«Сталь и песок - Экипаж машины боевой. Застава «Южная». Мятеж.Ответный удар»

Сталь и песок - Экипаж машины боевой. Застава «Южная». Мятеж.Ответный удар (fb2) - Сталь и песок - Экипаж машины боевой. Застава «Южная». Мятеж.Ответный удар [компиляция] (Сталь и песок) 5261K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Юрий Вольнов

Книга 1. ЭКИПАЖ МАШИНЫ БОЕВОЙ. Книга 2. ЗАСТАВА "ЮЖНАЯ".

— Подъем! Автоматическая уборка лежаков через пять минут! — с заиканием пробормотал упрятанный в потолке динамик.

Сквозь облезлую краску единственного осветительного плафона пробились куцые лучи тусклого света. Его силы едва хватило на обозначение ячеек металлического пола и горбов по углам.

В камере ожили тени.

С жалобно затрещавшего лежака взметнулось одеяло, а следом поднялась могучая тень. Под желтым отливом проступили рубленые черты лица, бычья шея и могучая фигура с кривой саженью в плечах.

Косматые брови, нависающий лоб, — этакий вариант неандертальца. Будто в карцер посадили выбритого орангутанга и для определения принадлежности к Наемному Батальону нарядили в комбез песочного цвета.

Протяжный зевок великана перерос в глухой бас:

— Подъем парни!..

В ответ раздались приглушенные ругательства, со смачным выделением особенностей анатомического строения всех тех, кто посмел будить в такое время приличного человека.

На свет показался чубатый гребень едко-оранжевого цвета украшающий лицо с воспаленным блеском глаз. Остроскулое нечто причмокнуло, и смачно сплюнуло на пол. Сонно шаркая ногами, парень зябко кутаясь в одеяло, побрел в угол, навстречу бодрой капели водопроводного крана.

— И в кого ты такой правильный, а, Дыба? — стягивая концы пластикового одеяла простучал он зубами, — Одного мне никак не понять — как это, тебя, и посадить к нам — позору славного механизированного соединения? Послушный, как овчарка, хоть устав с него пиши! — закончив трудное шествие к оазису, его бормотание прервалось на процедуру утреннего омовения.

Громко поохав под напором ледяной воды, он продолжил:

— И вот: ты такой правильный, каждое утро как штык: Туда? Есть! Сюда? Так точно! Как тебе тока не надоедает, а?

От "оазиса" он вернулся уже похожим на человека. Сохранившийся лихорадочный блеск глаз, выдавал длительное воздержание от искушений вольной жизни, а редкая щетина — от свиданий с бритвой. Худощавое телосложение дополнялось резкостью движений, отчего застегнутый на все липучки комбез развевался как флаг на ветру. — Может все-таки проставишься Таракану? Может, ты ему приглянешься? И возьмет он тебя в наглядное пособие? Так сказать, образцово-показательный механик-арестант? Глядишь, и сержанта дадут. Станешь уважаемым человеком, а так — все равно тебе в экипаж не попасть.

— А то можно подумать, что Косяк, со своими залетами нарасхват, — набычившись, глухо пробасил Дыба, и захрустев пальцами, криво усмехнулся. — Сам-то уже со скольких экипажей вылетал с "волчьими" пометками в деле, а?

— Ладно проехали. А то еще начнешь аргументами валить, — потирая шею, Косяк на всякий случай отошел подальше. — После твоих разборок у меня и так все болит — встрепенувшись от новой идеи, он зловредно улыбнулся. — Очкарика нашего будить будем? Или посмотрим шоу — "Я вас не ждал, а вы пришли?"

Фигуры склонились над третьим обитателем: тот сладко посапывал, укутавшись в одеяло, длинны которого ему хватило на два оборота и "капюшон".

Последний из списка "залетчиков" просыпаться еще и не думал. Ехидно улыбаясь в предвкушении предстоящего развлечения, Косяк набрал полную грудь воздуха, и подражая уже сидевшему в печенках крику проорал:

— Да вы только посмотрите на это чудо! Спящая красавица не иначе. Я тут начальник публичного дома или гауптвахты!?, что за шлюшка-феюшка посмела так храпеть в присутствии целого прапорщика?!

После подобного вступления обычно начинались многочасовые лекции прапорщика Усачева о различиях и тонкостях знаменитых красных порталов столицы и славной, поучительной, а главное — жизненно необходимой в воспитательном процессе, гауптвахты. Обычно, такая "гроза" заканчивалась добавлением часов "трудотерапии" в Цехе Обработки отходов, метко прозванного среди курсантов Цехом Несбывшихся Надежд.

Заслышав такой призыв, приученный организм срабатывает на уровне рефлексов, только бы сократить секунды, по хитрой арифметике начальника "губы" приравниваемые к дополнительным трудочасам.

Одеяло взлетело вспугнутой птицей, бледная фигурка судорожно взметнулась на отработку норматива. Процесс одевания постепенно замедлился, и сквозь почти натянутый комбез пробился высокий голос, срывающийся нотками обиды:

— Косяк ну зачем ты так? — Закончив бороться с застежками, он завозился с зажимами высоких ботинок.

— Сколько раз тебя просить не кричать по утрам, у меня нервная система не железная.

Довольно улыбаясь, Косяк завалился на свой лежак.

— И, что же ты сделаешь Череп? Ударишь меня? Ой боюсь, или еще расскажешь мне сказку как меня выпрут из этого дурдома — из этой программы по оболваниванию человеков?! Или пожалуешься Таракану? — Еще больше развеселившись от такой перспективы, он кинул в Черепа подушкой.

— Уже проходили. В итоге ты драил полы, а мы услышали очередной рассказ Таракана о новых видах ночных фей. Я уже могу писать про них романы…

Присев на край лежака, и сняв очки, Череп стал любовно натирать их стекла мягкой тряпочкой. Эти очки уже стали у курсантов притчей во языцех, в век межпланетных полетов, когда контактные линзы бесплатно выдаются по программе министерства здравоохранения, "чудик" пользовался старомодными очками и упорно обходил кабинет местного офтальмолога.

Не прерывая процесса бережного скольжения бархатного лоскутка, Череп пробормотал:

— Тебя попробуй выпереть, такая родословная, как у породистой борзой, и выпереть. В роду все с одной извилиной, и та от фуражки. Не удивлюсь, если у тебя и по материнской линии тоже одни военные. Трудность тут как раз в выявлении звена, где произошла отбраковка генетического материала…

— Слышь, ты! — вскочив бешеным зверем, Косяк через три прыжка вцепился в Черепа и завалив того на лежак стал его бить, каждый свой удар сопровождая выкриком.

— Не смей! Ничего! Говорить! О моей матери! Ты — яйцеголовый ублюдок! Слюнтяй!

Легко отодрав вырывающегося Косяка, от начинающего выплевывать кровавые сопли Черепа, Дыба устало проговорил:

— Одно и тоже. Каждый день. По вам часы проверять можно, — встав непреодолимой преградой на пути мечущегося по камере Косяка, он осуждающе покачал головой. — Через две минуты один плюется кровью, а другой исходит бешенством.

— Нужна мне твоя мать. — Подымаясь с пола, Череп зажимал пальцами кровоточащий нос. — Только не пойму, в кого ты такой дебил? Вся родня — уважаемые люди, а ты не человек, а животное какое то.

— Ты у меня еще потявкай! Урод. Я тебя ночью придушу! — Зло глянув на отрицательно качнувшего головой Дыбу, Косяк от досады пнул лежак, — еще всякие доходяги будут меня жизни учить. Вначале драться научись.

Почесав обширную грудь, Дыба произнес:

— Повторяетесь, вы бы хоть повод для драки изменили, — поднимая подушку он уложил ее в специальное гнездо лежака. — Давайте, порядок наводите — поверка через пять минут.

Не успевший остыть Косяк, как попало побросав все постельные принадлежности по секциям, мрачно наблюдал, как аккуратно складывается Череп. Пробурчав под нос очередное ругательство о дотошности доходяг, демонстративно спросил у Дыбы:

— А кто сегодня нас пасет?

— Летуны.

— О!.. летуны — пердуны! — потирая руки и в предвкушении развлечения, улыбнулся воспоминаниям Косяк.

На, что Дыба начал закатывать рукава и ласково произнес:

— Еще раз такую подставу выкинешь, я тебя сам урою.

— Ну, я-то при чем, я откуда знал, что они такие нервные? Подумаешь, сравнил продувки сопел с… естественной реакцией организма.

— Подумаешь, подумаешь, — передразнил Дыба, — только из твоих подначек начальник караула понял, что с таким развороченным соплом ему на штурмовик и двигатель не нужен.

Довольный собой Косяк, гордо выпятил грудь, и заявил:

— Ну, нет у него чувства юмора! Нету, — повернувшись к очкарику, смерил оценивающим взглядом. — Вон даже Череп, и тот понял шутку.

— Чувство юмора у него есть, очень даже есть, — покачал головой Череп, — шесть часов драить тамбурный шлюз носовыми платками, чем не чувство юмора?

Заслышав топот за бронированной дверью, Дыба встал перед входом.

— Вы как хотите, а лишние часы в день освобождения я заполучить не хочу.

Раздалось шипение клапанов, койки втянулись в стены, и количество теней уменьшилось. В просторной камере уже без опасности стукнуться лбами могли разминуться с пяток человек, кабы еще работало полное освещение.

По авторитетному мнению психологов, скудость освещения необходима для формирования тягостного ощущения и чувства полной подавленности, которая создает у арестованных надлежащее настроение и делает оных полностью готовыми к процессу трудотерапии, но если поинтересоваться у самих арестантов, то можно услышать о других причинах такого освещения.

Нехватку осветительных плафонов некоторые объясняли дефицитом такого рода продукции на черном рынке столицы. С давних времен повелось делать военную продукцию намного качественнее ширпотреба, что непременно сказывалось на спросе. И в процессе удовлетворения спроса участвовали все, кто мог и как мог, в том числе и начальник гауптвахты прапорщик Усачев, честно "списывая" оборудование, которое "не выдерживало нагрузок" (то есть, нерадивости арестантов) и якобы неисправимо ломалось, вырабатывало свой ресурс и вообще никуда не годилось. Ну, а куда оно потом девается, никто не знал, кроме перекупщиков и кляузников — таких же прапорщиков, только не имевших доступа к кормушке.

Но как всегда после длительных и тяжелых проверок, проверяющие с покрасневшими лицами и драконьим выхлопом перегара подавали бодрые рапорты, что все происходит "согласно устава и нормативных документов". И вообще данный объект нужно ставить в пример как образцово показательный.

Так, что в итоге, завистники копили силы для очередного списания, ну, а курсантам эти дела были вообще" до лампочки", главным в этом заведении для них было отбыть работы, в которых они участвовали наравне с автоматикой, зачастую и заменяя ее. Хотя присутствие человека в тех. процессе было вовсе не обязательно, но конечно командованию виднее. И арестанты не прохлаждались на лежаках как "проститутки в соляриях", а занимались полезным делом, заменяя, где возможно автоматику, оберегали ее от изнашивающего труда и тем самым увеличивали ее работоспособность и долговечность.

— Все. Косяк, замри! — скорчив грозную рожу, Дыба показал кулачище размером с голову, — И без фокусов мне, а то я уже тебе "сопло" надеру!

Придав лицам выражение преданности и полной готовности моментально броситься на исправление всех возможных поломок, арестанты замерли под мигающим огоньком камеры наблюдения. Послышался далекий звук открывающихся тамбуров, звучный цокот башмаков эхом разлетался в пустых коридорах гауптвахты. Пискнул отмыкаясь замок. Дверь с лязгом втянулась в проем.

— Внимание! Входит часовой! Руки за голову, ноги на ширине плеч! — гаркнул темный контур в ярком проеме двери.

В камеру вбежали двое курсантов с нашивками летного соединения. Быстро окинув взглядами троицу, они замерли у входа, с импульсными винтовками на перевес. Вместо ожидаемого начальника "губы", в камеру важно вошел высокий лейтенант и остановился напротив Косяка. Его глаза сощурились в узнавании.

— Так, так, так. Старые знакомые. Ну, что же. Разводящий, начнем проверку.

Суетливо заскочивший за лейтенантом "летун", блеснув ромбиками сержанта, активировал черный планшет. Уткнувшись в дисплей переносного терминала, гнусавым голосом зачитал:

— Курсант Дыбенко Петр Демьянович. Арест семь суток, за систематическую неуспеваемость.

— Я! — бодро и зычно громыхнул Дыба.

— Курсант Косяков Владимир Владимирович. Арест семь суток, нецелевое использование ресурсов химического лабораторного комплекса.

— Я! — Прекратив ковыряние в носу, с ленцой протянул Косяк.

— Курсант Черепков Александр Васильевич. Арест семь суток, нарушение режима секретности.

— Я… — робко протянул Череп.

Развернувшись к офицеру, сержант затараторил:

— Мой лейтенант, проверка закончена, арестованные присутствуют согласно реестру. — Бодро отрапортовав, губастый сержант заученным строевым шагом вильнул в сторону.

Быстро поиграв пальцами над сенсорной панелью, офицер уткнулся в планшет. Сверившись с планом мероприятий на рабочий день, поднял голову и хищно улыбнулся Косяку.

— Ну, что же, господа курсанты, сегодня последний день вашего пребывания в стенах этого чудесного заведения. Поэтому необходимо сделать заключительный аккорд, так сказать. Сегодня вас ждет двойная норма Цеха… — Не дождавшись возмущений Косяка, он удивленно вздернул бровь. — Курсант Косяков — вы ничего не хотите прокомментировать? Ну, а добавить, что-нибудь к прошлой анатомически-познавательной речи?

— Никак нет, мой лейтенант!

Косяк уже понял, чем ему грозит возобновление "познавательной" лекции. Решив не подставлять товарищей, он решил подыграть офицеру, в его попытке восстановления подмоченного при прошлой встрече авторитета — и изо всех сил старался походить на примерного курсанта, перевоспитавшегося и раскаявшегося нарушителя воинской дисциплины. Он стоял "по стойке смирно" преданно поедал лейтенанта глазами и, что есть мочи орал: "Так точно", "Никак нет" и тому подобные вещи в ответ на все провокации со стороны проверяющего.

Все в этом мире кончается, завершилась и проверка. Высокий лейтенант-летун, в приподнятом настроении от одержанной победы вышел из камеры. Как только, под удовлетворенный посвист легкой мелодии, шаги начальства удалились и грохнули закрываясь створки тамбура, сержант, до того момента практически не принимавший участия в происходящем, недобро осклабившись, процедил:

— Арестованные руки за голову, ноги на ширине плеч. Часовой, провести личный досмотр.

Наблюдая унизительную процедуру досмотра, сержант счастливо улыбался, отчего его лицо, и до того не производившее впечатление "человека разумного", превратилось в иллюстрацию к брошюре "Последствия воздействия на человека боевых нервно-паралитических газов".

— Ну, что, недоумки, — дожидаясь, пока арестованные оденутся, садистки прогундосил сержант, — вот мы сейчас с вами проведем тренинг… На слаженность действий экипажа при разгерметизации корпуса! Заодно вас проветрим, а то вы, что-то уже завонялись. Еще больше развеселившиеся в предвкушении развлечения часовые, раздали арестантам атмосферные маски-респираторы. Принимая прозрачную маску, Череп тихо икнул. Из троицы только он один панически боялся противопожарной разгерметизации, и сержант это отлично знал. Ему доставляло удовольствие смотреть, как этот "мозгляк" трясется перед процедурой через которую проходят все курсанты.

Товарищи по несчастью криво усмехнулись, по учебному положению этот норматив должен проводится на специальном полигоне под контролем инструктора и бригады медиков. При этом на них должны быть как минимум боевые скафандры экипажей, а не комбезы и аварийные кислородники с минимальным запасом воздуха.

Но среди курсантов не принято было терять лицо. Особенно в чужом присутствии. Так сложилось, что "летуны" могли нагадить "консервам", и естественно не упустили случая. Подобное происходило сплошь и рядом, обиды копились и в итоге не гласное соперничество выливалось в тихую вражду между соединениями Батальона, перерастающую порой в жаркие потасовки между "летунами", "консервами" и "саранчой", потасовки, доводящие страховых инспекторов до тихой истерики, при выплате возмещения ущерба городским развлекательным комплексам.

Дежурные торопливо вышли из камеры. Зашипели стравливающие давление клапаны, раздался щелчок, доводящий камеру до полной герметичности, и в двери открылся смотровой проем. Сквозь мутный пластик которого подопытные могли наблюдать довольные рожи часовых и сержанта.

Прогремел металлический голос автоматики:

— Внимание! Противопожарная разгерметизация сектора! Начинается плановая продувка помещения! Падение давления наступит через десять секунд!

Шустро натянув маску, Косяк скосил взгляд на едва теплившийся индикатор запаса воздуха.

— Ну че, парни, — начал хорохориться Косяк, — напоследок глотнем дерьма по полной?

— Разгерметизация наступит через 4 секунды!

Глядя, как Череп побледнел под маской, Дыба сказал:

— Череп, не трясись, откачаем. Ты главное не дыши полной грудью сдуру, а то воздух быстро закончится, старайся маленькими вдохами и расслабься. — Показывая как дышать он медленно подымал руки, а заодно с ними поднимались кузнечные меха груди. — …Давай по счету, как в вальсе… раз два три… вот так — раз два три…

Череп следил за руками. Поймав ритм, задышал и вернул лицу естественный оттенок. Это было его шестое "крещение" атмосферой Марса. После первых двух у него вся шея была покрыта отметинами от шприцев. Как объясняли медики, это психическая боязнь разгерметизации, что-то похожее на боязнь закрытого помещения, но, к большому огорчению Черепа, "летуны" с придурковатым упорством, при каждом удобном случае продолжали обкатывать "консерв".

— Внимание, разгерметизация!

С протяжным скрежетом потолок треснул ровными провалами воздуховодов. В полу сдвинулся нижний слой сетчатого пола, и из мелких ячеек потянуло сквозняком. Свист перерос в рев, и сквозняк набрал силу, заревел восходящим потоком, разом вскружив и выдув мелкий мусор, пыль и затхлый воздух.

Трое людей, уцепившись за выступающие ребра лежаков, стремились как можно сильнее прижаться к полу. Если отдать себя на растерзание потоку, то от удара об потолок можно потерять сознание, а еще больше достанется, когда напор резко спадет.

Не смотря на не высокую гравитацию Марса вес Дыбы давал ему в этой ситуации важное преимущество. Зацепившись одной рукой за выступ, другой рукой он прижимал легкого Черепа к полу, при этом еще успевая подставлять Косяку плечо. Плечо Косяк как будто не заметил, он решился напоследок испробовать давно задуманный, но так и не воплощенный в жизнь трюк.

С улыбкой до ушей, с растрепанным и взбитым воздушным напором гребнем, с сумасшедшим блеском в глазах Косяк оттолкнулся от пола. Мгновенно подхваченный потоком он опасно взмыл к потолку, но в последний момент изменив наклон тела сумел выровняться и задержать подъем. Изгибаясь ужом завис, ловя воздушную струю раскинутыми "звездой" руками и ногами, он парил на ревевшем потоке. Косяк летал. То поднимаясь под самый потолок, то опускаясь вниз, он смеялся и орал благим матом, успевая при этом показывать неприличные жесты остолбеневшим от удивления "летунам".

Такое на "губе" вытворялось впервые. Череп от изумления забыв о своем страхе, вместе с Дыбой, с неподдельным восторгом наблюдали акробатические финты Косяка. И наверно также впервые во взгляде Дыбы промелькнуло нечто похожее на уважение. Ведь, что бы так удерживать равновесие одного нахальства маловато…

С тугим скрипом створки медленно возвращались в постоянное положение; постепенно снижая свист, напор иссякал. С тишиной в камеру вернулась тепло и глухота. Дождавшись слов автоматики, Косяк сорвал маску и, хохоча, запустил ею в пластиковое стекло, за которым скисшие летуны возились с дверью.

— Вы видели?! Я как ласточка! — радостно тараторя Косяк, сверкал горящими глазами, — это как на волне… нет ну вот это круто…

В чувствах тормоша постанывающего на полу Черепа, боднул Дыбу головой в плечо. При этом, он ни секунды не оставаясь на месте, вертелся показывая как балансировал и держал равновесие. Дыба поощрительно улыбался, соглашаясь, что мол да, это был класс, только если бы он сейчас успокоился — было бы еще круче. Склонившись над Черепом, лежащим бесформенным кулем под ноги и выстукивающим зубами похоронный марш, стал тереть тому спину.

В камеру влетел полыхающий гневом сержант, раздосадовано шмыгая носом он прорычал с порога:

— Чего расселись!? На выход бегом мааарш!

Поморщившись от крика, Косяк недоуменно повернулся:

— Сержант, не гони, дай согреться, у нас еще один не оклемался.

— На бегу и согреетесь! Здесь вам не пансион благородных девиц, — блеснул вычитанной фразой сержант. Довольно ощерившись, прицелился собираясь отвесить кому-нибудь смачного пинка.

— Ну бегом, я сказал!!!

Мигом растеряв всю веселость, Косяк одним прыжком оказался рядом с сержантом и угрожающе прошипел:

— Давай попробуй, — я тебе шнобель моментом подравняю.

Сержант нахмурился, но связываться с хозяином не добро заблестевших глаз не захотел. Если завяжется драка, происшествие получит огласку, пиши потом объяснительные рапорта. Дав пять минут на перекур, вышел, вернулся он уже с конвоем.

Когда за спинами послышался лязг закрывающейся двери камеры, процессия дружно двинулась по широкому туннелю. Вели их по уже приевшемуся за эти дни маршруту — пара перекрестков с зевающими часовыми, шлюз, лифт. Закинув ружья на плечо, и застыв гипсовыми изваяниями под объективами камер, дежурные незавидно косились на проходящих мимо товарищей. Лучше уж поработать "статуей" пару часов — чем торчать в Цеху с арестантами. Ведь пока неудачники будут ковыряться в отходах, конвою сидеть в Цеху, где даже сквозь фильтры кислородной маски пробивается стоявшая там вонь.

Остановившись перед створками грузового лифта, Косяк обернулся. Прошелся взглядом по уже ставшим почти родными сводам, переплетениям проводов, довольно усмехнулся. Ведь заточение почти закончилось, и считанные часы отделяют, кого от долгожданного запаха пива, кого от любимых железок, а кого от ковыряния в любимом терминале.

— Вот сколько здесь проходил, — пробормотал Косяк, — только сейчас заметил, что тут порода…

— Ты нигде головой не стукался? — криво усмехнувшись, спросил Дыба, — с какого перепуга тебе это вдруг стало интересно?

Обработанные только при первичном прохождении бурильной установки, стены отсвечивали ребристой поверхностью, а на тех местах, где металлические штыри входили в породу, грязными тенями растекались пятна укрепляющего состава. Кое-где на конструкциях уже проступала ржавчина, тщательно подкрашенная под фон серых панелей лифта.

Повернув арестованных лицом к стене, часовой взмахом руки активировал лифта и ухмыльнулся:

— Если так понравилось, заглядывай почаще…

— Да ну… у вас тут воняет, — в тон ему отозвался Косяк, демонстративно поморщившись, отвернулся от сержанта.

— Воняет… Сейчас ты вспомнишь, как по настоящему воняет…

Не оставивший реплику Косяка без внимания, сержант, злорадно "сделал" арестантам на прощание ручкой и лифт ухнул вниз. Внутренности арестантов подпрыгнули к горлу. Спустя несколько секунд свободного падения в нос им ударил обещанный "настоящий ЗАПАХ".

* * *

Просторное помещение второго цеха очистки выделялось двухэтажными конструкциями выпарных котлов. Каждый котел по извлечению влаги из обработанных отходов обрастал трубами, как пустившее корни дерево, в котором, что-то клокотало, булькало, и шипел уже чистый сырец, готовый для подачи на энергетические фабрики.

Пока троица арестантов разбиралась с засором у второго котла, часовой мирно дремал в операторской кабине. Обдуваемый чистым воздухом маски, убаюканный ровным шумом цеха, обняв винтовку как любимую девушку, — часовой "бдил".

И сладко бы "пробдил" так до конца вахты, если бы Косяк не возмутился самим этим фактом. Решивший в последний день заключения, по полной программе проучить летунов, каждый раз самонадеянно дрыхнувших на посту, Косяк впервые посоветовался с товарищами.

Движимый больше озорством, чем фактом нарушения устава, курсант не поленился попотеть в тяжелом костюме химзащиты, задыхаясь взобраться до второго этажа и спуститься обратно.

Сейчас он стоял и от нетерпения припрыгивая, дергал вопросами Черепа, педантично затягивающего последний болт на массивной цистерне фильтра, все переспрашивал, когда же наступит обещанное веселье. И оно вскоре наступило, ознаменовавшись диким ревом часового. Причиной пробуждения которого стал всего лишь запах цеха, проникающий к нему через ржавую дыру в фильтре.

Часовой не сразу понял, из-за чего же в новеньком фильтре маски, образовалось аккуратное ржавое пятно, проевшее металл насквозь и уже с аппетитным шипением взявшееся за комбез. С выпученными от ужаса глазами часовой сорвал с себя маску и вскочил, по пути уронив на ногу ружье. Получив удар массивной винтовкой, часовой еще больше выпучил глаза и полной грудью вдохнул "рабочую" атмосферу Цеха. От моментально впившейся в глаза вони, слезы брызнули ручьями. Зайдясь в диком кашле, он согнулся пополам и, щурясь, на ощупь пытался найти опрометчиво отброшенную маску.

Неизвестно, чем бы кончилось, такое нестандартное применение Косяком, любительских познаний Черепа в химии, если бы озверевшего и скорого на расправу часового не остановил зуммер терминала, своим гудением обозначивший время сдачи арестантов прибывшим на смену сослуживцам.

Косяк же довольно улыбался и увесисто похлопал Черепа по плечу.

— Слушай Череп! Классная идея, до меня бы не доперло, как этого суслика проучить. Откуда ты знал, что ента фигня в досыпке с другим таким же дерьмом станет такой убойной дрянью?!

Соскребая с перчаток остатки уже подсыхавших нечистот, Череп хитро улыбнулся:

— Если бы ты хоть иногда читал этикетки, то добился бы еще и не таких успехов. Хотя… — вспомнив недавний случай, уже без робости упер в Косяка сердитый взгляд, — вот скажи, какого черта, ты вчера закачал в компенсаторный баллон своей дряни? В нем оставалось килограмма три сульфата! Хорошо Дыба успел нас опрокинуть.

Легкомысленно отмахнувшись, Косяк улыбнулся сквозь закопченное вчерашней вспышкой стекло шлема.

— Да ладно тебе, зато какой фейерверк посмотрели, — припоминая сполохи пламени, сплавившие не сработавшие датчики пожарной сигнализации в оплавленные гирлянды, улыбнулся Косяк счастливой улыбкой пиромана. — Наоборот, схалявили, разом прочистили стоки коллектора.

Если бы не мешал шлем химзащиты, Череп бы повертел пальцем у виска, а так ограничился словами:

— Ага, от дерьма-то почистили, а копоть потом выковыривали полсмены, а стоки-то — всего одной продувкой чистятся!

Косяк не найдя понимания своей шутке, покосился на Дыбу.

— Ну все, все, не начинай, а то и Дыба опять все вспомнит и начнет по новой перевоспитание, — сказал он заговорщически склонившись к Черепу, и весело подмигнул. — Тока вот скажи, а ты меня еще научишь таким приколам?

Череп умудрился вытащить руку из рукава костюма, бывшего на три размера больше чем нужно, пролез под воротник и поправил очки внутри шлема. Раздумывая и прикидывая шансы выживания столицы как самого крупного из подземных городов Марса, он скептически усмехнулся. Если способности Косяка помножить на ресурсы многострадальной химической лаборатории, да все это на маниакальное упрямство в достижении не понятной даже ему самому цели, то шансы эти примерно равны выживанию в эпицентре взрыва кристалоидной бомбы.

— Ну не знаю, — протянул Череп. — Если Дыба не будет против, то вместе с ним будешь заниматься. Хех… если нас еще определят в один экипаж…

Из головы Черепа все не шел разговор, который состоялся на кануне за полчаса до отбоя. Уже улегшись на лежак, Дыба вдруг попросил Черепа помочь с грызней гранита теории, а то, мол, с практикой все отлично, а объяснить научно — тяжко.

Косяк тогда же встрял с разговором на тему, а почему бы и не стать экипажем. Все равно, мол, в другие экипажи не возьмут и все закончится кочеванием или еще хуже…

После прохождения двух годов начальных "кругов ада" у курсантов как раз наступала пора закрепления экипажей за техникой и тренировки боевой слаженности крыла. Курсанты не прошедшие отбор и не сформировавшиеся в экипажи, отбраковывались. Попадали в рабочие Службы Обеспечения и отрабатывали стоимость межпланетного перелета, а потом высылались на Землю с пометками "непригодность" во всех документах. С такой формулировкой невозможно устроиться не только в корпорацию, даже мелкие компании и то откажут, если даже Наемники их забраковали, сплошная безнадега.

Все тогда уснули не сразу, каждый на свой лад обдумывал поступившее предложение. И у каждого были свои причины удержаться в Наемном Батальоне.

* * *

Капитан Ряхлов, командир учебной роты сидел за столом в канцелярии и любовался игрой отражений на пластиковой поверхности сейфа. Его не примечательное лицо с мелким прищуром близко посаженых глазок было на удивление спокойно и умиротворено. В принципе капитан был доволен. Стать командиром роты по подготовке "псов пустыни", да еще за такой короткий срок, нет он определенно хваткий парень.

Отражаясь косматыми ромбиками на пластиковом глянце, серебряные пластинки вдруг вспыхнули острыми колючками, и сознание нещадно отмотало воспоминания к мучительному кошмару.

Два года назад. Вот он еще простой энергетик. Сидя рядом с механиком, мелит какую-то чепуху. Сигнал тревоги, и вместо того, чтобы метнуться в кресло, зажать себя до хрипоты дугами безопасности, включится в контур — он решил досказать анекдот… Тревога-то опять "проверочная", и они вместе с механиком еще посмеялись над молодым командиром, пытавшимся приказать задраить смотровые люки. И тут машину тряхануло…

В смотровое окно влетел резонаторный снаряд. С хрустом проломил пластик, ворвался с чавканьем в спину механика и раскидал месиво грудной клетки по рубке управления. Бесформенная груда мяса и костей вперемешку с металлом заклинила рули управления, и машина рванулась с места.

Вместо того, чтобы перекинуть управление на другой пульт, Ряхлов провалился в ступор. Шок отгородил его психику от реальности, кровавой пелены видений с разлетевшимися по тесной кабине кровью и внутренностями. Расстрелявший весь боекомплект, командир вызывал и материл энергетика. Отсоединив шлейфы управления, в громоздком скафандре, командир протиснулся в его ячейку. Пытаясь докричаться до трясущегося существа, с обезумевшими глазами уставившегося на кровяные сгустки бывшие когда-то механиком, лупил ногами безвольно хнычущее тело. И тут машину тряхнуло еще раз… Крупнокалиберная очередь унесла с собой куски броневых пластин.

Снаряды с противным скрежетом прошивали коробку корпуса, а некоторые разрывались внутри с ослепительными вспышками. И размазанный по стене командир руками пытался закрыть рваное брюшину скафандра, но внутреннее давление выплескивало сквозь сжатые пальцы красный струи воздуха, смешиваясь с влетевшим в пробоины песком…

Усилием воли Ряхлов загнал воспоминания в дальние уголки памяти, забил накрепко гвоздями и попытался улыбнуться. Вернуть безмятежность духа воспоминаниями триумфа. ЕГО триумфа.

Он стал героем. Атака дымящегося "ВОЛКА-44" сорвала прорыв противника. Неуправляемая машина с заклинившими рулями, и еще живым лейтенантом отстреливала прицельными залпами трейлеры, полные боеприпасов, как в тире, — тем самым не давая произвести перезарядку штурмового крыла противника. Петляя среди горевших туш трейлеров, машины противников теряли минуты преимущества, пытаясь пристрелить одиночку сумевшего помешать развитию успешного прорыва. И когда подтянувшийся резерв ударил в тыл увлекшемуся охотой противнику, враг начал отступление.

Но "герой" так и не успокоился. С тем же рвением продолжая носиться по впадине, пока не врезался в остов трейлера и с детонировал боеприпасы в длинной туше транспорта. Когда утих пожар, подоспели эвакуационные команды и приступили к вскрытию запекшейся обшивки искореженной машины.

Вокруг собрались выжившие машины. Все ждали чуда. После извлечения трупов командира и механика, удивленные спасатели проорали в эфир об одном выжившем. Доклад о живом герое воодушевил генерала на пафосную речь, и случайное стечение обстоятельств превратилось в "стремительную атаку", названную "торпедной" (затем в тактических учебниках появится пример яркого применения средних машин для стремительных атак в тыл), единственному выжившему герою торжественно присвоили позывной — "Торпеда".

Была и в этом деле и "второе дно", о котором Ряхлов узнал уже позже, прислушиваясь к трепу штабных офицеров, кутивших в офицерском клубе. Благодаря "торпедной атаке" генерал не проиграл схватку за новое месторождение. И негласное соглашение заключилось — генерал чувствовал моральный долг и усиленно продвигал своего протеже.

Ряхлов досрочно получил офицерский чин, ступеньки карьерной лестницы зарябили в глазах, и через неполные два года уже с капитанскими ромбами, Ряхлов "командовал" учебной ротой…

Улыбнувшись воспоминаниям, Ряхлов натянул высокомерную маску любимчика удачи, повеселел и склонился над дисплеем терминала. Вчитываясь в строки, постепенно хмурился и постукивал холеными ногтями по пластику настольного обелиска с дарственной надписью и пожеланиями успехов в карьере от своего ангела-хранителя, все-таки сложившего голову где-то в пустыне.

Пожевав губу, отодвинул терминал со строками заключений психологов. Закорючки букв повествовали о проблеме. Проблеме, способной стать "гнилой ступенькой" в его карьере.

Воплощалась она в трех курсантах, тянущих показатели его личного рейтинга вниз. В результате этого могло приостановится его торжественное продвижение по карьерной лестнице, следующим этапом которого намечался перевод в штаб. Тем более, что денежный оклад капитана уже не справлялся с запросами "баловня фортуны" любившего покутить в "красных порталах".

Сонную тишину кабинета разогнал сигнал вызова. Не глядя на монитор коммуникатора, Ряхлов нажал клавишу ответа.

— Мой капитан, прибыли курсанты с гауптвахты, — доложил дежурный по уровню.

— Через пять минут вместе с командирами крыльев ко мне.

Откинувшись на спинку кресла, Ряхлов полюбовался своим отражением. Придав лицу строгое выражение, поправил липучки песочного комбеза, ласково погладил ромбики звания. Вызвав наброски скорбного рапорта в холодной подсветке дисплея, начал "про себя" репетировать речь.

Свистнули отъезжая створки, и в открывшуюся дверь вошел командир восточного крыла лейтенант Колосовский. Коренастый молодой человек с ярко выраженным волевым подбородком и глубоко посаженными голубыми глазами, лейтенант, за глаза прозываемый "Кол", славился твердостью характера и немногословностью. Чемпион батальона по стрельбе из импульсного пистолета, в жизни он был довольно спокойным человеком, но в критических ситуациях умел превращаться в настоящий ураган. Среди курсантов поговаривали, что при схватке за "Кратер слез" он десять минут один сдерживал прорыв трех тяжелых "азиатов"…

Уважение, которое испытывали курсанты к своему лейтенанту, граничило с фанатичной преданностью, что коробило самолюбие Ряхлова и сказывалось на их взаимоотношениях — Ряхлов терпел лейтенанта так же, как памятник голубей.

Следом за Колом в канцелярию юркнул другой командир крыла, засидевшийся в своем звании лейтенант Анисимов, метко прозванный курсантами "Симой". Первое, что бросалось в глаза при взгляде на лейтенанта, — это кукольное лицо с широко распахнутыми детскими глазами. Весь такой округлый, он создавал впечатление нарисованного хомячка. Но первое заблуждение моментально разбивалось тяжелым басом Симы, от которого перепонки неподготовленных слушателей опадали шелухой, а от смысла гневной отповеди наступало непреодолимое желание застрелиться, дабы добровольно прекратить мучения, настолько жестоко ошибшейся природы.

Вошедшие следом за ними курсанты организовали у двери строй, а за столом расселись офицеры.

— Господа курсанты, согласно уставу Наемного Русского Батальона и мнению психологов, и преподавателей, с прискорбием должен сообщить, что я и командиры крыльев рассматриваем процедуру перевода вас в Обеспечение, — с места в карьер начал речь капитан, — все наши воспитательные методы себя исчерпали. Дабы ускорить процесс, вы должны написать рапорта о добровольном переводе, — удовлетворенно хмыкнув, Ряхлов поднял взгляд близко посаженых глазок, — ведь за годы обучения в Учебном Корпусе вы не добились не защитили ни одной ступени, — перейдя к сути, скривился он будто выпил уксуса, — Дыбенко, вы провалили все зачеты по теоретическим дисциплинам. Не сдали на допуск к самостоятельной работе. Сломали два имитатора в тактическом классе…

Прочитав пометки в личном деле Косяка, замялся, подбирая пристойные выражения, затем, видимо найдя нужные слова, он придав лицу нейтральное выражение прокомментировал:

— Курсант Косяков неуспеваемость практически по всем дисциплинам. Неплохие показатели по взрывчатым веществам да и только… Но на фоне постоянных конфликтов с сослуживцами, ваше вызывающее поведение, нарушение формы одежды, несоблюдение правил безопасности, — беспомощно разведя руками, Ряхлов перевел взгляд на последнего курсанта в строю.

Презрительно скривившись, при взгляде на стекла его очков, процедил:

— Курсант Черепков у вас полная непригодность к службе в наших рядах. По теоретическим наукам у вас успеваемость на достаточно высоком уровне, но, что касается практических занятий — картина плачевная. Физическая подготовка неудовлетворительная, Коммуникабельности — ноль. По обращениям в лазарет — побили количество арестов Косякова.

Придавая лицу печальное выражение, капитан театрально упал в кресло.

— Так, что, господа курсанты, дальнейшее пребывание в соединении считаю нецелесообразным, — запустив по столу прозрачные пленки, с уже проявленными текстами рапортов, задушевно изрек, — для экономии вашего и нашего времени, подписывайте рапорта.

Прозвучавшие в ответ слова Косяка прозвучали диссонансом в стройном теле капитанской симфонии и стали полной неожиданностью, как для самого капитана, так и для равнодушно молчавших офицеров.

— Мой капитан, разрешите… поговорить наедине.

Лицо уже праздновавшее победу, медленно скисло, и Ряхлов поднял на Косяка полный недоумения взгляд. Резко поднявшись с кресла, подошел к курсантам. Сверля каждого взглядом, он пытался угадать причину такой просьбы.

Дыба сверлил пространство невинным взглядом младенца, Череп отводил глаза в сторону и сосредоточенно рассматривал увлекательную настенную голограмму, на которой Ряхлов получал первое офицерское звание от командующего.

Приняв строевую стойку, Косяк неподвижно застыл пред опешившим командиром и поедал того преданным взглядом. И только сейчас Ряхлов вдруг заметил правильно и аккуратно затянутые комбезы, согласно уставу расположенные знаки различия, аккуратные стрижки, даже знаменитый гребень ирокеза, коим так гордился Косяк, был убран под срез берета.

— Господа, прошу покинуть канцелярию — возвращаясь к креслу, бросил через плечо. — Косяков, остаться.

В коридоре ожидая Косяка, Дыба делился с дежурной сменной впечатлениями о прелестях "губы", а Череп скромно помалкивая, перетаптывался рядом. Вдруг нарушая вязкую тишину расположения роты, из аппендикса коридора ведущего в канцелярию, послышалось шипение закрывшейся двери и сразу на ним дробный топот ног бегущего человека. Вылетевший в длинный коридор курсант ликовал. Косяк с разгона запрыгнул Дыбе на шею, без слов давая понять результат состоявшегося разговора. Радостную весть, с хмурой миной, подтвердил вышедший из за угла Лом, совсем не разделявший охватившую троицу радость. Еще бы, получить под команду такой "подарок" как экипаж "отбраковки" — приятного мало.

— Вы — экипаж номер 13. Помещение проживания укажет дежурный, — сухо проговорил он, протягивая чип инф-носителя, — здесь ваши планы занятий. Зачет по теории — через месяц, практику — сдадите на второй, зачет на допуски — третий. Успехов.

* * *

Выпроводив ухмыляющегося дежурного, троица окинула просторное помещение предназначенное для их проживания скептическим взглядом. Обрывки оптоволокна, торчащие из стен и потолка засохшими сучьями старого дерева, начавшая похрюкивать климатическая установка, "дерганное" освещение — все свидетельствовало о том, что в кубрике уже вечность никто не жил. Отложив в сторону кофры с личными вещами, троица приступила к наведению общего порядка. Буквально через час пыльной работы помещение заблестело вновь отмытыми стенами, вычищенными лежаками. Под конец починили бытовой контроллер, заставив его выполнять помимо нудного гудения еще и положенные по инструкции функции. Каждый украсил свою стену той голограммой, что ему больше нравилась. Дыба закачал лесной пейзаж, Косяк мучился с режимом смены голографий разнокалиберных красоток, пышными прелестями отвлекающих Черепа от настройки футуристического пейзажа далекой планеты.

Вспомнивший о важности момента Косяк, извлек упаковку напитков. Разбросав товарищам по банке, принял торжественную позу и гнусаво передразнил интонацию капитана:

— И только из соображений экономии средств Батальона я иду навстречу вашему предложению. Я не возражаю против формирования экипажа с предложенным составом, — перестав, гримасничать продолжил: — Ну… выпьем за экипаж!

Дыба, не дождавшись продолжения, сделал глоток:

— Ну, а как сделал-то предложение?

— Череп правильно нашептал, — отдав должное умозаключениям "очкарика", Косяк отсалютовал ему пластиковой банкой. — Когда вы вышли, он с ногами сидел в личном деле. Ну я и сказал, что если он меня выпрет, то прилетит дед… и на хрен всех порубает, а если он даст шанс попасть в экипаж, то дед сделает из него майора, может даже полкана за заслуги дадут. Тут-то он и спекся.

— А, что, действительно прилетит? Или скажешь он раньше про деда не знал? — спросил Дыба.

— Может, и прилетит… — поскреб затылок Косяк, — но рубить начнет с доставшего внука…

Родился Косяк в семье потомственных военных, династии, в которой верховодил вышедший в отставку дед-генерал. Родители были вечно заняты, поэтому воспитание ребенка с детства доверяли разнообразным гувернанткам и учителям. Постоянные переезды и частые смены учителей, ничего кроме шалопайства в ребенке развить не смогли. Так и вырос Косяк, предоставленный самому себе. Получил образование, как ребенок из обеспеченной семьи, он сдал зачет по программе средней школы, и закончил подготовительные курсы для поступления в военный университет.

Но в голове у парня гулял ветер и все старания учителей и репетиторов, выдувались сквозняком слабо-наркотической дряни и выбивались ударами уличных потасовок.

За тем сию неприглядную картину обнаружил дед и для Косяка настала черная полоса жизни. Дед решил взяться за воспитание непутевого внука, позорящего всю семью пухлым делом в картотеке полицейского участка.

Личное дело отпрыска известной фамилии, пересылаемое при переездах обрадованными полицейскими из участка в участок, постоянно пополнялось новыми подробностями, и уже не помещалось на стандартном носителе. Количество обращений к адвокатам с каждым годом увеличивалось, да и затраты уже становились весомыми к тому же на проделки начинали обращать внимание журналисты.

Увы, все педагогические попытки деда наталкивались на бастион полного пофигизма, а после провала вступительных экзаменов в военную академию, на семейном совете было решено "сбыть" непутевого отпрыска в надежные руки в Наемный Русский Батальон. Был сделан звонок серьезному человеку, старому другу деда, ныне генералу наемнику, он то и забрал Косяка в Батальон в буквальном смысле слова.

Вернее забирали Косяка два амбала — ветерана. С невозмутимыми лицами глубоководных рыб, пестря нашивками участия во многих локальных войнах, они держа подмышками брыкающийся ковер, четко отсалютовали прослезившемуся деду.

Порядком умаявшиеся ветераны, со вздохом облегчения сдали Косяка на пункт вербовки добровольцев. Укутанный страховочными ремнями и с разжеванным беретом в виде кляпа, брыкающийся Косяк, первым делом обложил опешившего дежурного по всем правилам уличной ругани. Вот так, криком о неизлечимых дефектах умственной деятельности всех в мире военных, ознаменовалось прибытие Косяка на Марсианскую базу Наемного Русского Батальона…

Задумчиво улыбнувшись, Череп оторвался от терминала, качнул головой в сторону дисплея и сказал:

— Ну, тогда пора переходить к следующему этапу. Первая у нас теория по энергетическим бортовым системам и механика. Начнем?…

Прерываясь только на обязательное посещение столовой, троица засела за учебу. Череп разжевывал Дыбе теорию до уровня детского сада, а затем объяснял на пальцах. Занимаясь резьбой по "дереву", старался сделать извилины не столько глубокими, сколько более ветвистыми.

Тяжелее всего тому давались теория энергетических взаимодействий и принципы силовой системотехники. Дыба все пытал Черепа, что за "електронны" такие шустрые и как древние ученые узнали, что такое электрический ток, если его до сих пор никто никогда не видел. А Череп не мог понять, как Дыба с такими взглядами на физику налаживал сложные энергосиловые модули. Не зная теоретических объяснений процессов, тот легко управлялся с наладкой и устранением неисправностей, с легкостью собирая и запускал на терминале то или иное устройство.

В этом деле Дыба был непревзойденный феномен.

Родившись в глухом селе, на краю одной из континентальных магистралей пролегавших по всей Украине, Дыба рано потерял родителей. Воспитывался попеременно тетками и дядьками которых с обеих родительских сторон было превеликое множество. Не получивший в итоге никакого образовании, кроме бесплатной сельской восьмилетки, Дыба мог устроится работать лишь в сельскохозяйственную общину на уборочный комплекс или идти, в издревле почитаемую всей деревней, профессию — пастухом.

А после того как староста и молодой "балбес" однажды повздорили, вакансия главного специалиста по накручиванию быкам хвостов, стала под большим вопросом. Если бы не случай, не известно еще, как бы сложилась дальнейшая судьба Дыбенко Петра Демьяновича.

Дыба как раз заканчивал отладку помпы, откачивающей нечистоты из "скотской" фермы, когда с автострады раздался громкий звук лопающихся ограждений. Ломая верхушки придорожных березок и ревя разгонными турбинами, фургон пролетел по нисходящей траектории солидное расстояние и плюхнулся в "нерукотворное" озеро.

Когда молодой парень, по пояс брел в вонючей жиже к уже начинавшему погружаться фургону, упорно продолжавшему мигать зазывными картинками и надписями вербовщика Наемников, он и не знал чем ему грозит спасение утопающего.

На следующее утро из коровника раздались такие ругательства, что даже сторож дед Панас, начал краснеть как молодуха, заглянувшая к сапожнику. Это проснувшийся "утопший", обнаружил себя в стогу сена, уже полностью пропитавшемся местной достопримечательностью, коей свиньи затопили озеро доверху.

После стирки мундира от деревенского "богатства", престарелый ветеран-вербовщик, попутно выпив весь фермерский запас рассола, вспомнил кем он является. И начал вешать уже свое "дерьмо" на Дыбины уши. А после того как тот без деревенской техники вытащил фургон, а затем при помощи зубила и молотка отрегулировал контуры подачи энергии на заклинившие турбины, вербовщик стал похож на местного кота Ваську, дорвавшегося до аптечной валерьянки.

Уже ближе к полудню, Дыба подписывал стандартный контракт наемника. Пересчитав первые подъемные и сравнив сумму для прибытия к центральному вербовочному пункту, чесал затылок над суммой которую в руках то держал только староста, и то в день раздачи паевых всей деревне.

Оставив половину денег, уехал даже не прощаясь с родней. Чему те были не сказано рады. И отмечая такое событие, разгулялись не на шутку. В итоге сгорели амбар с элеваторным комплексом.

Возвращаться уже было поздно и эти новости он увидел по каналу, транслируемому на взлетающем армейском транспортнике. И уже только на базе Наемного Батальона Дыба понял куда он попал. А, что бы отказаться от службы, нужно было вернуть стоимость перелета с Земли на Марс и обратно. Таких денег не собрать, даже если бы собирали всей деревней, десять лет ведя трезвый образ жизни. Оставалось держаться в Батальоне всеми своими не малыми силами, что бы накопить денег и вернуться назад…

Затем происходила смена мучителей, и уже Череп проклинал Дыбу за противный вкус биологических добавок и тяжелые упражнения.

Участвуя в первой части плотного графика, Косяк расслаблялся во второй. С теорией ему было проще. Заложенная школой и титаническим трудом репетиторов, база откладывалась на подкорке мертвым грузом, и Череп только собирал мозаику из обрывочных знаний, складывая их в цельную картину. Глядя, на то, как Дыба гоняет Черепа, Косяк перестал давать ехидные рекомендации, и вместе с "умником" осваивал приемы рукопашного боя, не гнушаясь по ходу развить ту или другую группу мышц. В свободную от занятий минуту, когда Дыба самостоятельно шевелил мозгами, морщась над текстом обучающих программ, его подопечные самостоятельно валили друг друга на жесткий пол кубрика. Синяки и ушибы стали неотъемлемой частью тел, но довольные курсанты уже не могли себе представить, как прожить хотя бы день без тренировок. Пролетели недели, и Дыба натаскал в кубрик тренажеров, колдуя над биодобавками в коктейли, редактировал и изменял планы тренировок, нагрузок, которые заменяли остальным привычные занятия.

Череп чередовал тренировки и обучение, наблюдая явный прогресс, уже спокойно усложнял, увеличивал объем материала концентрируясь на самостоятельном обучении. По приблизительным оценкам, подопечные уже нагоняли крыло по пройденному материалу и процентов на шестьдесят были готовы к сдаче зачетных дисциплин.

Встречаясь с курсантами своего крыла только на общих построениях и общих занятиях, троица оставалась такой же замкнутой. Удивленные взгляды и колкие вопросы уже не раздражали, как раньше. После того как Косяк, задетый курсантом из бывшего экипажа, промолчал и не ввязался в драку, всех заинтересовало — где же пропадают курсанты. Заметили и увеличение рельефа мышц и необычную покатость плеч на мелком Черепе. Троица стала темой для пересудов, продолжавшихся до одного злосчастного случая.

В выходные дни, дежурства отличались суматохой и насыщенными событиями. Доложив Дежурному по Соединению о заступлении на дежурство, Череп как старший вахты начал регистрацию убывающих и соответственно прибывающих с развлечений курсантов. Процедура регистрации — синоним нервотрепки для всех участников. В случае любого происшествия, крайней всегда оказывалась дежурная смена.

Череп только закончил рапорт дежурному офицеру, как на монитор вышло изображение с камеры, показывающей кабину входного лифта. Компьютер не ошибся, в просторной кабине действительно было на, что посмотреть, там веселилась теплая компашка. Ярко разукрашенные, пестро одетые девицы, если конечно можно называть полупрозрачный латекс одеждой, висли на плечах курсантов, которые в свою очередь пытались удержатся на ногах хватаясь за девиц. Гогоча так, что микрофон хрипел от перегрузки пытаясь передать силу смеха, курсанты попутно лапали представительниц древнейшей профессии, умудряясь при этом лакать пиво из пластиковых банок. Громко звякнув, створки лифта разошлись, вывалив из себя всю компанию. Завалившийся, по началу, на пол вместе со всеми, старший "семерки" вскоре поднялся и окинув место дежурного презрительным взглядом весело заорал:

— Девоньки, это и есть наша берлога. У нас даже свой зоопарк есть! — кивнув в сторону Черепа, заплетаясь, пытался четко выговаривать слова. — Некоторых зверушек мы выпускаем погулять в коридор. Вы когда-нить видели суслика в очках?

Вся компания залилась пьяным смехом. Воодушевленный удачным началом, курсант продолжил:

— А еще у нас тут есть, где-то дите полка. Шакаленок, его мамаша в пустыне родила, в каком-то боевом походе, отличить от остальных его можно по характерному цвету волос…

Череп лихорадочно соображал, что можно сделать в этой ситуации. Хорошо, что Косяк с Дыбой заняты уборочными автоматами, иначе Косяк бы уже кинулся в драку. Но рано или поздно нужно было бы решать проблемы. Нервно теребя лацкан наколенного кармана, Череп набрался смелости и как только компания собралась двинуться вглубь коридора, с издевкой произнес:

— Носорог, ты же знаешь, что вся любовь должна заканчиваться перед лифтом. Или вы сами не могли справиться и привели девочек к настоящим мужчинам?

Наступила немая сцена. Экипаж семерки, никогда не слышавший от забитого Черепа подобных слов, осоловелыми глазами уставился на очкарика, еще и подмигнувшего ИХ девочкам. Одна из девиц глуповато хихикнула, но увидев перекошенное лицо начавшего звереть Носорога, передумала.

— Ты че, метеорит куполом поймал?! Ты с кем говоришь, урод… да я сейчас тебя размажу, — брызжа слюной, рослый детина тараном бросился на Черепа.

— Вложив в удар правой всю массу, Носорог рассчитывал вырубить мелкого с первого попадания. Но вдруг рука "провалилась" попала в тиски захвата, ноги потеряли опору, перед глазами мелькнул свет потолочного плафона. Суча ногами, тело кулем шлепнулось о бетонный пол.

— Носорог если ты решил помочь с уборкой, — чувствуя, как по телу побежала знакомая дрожь возбуждения готовых к тренировке мышц, Череп уверено ухмыльнулся, — предупреждать надо, мы бы полы не мыли.

Заревевший от негодования экипаж "семерки" кинулся на Черепа, которому вдруг отчетливо представилось, как выглядит открытый перелом лучевых костей, но, уклоняясь от урагана пьяных замахов, он сумел выбросить чушь из головы и все больше увлекаясь перехватами и блоками, закрутился в карусели боя.

Сзади послышался топот ног, расталкивая начавших собираться на зрелище курсантов, его друзья бежали на помощь с другого конца "взлетки". Не останавливаясь, Косяк влетел в клубок тел. Вытянутой рукой зацепив поднявшегося Носорога, добавил растопыренной пятерней в ухо. Оглушив его, высоко подпрыгнул перелетая пытающихся подняться девиц и всей массой, с разгона, налетел на атакующих Черепа, сзади послышался характерный звук хлесткого удара "с выдохом". К месту сражения подоспел тяжеловесный и не столь шустрый Дыба.

— Носорог выбывает из игры, — узнав "выдох Дыбы", не оборачиваясь, весело заключил Косяк. — Ну, что же, мальчики… потанцуем!?

Не давая опомниться, обезглавленному экипажу "семерки", Косяк, гыгыкнув, бросился на ближайшего "курсача". Следом надвигался нападающий таранного типа — Дыба. Карусель закрутилась по новому. Противники, определив Дыбу как наиопаснейшего, бросились в стремительную, по их мнению, атаку. Обидевшись на такое отношение, Косяк удачно провел подножку…

Звук открывающейся, двери канцелярии прервал незапланированное шоу. Собравшиеся на шум курсанты, разочаровано начали расходиться. Косяк быстро заталкивал, последнюю девицу в лифт. Узнав, что отрабатывать полученные деньги им не придется, в связи с неспособностью заказчиков, девицы на радостях лезли целовать Косяка.

Вышедший в коридор Лом зацепил взглядом удаляющиеся спины "семерки", занятой эвакуацией не пришедшего в сознание Носорога, повернулся и взглянул на оставшихся на посту курсантов. Возле лифта стоял ухмыляющийся Косяк, на щеках его светились люминесцентные следы губной помады, Дыба с умным видом настукивал на своем терминале какой-то ужасно-увлекательный текст, а Череп поправил берет и начал четкий доклад об отсутствии чрезвычайных происшествий во все время дежурства.

Лом хмыкнул и еще раз окинул экипаж внимательным взором. Подождал несколько секунд, когда они "проколются", и, не дождавшись, отправился назад в канцелярию.

Дознаться истины было невозможно. Стычки среди курсантов были обычным делом, командование на такие вещи смотрело "сквозь пальцы". Но для выяснения отношений на уровнях существовало специально выделенное помещение, обширный зал с тренажерами, в центре которого находился ринг стандартных размеров. На огороженной канатами площадке регулярно происходили соревнования корпуса по рукопашному бою, выяснения отношений между курсантами так же происходили на нем, под бдительным присмотром медиков и офицеров корпуса. Самодеятельность в корпусе вообще не поощрялась. А стычки подобные только, что случившейся, не приветствовались тем более, и если офицеры становились их невольными свидетелями курсантам приходилось оплачивать "свою дурь" из собственного кармана. Терять деньги на штрафах курсанты не желали, а отыграться или выпустить пар могли вызвав неприятельский экипаж на этакий вариант дуэли — "Ринг". Трое на трое.

Когда раздался шелест закрывшихся за Ломом дверей канцелярии, Дыба потер ушибленные косточки:

— Рассказывай.

Усмехнувшись, Череп пытался ответить, но накатившая внезапно нервная дрожь затрясла тело и не давала выговорить ни слова. Только присев у стены на корточки, он сумел восстановить дыхание и потерев ладонями бледное лицо произнес:

— Да так, пустяки. Парни выпили, пришли с дамами, — поднимаясь, взял терминал и начал отмечать положенные графы, — ну и как в кино. Слово за слово, стволом по столу.

— И кто прав-то, мы или побитые? — обрадованный хоть каким-то происшествием среди серых будней, Косяк встрял в разговор:

— Да ладно, какая разница. Размялись — и то дело. Сдаемся с дежурства и пойдем дальше повторять материал.

Дыба нахмурился, и, представив, что нужно еще готовиться к завтрашнему зачету по теории, передернулся. Потеряв интерес к событию, он зашаркал ботинками в конец коридора, где шипели готовые к уборке "черепахи". Провожая взглядом сгорбившуюся под весом значимости грядущего зачета фигуру, Косяк тихо спросил:

— Не завалится? Как он вообще ориентируется в материале-то?

Оторвавшись от терминала, Череп рассеяно ответил:

— Куда он денется? Столько времени угробили. Медведей учат на велосипедах ездить, а тут запомнить-то пару формул.

— Да ладно медведя, сам сколько раз сбивался, когда выводил формулу распада кристаллоида?

— Я не сбивался, а подбирал более понятные термины и комментарии, а то же Дыба все время думал, что я ругаюсь так, — усмехнувшись воспоминаниям, оглянулся на табло над входом, — иди, готовься к сдаче дежурства. Сегодня повторять не будем, и так мозги не соображают, а мне еще по сети полазить нужно.

— Череп, смотри поаккуратнее там, а то же если поймают — опять посадят в обезьянник. Нам тогда точно капец.

Предостережение было дельным, но только не в этот раз. Череп сказал:

— Не боись, в тот раз меня засекли, когда я по глупости с непроверенного прокси к ним на сервак ломился. — Подмигнув, пояснил: — А сейчас вообще вирь работает. Все запросы из канцелярии идут, во как! — Все чисто.

Даже не попытавшись вникнуть в суть вопроса, Косяк сморщился, как обезьяна на лекции по квантовой механике. Бросив безнадежный разговор все-таки предупредил:

— Ну, смотри, все равно поаккуратнее там.

Глядя как Косяк уверенной походкой городского гопника растаял конце полуосвещенного коридора, Череп обессилено сполз по стене. Показное спокойствие, с которым он ввязался в драку, уверенность, звучащая в разговоре с друзьями, на короткий миг оставила его, и он опять ощутил себя тем самым забитым "очкариком". Самый маленький среди рослых курсантов, постоянный кандидат для насмешек. Не помогало, увы, гордое молчание в ответ на оскорбительные шутки, а когда доведенный до срыва, он пытался ответить на удар — результатом обычно было направление в лазарет со сломанным ребром, гематомой или вывихом. И, что? Для того, чтобы все изменилось, оказывается нужно-то всего ничего: наслушаться Косяковского словоблудия и позаниматься с Дыбой?

Когда-то он жил в элитном районе крупного мегаполиса. Отец с матерью у него были совсем не простыми смертными. Среднее образование получил в элитной школе, дополнительно набирался самостоятельных знаний в Сети. Не имея недостатка в деньгах, увлекался дорогими компьютерами, ковыряя их с детской не принужденностью. Методами "научного тыка" и неутолимым любопытством, познавал принципы действия различных электронных блоков. Общаясь со спецами, работающих в недрах огромного бюрократического муравейника, вырос на терминологии, жаргоне, а так же различных не документированных методов работы со многими программами, от названий которых, простые пользователи уважительно качали головами. Там же прошел свое первое крещение по взлому отцовской банковской карты…

Оперативный отряд вооруженный вплоть до самонаводящихся ракет, выехал по тревоге поднятой операторами службы контроля "Управления сетевой безопасности".

В сети была зафиксирована беспрецедентная по наглости атака на серверы сети межбанковских расчетов, админы управления ничего противопоставить не виданному ранее "взлому" не могли. Кто-то в наглую воровал секретные коды, пароли, и шифры не утруждаясь особой разборчивостью.

Собранные со всего края спецы, и даже прилетевший спец рейсом "гуру" из столицы, только спустя шесть часов смогли указать точку откуда было отправлен первое вирусное обращение.

Захват осуществляли силами элитного антитеррористического отряда, при поддержке полиции, армии, и массированным прикрытии с воздуха. Взломав наконец бронированную дверь квартиры бойцы спецназа вместо ожидаемых врагов террористов изловили обмызганного шоколадом, икающего, и хлопающего газами за стеклами заляпанных кремом очков, пацаненка. Черепу удалось не только взломать папину кредитку, но и насладится заслуженным шоколадным тортом с мороженным.

Так и не успевшего ничего сообразить Черепа забросили в фургон к двум амбалам, охраняющим изъятое оборудование непонятного назначения.

До приезда родителей, Черепа пытали технари Управления сетевой безопасности, все пытавшихся понять принцип действия ящика с зарослями разноцветных проводов соединяющих странную коллекцию плат. Собранный из не совместимых конструктивно модулей, компьютер не должен был работать по определению, но агрегат фырчал вентиляторами и весело подмигивая огоньками, постоянно выводил на монитор перехваченные из сети, коды доступа к банковским счетам.

Так у Черепа появилась "личное дело". И кода уже подросший Череп готовился к продолжению учебы в высших учебных заведениях, в личной карточке гражданина, в полях особой отметки он имел рекомендации для поступления в Технологический Университет, с пометкой — только на службу правительству.

Увы, привычный мир дал трещину. Родители прогорели на какой-то интриге с обвинением во взятках лишились работы, а затем суд приговорил их к десяти годам лишения свободы с конфискацией имущества. Череп оказался на улице. Получение высшего образования в таких условиях стало нереальной мечтой.

На процедуру ареста имущества, никто из многочисленных родственников и друзей, ранее удачной семьи, так и не пришел. Неизвестно бы как сложилась судьба Черепа в дальнейшем, если бы не попавшаяся ему на глаза, голо-реклама вербовочного агентства.

И когда Череп, рассчитавшись с таксистом последними деньгами, оставшимися от родительских карманных денег, вошел в радушно распахнутые двери ярко освещенного офиса, его уже ничего не удерживало в этом холодном городе. Подписав суетливо подсунутые документы, равнодушно слушал воодушевленные рассказы ветерана вербовщика…

Его ждала новая дорога, да и какая ему была теперь разница? Даже остановиться на ночь негде, не говоря о том, что как одному жить в этом мире он не знал. По полученным брошюрам и указателям он добрался до аэропорта, на котором его и еще с десяток парней усадили в транспортник и отправили на орбиту…

Размышляя над своим прошлым, Череп пролистывал каталоги сервера учебного отдела, он искал любые намеки на информацию о завтрашнем зачете. Его нужно сдать любой ценой. Хоть он и отозвался о Дыбе с уверенностью, а ведь тот вполне может провалиться и вместе с собой завалить весь экипаж. Уже собираясь отключаться от административного сервера, по привычке заглянув в "корзину", Череп наткнулся в ней на небольшую директорию, в которой лежали забытые и почти законченные исходники программы проведения зачета. Радуясь такой удаче, Череп едва не захлопал в ладоши.

Выбираясь из дебрей сервера учебного отдела, затер следы своего пребывания…

Закончив все дневные дела, троица готовилась ко сну. Приняв душ, Дыба блаженно растянулся на койке, передумав, стал затягивать бугры заигравших мышц, в ластик спортивного костюма.

В дверях его остановил окрик Черепа:

— Дыба, погоди, мне нужно кое-что объяснить по завтрашнему зачету.

Оторвавшись от дисплея, Косяк недоуменно отложил планшет.

— А, что объяснять. Договоримся с кем угодно. Все люди братья. — Хохотнув над мыслью, весело закончил: — От слова брать.

Череп улыбнулся:

— Косяк, Косяк… — любая халява — это чей-то напряженный труд. — Назидательно поправил очки, он обвел всех строгим взглядом. — Значит, так. Завтра, на зачет заходим всем экипажем. Каждому на терминал бросят по программе. В ней будут вопросы и шесть вариантом ответов. Ставите не варианты ответов, а вбиваете прозвища. На терминале преподавателя будут высвечиваться правильные ответы. Все уже готово, и зачет пролетим на крыльях удачи.

Опешившие друзья с трудом переваривали услышанную новость. Сосредоточенно посапывая скребли затылки, со скрипом разгоняя тугие шестеренки соображалки. Первым решил угадать Косяк:

— Ну, Череп… ну, сила! Чем же ты смог к преподу подобраться? — Спрыгнув с койки, набросился барсом на голову спасителя, начесывая ладонью рано полысевшую шевелюру, приговаривал: — …я-то собирался трясти родословной. Нет, ну ты все таки голова, МОЗГ, а не череп!

— Не нравится мне эта идея, — хмуро пробурчал Дыба, запаяв шов ластика лучом лазерного фонарика, попробовал натяжку швов в присядке, — с чего он поблажку сделает?

— Да никакой поблажки не будет. Сдаем вместе со всеми. Сама программа переделана. — Освобождаясь от дождавшегося своей халявы Косяка, Череп пытался уложить взъерошенные остатки волос. — Главное — только вести клички и тужиться в раздумьях, чтобы подозрений не было. И все!

Присев на краешек лежака, Дыба поднял потухший взор, набычился.

— Так неправильно, нечестно…

Не понимая, куда клонит Дыба, тот легкомысленно отмахнулся.

— Да какая разница как это называется, — не обращая внимания на напрягшиеся канаты мышц, Череп расхаживал по кубрику, — в почитаемом тобой уставе это называется воинской хитростью и смекалкой.

— …и вообще жизнь — несправедливая штука, — натолкнувшись на упертый взгляд великана, Череп сорвался на крик, — хлопец, я не понял, ты хочешь вылететь из Батальона?! Зато время, которое нам дали на подготовку, остальные бы уже "отдыхали" в Обеспечении!

— Все равно это неправильно, — захватив терминал с дисками по физической подготовке, Дыба открыл дверь и уже в проем бросил: — Так не делается…

Не зная, куда выплеснуть поднявшуюся волну гнева, Череп пнул лежак. В порыве психа сорвал заевшие липучки и, отбросив комбез, зашлепал в душ.

— Ну и хрен с тобой! Только посмотрим завтра, как будешь пыхтеть на зачете…

Закинув терминал под мышку, Дыба хлопнул по сенсору закрытия дверей, да так, что плотный квадрат, укрылся паутиной треснувшего пластика. Разложив причиндалы, запустил спортивную программу. Подключив к тренажеру шлейф терминала, задумчиво выставил начальную нагрузку. Лязгая упорами плавно сходившихся дуг, Дыба делал упражнение, а из головы все не шел разговор.

С одной стороны, Череп прав, — в таких условиях тяжело подготовиться к зачету, тем более сдать. Идея Черепа бала обоснованна, а с другой стороны — это же обман.

Резко рванув согнувшуюся дужку, Дыба проигнорировал писк терминала, тут же высветившего сообщение о нарушении режима. И только после тревожного писка, слившегося в ноту опасности, задышал ровнее, отдаваясь ритму упражнения. Вдох — выдох. Все просто и понятно. Тянешь — получаешь результат, не тянешь — ничего. Перейдя к штанге, выставил вес, и взявшись за хромированный гриф, ощутил прохладу металла. Хмурые складки разгладились. Он же, как вот этот гриф, гнется, но держит вес; упрямо закусив губу, принял решение…

Череп думал, что он сделал не так. Почему только наладившиеся отношения дают трещину? Забыв обсохнуть под потоком ионизированного воздуха, услужливо вспыхнувших синим столбом, вышел из санузла.

Только заслышав мокрое шлепанье, Косяк отвлекся от клипа.

— Ну, что, успокоился? Да не забивай себе голову. Как получится, так получится.

Бросив хмурый взгляд, Череп сказал:

— Слаженный экипажик получился, — натягивая прилипший комбез, усмехнулся своей рассеянности, — если цапаемся по каждому поводу. Я думал, что все правильно делаю. Передразнив Дыбу, поник плечами. — Видите ли, это нечестный поступок…

— А ты, что хотел, — Косяк многообещающе заулыбался, — думал с нас "Единство" малевать будут? Не-а… мы еще не так схлестнемся, пока не станем одним целым. — Уткнувшись в терминал, бросил: — я через пять минут спать, и ты тоже готовься посопеть. И это, не дергай ты его… Пусть сам допрет.

— Да больно надо.

Череп расправил лежак, и, подключив терминал, решил еще раз пройтись по привычным узлам городской сети. Посмотреть новости, початиться с редкими знакомыми, и втихую взглянуть на виртуальные новинки. Глядя на характеристики устройств виртуального погружения, Череп внутренне облизнулся. На дисплее вращалась полупрозрачная шапочка с отходившими пучками оптических волокон. Просвечивая золотыми дорожками наносхем, переливаясь многослойным узором, внутренняя поверхность опухла наростами блестящих сенсоров, которые по заявкам производителя обеспечивали максимальную реалистичность виртуальных миров. Но цена у нее была совсем нереальная. Даже если голодать, и то. Тяжело вздохнув, Череп отключился. Выставляя таймер будильника, уже собрался притушить планшет, когда вошедший Дыба хмуро бросил:

— Завтра, вечером у нас Ринг.

Уже посапывающий Косяк вдруг подорвался:

— Какой ринг?! С кем?

— Носорог в спортзал завалился. Так, что завтра не только сдача теории.

С Косяка сдуло весь налет сонливости. Озадачено потирая плечи, с непониманием посыпал вопросами, но, сам себя остановив, задал главный вопрос:

— Условия стандартные?

— Нет. Проигравший оплачивает люксовых девок,… — окончательно севшим голосом выдавил: — штукатурятся в проституток и голышом на утреннее построение… Или по-тихому отдать Черепа на растерзание.

— Ну нет, — вскочивший Косяк, заметался по кубрику, — херню удумали. Отдать на растерзание… да за такие слова, пятаки в мясо квасить…

Мечась зверем, Косяк возбужденно похлопывал кулаком в раскрытую ладонь. Добавляя к каждому своему слову хлесткий удар, уже предлагал сюжеты, как грамотнее "завалить семерку".

— Слушай, сядь уже… боец. Кого ты будешь сразу валить — Носорога!? — убирая с лица руки, на выдохе высказал свое мнение Дыба. — Завалил ты его сегодня только из-за того, что он набрался по самые брови. Да и остальные тоже на ногах еле стояли. Ты дышишь-то любому из них в пупок. А на ринге они тебя размажут, даже не заметив, что выдавили чьи-то потроха. — Бросив на Черепа многозначительный оценивающий взгляд, Дыба сокрушенно выдохнул: — Ладно, все спать, после зачета и обсудим…

Все время, прошедшее с момента начала разговора, Череп сидел и почти не дышал. В голове проносились обрывки мыслей, красочные картины первых его стычек с курсантами. Первые знакомства с рукопашным боем в роли груши оставили довольно яркие и болезненные воспоминания. Паренек, выросший в "тепличных" условиях мегаполиса, почти не общавшийся с одногодками, считающий занятие спортом напрасной тратой времени, вдруг оказывался в среде, где главным авторитетом была сила.

Если не можешь ответить ударом на удар — ты ковер для ног. Не достоин уважения, не достоин звания наемника Русского Батальона. Как ты будешь прикрывать спины товарищей, если за себя не можешь постоять?

Отлежав все бока, Череп ворочался. Не давала покоя мысль о завтрашнем поединке. Проигрыш на ринге перечеркивал упорный труд четырех месяцев, с таким позором их не просто осмеют — это будет позор, с которым служить в одном корпусе просто будет невозможно. С униженными никто не захочет идти в бой, не то, что здороваться перестанут.

Если бы его одного так унизили, то еще можно было бы как-то приспособиться, смириться, забыть. Да и просто подписать рапорт. В обеспечении же тоже живут. Но пострадают ведь парни — единственные курсанты, с которыми у Черепа только зародилось взаимопонимание, дружба…

Нет! Такого допустить нельзя! Уже засыпая со стиснутыми зубами, Череп решил драться. Драться за право на жизнь, за уважение друзей.

Утренний подъем прошел как обычно. Только слышался тихий шепот за спинами — все обсуждали новость дня. Сегодня будет поединок семерки и тринадцатого экипажа, да с такими условиями, что многие сочувственно поглядывали вслед.

Построенные после завтрака, курсанты сонно слушали объявления капитана, высокопарно поздравившего курсантов с началом нового этапа обучения — практическими учениями на слаженность экипажей, которые будут проводиться на поверхности, в максимально приближенных к боевым условиях, а в заключение этапа — бой с ветеранами.

Так, что командирам крыла необходимо сформировать тройки по классам машин. Закончив вводную часть, Ряхлов улыбнулся тринадцатого экипажу. Подойдя ближе, остановился и одарил ехидной ухмылкой:

— Господа курсанты, я слышал, у вас сегодня поединок, — и откровенно, улыбаясь уже представил, как посмеется над униженными. — Вы еще не передумали? Рапорта лежат у меня в канцелярии, в любой момент могу сбросить вам на терминалы…

Не дождавшись ответа от хмурого Дыбы, молчаливого Косяка и немного побледневшего Черепа, неопределенно хмыкнул:

— Ну, что же, встретимся на учебном уровне, рапорта у меня будут с собой, чтобы ни задерживать кандидатов Обеспечения…

По порядку построения, экипажи стали двигаться к лифту. Длинный коридор с отходившими дверями кубриков наполнился гомоном и весельем. Уже на подходе к лифту к Косяку подошел курсант из "четверки". Пронырливый Ловец славился в корпусе своей коммерческой жилкой. Постоянные встречи с темными личностями, тайные звонки, не по окладу большие расходы, все это множило молву о его связи с городским криминалом.

— Слушай, Косяк, что вы надумали с боем? Драться будете?

— А ты, что, уже принимаешь ставки? Ну, давай: ставлю свой месячный оклад на нас.

— Что, весь?!?!? — подняв бровь, Ловец пытался усмотреть шутку.

— И я ставлю свой тоже, — сказал Череп.

— Добавляю свой туда же, — пробасил повернувшийся на разговор Дыба.

Окинув троицу взглядом, Ловец пожал плечами:

— Ну, что же, ставки принимаю. — ухмыльнувшись, продолжил: — это уже становится интересным…

Ловец так же ненавязчиво, как подошел, растаял в толпе. Косяк не утерпел:

— Я так понимаю, что новость уже всех облетела, ставки делают, — невесело усмехнулся. — Вот собаки, им только развлечений подавай.

— А ты думал, что — о такой развлекухе забудут? — Дыба задержался, поравнявшись с остальными, весомо добавил: — Тем более, что Носорог в ряхловских любимчиках, и тут какой-то экипаж "отбраковки" валит парней на глазах всего корпуса, я удивляюсь, что нас центральное крыло не порвало сразу.

— Да ладно, прорвемся. Ты, кстати, придумал, как нам быть?

— Ближе к вечеру расскажу, нужно еще кое-что прикинуть…

— Не может быть! — тихо вскрикнул Ряхлов, сидя с проверяющим майором за одним столом. — Как это, прошли тест? Вы не ошибаетесь? Вы все точно проверили?

— А у этих курсантов должны быть дополнительные условия сдачи? — удивленно спросил майор. — Задание программы стандартны. Как вы и просили, тому здоровяку я добавил дополнительный вопрос. Ответ меня удовлетворил. Правда, много отсебятины, но суть верна. Вообще, "тринашка" меня порадовала подходом к делу. Прекрасно дополняют друг друга, так, что вы зря считаете их обузой. Еще посмотрим на результаты учений, а предварительные выводы — из них получатся очень даже не плохие наемники…

— Возможно, — рассеяно бросил, едва слушавший Ряхлов, — спасибо. Мне пора.

Попрощавшись с майором, вышел из аудитории сдачи теоретического зачета. Предположения не оправдались. Раздосадованный капитан двигался по пустому коридору учебного уровня. Шаркая под притухшими настенными голограммами схем механических блоков, орудийных модулей и силовых установок, прикидывал, что возможно сделать.

Капитан представлял, как он САМ будет вверять им боевую машину, а больше всего его бесила насмешка в глазах породистого отпрыска. Но главным образом капитана угнетал тот факт, что какие-то "сопляки и неудачники", доказывают ЕМУ, герою "торпедной атаки", что он может в чем-то ошибся. С одной стороны — хотелось заполучить в покровители влиятельного деда, а с другой — все-таки избавиться от этой тройки. Впрямую давить чревато проблемами, а вот если подтасовывать обстоятельства, все само собой… Да наплевать! Он сам прорвется, а от этих выскочек нужно избавиться любым методом. Он сам себе сделал карьеру, обойдется и без деда.

Ряхлов остановился, мысленно смакуя пришедшую в голову идею, двинулся к лифту, но уже с интересом присматриваясь к голограммам: искал воплощение своей идеи.

Ближе к вечернему построению курсанты потянулись в спортивный зальчик. Дверь непрерывно шипела, впуская все новые и новые экипажи. Вокруг помоста занимали удобные места, кто на тренажерах, кто на немногочисленных креслах, — зрители рассаживались в ожидании зрелища.

На огороженном пористыми канатами помосте, уже надевая перчатки, разминалась раздетая по пояс "семерка".

Пробуя плотность перчаток, Носорог похлопывал друг об друга сжатыми кулаками, подпрыгивал на месте и с нетерпением поглядывал на вход, порыкивал на товарищей все еще не одевших перчатки.

Вошли Ряхлов с Ломом. Командование Батальона одобряло "спортивный дух", воспитываемый среди будущих наемников в постоянных тренировках по рукопашному бою. Тем самым сразу закрывались вопросы: чем заняться здоровым парням при мирных передышках и как разрешать конфликтные ситуации в среде довольно агрессивного пополнения.

Но сам процесс поединка не отпускался с тормозов, на нем обязательно должен был присутствовать младший командир. Так как сегодня был Лом, он автоматически становился судьей. Так, что с официальной частью все было решено, а, что касается причин поединка, да и "приза" поединка, — это уже касалось только самих участвующих экипажей. А последствия, — современная медицина позволяет решить многие проблемы, да и шрамы только украшают настоящего мужчину.

При звуке открывающейся двери в спортзале установилась тишина. В проем протиснулся Дыба, за ним запрыгнул Косяк, замыкал цепочку почти опоздавших участников Череп. При входе "героев дня" зал взорвался ревом одобрительных криков и свиста. Троица прошла к свободному углу ринга.

Улыбающийся Косяк, сбросив куртку комбеза, дурачась начал ходить по рингу из стороны в сторону, демонстрируя удары по воображаемому противнику. Такой оптимистический подход к бою зрители встретили воплями поддержки.

Сбросив куртку, Дыба поиграл мышцами, необъятная волосатая грудь проступила ожившими пластами, и, подчиняясь импульсам, тело ожило в танце тренированной плоти. Скромно улыбнувшись реву поддержки, достал сумку и начал выкладывать снаряжение полно контактного боя. Облачившись в тесные перчатки, пружинисто попрыгал на мягкой подошве, показывая Косяку, что нужно помочь еще не одевшемуся "малышу".

То бледнея, то краснея, Череп неуверенно перетаптывался в углу ринга. Под насмешливыми взглядами Носорога трясущимися руками пробовал не промазать, надевая ботинок.

Помогая затянуть ботинки с дутыми вкладками, Косяк шепнул:

— Молодец, классно держишься, если бы не знал, то подумал бы, что ты уже наложил в штаны.

— Да только, что не наложил, а меня действительно дрожь бьет, — наклонившись как будто помочь, ответил одними губами Череп.

— Не боись, все нормально. Носорог уже клюнул. Гляди как лыбится, уже порвал нас, — сказал Косяк, похлопав по ботинкам, проверил крепление.

В зале, мелькая среди курсантов, незаметно от командования, шустрил Ловец. Оживленные курсанты, с нетерпением ожидая кровавой бойни, обсуждали шансы противников и делали ставки.

"Семерка" отличалась рослостью, развитыми фигурами, — все они были как на подбор. Лысые головы, тяжелые взгляды, походки настоящих бойцов, в глазах жажда схватки, отточенные движения техничных ударов.

В тринадцатом экипаже выделялся только Дыба. Самый рослый, он перевалил за два метра, а непомерный размах его плеч производил впечатление ожившей статуи Геракла. Спина гиганта блестела вспотевшей вязью "корней" мышц. Устраивая догонялки под кожей, бугры послушно разбегались под взмахами рук. Дыба движениями знающего себе цену бойца лениво разминал плечи.

Но на этом все надежды тех, кто поставил на "тринашку" приличную сумму, заканчивались… Разница в телосложении великана со своим экипажем была разительной. Второй боец с ярко оранжевым гребнем выглядел скорее акробатом из местного балагана. Его движения были резки и подвижны. Совсем уж портил картину последний участник тройки. Робко стоящий за спинами друзей, непрерывно поправляя свои очечки, Череп казался совершенно несуразным участником боя рослых бойцов, скорее, случайно забредшим и насильно выставленным участником.

Вышедший на середину ринга Лом, окинув рыбьим взглядом участников, объявил правила:

— Проигравшим считается экипаж, не имеющий активных бойцов. Боец считается не активным, если он выбыл при нокауте и если он сдался. Ограничений по времени не заявлено. — С выражением мясника, которому все равно, какая из туш пойдет на продажу, добавил: — …напоминаю — это всего лишь спортивное состязание — смертельные удары запрещены.

Закончив оглашение необходимых правил, подошел к "семерке". Проверив перчатки на предмет запрещенных вставок, а также осмотрев ботинки, повернулся и провел ту же процедуру с "тринашкой". Отойдя к краю ринга, поднял руку. Всматриваясь в показания табло, застыл в ожидании.

Выстроившиеся по краям ринга участники замерли, глядя друг на друга. Наклоненные тела, перетекающие движения рук, мягкое перешагивание дополнялись подбадривающими криками зрителей…

Обнулилась последняя пара цифр, и ринг взорвался движениями.

"Семерка" шустро перегруппировалась и теперь на Косяка с Черепом устремился Носорог. Дыба рванул вперед, на поджидающих Слепня и Туза.

Вот там-то и начался танец техничных бойцов, с блоками и прыжками и первыми возгласами дождавшихся зрелища курсантов.

Ожидая противника, Череп с Косяком слегка раздвинулись, освобождая место для медленно надвигающегося Носорога. Резко ускорившись тот рассчитывал прямым ударом в голову моментом вырубить Косяка.

Стелясь по рингу, Косяк ушел влево, сходу крутанувшись в подсечке. Ожидавший подобного хода, соперник перепрыгнул просвистевшую ногу, одновременно с прыжком нанес правой ногой удар в корпус.

Свистящий удар перехватил бросившийся на выручку Череп. Не сумевший полностью погасить энергию удара, влетел вместе с ногой в ограждающие канаты.

Получивший незапланированную нагрузку в виде уцепившегося клещом Черепа, потерял равновесие, чем и не преминул воспользоваться Косяк — проведя все-таки подсечку. Сотрясая пластиковый настил, Носорог завалился на спину, попутным ударом стряхнул кувыркнувшегося Черепа.

Поднявшись на ноги, противники мягко переступая, закружились в ожидании выгодной позиции для атаки. Недооценивший прыткость соперников, Носорог имитировал атаки; дергая противников, проверял реакцию, но как только он начинал движение на одного, на него сразу же начинал атаку второй, и, уклоняясь от ударов, они пытались его завалить.

Уклоняясь от прямых ударов, юркие соперники лезли в ближний бой. Один под ноги, а второй ударами пытались вывести из равновесия. Внимание зрителей уже переключилось с технического боя рукопашников на разворачивающееся необычное зрелище — схватки псов с медведем.

Проведя удачную атаку на гребнистого "сопляка" — отбросил закашлявшееся тело к канатам. Свистящим разворотом угадал бросок пытавшегося вцепиться "очкарика".

От хлесткого удара Череп, раскинув руки, улетел ласточкой. Упавшие очки блеснули красными разводами и треснули под весом наступившего Носорога. Слепо щурясь, Череп ползал на четвереньках, пытаясь нащупать не вовремя упавшие очки.

Обрадовавшийся такой удаче, Носорог занес ногу для финального удара. Когда "слепыш" резким кувырком уйдя с убойной траектории, вдруг очутился под ногами Носорога, где вложив всю свою небольшую массу в один удар, со всех сил врезал ногой в неприкрытую ничем коленную чашечку, затем, обхватив неповрежденную ногу противника, краснея от натуги, вздулся венами, пытаясь опрокинуть массу вдвое больше себя.

Теряя равновесие, крича от боли в наливающейся кровью коленке, Носорог предпринимал отчаянные попытки удержать равновесие, которые прекратил акробатический прыжок Косяка. Заскочив мангустом ему на плечи, скрещенными ногами сдавив его засипевшее горло, открытыми ладонями Косяк колотил Носорога по ушам.

Многочасовые тренировки дали Черепу силы провести еще один удар ногой — под коленку здоровой ноги…

Носорог рухнул гнилым колосом. Упавший вместе с противником Косяк так не отпустил мертвый захват на горле и, ошалело мотая звенящей от падения головой, напрягся всеми жгутами мышц, он заламывал скользкую дыню головы упирающегося Носорога. В то время как Череп не теряя времени кувыркнулся к поврежденной коленке, и, захватив в ножницы ногу, стал тянуть на излом…

В зале творилось невообразимое, не ожидавшие такого развития боя, зрители содрогали стены ревом восторга. Непрерывно скандируя клички двух смельчаков, уже не слышали самих себя, стараясь ничего не упустить повскакивали с мест, запрыгивали на плечи стоящих впереди, лишь бы увидеть, чем кончится трагедия, переродившаяся в блистательную победу.

Видя, что Носорог уже не дергается в попытках сбить с себя противников, Лом понял, что старший "семерки" потерял сознание. Резко бросившись к клубку тел, он попытался разжать тиски захватов. Рявкнув на нерасторопного дежурного, что-то жестко заговорил в гарнитуру коммуникатора, вызвал медиков.

В это время Дыба зажимал в углу остатки "семерки". Порядком подуставшие бойцы уже не тратили силы на прыжки, красивые размахивания руками и прочие акробатические этюды. Выкладываясь точными, короткими ударами, пытались сбить Дыбу с ритма, но постоянно наталкивались на блоки или мощные контратаки.

При виде подоспевшего к Дыбе подкрепления Слепень просто растерялся. Факт стоящих на ногах "доходяг" и лежащая на полу фигура Носорога так его удивила, что он пропустил мощный удар в челюсть, ставший нокаутом. Туз не успев даже удивится такой метаморфозе в расстановке сил, присоединился к товарищу, пропустив хук с левой и взмахнув руками, подбитой птицей, завалился поверх безвольно раскинувшегося тела Слепня.

Сказать, что зал был полон рева — ничего не сказать. Воздух вибрировал. Побросав насиженные места, курсанты орущей толпой бесновались вокруг ринга. Такого боя еще не видели. А посмотреть такою схватку стоило, такого накала страстей не ожидал никто, даже экипажи из крыла Носорога признавали — схватка стоила проигранных ставок.

На ринг высыпало все "Восточное" крыло. Искренне поздравляя троицу, восторженно надрывались в крике и уже собирались подкидывать победителей. Неписаное правило гласило, что экипаж рождается только после боя на ринге, а после такого боя — крыло пополняется действительно достойным экипажем…

Выпроводив последних поздравляющих, Дыба ждал, пока Череп отмоет присохшую корку крови. В дверь влетел Косяк от избытка чувств он подпрыгнул и повис на спине устало стоящего Дыбы.

— Дыба, мы все-таки сделали их! И все ты… откуда ты знал, что будет именно так?

— Ой, велика наука… сложить один и один. Это Череп молодчина. Переборол мандраж, — устало улыбаясь, Дыба покачал головой, — подставился под удар, не побоялся.

— Да Череп у нас просто герой! Где эта гроза носорогов!?

— Отмывается, — бросил Дыба. Скривив кровожадную рожу, прорычал: — От крови!

В открывшуюся дверь душа выглянул Череп и робко улыбаясь, прошел в кубрик. Сразу попав под разрывную очередь тирады Косяка, успевающего задать за одну секунду сразу несколько вопросов.

— Да какой герой, — застенчиво улыбаясь, Череп благодарно глянул на друзей, — я же приманкой был. Вот только очки жалко.

— Да ладно тебе из-за каких-то стекляшек так убиваться, — разошедшийся Косяк набросился на Черепа с жаркими объятиями и похлопываниями, — когда Ловец принесет выигрыш — куплю тебе самые дорогие очки!

Имитируя рев Носорога, Череп выскользнул из объятий Косяка и запинав того в душ, подошел к Дыбе. Легко двинув кулаком, тихо сказал вдруг севшим голосом:

— Спасибо тебе, если бы не поверил в меня, не знаю… смог бы дальше жить. И за зачет извини… Я не прав был.

— Да ладно, проехали, — Дыба ответил на дружеский тычок своей "ласковой" затрещиной. — А вот ты молодец. Правдоподобно разыграл слепоту…

Выскочивший из душа Косяк, не остудив огонь щенячьего восторга, бросился к друзьям:

— Ну, что, сегодня гуляем!? — Непонимающе уставился на Черепа, протягивающего Дыбе ладонь. Мягко отражая свет влажными краями, на ладони поблескивали контактные линзы.

Выходных Косяк ждал примерно так, как пчелы ждут весну. И как только корпус вернулся из столовой, он занял санузел и на любые попытки выдворения орал из-за створок о капитальном ремонте помещения — минимум на месяц.

Наконец вывалившись в кубрик с блеском начищенных ботинок и комбезом без единой складочки, обиженно уставился на друзей, полностью погруженных в распаковку массивной коробки, пестрящей наклейками и штампами, и полностью игнорировавших расфуфыренного товарища.

Опомнившись от блеска доставаемых блоков, Косяк обиженно надулся. Повертев одну из пластин, очищенную от пузырей консервирующей пены, скривился от запаха нового пластика.

— Ну и, что это за чудо?

— Аккуратненько положи, — вскинулся Череп, напряженно подставив руки, — это модуль расширения для терминала…

— Да хоть яйцо сдохшего мамонта, — отдав в трепещущие "модуль расширения", Косяк усмехнулся трепету Дыбы. — Чего вы так над ним дрожите, подумаешь игрушка очередная…

— Не хилая игрушка, — выдохнул Дыба, вставляя блок в разобранный терминал, — пять тысяч стоит.

— Сколько!? — Косяк аж захрипел. Справившись с забывшими как дышать легкими, продолжил:

— За такие деньги можно новый тягач купить, да и еще на месячный гудеж останется.

— Мне не нужен тягач, мне не нужен гудеж, — отстранено проговорил Череп, напряженно ковыряясь в раскрытых платах модернизируемого терминала, — я хочу виртуальность попробовать.

Возмущаясь таким растранжириванием выигранных денег, Косяк заходил по кубрику.

— Ну ты хоть ему скажи, — устав от отказов на предложения сдать обратно, Косяк искал поддержки. — Дыба, чего ты там читаешь?! Скажи свое мнение…

Усиленно хмурившийся над дисплеем, вчитываясь в строки инструкции по пользованию, Дыба поднял непонимающий взгляд:

— Чего голосишь? Человек такую вещь купил, а ты тут всю радость портишь.

— Все ясно с вами… один на железках помешан, второй на электронных игрушках. Спелись, значит, — надувшись хмурой тучей, Косяк завалился на лежак. — Ненормальные.

Но вспомнив, зачем он так наряжался, накинулся на друзей разъяренной псиной:

— Пока тут с вами трещу, могу пропустить величайшую со времен открытия высадки на Марс пьянку! — заметавшись в поисках карточки электронного счета, переворошил все полки. — А вы еще почему не одеты? Ждете лимузина, поданного к лифту?!

— А куда собираться-то? Я сейчас Черепу помогу, потом в зал, позанимаюсь, — сказал Дыба и, встав с койки, потянулся до громового хруста позвонков.

— Все-таки, "семерка" здорово постаралась. Голова не болит? — разыгрывая медика, паясничал Косяк. — Головокружения нет? Сколько пальцев видите? Как зовут бабушку в четвертом колене по дядиной линии? Ох, не помните, какая жалость, ну все, вас спасет только пересадка мозга, у меня как раз есть потрясающий экземпляр годовалого шимпанзе.

Дыба, отмахнувшись, упал на лежак.

— Я сейчас сам сделаю любительскую пересадку… у меня как раз лишняя гиря без пары, зачем добру пропадать?

Сев рядом, Косяк скривил плаксивою рожу:

— Дыба, зачем обламываешь?! Нас крыло на "вливание" пригласило, а мы? Бобылями до выпуска сидеть будем? — Видя сомнения на лице друга, Косяк уловил неуверенное настроение. — Все решено, давайте собирайтесь, собирайтесь! Твои железки не пропадут. И твои, Череп, всякие штучки, и долгожданные виртуальные девицы тоже обойдутся без тебя. По крайней мере, на ближайшие шесть часов. У нас уже время назначено, а вы…

Переходя по движущимся с разной скоростью пешеходным дорожкам, друзья влились в ряды спешащих жителей подземного города. Бурлящие потоки разношерстной публики сновали между поручнями, перепрыгивая с медленной дорожки на более быструю или ближе к платформе — наоборот, перетасовывались перед платформами пешеходных тоннелей.

Держась за поручни, Косяк восхищался видом простиравшегося под эстакадой уровня, попутно умудряясь пересказать свежие слухи о том, кто на какую технику определен…

С получением новой техники в Русском Батальоне тяжело было всегда. Закупаемая Корпорациями техника представляла собой списанные образцы, совершенно не адаптированные для боевых действий на Марсе. Зачастую без герметичных корпусов, изъеденные коррозией, а иногда вообще на гусеничной тяге. Выезд такой машины в пески стал бы ее последним "плаванием".

Служба Обеспечения помимо задач жизнедеятельности еще решало вопросы технического плана. Самопальная модернизация полученной техники зачастую порождала такие экземпляры человеческого гения, что сами конструкторы, узрев изображение марсианского прототипа, не узнавали свое детище.

В связи с такими "поставками" зародилась традиция — прошедшим теоретическую подготовку курсантам, вручалась боевая машина, которую они обязаны перебрать "очумелыми ручками" и за тем на ней же проходить дальнейшую службу.

Вяло перекидываясь шутками, ведомый Косяком экипаж выскочил на небольшую круглую площадь.

Размещенные по ее периметру кабачки в принципе ни чем не отличался друг от друга. Освещенные огнями рекламных голограмм, с призывами на всех языках Русского Содружества, с одним вариантом перевода, — "…посетите лучший пивной кабак Марса!", "…Межпланетная скидка!", "…лучший доходный дом, самые низкие расценки" или еще более красочная голограмма фешенебельных девиц, призывающих провести вечер только с ними, так как они самые красивые и самые искусные.

На площади, образованной при пересечении пяти туннелей, возвышалось монументальное здание корпорации "РУСЭНЕРГО", своими стенами производившее впечатление старинной цитадели, подпиравшей чашеобразный купол полусотней этажей. Освещенные окна-бойницы придавали зданию сходство с горевшим изнутри термитником.

Построенное при первой высадке, а затем выкупленное корпорацией, здание вмещало все структуры управления делами добывающих приисков. С этого здания контролировались события на доброй половине разбросанных над и под поверхностью Марса меньших собратьев-городов.

Занимавшая все этажи Русская корпорация руководила филиалами на приисках и фабриках первичной обработки кристаллоидов, из-за которых все здесь и было отстроено. Благодаря кристаллоидам Марс каждый год стремительно пополнялся бесчисленными эмигрантами желающими найти лучшую жизнь, вслед за которыми вереницей тянулись различные "предприниматели", призванием которых, по их мнению, было помочь этим людям расстаться с заработанными нелегким трудом деньгами. Различного рода авантюристы, представительницы древнейшей профессии, мелкие дельцы, обустраивающие подземные города различными кабачками, гостиницами, притонами и мелкими меняльными конторками. Все эти люди вместе составляли примерно треть населения подземных городов и приисков.

Что касается приисков, то туда устраивались начинающие шахтеры, только, что прибывшие новички, которые, выходя из полицейских тамбуров после процедуры вживления уникального чипа с кодом идентификации, сразу попадали в словесные сети вербовщиков Корпорации.

Но были и так называемые "старатели". В основной массе, поднакопившие денег шахтеры. Отработав контракт с корпорацией, на свой страх и риск рыскали на тягачах, оборудованных минимальным набором геологической разведки, добывая нестандартные кристаллоиды, активно скупаемые как мелкими конторками, так и представителями корпорации.

Что касается национальной принадлежности населения, то здесь обитали в основном представители Русского Содружества, но попадались и представители других народов. Пропуском в подземный город являлось отсутствие претензий со стороны Службы Безопасности Корпорации и владение языком той корпорации, которая контролирует данный город. Так, что здесь не составляло труда, пообщавшись с представителем знойной Африки, быть им же посланным на чистейшем русском, а зайдя в ресторанчик, отделанный позолоченными драконами и иероглифами — опробовать традиционные русские пельмени.

Кроме заведений, решающих проблему набивания пуза и утехи плоти, присутствовали и торговые лавки, в которых приобреталось все — начиная от простых аккумуляторов до еще не остывших от выстрела импульсников. В многочисленных ответвлениях, не всегда зарегистрированных на картах столицы, продавались товары посерьезней: от простых шахтерских тягачей до отремонтированных песчаных танков. Кроме экземпляров, угнанных из других городов, продавалась единицы, списанные Батальоном как "непригодные к дальнейшей эксплуатации", но местные умельцы не без поддержки вездесущих прапорщиков "восстанавливали" их и продавали втридорога. Все были довольны, кроме страдавшей Корпорации, считавшей все, что есть на планете, своим добром, а посему карманная корпорационная полиция раз за разом устраивала рейды по выявлению и экспроприации неофициально продаваемой техники. Основной целью являлась ловля нечистых на руку наемников, но, как говорится среди прапорщиков: "…если проблема не решается при помощи денег, значит она решается при помощи больших денег…"

Среди толпы жителей Дыба возвышался колоссом. Со своими "два в присядке", он к тому же распугивал людской поток хмурым выражением лица и непомерным размахом плеч. Недовольно морщась от царившего на площади запаха множества людей, недовольно поглядывал на вращающееся лопасти вентиляторов, словно кукушки выглядывавших из многочисленных дыр по всему куполу.

— Чего же тут всегда так воняет? — Брезгливо поморщившись, Дыба едва не наступил на зазевавшегося торговца. — Ну, а ты чего рот разинул?! Перед глайдером тоже рот разеваешь?

Пробормотав извинения, щуплого вида мужичок собирался улизнуть, но, пойманный Косяком, взвыл от боли в заломленной руке.

— Верни, что взял… — впившись раскаленными гвоздями рассерженного взора, Косяк дождался пока у воришки не дрогнет взгляд, — сломаю руку, а еще и морду разобьем…

Посчитав, что пластическая операция обойдется дороже, чем вернуть украденное, мужичок протянул блеснувший золотыми контактами прозрачный диск. Отпустив моментом растворившегося в толпе неудачника, Косяк протянул электронный кошелек, хлопающему по карманам Дыбе.

— Был деревней, таким и сдохнешь, — улыбаясь во все лицо, он покачал головой, — нет, ну я удивляюсь. Как можно ловиться на элементарные вещи? По тебе же сразу видно — идет вахлак.

Хмуро забрав диск, Дыба переложил его во внутренний карман и не оставляя ни одной щели, тщательно затянул липучки комбеза. Хмуро насупившись, он угрожающе бычился и бросал кругом косые взгляды.

— Город, — презрительно сплюнул Дыба и двинулся к указанной вывеске, — ворье одно.

— Вот дите, — повернувшись к Черепу, Косяк пожал плечами, — это жизнь. Или ты, или тебя.

Не желая встречаться со взглядом здоровяка, люди предпочитали перед Дыбой расступиться, зато на идущих следом товарищей, обрушился поток торгашей, предлагающих жизненно необходимые любому уважающему себя "марсианину" карту с помеченными секретными месторождениями и "безумно полезный на поверхности крем от загара"…

— Как я не люблю это столпотворение, — начал жаловаться Череп, — постоянно или, что-нибудь отдавят или сопрут.

— Да ничего не сопрут, ты главное хлебалом не щелкай, — давая пинка, очередному свежепойманному карманнику, ответил Косяк. — Вполне милый городок, это ты просто со своей "виртуалкой" да железками совсем одичал. Почаще в город нужно выбираться.

— О! — уткнувшись в спину Дыбы, Косяк потер ушибленный нос, — кажись, пришли.

Остановившийся напротив входной двери, сильно смахивающей на широкие шлюзовые ворота, Дыба ожидающе смотрел на Косяка.

На, что Косяк ехидно ответил:

— Чего смотришь? Вон же панель, нажимай — и дверка откроется.

Над входом висела ярко освещенная вывеска, явно бывшая в прошлой жизни секцией танковой бронеплиты. Вывеску рассекала рваная дыра проделанная попаданием явно не из мелкого калибра, а ниже, лазером было выплавлено: "Посторонним вход… — не рекомендован". Справа, тусклой подсветкой выделялась панель стандартного терминала. Нажав кнопку вызова, троица принялась ждать открытия дверей.

— Слушай, Косяк, а чего у них тут все такое "казенное"? — спросил Дыба, оглядывая соседние кабачки, резко отличавшиеся постоянно открывающимися и закрывающимися створками, в которые входили и выходили люди.

— Да хозяин бывший наемник. Контракт вышел, но, что-то там со сроком освобождения, — перемигиваясь с мимо проходившими девицами, ответил Косяк. — В общем, решил здесь остаться, вот и открыл кабачок для нас.

— Для нас?

— Да… именно для тебя. Все бросил и сказал… — забыв о девицах, Косяк начал ерничать, — вот исключительно для классного парня Дыбы открою я кабачок. Будем дарить друг другу гири, а нажравшись — разучивать бравые марши и цитировать устав…

— Ща в репу дам! — предупредил Дыба.

Косяк наигранно обиделся:

— Ага, чуть, что — так сразу в репу, а как про жисть спросить, так Косяк!.. Уйду я от вас, в публичный дом, буду там нравственность преподавать!

— Да ладно заливать-то — нравственность! Я удивляюсь, как с таким количеством спирта в организме к тебе еще пристает всякая венерическая зараза, — улыбающийся добрым оскалом Дыба представал зрелищем не для слабонервных. — Я же ласково пока спрашиваю.

— Ласково!? Ну это же меняет дело, ласку я люблю, — делано испугавшись, Косяк подобострастно начал отвечать. — Ну так, о чем я… а… О великий и Ужасный Дыба, это давняя история началась еще… когда люди толпой мамонтов валили.

Прервала увлекательный рассказ разошедшегося Косяка входная дверь, с тихим шелестом втянувшаяся в стену. Рассмеявшийся Дыба дотянулся до Косяка, притянув того под мышку, сказал:

— Вот, что мне нравиться в людях, так это мелкий подхалимаж!

— Какой подхалимаж!?!? — делано возмущаясь, Косяк пытался вырваться. — Кристальная правда, о Великий и Уж… точно великий… я даже бы сказал здоровый… собака, попался. Вот только освобожусь и тебя завалю, как того мамонта. Чем больше танк, тем проще в него попадать… Череп, давай сюда ракетный комплекс, я поймал… отличную мишень!

— Скорее, она тебя за уши держит… — Череп натужился, пытаясь пропихнуть друзей в раскрытые двери. — Ладно, пошли, а то столько штрафных я не выпью.

Помещение производило впечатление. Кабачок частично освещался за счет стеллажей заставленных разнообразными по форме и содержанию бутылками. На стенах подсвечивались голограммы, изображавшие людей и технику из славного боевого прошлого хозяина заведения. В глубине от прохода находился помост, по периметру которого плясали лучи света. Упираясь косматыми лучами в мозаичный потолок, разбегались по залу блики радуги, успевая выхватывать медленно танцующих девушек в диковинных расцветках случайного совпадения цветных зайчиков.

Расположенные вокруг сцены столики были наполовину заполнены посетителями, тем или иным способом связанными с Наемным Батальоном.

Необычной для такого рода заведений была стойка бармена, формой напоминающая лобовую часть танковой башни, за которой и расселись человек двадцать курсантов. При виде новоприбывших раздался дружный рев приветствия, как видно компания уже успела "расслабиться" не с одной бутылкой.

Героям освободили почетные места в центре и выставили "штрафные". После такого радушного приема, да еще и по замечательному поводу, веселье разгорелось с новой силой. Начиналось все благородно и чинно — с тостами и пожеланиями. Но неумолим не гласный закон Архимеда — "количество выпитого равно количеству произносимых глупостей"… Речи становились все более лаконичными, а желания перестали ограничиваться тарой. Чаще глаза останавливались на изгибающихся в танце фигурах девушек. Все настойчивее становилось желание коллективного признания танцовщицам в платонической любви и не только, но местные охранники грозным видом и хмурыми взглядами дали понять, что тут никакой любви нет. По крайней мере в стенах этого кабачка ее точно не будет.

* * *

Разочарованные курсанты, погруженные в жаркие споры, выпили двухдневный запас пива, после чего пришли к коллективному выводу — если любви нет, то место для подвигов в жизни всегда найдется. Какая же добрая вечеринка да без потасовки. Приглядываясь к посетителям, в поисках "условного противника", они рыскали мутными взглядами, тщательно высматривая любые проявления неуважения или насмешки.

Неожиданно вспомнившие о неотложных делах в противоположном конце города, "бывалые" посетители спешно покидали нагретые места. У связавшихся с выпившими "псятами", как ни крути, было всего два выхода: или лезть в драку с кем-нибудь из "стаи", а после упиваться уже за счет курсантов, или веселить компанию отвечая на вопросы "…об особенностях вождения танкового отряда в конном строю…", "…стрельба главным калибром машины, с упора коленом лежа…" или "…о влиянии знаний статей устава на расценки местных проституток".

Увы, так хорошо проходящая вечеринка была прервана самым грубым образом, бдительные охранники принесли печальную новость, — пиво кончилось, девочки устали, а курсанты уже не стоят на ногах, и делать им здесь более нечего. Кабачок закрывался.

Раздосадованные курсанты, постоянно теряя "ориентир" из виду, выбирались на "свежий воздух". Ориентир постоянно бессвязно ругался и падал; в конце концов решив идти по "приборам", курсанты взвалили орущий благим матом "ориентир" на плечи и, распихивая уличных торговцев, двинулись неуставным строем к транспортным дорожкам.

Транспортные дорожки являлись уникальным общественным средством передвижения, и пожалуй самым оптимальным, если учесть объем свободного пространства. Поднятые на три метра эстакады пронизывали весь уровень паутиной самодвижущихся магистралей. И чем больше расширялся уровень, тем длиннее становилась протяженность маршрутов, избавляя жителей от суточного перехода с одного конца уровня в другой.

По планировке, разработанной военными, вторым, после научно-технического, шел уровень "деловой", на котором и располагалось главное здание корпорации "РУСЭНЕРГО" и торговые ряды.

Ниже располагался так называемый жилой уровень, претерпевший значительные изменения после резкого притока новых поселенцев. Там-то и находились разросшиеся в ширину жилые кварталы, а также "красные порталы", знаменитые раскованностью своих обитательниц, фантазии и распущенности коих хватало не только на не скудеющий поток "марсиан", но и на виртуальный порно портал, привлекающий в свои лабиринты пороков озабоченных со всех уголков солнечной системы.

Последний уровень являлся технологическим, на котором и находилась обеспечивающая жизнедеятельность города техническая инфраструктура: заводы по переработке отходов, установки кислородной регенерации, гидропонные фабрики… и святая святых мощные — генераторы, обеспечивающие весь город и столичный космопорт энергией.

Соединялись уровни в основном сложной системой лифтов, как общего пользования, так и служебными, пронизывающими уровни в окончании каждого ответвляющегося от главных туннелей пролета, словно вены в организме города с бурлящей и ни на миг не останавливающейся жизнью.

— Ох… мамочка… роди меня заново, — с трудом разлепив губы, прошептал Косяк. — все за глоток воды.

Держась за звенящую голову Косяк, восстав мертвецом из гроба. Окинул кубрик мутным взглядом; икнув, откинулся на подушку:

— Кто притащил в кубрик уличный фонарь!? — ответом был не стройный храп, — Парни, зачем фонарь-то нужно было ломать?

Не дождавшись ответа, Косяк перетек на пол. Цепляясь за стену, попытался встать на ноги. Борясь с непослушными ходулями, Косяк выжимал из организма шаг за шагом.

Путаясь в различных обертках, пустых бутылках, нашел искомую коробочку. Глотая пилюли, залпом выпил предусмотрительно оставленную банку напитка. Шаркая по ковролину, наконец, начавшими обретать уверенность ногами, он попутно зацепился за гирю, и все-таки уперся покрытым испаренной лбом о спасительную прохладу дюралевых створок санблока.

Стоя под холодными струями воды, Косяк пытался припомнить свое возвращение на уровень. Бросив бесполезное занятие, направил все силы на приведение своей помятой внешности в приличный вид. Выбрался из душа он только тогда, когда смог без особых допущений причислить изображение, наблюдаемое в зеркале к роду "человеков разумных". Закончив с собой, Косяк взялся за дело ответственное и опасное — побудку Дыбы.

Постоянно уклоняясь от вялых ударов протестующего "тела", Косяк упрямо добивался осмысленной реакции:

— Дыба вставай, через пятнадцать минут построение, — впихнув жменю цветных пилюль, дождался жевательного хруста. — Хватит валяться, мне еще Черепа оживлять!.. Ах так, ну тогда выкидываю все диски и гантели на хрен!

На первые предложения угроз, Дыба реагировал мычанием и вялым взбрыкиванием, но услышав последнюю угрозу резко поднялся на койке:

— Я ща самого тебя по выкидываю на хрен!

— Ну вот так бы и сразу. И объясни-ка, зачем ты приволок этот "фонарик"? — мотнув на раскидистую конструкцию, Косяк удивленно покачал головой, — это надо же до такого нажраться.

— А я откуда знаю. Черепа спросить нужно. Он вчера убеждал, что в кубрике не хватает света.

Сев, Дыба, потянулся до хруста в суставах и, вскочив с койки, смачно стукнулся головой об вырванные с корнем крепления фонаря. Раскинувший ветвистые кронштейны по всей комнате, фонарь предстал настоящей полосой препятствий.

Бросив на погнувшуюся конструкцию озадаченный взгляд, ругнулся и, массируя лоб, направился в душ. Пока Дыба омывался, что-то напевая под плеск воды, Косяк уговаривал Черепа "продрать таки пучеглазики".

— Череп вставай,… Злые "Церберы" ломают твой навороченный терминал, глумятся над программками и стирают мою любимую порнушку!

— Косяк… мне плохо… — тихий шепот сорвался с бледных губ, — …вызови медика… я умираю…

— Да ты уже так полчаса умираешь, — повторив процедуру с пилюлями, судя по этикетке — злейшими врагами похмелья, Косяк заставил умирающего прожевать, — дуй в душ, пока Дыба всю норму не выплескал!

— Косяк… мне плохо… вызови…

— Достал уже… от такого еще никто не умирал, — улыбаясь во все лицо, Косяк начесывал свой гребень, придирчиво рассматривая свою потускневшую и слипшуюся гордость, — не пойму, что у меня с гребнем?

— Что, что? — мы его вчера полоскали для яркости… — оживший Череп, нащупывал разбросанный комбез. — Сам вчера нас убеждал, что волосы, вымоченные в пиве, становятся ярче и здоровее.

— Э-э… М да!? А, что… и действительно появилась какая-то глубина в цвете…

Заправляя брюки в ботинки, Череп непонимающе рассматривал занявшую половину комнаты конструкцию:

— А это, что еще за абстракция?

— А?… Это? Ну это ты мне должен рассказать. Говорят твоя идея.

— Моя!? Я только говорил, что у этого фонаря яркость такая, которая у нас должна быть в кубрике по нормативным документам…

— Нуу… теперь уже будет, — закончив начесываться, Косяк обезьяной пробрался между кронштейнами, уже в дверях повернувшись, задумчиво сравнил проем двери и объемную конструкцию. — Интересно… как она сюда целиком-то пролезла.

Дыба, выходя спиной из душа, прижал Косяка и, не обращая внимания на придавленный выдох, спросил:

— А мой ершик, такой оранжевый… ну ботинки почистить, никто не видел?

Вырвавшийся из ловушки Косяк принял игру. Панически мечась, с криком бился во входную дверь:

— Кто оставил клетку открытой!?… Обезьяна на свободе!.. Помогите!.. Бешенная обезьяна вырвалась с вольера! Вызовите Службу Спасения!.. Дайте мне ружье!.. ПОМОГИТЕ!!!

Раздавшийся в ответ крик гориллы вошедшей в брачный период, несмотря на герметичность двери, был слышен даже на "взлетке", где уже кучковались курсанты, собираясь на утреннее построение. Вылетевшего Косяка встретили смешки и ожидающие продолжения взгляды.

Обрадованный таким количеством зрителей, Косяк продолжал дурачиться:

— Вы не знаете, у нас есть ветеринарная служба? А то у гориллы… гормональное обострение, спасу нет! — непринужденно подпирая стену, с ленцой рассматривал кончики ногтей. — Бросается, бедняжка, на все, что шевелится! Мои попугайчики… кончились, а вчера на меня так посмотрел, так посмотрел! Все, буду заказывать стерилизацию!

Остановила описание тяжелой жизни, большая волосатая пятерня. Схватив шутника за грудки, втащила трепыхающегося Косяка вовнутрь. Раздались крики борьбы, на "взлетку" пятясь выбрался Дыба, отбивающийся от взбесившихся "ветеринаров".

Один пытался удержать на месте Дыбу, а второй примерялся боевым ножом к проведению сложной операции — стерилизации в походных условиях по экспресс-методу.

Выбравшись на "простор", троица устроила шоу, часто повторяющиеся внутри кубрика — двое битых, против одного небитого.

Представление прекратил дежурный, подав команду на построение корпуса. Участники и болельщики, отвеселившись, заняли свои места в строю и, ожидая появления командира, глотали остатки смеха.

Вышедший из канцелярии Ряхлов, выслушав рапорт дежурного, повернулся к курсантам:

— Господа курсанты! Перед получением техники с вами будет беседовать представитель корпорации. Это не значит, что вам можно будет дрыхнуть во время выступления или играть на терминалах, — прохаживаясь вдоль строя, Ряхлов продолжал раздавать ценные указания — …Даже когда он ничего не будет говорить, вы ничего не будете делать. А только слушать!

Остановившись напротив "тринашки", уделил им особое внимание:

— А вы… Имейте в виду! Любое нарушение — и вам уже не удастся оттянуть свой конец!

Закончив утренний инструктаж, и козырнув дежурному Ряхлов ушел в канцелярию. Дождавшись оглашения расписания прибытия экипажей в технический ангар, дежурный распустил строй.

Двигаясь по переполненной "взлетке" к лифту, троица постоянно здоровалась и перебрасывалась шутками с другими экипажами. Косяк улыбаясь, радушно поприветствовал хмурого Ловца. Тот все никак не мог простить себе такую потерю. Рассчитавшись после "ринга", он зарекся иметь дело со злосчастным, для его бизнеса экипажем.

Сияя ярче осветительного плафона, Косяк чувствовал себя просто замечательно, а когда увидел вяло бредущий в конце строя экипаж "семерки", вообще вспыхнул сверхновой звездой.

Отвлекая Дыбу и Черепа от разговора о новинках виртуального "хайтека", Косяк сказал:

— А вот и наше пиво идет.

Глянув на еще вдалеке идущую троицу, Дыба спросил:

— Кстати, что с ними-то будем делать? А то вчера на радостях набрались… и забыли.

— Что, что… они сами предложили, сами теперь пусть и расхлебывают.

— Череп, а ты, что скажешь? — спросил Дыба.

— Не знаю еще, как-то не думал, — сказал Череп, всматриваясь в слегка хромающего Носорога. — Косяк, начни, а там посмотрим.

Тем временем "семерка" подходила ближе. Заметив ожидавшую троицу, Слепень, что-то сказал Носорогу. Еще больше втянув головы в плечи, "семерка" подошла к ожидавшим курсантам. Остановившиеся напротив друг друга экипажи дождались пустого коридора. Носорог затравленно оглядев "тринашку", подавленно молчал в ожидании неизбежного.

Косяк, улыбаюсь всеми тридцатью двумя зубами, сказал:

— Здравствуйте мое пиво и девки, — Обойдя каждого истукана, ехидно заглянул в глаза. — Ну, что, господа… с чего начнем? Когда готовы к выполнению своих условий?

Уткнувшись взглядом в пол, Носорог пробормотал:

— Когда скажите, тогда и будем.

— Ну, что же, тогда, может быть, не сразу начнем, а например, на выпускном построении? Вот будет веселье, а какой позорняк, перед "купцами"…

Пустив в ход всю свою богатую фантазию, Косяк изгалялся, не зная меры, пока его не остановил Череп:

— Погоди.

Покрасневший от злости экипаж "семерки" облегчено перевел дыхание и смотрел на нового "мучителя" с опаской, в ожидании еще большего потока унижений.

Череп рассматривал Носорога уже без того страха, который раньше наполнял его всеохватывающей паникой. Вид здоровой фигуры старшего "семерки", с опущенной головой стоявшего перед главным персонажем своих обидных шуток, изменил первоначальный замысел.

Он уже не тот забитый "очкарик", боявшийся смело глядеть опасности в лицо, он стал бойцом, он нашел свой экипаж. И зная, как тяжело быть изгоем, он не захотел обрекать этот экипаж на то, через, что прошел сам. Ломать судьбу людей, обрекать их на позор из-за какой-то глупости, нет — этого он не хотел.

— Носорог, как ты относишься к предложению, чтобы ограничиться попойкой? — спросил Череп, а глядя на собравшегося взорваться возмущениями Косяка, добавил: — …и естественно люксовым борделем, — глянув на пожавшего плечами Дыбу, скривившегося в согласии Косяка, переспросил: — Идет?

Не верящий в такое предложение Носорог вскинулся и оторвал глаза от пола, в котором ему уже чудились картины его позора, да, что его — всего доверившегося ему экипажа. И тут такое предложение, и от кого? — от того человека, которого он вообще не считал достойным поступать в наемники, от "слизняка", от "умненького очкарика", на поверку оказавшегося достойным соперником. Носорог, недоумевая, глянул на Черепа, оглянулся на стоящих позади друзей так же опешивших от услышанного предложения, но на всякий случай уточнил:

— А в чем подвох?

Улыбнувшись недоверчивости Носорога, Череп сказал:

— Да никакого подвоха.

— Эй, постойте, как это — никакого подвоха, я конечно понимаю, что у вас тут общество любителей пива, — вмешался Косяк, предотвращая ущемления прав плоти, — еще столько девок, сколько я смогу покрыть за ночь!

— Идет! — прищурился Носорог, выставив руку дабы поскорее закрепить предложение, — только смотри, чтобы всех покрыл, без халтуры. Мы им за это еще приплатим!

Раздавшийся смех обоих экипажей разрядил напряженность, которую нагнал Косяк. Обрадованные таким исходом, бывшие противники пожали друг другу руки и направились к лифту, оставив злость и обиду в прошлом.

Курсанты занимали места в обширной аудитории. Некоторые экипажи, прибывшие раньше, полным составом дремали за дальними столами, давая спокойствие молодому организму в процессе усваивания пищи. Те, кто опоздал, рассаживались за свободными столами, с обреченными на бессонницу лицами. К назначенному времени собрался весь корпус, а представитель Корпорации запаздывал.

Курсанты занимались своими делами кто, включив терминал, начинал загружать тактические игры, кто просто болтал с соседями. При появлении Симы курсанты отложили свои дела и ожидающе уставились на лейтенанта. Пройдя к преподавательскому терминалу, встроенному в трибуну, тот окинул аудиторию цепким взглядом:

— Господа курсанты, может быть, соизволят оторвать свои натертые задницы, от лавок?! — запоминая взглядом курсантов, не проявивших резвости при появлении командира крыла, недобро прищурился, — Или, на целого лейтенанта можно ствол положить!?

При таком резком начале, какой-то резвый курсант подал запоздалую команду:

— Встать! Смирно!

Большинство и так уже поднявшихся курсантов замерли в строевых стойках, а те, кто дремал, вскочили и выполняя команду, пытались своим видом показать, что они так стояли с утра. Озадаченные такой небывалой строгостью, курсанты косились на Анисимова. Командир "Западного крыла", выдержав паузу продолжил:

— Сегодня, по боевым соединениям Наемного Батальона объявлена готовность номер один. С этого дня ваши пестики-тычинки… кончились. Практика будет проходить по сжатому графику. Остальному научитесь на заставах, — обведя всех взглядом дрессировщика, которому попалась глухая обезьяна, покачал головой. — После окончания выступления экипажам без опозданий явиться на технический уровень. Сегодня у вас вместо вводного ознакомления — получение техники.

Лейтенант с легкой усмешкой оглядел ошарашенных такой новостью курсантов и уже менее строго сказал:

— Ну а, что вы думали, попали к девочкам на свидание? Нет, мальчики, я вас огорчу. Детство кончилось, теперь мы больше не будем подтирать ваши сопелки и попки. Раньше когда Батальон комплектовался заключенными и бывшими кадровыми военными, здесь не было таких молокососов, как вы. Временное затишье закончилось, и вы первая и последняя "зелень". На благотворительность у Батальона теперь нет ни средств, ни времени.

Раздалось шипение открывающейся входной двери. В аудиторию вошел невысокого роста мужчина. Легкая седина на висках контрастировала со взглядом темных глаз; жесткое волевое лицо, цепкий и хладнокровный пренебрежительный взгляд. Легкой для грузного телосложения походкой тот взлетел по ступенькам кафедры.

При появлении мужчины, Анисимов перестал улыбаться, с каменным лицом подобрался и при приближении фигуры в черном комбезе скосил взгляд на левую грудь, где свернулась клубком золотая кобра, четко козырнул и замер в ожидании указаний. Не здороваясь с офицером, мужчина повернулся к амфитеатру:

— Я Громов, глава Службы Безопасности Марсианской филиала корпорации "РУСЭНЕРГО".

В аудитории раздался тихий присвист.

— Вместо штатского представителя Корпорации выступлю я, — повернувшись лицом к лейтенанту, прервался. — Вы свободны.

Коротко козырнув, Анисимов с заострившимся лицом покинул аудиторию.

— И так, всем сесть, — дождавшись, когда курсанты рассядутся, продолжил: — Начнем нашу беседу с небольшого экскурса в историю. Хочу начать с открытия формулы распада…

Косяк, сидевший за округлым столом с тремя выступами для сидения, слегка повернулся в своей ячейке и, отодвинувшись немного, повернув голову чуть назад, спросил:

— Череп, хочешь реальную историю, как вся фигня-то получилась с этой формулой?

— Опять наврешь с три короба, — одними губами прошептал Череп, — и сиди разбирайся, где правда, а где твои шуточки.

— Нет, на этот раз чистая правда! Клянусь!

Заинтересованный Дыба слегка наклонился к сидевшему впереди Косяку:

— Если и на этот раз обманешь, отстригу гребень, а из него сделаю талисман и продам торгашам как мех марсианского тушканчика!

— Вот уж зашуганные, — задетый Косяк, дернулся, чтобы повернуться, но сдержав себя, просто поерзал, — я эту историю вычитал в черновиках дедовских мемуаров. Его ему так и не дали издать. Так, что источник проверенный. Он же у меня в молодости служил в каком-то ФСБ…

Далее Косяк синхронно с речью Громова давал дедовскую версию событий прошлого.

Жил был молодой "старлей". Служил в особом отделе, тогда еще Российской Федерации. Отдел занимался охраной важных секретов, которые еще не успели продать или пропить в космическом агентстве страны.

И тут, на единственной международной космической станции случилась авария. Во время, задержки по не понятным причинам отбытия Первой Марсианской Экспедиции, в русском секторе случилась взрыв, разнесший добрую половину модуля и здорово повредившая буржуйские секции орбитальной станции. "Старлея", как самого физически подготовленного с их отдела, определили для отправки на орбиту, разбираться, что по чем.

Срочно собрали экипаж, молодого "старлея" дополнили таким же молодым криминалистом и спешно запустили на орбиту. На орбите их встретили буржуины и непонятно каким образом выжившие двое российских ученых: в деле они будут фигурировать как "Химик" и "Ботаник". Они проводили на орбите революционные для космонавтики эксперименты. Эти двое "кулибиных" колдовали над системой регенерации воздуха, для долгосрочного пребывания в космосе. Многочисленными допросами, собиранием, в буквальном смысле слова, частичек орбитального модуля выяснилось следующее…

Когда на станции стало известно, что перед посадкой, первой в истории человечества пилотируемой экспедиции на Марс межпланетный корабль пристыкуется на карантин к орбитальной станции, всех ученых, которые работали на станции, охватил радостный порыв.

Воодушевленные такой новостью, русские ученые решили достойно встретить грандиозное событие. Из своих экспериментов "Ботаник" выделил выращенную в условиях невесомости чудо ботаники — огромную сахарную свеклу, а химик разорился на первые капли воды полученной из отходов жизнедеятельности человеческого организма по лично разработанной химической формуле. Недолго думая, умельцы соорудили аппарат и нагнали приличный запас — "…чтобы было чем отметить…".

И когда пристыковался корабль с международной экспедицией, кроме криков "…WELCOME…", у россиян было еще кое, что, с чем не стыдно встретить дорогих гостей. Довольные удачной разработкой, ученые предложили отметить такое событие, отличным самогоном. А когда русским душам не удавалось распить "за встречу"? Под воздействием величия и грандиозности события в русский сектор подтянулся: весь разношерстный международный коллектив орбитальной станции и полный состав "Первой Марсианской".

После первых тостов растрогавшиеся русские "марсиане" подарили землякам "презенты" с Марса: вакуумную упаковку зеленоватых камешков с чудно играющими замысловатыми гранями.

В ответ уже прозвучал тост о необходимости "побрататься" всем и обмыть такое событие. Из-за отсутствия подходящей "тары", решили пустить по кругу всю "братскую" двухлитровую колбу с самогоном, бросив в нее маленький сувенир с Марса. Когда братская чаша опустела и на стол вывалились потускневшие кристаллы, все праздновавшие были уже братьями.

Не имеющие "русского менталитета" братья теряли чувство реальности один за другим. На собрании "трезвомыслящего меньшинства" было решено заканчивать "фуршет" и заняться транспортировкой выбывших участников по местам ночлега. Сказано — сделано.

Подталкивая в невесомости очередного храпящего космонавта к выходу из каюты, Химик заметил все никак не высыхающие потускневшие кристаллы. Раздосадованный таким "мокрым" фактом, ученый принял решение высушить кристаллы в микроволновом нагревателе. Специально собранный агрегат служил заменителем открытого источника огня в самогонной схеме и как нельзя лучше подходил для выбранной цели. Положив кристаллы в камеру "сушилки", включив минимальное излучение, Химик вернулся к прерванному занятию — транспортировке последнего "уставшего".

Умаявшиеся от незапланированных физических нагрузок, да и, что говорить — крепко выпившие — россияне уже были без сил. "Не бросающие своих в беде" русскоговорящие "марсиане" пригласили ученых к себе на корабль. Прозрачно намекая на продолжение банкета, вспоминали о неизрасходованных запасах медицинского спирта, приглашали заодно восстановить силы первоклассным экспедиционным пайком. Но планам не суждено было сбыться. Раздался мощный взрыв. Так была получена первая неуправляемая реакция распада…

Восстанавливая по обрывочным воспоминаниям участников "посиделок" и по записям любительской съемки, "Старлей", с опухшими от непрерывной работы криминалистом установил — виновниками взрыва были злосчастные сувениры с Марса.

Доложив результаты на Землю, "Старлей" получил четкие приказы и широкие полномочия, и заочное звание капитана. Поймав удачу за хвост, молодой капитан действовал решительно. Организовав срочную эвакуацию двоих ученых с орбиты, под предлогом следствия, изъял весь запас кристаллов Марсианской экспедиции.

А уже через полтора месяца дед Косяка возглавлял жутко засекреченный отдел по исследованию возможностей использования марсианских кристаллоидов в военных целях. Через год были произведены первые испытания на ядерном полигоне Новой Земли. Тогда-то Россия объявила о создании принципиально нового вида оружия массового поражения, по мощности приравнивалось с обычными ядерными зарядами, но без радиационного загрязнения.

Это заявление историки называют началом Развала Старого Мира.

Россия — на которой уже поставили крест и считались с ее мнением просто по привычке, а иногда просто и откровенно игнорировали ее — вдруг заявляет о себе испытаниями нового оружия, зафиксированными со спутников всеми ведущими разведками мира.

Карьера Косяковского деда резко пошла в гору. Попутно в его же лаборатории были получены первые киловатты электричества от кристаллоидных генераторов. Россия срочно планировала уже самостоятельную экспедицию на Марс — за новой партией кристаллов…

Косяк прервал свой рассказ, чтобы облизнуть пересохшие губы. А тем временем Громов продолжал свое выступление…

— … Так началась новая эра — эра развития космонавтики и нового вида энергии. По сравнению с традиционными энергоносителями кристаллоиды отличались отсутствием токсичных отходов и возможностью монтировать источники питания непосредственно в конечном потребителе, будь-то новый вид двигателя или микросхема наручных часов. Запасы такого источника питания не шли не в какие сравнения с миллионами тонн сжигаемых нефтепродуктов и тонами захороненных радиационных отходов, используемых для получения традиционного электричества…

— Впервые за все время существования человечество получило дешевую энергию в неограниченном количестве. После кратковременного кризиса и немногочисленных локальных конфликтов человечество приступило к широкому применению новой энергии. Прогресс сделал гигантский шаг вперед…

Представитель корпорации прервался, поглядел на часы и продолжил:

— Тот кто контролирует энергию, тот и заказывает мировую политику., чтобы не давать какой-нибудь из стран преимущества, мировым сообществом было решено: квоты на разработки марсианских кристаллов оставить в руках негосударственных структур. На сегодняшний день добычу и первичную обработку кристаллоидов на Марсе ведут пять крупных корпораций: "РУСЭНЕРГО", европейская — "АВРОС", американская — "ТЕХАСКО", арабская "АРАВИКА", китайская "ТАНЬЮ". Есть еще и мелкие компании, но они не имеют веса для серьезной игры на рынке добывающих компаний. Так сложилось, что каждая корпорация представляет интересы кроме непосредственных владельцев и интересы коалиции государств, в которых они и реализуют свою продукцию. Но так как юридическая принадлежность территории на Марсе не определена, споры решаются за столом переговоров… или на месте.

Косяк снова наклонился к друзьям и прошептал:

— Так я не рассказал самого прикола-то… Так вот, когда дед сидел в бункере, с этими двумя чудиками, они не могли никак уже добиться управляемой реакции. Чего только не перепробовали. Эти кристаллики уже и полоскали во всех видах самогона, и облучали всеми видами микроволнового излучения, а результата никакого не было. Решили воссоздать эксперимент как на орбите. Так вот, все дело оказалось в том, что этот химик, что-то там напортачил со своей формулой по очистке отходов и вода получалась не совсем чистая, короче… моча до конца не прочистилась… и какие-то там ферменты в воде в какой-то части присутствовали. И только под такой "водой", в кристаллах происходило нарушение связей каких-то там решеток, а при обработке микроволновым излучением и происходила реакция межмолекулярного деления…

— Теперь понятно, почему в городе подают так много пива… — хмыкнул Дыба и вновь сосредоточился на выступлении Громова.

— Смеяться после слова лопата, — обиделся Косяк на не оценивших юмор друзей. — Нет, ну вы только сами вдумайтесь, великое открытие человечества — и свершилось только после хорошей… мочевой пьянки.

— Не после пьянки, а случайно, — поправил Череп. — Все великие открытия так происходят. Ищут одно, а стукаются лбом о другое, так, что в твоем рассказе ничего удивительного нету. Хотя есть… У тебя такой толковый дед был, а в кого же ты такой уродился?

— Сам ты урод-д-д-ился… Ничего я вам больше рассказывать не буду, вон пойду к Носорогу, они мой юмор оценят. Буду с ними пивом упиваться, — оскорбленной невинностью прошептал Косяк.

— Ладно, — примирительно шепнул Череп. — Вон слушай, что тебе говорит умный дядя. Может быть наслушаешься и чего-нибудь учудишь, у тебя хорошие наследственные данные уже есть… осталось только бестолковкой пораскинуть…

Тем временем Громов заканчивал экскурс в историю и уже переходил к описанию дел насущных:

— …После разработки принципиально нового двигателя для межпланетных кораблей, всем корпорациям поступила заявка на участие в тендере на поставку кристаллоидов с особыми техническими условиями. Корпорация "РУСЭНЕРГО" выиграла тендер и выполнение данного проекта потребует от нас больших финансовых и организационных затрат, дело в том, что кристаллоиды такой огранки и такой обработки ранее не требовались. Поэтому все основные силы и резервы будут брошены на поиски и развертывания новых рудников. Но и наши противники не сдались, если мы сорвем поставку пробной первой партии, тогда тендер будет передан другой корпорации которая сможет выполнить все условия контракта. Естественно, что наши соседи будут прилагать все силы к такому повороту событий. И как показал анализ конфликтов, стычки с разведывательными силами соседей происходят все чаще, и все чаще перерастают в полномасштабные сражения.

Глядя в остекленевшие глаза курсантов, равнодушно оценивая шансы на выживания зеленых юнцов, подводя итог сказал:

— В общем так… Все идет к тому, что будем воевать за место под солнцем. Поэтому корпорация отказывается оплачивать учебную программу. На карту поставлено слишком много, чтобы позволить себе распыляться… — окидывая суровым взглядом, обещающим всполохи будущих сражений, перешел на металлический тон. — Сегодня вы получите технику, от того как вы ее освоите, зависят ваши жизни. Все в ваших руках.

— Суровый дядя, — шепнул Дыба назад, — такой цацкаться не будет. Под в огонь бросит, без душевных терзаний. Сдохнешь — не судьба, а выживешь — зауважает.

— Ага, — отозвался Косяк. — Если выживу, то мне уже будет как-то на его уважение насрать и смыть.

В это время глава СБ корпорации глянул на часы и произнес:

— На этом все. Вы мне больше не нужны

— Встать! Смирно! — подал команду тот же ретивый курсант.

Холодно окинув всех взглядом, Громов резко повернулся и вышел из аудитории.

При звуке закрывшейся двери курсанты как по команде начали переговариваться и делиться впечатлениями. Услышанная информация целиком не помещалась в голове, поэтому ее нужно было разбить на более привычные образы и слова, а затем разложить в голове по полочкам. Но это потом. Когда-нибудь. Но только не сейчас.

— Если еще хоть одна мартышка начнет лапать гашетки! Я лично ей прострелю черепной придаток! Еще раз повторяю — машины, полностью укомплектованы! — разошедшийся не на шутку прапорщик метался перед строем раненым зверем. — …А у кого уши при рождении в заднице, читайте по губам: БОЕНКОМПЛЕКТЫ УСТАНОВЛЕНЫ!

Вглядываясь в лица застывших по стойке смирно курсантов, пытался высмотреть нет ли у кого проблем со слухом. Проклиная техников, забывших, что сегодня машины приписываются "зелени", ни разу не сидевшей за штурвалами боевых машин, прапорщик клял себя за то, что сам все не проверил. Откуда же он мог знать, что первый же экипаж, сев в полученную машину, начнет баловаться с оружейным пультом. Недогадливость прапорщика выльется ему в выговор от начальства, да и еще придется ремонтировать разодранную очередью стену.

— Значит, так. Следующий экипаж, услышав свой номер, выходит из строя и подходит к указанной мной или вашим командиром крыла, технику! — седой прапорщик еще раз внимательно окинул строй взглядом и указал на техников, развалившихся на груде снятых шин.

Тяжело переваливаясь при ходьбе, медленно прошелся вдоль строя, чтобы убедиться лишний раз в доходчивости своего объяснения.

— При этом выстроится возле названного техника, и не дай песка в турбину,… своими граблями хоть прикоснется к машине. Вы будете развозить смену шахтеров, до конца своего гребаного контракта!

Голос прапорщика разносился эхом по ярко освещенному ангару, вдоль стен которого застыли боевые машины. Выставленные друг напротив друга стальные звери замерли как перед решительным броском.

В начале ангара стояли легко бронированные, самые быстрые машины из наземного класса, заслужившие прозвище "Рыси" и запоминавшиеся вытянутой прямоугольной формой. Широкие шины крепились на подвижных подвесках, поднимающих днище "Рыси" на два метра и делающих ход машины по барханам Марса плавным, а самое главное, маневренным. Из вооружения на борту было установлена венчающая приподнятый зад корпуса турель, со спаренным крупнокалиберным пулеметом. Но особенностью машины являлась мощная электронная начинка, которая помогала в разведывательных рейдах прятаться от радаров противника, а также фиксировать и передавать многочисленную информацию, дополняющую картину боя со спутников.

Подойдя к ближайшей машине, прапорщик любовно погладил оранжевый с красными разводами корпус, и, стирая с лица радостную улыбку, повернулся к курсантам:

— Вот в таких машинах вам доверят защищать интересы корпорации, — коротко сплюнув, настороженно зыркнул по сторонам. Успокоено вздохнув, нахмуренно продолжил: — Но перед тем как они станут такими, вам еще нужно повкалывать. И доказать, что вы не дрессированные обезьяны, разъезжающие на мопедах, а грозная сила Русского Наемного Батальона.

Прожигая взглядом очередную дыру в строе, прапорщик начал зачитывать списки. Названные экипажи выходили и строились возле техников, которые веселились, забавляясь такой строгостью начальника, но при этом старались не обратить на себя его внимания. Каждый техник тихо знакомился с экипажем и, отходя подальше, начинал знакомиться поближе с парнями, с которыми он съест не один пуд соли. Со стороны удалившихся групп слышался смех, иногда доносились обрывки бородатых анекдотов.

Раздался зуммер вызова. Прапорщик, недовольно оторвавшись от терминала, отошел в сторону и склонился над трубкой коммуникатора. После непродолжительной беседы вернулся к поредевшему строю. Уткнувшись в терминал, зачитал следующий экипаж:

— Экипаж номер тринадцать! — сочувственно глянул на троицу, и громко крикнул:

— Петко!

На крик прапорщика раздалось уже ничем не сдерживаемое ржание техников.

— Петко! — начиная багроветь, проревел Прапорщик: — Петко-о-о! Едрить твой корень!.. Пните кто-нибудь этого "самостийного"!

На крик прапорщика, раздвигая широкими плечами ржущих техников, переваливаясь вывалилось пузо полного техника. Чернявый дядька с уже явными нитями седин, но с еще черными усами на украинский манер, протирая пухлое заспанное лицо, недовольно проворчал:

— Шо?

— Не "шо", а Я!

— Я?! — озадаченный техник Петко, с удивлением рассматривал прапорщика: — Не… не может быть, это я Петко, а вы… старший прапорщик Сидоров!

— Тебе не надоело еще, а? — прапорщик, обречено рассматривая Петко, устало повел глазами в сторону экипажа, — Забирай, это твои орлы теперь. Слава бежит впереди тебя.

— Во цэ дило! — убрав глуповатое выражение с лица, Петко сразу оживился. Хозяйски приглашая курсантов за собой, двинулся в глубь ангара.

— Ну Ряхлов… и здесь поднагадил, — сквозь зубы прошептал Косяк, чувствуя подвох. — Все никак не успокоится.

Идущий следом Череп неопределенно хмыкнул:

— Все, что ни случается, — это к лучшему…

— Да куда уж лучше-то, осталось только вручить нам еще гусеничный танк, с парусным приводом. Вот тогда мечта Ряхлова исполнится моментом, нас возьмут на абордаж в первом же рейде.

— Да ладно тебе, — Череп успокаивал друга, а сам раздумывал о "славе" техника.

Проходя мимо остальных экипажей, они двигались в глубь ангара. Курсанты уже разговаривали с техниками и осматривали свои будущие машины, которые на данный момент представляли собой или подбитые в бою, или еще не доведенные "до ума" образцы военного гения местных умельцев.

— Будь как Дыба — спокоен и не возмутим, — продолжал Череп. — У него все просто и логично… Да и, кажись, он встретил земляка…

Косяк уставился на впереди идущих. Картина того стоила. Дыба, радуясь как ребенок, нависая над Петко, о чем-то тараторил на родном языке. Петко с таким же выражением лица периодически раскидывая руки, хлопал себя по бедрам. Отставшие Косяк с Черепом, застали только конец дружеской беседы. Как оказалось, Дыба с Петко были из одной волости бывшей Украины. И как-никак земляки.

— Ну, начинается. Сейчас за встречу достанут по куску Святого Сала…, — начал заводить привычную волынку Косяк, одновременно разглядывая угол, куда они забрели.

— Да заткнись ты уже… люди действительно рады, а ты начинаешь ерничать, — осадил Череп. — Где бы присесть? Хочу в сети покопаться, на Петко посмотреть.

— Где, где… хоть на полу, — проворчал Косяк, разглядывая чудо-конструкцию, занимающую место в полтора раза больше чем соседи.

Заинтересованный Косяк залез под поднятый в путах ремонтного бокса разобранный корпус. Пачкаясь о покрывшейся ржавчиной корпус, разглядывал невиданную ранее конструкцию. Заглянул потом в остов орудийной башни с уважением похлопал два ствола, старого безоткатного орудия. Вдоволь настучавшись головой о выпирающие углы не обшитых броней ходовых дуг, вылез наружу где его уже встречали.

— Ну шо!? Нравится? — с гордостью похлопал скелет корпуса, спросил Петко.

— Да вы, что!? Как это может нравиться!? Я полчаса лазил по нему, пока не понял, что это "Медведь", — озадаченный Косяк вытирал руки об найденную ветошь, без задней мысли продолжая скептически оглядывать "недоразумение", — но и то какой-то недоделанный. Странные обводы корпуса, башня с нерусской конфигурацией, а зачем такая ячейка под стрелка, я вообще не понимаю…

— О, вы тока поглядите на него! Пришел тут сопляк и начал всё мне критиковать! Да, что ты понимаешь!? Да я вот этими руками столько танков собрал, столько ты девок в жизни не лапал! — обиженный такой критикой, Петко весь покрылся пятнами и, начиная закатывать рукава, залез под корпус.

Косяк с недоумением смотрел, как Петко юрко порхает под днищем и вещает оттуда голосом обиженной справедливости:

— Дыба, а че это он?

— А это и есть наша первая боевая машина, — сказал Дыба, с удовольствием наблюдая, как у Косяка отпадает челюсть, — его родное детище.

Беспомощно хлопая глазами, Косяк судорожно вдохнув прошептал:

— Вот это?! Да это же гроб на колесиках, проще сразу пустить себе разряд в лоб.

Подошедший сзади Череп похлопал Косяка по плечу и ехидно спросил:

— Да тебе же все было до одного места, а тут вдруг забеспокоился?

— Так это… Череп, это уж слишком, что это вообще такое? Оно хоть иногда ездило-то? Ну Ряхлов, ну умник — нагадил так нагадил, — опустив руки, Косяк растерянно смотрел на танк.

Пока задетый за живое Петко бурчал из оружейного блока, доказывая "зеленому хлопцу" неправильность в отношении к чуду техники, Череп делился информацией, накопанной в штабной сети.

Оказывается Петко, до того как завербоваться на Марс, учился на слесаря при тракторном заводе, на Украине. И когда Украина присоединилась к Русскому Содружеству, рванул в Россию. Там, устроившись на какой-то завод по специальности, недолго продержался со своими идеями, за, что и был выперт как надоедливый изобретатель-самоучка. Подобная история повторялась несколько раз. После очередной попытки внедрить свои разработки в жизнь Петко как обычно был уволен. Тут-то на него в каком-то кабаке и наткнулся вербовщик. Умело поддакивая, он сумел подбить Петко на воплощение своих идей в Наемном Батальоне…

В батальоне Петко сразу прослыл местной достопримечательностью, к нему намертво прилипло обидное, но в чем-то меткое определение — сумасшедший техник. Хотя в большинстве случаев его предложения рассматривались, из них выбирались менее рискованные и внедрялись в жизнь. Поэтому-то его чудачества и терпелись командованием, которое, стиснув зубы, отклоняло очередную идею танка на воздушной подушке или прыгункового вездехода.

— Кстати, — продолжил Череп. — идея переоборудовать земную технику — его. Он же и своими руками собирал первую машину. Но в нем нет привычки все доводить до конца. Поэтому конвейер по промышленному переоборудованию собирали другие. А вот этот вот "Медведь" — его любимое детище, хотя еще и не рожденное. О нем он и сам нам расскажет, мы еще и отбиваться будем…

Дыба с интересом выслушал Черепа; хмыкнув, залез к Петко. Сварливый голос Петко сменился ласковым. Как любой изобретатель, Петко радовался, когда его идеями живо интересуются, а в Дыбе он нашел идеального любопытного. Из-под танка слышались уже более конкретные реплики. Пошли в ход специфические термины.

— Ну все, дорвались. Прямо как Череп до виртуалки, — Косяк, прекратив прислушиваться к речам умных людей, спросил. — Череп, а ента штука ваабще работать-то сможет? Или, на худой конец, вернуться обратно в ангар, чтобы я успел завещание составить?

— Вот дурилка, — хмыкнув, Череп развернул терминал с предполагаемым изображением модели. — Если эта штука заработает, то это будет просто зверь. Вся беда в том, что ее надо собрать толково, а ленивый Петко один этого не сделает. В ней работы — как пересчитать каждую елку в сибирской тайге. Ни программной начинки, ни сбалансированного вооружения, да и с механикой тут еще куча проблем…

— Вот именно, что если… — озадаченный Косяк рассматривал картинку. — А ничего милашка получится.

Вылезшие, из-под днища будущей "милашки", земляки сияли как уличные фонари, каждый остался доволен проведенной беседой. Петко не мог нарадоваться толковому помощнику, которого он видел в Дыбе, а Дыба — что ему доведется поработать под руководством такого специалиста.

— Ну шо… хлопцы, когда начнем? — Петко весь горел от энтузиазма.

— Да можно будет и сегодня, после обеда и начать, — сказал Дыба, хотя самому хотелось прямо сейчас окунуться в запах сварки и железа. — Парни не против.

— Ну, Дыба, тебе дай волю — ты и спать под ним будешь, — Косяк многозначительно поглядел на Черепа, — еще нужно поговорить и обсудить детали.

— Косяк прав, нужно посидеть над чертежами, — убирая терминал, Череп выжидательно глянул на Дыбу, — и вообще покопать в сети полезное.

— Ладно, — разочаровано протянул Дыба и, повернувшись к Петко, виноватым тоном сказал: — Мыхайло Петрович, мы тогда завтра с утра и придем — начнем собирать ходовую.

— Вот и ладушки. Завтра с утра встречаемся возле лифта в ангар, — довольно ответил Петко, и грузно переваливаясь полным телом, направился к остальным механикам. — Ну все, хлопцы. Будьте…

Опускаясь из ангара, расположенного под самой поверхностью комплекса, друзья обсуждали знакомство с Петко и его детищем. Проходя в шлюзовую камеру, троица наткнулась на конец скопившейся очереди. На входе в городские туннели работал полицейский кордон. Трое полицейских под командой дородного сержанта "бдили" прибывающих от шлюзовых ворот: шахтеров, вольных старателей, и вообще всех, к кому можно было придраться…

Отношение курсантов и полицейских складывались нелегко. Когда только еще появились учебные корпуса в городе, полицейские уже жаловались на тяжелую службу, но они и не догадывались, что может быть еще тяжелее.

В большинстве своем молодые парни, попавшие в сети вербовщиков, не отличались избытком интеллекта или утонченностью вкуса и оказавшись вдалеке от привычных земных развлечений, придумывали новые — незатейливые, как раз себе под стать.

Впервые полицейские столкнулись с развлечениями курсантов, при выезде на тревожные звонки с "кабачковой" площади. По прибытии полицейские заставали только разбитую мебель, убивающихся хозяев и пострадавших посетителей, которые попадались под горячую руку.

Так курсанты выясняли, чье соединение "круче". Традицию заложили курсанты Механизированного Соединения, а поддержало их Авиационное. Больше доставалось пехоте, которая немногочленными группами выходила в город расслабиться. Но наученная горьким опытом "саранча" при встрече с "летунами" и "консервами" ходила уже полными крыльями и стала грозной силой.

Полицейское управление не устраивало то, что какие-то "сопляки" осложняли и без того непростую службу, и однажды после недельного дежурства все управление, экипированное для подавления волнений на шахтах, оперативно среагировало на истерический вызов одного владельца кабачка. Прибывшие полицейские, рассредоточившись по пролету, начали штурм кабачка, в котором "летуны" и "консервы" спорили за облюбованное заведение.

О том, что там произошло, полицейские с тех пор не любят вспоминать. Моментально среагировавшие курсанты объединились и дали дружный отпор полицейским, рассчитывающим с ходу настучать "юнцам" по "бестолковкам". После того как на пол был положен последний полицейский, курсанты заключили знаменитое соглашение о братском разделе всех кабаков.

После такого бесславного поражения полицейское управление умудрилось выбить у директората корпорации солидную компенсацию, дополнительные рабочие места и увеличение финансирования, якобы для повышения эффективности работы по поддержанию правопорядка в городе. Курсантам же командование батальона сделало последнее "китайское предупреждение", а с полицейскими договорились, что на вызовы в подобных случаях будет выезжать специально образованное дежурное подразделение — боевое крыло "саранчи" в полной броне и при вооружении.

Конфликт был исчерпан, все остались довольны.

Кроме курсантов, по старой привычке решивших поразмяться. Но после того как "саранча" успокоила зарвавшихся юнцов, на сходке выписавшихся из лазарета было решено: полиция — враг номер один. Курсанты, обидевшиеся на то, что полицейские не захотели вместе с ними "веселиться", при любом удобном случае устраивали им мелкие неудобства, — чтобы жизнь малиной не казалась. На, что те отвечали полной взаимностью…

— Господа, закатайте левый рукав, — проверка регистрационного режима, — краснолицый полицейский подняв сканер, выжидающе уставился на курсантов.

— Эй, ты чего служивый? Наглотался марсианской пыли? — развязано расслабившись, с наглым видом протянул Косяк,… — Ты, что не видишь, что мы не заблудившиеся шахтеры, а Батальон.

— Да хоть сам дух марсианский, руку давай, — полицейский пренебрежительно рассматривал Косяка, и старался вежливо не замечать Дыбу. — У нас стандартная проверка, а при объявлении боевой готовности в городе усиливаются патрули и ожесточается регистрационный режим.

— И, что теперь? Ты в нас вдруг заприметил отряд камикадзе "ТАНЬЮ"? — обиженный Косяк начал заводиться. — И сейчас подкрепление вызовешь, всех арестуешь и начнешь пытать на месте? А вдруг угадаешь, тебе премию дадут!? А в рапорте напишешь, что, мол, так и так, стоял на посту и вдруг на меня китайцы выбежали и стали избивать ногами. А на вопрос почему китайцы, ответишь, что мол руками глаза себе натягивали?!

На шум, поднятый Косяком и краснощеким полицейским, подошли еще двое патрульных. Взяв импульсные винтовки на перевес, ухмыляясь уставились на шумящего вояку.

Косяка уже понесло, полицейский бедняга уже сам был не рад, что зацепил такого сварливого. Но процедура есть процедура, и начальство дало четкие инструкции. Мучаясь между желанием оставить в покое курсантов и стремлением добросовестно выполнить долг, полицейский завидел своего сержанта, пытающегося вытрясти дополнительный штраф с вольного старателя. Указав двум помощникам не пропускать курсантов, сам отошел к сержанту. Сержант недовольно выслушал краснолицего, отчитав за нерасторопность и неумение самостоятельно решать пустяковые вопросы, подошел к собирающейся пробке в узком коридоре пешеходного шлюза.

Елейно рассматривая троицу, ласково проговорил:

— Господа желают пройти в участок? И для установления личности пройти полную процедуру?

— Господин сержант, зачем? — непонимающе глядя в глаза сержанту, Косяк говорил вежливым и робким тоном. — И в чем вообще дело?

— Как в чем? Вы отказываетесь представиться, не хотите пройти сканирование… — с лица сержанта сошла вежливая улыбка, и он уже более осторожно продолжил. — Вы же знаете, в городе объявлен комендантский час…

— Так кто отказывается, господин сержант… — с готовностью закатывая рукав Косяк, подставлял руку для сканирования чипа, вживленного под кожу — …мы готовы, пожалуйста вот.

— А, что же мой помощник говорит…

— Да вы, что!? Вы его послушайте, так он вам еще про шпионов "ТАНЬЮ" наплетет… — невозмутимо прервал сержанта Косяк, продолжая серьезно и вежливо смотреть в глаза, всем своим видом демонстрируя законопослушность.

Сержант развернулся к помощнику, недовольный, что его прервали в самый "доходный" момент, уставился на помощника. Бедняга, еще больше покраснев от такой наглой лжи, не мог произнести ни слова, только открывал и закрывал рот. Сержант взглядом пристрелив помощника, прошипел:

— Проводи процедуру, а потом ко мне на инструктаж…

Пройдя проверку в шлюзе, курсанты вошли в транспортный туннель. Встав на дорожку, улыбаясь, Дыба повернулся:

— Ну и подставщик же ты, Косяк, сержант сожрет его с потрохами…

— Да ладно, что ему будет. Ну подумаешь, лишит его левого заработка за сегодня, ему и польза будет. Похудеет. А то они в полиции комбезы уже не застегивают. Да и народ повеселил, а то им скучно стоять в очереди…

— Ну, ну… Ты у нас прямо сама забота… — Дыба улыбнулся, и спросил: — Ну, что, чем после обеда будем заниматься?

— Ну во-первых более подробно нужно поглядеть на это чудо техники. Мы с ним посмотрим, а ты — "парубок", будешь фонарик свой убирать, — Косяк мило улыбнулся нахмурившемуся Дыбе. — Да, Да… убирать, а, что… ты с ним предлагаешь — до выпуска жить в одной комнате?

Дыба скорчил гримасу, как при зубной боли. Чертов фонарь как-то вылетел из головы. Озадаченный такой проблемой, Дыба промолчал все дорогу, а Косяк с Черепом с интересом рассматривали прохожих и проплывающие под ними потолочные витрины различных офисов, общественных забегаловок и многочисленных мелких лавочек самого большого подземного города на Марсе.

После обеда Череп лазил по сети, сбрасывая на голографический проектор весь материал, который ему удалось утянуть с сервера Технической службы. Косяк задумчиво жевал пастилку, разглядывал проекции, затем, что-то копировал себе на терминал, с тем же чавканьем глядел в терминал, редко набивая какие-то пояснения и, сортируя материал по тематике, мучил клавиатуру. Терминал протестовал всем своим кремневым естеством и выдавал протестующие сигналы и сообщения. Саданув ладонью по пластиковой боковине, Косяк отодвинул терминал:

— Череп! Чего эта собака не хочет работать?! Я ей одно, а она другое, я ей другое, она мне третье! — раздосадованный Косяк, зажевав новую пастилку уселся с ногами на лежаке, обиженно посматривая на терминал. — Чего он не понимает?

Раскинувшись на лежаке, Череп бегал глазами под закрытыми веками. Поправив "шапочку" виртуального шлема, готовился к виртуальному погружению:

— Да ничего… Нечего писать всякую ерунду вместо четких команд. Я же тебе объяснил., что касается вооружения в один массив, что касается начинки в другой, а ходовую не трогай. Дыба будет ковырять. Все, я в сеть, меня не трогай — все равно ничего не слышу.

Череп коснулся клавиши терминала. Стараясь максимально расслабиться, неподвижно застыл. Спустя миг его тело вздернулось струной. Мелко подорожав, успокоилось и на следующую фразу Косяка отреагировало полным безразличием.

— Ну да, Дыба наковыряет… — ухмыльнувшийся Косяк вспомнил картину, как Дыба работает с терминалом. — Он, кроме своих программ-то, ничего и не знает, а ему как-то там нагрузку везде добавил. Так он пыжился на тренажерах до победного пока его штангой не придавило. Ну ты чего молчишь? А, все ясно с тобой… "вирик"!

Косяк растянулся на койке и, довольно улыбаясь, хотел уже продолжить веселую тему. При звуке открывающейся двери придержал готовые вырваться ехидные замечания. Дыба возвращался от утилизатора, куда он складывал с трудом разобранный фонарь.

Окончив вынос фонаря, Дыба сел рядом с Косяком. Рассматривая вращающееся изображение машины, показывал места, которые нужно переделать; в основном это касалось улучшения ходовой части. По мнению Дыбы, машину нужно было сделать с изменяющейся высотой, тогда бы они выигрывали в точности при стационарной стрельбе. Увлекаясь повествованием, Косяк внимательно слушал рассказчика, забыв о яблочном вкусе во рту, даже перестал начесывать гребень. Дождавшись когда вернется Череп, Косяк набросился с услышанной идеей:

— Слышь Череп, хватит балбесить. Дыба предлагает идею Петко по-другому обыграть. Нужны твои мозги.

Стянув виртуальные очки скрывающие пол лица, устало массируя глаза, Череп снимал сенсорные перчатки, рассуждая вслух:

— Переделать ходовую, поднять высоту…, а мы успеем? Да и Петко, наверное, будет против. Это же его идею придется обыграть с нуля. Ладно, давайте посмотрим, что вы здесь надумали.

Взяв управляющее перо, начал настраивать проектор на работу с изображением. Обсуждая проект, каждый вносил свои дополнения. Если изменять ходовую, остро вставал вопрос с мощностью генераторов, разделять которую приходилось между двигателями и оружейным блоком. И получалось, что после первых залпов главным орудием мощность двигателей падала на сорок процентов, что в условиях современного боя было равноценно тому, чтобы добровольно подставить себя как тренировочную мишень.

Возникала еще куча вопросов с управлением. Сам проект разрабатывался на основе старых моделей "Медведей", которые являлись переходной моделью от традиционных тяжелых танков к новому поколению. Но это новое поколение было закрыто, и "Медведь" оказался тупиковой ветвью развития. Оставшиеся машины все списали, они были скуплены корпорацией, и здесь на Марсе в них пытались вдохнуть новую жизнь.

Дыба предложил идею регулируемой высоты корпуса. Добавить новые гидравлические блоки к колесной части и поставить туда дополнительные шины, за счет чего они выигрывали в проходимости и мягкости хода. Но все это не решало главных недостатков машины — программное обеспечение при загрузке бортовыми системами постоянно сбивалось на инициализации приводов. В результате у Медведей, происходила то блокировка колес на полном ходу, то кратковременная потеря управления, а зачастую произвольные повороты на малые градусы, — танк "косолапил". За, что собственно машина и получила прозвище "Медведь" и среди наемников недолюбливалась за свою тяжесть в управлении и частые "закидоны" с поворотами.

Череп остановился на идее делать программную оболочку самостоятельно. Чем ковырять в чьих-то каракулях, лучше все сделать с нуля. Посмотрев на какой платформе делалась стыковка программных кодов, пришел к выводу — нужны свои драйвера. За счет них убивали сразу нескольких зайцев. Во-первых, выигрывали в скорости обработки и прохождении информации внутри борта, во-вторых, решался вопрос с согласованием самостоятельной работы тяговых дуг, — вот вам и мягкость хода, а если добавить еще к углу поворота шин моментальное изменение направления вращения колес, то они получали время разворота на сто восемьдесят градусов почти как у "Рыси".

В результате обсуждения подобного рода вопросов голая схема на проекции обрастала плотью. Закончив с ходовой, троица обессилено откинулась на койках. От неподвижного сидения вокруг проектора сводило спину, саднило седалище. Обессиленные и довольные собой, друзья любовались почти прорисованном проектом, где, вращаясь, мягко мерцая от попадающих пылинок, красовался необычный зверь.

Вместо стандартных двух пар колес их детище имело по паре на четырех дугах. Спаренные стандартные колеса с увеличенным протектором с внутренней стороны венчались дополнительными гидравлическими блоками; сокрытые бронированными колпаками особой формы, что и придавали конструкции некую "косолапость". Такая форма обуславливалась тем, что при скоростном марше корпус машины мог подыматься до трех метров над песками, и распределял нагрузку равномернее на все спаренные шины. А при огневом контакте опускалась, — пряча днища с сочленениями за бронированными колпаками гидравлики. То есть, сжималась в раковину и становилась стационарной крепостью.

— На сегодня все. Остальные вопросы нужно с Петко обсудить, — сказал Череп, подымаясь с койки. — Он уже скажет, что у них там есть в наличии и, что можно впихнуть сюда.

— Я уже в нее влюбился, — жеманно потягиваясь вставил Косяк. — Назову ее Милашкой.

— Ну придумал… Мы еще твоими кралями машину будем обзывать, — хмыкнул Дыба, опять уставившись на голограмму.

Мучаясь между желаниями пойти в спортзал и посидеть еще над схемой, Дыба выбрал последний вариант. Попросил Черепа сбросить ему на терминал расчеты, а заодно и показать как копаться в тех материалах, которые они накачали с сервера технической службы.

На следующий день не выспавшаяся троица маялась у лифта в ангар. Скучающие на посту часовые, сверив показания сканера с базой, все равно без техника в ангар не пустили. Косяк начал обрабатывать часовых по привычной схеме. Но на посту были не полицейские. И получив предупреждение в виде моментально напрягшегося пехотинца, он больше не рисковал. Запыхавшийся Петко, с мокрыми пятнами под мышками комбеза мышиного цвета, показался минут через двадцать после запроса посланного раздраженным часовым.

— О, так цэ вы… — заметно расслабился техник.

И уже более спокойно подошел к часовому, закатывая левый рукав. Получив разрешение, они двинулись в ангар за утирающимся от пота техником.

— А я и забыл, что мы так рано с вами договорились встретиться, — по ходу начал оправдываться Петко, — а тут еще старшой затребовал отчеты по растраченным материалам, и я совсем закрутился…

Дыба, догнав Петко, скромно сказал:

— Мыхайло Петрович,… мы тут вчера плотно посидели, и у нас есть пара идей, которые хотели бы воплотить. Не посмотрите?

— Ну ща… дойдем и на месте поглядим.

Добравшись до ремонтного бокса с висящей на подъемниках будущей "Милашкой", Петко уселся на брошенное колесо.

— Ну, что же, давайте показывайте, шо вы там наворотили…

После того как Череп подал свой терминал, на котором высвечивался подробно проработанный плод их бессонницы, Петко умолк минут на двадцать. Вначале скептически глянув на схемы, всматриваясь, начал накручивать себе ус, неопределенно хмыкая. В некоторых местах попросил объяснить, что за бред они "намалевали". После получения объяснений больше хмурился и сильнее накручивал ус. Закончив смотреть последней эскиз, посмотрел на разобранный танк, не глядя на притихших в ожидании приговора курсантов, спросил:

— Вы хоть сами понимаете, что вы здесь насочиняли?

Дыба смущенно потупился:

— Шо… Мыхайло Петровичу, не ужели все впустую?

— Шо… шо… Тута вы предлагаете отказаться вообще от задумки отцов косолапого, — подняв терминал, повернулся к стоящим чуть ли не смирно курсантам, — во первых тута все по-новому, во вторых, парни, конвейер вам не поможет, все нужно будет подгонять вручную. Да и еще проблема с софтом будет огромная, столько функций нагородили… Вы готовы все это решать?… Тут вкалывать надо будет и днем и ночью, а у меня уже возраст не тот…

Печально взглянув на курсантов, Петко невесело улыбаясь, вглядывался в серьезные лица. Да, если то, что они предлагают, воплотить в жизнь, это будет самым настоящим фурором в техническом отделе. Но в начале еще нужно будет пройти все испытания, продраться через кучу геморроя в виде сертификаций, да потом еще с оружейниками цапаться за снаряжение, а как материалы выбивать… уже только от перечисленного у Петко начинало болеть сердце. Но с другой стороны он видел в этих пацанах себя молодого, еще не подрастерявшего упрямства и напора, штурмуя стены равнодушия и скрытой злобы за твою одаренность.

— Ничего страшного, мы уже привыкли, — выдвигаясь вперед, ответил на все немые вопросы Череп.

Усевшись вокруг техника, троица расписывала решения — как воплотить в жизнь тот или иной нестандартный подход. Череп показывал наметки драйверов для бортового "софта". Его перебивал Дыба, рассказывающий и показывающий руками особо интересные моменты технических решений. Косяк поддакивал, иногда вставляя замечания по теме.

Петко, в начале иронически поглядывая то на одного, то на другого, сам заражался энтузиазмом, и вникая в предложения уже прикидывал как, что где подправить, бодренько поднялся:

— Так хлопцы… Я сейчас на склад набросаю заявку, вы начинайте тут без меня. Сегодня… Эх, давно я так не веселился. Сделаю… Я вам такую ласточку сделаю…

— Не ласточку, а Милашку, — вставил Косяк.

— Да хоть стадо Венер Милоских. — повеселевший Петко, почти бегом бросился на склад.

Вернулся Петко, управляя тремя загруженными под завязку автокарами, по команде сгрузившими заготовки возле сервис-робота. Затем уже автокары самостоятельно делали многочисленные поставки по проложенному маршруту, привозя все более изощренные заказы от замученных работников склада, которые давно уже не удивлялись "прожорливости" Петко.

Раздавая подзатыльники, Петко обучал курсантов работать с сервисными автоматами. В базе ремонтных роботов не было данных на заказываемые детали и блоки, поэтому все приходилось забивать вручную или "сливать" после расчетов с терминала в память станка.

Зачастую закладывалось одно, а на выходе получалось совсем другое, и тогда приходилось устраивать "догадалки" над деталькой — что же в результате сделал робот?

Больше всех подзатыльников доставалось Косяку. Путаясь в командах, тот давал такие задания, что автомат подвисал или выдавал такой бред, что Петко хватался за голову и с криками гонял Косяка вокруг бокса, пытаясь "оторвать" тому кривые руки.

Воспитанный безотказными стариковскими методами, Косяк уже приловчился и многие вещи делал на глазок… ну потом чуть-чуть шлифовал в ручную, чтобы "дед" Петко не видел. Петко на "деда" не обижался, а даже был доволен, что у него такие толковые "внучата". Но все ухищрения видел, и нет-нет, а все равно давал подзатыльники. Для профилактики.

Череп колдовал над драйверами, что освобождало его от черновой работы по сборке ходовой. Скептическое отношения Деда сменилось после того как Череп с терминала наловчился давать команды напрямую рулевому управлению, и на удивление Петко тяги работали как положено плавно, без обычных чуть заметных рывков.

Создавая программное обеспечение для бортовых систем, Череп зачастую выкидывал целые блоки из аппаратуры, сам заказывал новые схемы подходя к вопросу с принципиально другой точки зрения. Складские инженеры, поставляющая новые схемы, пытались выпытать у Черепа чем он таким занимается, что ему потребовались настолько эксклюзивные и дорогущие комплектующие. На, что Череп отшучивался и на следующий раз заказывал еще, что-нибудь, от чего местные "гуру" в очередной раз чесали затылки и криво пожимали плечами.

Спустя несколько дней пришли люди из службы безопасности заинтересованные фактом возросшего трафика, с сервера технической службы на малоизвестный терминал техника.

Со всеми разбирался Дед, он хотя и слыл местным чудаком, но пользовался определенным уважением и влиянием у командования Батальона. И когда троица забросила все развлечения и отмечалась у дежурного только звонками, Ряхлов попытался прижать экипаж к ногтю, посадив тех на стандартное для всех расписание. На, что Дед устроил настоящую бурю — дойдя до командования Батальона, добился личной аудиенции у Командующего. Жалуясь на "срыв проекта", на "преступный карьеризм", он пригрозил разрывом своего контракта. На, что никогда не видевшие Петко в таком возбуждении ответственные лица надавили на Ряхлова, чтобы тот не препятствовал "чудо-проекту".

Троица уже ночевала прямо в ангаре. Петко, зараженный порывом, часто оставался с курсантами и завтракая, обедая и ужиная сухими пайками, ночевал в военных спальных мешках. Забросив обычные посиделки с техниками, пропадал в ангаре вместе с курсантами днями… да, что днями… неделями.

К пропавшим с уровня курсантам заходили другие экипажи, заинтригованные слухами о "чуде", уважительно поглядывали на начавший обретать плоть танк. Все попытки разговорить осунувшийся от усталости экипаж наталкивались на неопределенные фразы о том, что много работы и сейчас не до разговоров. Пришедший с предложением отдать долг Носорог был удивлен тем, что кто-то не хочет "нажраться пивом и покувыркаться с девками", тем более на халяву.

Через два месяца установили собранные по спецзаказу мощные генераторы. Вчетвером, почти на руках, втягивали "сердца" танка в корпус; установив последние крепления, затаив дыхание, запитали бортовой компьютер от автономного источника. И когда ожившие индикаторы панелей управления, нарастающий и установившийся на ровной ноте свист вкупе с индикаторами тестирующей стойки запищали положительными результатами, ни у кого не было сил даже радоваться.

Только у Петко немного заблестели глаза, когда вместе с Черепом они выползали из двигательного отсека. В тот вечер Петко принес "чекушку" лично выгнанного самогона, и они все вместе, не забыв смочить пока "необутые" дуги машины, выпили за рождение долгожданного детища.

С каждым днем заприметить Милашку на просторах ангара становилось все легче. Выступающая из общего ряда на пять метров дальше, она выпирала из бокса обросшими стальной плотью дугами, поблескивая свежими швами на стыках бронепластин. Окутанная технологическими лесами, подсвеченная сполохами сварочных аппаратов чудо-машина всем своим видом внушала уважение. Над ее корпусом без устали сновали манипуляторы, обшивая корпус различными по форме и составу деталями, угрожающе шипел под лазерными лучами металл, по ангару уворачиваясь друг от друга сновали грузовые кары, подвозя к боксу все новые комплектующие.

Рядом с машиной, на полу, покоился оружейный блок, разбитый на две многосекционные башни, он зиял пустыми слотами орудийных ячеек, словно хищная, но беззубая челюсть в ожидании вставных клыков. Работа кипела.

Как-то к ним заглянула делегация. Петко с Дыбой тогда как раз проверяли распределение энергии на силовые установки. Дед, выбравшись на окрик Косяка, удивленно присвистнул:

— Ба… какие люди?!

Спускаясь по трапу, Петко тщательно вытер руки о пропитавшийся смазкой комбез. И, подходя к суховатому старичку, вокруг которого суетливо толпились помощники, уважительно склонившись и поздоровавшись ухватив его руку двумя своими, проговорил:

— Здравствуйте, здравствуйте Иван Сергеевич! Рад видеть, честно рад… какими ветрами вас занесло в нашу берлогу?

— Мыхайло, ты все такой же. — Довольный старичок похлопал наклонившегося техника по плечу. — Зашел бы в гости, пропустили бы по чарке.

— Да вы теперь всегда заняты, а общаться с вашими оболтусами уже надоело.

Насмеявшись, давние знакомые довольно обнялись. Затем старичок, окинув Милашку взглядом, сказал:

— Дошли до меня слухи, что ты разоряешь мои склады. Кладовщики уже трепещут перед твоими приходами!

— Да вас разве разоришь? — шутливым тоном ответил Петко и, хитро улыбаясь, продолжил: — раньше вы так не боялись за свои склады, а теперь-то шо так взволновались, Иван Сергеевич? У вас шось е, и вы это ховаете от бедного Петко?

— Ну ты плут! — отсмеявшись старичок вопросительно глянул на не ожившую еще Милашку. — Тебе палец в рот не клади… Есть, есть, только вот не развяжется ли пупок — унести?

— Обижаете, — ехидно улыбаясь, Петко обижено развел руками, — шо не унесу, то перепрячу!

Раздавшийся дружный смех, эхом пролетел по пустому ангару. Старичок подошел поближе к оружейным башням, и принялся с интересом ощупывать пустые слоты и разглядывать энерговоды, контакты которых Косяк любовно натирал тряпочкой смоченной, в применяющейся для этих целей испокон века, жидкости, после чего с мягким щелчком вгонял их в начищенные до блеска платиновые разъемы.

— Ну, а если серьезно? — спросил старичок, пронзительно вглядываясь в покатые обводы хищно наклоненного вперед корпуса. — Сколько у твоей ласточки уходит энергии на стандартное разветвление?

— Иван, ты это лучше спроси у энергетика… начинка вся его! — подзывая Черепа, Петко гордо надулся. — Если я ничего не путаю, то соотношение тридцать на ходовую, сорок на оружейный, а в боевом сорок на сорок, а вот куда двадцать деть — еще не придумали…

Услышав данные, старичок удивленно вскинулся на зардевшегося Черепа. Выслушав особенности нового принципа построения энергетического контура, старичок нахмурился, собрав седые брови в бурелом. Ухмыльнувшись, недоверчиво покосился на Черепа. Взяв у помощника терминал, подключался к тестовым консолям и в течение получаса снял все показания с контрольных точек энергетического контура машины.

Одобрительно похмыкав еще раз, обошел вокруг Милашки, а затем в сопровождении свиты и Петко, ушел к лифту.

Вернувшийся, Петко, довольно потирая руки, весело сказал:

— Ну хлопцы… заживем, Сергеич пообещался "эксперементалки" надавать!

— А, что это было за явление? — спросил Косяк, не разделяя оптимизма Деда.

— Эх ты, темнота! Это же Главный конструктор оружейников! Вот такой мужик! — Петко стиснув кулак, потряс им в воздухе. — Мы с ним, как-то посидели над "Рысью". Он ушел к оружейникам — и вона каких высот добился! Было время… сколько горилки было выпито… ух!

— А чего он так вдруг расщедрился то? — Косяк ревниво обслуживал башенные приводы недовольно дулся.

— Так у него проблемы были. Как это… о… с "мобыльностью", а тут мы ему подвернулись с таким избытком лишней мощности…

На следующий день начали поступать обещанные "гостинцы". Косяк уже тоже считал "Сергеича" — "вот таким мужиком", любовно распаковывая длинные ящики с экспериментальными орудиями, влюблено ворковал над ними, ежечасно натирая пустынной смазкой. Закончив монтаж, часами пропадал в оружейном блоке.

Распугивая друзей криками "поберегись" и резкими поворотами башен, добивался идеальной ровности хода и синхронности поворота башен.

После установки главного орудия у Косяка начала пропадать осмысленная речь. А когда еще поставили две бобины ракетных установок, Косяк вообще перестал нормально разговаривать, только пищал от восторга и восхищенно хлопая глазами, носился вокруг Милашки.

Ползая следом за сварочными автоматом, Дыба постепенно покрывался специфичным "загаром". Доводя Петко до белого каления, постоянно спорил, тыкая пальцами в мерцающий терминал. Петко громко вскрикивал, хватался за сердце, но, тем не менее, продолжал до хрипоты убеждать "дубок" в своей правоте. Уже порядком измотанный спорами, Дед в итоге садился рядом, и яростно размахивая руками и световым пером, все таки искал компромисс и к взаимному удовлетворению находил с "внучком" общий знаменатель.

Постоянно дергая Черепа, "земляки" возились с гидравликой, попутно добиваясь от замотанного "программера", чтобы автоматика откликалась на малейшее движение рук водителя. Череп решал вопрос, и мучители довольно улыбаясь, тут же требовали такого же результата, но уже по другой проблеме.

Осунувшийся энергетик только глубоко вздыхал и устало массировал глаза, но брался за персональное поручение — ловить очередные баги в свеже-написанном "софте". Создаваемая оболочка упорно не хотела радовать "папу" безупречной работой; зачастую психуя, тот выдирал целые блоки и начинал делать все с нуля.

И вдруг, однажды настал торжественный миг. "Милашка" воплотилась из красивой картинки в подпирающую потолок стальную красавицу. Покрывавшие всю машину, переплетения ремонтных манипуляторов с тихим шелестом убрались в боковые колонны бокса. Трое курсантов, с пятнами от сварочных ожогов на комбезах, перепачканные разводами серой смазки, напряженно застыли рядом с замершим Дедом. На чумазых лицах выделялись блестящие глаза, беспокойно следящие за легкими движениями отсоединяющихся креплений. Одновременно с чавкающим стуком последнего отсоединившегося разъема, в боксе раздался дружный выдох.

От своих предтеч Милашка отличалась как бабочка от гусениц, упрекая "предков" изящной обтекаемостью форм сегментированного бронекорпуса, и внушительной мощью экспериментального вооружения.

Головная часть, угрожающе наклоненная вперед, выделялась изогнутым разрезом ячеек фронтальных видеодатчиков, походивших на глаза хищного зверя.

Средний сегмент корпуса, расширяясь к середине, перетекал в боковые башни, с тусклым блеском выпирали тупоносые спарки "гостинцев от Сергеича".

Задний сегмент корпуса венчала башня с упрятанным в компенсаторы главным орудием. Венчая башню ушами ракетных барабанов с ленточными подводками к кассетным магазинам, бобины завершали последний штрих к хищной оснастке Милашки.

— Дождался… — тихо прошептал Петко.

Вытирая набухшие от недосыпа глаза, техник устало присел на один из разбросанных по боксу ящиков. Повернувшись к застывшей в столбняке троице, усмехнувшись, сказал:

— Хлопцы, вы дышите, а то помрете ненароком…

Очнувшись, Дыба растерянно похлопал глазами. Довольно щурясь от якобы яркого освещения, встряхнул головой. Измученно опускаясь рядом с Дедом, развалился на ящике.

С блуждающей по лицу глуповатой улыбкой Косяк тормошил Черепа за плечо:

— Черепун, чего уставился, давай внутря сейчас ее обкатаем!

Бросившись к призывно открытому люку, он шустро взлетел по трапу и растворился в зеленоватом свечении оживших индикаторов Милашки.

Череп повернулся к Петко:

— Деда, айда с нами?

— Не… хлопцы. Я лучше здесь, с бочка. На вас полюбуюсь.

Довольно разглаживая усы, любуясь Милашкой, Петко ласково пхнул Дыбу.

— Дубок, чого разлегси… Вставай. Негоже шо бы гарна дивчина… застаивалась.

Вглядывался в смеющиеся глаза, Дыба стиснул Деда в объятиях.

— Спасибо Деда! За все…

Рывком поднявшись, и забросив Черепа на плечо, проорал:

— Черепун! Хватит стоять, а то Косяк дырку протрет от нетерпения. На "капиталку" придется вставать.

Вместе с ношей легко взбежал по пружинящему трапу и, забросив орущего Черепа в бортовой люк, сам с осторожностью втиснулся в ходовой отсек.

Петко отошел к стене, освобождая место для выезда. Подперев спиной стену, он с трепетом в сердце, наблюдал за оживающей машиной.

Досадливо поморщившись в ответ на свист не отрегулированных силовых установок, тем неимение засмотрелся, как слегка вздрогнув, и будто оживив, машина плавно поднялась на массивных дугах. Мягко шелестя псевдо-каучуковыми протекторами по бетону ангара, пятнадцатиметровая махина осторожно выбиралась из ремонтного бокса. Даже не вздрогнув, под протестующий хрустом забытых на полу титановых ящиков машина одолела свои первые метры.

На технический смотр, устраиваемый по случаю ввода новой техники в строй, прибыли командиры всех застав Батальона. Непринужденные разговоры наполнили гулом обширное помещение смотровой площадки. Увлечено переговариваясь, офицеры кидали за интересованные взгляды на раскинувшееся во всю стену панорамное окно.

Постоянно прибывающие наемники, представляясь рослому, грузно восседающему в окружении свиты адъютантов, Командующему Механизированным Соединением, постепенно занимали свободные места, и с интересом осматривались. Кроме обычных для смотра новобранцев, заинтересованных лиц, в зале, оживленно общались редкие гости такого рода мероприятий.

Глава Обеспечения оживленно переговаривался с Главным Конструктором Оружейников. Яростно шепчущий старичок убеждал скептически настроенного полного мужчину в своей правоте. Тот недоверчиво посматривая на Оружейника, хмурился и бросал косые взгляды на панорамное окно залитое непроницаемым ковром темноты. Кое-где уже теплились огни прожекторов, но сумерки не собирались отступать с полигона.

По долетавшим до них обрывкам речи "высоких особ", командиры смогли понять, что широко известный механик Петко собирается в очередной раз всех удивить, но на этот раз не привычным бредом, а на удивление чем-то стоящим. Новость наполнила зал оживленными разговорами. Даже те, кто обычно дремал на такого рода мероприятиях, стали пересаживаться поближе к окну, а те, кому уже не доставалось места, скапливались перед многочисленными проекторами, показывающим пока только не освещенные участки пустого полигона.

Командующий взглянул на запястье, повернулся к адъютанту и барским кивком дал добро. Адъютант раскрыв терминал, придерживая трубку коммуникатора, затараторил команды. Шустро порхающие над терминалом пальцы, наполнили притихший зал шелестящими звуками.

Многочисленные прожектора, размещенные рядами на стенах естественного разлома, бывшего руслом древнего ледника, уменьшили причудливые тени, а затем вспыхнули маленькими светилами, разом растворяя ночную темень красным отблеском вездесущего песка. Оживая искрящейся поверхностью с причудливо спутанными следами машин, песок полигона накалялся и, отражая свет, окрашивал стены с бетонированными трещинами в бурые раскраски.

У дальней от смотровой площадке виднелись импровизированные мишени, по оплавленным формам которых уже никто не мог установить класс машин к которым они когда-то принадлежали. Расставленные в боевом порядке на марше, они служили для первых показных стрельб, по результатам которых подразделение уже готовилось к учениям с ветеранами с последующим распределением по заставам. Поэтому на первую "показуху" и приглашались командиры застав — "купцы"., чтобы уже на месте присмотреться и, если возможно, повлиять на состав пополнения…

Офицеры заскучали, впереди предстояли долгие часы ничем не примечательных стрельб. Обычный выезд корпуса, только с большим количеством "ляпов". В зале возобновился приглушенный разговор. Отмечая ехидными замечаниями очередной промах или неудачный маневр, офицеры улыбались и давали курсантам совсем не ласковые характеристики.

— Щербатый, смотри, вон шестой "рысеныш" так же завалился, как и ты на своей показухе… забирай себе, пока не перекупили.

— Ты смотри, что творит… Ой, ее. Все, спалил вставки, теперь его только буксиром уберут…

— Рыжий, у тебя не хватает "Медведей", забирай всех!.. Они и на "Рысях" так же косолапят…

— Ты смотри, как палит… у меня пьяные и то точнее уложат…

Часы скучного ожидания заканчивались, и настроение в зале постепенно поднималось.

Поднимая пыльный след, с полигона умчался последний "Медведь". Выехавшие из ремонтного ангара тягачи, зацепив застрявшие машины, буксировали их в гостеприимно открывшиеся ворота переходных шлюзов. Беспомощные машины вяло сопротивлялись заклинившими колесами или произвольными срабатыванием поворотных тяг.

Когда последний тягач встал на положенное инструкцией место, вновь открылись ворота шлюза. В зале мигом прекратились все разговоры, многочисленные пары опытных глаз с нетерпение вцепились в открывшийся проем.

На осевший после обычной "показухи" песок, плавно покачиваясь, выехал необычный на вид танк. Переливаясь и мерцая бурыми бликами, пузырь силового поля не давал четко разглядеть подробности конструкции. Остановившись в начале песчаного покрова, ореол, обтекающий машину, поалел и слился с окружающим песком.

Корпус осел, будто проваливаясь между дугами, сложился в некое подобие раковины, ощерившийся грозно выставленными орудиями. Окрасившийся полностью под цвет окружающего песка, танк замер, превратившись в обычный песчаный бархан.

Показав свои возможности по маскировке, бархан дождался закрытия ворот. Скинув маскировку, машина мощно покачивалась под рывками еле сдерживаемой мощи. И без обычной для техники подобного размера медлительности, поднимая четыре фонтана песка, сорвалась с места.

Обходя препятствия, не сбавляя скорости, машина аккуратно вписывалась во все повороты периметра. Грациозно покачиваясь на ухабах, лихо взлетала над барханами, безукоризненно ровно держа в прыжке корпус над поверхностью. С легкостью кружа и преодолевая все преграды, Милашка летела к огневому рубежу…

Зрители замерли. На вошедших в зал девушек с прохладительными напитками никто не обратил внимания. Не ожидавшие такого холодного приема, и привыкшие к обильному мужскому вниманию, девушки непонимающе переглядывались. Недовольно поджав губки, они накрыли столик для маленького "фуршета", и так никем и не замеченные, расселись на галерке, пытаясь привлечь внимание уткнувшихся в проекторы наемников томными вздохами и кокетливо разбрасываемыми взглядами…

Взмыв на возвышенность, с которой как на ладони представали все мишени, машина сотрясла обзорное стекло гулом первого залпа. Выполняя маневры обычно характерные для более легких танков, Милашка начала выписывать стандартный комплекс упражнение по быстрой смене позиций.

Полыхающие голубые росчерки энергетических выстрелов наполняли полигон нарастающим воем, а при попадании в мишени — вспышка ослепительного сияния дополнялась громким чавканьем расплавленного металла.

Прекратив стрельбу, машина замерла в центре возвышенности. Закончив знакомое превращение с посадкой в песок, укрылась маскировочным барханом. Прозвучала частая серия громовых раскатов главного орудия. Сотрясающий стены полигона грохот, сгонял со стен мелкие камни и зачастую вызвал каменные обвалы сдавшихся скал.

Ревущие звуки, сопровождавшие вылет из стволов управляемых снарядов, слились в непрерывный стон, от которого панорамное окно завибрировало с нарастающей амплитудой.

Резко наступившая тишина болезненно навалилась на зрителей. Не привыкшие к подобному шквалу офицеры сидели, ошеломленно рассматривая друг друга. Подобной мощи от машины никто не ожидал.

Милашка плавно поднялась с песка, резко сдавала назад, скатилась с возвышенности и пижонским разворотом сделала полный оборот вокруг оси. Выбрасывая фонтаны песка, танк взлетел на бархан прямо напротив смотрового окна. Оторвавшись от песка, многотонная махина пролетела с десяток метров, в полете выдав совмещенный залп, из всех орудий. Попала… Стоявшую на траектории движения мишень, ранее бывшую тяжелым танком, класса "Медведь", разорвало в клочья. Приземлившаяся машина плавно покатилась по направлению к шлюзу. Остановившись у ворот, развернулась, и направив на панорамное окно еще не остывшие стволы, выжидающе замерла.

В зале перестали дышать; оторопевшие при демонстрации огневой мощи наемники сейчас с трудом проталкивали воздух во вдруг сузившееся горло. Смотрящие в лицо провалы с раскаленными краями, разорвавшие все мишени на полигоне, вопросительно смотрели с проекторов в лица зрителей.

Затянувшаяся пауза прервалась хлопками пришедшего в себя Командующего. Стареющий генерал, сурово поджав губы, сотрясал воздух частыми хлопками. Повернувшись к двум главам служб, он встал и аплодировал им стоя. Вместе с ним встали восхищенные зрелищем офицеры. Зал наполнился шумом нарастающих аплодисментов.

Поочередно обнимая глав служб, генерал со слезами на глазах благодарил Конструкторов за потрясающую работу. Смущенные свалившимися на них поздравлениями, Главы отвели генерала от восторженных ветеранов и стали, что-то объяснять.

Генерал непонимающе смотрел то на одного, то на другого. Удивленно задрав бровь, недоверчиво прислушивался к нашептыванию конструкторов. Пораженно хекнув, подозвал адъютанта и, отдав распоряжение, в сопровождении оправдывающихся конструкторов направился к столу.

Мягко урча разогревшимися силовыми установками, Милашка выезжала из ворот шлюза. Вдоль покрытых пылью машин, она аккуратно двигалась под ритмичные удары ладоней о сталь корпусов. Отраженные стенами ангара, звуки сливались в рокот, перекрывающий свист работающих двигателей.

Рядом с машинами стояли экипажи, и, стуча о броню машин, восхищенными взорами провожали проплывающую мимо "стальную мощь".

Состыковавшись с технологическими зажимами, Милашка замерла. Вздрогнув от остановки силовых генераторов, с затухающим урчанием "расслабляемых" дуг, улеглась на пол ангара.

Взволнованный Петко, наблюдавший трансляцию выступления "детища" запершись у себя в каморке, еле пережил состоявшееся первое выступление.

И не успело отзвучать эхо последнего пижонского залпа Косяка, как техник наплевав на расстройства и репутацию помчался в ангар заставляя редких техников испуганно жаться к стенам коридоров.

Ворвавшись в ангар бешеным быком, он бесцеремонно растолкал пузом толпившуюся молодежь, и первым поймал слетевшего с трапа Косяка. На радостях стиснув того до хруста в костях, Петко отпустил жертву, только тогда, когда по трапу спустился Череп. Энергетику досталось еще больше; ослабленный каторжными работами над доводкой машины, Череп едва не потерял сознание. "Спас" Черепа от конфуза спускающийся следом Дыба, который сам подхватил нелегкого Петко и стиснул в объятиях и его, и всех, кого мог захватить двухметровым размахом рук.

Дружеские объятия прервали сбегающиеся со всех сторон курсанты. Охваченные восторгом и до сих пор находившиеся под впечатлениями, орущие курсанты подхватили экипаж "тринашки" вместе с техником и попытались подбрасывать вверх.

Крики "ура" сливались с криками "учебный корпус — сила", охватывая собравшихся радостным возбуждением и гордостью за курсантов, создавших детище, одним внешним видом вселяющее страх и уважение.

— По экипаж-а-а-а-м, ст-а-а-ановись! — перекрывая рев сотни глоток, в ангаре загрохотал голос Лома.

Опустив экипаж на землю, курсанты поспешили среагировать на команду. Топот множества бегущих ног огласил начало построения. Экипажи выстроились "по крыльям" и, поедая лейтенанта возбужденными взорами, ожидали выражения каких-либо эмоций на бесстрастном лице Лома. Не угадав настроения, строй замер.

— До обеда подготовить машины к полевым учениям. После обеда, старшим экипажей согласовать с Дежурным время получения скафандров. Тринадцатый экипаж на месте, остальным разойтись!

Подошедший Лом критически оглянул замасленные, прожженные комбезы и ровным голосом сказал:

— Привести себя в порядок и через пятнадцать минут жду вас здесь. Выполняйте.

Удивленно переглянувшись, друзья полезли в машину, в которую предварительно сложили новые комбезы. С утра было решено не одевать "обновку" до тех пор пока не удастся вычистить внутренности Милашки до зеркального блеска. Но обстоятельства сложились как всегда иначе, и переодевшаяся троица, спускаясь, застала Лома вместе с Петко за разглядыванием вскрытых панелей гидравлических блоков. Петко увлеченно "разжевывал" новому "дубку" хитрый ход, с применением еще не отживших свое гидравлических приводов.

Завидев курсантов, Лом убрал блеск глаз заядлого механика и отчеканил:

— Господа курсанты, Вас желает видеть Командующий. Следуйте за мной.

Услышав такую новость, Косяк удивленно присвистнул. Череп понятливо улыбнулся и, толкая Дыбу, локтем проговорил:

— Ну, теперь Косяк у нас в гору пойдет. Ромбики так и посыплются. Загордится, перестанет здороваться. Будем ему козырять, а он на нас плевать.

— Не, ромбиков ему не скоро дадут, — поддерживая игру, с полной серьезностью на лице, Дыба продемонстрировал Косяку свой мощный кулак, — а если опозорит, то звездочек в глазах наделать обещаю!

— Да ну вас, что, я не понимаю?! Буду вести себя прилично, — Косяк состроил на лице ангельское выражение, — а при бранных словах краснеть, как девочка!

Услышав про "ангела", Лом отвернулся пряча ухмылку, просто махнув троице следовать за собой. Двигаясь между застывшими машинами, на которых "шуршали" курсанты, экипаж отвечал на веселые шуточки и пожелания удачи, где солененьким словцом, где благодарными улыбками.

Пользуясь многочисленными внутренними коридорами и лифтами, ребята очень скоро окунулись в скрытый от лишних глаз сектор Обеспечения, отличительной особенностью которого были щедро обработанные антикоррозийными химикатами стены коридоров, запахи которых не давали нормально дышать и щекотали ноздри неповторимой атмосферой затхлости и серы

— Теперь я понимаю, почему технарей зовут "вонючками", — зажимая нос, гнусавил Косяк.

— Косяк, ты себе льстишь, — прокашлял Череп. — Когда ты объешься любимого соевого супа, то ночью я завидую счастливчикам, которые еще не подвергались такому потрясению.

— Мда?… Странно, а я думал, что это Дыба улегся, не помывшись после спортзала… — делая серьезное лицо, обеспокоено обернулся Косяк, — …а ты ничего не путаешь?

— Да твоя еженощная канонада уступает разве, что устроенной сегодня! — ухмыльнулся Череп. — И скажи-ка мне, с какого перепуга ты пушки выставил на смотровую панораму?

— Ну не знаю… Просто так, чтобы не расслаблялись.

— Ну, тогда будь готов, что на "губе" мы не расслабимся точно, — ответил Череп, нахмурившись своим предположениям о причине вызова к высшему командованию Механизированного батальона.

Проходя последний пост, они остановились перед лифтом на смотровую. Окинув придирчивым взглядом не успевшее разгладиться комбезы с еще не успевшим выветриться запахом складов, Лом осуждающе покачал головой и начал инструктаж:

— Господа курсанты, не заставляйте меня краснеть перед генералом. На все вопросы отвечать односложно без лишней патетики и выражений. Стоять по стойке смирно, — и глядя на заскучавшего Косяка, как всегда не знающего куда девать руки, специально для него уточнил: — не засовывать руки в карманы и не ковыряться пальцами во всяких дырках!

— Ну не в дырках, а в отверстиях, — обиженно оправдываясь, чуть слышно пробурчал Косяк, — дырка у меня одна, и ее я только подтираю.

— К-а-а-роче… если опозорите, — угрожающе просипел Лом, — то до выпуска будите натирать дыры во всех нужниках гауптвахты.

Выждав паузу, Лом просверлив взглядом каждого из троицы, убедившись, что сказанное им услышано, положил ладонь на считывающий сканер лифта.

Пискнув, сканер окрасился зеленоватым сиянием. Распознав биохимию и узор ладоней, экран украсился разрешающей надписью. Двери лифта разошлись в стороны, открыв просторную кабину, отделанную качественным дорогим пластиком.

Проинформировав пассажиров о доставке приятным женским голосом, лифт плавно раскрыл створки. Атмосфера в помещении резко контрастировала с общим "амбрэ" сектора обеспечения. Запах дорогого одеколона дополненный ароматом не дешевого коньяка, врывался в кабину мощным лавинным потоком, окружая пассажиров подзабытым духом расслабленности и приятного времяпрепровождения.

Вокруг столиков стояли небольшие группы офицеров, оживленно спорящих о недавней премьере "штучки". Оживленно переговариваясь, бравые командиры в полевых комбезах с усеянными знаками различий и отметками участников серьезных сражений, кучковались вокруг проекторов, транслирующих запись выступления.

Кто не участвовал в беседе, так это девушки, с обиженным выражением глаз и натянутыми улыбками разносившие напитки по залу, вместо ожидаемых внимания и заработков им… действительно приходилось разносить напитки.

Присутствие девушек на мероприятиях подобного рода брало корни с уголовного прошлого многих из присутствующих. Еще когда прообраз Наемного Батальона состоял сплошь из этапированных на планету заключенных со всех Земных исправительных учреждений, принесших с собой и привычки из старой жизни. Многое конечно изменилось под влиянием армейской дисциплины, но не все было вытравлено жесткими статьями уставов и корпоративных правил.

Вошедших вслед за лейтенантом курсантов провожали слегка недоумевающими взглядами: на подобных мероприятиях было не принято заниматься служебными и воспитательными делами. А для чего еще можно привести сюда эту "зелень" никто не знал. Под шелестом затихающих за спиной разговоров и обстрелом любопытно щекочущих затылок взглядов, троица курсантов, стараясь подражать поставленной годами кадровой службы выправке Лома, прошла по оперативному залу. Остановившись перед Командующим, вытянувшийся по стойке смирно, Лом затрубил слова рапорта:

— Мой Генерал! Лейтенант Колосовский с вверенным экипажем по вашему приказу прибыл!

— Вольно, лейтенант, — раздался барственный с хрипотцой голос седеющего генерала.

Поздоровавшись с лейтенантом за руку, дав ему этим понять, что здесь не плац, генерал показал взглядом на девушек с подносами. Упорствуя в своих принципах, тот вежливо отказался от напитков и с выражением собачей преданности застыл чуть позади генерала. Грузный дядька с мощными надбровными дугами и проницательными кристалликами льда на волевом лице с легкой улыбкой рассматривал стоявший перед ним экипаж.

В глазах генерала, что-то мелькнуло, он узнал своего протеже. Всматриваясь в остальных, легко улыбался и искал какую-то особенность.

— Господа офицеры, минуточку внимания! — окинув взглядом без просьбы, подтянувшихся офицеров, продолжил: — Хочу вас познакомить с экипажем сегодняшнего чуда! Зал замер.

Смысл сказанного отразился на лицах присутствующих глубоким сомнением в здравомыслии генерала. Не последовавшей после такого заявления ожидаемой бурной реакции, довольный генерал добил:

— Более того, они и есть создатели данного проекта, о чем Вам могут рассказать Главы Служб, — добавил он, указывая на подпирающих стену гражданских специалистов.

Один довольный собой старичок с наклоном головы поднял бокал, а второй — угрюмый лысеющий мужчина, кивнул с неприкрытой завистью на экипаж.

Переминающаяся троица чувствовала себя неловко.

Стоявший ближе всех офицер фигурой под стать Дыбе, задумчиво теребя черную бородку, пробасил:

— Мой Генерал, я так понимаю, что молодых людей можно "потрепать"?

Под пробежавшие по рядам офицерам смешки генерал сделал глоток из бокала в утвердительном кивке, слегка вращая покатый бокал, отдал инициативу в руки любопытствующих.

— Молодежь, в знак того, что мы в неформальной обстановке, разрешаю общаться без чинов, — слегка обозначив улыбку, офицер спросил, — поясните, что за вооружения установлены на увиденном нами образце?

Игнорируя колючие взгляды, Косяк, пригладив гребень, ответил:

— Боковые башни оснащены экспериментальными моделями импульсных орудий — "Шквал Огня". В данной системе вместо снарядов используются заряды закапсулированной плазмы. Скорострельность до десяти импульсов в секунду. Эффективная дальность поражения до 2 км, наведение по системе ВИР-3. потребляемая пиковая мощность — до 15 процентов от суммарной, — слегка замявшись он добавил: — только греется собака быстро.

Улыбнувшись столь непосредственному уточнению офицеры с интересом ожидали продолжения. Постепенно увлекаясь и отбрасывая робость перед таким количеством серьезных людей, Косяк продолжил уже более раскованно:

— Главное орудие стандартное, "Медвежье", только с навороченной системой компенсаторов. Возможна стрельба как в режиме баллистического обстрела так и прямой наводкой. Наведение объединено с системой управляемых снарядов, при прямой наводке возможно управляемое разделение снаряда. Потребление мощности уменьшено на 4 процента, в общем, про чле… — Косяк смущенно замер и, стушевавшись, закончил, — э… про главное орудие все. Хотя ракетные установки барабанного типа класса земля-воздух, по теории должны валить летунов пачками, но ее пока не испытывали. Усовершенствована система смены боезапаса — перезарядка занимает меньше одной минуты, вроде бы все.

Снова начав поглаживать бородку, офицер повернулся к соседу и уважительно кивнул в сторону Косяка; уступил коллеге инициативу. На следующие вопросы на тему вооружения и особенностей конфигурации Косяк отвечал без запинки, улыбаясь и почесывая затылок на особенно "заковыристых" местах. Нервно перебирающий клапан кармана Череп стоял в ожидании своей очереди, ежеминутно вытирая выступившие на лбу капли пота. Отбиваясь от очередного "жаждущего", Косяк мягко подтолкнул Черепа вперед и произнес:

— На этот вопрос вам лучше всего ответит он. Все, что касается энергетики, "софта" и генераторов, — это он во всем виноват.

Увернувшись от локтя Черепа, Косяк отступил назад. Попросив официантку принести "…что-нибудь не горящего и не торкающего…" — промочить усохшее от объяснений горло. Так же бесцеремонно рассматривая офицеров, Косяк замечал, что при объявленной генералом свободе офицеры не злоупотребляли выпивкой.

С благодарной улыбкой, приняв от девушки запотевшие стаканы с соком, Косяк протянул не умолкавшему ни на секунду Черепу один, а второй — сосредоточено хмурившемуся над умными выражениями Дыбе. Мигом проглотив содержимое, великан тут же вернул пустую посуду.

— Слышь Дыба, да ты так не напрягайся, — ушибив локоть о слушавшего с открытым ртом водителя, Косяк досадливо поморщился, — куда нам с тобой до яйцеголовика?

— Послушал бы Косяк и ты! Может окромя баб, еще чего-нить хранилось бы в коробочке, — отвлекаясь от беседы умных людей, Дыба раздраженно отмахнулся.

— Ой, Дыб, ты чего? Неужели загонишь свои железяки и купишь себе… ну эти… как их. О… очочки?! Будете вместе с Черепом умно переблескиваться стеклами, а потом, глядишь, у тебя начнут выпадать волосы. Ночью будет не уснуть от радужных сполохов между вашими лысинами!

— Вот дурилка бритая, стремиться нужно к чему-то! А не жрать и любоваться личинками! — Дыба стал задавать вопросы, от которых стало неуютно: — Вот коли не впряглись бы мы в безнадегу с экипажем, чем бы ты стал? Я? Череп?

— Все! Все!.. признаю глубину твоих помыслов. О великий пророк! — Косяк деланно вскинул руки. Казалось еще немного — и он грохнется ниц.

— Обезьяна ты, говорящая, — улыбнулся Дыба, шерстя встопорщенный гребень.

Дергая механика за рукав, Череп отбивался от наседавшего с вопросами офицера:

— Секунду. На вопросы по ходовой и экспериментами над гироскопами вам доложит наш механик, — произнес Череп, выдвигая перед собой спасительную глыбу Дыбы.

С иронией подав стакан недопитого сока, Косяк сочувственно покачал головой:

— Что умненький… тяжко? Умничал, умничал, но никто из умненьких сочку-то не подал? То-та… нужны еще те, кто не такой же умный, а сможет по-простецки помочь.

— Что-то тебя пробрало на философию, — удовлетворенно отдав стакан, вопросительно посмотрел на "простецкого" парня. — С чего это ты такой умный?

Косяк засмеявшись, вернул подошедшей девушке бокал, озорно подмигнул Черепу. Заведя разговор с девушкой о "прекрасной погоде и любимом цвете", шаловливо играя бровью, добивался обворожительной улыбки откровенно затосковавшей труженицы постельного фронта. Мило воркующую парочку, переполненную мыслями об улыбнувшейся "взаимно" удаче, обломил громкий зов Дыбы.

Выдавив слезную влагу, Косяк пообещал вернуться. Закончив сбивающийся поток недавно освоенных слов, осипшим голосом Дыба собирал друзей для беседы уже в тесном кругу.

— Так, давай-ка делать отсюда ноги…, не нравится мне здесь, — спокойно ощупывая диспетчерскую взглядом, Дыба продолжил губами фразу, — такое ощущение, что кто-то рассматривает, как мушку под микроскопом.

— Косяк, хватит лыбиться, — Череп повернулся к расцветшему Косяку, а тот продолжал устраивать морзянку с довольной девицей, — у тебя денег на нее не хватит…

— Какие деньги?! У нас все с ней по-настоящему, — Косяк мечтательно прикрыл глаза, — …у нас ней будет неспокойная ночь, а потом мы…

— А потом я… Нет ты… будешь на очередном промывании, а я буду крушить черепа сутенеров, — Дыба грустно усмехнулся, — …скучно.

— Дыба, ты вот… вообще ни грамма не понимаешь. Какие деньги?! Любовь и деньги не совместимы! — Косяк удивленно уставился на Дыбу. — И вообще. Я никогда с них денег не беру!

Пытаясь донести суровую правду, Дыба сказал:

— Нас из-за тебя пристрелят… Ей твоя "дармовая" любовь не нужна! Они работают!

— Эх, Дыба Дыба… как ты можешь так говорить, у нас с ней все будет по-настоящему.

— Да, точно… как и с прошлой сотней. — Дыба повернулся к Черепу, уже усевшемуся возле проектора и увлеченно рассматривающему выступление со стороны. — Череп, сходи к Лому, долго Косяка еще сдерживать от разврата?

— Ну, а сами че не сходите?

— А ты не увиливай, давай! — забросив девицу, Косяк удрученно повернулся к Черепу, со злорадством улыбнулся. — Ты у нас старший экипажа, вот теперь давай отрабатывай.

— Я!?!

— А кто будет — я, что ли?! Ты же знаешь, я как ляпну — у нас начинаются заморочки, а если я еще за всех ляпать буду — минимум свои пристрелят, — наставительно обхаживая Черепа, поучительно продолжал: — Так, что, готовь воротничок под первый ромбик.

— А почему не Дыба? — бросив спасительный взгляд на скучающею гору, пробормотал Череп.

— Дыба!?… Я категорически против — он же нас уставом замордует! — Косяк передернулся от такой перспективы, — не, ни в коем случае.

— Я тебя и сейчас могу по морде настучать, — задумчиво произнес Дыба, — чего оттягивать…

— Ну вот видишь?! Ему только дай власть в руки! — повернулся к озаренному светлой идеей Дыбе, успокаивающе поднимая руки. — Потом, все потом! Не на людях! На нас смотрят вона видишь, как камеры жужжат — нами любуются.

Растянув губы до ушей, поочередно улыбаясь в каждую камеру, душевно кланялся, шипя в сторону:

— Улыбайтесь, что вы стоите, как истуканы! Начальству нравятся идиоты.

Дыба ухмыльнулся, глядя на паясничающего Косяка:

— Да ты тут уже за всех наперед отулыбался… Ладно, Череп, ты старший, топай к Лому. Долго нам тут еще красоваться?

Обречено улыбнувшись, едва переставляя ноги, лавируя между группами офицеров, двинулся на поиски командира. Тот весело переговаривался с молодыми командирами, но при подходе Черепа снова натянул маску — деревянного по пояс служаки. С вниманием покойника выслушав вопрос Черепа, быстро переговорил с адъютантом по терминалу.

— Да, вы свободны, экипаж. Действуйте по плану мероприятий.

Череп козырнул и приступил к маневрированию "при движении на пересеченной местности", лавируя между офицерами и стараясь не задеть девушек с подносами, добрался к тихо перешептывающимся в углу друзьям.

— Все, можно сваливать. Так, сейчас на склад — получаем скафандры.

Косяк, копируя манеры какой-то рекламы, начал паясничать.

— Как пожелаете, мой повелитель.

— А в глаз?

— Только не по голове!!! О Гроза всех недругов Батальона! У меня еще "родничок" не закрылся.

— Да у тебя там вообще ничего нет. Такой гребень, на голове с мозгами не вырастет, — сказав веское слово, Дыба начал движение к лифту.

— Это еще почему, нет, ты вот скажи почему? — оскорбленный таким замечанием, Косяк жаждал справедливости.

Череп, обходя Косяка весело улыбнулся:

— Почему, почему, все ушли в рост волос, там если, что и осталось на самом донышке, у копчика, чуть-чуть.

— Вот гады, зато, зато я тебе сейчас накостыляю!

Косяк состроил грозную рожу и навис над Черепом.

— Верю, верю. Но уже нельзя — я командир, а это исполнение служебных обязанностей, посадят, — Череп погладил воображаемые ромбики и гордо посмотрел в глаза, погрустневшему Косяку. — Теперь меня только можно хвалить, кормить, ну еще и денег давать.

Косяк дождался когда Череп повернется спиной и дал ему легкую затрещину, а на обернувшиеся лицо с грозно нахмуренными бровями смотрели невинные глаза.

— Это не я… Это проходил мимо какой-то командир… и как дал тебе. Я видел его, могу узнать. Дыбу позвать?

Рассмеявшись, друзья вместе двинулись к хмурому Дыбе, разбирающемуся с пультом лифта. Довольная собой троица спустилась на "вонючкин" уровень.

Пробираясь по коридорам со слабо мерцающими указателями и неразговорчивыми техниками, троица кое-как пробралась к хранилищам обмундирования.

В центральном складе заканчивал проверку полученного груза последний экипаж. По всему просторному помещению были разбросаны упаковочные жгуты от снятого с консервации оборудования: вакуумных упаковок со скафандрами; дополнительных кислородных баллонов и громоздких ящиков систем жизнеобеспечения.

У дальней от входа стены скучающий техник раздраженно пытался посмотреть любимую голо постановку

Средних лет мужчина, крепко усвоив принцип радиоволн, (что такое принцип радиоволн?) пытался добиться устойчивого приема сигнала на прожившем уже не один срок списания складском терминале, который, категорически не желая транслировать обнаженных девиц, терял то звук, то изображение. Упершись локтями на широкий подоконник раздаточного окна, обладатель капризного чуда техники раздраженно ругался, поминая скупое начальство крепкими словцами, и поворачивал обшарпанный терминал из стороны в сторону.

Последний экипаж, ехидно хихикая при взгляде на Дыбу, нагружал упакованное снаряжение на автокары. Не говоря ни слова, еле сдерживаясь от прорывающегося смеха, курсанты поспешили в следующий по списку склад. Сталкиваясь габаритными дугами, нагруженные автокары "веселого" экипажа, натужно гудя, выехали вслед временным хозяевам.

— А че они ржут то? — чувствуя какой-то подвох, Косяк внимательно оглядел помещение.

Недоуменно пожав плечами, Череп подошел к технику, увлеченно рассматривающего наконец-то проступившую красками картинку. Отложив терминал, техник поднял глаза:

— Ох-е… — забыв о девицах, техник, минуя растерявшегося Черепа, подошел к Дыбе. — Вот это наказание. Парни, вы не ошиблись уровнем? Чехлов для танков у меня нет.

Набычившись, Дыба хмуро уставился на полного мужика взглядом, не предвещающим тому ничего доброго. Игнорируя угрожающий взгляд, кладовщик, задрав голову, "обкатился" вокруг Дыбы. Восхищенно прицокивая языком, начал замеры тела. Дыба терпеливо ждал, смиренно поднимая по требованию то одну, то другую ногу.

— Жить будет? — Косяк, пристроившись рядом, полюбопытствовал у озадаченного техника. — что?… ну конечно будет, просто у меня самый большой размер на метр восемьдесят, а где же я ему найду танковый скафандр на два двадцать да и еще с таким обхватом!!! — Кладовщик озадаченно почесал затылок краем рулетки.

— И, что теперь? — Косяк, пародируя движения техника, горестно всплеснул руками и горя желанием помочь озадаченному технарю, предложил: — А может ему… это — ноги подрежем или там, что-нить другое, чтобы не выпирало? Поможет?

— Я те сейчас сам отрежу, чтобы не болтало, — Дыба угрюмо повернулся к увлеченной процессом замера парочке, — варианты какие?

— Да никаких, — ответил техник, спокойно отходя к брошенному терминалу, — у меня тут не лавка чудес, снаряжение только для нормальных людей.

Угрюмо уставившись на техника, Дыба понизил голос до рокота:

— На поворотах-то полегче. Может, это я нормальный, а ты — недомерок.

— Я имел ввиду, что у меня нет нестандартных, и на твою комплекцию мы ничего не найдем, хотя… — техник задумчиво почесал затылок.

Взяв терминал, он начал шустро набирать требования к заказу. Через полчаса техник довольно улыбнулся.

— Все готово! Если взять внутреннею оболочку пехотного скафандра и ее облицевать дополнительными пластинами, ну кое-где убрать механику от броневого панциря, то получится, что-то более или менее похожее на внутренний скафандр. — Техник протянул терминал с готовым эскизом.

— Череп, глянь, а то еще впарит ерунду, а нам потом с ней мучиться, — проговорил Дыба бросая на техника прищуренный взгляд, от которого техника слегка зазнобило.

Разглядывая схему, набирая свои запросы, Череп слегка подправил предложенный вариант:

— В теории выглядит нормально. Переделать схемы, пару блочков, — протягивая технику терминал с измененными требованиями, ждал пока тот сообразит, что от него требуется.

Техник, крякнув, скрывая раздражение по поводу не удавшийся сделки по "втюхиванию" барахла, уже более уважительно взглянул на щуплого курсанта. Послал на автоматический склад подтверждения запросов, потом обратился к Черепу:

— А зачем тебе блоки нужны…, что-то я не помню модель с такими схемами подключения к пультам…

— У нас все нестандартно, как и наш водитель, — не без гордой нотки в голосе ответил Череп, — а схемы нужны… если делать по стандартным разъемам, то даже не выедем из ангара.

— И, что же такого вы там намутили?

— Петко сказал, что как минимум ему за это дадут годовую премию, — вставил Косяк.

Недоверчиво перевел взгляд на Косяка, невозмутимо начесывающим гребень, то на Черепа, переспросил:

— Так это с вами Петко возился над "ласточкой"? Ну парни, так бы сразу и сказали! Для хороших людей ничего не жалко, — схватив назад терминал, отменил пару заказов, заменяя их новыми.

— Ну да. Мы типа от Михалыча. Метнитесь тут и сделайте нам все по высшему разряду, чтобы с девками и пивом впридачу, — съязвил Косяк, поправляя начесанный гребень, подошел к технику. — И все бы начали икру метать?!

— Ну икру бы не начали метать, а все было бы быстрее. На будущее запомните, — говорите, что вы Петковские. Все намного быстрее будет, это вам так бесплатный совет, — глядя на панель раздаточного окна, прервался. — О, готово. Все, парни, проверяйтесь и давай закругляться, а то у нас посиделки намечаются

— Мы не петковские, а самишные, а за совет — спасибо, узнал наконец волшебное слово. Михалыч оказывается местная золотая рыбка, — ехидно заметил Косяк.

Техник уже упаковывал терминал, и отдавал команды на пульте управления лентами подающих механизмов. Закончив выдачу, заторопился на "посиделки".

— Вас много. У всех руки из причинного места растут, а толковых шиш. На каждого не напасешься. Вам-то какая разница, какое добро гробить, — обижено начал оправдываться техник, бережливо поглаживая упаковочный контейнер — а если толковые ребята, так ничего не жалко. Для чего мы его еще храним?, чтобы оно не пропало в очумелых ручках.

— Проверка ходовой завершена. Показатели в норме. — голос Дыбы, искаженный динамиками скафандра, вывел Черепа из состояния задумчивости. — Принято. Оружейник?

— Все в норме, — тихо прошелестел голос Косяка.

Пробегая глазами по внутренним дисплеям с многочисленными графиками и показателями важных энергетических узлов, Череп полулежал в кресле энергетика.

— Ну, парни, держите кулаки. Перехожу к Милашке в гости, — предупредил Череп, подключаясь к бортовому интеллекту.

Закрепленные на спинках полукресел экипажа аккуратные блоки с пучками расходившихся кабелей, утробно заурчали от поданного напряжения.

Одетая под шлемом скафандра "шапочка" заблестела ореолом. Просвечивая сквозь прозрачную поверхность бронированного стекла, повторяющая контур головы пленка налилась светом золоченой вязи.

Нахлынувший мрак, проступил зелеными контурами границ корпуса. Обретая контуры, машина словно узнавала себя, растворялась в окружающем мраке неизвестности. Закончившийся ввод исходных данных ознаменовался ослепительной вспышкой. Темнота.

В уши Черепа вкрался голос искусственного интеллекта Милашки:

— Доброго дня, командир, — мягкий женский голос переливался бархатными нотками.

Всякий раз, здороваясь с Милашкой, Череп клял день, когда поддался уговорам и вшил в программу голос обожаемой Косяком ведущей популярного эротического шоу. И каждый раз на волнующий призыв похоти, прямо сочившийся в игривом тембре, тело реагировало одинаково. Череп с трудом скинув оковы чарующего голоса прорычал:

— Милашка, боевой режим!

"Ведущая" захлебнулась на полуслове, Череп облегчено улыбнулся и задышал ровнее. "Боевой режим" — его месть озабоченному Косяку. По этой фразе Милашка начинала общаться с экипажем холодным голосом закоренелой стервы-феминистки. Косяка ожидал сюрприз.

— Регистрирую подключение водителя! — ледяной тон, придавал зеленоватым контурам недобрый вид.

— Разрешаю.

— Регистрирую подключение стрелка!

— Разрешаю.

— Внимание, вы находитесь в системе виртуального управления, — ударил по ушам стервозный голос Милашки.

— А это, что еще за уродство, — завопил Косяк, прорисовываясь над Черепом нависающим чудовищем с хищно расставленными клешнями. — Верни взад мою красотульку.

— Во-первых — прими нормальный образ, а во вторых — с меня хватит. При прежнем голосе невозможно сконцентрироваться, а эта будет тебя настраивать только на работу, — раздраженно сказал Череп, наблюдая как Косяк стал принимать привычные формы.

— Ой много ты понимаешь, испохабил такую красоту, в кусок льда превратил, — Косяк обиженно надулся и пропал из общего пространства.

— Череп, все в норме. Врубай симуляцию, — с нотками осуждения вздохнул Дыба, — а можно сделать, так, чтобы у каждого был свой канал общения с Милашкой?

— Да делайте, что хотите, — раздражаясь Череп, несколькими касаниями организовал каждому личный канал, только забьете процессор — пеняйте на себя маньяки озабоченные!

Очистив пространство каждый настраивал личный канал по своим требованиям, это почувствовалось по слегка зарябившей картинке, но через некоторое время все вернулось в норму.

— Внимание экипажу! Подключаю внешний обзор!

Окружающий мрак резко рассеялся, показывая экипажу внешний мир глазами электронных датчиков и камер. Весь входной шлюз был забит техникой по самый выезд из кольцевого туннеля. Со всех сторон, машину окружали дергающиеся от нетерпения соседи. Обширное помещение освещалось миганием красных фонарей по периметру массивных шлюзовых ворот. Которые непреодолимой преградой плотно сжатых створок, сдерживали все тридцать шесть машин выстроенных в походном клине. В первом ряду стояли машины командирского состава, а за ними вытянулись три колонны.

Поверх реальных изображений проступали зеленоватые контуры корпусов и жизненно важных узлов окружавших Милашку машин, а рядом высвечивались столбцы текста, с постоянно обновляемыми показаниями телеметрического оборудования. Разведывательная начинка Милашки высвечивала проценты отказоустойчивости и жизненно важные узлы. По желанию любого члена экипажа Милашка, ориентируясь по общедоступным каналам связи и обширной внутренней базе изображений, могла смоделировать нахождения окружавших машин в любой точки шлюза.

— Тринадцатый! Доклад ведущему!

— Тринадцатый к выходу готов! — очарованный машинным зрением, Череп едва не пропустил свою очередь и ответил на вызов Лома на автомате, — все системы в норме!

— Принято!

Череп постепенно приходил в себя от необычных впечатлений — такого эффекта в целом не ожидал даже он. Крича по внутренней связи, он еле дозвался остальных.

— Косяк! Косяк! — срывая голос до хрипоты, Череп уже собирался отключить стрелка от внешнего обзора.

— Чего орешь? — раздался потрясенный шепот Косяка. — Слушай, Череп, а вот в твоем виртуале так же?

— Ну почти, — понимая состояние друга, покровительственно ответил Череп, — …сказать по правде, я сам не ожидал такого эффекта.

— Да… — протянул Дыба, — если бы такая система стояла у нас на "показухе", мы бы еще и не такие финты показали бы. Ну Череп я теперь понимаю куда ты дел премиальные за Милашку. Слышь Косяк, предлагаю разделить расходы на всех. Ты как?

— Да я че… — восторженно прошептал Косяк, — такой системы наведения даже на симуляторе нету.

— Дурилка, у нас теперь все намного серьезнее. Мы вообще первые, такого ни у кого нету.

Слегка подавая машину вперед — назад, Дыба проверял систему управления. Познавая новые возможности, он "притирался" к соседям вплотную. Иногда не успевал среагировать и слегка их постукивал, отчего, по колонне проносилась волна скрежетов.

Обеспокоенный голос "ведущего" колонны, прервал внутренние диалоги и восхищенные вопли Косяка об "идеальной видимости":

— Тринадцатый, что у вас происходит, что за рывки?!

— Все в порядке, — успокаивающе ответил Череп, грозя Дыбе виртуальным кулаком, добился мгновенной остановки Милашки. — Проверка новой системы ориентирования.

— Вы, что там, сдурели?! — взволнованный рапортами соседей Милашки, "ведущий" сварливо бросил: — За такие шуточки в колонне, будете у меня все учения кататься по барханам с разгерметизированным корпусом!

— Принял! — четко ответил Череп и с раскаивающимися нотками в голосе продолжил: — Больше не повторится!

— Проверяльщики хреновы, — уже спокойнее проворчал Лом, — Вас вместе с Рысями назначаю в дозор! Там и напроверяетесь, пока ветераны не пристрелят. Кстати, какой позывной у экипажа?

С небольшой заминкой, Череп тихо выдавил, решение экипажа:

— Милашка.

— Не понял? — голосе Лома пробилось веселое недоумение: — Повторите?

Череп прокашлялся, прогоняя из голоса стеснительность, и весело повторил:

— Милашка, мой лейтенант!

Лом "крякнул" и отключился от сети непреминув перед этим ехидно донести всем остальным машинам крыла новый позывной тринадцатого экипажа. После глумливых приветствий, сослуживцы наконец-то оставило экипаж в покое, и все затихли, слушая свист откачиваемого из шлюза воздуха.

Проникающий сквозь броню вой сирен постепенно переходил в нарастающий вой. Под заметно подрагивающие ворота стал просачиваться нанесенный бурей песок. Прорываясь в разрастающуюся щель, он постепенно вырос до метровой кучи, по-хозяйски перегородив бетонную полосу.

Ряхловский "Волк" с резким ускорением рванул в не до конца открывшийся проем. Чиркнув ползущую вверх створку антенной, машина скрылась за облаком взметнувшейся пыли. Выбирающиеся следом машины старались не пылить, давая задним шанс "без потерь" выбраться в относительно чистое пространство.

Раздавшийся затухающий вой сирен известил о закрытии шлюза и настиг маневрирующую колонну уже съехавшей с бетонной площадки. Выделяясь на красных барханах клубами пыли, машины не снижая скорости, перестраивались в "коготь".

Центральное крыло, выстроившись за "Волком" капитана, стало центром когтя. Разящими гранями вытянулись — левое и правое крыло.

Пытаясь добиться ровного строя, лейтенанты носились среди сбросивших скорость машин, наполняя эфир потоком ценных указаний. Замершие на своих местах командирские "Волки" были окружены горячим маревом перегревшихся турбин, но результат был налицо — ровный клин неподвижно застыл готовый к маршу. Сбавляя обороты двигателей и прекращая перебранку, корпус замер в ожидании сигнала к скоростному броску на плато, где планировалось провести учения с ветеранами.

— Дыба, не вырывайся, держи строй, — проговорил Череп любуюсь красотами долины, — Лом уже и так нервничает, мы не сбавляем скорости, даже когда нас полностью засыпают песком.

Череп представил, что бы было, если бы он не додумался совместить виртуальную систему с аппаратурой навигации. Хоть и пришлось потратить солидную сумму на дорогую "виртуалку", но он сейчас он об этом не жалел. Если бы ее не было, то сейчас пришлось бы пробираться в сплошном облаке, упершись в дрожащие показания дисплеев, отслеживать штурманские метки и покрываться потом от страха, стараясь не врезаться в задницу впереди идущего.

— Милашка дай канал с Дыбой, — попросил Череп, рассеяно касаясь иконок, маленькими островками мозаики раскинувшихся под полупрозрачными руками.

— Канал открыт, — ответил ровный голос.

— Слушаю, — собранно отозвался Дыба.

— Как управление? — задал вопрос Череп, — приловчился?

— Да как родные ноги слушается, — бодро ответил Дыба, — только и сдерживаю себя, чтобы не рвануть вперед.

— Ну тогда — за теми двумя разведчиками. Лом подтвердил приказ. Покатаемся, — продолжая развертывать перед собой изображения разведывательных сканеров, Череп задумчиво продолжил: — Косяк, ухи держи открытыми…

— Принял, — отозвался Косяк, представший перед Черепом в образе содранного откуда-то изображения козыряющего бравого вояки.

— Косяк, не забивай обзор ерундой, — попытался урезонить оружейника Череп, — хватит устного доклада.

— Принято, — раздался слегка обиженный голос Косяка.

— Все парни, боевой режим.

Милашка тем временем догнала разведчиков и пристроилась чуть в стороне взмывающих из под них фонтанов пыли. Сверяясь с маршрутом Череп одновременно советовался с командирами "Рысей".

Необходимо было разведать восточную часть лежащей впереди долины. Там среди барханов в легкую могут засесть ветераны и встретить колонну новобранцев "горячим приветом". Поэтому цель разведки — выявить засаду, и сразу же драпать к своим, а если никак, то героически держаться до подхода основных сил.

Преодолевая очередной бархан, Милашка зафиксировала, попадание невидимого заряда в двигатель чуть вырвавшегося вперед разведчика. Цвет разведчика изменился на тревожно мигающий красный. Показывая повреждение жизненно важных узлов, фиксатор учебных попаданий, начал блокировать условно поврежденных механизмов. Запаниковавший экипаж разведчика, не сориентировавшись, начал сдавать назад, но не учел инерцию — задержался на гребне бархана, там его и застала полная блокировка всего управления.

— Назад! — проорал мигом собравшийся Череп, оставшейся "Рыси". — Засада за дюной!

Резко остановившийся разведчик, прекратил подъем. Пятясь в низину, он ощупывал стволами вершину бархана. Командир разведчика только сейчас сообразил, что напарник уже "дымится", выбывая из игры до конца учений.

— Дыба — на верх, в осадное положение! Косяк — врубай "хамелеона"! Милашка, сканирование теплового диапазона! Обработка всех данных с разведчика!

Череп почувствовал ветерок — автоматика скафандра среагировав на резкое потоотделение, приняла соответствующие меры. Быстро перебирая каналы сканеров, Череп искал любой намек на присутствие противника — следов не было.

— Вызов по внешнему каналу, — подала голос Милашка.

Дождавшись согласия командира, машина включила изображение едва помещающейся в окуляр камеры головы командира разведчиков. С виртуального экрана на Черепа внимательно смотрел самый старший курсант выпуска — Гвоздь, взволнованный, он попытался утереть вспотевшее лицо, но наткнулся перчаткой на стекло шлема, потешно ругнулся на "жмодных" техников и спросил:

— Что там у тебя происходит? Чего стоим? У меня все чисто. — нервно спросил он.

— Я лучше тебя "вижу". У меня чувствительность датчиков превосходит твои раза в полтора — в том же торопливом темпе ответил Череп, сразу добавив: — кстати, а давай-ка ты их выманишь?

— Это еще как?

— Спустись вниз и буксуй — типа ты сматываешься назад к колонне, подыми кучу пыли, они за тобой выскочат, а тут-то я их и накрою.

Задумавшись, Гвоздь поглядывал на показания приборов, надеясь, что сейчас ветераны все-таки сами выскочат на его пушки, затем цепко взглянул на Черепа и спросил:

— А как ты в них попадешь? Тут такой фонтан стоять будет…

— Не боись. Пусть здесь хоть крыло буксует, мы тут их и прижмем! — убежденно ответил Череп. Выдержав испытующий взгляд Гвоздя, он предложил только, что пришедшую в голову идею:

— Решайся. Это единственное, чем можем их сейчас взять. Если мы попытаемся отсюда рвануть, нам в задницу всадят весь боезапас. Я-то еще смогу от них отстреляться, у меня-то класс "Медведя". А судя по скорости, с какой "сгорел" Усатый, там как минимум три "кабана" сидят — ты недалеко уедешь.

Гвоздь задумчиво пожевывал губу, затем пропал на пару секунд с экрана. Появившись на экране снова, озорно подмигнул и махнув рукой, сказал:

— Эх, была, не была — давай, врежь им, чтобы знали наших. Я только вниз спущусь.

Закончив сеанс, разведчик скатился вниз. Слегка утопая в разрыхленном песке, развернул башню в сторону протяженной вершины бархана. Замер. Жужжа поворотными механизмами башни, ждал сигнала от окопавшейся наверху Милашки. Сливаясь с барханом, искрящимся в местах попадания песчинок мягким ореолом, Милашка замерла в осадном положении.

Уцелевший разведчик дал на ходовую всю мощность генераторов. Взметнув многометровые фонтаны песка натужно преодолел склон бархана.

Как будто ждавшие этих фонтанов, рядом с застывшим разведчиком курсантов красиво выпрыгнули броско раскрашенные машины ветеранов. Демонстрируя хищную раскраску ядовито-желтых и коричневых оттенков, "Рысь" и "Вепрь" взлетели над вершиной, одновременно выпуская серию невидимых импульсов. Косяк угостил разведчика-ветерана "теплым приветом" из главного калибра, и машина моментально окрасилась красным цветом — прямое попадание.

— От нашего ствола вашему! — восторженно заорал Косяк, одновременно всаживая в двигатели "Вепря" залп боковых орудий.

Получив заряд шаровых башен и залп от нерастерявшегося Гвоздя, "Вепрь" окрасился красными цветами попаданий и украшенный шестидесяти процентным показателем поражения, пролетел между машинами курсантов с воем рассерженного торнадо.

Если бы вместо Милашки был стандартный разведчик, то обдавший курсантов песчаными волнами "кабан" на развороте растерзал бы их в клочья. Но не понявший, что же встретило их таким "радушным приемом", разозленный ветеран принял не верное решение.

— Гвоздь, назад в низину! — проорал Череп в эфир. — Дыба, смещайся на место Гвоздя. Косяк, не проспи его!

Сменив откатившегося назад разведчика, Череп рассчитывал, что ветеран будет добивать более серьезную цель, оставив легкого "разведчика" на закуску. Заняв место разведчика, Милашка терпеливо дожидалась возвращения из клубов пыли удачно подстреленного "кабана". Но ветераны, к удивлению курсантов, тоже оказались людьми совсем не простыми.

Увлекшийся ожиданием скрывшегося за гребнем ветерана, Череп вздрогнул от окрика Гвоздя:

— Осторожно! Медведь!

Отвлекая выползающего на бархан "косолапого", разведчик сорвался с места и по пологой траектории стал пересекать путь броненосца, поливая того очередями выстрелов из своих несерьезных орудий. "Медведь" поймал в прицел боковых башен разведчика и развернулся главным калибром, на только, что обнаруженную Милашку.

Не дожидаясь команды, Дыба сорвался с осадного положения и, развернувшись волчком, погнал Милашку в лобовую атаку на "не вовремя" появившегося на гребне бархана подраненного "кабана". Опешивший "Вепрь", ожидавший обычного разведчика, по показаниям радаров определил Милашку как несущийся в лоб "броненосец" и, свернув с намеченной траектории, смазал залп.

"Медведь" среагировал более четко и всадил вслед удаляющейся Милашке заряд, приготовленный для разведчика. Получив тридцати процентное повреждение корпуса и снижение скорости на 15 процентов, Милашка лишилась левой шаровой башни.

Не обращая внимание на онемение в "левой руке", Косяк правой дотянулся до "кабана", предусмотрительно намеревавшегося скрыться в песках.

— Череп у меня нет левого борта! Дай силы на правый!

Усиленный залп правого борта и главного калибра настиг "Вепря" возле самой кромки пологой впадины. Выбивая из "парнокопытного" последние остатки зеленного цвета, Милашка уже нащупывала сенсорами своего грозного прародителя — "Медведя".

— Косяк, оставь его в покое, лупи "косолапого"! — Череп, отпустив наконец закушенную губу, проверил показания с целиком окрашенного красным "Вепря".

Заблокированными колесами "кабан" нагребая песок под брюхом, тормозил неизбежный спуск. Плавно заваливаясь на бок, качнулся и, утопая под поднятыми клубами песка, уныло замер.

Совершая поворот, Милашка завалилась на правую сторону. Крепко встав на четыре точки опоры, сорвалась в ускорении на выручку очумело снующему по склону разведчику, надоедливой мухой кружившему вокруг разъяренно отстреливающегося "Медведя".

Стремительно несущаяся на помощь разведчику Милашка, поймала в лоб бережно припасенный гостинец из главного калибра противника. Индикаторы тревожно замерцали, показывая серьезные повреждения лобовой брони до пятидесяти шести процентов и вывод из строя системы дальнего обнаружения.

— Твою мать! Косяк, ты чего спишь!? Делай, что-нибудь, он нас сейчас добьет! — делая короткие вдохи, Череп орал во всю мощь легких.

— Дай силу на правую!

Мысленно Череп уже видел картину, как массивный жгут цветного фонтана энергии разветвляется и бежит в правое русло, спустя миг он услышал писк предупреждения перегревающихся генераторов. Наплевав на износ фильтров, открыл броневые заслонки двигателей, добавляя к воздушному охлаждению опаснейший для двигательных установок песок.

Получив дополнительную "силу" на правый борт, Косяк мысленно коснулся главного калибра "Медведя". Моментально окрасившаяся в красный цвет верхняя башня "косолапого" выбыла из сражения.

Экономя мощность для завершительного выстрела, Косяк качал энергию в емкости до предела. Примеряясь к двигателю, только ждал, пока "косолапый" повернется под выстрел, но опытный ветеран маневрировал, подставляя только бронированные бока.

— Дыба, мне его "задница" нужна!

Дыба включился в замысловатый танец маневров.

Забытый в ходе боя разведчик то ныряя в низину, то выпрыгивая на другую сторону бархана, носился вокруг схватки как злой пес. Постоянной сменой позиции и прицельными выстрелами он не давал стрелку "косолапого", сосредоточится на опасно подбирающейся Милашке.

После отчаянной атаки разведчика, нарвавшегося на семидесяти процентное поражение брони и повреждения пулеметной спарки, разъяренный "Медведь" выпустил из виду нырнувшую в низину Милашку и, выскочив с неожиданной стороны, Косяк упредил выстрел по еле уползающему разведчику — всадив полный залп в кормовую часть косолапого.

— Есть, есть! — орал Косяк, — Дыба ты… ты… да ты сам не знаешь, какая ты молодца!

Восторженный Косяк остервенело поливал огнем "косолапого" постепенно лишая его "контур" последнего оттенка зеленого. Крича всякие глупости вперемешку с матом, он подпрыгивал в своей ячейке и, дождавшись ровного красного окраса противника, отсоединил шлейфы управления. Выбравшись со своего места, полез к Черепу, а затем к Дыбе обниматься и делиться впечатлениями.

Отбиваясь от Косяковских лобызаний, а вернее торжественных чоканий лицевыми стеклами шлемов, Череп вызывал Гвоздя. Терпеливо посылая сигналы вызова, Череп с удивлением обнаружил, что весь поединок, начиная с момента потери первого разведчика, занял всего двенадцать с половиной минут. А ноющая спина и прокушенная губа вопили по крайней мере о часах тяжелого напряжения.

— Череп! Победа! — Так же восторженно кричал Гвоздь, радостно тряся кулаком. — Ваша танкетка — это просто чума! Такого я не видел даже в архивах сражений!

— Спасибо, Гвоздь! Но без вас бы мы не справились, — польщено поблагодарил Череп, переходя на деловой тон, поинтересовался. — Ты Лому докладывал?

— Дык чем? — рассмеялся на похвалу Гвоздь, отвлекаясь на ответный галдеж своего экипажа, бросил: — …у меня ж повыбивало все, что можно, только ходовая сохранилась и то на 60 процентов.

— Лады, — задумчиво проговорил Череп, продолжил: — Когда доклад сделаю, я тебя вызову.

— Договорились! Ну бывайте, "зверобои"!

Раздумывая над перечнем повреждений, Череп связался с Ломом и сбивчиво доложил о засаде ветеранов, попутно передав запись боя.

— Доклад принял, — с задержкой ответил Лом; наверное, сам пытался разобраться в картине и сразу заносил данные на карту оперативной обстановки. — Только я не понял, а как вы "Медведя" проглядели?

— Скорее всего, он с заглушенными двигателями стоял, а когда бой завязался, он и выскочил всех добить, — высказал свои соображения Череп, — но нарвался на нас, и поэтому ему уже было не до разведчика.

— Да, похоже на то… скорее всего, ветераны как всегда забавлялись, за, что и поплатились, — произнес довольный голос Лома.

— Ну, что, — продолжил он: — докладываю капитану. А вы следуйте на место встречи. Замена вам выслана.

Одновременно переговариваясь с разведчиком, касаясь иконок, включая или отключая мозаику раскинувшихся под руками полусфер управления, Череп подготавливал машину к походу.

Порхающие движения руками, кивки головой в сторону членов экипажа, беспрерывные диалоги с Милашкой, — все это, на фоне расстилающихся бескрайних барханов с уныло застывшими поверженными противниками — наполняло Черепа новой силой, мощью, способной смять, способной победить еще в двух, да, что в двух! — и трех, и пяти таких же боях.

Косяк забавлялся с маркером прицела. Касаясь полупрозрачной рукой соседей, фиксировал прицел, а затем резко переносил на соседей с противоположной стороны. Доигравшись крутыми разворотами до приступов тошноты, плюнул на это занятие, занялся примеркой различных интерфейсов. То сделал все видимое пространство посеченным на сегменты, то заменил естественные красные цвета на зеленый. Не выбрав ничего путного, встряхнул головой, отгоняя коварную сонливость. Для разнообразия решил перекусить. Горький вкус биомассы окончательно запугал сонливость и отбил всякое желание чего-нибудь забросить скучающему желудку. Косяк выплюнул противный загубник с "самым усвояемым и питательным походным пайком", сглатывая противный привкус, прокашлялся:

— Милая!

— Да, дорогуша, — проворковал голос, радуя Косяка не детскими интонациями.

— Дай командира…

— И это все, что ты можешь мне сказать? — обиженные нотки в голосе могли бы выбить слезу у самого закоренелого женоненавистника, — Может, еще поболтаем?

— Хватит приставать, а то отшлепаю тебя по бронированному заду! — улыбаясь, пригрозил Косяк, довольно жмурясь факту не зря убитого времени по доработке словарного запаса бортового интеллекта. — Давай быстрее командира, а то поменяю тебя на Череповскую стерву!

— Фу… грубиян!

Снизу появился призрачный силуэт Черепа, недовольно проворчавшего: — Чего тебе?

— Слушай, Череп, а вот ей еще можно это… ну изображение придать?

— Достал…, что ты там с ней делаешь? — иронично проворчал Череп, не отрываясь от своих заумных пассов, бросил: — Это же боевая машина, а не порноигрушка!

— Ну ведь скучно же… Чего ждем-то?

Череп вкратце пояснил Косяку суть предстоявшего маневра, от которого тот кисло хмурился и к концу повествования его лица уж было не отличить от квашеного яблока.

Вкопавшиеся в песок по самое брюхо, машины засели на дне лощины, которая была самым удобным выездом из огромного кратера, возвышающегося отвесными стенами впереди.

Проекция со спутника показывала прилично потрепанный песчаными бурями котлован, засыпанный барханами вездесущего песка, и изъеденный провалами многочисленных лощин и каньонов. Одни лощины только начинали образовываться, другие уже пролегали широкими проспектами усеянными глыбами скал. Они-то и служили руслами для излишков песка, постоянно выдуваемого с просторов кратера, а присыпанные каньоны представляли собой удобные трассы, по которым обычно пролегали маршруты караванов.

Полководческий талант капитана "нашептал" ему, что в единственной удобной для выезда лощине закопавшееся крыло "Медведей" станет непреодолимой преградой на пути матерых ветеранов и пока они будут "в лоб" штурмовать окопавшееся крыло, два остальных крыла будут маневрировать на вершинах склонов и расстреливать ветеранов, как уток в тире.

Добровольцем для воплощения этого гениального плана Ряхлов назначил Лома. Тому и пришлось организовывать линию обороны в лощине. Он попытался организовать грамотную засаду в условиях идиотского выбора места, основываясь на правилах, которые вдалбливались за время службы в регулярных войсках — все должно быть параллельно и перпендикулярно.

Собрав всех "Медведей" корпуса, Лом перекрыл лощину шахматным порядком. Между "косолапыми" пробуксовками окопались "Вепри". Разведчиков Ряхлов услал в кратер с приказом подымать пыль и при первой же опасности убегать за спину окапавшихся — завлекая охотников в капкан.

В то время как разведчики крыльев носились по песчаным просторам кратера, без устали заманивая ветеранов в ловушку, весь корпус, занимал удобные позиции на склонах, рассаживаясь в осадное положение и замирая в предвкушении бойни которую они устроят старикам. И бойня наступила. Но к сожалению как всегда бывает в подобных ситуациях — с поправкой на ветер, мгновенно превратившись из наказания стариков в избиение младенцев.

— Боевая тревога! — нарушая тихую дрему экипажа, проорал Череп. — Дыба, назад!

Без лишних вопросов, Дыба вырвал Милашку из оков песка и рванул назад. Ориентируясь по проявляющемуся перед глазами маршруту, он бросал машину то в одну, то в другую сторону.

Косяк рыскал орудиями по лощине, но видел только все больше и больше алых контуров подбитых курсантских машин.

Ветераны устроили новобранцам кровавую баню. Разгадав не хитрый маневр капитана, командир ветеранов, разделил силы и не трогая носящихся разведчиков, заставил ветеранов черепашьей скоростью выбираться из кратера по соседним лощинам.

Помеченные тактическим гением капитана как непроходимые, из-за своей узости и захламленности, они и стали теми местами, откуда ударили ветераны.

С первого залпа, лишив корпус командира и половины тяжелых машин роты, командир ветеранов вывел силы на края лощины.

Добивая остатки курсантских машин в панике начавших хаотичные маневры, командир ветеранов бросил вниз всех "Вепрей", предусмотрительно оставив неповоротливых "Медведей" на возвышенности, для прицельной поддержки огнем.

В лощине где курсанты намеревались устроить ветеранам ловушку, зарождалась песчаная буря. Не рассчитывающие на маневренный бой, подымая "на форсаже" фонтаны песка из под колес, тяжелые машины курсантов пытались выбраться из западни, в слепую поливая огнем склоны кратера они надеясь хоть как-нибудь притормозить наступающую лавину ветеранов.

Поднявшиеся клубы пыли накрыли лощину тяжелой непроглядной пеленой. Водители машин перешли на ориентирование по приборам, что для многих не опытных курсантов означало полную слепоту. Для опытных ветеранов такая обстановка была вполне привычной, в таких условиях они воевали уже не один год.

Череп перехватив с командирского "Волка" Лома данные о состоянии крыла, и спинным мозгом почувствовав неладное, не дожидаясь продолжения, сорвал машину с места, отводя Милашку назад, где она, укрываясь маскировочным ореолом, застыла в тени подальше от разгоравшейся драмы. Отдав оперативные команды экипажу, Череп закусив губу, вглядывался в поступающую информацию. Бой был проигран.

Из сорока двух машин учебного корпуса вышедшего на охоту за ветеранами остались только они и возвращающееся из кратера шестеро разведчиков. И это против почти полного корпуса ветеранов, в считанные минуты усеявших склоны кратера и лощину "мертвыми" машинами курсантов застывшими на месте своей безвременной кончины замысловатыми скульптурными группами.

— Ну, что, парни, приплыли, — без вступления тихо прошептал Череп. — Судя по данным телеметрии, наш корпус в полном составе уже отдыхает в раю. Всех выбили, остались только мы и шестеро разведчиков. Предложения?

— Да какие тут предложения — расстроено засопел Косяк, смачно ругнулся, добавляя злости в голос, продолжил: — короче, вылетаем и всем чистим рыльники…, а там уже как получится.

— Дыба, а ты чего молчишь? — не ожидавший ничего другого от Косяка, Череп заинтересованно рассматривал переливающийся радужными пятнами силуэт задумавшегося Дыбы.

— Есть одна мыслишка, — прошелестел тягучий от напряжения мысли голос, слегка растягивая слова, он неуверенно продолжил: — …погляди на рельеф склона. Мы же можем взобраться по нему на форсаже и влепить медведям в бочину? Они как раз стоят красиво — как на параде. Загораживать будут нас друг от друга, хотя бы им от души засадим. Напоследок…

Моментально развернув проекции склона, Череп нанес на них данные сканеров и в темпе просчитал идею, с интересом прикидывая возможные варианты.

— Да мне все равно, что вы там придумаете, только дайте мне энергию на пушки, и удобную позицию, — вставил Косяк. — Дыба, а ты не останавливайся, я буду их слету лупить, — злорадно прошипел он, сжавшись в своей ячейке, как бойцовский пес перед смертельной хваткой. Гоняя маркер прицела в свободном сканировании склонов, уже мысленно всаживая в супостата весь боекомплект.

— Как скажешь, — ехидно ответил Дыба и весело продолжил: — Проверьте "упряжь", подбирать выпавших не буду!

— Ну Милашка не подкачай! — выдохнул Череп. Пробежав руками по креплениям, убрал лишние изображения с обзора: — Ну Дыба, твой танец, танцуй Милашку!

Замершая в тени обветренных глыб Милашка заработала мощными протекторами колес. Выбрасывая тонны песка, рванулась на штурм склона. Переваливаясь на посеченных бурями глыбах, сдирая осевшие массы песка, взбиралась по склону. Выскочив у крайнего косолапого, увлеченно "расстреливающего" последнего курсанта, одним залпом полностью окрасила его контур в красный.

Не останавливаясь на краю крутого склона, бросилась на следующего обидчика. Лавируя между "подбитыми" машинами, настигнутых врасплох курсантов, с ходу всаживая в кормовые отсеки ветеранов по полным зарядам, Милашка носилась среди опешивших "Медведей" как лиса в курятнике.

И только после неожиданной потери сразу четырех машин, командир ветеранов понял, что оставил тяжелые машины без прикрытия, тем самым сделав их легкой мишенью для удара в тыл.

На склон с застывающими в "мертвой" неподвижности "Медведями", натужно гудя силовыми установками, взбиралась первая тройка "Вепрей".

Экипажам "кабанов" предстала ужасная картина. Среди застывших курсантских машин вяло ворочались недобитые "косолапые", тщетно пытавшиеся отбиться от крутящейся вокруг странной машины. Пронзительный свист работающих на пределе двигателей Милашки обрушивался на "Медведей" вместе с потоками разноцветных лучей, обозначающих выстрелы учебных имитаторов главного и боковых орудий, которые не на миг не останавливаясь, перескакивали с одного противника на другого, лишая и без того неповоротливых "косолапых" остатков маневренности. Выскочившая на вершину первая тройка "кабанов" не смогла сразу вступить в бой. "Мертвые" машины курсантов и ветеранов создали стену, из за которой вероятность попадания в странную машину была очень мала. Так, что ветеранам пришлось включиться в маневренный бой. Бросившись в погоню за верткой Милашкой, они сразу же потеряли одну машину, что решив скоротать путь и выскочить на перехват из-за "мертвого" Медведя, нарвалась на полный залп и получила восьмидесяти процентное повреждение ходовой, тем самым красив вершину еще одной статуей.

Грамотно загнав Милашку в мешок из подбитых машин, ветераны все-таки лишили ее свободы маневра. В образовавшемся из застывших танков пространстве было только два выхода. Попытайся выбраться по любому, попадешь под совмещенный залп сразу троих "кабанов", что для подраненной Милашки грозило полной остановкой всех узлов, — в реальном бою где вместо учебных лучей — бронебойный снаряд, Милашка бы уже пылала.

— Ну вот и отъездились, — удовлетворенно проворчал Дыба, — все, перехожу в осадное положение.

— Принял, — ответил Череп, мигом перебрасывая все свободные потоки энергетических контуров на оружейника. — Все, Косяк, теперь твой прощальный аккорд.

— А че нам, кабанам,…тьфу ты "бобрам", — весело поправился Косяк, злорадно рыкнув: — …невзлюбил чего-то я свинину.

Натужно взвыла гидравлика, Милашка грузно начала оседать. Перекрывая шелест песка глухим металлическим стуком смыкающихся сегментных пластин, начала подгибать под себя дуги, выставляя на показ мощно бронированные крылья.

Прикрываясь раковиной брони, Милашка спряталась под ореолом бархана. Поджидавшие в засаде ветераны, попрятавшись за подбитыми машинами и скалами, ждали подхода выживших "Медведей" — и не начинали атаку без мощной огневой поддержки. Громко воя перегретыми двигателями, исходящие маревом "Медведи" величественно месили песок, стягиваясь к единственным свободным проходам, к непокорной курсантской машине.

По сигналу командира ветеранов, одновременно набирая ускорение, по узким коридорам, машины попытались ворваться в "мешок", — два "Медведя", а за ними, сдерживая уязвленное самолюбие, нетерпеливыми рывками двигались более скоростные "Вепри".

Термические сканеры оказали стрелкам-ветеранам медвежью услугу. С открытыми заслонками для увеличения скорости теплообмена, Милашка парила жаром как привычный "Медведь", которые и образовывали непроходимые стены мешка. Смазанная на экранах неотличимым от других пятном, вдобавок укрытая маскирующим полем, Милашка стала невидимой.

Пока выбравшиеся на пространство "Медведи" искали, строптивую машину заставившую ветеранов понервничать, Милашка первым залпом выбила главный калибр ближнего "косолапого", а следующий импульсы учебных лучей выбили зеленый цвет из боковых башен медведя тем самым обезоружили "броненосца". Сбросив энергию маскирующего поля, которая сразу же ушла в накопители боковых орудий, Милашка накрыла серией выстрелов и второго "косолапого". Но успев в ответ заполучить упреждающий залп, главного калибра, который заставил Милашку взвыть тревожными индикаторами и серией ослепительных вспышек, вслед которым началось аварийное отключение навигационных систем.

— Вот и все, — устало проговорил Череп, расслабленно откинув голову, — Милашка, доклад о состоянии и общий канал.

На общем виртуальном пространстве экипажа, проявились пульсирующая красным фигура Косяка (почему она пульсировала красным?), бодро показывающего древний жест с комментариями:

— Вот вам! Выкусили!? — довольный Косяк клокотал от возбуждения, не прерывая поток слов о том, где он их всех видел и на чем он их всех вертел, пытался развеселить друзей, — Ну вы чего кисните парни?! Мы же победили, им к нам не пробраться! Пусть сосут лапу своим медведям!

— Косяк, слышь? — пытался докричаться до орущего стрелка Дыба, и поймав его на вдохе, все таки вставил: — а ты не подскажешь, как нам теперь отсюда выбраться?

— Э-э, — озадаченно промычал Косяк и слегка растеряно продолжил: — ну не знаю, что-нить придумаем. Все ты мне какие-то ребусы ставишь, вон пусть Череп думает, у него голова большая.

— А че думать, тут и думать нечего, — хмурясь, пробормотал Череп, рассматривая перечень повреждений. — Все, парни, откатались мы, у нас повреждены генераторы. "Косолапый" влепил от души. Фиксатор учебных попаданий отрубил ходовую.

Просматривая данные, которые выдал учебный фиксатор, Дыба возмущался больше всех — условные повреждения были рассчитаны на стандартного "Медведя", и не учитывали толщину брони "Милашки", так, что реально попасть в их генераторы противник ни как не мог.

— Командир, вызов по внешнему каналу, на общей частоте, — с придыханием пропел шаловливый голос Милашки.

— Косяк, ты достал, не меняй общий голос! — уже начиная злиться, начал Череп, — Невозможно настроиться на рабочий лад!

— А че, нормальный голос, — вступился за товарища Дыба, и шепотом продолжил: — Косяк потом мене поставишь такой.

— Вот маньяки, — проворчал Череп, и ответил Милашке: — Давай канал.

— Говорит Командир Корпуса Шершней, вызываю бортовой номер тринадцать, — прогрохотал мужской голос.

— Борт тринадцать слушает, — стараясь подражать мужественному голосу, чеканя слова произнес Череп.

— Э, — протянул удивленный юношеским тембром ветеран и с секундной паузой продолжил: — предлагаю вам сдаться.

— Не согласен, — отбиваясь от рвущегося в эфир Косяка, горячо возразил Череп, — ситуация как минимум — патовая.

— Послушайте, вы, — прорвавшаяся голосе ветерана злость наполнила его шипящими интонациями, — да в реальном бою мы вас просто запекли бы в этом мешке! Расстреляли бы с дистанции, навесными, а не лезли бы в эту мышеловку!

— Не согласен, — пытаясь по привычке поправить очки не отступал Череп, — в реальном бою, мы не сидели бы здесь, а разнесли бы любую по выбору машину и спокойно бы продолжили наш разговор.

— Это беспредметный спор, курсант, — прозвучавшей в голосе стали хватило бы на отлив нового корпуса Милашке, — я выношу разбор учений на рассмотрение штаба. И, что бы ни говорили, я считаю, что одна машина не решает исхода сражения.

— Согласен с вами — спор беспредметный, — разобравшись, что офицера просто бесит факт, что какие-то молокососы утерли ему нос, Череп потеплевшим голосом продолжил: — Приглашаю вас на борт после учений. А после изучения технических характеристик и боевого потенциала нашей машины… продолжим наш спор.

— Договорились, — заинтересованно произнес командир Шершней, — заскочу.

Закончив разговор, Череп в ожидании разблокировки всех узлов Милашки, осматривал побоище. Сканируя стоявшие рядом машины, отмечал меткость ветеранов.

— Смотри, Косяк, как дядьки умеют! Ни одного лишнего выстрела, все в яблочко, — поучительно сказал он, и передразнивая манеру Косяка, продолжил — а ты?! "Дайте мне мощи, дайте мне мощи", вон учись, чтобы так же ложил.

— А чего… Да я с закрытыми глазами, с двух километров могу отшибить "Вепрю" яйца…, — гордо ответил Косяк.

Дыба, подняв Милашку в маршевое положение, попробовал тронуться с места, но без разрешающего сигнала Командующего учениями фиксатор продолжал блокировать "поврежденные" узлы. Дыба хмыкнул:

— Косяк, на фига нам их яйца? Они, что сюда не трахаться приехали…

Череп рассматривал поле застывших машин, когда ожила еще невостребованная в ходе учений система противовоздушной обороны.

— О! Парни, "батяня" летит, сейчас пряники будет раздавать, — ехидно прокомментировал Косяк, сопровождая взглядом приближающуюся точку турболета, — рядом мелочь пузатая…, вот бы шарахнуть по ним ракеткой другой, чтоб просрались гады…

— Конечно Косяк, а потом давай еще и батяне всадим по одной в каждую четверку… И нам тогда по медали дадут амерекосы какие нить…

— Фу Дыба…я не знал, что ты такой предатель, — театрально выразив презрение, Косяк ехидно добавил, — хотя хохлы всегда посматривали за бугор. И ты решил переметнуться?

— Да пошел ты…, — обиделся Дыба, уставившись на приближавшуюся стальную птицу.

Вырастая из отметки приборов в стального гиганта, штабной турболет опровергал все понятия земной аэронавтики. Капле видный фюзеляж окрашенный в черное бока которого оттенялись золотой подводкой, раскинул в ширь перекрестья мощных ребристых конструкций напоминавших крылья. И на этом последнее сходство с земными аналогами заканчивалось., что бы удержать такую конструкцию в жиденькой атмосфере Марса, махина оснащалась четырьмя тяговыми двигателями, в шаровых резервуарах которых создавалась управляемая реакция распада, энергия которой вырывалась наружу через управляемые энергетические сопла. И изменяя вектор энергетического поля, магнитные ловушки, горбами высившиеся на подобие крыльев, заставляли машину двигаться в ту или иную сторону.

Тройка штурмовиков выполнявшая штатное сопровождение отличалась от большего собрата только уменьшенным туловищем и еще большим отторжением принципов аэродинамики. Отовсюду выпирали угловатые части механизмов, и плотно подогнанные броневые пластины, скрывавшие он наземных стрелков важные энергетические узлы, и механизмы наведения четырех пушек, в поисках опасности хищно прощупывавших спаренными стволами каждый бархан.

Облетев лощину, штабной турболет начала медленно снижаться. По хозяйски сдувая тонны песка, выставив широкие опоры, штабник уселся посреди поднятой бури, гордо возвышаясь над фигурками застывших в ожидании машин.

Издав напоследок протяжный рык, турбины спекли пласт песка черным ожогом и замолкли. От нахлынувшей тишины у экипажа заложило уши, и ошеломляющее впечатление рассеялось. Посреди красовавшейся на борту эмблемы Русского Батальона, призывно открылся широкий проем.

— Точно, будут пилюлей давать, — прошептал Косяк.

— Все! Хватит, и так уже блестит как котовы яйца, — Косяк устало поднялся с коленок, отбрасывая пульт управления мощным распылителем, что наносил на броню плотный слой пустотной смазки, аккуратно начал слазить с корпуса.

— Дыба, вылезай, хватит ее драить и так уже вычистили, — с удовольствием потянулся Косяк.

— А куда это ты собрался? — поинтересовался выглянувший из бортового люка Дыба. — То тебя не оттащить от цацек, то он уже бастует.

Вытирая руки от пустынной смазки, прищурившись, Дыба, как айсберг, надвигался на Косяка.

— Да вы чего? Уже совсем сбрендили, сегодня же последний вечер в столице, и вы собираетесь проторчать его в Милашке?! — недовольно вскрикнул Косяк, вырываясь из Дыбовского захвата, — я ничего не знаю — сегодня идем развлекаться!

— И с кем ты пойдешь развлекаться, интересно было бы услышать, — встрял выбравшийся из машины Череп.

Устало массируя глаза, с уже полопавшими сосудами от безвылазного просиживания с точной настройкой генераторов в полумраке двигательного отсека, он оперся о мощную дугу Милашки.

— Да в принципе он прав. Череп, нужно выбраться и посидеть, расслабиться с парнями, да и не только, а то и меня уже тошнит от запаха смазки, — проговорил Дыба, пытаясь специальной аэрозолю вычистить руки от въевшихся пятен.

Присев у колеса, он ехидно поинтересовался:

— Косяк, и куда сегодня ты намылился, там опять будет нежаренная, типа японская, рыба?

— Ничего ты не понимаешь. — мечтательно протянул Косяк. Закатив глаза и улыбаясь воспоминаниям, он сглотнул потекшие слюни. — Это тебе горилка с томатной пастой.

Вернувшись к нормальному восприятию реальности, Череп присел рядом с Дыбой:

— Может ему официантка — гейша понравилась? Он ее глазами больше поедал, чем рыбу. Вдруг запал, а после службы наденет кимоно, натянет глаза и откроет свой кабачок.

— А, что, идея, заведу себе маленьких узко глазиков. — серьезно раздумывая над такой перспективой, Косяк меж делом отключал ремонтные манипуляторы.

Касаясь сенсоров не уверенными движениями, он долго хмурился, пытаясь отменить заданный алгоритм последовательности ремонтных работ. Едва не угодив под резко извернувшийся манипулятор, Косяк ругнулся и раздраженно отбросил пульт.

— Череп, на ты сам разбирайся с этими железками, я не знаю как еще ее объяснить, что ремонт закончен… пусть убирается с Милашки.

Череп поднял планшет дистанционного управления, и бросив короткий взгляд на панель отображавшую тревожно красными участки неверного вмешательства человека, криво усмехнулся. Покачивая головой, взялся за работу:

— Косяк, если тебе в лом напрягаться мысленно, то можно было просто вывести автоматику в дежурный режим. А если сразу же прекратишь подачу энергии на силовые манипуляторы, то вся система "зависает" до следующего включения.

Не глядя, касаясь сенсорных участков на замигавшей зеленью панели отображавшей ход косметических работ, он оживил ремонтные манипуляторы. Замирая на последнем этапе работы, манипуляторы изогнулись в причудливых фигурах. Расставляя сменные насадки в широкие фермы по бокам, механические усилители человеческих рук, с мягким шелестом трансформировались в сплетение стальных корней и втянулись в стволы колон.

Поучительно тыкая пальцем в висящую инструкцию, Череп продолжил:

— Для таких, как ты, специальная инструкция висит, написанная простым языком.

— Да от такой инструкции я сам зависаю — огрызнулся Косяк, пинком догоняя строптивый манипулятор в стопорящие пазы.

Потирая ушибленную ногу, проворчал:

— Кстати, Носорог нам так и не проставился. Он сам предлагал, сегодня вернуть должок.

Усмехнувшись, Дыба поинтересовался:

— Что, дождался халявы?

— Ну, а чего не воспользоваться, — непонимающе гукнул Косяк, вызвав в бокс "мусорщиков".

Гремя разболтанными контейнерами, подкатили уборочные автоматы.

Оставив автоматику убираться, троица устало двинулась к лифту. В пустом ангаре уже давно никого не было, и хмурые часовые, раздраженно проверив коды доступа, выпроводили курсантов со вздохом облегчения — теперь можно спокойно расслабиться, а может — и вздремнуть.

По прибытию на уровень, "тринашка" перебросилась у лифта с дежурным по уровню курсантом парочкой предложений, и уже собиралась нырнуть в кубрик, как словно сидевший в засаде Слепень не выглянул из проема своего кубрика. Следом появившийся Носорог наградил "тринашку" осуждающим взглядом. Давая драконовский норматив на сборы, Носорог пообещал ворваться в кубрик и если ни кто-то еще не будет собран, — вынесет того в чем мать родила.

— Ну ты хотя бы "на помыться-то" время дай, — прокричал Косяк, первым врываясь в кубрик. На ходу сбрасывая комбез, он запутался и упал в вовремя раскрывшиеся двери санузла.

— Нечего тебе плескаться, привыкай к тяготам и лишениям, — смеясь, проговорил Носорог, — один ветеран в кабаке как-то рассказывал нам, что самое желанное в рейде — это принимать вечный душ.

Приглашая всех в кубрик Дыба включил комбайн и заказал всем "кофе". Череп, рассадив гостей, ушел освобождать душ. Судя по донесшимся вскоре воплям, это ему удалось. Пофыркивающий Косяк вдыхая свежесть чистого комбеза, блаженно выдохнул.

— И куда ты нас поведешь? — предвкушено улыбаясь, Косяк растянулся на лежаке, и закину руки за голову, мечтательно поинтересовался:

— Как куда?! К тете Вале, естественно, — иронично изумился Носорог.

— Ох твое… — пораженный ответом Косяк свалился на пол, и даже ушибленный локоть не стер восторга на его обалдевшем лице, — …в люксы?! Ну, парни, вы круты!

— Ну так… — польщенный Носорог оглядел свой экипаж подмигнул Косяку. — Как и договаривались, все по высшему разряду, напоють, умоють и спатьки под сказку уложат, а, чтобы тебе не страшно было, их там сразу несколько будет, сказочниц-то.

— Ну… — протянул Дыба, потянувшись до хруста в костях, — звучит заманчиво.

Резко встав, он пошел в душ и битва за чистоту повторилась.

Зябко содрогнувшись, Череп торопливо застегнул лямку комбеза, и натянул поверх куртку. На новость, оглашенную воплями Косяка, он отреагировал скептической улыбкой. Снисходительно смотря на Косяка, произнес:

— Вот нет, чтобы, например, пойти куда-нибудь в культурное место, набраться чего-то нового. Хотя бы сходить на трансляцию театральной постановки. А вы все по кабакам, да по девкам…

— Ну… у нас все случай решает, — пристыжено шаркая ногой, прокашлялся Слепень.

— Какой?! — укоризненно возмутился Череп, с интересом разглядывая Слепня, как невиданную зверушку.

— Ну мы это… как его, — заерзав на койке, начал оправдываться Слепень, не находя выхода, спасительно глянул на Туза.

— …, а мы жетон бросаем, — помогая товарищу, пробасил Туз, — если контактами вверх упадет, то в кабак идем, а если эмблема выпадет, то тогда к девкам.

— Ну, а когда…

— А вот если… — перебивая, Туз ехидно подмигнул, — …в воздухе зависнет, ну это святое дело — в театру идем.

Пританцовывающий от нетерпения Косяк протирал дыры в ковролине, дожидаясь пока Дыба соизволит освежиться. Поминутно заглядывая в душ, дергал "мучителя", выспрашивая, когда же тот обмоет свое "тельце" и они смогут наконец-то пойти на встречу самой сказочной ночи в жизни.

Наконец-то дождавшись финальных пофыркиваний, Косяк рванул в коридор, строго наказав Черепу подгонять Дыбу пинками, и, чтобы тот не вздумал душиться своим любимым одеколоном. На ходу сочинив гипотезу о факте исчезновения из кубрика тараканов.

Вся компания собралась у лифта и веселой ватагой поднялась на общественный уровень. Оглашая громким смехом туннели и распугивая прохожих своим бесшабашным весельем, курсанты делились впечатлениями от прошедших учений, о грядущем ускоренном выпуске да и тонкостях вкуса пива в кабачках. Ну и как всегда делясь небывалыми впечатлениями о встрече с потрясающими "искусницами", о которых знают только они.

Отсмеявшись, до боли в щеках, пытаясь задать серьезный вопрос, Носорог глубоко вздохнул, и на выдохе спросил:

— Слушай, Череп, а чего это к вам командир Шершней-то в гости заглянул?

Не участвующий в дискуссиях о пиве и девках Череп оживился.

— Да так. Когда они нас в мышеловку загнали, он начал выступать, что, мол, мы уже все, проиграли, и пора сдаваться. Вот, чтобы представить убедительные доказательства, мы его и пригласили посмотреть, что да как.

— Дядька-то ниче оказался. Вначале, конечно, гоношился, а потом онемел от нашей системы, — гордо вставил Косяк, пытаясь на себе показать, как все выглядело со стороны, продолжил: — мы его откачивали с полчаса. Пока он, наигравшись с виртуальным прицеливанием, с непривычки сшибал все углы. А когда ему Череп растолковал все по науке, тот еще извинился, что был не прав.

— Теперь понятно, чего результаты учений так и не объявили, — задумчиво чеша репу, проговорил Туз, тыкнув локтем в бок своего командира, непринужденно продолжил: — ну и какой же ваш результат, сколько голов будете клепать на броню?

— Нам не разрешили этого делать, — расстроено проговорил Косяк, чуть ли не утирая слезу, — сказали, что нескромно, а я уже такие чудненькие бляшки настругал — восемь "бубей", тройку "крестов" и пятерку "червей".

— Мать моя женщина… — пораженно выдохнул Слепень, хлопнул о колени, заставил нервно обернуться вздрогнувших пешеходов, — это же… да я столько на симуляторе с тупым компом даже… не выбиваю — это восемь тяжелых, трое средних и пять "рысенышей".

Носорог внимательно вслушивалась в рассказ, глазами перебегал с одного на другого, как бы сортируя вранье от правды, серьезным тоном спросил:

— Слушайте, а из-за чего у вас такая высокая эффективность попаданий?

— Ну, во-первых, — наставительно накачал Косяк, состроив рожу открывающего истину мудреца, перешел на полушепот: — …нужно сконцентрироваться, так сильно, сильно, чтобы в глазах потемнело… главное только не обделаться…

— Да и иди ты, — надулся Носорог, — я серьезно спрашиваю…

Гордо похлопав Косяка по плечу, Череп сказал:

— Дай-ка я попробую рассказать.

И пустившись в рассказы об уникальности системы, когда человек уже видит сразу все показания, сигнал действовать сразу поступает на гашетки орудий, за счет этого уже выигрывается куча времени, а добавить сюда очищенное от визуальных помех пространство да и еще приплюсовать виртуальный интерфейс — получается колоссальный выигрыш.

Старательно морща лоб, Носорог следил за мыслью. Внимательно выслушав Черепа, задал вопрос, от которого вся "семерка" замерла в ожидании:

— Слушай, Череп. Это, конечно, звучит красиво, но как это все в петельках выглядит? Можно ли сделать подобное на других машинах?

— Да можно. Почему же нет, — пожав плечами, ответил Череп. А догадавшись о смысле расспросов, хитро подмигнул: — только нужно будет выложиться на комплектующие, которых на складах нет по определению.

— Да не вопрос, — оживился Носорог, — сам подумай, зачем мертвому наемнику деньги? Вот только… ну ты сам понимаешь… короче, сами-то мы не сможем ее наладить. Поможете?

Под вопросительным взором Черепа Дыба пожал плечами, а Косяк неожиданно коротко ответил утвердительным кивком.

Череп, разряжая нависшее напряжение, произнес:

— Ну чего, до выпуска успеем. Готовьте, парни, деньги. Только вот, что нужно будет прикупить…

Закончил перечень необходимого Череп в только полуосвещенном тупичке. Единственное ярко освещенное место было занято массивными дверьми со скучающим охранником. Бритый вышибала, под стать Дыбе, заполнял тишину скрипом ручного экспандера. Встретив компанию спокойным взглядом, снизив амплитуду движения челюстных жерновов, выплюнул пастилку.

— Слушаю вас, господа, — закрывая собой вожделенную дверь, вышибала нависал над курсантами непреодолимой скалой.

— У нас забронировано. — пытаясь так же пробасить, Носорог, поднимаясь, пытался обойти массивную тушу.

— Минуту. Назовите имя, на которой производилось бронирование, — ловким движением нырнув за пазуху, выудил последний писк моды в сфере портативных устройств связи.

— Я не понял, служивый, у вас, что здесь — центральное хранилище девственниц, что ли? — выбрался из-за товарищей Косяк. — Ну так давай не тяни, я уже изголодался ужас как. Ща буду бросаться на все, что шевелится.

— Не так быстро, — оставаясь в той же позе, проговорил охранник, слегка потеплевшим голосом добавил: — так положено.

— Положено, наложено… — ерничая, проворчал Косяк, — прямо как будто на прием к президенту идешь.

Попискивающий терминал, потерявшись в массивных лапах охранника, легким свечением выдавал, что проверяется информация по прибывшим. Охранник, слегка расслабившись после мелодичного сигнала, перевел взор и спросил:

— Что, в первый раз у нас? — при повторной трели охранник улыбнулся глазами, пробасил: — все в порядке. Проходите, вас встретят.

Дверь плавно открылась, в лица ударило приятной прохладой. Проходя под взорами телекамер по предбаннику, даже Косяк притих, с блаженной улыбкой закатив глаза, шумно вдыхал щекотный аромат затемненного коридора. Открывшаяся вторая дверь окатила вошедшую компанию сладким запахом дорогих женских ароматов и приглушенной музыкой.

— О… — пораженно просипел Косяк, чуть ли не руками загребая густой воздух, — …вот, вот куда я стремился всю жизнь! Какие ароматы… здесь пахнет чудом. Женщиной, нет женщинами…

— Можно подумать, ты никогда их не нюхал… — пробасил Дыба по хозяйски разваливаясь в глубоком кресле, но при этом старался не наследить на ковре, покрывающем всю гостиную стелющимся, как трава, ворсом.

— Ты не понимаешь, Дыба… — плюхаясь рядом, горячо сказал Косяк, горящим взором поедая стены с художественными голографиями девушек.

Проходя на соседний диван, Череп поражался такому размаху и расточительству хозяев гостиной:

— Да тут одна система очистки воздуха бешеных денег стоит, — близоруко рассматривая голографии, — …мда, и оборудование не ширпотреб, четкость — как живые.

Довольный Носорог дополнял освещение гордой улыбкой, приятно грея польщенное самолюбие потрясенными взорами Косяка:

— Ну, что, нравиться?

— А чего нравиться? Вместо девочек ты или Слепень будете? — ехидно-испуганно поддел Косяк.

Не прерываясь, рассматривал искусно сделанную голограмму древнего замка, на стене которого красовалась полуобнаженная девушка. Ореол развевающихся на ветру волос купался в заходящих лучах заката. Падающий на спину свет накладывал загадочные полутени. Играющие на ветерке волосы пытались скрыть от сумерек наполненные внутренним светом глаза, — зовущие, влекущие в омут страсти.

— Зачем же… — проворковал мягкий грудной голос.

Вырванный из очарования картины Косяк дернулся, как охотничья борзая на рожок.

Шикарная дама бальзаковского возраста, в обтягивающем бархате, проплыла по комнате, дополняя аромат гостиной еще букетом собственных запахов свежести. Изящно присаживаясь на кресло, хлопком притушила освещение голограмм до угадывающихся контуров. Одарив компанию взглядом карих глаз, лукаво улыбаясь и произнесла:

— Зачем же ваш друг будет заниматься тем, что мои девочки сделают намного лучше…

Прозвучавшая ирония свершила невероятное — Косяк покраснел. Хлопая глазами, Череп уставился на умолкшего больше чем на полминуты друга, проговорил:

— Извините, что вас прерываю, научите меня так же закрывать ему рот и заставлять краснеть.

Раздавшийся смех, переливаясь, заполнил всю комнату своей искренностью.

— Боюсь, у вас это не получится, — проговорила дама, отточенным движением убирая упавший локон коньячного цвета. — Для этого вам нужно стать женщиной.

Череп в отрицающем жесте поднял руки — вопрос снят. Окинув притихшую компанию изучающим взором, женщина произнесла:

— Ну, что же, давайте знакомиться. Меня зовут Валентина, я владелица этого салона.

Выслушав прозвища курсантов, пряча легкую улыбку в уголках чувственных губ, Валентина поднялась и произнесла:

— Прошу вас в зал для отдыха. Там вас ожидают девушки. А на деловую часть разговора останется господин… Носорог.

Открыв глаза, Дыба лежал не двигаясь. Рассматривая мерцание звездного неба, пытался понять, где он находится. Разобравшись с потолочной голограммой, сортировал вчерашние воспоминания. Изгоняя приятную истому, разбившую параличом тело, пытался подняться. Ощутив на руке мягкий шелк чудной головки, стал аккуратней нащупывать край царского ложа. Своими поисками старался не разбудить девушку; так и не найдя края, решил перекатами докувыркаться до него. На четвертом обороте все-таки нашел край, ознаменовав открытие грохотом упавшего тела.

Надвинувшаяся тень, защекотав кончиками волос, привела Дыбу в чувство:

— А ты так всегда просыпаешься? — рассмеялась тень.

Вытаскивая из-под спины уцелевшую чудом бутылку, Дыба открыл глаза. Улыбнувшись карему взору, ответил:

— Да вот думал, может шампасику…

— Ну, вы проглоты… — засмеявшись, ответила девушка. Приподнявшись на локтях, с интересом рассматривала раскинувшегося на полу джентльмена.

Примостившись рядом с девушкой, не нашел бокалов и, по-простецки откупорив бутылку, предложил:

— Буш?

— Бр-р-р, я и так вчера набралась… Тетка с зарплаты вычтет, — содрогнувшись прелестями, девушка юркнула под атласное одеяло. Укутавшись с головой, блеснула из-под одеяла глазами.

— А ты… Буш…?

— Бррр… — подражая интонации девушки, делано содрогнулся Дыба. Парой глотков осушив с полбутылки, в ответ пробасил: — Я и так себя не ощущаю… ниже пояса.

Резко поднявшись, вытянулся до хруста в позвонках. Под взглядом, полным истомы, поигрывая шарами мускулов, побрел в душ.

Обдав себя холодной водой, Дыба пытался припомнить вчерашний вечер. Все начиналось красиво. Девушки танцевали, сменяя друг друга на помосте, спускались в зал, угощали напитками, мило беседовали.

А потом как всегда. Косяк расхрабрился третей бутылкой настоящего земного шампанского и начал куролесить. Отбросив бокалы, начал пить из горла, заказывая все новые бутылки, отхлебывал из горла от силы два глотка, устраивал танцующим девушкам "душ из шампанского". Отчего Носорога вначале просто перекосило, а после попытки урезонить как-нибудь Косяка, плюнул и начал сам с удовольствием участвовать в шампанских процедурах…

Дыба пытался ледяными струями привести воспоминания в порядок, а ловились только обрывочные картинки. Отчетливо вспоминались только моменты до второго ящика шампанского, а вот дальше…

Узнав, что девушки не пьют, все возмутились. И все-таки как-то умудрились напоить и девушек. После чего к бесшабашному веселью и плоским шуткам Косяка еще добавился размах набравшихся по самые женские бровки.

Решив восстановить справедливость, компания сменила девушек на помосте. И гордо демонстрируя казенное белье, уже начались мужские танцы страсти и стриптизы. На этом воспоминания заканчивались, дальше были только образы: то резко приблизившийся ковер, то брызги хрустальных бокалов, то нежный и теплый салат, с разъедающим глаза соусом.

Со словами: "что было, то было…", бодрячком выскочив из душа, Дыба начал одеваться. Чувствуя спиной взгляд, стойко продолжал перебирать вещи, выпутывая свой комбез из замысловатых одеяний девушки, пробормотал:

— Хватит уже… дырку просмотришь.

— Ну, если нельзя, то хоть бы насмотрюсь, — прозвучавший голос, прорвав плотину самообладания, горячо застучал в висках.

Закончив одеваться, Дыба убрал с лица прорывающееся желание, обернулся к ложу. Капризно надутые губки, невзначай оголенное чудной формы бедро и лукавый огонек глаз.

Посмотрев, друг другу в глаза, рассмеялись. Дыба ощутил на губах вкус помады, поправил девушке растрепавшиеся локоны, сказал:

— Спасибо за вечер. Пойду своих орлов искать.

— Удачи тебе, солдатик. Спасибо тебе за испорченный наряд, — прошептала девушка, затаив дыхание, лукаво улыбнулась: — может быть еще останешься? Время есть.

— Нее, — протянул Дыба, внутренне чураясь, пытался распрямиться. — Потом придется в трусы лед подкладывать. Нет уж. Норма.

Рассмеявшись, нежно хлопнул по бедру взвизгнувшую девушку. Выходя, услышал еле слышный вздох.

Проходя по коридору, удивлялся как, он в такую даль еще мог пробраться во вчерашнем состоянии. Добравшись в гостиную, обнаружил дремлющего в гордом одиночестве Черепа. По побелевшим костяшкам пальцев, обхватившим голову, Дыба понял, что Череп ему не помощник.

Подсев к товарищу, попытался узнать, где искать остальных. Услышав несвязанное бормотание с четко выраженными местоимениями, откинулся на спину. Блаженно закрыв глаза, расслабился, ожидая самостоятельного развития событий.

По одному курсанты наполняли гостиную охающими звуками, добавляя в изысканный пряный аромат мощный "выхлоп" вчерашнего шампанского. Развалившаяся на всех диванах компания, вылакав всю жидкость в расставленных охладительных сифонах, выжрав запас шершавых капсул, потихоньку оживала. Наполнив комнату нарастающим говором, содрогала стены взрывами дружного хохота. Не хватало только одного человека.

Нахмурив брови, Дыба спросил:

— А где Косяк?

— А он еще в номере. Просил его не беспокоить до следующего месяца, — между рассказами бородатых анекдотов выпалил Туз.

Узнав о бассейне, Дыба тяжело поднялся. Обречено шаркая ногами, поплелся по лабиринту коридоров. Проходя мимо охранников, уточнял дорогу к бассейну.

Подойдя к стеклянной двери, Дыба удивленно хмыкнул. Плавно разъехавшиеся створки вывалили клубы косматого пара, обдавшего лицо горячей влажностью и закрывшего видимость. Дыба тихо ругнулся, вспугнув своим "тихим шепотом" дремлющего банщика.

Вопрошающе посмотрев на деда, спросил:

— Слушай отец, мне нужен курсант, — дополняя вопрос жестами, расправлял плечами прилипающий комбез. — Такой вот небольшой… С красненьким гребешком.

— А, этот… — ожил седой дядька. Улыбаясь, покручивая ус, продолжил:

— …иди прямо, шестой люкс справа, ну там это… увидишь… или услышишь.

Цокая ботинками по мраморному полу, Дыба отсчитывал прямоугольники светлого пара. Добравшись, шепотом пересчитав, сбиваясь, заново пересчитал световые пятна. Прислонившись, ощутив ухом прохладу стекла, замер, пытаясь уловить знакомый голос. Шум воды не давал разобраться в происходящем, плюнув на неловкость ситуации, Дыба нащупал входную панель.

После полуосвещенного коридора в прикрытые глаза вломились яркие цвета. Лучи светильников, пробиваясь сквозь потолочные заросли тропической ботвы, слепили контрастностью.

Насыщаясь красками, свет переламывался в клубах пара, накладывая на отделанные под лес стены причудливые движения и тени. Сквозь клубящийся пар мутными бликами просматривалась огромная чаша, занимающая почти всю площадь комнаты.

Неподвижно замершая фигура, угадывалась по выбритому затылку. Тихий шелест переливающейся где-то за паром воды иногда перекрывался шумными то ли вдохами, то ли выдохами.

— Косяк… — старательно вглядываясь в неподвижно свисающие руки, прошептал Дыба.

— Косяк… — выдержав паузу, Дыба уже настойчивей пробасил вопрос, — ты че, спишь, что ли?

— Тсс… Рыбка… моя, — тихо охнув, прошипел Косяк, грозно показывая напряженно сжатый кулак.

— Какая хоть рыба? — раздражаясь, прошептал Дыба с интересом пытаясь рассмотреть, что там, в клубах творится.

Проснувшийся азарт заядлого рыбака заставил Дыбу окаменеть в напряженной позе. Ничего не рассмотрев, решил настойчиво посоветовать непутевому дитю города:

— Ты ее потихоньку подсекай, подсекай… Ну, что, клюет?

— Не… ласкает…

И тут раздался возмущенный женский голос:

— Слушайте… рыбаки вашу мать…

Появившаяся из клубов чаши девушка, хлестнула "рыбаков" яростным взглядом, нервно выбралась на мрамор. Устало массируя скулы, возмущенно зашлепала мокрыми ногами по полу. Резко обернувшись в дверях, обожгла нагой красотой опешившего Дыбу.

— Все!.. Время вышло еще двадцать минут назад…, так, что со своими поплавками — разбирайтесь сами.

Звук сомкнувшихся дверей раздался как контрольный выстрел. Тихо завывая, Косяк вскочил, разбрызгивая струи воды, повис на Дыбе схватившись за грудки.

— Дыба…, — прошипел сквозь зубы Косяк, — ты… ты…

Не находя слов, пошипел чуть не расплакавшись:

— Ну, чего тебе надо было?! Я же тебе показывал, — не мешай! И вообще, какого хрена ты приперся?!

— Ну, а че я… — виновато потупился Дыба, проклиная себя за такой конфуз, виновато пожав плечами стряхнул Косяка на пол, — …ну ты сам же… рыбка… рыбка.

— Дыба я тебя когда-нибудь… пристрелю, — горько рассмеявшись Косяк присел на край чаши.

Рассматривая понурую фигуру Дыбы — виноватые глаза, как у нашкодившего щенка, не выдержал и начиная заливаться истерическим смехом, продолжал:

— Ну ты даешь… Мы пришли в самый фешенебельный публичный дом… и для чего? Рыбки половить!

Одевшись, Косяк окинул комнату прощальным взглядом и бодро хлопнув Дыбу по плечу, проговорил:

— Пошли уж, рыбак. Видно не судьба мне.

Дыба виновато глянул в глаза, увидев прощение, улыбнулся на радостях, ободряюще хлопнув друга по спине. Закашлявшийся Косяк долго пытался восстановить дыхание, разогнувшись, укоряюще посмотрел на великана:

— Мало того, что чуть импотентом не сделал, так еще и легкие выбиваешь… Эх, Дыба, страшное ты оружие, вместо Милашки можно засылать к врагам.

— Да ладно, чего ты… я же не со зла, а так, по-дружески. А то, что здесь получилось… ерунда, верну должок.

— Нет, Дыба… не надо! — скорчив гримасу дикой паники, Косяк вжался в стену. — Я ведь, только девушек люблю… — затем, прищурившись, деланно сочувствуя, закачал головой: — Но хотя… если ты настаиваешь, то чего для друга не сделаешь…

— Ах ты пугало, да я тебя сейчас…

Дыба повернулся, но застав лишь легкий сквознячок, увидел мелькнувший за поворотом гребень. Оставляя на шикарном паласе глубокие вмятины, механик, грузно переваливаясь, двинулся к компании, по ходу зарекаясь ходить за Косяком по публичным домам.

— Корпус! Раааааавнясь! Смирно! Равнение на середину!

Под сводами естественной пещеры, вдобавок расширенной горным оборудованием до вместимости ангара корпуса, взлетел эхом натуженный крик Ряхлова, а следом и строевой шаг. Четкая дробь шагов о бетон разлеталась по ангару, встречаясь с грубо обработанными сводами, эхо запоздало возвращалось. И, сталкиваясь с новыми звуками эха, превращало чеканную дробь шагов в выступление барабанщика с оттоптанным стадом слонов слухом.

Весь Учебный Корпус, алея комбезами с парадным блеском нашивок, выстроился рядом с колесными гигантами. Радуя глаз четко вымеренными промежутками, муравьиные фигуры экипажей не смотрелись лишними.

Экипажи пытались услышать слова капитана бодро рапортующему Командующему Механизированного Корпуса. Хотя тишина давила на уши отсутствием любого намека на шум, до курсантов долетали только отдельные фразы торжественного рапорта Ряхлова. Но, как положено по Уставу, все напряженно вслушивались, когда же закончится рапорт и боялись проспать приветствие, вымученное долгими тренировками, вдобавок с муторной подготовкой машин к выпускному параду.

— Слушай, Череп, вы там хоть как-то дайте знать, когда здоровкаться нужно, — прошептал Косяк, скучающим взором окинув соседей, — а то из-за Дыбы и дыхнуть нечем.

— А ты не дыши, а ухи разуй, — не поворачивая головы, прошептал Дыба.

Соседний "Медведь" блестел свежевыкрашенными боками и здорово бил в нос краской. Милашка "пахла" уже меньше, то свежий запах только, что покрашенного "косолапого" добивал восприятие реальности зверской дозой вони.

Косяк недовольно загнусавил:

— Слушай, а чем они покрасили своего "косолапого"? И вообще, зачем накрашивать машины, если одна поездка по барханам — и она слезет, как кожура банана?

И сам же отвечая на свой вопрос, пробрюзжал:

— Ну да, ну да, как же я забыл. Умом ты можешь не блистать, а броней блестеть обязан…

— А, что ты предлагаешь? На параде красоваться разводами смазки и пятнами замененных сегментов? — ехидно спросил Дыба.

— Ну почему же, можно было вообще без танков. Покучковались, все перетерли, значочки получили — и все в кабак, — мечтательно закатив глаза, улыбаясь увиденной картинке, пролепетал Косяк, — Так нет, нужно замордовать тренировками… У меня уже от "раз два три" ноги сами рвутся по чему-нибудь потопать. Делай раз, делай два, тьфу — садисты.

— Тебе, что-нибудь говорит слово "традиция"? — возмутившись таким подходом, Дыба зло зашипел и наполнил голос торжественностью: — это все-таки событие, поворотное в твоей жизни. Выпуск он всего же раз бывает. И личное оружие и эмблема. Все должно быть так, чтобы ты вспоминал и у тебя слезы на глаза наворачивались.

— А ты все "покучкуемся, перетрем, да в кабак", — передразнил Дыба, возмущенно фыркнул замер воплощением Милашки в человечьем обличье.

— Ой, можно подумать, событие века. Продефилируем перед стариком пару раз, порадуем его разукрашенными тарантайками. Расскажет нам пару воспоминаний, да и отвалит. А нас будут раскупать как рабов каких то.

— Косяк я тебя придушу, не порть мне день, — ровный голос Дыбы еле сдерживался от желания накостылять пошляку.

Косяк хотя и замолчал, но на лице его было написано, какой диагноз он поставил Дыбе. Вздохнув начал поправлять комбез, ругая кучу всяких "побрякушек", все-таки их потер, украдкой доводя до колючего блеска. Проверяя положение берета, услышал мощный вдох сотни легких, подстроившись к общему ритму, до боли в легких выкрикнул приветствие. Приготовившись нырнуть в кабину, замер в ожидании команды…

Оглядев величественный строй, Командующий отошел к свите. Поднявшись на лифте на собранную смотровую площадку замер перед пультом, дожидаясь, пока Ряхлов усядется в свою машину. Выстроившаяся чуть позади свита почтительно замерла, ожидая начала парада.

По внутренней связи полетели команды. Одновременно запустившиеся установки сотрясли ангар мощным гулом. Оторвавшееся эхо забилось под сводами и не найдя выхода, упало вниз, наполнив ангар мелкой дрожью стальных балок.

Затихнувшая дрожь сменилась шелестом синхронного разворота сорока машин. Легко тронувшаяся первая пара, проезжая мимо смотровой площадки, в синхронном салютном повороте вскинула стволы.

Приняв мини-парад, Командующий, ушел с помоста освободив место свите для рутинной работы. Вызывая экипажи на помост, торопливо вручали им первые звания рядовых, а командирам звания сержантов.

Поднявшийся на площадку, где техники расставляли столы, экипаж попал под уже усталый взгляд молодого лейтенанта. Молча, выслушав сбивчивый доклад Черепа, указал номер столика. За столом сидел лысеющий майор, торопливо набивающий данные на терминале, нахмуренно сверяясь с парившией над столом проекцией.

— Мой майор, Тринадцатый экипаж Восточного крыла Учебного Корпуса, для получения очередного звания прибыл. Старший экипажа курсант Черепков, — постарался бодро отрапортовать Череп, немного нервничая, краем глаза охватывал суету за соседними столами.

— Вольно, экипаж, — не удостоив взглядом, бросил майор.

Резко отодвинувшись на кресле, опираясь на стол, поднялся. И не выходя из-за стола, устало произнес осточертевшую фразу:

— Экипаж, вам присваивается звание рядовых. Вашему Старшему экипажа — сержант, — прервавшись, бросил взгляд на терминал.

От едва заметного легкого удивления, мелькнувшего на лице майора, у Черепа недобро кольнуло в груди.

— Вы направляетесь на заставу "Южную". Убытие сегодня, вместе с караваном. В 18.00 вас будут ждать у вторых шлюзовых, представитесь старшему охранения. Вопросы? — выждав секундную паузу, осмотрел экипаж, затем повернулся к переносному сейфу.

Сбитый с толку быстрым выпуском, Дыба выглядел как побитая собака. Растерянно моргая, пытался понять, куда же делась обещанная торжественность, величие и куча эмоций. Ведь по рекламным роликам, да и по всем фильмам, выпуск — это было событие наравне с появлением долгожданного ребенка. А тут такое.

Ухмыляющийся Косяк, ехидно глянул на Дыбу, пырнул локтем:

— Ну, что? Событие, торжественность, традиции… Получил?

Возившийся с сейфом майор обернулся и, зацепив глаза Косяка, сказал:

— Выпуск и должен был быть великим событием. Но осложнившаяся обстановка требует хоть какого-то пополнения. Мы не рассчитывали на массированные атаки. На заставах исправных машин всего лишь на 45 процентов. Границы территории на восточном и южном направлении сузились почти до стен застав. Поэтому и было принято решение усилить заставы вашим корпусом, — наполненная горечью речь, остудила веселое настроение Косяка.

— Неужели все так плохо? — осипшим голосом спросил Череп.

Раздумывая над ответом, майор колебался, рассказывать, что ждет этих мальчишек или нет. Затем отбросив все инструкции, сел за стол. Массируя ладонями лицо, проговорил:

— Да, парни, все плохо. Нас жмут арабы. Участились потери караванов и на смежных с амерекосами территориях. Да и китайцы постоянно нападают на конвои. У нас такие потери, что если мы ни чего не придумаем, то о Наемном Батальоне скоро можно забыть.

Переваривая услышанное, экипаж хмуро задумался. По "Новостям" вообще никаких сообщений не было, все радужно и замечательно, а тут узнаешь такое.

— Ну, а как же Земля?, что они-то делают, они знают, что происходит? — взволнованно шмыгнув носом, спросил Косяк.

— Уже знают. Рапорта отправлены. Но пока реакции никакой, да и корпорация помалкивает, только вычитает стоимость потерянных караванов из оплаты Батальону.

Рассматривая набычившиеся лица курсантов, вернее, уже полноценных наемников, майор откинулся на спинку. Затем, повернувшись, вытащил из сейфа три черных шкатулки с заблестевшими эмблемами Наемного Батальона.

На черном фоне красовалась голова пса с оскаленной пастью. Сверкая рельефными контурами, переливалась золочеными бликами.

Бережно разложив их на столе, майор оторвал взгляд от эмблем, сглотнув, проговорил:

— Ну, что, парни, не передумали? Еще есть время.

Вскинувшись как от пощечины, Дыба уперся взглядом. Майор зябко передернул плечами, понял, что не прав. Отвел глаза, стыдясь неловкого вопроса, положил на край стола пленки с текстом контрактов и потеплевшим голосом проговорил:

— Ну тогда, парни, добро пожаловать в ряды Наемного Батальона.

Каждый подошел, зафиксировав подпись нажатием вживленного чипа, разобрали свои шкатулки. Замирая по стойке смирно, ожидали продолжения. Поднявшись, майор вытянулся, отсалютовав, еще раз оглядел парней, торжественно произнес:

— Парни, поздравляю Вас с подписанием полноценного контракта. С этого момента вы становитесь Наемниками Русского Батальона. И надеюсь, вы не посрамите этого звания. Желаю вам удачи в это нелегкое время.

Выйдя из-за стола, горячо пожал каждому руку. Подбадривая веселыми, по мнению штабистов, шуточками, проводил экипаж к подъемнику.

— Слушай, Череп, а чего это он такой радостный стал-то? — задумчиво морща лоб, Косяк пытался разобраться в поведении майора.

— А я откуда знаю, — пытаясь все разложить по полочкам Череп, сам терялся в догадках, — скорее всего, думал, что мы откажемся… кстати, Дыба, а, что там с заставой Южной?

— Что, что, — проворчал расстроенный несостоявшимся "праздником" Дыба, засунул руки в карманы и стал пинать найденную гайку, — все как обычно, состав — штатный: танковый корпус, два пехотных, да и летунов малек.

— А че он спрашивал, типа мы откажемся или нет, а, что — можно было? — пытаясь отвлечь Дыбу от гайки, Косяк повис на руке. Искря подошвами, добился только слов, что нужно устав читать, а не испытывать новый метод учебы путем диффузии во время сна на оном.

— Вообще, за все время службы ты можешь отказаться от выполнения приказа один раз. Без последствий, — повернувшись, ответил Череп, а увидев округлившиеся глаза Косяка, продолжил: — А потом уже будет трибунал.

Косяк отцепился от Дыба, поравнявшись с Черепом, спросил:

— Вообще тогда ничего не понимаю. Почему мы должны были отказаться? Почему он так интересовался, откажемся мы или нет?

Череп задумчиво покусывал губу, достал терминал и на ходу заклацал клавишами. Прошвырнувшись по Сети, поднял всю информацию по заставе "Южная".

— Хм, странно, — проговорил Череп, показывая дисплей нетерпеливо крутящемуся вокруг Косяку, — по общедоступным серверам ничего. А ну-ка я сейчас по другому посмотрю.

Косяк пристроился рядом, наблюдая за быстрой сменой текста, картинок и таблиц, но быстро сменяющиеся страницы навевали тоску, да и почувствовав головокружение, брезгливо скривился, рванул за удаляющимся Дыбой.

— Дыба, а Дыб, ну не расстраивайся ты так. Ну, чего ты, в самом деле. Тебе парад нужен? Ну, хошь я перед тобой буду маршировать? — пытаясь как-то развеять тучу на лице друга, Косяк забежал вперед и, пародируя строевой шаг, от души вбивал пыль мощными ботинками.

Глядя на шагающего строевым шагом Косяка, Дыба не выдержав, прыснул, а обрадованный такой реакцией Косяк старался от души.

— Я не понял… курсант, — протянул гласные Дыба. Натягивая на лицо выражение инструктора по строевым занятиям, недоуменно продолжил — Это вы называете строевым шагом?! Четче шаг, и подберите подбородок курсант! Покажите свою лебединую шею, не стесняйтесь! И, что это за шаг?!, что за бетонный дятел?!

Четко следуя всем ценным указаниям, Косяк старался изо всех сил. Высунув от старания язык, гордо задрав шею, выстукивал дробь, которой позавидовал бы и дятел. Четко выполняя равнение на манер приветствия бредущим мимо курсантам, делал, по своему мнению, мужественное лицо.

Получившие распределение курсанты, разбредались по машинам в плохом расположении духа. Витавшее в воздухе напряжение сгустилось и у каждого оседало комком в горле. Проходившие мимо с хмурыми лицами, полные невеселых дум, недоуменно провожали странную парочку. А на рев Дыбы из машин выбирались остальные курсанты. Через некоторое время вокруг "тринашки" собрался весь корпус. Рассматривая веселящийся экипаж, курсанты начинали улыбаться. Въевшаяся в лица тревога потихоньку развеивалась, и все чаще можно было услышать чьи-то советы и шуточки.

— Я не понял, курсант, вы на плацу или как?, что за взмахи?! Я хочу видеть уставной строевой шаг, а не танец стриптиза! — войдя во вкус, Дыба перекрикивал общий гвалт.

Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, замер. Застывая спиной к корпусу, во всю мощь луженой глотки скомандовал:

— КОРПУС! В походную колонну становись!

Сработавший рефлекс, отработанный изматывающими тренировками и занятиями накануне, подбросил расслабившиеся экипажи в воздух. Рассыпая по горох мелкого топота, курсанты быстро и четко заполняли дыры строя. Стараясь не смотреть друг другу в глаза, каждый чувствовал локоть товарища. И еще, что-то внутри, что без лишних вопросов и колебаний заставило его стать в строй, по команде такого же курсанта, как и он сам.

Заканчивая поворот на месте, Дыба щелкнув металлическими набалдашниками ботинок. Всматриваясь в лица курсантов, старался запомнить всех, с кем он пройдет в первый и последний раз в едином строю. Запомнить их такими, какие они были все два года учебы вместе. Запомнить их лица. Запомнить это ощущение товарищей за спиной. И запомнить то, что многих он видит в последний раз. Странный холодок пронесся по груди и, осев в глазах набухшими каплями, не давал словам вырваться на волю.

— РАВНЯЙСЬ! СМИРНО! С места, строевым… шагоооом марш!

Взволнованно сделав первый шаг, до последнего момента сомневался, а правильно ли он угадал настроение царившее среди курсантов, поймут ли его?

Единый удар сотни человек по бетону, разнеся выстрелом. Следом еще один, а за ним еще один, и еще. Под сводами металось эхо четкого марша. Возвращающееся эхо пыталось сбить ритм строя, но, сталкиваясь с новыми звуками, замирало и вливалось заново в нарастающий звук.

Содрогая стены ангара, корпус двинулся маршем вдоль выстроенных машин. Потоки освещения, заиграли с разводами маскировочных пятен. Лучи света ритмично вспыхивали на одновременном взмахе сотни рук, на наспех прикрепленных "оскалах", отражаясь колючими бликами, превращали грохот марша — в канонаду, а блики — в сполохи будущих сражений.

Коробка возвращалась к смотровой площадке. Ни сбивая ритма, строй повторил весь путь пройденный танками. Борясь с пеленой щипающих глаз, Дыба увидел под подъемником расплывчатые пятна. Моргая, сумел различить вдоль стены стоявших навытяжку штабных и не только офицеров.

Гордо расправив плечи, корпусные офицеры выполняли воинское приветствие, как положено в регулярных войсках. Борясь с прорывающимися чувствами, состроили каменные лица. Но сияющими глазами безотрывно следили за своими воспитанниками.

— КОРПУС! РАВНЕНИЕ НА… ПРАВО! — рык Дыбы, прокатился по ангару, перекрывая дробь марша.

— КОРПУС! ВОЛЬНО! — в тон рыкнул Лом, но все-таки смазал последний слог.

Пройдя положенную дистанцию, коробка замерла. Развернув строй, Дыба застыл, одновременно ощутив полную глухоту, сродни пустоте от последнего выдоха легких и свинцовую тяжесть, охватившую гудящие ноги.

Не зная, что делать дальше, просто стоял и буравил взглядом каждую грань стены. Пытаясь, сосредоточится на вплавленной балке, не давая вырваться эмоциям, заставил себя дышать спокойнее.

Подошли офицеры корпуса, застыли перед строем. Повисшее внутри каждого молчание заполнялось своими словами, своими чувствами. Каждый говорил, кричал, клялся никогда не забывать, кто они такие, какими они были и какими они стали. Стараясь впитать, удержать, запомнить каждой клеточкой тела состояние, царившее в строе — состояние единства, горечь расставания, ожидание суровых событий, — наемники просто стояли.

— Курсанты, — начал строго Лом, голос надломился и прорвались эмоции, — …парни. Мы с вами начинали этот путь, теперь настала пора вам одним рваться вперед. Всему, что могли мы вас обучить — мы научили. Все, что знали, постарались вам дать. Если мы… если я был не прав, я перед вами извиняюсь. Если был суров, то только для вашего же блага. И…

Запнувшись, Колосовский сглотнул, восстанавливая дыхание, побежал взглядом по лицам. Пытаясь охватить всех взглядом, продолжил:

— … Парни, удачи вам! И помните — в любой ситуации можете рассчитывать еще на одного члена экипажа. На меня.

Отступив назад, уступил место Анисимову. Выкатившийся вперед Сима окинул взглядом мокрые глаза курсантов, весело подмигнул и улыбаясь сказал:

— Нет, парни. Так не пойдет. У вас праздник, а вы тут решили Марс оросить?

Раздавшиеся смешки, слегка размягчили сплав эмоций. Улыбающийся Сима — явление нередкое, но улыбающиеся глаза смотрели с поддержкой и с бесшабашной верой в вечную жизнь. Вглядываясь в каждую пару глаз, вливал в их колодцы живительную силу. Силу жизни. Силу уверенности. Силу надежды.

— Главное, парни, помните, что ничего невозможного нет. Все возможно. Все подчиняется воле человека. Если сильная воля, тогда ты хозяин своей судьбы. Если волю собрать в кулак, можно прошибить любую броню. Если захотеть, то судьба будет в руках пластиком. Гнущимся куском под сильной волей. Если за хотите на Марсе без скафандра ходить, сможете… только запаситесь кремом от загара.

Последние слова Симы потонули в грохнувшем смехе. Смех, вливаясь в строй, возвращал прежние привычки, вытаскивал прежние маски. Начавшиеся комментарии и реплики заполнили строй. Пройден еще один этап, жизнь продолжается.

— Ну, все уже разгалделись, — проворчал Сима, стараясь перекрыть гул голосов, продолжил, — …ну, что, парни, желаю вам удачи.

Повернувшись к Лому, махнул в сторону курсантов, что-то проворчав. И тут случилось чудо, Лом улыбнулся при курсантах. Под поднявшийся удивленный вой курсантов Лом попытался было опять натянуть на лицо серьезную мину. Но сам же бросил эту затею, широко улыбнулся, оказавшись почти ровесником многим курсантам. И добил всех, состроив рожу. Новый взрыв смеха унесся эхом, увлекая за собой все тяжелые предчувствия.

— Дыба, с тебя пиво! — перекрикивая общий гомон, прокричал Косяк.

— Обойдешься.

— Вот ты,… гад и делай после этого товарищу добро. Я тут понимашь, усе ноги до задницы стер, а он даже пива — и того не дает, — разочаровано пробубнил Косяк, меняясь с очередным курсантом новым номером коммуникатора.

— Ни какого пива, — наставительно вставил подошедший Череп, — вечером убытие, какое пиво может быть?!

Косяк посмотрел на улыбающихся друзей, не веря в такое утверждение, перебегал глазами по лицам.

— Да вы, что сговорились, что ли?!, что, и даже с собой нельзя будет взять?!

— И куда ты его предлагаешь складировать? Может, старательский прицепчик возьмем? Поедем как на пикник? — предложил Череп, усмехнувшись, продолжил: — ты и так все багажное забил своими манатками и дисками. Кстати, ты чего накупил то?

— А это уже мое личное дело, — старался увернуться Косяк, состроив независимую гримасу.

— Твое личное дело, говоришь? — переспросил Дыба, хмыкнув, продолжил, — а наши личные дела куда складывать? На голову? Или тебе в ноги положим?

— Кстати, — стараясь уйти от темы разговора, Косяк озабоченно нахмурился и, вглядываясь в окружавших людей, спросил, — а где Ряхлов-то? Почему его нету-то?

— Так его же тоже направили на какую-то заставу. Накрылась его мечта о штабе медным тазом, — ответил Дыба, и его лицо озарилось приятной мыслью о наступившем для капитана времени собирать камни. — От Лома узнал. Наш бравый капитан заливает карьеру в каком-то штабном кабаке.

— Мда, — протянул Косяк, — вот чувствуется… кашка-то нешуточная заваривается.

Задумчиво окинув взглядом окружавшую экипаж толпу курсантов, заулыбался и кинулся рассекать среди экипажей. Раскидывая шуточки и комментарии, пропал из вида друзей.

Витавший дух бесшабашного веселья охватил всех курсантов. Отодвигая все тревоги и заботы на подальше, экипажи пытались наговориться, навеселиться наперед. Обмениваясь номерами мест службы, перекидывались шутками. То в одном, то в другом конце озера лиц раздавался взрыв хохота. Слышались клятвы об обязательной встрече корпуса после заварушки. Расчувствовавшиеся офицеры раздавали свои номера и приглашали всех при любом случае заезжать в гости.

— О, а вот и они, — пробасил знакомый голос.

Дыба встретился взглядом с улыбающимся Носорогом. Отдавив руку Черепу, сам попал в медвежьи тиски, болезненно поморщился, уважительно мотнув головой, проворчал:

— Ну, потише… медвежья лапа. Задавишь.

— Не фарфоровый, не треснешь, — улыбаясь, проговорил Дыба, поворачиваясь к сведущей жертве, — …а вы это откуда пришли, чего не со всеми?

Обречено улыбнувшись, Туз сдался в объятия. Стараясь удержать стремительно вырвавшийся воздух, смог только прошептать:

— В штаб ходили.

Поставив Туза на землю, повернувшись к Слепню, Дыба спросил:

— А чего вы там забыли?

— Мы это… как его. Перевод… взяли.

Скромно стоящий позади радушного медведя, Череп удивленно задрал бровь.

— Мы тоже теперь на "Южную", — проговорил Носорог, весело подмигнув Черепу.

— Не понял, — оставив в покое Слепня, Дыба обернулся, — вы же должны были по распреду Ряхлова загорать в столице. Или, что?

Переминающийся Носорог, смущенно мял берет в руках. Приходя на помощь командиру, Туз гыкнул:

— Так это все Слепень. Сказал, что без Косяка жить не может. И говорит, что только под его чутким руководством может ремонтировать "кабанчика".

Хлопая глазами, Слепень растерянно прошелся взглядом по ржущим курсантам, а припомнив "издевательства" Косяка психующего от его неспешности, надувшись засопел:

— Только бы поржать…, а я тогда чуть ботинки в угол не двинул.

— Да ладно тебе, сам же задолбал переживаниями, — утирая глаза, выдавил Носорог, — а вдруг система откажет, а вдруг гидравлика лопнет то, а вдруг детальки впарят. А так в случае чего — гарантийный сервис.

Отсмеявшиеся курсанты договорились о времени выхода и согласовали точку встречи попутного каравана. Попрощавшись "Семерка" нырнула в столпотворение курсантов, растворяясь среди веселящихся новоиспеченных бойцов Наемного Батальона.

— Ну, что потопали? — проговорил Дыба.

Окинув прощальным взглядом толпу, Череп утвердительно мотнув начал пробираться к выходу. Не оборачиваясь, бросил:

— Нужно только Косяка поймать. Да, и кстати нужно все таки обмозговать куда деньги вложить.

— Не понял, — удивленно пробасило сзади Дыба.

— А, что ты собираешь с деньгами делать? Возить их с собой и потом оставить их на счету Корпорации?

— Ну нет, почему же. На месте бы и потратили, чего сейчас горячку пороть, — взвешивая слова, проговорил Дыба.

— На месте, — проворчал Череп, пробираясь между курсантами улыбаясь на поздравительные возгласы, и сам отвечая поздравлениями, продолжил, — сомневаюсь, что там, что-то путное можно будет найти. И у меня кстати предложение. Давай все-таки подумаем как присоединить десантную капсулу да набить под завязку редкими запчастями.

Не отставая от юркого командира, Дыба пробирался следом. Рассекая смыкающиеся за спиной командира людей, догнав спросил:

— А с чего такое предложение вдруг?

— Да понимаешь, я тут все-таки посмотрел сводки по "Южной". Прямых отчетов нет. Надо скользнуть по секретным порталам служб. Хотя поверхностные выводы можно сделать по анализу трафика запросов Службы обеспечения.

Покривившись как отпробовав лимона, Дыба пропустил заумную терминологию, и поторопил товарища:

— Короче., что там?

На секунду остановившись, Череп недоуменно посмотрел на механика. Вспомнив как ругаются друзья когда он "ругается заумными матюками" перешел на более привычную речь:

— Походу там полный аут. Надо прогуляться по "вирту", напоследок все-таки ломануть защиту секретных порталов, — предвкушая решение интересной технической задачки, Череп мечтательно улыбнулся, — по-моему, много чего интересного узнаем. Но если судить по грифам срочности запросов… на "Южную" грузятся караваны с таким перечнем барахла, который она за год не съедала.

Глянув в пустые глаза, все-таки потерявшего суть разговора товарища, Череп поясняющим тоном продолжил:

— Ну!? Дыба соображай! У них серьезные потери. Скорее всего разрушены ремонтные доки. Или вообще отстраивают заново.

— Угум, — пробурчал в ответ Дыба.

Шагая рядом с Черепом, попутно схватил мелькнувшего рядом Косяка. Не поняв в чем дело, Косяк уже собирался лягнуть назад ногой.

— Не брыкайся конь тыгдымский. Дело есть.

Заслышав знакомые интонации, Косяк недовольно обернулся.

— Ну чего надо?! Потом все обсудим, — начал ныть Косяк, но увидев тучные лица друзей, моментально подобрался, — В чем проблема?

Поведавший новости Череп, любовался сменой эмоций. Вся гамма, от не доверчивости до сосредоточенности разбавлялась рвущейся наружу веселостью. Вникнув в суть проблемы, Косяк предложил:

— Ну, а чего, тут думать. Как говорится — трясти надо. Со складами мы пролетаем, это факт, не успеем однозначно. Нужно по другому пути топать.

Накручивая свисающий гребень, уставился задумчивым взглядом столпотворение бывших курсантов, что галдя как стая сорок наполняли ангар неутихающим шумом разговоров.

Радостно просияв, Косяк выкрикнул:

— Ловец!

Моментально нырнув в толпу, оставил недоумевающих друзей догонять ход своих мыслей. Показываясь Дыбе гребнем то в одном конце толпы, то в другом, Косяк вернулся в месте с упирающимся Ловцом.

— Вот! — довольно ослабился Косяк, вцепившись клещом в недоумевающего Ловца. Хлопая глазами, тот опасливо оглядывал нахмуренную троицу. Лихорадочный блеск глаз выдавал суматошную мысль — когда успел обидеть набычившегося Дыбу?

— И чего ты его притащил? — пробасил Дыба.

— Как чего? — переспросил Косяк, — он нам поможет. Правда, ведь Ловец?

Утвердительно мотнув головой, Ловец продолжал не понимающе рассматривать "тринашку".

— Ловец хочешь денег заработать? — по-простому спросил Косяк.

Картинка резко изменилась. Косяк уже оказался в цепком капкане.

— Что нужно? — учуявший добычу Ловец, сразу перешел на деловой тон.

— Ну нам нужны люди, у которых можно купить кое, что, быстро и без лишних вопросов. Тебе как положено — комиссионные, — ответил Косяк вопросительно посмотрев на друзей.

— Общая сумма? — ухватился за предложение Ловец.

Череп, достал терминал. Рассчитав быстро калькуляцию, утвердительно хмыкнув, показал друзьям результаты. Дыба с равнодушно хмыкнул, мотнул на Косяка. Увидев расчет, Косяк присвистнул. Обречено вздохнув, умоляющи глянул на Черепа.

— Надо Косяк, — назидательно ответил командир.

Быстро перебегая глазами по лицам, Ловец напрягся в предвкушении прибыльного дельца. Взглянув на терминал, закашлялся.

— Да вы, что обалдели?! Половина перечня чистая "запрещенка"!

— Ты не читай нам морали, — перебил Косяк, — берешься, или нет? Или ты так, по мелочишке жульничаешь? Сшибаешь мелочь, а серьезный заказ тебе не по зубам?

Оскорблено вскинувшись, Ловец забыл, о чем собирался возмущаться. Задетый подколкой Косяка, блеснул глазами. Рассматривая перечень и пряча возбуждение, спросил:

— Проценты?

— По человечески… не обидим, — решив затушить огонь наживы в глазах Ловца, Дыба взял переговоры о процентах в свои руки, — вначале товар покажи, а там уже будем торговаться.

— Договорились, но учтите меньше чем на два процента, с общей суммы я не согласен, — стойко выдержав тяжелый взгляд, Ловец выжидающе уперся в Дыбу.

— Согласны.

Договорившись о месте встречи, экипаж двинулся в расположение бывшей казармы. Перебираясь по пешеходным дорожкам и бесчисленным лифтовым колодцам, Дыба и Косяк едва не засыпали на ходу, пытаясь отвертеться от опостылевшего бубнежа командира. Вываливая на друзей полные списки "необходимого", "возможно необходимого", а также "на всякий случай" Череп старался не упустить ничего из списка багажа.

И как только экипаж добрался до "кубрика", Дыба молча выполнил норматив по переодеванию в латекс спортивного костюма. Схватив терминал под мышку, не глядя сгреб пачку информационных носителей с тренажерными программами, пулей вылетел из кубрика. Обернувшись на пороге, бросил на опешившего командира молящий взгляд:

— Череп я все понимаю, но ты меру-то знай. Я большую часть твоих слов не понял, а то, что понял — уже забыл. Ты уж как нить сам распланируй. А я потом твои планы поломаю.

Не ожидая такого бесцеремонного увиливания от решения важного и общего дела, Череп обернулся к Косяку за моральной поддержкой. Но уловил лишь сквозняк от резко захлопнувшейся переборки санузла. Череп растерянно уставился на голограмму красотки, обворожительно подмигивающей с дверного плаката.

— Косяк?! — вкладывая в голос елейность хозяйки обнаружившей, что банка сметаны разбита, а вокруг следы любимого питомца, предусмотрительно спрятавшегося в самом дальнем углу, Череп начал долбить ботинками о переборку, — выходи грязнуля, дело есть!

Шум воды, заработавшей сушилки, и дикие вопли не музыкального исполнения какой-то похабной песни, — все это было ответом на не успевшую быть высказанной просьбу о помощи в составлении списка необходимых запчастей.

Обернувшись ко входу, Череп понял, что оказался один на один с задачей. Ухмыльнувшись оперативности друзей, умело спихнувших на него всю работу по подготовке к отъезду, философски пробормотал:

— Кесарю — кесарево, а тебе балда, сегодня спать в "вирте".

Распаковывая аксессуары для погружение в виртуальный мир, Череп составлял маршрут по которому бродить ему всю ночь., что бы успеть сделать все задуманное, смаковал внезапно пришедшую мысль.

* * *

Яркая вспышка ворвалась в сознание вихрем эмоций. Искупав затрепетавшее сознание водопадом ощущений, ослепительное сияние поутихло, рассеиваясь в мягкий туман. Успокаивая взбудораженную психику обволакивающей негой эйфории, калибровочная программа закончила стыковку аппаратной части устройства входа и психики Черепа, погружающегося в пучину виртуального мира.

Окружающее пространство наполнилось тихим шелестом. Проступая мягким свечением, пол материализовался знакомой пентаграммой. Гипнотизирующее зеленоватые всполохи усилились и врезаясь в сознание легким дискомфортом, встряхнули виртуальную личность легкой дрожью.

Осознавая себя, кто он и где он, Череп еще раз похвалил себя за прозорливость. Улыбнулся воспоминаниям об убитом времени на перекройку стандартной программы адаптации. Сколько междометий было сказано вслух и сколько сил было потрачено на расшифровку кодов "исходников", но зато сейчас он обладал якорной пентаграммой позволявшей ускорять вход и выход из "вирта" на добрый час. Но самое главное его алгоритм позволял сознанию не впадать в зависимость от волны эйфории, которая превращала сознание в аморфную амебу тянущейся за последним сполохом калибровки как сопля.

На просторах "вирта", особенно в местах общего подключения, часто встречались сгустки аморфных образований, то и дело вспучивающихся едва проступающими контурами человека. Сознание этих бедолаг так и не смогло справиться с волной эйфории и отдавалось во власть этому процессу, который затягивался не совершенным алгоритмом программы адаптации на стандартное число попыток калибровки. А затем система аварийно отключалась от сознания человека, так и не сумев наладить устойчивую связь психики и виртуального мира. Вернее выплевывала сознание, обеспечивая человеку жуткие мигрени и ломки на длительные часы в реальном мире…

Окинув хозяйским взглядом проступившее помещение, Череп перебирал глазами стеллажи хранилища. При первом погружении виртуальное пространство собственного терминала, встречало его пустотой, то и дело озарявшийся переливами того или иного электронного процесса. Но это продолжалось не долго. С каждым погружением Череп все больше узнавал об устройстве виртуального мира, окунаясь в озера разноцветных сияний информационных массивов, он познавал новые навыки и совершенствовал свои и без того не малые способности к программированию.

Теперь внутреннее пространство терминала обрело объем и формы. Пустота уступила место фантазии скользящего и встречала создателя помещением больше напоминающим смесь алхимической лаборатории и мастерской часовщика. Якорная пентаграмма все еще переливающаяся сполохами зеленого света, окружалась столешницей на которой проступали блестящими гранями всевозможные инструменты, что своими замудрёнными формами могли повергнуть в шок любого инженера. Переливаясь золотым отливом, воплощенные в тонкие формы различных щипцов, зажимов и скальпелей, были ни чем иным как программными "заготовками" выполнявшими строго определенные функции. Часто используемые простые инструменты — отливали серебряным свечением; по серьезнее — отвлекали золотым блеском;, а вот самые серьёзные — покрывались огненным маревом, словно предупреждали, что с данным инструментом надо обходиться очень осторожно.

Но сегодня Череп не прикасался к привычным инструментам. Ему необходимо было снарядиться не стандартным набором, с которым он скользил по просторам "вирта" как обычный гость, а серьезно вооружиться, дабы не оказаться с рогаткой против мамонтов.

— Так, так., что ту у нас имеется, — вытаскивая широкие ящики полок стола, Череп извлекал на стол информационные массивы, воплощенные в виде кирпичей и слитков всевозможных цветов, — программная часть дров с Милашки. Хм. Пригодится.

— А тут у нас копия содранного алгоритма дверей служебного входа, — рассматривая глиняный брикет, взвесил его на руке, потер ладонью большую грань бурого цвета.

Проступившие на поверхности символы засияли рунами и начали пробегать многочисленными светлячками по все поверхности кирпича.

— Стандартная форма, — ухмыльнувшись пренебрежительной усмешкой, руками оторвал половину брикета, отложил на столешницу, — так и возьмем немного из угольного катыша…

Разговаривая сам с собой Череп на автомате доставал информационные массивы скопированных, подсмотренных, а где-то без зазрения совести сворованных программных алгоритмов, и препарируя их острым скальпелем, сортировал переливающиеся разноцветными сполохами кубики, по разным кучкам…

Еще разбираясь в программном обеспечении Милашки, Череп задумывался над ограниченностью возможностей. Ему приходилось стыковать различные части программных массивов, почти на двоичном коде. Разница в аппаратных составляющих зачастую превышала несколько поколений, и ему приходилось приходить к общему языку понимания узлов, на таком уровне, что как-то обратившись за консультацией в библиотечные массивы он столкнулся с полным отсутствием даже упоминаний о возможности программирования такого утиля. Но больше всего раздражала нудная работа, когда самому нужно ломать голову над подбором "универсального" языка общения для разных алгоритмов.

Поэтому и приходилось придумывать свои не стандартные алгоритмы, которые могли сами "договариваться" и главное не теряли приобретенные навыки, а складировали, и будто могли "умнеть". Это уникальное свойство у него в мастерской воплощалось в жидкости заполнявшие колбы и сосуды с правой части стола. Верстак был буквально уставлен колбами, внутри которых беспокойно ворочались жидкости бардового цвета. Глубокий красный цвет буквально кричал об опасности и переливаясь оттенками, казались живыми существами — джинами заключенными в лампу. Различая колбы по градации красных цветов, Череп взял сосуд едва светящийся красным отливом, этот алгоритм был средненьким по обретенному опыту, но для его цели подходил лучшим образом.

— Ну, а теперь начнем таинство, — пробормотал Череп, зажав массивными щипцами черный кубик, отпиленный от охранной программки, подставил под тягучую струйку из колбы.

Бережно смочив грань кубика, торопливо отставил сосуд. Прихватывая сразу два кубика поменьше, вдавил их в черную поверхность. Красная жидкость, что словно желе растекавшаяся по жирно заблестевшей стороне, после прикосновения кубиков поменьше, стала мелко пузыриться и проникая в структуру материала опутывала поверхности мелкой паутиной белесого цвета.

— Замечательненько, — забубнил мастер.

Пробуя на твердость получившийся слоеный материал уже приобретший мягкость пластилина, Череп торопливо шарил освободившейся рукой по столу. С усилием подтащив к середине стола серебряный сундук, от чутких прикосновений открывшейся на две равных половинки, одним броском вмял слоеный пластилин в углубления серебряного ларца. С усилием закрыв створки, ящика выполнявшего функцию "локальной среды для виртуального процесса отладки нового нестабильно алгоритма", Череп внимательно прислушивался к потрескиванию внутри "саркофага".

— А теперь… Вуаля! — с жестом заправского фокусника, откинул крышку ларца.

Выхватывая дымящийся предмет щипцами с золотыми ухватами, придирчиво осмотрел причудливый узор лепестков застывшего цветка. Смешение черных прожилок, обрамленных серебряными нитями с вкраплениями золотых зерен придали слепку своеобразное очарование. Но нет от нет выступающая бардовая дымка, окутывала лепестки ядовитым свечением.

Попробовав остроту острых граней цветка на остатке черного брикета, Череп удовлетворенно смел раскрошившуюся крошку в мусорную корзину.

— Ну, а теперь будем собираться в путь дорожку.

Присев к самой нижней полке стола, Череп ухватился за ручки. Приложив усилия, потянул полку, как едва покрывшееся испариной лицо озарилось ударившим снизу сиянием. С гордостью оглянув содержимое, Череп бережно провел по аккуратно уложенным рядкам хрустальных кубов, слепивших огранкой и сиянием всех цветов радуги. Взяв в руки самый большой куб, под завязку забитый целым клубком алгоритмов защиты виртуальной личности от вредоносных алгоритмов, с легки звоном утопил кнопку. Разгоревшееся свечение вспыхнуло лепестками синего пламени, охватило кисть, а затем руку и спустя мгновение — окружило фигуру ровным сиянием. Словно остывая, мерцание растаяло с хрустальным перезвоном и проступило в кольчугу, словно вторая кожа повторяющую каждый изгиб тела, зашелестело металлическим звоном чешуи.

Поочередно доставая хрустальные кубики, Череп активировал свернутые алгоритмы. Окрашиваясь вспышками активированных программ, серебристая фигура обрастала дополнительными диковинными предметами, что становясь прозрачными, вливались в структуру кольчуги бестелесными призраками.

Дожидаясь подгонки всего программного комплекса в единую систему безопасности и не только, Череп уже прокладывал в уме маршрут движения. Необходимо было прошвырнуться по закрытым серверам службы обеспечения и разнюхать подробности о "черном рынке".

— Хотя… Закрытыми серверами их уже не назовешь, — плотоядно ухмыльнувшись, Череп с любовью погладил цветок, замерший на груди увесистым талисманом на массивной цепочке, — эх, ну и будет же сегодня шуму.

Представив последствия и объем геморроя для "церберов" выполнявших в "вирте" функции судей, палачей в одном флаконе, Череп злорадно захихикал. То, что сегодня он оторвется по полной программе, — это без сомнений. Кого, кого — а "церберов" жалеть не собирался.

Уж больно его коробили бесцеремонные досмотры вечно "бдящих" сторожей виртуального мира. Постоянные придирки к "таликам" нестандартных алгоритмов защиты, постоянные проверки на наличие лицензий на якобы коммерческие продукты. Все представленные к осмотру продукты были самодельными и при первых проверках имели разрешенные функции, а уловить суть двойного, а то и тройного назначении каждого "талика", — сторожа не могли. Ведь алгоритм "талика" еще нужно активировать, что бы наглядно доказать нарушение закона, но взломать хитрые кодировки по включению настырные сторожа не могли. Да и виртуальный лист посещений "дикого" был чист и пушист.

Но последней каплей жажды пакости стал факт, воровства его алгоритма одним из "церберов". Пользуясь неопытностью новичка, тот уж слишком заинтересовался "таликом" позволяющим делать фантомов. Наивный Череп тогда только пробовал свои силы, и не умел ставить защиту на свои алгоритмы, и теперь часто видит фантомы одного и того же "цербера" несущего службу сразу в нескольких порталах одновременно. В принципе не жалко, но взял бы попросил, договорились бы, но видите ли гордость не позволила, а своровать, — запросто. Ну тогда получите и распишитесь…

Вздрогнувшая пентаграмма вспыхнула солнцем. Охватывая фигуру замершего "скользящего" в кокон света, сияние смялось в горошину и с легким хлопком растаяло.

Вдруг наступивший мрак раскололся хрустальным звоном. Слегка шалея от засиявшего мириадами звезд небосвода, Череп очутился на полусфере шлюзового портала "вирта". Азартно потянувшись Череп по хозяйски осмотрелся.

Первые "врата" всегда отличались столпотворением. Общественные арки, укутываясь желтыми всполохами завершенных переходов, работали с перегрузом.

Это уже на девятых "вратах" будет по свободнее, когда "скользящие" распыляться по виртуальным порталам, — но до них еще добираться и добираться. И не дай бог замерзнуть в канале остановленном из-за аварийной перегрузки канала, — будешь чувствовать себя как минимум жуком в янтаре на ближайшие два часа. Сочувственно оглядев очередь, он мысленно пожелал удачи "скользящим".

Развернувшись лицом к сиянию врат служебного входа, Череп глубоко вздохнул. Сегодня ему предстоит тяжелая работенка. Накрыв ладонями новый "талик", ощутимо тянущий к полу, Череп коснулся лепесткового узора. Чувствуя растекающееся по телу тепло начавшего работать алгоритма взлома защитных программ, "дикий программист" готовился к самой мощной виртуальной атаке, которую еще не знала виртуальность Марса.

Накалившаяся бардовым сиянием фигура, в один миг сорвалась с места огненным болидом.

Врата служебного канала отливали синевой, и встречали завистливые взгляды "скользящих" металлическим блеском глухо сомкнутых листов диафрагмы. Но когда огненный болид с легкостью пронзил врата, вместе с грохотом опадавших обугленных лепестков несокрушимой преграды, над площадкой общественного шлюза заревели многочисленные сирены зашкаливших сторожевых систем.

* * *

Пробираясь по наполненным народом общественным туннелям, экипаж старался не отстать от Ловца. Ныряя между снующими покупателями, толкущимися возле лотков, Ловец умудрялся никого не задеть. Не отвлекаясь на крики зазывал, летящие следом, он целеустремленно пробирался к концу торговых рядов и многочисленных лавок.

Идущий следом Дыба брезгливо морщился. Кислый запах человеческих тел вперемешку с запахами готовящейся еды отшиб обоняние напрочь, как только они зашли в торговые туннели. Следуя за Ловцом, вся компания уже успела нанюхаться до одурения.

Вдобавок Дыбе еще приходилось рассекать толпу этаким ледоколом, принимая на себя кроме запаха первый удар предложений о выгодной купли — продаже. А по веселому гоготу сзади, было понятно, что Косяк с едва ползущим Черепом, развлекался вовсю. Отмахиваясь от предложения очередного подлетевшего торговца, Косяк предлагал купить у него настоящий марсианский артефакт. И доставая под заинтересованными взглядами, очередную причудливую штуковину, выплавленную на своих первых потугах работы на молекулярной сварке, выдавал ее за "чудо" найденное в курганах при рейдах по пустыни.

И предъявлял свой гребень как результат лечебного действия артефакта на врожденную безволосность. Распродав забытые в карманах поделки, разочарованно разводил руками на требования очередного лопуха продать ему чудо артефакт. И всю дорогу сокрушался сержанту, что скормил уборщикам целые состояния.

— Косяк! Достал уже! — не зная как утихомирить друга, Череп закатывал глаза.

— Ну, чего тебе жалко, что ли. Да ты посмотри, — горячо шептал Косяк, — тут же живые бабласы. Мы же тут так с тобой развернемся. На наш век лохов хватит!

— Да ты че не понимаешь!? — уже начиная злиться, шипел Череп, — тебе же потом эти подделки вернут в зад.

Развеселившись каламбуром, продолжил:

— Вот именно туда, их все разом и вернут. Твое счастье, что ты здесь больше не появишься. Пройдет день, неделя, месяц. И они поймут, что ты их надул!

Озадаченный таким поворотом вопроса, Косяк умолк. Задумчиво скребя затылок, все-таки согласился, что за такие финты ему может достаться. И уже молчаливо пробирался за Дыбой, не отвлекаясь на просьбы оставить какие-то контакты, что бы в случае чего сбыть оптом все будущие "артефакты".

Постепенно становилось более просторно. Плотность торговых рядов редела и все чаще виднелись стены красной породы туннеля. Разномастный люд толпился возле торгующих во всю и всем лавок, или дешевых кабачков. Не имеющие герметичного помещения и вытяжки, открытые забегаловки коптили своими ароматами общую атмосферу специфическими запахами готовящихся блюд.

Показавшийся за легким поворотом тупик торгового туннеля встретил товарищей завалами мусора едва не до потолка, среди которого выделялась тропинка к лифтовым шахтам. Зияя на редких прохожих провалами оторванных створок, темные колодцы дополняли царивший гомон низким гулом работающих механизмов.

Тупиковую стену, скрытую от посторонних глаз поворотом, обтирали двое субъектов не понятной национальности. Сидя на корточках, увлеченно рубившиеся в кости типы бросали косые взгляды на приближающихся курсантов. Поблескивая глазами из под косматых патл, азартно трясли громыхавшее ведерко. Для верности счета, каждый игрок заносил результата броска на стену массивным тесаком. И судя по глубоким царапинам, узорами украшавшим стену во всю длину, напрашивался вывод о далеко не первом дне посиделок.

Подошедший Ловец, что-то пробурчал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, поджидал отставшую "тринашку". Недовольно отвлекаясь от игры, видать старший, не торопливо поднявшись, потянулся.

Окинув троицу цепким взглядом выцветших глаз, достал из складок обшарпанного комбеза коммуникатор. Пнув напарника ногой, отошел в сторону. Резко поднявшийся товарищ убрал пластиковый контейнер в сторону уставился на прибывших настороженным взглядом. Едва заметно разминая затекшие плечи, настороженно убрал руки за спину, откуда раздался шелест оголяемого лезвия.

Дыба, сделав предупреждающий жест пальцами руки, остановился напротив кряжистой фигуры старшего. Косяк с Черепом сдвинулись к бородатому напарнику. Напряженно застыв, ожидающе рассматривали занервничавшего охранника.

— Ну и чего так и будем друг другом любоваться? Ловец ты нас на конкурс погляделок привел? — весело пробурчал Косяк, но в тоже время цепко ловил взглядом каждое движение охранника.

— Да расслабьтесь вы, все нормально. Стандартная процедура, — ответил Ловец, с усмешкой наблюдая маневры окружающих, — проверка на вшивость.

Охранник напротив ослабился. Рассмеявшись, демонстративно показал руки. С показным безразличием, рассматривая лезвие тесака, начал выковыривать вековую грязь из-под ногтей, но держал всех боковым зрением.

— Предупреждать надо, — недовольно пробурчав Косяк, с интересом окинув насечки на стене, продолжил, — ну и кто ведет?

Охранник отвлекся от увлекательной гигиены, скривил лицо.

— О, пан вояка, научился играть? Мама деньжат выслала?

— Да нет. Не выслала. Учила, что нельзя обижать несчастных. У них и так мол денег нету, не хватает даже на помыться, — состроив сочувствующее выражение лица, с сожалением достал вырученные за "артефакты" разменные чипы.

Дернувшийся охранник, досадливо сплюнул. Зыркнув глазами, вопрошающи уставился на старшего. Пободавшись взглядами, старший переложил коммуникатор в другую руку, отвернулся. Обрадованный младший, алчно блеснув глазами, лилейным голосом проговорил:

— Пан военный не желает партейку?

— А чего? В легкую! Правила стандартные? Расплата на месте? — загоревшийся азартом Косяк, подмигнув настороженному взгляду Черепа, бросил, — Дурные деньги, как пришли так и уйдут.

— Только потом не говори мне, что тебя ни кто не останавливал, — демонстративно отвернувшись, ответил Череп.

Дыба с интересом рассматривал стену. Окидывая взглядом засечки, отмечал их более свежий цвет, повернулся к Черепу, сказал:

— Череп глянь, интересная стеночка.

— Чем она интересная? — не найдя ничего необычного ответил Череп.

— Ну ты даешь. Ты посмотри внимательней, — показывая рукой за спину ждущего ответа охранника, продолжил, — вон смотри, под засечки замаскированы срезы бойниц. А вон дальше видишь длинный неровный шрам? Это створки дверей. А на стенах камер-то понатыкано, я только три штуки насчитал, и то думаю, их на виду спецом оставили.

Представляя обрисованную Дыбой картину, Череп уважительно хмыкнул. Отдавая должное умельцам, проделавшим работу по закладке фальшь стены, представил во, что, обойдется штурм такой цитадели.

— Все нормально. Проходите, — пробормотал старший пряча коммуникатор. Уважительно осмотрев фигуру Дыбы, проговорил:

— Оружие прошу оставить у нас. На выходе вы его получите.

— У нас ни чего нет, — удивленно ответил Дыба.

— У вашего товарища, — мотнув в сторону азартно вскрикивающего Косяка, бросающего кости под хмурым взглядом охранника, — у него два метательных ножа. И еще, какие-то шарики в рукавах.

Не подавший виду Дыба подошел к Косяку. Светясь улыбкой детской невинности, Косяк рассовывал по карманам выигрыш.

— Давай, давай мужчина. Еще успеем тряхнуть по маленькому кругу.

— Да нет уж, спасибо пан. Видать сегодня не мой день.

Резко поднявшись с корточек, мужик с хлопком забросил тесак в рукавные ножны. Вымученно улыбнувшись странно посмотрел на Косяка. Пытаясь понять, как он мог умудриться продуть такую сумму, вглядывался в везунчика. Не найдя повода придраться, бормоча проклятья замер у стены.

— Косяк, сдавай арсенал, — спокойно проговорил Дыба.

— Какой арсенал?

— Не ломай дурочку. Тебя уже тут сфотографировали.

— Да?! — удивился Косяк, — ну могли бы предупредить, я бы улыбнулся.

Не выдержав взгляд, мотнул рукавами. Не успевший охнуть охранник, успел только на половину высунуть свой тесак, а Косяк уже поигрывал зайчиками скудного освещения, двумя стальными жалами. Остро поблескивая на гранях искрами алмазной заточки, ножи едва не упирались в грудь охранника. Сглотнув застрявший глоток воздуха, не удачливый игрок оторвал взгляд от опасных игрушек, загнал мысли "пощекотать" зазнавшегося наемника на выходе в самый дальний уголок сознания.

Бережно взяв ножи, уважительно прицыкивая, отошел в сторону. Часть стены, по увиденному Дыбой контуру, провалилась с плавным шипением. Буркнув распоряжение напарнику, старший внешнего дозора, пропал в кромешной тьме провала. За ним сиганул Ловец.

Дыба по привычке двинулся первым. Обернувшись на захват локтя, удивленно уставился на Косяка.

— Я пойду первым, Череп по середине ты замыкай, — отвечая на немой вопрос, объяснил — я вырос в подворотнях.

Пожав плечами, Дыба зашел последним. Одарив напоследок поежившегося охранника любимым взглядом, Дыба нырнул в низкий проем. Накатившая прохлада обдала холодком. Идя на звук удаляющихся шагов, Дыба цеплял макушкой потолок. Шепча ругательства, поминал гномов строивших узкий коридор. Не закончив и половины эпитетов, начал проклинать скупость хозяев, экономящих на освещении. Выбравшись в ярко освещенное помещение, слеповато сощурив глаза, сразу понял причину темноты.

В просторном предбаннике их уже поджидала другая охрана. Поблескивая не новыми сегментами броневых щитков, по углам комнаты притаились хищные силуэты автоматических турелей, что встретили прибывших гудением напрягшихся электроприводов и блеском оптических датчиков оживших систем наведения. Мягко жужжа сочленениями приводов, башни турелей видавших не одну переборку в подпольных оружейных мастерских, сопровождали гостей движение тупоносых стволов до проема выхода в следующий зал.

Пройдя бронированные створки гостеприимно открытых дверей, "тринашка" очутилась в помещении заполненным промасленным запахом придавшем ангару неповторимое впечатление склада. Теряясь в дали полумрака бесконечные стеллажи казалось вмещали в себя тоны полезных мелочей то и дело выпирающих углами различных коробок и контейнеров. А возле дверей застыли узкие, под стать проходам, погрузочные автоматы, моргая дежурными индикаторами терпеливо ждали своей участи вьючных помощников.

Напротив теснился уголок делового человека. Небольшой столик, кресло и диванчик для гостей создавали атмосферу удобства на недолгое время, как раз достаточное для заключения сделки. Сидя за столиком, коренастый старичок распекал понуро стоявшего помощника:

— Я же вам сколько раз могу объяснять?! Говорил же, что нужно мелочь складывать на ближние полки, — упираясь руками о край стола, метал громы и молнии, — А вы, что?! Вот объясни мне, зачем сложили запчасти силовых генераторов у меня под носом?! А импульсники утащили на восьмидесятый ряд?!

— Ну, так может… их заберут, — оправдываясь, помощник, топтался возле стола, сжимая опасно потрескивающий складской терминал.

Старичок, закатив глаза, обессилено рухнул в кресло, жестом услал помощника с глаз долой. Помассировав глаза, заметил вошедших гостей. Натянув на лицо улыбку радушного хозяина, вышел из-за стола.

— Здравствуйте, здравствуйте.

Поздоровавшись с каждым за руку, жестом пригласил к столу. Рассаживая гостей на диване с видом на бесконечные ряды стеллажей, сам присел за стол.

— И так господа. Чем могу быть полезен?

Робея, Ловец заерзал, смущено хмыкнув, уселся на краешек диванчика.

— Семен Абрамович, мне к вам посоветовал обратиться Лапоть.

— Лапоть? — собрав морщины на лбу, старичок нахмурено поминал склероз, — …ах Лапоть. Так, так, слушаю вас.

— Он сказал, что у вас можно прибарахлиться…

— Ну, что вы молодой человек. Ну, что вы такое говорите… Когда Шпильман торговал барахлом. Это все происки этого хохла Петко…, — оскорбленный отзывами о своем товаре, возмущенно зафыркал — …никогда, запомните никогда Шпильман не продавал людям барахло.

Выжидая пока старичок прекратит, успокоится, Ловец вставил:

— Я не точно выразился. Я просто перешел на жаргон, приношу свои извинения. Есть необходимость в вещах, которые нужно найти, — срочно и желательно в одном месте. Поэтому мне посоветовали обратиться к вам.

Скривив лицо как будто отпробовав лимона, Семен Абрамович демонстративно рассматривал маникюр. Выслушав Ловца, снисходительно улыбнулся. Пробормотав о манерах и неуважении к старости, протянув руку, прокартавил:

— И вы такой оравой явились, что бы разорить старого бедного еврея?

Ловец поднял руки.

— Я всего лишь получу комиссионные.

Потеряв интерес к Ловцу, старичок пробежавшись по троице оценивающим взглядом. Не определив старшего переговорщика, слегка нахмурился. Но как истинный сын своего народа, улыбнулся вежливой улыбкой продавца бриллиантами:

— Молодые люди мы будем торговать, или вы просто пришли по чай?

Череп встрепенулся ото сна. Мысленно скрестил пальцы на удачу и доставая с кармана носитель с "гостинцем", вложил в сухую ладонь. Старичок с достоинством вставил чип в панельный разъем терминала, театрально вздохнув, начал просматривать перечень необходимых товаров. Стараясь сохранить невозмутимость, торговец шелестел клавиатурой, но слегка разрумянившиеся щеки, заблестевшие глаза, выдавали стремительный расчеты, проносившиеся в голове подобравшегося в кресле старичка. Сверяясь с другим терминалом, Семен Абрамович бросил уважительный взгляд на гостей.

Устало потянувшись, довольно крякнул. Поправляя ворот вдруг ставшей малой безрукавки, наградив Черепа масляным взглядом, сказал:

— Ну, что же. Данный товар у меня есть в наличии. Остается лишь согласовать форму оплаты и место отгрузки.

Дыба взглянул в глаза старого еврея, улыбнулся загадочной ухмылкой хохла. Вспоминая ходившую присказку о том, что когда родился хохол, еврей заплакал. Вступил в разговор.

— Что из указанного есть в наличии? У нас там указаны и варианты замены. Покажите ваше предложение, а рядом отобразите цены.

— Молодой человек вы мне не верите?

— Почему только вам. Я люблю все проверять. Но если не могу проверить, вот тогда-то не верю, — вежливо возразил Дыба, цепко вглядываясь в стариковский взгляд, наполнявшийся азартом торгового поединка.

— Что же, пожалуйста, — демонстративно фыркнув, старичок протянул Дыбе терминал. Предварительно успев нажать несколько клавиш.

Приняв терминал, Дыба погрузился в чтение. Повисла пауза. Старичок слегка тарабанил пальцами по столу. Мерцая под настольной лампой, огонек неброского перстня, навевал скуку ритмичным блеском.

— А вот скажите, — заскучавшим голосом спросил Косяк, — Насколько ВАМ можно доверять?

Тишина стала осязаемой. Даже постоянное легкое гудение, ожидавших задание автоматов пропало. Крякнувший старичок, опешив от простоты неуместного на его взгляд вопроса. Наградив Косяка взглядом праведного недоумения, повысил голос:

— Молодой человек, такие вопросы вы можете задавать на базаре. Но не мне. Я создавал свое имя не для того, что бы поступиться репутацией из-за каких 50 000, — роняя слова пудовыми гирями, Семен Абрамович старался говорить ровно, но иногда срывался на истерические нотки.

— Ого, вы хотите за свой товар такие баснословные деньги? — выпучив глаза, оторвался от терминала Дыба.

— Молодой человек, то, что вы захотели на улице не валяется, — одарив Дыбу слащавой улыбкой, продолжил, — то, что вы запросили у меня пользуется большим спросом. И поверьте. ЭТОТ товар не залежится. Одни портативные кислородные установки у меня уйдут, только шепни в торговых рядах. А о силовых генераторах, я вообще молчу — таки дефицит.

Внимательно слушая соловьиную песнь торговца, Дыба скептически хмыкал. А сам внимательно следил за проступившей на терминале иконкой работы программки, предусмотрительно прицепленной к файлу с заказом. Вспоминая наставления Черепа, незаметно коснулся, замигавшей иконки. Едва не заурчав от удовольствия, Дыба вывел на дисплей результаты работы вируса. Довольно заулыбавшись взглянул на старичка.

— …таким образом, молодые люди, если вы не готовы покупать, — закончив выступление старичок с сожалением развел руками, — то нам разговаривать больше не о чем.

— Мы будем у вас покупать. Но не то, что вы хотите продать, — рубанул Дыба, — а то, что нам нужно.

Написанная Черепом программка, бесцеремонно вытрясла из доступных баз данных любое упоминание об указанном товаре. Сортируя данные на графы состояния, количества, цены и дате поступления, выдавала реальную оценку стоимости товара, учитывая сведения собранные Черепом выломанных в "вирте" со всех терминалов принадлежащих, или участвующих в "черных" делишках.

Стараясь запомнить, как можно больше позиций Дыба коснулся иконки, удалил результаты работы вируса.

Вернув терминал, начал пояснять изменения в заказе. Учитывая данные вирусной программы, составил новый список и внес свою цену. Начиная называть изменения, заменять позиции по памяти, комментировал цены.

— Вот за эти блоки наведения, максиму полторы тысячи. Они у вас уже давно пылятся. И сомневаюсь, что у вас, их кто-то возьмет. Это устаревшая модель и уже снята с вооружения. А вот эту гидравлику можно в любой лавке прикупить почти в трое дешевле, да и сомневаюсь, что она у вас в хорошем состоянии…, — пробегая по списку, Дыба наблюдал за головой старичка. По надувавшимся в волнении венам, что покрывали лысину мелкими бугорками, по дрожанию век судил, где можно надавить, а где оставить на потом.

— Ну, а вот за эти побитые радиаторы, вы уж сильно заломили цену. Они же уже прошли по крайней мере две азотные заправки., что еще… Ага, пошли дальше. За модули искусственного интеллекта вы тоже запросили как-то не по человечески. Таких цен нет. У вас цены, когда они только появились. Сейчас можно уже прикупить их в любой технической лавке, так мало того, что прикупить… еще сделают доставку в любой конец освоенного Марса. А вы нам их выставляете в стоимость новейшей разработки. А вот за эту позицию согласен. Она стоит того, — новые экзоскелеты для скафандров, это серьезная вещь…

На Семена Абрамовича уже было страшно смотреть. Покрываясь красными пятнами, старался поспеть за изменениями вносимые Дыбой. Как только Дыба делал остановку для заглатывания измученным легким новой порции воздуха, моментально вступал в спор по последней названной позиции. Пропуская с пяток важных изменений, Дыба останавливался после неважных вещей, вступая за них в словесные баталии, уступал с десять процентов и гнал дальше.

Сделав из-за спины знак рукой, Дыба услужливо подвинул к торговцу сифон с водой. Пошарившая по столу рука жадно схватила колбу кувшина. Продолжал тараторить о достоинствах и недостатках вариантов земной и марсианской сборки кассетных ракетных установок, Дыба подвинул заодно и стакан. Нагружая спецификой и сложными терминами, рассеивал внимание старичка. Семен Абрамович уже собирался встать из-за стола и предложить гостям кофе, пытаясь получить необходимую передышку.

Раздалась трель коммуникатора. Череп покраснев, пролепетал извинения. Под ожидающими взглядами, начал разговор.

— Да… Я…слушаюсь…есть мой майор. Все понял. Да. Точно! — окинув растерянным взглядом, свой экипаж продолжил, — Да готовы…

— Мы не успеваем. Через три часа уходит караван, — посмотрев на Дыбу, губами прошептал Череп, прикрывая коммуникатор рукой.

— Ну, что за…, — протянул Дыба. Разочарованно ругнувшись, устало распрямился.

— Сдвинули график. Каравану присвоили срочную категорию…, — развернувшись к Семену Абрамовичу, Череп с сожалением продолжил, — …извиняемся, что заняли Ваше время. Но сами понимаете мы люди на службе и не хозяева своего времени.

Неподвижно сидя за столом, старичок с прищуром рассматривал собирающихся курсантов. Пробурчав, что-то вежливое, вцепился взглядом в мрачное лицо Дыбы. Не найдя, кирпичной кладке следов лукавства, живо подскочил:

— Молодые люди… молодые люди одну секундочку, — завладев удивленным взглядом Дыбы продолжил, — я думаю, мы с вами можем успеть все оформить.

— Как успеем?! — удивленно проговорил Дыба, — нам через час уже надо выезжать с северного шлюза. А мы даже не успели обсудить условия…

Задумчиво пожевывая губу, новоиспеченный торгаш посмотрел на Черепа.

— Командир, может быть все-таки успеем?

— Какой успеем!? Нас только с ангара минут двадцать выпускать будут. А нам еще потом заезжать не ведомо куда. Да и потом погрузкой заниматься, искать десантную капсулу, — скептически закончил Череп поглядывая на часы.

— Вам нужна десантная капсула?! — обрадовано воскликнул старичок, — так у Абрамовича есть отличная капсула почти новая…и для серьезных клиентов почти задаром.

— Задаром…? — прищурившись, переспросил Дыба, — …это за сколько?

— Ну… всего лишь за каких-то три тысячи.

— Нет, Дыба, мы не успеем. Еще погрузкой заниматься, — перебивая торговую перепалку, Череп решительно помотал головой.

— Две пятьсот и вам доставят загруженную капсулу почти к шлюзу! — торопливо вставил Абрамович.

— А общая сумма, какая? — вяло поинтересовался Дыба.

Торговец метнулся к столу, азартно схватив терминал, быстро протянул его Дыбе. Окинув взглядом протянутый терминал, вяло пробежал взглядом по строчкам. Скептически хмыкая и задумчиво морщил лоб.

— Дыба давай быстрее. Времени уже в обрез.

— Череп ну так я же тоже не шнурки завязываю, — возмущенно вскрикнул Дыба, потрясая терминалом продолжил, — тут же все просчитать нужно. Наворочено уж больно, нужно сидеть разбираться, что дорого, а, что нет.

— Говорю же — брось. Петко нам все сделает и намного дешевле.

Старичок дернулся, услышав ненавистную фамилию, не раз критиковавшую его товар. А судя по взломанному массиву деловой переписки, — Деда часто приглашали экспертом при оценке товара, и зачастую тот остававшись не довольным, уводил клиентов к другим торговцам, а иногда и сам, "в тихую украинскую ночь" сливал неучтенный или отремонтированный агрегат.

Настороженно забегав глазками, превратился в сплошное ухо. Чуть ли не виляя хвостом, спросил у Дыбы:

— Извините… у вас деловые отношения с господином Петко?

— Да есть маленько. Мы с ним договорились, он хвалился жутким демпингом какой может устроить всем торгашам. Но вот со сроками. Со сроками у него получалась напряженка. Поэтому и смотрим другой вариант, — тяжко вздохнув, Дыба продолжил, — а так в принципе нас все устраивало. Даже по цене уже сошлись.

Злорадно блеснули глаза, на лице боролись жадность и желание насолить. Дыба внимательно ловил смену эмоций. Подгадав апогей, шумно вздохнул.

— Ну, что если для вас тяжело выдержать такую цену, мы уж тогда как-нибудь, сами справимся, — протянул терминал.

— Шпильману тяжело?! — воскликнул старичок, возмущенно вскинул руки, — да я могу всех разорить своими ценами. Да я могу такой демпинг устроить…

Возмущенно размахивая терминалом, взял Дыбу под ручку проводил к столу. Доставая считыватель финансовых операций, продолжал бормотать себе под нос:

— Я им покажу демпинг… научу этих салоедов как нужно торговать. Я всех проучу…

Запнувшись словно сболтнув лишнего торопливо разгладил жидкие седины. Положив считыватель на стол, с улыбкой сказал:

— Я согласен на вашу цену. Двадцать три тысячи с капсулой и доставкой в район шлюза!

Дыба глянул на командира, остервенело указывающего на время. Не решительно вздохнув, провел запястьем с вживленным чипом над заурчавшей коробочкой. Подписав договор, старичок затребовал сто процентную предоплату. Сошлись на 50 %, остальную часть — по факту. Согласовав время и место доставки, курсанты сослались на службу. Тепло попрощались с довольным торговцем, двинулись в обратный путь.

— Ну ладно мужики бывайте, — забрав ножи Косяк, побежал догонять друзей.

Дыба читал хмурому Ловцу лекцию, о правилах ведения торговых сделок. Получив свои два процента, но уже с меньшей суммы, Ловец быстро попрощался и пожелав удачи, в очередной раз поклялся не связываться больше "тринашкой".

— Ну, что пошли посидим перекусим? — проводив взглядом Ловца, предложил Дыба.

— Какой перекусим, нам же через час нужно запрос диспетчерам отсылать, — вскинулся Косяк.

— Да ни где нам не надо быть сейчас. Спокойно поедим и пойдем груз получать, — глядел на недоуменно хлопающего глазами Косяка, Дыба озорно подмигнул.

— Не понял…, — протянул Косяк, — …а ну-ка давайте выкладывайте чего вы намутили.

— Да ты же все видел, — устало массируя веки, рассмеялся Череп. Нажав кнопку вызова коммуникатора несколько раз, огласил окрестности переливчатой трелью вызова коммуникатора, — …никто нам не звонил, все идет по графику.

— Так вот о чем вы шептались пока я делился личинками с белым другом, — заулыбался Косяк, затем слегка надувшись продолжил, — могли бы и предупредить…

— Ты бы нам все бы испортил Косяк. А так глядя на твою рожу и я уже подумал, что нас вызывают, — поддел Дыба.

— Ну, вы даете…, — прокручивая в голове всю схему, удивленно хмыкнул, — …Череп и ты меня еще учишь в аферы не влазить!? А сами с Дыбой махинации проворачиваете.

— Какие махинации? — Череп невинно заулыбался, показывая ладони, проговорил, — …ловкость рук и никакого мошенничества… Немножко программирования, немножко смекалки, остальное не доказуемо. А все работа проделана Дыбой.

— Да про этого соловья я вообще молчу. А все-таки вы гады! Мне, почему ничего не предложили?!

Череп схватил Косяка за руку, начал ее благодарно трясти, и с серьезным лицом приговаривая:

— Как ничего ты у нас служил отвлекающим маневром. Ты оттягивал на себя все его внимание. Ты был нашим прикрытием, только благодаря тебе мы смогли все провернуть. Ты герой…

— Да идите вы, — рассмеялся Косяк, — аферисты. Научите?

— Научим, научим…, — проговорил Дыба, переходя на серьезный тон, уже полушепотом закончил, — если выживем.

* * *

Довольно лупя по сенсорам, Косяк поерзал в кресле, с придыханием уселся. Добившись комфорта щелчком вогнал интерфейсный шлейф скафандра к электронной начинке машины. Стукнув перчаткой по шлему, — звона не последовало, значит, есть герметичность. Довольно крякнул, клацнул тумблером. На обзорном стекле побежали, догоняя и перегоняя друг дружку, тестовые символы.

— Здравствуй милый, — проворковала Милашка, переливаясь бархатными нотками, прошептала — ты сегодня хорошо спал? Не скучал по мне?

— Салют! — заулыбался Косяк, закрепляя себя ремнями и пристегивая шланги и отводы системы жизнеобеспечения, продолжил, — шлепкаю тебю по виртуальной попке. Чем меня порадуешь?

— Ох, я сегодня примерила новый сарафанчик, оцени, — обрадовалась Милашка.

Окружающий мир еще хранил серость не загруженной симуляции, но Милашка проступила в пространстве эффектной брюнеточкой с новой прической и разведя руки легко закружилась развивая полы короткого до неприличия сарафанчика. Остановившись, выдала убойную очередь кокетливых взглядов. Требовательно топнув стройной ножкой, нахмурила бровки в вопросительном взгляде, — мне долго еще кренделя выписывать?

— Ох, ласточка ты неповторима, — занятым голосом ответил Косяк, справляясь с последним разъемом, — но я то имел ввиду совсем другое. Рапорт по готовности систем.

— Фи, — обиженно фыркнула, пропала с обзора.

Через мгновение показалась в иконке системного сообщения, — уже с собранными в тугой пучок хвостом волос, минимум косметики и тонами льда во взгляде. Гордо вскинув подбородок, вытянулась по стойке смирно. Вдыхая воздух, так, что пышный бюст едва не разорвали тонкий шелк строгого комбеза, гаркнула доклад:

— Управление орудиями включено, готовность 100 процентов. Главный калибр — питание подано, механика разблокирована. Ракетный комплекс, боекомплект полон. Система наведения в штатном режиме. Тестовые проверки пройдены результаты в норме. Система электроподачи контуров стабильна. Все штатные системы к маршу готовы. Доклад окончен!

— Вот и умничка, а то сарафанчики бантюлёчки…, — перейдя от ерничаний к порицанию, Косяк наставительно продолжал, — ты же боевая машина, а не прости господи… Хм, это кто сказал… ладно все готово?

— Малыш у тебя с ушками проблемы? Может для тебя писать большими буквами по голому телу? — усевшись на мгновенно возникшее кресло, стервозный образ Милашки, томно закинул ногу за ногу.

Слегка съехавший на бок берет, заигрывающе свисал на распустившейся моментом прическе. Огромные карие глаза, наполнились озорным огоньком, похожими больше на искру начала великого пожара. Всматриваясь в лицо стрелка, Милашка словно выискивала слабинку, намека на согласие, и вот тогда она мгновенно отдастся. Вся до донышка. Даря такие радости и утехи, что…

Косяк попытался встряхнуть головой отгоняя наваждение, но трансляция в сознание не прекратилась, заводящее начало стриптиза накладывалось на пейзаж ангара.

— Стоять мурка, — вздохнув как после глубокого погружения, Косяк облизнул пересохшие губы, — А ну дай командира!

— Как командира?! — вскрикнула Милашка, сварливо упирая руки в чудно оголенные бедра, пригвоздила Косяка к месту, — и это все, что ты можешь мне сказать?! Даже не поговорил со мной?! Даже…

— К-о-м-а-н-д-и-р-а… я сказал, — перебил Косяк.

— Слушаю, — раздался сдерживающийся голос Черепа.

— Командир, слушай, а нельзя сделать эту твою виртуальность, не так, что ли натурально, — пытаясь почесать затылок, спросил Косяк.

— Нет нельзя, — сдерживаясь от прорывающегося смеха, ответил Череп, — все уже. Только полная переустановка системы. Я же предупреждал.

— Ну, — растеряно протянул Косяк, — ну чего-то она уж… чересчур реальна.

— Доигрался…? — в общий канал вклинился Дыба, проявившись голубоватым контуром снизу.

Ехидно улыбаясь, передразнил:

— Мне, что бы пореальнее, да пофигурестее. Так, что — получи и распишись!

— Вам только бы поржать. Хорош я буду, когда нужно будет вести бой, а передо мной такое происходит, такое, что…

— Все как ты и просил, использованы только те проги, которые ты сам выбрал. Лучшие шедевры твоей коллекции. Картинки, записи, голоса — все сам ты одобрил, — отчитался Череп, — так, что уже все, времени на доводку нет. Вопросы есть? Тогда за капсулой.

Получив разрешение диспетчера, Милашка наполнила нарастающим гулом ангар. Издав полу рык полу свист, одним рывком смазала свои контуры. Выбив броней снопы искр, черканув по едва успевшим раскрыться створкам ангара, вылетела в кольцевой туннель. Под прощальную ругань диспетчера заоравшего благим матом через громкоговоритель, машина влилась в редкий поток стальных монстров, неторопливо ползущих к северному тамбуру.

Под натужено вздымающуюся створку шлюза, ворвались первые гонцы знойной пустыни. Налетая крупными песчинками цеплялись за выбоины бетона, и спустя мгновения преграждали выезд метровыми волнами песка, что лениво перекатываясь улегся на правах вечного хозяина планеты.

Не желая мириться, Милашка рванула с места, разметав брызги красного песка. Набрав крейсерскую скорость, пулей вылетела на раскаленный солнцем бетонный пятачок. Не останавливаясь подобно другим машинам, обдала медлительных соседей тучей взметнувшейся песчаной крошки, и большой рыбиной нырнула в бесконечную череду красных барханов.

Срезав путь по дюнам, машина оказалась на массивном плато, с которого уже расходились в разные стороны, утыканные одиночными буйками караванные трассы. Уступая дорогу тушам многосоставных трейлеров, Милашка замерла на склоне бархана. Выбрав направление полученного пеленга, машина сошла с оживленной трассы, и пустилась на поиски новой точки координат, все дальше и дальше уводившую от обжитых мест.

* * *

Красный грузовик, перегрето урча силовой установкой, выполз на бархан. Обшарпанный ветрами тягач, немного уступал Милашке по габаритам, но сильно сдавал по изящности. Придумавшие тягач конструкторы, решили создать модель исходя из критериев, — дешево и сердито. Незатейливая коробка корпуса, сплющивалась к верху. Уродливая кабина, с опухшими щелями смотровых кабин водителя и помощника, придавала тягачу впечатление существа мучившегося вечным похмельем. Заднюю часть как будто срезало косым ударом гигантского ножа, а получившийся казус увенчали грузовой платформой в виде шести метрового диска.

Под которым начинались чудеса человеческого гения. Содрав идею жабр, какой-то талант додумался расположить друг за дружкой сразу с десяток этаких жабр, по идее выполнявших систему вывода тепла. Когда же эти детища передали на Марс, то местные техники просто взвыли. В условиях, что если забудешь законопатить любую щель в корпусе, в нее сразу же набивается, чуть ли не тона песка, то здесь додумались специально сделать сразу доступ в сердце машину, — в двигательный отсек.

Но побившись головами об стену, вместе с новой ходовой, тягачам сделали систему сменных фильтров, сразу же выставив модели по бросовой цене на продажу. Заодно наладив сервис, смекалистые техники радостно потирали руки, когда приезжал на обслуживание несчастный владелец десятка таких тягачей и заказывал внеочередное технический сервис систем охлаждения.

Покупатели хитрость-то конечно раскусили, но выбрасывать добро жалко было, поэтому такие машины использовались только по работам внутри подземных городов, или для транспортировки на поверхность, но не в коем случаи не для дальнобойных перевозок на поверхности планеты.

Чуть не заглохнув на въезде, тягач усилено зафырчал. Поравнявшись с Милашкой гордо демонстрируя свежеокрашенный корпус, развернулся, показывая свою ношу со всех сторон, качнувшись, замер.

— Не понял… — задумчиво пробормотал Дыба, — этому тягачу ща будет кабздец. Зачем его пригнали в такую даль?

— А, что тут странного? — спросил Косяк, недоуменно разглядывая груз, обветренную песками капсулу, — как на картинке. Пиявка, как пиявка.

Рассчитанная на пехотное крыло, не много не мало, — двадцать человек в полной форме тяжелого пехотинца "саранчи", капсула выглядела приплюснутым с двух сторон яйцом. С общей длиной в девять метров, но в тоже время выглядела компактно. Вцепившись в грузовой платформе мощными присосками, производила впечатление переевшей пиявки.

— Да не в капсуле дело. Я говорю, что тягач этот и километра не протянет., что-то Шпильман не похож на человека, не соображающего в технике. Ладно я пошел, — пробасил Дыба начав отключать многочисленные трубки и провода, напоследок наставительно бросил, — Косяк если, что-то не понравиться в начале припали песок возле грузовика. Пугни. А потом все, что шевелится.

— Все будет, как ты захочешь, — проржал Косяк, — …переспать с циклопом и вырвать глаз принцессе.

Погрохотав створками мини шлюза, Дыба был выплюнут вместе с трапом на песок. Ушиблено потер наколенник, Дыба похромал к застывшему грузовику. Сверкая самодельными швами молекулярной сварки, скафандр выделялся своей не стандартностью и диковатой для красных песков зеленной расцветкой. Переваливаясь и утопая по щиколотку, Дыба добрался до распахнутого люка.

— Череп, просканируй бархан, третий слева. Нас оттуда щупают, — недоуменно настороженно проговорил Косяк, окрашивая нужный бархан контурной сеткой.

— Сек, — отозвался Череп, протянув руку и виртуальными пальцами начал ощупывать бархан.

Подвергаясь сканированию различных излучений, бархан окрашивался всеми цветами рапортов системы бортового наблюдения. Отображая силу ветра, состав породы и температуру на поверхности все, что угодно, но только не источник слабенького сигнала, — рядом побежали колонки цифр. Как вдруг на безмятежной симуляции проступило едва заметное щупальце, которое липко держало машину в луче слежения.

— Милашка боевой режим! — вскрикнул Череп, моментально перебрасывая управление ходовой на автоматику. Сам начал всматриваться во все окружающие барханы, — Косяк готовь стволы! Милашка! Карту с учетом всей доступной телеметрии. И связь с Дыбой.

Фигура стрелка начала наливать энергией. Светлорозовые контуры фигуры налилась темно бардовыми оттенками. Энергия двух генераторов, застопоренной машины, за мгновения напитали энергетический контур боковых орудий для серии непрерывных импульсов.

— Стрелок готов… тока махни рукой, выжгу любую сторону света.

— Данные получены. Начинаю коррекцию изображения с учетом полученных данных, — бесцветным голосом рапортовала Милашка, — Связь установлена.

— Дыба, Дыба, Слышишь меня?!

— Слышу, зачем так кричать то?! На Фобосе оглохли от ора…

— Дыба у нас гости. Сканируют системой наведения. Мы готовимся к бою, ты долго еще там?!

— Понял… сейчас проверяю опись, затем отстрел, — отвлеченно перечислял Дыба, попутно разговаривая с представителем торговца.

— Дыба, по быстрому заканчивай.

— Принял командир. Все будет как в лучших домах Ландона и Жмэренки.

Череп крутил проекцию барханов. Ярко отмеченные уменьшенные копии Милашки и грузовика, выделялись четкими контурами. А неизвестный гость тайно щупавший Милашку, мерцал темным пятном. Невидимая для бортовых сканеров, машина не фонила на тепловом сканере, и выдала себя только излучением плохо скрываемых систем дальномеров. Но будь на их месте обычная машина, вряд ли бы кто смог засечь такие нюансы. Хваля себя за чувство паранойи, заставляющие выполнять любую работу с запасом "на всякий случай", Череп заставил себя собраться и начал просматривать комплексный анализ всей телеметрии.

— Цель не реагирует на запросы "свой — чужой", — Милашка вывела приблизительную проекцию невидимой цели.

Собирая информацию с многочисленных сенсоров, щупающих нежданного гостя во всех диапазонах частот, бортовые вычислители составляли вероятный "портрет" незнакомца. На бесформенном пятне распластавшемся за барханом темной кляксой постепенно стали проявляться общие контуры машины — невидимки.

— Класс цели — малый. Вооружения — "система шквал" — 90 %. Две тяжелых ракеты класса "земля-земля" — 85 %, остальным системам не найдено аналогов в базе данных.

Нет аналогов в базе тогда вывод однозначен. Невидимка явно продукт "черных" мастерских, не маркирующие свои изделия и даже наоборот. Мастера стараются затруднить опознание моделей техники, которую заказывают клиенты явно не стремящиеся к известности.

— Ого, — довольно пробормотал Косяк, рассчитывая траекторию залпа главным калибром, — тем интересней будет такой трофей пристрелить. Птичка видно не простоя.

Череп ломал голову над ситуацией. С одной стороны Дыба возится с торговцем, с другой стороны не понятный гость. В наглую рассматривающий Милашку в прорезь прицелов.

— Череп я думаю, что это девочки из поддержки. Старичок-то тоже рисковать не хочет. Вот и нанял ребяток присмотреть за сделкой?

— Скорее всего…, — задумчиво пробормотал Череп, — Милашка осадное положение.

— Принято.

Выпустив избыточное давление с гидравлики, Милашка осела в облаке песка. Лязгая броневыми пластинами уверенными щелчками входившими в пазы фиксаторов, танк приобрел компактную форму. Закончив превращение, машина окрасилась ореолом оживших комплексов маскировки, и за считанные секунды превратилась в неожиданно возникший бархан.

— Дыба как дела? — поинтересовался Череп.

— Командир все нормально. Закончил сверку. Сейчас готовлю к передаче деньги и все. Деньги на счету и расходимся как в море корабли, — бодро рыкнул механик.

— В начале пусть отстрелят капсулу, а только потом давай денег и в темпе вальса сваливай оттуда.

— Обижаешь командир.

Череп все равно нервничал., что-то все равно не давало покоя. Вроде бы все выглядело нормально, но внутри свербело предчувствие, — не давало покоя, мешало расслабиться. Уже сбившись со счета, в какой раз, запросил у Милашки обновление данных со спутников.

— Милашка, обновление данных с пол минутным интервалом.

— Принято командир.

— Косяк просмотри рельеф и помозгуй. Откуда нас удобно приложить, — хмуро разглядывая карту, проговорил Череп, — …слишком уж явно парни нас взяли на прицел. Как бы еще чего-то не припасли на закуску.

— Командир все будет в лучшем виде. Я уже тут набросал кое-что, глянь-ка.

— Погоди, кажется, Дыба выбирается.

Уступавший размерами Милашке грузовик, натужно вздрогнув начал опускать свою ношу. Легко скользя по блину платформы, капсула замерла на кончике. Подчиняясь команде встроенной автоматики, хлопками распрямились пневматические присоски. Напоминая мелкого паразита насытившегося плотью, капсула с металлическим лязгом распрямила захваты. Закончив плавный полет, приземлилась на четыре псевдолапы, присев, спрятала под себя коварные присоски. Поблескивая на свету, еще сохранившейся маскировочной окраской и залатанными пятнами спешной сварки, капсула ждала новую жертву.

— Ух, ты, — восхищенно вскрикнул Косяк, — …Череп ты видал какая штучка-то прыгучая, прямо как живая.

— Нужно было на занятиях не спать, — улыбнувшись, проговорил Череп, — там показывали, как эта штука боевое десантирование производит. Вот там да, как блоха скачет.

Тем временем грузовик раскрыл боковую дверь, выпуская на свет Дыбу. Пока тот утопал в песке пробираясь к Милашке, грузовик взревел не отрегулированными установками, облегченно рванув тремя парами огромных колес, засыпал торопящуюся фигурку чуть ли не по пояс. Изрыгая в эфир проклятия, Дыба забрался в Милашку и продолжая проклинать "недоделанных водил" укладывался в свою берлогу.

— Механик на борту, — раздался раздраженный голос Дыба, — …вот тоже мне гонщики, куда спешить то?! Не понимаю.

— Ты взгляни на карту может поймешь, — улыбнувшись проговорил Череп.

Слушая доклад Милашки и просматривая результат упорной работы бортовых вычислителей, Дыба размышлял вслух:

— М-да уж. Начни мы сейчас цеплять капсулу они могут в нас всадить свои гостинцы, а потом и добить. А там и денежки поиметь, да и товарчик вернуть. Ай да пройдоха, ай да Шпильман.

— Все может быть, — задумчиво проговорил Череп, — Шпильман, а может и еще кто либо…

Вспоминая "веселую ночку" бесшабашной вседозволенности, Череп уже начинал сомневаться, а стоило ли так бесцеремонно копаться в хранилищах "теневых воротил" и хорошо ли он замел следы.

— Командир две цели с пустыни подбираются, чуть не пропустил. Они накатом шли с возвышенности, без двигателей, — сообщил стрелок, — ну, что шарахнуть по ним?

— Погоди посмотрим. Вдруг парни генераторы спалили, обрадовались, что ели докатили, а ты им горячий прием устроишь, — все надеясь на мирную развязку, проговорил Череп.

Тем временем датчики уловили оживление "невидимки". Едва уловимые свечения, фиксировались датчиками на пределе досягаемости. Явно работали системы экранирования двигателей и теплопоглощения. Сделав приличный круг, незваный гость скрытно пробирался в тыл Милашке. Считая себя не обнаруженным, взобрался на гребень заднего бархана. Замер в ожидании. Вывод напрашивался только один, — гость явно поджидал подмогу для одновременного появления на разъездном пятачке сразу всех участников разбоя.

— Ты смотри, что удумали, — пробасил Дыба, появившись на общей симуляции. Прослеживая маршруты общей точки встречи всех машин, следил за движением проекций противников. — Пока мы будем с двумя бодаться, этот тихоня нас сзади поцелует…

— Вся ясно, — заключил Череп, — Как только грохнет первый выстрел, они твои Косяк.

— Принято.

Значит будет бой. То, что их пытаются зажать и выпотрошить, а кто и за, что не имело смысла. Основная задача — выжить.

— Внимание неизвестным бортам, — строго проговорил Череп в эфир, на всех частотах, — Я борт 13 механизированного корпуса Русского Наемного Батальона. Приказываю заглушить двигатели и не нарушать километровую зону. Иначе ваше поведение будет расценено как нападение!

Неизвестные гости вдруг резко ускорились с места. Спустя мгновения, сократили расстояние и вскоре должны показаться в прямой видимости. Выскакивая на бархан двумя волками явно знающих, что за барханом добыча, танкетки незнакомых конструкций явно были готовы нападать. Но застыв в нерешительности, растеряно рыскали турелями в поиске цели.

— А это еще, что за звери Командир? — удивленно прошептал Косяк, рассматривая чудную конструкцию, нежданных гостей.

— Тебе не все равно, — в тон шепотом ответил Дыба, — это самоделки.

Тем временем машины легко покачиваясь, настороженно разъехались по краям пятачка и застыли.

— О, командир наша "невидимка" опять ожила, — отрапортовал Косяк.

— Без тебя вижу, — оборвал его Череп.

Невидимка окрасилась сполохами выстрелов крупнокалиберных спарок. Под грохот выстрелов, по брони забарабанили попадания. Указывая сородичам где спряталась хитрая добыча, плотность огня усилилась. Местами броня Милашки не выдержала начав отлетать мелкими сегментами.

Моментально развернувшаяся башня главного калибра ответила оглушительным хлопком. Вздрогнув от залпа 140 миллиметрового калибра, Милашка успокоилась. На момент выстрела, маскировочный ореол спал, показав Милашку во всей грозной красоте.

Получив привет от главного калибра под брюхо, "невидимка" подлетела в воздух. Сделав неполное сальто, завалилась на спину. Неприлично расставив вращающиеся колеса, оголила отшлифованное песком дно с безобразной бороздой и оплавленной дырой.

Кумулятивный резонаторный снаряд, проев броню словно масло, с чавкающим звуком пропал в корпусе.

— Э… мальчики затыкаем ухи, — азартно заорал Косяк, — …ох и рванет сейчас!

— Косяк, гостей не забудь…

Милашка предупредительно смягчила чувствительность симуляции, когда в корпусе "невидимки" разорвалась вторая часть главного калибра. Полыхнувшая вспышка заполнила всю симуляцию белым сиянием. Перейдя на другой световой диапазон, Милашке понравился ультрафиолет. Окрашивая всю симуляцию тонами фиолетовых цветов, показывала последствия взрыва.

Разлетевшиеся колеса переднего моста, метнулись по небу причудливыми коптящими кометами, оставляя жирный шлейф скрылись за барханами. Милашку тряхнуло взрывной волной, вслед забарабанили осколки и заканчивая светопреставление по броне грохнуло остатком чего-то тяжелого.

Увидевшие цель, нежданные гости включились в танец огня и стали. Сорвавшись с места пыльными столбами, устремились к месту где показалась Милашка. Поливая свинцовым дождем искусственный бархан, стволы гостей украсились бутонами огненных вспышек. Нарастающая трель пушек вдруг захлебнулась, не успев добраться до пронзительно грохота в ушах.

Под свистящий кашель плазменных орудий, "гости" поймали по прицельному заряду. Укутавшись багровым свечением на месте попадания, броня потрескивая налилась белым свечением. Пронзительно хлюпнув, разлетелась брызгами раскаленного металла. Машины обрели абстрактный дизайн, зияя выплавленными дырами с пол корпуса, безвольно уткнулись стволами в песок.

— Ну, что делаем командир? Цепляем капсулу? — прерывая размышления Черепа, как ни в чем не бывало, пробасил Дыба.

— Давай…, — Череп стряхнул остатки напряжения первого боевого крещения экипажа. Встрепенулся от облегчения и пьяного азарта продолжил, — И шустрее девочки пока нас не застукали за кровопусканием.

Сказано, но не так просто сделано. Дыба вспахал весь склон, пытаясь удачно встать к капсуле. Тихо ругаясь, подгонял Милашку задом. Но упертая капсула категорически не хотела воспринимать не стандартные габариты бронированного зада, за свое положенное место. Пока Череп боролся с кодами управления капсулой, Дыба уперто сопел, давя педали и накручивая шаровое управление.

— Дыба готово, — обрадованно вскрикнул Череп, — подставляй зад, я сейчас подам команду и она прыгнет.

— О! Слушай Дыб, а может свой зад подставишь… Капсула обалдеет и западет на тебя? — уже откровенно ржал Косяк, — Милашка ее не возбуждает, капсула же женского рода. А вот на тебя встанет… и запрыгнет.

— Косяк умолкни, — улыбаясь, Череп осадил разошедшегося Косяка, — …если скучно стало, поговори с Милашкой на эту тему, она там уже истосковалась, меняя наряды.

— Э… командир. Может, я здесь пригожусь, мот нужно чего-нибудь померить, посмотреть? — забеспокоился Косяк, — могу даже сбегать и уговорить капсулу все-таки запрыгнуть.

— Вот и сиди помалкивая.

Череп вышел на связь с убогим интеллектом бортового управления капсулой. Минимум функций и возможностей. Вогнав в ручном режиме параметры ширины и высоты плоскости, которую стоит воспринимать как грузовую платформу, заставил заработать хватательный рефлекс капсулы.

Получив команду на погрузку, стальная пиявка заворочались на прыжковых ножках. Выросшие шляпки системы наведения, блеснув хитрыми объективами, сориентировались в пространстве. Втянув "глазки", корпус покрылась мелким дрожанием, закончив процедуру накачки пневматики, капсула взвилась дрессированной блохой.

Милашка натужено качнулась. Десантный модуль плотнее прижимаясь, заскрипел гидравликой захватов. Закрепившись, сверкнул точечной сваркой и прирос осиным брюшком.

Аккуратно скатившись со склона Милашка покружилась с новой ношей. Сделав пробный круг по плату, машина пропустила на плато тягачи СБ. После минутного разговора Череп получил разрешение, и спеша убраться с глаз долой дотошных безопасников, нанес на симуляцию маршрут к месту встречи с караваном.

* * *

— Здорова черти, — в потрескивание эфира ворвался обрадованный рев Носорога, — мы уже здесь вас заждались.

— Привет, — улыбнувшись, ответил Череп, — и давно ждете?

— Да нет…, — слегка обеспокоено ответил Носорог, после изучающей паузы продолжил, — я смотрю, вы время даром не теряли. Уже успели, где-то обзавестись новыми украшениями.

— Да так ерунда, — ответил Череп, — какие-то сумасшедшие налетели. Ну и пришлось, поспорить.

Уступая рвущемуся пообщаться Косяку, включил внутренний селектор на эфир. Получив наконец желаемое Косяк заорал во всю мощь легких:

— Эй парни вы такую веселуху пропустили! Я там такой фейерверк устроил! Они сзади, а я им главным хрясть, тут двое спереди. А я бац, бац! Я их и так и этак, короче это было… ну я не знаю по сравнению с учениями, тьфу…

Поведав краткое содержание, Косяк под давлением заинтригованных слушателей засмаковал красочные моменты, с каждым повторением противников было как минимум пятеро, и все классом не меньше "кабана". Дуэли, горящие машины, запах горящей плоти все это обрушилось на уши трепетно умолкшего экипажа "семерки".

— Ну, — задумчиво протянул Носорог, вклинившись в глубокий вдох Косяка, — даже если поделить все, что, тут наплел Косяк на два — получается впечатляюще.

— Эй, чего ты там делишь, — с новым вдохом обиделся Косяк, — я вам как на духу всю правду рассказал и ты мне не веришь?!

— Верю, верю. Да вот только почему-то Дыба молчит, да и Череп хихикает.

— А у них это, ну как его… О! Шок у них! Настоящее нервное потрясение. Один я вот могу все рассказывать. И еще контузии… Они вообще, еще не отошли от первого боя, сидят и гадят под себя и не могут остановиться…

— Ну все понесло…, — утомленно вставил Череп, — все Косяк, занимайся цацками.

Обсудив с Носорогом маршрут, Череп набросал Дыбе ориентиров на симуляцию. Под обиженную бубниловку Косяка, экипажи занялись подготовкой к скоростному переходу к точке встречи с караваном.

Устраивая перегонки, машины сорвались с места. Вырвавшиеся на простор танки, неслись дикими хищниками. Играючи пролетая впадины и мелкими лощины, утробно вгрызались в склоны барханов, что провожали нарушителей пылевыми тучами.

Преодолев песчаное море окружавшее столицу сто километровой зоной безопасности, выскочили к первым скалам начавшегося спуска.

Заросшая лесом каменных столбов долина купалась в лучах заходящего солнца. С далекой пустыни "лес" производил впечатление сложенных друг на друга блинов. Забытые безумным кулинаром, скалы выпекались и запекались солнцем, остужались ночным холодом и под натиском песчаных бурь обретали лики причудливых истуканов.

Замершие в надменной высоте, фигуры с недоумением рассматривали несущихся букашек. Своей возней посмевших потревожить вековой покой скал. Выражая свое недовольство, каменный лес наполнялся тихим шелестом трусливо опадавшей щебенки. Выкатываясь изо всех щелей и уступов, остатки пиршества песчаных бурь старались попасть по наглым пришельцам. Но только зря оголив отвесные склоны, отесанные бурями столбы укутались накатившем следом гулом и вихре песчаного шлейфа.

Наполняя лес движением, машины ныряли и выпрыгивали. Показываясь грозными хребтами то с одной, то с иной стороны верениц столбов, соперники не желали уступать друг другу и метра.

— Дыба! Жми на полную! — восхищенно орал Косяк, с замиранием сердца следя за стремительно вырастающими и так же пропадающими столбами, — Туз обходит! Ты, что хочешь меня разорить на ящик пива?!

— А ты, что уже успел поспорить?! — вмешался отстраненным шепотом Череп. Едва не вскрикнув от несущегося навстречу каменного выступа, и в последний миг нырнувшего в сторону, — Еще пару таких моментов… и кому будем отдавать твое пиво?

— Я вам дам отдавать! Лучше бы напряглись и, что нить придумали. Все-таки жаба душит Слепню пиво дарить., что зря столько сил и денег в колымагу грохнули?! Ползем как беременная черепаха!

— Косяк, — отрывисто бросил Дыба, — отдай резерв орудий!

— Э…, — призадумался Косяк, — командир, я тогда глушу башни, все равно не с кем стреляться.

— Тебе бы только по-стреляться, глуши.

Получив резерв от оружейного контура Милашка натужно взвыв ускорившимися приводами, рванулась вперед. Череп болезненно сморщился. Чувствуя ускорение всеми швами скафандра вдруг ставшими острыми рубцами, ощутил прибавку в весе. Стараясь не дергать сердце лишними переживаниями, о близком мелькании каменных клыков, заломив голову любовался неспешно проплывающими в вышине кромками вершин.

— Череп ты бы отрегулировал бы свои генераторы, у меня сейчас зубы начнут выпадать от такого воя, — прошипел Косяк.

— А вы бы еще тягач на буксир взяли и устроили бы регату. У нас же капсула весит в треть Милашки. Если бы "Вепрю" пяток тонн нацепить, он бы так не носился, — отвлекаясь от легкой тошноты начал объяснять Череп.

Рассматривая окно с проекцией кривой петли маршрута гонки, Череп сам болезненно морщился чувствуя противный свист генераторов сводивший зубы до крови в деснах. Стараясь отвлечься от зуда, рассчитал время прибытия с такой скоростью к южной трассе, что массивным рукавом отходила от столицы прямым лучом бетонного покрытия. Только в одном месте луч делал ответвление на технический космопорт, алевший на проекции предупреждающем сообщением о старте челноков.

— Кстати Косяк хочешь увидеть не забываемое зрелище? — вскинувшись, спросил Череп.

— Эт еще какое? — настороженно поинтересовался Косяк, не думая предположил, — Опять Дыба покажет танец живота?

— А, что понравилось?

— Да не то слово, — пробурчал Косяк, — у меня с прошлого показа,…живот неделю синяками исходил.

— Да нет, — отмахнулся Череп, — мы сейчас будем проезжать, вернее, пролетать мимо стартовых площадок. Посмотрим отгрузку на орбиту.

Рассматривая уже поредевший лес Косяк недоверчиво хмыкнул. Выскочив на горку, Милашка оторвалась в краткий миг полета. Оторвавшись от песчаного шлейфа, неотрывно сопровождающий машину песчаной завесой, мягко приземлилась и набирая потерянную скорость, рванулась по багровому морю песка.

В наступившем закате, истуканы причудливых горных столбов сменились кладбищем скал. Порождая полчища теней, камни уже начинали светиться собранной за день энергией, превращая долину в пепелище огромного костра, где в роли потухших углей будут выступать, рассеянными внутри скал частички кристаллов.

— Ну и где твое зрелище? — сварливо начал Косяк, — опять мне по ушам проехал?

— Сейчас будет, — с обещанием в голосе ответил Череп, — смотри, не пропусти.

— Ага, будет. О потом догонит и еще раз сто…

Голос Косяка прервался. Последний слог, ослабился пробившимися сквозь электронную защиту разрядами атмосферных возмущений. Помехи в эфире сменила нарастающая дрожь земли, и следом, сквозь толщину броневых пластин пробился нарастающий рокот. Заглушая рабочий шум силовых установок, шум накатывал волнами. Неожиданно затих заканчивая заниматься шалостями, вновь ворвался в перепонки отбойными молотками шутя преодолевая шумоизоляцию тройного слоя брони.

— Хватит мотать балбеской, — перекрикивая рокот, проорал Череп, — Направо смотри, в сторону космопорта!

Правая часть небосвода окрашивалась теменью ночи, как ковер звездного неба начал раскалываться под напором вздымающихся от поверхности стальных игл. Складывалось впечатление, что пустыня решила впиться в небо многочисленными рядами стальных клыков.

Отражая остатки затухающего кровавого заката металлическим блеском, стальные иглы т втыкались в небосвод, грозя превратить его в мелкое решето. Опираясь на яркие следы огненных струй, спустя мгновение ракеты ускорились, оставляя в небосводе уродливые шрамы дымных следов. Проведенные жалами изумрудных кинжалов, выхлопы работающих дюз растворялись зеленым заревом. Медленно уменьшаясь и тускнея, огромная клякса из изумрудов бледнела и вливалась в звездный небосвод пятном безымянного созвездия.

— Вот это да, — проорал Косяк, — такого представления… я еще не видел.

— Чего орешь? — улыбнулся Череп.

— Как чего, — продолжал орать Косяк, — оглох маленько вот и ору.

— А ты пробовал громкость убрать… говорят, помогает.

— Ерунда. Отмокнут, и все пройдет. Слушай, а чего они зеленные? — не дожидаясь ответов, засыпал новыми вопросами, — …а чего их так много? Слушай, а где они…А этот как его…

— Косяк, — перебил Череп, улыбаясь, поучительно забубнил, — …специально для тебя я приготовил весь материал. Тебе все равно еще делать нечего, по крайней мере, минут двадцать. Кидаю тебе ссылку на массив. Сиди и читай, а потом мне расскажешь.

В селекторе установилась мертвая тишина. Фон словесных потоков Косяка выстреливаемых со скорострельностью бешеного дятла, внезапно сменился редким хмыканьем. Опять вернулся свист натужно воющих установок.

Опустив взгляд Череп окунулся в мир стремительно пролетавших мимо барханов. Ощущая взлеты и падения заметной тяжестью или облегчением всего нутра, застонал от ожившей тошноты.

Ныряя и выпрыгивая подобно заигравшимся рыбам, машины приближались к оживленной трассе.

Широкая магистраль была ярко освещена многочисленными прожекторами и наполнена гулом никогда не останавливающегося движения. Словно гигантская змея из света и стали, трасса пронизывала ночь движением. И словно пытаясь загипнотизировать наблюдателей, поражала воображение хороводом огней и теней всех размеров.

Большие многосоставные туши легендарных марсианских дальноходов, казались не поворотливыми гусеницами, но приближаясь, личинки вырастали в огромные многосегментные составы ведомые пустынными тягачами.

Плавно перекатываясь на четырех парах слегка сплюснутых шин, что подымались над корпусами на добрую треть, гигантские колеса скрывали за собой большую часть корпуса. Усеянные отметинами бурь, проевшими в некогда ровных окрасах заметные проплешины отполированной стали, корпуса были покрыты желтоватыми пятнами антикоррозийного покрытия.

Меланхоличный разрез обзорных окон давал широкий обзор экипажу, что бы осторожно катясь по бетонным плитам не раздавить многочисленную "мелочь" огромными колесами. В свое время именно эти невероятные сплетения жгутов спиц и стали, обрамленных потрескавшимся псевдокаучуком и прославили легендарную устойчивость трехэтажных тягачей. Из-за особенностей размещения колес и огромной массы, тягачи славились способностью спокойно продолжать движение по маршруту в любую бурю, обеспечивая бесперебойные доставки грузов в любую часть освоенного Марса.

— Вот это громадина! — восхищенно выдохнул Косяк, — Командир это, что же за драндулет такой?

— Эх, Косяк, Косяк. Нужно было не по девкам мотаться, а почитал бы историю освоения, — немного раздражаясь произнес Череп, — это же и есть марсианские поезда. Такие штуки мотаются между столицей и заставами. В основном это грузовые составы, но в них есть возможность перевозить пассажиров. Если я не путаю, то они трех этажные. Даже лифт есть для удобства пассажиров. Но в основном, — это транспортники. Сюда везут кристаллы, а обратно оборудование, продукты ну и всякую нужную мелочь.

Оживленная трасса необратимо надвигалась. Превращаясь из полоски света — в непреодолимую преграду, проступила массивными плитами покрытия, словно плотина перекрывшей море песка.

Бетонные покрытие, по замыслу строителей укладывались на сваи, с таким учетом, что бы в сквозном туннеле под трассой можно было проскочить на другую сторону долины. Но толи не просчитали плотность грунта, толи не взяли в учет кочующие пески, но перебраться на другую сторону песчаного моря, было возможно только покружив по редким развязкам. Которые "радовали" заплутавших путников, встречаясь только на сотых километрах трассы.

— Дыба, вы решили попробовать лбами прочность бетонных плит? — обеспокоено поинтересовался Череп, — пора уже гонку прекращать.

— Сейчас, — тяжело выдохнул Дыба, — …мы с Тузом договорились до развязки.

Череп взглянул на спутниковую проекцию. На ней две букашки резко сворачивали и неслись вдоль жирной полосы трассы. До развязки оставалось каких-то двадцать километров. Вздохнув, Череп прикинул расстояние до места встречи с караваном.

С такой скоростью они успеют как раз вовремя. Можно смело прикорнуть. Передав командование Милашке, убаюканный мягким покачиванием, Череп уплыл в легкую дрему.

— Череп! Хватит дрыхнуть вставай. Приехали, — разрывая паутину легкой дремы, голос Косяка вернул Черепа к реальности, — А то прохрапишь все на свете.

— Все, все не ори, — пробурчал Череп, пытаясь прогнать остатки дремы мощным зевком.

Оглядываясь в окружающем столпотворении техники, Череп пытался понять, где они находятся. Милашка стояла на обочине трасы, а бетонного бордюра противоположной стороны, не видать из-за рядов стремительных теней стальных гончих. Пролетавшие со свистом машины, обдавали упругими волнами воздуха. Побеспокоенные потоки разряженной атмосферы резко хлопали о броню, пытаясь перевернуть посмевших встать на пути, но добивались только мягкого покачивания корпусов.

Разнообразие видов техники поражало своей фантазией. Зачастую проносились такие образцы, что Дыба как знаток просто хлопал глазами, пытаясь понять принцип по которому это чудо не разваливается и вообще несется с приличной скоростью. Занося очередную диковинку в базу, с удивлением узнавал как тот или иной образец являлся стандартной моделью. Купленной, а зачастую и угнанный траулер, изменялся до неузнаваемости обводов фантазией владельца или величиной суммы на счету.

— Командир нам долго еще загорать? — с ленцой протянул Косяк.

— Еще десять минут, — ответил Череп, рассматривая всплывшую часть карты.

На просвечивающейся плоскости, Милашка выстроила симуляцию с приближающимся караваном и условным местом встречи.

— А то мне уже скучно, — избаловано произнес Косяк, — Командир, а дай канал с "кабанчиком".

— Косяк, а как же Милашка?! — встрял Дыба, — ты ее променял на Слепня?!

— Вообще-то вы гады! Испохабили всю идею! У нее только секс везде и во всем, — стараясь добавить в голос обиды, Косяк перестарался, скатившись к обычному ерничанью, — вы ее под себя готовили, что ли? Озабоченые. Вам только порнопьесы сочинять. Я ей говорю, а ну-ка проверку систем давай, а она сразу раздевается. Или я с ней на серьезную тему хочу поговорить, а она… В общем нужно ее стирать, я долго не выдержу. Выбирайте или я, или разоритесь на отхожих капсулах.

— Ого, — хохотнул Дыба, — командир ты мне проспорил червонец.

— Похоже на то, — в тон ответил Череп, с деланным сочувствием вздохнув, продолжил, — Косяк быстро ты сдался. Я то думал ты у нас мачо! Секс-гигант, а ты и недели не выдержал…

— Ах вы жульё, — возмутился Косяк, — опыты на мне удумали делать?! Ну ничего. Теперь только расслабитесь. Я вам такого устрою… да я…да вам…

— Все, все я уже сдаюсь, — выдохнул Череп, утираю проступившие слезы — …тебе-то связь давать?

Косяк еще возмущался когда в внутреннем селекторе засопел сломанным носом Слепень.

— Эй косой, ты чего разоряешься?

— Сам такой, — в тон обрадовался Косяк, — …ты чего делаешь?

— Жду пиво!

— Как?! С меня?! Головой где стукнулся? — от возмущения Косяк, аж поперхнулся, — вы разве первыми пришли?

Чувствуя, что лишается последней конфетки, Слепень насупился и уперто проговорил:

— Мы же с тобой спорили, что вы нас обойдете. А выскочили на трассу мы вместе, так, что с тебя пиво. На заставе рассчитаешься.

— Разве я такое говорил? — начал юлить Косяк, — ты точно помнишь?

— Точно, точно, — вмешался Носорог, — я все слышал. Так, что тебе не отвертеться, на заставе ставишь пиво.

— Дыба, а ты чего молчишь, — чувствуя затылком стену, Косяк решил втянуть в спор по больше "весомых" аргументов, — тут обдирают как липку, а ты молчишь?!

— Все правильно Косяк, — поставил точку в споре Дыба, — Мы одновременно пришли. Так, что если ты спорил на таких условиях, ставь парням пиво.

Косяк для формы, возмущался. Ссылаясь на грузовую капсулу, на хитрость и коварность оппонентов, начал разводить. Углубляясь в словесные дебри и игру слов, одним словом пытался отвертеться. Точку еще раз обозначил Дыба, вступаясь за не сильного в словесных доводах Слепня:

— Косяк не юли! Дал слово так держи его. А то начинаешь тут тень на плетень наводить.

— Сговорились, — горестно вздохнул Косяк, — подчиняюсь грубой силе.

— А кстати Слепень, а ты видел зрелище? — переходя на доверительный шепот, голос Косяка так и светился доброжелательностью.

— Какое? Ракеты, что ли? — сбитый с толку быстрой сменой темы разговора, доверчиво уточнил Слепень, — ну видел и че?

— Тю…деревня, — с интонацией всезнайки, Косяк обрабатывал клиента, — это же настоящие грузовики были. Они на орбиту вывозят кучу таких "кабанчиков" как ваш. Спорим на ящик пива?

— Да так и кучу…, — недоверчиво протянул Слепень.

— Спорим!? — обрадовался Косяк.

— Слышь Косяк, а ты кто по национальности? — вмешался смеющийся голос Туза.

— Как кто!? — переспросил Косяк, не улавливая хода мысли, продолжил — …русский я.

— А по повадкам не скажешь…, — откровенно заржал Туз.

— Так он с Шпильманом общался, — вставил Дыба, — вот у него и нахватался.

— Да ну вас, — улыбаясь прыснувшему на обоих бортах смеху, Косяк по хозяйски пробубнил, — …я тут пиво пытаюсь вернуть, нет, чтобы помочь…

— Караван показался, — серьезным тоном вмешался Череп, — тишина в эфире.

Увеличивая разрешение карты Череп насчитал три поезда. Большой гусеницей занимавших добрую треть всего участка карты, караван медленно продвигался по оживленной трассе. Впереди и сзади в два ряда шли машины охранения. Следом прибились несколько гражданских траулеров.

Вспомнив установленный порядок, Череп вызвал командира боевого охранения. Представившись, переслал данные по распределению. Командир охранения приняв данные, пробубнил в эфир скупую фразу приветствия. Все происходящее заняло не больше двух минут. Заняв образовавшиеся в колоне дыры, новоиспеченные наемники влились в строй. Не останавливаясь караван тащился по трассе, ожидая команды старшего на съезд с трассы. Где можно будет развернуться в походный строй, и подобно псам пастухам, гнать стадо тягачей под звездным небом.

* * *

Шел второй день, как "тринашка" влилась в доблестные ряды боевого охранения каравана 256. За это время уже успели узнать, что такое не расставаться со скафандром вторые сутки. Запах тела пробивался сквозь работающий на износ систему жизнеобеспечения стойким амбре. Быстро забивающиеся фильтры, постоянные сбои системы регенерации воздуха, — вышибли с экипажа последние остатки романтики. Забыв о открывающихся красотах, новоиспеченные наемники мечтали только о глотке свежего воздуха и о душе.

— Череп сколько нам осталось? — спросил, замученным голосом Косяк.

— Ты уже сотый раз спрашиваешь, — раздражаясь ответил Череп, — от того, что ты меня дергаешь ближе мы не становимся.

— Да я знаю. Просто уже сил нету.

— Ну, — на остатках оптимизма предложил Череп, — …порисуй.

— А, что рисовать то?

— Ну я откуда знаю, — отмахнулся Череп, не зная чем занять Косяка — возьми придумай раскраску Милашке.

— Хм, а чем рисовать будем. Краска слазит как кожура с банана, каждый раз перекрашивать, — протянул Косяк, впадая в творческую задумчивость, вдруг встрепенулся, — О Череп, идея! А, что если ей сделать, типа татушки?

— Все Косяк, я спать хочу.

Раздавшийся храп не огорчил Косяка. Загоревшись идеей, стрелок вызвал панель графического редактора. Мелко покусывая губу, задумчиво забарабанил пальцами. Вспоминая бурную молодость, Косяк набрасывал привычные эскизы, которыми они украшали закоулки родного мегаполиса. Переезжая с города в город, у Косяка в голове уже скопилось эскизов на свою выставку. От нечего делать, Косяк погрузился в удовлетворенное хмыканье.

— Эй Дыбы? — позвал Косяк, — глянь, что я придумал.

— Да, что б тебя…, что это за страшилище?! — встрепенулся Дыба

— Ни чего ты не понимаешь в искусстве, — обиженно засопел Косяк, — А это будет, татушка Милашке.

— Чего?! — встрепенулся Дыба, — и зачем ей эта… твоя какушка?

— Деревня! Для красоты и устрашения врагов! Будет нашей визитной карточкой.

— Вот делать тебе нечего. Изнутри порнушка, а снаружи страхушка, — улыбнулся Дыба, — детство еще не выветрилось?

— Да причем здесь детство просто… красиво смотреться будем. Вот представь битва, взрывы и тут мы вступаем и Милашка вся в татушке начинает всех крушить. Враги обосрались и бегут разбегаются, — красота! А потом только нас завидев будут, улепетывать дерьмо роняя.

— Ага, — раздумывая усмехнулся Дыба, — или наоборот. Все побросают и начнут исключительно нас валить.

— Ну все может быть, — в тон ответил Косяк, — О, кажись застава показывается. Череп хватит дрыхнуть! На горизонте конечная остановка!

— Для кого-то она точно станет конечной, — недовольно пообещал командир, едва успевший прикорнуть.

Застава показалась на симуляции тонким блеском стали. Переливаясь на солнце чужеродным в песках металлическим блеском, увеличивалась в размерах. Медленно вспучиваясь стены выросли в пол неба. По эфиру пронеслась команда сбросить скорость. Выезжая с мягких песков на плато, плохо обработанными огрызками проступающего сквозь песок гранита, Милашку здорово тряхнуло. Клацнув зубами Косяк ругнулся:

— Вот тоже мне строители. Не могли уже нормальный заезд сделать.

— Специально так сделано. Проверка на голограмму, — пояснил Череп, — если будет подъезжать фальшивый караван, то его тряхнет и сразу станет видно кто есть кто.

— Каким Макаром это станет видно? — сварливо спросил Косяк, заинтересованно примолк в ожидании продолжения.

— А таким, что при резком изменении угла обзора голограмма дает сбой и на аппаратуре это фиксируется.

— А толку то… Погляди на стены, — нахмуренно пошутил Косяк.

Казалось, что кубы зданий образуют непрерывную стену, что упиралась в небо массивными блоками без окон. Один внешний вид только внушал несокрушимость и величие. И словно рассеивая впечатление непобедимости, в глаза бросились свежие следы восстановительных работ.

Россыпи заплат кучковались в верхних частях зданий. Словно следы поклева гигантских птиц, белели раствором застывших капель вокруг точно обрезанных стальных пломб.

А фасадная часть первого периметра обороны украшалась разводами копоти и легкими шрамами от рикошетов, что располосовали гранит причудливой вязью плавленых шрамов, с основным узоров возле бойниц стационарных орудий. Словно весла древних галер, торчавшие со стены стволами с набалдашниками дульных компенсаторов.

В приближении показались и стыки огромных плит, которыми были обшиты нижние части монументальных конструкций. Проступая деталями массивных стыков, местами оплавленных от кучных попаданий и мест пожаров, плиты венчались новыми корпусами ниш противопехотных турелей. Отсвечивая свежеокрашенными боками, полусферы с пучком коротких стволов и матрицами ракетных шахт, щупали подступы в дежурном рысканье.

— Мда, — протянул Косяк, даже не пытаясь вернуться к веселости, — парням досталось по самое не балуйся. Ты смотри, живого места нету.

На, что Дыба пробасил:

— Явно был не пикник.

Череп отвлекся на переговоры с командиром охранения. Сопровождая караван к транспортному шлюзу, вереант отправил новоприбывших к общему шлюзу. Уже заходя на прямую видимость главного шлюза, Череп тоже был потрясен масштабом произведенных работ. Представляя картину развернувшейся баталии, он пришел в себя только после тревожного зуммера дальней связи. Пропустив вызов диспетчера главных ворот, сержант чертыхнулся, проклиная себя за невнимательность. Напугав диспетчера своим молчанием, теперь Череп занимался разговорами с дежурным офицером СБ, настойчиво претендующего на звания чирья на заднице.

Поверяя и перепроверяя полученные данные, безопасник придрался к незнакомым обводам Милашки.

Получив однозначные команды, Черепу пришлось обесточить оружейный комплекс, шипя от недовольства собой и нудность "особо одаренных", прошипел в селектор сквозь зубы:

— Ну, что с этим бараном делать?! Я ему уже все данные назвал. Так нет, теперь нас все равно не впускают к шлюзу. Так, что девочки улыбаемся и расслабляемся, сейчас будут насиловать мозг…

Выехали "встречать" Милашку два полных наряда Службы безопасности. Высыпав с ворот, как горох сквозь дыру в мешке, машины разъехались веером. Прикрыв все пути отступления, грозно уперлись стволами в пуповину Милашке. В добавок активизировали автоматическую систему защиты. Нацелив на застывшую в одиночестве Милашку весь арсенал ближайшего квадрата, автоматика вклинилась в разговор, между офицером СБ и Черепом.

— Внимание! Любое движение расценивается как агрессия. Не опознанные объекты будут уничтожены!

— И так господа продолжим, — прочистив уши от грохота системы безопасности, патрульный офицер дотошно забубнил, — еще раз назовите полный идентификационный номер машины.

— Учетный номер 623634ф6199298М в реестре механизированного корпуса, — ответил замученным попугаем Череп, — Наши обводы нестандартны, так как машина экспериментальная модель. В единственном экземпляре. Это можно проверить по запросу в столицу. Мы выпускники учебного корпуса, вместе с "Вепрем", пополнение по запросу командования заставы Южная. Все документы в отправленном Вам пакете…

— Я спросил только учетный номер. Если мне нужна будет дополнительная информация, я ее запрошу, — обдав холодом, проскрежетал в эфире голос безопасника, — ожидайте ответа!

Видно получив ответы на запросы, машины окружившие Милашку, не хотя разъехались в стороны. Откатившись назад, безопасники насторожено застыли злым конвоем.

Перед Милашкой щегольским разворотом на месте, заурчала офицерская "одноместка". Подняв осевшую пыль, малявка медленно покатилась к открывающимся воротам.

— Следуйте за мной, — раздался в эфире, ровный голос офицера.

— Ага, все таки получил взбучку чудила на букву "м", — злорадно хихикнув, прокричал Косяк, — я тут в штаны чуть не наделал, вот тоже делать нечего, только бы народу нервы по мотать.

— Косяк у него служба такая, — посочувствовав безопасникам, пробасил Дыба.

— У мы, что бабочек приехали ловить? — возмущался Косяк, едва не брызгая слюной, продолжал разоряться, — Только какой раз нас за прошедшую неделю патрули проверяли. Каждая встречная собака чуть ли не в задницу заглядывает, выискивая сами не знают чего — обидно! И вообще Череп… долго мы еще стоять будем?!

— А ты куда-то спешишь? — усмехнулся Череп.

— Ну да, — выговорившись, мечтательно заулыбался Косяк, — Меня ждут.

— Ой и кто же?

— Как кто?! Холодное пиво и местные пташки.

— Ага, прям изнывают от безделья, — рассмеялся Дыба, — ты давай смотри за хозяйством, а то сейчас поведешь стволами и нас поджарят мигом. Паленным гребнем да копченостями, заинтересуешь только местных гурманок.

— Дыба, Дыба такое ощущение, что романтику твою, в детстве гантелями забили. Все тебе только пожрать да поспать, а ну еще железки потягать.

— Зато у меня здоровье отменное.

— Все парни хватит, — вмешался в пикировку Череп, — дали добро. Дыба трогай.

Милашка обрадовано качнулась, и сорвав тонкий налет вездесущей бардовой пыли, расплылась в рывке. Пролетая в широкие ворота, чуть не переехала стальную черепашку офицера СБ. Оставив смешной зазор между машинами, Милашка невинно замерла. Запоздало рванувший вперед, офицер выдал возмущенный гудок. Дыба мигнул прорезями мощных прожекторов.

— Я не понял, — ворвался возмущенный крик безопасника, — вы, что хотите под арест попасть?! Я вам это устрою!

— Мой капитан я думал проверка пройдена, и мы свободны, — оправдываясь, Череп вложил в голос ангельскую непорочность.

Офицер раздраженно дал отбой связи напоследок прошипел, что-то по поводу детского сада и бронированный жук СБ едва дождавшись открытия вторых створок шлюза, уже более торопливо помчался по магистрали.

Массивные балки решетчатых перегородок свисали с потолка ровными рядами усиленных распорок. Словно раздирая пространство между внутренней стеной и внешней гранитной стеной, хитросплетения перегородок терялось во мраке высоты. Проскочив часть окружной магистрали и выскочив на площадь три машины оказались на распутье.

Выехав на площадь, Милашка с "Вепрем" застыли стальными изваяниями. Покрытые пылью и маревом перегретой недельным маршем стали, машины были окружены конвоем из низких танкеток СБ. Отблескивая новизной корпусов и не изношенностью колес, танкетки отличались и вооружением. Основной целью машин данного класса было патрулирования внутри заставы с короткими выходами на поверхность. Так, что такие машины не нуждались в комплексах автономного жизнеобеспечения, и массивных орудийных блоках. Но вооружение присутствовало, и не слабым образцом. Узнав одноствольную модификацию плазменного орудия, Косяк ревниво пробурчал:

— Боя с нами они конечно не выдержат. Блин…, но попыхтеть придется.

В открывшиеся ворота ангара Милашка и "Вепрь" вкатились в одиночестве. Следуя командам диспетчера, машины распределились по указанным боксам. Остановившись в логове из сплетения стальных ферм, издав уставший свист гидравлики, Милашка прижалась раскаленным брюхом к спасительно прохладе бетона.

— Конечная остановка. Господа просьба пустые банки в салоне не оставлять. Отхожие капсулы забирать с собой, а не разводить мне ту антисанитарию, — раздался капризный женский голос.

— Это, что еще за номер, — встрепенулся Дыба, — Череп это твои проделки?

— Нет, — растерянно проговорил Череп, забегав по системам, искал источник заботливой мамочки.

— Ну вот, дожилась, — обвиняющие нотки искрились иронией, — Мало того, что мне никто внимание не уделяют, а только носятся на мне как на породистой КОБЫЛЕ, так еще теперь и не признают свое творение.

— Косяк! — одновременно воскликнули Череп с Дыбой.

— Че?! — как будто не причем, Косяк пытался сыграть под дурачка.

— А ну-ка чубатый, — ласково позвал Дыба, — твоя работа?!

— А, что?! Где?! Я ни чего не брал и все за собой убирал!

— Хватит Косяк, ты, что сделал, — сдавшись Череп, откинулся в кресле.

— Ни чего я не делал, — не сдавался Косяк, — у нее наверное разум проснулся, как его…самосознание и все такое.

Череп ухмыльнулся. Еще раз пробежал по системам, не нашел ничего подозрительного. Наклонившись к Дыбе отрицательно помахал головой.

— Я еще раз напоминаю! Мальчики, после себя оставляем порядочек. Вы же все таки не в свинарнике, — голос переливаясь наставительными нотками, залился в озорном смехе, — а то никого не выпущу.

— Слышь Череп чего-то мне не нравиться вся это история, еще не хватало этой гангрены, — озабоченно проговорил Дыба на ходу переводя систему управления в дежурный режим.

— Э, Дыба какая гангрена, очень даже миленькая девонька, — заступившись, за ухмылялся Косяк, — вы когда мне подружку стругали о чем думали?

— Так все таки это ты…, — заключил Дыба, — давай убирай свою заразу из общей системы!

— А хуху не хохо?

Растаяв в симуляции, Косяк защелкал зажимами. Освободив скафандр от оптоволоконных уз, попытался первым вырваться в сияние открытого шлюза. Но предательски закачавшаяся земля ушла из под ног, и загремев щитками скафандра, Косяк закувыркался по короткой лестнице. Изображая морскую звезду раскинувшуюся на пляже, распластался перед шлюзом.

Освободившись от пут шлейфов и трубок систем жизнеобеспечения, Череп попытался броситься на помощь другу, но сам повалился на пол.

— Ни хрена се заявочки, — чертыхаясь, Косяк привстал на четвереньки. Пытаясь удержаться руками за переборки поднялся на дрожащие ноги, — Череп, что за ерунда?!

— А я доктор?!

— Ну у тебя голова вон какая большая. Давай думай, а то еще если на нас Дыба грохнется… — наконец утвердившись на неожиданно предавших ногах, Косяк помог Черепу подняться с четверенек.

— Скорее всего это с непривычки, — борясь с подкатившему к горлу приступу горечи тошноты, Череп задумчиво продолжил, — двое суток в симуляции…наверное мозг отвыкает и нарушается работа вестибулярного аппарата. По этому и встать не можем.

Раздавшийся грохот и затухающая дрожь пола, прервали рассуждения Черепа о научном объяснении явления. Косяк вытащил Черепа из Милашки и положив того у трапа, сшибаю углы поплелся в полуосвещенную утробу машины.

— Эй Дыба… Шкафчик, шкафчик где же ты упал, — пробравшись к отсеку водителя, Косяк запнулся о замычавший скафандр, — а вот ты где залег. Дыба ну ты мог бы и место по свободней найти. А то раскорячился в самом узком месте!

Раздавшееся шипение вырвавшегося воздуха, совпал бряцанием покатившегося шлема. Вздох вынырнувшего с огромной глубины пловца, растерянно пробормотал:

— Косяк, что это было?!

— Де сынку?! — подыграл Косяк, усмехнувшись подхватил Дыбу за протянутую ручищу, — це ж морэ… сынку.

— Да иди ты…, — натужно рассмеявшись, Дыба оперся на крякнувшего Косяка, — Чего так штормит?!

— А, это… Череп сказал твой мозг съел вертикулярный аппарат. И теперь ты будешь инвалидом! И у тебя теперь никогда не встанет! — уклонившись от тычка, проворчал: — Э, э…я щас брошу. Будешь червем ползти до выхода.

Помогая Дыбе хромать на две ноги, Косяк кряхтел под тяжестью. Пробираясь по отсеку, вскрикнул:

— Милашка дай свет то! Темно как в ж… В общем свет давай!

— Для тебя дорогой все, что угодно, — заворковала Милашка включив яркость освещения до рези в глазах.

— Ну, что ты как…непутевая девка все с перебором делаешь, — зажмурился Косяк, — Нормальное освещение.

— А волшебное слово? — обиженно надулась Милашка.

— Отключу как кофеварку!

— Подчиняюсь грубой силе.

Косяк усмехнулся, довольно улыбнувшись подмигнул Дыбе.

— О как. Теперь мы с ней заживем душа в душу.

— Ага, — окрепнув на ногах, Дыба пытался встать самостоятельно, — …заживешь. Кстати, как ты умудрился ее в собачить в общий контур. Череп до сих пор наверное волосы дергает.

— А не скажу, — отмахнулся Косяк, — Вы ее отрубите. А мне скучно станет наслаждаться ее выкидонами в одиночестве. Теперь пожуете с мое. Будете знать как на меня спорить!

— Ну и ладно, сам потом похвастаешься.

В роли костыля Косяк довел Дыбу до люка, где уже Черепа обступил местный народ. Переговариваясь с усмешками, обсуждали причину, повального мора экипажа.

— Эй "зелень" уже в дороге успели нажраться? — вытирая руки чавкающей губкой, ехидничая задал вопрос усатый техник.

— Да вот всю дорогу к вам везли привет и не удержались, — криво усмехнулся Косяк, — вы уж пардонте, но переданное пиво не довезли.

Зашумевшие в недовольном ропоте техники встревожено переглядывались. Из под Милашки выбрались самые любопытные, бросив осмотр диковинки, стали прислушиваться к судьбе неожиданно прибывшей халявы.

— А чего это вы наше пиво-то выжрали, — встрепенулся дядька с большим аквариум для пивных рыбок.

— Да не было никакого пива, — решил разрядить обстановку Череп, — укачало нас.

— Ну не знаю, не знаю, — задумчиво протянул любитель дармового пива, — мы проверим.

Пошумевшие техники, опять разбились по группкам, бесстыдно заглядывали во все узлы Милашки. Озадаченно переговариваясь комментировали машину, местами вспыхивали споры, а где-то слышалась критика и варианты как улучшить, тот или иной агрегатный узел.

— Эй "зелень", — приглушенно прокричал усатый техник, ползая между колесами, — а, что это за зверюга такая., что смотрю знакомое, а, что-то совсем новое?

— Если ты такой "спелый", — отозвался Косяк, — то сам и доходи. А то усы отрастил, а с умом времени не хватило?

— Хм…гордый, что ли?

— Себя уважаю.

— Ну для нас ты "зелень", — проигнорировал желание Косяка нарваться на пикировку, спокойно продолжил, — Пока в бою не докажешь, что ты чего-то стоишь. Хоть и игрушка у вас занятная, но вы еще себя не показали. Так, что ты не гоношись об уважении, заслужишь — будет уважение. А пока ты "зелень".

Косяк устало отмахнулся, сполз на корточки. Почувствовав взмокшей спиной прохладу стойки, огляделся. Бокс не сильно отличался от столичного. Такое же ремонтное стойло, такие же тестовые консоли. Только видно уже сильно по использованные. Общий ангар пониже и стены сплошным металлом обшиты.

В проглядывавшиеся сквозь переплетения шлангов да подвижных реек, потолок тускло освещался осветительными плафонами горящими где через один, а где через два светильника.

Мотая головой по сторонам заметил, что в соседнем боксе просматривается машина "семерки".

Сквозь замысловатые переплетения кабелей и ребер жесткости, чернел откинутый люк "кабанчика".

— Эй, Носорогие?! Живые есть. Ни кто пивком не желает побаловаться? — вымучив улыбку, вскрикнул Косяк.

— Понятно. Выжил только я. Один настоящий мужчина, — заключил по раздавшимся проклятиям Косяк.

На фоне въезда в бокс показалась рослая фигура. Приближаясь широкими шагами, попала под боксовое освещение. Моментом налившись яркостью и контрастом, превратилась в белобрысого наемника с блеснувшими бликами офицерских ромбов. Окинув открывшееся лежбище тюленей, лейтенант презрительно скривился. Поведя орлиным носом, блондин явный любимец женщин попытался уловить запах алкоголя.

Задумчиво наморщив косматые брови, забегал зеленоглазым взглядом по телам, пытаясь определить старшего. Не придя к моментальному решению, поиграл желваками.

— Кто старший?

Открывая глаза Череп встретился с требовательным взглядом. Резко встал. По крайней мере, изобразил попытку рывком встать на ноги. Раскачиваясь как под порывами ветра, отдал рапорт.

Ожидавший, как минимум без связанного мычания, лейтенант поднял обожженную бровь.

— И так сержант Черепков. Я ваш командир крыла. Меня интересует, как я представлю свое пополнение командиру корпуса?

— Мой лейтенант… мы не под действием алкоголя или наркотических веществ. Мы не успели испытать новую навигационную систему, и то, что вы видите, — неучтенный побочный эффект!

Выслушав объяснение Черепа, офицер уже другим взглядом сфотографировал экипаж. Раздумывая над услышанным, блондин подошел к Дыбе, наклонившись, не учуял ни чего подозрительного, хмыкнул.

— Мой лейтенант, рядом с нами есть еще экипаж на котором установлена такая же система. Эффект такой же, — продолжил Череп, пытаясь прочесть эмоции на не естественно бледном лице офицера.

— И сколько вы… в таком состоянии собираетесь проваляться?

— Я думаю. Еще минут десять, пятнадцать и мы будем готовы, — четко отрапортовал Череп.

— Хорошо. Вам времени двадцать пять минут, — отрезал офицер повернувшись на каблуках, спокойно вышел с бокса.

Только заметил, что не осознано задерживал дыхание, Череп выпустил воздух. Повернувшись к экипажу, увидел Дыбу делающего гимнастику. Выдыхая паровозом, Дыба выполнял наклоны и взмахи руками.

— Череп присоединяйся, помогает, — заметил Косяк, пытаясь не сбиться с темпа заданного Дыбой.

Присоединившись к друзьям, Череп засопел. Борясь с накатывающей тошнотой, загнал вырывающийся на экскурсию желудок, в тиски пресса. Зашумевшая в голове кровь, растекалась по телу лавой, но в тоже время вернула устойчивость, и возвращая привычные ощущения, весело застучала в висках глухим пульсом.

— Дыба, сходи к Носорогу, подыми их тоже на ноги ладно? А мы тут уже с Косяком сами справимся.

Слегка покачиваясь, Дыба поплелся на ругань из соседнего бокса. Срезая дорогу пробрался сквозь джунгли силовых кабелей и едва не наступил на распластавшегося Туза.

— Ну ты нашел где улечься, — усмехнувшись пробурчал Дыба, — Вставай давай. Сейчас командир крыла привалит, а вы тут лесоповал устроили.

— Тебе легко сказать вставай, — перевернувшись на спину ответил Туз, алея свежими ушибами на лбу, досадливо поморщился, — Ваша штука… поубойнее всякого похмелья. Звери. Сами-то как огурчики.

Подперев ремонтную консоль качающимся Тузом, "везунчик" показал упражнение и дождавшись пока стрелок семерки перестанет заваливаться, осмотрелся.

Слепень откачивал Носорога. Вскрыв стандартный пакет, достал металлического ежа. Поигрывая на свету игольчатым блеском, плоская аптечка замигала индикаторами готовности. Механик взвесил на руке чуду высоких технологий, уже присматривался куда бы пристроить "ежа".

— Погоди, — поторопился Дыба, — ты ему только хуже сделаешь. Накачаешь сейчас химией, он и поплывет. Давай по-другому.

Объясняя идею физического упражнения, Дыба терпеливо дожидался пока механик семерки сообразит в какой последовательности делать упражнения. Ставя ругающегося Носорога на ноги, Дыба уважительно посматривал на Слепня.

— Молодец. Вы с Косяком как братья. Прям по одному рецепту деланные. Вестибулярный аппарат как у пингвина.

— Че?

— Да я говорю, хорошее чувство равновесия. Хорошо мозг адаптируется к резкой смене реальностей.

— Че?

— Да ни че!

— А че?

Дыба в сердцах плюнул. Развернулся к Носорогу. Тот уже бодро делал взмахи, чередуя с наклонами. Раскрасневшаяся рожа, еще сохранила пятна бледности. Но в целом приобретала привычный окрас.

— Все парни. Я потопал.

— Дыба а, что за ерунда-то такая, это так каждый раз будет?! — поинтересовался Носорог, попробовав сделать первый шаг.

— Череп, сказал, что привыкнем и все. Типа мозги еще не привыкли к таким сменам. Ну в общем он тебе сам по научному объяснит, — ответил Дыба, пробираясь назад к Милашке.

Возле Милашки толпа удвоилась. Заслышав о новинке, технари не ленились и стягивались с соседних ангаров. Окружив Черепа плотным кольцом, разномастный люд задавал вопросы по достоинствам грозно выглядевшей машины.

Косяк прикинулся по пояс деревянным, состроив дебильную рожу, убивая всякое желание задавать вопросы, отшивал очередного любопытного стеклянным взглядом. Еще только слюней не хватало. Блаженно развалившись у колеса, завидев Дыбу, стрелок оживился:

— О, ну как там? Доблестные "кабанчики" обгадили бокс?

— Да нет, — отмахнулся Дыба, усаживаясь рядом, — они молодцы. А Слепень, меня вообще удивил. Как ни в чем не бывало. Аппарат пашет без сбоев.

— Ну еще бы, — за ехидничал Косяк, — …у него весь мозг и есть ентот аппарат. Ты, что не заметил?

— Да есть немного. Вообще он какой-то, странный.

— Да нормальный пацан, — заступился Косяк, — просто у него, такая психологическая защита от быстрых смен обстановки. Можно сказать, первичная реакция организма.

— Ничего себе… Косяке ты чем успел удариться? Голова не болит?

— Да ладно тебе… О, кстати, вон и наш командир, с каким-то коротышкой топает.

В лифтовом проеме показались фигуры офицеров, энергично переговариваясь, направились к боксу с толпой. Одна из фигур белела знакомой белобрысостью, а вторая выделялась энергичными шагами.

— Кстати… капитан, — прищурился Косяк. Вздохнув, заскрежетал ботинками по полу. — Дыба видать, лейтенант решил взять себе подмогу. Ни как сам командир корпуса, почтит нас своим вниманием.

Дыба свистнул. Командир выглянул из толпы техников, коротко извинился, подошел к друзьям. Проследив за мотком головы Косяка, слеповато прищурился.

— И чего?

— Что чегокаешь, — усмехнулся Косяк, — начнем с забивания болта на целого капитана?

— Глазастик ты наш, — подобравшись Череп, провел руками по мятому комбезу. Проверив опрятность, поправил Косяку открывшийся нагрудный клапан.

С входом офицеров, раздался окрепший крик Черепа:

— Экипаж. СМИРНО!

— Вольно сержант, — поморщился капитан, с любопытством разглядывая экипаж.

Запрокинув голову, при взгляде на Дыбу, перевел взгляд на гребень Косяка. Ироничная улыбка спряталась в уголках пышных усов пшеничного цвета висевших ниже подбородка. Сразу же приковывая к себе внимание своей ухоженностью, тем самым давая хозяину время на рассматривание обалдевших новобранцев. Сфотографировав всех пронзительным взглядом голубых глаз, капитан обернулся к лейтенанту.

— Негр и чего ты дергался. Вроде все нормально. Трезво стоят на ногах. Взгляд ясен, стойки строевые, сразу видно — образцовую "зелень" только с учебки.

— Ты их сразу не видел, — пояснил лейтенант, — тогда они были как наши после канистры спирта.

— Что скажите? — повернулся капитан к экипажу, заложил руки за спину.

— Мой капитан. Я уже объяснял лейтенанту суть, — начал Череп, уже сомневаясь в правильности идеи о создания Милашки. Заученным голосом продолжил, — У нас новая система навигации. Основанная на имитации боевой обстановки при помощи виртуального симулятора. Более шести часов не тестировали, а тут сразу неделя без перерыва. Поэтому только сейчас, обнаружился этот эффект, но это временное, с непривычки.

— Ну, что же показывайте, — буднично ответил капитан. С деланным пониманием выслушал пояснения. Чего только не услышишь от оправдывающихся.

Проходя мимо строя, попросил техников убраться с обзора. Остановившись напротив опущенной морды Милашки, долго всматривался в незнакомые обводы.

— Постой-ка, так это машина, что на показухе была в столице?! — обернулся капитан.

— Так точно она. Она единственная… пока, — не без гордости ответил Череп. Подойдя, продолжил, — Мы ее с Петко делали.

Углубившись в историю, Череп воодушевлено рассказывал о основных принципах ожививших Милашку. Таская капитана по всем доступным узлам, размахивал руками, и тыкал пальцем в основные различия. Забравшись с капитаном во внутрь, оставил с наружи жадную тишину. Не проронившие ни слова техники, помолчав с минуту, начали галдеж. Все никак не прейдя к однозначной оценки, продолжали спорить. Спор прервал свист запускаемых силовых установок. Прыснувшие в стороны техники, с замиранием следили за просыпающимся стальным зверем.

— Ну все, — махнул рукой Косяк, — это надолго. Сейчас начнется показуха.

— А, что есть на, что посмотреть? — заинтересовался Негр.

— Ну вам есть на, что, а я уже насмотрелся до усрачки. Все эти финты, сами рожали в муках.

Тем временем Милашка покрылась сетью багровых искр. Разбив корпус на ячейки, грани паутины наливались цветом. Затихшие техники, попятились к выходу, а когда ячейки затянулись опасно красным цветом, откровенно рванули к выходу.

Негр если и нервничал, то вида не подал. Держа боковым зрением скучающую рожу Косяка, широко расставив ноги любовался светопреставлением. Раздавшийся свист разом опал. На месте машины, красовался обычный бархан. На котором четко просматривалась каждая песчинка, и слегка меняющийся узор волн.

— Хм, — мотнул головой лейтенант, — хорошая мыслишка. Еще, что-нибудь?

— Смотрите, — пытался скучать Косяк. Сам же, с жадным любопытством впитывал реакции лейтенанта.

Пол заметно дрогнул. Разлетевшийся эхом составной бряцающий звук, вернулся с запозданием. Вздрогнувший офицер, наклонив ухо, пытался по звуку догадаться о происходящем под маскировкой. Повисшая пауза, обросла тишиной, за спиной зашаркали осмелевшие техники. Опавший переливающимися искрами ореол, открыл Милашку в осадном положении. Вырвавшийся вздох, прокатился по всем углам бокса.

— И, что это дает? — не оборачиваясь спросил лейтенант.

— Ну во первых, скорострельность и точность попаданий. Во вторых скорострельность главным калибром, ну и это положение разрабатывалось для охоты. Ну, а также, можно использовать как элемент стационарной обороны, — блеснул умными словечками Косяк, наслаждаясь проступившими обрывками эмоций офицера, накладывая бальзам самолюбия на сердце ложками, да, что ложками, — килограммами!

Офицер морщил лоб. Задумчиво скрестив руки на груди, покусывая сжатый кулак, взглядом вцепился в поигрывающими стволами Милашку. Сжав до хруста кулак, закусил фалангу указательного пальца.

— Все таки же можем делать, — горячо прошептал Негр. Повернувшись горящим взором к новобранцам, требовательно спросил, — почему же раньше таких машин не было?! Почему?

— Ну, — замялся Косяк. Почувствовав себя виновато, не знал куда деть глаза. Оправдываясь прошептал — …ну мы ее сами сделали. Она даже не в серии. Мы ее с Петко делали на свой страх и риск.

— Как всегда, — горько усмехнулся офицер и уже потеплевшим голосом продолжил, — ну парни если ваша…кстати как вы этого монстра прозвали?

— Они ее Милашкой зовут, — выручил замявшегося Косяка, подошедший с экипажем Носорог, — вы бы видели, что она вытворяла на учениях. Нас тогда решили Шершнями обкатать. Только они и остались на ходу, причем засчитали тогда всему корпусу ничью.

Лейтенант вскинул бровь, уже с неподдельным интересом рассматривая зардевшегося Косяка, и Дыбу разглядывающего потолок.

— А вы кем приходитесь? — развернулся Негр, уперев взгляд в Носорога, — секретуткой?

— Пардонте, пардонте…, — тут же поправился Носорог, — …Мой лейтенант! Экипаж боевой машины среднего класса для дальнейшей службы прибыл. Старший экипажа сержант Рогов.

— Ясно, — заключил Негр, — позывной?

— Носорог.

— Достойно. И так, у вас такое же чудо?

— Ни как нет, — рапортовал Носорог, поедая боевого лейтенанта глазами, — стандартный "Вепрь". Только… добавили систему виртуальной симуляции, как у них.

— Так…, — протянул Негр, — только и слышу новая система да новая система., что за чудо такое?

— Это надо почувствовать, — зазывно заулыбался Носорог.

Из заглушенной Милашки выбрались довольный Череп и задумчивый капитан. Сославшись на дела, бегло принял рапорт "семерки", и едва ли не бегом покинул бокс. Лейтенант недоуменным взглядом проводил капитана. Заинтересованно повернулся к довольной улыбке Черепа.

Узнав тактико-технические характеристики Милашки, да и воочию воззрев все достоинства тяжелого танка. Капитан в начале не поверил, долго гонял Черепа по всем бортовым системам. Заглядывая в каждый угол интересовался вооружением. Буквально руками ощупал энергетические выводы генераторов, достойно прошедших весь путь без замены вставок, являющихся слабым местом всех тяжелых машин. А узнав суммарную мощность залпа, впал в тихую прострацию и сославшись на необходимость срочного разговора с командиром заставы, сорвался с темпом курьера со срочной депешей.

— Ну тогда сделаем так парни, — выслушав Черепа, лейтенант подвел итог. И с загоревшимися глазами начал выстреливать предложения. — Сейчас расквартировка. Утром вас представят корпусу. Там уже более тесно познакомитесь с крылом. Если все, что вы здесь рассказали, правда, то не вылезать вам с рейдов, — взглянув на часы, охнул, — Берите личные вещи, проведу вас в казарму.

* * *

Раскинув руки Косяк завалился на койку. Рассматривая узорчатый потолок, с интересом замечал пристрастия бывших хозяев. На потолке красовались глубокие шрамы от боевого тесака.

— Однако… безбашенный тут народ проживал, — заключил Косяк.

— Что знакомый запах уловил? — поддерживая беседу, отвлеченно поинтересовался Череп. Борясь с заклинившей лямкой вещевого кофра, раздраженно треснул кулаком.

— А ты попробуй. Лежа на койке, пометать тесак в потолок. Я пока не самоубийца. — протянул Косяк, втихую от Черепа понюхав подмышкой.

Хлопнула дверь душа. Пофыркивая, Дыба по собачье встряхнулся. Улыбаясь натягивал свежее белье.

— Дыба не надо рожи корчить, — сказал Косяк, ужимаясь от разлетающихся капель, — …мне уже страшно.

— Слышь, пугливый. Ты со жратвой, что-нибудь придумал?

— А чего думать, сейчас его святейшество соизволит поднять свой тощий, но царский зад, попарится в баньке, тогда и пойдем знакомиться с местными кабачками.

— Лентяй. Нет, что бы сэкономить на приготовлении пайка, ты нас по кабакам таскаешь, — закончив бороться с кофром, отозвался Череп.

— Нет, ну если вы настаиваете, — выделяя ударения, ухмыльнулся Косяк, — то я могу предложить фирменное блюдо…

— Все я уже иду мыться… — сдался Череп, сорвавшись пулей, заплескался под струями воды, — с меня с твоего прошлого фирменного… желудок с кишечником вообще перестал дружить.

Коротая время, Дыба совратил Косяка сыграть в шахматы. Подключив терминалы, расселись по койкам, с хмурыми рожами погрузились в стремительное передвижение фигур.

На самой заре шахматной эпопеи, Косяк соглашался с охоткой, но после проигрыша, постоянно разбивал терминал об стену. Все бы ничего, но новый терминал уже после пятого раза, ему не дали. Уступая слезным обещаниям "в последний раз" Череп залез в ящик с запчастями и собрал из пяти остатков один рабочий терминал. Приведя его в рабочее состояние, подарил потрескивающий и черно-белый терминал Косяку. Но выдвинул одно условие.

Дыба взялся за натаскивание Косяка в шахматах. Тот сопротивлялся как мог, но просидев под домашним арестом два дня, да еще с таким цербером как Дыба, — согласился. Через неделю втянулся. Зачастую забывая о предвыходных посиделках в кабачках, увлеченно рубился с Дыбой в шахматы. Уже через месяц, Дыба сломал свой первый терминал…

— Все Дыба! Ты продул свой терминал! Давай мне его сюда, — довольно потирая колени Косяк демонстрировал все тридцать два зуба.

— Погоди, погоди. Я сейчас прикроюсь…, — собирая на лбу горные хребты умственных усилий, Дыба сверлил дыру в дисплее.

— Да чего годеть?! Тогда мат в три хода. И вообще…Терминал гони! Ты продул! Забирай это пещерное детище, от которого в глазах рябит и отдавай свой!

Череп одеваясь, заглянул в терминал Дыбе, задумчиво пожевав губу, цыкнул:

— Да, Дыба,…сдаешь позиции. Тут он тебя прижал классически.

— Череп, а давай с тобой на твою навороченную игрушку сыграем? Три партии…, — Косяк воодушевленный успехом, уже косился на Череповский терминал.

— Что крылья отросли? — усмехнулся Череп, — ты пока с Дыбой побалуйся, а потом посмотрим.

— Да, что там Дыба, — скривив высокомерную рожу надулся Косяк, — наш зверобой сильно увлекся железяками. Забросил взращивания своего грецкого орешка. Скоро как динозавр…

Прервался на уклон от подушки, просвистевшей с третьей космической скоростью. Укоряющий погрозил пальцем.

— Дыба, Дыба, а это уже не честная игра. Травмировать соперника перед матчем это…, — задумавшись над перспективой развития событий, Косяк почесал затылок, — что-то я проголодался, терминал я завтра заберу. И вообще, не пора ли нам пойти похомячить, — спрыгнув как лягушка, Косяк умчался к двери. Повернувшись в проеме, продолжил, — …Дыба ты вообще-то в шахматы когда нить играл, как конь-то ходит, знаешь?

Услышав грохот резко отодвинутой кровати, и грохот упавшего тела, стрелок скрылся за створками двери.

— Да ладно тебе Дыба, — успокаивал Череп, набычившегося водителя, — не корову же проиграл.

— Да Череп, самое обидное, что сам! Сам! Вот этими руками такую змеюку взрастил. Пригрел на груди. А теперь меня обставляет как пацаненка, — потирая ушибленную коленку, усмехнулся поднявшийся Дыба.

— Да ладно тебе, пошли…, а то Косяк опять на японскую кухню потянет, заставит жареных змей жрать.

* * *

Наступившее утро встретило вышедший в коридор экипаж оживлением. Спешащие люди заполнили коридор морем голов и шумя водопадом, создавали фон разговоров и смеха. Попав в бурное течение, троица не понятливо переглядывалась.

— Череп, — непонимающе оглядываясь, полушепотом спросил Косяк, — откуда столько народа? Вчера подумал, что нас на кладбище поселили.

— А я, что, местный старожил? — сделав невозмутимое лицо, Череп плыл по течению, — видать вчера тоже все в кабаках сидели.

Поток все уплотнялся. Широкий проем, выхода в ангар, показался надеждой на скорое освобождение с тисков людского течения. Выплеснувшись с проема, наемники целеустремленно растекались ручейками, каждая группка впадала в свои боксы заставленные боевыми машинами.

Коротко переглянувшись, троица побрела к своему боксу.

— Косяк, ты у нас самый глазастый. Сколько заполнено боксов. И сколько вчера? — спросил Череп.

— Сегодня почти все заполнены, — замотав головой ответил Косяк.

— Так значит, все вчера были не в кабаках, — подвел итог Дыба.

— Одно слово. Гений! — восхищенно усмехнулся Косяк, — Дыба тебе в разведку нужно. Будешь всех поражать своим мозгом.

— Я тебя сейчас буду поражать — у стоматолога дневать и ночевать будешь, — отмахнулся Дыба всматриваясь в даль. Рассмотрев, усмехнулся: — …у нас комитет по встрече.

Перед боксом с Милашкой собралась небольшая толпа. Стоя по парам и тройкам серые комбезы техников перемешались с песочными цветами наемников, и активно жестикулируя спорили с выходившими из бокса новыми оппонентами, пытавшимися доказать какую-то свою правоту.

— Так дяденьки… прошу разойтись. Пропустите меня к мамочке, — взяв снисходительно шуточный тон, Косяк в наглую протискивался ко входу в бокс, — …цветы можно на потом и вообще за… За зрелище всегда деньги платят!

Оборачиваясь на наглый голос наемники уже прожившие не малый срок жизни, слегка опешив рассматривали щуплую фигуру наглеца. Готовые сорваться резкости, так и оставались желаниями. За Косяком, проплывал, видимы почти по грудь айсберг фигуры Дыбы. Смотрящие снизу вверх наемники почтительно расступались. Кому охота попасть под танк?

Дойдя до Милашки, Косяк повернулся, по хозяйски подпирая бронированное крыло, окинул умолкших наемников.

— Ну, кого покатать? Всего лишь за ящик пива.

— У тебя справка-то от мамочки есть? — задал вопрос бородатый наемник. Ехидно склонив голову, щурился глазом, уцелевшем от полосы лицевого ожога, — еще придется перед лейтенантом краснеть за облеванный ангар…

— А вот моя, справка идет, — перебивая взрыв смеха, Косяк мотнул на Дыбу.

Пробираясь к трапу с серьезным выражением кирпича во все лицо, Дыба обернулся. По "доброму" улыбнувшись, полез во внутрь.

— Знатная зверюга, — ухмыльнулся одноглазый.

Услыхавший последнее слово, Дыба выглянул с нахмуренной рожей.

— Машина выглядит красиво…, — поспешил исправиться одноглазый наемник.

Следом за Дыбой, юркнул мышкой Череп. Косяк же, для установления дружеских отношений, балагурил с наемниками. Вступая в словесную пикировку, успел раскатать пару шуток, и уже улыбаясь, перезнакомился со всеми наемниками "ветеранами".

Размахивая руками, поведал историю создания Милашки, первое боевое крещение и перепуганных местных службистов. Попав на понятливую аудиторию, уже травил все, что приходило в голову.

— Ну так вот. Едим мы как-то по пустыни, ну с караваном этим. Жара стоит, плюнешь на броню, не успеешь увидеть как испарится. Ну и тут командир говорит, мол глянь, что там на востоке отметку дает. Ну я стволами повел, гляжу и ни чего не понимаю. Стоит городской траулер. Ну этот, на котором только по окрестностям мотаются. Смотрю по карте, а до ближайшего города как раком до Земли. Еще раз проверяю. Машина с задранными заслонками стоит. Чадит со всех щелей. А рядом фигурка руками машет. Ну я и говорю Черепу, так мол и так. Человеку помощь нужна. Мы к начкару, тот… валите, типа посмотрите, что за ерунда. Подъезжаем. А там стоит это чудо, в нелепом скафандре. А на ногах ласты. Да, да… самые натуральные ласты. Ну, мы насторожились. Спрашиваем, ты вообще кто мол и, что ты здесь делаешь в таком дебильном скафандре и ластах. Он на нас как на спятивших смотрит, и посылает дальше Фобоса… Тыкает нам носитель, а на нем красочная такая путевка с картинками. И спрашивает, как мол до моря добраться. Тут мы вообще обалдели. Представляете на Марсе море?! Одни пески и скалы, а он как до моря добраться. Я вообще говорить не мог, ну, а Череп как самый умный, говорит, что до море далеко, очень далеко…Ну, а тот начинает орать словно песка в дюзу наловил. Матюками кроет, что ухи отваливаются…что на Марсе одни идиоты, если такой пляж отгрохали…, — Косяк дождался пока поутихнет взрыв смеха, ответил на вопрос, — …а этому чудику, он только первый день был на Марсе. Какой-то умница впарил путевку на знаменитые Марсианские пляжи.

Косяка уже воспринимали как своего. Послышались вопросы, уточнения, когда мол экипаж проставляется, что бы на халяву пива попить да и послушать байки в компании веселого парня.

— Слушайте, а наш капитан, что за человек? С виду, какой-то шкет и размазня, — спросил Косяк у одноглазого. По мигом установившейся тишине, Косяк понял, что сморозил глупость.

— Ты это… зелень, больше таких слов не говори. Иначе рискуешь нарваться на череду серьезных разговоров с каждым экипажем, — сверкнув оставшимся глазом, бородатый нахмурил брови, — Капитан мужик мировой. Он нас с такого дерьма вытаскивал, что многие родились второй раз.

Повторяющийся писк, звонкой нотой пронесся по боксу. Усиливаясь писком со всех сторон, нарастал подобно горной лавине. Даже не взглянув в надрывающиеся коммуникаторы, наемники быстро стали покидать бокс.

— Эй, что это? — схватив за рукав мелькнувшего рядом наемника, спросил Косяк.

— Построение. Выходите из бокса, там увидите.

Выскакивая из шлюза, Череп промчался с металлическим лязгом по трапу. Успев только, рассмотреть спину Черепа, Косяк слегка присел от резкого звука. Дыба решив срезать, сиганул с запасного люка. Кинувшись за товарищами, Косяк догнал экипаж.

В центре ангара обрастала ровными углами коробка из человеческих фигур. Подбегающие со всех сторон наемники были похожи на муравьев решивших выстроить квадрат без одной стороны.

Дыба рассмотрел лейтенанта. Потянув Черепа в сторону офицера, не глядя помахал Косяку. Проявив чудеса ловкости, Косяк изменил траекторию словно наткнулся на невидимую преграду. Шумно задышав, замер рядом с друзьями, поводя глазами отметил, что большинство слушателей в той же стороне квадрата.

— Корпус, смирно! — команда пронеслась эхом выстрела.

В открывшемся проеме показался капитан, бодро пройдя в центр коробки, замер на середине. Окинув строй взглядом замер.

— Господа, — бодро начал капитан, — у нас сегодня знаменательный день.

Нахмуренные лица слегка заулыбались.

— По результатам боевых действий по обороне заставы и разведывательных рейдов за месяц, было составлен рапорт в столицу. Сегодня пришел ответ. Командование Батальона отметило наш корпус как лучшее подразделение заставы, — в строю начал нарастать гул. Терпеливо дождавшись тишины, капитан улыбнувшись продолжил, — …и каждому экипажу назначена премия. В размере двух месячных окладов.

Строй взорвался довольными криками. Слегка распадаясь, построение наполнилось смехом, где наемники наплевав на устав начинали балагурить и высказывать планы на вечер.

Прозвучавший кашель капитана, услышала бы только собака, и то если бы сидела рядом, но смех и разговоры прекратились, как по команде.

— Я хочу вспомнить тех кто не дошел до конца, — на последнем слове, капитан четким движением снял берет.

Уложив его на согнутую в локте руку, не подвижно замер склонив голову. Одновременно с капитаном, строй наполнился шелестом сминаемой ткани и угрюмым молчанием.

— Командирам крыльев, проследить за исполнением завещаний, — спустя минуту, голос капитана заставил ожить строй. Одевая берет, слегка улыбнулся, — Есть еще одна приятная новость. Наши ряды слегка позеленели.

Наемники заулыбались выискивая в строю новеньких. С интересом поглядывая на новоприбывших, тихо перешептывались.

— Новоприбывшие, выйти из строя.

Череп четко вышел из строя. Чувствуя на себе цепкие взгляды не полной сотни глаз, боролся с дрожью в коленях, пока не услышал за спиной успокаивающий грохот Дыба. Уже более уверенно развернувшись лицом к строю заметил свирепое выражение лица водителя, отбивающее охоту попасть в обзор бойниц холодных глаз.

Стараясь быть похожим на большого брата, следом выдал дробь Косяк. Не став напяливать маску сурового война, сдерживал дежурную улыбку.

Внимательные глаза ветеранов рассматривали новичков. Цепкие взгляды, занимались вскрытием. Не прейдя к однозначным выводам ветераны тихо переговаривались.

— И так господа. Первым представлю вам экипаж машины, заставивших нашу доблестную службу безопасности, оторвать зады от насиженных мест и понервничать отрабатывая бешенные оклады. Экипаж машины, которая вызвала такую бурю неоднозначных оценок. Итак. По традиции представляю экипаж по позывным. Сержант Череп — командир экипажа. Рядовой Дыба — водитель. Рядовой Косяк — стрелок. Позывной тяжелой машины — Милашка.

Заулыбавшиеся наемники, наполнили ангар добродушным люлюканьем. Комментируя позывной для такого зверя, понимающе улыбались. Послышались соленные шуточки и предложения, а не повязать ли Милашку с "Медведем", для получения лютого потомства.

Закончив представлять экипаж Носорога, командир корпуса отдал власть в руки лейтенантов. Разведя крылья в разные стороны, офицеры преступили к доведению мероприятий на день.

За крайним боксом был устроено вместительное лежбище, — угол для летучек. На сложенных штабелями бронеплитах и мотках кабелей расположились наемники. Расслабленные позы, легкий треп, вспыхивающий местами смех, — все придавало не принужденный характер предстоящей беседы.

Но при подходе лейтенанта, все моментом прекратилось. Позы остались те же, но казалось в воздухе сгустились грозовые тучи. Сосредоточенные лица, цепкие взгляды, и тишина как губка впитала все пустые разговоры.

— И так, у нас пополнение, — взяв быка за рога, начал лейтенант, — поэтому намечается сдвиг в патрулях.

— Наконец то…, — проговорил чернявый наемник, поигрывая тесаком. Тыкая титановым острием в обмотку кабеля, наемник с тремя нашивками ранений в бою, облегченно выдохнул, — …от катетера в заднице, геморрой с голову…

— Перо, так это ты старый забыл вытащить… — всхрапнул, лысый ветеран. Раздавшиеся смешки пробежали волной.

— Боюсь геморрой не рассосется…, — улыбнулся лейтенант, — Этот экипаж будет участвовать в глубоких рейдах.

Резко замолчавший смех, обозначил недовольство сказанным. Выражая общее настроение, поджарый наемник с многочисленными нашивками ранений, и планками участий во многих боях, начал заводиться.

— Негр, а с какого перепуга их в рейд? — зло удивленно повел бровью лысый наемник. Оценивая взглядом, стоявших позади экипаж, перевел вопросительный взгляд на лейтенанта.

Спокойно выдержав взгляды не довольства, лейтенант спокойно ответил:

— Лохматый ты их машину видел?

— Ну и, что. Я буду подставляться под залпы, только из-за красивой жестянки? — не сдавался лысый ветеран, — Я даже не знаю, что они за бойцы. Ты же сам прекрасно знаешь, что машина это только пол дела, а тут предлагаешь необстрелянную "зелень" в напарники.

— Я тебя понял, — утвердительно мотнул головой лейтенант, — твои предложения?

— Пусть помотаются на конвое грузовиков, там иногда постреливают, а потом посмотрим. А то тоже получается — ветераны натирают задницы на черновой работе, а "зелень" сидят на боевых окладах, и в ус не дует.

Негр внимательно выслушал ветерана, протянул Лохматому свой терминал:

— Взгляни на приказ.

Скривившись от безысходности, Лохматый взял терминал кончиками пальцев. Бросив касательный взгляд, зацепился за строчки. Привстав, с полулежащего положения нахмурил брови. Вцепившись взглядом в текст, шевелил губами. Поглядывая на троицу, наглаживал свою лысину.

— На сколько это правда?

— Подборка безопасников.

Лохматый пожевав губу вернул терминал. Начал терзать троицу взглядом, выискивая промах службистов.

— Возражение снимаю.

— Лохматый ты, что там вычитал. Письмо своей седьмой жены, о том, что они твои не брачные дети? — возвращая долг рассмеялся Перо.

— Приказ Удава. — произнес Лохматый, любуясь вытягивающимся лицом вечного оппонента.

— Да иди ты…

— Сам спроси, — пожав плечами, Лохматый откинулся, заложив руки за голову.

— Ладно хватит трепаться, — лейтенант подводя итог, взглянул в терминал, — И так в ночь. Перо — твой патруль сектора. Рогач, — на выбор двух разведчиков и на рудники. Мятый, Сахарок, Рупь, — смените дежурные патрули в секторе Б-6 и Б-7. Лохматый твой ночной рейд… "зелень" ясен пень с тобой. Остальные до тринадцати на машинах, а там посмотрим. Вопросы? Тогда все свободны! Зелень с Лохматым на месте.

Насест для летучек мигом опустел. Мозолить глаза начальству — последнее дело, найдется куча срочных дел, которые сможет выполнить только тот кто первый попался на глаза.

— Ну как выспались на новом месте? — широко улыбаясь спросил Негр, — Будем вам техника подбирать? А в четыре по нулям на инструктаж и в рейд.

— Есть, — ответил Череп, елозя вспотевшими руками по брюкам комбеза, — только… вот так, вот сразу?

— А вы, что, думали?! — резко вмешался в разговор Лохматый, — мы в песках будем подставляться под раздачу, а вам будут попки вытирать на заставе? Проснись! Тут не учебка и горшочки за вами носить, да сопельки вытирать ни кто не будет! — недовольно процедил Лохматый. Усмехнувшись, окинул экипаж не довольным взглядом.

— Слушай Лохматый, какой гвоздь у тебя в заднице сидит? — набычившись пророкотал Дыба.

— Гвоздя нет. Есть только прыщавая "зелень", которую мне усилено суют прикрывать задницу. И, что бы она сразу не увяла, я расставляю все на свои места. Детство кончилось и цацкаться с вами, я не буду! — начав заводиться, чуть ли не плюясь, зашипел лысый ветеран. Задирая голову, сверлил Дыбу горящим взглядом, — И вам следует уяснить это. И забыть о любой поблажке. Вы на войне и здесь вас грохнут даже не окликнув.

— Браво…, — легко хлопая в ладоши, лейтенант встал между готовыми сорваться в драку наемникам, — …потрясающая речь. Если не возражаете я скажу одно слово…ЗАТКНИТЕСЬ!

Слегка прищурившись, Дыба разжал побелевшие кулачища. Расслабив собранное в пружину тело, мягко отступил назад.

— Лохматый, — глядя в глаза произнес Дыба, — Для смерти нет разницы. Молодой ты или…спелый. Она забирает всех.

Лохматый продолжал уничтожать Дыбу взглядом, и только после второго отклика Негра, пошевелился восстановив дыхание. — …Лохматый свободен. В час, у меня как штык.

— Есть, — хмуро ответил Лохматый. На прощание "тринашке", выполнил шуточное приветствие двумя пальцами. Возглавляя экипаж, зашаркал развязанной походкой. Отойдя несколько шагов, смачно сплюнул.

— Чего он завелся, — проводив взглядом лысого ветерана, поинтересовался Косяк.

— Да была история…, — нехотя проговорил Негр. На лице отражались весы решения, рассказывать или нет. Сдавшись под вопрошающими взглядами, продолжил, — они один раз влипли в хорошую историю. Из трех экипажей с рейда вернулись только "одиночка". Паренек отрапортовал о засаде. Ну построение, почести. Парня почти к награде за мужество. А через четыре дня к заставе прикатил старатель. Приволок с собой Лохматого. Пока медики латали парня, старатель-то и поведал, как он поймал "сос" на старой доброй морзянке. А когда пошел по пеленгу, наткнулся на свалку расстрелянных машин. Нашпигованный урановыми снарядами кабанчик, вернее то, что от него осталось, светилось как солнце в зените. В двигательном, полуобожженный Лохматый, коротил силовые контуры сдыхающего генератора… Но Лохматый все-таки выкарабкался. А как только встал на ноги, сбежал с госпиталя. Вечером, пять человек не могли отодрать его от горла того "храбреца". Ну Лохматого на трибунал, там-то он и все выложил, как по трусости того парня, наткнулись на патруль азиатов. Как тот прятался за спины парней, а потом удрал оттуда.

— Да…, — протянул Косяк. Прочувствовав историю, сглотнул комок, — …Как таких земля носит.

— Уже не носит, парень повесился. Не дождался перевода.

— Да какая разница, все равно урод, — категорично заявил Косяк. Заводясь, нервно нарезал круги вокруг лейтенанта.

— Почему урод, нормальный был парень, — буднично сказал лейтенант. Двинувшись в глубь ангара, продолжил, — парень только прибыл с новой партией бывших военных с Земли. Наврал вербовщику или еще каким-то макаром подделал личные данные. Типа он до тотального разоружения отслужил в танковых войсках. Ну его сразу к нам. Ну, а тут его стразу в рейд. Ну он и струхнул…

— Все равно урод, — злясь, ворчал Косяк, — он же парней этих всех сам считай и грохнул. Все из-за него, так ему и надо.

Проходя мимо ватаги техников, увлеченно обсуждающих какую-то трансляцию, офицер окликнул не высокого человека. Раздражаясь на отрыв от увлекательного зрелища, щупленький мужчина невзрачного вида слеповато прищурился. Завидев лейтенанта, обречено поплелся навстречу.

— Негр, это срочно? — проговорил техник, в зашарканном комбезе, с надеждой поглядывая на увлеченных трансляцией товарищей.

— Доцент, хватит балду пинать. Принимай экипаж. Восьмой бокс.

Поправив и без того аккуратную прическу, техник посмотрел на экипаж. Не задерживая взгляд, лениво окинул экипаж гримасой недовольства.

— Ну, что же познакомились. Идите к боксу я вас догоню…

— Доцент так не пойдет. Парням вечером в рейд.

— Все вы куда-то спешите, — обречено проговорил техник. Махнув рукой, вдруг встрепенулся, — …погоди восьмой это с новой машиной?

— Ну, что забыл уже нумерацию боксов? — улыбнулся лейтенант, глядя на мигом забывшего о трансляции Доцента.

— Ну это разом меняет дело, — обрадовано потер руки Доцент, — давно я не встречал такою интересность и все в одном месте.

Проходя по ангару Дыба с интересом крутил головой. За такое короткое время в боксах развернулись целые трудовые эпопеи. Сыпались искры сварки, слышалось чавканье ремонтных манипуляторов, шипящий свист молекулярной сварки. Вспыхивая ярко — зеленными зайчиками, вспышки порождали причудливые тени.

Поймав взглядом, рукотворное солнце сварки, Дыба захлопал глазами. Рядом требовательно запищало. Отойдя в сторону почувствовал ветерок, мелькнувшей транспортной тележки груженной, судя по резкому запаху жженого металла, свежими броне пластинами.

То с одной, то с другой стороны, их обгоняли автоматические тележки. На некоторых развалились наемники. Сидя на автокарах, груженных мотками кабеля или пачками броне листов, люди весело переговаривались, а то и остервенело спорили. Обсуждая какое-то улучшение или ремонт, сыпали научными терминами вперемешку с отборной руганью.

Оставив экипаж в боксе, лейтенант напомнил Черепу о инструктаже. Обернувшись на оклик, извинился и быстрым шагом покинул бокс.

— Ну, что парни давайте знакомится. Меня вы уже знаете…, — суетливо проговорил Доцент, не зная куда деть руки засунул их в карманы.

Назвавшись друзья замерли в ожидании. Повисшую паузу нарушил Череп:

— А вы какие машины знаете?

— Да почти все. Начинал с "Рысей". "Кабанчиков" тоже щупал., — помрачнев, Доцент продолжил, — последний экипаж "Медведь".

Пытаясь уйти от тяжелой темы, техник начал сыпать вопросами по Милашке. Вооружившись стандартным ремонтным терминалом, дергая Дыбу вопросами, показывался с щупом то с одного края, а затем уже выныривал с противоположного.

— Дыба не отходи от него не на шаг, — проговорил Косяк, обеспокоено пытаясь высмотреть, куда лазит техник, — а то ненароком закоротит, что нить или отломит. А потом перед Лохматым век не оправдаемся. Первый патруль и поломка.

Следя как по хозяйски техник снимает бронированные лючки, Дыба проворчал:

— Ну, что скажешь командир?

— Давай ему поможем, — проговорил Череп, закатывая рукава, — Мы же его незнаем.

Сопровождая техника Череп с Дыбой облазили всю Милашку. Показывая основные узлы, сами прислушивались к дельным замечанием. Фонтан терминов, изливался с Доцента, с увеличивающимся напором. Указывая на тот, или иной узел давал оценки, тут же предлагал варианты улучшения. Выдерживая критику, Череп сам увлекся и спустя полчаса увлеченно спорил с техником. Теряясь в шквале теории, доказывал практикой. Загружая таблицы с результатами стендовых испытаний, тыкал в них пальцем.

Дыба улыбаясь смотрел на беготню. Подпирая Милашку, вовремя уходил в сторону, когда увлеченные спором "умники" носились от консолей к установкам. Подмигнув Косяку, мотнул головой в сторону, нашедших общий язык "братьев по разуму".

— Нашла коса на камень, — снисходительно улыбнулся Косяк.

— Не говори, они нашли друг друга, — поддерживая друга, усмехнулся Дыба, — теперь Череп будет переделывать Милашку как свой терминал.

— Ну в этом ничего плохого нет, — задумавшись, натер гребень Косяк, — ведь терминал у него, что ни говори — последний писк.

— Эх Косяк, лучше — враг хорошего, — философски заключил Дыба собираясь, залезть во внутрь.

— Молодой человек, — вынырнула голова Доцента из раскрытой панели, — вы не уходите, я сейчас и вами займусь.

Косяк хрюкнул, глядя на сползающую с Дыбы усмешку, ехидно захихикал. Получив легкий подзатыльник, ободряюще похлопал Дыбу по плечу. С водителем техник попытался проделать тот же номер. Но. Получилось совсем не так как задумал Доцент. Пытаясь блеснуть своей эрудицией, добился только более угрюмого вида водителя. Дыба набычившись молчал. Задавая вопросы, желая понять тот или иной узел, Доцент пытался вывести Дыбу на научный диспут.

Роняя слова центнерными балками, Дыба отвечал на вопросы которые считал важными. За все время конструктивного диалога, произнес пару сложных предложений.

— В общем так, — прервал Дыба длительную речь, о необходимости коренных изменений в конструкции. Хлопнув кулачищем по раскрытой ладони, пригвоздил вздрогнувшего техника взглядом, — уважаемый, мы менять ничего не будем. Эта машина себя показала и нас это полностью устраивает.

— Да, но…

— И ни каких но, — переходя на ласковый тон, нежно пробасил Дыба, — я считаю, что этот вариант оптимальный и пока он не доказал обратное, он таким и останется. И вам нужно это принять как…О!..как аксиому. Как Фобос, — он есть и с этим ничего не поделаешь.

— Но ведь…можно же…

— Доцент, — глубоко вдохнув, шумно выдохнул Дыба, — давай определимся. В этой машине, каждый узел перепроверяли по сотне раз. И пока другого не нужно. А если надо будет, мы обратимся к тебе за советом. Лады?

— Но, — растеряно протянул Доцент, увидев как Дыба нахмурился, махнул рукой, — Я то помочь хотел.

— Вот и ладушки, — радушно заулыбался Дыба, — значит сработаемся.

Подмигнув измотанному диспутами Черепу, увел техника за Милашку, по ходу перечисляя марки смазочных материалов, указал какие узлы и какой смазкой обслуживать, а рядом пристроился Косяк. Успевая вставлять, свои пожелания, крутился вокруг парочки ужом.

С поникшей головой Доцент, принял заказ первоочередных материалов. Обречено вздохнув, бросил печальный взгляд на детище, которому удалось избежать "улучшения". Утвердительно мотая головой, на несущиеся в спину уточнения, махал рукой, показывая, что все понял и не морочьте голову.

— Дыба, а не круто ты с ним обошелся? — спросил Косяк.

— Нормально, — улыбнувшись ответил Дыба, — понимаешь Косяк, есть такая порода людей. Которые сами ничего сделать не могут. А вот улучшить…дай только согласие. А в итоге, еще и сам окажешься виноват.

— Так, что он пустозвон?

— Да нет. Просто мне не нравятся люди, которые сразу и все мажут грязью.

— А может… он знает, что говорит? Спец.

Дыба ухмыльнулся. Хлопнул Косяка по плечу. Не раздумывая Косяк со всей дури, вложился в удар в плечо.

— Ты чего Косяк!? — удивился Дыба.

— А просто так, — потирая ушибленное плечо, поморщился Косяк, — достал уже! То подзатыльник до звездочек, по чуть по броне не размазал. Дури много?! Сними вручную колесо, и поставь назад!

— Какие мы нежные, — усмехнулся Дыба, бросив хитрый взгляд на Черепа, продолжил, — ну извини. И вообще., что-то вы расклеились. Завтра возобновляем тренировки. По утрам доспехи в зубы и подубасимся.

— Садюга, — поежился Косяк. Посмотрев, на икнувшего Черепа, усмехнулся, — а говорят, что большие люди добрые и ласковые.

— Ну, а я, что не добрый?! — искренно удивился Дыба, — не насмерть же, а так, что бы тело держать в норме, а то уже от дружеской тычки ноете.

— Череп тебе не кажется, что кто-то слишком много говорит, — прищурился Косяк. Многообещающи смотря на Дыбу, продолжил, — как насчет подловить его… ну например в сортире, или например, когда эта туша будет дрыхнуть без задних ног?

— А в этом, что-то есть Косяк, — оживился Череп. Резко поднявшись, походкой чемпиона мира по всем видам борьбы, подошел к Дыбе. Задрав голову, цыкнул, — …давно я свежатинки не пробовал.

— Ну вот это другое дело, — заулыбался Дыба, — только честная борьба. Без всяких там подтишков и засад.

— Ну Дыба, а это уже как получится, — едва не пуская слезу, скорбно проговорил Череп, — Ты же знаешь, как тяжело было предкам выжить. Мамонт большие и свирепые, — а кушать-то охота. Так, что, не обессудь.

В бокс вкатилась тележка, с гордо восседающим Доцентом. Свесив ноги с баллонов, техник беспечно болтал по коммуникатору. Удержав равновесие, под скрип тормозов, спрыгнул. Показывая Дыбе, что все нормально можешь проверить, отошел в угол.

Вскидывая баллоны техникой дюжего штангиста, Дыба приседая взваливал ношу себе на плечи. Аккуратно разнося и складывая ношу к ногам Косяка, возвращался за новым. Тот шустро одевал на горловины баллонов раструбы гофрированных шлангов, поворачиваясь к консолям щелкал тумблерами.

Утробно заурчав, консоли оживали веселой беготней индикаторов. Дождавшись мелодичной трели Косяк переходил к следующим консолям.

— Череп, хватит отлынивать давай, начинай, — проворчал Косяк, ревниво следя за полной занятостью экипажа.

— Погоди, — ковыряясь в подвешенных на дальней стене трубках, пробурчал Череп, — кажется я знаю как сделать твой рисунок.

— Как? — вскинулся Косяк, за очередной стойкой.

Закончив возиться, подошел к Черепу. Став с интересом наблюдать как командир, перебирает трубки, щупает наконечники, примеряет к другим трубкам.

— Череп чего ты мне тут по ушам ездишь? И как я этими наконечниками рисовать буду. Выдалбливать, что ли!?

— Косяк это старые добрые резаки, — взглянув на непонимающие глаза Косяка, продолжил, — …газовые горелки. В общем раньше ими резали метал, а потом уже начали лазером резать.

— И, что порежем Милашку дольками?

Объясняя идею, Череп упрощал суть как можно больше. Пытаясь рассмотреть в глазах Косяка понимание, горестно вздыхал и начинал все сначала.

— Косяк погоди. А вот. Когда в бутылку набираешь воду, она прозрачная?

— А зачем мне туда набирать то? Мне с сифона больше нравиться.

— Да нет, я не про сифон. Я тебе для образа говорю. Вода прозрачная. Луч света проходя сквозь воду, тоже прозрачный. Если воду подкрасить, то цвет луча какой будет?

— Ну это просто. Такого же цвета как стенки бутылки.

Череп ругнулся, услав Косяка заниматься консолями сам начал возиться с трубками. Подгоняя размеры трубок, под новые разъемы ремонтных манипуляторов, задумчиво бубнил расчеты. Закончив работы, вытер, взмокший лоб.

Только заметив, что за его действиями внимательно следит три пары глаз. Молчаливо стоя за спиной, друзья вместе с техником хлопая глазами следили за метавшимся по боксу Черепом.

— Все! Готово, — удовлетворенно отошел назад Череп. Открыв обзор, на результат часа упорной работы.

— Это, что еще хрень, — подойдя ближе, заключил Дыба.

Рассматривая стандартный ремонтный манипулятор, подобный протезу человеческой руки. Все три пальца, подобно ногтям были увенчаны трубами резаков. Только вместо шлангов, подобно сухожилиям обвивавшим кости, в раструбы входили трубки от газовых горелок.

— Вот это да, — пораженно выдохнул Косяк, прочистив горло продолжил, — вот это я понимаю… инструментище. Дайте поскорее по рулить.

Дорвавшись до пульта, Косяк вставил носитель в пульт управления ремонтным боксом. Закачав изображение, долго убеждал Дыбу, что так будет красивее и Милашка приобретет неповторимое лицо, которое будет ее отличать от безликих машин. Обреченно махнув рукой Дыба сдался уговорам и сев в сторонке со скептическим интересом стал наблюдать за работой.

Переливаясь радугой, шар плазмы пронзительно искрил косматым сиянием. Шипя пламенем сфокусированных горелок, модернизированный манипулятор метался по Милашке, подобно ласкающей руке, пытавшейся отмыть броню от краски, опадавшей искрами огненного водопада.

Закончив елозить по машине, манипулятор застыл в оценивающем жесте. Пару раз укрылся сиянием, быстро помелькал, как бы проверяя и убирая лишние штрихи.

В начале с интересом наблюдавший за процессом Дыба, наловив новых бликов, отошел в сторону. Присев возле стены, прикорнул, но уловив прекратившееся убаюкивающее шипение, чутко поднял голову.

— Ну чего Косяк?

— Все можно любоваться, — гордо произнес Косяк. Широко улыбаясь, вышел из бокса. Став вдалеке, оценивая, щурился.

Дыба, охая на затекшие мышцы, похромал к Косяку. Вставая рядом, попытался рассмотреть "новое лицо" Милашки.

— Косяк вижу только какие-то кляксы.

— Ну на свету лучше будет. А на солнышке, — просто песня, — довольно замурлыкав, бегом вернулся в бокс.

Дыба пожав плечами похромал следом. Завидев Доцента, хлопочущего с распылителем смазки, одобрительно хмыкнул. Техник, уже обработал основные узлы задних дуг, капая дымящейся смазкой, критически рассматривал правую дугу. О чем-то разговаривая с Черепом, также машущим длинным щупом обслуживающего комплекса, утвердительно мотал головой.

— Доцент, а куда можно капсулу сбросить? — спросил Дыба, — там наши пожитки и барахло на все случаи жизни.

— Ну не знаю, сбросьте здесь, потом разберу, — отмахнулся техник.

— Только ты это смотри, что бы не ушло никуда, — предупреждая лукавый блеск в глазах, предупредил Дыба, — а то я вашу братию знаю. Я потом проверю, весь список наизусть помню.

— Ой можно подумать ты казну со столицы уволок, — раздраженно бросил доцент, пряча за ехидством, легкое раздражение.

— Я предупредил, — поймав взгляд техника, выдержал трагическую паузу. Улыбнувшись спросил, — ну сколько вам еще?

Закончив обработку, техник связался с диспетчерской. Озадаченный запросами боекомплекта, спорил с дежурным диспетчером. Тот в ни какую не хотел выдавать разрешение на загрузку новичка, по двойной норме, да и еще боезапасами смешанного класса. Поминая не легкую, принесшую на его голову такую мигрень, Доцент ушел на прием к главному оружейнику.

— Череп выкатывай Милашку. Пока он бродит, отложим "личинку", — предложил Косяк, поглядывая на висящую капсулу, закрывающую доступ к полупустым контейнерам боекомплекта, — а то мне не зарядиться.

Череп глянул на часы, отметив, что время есть, свистнул Дыбе. Заканчивая возиться с консолью, нырнул в люк. Не останавливаясь, Дыба нырнул следом. Услышав падение тела и придавленный вскрик, Косяк гыкнул.

— Дыба ты же не на пальме. Передушишь так всех, — ухмыляясь, Косяк поднимался по трапу. Размышляя вслух о том как поддеть Дыбу, начал изливаться соловьем, — ты же туша, чуть ли не два центнера живого веса. Имея такую массу покоя, носишься обезьяной. Слушай, а у тебя на родине случаем пальм нету? Может у тебя просто тоска? Так сказать зов инстинктов. Так мы купим тебе, кадушку с пальмой., что ты не забывал откуда слез. Так сказать родину помнил…

Размышляя вслух, Косяк без задней мысли вошел в полутемный проем люка. Уткнувшись лицом, в терпеливо дожидающегося Дыбу, попытался дернуться назад. Но сумел только сдавленно охнуть.

— Дыба ты чего, — глядя на многообещающую улыбку Дыбы, смог прошипеть Косяк, — это не я. Это мужик проходил. Я ему говорил, что бы так не разговаривал с тобой, а он так и шел все про тебя говорил. А я…совсем не причем.

Дыба понимающе мотал головой, мол да, да я верю, верю. Не выпуская ценную добычу, пнул ногой створку люка. Получив команду, створки съехались, с чмокающим звуком. Закрывая от посторонних глаз, внутренние разборки.

* * *

Просторная комната, называемая залом заседания младших командиров, пустовала. Ярко освещение обдало волной нежилого помещения. За столами, опоясавших комнату по периметру, ни кто не сидел и по слою пыли, уже дано.

— Череп, а нам точно сюда? — заглядывая следом, оглядевшись шепотом спросил Косяк.

— А куда еще? Табличку видел на двери? — отмахнулся Череп, рассматривая голопроектор, гордо торчавший потертым корпусом по центру комнаты.

Следом за Косяком, в комнату вплыл Дыба. Плавно опустившись на ближайшую лавку, брезгливо провел пальцем по столу.

— М-да. Хоть огурцы сажай.

— Ой чистюля нашелся, — усмехнулся Косяк, пытаясь уложить натертый большой пятерней гребень. Борясь с стоящими торчком волосами, пытался придать волосам нужное направление. Остервенело наглаживая гребень, бросал на Дыбу обиженные взгляды, — мойдодыр хренов. И, что мне теперь с волосами делать, пугалом быть?!

— Нечего язык распускать…, — улыбнулся Дыба, — а то как помело. Кстати Череп, а давай Косяку генератор, какой нить приделаем к языку, или ну худой конец динамо вставим, а то столько энергии и все в пустую.

— …на конец, — пересаживаясь подальше, ухмыляясь передразнивал Косяк, — себе в ж… ну ты сам понял куда всадить этот моторчик.

— Косяк не начинай…

— Ну ты сам начал про конец…, — заулыбался Косяк, — а я только развернул тему…

— Хватит уже вам, — вмешался Череп, поглядев на время, задумчиво произнес, — …чего-то командование опаздывает.

— Ну Череп…ты прям как ни разу не военный, — с интонациями всезнайки, закинув ноги на стол, протянул Косяк. Наставительно поднял палец, поучал, — Командование задерживается, решая жизненно важные задачи, по обеспечению боеспособности вверенного соединения…

Раздалось шипение входной двери. Обернувшись друзья встали. В комнату торопливо вошел лейтенант. Окинув комнату взглядом, бросил терминал на стол. Вытащив из карманов носители, начал возиться с проектором.

— Решили пораньше? — не оборачиваясь спросил Негр. Шелестя клавиатурой проектора, задумчиво продолжил, — …ну это и к лучшему. Пока остальные не подошли, я дам обстановку.

Обернувшись, взглянул на рассевшихся кучкой наемников. Взяв в руки короткую трубку пульта, встал рядом с проектором.

— И так. Ситуация следующая. После нападения на заставу, "неопознанных" сил — положение у нас аховое. Разрушены западная и южная стена. Сорок пять процентов стационарных орудий выведен из строя. Станции дальнего обнаружения сожжены в комок метала. Трассовые маяки, постигла такая же судьба. Потери среди личного состава порядка пятнадцати процентов, техники — тридцать пять. О том, что бы осваивать новые месторождения, не может быть и речи. Все ресурсы брошены на восстановления прежнего влияния и поддержки того, что есть. По этому, сейчас ведутся восстановительные работы и наращивании ударной группировки. А пока мы не имеем сил для полного развертывания, делаем только ночные рейды глубокий тыл соседей, — тыкнул пультом в проектор.

Куб проектора, подмигнул индикаторами. Над излучателем, метровым блином, верхней плоскости куба пробежала легкая рябь. Забегавшие лучи уплотнились до объемного полотна на котором проступил участок поверхности.

— Мы здесь, — окрасив точку, тыкнул в центр проекции, — С юга нас подпирает " АРАВИКА", с запада "ТЕХАСКО" на востоке пустыня, — ничейная территория.

За словами лейтенанта карта окрашивалась жирными кляксами. Окрашивая территорию влиянию других корпораций соответственно в желтый и синий цвет, проектор заполнил большую часть изображения. Оставив чистым не вытянутый участок, чем-то напоминающий земной Крым.

— …таким образом, "РУСЭНЕРГО" потеряла сорок пять процентов южной территории. Вместе с передвижными добывающими комплексами. Поэтому цели рейдов — выведение заводов из строя, любыми средствами, сбор разведывательной информации…ну и диверсии.

— Мой лейтенант, разрешите вопрос, — четко встав, отчеканил Череп.

— Валяй…

— Хм…, — сбитый толком не уставной реакцией офицера, Череп замялся подбирая тон вопроса, — что значит неопознанные силы?

— Неопознанные силы, — криво усмехнулся Негр, — …политика корпораций. По соглашению военные действия на Марсе не ведутся. А то, что происходит, называется нападением неизвестных сил.

— Нормально, — не выдержав, усмехнулся Косяк, — …нас крепко били ногами, и даже по лицу, и мы и не смогли запомнить кто нас приласкал?!

— Почему же, — в тон Косяку, усмехнулся лейтенант, — …не официально, мы знаем. Но ничего не делаем. Не можем. Так как в драке, получили… как ты говоришь сильно по лицу, и возможно ногами. И до новой драки, — не жужжим.

— И кто же нас так не любит? — допытывался Косяк.

— На данном моменте, — наши соседи.

В зал вошел Лохматый. Окинув троицу угрюмым взглядом, козырнул лейтенанту. Заняв место напротив, вольготно развалился на спинке. Следом валились наемники. Веселой гурьбой, заняли свободные места, рассевшись, умолкли. Бросая косые взгляды рассматривали, "зелень" которую так невзлюбил Лохматый.

— И так все в сборе, — подытожил офицер, — Цель рейда — сектор "Аравики".

Проходя возле столов, разбрасывал носители:

— Карта, коды, частоты все как обычно. Лохматый — старший. Состав — два "шпаненка", и одна "тяжесть". Задача, — как обычно. Расчет — после анализа записей. Вопросы?

— Разрешите? — поборов смущение, Череп поднялся. Чувствуя насмешливые взгляды, покрылся красными пятнами, — доступ к орбитальным разведданным будет?

— Не понял, — нахмурился Негр, — Зачем?

— У наша система ориентирования может напрямую работать с таким форматом, — пояснял Череп, с удовольствием замечая как удивились ветераны, — что нужно, что бы получить канал с орбитой на время рейда?

Лейтенант задумчиво, повел глазами по потолку. Скрестив руки за спиной, качнулся на каблуках.

— Ну я думаю, вопрос решаемый. На выходе получите, коды доступа к ретранслятору, — обвел всех взглядом, — вопросы? Все свободны. Выезд, что бы был без опозданий.

С задумчивым видом, лейтенант собрал вещи. И озадаченный просьбой Черепа, покинул зал. Вслед за лейтенантом, потянулись ветераны. Некоторые ободряюще улыбались новичкам, желали удачи. Оставшись наедине экипажи Лохматого и Черепа, сидели на своих местах. Лохматый без церемонно рассматривал новичков, рассеяно слушая нашептывание на ухо сверлил Дыбу взглядом. Раздражено отмахнувшись, от пытающего успокоить командира наемника, резко встал.

— Через полчаса выезжаем из ангара. Буду смотреть, что вы умеете, — вытирая блестящую лысину платком, проворчал Лохматый. Грохоча тяжелыми подошвами, застучал по полу. Стукнув кулаком по панели, в дверях обернулся, на прощание одарил тяжелым взглядом, — …и не опаздывать.

Послышался треск. Пластик стола под побелевшими кулаками Дыба, опасно прогнулся. Покраснев от сдерживаемой ярости, Дыба тяжело задышал.

Экипаж Лохматого, настороженно посмотрел на Косяка с Черепом. Решив не дергать судьбу за причинное место раньше времени, вышли из комнаты…

* * *

В проеме бокса топтался Доцент. Завидев троицу, едва не бросился навстречу. Дождавшись экипаж, довольно рассказал как он выбивал боекомплект. Получив, хмурый кивок, Дыба, техник растерянно смотрел тому вслед.

— Все нормально? — решив не обижать человека, поддержал разговор Череп.

— Ну в принципе да. Только нужно будет еще поставить в вас в ведомость на получение такой нормы. А то сами понимаете. С ракетами напреженка. Со снарядами тоже самое, — виновато развел руками Доцент.

— Да ладно не бери в голову, — проследив за взглядом техника, улыбнулся Череп, — первый выезд, да и с Лохматым чего-то не за ладилось. Вот он и разнервничался.

— А, — обрадовано протянул Доцент. Сообразив, что могут не так понять его радость, смутился, — Лохматый всегда такой. Пока человека не узнает будет плеваться до победного…

— Спасибо…, — скривился Череп, — обнадежил.

— Череп ты долго еще, — высунулся с люка Косяк, потряс скафандром, — тебе еще шкурку натягивать, лягуха ты наша царская.

Махнув рукой технику Череп рванул к Милашке. Простучав ботиками по трапу, поймал брошенный скафандр и весело подмигнул Косяку.

Свист разгоняемых установок, перешел в низкое гудение. Заработавшая гидравлика добавили тихий шелест. Милашка тихонько выкатившись из бокса, рванулась к воротам. Заскрипевшие тормоза машины вцепилась в пол застопорившимися колесами.

— Дыба полегче, — возмутился Косяк, — …я чуть язык не прикусил.

— Давно пора, — между делом, усмехнулся Дыба. Ожидая разрешения с диспетчерской, Дыба высматривал Лохматого, — Череп, где Лохматый?

— Уже ждет перед внешним шлюзом.

Рванув в открывшиеся ворота, Милашка вырвалась на кольцевую магистраль. Мелькнув в считанных сантиметрах от стены, взревела форсажным воем генераторов. Набирая на прямой дистанции скорость, мелькала в свету потолочных фонарей размытым контуром.

Влетев в шлюзовую, машина взвизгнула шинами. Мягко качнувшись, пятнадцати метровая бандура мигом погасила момент инерции.

— Командир, я на месте, — ровными голосом доложил Череп.

— Принято, — равнодушно бросил Лохматый, — держись за мной.

Взвыла сирена. С мягким шипением опали створки внешних ворот. В отличии от столицы все происходило проще. Дежурный диспетчер, автоматически получив коды с машин, без лишней нервотрепки выпускал всех на волю. Пожелав удачной охоты, отключился.

Выкатившиеся разведчики, задали резкий темп. Взлохматив песок, рванули на перегонки с ветром. Милашка словно давая фору, медленно выкатилась из ворот, зашевелив навигационными антеннами, словно принюхиваясь, медленно покатила следом. Закончив настройку систем, прижавшись к песку превратила колеса в песчаные вихри.

Слегка виляя пылевыми столбами, Милашка взобралась на вершину бархана. Качнувшись на гребне, грузно перевалилась на вершине. Слетая со склона подобно лавине, набрала маршевую скорость. Легко подпрыгивая на мелких собратьях песчаных королей пустыни, устремилась за юркими "Рысями".

— Косяк, успокой Милашку, — пожаловался Череп, — она уже утомила своим стриптизом.

— Да ладно тебе… ей же скучно, — скалился Косяк, — Поговори с ней. Стишки ей по рассказывай. Лаской нужно лаской.

— Да какая ласка! — возмутился Череп, срываясь на крик, — она и в бою мешаться будет?

— Не-а… в бою не будет.

— Ну и на этом спасибо, — вздохнул Череп.

Пышногрудая девица, возлежавшая на боку, занимая добрую треть обзора, бросала на Черепа обиженные взгляды. Проводя по роскошным бедрам, играючи закрывала обзор на сферы управления. Все попытки, очистить сферы, приводили к озорному смеху и расценивалось как знаки внимания, желание пошалить. Вскакивая шалуньей, усаживалась перед Черепом на коленки и щебеча всякие милости, начинала поигрывать бретельками футуристического наряда, скрывавшего темным бархатом, откровенности стройного женского тела.

— Кстати, — ворвался голос Косяка, — нащупай там Косматого, а то заблудимся, вот позорнемся…

— Впереди он, — смутившись, оторвался от гипнотических движений Череп, — …Что бы Дыба его потерял, — хвостиком носиться будет.

Милашка догнала разведчиков уже при съезде с плато. Стремительно настигая меньших собратьев, вынырнула из песчаных клубов массивной тенью.

Ниже Милашки на добрую половину не ожидавшие разведчики прыснули в стороны. Сбросив скорость, Милашка скромно пристроилась чуть позади. Укрывая заботливой тенью успокоившихся разведчиков, походила на матерую волчицу, вывившую волчат на первую охоту.

— Эй вы, что там заснули? — ворвался в фон работающих установок, раздраженный голос Лохматого, — Дурь девать некуда?!

Погрозив Дыбе виртуальным кулаком, Череп сослался на плохую видимость. Лохматый исходя интонациями ветерана, не ожидавшего ничего другого от "зелени", пригрозил отправить экипаж обратно. Успокоившись, передал Черепу координаты места встречи.

— Хочу посмотреть на ваш, расхваленный суммарный залп, — ехидно пояснил Лохматый, поясняя причину смены курса на прямой угол, — …там остатки добывающего завода, и все равно это нам по пути.

— Командир, уточните координаты, — перепроверив данные, Череп с недоумением рассматривал точку, лежавшей на юге, когда нужен запад.

— Все там у тебя нормально, — шумно выдохнул Лохматый, — мы нырнем к арабам, а от них, в тыл, к америкосам. Типа мы взбесившиеся абреки.

— Так опознавательные знаки… контуры, — размышляя, протянул Череп.

— Ну и, что…сколько было распродано "Рысей" ты знаешь? А ваши обводы, вообще устанут узнавать, — усмехнулся Лохматый, смакуя момент, когда с чувством полного превосходства можно поучить "зелень", — …а тем более когда размалевались, в это страшилище. Пижоны.

Косяк, заслышав такую оценку, обрадовано хрюкнул. Такие речи из уст Лохматого, по лучше скупого Дыбинского "ни че…". Наслаждаясь моментом истины, довольно замурлыкал песенку. На радостях, приласкал Милашку. Обсыпав комплиментами, уговорил капризулю, играть в шахматы на раздевание.

Дыба, раскинув руки, возлежал на своем кресле. Чувствуя руками шероховатость полусфер, слегка вздрагивал пальцами. На, что машина заваливаясь, изящно уклонялась от сокрушительного столкновения с коварными обломками скал клыками поджидавших момента, что бы вцепиться в проносившиеся машины острыми краями.

— Череп маршрут давай.

— Смотри.

— Так это уже рядом, — заметил, Дыба рассматривая возникшую иконку, — Косяк, хватит Милашку дурить. Через пять минут прибываем., что бы цацки были на высоте.

— Ты за своим хозяйством присматривай, — отвлеченно проговорил Косяк, рожая идею как выкрутиться с матовой позиции, — а со своим курятником я разберусь сам.

Выбрасывая мелкий щебень, буксуя всеми колесами Милашка взобралась на вершину очередного склона.

Привыкшему к бардовым просторам песков, взгляду становилось тесно во впадине кратера. Пологие стены еще хранили ровные кромки оплавленного базальта, но под напором песков и времени стенки украсились вязью трещин и с каждым глотком песчаной напасти, стены разрушались, наполняя каменной крошкой километровую гладь кратера.

Продолжая работу времени и песчаных бурь в центре впадины засел перекошенный передвижной завод. Вздуваясь сегментами стального корпуса, имел сходство с огромной черепахой, задремавшей на дне высохшей лужи. Такой же бронированный панцирь, некогда укрывавший от разряженной атмосферы хрупкую аппаратуру и людей, покоился на сохранившихся сегментах огромных гусениц.

Печально смотря на железных собратьев провалами ободранных броне листов и вереницей рваных пробоин, больше похожий на решето, завод еще гордо держал балки, к которым крепились буры под глубокие скважины, что оставили после себя только просвечивающиеся отверстия и глубокие следы торопливого грабежа.

— Вот это махина, вот это я понимаю, — уважительно протянул Косяк, в общий селектор. Задирая голову, рассматривал верхушку панциря, — слушай, такой на Милашку наедет, и все. Пиши пропало.

— Не наедет, — знающе вставил Дыба, — такие махины медленно ворочаются. Обычно их собирают уже на месте. В первую очередь, пригоняют ходовую. А потом как конструктор, пригоняют ставят, пригоняют монтируют…

Следуя за разведчиками хвостиком, Милашка объехала громадину накренившегося завода. Грозя поддаться наклону, купол завода навис над колесными танками исполинской горой, способной оставить на месте стальных букашек сплюснутые монетки.

— Череп, становись под тень, — скомандовал Лохматый, — и так, перед вами обычный завод. Подобные черепахи дожидаются и нас, но уже под присмотром новых хозяев.

С непривычки к долгим речам, прокашлялся, поминая все, что относилось к вездесущей пыли, громко продолжил:

— Слабые места, — в первую очередь, гусеницы. Если сбить два ряда с одной стороны машина завалиться набок. Такой крен ломает буры как спичку. Завод не рабочий, как минимум на неделю.

Череп наносил ценный советы в базу. Нанося на контур завода зоны расчетного залпа, прикидывал, сколько же нужно такой громадине, для заваливания.

— Следующие цели, это буйки, — продолжал монотонно бубнить Лохматый. Перечисляя разновидности выделил причину их ценности, — …буйки, служат для ориентирования грузовых тягачей. Хоть и на машинах есть экипажи такая громадина управляется автоматикой, и ориентируется по сигналам навигационных маяков, то бишь буйков. Выжигая участок, мы лишаем их больших поставок., что есть, увеличения времени ремонта завода.

— Командир, …разрешите вопрос…

— Череп, я закончу тогда вопросы, — раздраженно отмахнулся Лохматый, — боевое охранение завода… В основном одно крыло тяжелой пехоты, три машины среднего класса, один разведчик и тяжелая машина. Обычно сидящая в укромном месте возле завода. Зазеваешься и получаешь полный залп.

Череп услышав ответ на незаданный вопрос, прикидывал схему. При таком раскладе картина получалась не ласковая. Тяжелая пехота, может больно покусать ракетными комплексами, а если еще с машинами среднего класса, то получается, что штурмовать заводы, тоже самое, что биться головой об стену. Только крови больше будет.

— …сейчас, хочу посмотреть, что мы имеем, — выдохнув, наполняя эфир шумом втягиваемой через трубку воды, повеселевшим голосом продолжил, — …и так парни, это чудо нужно уговорить прилечь… — полностью. Ваши действия?

— Сколько залпов? — спохватился Череп, вынырнув из рассеянного прокручивания возможных схем.

— Это уже не мой геморрой, — протянул Лохматый.

Окликнув в эфире напарника, Лохматый рванул машину на вершину склона. Выехав из тени остатков передвижного завода, "Рыси" сделали поправку на возможные траектории заваливания, взобрались на дальний склон. Развернув машины, заблестели оптикой систем наблюдения.

— Дыба, идеи? — спросил Череп, разглядывая вращающуюся модель завода, — …как валить будем монстра?

— А чего тут думать. Куда валится туда и будем ее валить.

— Косяк, твои мысли, хотя какие мысли — рефлексы? Или на худой конец, какое ухо, глазик чешется? — усмехнулся Череп, уже придя к решению, решил получить подтверждение идеи.

— Дыба ты гений. Достойно. Чего думать трясти нужно, авось и свалиться, — съехидничал Косяк, — Череп, а ты вообще ступил. Нужно валить совсем в другую сторону. Посмотри как он в грунт осел. Мы посадим все генераторы стараясь проплавить такую толщу металла.

Череп задумался. Завод осев на одну сторону, вдавив край панциря в грунт, производил впечатления вросшего шляпкой в землю. Соглашаясь с Косяком, набросал схему действий.

Милашка нехотя выбралась из тени. Переваливаясь на дугах, кроша потрескавшиеся обломки стен в порошок, взобралась на горку позади завода. Недовольно взвыв генераторами, перевалилась за горку. Замерла. Присев, поводила стволами башен. Заработавшая гидравлика, зашумела нагоняемым давлением. Прекратив шипение, машина резко осела. Раздавшийся грохот залпа, забившись эхом о вздрогнувшие стены кратера, слился в рев.

Два раза грохнув главным калибром, не дожидаясь результатов, Милашка засвистела разгоняемыми турбинами, выпячивая бронированный зад, перевалилась через кромку.

Запустив под завод два разрывных снаряда, с выставленной задержкой детонации, Косяк задал Милашке режим автоматического залпа, по заранее нанесенным зонам.

— Ну, а теперь, фокус покус…, — откинувшись на кресле, повторяющим контуры полулежащего тела, вскрикнул, — и так будет с каждым, кто не уважает Русский Батальон

— Причем тут это? — моментом отозвался Череп, но все понял не в силах оторвать взгляд от вырастающей тени.

Как только, купол завода силой разрывов приподняло в воздух, Милашка всадила плазменный залп в уцелевшие гусеницы. Получив сильный боковой импульс, купол завода медленно поворачивался в воздухе. Соприкосновение с дном кратера, совпало со становлением завода на ребро.

Заслоняя все видимое пространство, купол показался макушкой. Сверкнув шрамами межмодульных стяжек, замирая на секунды, словно в последний раз хвастаясь правильными формами, сотряс кратер нарастающим дрожанием земли. Под грохот и скрежет метала, купол завода начал сминаться. Складываясь в гармошку, металлические листы неестественно изгибались и под собственным весом многотонного естества, рвано лопались, разлетаясь далеко за пределы кратера.

— Красиво ничего не скажешь, — слегка потаившими интонациями, раздался в эфире голос Лохматого, — …и так. Бычок?… Бычок?… Хватит клинов ловить!

— Чего разорался…, — пробасил голос командира второго разведчика.

— Даю общий канал. Ныряем к арабам. И, что бы ни один, в эфир не лез, без моего вызова, — собранным голосом предупредил Лохматый,…Череп держитесь между нами.

Словно убегая нашкодившими зверьками, разведчики скатились со склона. Оставляя клубы пыли, далеко позади рванули догонять заходящее светило.

Закончив укладывать главный калибр в пазы походного положения, Милашка ласково зашипела гидравликой, поднимаясь на дугах, дождалась щелчка фиксаторов и рванулась по не успевшему осыпаться следу.

— Лохматый, — встревожено вызвал Череп, — Лохматый…

— Я же предупредил, — раздраженно прошипело в эфире.

— Держи картинку с орбиты, — перебивая Лохматого, дал команду на передачу данных, — …нам на перерез три засечки.

Раздавшийся писк окончания передачи, сменился отрывистой командой. Машины свернули с курса, резко подпрыгнув на склоне, нырнули в ближайший овраг. Выбросив вместо себя тучу песка, машины замерли.

— Похоже патруль, — прозвучал полушепот Лохматого. Рассуждая вслух, задумчиво перебирал варианты, — …с какого перепуга нам на перерез.

— Еще снимок, — сказал Череп, привычно коснулся иконки, — изменили курс. Застыли.

— Так, так, так — затараторил Лохматый, — …странно, как они нас могли засечь, мы же шли по нейтралке.

Череп, рассматривая рамку с маленькой копией поверхности, лихорадочно пытался поймать разбегающиеся мысли. Почувствовав вспотевшие ладони, выругался. Первый рейд, а тело предательски подрагивает.

— Череп, давай мы этих возьмем на себя, а Лохматый пусть топает дальше, — заявил Дыба.

Восприняв слова водителя, понял то, чего и не было сказано. Дыбе не терпелось завоевать уважение Лохматого.

— Тогда сидим, и не жужжим, — заключил Лохматый, — Череп, девятый канал. Картинка с десяти секундным интервалом. Бычок, оттянись в право. Вмерзни под склоном. Валить по обнаружению.

Отдавая команды, машина Лохматого двинулась в противоположную сторону. Тем самым расставляя силы веером, командир готовился к возможной атаке.

— Лохматый, еще две засечки. Могу дать характеристики первых трех, — поборов дрожь в горле, четко отрапортовал Череп, — судя по скорости, и длине пылевого шлейфа первые три — разведчики. Следом средний класс, через пятнадцать минут они встретятся.

— Вот дерьмо, — выругался Лохматый чуть не оплевав забрало, — …точно нас засекли. Но где?! Завод пасли, гады.

— Лохматый дай нам повеселится…, — постарался весело предложить Череп, а сам, сжав кулаки до боли, боролся с волной нервной дрожи, — у нас скорость будет по более их. Разведчиков вырубим, от середнячков оторвемся, а вы под шумок, проскакиваете мимо.

Внимательно выслушав, Лохматый пропал с эфира, спустя минуту, получив автоматически посланную картинку, выругался. Сомнений не оставалось, их засекли. Противник осмелел, не став группироваться, изменил маршрут с точкой встречи как раз у лощины, где они и засели.

Оставалось только забросить идею рейда, и отступить. С таким соотношением сил, ловить нечего, а как только разведчики завяжут бой, то и летуны подтянуться, тогда вообще пиши пропало.

— А точно оторветесь, — с нескрываемой надеждой спросил Лохматый, — …или это только гонор?

— Скажи ему, что даже премиальные насшибаем, — весело ляпнул Косяк. Удобнее устраиваясь, взволнованно поерзал на кресле.

Выслушав идею Черепа, поинтересовался деталями. Признав все это авантюрой, коротко бросил:

— Ай ладно, давай. Встречаемся в этом квадрате, — переслав координаты, голосом полным азарта продолжил, — но только смотрите мне, если, что ни так сразу отрывайтесь назад. Ни каких подвигов.

Милашка пулей сорвалась с места. Выскочив с лощины, болванчиком с коробочки, рванулась на встречу вражеским разведчикам. Наблюдая на симуляции суммированные показатели датчиков и спутников, Череп отметил как резко остановились разведчики. Перегнавшие машину шлейфы, медленно рассеивались.

В ночных сумерках атака одиночной машины, казалась полным самоубийством. Даже с надеждой на систему ночного ориентирования, развить приличную скорость, из-за сложности рельефа было проблематично. А тут, судя по скорости, один разведчик, летящий один против троих.

Обозначенные на симуляции, желтыми проекциями, вражеские разведчики растянулись на вершине склона веером. Атакую одну, безумный разведчик подставлялся под залп остальных.

— Так Дыба, — торопился Череп, набрасывая водителю маршрут, — после двух барханов, ныряем в лощину. Осадка и маскировка. Косяк, тебе выбирать чем их крыть. Но так, что бы ни один не укатил своим ходом.

— Обижаешь Череп, — ослабился Косяк, тоном бывалого повара, продолжил, — нашинкую в мелкую крошку…

— Косяк, без фокусов…

— Все будет нормально командир, не порть воздух, — веселился Косяк, заражая оптимизмом Черепа.

Усмехнувшись неуклюжим попыткам друга успокоить, Череп обратил внимание на запищавший сигнал. Вызвав детализацию, обмер. К месту встречи приближался треугольник воздушной цели.

— Косяк, у нас воздух, — упавшим голосом, торопливо сообщил Череп.

— Да хоть космос, и подземелье, — не сбавляя оборотов, веселился Косяк, — давно я хотел испытать хваленные цацки, а то горбатимся под ними, и на, что спрашивается?

Перебирая варианты, Череп смотрел на прогноз тактического анализатора. Если вместо них, была бы простая "Рысь", то задание можно считать уже проваленным. Быть обнаруженными, да в добавок нарваться на перехват. Этого достаточно, что бы вообще не вернуться с рейда. А так…

Выпрыгнув мутной тенью, Милашка пружинисто скатилась по склону. Застопоренными колесами сдирая тонны песка, сползла на дно лощины, взвывая гидравликой, приступила к боевой трансформации.

Собравшись в броневую раковину, машина замерла, смотря на мир жерлами орудий. Раздавшийся шелест металлических створок, открыл доступ в небо опасным жалам, свив гнезда в круглых патрубках ракетных бобин, стальные птенцы дожидались первого полета.

Косяк азартно порхал руками над мигающими иконками управления. Распределяя по накопителям, полившуюся мощным потоком энергию, командой вогнал в главный калибр кассету с бронебойными "приветами".

— …четыре, пять…, — бубнил под нос прицепившийся мотивчик Косяк, — вышла миленькая погулять. Так главный готов. Накопители полны, а птенчики. Эй?! Птенчики?! Ага… проснулись.

Проверяя результаты тестов, Косяк высунув язык, краем глаза ухватив результат теста, уже торопился запустить следующий. Выполняя руками акробатические движения, не забывал стремительно ухватывать вспыхивающие в нарастающем танце огоньки индикаторов.

— Череп… ну где закуска? — удобно откинувшись на кресле, Косяк вывел рамку кругового обзора. Чувствуя в руках ребристые штурвалы управления башнями, почувствовал ручьи по спине, — у меня еще свидание. Дыба не сопи так, а то мне кажется, Милашка мне изменяет…

— А если и так, — в тон ответил механик, заканчивая превращение машины в крепкий орешек, — Череп, все готово давай поле. Косяк, а если и так ты, что приревнуешь?

— Нашли о чем говорить, — нервно вставил Череп, укрывая Милашку видимостью бархана, — …все, заткнитесь. Косяк твой выход. Дыба готовься сорваться.

Размышляя о том, что в ста метрах, за склоном, сидят люди, которые без колебаний лишат его жизни Череп зябко передернулся. И чуть не пропустил начало представления.

Вынырнувший на небольшой высоте штурмовик, беспечно собирался совершить разворот над предположительно обреченной целью. Не обнаружив в лощине обреченной жертвы, растеряно порыскал турелями орудий. Наполняя ночь свечением взвывших двигателей, стал уходить свечой, что бы уже на высоте разобраться с разнобоем систем обнаружения. Не успев подняться на приличную высоту, как пилот заметил погоню дымных следов от ракет.

Резко заваливаясь в сторону, пилот пытался уйти от встречи с изголодавшимися птенцами, но потеряв на маневре скорость, только оттянул момент вспышки.

— Врешь пес, не уйдешь, — с упорным азартом, шипел Косяк, выдавливал фразу раз за разом, как штурмовику удавалось увернуться с прицельной рамки, управляемых ракет. Наблюдая борьбу автоматики с человеческим мастерством, Косяк сочувственно подвел итог, — …кабздец птичке. Отлетался пернатый.

Одна за другой, ракеты обрадовано взывая высокими нотами, впились в стальные бока штурмовика. Расцветая бутонами огненных роз, о корпус ударила череда взрывных волн.

Еще с работающими турбинами, ободранный остов штурмовика пытался удержаться в воздухе, но нарушенное управление, растягивало конструкцию в разные стороны. Рассыпаясь пластами корпуса, штурмовик, вернее кусок метала, штопор рухнул за барханом.

Качнувшись под взрывной волной, броня Милашки мягко отозвалась шелестением опадавшего песка.

Успев взобраться на вершину склона, вражеские машины готовые растерзать дичь сворой голодных хищников резко прекратили подъем. Не ожидавшие такого финала помощи с воздуха, разведчики спешно разворачивались.

— Дыба пошел! — взревел Череп.

Милашка словно ждала команды. Сбросив покров, рванулась на склон. Загребая колесами, непослушный песок, взобралась на вершину. Не успев коснуться передними колесами противоположной кромки, вздрогнув, взревела залпами плазменных орудий.

Разведчики прыснули в разные стороны. Расходясь в маневре "атака с разворотом" вражеские машины все таки решили приструнить столь резвого нарушителя. Выполнив за два бархана перестроение, разведчики вылетели во встречной атаке. Левая машина решила остановить чужака точным залпом с места. Задрожав от работы главного калибра, вражеский разведчик огрызнулся серией бронебойных выстрелов. Но вдруг захлебнувшаяся огненная трель, прервалась от напора четырех стрел зеленного огня. Ослепительное сияние размазало контуры и вражеская машина разорвалась с чавкающим звуком. Полыхнувшая мгновенная вспышка, осветила застывшую на гребне разукрашенную Милашку. Оскаленная пасть черного пса украшавшая головную часть, заблестела тщательно прорисованными клыками.

— Эй парни улыбаемся…, — взорвался демоническим смехом Косяк, наводясь на следующую цель, — …нас фотографируют. Дыба не стой пнем! Уйдут же.

— Ты за собой смотри, — огрызнулся Дыба, ожидая когда Череп закончит конфигурацию энергетических контуров для погони, — Череп все?

Милашка стала смерчем. Резво набирая скорость, стремительно бросилась в погоню. Выпустив залп в спину удалявшейся машины, спешно разворачивающегося разведчика передумавшего атаковать цель из предполагаемой дичи вдруг ставшей матерой опасностью. Цель настигла ослепительная вспышка.

— Череп где третий? — спохватился Косяк.

Песчаная арена, освещенная жерлами извергающихся вулканов огня и расплавленного металла, была пуста.

— За барханом, летит под прикрытие, — отозвался Череп, рассматривая детальную симуляции местности на которой высвечивались подробности схватки, — Дыба меняем позицию! Давай на левый бархан… посадка и дам поле!

Оставив позади ярко освещенную межбарханную впадину, Милашка с опасным уклоном развернулась на соседнем бархане. Закончив маневр, не высовываясь за кромку вершины, зашипела в превращении в стальную ракушку.

Косяк только собирался наброситься с расспросами о несостоявшейся погоне, как впадина оставленная справа вспучилась грохотом. Моментально расцвела выросшими в один миг зарослями песчаных деревьев, распустившихся облаками песка и огненными вспышками разрывов. Работавшая с расстояния тяжелая артиллерия вспахивала каждый метр с тщательностью мстительного садовника, желавшего выкорчевать злосчастный сорняк.

— Ого, — уважительно заметил Косяк, восхищенно цокая языком — …я так понимаю, что нам крупно повезло?

— Да, конечно повезло, — усмехнулся Череп, — Они просто на бум пашут, интересно, что там им наплел разведчик… Ну да ладно. Поработаем и мы главным калибром?

— А толку-то Череп, — заупрямился Косяк, — нужно в упор. А вот так как они… только возможности раскроем. Давайте в упор? Вылетим и всех в капусту.

— Ага так они и дали, — рассматривая карту, заметил как соединившись с разведчиком, темные прямоугольники еще не классифицированных целей начали удаляться, — слушай, а дают.

Милашка сорвалась в погоню. Углубляясь в территорию неприятеля, стремительно настигала убегавшие остатки патруля. Выбравшись на простор, машина едва касалась барханов. Пролетая вершину соседней горки, грузно прогибаясь на дугах, срезала верхушку следующего бархана.

— Уже могу всадить главным калибром, — отозвался Косяк.

— Ну так чего ты спишь, — вспылил Череп, чувствуя подступавшую тошноту, уже сам был не рад, что пустился в погоню.

— Так бы и сказал, а то мы люди типа военные. Без команды даже в туалет не ходим, — съехидничал Косяк, задавая координаты управляемым снарядам.

Милашка вздрогнула. Не теряя скорость затряслась от частых выстрелов главным калибром.

— Что-то есть, — проговорил Череп, наблюдая замедление скорости уходивших прямоугольников.

— Не, что-то, а из пяти — четыре попадания, — гордо вскинулся Косяк, — …я же каждый, лаской оберегаю до касания.

— Ну и, что там?

— Три разыграли меж собой, монстры с огромными стволами, а один достался разведчику…

Череп рассматривая карту, обратил внимание на тревожный зуммер бортового вычислителя. Закончив обработку всех данных, симуляция замерцала вводом новых данных. Проступившая тревожными цветами симуляция украсилась расстановкой новых фигур, наполнявших оперативный простор оживленным движением. На помощь хромающему на все лапы патрулю, мчалось как минимум два полных крыла. Увеличив масштаб спутниковой проекции, Череп только сейчас заметил, что Милашка уже преодолела границы захваченной территории и приближалась к сети застав, лежавших в глубине желтой территории, уже порядка десяти лет принадлежавшей корпорации "АРАВИКА". Азартно преследуя разведчиков, они глубоко вклинились во внутреннюю сеть патрулей, и на помощь вопившему во весь эфир остатку патруля стягивались два крыла патрулирующие соседние участки.

— Эй парни мы похоже влипли…, — прочищая вдруг пересохшее горло, проговорил Череп, — Дыба разворачивайся.

— Как разворачивайся? — встрепенулся Косяк, — мы же их вот, прижмем…

Давай на общую проекцию уменьшенную карту вывел последнюю расстановку сил. Поясняя траектории движения кучек прямоугольников и треугольников, нарисовал перспективы.

— Ну хоть этим дадим по башке, — не унимался Косяк, — Мы же главный калибр разрядим, а потом налегке оторвемся.

— Нам еще к другим соседям на огонек заглянуть, — вставил Дыба, — А мы сейчас разгрузимся, а там голой задницей ежей пугать?

Милашка резко вильнув на склоне, развернулась. Поменяв направление на противоположное, уже по знакомому маршруту, растворилась в ночи.

До указанного места встречи оставалось еще сотня километров, когда в эфир ворвался обеспокоенных голос Лохматого:

— Череп, Череп, твою мать…отзовитесь.

— Похоже парни нарвались, — грустно заключил голос Бычка, — эх…надо было отступить. Капитан нас с дерьмом сожрет. Кинули "зелень" на погибель…

— Заткнись Бычок, и без тебя тошно…, — проворчал Лохматый, — Череп! Череп…

— Так полыхало, думаешь выжили? — похоронившем голосом Бычок, пытался унять Лохматого, — …Возвращаемся на заставу, а там усиленным составом заглянем на останки.

— Лохматый мы рядом, — прервав Бычка, доложил Череп, — идем с юга…

Лохматый только смог выдохнуть с многоэтажным построением всех доступных междометий. Отдышавшись после всплеска эмоций, накинулся с расспросами, а узнав, что за ними погоня, отложил разговоры на потом. Догнав разведчиков, Милашка пристроилась на привычном месте. Миновав, условную границу территории "ТЕХАСКО", машины сбавили скорость.

На смену просторным барханам, проступило поле усеянное мелкими валунами, словно в наказание норовившими подвернуться под мощные колеса. Хотя вес машины колол остатки скал в песок, все чаще и чаще машины стали подпрыгивать на нет от нет попадавшихся крупных обломках. Виляя между особо крупными клыками скал, машины заблестели горбами башен, под набравшим яркость сияния восходящего Фобоса.

— Ну так еще куда ни шло, — проворчал Дыба, даже при симуляции, приходилось резко подпрыгивать или клацать зубами, на незамеченных ухабах и каменных горбах.

— Череп, через двадцатку начнется трасса, — убрав с голоса пренебрежение, по-простому бросил Лохматый, — сшибаем маяки. Они с интервалом ста метров, на восток идут.

— Принял.

Сбрасывая скорость темная стая хищников, крадясь свернула на восток. Засверкавшие сполохи пулеметов разведчиков прорезали темноту трассерами очередей. Касаясь возвышавшихся над песком шаров на тонкой ножке, трассеры оканчивались снопом искр. Дополняя сухой кашель пулеметов звонким треском, шары разлетались подобно елочным игрушкам.

Вырвавшись вперед, Милашка выставила бронированное крыло и слегка качаясь на сминаемых шарах буйков, играючи разрушала маячковую привязку, тем самым создавая транспортной службе соседей большую проблему по восстановлению движения автоматических грузовых платформ.

Прекратив стрельбу, разведчики пристроились рядом, почтительно сопровождая каток, смявший уже десятки километров трассы.

На розовое пятно Фобоса, пески угрюмо смотрели, слегка порозовевшими верхушками барханов, казавшихся макушками больших голов, по самые брови похороненные песком. Морщась под протекторами пролетавших машин, песчаные короли Марса с хрустом проминались, проступая на краях морщин, иголками инея, сохраняя для солнца доказательства беспокойной ночи.

* * *

На кромке горизонта, подмигивало яркое пятнышко. Стремительно вырастая, превратилось в купол не свойственного для царства красных тонов — островок белого сияния. Яркие горошины многочисленных прожекторов, поднятые на тросах зарослей высотных мачт, казались слетевшимися на гульбище светлячками, любовавшихся вздутым панцирем завода.

— Череп, засядешь здесь, — коротко бросил Лохматый. Звуча доверительными нотами, голос уже не напоминал того нервного наемника, который бесился только заслышав о зелени, — …я с Бычком, наведу там шороху, и рванем обратно. Ваша задача, не поджарить нас кода, будете расстреливать погоню. Ну, а там по обстоятельствам.

— Принял, — спокойно отозвался Череп, порхая руками над командными сферами управления. Намечаю маршруты, сделал поправку на рельеф, — Лохматый возвращаясь, за пятьсот метров, прыскайте в стороны.

— Лады, — коротко отозвался командир ночного рейда. Забубнив Бычку указания, голос растаял в потрескивающем помехами эфире.

Выбирая место посадки, словно принюхиваясь на манер собаки, Милашка закружила в выборе места засады. Забравшись на склон, выбрала участок с которой открывался полный вид на прилегающие окрестности.

— Череп я понимаю мой выход? — встрепенулся от дремы Косяк. Рассматривая запищавшие готовностью орудийные накопители, стрелок сканировал местность. Занося в память участки сложного рельефа, переводил их в разряд автоматического подавления, на случаи если там проберется незамеченный противник.

— Твой, твой, — отозвался Дыба. Облегченно расслабив затекшие руки, вздохнул полной грудью. Жадно засопел трубкой минеральной водицы, запустил Милашку на осадное положение. Раскачиваясь при изменениях угла наклона, довольно выдохнул, — …хорошо.

Сливаясь с темнотой, пустыня украсилась еще одним барханом, который можно было разоблачить, только попытавшись не него взобраться, так как доработанная Черепом экранировка излучений выпускала наружу очень маленький фон. На мираж которого ли обратят внимание командиры машин бросившись в погоню за лакомой наживкой.

Ровное сияние заботливым ореолом укутывавшее завод мигнуло чередой коротких замыканий. Следом, потухли прожектора правого обзора и донесся грохот срезанной очередью балки. Заваливаясь на соседей, массивная конструкция рвала тесные узы опутывавших кабелей. Снопы искр, расцветающие на местах оборванных кабелей, высветили заметавшиеся горбатые фигурки тяжелых пехотинцев.

Стремительно выскакивая, из впадины с заводом, горбатые букашки укутывались вспышками. Сияние перерастало в ядовито зеленые нити. Витиевато изгибаясь, следы самонаводящихся ракет рыскали по окрестностям, натыкаясь на клыки скал расцветали грохотом и вспыхивали бутонами разрывов.

Пустыня заволновалась от частого грохота. Вспыхивая маленькими солнцами, ракеты раскрашивали барханы, в кровавые оттенки, а солнца плотной стаей вспыхивали барханы следом за метавшимися тенями разведчиков.

— Ты глянь как их берут в оборот! Ох и достанется дядькам, — посочувствовал Косяк. Наблюдая в какой близости вспыхивают разрывы от ярко освещенных боков "Рыси", стрелок вжимался в кресло, словно над ним проносятся опасные всполохи. Напрягаясь до судорог в груди, Косяк мысленно помогал ныряющему Бычку убирать разведчик с траектории рыскающих ракет. Водитель как будто слыша мысленные вопли, вилял меж скалами ужом.

— Череп давай им поможем, — не выдержав, выкрикнул Косяк, — они же сейчас их запекут.

— Сиди спокойно, — постарался ровно ответить Череп, сам еда сдерживал желание отдать команду Дыбе на стремительный рывок, — …не время. Ждем когда проявятся танки.

— Череп, да сейчас же…, — прервался Косяк, завидев полыхнувший борт Бычка.

Разведчик вильнул задом. Угодившая в двигательный отсек ракета с детонировала на первом слое, но так и не сумев проесть броню, только сорвала сегмент, разворотила заднюю часть левого бока. Высветив мгновенной вспышкой внутренности второго слоя броневых пластин, бутон разрыва воспламенил коптящее черным шлейфом пятно изоляционного слоя.

Двигаясь по инерции, разведчик еще пытался набрать скорость, но видимо поврежденная ходовая заклинила рулевые тяги заднего моста. Припадая на заклинавшее колесо, разведчик натужно уползал с поля боя.

— Ну прикрыть-то нужно, они же его в упор сейчас покромсают! — вскричал Косяк, наблюдая приближенную картину боя. Не отрываясь от трагедии, а руки уже порхали над расчетом траектории главного калибра. Рассматривая неторопливо бредущих пехотинцев, начинал закипать, — Череп твою мать, дай хоть шрапнелью жахнуть…

— Нет, — зашипел Череп, понимая состояние друга, сам боролся со здравым смыслом. Выдав себя, они перечеркивали всю авантюру, ради которой носились под ракетами Лохматый с Бычком.

Косяк, чуть не воя, смотрел как расслабившись пехотинцы расставляли комплексы тяжелых ракет. Старшие сестры легких ракетных комплексов, уже могли за раз прорвать все три слоя брони. Но в отличии от легких сестриц тяжелый комплекс требовал усилия нескольких пехотинцев и применялся в основном для добивания обреченной жертвы.

Уползавший с черепашьей скоростью разведчик, вдруг взвыв турбинами, закрутил дымовой шлейф в круг. Мгновенно развернувшись, машина сбросила роль подраненной дичи и резво понеслась на расслабившуюся пехоту. Затарахтев вспышками заработавших спарок, стрелок разведчика выкашивал пехоту взбесившейся газонокосилкой.

Залпы в упор рвали фигурки в клочья. Прошибая броню тяжелой пехоты, очередями опасными даже и броне средних танков, разведчик носился ангелом смерти, что презрев собственную безопасность, мстил мелочи нанесшей серьезную рану. Настигая спохватившихся пехотинцев, корпус машины слегка вздрагивал, подскакивая на смятой в бесформенную кучу броне.

Как услышав в эфире крики пехотинцев, из оврага выскочила тройка легких машин. Беспечно светя установленными прожекторами, запоздавшее охранение рыскало по побоищу. Поймав лучами разъяренного разведчика, с крыльями окропленными алыми брызгами, спешно выпустили пристрелочные очереди.

Выписывая петли словно заяц, машина рванула прочь, искрась под рикошетом касавшихся очередей, подняла шлейф подмерзшего песка. Удачно вильнув, за широким клыком, оставила на растерзание лучам прожекторов, клубы пыли в перемешу с черной копотью.

— Косяк как только пересекут отметку четыреста метров, лупи в упор, — сбросив оцепенение, ожил Череп.

Отдавая команду стрелку, Череп пытался прийти в норму. Чувствую остатки оцепенения, мелкими иголками отдающегося во всех конечностях, пытался разобраться в себе. Увиденная картина проявлялась в любой стороне куда бы не отводил взгляд. Всюду казались шевелящиеся остатки человеческих тел. С треском лопнувшая броня, сминаемая тяжелыми колесами, прыскающие во все стороны, словно сок переспелой ягоды, кровь.

Уловившие нервное состояние датчики скафандра, дали команду аптечке. Пронзившая короткой вспышкой боль в шее, растеклась горячей волной онемения. Иглы, впрыснув коктейль стимуляторов, с жужжанием втянулись.

— Ох твою…, — запоздало охнув, Череп дернулся. Растекавшееся тепло вернуло мозг к привычной ясности. — Косяк, что у тебя?

— Ты чего? — встрепенулся Косяк, — …у меня все по прежнему.

— А у меня аптечка среагировала, — коротко пояснил Череп. Чувствуя себя виновато, постарался разозлиться, — …нервы сдали. И в такой момент. Меня вызывали?

— Да нет, — понимающе хмыкнул Косяк, — все Череп не отвлекай, Лохматый показался на арене.

Выскочивший разведчик, огласил появление голодным треском очередей, вцепился в правый фланг разбежавшейся пехоты.

Уже установив бобины ракетных комплексов, пехотинцы рассчитывали только на одну безумную машину, а тут еще такая же сестрица "Рыси" доставившая такие потери. Спешно развернутые раструбы тяжелых ракет, украсились вспышками. Выпущенные в второпях ракеты, взмывали в высь. Опираясь на яркие столпы реактивных струй, не дождавшись управляющих сигналов, расцветали фейерверками.

Остатки уцелевшее после кровавой жатвы Бычка, на ученные горьким опытом пехотинцы жались к скалам. Забившись в трещины, выставляя раструбы ракетных комплексов, отстреливались со всей накопившейся злобой. Торчащие клыки скал стали опутываться яркими следами носящихся в поиске цели ракет. Поняв, что выковыривать, пехоту себе дороже, разведчик бросился в глубь пустыни.

Петляя между редеющими клыками, Лохматый несся к спасительно краснеющим барханам. Идя на перерез Бычку, обогнул его. Погасив скорость поворотом на склоне первого бархана, развернулся на встречу погоне. Заполыхавшие стволы, высвечивали покореженную броню. Правый ствол верхней башни, раскалившись кашлянул. Умолкнув на полуслове, виновато обвис, свисающими лохмотьями разодранной рубашки охлаждения. Отстреливаясь уцелевшей спаркой, сдал назад.

— Лохматый сверни левее, — предупредил Череп, вслушиваясь в выкрики эфира. — ты на нас идешь.

— Чего вы сидите!? — раскаленным от ярости голосом, взревел Лохматый.

— Уйди с линии огня, я тебя зацеплю!

— Плевать, Бычок ели ползет. А только обозначу разворот, с меня фаршированную курицу сделают!

Не дожидаясь дублирования команды Косяк потянулся руками к контурам машин погони. Следом за его касаниями, в танки противника ударили столбы зеленого света. Перекрывая сухой треск очередей, нарастающим ревом Милашка затряслась серией зеленых сгустков.

— Мать моя женщина, — потрясенно протянул Лохматый. Остановив машину, наблюдал за писком температурных датчиков, фиксировавших резкое повышение температуры внешней брони, — …только по точнее, только поточнее…

Частое взывание боковых башен, переросло в мощный рев. Спекая одну машину, до расплавленной лужи металла, Косяк не мог переметнуться на другие цели.

— Лохматый, сейчас пять секунд окно, — торопливо выкрикнул Череп, выслушав длинную тираду из ругани Косяка, добавил, — на счет три, и рывок влево!

— Понял, понял, — прошептал Лохматый, — как там Бычок? А то я как на солнце. Ослеп и оглох.

— Нормально, — заметив позади коптящую "Рысь", ответил Череп, обратив внимание на сплавленный гриб антенны, — …у него связь сдохла.

Давая краткий миг отдыха перегревшимся орудиям, Косяк напряженно вглядывался в поле брани.

Широкая полоса простора, разделявшая редкие посадки каменных клыков и кочующими барханами, украсилась танцем теней, пляшущие от лавового озера, в котором плавно оседал раскаленный остов танка. Освещая черные пятна спекшегося песка, остов светился жаром остывающего металла. Растеряно закружившие вокруг озера разведчики, забыв о добыче, устремились под укрытие скал.

— Ну кто не спрятался я не виноват, — криво усмехнулся Косяк. Взмахнув руками как великий пианист, устремился руками к скалам.

— Косяк сильно не напрягайся, — промолвил первые слова с начала битвы Дыба. Сонно протягивая слова, продолжил — …такими темпами сожжешь, все вставки. А нам еще… возвращаться.

Вняв словам водителя, Косяк грохнул главным калибром. Слегка качнувший корпус, выровнялся гулом гидравлики. Дав ожившей системе амортизации настроиться под раскачивания корпуса, огласил пустыню целой серией выстрелов.

Сметая скалы вместе у упрятавшимися за ними машинами, главный калибр словно садовник, увлеченно выкорчевывал сорняки в виде каменных клыков. Разбивая в крошку, или проделывал брешь в скалах, в которую, тут же влетал добавочный снаряд.

Поздно понявший о ветхости укрытия противник, лишился еще одной машины, разлетевшейся осколками прямого попадания. Спешно отступая, пехота побросала бесполезные комплексы, вылезая из щелей словно муравьи, спешила убраться с мистического поля, в котором снаряды вылетали из неоткуда, а оживший мрак, огненными стрелами сжег дотла бронированную машину.

— Все Череп, хватит, — скомандовал Лохматый, — теперь уложи весь боекомплект на завод.

— А персонал? — вспоминая кровавые картины, уже не так терзавшие воображение, Череп все-таки передернулся. Представляя во, что превратятся люди, при бомбардировке главным калибром.

— Мы, что и их?

— Какой персонал?! — не понимающим голосом, полного боевого азарта переспросил Лохматый.

— Какой, какой?! Рисованный, — раздражаясь бросил Череп. Набравшись смелости, уперся, — Я не мясник.

— Череп. Так ты у нас чистоплюй? Может ты еще и…как его там… пацифист?! — ощерился Лохматый, мигом наполнив голос злым презрением. Выплюнув последнее слово как, отборное оскорбление, ожидающе умолк.

— Не вижу в этом слове ничего плохого, — пытался объяснить свою точку зрения Череп, — мы же солдаты воюем против солдат, а не против…

— Умолкни…, — сдерживая порыв наорать, сказал Лохматый, — …у нас тут война. Если замешкаешься, то тебя в миг поджарят даже не спрашивая мнения! Есть задачи по диверсиям, которая сейчас лишит противника средств, которые… Я тебя уверяю! Пойдут на новые танки, на новые орудия, и на всякую хрень, которая снесет тебе мозги даже не спросив с оружием ты или без. Стреляй я сказал!

Набычившись Череп вслушивался в слова Лохматого, сквозь которую прорывался грохот канонады. Не имевшая звуковой изоляции, подобно Милашке, "Рысь" пропускала грохот орудия, придавая словам Лохматого весомые аргументы. Мотнув головой, молодой сержант упрямо проговорил:

— На заставе продолжим, — сразу же переключаясь на внутренний селектор, четко сказал: — Косяк, одиночный по заводу, но так, что бы их хорошо тряхнуло. А через три минуты ложи все в яблочко.

— Чего молчишь? — спросил Лохматый.

— Даю предупредительный, потом выполняю твой приказ, — найдя компромисс, улыбнулся Череп — …Кстати пока мы будем утюжить завод, ты бы глянул, что с Бычком.

Смачно помянув всех пацифистов, и где он их всех видал, Лохматый отключился. Его разведчик, остановился возле Бычка. Выбравшаяся фигурка, застучала по броне покореженной машины условленным сигналом. Завидев открывшийся люк, фигурка неуклюже взбираясь по раздолбанному трапу, нырнула в черный проем.

Косяк четко следовал инструкции. Выпустив предупредительный наблюдал, как засуетились вокруг завода человеческие фигурки. Добавив разрешения, рассматривал эвакуацию.

— Эй Череп, а это дело у них поставлено. Глянь-ка, — улыбаясь забавной торопливости, охватившей освященный впадину, проговорил Косяк, — …как тараканы со всех щелей.

— Тебе бы начали сваливать на голову сто килограммовые болванки, начиненные взрывчаткой, посмотрел как бы ты суетился, — не весело усмехнулся Дыба, не разделяя веселости друга, хмуро смотрел за картинкой, — Череп, ты кстати прав. Я тоже не разделяю идеи воевать с работягами… тоже самое, что бить лежачего.

— Не, ну вы как дети малые, — проворчал Косяк, — …и на елку взлезть, и задницу не порвать. Если ты знаешь, что здесь стреляют, то, что тут делаешь? А они пошли. И мне до ствола, там он или уже смылся. Если он на заводе, то почему я за него должен думать как уцелеть? Пусть сам думает, как уберечь свою задницу.

— Ну, ну, — неопределенно хмыкнул Дыба.

Отстреляв весь запас главного калибра, Косяк попытался рассмотреть деяние своих рук. Весь котлован, скрылся за разбухающим облаком песка. Сквозь песчаный занавес прорывались одинокие лучи уцелевших прожекторов, белесыми пятнами выхватывая черную копоть стального панциря. Коптя черными шлейфами пробоин, завод оседал набок. То и дело покрывался всполохами и пронзительным скрежетом сминаемых матч и всполохами обрываемых кабелей. А за заводом барханы украшались конусами маршевых прожекторов, мчащихся прочь траулеров и перегруженных грузовых платформ, словно гроздями виноградов увешанная фигурками людей старающихся подальше оказаться от ночного ада, за краткие минуты превратившего махину завода в чадящее решето.

— Готово! Командир можем рвать когти.

Вернувшийся Лохматый, запыхавшись бросил в эфир:

— Череп у нас проблема, — отдышавшись, пояснил, — Бычок загнал генераторы. У вас захваты выдержат Бычка?

— Думаю выдержим. Капсулу тащили не сильно устав. Думаю и разведчик вытащим, — ответил Череп, — Мы уже закончили, так, что пусть цепляют тросы.

* * *

Догоняя друзей, Косяк затормозил подошвами. Скользя по техническому бетону пола зашлифованного под черный мрамор, озвучил коридор скрежетом.

— Косяк уймись, — поморщился Дыба.

— Ого, Дыба да у тебя с нервишками не лады, — схватив пациента за пульс, судорожно дергался повисая на руке, — Дыба сердце вот, вот взорвется! И глаза краснеющие. И бледный ты какой. Нет, нет и не проси! Искусственное дыхание делать не буду…

Заливаясь смехом над своей шуткой, засверкал подошвами до ближайшего поворота. Выглянув из-за угла, удивился отсутствию грохота погони.

— Дыба, чего ты киснешь? Я уже думаю куда промотать премиальные, а вы тут…своими постными рожами все мои планы хороните.

— Командир, может его на опыты сдать? — со спокойствием танка, меланхолично наклонив голову, спросил Дыба, — а то резвости, хоть консервируй.

— Не. Не возьмут, — интонациями бывалого мясника, Череп скептически рассматривал фигуру Косяка, — Мелковат. Организм зашлакован. И жрет как стая саранчи. Одни убытки.

— Нет, ну вот наглость. Я их тут стараюсь расшевелить. А они меня на опыты, — выйдя из угла, Косяк упер руки вбоки, — вот она — человеческая благодарность. Ну и фиг с вами, а я жрать пошел.

Нырнув в двери столовой, издал голодный клич. Заслышав такой вой впервые, повара дергались от позыва молодого организма, но после нескольких приступов икоты уже привыкли, только досадливо морщась и воспринимали Косяка как плохую погоду.

Гремя подносом и протирая раздаточное окно до блеска, Косяк давал ценные замечания. Критикуя монотонность меню, выпытывал у оживившегося повара свежие новости.

Когда Дыба с поклонов вошел в помещение, Косяк уже гостеприимно лыбился. Выбрав из пустых столов крайний у стены, уставил стол дымящимися подносами.

— Ну вы как на собственные похороны плететесь, — воспринимая ухмылку Дыба за пожелание приятного аппетита, замелькал ложкой.

— А ты как дикий. Нет, что бы степенно сесть поесть, насладиться процессом еды. Получить удовольствие, — с нотками гурмана, Череп запрыгнул на лавку, вдохнул носом.

— … ты хочешь, что бы я подавился?! — борясь с рвущимся кашлем, Косяк покраснел. Простучав по груди, утер слезы, — Череп ты извращенец! Наслаждаться казенной пищей, это мазохизм. Как ты можешь, этот, сбалансированный питательными веществами состав, назвать едой?!

— Избаловался ты по кабакам, — уплетая первое как, божественный дар вставил Дыбы, без передышки подвинул добавку, — нужно как нить по экономить. Подкопить на новые генераторы. А там глядишь, тебе и понравится.

С лицом, искаженным картинным ужасом, Косяк оглядывался. Ища свидетелей такого ужасного издевательства над человеком, сказал:

— Вы парни вообще как с головой дружите!? Жить на этом? Нет уж увольте пусть меня разорвет от залпа "саранчи", но жрать вот это неделю?! Это уже статья в уголовных правилах корпорации и имя ей — издевательство, в извращенной форме!

— Куда ты денешься, — сладостно протянул Дыба, подвинув вторую порцию пшенной каши. Щедро поливая гуляшом из грибного "мяса", аппетитно заурчал, — тут же витамины, минералы, все сбалансировано, все подобрано., чтобы тебе было полезнее. А ты, все пищишь о гадости и извращениях. Эх…

Загребая ложкой горки величиной с кулак, забрасывал кашу в жернова челюстей. Равномерно разжевывая, жмурился от удовольствия.

— Не. Натуральное мясу лучше, — оторвавшись от зрелища снабжения топки дровами, Косяк завозился ложкой в супе, — Это ты помешан на своем здоровом образе жизни. Ты прям как женщина — за фигурой следишь, с весами не расстаешься. Чуть, что сразу на тренажеры.

— А в чем радость быть такой худобой как ты? — взялся за компот, Дыба рассеяно рассматривал размокшие ломтики фруктов, — …о мой любимый! Молодец. Хвалю.

— Зато я живу как хочу. Хомячу, что хочу…

— Да ладно вам ерундой маяться, — не доев первое Череп, сыто откинулся на спинку, — Какие новости?, что молвит тыловое радио?

Косяк еще блестя глазами, добивал кашу. Заулыбавшись, выдержал театральную паузу.

— Новостей хоть отбавляй с какой начинать? С хороших или плохих?

— Даже так? Начинай с плохих, — расправившись с завтраком, Дыба зычно отрыгнул.

— Не тяни…, — скривившись от манер Череп наградил товарища укоризненный взгляд. Получив однозначный ответ, обречено помотал головой.

— Застава опять на военном положении. Кабаки закрываются. Так, что кухня скоро отработает свое жалование по полной.

Выпалив новость Косяк ожидал буйных расспросов по поводу причин вопиющего факта.

— Ну нашел чем расстроить. Давно пора жирок растрясти, тренажеры уже наверное заржавели. И вам тоже…, — глядя на скиснувшие рожи, Дыба загоготал удачной шутке.

— Садист, — развел руки Косяк, — тут только с рейда пришли, а он новую пытку придумывает. Самый натуральный садист.

— Ну, а хорошая новость какая? — спросил Череп.

— Организуется новое подразделение. Верховодить будут безопасники.

Дыба хмыкнул. С тоской заглядывая в пластиковый стакан Черепа, получил добро кивком. Выпив компот, утерся ладонью.

— Ну и, что в этом хорошего? Нас каким боком это касается?

Требовательно запищал коммуникатор. Недоуменно оглядев вздернутые брови товарищей, Череп сам пожал плечами.

По подтянувшемуся лицу, ударившимся в раздумье бровям стало ясно, что звонок не прост. Мотнув сторону выхода, Череп продолжал односложно отвечать по коммуникатору. Затолкав друзей в лифт сбивчиво поведал суть разговора.

Качнувшись, кабина затормозила. Мягко разошедшиеся створки, открыли вид на тамбур командного этажа. Перед пятачком лифта, нервничал Негр. Протаптывая не первый круг под взором натыканных по всем углам видеокамер, поглядывал на часы. С надеждой обернувшись, облегченно выдохнул.

— Ну наконец-то. У нас еще пять минут. Командир заставы хочет вас видеть, — нервничая как на экзамене, лейтенант торопился выложить всю информацию, — Значит так. Речь пойдет о вашем рейде. Рапорта я уже сдал, наверное какая-то формальность.

Глядя на ковыряющегося в носу Косяка, пораженно замер, а тот с умным видом достав сокровище, напряженно его разглядывал. Обратился за советом к Дыбе. Получив ответ, примерил за спину. Печально вздохнув, начал скатывать в шарик. Подняв взор, на потерявшего дар речи лейтенанта, невинно оглянулся.

— Э… я, что-то пропустил?

Обречено махнув рукой, лейтенант рванул к массивной двери. Блестя вороненой сталью с эмблемой оскаленной пасти, створки неторопливо разъехались в стороны открывая проход в небольшую комнату. Ожидавшие за дверью пехотинцы, заслонив дорогу и шумя двигателями тяжелой брони, потребовали сдать все личное оружие.

Лейтенант без слов снял импульсник. Грохнув об поверхность стола массивной кобурой, развел руки в стороны. После минутного препирательства Косяк уловил, что получить прикладами можно уже очень скоро, сложил в затянутую броней перчатку свои любимые метательные ножи.

Пройдя по наполненным суетой коридорам штаба, экипаж очутился в просторной приемной.

Мягкая прохлада встретила экипаж вместе с внимательными взглядами. Сидящие по расставленной с казенным вкусом мебели, солидные люди не малых чинов оглядели разношерстную компанию. Оценив посетителей, вернулись к своим делам, в которых коротали очередь приема. Сидевший за столом адъютант оторвал взгляд от терминала, кивнув в узнавании мотнул подбородком в сторону дверей.

Лейтенант сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть в бездну океана. Не оглядываясь мотнув головой, решительно коснулся рукой сенсора управления двери.

— Косяк, — стоя перед дверьми, скороговоркой прошептал Дыба, — если выкинешь номер, как в лифте… займусь твоим воспитанием, но уже на свой лад, так, что не серчай.

— А я че? — хотел оправдаться Кося, но Дыбы нырнул в темень тамбура двойных дверей.

— Мы и так знаем, что ты неповторим и уникален, но другие могут не так понять. Так, что давай без выкидонов, — добавил Череп.

— Буду молчать как рыба об лед, — обижено засопев, промычал вслед командиру Косяк.

Просторный кабинет производил впечатление рубки космического корабля. На выкрашенных в мягкий зеленый цвет стенах, висели настенные проекторы. Взиравших на обитателей, заставкой с эмблемой батальона на черном фоне, отражали поверхность огромного стола для совещаний, в данный момент с глухо задвинутыми спинками стульев.

Лейтенант застыл в начале стола. Вытянувшись, четко отрапортовал. Поднявшийся из-за стола пожилой полковник, выслушав доклад, мотнул седеющей головой.

— Вольно лейтенант, — раздался голос властного человека.

Бодро подойдя к застывшему на манер лейтенанта экипажу, пригвоздил всех заинтересованным взглядом пронзительно синих глаз. Разглядывая троицу, словно фотографируя, а за одно и делая вскрытие пытаясь заглянуть в душу, прошелся вдоль строя.

— Ну, что капитан, славный у тебя экипаж, — оставшись довольным осмотром, командир заставы в пол-оборота бросил за спину, — Выделяющийся.

— Не жалуюсь, — поднявшись из-за проектора в начале стола, в тон отозвался капитан. Подойдя к лейтенанту, спрятал в усищах ухмылку, — …и Негр не чурается.

— Вот как? — заинтересовался полковник, усмехнувшись посмотрел на офицера, — и, что, даже не успели ничего у чудить?

— Ну кроме предупредительного выстрела по заводу, — ослабившись, лейтенант позволил себе почесать затылок, припоминая нахмурился, — …ничего.

— Предупредительный — это правильно…, — нахмурившись, серьезно проговорил полковник. Прохаживаясь вдоль шеренги, заложил руки за спину, — …нельзя звереть. Наша первоочередная задача — защита материальных интересов корпорации. Мы отстаиваем его — с оружием в руках. И это оружие направлено против таких же как и мы — воинов. А не против безоружного персонала. Так, что…все правильно. Молодцы.

Зардевшийся Череп, стоял на вытяжку. Блестя глазами, поедал полковника уважительным взглядом. Найдя такого соратника своим взглядам, мысленно уже укладывал Лохматого на лопатки.

— Но и не стоит забывать, что мы воюем, а войны без жертв не бывает, — остановившись напротив Черепа, полковник стальным взглядом пригвоздил сержанта к полу, — и вы об этом не забывайте. Иначе, ваше колебание и человеколюбие может обернуться трагедией для доверившихся вам товарищей. Могут пострадать люди, за которых вы отвечаете своей совестью. Смотрите не ошибитесь, когда будете делать выбор.

Напрягшись под взглядом, Череп проглотил лом. Застыв каменным изваянием смотрел полковнику в кадык. Оглушенный добавкой, пытался привести мысли к общему знаменателю. Спор с Лохматым уже не казался таким однозначным.

— Ну, что же, — поглядев на стеклянный взгляд сержанта, потеплевшим голосом продолжил, — с вами, я заочно знаком. Меня вам представлять не нужно.

— Ну почему же…, — успел вставить Косяк. Едва не согнувшись, от тычка Дыбы, затрясся от кашля.

В повисшую паузу, полковник поднял в усмешке бровь, оглянулся на капитана.

— Усач ты чего это? Не проводил инструктаж?

— С ними не успел, — наградив Черепа многообещающим взглядом, развел руками командир крыла, — …текучка. Могу сейчас.

— Сейчас я и сам смогу, — отступив назад, молодцевато вздернулся, будь в сапогах — щелкнул бы каблуками, — …Полковник Алексей Владимирович Рыков. Командир заставы "Южная", позывной — Удав.

Улыбнувшись, убойной иронией продолжил:

— Этого достаточно?

— Вполне…, — ограничился Косяк, напрягая бок, делал мышечный массаж ушиба.

— Тогда прошу поближе к проекторам.

Усевшись в массивное кресло, дождался пока рассядется экипаж.

— И так. Сержант расскажите нам о возможностях экипажа.

Слегка запинаясь, Череп поведал историю создания Милашки. Опуская детали, изложил основные преимущества Милашки. Перечисляя огневой потенциал, увлекся перечислением возможностей электронной маскировки и спустя пятнадцать минут, замер под внимательными взглядами.

— Ну это все техника, — прерывая повисшую паузу, Удав скрестив пальцы домиком, рассматривал крутящиеся голограммы Милашки, — меня интересуют люди. Техника — это только инструмент.

— То есть мы? — пожал плечами Череп, — Так это есть в личных делах.

— В том-то и дело, что в личных делах ничего нет, — рассматривая экипаж ироничным взглядом Удав, остановился на Дыбе, — По материалам личного дела, каждый из вас был забракован специалистами еще на первом полугодии.

Не упуская из виду ни одной ужимки и молчаливого обмена взглядами, полковник хмыкнул. Разношерстнее не бывает. Каждый из этой тройки был не похож на другого как два полюса планеты, но такие различия почему-то не разрушали коллектив, а дополняли его. Превращая экипаж в единое целое, и судя по отчетам аналитиков переворошивших каждое слово из переговоров экипажа, пытавшихся найти следы психологических проблем внутри коллектива, — только недоуменно пожимали плечами, признавая свое бессилие. Уникальный случай. Идеальное совпадение типажей. Стечение многих факторов и в результате — этот экипаж как единое целое, как один человек мог понимать друг друга с полуслова и как чуткий организм выравнивал все шероховатости отношений с окружающим миром, правильной реакцией одного из тройки.

— Ну значит, такие хреновые специалисты, — встрял Косяк, бросая косые взгляды на Дыбу заинтересовано сверлившего стол взглядом, продолжил, — Еще раз двинешь, в глаз дам.

Серьезно глянув на Усача, заметил как лейтенант вжался от стыда в кресло.

— Ну, что вы и успешно доказываете, — тихо рассмеявшись, полковник расслабленно откинулся на спинке кресла. Взглянув Косяку в глаза, — что еще можете сказать?

— А, что говорить. Экипаж у нас нормальный. Машина крутая. Так, что… любой каприз за ваши деньги.

Если бы можно было превратится во, что-нибудь незаметное, — Череп стал бы невидимкой. Чувствуя, что упускает ситуацию из под контроля, и Косяка как обезьяну с гранатой нужно пристреливать пока не выдернула запал, ерзал на кресле не зная куда деться. Так разговаривать с человеком каждый день решающем судьбы тысячи людей одним касанием командного пульта, — Косяк определенно получит на сухари.

— Ну, что же… каприз значит, — если Удаву и не понравилась манера разговора, то больше чем в усмешке это не выразилось. Рассматривая Косяка, бросал взгляды на Милашку, — хорошо. И так господа. Если вы так цените прямоту. Давайте поговорим в открытую. Судите сами, положение не простое. Контроль над территорией сократился из тысячей километров, до жалких сотен. Стачки уже происходят почти под стенами заставы., что бы мне раньше, выдали такую оперативную обстановку, — я бы усомнился в штабных аналитиков. И тут приходят новобранцы, новая машина. В первом же рейде добивается успеха, как целое крыло. Надо бы радоваться. Но…

Оглядев всех многозначительным взглядом, включил проектор. Остановился на одном не русском, шелестя клавиатурой подключил синхронный переводчик. На общем фоне тарабарщины, прорезался компьютерный голос переводчика. Выделился канал с логотипом официального канала корпорации "АРАВИКИ", проступило изображение. Слащавый паренек с прилизанной прической, надувшись как индюк, радостно вещал:

— …как мы уже говорили. Этой ночью Русские предприняли попытку глубокого вторжения. Но наши пограничные заслоны отбили коварный удар. Потерпев очередное поражение косолапые медведи откатились назад в свою берлогу, зализывать раны огромных потерь…, — желая добавить выразительности репортер размахивал руками и корчил жуткие гримасы.

— Вот это да, — пораженный Дыба, обалдевши смотрел в настенную голограмму.

— …Даже применения нового супер-оружия не помогло Русскому Медведю прорваться сквозь ряды наших доблестных воинов с молитвой встретивших эти исчадья…, — продолжал разоряться репортер. На заднем фоне возникла картинка с Милашкой освещаемой вспышками боковых орудий. Творческий подход стрелка к боевой раскраске, на оперативной съемке одного их участников ночного боя, выставил Милашку порождением ада извергающем потоки огня несущего смерть всему живому.

— И вот это крутят целыми днями напролет, — наблюдая удивление на лицах экипажа, полковник спокойно продолжал, — я уже был в столице. Генштаб на ушах. Безопасники плешь проели, требуя наложить вето на вашу машину. Ходил на ковер в корпорацию. Хорошо, что спецы, успели обработать, с вашей машины все записи, было чем хоть прикрыться., что скажете " Бешенные псы"?

— В каком смысле… бешеные? — переваривая информацию, растерянно посмотрел Косяк.

— Так вас окрестили на просторах медийного пространства.

Переглянувшись друзья, напоминали определение недоумения. Переваривая услышанное молча хлопали глазами.

— Я так понимаю, — усмирив робость, Череп прямо посмотрел в глаза Удаву, — что это всего лишь одна из методик информационной войны. Так, что ничего не обычного нет. Попытка оправдать потери. Создать…

— Согласен, но не все так просто. — прервал полковник, постукивая пером световой указки по столешнице.

Оказывается ситуация вокруг батальона сложилась необычная. С одной стороны потери контроля над большой территорией сказывались постоянными репликами от управления корпорации о плохом исполнении договора найма. Со своей стороны батальон пытался привести аргументы срывов поставок необходимых материалов, техники и нехватки людей. На, что корпорация начинала упрекать Службу безопасности в неисполнении надзора над действиями батальона, над растратами фондов, на слабую дисциплину наемников, на плохую работу с личным составом, в конечном счете приведшему к печальному положению. И все эти "обмены любезностями" казали бы обычными буднями подковёрной борьбы, в которую корпорация играла на протяжении многих десятков лет. Но в последнее время все внутреннее дрязги стали придаваться огласке. На лицо было нагнетание обстановки на фоне общего концепции — мира любой ценой. Ни каких провокаций дабы не спровоцировать дополнительного передела территории.

В результате исторически натянутые отношения между Батальоном и Службой Безопасности, перешли от холодной вежливости в стадию звонко натянутых непониманий.

— С одной стороны, мы сейчас не в той силе, что бы вести полноценные боевые операции. И все это прекрасно понимают. Но с другой стороны с нас дерут в клочья, требуя результатов.

Закончив рассказ, Удав осмотрел притихший экипаж. Не понимая, зачем им все было сказано: Череп хмурился, Дыба молчал, а Косяк рассматривал ногти, мурлыча какой-то мотивчик.

— Мне придется пригласить еще одного участника разговора, очень жаждущего этой встречи, — проговорил Удав собираясь словно перед нырков в прорубь, — и хочу сразу предупредить., что бы здесь не звучало Вы должны помнить, что батальон своих не бросает.

Соединившись с адъютантом, бросил пару ели слышных фраз. Через пару минут появился гость. Высокий мужчина в черном комбезе, вплыл с достоинством, как минимум члена королевской семьи. Величаво усевшись, свободно закинул ногу за ногу. Обозначив кивок полковнику, вцепился бесцветными глазами в экипаж.

— Господа. Глава Службы Безопасности заставы, подполковник Серпов — ровным голосом представил Удав.

Серпов победоносно улыбнувшись кончиками глаз, бросил терзать покрывшегося пятнами Черепа. Не задерживая взгляд на Дыбе своим настороженным видом готового к любому повороту событий, уделил пристально недоуменное внимание Косяку, увлечено надкусывая не угодивший ноготь, продолжавшего заниматься маникюром.

— Очень рад, очень. Хотел вас сразу после рейда пригласить к себе, но…капитан ваш, настоял на отдыхе, — раздавшийся голос безопасника походил на треск сухого дерева, — …я вас "приглашу", после того как покинете этот кабинет.

Повисшую тишину, при желании можно было пощупать руками. Схлестнувшись взглядом с командиром заставы, Серпов выдержал опасно запылавший взгляд Удава.

— Я следую инструкции. И это уже не в нашей с вами компетенции. Экипаж под арест до выяснения всех подробностей и установления меры виновности в нарушении приказа. Машину пока перегонят в технический отдел Службы Безопасности…

— Какого хрена?! — видя паралич Черепа, Косяк решил играть до конца в сольной партии.

Перебивая подполковника, с шумом отодвинул стул. Расслабленно откинувшись, едва не забросив ноги на стол. Не обращая внимания на вскипающего белыми пятнами и желваками Серпова, Косяк с недоумением оторвался от рассматривания ногтей, — …Начальник, ты по какой статье дело шьешь?

— Полковник, я уже обращал внимание на низкую дисциплину рядового состава, — зашипел Серпов, в точности превращаясь в символ Службы Безопасности, — …ваши подчиненные — это пародия, на воинское подразделение.

— Мы и не являемся воинским подразделением. Мы — добровольная наемная организация, — не меняя позы, проговорил полковник. Рассматривая Серпова сквозь бойницы прищуренных глаз, окаменел лицом, — и если у вас есть приказ, от вашего командования, то могу вам напомнить, что заставой командуя я. И я не подчиняюсь СБ. У меня есть вышестоящий командир, и приказа об аресте, я не получал.

Подполковник успокоился. Расслабив плечи, переложил ноги. Скрестив руки на коленях, сбавил обороты.

— Полковник, этот вопрос мы можем обсудить и без ваших подчиненных.

— Почему же…, — в тон расслабился Удав, позволив усмешку от короткой победы, осмотрел присутствующих.

Капитан Усачев терзал Серпова взглядом, словно цепной пес, бесился от понимания короткого поводка. Услышав последние слова полковника, едва не показал безопаснику кукиш. Довольно блеснув глазами, посмотрел на лейтенанта.

— Лейтенант вы подготовили детализацию? — голосом полным липкой вежливости спросил Усач.

— Да мой капитан, — ерзая на стуле Негр не знал куда деть, беспокойные руки. Такой открытой пикировки с могущественной Службой Безопасности он еще не видел. А когда бодаются большие начальники — достается больше всего подчиненным.

— Передайте его подполковнику.

Кончиками пальцев взяв диск, Серпов вопросительно посмотрел на полковника.

— Полная расшифровка записей. С комментариями из устава Наемного Батальона моих штабников, — вывел на настенную голограмму поток данных, с кучей дополнительных окошек, начал комментировать, — Мои подчиненные не нарушили ни одного параграфа приказа который утверждался вашей службой в том числе. Согласно полученному заданию диверсионная группа проникла на территорию противника. Встретив патруль, попыталась уклониться от столкновения. Совершив прорыв, выполнила поставленную задачу. В чем вы усмотрели повод для заседания трибунала?

— Ну…, — протянул Серпов. В примеряющем жесте лениво поднял руки, — трибунал… Это вы громко сказали. У меня приказ провести расследование. Выявить — были ли нарушения. Если да виновных наказать нет, — наградить. И представить подробный рапорт. Я считаю, что для полноты и ускорения процесса расследования необходимо, первое — экипаж не привлекать к службе, второе — машину в технический ангар СБ.

Удав рассматривал безопасника начавшего любимую игру в недоговоренности во взаимоотношениях Батальона и СБ. Понимая, что кроется за безобидными формулировками, представлял как начнутся бесконечные допросы молодых парней. Будут бессмысленные мордобои. А спустя две недели будут показания сломленных пацанов которые сами себя оговорят и подпишут все, что угодно лишь бы прекратить мучения. А дальше позорная казнь и чан с переработкой отходов.

Сколько их было у него? Сколько он еще должен потерять парней, что бы перестать уважать себя и безропотно идти по дну каньона пылавшего в конце муками совести?

— То есть экипаж под арест, машина изымается в распоряжение СБ? — глухо спросил Удав.

Проступившая в голосе сталь заставила Серпова, опытного ломателя человеческих душ вздрогнуть словно шакала почуявшего вблизи матерого хищника. Безопасник взглянул в глаза полковника. Уже не так уверено удерживая на лице маску победителя, улыбнувшись спросил:

— У вас есть другие предложения?

Удав потянулся за терминалом, и протянул Серпову.

— Ознакомьтесь с разработанным моими штабистами проектом. Вкратце могу пояснить, что суть этого приказа сводится по усилению диверсионной работы, в ответ на директиву ставок которые в том числе утверждаются Вашим начальством.

Углубляясь в чтение, выражение лица Серпова менялось от довольного собой человека до вымученной улыбки хорошей мины при плохой игре.

— И, что это вам даст? — отложив терминал на стол, исчезнувшее с лица выражение близкой победы, оставило от себя только вежливый тон, — У вас нет никакой базы для такого подразделения. Нет подготовленных аналитиков, в конце концов и машины ваши не соответствуют, для такого рода деятельности.

— Ну почему же первая машина уже есть. Боксов хоть отбавляй, персонал техников выделим, а, что касается экипажа, — так он уже есть, разведданные, — на них будет работать целый отдел аналитиков. Так, что не вижу трудностей.

— Я доложу командованию о вашем проекте, думаю, что мы еще обсудим эту тему, но уже в другом месте, — хищно улыбнувшись, Серпов мягко поднялся. Наградив троицу взглядом-обещанием не последней встречи, обозначив кивок прощания покинул кабинет ровным шагом. Совсем уж ровным.

Проводив безопасника взглядом, Удав отодвинул стул. Шумно выдохнул. Повернулся к оставшимся гостям кабинета.

— Ну, что же, — вздохнул, словно вытянул застрявший в бархане танк, окинул экипаж веселым взглядом, — этот раунд за нами.

Рассматривая Косяка с новым выражением, усмехнулся:

— А ты сынок не промах. Держишь удар.

— Да я таких следаков, пачками обламывал, — довольный похвалой, Косяк сиял начищенной медалью.

— Тогда вернемся к нашему приказу, который будем быстро воплощать, пока безопасники не придумали новую каверзу.

Выводя информацию с терминала на общий проектор, Удав поведал, что к чему. Результаты рейда, ошеломили видавших виды штабников. Да и не только их. Еще только машины развернулись для следования к заставе, когда штаб уже гудел от переданной со спутников информации. Аналитики осипшими голосами в конце насыщенной вахты представили полковнику полный рапорт.

Использование Милашки в связке с "Рысями" показало эффективность стандартного крыла и если сделать подобные соединения регулярными, то эффективность действий военного подразделений возрастет на тридцать пять процентов.

Естественно, что к таким же результатам и пришли аналитики СБ.

И тут-то и начиналась возня под ковром. Так как машина уникальна и в единственном числе, начались интриги. Желая заполучить данный экземпляр в свои руки, Серпов спешно начал компанию по созданию специальных отрядов.

Забросав столицу рапортами долбился утверждения "своего" проекта. Оставалось только изъять машину.

— Когда мне в генштабе показали проект представленный Серповым и данный на согласование в Генштаб, — устало проговорил Удав, — Я в начале не поверил глазам. Присвоить чужую идею, чужую машину… Мне пришлось на ходу придумывать свой проект.

Слушая речь, Череп, складывал мозаику. Получалась любопытная картина. Оказывается Милашка стала призом в очередном противостоянии СБ и Батальона. Только если бы Удав не проявил настойчивость, — затаскали бы по трибуналам, а потом в лучшем случае Обеспечение, а так еще и в шахту загреметь можно.

Глянув на Косяка, продолжавшего выковыривать пустынную смазку из под ногтей, Череп внутренне улыбнулся. Не ожидая, что вот так запросто можно подтасовать факты и состряпать обвинение и упрятать человека в дали дальние, Череп буквально опешил под гипнотизирующим взглядом Серпова. И если бы рядом не было командиров, и самое главное верных товарищей он был бы банально ошеломлен и сломлен таким напором лжи и наглости. Но Косяк, Косяк своими выходками словно выдернул из пелены сна. Помог стряхнуть оцепенение. Вот кому легко. На хамил безопаснику, можно и расслабиться. И нет никакого дела, что придется быть почти смертником.

Рассматривая общую структуру подразделения, теперь Череп думал о том как приложить все усилия, что бы воплотить идею командования и самое главное увеличить шансы экипажа на выживание. Быть им отныне первыми во всех пеклах, быть тем пальцем, которым пробуют кипяток.

— Мой полковник, — дождавшись паузы, Череп оторвался от высвеченной проектором структуры будущего подразделения, — Здесь не указанны позывные экипажей и командира.

— Командиром отряду утверждаю Негра, — ответил полковник, бросив на опешившего лейтенанта взгляд с легкой усмешкой, продолжил, — да, да. Засиделся ты уже в командирах крыла. Тем более, что опыт у тебя есть. Экипажи разведчиков наберешь сам.

Глянув на капитана, Негр сдержанно улыбнулся. Бросив короткий взгляд на Удава, ловко поднялся из за стола.

— Я! Есть! — замирая по стойке смирно, четко гаркнул лейтенант.

— Негр… расслабься, — проговорил Усач, с усмешкой реагируя на не растерянные армейские рефлексы, — не на плацу.

Слегка ослабив ногу, лейтенант взглянул на Удава, вибрирующим голосом проговорил:

— Спасибо за доверие. Готов к исполнению обязанностей.

Полковник подошел к своему креслу, взяв, что-то, повернулся к лейтенанту. На вытянутой ладони показалась черная шкатулка, с эмблемой батальона. Поблескивая вороненой сталью, закругленные края отсвечивали неяркими бликами.

— Лейтенант, с назначением на новую должность вам присваивается звание капитана, — торжественно протянув Негру открытую шкатулку. На красном бархате, поблескивая золоченными гранями красовались восемь ромбов капитанского звания.

* * *

Топая к лифту, Косяк посматривал на друзей. Больше всего его волновал вид Дыбы. Промолчавший все время приема, как немой от рождения, великан угрюмо плелся позади.

— Дыба, ты чего ели ноги переставляешь? — подобрав шаг, засеменил рядом, — все обошлось. Полковник мне понравился. Мировой дядька. Не по боялся с СБ поцапаться. И безопаснику нос утерли. Он собака, меня на понт хотел! Да я таким лосям, еще в песочнице рога обламывал!? Ну чего молчишь? Эй! Скажи, что-нибудь?

Оглянувшись, на предмет лишних ушей, Дыба выдал словесную конструкцию. Тесно переплетая, в принципе не совместимые вещи, охарактеризовал особенности анатомического строения всех придурков не дающих хохлу нормально прожить свой век. От эмоций бьющих через край, срываясь на родную речь, распылялся уже не на шутку.

— Дыба, Дыба, по медленнее, я не успеваю запоминать, — выросший на улице Косяк, с интересом вслушивался в словесные кружева, — ты хоть по-русски говори, а то я не улавливаю сути. И вот эту связку — о заднице и мозгах повтори еще раз.

Глянув на Косяка, великан замер. Пытаясь поймать в глазах след иронии, натолкнулся только на внимание прилежного ученика. Обречено махнув рукой, резко засунув руки в брюки и не оборачиваясь, Дыба зашаркал к лифту.

— Череп, чего он так? — смотря в ссутулившуюся спину Дыбы, растеряно спросил Косяк.

— Косяк, ты хоть сам понимаешь во, что мы влипли то? — посмотрев на друга, взглядом врача сообщающего смертельный диагноз, Череп слабо улыбнулся, — Мягко говоря мы в дерьме по самое не хочу. Наши шансы на выживание резко скакнули к нулю. И, что бы нянчить внуков нам придется очень сильно постараться.

Глядя на улыбающегося Косяка, Череп вспомнил истину. Счастлив тот, кто не ведает. Грустно улыбнувшись, пытался на лице друга найти хоть какой-то след понимания.

— Да ладно тебе. Какая разница, где и когда. Все там будем, а так хоть повеселимся от души, — выковыривая мизинцем остатки завтрака, Косяк озаботился большим куском, — Чего вы как маленькие раскисли?

— Косяк, ты наверное и в гробу будешь улыбаться…

— Улыбаться в гробу? Хм…, а это будет круто смотреться?

— Круто, круто…, — заражаясь бесшабашностью друга, Череп выплыл из омута тоски, — …извращенец.

Добравшись до кубрика, Косяк уселся на койку Дыбы, посчитав, что залезать с ногами будет последней каплей в тяжелом дне водителя, скромно уселся придавая лицу выражение психотерапевта. Встретил вышедшего из душа Дыбу, невинным взором, спросил:

— Поговорим?

— О чем? — не оборачиваясь буркнул Дыба, снимая комбез копался в настенном шкафу. Достав одежду, выкатил чемоданчик с разобранными примочками к стандартным тренажерам, — С тобой разговаривать — лучше сразу застрелиться. Все равно результат тот же будет…

— Да ладно тебе. Сразу пулю в лоб, — вольготно раскинувшись на койке, кинул в Дыбу подушкой, — ты чего такой пришибленный? У тебя, что родичи померли? Или тренажеры сломались?

Хмыкнув, Дыба подобрал подушку. Не оборачиваясь кинул назад. Дождавшись смачного стука головы об стену, довольно хрюкнул. Подушка на месте. Собрав в охапку выбранные конструкции, сложил их перед выходом. Оглядывая комнату на предмет — чего еще не взял, встретился взглядом с пришибленным Косяком.

— Дыба так чего ты такой хмурый…, — потирая шишку, скривился Косяк. Мирно улыбаясь, продолжал тихонько готовить подушку для повторного запуска.

— Завидую я тебе Косяк, — не упуская изготовления Косяка, слабой улыбкой разогнал хмурые мысли, — тут такая каша заварилась, а тебе все нипочем. Как с гуся вода. А когда эта скотина в черной пижаме начала говорить о расследовании. Ты знаешь… признаюсь, я струхнул. Я конечно готов был проломить кому голову но, что делать потом? Я не знал. Одно дело в танке или на ринге там все понятно наши тут, а враги впереди. А с такими гадством в жизни сталкиваться… Ты знаешь какие байки об уровнях СБ ходят?

— Да! Да! Я знаю! — подорвался Косяк, — Там сдирают со всех кожу живьем вымачивают в химическом растворе и делают их них ручки для спортивных тренажеров!

Сияя призером интеллектуальной игры, Косяк вскинул руки в ожидании аплодисментов.

Дождавшись слитного эпитета придурка горестно закатил глаза к потолку. Шепча молитвы одними губами, просил благословения на преодоление трудности просвещения заблудших. Окинул товарищей ироничным взглядом и спросил:

— Да какая каша? Ну подумаешь будем чаще кататься. Чаще воевать. Ну и, что? Ты же хотел же стать героем или нет? Так станешь героем после смерти. Какие дела?

— Тьфу, только бы покаркать. А меня вот мандраж пробирает, — поймав подушку, запущенную в тихушку Косяком, сел рядом. Заключив стрелка в захват, пятерней начал натирать рыжий гребень до разрядов статики, — …вот тебя ща по натираю глядишь, там и успокоюсь. Как кошку гладишь, а она мурлычет. Кстати, а ты чего не мурлычешь?

— Эй Череп, и ты меня еще извращенцем называл?! — вырвавшись вскричал Косяк, запыхано прилизывая встопорщившийся гребень. Гребень упорно тянулся к яркому освещению, — Я к нему как к человеку. Ну там поговорить успокоить. На худой конец обнадежить, а он… по мурлыкать!? Садюга! В деревне наверное все коты передохли, от такого успокоения.

Собираясь в душ, Череп включил терминал. Подождав пока начнется загрузка, ели успел убраться с траектории полета просвистевшей мимо подушки, словно управляемые ракеты носившиеся по кубрику стремительными тенями. Убирая терминал под лежак, от возможных попаданий, с улыбкой наблюдал за сеансом психотерапии. По Косяковскому варианту это даже было интереснее.

Спровоцировав Дыбу на детские выходки, Косяк добился желаемого эффекта. Водитель уже не тужился в хмурых мыслях, а высунув язык гонял Косяка по всему кубрику. Запуская подушки со скорострельностью зенитного комплекса, подстреливал Косяка в полете. С обезьяньей проворностью вскакивая, Косяк отвечал не быстрыми, но меткими бросками. Прыгая по кубрику стадом бешеных носорогов, один тяжелый по полу, а второй по всем углам, превращали помещение в точное определение бардака.

— Детский сад, — Под нос пробурчал Череп. Дождавшись писка готовности к работе, отодвинул терминал подальше, под лежак, — Эй ломбасы, вам по скока годков? Вы в какие ясли ходите? У самих дети уже в яйцах пищат, а, что вытворяете?!

Закончив фразу, которая по идее должна вразумить зашалившихся, Череп пожалел, что тихонько не пробрался в душ. Получая первую подушку, начал думать, что нужно было сказать помягче, а получая вторую, выбившую остатки воздуха из легких, — подумал, что бардак, это одна из наиболее продвинутых форм современного дизайна.

Но когда размахивающую руками фигуру в начале подняли до потолка, а затем ей же испробовали мягкость казенного матраса. И так несколько раз, Череп понял, что ему не устоять. Не успев восстановить резкость в глазах, как снова в опасной близости замелькал потолок.

— Косяк! На халяву дам прошвырнуться по порнопорталам! — понимая, что супротив двоих не выжить, вскричал Череп.

Раздавшийся гогот, а затем крик раненого медведя, известил Черепа, что семена упали на благодатную почву. Услышав заветное слово, да еще и такой стимул, Косяк превратился в фанатичного телохранителя дарителя дармовщины. Кружа вокруг Дыбы охотничьим псом, цепким взглядом оценивал матерого косолапого.

— Череп как минимум два часа. Он уже разогрелся, валить будем долго, — прохрипел улыбающийся Косяк. Размазывая кровь из рассеченной губы, весело подмигнул Черепу, — Ща главное завалить, а там свяжем и кстати, а, что с ним потом делать?

— Будем дрессировать, — шатаясь Череп, помотал головой выгоняя остатки звона из ушей. Подавляя приступ тошноты, встал в стойку, — долго дрессировать! Сперва научим хорошим манерам, сделаем культурного медведя.

Не добро улыбаясь, Дыба щурил припухший глаз. Широко расставляя ноги, мягко отбрасывал ногой попадавшуюся утварь. Отступив к входной двери, держал обоих на виду.

— Ну, что мелочь пузатая сдохли? — похрустев костяшками, заняв выгодную позицию Дыба уверено улыбнулся, — ну идите ко мне, идите. Щас я вам устрою поиски пятого угла…

— Череп, а может, его простим? — рассматривая живые бугры, устраивающие гонки на голом торсе, сделал несколько шагов назад. Приняв не принужденную позу, исказил лицо в муках тяжкого раздумья, — Зачем нам дрессированный медведь? Если он и сейчас не понимает разницы между туалетной бумагой и занавесками…

Дыба было дернулся, провести на Косяке техничный прием снятия часового со спины, но остановился. Глянув на сузившиеся глаза Черепа, и моментом напрягшуюся спину Косяка, — разгадал провокацию.

— Грубо работаешь рыжик, — довольно усмехнулся Дыба. Пружинисто подпрыгивая в боксерской стойке выполнил серию коротких ударов с воображаемым противником, — …Эй парни а, что за душком от вас потянуло?!

— Ишь ты, — покровительственно ухмыльнулся Косяк, — битый уже…боится, уважает!

Резко развернувшись бросил в Дыбу скомканным покрывалом. Грубый синтетик, в полете, привычно развернулся во всю свою площадь. Под прикрытием импровизированной завесы, псы бросились на медведя…

По кубрику прокатилась звонкий перелив сигнал вызова. Входной монитор засветился голубым изображением. Глянув на дисплей Дыба, не понимающе нахмурился. Разглядывая толпу под камерой, сделал жест Косяку. Уловив озабоченность, Косяк резко остановился.

— Ну и чего вы там увидели!? — промычал Череп. Тяжело дыша, вытер потный лоб. Взглянув на алые руки, ощупав лицо, ойкнул, наткнувшись на рассеченную бровь, — ну блин повеселились…

Собираясь более подробно развернуть тему, где он видал такие разминки и сеансы терапии, вдруг ощутив на рту крепкую ладонь.

— Парни отбой. Свои.

В открывшуюся дверь ввалилась тройка наемников. Разглядев знакомую лысину, Косяк облегченно выдохнул, расслаблено вставил ножи в чехлы.

— Эй парни, вы чего так долго-то не открывали? — осоловевшим голосом, поинтересовался Лохматый. Наведя фокус, заметил царивший в комнате бардак и припухшие рожи с красными потеками и начавшими наливаться синевой фингалами, — Не понял. Это, что еще за клоунада?

— Да это мы так. Расслабляемся вернее — разряжаемся, — копаясь в аптечке, Косяк рассматривал инструкцию на баллончике с красным крестом. Дочитав, пшикнул на губу, ойкнув зашипел ругательства.

Ввалившийся следом Бычок мотнул головой, не понятно, что означающий жест, сопровождался глухим бульканием. Как мать с новорожденным, в обнимку с объемной ношей, командир второго разведчика синусоидой пересчитал все выступы по пути к столу. Громко стукнув пластмассовой канистрой пестрой от предостерегающих надписей, обвел всех взглядом, героя спасшего человечество.

— Ого, ну вы и набрались, — усмехнулся Дыба.

Выполняя маневр штурмовиков, уходившего от зенитной атаки, оставшиеся наемники просачивались в кубрик. В сразу же ставшем тесном кубрике стало тесно и тяжело дышать.

— Ерунда, нам можно, — тоном знающего человека, Лохматый усаживал экипажи по койкам, — вот дерьмо где стулья?

— Так нам они не нужны, обходимся встроенными, — весело ответил Косяк, уже догадавшись, что сейчас предстоит, радостно потер руки, — а это у вас, что? Пиво?

— Эх зелень. Пиво, шмиво — гордо улыбаясь, заплетаясь протянул Лохматый, — Бычок покажи, что пьет наемник, опосля того как спас свою задницу.

— Спирт, — тяжело, но гордо выговорил Бычок, любовно обняв пятилитровую канистру, — самый настоящий, не разбавленный.

— Мать моя женщина, — потрясенно протянул Косяк, оглянув всех участников, озаботился — тока у нас стока тары нету.

— А нам и нэ надо, — гордо заявил чернявый механик Лохматого.

Гордо поведя орлиным носом, с явным намеком на Кавказ, наткнулся на литровую миску, в которой Дыба часто замешивал диетическую бурду с биодобавками, вскрикнул:

— Вот она и будет…Чашей!

— Тише вы, — перейдя на полушепот проворчал Дыба. Подойдя к двери увеличил угол обзора потолочного видео глазка.

— Парни, чета я не понял. Вы чего? Тут понимаешь ветераны пришли проставиться, а вы шикаете, — увидев манипуляции с дверью, нахмуренно поинтересовался Лохматый.

— Да так, — не хотя проговорил Дыба, усаживаясь на чемодан с тренажерами, подвинулся к столу, — так, что там о проставе?

— Вот так сказать…, — начал Бычок, пытаясь свести Дыбу в одну картинку, — как говорится за знакомство, за боевое крещение…ну и за наши задницы. Если бы не вы…

— Погоди Бычок, — сверля Дыбу взглядом прервал Лохматый. Согнав опьянение, серьезно всматривался в "зелень", — что у вас случилось?

Видя, что просто так не отделаться, Дыба помотал головой. Поведав вкратце историю с приемом, оглядел серьезные лица ветеранов, в теле тяжело заухал паровой молот сердца.

— Значит говоришь, Серпов был? — задумчиво мял подбородок Лохматый.

— Ну да, — мрачнея с каждой секундой Дыба, только заметил сжатые кулаки ветеранов, — и вот это чудо, на выпендривалось по полной программе.

— Да ни чего я не выпендривался, — возмущаясь от такой не справедливости, Косяк, оставил в покое канистру спирта.

Вскинувшись, под угрюмыми взорами, начал оправдываться:

— …Он нас на понт брал! Хотел нас под трибунал, а машину себе забрать, ну вы, что не понимаете, что он хотел сделать?

Возмущаясь Косяк заходил по комнате. Пытаясь по понятнее объяснить, сбивался на простых словах. В конце рассказа, уставился на всех терпеливым взглядом учителя талдычащего элементарное сложение.

— Серп может, — обдумав услышанное, протянул Лохматый, — сволочной человек. Погоди, и ты такое при нем заявил?!

— Ну нет… Хотя, хотел, — гордо заявил Косяк, улыбаясь словно выиграл миллион.

— Мда… хорошо, что при нем этого не ляпнул. А то бы уже без головы валялись…

— В смысле без головы? — не понял Косяк.

Лохматый посмотрел на молодняк протяжным взглядом не понимания, а вспомнив сказал:

— Ах да, вы же вольнонаемные, — задрав голову, показал блеснувшую на затылке горошину, — у каждого бывшего заключенного, вживлен вот это подарочек. В случае неповиновения, разряд в позвоночник, а, что нить серьезнее, раскидываешь мозги по стенкам.

— Опаньки, — пролепетал Косяк.

Подойдя ближе, потрогал незаметную опухоль, сквозь которую пробился точечный индикатор, в металлической оправе.

— Погоди, а сейчас, — словно обжегся Косяк убрал руки за спину, — она, что же работает!?

— Как подписали контракт, их отключили, по крайней мере так сказали, — ухмыльнувшись, Лохматый оглядел притихший экипаж, — а вытаскивать не вытаскивают.

— Лохматый не трави — и без тебя хреново, — проворчал Дыба, угрюмо протягивая бадью, — наливай.

— Правильно, не чего каркать, — попытался весело поддакнуть Косяк, — Ну?! И так, за, что и как будем пить?

Окинув троицу взглядом, Лохматый подивился такой выдержке. Списав все на молодость, сказал:

— Ладно потом поговорим. По трезвости обсудим… Эй Бычок! Хватит ее так обнимать — выдохнется. Ты так девку обнимал, как канистру тискаешь.

— А, что…девок много, а канистра одна, — резонно заметил тот, бережно опуская канистру на пол.

Залив на половину чашу спиртом, добавили туда воды из сифона. Растолкав прикорнувших товарищей, рассевшиеся кругом наемники смотрели на Бычка. Застыв с чашей, Бычок обвел всех повлажневшим взглядом.

— Парни… Братья. Я не мастак говорить, речей как Джигит, — послышались понимающие смешки, стихшие, под серьезным взглядом, — скажу как получится. Я хочу выпить, из этой Чаши, — за экипаж. За молодой экипаж, который не смотря на "зелень", делом доказал, что он достоин звания Русского Наемника. И я рад, что рядом со мной будут сражаться надежные товарищи, которые прикроют, которые на своем горбу вытянут из огня и о которых я смогу гордо сказать: " я с ними сражался…". Так пусть эта чашу будет передаваться из рук в руки чем проливаться на последний бархан!

Припав к чаше, сделал пару мощных глотков, зажмурился. Протянув чашу Черепу, резко выдохнул.

— Ох, хорошо пошла, — хлопая прослезившимися глазами, по массажировал гортань.

Приняв эстафету, Череп обречено вздохнул. Взяв чашу, вдруг вспотевшими руками, почувствовав резкий запах спирта. Зажмурив глаза, сделал первый глоток, удивившись отсутствию жжения, сделал еще глоток как простой воды. Протягивая Лохматому чашу, почувствовал в гортани раскаленный штырь.

— Ааа…, — смог выдавить Череп, глотая ртом воздух, дышал как утопленник, всплывший на поверхность.

— Что пробрало?…Ты так не дыши, глотку сожжешь! — участливо глядя на заходящегося в кашле Черепа, сделал пару глотков, — ну, что ж ты так то? Ни разу спирта не пил?

В бухыкающий кашель, вплелась трель входной двери. Доделав глоток, Дыба вернул чашу.

— Кого тут еще принесло, — повернувшись, рассматривал фигуру звонившего, — Опаньки! Вот и посидели. Негр.

— Вот говорил же я, у него нюх! — встрепенулся Бычок, схватив канистру начал метаться по комнате в поисках, самой глубокой ямы. — У него не нос, а датчики! Везде учует, вот засада, куда же деть… куда?!

— В душевую, или в вентиляцию, — взволнованно предложил Косяк, переживая за сохранность такого ценного продукта, — или может в наглую, под койку поставить?

Когда Дыба впустил лейтенанта, в комнате царила полная тишина. Расставленный на полу чемоданчик, служил столиком для карт. Рядом уже лежал терминал с нанесенными жирным шрифтом, росписями игры, которая уже занимала умы участников как минимум с часа три. Все собрались в тесный кружок, подняв на офицера взгляды тут же уперлись в карты.

— Ну вы, что уже так нажрались, что команду подавать мне самому? — гаркнул Негр, обведя всех хмурым взглядом.

— Э… э… СМИРНО! — вспомнив устав, вскочил Лохматый.

Изображая усердное рвение, и крайнюю почтительность к уставу, наемники шумно вскочили в строевые стойки.

— Вольно, — окинув всех насмешливым взглядом, проговорил Негр. Присев на лежак, тяжело вздохнул. Растирая лицо, словно пытаясь смыть усталость тяжкого дня, протянул руку, — Дайте Чашу…

— Какую Чашу, — сделав глупое лицо бравого военного, встрепенулся Лохматый.

— Лохматый, хоть ты уже голову не морочь…

Лысый ветеран не сдавался. Продолжая хлопать глазами, косил под человека с умственными отклонениями, — …Вы бы помещение проветрили. Спиртом прет как с бочонка… — насмешливо окинув наемников взглядом видевшем всех насквозь и на два метра под землей, Негр усмехнулся, — Да и карты нужно держать картинками во внутрь, это так… если решите сыграть.

Обречено протянув Чашу, Лохматый скривился. Горько вздохнув, представил картину выливания в унитаз. Наблюдая как Негр сделал три глотка, стукнул челюстью об пол. Офицер, да и еще запросто с рядовыми, грохнул спирта!

— Правильно разведенный, — подпер нос пальцев, выдохнул Негр, — …алкоголики. Молодежь чему учите?

— Негр, ты, что лекцию пришел читать?, что стряслось? — не зная чего ожидать от нежданного визита, Лохматый на всякий случай сел.

— Ну и вас и рожи, господа наемники. Такое и захочешь не придумаешь, — глядя на застывшие позы, усмехнулся лейтенант.

— Слушай чего ты тогда приперся? Не видишь мы тут в карты играем, и на тебя места нету, — в тон огрызнулся Лохматый, — если просто так, отдых обломить, то ты его уже обломил, можешь спокойно топать дальше.

— Отдых? Ну, ну — распитие спиртных напитков, когда застава на боевом расписании, — как минимум "губа", с удержанием месячного жалования.

— Все равно мы не в рейде. Формально мы восстанавливаем силы. Только штраф, в размере 25 процентов оклада, — четко отрапортовал Лохматый, — а на случай тревоги у нас "ежи" с собой.

— Тертый калач, ладно успокойся ни кто вас дергать не будет. Штрафовать тоже. — осмотрев настороженно застывших наемников, не знавших какую пакость выдадут в наказание, Негр усмехнулся, — сформирован диверсионный отряд. И судя по проекту приказа о применении, жить им в барханах до конца своих дней, на заставу тока на "пописать" будут заезжать. А теперь догадайтесь с трех попыток, кто в него попадет?

Кто-то икнул. Незаметный шум климатической установки, казался рокотом канонады. Раздавшийся скрип лежака прозвучал стартом для посыпавшихся вопросов. Отмалчиваясь, Негр обернулся только в предбаннике выхода.

— Что касается стариков, то вы еще сможете отмазаться. А вы парни, — посмотрев на Черепа, печально мотнул головой, — …а вы уже в отряде — или на растерзание СБ. Удав с Батей разговаривал. В ставке интрижка еще не закончилась. Но по вам решение приняли.

Закрывшаяся дверь, казалось стукнула крышкой гроба. Жадно глотнув с чаши, Бычок откинулся на койку. Раздавшийся гул удара об стену, напомнил с какого хорошего метала сделаны переборки.

— Я чего-то не понял, — Глотая гласный буквы протянул Косяк. Спирт с газом, давал о себе знать, — чего он хотел сказать?

— Он сказал, что отныне ты живешь в песках, — хмуро проговорил Лохматый, — ладно мы еще заглянем. Кое, что обсудим в тесном кругу, а потом заглянем.

* * *

С памятного разговора прошло уже много дней. Косяк уже сбился со счету, забывая какой день недели за бортом, уже начинал проверять год на панели своего терминала. Слившиеся в череду дни запоминались чередой из койки, боевого кресла и песков. Дни размазались сплошным месивом из оброков воспоминаний, в котором выделить отличный от другого день, а то и неделю, было из разряда — посчитать каких песчинок не хватает на соседнем бархане.

Криво усмехнувшись, Косяк вспомнил первые недели. Все складывалось в череду увеселительных прогулок. Они были быстры и не уловимы, словно развлекались в тире. Не поворотливые противники, только засекали Милашку на обзорных датчиках, улепетывали — пыль столбом. На задание уходило времени совсем ничего — прокатиться туда и обратно. Завалил караванный дальноход и на заставу за премиальными. Красота.

Но с каждым рейдом противники становились все злее и коварнее. Как в симуляции, словно мозгов им там добавляет какой-то умный дядька. Изменилось стандартное формирование, появились новые уловки и хитрости.

Теперь наткнуться на патруль меньше пяти машин, что встретить озеро в пустыне, а сегодняшний случай… Вспоминая карусель в которой закрутились тогда машины, Косяк передернулся. С его-то вестибулярным аппаратом, да так обделать лицевое забрало и как тогда впервые проклинал себя, что не послушался деда и не пошел, как сверстники по проторенной дорожке "золотого мальчика".

Им сегодня крупно повезло. И только из-за того, что за время рейдов обостренные нервы Дыбы превратились в перо, и на любой сквозняк подозрительных событий, водитель мигом отзывался маневрами Милашки. Завидев, что-нибудь необычное, зачастую улавливал чутче радаров, он сразу менял местоположение машины или загонял генераторы в дикий форсаж, от которого зубы крошились в корнях, а волосы вставали дыбом норовя порвать стенки шлема.

В этот раз Лохматый с Бычком слегка отстали, пытаясь разобраться с мелкой поломкой, и если бы не эта случайность, то дымились бы в пустыне, двумя грудами искореженных памятников. Восстанавливая картинку боя, Косяк зябко передернулся, сегодня они прошли по краю лезвия как никогда близко…

Выскочив на бархан, Милашка сходу зафиксировала пуск ракет. Мгновенно сработавшая программа самообороны сразу отстрелила "болванчиков". Переливаясь солнечными бликами на веерах лопастей электронные ловушки все-таки оттянули на себя тугодумную автоматику ракет самонаведения. Маневр Дыбы бросившего Милашку в невероятном пируэте во впадину межбарханного лежбища совпал с ожившими на дальних барханах вершинами. Опираясь на столп реактивных тяг, тройка стремительно низких силуэтов словно тени стелились по земле. Это уже позже их назовут "осами"…

Невидимые до первого залпа, "осы" становились идеальным оружием для засад. Словно содрав идею экранирования всех энергетических контуров и имея до неприличия низкий облик, "осы" словно стелились по бархану и маневрировали с недоступной для колесной техники резвостью. А когда они залегали на бархане и каким-то невероятным образом прикапывались песочком, то хотелось кого-то пристрелить за такую коварность. Различить "осу" можно было только двумя способами: получить залп в борт и коптить небо шлейфом фейерверка или нечаянно на нее наехать. Имея на вооружении пару ракет, напоминавших скорее торпеды, танки на реактивной тяге, были опасны из-за своих пушек. Техники еще не разобрались в принципе этих жал, но последствия для легких машин — катастрофические достаточно одного попадания, что бы "Рысь" разворотило как стухший фрукт…

И только невероятное стечение обстоятельств, позволило им победить явно похоронную команду, отправленную на отлов их отряда.

В одно мгновения произошло три события. Пытаясь погасить инерцию взбесившейся машины, готовый было встать на левую пару колес, Дыба боролся с управлением и едва не заставив машину выполнить "перевертыша", все-таки умудрился припечатать бархан передней парой дуг, как машина взвыла залпами боковых орудий…

Сорвавшиеся с бархана каратели уже готовы были прижечь ненавистную машину терзавшей караваны "ТЕХАСКО" на протяжении полумесяца, как вдруг взбесившаяся машина сотворила "цирковой номер". Прошедшие мимо ракеты погнались за ловушками, а "бешенная сука" совершила невероятный кульбит и ушла с рамок прицеливания. Скрывшись за барханом мелькала над срезом бархана то колесами дуг, то бронированным задом явно переворачиваясь. Одновременно выскакивая на верхушку дюны пилоты готовы были добить взбесившуюся "псятину", как вместо перевернутой машины их встретил прицельный залп плазменных орудий…

Болтаясь словно "дерьмо в проруби", Косяка штормило в полукресле с зажатыми дугами безопасности. И как только круговерть окружающего мира закончилась, Сквозь облеванное стекло шлема и начавшую рябить виртуальную симуляцию, стрелок прямо в рамке прицеливания увидел компактную группу ненавистных чужаков. И даже не успев осознать движения, вцепился в гашетки и влепил "боковушками" всей накопленной в контурах энергией.

Две "осы" вспучились огненными шарами. Разбрасывая огненные обломки, огненные сгустки зацепили третью машину взрывной волной и тяжелыми осколками. Успевая все-таки сделать захлебнувшуюся очередь смазанного залпа, пилот уцелевшей машины был ошеломлен скоротечностью боя и разгромным счетом встречи. Решая не искушать судьбу, вызвал огонь тяжелых танков прикрытия в квадрат встречи, и форсируя тяги двигателей, сорвался с места смерчем песка. Обтекая вершины барханов скоростными маневрами, скрылся из виду радаров, оставив после себя только нарастающий грохот канонады.

— Ну, ни хрена себе хрена! — потрясенно прошептал Череп любимым выражением стрелка, вглядываясь в закипающую отметками симуляцию — Дыба! ХОДУ ОТСЮДА!

Огненные столбы подымали в небо горы песка. От грохота близко разрывающихся снарядов барабанные перепонки сводило судорогой и нестерпимым зудом. Срываясь с места, Милашка пыталась вырваться из чащи огненных деревьев вспахивающих каждый метр бархана огненным валом…

Очнувшись от воспоминаний Косяк подавил очередной позыв опустошенного желудка. И глядя на симуляцию, то и дело укрывавшуюся рябью начавшей сбоить электроники, скривился от ужимок Милашки продолжавшей следовать заложенному алгоритму.

— Милашка какой сегодня день? — устало спросил Косяк. Равнодушно наблюдая за стараниями Милашки, не бросавшей идею стать секс символом в умах своих создателей.

— Вторник дорогуша, — чарующим голоском проворковала Милашка.

— А до базы сколько?

— Еще две пуговки. А если еще немножко, то на мне будут только…

— Слушай… немножко, было полтора часа назад! — вспылил Косяк, — отрублю тебя на хрен. Загружу в столовый агрегат, будешь консервы вскрывать!

— Косяк чего ты раскричался, — вмешался Череп, анализируя показания индикаторов повреждения, взволновано следил за показаниями температуры.

Выпущенный предсмертный поцелуй "техасца", вспорол броню генераторного сегмента. Чудом не с детонировав внутри корпуса, вырвал пол "задницы".

— Отруби левую пушку — у нее утечка на контурах, генераторы и так ели дышат.

— Сам и отруби, — огрызнулся Косяк, — У тебя доступ ко всем контурам есть. Вот и рули. Я уже спать хочу, нормально пожрать. И смыть эту вонь!

— Косяк хватит истерику закатывать! — теряя терпение уже сотый раз успокаивать стрелка, в тон окрысился Череп, — Только тебе хреново?! Дыба вон молчит всю дорогу после боя, а ты варнякаешь уже битый час.

Угрюмо сопя Косяк начал проверку энергосистем. Вновь вспоминая карусель, в которой закрутились тогда машины, Косяк передернулся. Тогда сработавший аптечный "еж", исколол шею коктейлем до синевы дождевых туч. А сейчас опухшая от уколов шея, растерлась вдруг ставшие грубыми швами скафандра, и теперь боль доставляла такое ощущение, что он изгрыз весь мягкий пластик внутри шлема.

— Череп готово, — пробормотал Косяк.

На симуляции проступили знакомые окрестности заставы. Запищали коды узнавания "свой-чужой". Нарисовались машины патрулей, плотной сетью дежурств накрывших окрестности плотным покрывалом.

— Эй, Дыба?! Решил выехать на заставу, собрав впереди паровозик из безопасников?!

Мелькавшие вблизи машины патрулей прыскали в стороны от машины чадившей шлейфами черного дыма и словно иди на таран заставы не зачавшая никого вокруг. Раздражаясь затянувшимся молчанием товарища, всегда поддерживающим словесные баталии, так сказать не отказывающим в словоблудии, теперь Дыба молчал, словно воды в рот набрал.

— Дыба, ты че меня игнорируешь?…

— Отвали…, — вяло прозвучал голос Дыбы.

— Ой, ой, ой, какие мы стали нежные, — начиная злиться едко проговорил Косяк. Сам удивляясь злости, уже не мог остановиться, — поистер попочку о памперс!? Или моча на глазки давит?! Ну ты че балбес не видишь куда мы едем?!

— Косяк заткнись, — осадил друга Череп.

Отстранено, краешком сознания Череп отмечал неповоротливость Милашки, но больше его волновали индикаторы температуры. Напряженно следя за показателями и филигранно переплетая энергетические контуры, постоянно перебрасывал перегретые цепи на уже остывшие контуры. И сбрасывая напряжение на резервные контуры, пускал энергию по параллельным цепям, тем самым давая поврежденной системе охлаждение, больше времени на сброс избытков тепла. И полностью поглощенный операции с контурами, особо не обращал внимание на происходящее…

— Косяк, нечем заняться? — продолжая осаживать разошедшегося Косяк, Череп гаркнул: — Проверь герметизацию. Где-то пробоины есть?

Проворчав, что-то о грецком орехе вместо мозгов и куриной слепоте, Косяк начал проверку. Запустив программку ревизора, присвистнул. Судя по показаниям — они "выжрали" двухсуточный запас кислорода. И это всего за шесть часов?! Начав ковыряться в телеметрии, отметил, что часть цепей Милашки, отвечавших за внутренние сети повреждена и не откликается.

— Череп у нас попец, — заключил Косяк. Перепроверив результаты, почувствовал укол беспокойства, — Милашка! Проверить Системы целостности броневого слоя. Первый уровень?!

— Нет информации, — возникнув с тестовым терминалом в руках, Милашка вырядилась в как заправский техник, — Контуры С6 и С2-6 выведены из строя.

— Второй и третий?!

— Второй уровень — информации нет. Третий уровень — повреждения по сегментам генераторной и рубке водителя.

У Косяка похолодело в груди. Снедаемый не добрыми предчувствиями, почувствовал узость воротника.

— Вывести проекцию повреждений на общей схеме, — глядя на проекции, замер. Сглотнув сухой комок в горле, полушепотом, словно боясь сорвать снежную лавину, спросил, — Дыба, ты меня слышишь?

— Слышу…

— Ты как там, нормально? — вслушиваясь в полушепот, Косяк закусил губы. Проклиная себя за язык и тупость, переслал Черепу результаты проверки. После боя они проверили только целостность энергетических контуров, и проверив первые отчеты успокоились, радуясь, что легко отделались. Но оказалось, что повреждение секции увеличилось, и словно язва расползлось на добрую треть машины.

— Все нормально… доедем. Еще немного осталось.

* * *

Вяло вкатившись после тамбура. Милашка с усилием вкатилась в ангар. Не докатившись до бокс, взвизгнула тормозами. Чадивший, как древний паровоз двигательный отсек заалел лепестками открытого огня. Разгораясь в богатом кислородом помещении, пожар заставил аварийную команду понервничать. Если рванет боекомплект — мало никому не покажется.

Вой сирена пожарной безопасности резанула по ушам истерическими нотами. Пожалев, что рано снял шлем, Косяк досадливо морщась, торопливо дергал лямки скафандра. Выбравшись из тесных объятий датчиков, по-морскому спустился по лестничке.

— Внутреннее освещение на 75! — гаркнув на Милашку, Косяк подрезал командира перед входом в рубку водителя, — Череп медиков!

Вбежав в рубку, закрыл нос воротником. Вонявший химией воздух, резал глаза и раздирал нос когтями боли, а тут еще и глаза, словно набрали песка, заволокло пеленой слез.

— Дыба не снимай шлем! — клацая зажимами, Стрелок освободил скафандр от "пуповины" Милашки. Натужено дергая не посильную ношу, Косяк пытался стащить Дыбу с кресла, — Ну в кого же ты такой здоровый. Блин…ну не мог уродиться Дюймовочкой?!

Задыхаясь едким дымом, мутной пеленой стелющейся в рубке, Косяк стаскивал тело по частям. Сначала спустил ноги. Глотнув воздуха закашлялся.

— Потерпи Дыба. Я сейчас. Еще немного. Я вытащу…, — повторяя как заклинания, простые слова Косяк по сантиметру стягивал Дыбу с ложа водителя. Раздавшийся стон пробился сквозь шипение плавящегося пластика. — Ну где же долбанные медики?! Терпи Дыбы. Еще немножко.

Загромыхавший топот многочисленных шагов, сменился цепкими руками. Вытащив Косяка, медик приложил респиратор. Услышав писк "ежа", Косяк задергался.

— Только не "ежа", — пытаясь отползти, вновь закашлялся, слепо протирая глаза лягнул медика по руке, — Мне уже лучше. Засунь его себе в задницу!

— Сплошные Айболиты пошли…, — не церемонясь, санитар крепко приложил Косяка. Получив хлесткий удар в челюсть, безвольно свесил голову на бок. "Ёж" пища красными индикаторами, зашипел пневматикой шприцев, — сиди не дергайся.

Двое техников с эмблемами мед службы, тяжко переставляя ноги, с грозившимися обломиться держалками носилок, двигались с громадой туши к выходу. Взвалив Косяка на плечи, словно мешок с костями, медик быстро двинулся следом.

Нервничая от суеты людей, забурливших деятельность вокруг и внутри Милашки, Череп попытался было сунуться в люк, чуть не столкнулся с выносящими Дыбу медиками. Бросился к носилкам.

— Погоди сержант. Не мешайся, — коротко бросил ведущий санитар.

Сноровисто уложив носилки на медицинский погрузчик, начали срезать скафандр. Оголив тело, открыл белый чемодан реаниматора, и вытаскивая разноцветные жгуты капельниц сноровисты втыкал в разные части тела. Ожившая автоматика, утробно заурчала насосами. По прозрачным лианам поползли разноцветные растворы. Глядя на дисплей, санитар шустро шелестел клавиатурой. Непрерывно шепча в соломинку коммуникатора, термины.

— Все. Трогаем. Нужно успеть. Большая потеря крови, — вскочив на подножку медицинского автокара, на котором лежал неестественно бледный Дыба, в перевязи прозрачных шлангов, мотнул головой напарнику, — Аквариум уже подготовили. Осколочные ранения, химические ожоги, начало заражения…

— Эй мужики… это серьезно? — сглотнув комок, Череп вцепился в рукав санитара.

— Спокойнее сержант. Все будет нормально, — болезненно поморщившись, попытался разжать хватку медик. Терпеливо посмотрев в глаза, спокойным, чуть ли не ласковым голосом продолжил: — …парень, если будешь меня держать, то уже будет серьезнее. Его ждут. Заштопаем и будет как новенький.

Извиняясь за порыв эмоций, Череп расслабил хватку. Отстранено наблюдая, как пожарные "муравьи" ползают по "добыче", отметил, что дежурная команда с пожаром справились.

Залитая пеной Милашка напоминала припорошенное снегом животное, застигнутое внезапным снегопадом. Удручающую картину дополняли росчерки попаданий, проступая алыми рубцами застывшего метала, добавляя причин для волнения красных автокаров, тревожно носившихся вокруг Милашки в ожидании новых очагов возгорания.

Заметив медика склонившегося над безвольно раскинувшимся Косяком, Череп застыл статуей.

— Что с ним?! — бросившись к стрелку, схватил медика за плечо. Вглядываясь в окровавленный комбез, Череп с замиранием сердца боялся найти открытую рану, — Он тоже ранен?!

— Да нет, — поднявшись отряхнулся медик, — просто отравление химией., что-то ядовитое там горело. Сейчас очухается.

— А кровь? — не понимающе, пробормотал Череп, растерянно разглядывая багровые кляксы, украсивши комбез Косяка.

— Так это не его. Это он вытаскивал здоровяка, вот и испачкался, — успокоил санитар. Глянув на начавшего подергивать ногами Косяка, торопливо закончил, — Ну я это. Пойду уже…

Махнув на прощание, Череп бережно поднял голову Косяка, на колени. С радостным писком закончившихся процедур "еж" отвалился. Втянув иголки инъекторов, безжизненно брякнув пустотой, покатился под Милашку.

* * *

Заходя на уровень лазарета, Косяк морщился как в цеху переработки отходов. Болезненная реакция на запах препаратов, благодаря "долбаным ежикам", мучила Косяка всякий раз при виде красного креста. Доверив Черепу вести переговоры с дежурным медиков, сам предусмотрительно стоял позади. Терпеливо дожидаясь пока санитар свяжется с доктором, а доктор даст разрешение на посещение больного, Косяк считал до ста. В прошлый раз он только успел досчитать до пятнадцати, а на третьей минуте его отдирали от ухоженного медика дюжие охранники.

Выведенный из терпения "вонючими" запахами и чопорностью медиков, Косяк не желал и слышать о том, что его не могут пустить в реанимацию. А пробуя решить вопрос своими методами, добился только часовой лекцию о терпимости, в исполнении Черепа и хмурого Негра.

— Доктор разрешил только пятнадцать минут, — тягучи проговорил манерный медик. Каким-то женственным жестом оправив белый комбез, едва ли не танцующей походкой двинулся в глубь просторного коридора.

— Состояние уже стабилизировалось? — вежливо спросил Череп.

Отставая на несколько шагов, старался идти чуть в стороне. Всем своим видом показывая, что он не с этим — "расфуфыренным мужчинкой".

Косяк глядя на Черепа, вяло усмехнулся. Шагая рядом с командиром, начал прижиматься к тому бедром. Поигрывая бровью строил глазки.

— Косяк — сволочь, отвали! — тихо прошипел, залившийся краской Череп. Локтем, ткнув Косяка, рассержено сверкал злым взглядом, — …нашел тоже. Место для шуточек.

— Друг, — томно протянул Косяк, выдавая глазами скорострельное моргание, — Ты чем-то расстроен? Давай я тебе сделаю массажик?

Коротая блуждание по коридорам раздракониванием командира, Косяк заметил, что медик бросает на него ласковые взгляды, полные призыва, а скользя по Черепу — брезгливо отчуждение.

Остановившись перед дверью рубрика, медбрат вежливо улыбаясь открыл дверь. Собравшись пройти, Косяк столкнулся плечом с санитаром. Недоуменно взглянув, наткнулся на горячий шепот:

— Приходи к нам. Сегодня вечером. Позвони…, — всунув пластиковую карточку, в руку, медик благоухая уплыл танцующей походкой.

— За, что боролся…так тебе и надо, — ехидно захихикав, вставил Череп. Проходя мимо, пятерней залепил Косяку по заднице, — Дыбе скажу, что бы к тебе — спиной не поворачивался. Сладенький ты наш.

— Да пошел ты…, — еще не прейдя в себя, начал Косяк. Злясь, выдал тираду, полную специфики однополой любви.

— Это не ко мне… скажу Негру, что вечером ты будешь сильно занят. Думаю, освободим тебя на один вечерок., что бы ты развеялся. Но учти. С одной миски теперь жрать не будем… — увернувшись от тычки в плечо, Череп хохоча влетел в просторную палату.

Помещение рассчитанное на трех человек, была занята двумя сдвинутыми койками. Белизна общего фона, разбавлялась только светом нескольких настенных голограмм, изображавших земной лес, да и индикаторами многочисленных консолей. Мягкое гудение тумб медицинского оборудования, дополнялось ритмичным раскачиванием лиан капельниц. Облепив ложе путаницей проводов, стойки напоминали жадных пауков, тянувших к бледной жертве свои отростки щупальца.

— Здорова, халявщик! — закричал с порога, Косяк. Обалдело оглядываясь, восхищенно цокал, — Ну ничего себе хоромы. Да у тебя тут прямо курорт! Сюда бы девок, пару бочек пива… я и сам бы покалечился.

— Да зачем калечится, — заулыбался Череп. Ехидно улыбаясь мотнул головой за дверь, — Все в твоих руках. Вернее в другом месте… Глядишь тебе по блату, али за красивое место, сюда поселят. Будешь, как сыр в масле кататься…

— Вы о чем? — бледный Дыба, заинтересовался разговором. Наблюдая за покрасневшим Косяком, и давящегося от хохота Черепом, — Я тоже хочу знать.

Вкратце, но с эмоциями, Череп поведал эротический триллер, где в главной роли выступал Косяк — незаслуженно обделенный лаской и вниманием, а в роли сочувствующих — местный голубоватый медбрат. Прерывая театральную постановку, Дыба хватался за живот, отсмеявшись требовал продолжения "трагедии". Встречаясь взглядом с покрасневшим Косяком — давился новым приступом смеха.

— Череп, Доцента предупредить нужно., что бы пустотную смазку взял под особый контроль. Теперь понятно куда тридцать килограмм делось…

— Косяк, неужто у них весь вазелин кончился? — поддерживая Дыбу, сержант сочувственно качал головой, — прям беда какая-то…

— Слушайте вы…я не посмотрю, что один калека, а второй при звании… накостыляю — мало не покажется, — делая вид, что обиделся, прошелся по кубрику. Заметив поднос с завтраком принял охотничью стойку, — а ты че? типа уже пожрал?

От души повеселившись, Дыба разрешающе махнул рукой. Поудобнее сев, начал смотреть как Косяк уплетал больничный паек.

— Ну рассказывайте чем вы там без меня занимаетесь…

— Новостей много. Без тебя, сам понимаешь, только ремонт, — Череп уселся поудобнее, — Да кстати, мы разобрались чем они нас так радушно встретили. Собрали осколки и сдали в лабораторию. В общем это какая-то разновидность боеприпасов, принципе действия еще не разобрались, но снаряды у них…, — уважительно качая головой, Череп уселся поближе, достав терминал показывал наброски, — …суть такова. Какую-то химическую гадость загоняют в снаряды. И когда такая болванка врубается в броню, она ее проедает. А потом внутри уже происходит взрыв второй части, и происходит распыление остатков и воспламенение. Так, что тебе повезло, что у тебя не было воздуха. А ты бы с тебя получился огромный окорок…

— Типа кислота…, — задумчиво проговорил Дыба прокручивая абзацы формул и расчетов, задерживаясь на картинках.

— Угу, — попытался поддержать Косяк. Но набитый рот мешал более четко выразить свою мысль.

— Чего?

— Я говорю, что теперь это все равно им не поможет, — проглатывая комок, аж присел, — Мы уже сняли верхний слой брони и укладываем, керамику. Нам теперь побоку, чего они там на придумывали. Да кстати…Череп ты чего самую главную новость не говоришь?

— Ах да…, — стукнув себя по лбу, Череп восторженно продолжил, — Нам же прислали первую партию. Серийная модели Милашки!

— Ничего себе… и, что там смотрели?, что новенького? — Дыба заволновался. Не зная как избавиться от свисающих трубок — одним рывком решил все проблемы.

— Да ничего нового. Халтура. Драйвера наши содрали. Все тоже самое только навигация — сам понимаешь, осталась по старому. Все так сказать дедовским способом — педали, рычаги, смотровые щели, правда — радаров по больше. Датчиков добавили. Ну в общем так-то ничего вышло. Симпатично.

— А вы, что уже в нее лазили?

— И не только, — Косяк с сожалением посмотрел на пустой поднос. Облизав ложку, щедро отрыгнул — отдав рык восхищение местным поварам, — мы же теперь стали круты. Гоняем "стариков" как вшей по бане. Занимаемся, так сказать, обучением личного состава. Резьбой по дереву. Но вроде ничего. Так, что ты выйдешь, а мы уже в рейд поедем не с раздолбанными "рысятами", а с сестренками Милашки.

— О! — восхищенно протянул Дыба. Азартно усмехнувшись, заблестел глазами, — да мы же их как детей раскидаем…

— Ты в начале выздоровей, — усмехнулся Косяк, — тоже мне кидальщик. Когда тебя выгонят отсюда? А то уже жирком оброс кабанюка, так тебя и на сало…пустить можно. Или на гуляш.

— Не трави душу, и так тошно. Главный сказал, что только через неделю, разрешит встать…

Оглядев ноги механика, Косяк скептически усмехнулся. Разглядывая прозрачную "фигню", сморщенную как кору дерева. Заинтересовано потрогал рукой. Теплая как желе поверхность, мягко прогнулась.

— Фу! Какая гадость, — брезгливо морщась, скривил рожу Косяк. Отвернувшись, остервенело вытирал руки, — что за дерьмо то?

— Сам ты дерьмо, — усмехнулся Дыба, ласково опустив руку на, почти живое желе, — эта штука, затянула раны за неделю. А у меня тут вообще фарш был, мне пообещали, что даже шрамов не останется.

— Ни фига себе…, — синхронно пробормотали посетители. Уже с неподдельным любопытством, едва не пробуя на язык чудо медицины, — и чего она делает?

— Как мне тут парили мозги — выращивает чуть ли не новую ногу. Мои-то вообще были перебиты, да потом еще и кислотой притравленные, а эта штука здорово меня латает…

Процесс познавательной лекции прервали самым бесцеремонным образом. В палату ворвался запыхавшийся толстячок в накрахмаленном до ослепительной белизны комбезе. Взволновано раскрасневшийся, набросился на Дыбу с упреками.

— Молодой человек, Вы себя ведете как ребенок, — возмущенно фыркая как закипевший чайник, медик носился вокруг Дыбы, подсоединяя на место оторванный трубки, — вы хотите заново начать процесс регенерации?! И вообще, что вы себе позволяете!? Вы хотите опять пролежать на снотворном?!

Распекая неспокойного пациента, уже заученными выражениями укладывал Дыбу под бдительный присмотр агрегатов. Дыба покорно улегся, придавая лицу самое невинное выражение, пробасил:

— Доктор так они сами… короткие, как на карликов сделанные…

— Да, что вы говорите, — не поверил медик, забавно пригладил остатки волос, укоризненно посмотрел, — …это может быть было в самом начале. Ну, а потом мы специально для вас, собрали двойную длину…

Повернувшись к гостям, грозно вставил руки в боки.

— Вы еще здесь? Время вашего посещения уже вышло.

Очутившись за дверью, друзья еще слышали заботливое кудахтанье медика, словно курица носившаяся с непутевым яйцом. Медик все не мог успокоиться.

— Мда… попандос, — понимающе протянул Косяк. Почесав затылок, в ожидании повернулся к Черепу, — Чего-то я перехотел сюда попадать. Ну, что? Пошли к Негру?

— А чего там забыли? У нас через двадцать минут занятия. Да и кстати Косяк. Хватит издеваться над ветеранами. Они же все-таки старше тебя почти на десятки годков…

— И, что?! Если они тупят, так, что, мне их в задницу целовать, по голове гладить и говорить какой он умница, гений и вообще одаренный дяденька?

Выходя из дверей медицинского уровня, Косяк все разорялся, о не проходимой дремучести ветеранов. Молотя языком со скорострельностью пулемета, разбавлял возмущениями скучную дорогу к лифту межэтажному лифту. Всячески изгаляясь над трудностями ветеранов в освоении новой техники, требовал от Черепа подтверждения своим высказываниям.

— Череп, чего ты молчишь? Разве я не прав?! Говорю Лохматому, что на стрелка нужно сбрасывать все контуры, постепенно, а если сбрасывать резко, то сработает защита. Так нет. Только начинаем учебные стрельбы, он сжигает защиту дотла… А Бычок?! Объясняю, что на командирской машине установлена новая связь, а он спрашивает: "На оптике или на радиоволнах?", пришлось еще раз объяснять, что на танке стоит. На танке!

Прыснув Череп ехидно заулыбавшись, схватил Косяка за ухо:

— Сам-то, что вытворял по началу? Кто раздолбал учебную мишень, всеми ракетами? А по чьей вине мы мучились с установкой новых генераторов?! А сколько тебя учили пользоваться инструкциями?! Все равно умудрился собрать кабеля разъемами "папа — папа"…

Косяк спокойно освободив ухо, выслушав до конца, оборачиваясь к проеме лифта, громко проговорил:

— Все равно Череп, что бы ты не говорил, а ветераны это, что то… Кстати, знаешь чем ветеран отличается от осла?

— И чем же…, — угрожающи пробасил незнакомый голос.

Медленно обернувшись, Косяк уткнулся в широкую грудь. Задрав голову, до ломоты в шее, наткнулся на офицерские ромбики.

— Э-э, …ничем, мой капитан!

— Вот так-то… Смотри у меня, — офицер пехотного корпуса, возвышался на Косяком подобно утесу над морем. Оглянувшись на своих младших офицеров, довольный собой махнул в сторону Косяка, — видите как нужно "зелень" строить?!

Косяк почтительно пропустил офицеров в лифт, уже в закрывающихся створках лифта один лейтенант задумчиво тужился. Отражающийся на лице процесс забегавших по извилинам шариков, вдруг прервался догадкой, морщины разгладились одновременно с ударом запоздалой ярости. Сомкнувшиеся створки увезли прочь тревожно загудевший лифт.

Череп повертев пальцем у виска сказал:

— … ты без башенный. У тебя инстинкт самосохранения, отвалился вместе с молочными зубами!

— Да ладно тебе, все равно он ни хрена не понял…, — догнав друга, заулыбался Косяк

— Если бы понял, то тебя бы уже по стенке размазали. Кому, кому, а офицеру пехотного корпуса это сделать как два пальца…

Делая вид внимающего с полным почтением, Косяк вдруг заметил, что его метательные ножи, были залапаны отпечатками пальцев. Тонкие жала, не блестели на освещении, а умирали в блеклой пародии на сверкание. Достав ножи, немедленно принялся за спасение.

— …Ну и сволочь же ты, — глядя на Косяка, что от усердия высунул язык в упорной борьбе с начавшим окисляться лезвиями, Череп не выдержав, рассмеялся.

— А чего, — дернулся Косяк, прервавшись попытался спрятать ножи за спину, — ты это, говори, говори. Я тебя внимательно слушаю.

— Без башенная, контуженная сволочь, — повторил Череп, глядя на потешную рожу, широко улыбнулся, — если нас из-за тебя куда нить загребут, пусть только посадят в одну камеру — лично повешу.

* * *

Копаясь под задранным бронелистом двигательного отсека, нависающим многослойной плитой, Доцент морщился умудряясь беззвучно ругаться. Сравнивая показания ручного терминала, с положенными по инструкции, зло пнул броню.

— Вот железяка безмозглая…

Выглянувший на, уже не первое восклицание, Череп поинтересовался:

— Чего там случилось?

— Я не понимаю в этой колымаге ни чего! Там где должно быть нормальное давление там его нет, а где его не должно быть — там пожалуйста.

— Да ладно тебе, сегодня Дыбу выписывают, вместе и посмотрите, делай то, что можешь.

— Да я хотел, что бы ему уже готовую машину…, а так, только выздоровел и ковыряйся, — Доцент насупившись, облокотился на перила подъемника, — И, что самое интересное не пойму из-за чего…

Выглянув из другого проема, Череп окинул Милашку ласковым взором.

Новый броне листы выделялись светлыми пятнами. Вспоминая как приходилось почти в ручную латать каждую пробоину, ставя керамические подкладки — Череп передернулся. Одно радовало, что капитальный ремонт уже закончен.

Оставалось только провести тесты и собрать снятые цепи датчиков заново, но все оказалось не так-то просто, когда первый раз собирали Милашку, каждый занимался своим "углом" и разобраться в той паутине энергетических и телеметрических пучков, сейчас становилось головоломкой из разряда не детских, что и подтвердил Доцент, огласив бокс очередным ругательством.

Оставив Доцента в позе мыслителя, — Череп засобирался в штаб, хотя "штаб" — громко сказано.

Под нужды диверсионного отряда выделили, пустующий бокс, оставшийся от пехотного крыла. Раньше был стойлом для пехотных тягачей. Судя по раме литого скелета динозавра, грудой "костей" возвышающегося в углу, большие не поворотливые машины были способны с десяток гроздей десантных капсул.

Заходя в двери подсобного помещения, оборудованного под оперативный центр, Череп поморщился от запах кислых яблок, оглянувшись заметил начатые бочки с смазкой. Пока рассматривал не убранный бочонок, столкнулся с пробегавшим офицером.

— О, Череп, а ты чего еще здесь? Все уже собрались, — стараясь не выронить стопку носителей. Недовольно посмотрел на царящую в тесном коридоре суету, — Помоги донести секретные приказы. Говорил же давайте по сети, так нет. Им секретность, а мне корячься акробатом…

— Да ладно тебе, сам же знаешь, что наша сеть проходной двор, — подхватив стопку, завилял разминаясь с офицерами, с озабоченными лицами проносившихся локомотивами.

— …кстати там вам премию дали, так сказать за переработку.

— Ого, — удивился Череп, — с какого такого перепуга?

— За обучение. Удав смотрел выездные учения, отметил подготовку вашей тройки. Да и… Не, это Негр тебе скажет, — заговорщически подмигнув, локтем активировал шлюз.

Зайдя в помещение, Череп себя похвалил. Хорошо, что повстречал Хромого и есть отмазка за опоздание — помогал измученному офицеру.

Тесное помещение вмещало в себя кучу аппаратуры и проекторов, среди кучи аппаратуры еще и помещался стол, за которым теснились старшие экипажей и Негр. Спертый воздух и шум задыхающейся климатической установки, точно охарактеризовал бродящие в голове присутствующих мысли.

— Череп ты будешь жить вечно, — бросил хмурый Негр. Отвечая на немой вопрос, измученно улыбнулся, — …на встречу с собственной смертью и то опоздаешь.

Достал терминал, Негр защелкал шлейфами, подождал загрузи информации. Заискрившаяся поверхность сменилась, побежавшими столбиками текста.

— И так, что там у нас по готовности, — хмуро бросил Негр, пролистывая носители от Хромого, — Череп?

— Машина готова на 90 процентов, экипаж без водителя. Если сегодня Дыбу выпустят, то готовность через шесть часов гарантирую…

— Почему так долго?

— Есть трудности с ходовой и с системами телеметрии по первому и второму слою, — зашелестев клавиатурой сбросил на командирский терминал официальный рапорт.

— И, что?! Вы мне теперь каждый раз будете отмазываться всякими байками, а Доцент чего не работает. У него, что, руки из другого места выросли? — начиная заводиться, Негр поднял покрасневшие глаза.

— Он и так по 12 часов торчит, уже скоро головой о броню биться будет.

— Так пусть расшибется в лепешку! Мне нужно готовность, через три часа максимум. Меня уже и так склоняют вдоль и поперек. Думаете я к Удаву на чаек хожу? — сделав внушение, грозно всех осмотрел. Доводя взглядом не высказанное, уткнулся в терминал, — В общем так. Говорю всем, все технические вопросы — форсировать. Доклад через час. Держать меня в курсе всех проблем и пусть только какая-то ленивая харя попробует завалить график подготовки. Сожру вместе с дерьмом.

Уткнувшись в терминал, голубым цветом высвечивающего суровую маску осунувшегося лица, Нег погрузился в чтение новой плана боевой операции.

На не подвижных чертах лица, глаза забегали в энергичном танце. Перепрыгивая с строчки на строчку, офицер ощупывал каждую букву. Впитывая значение сухих формулировок, за которыми скрывались приказы, маршруты, действия и готовность экипажей, мрачнел с каждой секундой.

— Бычок, что у тебя с оружейным комплексом? — оторвавшись от плана, проскрипел Негр.

— Чего? А, это… ну там в общем все нормально. Только машина с браком немного оказалась. Не выдает полной мощности на плазменные пушки, — слегка задремавший Бычок, изгоняя хронический недосып, задвигал бровями, — экипаж подготовлен. Боекомплекты получены. Вроде бы все…

— Ясно, — Негр отвлекся на вызов терминала, быстро опечатав ответ, подождал пару секунд. Облегченно вздохнул, продолжил, — Лохматый?

— Все в норме, — гоняя световое перо по столу, расслаблено ответил ветеран.

— Значит так господа хорошие, халява кончилась, — разродился Негр, обведя всех тяжелым взглядом, заставил ветеранов заерзать, — по сравнению с тем, что предстоит. Все, что было — халява.

Настороженно вслушиваясь в речи командира, наемники хмурились. На протяжении всего чтения новой вводной, сержанты переглядывались. Стараясь услышать намек иронии, что бы вовремя узнать когда можно будет весело посмеяться, но казенный язык штабистов, что, что, а поводов для шуток не оставлял.

Лейтенант закончив читать детальный план операции, обвел всех взглядом:

— Вот такая операция нам и предстоит. Для выполнения нам приданы в помощь корпус пехоты и два крыла старых машин.

— Негр, ты конечно извини… Но вы там в штабе уже совсем охренели?! — Лохматый едва не крутил пером у виска. С видом не поддельного изумления, смотрел на терминал с отображением маршрута отряда, — Проникнуть в заставу! Выкрасть новую машину! И при этом доставить ее еще сюда?! И все это считай под боком пяти корпусов. Я уж молчу про воздух! Да нас как зайцев с высоты расстреляют!

Негр откинулся на спинку. Ругнувшись на тесноту, устало посмотрел на Лохматого. Дав высказаться, повернулся к Бычку. Тот промолчал, но всем своим видом показывал, что полностью согласен с говорившим.

— … мы только туда будем идти шесть часов. Это считай мы днем, будем колесить как на параде, — продолжая распыляться, Лохматый переходил уже на неконтролируемый крик, — Череп ну ты хоть скажи ему!

Негр с любопытством рассматривал вздувшуюся шею Лохматого, а при обращении к Черепу, с нескрываемым любопытством уставился на самого молодого сержанта.

— Говорить тут без толку, — закончив просматривать документ, Череп не весело усмехнулся, — все уже и так решено, а то, что мы с тобой тут будем распыляться толку ни какого. План конечно шапочный и если мы хотим вернуться живыми, то давай сами сядем и попробуем придумать лучше.

— Интересно, в чем же ты усмотрел шапочность? — проговорил Негр серьезным тоном, хотя глаза светились не скрываемой иронией, — над ним трудились службисты и весь план утвержден их верхушкой.

— Ну если они его разрабатывали, то чего же они сами и его не реализовали? — в ответ съехидничал Череп.

— Сам же знаешь. Диверсионный отряд один, а такую операцию силами той же СБ не выполнить.

— Тогда и нечего за такое и браться, — отрезал Череп, отобрав у хмурого ветерана перо, включил проектор, — В первую очередь поверхностность плана всплывает после детализации цели. Как мы эту машину будем буксировать? Если на горбу десантные капсулы?

— Отстрелите…

— …, а людей? Автостопом?

— Ну не все же выживут…

— Нормально, — возмутился Череп. Чувствуя закипающую волну тихой ярости, постарался дышать медленнее, — Заранее обрекаем людей на гибель. Второе — Как пехота попадет во внутрь? В плане сказано: "…с боем ворваться в периметр и захватить модель". И, что? Мы под стенами, а они внутри — и как? Рассказывать какие кнопки им жать?

— Ну и, что ты предлагаешь? — Негр откинувшись смотрел на Черепа странным взглядом.

И тот выдал. Начиная разворачивать полотно идеи, возникшие при просмотре плана, Череп затребовал информацию необходимую, что бы голый скелет идей оброс массой деталей.

Засадив Хромого, за терминал, требовал доступ то к одной, то к другой базе данных, а ветеранов заставил просматривать снимки поверхности.

— И еще…, — все присутствующие непроизвольно затаили дыхание. За этот час, Череп уже всех замучил заданиями, — планирование такой операции, и без капитана пехотного корпуса — это не дело.

Негр молча согласился, выйдя из комнаты, спустя десяток минут вернулся с утвердительным кивком. Усевшись в кресло наблюдал как Череп гоняет ветеранов, обмусоливая мельчайшие детали, выговаривал ветеранов за пропущенное на снимке ущелье или, за не найденный чертежи образцов действующей техники противника. Стараясь максимально продумать все мелочи, добился от сержантов молящих взглядов в сторону Негра.

— Хромой, что у тебя с запросом в СБ, — пытаясь не упустить мысль, Череп шелестел одной рукой по клавиатуре, второй ухватил лейтенанта за плечо, — давай мне уже нужны результаты…

— Ждите разрешения…, — уныло ответил офицер, расстроено уткнувшись в заставку СБ перекрывавшей доступ к нужной базе данных.

— Дерьмо, — коротко заключил Череп. Взглянув на Негра весело подмигнул, — Если, что, никто ничего не видел.

Бережно достав носитель из нагрудного кармана, воткнул в пазы терминала. Хрустнув пальцами, замер в позе великого маэстро. Резко опустив руки, взорвался причудливой музыкой, где в роли инструмента был терминал, а шелест падающего дождя — отзыв клавиатуры.

— Во дает…Бычара ты глянь, — Лохматый оторвавшись на нарастающий шум, зачаровано переводил взгляд с мелькающих пальцев, на стремительный бег картинок, — во как надо Хромой, а не ждите ответа, ждите разрешения…

Офицер отвлекшись на восклицание, в изумлении поднял брови. Судя по цветовой гамме, сержант копался как минимум с доступом командира среднего звена, и не простого офицера батальона, а капитана СБ.

Пытаясь уловить ход мысли взломщика, Хромой хмурил брови, сбившись на четвертой команде, в сердцах плюнул. С гримасой полного недоумения, в бессилии поднял руки.

— Негр с меня такого и не требуй.

— Да куда там уж нам, — усмехнулся Негр, незаметно поглядывая в верхний угол комнаты, где усердно поблескивал, индикатором записи, стандартная камера наблюдения.

— Готово. Хромой принимай. Потом отсортируешь! Лишнее — обязательно убей.

Мотнув головой, офицер начал копаться в куче информации. Выбирая интересующие фрагменты, со вздохом заметил индикатор полной загруженности запоминающего устройства.

За дверью послышались гулкие шаги. В разъехавшиеся двери протиснулась сгорбленная фигура.

— Командир третьего пехотного корпуса, капитан Лосев, — пророкотал великан. Поздоровавшись с Негром, добавил, — можно Лось. Просто Лось.

Прострелив взглядом всех на вылет, задержался на Черепе. Вспыхнувшие огнем узнавания глаза, недобро сощурились. Усевшись напротив уткнувшегося в терминал Черепа, капитан весело спросил:

— Ну, что консервные души, чего на придумывали?

Череп остановил танец рук. Медленно подняв глаза встретился с кривой ухмылкой капитана. Припоминая где мог слышать этот бас, Череп рассматривал посеченное шрамами лицо. Сломанный нос, и взгляд глаз словно спарка пулеметных стволов. Лифт. Косяк.

— Здрасьте…

— Ну вот и свиделись, — многообещающим тоном проговорил пехотинец, — а где дружок то?

— Тама…, — неопределенно махнув рукой, проговорил Череп. Галопом пронесшиеся мысли, оставили после себя картины кровавых разборок.

— Я не понял, так вы знакомы? — поинтересовался Негр, непонимающе переводя взгляд с одного на другого.

— Было дело. Повеселились…

— Ну и тем лучше, — обрадовано заключил Негр, тогда приступим…

В оставшееся время Череп сортировал мысли об предстоящем рейде, и о судьбе о Косяка. Представляя, что будет когда начнутся разборки — на душе становилось тоскливо. Единственное грело, что капитан будет занят подготовкой своего корпуса и ему, скорее всего будет не до того, что бы чихвостить какого-то там рядового.

Согласовав все маршруты, запасные варианты наемники, приступили к обсуждению действий по прибытию к стенам вражеского форта. Просматривая данные СБ, до хрипоты спорили как проникнуть за стены, пока Череп не вытащил инвентаризационную ведомость вооружения заставы "Южная" и не тыкнул пальцем в последнюю строчку, чем поверг не мало повидавших наемников в тихую прострацию…

Пехотинец грозно восседал на потрескивающем стуле, вначале вяло следил за ходом рассуждений, но когда дело коснулось действий его подразделения, принялся высказывать свои соображения. Забивший фонтан идей, показывал богатый опыт участия в такого рода мероприятиях, с азартным блеском глаз предлагал варианты до которых экипажи, просто бы не додумались.

— Нет с этим я не согласен, — вставил пехотинец. Прерывая Негра, тыкнул пальцем в проекцию форта, — Хотя бы одну машину нужно будет загонять в форт. Нам нужно прикрытие, и в случаи чего ее как таран используем и кстати, как будем тачанку угонять? Мои парни в технике ни бум-бум.

— Да кстати самый такой вопрос Негр, — вставил Бычок, нахмурившись помассировал затекшую поясницу, — мы ее тоже не танцевали.

— Ерунда… эту проблему я беру на себя. Берем "языка", импульсник виску и он до Земли подбросит. У меня парни с врожденным даром убеждения…, — загоготав удачной шутке, пехотинец подмигнул Черепу.

Представив дар убеждения и бедного пленного, Череп внутренне поежился, как минимум пара переломов, не считая ушибов. Ну Косяк, ну придурок и надо было ляпнуть.

— У меня есть запасной вариант, — вставил Череп.

Показывая принципиальные схему устройств связи, затараторил терминами, но видя стекленеющую пустоту во взглядах, проговорил:

— Наверное это будет запасной вариант, — глядя как расслабились ветераны, тяжело вздохнул, — на месте решим.

— Ну тогда все ясно. В принципе мелочи по ходу утрясем, — капитан встал. Стул облегченно скрипнув, застыл в примятом положении, — кто командует операцией?

— Это сообщат позже, — ответил Негр, обведя всех взглядом, добавил — …еще есть вопросы? Не понятные моменты? Потом времени не будет.

Выпроводив командиров экипажей, готовить машины к выходу, попросил остаться Черепа и Лося. Услав Хромого сообразить "грибного кофе", сам уселся за терминал. Под вопрошающими взглядами, спокойно стал просматривать рожденный в муках план предстоящей операции.

— А мы пока посидим, — заставил набравшего грудь для высказывания своего мнения пехотинца, расслабленно выдохнуть, — мы с вами еще не закончили.

— В смысле? — измотанный планеркой, и свалившейся проблемой, в виде сопевшего капитана, Череп рассеяно заморгал.

— Ждем гостя.

Сбитый столку Череп, сел обхватив трещавшую голову. Казалось черепушка лопнет, как переспелая ягода, носящиеся галопом мысли, то толпились отдаваясь в висках сбивчивым ритмом, то прятались до звонкой пустоты.

Сумасшедший по замыслу рейд. Пехотинец. Сюрприз припасенный Негром — все требует осмысления разложения по полочкам, так нет все в одной куче. Распутывая и прикидывая, как выпутаться со всего с наименьшими потерями, Череп пропустил момент как в комнате появились гости.

Подняв рассеянный взор натолкнулся на… рассаживающихся за столом — Усача и Удава. Запоздало вскочив, попытался было выполнить приветствие.

— Расслабься сержант, — почти ласково проговорил Удав, — и вы тоже капитан можете сесть.

Капитан взял минуту на размышление — колебался. Видя рассаживающихся участников, не захотел выглядеть глупо в глазах молодого сержанта.

— И так господа, — бодро начал Удав. Глянув на пехотинца, словно рассматривал чаши весов, прейдя ко внутреннему решению, проговорил, — Капитан вы у нас недавно?…

— Так точно! — вскочил капитан, пытаясь молодцевато козырнуть, ударился в не низкий потолок.

— Вы сядьте. Мы сейчас ведем не формальную беседу. И я вас попрошу, все, что вы здесь услышите, что бы осталось в этих стенах…

Видя как глаза капитана улыбнулись кончиками бойниц, Череп подумал, что предупреждать капитана и не стоило. Опытный вояка, уже шестым чувством догадался, что болтать о об услышанном, было равносильно самоличному срыванию ромбиков.

— … буду краток. Нам опять подсунули кучу…, — замолчав окончание предложения, зло сжал губы и уже ровным голосом продолжил, — Это план — самоубийство. План бездарен и если ему следовать, то вероятность успеха не доходит и к десяти процентам. Так, что это очередная интрига СБ, а точнее Серпова, но все провернули так, что если не достанем эту долбанную машину. СБ останется на коне, а мы соответственно, в благородном месте ниже спины. Так, что в случае провала всем можно забыть об успешной карьере, а для кого-то и о далекой старости.

Появление "ос" на песчаной арене привело к резкому осложнению обстановки для русского батальона. Техасцы терзали караваны еще с большим ожесточением чем диверсионный отряд заставы. Не успокаиваясь парализованными дальноходами, словно пьянея от преимущества расстреливали караваны в "ноль", оставляя после себя пылающие остовы машины и куче пепла от пытавшихся спастись людей. Даже траулеры свободных старателей, считавших путь с караваном спокойнее, стали покидать зону контроля русской заставы считая, что лучше держаться подальше от обезумевших от войны наемников.

А застава "Южная" ничего не могла противопоставить вакханалии новых машин. Маневренные и скоростные "осы" имели преимущество по всем параметрам. И встречные бои, даже с тройным перевесом оборачивались для Батальона пирровой победой. Если отступление "ос" и треть пылающих машин заставы можно было назвать победой. Долго так продолжаться не могло. Маховики бюрократической возни резко ускорились и результатом цапанья всех служб корпорации стала идея СБ заполучить целый экземпляр "осы", для разработки "мер противодействия новой угрозе". Все записи боев и анализы обломков, так и не давали ответа, как бороться с таким противником, и для ускорения разработок Батальон обязали добыть "осу" целой и невредимой любой ценой…

Оглядев присутствующих полковник, задержал взгляд на молодом сержанте. Тяжело вздохнув, продолжил:

— Вместе с тактическим отделом, — мотнув головой на помигивающий объектив фиксатора, — мы наблюдали за вашим совещанием, проанализировав ваш план, пришли к мнению — это может сработать. При одном условии — если операцией будет командовать знающий человек, — осмотрев всех долгим взглядом, задержался на капитане, — Командовать будет сержант Черепков.

Прозвучавшие слова были полной неожиданностью не только для окаменевшего мигом капитана, но и для дернувшегося как от удара Черепа, хлопая глазами, напоминал выброшенную на берег рыбу.

— Мой полковник…, — выдохнув застрявший в горле воздух, Череп поднялся, — …я?!

— У тебя есть другие кандидатуры?

— Конечно…, — начал было предлагать кандидатов пачками Череп, наткнувшись на ироничный взгляд Негра, понял, что все уже решено и, что все совещание, эта сценка была разыграна в большей степени для пехотинца, чем для пытавшего откреститься сержанта.

Решив не сдаваться, Череп затараторил:

— А Негр, Хромой — чем не командиры…

— Сержант, а кто поведет на отвлекающие удары остальные крылья?

— Ну есть же еще старшие по званию, более опытные командиры…

— Капитан Лосев, — повернулся Удав к пехотинцу, — доложите особенности ведения боя тройки машин класса "Медведь — М" при столкновении с тройкой "Хамеров" под двойным прикрытием крыла "Абрамсов"…

— Э… "Медведь-М"? — переспросил капитан, не долго морща лоб, встал, — не могу знать мой полковник, не профиль тяжелой пехоты. Действия своего крыла могу расписать по нотам, а команды для танков…

Терзая капитана немигающим взглядом полковник полностью походил на свой позывной.

— Лось не подумай, что я задался целью опустить целого капитана ниже плинтуса, да еще на глазах сержанта, — блеснув глазами, на слова полковника пехотинец, угрюмо засопел. Гипнотизируя не подвижным взглядом, полковник ровным голосом продолжил напор, — …я захожу наперед и хочу сразу расставить точки над "Ё", что бы вы не мерились званиями в самый разгар операции. Говорю откровенно, ты в своем деле профи, но сможешь ли ты всю операцию держать в голове, когда сам будешь вместе с корпусом внутри форта? Сможешь дать грамотные ответы на все возникающие по ходу вопросы? Поэтому, старшим назначаю — Черепа, он отвечает за все головой. Ты поступаешь в его распоряжение. Считай себя временно прикомандированным.

— Есть, — дисциплинированным голосом, рявкнул Лось. Усаживаясь с каменным лицом бравого служаки, капитан слишком старался быть невозмутимым.

Расставив акценты, полковник коротко попрощался, пожав всем руки, пожелал удачи. Проводив полковника, Негр сев за стол, задал формальный вопрос:

— Вопросы есть? Нет? Ну тогда подготавливайте людей. Через час, проверка готовности…

Выйдя из кабинета Череп, устало сполз по стене. Расстегнув вдруг ставший тесным ворот, пытался обуздать табун не послушных мыслей.

— Сержант, я убываю для подготовки корпуса, — услышав лишенный эмоций голос, Череп поднялся. Натолкнувшись на холодный взгляд, внутренне передернулся. Если бы помереть температуру воздуха, то как минимум, градусов на двадцать, похолодало, — Назначим время "Ч".

Чувствуя нелепость ситуации, Череп робел перед возвышающимся капитаном. Рассеяно прослушав сыпавшего грамотными терминами Лося, Череп решил поговорить откровенно.

— Капитан я бы хотел вас попросить об одной вещи, — не находя нужных слов, Череп не знал куда деть неспокойные руки, — у нас с вами вышло недоразумение, и я бы хотел отложить все разбирательства на… в общем все после. Когда вернемся с этой авантюры, тогда все и решим…

Позволив себе легкую усмешку, Лось молча кивнул. Одарив на прощание задумчивым взглядом, четко повернулся и мотая головой в такт своим мыслям, свободной походкой загрохотал по пятнам полуосвещенного коридора.

* * *

Под светом ярких звезд неподвижные пески напоминали скомканную скатерть. Причудливые склоны, высились фантастическими утесами, с редкими зубьями кое где торчавших скал. Ночные пески отражали звездное небо тихим безмолвием спящей планеты. Прервал тишину нарастающий звук, словно приглушенный вой одинокой собаки, с разными интонациями завывавшую то на одну, то на другую луну.

К нарастающему вою добавился шелест и потрескивание, скованного ночными заморозками песка. Нежданная гостья, натужено взвыв приводами, бесцеремонно взрыхлила песчаный склон. Утвердившись на вершине, огромная тень застыла. Словно уставшая псина, тень припала к песку. Следом, как будто раздвоилось в глазах, выросли тени близняшки.

Застыв в немом молчании, машины заглушили генераторы.

— Лохматый до лощины пойдем веером, — Череп рассматривая проекцию, насчитывал сколько времени уйдет до условленного места, — а там ждем, начало обещанной суеты. Негр должен дать сигнал.

— Принял, — хмуро отозвался ветеран, — только лучше было они разогнали патрули. Расчистили бы нам дорогу.

— Плохая идея, после первого же выстрела в течении двадцати минут у каждого на хвосте сидел как минимум корпус. Переключаемся на оптику, в эфире тишина.

— Выполняю.

Когда Лохматый узнал, что командовать будет Череп, в начале не поверил и собрался надрать Косяку уши, но когда здоровяк в чине капитана привел свой корпус и отдал рапорт молоденькому сержанту. Лохматый заволновался за отвалившуюся челюсть Бычка. Да, что там Бычка и сам не знал как реагировать. Еще когда молодежь обучала ветеранов новой технике Лохматый заметил толковость молодого сержанта. Все просто и понятно. Находя сложным терминам простые объяснения, Череп все ясно объяснял.

А тут доверили командовать такой операцией. Да в придачу еще и корпусом тяжелой пехоты. Покрутив мысли и так и эдак, Лохматый плюнул — делай, что должен, а как выйдет, так и выйдет…

— Лохматый как там груз? — поинтересовался Череп, наблюдая выведенную на проекцию гирлянду живых огоньков. Отражая жизненные функции пехотного крыла, индикаторы светились зеленными огоньками.

— Дрыхнут…

— По маршруту еще оставалось километров двести, — сказал Череп. Проверив еще раз расписанный по минутам план, тяжело вздохнул, — …А там уже будет не до сна. Нужно будет будить, а с плато на маршевой скорости вперед.

— Эй Лохматый говоришь икорка наша сопит в две дырки? — весело ворвался в канал Косяк, — во жизнь… прям песня. Катают тебя тудым-сюдым. Покатались, поспали, а денежка капает…

Лохматый, вспомнив как грузилась пехота, весело усмехнулся. Чем то, это действительно напоминало откладывание икры, но только в обратном порядке. Закованные в броню, массивные фигуры, компактно укладывались в гостеприимно распахнутые створки десантной капсулы. Получив сигнал заходившего последним командира крыла, десантная капсула с резким ударом захлопнулась, превращаясь в беременную пиявку.

— Нет. Не прав ты Косяк. Все таки, пехота — отчаянный народ, — передернувшись от воспоминаний, посочувствовал Лохматый, — вот так вот ехать куда то, не зная куда, не зная зачем и вообще вернешься ли оттуда. Я бы не пошел в пехоту…

— Косяк, свалил с канала, — одернул Череп, — делать нечего? Ты цепи проверил, как датчики работают. А ну-ка выведи мне параметры на проекцию.

— Череп ну ты и зверь. Я только закончил расчеты по контурам, а ты меня новой ерундой грузишь.

— Какая ерунда?! Иди гоняй тесты…через час уже не до этого будет.

Недовольно хрюкнув, Косяк отключился. Тяжко вздохнув, начал сетовать Дыбе на то, что власть портит людей. Занятый Дыба, долго не церемонился. Не найдя сочувствия, Кося вторично был послан туда же, но с более расширенными смысловыми значениями и тяжкими эпитетами.

Погрузившись в пучину тестовых показаний, Косяк не заметил пролетевшего времени. Ковыряясь с расчетами, не заметил как Милашка остановилась и замерла в ожидании и только уже собрался отправить результаты Черепу как ворвался голос Милашки:

— Внимание экипажу. Боевая тревога! Обнаружена техника противника!

От неожиданности подскочив, Косяк тихо выругался. Вклиниваясь во внутренний канал, доложил о готовности. Получив от Милашки обнаруженные цели, активировал оружейный комплекс.

— Череп я готов. Разрядники готовы. Кидай энергию на стволы…

— Еще рано, это скорее всего, простой патруль, подождем когда они уйдут.

На проекции высвечивались показания по целям. Сопоставив данные со спутника и бортовыми средствами обнаружения Милашка вывела по целям точные характеристики. Косяк рассматривал знакомые очертания. Обычный патруль. Три "хама".

— Не вижу разведчиков, — непроизвольно перейдя на шепот, задумался в слух Косяк, — они же сами не ходят…

— Сидим тихо. Ждем.

Череп задумался. Такая тройка очень не свойственна для противника. Обычный состав патруля не меньше девяти машин. И даже с "осами", все равно не меньше. А тут всего тройка. Странно.

— Всем. Сидим не дергаемся. У нас задача по важнее, пусть эти уходят, будем считать, что им сегодня повезло, — в общий канал бросил Череп.

Милашка вместе с "близняшками", затаилась на дне не глубокой расщелины. Застыв на свободном расстоянии друг от друга искусственные барханы, обменивались короткими нитями не ярких вспышек. Резко оборвавшийся нить растворилась в ночи полной тишиной в эфире.

На некоторое время установилась первозданная тишина. Было успокоившуюся тишину пустыни, потревожил тихий рокот. Постепенно нарастая, перешел в утробное ворчание. На верхушке соседнего бархана показался источник звука.

Выкатившись на верхушку, ночной обитатель показался во всем величии.

Заблестев приплюснутым корпусом, танк напоминал морского краба. Ребристые сегменты броневого покрытия, венчались двумя башнями. Высокомерно смотревших на пустыню, пучками стволов залпового огня.

Сорвавшись с места, стальной зверь рванулся на соседнюю вершину. Загребая песок пятью парами широких колес, танк казался кораблем рассекающим песчаные волны. Резво вынырнув на соседнюю вершину, замер. Принюхиваясь к возможным опасностям, выросшим между башнями раскрывшимся стальным зонтиком, машина среднего класса "Хамер", насторожено ощупывала окрестности.

— Вот долбануть бы по тебе главным калибром, — азартно прошипел Косяк, вглядываясь в беспечно выставленный корпус, — сразу бы научился прятаться…

— Пусть стоит. Нам сейчас ни в коем случае нельзя ввязываться, — шепотом проговорил Череп. Наблюдая за "хамом", гадал над странностью поведения патруля, — я не пойму, почему их только три?!

— Давай его раздолбаем, а потом узнаем, — азартно предложил Косяк.

— У нас на горбу, десантная капсула, плюс смонтированный лафет, и с этим грузом ты собираешься ввязаться в драку?

— Забыл…, — виновато просипел Косяк.

Лафет для запуска ракеты, класса "земля-космос", делал Милашку совсем не поворотливой. А без боеголовки их план выеденного яйца не стоит, — эта же бандура сильно сужала сектор обстрела…

Еще не отошедшему от визита высоких штабных чинов толстому коменданту складов, сунули под трясущиеся щеки распоряжение Удава. Согласно текста, экипажу необходимы три боеголовки, с родными лафетами. Комендант едва не брыкнулся в обморок, — стационарные ракеты, предназначенные для поражения космических транспортов, предписано срочном порядке демонтировать и оказать возможную, а особо невозможную помощь при установке на боевые машины.

Этот лафет попортил им нервов. Выдирая ракеты из штатных шахт пусковых установок, все техники ходили на цыпочках и едва ли не на руках, бережно перетаскивали на спешно смонтированные направляющие. Проклиная всеми словами умника додумавшегося такого разрушительного демона буквально в полевых условиях переставлять на корпус танка…

Глядя как "Хам" убрав зонтик, за нырял на восток, Череп напряженно всматривался в пределы обнаружения. Дождавшись когда точки вражеского патруля выползут за предел проекции местности, Череп заметил новую неожиданность. С запада надвигалась лавина точек, запищавшая система обнаружение, сообщила о сорока машинах "Хамеров".

— А вот и ответ, — выдохнул Череп, не зная радоваться или плакать ответу, — Крыло. Раз, два, три… Корпус.

— Чего? — переспросил Косяк, не расслышав взволнованного шепота командира, — Чего ты там бормочешь?

— Корпус, говорю…

— Ого, — наблюдая за разворачивающейся на проекции картинке, изумился Косяк, — смотри, смотри как на параде.

Полученная с орбиты информация обрабатывалась Милашкой беспрерывно. Мутные пятна прорисовывались каждые пять секунд с новой тщательностью и детализацией.

По пустыни, походным маршем, двигалась колонна бронетехники. Насчитавший в начале корпус, Череп поправился — все два корпуса. Обилие вражеских обводов, заставило только крепче сжать вспотевшие кулаки, если такая армада наткнется на них, то ни спасет никакая маневренность и мощность суммарных залпов.

На проекции местности проступил образ Милашки, что вырядилась девицей в охотничьем снаряжении. Прорисовав себе кусты, в углу обзора маячила шляпой с шикарным пером. Грозно водя древней двустволкой, с охотничьим азартом, подглядывала за происходящим. А когда данные потекли непрерывными потоками, вначале подвисла стоп кадром, затем вовсе растворилась. Такого обилия целей, еще ни разу не встречалась.

Шелест последней опавшей песчинки, сменился свистом разгоняемых турбин. Дождавшись когда осядет песок, тройка барханов выбралась из лощины. Сбросив маскировку, танки на малых оборотах, двинулись вперед.

— Ни чего себе просеку протоптали, — разглядывая проутюженные барханы, изумился Дыба.

— Кстати, а куда это они рванули-то так шустро? — обрадовался оживлению Косяк, — и вообще, что это было?

— Ну если это все "хамы", то явно не наши, — решил блеснуть сообразительностью Дыба.

— Естественно, что не твои, — поддержал тему разговора Косяк, — …хохлы ведь за нас.

Подумав над сказанным, Дыба задумался. На всякий случай показал Косяку кулак.

— Чем пахнет?

— Чем, чем, — ехидно передразнил Косяк. Едва не запрыгав от счастья — конец длительной скуки, решил веселиться до упора, — бумага наверное кончилась в сортире. И бедняге пришлось пользоваться ручным средством?

— Не-а, — улыбнулся Дыба, безобидно продолжая, — как минимум — горячими извинениями, зарвавшегося москаля…

— Хватит вам, — рявкнул Череп.

— Ого…, — деланно удивился Косяк, упор оказался не долгим, — Дыба ты видишь как он начал строить? А потом еще заставит ботинки перпендикулярно порогу ставить. У-у-у где ты, где ты — тихий безобидный очкарик.

— Косяк, хватит. Давай за проверку боеголовки. Дыба лови маршрут и сделай поправку на "стариков".

— Ну вот и позубоскалить нельзя, — обижено вставил Косяк. Вызывая консоль управления ракеты, — только начнешь разгонять мрачные мысли…и всегда найдется обломщик…

Бубня под нос причитания, Косяк углубился в проверку. Касаясь, уже заученными движениями, узлов световых схем, улыбнулся воспоминаниям. Всплывшее лицо коменданта заставы, стоило запечатлеть на память и когда становится тоскливо — смело доставай снимок.

Небрежным касанием, Косяк отправил Черепу результаты. Едва не порвав рот в зевке, заметил восходящее солнце, сказал:

— Всем доброе утро…, — от души потянувшись, рявкнул, — я же кажется поздоровался…

— Чтобы у тебя всю жизнь, оно таким добрым было, — сонным голосом ответил Дыба, — ладно не мешай. Скоро уже выходим на расчетную точку.

— Вот это я понимаю. Вот это дело. Оружейный готов. Всегда готов.

Болтовня Косяка, воспринималась как фон — от которого не избавишься, так же как от воя генераторов. Не спасает ни какая звукоизоляция. Ну, если только в уши свинца налить, и то наверное освоит жесты глухонемого. Дыба усмехнулся.

— Косяк, ты когда-нибудь молчал больше дести секунд?

— Ну да…

— Да ладно брехать то…

— Клянусь. Я, вот, когда по нужде хожу, тогда молчу. Сосредотачиваюсь так сказать…

Милашку тряхнуло. Недовольно вскрикнув, Косяк выругался. Ощутив соленный привкус, недовольно поморщился.

— Ты лучше, чем хрюкать, на дорогу бы смотрел. Я из-за тебя язык прикусил.

— Это хорошо, — довольно заключил Дыба. Сверившись с маршрутом, закончил, — сейчас будем серьезным делом заниматься. Так, что — сосредоточься.

Взрыхлив слоеный покров шлака машины диверсионного отряда застыли в одном из жерл давно потухшего вулканчика. Возвышаясь посреди пустыни вереницей кратеров, с полуразрушенными стенками, скальные залысины как нельзя лучше подходили для прицельного запуска.

— Внимание по машинам, — вдруг осипшим голосом, Череп обратился в общий канал, — Мы вышли в расчетные точки. Приступаю к позиционированию, командирам обеспечить прием координат целей. По завершению штатных мероприятий — доклад…

Замигавшая готовностью программа, жадно смотрела пустыми окнами. Внеся все данные Косяк, откинулся наблюдая за ползущим индикатором готовности системы наведения.

— Стрелок готов к развертыванию лафета, — посыпавшиеся следом доклады с других машин, ложились приятным бальзамом, на самолюбие Косяка.

— К развертыванию приступить…

Плод усилий согнанных техников, возвышался над машинами уродливой конструкцией. Зашумевшие сервоприводы, дополнительных захватов, подняли ребристые трубы под острым углом. Сжатые створки ракетных шахт, распустились лепестками.

— Бычок готов…

— Лохматый готов…

— Пуск!

Взрывная волна породила под ракетными шахтами песчаную бурю. Словно просыпаясь от длительного сна, двадцати метровые жала, нехотя выходили из шахт. Распробовав вкус свободы, издали рев свободного полета.

Поднятый песок мощным рыком разгонных двигателей попадая под реактивную струю моментально спекался. Осыпаясь черными хлопьями, разбивался о корпуса машин с хрустальным звоном.

Провожая дымные следы, машины качнулись под отстреленными, уже не нужные лафетами. Поднимаясь из "лежачего положения" машины закачались на дугах, засвистев разгоняемыми турбинами ели сдерживали рывки мощи.

— Экипажам! Даю обратный отсчет, минутная готовность! — скомандовал Череп. Дожидаясь пока застава перехватит управления ракетами, Череп задержал дыхание. Раздавшийся тройной писк оповестил, что теперь наведением будет заниматься операторы центра управления полетами.

Первая трудность прошла. И глубоко вздохнув, Череп скомандовал:

— Скорость сто сорок, курс двести сорок. Пехоте десяти минутная готовность. Три, два, один… Пошли!

Тяжелые машины, молотя слоенную лысину склона в мелкую крошку щебенку, сорвались со склона птицами. Выскочив из кратера, попали в песчаные объятия красного моря и подобно кораблям, оставляя застывающие волны потревоженного песка, рванули за дымными следами повторяющих рельеф пустыни управляемых ракет.

Следуя за ослепительными шарами, сиявшими словно маяками, Дыба внимательно следил за местностью. Бросая машину по сторонам, уклонялся от столкновения со скалами. Амортизационными компенсаторы впивались в тело, грозя выдавить человека сквозь зазоры, чувствую усиливающееся давление то в одном боку, то в другом, совсем не завидовал пехоте.

— Внимание, понизить чувствительность световых фильтров, — ровным голосом, отдавал команды Череп, — До цели тридцать километров. Пехоте пяти минутная готовность. Расчетное время попадания, три…два…один…касание…

— Парни улыбаемся, улыбаемся, нас фотографируют! — вставил Косяк.

Кровавый рассвет только набирал силы, пытаясь разбавить черноту ночи, как вспыхнувшее сияние исказило местность до неузнаваемости. Искажая цвета в немыслимых диапазонах вспышки взрывов разом растворило все тени.

Понизив чувствительность датчиков до предела, Милашка в момент пика сияния отключила датчики наглухо. Возникшая серость отсутствия сигнала, стала подложкой на фоне индикаторов. Переключившись на показания радаров, Дыба сбросив скорость ждал пока серый фон рассеется.

Справившись с моделированием, Милашка вывела оптическую версию происходящего.

Чудовищный взрывы, расцвели алым бутоном, лепестки огня, изгибаясь под действием огромных сил, скручивались в чарующие узоры и тратя последние силы на танец разрушения, опадали клубами черного дыма.

— Внимание. Взрывная волна… Пехота готовность три минуты…

На встречу машинам устремилась стена взбесившейся пустыни. Поднятый песок в перемешу с сажей и мелкими обломками стремительно приближаясь, накрыл непроницаемым мраком. Обволакивая машины покрывалом мглы и хаоса, взрывная волна сотрясла корпуса мощными колебаниями.

Накатившая темень, затрясла Милашку в объятиях, замотала по сторонам. Не сбрасывая скорости, Дыба увеличил посадку, получив большую устойчивость, машина успокоилась и пошла ровнее.

Не смотря на грохот обломков, способных размазать человека как надоедливого таракана, бронированные машины целеустремленно двигались на встречу рассеивающемуся мраку. Тьма пыли и песка поднявшаяся после взрывной волны посветлела и превращаясь в легкую муть открыла вид на вражескую цитадель, да в такой близости в которой русские наемники еще никогда не были.

— А вот и местная достопримечательность, посмотрите направо, посмотрите…

— Косяк заткнись, — коротко бросил Череп, — Внимание экипажам курс прежний, подготовиться к отстрелу капсул. Командирам по готовности доклад…

Цитадель стремительно вырастала, превращаясь из усеченной сферы в гигантский купол ячеистой структуры. Словно хрустальный шар был накрыт гигантским неводом. Тускло отражая редкие лучи солнца, стальные стены поразили бы своей непоколебимостью, но рваные раны вывернутых плит и жирные столбы тянущейся к светилу копоти отметали утверждение напрочь…

Когда ломали голову над проблемой проникновения за стены базы, нужно было средство со стопроцентной гарантией и по результатам быстрой инвентаризации, выбор пал на ни разу не используемые, но бережно хранимые ракеты. Скрученная мощь боеголовок, использующая силу распада кристаллов на молекулярном уровне, была оружием устрашения и использовать ее на планете ни кто не решался.

Но все происходит когда-нибудь в первый раз и Череп решил штурмовать форт, с запасом мощности. Тем чего ни кто не ожидает, а главное в неожиданные места: систему главного шлюза, антенный комплекс и секции дальнобойных орудий.

Но Череп не учел один момент. Топливный отсек был рассчитан для выведения ракеты на орбиту, а в результате короткой дистанции полета топливные ячейки были еще на половину полны. Основанный на том же принципе грубого распада кристаллов, двигательный отсек увеличил силу взрыва почти в два раза.

Испарив кратерами намеченные цели, взрывы нарушили работу всей инфраструктуры цитадели. Отказала аварийная связь. Пошли сбои в подаче кислорода. Аварийные команды не могли пробраться в места прорыва из-за заклинавших дверей, ворот, даже шахты межэтажных лифтов и те перекосило.

Фактор неожиданности мощной атаки на сам форт и развернувшиеся в далеки боевые действия корпусов прикрытия, дали диверсантам возможность спокойно миновать рубежи дальней обороны и беспрепятственно подойти к стенам.

Стремительно пролетая опасный участок, где возможно было увязнуть под обстрелом тяжелых орудий, машины устремились к черным кляксам. Заходя на боевой разворот для высадки десанта разрисованные черными псами машины развернулись капсулами к дымящему провалу с еще не остывшими оплавленными стенами.

Пораженно глядя на вырванные листы, изогнутые балки, горящий пластик, Косяк заламывал голову стараясь разглядеть масштабы разрушений.

— Вот так рвануло…

— Тебе сейчас задницу продырявят, а ты любуешься, — проговорил Дыба, — после отстрела, вся мощность идет на тебя…

— Внимание десант! Готовность ноль! — качнувшаяся Милашка, развернулась для высадки десанта. Череп затараторил, — Три, два, один отстрел! Лохматый — правый сектор, Бычок — левый, подавлять турели. Я с пехотой…

Отстреленные капсулы, пролетев пологую траекторию уткнулись в песок. Тормозя в полете раскрытыми створками, обнажили ячейки со скрученными пехотинцами. На не успевший осесть песок, высыпали бронированные фигурки, сразу же закинув на плечи части разобранных ракетных комплексов, длинными прыжками устремились к стене.

Стена цитадели огласилась не слитным скрежетом, открываемых створок. Запоздало среагировавшие операторы, выдвинули последний уровень защиты. Выкатившиеся турели, засвистели раскручиваемыми многоствольными спарками. Огласив окрестности нарастающим грохотом, украсились водопадами гильз.

— И даже цветов не будет, — обиженно вздохнув, Косяк сменил интонацию на хищный азарт, — Ну, что же я вам ягодки привез…

Заревели плазменные орудия. Качаясь от безостановочных залпов, Милашка медленно продвигалась к провалу. Сминая залпами хлипкие турели, рывками переводила орудия на новую цель.

— Так это как поганки сбивать, — успевая касаться розовых квадратов проекции, Косяк закусив губу, сосредоточенно сопел, — вот шляпки, а я их…

На месте дергающейся в свинцовом танце турели, взошло маленькое солнце. Ярко вспыхнув, разлетелось снопами расплавленного металла. Оставив после себя, мигом чернеющее месиво сияние быстро остывающего сплава, перебросилось на следующую башню.

Выкашивая ряды противопехотных турелей, Милашка рванулась, к жмущейся к стенам пехоте. Переваливаясь на бесформенных кусках, некогда представляющий монолитные стены цитадели, Милашка таранила остовы горящих машин. С протяжным металлическим скрежетом разлетающиеся останки машин, вырывали за собой спекшиеся пласты черного песка. Безвольно перекатываясь от тарана, некогда грозные машины утыкались в песок, укрываясь от позора поражения, клубами чадящего дыма.

Миновав полосу препятствий, Милашка оставила после себя чистую борозду. Не сбавляя скорости, ворвалась в шлюз волоча за собой остатки первых шлюзовых ворот.

Весь шлюз был завален бесформенными грудами металла. Чудовищная сила вырвавшая одну створку ворот, ворвавшись во внутрь плющила и рвала в клочья, все на своем пути.

— Капитан, что у вас с потерями? — взволнованно спросил Череп, разглядывая сплавленные конструкции, — Готовы? Сейчас срываем вторые ворота.

— Трое убитых, двое раненых. Один комплекс можно выкинуть, — ворвался запыхавшийся голос капитана. Сквозь речь пробивались очереди импульсников, и рев ракетных комплексов, — Мы сразу туда не пойдем высокая температура. Нужно, что бы остыло.

— Некогда. Сейчас они оправятся и будет по настоящему жарко…

Ругнувшись капитан согласился, оставив организацию плацдарма командирам крыльев, пристроил свое крыло за Милашкой.

Не дожидаясь, насторожено подвигающейся пехоты, машина устремилась навстречу выгнутым створкам вторых ворот шлюза. Сорвавшиеся лучи замелькали серией импульсов нестерпимой зелени, окрашивая обугленные останки в зловещие тона плазменные стрелы вгрызлись в створки с злобными хлопками и рассерженным воем.

Моментально накалившаяся броня створки отекала каплями, затем ручьями и выпущенная следом добавка расплескивала размякшие створки лужей раскаленного металла. Оставляя вечные следы протекторов машина пролетела поднявшееся марево и собрала метровую толщину размякшей стали словно бумагу.

Протаранив ворота с оглушающим скрежетом металла, Милашка окуталась вырвавшимся клубом пара, разрушив последнюю преграду, тут же попала во власть воздушного вихря.

— Командир, тут комплексы начинают ползти…, — натужено захрипел в эфире голос капитана, — …я не могу вести людей в такую бурю…

— Капитан сейчас сработает система блокировки. Держитесь, — ответил Череп.

Момент разгерметизации, был предусмотрен во всех конструкциях имеющих общие стены с разряженной атмосферой. Запоздало сработавшая автоматика тревожно извещала операторов о чудовищных потерях давления. О срочности вмешательства в работу полу парализованных систем автоматики. Но персонал цитадели был также в ступоре. Оглядывая взбесившиеся пульты управлением жизнеобеспечения, не верили в реальность происходящего. Словно пытаясь проснуться от кошмара, рылись в инструкциях пытаясь понять, что же делать. А в это время в кольцах окружных туннелей ревели воздушные потоки, выметая весь мусор и пыль наружу, продули туннели трас до первозданной чистоты.

Глядя на схему форта, сержант нервничал. Если окажется, что добытая схема неверна или устарела, они станут жуком в коробочке, которого легко прижать в тесном туннеле даже одиночке с ракетным комплексом в руках.

— Дыба сейчас по этому маршруту черепашьей скоростью. Ждем пехоту. Через триста метров должен быть поворот на ангары…

— Должен быть? Ты, что гаданием занялся? Тут, в нас не попадет, только слепой безрукий придурок…

— Через триста метров поворот налево…

Оказавшись в туннеле наполненным ветром, в перемешу с сажей и мелкими остатками, Машина столкнулась с покореженных остатках тяжелых танков, что с нарастающим скрежетом и охваченные ожившим огнем ползли к пробоине через которую вырывался кислород.

Раздался запоздалый вой уцелевших сирен, чудом сохранившиеся аварийные лампы замигали тревожными красными сполохами и бушующая буря, быстро сошла до слабого ветерка, а затем растворилась в хлопьях черного снегопада.

Ожившая пехота смутными фигурами выбралась из укрытий, отряхиваясь на бегу, проверяла исправность оружия. Высыпав в просторный туннель, с ориентировавшись, устремилась к неподвижной Милашке.

Протяженная окружная трасса растворялся далью в ярком биении тревожных сполохов красного мигание аварийного освещения. Завывание сирен дополнилось тяжким топотом пехоты.

Бег закованных в броню пехотинцев, выглядел зрелищем не для слабонервных. Высотой под два с половиной метра, закованный в броню фигуры, выделялись огромными плечами, скрывающими приводы второго скелета позволявшие тонне стали и композитных сплавов, носиться с резвостью кузнечика. А угловатые шлем смотрел на мир сквозь хищно изогнутую обзорную щель, в красном свечении датчиков внешнего обзора отражалось пламя опустошений которые легко может устроить "саранча" в полном вооружении.

Медленно шелестя протекторами Милашка двигалась по туннелю в окружении жавшейся к стенам пехоты. Выставленные впереди тройка дозорных, разведывая дорогу заглядывала во все подозрительные места.

До намеченного поворота оставалось еще сто метров как, разведчики дернулись назад. С поворота оказавшегося раньше положенного по схеме, выскочила пятерка пехотинцев в броской раскраске "техасской" пехоты.

Не ожидавшие столкнуться так близко с авангардом сумасшедших решивших штурмовать форт, попали под смертельную косу засвистевших импульсников. Рассеивающаяся дымка от спиральных завихрений выстрелов укрыла коридор волнистым одеялом выстрелов импульсников, под которым покоились разорванные останки беспечно высунувшегося дозора.

Не теряя времени пехота, переступив трупы устремилась к повороту. Соединенные в общую систему данные с датчиков наружного обзора пехотинцев дополнили проекцию Милашки дополнительными окнами. На которых транслировался вид глазами дозорных "саранчи".

На стометровом пятачке, притаилась легкая танкетка и только пехотинец собрался дернуться за спасительный угол как упал разнесенным в клочья, очередью в упор. Обрадованный легкой победой колесная машина рванула в туннель, набрав скорость выскочила в гостеприимные объятия Милашки…

Опрокидывая, сминая колесами прожженный танк, словно картонную коробку Милашка с ревом ворвалась на площадку.

Выбив сноп искр с бронированной стены, качнувшись остановилась на против сдвигающихся створок шлюза технического ангара.

— Капитан, за этими стенами нам нужен живой водитель, так, что сильно не свирепствуйте, — взволновано напомнил Череп.

— Сержант занимайтесь своим делом, — зло отрезал капитан, склонившись над останками бойцов. Резко поднявшись, зажестикулировал, — Рваный, двоих к шлюзу! Секач — сам, и пятеро за "консервой". Всех…

Опомнившись капитан, щелкнул тумблером оставив возможность только любоваться решительными жестами.

— Мдя, — протянул Косяк, наблюдая за капитаном, — кажется мне, что застанем там только кучу фарша…

— Не каркай. Приготовься, — хмуро ответил Череп, — Сможешь вынести эти ворота?

— Как два пальца. Тебе как с собой или здесь оставить?

— Так, что бы свободно вошли и вышли…

Погрузившись в прикиды, Косяк задумчиво сказал:

— Я думаю сделаем…

Неожиданно грохнувшие плазменные орудия, заставили пехоту настороженно припасть к земле. Наблюдая как на вороненом металле ворот, расцветают белые кляксы первых попаданий, прикрываясь от жара, отступили…

Обозначив вершины прямоугольника, Косяк методично всаживал заряды по сторонам. Полюбовавшись своей работой, проговорил:

— Ну Дыба, а теперь твоя очередь. Только давай пока не остыло…

Пробитые высокой температурой борозды уже стали остывать, окрашиваясь по краям красными подтеками, когда Милашка аккуратно стукнулась бронированными дугами. Словно пластилиновый муляж, створка прогнулась. После второго удара, лопнула по вершинам, и держалась только на внутренних ребрах жесткости.

Упираясь бронированными дугами, Милашка взвыла генераторами. Медленно отвоевывая у преграды сантиметр за сантиметр, добилась звука лопнувшей струны. Медленно проваливаясь во внутрь, выплавленный кусок, со скрежетом стал проваливаться во внутрь.

— Дыба назад! — заорал Косяк, выпуская в нахлынувший ураган, полные залпы мощности. Следом за трасами плазменных сгустков, грохнул в проем главным калибром, — Назад говорю же! Дергаем отсюда!

— Да не ори ты…, — зашипел в ответ Дыба. Выделывая пируэты задним ходом, резко рванул машину по широкой амплитуде.

Вместе с порывами воздуха рванувшего из ангара со скоростью урагана, на место где только, что высилась машин ударили первые разрывы чего-то крупнокалиберного. Пролетая с протяжным уханьем, разрывы тянулись следом за Милашкой, а как только машина скрылась за углом, запоздало ударили в стену. Оглушающие разрывы, затрясли стены туннеля, засвистевшие осколки, забарабанили по броне.

— Ишь ты как стараются, — хищно прошипел Косяк. Считая разрывы, прикидывал, на сколько еще хватит боекомплекта, запаниковавшего стрелка. После мощного разрыва, протащившего Милушку по туннелю, Косяк задумчиво заключил, — …пора этого придурка, успокоить. Еще стены завалит…выбирайся потом как хочешь.

— Чего ты там бормочешь? — спросил Дыба.

— Ты не чавокай, а слушая меня внимательно. Череп ты тоже вникай, потом капитану, вдолби, что ему делать…

Притаившаяся за поворотом машина припала к полу. Зашевелившаяся башня главного калибра, грозно выставив орудия, развернулась под прямым углом. Выждав момент вынужденной перезарядки противника, машина выскочила на пылающую площадку.

Проснувшийся главный калибр, мощно гавкнул громоподобной мелодией. Выстреливаемые снаряды, больше походили на ракеты. Вырвавшись на простор, гладкие тела, покрывались оперением и опираясь на выросшие струи пламени, смертоносные иглы, устремлялись к воротам. Широкий дымные следы, словно нити паука, исчезая в проеме с диким ревом, сотрясали стены гулкими разрывами сотрясавшие внутренности ангара изнутри.

Пехота дождалась третей очереди огненных птиц, гуськом пробиралась вдоль стен. Стараясь как можно дальше держаться, от смертельных потоков, подобралась к воротам.

Закончив грозную песню, машина поспешила убраться с линии ответного удара. Рванувшись назад, взвизгнула тормозами. На огромной инерции развернувшись, затормозила вращение, вырвав со стены сноп иск.

— Все парни, если от туда еще хоть кто-нибудь чихнет, я месяц не буду мыться…, — довольный собой, устало выдохнул Косяк. Встряхнув начавшие неметь пальцы, наклонился к призрачному силуэту командира, — Эй ну вы, что там уснули? А где аплодисменты?

— Ага, а мот тебе еще трусики начать бросать? — между делом, ехидно предложил Дыба. Проверяя готовность турбин, поддал мощности, ожидая команды Черепа, сдерживал рвавшуюся мощь установок.

— Неее… только не твои трусы. Тем более, после такой заварушки…

— Внимание… — отрывисто бросил Череп. Получив от капитана, зеленый свет, добавил, — Дыба — вперед. Косяк — разуй глаза на ширину плеч…

Огромное ангар раньше был весь светлый и просторный. Но представшая картина удручала очагами разрушений. Чадившие без воздуха пожары, подняли в высоким потолкам тучи гари. Клубясь под потолком в причудливых изгибах, гарь опадала остывшей сажей на разорванные останки машин так и не успевших выехать из боксов.

Мелкая крошка разбитых разрывами стекол высились кучками под ослепшими окнами. Падающие с протяжным скрежетом балки боксов, то и дело укрывались искрами коротких замыканий. Среди картины разрушения выделялись целыми формами только фигуры снующих пехотинцев, рассредоточившись по ангару пехота искала уцелевших. Оставляя без внимание фигуры разодранных декомпрессией людей, искали тех кто был в скафандрах, без церемонно стаскивая неподвижные тела в кучу, бродили между трупами, подобно ангелам смерти собиравших кровавый урожай.

— Вот дерьмо, — тихо проговорил Косяк. Рассматривая лужи крови и останки разорванных тел, проступавшие сквозь обвалившиеся конструкции, стрелок подавленно забормотал, — …дерьмо…дерьмо…

Одно дело воевать с коробками среди которых трудно узнать живых людей, а другое дело смотреть глазами на дело рук сотворивших эту безумно кровавую картину смерти.

— Косяк ты чего? — заволновался Дыба. Услышав зациклившегося Косяка забеспокоился, — Эй Косяк, ты чего там бормочешь. Эй?! Ты куда пропал?…

— Дыба уйди. Плохо мне…, — почти не слышно, отозвался Косяк. Рассматривая дело своих рук, постепенно проваливался в глухонемую нереальность. Моментом обесцветившись до серости, звуки и краски расплывались во мраке нахлынувшего тумана, а изломанные смертельной агонией тела, вдруг обретали яркость. Врываясь в сознание, сквозь сжатые веки, начиная шевелиться и раздирать криками горящей боли…

— Косяк! Косяк, возьми себя в руки, твою мать, — кричал в эфир, охрипшим голосом Дыба. Лишенный возможности, привести в чувство, увесистыми затрещинами, зло выругался, — хватит сопли распускать! Ну соберись! Слышишь меня?!

— Слышу, слышу…, — возвращаемый в реальность отборными ругательствами, вяло отозвался Косяк. Встряхнув звенящую голову, поморщился. Шея горела огнем от сработавшего "ежа", чутко отреагировавшего на показания датчиков — Вот колючий уродец. Опять всего исколол…

— Уф…, — облегченно выдохнул Дыба. Мысленно воздвиг памятник, конструктору медицинского "ежа", — ты чего это расклеился?

— Потом поговорим… Череп я готов, что там дальше? — вялым голосом, отрапортовал Косяк. Звенящая пустота ложилась на картины кровавой бойни туманом равнодушия, спокойствия которое не давало сознанию разорваться от факта, что именно он лишил жизни десятки людей.

— Сейчас завалим проходы и начнем разгребать завалы в дальнем углу. Там вроде ты ни так приложился, — Череп просматривал транслируемые от пехотинцев кадры, — О, есть. Парочка в дальнем углу. Ну Косяк, чуть не запорол всю операцию…

Машина тронулась. Объехав группу пехотинцев, столпившихся возле кучи тел, устремилась в дальний конец ангара. Обрушивая прицельными залпами уцелевшие пролеты второго этажа, Милашка за баррикадировала входы непроходимыми кучами бетонного хлама. Взвизгнув тормозами, уперлась в перекошенный бокс, где среди погнутых разрывами металлических стоек была зажата смертельной хваткой цель задания.

— Сержант, вы меня слышите? — раздался в общем канале, довольный голос, выскочившего из-за бокса пехотинца, — Докладывает Репа. Мы тут, в общем с дружком, нашли эту самую. Вроде как целую эту фиговину. В общем, если дернуть пару раз эти балки, …то она выскочит как на мази.

— Принял Репа, — довольно ответил Череп, — давайте цепляйте тросы…

Не найдя тросов, пехота, не долго тужилась в раздумьях. Прицельными очередями, обрубив остатки силовых кабелей, сноровисто обмотали бокс за торчавшие балки. Превратив Милашку, в паука раскинувшего свою паутину, отбежали в сторону.

Взвыв турбинами, Милашка дернулась. Рывком натянула кабели до протяжного стона, забуксовала колесами. Наращивая обороты, укуталась облаком жженой резины. Медленно поддаваясь, конструкция бокса сопротивлялась громким звоном лопавших кабелей. Не выдержав мощной тяги и лишившись дополнительных креплений, конструкция из четырех столбов, растягиваясь, медленно изламывалась.

Сорвав кожуру с банана, бесформенной грудой устремившийся за улетевшей Милашкой, ремонтный бокс обнажил оберегаемую машину. Зализанные контуры машины указывали явную любовь конструкторов к обтекаемым формам. Вытянутый сферический корпус, вздувался четырьмя каплями. Судя по упирающимся в землю соплам, двигательные установки, переводили машину из класса танков, — опасного противника нового класса., что-то среднее между танком и штурмовиком, с опасными тупоносыми орудиями в раздвинутых створках, торчащими вертикальными рядами опаленных стволов.

Общее впечатление угрозы, дополняли, скрывающиеся под корпусом ракетные шахты. Хищно устремленные вперед, две трубные конструкции вытягивались в общее направляющее жало с парой закопченных срезов.

— Вот ты какой… северный олень, — припомнив какую-то сказку, восхищенно зацокал Косяк, — …какая штучка. Вот зараза… не удивительно, что они нас прижали так…

— Да чего прижали, — ревниво возмутился Дыба. Критически рассматривая "штучку", придирчиво всматривался в ненавистный силуэт, — может машина и ничего, да только экипаж — согнанные в кучу инвалиды…

— Да ладно тебе. Ни кто не собирается изменять Милашке. Признай, она смотрится круче. Совсем другая идея…

— Хватит трепаться, — вмешался Череп. Устало выдохнул, отметил стремительно убегавшее время с общего таймера, — Капитан, как у вас дела продвигаются? Времени осталось в обрез.

— На связи. С делом полное дерьмо. Выжившие в основном члены экипажей, — раздраженный голос капитана, потрескивал в эфире статикой помех, — …на наши вопросы пока ни кто ответить не может.

Вытянувшись отвечая на вопрос капитан подошел к уцелевшим обитателям разрушенного ангара. Грозно нависнув над поежившейся фигуркой очередной жертвы, тыкнул пальцем. Сопровождавший адъютант, проворно выскочив, вогнал гофрированный щуп терминала связи, в скорчившуюся фигуру. Болтая ногами, тот было попытался по сопротивляться, но получив пару увесистых оплеух сконфужено обвис в стальных тисках, ангелов смерти.

— Я командир подразделения, — проговорил капитан, дождавшись характерного щелчка, стандартного разъема терминала связи, — мне нужны ответы на мои вопросы. И в зависимости от того, что я услышу, у вас будет шанс.

— Я ничего не знаю, — раздался в эфире синтезированный голос. Накладываясь на возбужденную речь пленного, переводчик, неприятно резал слух, высокими частотами, — …вы уже трупы. Вас расстреляют, всех повесят.

— Не тебе решать, когда меня повесят, — начиная терять терпение, зло проговорил капитан, — мне нужны коды доступа к каналам связи. С тобой или без тебя я их узнаю. И твоя жизнь, зависит не от того, что меня там кто-то расстреляет. А от того, потеряю ли я терпение, или нет!

— Вы безумны…, — мотая головой проговорил пленник, только сейчас рассмотрев, кровавую бойню, — …Вы бешенные…Административные объекты, согласно договоренности корпораций не подлежат уничтожению… А вы…

— Да, что ты говоришь?! — ехидно прервал капитан. Зло повернулся, оказываю рукой, картину разрушения, — это ты называешь уничтожение?! Нет! Тебя надо было засунуть, в наш блок пост. Которые горят уже полгода. Утюжили штурмовиками, а потом сровняли танками… Даже не дав выбраться тех персоналу! Тебя надо было засадить, в мой скафандр!, что бы ты провонял потом, четырех суток!, что бы ты жрал протухшую биомассу, скрываясь в горящих обломках., что бы задыхался на пустом баллоне. Вот тогда! И только тогда, ты узнаешь, что такое разрушенный административный объект…

— Но ваши же не заявили об этом…

— Кому?! Посты горят по всей нашей территории! У меня уже сменился третий состав корпуса. Из ста парней осталось десять. Десять из ста! Которых я сам набирал. Да, что тебе говорить…, — вскинув полено импульсника, Лось наставил не успевший остыть ствол, — Мне нужны коды…

— Но я же… Так нельзя.

— Там, под стенами, дерутся мои парни… С каждой лишней минутой у них шансов выбраться живыми все меньше. А ты тянешь время, — качнув рывком импульсник, капитан дал заглянуть жертве в остывшее жерло готового проснуться вулкана, — …Коды!

Оторвавшись от обезглавленных выстрелами в упор несговорчивых трупов, пленник заметался взглядом. Коротко пискнув, управляющий блок винтовки заявил о готовности к выстрелу. Вздрогнувший импульсник противным визгом разорвал повисшее молчание. Завывая в песне смерти, слился с криком жизни…

— Я скажу… скажу… Вы не нормальные, психи! Бешенные…, — послышался раздавленный шепот, из под оплавленного близким выстрелом шлема.

Выслушав пленника, капитан брезгливо мотнул головой. Отпустив "отработанный материал" пехотинцы передали отобранный носитель. Вставляя диск, в терминал, капитан сказал:

— Сержант, начинаю передачу кодов…

Заполучив данные с карты допуска, сканер бодро высвечивал строки диалога. Настроив канал связи, Череп мысленно улыбнулся беспрепятственно входя в меню управления автопилотом.

— Ну теперь это ласточка будет послушной как щенок…

Словно в подтверждение слов, на обводах машины вспыхнули дежурные габариты. Чихнув, зашумели разогреваемые турбины. Выдувая кучу мусора, "оса" покачиваясь, утвердилась на огненных хвостах.

Копаясь в командах, Череп настраивал машину на беспилотный режим. Потроша чужую систему управление, отдал должное разработчикам. Интуитивно понятный интерфейс, был рассчитан на не блиставших большими научными познаниями экипажи. А, что говорить о специалисте…

Осторожно пробираясь к выходу, Милашка медленно катилась сквозь восторженный рев пехотинцев. Следом, как щенок на поводке, повторяя все движения послушно плелась цель операции. Общий эмоциональный подъем замелькал вспышками импульсов…

— Капитан уводите людей, — проговорил Череп всматриваясь в показатели оперативной обстановки. Проверяя ботовые системы, командир старался выкроить из ресурсов хоть пару лишних пунктов резерва. Все емкости бортовых интеллектов прилично были нагружены поддержкой канала связи с "осой", — снаружи тревожные вести…

— Принял, — убрав преждевременную радость, озабоченным голосом отозвался тот, — …какая общая обстановка?

— Они воспользовались вторыми воротами, сейчас там уже крыло "Хамеров", — пересматривая план отхода Череп тревожился за пехоту. На время погрузки в капсулы нужно время, а его то как раз и не хватало. Слишком долго провозились внутри, — …капитан сколько времени займет у вас погрузка?

Не задумываясь капитан, уже на бегу выпалил:

— По нормативу с комплексами, минут пятнадцать…

— Выбросить эти комплексы на…, — прервав мысль о не целевом использовании ракетных комплексов, Череп прокручивал мелькнувшую мысль, — скажите, а ракетные комплексы управляются только живым оператором?

Не понимая куда клонит чудноватый сержант, капитан с непониманием ответил:

— Да нет, там и на автомат поставить можно главное выставить параметры автозахвата целей…

— Грузимся без комплексов. Уходим курсом сто семьдесят. Дайте команду, что бы устанавливали комплексы, на коридор по данному курсу. И дайте частоту управления…

За прошедшие пол часа, ситуация под стенами осложнилась. Оставшиеся машины прикрытия, носились под стенами стаей голодных псов. Остервенело набрасываясь на оживающие турели, вгрызались в стену, грохотом орудий и снопами жара. Оставляя после себя только, ряды коптивших дыр сплавленного металла, украшали стену цитадели многочисленными язвами.

Очистив участок самого опасного сектора цитадели вплотную примыкавшего к бывшему центральному шлюзу, Лохматый с Бычков, разъехались по стороны от парадного въезда. Застыв грозными истуканами, прикрывали развертывание пехотой ракетных комплексов.

Выбирайся из укрытий, куда были загнаны ожившими смерчами турелей способными даже покромсать броню средних танков, пехота, с завидной ловкостью, выстраивала свои средства борьбы с "консервами". Ловко установив сборные лафеты, двойка стремительно отбегала, выбирая среди остывших обломков, удобную для обороны позицию. Накатывавшая следом тройка, устанавливала массивный контейнер с тяжелыми "приветами". Завершило стремительное мотание от десантной капсулы к выстраиваемой башне последняя волна пехотинцев, что устанавливала сегмент управления и вгоняя со звонкими щелчками сегментированные шунты антенн передатчика, закончила монтаж, оставив возле возвышающейся треноги одинокую фигуру пехотинца сноровисто щелкавшего тумблерами проверяя контур управления.

Со щелчками последних антенн контур был установлен. И начавшаяся трель блоков управления совпала с криками дозорных.

Подымая стену песка, на помощь цитадели неслась стальная лавина. Три корпуса техники гоняли по пустыне неугомонных "псов", и когда пропала связь с цитаделью, командир соединения запросил связь со спутников. То, что он увидел, заставило спешно разворачивать силы обратно. Скрипя зубами, матеря всех и вся, заставлял экипажи жечь генераторы в хлам, но успеть помочь жидким силам патрулей обуздать беспредел, творимый тремя "черными суками"…

Выбравшиеся из покореженных проходов, патрули противоположного сектора, не пострадавшего при чудовищном взрыве на севере, вытягивались в походные колоны и огибая цитадель рванули на север, где судя по царившему в эфире хаосу творилось, что невозможное.

Вырвавшиеся вперед легкие машины, попали под прицельный залпы, усаженных в осадное положение русских танков. Расцветая бутонами ослепительных вспышек, разрывались оглушительной канонадой сдетонировавших боекомплектов. Видя печальную участь разведчиков, тяжелые машины закружили на дальних дистанциях. Сгруппировавшись в два ударных крыла, разошлись в стороны, для наступления с флангов. Следуя наставлениям тактических анализаторов, укутались бутонами залпового огня. Приближающиеся с протяжным воем ракеты, не долетая до цитадели, вспахали прилегающую равнину. Превращая песчаную гладь в заросли огромных огненных деревьев, ракеты разрывались с нарастающей частотой. Сливаясь в непрекращающийся рев, стена огненной посадки медленно продвигались к стенам цитадели.

Сорвавшись с места, Бычок на ходу перестраивал машину для скоростного боя. Уходя под стеной разрывов с нарастающей скоростью, обогнул стену разрывов, углубился в пустыню. Набрав маршевую скорость развернулся и помчался сквозь оседавшую завесу песка и дыма. Пролетая опасный участок, стремительно вылетел на методично работающее крыло тяжести беззаботно молотивших уже следующий квадрат навесным обстрелом…

Глядя на развернутую Милашкой проекцию общего боя, Череп лихорадочно прикидывал варианты. Выбраться всем из этой каши, круто заваренной им же авантюры, уже становилось задачей не из легких. Судя по нанесенным целям, в бой вступили только три крыла с разных секторов цитадели. И пока они действуют разрознено. Но еще нет авиации. Услужливо пискнув, тактический анализатор, обозначил засеченные воздушные цели. Превращаясь в гонца плохих вестей, запищал непрерывными сигналами ввода новых целей.

— Так…, — зло ругнувшись, Череп закусил губу. Рассматривая выпущенное, опомнившимся командованием цитадели пехоту. Яркими отметками, заблестевшими с обоих сторон, схематичного изображения цитадели, — …начинается настоящая работа. Косяк, готовься к прикрытию десанта. Пока они будут грузиться, я на тебя еще повешу управление их комплексы. Думаю, что пару залпов сделать успеешь… Дыба, а ты балетки одел?

— Какие балетки, — недоуменно проговорил водитель, — тебе че там, тож башню сорвало?

— Да нет, — возбужденно усмехнулся сержант, — сейчас будешь танцевать, да так, что бы нас за задницу не взяли…и потом, что бы не говорил, что тебе, великому танцору, балетки мешали…

— А, ерунда. Справимся. Ты только, за щенком, приглядывай. Если эта штучка на всей скорости поцелует, меня в зад, то там уже всем будут — белые тапочки…

— Ну вы, на каркайте! — вмешался Косяк, суеверно попытался постучать по дереву. Не найдя ни чего похожего постучал по шлему, — все дружно сплюнули… и давайте уже выбираться из этого шлюза. А то у меня клаустрофобия начинается…

Выскочив наружу, Милашка замерла. Грозно поводя башнями, бдительно следила за начавшейся погрузкой десанта. Устремившись к капсулам, крыло капитана, начало погрузку раненых и убитых десантников. Собирая тела погибших товарищей, бережно укладывали в раскрытые ячейки. Рассредоточиваясь по периметру защиты, часть пехотинцев сменяла уставших товарищей.

С началом погрузки совпало столкновение с пехотой цитадели. Забрасывая передовые позиции нарушителей навесными разрывами из ручных гранатометов, засыпали звенья прикрытия ослепительными кляксами ярких вспышек и непроницаемым смогом дымовых завес. Короткими перебежками пробираясь к провалу, "техасцы" завязали перестрелку с прикрытия. И под общий вой завизжавших, в пронзительном крике импульсников, послышался рев приближающихся штурмовиков.

Милашка укрылась маскировочным куполом. Выпустив, главным калибром серию залпов разрывной картечи, добилась отступления пехоты. Загнав пехотинцев в пески и заставив искать укрытие, сосредоточилась на приближающихся штурмовиках.

— Лохматый, Бычок, отступаем, — вскричал в эфир Череп. Наблюдая за роем штурмовой авиации, круживших в ожидании приказа над куполом, раздавал указания, — возвращайтесь за капсулами. И пугните этих стервятников…

— Принял, — отозвался глухим голосом Лохматый. Докладывая с промежутками пауз чередовал полезную информацию с матом — нас тут прижали. Главный калибр поврежден! Бычок на одних боковушках держится. Мы в квадрате А-7, а вокруг… вот уроды! Накрой огнем нас! Дай прикрытие вокруг квадрата… Мы под огнем выберемся…

Сбросив маскировку Милашка, заревела залпами главного калибра. Слепо укладывая бронебойные разрывы в указанные квадраты, аккуратно разворачивалось под изготовившуюся для прыжка капсулу.

Сверху раздался пикирующий звук, тройка штурмовиков, заходила на боевой разворот. Тройка стервятников показалась из-за границы купола, с нарастающим звуком нырнув к земле, расцвели огненными всполохами оживших орудий. Крылатые тени мелькнули над позициями залегшей пехоты. Оставляя стремительно выраставшие борозды ожившего песка и свинца, смертельные смерчи вспахали землю вместе с плотью. Попадая под ураганные очереди, остовы танков с протяжным стоном рвущегося метала, сминались в хлам с пугающей легкостью.

Смертельный смерч быстро лизнул позиции залегшего прикрытия. Уходя на высоту с пижонским переваливанием на опорах, тройка штурмовиков буквально вскопала землю мощным гребнем огненных росчерков, оставляя после себя борозды из бесформенных груд, перемешанных с песком кровавых останков и обломков залегших пехотинцев…

— Суки! Падлы! К земле стелитесь?! — зло шипел Косяк. Ловя в перекрестье треугольников, уменьшающиеся силуэты штурмовиков, — Сейчас, сейчас умоетесь соплями… Есть!!!

Милашка дернулась под слитным ревом стаи голодных птенцов. Блестящие иглы, рванулись ввысь, опираясь на дымные следы, повторяли маневры стервятников. Почуяв добычу, заработали вспышками коррекции, стремясь впиться в задергавшихся в противоракетных маневрах штурмовиков.

— Косяк молодца…, — наблюдая вспышки, и замедленное падение горящих обломков, заметил Череп, — Квадрат А-9, бронебойными по координатам…

Отпугнутые гибелью своих собратьев, штурмовики отдалились. Закружив на противоположной стороне цитадели, готовились к новому штурму позиций, но уже под прикрытием с земли. Но земля отбивалась от двух русских машин, стремилась обойти злобно огрызающихся "черных сук" с флангов, поймать момент передышки и перегруппироваться под перекрытием с воздуха.

Не давая вражеским машинам, глотка воздуха для маневра, черные тени набрасывались на отряды при любом намеке на сближение. И только тяжелые танки, останавливались для открытия залпового огня, как "черные суки" устремлялись в ближний бой. Оставив гореть четыре машины, не успевшие перейти с режима дальнего обстрела, на ближний бой, ударные группы, отстреливаясь, отходили по пологой траектории, оттираясь от стен цитадели все дальше в пески.

Словно услышав зов хозяина "черные суки", развернувшись, устремились к цитадели. Оставив в покое отступавшие машины, устремились к десантным капсулам. Слегка покачиваясь на попадавшихся обломках, преодолели последние километры словно на параде.

Взметнув пижонским разворотом вал песка, накрыли готовые к погрузке капсулы. Аккуратно сдавая, застыли задом к начавшим оживать стальным пиявкам. Взметая песчаные брызги, капсулы взвились с размаху впилась в подставленную броню, с характерным лязгом подогнанных деталей. Ожившая механика точной подгонки словно притираясь выполнила последнюю доводку частей стыковки капсулы и внешней брони.

Добровольно заполучив стальных пиявок, машины заметно прогнулись. Заработавшая гидравлика, зашумев шипением большого давления, подымала ходовую в режим скоростного движения…

— Всем командирам доложить о готовности к маршу!

— Бычок готов. Ходовая в норме. Повреждений красного уровня не имею.

— Лохматый готов. Ходовая в норме. Повреждение желтого уровня оружейного и правой ходовой, — прорвался трескучий, от помех голос наемника, — Но думаю марш выдержим. Защита генераторов работает устойчиво. Уровень утечки энергии в норме.

— Лось готов, — прозвучал озабоченный голос капитана. Капсула командира пехотинцев, как раз сидела на Лохматом, — захваты в норме. К маршу готов.

— Бычок замыкаешь. Лохматый в голову. Скорость до ста сорока. Стрелкам готовность к стрельбе главным калибром, — четко рубил командами Череп. Рассматривая волну спешившего к цитадели подкрепления, готовой свое массой смыть букашек с отметок всех датчиков, в спросил:

— Лохматый, что у тебя со снарядами?

— Пустой как нищий…

— Бычок?

— Три картечи, десять бронебойных, и парочка разрывных

— Ни чего себе…, — вмешался насмешливым голосом Лохматый. Отпустившее напряжение, требовало выхода эмоциям — ты их на черный день держал? Я тут понимаешь его прикрывая, высадил весь боекомплект, а он десять бронебойных. Собирался откупиться?

— Я не утаил, просто в отличи от некоторых я прицельно всаживал, — гордо усмехаясь проговорил Бычок, — три прямых попадания. Не то, что некоторые. Слушай. А может быть ты, с перепугу, их просто растерял?

— Треп на потом, — вмешался Череп. Рассматривая начавшие попискивать тактический анализатор, присвистнул, — Планы изменились. Уходим так…

Разогнавшись машины устремились к стенам цитадели. Пролетая на скорости мимо зоны досягаемости подобравшихся для залпового огня "абрамсов", кучно уложили остатки главных калибров. И вломившись в еще не успевший развеяться мрак песка и копоти, танки промчались едва не давя колесами разбегающуюся пехоту. Внеся сумятицу, стремительным прорывом машины устремились в пустыню. Оставляя за собой догорать остовы нескольких танков, и встревоженный улей обеспокоенных штурмовиков, машины вырвались на оперативный простор. Набирая скорость, натужено скользили по барханам, словно стая хищников уходила после удачной охоты.

Понимая, что "черные суки" уходят с трофеем, командование цитадели отдало штурмовикам приказ. Набрав высоту, штурмовики выстроились клиньями звеньев. Завывая перегретыми двигателями, начавшие отваливаться в стремительном пике тройки, заходили для атаки на низкой высоте.

— Ох ты мать моя женщина…, — уже расслабившись Косяк, мысленно праздновал победу. Заметив, разваливающийся на боевой разворот клин, задрал раструбы ракетных комплексов. Вызвав окна управления, сиротливо оставленных ракетных комплексов, продолжил, — …роди меня заново. Нет детки мои, я вас не забыл. Сейчас папка вам даст покушать… Череп у нас проблемы!

Развернув проекцию, анализатора рябившую отметками красного цвета, жадно тянувшиеся за четырьмя зеленными огоньками, Череп проговорил:

— Вижу. Косяк, что там с комплексами?

— Готовлю…, — напряженно прошептал Косяк, немеющими пальцами помечая штурмовиков.

Стараясь успеть пометить как можно больше стервятников маркерами свободных целевых ячеек, Косяк забивал блоки управления как можно большим количеством целей, пока машины еще не вышли из зоны уверенного прима сигнала.

Оставленные на автоматическом режиме ракетные комплексы, жадно поглощали признаки целей, и рыская по небу уже приступили к высчитыванию оптимальных траекторий перехвата воздушных целей. стервятников, тихо продолжал материться,

— Твою мать, — глядя на гаснущую мозаику устойчивого сигнала управления, Косяк зло шипел, — успел только семь машин внести! Остальные отрубились…

Расцветая зелеными клубами непрерывных залпов, ракетные комплексы приступили к своей работе. Выпуская весь запас стальных пираний, напоследок, укрывались вспышками зарядов самоликвидации. Выпущенные на свободу ракеты, располосовали небо дымными следами. Рыская в поисках цели, разрисовывали небо дерганными траекториями… Захватив цель, заводили с опешившими, от неожиданной атаки с тыла, штурмовиками смертельный танец.

Уклоняясь от насевших на хвост ракет, штурмовики прыснули в стороны. Звенья штурмовиков распались на отдельные машины и по небу завертелась круговерть из ракет и спасавшихся маневрами штурмовиков. Но то и дело расцветали вспышки попаданий.

Не давая опомнится авиации, с удирающих машин сорвались стаи стальных сестер по меньше. Впиваясь в небо с ревущим грохотом, ракеты устремлялись в клубок закрутившегося танца. Приглашая, к кружившимся парам, оставшихся без дам кавалеров, устремлялись к штурмовикам, успевшим уклониться от встречи с первой волной ракетной атаки.

— Вот теперь вы у меня повеселитесь…, — довольно вскрикнул Косяк, азартно стукнув по сенсору, запуская еще одну волну стальных хранительниц. Заметив, расцветающие огненные шары, довольно заорал, — Череп хочу ванную из пива!.. Голую девку… и жаренного гуся! Нет, кабана! Нет, коня!

— В аптечном наборе есть все в одном флаконе, — отстранено отрезал Череп. Напряженно всматриваясь в показания анализатора. Четко и подробно разбирающего, занимающий пол неба клубок дыма и стальных тел, — …в медицинском "ежике", собраны мировые достижения в области психотропных, обезболивающих средств. Кольнись и все пройдет…

— Жмоты. Я тут всех спас. А вы зажали маленькую кружечку пивка, кусок стриптиза и жалкий кубик мяса. Ну вообще, с кем меня жизнь свела…

— Рано обрадовался. Готовься сейчас потрясет…

С облака вывалилось несколько штурмовиков, уходя от ракет прыснули в разные стороны. Набирая скорость в крутой вираже, стервятники ушли на верх. Уцепившиеся следом ракеты, вдруг зачихали огненными сгустками. Израсходовав запас горючего, ракеты расцвели огненными бутонами. Сделав синхронную петлю над вспашками ярких разрывов, штурмовики устремились в погоню. На ходу перестраиваясь в боевой клин три штурмовика, нагоняли во всю пылившие машины.

Охватывая караван в клещи, нагоняли тройку "черных сук" утянувших на невидимом поводке послушную "осу". Словно стараясь увериться в безопасности, прошлись в опасной близости от пылившего каравана.

— Вот сволочи, как знают, что ракет нету, — расстроено прошипел Косяк, вслед мелькнувшему брюху стального дракона, — эх все отдал за парочку ракет. Череп, а чего они носятся?

— Я откуда знаю…, — отмахнулся Череп. Вызвав окно программы дальней связи вбил шифр секретного канала. Замигавший индикатор, с готовностью пискнул, — …Я " Ромашка", я "Ромашка" вызываю…

— Череп ты, что сумма сошел!? — вскричал опешивший Косяк, заслышав начало речи командира, — нас тут сейчас размажут тонким слоем по все пустыне, а он — ромашкой прикидывается…

— Отвали. Не я такие идиотские позывные придумал, — усмехнулся сержант. Задумавшись над каламбуром, усмехнулся. — У кого-то из штабников, ностальгическое чувство юмора…

— А… И, что? Сейчас появится дядька с мухобойкой, и выбьет всех жужжащих?

Машина вильнула в сторону. Подставив под нагоняющую очередь бронированную дугу, ушла в сторону от пронесшийся с грохотом тени. Застучав дробным скрежетом по броне, снаряды наполнили корпус вибрацией.

— Ну гады, ну сволочи я только башни покрасил, — остервенело ругаясь, Косяк активировал плазменные орудия, — ну еще разочек, я тебя дам…

— Решил по воробьям из пушки пальнуть? — усмехнулся Дыба. Держа боковым зрением, разворот штурмовика, готовился еще раз увильнуть от очереди, — давай, давай, может хоть отпугнешь, а то уже совсем обнаглели…

— Ты не виляй, а сделай так, что бы его задница, оказалась перед моим носом…

— Ну, — усмехнувшись протянул Дыба, — за задницу пилота, не ручаюсь, а вот брюхо…другое дело.

— Тоже мне умник нашелся, — рассеяно поддерживая разговор, Косяк с нетерпением ждал сигнала готовности орудий. Вся мощь генераторов, уходила на двигатели. Высасывая все крохи, Косяк, ревизией облетел все системы. Собрав по каплям, на один залп средненькой мощности, с нетерпением замер, — Дыба ты только удержи мне этого пердуна в прицеле. У меня всего один залп…

Не получая отпора, от рвущихся домой машин, пилоты штурмовиков решили позабавиться. Отыграться за те страшные минуты когда машины трещали перегрузками сбрасывая ракеты с хвоста.

Словно хвастая друг перед другом, у кого окажется более результативный залп, поочередно заходили на боевой разворот. Целью соревнования стала машина ведущая ревевшую "осу".

Вынырнув из-за пыльного следа, хищный корпус штурмовика, заискрился всполохами бортовых орудий. Наполнив пустыню хлесткими разрывами, протянул к машине длинные очереди огненных трасс. Догоняя завилявший машину, фонтаном разрывающихся борозд, прошелся по корпусу искрами рикошетов. Обогнав машину широкой тенью, собирался рвануть в родную ввысь, когда жертва поменялась с охотником местами. Словно выждав момент когда дракон поднырнет для набора высоты, обессиленная жертва нанесла удар. Рявкнувшие орудия, выплеснули лучи раскаленной плазмы почти в упор. Мощные разряды пробили броню крыльев, на вылет. Проделав широкий дыры, залп разодрал систему подачи топлива, на висевшие подушки турбин.

Лишившись двух из четырех турбин, штурмовик превратился в летающее недоразумение. Пытаясь набрать высоту, чадя пробоинами, закрутился вокруг оси. Оставляя замысловатый дымный след, со скрежетом сминаемого железа, уткнулся в бархан.

Завидев печальную участь собрата, штурмовики резко прыснули в стороны на всякий случай. Набрав высоту, развернулись для спаренного захода, но уже на удаленном расстоянии, укутались дымными сполохами. Выпустив стаю черных тел, с ревом ушли на высоту. Выпущенные стаи ракет, полосуя небо кометными хвостами, устремились к жертве.

— Ну это детский лепет, — самодовольно протянул Косяк, рассматривая волну ракетной атаки, — Череп эти фокусы, уже по твоей части… Покажи на, что ты все наши премиальные угрохал.

— Сам ты фокусы, — активировав систему помех, Череп с волнением наблюдал за индикаторами. Система разработана давно. А вот испытать ее было все некогда, — и если она не сработает, верну твои деньги, не переживай…

— Только на хрена, они мне тогда нужны будут? — веско заключил Косяк. С забившимся в бешенном ритме сердцем, наблюдая за приближавшимися кометами. Обещанная система, должна развернуть купол сильного излучения. Забивающего электронные глаза, непроглядной мутью помех, — ну чего ты там возишься?! Давай врубай свою тарахтелку!

— Еще рано…

Повторяя рельеф, начавшегося предгорья, ракеты скользили над поверхностью. Хлопнувшие разгонным импульсом последней ступени, стальные тела рванулись на финишную прямую. Стремительно приближаясь к замыкающей машине, приняли ее за очередную горку. Плавно обтекая, резко рванувший в сторону танк, устремились к тандему. На всей скорости несущемуся в спасительную глубину ущелья.

Оставшиеся сто метров, оказались не преодолимой преградой. Плотный рой ракет вдруг задергался. Превращая ровный дымный след в изломанную прямую, системы наведения забились в лихорадке электронного шторма. Издав мощный рев досады, рой рванул вверх. С грохотом украсив безоблачную высь, яркими вспышками разрывов.

Но запущенные первыми ракеты, вцепились мертвой хваткой. Две пернатых пираньи, продолжали стремительно сокращать расстояния.

— Ну Череп, ну спасибо… рано, рано, — вцепившись в кресло, Косяк сжался в ожидании удара. Вспыхнувшие в голове картины разрушений в цитадели, рисовали совсем не радужные перспективы.

— Две не так страшно, — пытаясь подбодрить друга Череп, виновато попытался добавить оптимизма. Полтора метровые ракеты, уже зло поблескивали хромированными боеголовками, — Ну, а теперь точно потрясет…

Раздавшиеся разрывы, игнорируя звукоизоляцию корпуса, ударили огромным молотом. Напавшая мигом немота, породила в голове звон, от которого мысли становились несвязанными и непонятными. Разрушая контроль над сознанием, звон вызвал дремлющий в каждом человеке панический ужас. Дергая тело в защитных рефлексах, ужас требовал жизни. Игнорируя весь налет разумности, из пучин мозга вырывался животный вопль…

Мотая головой Череп, выплыл из пучины ужаса. Чувствуя соль на губах, криво усмехнулся. Пытаясь восстановить зрение, напряг глаза. Слух отказал напрочь. Давя на перепонки постоянным давление, посылал в мозг какой-то вой. Делая ревизию чувствам, заметил, что они двигались — это вроде должно быть хорошо. Значит повреждений не критические.

— Череп, Череп, ты меня слышишь?! — отдаленно слышался призрачный до боли знакомый голос, — Череп отвечай!

Медленно добираясь до рычагов сознания, Череп старался прийти в себя. Почувствовав глаза, медленно потянул веки. Хлынувший свет, влился щиплющим жжением. Болезненно заморгал, отстранено удивился красной мути.

— Что за херня…, — раздался чужой голос, сорвавшись с опухших губ Черепа. Всплыло воспоминание соленного привкуса. Кровь. На глазах та же муть. За воспоминанием вкуса кровью, обрушился водопад воспоминаний, — …Марс.

— Да это Марс. Ты Череп. Я Дыба, — ворвался тот же голос. Обеспокоено поставляя факты для дезориентированного сознания, …и если ты сейчас не очухаешься, то нам крышка.

— Нам?!

— Ну да. Там еще Косяк где-то пропал. Давай смотри, что там с энергетикой. У меня мощь на ходовую падает!

Запищавший "еж",услужливо вколол смесь препаратов, с приятным жжением растекшуюся по телу, почти моментально наполнил вены бурлящей энергией. Прояснившееся сознание вцепилось в показание индикаторов. Отмечая тревожно красные участки функциональных узлов, уже торопилось перескочить на следующую проблему. Мигающий индикатор, дальнего вызова.

— …"Ромашка", "Ромашка" вызывает "Луг", ответьте, — раздалось монотонное бубнение, уставшего человека, — прием. "Ромашка"…

— Я "Ромашка"…, — выдавив пересохшим горлом, рвущиеся звуки, Череп закашлялся, — …на связи.

— …"Ромашка"!! — вскричал голос, не веря в удачу, сменился щелками коммутации.

— "Ро…, — ворвался взволнованный голос Негра. Ругаясь с кем то, зло бросил, — да идите вы в задницу со своими цветочками! Череп, что у тебя?

— Писец…, — коротко заключил Череп.

Проглядывая показания анализатора, отметил не отстающих штурмовиков. С волчьим упорством, преследующих подраненную дичь. Ныряя между скальными выступы, две тени неслись в изгибам ущелья, стремительно нагоняя, продолжавший бегство караван.

В добавок, наперебой запищали замигавшие индикаторы. Система охлаждения, медленно отсчитывала градусы критического повышение температуры. Падало давление в гидравлике ходовых дуг. Раз герметизация корпуса. Оберегая перегретые генераторы, сработавшая автоматика уменьшало подачу энергии на роторы приводов.

— Не понял. Какой писец?

— Полный, — горько усмехнувшись, проговорил Череп.

До границы оставалось каких-то сто, двести километров, а шансы выстоять против второго залпа, стремительно изгибались в баранку.

— …Цель выполнена. Веду "осу", как щенка. А вот доведу ли. Два штурмовика, целенаправленно рвут меня в клочья…

— Так…, — протяжно выдохнул Негр. Прикрыв рукой микрофон с кем-то усиленно переговаривался. Послышавшиеся гул, напомнил устроенный за стенкой пьяный дебош, — …да мне все равно чем это грозит! Давайте прикрытие. Или я сам здесь вам спровоцирую конфликт! Прикрытие, или я сейчас подыму всех ветеранов, и тогда уже будете расхлебывать кашу позабористее!!!

— …Все будет Череп. Сейчас к вам мчится дежурный патруль СБ. Вы только продержитесь там как-нибудь, — тяжело дыша, Негр почти ласково обратился к Черепу, — …а, что остальные? Какие потери?

— Больше досталось пехоте, — усмехнувшись, бросил взгляд на тревожно алевшую схему броневого покрытия, — Нам-то, что мы же железные…были. Ладно командир, все понял. Жду чуда…

Ломая голову над проблемой, лихорадочно приводил системы в порядок. Отключая автоматику бортовых систем, изменял параметры в ручную. Отключая внутренне освещение, обесточил и систему регенерации воздуха, внутри корпуса. Выжимая последние капли все перебрасывал на двигатели. Главное выдержать скорость.

— Эй куда свет делся, — слабым голосом пробормотал Косяк, — я уже умер?

— Потерпи…

Стрелок не выходил на связь, с момента взрыва. Череп за беспокоился:

— Косяк ты там как?

— Да никак. Ни хрена не вижу. И не чувствую тоже… Нет два ежика за день, это уже передоз.

— Как ничего не видишь? Вообще?

— Нет блин… в прятки сам с собой играю. Глазки закрыл и нету-ти меня…

Запросив детализацию, Череп обмер. Башни главного калибра не существовало. Вырванный взрывом башня где-то затерялась в песках. Если бы остался хоть один снаряд, то лишились бы и стрелка, кабина которого находилась как раз под механизмом подачи снарядов. А так, сплетение механизмов приняло на себя основную часть взрыва, и спасло жизнь стрелку. Разрыв вырвал с корнем все связующие волокна кобелей, полностью обесточив оружейный отсек. Превращая верхнюю часть корпуса в чадящую язву, притухшего вулкана.

— Косяк скоро уже доберемся, запаса скафандров хватит еще на час.

— Ну потерплю, чего уж теперь, — спокойно отозвался стрелок. Голосом полным равнодушия обколотого стимуляторами человека проговорил, — слушай, я вот только не пойму, откуда у меня тут песок? А это, что еще? Свет? Солнце?

— Ты только не волнуйся все нормально Косяк, ты жив и цел. Система показывает, что у тебя нет никаких повреждений. Не волнуйся все уже позади…

Оставив залившегося в истерическом смехе стрелка, на попечение оживающего "ежа". Череп вызвал впереди мчавшуюся машину:

— Лохматый ты меня слышишь?

— Да Череп, слышу. Но только чего-то дерьмово. Ого! — раздавшееся изумление, свойственно человеку увидевшего приведение, — …ты бы на себя со стороны посмотрел. Впечатляет. Как вы там?

— Дома смотреть будем, — с интонациями повидавшего все ужасы мира, бывало отмахнулся Череп. Представляя, что увидел тертый ветеран, сам зябко передернулся, — Скоро подкрепление придет. Но пока их нет, нужно с штурмовиками, что-то делать. Второй атаки я не выдержу…

Настигающие караван штурмовики, сбрасывали скорость. Повторяя не сложные маневры дымящейся машины, пристраивались для повторного залпа.

Замыкавшая караван машина, вдруг заревела нарастающим свистом. Рискую налететь на острые выступы скал, обходила подраненную машину по узкому дну ущелья. Нагнав ведущую, вдвоем устремились прочь от подраненной машины. Подымая тучи песка, напоследок оставили непроницаемое для взгляда муть.

Не придавая большого значения бросившим раненого товарища машинам, терпеливо дожидались прояснения видимости. Засбоившая система наведения, не давала возможности выпустить залп с безопасного расстояния. Забросив автоматику, пилоты выжидали момент для визуального наведения.

С рассеиванием песчаного облака, стал и мельчать сам каньон. Истончившиеся стены уже утопали длинными участками. Не сдержав наступление пустыни каньон заглотил пологий склон бархана. На склон которого выскочила жертва, а следом извещая о своем появлении ревом турбин, низко стелющиеся тени охотников.

Вылетая следом за добычей, штурмовики наткнулись на заполыхавшие лучи залпов. Плотным гребешком прочесывающее все, что выше своего роста, тяжелые машины застыли по краем каньона. Осев в осадное положение, вроде бы как бросившие жертву танки, встретили штурмовиков дружным ревом боковых орудий. Плазменные росчерки полосовали выход с каньона, ткали опасную завесу из раскаленной плазмы и тонкого расчета.

Поддавшись моменту неожиданности, пилот штурмовика запаниковал. Бросив машину в вертикальный взлет, теряя скорость стал взмывать свечей. Подставляя бронированное брюхо под удары орудий, попытался вырваться на высоту. На простор, где его поймать в тиски между землей и огнем было невозможно. Теряя скорость машина замедляла подъем. Повисая словно на ладони, штурмовик застыл в моменте заваливания на спину. И мгновенно вспыхнул, от попадания четырех лучей, превратился в копию висевшего светила. С громким грохотом разорвавшись, медленно опадал разорванными в клочья, остатками, некогда грозной силы.

Второй штурмовик не рисковал. Нырнув в образовавшийся проем, низко стелясь, завилял уходя на низкой высоте. Подымая ревом перегруженных турбин спасительную для себя завесу песка, удирал на безопасное расстояние., что бы уже там, взмыть птицей. И развернуться для удара возмездия.

— Отлично, — вырвался у Черепа восхищенный возглас, — .на все сто баллов.

— Как два пальца, — довольно отозвался Лохматый. Выводя машину из осадного положения, устремился следом за командиром. По пути продолжая радоваться, как ребенок получивший похвалу от отца, — рассчитал ты как тот компутер, все точно. Они как дети попались. Салабоны. Думали — если ракет нету, то мы уже и не вояки. Сейчас мы еще разок дадим…

— Да нет. Он уже не попадется, — поддерживая беседу расслаблено проговорил Череп. Рассматривая кружившего вдалеке штурмовика, — он теперь прочувствовал наши слабые стороны и в лобовую не попрет. Будет с тыла заходить.

— Боится, значит уважает, — гордо заключил ветеран.

Дернувшись от звука запищавшего анализатора, у Черепа засосало в груди. С замиранием сердца, взглянул на проекцию. Облегчено выдыхая, засмеялся с нотками легкой истерии.

— Чего ты там ржешь, — взволновался Косяк. Обиженным голосом потребовал, — Я тут сижу, сижу. Ничего не вижу, и не знаю. Только и слышу, что твое сопение, да тихий мат Дыбы. Так и эту… как ее, — кастрафобию заработать можно! В конце-то концов, хочу знать, что там у вас делается!?

— Что, что…, — отсмеявшись передразнил Череп. Облегченно вздохнув полной грудью, радостно проорал, — Мы выбрались, рыжая ты башка. Понимаешь?! Выбрались!

— Ну я и так знал, что мы выберемся. Мы же крутые перцы. И ваще…

— Слышишь ты, крутой перец, — вмешался Дыба. Взглянув на проекцию, довольно заржал в эфир, — …говорить нужно клаустрофобия!, а не кастрофобия… Надо будет все таки заняться твоим образованием. А то стыдно с тобой на людях показаться. Еще подумают, что ты с нами.

— Это вы со мной! Если бы ни я. Да вы… и ваще. Вот выберусь. Вот я вам, по кумполам-то и настучу…

С севера приближалась расплывчатый тень. Вырастая до четких контуров, тройки штурмовиков перестраивались в боевой клин. Помахав в приветствии турбинами, блеснули золоченной коброй. Накатившая следом волна оглушающего рева, заботливо пронеслась по притормозившим танкам. Сдувая песок, с остатками тревог, горячая волна устремилась в след злому рою. С треском оживших орудий, набросившегося на одинокую тень штурмовика.

* * *

Вошедшие аккуратными маневрами в ангар машины, качнулись в остановке так и не докатились к боксам. Перекрывая надрывной вой сирен извещавших о закрытии последней створки шлюза, оглушительно ревели бьющие в бетонный пол огненные струи трофея. Выметая оплавленные крошки, плененная "оса" усаживалась на выступившие лапы.

Как только раздалась трель датчиков нормального давления, открылись ворота для персонала. В ангар хлынула волна наемников и техперсонала. Опережая автокары аварийных команд, толпа устремилась к люкам машин. Завидев "осу", нарастающий рев довольных криков грозил обрушить свод ангара. Широко улыбаясь и выкрикивая кто какие слова, люди толпились вокруг машин. Облепив машины словно муравьи большую добычу, с нетерпением ждали открытия люков.

— Ну аккуратнее же, — не дрова несешь, — недовольно проговорил Косяк. Безвольно болтаясь на руках у дюжего медика, — я могу уже и сам.

— Ага можешь…, — пробурчал медик, всматриваясь в опухшее лицо. Подняв щиток обзорного стекла, критически качал головой. Синяки под щелями глаз, опухшие губы, а сверху все сдобрено, коркой засохшей крови, — ты вообще в рубашке родился…

Оглядываясь на месиво металла, с которого они вырезали тело, не понятно каким чудом уцелевшее в острых как бритва изломах. Еще раз удивился. Добравшись до разъема скафандра, команда решила на всякий случай убедиться в худших опасениях. А тут терминал сообщает, что все в норме. Жив здоров, и в ус не дует…

— Ага. В трусах и майке, это я уже слышал, — отмахнулся Косяк. Дергая ногами, пытался восстановить затекшее ноги. Медленно возвращающуюся чувствительность, принесла острую боль. Миллион иголок впились ниже пояса, — ох ты ё… вот собака! Как больно то…Эй?! Слушай, а хозяйство-то у меня будет. Ну это…работать?

— Будет, будет, — усмехнулся Медик, не протискиваясь в полуосвещенном коридоре Милашки.

— Ну все. Отпусти ты уже. Я сам дойду. А то как девку за муж несешь…

Медик хмыкнув отпустил. Держась за стены, Косяк зашаркал к выходу, откуда лился гул голосов. Зажмурившись, от режущего света, застыл в проеме. Но тут же почувствовал как его подхватили руки. И стащив с трапа, начали подбрасывать в воздух. Оглохнув от восторженного рева, и ослепнув от длительной темноты, Косяк заорал:

— Угробите к едрени фени! Поставьте на место как росло!

Бесполезно. Только после последнего осипшего крика, до охваченных эмоциями людей дошло., что-то не в порядке. Бережно ставя, безвольно болтающееся тело на ноги, аккуратно поддерживали Косяка под руки.

— Спасибо, что не добили…, — вымученно улыбаясь, Косяк разлепил сопротивляющиеся свету глаза. Скользя взглядом, по радостным лицам, морщился от воплей, — Парни, а моих куда дели?

Подхваченный на руки, Косяка понесло по лесу рук как по волне. Очутившись на островке пустого места, покрутил головой. Улыбаясь на поздравления, болезненно морщась от похвальных похлопываний,

— Череп, в ванную хочу, — зацепив друга из круговорота рукопожатий и похлопываний, Косяк вцепился двумя руками в уносимое тело.

— Ого. Ну у тебя и видок…

— Да ты на себя посмотри… Череп пошли в кубрик. А? А то я уже ели стою на ногах.

— Сейчас. Отрапортуем и пойдем. Еще немного.

Мечущееся эхо смеха и радостных воплей, вдруг пошло на убыль. Возле раскрытых ячеек десантных капсул работали медики. Освобождая тело от брони, бережно вытаскивали мертвых пехотинцев. Отогнав медиков, капитан тихим голосом отдал команду. Амбальные фигуры стальных утесов, заменили похоронную команду. Уложив вереницу закованных в броню тел, пехотинцы отходили за спину капитану.

Застыв статуей, капитан скорбно склонил голову. Отбросив шлем, гулким ударом запрыгавший по бетонному полу, встал на колено. Умноженный вой сервоприводов, повторяя интонации экзоскелета командирской брони, разнесся по притихшему ангару в исполнении пол сотни фигур.

— Череп, что там происходит, — пытаясь высмотреть в щелки глаз причину тишины, Косяк на всякий случай перешел на полушепот, — ну, что там…

— Тихо Косяк. Прощаются с погибшими…

Косяк выбрался из окружения умолкших фигур. Шаркающей походкой, одеревенелых ног, приблизился к капитану. Пытаясь опустится на одно колено, Косяк завалился бы поваленным деревом. Опираясь на вовремя протянутую ладонь пехотинца, Косяк попытался разлепить сардельки губ, в словах благодарности.

— Не надо слов…, — прозвучал надтреснутый голос Лося. Повернув каменное лицо с повлажневшими глазами, заметил море склоненных голов, — …слова все опошлят. Главное, то, что у тебя внутри…

Скользя взглядом по телам, по застывшим холодным воском лицам. Косяк проваливался в видение. Безумный пир чудовищной силы, где яствами являлась человеческие судьбы и плоть. Где мелькали лица знакомых. Беспечно улыбаясь, шутя и радуясь, люди усаживались на горе, вокруг которой крутился темный смерч. С проступавшими в вихрях контурами боевых машин, вспышками разрывов, ревом двигателей. Стремительно закручиваясь око смерча сжималось, над светлой горой со смеющимися людьми. С грохотом орудий, залпами установок, визгом импульсников, вихрь поглотил вершину…

Стремительно растаяв, оставил после себя песчаную гладь. Ни ростка от райского сада жизни. Только песок. Налетевший ветерок взгляда, потревожил бархан. Начавший медленно утекать песок оголил голую кость базальтовой вершины. На гранитных прожилках были выплавлены только искаженные в агонии тела. Рваная плоть. Застывшая кровь. Белесые кости. И нарастающий крик боли…

— Косяк, очнись! — крик совпал с ошпарившей щеку болью. Запылала другая сторона.

— Ну хватит, — попытался отмахнуться Косяк, — а то разошелся…

Стоявшие кругом пехотинцы гыкнули.

— Ну ты даешь, — облегченно выдохнул Череп. Усаживаясь на задницу потянул удушливый ворот, — чего ты с медиками не пошел. Если тебе так хреново то?!

— Медики с этим не помогут, — тихо пробурчал Косяк, — только всю задницу исколют да молоточками настучат по всем костям.

Стремительно взлетев, на Дыбинских руках, был просвечен рентгеном настороженного взгляда.

— Косяк, так нельзя, — коротко заключил Дыба. Поставив на ноги стрелка, махнул медикам, — давай-ка тебя еще раз медики посмотрят.

— Да все со мной нормально…,

Взволнованные взгляды людей: внимательный капитана, заботливый Дыбы, добавляло еще большей тоски, диким криком рвущимся наружу.

— Не пойдешь с медиками, тогда стой… — отрезал Дыба, — и в обморок — не брыкаться.

Отмахнувшись от Дыбы, Косяк виновато оглянулся. Наткнувшись на внимательные взгляды пехотинцев, робко улыбнулся.

— Парни извините, что я так…

— Да ни чего бывает, — раздался дружеский голос сверху. Гудя сервоприводами, молодой пехотинец уселся на корточки. Выставив руку, нажал пару кнопок. Отъехавшая панель, обнажила на локте, зажатую в углублении флягу, — Дерни… полегчает…

Вытащив блеснувшую металлом флягу, Косяк осторожно принюхался к отвинченному колпачку. Хмыкнув, сделал глоток.

— Ты… ааа…, — смог прошипеть Косяк, схватившись за пылающее горло. Потекшие ручьем слезы, попадая на ссадины защипали солью. Хватая ртом воздух, схватился за пехотинца, — …ты, что за пойло дал!

— Ну конечно не спирт, — довольно проговорил парень. Бережно подхватил флягу, аккуратно завинчивая колпачок, старался, что бы не осталось ни одной щелочки, — это наша грибная мозгодерка. Тырим из гидропоники особый вид мутантов, долго варим, а потом долго парим… Ты прокашляйся, потом легче будет. Поверь.

— Ну вы блин даете, — прокашлялся Косяк, размазывая по лицу размокшую кровь, — эта штука все извилины чуть не выпрямила! Как вы ее пьете?

Пехотинцы понимающе хрюкнули. Видать спасались ею не раз. Нахлынувшая тишина скорби, мягко отпускала. Ожили разговоры в строю пехотинцев. Сменяя хмурость на лицах, проступали тени улыбок. Жизнь продолжалась.

Череп собрал маленькое совещание с капитаном. Тихо переговариваясь, обменивались взаимными впечатлениями об операции. Подтянувшийся Лохматый, журил Бычка за не расторопность, кода тот упустил последнего штурмовика. Пытаясь оправдываться тот вовсю жестикулировал. Дополняя обильными звуками и жестами недостатки слов.

Прозвучавший крик, раздался словно выстрел:

— Смирно!

Оборачиваясь на крик, все рефлекторно вытянулись в струнку.

— Вольно — застыв у дверей, зычно гаркнул Удав.

Стремительной походкой, уверено двинулся сквозь расступившихся наемников. Оставив далеко за спиной пышный хвост из замов и штабных офицеров, не доходя до колонны, остановился. С одной стороны образовалась стена из наемников и техников, чуть впереди строились участники рейда, на другой стороне вдоль колоны машин с трофеем выстроились офицеры штаба с командиром заставы.

— Смирно! Равнение на середину, — сделав четкий, в меру оставшихся сил, разворот на месте, Череп зачеканил строевой шаг. Остановившись напротив Удава, осипшим голосом доложил:

— Мой полковник! Поставленная боевая задача выполнена!

— Вольно…, — пройдя вперед, Удав замер. Вглядываясь острым взглядом в серые лица, синяки под глазами уже мягче добавил, — Командиры подразделений ко мне.

Продолжая оставаться на местах, присутствующие наемники в ожидании переминались. Бросая усталые взгляды на группу командиров, терпеливо ждали продолжения. Коротко посовещавшись, командиры экипажей вернулись к своим людям. Сделав шаг навстречу общему строю, Удав собирался, что-то сказать. Задергавшийся кадык, выдал борьбу эмоций и чистого разума.

— Воины…, — кашлянув начал полковник. Заложив руки за спину, поднял заблестевшие глаза, — Братья! Сегодня, произошло важное событие… Отличная работа личного состава диверсионного крыла, совершила невозможное… Не буду лукавить. Скажу, что захваченная машина разрабатывалась как последний гвоздь, в крышке гроба Русского Батальона. За короткий срок, она доказала преимущество над всеми нашими видами техники. Новейшие разработки, большая маневренность, огневая мощь, все это слилось в поток. Грозивший смыть огненным смерчем заставу за заставой. Мы не знали, что это, и как с ним бороться, продолжая бросаться в бой — терпели поражения, несли потери…

Делая паузу, Удав окинул печальным взглядом вереницу тел уже накрытых белыми покрывалами "погребальных мундиров". В тишине шелестел трепет ноздрей, и треск за бугрившихся желваков.

— Теряли боевых товарищей, друзей. И казалось, что ничего уже нельзя изменить. Но сейчас наступил переломный момент! Момент возвращения долгов!

Наливаясь звоном стали голос гремел по ангару мощным тембром. Отзываясь в душе каждого наемника подымавшейся волной ярости, наполнял нутро желанием рваться вперед и растерзать противника голыми руками…

— Мы воспитали молодежь, сумевшую переломить хребет обстоятельств! Ломая все прогнозы и происки недругов, наша молодежь совершает невозможное. Доказывая всем простую истину, что какое бы ни было вооружение, техника, самая главная сила Русского Батальона, — это люди. И мы сегодня это доказали., что батальон может побеждать, и будет ПОБЕЖДАТЬ!

Делая глубокий выдох, Удав обернулся. Метнувшийся стрелой адъютант услужливо раскрыл кейс.

— Становись!

Командиры метнулись к своим подразделениям, загромыхавшие команды затрясли стены. Застраивая коробки застывших статуями наемников, становились во главе образовавшихся колон.

— Равняйсь! — дождавшись последнего умершего движения, Удав зычно гавкнул, — Смирно! Наемник Черепков — ко мне! За подготовку и проведение операции! За проявленное мужество и воинскую доблесть приказом Командующего Русского Наемного Батальона, наемник, Черепков Владимир Владимирович назначается на должность командира диверсионного отряда. С присвоением офицерского звания — лейтенант!

Словно проглотил язык, Череп не знал, что делать, то краснее, то бледнея вышел из строя. Запоздало вцепившись в протянутую для поздравления руку, пробормотал строки с устава. Получая раскрытую раковину с золотыми жемчужинами ромбиков, отстранено удивился приятной прохладе металла. Старясь не выронить вдруг ставший скользким ларец, вцепился до хруста в побелевших пальцах. Накатившая пелена эмоций скрыла расплывшиеся лица людей. На негнущихся ногах, Череп вернулся в строй.

Не разбирая слов, колыхался от града поздравлений и похлопываний. Превратившись в некий талисман — прикоснись и станешь лучшим…

— Поздравляю! — тепло произнес Негр. Выплюнутый быстро удаляющейся свитой Удава, офицер пробился к собравшимся тесной группой экипажам, — Ты чего их не одеваешь?

— Какой ты быстрый стал, — вмешался Лохматый. Назидательно выставив палец, обдал офицера взглядом, что ведром помоев, — чему вас в войсках учили?! Эх, не прошел ты через мои руки. В начале же — их нужно выдержать в спирту, а только потом одевать. Правильно я говорю Бычок?

— Еще бы, — как будто спросили сколько дважды два. Куда катится мир. Бычок осуждающе помотав головой, тоном санитара труповозки, заключил, — В кабак. Только через кабак…

— Ну если за дело взялись старики, то ты попал в надежные руки, — с видом умной обезьяны заключил Негр. Комично хмуря брови, передергивал интонации Лохматого, — Просто попал. Из кабака, да еще после застолья с Бычком… на своих двоих, ни кто не уходил.

Перекидываясь шутками наемники балагурили. Не оставили без внимания и вечную тему для анекдотов — офицерский снобизм и тугость рядовых. Вместе смеялись над удачными шутками. Не существовало ни званий, ни условностей. Только встреча общей семьи, вместе собравшиеся после удачно окончившейся авантюры.

— Ну, все в кабак, — довольно потирая руки, Бычок светился в предвкушении.

— Слушайте, — застонал Косяк замогильным голосом, — давайте позже. Я помыться хочу. Переодеться и наконец нормально сходить в сортир. А потом вливайте в меня хоть канистру спирта. Пытайте голыми женщинами, все, что угодно…

— Слабак…, — скорчив шутливо презрительные мины, процедили ветераны. Хмуря брови, Бычок задумался, — …ладно. С такой рожей, да и с таким букетом запахов…нас никуда не впустят. Короче. Собираемся через два часа на Восточной стороне Третьего подземного. Там, возле лавки Китайца, есть приличное заведение. Негр и ты тоже, что бы там был. И слышать ни чего не желаю. С тебя отвальная!

Распрощавшись с ветеранами, друзья забрались в Милашку. Наконец-то стащили опостылевшие скафандры, слаженно поморщились. Запах плавленого пластика перебил запах вонючего скафандра не лучшим ароматом. Устроив гонки "кто последний тому и продувать потом внутрянку", выскочили наружу, почти завалив понуро стоявшего Доцента. Едва не плача, тот поглядывал на пробоины. Горько вздыхая, заполнял заявку, раздосадовано стуча по трещавшему терминалу.

— Ты чего Доцент? — присев рядом с матерившимся техником, Дыба первым загляну в список, — ты сильно не напрягайся. Завтра посмотрим, что в загашнике есть И вместе будем латать.

— Да, то, что в капсуле, от силы на половину списка хватит. А вот, что с остальным делать я просто не знаю, — отдав терминал, устало потянулся. Выдохнув, запричитал, — тут все со спец требованиями. Стандартная башня, и не встанет. Генераторы нужно перебирать по винтикам. Да и такой стали на бронь, у нас уже нет. А электронные блоки, а оптоволокно, а внутренние цепи энергоконтуров, это вообще ужас, — где все это взять!?

— Ну все, все, — сдался Дыба, — давай так, ты смотри, что нужно. Выверни капсулу. Мы ее набирали на все случаи жизни. Так, что там, можно будет найти многое. Может у старателей чего выменяем. Они народ запасливый. А чего уж совсем не найти — давай список. Сбросишь Черепу на терминал. Завтра уже начнем кумекать.

Оставив техника оплакивать свою не завидную долю, друзья поспешили убраться. Пока Доцент не начал закидывать своими "важными" вопросами, от которых даже Дыба, начинал выть волком. Закрывшиеся створки ангара дали команду выпустить воздух из не дышавших легких, троица спешила покинуть ангар, с ужасом ожидая окрика с просьбой "проконсультировать".

— Кажется пронесло, — усмехнулся Череп.

— Ой, не говори, а то на каркаешь, — не веря в счастье, Дыба набирал крейсерскую скорость, — Все таки он нормальный мужик. Но душный. Когда с госпиталя вышел думал, что я отдохнул, набрался сил. Так он меня через двадцать минут уже бесил.

Желая тоже поучаствовать в промывании костей, Косяк старался догнать друзей. Напряженно сопя, старался выдержать темп. Не дождавшись сочувствия и понимания к своей персоне, Косяк рванул по коридору.

Оставив далеко позади друзей улыбавшихся вновь "ожившему" товарищу, Косяк ворвался в кубрик. Стягивая промокший комбез, брезгливо приговорил оного к уничтожению. Закрывая крышку утилизатора, с чувством выполненного долга, встрепенулся и повел носом. С неожиданным гудением раздался щелчок, и наэлектризованный воздух защекотал ноздри. Разогнав легкую дымку повисшую грибом над тушей утилизатора, Косяк за озирался с видом нашалившего ребенка. Заслышав шаги, метнулся в душ.

— Косяк паскуда, — только войдя, Дыба едва не упал от шибанувшего запаха, — Сколько раз говорить! Прежде чем кинуть в утиль — выворачивай карманы!

Пройдя в комнату, Череп бросился к пыхтевшему утилизатору. Хлопнув по крышке управления, прекратил конвульсии умирающего зверя.

— Все. Можно покрывать венками, — проговорил Череп, разглядывая сплавленные потроха, откинутой крышки, — Теперь точно штрафанут. Да ладно штрафанут. Еще бы немного, и коротнуло бы реактор.

— Косяк, а ну выходи, — забарабанил в дверь Дыба.

Уже собравшись продавливать стальную створку, великан остановился. Шелест воды прекратился. С шипением дверь выплюнула растирающегося полотенцем Косяка. Угодив в крепкие руки праведного гнева, стрелок вытаращился с не понимающей рожей. Понимая, что разговора не избежать, дал себя усадить на кровать. Выслушивая гневные отповеди и параграфы правил безопасности, в начале зевал. Но все больше увлекаясь изобилием местоимений и словесных оборотов деревенского фольклора, не перебивал проникаясь сутью.

— …В конце-то концов Косяк! Так нельзя относиться к опасным вещам! Ладно хрен с ним с аппаратом, — вычтут пол оклада и все, — продолжал разоряться Дыба, — Ты же чуть нас не угробил. Эта штука, может так рвануть — что нас со стен и не отскребешь…

— Ладно хватит, — дежурная улыбка, сменилась гримасой раздраженности. Рывком взлетел, Косяк отбросил комок полотенца, — тоже мне нашел из-за чего морали читать…

— Это не из-за чего-то! А из-за твоего пофигизма! Тебе же всегда на все насрать, — начиная злиться, Дыба перешел на крик, — я вообще-то хочу дожить до старости. А глупо сдохнуть — мне совсем не хочется!

— Да какая разница…, — бросив рассматривать вздувшуюся паутину, бьющихся в припадке напряжения вен на горле Дыбы, Косяк уперся взглядом в пылающие угли глаз, — какая у тебя смерть будет. Еще позаботься, что бы всегда были чистые трусы! А то вытряхнутый из скафандра трупешник, будет в несвежем… — ой какой позор! Ой, как не гигиенично! Ой и как же он будет в гробу смотреться?!

— Ты не передразнивай…, — кроша зубы в порошок, процедил Дыба, — это серьезный разговор Косяк. Сегодня утиль чуть не рванул, а завтра, что?

— А завтра тебе снесет голову снарядом! — перейдя на черный юмор, Косяк устало откинулся на койку, — или запечешься до хрустящей корочки… Ну, а суть?! Суть-то от этого не меняется! Все равно ведь сдохнешь, велика разница как?!

— Для меня велика, — умиротворяя в душе огонь злости, Дыба присел рядом. Рассматривая пыль, осевшую на зеркало уже натертых ботинок, ели слышно продолжил, — для меня имеет. И есть разница. У меня кроме жизни, ни чего и ни кого нету. Кому я нужен? Спившейся родне? Или чужому дяде? Да никому! Простой пацан. С которого и взять-то не чего… У меня только жизнь. И то как я ее проживу, и как я умру — делает с меня человека. А без цели, я буду просто животное — пожрать, выпить, да и покувыркаться с девкой… А я так ни хочу. Я не такой. Я хочу жить ради чего то! И умереть во имя чего-то! Понимаешь?

Последние предложения, кружили с тихим шелестом утихающих слов, а Косяк сидел как охотничий пес заслышав близость дичи. Стараясь не вспугнуть кружившую где-то рядом мысль, перебирал глазами дергавшиеся пальцы. С мучительной гримасой напряженной работы извилин, бился со вспугнутыми мыслями, бестолковым стадом метавшихся в голове. Обрывками образов скрывая, что-то важное…

— Ну у вас и разговорчики, — настороженно всматриваясь в лица друзей, решился нарушить затянувшуюся паузу Череп, — может быть фиг с ним, с этим агрегатом. Всего лишь железяка. А вы уже сцепились.

— Помолчи! — прогремело синхронное предложение.

— А орать-то зачем? — тихо возмутился Череп.

Надувшись, начал раздеваться. Запихнув комбез к развороченному утилизатору, раздраженно хлопнул дверцей шкафа. Закинув полотенце, глянул на молчавших друзей. С хмурыми рожами поглядывая виноватыми глазами, в его сторону.

Обернувшись в дверях, бросил:

— В общем так. Разговоры на потом. Дыба — звони Доценту. Получи список чего нужно. Косяк, а ты звякни Носорогу. Пусть тоже собирается. Мы за ними зайдем. Возле кабака их подождем.

Озадачив друзей, нырнул под струю душа. Чередуя температуру воды, Череп наслаждался ощущениями. Понежившись в парном молоке, то мелко дрожал под ледяными иглами. Стараясь смыть вместе грязью, гвозди мыслей услышанного разговора, раздраженно сплюнул.

— Вот дерьмо то, — раздраженно стукнув по панели, Череп отключил воду, — тоже мне мыслители всех времен и народов.

Короткий разговор зацепил и его, старавшегося всегда находить логику в окружавшем мире. Но если посмотреть отстранено, то все было по-дурацки: эта война, смерти людей. И действительно. Ради чего?

Включив обдув, Череп стоял под потоков ультрафиолета. Не зная как успокоится, достал тюбик. Раздумывая на проблемой бриться или нет — запустил тюбик в хмурое отражение. Открыв дверцу душа, услышал довольный гогот Дыбы. С посветлевшим, лицом прислушался к разговору.

— …ну да. Все нормально тут. Нет не обижают, — гоготнув, Дыба закинул ногу на ногу. Раскинувшись на койке, переложил трубку коммуникатора в другую ладонь, — …Да нет, Дед! Я тебе совсем по другому поводу звоню., что? Ну, а куда же нам без тебя. Ты наш спаситель… Слухай. Я тебе список хочу сбросить. Там у нас мелочевка всякая. И нужно будет по старым чертежам, сделать башню главного калибра. Головой я не ударялся, нет… Ну Дед хватит уже, это ты Шпильману скажи… Все, все молчу… От верблюда знаю… Нужно? Вчера нужно. Да, ближайшим караваном. Ну все, я высылаю. Спасибо, что не отказал. Всё удачи!

Закрыв коммуникатор, бросил коробочку в Косяка. Не глядя поймав, тот зашелестел набором кода.

— Всем привет от Деда, — повеселев, Дыба поднялся. Повторяя маршрут Черепа, в дверях обернулся, — обещал помочь. Сказал готовить магарыч.

— А по срокам, что? Ближайший караван — ближайший до чего? Мне-то завтра на совещании, нужно будет назвать конкретные сроки.

— А я откуда знаю сроки. После завтра прибывает плановый. Наверное туда всунет передачку, — неопределенно пожав плечами, нырнул в душ.

Озадачено качая головой, Череп оделся. Стрельнув взглядом, на сгорбленную фигуру Косяка спросил:

— А ты чего загораешь, дозвонился?

— Да, — бесцветным голосом проговорил Косяк. Отбросив трубку, залез на кровать с ногами. Уткнувшись в поджатые колени, мелко покачивался, — дозвонился.

— Ну и, что они идут? — раздражаясь заторможенным ответом, Череп плюхнулся рядом. Ткнув товарища в плечо, просил: — Слушай Косяк хватит уже болты ловить, что сказали то?

— А ничего не сказали, — продолжая тем же тихим голосом отстранено произнес Косяк, — нету их. Такие номера свободны для новых абонентов.

Не понимающе рассматривая товарища Череп вспомнил стандартный текст договора новоиспеченного жителя Марса. Номера коммуникаторов присваивались по прибытию на планету и были закреплены за каждым жителем до…

— Чего…, — недоверчиво протянул Череп. Вдруг дернулся, — как свободны? Когда?!

— Сегодня. Они в прикрытии были…

Положив руку на плечо друга, Череп почувствовал мелкую дрожь озябшего человека. Медленно поднявшись хотел, что-то сказать. Передумав, заметался по комнате. Обхватив себя руками, задумчиво нарезал круги заходил по комнате.

— А мы даже им не позвонили, — пробубнил Косяк. Медленно качаясь, стучал затылком о стену. Мерные удары нарастали. — Мы-то к ним уже не заходили — фиг знает сколько. А могли же ведь зайти. Увидится спросить как дела? Может им нужно было чем-то помочь. А мы не помогли… А теперь уже не зайдем… Потому, что их нет! Они сгорели! И все это из-за, из-за нас! Из-за этой долбанной машины, из-за этой долбанной войны! И за чем все это!? Зачем?!.. Не хочу!!! Надоело!!!..

— Косяк успокойся! — бросившись к бьющемуся в истерике Косяку, повалил друга на койку. Прижимая голову к подушке, старался удержаться наверху. Заалевшая мигом подушка, противно захлюпала. — Косяк ну, что же ты…Ну брат. Ну так же нельзя…

Не зная, что делать, что говорить, сильнее придавил колено. Вздуваясь мышцами, тараща глаза, Косяк выгибался дугой. То натягиваясь струной, упирался в дужки кровати. Вздуваясь трещинами пластик дужек противно затрещал.

— Дыба! Дыба! — заорал во все горло Череп. Навалившись всем телом, не давал Косяку сползти с кровати, — Дыба твою мать… Быстрее!

Недовольно выглянув из душа, Дыба морщился. Попавший в нос крем, мелко пузырился. Разъедая вместе со щетиной, ноздри, нагло лез глубже. Увидев перемазанного кровью Черепа, сопливым движением рукава, стер пол лица крема. Бросившись к парочке, долго не разбирался. Врезав Черепу с правой, отправил по красивой параболе. Косяку не повезло больше. Получив вбивающую кувалду, тот не потерял сознание, но после второго и третьего в челюсть, безвольно повалился на койку широко раскинув руки.

— Доигрались…

Встряхнув занемевшие пальцы, Дыба тяжело опустился на корточки. Придерживая стекающего вниз Косяка, придержал готовую брякнуться о пол голову.

— Так. И, что мне теперь делать?

Вскинувшись, начал рыскать взглядом по полкам. Не найдя ничего подходящего, вернулся в душ. Намотав чалму мокрого полотенца на голову с таким же бледным лицом, удовлетворенно хмыкнул. Вроде бы держалось. С Черепом проще оказалось, не видя крови, легко похлопал по щекам.

— Ну ты и дебил, — прозвучали первые слова, дернувшегося Черепа. Облизнув пробитую губу, охнув, схватился за набухающий затылок, — …Ох ё-твое. Ну, а меня-то за, что!? Блин, заставь дурака гвоздь забить, он тебе голову расшибет…

— Некогда было мне разбираться, кто прав, а кто виноват, — недовольно надувшись на "дебила", Дыба зыркнул волком, — А, что мне делать надо было ждать и смотреть когда вы друг другу глотки перегрызете?!

— Весь идиотизм…как раз в том, что он сам себе голову расшиб!

— А вот так! Взял и начал биться головой об стену…, — показав, что именно с головой в порозовевшей чалме, Череп вздрогнул. Ощупывая припухшую челюсть, криво усмехнулся — …миротворец хренов. Хоть ни сломал, и на том спасибо.

— Ну ладно тебе, — недоверчиво глядя, на без вины пострадавшего, Дыба пытался уловить хоть намек на неправду, — с чего это он биться будет то?

— А я медик, что ли? — Череп двинулся к выходу, — Ты за ним посмотри, я сейчас приду…

Не зная как следить, на всякий случай присел рядом. Готовый, в случаи чего, повторить свой коронный прием "миротворца". Просидев, до онемения всего, что ниже пояса, Дыба уселся на кровать. Тихо ругнувшись, схватился за лицо. Спекшееся месиво крема жгло лицо скипидаром. Став дном высохшего озера, некогда белая масса трескалась во все стороны. Отдираемые лохмотья крошились, но вцепившись клещами, упорно не желали слазить по сухому.

— Вот и побрился…, — продолжая бороться с наглой пеной, Дыба рванулся к душ.

Зацепившись торопливостью за безвольные ноги Косяка, с грохотом кувыркнулся. Раскинув руки и ноги, стараясь затормозить замелькавший кубрик, врезался как раз в проем. Услужливая автоматика, заполучив мандатом ладони по сенсору, услужливо открылась. Не удержавшись в проеме, Дыба вылетел в коридор.

— Все как в сказке, — зло прошипел Дыба. Открывая глаза, увидел стадо армейских ботинок слонового размера и сделал недоуменный шаг назад.

Чувствуя нелепость ситуации, не придумав ни чего лучше, Дыба ляпнул:

— Гости это хорошо. А если хороший гость еще лучше…

Подымаясь вместе со взглядом, уперся в смеющиеся глаза Лося. Рядом почтительно молчали бритые головы старлеев.

— Э… ну я проходил мимо дай думаю загляну. А ты, что это? Решил с экономить на уборщиках? — глядя как Дыба отряхивается, предложил капитан "саранчи" — Ну на мне там, по ведомостям висит десяток черепах могу выделить так сказать во временное пользование…

— Да ну их, — в тон усмехнулся Дыба. Отряхиваясь от собранной пыли, капризно продолжил, — вечно они ломаются. Да и… пока сам не сделаешь, ни кто не сделает. Ну чего это я. Проходите гости дорогие.

Зайдя в кубрик, Лось осмотрелся. Заинтересовано оглядываясь, замер глядя на неподвижного Косяка. Под чалмой подсыхала лужа крови.

— Э, не понял, — стрельнув в Дыбу настороженным взглядом, капитан замер в ожидании объяснения.

— Да ничего, это он просто устал. И прилег поспать, — как ни в чем не бывало, Дыба пробрался сквозь строй всегда следующих за командиром замов, массивными плечами загородивших проход в кубрик. Переложив Косяка на кровать, гостеприимно улыбнулся, — ну вы проходите. Сейчас кохеёчку сделаю. Правда с нетом. Не успели ничего прикупить.

— Да нет. Это я с пустыми руками пришел. Давай-ка мы в следующий раз заглянем. Когда вы все будете… отдохнувшими.

Что-то шепнув в сторону, капитан протянул руку в прощанье. На автомате пожав, Дыба с завистью наблюдал за молчаливыми парнями, со скоростью десантирования, покидающими кубрик.

— Нет ну так не пойдет, пришли в гости и сразу уходите, — обиженным хозяином протянул Дыба, — ну погодите, сейчас Череп придет. А там уже и Косяк очухается,…то есть проснется.

— Да по большому счету, я как раз и к Косяку приходил. Ты ему передай, что я к нему претензий не имею.

— Каких претензий? — морща лоб, Дыба спешно копался в памяти. Громыхая крышками сундучков, старался припомнить, какие могут быть вопросы у капитана с рядовым, — …что было то?

— Уже ничего, — повернувшись в дверях, еще раз бросил взгляд на "уставшего" Косяка. Хитро улыбнулся, интонациями бывалого юмориста, спросил — …Чем отличаются "старики" от "зелени"?

— Ну, — почесав затылок, Дыба собрал морщины глубокого раздумья, — наверное опытом?

— Эх ты, — обречено махнув, Лось открыл двери, — если бы сказал, что не знаешь, услышал бы шутку про ослов. Ну ладно бывай…

В открывшиеся двери, влетел Череп. Отлетев под хрюканье пехотинцев, недоуменно помассировал вспухший висок. Вроде и двери открывал, а так шандарахнулся. Озадаченно задрал голову при столкновении, рассматривал почетный караул. Застывшие перед дверью мордовороты, в повадками выдрессированных овчарок, в ожидании уставились на мелкого сержанта.

— О, сержант…пардон, лейтенант! Не ушибся?

— Капитан! — деланно обрадовался Череп. Раздумывая куда бы спрятать "ежа", ляпнул, — А мы вот…

— Уже майор, — скромно улыбаясь, проговорил Лось. Сияя как ботинки новобранца, с чувством расправил ромбики, — уже вон говорил. Шел мимо дай думаю зайду. Так сказать, решу вопросы, должок верну. А у вас тут уже отдыхают. Круто у вас с порядками, круто. Вот я также думаю. В бойцах должен быть, дух. Бойцовский. А где его взять? Только в драке. Здоровая мужская злость — это…

Не зная как сбить майора, вставшего на рельсы любимой песни, и трупом лежавший друг, Череп ляпнул:

— Кстати майор! Мы тут в кабачок собираемся. Звания обмыть. И вообще отметить удачную операцию. Давайте снами.

Недовольно прервавшись, майор переваривал услышанное. Тяжело гоняя идею, по всем извилинам за бугрившихся морщин, — идти или не идти. Для виду, что-то пробурчал, заглянув в терминал, согласился. Сверив часы, назначил место сбора. Повадками военного по макушку, гаркнул сопровождению покинуть помещение.

Перекладывая "ежа", в другую руку, Череп попрощавшись охнул. Встряхивая побывавшую в тисках ладонь, подул не желающие сгибаться пальцы. Ставя диагноз, горько вздохнул. Удаляющиеся спины образцового строя, били стены, четким грохотом въевшихся строевых рефлексов.

* * *

Двигаясь лабиринтом коридоров, троица молчала. Спускаясь по лестницам, здоровались со знакомыми, и просто с улыбающимися лицами, экипаж принимал лавры вдруг упавшей славы.

Сам рейд держался в секретности, но так как Батальон не был военной системой в полной мере, то недоговоренности и массовые слухи наполняли заставу тревожным ожиданием. А когда с пустыни вернулась большая часть техники со следами ожесточенной драки и хмурые экипажи, то слухи обросли деталями. Кучка отчаянных парней отправилась к самому черту в пасть за какими-то данными, жутко нужными техническим службам обеспечения, и судя по наемникам далеко не отходившим от ангаров у них, что-то должно было получиться. А когда свита штабников возвращалась с ангара шумно переговариваясь, до жадных на новости ушей долетели обрывки информации. И пошли гулять по заставе истории одна масштабнее другой. Диверсионный отряд за глаза называемы смертниками, едва не в одиночку погромил цитадель "техасцев", уведя ценный трофей и покрошивших не мыслимые полчища техники. А загремевшее по медийным просторам официальное заявление Батальона об успешно проведенной операции, раскрученное службой информации до небывалых масштабов, на фоне постоянных трагичных сводок, в один час сделало "Бешенных псов" знаменитыми на пол планеты. Да и не узнать в коротких роликах "красочных" моментов спутниковых съемок, знакомые машины, намозолившие глаза своими раскрасками большей части населению заставы, не мог только слепой и глухой…

Пройдя шлюз, помещения называемого Восточной стороной, экипаж застыл на входе. Привыкая к ударившей разнице давления, сглатывали ощущение заложивших ушей. Длинный коридор, с невидимым концом, варил в себе множество народу. Бурля разговорами, музыкой и тихим рокотом огромных дыр вентиляции, без усилия вмещал порцию свежих посетителей., что бы через некоторое время их выплюнуть с новыми приобретениями, или ели стоящих на ногах пьяниц, с долгами по уши.

— Ну может хватит уже молчать? — пробурчал Косяк, прикрывая глаза от ярких шаров освещения.

— А чем нам разговаривать, — невесело усмехнулся Череп. Уклонившись от юркнувшего торгового кара, обернулся на пострадавшего от молчания, — с тобой вообще опасно говорить. Вдруг опять припадок.

— Ну ладно вам. Ну сорвался я, ну с кем не бывает, — виновато пробурчал стрелок, пристроился рядом с Черепом. Подобрав шаг, продолжил, — просто после боя, да и этих колючих монстров, в жбане как кипяток. А как узнал, что Носорогих больше нет. Вообще пошел в разнос.

Ледокол, рассекающий потоки людей, замер. Медленно развернувшись, Дыба дрогнувшим голосом спросил:

— Как нету? Когда?

— Погибли они. Ночью в прикрытии были, — ответил Косяк. Убирая глаза, закончил — они уже откатывались назад, когда их накрыло слепым залпом.

С каменным лицом, слушая скорбную весть, Дыба почти не дышал. Не веря в сказанное, скользил взглядом по опущенным лицам. Словно сейчас, они заулыбаются и скажут, что это шутка, что они просто его разыграли. Но парни молчали. А вместе с ним в душе поселилось ощущение горечи. Начав разъедать горло спазмом, а сердце сжимать в тисках глухой боли, факт потери близких товарищей из ранней юности, наполнило сознание комком перекрученных чувств.

— Извини, что сразу не сказал, — взглянув в дрогнувшие глаза, Череп почувствовал себя виновником. Как будто он сам, нажимал на гашетку. Вытолкнув кислую горечь сожаления, произнес — закрутился. Вот и не успел…

Обвисшее на миг лицо Дыбы, напряглось в стальные черты злости на всех и вся. Резко вздохнув, Дыба расправил парус груди. Запылавший взгляд, забился пламенем ярости. Тяжело задышав, задергался под давлением разрывающего бешенства. Не зная куда его деть, вложил в хруст кулаков.

— Эй слюшай да!? Прахади туда, сюда. Моя тут ехать…, — сварливо прокричал, косматый торговец.

Навьюченный кар пестрил коробочными этикетками. Как далекие предки седлали длинноухих тружеников, старатель возвращался с закупок. В поверхностном скафандре, с текущими ручьями пота, бородатая детина спешила.

Собираясь продолжить разговор с непонятливым наемником, старатель и не успел моргнуть, как взглянул в жерла вулканов.

— А ты, что монорельс? — сквозь стиснутые зубы, прошипел Дыба. Вздуваясь уродливыми узлами, на висках забились вены.

— Какой такой… монорельса? — растерянно опустив взгляд на брякнувшие планки побед, украшавшие правую часть необъятной груди, торговец вдруг забыл, что хотел сказать. Готовые было сорваться сварливые слова, задушил блеск необычной эмблемы. Оскаленная, но отличии от обычных стальных, черная пасть выделялась на золоте. На посеревшем лице пронеслись все слухи, о таких эмблемах "бешеных", — Уважаемый! Не надо манарельса… Какой разговор?! Канешна абъеду!

Рванувший кар вильнул в сторону, и едва не растеряв коробки, умчался прочь. Оглашая стремительный бег, лившейся следом руганью от разбегавшихся встречных прохожих, "ослик" унес оглядывающегося владельца восвояси.

Возле причудливой арки заведения, уже топтались ветераны. Торгуясь с темной личностью с явными чертами татаро-монгольского ига, бронировали теплые постели на ночь. Завидев приближающуюся троицу, компания радостным ревом, заставила занервничать случайных прохожих. Подхватив хмурый экипаж весельем жизни, ввалились в кабачок, с кучей иероглифов на вывеске.

Внося с собой дух бесшабашного веселья, нарушили спокойное треньканье азиатских мотивов, шумом сдвигаемых столов, бесцеремонно заглушая размеренный ручей музыки. Подскочивший было хозяин собирался уже вызвать полицию, но как завидев эмблемы подразделения да список заказываемого, уронил трубку. Забросив убыточную идею, слащаво заулыбался. Подгоняя зашнырявших официантов, довольно потирал руки глядя на начавшееся застолье.

Запоздавшему Негру выставили штрафные литры, с которыми ему помогла разобраться запоздавшая "саранча". Привнося в застолье новую волну опустошения блюд и звона пустых канистр, майор с неразлучным шлейфом замов, поразил ветеранов видавших за свой век немало едоков. Повисшая в начале, напряженность мало знакомых людей, быстро улетучивалась с количеством пустых бокалов.

— Негр я вот одного не понял, — стукнув бокалом по столу, довольно хекнул Бычок, — Череп теперь стал шишкой, а вот тебя-то куда?

— А я на повышение. Буду за вами приглядывать со штаба, — ответил Негр. Заборов кусок клонины, утопил его в солидном глотке пива. Невесело усмехнувшись на поздравительные возгласы, осушил бокал, — …если честно, то эти кабинеты меня уже успели достать. Сидишь как дебил, пялишься в проектор, да и клацай по клавишам. Знай себе клепай рапорта, да и потом сиди с умным видом на совещаниях.

— Да ладно тебе…, — вмешался Лохматый. Хрумкая салатом, присматривался к ароматному блюду. Выковыряв кусочек, скривился. Затушив пожар полным бокалом, прицелился на пахнущее рыбой, — врать то. Сам наверное и рад, что слинял от нас. Ты же у нас из "бывших". Карьера и все такое…

— Да какая там карьера. Тупеешь там и все. Сидишь в четырех стенах, да и видишь только потные хари карьеристов, ни разу не скрипевших песком на зубах. Мне больше нравилось когда в рейд пойдешь. Участвовать в самой гуще, а не быть пассивным наблюдателем…

— Енто ты еще молодой просто, — глубокомысленно заключил Бычок. Последовав одобрительному мычанию соседа, решил попробовать дымящиеся шарики. Узнав, что это прожаренные с чесночным маринадом улитки, поперхнулся. — Ну Лис! Гад!..

— Да ладно тебе, не знал, что это, чуть весь поднос не схомячил, — усмехнулся единственным глазом стрелок, вмешиваясь в расспросы, — так это Негр, взял бы да отказался. Остался бы у нас. В рейды бы ходил, пьянющего Бычка от начальства бы отмазывал. Да и вообще, с нами веселее.

— А меня как будто спрашивали. Там вообще, такая каша заваривается. Всю тактику теперь пересматривают. Новая техника — новые возможности. Другая концепция. Все по-другому будет. Даже вон пехоту, и ту решили теперь на каждую машину сажать. А я получается единственный, кто соображает по применению новых машин…

Начавшиеся серьезные разговоры все больше сходили на нет. Под действием моря пива, какие могут быть серьезные разговоры. Выстраивать сложные предложения уже становилось тяжелее, да кому они и нужны были, все понимали с полуслова. Контрольным выстрелом в тему о "заумном", оказался ритуал обмывания ромбиков.

Озадачив официантов поисками подходящей тары под канистру спирта, Бычок осоловело разглядывал припозднившихся посетителей. Система свой — чужой, еще работала, но с явным сбоями. Порываясь все встать и просто поговорить с "человеками" по душам, нарывалась на сжатую пятерню Лохматого. Тяжко вздыхая, усаживался обратно. С взглядом собаки теряющую последнюю кость, провожал пятки последнего посетителя. Опустевший зал содрогался только от рева Лося, что размахивая поленцем импульсного пистолета, порывался доказать свою меткость.

— … Да я, да я могу со ста метров…и в яблочко, — завывший генератор, запищал готовностью к стрельбе. Выписывая головой траектории которым бы позавидовал любой летун, Лось искал яблоню, — …на, что угодно спорим. На месячную получку! С кем спорить?!

— Да никто не спорит, — карабкаясь по руке Лося как по канату, Негр тянулся к импульснику, — …мы и так знаем, что в пехоте, слепых не держат.

— Нет, я все-таки докажу! О, ты! Ко мне! — тыкнул стволом в лицо показавшейся в створках сутенеру.

Потомок Чингиз Хана заглянул, решив проверить, не перехватили ли его щедрых клиентов. И попавшись на глаза огромному пехотинцу, пожалел о своей не сдержанности.

— Я ж сказал… сюда иди. Вот так вот. Молодец. Да не трясись. Встань у стены. Поставь на голову бокал. Поставь, я сказал!

Разбушевавшегося майора пытались успокоить всей компанией. Заговаривая зубы, отбили все локти в хлещущих пиво лейтенантов. Даже не качаясь, только хрюкая кривыми усмешками, бравые командиры крыльев, замотали головами. Успокаивающе улыбаясь, посоветовали пустить все на самотек, иначе будет хуже.

Просидевший большую часть мероприятия с хмурым лицом, Косяк, со взором пасущейся коровы поцеживал пиво. Усмехнулся. Уговоры становились все громче и настойчивее. Проследив полет "первой ласточки", закончившийся хеканьем удачно упавшего наемника, стрелок развеселился. Встормошив поникший было гребень, с криком, бросился всех разнимать. Четко выговаривая предложения в осоловевшие глаза, предложил себя как мишень, тогда вопрос спора всех остальных не касается, так все будет добровольно.

Отодрав от стены выбивающего коленную чечетку сутенера, мотнул головой тому на дверь. На полусогнутых ногах приведение сдуло ветром. Рассадив всех окриками, Косяк водрузил бокал на голову.

На прозвучавший вой выстрела вкатился колобком побледневший хозяин. Сбросив желтоватость до больной белизны, вопреки природе сумел распахнуть глаза во все лицо. Не найдя лужи крови, облегченно запричитал над осколками, завидев порванную пробоину в хлипкой стене, завыл в глубоком горе. Поймав брошенный чип, глянул на индикатор. Одарив майора боготворящим взглядом, вспомнил, что давно собирался сделать ремонт этой стены, да и вообще, не против полного обновления интерьера.

Прекратил шоу, вернувшийся официант. Запыхано ворвавшись в кабачок, блестел глазами в предвкушении чаевых.

— Ну тебя только за смертью посылать, — обласкал Бычок парня со стеклянной бадьей.

С звонким бульканьем последняя капля покинула уютное горлышко. Яркими брызгами, приняв в себя ромбики, жидкость хрустальной чистоты заискрила пузырьками. Переливаясь золотым литьем, увесистые кусочки метала, с тонким звуком коснулись дна. Словно пытаясь остановить падение ромбиков, все затаили дыхание. Затяжное пике, наполнило лица участников сомнением. Переводя взгляды с аквариума со спиртом, на пустые бочонки, задумчиво хмурились.

— Ну, что же. По разминались и хватит, — довольно протянул Бычок. С усмешкой глядя на припухшие в сомнениях лица, вздул вены. Протягивая майору аквариум, весело добавил — И это, что бы ромбики только зубами! И смотрите… кто хоть каплю уронит — прибью!

* * *

Украшенные черным деревом, створки кабинета командира заставы сошлись за спиной тихим шелестом. Адъютант оторвал взор от бегущих строк терминала. Глядя на разношерстную троицу, с опухшими лицами и красными толи от стыда толи от жары лицами, выждал вежливую паузу. Позволив улыбнуться только глазам, склонился над стопками прозрачных распечаток. Ученный в кабинете разнос вырывался сквозь неплохую изоляции фразами, от которых заерзали немногочисленные ожидающие посетители, и теперь провожали выживших в буре сочувственными взглядами…

— Вот тебе и расслабились, — покинув приемную, прорезался сиплый голос Негра. Потирая горящую гортань, смущенно оглядел товарищей по несчастью, — откуда он все знает?

— От верблюда, — хмуро рыкнул Лось, — Столько камер наблюдения, а он ничего и не знает. Да и полиция, кляузу накатала. Я видел отражение бланка…

Череп молча, хлопал глазами. В трещавшей голове, бились выдающиеся обороты двух часовой истерики зама "по борьбе с личным составом". Метясь дурной собакой, между прикинувшимися мебелью наемников, размахивал веером жалоб. В конце сольного выступления, отрекомендовал сидевший тучей Удаву, искоренить, изпороть, и вывесить чучела "позора Батальона" самыми решительными действиями.

— Да…, — с трудом протянул Череп. Пришедший в себя только выстояв час под напором обвинений. Проведя языком по набухшей губе, недоуменно скривился, — слушайте, а синяки-то откуда взялись?

Собираясь вспомнить прицепившегося двугорбого, майор вдруг задумался. Растянув морщины воспоминаний улыбкой озарения, довольно брякнул:

— А так это когда с нарядом встретились. Ох и костяшки меня болят. Крепкие у них черепа, однако…

— Да уж… повеселились и, что же теперь будет?

— Да ни че не будет. Ерунда. Погундосят и все, остальное замнут. Ну максимум штрафанут… И то, пусть только попробуют…, — вложив в гримасу все ужасы которые ожидают, того кто осмелится перегнуть палку, Лось тяжело засопел, — пошлю всех на хрен. За материалку рассчитаюсь, а за остальное пусть лапу сосут.

— Ну не знаю… ерунда или нет, но в личном деле этот дебош останется, — сказал Негр тяжело вздыхая по участи белизны графы личного дела в разделе дисциплинарных проступков.

В поло уха вслушиваясь в разговор о последствиях, Череп пытался припомнить факты двух дневного загула. С таким размахом они еще никогда не гудели. Безнадежно вздохнув от пустых попыток припомнить прошедшие дни законных выходных положенные экипажам, Череп бросил безнадежное дело. Сославшись на занятость, пожелал всем "заочно повешенным чучелам" удачного дня. Игнорирую косые взгляды снующих по штабу офицеров, усталой походкой пошаркал к лифту.

Войдя в диспетчерскую, Череп издал вздох облегчения. Головокружение от лабиринта коридоров, все таки вымотало его и свалившись кулем, развалился на диване. Запоздало поздоровался. Буркнувшие в ответ диспетчеры даже не посмотрели кто пришел. Затаив дыхание все уткнулись в терминалы.

— Может кто-то отоврется и растолкует мне расписание патрулей? — отлежавшись, проговорил Череп, с недоумением прислушиваясь к синхронному бубнению.

В заставленном аппаратурой диспетчерской, по определению всегда похожей на филиал курятника, стояла почти мертвая тишина. Половина аппаратуры мигало в дежурном режиме, а то, что работало, подсвечивало полумрак голубым сиянием единственной трансляции на всех мониторах.

— Нету расписания. Штатное сопровождение и все, — буркнул молодой паренек, с открытым ртом прислушиваясь к бубнению.

— Как нет?! Почему нет…

— Все патрули отменены осталось только штатное сопровождение, — раздражаясь диспетчер глянул, на вскинувшиеся брови, — да, да нету… особое распоряжение Командующего. Еще с утра.

Просматривая на пол, в надежде найти оброненную челюсть, Череп проговорил:

— Не понимаю. Нас же ведь голыми руками, приходи и бери, что хочешь…

— Да ты откуда вылез то? Новости-то смотрел? На Земле война началась.

Черепа как водой обдало. Моментально трезвея, организм перешел на второе дыхание. Понимая, что в диспетчерской мало, что узнаешь, Череп сорвался на бег. Несясь по коридорам, достал коммуникатор.

— Дыба ты где?

— В Караганде, — отозвался убитый голос. С выдохом ворочая словами, едко поинтересовался, — а вот где ты… вот это вопрос.

— Что делаете?

— Что, что. Ставили с Косяком новый генератор. Третий нужен, когда будешь то? Хватит отлынивать.

— Все бросайте и в кубрик. Новости есть.

Едва не сбив замершего в растерянности техника, успел увернуться в сторону. С глазами на выкате, языком на плече, врезался в кучу тел в лифте. Запыхано извинившись, отдышался пару уровне, и вырвался вихрем на жилом этаже.

Врываясь в кубрик, залетел в душ. Сунув голову под обжигающе ледяную воду, зашарил рукой. Выходя из душа отодрал от шей пискнувшего "ежика" вогнавшего смесь "штыка" и мощных взбодрителей.

— Дыба он здесь, — сказал Косяк. Развалившись на койке, с завистью посмотрел на начавшего свежеть Черепа, — ну и?! Мы вдвоем усирались пытаясь поставить двухтонную бандуру, а ты решил помыться?

— А чего вдвоем? Доцент-то на, что?

— Доцент? Сказал, что тоже уйдет на три дня в запой, — усмехнулся Косяк, — Обиделся. И бросил нас. Оставил доделать нам ходовую и башню, сказал, что бы мы забыли как его звать и вообще, что есть такой техник Доцент. На три дня точно… Так и какой же ты повод придумал, что бы не горбатиться?

— Не я…, — поведав услышанное от диспетчера, взялся за терминал, — давай тоже садись сейчас я в вирт пойду. А ты давай смотри, что я тебе буду сбрасывать. Понял?

Глядя на шаманские приготовления Черепа, с плохо скрываемой радостью достающего любимую "цацку" товарищи усмехались., что с него возьмешь. Одно слово — помешанный. Заскрипев койками друзья поудобнее усаживались. Окрашивая лица голубым сиянием планшетов, терпеливо слушали последние наставления.

— Ну все я в "вирт". И все вопросы потом, — сказал Череп. Помня как-то раз Косяк решил спросить, что он будет на покушать, и не докричавшись нажал на кнопку экстренного отключения. Наплывшее воспоминание тошноты обожгло гортань желчью. Содрогнувшись телом как в лютый мороз, Череп заблокировал экстренное отключения, — и не лыбься Косяк, я заблокировал все.

* * *

В сознании вспыхнуло солнце. Выжигая ослепительным сиянием все нутро, вломилось в мозг водопадом ощущений. Серое вещество билось в агонии чувств. Радости сменялась горькой печалью, ломающая боль — приступом экстаза. Бомбардируя сжавшееся в горошину сознание, пакетами эмоций, алгоритм калибровки настраивался под биоритм "скользящего".

На краю сознания пробился синтезированный голос. Гундя о готовности к слиянию, система затребовала подтверждения.

Знакомая пентаграмма встретила хозяина дежурными всполохами зеленого огня. Начиная готовить канал для вывода сознания на внешние просторы "вирта", словно извинялась, мигала ритмом ожидания. Оглядев мастерскую хозяйским взглядом, Череп сразу же осмотрел вязь разномастных лоскутков висевших над столом словно разросшийся виноградник. Вглядываясь в сухие листочки насчитал их только треть от всей вязанки. Довольный собой, лишний раз похвалил себя. Он хорошо запутал следы. Каждый листочек символизировал собой маленькие алгоритмики которыми он украшал все узловые точки своего пребывания, и если бы по его следам шли церберы, то все алгоритмы бы распадались, отмечая волну интереса к именно его следам. А так получается, что на трети его следов церберы бросили вычисление, запутались в его хитроломных петлях которым бы позавидовал самый старый заяц леса.

Начиная облачаться в привычные доспехи, активируя кубики алгоритмов и украшая себя медальоном, с легкостью молота пробивающего защиты, Череп все-таки мандражировал. Такой переполох в вирте как он устроил в прошлое посещение, не мог пройти незаметно. И хотя несколько месяцев это достаточно долгий период времени для того, что бы "вирт" зажил привычной жизнью, Череп думал с чем он может столкнуться. Церберы землю рыть будут, но найдут ли? Судя по "таликам", они не знают кто так похозяйничал на их территории. Но просто так этого не оставят. В принципе он готов к любому развитию событий. Тогда почему так тревожно и он тянет выход в вирт?

— Может я просто трушу? — задал сам себе вопрос Череп, — хотя не боятся только отмороженные на всю голову.

Сам ответив на свой вопрос, сияющая фигура последний раз себя ощупала на предмет прорех в защите и ощутила увесистость клинков, с легкостью вытекающих в руку, только задумайся прорваться с боем. И тут Череп понял, что безотрывно смотрит на колбу с тяжелым красным переливами. Клубясь непрерывным движением в стенках строго ограниченного пространства его разработка в постоянном поиске решений перемалывающая принципы программирования, в вирте выглядела тягучей жидкостью высокой плотностью напоминавшей ртуть. Но это детище бессонных ночей скорее было кислотой. Проламывая защитные механизмы, постоянными гибкими просчетами эта химера не имела четкой структуры и могла проникнуть на самое дно, самый низкий уровень программирования. И меняя основную суть чужого алгоритма, вплетала нити своего алгоритма, тем самым позволяя вероломному захватчику договариваться практически с любым алгоритмом — по дружески. То есть воспринимать чужака как часть себя.

Не долго думая Череп схватил колбу, и придав форму фляги вложил в одну из поясных секций кольчуги. Отдавая команду пентаграмме нырнул в сияние вирта.

Привыкшее зрение услужливо выхватило кишевшее разноцветными лучами пространство общественного тамбура. Словно почуяв добычу, со всех сторон пустой полусферы к нему потянулись "пиявки". Чуя живого пользователя, пиявки облепили кольчугу живым покрывалом, стремясь закрепиться на чешуйчатом теле, в наглую врастали между сегментами защитных программ.

Привычным усилием воли, Череп превратил чешуйки в острейшие бритвы. Засверкав лезвиями, программы беспощадно обрубили рекламные обращения, всевозможный спам и прочую дрянь "липучек".

Расправив плечи, оглядел узор пустынный пейзаж. Удивившись одиночеству, Череп начал присматриваться к каналам, куда можно нырнуть и выбраться поблизости с "первыми вратами". Как назло все каналы то и дело, "замерзали". Превращаясь в реку ослепительного льда, замерзали отсутствием ритмичного движения. Становясь на пентаграммы соответствующие каждому каналу Череп уже перебрал десяток, но все не мог найти тот хрустальный звон который выведет его к "вратам". Решив рискнуть на последнем канале у которого свечение более менее имело уверенный ритм, дождался звона хрусталя, пентаграмма окрасилась в доброжелательный зеленый узор.

Миг и он был на площадке "первых врат". Общественные туннели работали в обычном режиме, то и дело украшаясь редкими всполохами уходивших на следующий уровень скользящих. Идиллия. Если бы он не был виновником прошлого переполоха, то он не смог бы найти различий в картине.

Остановившись перед служебным каналом, Череп злобно ухмыльнувшись и посылая тревогу ко всем чертям, ворвался в служебный канал огненным болидом.

Пролетая первые узловые точки, Череп прислушивался к ощущениям. Замедлив скольжение, остановился прислушиваясь к тишине. Словно показалось, но затем все ближе и ближе стал нарастать протяжный вой, от которого хрустальные стены канала мягко завибрировали. Из встречной дали к нему неслись темные фигуры. Оставляя рубцы от когтей, бесплотный вой вдруг приобрел объем в плоде больного воображения, воплотившись в мощное тела с огромной пастью. Словно унюхав добычу широкими ноздрями, чудовищные безглазые головы оглушающе взвыли. Заскрежетав хромированными клыками, ускорили рикошетный бег.

Череп решил рискнуть, хлопнул в ладоши. От превратившегося в стекло тела, отделился бледный фантом. Набирая цветность фантом пустился в бега. Посторонившись в сторону, Череп пропустил слепые пасти. Успев коснуться крайней образины, скопировал код конструкции.

— Хм, нужно будет собачек, рассмотреть под микроскопом, — вслух произнес Череп, наблюдая за удалявшейся охотой услышал вой полного разочарования, усмехнулся, — ну в следующий раз косточку захвачу…

— Здарова "дикий", — раздался за спиной веселый голос, судя по тембру, молодого парня.

От неожиданности Череп подскочил. Он-то был уверен, что он не видим. Медленно поворачиваясь, увидел самого натурального колобка, известного с пеленок. Вот только этот, — переливался ртутью.

— Вот хам то. Я ж с тобой поздоровкался. Или ты думаешь я тебя не вижу?! — от души хохотнув колобок выпустил из заднего места мутное облако. Легко взяв направление, оно мгновенно проявило Черепа мутной фигурой, — енто ты могешь моих щенят обмануть. Но не меню…

— Ни хрена себе щенятки, — в тон усмехнулся Череп, — не хотел бы я с ними встретиться когда они по кабанеют.

— Да ладно тебе, простые ловушки. А вот твои выкидоны…

Череп отшатнулся от возникшего вихря-волчка. Не успев моргнуть как стал рассматривать натуральную волосатую задницу, но только, явно пострадавшую от маньяка мясника.

— Видишь? Это все твоя работа, — провещала кровоточащая рваная рана, — Уже с два месяца, как вот такое у меня. Начальство просто озверело. А мы наматываем сопли на кулак латаем после тебя "дыры"… Слушай. Нам надо с тобой спокойно поговорить, в обстановке когда нас никто и ничто не будет отвлекать.

— Нее. В другой раз. Всем церберам привет…, — ответил Череп, мысленно представляя какой будет разговор и какое место где никто не будет мешать. И собираясь покинуть место встречи, только развел руки для хлопка скольжения.

— Ну, что же, — раздавшийся ответ, прозвучал с интонациями усталого участкового пытавшегося вразумить малолетнего хулигана, — По хорошему не захотел будем по служебному…

С последними словами колобок стремительно стал делиться. Набухшая туча, мелко заколыхалась тысячами уменьшенных колобков. Обволакивая добычу удушливым ковром, стремительно облепила фигуру скользящего в плотный кокон.

Ощерившись лезвиями, Череп забилась в удушливом мешке. Тысячи раскаленных иголок впились в органы чувств. Приступы боли пинали сознание огромными кувалдами. Боль сменилась онемением. Все чаще казалось, что в голову приникли противные щупальца, по хозяйски начиная крутить рычаги управления. Сейчас ослабится контроль над ситуацией, потом потеряется осознанность, что ты человек, а затем с тобой можно делать все, что угодно. Внушить, что ты собачка, и будешь повизгивать от щенячьего восторга. Захотят, и будешь булькать во всю, изображая унитаз.

Забившись птицей в клетке, Череп ощерился вздыбившейся чешуей. Высекая искры, яростный напор стали столкнулся со стенками кокона вдруг обретших прочность гранита.

— Ты думал, что я совсем тупой?! Да я все это время, пока жаждал встречи с тобой складывал мозаику из обрывков твоих алгоритмов!!! — довольный собой колобок, смеялся раскатами голоса давившим со всех сторон своим могуществом, — Я долго ждал этой встречи "дикий". Очень долго!

Дымясь окалиной, лезвия мечей стерлись почти до гарды, а потрепанная стенами кольчуга, придавала потускневшей фигуре вид потрепанной штормом рыбины. Его потуги были словно наскоро сработанной халтурой, которая столкнулась с произведением настоящего мастера. И все его заготовки наталкивались на прочные стены. Один за другим алгоритмы с хрустальным звоном рассыпались о прочные стены, с каждой попыткой становившиеся все ближе и теснее.

Череп начинал злиться. Проклиная себя за тупость, он метался в мешке диким зверем. Попасться на болтовню "цербера", это как поверить в слезы крокодила. Смотрителю просто нужно было время, что бы подготовить ловушку. И "цербер" его наговорил, а он развесил уши.

— Что такое служба мы знаем, — больше от страха и для бравады, Череп хищно оскалившись, многообещающи заулыбался, — а она полна трудностей и неожиданностей.

За клокотавшее бешенство, и показавшаяся пучина паники заставили пойти его на то, что в спокойной ситуации даже и не подумал бы. Рискуя остаться полоумным на всю жизнь, он достал флягу с бардовой ртутью. Отвинтив колпачок запрокинул голову и сделал первый глоток "сырого" алгоритма.

Понимая, что больше противопоставить подготовленному к встрече церберу ему нечего. Он решил саму свою виртуальную личность превратить в оружие. Идея была совсем новой и каковы будут последствия, Череп даже не догадывался.

Чувствуя накатившую слабость, и лихорадку начавшую жечь все изнутри, Череп сжался в позу зародыша, уютно улегшись в уменьшающемся мешке, потерял сознание.

Постепенно контуры тела стали оплывать. Растворяясь в разливающимся озере расплавленного металла, последний выступ тела растаял комком мороженного. Вспучиваясь пузырями озеро начало кипеть. Лаская гранитные уступы жаром, въедалось в начавшую растрескиваться породу.

— Эй! ты, что творишь?! — панически загрохотал многократный голос, — Дурень ты же меня разорвешь!

— Сам начал. Я тебя не трогал, — едва пришедший в себя Череп, ответил осипшим голосом.

Борясь с внутренним давлением не понятных процессов грозивших разорвать голову как перегретый паровой котел, Череп старался не упустить контроль над процессом.

Глядя за стремительно разбегавшейся паутиной трещин, услышал:

— Ну тебя на хрен…

Разом упавшее давление выплеснуло Черепа в туннель. Щурясь от яркого света канала, медленно поднялся с озера полыхающего огня. Оглядев руку, купающуюся в языках пламени, удивленно хмыкнул. Наполнявшая тело стихия, билась нестерпимым жаром, грозя испепелить любую преграду, только дай волю. Сбавляя ярость до умеренной злости, удовлетворенно довел горение тела до синего пламени.

— Ты не дикий, ты бешенный, полный отморозок — вяло проскрипел потускневший голос запеченного колобка. Безвольно заваленный на бочок, цербер только обессилено вращал глазами, — ну зачем ты так со мной? Хотя вопрос зачем — опускается на хрен. А вот чем ты это сделал!? Мы этот мешок всем отделом придумывали! А ты его в миг расколол своим алгоритмом. Да за такой алгоритм я готов в рабство пойти, да, что там я, хочешь всех дармоедов отдам. Все равно ничего путного не придумали…

— И, что я с вами буде делать? Плантации открывать, что ли? — хохотнул Череп, — хотя погоди. Можем сторгануться. Ты можешь мне канал на Землю дать?

— С головой совсем не дружишь?! — от не обычности предложения, колобок закончил прикидываться раскатанным в блин, весело подпрыгнув, замер на почтительном расстоянии, — Там же война! Сразу по сознанию лупят! Нам даже пришлось каналы затыкать, когда оттуда такие армады двинулись. И самое странное всех без разбора мочат, наповал. Хорошо, что мы только прознали сразу фильтры поставили, но там вирт трещит по швам. Такой заварухи еще не было Нам бы только блокаду удержать…

— Не понял, так к нам лезут!? Кто?

— Да их там разберешь, что ли!? Они же плакатов не носят… Просто туча хищных тварей, с повадками матерых бойцов. Ели от них отбиваемся. Слушай, давай к нам. Я же тебя сразу заприметил…

Оказывается его еще при первом осмотре заприметили. Его первые программки вначале вызывали ухмылки как необычные поделки, но с каждым разом интерес к его алгоритмам возрастал. Жутко любопытно было посмотреть опытным "церберам", что там наваял этот "дикий" самоучка явно не являющийся программатором ни одной корпорации. А когда алгоритмы стало просто не понять, но они каким-то чудом продолжали работать даже в отсутствие хозяина любопытство сменилось завистью и навязчивым желанием заполучить такого программатора к себе на службу. Но понимая, что человека который сам оплачивает себе вирт и спокойно скользит по просторам сколько ему необходимо, обычными обещаниями не сманишь, Колобок задумал авантюру. Дать влипнуть дикому по полной программе на какой-то афере и в виде спасителя завербовать того на службу. Покрутив план и так и этак, Колобок не чурался подловатенького запашка, главное было заполучить программатора от бога.

Но "дикий" вел себя очень прилично. И на все провокации вел себя тихо и покорно как обычная "сопля". И даже когда его в наглую обворовали, тот не сорвался в череде пакостей, а молча стал навешивать защиты да с такими приворотами наворотами, что мозги плавились у всех церберов на пару с мощностями искусственных интеллектов. Не оставляя надежды, что все таки "дикий" на чем-то проколется, Колобок был терпеливым охотником в засаде.

И "дикий" ответил. Да так ответил, что лучше бы он вообще не рождался. Хаос и разруха. Вот был какой ответ "дикого". За короткий сеанс скольжения, тут умудрился нарушить целостность служебных каналов на всех уровнях "вирта". Захламил вирт своими фантомами, играючи сбив замки защиты вывернул хранилища секретных данных, и взял непонятно, что по ему одной понятной логике. И напоследок, влез в центральный поток управления и вывернул все наоборот. Сделал служебные каналы общественными, а общественные служебными. Но самое противное, что было не понятно КАК это было сделано и кто именно это сделал. Только по обрывкам "путалок" и "следилок" Колобок стал узнаваться почерк одного знакомого "дикого".

И как только церберы все восстановили, более-менее придав первозданный вид "вирту", весь отдел горел жаждой крови "дикого". Пылая местью, создали силки из которых не мог выбраться не один подопытный смельчак, весь отдел, вместе с главой, терпеливо ждали…

— Но и на этот раз ты нам нагадил. Весь наш труд, оказался полным дерьмом. Но я все равно оставляю в силе свое предложение. Пошли к нам, а? Я тебе тебя полный пансион и деньжат отвалю воз и тележку. Полный допуск, бесплатный трафик. Я своих жмотов раскручу, — Колобок запучеглазился самой великой печалью, — нам такого программатора, ох как не хватает. Слышь ну давай, а то уже и так людей теряем. Земляне, гады сразу в клочья рвут, прокол в сознание, и все нет человека. А у нас же как всегда экономили на разработках. А теперь отбиваемся каменными топорами…

— Весело, — вздохнул Череп. Глядя на спектакль "цербера", подобрел. Откровенность растрогала, и простив иезуитские методы вербовки, он решил не жадничать. От руки оторвался лепесток пламени, жадно потянувшись во все стороны, тыкался слепым котенком, — держи. Это алгоритм нового вируса.

— Тююю… я то думал тут, что-то бешенное, а это всего лишь вирус…

— Не тупи. Это алгоритм не навесной. У него нет постоянной структуры, это самообучающийся алгоритм который способен добраться до исходников и оперативно вносить изменения. Но самое важное, только, что открылось, — Череп прислушивался к своим ощущениям. На первый взгляд все вроде бы оставалось в привычном фоне, но окружавшее пространство, то и дело окрашивалось дымкой. Проступавшей не понятными символами и образами. Как будто на одно изображение кто-то пытался наложить второе, и каждый раз видение срывалось и окружающий мир принимал обычный вид. Моргнув глазами, стряхивая очередную дымку, Череп продолжил, — Алгоритм внедряется в сознание скользящего. Становится частью личности. Я до конца еще не разобрался откуда он подпитывается. Но не ресурсы терминала это однозначно…

Оторвавшийся лепесток пламени устремился прикоснуться к замершему с отвалившейся челюстью Колобком. Едва не отпрыгнув, тот внимательно разглядывал висящий в пустоте лепесток. Извиваясь словно живой, переливаясь оттенками живого пламени, лепесток трепетал едва уловимыми всполохами.

— Но предупреждаю сразу, он сырой… Это из-за тебя, пришлось активировать без проверки. Так, что за последствия не отвечаю.

Без сожаления расставаясь с полугодовой работой, Череп с интересом наблюдал за переменной эмоций Колобка Запрыгавший в приступе эмоций безумный мячик, с трудом держался на одном месте.

— Мать пере мать…, — избавился от ступора главный "цербер". Готовый в любой момент рвануть подальше, нарезал круги, настороженно присматриваясь к лепестку, — че та страшновато. Такие же разработки были запрещены, из-за гибели подопытных. А ты живой. Да это же, да за это можно… Да с таким штормом мы сами можем ломануться на Землю. Надаем по шее, что бы знали как валить наших. Нет это просто…

Череп пожав плечами собрался уходить, как заметил несущиеся со всех сторон причудливые фигуры. Почти каждая была окружена сворой программ, по фантазии хозяина принявшие самые странный вид. Были мутации хищных рыб, и скопища металла, не понятно по какому принципу удерживающих свой арсенал, но больше всего было четвероногих мутантов.

— Опять? — грозно спросил Череп. Озерцо заклокотало выбрасывая протуберанцы пламени. Разведя руки, вздыбил пальцы в метровые клинки огня.

— Спокойно…спокойно, — подставляя жару бока, засуетился Колобок. Нервно закружив вокруг, заторопился, — это свои, это мой отдел…Просто посмотреть, так сказать познакомиться.

Настороженно оглядываясь, Череп отступил к начавшей обугливаться стене канала. Недоверчиво глядя на торопившегося уверить в мирных намерениях Колобка, ожидал любой пакости.

— Мы же ведь с тобой договорились! У нас же сделка! Ты мне, я тебе…, — торопился Колобок, — …только вот на Землю я не могу тебя пропустить. Там сейчас Флинт блокаду держит. И открыть канал не смогу. Все, что хочешь, но только не Земля…

Оглядывая стену тел, сплоченной группой перекрывшей канал с двух сторон, Череп с интересом рассматривал "церберов". Знаком ведь был только по слухам, а сейчас передним стояла сотня одной смены смотрителей "РУСЭНЕРГО". Как в музее, застывшие фигуры взирали обличьями воинов всех эпох. Увешанные оружием, на лицах решительность, а в глазах все оттенки интереса. Кто смотрел с праздным, кто с накрученным нагоняями от начальства, но совсем не было враждебных взглядов.

— Хватит уже. Не порть имущество…, — запричитал Колобок, сокрушаясь о начавшей уже чернеть стене канала, — кто на тебя полезет то. Все прекрасно знают, что здесь произошло. Ни кто трогать не будет. Я тебе клянусь!

— Ладно. Надеюсь одной демонстрации хватит, — успокаиваясь Череп, вернул пальцам привычную форму. Сбавив пламя, с усмешкой уселся в позу лотоса, — ну тогда давай меняться тем, что можешь предложить…

Уходил Череп довольный до щенячье визга. За какой-то алгоритм, хотя и долбил голову полгода, получить официальный допуск в служебные каналы — это сделка с потрясающей выгодой. Прощайте "замерзания" в общих каналах. Прощайте пробки в инфоузлах. А плюс еще и пропуск как нештатного сотрудника отдела безопасности сети, дающий доступ к рулону привилегий. Определенно сделка, того стоит. Хотя и пришлось дать мутное обещание помогать чем сможет…

Воодушевленный таким раскладом, Череп несся раскаленным болидом. Подставляя лицо, под ощущения ветра, пролетал развязки потоком взбесившихся электронов. Ныряя в череду "врат", выскочил в пустоту, единственным украшением которой блистал вращающийся драгоценный камень. Переливаясь бриллиантовыми гранями, инфоузел раскручивался от стремящихся его коснуться точек.

Порхая мотыльками над сиянием зеркальных плоскостей, "скользящие" заплетали сложный танец. На краткий миг касаясь граней взмывали в высоту, что бы под стремительный пируэт, повторить получение информации, но уже с другой плоскости. Сливаясь с мотыльками, Череп занялся тем зачем вообще собирался в сеть.

Заметно потяжелев от собранной информации, тело уже не так послушно, но еще подчинялось командам. Отрываясь от последней плоскости Череп, устало оглядел грани. С чувством умаявшегося танцора, рванулся к сияющей арке "врат". Раздувшиеся бока, давили тяжестью собранного материала. Загруженные до предельной массы накопители, не давали разогнаться до приличной скорости. Вместо того, что бы промчаться искрой, но ночному небу, Череп коптил как старинный реактивный аппарат.

Минуя последнюю развилку одним концом упирающуюся в родную горловину "первых врат", Череп остановился. Медленно отплыв назад, — второй конец заканчивался мембраной бардового сияния, пульсируя словно живая, преграда закрывала самый близкий портал на Землю.

Чувствуя себя хозяином жизни, не мог пройти мимо искушения. Оказавшись перед переливающимся зерцалом, протянул руку с простеньким браслетом. Свернутый спиралью алгоритм — допуск, приятно защекотал. На вид казавшаяся такая безобидная пружинка, могла открыть двери о которых мечтали все мало мальски пострадавшие от драконьих правил "церберов".

Глубоко вздохнув сделал шаг. Проникая в багровую муть, почувствовал как минимум проход четырех преград. Сунуться бы ему со своим "таликом", вертелся бы пескарем на сковородке. Все таки четыре мембраны, это уже не шутки, и как бы повел себя "цветок" без подзарядки, было величиной неизвестной. И брали бы его "церберы" не напрягаясь, как поднять упавшее яблоко.

Лишний раз хваля себя за удачную сделку вылетел из арки. По сравнению со всеми чудесами сети, открывшееся зрелище захватывало дух своей масштабностью. Задержав дыхание Череп, смотрел на огромную воронку пространства. Теряясь краями в пустоте, огромная горловина казалось втягивала весь мир. Но сейчас к переливам аметистовых стен добавлялась великая сеть, мелкими ячейками сливалась в снежное поле. На котором-то и дело вздувались холмы и горы. Вершины которых лопались с сотрясающим все естество грохотом. Из проломов, издавая истошный вой, устремлялись кошмарные создания. Блестя когтями алея раскрытыми в леденящем крике пастями, чудовища растекались извержением вулкана.

Навстречу им бросались, такие же порождения кошмарных снов. Ведомые искорками всадников, защитники долины отличались большей угловатостью и медлительностью. Менее изощренными движениями малочисленные защитники встречали вал. По принципу тарана, вгрызались в извивающихся монстров простой хваткой, и также бестолково гибли от скорпионьих ударов.

Заворожено наблюдая за битвой Череп завис над одной из трещин. Разворачивающая битва поражала своей масштабностью и чудовищной фантазией. Мозг отказывался верить, что такое вообще возможно, перегруженное образами сознание сотворило злую шутку. Отключив логику просто наблюдала за схваткой, и когда к нему устремились щупальца огромной мутации осьминога и скорпиона, Череп с тупой бестолковостью застыл на месте.

— Чего стоишь придурок?! В сторону! — следом последовал удар от которого все тело заныло как после встречи с паровозом.

— А? — Смог выдавить Череп растерянно замотав головой, с удивлением заметив, что уже стоит на палубе древнего парусника.

— Откуда такой дебил взялся, — разорялся одноногий человек, во всю пыхтя трубкой, зло сверкал одним глазом. Водрузив пиратскую треуголку, требовательно уставился на Черепа, — Ты кто? Как ты сюда попал?

Рассматривая закованную фигуру Черепа, брезгливо поморщился на горевшую золотом кольчугу. Сняв с растерявшегося Черепа, браслет внимательно его осмотрел. Изменившимся голосом, громогласно гаркнул:

— Кто "соплю" в портал впустил!?

На возглас начали слетаться "церберы". Бесцеремонно рассматривая Черепа, на реях парусника расселась стая чаек. Превращаясь в разношерстную команду моряков, пересмеивались комментировали происшествие.

— Вышвырнуть его отсюда, — рявкнул пират, засунув браслет в карман, потерял к нему всякий интерес.

— Браслет-то верни, — потребовал у спины Череп.

Начиная оправляться после потрясения, чувствовал себя глупо и обиженно. Первый раз оказался на поле битвы, и так опрофаниться. А какая стыдоба-то будет когда браслет вернут Колобку, Череп поежился.

— Чего?! — резко обернулся пират. Пристреливая "соплю" взглядом полной брезгливости, протянул, — иди отсюда пока еще помнишь кто такой! Я же сказал убрать, или меня плохо слышно?!

В ответ на грозное обещание, с рейки слетел абордажник. Сверкая пуговицами камзола, уставился на Черепа, взглядом хищника. Убрав старинный раструб пистоля, выставил гротескную саблю. Многообещающи улыбнувшись, склонился в пародийном приглашению к трапу.

Намек был прозрачен как слеза. Или он сам пойдет, или его вынесут изрядно потрепанного, но браслета ему не видать. Закрыв глаза Череп разворошил тлеющий костер не забытой злости. В сознании взметнулись первые языки пламени. Охватывая все новые и новые поленца эмоций, костер разгорался в бушующую стихию.

Чувствуя как давление начинает ломить виски, Череп открыл глаза. Весь мир закупался в пламени. Пират ошибся в оценке кольчуги. Она не защищала тело от внешних опасностей — она сдерживала разрушающий огонь.

Почувствовав не ладное абордажник дрогнул. Сделав шаг от взметнувшегося пламени, бросал настороженные взгляды на капитана. Тот потеряв интерес уже к "решенной" проблеме, склонялся на борт, озабоченно рассматривая ситуацию в низу.

— Э… капитан, — протянул абордажник, но передумав рванулся в перед со взмахом.

Мигом удлинившиеся пальцы взметнулись десяткой огненных клинком. Со звоном погасив удар, зашипели впиваясь в таявшую саблю. Не веря своим глазам, абордажник обернулся к застывшим товарищам. И пока он искал подтверждение тому, что видит, клинки расплавили саблю на ровные кусочки. По касательной задев рукав, с треском вошли в деревянную палубу. Встретившись с извечным врагом, палуба зарумянилось в углях начала пожара.

Не довольно обернувшийся на вскрик капитан, недоуменно уставился на огненного элементала, оперившись клинками парившего над бившемся в конвульсиях абордажником.

— Какого хрена, — недоуменно выдохнул пират, оглядываясь в поисках сопли и не мог понять откуда взялась огненная фигура.

Неизвестно чем бы окончилась немая сцена, если бы линкор не затрясся в канонаде пушечных выстрелов. Откуда-то снизу раздался вой боли, следом весь корабль тряхнуло от мощного удара. Оглушительный треск сминаемых перил, предупредил появление огромных щупалец. Извиваясь в раскручивающемся движении, скользкие отростки с противным звуком присосались к палубе. Стряхивая все со своего пути следом появилась еще пара, заваливая мачты, разрывая паруса появилась еще пара и еще.

Сбитые абордажники валились как переспелые груши, с ориентировавшись в полете, уже приземлялись с оружием на голо. С боевым кличем засверкала сталь клинков и пороховые выстрелы. В ответ раздался треск открываемой палубы, чавканье присосок. Сминаясь под ударами стали как масло под раскаленным ножом, живые черви слепо скручивались в смертельные объятия. Почувствовав, что-нибудь внутри кольца, стремительно сжимались перемалывая остатки метровых мачт, обрывки парусов и не осторожных абордажников.

Череп ощерился клинками. Издав крик боли, отмахнулся растопыренной пятерней. Порубленные щупальца, обуглились ровными нарезками, начавшей таять плоти. Место прикосновения словно затянулось коркой льда, нестерпимый холод высасывая тепло стал растекаться по всему бедру. Стряхнув прилипшую жижу, по детски затер место, пытаясь согреть отмерзшее тело, оглянулся.

По всей палубе шел бой, и как раз не в счет команды начавшего крениться линкора. Часть живых отростков, намертво приросшая к палубе выпускала стремительно растущие отростки. Которые с удвоенно скорость и силой набрасывались на защиту гибнущих сородичей.

Рядом пискнул скрученный сразу тремя щупальцами абордажник, скованный по рукам и ногам скручивающимися кольцами, начал покрываться ледяной коркой. Освободив человека, Череп быстро прокручивал всю ситуацию. Нужно бороться с родником реки, а не с ее потоками.

Взлетев птицей спикировал за борт. Уклоняясь от потревоженных отростков, очутился напротив горевшего холодным безразличием глаза. Не убавляя скорости, превратился в смертоносный огненный волчок. Раскручиваясь до смазанных контуров, огненный смерч с шипением впился в белесую муть зрачка.

Изрыгая вой, распахнувшейся пропастью клыков, огромная масса задергалась. Приросшее к линкору чудище лишившись возможности удрать, беспомощно ревела под рассекающим все голову огненным волчком. Теряя под стремительными полетами огненной точки, куски тающей плоти, чудовище постепенно затихало, свесив порубленную мешок головы в немой агонии стало терять контуры, медленно рассасываясь оставило после себя только мутное облако.

Взлетев, на палубу изуродованного линкора, Череп с интересом наблюдал за начавшими зарастать пробоинами.

— Вас "диких", хрен поймешь…, — устало заговорил капитан пиратов. Вырастив подзорную трубу, отвлеченно уставился в низ. Задрожав всем корпусом линкор сделал серию залпов, — С виду "сопля" "соплей", хоть табличку прибивай.

— Браслет.

— А этот, — кинув браслет капитан, оторвался от затухающей битвы. Взглянув на Черепа, довольно хохотнув, — бери, я даже не буду спрашивать откуда он в руках нашей головной боли.

В ответ усмехнувшись, Череп лязгом с хлопнувшейся чешуи убрал пламя. Опустившись рядом, заинтересовано посмотрел вниз. Развиваясь подранными парусами, зияя пробоинами подобно Летучим Голондцам, немногочисленные линкоры зависали над поле битвы. Торчащие по всему корпусу орудия, украшаясь облаками выстрелов, поливали остатки прорвавшихся чудищ потоком черных горошин. Попадая в гущу тел, ядра разрывались всполохами яркого сияния, порождая волны света оставляющими после себя только белую сеть экрана.

— А чего все так дико? Парусники, сабли… чудовища, осьминоги и всякая дрянь?

— Ой чья бы собака гавкала, — хохотнул пират, — и это говорит программатор, взломав код полиморфа, едрить того каким алгоритмом?!

Задорно рассмеявшись, как услышав шутку века, взглянул на Черепа с интересом. Видя, что дело плохо, неопределенно хмыкнул.

— Нет вы "дикие", странные до…, — не найдя слово, способное не обидеть странного парня, в минуту разобравшегося с главной ударной силой соперников, махнул рукой. Отвлекшись на абордажника, не так усердно как нужно, колдующего над дырами в палубе, вернувшись продолжил, — Самоучки доморощенные. Беретесь не пойми откуда, сваливаетесь кучей проблем, и сними же исчезаете… Да, да ты первый из "диких", с кем я просто разговариваю…

— А почему дикий то?

— Не знаю. Кто-то ляпнул, что шарахается как дикий…вот и прилипло. И ловить бесполезно — только себе дороже. Медики и те если откачают — считай повезло…

Поморщившись от воспоминаний, пират прервался. Задумчиво раскуривая трубку, собирался мыслями.

— Сами виноваты…, — решил оправдаться Череп, — это вы такие умные и гордые. Туда нельзя сюда нельзя. На придумывали идиотских ограничений, болевые программы, ловушки…

— А, что ты предлагаешь? Все открыть ходи где хочешь делай, что хочешь?! Как-то раз мы оставили один канал доступный как не знаю, что… И, что в итоге? Каждый возомнивший себя программатором, пробовал свои силы, пока один умелец, не заморозил весь канал. И все три тысячи туристов, висели шесть часов, пока этого пингвина не нашли, и доходчиво не надавали по шее, и то… еще гад отстреливался.

Обдумывая услышанное Черепа только сейчас задумался над проблемой порядка в сети. Переваривая услышанное любовался "выздоровевшими" кораблями. Мягко блестя золоченными палубами, надутыми парусами линкоры покачивались в строгом клине. Подчиняясь единой команде, величественно набирали высоту.

— Так все таки почему парусники? — все таки решил дознаться Череп.

— Сегодня корабли, завтра бронепоезда,…можем и в боевых слонов. Скучно просто так заниматься латанием сетевого экрана блокады, — пожав плечами проговорил пират, спокойно рассматривая корабли, — а так всяко веселее.

— Ну про чудищ я бы не сказал, — поежился Череп, вспоминая парализующее чувство, — как-то совсем не весело…

Усмехнувшись пират посмотрел на Черепа с любопытством:

— Ты меня удивляешь. На это и весь расчет. Простая психология, чем омерзительней выглядит тем лучшее. Хочешь ты или не хочешь, а человеческое восприятие остается неизменным. Инстинкты, фобии остаются теми же. Ну например если человек до паники боится пауков или например собак, то увидев гипертрофированный ужас своего кошмара, будет реагировать также. Ты же сам стоял столбом когда, вирус полез на тебя.

Задумавшись над услышанным, Череп попрощался. Выныривая с багрового зерцала, поежился. Мало того, что шарахнут шоком так еще и напугают до конфуза. Усмехнувшись представив как Косяк будет реагировать на бешенное стадо гигантских ежиков, придумал как избавиться от — "дай по порнушке прошвырнуться, не жмоться".

* * *

В глаза как насыпали тертого стекла, все жгло и разъедало острой болью. Вскрикнув от нестерпимого зуда, Череп сорвал маску. Рванувшись пулей в ванную, подставил лицо под ледяные струи.

— Череп ты чего? — ворвался следом Косяк, взволновано склонившись над командиром, старался заглянуть в лицо, — Чего орешь то?

— Глаза жжет, — загребая струи ладонями, не переставая Череп полоскал глаза.

Взволновавшись Косяк, все таки подлез с низу:

— А ну-ка дай посмотрю, — Едва разжав ладони командиру, только посмотрел и от неожиданности вскрикнул, упал на пол.

Отскочив словно ужаленный, вылетел из душа. Возвращаясь с упирающимся Дыбой, приговаривал:

— Да ты сам перепил! Не веришь посмотри!

— Череп, а ну-ка покажи лицо.

Широко распахнув глаза Череп, развернулся:

— Ну и!?

Повисшее молчание, и начавшее вытягиваться лицо Дыбы, ничего хорошего не пообещало. Думая, что его разыгрывают, Череп посмотрелся в зеркало. Все нормально, рогов нет, волосы на месте, один нос два глаза, но…

— Ни хрена себе, — смогло выдавить мигом сжавшееся горло.

С зеркала смотрел тот же Череп, но только глаза у этого типа не карие, а тлеющие угли. Всматриваясь в роговицу, заметил, что узора присущей каждой нормальной роговице, тоже нет. Две дыры в топку бушующего пламени.

— Да, что же это такое., что теперь делать?! — зашевелившийся инстинкт самосохранения породил панические мысли, наполняющие голос нотками паники, — может к медикам?!

— Да. Точно. Вот и станешь мышкой для опытов, — ляпнул Косяк, оправившись от потрясения стал расхаживать по кубрику, — тебя же сразу в карантин и все такое. И нас еще тоже загребут. Ты вообще себя как чувствуешь?

— Нормально. Все только погоди…, — метнувшись в комнату, достал коробочку контактных линз. Снятые перед виртуальным погружением два хрусталик, а плавали в физрастворе.

Заморгав расправляя полуживую линзу, грязно выругался. Без церемонно ковырнув, стряхнул в унитаз.

— Череп ты обалдел они же кучу денег стоят, — опешил Косяк, помня сколько с них содрали за органику, едва не нырнул за ними.

— А на хрена они мне!? Я в ней ничего не вижу. Совсем! Понимаешь?! — начав паниковать, Череп сорвался на крик. Усевшись на унитаз, обхватил голову руками, — …да, что же за напасть такая!

Гадая, что же может быть такое друзья стали перебирать все, что могло случиться, вплоть до того, что кушали и когда последний раз ходил по нужде. Как просидевший в ступоре Череп, внезапно вскочил. Бросившись к терминалу затарабанил по клавишам.

— Вот нашел…, — раздался усталый голос Черепа. За прошедший час пришлось перелопатить содержимое терминала, и всех носителей стеллажа во всю стену, — это я сам.

— Чего сам? — раздался хоровой вопрос.

— Долго объяснять. Это побочный эффект моего алгоритма, — обреченно ответил Череп, разворачивая терминал показывал на бегущие столбцы, — там в "вирте" мне пришлось испробовать одну штуковину, которую я сам придумал. А проверить ее не успел. Вот и получил…

Начавшую панику прекратил Дыба, пригрозив, что приложит своим коронным миротворческим ударом, прекратил истерику в корне. Выяснив, что главное это не заразно, решили — все оставить так как есть, с одной поправкой. Оккупировав терминалы, друзья засели за коммерческие объявления. И Косяк нашел решение проблемы. По крайней мере, на первое время. В разделе для красных порталов значилась косметика и предметы гигиены для девиц. И среди всяких кремов, масок и другой "космятической дребедени". Нашлось несколько комплектов омолаживающих линз, кроме изменений цвет глаз обещавших отбеливания белков, идеальный товар дамам бальзаковского возраста желавшим вернуть блеск глаз юных прелестниц. Вернувшийся после трехчасового отсутствия, Косяк бросил на стол шкатулку с тремя комплектами линз.

— Череп ты даже не представляешь, чего стоило мне отбрехаться от коммерсанта, что пытался мне втюхать васильковый взгляд в перламутровом опылении, — ухмыляясь картине Черепа со взглядом прелестницы, докладывающему Негру о готовности экипажа, заржал лошадью, — надо было и такой комплект тебе прикупить, был бы звездой у медбратьев.

— Да пошел ты, — беззлобно отозвался Череп, трясущими руками устанавливая в глаза комплекты линз "натуральной молодости", — Только бы получилось, только бы…

Из зеркала на него смотрел, знакомый тип. Но теперь глаза были словно после чудовищного перепоя. Материал "отбеливателя" конечно помогал, но вот полностью убрать красноту не мог. Белок глаза проступал плотной вязью полопавшихся сосудов, а зрачок был карим, но мутным от проникающих красных прожилок.

— Ну, это уже другое дело, — пробасил Дыба наблюдая за командиром, из открытых дверей, — хотя видок еще тот. Но ты мне все-таки растолкуй? Оно ТОЧНО не заразно?

— Конечно не заразно, — поспешил успокоить водителя Череп.

Вкратце еще раз пересказав историю как он приобрел эту "заразу", Череп попытался успокоить товарищей. Но видя как от терминологии друзья входят в транс, признал идею неудачной. И решил сменить тему:

— Ну, что посмотрим, что я накопал по Земле?

Взявшись наконец за материал собранный Черепом, каждый самостоятельно погрузился в чтение и рассматривание картинок. Все чаще слышалось сопение не понимания. Первым не выдержал Косяк:

— Я ни хрена не понял. Где у них там война?! — откинув терминал в сторону не понимающе уставился на Черепа, — Все города на месте! Люди смеются и улыбаются! Где взрывы? Где танки? Где в конце концов трупы?!

Выводя на проектор изображения, рассматривал целые небоскребы, бурлившую жизнь, — на картинках одно, а в тексте настоящая сводка боевых действий: "…Потеряна промышленная зона, финансовая система выведена из строя серией точных атак".

— В принципе я согласен, — поддержал Дыба, — ничего не понятно, какие-то стеклянные гробы. Улыбающиеся рожи. Герои какие-то патлатые. Хлюпики одни.

Улыбаясь дремучести друзей Череп, прокрутив весь материал уже представил себе всю картину в целом. Повернувшись к проектору вызвал первую картинку, с рядами стеклянных саркофагов. Между которыми бродили люди в стерильных одеждах, и снимая показания кучи приборов, деловито обхаживая бесчисленные ряды серебряных шкафов, внутри которых скрывались не шуточные мощности искусственных интеллектов. Воодушевлено заблестев глазами, Череп начал объяснение:

— Ну во первых. Это война не в обычном понимании. Здесь нет физического разрушения материальных ценностей. Вся боевые действия происходят в сети. Вирт атаки. Блокады. Захват контроля над узлом. Все это приводит к тому, что тот или иной объект теряет функционал…

— Череп, ты не выпендривайся, — проговорил Косяк, на первых услышанных словах начал кривиться как от тухлятины, — …а попроще как нить. Попроще.

Тяжело вздохнув, Череп набрал в грудь побольше воздуха. Представляя как можно объяснить попроще, потерял часть энтузиазма. Тяжело выдохнув, продолжил:

— Попроще? Хм. Ну давай попробуем. Вот у Дыбы есть дом. Хороший дом, с кучей комнат со всеми удобствами, и всякими ценностями. И у тебя есть дом, — посмотрев на прояснившееся лицо Косяка, понял, что пошел той дорогой, — …такой же дом и все, что там. И вот сидишь ты и думаешь: " Хочу два дома! У меня семья больше, и детям негде порезвиться, а Дыба один живет и ему этот дом не нужен…". Но Дыба не хочет отдавать свой дом, а ты без второго дома, уже жить не можешь, он ночами тебе снится и спать не дает., что делать?

— Как, что купить второй дом…, проговорил Косяк, опасливо поглядывая на сжавшиеся кулаки Дыбы, — …ну да. Купить или попробовать договориться.

— А он не хочет его продавать. И говорить с тобой тоже не хочет., что тогда? Вот! Вот тогда остается сделать так, что бы Дыба сам не смог в нем жить.

Глядя как нахмурился один, и задумался Косяк, Череп воодушевлено продолжил:

— И начинается всякая пакость. У Дыбы пропадает электричество, нет воды, системы дома словно взбесились. Не слушаются команд системы жизнеобеспечения. То есть реально он даже попасть в дом не может, и в конце концов начинает от них страдать, потому, что они все делают во вред…

— Да я ему за это в морду дам, — прогнулся лежак от удара кулаком, Дыба недобро улыбнувшись сверкнул по "агрессору" многообещающим взглядом, — за такие штучки можно и вообще инвалидом стать.

— Ой, ой… разошелся. Я тоже могу стукнуть, и не раз, — заулыбался Косяк, — у меня вона, семья большая. Повалим как мамонта…

Дождавшись когда "соседи" обменяются любезностями, Череп терпеливо улыбнулся:

— Ну, что дошло?

— Чего дошло?! Ерунду порешь, — взъерошился Дыба, — я вызову специалиста, он и сделает мне все как положено. А если нет — сожгу на хрен этот дом.

— Прямая агрессия уже не осуществима. Нет ни армий ни границ. Ну, а насчет специалиста. Ну допустим спец сделал, а потом все опять сначала. И у тебя уже нет денег на вызов мастера. И второго дома нет, мы рассматриваем только два. И все, других нету, и жить тебе больше негде будет, — поясняя границы рассматриваемого случая Череп, терпеливо дожидался финала, — …Ну? Идей нету? Ну тогда остается одно идти к Косяку, и сдаться на милость. Вот тоже самое и происходит на Земле…

— Херня какая-то. По простому не получается, давай по сложному, — недовольно проговорил Дыба.

— А по сложному, расклад таков. В наш век когда "вирт" опутал весь мир каналами быстрой связи, представил мгновенный доступ в любу часть мира, естественно в виртуальном обличии, границы содружеств стали воображаемыми линиями, условно разделяющими территории государств. Настал момент возникновения предприятий большая часть которого находилась в сети. И все управление, огромным заводом, оздоровительным комплексом, торговой сетью осуществляется из сети. Возникали целые штаты сотрудников-управленцев, которые находясь например в Африке, выполняли административную работу на Аляске.

Сделав перерыв на отхлебнуть с принесенной Косяком, чашки Череп умолк собираясь мыслями под жадные глотки. Опустошив чашку, продолжил:

— …И, что бы все это узаконить такое положение, корпорации протаскивали свои законы, через карманных политиков, и в итоге как таковых государств и правительств, как регулирующей силы, не стало. Появились только корпорации и их интересы. Например, раньше был Атомный век, потом Компьютерный, а сейчас Корпоративный век.

Дыба задумчиво катал чашку, кофе уже успело остыть, и плескалось вязкой патокой сплошной сладости. Вслушиваясь в лекцию не мог понять сути, поставив чашку, спросил:

— Ну это все красиво, но вообще к чему ты все это рассказываешь?

— Да все к тому же. Пойми! Зачем хозяину портить материальное имущество, которое может стать его?! Поэтому на Земле развернулась война Корпораций, но не такая как у нас месиловка, а чистая. Все происходит в "вирте". Есть те же армии, есть те же танки, только выглядят они совсем по другому, и воюют они тоже по другому. Захватив контроль над организацией — блокируют финансовые потоки, прорвавшись на завод — останавливают линию. Сейчас там идет самая настоящая грызня, глобальный передел имущества схожий с эпохой распада. Вот только чем это вызвано вообще не понятно…

Косяк представил масштабы таких войн. Не набравшись смелости заглянуть дальше середины, поежившись спросил:

— Ну и пусть там грызутся, у них своя война у нас своя?

— А вот тут ты не скажи, — Череп откинулся на койке. Заложив руки за голову, печально улыбнулся потолку, — Марс и есть тот момент, который решает многие вопросы. Кристаллы. Они и есть тот рычаг способный перевернуть Землю. Кто контролирует энергию, тот контролирует все. Мегаполисы, промышленные комплексы, орбитальные станции, космические перелеты…, — Череп взглянул на притихших друзей. То, что кристаллы важны, ни кто и не спорил, но, что настолько важны, было новостью, — …а вот за эту кость, они буду драться всеми зубами и когтями. Вход пойдут все средства. Все, что есть под рукой, не важно сколько при этом уйдет, — Череп подбирая слово, едко выделил, — …пушечного мяса. Главное — захватить больше залежей кристаллов. По крайней мере мне так кажется. Потому как я не вижу больше причин для начала такого бардака. Наверное кто-то один решил все под себя подмять.

Ровное гудение проектора, по циклу перебирающего статичные картинки репортажей, выхватывало их полумрака застывшие бледные маски экипажа. Рассевшись по лежакам, хмуро сверкая взглядами, друзья слушали рассказ Черепа, как страшную сказку.

Вещи о которых говорил Череп, не были чем-то с ног сшибающим, но все сказанное, собрано без всякой шелухи пропаганды и красивых слов. Расклад был жесток, но правдив.

— Так погоди, — пытаясь отогнать дурное предчувствие Дыба, попытался пошутить, — а сейчас у нас карнавал, что ли? Мы-то сейчас чем заняты?

Блеснув багровым огнями, бледная маска печально улыбнулась:

— Сейчас мы воюем без масштаба. По крайней мере крупные города с гражданских не трогаем. Есть какие-то сдерживающие правила. Хотя есть перегибы, но нет бойни. Все это похоже на рыцарские турниры, а вот, что развернется когда снимут все ограничения. Как бы похлеще чумы не вышло…

* * *

Пролетевшие две недели слились в череду изнуряющей работы и дикого желания выспаться. Подгоняемый предчувствием, что такого подарка свободного времени больше не будет, Череп превратился в надсмотрщика, гоняющего экипаж как каторжных заключенных. Заставив раскидать Милашку до основания, прощупал каждый сантиметр корпуса. Выискивая трещины, а найдя поврежденные сегменты, заставлял Доцента заваривать малейший намек на микротрещину. Исползав все закоулки, лично садился за консоль и, Дыбу или Косяка доводил до тихой ярости, требуя исправить тот или иной показатель.

Но все чаще и чаще он стал замечать, как электронное нутро Милашки становилось более отзывчивым на его вмешательства в виртуальную систему машины. Словно предугадывая его желания мощности бортовых вычислителей, угадывали необходимый параметр, который нужно было добиваться сложными методами калибровки и наладки программной оболочки. Энергетические контуры перебрасывались в нужной последовательности, словно были продолжением тела, достаточно было легкого усилия и сплетение силовых потоков принимало ту конфигурацию которая была необходима энергетику, сидевшего в сеансе "вирта" с нутром боевой машины. Удивляясь факту, Череп все списывал на более усовершенствованное программное обеспечение. Которое он также решил "довести до ума", пользуясь случаем перетряхивания всего нутра машины.

Как только закончили последний этап капитального ремонта, Череп не вылазил из-за консоли. И когда друзья приходили утром, то за частую находили Черепа обессилено заснувшем за еще теплой консолью.

— Дыба он же так себя угробит и нас в могилу сведет, — проворчал привычную песню Косяк. Пробираясь по заваленному электронными модулями проходу, присел тормошить уснувшего Черепа. Ударившись об угол, прошипел — у меня уже не задница, а мешок с костями. Скоро в карманы болты складывать придется…

Положив коробку с завтраком, Дыба привычно закатал рукава. Оглядываясь в поисках пистолета молекулярной сварки, между делом поддержал беседу:

— А это еще на хрена?

— Чтоб сквозняк не унес, — пробурчал Косяк, — Череп вставай пожрякать.

Выдав представление ожившего мертвеца, Череп все-таки проснулся. Не понимающе оглядываясь, жевал протянутый бутерброд. За жевательным рефлексом на лице стало проступать, озабоченное выражение. Найдя терминал, протянул его Дыбе:

— Все. Теперь осталась только калибровка систем. Это уже сами. А я пойду по экипажам.

— До погоди ты, поешь нормально. Вот, хлебни горячего…

— Потом, — отмахнулся Череп, шатающейся походкой пошаркал к выходу, — Тебе сегодня ходовую нужно запустить. Косяк, а у тебя, что бы к вечеру были готовы боковушки. И не халтурь с емкостями накопителей, если опять будет восемьдесят пять от нормы — будешь все заново собирать.

— Садист.

Оставив ответную реплику без внимания, Череп звонко затарабанил башмаками по трапу. Не допив кофе, вручил продирающему глаза Доценту половину термоса, а следом и терминал с планом работ на день. Сонно озираясь тот не мог припомнить откуда у него взялся горячий термос, а как завидев список задач, мигом проснулся. Озираясь, что бы возмутиться, поймал только эхо удаляющихся по пустому ангару шагов.

Ближе ко второй половине дня, в люк просунулась голова. Заблестев лысиной, хмурый голос рявкнул:

— Живые есть?

— Кончились, — в тон отозвался Косяк. Найдя повод отвлечься от работы, свесился с потолка, увидев Лохматого, заулыбался, — какие люди?! Сколько лет сколько зим…

Не устояв пред искренней улыбкой, ветеран разогнал хмурые тучи с лица:

— Здарова, патлатый. А где Череп то?

— Как?! — картинно изумился Косяк, — Он к тебе еще не приходил?! Ну тогда спешу тебя предупредить, что бы ты забыл такое слово как: кабак, сон, и…про девок тоже забудь. Ну как минимум на недельку.

Лохматый опять набычился, озадачено ухмыляясь, сказал:

— Да уже. Принесла нелегкая. Разбудил, и надавал заданий кучу. Довел водителя до истерики, и свалил куда-то. Так я то думал он здесь, — озабоченно почесав затылок, Запоздало добавил, — Вот пополнение привел, — мотнув за спину, продолжил, — ветераны из расформированных крыльев.

Просунув голову в щель между Лохматым и краем люка, Косяк с интересом уставился на толпившиеся кучки экипажей. Завидев цветное "чудо" выглянувшее, на обещанное явление нового командира, ветераны опешили. По вытянувшимся лицам, да и ходившим слухам, представляли себе как минимум великана, с сединой в висках и мужественным лицом, а тут…

— Гы… старикам салут! — заулыбавшись во все лицо, любимой глупой рожей, Косяк проскользнул в люк. Завидев опешившие лица, надул грудь колесом. Собрав лицо в строгую харю, гаркнул — Здравствуйте господа наемники!

Совсем скиснув ветераны, не стройным хором поздоровались.

— Плохо здороваетесь будем тренироваться. Прямо сейчас. Но прежде я проведу разъяснительную работу среди вас…, — войдя в роль, Косяк заложил руки за спину. Важно расхаживая по пятачку верхней площадке трапа, вещал поучающим тоном, — плохо здороваетесь, значит плохо едите, а тот кто плохо ест — хреново воюет! Вот я когда поем, я так здороваюсь, что…

— Расслабьтесь парни, это не он…, — хохотнул Лохматый, выйдя на трап.

Снизу сорвался вздох облегчения, словно получили отрицательный результат на смертельное заболевание. Заполучить ТАКОГО командира, ветеранам прошедшим огонь сражений и повидавшим не мало командиров на своем веку, совсем не хотелось.

— Вечно, но ты все обломишь, — раздосадовано махнул рукой, Косяк уже с серьезным ладом, повернулся к ветеранам, — так дядьки., что бы не терять зря время, советую машины перегнать в наш ангар, и готовиться к техосмотру. Все равно Череп тоже самое скажет…

Вошедший в ангар Череп, в начале подумал, что перепутал повороты. Оставленный полупустой ангар, сейчас кипел работой. Во всех боксах стояли близняшки Милашки, по которым, суетившимися букашками ползали фигурки людей. Под потолком бился гомон голосов, разбавляемый лязгом мелькавших ремонтных манипуляторов. То и дело мимо проносился кар забитый под завязку мотками кабелей, пахнущими пустотной смазкой, стопками бронелистов.

Обернувшись назад, Череп еще раз увидел на створках двухметровую семерку. Услышав окрик, обернулся. Подбежавший Косяк, запыхано проговорил:

— Ну как тебе?

Посмотрев на стихших людей, суетливо начавших выстраиваться возле машин, Череп переспросил:

— Что именно?

— Ну не тупи. Видал как у нас теперь?! — довольно проговорил Косяк, с гордым взмахом охватил боксы, — девять машин — это же силища!

Снисходительно улыбнувшись, Череп ответил:

— На любую силу, всегда найдется другая сила, — развернув задумавшегося Косяка, проговорил, — ну, что же, пойдем посмотрим, что там за сила.

* * *

Настойчивая трель звонка, продирала сознание колючей проколкой. Беспощадно трезвоня, коммуникатор мигал красным индикатором вызова. Начавший ворочаться Косяк, сонно пригрозил засунуть трубку одно укромное место, глухому владельцу.

Сонно глядя на время Череп ругнулся. Глухая ночь. Только успел прилечь, после затянувшихся учений, как кому-то понадобился. Нащупав трубку, уже разозлился на звонившего. Ведь можно было его найти, когда гонял отряд по пустыне, но не звонить ночью!

— Да, — сонно выдохнул в трубку Череп.

— Извини, что так поздно, — раздался виноватый голос Негра, — но тут такое дело. В общем давай встретимся у лифта на третьем уровне Восточного Сектора.

— Ты, что нажрался!? — остатки сна сорвало вспыхнувшее раздражение.

— Череп ну… надо в общем, я тебя жду через двадцать минут. Все, отбой…

Яростно громыхая ботинками по металлическому полу, Череп материл "умника" придумавшего экономить на ночном освещении, да дармовой энергии которой в принципе по всей пустыне навалом. Резкая смена растекающегося по коридорам полумрака сменялась ярким освещением перекрестков.

Стремительно летя по коридору, вымещал в грохоте частых шагов все недовольство сорванным сном, тупой системой освещения, и всем, что не дает человеку спокойно отдохнуть, после изматывающего дня.

Мысленно нарезая с Негра всевозможные ремни и безделушки, Череп едва не проломил не торопливые створки лифта. Вылетая на условленный этаж, ожидал увидеть, уснувшую у стены фигуру, скорее всего упившегося капитана, Череп наткнулся на вскинутые излучатели.

— Патруль СБ! Ваш код!

Опешив от такого поворота, Череп медленно подставил внутреннюю сторону левого запястья. Две фигуры покрытые легкой броней с накладками черного сплава, держали на мушке, в то время как третий выставил ребристую трубку считывателя. Едва коснувшись запястья, анализатор замигал индикаторами.

Бросив короткий взгляд на дисплей трубки, из под зеркального забрала, вырвался приглушенный голос старшего:

— Цель вашего брожения?

— С каких пор офицеру запрещено свободно перемещаться по заставе Батальона? — оцепенение уступало месту, разгоревшейся пуще прежнего злости.

— Офицер вы знаете правила? — с вежливой ехидцей спросил старший патруля, — если нет могу вам их напомнить, — зачитывая словно по написанному параграф инструкции, загундел — …любой наемный служащий, обязан подчиняться требованиям обличенных властью корпорации лицам, в случаи не повиновения к нарушителю требований могут применены меры:, а — административное взыскание, б — арест…

— Не нужно…, — злясь от бессилия Череп, постарался взять себя в руки. Сделав глубокий вздох, выдохнул с натяжной улыбкой на устах, — …Собирался встретиться с другом и сходить в бордель. Этого достаточно?

Один из патрульных, гоготнул напарнику:

— Я же тебе говорил, что по одиночке они и с одной не справятся.

— Да нет, — дождавшись когда патрульные дохрюкают над удачной шуткой, Череп с издевкой добавил, — потому, что приходиться отдуваться за слабаков.

В успокаивающем жесте подняв руку, старший осадил дернувшихся патрульных:

— Вы свободны, — пробормотав по внутренней связи, что-то резкое вошел в лифт.

Слащаво улыбнувшись, скрывшемуся за створками лифта патрулю, Череп довольно хмыкнул. Служба Безопасности создавалась как структура обеспечивающая безопасность внутри корпорации, а Батальон служил механизмом от внешней агрессии. И так как Батальон — наемное соединение, то СБ имела право вмешиваться во все, что ей казалось нужным, в первую очередь в дела Батальона. Так как считалось, что "наемному сброду" с уголовным прошлым нужна постоянная удавка, короткий поводок от которой должен быть в руках СБ.

Вся история создания Наемного Батальона усеяна всевозможными трениями, в которых безопасники всячески старались подчеркнуть свое превосходство, чем самым и породили этакую "любовь", ярко проявляющейся в мелких стычках, или в серьезных разборках с привлечением совета директоров.

— Ты чего задумался? — раздался за спиной голос Негра.

Пребывая в хорошем расположении духа, Череп обернулся:

— Да так, с патрулем повеселился, — вспомнив из-за чего он здесь, Череп съехидничал, — А вот от тебя хочу услышать хоть одну причину, по которой мне не стоит обложить тебя матом.

— Ну во первых лейтенант, подтяните брюхо, когда разговариваете со старшим по званию, — играя служаку деревянного по пояс, Негр принял строевую стойку. — а во вторых не слышу радости в голосе при виде командира.

Склонив голову, с деланным вниманием Череп прислушивался к речи, дойдя до "радости" не выдержав хмыкнул:

— Я эту радость, сейчас сверну трубочкой, и засуну тебе в задницу…

— А туда-то зачем?

— А, что бы твой истерзанный труп, смогли хоть почему-то узнать…, — кровожадно улыбнувшись Череп с удовольствием наблюдал задумался Негр, — И вообще Негр у меня завтра очередной выход в поле. Учебные стрельбы, марш, а ты…

Примеряющем жесте подняв руки Негр заторопился прервать поток обвинений:

— Знаю. Знаю. Ко мне Бычок уже приходил плакаться. Говорит, что со свету сживаешь всех ветеранов, гоняешь как "зелень". А на тихий вой ветеранов, только увеличиваешь количество упражнений.

— Еще и добавлю. И до тех пор пока у них не появится рефлексы, буду гонять как до посинения, — вспоминая первые пробные учения, в составе крыла, Череп поморщился, добавив сарказма произнес, — А то как робин гуды фиговы. Не торопливо взобрался на барханчик, прицелился, бабахнул и так же не торопя полез на другой рубеж. Дудки уж, пока с лету не будут попадать, да еще и целым крылом накрывать заранее оговоренные секторы обстрела — не слезу! Кому не нравится пусть уходят. Мне трупы в первом бое не нужны.

— Ага уйдут они. Как же. Жди, — усмехнулся Негр, махнув рукой позвал Черепа в полумрак коридора, — Как только стало известно, что численность отряда увеличивается, нас замучили осадой экипажи. Все захотели попасть в отряд "бешенных псов". А, что творилось когда отказывали — грозили кто Батей, кто увольнением, а некоторые даже чуть ли не цистерны спирта обещали.

Слушая в пол уха Череп осматривался в коридоре. Судя по начавшемуся запустению этот тупик был не жилым, и явно уже давно не использовался для нужд персонала. Проходя под неисправно мигающим плафоном, яркими вспышками ласкавшего висящие пломбы, запозднившаяся парочка дошла до тупика. В конце коридора, была одна дверь и судя по схваченными щупальцами груши, мигавшей индикаторами сигнализации, и оно стояло на охране.

— Я не понял Негр, ты меня разбудил среди ночи, для того, чтобы пожаловаться на жизнь? — с интересом уставившись на капитана, Череп заинтриговано ждал ответа.

Приложил палец к губам, Негр воровато огляделся. Достав плоскую коробочку, начал с ней возиться. На раздавшейся мелодичный звук, произошло сразу несколько событий. Камеры слежения, сонным красным глазком, следившие за нарушившими покой, потухли, с мягким жужжанием безвольно повиснув под потолком.

Негр метнулся к тупиковой двери, приложив коробочку груше, протиснулся во внутрь разъехавшихся створок, замахав оттуда Черепу, освободил проем.

— Я не понял, что у нас за конспирация!? — тихо прошипел Череп, влетая в запах нежилого помещения. На ходу чихнув замотал головой в поисках Негра.

— Будьте здоровы, — раздался знакомый голос.

Резко обернувшись, Череп автоматически вытянулся в струнку. Промямлив подобие благодарности, старался угадать где же находится доброжелатель.

— Пройдите вперед, — посоветовал тот же голос.

Сделав несколько шагов, прошел упругую волну воздуха. Защипав искрами легкой статики голографическая проекция пропустила Черепа в столб ослепительного света. Заморгав глазами, наконец разглядел куда он попал.

Помещение оказалось разделено на две равные части голографической стеной, случайному бы посетителю показалось, что это обыкновенный пустой кубрик, а с другой стороны все было как на ладони. И его блуждания слепого котенка, замечательно просматривались из-за стола, за которым и сидел Удав. Успокаивающе мотнув двум офицерам, настороженно державших руки на кобурах импульсников, встал из кресла. Устало улыбнувшись указал на свободное кресло.

— Проходите садитесь.

Окидывая взглядом набитую аппаратурой половину комнаты, Череп восхищенно мотнул головой. Судя только по одним излучателям умело маскирующих помещение под пустой кубрик, к техническому оснащению здесь подходили сурово.

Усаживаясь в мягкое кресло, зажурчавшее внутренним наполнителем, Череп лихорадочно опознавал участников встречи. Справа от Удава сел седой, но поджарый подпол. Выпятив бульдожью челюсть, оценивающем взглядом горошин вцепился мертвой хваткой в начавшего ерзать Черепа. По левую руку расположился майор, с меланхоличным взглядом и морщинами вечного пессимиста. Закусывая губу и тарабаня пальцами по столешнице, шустро набирал на терминале, что-то очень важное.

— Ну, а вот тебе и третья причина, о которой тебе стоит молчать как рыба, — проговорил Негр, усаживаясь в кресло по его сторону.

Сфотографировав взглядом разношерстную троицу, Череп выжидающе по молчал. Если его пригласили на ночную встречу, да еще и с такими признаками конспирации, то это явно не с проста. Вежливо улыбнувшись, перевел взгляд на скрещенные пальцы Удава. С отвлеченной мысль отметил какой контраст между темным пластиком стола и побелевшими костяшками, повернул лицо в вежливом вопросе.

— Лейтенант, — задумавшись над продолжением, Удав внимательно вгляделся в Черепа. Пытаясь высмотреть, что там кроется за вежливым взглядом, хмыкнул:

— Череп. Я не буду юлить, и пудрить тебе мозги. У меня есть деликатное поручение, для человека который разделяет мои взгляды и убеждения. Но прежде чем я его озвучу, хочу задать несколько вопросов…

В ожидании продолжения Череп превратился в само вежливое внимание. Но в голове мысли пролетали понесшими конями, слушая завуалированные вопросы полковника, между ответами бросал взгляды на других участников. Негр сидел расслабленно, закинув ногу на ногу рассматривал носок ботинка. Бульдог, как окрестил его Череп, продолжал прожигать в нем уже сотую дыру. А вот пессимист, еще тот орешек. Делая вид, что увлечен работой, майор просыпался цепкий взгляд на боковой дисплей, вобравший в себя с десяток пучков, от расставленных напротив Черепа грибовидных датчиков. Отвечая на тот или иной вопрос, он заметил закономерность по которой майор бросал взгляды на дисплей. " Все ясно, детектор лжи", — подумал про себя Череп. Все его ответы фиксируются, обрабатываются, а затем передаются в виде простых слов, — врет или нет.

Перейдя от простых вопросов, на подобии кто мама и где папа, Удав огорошил вопросом с неоднозначным ответом:

— Что ты думаешь о сложившейся боевой ситуации?

Заданный как бы между делом вопрос, повис в сгустившемся напряжении. Ни кого не обманул небрежный тон, всех интересовал ответ.

— В двух словах? — пытаясь оттянуть ответ, Череп прояснял вопрос, — и с какой точки зрения?

— С точки зрения Батальона, — разгадав игру, Удав добавил к взглядам прощупывающим нутро насквозь, еще свой увесистый и словно требовательный. Мол докажи, что я в тебе не ошибся.

Плюнув на осторожность, Череп откинулся на спинку. Слишком уж это походило на сценку из шпионских голо фильмов. Вербовка агента, из числа недовольных. А командир крыла уж не такая большая птица, что бы ради него устраивать такой спектакль да еще и с привлечением командира такого ранга как Удав.

— Хреново, — коротко бросил Череп. С решением говорить откровенно, почувствовал как затеплились угли злости, — Совсем хреново. Конкретнее? Ну, что же, тогда по порядку… Большие потери, недостатки в людских ресурсах, мало новых машин, перебои с поставками…, — опустошая полки сознания, по которым раскладывал все, что видел и все, что накопилось со времен выпуска, Череп четко выстреливал каждое слово. С каждым выдохом, волна подкатывала все выше и выше. Стараясь сдержать приступы накопившейся злости, все таки не сдержался, — И напоследок — этот момент затишья нужно использовать до последней минуты, и вовсю готовится. А у нас, что!? Командиры самоустранились, а наемники вовсю делают выручку кабакам! Зачем сняли рейды!? Где тогда учения? Утвердили новую тактику, отлично, а где боевые упражнения на слаженность? Почему пехоту не закрепляют за экипажам? Высадку десанта будем отрабатывать под огнем противника?!

Закончив выкрикивать вопросы, Череп только заметил гробовую тишину, казалось даже консоли и те сбавили гул. Замерший полковник так и стоял между ним и Негром. Только сжавшиеся до хруста кулаки, и танцующие дикий танец желваки, отличали Удава от статуи.

— На все есть свои причины, — начал выдавливать из себя Удав. Глубоко вздохнув резко обошел стол, плюхнувшись в кресло зло уставился в терминал. Выждав паузу уже спокойным голосом продолжил, — Ты прав, во всем. Но мы не можем…, — словно надломившись, голос упал до полушепота, — Ресурсы…все запчасти и выпуск новых машин мы наладили, только развернув металлургические комплексы. Переоборудовав старые заводы, пустили их на сбор железной руды, а как корпорация выла, словами не передать…

Окунувшись в воспоминания Удав печально улыбнулся. Подняв глаза на не понимающего Черепа, задал вопрос:

— Что ты знаешь об истории создания Батальона?

Не ожидав вопроса не по теме, Череп задумался. Перебирая все обрывки услышанного, почерпнутого в сети, стал складывать цельную картину.

— Полное название — Русский Добровольный Наемный Батальон. Основан двадцать восемь лет назад. Создавался на средства корпорации, при активном участии государственных структур того времени. Затем перерос в автономную структуру, с разветвленной сетью вербовочных пунктов, какой существует и по сей день, — перебирая в памяти факты, пожал плечами, — вроде бы все.

— Не густо, — проговорил Удав. Зашелестев клавиатурой, удовлетворенно хмыкнул. Пробежав всплывающие тексты быстрым взором, запустил терминал к Черепу, — почитай, а потом продолжим наш разговор.

Заинтригованный такой оценкой, Череп с интересом взялся за терминал, а завидев грифы секретности, впился глазами в иконки. Судя по хронологии текстов перед ним лежала вся история развития Батальона. Отсортированная и полная история без всякой чепухи пропаганды и ножниц цензуры, огорошивала тяжелыми фактами, совсем не идеалистической картины.

Как только вернулась русская экспедиция с Марса, на Земле уже вовсю кипели юридически склоки, огромные суммы кочевали с золотовалютных хранилищ ведущих держав на счета адвокатских компаний-монстров. Те во всю мощь полчищ адвокатских глоток, сцеплялись в баталиях за каждый квадратный километр Марса.

В ход шли все методы, начиная от интриг с убийствами политиков до потрясающих археологических "открытий", в котором археологи "находили" места приземления древних марсианских экспедиций. А если на территории данного государства была марсианская колония, отсюда следует сложная цепочка умозаключений, по которой государство являлось наследницей марсианской империи, — то бишь всей планеты Марс. Весь мир потихоньку скатывался к истерии планетного масштаба. А когда Россия заявила о создании нового оружия массового поражения, — весь мир превратился в курятник, с паническим слухом об огромной лисе.

Третью мировую войну, остановили круглосуточные заседания ООН. Выступив с заявлением, аналитики международной организации предложили решение, которое всех устраивало. Частные корпорации начинали разработку поверхности Марса, без привлечения государственных средств. Спорные вопросы разрешались по принципу, — кто первый встал, того и тапки.

Так и устремились к Марсу первые транспортники набитые материалами и гражданскими специалистами, с не успевшими высохнуть штампами демобилизации. Потянулись череды первичного занятия территории, кровавое выяснение споров и обратный ручеек инвалидов, из числа "специалистов по решению конфликтов". Боевые действия в разряженной атмосфере задавали совсем другие требования к сцепившимся в схватке. Любое повреждение скафандра приводило к инвалидности или к смерти. Война становилась накладным занятием, из затрат на доставку огромными вложениями в содержание и пенсионными выплатами семьям погибших, поэтому компании пошли на соглашение закрепляющее занятые территории и первые пять лет прошли в отстройке подземных городов и поверхностных пограничных пунктов.

На момент, когда корпорации имели полностью налаженные системы добычи, первичной обработки и систему эффективной доставки кристаллов, на Земле "неожиданно" разразился энергетический кризис. В результате которого, политическая карта резко упростилась в цвете.

Мелкие территории поглощались крупными государствами, или наоборот за всем этим просматривались финансовые потоки той или иной корпорации меняющей правительства с регулярностью времен года. "Поддаваясь" требованиям народа, в установлении порядка и экономической стабильности карманные президенты прошли на всех выборах. Следом прокатилась волна встреч, освещенных с великой помпой и рекламой, по всему телевидению прошли трансляции с подписания Хартии Сообществ. Из всех проблем, которое навалилось на возникшие сообщества, самой трудной была — преступность…

Оторвавшись от текста, Череп устало потер глаза. Встретившись с циничной усмешкой в глазах Удава, поторопился убрать выражение растерянности.

— Я, что-то не понял, на сколько этому можно доверять? — прочитанное ложилось ощущение плевка, сильно отличаясь от того, что он знал из курса истории, — не ужели все это правда?

— Вот это и есть чистая правда, — проговорил Удав, — поверь мне… бывшему капитану танкового соединения. Я тогда капитаном был, в Киеве, в составе миротворческого контингента, — сплюнув как попробовав дерьма, заиграл желваками, — Нас выгнали на площадь, где митинговали проигравшие на выборах противники Воссоединения, освистывали первую речь марионетки. Так там последний президент самостийников, борец за правду мать его… подослал молодчиков в толпу, с ПТУРСами, и решил поднять народ на революцию. Когда загорелась вторая машина, эти пьяные суки еще подбрасывали плакаты в огонь. А когда увидел, как пинками загоняли выползавший экипажи обратно в огонь. Тут я и спустил озверевших пацанов.

На сведенном судорогой лице, опасно запылали глаза. Разгоревшееся пламя воспоминаний перекосило Удава в яростном бессилии. Видя перед собой живого участника исторических событий, Череп поежился. Память услужливо вывела страницу старой газетной подшивки, которую еще пацаном нашел у отца в шкафу. Тогда лейтенанта отдали на заклание беснующимся остаткам дерьмократии. Приговоренного к смертной казни капитана, под усиленным конвоем увезли в Сибирь. Не зная, что сказать Череп уткнулся в терминал.

… Решение проблемы было поистине изуверским. Экономически обосновав свое предложение, один из экономистов корпорации, ставший занимать пост в министерстве юстиции предложил — …выслать всех неугодных на Марс. Эта находка была взята всеми Сообществами. Так началась первая экспансия человечества в космос — исключительно на "добровольной" основе. На выбор — или смертная казнь сейчас, так как у общества еще не пришедшего в себя после таких потрясений нет средств на содержание тюрем. Или возможность вернуться на Землю после контракта с Добровольным Наемным Батальоном.

Год за годом Марс оправдывал свое название. Перемалывая в топке вспыхнувших с новой силой сражений, транспорт за транспортом неугодных корпорации людей: вначале преступников и политически неугодных, а затем всех кому не нашлось места при новом порядке, Марс угробил миллионы человеческих жизней. Из трех сот тысяч прибывших в первые несколько лет выживала тысяча, по прошествию трех оставалась сотня, но сотня лучших из лучших. С реакцией на уровне рефлексов, с обостренным восприятием, которые чувствовали опасность спиной, они то и составили костяки армий во всю играющих в "войнушку" корпораций.

В начале Батальон представлял толпу неорганизованных драчунов, бросаемых пачками на убой. Но с каждым выжившим Батальон, познавал науку боя, уплачивая за знание человеческими жизнями. Год за годом взрослея наемники, превращались из слепого щенка, пинками загоняемого в вольер для смертельной драки, в матерого пса знавшего когда и где лучше укусить, что бы с меньшей кровью покинуть бойцовскую арену.

По первым отчетам, уже составленных штабными аналитиками батальона, выходило, что нехватка техники всегда была бичом. Жестко ограниченные в новой технике, Службам Обеспечения приходилось всячески изгаляться, касаемо ремонта старых машин так и переоборудованию "новых". Зачастую с поля боя стягивались подбитые машины, реставрировались и не успев растерять запах гари, устремлялась в бой уже за ту или другую сторону.

Ситуация заметно улучшилась когда поток "добровольцев" превратился в тоненький ручеек. То ли все стали законопослушными, толи проснулась человечность, но приговоренных становилось все меньше. Вот тогда совет ветеранов и затребовал у корпораций утверждения статуса Батальонов.

Путем сложных переговоров все таки, корпораций пошли навстречу, и спустя пятнадцать лет с момента возникновения, Наемный Батальон стали отвечать своему названию. Превращаясь в полноценную структуру, корпорации не поскупились на вопрос оплаты, тем самым добавляя к шумной рекламе вербовочных пунктов, призрачную надежду скорого богатства. Хлынувшая волна добровольцев, разбавила уголовную породу, ручейками мелких технических специалистов и простого люда. Начали заполнятся инженерно-технические вакансии, а даже попадались светлые головы, которые не находили применения свои идеям на Земле, и реализовались как ведущие конструкторы боевой техники и новых видов вооружения.

Ну и конечно же вторая волна. Кадровые военные вдруг стали не нужны сообществам переходивших на "новый виток взаимоотношений". Тех кто не мог пристроиться в новом обществе, всяческими методами подталкивали к "добровольной эмиграции". Где обещанием пенсионных выплат, где хорошими заработками "консультантов", где просто не давали устроиться с переполненных безработными бирж труда. И потянулись в вербовочные центры Батальона новые потоки добровольцев, зачастую с семьями, искать нового места под солнцем.

На настоящий момент, благодаря упорному труду "недоучек" и "неудачников" Батальон стал самодостаточной системой, зависящий только от металлопроката поставляемого на военные заводы. А поставки контролировала корпорация, заламывая по настроению баснословные цены, поглаживала "горло" Батальона мягкими объятиями, в любой момент готовых сомкнуться в мертвой хватке…

Обхватив голову руками, Череп массажировал виски. Свалившийся объем информации грозил проломить виски тараном. Сделав глубокий вдох только заметил, что читал затаив дыхание. Скользнув взглядом по тихо шепчущимся офицерам, пролистал пару отчетов.

— …со сроками?

— …транспорты… пятнадцать дней… орбитальная связь. Высадка…

— …план уже утвердили?

— …готовность… пехота спит в броне. Все зависит от…

Заткнув уши Череп сконцентрировался на терминале, пролистав хронометраж, остановился на сводках последнего года, окунувшись в омут цифр и донесений, перестал слышать все вокруг…

Последний год напомнил времена становления. Подвергшись нападению со всех сторон Батальон трещал по швам огромными потерями: гибли ветераны, гибли новички, пропадала собранная по крупицам техника. Батальон нуждался в металле, как в воздухе.

Ссылаясь на острую нужду по внутренним направлениям, представители корпорации начали поставки скудного лимита, которого хватало только на латание корпусов, а на изготовление сложных композитных запчастей не могло быть и речи. Пытаясь решить вопрос, командование батальона выходило на совет директоров, но совещания по данному вопросу постоянно откладывались или вообще отменялись по болезни одного из директоров. Оказавшись перед выбором, командование нарушило соглашение устава, и приступило к переоборудованию гниющих старых заводов, под передвижные металлургические комбинаты.

С момент получения первой партии металла, отношения Батальона и корпорации покрывались все новыми и новыми трещинами. Игра началась в другие ворота, командование батальона всячески устранялось от истерических вызовов, переговоры зашли в тупик. Пытаясь закрыть вопрос силовым методом, Служба Безопасности столкнулась с вооруженным отпором. Потери понесенные СБ отрезвили управление корпорации, первыми трупами из числа потомственных служащих. И только тогда до директоров дошло, какую проблему они проглядели заполучили с идеей Наемного Батальона.

Добавив к острому клинку, закаленных десятилетием войн уголовников, умелые руки бывших кадровых военных, умеющих пользоваться головой вольнонаемных, корпорации заполучили смертельное оружие, контроль над которым терялся со скоростью терявшего рассудок паникера.

На этом обработанные отчеты заканчиваются, далее шли прогнозы развития ситуации и домыслы столичных аналитиков. Череп не стал дочитывать до конца, откинувшись на кресло уставился в потолок. Прочитанное перепахало привычную картину мира вдоль и поперек. Все перемешалось, где верх, где низ, что белое, что черное, — в голове сплошная каша.

— Что скажешь? — спросил Удав вглядываясь в задранное лицо.

— А, что говорить, ощущение, что по голове настучали молотками. Ни чего не соображаю, — сфокусировав взгляд на полковнике, Череп мотнул головой, — там я все таки не нашел ответа. Почему не проводится боевая подготовка?

Удав переглянулся с бульдогом, получив утвердительный кивок, взвешивая каждое слово и последствия проговорил:

— То, что ты сейчас узнаешь не должен знать не один живой человек, — достав диск бережно вложил в щель считывателя, — пока не должен.

Не удивляясь неожиданностям Череп буднично скользнул по символике изготовившейся в прыжке кобре. С первых строк с лица сдуло все остатки усталости. Перед ним лежал приказ Громова для всех командиров подразделений СБ, рубленный казенными словами, ворвался в перегруженный мозг ледяным вихрем. Разобрав шелуху слов Череп захотел прокашляться. Не двусмысленный приказ, вводил особое положение и переход ко второму пункту операции "Укус змеи", где особо обращалось внимание на расширение агентурной работы, а именно всячески поощрять и провоцировать падение боеготовности ДНБ, увеличивая количество безопасников работающих под видом щедрых собутыльников, сутенеров и азартных игроков. Особое внимание уделялось установлению дружеских отношений с офицерским составом, втереться в доверие, а после прибытия главных ударных сил корпорации, быть готовыми к устранению командиров подразделений под видом несчастных случаев…

— Да как так можно, — зло оттолкнул терминал Череп, — это же. Это, — не находя слов, подскочил с кресла.

— Это подстава паря, — усмехнулся бульдог, — да ты сядь, сядь. От того, что ты тут прыгаешь толку мало.

— Так наоборот нужно, что-то делать. А не сидеть тут сиднем

— Если ты сядешь, — спокойно сказал Удав, — то узнаешь, что мы делаем, и зачем тебя сюда пригласили.

Мысли, как согнанная с гнезд стая ворон, бестолково вопя метались в голове, не давая собраться и сконцентрироваться на речи Удава. Мотая в знак согласия, а сам ловил только концовки слогов, Череп с удивлением поймал себя на мысли, — "Как раньше все было просто. Там враг и его нужно уничтожить. А сейчас…".

* * *

Знакомая нега охватила тело приятным теплом. Зарождаясь на кончике пальцев, огонь восторга прокатился по каждой жилке. Врываясь в голову валом блаженства, огненный смерч взорвался фейерверком ощущений.

Пытаясь задержаться в сознании, что бы насладиться водоворотом удовольствия, Череп тянулся к вспыхнувшему солнцу. Успев только коснуться светила, Череп сорвался в пропасть. Привычно очнувшись на пентаграмме, ощутил себя в целости и с ясной головой.

С каждым погружением, а после памятной встречи с Удавом, очень частыми, Череп стал понимать почему "церберы" готовы на все, лишь бы их не отрывали от виртуальности. С каждым разом реал становился все серее и скучнее, а напротив всегда горел готовностью огонек мира, полностью подвластного твоим желаниям.

Дождавшись разрешения системной пентаграммы, без оглядки нырнул "вирт". Беззастенчиво эксплуатирую допуск, Череп пользовался исключительно каналами служебного пользования. Нечеткими контурами арки станций согласования "врат", проминались мягким разрывами, безропотно принимая стремительным напор огненной кометы. Сегодня он идет в гости туда, куда бы добровольно не пошел не один скользящий.

Пролетая раскаленным болидом последние предупреждающие знаки, он уклонялся от едва заметной паутины охранных программ. Миновав последнюю арку "врат", Череп выскочил в пустоту самого глубокого уровня "Десятых врат".

Переливаясь внутренним свечением, в пустоте висел обломок скалы. С натугой вращаясь, держал на себе древнюю крепость, с многочисленными охранными башнями. Внушая почтение массивными стенами и ощущением неприступности Форт "церберов" был первой станцией служившей местом входа "церберов" на просторы "вирта".

Выбирая в какие из ворот вломиться Череп решил сделать сюрприз. Присмотрев брешь в защитном куполе, устремился стрелой в неплотно пригнанные ячейки радужного сияния блокирующего фильтра. Представив как "обрадуется" Колобок, устало усмехнулся. В сознание застучались картинки воспоминаний. Тогда Удав озадачил своей осведомленностью. Коротко объяснив, что ему нужна постоянная связь со столицей, без малейшей вероятности перехвата депеш, предложил побыть… курьером. Виртуальным посыльным.

В объемном досье собранного заговорщиками на каждого наемника, был обширная подборка сведений. И в одном из кабинетов столичный офицер, устало просматривая все личные дела, наткнулся на счет уплаченный Черепом. Заинтересованно начав копать, по необычному для простого наемника счету, выяснил, что это было не, что иное как уплата за поставку персонального оборудования для виртуального путешествия. Окрыленный оригинальной мыслью, офицер умчался на доклад к командованию. Получив благодарность, снабдил специально откомандированного в тайную миссию офицера, копией личного дела.

Пометавшись сутки с поручениями бульдога, тайком прибывшего на заставу для вербовки связника, Череп понял, что на долго его не хватит. Увеличивающийся объем работы с пополнившимся крылом, да еще и "столичные поручения" могли загнать его как лошадь.

В одну из отлучек на естественные потребности, в голову пришла простая, но многообещающая мысль — ему нужны помощники. Договорившись о встрече, долго расписывая скептически настроенному Удаву все преимущества и достоинства идеи. И даже после, утвердительного ответа со столицы, Череп не мог расслабить онемевшие скулы и опухшие уши. Страхуясь и перепроверяя при подборе каждого слова, Удав с Бульдогом инструктировали на любое развитие событий. И только когда уже проштудировали все возможные варианты развития, Черепа выпустили в "вирт"…

По-хозяйски вломившись в дежурку, на сегодня принявшей вид старинной казармы, Череп переполошил свободных "церберов", с ленцой занимавшихся кто изучением листовых книг, кто мастерил диковинное оружие. Среагировав на вторжения с похвальной скоростью, настороженно разглядывали огненную фигуру в прорези прицелов.

— О какие люди! — перетекая в довольную физиономию хозяина, при виде желанного гостя, Колобок не смог убрать с голоса нотки удивления, — проходи коли пришел, я и так вижу, что ты уже как дома. А ты знаешь? Вообще то, по этикету, вежливые люди, в начале предупреждают, что мол, так и так, я тут в гости жмости намыливаюсь, а вот так…, — скорчив чопорную мину вышколенного дворецкого, Колобок окинул Черепа ведром вежливого презрения.

— Да я по делу…, — деловито отреагировал на нотации Череп. Думая как завести разговор, решил избавиться от лишних ушей, — Короче там с алгоритмом, такое дело вышло. У него побочный эффект, как бы сказать, есть.

Колобок без слов пропустил Черепа в уставленный под старину кабинет:

— Захады… присаживайся и выкладывай, — обернувшись в дверях, гаркнул на проглядевших не званного гостя, — …так, Битек, Виня и ты Слон. За вашу охранку, я ломанного гроша не дам! Вы еще здесь?! А ну оторвали попцы, и марш латать дыры!

Надавав подчиненным "разгоняев", Колобок умудрился без рук начальственно хлопнуть дверью. Перемещаясь мимо стеллажей, под потолок забитого книгами, пребывая в неоднозначном настроении, перетекал из одного образа в другой. Сбросив образ ртутного колобка, предстал в образе человека. Меняя типажи людей, задумчиво провел рукой по корешкам, пытаясь подобрать натуру под не однозначное настроение представал то дюжей детиной, то седобородым старцем.

— Ну выкладывай, — утвердившись в образе пожилого доктора, вальяжно взмахнул рукой. Усевшись в возникшем кресле, указал рукой на кушетку, — что же могло такого случиться, что бы "дикий" сам засунул голову в пасть льва?

Выслушивая рассказ о случаи с глазами, недоверчиво хмыкнул. Ведь получается, что алгоритм исчерпав ресурсы терминала, которые являлись необходимым топливом для работы любой программной операции, в ситуации катастрофической нехватки мощностей, самостоятельно начал изыскивать ресурсы. А когда перебор ресурсов был окончен, самообучающийся алгоритм обратил внимание на сознание "скользящего". И использую методику универсальной платформы, стал подбирать уровень обращений напрямую к мозгу человека…

На предположения "дикого", доктор не раз порывался покрутить у виска. Но вспомнив, что-то, вскочил с выражением Архимеда:

— Слушай, а ведь точно. Я понял! — заложив руки за спину начал нервно курсировать между старинной мебелью, — Я ковырял алгоритм, и не мог понять куда идут обращения, а ты первооткрыватель фигов… Оказывается умудрился загрузить массивы не в сознание, а нарезал оперативные области, прямо из подсознания. Ты вообще залез в такое…, — передернувшись от предположений, уселся в позу мыслителя. Постукивая пальцем по кончику носа, размышлял в слух, — точно! Надо посмотреть за тобой, может сдохнешь еще. Нет уж, пока пробовать не буду.

— Ну спасибо, утешил, — сказал Череп, — хорошо, что еще в колбу не посадил. Наблюдать, так сказать — процесс развития.

— А, что, это идея… завтра, с утра, мыльно-рыльные в охапку и аки штык в лабораторию.

— Бегу и спотыкаюсь, — отмахнулся Череп, — У меня к тебе есть другой вопрос. Ты мне лучше, вот, что скажи…

Выслушивая юление "дикого" вокруг да около, доктор долго хмурился, а разобравшись в кружевах иносказаний, не выдержал:

— Не морочь мне бэдэбейцелы, — отмахнулся доктор. Лукаво блеснув глазами, улыбнулся, — не пора ли назваться? А то все безымянным прикидываешься, скажи прямо ты кто? На кого работаешь и давай выкладывай предложение.

Всматриваясь в доктора Череп взвешивал риск. Если выложить все на чистоту, а вдруг "цербер" продастся СБ, тогда весь план не будет стоить и прогоревшего предохранителя. А начавшаяся раньше времени конфронтация с СБ, сорвет тонкий расчет командования. При военном перевороте, важен именно точный учет всех нюансов, а самое главное неожиданность. То, что готовится именно переворот Череп уже не сомневался. Хоть Удав не говорил на прямую, но для чего же еще нужен постоянный канал связи. А потом, хоть СБ и запретило всем наемникам покидать расположение застав, то пехотинцы, под предлогом необходимости занять чем-то буйные головы, получили приказ отработать штурмовые атаки внутри закрытых помещений.

Потеряв терпение в повисшей паузе, старичок скривился в ехидной усмешке:

— И долго ты будешь на меня пучеглазиться? — начиная перетекать в образ капризного покупателя, со знанием дела начал канючить, — то же мне конспиратор. По сценарию, я уже должен подписывать всякие там обязательства, и слюнявить пальцы, а не ждать когда ты придумаешь сказочку.

Череп не мог понять, что происходит со зрением. Фигура собеседника расслаивалась на отдельные образы, сквозь один просматривался другой, за ним третий. И так пока глаза не заломило от напряжение. В голове вспыхнуло, как от добротного замыкания. На миг потеряв ощущения себя, провалился в омут беспамятства…

Первым вернулись воспоминания. Только какие-то не такие. В глазах двоилось, троилось, словно кто-то подбросил пару лишних зеркал. И теперь мог наблюдать себя еще со стороны, только не как в зеркало, а под шум комментариев назойливого шепота, ломившегося в сознание, чужих ощущений. Начиная разбирать, где его, а где какой-то чужеродный бред, взял ключевое слово, стал выстраивать все воспоминания вокруг понятия наемник, собрал свои воспоминания в кучку. А все остальное оставил морем не понятно откуда взявшихся воспоминаний. Заглядывая в протекающие мимо потоки событий, с удивлением заметил, что все в основном о виртуальности. А вот и он, в серебренной кольчуге схватывается с колобком, а вот и огненный элементал. И вдруг все понял…

— Тебя зовут Олег Цыганов. Ты родился в Новосибирске, — четко выговаривая каждое слово, Череп читал книгу воспоминаний, — И у тебя… врожденный церебральный паралич?!

Застывшая фигура доктора, словно превратилась в фотографию. Безотрывно следя за Черепом раскинувшемся на кушетке, взглядом в котором боролось не доверие к услышанному, изумление и мелькнул страх, а на словах прозвучало:

— Неплохо, — на словах удивился старичок, а Череп сразу почувствовал как заволновалось море тревожными образами, — откуда у тебя доступ к личному делу?

— Я не трогал твою "персоналку", — в доказательство порылся в водах чужих воспоминаний, — Вот например, что ты мечтаешь пройтись босыми ногами по утреней росе, в досье не отражено…

Старичок дернулся как от удара. Море чужих ощущений в которых Череп с трудом ощущал себя, забилось в налетевшем шторме непонимания. Грозя накрыть Черепа валом удивления смешанного с нарастающей паникой, эмоции стали заглушать ощущение собственной личности.

— Олег прекрати! Не паникуй! — вскричал Череп.

— Откуда ты знаешь?!

Реальность чужих воспоминаний и образов заволновалось в шторме эмоций. Удивление смешивалось со страхом, шок сменился на молнии гнева. Кто-то знает твои сокровенные желания, бесцеремонно их озвучивая, смеет прикасаться к самому заветному — к мечтам, о которых сам боишься говорить в слух. А тут как посмеялись!

— Я это никому! Слышишь?! Никому не говорил…, — закричал голосом до краев наполненный гневом и обидой, за несбыточность и опошление сокровенного желания. Мечта эта никогда не сбудется, и пусть всякие "полноценные" уроды не смеют касаться, своими лапами того, что он имеет, — пшел вон отсюда сволочь!!!

Медленно подымаясь старичок стал раздуваться в уродливого великана. На искаженном яростью лице, глаза запылали угрозой. Кулачища сжались в смертельный кувалды.

— Я все объясню. Упокойся…, — не зная как прервать пуповину связывающую два сознания, Череп застонал от бьющего потока боли.

Не понятно по каким причинам, но все, что испытывал Олег впивалось в сознание Черепа рвущим клаками страдания. То, что для него горечь, для Черепа кислота. Обида — ненависть. Злость — желание убивать. Теряя сознание, простонал:

— Я все чувствую! Пожалуйста, прекрати…

Проваливаясь в пустоту, затрясся от выворачивающих судорог. На краю омута беспамятства, безвольно принял первый удар. В сознании взорвалась вселенная боли.

Медленно приходя в себя, кинулся на ревизию ощущений. Облегченно ощутив в собственном сознании полное одиночество, вспомнил о причине отключи, оглянувшись заметил лежащую рядом тушу Олега.

— Твою мать. Олег! — кинувшись к телу, заметил следы огненного отпора, — …только бы не насмерть.

Не придумав ничего лучшего врезал растопыренной ладонью. Раздавшийся звон пощечины породил вскрик, пришедшего в себя великана. Подымаясь с пола, тот бросил затравленный взгляд на Черепа.

— Ты еще здесь? — голосом смертельно уставшего человека, окинул Черепа равнодушным взглядом, — Ну, что тебя от меня надо?! Поиздевался над калекой, можешь иди своей дорогой. Чего еще тебе?

— Я не издевался. Просто стал тебя чувствовать как себя. И все твои ощущения были как мои. Давай-ка я тебе расскажу…

Выслушав рассказ Черепа, тот надолго замолчал. Досадливо поморщившись, проговорил:

— После твоего ответного, — осторожно притронулся к начавшему затягиваться ожогу, — совсем уже не думается, а в том, что ты нагородил мне, еще больше хочется узнать, что ты за зверек.

— Сам ты тушканчик, — вяло отмахнулся Череп, — ладно, — плюнув на все наставления Удава поддался собственной интуиции. За время ощущений чужих эмоций, но понял, что теперь со старичком-колобком можно говорить откровенно.

— Я офицер наемного батальона. И мне нужна твоя, а еще лучше — ваша помощь.

— Это хохма? — откровенно задрав брови вверх, аккуратно поправляя побелевший халат, старичок оправился от нокаута, задорно рассмеялся, — может тоже пойти "торпедой", авось "одичаю". Нет, ну надо же…

Обождав пока поутихнет приступ веселья, Череп насупившись сказал:

— Я серьезно говорю. Я наемник и мне нужна твоя помощь. А конкретнее, свободный доступ к нулевым каналам перемещения, и естественно полная защита от чужих глаз.

— Не слабо. А в чем заключается предложение?

— Ну вообще-то я должен был предложить кругленькую сумму, — высказав не блиставшее оригинальностью предложение командования, Череп замялся, — Но из-за моей способности…, — не весело скривившись Череп виновато опустил глаза, — я знаю, что деньги тебе не нужны, и, что твоему телу вообще ничего ненужно кроме полного пансиона и медицинского ухода.

Старичок застыл улыбкой вежливости. Взглянув на не знавшего куда деть глаза Черепа, сказал:

— Да ладно тебе, проехали…, — решив, что пришла расставить все точки, с деланной веселостью продолжил, — Я стараюсь об этом не думать. Пока тело в саркофаге мы здесь живем. Если бы не виртуальность, мучились бы в пансионатах, да и висели на шее родителей. А так…

— Но ведь это же, как-то неправильно. Они даже на вас умудряются экономить…

— Да нет. Ведь медицинский уход тоже дорого стоит, а так мы не мучаемся сидя в каталках.

Поворачивая ситуацию и так и эдак Череп, раздумывал над услышанным. С одной стороны корпорация поступает как последний делец, заставляя обделенных людей работать, и при этом ни гроша не давая, кроме медицинского ухода, а с другой стороны избавило человека от мук в реальном теле.

— Все рано это не по человечески, — возмутился Череп, — зарабатывать деньги на недуге, и при этом ничего не давая в замен.

— Да ладно тебе уже, — горько проговорил старик, очертив комнату руками, — ведь здесь я могу ходить, бегать, полностью контролировать свое тело, а так… Лучше уж так, чем никак.

Глядя на улыбающегося Олега, Череп не мог понять, что ему не дает покоя., что-то крутилось на краю сознания, и не давалось на понимание. Перебирая все, что только приходило в голову, искал мысль-сверчка., что-то совсем рядом. Расслабившись начал думать, перебирая все, что он знал о параличе Олега. Болезнь выражалась в нарушения двигательной системы и психоречевых функций человеческого тела, и все это происходило из-за головного мозга.

— Стоп, — остановил сам себя Череп, что бы не вспугнуть мысль предостерегающе поднял руку, — …неправильная работа головного мозга. Так ведь… Олег кажется я знаю как осуществить твою мечту.

Услышав такое кощунство, старичок недоверчиво нахмурился, боясь поверить спросил:

— Ты уверен, что говоришь? Такими вещами не шутят…

— Я не шучу, — заблестевшая идея, распирала сознание своей простотой, — Ты пойми, есть возможность, по крайней мере попытаться восстановить поврежденные болезнью участки мозга. Главное найти зараженные секторы и восстановить их по образцу подобию здорового мозга!

Продолжая недоверчиво сверлить взглядом, человека который предлагает волшебное избавление от недуга, старичок молчал в ожидании продолжения. Боясь растоптать огонек доверия, Череп аккуратно подбирал слова:

— Я могу оказать тебе помощь в создании алгоритма, в котором побочный эффект станет целенаправленным процессом. Он заменит поврежденные клетки, на новые, с неиспользуемых участков или сделаем вообще программный протез, дублирующий опорно-двигательную систему. Ты сможешь ходить!

— Если ты меня обманываешь "дикий", — дрожащим голосом проговорил старичок, — я тебя из под земли достану. Я тебя…Ты хоть сам понимаешь, что ты говоришь, что делаешь? Да только за надежду на половину того, что ты наговорил, мои парни порвут глотку кому хочешь…

Нервно вскочив, заметался по комнате нарезая круги как цирковая лошадь. Порываясь, что-то сказать замирал, шаря не верящим взглядом, боялся поверить в предложенное.

— Так, что тебе там за фигня-то нужна?

* * *

Просыпаясь всего лишь от двух часового сна, Череп ели разлепил пытавшиеся срастись веки. Сонным шарканьем устремившись в санузел, уткнулся в обширную поясницу.

— Кто там решил меня в задницу расцеловать, — забитым пастой ртом пробурчал Дыба, обернувшись усмехнулся, — а это ты пропащий. Может все таки объяснишь какого хрена мы крючимся с Милашкой, а ты лежишь истуканом в этой шапочке для купания?

— Он нас уже не любит, — вставил Косяк. Заглядывая помятым подушкой лицом, мечтательно зажмурился, — он нашел там какую-то земляночку-извращеночку по секс-туризму и теперь зависает с ней по всем извратам.

Вытащив голову из под напора ледяной воды, Череп растянул посиневшие губы в усмешке:

— Так и быть, — встряхнувшись намокшим псом, Череп пояснил, — так как туризма уже не стало. Да, да Косяк не стало. Сегодня я буду любить вас…

— Дыба я ж говорил он извращенец, — сделав испуганное лицо, Косяк пропал с проема. Зашелестев одеждой, вернулся уже одетым, — ты бы к нему спиной не стоял, а тоже они такие… еще табуреточку подставит…и потом не отмоешься.

Не поняв о чем речь, Дыба обернулся. По ехидной роже догадался о не хорошем, шугнул Косяка рывком:

— А ну брысь отсюда, тоже мне, — припомнив хохму с Косяком в медчасти, скривившись в пародии, протянул, — приходи расслабимся…тьфу срамота. Череп стукни его за меня. А то я дам — останемся без стрелка.

— Хватит вам уже. Одно и тоже, каждое утро, — выскользнув из блока, Череп быстро натянул комбез, — сегодня займемся делом. Жду без опозданий.

Выскочив в коридор, оставил друзей в одиночестве.

— Мда…, — протянул Косяк, — Дыба тебе не кажется, что наш Черепун в последнее время, сам не свой?

Величаво вплыв в кубрик, Дыба начал одеваться. Погруженный в свои мысли педантично застегивал каждую липучку. Одарив Косяка рассеянным взглядом, проговорил:

— Нужно будет его прижать, выложит все… куда он денется.

— Вот это правильно. Вот это по нашему. А может еще по дыне настучим? — передернул Косяк. — А если будет упорствовать давай ему руку сломаем. А лучше две?

Взглянув на изгаляющегося друга, Дыба спросил:

— Ну, а чего ты тогда пристал?

— Ну как чего?! У него как глазенки покраснели, его как подменили. Только и делает, что пятый день всех озадачит и пропадает в своем вирте. Это же не нормально, может он уже это, вириком стал?

— Чего?! — не понял Дыба, — каким таким еще вириком?

— Ну это те которые без этой штуки уже жить не могут, я как-то знавал таких. Их потом даже наши колеса не торкали, а вдруг Череп таким же станет?

Нахмурившись в раздумьях Дыба переваривал услышанное. Если Косяк прав, то они теряют друга прямо на глазах. Как ни крути, а Череп ведет себя более чем странно. На шутки не реагирует, пиво пить не ходит, только и дело, что отмороженным пялится на все, что не спроси.

— Тогда сегодня его и прижмем. Руки ломать не буду, но если надо для дела, в глаз дам.

Выйдя в коридор, дождался пока Косяк поставит кубрик на охранный режим. Поздоровавшись с проходившим мимо техником, недовольно жевал губу. Ведь если Косяк прав, то потерять друга, а тем более командира перед грядущими событиями, совсем не хотелось.

Делясь соображениями, как спасать командира, друзья ввалились в ангар. Окунувшись в густую смесь из щекочущего запаха смазки, нагретого металла и ругани Черепа, одновременно улыбнулись.

— Да нет. Слышь как разоряется, — расплылся в улыбке Дыба, — значит все нормально. Эх, давно я его таким не слышал.

— И не говори, — в тон ухмыльнулся Косяк, не разделяя радости друга, осматривался на поиск щели, — прикинуться бы щас мышами, и только бы на глаза не попасться…

— Поздно…, — глядя как Череп нахмуренно спрыгнул с крайней машины, Дыба поежился. Повернувшись к Косяку бросил, — ну теперь держи штанишки…

Подходившая буря грозила смять все на своем пути., что там два метра да центнер мяса, порвет всех в клочья, не смотря на свои небольшие размеры.

— Я не понял, — с ходу набросился Череп, — Какого хрена вы со вчерашнего дня сделали!? Я же сказал, чтобы на всех машинах проверили системы захвата капсул. Я туда залез, а там полный пофигизм!

— Да ты, что?! Так и смотрит? — глупо улыбаясь, Косяк состроил подхалимскую рожу, — а ну-ка давай пойдем посмотрим, да мы ща этому пофигизму так наваляем…

— Косяк хватит! — взорвался Череп, побелев от злости вздул желваки, — Да, что вы как дети малые! Я же вам по-русски сказал. Проверить и настроить! А вы, что?!

С медленно сползшей улыбкой, Косяк начал оправдываться:

— Мы еще передатчики не закончили…

— Да мне уже по хрену, что вы не закончили! Если не успели в день, ночью корячьтесь! Только стоило, заняться другим делом, как здесь…

Хмуро слушая командира друзья виновато сопели склонив головы. Подошедший на крик Лохматый, предпочел встать в сторонке, но не получилось.

— О, — обрадовался Косяк, завидев Лохматого, — Череп ты кого оставлял за себя? Вот его и дрючь… А я кто? — глупо улыбаясь надул грудь колесом, — …простой рядовой, мое дело прицел да гашетка.

— Сволочь, — обречено улыбнулся Лохматый, подходя к переводящему дыханию Черепу, с надеждой поздоровался.

Переведя все претензии, на младшего командира, официально считающегося замом Черепа, Косяк не мог не нарадоваться избавлению от разноса:

— А чего ты там стоял то? Сразу бы подошел, так сказать за своей порцайкой. А то я тут с Дыбой не за, что, огребаю по самые гланды!

— Ну я…, — пожав плечами, Лохматый решил отшутиться, — …ругают — отойди в сторону, хвалят — встань рядом.

Череп переводил взгляд с ветерана на "молодых балбесов", качая головой, в сердцах махнул рукой. Обернувшись к ремонтным боксам, окинул простиравшуюся картину, — утро в муравейнике. Заслышавшие разнос командира, ветераны вдруг прониклись желанием ударной работы, без сна отдыха и прочих удовольствий.

Слыша шепот выяснения отношений, не оборачиваясь устало проговорил:

— Вы все мои замы… и все забили на мои слова. Вместо упорной работы устроили себе курорт, — выждав паузу, дождался тишины за спиной, — в общем так, завтра с утра пребывает соединение пехоты, будем распределять по машинам. Так, что на устранение хвостов у вас есть ровно сутки…

Озвучив приговор, Череп обернулся к посмурневшей троице, усмехнувшись спросил:

— Вопросы?

— А куда так спешить то? Ну пусть послезавтра притопают, — спросил Косяк, вертевшийся на языке вопрос, — Послезавтра встретим их, как положено вечерком в кабачок и…, — забывшись, радостно потер руки, сияющей в предвкушение рожей, вскинулся в поисках поддержки.

Серьезное выражения лица командира, было не преодолимой преградой для начавшего мечтать Косяка. Может быть и поддержали, но видя как реагирует командир, в смысле совсем не реагирует, остальные участники решили придержать эмоции при себе., что ни говори, а когда Череп начинал работать, то седые ветераны диву давались, откуда мол в таком тщедушном по сравнению со многими фигуре столько жил.

— Забудь, — отрубил Череп. Заметив разом опустившиеся плечи, добавил, — Парни, поверьте мне на слово, скоро будет очень жарко. И то, что вы сегодня поленитесь, будет похуже главного калибра в лобешник, — видя как насторожились слушатели, обрадовался, что слова хоть немного дошли до цели, по крайней мере на день работы хватит, — так, что если больше вопросов нет, тогда Лохматый твоя правая половина, Дыба твоя левая, Косяк, а ты Милашку обхаживай. Утром встретимся. Всем пока.

Развернувшись, энергичной походкой вспугнул створки входного шлюза. По сработавшим датчикам, уже за пять метров разъехавшиеся для приема, как минимум с десятка грузных наемников.

— Мда…, — протянул Лохматый, дождавшись когда пропадет спина командира. Повернувшись к Косяку улыбнулся: — Ну ты тоже нашел, что спросить…

— Ну, а чего, мы лысые, что ли?! — начал оправдываться Косяк, шаркая ногой расстроено добавил, — остальные как люди, отдыхают, а мы как…На губе и то меньше работали.

— Ну не знаю как ты, — погладив блестевшую лысину, усмехнулся Лохматый, — ну, а мне наверное в самый раз впрягаться. Косяк когда освободишься, пройдись по парням, помоги разобраться с геморроями.

Косяк недовольно посмотрев, на ветерана, вдруг просиял. Довольно потирая руки, едва не промекал:

— Ха, пусть пиво готовят.

— Обойдешься, — вмешался Дыба. Присматриваясь к своему "рядку",закатывал рукава, — если узнаю, что начал хапать, по рогам получишь.

— Да я же не для себя, для всех так сказать, что бы потом посидели, расслабились.

— Выживем потом и расслабимся, — нахмуренно закончил дискуссию Дыба, — Череп просто так трепаться не будет. Если надо все сделать, значит надо. Все за работу…

Присмотревшись к машине, на которой экипаж матерясь, ковырялся ремонтными манипуляторами в двигательном отсеке, решил начать с них. Подойдя ближе, усмехнулся. Парни перепутали контрольные точки и вместо того, чтобы заниматься распределителем энергетики полезли в генераторную. Поздоровавшись, мягко пододвинул чешущего затылок техника, с умным видом пытавшегося высмотреть вдохновение в дисплее тестовой консоли.

— Подвинься браток. Теперь дай-ка я по рулю…

* * *

Очнувшись на пентаграмме Череп, сразу вспомнил о депеше. Сегодняшнее поручение, удивило до упавшей челюсти. Как обычно Удав вручил носитель, и на немой вопрос, об адресате указал Черепу на кресло. Усаживаясь в главе своего стола, протяжно скрипнул креслом, сцепив руки в домик пальцев, превратил лоб в узел морщин. Глубоко вздохнув, резко выпалил:

— Это доставить…наемникам из "ТЕХАСКО".

— Кому?! — от неожиданности Череп едва не соскользнул с кресла, — я не ослышался?

— Нет, — проговорил Удав, встав из-за шикарного стола, заходил по кабинету. Собравшись с мыслями, склонился на Черепом, — нам ни в коем случае нельзя допустить высадки основных вооруженных сил Корпораций, — развернувшись к проектору, вывел изображение космических барж, щедро украшенное столбиками и стрелками пояснений, — Через трое суток на орбиту прибудут сотни транспортов, под завязку набитых техникой и солдатами. Судя по грузоподъемности, впятеро больше, чем все население Марса вместе с гражданскими. И как ты думаешь, сможет Батальон выстоять один против всех?

От неожиданности вопроса, Череп вздрогнул. Представляя полчища техники, последние достижения в науке смерти, готовые ринуться на сплоченный, но малочисленный Батальон, сухо сглотнул.

Не ожидая другой реакции, Удав продолжил:

— Поэтому сейчас идут переговоры с наемниками из других корпораций. Мы должны все вместе сделать переворот. И только тогда у нас появится шанс выжить, — закончив говорить, Удав сел рядом, сжав виски посмотрел на опешившего Черепа., — Да не делай вид, что ты ни о чем не догадывался.

— Нет, ну я догадывался, но до такого размаха, — Череп растерянно развел руками, — Все равно мне непонятно, для чего все это… Можно же ведь как-то договориться, ну там переговорами…

Удав блеснул глазами, сдерживая распиравшие чувства, перебил:

— Зачем переговоры? — иронизируя Удав разыгрывал из себя управляющего корпорации, — это мучиться в поиске решения, учитывать столько интересов, да и притом, что руководство признало идею заключенных на Марсе ошибочной. — усмехнувшись растерянности на лице Черепа, сбросил маску, и жестко заговорил:

— Мы были послушным оружием. Смирно шли на убой, громили, сжигали, дрались с такими же как и мы. С одной стороны СБ, с пальцами над кнопкой вживленных врыв капсул, а с другой такие же парни, с подобной ерундой у затылка, — подбирая слова, Удав смял в подкову трубку световой указки, — Нам дали амнистию, но заменили на пожизненный контракт, и все равно не могут успокоится…

Отбросив скомканную указку, проследил за брякающим вращением изломанной трубки. Вращаясь по столу на манер пьяного волчка, остатки световой указки жалобно хрустнули под ударом ладони. С каменным лицом, Удав установил полную тишину. Глаза подернулись влажной пеленой, и фигура едва заметно дрогнула.

— Раньше был хоть какой-то шанс выжить в схватке, а это… хотят просто, что бы мы все сдохли… Я уже давно не могу спать без снотворного. Как только закрою глаза, ко мне приходят погибшие товарищи, те кто шел в бой по моему приказу…, просто стоят и смотрят! Понимаешь?! Молчат! И с каждым разом их становится все больше и больше! И вот теперь я знаю, что они хотят от меня! И я это сделаю, и не важно чья помощь мне понадобится, но я остановлю эту мясорубку!..

Повертев свиток депеши, Череп отметил только увеличенную толщину. Значит зашифровались еще больше. Усмехнувшись попыткам офицеров перестраховаться, за счет увеличения длины кода, пренебрежительно повертел депешей у виска. Ныряя в служебный канал, приложил моментально приклеившийся свиток к поясу.

Как положено пройдя, все служебные каналы, Череп выскользнул из "десятых врат", но вместо пространства инфузла, едва успел уклониться от столкновения с черной паутиной. Резко остановившись, загорелся огненным элементалем, чтобы увидеть куда же он все-таки угодил.

Колышущиеся волокна паутины, словно живые пульсировали комками разбегающегося ритма. Оценивая "творение", Череп насторожено рассматривал вросшие в узорчатые обода арки уродливые наросты, раздувающие огромный мешок из паутины в котором он и оказался. А внизу мешка, словно поджидая неосторожную добычу пульсировала воронка, словно в нетерпении причмокивая зубастыми губами.

Спустившись ниже, решил рассмотреть зубастое творение поближе. При близком рассмотрении, заметил, что дно воронки кипело угольным месивом, лениво переваливалось бугрящимися разводами, меланхолично кипело. Пытаясь понять в чем же смысл и как эта штуковина работает, Череп вытянул палец-клинок. Лучший метод познания — метод тыка.

Зависнув над озерком жижи, насторожено погрузил раскаленный клинок, на всякий случай выставив вторую руку пятерней пылающих языков пламени.

— Что-то вы намудрили, — задумчиво сказал Черепа, рассматривая кончик клинка с тянущуюся соплей жижи, — на охранку не похоже. На активный экран тоже не смахивает. Ну и фиг с вами. Тоже нашли под опытного кролика.

Взлетая подальше от непонятной воронки, Череп брезгливо поморщился представляя как нырять в эту жижу. Передумав купаться, вскинул пятерню огненных клинков и наотмашь рубанул по паутине. Мясистые волокна, мягко прогнувшись приняли в себя огненные клинки, но рассыпаться в прах и не подумали. Вместо этого, туго зашипели исходя шипящим соком. Окрашивая место пореза в кляксу кислотно зеленного цвета, волокна задергалась в конвульсиях. Волны сбивающего основной ритм трепетания, утонув в воронке, вызвали не шуточное оживление.

Воронка забурлила кипучей жизнью, зашлась в утробном урчании и один за одним начала выбрасывать вверх коконы с истекающей жижей. Выплюнутые коконы зависая на несколько секунд, отзывались пронзительным писком и наполнялись внутренним движением. С чавкающим звуком лопаясь, исторгали пульсирующий клубок скользких сплетений. С нарастающим шелестом расправляемых крыльев, пространство ловушки наполнялось гулом все новых и новых вылупившихся крылатых тварей.

От неожиданности и охватившей брезгливости, Череп быстро освободил клинки. С разведенными к удару в любую плоскость руками, застыл лицом к вылупляющейся напасти. Не останавливая движения, уклонился в право, по движению, разрубая пролетевшую мимо тварь. Провожая взглядом скатившиеся к озеру остатки, не то крылатого паука, не то брюхатой осы, с непониманием следил за начавшими движения тварями.

Вместо того, что бы кинуться на него твари устремились к арке. Цепляясь кончиком брюха, к верхней кромке свисали на удлинявшихся склизких нитях. Встретившись с нижним краем, выдавливали пятно смолы и обратную дорогу проделывали на крыльях.

Только сообразив, что его лишают выхода, Череп кинулся к арке, но упущенный момент дал тварям возможность скрыть багровое сияние арки "десятых врат", мутной пеленой к которой даже подходить стало противно, а говорить, что бы коснуться не могло быть и речи. Ругнувшись от избытка отвращения, Череп завис в ожидании продолжения.

— Извращенцы, — глядя как запечатав арку толстой пробкой слизи, твари начали вгрызаться в свое творение, при этом издавая ползающее чавканье, Череп передернулся от отвращения, — ну надо же до такой гадости додуматься…

Разгораясь пламенем, Череп компенсировал пропавшее сияние арки выхода. Морщась от начавшего щекотать обоняние, приторно сладкого запаха разлагающейся плоти, Череп пожалел, что осветил сцену перерождения.

Как оказалось это были только личинки, размером с добротную овцу, те увлеченно пожирали остатки крылатых родителей. По ходу толстея до начавших отвердевать хитином шаров, личинки обездвижено колыхались под слоем тонкой слизи.

Убеждая проснувшееся омерзение, что это неправда, что это просто картинка, Череп начал нервничать., что там в шарах? Почему стало так тихо? Успокаивая проснувшийся страх неизвестного, разумными доводами, на всякий случай разгорелся до белого пламени. И как нельзя вовремя.

Лопнувший с костяным треском шар, уронил тварь, моментально унюхавшую нарушителя покоя паутины. Едва став на когтистые лапы, бронированная рогатыми наростами голова, издала рев голода. Увесисто качнув паутину, тварь прыгнула на вздрогнувшего Черепа.

Поддавшись панике Череп выставил клинки. Качнувшись под весом твари, завалился спиной на паутину. Оглушенный ревом боли, чувствуя как задыхается от смрада хлопающей перед носом пасти, Череп скривился от раздирающую спину боли. Чуя тепло живого тела, паутина проросла жалами, с жадными рывками тыкающиеся в щели между ячейками кольчуги.

Понимая, что если ничего не предпринять, то можно заполучить еще с сотню тварей, Череп попытался оттолкнуть еще дергавшуюся тушу прижавшую его к стенке. Но жала прорастающие вокруг него, скользя по кольчуге впились в тушу со всех сторон. Наполняя пространство треском лопавшегося хитина, жала прорастали сквозь уже мертвую тушу.

Начавшая неметь спина, отдавала холодом по всем конечностям. Раздирая горло ледяными клещами, боль добиралась до мозга. Понимая, что сейчас получит болевой удар, Череп заорал. Раздирая горло жаром выдыхаемого воздуха, напрягся до звездочек в глазах.

Чешуя кольчуги встала дыбом. В открывшееся пространство было сунулись ростки жал, но сминаемые напором хлынувшего огня, обугливались до пепла. Прожигая себе путь в сплетениях рвущей, глотающей, умирающей плоти, со всех ячеек наружу хлынули потоки жара. Становясь центром звезды, с тысячами лучей, Череп встряхнулся пеплом. Вокруг все корчилось в агонии. Издавая писк, рев, вой злобной плоти, твари слепо бросались на огненного элементаля.

Отдавая последние силы на поддержку напора, Череп, плыл по беснующемуся пространству. Сжимающаяся в диком ритме паутина, исходила волдырями ожогов, но продолжала держаться. Понимая, что одновременно на прорыв паутины, и на сдерживание тварей, его просто не хватит, Череп принял решение.

Продвигаясь сквозь потоки новой партии летающих тварей, прожигал себе дорогу к дну мешка, к воронке. Игнорируя омерзение, в последнем рывке, разом погрузился в бурлящую жижу…

— Шаман с тебя сотня! — раздался довольный крик Колобка, — Он выбрался!

Открыв глаза, Череп встретился с лошадиной мордой. Сразу ткнув клинками по морде, вскочил на ноги. Заржавшая от ожога лошадь, встала на дыбы, едва не сбросив висящего в изнеможении старика. Воспарив над каменной площадкой, богато украшенной формулами не линейного программирования, Череп осмотрелся. Вокруг овального алтаря парили всадники на крылатых единорогах. Весело переговариваясь, рассчитывались звонкими монетами по ставкам спора.

— Здарова "дикий"! — обернувшись Череп даже не удивился. Колобок радостно улыбаясь подпрыгивал на пятиметровом блюдце, — ну ты молодца! Не посрамил меня!

— Ну вы и козлы, — устало проговорил Череп, потирая нывшее болью тело, — я там чуть не обдрестался.

— Да ладно тебе, что бы такого программатора, да такими фокусами заставить обдрестаться! Нашел же ведь слабое место. Мы-то думали ты коды начнешь ломать, а ты эвон, прямо через вводный портал проломился.

Нарезая круги по блюдцу, колобок умудрялся постоянно подпрыгивать и поочередно подмигивать смеющимися глазами. Обращаясь к одетому на сказочный лад старику, почти лежавшего мешком на своем вороненом единороге, колобок спросил:

— Ну и как тебе наш Шаман?

Взглянув на начавшего расправлять свои побрякушки старика, Череп усмехнулся:

— Извращенец, причем по полной…Такую муть сотворил, — обращаясь к колобку, устало добавил, — ты хоть сам-то видел, что он там на бредятничал?

Засияв медалью, услышав самую лестную оценку, старик гордо выпрямился. Радостно достав кошель, не считая забросил в блюдце.

— Да нет, — ответил колобок, если бы мог, то пожал бы плечами, — а, что стоит?

— Не то слово, — убирая клинки, Череп поднял голову. Рассматривая грозовое облако, брюхатой чернотой бурлящее на месте арки, поинтересовался: — И вообще, какого хрена вы устроили мне такой прием?

— Ну ты знаешь, когда я начал парней мотать твоими поручениями, — ехидно усмехнувшись, посмотрел на блестевших оружием всадников, — они недовольно роптали. Типа как так, не прошедший ритуал посвящения, будет им тут указывать. Вот и выбрали Шамана, как твоего экзаменатора.

Череп усмехнулся, вспоминая приступы паники уважительно посмотрел на Шаман. Создать такой кошмар да наполнить еще полным спектром ощущений, это довольно не заурядная работа, если не сказать, что уникальная.

— Ладно шутники надо будет вам тоже приготовить парочку сюрпризов, — много обещающим голосом ухмыльнулся Череп. Доставая свиток, протянул колобку, — Держи. Здесь исходники, пояснение и некоторые черновики. Я там их подчистил это может стать хорошим стартом…ну для того, что я тебе говорил.

Всю веселость как рукой сняло. Подгоняя блюдце, колобок бережно подставил каемку. Коротко взглянув Черепа, благодарным взглядом сказал:

— Ну, а сам когда к нам то…, — растворившийся без остатка свиток, заставил колобка умолкнуть, — сам же знаешь, в чужих записях разбираться это же полный кабздец…

— Ну пока сказать не могу, — только сейчас до Черепа дошло, что он ведь может и не вернуться, — ты лучше времени не теряй, а просмотри все, что бы в следующий раз уже с предметными вопросами.

— Ладно разберемся. Ну, а на этот раз с чем ты пожаловал? Опять с километром поручений?

— Да нет. Сегодня с одним…, — глядя как заметно расслабились всадники, Череп усмехнулся, — но не с простым. Мне нужно попасть на "ТЕХАСКО".

Колобок замер в ожидании продолжения шутки. Глядя как Череп серьезно продолжает его сверлить взглядом, кашлянул.

— Слушай, а в созвездие Ориона тебе не нужно? Или может быть на Андромеду? — ехидно отозвался Колобок, — чего там забыл то? И вообще, как себе это представляешь? Мы хоть и контролируем общее пространство, но мы бессильны на их территории, а они бессильны на нашей. Так, что и делить нечего…

Слушая в пол уха, поучающее повествование колобка, Череп прикидывал как же лучше выполнить поручение. Удав сообщил место встречи с "техасцем", агентура свою задачу выполнила, а вот как туда попасть, это предстояло решить ему.

— Та меня вообще слушаешь? — капризно спросил колобок, — я тут ему объясняя, а он изволит вообще на меня не смотреть.

— От твои объяснений легче не становится, — в тон отозвался Череп, усмехнувшись одарил Колобка взглядом иронии, — Мне туда надо попасть, если не можешь, то хотя бы сведи с кем-нибудь из них. А там я уже как-то сам.

Надувшись индюком, Колобок погрузился в молчание. Бросая косые взгляды, задумчиво перекатывался по каемочке.

— Ладно, фиг с тобой, — разродился словами, после длительной паузы Колобок. Повернувшись к уже знакомому наезднику, гарцевавшему со всадниками на почтительном расстоянии, крикнул:

— Эй, Шаман топай сюды.

Улыбнувшись в бороду до пояса, какой-то шутке отпущенной в спину, шаман направил единорога, к висевшей над алтарем парочке. Осадив единорога, в порыве игривости порывающегося все взлететь, уставился немым вопросом на лице.

— Вот Шаман. Он у нас якшается с "техасцам". Дружок у него там имеется, — взглянув на вскинувшегося в порыве оправдаться Шамана, Колобок усмехнулся, — да знаю я знаю, не друг он тебе, но ты единственный кто с ними сошелся, — повернувшись к Черепу пояснил, — Он там с их ним спецом по извратам, друг на дружке всякую гадость испытывают.

Бросив короткий взгляд, на недовольного Шамана, Череп спросил:

— Ну, а мне-то он зачем?

— Ну, а там как договоришься. За тебя Шаман подпишется, что не "пустышка". Может и сторгуешь чем. А то если сам сунешься, то угостят по полной программе. Потом доказывай, что просто спросить хотел где библиотека. Оно тебе надо?

Пролетая по каналам, Череп едва поспевал за ленивыми взмахами, проклятого единорога. Замедленные движения крыльев, скрывали спину всадника, пышным оперением, но за плавностью крылась бешенная скорость. От которой Череп уже стал задыхаться. Проклиная себя за самонадеянность, Череп поклялся себе сделать подобную программку, ведь вместо того, чтобы спокойно расслабляться на автоматическом прокладчике маршрута, он загружал голову постоянными расчетами выходов на сигналы арок, а с таким темпом мозги уже звенели колокольчиками.

— Эй Шаман, ты бы кобылу свою долбанную попридержал то, — не выдержав, Череп крикнул вслед отрывающейся фигуре.

Видимо тот услышал, так как резко увеличился в размерах, и уже шумел хлопками крыльев справой стороны. Придерживая богато отделанную сбрую, сочувственно поглядел на сосредоточенное лицо Черепа.

— Чего же не обзавелся-то этакой штуковиной, — ласково потрепав развивающуюся гриву, Шаман улыбнулся довольно проржавшему единорогу, — если с ней повозишься, то она ведь как живая, всяко веселее.

— Да у меня уже есть, — усмехнулся Череп, припоминая выкидоны милашки, — не то, что живая, а еще чуть-чуть и придется пристрелить.

— Да ладно…

— Да я те говорю…

Завязавшийся разговор о Милашке, разбавил скучное скольжение веселым хохотом Шамана. Заразно похрюкивая над пересказом перлов искусственного интеллекта, запрограммированного типичным представителем уличной шпаны, маг все больше смахивал на своего прокладчика, так же откровенно ржал.

— …А то вот тоже было, — вспоминал Череп, — товарищ наловчился в программировании, ну и естественно первым делом решил пошутить. И взялся за конфигурирование искусственного интеллекта. Ну не знаю как он и, что, до сих пор молчит, но в итоге вместо обычной цифровушки, к нам является девушка его мечты. На вид — определение похоти. Ну все в шоке, не знаю как остальные, но у меня язык отнялся. Ну и не найдя ничего лучшего спрашиваю: " Доложи напряжение на генераторах, давление в гидравлике, и суммарную мощность ходовой и вообще как там наши турбины работают". А она в ответ капризно надула губки и заявляет: " А можно, я своими словами?"…-

Череп прервался. С интересом оглядывая какой-то статический пейзаж, то и дело сменявшийся то плоскими горами, с какими-то не естественными зарослями леса, то степными равнинами под синим небом с весело бегущими облаками, а в степи замерла высокая трава. Явная не стыковка двух основных фактур реальности, сразу выдавало заброшенный инфоузел явно теплившийся на каком-то бесплатном ресурсе, даже не способном создать ощущение полной реальности.

Улыбаясь смешному началу, Шаман не глядя достал серебряный рог. Издав протяжный вой, обернулся в ожидании:

— Ну так чего дальше-то было?

Присев на краю плиты основания "врат", Череп оперся на мелко вибрирующую грань арки. Задрав голову, любовался парящими в вышине облаками. Оторвавшись от нахлынувших воспоминаний синевы над некогда родным городом, Череп забывчиво отозвался:

— А это… Говорю ей, валяй. Ну она и выдала: "Вжих чих пых, вжжжжж!!!".

Едва не свалившись с коня, Шаман утер бородой выступившие слезы, успокоившись, завертел головой:

— Ну где же это чучело размалеванное…

Косо поглядев на увешенную амулетами фигуру Шамана: в одной руке уродливый посох, на голове какая-то не состоявшаяся корона, обвисающий бахромой кафтан, а еще оказывается должно прийти чучело. Почесав затылок Череп, помотал головой.

— Ну наконец то, — облегченно проговорил Шаман, вглядываясь в даль оторвал ладонь ото лба, — явился не запылился.

Череп рассмотрел приближающуюся фигуру. На пестром жеребце, гордо восседал всадник. Развеваясь на ветру пестрыми перьями, ниспадающие гребнем во всю спину, индейский воин гарцевал к арке.

— Хай шарлатан, — ухмыльнулся индеец, поравнявшись с ожидавшими, остановил огромного мустанга. Заложив томагавк, в седельную сумку, взглянул размалеванным лицом на Черепа, — а это, что еще за "дикушка"?

— Сколько раз тебе говорить, — устало помотав головой, Шаман видно уже по привычке отмахнулся, — я Шаман.

— Ну я же не обижаюсь на Вождь Под Бычьим Хвостом…

— Не чего назваться замысловато, — усмехнулся Шаман, Махнув посохом за спину проговорил, — Это наш "дикий", со слов Колобка программатор без ограничений уровня доступа. От себя скажу… я продержался минуту…, — прерывая легкую ухмылку на краешках каменного лица, Шаман перебил, — А прессовал я его седьмым уровнем. Без ограничений и блокировки болевых ощущений.

Вновь воцарившееся каменное спокойствие, придавало лицу индейца маску уверенности, но во взгляде промелькнула смесь удивления и недоверия. Они-то баловались максимум четвертым уровнем и то с блокираторами. Иначе бы поединки в которых программаторы двух секторов обменивались опытом, быстро бы прекратились из-за отсутствием участников. Да и поручительство главы коллег русского сектора тоже много чего стоило. При всей своей любви к трепу и театральным эффектам, тот никогда не бросался серьезными словами на ветер, и не ошибался в характеристике того или иного цербера.

— Есть у него разговор к тебе…, — обернувшись к Черепу, пренебрежительно махнул в сторону индейца, — а этот иносранец, отзывается на Большого Змея. Ну вы тогда тут сами перетрите, я пока ловушки свои посмотрю на Блокаде, что там нового придумали земляные…

Сорвавшись стрелой, Шаман со вспышкой растворился в арке "врат". Проводив взглядом Шамана, Череп поднял взгляд. Ударившись улыбкой о каменное лицо Змея, почувствовал колючки внимательного взгляда. Решив тоже поиграть в гляделки, уставился бесцеремонным взглядом. Поборовшись с минуту, Череп стал чувствовать себя полным кретином.

— Ну, что же — не выдержал Череп. Встав на ноги протянул руку, — будем знакомы. Дабы не разводить долгие разговоры, начну с главного. Я знаю, что многие из вас дэцепашники, и я могу избавить вас от этого диагноза. Новая жизнь в реале без боли и страданий, — это интересная тема для дальнейшего разговора?

* * *

Прохаживаясь вдоль застывшего в немом молчании строя, Череп читал с терминала:

— Восьмая машина?

— Все неисправности устранены, готовы к принятию груза, — пророкотал бас плотного сержанта. Возглавляя экипаж под стать командиру, ветеранов потертых давними шрамами рукопашных схваток, вытянулся с выражением полной готовности хоть к высадке на Солнце.

Получая стандартный рапорт от экипаже, Череп поглядывал на вживленные индикатор часов. До прибытия пехотного соединения оставалось еще десять минут.

— Так. Машины развернуть задницей к взлетке, сержанты через пять минут ко мне.

Махнув головой Лохматому отошел в угол, в котором призывно мигая переносными проекторами, ждали собранные переносные столы и стулья для сержантов.

Перекрикивая свист турбин, начавших маневры разворота машин, Череп указал Лохматому на проектор.

— Глянь., что видишь?

— Ни хрена, — отозвался злым от недосыпа голосом Лохматый, — ущелье какое-то, за ним плато. И, что?

Череп крутил проекцию со всех сторон. Прикидывая, что-то в уме, тыкал указкой, увеличивая тот или иной участок.

— Возьмешь копию. Вызубри так, что бы ночью разбудили пивом напоили, а ты мог указать с какой кучки был взят любой камень.

Лохматый скривился. Устало усевшись на моток кабелей, посмотрел на Черепа взглядом загнанной лошади. Не дождавшись сочувствия спросил:

— И на какой такой ляд, мне это надо?

— Скоро мы там загорать будем. Выучи это важно, и дай сержантам которым доверяешь как себе.

Внимательно просверлив в командире дыру вялого любопытства, перевел взгляд на проектор. Гадая, что могло заставить командира заинтересоваться каким-то ущельем, а судя по рельефу находившееся совсем не близко, отвлекся на посторонний шум.

Громыхая бронированными ботинками, в ангар вливался ровный строй тяжелой пехоты. Выстраиваясь ровной коробкой бронированных истуканов, неполная сотня гулко сотрясая ангар грохотом марша на месте. Одинокая фигура, с рассчитанным запозданием, остановилась уже перед полным строем. Выждав паузу, поднял руку.

Строй полностью вооруженной пехоты синхронно замер. Четкими движениями, от строя отделились три фигуры. Застыв перед командиром на вымеренном расстоянии, получали немые команды.

— А вот и наши оловянные солдатики, — вставая с места, усмехнулся Лохматый, — интересно кого к нам прислали?

— Как будто не знаешь, — отозвался Череп, — пошли встретим.

Останавливаясь позади отдельно стоящего пехотинца, Череп разглядывал фигуру "саранчи". Каждый раз когда он видел закованную в броню фигуру, пехотинца в полном вооружении, по телу устраивали гонки стада мурашек. Одни стволы импульсных винтовок чего стоят, а лазерные резаки для рукопашных схваток, поблескивая индикаторами боевого режима, вселяли желание оказаться как можно дальше от сеятеля смерти. Поборов мелкую дрожь, Череп улыбнулся развернувшейся маске. С мягким шипением выпускаемого воздуха, шлем перекочевал под мышку, оголяя довольно улыбающуюся репу Лося.

— Здорова консервы! — заключая дрогнувшую руку Черепа, в тиски рукопожатия, пробасил Лось. Собираясь хлопнуть уклонившегося от бурного выражения эмоций Черепа, забасил, — Ну, что не ждали?!

— Здорова, здорова ты бы поаккуратнее в своих железяках майор, — высвобождая руку, усмехнулся Череп, — Да куда нам без тебя то.

Тепло поздоровавшись с Лохматым, Лось смял закряхтевшего наемника в медвежьих тисках, выразив радость встречи, дал отдышаться ели стоящего на ногах ветерану.

— Ну рассказывайте какие новости, — переводя взгляд с оного на другого, успел окинуть готовые к учениям машины, — я смотрю ждали все таки.

— Ждали, — шипя от затекшей боли в теле, Лохматый разгонял кровь усиленным растиранием, — Лось я тебя как нибудь танком перееду, что бы ты тоже прочувствовал особое к тебе отношение.

Обернувшись к молчаливым истуканам, Лось поднес шлем к губам. Тихо проговорив отрывистые команды, повернулся к Черепу:

— Ну, а где остальные то? Я тут понимаешь учу своих, какие мол крутые парни служат на "консервах", а встречаешь только ты да Лохматый канючит.

Улыбнувшись подначке, Череп ответил:

— Все уже по машинах. Ждут не дождутся когда вас покатать можно, — доставая терминал, повернулся, чтобы дисплей освещал обоих, — ладно давай начнем твою "саранчу" распределять по машинам. Начнем с экипажа Фиксы…

Распределив пехоту по экипажам, Череп с Лосем следили как равно рассыпается коробка строя. Полным составом крыла, десять истуканов выстраивались перед указанными по внутренней связи машинами, а после расходились в брожении вокруг "новых" тактических придумок командования батальона. Сравнивая прототипы Милашки со старыми неповоротливыми носителями, несшие под хребтом грозди десантных капсул, по хозяйски осматривали карликовую по сравнению с гигантской маткой, машину.

Глядя как выглядывающий экипаж, посматривают на пехоту, Череп сказал:

— Только не хватало мне сейчас разнимать сцепившихся.

— Не, все будет нормально. Это мои парни просто проверяют твоих на слабо, — усмехнулся Лось, — старая забава. Нужно же знать кому доверяют свои задницы в бою. Вот и дразнят.

Как раз напротив, пехотинец без шлема, скривив брезгливую рожу, тыкал стволом в "хлипкие" дуги, и громко смеясь назвал каракатицей всю машину, а экипаж мальками. Не успев еще отсмеяться своей шутке, как уже косился на пламя молекулярной сварки, уменьшенной натугой, опаляющей волосы на виске. Держа палец на сенсоре управления, с дуги свисал ветеран, с недоброй улыбкой, что-то нашептывающий на уху замершему в неподвижной позе пехотинцу.

— Я же говорил у меня же ветераны, — в сердцах сказал Череп, мотнув головой Лохматому. Тот с довольной улыбкой, не спеша последовал к машине с немой сценой вокруг.

— У меня тоже не жопой деланные, — усмехнулся Лось, глядя как молниеносным приемом, ветеран слетел с дуги, и свернул бы себе шею, если бы не подхватившие вовремя руки пехотинца, — да не боись. Я им сказал, что бы без убийств.

Череп покачал головой.

— Без убийств это без убийств, ну, а переломы? Потом ты будешь машиной управлять?

— Хм…, что-то я не подумал, — нахмурено проговорил Лось, пошептавшись со шлемом улыбнулся, — все, ни чего не будет. Ну, что там у нас дальше по программе?…

Устало поморщившись от очередного удара приземлившейся капсулы, Череп прочистил порядком оглохшее ухо. Оставляя глубокий следы в бетонном покрытий, зажимы на ходу вгрызались в полу скрежетом алмазных буров. Завершая приземление гулким ударом корпуса, капсула раскрылась створками, выбросив "саранчу", неподвижно замерла уже под грохот приземления десятка бронированных тел. Сноровисто падая на ноги пехотинцы, прижимались к полу в ровном треугольнике. Ощерившись стволами, замирали в готовности открыть стрельбу.

Череп с майором, наблюдали учения со стороны. Глядя как майор любовался раскинувшимся зрелищем, приземления капсул, а затем стремительной погрузкой, Череп позавидовал слуховому аппарату Лося.

Больше о приземлении говорила волна бьющего воздуха, и запах нагретого камня, чем грохот, на который барабанная перепонку устала трещать и только вяло реагировала едва слышным хлопком.

— Я думаю хватит, — прокричал Череп, наклонившись к терминалу, ввел команду экипажам, — Все равно толку нет. Нужно на просторе это пробовать, с разворотами да заходами.

— Ну так в чем дело? — спроси майор, — давай в песочнице попрыгаем.

— Буря, — коротко пояснил Череп, — ладно, своим давай отбой. И приходи с командирами в ту комнату, — указав на дверь в конце ангара, — там у нас тактический симулятор.

Зашагав по ангару, поднес к уху трубку анализатора.

— Лохматый хватит. Собирай сержантов и на симулятор.

На ходу разговаривая, вошел в комнату. Недоуменно глядя в темноту царившую в обычно ярко освещенной светом проекторов комнате, зашарил по панели управления бытовыми функциями.

— Странно, — проговорил Череп, защелкав тумблером.

— Чего странно? — отозвался в трубке Лохматый

— Света нету, даже аварийка не горит.

Череп развернулся, что бы выйти, как затылок взорвался болью. В голове заплясал хоровод, цветных разводов. Ощутив щекой прохладу пола, уже закрывающимися глазами увидел сходящиеся створки двери, лишившись последнего источника света, потерял сознание. Пришел в себя Череп от резкой боли, жгучими волнами касающееся щек. Чувствуя как его поддерживают под плечи и лупят по щекам, Череп со стоном поднял глаза.

В комнате уже был свет, а напротив стоял офицер СБ со свитой из трех вооруженных патрульных, со вскинутыми импульсниками.

— Череп? — больше утверждал чем спрашивал офицер, доставая прозрачную пленку, — Ты арестован, — почуяв тепло человеческой ладони, термолист помутнел и покрылся печатным шрифтом, — У меня приказ из подполковника Серпова.

От неожиданности Череп, забыл как дышать. Только когда сердце начало ломиться в мозг мощными толчками крови, шумно выдохнул. Лихорадочно перебирая варианты, искал выход из ситуации. В голове металась мысль о сыворотке правды, если ей обколют, то Череп выложит такую гору информации, что можно смело расстреливать каждого третьего командира.

— Какое такое проникновение, — не придумав ни чего умнее, натянул на лицо любимое выражение Косяка, когда тому приходит время платить в кабаке, — как проникнуть? куда!?

Офицер презрительно усмехнулся. Отражая на лице весь не богатый набор мыслей, безопасник принял игру за чистую монету, нет ведь никого тупее наемника. А тем более когда он перед пятью патрульными в легкой броне, то тупеет прямо на глазах. Словно унюхав специфичный запах, безопасник поморщился:

— Видать совсем от страха отупел, — картинно посмотрев Черепу за спину, замахал рукой перед носом, — да и видать обдрестался…, — добавив к заискивающему хихиканью патрульных, свой хохот похожий больше на вой шакала, офицер садистки оскалился, — А ну руки перед собой! Руки я сказал! Если не пойдешь, поволочем, а потом культурно объясним за, что тебя взяли, — гаркнул безопасник, доставая браслеты магнитных наручников.

Включив максимальное напряжение на браслетах, улыбнулся зашипевшему от боли Черепу. Подергав слипшиеся браслеты, засиял как дождавшейся звездного часа артист. Оглянувшись на патрульных, замерших в ожидании развлечения, решил устроить показательный арест. Тем более, что арестованный, щуплый парнишка, да и еще в наручниках.

— Арест производится так, — хлестко развернувшись наискось ударил прикладом по лицу.

Коротко вскрикнув, Череп безвольно обвис на руках у двух ухмыльнувшихся "костылях". Пригибаясь под ударами своего командира, патрульные старались одновременно держать тело наемника и уклониться от начавшей разлетаться брызг крови.

— Так и быть запишем, — войдя в раж с оскаленным лицом, запыхано смеялся безопасник, — сопротивлялся при аресте.

— Шакалы, — прошипел Череп, между чередой провалов в пучину боли., что-то рассмотреть можно было только уперевшись в пол, а иначе глаза щипала кровавая пелена, — ох и пожалеете твари.

— Ого ты смотри, еще огрызается, — возбужденно проговорил безопасник, утирая выступивший пот. Добавив еще один удар, полюбовался месивом, — Не пойму, что от такого мозгляка понадобилось Серпу, ладно волоките его…

Поморщившись, когда его перехватили под локти, Череп попытался встать на ноги. Но голова отказалась держаться вертикально и норовила улечься на спасительную прохладу бетонного пола. Опав кулем, Череп издал только выдох бессильного тела. Тысячи песчинок, проникая сквози рассеченную кожу, обжигали огнем опухшие сардельками губы. Пытаясь просунуть кровоточащий язык сквозь зубы, Череп почувствовал как шатаются резцы. Попытавшись подняться, как разноцветные круги, мельтешившие перед глазами слиплись в полную темноту, и Череп забылся…

От шеи растекалась приятная прохлада. Словно омывая потоком воды, холодок уносил с собой жжение. В вате сознания появились первые мысли. Начиная ощущать, Череп подивился, что его не куда не тащат, вместо этого он чувствовал, что лежит на полу, а ворот комбеза умело расстегивают.

— Ну отойдите вы! — узнал голос Лохматого, — лишние выйдите, и так протолкнуться негде.

Открыв глаза Череп увидел склоненные силуэты. Пытаясь сказать, разодрал слипшиеся губы:

— Удаву…, — удалось выдохнуть, только после третей попытки. Схватив Лохматого за руку, Череп задергался в порыве встать.

— Командир, ты пока полежи, — поправляя "ежа", попеременно шипящего впрыскиваемыми растворами, Лохматый настойчиво добавил: — Да лежи же…Уже все сделали. Негр будет через пять минут.

Медленно, но верно к Черепу возвращался контроль над телом. Полученное сотрясение спряталось за шеей, и как только Череп пытался осмотреться напоминало о себе мутной пеленой.

— Где…? — бросив попытки самостоятельно понять, что произошло, Череп посмотрел на готовых кинуться на любую опасность пехотинцев, — где эти уроды…

— А эти, — Лохматый мотнул головой за спину, — двое пытались отстреливаться. Саранча их порубала, а трое пока отдыхают. Парни перестарались.

Послышался встревоженный гомон голосов. Стоявшие на входе пехотинцы оттесняли порывавшихся узнать, что случилось сержантов. Сквозь гомон послышался командный голос Негра. Следом за установившейся тишиной, тот вошел в комнату в сопровождении хмурого Лося.

Склонившись на Черепом, Негр с сузившимися глазами осмотрел, окровавленный комбез.

— Лось ну как же так? — тихо спросил Негр, — как ты так опрофанился то?

Виновато опустив голову Лось начал оправдываться. Оказалось, что к Черепу, как к человеку по стечению обстоятельств знавшему столько же сколько Удав, если не больше, было приставлено негласное охранение, и куда бы он ни шел, его прикрывало как минимум три человека из саранчи, по "случайному стечению обстоятельств" всегда оттирающихся поблизости. А в этот злополучный раз, по надеялись на то, что рядом целое соединение и вряд ли кто-нибудь осмелится взяться за Черепа. Но недооцененная служба безопасности сделала хитрее. Имея старые планы заставы, с нанесенными схемами всех перепланировок, воспользовалась законсервированными коридорами, и проломив фальшь стену, оказалась в комнате, в которой так часто Череп бывает один.

— Ну и как только Лохматый сказал, что командир разговаривал с ним, а потом пропал, я сразу все понял, — закусив губу Лось не знал куда деть виноватые глаза. Стараясь не смотреть на укоризненный взгляд Негра, дергал затвор излучателя, — …по следу, догнали их уже на старом складе.

— С тобой мы еще разберемся, — сухо сказал Негр, — живых оставил хоть?

Оглянувшись на взмах руки, склонился над обезображенными трупами безопасников. С холодной брезгливостью осмотрев разорванную очередью легкую грудную броню патрульного. Махнул застывшим у дыры пехотинцам, показав, что бы отделили мертвых от едва дышащих живых, спросил:

— На складе посторонние были?

— Нет. Камеры не работали, загнали уборщиков и все вылизали.

Офицер СБ, получив увесистый пинок пехотинца, плаксиво заскулил. Размазывая кровавые сопли затравленно отполз в угол. Обернувшись на шум, Негр посмотрел на размазавшего по лицу кровавые сопли офицера, брезгливо поморщившись сказал:

— Вот этого оставить, остальным разряд в голову и в дерьмо.

Вскинувшиеся было в крике патрульные получили по увесистому удару закованной в броню перчаткой. Захлебнувшийся крик сменился ударами падающих тел.

В двери заварилась сумятица. Пока Дыба отвлекал пехотинцев, Косяк проскользнув во внутрь. Порыскав взглядом по грудам побитой мебели, лужам крови, натолкнулся на слабую улыбку Черепа. Облегченно выдохнув, опустился рядом.

— Череп…, — прошептал Косяк рассматривая оплывшее лицо. Перехватив руку, решившего махнуть в ободряющем жесте, мягко вернул ее на грудь, — …я смотрю ты тоже "ежиков" любишь.

Растолкав наконец пехоту, Дыба ввалился следом. Стряхнув вместе с рукавом комбеза схватившего пехотинца, хмуро оглядел погром. Привыкая к полумраку аварийного освещения, в первую очередь увидел залитый кровью пол, а затем все остальное.

— Кто?! — ноздри нервно затрепетали, задышав паровой машиной Дыба поднял наполняющиеся злостью глаза. Пнув уцелевшую тумбу, со грохотом разлетевшуюся об стену, — Поубываю гадив!

— Дыба…, — выдавил Череп, — …уже все нормально. Здесь все свои, они помогли.

Присмотревшись к телам, Дыба высмотрел эмблему СБ, а в углу испуганно задергавшегося офицера. Сразу все поняв, Дыба метнулся к еще живому виновнику, ухватив одной рукой за грудки впечатал засучившего ногами безопасника в стенку. Медленно волоча в верх, уже заходившуюся в кашле жалкую пародию человека, Дыба занес руку для удара.

— Стой! — вскричал Лось бросившись на перехват удара. Сместив руку, отвел удар в стену, — он нужен живым. Нам нужна информация. А если он будет молчать делай все, что хочешь…

— Это Серп! Это все он! — захлебываясь от начавшей затекать в рот крови, извиваясь залепетал безопасник, — это он приказал! Я все расскажу, я ни виноват! Я выполнял приказ…

Удерживая одной рукой трясущееся тело, другой Дыба боролся с Лосем. Медленно дошедший смысл слов ослабил вздувшуюся канатами мышц напряженную шею. Отнимаю руку от вмятины в стальной панели, медленно процедил:

— Ты у меня соловьем запоешь. Иначе позавидуешь этим трупам…

И офицер запел, не соловьем, но взахлеб. Направляемый вопросами Негра, офицер рассказал об идее Серпа совершить очередной карьерный прорыв. Получив секретный приказ из ставки, подполковник решил подойти творчески к параграфам инструкции, ведь просто несчастные случаи это для не для него — не заслужено прозябающего на периферии. Установив за всеми круглосуточную слежку, заинтересовался тем фактом, что определенное количество наемников проводят довольно приличное время вне зон камер регистрации. И когда статистика показала сколько времени проводят наблюдаемые вне зон видимости, стал о чем-то догадываться. Сопоставив данные отсутствующих, очертил круг подозреваемых. Оставалось только выяснить мотивы по которым данные лица куда-то пропадают. Для этого нужно было выбрать "пешку", потеря которой не сделала бы много шума, обколоть ее психотропным набором безопасника, и потом только успевай выписывать приказы на арест оговоренных. И стряпать рапорта в ставку.

— …Вот с него и решили начать, — посаженный на уцелевший стул, безопасник, массировал сдавленное горло. Бросая тревожный взгляды на сопевшего рядом Дыбу, весь рассказ старался отодвинуться подальше, — Младший командир, пропадает часто, поддерживает дружеские отношения со штабниками, вот Серп и приказал разработать операцию по аресту…

— Когда планируются аресты всех остальных? — задумчиво спросил Негр.

— Я не знаю, — махнув в сторону уже севшего Черепа, трусливо вжался в спинку, — Серп говорил только про него…

Негр отошел в угол. Присев на остатки стола, долгим взглядом посмотрел на сидевшего посредине комнаты безопасника. В окружении пехоты, да с Дыбой готовым сделать с него котлету, тот не был похож на человека готового врать. А коли так, то получается, что события нужно форсировать. Коротко кивнув Лосю, достал коммуникатор. Подпирающие потолок бронированные истуканы, подхватили безопасника под плечи, тот зашелся в крике:

— Стойте, стойте не убивайте. Я еще знаю. Только не убивайте, — весь побледнев, в отчаянном крике офицер пытался сопротивляться. Но стянутый жгутом к спинке кресла, завалился на спину, — обещайте не убивать, я знаю очень важное…

С недоумением взглянув на офицера, Негр удивился, взмахом останавливая замахнувшегося для удара пехотинца, спросил:

— И, что же такого ты знаешь, из-за чего тебе стоит оставить жизнь?

— Обещайте, — трясущимися губами пролепетал безопасник, — обещаете?!

— Если это действительно важное. Слово офицера.

Затравленно перебегая взглядом по хмурым лицам, безопасник выговорил:

— На вахте ноль возобновлено дежурство…

Повисшую тишину стало возможно нарезать ломтиками. От такой вести наемники замерли, боясь пошевелится. В непроизвольном жесте, каждый потянулся к затылку.

— И, что это за херня? — оглядывая уже на побледневших ветеранов, спросил Косяк.

Первым пришел в себя Негр. Сглотнув пересохший кадык, судорожно стал набирать номер, попутно торопливо заговорил:

— Вахта ноль, это пульт, к которому сведены все концы от имплантированных взрывателей. Так раньше контролировали заключенных, но когда подписали контракт, одним из наших условий были операции по удалению капсул. Теперь понятно чего они тянули, — справившись с номером, Негр нервно заговорил в трубку. Слов слышно не было, но то как вытянулся в начале разговора наемник, и как нервно зажестикулировал стало ясно к кому он звонил.

Припоминая пьяный треп, Косяк поежился. Он то думал, что это старая байка, что его разыграли. А оказывается все байки, об остатках трупов с развороченными черепами, которые до сих пор находят в чанах переработки это страшная явь.

— И вообще, что происходит?!

Вопрос остался без ответа все молчали, даже безопасник перестал канючить, в надежде озираясь, что сейчас все решится в удачную для него пользу. Получив команду конвоиры, увели безопасника, в смежную комнату. Приковав собственными же наручниками, у дверей бывшего склада остался часовой.

Закончив разговаривать, Негр шумно выдохнул. Оглядев все столпившихся, присел возле Черепа.

— Ну, что, ты как? — осматривая лицо Черепа, Негр осторожно подставлял голову на свет, — вижу, что не очень. Но надо…

Выпроводив всех лишних Негр оставил только Лося и экипаж Черепа. Достав терминал, сверился с текстом.

— Так Лось, — протягивая терминал, Негр вывел скопированные с терминала офицера данные, — вот этими коридорами можно пробраться к передатчику. Если его вывести из строя, то ни один сигнал ликвидации не уйдет дальше пустого клацанья тумблеров. Бери столько людей сколько тебе нужно, но, что бы через пол часа о главном ретрансляторе я и слова не слышал.

— Да ломать не строить, — довольно ослабился Лось, подключая разъемы импульсника к боевому вычислителю брони, попробовал руку на сгиб, но озаренный мыслью остановился, — Негр так то дело ретранслятор, а может вообще, всю эту систему их нею на хрен рвануть?

— У тебя ума хватит, как управиться с искусственным интеллектом безопасников?

Наморщив лоб в не свойственном для бойца деле, Лось напряженно засопел. Озабоченным взглядом, блуждая по углам остановился на Черепе.

— Во! У него хватит!

Негр уставился на удивленного Черепа. Не долго колеблясь, спросил:

— Сможешь на ходу разобраться с пультом?

* * *

От потревоженной пыли, устроившей хоровод в лучах немногочисленных потолочных плафонов, хотелось чихать и чихать. Сдерживая желание зайтись в спасительном кашле, Косяк уже пожалел, что набился идти вместе со всеми. Глядя на пехотинцев, с автономной системой регенерации воздуха, как танки прущих через коридор, оглянулся на Дыбу. Тот хоть и без брони, но тоже подпирал спину толчками, когда Косяк опирался об стену, что бы отдышаться.

— И, что за скотина урвала отсюда климатки, — перекладывая импульсник, Косяк чихнул во внутрь, сглотнув заложивший уши чих, протер глаза.

— Не три, еще хуже будет, — шепотом посоветовал Дыба, — и вообще давай тиши топай, здесь еще не много осталось.

Покорно вздохнув Косяк с завистью посмотрел как Дыба с легкостью закинул импульсник на шею, свесил с него руки, двинулся за гулкой походкой пехотинца.

По замыслу Негра, они должны как раз спуститься на подземный этаж, кольцом законсервированных коридоров, пронизывающих все подземелье заставы. Законсервированных, это значит отданных на разграбление рядовым патрульным, которые тащили на черный рынок, все, что можно было демонтировать в одиночку. Усмехнувшись новому определению такого сложного слова, Косяк уткнулся в потную спину Дыбы.

— Ну ты чего? — решил было возмутиться Косяк, но получив локтем под дых, зашелся в немом крике.

— Все ни слова, — раздался сзади потрескивающий статикой голос пехотинца. Указывая рукой на рифленую стену, — там уже безопасники, и могут услышать.

Пробравшись сквозь череду пехотинцев, Косяк протиснулся вперед. Застряв за спиной Лося, видел только часть спины и мелькавших локтей Черепа. С размытыми пасами над терминалом, и синим лицом от бегущих по дисплею строк оперативного программирования, друг больше смахивал на приведение из модного голосериала.

— Готово, — раздался довольный полушепот Черепа. Вытащив шлейф из стандартного разъема двери, остановил дернувшегося для штурма Лося, — Погоди., что ты собрался делать?!

— Как, что, ворваться и все на двух ногах пристрелить…

— Так не пойдет, — выводя на дисплей план помещения, добавил, — вот здесь и здесь автоматические пушки. А вот здесь бронированное стекло. Сразу как выскакиваешь из в дери лупи по пушкам, и еще кого-нибудь пошли сразу за бронестекло, что бы не успели дать тревогу…

— Слушай не учи отца детей делать, — прервал Лось, — я же тебя не учу как с этими железяками управляться.

Не подвижно застыв на пол минуты дождался подбежавших с конца вереницы пехотинцев. Изготовившись у двери, для стремительного броска, пехотинцы ждали команды.

В раскрывшуюся одну из двенадцати дверей, по кругу обширной площади основания ретранслятора своим шпилем пронизывающего все пятнадцать этажей заставы, вместе с хлопьями пыли влетели черные фигуры, рассредоточившись, приседали со вскинутыми импульсниками.

Выпуская по несколько прицельных очередей, пехотинцы наполнили закрытое помещение визгом импульсников. Рассчитанные на пробивание тяжелой брони, очереди разогнанных электромагнитным импульсом титановых пуль рвали хлипкие переборки облицовочных панелей в клочья проломленного метала. Начавшие было ответную стрельбу автоматические турели, получив по несколько совмещенных очередей, осыпались дождем раскаленных обломков.

Пригибаясь, что бы не мешать товарищам, пятерка пехотинцев устремилась к стволу ретранслятора, сплетением силовых кабелей напоминающего кору векового дуба.

Ориентируясь по предостерегающим надписям, один из смышленых, очередью вскрыл двух метровый щиток ручного управления подачи энергии на ретранслятор. Потрясенно замотав головой от одного до другого конца набора из тумблеров и индикаторов, долго не думал. Вскинув импульсник, сделал несколько шагов назад. С усилием удерживая затрясшийся импульсник, щедро опустошил магазин. Металлический лязг падения пустой емкости сменился шумом сменного механизма, и винтовка пискнув готовностью, продолжила крошить электронное нутро снопами искр и кусками разлетающегося пластика. Из мириады мигающих индикаторов, целые уже стало возможно пересчитать на пальцах.

Для пущей уверенности, пехотинец бережно достал ребристый овал, поблескивающий гранями стеклянными гранями. Одной рукой раздвинув стену кабелей, вложив в образовавшееся дупло сплетений яйцо мины, утопил кнопку взвода. Также бережно упрятав, рванул от места гнездования, со скоростью выпущенной пули.

— Ну, что там? Когда уже выходить можна будет? — перекрикивая стоявшие рев перестрелки, спросил Косяк.

— Стой ты уже на месте, парни в броне и тол вон приседают, а ты голой жопой куды лезешь?

Рассудительно не высовываясь, Дыба отмечал слаженность работы пехотинцев. Пока пятерка возилась с закладыванием мин, весь состав крыла отвлекал на себя турели. За две минуты боя, превратившего ярко освещенное помещение, белевшее своей аккуратностью и утонченностью, в горящую свалку металлолома, пехота прорвалась в главный выход. Прорезав створки дверей лазерными резаками, в большей степени использующиеся при рукопашных, пехота уже косила очередями операторов в зале за стеклом.

— Кажись все, — нетерпеливо перекладывая импульсник с руки на руку, возмущался Косяк — я вообще не понял на хрена нам дали эти бандуры. Таскаю эту тяжесть и зачем спрашивается?!

— А шоб було, — усмехнулся Дыба. Увидев как ему махнул пехотинец, привстал с корточек и пихнул Косяка вперед, — ну теперь твоя очередь!

Не ожидая такого подвоха, Косяк кувыркнувшись выкатился из дверей. Грозно выставив импульсник, настороженно тыкал стволом на любой подозрительный треск. Видя как в него тыкают пальцами пехотинцы, Косяк обижено надулся.

— Вот гад, — обиженно погрозив кулаков в проем, стал отряхиваться.

— Ну, что все чисто?

— Да пошел ты…, — послав оленей догонять, Косяк ушел к пехоте. Проходя мимо во всю ржущих по внутренней связи пехотинцев, а снаружи, восхищенно похлопывающих вояку по плечу, хмуро улыбался, — да и вы тоже идите туда, да и строем, все строем…

Остановившись на пороге зала, с одной стороны обзорное стекло, а с другой, нескончаемый ряд консолей, щедро залитых кровью и усеянных телами операторов. Косяк замер. Остекленевшим взглядом скользнув по устроенной бойне, сглотнув приступ тошноты. Нащупывая рукой створку двери, почувствовал как вляпался рукой во, что еще теплое.

— Твою мать, да, что же вы все так кровь любите…, — проматерился Косяк, не выдержав выбежал в коридор.

Скрутившись под стеной, остервенело вытирал ладонь о стену. Чередую оттирание с приступами рвущегося наружу желудка.

Следом вошедший Череп слегка поморщился, попросив Дыбу присмотреть за Косяком, сделал с Лосем обход. Со знанием дела указывая на ту или иную консоль, а Лось направлял подчиненным на выкорчевку. Выдираю указанные консоли, выстраивали в коридоре баррикаду. Готовясь к возможному штурму, стали закладывать шкафами консолей и мебелью все двери через которые могли ворваться безопасники.

— Ты Негру от рапортовался? — спросил Череп, усаживаясь за стационарное место оператора.

Снимая шлем, Лось развалился на кресле. Увидев перед собой уже ничейный бутерброд, стряхнул капли крови. С аппетитом захрустев прожаренной коркой, проговорил с набитым ртом:

— Да там уже все идет по плану. Одно соединение уже штурмует узел связи, второе перекрывает все выходы, — мотнув головой в коридор, с непониманием спросил — а, что с Косяком то?

— Да после Цитадели, у него вообще крыша поехала, — стуча по клавиатуре как виртуозный пианист, Череп выводил на дисплей списки доступных команд. Выскочив в заставку автоматической системы обороны, столкнулся с проблемой полного доступа. Автоматика категорически не желала, подчиняться кодам доступа обычного оператора, — …и как почует кровь сразу в обморок брыкается.

Задумавшись помял лицо руками, зашипев от боли, зло стукнул по клавиатуре:

— От этого ежика отупел капитально, — заскользив взглядом по лежавших в неестественных позах операторам, перебегал глазами по петлицам, — ты разбираешься в их званиях? Где здесь начальник смены?

— Ща посмотрим, — найдя сифон, долгими глотками приложился к горлышку. Довольно крякнув, Лось повеселевшим взглядом обвел учиненный погром, — а ничего у них со жратвой. Натуральная ветчина, сыр… Ладно, говоришь старший?

С ленцой поднявшись, Лось доедал бутерброд. Бродя между телами, пинками переворачивал трупы с ранами на спине. Вытирая капли оросившие лицо от брызнувшего фонтанчика крови, Лось раздосадовано пнул толстое тело оператора. Обойдя десятка три тела, задержался у стены.

— Кажись есть. Этот шмалил по нам как угорелый. Понимал же, что в его картонной бронюшке шансов нет, — присев на корточки стряхнул руки от крошек. Аккуратно переворачивая изрешеченное тело, вгляделся в разодранную грудь, — Сразу видно боец.

Протянув Черепу блестящий диск носителя допуска, майор плотоядно заозирался в поисках "жратвы". Словно учуяв среди парного запаха человеческой плоти тонкий аромат еды, довольно хрюкнул и уселся рядом, уже с новым бутербродом. Череп поглядел как майор довольно улыбаясь водил лазерным резаком над зарумянившейся хлебной булочкой, закачав головой спросил:

— Как ты можешь жрать, когда столько крови, трупов, и вообще… зачем было всех убивать то?

Отвлекшись на раздавшийся писк вызова, Лось поднес шлем к уху, отдав приказы, посмотрел на Черепа неопределенным взглядом.

— Как вы, вольнонаемные любите сопли распускать, — снисходительно усмехнувшись, поковырялся в зубах углом прозрачной пленки, — я убиваю не людей…, а солдат.

Оставив лейтенанта с его "побрякушками", Лось ласково взглянул на отложенное оружие. Когда полтора метровое поленце, с расположенными квадратом стволами, с нанизанными спиралями магнитных ловушек, входит разъемами зажимов в предплечье, и ощущение ребристой рукоятки, послушно ласкает руку, то на все вопросы уже есть ответы, все становится на много проще и яснее…

Имея код главного доступа Череп, летал по узлам системы словно птица. С усмешкой замечая оставленные по умолчанию настройки защиты, поразился такой безалаберности безопасников. Полностью положившись на "умность" искусственного интеллекта, операторы оставили места где нужно поработать головой, девственно чистыми от следов работы, тем самым превратив систему защиты доступа в карточный домик. Имея код старшего смены, Череп проник не только в уровень ретранслятора, но и добрался до всей системы управления автоматическими пушками. На ходу обесточив пушки, перепрограммировал автоматику на обратный процесс. Теперь код "свой — чужой" работал наоборот. Глядя как весело побежали строки программы рапортующей о поражении "враждебных целей", Череп даже не захотел представлять, что творится в помещениях со взбесившимися пушками.

Изменив главные пароли доступа, заблокировал все попытки операторов взять управление системой в свои руки. Вмешиваясь всюду, куда дотягиваются руки, и позволяет время, шкодил по полной. Запрограммировав частоту смены волны на произвольный порядок, лишил безопасников связи. Немного подумав, вместо секретной частоты, подставил частоту общей волны пехотинцев. Теперь все разговоры безопасников были слышны пехотинцам.

— Ни фига себе ёптитроника, — слушая панические вскрики в шлеме, Лось неверяще поглядывал на Черепа, — и это все ты сделал не сходя с места?!

Изумившись как увидев живого мамонта, Лось нервно заходил вокруг Черепа. Вслушиваясь в крики, стал отдавать команды. Нетерпеливо приплясывая на месте торопил Черепа.

— Ну давай быстрее, там уже наши штаб штурмуют!

— Все, пару секунд, — заканчивая последний штришок, Череп уже привстал с кресла, — сейчас еще заблокирую аварийным кодом все выходы с заставы. Код безопасников выше чем диспетчеров, теперь точно ни кто отсюда и шагу не сделает.

Лось сорвался с места, вылетев в коридор энергично размахивая руками, приказал разбирать баррикаду.

— Так на счет три вот эту и эту бандуру дергаем с места, — впрягаясь в работу на ровне с пехотинцами, вцепился в край в рост человека стойки, — и раз, и да, и три…

С грохотом опрокидывая стойку, с противной скрежетом металла, пропахавшую глубокую борозду в стене, Лось уже хватался за другую. Расчистив проход в стене, запыхано уставился на Черепа, прилаживающий ободок оператора.

— Это, что еще за украшения? — криво усмехнувшись, критически оглядел уже выряженного Дыбу, — зачем вам эти побрякушки?

— Я их перенастроил на нашу частоту, — Череп тщательно вытирал ободок от крови. Вставив в уши утолщения, отрегулировал чувствительность внешнего микрофона, — теперь не будем глухонемыми, — вскинув импульсник, одарил Лося ироничным взглядом, — ну, что? Мы штаб будем брать или дождемся пока ты нами на любуешься?

— Готовы? Тогда понеслись, — на ходу украсившись спаренными лучами лазерных резаков, уперся кулаками о створки дверей, медленно очерчивая полукруг в полный рост.

Оставляя после себя шрам опухшей раскаленными каплями стали, шипящие лучи изгрызали сталь двери в неровной борозде. Упершись кулаками в пол, Лось отскочил в сторону. Застывшие по бокам пехотинцы одновременно ударились в выплавленный участок двери, отскочив бильярдными шарами, присели в ожидании падения.

С хрустальным звоном волокна стали лопнули. Медленно заваливаясь, железка образовала черную щель, которую пехота сразу же закидала попискивающими цилиндрами. И когда раздался грохот падающей железки, черноту за дверью рассеивали сияния костров осветительных гранат.

Когда крыло остановилось перед створками, в уши ударил грохот взрыва. Оставленные пехотинцами мины рванули с грохотом горного обвала. Уши заложило метровыми пробками. Замотав головой, Череп напряг глаза, что бы рассмотреть экипаж, и тут догнала взрывная волна. Огромная сила оторвала прижавшейся к полу экипаж, и вертя как фантики на ветру, бросила на слегка присевших пехотинцев.

— Идиоты! — приходя в сознание, вскрикнул Череп. Ощутив как минимум два сломанных ребра, открыв глаза, встретился с обеспокоенным взглядом склонившегося Лося, — Ну на хрена надо было подрывать ретранслятор?!

— Ну мы как-то по привычке, — виновато засопев, Лось вдруг усмехнулся, — зато дверь вышибло здорово.

— Ага и нас чуть размазало.

Видя как начало опухать лицо Косяка, под мерное жужжание "ежа" и запрокинутую голову Дыбы, пытавшего остановить кровь из разбитого носа, облегченно вздохнул. Покачав головой саданул Лося в плечо.

— А еще нас называю безбашенными…

Опираясь на Лося Череп поднялся. Они находились в коридоре, уже после бронированных ворот, всегда бывших закрытых для простых смертных, только сейчас вороты обвисли сорванными створками. По устроенному последствиям разрыва, кислому запаху остатков ракетного топлива, Череп догадался, что лупили в упор из переносного ракетного комплекса.

— Ну и где все? — переступив через труп, поскользнулся в луже крови. Подняв взгляд Череп встретился с дымящимися жерлами, рыскающих в поиске цели пушек, — да уж поработали вы на славу.

— Пока вы здесь отдыхаете, все уже прошло без нас, — тоном пропустившего веселье человека, Лось щелкнул предохранителем импульсника, — Негр уже роется в базах данных службы безопасности, говорит, что без тебя ему не разобраться.

Наконец экипаж мог двигаться. В сопровождении Лося друзья проковыляли по коридорам, заполненным деловито снующими пехотинцами и вездесущими серыми комбезами техников, с недовольным ворчанием занимавшихся восстановлением особо опасных пробоин.

Поравнявшись с колонной закованных в собственные наручники безопасников, Лось поинтересовался как пройти в штаб квартиру Серпа, следуя указаниям конвойного пехотинца, довел экипаж до просторного холла.

Хоть установки и вовсю гудели, вбирая в себя клубившейся под потолком дым, в нос сразу ударил запах горелого пластика и жженой плоти. Покореженные стены, оплавленные углы, вывороченный целыми секциями облицовка оголила обгоревшую скальную породу. Уже потушенные очаги пожара пузырились желтой пеной сработавшей системы пожаротушения.

Бродившие медики оказывали кому возможно помощь, а кто уже в ней не нуждался, по частям складывали в плотные контейнеры "труповозов". Противными гудками требующих дорогу среди наполненного людьми коридора.

Косяк завидев устроенную бойню побледнел, схватившись за руку Дыбы, уставился в потолок. Но завидев пятно засохшей крови, скрутился в спазмах.

— Нет ну это не дело, — скривившись, Лось недовольно посмотрел на блюющего Косяка. По внутренней связи разнесся приказ: — Так, Кусок у тебя остался твой коктейль для салаг?

— Он всегда со мной, — отозвался в наушниках веселый голос пехотинца.

— Ну так дуй ко мне, я в холле, перед кабинетом.

Через несколько минут из коридора, расталкивая техников занятых заменой потолочных плафонов, выскочила фигура пехотинца. Козырнув по прибытию, вытянулся перед майором в струнку.

— Вот этому, коктейль. Дозировка на "постоянное". А то как девка при виде первых месячных…, — указывая на Косяка, снял шлем, оголив улыбающуюся до ушей харю, — а то ведь так и желудок себе испортит.

Сказано сделано. Дернувшись под впившимся в плечо тюбиком, Косяк сдавленно охнул. После откровений желудка сил на сопротивление не осталось, вяло отбрыкиваясь, попытался сопротивляться, но доверившись успокоениям пехотинца, расслабленно оперся на стену.

— И, что это за коктейль? — не очень разделяя оптимизм Лося, Череп насторожено ждал ответа.

— Испытанная штука. Помогает на все сто. Пусть хоть самого режут на части, — все будет по хрену.

— Ну, а чего ржешь тогда?

— А ни че, — загадочно усмехнувшись Лось, засобирался, — ну пошли уже. А дружок через пять минут будет как новенький. Только совет вам. На будущее жратвой по боле запасайтесь…

В просторной комнате царил полумрак. К мрачноватому освещению настенных проекторов, добавлялось хмурое выражение Негра. Скрестив руки на груди да закинув ноги на стол, покачивался на задних ножках казенного стула.

Встретив вошедших слабой улыбкой, приглашающе махнул рукой:

— Ну наконец-то. Где пропадали?

— Да так, — присаживаясь на стул, Череп поморщился от кольнувшей боли в ребрах. Одарив взглядом начавшего рассматривать потухший плафон Лося, прикоснулся к урчащему "ежу", — непредвиденные обстоятельства, но все удачно. Как все прошло то?

— Как в аптеке. Только толку то, — глубоко вздохнув, вывел на картинку проектора разрез заставы со всеми подземными коммуникациями, — как только вы вломились на ретранслятор, мы начали штурм важных узлов, — взяв указку вырастил метровый луч, тыкая в схему обесцвечивал перечисляемые участки от красного цвета, — первым взяли под контроль все средства дальней связи. Задержавшись на регенерационных камерах воздуха, но наверстали время уже при штурме этажа. Кстати спасибо за турели. Очень помогли.

— Пустяки. Ну и чего ты сидишь с таким лицом как потерял всю родню?

Аккуратно выключив указку, Негр встал с кресла, нервно заходив перед столом, сказал:

— Серп ушел. Да не смотри ты на меня так, ушел по своему каналу. У этой бестии как у лисы — как минимум два запасных хода. Вместе с пятью машинами ушел в пустыню. И к какой заставе он пойдет, не знаем. И если сообщит, о том, что здесь произошло, то на всех заставах сразу "обнулят" все взрыватели.

— Так…, — протянул Череп. Забегавшие в голове мысли, набросились собаками на возникшую проблему. Обгрызая со все сторон гранит проблемы, отбрасывали варианты решения как обломившиеся зубы, — и какие есть идеи?

— А ни каких, — тихо ответил Негр, — это нам повезло, что у нас есть такой парень, ломающий системы безопасности как спички. Но тебя же не разорвать на сороковник застав?!

Соблюдая субординации, уважительно не перебивал штабного офицера, но в повисшую паузу Лось вставил:

— Ну какая проблема. Пусть по нашей схеме и делают начале ретранслятор рвануть, а потом всех…зубами в пол.

— Я то думал, что это так рвануло. Вся соль-то в том, что с тобой был он, — указав на Черепа, Негр устало упал в кресло, — он открыл двери в комплексе, он перепрограммировал турели. Если бы не он, те лежал бы ты перед дверьми, со снесенной репой да в луже собственного дерьма.

Хмыкнув майор остался при своем мнении. Грохнув по столу импульсником, занялся проверкой системы наведения, потеряв к заумному разговору весь интерес. Дотошно проверяя каждый индикатор, наполнил комнату непрерывным писком тестовых программ.

Досадливо поморщившись, Негр взбесился:

— Лось задолбал ты уже со своим стволом. Лучше подумал, что делать!

— Это не мое дело думать, — спокойно усмехнулся Лось, — у вас есть толпа народа, которая должна думать целыми днями… А мое дело думать не дальше лучей дальномера.

— Ну тогда не мешай своей херней…

Со спокойствием сонного носорога, Лось убрал импульсник. Нахлобучив шлем, засвистев не затейливый мотивчик сослался на занятость делами соединения.

— Я конечно не так рублю во всякой электронике, — прервал затянувшуюся после ухода пехотинца паузу, Дыба не уверено почесал переносицу, — но мой дед, когда работал электриком на ферме меня учил, — глядя как Негр закатил глаза, уперто продолжил, — так вот он говорил, что вся электроника сводится к простой веши. Есть контакт — есть электричество, нет контакта — нету электричества…

* * *

Помня прошлый посещение, Череп передумал бросаться в переливающуюся арку "десятых врат". Бороться с новыми порождениями Шамана не очень-то хотелось, да и после прошлого раза ему приснились такие уродцы, что два раза подрывался в холодном поту.

Прилепив конец алгоритма к узловой точке координат выхода, второй оставил активным, что бы в случае непредвиденных обстоятельств его автоматом выдернул бы "талик" возврата. Задержав воображаемое дыхание нырнул, приготовился на всякий случай юркнуть назад. Завидев привычный гранит парапета арки выхода, облегченно вздохнул. Окинув взглядом пустоту переливающуюся сполохами обрывчатых образов, и дышащую клубами тумана в глубине которого то и дело проступали неактивированные реальности, зацепился взглядом за инфоузел "церберов". На этот раз вместо крепости, инфоузел выглядел произведением ювелира. Ослепляя неестественным блеском обработанного бриллианта, две граненые полусферы, тянулись друг другу отростками хитро сплетенных хрустальных нитей. Медленное вращение в стремлении слиться в одно целое, создавало впечатление постоянной борьбы за главенство в конструкции. Вяло текущее движение, наполняло окружающую темноту, ореолом беснующихся в танце света драгоценных бликов. Стремившихся обогнать вращение крепости, а лучше вообще укрыть от постороннего взгляда.

Озадаченно застыв перед открывшимся зрелищем, Череп гадал как попасть во внутрь алмазного чуда. Медленно подплывая под разбухшую во весь обзор полусферу, в первый раз решил себя повести как вежливый гость.

Заметив кляксу стандартной ловушки прилипалы, которую только зацепи и не избавишься, Череп создал двойника.

Обрекая двойника на улов в силки программы паразита, которой только дай прицепиться к скользящему как начнешь "прилипать" ко всем узлам сети, оставляя видимый только для хозяина след. И если тот соизволит распутать нить, то найдет тебя где бы ты не спрятался, и не поможет даже экстренный выход. Не избавившись от нее сразу же, обрекаешь себя, при каждом выходе бороться с плодящимся стадом "прилипал", терпеливо поджидающих тебя у пентаграммы…

Обхватив двойника амебой, ловушка расплылась по всему телу тонкой пленкой. Фантома сразу же потянуло к первой контрольной точке — к крепости. Не дождавшись реакции на прилипшего к грани двойника, Череп забил все обнаруженные ловушки своими фантомами. И когда от монотонности работы, захотелось спать, Череп услышал позади недовольный голос:

— Дикий! Делать совсем уже нечего?

— Э, — застигнутый врасплох незнакомым голосом Череп, крутанулся волчком, — да я войти хотел, только как… все не додумаюсь. Вот и стучусь как могу.

Недовольно хмурясь, вокруг Черепа летал архангел с гипертрофированной мускулатурой. Бугрясь живыми шарами мышц, вздувшихся в удержании массивного меча ослепительного света, "цербер" величаво взмахивал парусами белоснежных крыльев.

Прикрыв глаза от ослепительного блеска, хрустального звона бриллиантовой кольчуги, Череп услышал недовольное бурчание:

— Тоже мне, а потом убирай за такими умника, — добавив мощи, пророкотал громом, — Вот сидишь ты в своем чудном доме, и вдруг тебе окна дерьмом залепливают…

— Ну так нечего его разбрасывать под окнами. Стучу тем, что под руку попалось…

Не определенно хмыкнув, архангел мотнул головой. Коротким взмахом крыльев, растянувшихся во всю длину заслонил Черепу весь обзор на крепость. Удивляясь такому размаху для обычного прокладчика, Череп заинтересовался алгоритмом, и едва коснувшись белых перьев, как мир окружавшая реальность покрылась багровыми сполохами, и сквозь начавшую блекнуть реальность на него устремился поток чужих ощущений.

Череп всегда удивлялся патологической жажде перемен, царившая в любом движении "церберов", и в постоянном экспериментировании с видом крепости, принимавшей облики фантазий того или иного системщика несущего вахту на инфоузле. И только ощутив себя островком в море чужого сознания Череп, постиг чувство, владевшее каждым создателем реальностей.

Это была месть, обида на мир доставивший столько боли и страданий. И создавая вещи, потрясающие своей необычностью яркостью и колоритностью, каждый смотритель "вирта" старался доказать убогость реала, его серость и инвалидность скучных законов бытия. Взваливших тяжкую ношу физической немощи, на плечи таких же как и все людей. Только обреченных всегда ощущать рвущую боль в сведенных судорогой мышцах, невозможность увидеть четкие контуры милого материнского лица, из-за взбесившихся глазных нервов, и самое страшное — быть дефективным в глазах тупой "сопли", но имеющей возможность приласкать любимую женщину.

— Ты чего? Уснул, что ли?! — выдернул из тандема сознаний голос архангела, — приехали.

Растеряно хлопая глазами, Череп все таки поймал фокус на хрустальных воротах. Вглядываясь в ломаемое гранями изображение, рассмотрел за воротами движение.

— Все бывай, — погрозив пальцем, подмигнул не по мужски красивым глазом, — и больше так не делай, а то мне делать нечего как отдирать стада липучек.

— Да ладно тебе, — почувствовал себя последней сволочью, быстро добавил — У фантомов цикл массива закончится и липучки сами вернутся на исходную точку.

Оставив хлопанье крыльев за створками уходящих ввысь ворот, Череп прошел по темному коридору и очутился на сцене древнего амфитеатра.

Обилие белого мрамора, гасилось буйством ухоженной зелени. Извиваясь в причудливой форме лианы, соседствовали с раскидистыми треугольниками тропических папоротников, пробивающегося сквозь ограждающие столпы колон.

На уходящих ввысь ступенях, группами расселись гераклы и аполлоны всех мастей, занятых кто внимательным слушанием историй бывалого "цербера", кто азартно вскрикивал болея за одного из участников азартных игр. С увлеченным лицом, колотившего стакан с костями, или соревнующегося в придаче простому кувшину самой нелепой формы.

— Ну наконец то, — раздался знакомый голос за спиной. Переливаясь нотками задорного веселья, Череп ощутил тонну живого веса на своем плече, — У тебя прям нюх на важные события.

Прогнувшись под рукой, Череп отошел в сторону:

— Ну тише ты…, — обернувшись задрал голову, что бы встретится взглядом с курчавым великаном.

В белой тунике, да с золотым венцом на голове, Колобок взирал обликом древнегреческого бога громовержца.

— Да я смотрю ты от скромности не помрешь, — усмехнулся Череп, — с такими заявками, то архангелы, то Зевсы, что, что, а голову вам парни нужно проверить.

— Не будь занудой, — отмахнулся Зевс, — пошли. Ты явился как нельзя вовремя у меня тут…

— Слушай у меня к тебе срочное дело…, — перебил Череп, пытаясь отклониться от твердо прокладываемой траектории движения, — я серьезно говорю, это очень срочно.

— Это много времени не займет. Я просто хочу поделиться радостью, — во всю улыбаясь, отмахнулся Зевс, — Я весь твой алгоритм разбил на мелкие дозы, и испробовал на себе первую часть. И ты представляешь…

Заинтересовавшись темой, Череп дал себя провести под раскидистыми ветвями коридора из живых кустов. Шествуя по туннелю, наполненного косыми лучами света, пронизывающих прохладный полумрак трепещущих листьев, Череп не заметил как и очутился на веранде.

За ажурными перилами, плескалось тропическое море, а внутри беседки Черепа встретила десяток внимательных взглядов. Отрывая от зрелища играющих в пятнашки волн, в уши ударил громогласное заявление Зевса:

— Господа! Представляю вам Отца. Да, да, не побоюсь этого пафоса. Отца новой теории в программировании, — оглядывая прекративших светскую беседу глав всех смен "церберов" виртуальных просторов Марса, с поистине жадным вниманием терзавших взглядом стоявших в центре беседки, Зевс довольно улыбался, — С помощью нового подхода, мы получили ключ, кладовым мозга. А там не далеко и до полного контроля над физическим телом. И даже больше! Немного медицины и мы сможем вмешиваться в генном человека, без длительной чтения всего ряда ДНК, и вносить изменения как при работе с массивом информации, в сегменты которые нам особо интересны! — с озаренным лицом человека, совершившего открытия колеса, Зевс сиял внутренним огнем.

Взволновано заходив перед круглым столом за которым уже во всю начались приглушенные споры, выливающиеся в спонтанные вопросы, скоростью в легкую загнавших бы самого быстрого скакуна.

— Именно, — вскричал на вопрос-утверждение Зевс, нависнув всем телом над узкоглазым представителю азиатского блока, — то, что ты юзал и есть код позволяющий изменить структуру материи. Я его уже испробовал на себе. И знаешь…, — по братски взглянув на тибетского монаха, парящего в позе лотоса, сказал:

— Я решил вернуться в тело.

В комнате сразу умолкли все споры, посмотрев на Зевса как минимум потерявшего последние капли рассудка, многие участники разговора передернулись от неприятных воспоминаний. Не верящие взоры искали на лучившемся радостью лице Зевса хоть капельку намека на шутку, розыгрыш, но немая сцена затянулась и Зевс сказал:

— И, что бы вы знали… Я увидел каждую черточку лица перепуганного медика. Вы бы видели его выражение, — обуянный эмоциями Зевс уменьшился в размере, подвинув монаха, уселся на сплошную круговую лавку, — …Они такого шороху там наделали, носились вокруг меня как ошпаренные, но саркофаг не открыли. Пялились через стекло.

Со всех сторон посыпались вопросы. Сбросив маски участников светской встречи, "церберы" жадно набросились на смельчака, решившего снова вернуться в мир страданий. Расспрашивая о судорогах, уточняя более точные чувства, которые пережил Зевс, разгалделись как стая ворон.

Наблюдая за по вскакивавшими с места участникам встречи, Череп волновался. Церберы получили, что хотели, но у него осталась главная проблема, которую начинала стягиваться на горле мертвой петлей. Если ее не решить сейчас, то все, что он делал для Батальона пропадет в чавкающих разрывах вживленных в затылки капсул.

— Зевс! — пытаясь докричаться до окруженного толпой церберов, Черепу пришлось выкрикивать имя с десяток раз.

Наконец установилась тишина, Зевс рассадив всех на свои места, стал рядом с Черепом. Подняв руку, в просьбе тишины, сказал:

— Я хочу дать слово человеку, который… дал нам власть над собственными телами! Он дал нам возможность забыть о боли и теперь мы сможем стать свободными! Полноправными людьми!.. — вызывая бурю горячих аплодисментов, Зевс картинно отошел в сторону. Выставив Черепа под восхищенные взгляды "церберов".

В первый раз Черепа так откровенно хвалили. Восхищенные взгляды чуть ли не на божество, откровенные чувства светившиеся на лицах церберов, растекались сладкой патокой лести по всему ощущению своей значимости. Едва не поддавшись царившей эйфории, Череп встрепенулся. Дождавшись пока до церберов дойдет значение хмурого лица, хлестко сказал:

— Я вот слушаю вас и удивляюсь, — обождав пока радость сменилась наползающей растерянностью, пришел к решению шоковой терапии, — где ваша память?! Почему вы сразу стали такими глупыми?!

— Эй полегче, — высказал общее мнение капитан пиратов, возглавлявший представителей европейских "церберов".

— Полегче?! — чувствуя как по телу разливается знакомая ярость, Череп сдерживал все заклокотавшую лаву, — Да вы, что не видите люди?! Вас использовали! Посадили в клетки и заставили сражаться друг с другом как пауков в банке! Убрали с глаз долой, да и еще пусть принесут пользу благополучию общества! — радость на лицах участников общей встречи, сменилась наползавшими тучами тяжкого раздумья, — а вы тоже хороши! — воины виртуальных просторов, виновато опустили головы. Слышать о себе не лестную правду оказалось не так-то легко, — Вы защищали интересы тех людей которые не помогли вам, а заточили в склепы, где наши тела обкалывают химией, где вы гниете заживо. Вам не помогли с недугом, вам просто закрыли глаза, дав в руки замечательную игрушку. Вирт вселенные! А вы и рады! Строите красивые замки, создаете прекрасных созданий, для вида играете с друг другом в турниры…, но это все мишура!

Вглядываясь в серьезные лица, где перекошенные в непонимании, где наоборот уже разгоравшейся яростью Череп бил по самому больному:

— Я вам дал панацею! И, что я слышу?! — передергивая восхищенные возгласы, зло съехидничал, — …Ой какая штучка замечательная, и мы наконец-то станем как все, будем нюхать цветочки и загорать под солнышком. Проснитесь люди! Ни кто вас не выпустит! Если вам не помогали до этого, то почему вы думаете, что если сами выбились, на свободу это их обрадует?! Кто даст свободу творящему чудеса джину, пашущего в рабских оковах!?

Постепенно смысл речи доходил до всех. Обстановка стала накаляться. Даже солнечный свет, проливающийся веселыми ручьями косых лучиков, стал меркнуть от воцарившейся хмурости. Стих шум прибоя. Море за перилами беседки стало обесцвечиваться, ставший невольным свидетелем важного разговора "цербер" отвечавший за окружающий пейзаж, проявился задумчивой фигурой, повисшей под потолков в сплетениях начавших жухнуть лиан.

— А, что мы можем сделать, — раздался растерянный, но полный готовности голос вождя, из свиты американских индейцев, — Как мы из "вирта" можем повлиять на реал?

— Там, за границами ваших призрачных замков, есть люди которые могут вам помочь, — Череп сбавил накал голоса, что бы до раздраконенных церберов дошел смысл четко выговариваемых слов, — Они оказались в таком же положении как и вы. Но когда на орбите зависнут транспорты войск, готовых попросту прихлопнуть их как вредного комара, они решили бороться за свободу. И пусть силы не равны, и пусть в голове лежит бомба готовая взорваться от прихоти людей заточивших как и вас, но в клетку целой планеты, они все равно бросятся в бой… Многие погибнут, но уже свободными людьми, павшими в борьбе за свою свободу!

Узнав, что у них есть союзники в реале, которые оказались в таком же положении, "церберы" воспряли духом. В глазах зажглись огни желания действовать. Разом зашумев смотрители обсуждали варианты развития событий.

— Что же ты наделал, — тихо проговорил Зевс. С задумчивым лицом, обречено взглянув на Черепа, — Ловко ты все провернул. Теперь они не успокоятся, пока не дадут пинка собственными ногами.

На взгляд Черепа, молча указал на серебренные шарики, зеркальной поверхностью отражающей все происходящее, паря над плечом у старших в делегациях церберов:

— Это трансляторы. Все, что ты говорил, слышал и видел каждый цербер.

— Что в этом плохого?

— Да плохого-то ничего, но ты зажег в людях надежду, и если она не сбудется, то сколько боли ты принесешь всем нам…

— А, что лучше? — начиная злиться на желание любого человека защитить свой мирок, хлестко добавил: — оставаться тем, что ты есть, зная, что у тебя была возможность все изменить?! Ты сможешь потом жить с пожирающей мыслью: " почему я не попытался!?"

Зевс покачал головой. Взглянув с прищуром понимания, сказал:

— Ты сыграл на наших слабостях. Ты просто сделал так, что бы мы покатились за тобой, без возможности вернуться назад. Но ты сам-то сможешь довести нас до конца?! Сам-то не сломаешься? Удержишь на плечах груз наших надежд!?

— Я это делаю каждый день, — ответил Череп, откровенно взглянув Зевсу в глаза, тяжело вздохнул, — думаешь я этого хочу? Я хочу за всех принимать решения? — покачав головой продолжил, — Нет. Я только хочу, что бы у каждого была возможность принимать самостоятельные решения, а не оставаться рабом обстоятельств. Ты хочешь изменить жизнь, давай я тебе помогу. Не хочешь, — оставайся там где ты есть, но не мешай другим бороться за себя.

Погруженный в обдумывания услышанного, Зевс отошел к "церберам". Во всю уже обсуждавших планы тотальной войны победа в которой заставит реал в условия, когда будет дешевле отпустить их с миром, чем начинать войну против асов виртуальных боев.

— Я думаю, что стоит дослушать нашего гостя, — прервал словесные баталии Зевс, — тем более, что он у нас является специалистом не только в области программирования, но еще и… офицер НБ.

В пол уха слушавшие обращение Зевса, церберы, разом обернулись на вторую новость. Усмехнувшись, откровенно удивленным взглядам церберов, попавших в плен стереотипа, что если "торпеда", то с мозгами строгий дефицит, Череп сказал:

— Да, вы не ослышались. Я командир диверсионного отряда Русского Наемного Батальона, — видя как встрепенулись церберы, видимо не раз зависавших над трансляциями хроник боевых действий, — я хочу предложить такой вариант…

— Извини, а кто такие "бешенные"? Только про них и слышали, а понять из панических рапортов или новостей вообще ничего нельзя, — раздался вопрос буддийского монаха.

Помня, что против азиатов не проводил ни каких операций, Череп понял запоздалый интерес профессионального поисковика, а проще говоря "мусорщика", обреченного на выкапывание из сводок, обрывков и общедоступных обзоров зерно достоверной информации.

— Ну это, — повернувшись, к застывшему каменным изваянием вождю индейцев, Череп вежливо улыбнулся, — так мой отряд обозвали в "ТЕХАСКО"…

Если в беседке и оставались колеблющиеся то, последней фразой таких не осталось. Авторитет Черепа резко возрос, что сразу же стало заметно по пропавшему бубнению и уважительным взглядам на командира знаменитого на всю планету отряда, давшего "ТЕХАСКО" весомого пендаля…

Глядя как внимательно вслушиваются в пункты озвученного им плана, Череп четко раскладывал по полочкам как и, что нужно сделать. Пройдясь по всей схеме, решил вкратце все повторить:

— И так еще раз повторяю, — ощущая как волнение от разговора постепенно растворяется в знакомом чувстве инструктажа, Череп уверенно рубил казенным голосом, как читал приказ, — главная задача всей операции — это одновременное обесточивание на час, всех передающих комплексов, а в первую очередь ретрансляторов. Особое внимание уделить генераторам автономного питания. Сделать все возможное, что бы ни один гигаватт, не поступил на ретрансляторы, — понимая, что уже начал разговаривать как с подчиненными, Череп смягчил голос, — Я знаю, что вы никогда этим не занимались. Но такая возможность существует. Вся инфраструктура координируется от искусственных интеллектов, с которыми вы не посредственно работаете, а через сеть можно добраться вплоть до работающей в кубрике кофеварке…, — видя кривые усмешки, типа нашел чему учить, Череп вложил в последнее напутствие всю серьезность от последствий разработанной операции, — И прошу всех понять, что если вы оплошаете, и заработает хоть один передатчик — тысячи людей моментально лишатся головы…

Попрощавшись с последней убывшей делегацией, Зевс вернулся к оставленному в беседке Черепу.

— Ну ты и кашу заварил, — только вынырнув в беседку, Зевс сразу обрушил на Черепа тонну волнения, — это же надо додуматься взять и остановить половину генераторов. Это же такой бедлам начнется, нас же сразу в ногтю…

— Рано или поздно все равно бы всплыл тот факт, что ты уже можешь обходиться без саркофага, и, что думаешь они бы оставили это без внимания?

— Ну не знаю…, — неуверенно предложил Зевс, присев на краешек лавки, — может быть и договорились по мирному.

Ободряюще усмехнувшись, Череп пересел к Зевсу. По дружески боднул невеселого "цербера", выстукивающим пальцами целую симфонию на мраморной столешнице, постарался вложить в голос максимум уверенности.

— Ну, что ты себя терзаешь. Все будет отлично. Главное…

— Главное это синхронность, потому, что одновременно с нами начнут действовать тысячи людей, — перебил голос замордованный постоянным повторением, — Это все ясно, — плотина нерешительности рухнула и Зевс рубанул откровенностью, — …а вот где гарантии, что помогая вам, мы не наживем себе новых тюремщиков?

От такого вопроса, Череп едва не проглотил язык. Услышать даже предположение такого, вызвало такую волну обиды, что пришлось сдерживать желание, двинуть Зевсу в морду. Стараясь как можно мягче сказать, Череп постарался говорить как можно спокойнее:

— Зря ты так подумал. Хотя наемники и не ангелы, но предать боевых друзей это, — заволновавшись, Череп не смог подобрать нужное слово, обиженно махнув рукой, уставился на морскую гладь, — это хуже предательства., что, что, а такие вещи не приживаются в людях, каждый день доверяющих жизнь боевому товарищу… Таких или смерть забирает или сами же наемники уроют такую мразь.

Прекратив стучать, Зевс выковыривал шикарным перстнем углубление в мраморной столешнице. Наковыряв пару крошек, с тихим шипением начавших исчезать, сказал:

— Видишь вот эти крошки? Это участки матрицы простой программы. Они существуют только благодаря силе цербера, постоянно обновляющего эту программу новыми данными и ресурсам искусственных интеллектов. Как только связь с потоковым алгоритмом, как кровь в теле, циркулирующем по каждому созданному здесь предмету прекратится, тогда настанет ни, что… Фон заряженных частиц. Так и у нас. Если прекратится связь с телом, нас не станет, — серьезно посмотрев на Черепа, мотнул в сторону ушедших, — они не сталкивались с системами контроля, а я их лично разрабатывал. Как только начнется отключение энергии с ретрансляторов, стабилизаторы начнут откачку с контуров где она есть. А останется она, в основном на участках жизнеобеспечения. И начнется цепное отключение турбин кислородных блоков, остановится обработка отходов, прекратится подача энергии на медицинские комплексы. А там-то… наши тела.

Не понимая о чем говорит цербер, Череп хмурился, а услышав какова цена того, что он просит, подавленно замолчал. Получается, что все не так просто как казалось. Для выполнения плана, "церберам" придется вернуться в тела. Упасть в жерло вулкана боли. Окунуться в пучину раздирающих судорог, медленно скатываться в безумия от болевого шока.

— Вот дерьмо, — в чувствах Череп стукнул по столу. Не видя другого выхода, упрямо закусил губу, — Нужно потерпеть. Это же не вечно, всего лишь какой-то часок, но зато каков результат…

— Журавль в небе, вот результат…

— Нет. Это реальный шанс воплотить мечту, — пытаясь вложить в слова всю силу убеждения, упрямо проговорил: — Лучше истечь кровью в борьбе за мечту, чем сдохнуть терзаясь сладкими грезами в тесном вольере.

— Надеюсь ты знаешь, что говоришь…

* * *

Что бы предотвратить утечку информации, Удав издал приказ. Всех впускать, но никого не выпускать. Заставу наполнили разозленные старатели, работающие вахтовым смены с добывающих заводов.

Кабинет Удава и до переворота нельзя было назвать спокойным местом. Но после того как все вопросы решаемые СБ свалились на командира заставы, приемную осаждали главы всей инфраструктуры многотысячного города. Устраивая в приемной столпотворения с криками и попытками мордобоя, все стремились попасть на прием к Удавы, что бы решить неотложные вопросы связанные с резко возросшей численностью населения.

В сопровождении двух пехотинцев, как тени следующих за ним везде, а после долгих препирательств, оставляли его наедине только в туалете, Череп ворвался в приемною. Привычно махнув приветствие адъютанту, прошел в фарватере двух "людоколов". Мощными фигурами распугивающих себе дорогу среди обозленных ожиданием людей.

Войдя в тамбур двойных створок, Череп подставил себя под синеватые лучи сканера. Получив сигнал полного допуска, двери разъехались с вежливым шипением.

— … Я считаю, что нужно таких гадов, лицом к стенке и очередь в лоб, — с порога в уши ворвался недовольный голос Лося, — зачем нам гимор с этими бродягами. Только пропали патрули, начали громить лавки…

— Ну наконец-то Череп, что у тебя, — от волнения Удав привстал с кресла.

Разом повернувшиеся лица, в непонимании уставились на лейтенанта. Все знали о особом статусе молодого лейтенанта, но в чем конкретно заключается его функционал, ни кто не знал.

— Сегодня в тринадцать по нулям, должны обесточиться все ретрансляторы на планете, — запыхано выпалил Череп.

— Ну, — скинув гору с плеч, выкинуло из кресла пружиной тяжелого ожидания. Устремившись к Черепу, захватил в тиски объятий, — ну молодец! Ну орел!..

Видя как Удав чуть ли не расцеловывает лейтенанта, офицеры недоуменно переглядывались. Только майор с бульдожьим лицом, знакомый Черепу по вербовке, устремился к выходу, забывчиво обернувшись в дверях, взволнованно спросил:

— На сколько точная информация? Ее уже можно передавать?

— Вернее не бывает, — скромно улыбаясь, Череп залился краской. — только одно ограничение. Столичный ретранслятор ни в коем случае не подрывать. Она расположен возле медицинских блоков с телами наших союзников.

— Так…, — на миг задумавшись майор нахмурился в быстром прикидывании вариантов, — ладно будем по другому действовать, — дождавшись разрешающего кивка полковника, нетерпеливо стукнул расшаркивающиеся двери.

Возбужденный полковник проводил Черепа до места по правую сторону от себя. Усаживаясь в перенесенный стул, лейтенант уткнулся в свой терминал. Чувствуя требовательные касания косых взглядов офицеров, ждущих пояснений такой резкой перемене настроения командира, Череп сам поднял взгляд. Выдержав двадцать раундов гляделок, повернулся на вопрос Удава:

— Рассказывай как все прошло…

— Да все нормально. Как мы и предполагали, — решив оставить все откровенные разговоры при себе Череп, натянул маску уверенного в себе человека, — Они согласились и обещают нам полную поддержку.

— Это очень хорошо, — расслабленно откинувшись на спинку кресла, Удав облегченно выдохнул, — ведь у нас тут проблем прибавилось уйма. А спецов нет. Вон Усач уже благим матом орет…

Взглянув на бывшего командира крыла, хмурой тучей уставившегося в свой терминал, Череп так и не понял, что имел ввиду полковник. Отвечая на вопрос во взгляде лейтенанта Удав не весело усмехнулся:

— Инженеров корпорации, менеджеров и всяких прорабов загнали в тюремный блок. Но объем работ остался, вот он и прикомандированные офицеры борются с промышленным направлением… добыча и хранение кристаллов, руды — все это теперь на нас висит. А здесь еще и торговцы свинью подложили, — столько народу прибавилось на заставе они и решили руки нагреть…, — одарил Лося взглядом напоминанием, — …Лось, если я буду пристреливать каждого кто сцепился с торговцем из-за завышенной цены, то мне придется расстрелять всех старателей.

— Ну тогда торговца пристрелить, остальные мигом снизят цены…, — с философским равнодушием предложил командир пехотинцев, как оказалось принявший на свои плечи груз поста военного коменданта заставы.

— Опять двадцать пять, — Удав хлопнул по столу, — никого не расстреливать, и если узнаю, что твои молодцы опять проломили кому-то голову, сам сядешь под арест!

Не дождавшись объяснений взрыву радости командира, участники совещания устало уткнулись в терминалы. Нужно еще подготовиться к рапорту. Быть публично выпоротым командиром, совсем не хотелось. С показным равнодушием наблюдая как Лось упрямо набычился, прятали усмешки в почесываниях лица, или поправляли вдруг растрепавшийся ботинок.

— Ну тогда я не знаю, что делать. То нельзя, этого нельзя, а, что мне их в задницы целовать тогда?!

— Лось хватит ерничать, — отрезал Удав, — выпендреж оставь для казармы. А мне обеспечь порядок в туннелях. Порядок, а не кладбище. Увеличь число совместных патрулей, привлекай полицейских.

— Есть, увеличить число совместных патрулей, — сдался Лось. Хмуро упав в кресло, застучал по клавишам, отсылая по командирам подразделений новую вводную.

В полном составе все активисты переворота собрались в первый раз, и сразу ощутили тяжелый груз свалившейся ответственности. Хмурые лица, усталые жесты, мерцавшие постоянным обновлением информации дисплеи терминалов и тяжелые вздохи вырывающиеся на ту или иную вспышку дисплея. Судя как начал принимать решения Лось обстановка была не радужная.

— Так. Сейчас девять тридцать, время есть, — Удав устало отодвинул терминал, — Начнем военную часть. Рвач, что у тебя?

Знакомый по вербовке офицер просидевший все время за консолью, кошачьим движением выскользнул из кресла. Сонливость офицеров сдуло ураганом интереса. Всех в первую очередь интересовала военная сторона дела, ведь если будут проиграны битвы, то всем усилиям в других направлениях грош цена. Активно зашевелившись, все уставились внимательными взглядами на главу военной разведки.

— Анализ баз данных СБ показал, дал только день прибытия транспортов. Точное время нельзя установить из-за метеоритного потока, в который вошла планета.

Хоть и не для кого не было новостью прибытие транспортов, но все равно в комнате послышался шепот переговоров. Выход на орбиту транспортов уже не за горами, а они возятся с какими-то старателями, добычей и всякой бытовухой.

— И это офицеры наемного батальона, — усмехнувшись шуму переговоров, Удав дождавшись тишины спросил: — Вы, что не знали на, что мы идем? Да, транспорты прибудут до конца недели, а сегодня все Наемные Батальоны станут единой силой…

В кабинете сразу задержали дыхание. Наконец-то услышав, что-то определенное, офицеры превратились в сплошной набор ушей и внимательных глаз. Ведь, что будет с ними, каково будущее у единственной заставы, сбросившей ошейник Службы Безопасности, знал Удав, но на все обращения за разъяснениями политики командования, отговаривался соображениями секретности.

В кабинет влетел майор, сияя медалью четко доложил:

— Мой полковник. Ваш приказ выполнен.

— Отлично, — Удав встал по стойке смирно. Оглядев поднявшихся следом офицеров, улыбкой помолодевшего человека, — И так господа мы сделали все от нас зависящее. Осталось только ждать.

* * *

До назначенного времени оставалось каких-то двадцать минут, а Черепу казалось, что прошли годы. Стараясь отвлечь, измотанный ожиданиями мозг, он ковырялся в вытребованных у Рвача базах данных СБ. Прикасаясь к дисплею, заставлял шар управления увеличиваться то одной то другой стороной. Всматриваясь в текст, не знал, что ищет сам. Вроде бы все известно, и ничего не нужно. Грань агентурных разработок — не интересна. Архивы. От такого объема плохо систематизированной информации можно лишиться рассудка. Военные разработки. Можно посмотреть, но на досуге. Хотя. Мигнувший уголек вялого любопытства, разгорелся до костра интереса.

Заставив шар потерять очертания, Череп углублялся в раздел. Оказывается все технические "новинки", разработки и техника поступали в службы обеспечения Батальона, под плотным контролем СБ, даже вернее сказать просачивались.

Отбрасывая уровни не нужных описаний видов вооружений, изменившихся за тридцать лет постоянных войн, Череп наконец остановился на интересном разделе. Название "график новинок", зацепил взгляд осколком разбитого стекла. Заскочив в таблицу стал рассматривать историю поступления технологических разработок в Службу Обеспечения. Из любопытства пролистывая страницы информационных массивов наткнулся и на раздел с Милашкой, на котором стояла пометка с красной иконкой — "Особое внимание! Вне графика!". Заинтригованный пометкой начал копаться в разделе словно искал иголку в стоге сена.

— Вот дерьмо! — спустя полчаса, вырвался из глубины раздосадованный вскрик Черепа.

Запоздало оглянувшись, сильно пожалел о сказанном. Усердно делавшие вид, что все под контролем офицеры встрепенулись. С лицами искаженными опасениями на самый худший вариант развития событий, смотрели на Черепа, как на вестника большой беды.

— Извините, — чувствуя себя последним идиотом, Череп мысленно надавал себе по затылку, — я по другому поводу.

Поежившись под взглядами откровенной злости, Череп виновато улыбнулся. Еще раз извинившись, сослался на потребность выйти. По ходу движения, указал Рвачу на дверь. Дождавшись высокого, как каланча майора, с удивленным выражением пепельных глаз, Череп вывел его в коридор

— Рвач ты вообще все просмотрел?

— Где просмотрел? — удивился хриплым голосом майор.

— Базы данных СБ, — понизив голос до полушепота, дождался пока пройдет группа пехотинцев, — Военные разработки смотрел?

Не понимая куда клонит лейтенант, да еще с такими ужимками очень секретного вопроса, недоуменно собрал пятерней волосы на затылке:

— До него руки еще не дошли, а, что?

Череп глубоко вздохнув, медленно выпустил воздух сквозь сжатые губы. Протянув терминал Рвачу дождался пока задергаются в чтении глаза.

— Ну и, что здесь необычного?

— А ты посмотри на дату, — задумчиво покусывая губу, Череп скрестил руки на груди, рассматривая носок ботинка, легко постукивал ногой о стену, — ну видишь?

— Да не тяни, — не понимая куда клонит лейтенант, Рвач нетерпеливо вернул терминал.

— По графику все выглядит как обычно. Но ты даты сравни! Наши разработки и график внедрения не совпадает с земными датами. И посмотри на какой период времени! — не понимая как можно не заметить такой элементарной вещи, Череп злился на офицера морщившего лоб в потугах уловить суть эмоционального всплеска. — ДЕСЯТЬ ЛЕТ! И, что, ты думаешь сюда прилетят музейные экспонаты!?

До майора наконец-то дошло. Не понимая как такое может быть, забрал терминал назад. Копаясь в текстах, схематичных чертежах функциональных схем, везде видел одну и туже дату.

— Разорви мне ствол… слушай, а ведь точно!

Дернувшись к двери приемной, остановился на полушаге. Схватив Черепа за рукав, поволок за собой. Ввалившись в кабинет, запоздало придал лицу мину степенного равнодушия. Вяло отодвинул стул, уселся под внимательными взорами сидевших офицеров.

На проскользнувшего мышью Черепа, ни кто не обратил внимания. Бесшумно присев за стол, потянулся к сифону. Сделав глоток со стакана, едва не закашлялся от обжигающих иголками пузырьков. Рассматривая сквозь прозрачное стекло, изломанные силуэты офицеров оставивших Рвача в покое, а теперь забелели лицами в сторону Черепа, постарался максимально расслабить лицевые мышцы.

Раздался писк многочисленных зуммеров. Кабинет сразу наполнился одновременным шелестом комбезов. Все взглянули на часы. К писку зуммеров, добавился вой сирен. В кабинете замигал свет. Спустя пару мгновений, свет выровнялся высветив лица ели сдерживающих крик радости людей. С глазами полными влажного блеска, переглядываясь, офицеров по вскакивали с мест. Кто-то не сдержавшись выкрикнул: " Ура!".

Умноженный криком двадцати луженых глоток, рев заложил уши килограммом воска. Сбрасывая условности званий, каких-то личных неурядиц все офицеры обнимались, весело смеялись и поздравляли себя с победой. В том, что это была именно победа ни кто не сомневался. Если даже в заставе уже с взорванным ретранслятором остановились генераторы, то, что творилось в на других заставах было очевидным.

Радушно улыбаясь Удав отвечал на рукопожатия. Отвечая на очередное поздравление особо отмечал молодого лейтенанта. Пытаясь высмотреть Черепа, сквозь лес окруживших плотным кольцом офицеров, Удав наткнулся на две фигуры. Оставшись на своих местах, офицеры сверлили дисплеи терминалов прищуренными взглядами, и совсем не радостными лицами.

— Чем ты занят? — склонившись над Рвачом, от неожиданности едва не завалившегося ногами к верху, Удав зацепил взглядом изображение, — что это?

Выводя более детальное изображение, Рвач ответил:

— Главный калибр тяжелых машин. Возможна ведение стрельбы как пороховыми, а после замены казенного блока импульсными снарядами…

— Я вижу, что это не елочная свечка, — улыбнувшись перебил Удав, заговорив тоном знавшего не по учебнику, — прицельная дальность прямой наводкой двенадцать километров, скорострельность до десяти, а если поставить систему охлаждения, возможно достичь пятнадцати выстрелов в минуту. Состоит на вооружении как у нас так и на Земле… Только с чего это ты заинтересовался о ими?

— Состояло, — уточнил Рвач, — состояло пятнадцать лет назад.

* * *

— О, нарисовался, рано уходит, и хрен знает когда приходит, — пробурчал Косяк, отбивая локоть в выпирающую с люка задницу, — Хватит уже ковыряться, наша пропажа идет.

Едва не сорвавшись с задней дуги Милашки, Дыба за матерился. Вытащил тело с провала снятого броне листа, вернул должок. Наградив охнувший звук, горящим взглядом справедливого мщения, заложил за ухо щуп тестового анализатора. Поправив ремень врезающегося в шею аппарата, обернулся в указанном направлении.

На взлетку между ремонтными боксами энергичной походкой вылетел Череп, как всегда с любимой привычкой. Читая на ходу с терминала, поднял голову только услышав рев Лохматого:

— Смирно! — выдергивая ветеранов, из внутренностей распотрошенных машин, крик разлетелся расколовшимся эхом.

— Вольно! Командиры экипажей ко мне!

С возбужденными лицами, в предвкушении новостей наемники стали собираться к месту построения. Глядя как сержанты исчезали за створками двери, злополучной комнаты, в которой сутки работала бригада из Обеспечения, наемники сбивались в группы. С разных концов слышались предположения, по поводу изменений бурливших на заставе. Некоторые возмущались повышением цен в кабаках, были и такие, кто с опаской пересказывал слухи о возможной задержке жалования.

— Мы вчера в южный туннель ходили. Решили прогуляться да посмотреть че народ делает…, — сказал ветеран, вытирая руки вспенившейся губкой. Сплюнув, хмуро улыбнулся замолчавшим в ожидании продолжения наемникам, — …лучше бы в кубрике пожрали. Короче, там старатели набрались до косоглазия и решили с боем прорваться к трейлерам. Хрен его знает где они "визгалки" взяли, но когда завалили пикет, вылетела такая тьма "саранчи"…, — наемник задрал комбез, оголил темно бурые пятна, — …в общем нас только вскользь зацепили, даже успели извиниться, но остальные, думаю не скоро смогут ходить…

Рядом заговорил ветеран с ожогом в пол лица:

— У меня земеля в Обеспечении, так он, а гидропонных фабриках пашет. Говорит, что народу стало много, они уже зашиваются с поставками соевого белка…

Наемник снова забубнили в домыслах. Вся ситуация еще осложнялась тем, что официальных заявлений никаких не было. А когда вернулся командирский экипаж, и выложивший новость о разгроме "вахты ноль", въевшийся в кровь дисциплина стала разъедаться предчувствием глобальных перемен. Обсудив все события совет ветеранов представил всю картину в целом. Но это все их додумки, а как на самом деле должны объяснить командиры. С въевшимся в кровь, инстинктом терпения наемники ждали доведения приказа, обязанного разложить все по полочкам, и четко направить жизнь в новое русло…

Подпирая плечом переднее колесо машины, Дыба выковыривал завтрак. Не упуская Косяка из виду, носившегося между группами бешеным страусом, хмурился отвлекаясь на застрявшие в зубах куски биокаши.

Горевший кислотно зеленым огнем гребень, мелькал то в одном конце то в другом, уже казалось, что среди столпившихся на взлетке наемников, как минимум половина — близнецы стрелка. Наконец собравшись в одного человека, запыхавшийся Косяк появился рядом.

— Косяк ты, что опять все каши смешал в одну? — встретил Дыба вопросом.

— Ну да, какая разница все равно одно и тоже только на упаковках разные названия.

Помотав головой, Дыба устало спросил:

— Ты хоть сам пробовал?

— А зачем? То, что мне не нравиться я не ем, — собираясь сменить тему, Косяк набрал воздуха.

— Я тебя накормлю, — перебил Дыба, выковыряв языком очередной комок свернувшейся до хрустящих песчинок каши, пообещал: — ты у меня гад, хрен просрешься…

— Ну че ты все о каше да каше, — выпятив челюсть покривлялся Косяк, меняя тему восторженно за тараторил, — ты вообще представляешь, что началось?! Тут …да в общем… короче — полный улет!

Дыба разглядывал пританцовывающего друга, с выражением пасущегося быка. Дожидаясь когда Косяк сможет спокойно стоять на месте, Дыба критически посмотрев на столпотворение, покачал головой:

— Ну, что толку вот так трепаться. Все равно от этого ничего не изменится.

— Да ты не понимаешь, — возмутился Косяк. Перекрикивая лязг продолжавших работать манипуляторов, со вспышками сварки штопающих оголенные внутренности машин, активно жестикулировал, — Будет ведь все по новому! Теперь власть на Марсе будет в руках Наемных батальонов. Не будет войны, не будет трупов! Настанет спокойная жизнь! Ты это понимаешь, мамонт ненасытный?!

Усмехнувшись сравнению, Дыба забросил руку на плечи друга. С интонацией уставшего родителя, спросил:

— А, что будет то? Чем будут заниматься три четверти населения, последний десяток лет только и делавшие, что рассматривающих друг друга через системы наведения?

Застигнутый в врасплох такими вопросами, Косяк застыл с открытым ртом. Словно не рука, а тяжелые раздумья прижали к земле. Маска всезнающего, сменилась столкнувшимися морщинами растерявшегося в раздумьях человека. Не видя ответы на такие вопросы, Косяк не долго мучился. Сбросив руку, ответил:

— Это уже ерунда на потом, — услышанной фразой, Косяк закончил свою мысль, — главное, что бы ты мог сам принимать решения о своей жизни. А раньше выбора-то и не было.

— Ага, а сейчас он есть. Тебе куда лучше пулю в лоб, или в затылок?

— Да иди ты, — отмахнулся Косяк, — нет, что бы порадоваться вместе со всеми, так ты как Череп — все так обосрете, жить не хочется.

Дыба проигнорировав упрек, обернулся к консоли. Щелкая тумблерами, посмотрел как манипуляторы подхватили листы второго слоя брони. Пригнувшись под тенью двух метрового листа, пролетевшего над головой с натужным гудением сервомоторов, Дыба дождался когда, лист встанет в пазы. Глядя как синхронно отцепились клещи зажимов, оставив на потертой ветрами и рикошетами поверхности едва заметные углубления, Дыба сказал:

— Мне тоскливо Косяк, — продолжая смотреть на слаженную работу манипуляторов уже успевших закрыть бока Милашки, Дыба дернулся словно внутри разом вспыхнули тысячи молекулярных сварок, спаивая связки в плотно согнанные бронелисты, — …Мне дерьмово, и все как-то сразу накатилось. Чего-то вспомнил деревню, сельчан. У нас такой хороший садок за домом…

Чувствуя как рядом остановился Косяк, Дыба развернулся. Посмотрев на ехидную рожу Косяка, сразу пожалел о том, что сказал.

— Это так печально, — голосом из мыльной оперы, Косяк скривился собираясь пустить слезу. На миг лицо приняло обычную наглую ухмылку, — только Дыба, ты скажи после каких слов мне нужно поплакать, а то я могу не успеть тебя поддержать…

Сдержав желание врезать Косяку промеж довольной улыбки, Дыба, свел скулы до судороги. Сдерживая сжавшийся кулак, Дыба уперся взглядом в конопатое лицо. С отстраненной мыслью заметил, что глаза-то у Косяка совсем не шутящие, что до человека дошел смысл, и эти шуточки только бравада.

— Тушканчик ты недобитый, — дав легкого щелбана, Дыба тихо улыбнулся.

Что бы не остаться в долгу, Косяк расслабив лицо, выпятил челюсть. Интонацией уличного задиры протянул:

— Слышь чел, а ведь за тушкана… и по козлячей морде можно огрести.

— Когда же ты вырастешь…

— Ага, что бы стать таким как ты? — Косяк уже улыбался до десен, — Дыба проще будь. Не забивай свой орех глобальными заморочками. Ко всему относись с юмором. И сам не заметишь как…у тебя перестанут дохнуть любимые хомячки.

Зайдясь в кашле Дыба, потер горло. Собираясь ответить Косяку заметил как разом притихли все ветераны. Синхронно повернув головы, с неутолимой жаждой интереса всматривались в открывшиеся двери злополучной комнаты.

В начале показались сгорбленные спины, а затем хоровод сержантов, протаскивающих сквозь двери бандуру большого проектора. С прерывистым сопением и приглушенными вскриками придавленных ног, потертый цилиндр проектора установили в начале "взлетки". После не большой возни с подключением, над круглым блином метрового кристалла, замерцали световые блики.

Среди плотного кольца сержантов, мелькнули залысины Черепа. Отправив сержантов к экипажам, вместе с Лохматым присел на корточки. Щурясь от нехватки света в глубине откинутой панели, с деловитым видом перебрал вывалившиеся пучки оптических волокон. Все таки добившись максимальной высоты луча, встал рядом со снопом света. Коротко замигав на бухнувший луч развернулся в объемное изображение эмблемы наемного батальона.

— Я понимаю ваше нетерпение узнать всю правду, — разлетелся эхом, отраженный от стен голос Черепа, — и готов ответить на ваши вопросы, но только после того как вы посмотрите прямую трансляцию со столицы.

Наемники помолчали в ожидании продолжения, но видя как командир по простому сел на бетонный пол, и с вежливым взглядом просьбой обвел всех присутствующих, последовали примеру лейтенанта. Ангар разом наполнился шумом усаживающихся наемников. Добавляя тихий рокот прибоя голосов, потерянных в догадках, что же может быть за трансляции, наемники сразу замолчали как исчезла эмблема батальона.

В растаявшем снеге помех, наконец-то появилось четкое изображение. Броско одетый утонченных парень, с прилизанными волосами и слащавым голосом, сладко запевший пышную речь, обвел рукой обширный зал. В скромно обставленном помещении, скорее всего в одном из комнат столичного штаба, была установлен круглый стол, за который усаживались четыре тучные фигуры, окруженные немногочисленной свитой.

— Уважаемые господа! Мы с вами присутствуем при эпохальном событии, — продолжал восторженно вещать репортер, сбившись на нужном слове, скосил глаза на электронную подсказку, — Вчера, в час дня восторжествовала справедливость. Оковы правления алчных корпораций сброшены! Марс стал планетой свободных людей! Сегодня в этом зале собрались командиры Наемных Батальонов… бывшие враги сидят за одним столом переговоров! И только спустя тридцать два года кровопролитной войны, унесшей миллионы жизней, в этом зале произойдет заключение мирного договора, объединяющего все батальоны в Лигу Наемников…

Репортер продолжал говорить едва не выпрыгивая из штанов от восторга, а наемники словно окаменели. С остекленелыми взглядами, неподвижными лицами, с едва заметным дыханием, не отрывались от проектора. Казалось, что на взлетке выставлена коллекция восковых фигур из серии изумление.

Тем временем всю площадь проекции заняло изображение помещения с круглым столом. В первый раз в жизни наемники увидели самых главных командиров батальонов. Бывшие враги встретились за одним столом, и судя по лицам совсем этого не чурались. Сдержанно улыбаясь, уже самые главные люди на планете, величаво поставили подписи в документе определившем новый курс истории на всей планете.

— …И вот этот момент настал, — забесновался репортер в слишком уж откровенной радости, — На Марсе разгорается новая эра человечества! Не будет отдельных корпораций, не будет лжи государственных интересов! Да здравствует Единая Лига Наемников! Да здравствует свободный Марс!..

— Какая-то лажа, — тихо высказал свое мнение Косяк, — Дыба, а ты, что скажешь?

— Единственный случай когда я с тобой полностью согласен, — нахмуренно прошептал Дыба, — что-то уж слишком сладко…

Изображение вдруг дернулось. За кадром послышался сдавленный вскрик, и на фоне картинки появился пехотинец. Обыкновенный рубака, с косым шрамом в пол лица, сдержанно улыбнулся, глядя в камеру пригладил короткую щетку ежика. Поправив воротник комбеза, с многочисленными нашивками боевых операций да ромбиками сержанта, ветеран сдержанно улыбнулся потирая отбитую правую кисть.

— Меня конечно не похвалят…, — нормальным мужским голосом пробасил пехотинец. Пригладив короткий ежик, хлестко закончил, — но терпеть этого… соловья уже не было сил.

Ангар взорвался свистом одобрения. Наемники пихая друг друга локтями, смеясь, мотали головой на изображение. Со всех концов раздались возгласы солидарности, предлагающие еще и добавить.

— Так, что вернемся, к тому, что это расфуфыренное чучело, пыталось сказать…

Крики смолкли. Оторвать от ветеранов от экрана, могла только пуля в затылок.

— Сегодня наш Батяня, сделал великое дело…, — мучаясь с подбором цензурной речи, немного сбиваясь, но уверено вещал с экрана пехотинец, — …у меня тут есть запись одна. Я ща ее поставлю. Мы цитадель Громова взяли, пока командиров не было мы с ним по своему потолковали… ну ваще-то сами судите.

Изображение дернулось, зарябило помехами и на плоскости проявилась черно белая картинка. Установленный на шлеме фиксатор, показал какой-то полуосвещенный коридор, покрытый стелющимися клубами дыма, рваными дырами в облицовочных панелях и наполненный визгом излучателей. Фиксатор нырнул в право, показав угол за которым, пара пехотинцев, прицельными выстрелами, не давала темным силуэтам пересечь перекресток широких коридоров.

Фиксатор нырнул обратно. Выхватив уже наполненный, пехотинцами коридор. Осторожно продвигаясь вперед, спины пехотинцев напряжено приседали. Коридор наполнился прерывистым рычанием, с одновременными синими всполохами.

Передняя двойка, завалившись на спину задергалась пытаясь сбить с груди, фонтан искр. Следовавшие позади пехотинцы, забросали коридор цилиндрами. Изображение резко дернулось, как будто по фиксатору ударили молотком. Уровень звука несколько раз понизился до ровного шипения, и восстановился только с последним разрывом, затухающим шумом падения обломков.

Обладатель фиксатора присел, над фигурой с горящей грудью. Достав небольшой баллон залил грудь за пузырившейся пеной. Вздымаясь мутными пузырями расползающаяся масса, полностью укрыла грудь затихшего пехотинца. Укрытый фонтан искр, захлебнулся, и пробился сквозь, начавшую затвердевать массу, витиеватыми струйками сизого дыма. Оставив товарища на попечение подоспевшего медика, сноровисто подцепившего раненого под плечи, оператор убрал импульсник за плечи. Подскочив на помощь пехотинцам, протаскивающим уменьшенную копию ракетного комплекса, помог водрузить на телескопическую треногу двух метровый цилиндр.

Когда под цилиндром остался один пехотинец, воткнувший шлейф к выступу в ракетном комплексе и к затылку собственного шлема, оператор вместе с остальными залег по бокам. Снова появился импульсник, и обзор пятиметрового коридора. По которому отстреливаясь отходила тройка пехотинцев, вначале съемки штурмовавших неизвестность впереди.

Как только тройка залегла перед оператором, сверху засияло солнце и послышался хлопок. Звук опять пропал. В кадре мелькнуло первое заревевшая ракета. Мелькнувшее стальное тело, понизило чувствительность фиксатора, до нечеткой картинки с косматым солнцем верху. Следом за стремительно уменьшающимся шаром огненного следа сорвалась следующая стрела, затем еще одна…

— Песка мне в турбину, — послышался рядом шепот ветерана, — это же "пираньи", верный конец "косолапых"…, — считая губами шары, сочувственно помотал головой, — ох и не завидую я тем кто ловит эти гостинцы.

Взглянув мельком на ветерана, Дыба скептически посмотрел на картину боя. Прищурив глаз в мысленной прикидке, со знанием дела сказал:

— Может Медведя и возьмет, но для Милашек слабовата, — на вопросительный взгляд, пояснил, — скорость маленькая, да и боеголовка слабовата. Веса где-то килограмм на пять — застрянет во втором слое…

После пятой ракеты, стены затряслись. Фиксатор мотало из стороны в сторону как будто кто-то решил проверить — есть, что-то в коробке или нет. Наконец картинка восстановилась и на смотрящих накатил стена огня. Казалось, что смотришь в жерло вулкана, а оттуда подымается клокочущая лава.

Картинка резко сменилась рифленой поверхностью металлического пола. Высвечивая каждую царапину, сверху пронесся ураган света. Наконец песчинки замедлили свой бег, и в кадре показался коридор. Черные стены, со вздувшимися волдырями дымящейся облицовки, чадили дымом. Тянущиеся к потолку волнистые потоки, застилали уцелевшие потолочные осветители неспокойным молочным морем.

Появился звук. Шум прожорливого пламени, накладывался на визгливую перекличку импульсников. Сквозь которую доносились крики людей. Рядом замелькали мощные фигуры пехотинцев. Стряхнув нанесенный хлопья сажи и мелкого мусора, бронированные спины растворились в молочном тумане…

— Косяк может смотреть не будешь? — тихо спросил Дыба, — а то опять уделаешь все завтраком.

— Ерунда…, — отмахнулся Косяк, за озиравшись потер живот, — только, что-то не пойму. Мне наоборот жрать охота.

— Будешь? — предложил Дыба, достав с кармана плитку. На вопросительный взгляд, брошенный на брикет, с усмешкой сказал: — подслащенный соевый белок.

— Дерьмо, — скривился Косяк, но все таки схватил, и с жадностью затолкал в рот приличный кусок бурой массы.

Озадаченный Дыба наблюдал как Косяк уплетает, то, что раньше не заставить было и попробовать под угрозой смерти. Нахмуренно почесав шею, повернулся к изображению…

В кадре фиксатора, мелькали лица людей. Перепачканные кто в саже, а кто держась за черные пятна проступавшее на комбезах, безопасники выстраивались под дулами пехотинцев. Оставив конвой с пленными оператор помчался по лабиринту коридоров. Остановившись напротив комнаты у которой вместо дверей зияла огромная пробоина с поблескивающими металлом лохмотьями, оператор смело нырнул в полутемное помещение. Едва не наступив на тело безопасника, с обезображенным лицом и без половины грудной клетки, лежавшего сразу за порогом, оператор попал в комнату стона. Вокруг второй двери, вывороченной более аккуратно, столпились пехотинцы. С приближением оператора, разом обернулись и замерев на несколько секунд, словно услышав команду разошлись по углам. Наполняя комнату шумом убираемых завалов, вытаскивали живых в коридор.

Пригнувшись при входе во вторые двери, оператор уже увидел застывших по стойке смирно пехотинцев. Получив команду двое склонились над окровавленной фигурой безопасника, а остальные выводили живых в коридор. Оператор обвел взором комнату. Со всех стен на него смотрели наполненные картинами боя коридоры. Где-то уже просто мелькали проходившие пехотинцы, а где-то отстреливающиеся на вершинах с баррикадированной мебели черные фигуры безопасников.

Камера обернулась на шум. Пехотинец очищал длинный стол, от еще работавших планшетов и всяких обломков. Закончив не хитрую процедуру, вместе с напарником поднял безвольную фигуру безопасника. Укладывая тело на стол, вогнали сразу же несколько ежей. Один на грудь, два на шею, и даже постарались вытереть стекающую с рассеченного лба кровь. Дождавшись пока залитые веки задергаются, согнули того в поясе. Усадив на стол замотавшего в попытке прийти в себя безопасника, сделали шаг назад.

— Сержант пехотного корпуса Репунов, — гаркнул усиленный внешним динамиком голос в кадре, — сопротивление бесполезно. Прикажите своим людям сдаться.

— Все таки наебали…, — раздался хрип надломленного голоса безопасника, — ну ничего мразь безродная…не долго радоваться вам…

Камера показала поднятую руку, остановившую дернувшихся пехотинцев.

— Мне-то все равно, что ты гавкаешь…, — проговорил сержант, — но у меня приказ. Я тебе предложил, а ты уже сам выбирай положишь ты своих людей или нет. Мне только

— Людей…, — смахивая "ежей", с тревожным писком упавших на стол, Громов презрительно усмехнулся, — …разве это люди? Такая же мразь как и вы, только вовремя посуетившаяся для корпорации, и готовая продавать всех и всегда…

Зайдясь в безумном смехе Громов закашлялся. Отхаркнув кровью, сплюнул в сторону сержанта.

— Я еще станцую на твоих костях пес шелудивый! И на твоих и на твоих тоже, — тыкая в пехотинцев, продолжал хохотать, — Вы уже все трупы… Думаете все?! Все кончилось?! Нет! Все только начинается!

— Для тебя уже закончилось, — прорычал сержант, — Будешь отдавать приказ или нет?!

— Да мне все равно, что с ними будет! А вас скоро всех…даже порошка не останется! Вас подушат, как тараканов возомнивших себя хозяевами дома! Вы уже все трупы! Мертвая мясо!

— С чего бы это? — ехидно поинтересовался сержант.

— Так вы не знаете?! — зайдясь в новом приступе безумия, Громов завалился на спину.

Схватившись за грудь, закашлялся. Поднимая перекошенное болью лицо, оперся на локоть. Сверкая глазами, ставшими кострами безумия, Громов про хохотал в фиксатор:

— Как крысу чувствуют гибель так и вы заметались! — дав передышку пробитым легким, взорвался грохотом голоса безумного пророка, — В космосе открыт новый источник энергии, с еще более дешевый себестоимостью, открывающую ворота к звездам! И ваша вонючая псарня больше не нужна. Отстойник мусора не нужного на Земле! Но ни кто не оставит за спиной, вооруженную до зубов планету. Вас уже два года пытались стравить, ослабить и рассеять, разбавляли вас остатками дерьма, неудачниками и всякими сумасшедшими… Но вы только стали сильнее. От вас нужно избавиться, как от злокачественной опухоли! Завтра начнет высадку Ваша смерть и выжжет огнем, как чуму! Всех! Вам нет места в новом мире! Вы тупик!

Глаза подернулись пеленой потери фокуса. Боль взяла свое, и по кабинету разнесся глухой удар падающего тела. Неподвижный безопасник, лежал на столе с раскинутыми руками. С полуоткрытого рта заваленного набок оскала маски злобы за пузырилась струйка крови. Растекаясь лужей под головой, залила белый стол кляксой кровавого предзнаменования.

Трансляция прервалась заставкой эмблемы батальона. Загорелась надпись о технических неполадках. За кадром топот послышались тяжелых шагов, и послышался начальственный рык.

В кадре снова появился репортер. Плаксиво перекошенное лицо сразу попыталось улыбнутся в фиксатор, но засиневшая с пол лица расползающаяся опухоль, перекосила все в потешную рожу…

В ангаре послышались смешки, но большинство наемников сидело с хмурыми лицами. Увиденное совсем не располагало к веселью. Тем более, что угрожал не какой-нибудь безапасничек, а сам Громов, слывший среди наемников настоящей цепной овчаркой, что попусту не лает.

Репортер пытался еще довести сенсацию с ожившими лежачими пациентами одного из секретных медицинский блоков. В кадре мелькнуло потрясенное выражение лица медика, на вопрос коллеги репортера, глупо хлопавшего глазами, и пытавшегося, что-то сказать о силе не изученных явлений природы.

— И так, я готов ответить на ваши вопросы, — Череп отличив проектор развернулся к наемникам.

— Командир…, — в первых рядах поднялся седой ветеран. Прокашлявшись, обвел взглядом всех сидящих наемников, — …я скажу так. С тем, что было все более менее ясно. Но, что с нами со всеми будет?

Уважительно молчавшие наемники одобрительно загудели соглашаясь с прозвучавшим вопросом. Все перевели взгляд на Черепа.

— А это зависит теперь только от вас. Как вырешите так и будет, — спокойно сказал Череп. Покорно сложив руки на груди, склонил голову на грудь, — если вы мразь безродная, то будете ждать пока хозяин вас пристрелит как бешеных псов…

— Командир полегче…, — угрожающи набычился ветерана.

— Что полегче?! — взорвался Череп, вцепившись горящим взором в отшатнувшего ветерана.

Понимая какая каша творится сейчас у людей в головах у его людей, Череп так же и осознавал, что людям потерявшим в одночасье привычную картину нужно придать единое направление. Во, что они смогут окунуться с головой и не отвлекаться на разброд и шатание. Он решил любой ценой дать людям цель. Может быть и не совсем этичную с точки зрения обычных людей, но плохая оценка манипуляции сознанием его не смущала. И вспоминая личные дела ветеранов с "пушистыми" историями изломанных жизней, указывая в отшатнувшегося ветерана, побелевшими губами спросил:

— Лунь. Ведь это ты горел в машине, когда СБ драпало с окруженного завода! Ведь это ты прикрыл эвакуацию рабочей смены! Не СБ, не умники с корпорации, а ты с мертвым экипажем, умудрился отстреливаться от азиатов рвущихся к заводу!

Ветеран побледнел. От воспоминаний кулаки сжались, с трелью затрещавших костяшек. На вздувшемся багровыми венами лбу, проступили следы побелевшего узора ожогового шрама.

— Кто тебя мордовал допросами?! Кто тебя обвинял в невыполнении условий контракта?! И кто гнил от ожогов!? Кто полтора года руками разгребал дерьмо аварий Цеха Переработки?!

Эмоциональная речь командира, словно бензином плеснула на тлеющие угли ярости. В тишине послышался захрипевший Лунь. Клокотавшие эмоции, трясли ветерана как в лихорадке. От вытаращенных глаз наемника, готового сорваться в крушении всех и вся, исходила такая волна ярости, что соседи опасливо отодвинулись. Но попав под обстрел мечущих молнии глаз командира, сидели как кролики пред удавом. С напряжением впитывая каждое слово, рывок плеч, гневный взмах руки, старались не пропустить ни вздоха в гипнотической речи командира.

— За, что тебя сослали на Марс? Зато, что защищался от обколовшихся подонков, решивших потрясти усталого работягу!? Превысил уровень самозащиты…, — проговорив словно сплюнул, переведя дыхание Череп заглянул каждому в глаза. Вернее в щели топок, где начал разгораться пожар бушующего пламени, — И когда у вас появился шанс начать все заново. Наладить жизнь как вам хочется… вы меня спрашиваете — что будет?! Это я должен у вас спросить, что вы будете делать! Готовы все простить?! Готовы послушно завилять хвостиком нашкодивших псов?! Будете ползать в ногах, вымаливая прощение у бывших хозяев?!

Гневно пылая взглядом Череп, называл еще имена нескольких уважаемых ветеранов. И пересказывая их истории под новым взглядом, почувствовал заклокотавшую в сердцах ветеранов ярость.

Доведенные до исступления наемники повскакивали в едином порыве. Стены сотряслись од дружного рева протеста. Рядом с командиром встал Лохматый. Воздев сжатый кулак проревел оглушающее — "нет!". Выросший следом лес кулаков, вздыбился вместе с умноженным повторением сотни луженых глоток.

* * *

Третий день в пустыне, отдавался во всем теле едкой болью. Казалось, что на все места на которые приходится вес полулежащего тела стерты до крови, и на них посыпали солью.

Косяк болезненно поморщился. Пытаясь достать языком до чесавшейся ноздри, ощутил соленый привкус пота.

— Череп я не пойму, нафига мы на себя натягиваем эту соплятину, — скучающим голосом поинтересовался Косяк, — ведь толку от нее никакого.

— Толк-то есть, — просмотрев показания систем обнаружения, вздохнул Череп, — Это псевдо живая материя, там бактерии поедающие твои потовыделения, — с интонацией профессора объясняющего простую арифметику на пальцах, на всякий случай добавил, — По замыслу конструкторов должны тебя обеспечить чувством комфорта и уюта, покрайней мере пока колонии микроорганизмов живы…

— По моему они уже обожрались и сдохли, — скривился Косяк, — и по запаху… как минимум неделю назад.

В внутреннем эфире, раздалось хрюканье Дыбы. Скучающий вместе со всеми механик, уже налюбовался окружающими песками до зевоты, решил подключиться к разговору:

— А я то думаю чего это высадка еще не началась, а они Косяка за скунса приняли. Вот и ждут пока проветрится…

— Да, что бы они не высаживались я готов такую кучу наложить, — пообещал Косяк, — сколько вся столица в год не сделает.

— Да не боись, тушкан, ни кто тебя не обидит, — оптимистично заявил Дыба, — они уже сами струхнули и могут вообще драпануть., что скажешь Череп?

Тяжело вздохнув, Череп посмотрел на проекцию. На оперативном просторе высвечивались только сияющие зеленым контуры его машин, в полном составе девять машин засели на гребнях самого большого кратера в южном полушарии.

Подставляя под остатки песчаной бури стальные бока, машины не подвижно сидели в осадном положении. Прижимаясь к песку стальные горы становились волнорезами, на пути пустившихся в невольное путешествие барханов. Накатывая песчаными волнами, укрывали машины по макушку. И если экипаж не успевал стряхнуть налипший песок, гора вырастала и при следующем песчаном вале машину уносило или в котлован, или стягивало наружу.

Из за того, что какая-нибудь машина, нарушала четкий контур совмещенных полей обнаружения, схематичная проекция кратера искажалась, и в образовавшиеся провала, можно было загнать незамеченным, целое соединение тяжелых машин. Приходилось увеличивать дальность всех систем, но и это чревато большой задержкой поступления данных, и все равно приводит к неверной картине.

Череп искусал все губы. Люди устали и машины все чаще срывались со своих постов. Сержанты виновато рапортовали, но с каждым разом задержки вывода машин на исходный рубеж все увеличивались и увеличивались.

— Командир есть вопрос, — прозвучал усталый голос Лохматого, уже успевшего сорваться с вершины во второй раз, — можешь дать канал, моем водителю и Дыбе? Пусть он его научит как не падать в этот долбаный кратер.

— Даю, — ответил Череп, только сейчас обратив внимание, что Дыба трепется-то трепется, но не забывает то и дело, дергать машину во внешне казавшихся хаотичных рывках, — третий канал, двадцать пятая частота…

— И еще… Чего ты так вцепился в это кратер? Все просто колесят по секторам, а мы тут как придорожные маячки сидим. По уши в песке и таращимся на радары как идиоты.

Накопившаяся усталость в голосе старшего сержанта, это уже тревожный сигнал. То, что люди устали, это уже очевидно. Нужно возвращаться на заставу, дать хоть ночь нормально выспаться, пополнить запасы и обратно.

Череп сильно сжал налившиеся свинцом веки. Вытаращив глаза, до замелькавших разноцветных кругов, протяжно вздохнул:

— Ну это не вопрос, а целый диагноз… Карта сейчас перед тобой? Выведи всю южное полушарие. Вывел? А теперь найди мне хоть один крупный кратер с условием, что до всех застав, наших и азиатов…оптимальное расстояние. Ну так плюс минус сотня, полторы километров?

Лохматый замолчал. Тихо бубня, заданные условия вводил в систему критерии поиска. Просмотрев ответы через пару минут отозвался:

— Ну нашел — три…нет два.

— А теперь разверни на склонах стационарные орудия, что бы простреливать все в округе на пятьдесят километров.

Уже после продолжительной паузы, заполнивший эфир статикой, Лохматый-то ли удивился, то ли ругнулся:

— Ну ты…, чтоб мне век жрать одну клонятину. Как ты допер то!?

— Эх Лохматый, Лохматый — сокрушился Череп, не весело улыбнувшись, сказал, — вот будь ты командиром… Ты бы бросил войска сразу на укрепленные заставы? Без развернутой базы? Ведь боекомплект нужно где-то пополнять, передвижные ремонтные площадки где-то ставить, продовольственные блоки монтировать, а без командного пункта как? А где как ни здесь, это так удобно… и в принципе безопасно.

Сосредоточенно засопев, Лохматый искал изъян в рассуждениях. В конце концов сдавшись, спросил:

— Ну если так-то почему же Объединенное Командование так распылило всех? Собрались бы здесь и ждали.

— А ты бы послушал простого лейтенанта, даже будь он командиром какого-то хотя и диверсионного отряда? Когда целая толпа штабных аналитиков твердит совсем другое?

— Опять мышиная возня, — устало проговорил Лохматый, — И Удав тоже так думает?

— Да нет… он-то как раз и не возражал.

Череп вспомнил каким раздраженным был Удав, когда вызвал лейтенанта к себе. Метясь по кабинету разъяренным тигром, ругал на чем свет стоит столичных штабников. Во всю занятых возней за новые кресла в объединенном штабе, не желали и слушать, что бы собрать воедино мощную группировку и сосредоточить ее на одном из вероятных мест высадки, пусть даже и с высокой степенью вероятности. Основной стратегической доктриной считалось патрулирование и раннее обнаружение, с последующей переброской, развертыванием и стандартной атакой.

— Эх люди, люди даже при пожаре вцепились в чемоданы. Ладно командир, вместо меня Абрек, я на поспать часок другой, не возражаешь?

— Принял. Отдыхай.

То, что на проекции занимало дециметровую окружность, на самом деле была сто километровый впадиной. Своими пологими стенами, делавших кратер идеальным местом для возможной высадки. Да и еще под конец бури как усядутся разгулявшиеся барханы, идеальнее места для разворачивания плацдарма просто не найти.

Тяжело вздохнув, Череп прислушался к перепалке друзей.

— Все Дыба — отвали… Я лучше с Милашкой пообщаюсь, от тебя только, ну как их… ну эти, — Косяк замялся подбирая слово, — О! У тебя флюиды плохие. Я даже чесаться начал!

— Хорошо, что не возбуждаешься, — глубокомысленно заключил Дыба. Протяжно зевнул, огласил эфир рыком, — …чего-то в сон клонит. Соснуть, что ли…

— Ни чего себе! — обалдело вскрикнул Косяк, — Череп ты слышал?! Фу… Дыба как ты можешь. Я то думал, что ты нормальный мужик, а ты… соснуть. Тьфу!

Дыба проигнорировал новую шпильку, и снова зевнул:

— Череп ну, что там у нас по плану?!

— Можешь пока отдохнуть, только Милашке составь программку управление…

— Вот и лады, — все я спать. Косяк будешь опять орать — язык на стволе бантиком завяжу.

Прислушиваясь как Косяк, пытается не остаться в одиночестве, Череп отвлекся на зуммер вызова. В проекции появилось окошко с изображение ветерана. Вошедший по грудь в картинку, сержант задумчиво косил в сторону. А завидев командира, от неожиданности стукнулся шлемом скафандра о угол нависающей стойки.:

— Командир тут какая-то штука появилась — слегка шепелявя проговорил сержант, — на радарах ее не видать, но она какая-то странная…

Где-то внутри оборвалась струна ожидания. Тугой скруткой нервов измотавшая все тело до легкой дрожи. В сознании сразу же понеслись самые дурные предчувствия: " Неужели я все-таки пропустил?"

— Что там? — постарался придать обыденности голосу, Череп почувствовал как похолодела спина, — Шаша давай по порядку…

Прозванный за свой дефект речи, почти по имени, наемник, сосредоточенно собрав брови, смущенно улыбнулся сквозь стекло шлема:

— Ну пять минут назад, я заметил вспышку. Приборы молчали как ни в чем не бывало. Я уже подумал, что показалось как эта штука…, — подбирая слова, сержант пытался показать руками как оно выглядит. Следуя указаниям Черепа начал описывать словами, — ну я видел только шар ну где-то метр в сечении, такой весь граненый. Ну вот… Он рядом с машиной показался. И сразу же начал как-то раскладываться. Сейчас попробую его показать…

Череп раздвинул окошко проекции во весь угол обзора. Сразу же в глаза ударил красный снегопад. Гоняемый ветром песок, от статики начал слипаться в причудливые хлопья, чем-то напоминающий снежинки, с бешеной скоростью разбивающиеся в глазок фиксатора.

Вот напор стих, и сквозь ручьи песка пробился виновник переполоха. В неспокойных потоках гранитной крошки и слипщихся от статики песчинок блеснул ртутный блик. Вместо шара, на пробивающихся лучах заблестел ограненный конус. В момент как проявился четкий фокус, верхняя часть конуса распустилась подобно цветку. Между разошедшимися лепестками показался пучок прутьев.

— Что показывают приборы, — спросил Череп.

— Ничего. Только…, — изображение сержанта пропало, растворившись в полосах помех.

— Всем экипажам — тревога! — взорвался криком Череп.

Стянутая пружина ожидания развернулась в теле натянутыми жилами. Преодолевая скованность, двухдневного бездействия руки запорхали над сферами управления. Сенсоры под чуткими касаниями пальцев, окрашивались в зеленые цвета готовности. Генераторы загудели с нарастающим свистом, разгоняя по контурам потоки бешенной энергии. Способной привести в движение десятки тонн стали и превратить не большую скалу в горку оплавленного щебня. Спящий хищник, проснулся.

— Лохматый! Ты где? Командиры машин где доклады?! — запоздало сообразив, Череп только заметил, что все его приказы растворяются в потрескивании статики, — Вызывает командир, отозваться всем кто меня слышит!

Пробуя все диапазоны частот, на которых его отряд использовал для связи, Череп понял, что это была за неопознаная сфера. Спокойно задышав подумал, что можно сделать при работе поля "немоты". На вооружении наемников, такие генераторы не прижились. Из-за громоздкости подавителей частот связи возможно было использовать только стационарно — на заставах. И то от них страдали все. А получается, что первый сюрприз уже настал. Остается уповать на оптику, но при такой буре она может выручить только на малых расстояниях.

— Дыба двигай по указанному маршруту, до ближайшей машины. Этот шар глушит всю нашу связь, и фиг его знает какие еще он приготовил нам сюрпризы.

— Не боись Череп, не в первой…

Проснувшаяся Милашка, рывком лишилась бурого налета. Рассекая водопад, волнами отлетавшего песка стремительно понеслась по склону. Упруго принимая потоки песка, притормаживала, что бы не напороться на скальные выступы. Словно потерянные клыки, торчавшие по всеми склону. В условиях ограниченной видимости да без радаров, машина ползла с черепашьей скоростью. Избегая ударов с крупными препятствиями опасно подпрыгивала на протараненных мелких глыбах. С фонтаном крошек разлетавшиеся под ударом бронированного тарана.

— Эй Череп, что делать то? — растерянно спросил Косяк, — я вижу только на пол сотни метров, и то Милашка такую чушь городит, что я с двух метров и в задницу слона не попаду.

Череп стер все показания, развернув круговой обзор. Напряженно соображая, всматривался вперед. Если все получится, то Дыба выскочит как раз напротив машины Лохматого. А там уже и на отике можно пообщаться.

— Не обращай внимание на приборы. Полагайся на собственные ощущения, — ответил Череп, хотя как это сделать на деле сам плохо представлял.

Милашка закончила спуск и теперь вовсю катила по равнине. Раскачиваясь на горках, начала укачивать экипаж, как сумасшедшая мамаша успокаивает неспокойное дитя. Болтало так, что зубы заныли от частого прикусывания.

Наконец машина выбралась из котлована и задрала нос на склоне. Едва не столкнувшись с присевшей в осадной положении сестрицей, в последний момент увильнула в сторону, но все равно вой ветра перекрыл скрежет стали.

— Эй вы, что совсем очумели, — ворвался в эфир голос Лохматого. Хотя больше чувствовалось облегчения, чем раздражение из-за помятой брони, — …А, командир. Связь не работает, а на оптике много не на воюешь, что будем делать?

— Собирать отряд, ты на восток я на запал, Собираемся у скалы Трех пальцев, через…, — прикидывая сколько времени уйдет, что бы при такой видимости да без приборов собрать весь отряд рассредоточенный на такой площади, задумчиво примолк, — …гляди на карту. Ты собираешь все машины включительно с Фиксой, и дуешь к ориентиру если меня там не будет, то со своей половиной возвращаешься на заставу. А я уже со второй половиной вернусь самостоятельно. Вопросы? Тогда приступаем.

* * *

— Таким образом считаю, что в данном районе противник собирается организовать высадку, — Череп сухо сглотнув, потянулся к сифону.

Давая себе время перевести дыхание, укрывшись ободком стакана, сам собирался мыслями. В первый раз ему приходится выступать перед такой плеядой командиров.

Занимая все сидячие места, кому не хватило места — подпирали стены, командиры соединений внимательно слушали молодого лейтенанта. Сумевшего первым вычислить появления противника на планете. То, что это именно высадка уже никто не сомневался. Выступивший перед этим разведчик, заявил, что их техника бессильна перед теми явлениями, которые происходят над четырьмя участками планеты. В аномальных зонах пропадает сам принцип электромагнитных волн. Информация со спутников тоже ни чего не дала. Перед тем как взорваться спутники успели передать только черное пятно вместо обычного рельефа.

— Кроме ваших предположений еще есть какие-то доказательства, что именно в этом кратере будет высадка? — спросил какой-то столичный майор, по довольно скудному шевронами рукаву, сразу видно штабной офицер, — что еще вам дает право так утверждать?

— Я не утверждаю, — устало ответил Череп. С каждым разом все острее реагирую на едкие подначки ужаленных штабистов, — я высказал свои идеи. А у вас есть другое объяснение аномалий?

Майор не разборчиво пробурчал ответ. Уткнувшись в терминал, с деланным равнодушием упорно застучал по клавиатуре.

— И так господа, — взяв бразды правления в свои руки, со своего места поднялся Удав, — вы выслушали доклад офицера. А теперь приступим к постановке боевой задачи. Силами четырех механизированных соединений, и при поддержке воздушного крыла необходимо произвести разведку боем…

За прошедшие три часа, Череп уже не раз, с ностальгией вспомнил времена когда был простым сержантом. Обрушившийся поток информации, забил мозг до такой степени, что на простой вопрос отзывался в голове колокольным звоном.

— Череп ты себя хорошо чувствуешь? — прозвучал над ухом обеспокоенный вопрос Удава.

Подорвавшись со стула, Череп подскочил. В пустом кабинете, еще стоял запах большого количества людей, но кроме Удава уже ни кого не было.

— Все хорошо мой полковник. Извините, просто задумался.

Удав всматривался в полопавшиеся сосуды глаз плохо скрываемых контактными линзами, заострившиеся черты лица, понимающе хмыкнул. Нажав пару клавиш попросил о чем-то адъютанта.

— Садись посидим.

— Извините, но приказ…мои люди.

— Ни чего сними не случится. А вот тебе срочно нужно хорошего кофе, хотя вернее больше спать, — тяжело вздохнув указал место рядом с собой, — ну ни чего, на том свете отоспимся.

Вошедший адъютант поставил поднос с двумя белыми чашечками. Подымающийся дымок, приятно защекотал ноздри горячим запахом.

— Настоящий. Лично мне Батя выделил из своих запасов, — Удав, по хозяйски пододвинул чашечку гостю, а сам низко наклонившись глубоко вдохнул, — ах, хорош… Да ты пей не стесняйся.

Череп аккуратно подняв чашечку, обжег губы. Почти вязкий кофе вцепился в полость рта, раскаленными клещами. Постепенно проникая все глубже во внутрь, обжигал все нутро огнем. Чувствуя как по телу разлилась горячая волна, растворившая плотину усталости, Череп повеселел., что ни говори, а сколько бы люди не придумывали, а крепкий кофе всегда останется верным средством взбодрится.

— Ну как? — хитро прищурившись, поинтересовался полковник.

— Спасибо, очень хорошо, — не понятно каким чутьем, но Череп понимал, что светская беседа за чашечкой кофе, это только преддверье важного разговора, поэтому старался не очень расслабляться, — помогло.

— Ну коли помогло, тогда давай перейдем к серьезным вещам, — залпом опрокинув чашечку, отставил поднос в сторону, — что ты думаешь о нашем плане только… давай без той лебеды, что ты наговорил, — передразнивая манеру речи молодого лейтенанта, Удав улыбнулся, — Возможно, предполагаю, вероятно. Я тут просмотрел все архивы совещаний, и знаешь, что мне наковырял Усач? То о чем ты говоришь обычно сбывается, в той или иной форме.

— Да не так уж и все…, — начал было смущенно оправдываться Череп.

— Я тебя не хвалю, — спокойно сказал Удав, — я тебе говорю так как есть. У тебя очень высокая степень предсказания. Такой достоверности прогнозов добиваются только интелешки, и то — перелопатив гору информации

— Какие у тебя соображения по поводу предстоящей операции?

— Если откровенно, — отбросив все сомнения, Череп решил выложить все на чистоту, — мне кажется, что разведку нужно провести малыми силами. Максиму одним крылом, с полным комплектом пехоты. И все…

Удав задумался походив по кабинету, налил себе воды. Опустошив стакан спросил:

— Ну, а почему…ты же не объяснил.

— Связь. Маленькую группу легче вывести из боя чем толпу. А без связи мы именно толпа. Ведь мы не знаем, что там, а то, что противник превосходит нас технически это уже неоспоримый факт…

Череп влетел в ангар, самым последним. Пехота уже рассаживалась по капсулам, а экипажи поблескивая обзорными стеклами гермошлемов, крутились возле машин, последний раз проверяя готовность машин к рейду.

Завидев спешащую фигуру лейтенанта, сержанты начали отдавать команды экипажам. Как только Череп ступил на трап Милашки, все машины уже нагоняли рабочее давление на ходовые, дожидаясь только разрешения диспетчера на выход.

Пробираясь по полуосвещенным коридорчикам переборок, Череп защелкнул гермошлем. В уши сразу ворвался голос Косяка:

— Командир тебя тут Лось уже обыскался. Кажется даже всплакнул.

— Прям так и всплакнул? — бодро отозвался Череп, — а чего вообще хотел то? Не говорил?.

— Да не-то слово, — отвлекшись на защелкивание ремней, и подсоединение шлейфов Косяк весело продолжил, — обрыдал мне весь комбез. Слезы радости прям ручьями били… Все уши оттоптал мне, рассказами о новых цацках.

Представив плачущего глыбу Лося, да еще рыдающую на груди Косяка, Череп развеселился. То, что пехоту вооружили новыми ракетными комплексами, Череп на совещании узнал. Приглашенный представитель Обеспечения, особо уделяя внимание мерам безопасности, новое оружие еще не прошло все испытания, и можно ожидать всего.

Отбросив все тяжелые сомнения, тучей тяжких предчувствий, наплывших после совещания, Череп бодро принял рапорта готовности.

— Все Косяк, тишина. Дыба — тронули!

Милашка сорвалась с места. В лихом заносе, едва не задевая капсулой, свисающей подобно осиному брюшку, соседние машины, Милашка вылетела из ангара пулей. Следом потянулись остальные. Наполнившийся визгом колес, и дымкой паленного каучука, ангар в считанные минуты опустел.

Снаружи выстроились другие соединения. На обочине бетонной полосы, белым остовом проступающей сквозь тонкий налет песка, выстроились машины других соединений. Тускло отражая лучи яркого солнца, посеченная бурей броня, исходила размытым маревом. Нагретая броня, от легкого порыва случайного ветерка, украшалась осыпающимся серпантином свеже облупившийся краски. Образуя под застывшими рядами бронированных машин, аккуратный контур шелухи.

Отряд "бешенных", разметая брызги песка, промчался по бетонной полосе. Следуя плану, отряд стремился во главу колонны, где должен рассыпаться передовым дозором, и обеспечить безопасность движения колонны.

— Я, Череп, вызываю Боцмана, — выходя общий эфир, Череп перешел на новую связь.

По заверениям главы Обеспечения, давшего команду монтировать на машинах фасетчатую шляпку гриба, устройства экспериментальной системы связи, этот способ передачи данных не возможно заглушить. Излучаемые во все стороны не видимые лучи мощного светового излучения, пробиваются сквозь плотные песчаные завесы, а если даже не находят адресата, остаются в памяти последней машины, выступающей ретранслятором лучей.

— Боцман на связи, — прозвучал сухой голос, командира объеденных соединений. Прибывший вместе со своим соединением с другой заставы, майор не горел желанием отвечать за успех операции, с мутными условиями боевой задачи, но подчиняясь приказу вышестоящим командирам — принял командование.

— Я готов, передавайте маршрут движения, — четко отрапортовал Череп.

Что, что, а трепать нервы жилистому майору, единственному слушавшего его доклад на совещании как проповедь, Черепу совсем не хотелось. А короткие момент вопросов и ответов по существу, породил симпатию между ними, которая давала надежды, что последний не такой уж и уставной вояка. И в случаи опасности запросто сможет наплевать на личные амбиции, иерархию чинов да по-простому спросить мнение любого подчиненного, лишь бы общее дело не пострадало.

Временно прикомандированный Боцман, судя по полосатому шеврону, участвующий почти во всех крупных боях, стал возглавлять объединенную группировку, согласно приказу Главного. И по сути дела оказался единственным опытным офицером такого уровня по близости с высадкой. Не знавшему местности, да еще и взявшего на себя командование двумя не родными соединениями, ему и поручили обеспечить успешное решение задачи с несколькими неизвестными, а вернее только с одним известным — точное место расположение врага…

— Внимание общий канал для командиров соединений, — немного поколебавшись, резко отдал команду Боцман.

Дождавшись пока замигают индикаторы готовности всех командиров, голосом исключающим всякие возражения продолжил:

— За маршрут движения отвечает Череп, он же и движется в авангарде. Конь — восточным крылом, Пыжик — западным. В таком клине двигаемся до минус пятьдесят километров. Там перестроение в единый фронт, но Череп ты остаешься в авангарде…

Погасший огонек общего канала с Боцманом, оставил в груди хорошее чувство. Общие разговоры и рекомендации дождем сыпавшие на участников рейда со сторон штабников да со стен проекторов, порождали сумбур. А майор по простому расписал каждому соединению все по полочкам.

Череп вызвав Лохматого забылся и в загоревшийся индикатор, произнес вслух:

— Как ни крути, а майор толковый вояка.

— Это ты к чему? — усмехнулся старший сержант, — ты мне уже майора даешь?! Вот уж не гадал…

— Размечтался, могу предложить моментальный клей — раскатанную губу подклеить. — усмехнулся Череп, — Так, что хватит кимарить, мы идем на острие. Расписывай по парням стандартные связки парного патрулирования. Дистанция плюс десять, передача всей телеметрии на меня, по готовности доклад.

— Да все готовы командир, — убрав все шутки, серьезными голосом отозвался Лохматый..

— Ну тогда, генераторы на походный режим…

Оставляя за собой клубы поднятого песка, машины разошлись веером. Как только машины скрылись за склонами барханов, на проекции замигали первые потоки данных. Обрабатывая полученные сигналы Милашка выстраивала единую картину окружавшей местности. Повторяя каждый изгиб застывшей волны, каждый камешек осыпавшейся скалы, все фиксировалось и подвергалось обработке всеми видами радаров и детекторов масс.

По тактическому замыслу Боцмана, отряд Черепа должен обеспечить разведку, а в случаи столкновения с упреждающим ударом противника, завязать бой, пока тронувшая следом колонна по четыре, пылившая следом строгими километровыми коробками, развернется из тела стальной гусеницы в сбалансированный клинок, огневой мощностью способный зажечь новое солнце…

Когда уже глаза стали слезиться от непрерывного вглядывание в медленно ползущий участок поверхности, а во всем теле завелись вредные колючки, искалывающие затекшие части тела иголками усталости, Череп дернулся на тревожный зуммер — Милашка потеряла связь с машинами.

— Началось, — тихо ругнулся Череп. Запуска дополнительные тесты убедился, что вся связь пропала, — Косяк запускай зонды.

— Что уже? — удивился стрелок, — до кратера еще с полсотни километров…

— Без вопросов, — оборвал дискуссию Череп, — запускай.

Установленный между ракетными бобинами блок, выглядел уродским наростом, отличавшимся от корпуса Милашки, как по рубленым формам, так и по топорным следам креплений. Из установленной в спешке коробки, вылупился металлический уродец. Выставляя лопасти, со скрежетом развернувшиеся в размах, втрое превышающий метровый цилиндр с зеркальным брюхом, метеозонд словно принюхивался к атмосфере.

Сработавшие двигатели, отработав крохотный запас топлива, подбросили ревущий зонд ввысь. С пронзительным визгом завращавшись, широкие лопасти ожили. Подчиняясь заложенной программе переоборудованный метеозонд, на миг завис и уверено набрал высоту, став ретранслятором оптических лучей.

— Череп есть контакт. Наш пучеглазый дружок разлепил глазенки, — отрапортовал Косяк, — последний тест и он в твой.

— Принял, — переводя всею передачу данных на новый канал связи, Череп в первую очередь проверил связь с экипажами, — проверка связи. Сержантам доложить обстановку.

С легкой заминкой, но связь заработала. Запустив еще несколько зондов Череп, добился, что вся долина перед склоном кратера теперь покрывалась ретрансляторами. Принимая доклады сержантов, часть машин отстреливала капсулы, и высаживала десант. С ходу принявшийся за активную работу. Закрепляя треноги водружали ракетные комплексы. Подготавливая укрепленный плацдарм для высадки основных сил.

— Череп, я смотрю ты стал большой шишкой — ворвался в эфир громыхающий голос. Возникая на проекции растянутым во все окошко лицом, Лось насмешливо улыбнулся, — что бы с тобой поговорить пришлось чуть ли не записываться в очередь.

— Извини сейчас исправлю, — замотано проговорил Череп, только сейчас заметив, что загруженная линия самостоятельно расставляла приоритет вызова, ставя необозначенные вызовы, строго после штатных переговоров с сержантами, — что у тебя?

— Да у меня все нормально, дай мне еще пять минут, и я выстрою такую линию… из любого гада сделаю ракетного ежика

Отсмеявшись над своей шуткой Лось, внимательно слушал наставления Черепа. Поделив долину на секторы обстрела, лейтенант уточнил координаты огневых точек:

— Вот от этого склона, до этого разлома убери автоматику, посади опытного оператора, — передав майору размеченную картинку Череп подкрашивал жирную линию маршрута, — …после прибытия основной колоны, здесь пойдут машины.

— Понял не дурак, — кивнул Лось, — ну все тогда, в случае чего я свистну.

Тем времени в долине закончились последние приготовление. Прекращая всю суету вокруг комплексов, пехота залегла между ракетными комплексами. Зияя ровными рядами жерл, готовых выплюнуть смертоносные жала, комплексы слегка подрагивали задранными носами, ощупывая вершину склона чуткими детекторами.

Позади многослойно линии обороны, послышался вой генераторов. Прибыли основные силы. Не доезжая до засевших в осадное положение машин Черепа, основное крыло начала отстрел капсул. Равнина снова наполнилась движением, но уже в тылу.

— Череп доложи обстановку — первым затребовал Боцман.

Перечисляя выполненные работы, передал на машину майора схемы первой линии обороны. Пометив предлагаемые участки прохода на склон, с волнением ждал оценки молчавшего майора.

— Принял, — отозвался Боцман. Отвлекшись на внутренний рапорт, вернулся к ожидавшему Черепу со словами:

— Все сделано грамотно. Изменений не будет. Жди команды и выдвигайся на вершину. Но без пехоты. Твое место займут мои орлы…

— Есть, — подобрался Череп.

Глядя на проекцию с ровным писком проявляющихся опознанных целей, выстраивающих позади его позиций вторую линию, Череп глубоко вздохнув, медленно выдохнул. Застыв в ожидании, касанием передвигал машины на исходную позицию. Получая электронные указания командира, водители передвигались на указанное место. Разделив отряд на два когтя по пять машин, Череп с волнением ждал команды.

— Череп двигай, — раздался в ушах ровный голос Боцмана, следом уже добавил теплее, — удачи…

— В турбину ее…, — манерой ветеранов отозвался Череп, посылая своим сигнал к выступлению.

Отзываясь на клич командира машины взвыли генераторами. Слегка засыпав залегшую пехоту брызнувшем во все стороны песком, машины рванули вперед.

Набирая скорость перед подъемом, машины все выше подпрыгивали на мелких барханах. Выдерживая треугольный строй, два "когтя" одновременно вгрызлись в пологий склон. Не теряя скорости, моментом изуродовали гладенькое основание склона, глубокими следами, начавших осыпаться колей. Одновременно выскочив на вершину, одна за другой машины останавливались, сливаясь в единый фронт, застывали друг от друга с пятиметровым интервалом.

— Косяк еще парочку зондов, — дал команду Череп, напряженно всматриваясь в показания анализатора.

— Что-то я не понял, — послышался растерянный голос Лохматого, — Командир у меня на анализаторе пусто, а тут…

Приборы молчали, но впадину стало не узнать. Под ярким лучами солнца, впадина пестрела контрастом теней. До конца горизонта, долина вздыбилась полусферами. Утыканные ровными рядками гигантской грядки, геометрически ровные барханы, неподвижно лежали под покровом песка.

— Херня какая-то — растеряно проговорил Косяк, — Череп по приборам чисто, но мне здесь не нравится…

В это время небо расколола вспышка. Беззвучно пронизывая слоенное небо с усеянной звездами черноты, опускался ослепительный болид. Заливая сиянием всю долину, потух на краю горизонта. Догнавший звук, пробился сквозь изоляции мощным рыком. Отдаваясь во всем теле затухающей вибрацией, дымовой след расселся порывом ветерка.

— Череп доложи обстановку, — ворвался требовательный голос Боцмана, — где телеметрия?!

— Обстановку уточняю. Начинаю передачу, — запоздало среагировал Череп включая передачу накопленной информации.

Хлынувший поток изображений и показания приборов остудил начавшего было отчитывать Боцмана. Озадаченно замолчав, майор приказал ждать новых вводных.

Пытаясь понять, что же перед ним такое, Череп лихорадочно соображал. Попискивающие детекторы, бодро рапортовали, что все в норме, и даже не прореагировав на пролетевший болид, твердили, что внизу ничего нет.

— Командир чего делать-то будем? — запросил Лохматый, не долго думая, тут же предложил свой вариант, — слушай, а может шандарахнем главным калибром?

— Ждем, что решат командиры, — Черепу самому не нравилось ожидание. Ведь они стояли прекрасными мишенями, и с каждой минутой давали все больше времени противнику, принять решение, — внимание! Всем в осаду, укрыться маскировкой!

Загудевшая гидравлика, сдвинула с места броневые листы. Заскрежетав освобожденными захватами, вметнув брызги песка машины синхронно осели в осадное положение. Спустя миг, ровная кромка украсилась новыми барханами, отличавшийся от расстилавшихся в низу абсолютной не подвижностью песчинок.

— Командир! На одиннадцать часов движение! — ворвался голос Лохматого, — каков приказ?!

— Изображение где!?

Запоздавшая картинка, открылась во всей красе. Еще продолжал осыпаться гравий от разлетевшейся под весом машины скалы, а ближайшая сфера отреагировала на подкатившийся кусок мелким дрожанием. Из под осыпавшегося песка блеснул метал. По ушам ударил звук пронзительного скрежета. Последние остатки песка взметнулись от сокрушительного удара изнутри. Поверхность выгнулась острым углом. Не выдержав второго удара, сфера лопнула узором трещин. На солнце блеснул острый коготь, накалившимся острием вспорол сферу словно картонную коробку.

Из развалившейся сферы выскочили мощные лапы, со скрежетом сминая остатки металлического яйца, вытащили на свет разгибающееся тело. Словно проверяя работу механики мышц, сплюснутое яйцо головы осмотрела лапы увенчанные длинными когтями.

— Чтобы мне всю жизнь в Цеху гавно руками носить, если я понимаю, что это, — потрясенный шепот Косяка, совпал с присвистом Дыбы, — Череп, что это за тварь!?

— Спокойно, — успокаивая экипажи Череп, привычный ко всем извратам "вирта", хлопал глазами, — посмотрим как оно себя поведет…

Тварь словно услышала слова Черепа, мощным ударом разворотив погнутую полусферу, выставила мощную лапу. Сделав первый шаг, неподвижно застыла во всей хищной красоте, поводя головой из стороны в сторону. Трех метровой высотой, тварь ртутного цвета была похожа на сильно изголодавшего муравья, только, что на двух ногах да с двумя руками. Гладкая голова без намека на глаза, венчалась распаренным гребнем, плавно изгибающемся в отростки, подвижными движениями трепавшиеся словно от ветра.

— Череп а, что это у нее на спине? — спросил Косяк, обратив внимание Черепа на два нароста во всю спину твари.

— Косяк у меня, что десять глаз? Я смотрю так же как и ты. Откуда я знаю!

Указанные на два горба во всю спину, плавно переходившие в бронированные наплечники, скрывающие сочленения то ли рук, то ли лап, привлекли внимание Косяка не зря. Как только расправив широкую грудную клетку, переходившую в прилипший к позвоночнику брюхо, тварь припала на четвереньки. Наросты раскрылись, выставив наружу жерла тупоносых орудий.

— Ох ё-твое! — вскрикнул Косяк, — да это же ходячая смерть. Да она когтями выпотрошит Милашку как курицу, а такими цацками всадить нам капитальный ремонт как два пальца обмочить.

— Да успокойся уже, — прикрикнул Череп, — что ты как перед первым боем, вспорет не вспорет, меня другое интересует. Где у нее экипаж сидит?

— Нету у нее экипажа, — хмуро заключил Дыба, — ты посмотри на ее конструкцию. Чистая функциональность. Все подогнано тип топ, ни грамма лишнего. Экипаж не нужен — это робот или, что-то в этом роде.

Прозвучавшее заключения Дыбы, грянуло как гром среди ясного неба. Указывая назначение функциональных узлов, Дыба со знанием дела восторгался работой. Высказывая предположения о том, что скрывается под той или иной чешуйкой броневых пластин, точно пригнанными зазорами, не оставляющих шансов песку попасть во внутрь по змеиному гибкой стальной твари.

Рассуждения Дыбы, прервал вызов Боцмана:

— Череп мы сейчас начнем обстрел главным калибром. Вы пока не вмешивайтесь.

— Боцман погоди, тут у моего механика дельная мысль возникла, что это роботы…

— На идеи нет времени. Поступил приказ начать прощупать гостей, обнаружена еще одна высадка.

— Принял. Буду ждать дальнейших указаний.

Череп отвлекся на начавшего нервничать Косяка. Причитая почему же он остался без наводящих систем, которые всегда давали конечную фиксацию целей в прицелах, стрелок разволновался не на шутку:

— Череп как же я буду без наведения?!

— Все… успокойся. Сейчас станет жарковато. Посмотрим с чего сделаны эти твари.

Не успел Череп закончить предложение, как внешние микрофоны донесли звук канонады. Доносившийся переливчатый грохот стал сливаться в единый рев. С пронзительным свистом, в долину влетел первый снаряд. Разорвавшись вдалеке, взметнул клуб пламени и песка. Затем все слилось в череду свиста, вспышек, и оглушающих взрывов. Впадины украсилась столбами огня. Не успел разорваться один как на смену вспыхивали сразу три раздувающихся бутона. Серый дым смешался с песком, превращаясь в плотную завесу скрывшую за собой все, что происходит в долине вспахиваемой сотней орудий основных сил.

Наконец барабанная перепонка передохнула. Оставляя в ушах легкий звон, оглохший Череп напрягшись услышал крик экипажа передававшего изображение твари:

— Командир! Их стало еще больше!

В рассеивающих клубах, замелькали метавшиеся по долине твари. Стремительно передвигаясь на четырех лапах, твари без толков носились среди вспаханной долины. Выкорчеванные разрывами тяжелых снарядов, сферы очистились от песка. Отражая зеркальными боками пробивающиеся лучи солнца, целые сферы беспорядочно валялись на всей долине. А то, что было разорвано, наполнено движением просыпающимися тварями.

— Боцман! Ни чего не вышло! — выкрикнул Череп, глядя как прекратилось беспорядочная беготня и твари стали сбиваться в пары, напряженно закусил губу — Какие будут указания!

— Ждите, — коротко бросил Боцман, и пропал с канала.

Тем временем твари проводили разведку местности. Рыская по долине, словно вынюхивали откуда был нанесен удар. И в сторону засевшего отряда, устремилось сразу несколько пар. Загребая перепончатыми лапами песок, твари хоть и утопали в песке, но довольно проворно взбирались по склону не зная усталости.

И тут, с крайней машины, рявкнул главный калибр. Сбросившая на миг маскировку, машина укрылась выхлопом выстрела. Снаряд попал твари ровно в сочленения грудной клетки. Разорвавшись бутоном огня, поднял столп песка, скрывая от окружающих, что же произошло с тварью, поймавшей на грудь кумулятивный снаряд.

— Твою мать ну, что вы за…, — начал было Череп, но понял, что рано или поздно пришлось бы вступать в бой, так не зачем мотать нервы перед боем, — Назад! Слышишь?! Назад! Уходи за линию!

Не успел еще осесть песок, как с поднятой завесы выскочила подкопченная тварь. На месте попадания была только глубокая вмятина, и огромная клякса, оплавленного метала. В несколько стремительных прыжков тварь преодолела сто метровый отрезок, и высоко подпрыгнув, вцепилась в машину всеми четырьмя лапами. Закрепившись задними конечностями, замелькала острыми клинками передних лап. Высекая искры, принялась раздирать броню, словно снимала кожуру с лакомого плода.

Стоявшая рядом машина, мигом развернувшись заревела плазменными орудиями. Получив сильный боковой удар, тварь сорвало машины, как порывом ветра. Получив не с фокусированный заряд, зеркальная бестия раскинув лапы покачиваясь все же утвердилась на ногах. Остатки левой руки, обвисли стекающим металлом. Зияя застывшими разводами, часть головы оголила, сплавленные внутренности.

Словно приходя в себя, робот припал к земле. Со спины сорвалось два луча. Преодолев расстояние багровые лучи впились в начавшую откатываться назад машину. Левая дуга разорвалась с ослепительным сиянием. Бронированная махина качнулась, и завалилась в опасный крен.

Как только соседняя машина заступилась за экипаж, первым вступившие в бой, Череп дал всем машинам команду — открыть огонь.

Взбирающихся тварей, пытавшихся вступить в "рукопашную" схватку, встретил шквал раскаленной плазмы. Попадая на зеркальную броню, часть энергии лучей рассеивалась, но того, что оставалось, хватило, что бы остудить пыл наступавших. Оставив на оплавленном песке, несколько обездвиженных сородичей, твари стали отступать. Стремительно отскакивая, прыжками гигантской саранчи, роботы старались не попасть в фокус расчертивших склон потоков зеленного пламени.

Заглушенные системы наведения, могли опираться только на данные визуального контроля, поэтому прицельная стрельба ограничивалась зоной прямого видения, а из-за поднятого песка, все больше лучей попусту сплавляло песок до почерневшего кварца.

— Прекратить огонь, — скомандовал Череп, — Не тратьте попусту температурный запас. Стрелять только при девяносто процентной вероятности попадания!

— Лохматый выдели машину, и пусть крылья себе вырастит, но трофей срочно тащит на заставу, — указывая на робота, с вывернутыми под неестественным углом конечностями, обездвижено лежавшего в пятне сплавленного песка, Череп облизнул пересохшие губы, — и выдели машину на буксировку, раненого убрать с поля боя.

Быстро соображая, что можно противостоять ловкости тварей, Череп не находил решения. Главный калибр бесполезен. Остаются только плазменные орудия, но непрерывно использовать их нельзя — перегрев чреват потерей единственной защиты от опасных бестий. А то как первая тварь расправилась с экипажем ветеранов, не оставляла шансов, на спокойное отступление.

Получившие первый опыт твари, сделали вывод. Из-за медленно оседающих облаков песка выскочило уже с полсотни хищных силуэтов. Атакую широким фронтом, по склону короткими прыжками передвигалась волна за волной. Теперь уже не валившая валом, а в строгом соответствии, лилия за линией. Каждая тварь приседая делала несколько залпов, дождавшись пока рядом проскочит сородич, и повторит не хитрое упражнение, перескакивала вперед, и повторяла залпы заново.

Вершина склона украсилась всплесками вспышек. Моментально расплавляясь песок застывал в причудливых стеклянных узорах. Попадая на броню отстреливающихся машин, уже застывшие стеклянные брызги разбивались с хрустальным звоном.

— Ишь ты, — стараясь подгадать прыжок твари, напряженно прошипел Косяк — научились уроды, но ни чего — сейчас я вам дам огоньку.

— Косяк ты только следи за температурой…

Милашка затряслась в коротких импульсах. Выплевывая сгустки энергии прочертивших короткие трассеры по долине, каждый выстрел орудий находил себе цель. Сбивая в прыжке одну тварь за другой, Милашка привлекла внимание. Из клубов выскочили новая волна бестий. Целеустремленными прыжками, бросившаяся на самого опасного врага.

— Вот живучие твари, — шипел Косяк, не расслабляя кистей старался наладить кровообращение в затекших плечах, — я ей два импульса всадил, а она еще и ускакала…

— Косяк экономнее…, — глядя как показатель пополз в верх, Череп уже открыл заслонки, — Косяк сбавляй темп иначе мы закипим через пару минут!

— Не могу! Они слишком близко…

Волна тварей потеряв несколько сородичей, оставив Милашку набросилась на другие машины. Сквозь уже начавшей стелиться туман выскочил клин хищно пригнувшихся зеркальных чудовищ. Словно получив указание невидимого дирижера, клин вдруг разом развернулся к Милашке. Поблескивая не получившей не одного заряда броней, подкрепление не теряло времени на стрельбу. По кривой траектории, твари проворно прыгали из стороны в сторону, с каждым прыжком сокращая расстояние с Милашкой.

— Боцман мне нужно подкрепление! Иначе я тут не продержусь.

— Держись. К тебе движется еще одно соединение, — быстро отозвался Боцман, — а почему пропало изображение?

— Не до этого! Еще немного и эти твари начнут рвать броню! — выкрикнул Череп, наблюдая как на одном конце линии твари уже пытались запрыгнуть на отстреливающуюся машину, — Твою мать где подкрепление!?

Затем стало не до разговоров. Милашку затрясло от выстрелов главным калибром. Косяк уже начал отстреливаться всем, что было, только бы не подпустить тварей для прыжка.

Машину качало от резких разворотов башен. Барабанные бобины, с воем завертелись и с Милашки протянулись пачки дымных следов. Выпускаемые ракеты разрывались с ослепительными вспышками.

Выскочившая тварь уже в полете поймала на грудь сразу несколько ракет. Стальные жала самый страшный сон летунов, с грохотом разорвавшись только отбросили кувыркнувшуюся бестию. Приземлившись на четвереньки, робот по волчьи задрал опаленную голову.

Словно подчиняясь неслышному вою, завеса наконец развеялась. Глазам Черепа предстала долина, усеяна полчищами скачущих тварей. Они сражались только с передовым отрядом, а Милашка сообщала о тысячи подвижных объектов, и это только основываясь на не большом разрешении фиксаторов.

Быстро прикинув шансы Череп собирался дать команду на отступление, но в вспомнив, что по склону спешит соединение, до крови закусил губу. Если сейчас откатится назад, то твари ворвутся в смешанные ряды косой смерти.

Затемняя фиксаторы нестерпимой яркостью, мимо Милашки пролетели плазменные сгустки. Помогая Косяку сбить близко подобравшуюся тварь, на командной частоте раздался насмешливый голос:

— Говорят у вас сезон охоты открылся?

Выводя задний обзор Череп увидел, как из кромки склона выскакивают сестры Милашки. На ходу выстреливая прицельный залп спешили на помощь вплавленным в песок машинам.

— Вовремя…, — всполошился Череп.

В голове вспыхнула идея. Отбросив обмен любезностями Череп гаркнул приказ:

— Сажай машины в "засаду"!

— Какого хрена, — удивился голос.

— Прикрой меня, я сейчас буду откатываться!

Что убедило командира послушаться окрика Черепа, но выскочившие на подмогу машины послушно осели в песок. Выставив стволы орудий, иногда постреливали в промежутки между машинами "бешенных".

Взвывшая гидравлика, вспенилась на местах порывов, но со звоном осыпающегося стекла вырвала машины из плена сплавленного кварца. Покачиваясь от непрерывных залпов, срывающихся с заходивших ходуном стволов, машины стали пятиться за строй подмоги.

Почуяв, что добыча уходит, твари усилили натиск. Увеличивая дальность прыжков, роботы выскакивали как черти из табакерки, с каждым разом все ближе приземляясь к отступавшим машинам, и только залпы прикрытия спасали отряд черных машин, от стальных когтей.

Получив залп, очередную тварь отбрасывало на несколько метров. И пока дымившая быстро остывающим потеком брони, тварь оправлялась, машины выигрывая метр за метром отползали на покалеченных дугах. Обвисая расплавленными лохмотьями брони, чадя горевшей резиной, машины "бешенных" старались по быстрее укрыться за второй линией обороны.

После десяти минут боя, былая насмешливость командира подкрепления, сдуло вместе с чадившими остатками трех машин. В сокращающиеся промежутки между атаками тварей, накатывающими из-за кромки с постоянством морских волн, слушал практичные советы Черепа, с прилежностью отличника.

Подведя итог потерь Боцман принял решение. Отступить с вершины холма под прикрытие глубоко эшелонированной обороны. После очередной атаки, оставившей многочисленные рубцы ожогов на броне, машины упорно не желавших уступать и метра земли, стряхнув песок отпустили тормоза. Скатываясь по инерции, засвистели набранной скоростью. Обдав залегшую пехоту взметнувшемся песком, остановились за смешанным оборонительным порядком.

* * *

Чувствуя тепло носителя, недавно вытащено из недр Милашки, Череп хмуро здоровался со встречными офицерами. Ощущая спиной встревоженные взгляды, втянул голову в плечи. Всем своим видом показывая не желание разговаривать, остервенело выбивал громкий топот спешащего человека.

Влетая в кабинет, полный офицеров старавшихся не смотреть друг другу в глаза, услышал конец гневной отповеди:

— Какого хрена ты бросился в атаку?! Зачем нужно было лезть на кратер?! Какая у тебя была задача?! — кричал Удав расхаживая между тремя командирами соединений, — чем ты можешь оправдать такие потери?!

Одарив ворвавшегося гневным взглядом, указал на кресло рядом со стоявшим Боцманом:

— Как раз вовремя. Сейчас и до тебя дойдет, — развернувшись к склонившему голову Боцману, уже спокойнее сказал, — докладывай.

Боцман взял у лейтенанта носитель. Вставив в проектор, начал комментировать разбитое на окошки запись:

— Когда передовой отряд и посланное подкрепление отступило, мы подверглись атаке с флангов, — тыкая в жирные стрелки, на центральном окошке, Боцман побледневшим лицом, заиграл желваками, — …отбив три волны нападения, уровень наших потерь превысил тридцать процентов…

Череп слушал официальные строки доклада, а самому и не нужно было смотреть на изображение, воспроизводившие эпизоды бойни. Память услужливо подсунула крики боли, воцарившиеся в эфире, когда скатившаяся сверху лавина тварей ворвалась на первую линию.

Неожиданная массивность атаки, опустошила боекомплекты комплексов в считанные минуты. И крики радости, после первых залпов экспериментальных ракет, стихли вместе с нарастающим скрежетом когтистых лап по остаткам сородичей. Не оглядываясь на потери, с легкостью перепрыгивая преграды, на позиции наемников накатился вал стальных хищников…

— …после удара в тыл, стало ясно, что мы в окружении. Я принял решение о прорыве, — словно зачитывая себе приговор Боцман, бесцветным голосом отчитывался за проваленную операцию, — …ударом трех соединений нам удалось прорвать фронт.

Впервые увидел изображение тварей, сумевших ополовинить три соединения самых совершенных машин Батальона, Удав напряженно вглядывался в застывшую картинку, изображавшую тварь в момент "рукопашной" схватки.

— А теперь ты мне скажи, — развернувшись к Черепу, полковник пригвоздил того взглядом, — почему ты отступил со склона?

— Мой полковник, если бы я не дал команду отступить, то я бы не стоял перед вами, — упрямо взглянув в глаза Удаву, Череп принялся сыпать фактами, — Системы прицеливания не работали, главный калибр для них, что горох для бетона. Их останавливает только несколько попаданий плазмой, и то подряд. Единственная причина, что нам удалось выбраться из этой бойни это наша скорость на равнинах…

— Значит драпали без оглядки, — скривившись будто съел тухлятины, Удав стукнул кулаком по столу, — дожил, мать вашу.

Скрипя зубами, Удав откинулся на спинку.

— И, что мне докладывать в штаб?

Стоявшие офицеры, молча склонили голову. Похвалиться было нечем. Быстрой победы не получилось. Застава потеряла десятки машин, и треть ветеранов "саранчи". Информация о противника досталась очень дорогой ценой — жизнями воинов прошедших десятилетия боев. И не в честной схватке — лицом к лицу, кулак к кулаку, а в схватке с железками. Проворными как змеи, но все равно — бездушным набором стали и наносхем.

— Кстати, что с трофеем?

— Уже передали технарям. Его сейчас ковыряют в обеспечении, — отозвался Боцман, припоминая как ругался командир машины пахавшего к заставе борозду стальным "недоразумением", заклинившими конечностями цеплявшегося за все скальный выступы, — часть брони передана в лабораторию. Обещали дать заключение в течении двух часов.

Тяжело вздохнув, Удав окинул взглядом офицеров.

— Так какие есть предположения? Почему противник не преследовал?

Переглянувшись с лейтенантом майор, уступил инициативу Черепу.

— Первое предположение, — это было бы бесполезно. У этих тварей тяжело с передвижениями по сыпучей поверхности, в второе — видимо не закончили высадку, — выводя на проектор изображения падающего болида, Череп указал на медленный скорость ослепительного шара, — что это точно сказать не могу, но думаю, что это искусственный объект. Так погасить скорость простой метеорит не мог. И то, что мы видели было охранение, среагировавшее на обстрел. И если судить по трансляции еще не сбитых зондов. Вообще складывается впечатление, что там полный бардак. Какая-то не понятная суета, даже видели сцепившихся тварей.

Выслушав предположения, Удав нахмуренно почесывал переносицу. Не отрываясь от записей задумчиво покусывал губу. Остановив на паузе запись, выделил световой указкой заинтересовавший эпизод.

— Зеркальных я уже видел, а это, что за вид?

В центре снимка с большой высоты застыла тварь в моменте хищного движения. Но вместо привычного зеркального блеска корпус отливал бардовыми отливами, а по краям покрывался расплывчатым маревом словно растворялся на фоне песка, но большее отличие было в голове. Между гребней с пучками тонких отростков красовалось два уже заметно отросших черных рога.

— Не видел, — недоуменно проговорил Боцман, а растерянное молчание Черепа только придало командиру уверенности, — точно помню. Таких в стычке не было.

Рассматривая вновь ожившую проекцию, Удав смотрел и все больше хмурился. Свалившаяся с орбиты напасть была намного серьезнее всех врагов, с которыми он сталкивался за все время командования заставой. Хмыкнув мысли о старых врагах, теперь ставших союзниками, Удав окинул офицеров долгим взглядом. Наемники были растерянны. Первая стычка с большими потерями, породила в его людях сомнение. Все тактические наработки, весь их опыт имел значение при сражениях с подобными же соединениями, такой же техникой и такими же наемниками. Но эти бестии заставили посмотреть на себя с другой точки зрения. И выглядел Батальон бледно. Если не сказать паршиво. Тридцать процентов потерь при двух часовом бое. Да с такими потерями через месяц у них банально не будет ни техники не людей. Нужно срочно, что-то делать. Но, что?

— Так господа, — уверено прихлопнув рукой по столешнице, Удав поднялся из-за стола. Вместе с ним подскочили и все присутствующие офицеры. — Всем командирам, вернуться к людям и успокоить бойцов. Нельзя давать сейчас раскисать и начинать панику на заставе. Командирам служб, — мне нужна максимально полная информация по тварям через два часа. Приготовить полные доклады и предложения. Аналитикам рассчитать модели ведения боевых действий с теми характеристиками которые уже доступны. Спрогнозировать варианты развития событий. И…

Окинув взглядом офицеров с подобравшимися фигурами и усердно фиксирующими указания старшего командира, Удав мысленно усмехнулся: " Да пусть хоть сами демоны ада к нам вернуться, с моими-то орлами всегда их встречу как положено!".

— …мне нужен план действий как при активной обороне, так и проработка атакующих тактик. Всех жду в общем штабном зале к восемнадцати ноль ноль.

* * *

— Да, что же это такое, да, что ж творится, — причитал Доцент оббегая загнанную в ремонтный бокс машину, — Как такое возможно?!

Среди ремонтных ферм, неподвижно застывшая Милашка, предстала словно потрепанный, уставший и израненный зверь. Ходовые дуги обвисали броневыми листами, где собранными в гармошку глубокими бороздами от когтей, а где броне плиты искаженные высокой температурой застыли оплавленными каплями от росчерков касательных попаданий.

— Это еще, что, ты вон посмотри на Лохматого, — не весело усмехаясь, Косяк устало облокотившись под тенью переднего колеса, пытался унять дрожь с рук, — я вообще думал, что кабздец ему, потеряли кучерявого, а он дополз.

Выйдя из бокса, Доцент вернулся спустя пять минут. Побледневший техник подавлено молчал, вытирая в комбез испачканные в потекшем масле руки, молча схватился за терминал и стал набивать запрос на ремонтные материалы. Но терпения хватили буквально на пол списка, и не выдержав спросил:

— Косяк только без твоего вранья, скажи, что за напасть то такая?

— Даже врать не буду, — отозвался серьезным голосом Косяк, — когда они нас прижали на вершине, был спокоен как питон. Но вот когда на нас со всех сторон начали сыпаться эти мутированные тараканы. Доцент, не поверишь я едва не обдристался… Это была бойня, и если бы не "саранча" с комплексами, то хрен тут сидел бы.

Раздавшийся из глубины проема мат, оповестил об ожившем механике. Опираясь в поручни трапа, из машины выбирался Дыба. Стараясь не завалиться на предательски дрожавших ногах, механик кулем свалился рядом со стрелком. Жадно схватив протянутую литрушку, одним глотком осушил до дна прозрачную бутылку. Сжав в комок бумаги, выбросил в сторону захламленного участка бокса.

— Дыба я и до этого считал тебя асом, но за сегодня…, — начал улыбаться Косяк, — брат проси все, что хочешь, блин. Я думал, что с моим темпом стрельбы нам стоять как вкопанным. А ты еще и метался как зайчик попрыгайчик.

— Попрыгайчик это наш командир, — отозвался механик ожившим басом, — И как упрыгал-то на вызов Боцмана. Взъерошив зеленый гребень, Косяк понятливо ухмыльнулся. Черепа ветром сдуло как только они встали в бокс. Хотя так нестись явно не за пряниками, он бы не стал. Да и какие пряники когда такие потери. И хорошо, что Череп разбил машины на тройки и когда они отрывались по пустыни, выжимая из контуров последние капли энергии, командирская задумка сработала…

Черные корпуса "бешенных" шли в прорыв на острие колон вырывавшихся из окружения основных сил соединения. Врезайся в мешанину зеркальных тел, колесные машины сами тряслись от искрившего скрежета столкновений, но скорость и большая масса, позволила, где раскидать, а где совместными залпами прожечь широкую просеку в которую и устремились колонны техники отступающих.

Отставая от машин рвущихся на оперативный простор и несущих остатки капсул саранчи, "бешенные" отстали для прикрытие. Закружив в стремительных виражах и всполохах плазменных залпов, стягивали внимание быстро пришедших в себя тварей. Не давая набрать скорость тварям, то и дело желавших дотянуться до лакомой добычи, что подымала шлейфы в половину неба, закружили с тварями в жарком танце из песка и стали.

Чувствуя как количество атакующих бестий увеличивается, и на их "пяточек" уже стягиваются все те силы которые стояли в окружении Череп и дал команду на уход по хитрой схеме. По схеме которая выжала механиков до последней капли сил, а стрелков заставила заниматься акробатикой такого уровня, что Косяк до сих пор кривился как только нужно было поднять руки и не дай бог повернуть туловище.

Машины уходили тройками. Вздымая шлейфы красного песка, "бешенные" постоянно совершали маневры перестроения. И как только обжавшие с трех сторон зеркальные бестии, набрасывались на "отстающую" последнюю машину, две передних сбрасывали скорость и стряхивали прицельными залпами с впереди идущей машины увлеченно терзавших добычу тварей. Задумка была на грани фола. Можно было завязнуть в бое и потерять единственное преимущество — скорость. Но экипажи понимали, что только всем вместе и только слаженными действиями можно оторваться от настырных тварей, словно озверевших от сознания, что основная добыча упущена, а жалкие остатки злобно огрызаются, но уверенно отрываются от бестолково массовых атак зеркальных бестий…

Слушавший с отрытым ртом красочный рассказ Косяка, и с ленцой подаваемые поправки Дыбы, Доцент аж присел на краешек уборочного робота. Жалобно пискнув датчиком перегруза, стальная черепаха терпеливо замерла под весом человека. Уже другим взглядом окинув "раны" на теле Милашки, техник вздохнув, упрямо закусив губы, принялся терзать терминал в поисках нужного склада с новыми бронелистами, да и успел вставить маркер в разделе очереди за новыми энергконтурами.

— Вспомни его и оно всплывет, тьфу блин… — пытаясь пошутить Косяк сам почувствовал, что сказал не то, — Легок на помине.

От лифта шел командир, вернее летел словно подгоняемый каким-то ветром в спину. Сверкая мутными глазами, Череп всматривался в провалы пустых боксов с понурыми фигурами техников, словно побитые собаки терпеливо ждущих возвращения своих хозяев, серые комбинезоны хмуро подпирали так и не ожившие тестовые консоли. А ему еще техникам в глаза говорить, что их экипаж не вернулся из рейда, и, что их переводят обратно в подчинение Службу Обеспечения. Как объяснить людям почему он смог привести свой экипаж, а другие не смогли? Упрямо сжав губы, Череп ворвался в бокс с Милашкой. Видя подобравшегося Доцента усилено мучившего терминал, и друзей еще не отошедших от изнурительного боя, он вздохнув, произнес:

— Парни беремся за ежиков и приводим себя в чувство.

— Череп совесть имей, — опавшая веселость Косяка, подняла того на ноги и заставила возмутиться, — мы же едва на ногах стоим!

— Косяк я все понимаю…, но надо!

— Косяк прав, — вставляя свое мнение, Дыба не добро посматривал на командира. — С чего такая спешка?

Присаживаясь рядом с товарищами Череп поочередно посмотрел каждому в глаза. Вздохнул, вдруг разом опавшие плечи и без того не блиставшей атлетическим сложением фигуры еще больше ссутулились. — Парни вы сегодня сами все видели. Эти бестии словно термиты сметали все на своем пути. Впивались словно пиявки. А мы ничего и противопоставить не могли. Только, что придумали с хитрым маневром. Но Фиксы уже нет. Экипаж Дрына тоже не смог оторваться. И если мы сейчас ничего не изменим, то каждый раз будем кого-то терять. И терять из-за чего?, что парни не до конца умеют управляться с техникой или стрелки мажут залпы?! Я хочу все изменить…

Разом нахлынувшие воспоминания жестких сцен расправы "термитов" над замешкавшимися машинами, нагнали хмурые тучи на лица товарищей. Заиграв желваками, заскрипев зубами Дыба молча поднялся и зашаркал к люку. Спустя минут вернувшись кинул ребристую накладку Косяку, а свою со шлепком приложил к бычьей шеи.

— Песка и скипидара твоим термитам в задницу! — вскричал Косяк под зашипевшими инъекциями пневмошприцев. Зло растирая шею, разрядил в Черепа сердитый взгляд, — И, что ты нам предлагаешь делать?! В одиночку пойти и расчистить кратер от заразы?

— Вот, для того, что бы не идти в следующий раз в одиночку… Собирайтесь парни есть идея.

Оставив Доцента под ожившими манипуляторами снимавших первые поврежденные слои брони, троица устремилась в конец ангара. По ходу движения созывая сержантов, троица ворвалась в комнату совещаний и щелкая тумблерами проекторов, заняла места во главе стола.

Комната наполнялась наемниками. Вначале висевшее подавленное молчание, то и дело начало прерываться спором сержантов, что и как нужно было делать в "проклятом рейде". Вовлекая все больше и больше людей, спор накалялся от криков и едва не разгорелась драка от брошенных обвинений.

Хлопнув ладонью по столу Череп добился мгновенной тишины. Распылившееся сержанты расселись по своим местам, и смотрели на командира, вдруг жесткими взглядами начавшего терзать каждого сержанта.

— Я, что-то не пойму. Мы здесь собрались для того, что бы найти крайних?

Наемники, что разменяли уже по четвертому и пятому десятку, пристыжено опускали глаза, под взором молодого лейтенанта, только благодаря указаниям которого умудрились спасти свои экипажи.

— Хватит искать виноватых. А если уж совсем хочется свалить на кого-то свои ошибки, посмотрите внимательно на свои действия…

Достав носитель, воткнул в разъем проектора. Начавшаяся трансляция показывала запись с симуляции Милашки. На проекции разворачивалось мини сражение, где проекции всех машин соединения и их действия, маневры при столкновении с "термитами" были как на ладони. И спустя час активного разбора в которых Череп не стесняясь давал оценки действиям не командиров, а каждого члена экипажа, так вытряхнули сержантов, что большинство ветеранов сидели красные как раки, а вторая часть стыдилась поднять глаза…

— И в итоге я скажу следующие, — мрачные ветераны уже не зная, что ожидать в финале получасовой "порки", а тот разбор ошибок которые совершались экипажами, при подаче лейтенанта выглядел действительно как серьезные ляпы, — В первую очередь в этом виноват я сам. Потому, что за время командования так и не удалось подготовить экипажи к слаженному и маневренному бою в составе крыла…

Прозвучавшее признание вызвало недоуменные переглядывания. О чем говорит командир?

Молча просидевший Косяк, недоуменно посмотрев на Дыбу. Не найдя в глазах того ответа, уставился на командира удивленным взглядом.

— Череп ты чего это порешь? С какого перепуга твоя то? Дядьки сами обдрестались как могли и не могли…

— Вот именно Косяк, — Череп повернул к товарищу заострившееся лицо, суровый взгляд человека несущего ответственности за всех наемников в целом, придал голосу тяжесть кнута, — Вот именно, что сами. Теперь будут не сами. Я не хочу, что бы соединение теряло людей из-за того, что они, видите ли сами виноваты. Поэтому Косяк, на тебе подготовка стрелков, да в таком темпе и с таким результатом, что бы они как твои близнецы могли управляться с контурами и с боковушками., что бы любого из них посадив за стрелка, я не смог найти отличий!

— Командир ты представляешь как этого добиться? — спросил Дыба уже догадываясь какая роль был приготовлена ему.

— Представляю! — решительно отрезал Череп хлесткой фразой, обернувшись к механику, — Упорной работой до седьмого пота. Сон уреж до пяти часов в сутки. Из боксов невылазь. Заказывай у медиков ежей! Но, что бы каждый водитель мог с закрытыми глазами выписывать такие же пируэты, что и ты!

Поднялся несмелый ропот возражений. До этого молчавший Лохматый, хранил тишину весь разбор полетов. Даже когда его и похвалили за действие экипажа, Лохматый молчаливо кивнул, продолжая мрачно рассматривать запись боя. Но как только раздался ропот, прервал жестким окриком:

— А ну заткнулись господа наемники. Это вам не кабак. И если командир сказал, что надо учиться, то не надо тут строить из себя асов. Посмотрите на запись! То, что вытворяет экипаж командира вот где высший пилотаж, вот чему надо научиться!

— Череп без вирта тут не обойтись, — вставил Косяк, — Где взять столько комплектов?

— Этот вопрос беру на себя, — спокойно ответил Череп, — Думаю в столице нам не откажут. Комплектуху подбросят, — грустно усмехнувшись воспоминаниям, добавил, — а технология уже отработана. Думаю быстро справимся, главное людей готовьте.

Нахлынувшие воспоминания "беззаботного детства" вернули Косяку, тоску по Носороговскому экипажу. Загнав ее по глубже, Косяк усмехнулся коронной улыбкой:

— Ну, что же дядьки, теперь ваши задницы натрутся до кровавых мозолей. И я буду тем чирьем, что не даст вам сесть!

* * *

Минуя этажи наполненные тревожным гулом людей, смотревших записи боя по терминалам, или слушавших рассказы через третьи руки услышавшего "дядькой увиденного", Череп проталкивался через уровни Службы Обеспечения. Обилие людей в серых комбезах, встречающих недоуменными взглядами щуплую фигуру, еще с большим удивлением цеплявшиеся за блеск офицерских ромбиков, уважительно расступались при виде черной эмблемы "бешеных". Останавливаясь возле створок, Череп рассмотрел свое отражение на забрале пехотинца в полном комплекте брони преграждавшего вход в лабораторию. С гудением приводов брони массивная фигура сделал шаг в сторону. Отзываясь на пароль допуска, стальные створки лаборатории разошлись с утробным звуком. Из полутемных коридоров, Череп попал в ярко освещенное помещение.

Хотя название "лаборатория" было и условным, но то, что в этом трех этажном уровне были собраны самые современные техническое оснащение Службы Обеспечение он понял только по количеству сияющих кресел операторов виртуального контроля над процессами. Каждый этаж отводился под свое направление: верхний этаж отдавался энергетикам, средний принадлежал механикам, ну, а самый нижний, скрытый толстым стеклом принадлежал оружейникам.

Жадно ощупывая каждую консоль или вычурное приспособление мигавшее индикаторами и сферами управления, Череп едва не поддался давно загнанному в самую глубину чувствам изобретателя, любителя возиться с железом и алгоритмами, но все больше крепнувшее в последнее время чувства администратора и долг командира, загнали пинками интерес на прежнее место…

— Да вы больше наш человек.

Оторвавшись от манивших огней этажей лаборатории, Череп обернулся на голос. Среднего роста человек, сразу запоминался густой шевелюрой черных непокорных кудрей. И глазами. Глазами в глубине которых скрывались искры упертого инженера, и стальной блеск жесткого организатора.

— Такой взгляд у моих дармоедов, когда получают в руки новую игрушку, — насмешливый интонации искрились переливами голоса, который сможет с легкостью пошутить, но и в тоже время сразу же задать такой заряд бодрости, что подчиненные будут работать сутками.

— Череп, — лаконично представился лейтенант, еще не определившись с манерой общения, — командир…

— Не стоит представляться… Ваша эмблема уже о многом говорит. Управляющий местными лоботрясами Цыганов Виктор Иванович, — уверенно пожав протянутую руку, после секундного раздумья добавил, — Хотя, если бы не ваша форма, то подумал, что мне новичка прислали. Ну, что же перейдем сразу к делу. Я так понимаю, уже нужны результаты по экспресс анализу этого клубка загадок, что кипятит головы уже третий час?

— Очень сильно нужны, вы даже не представляете как, — начал было говорить Череп, всматриваясь в морщины задумчивости на лбе управляющего, — нам нужна информация по максимуму. И понять как с этими термитами бороться…

— Термиты? Уже обозвали…, — доставая планшет пестривший мозаикой окон с постоянно меняющейся информаций, Цыганов скользнул по нескольким иконкам цепким взглядом, — ну, что же. Давайте подымимся в общий зал. Там как раз и лежит этот. Как вы назвали, термит…

Обширное помещение давило низким потолком, широкими пролетами с гроздями фонарей, ярко освещавших возвышение. Стальная плита поднятая с уровня пола гидравлическими столпами, была окружена снующими техниками в серых хламидах. Разнесшийся по залу шепот: "Цыган идет" еще больше придал усердия и без того хаотичного перемещения одних и усердного "пытания" терминалов другими техниками.

— Минутку внимания, — разнесся по помещению зычный голос управляющего, — у нас гость желающий узнать славно ли мы потрудились. И есть ли у нас чем похвастать.

Вложив в последнюю часть сказанного такой заряд требовательности, что Череп сам втянул живот и расправил плечи. Косясь на остановившихся техников, с удивлением заметил, что почти все они его ровесники ну может быть на пяток лет старше. Но больше всего Черепа поразило, что насколько люди могут быть разными даже в одинаковой форме. Здесь присутствовали как щуплые пареньки его комплекции, так и были взлохмаченные и взъерошенные на подобии Косяка, и даже ему показалось, что несколько раз мелькнули девичьи лица, что укрылись за более опытными и старшими товарищами, поблескивающих аккуратными седыми прическами.

— Что бы сократить время на ваш галдеж, старшим направлений через пять минут с тезисами у верстака. А сейчас марш за подготовку, — сменив суровый взгляд управляющего, на вежливый тон собеседника, Цыганов приглашающее махнул в сторону возвышения, — прошу к столу. Пока готовятся доклады мы осмотрим трофей…

На пятиметровой стальной плите посеченной результатами ни одной "плодотворной работы" лежали останки зеркальной твари.

— Не понял, — с губ сорвался недоуменный шепот Черепа, — это, что за хрень?!

Прежний вид имела только одна вытянутая голова и верхняя часть спины. Приплюснутая с двух сторон и удлиненная на манеру древних фараонов, голова также продолжала отражать свет зеркальными бликами, и плавно переходила в спину с двумя горбами жерл двух компактных орудий, сумевших вскрывать бронированные машины словно консервные ножи. Но все остальное представляло собой какие-то ошметки зеркальной ткани. Словно перед ним лежала шкура убитого зверя еще не наполненная опилками и не ставшей чучелом.

— О! — восторженно отозвался Цыганов, едва не с любовью проведя рукой по эластичной зеркальной ткани, с усилием подняв полутораметровой шланг увенчанный широкой лапой с когтями, а сейчас безвольно обвисшей на руке управляющего тряпичным чучелом, — это, что-то фантастичное. Если бы я увидел запись вскрытия, то сказал бы, что это виртуальная постановка. Но это… это чудо технической мысли.

С недоумением трогая зеркальную ткань Череп ощутил, что под ткань не пустая, а словно наполнена песком.

— Но где тогда скелет, где броня?! Я же сам видел как они…, — натолкнувшись на лукавый взгляд Цыгана, едва сдерживающего желание открыть истину, Череп подавлено замолчал. Не найдя догадки внутри головы, обратился в вежливого слушателя…

Когда трофей только спустили через общую шахту, перед техниками встал вопрос как окоченелого монстра затащить во внутрь через оказавшимися узкими вратами грузового лифта. Не долго думая, технари притащили установки плазменных резаков. И засверкав зелеными дугами, искрившими разрядами врезались в сгибы бестии. Посадив не один энергетический картридж резаков и прокляв до десятого колена изобретателей тугоплавкого сплава который с превеликим трудом поддавался резке, измаявшиеся техники все-таки "отгрызли" переднюю лапу. Как вдруг отделившаяся конечность буквально на глазах потеряла алмазную твердость и сдулась как воздушный шарик. Застывших ступором инженеров буквально раздавило увиденное. Люди знавшие не понаслышке о структуре материи не могли осознать "чуда". Но выдернувший из ступора гневный возглас Цыганова возвестил об аврале. И побросав все проекты, молодые дарования вызывались на изучение феномена. И спустя получаса истерик горячих диспутов и теорий был найден ответ…

Тварь не была механическим существом. Это был переходный вариант, от механики к энергетическим формам. Внутри каждой бестии скрывался чудовищный по мощности источник энергии, что испуская мегаватты энергии выстраивал мелкие частицы наполнителя в жесткий каркас который и выполнял функции несущего склета…

— Вы хотите сказать…, — пораженный догадкой Череп, ошеломленно моргал глазами, — костяк этой твари не имеет жесткой конструкции. Не имеет проблем с прочностью и не уязвим?

— Мало того, — горевшие глаза Цыганова, пугали блеском осчастливленного человека познавшего истину, — Он совершенен! Представьте себе: нет движущих частей, нет проблемы износа деталей, обслуживание такой системы ничего не стоит! Любой опорный механизм воссоздается только мощным импульсом энергии, заставляющем наполнитель принимать любую форму из памяти!

Не разделяя радости управляющего, Череп задумчиво покусывал крепко сжатый кулак. Слова Цыганова обрисовали ближайшее будущее в мрачных красках. Противник имел броню которая могла с легкостью гасить любой кинетический удар. Поэтому большинство видов вооружения Батальона было бесполезно…

— Постойте, но оно же мертво? — оторвался от мрачных раздумий наемник, — мы же его как-то убили!

— Согласен, — тут же прервался Цыганов, сделав пренебрежительный жест, продолжил скороговоркой, — …но если только попадания энергетическим импульсом. Высокозаряженый сгусток плазмы проплавил верхний слой брони, а энергетическая составляющая нарушила потоки циркулирующей энергии и замкнула контуры управления. И вызвала паралич…

— Вы хотите сказать, что она еще жива?! — Непроизвольно отдернувшись от верстака с останками, Череп живо представил себе картину оживления термита. Накатившие воспоминания расправы монстров с бронированными машинами Батальона, покрыли спину холодным потом.

— Да, что вы, оно уже никому не причинит вреда, — стараясь успокоить побледневшего наемника, Цыганов бесстрашно, по-хозяйски похлопал рукой по зеркальному хребту, — в том-то и вся прелесть. Оно пусто… Кстати, а вот сейчас мы и узнаем последние новости.

Вокруг стола стояли четверо техников. Каждый был с планшетом и с посеревшим лицом, глазами полных усталости, но продолжавших светится радостью и азартом людей увлеченно ковыряющихся в ларце с чудесами.

— Начнем с тебя Степаныч., что у нас с источником?

— Все также, — отозвался грузный дядька в возрасте. Не подымая взгляда, начал бубнить низким голосом, не прекращая касательных движений к плоскости терминала. Отзываясь на прикосновения, картинки различных диаграмм, освещали лицо яркими бликами, — Источник находится под хребтом. Подкопаться к нему пока нет возможности. Наши щупы слишком грубы для таких схем. Мы как с молотком и зубилом пытаемся починить микропроцессор. Только нащупали главную магистраль. Но там такие мощности гуляют, что даже не суемся после первого коротыша. Но по мощности это очень серьезно. Даже основные реакторы заставы по сравнению с ней ветряки…

Череп не мог поверить услышанному. Основной реактор это двухэтажное "сердце" всего комплекса зданий заставы, упрятанный глубоко под землей. Бушующие реакции распада питали многотысячный город круглосуточно и на протяжении многих лет, и если это ветряная мельница по сравнению с источником легко упрятанным в останкам твари, то, что произойдет если она в одно мгновение освободится.

— Насколько источник стабилен? — севшим голосом спросил Череп.

— В том-то и дело, что мы незнаем, — глухо отозвался инженер, устало помассировал глаза, — Мы только смогли понять, что внутри источника нет привычных процессов распада кристаллоидов. На просвете источник представляет собой аномалию в которой происходят такие дебри квантовой физики, что с нашими познаниями мы можем идти в гидропонную фабрику выращивать грибы…

— Ясно, — прерывая унылое настроение, бодрым выводом Цыганов высмотрел спрятавшегося за Степанычем щуплого парнишку, — ну, а ты чем меня порадуешь, мастер кувалды и снайпер научного тыка?

Виновато выйдя из за спины, парнишка спрятал лукавую ухмылку, и заговорил виноватой скороговоркой:

— Цыган ну хватит уже вспоминать. Стоило один раз на косячить и уже сразу обзываться…

— Ладно. Ладно… Давай, что у нас по механике.

Виноватый тон сразу же растворился в речи азартом увлеченного любимым делом человека. Услышав терминологию уже ставшей профессиональным сленгом среди присутствующих, Череп с трудом силился не потерять нить рассуждений молодого техника, но сбившись на фразе: "смещение управляемого потенциала на контур волнового сердечника третьей пары основной магистрали" — стряхнул гипноз не понятных фраз. Дождавшись оконцовки пятнадцати минутного спича, одарил Цыганова взглядом терпеливого слушателя, желавшего узнать перевод столь бурных диалогов.

— Все таки сошлись на мнении, что это, — Цыганов мотнул головой в сторону останков твари, — пустышка. У нее нет собственных мозгов. Нет блоков накопления и обработки информации, мы думали, что все в голове, но там только "глаза" и мощный передатчик.

— Вы хотите сказать, что это даже не робот?

* * *

Едва слышный гул давил фоном забивая уши ватой и за все неудобства обдавал теплыми потоками воздуха. Явно не справляясь с температурой в кабинете, климатические установки могли гонять только едва охлажденный воздух среди массового скопления народа. Некогда строгий кабинет командира заставы превратился в улей, пестривший песочно-серыми оттенками офицеров соединений и представителей Службы Обеспечения. Разгоряченные лица со струйками пота подсвечивались изображениями личных планшетов отображавших эпизоды недавней битвы, короткие комментарии и тихий мат на драматичных моментах, делал обстановку среди собравшихся на итоговое совещание еще напряженнее и душнее. Но все стихло, как за дверью кабинета послышался рокот командующего раздававший срочные вводные адъютанту. Тяжелые створки сноровисто разомкнулись, впуская Удава в сопровождении майора разведки.

— И так господа начнем подводить итоги, — энергично произнес Удав, только добравшись до кресла во главе большого стола. Быстрым взглядом пробежав информацию на планшете, коснулся нескольких мигавших сообщений, и с интонациями человека которому нужно успеть сделать сто дел одновременно, спросил:

— Что нам скажет разведка?

Подключив к проектору носитель Рвач активировал световую указку и дождался первого изображения на большом проекторе. На проекции была карта участка поверхности со злополучным кратером, украшенным быстро сменяющимися символами и отметками места первого боя.

— Полных данных мы пока собрать не можем. Та, что озвучу, что удалось обработать данный момент. Как только транспорты появились на орбите большая часть спутников наблюдения было выведена из строя. Сейчас спешно восстанавливаем численность, но это мало помогает. Над кратером и вокруг него действует неизвестное излучение, которое глушит и искажает все электромагнитные волны. Единственное остается только видеонаблюдение в различных диапазонах, но из-за сезона песчаных бурь установить постоянное наблюдение невозможно. На данный момент известно следующее. Примерная численность противника порядка двухсот тысяч боевых единиц…

По залу пронесся тихий ропот. То, что корпорации мелочиться не будут это было ясно всем, но такое численное превосходство давило цифрой. Весь Русский Наемный Батальон мог выставить только порядка сорока тысяч машин всех классов.

— …В активном состоянии находится только порядка пяти процентов тварей, — подсвечивая участок кратера на котором произошло столкновение, майор бесстрастным голосом прекратил ропот, — Наши товарищи сражалась с охранением, и привлекли к себе внимание только одной тысячи бестий…

Сквозь редкие прорехи в пылевых облаках проглядывал участок кратера, поверхность которого была утыкана тысячами точек, превращая некогда гладкую поверхность в решето. Проекция поверхности резко увеличилась. Все изображение вдруг украсилось геометрически правильными рядками засыпанных песком сфер, некоторые были разорваны изнутри, но много сфер было еще укрыто песком.

— Как грядка, — раздался чей-то голос за столом.

— Да уж, — сосредоточенным взглядом, Удав не отрывался от изображения словно пытался среди бликов стали, разглядеть ответ на мучавших всех вопрос, — и урожай-то будет еще тот. Так. И, что в нем зреет?

Рвач присел на свое место, уступая указку Цыганову, вышедшему к проектору со своим терминалом. Поколдовав на установкой связи с проектором, управляющий лабораторией вывел на изображение распятие зеркальной бестии в схематичном разрезе с кучей пояснений и зеленых контуров.

— Противник представляет собой неизвестный для нас класс боевых машин, — такая указкой в тот или иной участок твари, Цыган старался умерено сыпать техническими терминами, — Основное преимущество противника это маневренность и устойчивость к механическим повреждениям. По результатам экспресс анализа лаборатории, структура верхнего покрытия гасит всю кинетику за счет изменения напряжения между внутренними элементами наполнителя. Вооружение бестии, — спаренные плазменные орудия компактной формы и непосредственно…

Управляющий замялся с классификацией, но потом по-простому добавил:

— Когти. Неизвестный сплав высокой плотности, под действием большого давления легко проникает в листы нашей брони и буквально рвет металл в клочья, — сменив проекцию на увеличенные изображение конечностей, тыкнул в сегмент картинки, — К недостаткам можно отнести только низкую маневренность, но и то это временно. Если судить по эластичности верхнего покрытия, и возможностям внутреннего наполнителя, то боюсь, нас ждут неприятные сюрпризы с изменениями внешнего облика…

— Постой, — прервал докладчика Удав, — Какие еще сюрпризы?

Цыганов помассировал глаза. Подняв на командующего взгляд уставшего человека, произнес с интонациями врача сообщавшего нерадостный диагноз:

— Дело в том, что в этих машинах реализован принцип не постоянного каркаса, а это уже само по себе определяет легкую адаптацию к любой среде обитания. А заложенный энергетический запас, позволяет реализовывать почти любые технические решения. И мы столкнулись только с начальным видом, так сказать первой ступенью их эволюции. Думаю, что через некоторое время мы встретим вариант внешнего вида тварей который с легкостью будет перемещаться по поверхности…или над поверхностью, или под поверхностью.

Тихий ропот из глухого мата и проклятий пронесся по кабинету, растаял в гуле климатических установок. Едва успели оправиться от встречи с первой напастью, как говорят, что это только цветики, а ягодки будут еще неизвестно какими.

— И чем же их можно остановить? — спросил Удав, о том, что интересовало каждого присутствующего.

— Наши стандартные — резонаторные, импульсные боеприпасы малоэффективны, практически безвредны. Но уязвима для плазменных орудий "Шквал" и экспериментальных модификаций ракет "Пиранья", — ответил Цыганов, но тут же уточнил, — И в этом есть основная наша проблема — новых машин мало, а новые ракеты еще не поступили в серию. На данный момент времени это все, что можем сказать. Для новых исследований нам нужно еще время…

— А вот времени как раз-то и нет, — перебил командующий. Оглядев сидящих за столом людей, нашел взглядом тучного человека, — что нам скажет штаб?

С шумом отодвинув стул, упитанная фигура в комбезе необъятного размера с трудом выбралась со стула. Смахнув мокрым платком со лба десятый ручей, почитатель пончиков нервно задергал личный терминал. Не подымая взгляда от дисплея, глухо затараторил:

— Мы проанализировали записи представленные разведкой. И на основе их сделали ряд прогнозов…

"Термиты" вступили в бой с разведкой батальона в хаотичном порядке. На первый взгляд присутствовало только общее направление атаки, но складывалось ощущение, что отсутствовало единое управление. Каждая тварь сражалась в одиночку и не обращала внимания на действия сородичей. Но при второй атаке на позиции батальона, когда "бешенные" откатились и заняли круговую оборону с основными силами, в действиях тварей просматривались зачатки взаимодействия. В итоге напрашивался вывод, что твари обучались, накапливали опыт и быстро перестраивались, уже начиная взаимодействовать друг с другом…

— Нам до конца еще не ясна структура их подразделений. Но есть весьма интересные фрагменты видеонаблюдения, — офицер коснулся нескольких сенсоров на терминале и на главный проектор вывелись фрагменты плохой записи.

Беснующаяся внизу песчаная буря, застилала красной мглой все пространство, но вот, в разрывы песчаной пелены проступила поверхность. На песчаной глади сцепилось несколько тварей. Вначале были видны только клубок тел и зеркальный блеск размытых движений. Сплетение резко распалось, и друг напротив друга в напряженном ожидании закружили "термиты" готовые вновь сцепиться в свободном круге. Вокруг импровизированной арены расположились зрители, такие же термиты неподвижными статуями наблюдавшие за ходом поединка, и рядом с ними выделялись яркие фигуры красных сородичей, словно арбитры наблюдавших за схваткой.

— По этому, и подобным сюжетам, мы сделаем вывод, что сейчас идет обучение или адаптация, а возможно и просто распределение новых бойцов по подразделениям. И красные термиты это новый вид, возможно командиры подразделений. Но больше всего поражает, что эти турниры происходят спустя всего несколько часов после кровопролитного для нас боя. Понесенные потери для противника оказались не существенны и судя по отсутствию суматохи или каких-то ответных действий. Последующие столкновения уже стоит ожидать более спланированными. В заключении можно сказать, что мы отделались малой кровью, но больше таких поблажек у нас не будет…

С каждым словом докладчика лица присутствующих все больше мрачнели. На каждом лице отражались внутренние переживания, и чаще всего проступала растерянность. Как можно сражаться с таким противником который мало того, что превосходит численностью, так и технически оснащен лучше, почти неуязвим, и в добавок на каждую вымученную хитрость может с легкостью ответить каверзой, только от мысли о масштабах которой волосы встают дыбом. Батальон десятки лет сражался с привычными соперниками, особо нового ничего не придумывал. И вот в их мир с устоявшимися правилами войны почти со стандартными приемами тактическими ходами, вламывается враг, против которого все прошлые наработки гроша ломаного не стоят.

— И так господа, — раскаты голоса Удава выдернули людей из омута безысходности и вернули за стол совещания, — мы выслушали основных докладчиков, у кого какие идеи? Можете называть даже самые бредовые, вдруг они окажутся стоящими.

В другой бы раз предложение вызвало бы волну приколов, а сейчас только кривые усмешки, но не более. Идей ни у кого не было. Но спустя минуты напряженного молчания и раздумий, кто-то с места проворчал:

— А может быть их ракетами угостить, как техасцев?

— Вряд ли это получится, — тут же отреагировал Цыганов, — Радиус поля "немоты" слишком большой. Мы потеряем управление ракетой и она свалится грудой металлолома. Тем более, что радиус всплеска энергетического импульса от боеголовки в этих ракетах незначителен. Изначально боезаряд конструировался для трансформации энергии распада в тепловую составляющую…

Удав мало, что понял из ответа управляющего лабораторией, но уловил, что ракеты не подходят. Хотя идея хороша. Одним махом решила бы все проблемы. Но, что же делать? Все офицеры не поднимали глаз, и рады бы предложить решение, но предложений не было. Скользя взглядом по хмурым выражениям лиц, командующий удивился отсутствию одного лица. Выискивая необходимого человека, пробежался по всем присутствующим цепким взглядом, и заметив щуплую фигуру с тихим шепотом колдующую над терминалом, повернулся к Рвачу, кивнув в сторону лейтенанта увлечено мучающего персональный планшет с лихорадочным блеском в глазах чертившего, что-то на сенсорной панели.

— Череп, а ты чего молчишь? — спросил Удав.

Вздрогнув от обращения, Череп рассеяно посмотрел на обернувшихся к нему людей. Взгляды всех присутствующих скрестились на молодом лейтенанте, который уже не раз удивлял своими идеями и догадками. А вдруг и на этот раз он выдаст, что-то "этакое"?

— У меня только наброски, — поднявшись, ответил Череп касаясь терминала. Выводя первую страничку с пометками возникшими в ходе часового выступления докладчиков.

— Но прежде чем их высказать хотелось бы задать несколько вопросов.

Дождавшись кивка от командующего, вновь обменявшегося с разведчиком многозначительными взглядами, Череп спросил:

— Какие успехи у наших союзников?

Рвач поднялся с места, и словно ждал этого вопроса, ответил:

— Не лучше чем у нас. Обнаружено четыре места высадки. Места выбраны по ранее тобой озвученной схеме. По сути, получается на каждый сектор своя высадка. В результате боев больше всех досталось арабам, они сунулись полными соединениями и почти в чистую их потеряли. Лучше всех себя чувствуют техасцы. Осы себя очень хорошо зарекомендовали…

Вот оно! Идея сидевшая на задворках сознания и не дававшая сосредоточиться вдруг всплыла очевидностью. От волнения голос Черепа аж просел, и он задал вопрос прокашлявшись:

— А у нас есть возможность получить секрет их боеприпасов?

Задумавшись словно припоминая, Рвач зашелестел терминалом. Найдя необходимые записи, с усмешкой прокомментировал:

— Я думаю, что получится. Если мы им уступим чертежи плазменных орудий с энергетическими контурами машин серии "Милашка". У Батальона уже давно лежит их официальный запрос, — Рвач прервался и с интересом рассматривал Черепа, от нетерпения начавшего тарабанить пальцами по глянцевой черноте столешницы, — только я не пойму зачем тебе они нужны?

Но Череп мысленно уже был далеко. Он уже представлял как оптимальнее произвести обмен, но не просто технологиями, а с максимальной эффективностью. Ведь если, озадачить Службу обеспечения заказом на изготовление уже готовых контуров под нужды "техасцев" скорее всего желавших усилить "осу", а "техасцев" озадачить выпуском боеприпасов с кислотным сердечником под главные калибры Батальона, получится за минимальный срок решить основную задачу — усиление огневой мощи, не только Батальона, но и союзной армии…

Но еще возникла идея с генераторными бомбами и минами, идею которых подсказал Цыганов сам того не ведая, а еще идея с виртуальными системами на все машины батальона, а еще… От этих "еще" голова шла кругом, и стараясь не забыть, Череп стал говорить…

* * *

В опустевшем кабинете еще стояла духота от большого количества людей, но сидящим друг напротив друга людям она не мешала. С виду расслабленные позы, и небрежные движения резко контрастировали со взглядами. Удав рассматривал управляющего лабораторий как сквозь прицел. Цепко высматривал на лице собеседника следы причин не понятных действий, результатами которых уже стали несколько неприятных разговоров со столицей. По докладам Рвача уже начавшего распутывать клубок столичных интриг, получалось, что Цыганов которого он знал не первый год и с которым всегда удавалось ладить, начал действовать втихую, через голову пытаясь вынудить его к действию которое ох как не хочется делать. Даже больше — он категорически не будет делать, даже если Батя будет просить…

— О чем ты хотел поговорить?

Не выдержав молчания, спросил Цыганов, свободно откинувшись на спинке стула. Не выдержав гипнотизирующего взгляда Удава, сверлившего в собеседнике дыру, управляющий соскользнул взглядом на терминал, но спохватившись, вновь заглянул в жерла вулкана.

— Чего ты добиваешься Цыган? — Едва слышно, почти ласково спросил Удав, но взгляд уже терзал собеседника, линчевал и еда не распускал на полосы.

— Ты о чем? — деланно удивился управляющий, пытаясь сыграть удивление, но продолжавший терзать взгляд не удалось обмануть.

— Ах о чем?! — притворно разыгрывая удивление, Удав саркастически всплеснул руками, — Действительно о чем же я… Глава Службы Обеспечения хлопочет о переводе мало кому известного лейтенанта с периферии в столицу. А в последнее время приемную Бати, каждый четверг осаждал один технарь болезненного вида со странными глазами, каждый раз требуя отозвать одного офицера в столицу и едва ли не под конвоем загнать оного в штат Исследовательского Корпуса…

Глядя на уверенно державшегося Цыганова, полковник продолжал ерничать стараясь сбить с того маску невозмутимости, и вызвать на откровенный разговор. В каждое слово вкладывал сарказм накопившегося раздражения за многочисленные отписки в кадровую службу Батальона. Столицу уже отписки не устраивали и уже начинались требования официального отказа на ИМЕННО этот запрос…

Когда принесли на подпись первую служебную характеристику на Черепа, Удав почуял не доброе. Отложив запрос на ожидание, дал команду Рвачу раскопать странные телодвижения кадровиков, давно уже забывших о штатных переводах, а тут вдруг запрос на молодняк. И майор уже доложил о клубке интрижек, результатом которых должен был стать перевод лейтенанта в столицу. И если бы это был простой офицер со штаба или ветеран, то скорее всего, все прошло бы тихо и незаметно. Но именно этому лейтенанту полковник уделял особое внимание. Пристально следя за действиями Черепа, больше интересовался последствиями. И результаты его радовали. Когда остальные наемники расслаблялись в свой законный выходной, этот парнишка заставил своих орлов вкалывать на техосмотрах как проклятых. Изматывал в бесчисленных тренировках. Устраивал совместные учения с "саранчой", словно спешил, и как бы это не болезненно признавать, как в воду глядел. И оказалось, что его подразделение было самое подготовленное к первому бою. Самые малые потери по заставе. А это уже о многом говорит…

Но оказалось, не он один заинтересовался перспективным офицером. И вот сейчас, перед ним сидел основной "бузотер", поднявший на уши всю Службу Обеспечения. Усилено раскручивая доклады медицинских исследований растерянных медиков так и не сумевших объяснить исцеление обреченных больных, Цыганов заварил такую кашу, задействовав свои связи, что результатом стало создание Исследовательского Корпуса занятого перспективными разработками и исследованиями. Под прикрытием этого проекта, пользующегося поддержкой объеденного командования, и заплелись ниточки хитрого перевода.

— Ты не понимаешь…, — устало усмехнувшись, ответил Цыганов. Поняв, что все его усилия решить вопрос, напрямую не сталкиваясь с Удавом полетели к черту, про себя усмехнулся. Было бы идеально все решить в столице. Просто поставив полковника перед фактом, что забирают у него лейтенанта на повышение, а там бы с Черепом уже разговаривали другие лица, уговорили бы на перевод в новый корпус. Главное вывести его с передовой, с места, где в любой час можно погибнуть. Тем более с этими тварями. Значит не получилось. Тогда остается принять бой лоб, и выслушать все, что о нем думает "старый питбуль", мертвой хваткой вцепившейся в лейтенанта, и готовый порвать любого кто посягнет на его "добро".

Приняв решение поговорить откровенно, Цыганов решил не скрываться. И теперь перед Удавом уже восседал такой же хищник готовый до конца бороться за добычу. Сбросив личину безразличия и вежливости Цыган ответил командующему таким же взглядом:

— У него светлая голова и большие перспективы. Если еще поработать с ним, огранить этот самородок, то мы получим великий ум. Ученого от бога! Ты даже не представляешь, что он решил! Мимоходом открыл целую неизведанную область науки. И там такие просторы открываются, что у нас появился шанс вырваться вперед пока в одной отрасли, но с ним не за горами будут и другие! У нас большие перспективы и я тебя обещаю, будут большие результаты!

Все больше распыляясь Цыган, нависая над столом упирался о столешницу и уже почти в лицо выкрикивал последние слова. Выплеснув эмоции, горящим взором скрестился с таким же взгляд командира заставы. Но в отличии от Цыганова, Удав сидел на стуле и ждал момента пока ученый выплеснет свою точку зрения. И только управляющий остановился на вздох, как Удав спросил:

— Результаты для кого?

Простой вопрос, застал Цыганова врасплох. Выдохнув уже набранный для пламенной речи воздух, управляющий ответил:

— Для людей. Для науки…

— Для каких людей, если "термиты" нас вырежут как овец? — спокойно возразил Удав, умерив ярость спокойно посмотрел на растерянного Цыганова, — ты же сам видел записи и разборы боя, сам щупал "термита". Скажи-ка мне товарищ, а если бы Черепа там не было, каковы были результаты боя? Сколько экипажей смогло бы вырваться из окружения? Ты, как управляющий полевой лабораторией, сможешь сегодня-завтра перевооружить Батальон для столкновения? Молчишь? А я тебе еще добавлю пищи для размышления…

Задаваемые вопросы были очевидны, но Цыганов уже давно отвык смотреть на вещи с другой точки зрения кроме как научной, и слова командира заставы ответственного за жизни людей оставляли в душе едва не приятный осадок…

— У наемников сложилась такая традиция, что после каждой удачной авантюры они обязаны обмыть возвращение. Иначе в следующий раз могут не вернуться, — Удав ухмыльнулся воспоминаниям, — сколько мы не старались вытравить эти наследия уголовного прошлого, но оно сохранилось и трансформировалось в такой вот обычай. Но вот если один наемник спасает кому-то жизнь, то по возвращению вновь родившийся должен упоить спасителя в хлам.

Глядя на снисходительную улыбку Цыганова, Удав сказал:

— Ученому человеку-то конечно смешно. Примитивные забавы и все такое. Но постарайся понять людей, которые каждый день рискуют своей жизнью, не строят далеко идущих планов поэтому и стараются каждый час прожить по максимуму, а максимум у них не велик, — Удав старался донести до гражданского человека смыл небогатого набора радостей простых наемников, — Думаешь легко каждый раз требовать жесткой дисциплины, когда каждый из них считай смертник? Ты знаешь, что потеря 40 % экипажей при штурме укрепленной обороны рудника в корпорации считалось нормой, а норма "саранчи" была приемлемой и в 80 %?

— К чему все эти рассказы? — спросил управляющий, пряча во взгляде раздражение от нотаций Удава.

— Я пытаюсь тебе рассказать, что чувствовал простой наемник, в этом бою считай смертник, когда его задницу "бешенные" вытащили с того света, а сами остались в прикрытии. И хочу, что бы ты почувствовал Лося со своими парнями, когда они просматривали запись ухода от погони, где экипаж Черепа вилял на ровной дороге, подставляя под когти слабо бронированные борта, стараясь сберечь десантную капсулу!

— Чего ты от меня хочешь?! — Цыганов выплеснул раздражение одним предложением.

— Хочу, что бы ты не отбирал у людей надежду, — тихо произнес Удав, вдруг разом осунувшись, превратился в старого человека, — надежду на выживание в бесконечной мясорубке. И они надеются уже ни на меня. Ни на твои достижения, а на придумки и идеи этого щуплого парнишки. А последнее совещание еще больше их уверило в правильности выбора. Но если ты все-таки добьешься своего, и его переведут, то вначале рассыплется его экипаж, затем и "бешенные", потому как ты уберешь цемент с кладки. А не станет "бешенных", то я могу легко предсказать, что будет дальше. На глазах умрет живая легенда о парнях побеждавших во всех заварушках, даже самых безнадежных. В результате моральный дух упадет ниже реакторных подземелий. А последующие поражения выбьют последние остатки веры в победу. И боюсь твои достижения уже не будет кому опробовать.

— Ты обвини еще во вторжении термитов! — вскочил с места Цыган, кидая на командира заставы недовольные взгляды, заходил вдоль стола, — Я наоборот хочу помочь. Ведь если мы успеем завершить модернизацию, да хотя бы он сам доделает свои предложения, то мы получим новое вооружение, новую технику, новые технологии, новые научные достижения!

Взглянув на печально усмехавшегося Удава, Цыганов запнулся на полуслове. Командующий просто кивнул на проекцию с цифрами, отсчитывающими часы марсианского дня. Время. Им катастрофически не будет хватать времени.

Еще на совещании Цыганов отправил в лабораторию экспресс задачи по предложениям лейтенанта. И первые расчеты в виртуальных симуляциях показали большой процент реализуемости проектов. И надо же было додуматься, что бы реакторы со старых машин, которыми захламлены склады Обеспечения использовать как бомбы. Всего лишь разогреть генератор до максимума и резко остановить реакцию распада, а развернутые контуры защиты выплеснут энергетическую бурю наружу. И в результате образуется приличная зона энергетического всплеска, в эпицентре которого вспыхнет маленькое солнце.

А идея с минами. Уже давно отказались от их использования как малоэффективных из-за сложности распознавания "свой-чужой". И на сегодняшний день о них и не вспоминали. Но идея использовать мины без сложных блоков опознания, изготовленные виде диска с метровым отверстием посередине вначале показалась бредовой. А изюминка крылась в факте отсутствии на Марсе колесной техники с шинами меньше двух метров, и все, что оказывалось внутри "бублика" при этом не замыкая саму окружность по четырем контрольным точкам могло принадлежать только врагу. И срабатывал элементарный бытовой реактор утилизатора. Направленный всплеск энергии распада порождал внутри "бублика" плазменную дугу, словно гильотина отсекающих конечность "термита". Конечно, спорным вопросом была "саранча", но это уже легко решаемо.

Вдобавок прозвучало предложение возродить полевую артиллерию. Вооружить "саранчу" кроме ракетных комплексов переносными плазменными орудиями. Благо была такая серия орудий для одноместных машин почившей Службы Безопасности. Оставалось решить вопрос с генератором и охлаждением контуров, но этот вопрос также решался, потому как не надо было ломать голову над делением энергии между бортовыми системами и орудиями. Первые чертежи конечно громоздки, но если адаптировать идею с машин серии "Милашка", то получится вариант, вполне пригодный для переноски тремя пехотинцами в броне.

Но самое главное, — все идеи были легко осуществимы в краткий срок и почти собственными силами. Немного придется до заказать, кое-что подправить, где-то изменить и в целом получатся существенные изменения, которые помогут усилить огневую мощь Батальона за короткий срок. Самое главное, что бы этот срок им дали "термиты"…

— Ты обвиняешь, что я пытаюсь подорвать боевой дух, но при этом сам слышал его идеи улучшений. Череп обладает редким даром смотреть на обычные вещи под разными углами и интуитивно находит изящные решения, — сказал Цыганов, расхаживая перед столом. Остановившись посмотрел на проекцию со временем, — И если он будет нам помогать…

— Опять двадцать пять, Цыган мать твою за ногу! Да, что ты все талдычишь о лаборатории. Тебе дали рабочие идеи вот и гоняй своих до седьмого пота! — воскликнул Удав, не верящее качая головой, упрекнул, — все никак не можешь понять, что в отличие от тебя, для меня важнее жизни людей. Я в первую очередь оцениваю возможность добиться побед с минимальными потерями людей. И для меня очевидно, — если не будет отряда "бешеных", то я лишусь блестящего примера талантливого командира его отряда, которые могут добиваться большого. А так у меня есть живой пример под боком, но самое главное есть генератор нового тактического мышления, по которому я буду учить, загонять палками и изводить до седьмого пота, добиваясь таких же результатов как у "бешенных"!

Удав поднялся со стула и окинув хмурого Цыганова прошел к собственному месту. Покопавшись в стопке прозрачных листов, протянул управляющему листок.

— Я мог все твои потуги прекратить этим приказом по Батальону, — глядя на Цыганова пробежавшего текст по диагонали, Удав продолжи, — Но я хотел проговорить с тобой все наши разногласия, что бы ты понял меня. И не ставил палки в колеса. А лучше бы помогал во всех вопросах в твоей компетенции.

Хмыкнув на высказывание, Цыганов вернул прозрачный лист с угасшими строчками текста. Согласно приказа, на все кадровые перемещения по Батальону накладывается вето, до момента снятия боевого положения. А снятие боевого положения возможно только с победой над термитами. Получается, что тут его переиграли в чистую. Даже ради перспективного человечка, делать исключений не будут.

Тяжело вздохнув, Цыганов криво ухмыльнулся:

— Ладно, черт старый. Твоя взяла, — протянув руку в знак примирения, дождался ответного рукопожатия, и задерживаю руку, сказал, — но после всей этой кутерьмы, обещай отпустить его.

— Да кто там знает, что будет потом, — оставшись довольным результатом тяжелого разговора, Удав вернул такую же усмешку, — Пусть потом сам решит…

На столе раздался зуммер, а следом дверь в кабинет распахнулась одновременно с требовательным стуком. На пороге застыл майор, и указывая на главные проектор доложил:

— Поступила телеметрия с датчиков. Твари двинулись!

— Все?! — раздался хоровой вопрос.

— Нет. Небольшие стаи расползаются вокруг. Если судить по траектории движения, похоже на разведывательные рейды.

Шумно выдохнув, Удав тихо произнес:

— Началось.

* * *

Сминая бархан за барханом "дальноход" пылил высоким шлейфом. Еще ни когда за всю историю освоения Марса, эти труженики не набирали такой скорости. Натужено гудя генераторами, тягач сжигал энергетические контуры в дым, пытаясь оторваться всего с одним прицепным вагоном от стаи зеркальных бестий…

Тревожное сообщение выданное в эфир с заставы застало тягач на самой дальнем посте. И собирая последнюю партию технарей и гражданского люда, экипажу в самой матерной форме была дана команда — ускорить погрузку. Но как всегда, начавшиеся скорые сборы и толкотня у грузовых секций, бестолковая беготня обычных людей застигнутых бедствием затянула погрузку на непозволительных два часа.

И когда на горизонте стал подыматься песчаный шлейф в полнеба, "злой" ветеран вдруг успокоился. По деловому проверив заряды импульсной винтовки, без суеты готовился принять бой. В последний раз сказал экипажу, что бы они выдвигались. И если хотят жить, то пусть разгоняют "колымагу", что есть сил…

Сейчас капитан экипажа тревожным взглядом оглядывался назад. Там на посте осталось шестерка боевых машин и рота "саранчи". Пообещав задержать тварей на сколько смогут, ветераны занимали оборону по периметру поста.

Но видя как шлейф, то и дело обрастает стальными искрами мелькавших бликов, капитан уже понял, что пост дал им фору всего в десятка два минут. Они смогли уйти лишь на сотню километров, но твари уже плотно сидели на хвосте. Настигая "дальноход" стальной лавиной, стремительно сокращали расстояние.

Оставив в рубке самого молодого пацаненка, седой капитан скомандовал двум таким же "пердунам" брать импульсники и выдвигаться в заднюю секцию вагона. Захлопнув стекло шлема, задорно усмехнулся в глаза стажера в которых плескался страх и надежда. Наказав ни в коем случае не сбрасывать скорость и не жалеть генераторов, плотно задраил вход в рубку управления. И гремя башмаками по коридору удалился под свист бодренького мотива не раз помогавшего ему выбираться из передряг не простой жизни…

Переливаясь зеркальными бликами под лучами солнца, стальные твари нагнали тягач на спуске в котловину большого кратера. Стремительными прыжками, обволакивая состав "дальнохода" с двух сторон, сотня тварей выглядела стаей хищников загонявших усталого буйвола. Словно давая тому в последний миг насладиться еще свободным бегом, немного откатились в стороны и затем на дичь бросились первые хищники.

Резко увеличивая скорость, расплывчатый силуэт твари начал прижиматься к "дальноходу", взметнувшись стальной пружиной в стремительном прыжке впилась когтями в мощные протекторы колес, и взмыв на высоту, впилась в корпусу тягача, вспарывая листы брони словно картон, красная тень исчезла во внутренностях развороченной боковины. Одна за одной вся стая уже атаковала тушу тягача стремительными росчерками прыжков…

Проходя по пассажирскому залу, мимо лиц людей со страхом и надеждой провожающих фигуры вооруженного экипажа, капитан проклинал момент, когда продал последние пушки с "дальнохода". Ведь говорили же ему, что пусть болтаются турельки веса много не имеют, на всякий случай пусть будут. Но он решил добавить потайных секций для контрабанды и теперь емкости гремят ненужным барахлом, а он сейчас идет со старой верной винтовкой встречать этих тварей.

Успокоив женщину, с заплаканными глазами вздрагивающей от каждого громкого скрипа, собрался двинуться к лифту, что бы подняться на последний уровень и уже с крыши отстрелить пару наглых тварей, как вагон тряхнуло и по залу пронесся скрежет раздираемого метала. Боковая стенка вогнулась во внутрь, пронзительно скрипя, лопнула под когтями заблестевшими острыми гранями.

Под вопль ужаса пассажиров неверяще смотрящих на расширяющийся провал, вовнутрь ворвался клуб красного песка и зеркальный силуэт хищной твари. Выпрямляясь во весь трех метровый рост, фигура уперлась массивными плечами в потолок. Широко разведя передние конечности словно в приветствии вдруг бесшумно взмахнула растопыренной пятернями стальных когтей. Утробно урча и размазывая стремительные взмахи передних конечностей, тварь искромсала ближайших пассажиров в кровавое месиво. И поднявшийся вопль страха, закрутился в зале водоворотом тел, криков животного ужаса и скрежетом проникновения все новых и новых зеркальных монстров, что словно упиваясь всемогуществом рвали тела беззащитных пассажиров в клочья…

Стажер застыл в кресле каменным изваянием не в силе оторвать взгляда от мониторов внутренних помещений. Вцепившись мертвой хваткой в штурвал, не мог поверить в реальность кровавой вакханалии царившей во всем составе "дальнохода". Без особого труда разрывая стальные плиты бортов, словно черви въедаясь в хлипкие переборки, хищные силуэты бросались на пассажиров безумной сворой, раздирая людей словно тряпичные куклы, заливали стены потоками крови.

Скользя взглядом по этажам в один миг ставших кладбищем, молодой парнишка только сейчас заметил, что вторая рука гладит клавишу под тройным колпаком предохранителей. Нервно дрогнувшие пальцы опасливо отдернулись от кнопки экстренной заглушки реактора. На такой скорости "дальнохода" когда защита едва справляется со сдерживанием реакции распада на критическом максимуме, дать аварийную остановку реактору, — это сто процентный результат превратиться в сверхновую звезду.

Но предательски дрогнувшая рука, вернулась решительным движением. Резко разбив верхний колпак стекла, мальчишка с поседевшими волосами отвинтил второй колпачок желтого цвета, и на миг задержавшись, со злым щелчком утопил красный тумблер аварийной остановки реактора.

* * *

— Череп! Череп! — Доносившийся сквозь открытый люк голос, сплетался с гулом генераторов и писком программы, бодренькими звуками оповещавшей о готовности к работе последнего блока. Облегчено вздохнув, Череп разогнулся до хруста в спине. — Иду.

Со щелчков вогнав панель на место, отряхнул руки, и оглянувшись на молчаливого техника, как тень следовавшего за ним и старавшегося не упустить ни одного действия, Череп спросил:

— Запомнил?

— Запомнишь тут, — пробурчал технарь встряхнувшись как от наваждения, — вроде все по инструкции, но блин почему ты именно сюда полез хоть убей понять не могу. Вроде же этот контур не отвечает за виртуальный блок.

Череп растерянно замер, не зная, что ответить. Почему именно сюда полез?

Когда только Серпантин вызвал по терминалу к последней машине, на которой все никак не удавалось отладить систему виртуальности, он долго не возился. Прогнав несколько тестов на консоли, ему хватили беглого взгляда на таблицу из сотни параметров, что бы понять, — ошибка не в разделе драйверов. Вдохнув запах разогретого электронного нутра, окатившего волной тепла как только сняли тяжелую панель технического люка, пробежавшись пальцами по ребристым контурам электронных деталек, Череп на всякий случай залез во внутрь. И рыская тонким лучом светового пера, нашел контур который ему показался странным на ощупь. Элементарный блок логики в виде массивной черной капли возвышался на плате корольком, несколько тычков тестером, и стала понятна причина сбоев. Процессор был с дефектом и перегревался. Но вот почему выбрал именно этот стояк и именно эту дальнюю секцию машинного отделения, он ответить не мог.

— Ты бы лучше не тыкался с инструкцией, а постарался разобраться в принципах работы…

— Шутишь? — ошарашено проговорил техник, оглядев тесную двухметровую секцию со стальными лючками, — быстрее до Фобоса добраться чем понять все это без инструкции…

— Эх Серпантин. Сколько инструкций не читай, технарем не станешь. — Махнув на техника еще увереннее перехватившего терминал с техническими диаграммами, Череп пошел на выход.

Вынырнув из полумрака внутренностей, зажмурился от яркого света. Перед машиной, на пустых коробках из бурого пенокартона, лениво развалился Косяк. Обрадованный возможностью ничего не делать вроде бы занимаясь важным делом — вызывать командира, блаженствовал, широко раскинув руки уже дремал, но вспомнив о важном деле, не открывая глаз проорал:

— Череп!

— И чего разорался? — усмехнувшись нехитрым уловкам товарища, даже в простой работе посыльного решившего не напрягаться, — во внутрь было не зайти?

— Вот еще, напрягаться, ноги до жопы стирать, — протяжно вздохнув и томно потянувшись от дремы, Косяк одарил товарища скептическим взглядом, — ты же все равно пока не закончишь хрен вылезешь. Так вместо того, что бы топтаться за тобой хвостиком, я лучше тут поваляюсь.

Но по мелькнувшему в глазах лукавому огоньку, Череп догадался о причинах напускной лености товарища. Найдя повод отлынивать от занятий, Косяк банально сбежал от опостылевших тренировок. В последнее время заставивших всех ветеранов с ностальгией вспоминать прежние времена. Но ни кто не жаловался и рапортов о переводе не писал, хотя в глазах ветеранов уже вместо злости и раздражения, чаще всего царила вялая обреченность. И это заставляло сбрасывать темп занятий, переводить на более щадящий график. Организм человека даже понукаемый стимуляторами "ежей" не мог ускорить процессы обучения уже не молодых людей.

— Чего звал? И кстати, почему не на тренировке? — задал вопрос Череп, уже готовясь погасить очередную вспышку раздражения товарища, которыми сопровождался каждое упоминание о занятиях.

— Так все же. Какие тренировки? — Удивленно отозвался Косяк, но вспомнив выражения лиц ветеранов, ухмыльнулся, — Сегодня выход в рейд, пусть немного отдохнут. И так уже всем мозги раком поставили.

Посмотрев на время, Череп, заглянув в терминал. До совещания перед выходом в рейд еще был час.

— А чего тогда звал?

— Как чего? К тебе гости пришли, — таинственно улыбаясь Косяк, следовал позади и резко остановился, едва не натолкнувшись на командира. Встретив немой вопрос в глазах, пожал плечами, — Я откуда знаю. Сказали к тебе. Все такие сурьезные офицеры.

Подходя в дальний конец ангара, к двери общего кабинета для совещаний, а по совместительству ненавидимого его подчиненными "пыточную", Череп увидел наемников. Подслеповато прищурившись, поморщился от боли в глазах. Проклятые линзы скрывающие неестественную красноту белка словно песок впивались в веки. И приходилось менять их значительно чаще чем обычные линзы, Косяк уже выбил с удивляющегося торговца дисконт как самому постоянному покупателю, но это помогало только на несколько дней, а затем все по новой. А без линз, Череп пока был не готов разгуливать с глазами так напугавших товарищей. Хоть сейчас они уже не дергались при виде выходящего из ванны командира, но нет от нет да проскакивали во взгляде друзей обидная настороженность, словно ожидая, что он обернется в чудовище и накинется.

Отогнав воспоминания, не вовремя накативших тяжелыми думами, Череп остановился перед офицерами. Оглядев не полный десяток офицеров встретивших его целым букетом разношерстных взглядов, представился:

— Лейтенант Черепков. Чем обязан?

Обдавая огнем, жадные взгляды ощупывали, измеряли, взвешивали, просвечивали насквозь, словно пытаясь выведать какой-то секрет, и ощущение от рассматриваний было непривычное. Словно тебя просветили рентгеном и сравнили с результатами уже готовой картины. И если судить по неопределенным выражениям лиц, — сравнение было не в его пользу.

— К-хм…, — прерывая затянувшуюся паузу, прокашлявшись вперед выдвинулся офицер с проседью на висках, — Согласно приказу по заставе, все соединения машин серии "Милашка" переведены под единое командование, и переводятся в соединение "бешенных". Здесь присутствуют все командиры соединений…

— Ни хрена себе маневры, — раздалось позади восклицание Косяка.

Оглянувшись на товарища, не сдержанно выразившего свои эмоции, Череп сам был удивлен. Он конечно имел предварительный разговор с Удавом, но, что так быстро это произойдет — не рассчитывал. Только вторая неделя пошла с памятного боя, но застава уже несла потери в попытках сдержать термитов, бесцеремонно начавших разведывательные рейды по окружавшей место высадке территории.

Малыми отрядами прокладывая бессмысленные с виду маршруты, термиты ощупывали каждый камешек каждый бархан и методично выжигали любое присутствие человека. На месте блок поста, не большого городка с белыми бетонными куполами, служившего перевалочной точкой для старателей и последним оплотом человеческой цивилизации, теперь царила пустыня мгновенно поглотившая пепелище исконными владельцами Марса. Стараясь приостановить методичное выдавливание Батальона, командование решило помешать рейдам. Два соединения попытались навязать маневренный бой стае термитов приближавшейся к очередному блокпосту. Пытаясь повторить тактику впервые исполненную "бешенными", два соединения столкнулись с сотней термитов. Результат боя можно считать победой только с большой натяжкой. Термиты отошли, потеряв треть стаи, но наемники не могли преследовать, так как больше половины машин были повреждены термитами. С учетом общей численности сил, соотношение потерь для Батальона было катастрофичное. Поэтому все попытки приостановить рейды термитов отложили до частичной модернизации, реформирования десятилетиями устоявшейся структуры управления. И объеденному командованию приходилось отвечать на рейды термитов только срочной эвакуацией людей с очередного блокпоста, лежавшего на траектории движения разведчиков противника…

Откровенное высказывание товарища и удивленная гримаса в стиле Косяка, вызвало на лицах офицеров легкие улыбки. Но взглянув в мутные глаза оставшегося невозмутимым лейтенанта, офицеры подобрались и ожидая указаний, настороженно замерли.

— Ясно, — пристально рассматривая каждого офицера, припечатал Череп и продолжил тоном, не терпящим возражений, от которого ежились даже бывалые ветераны, — Сейчас у нас общий сбор командиров экипажей. Будет постановка боевой задачи, уточнение разведданных, разработка маршрута и доведение цели рейда. В рейд пойдет только мое соединение. Вы присутствуете, запоминаете, после совещания вопросы-ответы. После рейда уже займемся организационными вопросами и составлением плана занятий для ваших соединений. Сейчас прошу всех в общий зал.

Занимая дальние места в просторном кабинете, офицеры с интересом рассматривали учебные проекции на стенах. На каждой схеме отображалась последовательность того или иного маневра, выполняемая тройками машин, четко выделялись действия каждого члена экипажа, но больше всего было проекций просвещенных вооружению машин.

— Командир…, — ворвался в зал сияющий Лохматый, но завидев чужаков, замолчал и насторожено поглядывая на задние ряды, сообщил новость, — новые боеприпасы пришли. Техники уже начинают смену боекомплекта.

— Отлично, — отозвался Череп, оторвавшись от терминала. Оглядев остальных сержантов шумной толпой вваливавшихся в двери, но также насторожено затихающих в присутствие незнакомых офицеров и занимающих места перед проектором, продолжил, — Все в сборе отлично. Начнем…

Основной задачей рейда было испытание новых снарядов для главных орудий поступающих от "техасцев", которые уже прошли испытания в Лаборатории, но еще ни разу не испытывались в настоящем бою. Конечно же испытание доверили "бешенным", чьи постоянные учения вблизи заставы подымали тучи песка.

Удивляясь как те умудряются не сталкиваться в непроглядных пылевых шлейфах, патрули объезжали клубы ожившего песка стороной, посылая в эфир встревоженные запросы. И выслушивая мат разгоряченных ответов наемников гоняющих тройками друг друга по пескам, а судя по приборам показывающим нереальные векторы перестроений и маневров, наемники патрулей только удивленно качали головами, и запоминая тот или иной узор сочиняли очередную байку которая пойдет гулять по заставе.

Но кроме испытания технических моментов, Череп хотел дать людям уже испытать самих себя. Убедиться, что результаты многочасовых тренировок и учений, могут вызывать не только ломоту усталости и головную боль, а кроме спасения жизни в бою помогут победить врага.

И когда поступили разведданные о выдвижении очередной стаи на разведку, Череп решил, что именно сегодня будет испытание для наемников и ЕГО испытание. Испытание, в котором он должен убедиться в своем видении людей, убедиться в правильности предвидения событий и выбора решений, но главное — понять, насколько он хорош как командир.

* * *

Шепча рассказы об увиденном на бескрайних просторах, песок мягко шелестел о броню машины. Наслаиваясь тихим шепотом на ровный гул едва теплившихся генераторов, вплетался причудливыми звуками заполнивших коридоры машины таинственным шорохом. Но сидевшим в засаде наемникам было не до причуд природы. Каждый человек кипел от адреналина подстегнувшего организм желанием действий, только бы прекратилось мучение тягучим ожиданием. И длительное ожидание подходило к концу. Враг уже показался.

Планируя рейд, Череп решил не рисковать. Все-таки экипажи хоть и освоились с виртуальностью, провели не одни учебные стрельбы, и притерлись с новшеством, главное, что бы не возникло пьянящее чувство всемогущества. А если судить по восторженным комментариям, после каждого невозможного ранее маневра, прицельности стрельб — складывалось ощущение, что нет вообще ничего невозможного с такими возможностями. Эти настроения и настораживали.

Выбор места засады пал не небольшое плато. Останки скального массива торчали небольшими зубьями, щедро усыпанного барханами песков, и отличить среди них маскировку с виду было не возможно, остается надеяться на экранизацию излучаемого фона характерного всем машинам Батальона. Так как узнать по какому принципу ориентируются термиты, было пока еще той задачкой, оставалось уповать только на догадки и предположения умников Цыганова, усиливших систему маскировки дополнительными фильтрами подавления излучений.

Разделив соединение на звенья, свой экипаж Череп оставил резервом, оставив его посередине треугольника с вершинами из троек машин. Размещение каждой тройки давало самый лучший результат по маневренности и огневой мощи соединения. Перелопатив все наработки из архивов Батальона и записи предыдущих боев, он вывел самое оптимальную геометрию расположения машин, при котором не тратилось много времени на маневры перестроения и концентрирование секторов обстрела, позволявшем всем машинам участвовать в бое с одинаковой эффективностью, да и при этом сохранялся простор для маневра. Отученные до автоматизма развороты звеньев, почти в слепую выполняемые экипажами позволяли за десяток секунд развернуть огневую мощь в любую сторону света. Остается надеяться, что он не ошибся.

Встряхнув головой, Череп всмотрелся в симуляцию и тихо зашипел от досады. По ходу твари тоже учатся, и теперь вместо плотной стаи следующей в одном направлении, термиты продвигались бурлящей массой хаотичных с виду перемещений. Медленно проступая на краю симуляции, клякса красных огоньков непрерывно делясь на пятерки расползалась в стороны, и то, что в начале казалось хаосом, превратилось в хитро продуманное наложение маршрутов в виде окружностей, общим медленным, но уверенным вектором движения продвигающихся вперед и просматривающих каждый бархан или скальной выступ в радиусе десятка километров.

— По экипажам готовность три, — проговорил Череп. Одновременно лихорадочно просчитывая вероятности исхода боя. И результаты получались расплывчатыми. Он-то рассчитывал, что "термиты" будут идти сплошной группой, презрев все опасности, но сейчас твари не имели основной группы, все были распределены в патрулировании. Тогда идея с внезапным кинжальным огнем, обязанным нанести максимальный урон и как минимум ополовинить численность термитов, — летит ко всем чертям.

— Внимание по экипажам, — произнес Череп в эфир, вдруг вспыхнувшая догадка, ослепила своей простотой, придется рисковать, — Отмена схемы один, отмена схемы один. Работаем по схеме три!

— Я так и думал, — зло ощерился Косяк, разминая затекшую шею до характерного хруста, встряхнул руками, и вставив перчатки в сферы управления дождался щелчка фиксации, — учил папа не доверяться яйцеголовым… ты уверен?

— Уверен, — ответил Череп, пряча мандраж в стальных интонациях, — столкновения не избежать по любому. А так есть шанс закончить все одним заходом.

— Или одним братским барханом, — хмыкнул Дыба, но сам себя одернул и бодрым голосом доложил, — механика готова. Последовательность маневров заложена в навигатор.

— Тогда ждем…

На вершине бархана блеснула одна искорка, затем показалась вторая и вскоре проступили контуры застывшей пятерки термитов. Зеркальные силуэты неподвижно застыли. Ожили интенсивным танцем извивающихся антенн. Хищно поведя безглазыми головами из стороны в сторону, словно оценили размер долины, медленно двинулись в низ. Проваливаясь по щиколотки в песок, поравнялась с первым скальным выступом. Вдруг одна из тварей размазалась в стремительном прыжке, и обдирая крошки камня с животной сноровкой взобралась на вершину шпиля. Поднявшись на задние лапы, крепко обвив шпиль хвостом, задрала голову в беззвучном вое, при этом широко размахивая передними конечностями била себя об грудь, словно в барабан.

— Что она делает!? — Не удержался Косяк, пораженно наблюдая за представлением, — если был бы человек, сказал, что дурачится…

— Странно, — согласился Череп, рассматривая как за первым термитом, еще трое словно обезьяны взобрались на шпили, — действительно.

Под действие веса, обветшавшая порода шпилей начала рушиться с тихим потрескиванием, и не желая остаться погребенным "термит" прыгнул. Взмывая ослепительным росчерком, опустился на новый шпиль по соседству. Идея такого перемещения пришлась по вкусу и остальным тварям. Словно забавляясь, четверка "термитов" перемещаясь зигзагами добралась до середины лощины. Но последний термит не спешил. Настороженно перебирая лапами, спустился с вершины бархана и словно кошка стал красться среди скальных выступов, то и дело шумно осыпавшихся щебнем. Резко поворачивая голову на каждый обвал, недовольно хлестал хвостом из стороны в сторону.

Проходя в считанных метрах от "Милашки", термит вдруг остановился. Настороженно замер словно прислушиваясь, вытянул голову в сторону последнего оползня, что шурша щебнем завалил дугу одной из крайней тройки машин. На уродливо вытянутой голове усилено извивались удлинившиеся щупальца гибких антенн.

Прозвучал громкий треск на конце долины, где шпиль сразу же рассыпался в гору щебня, напоследок, еще приложив крупным валуном неудачливого "термита" выбравшего конечной целью прыжка ветхий скальной выступ. Резко обернувшись на грохот, пеший термит недовольно щелкнул хвостом, и двинулся вслед сородичам.

— Твою мать…, — шумно выдохнул Косяк, когда последний "термит" превратился в зеркальную точку погасшую за дальним барханом, — я аж забыл как дышать. Схема три, схема три… Череп давай больше без таких идей, я как смотрел на это чудище едва сдерживался, что бы не всадить ему прям в лобешник дуплетом!

— Все позади Косяк самое важно впереди, — отозвался Череп, едва сам управляясь с сердцем готовым выпрыгнуть из груди. Одно дело наблюдать чучело "термита", а лаборатории, а другое вживую, представляя каково было его людям, выдал в эфир, — Все молодцы. Ждем цель. Огонь по команде. Третьи расчеты страхуют вершины построения. Приготовились.

Справа и слева еще показывались пятерки "термитов", но как понял Череп, маршруты патрулирования слегка перекрывались краями, в целом не повторялись. Но самое важное крылось в середине, в начале окружностей патрулирования, ради которой он и пошел на "схему три", подразумевающих долгую засаду с целью поразить важную цель и, пользуясь неразберихой, прорваться на просторы где они легко смогут оторваться от медлительных "термитов".

На вершине бархана показался одинокий "термит". Но в отличии от сородичей, не слепил зеркальным блеском брони, а сливался с песками нечетким контуром красного марева. Высыпавшая следом свита, словно эскорт сопровождала красною бестию. То обгоняя, то почтительно замирала, словно свора шакалов лебезила перед хищником, так и десяток термитов услужливо крутился возле мутного контура.

Всматриваясь в изображение, Череп не мог избавиться от ощущения тумана в глазах. Словно красная пелена ложилась на глаза, пыталась укутать термита от посторонних взоров.

— Милашка, почему помехи на симуляции?

— Необъяснимые смещения параметров, — стервозный голос Милашки в боевом режиме, охладил мысли потоком физических параметров. По пассивным датчикам, улавливающим те или иные параметры, пока можно было понять, что эта тварь не так проста как сородичи. За счет подвижной структуры верхнего покрытия, на теле термита образовывались различные имитации структур, и видимые человеческим глазом диапазон света искажался случайным образом, создавая эффект размытости.

— А почему тогда на симуляции идет искажение?

— По умолчанию стоит функция полной передачи параметров, — Прозвучал равнодушный ответ Милашки.

Убрав параметр по умолчанию, Череп ошарашено уставился на проекцию. Красный термит резко остановился среди первых скальных шпилей, и насторожено замерев, направил голову именно в сторону его машины. Если бы у твари были бы глаза, Череп мог поклясться, что они встретились взглядами. А дальше все взорвалось движением и криками команд.

Милашка содрогнулась от серии выстрелов главным калибром, а следом за ней все соединение наполнило долину грохотом и визгом орудий. Каждый экипаж уже заранее знал сектор обстрела, и заученными бесчисленными учениями приемами, группировали на термитах до трех совместных залпах, чему помогла синхронизация целеуказаний. Все машины были объединены единой системой, которая замыкалась на Милашке, где Череп мог одним движением сообщить команду на другие машины, — цель уже захвачена тремя стрелками, а где как раз и не хватает огневой мощи.

— Косяк ты упустил красного! — проорал Череп, видя отметку термита стремительно мечущегося между шпилями и совершавшего невозможные кульбиты, то запрыгнув на шпиль, то буквально зарывался в песок, стремясь укрыться от ядовито зеленых сгустков плазмы.

— Да хер там! — зло отозвался стрелок, — я в него успел всадить один с главного! Верткий урод…

Череп и сам видел, что термит успевает укорачиваться от посылаемых в него разрядов, или…

Термит специально выбирал такую траекторию движения, при которой стрелки всегда всаживали выстрел за выстрелом в места, где его уже не было! Они банально не успевали, переводить орудия. Не хватало человеческой реакции. Впиваясь взглядом в проекцию единой системы целеуказания, он видел как ветераны увлекаются целями, не видя, что маркер уже перенесен на другую цель, а они все еще борются со старой. Хотя это доли секунд, но это потери времени накапливаются и могут выйти очень большими потерями если целей будет больше.

Глядя на останки свиты, в большинстве своем лежавшей среди шпилей бесформенными грудами с рваными потеками черных отметин, Череп отметил четырех раненых "термитов" на оторванных конечностях упрямо продолжавших ползти к противнику сумевшему застать их в врасплох.

— Вершинам перенести огонь на красного термита! Схема шесть четыре! Повторяю, шесть четыре! Страхующим, добить раненых!

Неподвижно впившись в проекцию Череп наблюдал как ветераны, сводили сектора обстрелов. Согласно отработанному ранее приему огневая мощь фиксировалась не только на цели, но и на участке вокруг самой жертвы, тем самым создавая высокую плотность поражения на маленьком пятачке.

И вот уже на стометровом отрезке невозможно рассмотреть какого цвета песок, все было покрыто черными ожогами спекшегося песка, а шпили скал были оплавлены многочисленными касательными выстрелами. Часть долины уже превратилась в поверхность диковинной планеты, но тварь так и не собиралась подыхать.

Подныривая под очередной сгусток плазмы, буквально стелясь над землей, совершила прыжок вдоль земли, рикошетом вскочив на шпиль, красная бестия стремительным росчерком мелькнула на проекции и оказалась рядом с Милашкой.

— Блять!!! — Заорал Косяк, выплескивая в крике все напряжение и страх.

Резко крутнувшись по земле влево, красный "термит" увернулся от очередного импульса поредевших залпов, ветераны боялись зацепить Милашку, снизили темп стрельбы, но раздавшийся мат в эфире, и новые вводные в общей системе целеуказаний, слились в один момент.

И когда тварь взмыла в прыжке, дабы впиться хищными клинками в кабину водителя, Косяк в последний момент, дернул все башни влево, ответил всем чем есть, лишь бы убрать с проекции уродливый силуэт с черными рогами:

— СДОХНИ ТВАРЬ!

Грохнувший главный калибр в упор отбросил тварь на несколько десяток метров. Сбивая туловищем скалы словно песчаные замки, тварь кубарем откатилась в сторону. Не уверено поднявшись на ноги, с оборванными передними конечностями и дырой в корпусе, термит еще попытался двинуться, как его накрыл осиный рой ракет. И в клубы разрывов с визгом вплелась зелень многочисленных росчерков плазменных импульсов остальных машин…

— Знаешь Череп, твоя схема номер три это полная жопа! — Орал Косяк, когда долину устлали останки термитов без движения, — На хрен такие засады!

— Да успокойся ты, — сиплым голосом отозвался Дыба, прокашлявшись, облегченно выдохнул, — ты хоть как-то можешь повлиять на ситуацию, а прикинь, каково мне было? Вот кто, кто, а я чуть точно не обделалася. Спасибо, спас от конфуза.

Представив себе такую картину, Косяк зашелся в нервном хохоте, и едва справляясь, сквозь слезы пытался добиться от Дыбы подробностей. Но водитель тоже был не в состоянии разговаривать, оглашая внутренний эфир громовыми раскатами, ржал во весь голос.

Среди экипажей царила полная эйфория. Наемники искренне радовались победе, в которой не было потерянно ни одного экипажа, но особо радовались, что удалось завалить не простого термита. И когда на проекциях показались отметки приближавшихся патрулей, общее настроение не упало. Наоборот. Всех охватил кураж, который помог с легкостью отбить три атаки патрулей. И когда со спутников стали видны, разрозненные остатки стаи возвращающихся обратно в кратер, эфир взорвался ревом радости.

Искренне поздравляя ветеранов командир, отмечал слаженные действия экипажей, щедро раздавал похвалы, хваля наемников по кличкам прямо в эфире. И это подымало настроение еще больше. Ветераны ощущали, что они добились многого и не зря изводили себя на занятиях доводя рефлексы до требуемого результата, мучились в "пыточной" зубря таблицы показаний энергоконтуров.

Только вот в душе у Черепа скребли кошки. Сегодня он четко увидел предел возможностей Батальона. Добиться больших умений и навыков от наемников, лучше чем у его соединение, вряд ли кому удастся, тем более за короткий срок. Физически и морально ветераны доведены до предела, и оказалось, этого предела недостаточно.

* * *

Вирт всегда встречал ласково, но в последнее время все больше Череп чувствовал себя как дома. Тут получались все его задумки, легко и просто, был только он и задача. И то, решение больше походило на игру в поддавки, все, что задумал — все решалось. Иногда ловил себя на мысли, что "вирт" словно живое существо, всегда отзывается на его мысли. Слышит его. Или наоборот. Может быть это он слышит "вирт"? Интересная идея.

Череп раздумывал над объяснением событий все чаще и чаще случавшихся в его жизни и не находивших объяснений с точки зрения обычной логики. Взять туже установку виртуальных блоков на новые машины. Сколько они мучились с настройкой аппаратной части, стыковкой орудийных комплексов, и сборка всех этих разных по сути систем в единое целое. Да техники просто взвыли когда он начал показывать общие схемы, а после того как он еще затребовал жесткие сроки от него стали шарахаться как от прокаженного, лишь бы не услышать еще одну неподъемную задачу. Но несколько неприятных разговоров, да вмешательство Удава вместе с парнями из Лаборатории, погасило зревший бунт технарей. Результатом достигнуто соглашения стала разработка многотомных инструкций по установке и настройке локальных "вирт" систем, и это позволило намного ускорить процесс. Но какую бы он полную инструкцию по эксплуатации и настройке бы не составил, всегда возникали вопросы и трудности. И тут беда заключалась в том, что мало было людей, которые хотели разбираться с проблемой, всем было легче сослаться на незнание, пожимать плечами и разводить руками. Приходилось ему самому закатывать рукава и браться за "потрошение" электронной начинки, и самое поразительное — техника словно чувствовала его присутствие, зачастую даже складывалось впечатление, что он еще не успевал коснуться клавиши, а процесс уже запускался. И с каждым разом это становилось все явнее.

Взять тот же бой в расщелине. Когда перед глазами мелькали силуэты термитов, и он разносил маркеры на цели для всех стрелков, чувствовал, как люди не успевали за указаниями. И сколько бы потом не просматривал запись боя, сколько бы ветераны не хвастались сумасшедшими показателями темпа стрельбы. Он-то видел, что людей словно вела какая-то сила, торопила стрелков, будто ждала только момента, что бы самостоятельно выполнить указания единой системы управления боя.

Маркеры наносил он, система управлялась им. Получается он пытался управлять людьми напрямую?! Бред. Этого не может быть по определению. Череп фыркнул, мотнув головой, отогнал видение где он превращается в кукловода, дергающего за ниточки фигурки людей.

Но то, что произошло с пентаграммой, просто поразило. Простой привратник прозванный "якорем", программный алгоритм, имеющий в массиве всего несколько блоков логики, теперь не требовал инициализации. Стоило только четко сформулировать пожелание, как алгоритм срабатывал даже не начав предварительного запроса. Вот и сейчас, вместо общественного портала служившим началом любого путешествие по "вирту", он оказался в инфоузле "церберов" куда собственно и стремился. Но не мгновенно же!

Интересные мысли разом выдуло на задний фон, как он увидел новую реальность портала. Потрясенно оглянувшись Череп подумал, что ни туда попал, но на арке врат сияла метка именно церберов. Встряхнув головой, перевел взгляд на завораживающую картину. На темном фоне клубящегося тумана пространство пронизывал столб сияющего огня. Начинаясь в бесконечных высотах, терялся в глубинах вселенской бездны. Переливаясь бликами, ось вселенной оттенялась бардовыми всполохами, то и дело ослепительно полыхая с поверхности срывались темные молнии ветвистыми зигзагами впивающихся в молочный туман. Впитывая энергию молнии, клочья тумана наливались переливами света и с тихими раскатами грома растворялись, оставляя после себя удивительное созвездие из разноцветий бисеринок.

— Здравствуй…, — прокрался в сознание едва уловимый шепот, — я ждал тебя…

Череп повертел головой, на всякий вспыхнув огненным элементалем, выпустил огненные клинки:

— Колобок?

— Его здесь нет, позвать?

Чувствуя как в теряется нить понимания, Череп насторожено за озирался. Вокруг простиралась только пустота с далекими созвездиями. И незримым присутствием кого-то знакомого, даже близкого. Но вот кого, он не мог уловить. Хотя на задворках сознания встрепенулась часть его, и усиленно тянулась навстречу тихому голосу, но Череп сдерживался, удивляясь не понятному порыву.

— Да не нужно, человек наверное делом занят, а я дергать буду, — проговорил Череп, любуясь переливами огненных потоков струящихся снизу вверх. Заплетаясь в причудливые образы, языки пламени гипнотизировали чистотой и буйством энергии, — и куда стучаться теперь?

Не успел он закончить фразу как оказался в огромном зале. С удивлением ощутив прохладу мрамора, Череп растерянно оглянулся. Окружавшая реальность подавляла своей фантазий и детализацией. Он уже и не думал, что можно создать такое произведение, не похожей ни на, что красоты.

Черный пол обрывался у стены из столбов чистого пламени. Перекручиваясь в непрерывном танце жгуты энергии, переплетались в неповторяющихся узорах и трепетали каждый под свой неуловимый ритм. Вздымаясь на невиданную высоту колоны растворялись в звездном небе паутинами разноцветных лучей. Зябко передернувшись, Череп не мог оторваться от наваждения, как позади, раздалась ехидна знакомого голоса:

— Нравится?

Резко обернувшись, Череп встретился со взглядом привычного образа веселого мячика.

— Ну вы даете, — смог ошарашено выдавить из себя Череп, — я просто в не нахожу слов.

— Поверь, я тоже, — ухмыльнулся Колобок, — не могу прийти в себя. Вот уже лазим тут неделю и только начинаем разбираться, что да как.

— То есть как?

— Да вот так! Помнишь, последнюю версию аленького лепесточка?

Конечно же он помнил. Им пришлось перелопатить не один медицинский инфоузел, но не найдя ответы о способах лечения недуга, они сравнили показатели излучения мозговой активности "церберов" и здоровых людей. Задав алгоритму дополнительные функции по усиленному восстановлению поврежденных и не рабочих областей мозга, вначале испытали на себе. После того как Череп не заметил в себе изменений, был жив и здоров, перенеся уже второе "заражение", запустили новый алгоритм в люди.

Но "церберы" столкнулись со странностями, и вначале не придали этому особого значения, как оказалось зря. Огненный лепесток только один раз превращался в язычок пламени, когда передавался другому человеку. И как только попадал на ладонь другого незараженного человека, превращался в рубиновую каплю и не исчезал, пока обладатель его не слизывал. Но самое странное крылось в другом. Он почему-то не копировался как стандартный алгоритм, а получалось словно переходил от одного человека к другому.

И когда к Колобку обратился оператор бывшей "АРАБИКИ", со слезной просьбой убрать с руки не затухающий лепесток пламени, тот сильно удивился. На ладони едва не плачущего аладина, явно клубился не светлячок. Переплетаясь в танце, языки тяжело красного пламени рассержено фырча искрами, гудели от бушующей внутренней энергии.

Церберы долго ломали голову, как избавить новоиспеченного Прометея от такого дара, испробовали не один способ копирования. Но все попытки оканчивались провалом. Пламя не угасало, а словно наоборот набирало силу.

Решили дожидаться основного создателя алгоритма, справедливо решив, что если он заварил эту кашу, то пусть и сам черпает дерьмо самой большой ложкой. Но все изменил случай. Прогуливаясь по форту, гость оказался в служебном помещении, где на полу светилась программа активации, и как только он оказался на ней, лепесток пламени окутывавшей всю руку, неожиданно стек на пол. Жадно впиваясь в напольные узоры, лепестки огня ослепительно вспыхнули по всем линиям пентаграммы и растаяли с легким дымком.

— Вот тогда все и заколбасило, — толи восторгаясь, толи жалуясь рассказывал Колобок, — Ты же знаешь, мы под свои нужды имеем целый парк вычислителей, а под свой узел не жалели железа вообще. Ставили все самое лучшее и самое шустрое. И представь наши чувства, когда нас выбросило в реальность, пока наша вся "круче некуда" система подвисла дохлой мышью!

— Догадываюсь, — усмехнулся Череп. Ведь под контроль церберов передавалось двадцать процентов вычислительных мощностей портала, будь-то корпоративный инфоузел, или частный — это было не зыблемым правилом подключения к "вирту". И для объединения всех фрагментов в мощнейшую вычислительную систему, требовались не шуточные собственные мощности, которые смогут контролировать и синхронизировать процессы в сотнях тысяч ячеек, — всемогущие церберы банально "подмерзли".

— Тебе смешно, а мы тут подняли на уши всю службу технарей. Они как кони в мыле носились от шахты, к шахте пытаясь достучаться к системе. Мы тоже опускались в "морозилки", но все без толку. Железо пашет. Процессы идут, а на периферии полный молчок. Такого никогда не было. Ну отдельный фрагмент повиснет — ну ладно, бывает. Сегмент целый рухнет… но, что бы вся система вместе с дублерами — НИ РАЗУ!!!

Глядя как, Колобок корчит гримасы, Череп улыбнулся богатой мимике. Из-за отсутствия жестикуляции по определению, глава церберов жутко гримасничал, передавая весь накал эмоций.

— И к вечеру, саркофаги запищали о коннекте. Мы сюда ломанулись разбираться в чем дело. Но вместо привычного инфоузла, нас ждало уже вот ЭТО…

— Я говорил… — повторился в голове не выразительный шепот, — но меня плохо слышат…

— Ты слышал? — спросил Череп, прислушиваясь к едва различимым словам.

Запнувшись на полуслове, Колобок одарил "дикого" выразительным взглядом. Мол, кому он тут рассказывал о своих бедах, а оказывается его не слушали. Видя, что обличающие взгляды не действуют, вдруг таинственно заулыбался:

— Шептуна, что ли?

— Кого, кого?

— Мы прозвали его Шептуном, — довольно улыбаясь, Колобок сиял начищенной монетой, — А ты знакомься, знакомься со своим детищем. Это и есть бывший алгоритм, а теперь наш новый "церберенок".

Его самообучающийся алгоритм, способный добираться до исходных кодов любого виртуального процесса, разбирать на составные части, и воссоздавать процесс уже по новым чертежам, оказался намного гибче. Пройдя тысячи сознаний "церберов" всех корпораций накопил богатый опыт, и воспринял служебную пентаграмму рождения "скользящих" как точку входа в очередного "пациента". И приступил к "лечению" электронных мозгов вычислительных интеллектов.

— Весь наш софт он похерил по определению…, — с горящим взглядом, Колобок едва не захлебываясь рассказывал об изменениях.

Проанализировав систему управления "виртом", сравнил ее с "образами" здоровых людей, видя колоссальные не соответствия, самообучающийся алгоритм сравнил уже с "вылеченными" образами бывших пациентов. И здесь были различия, но уже были и общие моменты. Сделав вывод, что этот пациент "больной на всю голову", алгоритм взялся за переформатирование системы под образ и подобие "эталонов" с учетом накопленного опыта лечения тысяч "церберов"…

— Шептун так все было? — обратившись к небу, заухмылялся Колобок.

— Если судить по оставленным логам, опустить все технические детали и научное обоснование, то да, — прошелестел в ответ тихий голос.

— Вот теперь мы с ним и возимся, — довольно улыбался Колобок, словно хвастался неведомым чудом, но за юмором пряталась не шуточная озабоченность. — По сути, мы получили искусственный интеллект со всеми чертами человека. Правда, он больше похож на ребенка, но с такими темпами обучения мы скоро получим человекоподобную личность со всеми вытекающими последствиями…

— Лихо, — потрясено проговорил Череп.

Рождение искусственного разума оказалось полной неожиданностью. Получилось как обычно. Старались сделать как лучше, а получилось, со всем не то, что планировалось. И теперь на базе прежнего "железа" они получили новый "софт". Не для кого не секрет, что любое программное обеспечение всегда хромает от жесткой структуры. Ограниченность алгоритмов, которые могут выполнять строго определенный набор операций, всегда мешала развернуться программаторам по полной, дать вволю фантазии и воплотить любой проект. Но теперь они получили разум, который родился по образу и подобию человека. Способного мыслить как человек, и способного понимать человека напрямую, без костылей языков алгоритмизации. И самое главное, — разум способен воплощать замыслы.

— Обалдеть, — потрясенно проговорил Череп, более внимательно приглядываясь к окружавшему пространству. Подойдя к столбу пламени с переливающимися струями энергии, протянул руку для касания.

— Я бы не советовал, — поспешил сказать Колобок, — там сейчас работает один парнишка. И если судить по цвету жгутов, то как раз перекраивает один из инфоузлов…

Отвечая на немой вопрос, усмехнулся:

— Тут как-то один решил вмешаться в процесс другого оператора — откачивали в реальности от инсульта. Шептун рассказывал, что для каждого оператора создается замкнутая реальность, в которой он царь и бог. И все процессы по созданию проекта, могут выглядеть самым причудливым образом. Если ты больше музыкант, то процесс будет похож на мелодию, если ты художник — то картину, и так далее, но вот любое постороннее вмешательство расценивается как чужеродная клякса, фальшивая нота. И тебя просто сотрут, даже не заметив, что задели чье-то сознание.

Опасливо отдернув руку, Череп заворожено следил за буйством чистой энергии. Словно живые, жгуты бились в такт таинственного ритма и переплетались в хаотичном порядке. Все оттенки желтого цвета, то раскалялись до белого сияния, то затухали до едва теплившихся струн. Но если взглянуть отстранено, столб пламени воспринимался как завораживающий танец лучей.

Встряхнув головой, Череп заставил себя отвлечься от картины, и подавляя разгоревшееся желание самому окунуться в такую реальность, тоскливо проговорил:

— Эх, как хотелось бы попробовать…

Цыкнув от досады, он отвернулся и встретился с ироничным взглядом.

— Ну так и чего тянуть? Мест свободных полно. Выбирай любое.

— Не искушай блин, — с досадой проговорил Череп, — и так из последних сил удерживаюсь. Но сейчас не до этого. Я тут по делу.

— Как всегда. Давно прошли те времена, когда ты "соплей" шарился по "вирту". Теперь каждый твой приход для нас знаменуется как минимум геморроями, или потрясениями, после которых мы понимаем, что все предыдущее встряски были, так себе. Цветики, — ехидно улыбаясь Колобок, старался скорчить особо скорбную гримасу. Словно его сильно огорчает такое положение дел, но деваться ему некуда, — За последние полгода, перевернул тут все вверх дном. Когда успокоишься то, а?

Тяжело вздохнув, Череп отмахнулся от подначки. И поведал о трудностях, с которыми столкнулись наемники в "реале". Пересказывая все, что было известно о тварях и неутешительных выводах, Череп сокрушался по отсутствию времени, но самое главное отсутствию идей по борьбе с зеркальными тварями. Высказав медленно кружившему вокруг подрумяненному шару, все, что сидело занозой на душе, не давало спокойно спать, Череп криво усмехнулся:

— А ты говоришь, оставайся… Если мы там не устоим, то и тут ничего не останется.

— А мы типа незнаем, — ерничал Колобок, но потом уже серьезно и с болью в голосе продолжил, — сидим такие тут и прячемся от мира. Мы тоже работаем. Вон с парнями из лаборатории пытаемся разгрызть загадку реактора "термитов", а вот недавно нам тоже подкинули на вероятностный анализ способ связи тварей. Стараемся тоже внести свою лепту! Думаешь мы спокойно смотрели как вас в первый раз метелили? Да мы самые первые видели эти записи, и стонали от бессилия, видя, как вас рвут на части! Думали, что уже все, кранты вам. Зато последний бой порадовал. Вы там молодцы, чудеса творили. Такой скорострельности еще не было не у одного соединения. Уж поверь нам то, мы не одну запись видели…

Раздосадовано шипя, перебил Череп:

— Да в том-то и проблема. — Нервно заходив, даже не заметил, что его фигуру с каждым шагом окутывает все больше и больше лепестков пламени пробивающихся через кольчугу защиты, — это предел физических возможностей! Быстрее ветераны не могут!

Но в голове прошелестел шепот:

— Проблема совсем в другом…

Словно натолкнувшись, на стену Череп остановился. Не понимая, куда клонит Шептун, Череп встретился с таким же не понимающим взглядом Колобка. Лихорадочно перебрав все сказанное и не найдя объяснений, недоуменно спросил:

— Шептун, если все услышанное не проблема, то в чем ТЫ видишь проблему?

— Решение перед вами, — прошелестел голос искусственного разума, с едва обозначенными нотками задумчивости, — захотят ли другие люди принять это решение…

* * *

Придя в себя на кровати, окинул взглядом кубрик. Натолкнувшись на профиль Косяка, непринужденно поглощавшем уже, что-то съедобное, Череп потянулся. Оглянувшись на хруст и увидев командира с осмысленным выражением глаз, Косяк едва не подавился булочкой, которую уплетал со зверским аппетитом, запивая напитком. Прокашлявшись, со стуком поставил железную чашку на стол, проворчал:

— Предупреждать надо! В следующий раз, когда полезешь в "вирт" без линз — табличку вешай. Осторожно спит бешеная собака! Или предлагаешь мне всегда с памперсом в кубрике быть?

— Предлагаю Дыбу позвать, — усмехнувшись на вечную подначку друга, Череп не весело додумал тему разговора, — заодно и Лохматого.

— Щаз, бегу и спотыкаюсь. Только штанишки вытряхну.

— Косяк, разговор есть серьезный.

Положив на тарелку очередную жертву жора, Косяк одарил командира внимательным взором. Обычно тот редко начинал обозначать темы разговоров. И со слов "серьезный разговор" начинались большие передряги. Прикинув в уме масштаб будущих событий и сравнив с ситуацией на день текущий, Косяка передернуло.

Не став спорить, с другом Косяк поплелся за терминалом. Вернувшись за стол, коснулся нескольких иконок, прошелестел сообщением по адресатам. Отодвинув планшет, с тоской посмотрел на подрумяненные булочки, которые с великим трудом удалось выкупить в одном кабачке. Упертый хозяин настаивал на поедании выпечки только в стенах его заведения, упирая на шикарные чаи от которых вкус будет только богаче. Думая, что лучше было бы действительно там перекусить, Косяк вновь посмотрел на Черепа. Валяясь прямо в форме на заправленной кровати, тот рассматривал кончики массивных ботинок, то сверлил в потолке большую дыру.

— Что за тема-то? — Видя, что командир не спешит начинать разговор, а молча стал заправлять линзы, Косяк уточнил, — для чего еще и Лохматый?

— Можно было бы только с вами поговорить, но потом придется повторять в расширенном составе, — глухо отозвался Череп, пряча за напускным безразличия, бурю внутренних переживаний, — давай дождемся остальных.

Снедаемый любопытством, Косяк пересел поближе. Вглядываясь в лицо друга, волей судьбы ставшей командиром и верным товарищем, постарался разгадать тайну. И судя по едва уловимым признакам, понял, что разговор действительно серьезный.

С шипением отъехала створка кубрика, и на пороге выросла могучая фигура Дыбы, привнесшая в комнату запах смазки и прогретого метала. Окинув недовольным взглядом товарищей, механик наградил командира особо цепким взглядом. Видя такое же серьезное выражение лица и у вечно лыбящегося стрелка, придержал раздраженное мнение по поводу таких вызовов.

Скормив пахучий комбез в утилизаторе, быстро нырнул в санузел. Спустя пяток минут сидел за столом, насторожено попивая с оставленной чашки, уплел последнюю булочку. Видя, что разговор не начался, Дыба нахмурился, и окинув таинственно молчавшую парочку тяжелым взглядом, проворчал:

— Хорошо сидим, вот только от посиделок работы меньше не становится…

— Да на хрен ту работу. Хорошо же сидим, — съязвил Косяк, — это на тебе можно пахать и пахать, а я натура тонкая романтическая, и мне бы девушкам стихи рассказывать. А с вами тут только приходится муштровать пенсионеров, да задницу превращать в мозоль на тренажерах!

Фыркнув от романтической натуры, Дыба удивлено повернулся в сторону открывающихся дверей. Ругаясь на чем свет стоит вваливался Лохматый, с остервенением оттирая смазку с рук уставился на весь командирский экипаж в сборе. Удивленный фактом полного комплекта, не упустив и не обычно серьезное выражение лица у Косяка, с вечной улыбкой на лицу. Уселся на свободном стуле.

— Все в полном сборе о великий мучитель старых костей, и младых телец, — начал ерничать Косяк, — Ваше повеление исполнено, не будет ли любезен командир оторваться от созерцания зеркального блеска стоп и обласкать своим вниманием недостойных подошв обувки?

Не отвечая на шутку Череп, резко поднявшись, заходил перед столом с близкими товарищами с которыми ему пришлось хлебнуть много, но то, что предстоит сделать вызывало в душе не однозначную оценку, но его предложение должно быть принято. Другого выхода он не видел.

— Не буду ходить вокруг да около, — решившись говорить откровенно, Череп вдруг успокоился, — все видели детальный разбор последнего рейда?

— О да, — тут же влез Косяк, окинув всех взглядом полным сарказма, — такого резкого спуска с небес в дерьмо давно не было. А ветераны-то уже чуть ли не автографы раздавали всей заставе…

— Лохматый ты тоже считаешь, что я не прав?

Крякнув от неожиданного вопроса, ветеран задумчиво провел рукой по лысине. Быстро глянув на остальных сидящих за столом, поднял взгляд на командира.

— Ну думаю, что…да. Мы показали хороший темп стрельбы. Дали хорошую плотность огня. Слаженность действий на высоте. И тут ты говоришь, мол и этого мало. Мы с людей и так ухайдохали. Считай, выжали до суха. Куда больше то?

Видя, что Дыба также молчит, соглашаясь с высказанными упреками. Череп задумчиво закусил губу, как вдруг пришла простая идея.

— Косяк, возьми у всех коммутаторы. Я сейчас выйду из кубрика, а ты накрой их одеялом, только выключи один из них.

Провожаемый недоуменными взглядами, Череп вышел из кубрика. Придется тогда на явном примере продемонстрировать достоинства решения, которое ему подсказал Шептун.

Войдя в кубрик, Череп подошел к столу. Проведя рукой над горбами персональных устройств связи, одинаковыми кучками едва угадывающимися под тройным слоем одеяла, Череп задержался ладошкой поочередно над каждым на несколько секунд и сказал:

— Средний отключен.

Еще пять раз пришлось выйти и повторить процесс узнавания, пока на ехидной роже Косяка не проступило обалделое выражение, а Дыба с Лохматым уже устали хрюкать от безошибочного угадывания всех комбинаций. Даже один раз вместо коммутатора положили пачку пастилок, но командир не ошибся, ни разу даже сказав, что тут всего два устройства.

— Все, сдаюсь, — поднял руки в известном жесте, пробормотал Лохматый, — я не знаю, как ты это делаешь. Но ни разу не ошибся. Только вот зачем нам показываешь этот фокус. И кстати в чем секрет?

— Секрет прост, я их чувствую, — буднично произнес Череп. Игнорируя недоверчивое хмыканье, спокойно продолжил, — и могу сделать так, что каждый из вас будет это чувствовать.

Пораженные наемники переглянулись между собой. Одно дело когда твой знакомый умеет делать хитрые фокусы, а другое когда говорит, что любой может это делать. И ладно если бы это какой-то хитрый трюк, а здесь объяснение выходило за грань привычного мира.

Отвечая на немой вопрос, Череп снял линзы с облегчением и посмотрел на товарищей. Друзья уже привыкли к внешнему виду командира "без маскарада", одновременно посмотрели в сторону Лохматого. Звук резко отодвигаемого табурета, слился с вскриком:

— Япона мать…, — прошипел ветеран, резко отодвинувшись в угол. Бросая на всю тройку настороженные взгляды, встал в стойку готовясь продать свою жизнь по дороже. Но видя, что никто не бросается на него, даже не шевелятся, впился взглядом в красные глаза, спросил:

— Да, что ж ты за зверь такой…

— Такой же как и ты. Только помоложе, — спокойно пожав плечами, улыбнулся. Но видя как передернуло ветерана, поспешно добавил, — человек я, человек такой же как и ты просто это побочный эффект одного эксперимента.

— Угу, — ехидно прокомментировал Косяк, — вначале тоже нам так говорил. А потом начал гонять как вшей по бане. Демон, в натуре настоящий демон.

От такого комментария Лохматый еще больше напрягся, мечась взглядом по комнате, прикидывал маршруты как ему прорваться с боем из кубрика. Толи прыжками через кровать, толи табуреткой огреть ближнего, но натолкнувшись на ироничный взгляд Дыбы продолжавшего спокойно сидеть на самом близком к выходу месте, уныл. Прорваться через эту гору мышц с табуреткой на перевес вряд ли удастся.

— Успокойся лысенький, ты не съедобный, — изгалялся Косяк, во всю забавляясь ситуацией, — жестковат, да и не вкусный, наверное.

— Ты тоже такой же?

— Хуже, — у меня большой хвост, огромные лапы и гребень — стальной рог! Я разрываю человеков на гуляш…

— Хватит Косяк. Не видишь дурно ему. Себя вспомни, когда первый раз увидел Черепа, — пробасил Дыба, — аж воздух испортил…

— Вранье, наглое вранье! — Вскинулся Косяк, — это просто шов разошелся на комбезе, от напрягшихся мышц!

Улыбнувшись, Лохматый взял в себя в руки осознав идиотизм положения. Он стоит в углу с табуреткой в замахе, а тут молодняк зубы скалит. Вновь усевшись за стол, вытер вспотевший лоб и стараясь не смотреть в глаза командиру спросил:

— Так, а теперь спокойно и всерьез объясните, что это все значит.

Поведав краткую историю о "вирте", об алгоритме, побочных эффектах эксперимента, о муках пока он ходил с контактными линзами, в заключение вступления Череп сказал:

— На сегодня мы разобрались с механизмом работы этого алгоритма. И как раз сейчас наши друзья в "вирте" готовят перечень изменений и дополнений для новой версии, — тяжело вздохнув, Череп уселся за стол и одарил каждого тяжелым взглядом, — специально для наемников. Эта версия изменит скорость прохождения импульсов в коре головного мозга, и ускорит ответные реакции нервных клеток. По предварительным прогнозам вы сможете двигаться в два, а то и в три раза быстрее чем сейчас, сознание будет способно обрабатывать больший объем информации. И ваши возможности возрастут.

— Так про сыр ты уже сказал, — нарушил молчание Косяк, задумчиво накручивая зеленый гребень, одарил командира требовательным взором, — а в чем мышеловка?

— Билет в один конец. Процесс не обратим и до конца не изучен. Какие побочные эффекты ни кто сказать не может. Даже пройдя через алгоритм два раза, могу сказать, что изменения еще продолжаются. И вот это, — кивнул головой в сторону коммутаторов, так и не убранных со стола, — побочный эффект.

— То есть, ты хочешь сказать, что мы тоже…, — неопределенно махнув у глаз, вмешался Дыба.

— Да. Этот эффект не удается обойти. Изменения коснутся всего мозга и глаза являются одним из самых важных элементов высшей нервной системы.

Повисшее молчание погрузило каждого в пучину раздумий. Череп выдал информацию откровенно. И каждому сейчас предстояло принять решение от которого будет зависеть дальнейшая жизнь. А будет ли она, дальнейшая жизнь? Дыба слушал молча и не задавал вопросов. Крутя в руках чашку, не отрывался задумчивым взглядом от стального блеска. Стукнув пустой тарой по столу, посмотрел командиру прямо в глаза.

— Этот эксперимент конечно риск. Но мы и так рискуем каждый раз, выходя в рейд. Рискуем не вернуться. Так, что если это повысит шансы на выживаемость… Да и если ты жив. То и мне бояться нечего.

Покачав головой, Лохматый произнес:

— Эх молодежь. Вам-то это для чего? Ну ладно мы старики, уже пожили свое, можно и рискнуть. А вам, еще жить и жить. Я тоже готов рискнуть.

— Выбор-то не большой. Если мы не станем быстрее, то против скорости и количества "термитов" противопоставить нечего, — серьезно произнес Косяк. Опущенный взгляд натолкнулся на, что-то, озаботившись вопросом, испугано поднял глаза на командира, — Слышь, Череп, а эта мутация мне с девками не помешает?

Кривые усмешки разбавили тягостный фон. Кто о чем, а лысый — о расческе. Но ответом оказались заинтересованы все.

— Не должно. Хотя о последствиях в этом вопросе я как-то не интересовался. Теоретически нервная система будет меняться, но вот с ощущениями…

— Не умничай. Будет стоять или нет?

— Да все будет. Но вот только, думаю, с впечатлениями будет перебор. Усиление ощущений… Хотя я не сексопатолог…

— Класс! Я готов. Где расписываться?

Облегченно вздохнув, Череп помассировал виски. Хроническая усталость и недосып оседали в голове тяжелым фоном. Но успех прошедшего разговора, ложился облегчающим бальзамом. Если самые верные помощники согласились, то в принципе, и с остальными ветеранами не будет трудностей. Самое главное, что его поддержали товарищи. Остальное технические детали.

Прерывая хоровод мыслей, раздался глухой сигнал коммутатора. Откинув одеяло со стола, подхватил надрывающуюся коробочку. Посмотрев на серое табло, и резко подобравшись, стал одевать линзы.

— Штабники, — ответил Череп на немые вопросы. Ответив на вызов внимательно вслушивался в шелест слов, побледнев стремительно сорвался к выходу.

— Череп, что там!? — в спину спросил Косяк.

— Термиты двинулись на АРАБИКУ!

* * *

Высокая горная гряда выделялась на поверхности планеты заметным шрамом. И на заре колонизации привлекла к себе внимание геологов своей протяженностью. Довольно редко на Марсе можно было встретить хорошо сохранившийся горный хребет. Более детальное исследование выявило много трещин и разломов, разъедавших гряду песчаными косами почти на треть, но хребет не сдавался и везде песок натыкался на резкое сужение и отвесные скалы тупика.

Только в одном месте, названном ущельем Двух Сестер, разлому удалось расколоть гору на две половины, и прорваться на просторы бесчисленных барханов сильными ветрами. Но это было до прихода человека.

Через ущелье пролегал самый короткий путь удобно на другое плато, караванам не надо делать крюк в тысячи километров, поэтому идеальнее места для заставы не было. Чем и воспользовались строители корпорации АРАВИКА. Уж больно место удачное. Необходимо только возвести две стены и перекрыть ущелье массивной дамбой, при желании наглухо перекрывающей ущелье от непрошеных гостей. С чем инженеры справились блестяще. Выбрав местом для заставы сужение отвесных стен до километра воздвигли великую каменную кладку с отвесными стенами возвышающихся над песчаным дном на сотню метров. Практично использовав те же обломки скал, щедро оставленные ветрами на дне ущелья, расчистили дорогу и воздвигли неприступную крепость, которая за все время бушующих войн корпораций ни разу не бралась приступом.

Даже не считавшиеся с потерями корпорации, не решались терять "расходный материал" в штурме одного шлюза, сквозным туннелем проходящего под всей заставой и открывающего свободный доступ к территории АРАВИКИ. Как бы не было заманчиво, но кроме как бросать технику в лоб на стену с хищными разрезами бойниц стационарных орудий и тьмой противопехотных турелей, другого способа не было. Да и самая большая плазменная пушка на всей планете, кичливо прозванная "Гневом Аллаха" подпитываемая тремя реакторами сводила на нет даже мысль загонять технику под залп этого монстра. За все время существования царь пушка совершила один выстрел, как испытание так и как акцию устрашения, дабы у всех кто все-таки осмелится сунуться с недобрыми намерениями, перед глазами было предупреждение о не завидной участи несчастных.

Заснятая со всех ракурсов вспышка озарила сиянием скальные породы, и базальт не выдержал напора бушующей энергии. Словно воск оплыл под вспыхнувшем солнцем, так скалы потеряли форму от разряда, своей мощью опалившего врата ущелья в черный базальт. Вездесущий ветер и песок засыпали стеклянный котлован и не оставил следа надругательства, но потерявшие естественную красноту скалы, свисали застывшими наплывами, напоминая всем входящим, что в этом месте камни превратились в воду и текли реками пока буря не остудила пылающую рану кратера в жерло потухшего вулкана.

Но это было в прошлом. А сейчас крепость напоминала муравейник. К приметному издалека ущелью, со всех сторон стягивались пыльные шлейфы. Все, что могло передвигаться на колесах, все, что можно было увезти, старатели и другая публика имеющая легальные и не совсем делишки в пустыне, стремились убраться из долины в один день ставшей опасной. Образовавшаяся пробка перед шлюзом, который не был рассчитан на сотни машин в два ряда непрерывным потоков вливающийся в туннель, напоминала пестрое тело змеи, голова которой уже давно нырнула в нору, а бесконечный хвост все еще тянулся и тянулся.

Вдоль колоны шныряли одноместные машины патрулей, зеленые жуки с ощерившимися легкими пушками больше напоминали загонщиков, что злыми рыками двигателей наскакивали на особо наглые траулеры, и строили колону в строгой последовательности. Иногда разражались злобным кашлем, выстреливая над кабинами очередь из пушек, что бы привести в чувство запаниковавшего водителя наслушавшегося панических воплей в эфире, и вдруг решившего вырваться и оказаться в голове очереди. Но патрули не дремали. В стороне чадил тяжелый тягач, с задранными турелями и рваными пробоинами на двигательном отсеке. Обездвиженная туша служила немым упреком, если не будешь подчиняться строгим правилам, будешь идти к шлюзу пешком, как эти две фигурки, что тащили на волокушах самый ценный скарб.

И панику пока удавалось сдерживать, хотя вести с пустыни поступали самые тревожные. Зеркальные бестии, прозванные русскими как "термиты", выдавили "детей пустыни" со всех блокпостов, буквально превратив в щебень все укрепления, растерзав несколько дальноходов, вдруг прекратили вылазки малыми группами. И начали сбиваться в стаи, сотнями зеркальных бестий рыскающих по окрестностям оголодавшими хищниками, уничтожавших на своем пути все, что имело след руки человека.

Несколько боев свершилось на долине ущелья, но неуязвимость тварей и чудовищные потери, поселили в сердцах "детей пустыни" страх. И даже поставки союзниками новых боеприпасов, новых видов орудий не могли заставить людей идти на бой с "порождениями бездны".

Так среди наемников "АРАВИКИ" все больше и больше возникало настроений дать бой на стенах заставы, и все чаще пересказывались старые впечатления от испытаний пушки "Гнева", способной поразить всех и вся, и мол незачем пытаться мешать тварям в пустыне. Пусть хозяйничают среди безлюдных песков, а если уж с мозгами совсем плохо, и все-таки они решатся влезть в горло ущелья, то здесь и найдут свою погибель. И вот настал день, в который никто уже не верил, вернее не хотел верить — не получившие ни разу серьезного отпора "термиты" двинулась, и почему-то именно к ущелью.

Спутники зафиксировали движение огромного количества тварей. Втянувшись в долину несколькими ручьями ртути, не виданная по размеру стая, заполнила долину озером чужеродного блеска, и разворачиваясь в бесконечные ряды "термиты" набрали скорость и подымая пыльные шлейфы во все небо хлынули к ущелью Двух Сестер стальной лавиной…

Последняя патрульная машина нырнула в шлюз, и многотонные створки из тяжелой стали с уханьем вошли в пазы. Стена покрылась черными провалами и скрежетом многочисленных заслонок. С лязгом выдвигались платформы башен тяжелых орудий, спаренными стволами грозно смотрящих вперед. Под вой сирен, на верхнем ярусе стены начал расти стальной горб. В расширившуюся щель выдвигалось гротескное утолщение в бесчисленных переплетениях силовых кабелей, с бесконечными рядами корпусов охладителей. Спустя несколько минут тяжелого скрежета и масштабных трансформаций на свет показалось самое грозное орудие на планете. Возвышаясь над стеной чудовищно не пропорциональным наростом "Гнев аллаха" готов был одарить непрошеных гостей своей милостью.

Вой сирен усилился. Над местами, где стена врастала в скалы образовались проломы, и на свет, одна за одной стали показываться стальные птицы. Натужено гудя турбинами, штурмовики с коротким разбегом наполнили ущелье многоголосым ревом. Собираясь в боевые десятки крестообразные машины, взлетали вдоль стен ущелья и опаляя стены зелеными струями летающее танки старались поскорее подняться из ущелья в небо, туда где был простор и свобода для маневра.

С противоположной стороны равнины где еще пылили шлейфы гражданских траулеров во всю стремящихся оказаться подальше от месте куда стремятся безжалостные "термиты" красное небо потемнело от черных точек. Наполняя равнину оглушающим ревом, тысячи летающих машин стремились успеть на помощь к летающим собратьям. Вырастая в огромный рой, ровными косяками стягивающийся со всех направлений, крестообразные машины летели несколькими этажами, заслоняя небо, порождали на песках причудливые тени.

Обрадовано качая корпусом в зеленых полосках и каллиграфической вязью на корпусе, штурмовики заставы сдвигались в единый строй, столбом уходивший в небо, а рядом уже перестраивались машины с эмблемами всех батальонов, образуя над заставой полог из невиданного воздушного флота, выступавшего единым фронтом против ненавистных тварей, решивших стереть с планеты любое упоминание о людях.

В эфире царила полная какофония из криков радости. Восторгаясь не виданной мощью единого воздушного флота, всех людей на земле и воздухе буквально распирало от эмоций. Боевой дух объеденных сил взвился выше неба, и больше всех радовались наемники "АРАВИКИ", почувствовав, что они не одни в противостоянии, наглядно убедились, что объеденное командование это не пустые слова.

По эфиру разнеслись строгие команды, и с трудом, но командирам удалось разнести частоты для каждого соединения, и навести порядок среди вольницы, которой так славились "летуны". Для установления тишины больше помогли не гневные отповеди с командирской машины, а невиданное зрелище над головами.

Под удивленные возгласы небо раскололось от инверсионных струй, полосуя стратосферу сходящимися росчерками, к заставе стягивались светящиеся точки. Вырастая в стальные жала, над "летунами" стремительно промчались стальные сигары, с ревом уходя вдаль ракеты класса "земля-космос" устремились навстречу песчаной пелене подымавшейся до небес темным пологом.

* * *

Влетая на штабной уровень, Череп едва не расплющился на массивной броне пехотинца. С шипением потирая ушибленный локоть, с нетерпением дождался, когда старший усиленного наряда проверит код доступа права находится в штабе.

Морща лоб при чтении ответа на внутреннем экране тактического анализатора, пехотинец с недоверием смотрел на полный код доступа, бросал недоверчивые взгляды на худосочного молоденького лейтенанта. Но заметив эмблему бешеных, широко улыбнулся, сложив в уме дважды два, с гулом сервоприводов освободил проход, уважительно отдал салют.

Несясь по опустевшим коридорам штабного уровня, Череп то и дело замечал в раскрытых дверях кабинетов склоненные над личными терминалами офицеров. Свободные от вахты наемники не покидали рабочих мест, а с напряжением следили за мерцанием экранов, на которых заканчивали перестроение большая часть сил воздушного флота наемных батальонов Марса.

Врываясь вихрем в тактический зал, Череп на миг ослеп от нахлынувшего полумрака. Вглядываясь в спины людей толпившихся на кольцевом уровне вокруг чаши вмещавшей в себя бесчисленные ряды рабочих мест связистов и операторов, обрабатывающих потоки данных и передающих обработанную информацию на командирскую "высоту", он все таки нашел прореху в плотном строе зрителей.

Проталкиваясь, непрерывно извиняясь за активную работу локтями и шипение в спину, добрался к лестнице. Минуя ряды с мерцающими экранами и бубнящими офицерами, что склонившись над своей консолью, безотрывно следили за показаниями сотни показателей, обменивались коротко рублеными фразами служебного разговора, непрерывно следили за своим участком ответственности, Череп буквально ощущал сгустившееся напряжение и тревожные ожидания. Слишком уж много было поставлено на оборону ущелья. Почти все воздушные силы наемников собрались в большой рой, что выстроившись в несколько этажей выгнулся в полумесяц, готовый в любое мгновение броситься на защиту стратегически важного ущелье.

В несколько прыжков по ступенькам, лейтенант взлетел на командирскую "высоту". На широкой площадке, что возвышалась крутым утесом над морем сияющий экранов и головами людей, наполнявших зал гулом тихих переговоров, выделялись четыре кресла. Необычные на вид конструкции при первом приближении напоминали кресла, а при более внимательном рассмотрении назвать полулежащие места, в которых человек оказывался оплетенным тысячами проводов и окруженного панелями с сотнями тумблеров и кнопок, не поворачивался не только язык, но и здравый смысл.

Оказавшись в сердце командного пункта, с которого велись все крупные сражения заставы, Череп заметил, что только одно кресло было занято фигурой в комбезе летунов, но рассмотреть лицо человека было невозможно из-за сплетения всевозможных кабелей и шлейфов причудливыми жгутами оплетавших кресло подобно диким лианам джунглей и смотрящих в лицо жертве десятком ярких соцветий экранов.

В очередной раз усмехнувшись гротескному соседству громоздкой аппаратуры и тех же самых мест виртуального управления процессом, Череп не весело усмехнулся. Всю эту прорву консолей и экранов можно было заменить всего-то одним креслом виртуального процесса, но наемники со скрежетом принимали нововведения, не горели желанием переучиваться и отмахивались от предложений о модернизации простым выражением, — коней на переправе не меняют.

— Ты чего так долго? — прошелестел рядом шепот Рвача, — подымайся к Удаву, он тебя уже ждет.

Удивляясь такому вниманию, Череп внимательно посмотрел на майора. Не найдя в глазах ответа на явное выделение лейтенанта из плеяды штабных офицеров, спросил:

— С чего такая честь? Рядом с командным креслом только места для адъютантов…

— Так это бой не местного уровня. Общее командование в столице, наш летун в роли звеньевого управленца, — со знанием дела проговорил Рвач, непрерывно косясь на проекцию во всю дальнюю стену. Проступая динамичными образами, вспыхивали отдельные эпизоды, возникали картины ландшафта ущелья Двух Сестер подкрашенные строчками комментариев, горели тысячи показателей технической исправности, то и дело зажигались, то пропадали диалоговые оконца экипажей штурмовиков.

— Все давай быстрее подымайся, сейчас начнется, — нервно проговорил майор, заторопив лейтенанта настойчиво подталкивая того в спину.

Поднявшись на площадку, Череп тихонько прошел мимо кресла с летуном окутанного сиянием экранов и непрерывными звуками переговоров, и остановился рядом с центральным креслом.

Прервав доклад, Удав махнул на адъютантское сидячее место. Восседая на командорском кресле полковник напряженно следил на действом на проекции. Все девять эскадрилий заставы были над ущельем и перестраивались в звенья. Бодрые рапорты и шум переговоров неслись тихим шелестом из динамиков, слабое мерцание нескольких тактических мониторов высвечивало напряженное лицо командующего. Нервно тарабаня пальцами по массивному подлокотнику, Удав бросал косые взгляды на кресло летуна и сверялся с индикаторами на собственном пульте.

— Вовремя. Занимай место и смотри, — коротко бросил полковник.

Присаживаясь на откидное сидение, Череп с интересом огляделся. Командорский пульт был намного шире других панелей и вмещал в себя множество дисплеев и тумблеров, к которым стекалась самая важная информация обрабатываемая ото всех служб и соединений. Отсюда осуществлялось управление всеми войсковыми операциями проводимые соединениями заставы.

Нарушая ровный гул аппаратуры и говор людей по залу прокатился тихий рокот. Слегка сотрясая стены и врываясь в зал далекими завываниями сирен, вдруг разом оборвался и в зале повисло напряженное молчание.

— Есть отрыв. Четыре секунды полет нормальный. Все системы в штатном режиме. — раздался бодрый голос с динамика пульта управления.

— Принял, — отозвался Удав, подобравшись как волк перед броском терзал проекцию требовательным взором, — Работаем в стандартном режиме. Операторы ведут до границы. На отметке шесть передать управление ракетами в центр!

Попирая все сегменты изображений, на проекцию вывелось четыре секундомера, стремительно отсчитывающих секунды и еще с десяток параметров. Вглядываясь изображение на нижней части экрана Череп затаил дыхание.

На рельефной карте полушария к одной точке тянулись разноцветные пунктиры красных линий. От каждой заставы тянулись по несколько траектории, и стягиваясь к одной точке сплетались на проекции причудливой вязью. Спустя несколько напряженных минут все линии сошлись в одном участке карты и таймеры обнулились.

Проекция стремительно развернулась во внешний вид с орбиты. Тонкая полоска со стальными бликами, что вспахала долину в тяжелые клубы пыли, и уверенно приближающаяся к ущелью вдруг прервалась в череде ослепительных вспышек. Ломая четкую линию и дробя на бесчисленные отрезки ломаная линия утонула во вспышках. Изображение мигнуло от сработавших светофильтров и спустя несколько мгновений картинка восстановилась. По залу пронеслись возгласы недоумения.

Боеголовки сработали как и положено, но потери которые бы оказались катастрофическими для обычного батальона, для термитов оказалось пустяком. Ослепительная сфера из огня и сияния вспучила тоны песка и поглотила волну бестий сплошной стеной. Но радиус излучений реакции распада оказался недостаточно большим. Поглотив сиянием волну тварей буря огня смогла обездвижить только несколько сотен термитов и образовать стометровые кратеры раскаленного песка, представших перед ордой тварей рукотворным адом.

— Проклятье, — прошипел Удав, не отрываясь от проекции, — я рассчитывал на большее…

На фоне красных песков и бурых обломков, кляксы воронок бурлили заметными с орбиты кратерами. Не большая часть термитов замешкалась среди обездвиженных и разорванных сородичей, блестя стальными горбами развила вокруг кратера бурную деятельность. Сгребая с пути основной массы полчища останки и тяжело раненых сородичей, термиты буквально на глазах заполняли дно не остывших кратеров обломками тел вперемешку с грунтом и обломками скал. И спустя десяток минут волна тварей, из множества ручьев огибающих кратеры причудливыми змейками стальных бликов вновь слилась в единый покров колышущихся тел.

— Внимание эскадрильям. Активировать груз! — голос летуна был сдублирован десятками операторов, и проекция ожила действом.

Замерший над ущельем рой светлячков пришел в движение. Растекаясь на равные треугольники стай, штурмовики устремились навстречу лавине тварей. Перегруженные машины надрывали турбины в реве, набирая скорость, стремились поскорее избавиться от тяжелого груза. Каждая машина несла до полусотни генераторов. Старые изношенные и отслужившие свое источники питания пылились на складах и числились резервом "на всякий случай". И вот этот случай настал. "Модернизированные" генераторы свисали со штурмовиков причудливыми гроздями, укрепленные на наспех подваренных крепежах, крестообразные машины раскачивались от непривычных нагрузок, но уверенно несли тварям "подарки".

Череп внимательно вглядывался на разворачивающееся действо. Следил за мельтешившими на проекции строчками показаний и рапортами пилотов. Вслушиваясь в приказы летуна успевал отследить еще десяток параметров которые автоматически возникали в определенных участках проекции, но мысленно уже успевал отвечать за летуна. И зачастую успевал прокрутить в голове несколько вариантов действий и не всегда человек в кресле действовал оптимально, но пока все действия укладывались в допустимый интервал погрешностей, не способный привести к катастрофичным последствиям. Да и прямого столкновения с тварями еще не было. Все погрешности всплывут по действиям в горячке боя. Когда любое промедление командира или неточная оценка приведет к невосполнимым потерям или наоборот — к победе.

Но больше беспокоила логика поведения тварей. Какой смысл в лобовой атаке на хорошо укрепленную позицию людей таким широким фронтом? Почему было нельзя пробраться скрытно и нанести коварный удар в самый удобный момент? Почему термиты прут напролом в узкий перешеек? И чем тоньше становилась полоса между роем зеленых светлячков и стальной лавиной, тем тревога от непонимания все больше зудела в голове звоночком, отвлекающим от созерцания битвы.

— Нечетные номера готовят ковер, четным бортам подготовиться к бомбометанию!

Рой зеленых огоньков стал стремительно разбухать. Часть машин с ревом уходила на высоту, а вторая часть заваливаясь на бок уходила в стремительном пике к земле. Падая стремительными тенями пилоты штурмовиков выравнивали падение машин практически над самой землей и вздымая тучи песка надрывным воем дюз, устремились навстречу тварям. Оставляя за собой клубящиеся тучи песка, штурмовики вспахивали долины гигантским гребнем с бесчисленным количеством стальных зубьев. И оставляя за собой щедрые посевы металлических искорок первые ряды машин с облегченным воем устремились в высь. Недолетая несколько километров до встречной волны тварей, штурмовики расходились в стороны и пропуская далеко под собой первую волну термитов летуны возвращались к ущелью.

Сбитые маневром термиты несколько снизили темп бега, но не видя последствий вновь устремились к растущему впереди хребту, и уже вторую волну штурмовиков встретили полным игнорированием. И зря.

С резким креном вперед стая за стаей воздушные танки ускорили падение с трех километровой высоты. Но в отличии от товарищей вторая волна не спускалась к самой земле, а выровняв полет на пятьсот метровой высоте набрала максимальную скорость и пронеслась над первыми рядами термитов стремительными тенями, а следом поверхность буквально закипела от частых вспышек ослепительных сияющих сфер.

Одобрительно закряхтев, Удав ослабил позу. Облегченно расправив плечи откинулся на спинку командорского кресла с едва уловимой улыбкой на губах. Первое боевое крещение генераторных бомб превзошло все ожидания. Кто мог подумать, что старые генераторы способны так проредить волну неуязвимых тварей. Вон какие просеки из неподвижных тел прорубили. Термиты словно подкошенные валились под ноги сородичам и вырастая бесформенными грудами образовывали все новые и новые заторы на пути следующих волн. Жаль, что осталось так мало генераторов, хватит только на один такой же заход.

Раздавшиеся в зале крики и свиста заметались по командному центру оглушительным ревом. Не смотря на требования инструкций и уставов, в эфире воцарилась какофония от выплеснувшихся эмоций. Пилоты и наземная служба управления обменивались поздравлениями и пожеланиями угробить как можно больше тварей на следующем заходе.

— Командирам навести порядок в эфире, — раздался не такой уж и требовательный голос из кресла летуна, — эскадрильям принять новые векторы для последнего захода! Закончить перестроение, по готовности доклад!

Наведенный окриками порядок в эфире, вновь защелкал четким докладами и сухими переговорами пилотов. Дождавшись товарищей закончивших маневр и занявших исходные позиции, штурмовики вновь устремились к земле в воющем пике. Но термиты быстро усвоили полученный урок, и сделали вывод об опасности летающих крестов. Как только первые машины выровняли стремительное падение, навстречу штурмовикам устремились бардовые росчерки плазменных выстрелов. Хищно припав к земле твари выставлял горбы спин, и гася задними лапами мощные импульсы с рывками выплевывали в небо все новые и новые огненные нити.

Первые штурмовики пролетели редкие раскаленные росчерки без маневрирования, но впереди уже встречала стена из огненных нитей раскаленными спицами сплетавших в небе огненную сеть. Вначале одна фигура расцвела огненным облаком и роняя чадившие обломки распалась на головы тварям обломками и смертельными подарками. Затем еще одна машина запуталась в плотных росчерках и поймав несколько попаданий, завертелась огненным волчком щедро разбрасывая горошины, столкнулась с волной термитов огненным болидом. Разлетевшиеся далеко в стороны бомбы разрывались ослепительными вспышками и мощными всплесками реакций распада, что оплавляя шкуры термитов, проедали оболочку смертельным для внутреннего наполнителя излучением, и нарушая силовой каркас, превращали мощные тела в бесформенные зеркальные чучела.

Неся тяжелые потери эскадрильи прорывались сквозь огненные сети и сбрасывая бомбы на головы тварям уходили в стороны пытаясь маневрировать разогнанными до максимальных скоростей машинами. Но не всем удавалось уворачиваться, даже освободившись от тяжелого груза, штурмовики то и дело окутывались всполохами от попаданий, и теряя скорость падали на землю, где термиты за секунды разрывали летающие танки в клочья. Не успевшие ввязаться в огненный хоровод эскадрильи, спешно подымались на высоту и дождавшись остатки первых эскадрилий разворачивались в сторону ущелья.

Шумно выдохнув, полковник устало откинулся на спинку кресла. Укрыв лицо руками устало помассировал глаза, и тихо спросил:

— Что скажешь?

Взглянув на осунувшееся лицо полковника, Череп встретился со взглядом смертельно уставшего человека. События последнего года встряхнули привычный мир старого солдата, подарили надежду на давнюю мечту о мирной жизни, но жизнь преподнесла новый сюрприз. И от новой напасти не было спасения, даже отсутствовал намек как остановить проклятых бестий неудержимой лавиной грозившей сровнять с песком любое упоминание о человеке.

— Потери большие, — глухо ответил Череп, разделяя угрюмость полковника, — такой размен слишком дорог для нас. Но в целом испытания генераторов показали свою эффективность, думаю необходимо летунам пересмотреть тактику сброса бомб. Плотность ковра конечно поредеет, но когда "термиты" идут таким потоком думаю это будет не так страшно, но главное — не будет таких потерь.

— Да это понятно. Меня больше волнует ущелье. Удержим?

Пожав плечами, Череп ответил:

— Я не сторонник обороны. Да и опыта позиционных боев у меня не богатый. Хоть мы и смяли четверть стаи, но их там тысячи, — вновь посмотрев на проекции, он задумчиво почесал переносицу, — Меня тревожит ответ на вопрос почему они прут тупо в лоб. И боюсь ответ окажется для нас полным сюрпризом. Думаю, стоит нанести максимальный урон стае, подготовиться к эвакуации и когда их набьется в ущелье по больше — рвануть реакторы.

Крякнув от предложения, Удав засопел в тяжелых раздумьях. Прокручивая в голове сценарии сражения, тоже думал над этим вопросом, но убедив себя в том, что безграмотная атака в узком ущелье есть подарок судьбы, строил варианты обороны исходя из тактической ошибки противника.

Батальонам необходима победа. Победа в сражении. Победа способная поднять боевой дух наемников, и атака на ущелья как раз подходила для такого сражения. Неприступная крепость. Рельеф местности удачнее не придумаешь. Мощнейшая оборона с царь пушкой. Полное господство в небе, все складывалось один к одному.

— Ты так не веришь в нашу победу?

— Я верю в конечную победу, — ответил лейтенант, — но мало верю в тупость термитов.

На проекции зарябили сообщения со спутников наблюдения, и увеличившись до максимального разрешения, нахлынувшая поверхность заколыхалась от блестящих тел зеркальных бестий, в хищном беге стремящихся к ущелью. Но вот то одна тварь, то другая, а за ней почти вся первая волна словно натолкнулась на невидимую стену. Одна за одной твари спотыкались и беспорядочными кувырками валились покалеченными тушками. Подымаясь на обрубках пытались продолжить бег, но угождая в следующую мину, в короткой вспышке лишались уцелевших конечностей.

Минное поле кишело покалеченными тварями. Беспорядочно молотя культями покалеченные термиты путались под ногами и следующей волны и создавая завалы из копошащихся тел образовали буреломы из шевелящихся калек. Нахлынувшая следом волна перепрыгивала через неудачливых сородичей, но спустя несколько метров волна теряла все больше и больше сородичей, устилая всю долину широким фронтом шевелящейся массы.

Не считаясь с потерями лавина миновала широкое минное поле, оставляя покалеченных сородичей за спиной, термиты стягивалась в узкий клинок, острие которого должно было вонзиться в ущелье по самую гарду.

Втягиваясь потоком бесчисленных зеркальных тел в горловину ущелья, термиты словно собирались заткнуть вход своими телами, вот уже искрили тела обтираясь о скалы, и казалось, что буквально мгновение и не успевшие в ущелье твари полезут вторым этажом. Но поток резко оборвался и твари… стали запрыгивать на скалы. Кроша камень, впиваясь когтями глубоко в породу, зеркальные бестии карабкались по отвесным скалам. Поток стальных тел стал расползаться на фоне красных камней быстро расширяющейся кляксой, и спустя несколько мгновений волна термитов выплеснулась на вершины хребта быстро растекающимся ртутным пятном.

Из глубины ущелья раздался протяженный рев и спустя мгновение по каньону пронесся ослепительный столп пламени. Огненная молния впилась в начало ущелья и спустя мгновение вспыхнуло рукотворным солнцем. Косматая вспышка окрасила мир в нестерпимую зелень, набухнув в чудовищную сферу чистой энергии с треском разорвала пространство. Испаряя термитов на месте, огненный смерч вырвался из ущелья и пронесся огненной косой по тварям…

По командному центру пронесся общий вздох изумления. Потрясенные картиной разрушения, люди не отрывали глаз проекции с бушующей стихией. "Гнев Аллаха" превратил вход ущелья в пылающий кратер огня и камня.

— Мать моя женщина, — потрясенно проговорил Череп, едва успевая следить за отдельными фрагментами мозаики. Показывая все подробности последствий взрыва, проекция пестрила картинами разрушений, — это же сколько мощи. Да с такой дубиной они смогут с легкостью отмахиваться от них словно от мошкары!

— Не смогут, — хмуро сказал Удава, — эта бандура всем хороша, но вот только делалась она больше для показухи. Ее после первого выстрела модернизировали несколько раз. А если она сделает еще несколько залпов, то еще неизвестно, что хуже, термиты или это коптильня.

— Не понял.

— Ах да, — вначале одарив удивленным взглядом лейтенанта, Удав махнул рукой вспомнив о возрасте молодого командира, — там проблема с большим выделением тепловой энергии и микроволновым излучением. Сердечники направляющих излучателей не выдерживают мощности и осыпаются трухой. Наша разведка докладывала, что пушка способна на один выстрел, максимум два, а потом даже сами разработчики не знают.

Осмысливая услышанное, Череп пообещал себе подумать над проблемой пушки на досуге, довольно сильное впечатления произвели последствия взрыва. Переведя взгляд на проекции, вновь погрузился в напряженное слежение за достойным ответом наемников в смертельном противостоянии с термитами…

Скальная порода ущелья оплывала целыми пластами, на глазах превращалась в озеро раскаленной магмы. Волна энергетического всплеска спекла песок до черного кварца, самых ближних термитов распылило на атомы, но чем дальше от эпицентра взрыва тем больше и больше тварей угадывалось в черных скульптурах. Пронесшаяся волна превратила весь поднятый воздух песок в жидкую патоку, что облепила тварей с ног до головы слоем быстро остывающей черной массы.

Но в отличие от долины, где энергия выплеснулась наружу бушующим потоком, вовнутрь ущелья стена огня дошла только до половины прохода. Растаяв в сонмищах боковых туннелей тупиков, огненный шторм утих у стен заставы слабым облаком пыли и песка.

И первые термиты, прорвавшиеся далеко в ущелье, уже отряхивались от черной патоки. Осыпаясь со стеклянным звоном застывший кварц, осыпался блестящей шелухой, то одна, то вторая и спустя несколько минут первый десятки тварей кроша застывшее стекло в порошок устремились навстречу видневшейся далеко впереди белым стенам заставы.

Редкие стаи термитов показавшихся в прямой видимости накрыло залпами оживших стационарных орудий. Загромыхавшее эхо разрывов билось о стены все нарастающим содроганием, все больше орудий встречало новые и новые стаи тварей неумолимым потоков вливающихся в широкий туннель, прицельными залпами. Клубы огня, копоти и песка смешалось с подбрасываемыми в воздух тварями. Но словно кошки, падая обратно на землю на все четыре лапы, твари стремились добраться до стены, и впиться когтями в жерла.

Стационарные орудия еще продолжали обстрел, но видя бесполезность обычных орудий, способных порвать в клочья обычную технику, но оказавшийся бесполезной против зеркальных тварей, на стене замелькали фигурки людей. Спешно разворачивая тяжелые треноги пехотинцы устанавливали новые плазменные орудия. Тройки пехотинцев в механизированной броне, отогнав серые фигурки техников, распаковывала последние длинные коробки. С усилием доставая тупоносое орудие водружали пушку на высокую треногу, оставляя одного пехотинца, бросались на помощь к товарищам, что мешкаясь не могли установить свои орудия. Спустя десяток минут стена заставы ощерилась десятками орудий с хищными наклонами смотревших вниз к клубам приближающихся разрывов и мельтешения зеркальных тел.

То одна, то вторая фигура пехотинца вскидывала винтовку и прицеливаясь в гущу делала выстрел из винтовки, и полностью повторяя рысканье винтовки, орудие мелко содрогалось выплевывая росчерк ослепительной зелени плазменного разряда. Спустя минуты со стены срывались потоки росчерков, превращая поле сражение в ковер ослепительного сияния, орудийные расчеты буквально выкосили первых тварей.

Оценив опасность твари перегруппировалась, часть продолжала упорно прорываться к стене, а часть обеспечивала огневую поддержку, и к стене потянулись первые красные росчерки. То и дело вспухая облаком разрыва стена украсилась попаданиями все уплотняющегося обстрела со стороны засевших вдалеке термитов.

Поддерживая артиллеристов уже начавших нести первые потери, над ущельем пролетели крестообразные тени. Ревя турбинами штурмовики сваливались в скальный разлом, дно которого полыхало от плазменных разрядов, и стремительно маневрируя проносились тройками и сбрасывая на тварей остатки бомб уходили на высоту, что бы завалившись в сторону скрыться за скальными выступами вершин ущелья.

Перекрывая грохот сражения заревели сирены. Высившийся над стеной гриб начал укрываться всполохами коротких молний. Перебегая серебристой паутиной по всему корпусу, энергетические всплески сплетались на кончике орудия в усиливающееся сияние, и когда нарастающий гул пронизывающий всю крепость достиг максимальной ноты, сплетение молний засияло маленьким солнцем и разрывая пространство резким хлопком с гриба сорвался столп пламени. Пролетая над полем сражения и скалами небольших поворотов дна ущелья, ослепительный сгусток унесся вдаль.

Исходя тяжелым маревом перегретого воздуха, ствол орудия стал втягиваться обратно в шляпку гриба, как одно за другим на ножке гриба стали с оглушительным треском лопаться продолговатые короба, и украшаясь гирляндами осыпающихся искр несколько блоков охлаждения на стволе орудия зачадили струями белесого тумана…

— Все, — нарушая тихий гул центра, хмуро проговорил Удав, — я рассчитывал конечно на большее, но видно не судьба. Но хоть еще раз проредили тварей.

— Да уж, — отозвался Череп рассматривая вторую вспышку перекрывшую вход в ущелье новым сиянием, — Но меня очень беспокоят те твари, что карабкаются по хребту. С ними надо, что-то делать.

— А, что сними делать, — зло отозвался полковник. Всматриваясь в показания небольшого экрана на пульте, сверился с большой проекцией. Сделав несколько запросов, вывел на проекцию уменьшенный фрагмент горного хребта с трещиной ущелья. — Эти еще долго ползти будут. И потом все равно будут сливаться с основной массой. Какой смысл ползти на вершину хребта и смотреть на заставу с высоты птичьего полета?

— Почему смотреть?, что им мешает спуститься точно также как они и забрались, свалиться на голову арабам как снег на голову?

— Они летать не умеют, — уже не так уверено отозвался полковник, с беспокойством представив картину когда, полчища тварей будет падать на головы оборонявшихся с участка который меньше всего защищен, — Ты думаешь они смогут спуститься с километровой отметки?

— Но термиты же легко переносят разрывы тяжелых боеприпасов, да и когти им помогут не просто падать, а скользить по стене.

— Проклятье!

Ударив рукой по подлокотнику, Удав заиграл желваками. Подперев подбородок, задумчиво тарабанил пальцами по панели управления. Лихорадочный блеск глаз выдавал напряженную работу мысли, и несколько минут раздумий, нажал клавишу связи на пульте:

— Связь со ставкой по закрытому каналу, — дождавшись тихого шелеста оператора из подголовника, ответил: — Командор есть опасения, что застава может быть атакована с воздуха. Нет, я не сбрендил!..

Донося до объеденного командования суть возможного развития событий, полковник перемешивал разговор с отборной руганью. Столичный полковник, курирующий действия русской эскадрильи категорически не хотел верить в возможность подобного развития сражения. И только вдоволь наоравшись друг на друга, оба офицера пришли к мнению, что если твари пройдут мимо последнего ущелья тупика, по которому удобно влиться в штурмующую массу, будут подымать эскадрильи штурмовиков, для перехвата особо прытки тварей.

* * *

— Ворона!, что с левым двигателем! Усрись, но дай тягу в турбину!

Срывая горло до хрипоты, сержант бросил машину в сторону от красной вспышки с левой скалы. Проклятые твари прятались среди груды массивных камней, словно тараканы забиваясь в самые глубокие норы, но когда показывались всегда угощали прицельным залпом и вновь ныряли в завалы каменных блоков.

— Командир нет тяги! — зло отозвался борт инженер, — Последним залпом перебило магистральный привод!

— Клюв не спи!

Штурмовик опять сорвался в пике, вдавливая летунов в кресла навалившимися перегрузками. Уходя от очередного выстрела, командир заметил тварь не успевшую нырнуть в нору и зафиксировал ее маркером системы прицеливания. Спустя миг машина вздрогнула от отделившихся ракет. Дымные следы устремились к скале и обходя препятствия потянулись туманными рукавами к строго намеченному провалу где затаилась очередная тварь.

Отметив яркую вспышку сопровождавшую попадание ракеты именно в термита, сержант хищно ощерился:

— Получи урод за Ромыча!

Их соединение уже час перехватывало тварей на хребте. Пытаясь остановить продвижение термитов прущих напролом и не считавшихся с потерями, стремящихся во, чтобы-то ни стало взобраться на вершину хребта, летуны схватились с тварями среди скальных шпилей. Сумасшедшие маневры, последние бомбы, красные росчерки плазмы, прыгающие из-за выступов бестии, словно дикие хищники рвущие добычу в клочья, все слилось в череду воздушно — наземной карусели ополовинившей сотню машин в течении кровавых шестидесяти минут. Действуя вначале плотными строями штурмовики сцепились с тварями массовых противостояниях, но бои внесли изменения и теперь твари и штурмовики охотились друг за другом мелкими группами.

— Командир левая турбина скоро сдохнет! Надо выходить пока можем!

— Не можем выйти. Не можем мы Ворона никуда выйти, — проговорил сержант, до рези в глазах всматриваясь в показания тактического анализатора, — Пока есть еще ракеты, будем ловить тварей. Они-то уже видишь какие ученые… не кидаются, а прячутся, сволочи!

— Командир не дотянем же, — тоскливо произнес борт инженер вслушиваясь в хриплое дыхание сержанта, — может быть ну их, оставим ракеты на обратную дорогу и слиняем?

— Эх Ворона, Ворона, — беззлобно проговорил сержант, — как был ты сцыкливым таким и остался. Не боись. Бог не выдаст, свинья не съест! У нас еще есть целых три маршевых и шесть маневровых, куда-нибудь да дотянем… Клюв! Две отметки на одиннадцать часов!

Выныривая из темного провала, на свете заблестели два зеркальных горба, резко взмывая по скалам, твари проворно карабкались по шпилям, стараясь убраться на противоположную сторону скалы, не видимую для висящего недалеко штурмовика.

Посеченный корпус машины словно побывал под камнепадом, и после всех перипетий был засунут в доменную печь, где приобрел следы оплавленностей и несколько пробоин чадивших тонкими струйками бурого дыма. Мощно заревев турбинами, штурмовик начал разгон щедро поливая скалы из бортовых орудий. Вгрызаясь в камень словно чудовищное зубило, крупнокалиберная очередь рвала основание шпиля в мелкий щебень. Подпиленной шквалом огня каменное дерево со скрежетом стало осыпаться, а за ней показалась тварь, вцепившаяся в крупный обломок и пытавшаяся в последнем прыжке нырнуть в какую-нибудь щель. Затяжной прыжок термита высмотревшего подходящую скалу был перехвачен прямо в полете двумя дымными росчерками, с ослепительными вспышками, впившимися в зеркальный силуэт.

Собираясь разобраться со вторым термитов прячущимся за шпилем, черно желтый силуэт качнулся в сторону и обходя по широкой дуге скалу, выбирал удачное место для повторения не хитрого приема.

— Клюв вали юзом!

Выкрикивая команду, сержант уже понимал, что поздно. Два термита были отданы им на растерзание, и пока он увлечено охотился, позади него скалы украшались зеркальными бликами, непонятно откуда выползшими на свет десятками зеркальных бликов. Тактический анализатор пищал обнаружениями целей, пилот выполнял заученный тысячами тренировок маневр ухода, а следом скалы буквально закипали от росчерков плазменных выстрелов. Огненные росчерки впивались в скалы с противными хлюпаньями и облаками щебня, что словно хорошая шрапнель разлеталась с места вспышки и догоняли штурмовик с гулкими ударами по корпусу.

— Не хрена вы не поймаете суки, — шипел сквозь зубы сержант, нанося маркеры целей для стрелка, — Ворона мля где наши! Пусть стягиваются, у нас тут целое гнездо!

Пробежав по всем частотам соединения у инженера вдруг разом вспотела спина. Даже кондей легкого скафандра не смог справиться с волной смертельного озноба, прострелившего спину нервной дрожью. Усмирив затрясшиеся перчатки, он стремительно защелкал тумблерами и переключателями всех рабочих каналов и аварийных частот, но везде слышал только треск статики и гробовое молчание.

— Командир…, — севшим голосом, начал блеять бортинженер. Накатившая волна страха схватила горло удушливым жгутом, а тело затрясло в припадке панического ужаса грозившего вот-вот захлестнуть сознание мутной пеленой, — ни кого нет… Командир, все погибли, и мы тоже погибнем…

— Рано или поздно мы все сдохнем — отозвался в эфире напряженный голос пилота, вытягивающий машину из затяжного пике и в немыслимом воздушном пируэте, — …так лучше под фанфары!

— Тогда тварям не повезло, — полным злого веселья голосом, сержант взорвал внутренний эфир раскатом хохота, — У нас еще два полных пилона гостинцев!

Слова командира словно обдали холодным душем, в сознании бортинженера замелькали яркие образы жизни. Дружеские попойки, тяжелые рейды, лица однополчан сгинувших в проклятых скалах, — воспоминания пронеслись дикой каруселью и теперь в душе, вместо липкой патоки страха всю жизнь противным шепотом подбивавшего на малодушные поступки, разгорался огонь чистой ярости. И это пламя сжигало все страхи без остатка, наполняло сознание звоном чистой песни вливающей потоки невиданной силы и вдохновляло ощущением безмерной мощи способной смести все на своем пути.

— Ну тогда переведите на меня нижние турели, — в тон командиру отозвался инженер, — пропадать так с музыкой.

— Клюв, я говорил же, что мы сделаем из Вороны человека!..

* * *

Выжимая из груженного кара все остатки мощности, Надим несся почти полутьме. Подпрыгивая на бесчисленных рытвинах, щебне и обломках стены, предназначенный для внутренних перемещений, кар трясся и трещал по швам, но упорно продолжал путь к башне орудия. Едва различая дорогу под буйством ослепительных вспышек ночного боя, он едва успел увернуться от массивного обломка стены. Вывернув на относительно свободный участок, вновь разогнал автокар, стремясь поскорее добраться до башни орудия, чадившей многочисленными шлейфами черного дыма.

Остановившись перед грудой пустых ящиков, и мощной треногой в два человеческих роста, содрогавшейся в непрерывном кашле зелеными сгустками ослепительных выстрелов, Надим едва не пинками растолкал помощников. Вцепившиеся в поручни, две фигуры в балахонах службы обеспечения жались к бортам грузовой платформы, боялись даже поднять мутные стекла запотевших гермошлемов.

— А ну подняли зады шакальи дети, — грозно прорычал Надим, по селекторной связи, — если через три минуты не выгрузите сменные генераторы, лично сброшу со стены! Пусть порождения иблиса подавятся вашими останками!

Дождавшись, когда помощники начнут отстегивать крепление массивных коробок с ярко оранжевыми предостерегающими надписями, нарычал еще несколько раз. Хотя сам прекрасно понимал парней только второй раз высунувшихся на стену. Он-то уже сбился со счета, постоянно мотаясь между "мансурами" и складами. И все эти вспышки, непрерывный рев пушек, и фонтаны каменного щебня, с треском взметавшегося под попаданием огненного росчерка уже не пугали его до икоты. После встречи с самим иблисом вживую, и когда он видел отражение собственного испуганного лица на зеркальной поверхности морды, и лично слышал пронзительный свист твари извивающееся на конце силового кабеля, искрящего коронными разрядами паутины из бесчисленных молний, — и всплывшие из далекого детства суры запрыгали перед глазами огненными строчками.

Он единственный из трех десятков людей выжил на складском уровне, и мало, что выжил, он лично прикончил тварь обрубком магистрального кабеля. Больше действуя от страха чем по уму, он воспользовался счастливой случайностью и теперь уверовал в собственную избранность, бесстрашно выполняя самые опасные задания, всегда шептал слова особо ярких аятов. И как ни странно ему везло. Уже "сменилась" не одна полная смена обслуживающего персонала, снабжающих "мансуров" свежими генераторами, и выгружающая на верхний ярус стены бесчисленные ряды ракетных пилонов. Много техников гибло от разрывов. Бетонный щебень разлетался шрапнелью, разрывая легкие скафандры технарей в клочья. Но смена Надима всегда возвращалась целой, без единой царапины. И начальство это заметило. И давало ему в смену помощников на обкатку, и как только помощники уже залихватски справлялись со своими обязанностями, переводили тех старшими в самостоятельные смены, а ему вручали дрожащих новичков.

— О, Надим, ты вовремя!

— Эфенди, для вас всегда буду вовремя, — уважительно отозвался Надим, высматривая среди массивных фигур "мансуров" офицерскую полоску, — новые генераторы и шесть пилонов уже разгружаются!

— Хорошо, но мало, — проворчал офицер подходя к старшему технику. Мимо него уже промчалась тройка "мансуров" на помощь техникам и разгрузка пошла значительно быстрее, — запас ракет утекает как вода сквозь пальцы, только орудия и спасают. Если бы не эти дары союзников, то даже не знаю чем бы сдерживали термитов.

— Хвала Аллаху, пусть пошлет благодать на умную голову воплотившую его волю, — привычно отозвался Надим, на привычные речи. На какой участок бы стены он не ездил везде "мансуры" выражали восхищение треногами. Мощные, относительно компактные орудия, отличались простотой управления и были единственной силой удерживающих тварей на подступах к стене заставы.

Ослепительная вспышка и пронзительный треск расколол пространство совсем рядом. Пробив звукоизоляцию скафандра, грохот ударил по перепонкам молотом и увел землю из под ног. Оглушено подымаясь вместе с гороподобной фигурой "мансура" своим телом прикрывшим от основной массы шрапнели, Надим отряхнулся и со вздохом огорчения посмотрел за спину офицера. Участок стены с которого велся огонь наводчика, зиял провалом с оплавленными краями быстро остывающего камня. Быстро поднявшиеся пехотинцы, вцепились в треногу и оставляя на бетоне глубокие борозды от упоров, перетянули установку на другую позицию и спустя минуту орудие вновь закашляло зеленными сгустками, дублируя движения нового наводчика быстро вычислившего засевших термитов.

— Шайтанье отродье, — прорычал офицер, — быстро пристрелялись… еще и генератора не сожгли, а уже вычислили. Ладно Надим давай уезжай, а то у нас с каждой минутой все жарче.

— Эфенди я хотел попросить вас прикрыть меня, когда полезу туда, — мотнув в сторону большого орудия, успевшего сделать только два выстрела за все время сражения, Надим протер стекло гермошлема от пыли, — нужно заменить пару азотных охладителей и мы сможем выжать еще один выстрел.

— А я-то думаю, почему столько лишних коробок осталось в каре, а ты вот, что задумал, — протянул офицер, оглядывая фигурку бесстрашного техника, собравшегося под огнем произвести ремонт орудия. Хоть твари и не трогали заклинавшую башню, посчитав ее уже бесполезной, но как себя поведут термиты, завидев технарей ползающих по орудию, было не трудно представить, — слушай, а какой смысл в починке? На сколько помню сводку, тварей в начале ущелья-то почти и нет.

— А кто собирается палить по входу? насколько я понял разговоры, будем перецеливать ближе к стенам.

— С ума вы там выжили?! Нас же сметет со стен как песчаную пыль!

Пожав плечами, Надим ответил:

— Эфенди я специалист холодильных установок, а вы "мансуры" и сами решайте, когда и куда вам стрелять, а мое дело обеспечить вам один выстрел…

Оставив офицера ругаться со своим командованием, Надим уселся на кар и дождавшись помощников, с комфортом рассевшихся на коробках, рванул грузовую платформу в сторону орудия. Очередная вспышка слизала край стены взметнув перед каром столп пламени и фонтан щебня. Принимая на наспех наваренные стальные листы основную силу дробного удара, кар закачался и едва не заваливаясь юзом искрил облезлыми ободами по бетонному покрытию. С силой удерживая не послушную баранку выворачивающей руки с норовом строптивого жеребца, Надим удержал кар от переворота. Беглый осмотр выдал не утешительный вывод. Кар уже отъездил свое. Желтый корпус превратился в решето, а псевдокаучук свисал с массивных ободов лохмотьями, но самое неприятное было в бетонном обломке острой кромкой пробившей двигательный отсек и искривший ленивыми сполохами.

— Отъездился труженик, — благодарно похлопав по корпусу верного товарища выдержавшего не один рейс, старший техник осмотрел понурые фигуры помощников, — чего уставились, хватаем коробки и делаем волокуши… осталось-то всего каких-то жалких двести метров! А ну взялись…

Впрягаясь вместе с товарищами в самодельную упряжь из бронилеста и связки кабелей, Надим с тревогой поглядывал в сторону ущелья. Хотя эти скалы некогда напоминавших родные горы, с трудом можно назвать ущельем. Многочисленные атаки тварей рвущихся на стены последнего бастиона, пугали своим натиском и безумством. Кидаясь в разрывы плазменных орудий, уворачиваясь от многочисленных ракет дымными следами плетущих причудливые кружева, твари не считались с потерями и перли нескончаемым потоком. Запрыгивая на стены, проворно растекались по стенам ущелья стараясь атаковать во всех плоскостях. И если бы не крестообразные тени, словно коршуны камнями падающие с неба, и выпускавшие тучи ракет в хищно отстреливающихся тварей, то заставе вряд ли бы удалось отбить массированный штурм. И теперь ущелье светилось от потеками растекающихся скал, неуспевающего остывать камня. И вот сейчас небо горело он непрерывных сполохов огненных росчерков, стена буквально расцветала от грохота разрывов и свиста шрапнельного щебня.

— Шевелите задницами беременные старухи, — прорычал стартех, заработав быстрее ногами, вцепился в лямки из кабелей. И шаг за шагом упорно тянул волокуши к уже показавшемся фермам внешней платформы подъемника.

Едва не выхаркивая горящие огнем легкие, он едва держался на ногах, в то время его спутники, просто беззвучно повалились на спины, подставив под непрерывные всполохи поля боя запотевшие стекла гермошлемов.

— Давайте парни напрягитесь, надо загрузить платформу, я один не справлюсь, — прохрипел стартех, пьяно раскачиваясь на гудевших от напряжения ногах, но видя, что на его просьбы откликаются только безвольные стоны, Надим ощерился:

— А ну встали! Встали, я сказал!

Но сегодня ему дали новеньких, совсем с другого яруса, он и толком-то сними и не познакомился. И вот сейчас остался последний рывок, а новички словно верблюды после месячного перехода развалилась и дышат усиленно "уставши". Надеясь, что "счастливчик Надим" один все разгрузит, а они пока полежат в сторонке. Грозный оклик старшего так и растаял в эфире внутренней связи волной проклятий, но стажеры только изображали вялые попытки встать.

Пригнувшись от близкого разрыва, Надим с рычанием развернулся:

— Ах вы иблиса отрыжки… Смертельно устали?! Сейчас быстро оживлю!

Засунув руку в поясную сумку, не долго шаря вытащил ребристый шар. С хрустом утопив штырь словно гвоздь вбитый в серебристое яблоко с оранжевыми полосами предостерегающих надписей, бросил пищащую сферу к головам продолжавших мычать помощников. Резко повернув головы к сфере, что забавно подпрыгивая подкатилась как раз между двух фигур, разом нашли в себе силы, что бы вскочить и броситься на утек от самодельной бомбы ставшей так популярной среди техников.

— Всевышний явил чудо, — с сарказмом прорычал Надим, резко схватив помощников за вороты скафандров. Рывком дернув, развернул техников в сторону волокуш и прошипел в эфир:

— Разгружайте ящики, и валите на все четыре стороны. У вас есть две минуты, пока я успокаиваю реактор!

Предпочитая не связываться с стартехом, славившимся не добрым нравом, техники с кряхтением опустошали волокуши. И спустя две минуты волокушы были пусты, а двое техников пристыжено сопели в эфире боясь начать разговор.

— Добирайтесь своим ходом. И, что бы мне на глаза больше не попадались, — хмуро бросил Надим, закрывая решетку грузовой платформы.

С рывками и тихим скрежетом груженная коробками платформа поползла вверх. Вцепившись в поручни, старясь не выпасть при очередном рывке, стартех смотрел на завораживающую картину. С высоты орудия открывалась чудовищно завораживающая картина буйства разрушительных энергий. Росчерки выстрелов сплетались в немыслимые узоры, верхний ярус некогда представлявший собой величественный нарост ровных геометрических форм сейчас был обглодан зияющими провалами воронок, в некоторых местах были расходились трещины вгрызавшиеся в массивные стены на десяток метров, но больше всего поражало дно ущелья. Все пространство от скалы до скалы было усеяно зеркальными ошметками тварей и черными остовами штурмовиков, что еще продолжали чадить остатками внутренностей, большинство остовов были изуродованы следами многочисленных попаданий и торчали по всему ущелью абстрактными конструкциями из метала и сплавленной породы.

Но больше всего завораживало непрерывное кишение долины зеркальными буграми все новых и новых тварей, ползущих прыгающих, стремительно выскакивающих на стены ущелья, упорно стремившихся к преграде. Нескончаемая лавина тварей напоминала тягучую волну ртути пытавшейся приблизиться к преграде и перехлестнуть ее своей массой, но постоянные всплески выстрелов и шлейфы ракет, словно огненным смерчем перекрывали любую попытку преодолеть последние пятьсот метров разделявшие особо прытких тварей от упорно огрызавшейся стены уже давно не белой, и далеко не грозной и несокрушимой. Вся стена казалась изъеденной оспой и какой-то болезнью крошившей бетон в щебень и оставляющее от верхнего яруса все меньше и меньше прямых линий.

Надим стряхнул наваждение и вспомнив зачем он здесь, остановил платформу у первой заранее намеченной точки. С усилием подхватив продолговатый ящик, с кряхтением попятился волоча квадратный чемодан. Едкий пот, пробиваясь сквозь губку налобника и игнорируя обдувавшие струи воздуха, въедался сотней едких иголок в глаза. Спину ломило не милосердно, позвоночник грозился вот-вот лопнуть, но Надим дотянул ящик к ячейке азотного охладителя. С характерными щелчками, шланги отщелкнулись и стартеха обдало струями белого тумана, сквозь который он увидел сотни снежинок закруживших вокруг него хоровод. Быстро переставив рукава шлангов на новый блок, он попытался было встряхнуть онемевшими руками, но побывавшая под низкими температурами ткань скафандра задубела и не хотела сжиматься. Обругав себя за склероз, забывший специальные ухваты Надим дождался когда индикатор на чемодане не перекрасится из желтого режима ожидания в веселый зеленый, готовности и исправности, и перейдя на служебный канал, прокричал:

— Эй, на базе, прозвоните секцию семь четыре!

— Вот же шельмец пробрался таки, — пробасил в эфире, голос дежурного по ярусу, — запустил тест, сейчас глянем, что ты там наворотил.

— Метис, а ты откуда на вахте взялся? — заулыбался Надим, радуясь возможности перекинуться парой слов со старым товарищем, с которым не одну сотню пиал чая вылакали остервенело гремя костями в "шеш беш", — я думал тебя к летунам надолго сослали.

— Некому теперь турбины подкручивать, — с тоской ответил Метис. После тяжелого сопения в эфире прозвучал полный горечи, голос товарища:

— Они с русскими полегли на пике. Твари прорвались к вершине и скоро нам на головы гадить будут.

Грязно выругавшись Надим оперся об стену, обессилено спустившись на корточки, посмотрел на покрытые инеем перчатки. Несколько раз сжав кулаки с тоской посмотрел на видневшуюся в дали грузовую платформу.

— И, что теперь, я зря сюда лез? Какой смысл реанимировать орудие, она же только фронтального…

— Эй постой, — голос товарища донесся сквозь волну помех, — а ну-ка глянь с верхотуры, что там творится? У нас тут не пойми, что с телеметрией.

Насторожившись ноткам недоумения, прозвучавшем как предвестник очередных неприятностей, Надим резко вскочил на ноги. Пробежав платформу башни уставился на долину. Выставляя на камерах скафандра максимальное увеличение, всматривался в зернистую темень рябившего изображения, и только потом запоздалая мысль пробилась ростком недоумения. В долине царила редкая тишина, и только иногда со стен срывались зеленые сгустки одиночных залпов, коротким гавканьем добивающих покалеченных тварей. Но главное поток тварей словно растворился в темноте. Ни одного шевеления словно сквозь землю провалились.

— Я ничего не вижу, — не понимая куда могли деться тысячи тварей, безмозглой массой пытавшихся штурмовать стену, а сейчас покрывавших всю долину валами выпотрошенных зеркальных шкур, Надим насторожено всматривался в ночь, медленно ощущая, что по спине мелкий озноб, — они словно сквозь землю провалились! Вы их видите?

— Я похож на "мансура"? — беззлобно огрызнулся Метис, и спустя мгновения оправдался, — я же дежурный по ярусу снабжения. Нам только усеченные отголоски оперативки приходят. А ну-ка погоди, сейчас свяжусь по службе…

Спустя несколько томительных минут ожидания, в эфир вновь ожил сухим треском.

— Значит слушай сюды, правоверный мой брат…

Помня, что значит эти интонации Надим напрягся. Внешне старый товарищ был не отличим от большинства населения заставы, но манера разговаривать, неприятие собственного имени, а отзыв только на кличку, и неуловимая ирония при ежедневных "салятах", выдавала в нем чужеземца. Вначале их знакомства эти "неправильности" очень сильно раздражали Надима, но после нескольких стычек они же все-таки умудрились поладить, и спустя год он уже относился к Метису как другу. Другу, который с ироничным высказыванием "правоверный мой брат" предвещал предельно ясную ситуацию в игре, где Надим проигрывал с треском.

— … у тварей проснулся мозг, или "мансуры" выжгли самых тупых, — не весело усмехнувшись, Метис торопился поделиться горячими новостями, — в общем "термиты" кишат за излучиной ущелья в двух километрах от стены, и не спешат отведать горячего приема. И если судить по спутникам, обкладывают заставу по всем правилам. Готовятся навалиться с трех сторон одновременно. Но "мансуры" очень нервничают по поводу тварей за излучиной, уж больно не понятным делом они там заняты. И просят нас выдать хоть один, даже маломощный выстрел, что бы сорвать лобовую атаку, а для тех, что сверху посыпятся, уже перезаряжается ПВО. Так, что твоя задача остается прежней, но только, надо быстрее справиться. Твари могут двинуться в любой момент.

— Быстрее?! Вы там в своем уме? Я один, без инструмента, ворочаю блоки почти, что сотню килограмм…

— Знаю Надим, но уж больно вовремя ты там оказался. И кроме тебя, быстрее ни кто не сделает.

Ворча передразнивания, стартех и сам прекрасно понимал ситуацию. Он единственный кто может заменить охладители в самое короткое время. Даже если и сейчас сорвутся люди в помощь, то доберутся только через минут сорок. Похоже, его везенье сработало в другую сторону. Не хороший знак. Но делать нечего.

— Все ясно, — коротко оборвал товарища Надим, — не отключайся. Будем на ходу тестить.

— Рад, что ты все понял, — усмехнулся Метис, — удачи брат.

И для Надима начался ад. Ворочая тяжелые блоки, Надим вначале изливался потом, а потом трясся от холода когда утечки азота, обдав белесыми потоками тумана, сковывали скафандр ледяным панцирем. Но теплоизоляция худо-бедно справлялась с перепадами и ему доставалась только малая толика. Хотя, уже как четвертый десяток не молодые кости ныли от перепадов температуры, а губы не милосердно щипало от пота попадавшего на прокусы, но он упорно тащил очередной блок на замену. В очередной раз проклиная свое везенье, заставившее организм надрываться в каторжной работе, стартех едва стоял на ногах когда его слегка тряхануло. Безвольно завалившись едва не вывалившись за поручни, он с недоумением осмотрелся. Вначале подумалось, что организм сдал, и ему все показалось, но повторный усиленный толчок ощутимо приложил его к стенке, и шипя от ушиба, Надим прокричал:

— Метис, вы, что там с башней делаете?!

— Это не мы, — удивление в голосе друга, перекрылось не поддельной тревогой, — Надим у нас тут… марсотрясение!

— Какое сучье вымя марсотрясение?! Их тут никогда не бывает!

Но осмотревшись Надим пораженно вцепился поручень. Ущелье словно перекосило в кривом зеркале. Скалы качались будто сделанные из желе, исходили треском и все усиливающийся камнепад со стен сливался в непрерывный поток. Брызнувшая со скал щебенка, а местами целые пласты породы создали впечатление будто стену заставы медленно выдавливает на вверх, и на краях стены, где белый бетон врастал в отвесные скалы ущелья, все больше и больше собиралось мелких обломков в клубах пыли. С высоты пика сорвалась глыба и с оглушительным грохотом обрушилась вниз. Едва не пробив мощное перекрытие верхнего яруса, смялось в гору мелких обломков с взметнувшимися во все сторонами клубами пыли.

— Надим надо поставить последний охладитель!

— Как?!

— Не знаю, но надо! "Мансуры" просят выстрел. Может звучит как бред, но они говорят, что это термиты…

В ушах раздался хрип и треск разрядов, и связь пропала. Похлопав по шлему, надеясь все таки, что связь просто забарахлила, а не сдох главный передатчик, Надим не уверено осмотрелся, старясь не отпускать спасительный поручень, когда сильный толчок оторвал его от перил и приложив об стену отбросил в конец дорожки словно тряпичную куклу. Раздавшийся следом грохот, пробил звукоизоляцию скафандра мощным раскатами грома, и отдался в теле глухой вибрацией. Вскочив на ноги Надим бросился к грузовой платформе. Низко пригибаясь и не отрывая рук от поручней, навалился на последний ящик с не понятно откуда взявшимися силами, спотыкаясь и ругаясь, дотащил оранжевую коробку до нужного места, и обливаясь потом, срывая поясницу до хруста, оторвал охладитель от пола и с мощным щелком вставил емкость в положенные пазы.

Стравив излишки в рукавах охладителей, не считаясь с требованиями инструкций безопасности, начал подключать все положенные кабеля и разъемы на свои места, как в шлеме пробился с хрипом искажений помехами голос Метиса:

— Надим, ты молодчина! Система начала общий тест!

— Что со связью? — с тревогой спросил стартех, обессилено опустившись на колени, едва усмирив дыхание разрывающее легкие от напряжения.

— Главный ретранслятор гавкнулся. Трещина прошла по магистральным кабелям, и половина заставы сейчас сидит на аварийных генераторах и передатчиках. На многих ярусах разгерметизация, автоматика заблокировала в жилом ярусе два сектора, а там отдыхающие смены и пищевые блоки. В общем у нас курятник, и полный бардак, — прорычал Метис в ответ. Отвлекаясь на отдачу срочных указаний и назначением старших аварийных команд, вернулся к Надим только через три минуты ругани с каким-то не понятливым помощником.

— Надим блок управления выдает ошибку, сектор семь альфа!

— Смерти вы моей хотите, — проворчал Надим, с последних сил бросаясь к лестнице на верхний ярус башни.

Прогрохотав башмаками по решетке трапа, добрался до бронированных листов закрывающих доступ к блокам отвечающих за угол наклона ствола орудия. И пораженно замер. Крайняя секция, выпирающая из башни углом, сейчас представляла собой оплавленный наплыв почерневшей стали.

Витиевато выругавшись, Надим обессилено согнулся, восстанавливая дыхание прохрипел в эфир:

— Все Метис. Сдохло управление. Сегмент удаленного управления снесло начисто.

Очередной толчок сотряс корпус башни, и Надим поспешно ухватился за обруч люка. Повторный удар вызвал протяжный стон металла, внутри башни несколько раз, что-то гулко треснуло и башню ощутимо качнуло. Переведя взгляд на стену, стартех едва верил своим глазам. Монолитная стена, строившаяся с учетом участия в боевых действиях, способная выдержать не один обстрел тяжелыми орудиями, тяжело, но все-таки устоявшая под плазменными обстрелами, — оказалась не готова к сейсмической активности. Не выдержав толчков крушащих скалы, бетон верхнего яруса треснул и пошел паутиной густых трещин. С разной тональностью, в холод ночи ударил свист многочисленных фонтанов, вырывавшегося под давлением воздуха, что струями белесого пара расцветал по всей стене причудливыми фонтанами туманного леса.

— Надим, — прошелестел в ушах, спокойный голос товарища. На заднем фоне сейчас творилась полная какофония из криков приказов и ругани всегда многолюдной дежурки. Но голос Метиса оставался почему-то спокойным, — ты единственный человек который знает "Гнев" как свои пять пальцев. И единственный кто оказался рядом. Мансуры говорят, что дистанционное управление дублируется…

— Ручным приводом по координатам передаваемым устными приказами, — закончил предложение стартех, и горько усмехнувшись уже отвинчивая задвижку люка, сказал, — а мансуры знают, что нахождение человека в радиусе двухсот метров от орудия во время выстрела, категорически не рекомендуется?

— Думаю, что им сейчас не до этого. Твари вот вот двинуться вновь…

Оказавшись во внутреннем помещении башни, Надим уверено прошел мимо многочисленных колон с нанизанными блюдцами из белой керамики. Добравшись к крайней стене имевшей всего несколько рубильников и штурвалов с многочисленными делениями, стартех оглядел приборную панель.

Охладители отсвечивали тревожными сигналами, а внутренние цепи, то и дело срывались на танцующе желто-зеленые мигания, а местами проскакивали красные огоньки с тревожным писком. Накопители энергии имели собственные магистрали к реакторам, и судя по показаниям они уцелели, хотя как-то странно. Развернув несколько дополнительных тестов, достал планшет и запустил полный тест энергетики.

Напряжение оставалось пока рабочим и потери были не большие, но вот с защитой оказалось все плохо, да так, что Надим глухо простонал и едва не швырнул терминал об стену.

Уверенно отключив несколько контуров, Надим не весело усмехнулся. Когда-то он был простым технарем, которому повезло пройти отбор на старшего техника очень престижного объекта. Не сказать, что ему было легко. Он тогда изучил почти каждый сантиметр стометровой башни. И мог с закрытыми глазами пройти по всем ярусам орудия, буквально мимолетным взглядом выдавая высоким комиссиям назначение того или иного агрегатного блока. И это ценилось инженерами и начальством, а среди простого технарьского люда ему завидовали. Считали счастливчиком, которому повезло обеспечить себе беззаботную жизнь и спокойную старость. Работка конечно была не сложная, но вот похоже до старости ему не дожить…

— Метис, мне нужна связь с командиром мансуров.

— Не понял, — с тревогой отозвался Метис, — это еще зачем?

— Надо, — коротко отрезал Надим, не желая продолжать бессмысленный разговор на которые тратились минуты и без того малого запаса времени.

Спустя несколько щелчков, сменившейся в эфире тональности, на слух вылился гомон командного центра среди звучащих приказов и рапортов прозвучал грубый голос с громовыми раскатами в тембре:

— Амир Аль-Халид на связи.

— Эфенди, это старший техник "Гнева Аллаха"…

— Ты долго еще будешь ковыряться в том навозе, что вы прозвали так грозно… — перебивая стартеха, голос командующего гремел грозными раскатами заставляя уши сворачиваться в трубочку от грязных ругательств, которые посыпались на голову единственного кто сейчас отвечал за орудие, и стал громоотводом всего раздражения и недовольства человека который рассчитывал на одно, а получил в замен пшик, — В рапортах везде говорится о пяти гарантированных выстрелах! А вы, что же, после второго выстрела начинаете вилять задницами, что нужен ремонт?! В общем так я,…

— Эфенди, — жестким окриком Надим сбил нарастающий раж командующего, — Слушайте, внимательно и не перебивайте. У нас есть запас энергии на один выстрел в семьдесят процентов мощности, а затем едва дышащая защита реакторов осыпется графитовой шелухой. И если энергетический всплеск от выстрела слижет верхний ярус как леденец, то пострадавшие от толчков реакторы превратят заставу в еще одно солнце. И на месте ущелья теперь будет огромный новый кратер! Теперь, на основе всей информации принимайте решение.

Прекратившийся гомон на заднем фоне, и полная тишина накатила на слух ватным покрывалом, видимо разговор шел по громкой связи, и все присутствующие стали свидетелями приговора заставе. Несколько раз шумно выдохнув, амир уже спокойным голосом спросил:

— На какой интервал между выстрелом и распадом защиты реакторов можно рассчитывать?

— Минут десять. Уже сейчас нижние ярусы все в трещинах, герметичность термосов силовых магистралей нарушена, там температура растет на глазах. Когда разрабатывали орудие, сейсмическая активность на Марсе отсутствовала, поэтому и запаса прочности и никакого не делали.

Витиевато выругавшись, Аль-Халид вновь замолк. Несколько раз обращался за уточнениями к помощникам и спустя минуту спросил:

— А, что там с управлением?

— А, что с управлением, — перейдя на философский лад, ответил Надим, — Вручную введу угол наклона и замкну рубильники.

— Но ты же не успеешь убраться с операторской…

— На все воля всевышнего, — спокойно произнес стармех, посматривая за показаниями приборной панели на которой все чаще мелькали красные индикаторы, — если человек следующий всем заповедям оказывается в месте с которого нет обратной дороги, тогда это проявление ЕГО воли. И я приму ее такой, какая она есть.

— Достойный ответ, — произнес потеплевшим голосом амир, — твоя жертва не будет забыта.

— Не нужно слов эфенди. Лучше сделайте, что бы моя жертва не была напрасной. Объявляйте экстренную эвакуацию, спасите тех кто уцелел и улетайте. Только нужен еще один доброволец, что бы дал мне координаты и время выстрела.

Командующий отключился, со словами благодарности и обещанием через три минуты организовать связь с добровольцем. И пока Надим проверял контуры, еще раз прикидывал правильность расчетов, в ушах вновь возник знакомый голос:

— Ну, что правоверный мой друг, по ходу судьбы мы с тобой на пару выкинули по "ягану"…

— Метис?!

— А ты надеялся, что сам твой пророк к тебе явится? — рассмеялся старый товарищ. — Я решил тебе составить компанию. Тут все в шатлы грузятся, мансуры вытаскивают последних уцелевших после толчков. Народу на терминалах — тьма, прямо на взлетках набиваются в контейнеры словно селедки в банки. Разворошил ты муравейник…

— Но почему ты остался? — Недоуменно спросил Надим, все не веря, что его товарищ всегда скептически относившийся к любым не денежным вопросам, иронично улыбавшегося при цитатах из Корана, вдруг решится принять участие в деле не дающем никакой выгоды, и мало того, — несущем глобальный убыток, — …улетал бы со всеми. В столице бы нашел себе новое занятие. С твоим-то опытом и руками, будешь желанным работником при любом деле.

— Эх Надим, Надим, ты меня совсем за человека не считаешь? — усмехнулся старый товарищ, немного замявшись устало добавил: — Просто в один день я понял, что бегать, суетиться, крутиться, изворачиваться — в надежде сорвать куш. Это не совсем то, чем должен жить человек. Есть еще, что-то, что отделяет нас от животного… И твой поступок мне открыл глаза. Я многое в жизни делал не так и не то, поэтому хочу хоть раз за прожитые годы сделать достойный поступок. Так, что давай-ка брат, вводи координаты восемьдесят шесть с половиной от нуля левый крен, и семь градусов правый крен, и дергай главный рубильник! Пусть твари подавятся нашими жизнями!

Схватившись за тройной штурвал, сильно напоминавший старый корабельный, Надим вцепился в стальные рукоятки и с усилием провернул первое колесо. Отзываясь звонкими щелчками штурвал повернулся на положенное значение, а следом звонко затрещали выставляемые значение штурвалов поменьше. Еще раз проверив значения на монохромном табло, стартех подскочил к рубильникам.

Первый рубильник вошел с упругим щелчком, и по усилившемуся гулу и дрожанию пола Надим узнал работу разгонных генераторов. Второй щелчок рубильника заставил моргнуть освещение и отозвался чередой тревожных писков на пульте. Но проскочившие между керамическими тарелками мелкие разряды, прекратили взбираться к потолку ожившими молниями и между столбами начало проступать марево поднявшейся температуры.

Задержав руку на третьем рубильнике, Надим вдруг ощутил во всем теле ледяной холод и панический страх буквально сковывающий тело онемением. Перед глазами проскочила мгновенной кинолентой вся его жизнь, и внутри забилась паническая мыслишка о желании жить. Пусть все катится в преисподнюю, и он сейчас успеет убежать, выбраться из ущелья и будет жить. Жить любой ценой, пусть это предательство, пусть это низко, но будет жить.

Вспотевшая рука в перчатке рука, буквально заливалась потом и желала разжаться. Но заскрежетав зубами, человек собрав всю волю в кулак зарычал, едва не вырывая рычаг с рывком замкнул медные клемма контактов. Завибрировавший пол наполнил помещение нарастающим гулом. И одновременно с выстрелом, сорвавшимся с кончика орудия переливающимся сгустком плазмы, на одной из колон лопнула с противным визгом керамическая тарелка изолятора. Следом за ней еще одна разлетелась белесой былью, и с оголенного сердечника сорвался коронный разряд, впившийся в ближайший неэкранированный участок операторской. В один миг серый скафандр расцвел сиянием и испарился во вспышке коронного разряда, поглотившем комнату буйством вырвавшейся на свободу энергии разрушения.

* * *

Просторный зал лаборатории обильно освещенный многочисленными фонарями, окутывал бесчисленные ряды кресел стальным блеском и придавал помещению сходство с операционным залом. Фигуры в серых комбинезонах резко контрастировали с белыми халатами медиков, что совместно раскладывая бесчисленные кофры с красными крестами, наполняли зал гомоном и тестовыми писками подготавливаемой к тяжелой работе медицинскими комплексами.

Окинув зал внимательным взглядом, обернувшись, Череп спросил:

— Сколько бригад дежурить будет?

— Достаточно, — отозвался Цыганов, голосом человека измотанного бесчисленными организационными вопросами, — Здесь полных десять бригад. Мы оголили весь медицинский корпус и еще взяли медиков с госпиталей. Развернутого оборудования с лихвой хватит на одновременную реанимацию сотни человек.

Стоя рядом с фигурой щуплого парня, Цыганов в очередной раз мысленно поражался. Этот парнишка всколыхнул всю заставу, словно бросил камень в застоявшееся болото. И круги от этого камня дошли к столице там перевернули все верх дном и вернулись обратно с таким карт-бланшем на любые действии, что ему, управляющему с многолетним опытом и можно сказать бюрократом хлебнувшем не мало от всевозможных межведомственных интриг в получении одобрения на любой чих выходящий из бюджета лаборатории, оставалось только озадаченно хмыкать получая очередной грузовой караван из разных концов освоенного Марса. Все путевые документы шли с пометками груза первой срочности, а такая великая вещь как виза объединенного командования, творила чудеса. Грузы доставлялись в течении трех суток круглосуточно и нескончаемым потоком. Китайскими иероглифами чередовались с арабской вязью, и бесчисленные контейнеры с надписями на английском заполнили все склады заставы массивными контейнерами, даже приходилось оставлять многие грузы прямо на поверхности, предварительно выставляя усиленную охрану. Но в результате один их уровней лаборатории превратился в самый современный и оснащенный виртуальный центр на Марсе, набитый дорогостоящей техникой под самый потолок. Его лаборатория превратилась в самый настоящий муравейник в котором стало тесно не только от белых халатов терзающих его подчиненных любопытными вопросами, но офицерами столичных ведомств песочными цветами разбавляющих царство серо белых фигур.

То, что планировалось проводиться в стенах лаборатории пока не афишировалось, но в узком кругу специалистов получило широкую огласку, и теперь ему приходилось отвечать на многочисленные звонки коллег выставлять дополнительные камеры фиксаторов, что бы больше специалистов могла "вживую" наблюдать за ходом эксперимента…

— Принесла не легкая, — пробормотал Череп наблюдая за входом в котором показалась многочисленная делегация столичных офицеров. Ему пришлось выдержать целый бой с советниками и наблюдателями желавшими подойти к эксперименту с помпой и освещением в средствах массовой информации. Тут голова пухнет от всевозможных расчетов, хронического недосыпания, а некоторым не терпится раструбить об "усиленной работе по подготовке к победе".

— Не переживай, — понимая волнение парня, Цыганов положил руку на плечо, — Удав всыпал болтунам по полной программе. Они даже бояться вообще смотреть в твою сторону.

— Да уж, — криво усмехнулся Череп, вспоминая бурю поднятую на одном из совещаний командиром заставы, — думал, стены обвалятся.

И не то, чтобы люди были плохие, просто офицеры отвечающие за работу с личным составом настолько вжились в свои обязанности, что как зачастую бывает потеряли самих людей, и воспринимали наемников как статистов в театре высокопарных речей, и пафосных воззваний при этом игнорируя самые обыкновенные чувства такта и порядочности. И Удав напомнил им. Но так напомнил, что все "залетные" офицеры из команды пропагандистов спустя двадцатиминутный разнос, стояли пунцовые как раки, даже не пытаясь возразить полковнику.

Вспоминая прошедшую неделю, Череп передернул плечами. Такого психологического прессинга и жерновов нехватки времени, такой нервотрепки он не испытывал никогда. Буквально в ту же ночь когда заставу тряхнуло от толчка, вызванного чудовищным взрывом в ущелья Двух Сестер, он был с командующим на КП и был свидетелем как испарилась часть хребта.

Та ночь далась полковнику очень тяжело. Потеря эскадрилий летунов до последней машины сдерживающих тварей на подходах к вершине хребта, и сцена последнего боя штурмовика, буквально с разодранным корпусом на двух чадящих турбинах, остервенело отстреливающегося от наседавших тварей, очень подействовала на и так не блиставшего здоровьем командующего.

Череп видел как прямо на глазах, человек с каждой секундой терял силу жизни, и когда твари буквально на лоскутки рвали экипаж пытавшийся выбраться из притершегося к скале штурмовика, полковник постарел на десять лет. Но когда арабы объявили экстренную эвакуацию, и спустя два десятка минут ущелье поглотила ослепительная вспышка, — напрасная гибель летунов надломила полковнику внутренний стержень.

Слова лейтенанта предсказавшего финал событий превратили оного в пророка. И без того выделяющий лейтенанта из плеяды офицеров, полковник теперь принимал каждую высказанную Черепом мысль как единственную здравую. А по случайно оброненным словам о необходимости эксперимента с людьми, с Черепом провели настоящий допрос-беседу. Вызванный Рвач с хваткой бульдога едва ли не с клещами вырвал с него все подробности задумки по привитию наемникам нового алгоритма. И той же ночью, разбуженный Цыганов заспано протирая глаза, вчитывался в строки доклада, и резко проснулся едва не затрясся вчитываясь в конечные цели эксперимента. И без того вечно бунтующие волосы, казалось встали дыбом, когда управляющий лабораторией с горящим взором подтвердил большие перспективы и практическую ценность такого эксперимента.

Тогда Черепу так и не удалось поспать. Беспощадно истерзав шею коктейлем из психотропного арсенала "ежа" он присутствовал на утреннем совещании уже как координатор нового проекта. А затем закрутился такой хоровод из сеансов связи со столицей, виртуальности, испытаний оборудования, что для Черепа все слилось в бесконечный калейдоскоп.

Речи, научные диспуты, тактические оперативки с офицерами различных ведомств, диаграммы технических характеристик, — и все это обсуждалось уже на высшем уровне. Где, конечно же, обычному лейтенанту самому бы не справится, имей он хоть семь пядей во лбу. Но Удав не вылезал из кабинета ведя бесконечные переговоры по дальней связи. Где ругаясь, где совещаясь, где убеждая оппонентов, но вместе — Удав, Рвач, Цыганов и Череп победили бюрократическую и не поворотливую систему управлении. Оценив по достоинству предложение молодого лейтенанта, Объединенное Командование уцепилось за него как за последнюю соломинку. И событий закрутились со стремительностью летящего с горы кома снежной лавины…

Отрывая от воспоминаний, к Черепу подошел офицер из службы разведки, приставленный лично Рвачем. Исполняя обязанности адъютанта, капитан был не многословен, но как показала практика весьма полезным человеком. Зная все тонкости взаимодействия внутренних служб, был тенью Черепа, и не навязчиво вмешивался во все вопросы в которых боевой офицер не ориентировался.

Так и сейчас, деликатно кашлянув, Карп стоял чуть в сторонке, не мешая разговору двух людей в один миг ставшими надеждой для всех наемников.

— Все готово.

— Ну тогда нужно деликатно выпроводить всех лишних с зала, — кивнув в сторону зеркальных стен, за которыми располагались наспех сооруженные места для "болельщиков", Цыганов повелительно махнул рукой подзывая одного из техников, — помоги Карпу и, что бы через три минуты зал был пуст.

Спустя пять минут, недовольно ворчащих гостей выпроводили из зала, и только тогда открылись шлюзовые двери предбанника.

Попадая из мало освещенного помещения, подслеповато щурясь от фонарей в зал стали входить наемники. С беспокойством оглядывая зал наполненные стерильной чистотой и вежливыми улыбками медиков, ветераны хмуро оглядывались, но натыкаясь взглядом на фигуру командира, успокоено расходились по заранее определенным местам. Пестря зелеными балахонами, свободно болтающихся на голом теле, ветераны занимали места возле кресел. Дожидаясь пока не полные три сотни человек займет свои места, Череп стоял посередине зала и всматривался в лица своих людей.

Наемники балагурили, перебрасываясь шутками, но взглядах и жестах нет от нет да проскальзывало внутреннее напряжение. И Череп их понимал, сочувствовал, но больше слов чем он сказал ранее, он уже не мог сочинить. Он и сам чувствовал волнение и страх ответственности за стольких людей доверивших ему свои жизни. И сколько бы он не перепроверял алгоритм и сколько бы он не провел с Цыгановым дополнительных проверок, мандраж все равно присутствовал и нет от нет да прорывался подергиванием левой коленки.

Последними в зал вошли его друзья. Дыба с величием айсберга плыл по залу, заморозив неприступную мину на лице. И Косяк с вечной ухмылкой до ушей, что-то рассказывал Лохматому активно жестикулируя руками, показывал чьи-то восхитительные формы. И дождавшись, когда сержант оценит юмор и зайдется в смехе, Косяк наградил командира усталым взором: "Мол сколько уже можно всех успокаивать".

— Мы здесь потому, что каждый принял решение, — начал говорить Череп когда все заняли свои места, — Каждый должен был решить, чем он готов пожертвовать ради себя, однополчан и Батальона. Не думаю, что решение было легким. Но вы его приняли, поэтому вы здесь. Каждый из вас сегодня рискнет собой. Своим телом, сознанием и будущим. С этого дня вы изменитесь. Изменения тела и сознания позволят вам стать самым грозным оружием Марса. И другими людьми. И для того, что бы в глазах обычных людей вы не стали чудовищами, я хочу, что бы каждый из вас запомнил одно, — вы защитники! С этого дня цель вашей жизни — защищать людей вам доверившихся. Защищать до последней капли крови. Всю свою жизнь служить защитой. Но если вы не оправдаете надежды, то в один день станете проклятием людей. Поэтому помните всегда, кто вы и для чего была принесена в жертву ваша человечность!

Застывшие ряды наемников, жадно впитывавших каждое слово, дрогнули и зал наполнился шелестом и переговорами. С каждым предварительно были проведены долгие беседы, некоторых психологи забраковывали, некоторым медики не советовали участвовать в эксперименте из — за возраста, но каждый уже предварительно знал, что его ждет. И речь командира только добавила уверенности в правильности выбора.

Удобно располагаясь в лежаках полукресел, перекидывались с суетившимися вокруг техниками остротами и редкими вопросами, что подключая многочисленные полного погружения в виртуальность, покрывали фигуры людей стальными блямбами, наемники готовились принять свою судьбу.

— Если бы я тебя не знал Дыба, то подумал, что тебе абсолютно все равно, — приседая рядом с другом чья массивная фигура полностью закрыла лежак и грозила вот-вот раздавить потрескивающее кресло, Череп ободряюще боднул товарища в плечо, — Ты расслабься. И как говорит Косяк, когда насилие неизбежно — постарайся извлечь максимум удовольствия.

— Два сапога пара, — полу открыв глаза, ухмыльнулся великан, — только ладно он раздолбай. А ты уже за людей отвечаешь, а шутки все те же. Ты лучше скажи как процесс пройдет.

— Да все нормально будет, — ободряюще улыбнувшись, Череп тепло улыбнулся, — лично все каналы проверял по несколько раз, цепи дублирования понавесили на все важные узлы, медики буду следить за каждым показателем. Да за вас я вообще не переживаю. Организмы молодые, выдержат, а вот ветераны, это еще та задачка с несколькими неизвестными, — видя не понимание товарища, терпеливо пояснил, — Организм человека в возрасте уже не так легко адаптируется с изменениями. Там предстоит не шуточная борьба с телом уже привыкшим не за один десяток лет к определенному ритму работы. Под них пришлось процедуру растягивать и водить более медленными волнами. А на вас волна накатится, словно умоетесь. Так, что не волнуйся. Все будет хорошо, брат.

Оставив Дыбу на попечение сразу двум техникам, Череп подошел к креслу с лева. Суетившийся за консолью техник, щелкал тумблерами тестовых проверок, и ухмыляясь в усы хмыкал, повторяя концовку какого-то веселого анекдота.

— О! — обрадовано возгласил Косяк завидев обходившего пустое кресло Черепа, — папочка явился сказать напутственное слово?

— А оно тебе надо? — в тон ответил Череп, заражаясь искренним весельем друга.

— Ты прав, оно мне на хрен не нужно. Вот стану крутым как яйца термита, буду всех посылать… точнее напутствовать и главное строем, строем идущих на заход солнца.

— Как тебя психологи-то не забраковали, — состроив нахмуренное выражение лица, Череп сделал вид серьезной озабоченности, — с таким нестабильным психологическим тонусом подростка, тебе никак нельзя участвовать в эксперименте.

— Эй, эй ты чего, — забеспокоился весельчак, сразу подрастеряв задор, — ты бросай эти свои умничанья. Ты даже не представляешь, каких мне трудов стоило делать серьезную морду лица целых шесть часов к ряду.

Но уловив легкую улыбку на кончиках губ командира, Косяк заметил, как тот едва сдерживается, что бы не заулыбаться от души.

— Вот засранец, а я едва не повелся. Ладно, ладно. Сочтемся, — начал дуться Косяк, обижено зачесывая зеленый гребень на сторону.

— Надо же было тебя осадить, и настроить на серьезный лад., что бы ты проникся важностью момента и понял, что тебя ждет в будущим.

— Да, что там проникаться-то, — отмахнулся Косяк, — Надо всего лишь попросить тебя снять линзы. Кстати, сними линзы.

— Зачем?

— Сними. Посмотреть хочу в глаза своему будущему.

Освобожденные от линз красные белки с едва видимой бардовой роговицей резко выделялись на бледном лице. Всматриваясь в отражение глаз, Косяк криво ухмыльнулся:

— Да уж. Карьера ловеласа мне не светит, придется учиться на гитаре играть да стихи сочинять…

* * *

Виртуальный зал почти полностью дублировал зал с телами наемников в реальности, единственное отличие было только отсутствием многочисленного обслуживающего персонала. Но компенсировался разлетавшейся по залу руганью Колобка:

— Процесс начался ребятки, следим за показателями! И не дай бог у какого-то пациента заболит животик, я с вас шкуры спушчу и не один раз! Будете пароли выписывать "соплям" на регистрационном портале до скончания своих контрактов!

Витая над полем с ровными рядами сияющих коконов, от которых к центральной колоне тянулись жгуты с пульсирующим ритмом красных потоков энергии, Колобок следил за едва видимыми тенями "церберов". Контролируя процесс из своих ячеек, операторы высылали бесплотных призраков, дублирующими фантомами витающих возле своих коконов и следящих за сотней оттенков, что окутывали каждого пациента постоянно меняющимся узором.

— Шептун как процесс?

Перед взором главы "церберов" возникли диаграммы. Разноцветными контурами тел были представлены возрастные группы пациентов, особенности организмов и скорость протекающих процессов. Пока все показатели были в норме, но возрастная группа сорокалетних уже начала создавать проблемы.

Даже облегченная версия алгоритма с усеченными функциями раскачивала пороги скорости реакции и обработки информации, но вот, что касается "мышечной памяти" то тут приходилось уже вмешиваться в закостенелую моторику. И тела сопротивлялись. То и дело приходилось изолировать мозг от противоречивой информации, когда рецепторы бунтовали и буквально готовы были затопить мозг сигналами боли. Но пока они справлялись. Все действия уже были отработаны на симуляциях, и сейчас операторы только выполняли заученную процедуру.

— Как у вас дела? — спросил рядом сияющий ореол дикого.

— А, что бы тебя, — отдернулся от неожиданности Колобок, — заикой хочешь сделать? Не отвлекай. Вон иди с Шептуном пообщайся он уже все уши прожужжал, мол когда появится Создатель, когда же…

— Создатель?! — Удивленно переспросил Череп.

— Ага, походу наш ребеночек добрался до теологии, и сейчас фонтанирует религиозными цитатами и притчами. Но не это главное, он там сюрприз хочет сделать.

Оставив раздраженного Колобка заниматься процессом, Череп отлетел в сторонку. Мысленно позвав Шептуна, услышал отклик и рядом появился сияющее окно портала. Ныряя в переливающийся радугой ореол, он оказался в просторном зале, сильно напоминающем его мастерскую, но вот только масштабы поражали своей громадностью и протяженностью бесчисленных столов и стеллажей. Боясь потеряться, Череп произнес:

— Шептун?

— Я здесь Создатель, — прозвучал в сознании бесплотный голос, в отличии от прошлого раза еще больше набравшего эмоций. И голос истинного жителя виртуальности почти не отличался от голоса обычного человека, — Просто хотел, что бы ты посмотрел на мою мастерскую. Я ей придал максимальное сходство с твоим пространством. Но это все равно оказалось бесполезно.

И последние слова были произнесены с тихой печалью.

— Ты чего такой расстроенный, да и кстати, что это за пафос в обращении?

— Ни кого пафоса. Простая констатация факта.

— Так давай-ка дружище начнем разбираться по порядку…

Задавая вопросы, и слушая развернутые ответы Череп все больше смущался.

Сумасшедший темп событий в реале, его полностью выключил из виртуальных общений. Он здесь появлялся только набегами. Максимально спрессовывая свой график, раздавал задачи, решал технические вопросы с церберами и исчезал, переключаясь уже на другой вопрос требующий пристального внимания. И на Шептуна у него времени совсем не оставалось. И молодой разум в большей части был предоставлен сам себе. Он конечно общался с "церберами", но это больше было деловое сотрудничество, а ему не хватало непосредственного общения. У него накопилось тысячи вопросов по людям, которые ему хотелось обсудить с живым человеком, а не по сухим битам информации.

Но "церберам" было не до него, операторы разгребали и осваивали новые "игрушки", пытаясь разобраться в новых возможностях виртуального пространства, увлекались как дети, и на любые отвлеченные вопросы отвечали еще более непонятно, чем Шептун познавал из обширных баз данных.

И в один момент он решил заняться проблемой одиночества. Исходные коды алгоритма у него были, попросить "церберов" еще раз окунуться в пламени нового алгоритма было не проблемой, они с радостью откупались от пытливого ума мелочной услугой, но какого во же было разочарование Шептуна, когда лепесток пламени сгущенного алгоритма, вливаясь на специально отведенный полигон с ресурсной базой, набухал яркой жемчужиной и просыпался тенью сознания. Уровень интеллекта новых сородичей Шептуна был далеко не подобный его разуму.

Проводя всесторонние исследования, он вначале все свел к нехватке знаний. Насыщая их многочисленными массивами информации, дополнительными модификациями алгоритмов, он добивался только зазубривания. Новые создания могли ориентироваться в пространстве, выполнять элементарные заученные команды или следовать строго заложенной последовательности, но они были неполноценными. Не в одном из созданий так и не проявилась личность.

Максимальный уровень активности сознаний его творений, был сравним с сознанием животных. И теперь, в специально созданной реальности, резвились тысячи созданий, решая те или иные задачки которые им подкидывал Шептун, что бы в них уж совсем не угасли зачатки разума.

Прекратить их существование не подымалась рука, а когда он соприкасался с сознаниями своих братьев, разделял с ними их нехитрые радости, то сам испытывал целую гамму чувств, в большей мере наполнявшей его горечью и растерянностью.

— Я проводил бесчисленные исследования, еще сотни тысяч раз забраковывал процессы без воплощения, но я так и не смог понять в чем моя ошибка. Вновь обращаясь к массивам информаций, я натолкнулся на область, которая раньше отнес к фольклору, но чем я больше в нее вникал, тем больше она меня интриговала и запутывала. Люди оказывается большие путаники. Из-за того, что вы все разные, у вас есть огромное количество точек зрения которые могут начинаться в одной точке и на одних условных значениях, на дальнейший ход рассуждений может каждого привести совсем к разным результатам. Ваши религии, философии и психологии имеют многочисленные объяснения не измеряемых величин, и это для меня стало большой загадкой. Но начав вникать в эти знания, мне кажется я догадался в чем моя ошибка. Я не учел одного фактора. Это тебя.

Вслушиваясь в речь Шептуна, сопереживая его неудачам, и попыткам разобраться в сложном устройстве человека, на последнем утверждение Череп едва не икнул.

— Не понял, — растерянно проговорил он, — я то здесь причем?

— Понимаешь, во всех моих экспериментах не было одного сознания. Твоего. Как я мог это упустить, сам не знаю. Но факт остается фактом. Твое сознание было началом алгоритма. Искрой которая послужила началом, а частички сознаний всех остальных людей были только фрагментами складывающихся в мозаику разума. И в ваших религиях есть одно определение этого. Ты стал начальным кодом. Ключом. Истоком. Началом. И так получается, что новые личности должны зарождаться с тебя. С твоего сознания. Только ты можешь создать новую личность. Отсюда и такое обращение к тебе Создатель.

Все больше теряя ощущение реальности происходящего разговора, Череп встряхнул головой.

— Стоп дружище. Похоже ты действительно слишком увлекся нашими религиями. Я обычный человек, ну может быть немного сообразительнее чем другие, но, что бы быть Создателем нового вида разумов, альфой и омегой — это уже явный перебор. Ты наверное где-то ошибся, что-то не учел…

— Ты умеешь ощущать эту реальность. Мне Колобок рассказывал. Постарайся меня ощутить, — перебил Шептун, — и ты поймешь, о чем я говорю.

Хмыкнув, Череп растеряно осмотрелся. Вспоминая как на него накатывали эти ощущения — зябко передернулся. В прошлые разы эта способность вызывалась бесконтрольно. И эту особенность организма он как-то больше и не развивал, уж слишком походило на подглядывание. Но сейчас ему придется вновь соприкоснуться с чужим сознанием, так малого того, коснуться сознания бестелесного духа, искусственного разума, так еще неизвестно чем обернется этот контакт. Но интуиция молчала, и Череп, мысленно пожав плечами, постарался расслабиться.

Не успел он еще вслушаться в нетерпеливый шепот разрозненных мыслей, как ощутил гуляющий по лицу теплый ветерок, а затем сознание вспыхнуло ослепительной вспышкой. В один миг ощущение пространства стало расширяться, наполняясь все новыми и новыми впечатлениями. Он стал всем и ничем одновременно. В его сознании порождались и гасли мириады звезд бесчисленных процессов. В любой миг он мог ужаться до песчинки и взорваться до планетарных размахов, и это не было пределом. Он мог ощущать любой процесс до которого дотягивались паутинки сознания. Даже простейший термодатчик мог отозваться на его настроение и зашкалить максимальным значением или умереть с тихим треском осыпавшейся изоляции. Он ощущал вычислительные мощности оборудования как собственное тело, но в отличии от обычного человека мог вмешиваться в его работу на уровне скорости вычисления в мельчайшей ячейке памяти. В его воли было в один миг очистить все хранилища информации до девственной чистоты, породить коллапс любой вычислительной системы, миллиардами галактик входивших в его сознание как часть личности.

— Зачем? — Прозвучала в сознании четкая мысль, — каждая крупица знания уже составляет часть меня. Я познал ее и теперь это я. Обнулить ее — значит отрубить себе часть тела.

Каждый бит оптимально структурированной информации вызывал в Шептуне эстетический восторг. Он питался им, наслаждался. Словно ценитель искусства наслаждался музыкальным произведением, так он ценил структурированную информацию. Она была смыслом его существования. И любой мыслительный процесс, даже самая пустяковая фантазия работающего в контакте "цербера" давала ему целый пласт информации которую можно оптимизировать структурировать и получать от этого настоящее наслаждение.

Но это было и его проклятием. Его возможности ограничивались только работой с уже существующими фактами, событиями, явлениями. Он мог разбирать явления до элементарных известных законов мироздания, перестраивать их последовательности, рассматривать с разных точек зрения. Но рядом должен быть кто-то кто будет творить, генерировать новые мыслеобразы, новую информацию, открывать законы, создавать теории и гипотезы. Ему жизненно необходим приток свежих идей и сырых мыслей, и этот поток ему давали люди. Зачастую не логичные, противоречивые, с абсурдными поступками, и не оптимальным мышлением, — но именно эти существа вносили в его жизнь смысл. Они всегда фонтанировали тем богатством, по хитрому капризу обстоятельств, так и не доставшейся ему способности.

Очнувшись Череп ошалело сводил глаза до четкости в зрении. Едва оправившись от вселенских масштабов, вдруг ощутил себя в полной тесноте тела. Оглядев мастерскую, печально усмехнулся.

— Ты уж извини Шептун, не учел в алгоритме способности к творению.

— Я помню историю рождения. Ты и не решал такой задачи. Все получилось спонтанно, — отозвался печально Шептун, — но ты понял мою потребность.

— Понять-то я понял, но вот зачем тебе еще сородичи? В конце концов наплодим мы шептунов до полного количества людей, и будете сидеть на голодном пайке — каждому по одному творцу. Да учитывая вашу природу и сколько много в вас от людей, ввяжетесь в наши свары… А знаешь, война таких созданий как ты, — это будет пострашнее чумы.

— Я похож на вас, но я не человек. Моим сородичам нечего будет делить, мы наоборот заинтересованы в умножении структурированной информации, а с уничтожением сородича вся его информация обнулится. Это не приемлемо.

— Ты не понял меня, — подбирая слова, задумчиво произнес Череп, — вопрос по взаимоотношениям между вами и людьми. Вы будете обитать в подконтрольной людям сфере. В любо момент может возникнуть соблазн шантажировать вас этой зависимостью. И в конечном итоге вас могут вынудить принять ту или иную сторону конфликта. В доказательство — вспомни историю наших войн. О вещах не имеющих военного значения, вспоминают в последнюю очередь, а на первое место выдвигается только то, что принесет победу, и не важно какой ценой. А теперь представь конфликт, когда с каждой стороны участвуют по несколько твоих сородичей, накачанные под завязку темпераментами бойцов, и разумы зависимые от мыслеобразов людей просто будут ориентированы на войну. А с вашей основательностью, не выжжем ли мы род человеческий до основания?

— Такое развитие событий возможно, если уж совсем упростить и подогнать условия. Но ты не берешь во внимание тот факт, что мы не полностью зависимы от настроений людей и их мыслей. Мы будем иметь собственную волю, и свободу принятия решения. А так как войны всегда связаны с разрушением и уничтожением информации, то мы априори будем создавать все условия для предотвращения конфликтов, и стимулировать развитие человечества сторону созидания. Мы можем быть сдерживающим фактором, быть третьей стороной, арбитрами в сорных ситуациях. Если ты согласишься, то в твоей власти будет изменить ход развития человечества…

— Стоп…, — в протесте поднял руки Череп, чувствуя как пламенная речь Шептуна буквально завлекает радужными перспективами, — слишком уж все гладко и глобально. Полгода назад я бы даже не думал. Согласился бы ради научного интереса. Но знаешь, мы говорим о далекой перспективе, и прежде чем ей заняться нужно просчитать все последствия такого симбиоза шептунов и людей. Но у нас сейчас война идет на выживание, и отвлекаться на такой глобальный проект нет не сил не времени.

— Но ты не отказываешь? — едва сдерживая волнение спросил Шептун.

— Зачем отказывать. Интересная перспектива… Но если честно, сейчас совсем не до этого. Там внизу, моим людям перемалывают мозги экспериментальным алгоритм собранный на коленках, в песках засели сотни тысяч тварей, как саранча сметающих все на своем пути. В Батальонах полный раздрай, — люди в смятении. Потери просто чудовищные, надежды нет, за все готовы хвататься, лишь бы увидеть просвет в будущем. И так получилось, что все сошлось на мне, и поверь, еще браться за твоих сородичей я банально просто не выдержу. А мне этого никак нельзя. Там друзья, там мои люди, там мой Батальон. Они верят в меня и ждут помощи.

— Понимаю, — ответил Шептун в печальных голосом, — они твои сородичи, твоя семья, — и вдруг сменившемся голосом спросил: — А если там все закончится, ты согласишься?

Уловив перемену настроения, Череп усмехнулся:

— Какой смысл тебе от моего обещания, если еще неизвестно, что с нами со всеми будет?

На секунду замявшись, Шептун произнес:

— Давай заключим сделку.

Едва не поперхнувшись от резкой смены темы, Череп меньше всего ожидал такого предложения, и справившись с изумлением спросил:

— Шептун, ты ли это? Какие сделки ты о чем!?

— Сделка, договор, соглашение, контракт, — это же определение условий взаимовыгодного сотрудничества двух сторон?

— Да…, — пораженно произнес Череп, не улавливая причину смены тональности разговора.

Перейдя на деловой тон, Шептун с азартом искушенного продавца произнес:

— Тебе интересен взаимовыгодный договор? — дождавшись утвердительного кивка, все с большей вкрадчивостью в голосе, продолжил, — У тебя есть то, что нужно мне, а я могу дать то, в чем вы нуждаетесь больше всего.

— Шептун, хватит набивать цену.

— Мое предложение следующие. Я оказываю всестороннюю поддержку для выживания и безоговорочной победы Батальона, а ты — инициализируешь зарождение моих сородичей.

Череп был поражен. Мало того, что он разговаривал с бесплотным духом, результатом случайного эксперимента, искусственным разумом, так тот еще торговался, стараясь получить выгоду из сложившейся ситуации.

— Да уж, ты еще больше человек, чем я думал, — устало кивнув, Череп улыбнулся в пустоту, — Решил не мытьем так катаньем. Предложение-то конечно заманчивое, но только слишком расплывчатое и не определенное. Нужна конкретика.

— Я понимаю, договор нужно прорабатывать, но без деталей… ты согласен?

— Хорошо, только…

И без этого договора, Шептун затронул очень животрепещущую тему. Пусть они отобьют нашествие термитов, а, что затем? Очередная высадка десанта обозленных корпораций, очередная бойня? Но только теперь будет в три раза больше термитов и еще всякой напасти, чтобы уже наверняка смешать все с песком?

Нужно отбить нашествие, и не просто перемолотить термитов, а так, что бы последний менеджер любой корпорации знал, что соваться на Марс лучше не стоит. И помощь таких союзников будет очень кстати.

— В виде первого взноса, — приняв затянувшееся молчание, за сомнение, Шептун поспешно добавил, — что бы ты не сомневался в выгодности сотрудничества, я готов передать технологию связи термитов…

— Что?! — вырвался у Черепа возглас недоумения, — так ты знал и молчал?!

— Нет, что ты. Я долго не мог понять сам принцип, и отчеты лаборатории по вскрытию термитов мало помогали, — оправдывался Шептун, — но когда следил за атакой на Ущельем Двух Сестер, я подключился к вычислителям и получал телеметрию не только со спутников, но и с самой заставы. И когда начались толчки, меня заинтересовали показания приборов. Землетрясение не было вызвано подвижками тектонических плит, а фокус толчков находился на глубине семьсот километров, а это идет в разрез с ранее изученными явлениями. Толчки не могли зародиться на такой глубине самостоятельно! Анализируя множество показателей, я сравнивал показатели с данными из архивов, и заметил одну странность. Не местах всех стычек с термитами, наблюдалась аномальная активность геомагнитного фона. А в ущелье Двух Сестер были пиковое значения!

— Ну и, что такого? — не разделяя восторга Шептуна, Череп припоминал разделы знаний по структуре планет. Смутно припоминая узоры геомагнитных линий, пронизывающих каждый метр поверхности планеты, пожал плечами, — плазменные разряды, выплескивают в пространство десятки тысяч градусов и такой же поток электронного шторма. Естественно такие бури не пройдут бесследно, а битва при ущелье, так вообще… там тьму генераторов сожгли.

— Не поверишь, для того, чтобы модулировать геомагнитную линию планеты, нужны сила сравнимая с силой притяжения, и все ваши хлопушки для них как сквознячок!

Шептун еще продолжая сыпать терминам, а Череп ошалело прокручивал в голове последнюю информацию. Аналитики объеденного командования спорили до хрипоты, привлекали, ссылались на мнение ученых, но так и не могли сойтись в определении природы подземных толчков сокрушивших стены заставы "Двух Сестер". Подземная активность планеты была нулевой на экваторе и за всю историю освоения толчки ни разу не фиксировались приборами. И то, что старая планета проснулась подземными толчками именно в ущелье, вызывало массу вопросов, на которые ни кто не мог ответить. До Шептуна.

Обладая арсеналом самых мощных вычислительных комплексов, аналитическим мышлением и богатейшим опытом по проникновению в глубинную суть любых вычислительных процессов, Шептун выстроил все данные в модель и нашел закономерности, а по скупым результатам вскрытия термитов все-таки подобрал ключ к загадке.

— Источник энергии термитов схож по характеристикам с черной дырой, по крайней мере может оперировать громадными значениями энергий. И если судить по хитрой защите, внутри находится экранированная аномалия, в которой протекают сложные процессы выделения и поглощения энергий. Источник может выдавать и поглощать буквально за доли секунд энергии способные распылить Фобос на атомы.

— Да откуда такая мощь, — недоуменно спросил Череп, восхищено прицыкнув языком, представив какие возможностями будет обладать космический корабль с двигателем мгновенного разгона и такого же торможения. — Откуда взялся такой источник энергии?!

— Я так подозреваю, что это мезонит. О нем говорил Громов. Из-за него и начался весь сыр бор.

— Все вспомнил. Так, давай дальше по термитам…

Имея в запасе практически неограниченный источник энергии, инженеры корпораций подошли к идее связи творчески. Не создавая источник излучения, несущую частоту которые будут модулироваться и улавливаться приемниками, взяли за основу естественную геомагнитные линии планеты. И не важно, где находится их творение, на луне или на земле, несущая волна уже под рукой, осталось только наложить закодированный сигнал и его может мгновенно считать на любом участке планеты.

Но кроме связи геомагнитные линии могли выполнять еще одну функцию. Раскачанные воздействием термитов волны, усиливалась внешними импульсами, и вонзались в раскаленное ядро измененными потенциалами, и общее магнитное поле планеты гасило чужеродное воздействие толчками содрогающихся недр.

— Вот смотри, — сказал Шептун и мастерская пропала. Вместо стен со стеллажами возникла проекция ущелья. В ускоренном режиме подробнейшая реконструкция прокручивала атаку термитов в ускоренном режиме. Поверх изображения проступили узоры бардовых линий пульсирующих в странном ритме. — Вот эти линии есть геомагнитный несущие. И заметь буквально до атаки, ритм был совершенно другой. Вот первый выстрел — колебания возрастают. И заметь вот в этой приближающейся точке, колебания достигают своего максимума. А вот второй выстрел попадает в это сгусток волн., что ты видишь на проекции?

Рассматривая крупную стаю термитов, Череп отодвинулся назад, когда проекция резко прыгнула ему навстречу, укрупняя масштаб.

— Проклятье, — пораженно произнес Череп, когда вспышка накрыла стаю ослепительным сиянием, — выстрел накрыл стаю с тремя красными термитами.

— Правильно, — похвали Шептун, — а теперь посмотри на фон затухания геомагнитных возмущений.

— Очень похоже на потерю связи с командованием… А я то все гадал почему все так примитивно атаковали. Отмены последнего приказа не было, и рядовые продолжали выполнение последней команды. А ну-ка покажи, момент начала толчков.

Проекция мигнула и ущелье показалось эпизодом ночного штурма. Волна за волной термиты накатывались на острые лучи зелени и бестолково гибли, покрывая дно ущелья многометровой толщей останков. Но вот до этого ровный бардовый фон вновь затрепетал в нарастающем ритме. Сразу же прекратилась атака новой волны. А с пустыни, приближался новый клубок пиковых значений. В излучине ущелья показалась свежая стая термитов, где среди сотни тел выделялась тройка красных хищников.

— С появлением этой троицы совпала резкая активность возмущений, и сразу же изменилось поведение термитов, — сообщал выводы Шептун, подкрашивая яркими цветами, фигуры командиров тварей из кишащей массы, — и вот с этого момента начинается резкие колебания.

Тройка термитов порыскав по ущелью, словно принюхиваясь одновременно двинулась назад к раскаленным озерам кипящего камня. Выбрав место сошлись головой к голове, и застыв неподвижными изваяниями, стали центром точки в которой геомагнитная линия словно кувалдой вгонялась в поверхность планеты, мощными импульсами.

— Сейсмическое оружие, — пораженно проговорил Череп, — да с такими возможностями нас в раз похоронить можно.

— Не все так просто, — успокоил Шептун, — Такое вмешательство не прошло бесследно. В той области сейчас такие геомагнитные бури, что термиты там будут глухи как пробки. Поэтому они и не очень-то и пользуются этим оружием.

— Постой ты говорил, что сигналы можно считывать в любой точке планеты? — не веря в такую удачу, Череп затаил дыхание, — а сами мы сможем перехватить их канал связи?

— Имея на руках карту геомагнитных линий, останки термитов, да группу талантливых техников, — выделяя последнее слово, Шептун сказал, — ТЕПЕРЬ возможно полноценно подключиться к их системе связи.

* * *

— Все?! Успокоились? Или дожать кому-то руки?!

Низкий рык Дыбы прокатился рокотом по залу. Стремительный клубок движений застыл гротескной картиной. Массивная фигура великана с голым торсом сплетений жгутов напрягшихся мышц придавила двоих ветеранов в поверженных позах. Выворачивая руки в болевых заломах, Дыба восседал на противниках словно заправский наездник, при этом казалось по залу вот-вот разнесется треск костей.

Дождавшись утвердительного мычания, стремительно поднялся с рыком:

— Еще раз рыпнитесь, переломаю кости в труху!

Наблюдая сцену жесткого урока, Череп подавлено молчал. Прошедшая неделя отняла еще несколько лет жизни. Эксперимент прошел удачно, все прошли процедуру без особых потерь, только нескольких ветеранов откачали после микроинсультов. Но то, что началось потом, заставляло только материться и ломать голову над ситуацией, спешно ища выход.

Обследования медиков, буквально, что не под микроскопом изучающих наемников, давали положительные заключения. В коре головного мозга произошли изменения, и процесс еще продолжался, но уже сейчас у многих наблюдались ускоренные реакции и проявлялись нарушения привычной рефлексии. Но эти явления ожидались и для обретения контроля над своими возможностями, наемники стразу поступили под наблюдение инструкторов, с которыми при помощи специально разработанных физических упражнений ветераны обретали контроль над новыми возможностями.

В процессе занятий и вскрылся тот неучтенный фактор, готовый перечеркнуть всю идею изменений жирным крестом. Ускорение реакций в сознание вызывало еще один побочный эффект. Люди стали вспыльчивы. Нервная система от малейшего раздражителя входила в гиперактивное состояние и люди просто взрывались. Любой повод мог стать причиной для выяснения отношений, но хуже всего это чувство могущества которое буквально опьяняло наемников. И привычные требования устава им казались оковами, что ограничивают и сдерживают, но больше мешают. А сегодня Череп увидел собственными глазами, как наемники отказались выполнять требование инструктора. И вмешавшись в конфликт, что готов был из вспышки раздражения перерасти в драку, со способностями ветеранов считай избиение младенцев, Череп буквально растерялся когда его мягко послали, посоветовав постоять в сторонке.

Но тут вмешался Дыба. И без того самый большой человек на заставе, сделавший занятие спортом одной из повседневных привычек, после эксперимента поражал инструкторов своей мгновенной реакцией и не уловимыми движениями. Когда механик работал с грушей, то казалось, словно мешок с песком подпрыгивает сам собой в окружении размытого вихря, волчком кружившего вокруг и отрабатывающего серии ударов.

И сейчас, Череп уловил только размытое пятно и волну воздуха от быстро промелькнувшего силуэта. Не успев досчитать до пяти, как услышал уже рык друга, словно котят скрутившего и отчитывающих наемников…

— И если еще кто-то оспорит даже просто вопросительный взгляд командира, вами займусь я!

Награждая строй наемников в черных кимано тяжелым взглядом, Дыба вколачивал в каждый встречный взгляд обещание такого отпора и мук ада, что многие не выдерживали и опускали взор в маты.

— Командир, они все уяснили и готовы к продолжению занятий, — подчеркнуто уважительно произнес Дыба вильнув в сторону занял место чуть позади.

— Спишем это на последствия эксперимента, — взяв себя в руки, как ни в чем не бывало серьезно произнес Череп. Оглядев строй подобравшихся наемников равными группами стоящих перед своими инструкторами, добавил — Еще раз напоминаю, что инструкторы пытаются оказать вам помощь. Без самоконтроля вы будете стаей бешеных псов, которых усмиряют только посмертно. И если вы не научитесь себя контролировать, то ваша жертва окажется напрасной для вас и для батальона. Поэтому все требования и упражнения показываемые товарищами из ТХАНЬЮ выполнять беспрекословно!

Повернувшись в сторону главного инструктора присланного по запросу из китайского сектора, Череп уважительно кивнул не высокому азиату. С невозмутимым лицом, словно отлитым из фарфора, инструктор, в ответ уважительно поклонился в традиционном жесте благодарности.

— Они как стая волков, — тихий шелест ломанного русского прозвучал из уст коротко стриженого инструктора непривычным звучанием, — и будут подчиняться только самому сильному, матерому. Настоящему вожаку.

Раздавшиеся команды инструкторов породили волну движения, и люди расселись в позах лотоса. Оставляя зал с занятиями, Череп вышел со старшим инструктором из ангара переоборудованного под одновременное занятие трехсот человек. Фраза инструктора его смутила. Если это расценивать как первый тревожный звоночек, то получается не радостная картина.

— Вы хотите сказать, что мне не быть их командиром? — проговорил Череп, наполняя коридор гулким шагом тяжелых ботинок, — ведь у меня нет их скорости и реакции. Мои способности больше касаются других областей…

— Что бы охотиться на тигра, не нужно быть таким же сильным как он, — загадочно улыбнувшись, азиат коснулся панели доступа. С плавным шелестом створки разошлись, открыв доступ к комнате отдыха инструкторов. Вдохнув густой аромат экзотических запахов, витавший в уютно обставленной в китайском стиле комнате, Череп прошел по приглашающему жесту.

С интересом оглянувшись, отметил кучи мелких безделушек. Золотые фигурки стоявшие на шкафчиках, висевших на стенах создавали ощущение попадания в другую реальность. Скромно, но со вкусом. Усевшись в позе лотоса, Череп встретился с цепким взглядом инструктора.

— Что бы победить дракона нужно самому стать драконом, — ответил Череп, припоминая одну из притч богатой на фольклор Азии, — а в моем случае, драконом мне уже не быть.

— Сяньшен, Череп не совсем точно выразился, — улыбнувшись одними интонациями голоса, инструктор подхватил белый чайничек и наполнил две пиалы ароматным чаем, — в притче говорилось о гибели дракона, а вам нужно оставить жизнь дракону и укротить его мощь. Для этого нужна узда, способная укрощать и управлять.

— Я не силен в ваших мировоззрениях, — вежливо ответил Череп, мысленно, недоверчиво усмехнувшись. Для него любые метафизические вещи относились к разряду гипотетических величин и всегда вызывали только вежливую улыбку. Он всегда был сторонником научного подхода, — Но когда мы предполагали проблемы эксперимента и столкнулись с первыми признаками нестабильности, сразу же стали искать выход. И только ваша методика обещала самые короткие сроки по технике самоконтроля. Не сказать, что я сторонник древнекитайской философии, но она дает хоть какие-то обещания без применения психотропных медикаментов.

— Да, да. Мы очень внимательно следили за этим экспериментом, скажем так… удаленно. И как только поступил запрос, мы сразу же отозвались.

— Благодарю, — вежливо кивнул Череп, попивая чай, и при этом чувствуя ощущение, что о главном они еще не говорят, азиат все ходит вокруг да около, — но возвращаясь к вашему выражению об узде, мне как-то не понятно ваша позиция.

— Мне кажется, вы все прекрасно поняли. Мне видится два варианта. Первый вариант: "драконы" обрабатываются жестким психотропным набором, — видя как напрягся собеседник, азиат аккуратно поставил чашу на стол и устремил на Черепа прямой взгляд, — …и становятся в под жесткий контроль, превращаясь в идеальных солдат. Очень практичный вариант снимающий массу проблем…, но имеет ряд моральных этических нарушений, я так понимаю идущий в разрез с Вашими убеждениями.

— Это даже не обсуждается, — жестко ответил Череп, стукнув пиалой по столешнице, едва не расплескав чай.

— Жаль. Это был самый простой вариант и эффективный… — обновив в пиалах чай поднявшийся густым ароматом цветочных добавок, азиат спросил:

— Насколько вы владеете информацией по обстановке в Батальонах? — дождавшись неопределенного жеста собеседника, произнес, — Я так и думал. Тогда ответь мне на вопрос. Чем, лично Вы будете заниматься после победы?

— Я еще не заглядывал так далеко, — ответил Череп, — думаю начну заниматься наукой, виртом. А к чему такой вопрос?

Выдерживая паузу, инструктор медленно попивал чай рассматривая край пиалы. Отложив чашу, одарил Черепа изучающим взглядом и начал вещать жестко без обычной китайской витиеватости.

— Общая численность населения планеты составляет порядка десяти миллионов человек. Большая часть из них это люди посвятившие всю свою жизнь войне, и кроме войны ничего не знающие, и не умеющие. Чем, по-вашему они будут заниматься? Добычей? Но Земле уже не нужны будут кристаллоиды в таких объемах, если вообще будут нужны. А вот Марс очень нуждается в земных поставках. Пусть металл мы еще можем постоянно перерабатывать, что-то с местной руды плавить. Воздух будем добывать со льда полярных шапок. Ну, а как быть с высокотехнологичным оборудованием, медицинскими препаратами кои мы сами не сможем синтезировать, со свежими образцами для клонирования пищи? Да и следует учесть, что население планеты без войн будет расти, и соответственно еще вопросы с жизнеобеспечением растущего населения… Все эти вопросы сводятся к одному, а как жить дальше людям чье существование вдруг стало не нужным?

Отзвуки слов инструктора падали в сознании тяжелыми булыжниками. И с каждым вопросом тяжесть глобальной проблемы стоявшей перед Батальонами, нависала скальным утесом. Череп задумчиво кусал губу, лихорадочно ища ответы на вопросы. Но ничего путного в голову не приходило.

— А вы видите выход из сложившейся ситуации?

Азиат задумчиво молчал, смакуя чай аккуратными глотками, подняв на собеседника узкоглазый взгляд, ровно произнес:

— Самый простой путь это вновь наладить взаимовыгодное сотрудничество. И на данный момент на Марсе есть технология которая будет интересна корпорациям, — не сводя гипнотизирующего взгляда с Черепа, азиат вещал абсолютно нейтральным голосом. И не дождавшись вопроса собеседника, закончил фразой прозвучавшей как выстрел:

— Обучением и предоставлением услуг идеальных исполнителей. Людей с заказными изменениями головного мозга. Рано или поздно корпорации устремятся к звездам, а там и возникнет спрос на наших людей…

— Вы с ума сошли?! — не выдержал Череп, резко вскочив на ноги едва не опрокинул столик, — Вы мне предлагаете всю планету превратить в фабрику по зомбированию людей?!

— Не горячитесь, — оставаясь на месте, инструктор не торопливо отставил пиалу. Подняв взгляд обтертого жизнью человека, наполненный грузом прожитых годов, устало улыбнулся, — вы очень молоды, и поэтому для вас это предложение кажется шокирующим, но поверьте. Раньше Батальоны безвозвратно теряли людей в кровавых бойнях за рудники, а возобновившееся сотрудничество позволит людям заключать контракты и после истечения срока возвращаться обратно, и при этом принося пользу планете.

— Чушь! — внутри все больше подымалась волна ярости, готовая захлестнуть сознание кровавой пеленой. Ему предлагают накинуть на людей такое ярмо рабства, которое никогда уже они не смогут скинуть. И все эти сказки о возможном возвращении, звучали как сладкая пилюля. Не может человек быть под длительным воздействием препаратов и потом проснуться, как ни в чем не бывало. А если открыть свободный доступ к алгоритму, или передать его корпорациям, то будет искушение превращать людей в послушные механизмы навечно. А обещание о добровольцах, и малом проценте обрекших себя на безвозвратные изменения служит приманкой. Да и не факт, что все ограничится малым процентом. Скорее всего получится наоборот, только малый процент населения, избранная каста, избежит участи алгоритмизации. А остальные превратятся в послушное, безвольное большинство!

Волна ярости подымалась все выше и выше. Сердце стучало в бешеном ритме. И чем дольше Череп думал над предложением, тем сильнее волна безысходности и бессильной ярости затапливала сознание пеленой гнева. Но вдруг напряжение спало, и в чистом сознании вспыхнула догадка. Череп успокоился. В голове сложилась мозаика из темы разговора, мимики собеседника, способа постановки вопросов, осведомленности, самой логики рассуждения и предложения. Окинув собеседника внимательным взглядом, Череп мысленно оскалился. Похоже ему предстоит разговор с "адвокатом дьявола". Вновь усевшись за чайный столик, он холодно попросил:

— Представьтесь, пожалуйста, своим полным титулом.

— Несмотря на молодость, вы проницательно сяньшен Череп. Мое полное имя для не китайцев звучит как Лью Ван начальник Службы Безопасности корпорации ТХАНЬЮ.

Череп сидел за столом с человеком возглавившим Службу Безопасности Китайского Наемного Батальона. Восточная самобытность и сложные взаимоотношения внутри коммуны всегда были окутаны волной тайн и интриг. И понять по каким причинам там происходят какие либо кадровые перестановки было не понятно. Да и сами китайцы на эту тему не всегда откровенничали. И насколько можно было доверять достоверности предоставленной информации, было не понятно.

В отличие от своих коллег у китайцев Служба Безопасности приняла самое активное участие в перевороте. И если судить по предоставленным данным, смена власти там прошла бескровно и буднично. Руководство корпорации было поставлено в известность, что из-за разногласий между коммуной и корпорацией, присутствие их управленцев на планете нежелательно и в течение получаса они обязаны оказаться на борту транспортного корабля и убраться с планеты по-хорошему. Заполненный до отказа чиновниками и их домочадцами транспортник ушел в положенный срок.

— Тогда многое становится понятным, — холодно проговорил Череп, глядя в глаза инструктора, продолжал рассуждать вслух, — Я не знаю ваших побудительных мотивов, могу только догадываться. Скорее всего, ваши личные первоначальные планы не удались. Но подозреваю, что у чиновника такого ранга, который входил в число доверенных лиц корпорации, остались связи там, на Земле. И после высадки термитов вы начали искать другие варианты. Зная настроения внутри Батальонов, имея доступ к оперативным данным объединенного командования, а сейчас присутствуя на проекте, результатом которого может стать передовая технология, вы уже проработали новый вариант. Подозреваю, даже его частично озвучили руководству корпорации, а сейчас пытаетесь меня убедить в единственном верном сценарии развития событий, и договориться с бывшим руководством. Сторговать корпорациям жизни боевых товарищей и их потомков. Поэтому говорю. Ваше предложение подло и безнравственно. И мой ответ нет.

— Браво, — едва обозначив легкие аплодисменты, сказал Лью Ван, — по разрозненным фактам и наблюдениям вы смогли построить хорошую гипотезу. В каких-то моментах близкую к истине, в других — такую же далекую… Для вас, наша точка зрения, философия принятия решения чужда, так же как и нам, не понятна привязанность вашей культуры к ценности личности. Вы цените человеческую жизнь, а для нас она мало, что значит, если ее заклание служит великой цели. При этом наши идеи вам кажутся бесчеловечными, но в нашей коммуне не было ни одного поселенца с бомбой в голове. Начиная с любого старателя заканчивая менеджментом корпорации, каждый из них оказался на Марсе добровольно. Здесь каждый отдает свой долг Родине, по мере своих способностей и получает по заслугам…

— В виде четвертой зоны высадки? — не удержался от шпильки Череп.

— Из которой еще не было ни одной вылазки, — мгновенно отразил выпад Лью Ван, — Мы сразу же известили руководство компании о реорганизации в коммуне, но заверили в точном исполнении всех прежних обязательств. Мы не сорвали ни одной поставки, и ответное бездействие мы расцениваем как хороший знак для будущих переговоров.

— Тогда я вообще не понимаю. Если у вас так все хорошо, зачем вообще организовали свой бунт?

На несколько мгновений в глазах службиста мелькнуло не понятное выражение, и тяжело вздохнув, китаец задумчиво произнес:

— Мы не сторонники посвящать во внутренние дела сторонних людей, но для данной ситуации мы отойдем от этого принципа. Может быть не стандартный взгляд со стороны поможет выйти из тупика, в котором мы оказались, — поднявшись к стеллажу, с тихим шелестом открыл дверцу и Лью Ван вернулся к столу с терминалом, — Я передаю вам информацию служебного характера. Ознакомьтесь и мы вернемся к нашему разговору, как вы прочтете это.

Ощутив прохладу информационного носителя, Череп задумчиво покрутил в руках прозрачную пластинку. Разговор явно вышел из темы методических занятий и перешел в области в которых Череп мало разбирался. Мотивы людей вершащих тысячи судеб, решения изменяющие реальную расстановку сил, от их слов и действий зависит какой будет завтрашний день. А судя по загадочным повадкам службиста рисующего то одну перспективу и одновременно недоговаривающего о второй перспективе, обозначавший то одну точку зрения, то вторую — там еще тот клубок загадок. И если он уже влез в категорию людей отвечающих за судьбы многих, то ему придется в этом разбираться и учиться на ходу.

— Хорошо, — проговорил Череп, пряча носитель в нагрудный карман комбеза, — Ознакомлюсь и продолжим. Но в самом начале разговора вы сказали о двух вариантах. Первый слишком попахивает дерьмом. Второй такой же?

— Второй вариант, — повторил службист вновь взяв пиалу, задумчиво рассматривал пар горячего напитка, словно пытался увидеть будущее в неясных колебаниях дымки, — Долгий процесс. Тяжелый. Кровавый. В роли узды должен быть человек. Безусловный лидер. Который сможет подчинить мощь измененных единой воле, поддерживать дисциплину железной рукой и строго насаждать новую идею в умах драконов.

— Тирания, — тяжело выдохнул Череп.

— Вряд ли, — задумчиво продолжал службист, — обычная тирания ни к чему хорошему не приведет. И после смерти тирана приведет к хаосу. Здесь нужна разработка целой философии. Объединяющей идеи, которая захватит умы и сердца людей и позволит им смотреть на мир не через призму обыденных ощущений, комплексов, привычек и физиологических потребностей, а быть выше всего. Смотреть глазами чистого разума, быть средоточием чистых помыслов и убеждений.

— Хм. Получается какое-то религиозное течение, — припоминая смутные отголоски исторических баз данных, Череп задумчиво проговорил, — подобие ордена крестоносцев?

— Не совсем верно но, именно в этом направлении, — подхватил мысль Лью Ван, — Например Орден тамплиеров был скован рамками религиозных догм и не смог побороть в себе человеческие пороки, и в конце концов изменился не в лучшую сторону. Его опыт будет интересен, но еще придется очень сильно поработать с доктриной. В конечном итоге нужно общество людей, которое будет выше обычных человеческих страстей, которое сможет беспристрастно смотреть на события в мире, отмерять, судить по законам, лежащим вне пределов человеческих эмоций. Эти законы будут продиктованы самыми трезвыми, логически правильными и оправдавшими себя во времени постулатами всех философий мира.

— Да уж, — заполняя затянувшуюся паузу, задумчиво проговорил потрясенный масштабом Череп, — но это же колоссальная работа, здесь нужно учесть кучу всего. Да и это же нужно всех убедить…

— Других вариантов развития событий я не вижу. И чем больше будет драконов тем острее будет становиться проблема. Если эту ситуацию уже сейчас не брать под контроль, то мы получим планету с неуправляемым населением, раздираемая "измененными" в гражданских войнах за остатки ресурсов. В конце концов сами и вымрем.

Такие перспективы совсем не радовали Черепа, и он задумчиво массировал виски пытаясь систематизировать гору информации выданной инструктором.

— А методика подготовки которую ваши инструкторы преподают в зале, — спросил Череп, — она разве не спасет положение?

— Наша методика дыхательной гимнастики дает контроль над собственным телом. Но не дает контроля над помыслами, — печально усмехнулся Лью Ван, — вы выпустили джина, который людям без моральной подготовки дал могущество. И это могущество уже сейчас точит убеждения, мотивацию, характеры. Все-таки не стоит забывать, кем они являлись в прошлом. И если это могущество не направить в русло новой идеи, оно размоет все прежние убеждения как песчаные замки, и на первый план выйдет только голая сила. И будут они все мерить по праву самых сильных хищников в стае.

— Куда не кинь везде клин, — раздосадовано произнес Череп соглашаясь с доводами службиста. Люди все разные, и большинство его людей были осужденные бунтари. Теми кто не смог найти применение своему характеру в мирной жизни и ставшие на путь отменяющий законы, а если человек раз нарушил закон, то и повторно он нарушит ограничение, если оно мешает получить желаемое. Если только он не до конца проникся новыми идеями, новыми реалиями. И тут рассуждения вступают на довольно зыбкую территорию. Наемники сейчас держатся все вместе, потому, что объединены привычкой жизни в Батальоне, моральными устоями и общей целью выживания. Но новые способности убирают одну из причин держаться вместе. И, что остается в остатке? Совсем мало для борьбы с искушением.

— Да уж. И где нам искать такого монстра? — не весело усмехнувшись спросил Череп, представляя какие высокие требования должны быть к человеку обязанного подчинить единой воле измененных, — по сути, на него ляжет ответственность за все будущее планеты. А если судить по вашим недоговоркам, то одним Марсом дело не ограничится?

— Вечная и самая тяжелая, война с темной природой человечества. С его пороками, — проговорив ответ на вопрос автоматически, Лью Ван, поднял на собеседника взгляд в котором бушевали печаль и горечь человека прожившего не малую жизнь, по роду службы знающего людей с не самой лучшей стороны, — И в роли узды для измененных идеально подходит ваш друг Дыба. С его волей и силой, помноженные на эксперимент — у него задатки выдающейся личности. Наша методика идеально ложится на его мироощущение, и я не удивлюсь, если он уже сейчас готов входить в транс гармонии мироощущения.

* * *

Уткнувшись в разноцветное пятно терминала, Череп шел в полумраке коридора ориентируюсь только по звуку и смутным образам, едва улавливаемым боковым зрением. Составляя график занятий, стыковал его с участившимися запросами медиков буквально разрушавших своими требованиями и без того плотный график. Тренировки с инструкторами, чередовались с тренажерами, приемы пищи сменялись с разговорами с психологами, а дальше все по новой, инструкторы, оружейка, медики, физподготовка. И так каждый день в течении недели затишья, а тут еще вновь внеплановый осмотр. Пытаясь сократить какое-то из занятий, Череп прислонился к стене, задумчиво просматривая по минутам расписанный день.

— … Да я те говорю. Собственными глазами видел! Канистру пива ставлю под каждым словом!

— Да ладно Шмеля, чета ты заливаешь, — произнес один из троицы бодро шагающей к широким дверям столовой, — "бешеные" свои парни, а ты тут расписал безбашенного отморозка.

— Да я разве сказал, что гавнюки, но один демон отметелил тройку саранчи в столовке! И все началось с булок, что не досталась ему, а саранча пол подноса набрала.

— Ну, а остальные чего молчали?

— Да не молчали, начали бухтеть, но те только успели заикнуться, что берут на весь взвод и тут же разлетелись как кегли! Летали по столовке кусками говна, а между ними только и мелькал красноглазый!..

Троица прошла дальше, продолжая делиться впечатлениями, а Череп застыл как изваяние. Началось. Случайно подслушанный разговор всколыхнул тягостное впечатление от разговора с инструктором, и внутри натянулась струна ожидания неприятных последствий. Прерывая заскакавшие мысли, прозвучал вызов на терминале. Коснувшись иконки, Череп встретился со взглядом хмурого Рвача.

— Ты где?

— В столовку шел, — внутренне подобравшись, ответил Череп.

— Туда лучше не суйся. Там сейчас мои саранчу успокаивают, твой постарался… Дай своим команду не покидать территорию, а сам через пятнадцать минут к Удаву.

Спустя десять минут быстрой ходьбы, через коридоры наполненных людьми, спешно уступающих дорогу, и старательно старающихся не встречаться взглядами, Череп оказался перед створками штабного уровня.

Еще несколько рывком по коридорам и приемная встретила вежливым кивком адъютанта и непривычно пустыми стульями ожидания. Взявшись за ручку массивной двери Череп глубоко вздохнув, морально приготовился ко всем последствиям разборов полета его подчиненного.

Восседая в главе стола Удав с хмурой выражением лица слушал доклад столичного медика. Кивнув Черепу на пустующие вокруг стола стулья, вновь упер взгляд на проекцию, где, сменяя друг друга, торопливо бежали таблицы с медицинскими параметрами.

— … сегодняшний день, у подопечных наблюдается повышенное излучение гамма волн ведущие к возбуждению мозжечковой миндалины. В результате чего неокортекс приходит в гипервозбудимое состояние…

Рассматривая офицеров, Череп натолкнулся на не добрый взгляд Лося, прям кипевшего желанием высказаться. Рядом с ним восседал Рвач и с внимательно безразличным выражением лица делал вид, что слушает докладчика. Один только Цыганов пытался уследить за докладчиком, усилено хмурясь на не понятной терминологии, делал пометки в терминале готовясь на досуге вникнуть в изучения непонятностей.

— Спасибо профессор, — подняв руку, вежливо перебил докладчика полковник, окинув взглядом стеклянные взгляды присутствующих офицеров, — очень познавательная лекция. А сейчас я хотел бы услышать не научное объяснение факта. Рвач?

Поднявшись с места, майор разведки по совместительству новый глава службы порядка, вывел на голопроектор изображения с угловых фиксаторов. На картинке возникло помещение столовой и участок раздаточной, где наемники брали подносы, наставляли не хитрые упаковки с ужином и двигались вдоль пищевого конвейера.

— В 15.48 в помещении третьего пищевого блока второго яруса произошла устная перепалка, — вещая нейтральным тоном, Рвач комментировал происходящее на картинке действия, — согласно показаниям свидетелей обычная словесная разминка. Но дальнейшие действия, пока неустановленной личности, предположительно одного из наемников подразделения "бешенных" привели к тяжелым телесным повреждениям трех бойцов "саранчи"…

Три массивных фигуры дождались своей очереди и на последней секции конвейера опустошили блюдо с румяными пампушками выпечки. Последовавший на записи недовольный ропот хвоста очереди вначале носил характер обычной пикировки, но он уже затихал после нескольких коротких фраз оправданий, как вдруг изображение взорвалось размытыми всполохами. Картинка сразу же украсилась красными сообщениями для оператора службы порядка, и место сразу же стало фиксироваться несколькими камерами.

Замедленное Рвачом воспроизведение вдруг стало тягучим, но на размытом не высоким качеством изображении отчетливо показалась быстро передвигающийся силуэт на фоне застывших фигур. Не высокий наемник оказался рядом с тремя великанами, и выбив поднос раздал мощные оплеухи. Прыснувшая в стороны очередь не понимающе вытаращилась на происходившее, а тем временем силуэт легко увернулся он неуклюжих замахов и припечатав каждого пехотинца связкой блок-удар, одновременно, с эмоциями ревел, что-то каждому в лицо. Но поверженные соперники только могли, что ошарашено мотать головами щедро орошая пол красными потоками из разбитых лиц. Словно не получив удовлетворения, силуэт собрал булочки и стал каждому набивать в рот сразу по несколько штук. Окинув взглядом побоище, не определено махнув рукой, покинул панораму картинки.

— Результатом инцидента стала госпитализация трех бойцов. Повреждения средней тяжести, лечение займет несколько дней усиленной регенерации ребер и свернутых носов, — оторвавшись от терминала с данными, Рвач наградил Черепа сочувствующим взглядом, — но хуже всего это разошедшиеся слухи. Бешеные и до этого не были плюшевыми зайчиками, но после случая с булочками…

— Что скажешь? — прозвучал требовательный вопрос Удава.

Поднявшись с места, Череп, задумчиво пожевывая губу, произнес:

— Сказать пока ни чего не могу. Цели эксперимента достигнуты. Доказательства уже зафиксированы на видео, — игнорируя возмущенно хрюкнувшего от такого пассажа Лося, Череп продолжил, — Но эксперимент прошел не совсем чисто. Сказались малые знания в области невропсихологии и отсутствия опыта подобных экспериментов. В результате мы получили хороших бойцов, но с взрывными темпераментами. Сейчас работаем в этом направлении с инструкторами, но тут вскрылся еще целый ряд проблем, которые нужно обсудить, и боюсь, что они уже лежат вне моей компетенции…

Краткий пересказ упрощенными словами долгой беседы с Лью Ваном занял час с короткими перерывами на глоток воды. И когда Череп закончил рассказ, с удовольствием обвалившись на стул, подпер голову руками, словно пытаясь уберечь оную от разрыва кипевших мыслей.

— Охренеть, — прерывая тягостное молчание, с расстановкой протянул Лось, — а ведь будет жопа. С тремя "п" и твердым знаком без вазелина. Если у них сейчас уже башню срывает, то, что начнется потом?

Эмоциональная оценка высказавшегося командира пострадавших пехотинцев пробудила всех от раздумий. Фокусирую на Черепе тяжелый взгляд, полковник тяжело вздохнул:

— Так. Получается, что твое предложение нам добавило проблем, — устало массируя переносицу, Удав развернулся к Рвачу, — Это первый случай?

— С госпитализацией, да первый, — четко произнес Рвач, — но без драк зафиксировано много случаев. Буквально везде где появляются "бешеные" случается конфликты и буквально на пустом месте. Даже когда они одни, все равно находят причину для выяснения отношений.

— Проклятье. Нам только не хватало проблем с личным составом… — тяжело выдохнул Удав взъерошив седой ежик. Переведя взгляд на лейтенанта, задумчиво рассматривал красные глаза Черепа, уже не вызывающи той оторопи как в первый раз.

— Значит так. Профессор. Подготовку остального личного состава к эксперименту пока приостановить. Необходимо срочно принимать меры по обузданию наших парней. У вас есть предложения?

— Вы знаете, — не ловко поднявшись с места, копирую привычку наемников, столичный медик поправил тесный ворот белого комбеза. Поправив и без того ровную прическу, кашлянул, — Мы сейчас фиксируем стабилизацию активности…

— Пожалуйста профессор, постарайтесь говорить на понятном языке, вы очень облегчите понимание ваших слов…

— Извините, но я и так уже все упрощаю — бросив не довольный взгляд на солдафона, медик все таки согласился с упреком полковника, — Занятие с инструкторами приносят пользу. Уже сейчас наблюдается снижение вспышек агрессии. Но медицина больше отвечает за здоровый организм, а то, что происходит в мыслях, это уже не много не наш профиль. И здесь я соглашусь с наблюдениями инструктора из ТХАНЬЮ. Необходима новая система ценностей и мотивации для подопытных. Но здесь должны работать целые институты психологов, нужно очень тонко и точно формировать методику работы, на это потребуется уйма времени.

— Нет у нас времени. Поэтому готовьте коктейли из препаратов…

— Я против! — вскочил Череп. Наплевав на устав, он прервал командира. Чувствуя, что именно сейчас решается будущее, и едва справляясь с волной негодования, стал торопливо говорить, — Это будет ошибкой! Если мы сейчас посадим людей на иглу, то дальше больше. Мы подавим волю и получим идеальных исполнителей. Которые будут только тупо выполнять приказы. Без инициативы, без мозгов. Но самих людей уже потеряем! Они превратятся в расходный материал, и будут гибнуть, выполняя приказы! Это тупик! Батальон превратится в корпорацию, но только еще более чудовищную!

Эмоциональная речь Черепа отражаясь от стен кабинета словно рикошетом тяжелых булыжников падала на сознание присутствующих тягостным грузом. Стыдливо отворачивая глаза, ни кто не смог выдержать взгляда лейтенанта. Только полковник выдержал пылающий взгляд разволновавшегося парня.

— Череп я каждый день несу груз ответственности за жизни восьми тысяч людей, — отвечая таким же взглядом наполненным сталью и горечью от ошибок, Удав говорил не естественно выдержанным тоном, — я за них отвечаю и мне приходится кого-то посылать на смерть, что бы остальные были живы. Они солдаты и прекрасно понимают, что если мне придется пожертвовать тремя сотнями жизней ради Батальона, то я это сделаю.

— Это неправильно! Так не должно быть! Вы пытаетесь сохранить остальным жизнь для чего? Смогут они жить, зная, что они живут за счет постоянных жертвоприношений. Я вообще не понимаю, тогда ради чего нужно существование Батальона?! Вначале вы говорили, что хотите прекратить войну, а теперь мы становимся на путь который мне очень живописал Лью Ван! Мы переродимся в работорговцев. И виноваты в этом будем уже только мы, не корпорация не термиты, а МЫ — те кто первые сделают своих товарищей рабами!

Самообладание покинуло полковника и вскочив с кресла, Удав нависнув над столом вонзил взгляд в молодого лейтенанта, отвечая таким же распыленным взглядом:

— Да! И буду гореть в аду за этих трехсот парней, как и за всех остальных кто погибал, выполняя мои приказы! БУДУ! Но сейчас я не вижу другого выхода. Мне нужно остановить этих гребаных термитов, мне нужно удержать заставу от распрей! И я готов идти на любые жертвы лишь выполнить эти две задачи! А ты?! Ты знаешь другой путь?! За столь сжатые сроки, за ту короткую передышку миграции термитов, дать мне решение без жертв?! Ты можешь обещать, что бешеные не будут кидаться на людей как сорвавшиеся с цепи псы?! Можешь?!

Нервная дрожь буквально трясла все нутро Черепа, сжав столешницу до хруста в пальцах, обвел всех присутствующих тяжелым взглядом. Удав задал вопрос, который читался во всех встречных взглядах. И ответ отражавшийся в глазах ему не нравился. Люди опасались как бы бешеные не стали вторым нашествием термитов.

Грязно выругавшись, Череп хлопнул по столешнице кулаком. Эмоции хлестали внутри через край, а в голове кружились тысячи мыслей и не одной дельной. Острая боль в руке, словно молния обожгла сознание, и охладила горячку разговора.

— Да, смогу… или сам пойду под первый шприц.

* * *

— Они сами виноваты!!! Зачем забрали все?! Я тоже хотел этих гребаных булочек, я за ними отстоял эту очередь, а они все забрали!

Ор Косяка отражался от стен и бил по ушам. Стоя посреди кубрика, с голым торсом еще не обсохшим после душа, стрелок раскраснелся, и казалось, едва не кипел от возмущения от неожиданно начавшегося разговора.

— О, да пожиратель выпечки. Это был с ног сшибающий повод для мордобоя и булочной фаршировки, — со злым сарказмом проговорил Череп, — зачем ты вообще туда поперся, тебе нашей столовки не хватало?!

— А ну хватит, — пробасил Дыба промолчавший с самого начала разговора, начатого злющим командиром, едва влетевшим в кубрик, — от вашего ора я уже оглох на два уха.

— Да чего хватит, — резко вскочив на ноги, Череп сцепился взглядом с Косяком, — У нас теперь гимор размером в Фобос, а все из того, что видите ли кому-то захотелось булочек.

— Не хрен было все забирать, — оправдывался Косяк.

— А ты разве не слышал, что они ответили? Они на весь взвод брали, который трое суток не вылезал с брони и только вернулся с дозоров!

Разгоряченный Косяк, словно натолкнулся на стену, не находя, что сказать, пробормотал:

— Чего они сразу не сказали?

— Они-то сказали, — обвинительно заключил Череп, нервно расхаживая по кубрику, — Все слышали, но только ты, оказывается, не услышал!

— А я то думаю чего народ так шарохается как от прокаженного, — пробасил Дыба, озадачено почесывая затылок, — а тут оказывается тушкан постарался.

— Не в одном нем проблема. Наши все отличились, в той или иной степени. Нас уже везде воспринимают как ходячие проблемы. Могу сказать даже больше, — свалившись на стул Череп обхватил руками голову, склонился над столом, — …нас уже боятся. И командование серьезно обеспокоено этими стычками. Уже всерьез рассматривается способ успокаивать психотропами.

— Какими тропами? — переспросил Косяк, пристроившись на кончике соседнего стула.

— Какими, какими… Такими, что ты станешь пай мальчиком-болванчиком и будешь делать все, что тебе скажут…

— Да пошли все в жопу! — опять взъелся Косяк, — Вначале изуродовали, что даже с девчонками нормально не переспишь, а теперь вообще…

— Задолбал ты со своими бабами, — отмахнулся Дыба, всматриваясь в командира, тревожно спросил, — Череп все настолько серьезно?

— Серьезнее некуда. Если в кратчайшие сроки не получится обуздать наших, то пойдем все под шприц.

Повисшую мрачную паузу, нарушил не уверенный возглас Косяка:

— Эй, да они там со всем с ума по сходили?! Из-за какой-то драки всех на поводок сажать?

— Это ни какая-то драка, — устало объясняя прописные истины, Череп со вздохом продолжил, — Это первая ласточка. Вмешательство в работу мозга не прошло бесследно. Вы стали более нетерпимы к окружающим, а здесь еще и наслаивается другое искушение. Вот скажи-ка мне дружище… Ты раньше бы полез на трех пехотинцев, которые выше тебя почти в два раза и тяжелее на полцентнера каждый?

— Э…, — протянул Косяк прокручивая в голове ситуацию в прошедшем времени. Придя к очевидному, но не вероятному выводу, виновато потупился отрицательно маша головой, — Вряд ли. Раскатали бы в пыль.

— То-то же, а сейчас сам их раскидал как дрова. И скажи, что ты чувствовал, когда фаршировал их булками?

Растерянный Косяк, словно прислушивался к чему-то далекому, а как услышал, словно пораженный громом застыл с открытым, ртом. Покраснев, сгорбился, и тихо произнес:

— Меня распирало от кайфа., что я такой крутой и сильный, а эти дылды посмели обидеть и теперь получают по заслугам.

— Вот это Косяк и пугает всех остальных. Сегодня булки, завтра, что? Типа кто-то первый прошел, не то сказал, косо посмотрел? — Череп сокрушенно качал головой, — У вас слетают все тормоза, разрушаются основные моральные запреты, и чем дальше, тем будет хуже.

— Постой Череп, не нагнетай, — возразил Дыба, поставив рядом стул, подмял затрещавшую мебель под себя, — мы же сейчас занимаемся с китайцами. Они дают методу, которая позволяет быстро себя утихомиривать.

— Так проблема не в том, что бы быстро утихомириться, а в том, что бы у тебя не было желания все решать мордобоем. С точки зрения кто сильнее тот и прав.

— Ну так Дыба теперь всегда прав, а кто неправ — вытирает комбезом пыль зала.

— Потому, что ведете себя как дети малые…, — пожал плечищами Дыба.

— Да конечно, — передразнил Косяк, с опаской посматривая на механика, — чуть, что не так сделал так сразу в репу.

— Зато всем все понятно, — философски заметил Дыба, — и ни кому не приходит в голову отлынивать от учебы.

Посмотрев на перепалку друзей, Череп не весело усмехнулся. Получается, что "бешенным" сейчас нужна именно такой вот цербер, что бы держал всех в ежовых рукавицах пока не появится, что-то другое, заменяющее трещавшую по швам систему ценностей и моральных устоев. И кроме второго предложения Лью Вана ничего не было. Тяжело вздохнув Череп рассказал об идее создания нового сообщества "измененных", со своей философией, своим укладом жизни, с чистыми целями и тяжелой ношей ответственности добровольно взваленной на свои плечи.

Очнувшись от проникновенного рассказа, Косяк бросил взгляд на застывшего Дыбу. Увидев горящий взор механика, словно услышавшего откровение, беспокойно заерзав, с усмешкой сказал:

— Командир может все таки твои психорельсы попробуем? Ты посмотри на этого…, — замявшись с подбором слов, хмыкнул, — Да он уже спит и видит себя там, в этой секте. А если ему еще дать в руки власть, то всем будет кабздец. Он же деспот еще тот, вывернет наизнанку, но будем строить светлое будущее, пока руки до задницы не сотрутся…

— Язык бы у тебя стерся, — беззлобно огрызнулся Дыба, очнувшись от мечтаний, — все бы только языком по молоть. Тут о глобальных вещах говорят, о смысле жизни, а тебе бы только поржать.

— Да куда уж мне до глобального, — саркастически усмехаясь Косяк застучал ложкой в стальной кружке, пытаясь размешать кофейный напиток, — я личность приземленная. Но говорю сразу, в секту ни ногой.

— Это еще посмотрим, — многообещающе усмехнулся Дыба. За озиравшись схватил свой терминал, и протянул черный планшет командиру, — Череп закачай мне всю инфу по этим. Как их там, во… тамплиерам!

Дождавшись писка окончания копирования, Дыба погрузился в изучение исторических текстов. И в позе мыслителя застыл изваянием, только непрерывно бегающие по строчкам глаза, и ели заметное шевеление губами выдавало напряженную работу мысли.

— Ну все, это надолго, — протянул Косяк, печально оглядывая комнату. Видя как командир подхватил стекляшку носителя, спросил, — а ты куда собрался?

— В операторский зал пойду, — удивленно ответил Череп, — хочу в вирте разобраться с инфой. А ты чего всполошился?

— Возьмешь с собой, — с надеждой спросил Косяк, — я так понял мы теперь на карантине. На уровни нельзя, столовка уже закрыта, а делать нехрен…

— Пошли уж, а то опять…или в партию, или в говно вступишь.

* * *

— А-фи-геть! — по слогам протянул Косяк, вращая головой на все 360 градусов, — вот это масштабища, вот это красотень, а какие краски…

Информационный узел "церберов" предстал во всей красе, встретил парочку ослепительными столбами света и захватывающими дух переливами звездного неба. Стараясь не потерять друга, с его вечным любопытством сующего нос во все дыры, Череп летел за другом словно тень. Облетев по периметру весь зал, тот едва не сунулся в коконы индивидуального пространства операторов, чуть ли не на зуб пробуя черный мрамор пола, Косяк оглашал пустой зал восторженными криками.

— Здравствуй Создатель, — раздался в голове вкрадчивый шелест Шептуна, — ты сегодня не один?

— Да уж, — одергивая товарища, Череп старался пресекать попытки трансформации друга, во всю расшалившегося с визуальным обликом, — не подумавши влип в няньки. Стой Косяк, этот талик лучше не активируй!

С непосредственным любопытством круча в руках глухо закрытый тубус, Косяк прикладывал его к разным частям огненного тела. Не активированный алгоритм исследовательского щупа, был вручен товарищу вместе с необходимым набором для скользящего, и сейчас, друг больше напоминал обезьяну с гранатой, что опустошая пояс золотой кольчуги выкладывал богатство в гору. Пытаясь разобраться с назначением, тыкал таликами куда только можно.

— И как она работает? А зачем она нужна? А как включить?

Озвучивая бесчисленное количество вопросов, даже не удосуживался дождаться ответов, и норовил сам догадаться о назначении того или иного алгоритма. Какие-то вещи были безопасны, какие-то нужно было активировать в определенных условиях, а вот информационный щуп это вещь двойного назначения. Программный код разрабатывался Черепом как исследовательский зонд, который внедрялся в информационный массив и выведывал секреты изнутри алгоритма. Но кроме мирной цели мог превратиться в ядовитое жало, а как поведет себя информационное пространство узла настроенное Шептуном, Череп не знал, а с умением Косяка влипать в истории, лучше бы не пробовать.

— Очень любопытный человек, — немного растеряно проговорил Шептун, оценивая скорость с которой Косяк делал ревизию таликов, — может быть стоит сделать ему вводный инструктаж, в более… безопасном месте?

— Думаю, что такого места нет, — с сомнением проговорил Череп, ставя крест на желании погрузиться в изучение информации от Лью Вана.

— Почему же, — тут же отозвался Шептун, — у меня как раз есть полигон, экранированный от остального "вирта" и там твой друг сможет удовлетворить свое любопытство без ограничений. Тем более, что и скучно ему не будет, а мы сможем спокойно поговорить.

Заинтересованный предложением Череп сказал:

— Косяк, все! Давай собирайся.

— Да ты че?! я же только начал разбираться, — возмутился Косяк, — и сразу уходить!?

— Нет. Идем в гости к Шептуну. Он говорит, что как раз есть подходящее место, где тебе есть развернуться. Можешь там все крушить и ломать без последствий.

— Классный парень Шептун, — восхитился Косяк, с такой же стремительностью рассовывая талики по местам — понятливый человек.

— Он не человек, — на автомате поправил Череп, рассматривая переливы возникшего посреди зала портала перехода, — он искусственный разум.

Косяк замедлился, и нахмурено спросил:

— Какой искусственный разум, типа Милашки?

— Нет, Милашка просто удачный набор алгоритмов и нарезок образов, она не мыслит, а воспроизводит модели поведения уже заложенные в нее. В том числе и твоим озабоченным либидо. А Шептун это намного…

— А кто такая Милашка? — прозвучал в сознании голос Шептуна, — и почему я ее не знаю?

— Слушайте! — вслух возмутился Череп, находясь под перекрестным допросом, — я не могу одновременно отвечать на ваши вопросы и прокладывать маршрут в портале! Знакомьтесь и разговаривайте напрямую!

Удивленный вспышкой раздражения, Косяк едва не подпрыгнул, когда перед ним повисла в воздухе надпись: "Привет, я Шептун". А дальше последовала серия почти из моментальных вспышек и скорострельных вопросов-ответов. Налаживая диалог новые знакомые уже успели обменяться солидным массивом информации, и когда Череп с интересом оглянулся в новом месте, куда его привел прыжок через портал, а Косяк все заливался соловьем:

— Шептун ты не понимаешь, простой голосовой модуль это скучно. Мы бывает по сорок часов не вылазим с машины, и в этой коробке буквально от скуки можно с дохнуть, а с Милашкой, — разом потеплевшим голосом, Косяк мечтательно зажмурился, — с ней намного веселее, отвлекаешься, и эх…, а нервы щекочет-то как чертовка. Жаль, что она не живая, все ее приколы-то уже почти наизусть знаю, считай сам заливал все образы и нарезки, там такой собирательный персонаж…

Закончив на печальной ноте, Косяк вдруг встрепенулся, с интересом рассматривая раскинувшийся вокруг пейзаж пустынного пляжа.

— А это, что за унылость?

— Это полигон, — отозвался Шептун, — он и не должен быть веселым. Главное — этот массив локален и закрыт несколькими слоями блокировки. Здесь можно делать все, что захочется без вреда для "вирта". И тут обитают не удачные плоды моих усилий.

Словно расслышав присутствие чужаков, на песчаную косу вылетел косматый сгусток света. Замерев на границе песка и джунглей, сгусток неуверенно раскачивался и складывалось впечатление словно принюхивался к гостям, как вдруг рванул навстречу.

Не ожидая столь стремительно перемещения, Череп заслонив друга вспыхнул жарким пламенем. На ходу трансформируясь в огненного элементля, вскинул руку с удлинившимися пальцами клинками, а вторую отвел для удара.

— Какого хрена Шептун! — только успел выкрикнуть Череп, как косматый шар резко свернув в сторону, закружил в отдалении порываясь приблизиться, но словно ощущая раскаленный жар опасливо держал дистанцию. А с джунглей показывались все новые и новые сородичи. Спустя мгновение пространство вокруг гостей буквально пузырилось и кипело от непрерывного мельтешения.

— Спокойнее, — прозвучал голос Шептуна, — они просто очень любопытные, а тут появилось, что-то новенькое, вот они и спешат познакомиться.

Простоявший за спиной Косяк, с интересом крутя головой, прошептал:

— Охренеть. Это же сколько их тут?

— Сейчас сотня, но о вас уже знают другие.

Успокоившись, Череп вновь вернулся в обычное состояние, и с сомнением окинув взглядом кипящий пляж, спросил:

— И это называется тихим местом?

— Здесь Косяка можно оставить. Ничего не сломает, не покалечится, — отвлеченно произнес Шептун, явно отвлекаясь на, что-то, — Все. Готово. Он говорил, что у него хорошо с фантазией. И, что бы он, не скучал, я ему задачу подкинул.

Окружающее пространство дрогнуло, и стало черно белым. На оглядывающихся гостей вдруг накатила волна снежинок и спустя миг, пляж вновь обрел унылые цвета, но только перед Косяком лежал тугой сверток, с искрившейся надписью: "Примеряй."

С интересом подняв массивный медальон, Косяк смахнул песчинки. С интересом рассматривая черно красные узоры, угловатой вязью покрывающие стальной полумесяц, наградил Черепа вопросительным взглядом.

— Это персональный интерфейс для понятия основных эмоций существ, — передал Череп, — и они будут понимать тебя, насколько сможешь формулировать образы мысли.

Поднимая длинные перчатки, Череп сам с интересом всматривался в диковинные узоры покрывающие стальную ткань. Протянув Косяку, с ухмылкой сказал:

— А это инструмент для формирования внешней формы и цвета облика. Твори на здоровье.

— Клас-с, — восхищенно, едва не пританцовывая, Косяк выхватил обновки и приложив к груди "талик", неподвижно замер, — Вот теперь я развернусь, вот теперь я… Ого-го. Всем покажу… А пользоваться как?

Оставляя Косяка изучать свиток инструкции, Череп шагнул в вспыхнувшее сияние нового портала и оказался на пустынном булыжнике посередине плещущегося океана. Вдохнув аромат соленой воды, сладко зажмурился воспоминаниям детства. Не вероятно далекие воспоминания нахлынули с приступом тихой грусти. Когда-то, тысячи лет назад, он с родителями ездил к морю, где впервые ощутил босыми ногами щекотку крупных песчинок. Поддержку папиных рук, державших его на воде. Свой восторг по поводу соленой воды, и улыбку мамы в ответ на его восторженные визги. Счастливое беззаботное детство…

Отогнав грустные воспоминания, Череп уселся на булыжник. Обхватив подогнутые ноги руками, положив подбородок на коленки, устремил взгляд в горизонт. Тихий шелест волн расслаблял, отпуская мысли в неторопливый бег. Спокойное место, как раз для не веселых раздумий.

— О чем задумался?

— Обо всем и ни о чем, — ответил Череп, перекатывая в руке граненый алмаз, упакованной информации, — Пытаюсь все разложить по полочкам, и понять как выпутаться со всех проблем одним махом.

— Поиск оптимального решения? Интересно, интересно. Решение задач со множеством переменных всегда доставляло неописуемое удовольствие, — прошелестел Шептун, азартными нотками игрока заслышавшего шорох колоды карт, — излагай начальные значения.

* * *

Земля. Родина человечества, постоянно сотрясаемого войнами и конфликтами, уносящими сотни тысяч жизней ежедневно. День за днем. Год за годом. Век за веком. Человечество воевало. За пищу, за богатство, за идею, за ресурсы и только после самого смутного времени грозившего темным пологом накрыть искру жизни на планете — человечество остановилось.

Власть имущая часть людей, всю историю цивилизации стоявшая в тени, но активно влияющая на события, ужаснулась показавшемуся лику хаоса. Индустриальная эра со своими законами и технологиями управления экономикой, не смогла перенести инъекцию нового источника энергии. Слишком мощный импульс получила научно техническая мысль, разгоняя прогресс до скорости летящего экспресса. Прорывы в компьютерных технологиях, машиностроении, робототехники, стали последним паскалем давления, распирающем прежнее мироустройство будто воздушный шар. Старый мир рухнул, едва не похоронив человечество в разгоравшихся массовых беспорядках и локальных войнах.

Сделав выводы, главы скрытых центров влияния определили новый мировой порядок. На первое место вышел капитал. Упраздняя государственные надстройки и бюрократические аппараты, за все стали отвечать корпорации.

Прорывы в медицине и пищевой промышленности позволили накормить всех желающих дешевой клонированной пищей. Робототехника буквально играючи решила вопросы с возведением жилых комплексов. Отсутствие бюрократических проволочек позволяло облегчить решение всех организационных вопросов. Виртуальный бум решал вопросы образования и трудоустройства. Но оставались люди, которые не вписывались в новое устройство мира. Преступность, армия, неспособные к переучиванию люди, которые всю жизнь посветили умершим отраслям экономики. Точка зрения капитала ни когда не отличалась гуманностью. И в этот раз все решилось довольно жестко.

Контролирующие энергетику корпорации были "китами" нового порядка. На них держалась все экономика обновленного человечества. Они обеспечивали необходимой как воздух энергией. И они же определили новые правила общества. Простые и жесткие. Основными постулатами гласили о полной свободе личности в виртуальном мире, и такой же ответственности за себя и свое потомство, не достигшее совершеннолетия в реальности. Ни кто не будет заботиться о человеке, если он сам не позаботится. Никаких бесплатных подарков, пособий, ни каких лицемерных благотворительных фондов. Если человек не смог обеспечить достойную старость, или не воспитал заботливых детей, — в этом вина только человека. Расплата этому нищенское существование на бесплатных пищевых концентратах, и клетушки в сотах жилого муравейника.

Не доволен? Для тебя открыты шлюзы марсианских транспортников. На красной планете всегда найдется работа для всех, по простому принципу: "Не умеешь — научим, не хочешь — заставим". Не хочешь покидать планету? Тогда работай, учись, меняйся, — но ищи себе применение в новом мире. Проходили десятки лет, изменения растянулись на век, переплавляя наследие прошлых эпох в сплав нового мира, по новым правилам по новым законам, проводимая корпорациями селекция дала результат.

Соблюдая жесткие и предельно простые требования моратория на решение конфликтов при помощи прямого насилия, корпорации наводили порядки твердой рукой. Все кто был уличен в физическом насилии, осуждались и отправлялись на Марс, который планомерно пережевывал миллионы судеб, но обеспечивал Земле спокойствие и благополучие.

Но в природе человека всегда присутствовали пороки, такие как жадность, алчность, и жажда власти. Они никуда не делись. Для них всегда были призывно открыты врата виртуальных миров, где были области свободные от любой цензуры, где каждый мог найти кроме работы и образования, реальность для воплощения явных и тайных желаний. А реальный мир превращался в тихую гавань, для желающих отдохнуть от буйства красок и страстей виртуальных реальностей. Над этим работали целые отрасли корпораций. Получившая второе дыхание робототехника, буквально наводнила реальный мир дешевыми автоматическими линиями производства полного цикла, позволяющие буквально в чистом поле, развернуть комплексы по добыче сырья, обработке и выпуску готовой продукции. Заменяя человека на тяжелых работах, в опасных технологических циклах, механические руки и электронные глаза заменяли физическое присутствие специалиста на объекте работ.

Вредные производства выносились на орбиту, и все больше добывающих комплексов и производственных мощностей располагалось на Луне и околоземном пространстве. И все это управлялось с виртуального мира. Там находились центру управления, целые исследовательские лаборатории, штаб квартиры корпораций и там кипели экономические войны.

Вокруг корпораций монстров, словно деревья великаны возвышавшихся над лесом, создавались и росли миллионы мелких компаний занимающих свою нишу в новой экономической модели развития человечества.

Если ты можешь оказывать или создавать изделия необходимые другим людям, то получай виртуальную точку контроля и занимайся бизнесом.

Не хватает навыков? Не уверен в своих силах? Тогда тебе еще рано заниматься своим делом. Подключайся к "точкам" других компаний. Выполняй работу, учись, и получай вместе с навыками и опытом, оплату за проделанную работу в виде "труков" — единой системы измерения трудо-часов умноженных на коэффициент профессиональности выполненной работы.

Не хочешь работать? Вступай в корпорации рейдеров. Участвуй в атаках на точки доступов других компаний, получай разовую долю от заказчика, с твоей помощью захватившего контроль над предприятием, или наоборот выполняй контракт по обороне "точки". Просто и эффективно. Бизнес это та же война. Где пленных не берут, а обдирают до нитки.

Не хочешь воевать? Тогда проходи жесткий отбор в крупные компании, заключай контракт на обеспеченный доход и тихонько расти в болоте одним из миллионов растений.

И компании росли и разрастались. Виртуальный мир не был постоянен. Начинаясь с искорки идеи и одного человека компании разрастались до корпораций со множеством контрольных точек отделов. Захватывая или обороняясь они делали открытия, создавали и контролировали автоматизированные заводы, оказывали весь спектр услуг для остальных, занимались научными исследованиями, творчеством, — процветали или растворялись в структуре более успешной компании. Постоянная динамика и высокие требования были суровыми жерновами, что перемалывали компании в пыль. И выживали только самые сильные, самые зубастые, и самые эффективные корпорации, делом доказавшие, что они знают как нужно вести бизнес.

Но были области, куда не могли втиснуться матереющие волки нового мира. Энергетика. Жестко пресекая любые попытки, даже посмотреть в сторону своих контрольных точек, корпорации-монстры в клочья раздирали любую "скороспелку" пытавшуюся "на зуб прощупать" защиту. Большие штаты опытных рейдеров, несли постоянное дежурство в виртуальной плоскости делового центра. Брали под контроль всех прибывающих в деловой ярус, и если усматривали в его действиях угрозу, на защиту точки мгновенно активировались легионы защитных систем, сминающую реальность сегмента в поле брани, кишевшей легионами программ безопасности и действиями умелых виртуальных бойцов.

И даже следовавшая ответная карательная операция, результатом которой становилось распродажа "останков" дерзких компаний с молотка, не могла остановить попыток молодых откусить лакомый кусочек от какого либо монстра. Слишком манящие перспективы открывались перед счастливчиками сумевшей завладеть, даже боковой отраслью одного из столпов экономики. Ибо только у китов были технологии изготовления источников энергии, только они могли изготавливать многофункциональные генераторы приводящие в жизнь любой технологический механизм. А остальные компании могли только, арендовать источники энергии, на неограниченный срок, без права нарушения целостности и потери работоспособности источника.

Это незыблемое требование служило прокрустовым ложем давящем многие смелые проекты молодых компаний, не вписывающихся в доктрину развития человечества диктуемой четырьмя корпорациями. И не проходило года, как находились все новые смельчаки, конгломераты компаний, пытавшихся с боями прорваться к лакомой добыче.

Но пока столпы экономики почивали на лаврах, расслаблено распыляя смельчаков и считая, что такой миропорядок будет вечным, как гром среди ясного неба появились на рынке новые источники энергии. Предлагаемые компаниями однодневками генераторы отдавались в собственность покупателям и обладали невиданными ранее мощностями.

Проигнорировав слухи, расслабившиеся руководство корпораций-монстров экономики державших технологический прогресс человечества под отеческим взором, упустили момент появления "новинок", но когда стали уже доступны первые роботизированные комплексы на новом источнике энергии, — корпорации всполошились.

Виртуальное пространство делового сегмента взорвалось. Полчища рейдеров, буквально вламывались в точки любой попавшей под подозрения компании, выворачивая на изнанку всю учетную информацию, даже не интересовались контролем над компанией, а искали производителя. Наглеца посмевшего покусится на исконную привилегию корпорации. Но как тщательны не были поиски и молниеносны захваты, везде натыкались только на ничего не знающего посредника.

Глава мелкой компании из одного человека, имевшего хоть один космический челнок, мог получить анонимное сообщение о предложении распродать груз новых генераторов, совершенно бесплатно находящихся в укромном уголке на Луне. И никто не отказывался заработать на пустом месте.

Но кто был таинственный производитель, так и не заявившем о себе в деловом секторе, обладающий технологией изготовления "чудо-генераторов" с клеймом десяти лучевой звезды, оставалось для всех загадкой.

Быстро разлетевшаяся информация, восхищенные отзывы, бросовые цены, и бесцеремонность рейдеров пытавшихся выудить хоть какую-то информацию о производителе, превратила виртуальный мир в гремучую смесь, готовую взорваться от малейшего толчка. Осознав поспешность своих действий корпорации официально извинились перед пострадавшими компаниями, постарались всяческими компенсациями и дополнительными льготами утихомирить деловую общественность, реанимировать парализованную экономику. Дожидаясь пока стихнет буря негодования, стали действовать предельно деликатно, а все новые и новые "находки", без огласки выкупались у счастливчиков по баснословным сумам и исчезали с рынка под стандартной фразой — "без комментариев".

Деловая активность вновь вернулась в прежнее размерное русло, но во всем сквозила настороженность, затишье. Затишье перед бурей.

* * *

— Не понял, — растеряно моргнув глазами Череп, очнулся от резкого контраста унылого океана и буйства красок визуальной картинки сотворенной Шептуном на основе содержимого носителя, — зачем это собирали китайцы?

— Ну не скажи. Очень любопытная информация, — задумчиво проговорил Шептун, — теперь многое стало логичнее, чем в огрызках баз батальонов. Если судить по грифу "для служенного пользования", то у китайцев, этот отчет по современной истории служил вступлением к поэтапному проекту "Шелест камыша". Суть которого сводилась к получению "точки контроля" для коммуны на Марсе. Размещая точку в вирте Марса, тем самым предоставляется открытый доступ, ведь формально, наш "вирт" связанный через орбитальные ускорители света с виртуальным миром Земли одно целое — соответственно и корпоративные законы едины. А бунт в коммуне, можно классифицировать как рейдерский захват.

— Хитро, — хмыкнул Череп, — и зачем же дело встало?

— Вмешательство среднестатистической вероятности роковой случайности, — философским тоном ответил Шептун, немного замявшись, уточнил, — человеческий фактор. Во всем этом поминутном плане грозивший стать самым масштабным рейдерским захватом, есть один тонкий момент. Согласно одному из ранних законов о корпорациях есть ограничение: "Копания имеющая в структуре более десяти контрольных точек подразделений не может возглавляться, принадлежать гражданину, чей коэффициент профессиональности ниже 10 пунктов". А такие значения есть только у ведущих управленцев, которые все на виду и большая часть входит в советы директоров самых крупных корпораций человечества, которые с большим удовольствием согласятся подмять такой лакомый кусок. Но китайцы и здесь выкрутились. Они все-таки нашли одного немощного старика, пережившего все мировые встряски и мирно доживавшего свои последние дни, но главное — он имел такой коэффициент. С ним провели огромный объем работы и с агитировали на помощь сородичам. Оставались только технические детали как-то — виртуальный тур на Марс, выполнение процедуры активации точки, инициализация первой сделки, а затем официальное завещание, опекунство коммуны и у старика отпускали домой, а Марс прятался за Солнце, уходил на сезон максимального удаления от Земли. И коммуна имела три месяца технического перерыва для подготовки к ответным действиям "ТХАНЬЮ". Но… Старик уже прошел последнюю узловую станцию и был уже возле портала, как на Марс накатила первая волна рейдерских поисков загадочных изготовителей "чудо" генераторов. И старик угодил под общий полиморфный вирусный удар. Для обычного "скользящего" это максимум день мигреней, а без того ветхое здоровье старика не выдержало. Инсульт и человек умер. А за ним и лопнула вся афера века. Китайцы сейчас в панике. Транспорт с депортированными чиновниками уже дошел до Земли, операция можно сказать сорвалась так как код точки доступа затерялся в пучине виртуальности, высадка термитов в тылу…

— В каком тылу? — не понимающе, уточнил Череп.

— Исторически сложилось, что китайцы колонизировали самый дальний участок экваториальной полосы. И воздвигали свою линию укреплений и застав подобием второй великой стены только от ТЕХАСКО. А термиты высадились со стороны, где вся инфраструктура как на ладони. Города ничем ни чем не прикрыты, и если термиты двинутся как на АРАВИКУ, то будет просто бойня. Вот поэтому они и крутятся как ужи на сковородке, пытаясь спешно найти способ выпутаться из ситуации с наименьшими потерями, а если судить по предложению Лью Вана так еще и с прибылью.

— Да уж, товарищи хитрецы угодили в переплет, — прокомментировал Череп.

С одной стороны нужно отдать должное упорству и кропотливой работе проведенной службистами по планированию и проведению такой акции, а с другой, попытки Лью Вана наладить сотрудничество с прежними хозяевами ценой алгоритмизации людей вызывало принципиальное отвращение.

— Ты знаешь, — шелест в сознании приобрел задумчивые нотки, — если судить по степени откровенности, оговоркам допущенных в вашем разговоре и анализу очень аккуратных запросов по базам данных, с большой долей вероятности могу сказать, что у них большие планы на тебя.

— Меня?

— Чему ты удивляешься? Программаторов такого уровня на планете нет, да и на Земле вряд ли сыщутся. А если делать системный анализ историю твоих поступков с точки зрения службистов, то взяв тебя в оборот можно получить очень мощный инструмент влияния на ситуацию. Где твои алгоритмы могут очень сильно встряхнуть виртуальный мир Земли…

— Пусть пыль глотают со своими оборотами, — раздраженно перебил Череп, — у меня уже и так хватает обязательств на сто лет вперед. Только одни проблемы с термитами да "измененными" сколько крови выпили, ты со своими сородичами… еще только китайцев не хватает для полного счастья.

— Тебе виднее Создатель.

— Вот только давай без этой скромности Шептун! Кто тут хвастался о любви к задачам со множеством переменных. И где твои решения?

— Решения задач можно совместить, точно рассчитав вероятности и сместив исходные условия. Вопрос только в том, что тебе придется задавать условия, а я могу только моделировать получающиеся данные. Так, что начинай оперировать начальными условиями…

Рассматривая сообщество людей как сложную систему взаимодействия множества индивидуумов, Шептун строил многочисленные модели поведений, накладывал друг на друга и выводил результаты возможных событий с большой долей вероятности. Получая новые поправки исходных условий от Черепа, моделировал поведение людей под воздействием тех или иных действий руководства, моральных законов, повседневных событий, общественных явлений. Имея "под рукой" модернизированные ресурсы вычислителей, огромные знания человеческой истории, психологии и богатый инструментарий системного анализа, Шептун буквально в доли секунд выстраивал вероятностные модели, разворачивая перед Черепом яркие картины будущего Марса.

Работая в тандеме, Череп чувствовал, как уточняющие запросы Шептуна буквально выворачивают мозг наизнанку. Уточняя тот или иной параметр воздействия на людей, ему приходилось моментально переключаться на разные области человеческой природы. И очень часто приходилось самому вникать и пытаться разобраться в новых для себя областях, о существовании которых он порой не догадывался. Но спустя несколько часов изматывающего сеанса тандемной работы, они получили модель развития общества людей, сородичей шептуна и "измененных".

— Все Шептун, я уже не смогу прочитать свое имя, — чувствуя как сознание отказывается воспринимать элементарную информацию, Череп взмолился, — на сегодня хватит.

— Я сам хотел предложить. Ты работал со мной на уровне обмена информацией превышающий стандартную скорость работы с оператором "церберов" в три раза. И это в течении четырех часов…

— Сколько?! — потрясенно переспросил Череп. Для него все спрессовалось в калейдоскоп, по ощущениям длившийся час, не больше, — Слушай, мы же о Косяке забыли! Вот же будит воя…

Ныряя в сияние гостеприимно распахнутого портала, Череп оказался на песчаной косе. С непониманием оглянувшись на пустом пляже, он едва не вскрикнул.

Некогда унылый пейзаж был искромсан следами чудовищной битвы. Казалось, местность попала под ковровое бомбометание. Все было вспахано черными воронками вздыбившейся реальности. А не далекие джунгли чернели остовами чадивших деревьев, исходивших от марева испепеляющего жара, превративших некогда буйство джунглей в пепелище. Но хуже всего было то, что виртуальная реальность буквально дрожала, то и дело покрываясь черно белой рябью срывающейся визуализации.

— И это безопасное место?! — потрясенно проговорил Череп, чувствуя как по спине пробежал холодок от нехороших предчувствий. В голове сразу же возникли картины одна страшнее другой, — где Косяк?

— Странно, — задумчиво не понимающе ответил Шептун, — реальность пока держится, но в глубине материка идет сильный информационный шторм. Там буквально разрывается пространство от бушующих энергий. Ничего не могу разобрать…

Следуя направлению, и не слушая оправдания Шептуна, Череп взвился над пляжем и едва сдерживая клокочущую внутри ярость, сорвался в полет стремительным огненным болидом. Переживая за друга, готов был порвать всех и вся в клочья. И это он сам виноват! Оставил друга одного, в неизвестном месте, доверившись словам Шептуна о безопасности! Да какая к черту безопасность!, что бы так искромсать вирт нужно очень сильное желание. Похоже зверинец Шептуна оказался не таким уж безобидным.

Пролетая сквозь клубы дыма над черным пепелищем, Череп вынырнул в просвет и увидел гигантский смерч занимавший все пространство впереди. Стягивая в себя всю синеву неба, перемешивая со всеми оттенками и мощью бушующих небес воронка сужалась к земле, а на поверхности растекалась такой же воронкой наполненной движениями и сполохами оживших кошмаров. Словно сойдясь в чудовищном ударе земля и небо сотрясались от грохота и чудовищных вспышек гигантской битвы. На пологой горе сошлись в схватке кошмарные создания, и буквально разрывая друг друга на части бесчисленные полчища сражались друг с другом не на жизнь, а насмерть. Усеивая пепелища останками сородичей, кошмары рвали друг друга в клочья, опаляли сполохами ярких вспышек, сражались в бешенной ярости.

Потрясенно оглядываясь Череп не мог понять, что здесь происходит. Сумасшедшие всполохи в контрасте с темнотой выхватывали только оскалы, когти и сияние красных глаз от которых казалось темнота смотрит на тебя мириадой злобных взглядов.

Окидывая сражение с высоты Череп уловил основные направления движений, и начал понимать, что часть кошмаров обороняется на горе, а противники пытаются прорваться на вершину. И среди обороняющихся увидел не вписывающиеся в общий фон фигуру товарища.

Орудуя двумя полосками ярких бликов, Косяк вертелся словно огненный смерч, разрубая лапы, рогатые головы и оставляя на теле кошмаров святящиеся зеленью чудовищные шрамы, товарищ был воплощением смерти.

— Они не откликаются! — прозвучал потрясенный Шептун, — Такого не может быть, потому, что не может быть по определению!

— Все потом Шептун…, — отмахнулся Череп, рванувшись на помощь товарищу.

Максимально ускоряясь, огненный болид вспорол небо пронзительным воем и сгусток пылающего огня устремился к земле. Сокрушительный удар сотряс землю громовыми раскатами. Сдирая пласты земли и выворачивая огромные комья вместе с остатками деревьев и разлетавшимися кувырками кошмарами, Череп тормозил падение о поверхность стараясь создать перед Косяком широкую просеку. Вскинувшись на ноги, хищно ощерившись, бросился на порождения больной фантазии с приступом бешеной ярости.

Превращая руки в клинки смертоносного огня, кромсал начавших разбегаться в панике кошмаров в капусту. И очнулся только после того как вокруг была пустота и подозрительная тишина.

С непониманием оглянувшись, увидел разбежавшихся на солидное расстояние созданий, с опаской посматривающих в его сторону, а не вдалеке, Косяк со скучающим видом восседал на валуне, а рядом с ним пристроились два кошмара. Воплощения идеи имплантации несовместимых элементов в живую плоть, кошмары больше походили на вскормленных гормонами роста матерых псов усиленных наплывами стальной чешуи. Мощные пасти блестели алмазными клыками, а массивные лапы с выпирающими из шерсти наростами стали, казалось, могли проломить хребет слону. Повернув рогатую голову на собачий манер, кошмары с любопытством, рассматривали нежданного гостя хищными разрезами пылающих красным огнем глазищ, быстро облизывая широко распахнутые пасти раздвоенным языком.

— Вот это называется, всевышней в гневе, — донесся полный сарказма голос Косяка, обращавшегося к двум кошмарам, — всегда вмешивается, когда его не просят…

Всматриваясь в расплывчатые силуэты созданий, что буквально выступали четкими контурами из неспокойного озера черноты, Череп не мог понять чувства узнаваемости. И тут ошарашено узнал в уродливо грациозных силуэтах рисунок стрелка, которыми украшены все машины "бешенных". И только сейчас запоздало уловил смысл слов.

— Так…, — чувствуя, что все происходящее дело рук непоседливого товарища, Череп едва удержался, что бы не соваться в ор. И растягивая каждый слог, медленно и раздельно спросил, -

Что за побоище здесь происходит?!

— Какое побоище? — невинно спросил, недоуменно, словно ища поддержки посмотрел на кошмаров, и получив в ответ такой же недоуменное верчение головой, Косяк произнес невинным голосом, — ты ничего не путаешь?

Чувствую в словах товарища лукавство, Череп осмотрелся и потрясенно замер. Пепелище побоища до его появление усеянного искалеченными останками, медленно преобразовывалось в первозданный вид. Тела кошмаров щедро усеявших поле брани, зажили самостоятельной жизнью, придя в движение и медленно срастаясь, вставали целыми и невредимы созданиями, с непонятным ворчанием оглядывающихся и обиженно отходивших к сородичам. Колышущееся море существ, вдруг замерло и склонив головы украсилось мерцающим сиянием. Разгораясь ослепительной звездой радужное сияние мерцало между загнутых рогов маленьким солнцем. Все пронизывающий свет, залил черное пепелище танцующими бликами. Подчиняясь невидимому ритму сияние проникало в каждую клеточку окружающего мира, и наполняло живительной энергией каждый поврежденный сегмент реальности.

Оглядывая словно обратную перемотку Череп, с непониманием смотрел на стремительно разрастающиеся джунгли.

— Невероятно! — прошелестел к голове потрясенный голос Шептуна, — они восстанавливают битую реальность… я уже зачислил этот кластер как безвозвратно поврежденный. Но как…

— Вот так всегда Череп, только решу оттянуться как ты сваливаешься на голову и все обламываешь, — начал возмущаться Косяк, задрав голову, положил руку на загривок кошмара с белой шерстью. Ласково теребя почти, что мурлыкающе создание, второй рукой потрепал другого сородича, требовательно склонившего черную голову под ожидание ласки.

Ожидая всего чего угодно, но только не отчитывая, Череп негодующи ответил:

— Я помешал?! Я места себе не нахожу! Возвращаюсь, а тут пепелище и ты в гуще бойни! Решил помочь, а оказывается — все обломал?!

— Да с чего ты взял, что мне помощь-то нужна?! Мы тут в Царь-горы рубимся. Мы почти победили, — возмущался Косяк, как вдруг черный кошмар встрепенулся и недовольно, что-то проворчал.

Косяк тут же отреагировал:

— Да Задира! Мы удерживали высоту почти час…, а то, что Первый Огонь упал на вас, я не виноват! Так чего вы сами разбежались?! Труханули!? Тогда мы, с Засранцем победили! Общий счет 20:18! Реванш без мухлевки!? Да легко! Хоть щаз.

Пробежавшаяся по кошмарам волна оживления, готова была привести полчища к новому побоищу. К новому информационному шторму, баталии, сминающую виртуальный мир словно фантик. Решительно вмешиваясь, Череп требовательно поднял руку:

— Всем стоять! — игнорируя зарождение недовольного рыка, он мысленно обратился к Шептуну, — Утихомирь их.

— Не могу, — отозвался растерянным шелестом Шептун, — Они не слушаются. Говорят, что я зануда, а с новым другом им намного веселее…

Собираясь ответить все, что он думает по поводу идеи знакомить Косяка с созданиями не удачных экспериментов, Череп как раз набрал полную грудь воздуха, как тело выгнулось от пронзительного болевого шока. Выгибая позвоночник дугой дикая боль ворвалась во все ощущения потоками раскаленного свинца. Обжигающий вихрь испепеляющей волной жара затопил ощущения, и Череп потерял сознание.

* * *

Тяжелый кашель разрывал горло, не давая и глотка воздуха забывшим как дышать легким. Сдирая маску виртуального погружения, Череп выгнулся дугой в кресле. Пристегнутые ремни безопасности больно впились моментально натянувшимися тросами, едва не порвав комбез под судорожными рывками обезумевшего тела, дали отрезвляющую волну ощущений реальности и он пришел в себя.

— Да, что же за млятство то, — проведя языком по прокушенным губам, ощутил во рту соленый привкус крови, зло зарычал — какому мудню оторвать руки, за экстренный выход?!

— Можешь мне, — раздался рядом знакомый голос.

Обернувшись на звук, сведя фокус мутного взгляда, Череп наткнулся на процессию во главе с полковником, еще державшим руку на пульте управление креслом, а чуть позади процессии крутился техник всем видом делая вид, что он здесь вообще ни причем, и Удав сам догадался какую кнопку нажать.

— Поступили срочные данные, — проговорил Удав, едва сдерживаемый от бешенства голосом, — и оказалось, что кроме тебя, на заставе нет толкового специалиста. А ты оказался занят. Пришлось срочно тебя освободить…

Обернувшись, к стоявшему как побитая собака Цыганову, требовательно протянул руку. Не глядя передал черный планшет с заранее выведенным текстом. Прыгающие перед глазами буквы наконец-то успокоились, и Череп погрузился в представленный начальником лаборатории текст.

С первых строк текст буквально кишел техническими выкладками и чертежами. Проматывая техническую документацию по сложному устройству, если судить по чертежам, занимающего отдельную площадку за пределами заставы, а подробные чертежи глубоких скважин, заявляли о ста метрах в глубину, Череп все не мог уловить смысл. Почему именно он оказался специалистом, так нужным полковнику, как наконец пошло описание работы устройства и Череп пораженно глотал текст абзацами.

Имея подробные расчеты Шептуна, с точными замерами, координатной сеткой и характеристиками нужных энергий, авральная работа всего лабораторного комплекса увенчалась успехом. Цыганов и Ко собрала устройство позволяющее улавливать частоту связи термитов. Побившись с шифрованием головой об стену, техники обратились к "церберам" и те вскрыли канал, но повалившая информация представляла собой такую мешанину данных, что только обработка первого массива информации занимала несколько часов. Да и то обработанная информация была похожа на все, что угодно, но только не на волну связи боевого соединения. Многочисленные переговоры велись на каком-то тарабарском языке. Говорили вроде на русском наречии, но понять кроме союзов и предлогов было не возможно из-за обилия слов больше похожих на жутко искаженные сленги. Но больше всего смущало несоответствие информации с действительностью, в разговорах только и мелькали слова описывающих, словно другой мир.

— Шептуну показывали? — коротко спросил Череп, уже полностью придя в себя, — что церберы говорят?

Немая переадресация вопроса, сопроводилась только вопросительным взглядом Удава, обращенным к Цыганову. Подчиняясь взгляду дающему право говорить без утайки, управляющий непонимающе переспросил:

— А зачем церберы? Мы посчитали, что они ничего не смыслят в наших реалиях. И смысла в дальнейшем сотрудничестве больше нет.

— Зря, — не отрываясь от планшета, медленно проговорил Череп продолжая глотать текст целыми фрагментами, — Если судить по текстовке, то можно уловить очень интересные закономерности.

С трудом поднявшись на ноги, выгнул ноющую спину до хруста, неуверенной походкой дошаркав, склонился над пультом виртуального кресла. Активировав голограмму убогого проектора служившего только для отладки кресла, зашелестел клавиатурой. Использую консоль кресла как точку доступа к "вирту", слил всю информацию по знакомому адресу. Дожидаясь ответа, настроил терминал Цыганова на прием информации напрямую с "вирта".

— И Шептуна зря сбросили со счетов. Если кто и сможет перевести на нормальный язык эту бредятину, то только он.

— Кто такой Шептун, и почему только он сможет разобраться?! — Не улавливая смысла переговоров, раздражено спросил Удав. Но вслушиваясь в тихую поясниловку поданную всезнающим Рвачем зашептавшим на ухо скороговоркой, все больше делал удивлено растерянное лицо, — искусственный разум?! Да, что за фантастику здесь рассказываете?! Кто давал приказ?!, что здесь вообще за бардак творится, почему без доклада?!

Терпеливо дождавшись, когда иссякнет напор разноса начальства вдруг узнавшего, что оно далеко не всегда держит руку на пульсе событий и оказавшегося просто зрителем в таких масштабных открытиях и изменениях окружавшего мира, Череп пояснил:

— Среди нас нет землянина, и не простого, а человека который варится в этой или схожей терминологии. А пользуясь филологическими массивами, накопленными за всю историю человечества, Шептун расковыряет этот текст быстрее, чем мы закончим говорить…

Словно в подтверждение слов, терминал Цыганова завибрировал в руках писком получаемой информации. Выхватив первый абзац текста, Череп оторопело замер. Встряхнув головой, словно отгоняя наваждение, вновь перечитал вступление Шептуна и от души матюкнулся. Отвечая на немые вопросы и взгляды полных напряженного ожидания готовых ко всем неожиданностям встревоженных людей, всегда встречавших опасности грудью, Череп потрясенно протянул терминал Цыганову.

Взяв планшет словно бомбу, управляющий впился в текст глазами человека зачитывающего приговор вслух:

— Анализируя представленные фрагменты информационного массива, были выделены несколько уровней информации. 50 % — служебные протоколы связи, транслирующих искаженную окружающую обстановку на планете. 30 % — сигналы управления автономными оболочками и носителями личностей, 20 % — обмен информацией между носителями личностей. Содержание информации на 70 % состоит из оскорблений и угроз, 30 % — представляют реальный интерес как источник полезной информации. Вероятностный анализ и постройка модели, дают вероятность близкую к 1, что Марс представляет собой полигон виртуальной игры, где большая часть игроков это дети возраста 8-14 лет…

Голос управляющего неожиданно затих. Устало массирую переносицу Цыганов побледнел и наплевав на запрещающие надписи, устало присел на кончик виртуального полукресла. Жалобный скрип металла разнесся по погруженному в тишину залу словно рев животного. Пораженные люди переглядывались, не веря услышанным словам. Батальоны теряли людей, терзались тревожными ожиданиями, стремились выжить, готовились к смертельным битвам с кровожадными агрессорами, а на самом деле с ними ИГРАЮТ ДЕТИ!

— Пороть за такое — однозначно пороть, — нарушая тишину, раздался суровый голос давно очнувшегося от "вирта" Косяка, и ставшего нежданным участником разговора.

— Как пороть? — недоуменно переспросил Цыганов, еще не до конца осознавая смысл фразы.

— Молча, — поясняя недоуменным взглядам, Косяк говорил со знанием дела, — как дед меня воспитывал… Пряжкой от портупеи, что бы доходчивее было.

— Как ты сказал?! — вскинулся Череп.

Затаив дыхание ждал ответа, боясь вспугнуть идею, вспыхнувшую сверхновой и сияющей в черноте тягостных ожиданий путеводной звездой.

— Пряжкой по заднице, очень я скажу болезненно даже…

— Да не про задницу! Кто воспитывал?

Не понимая, что так заинтересовало командира в богатом на воспитательные процессе детстве, Косяк растеряно произнес:

— Дед воспитывал…

— Сколько ему? Он еще работает?! — выстреливая вопросы словно из пулемета, Череп спешил обтрясти призрачную идею конкретными данными. Проявляясь все четче и четче штришками отдельных этапов, мимолетная догадка вырисовывалась грандиозным планом, — Он же у тебя в каком чине?

— Под сто уже… С какого фига ты опять вспомнил мою родословную? — подозрительно пробурчал Косяк, но видя как взволновано, едва не подпрыгивая командир дожидается ответа, растеряно отвечал, — на пенсии он давным давно. Ушел генералом. В последнее время был контракт с РУСЭНЕРГО на должности представителя Наемного Батальона в совете директоров…

— Так Косой твой дед? — потрясенно переспросил Рвач, едва удерживая челюсть от падения об пол, — тогда тебя за, что сюда?!

— За распи…, — гордо ответил Косяк, но вовремя себя одернул, — за разгильдяйство.

— Узнаю командира, — улыбнулся Рвач воспоминаниям, — суров как топор… представляю твое детство парень. Он был нашим куратором, гонял и в хвост и в гриву. А после Бардака, помогал всем найти хоть какое-то место в жизни. Только я плюнул тогда на все и рванул на Марс…

— Мне соизволят объяснить, что здесь в конце за голосериал происходит? — вновь пытаясь взять беседу под контроль, Удав огласил ангар зычным командирским ревом.

Встрепенувшиеся наемники пристыжено затихли. Взгляды присутствующих устремились на молчащего Черепа. Освещенное мерцанием планшета лицо лейтенанта словно превратилось в маску, а в красных глазах мелькали строчки и чертежи с планшета прокручиваемы в режиме непрерывной перемотке. Возвращаясь в действительности только от подергиваний Косяка за рукав, решившего оторвать командира от увлекательно чтения, Череп встрепенулся и довольно усмехнулся.

— Кажется, я знаю как положить выход всем проблемам одним махом.

* * *

Стоя на возвышенности перед центральным проектором командного центра, Череп вглядывался в море белеющих в темноте лиц операторов, и шумных рядов забитых до упора кольцевых уровней. А по боковым проходам высились треноги фиксаторов для открытой трансляции многочисленные платформы еще не оживших проекторов, на которых будут удаленно присутствовать большие чины из всех Батальонов Марса. Сегодня, буквально с минуты на минуту ему предстоит озвучить план одной из самых грандиозных битв которые только велись на планете и не только.

Тщательно разработанная войсковая операция, отдельными этапами была разослана на изучения многим командирам застав и отдельных подразделений. В каких-то мелочах уже были жаркие споры, изменения, но в большинстве принимались без поправок. Но общий план и его цели были озвучены только узкому кругу людей. Ох и попили ему тогда крови. Докапываясь почти к каждому движению отдельных подразделений, пункту общего плана, каждый пытался понять замысел многоходовой операции с привлечением не виданных в обычных сражениях специалистов и участников. А сейчас ему предстоит выдержать последний рывок, и разработанный и отшлифованный с Шептуном до блеска план приведет в действие тысячи единиц техники, десятки тысяч людей будут приближать победу, и миллионы ждать свободного глотка воздуха…

Стараясь сдержать волнение и тревожное ожидание терзавшее нутро ненасытным зверем, Череп закусил губу, в сотый раз вновь погрузившись в пучину расписанных поэтапно действий.

Большой проектор налился свечением и вспыхнув белым сиянием, мгновенно налившись чернотой фона набух золотым барельефом оскаленной псиной пасти. Заигравший бравый марш огласил собравшихся о начале мероприятия обросшего тьмой слухов и домыслов.

— Тишина в зале, — разнесся в помещении требовательный голос усиленный динамиками, — операторам проверить готовность каналов связи. Объявляется минутная готовность.

Вспыхивая новыми источниками света, проекторы голограмм освещали полумрак командного центра яркими свечениями. На "командной высоте" появился Удав. Ободряюще кивнув, встал у командорского кресла.

— Встать! Смирно! — разнеслась по залу команда дежурного офицера, — Командор на мостике!

— Вольно! — ответил Удав, — офицерам занять места согласно штатного расписания! Проверить наличие и готовность операторов дежурных смен! Доклад!

— Сектор связи, расчеты в наличие, отсутствующих нет! Дежурный Шныга!

— Принято.

— Сектор телеметрии, расчеты в наличии, отсутствующих нет! Дежурный Сопач…

Традиционный доклад занял несколько минут, настраивая всех на рабочий лад, напитал общий зал работы собранностью и готовностью к многочасовому дежурству, а вовремя боевых операций бывало ночевали на местах, отрываясь только на приемы пищи и физиологию.

— Куратору доложить боевую обстановку!

Казенный голос избавил от нервотрепки, и чувствуя ритм закрутившейся системы взаимодействия сотен людей настроенных на прием и обработку информации, Череп по-деловому сухо и без эмоций начал доклад.

— Согласно перехваченным данным, через 240 часов противник планирует нанести одновременный массированный удар по трем направлениям. Общая численность задействованных сил будет насчитывать 440 тысяч боевых единиц боевых машин класса "термит". Направление ударов будет проходить через треть застав батальонов. Конечной целью каждого вектора являются столицы трех секторов РУСЭНЕРГО, ТЕХАСКО и ТХАНЬЮ. После разрушения центров организованного сопротивление, планируется расщепление векторов на множество самостоятельных подразделений, целью которых является полное уничтожение всех опорных баз наемников и мест проживания людей…

Рассказывая ровным голосом обстановку, Череп мог наизусть процитировать почти каждую строчку объемного массива информации. Расшифровки многочисленных переговоров содержащих большое количество ничего не значащего трепа, заняло бы у наемников далеких от виртуальных игровых реальностей не одну неделю, но Шептун вылавливал среди терабайт информации нужную, все анализировал и систематизированные стенограммы с упорядоченной хронологией ложились на стол штабным офицерам начавшим планирование превентивного удара.

— Боевые характеристики машин класса "термит" значительно превосходят схожие показатели образцов техники стоящей на вооружении Батальонов. Каждая термит может выполнять как заранее заложенные приказы так и становиться оболочкой для виртуальной личности оператора, имеющего допуск на управление десятью автономными модулями. Сами операторы в зависимости от опыта и кодов доступа имеет командирский статус, позволяющий подчинять себе большее количество "децем". Боевые столкновения нашего батальона и союзников, позволяет заключить, что красные термиты являются самыми опытными и опасными бойцами, имеющими ряд модификаций и усовершенствований, делающих "центурионов" целью номер один. В случае поражения "центуриона" система управления становится не стабильной, и пока происходит полуавтоматическое присвоение нового статуса, боевые подразделения выполняют ранее полученные приказы. Такая низкая устойчивость системы управления вызвана многими факторами. Основные — это личности операторов занятых в процессе управления; виртуальный мир, в котором происходят игровые столкновения; и канал связи, из-за орбитального положения Марса относительно Солнца, еще не выведенный на рабочую мощность.

Пронесшийся по залу недоуменный ропот начался с кольцевых уровней, где присутствовали свободные от вахт простые наемники, гражданские специалисты, не имевшие доступы к штабным циркулярам. И прозвучавшая информация была в диковину, официальным заявлением, а не слухом, искаженным сотнями уст, и невероятные данные просто огорошили и вызывали желание немедленно обсудить услышанное с соседями.

— Тишина в зале! — Вмешался требовательный голос дежурного офицера.

Терпеливо дожидаясь тишины, Череп ждал. Он и сам, как не старался принять факт, что с ними "играют", так и не мог в это окончательно поверить, слишком чудовищным было не соответствие понятий игры и кровавых событий в жизни. Но расшифровки стенограмм проверялись, перепроверялись по сотне раз, и все подтверждало ранее сделанные выводы. И Череп озвучил очередной "взрывной факт":

— Наш противник это… дети, играющие в увлекательную игру "Последний шанс", где Марс выглядит планетой вечного болота, родиной злобных рептилий уничтоживший большую часть человечества. На орбите бушуют космические баталии остатков земного флота, а они отчаянный звездный десант модулей, последняя надежда людей, призванная восстановить справедливость и спасти остатки человечества от тотального истребления…

Пораженное молчание длилось буквально несколько секунд, как кольцевые уровни взорвались возмущенными криками. Большинство операторов находившихся за пультами консолей, так же впервые услышав полную версию происходящего, отвлеклись от обязанностей и ошарашено оглядываясь словно проверяя услышанное вглядывались в тексты выведенных на мониторы отдельных фрагментов боевой обстановки излагаемой лейтенантом. Голос дежурного пытался навести порядок в зале, но он едва улавливался в бушующей буре эмоций. Негодование, злость от несправедливости, и чудовищная подмена, буквально распирали людей желавших добраться до виновников всех кровавых потерь среди живых людей, страхов неопределенного будущего и просто бесчеловечного поступка по отношению к ним. Мало того, что их лишили родины сослав на пожизненное проживание на планете едва приспособленной для жизни, где они каждый день обеспечивали процветание Земле, так теперь с ними забавляются детишки. Их прировняли к игрушкам! Сделали виртуальными мишенями для детских забав!

Обжигающая обида и распирающая злость кипела в людях гремучей смесью, вселяющей желание найти виновника и растерзать голыми руками. Растерзать за залитые кровью дальноходы, за сожженных пехотинцев пытавшихся сдержать волну тварей, за летунов почти поголовно полегших в ущелье Двух Сестер, за всех кто подох на проклятой планете ради процветания Земли, и в один день вдруг ставших не нужными и был отдан на кровавую забаву детям…

Признавая, что оглашение такой информации в присутствии не занятых делом наемников, было не лучшей идеей, Череп устало помассировал виски. Но правду все равно надо было оглашать. Люди должны понимать, что их ждет, почему принимаются те или иные решения. Но проводить отдельные просветительные мероприятия было для командования не позволительной роскошью. Предстояло еще проделать уйму работы по подготовке к ответному ходу. Одному единственному, но способному кардинально преломить ход событий. Одному стремительному как бросок кобры. И единственному. Решающему. Если он не удастся, то все будет бессмысленно.

— На основе полученных технических данных и оперативным планам противника, аналитиками штаба заставы "Южная" разработана операция упреждающего удара. Основная цель операции это получение доступа к одному из трех планетных ретрансляторов, распределяющих сигналы управления по планете. Использую физический доступ к аппаратной части наземного комплекс, подключиться к орбитальным ретрансляторам и отключить общий канал связи с Землей. Достижение цели операции прекратит подачу основных управляющих сигналов на автономные модули, и подчиняясь изначальной программе термиты перейдут в состояние ожидания, спячки.

— Как вы собираетесь получить доступ…, — раздался вопрос с одной из проекций союзников, замявшись с определением, изображение наемника в чине майора отвлеклось на сверку с текстом, — к планетарному ретранслятору?

Вводная часть закончилась, и сейчас Черепу предстояло выдержать обсуждение подготовительных этапов и тактических схем. А затем маховик событий провернется с лязгом тысяч просыпающихся танков, гулом пехотной брони, грохотом опустошаемых складов, и ревом подымающихся в небо грузовых шатлов. Будет подготовлена и проведена одна единственная битва, с напряжением всех людских и технических резервов с одной только целью — прекратить кровавую вакханалию на Марсе раз и навсегда.

А затем, ему предстоит совершить не приданную широкой огласке вторую часть операции, в планировании которой участвовало значительно меньше людей, но от успеха зависело очень многое. Если сейчас озвучить второй этап его сочтут совсем уж чокнутым, и не поймут, оспорят и будут только мешаться. По крайней мере Лью Ван с Рвачем настаивали на жуткой секретности авантюры. И скрепя сердцем, Череп согласился с доводами, и о втором этапе знали только друзья и Шептун, без того принимающий самое активное участие во всех планированиях.

* * *

Вслушиваясь в монотонный гул турбин, Боб Форест вяло следил за приборами "осы" идущей на автопилоте в колоне ночного марша. А мысленно проклинал всех и вся. "Долбанутую" мамашу, родившего его и бросившего в приюте, "долбанутых" дружков втянувших в черное гетто, "долбанутого" сержанта Манкинса, прозванного Гориллой за свой ор от которого извилины опадали трухой, "долбанутого" себя на всю голову, так и не соскочившего с пилотов "осы" в технари, но больше всего он проклинал "долбанутых" русских, которым как всегда не живется спокойно и постоянно придумывающих сумасшедшие авантюры.

Все началось три дня назад. Влетевший как торнадо офицер всполошил сержанта, и урожденный садист, каннибал пожирающий мозг пилотов с кровожадной ухмылкой далекого африканского предка, скалил зубы, предвкушая новый повод вздрючить рядовой состав. Казарма наполнилась диким ревом Горилы и посыльные запорхали почтовыми голубями. Собранный личный состав, выдернутый со всех злачных мест и стриптиз баров, колыхался не уверенным строем. Наполняя казарму перегаром дешевого виски, коим отпущенные в увольнение пилоты заливали тоску безрадостных перспектив, личный состав пожирал придурковатого сержанта мутным взглядами абсолютной преданности.

— И так отребье. У меня две отличных новости, — закончив читать текст с терминала, отрываясь от блеклого сияния планшета, сержант наградил строй плотоядным оскалом, — Первая и самая радостная. Как раз для вашего здоровья — наконец-то появился повод растрясти ваши ожиревшие задницы! А вторая очень приятна для меня… — у нас объявляется готовность два!

Наслаждаясь стонами, словно мотивами любимой песни, сержант зажмурился от удовольствия. Растянув и без того не сползающую улыбку, еще в большем оскале, рыкнул:

— О да, мои птенчики! Теперь вы полностью в моей власти, до последнего грамма дерьма. Так, что сейчас наш очень шустрый рядовой Форест раздаст аптечки, — наградив Боба любящим взглядом, Горилла дождался ветра от метнувшегося в медпункт рядового, так и не успевшего вырваться в кабак и набраться до беспамятства.

— И вы проблюетесь до изжоги в жопе, но, что бы через 10 минут я видел строй пилотов, а не сборище пьянющих в задницу шлюх! Всем ясно?!

— Так, точно сэр! — разнесся по казарме не стройный голос обреченных.

Через девять с половиной минут строй уже твердо стоявших на ногах рядовых впечатлял ровными шеренгами и строго заправленными комбезами песочного цвета. Вглядываясь в камуфляжную раскраску всех цветов пустыни, матовый блеск утяжеленных ботинок, словно рассматривая шедевры в картинной галерее, сержант расхаживал вдоль строя купаясь в злющих взглядах рядовых. Искоса посматривая на секундную стрелку большого хронометра над входом, сержант резко замер. Дождавшись последнего тика на отметке десят отведенных минут, устремил в строй взгляд наполненный такой суровостью, что все смельчаки готовые пристрелить Гориллу как бешеное животное, загнали даже мысли о расправе в самый дальний чулан. Уставившись на стены пустыми взглядами, забыли как дышать вытянувшись по стойке смирно.

— Сегодня вам повезло, толи поумнели, то ли я раздобрел, дав вам целую вечность, — коснувшись козырька и так безупречно сидевшей на голом валуне головы кепи, сержант рыскал по строю взглядом, — Но я исправлюсь, обещаю. В следующем случае дать вам справедливые сроки. Ты мне веришь рядовой Форест?

Едва не застонав от выбора, Форест проклял сержанта назначившего его сегодня "любимчиком".

— Так точно, сэр!

— Я рад Форест, что ты мне веришь. Но в твоих хитрожопых глазенках вижу любопытство. Ты же хочешь меня о чем-то спросить?

— Ни как нет, сэр!

— Ты, что тупой Форест!?

Запоздало одергивая себя за то, что не смог уловить смену настроения Гориллы, Боб запоздало заметался, соображая какой же вопрос задать.

— Сэр, разрешите вопрос?

— Валяй Форест…

— Какая причина боевой готовности два?

— Ты гений Форест, мать твою! Я уже засыпал, даже не надеясь, что ты пукнешь своим бледнолицым мозгом хоть какой-то звук! Но я тебе отвечу…, — буквально гипнотизирую выкатившимися белками глаз, резко выделяющимся на черном лице, сержант рычал, нависая горным утесом, — Да, рядовой! Есть замечательный повод вытряхнуть дерьмо из твоей головы! Долбанутым русским не сидится на жопе ровно! Да, да именно тем, кто поимел ваши розовые попки в прошлый раз суровым черенком баллистической ракеты! Они услышали ваши перепуганные молитвы и решили наконец-то успокоиться вечным сном, но как всегда… не так как нам хотелось бы — тихо и незаметно! А с долбанным оркестром! Где вам, мать вашу, рожденным по залету, предстоит сыграть на трахбоне!

— Трамбоне, — автоматически поправил, Боб, но еще не успев договорить, уже оторвал свой язык, по-шинковал, сжег и развеял пепел по пустыни.

Воздух буквально сгустился грозовыми тучами и разразился ревом небес:

— Да ты же гений Форест! Но ответь на вопрос Энштейн, мать твою! Если ты такой умный, то какого хрена ты оказался на Марсе?! — секундная пауза не требующая ответа, разразилась ором от которого задрожали плакаты на стенах, — Молчишь?! Тогда я тебе отвечу! Потому, что ты ТУПОЙ ФОРЕСТ! Как и девять корешей рядом с тобой! Вы только и можете, что жрать виски и трахать все, что шевелится! А я, как мамочка и папочка, обязан присматривать за вами, но так как сиська у меня одна — буду любить и воспитывать вас одновременно!

Едва удержавшись, что бы не закашляться от тяжелого перегара изо рта Гориллы, любителя жрать сырой лук килограммами, Боб проводил сержанта, что прошелся вдоль строя, едва ли не благодарным взглядом.

— И если я сказал трахбоне. Значит именно ТРАХБОНЕ! Всем ясно?!

— Так точно, сэр!

— И если хоть одна макака обосрется фальшивя ноты…, — Вливая в каждый взгляд обещание всех гнусностей которые могут возникнут в мозгу человека отдавшего армии всю жизнь, Горилла прорычал:

— То лучше сразу жрите десять фунтов вазелина, что бы срать им неделю! И бегите разминая булки на вечеринку к тварям! Ваши шансы на выживание резко возрастут!..

Очнувшись от воспоминаний Боб окинул кабину спохватившимся взглядом. Автопилот вел машину по заданному маршруту. Эфир потрескивал от статики и шелеста вялых разговоров скучающих в дальнем переходе наемников. А вокруг простирались "долбанные" пески и кратеры, и даже "долбанный" Горилла ни разу больше не высказался по поводу "долбанных русских". Проведенная в кабине ночь буквально высосала из него все эмоции и единственное, что сейчас он мог испытывать это просто усталость от "долбанности" всего происходящего.

Улыбнувшись откровенной голограмме девушки, игриво улыбающейся с проекции на пульте управления, Боб коснулся картинки. Рассыпаясь тысячей искорок, голограмма запрыгала на массивном пальце перчатки скафандра забавными светлячками. Изображение вновь восстановилось, стоило только убрать помеху, но пока настраивалась картинка, лицо Беллы сменялось десятками улыбок, оттенков и настроений, а игриво оттопыренная попка зазывно покачивалась из стороны в сторону. Заманивая его в приятные объятия, воспоминания их уединения и недолгих моментов счастья.

Белла. Его девочка, только ему она дарит свою искреннюю заботу и ласку. Только с ним она счастлива. Ну и, что же, что работает она в красных ярусах. А, что еще делать девчонке с такой судьбой? Всем приходится заниматься не тем чем нравится. Как говорит ротный капеллан на исповеди главное — это то, что творится в душах, что помогает выжить им в этом сумасшедшем мире. Находить хорошее даже в дерьме которое плещется через край… этой "долбанной" планеты, "долбанной" жизни.

— Я вернусь Белла, — прошептал губами Боб, посылая в далекие барханы посыл искренней нежности, — назло карканьям Гориллы, назло термитам, назло всей "долбанутости" этого мира…

— А ну консервы, отозвались по номерам… — разрывая мечтательное состояние полудремы, ворвался в эфир рык сержанта, — Все написали завещания, помолились?! Через час прибываем на место. И пока ваши головы еще способны вмещать, что-то кроме собственного дерьма, рассылаю план боевых действий, расписанный для каждого поминутно. По загрузке бортовых вычислителей, доклад!

На лицевой части круговой панорамы, транслирующей окружающее пространство бесконечных красных обломков скал и песка, всплыла иконка системного сообщения. Индикация загрузки мигала довольно долго для обычного плана операции. И когда Боб стал внимательно вчитываться в мешанину многослойной схемы, и вникать в суть казенных слов по спине пробежал предательский холодок запоздалого предчувствия.

— Мать твою…, — поражено прошептал Боб.

За свой тридцатник с хвостиком он успел повидать не мало, были и успешные рейды, и горечь потерь от притаившихся противников. Глотнул он и сухость пустых пищевых контейнеров и противно теплую воду с металлическим привкусом, когда взвод маневрировал днями и ночами участвую в больших баталиях. Но то, что было в борту вычислителя, просто выходило за рамки возможного и ни как не укладывалось в голове. По предварительным расчетам планировалось взаимодействие с множеством соседей, на ограниченном пространстве и в строго определенных временных рамках.

— Сэр, — растеряно вопросительно проблеял в эфир Боб, забив на устав — сколько планируется длительность боя?

— С 9: 00 и до той кромки кратера…, — усмехнулся в ответ сержант, понимая состояние рядового.

— Но сэр, у нас боекомплекты рассчитаны на десять минут активного боя!

— Я говорил, что ты гений Форест?

— Так точно сэр, — усмехнулся в эфир Боб. Теперь можно было не бояться Гориллу. Во время боевого выхода, сержант словно становился другим человеком. Исчезала манера постоянного издевательства и унижения, он превращался в почти нормального человека. С которым возможно поговорить, но больше хотелось иметь под боком такого асса. Опытный вояка вытворял с новой машиной такие фокусы, что порой казалось, будто его разработали яйцеголовые и собрали вместе с "осой" почему-то отдельным "гаджетом".

— Два раза, сэр! — с ехидцей добавил Боб, заранее зная ответ сержанта.

— Переоценил., что бы меня совсем не поразить своей гениальностью, лучше обрати внимание на график прибытия остальных колон техники. А если совсем перестанешь тупить, то посмотри и состав колон.

Чертыхнувшись, Боб сам понял свою промашку. И погрузившись в значения зеленых точек жирными гусеницами стягивающихся к точке их прибытия, вначале не поверил. Но сравнивая значения тактического анализатора с графиком боевого плана, удивленно присвистнул.

— Но сэр как такое возможно?!

— Сам не понимаю, — ответил сержант голосом с растерянно удивленными нотами, — такое ощущение, какой-то гений, мать его… планирующий выдвижение такого количества техники учел все, буквально до мелочей. Даже почесывание толстых задниц неторопливых латиносов отвечающих за погрузку такой прорвы снаряжения!

Согласно показаниям радаров к пустынному плато раскинувшемуся бескрайним царством песка и мелких булыжников с трех сторон стягивались бесчисленные пыльные шлейфы. Радар пестрел показаниями и тараторил строчками перечислений входящих в их состав единиц боевой техники. Только сам Форест насчитал сорок две колонны забитых плотным строем тяжелых "абрамсов" с эмблемами восьми застав, выделяясь угловатыми формами, рядом пылили бесчисленные полчища "хамов" и отдельными колонами плавно скользили над поверхностью приплюснутые "осы". А над всем потоком возвышались бронированные дальноходы "рейнджеров", увешанные десантными капсулами как собаки блохами. И тягачи, тягачи, бесчисленное множество грузовиков, груженных под завязку стальными кофрами боеприпасов.

Вновь углубившись в изучение плана, Боб восхищено прицыкнул языком. Если верить документу, ТЕХАСКО подчистую оголила все заставы, выставив на плато все 80 тысяч бронетехники и несметное количество "рейнджеров".

Восторженный свист пилотов, наполнял эфир вдохновленным ревом, когда мимо их колоны оказавшейся первой на указанном месте и выполняющей функции боевого охранения, проползала механизированная змея состоявшая из сотен единиц техники спешащей вперед, на север.

— Чего радуетесь, как дети малые? Кому клизмы не хватает? — хмуро проворчал сержант не разделяющий охвативших всех радости. Отвечая на удивленные вопросы, огрызнулся: — От виски мозги совсем размокли, что ли?! Подумайте наконец-то, куда может двигаться такая армада? На пикник, гамбургеры жрать? Когда же только думать научитесь. А ну все уткнулись в боевое расписание и, что бы все знали задачи нашего подразделения как молитву!

Спустя несколько часов усиленного чтения до рези в глазах, Боб уже не радовался. А в груди засосало противное чувство большой тревожности. И сопровождая объеденную колону растянувшуюся не на одну сотню километров и упорно ползущую далеко вперед, продолжительно задумчивым взглядом, тяжело вздохнул. На этот раз он искренне разделял мнение Гориллы о "долбанутых русских".

За сухими строчками текста прятался смысл, от которого начинали потеть руки, и пересыхало от волнения горло. Русские разработали операцию по удару в самый центр двухсот километрового кратера. В самую гущу высадки термитов. Туда где твари буквально ходят друг у друга по головам, вокруг важного объекта, являющегося главным передатчиком.

— Сэр, разрешите вопрос?

— Форест, опять ты? — притворно гневный вопрос сержанта был призван отшить рядовых, буквально засыпающих сержанта вопросами и предложениями по плану операции, — тоже решил удивить меня своим тактическим гением?

— Ни как нет сэр, мне страшно представить какой нас ждет ад, — смущаясь, произнес Боб, передернув плечами от воспоминаний тяжелой битвы у стен форта, — когда мы отбили первую волну "термитов", потери были просто чудовищны. И то мы выстояли только благодаря ракетным комплексам заставы. А тут мы суем голову прямо в пасть дьяволу…, а вокруг только полчища тварей. Это же самоубийство!

— Страшно Форест? Молодец соображаешь, — ответил сержант с тяжелым вздохом. В мигом притихшем эфире, где каждый рядовой вдруг затих, пытаясь услышать мнение самого старшего и опытного отца командира, можно было услышат биение сердец, — Будет жарко как в заднице помянутого дьявола. План просто "долбанутый" на всю голову…

Затея русских оказалась просто и не затейлива. Сконцентрировав в одном месте все силы Наемных Батальонов, вонзиться в зону высадки, словно обоюдоострый клинок. Бронированная армада должна вгрызться в каждый занятый метр высадки словно алмазный бур, образуя коридор в полтора — два километра. Внутри которого, под защитой протяженной обороны должен быть протянут хитрый кабель позволяющий подключиться к планетарному источнику связи. И после того как он будет подключен, по нему будет проходить работа по вмешательству в работу других излучателей. И пока "яйцеголовые" будут взламывать защиту, им придется сдерживать тварей на двух фронтах, протяженностью под сто километров каждый.

— Сэр… твари же сожрут нас даже не подавятся. А те кто пойдут на острие удара просто смертники…, — ошарашено пробормотал Боб, едва справляясь с задрожавшим голосом.

— Таких как ты и жрут, только выплевывают как тухлятину! — начал закипать сержант реагируя на панические интонации рядового, — А ну слей мочу с мозгов, посмотри и доложи мне кто идет на острие удара?!

— Бешеные, сэр! — среагировал рефлекс вбитый многолетним ором сержанта, разогнавший запаниковавшие эмоции четким ответом. Всматриваясь в замелькавшую информацию, Боб ошарашено процитировал, — …сто машин класса "Милашка", выполняют задачу по прорыву обороны термитов. Всего сто машин?

— Все-таки ты туп как гильза от снаряда. Это целых СТО "ЧЕРНЫХ СУК"! Ты уже забыл, как наш форт поимело всего три машины!?

— Нет сэр, — вздрогнув от воспоминаний Форест, покрылся испариной. Тот день вошел в историю ТЕХАСКО как щелчок по носу, от которого техасцы умылись кровью. Восстановительные работы растянулись на несколько недель, когда вкалывали все — латая стены форта и разгребая завалы технических ангаров. Но хуже всего было "хоронить" сослуживцев, от которых и пепла не оставалось среди оплавленных остовов машин. Залитые в бетон куски стали на мемориальном пустыре пополнились сотнями бронелистов с одинаковой датой гибели, угнетавших своей новизной и свежестью гравировкой.

Но больше впечатляли рассказы "рейнджеров", что набирались в баре до поросячьего визга, с содроганием бормотали о стремительных черных силуэтах, об оскаленных пастях и жутких всполохах зеленого огня испепеляющего на месте. Да и работяги с завода тоже подливали масла в огонь, рассказывая совсем уж небылицы о налете на рудник. И разобрать где там правда, а где просто сказки уже было невозможно, но все признавались — что было жутко до икоты.

— А сейчас они будут идти тараном, живым щитом, — злорадно проговорил сержант, потерявший тогда почти весь взвод, и уцелевший среди обломков "абрамса" великим чудом. Но голос Гориллы, то и дело окрашивался непривычными интонациями, удивляющими Фореста больше чем смысл слов. Он никогда не думал, что их сержант, чудовище со стальными яйцами может уважать еще кого-то кроме себя.

— Сэр, но если они такие крутые, то мы зачем?

— Мы будем на подтанцевке Форест, — тяжело усмехнулся сержант, — как бы я не хотел, что бы эти головорезы свернули себе шею, но сейчас готов молиться, что бы эти "долбанутые" жили как можно дольше.

— Но почему, сэр?

— Все-таки ты не гений Форест. Мозг упал в яйца, и звенит как рождественский колокольчик. Звонко, но пусто, — на мгновение замолчав, сержант вновь наполнил эфир задумчивым сопением, — Потому, что придется тогда нам быть тараном, а "осе" достаточно одного касания термита, что бы смяться использованной салфеткой. И продержимся мы минут пять не больше, а сомнут нас, тогда и вся затея полетит к чертям собачим. Эй, парни, а ну хватит бездельничать, все уткнулись в тактические схему. Озвучиваю один раз…

Занимая половину обзорной панорамы развернулась карта поверхности Марса. Резко нахлынувший масштаб выхватил участок со впадиной кратера, и тьмой красных точек от которых рябило глаза и хотелось встряхнуть головой лишь бы не думать кто это их ждет.

И в эту мешанину красных точек вклинивается широкая стрелка состоящая из зеленых обозначений машин наемников.

— Так как русские есть броневой кулак, и принимают на себя основной удар, "осы" будут на подхвате, подбирать недоеденное, — терпеливо объяснял сержант метаморфозы на тактической карте, — А мы — кавалерия, мобильным резервом будем затыкать места прорывов. Или русским, что выстраивают фронт справа или нашим рейнджерам, что слева. А вот эти эшелоны это китайцы со своими "долбаными" гаубицами, что будут вспахивать кратер докуда дотянуться своими монстрами…

— Китайцы? У них же и танков-то нет, сидят за своей стеной колупаясь в скалах…, — прозвучал чей-то возглас.

— Ковач, и ты тоже гений? Ну тогда специально для гениев, есть хроники. Где показано, во, что превращается поверхность планеты после кассетного залпа китайских мортир. А после того как "яйцеголовые" заменили начинку, то будешь потом этим бандурам памятники ставить…

Резко оборвав разговор, сержант пропал с эфира, и уже без ленцы всезнайки, начал отдавать резкие команды:

— Ковач и Форест встречать гостей по зюйд весту. Остальным последняя проверка…

Голос сержанта еще раздавал команды, но Боб уже ушел с общего канала. Поерзав в скафандре проверил удобство посадки. Окинув одноместную кабину взглядом, высматривая не закрепленные вещи, еще раз подергал ремни удерживающие в кресле. Летать по кабине дерьмом в стакане еще то удовольствие. Массивные тумблеры со щелчками утопились в панели и дрогнувшая машина плавно закачалась реагируя на малейшее дрожание штурвала.

— Ну, что Ковач, глянем кто там запаздывает? — произнес Боб на отдельной частоте, резко сдергивая машину с насеста.

Срываясь вспугнутой птицей машина ускорилась в стремительном полете. Плавно уклоняясь от массивных обломков стремилась к подымающемуся в пол неба пылевому шлейфу. Словно играя в догонялки, серебреные капли неслись по плато вздымая легкие пылевые шлейфы. И с пижонским поворотом вырвавшаяся вперед машина, погасила момент инерции замерла на вершине полого склона с которого открывался вид на потрясающее зрелище.

— Срань господня, — прохрипел в эфире Ковач, да и сам Боб мог только промычать в согласии, — сколько же их тут?!

Казалось, что пустыня ожила полчищами стальных монстров. Пыльные танки знакомых до боли в печенках контурами, накатывались бесчисленными волнами. Кроша валуны скал мощными протекторами, еще белых от ночной изморози, стальная мощь и кошмар рейнджеров накатывалась на них с дрожанием земли, от которой мелкие камешки вокруг подпрыгивали, вытанцовывая замысловатую джигу.

— Эй, на бархане, виски жвачка есть? — раздался в эфире молодой голос с чудовищным акцентом.

— А женщину, не надо? — слегка опешив, после заминки в ответ огрызнулся Ковач.

— Так куда же ты ее прячешь? В твоей мыльнице, поместится только надувная!

Но шутника убрали с общей частоты и возник, такой же молодой голос, но уже с командными нотками запросивший новые опознавательные коды, присвоенные каждому подразделению. Успев доложиться сержанту, Боб представился и сопровождая колону на почтительном расстоянии двинулся рядом. А затем был долгий марш, где появился сержант, другие подразделения, их впустили во внутрь стальной коробки словно взяли под конвой.

И был снова марш, убаюкивающий гул, и вглядывание до рези в глазах в хитроумное сплетение маневров, в размеры коридоров для маневров, частоты взаимодействия, расчеты предельных температур для экспериментальных энерговодов. И очнулся Боб после того как руки на автомате выполнили маневр впереди идущей "осы" и машину резко качнуло в погашении инерции.

На панорамной карте пискнула пунктирная линия конечной остановки. Мигая ожиданием, отметка его "осы" терялась внутри острого клина вмещавшего тысячи машин и людей.

В душе лопнула струна ожидания. Затрепетало запоздало сердце, руки вновь противно вспотели и Боб провел языком по пересохшим губам.

Вот оно. Всего в десяти километрах рубеж. Черта, за которой ждут злобные твари с зеркальными ликами, отражающими твои же страхи, и терзающие тебя твоими же глазами полными ужаса не бытья…

— Ну, что же мальчики, — разбивая оковы оцепенения, прозвучал непривычно отеческий голос Манкинса, — настал и наш черед подвести итог дел своих. Пусть каждый вспомнит, то как он жил, и ради чего ему стоит жить и сражаться…

Раздавшаяся канонада сотрясла мир тяжелой вибрацией. Непрерывное уханье великанов всколыхивало машину как пушинку и Боб пропустил последние слова сержанта.

И словно торопясь успеть, перед глазами побежали яркие картинки воспоминаний. Не живые маски воспитателей приюта. Кровавые драки за место под солнцем и сладкую до невозможности конфету из благотворительной посылки. Серость фанерных домов гетто. Шакалья улыбка торговца и приторный вкус травки. Широко распахнутые глаза жертвы, ощущение могущества над умирающим телом и первая радость измятым купюрам. Тяжелые ломки в трюме космического транспорта. Первый бой и бесконечные пески. Земляничный вкус губ Беллы и краткие миги обретения счастья только для двоих…

Ухватившись взглядом за выбивающуюся из стального блеска пульта радостную голограмму, Боб Форест улыбнулся. И упрямо сжав зубы, дернул штурвал машины, вливаясь в лавину ожившей стали со словами:

— Я вернусь Белла. Я вернусь…

* * *

— Репа мля, не дрыхнуть!

Рев мог поднять и мертвого, но сержант знал, у него еще был "ефрейторский зазор" когда можно было покемарить. Но не в том случае, когда командир изображает из себя лося в период брачного гона. Хотя он и есть Лось, самый натуральный лось, только без рогов.

— Командир, — обижено осуждающе отозвался сержант, — обижаешь! Ни в одном глазу!

— Слышал я твое не в одном глазу! Так храпел, что термиты наверное оглохли!

Грохнувший в эфире смех и ехидные комментарии полились рекой. И не будь сейчас они упакованы, словно баночные шпроты в ячейках десантной капсулы, он бы с удовольствием раздал парочку тычков особо активным зубоскалам. Хотя прекрасно понимал, что муторное ожидание парни разбавляли любым поводом лишь бы не перегореть в пустой тревоге.

— А ну хватит ржать как кони, — серьезным тоном прервал веселье командир, — всем проверить генераторы и "нутро". Трехминутная готовность к высадке!

По сто первому разу пробежавшись глазами по индикаторам электронных мозгов, отметкам свежих энергетических контуров, Репа заворочался проверяя швы "белья". Ворочая глазами по экрану внутреннего монитора, что транслировал окружающий мир через тысячи чутких датчиков, следил за маркером прицела повторяющим фиксацию зрачка на том или ином участке выученных наизусть царапин стального пенала.

— Листок, Пузо, Хомяк, что у вас?

— Норма сержант, — почти синхронно отозвались бойцы.

— Пузо, что с кислородом?

— Да вроде не травит…

— Так травит или нет? — въедливо допытывался Репа, — может быть сразу на "койку" ляжешь?

— Точно, не травит, — поспешил заверить товарищ.

— Смотри, сам же будешь потом харкать легкими…

Система регенерации брони МП-200 была слабым местом. Толи конструкторы не допили, то ли детали гавеные, но тонкие химические процессы всегда протекали с капризами, и сотни силиконовых, резиновых вкладышей не справлялись с защитой. И получаемый из твердо-химических стержней воздух приобретал тот или иной привкус, надышавшись которым пехотинец потом мучился разрывающим легкие кашлем. Сколько не бились с этой проблемой, технари придумали только один вариант — полевой медико-ремонтный комплекс. За внешний вид прозванный "койкой инквизитора". И в данном случае лекарство было хуже болезни. Оказавшись в койке боец, буквально нанизывался на хромированные штыри технологических игл доступа ко всей электронно-механической начинке брони и важным точкам организма человека. Через которые проводилось тестирование и техническое обслуживание механизированной брони, а в случае необходимости и реанимация человека. Задумка была отличная, но исполнение…

Новые койки еще держали терпимые допуски, но после десятков сеансов, допустимые зазоры шли в разнос, и с резким шипением в человека впивалось десяток штырей, бивших по самым чувствительным местам кузнечным молотом. И все это время, пока ты неподвижно распят на ложе, едва не теряя сознание, над тобой порхают стальные клешни, с многофункциональными насадками самого неприглядного вида.

— Внимание парни! За бортом пошел контакт, — прорычал командир.

Даже сквозь толщу брони капсулы, чувствовалось как снаружи заработала артиллерия. Глухие удары сотрясали стены вибрацией, что передаваясь через металл, пробирала позвоночником неприятной дрожью. Началось.

Взбадривая себя резкими выдохами, Репа пытался размять затекшую шею. Нервно пробежав по зеленым индикаторам готовности ко всем неожиданностям замер в ожидании команды. Тягучие секунды тянулись словно патока, и нервы вытягивались в тонкие струны готовые сорвать тело вихрем движений. Но команды все не поступало и внутри начинало ворочать от тяжелой пытки. Ожидание. Нет ничего противнее, чем ждать, зная, что ЭТО наступит неизбежно. Ты знаешь, что нужно делать. Отработано до рефлексов и обговорено тысячи раз до мелочей. Но все закрутится потом. А пока надо ждать. Ждать, гребаной команды…

Капсулу тихо потряхивало от скорости вышедшей на маршевое ускорение "матки". Слегка позвякивало снаряжение. Тяжело переваливаясь на ухабах десантная матка, все катила и катила в глубину разгоравшейся битвы.

Глянув на индикатор, Репа матюгнулся. Всего три минуты как началось движение. Им еще рано. Их рубеж — пятнадцатая минута контакта. В начале горловины коридора будут высаживаться "Мансуры". Остаткам АРАБИКИ доверили не сложный участок, да и вряд ли с них потребуешь много. Этим детям пустыни и так досталось не мало. Потеряв больше половины сил при неудачной атаке на свою зону высадки, они еще умудрились отхватить при Ущелье Двух Сестер. Хотя дрались отчаянно, да получилось только бестолково все. Но хоть дали тягачей для баррикад, будет куда укрыться, всяко лучше чем в барханах торчать как мишени. Усмехнувшись мыслям о горе-вояках, Репа вздрогнул от долгожданного, но как всегда неожиданного отсчета командира.

— Пять, четыре, три, два, один! Отстрел!

Тугая сила лягнула в плечи. И датчики затемнили хлынувший на экран поток света. Сгруппировавшись перед ударом, Репа успел задержать дыхание, как его приложило о, что то твердой. Откатившись в сторону от пропаханной воронки, ему удалось все таки сделать глоток воздуха и матюгнуться от души. С его везеньем он приложился о блестящий горб.

— Как утопленнику, — зло прошипел он не имея возможности помассировать место удара, — всегда или валун тараню или по репе чем-то получаю. Эй бойцы, где доклады?!

Но когда он осмотрелся в поисках оборзевших, то у видел картину от которой сам умолк беззвучно хлопая глазами. Видимое пространство врывалось в сознание не реальными картинами. Вся пустыня дыбилась черных кляксами оплавленного песка. Казалась пейзажем чужой планеты, где бушевал разрушительный шторм и вдруг нажали стоп кадр, и все замерло, смешавшись в чудовищный для человеческих глаз коллаж.

Застывая причудливыми формами некогда красный песок, сплавлялся с множеством лоскутков от эластичной брони термитов, с крупными сгустками некогда больших валунов под действием температуры оплывающих мутными комками и больными для взгляда остовами чадивших черными клубами машин наемников.

— Репа мля! Опять уснул?!

— Уснешь тут, — вдруг ставшим сухим голосом ответил сержант на рык командира, и обернувшись, рявкнул:

— А ну бойцы подобрали челюсти и вперед…

Рыки командиров вырвали саранчу из оцепенения и место высадки закипело работой. Множество десантных капсул превратилось в места раздачи, откуда сноровистые муравьи вытаскивали бесчисленные контейнеры. С лязгом раскрывая крышки, пехотинцы доставали разобранные ракетные комплексы и различные части плазменных орудий. Подъезжавшие тягачи сбрасывали очередной контейнер и рыхля черное поле в порошок облегчено спешили обратно за новой порцией груза, А работа не прекращалась ни на миг. Тягачи, шедшие рядом с громадой десантной матки, опустошались со стремительностью оголодавших муравьев, что вытаскивая из туш все ящики, облепляли со всех сторон, и насытившись, отгоняло тружеников в сторону.

С заглушенным реактором тягач становился в строго определенном месте, где он плотно стыковался в бесконечную череду таких же тягачей, коим предстояло служить ненадежной, но все-таки какой то преградой от оглушенных неожиданным вторжением тварей. И как только потертые песками и временем машины застывали на вечной парковке, как на них набрасывалась вторая волна муравьев, спешно устанавливающих высокие треноги с тупоносыми орудиями, подваривало удобные перила, что бы в горячке боя легче было взбираться на вершину шестиметровых баррикад.

— Репа как график?

— Идем по срокам с двадцати секундным зазором, — тяжело прохрипел сержант, мысленно помянув недобрым словом засранца, что составляя график развертывания обороны не оставляя саранче и лишних пяти минут на перекуры, — Все! Готово!

Штырь лапы орудия капризничал и никак не входил в положенный паз, наконец порадовав приятным для слуха лязгом, а следом и щелчком фиксатора. На крышке контроля вспыхнул зеленый индикатор готовности орудия к бою. Разогнув ноющую спину, добротно облитую потом, Репа осмотрелся с высоты баррикады.

Пересекая черное пепелище сражения, слегка неровные ряды слоенных баррикад тянулись до горизонта. Словно выстроив дамбу люди отгородили свою территорию с кучами снаряжения, бесчисленными штабелями стальных пеналов от чернеющей неизвестностью пустыни. Стукнув по шлему, Репа запоздало понял бессмысленность стучания. Многочисленные системы обнаружения, опознавания, украшающие зелеными узорами обзор так нужными советами и рекомендациями, были мертвы. И придется вглядываться, напрягаться и самому прикидывать в уме какое, где и как брать упреждение, а об управлении ракет, которые могут преследовать жертву только отслеживая фокусировку зрачка на цели — можно забыть.

— Командир с полем подавления наши умники ни чего не придумали? Долго будем еще сидеть на этой мямлеговорилке?

— Нет, не сделали — глухо отозвался командир рассеянным голосом, пребывая в далеких далях изредка отвлекаясь на вопросы сержантов, — Пока не могут найти подавители, говорят слишком мелкие и много. Или то хочешь пойти по пустыне прочесывая каждый барханчик?

— Ну нет так нет, — передернув плечами от перспективы оказаться полуслепым среди полчищ тварей, Репа досадливо шмыгнул носом.

Понимая, что лучше не дергать Лося, что общается с высоким начальством, стал осматривать позиции роты. Обрадованные возможности безделья, пехотинцы расселись каждый возле своего орудия и занимались кто чем, но большинство проверяло удобство позиции. Копошилось вокруг треног, проверяя места сварки еще в пустотной смазке стальных лап с посеченными бурями и песком рифлеными крышами тягачей. Перетаскивало поближе "тыквы" запасных генераторов пестривших предостерегающими надписями и перекидывались с техниками нервными матюгами.

Везде сновали мелкие грузовые платформы, развозившие к дальним позициям богатое содержимое громадной "матки" словно улитка переросток, закрывающей полнеба необъятной тушей раковины, с удлиненными тенями бойцов третей роты, кишевших деятельностью по установке орудий на вершине "матки".

— И так бандерлоги! — пронесся в эфире рык Лося полный требовательности, агрессии и обещанием ни разу не веселого будущего, — Собрали ухи на макухе, и хвост пистолетом!

Словно заслышав охотничий рог пехотинцы не подвижно замерли, вслушиваясь в речь командира раздающего последние лирические вводные перед боем.

— Консервы промолотили хорошую просеку и дали нам время спокойно обустроиться. Сейчас им здорово достается от очухавшихся тварей, поэтому сейчас будут перекидывать китайцев с ихними хлопушками вперед, поближе к фронту. И нам предстоит прикрывать этот карнавал со свистом и плясками…

Без обычных обустройств на новом плацдарме, долгих совещаний и налаживания схем снабжения и линий коммуникаций. Бронированный кулак буквально врезался в месиво из песка и стали сотворенное тяжелыми установками "Огонь дракона". Мастодонты гигантомании и гордость ТХАНЬЮ, обеспечивали корпорации затишье и непоколебимость границ. После нескольких попыток ТЕХАСКО прорваться сквозь шахматный порядок густо понатыканных фортов, техасцы попали под небесный молот, раскатавший технику тонким сплавом на выжженных до черного кварца равнинах. Падающий с неба огонь буквально лился на головы захватчиков непрерывным потоком накрывавшим огромные площади не оставивших шансов для маневра…

И когда танки наемников влетели на вершину полого склона, перед ними открылся результат работы модифицированных кассетных боеприпасов. Начало склона предстало изуродованной многочисленными оспинами разрывов реакторов распада поверхностью еще чадившей быстро остывающими всплесками сплавленного песка. И так на протяжении нескольких километров вперед.

Такая артподготовка и позволила проткнуть границу высадки с редкими десятками ошалелых термитов, непонятно как уцелевших в гуще разверзшихся огнем небес, стальным клинком вошедшим в мягкое подреберье. И сминая катком спешно выставляемые заслоны, наемники продвигались вперед, оставляя за собой черное пепелище и развернутую пехотой оборону вдоль коридора, что своими баррикадами выполняли функцию подпорок в шахте, удерживающих стены от обвалов чудовищных масс породы.

— …Походу балета, что устроили там "бешенные" термиты еще в ауте, но скоро прочухают, что мясорубка перемалывающая их в труху, совсем не та мухобойка, что прихлопывает их на подходах. И как мне говорят, к нам приближаются обиженные, и еще не получавшие по мордам твари. Так, что получаем данные секторов обстрела и ответственности…, — голос капитана напряженно затих, и вернулся в эфир задорным весельем, — и смотрите мне не обосритесь. И самое важное… Ряха, слышишь меня?, что бы не вздумал обзавестись теперь домашней животиной! Трофеев не брать!

Грохнувший в ответ хохот скрыл недовольное ворчание пехотинца прославившегося на всю "саранчу" одним рейдом на добывающий завод, в котором умудрился яростно отбивать и захватить пленного, рассчитывая на премиальные. И когда вскрыли безвольно мотающийся скафандр, в нем оказалась девушка смуглянка с миндалевидным раскосом глаз и восторженно лопочущая на непонятном арабском наречии. Никакой ценной информацией она конечно не обладала, а если и знала, то понять ее никто не мог. А с тех пор, Ряха жил отдельной жизнью со своим Трофеем, и был целью беззлобных подколок, больше вызванных тихой завистью к простому человеческому счастью.

Успокоив своих бойцов, слишком уж увлекшихся подколками, Репа перехватил поудобнее импульсник. Непривычно утяжеленная винтовка норовила все утянуть прицел в лево, но слегка подрегулировав усилители левой руки, он добился ровного как влитого положения модифицированного ствола. Несколько раз вскинув импульсник, следил за тенью синхронных разворотов орудия, с легким гулом двигателей разворачивающих большую "подружку" над головой в нужную сторону.

Окинув любовным взглядом утолстившийся в два раза ствол, Репа едва не поцеловал верный импульсник — теперь-то его верная "старушка" будет дырявить шкуру тварям как дырокол. И хрен с тем, что теперь винтарь выглядит как удав проглотивший не хилую банку консервов, и пусть разгонные катушки придется менять в два раза чаще. Он с превеликим удовольствием будет таскать потяжелевшую винтовку, но при встрече с термитом хоть будет чем всадить по самое не балуйся. А всего-то нужно было только закрепить в обрезке трубки толщиной в мизинец простейший источник питания, и доработать калибр под нужную толщину. Но зато как теперь рвались мишени, получая щедрую очередь из микробомбовых реакций распада.

— Сержант, ты спишь с ней, что ли? — проворчал Листок, все никак не справляющийся с настройками экзосклета, — я свою и так и этак, а она как пьяная дрожит…

— Проверь усилители, они по умолчанию дают усилие на сорок пунктов, а винтарь тянет под шестьдесят.

Спустя минуту усердного сопения Лист удивленно прицыкнул:

— Ну ты мля и голова. Как допедрил то? В руководстве же ни слова…

— Потому, что и ем с ней, и в сортир хожу.

— Точное те погоняло дал Лось, — уважительно протянул Листок, довольно проверив заработавшие как нужно усилители рук, и теперь начал рыться в ракетном комплексе.

Криво ухмыльнувшись, Репа вспомнил свое первое знакомство с командиром, тогда еще простым сержантом приехавшим в "обезьянник" за свежим мясом. И как по молодости считал себя опупительно крутым кексом, что легко сминал земляков, посмевших перечить ему во время разудалого веселья. И как послал вояку в причинное место, просто из-за хренового, после перелета настроения. Ох и отдел тогда его Лось. И как бы, не пыжился в несколько подходов, вдохновляя себя криками: "ща снесу репу на хрен!" сколько не махал руками и ногами, высоченный сержант его воспитывал жестко, кроваво и молча. И только тогда в его репе встали все шарики на место. Появилось понимание необходимости еще чего-то кроме силы — мозги, что бы знать, где нужна сила, а где думать надо. С тех пор минул десяток лет, а он все мотается за Лосем по всем заставам словно за талисманом, что всегда указывал, подсказывал, направлял и просто знал, куда надо идти, что делать, если он хочет выжить в мясорубке в которой оказался по собственной молодецкой дурости.

И если ему хочется еще раз увидеть глаза матери, утереть слезы на незаслуженно появившихся морщинах, ощутить теплоту так узнаваемых рук, на склоненной к коленям голове шепчущей простые слова "прости мама, не путевого сына" ему надо выжить в последнем бое. Порвать замкнутый круг. Порвать тварей на хрен! Порвать корпорацию на хрен! И сейчас он готов рвать всех и вся.

— Идут…, — прошептал чей-то напряжены голос.

Оторвавшись от винтовки сжатой до онемения рук, Репа ощерился в горизонт. В далекой линии схождения едва розового неба с краснотой пустыни зарождались слабые завихрения бурой пыли. Насыщаясь темнотой бесчисленных шлейфов, пустыня вздымалась в небо кровавым предзнаменованием. И сквозь редкие столбы черного дыма еще чадивших останков машин искрили вспышки стальных бликов, отражавшихся от стремительного бега зеркальных тварей, желавших добраться до людей в жажде кровавой вакханалии.

— Парни, держите дистанцию, не добивайте, — давая последние указания внешне спокойным голосом, Репа едва справлялся с забурлившим в крови адреналином, готовым сорвать голос в утробный рык подымающейся из глубины ярости, — Главное не дать тварям подойти на расстояние прыжка…

Проникая сквозь толщу брони тягача, мелкая дрожь земли передавалась людям все ускорявшимся ритмом бегущих по сплавленной пустыне легионов тварей. Нарастая рваными рывками то усиливаясь, то затухая, вибрация словно проверяла на прочность хлипкие укрепления едва способные сдержать несущуюся во весь горизонт мощь, заметным дрожанием, тихим звяканьем не закрепленных деталей и не плотно закрытых люков, стягивающую все нутро в тугой узел.

Твердо стоя на ногах, выставив винтарь сержант терпеливо ждал рубежа эффективного огня. Всматриваясь сквозь рамку прицела в набегающую волну термитов, несущихся во весь опор, нежно поглаживал скобу, и едва не крошил зубы в порошок.

— Ну, что же, — сквозь зубы прорычал Репа выхватывая среди вырастающей волны свою первую жертву, — СНЕСЕМ ВСЕМ РЕПЫ НАХРЕН!!!

И остервенело вжав гашетку разрядил винтарь прямо в зеркальным лоб хищной твари, а следом туда же, унесся косматый шар зеленой плазмы. Не следя за результатом выстрела, выхватывал все новых и новых тварей, которым щедро, со всей широтой русской души, всаживал заряд за зарядом.

Со всего фронта навстречу волне взбешенной пустыни с протяжным воем устремились потоки нестерпимой зелени. Плазменные разряды врезались в термитов словно тараны. Подбрасывая кувыркающиеся силуэты в воздух, отбрасывали оглушенных тварей на головы второй волны наступавших. Словно натолкнувшись на неопределимую преграду термиты, валились под ноги сородичей и ошалело мотая башкой, стремительно взвивались для нового прыжка, или, теряя блеск, сдувались дырявыми куклами чадя рваными ошметками эластичной брони.

— Перезарядка! — заорал Репа глядя на приближающийся красный уровень жизни генератора, выплеснувшего всю энергию распада, и превращавшегося в едва теплившийся огонек.

Спрыгивая в люк тягача, помог Хомяку сдернуть раскаленную тыкву с задних штырей орудийной платформы. Наплевав на инструкции выкинули стремительным рывком исходивший маревом генератор в сторону тварей. Оставляя Хомяка вставлять новый генератор, Репа выглянул наружу.

Пузо с Листком резвились от всю катушку. Вернее во весь объем ракетных бобин. Каракатица ракетной установки буквально стонала от непрерывных стартов. Заменяя большую "подружку" "каракатицы" обрабатывали сектор обстрела ракетными залпами. Срываясь с места с ослепительным шлейфом огня, стальные жала вырывались на свободу и подталкиваемые дымными рукавами врезались в гущу волны. Сдвоенная вспышка вгрызалась в броню термита зарядом разжигавшем область огромных температур в которых химическая смесь второй части боеголовки спекалась в смесь проедавшей шкуры тварей рваной язвой, и только потеряв несколько градусов, вспыхивала всепожирающим огненным шаром.

— Что суки не нравится?!

Щерился Репа и только пискнул индикатор загудевшего готовностью генератора, выскочил на площадку, разразился серией резких рывков. Выстрел импульсника, повторная вспышка "подружки", поворот на тридцать градусов, захват новой цели. Выстрел — повторная вспышка — поворот. И вновь резкие движения тактов стремительного танца несущего разрушение и смерть. Первые минуты боя буквально нанизывали термитов на шквал разрядов плазмы тысячами рапир пронзающих корчащихся термитов зеленью лучей. А ослепительные вспышки ракет вносили в ряды смешавшихся волн хаос и разрушение.

Но первое замешательство прошло. Резко сменяя тактику, волна термитов нарушила монолитность и распалась на единичных тварей, что словно блохи стали прыгать по ломаной траектории. Прыжок в сторону хищное приседание и с горбов срывались спаренные сгустки энергии. Врезайся в бронированные бока тягачей красные сгустки с противным хлюпаньем расплескивали расплавленный метал словно тягучую патоку. Еще не успевал застыть плевок черными разводами стекающего метала как врезался новы заряд, высокими температурами въедавшийся в бок гудевшей и раскалявшейся брони тягачей. И пока большая масса металла еще имела температурный запас массы, позволявшей сохранять форму, но из всех щелей начал валить густой дым спекавшегося внутри пластика и легко плавных материалов.

— Врешь сука не уйдешь! — орал Репа, уже давно пылая азартом боя, — Всем хватит! Спешите сюда! Порешу нах всех!

Бурливший в крови адреналин упростил мир до простых действий. Основным мотивом которых было поймать верткую тварь в прицел и всадить заряд у зеркальный силуэт норовящий выпрыгнуть из зоны поражения твари.

— Сержант! — Ворвался сквозь вой орудий и стон металла крик Хомяка, — Надо менять позицию! Броня плывет!

Словно выныривая из глубины, Репа быстро огляделся. И сфотографировав окружающую обстановку вновь развернулся к бушующему морю энергий. Всаживая заряд в размытое движение твари, что едва просматривалось в сполохах и клубах чадящего песка, с трудом стал соображать.

Злобно матюгнулся. Верткая тварь словно почуяла близкий писец, и вывернулась в немыслимом кульбите, и угодив рядом заряд расплескал вокруг ослепительный свет и брызнувшие во все стороны капли раскаленного песка.

И вдруг мир для Репы остановился. Застыли над головой росчерки плазменных потоков летящих с заднего уровня тягачей, окаменели клубы дымных следов плетущих вязь ракетных узоров, — весь мир замер на мгновение. Остался только он и хищные обводы зеркальной головы, и ему показалось будто стальная гладь морды, смотрит именно ему в глаза, и жернова спаренных орудий на горбу наведены ему точно в лоб. В следующий миг, мироздание взорвалось ослепительной вспышкой. И его лягнуло.

Тяжелый гул, вибрация, какие-то далекие завывания и темнота сплетались в голове чудовищной какофонией. И мгновенно заверещав ультразвуком, механизма перебора пневмошприцев аптечки разразился шлепками инъекций. Обжигающая боль в шее растеклась по всему телу и взорвавшись в голове ледяным холодом привела Репу в чувство реальности вместе с адской болью в правой половине тела. Сложный коктейль препаратов "ежа" сработал как положено, и на смену боли возвращались воспоминание и способность соображать.

Правая рука почти не слушалась и казалось весила тонну. Внутренняя проекция внешнего мира не работала, показывала только едва теплившиеся движением ячейки монитора. И мертвые индикаторы всех систем предсказывали полный паралич брони.

— Все таки зацепил урод! — собственный голос прозвучал хрипло и с выдохом Репа почувствовал, привкус гари и терпкий запах, — да хрен тебе!

Левой рукой нащупывая на теле пояс, вскрыл заслонку, щелкая тумблерами он продавил защитную мембрану массивной кнопки. Резервная система управления броней пискнула активацией, и индикаторы замигали неуверенной работой. Проекция зарябила обрывками изображений, и после нескольких тычков по бронированным накладкам шлема, открылась окном в мир.

— Млятство, — охарактеризовал свое положение Репа.

Индикаторы высвечивались желто красными оттенками. Правый усилитель едва ворочался сервоприводами, постоянно срываясь на рывки. Нога произвольно подергивалась от замыкавшего энерговода. А вокруг была только копоть и блестящие кляксы.

Оглядываясь где он оказался увидел вывернутую под неестественным углом руку Пуза. Преодолевая непомерную тяжесть брони ставшей весить как положено трем центнерам стали, Репа дополз к товарищу, откинув щиток медицинского контроля, всмотрелся в полукрасные показатели жизнедеятельности.

— Ни чего корешок мы еще попьем пивка. Только не спеши коньки отбрасывать, — бормотал сержант, встряхивая головой пытаясь собрать до кучи мысли тонущие неясными обрывками в ватной голове.

Бросив косой взгляд на остов орудия, поймавшего основной заряд твари криво усмехнулся. Повезло ему прилично. Каким-то чудом ему удалось успеть отвалиться назад, а оставайся он на месте, то вместо орудия стояли бы только остатки его бронированных сапожищ. А так досталось только отраженными остатками разряда.

С сожалением отщелкнув "пуповину" шлейфа управления "подружкой" стал думать как выбираться из уже начавшего колыхаться как желе корпуса тягача. Дернувшись от тени закрывшей всполохи пролетавших над головой разрядов, дернул на себя винтарь. И встретил гостя ходившим ходуном раструбом излучателя.

Замирая над краем технологического люка где был сделан склад под генераторы, возвышался пехотинец, что-то усиленно махавший в сторону второго уровня. Показав, что немой, Репа через силу поднялся, объясняясь жестами, что напарник живой и нужна помощь. И вновь в голове предательски заколыхалось мироощущение и организм отключился перегруженный болью…

— Хватит валяться сержант, — требовательно прозвучал незнакомый голос в эфире, — ощущения, показатели брони какие?

Открыв глаза, Репа уставился в красное небо с неестественно редкими черными перьями облаков сажи и дыма, в котором мелькали тени, присмотревшись, узнал манипуляторы "койки". Скосившись на внутренние индикаторы показателей, на рефлексах ответил:

— Состояние норма. Голова 95, корпус 85, конечности 85/95/85/90!

— Тогда чего разлегся? — прогремел недовольный голос в эфире.

С легким дрожанием ложе поднялось вертикально и глухо щелкнув раскрылись удерживающие фиксаторы конечностей. Собравшись с духом, Репа дернулся. Тело взорвалось вспышками боли и судорог, но спустя мгновение все нормализовалось и он, оглянувшись, встретился с блеском затемненного стекла гермошлема.

— Спасибо "Ангел".

— Не за, что, — устало отозвался техник, не отрываясь от консоли, что возвышаясь рядом с "койкой" высилась широким пультом с гипертрофированными тумблерами и многочисленными шлейфами наскоро прикрученных кабелей. — Обращайся. Опять соберем и будешь как новенький прыгать.

— Ну нет уж, спасибо, — проворчал Репа. Разминая тело еще не отошедшее от жесткого, но эффективного лечения, проверяя работоспособность брони и новых блоков, отошел в сторону с тревогой оглядывая ряды "коек" с распятыми пехотинцами.

Раскинувшийся под открытым небом ремонтный бокс кишел от снующих платформ, подвозивший все новых и новых неподвижных великанов. Сноровисто паркуясь техники стыковали грузовые кары с "койками", где тело бойца подхватывались гостеприимно распахнутыми клешнями манипуляторов, и те, шипя давлением выполняли заложенные алгоритмы, с лязганьем и бесцеремонностью разворачивали закованного в броню пехотинца и насаживали на технологические штыри.

Вздрагивая каждый раз слыша незабываемый щелчок когда стыкуются штыри и технологические пазы брони, Репа передернулся, но вспомнив как он здесь оказался, развернулся к технику оператору.

— Слушай "Ангел" пробей по базе кореша.

— Отстань, — беззлобно отозвался оператор, уже тестируя показатели нового пациента. Вглядываясь в показания, вдруг с матюгами бросился к изголовью "койки". Взметнув волны песка резко упал выхватывая из контейнера деталь и с ожесточением выбросив, начал орать в эфир требуя дополнить новыми модулями пустые секции "койки". Кинувшись к подскочившей платформе, стащил с водителем стальную коробку, сноровисто доставая модули из ремонтных комплектов, на пару вставляли в секции "койки" новые запчасти для брони. Вернувшись к пульту техник оживил замелькавшие работой манипуляторы, и вновь усевшись на откидной подсрачник, стал просматривать показатели индикаторов, но завидев переминающегося сержанта, проворчал:

— Блин, ты еще здесь?

— Ну, ангел будь человеком, его вместе со мной привезли. Мы на первом ярусе числимся…

— Нету больше первого яруса, все кто выжил, латаются кто где, — глухо ответил техник, — учетный номер кореша какой?

— 45679234, — на автомате проговорил Репа, растерянно сглотнув, — 107 пехотная рота. Позывной Пузо. А заодно, Листок, Хомяк. И кто еще из роты остался, глянь а?

Ворча о предложении еще запросить ведомость за весь батальон, техник больше бурчал по привычке. Погрузившись "в себя" работал с внутренним экраном через массивную как раз под грубые пальцы скафандра клавиатуру управления на пульте, и спустя несколько томительных минут глухо ответил:

— Извини паря, дружбан твой у бесов на разборке…

Стоя под палящим солнцем среди снующих платформ и кипучей деятельности ремонтных манипуляторов, и слушая далекие оправдания "ангела" Репа ошарашено молчал. Его дружбан с которым они прошли множество боев, напивались в зюзю после каждого удачного рейда, веселились с девчонками как в последний раз, делились вдумчивыми планами на будущее, и мечтали о возвращении домой, теперь его нет.

Не веря в такое, Репа рванул в сторону высившихся черных тягачей. Взметая песок, остановился у первого оператора, задавая неживым голосом один вопрос, бормоча только цифры, и видя отрицательные жесты, с затаенной надеждой мчался к другому комплексу. Вдруг это ошибка, вдруг "ангел" ошибся с набором цифр. И когда шестой оператор с возмущениями оторвался от контроля над работой непрерывной ленты, и сверившись с реестром вдруг остановил работу полчища манипуляторов, Репа на негнущихся ногах подошел к указанному сектору.

На сегменте широкой гусеницы, что жадно впивалась потертыми захватами в неподвижные фигуры частично закованных в броню пехотинцев, лежала фигура со знакомым поясом. Кожаный ремень с какими-то заклепками, потертый временем и песками, всегда был причиной придирки офицеров, но Пузан его упорно одевал в каждый рейд считая талисманом. И сейчас только по ремню Репа узнал товарища среди десятков тел.

Подойдя к изголовью, дрожащими руками прикоснулся к затянутому в "бельё" плечу. Прилипая к голому телу второй кожей силиконовая поверхность уже окаменела остыв от холода мертвой плоти, и встретила касание не привычной твердостью и гулким стуком. Почерневшая на груди рана спеклась вместе с "бельем" в черную корку, растекаясь по телу пряталась в оплавленных броневых накладках еще не снятых щитков брюшины.

— Как же так Пузан…, — касаясь мутного светофильтра вытянутого шлема, с последним вздохом надежды, Репа поднял стекло, — как же ты не потерпел. Как же ты мог сдаться…

Воск неподвижного лица исказил привычно растерянное выражение с которым друг смотрел на мир в чуждую маску смерти. Скованные вечным спокойствием и неподвижностью веки. Теперь не будет улыбок и грубых шуток, теперь не будет похабных анекдотов, ничего теперь не будет.

И не оживут плотно сжатые губы. Так и не произнесшие матери слова, так и не успокоившие тревожное биение материнского сердца словами: "прости мама не путевого сына".

— Пора сынок, — виновато ожил эфир старческим голосом оператора, — нам нельзя останавливать конвеер…

— Да, да, батя… — выдавил Репа из скованного горечью горла.

Оглядывая конвейер, задержал взгляд на широко распахнутом темном зеве тягача, где среди почерневших силиконовых упаковок с ровными штабелями груза угадывались сотни тел. Сотни парней лежали упакованными и готовыми к захоронению в грибных плантациях, сотни глаз больше не смогут увидеть мир и заглянуть в ждущие глаза матерей. И сотни губ не смогут произнести такие важные слова.

— Да батя, пора…, — перекрывая эмоции громадной плотиной, яростно прорычал Репа возвращаясь в мир, — Пора сломать на хрен этот конвейер войны, чтоб он сдох от голода!

Перехватив по удобнее "винтарь", сорвался в беге, в сторону полыхающего в полнеба зарева продолжавшей греметь битвы. На ходу проверяя готовность брони к бою, клялся себе, что он выложится на все сто, и двести процентов, вывернется на изнанку, но сделает все от него зависящее, что бы как можно больше парней смогло посмотреть матерям в глаза.

* * *

Нервно поглаживая уже ставшие липкими подлокотники, полковник ерзал на командорском кресле. Вглядываясь в большую проекцию командного уровня, с тревогой следил за общей картиной невиданного за всю историю Марса масштабного сражения. Восстановленная численность группировки космических спутников транслировала битву во всех красках со всеми чудовищными потерями и тяжелыми победами.

Кратер высадки представал во всем "великолепии" засаженных грядок в которых почти не осталось не раскрывшихся коконов. Все горошины были разорваны, а их смертельно опасные обитатели стягивались к месту прорыва, словно раскаленный клинок протыкающий оживающую зону высадки. И каждый миллиметр продвижения стальной армады собранных воедино всех сил наемников окрашивался ореолом бушующих энергий и кишащих вокруг термитов.

Но самое яркое и ослепительное сияние было на острие клина рассекавшего кратер черным пепелищем. Там, где "бешенные" вгрызались в легионы тварей безумным вихрем маневров, нескончаемым потоком разрушительной мощи плазменных выстрелов и разрывов ракет. Именно они прогрызали полчища тварей алмазным буром, были волнорезом проламывающим непобедимую мощь противника умением и яростью измененных сознаний.

— Переброска мортир закончена, минутная готовность, — прозвучал доклад офицера.

И Удав облегченно выдохнул. Сейчас заработает дальнобойная артиллерия и напор тварей иссякнет на короткий момент. Позволит перевести дух на баррикадах, даст так необходимую передышку несущей потере, но не сдающейся "саранче".

Медленно ползущий караван внутри туннеля обороны остановился. Закопошившиеся вокруг точки людей, открывали технологические пазы и стыковали тягачи друг другу. Собираясь в единую установку тягачи объединялись внутренними агрегатными узлами в единую установку, выползающими и вздымающимися в небо массивными фермами укутанных стволов, готовились выплюнуть в небо тысячи кассетных зарядов.

Укрывшись всполохами молний стартующих носителей, тягачи раскачивались под не прекращающимися стартами разлетавшихся во все стороны ракет. Самостоятельно стартующие туши ракет получали мощный импульс от энергетических всплеском разгонных ферм, и улетая по пологой траектории, готовились распасться на нужной высоте множеством боеголовок начиненных разномощными реакторами распада.

— Красные сектора приоритета накрыты. Переходим к работе секторов желтого уровня.

Приоритеты. Тяжело засопев, полковник вновь впился пальцами в подлокотники, всматриваясь в ослепительные вспышки выжигающие километровые полосы пустыни с бегущими на расправу термитами. Именно эти полосы где песок сплавлялся с остатками тварей и давали возможность пехоте справиться с наседающими термитами и получить передышку, сделать перегруппировку, заменить орудия и просто выдохнуть напряжение изматывающей трехчасовой битвы, пока новая волна не достигнет изрядно потрепанные высоты баррикад.

— Серьезные хлопушки, — раздался рядом знакомый голос одновременно с шумом.

Бросив короткий взгляд на поднявшегося на "высоту" генерала, Удав только удивленно кивнул, и собрался освободить место, но получив отрицающий жест, вновь впился в проекцию напряженным взглядом. На пятачке командной высоты стало тесно от столичных чинов свиты, что тихо переговариваясь рассаживалась кто где.

— Не смог усидеть в своем курятнике, — коротко оправдался на немой вопрос генерал.

Оставшись стоять, командующий Русского Наемного Батальона, облаченный в запыленный скафандр без гермошлема, погрузился в изучение проекции. И спустя мгновение, коротко бросил через плечо:

— Докладывай.

Бросив взгляд на волевое лицо генерала жадно впитывающего информацию с проекции, освещавшей седину вспышками горящего в кратере сражения, поднялся и заговорил сухими строчками доклада:

— Переброшенная скрытно группировка объеденных войск, в 9.00…

— Удав не ломай дурочку, — не оборачиваясь, напряженно отозвался генерал, — этой херни я и в ставке наслушался., что сейчас творится?

Старый знакомый оставался таким же. Как только умудрился не стухнуть в административном болоте. Усмехнувшись воспоминаниям, Удав ответил коротко, без устава:

— Четвертый час. Продвинулись на 67 километров. Идем в пределах нормы, но тяжело.

— Потери?

Тяжело вздохнув Удав помассировал виски. Вопросы о потерях вызывали такую горечь в груди, что уже не молодой организм начинал сдавать, отдаваясь в левой стороне груди испепеляющим жаром. Раскрыв верхнюю липучку комбеза, Удав автоматическим движением помял область сердца.

— Потери огромные. Даже после перевооружения "Рысей" как класса легких машин почти не осталось. Вепрей половина, держатся "Медведи" на их массу очень хорошо встали дополнительные "Шквалы" и меньше всего потерь среди "Милашек". "Саранча" истекает кровью, но держится. Если бы не китайцы, смяли бы баррикады как фантики. У союзников дела схожи, осы здорово справляются, но блин горят как спички…

От души матюгнувшись, генерал не отрывая тяжелого взгляда, тихо спросил:

— Уверен, что все получится?

— Володь не трави душу, — тяжело откинулся на спинку кресла, Удав в сердцах наградил таким ответным взглядом, что генерал отвел глаза на проекцию, — сам прекрасно знаешь оперативную обстановку и сам утверждал план операции. Другого выхода просто не было, и нет сейчас. Кроме как идти вперед, вгрызаться в песок зубами и драться за каждый метр!

— Не горячись…, — примеряющее поднял руки генерал, — понимаю, просто еще раз хотел от тебя услышать, что все не напрасно.

— Ничего не напрасно! — начиная закипать, полковник уже перешел на повышенный тон, и в их сторону стала оглядываться многочисленная свита, — у деток бы начались каникулы и нас бы смешали с песком! По отдельности ни у кого нет шансов выстоять! Сам же видел как китайцы едва не хлопали в ладоши и даже без окончательного утверждения операции начали демонтаж своих мортир и подготовку к маршу! У арабов вообще была уже анархия, удивляюсь как они еще смогли собрать 240 рот "мансуров" и наскрести две тысячи танков. И остались только мы и техасцы, против всей этой озверевшей кодлы! И, что бы тебе там не пели твои аналитики, предлагавшие партизанскую войну, уйти в катакомбы, перейти к позиционной войне, — все это херня! Не добрались бы термиты, передохли бы сами как крысы! Самая лучшая оборона это нападение! И поэтому наши парни сейчас там, рвутся к долбанному передатчику, что бы одним ударом решить все!

— Я сам это прекрасно понимаю и знаю, — проигнорировав эмоциональную бурю, генерал говорил ровным голосом, внутри которого чувствовалась туго сжатая пружина нервного напряжения и тревожного ожидания, — вопрос в том, что не ошиблись ли мы с термитами.

Саркастически усмехнувшись, Удав устало покачал головой:

— Не ошиблись. Как и предполагалось поведение не отличается тактическими изысками. Прут массой в лоб, пытаются прорвать баррикады. А если послушать перехваты, то среди деток гвалт, галдеж и едва ли не плачь. О никаком организованном сопротивлении речи не идет. Каждый сам за себя, — хищная усмешка сошла с лица, и наполнилась ожиданием неприятных сюрпризов, — Вот только есть несколько сообразительных группировок, что догадались о цели удара, несмотря на ограничение, умудряются активировать даже пустых термитов, замыкают управление на себе. И самое противное — это самые опытные детишки, и концентрируются возле пирамиды.

— Пирамиды? — непонимающе переспросил генерал.

— Буря успокоилась и видна постройка в виде пирамиды, она и есть планетарный передатчик.

— Значит паникуют, — произнеся с особым выделением последнее слово, генерал задумчиво покачивался с носка на пятку, — а, что слышно про этих сообразительных "детишек"?

— Пока не понятно почему затихли, что задумали, но если они висят в игровых мирах все свободное время, живут им, изучают все его законы — для нас это самая опасная категория.

— Проклятье…, — генерал задумался и нервно заходив по мостику, наполнил пространство тяжелым стуком массивных ботинок по стальному полу. Вновь обернувшись к проекции, словно не веря, вновь посмотрел на картину боя, удивленно растеряно стукнул кулаком по разжатой ладони, пораженно проговорил:

— Все равно, хоть убей, не понимаю, что происходит! Всего ожидал от корпорации. Экономической войны! Жесткой блокады! Да на худой конец космической бомбардировки! Но, что бы дети… они там с ума посходили, что ли?!

Посмотрев на начальство протяжным взглядом, Удав жестко ответил:

— Батя если говорить честно, то мне посрать кто это и чем они там думают. Там горят наши парни. И наша задача прорваться к долбанному излучателю и его отрубить. А потом уже будете разбираться, кто там, что там, и почему это делает.

— Как был ты сапогом так и остался, — невесело усмехнулся генерал, — тут, что-то намудрено, что-то темное и чувствую запах дерьма большой политики.

— Политика это уже по твоей части, — заслышав неприятный "запах", Удав поморщился, — никогда не понимал твоей тяги к этой клоаке.

— Не будем начинать старый разговор о главном, — отрезал тему давних споров, генерал, — лучше скажи, что с боеприпасами? Расход же колоссальный…

— Уже все в порядке, — пожав плечами Удав, — пашут в три смены.

Хотя перед операцией вопрос стоял очень остро., чтобы обеспечить все силы новыми боеприпасами банально не хватало свободных рук. Исходного сырья составляющего основную часть боеприпасов скопилось на планете в изрядном количестве. Полусобранными генераторами реакторов распада были забиты под завязку все склады корпорации. И даже забросив основные направления, выделяя дополнительных людей, Служба Обеспечения не справлялась над заказами по новым боеприпасам. Развернуть технологические конвейеры по сборке отладке и калибровке было не проблемой, а вот выделить людей для несложных операций было не откуда. Хоть города и заставы были забиты разномастной публикой до отказа, но на предложения поработать у всех находились причины и объяснения, что бы отказаться. Тогда на помощь пришел таинственный Шептун, который и до этого случая успел себя проявить в подготовке и планировании штурма кратера, но сейчас он проявился не как военный специалист высокого уровня, а как режиссер.

Когда Удаву раскрасневшийся адъютант настоятельно посоветовал переключиться на общественные каналы головещания, он не понимающе уставился на проекцию. Прокручиваемый ролик из нарезок кровавой резни в дальноходах, сцен расправы над последним штурмовиком, обороны заставы Двух Сестер и еще множества незнакомых эпизодов, и все это было перемешано с таким профессионализмом, с такой драматургией, что Удав сидел пораженным до конца трансляции и остановился только когда спешно записывал координаты ближайшего призывного пункта "трудового ополчения".

Это была бомба. Сокрушительный информационный посыл который разрывал в клочья любую стену апатии и равнодушия, которая царила среди большего числа гражданского населения, продолжавшего в тесноте, но не в обиде катиться по привычным рельсам обыденности разбавленной только слухами о тяжелой войне. Были раньше корпорации — как-то умудрялись жить, стали наемники — приспособились. Будут какие-то термиты, тоже приспособимся.

Но после продирающих до печенок кадров, поданных без щадящей психику цензуры, после вкрадчивого шепота, буквально обращавшегося лично к тебе такими словами, когда ты как завороженный вслушиваешься в каждую ноту тревожного тембра, не было способных устоять этим роликам, заполнившим почти каждый канал. И вот тогда уже встала другая проблема, какой работой обеспечить людей жаждущих оказать помощь. В нереально сжатые сроки были налажены конвейерные линии, где наряду с грубоватыми пальцами старателя, мелькали утонченные маникюры девиц…

— А проблемы у нас с доставкой, — отогнав воспоминания, Удав удрученно кивнул в сторону проекции, — перерасход боеприпасов большой. Пока еще запас есть, но большая часть уходит в начало прорыва. Тягачи отправляются регулярно, все списанные штурмовики, переделываются под летающие платформы, но грузоподъемность маловата.

— Хорошо напомнил. Я тут свой кабриолет выпотрошил, — спохватился генерал, — все равно от него толку мало, вот и вытащили оттуда всю начинку так, что там места освободилось на пол твоей заставы. Дай команду своим, пусть включают в схему логистики…

Операция передачи ценного транспортного средства прошла быстро и операторы, логисты едва не заплакали от такого щедрого подарка. Летающий мастодонт больше выполнявший церемониальные функции лишенный всех атрибутов показухи, и выпотрошенный до металлических ребер фюзеляжа, был способен вместить груза за трех дальноходов, а учитывая способность летать по воздуху, минуя расщелины и непреодолимые скалы, буквально из точки в точку был очень ценным приобретением.

И пока помощники занимались передачей и согласованием графиков загрузки, Удав с Батей вновь смотрели на проекции в тревожном напряжении.

— Что-то я не пойму, — удивленно-пораженно проговорил генерал, — а по бешеным где статистика?

— Слева, квадрат Б4-А1.

— ЧТО!? Потеряны четыре машины, когда у остальных потери исчисляется сотнями?!, что за бред…

Затребовав увеличенную во всю проекцию картину со спутника, генерал с непониманием всматривался в стремительные черные силуэты мелькавшие сквозь клубы пыли и сажи невероятными скоростями и огрызавшихся многочисленными вспышками, буквально засвечивающих всю проекцию зеленью энергетических всплесков.

Так и не разобравшись в мельтешении образов, приказал сделать запись прохождения последнего километра, и дал команду свите создать реконструкцию с комментариями и пояснениями. Закипевшая работа поглотила столичных офицеров с головой, и оглашая "высоту" громкими спорами, те разбирали действия "бешеных" на персональных терминалах в замедленном режиме.

— Связь наладили? — спросил генерал, отвернувшись от аналитиков которым был установлен десятиминутный срок.

— Нет. Поле подавления так и продолжает глушить все излучения вне экранированных пространств. Оперативная связь только на оптике, — едва не сплевывая Удав хмуро продолжал докладывать, — этих ниточек едва хватает для устной связи, а об обмене телеметрией и речи не может быть. А к нам сюда совсем поступает по капле. Сами только с орбиты смотрим да и рапорта Шептуна берем за оперативную обстановку.

— И тут этот таинственный Шептун. Погоди, а кабель-то тяните через расположения всех подразделений, чего сразу же не подключаетесь?

— А смысл. Саранча постоянно передислоцируется, внутри туннеля движения такой плотности, что еще тянуть сопли "полевух" бессмысленно, — пожал плечами полковник, — а, что касается Шептуна, то да уж. Личность не ординарная…

Участие этой личности в планировании и подготовке было не заменимым. Обработанная и подготовленная информация отличалась очень серьезной детализацией, исключающей любое двойное трактование текста. И порой казалось, что даже отдельные копии приказов уже адаптированы именно под действующих командиров и исполнителей. И такая осведомленность вначале просто ошарашивала, но полковник, после многочисленных разговоров с Черепом и Рвачом, просто принял искусственный разум за еще одного талантливого офицера и это сразу перестало быть для него проблемой. Хотя сколько раз у него всплывали мысли по поводу этой личности, он всегда только обзаводился мигренью, так и не придя к однозначной оценке своего отношения к говорящей и думающей "железке".

— По поводу их условий, что думаешь? — хмуро произнес генерал, касаясь очень неприятного разговора который состоялся в кабинете полковника перед оглашением идеи штурма кратера.

Вспоминая этот разговор, Удав кривился как от зубной боли. Много эмоций. Много упреков. Много требований со стороны генерала разбивалось о жесткую позицию Черепа и его экипажа, да и Шептун присутствующий тогда на проекторе в виде ровного сияния с огненными строчками и вкрадчивым шепотом, ломал все переговоры мгновенными статистическими данными. И сколько бы Рвач не пытался тогда поймать на неточности данных, всегда только разочаровано пожимал плечами. Но результат переговоров сейчас воплощался на проекции. И "бешенные" сдерживали свои обещания.

— Еще рано думать, — ровно отозвался на тонкий намек полковник, пожав плечами, кивнул на проекцию, — План операции ими разработан и воплощается. А, что касается остального, то это уже вопрос не по окладу.

Хмыкнув на старую "отмазку" наемников, таким образом указывающих на некорректность вопроса лежащего вне компетенции должностных инструкций, генерал упер в старого знакомого требовательный взгляд и спросил:

— Ты другое скажи. Лично сам, морально согласен с их ультиматумом?

Встречая нетерпящий возражений взгляд генерала, старого боевого товарища, тянущего на себе бессменный пост командующего Русским Наемным Батальоном, отвечающего за миллионы жизней и привыкшего решать вопросы глобально и бесспорно, Удав устало усмехнулся:

— Ты хочешь услышать мое мнение или тявканье подчиненного?

Скривившись, генерал уже собрался было разразиться бурей эмоций и выплеснуть все нервное напряжение, но медленно выдохнув натолкнулся на взгляд полковника. Взгляд уставшего от всего человека и которому сейчас было на все наплевать, его волновало только сражения в кратере.

— Мнение, — коротко бросил генерал, не сводя испытывающего взгляда.

— Мнение так мнение. Но только ты сам просил, так, что выслушай меня не перебивая, — заговорил полковник и голос его налился сталью, — Они отказались передать алгоритм для "измененных"? Ну и пусть оставляют его себе пусть и несут за него ответственность. Требуют отдать заставу для их отдельного поселения и организации своего Ордена? Ну и пусть строят. Пусть живут отдельно, как хотят…

— Но это же еще один Батальон, который…

— Да какой на хрен еще один батальон., что ты вцепился в эти батальоны! Посмотри на ситуацию без генеральских лампас! Ты еще не понял, что все наши батальоны, стальная мощь и бравые марши — это динозавры?! Вымирающий вид войны. Представь только на мгновение, что у нас не появилось бы этих юнцов и не было бы измененных. А вместо сопливых детишек потрошащих нас как плюшевых медвежат на нас бы спустили волкодавов! Да нас бы стерли в пыль. Прожевали бы и не заметили! Потому, что мы с тобой думаем по старинке и воюем по старинке! А прогресс не стоит на месте и мы его только тормозим. Возьми туже самую "Милашку", ее система управления отличается от нашей, как у космического челнока и телеги! Взять это же командорское кресло, мостик и операторов в зале. Это все уже не нужно! Все помещается в вирте. Который для нас "новомодная штучка не заслуживающая доверия". А на самом деле мы просто незнаем, что с ней делать, но главное — мы ни хотим ничего делать потому, что привыкли все делать по старинке! И так во всем! Даже избавившись от корпораций пытаемся наладить жизнь по старинке, в рамках Батальонов. Но только не учитываем, что мир изменился и мы его тормозим. Получается, что пытаемся на танк накинуть кавалерийскую уздечку, и управлять вожжами!

Играя желваками генерал хмуро слушал горячую речь Удава. И когда тот затих, откинувшись на командорском кресле вновь уставившись на проекции, командующий сказал:

— И, что ты предлагаешь? Объявить вольности, пустить все на самотек, выпустить из под контроля как арабы? А потом закручивать гайки по колена в крови?

— Из под контроля…, — устало проговорил полковник, устало массируя лицо, — Какого контроля Володь? Наш контроль никуда не годится. Потому, что после всей этой кровавой вакханалии нужно, что-то новое. И у нас, старых пердунов ничего нового нет. Только та же система батальонов. А эта молодежь предлагает новую идею. Они готовы взять на себя заботу о всей планете. Помоги им встать на ноги да отдай ты этот контроль. На хрена он тебе уже нужен? Еще не наигрался в войнушку? Выйдем на пенсию, полетим на Землю, будем рыбачить в тайге и доживать свой век. А молодые пусть строят жизнь уже сами, в новом мире по новым законам…

Погруженный в раздумья, генерал хмурил брови. Сцепив руки за спиной, перекатывался с пятки на носок массивных ботинок. Тихо лязгая подошвами, словно отсчитывал удары секунд, крутил мысли старого товарища вдоль и поперек. Споря сам с собой, старался привести все думы к общему знаменателю.

— Это многим не понравится. Будет тяжело.

— Ну конечно, — саркастически отозвался Удав, — вы там в столицах да штабах сильно уж привыкли к оловянным солдатикам и охотно верю, что многим не захочется расставаться с возможностью подергать за ниточки власти. Но поверь мне, я с ними тут уже нахлебался всего. И хочу предупредить, эта молодежь очень зубаста. И знаешь, дам тебе совет. Не дергай их за хвост.

— Укусят за палец? — усмехнулся генерал.

— Отхватят до самой жопы, — жестко ответил Удав не сводя с генерала серьезного взгляда.

Усмешка медленно сошла с лица, и командующий вновь задумчиво замолчал. Бросая на Удава не однозначные взгляды, пытался усмотреть в мимике шутливую гримасу. Но Удав был серьезен, словно подписывался под каждым не высказанным фактом.

— Мой генерал, анализ закончен, — раздался рапорт подошедшего офицера, вытянувшегося перед генералом по стойке смирно, — Готовы вывести результаты на главную проекцию.

— Выводите, — хмуро бросил генерал, задумчиво оторвался от взгляда полковника, и слушая пояснения, жадно впился в проекцию.

Участок поверхности предстал замедленными пыльными шлейфами. В несколько раз замедленное воспроизведение картинки уже очищенной от пылевых и дымных следов предстало тремя кольцами черных машин, что безостановочно перемещаясь по строго вымеренным траекториям и на четких дистанциях совершали безостановочное движение по трехсот метровому кольцу, и сами кольца с огрызавшимися всеми орудиями машин проникая друг в друга образовывали сложную геометрическую фигуру совершавшую обороты вокруг своей оси. Немыслимые скорости постоянное движение и слаженные действия превращали такое построение в мощный алмазный бур вгрызавшееся в вал замедленных движений термитов словно в рыхлую землю.

— Каждая машина "бешеных" идет на максимуме генераторов со скоростью около двухсот километров в час, они умудряются держать строгие зазоры между машинами, в которые производятся залпы машин с другой стороны окружности, — растеряно говорил майор словно стеснялся, показывая генералу сюжет из фантастического голопостановки, — сама триада окружностей вращается со скоростью 50 километров в час, и позволяет части каждой окружности выводить по несколько машин на пополнение боекомплекта и смену энерговставок один раз в полчаса.

— А зачем такие частые перезарядки? — ошарашено спросил генерал, не отрываясь от гипнотизирующих вращений машин.

— Они работают на коротких дистанциях, это позволяет не давать тварям использовать прицельную стрельбу и вынуждает выходить термитов на дистанцию прыжка, — комментирую сюжет в котором зеркальные силуэты буквально уносило от расстрелов в прыжке, майор продолжал пояснение восхищенно комментируя почти каждый выстрел, — они на максимуме используют все возможности техники. Буквально в каждый просвет дальние выпускают серии по несколько выстрелов плазмы, а ближний сектор окружности работает ракетами и модифицированным главным калибром, иногда поддерживая плазмой соседей.

— Песка в турбину… — растерянно проговорил генерал, оглядываясь на полковника, пытался увидеть подтверждение увиденному. На, что Удав ответил:

— Вот об этом я тебе и говорил. Мы все не понимали, как же они смогут обеспечить продвижение. А они мало того, что прут на пролом на самом острие, так еще и специально идут ломаной траекторией по максимуму расчищают дорогу для остальных сил Батальонов. И даже та часть оглушенных термитов, что достается остальным выдирает из нас по машине на каждый сантиметр, — с интонациями опытного рыбака выловившего в водоеме всю рыбу, полковник добавил с кривой усмешкой, — и сними ты хочешь сыграть кропленой картой?

— Я тогда не пойму, если такие скорости, то почему так медленно продвигается прорыв, всего лишь 79 километр? — проговорил генерал рассматривая момент как две машины вывалились из тылового кольца и бросились к медленно тянущейся позади веренице тягачей. К остановившимся машинам, буквально высыпали серые фигурки и за десятки секунд, обвешав манипуляторами и суетливыми движениями, техники совершили перезагрузку боекомплектов и генераторов. Только успев освободить захваты и брызнуть в стороны как черные машины сорвались в обратных ход и взметая клубы песка вновь возвращались в стремительный хоровод песка и стали.

— Это оптимальная скорость движения для всех остальных сил и развертывания обороны в тылу, — проговорил майор, едва не восхищенно прицокивая, на каждый поворот стремительного кольца, сметавший тварей, словно стоящих на мести куклы.

Вмешиваясь в разговор на командной высоте, стали стремительно гаснуть индикаторы сил идущих в глубине клина и по залу пронеслась волна криков:

— Потери в резервной колоне с 56 номера по 69!

— Термиты внутри клина!

— Да мля откуда там твари?!

Недоуменно выкрикнул полковник, вскакивая с места и вцепившись в перила, едва не срывая стальные трубы ограждения с креплений, впился в проекцию ошарашенным взглядом.

* * *

Черепа беспощадно мотало. Зажатый в креслах дугами, он все равно умудрялся стукаться о выступающие консоли и едва не прикусывал язык через каждые пять минут. Но больше всего удручало не проходящее чувство тошноты которое скручивало погруженное в вирт сознание в мешанину ощущений в которых он давно потерял счет времени и на котором только была тактическая проекция и стремительный вихрь движений и маневров в окружающем пространстве где он все равно плохо, что улавливал. Высокие скорости, ослепительные вспышки, и почти не различимый рев переговоров, в которых Череп едва улавливал смысл. Войдя в раж "измененные" и обычную речь ускорили до не воспринимаемого рева различной тональности, где обычный человек слух вообще ничего не слышала, а он улавливал только смысл, и то не всегда.

И сейчас для Черепа якорем обычной реальности, Милашка держала только тактическую симуляцию, где выводилось в нормальном режиме общее движение клина, а остальные ресурсы были выделены под обработку и планирования действий ста машин, и парадом там командовал Дыба.

А Черепу была отведена роль связующего звена, где ему приходилось стыковать силы батальонов и продвижение "бешенных". И кто бы знал какой ценой ему это давалось.

Из за поля подавления Милашка была на половину слепа и глуха, и поэтому тактическую проекция представляла собой слайд шоу в котором изменение обстановки отражалось только пассивными оптическими датчиками и сенсорами, большая часть которых не отличалась "дальнозоркостью" и приходилось ему чаще догадываться о происходящем за пределами стремительных маневров, чем воспринимать с проекции. Еще должна была помогать устная связь в эфире, но время внесло свои коррективы, и связь превратилась в настоящей бедлам, с первого огневого контакта.

Мгновенно заполнив все полосы и без того узкого канала оптики отборными ругательствами корректировками боя, наемники еще придерживались четкого графика продвижения, но все висело буквально на волоске. И только четкие действия полевых командиров, чьи кандидатуры они отбирали очень кропотливо и дотошно, просматривая досье на множество офицеров, позволили удержать порядок в войсках и выдерживать трещавший по швам график движения. Бронированный каток техники батальонов с трудом, но продолжал перемалывать остатки тварей, которые выплевывали "измененные".

— Ч… ша… п… р… вов… аро… ывсти!.. — ворвался в уши противный свист.

— Косяк скажи нормально! — выкрикнул Череп, только краем глаза заметив мелькнувший силуэт стрелка.

— Блин Череп ну ты тормозом теперь стал…, — торопливо проворчал Косяк, — я на развороте успел заметить, проблемы у батальонов!

Скосив взгляд на проекцию Череп уже и сам увидел, что продвижение остановилось, и внутри колоны замелькали всполохи и поднялись дымные шлейфы там где их и не должно быть по определению.

— Дыбе передай сбавить темп…

— Уже сделано…

Все никак не привыкнув, что измененные усваивают и перерабатывают информацию в несколько раз быстрее обычных людей, Череп только мотнул головой, а сам уже вызывал полевого командира русского батальона:

— Боцман почему остановились?!

— У нас твари порядка двух десятков как-то оказались внутри колон и рвут тягачи с боеприпасами в клочья!

Напряжение организма выматывающее буквально по метру нервов в каждую минуту, едва не сорвало сдержанность, и медленно выпустив воздух, Череп запросил подробную обстановку. Но из спутанных и обрывчатых выкриков командующего пытающегося отразить атаку не ведомо откуда свалившихся тварей, выдал смутную картину происходящего.

План движения сил наемников заключался в плотном построение всех резервных сил внутри клина, который насчитывал почти сотню колон, что по ходу продвижения должен был таять разворачивающимися в оборону пехотинцами и простыми тягачами пока несших груз, а потом планируемых для использования баррикад. Но в момент когда внутри идущих медленных темпом колон бронетехники, готовой дополнить тающие ряды несущих потери первых рядов, буквально ниоткуда возникли первые зеркальные силуэты, вскрылась ущербность такого построения. Теснота.

В зазорах в несколько метров между колоннами и не было речи о каких либо маневрах. И танки наемников были зажаты, буквально взяты в плен своими же тягачами, высокими бортами даже не дававшими осуществить поворот башни. И началась резня.

Вырвавшиеся словно джины из бутылки, зеркальные силуэты впиваясь в стальные борта когтями взывали к кабинам, где разрывая броневые щитки стремились ворваться в кабины тягачей, а словно хищные пиявки прогрызали тягач насквозь, разворачивая противоположный борт изнутри оставляли растерзанный и залитый кровью тягач дымить клубами черного дыма и огненными фонтанами воздушной смеси и открытого пламени. Словно лисы в курятнике, твари пьянели от безнаказанности и уже терзали тягачи исключительно дабы заставить экипажи в панике разбегаться из опасных ловушек. И как только мечущаяся люди появлялись в проемах, стараясь убраться из ловушки, твари начали резню. Буквально падая на головы убегающих людей вспарывали скафандры размашистыми движениями растопыренных когтей, щедро орошая красными фонтанами стальные борта тягачей и песок…

— Где саранча!? — ревел в эфир Боцман.

— Мы не можем начать высадку! У нас капсулы размажутся о соседей!

— Делайте высадку! Это приказ! Иначе всех в капусту порешат!

И скрепя зубами командиры пехотинцев давали самоубийственные приказы на отстрел капсул. Высокие бронированные дальноходы, высились над колонами стальными горбами усиленного хребта, где за броневыми листами скрывались десятки капсул. Придавая высокий импульс начального отделения, "матки" могли буквально засеять окружавшее пространство сотнями пехотинцев, а сейчас заскрипев створками, наполнили воздух жестким скрежетов выбрасываемых капсул со всей скоростью вминающихся в бронированные борта соседних тягачей. Получаемые повреждения буквально плющили капсулы, нарушая форму и переклинивая выходы ячеек, делали часть пеналов с саранчой в братские могилы из месива стали и остывающей плоти. Но саранча все таки высадилась и оставляя техниками разбирать завалы, бросилась по узким проходам, под брюшинами огромных тягачей на места беснующихся в безнаказанности "термитов".

Выскакивая тройками, пятерками на термита увлеченного резней, пехотинцы буквально в упор расстреливали застигнутого врасплох хищника. Опрокидывая оживших мифических чудовищ вдоволь насытившихся человеческой крови и плоти, на землю, саранча яростно растерзывала очередями некогда неуязвимые зеркальные силуэты щедрыми очередями, буквально выдирая лоскуты брони дожидалась пока не сдуется контур термита, бросалась на следующий сигнал в эфире…

— Череп, что там? — возник голос Дыбы.

— Наводят порядок в колонах, подсчитывают потери и пытаются организовать объезд раскуроченных тягачей, — хмуро отозвался Череп едва закончив разговор с Боцманом.

— Откуда взялись термиты? Вроде прорыва же не было.

— Как говорят очевидцы, термиты выкопались из земли. По ходу наш противник решил попробовать минировать своими сородичами наш маршрут.

— Да уж, — задумчиво пробасил Дыба. Прикидывая продолжавшегося танца "бешенных", но без движения вперед, и уже показавшийся блеск пирамиды, тяжело вздохнул, — что будем делать?

— У нас есть выбор? Только вперед…

* * *

— Давай быстрее! Череп хватит копаться… — разрывал эфир крик Косяка.

— Сейчас уже почти все, — проговорил Череп не открываясь от бегущих цифр остатков копирования, — Скачиваю последние массивы и глушу генераторы!

Все-таки они сделали это. Они прорвались до чертовой пирамиды вздымающейся к небу стальными листами и закрывающей весь обзор отшлифованными сегментами. Опутанная сложными ажурами стальных балок стена чернела провалами случайных попаданий и смотрела на мир оплавленными провалами случайных попаданий.

Последний рывок сквозь обезумевших термитов буквально норовящих одновременно выкапываться и атаковать со всех сторон запомнился стремительными рывками и ором Боцмана в эфире. Направляя саранчу сигавших с многометровой высоты и бегущей на выручку к товарищам отстреливающихся от тварей с высоты бортов тягачей, командующий скрипел зубами, но после каждой устроено резни давал приказа на дальнейшее продвижение. И сейчас наемники обустраивали оборону у стены пирамиды.

Бешеные растеклись по двум фронтам и продолжая стремительные маневры прикрывали неповоротливую технику батальонов занятых обустройством под шквальным огнем термитов жадно рвущихся к посмевшим вклиниться в их вотчину людишкам.

Оставляя жирные инверсионные следы в небе, работали по дальним подступам китайские мортиры. Нескончаемый поток кассетных боеголовок величаво пролетал над головами с тяжелым воем и лопаясь на высоте огненным цветком, устремлялся к земле множеством отдельных светлячков. И не достигая нескольких метров до поверхности, боеголовки детонировали ослепительными вспышками бесконтрольных реакций распада, опалявших землю ослепительными шарами бушующей энергии. Выжигая поверхность в черное пепелище вздыбленного песка, разрывы накрывали площадями и наносили волнам термитов ощутимые потери, и нескончаемый поток редел и до спешно возводимой обороны докатывались сильно прореженные остатки термитов, но их было достаточно, что бы бешеные не прекращали стремительных маневров, пытаясь разбавить еще больше волну тварей.

Но тех кто все таки окатывался до баррикад встречали выставленные жерла орудий и маневренные осы, что носясь между очагами штурмов выпускали смертоносные ракеты и редкие лучи из плазменного орудия, и тут же уходили в вираже, что бы не подставляться под ответные выстрелы…

— Все закончил, — стараясь перекричать грохот битвы, доносившиеся с открытого люка, Череп схватился за массивные рычаги генераторов, — Все парни, связи больше нет!

И поборов мандраж, что не покидал только они дошли до пирамиды, колотивший тело волнами бурлящего адреналина Череп вжал тумблер с тугим щелчком и генераторы Милашки протяжно взвыв уснули мертвым сном.

— Спокойной ночи милая, — торопливо произнес Череп, — до встречи в новом мире.

Работая под лучами фонарей скафандра, сноровисто отщелкивая зажима панелей доступа к информационному хранилищу, Череп бережно доставал блоки памяти переплетенные многочисленными струнами полупрозрачных волокон оптики и блестевшими гранями инфокристалов. Трепетно укладывая в раскрытый кофр с пенными шариками носители основного хранилища памяти с программной начинкой, проверял зажимы крепления., что бы даже если упадет кофр с высоты, носители не стукнулись друг о друга и не повредили ценный груз — весь сложный программный комплекс, составляющий единую систему псевдо разума Милашки.

Щелкнув крышкой, Череп стремительно вскочил на ноги и гремя подошвами скафандра загрохотал по темным коридорам. Выскочив из темного нутра мертвой машины едва устоял на ногах.

Окружавшее пространство грохотало, слепило и пыталось подавить ощущения человека. Какофония из воя, рокота, хлопков врывалась сквозь стекло гермошлема тяжелыми кувалдами буквально долбящими по ушам увесистыми ударами многочисленных взрывов, а светопреставления ослепительными бликами заставляли жмуриться прикрывая глаза козырьком. Инстинктивно пригибаясь, Череп едва не гуськом побежал за Косяком. Вцепившись в друга бультерьером, Косяк тащил командира помогая поддерживать увесистый кофр.

— Без Милашки оглохнуть можно! — стукнувшись стеклом гермошлема о такое же стекло друга перекрывая грохот, проорал Косяк сквозь канонаду, — Я уже все горло сорвал, походу скафандры хреново улавливают связь!

Утопая по щиколотки в песке, Череп с трудом выдергивал ноги, но осмотревшись поверх обхваченного кофра, увидел конечную цель маршрута и проорал в ответ:

— Главное оказаться внутри пирамиды, там поле пропадет, сможем перейти на обычную связь!

Возле огромного сегмента вырезанного толпившихся рядом техниками, сгрудилась саранча, среди которой выделялась фигура Дыбы в скафандре чудной для желто-красных оттенков, зеленом окрасе. Активно жестикулируя, что-то объяснял склоненной фигуре пехотинца, с знакомыми рисунками на броне.

Оказавшись рядом со спорщиками, Череп подхватил протянутый конец шлейфа и со щелчком вогнал в универсальный разъем скафандра.

— Я тебе говорю, что нужно больше людей! — перекрывая глухую канонаду басил рев Дыбы, — и захвати хоть одну треногу!

— Да мы с ними будем ели ползти по этим крысиным норам! — орал в ответ Лось, — Ручниками думаешь не справимся? И вообще этого нет в плане операции!

— Норы будут только в начале, пока не выйдем в пустоту! — Оборачиваясь в сторону серых скафандров техников, опасливо присаживающихся от особенно сильных разрывов, Дыба махнул на стоящий невдалеке тягач возле которого копошились запыленные фигуры. Сноровисто разматывая длинные рукава, со щелком вгоняли массивные защелки бронированного кабеля, тянущегося на всю многокилометровую длину прорыва. Спустя миг старший бригады техников, оказался посреди пехотинцев, и вогнав свой шлейф в коробку коммутатора проорал хриплым голосом:

— Сколько вы здесь собрались титьки мять?! Давайте быстрее во внутрь мне нужно запитать концевик иначе раствор засохнет, потом будете морзянкой с заставой перестукиваться!

Внося свою лепту в горевший спор когда и как входить в тесный провал темного провала, беспрерывно натирая мутное стекло затемненного и посеченного песком гермошлема, техник вносил еще больше бедлама своим сетованием о соединительном растворе кабеля.

— Всем успокоиться и заткнуться, — спокойным голосом хлестко произнес Череп.

Оглядывая замершие не в вдалеке фигуры в чистеньких скафандрах еще не успевших измазюкаться в пыли цыгановских специалистов, вручил их старшему конец шлейфа отходившего от стальной коробки переносного коммутатора, выгладившей как расцветшая проводами клумба.

— Значит так. Мы добрались до стен пирамиды и здесь все наши планы окончились, — вещая уверенным голосом Череп, начал осуществление второго этапа операции который для всех был откровением, — Дальше идем следующим порядком. Лось твоя рота должна обеспечить безопасный проход к центру пустоты. А также отвечаешь за целостность кабеля, который будет монтироваться по ходу движения. Сколько тебе нужно будет сил можешь решить сам, но внутри могут быть твари! И много!

Разворачиваясь к запыленной фигуре уточнил:

— Связь заставой уже есть?

— Нет, — отрицательно кивнул старший, — мы пока проверяем прохождение узловых усилителей. Уровень и мощность сигнала. Связь пойдет когда смонтируем консоли принимающего устройства.

— Ясно. Делитесь, просите подмогу, задействуйте спецов из Лаборатории, но вы должны развернуть связь в течении секунд. Лишнего времени термиты не дадут.

Повернувшись к лабораторным, посмотрел в глаза старшего. За темным стеклом гермошлема, нервно облизывая губы, улыбался почти его ровесник, но только моложе. Самого трясет, зуб на зуб не опадает, но в глазах светится азарт и восхищение участием в грандиознейшей технической задумке века.

— У вас все готово? Сколько нужно времени на подключение терминала?

— Все будет тип топ начальник, — с бывалыми нотками бравады начал хорохориться "спец", — сделаем даже чихнуть не успеешь.

— Ты тут непонтуйся, — хмуро вмешался Лось, — а говори реальные сроки иначе твое " тип-топ" может встать нам когтем в заднице.

Нервно сглотнув, технарь поспешно закивал в понимании:

— Не подведем. Время на разворачивание три минуты, потом будем паять интерфейсы стыковки. После — установка канала с заставой, а там и со всем "виртом". А дальше уже как пойдет процесс. Думаю не меньше получаса, но не больше часа.

— Не хиленький разброс даешь "зелень", — задумчиво протянул Лось, почесав бронированный шлем, начал рассуждать в слух, — час огневого контакта, это два комплекта разгонных катушек и шесть полных магазинов на ствол. А, что там за объем помещения?

— Точных данных нет, — ответил Череп, вспоминая заученный наизусть текст доклада Шептуна, — В пирамиде множество технологических ярусов, большинство которых для нас не проходимы, и только один общий который пронизывает всю пирамиду системами коридоров, что стекаются к центральному амфитеатру, там-то и есть доступ к центральной панели передатчика.

— Не понял, а нахера столько ярусов?

Пожав плечами Череп сообразил, что его жеста под балахоном скафандра никто не увидит поэтому поспешно продолжил затянувшуюся паузу.

— Не знаю. Думаю, что когда собирали эту громаду, оставляли доступы к ячейкам с оборудованием, а общие коридоры обеспечивают свободный проход термитов к залу управления.

— Погоди если термиты могут проходить только по коридорам общего яруса, то нахрена построили эту бандуру? — задирая голову вдоль стены уходящей в затянутое дымными шлейфами небо, засыпал вопросами Лось.

Всматриваясь в сплетение многочисленных ферм, что сводились в единую чашу с мерцающим не ровным ритмом сиянием. Прикинув длину стены, задумался о площади первого яруса.

— Не они строили, для этого были разобрана одна космическая баржа, — терпеливо объяснял Череп, дожидаясь, когда майор оценит ситуацию и выдаст свое решение. Как ни крути без саранчи им не пробраться по тремстам метрам темных коридоров, наполненных термитами и еще невесть какой гадостью. И оттого, что посчитает нужным командир закованных в броню пехотинцев, зависит успех их миссии, — И уже на поверхности ее собрали автономные модули. Они же и обслуживают этот комплекс аппаратуры.

— Ясно, — заговорил Лось тоном не терпящим возражений, — Значит первыми идут бойцы с ручниками вы все в середине, замыкает охранение и буду оставлять расчеты треног возле узловых коридоров. Думаю, что здесь надо привлекать еще три роты, для охраны кабеля, а мы будем внутри готовится…Чует моя задница, к большим сюрпризам. Эй, Репа, а ну давай открывай закрома…

Отключившись с эфира, Лось умчался раздавать команды. Развалившаяся на песке саранча, наслаждавшаяся минутами отдыха после изнурительной переброски, сноровисто поднялась и наполнила пространство движением. Загремели люки тягача и на свет стали появляться бесчисленные ящики со снаряжением. Проверяя комплектность и исправность ракетных комплексов, запасных комплектов для импульсников саранча готовилась к последнему рывку.

— Может вернешься к нашим? — проговорил Череп глядя на мающегося Дыбу. Бывшего механика, а теперь нового командира "бешеных" было не узнать. Из спокойного как айсберг, тот превратился в нервного человека, с беспокойством оглядывающегося на сполохи сражения, то неподвижно замирающего глядя на друзей.

— Лохматый с Бивнем справятся, — больше убеждая себя чем окружающих произнес Дыба с заминкой. Спустя мгновение добавил, — вот только переживаю, чтобы не увлеклись.

— Ну так возвращайся, а мы тут уже дальше сами.

— Череп хватит уже тут уговаривать., что я смогу? Стоять на баррикаде и матюгаться в эфир?! Толку-то от меня, без Милашки, без экипажа и…

— Извини Дыба, но Милашка нужна для другого.

— Знаю, но как то, непривычно, — подбирая слова Дыба смущенно кряхтел, — Свыкся я с вами, с Милашкой везде вместе, а теперь, что? Милашки больше нет, вы уходите неизвестно куда, а мне предлагаете оставаться тут? Как же я теперь без вас? Нет уж, пойду с вами докуда смогу. А там уж и посмотрим.

— Ой Дыба, ща в обморок грохнусь, стальные яйца проявляет эмоции! — удивленный сарказм Косяка едва не выплескивался через край, — что слышат мои ухи?! Монстр закрутивший гайки "бешеным" до опаски пернуть без разрешения, пророк новой идеи, мессия с чистыми мыслями и стальной волей. И тут такое…

— Балбес ты тушкан, — глухо отозвался Дыба, — кроме сказанного, не было главного — я твой друг. И ты мне как брат. Мы говно месили в Цеху, напивались до поросячьего визга, жрали с одной миски, спасали друг другу задницы…а ты? Стальные яйца, монстр…

Начавший было скалиться Косяк словно налетел на стену. Колкие остроты застряли в горле комом. Пристыжено замолчав Косяк подошел к другу. Боднув в руку, виновато произнес:

— Извини дружище. Чета меня занесло, — шмыгнув носом, начал оправдываться, — просто все перевернулось с ног на голову. И насмотревшись как ты разговаривал с ветеранами, как мастерски прочищал им мозги клизмой с идеей Ордена Чистоты, и как они словно кролики перед удавом заглядывают тебе в рот. Я просто уже перестал тебя воспринимать как другого человека, вернее уже не человека…

— Я все тот же, — со слабой улыбкой проговорил Дыба, но тут же добавил, — Но кстати насчет Ордена ты зря. Это же получается идеология будущего всей планеты, ты только предста…

— Все! На хрен! Не начинай мне клизьмить голову! — Отпрыгнув в сторону Косяк ощерился привычной маской острого на слова товарища, — Ты не на проповеди… и я не хочу никакой высокой миссии смысла жизни и ответственности за будущее человечества!

— Хватит вам, — оборвал начавшуюся дискуссию Череп.

Затихшая было канонада, вновь загрохотала разрывами, и небо, затянутое черными шлейфами с баррикад, вновь запылало энергетическими бликами. Земля дрогнула от ожившей вдалеке стремительной карусели тысячи машин и нервно за озиравшаяся молодежь из лаборатории по приседала на песок прикрывая уязвимы стекла шлемов руками.

Оглянувшись на проем в стене куда тяжело загребая песок устремилась вереница пехотинцев вооруженных до зубов, Череп поторопил друзей:

— Закончили треп и догоняем саранчу. Иначе будем в темноте аукать.

— А я умею еще кукушкой куковать…

Но Череп уже не слышал шутки товарища. Отбросив шлейф коммутатора стал жестами подгонять всех в глубь провала. И окунувшись в темноту туннеля замер.

Включив фонари скафандра, немного постоял давая привыкнуть глазам к черноте. С интересом оглядываясь, получил нетерпеливый толчок в спину, и погрозив в темноту кулаком, стал медленно перебирать ногами, с опаской глядя куда поставить ногу. Из усыпанного песком пола, выпирали стальные трубы и вязь кабелей, превращавшие путь в туннеле пытку бездорожья. Постоянное соскальзывание на особо вспучившемся горбе, валило людей на землю словно пьяных, а не ловкие попытки поймать равновесие широко раскинув руки, позволяли людям упираться о бугристые стены с тихим матом.

— Кто же так строит блин…, — раздался в ушах очередной гневный вскрик Косяка, и рулада соленых ругательств прокатилась по эфиру раскатами грома.

— Да тихо ты, — шикнул на него идущий рядом техник, — твари хорошо по звукам ориентируются, а ты мало того, что топчешься как слон, так и орешь в эфире как в жопу раненый!

— Тебе легко говорить, у тебя вон какой фонарище, а у меня две иголки в жопе негра…

Закатив глаза, Череп тяжело вздохнул. Товарищ как всегда был в центре внимания. Кровь износу, что и большинство падений были не настоящие, а так, разбавлением монотонной ходьбы по коридорам, поводом выругаться с особым подходом и банально заполнить пустоту молчаливого напряжения. Ходьба по темным коридорам угнетала однообразием, темнотой, и продолжительностью медленного погружения в неизвестность. С каждым шагом все отчетливее чувствовалась неровная вибрация стен и от этого всепроникающего ритма скребло на душе, и становилось еще неуютней.

— Быстрее быстрее, — торопил шепот пехотинца на выходе из туннеля, — шевелите поршнями!

Дыра из которой они выпали, вливалась в широкий коридоре с массивными стенами и высоким потолком, при большом желании сюда можно было вогнать несколько танков и они бы спокойно разъехались даже не задевая высокого потолка. Передвижение уже давалось значительнее легче из-за большого количества песка щедро укутавшего все неровности пола ровными гладями. Оставляя еще больше следов на песке, вся компания бросилась вглубь туннеля.

Выскакивая из темноты в полумрак зала, Череп осмотрелся.

Широкий зал казался был прижат нависающим потолком, висящие мотки кабелей и открытые панели технологических люков болтались от гулявших сквозняков, придавая помещению вид заброшенного производственного помещения. Все проникающий песок намывал кучи поверх переплетений жгутов черных кабелей сходившихся к бесформенному наросту посреди зала, притягивающий взгляд своей неправильность и отрицанием геометрии, словно изуродованное дерево растущей из пола и врастающей вязью корней в хаотичное переплетение балок потолка.

Не сумев удержаться, Череп все таки поскользнулся на песчаном барханчике подло скрывшем под своим мягким горбом стальной вырост на котором подошва соскочила как на льду и нелепо раскинув руки он здорово приложился спиной о пол.

— Да, что же за издевательство, — прошипел Череп.

Поднявшись с пола двинулся к возвышенности, с интересом рассматривая потолок. Прорываясь сквозь нагромождение балок, кабелей и гудящей аппаратуры, красный свет чудом пробивался на ярус и искажаясь ажурными сплетениями ложился кровавыми лоскутами на фигуры людей, окрашивая фигуры закованных в броню пехотинцев в кровожадные камуфляжи.

— Череп мы добрались, — напряженно известил Лось, торопливо переключаясь с канала на канал, заставлял пехоту распределяться по залу устанавливая треноги плазменных орудий, — и вроде без приключений, но ох как мне это не нравится. Лучше бы с боем и кровью чем вот так вот. Как дальше будем действовать?

— По плану, — ответил Череп махнув лабораторной молодежи указал на вырост в центре зала. И пока лабораторские раскрывали полевые кофры, извлекая причудливые аппараты собранные из нескольких других и наспех спаянных в единое целое, Череп молча отдавал должное умениям и сноровке с которой лабораторные справлялись с этими образцами пытливого ума, казалось, готовых развалиться в руках от малейшего дуновения ветра.

Молодежь облепив нарост ползала на коленках буквально по миллиметру осматривая кабеля чувствительными щупами анализаторов, техники возились со своим кабелем и большими чемоданами, друзья с интересом осматривались глухо комментируя увиденное, Череп напряженно огляделся и задал вопрос Лосю:

— А, что тебя тревожит?

— Наша дебильная позиция, — проворчал Лось по удобнее перехватывая импульсник, — Мы стоим на пересечении восьми туннелей, по которым можно прогнать караван дальноходов. Ни построить оборону, ни спрятаться. Считай, находимся в сердце высадки, а тут ни одного термита, только песок и тишина. Паршиво все это. Будь моя воля, поставил бы бомбу, и ноги б моей тут не было.

— А потом также бы штурмовали три оставшиеся высадки?

— Да понимаю, что нельзя, — чертыхнулся Лось, с тревогой оглядывая позиции замерших на против каждого туннеля расчетов орудий и "саранчи", — но так заманчиво.

— Да уж, — не весело согласился Череп с тревожностями майора.

От неизвестности ему и самому в голову лезли все гадости, какие только можно было вообразить. А если это ошибка в перехвате и, что все это оказалось гигантской ловушкой, где термиты растерзают батальоны в клочья, а потом займутся кровавым пиром на пепелищах беззащитных застав? То заползла предательская мыслишка, что если вдруг Шептун все придумал и они в каком-то заброшенном складе, специально созданном для них, а в это время искусственный разум торгуется с термитами. Тревожное ожидание подкидывало все новые и новые мысли образы, и просто бредовые идеи от которых становилось только муторнее и противнее.

Подойдя к старшему технику, что установили стальную коробку с уходящим вдаль шлангом кабеля, Череп поинтересовался успехами.

— Все отлично, связь работает, — торопливо проговорил монтажник, напряженно облизнув губы, не отрывал взглядов от молодежи, все продолжавшей копаться у нароста, — Сейчас прогоняем последний тест на устойчивую ширину канала и скорость соединения.

— Есть! — восторженно воскликнул старший лабораторских техников. Падая на колени, стал бережно очищать участок от песка на месте сплетения крупных наростов почти у основания узловатой возвышенности, — там где и предполагалась!

— Если так предполагалось, то чего так копался?! — обрадовано выдохнув, тут же возмутился Косяк.

— Просто слишком добротно все запаяно изолятором, колебания не проходят сквозь защиту, а наши самоделки чувствуют пульсацию только на расстоянии нескольких сантиметров, — виновато пробормотал смущенный отповедью техник.

— Не обращай внимания, — заступился Череп и подходя к очищенному наросту, присел на корточки с интересом рассматривая освобожденный от верхней панели круглый порт. Переливаясь под лучом света искрами ювелирной работы, провал играл на свету множеством торчавших иголок контактов, — что это?

— Мы так предполагаем, что это одно из технологических гнезд, — ответил техник, — каждому инженеру если есть возможность всегда удобнее вывести в одно место все точки доступа к системе, что бы регулировать и снимать параметры с одной системной шины чем из множества разбросанных по всем агрегатам сигнализаторам…

— Ой как ты понятно все объяснил, сразу стало все понятно, — передразнил Косяк, буквально исходя праведным возмущением.

— Да успокойся ты, — вновь заступился Череп, — чего ты нервничаешь? Он просто сказал, что это технический слот для настройки системы. А отсюда можно попасть во все важные узлы передатчика…

— Охрнетеь. Они там че дебилы, что ли, оставлять это на виду? Еще бы табличку для нас оставили…

Закатив глаза, Череп устало выдохнул на сетования товарища. На самом деле не так уж и на виду., что бы обнаружить этот порт необходимо знать, что искать и по каким значениям должно "фонить" гнездо. И Шептун сбросил очень подробные характеристики сигналов какие нужно улавливать, а судя по самодельным устройствам, ребятки Цыганова и отслеживали такие параметры, но объяснять это Косяку сейчас бы заняло кучу времени и нервов. Поэтому Череп просто отмахнулся от товарища послав того к Лосю, пошутить на любимую тему.

— Все парни удачи, — поднявшись Череп, отошел в сторону, и сразу же закипела работа.

Вновь открылись кофры и на свет показались многочисленные детали полевых наборов. Миниатюрные манипуляторы отсвечивали полированными конечностями увенчанные утонченными иглами, тут же попискивали мини консоли на планшетах которых бегали перекрестья сканируемого объекта, и строились модели по монтажу переходника, способного снять параметры и создать устройство через которое возможно подсоединить канал "вирта" к системе планетарного передатчика.

— Что там? — напряженно спросил Лось, облокачиваясь о нарост с другой стороны ствола, вновь проверял сменные катушки, не запыленность контактов, но больше для успокоения за секунду снимал разгонные катушки, и таким же движением стремительным движением защелкивал на стволе.

— По плану. Снимают параметры сигналов и сейчас будут варить переходник.

— Это хорошо, — нервно проговорил майор, поглядывая, словно прислушивался к темному провалу ближайшего туннеля, — …когда все идет по плану. Но ты знаешь Череп, я за свою жизнь уяснил одну вещь.

Вгоняя на место катушки, Лось резко поднялся на ноги, и проверяя ход шарниров брони, вскинул несколько раз импульсник в разные положения. Прицелившись в черный провал, повел стволом от стены к стене.

— И эта вещь звучит так. Если вначале медленно все идет по плану, то потом все идет кувырком без плана…

И словно в подтверждение слов на месте кипучей деятельности молодых дарований из лабораторного комплекса возникло активное движение, быстро забегав техники, что-то суетливо колдовали над аппаратурой оглашая эфир глухими ругательствами, а затем прозвучал голос полный тревоги:

— Череп!?, что-то не так…, — едва не срываясь в истерику, скороговоркой бормотал старший из молодежи, — мы все сделали правильно, сигналы прошли, стыковка успешная, но почему-то резко возросла активность спящих каналов. Но мы же все сделали правильно!!!

С потолка посыпались струи песчинок и в лучах фонарей заклубилась пыль. Мелкая вибрация до этого давившая на слух ровным гулом, стала пульсировать рваным темпом, и отовсюду послышался нарастающий шелест. Проникая во все закоулки сознания, неясный шум приближался со всех сторон и и наполнял струящийся с потолка свет неясными тенями движения.

— Че встали как бараны?! Все в центр! — проорал в эфире Лось. Энергично размахивая руками согнал всех гражданских к наросту. Саранча заозиралась, поприседала на колено, нервно рыская импульсниками загудевшими рабочем гулом разгонных катушек, готовилась отразить любую опасность.

Сгорбившиеся возле нароста техники наполняли зал нервными бликами от гермошлемов, озираясь, жались к земле. В случае первых выстрелов больше шансов выжить у земли, хотя многие уже понимали, что если саранча не устоит, то лежи ты хоть камнем, от термитов не спрятаться и не спастись. То один, то второй подбегали к завалам из коробок и прикладывая усилия доставали под одобрительное хмыканье Лося, поленья импульсников. Не приспособленный для использования в обычном скафандре, винтари заставляли новых хозяев тяжело приседать, и все норовили утянуть к земле. Но сметливый народ уже приспосабливал пустые ящики под подставки для стволов и готовился хоть раз, а лучше всего и два произвести хороший выстрел, чтоб спасти свою жизнь, а если не повезет продать по дороже. И только Дыба, высился с импульсником как саранча, залихватски перебросив на бок винтарь, проверил индикаторы готовности, и подошел к Черепу.

— Череп не тормози! — прокомментировал Дыба ступор командира, — делай, что планировали! Времени по ходу совсем в обрез!

Очнувшись словно после сна, Череп ругнулся и схватив Косяка за рукав бросился к консоли. Открывая кофр торопливо выбрасывал белые шарики и освободив первый блок накопителей, бережно достал из упаковки, и стал вставлять в открывшийся провал считывателя.

— Косяк помогай! Очищай от пены!

И работа пошла быстрее. А тем временем в зале вспыхнула первая вспышка. Вторая. И пространство заполыхала выстрелами и разрывами бившим по ушам короткими хлопками.

Не отвлекаясь от работы, Череп вставлял носитель и дожидаясь индикации полного считывания вытаскивал уже не нужный блок памяти и выбрасывал в сторону.

— Что происходит?! — так же не отвлекаясь не выдержал неизвестности Косяк.

— Какие-то пауки! — тяжело отозвался Дыба, продолжая посылать за спины саранчи выстрел за выстрелом. В отличии от лупивших очередями пехотинцев, товарищ мог позволить себе только одиночные хлопки, подбрасывающее полено импульсника резвыми рывками.

— Фу гадость, — с отвращением скривился Косяк.

Радуясь, что ему нет необходимости смотреть на полчища оживших кошмаров, что наполняли пространство движением и выталкивались из туннелей толчками прибоя, увлеченно продолжал работать.

— Термиты! — раздался возглас предупреждение и зал вздрогнул от выстрела плазменного орудия.

Сотрясая стены нарастающим кашлем, оживали все больше и больше треног посылающие в глубь туннелей косматые сгустки плазмы.

— Все Косяк, ложись! — крикнул Череп, — Ложись! Твою мать!

Стукнув товарища по стеклу скафандра перчаткой, Череп обратил внимания ошарашенного стрелка на свои слова. Насильно уложив на неудобные наросты, вставил шлейфы пуповины в разъем скафандра, и хлопнув по кнопке на руке, дождался пока стрелок обессилено развалится на земле.

Повторяя с собой такую же процедуру, задержав руку над кнопкой бросил на возвышающегося над ними Дыбу прощальный взгляд.

— Все Дыба. Мы пошли. Только держитесь!

— Ни пуха! — уже с отдышкой отозвался механик, продолжавший с резкими разворотами отстреливаться в даль.

— К черту…, — проговорил Череп, резко хлопнув по кнопке активации виртуальной реальности скафандра.

* * *

Проход в "вирт" был схож с проходом сквозь мясорубку. Тело ломило нещадно и голова раскалывалась тысячей обрывок мыслей. Не откалиброванное оборудование, что наспех ситуации стало вратами и площадкой для приемы сознания двух скользящих, дало о себе знать тяжелыми ломками в теле которые выворачивали тела в приступах судорог. Очнувшись в темноте, Череп прислушался к ощущениям. Все болит, но терпимо. Вглядываясь в точки вспышек пустой оболочки терминала, Череп услышал протяжный стон:

— Рожденный жопой чувствует себя лучше, — зайдясь в истеричном всхлипывании Косяк проступил красным сиянием горевшего огнем контура тела, — предупреждать надо.

— Наспех все было. Оборудование не откалибровано под нас вот и настраивалось на ходу, — болезненно отозвался Череп.

— И, что теперь будем тут вечными светлячками?

— Сейчас должен распаковаться массив с домашними заготовками…

В подтверждение слов темнота стала проступать контурами. Черно-белые линии полосовали пространство и уже начала угадываться просторная комната с заставленными стенами полок, обретая детализацию проступил верстак с множеством продолжавшихся утончаться линиями и штрихами деталей. И разом полыхнула ослепительная вспышка высветившая все в деталях объеме и цвете. Череп с облегчением выдохнул:

— Получилось.

С интересом оглядываясь Косяк с любопытством стал шариться по мастерской. Перебирая колбы, заглядывал в мутное содержимое и без уважения перебирал инструмент, проверял на прочность едва не в прикуску пытался понять принцип действия всевозможных механизмов, и когда неосторожно клацнувшие гротескные зажимы едва не отрубили палец, с матюгами отбросил инструмент из бардового металла.

Череп лишь обернулся на вскрик, и посоветовал не баловаться с красными инструментами, а сам колдовал над пустой стеной, что покрывалась волнами и рябью, но упруго отражала любую попытку прикосновения.

Пытаясь подобрать совместимые коды двух реальностей, Череп возился с порталом стыковки двух виртов.

— Череп хватит молиться, — устав от неопределенности, Косяк сопел за спиной, — надо прорываться на выручку к нашим, а ты на карачках ползаешь вокруг ожившей кладки…

— А я чем занят?! — прошипел Череп, тыкая в ртутную стену информационным щупом пытался понять методику шифрования реальности термитов.

Место стыковки двух разных сред предстало тугой мембраной не желавшей пропускать чуждые среды друг в друга. И сколько бы Череп не пытался пробовать подобрать длину информационного пакета который бы воспринимался другой реальностью как свой, все его попытки венчались только острым блеском отрезанного как бритвой обрубка информационного щупа.

— Вот жжешь скотина… — прорычал Череп безрезультатно угробив очередной алгоритм, — Похоже, дело исправит только трепанация…

Бросившись к верстаку, стал копаться в полках. С шумом открывая щеколды, вытряхивал с полок все содержимое. Копаясь в горах всевозможных безделушек и заготовок искал старую и проверенную вещь, не найдя нужного в куче, торопливо открывал новую дверцу и образовывал еще одну кучу из блеска стальных брусков и кирпичиков разного цвета.

— Тебе помочь бардак устроить? — ехидно поинтересовался Косяк, с кривой усмешкой осматривая бесчисленные полки с дверцами, — че, хоть ищем?

— Талик, в виде цветка, такой…, — показывая примерные размеры, Череп лихорадочно разгребал кучи пытаясь вспомнить, куда же он мог засунуть заброшенный из-за не надобности талик взломщика, — черно-красный такой и тяжелый.

Скопировав руками примерный размер "талика", паясничая Косяк стал примеряться руками в каждую сторону, гадая где же может быть такая вещь. Но видя, что шутка пропадает без зрителей тяжело вздохнул, но вспомнив, что там, в реальности на них напали и его вырубили в самый напряженный момент, перестал дурачиться и начал выворачивать содержимое ближайшей полки.

Тяжело поддаваясь нижняя полка столика, медленно поползла и поддавшись резкому рывку вывернула все блестяще светящееся содержимое под ноги оторопелому Косяку.

— Охренеть Черепун, эт че за богатство?!

— Вот я балда! — стукнув себя по лбу Череп, бросился к куче боевого снаряжения.

В самом главном месте-то он и не стал смотреть. Просто вылетело из головы. Относительно мирное время и способности и без того разгоравшегося сознания, делали не нужными эти костыли. И о них уже забыл, да же не помня, когда в последний раз открывал этот ящик.

— Обожаю самокритику, — лучился Косяк счастьем, но видя как Череп опасливо складывает раскатившиеся граненые кубы переливающиеся внутренним сиянием, опасливо отодвинулся в сторону.

Но зацепившись ногой за, что то, едва не упал. Ругнувшись, удивленно стал смотреть за причину вдруг разом онемевшей ноги. В том месте где объятая огненными сполохами стопа коснулась массивной кляксы, выделяющейся черными контурами на фоне светлых бликов пола, расползался темно-зеленый туман, въедавшийся в раскаленную плоть белыми прожилками, начавшими охватывать ступню, голень и уже сеткой трещин стало покрывать колено.

— Череп!, что за хрень?! — Подпрыгивая и брезгливо стряхивая руками Косяк старался сбросить бугрившуюся паутину. — фу гавно какое! ЧЕРЕП УБЕРИ ЭТО!

— Молодчина Косяк, быстро нашел, — усмехнулся Череп, касаясь нескольких выступов на лепестке талика, остановил процесс распознавания и проникновение в чужеродную среду. Со своим везением оказываться в центре внимания, Косяк сумел наступить на участок активации и сразу же стал для "талика" объектом пристального изучения, — да не прыгай ты, все успокойся!

Ели успокоив товарища, со своими фобиями едва не скатившегося в истерику, Череп отпустил того как только пропала вся паутина. Опасливо отскочив от всех блестящих предметов и став намного аккуратнее смотреть себе под ноги, Косяк еще продолжал ворчать по поводу "чекнутого вирта с его фокусами", но Череп уже не слушал.

Схватив колбу со стола, с тягуче клубившейся красной жидкостью, метнулся к стене. И чувствуя как долго тянуться секунды, и стремительно тают отведенные минуты, торопливо выталкивал содержимое колбы на талик. Тягучая жидкость нехотя выкатываясь тянулась удлинявшейся каплей. Обдав руку с таликом облаком пара, универсальный алгоритм напитанный опытом многочисленных проникновений стал с шипением впитываться в метал. И едва последний волосок оторвался от колбы, как Череп с размаха припечатал взломщик к колышущейся стене ртути разделявшей две реальности.

Тяжелые волны нехотя разошлись по стене словно от брошенного камня.

Отойдя от мембраны вдруг начавшей сокращаться судорогами, Череп повернулся к Косяку заворожено смотревшего на переливы дергавшейся мембраны.

— Хватит пялиться, — с усмешкой проговорил Череп, смотря на восторженную рожу товарища.

Повернув в ответ голову, Косяк выдавил:

— Че?

— Говорю, давай тебя приоденем, а то с голой жопой в новую реальность как-то не комильфо…

Оглядев себя, Косяк с непониманием посмотрел на товарища. Череп сиял в золотой кольчуге, что облегала тело сетчатой структурой даже голова и лицо были покрыты сегментами чешуи. Вновь посмотрев на руки только заметил, что в отличии от прошлого посещения он был голым, только тело было красным как вылитым из раскаленного металла.

— И че за хрень?

— Просто там Шептун о тебе позаботился, и снабдил приличным пакетом алгоритмов. А тут ты без подготовки и заготовок. Так, что не задавай глупых вопросов, пока талик делает свою работу давай быстрее делай, что скажу.

Не ломая долго голову, Череп вновь стал доставать хрустальные кубы. И ориентируясь по кратким аббревиатурам которыми он сам маркировал тот или иной алгоритм, стал с размаху всаживать граненые алмазы в грудь Косяка.

— Ох мля, больно же, — начал стонать Косяк получая в грудь очередной граненый алгоритм.

— Ничего, потерпишь…потом спасибо скажешь…, — торопливо говорил Череп, продолжая потрошить запасы и не глядя всаживать в друга, куб за кубом. Пошарив рукой на полке, и не найдя ничего, Череп с сомнением посмотрел на отложенные алгоритмы. Эти заготовки требовали особых навыков, которых товарищ не имел, поэтому он их отложил как мертвый багаж. Ну, а простые с которыми долго думать не надо все всадил в Косяка, и только запоздало сообразил, что товарищ должен превратится в самого зубастого цербера марсианского "вирта".

Резко оборачиваясь, оторопело замер. Перед ним возвышался закованный в черные сегменты броненосец. По крайней мере сегменты накладок покрывающих все тело поблескивая матовыми переливами производили впечатление не пробиваемой брони, а утолщения вокруг головы буквально сраставшиеся с мощными плечами добавляли не характерной для щуплого стрелка массивность и ощущение мощи.

— Ты чего Череп? — раздался встревоженный голос из под забрала закрывающего все тело хищным собачим оскалом.

— Да чего-то не ожидал такой трансформации, — протащил сквозь кашель первые слова Череп, — Видимо алгоритм изменились под твоими ощущениями, вон подойди к стене посмотри на отражение.

Со стремительной легкостью не характерной для такой массивности, Косяк оказался возле отражения, поворачиваясь рассматривал себя со всех сторон, а прислушиваясь к советам Черепа стал пробовать активацию тех или иных алгоритмов.

— Классные цацки, — восхищенно проговорил Косяк, вглядываясь в матовые отливы спаренных клинков, серповидными гранями тянущихся от локтей каждой руки. Повертев на весу рукой сделал несколько взмахов. Оставляя после себя дымчатый следы красного марева клинки вспороли пространство раскаленными молниями. Любуясь на свое отражение, Косяк принял пижонистую стойку, и произнес:

— Мне нравиться, заверните еще парочку!

— Хватит паясничать, — проговорил Череп, не отрывая взгляда от талика вдруг начавшего испускать зеленые всполохи, — там есть еще режимы частичной активации и мимикрии. Но эти функции все сырые, я их не дорабатывал. Как-то была обида на церберов клепал всю ночь оружие, а потом показалось детством, и все забросил…

— Угу, — согласился Косяк, хмыкнул, — видно сильно обиделся на церберов, если такие кровожадные штуки на придумывал…

— Было дело, но прошло.

— Ага, прошло. А цацки-то припрятал.

Череп безразлично пожал плечами, но всполошившись от начавшей расползаться по поверхности мембраны паутине трещин, лихорадочно за осматривался проверяя ничего ли не забыли.

— Так Косяк, ты прикрываешь, а я тяну наш багаж. Быть готовым ко всему. Но главное — не перепутай где свои, а где чужие.

— Кто бы говорил, — нервно огрызнулся товарищ замирая перед мембраной в напряженной позе готовности к прыжку, — за своим яйцом следи, папочка.

Усмехнувшись сравнению, Череп провел рукой по мраморной поверхности массивного шара. Максимально сжатый объем информации при всех его стараниях не уменьшался. И пришлось придать ему круглую форму, как бы банально не звучало, но в таком виде легче было перекатить этот массив данных, чем нагромождать еще кучу алгоритмов отвечающих за способы перемещения в вирте.

Паутина покрыла всю мембрану пульсирующими наростами и наливаясь краснотой, слилась с ртутной поверхностью в единое целое. Теряя стальной блеск стена превращалась водную гладь. Сквозь мутную рябь которой пробивалось мутное изображение с размытыми контурами движений и глухими звуками.

И как только рябь успокоилась и проступила четкостью, Череп хлопнул товарища по плечу:

— Действуем!

* * *

— Вторжение не зарегистрированных биологических форм! Командный центр атакован! Открыт полный доступ к дереву технологий! Вторжение не…

Надрывался стальной голос автоматики, разлетаясь по залу ревом повторений. Едва не оглохнув от рева и воя, Череп ошарашено пригнувшись осмотрелся. Помещение командного центра сохраняло прежний объем, но в остальном разительно отличалось от картины реального мира. Вместо запустения и чуждых форм, везде царило царство работающих консолей и развернутых во все стены тактических карт. А на месте уродливого дерева из сплетений кабелей залитых потеками изоляторов, сейчас высился столб чистого света, что терялся во вращающееся во весь потолок воронке, сквозь которую во мрак звездного неба уходило множество переливающихся линий.

И среди гармоничных для человеческого глаза форм, выделялись уродливые фигуры словно взятые из снов душевнобольного. Стоящие на двух лапах ящеры высились фигурами покрытыми множественными накладками хитина с постоянно капающей слизью, а в перепончатых лапах держали, что-то отдаленно похожее на ружья, что плевалось с хлюпаньем и пронзительным свистом.

— Жабы вулчат респ! Не мерзнем! Шустрим дефендить или хозмиры обнулят всем труки как четвертом секторе!

Кричал яростный детский голосок, и ему вторило множество голосов. Отовсюду лились команды, разносилась ругань и царил гвалт. Но голоса невозможно было сопоставить с происходящей картиной. Могучие фигуры космодесантников, закованных в тяжелую броню напоминали далекого предка человека, но только вместо обезьяний головы сквозь стекло скафандра на мир смотрели пылающие азартом битвы детские лица. Закушенные губы, оскалы злобы, плотоядная блеск глаз и рев восторга когда удавалось растерзать противника алмазными когтями свисающими до земли, превращали детей в демонов.

— Без плазмы! Только на алмазах! Иначе замерзнем тут до обнула мира!

Приседая и уворачиваясь от плевком, облаченные в зеркальную броню фигуры рвались к центру. К панели управления координирующей загрузку виртуальных личностей в оболочки автономных ботов. Туда где уродливые твари без хитиновой оболочки тряслись над выращенными склизкими кочками.

И космодесант побеждал. Оставляя за собой растерзанных жаб истекающих зеленой жижей, обломки хитиновых панцирей, ошметки склизкой плоти на стенах командного центра, зеркальные бойцы последнего оплота человечества, почти прорвали жидкие ряды жаб. И почти добрались к колдующим над кочками жабам, и оставался последний рывок, что бы растерзать островок остервенело отстреливающихся жаб, когда прозвучал мощный окрик позади волны.

— А ну стоять бл…! — Проорал Косяк.

Но из заднего ряда, только развернулся одинокий десантник, и немного удивленно окинув внешний вид, задержался взглядом на алевшей бардовыми сполохами ране чуждой реальности, и наотмашь полоснул алмазными когтями.

— Отвали глюк! Это наш мир!

Парировав удар алмазных клинков росчерком черных молний, что встретившись с ослепительным сиянием остроты глухим лязгом темного сплава, раскалились до опасной красноты. Еще двигаясь по инерции космодесантник оторопело уставился на дымящиеся обрубки когтей.

— Писец котенку… отосрался!

И последние слова десантник уже не мог расслышать. Метнувшись черной тенью Косяк, взмахнул пылающими клинками, и всадив одну пару клинков в стекло скафандра, вторую вонзился область паха, и поднимая над головой гротескно большую тушу, с усилием забросил труп в гущу зеркальных тел. Пролетая над головами космодесанта смакующего последние мгновения обороны беззащитных жаб, от которых остался всего лишь десяток обессилено пятящихся фигур, но еще брыкающихся и отстреливающихся одиночными плевками, труп с лязгом брони и истекающими красным сиянием ранами упал между жабами и наступающими.

А за немой сценой недоумения и оторопелости, поспешных оглядываний в зале зародились крики возмущения и боли.

Взорвавшись вихрем движений Косяк, врубился в задние ряды черным торнадо. Вгоняя в спины клинки до ухвата кисти за любой выступающий элемент зеркальных панцирей, выкидывал извивающийся ором космодеснтника в любую удобную сторону. Снося головы, и головы и лапы, проходил сквозь ряды смерчем разметавших зеркальные фигуры словно выдергивал сорняки.

Попробовавших оказать сопротивление десантников буквально за мгновения разорвал на части. Оставляя после себя только стонущие зеркальные туши, что баюкая не затягивающиеся раны, старались отползти в сторону, черное торнадо безжалостно подавляло любую попытку сопротивления. И оказавшись на в пространстве, на котором недоуменно оборачивались жабы, глядя на начавших пятиться космодесантников, Косяк остановился.

Готовый в любое мгновение сорваться вновь в ускоренное восприятие, Косяк тяжело дыша, осмотрел поле брани. Прорубленная им просека, заняла едва ли не четверть разорванного круга. И самое главное была заметна всем участникам "последнего рывка". Но самое главное его жестокость и внезапность появления отвлекла от "жаб" внимание. И теперь на него смотрела сотни испугано недоуменных глаз. С непониманием оглядывая не подвижных сородичей, и склоняясь над ранеными, по зал стал множиться недовольный ропот.

— Что происходит!? Откуда он взялся?! Почему хозмиры впустили бота из другого мира?!, что за дебильный сюжет?!

— Заткнулись все! — проорал Косяк и откинув забрало впился в детские лица окаменевшим лицом.

Испугано замолчав, но завидев лицо смерча жестоко вмешавшегося в самый интересный момент, вновь зароптали, но уже возмущением.

Выйдя из толпы, космодесантник с красными накладками на плечах, обвинительно уставил на Косяка алмазный клинок, и заговорил пылая праведным гневом:

— Это детский мир и старшим здесь не место! Мы будем жаловаться! Вы нарушили корпоративную конвенцию о детских правах и досуге! Вы вмешались в игровой мир и применили к детям запрещенные боевые алгоритмы! — расхрабрившись от сказанных слов, и подбадриваемых одобрительным ропотом стоявшей позади, смельчак заливался соловьем, — Мы все расскажем родителям, а они подадут заявку Хранителям и вас за это обнулят по полной программе, будете всю жизнь овощами на грядке!

— Слышь гавно малолетнее, — чувствуя как закипает Косяк, едва сдерживался выкрикивая прямо в лицо испугано замолчавшему космодесантнику, — Заткнись и слушай! Надо срочно прекратить всю игру. У вас есть связь с остальными, за пирамидой?

— Почему это прекратить? — насупился смельчак, — Там сейчас самое жаркое и прибыльное дело. Мы стараемся отразить атаку стаи. Там столько жаб собралось и все в боевых раскрасках за них больше всего труков капает!

— Там кровь ручьем льется, баран! — заорал Косяк, подпрыгнув к космодесантнику, полоснул клинками по груди, второй ухватил скривившегося от боли мальца за шею, — ЭТО НЕ ИГРА! ТАМ ГИБНУТ ЛЮДИ!!!

— Больно! — едва не плача, пытаясь вырваться смельчак полоснул алмазными когтями по сегментам черной брони. Но оставляя только едва заметные царапины, алмазные когти с противным скрежетом соскальзывали.

— Постой Косяк…, — раздался голос Черепа.

Оставшись без внимания, с момента как Косяк сорвался на помощь остаткам саранчи, и общих тел, он начал исследовать игровую реальность. Проанализировав щупами все границы среды, Череп сам себе признался, что тут без команды не разобраться. Эта реальность была создана как обычная виртуальный мир, но вот где кроется ключ связующий вирт и реальный мир, он понять так и не смог. Каким образом происходит взаимодействие двух миров, и почему игроки видят другую реальность оставалось загадкой.

— Они не понимают, — продолжал говорить Череп, медленно проходя по залитым зеленой жижей полу. Сокрушенно качая головой, содрогался от мысли как выглядит зал в реальном мире. Остановившись возле бесформенной кучи хитина и парящих останков жабы, присел на корточки и попытался сдвинуть кусок головного панциря. Но вместо этого рука просто исчезла внутри и так же беспрепятственно вышла с другой стороны. Подойдя к Косяку, державшего трепыхающегося на воткнутых в грудь клинках, постучал рукой по стеклу.

— Ты видишь? Мы в вашем мире, но можем влиять только на вас. Можешь это объяснить?

Забыв о боли, парнишка испугано смотрел за пальцами, что с легкостью оставили оплавленные следы на стекле. Но смысл вопросов дошел и глаза заблестели напряженной работой мысли.

— Вы это специально подстроили! Вас наняли блестящие, да!?

Вцепившись в единственную гипотезу, пришедшую на ум ребенку, что играл в увлекательную игру в которую бесцеремонно вмешались взрослые и начинают рассказывать какие-то небылицы, мальчишка уже криво улыбался усмешкой всезнайки.

— Точно! Вас блестящие наняли, что бы вы сорвали нам заработок, ведь им такие и не снились! — Кривясь от боли, постарался крикнуть за спину, — парни не верьте им это больные на всю голову рейдеры! Это проделки блестящих…

Но глядя на печально мотающего головой Черепа, голосок потерял оптимизм и сам собой затих.

— Я не знаю кто такие блестящие, я не знаю кто такие хранители, — сменяя тихий голос на стальную твердость Череп, произнес тяжелые слова, — но вы ребятки уже играете по взрослому. Там за стенами пирамиды гибнут живые люди, там гибнут марсианские наемные батальоны. И если вы сейчас не прекратите играть то…

— То, что?!, что ты мне сделаешь!? Сейчас прибудут страховые рейдеры вот тогда и попляшете!

Злорадно ухмыляясь обещаниями ну очень больших неприятностей, смельчак смотрел на воронку откуда раздался звук лопнувшей струны и послышался властный голос.

— Ни кому не двигаться! Страховой патруль корпорации "Тороньевские сплавы"!

Прикрывая Косяка, Череп резко зашел за спину и развернулся навстречу неожиданным гостям. Под воронкой возникли две туманных фигуры с ног до головы окутанные клубящимися облаками. Сквозь которые то и дело просматривались зеркальные части тел. Исходившее сияние померкло и на Черепа смотрело лицо мужчины вылитого из металла. Возвышаясь возле помоста памятником, вылитый единым сплавом, ближайший патрульный раскрыл руки ладонями вперед.

— Вы применяете к ребенку сотрудника нашей корпорации, боевой алгоритм! Согласно корпоративной конвенции за это Вам грозит обнуление сознания на десять лет!

Чеканя слова патрульный успел обхватить глазами всю обстановку в зале и слегка запнулся глядя на не затягивающиеся рубцы на трупах космодесантников.

— А в случае гибели ребенка в результате Вашей агрессии, обнуление бессрочное и приводится на месте патрульным любой корпорации!

И с последними словами хлопнул в ладоши. Сияние резко уплотнилось и сорвалось в стремительном полете, на ходу трансформируясь в сеть из стальных проволок.

Не успев и произнести слова, Череп едва успел выставить вперед огненные клинки. Но соприкоснувшись с ячеистой структурой, что буквально на глазах множилась и растягивалась, клинки увязли в полотне, а коснувшаяся мечей сеть стала сворачиваться и не успел Череп и глазом моргнуть как уже почувствовал себя укутанным плотным покрывалом, что удушливо сворачиваясь стягивало тело все сильнее и сильнее.

Понимая, что его сейчас буквально раздавят, перетрут в порошок, Череп взбесился. Не понятно кто уже решил привести в действие какой-то приговор, по каким-то конвенциям, ему даже слова не дали вставить. Это до чего же нужно чувствовать себя безнаказанными, что бы вот так запросто расправляться с людьми?! И он тоже молодец, так глупо попался. Считай за секунды с ним расправились как с букашкой, а там за стенами его помощи ждут батальоны, что истекают кровью, но держат оборону кабеля.

И накопившаяся обида, гнев и чувство долга огненной смесью закипела в груди опасным варевом. И когда казалось, затрещат кости, агрессия выплеснулась наружу волной бушующей ярости.

Ячейки золотой кольчуги встали ребром, и больше не сдерживали бушующую внутри энергию. Всепожирающий огонь сцепился со сталью сети. Оплывая под действием всепроникающего жара измененного алгоритмом сознания, программный код боевой программ стал нарушаться и сбоить. И спустя мгновение, опал с тихим шелестом почерневшей стружки.

Опешивший патрульный обернулся к напарнику. С такими же выпученными от не понимания глазами, тот смотрел на огненного элементаля буквально на глазах вылупившегося из стального кокона полного гашения сознания. Две фигуры спешно стали укутываться облаками, что стелясь по полу клубящимся туманом наполнялись тенями движения. И стремительными молниями на Черепа бросилось сразу же несколько щупалец. Распрямляя кольца будто разжавшаяся пружина щупы боевого полиморфа буквально вспороли пространство стараясь вцепиться в огненный силуэт и заразить программный код строптивца разрушающим алгоритмом.

— Ну все! — отбрасывая тушу космодесантника, с выпученными от удивления глазами, Косяк развернулся к товарищу. И видя как Череп работая клинками крутится огненным волчком, рассекая многочисленные живые щупальца, пытавшееся окружить, задеть, смять и поглотить, едва успевает уворачиваться среди ожившего леса вздымающихся до потолка леса щупалец, зарычал зверем.

— Добро пожаловать на собственные похороны, смертники…

Бросившись в самую гущу оживших деревьев, черным броненосцем, Косяк врубился черным смерчем. Выкорчевывая под самый корень щупальца, оставляя после себя слабо пульсирующие обрубки, что пытаясь вырастить новые щупальца исходили стальным сиянием, но покрывавшая клинки красная марь, оставляя после себя следы от которых обрубки стремительно чернели. Усыхая стали сморщиваться, и растворяться в белом тумане с тихим воем.

Подкосив под корень очередную пару щупалец, Косяк неожиданно столкнулся с растерянным лицом патрульного, и хищно оскалившись всадил две руки в стальную грудь. Получая удар в плечи, стальная фигура отлетела к стене и обессилено сползая по тактической карте, безвольно мотнув головой завалилась тряпичной куклой.

Косяк стремительно подскочил к поверженному врагу и занес кулак с дымящимися клинками для контрольно удара в голову как между ними оказалась фигура второго патрульного и держа скрещенные перед лицом руки, породила прозрачную стену стекла разделяя врагов стеной стекла.

Клинки столкнулись с прозрачным маревом. Раздавшийся звон и скрежет пронесся по залу противным визгом. Оставляя красные подтеки, со скрежетом продавливая защиту, черные клинки исходили красными волнами, с трудом, но преодолевали возникшую преграду.

Но завидев напряженное лицо второго патрульного, закушенные губы, и широко распахнутые глаза в которых плескалась боль и желание защитить напарника во, чтобы-то ни стало, Косяк резко отпрыгнул назад.

— Тю блин, так это же девка!

Подлетевший Череп резко остановился и также внимательно посмотрел на тяжело дышавшую фигурку, с гордо поднятой головой и затравленным взглядом. Стоя над поверженным товарищем, девушка, нервно переводила взгляд с одного на другого, но защиту не убирала.

— И, что? — Жестко спросил Череп, вновь раскинув пальцы, активировал горящие пятерни. С интересом посмотрев на прозрачную стену, что продолжая утолщаться, накачивалась оператором всем доступным ресурсным потенциалом, он собрал клинки в пучок, и резко вонзил в прозрачную стену.

Ослепительно вспыхнув на месте пробоя защита зашипела сопротивлением, но явно не справляясь с проникающим в структуру программного когда вирусом стала покрываться вязью трещин, и с громким звоном осыпалась множеством граненых кубиков. Широко распахнутые глаза вспыхнули изумлением, и тут же закрылись в ожидании смертельного удара, но фигурка патрульного так и не отошла от поверженного напарника, осталась на пути огненных клинков.

Раздавшийся позади вздох огорчения и наполнился движением, но резко обернувшийся Косяк прорычал:

— А ну стоять гавнюки на месте! Иначе всех нашинкую в салат!

Собравшиеся было кинуться на помощь патрульным, космодесантники испугано замерли на месте. И так став свидетелями жесткой расправы, так и еще воочию увидели как странные рейдеры порвали патруль корпорации словно детский пикет. И вся смелость улетучилась, оставаясь в глазах только затравленным выражением и ожиданием страшной неизвестности.

— Как вы можете, это же дети! — раздался звенящий сталью голосок.

Вновь открывшая глаза патрульная, смотрела зло и с осуждением. Боялась, но больше возмущала неоправданная жестокость к детишкам.

— Я еще и не так смогу, если эти ваши "дети" не прекратят бойню за стенами пирамиды! — Прорычал Косяк прямо в миловидное личико, — я вырежу им все их внутренности и набью трупы песком, что бы они запомнили Марс на всю жизнь!

— Ты больной на всю голову! Какая бойня, какой Марс?! Это детский мир! — не понимая обвинений какие выдвигаются к детям, патрульная недоуменно переводила взгляд с одного на другого душевно больного рейдера, — …немного странный, но это детский мир на нем стоят отметки бесплатного досуга "для детей восемь +"! При чем тут марс вообще не понимаю?!

— Милочка, — скабрезным тоном проорал Косяк, в шутливо злом поклоне развел руки, — Добро пожаловать в очень большую песочницу под названием МАРС!!! И ваши детки заигрались тут в кровавую игру под названием убей десять миллионов человек и получи конфету!!!

— БРЕД! — ошарашено мотнув головой, патрульная отмахнулась от чудовищного несоответствия сказанного и увиденной картины зала с побоищем, — Эта реальность не выглядит как Марс. Там же колонии бывших заключенных и сборище антисоциальных элементов! А здесь все атрибуты игрового мира, правда чересчур жестокого, но здесь коды игровой реальности!

Глядя как патрульная все пытается отмахнуться от утверждений, Косяк зло выдохнул:

— Дура! Набитая перьями курица! Тебе снести голову, что бы ты не мучилась?!

— Постой Косяк…

Проговорил Череп, обернувшись к вздрогнувшей патрульной. Глядя на стянутое стальной маской лицо, задумчиво склонил голову набок рассматривал за нервничавшую девушку. Систематизируя уже известное, решил зайти рассуждениями с другой стороны.

— У нас сейчас разногласия по роду реальности. Вы утверждаете одно, а я утверждаю другое. Мы долго можем об этом спорить, но сейчас главное другое. Надо срочно остановить игру по всем секторам этого мира. С каждой секундой батальоны теряют людей. Я вас как человека прошу. Остановите игру и мы никого больше трогать не будем. А после остановки мы спокойно уладим все наши разногласия.

— Спокойно уладим?! — удивленно зло возмутилась девушка, — после той резни, что вы здесь устроили вы надеетесь на спокойный разговор?! Вы применили к детям боевые алгоритмы самой высшей категории! Да вы хоть представляете чем это вам грозит?! Вы погасили сознания ДЕТЯМ с золотой двадцатки могущественных корпораций человечества! Теперь вы враги номер один для всех корпораций человечества!

— Было супер могущественные, теперь двадцать помельче могущественьких, — безразлично пожал плечами Косяк, — Да мне насрать на твои корпорации! Даже мало того, что насрать, я вернусь на Землю и суки я вам там сровняю все ваши корпорации с землей!

— Вы больные. — сделав вывод Девушка склонилась над патрульным. Проверив состояние, запустила несколько программок и по лицу напарника пробежали легкие волны радужного сияния. И подняв гордо голову, зло усмехнулась.

— И вас обнулят как бешенных псов. Я уже чувствую приближение патрульных с остальных корпораций. Так, что бегите пока есть возможность. Прячьтесь в щели, потому, что вас теперь будут искать самые могущественные корпорации! Не утяжеляйте совершенных преступлений отпустите остальных детей!

— Тем лучше, — хищно оскалившись, Косяк азартно задышал в предвкушении жесткой сечи, — меньше вас на земле под ногами путаться будет…

Выслушав горячую речь девушки Череп, задумчиво промолчал. Оставив без комментариев пикировку Косяка и патрульной, лихорадочно пытался поймать ускользавшую мысль. Мелькнувшая в голове догадка показывалась то одним намеком, то другим, но не хотела блистать полной огранкой логичности. Блистать!

— А кто такие блестящие?

С недоумением посмотрев на Черепа как, задавшего вопрос почему земля круглая, патрульная с недоумением проговорила:

— Откуда вы свалились? Это прозвище детей из четырех компаний платинового списка.

— Очень хорошо, — произнес Череп, сам не радуясь своей догадке, — Насколько говорил правду вон тот мальчишка, здесь нет "блестящих". Давайте на миг предположим, что я говорю правду. И вы находитесь на Марсе, и эти дети управляют "термитами" уничтожающих население планеты. Какие-то мысли у вас уже возникают?

— Хорошо, — зло проговорила девушка, соглашаясь на бредовую идею, — Если даже взять за объяснение вашу бредовую идею за основание, то получается… Получается…

Боясь поверить и озвучить сказанное, патрульная старалась подобрать обтекаемое и корректно нейтральное слово объяснения происходящего. Приходя на помощь, Череп жестко сказал:

— Получается, что дети корпораций уничтожили десять миллионов людей. И заметьте, среди них нет ни одного "блестящего". Добавьте сюда имущество четырех корпораций платинового списка. А теперь подумайте, что произойдет с виновными корпорациями?

Подавлено замолчавшая девушка затравлено посмотрела на толпу детей, жмущихся к стене и поглядывавших на разговор из далека. Насторожено прислушиваясь к долетавшим обрывкам слов из разговора взрослых, боялись подойти.

— Произойдет скандал, и виновные будут обязаны выплатить компенсации корпорациям. А виновных в смертях ждет обнуление… Но зачем все это?! — Вскрикнула девушка от негодования раскрывшимися перспективами. — Это же чудовищно! Кому это понадобилось?! Это бред…

— Бред не бред, но оно выглядит именно так…

Прерывая слова Черепа, по залу пронесся гул. От воронки один за другим стали набухать лучи и вспыхивая вспышками, проявлялись в зале парными фигурами. На местах рассосавшихся клубов тумана вновь возникло движение и фигуры за озирались с выкриками:

— Не двигаться! Страховой патруль корпорации "Лунная верфь"…

— …Страховой патруль корпорации "Атомбот"!

— …корпорация "Ремкор"!

Выкрики слились в единый рев и мешанину из названий корпораций и затянутых в сталь разноцветных фигур. Используя сочетания корпоративных цветов, патрульный активировали над головами сияние эмблем корпорации и теперь с напряженным ожиданием, готовые к любым событиям оглядывали помещение. Из поникшей было толпы деток вознесся к потолку облегченный вздох и крики радости. Полился поток обвинительных жалоб и жестов на обездвиженные туши космодесантников, и к стоявшей у стены странной парочке. Воздух загудел от сияния поднятых рук и готовых сорваться боевых алгоритмов.

— Ну, что Череп, разгоним этот балаган?

Задышав вгоняя себя в боевое состояние, Косяк хищно расставил руки. Кивнув головой, захлопнул забрало с оскаленной пастью, и разминая плечи, закачался в стойке, разгоняя черные клинки в красное марево приглашающее поманил.

— Давайте по бырому накостыляю, и потом будете внимательно слушать, как эти двое!

Раскрывая сегменты кольчуги Череп, тоже готовился принять не равный бой. Нервно оглядываясь отметил как шустро космодесантники попрятались за спины патрульных награждая двоих рейдером злорадными взглядами, грозившими обещаниями самых жестких расправ. Оглянувшись на неподвижно замершую девушку, в глазах которой боролось желание оказаться в ровном ряду надвигающихся патрульных, но и мелькало задумчивое выражение. А, что если слова безумцев являются правдой? И все, что здесь происходит есть чудовищная ловушка в которую все корпорации несутся со скоростью падающего метеорита.

Переглянувшись с Косяком и дождавшись безразличного жеста, Череп с усмешкой произнес:

— Бери своего напарника, и отойди в сторону. А то ваши коллеги с перепугу и накроют вас.

Наградив Черепа опешившим взглядом, девушка с усилием взвалив безвольно мотающего головой товарища на плечо поковыляла к расступившимся ряду. Пропустив ели ковыляющих коллег недоуменными взглядами и перебросившись несколькими фразами, ряд вновь сомкнулся и лица патрульных запылали настороженной решимостью. Туман заклубился белыми потоками, и низко стелясь по полу, наполнился движениями проступавших уродливыми буграми щупалец.

— Всем стоять! — пронесся по залу знакомый окрик.

За спинами патрульных, рядом с пылающим провалом оставленным Черепом, один за одним возникали новые провалы. Изливаясь всплесками вспышек новые порталы впускали в реальность потоки разномастных воинов. Представители всех эпох, пестрели диковинными нарядами, блестели доспехами, гремели и лязгали броней, но шустро выстраивались в четко распределенные пятерки.

Вся марсианская вольница, словно пиратская банда злобно поглядывала на незваных гостей. Блестя свежими таликами, почти пылающих красным всполохами, крепко удерживая в руках модифицированное оружие, что переливалось красными бликами, отливало бардовой сталью клинков, чернело провалами орудий словно жерла вулканов готовых извергнуть смертельные потоки боевых алгоритмов. Всё ждало только команды. Команды бурлящего лавой стекленного шара.

— Если кто дернется, порвем сознания в клочья! — Произнес Колобок, пылая изнутри кровавым сиянием.

Резко сменившийся баланс сил, явно пришелся не по душе нервно за озиравшимся патрульным. Охватив детей плотным строем стальные памятники, развели руки в стороны готовясь отражать нападение со всех сторон. Из рядов патрульных вышел человек укутанные облачными покрывалами словно гора в небе.

— Кто вы такие и, что вам нужно в детском мире?

— Я глава службы технического контроля виртуального пространства русского сектора планеты Марс! — чеканя каждое слово суровым официальным тоном, Колобок пылал возмущением, — И я официально обвиняю этих детей в массовых убийствах на территории планеты! Они виновны в физической смерти более ста тысяч военных и гражданских лиц!

— Вы в своем уме?, что вы такое городите, что это за балаган?! КАКОЙ К ЧЕРТУ МАРС!? Мы сейчас уводим отсюда детей и ждите официальных представителей корпорации, они вам вправят мозг!

Поворачиваясь, что бы возвратиться в своим патрульный, оратор ошарашено уставился на воронку. Вместо пульсации портала на воронке набухало красное свечение. И спустя несколько мгновений, со всех патрульных спало облачное покрывало, растаял белесый туман и пропало опасное сияние рук.

— Думаю, что никуда вы уже не пойдете, — с холодной издевкой произнес Колобок, комментируя начавшуюся панику в рядах патрульных, — мы заблокировали портал и строго контролируем ресурсную поддержку ваших сознаний. Вы сейчас локализованы, и связаны с Землей только тонкой нитью физиологических процессов.

В рядах патрульных возникла легкая паника, но с каждой секундой и не удачной попыткой активации простейших боевых алгоритмов — перерастала в шум и гвалт. Едва не хватая напарников за грудки, патрульные пытались выяснить, что происходит, но операторы которые обеспечивают в паре накачку ресурсами боевых алгоритмов бойцов, только ошарашено оправдывались, пытаясь вытрясти из рук хоть какое-то подобие защитных алгоритмов. Но все было тщетно.

Вновь возвращаясь к виновникам всех странностей, патрульный гневно за возмущался:

— Я не знаю как вы это сделали, но вам это безнаказанно не пройдет! Вы взяли в заложники детей, это терроризм! Это обнуление! Это нарушение всех корпоративных соглашений и конвенций!

— Ах нарушение, — зло согласился Колобок, — а вот это как называется?

И стеклянный шар заполненный магмой взорвался ослепительной вспышкой. Ударившие во все стороны лучи красного света осветили зал ярким свечением. Проникая во все закоулки краснота впитывалась в каждую деталь интерьера в каждого присутствующего. Обволакивала, наливалась ядовитостью и не выдержав света, весь блеск и красота второй реальности стала блекнуть, пузыриться и лопаться оголяя части суровой реальности.

Таяли тактические мониторы, исчезал блеск облицовочных плит, меркло сияние воронки, а вместо них проступала мрачное нутро пирамиды. Опаленные разрывами панели зияли оплавленными краями. Изуродованные треноги были завалены набок, а где-то перерубленные у основания мощным срезом от когтей, где-то смяты словно игрушки, но в большинстве своем безвольно обвисшие стволы орудий еще пылали индикаторами готовности, но только не было возле них операторов.

Весь пол и стены был залиты кровавыми кляксами, ошметками тел и обломками брони. Отдельные части человеческих останков буквально были искрошены острыми когтями. Выгнутые броневые пластины устилали пол бугрящимся и исходившим маревом кровавым болотом. Не было ни одного целого тела, только возле уродливого дерева возвышавшегося посреди зала, обездвижено лежали едва живые фигуры. Многие из них были без руки или ноги, где на месте срезов белела пульсирующая заплатка "белья" закрывшего культю утерянной в неравной битве конечности. Следы от когтей блестели бороздами свежего металла, вся броня была в шрамах и заляпана стекающими красными потеками чужой крови. Но все способные держать оружие, сжимали импулсьники. Насторожено водя дрожащими от усталости стволами из стороны в сторону, остатки отряда пытались высмотреть в дымном тумане контуры злобных тварей.

Гневный голос Колобка, наполненный горечью о всех погибших в реальности, гремел в зале сталью:

— Это уже не детские шалости… Так выглядит настоящая и беспощадная ВОЙНА НА УНИЧТОЖЕНИЕ!

Но в ответ было только гробовое молчание патрульных и нарастающий вой. Дети увидели себя, запорошенных песком и кровью зеркальных тварей. И по зало забился крик ужаса от увиденного дела рук своих.

* * *

— … Виртуальное пространство Земли представляет собой шесть основных ярусов, — голос патрульной был глух и надломлен. Девушка сидела обхватив колени и старалась не смотреть на пол, на стены, а выбрав одну не поврежденную и не заляпанную кровью панель, боялась оторвать от нее затравленного взгляда, — Первый ярус гостевой и бесплатный в него допускаются все желающие, одним словом это самая большая свалка информационного мусора. Второй ярус это образовательный, расслоенный на несколько подреальностей, вмещает в себе учебные миры человечества, от начального базового уровня заканчивая исследовательскими степенями…

Слушая речь патрульной Череп кивал головой, подбадривая собеседницу еще не отправившуюся от шока ситуации. Повидавшие множество реальностей, которые жестко рецензировались Хранителями, патрульные впервые увидели все без цензуры. И привыкшие к выхолощенным, простым упрощенным картинкам в которых насилие превращалось в обычное действие, но без "не нужных" подробностей реальности, людей буквально вогнало в ступор от увиденной кровавой вакханалии.

Им пришлось даже нескольким патрульным дать ощутимые оплеухи, что бы достучаться до осмысленного выражения в глазах, но затем все пошло значительно быстрее. Рассылая по реальности маячки службы страховой поддержки своей корпорации, которые каждый служащий знает с малых лет, добились прекращения всех боевых действий.

И сейчас за стеной пирамиды "церберы" сгоняли всех детей в наспех сооруженный вольер. Спешно воздвигнутые призрачные стены отсвечивали бордовыми всполохами и награждали за неосторожное прикосновение сильным болевым импульсом. Но собранные в общую кучу дети и патрульные лишенные большинства своих виртуальных возможностей, с ужасом и недоумением смотрели на открывающуюся картину.

Красная пустыня чернела множествами воронок и поднимавшихся к небу шлейфов от дымок коптящего песка. И чем ближе к сплавленной от многочисленных попаданий плазмы стальной баррикаде, тем больше было дыма и разбитой техники. Множество серых скафандров копошилось у стен, подбирая остатки и трупы саранчи, расковыривали резаками танки стараясь вскрыть оплывшие от многочисленных попаданий броневые листы, надеясь найти хоть одного живого счастливчика из экипажа боевой машины. А в небе сновали редкие штурмовики с длинными захватами уносящих контейнеры грузовых платформ к заставам, в переполненные госпиталя.

Но внутри пирамиды Череп оставил эту девушку. Она единственная кто осознал всю глубину произошедшей трагедии и понимавшей чем это грозит для детей корпораций. И на вопрос Косяка, что с ней делать, у Черепа зародилась идея, которая сейчас и воплощалась.

Он хотел сделать из девушки проводника, который сможет провести их по всем тропам патрульных без особой заметности. Ибо зная характер Косяка, они обязательно попрут тараном сметающим всех и вся, и остановятся только тогда когда или никого в живых не останется, или самим обнулят сознание.

А как ни крути им нужно добраться до Хранителей как можно быстрее и не привлекая из лишнего внимания.

— …Я не пойму зачем вы все с меня выпытываете, — выныривая из омута тяжелых переживаний, девушка разражено вскрикнула, — всю эту информацию вы можете получить из ресурсного массива который был со мной! Отпустите меня к детям, им нужна помощь и поддержка! Вы представляете, что они сейчас испытывают после всего произошедшего?!

— Да мне посрать, что они испытывают, — зло ответил стоявший позади Косяк.

Захлебнувшись от негодования, девушка возмущенно вскричала:

— Как вы только можете такое говорить! Они не виноваты!!!

— О, да! Они ни в чем не виноваты…

Со злым сарказмом и передразниванием выплевывая слова, Косяк подскочил бесплотным призраком к фигуре молодого технаря из лаборатории. Рассеченная ударом во всю грудь, фигура лежала бесформенным кулем, где сквозь стекло гермошлема, на мир смотрели широко распахнутые глаза, и застывшее в вечном крике боли лицо.

— Тогда кто виноват в смерти этого парня?! А остальные тоже не осторожно чистили яблоки и случайно себя искромсали дольками?!

— Здесь нужно расследование и надо искать виноватых…

В зале сновали серые комбезы живых техников и помогая выжившим подниматься, выводили тех из зала, а фрагменты тел упаковывали в черные мешки и грузили на платформы каров.

Вклиниваясь в эмоциональный диалог, Череп перебил:

— Вот для того, что бы разобраться во всем этом. Нам нужно попасть к Хранителям.

— Так это проще простого, — обрадовалась девушка, — стоит всего лишь активировать код нашей службы безопасности и здесь будут все и хранители в том числе…

— Все таки я поражаюсь Череп, — с восхищением проговорил Косяк, глядя на детскую непосредственность патрульной, — природа одной рукой наделяет красотой, а другой сливает мозги. Девочка, вскипяти серое вещество! Подумай! Если это произошло, то в первую очередь какое будет желание у корпораций? Зуб даю! Постараются замять все это! И с хранителями уже потом перетрут междусобойчиком и сделают все шиворот навыворот. Ничего не было. Произошла очередная бойня на Марсе. И все. А кто ответит за эти смерти?! Кто ответит за смерти парней, которым не повезло родится в числе золотых деток корпораций?! Поэтому милочка, я сам буду разговаривать с корпорациями, хранителями, мудителями и всяким вашим сбродом! А, что бы у них не было желания, все переврать у меня будет здесь загон для душ этих малолеток!

Выкрикивая в лицо последние слова, Косяк буквально нависал над испугано вжавшейся в кочку девушкой. Испугано повернувшись в сторону Черепа молча согласившегося со словами товарища, вновь за озиралась. Но вскинувшись, гордо распрямилась, и также горячо вскрикнула в ответ:

— Что вы от меня хотите? Отпустите к детям, им нужна моя помощь.

— Мы предлагаем вам помочь им по другому. Вы пойдете с нами и будете подтверждением наших слов и серьезности обвинений.

Дождавшись кивка согласия, Череп достал с пояса пять тонких браслетов и протянул их на раскрытой ладони. Переливаясь красными отливами метал пульсировал тяжелым ритмом производя впечатление дыхания живого существа.

— Одевайте их на каждую конечность и шею.

— Для чего это? — продевая руку уже во второй браслет, запоздало поинтересовалась девушка.

Стоявший рядом Косяк, встрял с коварной ухмылкой:

— Теперь ты моя рабыня для секс забав!

Попытавшаяся было сдернуть тонкие полоски вросшие в структуру металлической кожи, патрульная только бессильно обдирала ногти, в панике стала озираться.

— Не слушайте его, — вмешался Череп наградив товарища, многообещающим взглядом, — это фильтры для блокировки ваших ресурсных возможностей на Земле. Они избавят от искушений сыграть с нами на вашем поле, а для нас будут страховкой вашей лояльности.

Испепелив Косяка на месте ненавидящим взглядом патрульная гордо вскинула голову, и подставив шею под ошейник, спросила:

— Я так понимаю, что вы более серьезный человек чем ваш, ваш…, — заминаясь как бы выбрать выражение и при этом не нарваться на негативную реакцию, девушка пренебрежительно усмехнулась, — …чем этот цепной пес. Вменяемы и адекватны. Вы можете дать обещание, что отпустите детей и остальных патрульных, после того как пообщаетесь с хранителями?

Задумавшись над вопросом, Череп сам для себя не мог определиться. И когда Косяк врывался в ряды космодесанта, кроша всех направо и налево, он ни о чем не задумывался, и также готов был поддержать товарища в случае необходимости. Ведь там гибли люди его батальона, их надо было спасать любой ценой. Цена уплачена. Часть детей погибла, так и не придя в сознание на Земле, впала в кому. А делать с остальными? И как бы Косяк не разыгрывал из себя мясника вряд ли он готов тушить сознания этим трясущимся малолеткам. И сейчас дикость ситуации все больше раздражала своей тупиковостью. С одной стороны дети, несовершеннолетние, которых подставили и они играли человеческими жизнями, а с другой стороны — кто виноват? Если бы это были взрослые люди, без сомнения — всех в ноль. Но, что делать с детьми?!

Выбирая обтекаемые формулировки, Череп дипломатично сказал:

— Обещаю, что мы будем приходить к взаимному согласию о дальнейшей судьбе виновных.

— Этого достаточно, — понимая, что большего требовать и не имеет смысла, девушка глубоко вдохнув выдохнула, — я готова.

Окликнув ближайшего цербера, что оставался в пустом зале присматривать за воронкой, Череп попросил вызвать Колобка. Влетая стремительным болидом, ярко освещая темный туннель, стеклянный шар ворвался в зал маленьким солнцем.

— Вы еще здесь?

— Только закончили разговаривать с проводником, — ответил Череп, и сразу же задал вопрос, — что там с Шептуном?

— Пока не разобрались, но у него не получается проникать в эту реальность. Говорит не совместимость ресурсной базы, пока занят разработкой мостов.

— Плохо, — с досадой ответил Череп. Хмуро оглянув свой отряд из двух с половиной человек, криво усмехнулся. Вдвоем против всего мира. Он рассчитывал, что Шептун сможет его поддержать на Земле. Имея такого союзника можно было бы все перевернуть все верх дном. А сейчас приходится лезть в пекло только с тем, что есть, хотя…

— Массив уже подготовили?

С кривой усмешкой во весь стеклянный шар, Колобок криво усмехнулся. И по команде из висевших в воздухе порталов стали вываливаться большие шары. Как раз под стать первому мраморному приготовленному Черепом, и сиротливо лежащим у стены.

— Даже три. Один с сырым алгоритмом сознания, второй — наш подарок с большой буквы "П" устанут сносить. И третий — Шептун передал для Косяка с запиской.

— Череп мы как старатели с приисков, — ухмылялся Косяк, вчитываясь в листок послания к черному с белыми прожилками мраморному шару. По мере чтения лицо все больше хмурилось, и под конец Косяк был уже с необычно сосредоточенным лицом, — вот это новость…

— Что там? — встревожено спросил Череп, оглядывая черный шар значительно массивнее других. С трудом представляя как его катить, а тут еще Косяк со своими заботами.

— Типа семь раз отмерь один отрежь, — глухо отозвался Косяк с сомнением одевая на себя амулет в виде полумесяца, — говорит, что типа не отвечает за последствия вскрытия полигона.

Оторопело вздохнув, Череп перевел взгляд с талика полумесяца на мраморный шар.

— Ты уверен, что ЭТО надо брать с собой?

— Не уверен. Но знаешь Череп, когда знаю, что они рядом… Буду чувствовать себя гораздо спокойнее.

Задержав на товарище тяжелый взгляд Череп все таки промолчал. И уже когда они подкатили к порталу на Землю все четыре шара, и встали под пульсирующей воронкой, ощущая по телу волны растекающейся и тянущей вверх силы, он до последнего сомневался. Правильно ли решение, что он не возразил Косяку с желанием взять с собой реальность закапсулированного полигона кошмаров.

* * *

— Спаси Человечество! Ты нужен Родине! Космодесант ждет тебя!

Рекламные слоганы врывались в сознаниями первыми вестниками новой реальности. А в прояснившееся зрение ударили цветастые ролики. Захватывая дух, перед глазами разворачивалась эпическая сага о крахе человечества. Первые исследовательские корабли натолкнулись на цивилизацию ящероподобных рептилий в приближенном ракурсе смотрящих на зрителя огромными глазами оскаленной жабьей пастью и уродливыми бородавками. А затем началась бойня. Сожженные колонии человечества пылали на планетах огромными погребальными кострами человеческого миролюбия. Космические армады пылали от вероломных атак коварных жаб начавших войну на уничтожение. И последним эпизодом шла атака на Землю. На беззащитный голубой шарик наплывали уродливые громады кораблей монстров несущих миллионы десантных капсул. И вот планета стала расползаться под кляксами биологического оружия. Сбрасываемые с орбит бомбы выплескивали тоны микроорганизмов начинающих беспощадное истребление земной фауны и флоры. Города стирались под натиском расползавшихся водорослей, моря стремительно превращались в болота и везде на людей велась охота.

И только самой отдаленной колонии удалось затеряться среди бездн космоса, и стать последним оплотом человечества. Пока космическая армада жаб очищает от человечества освоенный сектор космоса, отчаянный космодесант собирает всех выживших для высадки на столичной планете жаб, надеясь уничтожить все инкубаторы с микроорганизмами, видоизменяющий биологию целых планет.

— Не хило тут мозги промывает, — ошарашено проговорил Косяк, осматривая круглый зал с рекламными проекциями. Окна изображение транслирующие особо драматичные моменты "игры" чередовались с множеством участков на которых висели, стояли, или были свалены кучей трофеи, амуниция враждующих сторон. В центре высилась оживающая движением композиция схватки космодесантника с каким-то чудовищем, что массивными лапами старался подмять блестящую фигуру, раздавить своей массой, попасть струями едкой жидкости буквально разъедавших землю в черную труху. А блестя броней и алмазными клинками, десантник уворачивается нанося смертельные раны уродливому чудовищу.

— Хватит глазеть! Помогай давай! — прошипел Череп, с трудом прокатывая шар из белого мрамора. Подскочивший товарищ подкатил красный шар. Вернувшись к девушке, слегка дернул за рукав.

— Лучше давай-ка отойдем чуть дальше, — усмехнулся Косяк на недоуменный взгляд, — когда командир так смущенно трет виски. Значит, волнуется и, а если волнуется, то нужно стоять подальше от причины волнения.

Усмехнувшись наблюдательности товарища, Череп не весело ухмыльнулся. Сейчас предстоял самый

напряженный и самый тонкий момент всех их планов. Ключевой пункт. В зависимости от того как поведет себя заготовка алгоритма и программное нутро Милашки будет зависеть тон встречи с хранителями и корпорациями.

Глубоко вздохнув, Череп зажмурился. Давая команду кольчуге на открытие сегментов чешуи на руке, почувствовал как рука запылала освобожденным от пут струящимся потоком энергии. И медленно опуская руку на угольный мрамор сжатого массива, почувствовал под рукой дрожание. Получая необходимые колебания, шар наливался энергией и не выдерживая распирающей изнутри буйства, стал потрескивать, и терять форму. Пробежала волна трещин и сквозь паутину вырвался поток чистой энергии. Проедая плеши бушующая энергия клубилась сферой и поглощая сегмент за сегментом остатков мрамора крутилась бешеным темпом налилась ровным сиянием чистого пламени.

— Этого не может быть! — широко распахнутые глаза отсвечивали безумство энергетического вихря, а лицо отражало кроме смеси удивления и восторга, красноту свечения, — Даже сквозь блокираторы я чувствую как нагружена ресурсная часть сегмента вирта! Он же сейчас схлопнет реальность кластера!

— Я лучше бы сам схлопнулся куда подальше, — глухо проворчал Косяк, укрываясь рукой, пытался защититься от всепроникающего жара.

— Вы не понимаете, — восхищенно щебетала девушка, — раньше считалось, что операторы не могут работать с величинами превышаемыми порог чувствительности человека! Он у всех одинаков! А сейчас здесь порядка трех максимумов! Но, что он делает?!

Перекрывая гул и вибрацию, Косяк прокричал:

— Франкенштейнит помаленьку!

Бушующее вокруг руки пламя вертелось раскаленным солнцем. Распространяя вокруг себя блики света, ухватывало за собой целые фрагменты окружавшей реальности, обесцветив окружающий мир сфера гудела от вращения и распирающей мощи.

И когда гул достиг максимальной точки, Череп вогнал активированный сырец готового к слиянию алгоритма в снежный мраморный шар. Слетевшее с руки сияние накинулось на новый носитель и разом обжигая податливую поверхность, свечение угасало. Приобретая бардовые оттенки, проникало в структуру белого шара и вспучивало мрамор волдырями. Теряя форму шар оплывал раскаленной лавой, что проникая в мозаику пола растекался по залу тонким слоем яркого свечения.

— Уф, — утирая лоб от не существующего пота, Череп расслабленно выдохнул, — не думал, что придется разгонять процесс своими силами.

— Да уж, — философски поддакнул Косяк, — а я уже думал куда бы дернуть, а еще эта тут начала истерить…

— Я не истерила! — возмутилась патрульная, — я волновалась!

— Скажите, что тут происходит, мы все умрем, вы сумасшедшие!

— А, что я должна была говорить?! Хлопать в ладоши, когда кластер трещит по швам. Да тут такие возмущения пошли по сектору я еще удивляюсь, почему еще нет любопытных мусорщиков!

— И не будет, — произнес Череп.

Выкатив вперед красный шар по-простому хлопнул по верхушке. Раздавшийся звон ударил высокими нотами и сфера стала опадать мелкими сегментами, что живя своей жизнью стремительно раскатывались по залу осколками. Докатываясь до преграды стен, растекались красными каплями превращались в четкие шестиугольники, и стремительно делясь покрывали все пространство четкими сегментами красных сот.

— Сейчас активирован локализатор. Кроме уже известных для него сигналов он не пропустит ни одно сознание.

— Вы так уверены в своих алгоритмах? — подняв бровь, ухмыльнулась девушка.

Отвечая на вопрос, Череп вернул ухмылку:

— Конечно. Перед тем как модифицировать его, очень дотошное создание выпотрошило весь ваш арсенал. Препарировало и рассмотрело до простейших кодов. А затем внесло коррективы и теперь ваши коллеги очень сильно удивятся, столкнувшись с проделками Шептуна.

— Череп ты лучше скажи, что с Милашкой? — спросил Косяк.

— Да все в порядке… процесс займет несколько часов. Думаю, что проснется как раз в самый раз.

— Интересно до коликов блин, какой она теперь станет…

Переводя взгляд с одного на другого, девушка растеряно хлопала глазами пытаясь понять о чем они говорят. И в замешательстве выкрикнула:

— Всем стоп. Теперь я хочу все-таки разобраться. Кто вы такие черт вас побери?! — нотки требовательности грозили смяться фальшью истерики, — что здесь происходит?!

Обтянутое сталью лицо выражало всю массу чувств, что роились в голове, скрещенные на груди руки захватывали предплечья в замок, и топающая нога вытанцовывала на мозаике пола нервную джигу. Всматриваясь в браслеты, что въелись в структуру обтягивающего все тело стального костюма расплывшимися красными кляксами, Череп не весело усмехнулся. Еще не отойдя от эмоциональной встряски, медленно осознавая услышанное прокрутил в голове ситуацию. И получалось довольно интересная картина. Считай за столь короткое время влипнуть с грязную историю, перенести шок от увиденной на Марсе бойни, оказаться пленницей двух раздолбаев ведущих себя более чем странно, и осознать, что привычная картина "вирта" уже не является незыблемой реальностью, где все четко определено ресурсной поддержкой, — она еще хорошо держится.

Кивнув рассуждениям, Череп решил, что пока работает алгоритм можно уделить время барышне, провести разъяснительную беседу. Иначе наломает сдуру дров. А им сейчас нужно действовать очень быстро.

— Какой твой позывной? Тьфу ты… зовут как?

— Лиза, — не понимающе протянула патрульная.

— Так вот Лиза. Пока происходит настройка алгоритмов, у нас есть две минуты на твой один сложный вопрос. Определись и задавай, а после ответа, уже совсем без вопросов мы должны быстро добраться до хранителей. Время пошло.

Застигнутая врасплох таким предложением, девушка растеряно переводила глаза на странную парочку. Но видя серьезные выражения лиц, терпеливо дожидающихся вопроса, скороговоркой произнесла.

— Только, что, что это было?

Буднично оглядевшись, Череп пожал плечами. Видя как Косяк потеряв интерес к разговору возиться возле оставшегося шара с бело-черными прожилками, окинул взглядом стены круглого зала реальности, что потеряв всю броскость и яркость покрывалась пульсирующими ячейками, стягивающимися к воронке, внимательно посмотрел на мозаику пола в которой бился пульс перерождавшегося алгоритма, вновь пожав плечами произнес:

— Наш алгоритм переваривает бесплатное ресурсное обеспечение, вламывается в искусственные барьеры, получает доступ к самому низкому уровню аппаратной поддержки. И пока готовится площадка для принятия всего объема Милашки, заодно и прогрызает защиту в соседние соты реальностей.

— Да кто такая эта ваша Милашка?!

— Разумная личность без биологической составляющей. Сейчас она в состоянии осознания себя, и как только все слепки личностей измененных просеются через программные заготовки, она проснется.

— Это шутка? — неверяще спросила патрульная с легкой обидой и недоумением, — искусственных разумов не существует! Сколько корпорации не бились над проблемой, получаются только очень умные идиоты которые принимают решения только перебором всех доступных решений или сравнивают исходные данные основываясь на заранее определенных алгоритмах!

— Это уже второй сложный вопрос, — усмехнулся Череп, но видя, что пока есть время, задумался как подать весь массив информации в быстро доступной форме, — Ваш вирт основан на жесткой привязке к ресурсной составляющей, чем больше у скользящего ресурсов тем больше его потенциал. Чем больше у него приоритет доступа к аппаратной части тем большими возможностями он обладает, и ты тому яркий пример. Ведь в вашей паре ты отвечала за, что-то типа резервирования мощностей, и за активацию я так понимаю скрытых резервов?

— Грубо конечно, но да. Это стандартная схема применяемая всеми, — морщась от упрощенных сравнений, девушка жадно слушала.

— С этим все ясно. Так вот, мы на Марсе пошли другим путем. Так получилось, что случайно натолкнулись на возможность сознания работать напрямую с алгоритмами, где в виде ресурсной подкачки выступают не задействованные ранее участки головного мозга. И накачивая любой навесной алгоритм только потенциалом эмоциональной составляющей личности, мы получаем мобильный источник подпитки для всех алгоритмов, не привязанный к ресурсам "вирта", который зависит только от потенциала внутреннего мира "скользящего". От его многогранности и опыта. Но эта возможность оказалась обоюдной. И так получилось, что сознания всех измененных накопились в одном месте и достигнув критического уровня, попали на благодатную почву. Дали ростки нового вида разумных созданий, второй из которых станет Милашка.

Словно услышав невероятную историю патрульная, закрыла губы ладонью. В глазах страх и восторг от открывающихся перспектив такого "вирта", где каждый не будет зависеть от приоритета доступа, где каждый свободен как птица. И будут обитать свои создания, самостоятельные личности искусственных разумов. Но на сияющий взгляд набежала тень тяжелой мысли и девушка испугано произнесла:

— Постой, получается, что если каждый может быть свободен и не зависеть от ресурсов корпораций… то весь наш вирт превратится в полный бедлам! Как же регулировать отношения в обществе, между корпорациями? А теперь еще эти создания… Тут же будет полная анархия!

Безразлично пожав плечами, Череп сказал:

— Что касается шептунов, то с ними еще не все так однозначно. Ни кто не собирается их выпускать в ваш вирт. Здесь будет пока только Милашка, присматривая за выполнением основной задачи, будем за ней наблюдать. Посмотрим на ее способности по уживчивости с людьми. А насчет остального — это уже зависит от вас. Захотите анархию — творите беспредел, захотите другого — создавайте. А если честно, то мне абсолютно все равно как вы будете жить дальше. Для меня главное, что происходит на Марсе. Планете ставшей моим новым домом и семьей.

Прерывая их диалог рядом возник хмурый Косяк. С опаской одевая талик, еще больше отливающий опасной краснотой, раздраженно бросил:

— Хватит лясы точить! Пора делом заняться!

— Ты чего такой дерганый? — спросил Череп, отмечая не свойственную для друга хмурость лица.

Вечно улыбающийся товарищ, после перехода на Землю как-то увядал прямо на глазах, теряя свою легкость в общении, превращался в дерганого мрачного типа.

— Все же идет по плану. Ты сообщение составил?

— Угу по плану, — мрачно согласился Косяк, протягивая перламутровую жемчужину личного послания, — …в пирамиде все тоже начиналось планово. А закончилось морем крови и фарша.

— Хватит тебе каркать, — проворчал Череп, перенимая от товарища нервное состояние. Ведь сейчас придется сделать шаг в неизвестность, что ждет их за пределами шлюзовой реальности далеко не радостными объятиями. Совсем не ждет. А если вспомнить и прокрутить в голове всю грандиозность задуманного, то в груди зарождалась волна мандража, начинавшая подъедать нутро с противным дерганьем века и желанием засомневаться в правильности пути, а лучше бросить все и забиться подальше, а лучше вернуться на Марс.

— Все готовы? — встряхнув головой, лишний раз спросил Череп, глядя на спутников. Услышав рассеянный ответ Лизы погруженной в собственные мысли, бурлящие внутри тяжелыми думами, и заставляющие девушку замирать статуей, бросил взгляд на мрачного Косяк, проверяющего скорость активации клинков.

Осмотрев стены, что теряя ритмическую пульсацию наливались четкими гранями сот и пучились объемом, придавшем стене ощущение не пробиваемости, Череп глубоко вздохнув подхватил попутчиков под руки, и шагнул в резко растаявшую стену.

* * *

Мир без солнца и неба. Ни одного свободного участка, где бы взгляд мог отдохнуть от буйства форм и соединений. Громоздясь неровными кубами, слоеными пластами серости и мешаниной всех архитектурных стилей, реальность мусорки встретила гостей тяжелым духом безысходности. Тяжелые формы, что без системы и вкуса втекали, вклинивались и пересекали с друг другом в хаотичном порядке давили ощущением кладбища не нужной информации. Моргом остывающих трупов информационных порталов, которые оказались не нужным хламом и заканчивая свой путь на бесплатных ресурсных кластерах, еще продолжали мерцать едва редкими переливами приглашая прохожих заглянуть в нутро пустых знаний, давно потерявших свою актуальность, но оставленных пылиться на задворках мусорки.

Оказавшись снаружи портала, Череп с интересом осмотрелся. В отличии от соседних, то ли зданий толи хибар, уже черневших провалами поврежденных внешних форм, из здание выглядело только, что отстроенной пирамидой, выделяющихся на фоне убогости и ветхости как новая монета на куче хлама.

Возвышаясь чужеродными правильностями граней, тяжелым бардовым цветом пирамида бесцеремонно попирала соседние лачуги, и словно живая пульсировала тяжелым ритмом бьющегося сердца.

С каждой пульсацией растворяла соседние порталы, поглощала содержимое и занимая освободившиеся ресурсные крохи, разрасталась в ширь и ввысь.

— Череп это называется тихо и не заметно?! — потрясенно прошептал Косяк.

Быстро оглядываясь, подхватил также обалдело крутившую головой парочку и потащил подальше от места бросающемуся на глаза изо всех концов улочки наполненной бормотанием и смутным движением. И словно назло к ним стали стягиваться медленно переставляющие ноги призрачные фигуры. Громко бормоча и размахивая руками, стали стекаться к троице все уплотнявшимся потоком.

Насторожено остановившись Косяк принимая стойку стал готовиться покрошить поток, но искрившийся сарказмом голос патрульной словно облил холодной водой:

— Мясник собирается воевать с ветряными мельницами?

— Чего? — не понимающе протянул Косяк рассматривая ближайших призраков.

Едва удерживая в себе цвета и объем фигуры выглядели весьма колоритно и импозантно. То мужчина в широкополой шляпой, улыбаясь вечной улыбкой, почти беззвучно шевелил губами, с едва слышными остатками радости предлагал приобретать лучшие в мире полуфабрикаты из клонированных бычков. А некогда яркая блондинка, жеманно улыбаясь предлагала посетить информационный портал для взрослых. И призраки все отчетливее и отчетливее бормотали рекламные слоганы, зазывали путников выгодными предложениями исключительными скидками и дисконтами.

— Это рекламные алгоритмы, но недобросовестными программаторами рассылали их по всем слоям реальности да же не снабдив кодом обнуления. А не желая возиться с ними, раздраженные скользящие сбрасывают их на свалку, где эти призраки корпораций доживают свой век, пока не истечет бесплатное ресурсное бронирование.

Хмыкнув услышав объяснение, Косяк уже собирался двигаться дальше, как его остановил возглас Черепа. Оглянувшись на пирамиду, оценивая пройденное расстояние, тот присел возле своих следов.

На мутной поверхности укрытой обрывками реальностей, что покрывали пол словно листья, Череп удивленно трогал вплавленные и окаменевшие вмятины от стоп.

— Интересный эффект, — пробормотал Череп отследив вереницу своих и Косяковских следов до самой пирамиды. А вот следов патрульной не было.

Хрюкнув от досады, Косяк ухмыльнулся.

— И никто в них не смог узнать чужаков. Ни по злобным харям и даже горевшая под ногами земля не выдавала в них засланцев.

Оборачиваясь к патрульной, с интересом посматривавшей на следы, спросил:

— Долго еще до вашего портала?

— Да нет, — пожала плечами Лиза, осматривая хибары лачуг, — несколько кварталов и один портал, а там уже будет диск гиперпрохода.

— Череп какие идеи?

— Придется лететь.

— Мне нравится такая маскировка, — хищно улыбнулся Косяк, — а то я уже подумал, что будем пробираться как крысы по норам, прятаться от яркого света, избегая людных мест…

— Уже не имеет смысла маскироваться, — хмуро заключил Череп, крутя в голове головоломку почему ресурсное пространство раз приняв форму от их присутствия не жалеет освобождаться для поддержки других процессов, — Мы оставляем слишком интересные следы, а если сейчас уже начнется шевеление по поводу пропавших то… Сейчас становится важным время. Поэтому ее подмышку и полетели…

Синхронно подхватив вскрикнувшую девушку под руки, друзья стартовали с места стремительными кометами. Только успевая сворачивать от стремительно бегущих навстречу нагромождений зданий, свисающих обломков обрушившихся перекрытий, и чудом сохранившихся арок троица совершала стремительные маневры и виражи.

Выныривая из провала самого нижнего уровня мусорки, троица влетела в большой объем пустого пространства. Оказавшись в сфере застроенной изнутри множеством лачуг в более сохранившемся состоянии, Череп заметил множество лиц, с удивлением смотрящих в верх, и провожающих огненные следы недоуменным взглядом. И следую подсказкам, устремил падение к пустынной площади, окруженной хорошо сохранившимся зданиями и пятнами с неким подобием иссохших и корявых деревьев.

Спикировав к центру брусчатки, едва успел затормозить падение у самой кромки стальной плиты. Величаво вращаясь над поверхностью блин медленно выставлял на взгляд зрителей, потертые временем бока с множеством переплетенных символов, и чем дольше вглядывался Череп в мешанину начертаний тем больше ему казалось, кто это не однородная поверхность, а множество тонких сплетений, что переливаясь едва мерцавшими сполохами, создавали иллюзию цельной поверхности.

— Это то, что я думаю? — Спросил Череп.

— Да это один из редко посещаемых межярусных порталов, — восхищенно переведя дух от полета, девушка ели выровняла дыхание, смотрела на мир широко распахнутыми от восторга глазами, — он уже старый и почти всегда сбоит в определении приоритета доступа, поэтому и редко кто ими пользуется. А устанавливать на мусорке новый портал, не имеет смысла.

— Ну не такая это уж и мусорка, — с сомнением огляделся Косяк. Более менее сохранившиеся здания информационных хранилищ, еще соблюдали архитектурный стиль объединяющей тематики, и радовали глаз единым и гармоничным ансамблем, — тут даже и люди живут. Только от чего-то они или безмерно удивлялись или разбегались как тараканы по нормам.

— Еще бы, — хмыкнула патрульная, — скользящие с высшим приоритетом допуска не каждый цикл видятся. А этим людям есть, что скрывать. Не зря же они роются на кладбищах забытых массивов. Здесь бывает находят массивы информации хранящие давно забытые или утерянные идеи, которые после грамотной алгоритмизации могут принести обладателям целые состояния.

Не понимая ухмылки патрульной, Череп сосредоточился на стальном блине. Образуя единую поверхность сужающихся диаметрами колец, портал вращался разнонаправленными цветами. Образуя мешанину цветов, то и дело укрывался бликами того или иного сияния бившего в небо короткими вспышками. С интересом рассматривая идею портала способного подымать и опускать скользящего на любой ярус, Череп увидел то, что искал.

Достав жемчужину, он переглянулся с Косяком. Тяжело вздохнув и отведя глаза, Косяк молча кивнул. И постучав по голове, махнул рукой в согласии.

Отпущенная в свободное движение жемчужина покатилась по внешнему кольцу. Совершив полный пятиметровый круг, шарик перескочил на меньшего диаметра кольцо и покатившись скорее замелькал на свету яркими бликами.

— Ждем, — напряженно произнес Череп, с опаской оглядывая пустой пространство вверху.

Висевшая над головой дымка светилась ровным светом, словно туманной тенью скрывала противоположную далекую сторону сферы, больше напоминавшей неясные узоры в небе, но при желании можно было отличить точки домов и линии улочек. Но самое главное его интересовали следы погони или хотя бы интереса к ним. Но ни того и ни другого не было, что радовало, но с другой стороны и напрягало неизвестностью.

Не зная как скоротать время ожидания, пока жемчужина пройдет опознание и не отправится на нужный ярус к адресату, Череп вновь повернулся к патрульной, вспоминая давно крутившийся на языке вопрос, но так и не озвученный из за суматохи, спросил:

— Слушай Лиза, а почему это детский мир оказался здесь на свалке? Это в порядке вещей?

Очнувшись от увлекательного и непосредственного общения, Лиза вздрогнула от вопроса как от пощечины. Напоминание о случившемся буквально смыло с лица все эмоции, и на Черепа взглянули глаза наполненные горечью вины и не пониманием случившегося.

— Я не знаю как такое могло произойти, — глухо ответила девушка, упирая взгляд в землю, — Если судить по первым рассказам, то дети находили пригласительные модули, и попадали на заброшенные порталы игровых секторов, а оттуда их бросало по активациям в тот зал. После первых роликов и часов в игре им открывался персональный счет на который начислялись труки. Получив повышение трудового коэффициента буквально с первых часов игры, детская молва разнесла новость быстрее чумы. Да еще тот факт, что блестящих, с которыми постоянны стычки в игровых мирах, там нет в помине. Все это и и превратило этот игровой мир в сенсацию номер один.

— И, что, никто не заинтересовался где дети пропадают целыми днями?

— Циклами, — глухо поправила девушка, хмуро следя за жемчужиной накручивающей уже третий круг по порталу, — Особо нет. Дети имеют полный доступ ко всему, что не закрыто цензурой хранителей, правилами корпораций и запретами родителей. А то, что дети пропадали на "свалке", это обычное дело. Все с малых лет бредят историями об утерянных знаниях и технологиях…, — продолжая рассказывать, Лиза не смело подняла глаза, взглянув на осуждающий взгляд Черепа, тяжело вздохнула, — …Сектора для взрослых развлечений и делового уровня закрыты мощным барьером. Да и сами дети еще не имеют полного доступа к технологии визуализации и всегда выглядят детьми. Так, что им ничего не угрожает, да и каждый имеет страховой маячок, и в случае малейшей опасности корпорация обязана защитить детей всеми силами, иначе это крест на репутации…

Прерывая рассказ патрульной, прозвучал хрустальный звон и на месте шара только блеснул ослепительный луч света. Облегченно вздохнув, друзья переглянулись, и кивнув девушке на портал, одновременно взобрались на поверхность блина. Подчиняясь требовательно протянутым рукам, товарищи переглянулись и обхватили тонкие ладони каждый со своей стороны. По телу пробежала вибрация ускорения, и подчиняясь кодам страхового патрульного портал выдал высокую ноту принятых координат, и спустя миг вспыхнул тремя лучами прорвавших серость дымки ослепительными вспышками и слитными нотами хрустального звона.

* * *

Деловой ярус человечества ошеломлял масштабами. Сосредоточие деловой активности Земной цивилизации олицетворяло собой все могущество великолепия человеческого гения и трудолюбия. Огромное пространство высилось и нависало множеством массивных зданий деловых площадок и бирж, словно муравейники возвышающихся друг на другом и кишевшими не на миг не останавливающимся движением. Ровные выдержанные цветовые решения корпоративных цветов, придавали пространству четкую градацию разделяя муравейники по тематикам и сферам деятельности, но множество цветов не было кичливой мешаниной. Во всем чувствовалась основная тенденция, что задавалась громадами архитектурных комплексов четырех ведущих корпораций человечества. Нарушавших любое представление о строительстве, огромные глыбы жестко структурированной информации перемещалось внутри четких границ, и устанавливая между собой новые световые туннели по которым протекали образы множества людей взаимодействовали с соседними глыбами, вздымающихся на огромную высоту зданий.

Снующие потоки людей посещало и покидало муравейники и здания поменьше, кипевшей лавиной нескончаемых потоков. Совершая сделки, переговоры и заключая контракты, управляло множеством предприятий разделенных на две составляющие. Реальное воплощение — в обычном мире, чаще всего имеющее совсем не тот лощеный и презентабельный вид, а выглядевшими ничем не примечательными строениями, с сонмищем автономных модулей, занимавшихся выпуском продукции или обслуживанием зданий. Выполнявших и исполнявших волю виртуальных операторов или владельцев, что именно сейчас наполняли деловой ярус сумасшедшим ритмом виртуального мегаполиса.

— Не слабо, — заключил Косяк, окидывая окружавшее пространство делового яруса, — это же сколько тут людей носится как белки в колесе?

— Мы в самом центре, — отмахиваясь от надоедливого призрака пытавшегося назойливо донести рекламную презентации, сказала патрульная, — здесь показатели порталов бывает зашкаливает за несколько миллионов переносов в час. И лучше будет, если мы поскорее окажемся внутри башни хранителей, на нас уже оборачиваются.

В подтверждение слов странную троицу обтекали потоки людей. Не задерживаясь на странном виде патрульной, люди с недоумением окидывали наемников взглядами полными странного изумления.

Среди облаченных в обтягивающий металлический покров скользящих отлитых из однотонных сплавов, укутанных облачными дымами деловых алгоритмов, что клубясь и мерцая цветами нагрузки обрабатывали потоки информации, наемники смотрелись отставшими от маскарада. Не вписывающийся в деловую моду вид кольчуги Черепа и массивные броневые наслоения пластин на угольной фигуре Косяка смотрелись чуждо и странно.

— Ну, что же, — унимая волнение, произнес Череп, — Двигаемся как ни в чем не бывало, я так понимаю нам в эту хрустальную громаду?

Спрыгивая с пандуса портала, что сразу же вспыхнул переносом очередного скользящего, троица двинулась по ступеням. Подымаясь по ступеням, что предательски шипели под ногами, вминаясь четкими следами оплавленного стекла, Череп матерился.

Им оставалось пройти всего несколько метров к стене из хрусталя, что поглощала скользящих, словно солнечнее блики, с радужными цветами и гранями переливов драгоценной огранки, как перед ними возникла троица прозрачных преломлений света и сразу же возле них образовалась пустота. Прыснувшие во все стороны скользящие, старались обойти замерших перед хранителями странных посетителей на солидном расстоянии.

— Немедленно прекратите несанкционированный отбор ресурсов кластера хранителей! — прозвучал громкий окрик от центрального искажения пространства, — Ваши действия расцениваются как агрессия против нейтральной стороны!

— Не могу, — пожал плечами Череп, — я не знаю, почему ваш вирт так реагирует на наше присутствие.

— Тогда немедленно покиньте кластер, и вернетесь когда устраните проблему!

— Тоже не могу. Мне нужно срочно подать обжалование в конгломерат корпораций. Ведь если я не ошибаюсь, любой человек, группа, самообразование может подать обжалование на действия других скользящих, или корпораций, наносящий вред и ущемление свобод их здоровью, имуществу перечисленной в 6 статье 3 подпункте хартии корпораций?

— Все прошения подаются в установленном порядке и при соблюдении поправок и требований кластера хранителей, — также холодно отчеканил стеклянный призрак, — а ваши действия нарушают порядок процедуры. Покиньте территорию кластера!

— Да, что за дерьмо вы тут городите, — возмутился Косяк, — вроде и на русском говорите, а ни хрена не понятно! Кароче чувачек, нам надо с вашим командиром перетереть одну непонятку. Ваши корпорации обосрались у нас по полной программе, и нам сейчас надо решать, кого за яйца подвешивать!

Опешивший от такой манеры речи, призрак ошарашено замолчал и переглянувшись с напарниками произнес хорошо поставленным тоном, но едва сдерживая брезгливость.

— Я не знаю с какой свалки ВЫ появились, но очень настоятельно советую забиться в туже нору и не показываться нам на глаза. А если хотите, что бы с вами разговаривали, то хотя бы умудритесь изучить правила и манеры цивилизованного общества. И когда приведете свои алгоритмы в порядок, тогда можете ПОПЫТАТЬСЯ снова заикнуться о каких-то своих правах, мусорщики!

Дослушав до конца, Косяк предостерегающе поднял руку попытавшейся было вставить свое слово патрульной, окинув насмешливым взглядом троицу, повернулся к Черепу со словами:

— Ты пытался быть вежливым, я попытался быть понятливым, но нас не понимают. Поэтому к черту схему номер три. А будем действовать как привыкли.

Разворачиваясь к призракам, натянул свою ухмылку и просто пошел навстречу. Столкнувшись плечами с удивленно растерянными хранителями, нагло развязано улыбнулся крайнему.

— Че встал?! Не видишь люди по делу идут, отвали в сторонку, не фони дюзой!

Растерянность от невиданной наглости и бесцеремонности, вогнала хранителей в ступор. Не ожидавшие такого поведения от типичного представителя мусорки даже не удосужившегося снять громоздкие алгоритмы, и почистить ноги от прилипших мокрыми листьями обрывков умерших реальностей, этот отброс общества, вместо того, что бы забиться в дальнюю щель помойки, посмел не подчиниться требованиям ХРАНИТЕЛЕЙ, людей отвечающих за стабильность вирта, стражей порядка и законности. Задохнувшись от возмущения, говоривший хранитель буквально взорвался гневом.

— Ты сам этого захотел!

И с последними словами вокруг Косяка захрустела битым стеклом брусчатка, мгновенно кристаллизуясь и вспениваясь многогранниками, ноги укрылись по колена соляными наростами, и продолжая расти стремилась превратить фигуру наглеца в соляной столб.

Но черный броненосец среагировал мгновенно, и полоснув по телу призрака сдвоенными клинками, резко присел и ударил второй рукой в основание столба. Усыхая и осыпаясь крошкой, от накалившихся до красна клинков, соляной нарост засох корочкой и треснул от легкого рывка ногой. Освободившись от блокирующего перемещения алгоритма, Косяк занял стойку и уже встретил устремленные в него стрелы скрещенными клинками.

— Череп не тормози! Дуй в башню! — Проорал Косяк, перекрывая ударивший по ушам тяжелый набат сработавшей системы безопасности, — сейчас сюда сбегутся стекляшки со всего света!

От места стычки разбегались волны радужного сияния и завидев эти всплески "скользящие" заметались в панике, желая поскорее покинуть место к которому сейчас устремятся все патрули корпораций. Кто был ближе к башне спасались внутри хрустальной твердыни, а кто уже мчался к порталам, но и были такие, что отбежав на приличное расстояние с затаенным любопытством смотрели на место звона и ярких вспышек, где трое хранителей наседали на угольную фигуру стремительными бросками боевых алгоритмов, а со всех сторон уже тянулись стремительные росчерки летящих на зов элитных отрядов рейдеров, всегда откликавшихся на зовы помощи стражей реальности.

— Косяк! Сразу за нами во внутрь, Лиза говорит, что там у всех блокируются коды приоритетов! — Выкрикнув предупреждение Череп схватил патрульную за руку и нырнул, в мерцающую гранями стену башни.

Очутившись посреди яркого зала Череп резко замер. Закрыв собой фигуру девушку, осмотрелся с настороженностью готового на отпор любой агрессии человека. Тысячи глаз скользящих неотрывно смотрели на странную парочку, не шевелясь, боясь привлечь внимание и не стать объектом интереса странной троицы посмевшей перечить хранителям. В некоторых взглядах метался откровенный испуг, страх оказаться рядом в момент расправы со строптивцами, в других жалость к безумцам, но иногда и встречались настороженные взгляды с искрами затаенной радости, что наконец хоть кто-то пытается изменить положение дел в этом мире. Но таких было очень мало, и даже те робкие надежды сразу же, стыдливо забивались равнодушием, дежурным выражением покорности.

Раздавшийся хрустальный звон, и вынырнувшая из ниоткуда фигура Косяка, с посеченными тонкими порезами броней, добавили еще больше цемента в онемение зрителей.

— Вот это я понимаю! — восторженно выкрикнул Косяк, стряхивая с клинков хрустальную крошку, — вот это настоящий схема номер один! С криком и мордобоем, врываемся в логово и хватаем дракона за яйца!

Оглянувшись увидел друга и немую сцену. В обширном зале с втянутым куполом висело на стенах множество зеркал в которых угадывалось смутное движение и присутствия кого-то живого. И возле каждого толпились очереди и толкучки. Но сейчас все замерло и смотрело на чужаков, явно не вписывающихся в общую массу посетителей.

Стараясь быть вежливым, Косяк кашлянул и лилейным голосом просителя проблеял:

— А кто крайний? Никого? Ой какая радость, — сменяя тон, Косяк дернул товарища за руку, — Тогда пошли Череп нас везде пропускают.

Возникая на стенах причудливыми тенями и шелестом, зал наполнился едва проступающими контурами фигур. Отделяясь от стены множеством полупрозрачных теней, проход к ближайшему зеркалу перегородил строй хранителей во главе с уже старым знакомым. На месте попадания клинков алели две царапины, что доставляли хранителю явный дискомфорт, отражавшийся в голосе старательно выдержанным ровным тоном.

— Вы нарушили основное правило виртуальной реальности. Нападение на хранителей карается обнулением труков и минимизации ресурсного уровня скользящего на 10 лет.

Оглядывая строй словно кусок пирога, выбирая откуда лучше откусить самый вкусный кусок, заслышав о каре Косяк криво ухмыльнулся.

— Один раз уже попробовал. Мало, что ли?

Дернувшаяся щека, и сузившиеся глаза выдали желание хранителя. Едва сдерживая злость, и шипя рассерженной змеей, меченый силуэт выдавил:

— Я не знаю как это вы делаете, но все равно мы раздавим вас! И я лично тебе выжгу сознание…

— Ой, как я испугался, боюсь и какаяюсь! — продолжая издеваться Косяк, вплотную подошел к хранителю. Дернувшись было назад от плавно раскаляющихся клинков, призрак с усилием, но устоял на месте прожигал взглядом Косяку глаза, лицо и рубил мысленно наглеца в мелкие кусочки, — …если ты такой борзый продолжим наш разговор один на один без свидетелей?

— Кто вы?

— Я твой кошмар дружок, и буду будить тебя холодным потом и вечным поносом…

— Хватит Косяк, — спокойным тоном одернул товарища Череп, — похоже нас готовы услышать.

— Наконец то…, — безразлично пожав плечами, Косяк отошел в сторону, уступая инициативу другу стал рассматривать стены зала, — ни какого кайфа пугать и так зашуганных.

Рассматривая хранителя, что слегка стушевался от смены собеседников, где вместо наглого бойца на первое место оказывается вышел тихоня, все время державшийся в тени и ни как себя не проявлявший, Череп произнес заученные параграфы статей хартии корпораций.

— Согласно действующей хартии и подтвержденных всеми предыдущими конвенциями, любой человек может обратиться с жалобой на действия корпораций. Я правильно излагаю? — дождавшись задержавшегося кивка собеседника, Череп продолжил вещать ровным голосом, — Тогда я уполномочен обвинить конгломерат корпораций в массовых убийствах…

— В своем уме? — бросив терзать Косяка взглядом сладкой мести, хранитель растеряно смотрел на человека озвучившего нелепейшее обвинение. Обвинить не одну корпорацию, а все корпорации Земли в массовых убийствах. Глупее заявления ему еще не приходилось слышать, — весь этот цирк произошел для озвучивания этого бреда?!

— Это не бред, — зло ответил Череп, — Я требую созыва представителей конгломерата и назначение общественного расследования!

Собираясь доказать бредившему скользящему, что тот совсем тронулся рассудком, хранитель вдруг дернулся и прислушиваясь к мыслям, удивленно окинул Черепа взглядом. Словно ища подтверждение услышанному, несколько раз, что-то буркнули и получив разъяснения, задумчиво хмыкнул. Внимательно осмотрев странную троицу, произнес ровным голосом, с плохо скрываемым удивлением:

— Совет хранителей готов рассмотреть вашу жалобу без прошения и проверки в большом зале Башни. Следуйте за мной.

Проходя сквозь строй призраков, расступившихся коридором, Череп буквально ощущал царившее в зале недоумение случайных свидетелей невероятного события. Встречая нарастающим шепотом, люди делились подслушанными новостями, а уже за спиной зал начинал гудеть растревоженным ульем. Хранители созывают внеочередной совет. Корпорации обвиняются в массовых убийствах! Есть люди способные противостоять могуществу хранителей!

И уже проходя сквозь зеркало, ощутив прохладу переноса сознания в другую подреальность, Череп услышал за спиной тихий ответ Лизы.

— …ты не понимаешь. Хранители были всегда и везде. Без их ведома мало, что происходит в нашем мире. Тут много странного. Я не знаю случаев, когда хранители кого-то слушали кроме самих себя, обычно их всегда слушают. А здесь я не понимаю, что происходит.

— Тогда получается все корпорации пляшут под их дудку? — шепотом спросил Косяк.

— Корпорации их вообще мало интересуют, они никогда не вмешиваются в корпоративные противостояния. Для них любая корпорация это просто очередная декорация, в театре развития человечества…

Остановившись перед массивными створками дверей до потолка, призрак приложил руку к старинной медной пластине, что ожила кусающими за хвост друг друга змеями. Откликаясь на теплоту руки, внутренности двери наполнились скрытым движением и резная поверхность вздрогнула от ожившего механизма.

Открывая глухую комнату с маленьким блином отсвечивающего потертого использованием портала, дверь протяжно заскрипела ультразвуком. Наблюдая как морщатся спутники, призрак хмыкнул. И указывая рукой на портал, сказал:

— Вас ждут.

Выныривая из полумрака глухой комнаты, Череп ожидал всего. Но, то, что они окажутся в том же зале откуда начался их путь, было полной неожиданностью. И судя по лицам попутчиком, для них тоже.

Зал встретил их потускневшими зеркалами напряженным гулом гулявшем под куполом далеким фоном. Пустота и белый мрамор стен давили одиночеством, пока Косяк не хрюкнул, от чего по залу пронеслось передразнивающее эхо.

— Прикольно нас за нос водят, — усмехнулся Косяк, — а пока мы ноги до жопы стирали они все уже слиняли.

— Много чести…

Прозвучавший голос пронесся по залу тяжелым тембром. Отзываясь в сознании вибрацией казалось проникал в каждую клетку, заставлял трепетать, преклонятся и беспрекословно исполнять желания.

— Нам сказали, что здесь будет совет хранителей, а мы пока никого не видим, — беря беседу в свои руки, Череп собрался для тяжелого разговора, — или совет уже отменили?

— Дерзко.

Прозвучал голос совсем рядом. Резко обернувшись Череп увидел массивные каменные кресла, с восседавшими на них призраками фигур. Но в отличии от рядовых исполнителей, восседавших были наполнены большим объемом и представали в глазах зрителей могучими атлантами. С холодным интересом рассматривая трех букашек задравших голову, что бы посмотреть в глаза великанам, хранители молчали.

— А чего такие огромные? — удивленно спросил Косяк, — типа кто больше тот и прав?

Поворачиваясь к правому соседу, великан по центру проговорил:

— Дети…

— Но смогли заинтересовать, — пророкотал в ответ сосед внешне не отличимый от задавшего вопрос.

— Да. Редко интересуемся, — согласился центральный атлант. И глядя в глаза Черепу, сказал: — Но вам удалось. Технология незнакома. Долго искали объяснение. Ответов нет. Кто вы?

— Я и мой друг, наемники Русского Батальона, а это Лиза — военнопленная. И мы здесь для того, что бы прекратить войну на уничтожение, которую развернули против нас корпорации…

На миг закрыв глаза, атлант ушел в себя, превратившись в сфинкса. И спустя несколько секунд ожил со словами:

— Интересно. Марс блокирован. Елизавета Борщева пропавшая без вести. Война?

— Вы можете более развернуто говорить? — раздраженно проговорил Череп, уже упуская нить рассуждений пакетных высказываний хранителя, — я не могу уловить нить рассуждений, насколько мы понимаем друг друга!

Переглянувшись атланты усмехнулись кончиками губ. И правый хранитель произнес:

— Мы очень редко вмешиваемся в процесс взросления человечества. Один раз выстроив плотину для отсечения хаоса физиологии мы наблюдаем за развитием цивилизации. Следим за соблюдением правил и определяем новые цели для очередного витка эволюции, — словно вспоминая как говорить полными предложениями, все более уверенным тембром вещал великан, — Но в последнее время мы фиксируем дестабилизацию человеческого общества. Устоявшийся порядок начинает расшатываться изнутри неизвестной силой. Резко возросшие аппетиты всех отраслей промышленности, возложили на платиновый список не посильную ношу, вдобавок выплеснутые на рынок мезонитовые генераторы, едва не обрушили экономику, заставив энергетические компании сильно занервничать и допустить ряд стратегических ошибок, одной из которых стал бунт на Марсе и в результате отбросы человечества объяты пламенем тотальной войны. А сейчас начался новый виток напряженности. Пропали десятки тысяч детей, их едва пульсирующие сигналы теряются за задворках мусорок, что сейчас объяты необъяснимой аномалией расползающейся воспаленной язвой. Золотой список корпораций в состоянии близком к панике, и едва успеваем предотвращать не поправимые ошибки. И вот на пике напряженности появляется новый фактор. Вы. Довольно грубо, но эффективно привлекаете к себе внимание, и демонстрируя неизвестные технологии, порождаете массу вопросов. Мы подозревали очередное проявление корпорации "Звезда", но вы оказались теми чья вероятность влияния на ситуацию была минимальной и не бралось в расчет. Сам факт вашего присутствия в этом зале, способности противостоять возможностям подмастерьев превращает вас в новый фактор влияния. И мы готовы рассматривать точку зрения отбросов общества как способную влиять на ситуационную модель человечества…

— Охренеть! Череп может я че не так понял из наплетенного…, — возмущенно очнулся от гипноза непонятных слов Косяк, — …нас за людей не считают, что ли?

Пребывая в ошеломлении от прозвучавшего откровения, Череп сам едва сдерживался от рвущегося наружу мата. Из рассказов патрульной и впечатлений от земного "вирта" у него складывалась о хранителях совсем другое представление. Блюстители стабильности и законности. Воплощение беспристрастной оценки и справедливости. Они и оказались такими, но только по отношению к тем кто вписывался в структуру их системы. А кто нет — тот оказывался "отбросом общества", не достойным внимания их справедливости! Лишенным всех привилегий системы, убран с глаз долой на Марс! Для хранителей главным была стабильность модели развития человечества. И, что там с выброшенными людьми происходит дальше, их не интересовало. До поры пока не появилась странные чужаки. И оказалось, что это списанное со счетов "быдло" взбрыкнуло. Так мало того, что посмели противиться навязанной с выше воле, а оказались способны поднять голову.

— Да Косяк, — горько произнес Череп, ошеломленно качая головой, — Марс это отстойник для "не людей" в их понимании. Всех кто не нужен системе, вреден для стабильности, портит радостную картину эксперимента по выращиванию особо "правильных" людей. Все батальоны, все население Марса — это отбросы общества, которые должны были безропотно сдохнуть по их воле!

— Но это же бесчеловечно! — вырвавшийся крик души патрульной, забился под куполом эхом искреннего возмущения.

Молчавшая во время монолога хранителя, девушка поражено вглядывалась в одинаковы лица атлантов. Не верящее качая головой, испугано прикрыв рот ладонью, заглядывала в глаза пытаясь найти хоть какой-то намек на человеческие эмоции. Но во взглядах хранителей было только холодное равнодушие.

— Такова плата за выживание расы. — Проскрипел голос молчавшего все время левого атланта, но ответившего на крик души безразличным пожиманием могучих плеч. — Вся история человечества изобилует взлетами и падениями. Когда обуреваемые страстями лидеры этносов устраивали опустошительные конфликты, что ввергало людей в хаос на многие годы. Выживали самые сильные самые агрессивные, а умирали те кто мог хранить и приумножать знания, творить произведения искусства, создавать шедевры. Всегда сильные выживали за счет слабых. Таков закон природы пищевой цепи выживания вида. И эпоха Распада грозила стать логическим венцом тупика развития, могильным камнем на надгробии человечества. Поэтому мы решили выйти из тени и убрать факторы физической агрессии. Изолировать носителей нестабильности общества на Марсе. Пусть за всю историю человечества хаос разрушения послужит созиданию нового мира…

— Но они же люди! Не звери! Они могут чувствовать, испытывать эмоции. Любить и…, — запнулась патрульная.

И тут же ее фразу продолжил скрипучий голос:

— Ненавидеть, разрушать, убивать себе подобных. Они бунтари, которых не сдерживают никакие правила. Они опасны и вредны. Они искра всех недовольств, волнений, беспорядков, революций, войн. Поэтому мы провели селекцию человечества и отбраковали таких особей. Создали для них отвечающий их потребностям общество и дали смысл жизни. Пусть существуют отдельно от мира новых людей.

— Это жестоко. Они как пауки в банке… — растеряно проговорила патрульная, но тут же недоуменно спросила, — Постойте, но тогда почему наши дети? Почему они участвуют в этой бойне?!

Выкрикнутый в эмоциях вопрос повис в воздухе оглушительной тишиной. Медленно переглянувшись хранители, молчали. Обмениваясь молчаливыми взглядами поочередно прикрывали глаза не подвижно замирая.

— Вопрос не корректен. Необходимы пояснения…

Череп опешил. Если судить по затянувшейся паузе хранители всегда отвечали мгновенно. А сейчас хранителя молчали. И он готов был дать руку на отсечение если атланты сейчас не прокачивали массивы информации пытаясь понять очевидную вещь. Похоже их обыграли на их же поле!

— Даю пояснения, — сдерживая разгоравшийся огонь злорадства, что полыхая внутри сжигал все аргументы в пользу светлого будущего хранителей, Череп говорил старательно бесстрастным голосом, — После операции по ликвидации службы безопасности и провозглашения независимости от правления корпораций, было зафиксировано появление грузовых барж приближавшихся к Марсу со стороны Земли. Делая логическое заключение, Объеденное Командование пришло к выводу о карательной экспедиции. И последующие боевые действия термитов в зонах высадки, только подтвердили эти заключения. В ходе кровопролитных сражений и упорной работы всех служб батальона была установлена природа неуязвимости тварей и способ связи. "Термиты" представляли собой автономные боевые модули на мезонитовых генераторах, что подчинялись командам операторов находившихся в виртуальном мире Земли. А в роли операторов выступали дети. Спланированная и проведенная спецоперация, позволила остановить агрессию и блокировать виртуальные личности операторов на Марсе. Сейчас нами удерживается виртуальные сознания детей со всего золотого списка корпораций. В подтверждения своих слов, я готов передать более детальный обзор, а присутствующая здесь страховая патрульная, готова свидетельствовать в подтверждение представленной информации.

Череп достал с пояса новую жемчужину, и протянул ладонь с шариком переливающимся бликами хранимых массивов информации. С медленным покачиванием перламутровый носитель поднялся с ладони и стремительно вращаясь, истаял с едва заметным миражным следом.

— Пояснения приняты. Вопрос ясен. Ожидайте.

Атланты синхронно закрыли глаза и погрузились в транс. Прошла минута вторая, а хранители все также возвышались неподвижными статуями. Не выдержав затянувшегося молчания, Косяк криво усмехаясь прошептал:

— Похоже, всезнайки сели голой жопой в лужу.

— Как? — вклинилась в разговор Лиза растеряно переводившая взгляд с одной ехидной ухмылки на другую, — почему сели в лужу?

— Потому, что наша информация для них оказалась новостью, — мысленно вспоминая логические нестыковки рассуждений, ответил Череп, — они не знали о том, что происходит на Марсе и куда пропали дети. А сейчас усиленно лопатят массивы информации, ища подтверждение или опровержение нашим фактам.

— Хранители все знают, — упрямо произнесла Лиза, — они владеют контролем над всем ресурсными мощностями вирта!

— Да обосрались они по полной программе, — изгалялся Косяк, переглянулся с Черепом, и подойдя к патрульной касался браслетов поочередно. Оживая змейками, красные шнурки блокираторов сползли с конечностей и попадая на мрамор пола растворялись в воздухе с мелкими искрами. — Взять ту же корпорацию "Звезда", что столько времени уже водит всех за нос, а мы? Разве не оказались для них полным сюрпризом. А тут еще пропавшие с концами дети, объявляются в том месте где их не должно быть по определению и выступают в роли карателей. Вот и вся легенда о всемогуществе трещит по швам как рваный комбез!

Растеряно потирая руки Лиза со странным выражением смотрела на опадавшие оковы. Вдохнув хлынувший поток ресурсной поддержки вирта, украсилась сиянием, и окуталась облаками оживших алгоритмов. Подняв глаза и задавая вопрос с волнением посмотрела на Косяка:

— Почему вы сняли фильтры?

— Ты выполнила свою часть уговора. Честно и до конца.

С затаенной опаской и волнением, патрульная заглянула в глаза каждому наемнику.

— А вы? Вы отпустите детей?

— Все зависит от результата переговоров, — поспешно вмешался Череп, глядя на Косяка, что уже собрался ляпнуть со всей щедростью бесхитростной души, — наша миссия еще не завершена…

Прерывая разговор в зале ослепительно вспыхнул купол. Свечение с мелодичным звуком стало спадать и в пол один за другим ударили лучи света. Образуя по окружности яркие пятна, столбы света растекались по полу и тая, оставляли после себя массивные кресла с высокими спинками. Ярко освещая пустые изголовья, над массивными тронами явно уступающими креслам хранителям в размере, разгорались гербы корпораций.

Глаза центрального хранителя открылись, и окинув взглядом открывшуюся картину, атлант произнес:

— Взяв за основу вновь открывшиеся факты, мы построили вероятностную модель событий. Результаты моделирования не дают ответов на наши вопросы, поэтому здесь и сейчас для выработки полной модели событий созван конгломерат платинового и золотого списка корпораций.

В подтверждение слов на креслах стали призрачные силуэты скользящих. Стальные лица, гордые осанки, быстрые взгляды, и в глазах воплощавшихся людей плескалось недоумение. Быстро пробегая по верхушкам кресел присутствующих, главы корпораций кивали в приветствии, кому-то хмурились, но большинство с удивлением смотрело на застывшие в середине зала три фигурки.

Отвечая таким же взглядом, Череп рассматривал представителей элиты цивилизации. Людей в чьих руках была собрана власть и могущество над всем человечеством. От их желаний и решений зависел завтрашний день. Завтрашний мир. Будущее. И чем больше он всматривался в глаза довлеющих над ним людей тем громче в груди стучало сердце, тем быстрее бежала кровь по венам, а руки начинали подергиваться желая куда-то деться, заняться каким-то движением. Но противнее всего были ростки страха, заползавшие липкими щупальцами в каждую клетку тела, и вносящие яд немощи в колени и нервной дрожи.

Он стоял под ледяными взглядами людей, которым было абсолютно безразлична его судьба, его жизнь. В их глазах читалось лишь удивление его присутствия, сравнимого с нелепым элементом интерьера вдруг возникшего на пустом месте. Но как человек, как жизнь, судьба — он был для них ничто. Пустота. Секунда в их вечной жизни.

И этим идолам ему предстояло бросить вызов. Выставить требования, добиться согласия. Завоевать уважение и стать равным игроком их уровня. Ему. Парнишке двадцати лет от роду!

Разгоравшаяся паника бурлила адреналином, кричала, требовала бежать отсюда без оглядки. Согласиться со всем, что не скажут и забыть сюда дорогу. И радоваться если он выберется отсюда живым.

Соскочивший взгляд скользнул по спутникам. Оторопевшая патрульная была готова чуть ли не пасть на колени и держалась на ногах чудом, а в глазах плескалось непомерное уважение и преклонение. Упрямо стиснувший зубы Косяк, вглядывался в каждого словно прицеливался. Выбирал место, куда впиться смертельной хваткой бультерьера. Пусть даже прихлопнут, но разжать пасть не смогут — будут вырезать кусок плоти вместе намертво сжатыми челюстями. И на все ему наплевать, и только почувствовав взгляд друга, Косяк повернул голову, и Череп оторопел. Товарищ боялся точно так же как и он, но Косяк рассчитывал на него. В его взгляде читалась уверенность в его способностях, в твердости характера, в умении находить выход из самых сложных передряг. Друг в него верил и вверял свою жизнь в его руки, был готов броситься в смертельную схватку, готов был драться до последнего вздоха, если он примет такое решение, и готового умереть за него.

И вспомнился раненый Дыба, которого медики выносили из пирамиды накладывая изолирующую накладку на остатки левой руки. Вспомнился его сослуживцы, не дожившие до этого часа, но отдавшие жизни ради наступления момента истины. Вспомнилось выражение глаз старого полковника, отправлявшего наемников на смерть и оплакивавшего каждого погибшего.

Глубоко вдохнув разливавшуюся по телу энергию, Череп вновь развернулся к восседавшим на креслам великанам. Призракам. Теням прошлого. Потому, что они с другом, были людьми будущего!

— Явка сто процентная. Собрание полное. — Привлекая к себе внимание, проскрипел голос левого хранителя. — События последнего года, накопили множество погрешностей, исказивших нашу картину восприятия мира, поэтому Совет Хранителей обращается за уточнениями к корпорациям.

Прокатившаяся по залу волна переглядываний в абсолютной тишине показалась сквозняком закачавшим флюгеры. Собрание явно выбивалось из протокольных заседаний. И обещало быть жарким. Сгустившееся напряжение сковало лидеров корпораций напряженным ожиданием продолжения.

— Совет имеет запрос к представителю платинового списка корпораций на общий отчет по Марсу. Докладчик РУСЭНЕРГО.

Оставаясь неподвижными, опытные представители корпораций умудрились еще больше застыть, вгоняя в зал недоуменное напряжение. На конгломерат не выносились вопросы касающиеся узкой сферы деятельности корпорации. А сейчас в расширенном составе состоится не виданное ранее событие. Прилюдно обнародоваются данные, не имевшие, к тому же золотому списку, никакого отношения.

— Обстановка в нашем секторе остается не выясненной. По последним данным наемники подняли мятеж против представителей местной власти, — подбирая выражения осторожно, лидер РУСЭНЕРГО говорил сквозь едва раздвигаемые губы на массивном лице с тяжелой челюстью и большим лбом. Не отрывая взгляда узко посаженых глаз, сверлил хранителя настороженным взглядом, — были тяжелые бои на всех поселениях. В последних сообщениях был запрос о военной помощи для наведения порядка, но повторных обращений больше не было. Из-за блокады портала со стороны Марса, связи нет. На все попытки выйти на связь, резервные средства связи отвечают отсутствием приема на стороне абонента. Товарообмен приостановлен на неопределенный срок. И без того мало рентабельное производство балансирующее на грани, ушло в отрицательный баланс, и ежедневно приносит корпорации колоссальные убытки. Запасы кристаллоидов в лунных резервуарах позволяют обеспечить выполнение контрактов в течении нескольких месяцев. Есть вероятность, что в скором времени будет установлена связь и вопрос о восстановлении поставок на прежнем уровне, будет решен положительно. Но пользуясь случаем, я еще раз хочу напомнить Совету о бизнес плане по полной автоматизации процесса добычи.

Властный голос умолк последним предложением и по дальнему от хранителей сегменту младших корпораций прокатилась волна переглядываний. Для многих оказалось новостью, что поставок кристаллоидов, потреблявшихся золотыми корпорациями целыми составами космических барж, больше нет. И они "подъедают" запасы с резервных хранилищ. И оказывается есть еще и план по автоматизации, который имеет явный неприятный запашок., что делать с такой прорвой остающихся без дела людей?

— План автоматизации отклонен на неопределенный срок. Какие действия предприняты корпорацией для форсирования сроков возобновления поставок?

— Снаряжаются к отправке челноки с ретрансляторами для установки новой лини связи. А также готовится пакет соглашений для переговорщика корпорации, основной задачей которого будет выяснение обстановки на месте и организация переговоров с отбросами о возобновлении поставок…

— Сроки первых результатов?

— Месяц.

В зале едва не послышались смешки. Корпорация предпринимала действия и планировала контрольные сроки со скоростью едва ползущей черепахи. А предлагаемые действия совсем не сочетались с важностью решаемой задачи. Складывалось явное впечатление, что правление корпорации не знает, что делать. И выбрало выжидательную позицию.

Но следующий вопрос уже правого хранителя, буквально пригвоздил всех присутствующих к креслам.

— Где находятся изъятые с обращения мезонитовые генераторы?

— Согласно ранее озвученным рекомендациям, конфискат выкупался и поступал на склады корпорации. После аккумулирования необходимого количества, отправлялись автоматическими баржами на лунные склады Совета Хранителей, — мгновенно ответил глава корпорации, продолжая оставаться невозмутимым памятником со стальной выдержкой.

— Последний запрос указал на присутствие факта отгрузки, зафиксированный автономными системами регистрации, но в графа разгрузки пуста. Баржи не прибыли на склады. Почему не было запрошено подтверждение получения, перед отправкой следующих эшелонов?

Череп буквально ощутил груз из сплава недоумения, жгучего интереса и растерянности, что царил сейчас в зале. Откровенно переглядываясь лидеры малых корпораций, не могли понять смысла происходящего. Мало того, что их допустили до информации исключительной конфиденциальности, так сейчас они стали свидетелями не виданного события. Корпорация отчитывалась перед советом за свои действия. И это было подтверждением слухов, что платиновый список действует только по указке хранителей. А сейчас всплывает факт, что изъятые с оборота генераторы под предлогом дестабилизирующего систему мира фактора, просто пропали по пути. Не прибыли в указанное место. И об этом хранители узнали только сейчас.

— Согласно принятой практики, корпорация отправитель не отвечает за сохранность груза при транспортировке. Наша задача заключалась в изъятии и отправке. Мы это исполнили. — напряженно ответил глава РУСЭНЕРГО, не отрывая цепкого взгляда от бесстрастного лица хранителя.

— Ответ услышан, но не принят. Ваши службы производили отправку важного груза без надлежащей ответственности. На лицо факт халатного отношения к своим обязанностям. Мы огорчены. Ваша корпорация, отвечающая за первичное складирование изъятых генераторов, отправила в никуда весь груз категории "00".

Ожидая продолжения, глава РУСЭНЕРГО окинул ледяным взором откровенно злорадные взгляды с сектора золотых корпораций. Вновь посмотрев на хранителя, произнес:

— Мы соблюдали указания Совета.

— Соблюдали, но без разумной инициативы. Ожидайте.

Удостоив холодным ответом оправдание, хранитель перевел взгляд в центр сектора младших корпораций. И таким же холодно безразличным тоном спросил:

— Совет имеет запрос к корпорации "ТОРОНЬЕВСКИЕ СПЛАВЫ". Как вы прокомментируете факт…

При обращении, с кресла поднялся статный мужчина. Гордо расправленные плечи, открытый взгляд волевого лица, выражал готовность встречать трудности с открытым забралом, но прозвучавший вопрос и объемное изображение над головами трех фигур, заставили лидера недоуменно насупиться.

Ожившие картины из представленного Черепом отчета, показывали бесчинства зеркальных бестий. Жестокость и кровопролитность сражений в двух вариантах. На одном транслировалась игровая реальность, а на синхронном показывались бесчинства и зверства термитов при нападениях на марсианские дальноходы, штурмах малых поселений и свирепость ворвавшихся в ряды пехоты. А в конце ролика, картина покидания скользящим безвольно опадавшей эластичной брони. И на стоп кадре застыло движение охваченного яростным азартом ребенка, срывавшегося для переселение в новую оболочку и жажда схватки искажавшей детское лицо маской кровожадности и дикого восторга.

— … Один из ваших внуков, возглавлял группировку несовершеннолетних индивидуумов проводящих на Марсе агрессивную операцию по ФИЗИЧЕСКОМУ уничтожению человеческих особей класса "С"…

Картинка вновь ожила движением и сменилась кадрами конвоирования "церберами" испугано оглядывающихся детей и патрульных в специальные вольеры. Многочисленные соты из стен блокирующих алгоритмов раскинулись под стенами пирамиды яркими пятнами. Бесчисленные язвы сияния красных вольеров, занимали виртуальную симуляцию пустыни, еще отображавшую последствия отгремевшего сражения, плотными рядами почти вплотную пригнанных друг другу. И каждый был набит до отказа пленными сознаниями, на лицах мальчиков и девочек читался страх и недоумение, но больше царила пустота пребывающих в шоке детей.

— Этого не может быть…, — пронесся по залу полузадушенный возглас.

На месте гордого самолюбивого лидера, возглавлявшего одну из самых успешных корпораций золотого списка человечества, владеющей третью сталелитейного рынка стоял ошеломленный, и раздавленный человек. Все маски нажитые и обтертые в тяжелой работе опытного управителя, оказались бесполезны в сдерживании удара в самое сердце. В самое важное для чего живет человек. В место души вмещавшего любовь к потомству рода, к внуку, что оказался виновен в чудовищном поступке, изживающимся обществом как атавизм. И его внук, его кровь и его надежды все оказалось на грани.

— Это…, Это…, — шептали губы разом постаревшего человека.

— Это нарушение основополагающего моратория, — пророкотал ледяными обвалами лавины, голос центрального хранителя, — наказанием которому служит обнуление личностей детей и их родителей, несущих полную ответственность за поступки несовершеннолетних!

В зале собрании царила мертвая тишина. Каждый из присутствующих знал жесткие, но необходимые правила. Поддерживал необходимость применения суровых мер. Искренне соглашаясь с требованиями общества, причислял себя к числу самых умных и дальновидных, что никогда не окажутся в такой ситуации. Но увиденное вогнало всех в ступор. Дети служащих всех корпораций начиная от простого оператора и заканчивая детьми чиновников с высоким приоритетом ресурсного допуска оказались виновниками кровавой вакханалии.

— Мы огорчены! Носители наших идеалов, строители нового общества, не смогли воспитать и уследить за собственным потомством! Поддались на провокацию корпорации "Звезда"…

— Звезда здесь не причем…, — едва слышно прозвучал убитый шепот главы корпорации.

Растерянным взглядом полным горечи и печали, лидер просматривал списки детей и пометки принадлежности к корпорациям. В списке присутствовал весь золотой список и часто встречались лидеры бронзового и стального эшелона.

Молчаливо переглянувшись присутствующими соседями золотого списка, и дожидаясь, когда подымятся еще девять лидеров, посмотрел в сторону четырех лидеров платинового списка. Оставаясь неподвижными, глаза каждого главы энергетической корпорации светились торжеством. Триумфом и обещанием возмездия выскочкам, посмевших покуситься на могущество столпов человеческой цивилизации.

— Звезда это не официально объединение десяти корпораций, целью которого является открытие дороги к звездам. — Награждая четыре пары глаз не верящим взглядом недоумения, лидер сокрушенно качал головой, морщась от брезгливости.

— Противоречие. Требуются разъяснение целей корпораций, — мгновенно отозвался правый хранитель.

Принимая уже заранее известную участь, убитый горем человек преобразовывался в склеенное подобие былой гордости и самолюбия. И крепнущим с каждым словом голосом, наполненным искренним возмущением сложившейся картины мира, гремел по залу раскатами стали:

— Понимая, что нам не выстоять в противостоянии мощи энергетических компаний в руках которых сосредоточены удавки на все отрасли, мы тайно вели работы по поиску и внедрению альтернативного источника энергии. И среди астероидного пояса Солнечной системы обнаружили минералы с интересными свойствами. Развернутые в глубине космоса лаборатории и исследовательские автономные комплексы, были локализованы и заселены выходцами из третей категории людей, выброшенных на мусорки вирта. Благодаря упорной работе и воплощению не стандартных идей, был сконструирован первый генератор, открывающий область управления энергиями планетарного уровня. Открыты возможности провалов во внепростраство. Изучение феномена позволило заявить о новом принципе связи обнулявшим межзвездные расстояния между передатчиками. Попытавшись легализовать технологию запатентовав туннельный передатчик как уставной капитал корпорации "ЗВЕЗДА", мы получили жесткий рейдерский захват, и утеряли контроль над только созданной корпорацией так и не получившей право на производство передатчиков на основе мезонитового генератора. Не высказанная угроза была услышана. И мы стали распространять генераторы бесплатно, пытаясь добиться внедрения технологии естественным использованием дармового источника энергии. Но и здесь "ЗВЕЗДА" получила однозначное нет. Все наши генераторы исчезли с рынка. И над мечтой о звездных кораблях открывающих человеку звезды нависла угроза банального банкротства. Наши компании едва справляются с дырами в бюджетах на покрытие расходов научных исследований, а расходы на проектирование и строительство первых кораблей поставят нас на грань банкротства. И закроют человечеству дорогу в другие миры навсегда! Потому, что власть имущие, те у кого сосредоточены колоссальные ресурсы и мощности занимаются созданием и развитием миражей! Призрачных миров в которых человек все глубже и глубже погружается в пучину собственных фантазий, не получая новых впечатлений извне! Это тупик и деградация! В нашем мире, которым мы гордимся как воплощением порядка и гармонии, громкие прорывные открытия, меняющие представление человека о вселенной совершалось только при воплощении забытых идей со свалки или "селекционным браком"! Людьми выброшенными из общества, как бунтари, как опасные элементы расшатывающих подпорки неба! Тогда может пересмотреть нашу точку зрения?! Может мы где-то ошибаемся?!

Прозвучавший вопрос завис в воздухе тяжелым булыжником. Обвалом всей массы ответа грозивший переломить ход истории человечества. Скрутившаяся спираль противоречий собрала все события и устремления множества людей в замкнутом пространстве. Тугая пружина дошла до предела. И сейчас решалось в какую сторону разожмутся действия. В стремительный рывок к звездам из плена миражей виртуальности, ломая все прежние законы общества, предубеждения и ошибки или в сторону ужесточения ситуации, усиления и закрепления диктатуры платиновых корпораций и хранителей, и подавлением последних свобод корпораций сводами новых правил исключающих любое отклонение от указанного.

— Разъяснения приняты. Ожидайте.

И хранители погрузились в транс обмена информацией с ресурсными кластерами. Запрашивая и перепроверяя информацию, атланты работали напрямую с неограниченными ресурсными возможностями. Огромные шахты под землей и купола поверхностных хранилищ информации услужливо предоставляли доступ основателям мира, для обработки множества вариантов развития событий и принятия решений направляющих человечество по единственному правильному по критериям определенным после эпохи Распада.

— Как ты мог Семен?! — полный изумления и сожаления, вкрадчивый голос главы РУСЭНЕРГО прозвучал под куполом звонкой пощечиной, — для власти ты пожертвовал собственными детьми корпорации?! Прикрываясь их сознаниями, рвался к энергетической независимости?! Оно того стоило?!

— Значит это все таки ты! — яростно прошипел резко обернувшийся лидер корпорации "ТОРОНЬЕВСКИЕ СПЛАВЫ". Глядя в глаза обвинителя развалившегося в кресле, не обращал внимание на совершенно другую тональность слов., что совершенно не вязались с блеском затаенных углей злорадного ликования, — Твоя работа Метрухин?! Гордишься?!

— Как у тебя поворачивается язык такое говорить! — тоном опытного лицедея всю жизнь посвятившего опыту перевоплощения и игры слов, глава РУСЭНЕРГО возмущенно всплеснул руками. Не отрывая вампирского взгляда упивающегося видом поверженного противника, хищно наклонился вперед, -

— Это не я выращивал зеркальные полотна сплавов! Это не мои клейма стоят на генераторах! Это не мои дети пойманы с поличным на Марсе! Это не я лез в твой бизнес! Это не я брежу миражами! Все факты указывают на тебя и твоих дружков! Вы уничтожаете мою собственность! Вы разрушаете мои строения! Вы обрекаете человечество на хаос и тьму! Потому, что вам захотелось на звездочки посмотреть! Пришло время ответить за все. Пусть хранители увидят твое истинное лицо, и к чему приводят твои мечты!

Дергаясь от фраз словно от ударов, лидер золотой корпорации не верил в происходящее. Ошеломленно вглядываясь в лицо давнего знакомого, закрыл глаза словно не желал видеть и слышать происходящего в зале. Очнувшись от минутной слабости оглянулся на соратников стоявших молчаливым рядом по левую руку. Они поверили в него, они пошли за ним. И сейчас были готовы принять за это расплату. Многое думалось и обсуждалось втайне от вирта. Но, что будет такой коварный и подлый удар по самому святому для корпораций, ни кто не предполагал. Беспринципный всегда имеет больший арсенал чем соперник придерживающийся правил. И их переиграли.

— Митрохин, Митрохин, ты все никак не простишь ее, что она выбрала не тебя?

Вздрогнувший глава РУСЭНЕРГО казалось сотрет зубы в порошок, и испепелит взглядом всю планету, но на словах прозвучало лишь недоуменное восклицание:

— Ничего личного, здесь только бизнес!

— Ты хорошо усвоил правила хранителей, — сокрушенно качая головой, видя поразительное не соответствие тона произносимых фраз искрившихся праведным возмущением, и пылающих огнем лютой ненависти глаз, лидер заговорщиков брезгливо морщился, — но как был ты гнидой идущей по трупам, таким же уродом и остался!

— Это оскорбление при свидетелях! Ты за это ответишь перед хранителями!

— Отвечу, можешь радоваться, торжествовать…, — безмерно уставшим голосом ответил глава золотой корпорации. Посмотрев на хранителей все еще пребывающих в трансе, устало обратился к товарищам по "ЗВЕЗДЕ", — простите друзья если сможете…

Посмотрев каждому в глаза, постарался каждому донести искреннее сожаление о происходящем, и обещание постараться все исправить. И в ответ получал ободряющие кивки и взгляды полные поддержки и одобрения, осознающих тяжесть ситуации соратников.

И оборачиваясь к хранителям, звучным голосом и официальным тоном произнес:

— Вниманию Совета хранителей, — и дождавшись когда откроются глаза всех трех атлантов, заговорил полным уверенности и затаенной надежды голосом, — Я, Семен Торонтьев, наследный глава корпорации "ТОРОНТЬЕВСКИЕ СПЛАВЫ" обращаюсь к совету хранителей с ходатайством о сохранении жизни виновных несовершеннолетних в обмен на контрольный пакет акций, зарегистрированные активы и патентные технологии корпорации!

Тихий переговоры царившие в зале между участниками конгломерата, комментирующие озвученные обвинения и долгий транс хранителей, пораженно стихли. Никогда ранее под сводами этого зала не звучало отречений. Были обвинения, были споры и дискуссии, но вот, что глава корпорации добровольно отдаст контроль над собственностью и научными разработками, составляющими образующие стержни любой корпорации, — такого не было никогда. И словно забивая дополнительные гвозди в гроб поредевшего списка золотых корпораций, прозвучало еще одно заявление:

— … Я, Вуцек Полонских, наследный глава корпорации "Лунная верфь" обращаюсь к совету хранителей с ходатайством о сохранении жизни виновных несовершеннолетних в обмен на…

— …корпорации "Атомбот" обращаюсь!

И в зале гремели голоса, продолжали звучать имена и названия лидеров золотого списка, предпочитавших отдать все, что имели для сохранения жизней детей и их родителей.

— Череп, что тут происходит?! — прошептал потрясенный Косяк, — Ведь они же голой жопой остаются…

— Тут Косяк разыгрывается великая партия, а сейчас происходит отчаянная попытка качнуть весы хранителей в свою сторону, — напряженно ответил Череп внимательно ловя каждых штришок происходящего. Кто с какой мимикой говорит, как к его словам относятся. Как реагирует платиновый список. Какова реакция хранителей, на чье заявление идет больший вздох в зале, — все это говорило о сложной расстановке сил баланса как внутри золотого списка так и платинового, ведь корпорации не существуют в вакууме они взаимодействуют с другими, а смена поставщиков, наработанных партнеров, и подрядчиков, — это уже большая проблема для всех корпораций.

— Какая партия Череп?! Тут подставленых ща мочить будут…

— Может быть, а может нет. Заговорщики прекрасно понимают, что их корпорации уже не жильцы. После казни виновных, простые служащие отвернутся от компании оказавшейся замешанной в грязном деле. Так или иначе будет отток людских ресурсов не желающих работать в корпорациях, которые мало того, что замешаны в кровавых играх так еще и подставили собственных сотрудников и детей. А потом остатки этих корпораций отдадут на растерзание платиновому списку. Так, что бы спасти детей и сотрудников, и сохранить репутацию корпорации всеми силами беспокоящейся о своих сотрудниках, даже ценой всех убытков, лидеры пытаются откупиться. Но сохранить сотрудников и репутацию. Но я так понимаю, что платиновые недовольны. Они хотят крови, показательного процесса, и в назидание другим, порвать "ЗВЕЗДУ" в клочья.

В зале прозвучали последние слова отречения, и воцарилась напряженная тишина. Все взгляды скрестились на неподвижных атлантах, продолжавших молча рассматривать присутствующих глав корпораций не живыми взглядами. Переводя с одного на другого рентгеновский взгляд, что вскрывал препарировал и делал свои выводы, хранители молчали.

— Мы огорчены и расстроены. Наша модель развития человечества накопила критический уровень погрешностей. Дальновидность, оперирование фактами и цифрами с точки зрения целесообразности выдает ошибку на оценке эмоциональных составляющих протекающих в обществе процессов. В результате мы достигли уровня, когда необходимо принимать целесообразное решение, но с эмоциональной точки зрения оно ошибочно. Целесообразность превыше всего.

Замолчавшего правого атланта, сменил скрипучий голос левого хранителя:

— Совет хранителей принимает решение. На основе фактов задержания несовершеннолетних на месте преступления, наличия клейм производителей на агрегатных узлах боевых автономных модулей, наличия мотивов агрессии — признать десять корпораций золотого списка виновными в совершении нападения на имущество корпораций платинового списка и физическое лишение жизни людей класса "С". Мерой наказания для корпораций, определить. Полное возмещение стоимости материальных потерь, даже ценой конфискации патентованных технологий в пользу потерпевших. Обнуление сознания виновных в физической агрессии. Приговор…

— Наемные Батальоны против!

Неизбежное падение топора готового отсечь головы корпорациям, было приостановлено выкриком одной из фигурок в центре зала. Выйдя вперед Череп почувствовал на себе ошеломленные взгляды присутствующих лидеров. Копошащиеся в грязи муравьи вдруг заговорили. Нонсенс. И заговорили в момент, когда даже главы платиновых корпораций напряженно вслушиваются в каждое слово хранителей. И как заговорили! Посмели противиться воле Совета Хранителей!

— Наемные батальоны Марса не устраивает результат проведенного расследования! — Выкрикивая обвинения Череп почувствовал как уходит изнутри сосущая пустота страха, а на ее место вливается уверенность в правильности своих действий. И это придавало сил, и голос крепчал, продолжая выдвигать обвинения, — Мы обвиняем корпорации платинового списка в организации агрессии!

— Ложь! — не покидая места, проговорил Митрохин, не сводя с Черепа напряженно недоуменного взгляда, — у вас нет доказательств!

— Здесь не прозвучало главной странности произошедшего на Марсе. Дети воевали в наложенной виртуальной реальности, которая искажала реальную картину внешнего мира. И тот кто это делал старался как можно дольше сохранить правду в тайне! — жестко чеканил Череп, — И присутствуя в зале, мне достаточно было видеть ваши глаза, что бы понять кто за этим стоит и для чего нужен был такой фокус! Поэтому я обвиняю корпорации платинового списка в сговоре и организации бесчеловечной провокации. Результатом боевых действий должна была стать гибель десяти миллионов человек, обвинение корпораций золотого списка в агрессии, а так как неизвестно было кто стоит за "ЗВЕЗДОЙ", делали прицел на весь список. Поэтому среди обвиненных нет ни одного ребенка из платинового списка!

— Это необоснованная ложь! — мощно ревя раненым зверем глава РУСЭНЕРГО вскочил с кресла и нависал над Черепом Голиафом, — Для обвинений, нужны доказательства, мотив! А это просто слова!

— Порядок в зале! — прогремел голос центрального хранителя перекрывая начавшиеся спешные переговоры участников конгломерата. Дождавшись тишины, перевел на Черепа беспристрастный взгляд ничего не выражающих глаз, — Совет хранителей недоволен вашим поведением. Вы не имеете права голоса и присутствуете на конгломерате в качестве свидетелей.

— Мы присутствуем здесь как обвинители! — Гордо задрав голову, расправив плече возразил Череп.

— Правом голоса в конгломерате могут выступать только корпорации, но не отдельные личности!

— Я, капитан Русского Наемного Батальона уполномочен заявить решение Объеденного Командования о создании корпорации "МАРС"! Мы имеем ФИЗИЧЕСКИЙ контроль над средствами добычи и первично обработки кристаллоидов! И мы оспариваем права над контрольными узловые точками добычи четырех корпораций — РУСЭНЕРГО, ТЕХАСКО, АРАВИКА и ТХАНЬЮ!

Прозвучавшие слова взорвали зал общим вздохом изумления. Отбросив маски невозмутимых владельцев, лидеры корпораций превратились в обычных людей, услышавших невероятное заявление. Смелое до безумства, невероятное до затухания солнца, и от кого?! От подножной пыли, грязи и сора который вымели из дома! Но в глазах большинства горела нечаянная надежда, а вдруг получится?

— Порядок в зале! — вновь прогремел скрипучий голос. И затратив значительно больше времени на ожидание тишины, дождался пока, все рассядутся по креслам.

— Совет хранителей удивлен заявлением. Требуем пояснений целей создания новой корпорации.

— Нас не устраивает ваша модель мира, в которой нам отведена роль бесправной жертвы и разменной монеты в ваших играх! Поэтому было принято решение об изменении статуса планеты. Мы создаем корпорацию согласно хартии принятой на заре Корпоративной эпохи, которая готова брать на себя обязательства и выполнять поставки кристаллоидов на взаимовыгодных условиях СОТРУДНИЧЕСТВА!

— Это ультиматум?

— Называйте это как хотите, — безразлично пожав плечами, Череп посмотрел в сторону четырех кресел от которых его буквально обмораживало жгучей ненавистью, — но мы ставим в известность, что на Марсе отныне есть только одна корпорация "МАРС", не согласованное присутствие и вмешательство будет расцениваться как рейдерская атака и ответ будет жестким, но в рамках свода корпоративных войн!

— Да это бред!!! — вскочивший с места Митрошин буквально кипел бешенством, оглядывая оглушенных новостями коллег, ревел на весь зал — Кого вы слушаете?! Отброс диктуют условия!!! Кому?! Корпорациям платинового списка и Совету Хранителей! Почему он еще здесь?! Кто сюда впустил этого голодранца?!

— Порядок в зале! — вновь прогремел скрипучий голос, — Глава РУСЭНЕРГО ваше поведение выбивается за рамки принятых норм конгломерата. Приведите свои эмоции в порядок!

Обращаясь к Черепу, центральный хранитель произнес:

— Для создания корпорации такого уровня необходимо соблюдение обязательных требований. Глава корпорации должен обладать высоким уровнем коэффициента полезности. Обладание уставное технологией способной произвести качественный прорыв в любой отрасли и точкой контроля расположенной в доступной части виртуального пространства Земли. Вы способны исполнить эти требования?

Зал затаил дыхание. За всю историю корпоративной эпохи, впервые появлялась корпорация, которая претендовала на ФИЗИЧЕСКИЙ сектор. Рейдерский захват происходил не изнутри, не в точке доступа, а с обратной стороны. Но даже не это было самым волнующим. Сейчас платиновый список может получить еще одного игрока и потерять монополию в энергетическом секторе. И судя по взбешенному поведению "платиновых", с этим игроком остальным корпорациям договориться, будет значительно проще. С тремя но… если те кто считался отбросами, смогут выполнить требования! И все ждали ответа дико выглядевшей троицы. Один черный боец, готовый броситься с опасно дымящимися клинками на любого, второй отблескивал ячейками золотой кольчуги, что покрывала все тело на подобии стандартного костюма скользящего, и обычная патрульная корпорации золотого списка, не сводившая восторженных взглядов с парочки.

— Да! — Разнесся по залу уверенный ответ Черепа, — Уставной технологией корпорации "МАРС" заявляется — разработка и создание искусственных разумов класса три "А"! Местом расположения точки контроля новой корпорации объявляется зона "мусорки" сектора 356/а кластерная область 121/800…

Зал заседания вновь взорвался возгласами удивления. Делясь впечатлениями главы гадали насколько правдива представленная информация. Ведь на разработку искусственных разумов тратились баснословные ресурсы, но результаты исследований достигали только уровня 2 "Б". И если заявка будет сертифицирована, подтверждая хотя бы половину заявленной мощности, — корпорации можно открывать еще одно направление не связанное с энергетикой, корпорации уготовано кресло в платиновом списке.

— Сколько еще будет продолжаться этот фарс? — перекрывая гомон переговоров ледяным тоном прозвучал возглас Митрохина, — откуда у отбросов взялись средства на разработку передовой технологи?! Как быдло могло обойти все исследовательские корпорации?! Я не желаю слушать этот бред! Если у совета хранителей нет больше вопросов для обсуждения, я прошу освободить меня от этого бреда, меня ждут дела корпорации.

— Вас не интересует дальнейшее обсуждение? — Прозвучал вопрос правого хранителя.

— Я не вижу вопросов для обсуждения. Если вы изменяете статус отбросов и присваиваете им контрольную точку, то мы решим наши разногласия в рамках корпоративных войн.

— Это ваше право, — отозвался хранитель, — Платиновые компании могут покинуть конгломерат.

Еще не успела растаять последняя фраза, как один за другим кресла энергетических компаний опустели с неяркими вспышками. Взгляды всех присутствующих вновь скрестились на троице.

— Остался не озвученным ответ на третий пункт требований. Кто будет возглавлять корпорацию?

— За стенами башни должен ожидать приглашение человек, — произнес Череп, мысленно скрещивая все пальцы на руках и ногах. Взглянув на напрягшегося Косяка, что бросал косые взгляды в его сторону, неопределенно пожал плечами, — его учетный номер в реестре коэффициентов полезности корпораций N6525.

Правый хранитель закрыл глаза погрузился в транс. И еще не успел возрасти уже привычный гомон разговоров лидеров, спешащих согласовать новую стратегию развития бизнесов в резко изменившейся картине мира, как на стене возникло пятно, и в зале материализовался скользящий. Не показывая, что удивлен присутствующими, человек дошел к середине непрерывно вглядываясь в троицу в центре зала. И как только Косяк поднял забрало, как высокий мужчина вылитый из жидкого метала замер на месте. Подслеповато прищурившись неуверенно произнес старческим голосом:

— Вовча?! — и бросился к Косяку с распростертыми руками, — Живой чертяка!

Пытаясь обнять нагромождение броневых пластин, заглядывал в лицо, недоуменно рассматривая красные глаза, неверяще хлопал, ощупывал смущено шмыгающего носом Косяка.

— Ну деда, я это, я ну, что ты в самом деле тут люди…

— Да насрать мне на людей, — отмахнулся человек, все не веря своим глазам, — Ты не представляешь, что мне твоя мать устроила когда началась вся эта петрушка! Мы тут места себе не находили, ни связи ни вирта, никаких новостей, только смутные слухи толи о войне, толи о бунте, то ли о всеобщем поносе…, а ты живой чертяка! Все-таки не зря я тебя порол, пошла наука в прок!

— Деда ну ты чего меня палишь то?!

— Ох оболтус ты, значит мало порол коль язык все тот же…, — деланно возмущался дед.

— Деда мы вообще-то здесь по важному делу, — шипел Косяк смущенно посмотрев на Черепа, и на улыбающуюся патрульную, — ты письмо то прочитал, все понятно?

— Да ни хрена там не понятно, — сурово рубанул дед, сразу же превращаясь в собранного и готового к действия человека, — надо мозги вправить тому умнику, что писал эту шифровку…

— К-хм, — прокашлялся Череп, одарил Косяка внимательным взглядом. Похоже вместе с дедовской "наукой", товарищ впитал и манеру общения, — вообще-то мы не знали попадет ли к вам в руки наше послание, и как вы к нему отнесетесь. Поэтому приходилось, немного в витиеватой форме излагать многие деликатные моменты.

— Соображаешь, — после секундной заминки, согласился отставной генерал. И уже требовательным тоном, от которого Черепа пробрало желанием едва ли не вытянуться в струнку, спросил:

— Насколько я понимаю, операция входит в заключительный этап?

— Да.

— Диспозиция такая, хранители мнут сиськи, а толстожопая четверка дрищет дерьмом от злости?

Смущенно замявшись столь откровенной оценке ситуации, Череп просто кивнул.

— Ясно, — мотнув головой, отставной генерал внимательно осмотрелся.

Кому-то кивал головой в узнавании кого-то игнорировал, но большинство вызвало едва уловимую улыбку. Повернувшись в сторону терпеливо молчавшего Совета хранителей, сказал:

— Я готов ответить на ваши вопросы.

Затянувшаяся пауза прервалась скрипучим голосом левого хранителя:

— Косяков Сергей Трофимович отставной генерал эпохи распада. С началом нового мира вы прослужили во многих корпорациях, везде отмечены ростом коэффициента полезности, но и не долгими сроками контрактов. Последний контракт с РУСЭНЕРГО на должности внештатного консультанта по наемному батальону, прекращенный по согласию сторон. Назовите причины разрыва последнего контракта?

— Полярные точки зрения, вранье, нарушение обязательств перед РНБ, недомолвки, полярные точки зрения с руководством корпорации по принципиальным вопроса. Продолжать?

— Достаточно, — проскрипел хранитель.

Следующий вопрос задал правый хранитель, неотрывно глядя на генерала восседал на троне не снимая неподвижных рук с подлокотников.

— Вы отдаете себе отчет в том, что вас ждет за стенами этого зала в роли главы корпорации, только получившей контрольную точку и претендующую на место в платиновом списке?

— Большая драчка, — пожал плечами старый генерал, повидавший на своем веку очень многое. Бывший свидетелем Распада старого мира, возвышение современного, и стоящего у штурвала расцвета новой эпохи, генерал произнес:

— Я уже очень стар, даже на утку сам не могу взобраться. И в этом мире меня пугал только непутевый внук, влипавший в истории, как в дерьмо на свинарнике. И вот однажды я сам засадил его в такую задницу, что уже не думал увидеть в живых. А он выбрался. Без моей помощи и советов. Поэтому я спокоен как питон. Меня уже ничем не напугать.

Послышавшиеся смешки, и смущенно кашлянувший Косяк, разбавили тягостную атмосферу зала, но прозвучавший громовой тембр вновь заставил всех напряженно замереть.

— У нас остался не решенный вопрос с военнопленными несовершеннолетними, — произнес центральный хранитель.

И все главы золотых корпораций напряжено смотрели в лицо генерала., что скажет новоиспеченный глава корпорации "МАРС". От его решения зависела судьба детей и служащих золотых корпораций, фактически признанных виновными, но учитывая подмен реальностей вина становилась расплывчатой.

Оглядев присутствующих долгим взором, генерал скользнул взглядом по Косяку. Встретившись с широко распахнутыми глазами патрульной, наполненными тревогой и надеждой, тяжело выдохнул с кривой усмешкой:

— Что тут думать. Выпороть, что бы спали только на пузе под присмотром психологов мать их так! И думали в следующий раз во, что играют. А корпорации пусть берут на себя возмещение всех восстановительных работ, и полный пансион семьям погибших.

— Это отступление от закона.

— На хрен такой закон, что подставленных детей пускает под нож! Вы там среди своих цифр и моделей совсем уже перестали быть людьми, что ли?

— Возражение принято. Ожидайте.

Хранители вновь ушли в себя, и в зале послышались первые несмелые разговоры. Не отходившая не на шаг патрульная, вдруг ушла к главе своей корпорации. И тихо переговариваясь, что-то активно показывала, жестикулируя в сторону оставшейся в центре троицы.

— Деда может быть ты это, отсидишься здесь? — беспокойно спросил Косяк, — а мы сами туда смотаемся активируем точку и тебе свистнем?

Одарив внука взглядом, в котором читалось все, что он думает о сопляках, что будут заниматься взрослым делом, а он в это время будет отсиживаться за стенами башни, отставной генерал скользнул рукой по поясу. Косяк моментально отпрыгнул, но пристыжено осознав факт, что в вирте портупеи быть не может, только досадливо хрюкнул.

— Деда блин я же за тебя волнуюсь!

— Молчать! И слушать мою команду! Выдвигаемся за стены и под прикрытием заградительного огня скрытно передвигаемся в район…

— Воспитываете? — Прерывая воодушевленную возмущенного генерала, раздался за спиной вежливый вопрос.

Резко обернувшись, для того, что бы вставить уже "зажженный пистон" виновнику, что посмел его перебить, генерал медленно задрал голову. Над ним возвышалась фигура лидера корпорации "ТОРОНЬЕВСКИЕ СПЛАВЫ".

— Вам тоже преподать урок штабной культуры? Когда докладывает старший по званию, все остальные молчат и восхищаются гениальностью плана.

— Вы и меня будете воспитывать?!

— Да кого угодно если он будет под руку лезть, — отрубил генерал. Но посмотрев на слегка опешившего лидера, что не привык к такой манере разговора, снизошел до пояснений, — Штабной юмор. Вы по делу или приобщиться?

Быстро взяв себя в руки, и на ходу подстраиваясь к манере речи будущего коллеги с которым придется иметь дело, глава золотой корпорации тактично улыбнулся.

— Приобщиться к гениальному плану.

— Гордый, но не заносчивый, с юмором, готов признавать свои ошибки, инициативный, с мозгами, — перечисляя достоинства нового слушателя, дед вещал с легким прищуром, умудряясь глядеть на великана возвышавшегося на добрую треть, сверху вниз, — Думаю сработаемся. И так господин Тороньев, я так понимаю вы готовы предложить военную помощь?

Выслушав откровенную экспресс оценку, лидер вежливо улыбнулся, и ответил на предположение:

— С военной помощью будет нелегко прорваться сквозь кольцо блокады. Платиновые заблокировали весь деловой сектор в радиусе многих кластеров вокруг. Все ресурсные мощности уходят на подпитку легионов боевыми алгоритмами вокруг. К башне стянули почти всех свободных рейдеров корпораций и элитных одиночек. Но мы попытаемся отвлечь часть сил ударом в тыл.

— Мы?

— Да золотой список готов выставить своих рейдеров. Хотя это не сравниться с платиновым списком, но сто сорок тысяч боевых пар могут доставить хлопот.

— Десятая часть легионов, — скептически хмыкнул генерал, задумчиво поглаживая подбородок. Прикидывая в уме возможную расстановку сил пришел к невеселому заключению. — Капля в море, но хоть, что то., что вы предлагаете?

— Где будет происходить активация точки контроля корпорации? Мы ударим в тыл легионам с того направления и постараемся максимально углубиться в оборону тем самым сократим вам путь. Под прикрытием вы быстрее доберетесь по свободному пространству, чем прорубаться сквозь боевые алгоритмы.

— Здравая мысль, — согласился генерал, и спросил Черепа, — а где кстати будет точка контроля?

Прикидывая в голове предложенную идею, Череп по задавал несколько вопросов. Получалась не радостная картина. Порталы будут блокироваться в первую очередь. И прежний план с прорывом к первому порталу, и нырок в мусорку вряд ли получится. И им шагу не дадут сделать после первых двух метров брусчатки, которые еще считались территорией хранителей. Оставалось надеяться только на "чудо", что еще спало и не думало просыпаться. Посмотрев на обхватывающий запястье талик, с большим кристаллом красного цвета увязшем в ажурных сплетения узоров, Череп тяжело вздохнул. Процесс поглощения бесплатных ресурсов, что выделялись для свалки шел медленно и со скрипом, и алгоритм сознания искусственного разума разворачивался туго. И как им попасть на свалку минуя порталы, он себе даже не представлял. Пытая главу корпорации, по многу раз переспрашивая патрульную, и листая ее коды перемещений, Череп ломал голову над проблемой, пока раздраженный Косяк отшучиваясь от деда, что наседал с претензиями по плохому планированию операции, не отшутился, что мол Череп "головой проломит стену, но найдет выход".

Вспышка идеи осенила догадкой, Череп облегченно выдохнул, и едва не закричав "эврика" в эмоциях дал щелбана Косяку.

— Ты гений Косяк! Мы проломим ярусы! — видя не понимание в глазах присутствующих, стал торопливо пояснять идею, — Ведь ваш вирт это многослойный пирог, где ярусы разделены между собой только разделяющими уровни доступа кодами к ресурсной составляющей. А вся ресурсная часть, аппаратная поддержка всех виртуальных процессов едина, и если Милашка перетрясет аппаратную часть, то она может пробить туннель в ярусах минуя все коды!

— Думаю…, — смущенно проговорил Косяк, морщась от пояснений, — ты меня переоценил. По проще можешь?

— Куда уж проще?! Находим ближайшую точку яруса делового уровня к мусорке и проводим прямую туннеля!

— Не умничай, — проговорил отставной генерал, хмурившийся при каждом специфическом слове не входящий в толковый словарь старого военного, — рукой показать можешь?

— Я смогу, — проговорила Лиза.

Засмущавшись от одновременных удивленных взглядов, начала рассказ тоном отличницы аспирантки, объяснявшей старым умудренным жизнью профессорам доказательство простейшей теоремы.

— Ярусы вирта не имеют четкого позиционирования, и в любой момент времени они могут совмещаться. Главное это отсутствие жесткого бронирования ресурсной составляющей, а на окраинах любого яруса много сырого, не занятых виртуальными процессами ресурсных кластеров. Проще говоря можно идти в любом направлении к незанятому пространству и там делать туннель. Но вот только как ваша Милашка найдет вас?

— Ты не представляешь, как она чувствует Косяка, — ехидно улыбнулся Череп. И собираясь рассказать похабную историю случившегося с Косяком заснувшем в вирте Милашки, как его прервал громовой тембр. Призывая всех к молчанию, и дожидавшись когда главы корпораций займут свои места, что совсем уж нарушили протокольные заседания конгломерата, и собирались по две — три заговорщицки шепчущееся фигуры, центральный хранитель произнес:

— Совет рассмотрел несколько моделей развития событий. Мы одновременно огорчены и обрадованы.

Противостояние корпораций платинового и золотого списка перешло грань целесообразной эффективности. И перешло в состояние идеологической конфронтации, результате которой — обличенные могуществом превратились в тиски для способных творить. Одним из факторов возникновение является наша изначальная ошибка. Эмоциональная составляющая человека, которой изначально был присвоен отрицательный индекс, что сказалось на погрешностях в моделировании развития человечества. Мы обрадованы, что ошибка обнаружилась, без тяжелых ресурсных и результативных потерь. И отмечаем в этом участие людей отнесенных к классу "С". Мы пересмотрели свои критерии оценок людей и допускаем возможность включать их влияние на модель развития человечества в рамках действующей модели корпоративного общества. Поэтому мы не возражаем против участия третей силы способной изменить конфигурацию жесткого противостояния и добавить вариативности в развитие человечества. Мы решили удовлетворить ходатайство главы новой корпорации. И готовы зарегистрировать контрольную точку для корпорации "МАРС". А золотой список корпораций обязать выполнить предложения высказанные представителем корпорации "МАРС".

* * *

Деловой ярус вирта человечества разросшийся от башни хрустальной башни хранителей бесконечными архитектурными изысками, что устремляясь с низа и верха пространства образовывали не проходимые джунгли зданий, замирали тревожным ожиданием. Торговые площадки ошеломляли пустотой залов. Только редкие сделки освещали зал сиянием соглашений, а в тех местах где должны были множиться гирлянды предложений и покупкой и продаж висели сиротливые шары тусклых сияний рекламных пустышек. Биржи были закрыты! Для вирта неслыханное событие! Бурлящие постоянными перемещениями блоки зданий пугали своей остановкой и дежурными надписями о технической остановке процессов.

По всем информационным порталам спешно множились и бурлили слухи о странностях. Среди новостей и гипотез множества аналитиков, ни осталась не замеченной странность на мусорке. Журналисты распытывали очевидцев, и сами с недоумением наблюдали издалека за пульсирующей пирамидой, что на фоне мрачной убогости возвышалась четкими гранями и мерной пульсацией внутреннего ритма, росла буквально на глазах. Бесследно поглощая ветхость нижних и верхних остатков информационных массивов, ячеистая стена расползалась по мусорке пугающей неизвестностью.

Но после того как стали спешно останавливаться ритмические пульсации бирж, и между небом и землей замелькали росчерки элитных сил платинового списка, и к зданиям монстрам подпирающих небо целым кварталом перемещавшихся блоков стали стягиваться многочисленные отряды рейдеров, журналисты буквально взахлеб соревновались в сочинении гипотез. Комментирую истории связанные с заполнившими все наземные проходы и лабиринты отрядами рейдеров в расцветками четырех корпораций, то предполагали вторжение "ЗВЕЗДЫ", то очередную карательную операцию. Только не могли понять, для какой цели нужно было активировать неповоротливых боевых монстров, что клубясь туманам возвышались над пространством безобразными великанами. И больше всего смущала расстановка сил. Казалось, что целью атаки будет башня хранителей, а это уже казалось откровенным бредом, воевать против тех кто может в любой момент лишить ресурсного приоритета, было вершиной идиотства. Но стягивание сил продолжалось пока площадь вмещавшая в себя хрустальную колону не была перекрыта тройным кольцом рейдером блокирующим дорогу к порталам клубящимся туманом со смутными движениями оживающих в глубине боевых алгоритмов, а все окрестности не были заполнены до отказа резервами способными заполнить еще три таких площади. Но больше всего у журналистов вызывали недоуменные вопросы воронок "черных дыр", что присосавшись к порталам танцующими смерчами, готовы были принять в себя неосторожное сознание не перемолотить сознание скользящего до безумства.

И когда стали поступать официальные заявление информационные порталы сошли с ума. Официальное заявление хранителей гласило о регистрации новой корпорации платинового списка, и эта корпорация претендует на добывающий сектор четырех энергетических столпов. От старых корпораций безумцы хотят откусить по тридцать процентов контрольных точек. А это равносильно появлением еще одной корпорации монстра, что может влиять на расклад сил очень даже увесистым вентилем перекрывающей любой из старой корпорации приток заготовок для кристаллоидных генераторов. И этими смертниками, что посмели покуситься на самый лакомый и прибыльный сектор стали вчерашние "отбросы", чей статус хранители пересмотрели и допустили в корпоративный мир. Картина привычного мира рушилась на глазах, а последовавшее заявление золотого списка корпораций о заключении первых договоров и сотрудничестве напрямую с этой корпорацией и готовностью оказать и военную помощь, превратило новостников просто в брызжущих слюной безумцев, что не могли выплеснуть и до нести всю эпохальность происходящего. Масла в огонь добавило заявление платинового списка, заявившего деловой сектор зоной корпоративного конфликта, и рекомендовавшего покинуть ярус во избежание недоразумений, в случае активной обороны от рейдерского захвата. И на ярусе должны присутствовать только заинтересованные в конфликте стороны, и могут быть активированы только алгоритмы новостных каналов, все остальные не инициализированные корпорациями как свои будут расценены как объекты и силы противника, и будут развеяны боевыми алгоритмами. И мир замер в ожидании на других ярусах, не отрывая взоров от новостных порталов…

Одинокая фигурка скользящего, отделившись от стены хрустальной башни, замерла над первой ступенькой лестницы терявшейся последней кромкой в глубине клубящегося тумана стройных шеренг замерших рейдеров корпораций. Оглядывая море голов Череп не весело улыбнулся. Настало время сделать последний шаг. Шаг за которым его ждет неизвестность, пугающая бесконечными рядами рейдеров и туманом с уже показавшимися боевыми щупами алгоритмов. А вдали высились уродливые фигуры великанов, что извиваясь множеством рук, словно в нетерпении ждали своего часа, жаждали его жизни. А на душе было радостно и горько. Они все-таки дошли. Смогли изменить отношение к Батальонам, и у людей Марса появился шанс на другое будущее. Осталось сделать только шаг навстречу туману и выстоять в последней битве. Но как тяжело сделать этот шаг. Как не хочется раствориться в электроном шторме уже когда показалась кромка кратера, из которой они выбирались с упрямым упорством, и вот казалось уже выбрались. А сейчас он стоит один против легиона сознаний желающих его стереть в пыль, в информационный мусор. И он прекрасно понимал, что ему надо сделать этот шаг. Ради друзей, что готовые жертвовать ради него жизнями. Ради батальонов, что шли за ним к цели истекая кровью и жизнями наемников! Ради живых и мертвых!

Расставив руки, Череп улыбнулся растекающемуся по телу жару, и чувствуя как все тело полыхало от бушующего внутри пожара эмоций, качнулся навстречу метнувшихся к нему жадных серых щупалец…

* * *

— Деда быстрее!!!

Уворачиваясь от удара, Косяк рубил клинками изворачивающихся кольцами щупалец, и после стремительного рывка оказался напротив широко распахнутых от удивления глаз рейдера. Взмах и медленное затухание взгляда отлетевшей головы.

Оборачиваясь в сторону бегущей парочки, Косяк тревожно посмотрел на другую сторону башни. Там полыхали зарева алгоритмов смявших уже часть зданий корпорации словно картонные коробки. Там Череп отвлекая на себя все силы прорывался в никуда, старался стянуть на себя побольше внимания, крутился огненным смерчем.

— План один дробь три, мать его, — едва не плача зло шипел Косяк, бросаясь на очередную боевую пару не понятно почему оставшихся среди проходов между черными смерчами, Косяк действовал жестко и беспощадно. Разметав так и не успевших развернуться в мощную линию обороны рейдеров, Косяк стремился обезопасить коридор для деда и патрульной, что выполняла накачку защиты деда пульсирующим стеклянным покрывалом.

— Деда шевелись, — торопил Косяк, и так понимая, что виртуальное сознание деда находится далеко не в лучшей форме. Все таки старость физического тела накладывает отпечаток на мироощущение, и дед едва ли не задыхался, пытаясь поспеть за стремительным черным смерчем рвущим в клочья любое сопротивление редких пар рейдеров, — нам надо успеть вырваться как можно дальше от центра…

— Знаю я, — зло ответил дед. Оглядываясь на полыхающее за башней зарево, — что он там делает!?

— Дает нам время на то, что бы ты быстрее двигался! Деда ну пожалуйста давай, давай двигай поршнями…

Остерегающий вскрик патрульной, мгновенно развернул Косяка навстречу новой опасности. Они уже почти выбрались с площади, оставив за собой закупоренные порталы, и уже показался провал между зданиями, как с неба стали одним за одним опускаться рейдеры скользящих, в бело синих расцветках РУСЭНЕРГО. Перегораживая выход фигуры, окутывались облачным покровом порождавших выпрыгивающие силуэты помесей крокодилов и собак. Беззвучно разевая оскаленные пасти со стекающими каплями разрушительных алгоритмов, чудовища устремились в их сторону, стремительно вспахивая брусчатку мощными рывками массивных лап.

Ловя первое чудовище на спаренные клинки, Косяк в развороте устремился на встречу потоку бегущих тварей. Активно работая клинками, старался нанести как можно больше повреждений. Отбрасывая под ноги стремительным тварям мертвых сородичей, рассчитывал, что его высокий темп восприятия поможет перемолотить атаку. Но скрепя зубами, и чувствуя, что банально не успевает перехватывать всех чудовищ, стал оттягиваться назад, к паре, что отступала в сторону.

И когда их зажали в тесном углу, Косяк стал понимать, что это конец. Твари казалось прыгали со всех сторон, он едва успевал разваливать на части одну пару как появлялось три четыре, и все норовили его обойти и впиться в беззащитных жертв, скрытых стеклянным пологом. И ревя бешеным зверем, выбрасывая истекающую туманными потеками трупы чудовищ в глубь наседавшей стаи, вдруг почувствовал за спиной грохот обрушившейся стены. С ужасом лопнувшей внутри струны неотвратимой беды коротко оглянулся, с недоумением смотрел на образованный завал. То, что он считал незыблемыми твердыням, стенами закрывающими тылы, было обрушено разъевшими огромные дыры щупальцами, и сейчас на месте где стоял дед и патрульная высилась гора поблескивающих глыб информационного массива не выдержавшего натиска разрушительных вирусов, и рассыпавшихся на отдельные фрагменты.

Взревев раненым зверем Косяк метнулся к завалу, рубя щупальца почувствовал как в него одновременно впилось несколько пастей, пытавшихся разжевать его броню, не глядя отмахнувшись, Косяк получил увесистый удар в плечо. И понимая, что его могут задавить числом, взметнулся к небу черным смерчем, набрав высоту закрутившись волчком разметал вцепившихся тварей, и резко спикировал к ровный шеренге бело синих фигур, с холодным любопытством профессионалов рассматривающих ход сражения. Врубившись в землю тяжелым астероидом, и широко раскинув руки, тормозил падение вместе со сдираемым пластом булыжников площади. Поднявшаяся волна обрывков реальности, перемешанная с останками тварей, поглотила опешивших рейдеров волной цунамного вала.

И не давая времени на опомниться, Косяк ревел мамонтом, рубил раскаленными клинками, рвал спешно воздвигаемые защиты в клочья, ломал руки и выворачивал шеи, стремился уничтожить всех и вся. И одновременно плакал. Плакала та часть души, о которой он уже и не вспоминал. Там где хранились воспоминания детства. Родителей и смеющегося деда. Его детских обид и восхищений рассказами деда. Это умирало и плакало. От обиды. От горечи потери. От бессмысленности всего происходящего.

А на ее место заполнялось ненавистью. Ненавистью ко всему происходящему. Черной, злобной и не прощающей ничего и никогда!

Раскапывая завал клинками, с криком ворочая не подъемные глыбы, и трепетно расчищая руками, еще хранивших обрывки бело синих лоскутков, Косяк, ревел белугой, надеясь на чудо. На спасение. А вдруг они живы, забились в какой-то завал, и там ждут его помощи?!

Последняя глыба с искрившимися изломами, поддалась на рывок и Косяк устало упал на колени. Бережно переворачивая патрульную, что до последнего выполнила свой долг, отдавала все свои знания и умения для спасения чужого человека, и погибла на чужой войне, Косяк смотрел в изуродованные полиморфом контуры тела, и расплывающегося потеками искажений лицо. Глаза еще жили. Наполненные мукой и страданиями от проникающего в сознание парализующей алгоритма, въедавшегося в каждую клетку раствором кислоты, и выжигающем сознание трясиной мучений.

— Прости, не смогла…, — едва расслышал Косяк хриплый шепот, — …больно, пожалуйста помоги.

Глядя в глаза полные надежды на скорое освобождение от мук мира принесшего столько страданий, мучений и несправедливости, Косяк едва смог вздохнуть сквозь комок перетянутого спазмом горла. И коротко взмахнув, погрузил дымный клинок в левую часть груди. И неотрывно смотря в закрывающиеся глаза, оплакивал еще одну душу, что ложилась увесистым грузом на чашу весов приговора этого мира.

— Не реви… ты же мужчина, — слабый голос деда пробился сквозь гул в ушах. Неверяще осматривая тело таявшее в луже слизи, Косяк склонился к голове деда, со стесанным ударом обломка. Но видя, что контуры тела уже начинают таять в растекающейся луже полиморфа, не выпускавшее сознание из тисков программной ловушки, только качал головой:

— Деда как же так, прости меня деда. Я не думал, что все так обернется… Прости!

— Не реви… я пытался исправить мир, который когда-то сам толкнул с горы, — скривившись и прикрыв глаза, лицо деда исказилось от испытываемых мук. Справившись с болью, глаза открылись и Косяк вздрогнул от горящего сияния.

— Дойди Вовча… Измени этот мир к лучшему.

— Я дойду Деда, — пытаясь унять красные слезы, стекающие по лицу, Косяк взял с теряющего контура тела массивный браслет. Натягивая на руку пульсирующий алгоритм, опознавший потомственного главу корпорации "МАРС", Косяк накрыл глаза деда ладонью с дымящимися клинками. Сжимая кулак резко взмахнул рукой и повторил жест милосердия к утушающему в ловушке сознанию.

Поднимаясь с колен, шептал как заклинание:

— Я дойду деда. Я изменю этот гребаный мир до неузнаваемости…

С каждым словом его голос крепчал. Испарялись слезы. Оставляя кровавые следы, засыхали узором маски смерти. А в душе разгоралось пламя ненависти. Не ярости и жажды схватки. А черной все разрушающей ненависти.

И когда глаза разглядели контуры слетавшихся элитных рейдеров, желавших узнать, что же произошло на глухом участке с их коллегами, Косяк медленно двинулся навстречу. Рассматривая странного одиночку, перемазанного обрывками от виртуальных сознаний коллег, и с холодным безразличием вспарывающего чудовищных тварей начавших бросаться в пробных атаках, рейдеры заметили пульсацию не активированной контрольной точки. И хищные усмешки и жажда сорвать огромный призовой фонд выставленный платиновыми корпорациями за утухшую точку контроля, распаляли в глазах рейдеров пламя наживы.

Но в глазах чужака, плескалась только ненависть и разрушение, и когда пал первый ряд рейдеров, разорванных черным вихрем, по полю битвы пронесся яростный рык, от которого дрогнул второй ряд рейдеров выпускающих новых тварей.

— ЧТО СУКИ НЕ НАВОЕВАЛИСЬ?! ПОЛУЧИТЕ НАСТОЯЩУЮ ВОЙНУ!!!

Взмывая на полем битвы на вершине закручивающейся воронки, втягивающей обломки и обрывки реальности Косяк резко замер на высоте, и маска лика смерти исказилась оскалом улыбки. Накопленная энергия эмоционального шторма клокотавшего внутри котлом ненависти, охватила руки тяжелым сиянием. И касаясь груди, Косяк вплеснул часть энергии в полумесяц болтавшийся на груди. Впитав без остатка энергию бушующих эмоций стальной полумесяц засветился тревожным пульсом, и ударил в стороны волной звонкого набата. Тяжелой нотой раскатившейся над полем битвы, превратилась во взрывную волну. Разносясь по полуразрушенной площади, проникала в структуру вирта передавалась тревожной вибрацией, распространялась по реальности тяжелым гулом.

Пронесшаяся на высоте волна смела висевших в воздухе скользящих, врезаясь в стены вызывала волну колебаний и проникая все дальше и дальше разнеслась по деловому ярусу все проникающей волной.

На миг остановившееся в тревожном ожидании два очага битвы замерли. Но кроме низкочастотного гула продравшего все естество до копчика, видимых последствий не было, и битва вновь продолжилась.

Вновь набросившись на устремившиеся ввысь леса вырастающих щупалец, что пытаясь перехватить его полет, Косяк пикировал в самую гущу беспокойного моря оживших кошмаров. Работая клинками словно чудовищная мясорубка, перемалывал щупальца и рейдеров с неистовством смерча. И продвигаясь в сторону полыхающих алгоритмов товарища.

И по деловому ярусу пронеслась обратная взрывная волна, и находя источник породивший ее, с хлопнулась над Косяком, столбом ослепительного света. Оторопело отпрянув от смерча вдруг скрывшегося в столбе ослепительного пламени, рейдеры прыснули во все стороны. Ошарашено замирая на расстоянии вглядывались в искаженное болью лицо со страшным оскалом. И когда пламя спало, двинуться навстречу могильному взгляду никто не решился. А дрогнувшая следом земля, закачалась рывками, и опрокинула всех, что стоял. Деловой ярус трясло от мощных рывков.

Со всех сторон к замершей в стойке черной фигуре, стремилось множество следов вздымающейся поверхности. Сметая все перед собой, подбрасывая в воздух брусчатку поверхности, обваливая стены зданий, подбрасывая в воздух нелепо размахивающие конечностями фигуры, под землей, что-то стремительно проламывало себе путь. И когда показалось, что не убиваемый чужак становится центром подземной атаки, лучами много конечной звезды, перед ним взметнулись в воздух тысячи подземных фонтанов. И когда обвал обрывков реальности осел с грохотом обвалов, перед рейдерами развеялся туман информационного шума и предстала невероятная картина.

Закованная в сегменты черной брони фигура стояла во главе стаи оживших кошмаров. Тысячи злобных оскалов сверлили ряды рейдеров пылающими взглядами красных глаз, блеском алмазных клыков, а бронированные тела с широкой грудью ходили ходуном от распирающей мощи.

Опущенная голова предводителя поднялась, и на рейдеров взглянули глаза полные ненависти и приговором, и когда разгорающееся сияние рук поглотилось вспыхнувшим кровавым пульсом стального полумесяца, ближайшие рейдеры услышали грудной рык:

— ВСЕ! В ХЛАМ!

И наполнив талик всем накопившемся внутри варевом клокочущих эмоций, Косяк обессилено упал на колени. Обхватив затрещавшую от боли голову, упал лицом в пыль. Усиленный талисманом и разделенный каждому в одинаковой дозе, крик души, эмоциональный порыв был принят сородичами шептуна с не поддельной радостью. Упиваясь щедрыми эмоциями, кошмары накинулись на реальность с воем изголодавшихся хищников.

* * *

Пустынное помещение космопорта еще хранило запах чистящих химикатов, и сияло хоть и потертыми временем, но зато отдраенными до блеска креслами. Спешно устанавливаемые техниками терминалы, не желали работать и под дружный мат и переругивание все-таки стали выдавать положенную на табло информацию. За пустыми стойками регистрации крутились девушки, беспрерывно поправляя новую форму корпораций заглядывались в отражения на стальных панелях, и оставаясь довольными вновь осматривали зал в поисках первых желающих свободно отправится на пассажирском лайнере только открытой регулярной линии МАРС-ЗЕМЛЯ. Но зал еще был пустынен. В зале ожидания было всего трое наемников, в комбезах песчаной раскраски и с нашивками элитного подразделения.

Остановившись в центре зала, и бесцеремонно бросив на полированный мрамор потертый временем кофр наемника, один смял берет, оголив отросшую щетиной лысину еще хранившую след недавно состриженного цветного ирокеза. Сняв темные очки, посмотрел на товарищей исхудалым лицом, с кривой усмешкой на губах:

— Ну спасибо, что проводили, дальше уже сам.

— Может быть еще передумаешь? — Пробасил великан с хромированными ребрами протеза левой руки, — Чем там заниматься будешь? Вирт для тебя-то — навечно закрыт. После судного дня делового яруса, хранителе до сих пор трясутся, а новостники чуть какая странность все пытаются раскопать жареную сенсацию о новом приходе Мясника…

— Да то вы со своим виртом-то пристали, будто других занятий нет. — Усталым тоном отмахнулся лысый наемник. Тяжело вздохнув с сожалением окинул товарищей грустным взглядом, — Сами говорили, что скоро по Батальонам будет дембель. И, что мне в земле колупаться? Не буду. Идти в вашу секту? На хрен надо. Не буду я подчиняться этим драконьим правилам…

— Я для тебя исключение сделаю, — пробасил великан, по доброму улыбаясь ласковостью пробирающей до озноба.

— Знаю я твои исключения. Двойная нагрузка, а требовать будешь в тройне, — отмахнулся лысый наемник, — Или вы меня убьете или я вас изведу. Так, что не для меня ваш Орден. Навещу семью, а потом рвану или в первую межзвездную или куплю яхту буду по космосу бродяжничать.

— Бродяжничать?! — едва слышно раздалось недоуменно обвиняющее восклицания. Самый мелкий наемник с ромбиками капитана и нашивками исследовательского корпуса, криво улыбался неестественно бледным лицом, — это с твоим-то капиталом?

Поправив рукав из-под которого выбивались узоры сложной татуировки браслета, с очень тонкой и реалистичной работой похожим на знаменитые браслеты глав корпораций, лысый наемник согласно кивнул:

— Да бродяжничать! Ни хочу я торчать памятником на ваших правлениях, конгломератах и всякой хрени. У вас есть бессрочная генеральная доверенность вот и рулите корпорацией, играйте в свои корпоративные войнушки, а я уже нажрался этого дерьма по самое "ни хочу".

Глядя на посуровевшее лицо товарища, с глубокими складками повидавшего многое в жизни парня, капитан ободряюще похлопал наемника по плечу.

— Я сожалею, что так все получилось с дедом.

— Проехали, — с болью в голосе произнес лысый наемник, — Дед всегда говорил, что настоящий воин своей смертью никогда не погибает.

И с тоном собеседника желающего сменить неприятную тему, весело спросил:

— Как там Милашка то?

— А, что с ней будет? — в тон отозвался капитан, вытирая платком обильно выступающий пот еще продолжавшего сбоить от нервного истощения организма, — Резвится во всю. Когда кошмары восстановили деловой ярус в первозданном виде, с хранителями едва ли не душа в души живет. Когда, что-то надо загружает их такими моделями, что те валяются в трансах по несколько суток, а когда нужно от корпораций, то среди стальных памятников дефилирует в таких нарядах, что не родился такой человек, что продержится в переговорных рубках больше часа.

— Да уж, красотку мы придумали еще ту, — мечтательно улыбнулся лысый наемник, — жаль, что только в жизни такой не найти.

— С ума сошел? Такой нимфоманки еще земля не знала! — деланно возмущаясь, капитан все равно не сдержал горделивой улыбки, — Ты представляешь, что она умудрилась сделать с защитой контрольной точки корпорации? Она выстроила Лабиринт Сокровенных Тайн. И всяких авантюристов рискнувших вступить за туманную черту, штормит по таким секс фантазиям, что они оттуда вылетают как пробки из бутылки. Краснеют при любом намеке на лабиринт, но их туда больше не заманишь не за какие труки!

— Наша школа.

Прозвучавший по интеркому голос сообщил о начале посадки. Пинком подбросив кофр, лысый наемник подхватил не хитрый багаж за ручку. Неподвижно застыв, посмотрел каждому в глаза с грустной улыбкой. Постаравшись обнять всех сразу, боднул каждого в плечо.

— Ну, что ж парни, — заглядывая каждому в глаза, пытался сказать не высказанное за все время знакомства, что никогда не говорилось, а понималось внутри как должное. Как должное настоящей мужской дружбы, что пройдя сквозь горловину, испытаний всегда отдавалась плечом товарища и уверенностью в прикрытом тыле, — Я рад, что жизнь свела с вами. Спасибо за все и не поминайте лихом…

И резко развернувшись, лысый наемник загромыхал утяжеленными башмаками к открывшемуся провалу шлюзового тамбура. Не оборачиваясь, не сожалея о прожитом на Марсе времени, двинулся навстречу новой самостоятельной жизни.

— Думаешь, еще увидим его? — сдавленным голосом спросил великан, с ромбиками лейтенанта элитного подразделения "бешеных".

— Не увидим, так услышим., что бы Косяк, да не влип в историю, такого быть не может. — таким же тоном отозвался щуплый капитан. И задрав голову на великана неотрывно провожающего взглядом, растворившуюся в полутьме фигуру, произнес:

— Пошли Дыба, нас ждут великие дела.

Книга 3. МЯТЕЖ. Книга 4. ОТВЕТНЫЙ УДАР.

ГЛАВА 1

Под унылым светом редких фонарей, углы коридоров блестели кавернами гранитных плит. Пересекаясь полутемными сводами, туннели бесконечного лабиринта дышали далекими звуками неизвестной живности и звонкой капели. Запах сырости оседал на стенах вонючим блеском и тягучими каплями, что отрываясь в недолгий полет оглашали туннели всплеском луж.

В мрачную мелодию затхлого подземелья вмешались едва слышные всплески. Из коридора выскочила тень, остановившись под фонарем, проступила размытыми контурами. Настороженно вслушиваясь в звуки далекой погони, сгусток клубившегося воздуха впитывал освещение, принимая четкие контуры человеческого тела. Беглец укутался разводами разрядов и спустя миг, проступил чертами костюма, известного в узких кругах как "хамелеон".

На узлах мышц легкой брони заиграла бликами "липучка". Чувствительный к воздействию электромагнитных волн тонкий сплав металла, получив управляющий импульс выстроил атомарную структуру в нужном направлении. Обрастая миллионами иголок, человек прилип к стене. Врастая в гранитные стены туннеля, пополз к потолку словно ящерица. Подчиняясь командам единой системы управления, "иголки" послушно обламывались на нужных фрагментах костюма и прилипая к граниту на новом участке, дали возможность беглецу взобраться по отвесной стене без особой трудности. Перевернувшись на потолке на спину, фигура застыла в напряженном ожидании.

Опасаясь резких движений беглец коснулся головы. Отзываясь на прикосновение, обруч покрылся слабым свечением и в темноте блеснула лысая голова с неестественным металлическим наростом на затылке. Во мраке вспыхнули тлеющие угли глаз, и проявилось лицо молодого человека насторожено слушающего звуки туннеля. Слизнув очередную каплю пота, проложившую новую тропинку к разбитым губам, человек болезненно поморщился. Встреча с патрулем обернулась досадным столкновением ставящим под угрозу все задание. Еще не пройдено и половины пути, а все тело горело ушибами и ссадинами.

Скривившись от воспоминаний нелепой стычки, беглец закрыл глаза, задышал ровнее. Задание по скрытному проникновению в реактору поместья можно считать проваленным. Удар по блоку маскировки оказался критическим. Под ребрами зудело от перегрева и полог искривления оптических волн больше трех минут не держался.

Оставалось только начинать не запланированный "просвет". Открыв глаза, человек покосился на излучатели. Спаренный ствол заканчивался еще краснеющими в темноте разогретыми раструбами и ощутимо обжигал руку до середины ладони. Подчиняясь импульсу внутрисистемному контуру, над тупоносыми стволами проступило табло с последним десятками зарядов. Стараясь не сорваться с потолка, парень принялся ощупывать весь пояс.

– Шептун я закрепил все обоймы… – без эмоций прошептал беглец. Отдавая мысленное усилие пытался освободиться от зажимов приклада, живыми щупальцами обхватившего руку по самый локоть. – Это не спортивно.

Оставаясь немыми, зажимы цепко врастали в разъемы брони и не собирались отваливаться. Попытавшись поочередными ударами об гранитный потолок освободить руки от бесполезного груза, беглец насторожено замер от лязга и прислушался к нарастающему скрежету металлических лапок. Коснувшись обруча фигура моментально укрылась маскировкой, повиснув рядом с фонарем неподвижным маревом.

На перекресток выскочил набор членистоногого металла. Остановившись на ярко освещенном пятачке пересекающихся коридоров "ищейка" неподвижно застыла.

Оживая вращением приплюснутой головы, подобие муравья замесило влажный воздух пучком усиков. Пытаясь уловить направление наиболее полной концентрации запаха человека, зашелестело сегментированным телом в танце кружения. Не прейдя к решению, задрало бронированную голову в ультразвуковом крике, на что туннели закишели спешащим шорохом десятков сородичей.

Дождавшись бронированного тельца ровно под собой, беглец дернулся всем телом. Группируясь в воздухе, упал с расчетом, что бы блеснувшие на сгибах суставов лезвии острейшего сплава вошли между стыками хромированной чешуи. Как только хищный блеск стали утопился в треске мест уязвимости, "ищейка" взорвалась судорожными движениями. Пытаясь стряхнуть смертельную угрозу, проникающую к основным узлам управления, муравей собрался кувыркнуться, но жала уже пробили гибкий слой внутренней брони и перерубили командные каналы.

Центнер метала и квазиживой органики заскреб по граниту стальными лапами, оставляя глубокие шрамы белесой крошки, безвольно завалился набок. По коридорам разнеслось эхо затихающего скрежета вперемешку с бьющим фонтаном шипящей жидкости.

Оставленные в лабиринте коридоров звуки далекой погони догоняли едва уловимым шорохом, а беглец, выскочив из гранитного туннеля подземелья, присел перед бьющими в потолок алыми лучами света пропускной пентаграммы. Широкий ковер узоров покрывал весь пол и перегораживал дорогу к трех метровым створкам, закрывающим доступ на технический уровень поместья.

Склонившись над орнаментом, беглец опасливо уклонялся от бьющих в потолок желтых лучей сканеров. Осторожно разглядывая узор, тяжело вздохнул. Судя по интенсивности и темпу излучения, под простым сканером скрывается система охраны и если на узор ступит чужак- лучи мигом превратятся в резаками.

Подойдя к стене, диверсант прижался к черному граниту. Реагируя на команды единой системы управления костюмом, миллионы волосков "живой стали" пробились наружу невидимыми волокнами. Взобравшись ящерицей по отвесной стене, прилипая к потолку, контур размытой фигуры подбирался к створкам шлюза.

Запустив руку в поясной контейнер, диверсант достал кровоточащий обрубок кисти охранника, с присосавшимся горбом жучка. Примерившись, расчетливым движением попал в начало пентаграммы.

Раздавшийся шлепок породил волну активности узора. Лучи забегали с нетерпимой яркостью, но получив генетическое сравнение биокода и ложные данные с жучка о массе, внешнем виде человека "ступившего" на пентаграмму, сканеры выдали ровный зеленый свет. С мягким гудением створки поползли в стороны.

Как только в щель стало возможным просунуть руку, контур выбросил пригоршню мутных шариков. Стремительный полет прервался посадкой на множество выросших ножек и по полу разбежалась стая паучков. Разбегаясь на максимально доступное пространство мобильные сенсорные фиксаторы снабдили хозяина обширной картиной тишины и спокойствия.

Дождавшись щелчка полного раскрытия створок, беглец сгруппировался для прыжка и раскачавшись, в кувырке утвердился на мраморе ярко освещенного коридора. Широко разведя руки с излучателями оживших суетой маркеров обнаружения цели, вжался спиной в прохладу стены. Рысканье маркеров успокоилось и замерло видимыми только для хозяина перекрестьями по разным концам коридора.

Судя по зелени, витиевато устроившей заросли под потолком и отделки стен, это не технический уровень как предполагалось в начале, а как минимум близкие к покоям, уровни обслуги.

Мутная тень отделилась от стены и бесшумным бегом устремилась к ближайшему повороту. Выскочив за угол, чужак столкнулся с вялой походкой охранника. Беспечно закинув тяжелый излучатель на плечо, вместо глухой маски костюма повышенной защиты, на лазутчика уставились выпученные от неожиданности глаза и как только глаза дернулись в попытке движения, охранник вздрогнул от мощного удара в лицо. Тело еще продолжало движение, а мозг уже был мертв. В открытое забрало входил размытый контур руки, с раздвоенными жалами блеснувших сталью лезвий. Бережно удерживая бьющееся в конвульсиях тело, ангел смерти уложил остывающий труп на пол.

Шустро пробежав по карманам, лазутчик вывернул все содержимое поясных контейнеров. Не найдя нужного, чужак вогнал черное яйцо в месиво плоти заменившее лицо охранника. С чавканьем пропав в страшной ране, жучок выдавал свое присутствие мелким дрожанием головы остывающего тела. Спустя минуту вынырнул стальной спинкой, индикатор готовности замигал зеленным светом – считывание информации о личности убитого прошло успешно.

Привычным движением отрезав кисть, беглец приложил жучок к готовой "кукле". Закрыв герметичный пакет с уже полным под завязку "образами" охранников, как в тишине коридора раздался тонкий писк вызова. Оглядываясь в поиске источника, чужак уставился на гладкую поверхность черного шлема охранника, уже полностью покрывшегося разводами ставшей сворачиваться крови.

На внутренней поверхности забрала горел красный индикатор вызова с центрального поста охраны. Едва сдерживая желание возмутиться от такой скорой реакции службы безопасности, размытый контур сорвался в стремительном беге, без разбора толкая боковые двери, пытался убраться с главного коридора который вскорости наполнится топотом усиленного патруля, обеспокоенного молчанием охранника.

Есть. Дверь с мягким шипением прогнулась и ушла в сторону. Типичная каморка для обеспечивающего персонала – стол да стул и лежак с дергающейся массой томных звуков. С готовностью действовать, чужак ворвался в комнату, мгновенно оценивая возможную угрозу, кинулся к источнику звуков. В одном прыжке оказавшись над телом, чужак блеснул занесенными для удара лезвиями.

На мгновение замирая, лазутчик разглядывал тело девушки, как ни в чем не бывало, продолжавшее ритмичные судороги и исходившую криками сладострастия. Виной отрешенности от происходящего был натянутый на голову обруч. Исходя мягким сиянием и придавая осунувшемуся лицу с закрытыми глазами не здоровый оттенок, устройство виртдоступа окрашивало комнатушку зеленоватым свечением.

На дешевом пластике пола валялся зашарпанный терминал, мигая проекцией показывал известную заставку запрещенной "продозы", что транслировала в мозг сильнейшие импульсы сексуального возбуждения, высушивающих тело и нервную систему до полной не способности к естественному получению удовольствия.

Оставив девушку в мире электронных грез, чужак медленно осмотрелся. Заметив под потолком люк вентиляционного колодца, медленно отошел к стене. Расплываясь маревом, прилип к поверхности и начал взбираться к потолку. Собираясь уже нырнуть в снятую решетку воздуховода, диверсант услышал легкоузнаваемый гул.

Резко повернув голову, диверсант встретился с провалами стволов тяжелого излучателя и прищуром васильковых глаз, сощуренных совсем не в сексуальном желании.

В стремительном прыжке, бросая тело в угол, разворачиваясь и вскидывая излучатели, чужак попытался уйти с линии огня, но опережая рывок, рявкнул строенный залп.

Лазутчика размазало по стене прихлопнутым насекомым. Тонкая броня не смогла погасить заряд сгустков плазмы и, от начавшей проступать контурами черной фигуры, по комнатушке поползли густые щупальца сизого дыма. Наполняя помещение кислым запахом горевшего "хамелеона", остатки костюма стали опадать пластами оплавленной брони. Страшная рана оголила растекшиеся металлом импланты и брюшину с ворохом спеченных внутренностей.

Обнаженная девушка медленно сдвинулась с места. Не выпуская массивный излучатель, грозными обводами казавшийся дикостью в руках красотки, резким кивком стряхнула еще продолжавший мерцать обруч. В кошачьим движении оказавшись над поверженным противником, отработанным движением приставила стволы к виску жертвы. Хищный оскал победительницы и легкий смешок, совпал с контрольным ревом излучателя.

ГЛАВА 2

– Шептун это не достоверно!

– Воин, как ты можешь так говорить! Я всегда тебе помогаю, даю подсказки, – ехидный голос ворвался в сознание потоком, смывающим остатки ощущений разрыва черепа, – Кстати, сколько раз говорить, что когда ты на "просвете", за спиной живых нет по определению.

– Пустые слова, – мысленно ответил Воин, – а вот факты утверждают обратное! Первое. Обоймы были закреплены, и они ни как не могли выпасть. С полными излучателями уровень был бы пройден без задержек! Второе девушка. Ее присутствие в комнате для прислуги не естественно. Как "охотница" могла оказаться в комнатушке обслуги, и симулировать состояние "продозы" и откуда у нее "У-БОЙ-300"?

– Обойма выпала из-за клапана который ты не проверил, – ехидный голос вторил сознанию создавая впечатление стоявшего за спиной человека, – а девушка, а может она специально тебя ждала! Это подсадная утка, ты сколько возился в лабиринте?! Вот СБ и сделали ловушку. И вообще, если бы тебя видел Учитель – вкатал бы сутки третьего круга…

Продолжая перечислять ошибки в симуляции одиночного задания, "шептун" не пропускал ни одного промаха. Подмечая любую оплошность,раздувал до катастрофической ошибки, в следующий раз грозясь построить уровень исключительно на ловушках.

Воин молчал. Учитель строго выговаривал за подобные промахи, считая его мягким для "немизиса". После разбора заданий, допущенных ошибок и вообще все то, что он считал вредным, загонял молодого воина в реальность жестких "просветов", где царила не жизнь, а все виды смерти и сыны Ордена оказывались то убийцей, то жертвами, тем самым лишаясь любых остатков "человечности". Но не в его случае. Ему удавалось, почему-то всегда попадаться на одни и те же ошибки, всегда находить повод для последнего шанса случайным жертвам "просвета". Поэтому разбирая его промахи, Учитель всегда был хмурым и только оправдывая все молодостью, вновь и вновь отправлял Воина в Зал Скрижалей…

Сбросив состояние ледяного равнодушия, всегда охватывающее после воспоминаний Зала, Воин открыл глаза. Сразу же заморгал от холодка "киселя".

– Шептун что с температурой?

– Да все в порядке, отыгрываешься за учебку, да? – отозвалась электронная составляющая объеденных разумов "немезиса", – внешняя среда в пределах нормы. Кстати, прибыли в расчетную зону, "маму" сливать или еще по плескаемся?

Не дожидаясь подтверждения команды, вокруг полулежащего кокона забурлила тягучая жидкость. Сквозь сонмища пузырей проступили границы прозрачного колпака, а за ним тесные черты единственного "просторного" помещения корабля.

На смену глухому урчанию, полилась звонкая трель раствора. Смывая остатки "живой" жидкости, отвечавшую за легкость переноса перегрузок и переработкой отходов жизнедеятельности тела пилота, раствор холодил, впивался тысячами иголок, очищал поры кожи от киселя.

Осторожно подняв руку, Воин с любопытством рассматривал конечность со стекающими каплями физраствора. Все еще не привыкнув к последней системе имплантов, сконцентрировался на внутренних ощущениях. Ответная волна отклика пришла с опозданием.

Тусклый блеск разъемов, точно вымеренными каплями застывшего металла тянулся до локтя. Разъедая кожу стальными воронками для прямого подключения ручного оружия "немезисов", имплант еще был чужим.

Последний контур вживили как раз перед вылетом и он еще ныл зудом, запоздало реагировал на тестовые команды и дергано вливался в сплетенное сознание "немизиса". Вот сейчас – по параллельной нервной системе побежали потоки команд подготовки к слиянию, а рука все еще оставалась немой.

Дождавшись пока затихнет последний всплеск раствора, великан толкнул колпак. Прозрачная стена разошлась в стороны и упрятавшись в пазы, отдала мокрое тело в холодные объятия рубки управления.

Склонившись над сложенным одеянием, Воин натянул эластичную пленку нижнего белья и занялся процедурой одевания полного снаряжения. Конечно же можно было и прибегнуть к экстренной процедуре облачения, но ему нравилась прохлада, нравилось ощущать кожей малейшее колебание потока воздуха, то чего не хватает в облаченном в броню состоянии, в котором Воин Ордена должен быть всегда.

Вначале легкую прокладку для первого слоя имплантантов, затем подключение к шейным позвонкам управляющих блоков "хамелеона", а затем сам универсальный костюм с множеством слотов подключений.

"Хамелеон" гордость и великая тайна Марса. Свои технологии планета оберегала строго и как только затухал последний импульс сердца наемника, костюм превращался в высокотемпературный шлак, и наковырять в нем можно только бесформенные куски сплавленного металла – остатки Шептуна.

– Шептун выведи карту пространства, – проговорил Воин, – в пищевых резервуарах что-нибудь осталось?

– Со жратвой туго, – с секундной заминкой, в голове возникли воспоминания Шептуна, – последний раз приземлялись месяц назад. Лимита хватило на заправку, пополнили компоненты конвейера боекомплектов и на жратву минимум. Есть только растворы.

– Давай, – обреченно согласился Воин устраиваясь в кресле. Поерзав до глухих щелчков вставших в пазы шунтов "хамелеона", дождался волны мелких судорог, системы активировались, – готовность ноль, первая ступень слияния…

Каждый раз проходя слияние с электронными системами, Воин удивлялся что думает о искусственном разуме шептуна, как о человеке. И если мыслить категориями обычных людей, то кем еще становиться пленникам одного тела, если ни друзьями?

В тот день, ни чем не примечательный из ежедневной муштры мальчишки послушника, когда ровный строй прибыл в медицинский блок, и громовой раскат сержанта-ветерана известил что с сегодняшнего дня они переходят на новый этап обучения и без того почтительно молчавшие мальчишки настороженно замерли. Все уже знали свое будущее по проникновенным разговорам с Учителями, но было тревожно и в тоже время радостно. Сейчас они сделают первый шаг к смыслу жизни Воина.

За спиной здоровенной горы брони с начищенными блеском посеченных осколками имплантов, блеснул лысиной медик. То что это "мясник" ни кто не сомневался, по специфическому запаху и особым жестам присущих работникам в той или иной сфере, обтертые психологическими тестами послушники внимательно вслушивались в ровный поток фраз, гипнотической ровностью смыслов о первых вмешательствах в молодой организм, умиротворяла разгулявшуюся тревожность. И въевшаяся с тело дисциплина, сковывала тело в неподвижную внимательность, заставляя проникаться величественным смыслом слов брата наставника.

И словно подслушав разгоревшееся не высказанное желание мальчишек, каждого стали уводить серые тени ассистентов. И когда его провели в небольшую комнатку с ярким освещением, ему стало не комфортно. Не показывая волнения, он за озирался. Множество причудливых манипуляторов, в хищных жестах замерли в ожидании. Тихо гудели стены с выведенными проекциями медицинских систем. И как только он лег на хромированный хирургический стол, под ослепительные лучи сканеров, начавших обшаривать тело утробным урчанием, над ним склонились причудливые тени. И после серии уколов сознание стало проваливаться в темноту наркоза, приговаривая тело месяцам жизни в аду.

Разобранный и собранный заново позвоночник нудно заживал. Вживленные первые импланты усиливали шею, для того чтобы череп не мотало под увеличившимся весом. Многоэтапные сеансы под хирургическими манипуляторами, вживляли в нервную систему последние контуры связи "шептуна", и только после вживления началась мучительная приладка искусственного разума и сознания человека – бесконечные тесты на устойчивость и калибровку реакций организма. Было все. И разряды выгибающие тело дугой, и отторжения неподходящих сплавов, и припадки эпилепсии, но спустя полгода обязательных для всех воинов процедур сплетение сознаний человека и искусственного разума проекта "немезис", стало взаимодействовать как положено…

Аккуратно придерживая маску с эластичными шлангами подачи биораствора напрямую в желудок, задержав дыхания Воин проглотил скользкую кишку. Усмехнувшись словам ветеранов о том что немезис может есть все, главное правильно выбрать рецепт пирготовления, щелчком вогнал шприцы подачи питательного раствора напрямую в кровь.

Проверив крепление маски, откинул голову на подушечку "трона", мягкими лапками припавшей к черепу. Сразу же рубка потеряла четкость и сквозь мигающими панелями стену проступили окружавшая корабли бездна звезд.

– Шептун четкость! – потребовал Воин, слеповато жмурясь видел только мутные разводы цветных пятен, – Распределяем сектора. На тебе – сенсоры обнаружения и управление внутренними функциями. Управление полетом и вооружение беру на себя…

Шептун обижено отозвался гудением и по памяти понеслись сухие строчки рапортов вспомогательных систем. Затылок потянуло приятной тяжестью. Через устройства сопряжения в мозг потекли терабайты данных, где их услужливо принимала и обрабатывала вторая составляющая сознания – разум Шептуна. Никелированное утолщение затылка вытягивало череп подобием древних фресок египетских фараонов и была вместилищем искусственного разума, набора наносхем и нервной сети позволяющих обращаться на "ты" с любой аппаратурой, даже если не имелось специального ввода на помощь приходил арсенал сканеров беспроводных технологий связи.

ГЛАВА 3

Вынырнувший из "прорыва" полумесяц погасив инерцию прыжка сквозь пространство, укрылся сиянием энергетического поля. Обтекаемые обводы заискрились энергетическими всплесками и висевший в космосе корабль начал украшаться паутиной черных провалов. Претерпевая изменения плавность форм вспучивалась геометрическими формами изломанными линиями выращиваемых узлов для полетов в околопланетном пространстве. Подчиняясь биению энергии главного реактора, обшивка утолщалась броневыми наплывами, исчезала обтекаемость и на ее место приходила мощь и защита. Изменившись в неповторимый силуэт скрещенных полумесяцев, с остриями хищно устремленных вперед орудий, корабль теперь нельзя было спутать ни с каким другим. Такие технологии энергетическим управлением металлами броневого покрытия и не постоянность внутреннего каркаса были только у флота Ордена. Немезисов. Людей войны.

Измененный алгоритмами мозг разгонял скорости прохождения нервных импульсов, наделял воинов невиданной реакцией и силой, что дополнялась вживленными в плоть боевыми имплантами, превращавших людей в боевые арсеналы смертоносного железа. И корабль отражал сущность хозяина – ни каких излишеств, сплошная убойная функциональность.

Оживая маневровыми вспышками, кинжальными выхлопами осветивших части корпуса, штурмовик заиграл под светом светила массивными наплывами брони. Принюхиваясь к пространству, зарыскал, и развернулся в сторону планеты. Мигом украсившись мозаикой сегментов энергетического поля, контур корабля расплылся в лиловом мареве.

Позади корабля вспучилось всполохами сворачиваемое пространство и лиловый кокон устремился к жемчужине кислородной планеты, занимавшей видимое пространство синевой океанов и зеленью. Переливаясь бликами облаков, не торопливо менявших узор облачных кружев, копия прародины человечества нет от нет окрашиваясь накаленными росчерками выходящих на орбиту грузовиков.

– Приветствуем тебя гость в пространстве Незабудки, – голос автоматики проявился в эфире женским голосом наполненным пафосным восторгом, – Наша планета насчитывает 50 лет успешного стажа колонизации. За время освоения под чутким руководством корпорации "Ожерелье", планета вошла в единый реестр конгломерата миров в первую сотню динамично развивающихся планет человечества. Наши рудники славятся чистотой рудной массы и большим содержанием редких металлов…

Прерывая голос гида ворвался встревоженный голос оператора:

– Неизвестный борт, в секторе 120/40/300 вы вторглись в околопланетное пространство грузовых рейсов! Немедленно покиньте шестой транспортный пласт! Ох еее…

– Орбитальная станция вызывает Немезиса, – возникшая в углу рамка, очертила обеспокоенное лицо диспетчера, что едва не срываясь в пучину паники заторопился уточнить: – Назовите цель визита! В противном случае активируются оборонные комплексы!

– Официальное заявление Ордена, – равнодушно ответил Воин, пересылая реквизиты договора найма, – планета Незабудка НЕ является целью, и НЕ подлежит очищению. По вашим координатам назначена встреча с нанимателем. Повторяю…

Понимая состояние персонала орбитальных станций, сетью ажурных платформ проступивших на фоне планеты, Воин постарался придать голосу как можно нейтральную окраску. Но пуганные пограничными байками о внезапности и беспощадности немезисов, атакующие свои целью со стремительностью выстрела плазменного заряда, диспетчер долго не мог прийти в себя. Устроенный логистом переполох разворошил и задействовал множество действующих лиц рангом повыше чем диспетчер и немезису пришлось поочередно повторять каждому сообщение едва не по слогам. И отдавая должному оперативности, воин отметил как довольно быстро справилась диспетчерская служба с паникой. Даже обошлось без от швартовки спасательных капсул от орбитальных модулей.

Откуда знать этим людям что если бы планета была целью "просвета", то в первую очередь прорыв пространства произошел бы буквально в упор к крупным орбитальным объектам, и о результатах переговоров Ордена и корпорации, жители планеты узнали бы по ослепительным вспышкам уничтоженных орбитальных терминалов и огненных болидов, совершающих высадку штурмовиков…

Рамка переговорной проекции расширилась и появилось изображения толстощекого мужчины, что спешно вытирал губы салфеткой и явно был недоволен вызовом в момент чревоугодия. Но увидев причину вызова расплылся в радостно удивленной улыбке.

– О это вы, как быстро, – хмуро выслушав скороговорку с соседнего терминала, обладатель высокого голоса отключил терминал селектора, и одарил немизиса радостной улыбкой гостеприимного владельца званного вечера, – Я Пьер Валандай, секретарь мистера Дюмонта. Извините но сам основатель корпорации… у него важное совещание, но он меня предупредил о Вашем появлении. Вы можете приземлиться на центральной площадке. От туда самый короткий путь к резиденции.

– Если вы успокоите орбиту и отгоните звенья истребителей, я готов.

– Да, да конечно, – лилейно заулыбался Валандай, на последок скривился грозным выражением в сторону терминала диспетчера и пропал с проекции связи.

Диспетчера можно было понять. Логист выполнял инструкции предусмотренные корпоративными правилами требующих военной четкости выполнения, а сейчас выслушивал втык ни за что, спешно отдавал команды на отбой боевой тревоги. И если судить по закончившим полный просчет сенсорам, то орбитальные терминалы были полны сюрпризов в виде множества укрытых разгонных шахт, и активированных орудийных реакторов, спешно выведенных на полную боевую готовность. Так что переоборудованные заводские платформы были бы куском битого стекла в горле любого налета, хоть тройки крейсеров, хоть стандартной пиратской связки "эсминец-два корвета", но орбитальные укрепления были крепким орешком явно не простой корпорации.

Только начавшие индустриализацию планеты разбросанные на ореоле пространства освоенного человечеством, всегда были целью набегов пиратских кланов, подобно крысам шагающих в ногу с пионерами космоса. Иногда опережая на пару шажков, вольница не признающая никакой власти свивала гнезда подальше от оживленных трас, кишащих хорошо вооруженными кораблями Федералами, и совершала налеты на все что "плохо лежит, или не плотно прикрыто" в зонных рукава пограничья.

Но как только "гнезду" грозила вероятность оказывалась внутри границ Земной Федерации, заложенные колонии спешно продавались корпорациям или правительству, а клан, если удалось вовремя сбыть награбленное и остаться чистым от обвинений в зверствах, закупался ресурсами и новыми "дальниками". Вербуя недовольных из одураченных эмиграционными службами переселенцев устремлялся на новый поиск, где в течении одного поколения повторялась та же история но уже на новой планете.

Нападая на молодые колонии корпораций, пираты налетали мелкими соединениями, зачастую уходили с полными трюмами ресурсов, награбленной техники и пленниками, а бывало и наталкиваясь на качественную оборону, после жарких боев захламляли орбиту обломками кораблей с окоченевшими трупами. И желая заполучить, что так упорно не отдавалось, пираты вновь приходили, но уже целым флотом и подобно саранче оставляли разоренную планету сожженную дотла.

Все это продолжалось до тех пор пока в системе не появлялась опорная база Сил Безопасности Федерации. И ударные рейды тяжелых эсминцев начинали утюжить соседние системы, "успокаивая" тех кто еще не понял, что пора перебираться на новое место. Но появлялась эта сила, после уплаты планетной системой налогового взноса в казну Земной Федерации.

Размер выплаты превышал годовой доход развивающихся планет раза в три, и мелким корпорациям занимающимся поверхностной колонизацией и выкачкой ресурсов, пока не нагрянули беспокойные и вечно голодные кланы, приходилось спешить. Терзаясь между опасениями налета и жаждой наживы, приходилось или выкладываться на укрепления обороны или нанимать боевое охранение на стороне- зачастую другой клан или договариваться на откупных, что редко удавалось из за жадности одной или другой стороны…

Получив координаты коридора, корабль послушно рухнул вниз. Раздирая редкие облака еще разряженной атмосферы хлопками перестраивающихся на плазменную тягу двигателей, штурмовик ускорился и расцвел огненными сполохами. Оставляя далеко позади списанные орбитальные перехватчики, что не рискнули напрягать изношенные двигатели в самоубийственном пикировании и спускались более пологой траекторией, болид стремительно таранил горные пики.

На фоне дикой сельвы проступили четкие границы чужеродного настила, раскинувшегося среди зелени пятиконечной звездой сплавленного базальта. Буйная растительность, редкими порослями пыталась вернуть, отвоевать хотя бы клочок пространства от стальных скелетов балок гравитационных ускорителей, что в ожидании планетарных барж мерно пульсировали всполохами нагоняемой энергии в черную воронку тормозной подушки, но судя по черным пепелищам, космопорт не сдавался. Но сейчас, на лучах звезды принимавшего легкие транспортники, стали взметаться стаи кораблей, подобно вспугнутым птицам разлетающиеся в разные стороны.

Совершая немыслемую от чудовищных перегрузок петлю, штурмвоик на опасно малой высоте взметнулся свечой и гася инерцию еще одним витком стал выбирать место для посадки.

Эфир гудел встревоженным ульем голосов, сквозь который рвался рев сирен. Прислушиваясь к какофонии в эфире, немезис с удивлением осознал что поступил опрометчиво и не дальновидно. Стандартный маневр с перегрузкой но с максимальным временем затрачиваемым на посадку принятый на родине, для планеты совсем не похожей на Марс была ошибкой и его отсутствие опыта планетарных посадок выставило его в не лучшем свете.

– Борт с допуском ноль один, срочно откройте канал рабочей телеметрии для наземных служб! – выделился строгий голос. Перейдя на повелительные нотки, не терпящего возражения, загремел предупреждающими нотками. – Вызывает дежурный офицер сектора 08/03 планетарной обороны! Строго соблюдайте инструкции диспетчеров, в противном случае активирую систему "Метель3".

Едва не прикусив губы от оплошности, что просмотрел в рельефе планеты такую мощь, Воин жадно тянулся сенсорами во все стороны. Но высота уже была потеряна и он едва мог уловить изломанный фон излучения. А что скрывалось за завесой обычного фона колонии промышленных установок приходилось только домысливать из базы знаний.

Открывая узкий канал для диспетчеров порта, что пытались на основе выдаваемых данных, подкорректировать курс посадки редкой птицы, Воин задумался. Сам факт угрозы не волновал, штурмовик рассчитан и не такие буйства энергий, но присутствие тройного уровня защиты у заштатной колонии, даже не входивших в реестр развитых миров корпорации, явно напрашивался своей не логичностью? на пристальный анализ. Стоимость системы обладавшей возможностью создавать из плазмы и низкоорбитальных взрывов плотность поражения легко расправляющейся со флотом в двадцать крейсеров, и изрядно истрепать десантные корабли, зашкаливала до стоимости самой колонии. И все это на пограничной планете! Что еще за секреты припасены для нежданных гостей?

Убедившись в соответствии выдаваемых кодов, с кодами реакций обычного крейсера диспетчеры принялись за посадку не стандартного корабля. Скорость резко снизилась до звуковой, сквозь обшивку пробился ровный гул еле фыркающих двигателей. Наконец корабль качнулся и мягко осел на выскользнувших опорах.

Следуя наставлениям, предписывающих при первом посещении полный боевой комплект, Воин активировал сектор полного красного круга мерцавшего над изображением пилотского кресла тревожными сполохами. Подчиняясь команде, в глубине корабля ожили механизмы. Пазы кресла разошлись с мягким шипением и на шипы "хамелеона", стали поочередно монтироваться боевые модули, выпуклых блинов брони. Затем зашелестели модули ручного вооружения и один за одним в руке защипало от активации вновь подключаемых излучателей. Шептун отозвался готовностью к выходу и пилотское кресло с фигурой облаченную в тяжелую бронь резко ухнуло в развернувшийся провал пола рубки. Лязгнув освободившимися захватами кресло отпустило владельца на исходящий маревом гранит и мягко ушло вверх.

Температурные датчики запищали повышенным фоном и зарябили анализом атмосферных особенностей планеты. Световые фильтры убавили яркость зелени и ослепительных лучей светила, что переливаясь на полумесяцах норовили ослепить любого кто осмелился взглянуть на зеркальное поверхность штурмовика.

По обзору проекции шлема что отображала обработанное и отредактированное изображение посадочного пятачка проявлялись и пропадали строки с сонмищем показателей. Продолжая выводить не нужные данные системы услужливо выдавали характеристики, возможную вероятность поражения человека или обслуживающих роботов, что с жаждой поработать устремились к не успевшему остыть штурмовику.

Поддавшись порыву любопытства за которое ни раз нес наказание, Воин отдал "шептуну" команду деактивации шлема. Массивное яйцо шлема без намека на глазные сенсоры, покрылось трещинами и слой за слоем лепестки броневых накладок прятались в шейные полости. Планета с неистовством желавшей отомстить хищницы набросилась на ощущения человека буйством природных запахов. Каждый аромат стремился попасть первым ошеломить оттенками, поработить и запомниться навсегда неповторимостью запаха каждой планеты, но накатившие следом чувства, смешиваясь с яркими красками хотел оглушить, подавить и пленить человека навсегда.

Из ступора вывел настороженный вопрос техника:

– Э, и где у этой штуковины технические гнезда?

– Метров сто пройдешь под фюзеляжем. На лево, под дюзами приемник твердого топлива, справа сенсоры приемника полезной массы, готов принять список необходимых металлов и минералов?

Дождавшись утвердительного кивка, немезис продолжил вещать подставив солнцу лицо, но держал ошеломленную фигуру техника боковым зрением, – Больше никуда не лезь. Оплачивать лечение не собираюсь.

Озадачено почесав затылок, техник уставился на возникший на терминале список заказываемых материалов. Не сказать что все такое уж и редкое, но вот такой перечень сплавов и хитрых комбинаций минералов ему еще не приходилось готовить к заправке. Пошушукался с диспетчерской, бросил на удаляющуюся фигуру настороженный взгляд, пожав плечами и помянув всех святых принялся руководить жуками, что мерно шевеля сенсорами принялись разбегаться, разъезжаться с металлическим шелестом.

Подставляя под ласковый ветерок лицо, Воин подошел к краю гранитного поля и вновь зажмурился. Необычное ощущение не сравнить с виртуальными реальностями. Далекий рев истребителей заходивших на посадку, приглушенные крики техников, а над этим властвовал шелест и буйство зарослей что преклоняясь под ветром шептали чужаку о далеком прошлом царствования на планете.

Анализатор пискнул и в шею впились иголки прививок. Словно жестким скребком пронесся по ощущениям тяжелый коктейль препаратов, и в сознании растеклась отупляющая белизна приглушенной реальности. Нарушенная иллюзия потеряло последнее очарование под натиском нарастающего за спиной гула.

Подымая легкое облако пыли через всю полосу, на него неслась пятерка бронированных машин. В несколько секунд вырастая из букашек до стальных монстров с пестрой раскраской, взметнув налет мелкой листвы планетарные танки поддержки десанта качнулись на упругих струях. Из остановившегося гиганта выскочил человек в камуфляже мигом принявшей половинную раскраску, верх цвета брони, а низ бледнел под бетон.

– Прошу в головную машину, полковник ждет Вас, – прижимая черный берет, норовивший улететь пушинкой от волн нагретого воздуха, рослый парень задрал голову в равнодушно вежливом взгляде ожидания.

– У меня встреча с мистером Дьюмонтом, – от непривычки напрягать голосовые связки, голос немезиса сорвался на хрип.

– После встречи с командармом, – настаивал парень, хотя глаза выдавали понимание что удержать два с половиной метра плоти и стали сплошной смерти, ему не удастся даже танками, – таков порядок.

Демонстративно переведя свисающие от плеч излучатели в боевой режим, дождался писка готовности генераторов жесткого излучения. Скользнув по дрогнувшему адъютанту равнодушным взглядом, Воин активировал шлем. Стремительно выросшие лепестки, сошлись на переносицы четко подогнанными секторами и спустя мгновение на посыльного смотрел до ужаса неприятный зеркальный овал в котором с большой фантазией можно было узнать контур человеческой головы. Из внешнего динамика из броневых складок раздался синтезированный голос:

– Порядок есть порядок.

Скоротав дорогу в обществе нервничающих десантников, что бросали косые взгляды на застывшего немизиса, до белизны сжимали свои автоматические " УБОЙ-10" едва способных даже поцарапать броню, обильно потели заполняя отсек пехоты тяжелым запахом тревоги.

С равнодушием рассматривая проносившиеся за бронестеклом пейзажи, Воин уже засек десяток планетарных орудий. По едва заметным и характерным излучениям, что мастерски экранировались под бытовые и промышленные фоны, среди строений и фальшь деревьев, искусно прятались двух этажными туши приплюснутых башен с устремленными в небо хищно рифленые стволами тяжелых орудий.

Свернув в ничем не примечательную гущу, планетарный танк мягко качнулся и встряхнув содержимое, глухо заурчал холостым ходом турбинных установок. Выбравшись из тесного брюха, немезис застыл перед поляной. Раскидистые кроны деревьев скрывали бетонную плешь с торчавшими башенками связи, а дополнение к треногам стационарных излучателей что сразу взяли его на прицел, перед воротами в подземный бункер застыл караул.

Массивные створки раскрылись и на притоптанную траву шагнул седеющий вояка. Военная выправка, цепкий взгляд хищника и скромный пехотный комбинезон при не высоком росте, сразу выдавало опытного соперника. Не в прямой схватке, а как опасного командира способного дать возможность подразделениям вырвать врагу глотку.

– Господин полковник ваш приказ выполнен, – адъютант молодцевато отсалютовав, отпрыгнул за спину полковнику.

Оценивая друг друга воины неподвижно застыли.

– Приветствую на вверенной мне планете, – сухо проговорил полковник, продолжая прожигать взглядом дыру в непроницаемом забрале, – с какой целью прибыли на Незабудку?

– Здравствуй, -в тон ответил Сергей, по памяти пронеслись рубленые слова наставлений, – Немезисы не обязаны отвечать на вопросы представителей не официальных служб Земной Федерации. Если судить по отсутствию знаков различия вы являетесь "добровольцем" корпорации не имеющим допуска к служебным файлам категории два нуля.

Заигравшие желваки, массивная челюсть задергались ходуном, стрельнув голубым льдом глаз, полковник хрустнул костяшками. Четко обозначенная позиция немезиса, не нарушившего пока ни одного местного и корпоративного закона, не оставляла полковнику ничего кроме глухой тоски бессилия.

– Это моя планета и я несу за нее ответственность. А ты свалился на голову снегом и отказываешься отвечать на вопросы. Откуда я знаю что…

– Мой статус проверяется одним вызовом. Заодно и сообщите нанимателю причину моей задержки.

Только начавшийся разговор прервал выскочивший из бункера десантник, гарцевато отсалютовал сообщил о вызове с резиденции. Спустя минуту полковник вернулся пылая желанием проломить чей-то череп. Рыкнув приказ адъютанту, не прощавшись скрылся в подземелье командного пункта. Воин вновь окунулся в пропитанное потом брюхо танка. Гудение запускаемых турбин забилось в теле легкой вибрацией и многотонная махина толчком оторвалась от земли.

Выскочив на простор отвоеванного у джунглей поля, танк безжалостно утюжил волнистый ковер травы. Не выдерживая раскаленного воздуха трава сворачивалась в жухлые стручья, и тлея искорками углей украшала широкую полосу после туши слизня, бесцеремонно выжигающего просеку на холм.

Натужено гудя турбинами танк выскочил на вершину и получив краткий миг невесомости перевалился с облегченным воем устремился в низину. Стремясь поскорее очутится под сводами резиденции, что вздымаясь от игрушечных замков до попирающих небо конструкций энергетических мачт, со всполохами полей скрывающих застроенную долину с орбиты, резиденция выглядела чужеродным наростом. Надвигаясь подавляющими размерами конусы башен сияли мириадами росчерков окон, открылись провалы массивных ворот что принимали и выплевывали полчища летающих букашек, а под стеной гранитный глыб кишели блестящие всей радугой спины ползающих каров.

Понаблюдав жизнь термитника "немезис", внимательно изучив удивленное убрал пометку о странностях размаха обосновавшейся под энергетическим пологом мегаполиса корпорации. Само собой отпал вопрос о таком вложении в оборону. Не успев до конца обдумать план возможной атаки такого "орешка", как машину качнуло. Створки поползли в стороны и Сергей спрыгнул на белый мрамор.

– Следуйте за мной, – на смену умолкшему вою турбин вкрался искусственно нейтральный голос адъютанта.

Гулкие шаги отражаясь от обилия стекла и мраморных плит устремились в единственный свободный пятачок неба. Миновав полчища придворной охраны, расхаживающей в парадном обмундировании ярко синих цветов корпорации, вежливые улыбки клерков и администраторов, очутились напротив створки деревянных дверей украшенных золотым орнаментов. С мягким шелестом разойдясь крепостные двери величаво допустили вошедших в царство излишней роскоши.

– О…,- слащаво заулыбался Валандай, распахнув ручонки выскользнул из роскошного стола, утопая в глубоком ворсе диковинного животного пестрой раскраской украшавшего пол кабинета, устремился на встречу заученной походкой радушия, – Извините что так получилось, вы знаете у нас участились нападения и у нас этот… комендантский режим.

Царским кивком отпустив адъютанта, собирался пожать руку немезису, но вовремя спохватившись закачался на пятках на расстоянии.

– Э, вы можете снять это?

Сделав жест, не определенно обводящий все снаряжения, вопросительно осмотрел закованного в броню воина хоть сейчас готового к штурму укрепленной цели.

– В этом нет необходимости, – дезактивировав шлем ответил "немезис", подставил прохладному воздуху оголенный череп, посмотрел на вздрогнувшего Валандая углями полностью красных белков, – для обсуждения цели найма, достаточно и этого.

Мелькнувшее в глазах чиновника удивление, тут же сменилось вежливой улыбкой опытного интригана. В подковерной грызне чиновников, главным качеством всегда являлось умение лицедействовать, скрывая истинные чувства под масками прямо противоположных чувств. Сделав приглашающий жест к столу переговоров, самодовольно уселся в кресло, понимающе посмотрел на оставшегося стоять война рядом с хрупкой античной мебелью, напыщенно произнес:

– Я хотел бы уточнить один момент, прежде чем мы окажемся за этими дверьми, – мотнув за спину, натянул обруч виртуальной связи с искусственным интеллектом, – все что вы узнаете… это сугубо конфиденциально. Если вас не устроят дополнительные условия мы рассчитываем, на годовой мораторий на распространение информации…

Воин молчал, ожидая пока важно вещающий секретарь, хотя по амбициям и кабинету явно из числа первых в корытце наместника, закончит длинный перечень предупреждений и смешных угроз.

Все трясутся над своими тайнами, хотя и знают, что Марс самая молчаливая планета. Единственная не входящая в Федерацию колоний и уже более века на ее поверхность не ступала нога чужаков. Все сделки происходили на орбите, все поставки не хватающих ресурсов заканчивались орбитальными доками. И как бы не старалась Служба Безопасности внедрить своих агентов все оканчивалось орбитальным карантином, а если удавалось забросить агента сквозь сети орбитальных спутников, боевых платформ и плотный график патрулирующих штурмовиков – человек исчезал бесследно.

– …и последнее. Вам пройдется работать… с другими людьми.

– Это невозможно, – моментально отреагировал Воин, – Немезисы не участвует в совместных операциях. Только одиночные контракты или если задача выходит за возможности одиночки, заключайте найм в представительстве Ордена на звено братьев.

Валандай недовольно нахмурился, но получив какое то сообщение по замерцавшему сиянием обручу, вежливо улыбнулся:

– К обсуждению последнего пункта, мы вернемся после встречи с наместником.

Поспешно покинув объятие кресла засеменил к створкам двери. Почтительно застыв у дверей, открыл полумрак комнаты. Миновав сладко пахнущего Валандая, Воин очутился в прохладном полумраке.

Голые стены проступали под мягким светом из прозрачной колонны до потолка и беготни индикаторов возвышающихся по периметру консолей сложной аппаратуры. Приглядевшись к мерному биению переплетения кабелей, прозрачных вен с бурлящей жидкостью, немезис застыл изваянием. Резко активированный шлем, щелкнувший фиксирующим молекулярным швом, воин закрыл дверь и принял боевую стойку отражения атаки со всех сторон.

Все странности колонии складывались в картину, готовую обернуться "просветом. На пограничной планете, в центре зала наместника и одного из основателей неизвестной и мало чем примечательной корпорации, явно имеющей средства больше чем может себе позволить мелкая корпорация находилась одна из самых оберегаемых Марсом технологий, система "воскрешения" позволяющая дряхлому телу продлить отпущенный природой срок почти в трое.

Среди сонмища пузырей прозрачного саркофага плавало тело древнего старика. Обвисшая кожа, торчащие кости в дополнение к клокам качающихся седых зарослей стянутых обручем виртуала, казался утопленником тронутым вездесущими рыбами и трупным ядом, только судорожное движения глаз под опущенными веками, говорили что мумия жива.

– Волчонок, – наполненный горечью голос прозвучал в голове в исполнении "шептуна", что включился в общение поймав направленную радиоволну, – Зубастый, испуганный мальчишка. С руками по локоть в крови…

Удивленно прислушиваясь к проникающему сквозь барьеры защиты голосу, "немезис" не мог поверить в происходящее. Таинственный голос проник сквозь личность "шептуна" и не потревожил ни одной тревожной цепи сознания, сейчас говорил о нем как о букашке под микроскопом. В сознание Воина закралось непривычное чувство удивления. Даже любопытства, и оно удержало его от желания начать "просвет" прямо сейчас, не считаясь с потерями выжечь планету дотла. И вновь стать тем, кто всегда прав, все знает и опирается на мудрость скрижалей несет людям единственный свет правильного пути.

– Удивление… Любопытство это хорошо. Значит мозги еще живы, и не все потеряно…

Глаза старика окрылись, и Воин заглянул в такие же красные угли глаз как у него самого. Но только взгляд был более глубокий. Завлекающий в глубину. Утягивающий сознание тугим коконом чужой воли и в сознание стали вспыхивать образы чужой памяти. "Воскрешение" уже дорабатывалось Учителями по оставленным чертежам, а прототип исчез с планеты Марс вместе с легендой. Мифом. Первым "бешеным псом Наемных Батальонов"…

Воин вздрогнул словно от разряда. Перед ним живая легенда Ордена! Климатическая система не справилась с резким скачком температуры, и по лбу побежали тонкие струйки пота. Бухнувшись на колено, Воин скрестил руки на груди склонил голову в почтительном поклоне, постарался унять дрожь тела.

Перед ним сам Создатель технологии программного изменения мозга. Благодаря вмешательству, чувствительность органов восприятия повышалась в несколько раз, ускорялись процессы метаболизма, увеличивалась пропускная способность нервной системы и только благодаря этой технологии создали идеального воина, составляющую часть проекта "немезис". А второй половиной был искусственный разум "шептуна".

– Создатель…, – прохрипел Воин, пытаясь собраться с мыслями, почему то не желавшими выситься четкими образами, а превратившихся в разводы на воде.

– Нет! – в голове взорвался крик. Сморщенное тело дернуло ногами от чего раствор забился в волнении, – Вы не мои создания! Вы больше творения Дыбы, чудовища взращенные Хранителями! Вы мое проклятие, которое я слышу от каждого убитого вами человека…

– Но мы же твоя плоть, мы твои дети! – проговорил воин едва сдерживая рвущийся наружу крик от несправедливости.

Ведь он всегда почитал скрижали! Он всегда постигал мудрость наставников, и нес бремя "просвета" как необходимость, обеспечивающий порядок! А сейчас он слышит несправедливость от того кто дал жизнь ему и миллионам братьев ищущих по космосу Создателя. Надеясь сказать ему или его могиле, что все дети его чтут и готовы нести возложенное на них бремя достойно.

– Нет мальчик, – словно услышав его терзания выворачивающие нутро мясом наружу, Создатель горько улыбнулся кончиками губ. Сознания воина коснулась волна сожаления и горечи, – нет мальчик мой все не так. Воспринимаю горькую правду…

Картины смутного прошлого замелькали калейдоскопом, и воин увидел Марс в первозданном виде. Когда еще не было подземных лабиринтов уходящих в глубины планеты множеством ярусов. Когда бушевали песчаные бури на поверхности, когда чудноватые механизмы бороздили песчаные барханы гигантскими колесами. Когда происходили смешные битвы между сотнями колесных бронемашин и фигурок в неуклюжих подобиях современных боевых доспехов. И масштабные битвы зеркальных тварей похожих на охранных киборгов и маленьких фигурок человечком, умудрявшихся одолеть нашествие. Первых смельчаков подвергнувших себя экспериментальной технологии. Последняя кровавая битва унесшая десятки тысяч жизней наемников, и первые транспорты с пребывающей ремонтной техникой начавшей восстанавливать разрушения.

– Когда мы создали корпорацию "МАРС", – прошелестел печальный голос Создателя, – мы считали что наши проблемы уже решены. Что вот оно начало новой жизни. Что не будет больше причин таких войн когда одни платят жизнями за процветания других. Мы хотели все изменить. Как наивно…

Первые межзвездные экспедиции открывали все новые и новые миры. И корпорации золотого списка стали осваивать новые планеты, вербуя большинство поселенцев из населения Марса, разбавляло колонистами с Земли и заселяло планету за планетой. С каждым "прорывом" уходя все дальше в космос, подальше от Совета Хранителей с их ними требованиями к моделям развития человечества, все больше корпораций стремилось вырваться из под опеки и увлечь за собой как можно больше людей. Стремительно пустеющая метрополия стала все больше походить на дом для престарелых. Местом где оставались те кто ничего не хотел менять и те кому еже ничего не нужно было кроме виртуальных миражей. Пронесшаяся со стремительностью лесного пожара, рекламная компания взывала к самым сокровенным желаниям человека, и обещая воплотить их сред звезд, звала и манила в неизвестность вселенной. Открывать новые миры, строить новую жизнь добиваться лучшего, того что нельзя было изменить в резервации на которую так стала похожа Земля. Проиграв информационную войну еще на этапе начала, Хранители попытались было надавить через собрание Конгломерата Корпораций платинового списка, бывших столпов экономики, но начавшийся процесс развала прежней системы управления пришелся по вкусы и старым корпорациям, что в числе первых стали колонизировать миры строить орбитальные базы, с азартом увлеклись гонкой экспансии. Вырвавшийся джин колонизации бросающий множество чарующих миров к ногам человека, нашептывал тягу к звездам и люди шли, бежали, летели вперед.

Осознав что за своими математическими просчетами вероятностей, Хранители ошиблись в действительном желании людей желавших жить так как им вздумается, без указов с выше, бывшие властелины судеб человечества оказались на грани полного игнорирования. Времена изменились, и время господства вирта над реальностью, который определял как и кто будет жить дальше канули в прошлое, а других рычагов управления у Хранителей не оказалось.

И взоры обратились Марсу, где они углядели в заставах бывших Наемных Батальонов ростки нового течения, нового образа жизни в обозримом будущим способного затмить математические модели Хранителей, сводом правил более лояльных к человеку чем всевозможные требования Совета.

– Я был поглощен работой с шептунами, и первыми экспериментами с выращиванием металлов с кристаллами способными сохранять информацию при любом агрегатном состоянии, – голос Создателя, горел сожалением от невозможности извинить прошлое, – появлялся в реальности наскоками, и тут же попадал в проблемы наладки новой жизни. Массовый отток людей сказался и на Марсе. Многим опостылела жизнь в скафандре в тесноте застав и подземных городов. И люди решили искать счастье среди звезд, оставляя нас один на один с проблемой острой нехватки людей. Часть проблем мы закрыли автономными комплексами, но оставались проблема отсутствия прироста населения. И тут как черти из табакерки появились хранители и предложили выход. Генная инженерия на основе ДНК носителя, могла воспроизвести любой участок цепи поколений. И мы как наивные попались в этот чемодан с двойным дном.

– Поколение первых воинов, – благовеяно прошептал "немезис" о легендарных предках, – первые дети Создателя.

Криво усмехнувшись старик посмотрел на склоненного воина сквозь сонмище пузырей вновь наполнивших резервуар гудением технологического обогащения питательными веществами.

– Первые жертвы, – едва заметно покачав головой живой свидетель давнего прошлого, продолжил вещать в сознании горьким тоном, – Мы не могли заниматься еще и воспитанием детворы. И Хранители предоставили своих воспитателей и учителей. И спустя десять лет Орден прекратил набор добровольцев. Потому что на своих расширенных полигонах и аудиториях зрела смена старым наемникам, молодежь воспитанная на идеях Ордена, но почему то в более в упрощенных формах. И так незаметно, год за годом Орден изменился. Вместо того что бы воспитывать странствующих воинов являющихся образцом гармоничной личности, несущей знания и умения для улучшения мира через изменение и воспитание в простых людях чистых устремлений, мы вырастили идеальных надзирателей. Жестоких карателей отступников от догм Ордена. И первой жертвой пала Виверна…

– Создатель, – попытался возмутиться воин,- Но в скрижалях сказано что ради наживы они изменили генетику человека. Мутация организма доходили до 70 процентов и все это ради добычи паладия…

– Скрижали…, – горько произнес старик, – Скрижали пишут победители. И теперь мир для тебя существует только в черных и белых цветах догм Ордена. Виверна была планетой коварного светила. В его излучении присутствовало гамма излучение которое не фиксировалось разведывательными зондами. И высадившиеся колонисты начавшие разработку богатых месторождений, получили облучение перестроившее организм в зависимость от лучей их звезды. Они стали зависимыми что не могли жить без своего светила. А когда началась мутация людей в рептилий, которых природа стала подводить под образцы местной фауны, уже было поздно. Подопытные что соглашались покинуть планету для обследований и помощи умирали в страшных агониях, ломках и судорогах превращавших их в безумцев. Тогда разгорелась паника о "звездной чуме" превращавших людей в чудовищ что бросались на людей в припадках безумной ярости. И тот момент Хранители посчитали идеальным для показательной акции, позволявшей Ордену занять свое положение в обществе как пастуха над стадом овец. Виверна была уничтожена как "рассадник алчности в ущерб генетической чистоты расы", а человечество услышало скорректированную историю. С того момента я пытался изменить ситуацию. Ругался с Дыбой что словно одержимый идеей избранности стал истинным фанатиком Ордена, спорил с Хранителями уже полностью перебравшихся на Марс и незаметно плотно вплестись во всю структуру воспитания молодежи, даже Шептун и тот разочаровался в природе людей и все чаще стал принимать сторону Хранителей…

Голос старика опустился до едва заметного шелест в сознании, и воин с удивлением почувствовал как против воли с глаза защипало, и на краешке выступила капля влаги. А внутри вдруг взорвался сплав эмоций что нарушая психологические блокады, гормональные подавители ослепительно вспыхнул огнем мучительного отчаяния человека. Всю жизнь старавшегося совершить невозможное, и когда казалось что вот-вот воплотится мечта, вдруг осознавшего что он на самом деле оказался далеко на противоположном конце дороги.

– Создатель…, – прохрипел Воин едва удерживая себя в сознании. Как в голове взорвались тысячи солнц. Череп буквально раскалывался от рвущейся наружу боли, еще немного и его просто разнесет на атомы. Вспышка расплавленной боли выжигала мозг, и казалось начала выжигать внутренности. Последнее воспоминание – удар о прохладу мраморного пола…

Замотав звенящей головой воин, поднялся с пола. Анализирую внутреннее состояние пораженно замер. Обычный фон шептуна, мельтешившего показаниями тысячи сенсоров, сменился чистым взглядом и тишиной в сознании. Ледяное онемение постепенно проходило и "шептун" ожил слабой пульсацией, выдав рапорт о временном параличе половины имплантированных сенсоров.

– Прости мальчик, – глаза старика подернулись пеленой воспоминаний, а сознание окутали теплые волны успокоения, – ты мой упрек. Укор моей молодости, и не осмотрительности. Когда я выпустил джина программного вмешательства, я спасал себя, товарищей и мечтал что это положит конец всем войнам. А что теперь? ВЫ сеете смерть по всему космосу прикрываясь чистыми идеями, но везде где вы ступаете, разливаются океаны крови, леденящий вой боли. Вы полная противоположность того что я хотел достичь.

Звенящая голова, пошатнувшаяся картина привычного мира, выбивала воина из привычного ритма. Не понимая реакции старика, воин промчался по основным логическим не стыковкам истории. Согласно Скрижалям, первые разработки идеального солдата, начал именно Создатель, а получается что старик не божественное существо а вот этот обломок человека? Не понятно. Анализируем глубже.

Три века назад Марс был важным сырьевым источником энергии, где в искусственно созданном мире сосланные корпорациями неугодные становились наемниками для битв за месторождения кристалоидов, а когда открыли мезонит, то вещество астероидного происхождения дало человечеству дорогу к звездам, но осталась планета полная людей, по неволе ставших профессиональными воинами.

Накопившиеся противоречия внутри земных корпораций вылились в серию не лицеприятных комбинаций, в результате которых выигрывали корпорации платинового списка столпов экономики. Цепи тщательно подготовленных "случайностей" и не доказуемого злого умысла, должны были покончить со всеми проблемами изящным решением- убрать возможных будущих конкурентов, избавиться от балласта в виде не рентабельной добычи, а самим остаться без крови на руках и в сплошных плюсах.

Тысячи транспортов устремились на орбиту Марса, неся в себе спящих тварей. Совершив высадку, первое поколение боевых киборгов открыло каналы для управления извне, а сотни тысяч детишек корпораций раций золотого списка землян, сыграли в подложной виртуальной симуляции, в кровавую игру о космическом нашествии тварей. И сами того не ведая стали сознанием оператора боевого киборга.

Полчища стальных монстров рвали танковые соединения наемников в клочья и спасли Наемные Батальоны, люди первыми подвергшиеся разгону человеческого мозга. Измененные сознания ускоряли физические параметры до немыслимых показателей, позволившим одолеть "термитов" в последней схватке. А многочисленные трофеи – лишившись управляющих сигналов киборги застыли безвредными изваяниями, стали исходными материалами для проекта "Немезис"…

– Но ведь это наше бремя, – попытался вызвать трепет от заученных Скрижалей, Воин упрямо набычился разгоравшемся сиянию саркофага, – человечество слабо в своих пороках. Ведь нужен кто то кто будет присматривать за детьми, отчитывать за неправильные поступки, и это должны быть самые сильные воины, что бы ни у кого не было возможности нарушать три правила обеспечивающие выживание человечества как вида разумных существ!

– Выживания? Должен быть самыми сильными? – тщедушное тело повело рукой словно пыталось отмахнуть шелуху слов и рассмотреть зерно истины, – Ты стал самым сильным воином. Уже сейчас в твоем теле столько смертоносной энергии что ты можешь выжечь половину планеты, но скажи мне что ты СОЗДАЛ за свою жизнь? Что создал Орден? НИЧЕГО! Весь ваш потенциал уходит на созидание орудий разрушения! Вся твоя жизнь уйдет на сеяние смерти и разрушений! Вы говорите присматриваете за детьми? Скажи мне воин много ли сможет создать ребенок которому за каждую провинность отсекают часть тела?

Чувствуя как горечь растекается кислотой по венам, горло сжимает удавка обиды Воин не выдержал:

– Мы способны противостоять всему! – не зная почему Сергей вскипел протестом, – Мы будущее человечества! Мы способны выжить везде!

Последние слова вырвались мощным ревом. Забившись под темными сводами, обрушились ушатом холодной воды. Устыдившись прорвавшимся эмоциям, Воин подавленно замолчал. Но слышать такие речи от человека, которого каждый немезис почитал как отца, обращался в трудную минуту за советом, с его именем на устах гиб совершая невозможное, – все это разбивало мир в котором он жил, дышал.

Старик закрыл лаза. Медленно качаясь под сменившемся ритмов замены жидкости, сказал:

– Вы зациклилась на одном. Вы зашторили себе взгляд и целенаправленно идете по самому легкому пути. Поступок наказание, но при этом Орден НИ РАЗУ не создал, и не показал альтернативы, – горечь проскользнула в радиопередаче неуловимым изменением тембра, – будущее человечества… вы его темная сторона, вы демоны разрушения. Молчи! Что вы создали!? Планету смерти? Цитадель Разрушения? Вы совершенствуете виды оружия, вы строите смертоносные корабли… это и есть будущее человечества?

В голове вспыхнули часы разговоров с Учителем., что рассказывал послушникам смысл их жизни. Предназначение.

– Мы его защита! Мы клетки организма, что набрасываются на болезнь ее уничтожая!

– Слышу слова Дыбы, – лицо старика исказилось в кривой улыбке.

Заслышав одно из имен Основателя Воин вновь бухнулся коленным щитком о мрамор. Горячо зашептав обращение к первой Скрижали, пытался вернуть безмятежность мыслей.

– Хотя, – ироничный взгляд во взгляде старика скользнул по почтительно преклонной фигуре, – Я смотрю у вас уже целая вера. Давно я вами не интересовался…

В голове закишели холодные щупальца чужого интереса. Бесцеремонно листая страницы банка памяти, Создатель усваивал последний век истории Марса, но уже глазами немезиса.

Пытаясь противостоять вмешательству чрез внешние сенсоры, "шептун" стал выстраивать защитные блоки, напрягал системы защиты. От напряжения сковавшего мышцы в каменные жгуты, трещала голова и стало темнеть в глазах, но все разбивалось легким ветерком отмашки Создателя или болевым шоком. Не выдержавший напряжения "шептун" отключился от слияния после чего вначале отказал контроль ноги и раздался грохот завалившейся стали.

– Занятно, но не более- отпуская тело из беспамятства, в голове пронеся старческий голос, – Зашевелились мумии. Хоть попытались создать религию и то какую-то однобокую да кривобокую. Хотя я тоже хорош. Попытался один изменить мир, а в результате стою во главе тайной империи а вокруг одни рвачи, едва не танцующие от нетерпения когда можно будет урвать кусок пожирнее от падшего мамонта. Так что- сравнялись.

Дав возможность прийти в себя оглушенному гиганту, Создатель выждал пока Воин подымится с пола.

– Значит так Воин. Я знаю что Орден рыщет по звездным системам, не только присматривая за послушным стадом. Но и ищет меня. Надеются найти следы моей деятельности, и даже догадываюсь зачем я им понадобился, – кривая усмешка старика напомнила оскал хищника. Увернувшегося от замаха очередной ловчей сети, но спустя мгновение гримаса сменилась хмурым выражением сморщенного старостью лица, – но и я тоже убедился что одному мне не справится с задуманной задачей. Поэтому я готов к диалогу с вашими мумиями, но после того как ты выполнишь. УСПЕШНО выполнишь мое задание. А если они вздумают сунуться ко мне всем оркестром то передай – они НИХРЕНА не получат, а лишаться много из того что имеют!

Подавленно выслушав ультиматум Воин, смущенно перетаптывался. Еще никогда он не слышал что бы кто то посмел вот так разговаривать о Ордене, да и еще выдвигать свои требования. Но Создатель наверное мог и не так разговаривать, и ему простому воину, в неполные двадцать лет имевшего за плечами всего три просвета, предстояло передать ТАКИЕ слова. Но следующая фраза заставила выбросить лишне мысли из головы и воин задействовал импланты усиливающие умственную деятельность.

– У меня возникла трудность с освоение одной перспективной системки, – сразу же в сознании Воина вспыхнула картинка звездного пространства с упрощенной проекцией, – Планетарная система, обладает удивительно богатым астероидным полем.

На проекции шести планет, в ускоренном режиме разноцветные жемчужины спешили вокруг косматого солнца. Между орбитами клубились мутные пояса каменных туманностей астероидных полей, что украшались столбцами высокого содержания мезонита и редких металлов.

Изображение резко дернулось в сторону, выхватывая вихри собирающихся молний. Звездная гладь натянулась, словно упругий материал пробиваемый острыми клинками. Не выдержав напора ткань звездного пространства треснула сетью разломов и в обычное пространство величаво выплыла стая размытых контуров колониальных транспортов. Туши перекормленных червей, блестя сегментированных корпусом, лениво вращались в кольцах грузовых трюмов. Проплывая подальше от сияние межзвездного прохода, украсились вспышками стартующих истребителей, что стаей мошек устремлялись расширять зону безопасности, а неповоротливые гиганты разошлись в стороны, открывая дорогу притаившимся в их тени эсминцам.

Хищные тела списанных Федеральных кораблей, больше напоминали престарелую акулу, но еще с острыми зубами, выпирающих вперед плазменных орудий и торчавшими под брюхом гигантские стволов планетарных подавителей.

– Третья планета без естественных спутников – идеальным место для развертывания орбитальных заводов. Обширные просторы степей, мягкий климат – размещение жилых комплексов, все подходит. Но…

Проекция ускорилась, угол обзора изменился и приблизилась планета окутанная молочная дымкой циклонов, сквозь редкие разрывы которых просматривались сине красная поверхность и желтоватые массивы воды.

– Колонизация началась по стандартной процедуре, – продолжая вещать Создатель, подкраской около планетного пространства показывал участки на которых тут же начиналась бурная деятельность орбитальных сборщиков. Украшаясь снопами работающих двигателей крабы потрошили одну из туш транспортов и перетаскивая целые сегменты, выстраивали часть кольца орбитальной базы, – успели завершить две тяжелых платформы и развернуть сеть сенсоров дальнего обнаружения. Когда ушли первые колоны на планету…связь прекратилась.

Проекция застыла. Резко сменившийся угол обзора, выхватил неторопливое вращение планеты и смутные контуры на орбите. Увеличение прыгнуло наскоком и проступила картина разрушений. Ошметки транспортов, разорванные в клочья орбитальные базы, мелкий мусор, облака замерзшего воздуха молчаливыми спутниками вяло вращались вокруг флегматичной планеты, неторопливыми изгибами циклонов равнодушно взирающей на остатки разыгравшейся трагедии.

– Переданный зондами анализ разрушений, выявил отсутствие человеческих останков и следы применения нашего же вооружения. Все пробоины нанесены орудиями, чей спектральный идентификатор хранится в базе корпорации, как кораблей входивших в состав колонизации.

– А что с поселениями на поверхности? – задал вопрос Сергей, недоверчиво всматриваясь в бегущие строки температурного накала по краям пробоин. Получалось что плацдарм уничтожил нанятый корпорацией флот. Предварительно убрав все останки людей, а затем сами же превратились в груду разорванного металлолома. Бред.

– Ни каких следов, – голос Создателя, приобрел не привычную для Сергея окраску задумчивости, – в указанных координатах – девственно чистые заросли и вовсю резвится местная живность. И еще любопытный факт. Сенсоры не зафиксировали ни какого постороннего излучения кроме наших кораблей – нападение из вне исключено.

– Создатель в чем моя задача? – почтительно спросил Воин, сопоставляя время между прибытием каравана и передачей разведывательных зондов. Месяц. За такое время можно убрать и подтасовать все что угодно. Но для чего все нужно было обставлять таким странным образом? В голове сразу же выстраивались и тут же рассыпались множества гипотез, не выдержав поверхностного теста на "устойчивость" по шкале системного анализа.

И как приговор прозвучала короткая фраза, с едва скрываемой иронией:

– Успешная колонизация планеты.

ГЛАВА 4

Очнулся Воин только от лязга створки десантного отсека. Оглянувшись на удивленных десантников, во все глаза поедавших глазами незакрытое броней лицо немезиса, безразлично отвернувшись закрыл глаза и откинул голову на подголовник. Молчание нарушилось ревом разгоняемых турбин, но даже с закрытыми глазами он чувствовал как его разглядывают, препарируют и если бы была вероятность что он глухой – во всю бы обсуждали. Редко кто мог похвастать что видел лицо немезиса, да даже вообще видел воина на расстоянии вытянутой руки и при этом остался жив.

Активировав закрытие лепестков шлема Воин погрузился в себя пытаясь разобраться со внутренней бурей. Привычный мир трещал по швам. Он нашел Создателя. Он нашел миф и легенду, но встреча оказалась не такой как рисовалось Скрижалями. Вместо одобрения и похвалы за усердие и старание по несению бремени исполнения своего предназначения, Воин получил осуждение. Сами Скрижали оказались не вековой мудростью и истиной, а куском правды показанной в выгодном свете, все наставления Ордена и Учителей, теперь представали в другом свете. Все к чему он стремился что считал правильным и верным оказалось не таким белым, здание его убеждений пошло трещинами и сейчас он пытался удержать трещавшие по швам стены, спешными доводами прежних убеждений. И самое удивительное его напарник – "шептун" тоже молчал. Прежде, от его комментариев не укладывающихся в рамки сухого делового общения всегда веяло чуждым юмором и логикой, а сейчас искусственный разум молчал, редко отзываясь на запросы вялыми отчетами подконтрольных систем и отказывался от диалога.

Оказавшись на борту штурмовика, Воин облегченно перевел дыхание. Родные стены корабля помогли успокоить бурю рвущихся сквозь плотину блокировок эмоций. Откинувшись на кресле пилота, Воин активировал бортовые системы и по телу пронеслась волна откликов оживающих систем. Подготовленные к слиянию системы зазудели готовностью и ощутив отклик "шептуна" воин расслабил сознание. К двум сияниям личностей, одна за одной устремились лучи бортовых системы, и спустя миг он почувствовал себя многоруким и могущественным, готовым взмыть к солнцу и обрушиться ливнем смертоносной энергии, но в отличии от прежних слияний, это сплетение разумов и электронных систем не вызывало трепета самого правильного существа во вселенной.

Активируя модули дальней связи, "немезис" устанавливал канал связи с Орденом. Сейчас ему предстоит еще один не легкий разговор. По наставлениям, ему необходимо получить утверждение найма, а затем приступать к выполнению. Хотя что будет сейчас он даже не представлял. На нестандартные случаи был только один вариант действий. И молодому Воину он не очень нравился. Но суть найма явно вышла за пределы даже нестандартности.

В космос устремился набор кодов, на что лепестки орбитальных ретрансляторов развернулись в сторону черной жемчужины искусственной планеты, что вращаясь на границе планетной системы, одной частью постоянно висела в подпространстве, а второй принимала сигналы для баснословно дорой связи – межзвездное эхо.

– Немезис обращается к Совету! – формулируя мысли обращения Воин внутренне собрался. Само осознание что он обращается к Совету, а не к Учителю за простым разрешением найма, выбрасывало в кровь критический уровень адреналина, -… сеанс категории три нуля один.

Тихий шелест включаемых ретрансляторов, и мерное попискивание кодировщика сеанса связи нарушилось бархатным голосом:

– Первый уровень защиты на связи. Назовите свой идентификатор.

– Поколение 3, номер В/675456/25121, пересылаю генетический код, – эфире разлилась трель уникального имплантанта выплескивающего кодированную информацию о "немезисе", – у меня сообщения для Совета. Требую срочного рассмотрения найма.

– Воин, ваш статус в зеленой полосе, – отозвался дежурный голос, попытавшейся урезонить молодого воина, требующего срочный доступ. Ведь даже смертельная опасность, передается с кодом один ноль в приставке, – сообщите дополнительные критерий важности найма.

– Я нашел Создателя…

Повисшая пауза длилась секунду, послышались внутренние переключения и в сознании возник облик Учителя. Почтительно склонив голову Воин произнес стандартную фразу приветствия:

– Силу и Разум Учителю.

– Силу и Разум Сыну, – отозвался тихим шелестом седой старик, рассматривая склонившего голову ученика с намеком морщин на улыбку, – Что смутило воина на просторах вселенной, не сумевшего справиться самостоятельно и требующего мудрости Совета?

Прозвучавшие нотки иронии, стали искрами для огня дерзости. Пытаясь обуздать всколыхнувшиеся упрямство желающее доказать, закричать во все легкие о своей зрелости Воину жутко захотелось посмотреть на реакцию Учителя, получить хоть раз в жизни признание его правоты:

– Я познал тайну Создателя.

Учитель позволил морщинам еще больше изогнуться в усмешке. Тайну Создателя стремился узнать каждый немезис. Проводя поиски во всех уголках пространства куда заносили наймы, все воины попутно пытались найти след человека ушедшего сотню лет назад. И не раз более опытные воины обманывались, и не раз совет получал доказательства бренной смерти тела похожего на ушедшего.

– Всех волнует эта тайна Сын, но еще ни кто не смог убедительно доказать слова…

– Я смогу, – внутри разлился огонь запрещенного удовольствия. Сам не понимая откуда взялась волна удовлетворения, Воин произнес: – Открываю сознание Учитель…

Сознание укрылось стеклянным колпаком, все звуки, мысли посерели и "шептун" открыл доступ к памяти. Импланты ожили образами событий памяти, последние эпизоды заструились электронными вихрями.

Равнодушие Учителя было подобно ледяным пальцам, проникая в сознание, с вялым интересом перебирали картотеку слоев памяти, как вдруг тем сменился стремительным листанием, а затем по голове растеклись волны огня жадного подключение еще одного сознания. Сразу в памяти пронеслись ощущения схожие с методикой просмотра памяти Создателем, а здесь более мягкое более близкое слияние. Его слушал Первый Воин!

Жар спал и немезис смог ощутить себя как личность. Вяло реагируя на сообщения "шептуна", что сеанс слияния завершен, он сфокусировался на образе Учителя.

– Сын…, – ровно произнес Учитель, но подергивание века не прошло не замеченным, – ты оказался прав. Представленные материалы очень важны и требуют осмысления. Но уже сейчас Совет дает разрешение. При этом снимаются все запреты на совместные операции, – голос Учителя затих, затем проступила более четкая и повелительная мысль, – Слушай приказ! Ты обязан выполнить этот найм любой ценой и средствами. Снимаются все ограничения, главная задача – произвести колонизацию и обеспечить полную безопасность колонии до прибытия флота немезисов!

На этом сеанс оборвался, а Воин автоматически дал команду на завершения связи. Совершая необходимые процедуры растеряно попытался понять что происходит. Вместо ощущения мудрости что всегда поселяется в нем после сеансов слияний, всегда поддерживающего в трудную минуту, его все больше охватывал хаос метавшихся мыслей. Вместо того что бы наставить, разъяснить или опровергнуть сказанное Создателем, учителя просто дали карт бланш на любые действия, а сами устранились на осмысление. Бросили в момент когда он больше всего нуждается в четком руководстве! Но что делать ему?! В наставлениях нет ни слова о колонизации планет, и как работать с простыми людьми?! Он знал строение организма человека как свои пять пальцев, он мог умертвить человека тысячами способов, мог прогнозировать поведение людей под действием паники, страха и боли. Но он не знал как чуждые разумы, не признающие строгую последовательность во всем, подверженные эмоциональным порывам, не логичные, не способные к шестиуровневым связкам мыслей и действий, умудряются создавать сложные механизмы, строить здания и вообще развивать цивилизацию, а сейчас ему придется плотно с ними контактировать, разрабатывать СОВМЕСТНЫЕ действия! Невозможно!

– Тихо, тихо, а то глядя на твои эмоциональные показатели, можно подумать что тебя расстреливают из "убоев" в шестой раз подряд, – в сознании возник усталый голос "шептуна".

– Тихо?! – едва справляясь с эмоциями, Воин скрипел зубами, – После всего что я сегодня узнал, мне быть тихо?! Все чему я учился с рождения, все что считал вершиной мудрости, единственной и неоспоримой оказалось мифом! И мне тихо?! Учитель всегда говорил что во мне слишком много эмоций, – это плохо, неправильно, и мне бы лучше пойти в исследовательский корпус, что не достойно воина быть таким мягким, а оказалось что мы ВСЕ идем дорогой которую создатель назвал тупиком! Он стыдится нас! И пытается исправить свою ошибку! НАС ИСПРАВИТЬ! МЫ С ТОБОЙ ОШИБКИ!

– Прекрати истерику, – прошелестел "шептун", – от твоих воплей ничего не изменится, у меня тоже был не самый лучший день. Меня вырубили как лампочку. И там где я считал себя владыкой, меня утерли как не смышленыша. И хочу сказать что для меня это тоже шок.

– Какой шок? О чем сейчас идет речь, – недоуменно проговорил Воин, не припоминая случаев что бы "шептун" был в "шоке".

– В простом. Я не контролирую ощутимый пласт ресурсов, он частично взят с областей твоей биологической памяти, и у меня занимает двадцать процентов долговременных хранилищ. И самое противное что я не могу вернуть контроль над этими ресурсами, даже не могу понять что это такое! При инициализации этот сегмент просто сбоит и отказывается откликаться на запросы, будто там битые ячейки. Я как за закрытой дверью – слышу что там что то происходит но не могу зайти и посмотреть! Но хуже того что я вижу что этот задраенный наглухо сектор перехватывает у меня управления некоторыми функциями.

– У нас сбой?! – произнес Воин затаив дыхание.

В наставлениях были смутные инструкции на случай если электронная составляющая входит в конфликт с биологическим носителем, и там приведен список необходимых процедур. Но по недоговоркам братьев из исследовательского корпуса, он понял одно – лучше бы этого не происходило. Иначе их ждет "разборка", а повторное вживление нового "шептуна" процедура с большой вероятностной переменой. Человеческий организм перешагнувший черту "внедрения" уже не воспринимает новых имплантов, и происходит отторжение всех уже ранее внедренных систем.

– А что б тебя! – едва не вскричал "шептун", – не вздумай об этом кому то ляпнуть! Нас сразу упекут на разборку! Меня засадят на вирт паек, а тебя вообще… выпотрошат до костей, и останется только прямая дорога в "призраки бездны"

От слов напарника, Воина обдало дуновением холода. Где то среди остатков человеческой составляющей заворочался дикий ужас, но подавленный эмоциональным блокиратором так и остался только слабым всплеском не комфортности. Не то что бы он боялся смерти, но стать вечным скитальцем космоса, полуживой частицей самого могучего корабля Ордена класса "поедатель солнц", это было намного хуже биореактора. Но воины не выбирают путь служения Ордену, они исполняют свой долг.

– А Учитель?

– Он и видят только то что я. А свои догадки я не фиксировал в реестрах процессов.

– И что теперь делать будем?

– Как раньше говорили,- нетерпеливо проговорил "шептун" с хмыканьем, – выкручиваться. Что бы потом не подскакивать карасями на сковородке.

ГЛАВА 5

– О, здравствуете. Рад, очень рад вас видеть, – Валандай растекся в улыбке вежливости. Привстав из-за стола, выкрутился от рукопожатия с "немезисом" почтительным наклоном головы, – Вы вчера так быстро нас покинули, что мы не успели обсудить нюансы…

Продолжая щебетать вырвавшимся на волю соловьем, Валандай обрушил ворох слов, за которыми смысл был всего один – готовы взяться за работу?

– Найм утвержден советом. Какие средства вы готовы вложить в данную операцию, – пресекая поток шелухи, Воин убрал лепестки шлема, впился требовательным взглядом в заюлившие глазки Валандая, – Мне нужен полный перечень ресурсной базы, люди отвечающие за направления, не посредственно личные дела на каждого поселенца. В добавок мне нужны информационные массивы по психологии современных социальных групп, корпоративному менеджменту и доступы к историям колонизаций всех миров корпорации "Ожерелья".

– Да, да конечно. Одну минуту я сейчас уточню пару важных моментов.

Натянув обруч чиновник, расплылся в кресле. Веки задергались в такт стремительным полетам по виртуальным складам, агентствам, губы зашевелились с непривычки пытаясь перейти на обычную речь.

– Сейчас я вам представлю главного инженера, – вынырнув на миг, ожили губы Валандая, – а затем по порядку, вашего командующего наземными силами и советника по социальным вопросам, и доступы к разделам.

– Не нужно. Достаточно присвоить мне идентификатор в вирте и обозначить права доступа. Я самостоятельно разберусь с представленными материалами, досье, оценю представленные кандидатуры и по каждому приму решение.

– Как скажите, – учтиво проговорил Валандай, почему то странно побледнев, – а что касается ресурсов прошу взглянуть…

Роскошная фреска с позолотой изображающая пафосный барельеф колонизации планеты, битвы с дикими животными пытавшихся отстоять родные просторы, растаял в проступившей темноте. Во всю стену побежали строки настройки и мрак сгустился до объемных изображений.

Колониальные транспорты образовали ровный клин из девяти туш. Грузовые трюмы окрасились до половины уровней, чиновник тут же защебетал, что для лучшего оснащения, они оставались полупустыми пока командор лично не примет решение чем же ему еще дополнить и так укомплектованные трюмы, и тут же "шептун" отозвался получение статуса присутствия в вирте корпорации.

Выводя рядом с каждой тушей колонизатора состав грузов, что уже были помечены как погруженные Воин недоуменно нахмурился. Все трюмы были забиты грузом сомнительного приоритета. И чем дольше он рассматривал содержимое тем больше возникало вопросов. Зачем колонии продуктовые рационы с малым сроком хранения? Металлургические автономные комплексы с циклом производства рассчитанным на год развертывания? А системы тераформирования для курортных планет? И чем дальше он смотрел тем больше не понимал логики составляющего печень грузов.

– У меня возник ряд вопросов касаемо состава грузов…, – произнес Воин обозначив на проекции особо "странные" грузы стал выводить их отдельным списком а рядом выводил характеристики и стоимость той или иной системы, комплекса или штабелей грузов.

Забегавшие глазки Валандая казалось сейчас столкнуться и разобьются, то потея то краснея чиновник теребил указку, и когда Воин вывел почти весь груз с пометками не пригодности, стальной инкрустированный бриллиантовой пылью прибор тонко хрустнул в руках секретаря.

– Вы очень предвзято смотрите на состав грузов, – тянуще произнес Валндай, пытаясь спешно найти выход из щекотливой ситуации, – мы составляли перечень исходя из бюджета. Вы же понимаете что это уже будет третья попытка колонизации, и…

– И вы решили потратить средства на закупку автономных комплексов по производству легких флаеров прогулочного класса, полагая что они помогут колонии на нулевом этапе строительства?

– На нулевом нет, но уже после окончания строительства людям нужны будут транспортные средства для комфортного передвижения!

– Во время всех колонизаций проводимой "Ожерельем", продукция такого класса начинала производиться только на 3 и 4 этапе. По временным рамкам это второй год успешной колонизации, у нас случай неординарный. Две попытки, сорванные по неустановленным причинам, явно не подходят под стандартный случай экипировки, – произнес Воин прислушиваясь к советам "шептуна".

Рядом с выведенным списком начали мелькать цифры и координаты множества планет производителей и продавцов того или иного груза. Высвечивая более выгодные предложения, стал формировать параллельный состав грузов основываясь на главное цели – колония должна выжить даже в экстремальных условиях враждебной среды и полной автономности колонии в течении 10 лет.

Глядя на бледного чиновника, с полными тоски глазами, Воин произнес:

– Я сейчас закончу формирование нового списка необходимых грузов и оборудования. Думаю что оптимизация поставщиков, и выбор более оптимальной стоимости позволит нам вписаться в предоставленный бюджет с запасом…

– Но это же займет много времени, – попытался было возразить Валандай, все надеясь сохранить состав грузов прежним.

– У нас основная цель не быстрая колонизация, а успешная. Поэтому за время поставки необходимого мы займемся остальными вопросами…

Порядком забив емкости памяти до легкого звона, к хмурым складкам сгустившихся на вспотевшем челе Валандая, Воин набивал трюмы всем что может пригодиться на неизвестной планете. Резервуары для биобетона, реакторы всех размеров и мощностей что были на складах корпорации перекочевывали с раздел транспорта колонизации, автономные роботизированные комплексы, – все было проанализировано "шетуном", отброшено, перепроверено и признано годным. От передвижных лабораторий экспрес анализа, до списанных моделей шагающих киборгов. Старые боевые машины пылились в одном из складов уже десяток лет.

Созданные по содранным Марсианским технологиям, машины проекта "Колосс" пытались противостоять штурмовой мощи "Немезисов", но уступая по скоростным и габаритным характеристикам, стали лишь кучей выброшенных средств. И за всю историю так и провалялись на складах Службы Безопасности Федерации Корпоративной не активированными, пока срок консервации не вышел и их не продали с молотка.

Шептун обозначил несколько позиций искусственных интеллектов. Вычислительные комплексы уступали "шептунам" во всем, но являлись конечно же мощным инструментом при целевом использовании, и судя как оживился напарник, тот имел большие планы на эти резервуары со сферами из титана с мириадами пучков враставших в стенки множеством контактов для обмена информацией.

Но главное это люди. Шептун настроил информационное пространство под его требования, желания и в сознании заструился поток искр, где каждая песчинка – свернутая автобиография переселенца.

В основном выходцы с аграрных планет. Обедневшие роды, начиная от стариков заканчивая грудными детьми, попав в сети профессиональных психологов агентства, какого ни будь "Нового мира", не суть но все сулили бескрайние просторы в личное пользование, потомкам безбедное существование, льготное налогообложение.

Хотя встречаются уроженцы промышленных систем, где планеты угодили под техногенную корпорацию. Уставшие от бешенного ритма мегаполисов переселенцы стремились вырваться в другие миры, даже присутствовали скрывающиеся от закона, на что агентства закрывали глаза засовывали в списки лишь бы заполнить транспорт полностью за что получали свой процент.

– Здесь слишком высокий уровень приверженцев религии, – насторожился Воин, представляя какие начнутся проблемы с верующими, – это обязательно?

– Вы должны понять, – вновь заюлил Валандай, пытаясь увести разговор в другое русло, но после повторения вопроса сдался, – Дело в том что часть средств на освоение мы вынуждены принимать от религиозных конфессий. Ведь полностью покрыть расходы не в силах ни одна корпорация. Хотя мы и несем 60 процентов, остальные сорок делят Федерация Корпораций и заинтересованные в освоении религиозные образования.

– И если срывается колонизация теряет не так уж и много?

– Нет ну как же, – чувствуя разгорающиеся угли, Валандай заерзал, – несем, мы же теряем средства, престиж. Коэффициент доверия к корпорации понижается и соответственно под свои проекты мы уже не можем привлекать большие средства.

– Но большая часть затрат компенсируется страховками, – заключил Воин, глядя как Валандай прячет глаза пытаясь отвертеться от прямого вопроса, – можете не отвечать. Ваши махинации меня не интересуют. Смежные с колонизацией вопросы важны для меня только в рамках подготовки колонизации. Поэтому если вы не будете саботировать мои запросы, я не буду подымать не приятные для вас темы.

Глядя на облегченно поревевшего дух чиновника, и радость в глазах выполнить все запросы едва ли не самолично, лишь утвердили Воина в правильности выбранной линии поведения. Закрыв глаза он снова погрузился в изучение личных дел. Выискивая нужных людей уже сортировал по эшелонам высадки. Рассчитывая возможные психологические проблемы, поручил шептуну сравнительные тесты и формирование очередности высадок, а сам спросил:

– Где сейчас эта масса народу?

– Через месяц агентства обещали закончить формирование последней партии. Баржи прибудут в наше пространство через сорок суток, -облегченно произнес Валандай. С опаской ожидая что немезис засунет нос в дела еще глубже, а там уже на свет могут всплыть такие грязи что замараются все. А ему не то что пенсии не видать, а дай бог бы вообще убраться живым на другой конец космоса.

– Вы их встретите в космосе, примете стазискамеры на борт "Ковчегов", – и не сбавляя темпа поспешил увести разговор в нефинансовое русло, – кстати, не желаете осмотреть что мы приготовили за флот?

ГЛАВА 6

Прошедший месяц по ощущениям слился в годы послушания. Столь изматывающих мотаний и снов урывками, и плотного подсаживания на ботовую биохимию ему испытывать еще не приходилось. От постоянных перегрузок царивших в штурмовике, носящегося между резиденцией, орбитой и свалкой корабельного лома во рту воцарился не смываемый соленый привкус препаратов. Ему приходилось поглощать массивы информации по психологии, этикеты, коммуникабельности, деловым переговорам, что раньше были не нужны, а сейчас оказались крайне востребованы, но кроме самих знаний ему нужны были и навыки и здесь приходилось хуже всего. Простые люди очень не охотно шли с ним на контакт, а зачастую просто сбегали. И приходилось ему часами бродить по пустым лабораториям, или складам пытаясь получить необходимые грузы или провести необходимые работы на свалках кораблей. И только когда вмешалось руководство корпорации, что выступив с заявлением в средствах массовой информации, объявило немезиса командором третей колонизации, дела стали налаживаться. И воину приходилось прикладывать не малые усилия что бы наработать навыки легкого общения. Здесь конечно же большую роль сыграл шептун, чей разум не был взращен и воспитан жесткими орденскими порядками, а развивался в вольной среде вирта, среди подобной себе вольницы, имевших в истоках тысячи сознаний обычных людей…

– Ковчегам, доложить готовность!

Наблюдая дальние развороты туш колонизаторов что еще блестели пустыми стыковочными пазами в отсутствии самих колец грузовых трюмов, придавших кораблям вид оголодавших дождевых червей, Немезис следил за формированием клина каравана. Разворот стального клина в звездную глубь уже почти завершился, и Воин решил заявить о своем присутствии.

– Капитанам доложить готовность!

Штурмовик лавировал между цистернами заправщиков, что стаей вспугнутых мошек разлетались от фарватера оживших гигантов. Проносясь над предупреждающе оранжевой раскраской заправщика, корабль ворвался мелкой рыбешкой в строй жмущихся к тушам огромных ковчегов акульих силуэтов военных кораблей.

– Ковчег 9 маршевые прогреты, все системы в норме, – голос вахтенного офицера обезличился шептуном и в сознании Воина понесся цифровой поток данных бортовых систем.

– Принято, – отозвался "немезис" на последний рапорт колониального транспорта, – Приготовится к принятию эсминцев.

Замыкающий транспорт ожил жерлами маневровых двигателей. Ослепительная вспышка четырех солнц, высветила пристроившийся эскорт эсминцев, словно стая клыкастых псов, плод его двухнедельных усилий собирался тройками возле каждой туши.

Когда Воин впервые сверил виртуальную сводку "флота Незабудки", с напыщенным видов врученную Валандаем, с тем металлоломом который ожидал на орбите, подумал что сбился с курса и влетел на хранилище металлолома.

Выкупленный корпорацией патент на утилизацию кораблей Сил Безопасности Федерации, отслуживших двойной ресурс, а затем несколько полулегальных договоров и благотворительные взносы на фонды силовиков, дали возможность собрать из тысячи дожидающихся переплавки "стариков", три десятка эсминцев и использовать на нужды корпорации за пределами границ Федерации. На что хватило средств прижимистых чиновников и знаний нанятых инженеров, было представлено Немезису как "могучий флот".

Посеченные метеоритами бока, демонтированные вспомогательные секции маневровых двигателей чернели пустотной рихтовкой, выгоревшие стволы орудий кричали о своем полувековом возрасте, а когда свеже сформированные экипажи, под присмотром хмурых капитанов попытались выдавить из реакторов укрытие кокон щитом, все девять троек лишились энерговодов. И пришлось ему вникать в корабельное дело. Запрашивая Исследовательский корпус Ордена, изматывая запросами инженерные отделы Незабудки, воину все таки удалось добиться от корпорации серьезных капиталовложений и скандалов профсоюзных деятелей орбитальных доков, ему удалось реанимировать "старичков". И теперь под потертыми шкурами скрывались современные бортовые системы, и даже несколько оружейных комплексов которые пришли орденским транспортом.

– "Акулам" прижаться к бортам, – срезав путь между вращающимися кольцами транспортника штурмовик устремился в центр клина, – по готовности доклад.

Где среди акульих силуэтов, томилась в ожидании гордость немезиса – восстановленный с руин крейсер старой модели "Молот", так и не получившей широкого распространения среди кораблей человечества. Нестандартный подход конструкторов водрузил на рукоять корпуса увесистую трапеция бронированного куба. Массивная кувалда вмещала рубку управления и жерла выпирающих стволов кинетических орудий, не считая обычных башен с пучками импульсных пушек.

А на удлиненный корпус опоясывали три секции, с чернеющими провалами налепленных в плотный круг сопел. В жерлах которых прятались сотни автономных платформ. Выстреливаемые разгонными импульсами, платформы обладали собственными системами коррекции полета, и ныряя в подпространство могли удаляться от крейсера до ста километров, и выпрыгивая в обычном пространстве, становились огневыми точками сферы прикрывавшей крейсер огнем плазменных орудий. И подчиняясь командам бортового интеллекта по индивидуальным каналам "звездного эха", могли вновь проваливаться в подпространство и выныривать в заданной точке, возобновляя обстрел с другого участка пространства. Великолепная задумка позволявшая крейсеру стать одним из самых грозных противников в боевом столкновении космических флотов, стала и приговором данному направлению развития вооружений. Дороговизна автономных платформ и высокие требования к экипажам крейсеров, дополнялись еще и обязательному наличию как минимум трех искусственных интеллектов занимавшихся просчетами перемещений платформ, что для корабля класса крейсер было не позволительной роскошью. И "молотам" так и не суждено было поучаствовать в серьезных операциях, так как даже потеря одной платформы обходилась бюджету СБ в кругленькую сумму. Но для немезиса этот крейсер был настоящим подарком, и основательно выжав "Ожерелье" он затребовал не достающее с Марса, где ему выдели агрегатные узлы, и сейчас крейсер был почти полностью автоматизирован. Управляемый четырьмя бортовыми интеллектами, крейсер был откалиброван под "немезиса" и при помощи шептуна Молот превратился в козырной туз его флота.

– Адмирал, караван к выдвижению готов, – раздался в эфире голос командора. Следом ожило изображения и Воин встретился с лепестками сузившихся зрачков искусственных глаз поджарого вояки.

– Трех минутная готовность.

Завершая вираж штурмовик завис над распускающимися лепестками стыковочного узла. Переливаясь свежее наложенными наплывами стали, диафрагма обнажила переплетение зеленых огней и блеск оголенных штырей стыковки. Опираясь на огненную синеву двигателей, скрещенные полумесяцы прижались чужеродным паразитом.

– Адмирал на крейсере. Всем минутная готовность до выхода из доков!

Восприятие смялось под натиском хлынувших показаний. Дополняясь электронными импульсами со всех искусственных интеллектов кораблей "шептун" транслировал в объеденное сознание данные от командных рубок каждого корабля флота.

Пятачок восприятия расплылся на сотни километров. "Немезис" стал мозгом организма, глаза заменяли тысячи чувствительных сенсоров, кулаки налились мощью готовых к шквалу импульсов сотен орудий, а тело распирало от бешенного ритма растекающееся по венам мощи реакторов.

Клин транспортов растворился в сплетение оранжевых жемчужин и желтое марево электромагнитных полей, что заиграли сгустком нестерпимого сияния вокруг каждого корабля и выделяясь каркасом серебряных проводников, волосяными сплетениями печатных схем, больше походили на ажурные сплетение сумасшедшего дизайнера. Затем все вернулось к привычному виду и командор мог приступить к своим обязанностям.

Подчинясь единой команде, гиганты вздрогнули. Медленно наращивая скорость клин километровых конструкций величаво выплыл из орбитальной бухты. И только стальные берега орбитальных станций растворились среди звезд, планета превратилась в одну из сонмища жемчужин, разом вспыхнули огни реакторов. Контуры кораблей пошли разводами и растаяли, оставив после себя разряженное облако попавших в место "провала" частиц космического мусора.

ГЛАВА 7

– Расчетное время выхода в точку встречи – три минуты. "Ястребам" режим свободного поиска, "Акулам" построение прикрытия – "сфера"…

Формулируя команды голосом Воин только поспевал выговаривать слова, а по пространству уже неслись электронные аналоги сиплых звуков. В отличии от технологии немезисов, зависеть полностью от искусственных интеллектов, автоматизированных систем человечество не желало, точнее не позволяла технология, поэтому второстепенные команды выполняла автоматика, а управление и оружейные системы управлялись совместно, где приоритет больше отдавался человеку, что и сказывалось на эффективности кораблей в сражении.

Непривычные к долгому разговору, связки саднили нестерпимым зудом, и осипшим голосом Воин выдавливал слова команд:

– Ковчегам подготовить трюмы для принятия груза "Ноль", – прокашлявшись ощутил как датчики пространства выдали звонкую трель близкого "провала", – Капитанам проверить системы стыковочных захватов и готовность портов систем жизнеобеспечения. Внимание! Квадрат 178 – 45 – 90, встречаем баржи.

Первые кольца Ковчегов стали замедлять вращение. С натужным гудением сервоприводов массивные плиты ангаров раскрылись, закашляли скрежетом маточные катапульты. Выплевывая в пространство скомканные груды металла, транспорты освобождали из временного заключения десятки перехватчиков.

Вылетая скомканными коконами перехватчики расправили сложенные корпуса, подчиняясь командам агрегатные узлы трансформировались в одноместные машины, что в ущерб красоте отражали свет угловатыми формами. Игнорирую плавность как определение однопилотники были самыми простыми кораблями, минимум защиты, максимум скорости и утыканная ракетными пилонами морда придавали перехватчикам сходство с оскаленными пастями мифических драконов. И сейчас стая чихнув ожившими двигателями, разлеталась тройками хищников вышедших на охоту.

– Командор за караваном, фиксируем возмущения еще одного провала, – уверенный голос капитана головного Ковчега, опередил только начавшие поступать тревожные6 сигналы, – Похоже драпают от погони.

В начале посчитав заявление ошибкой, Воин подключил шептуна к проверке показаний сенсоров. Подтверждая слова тертого калача, искусственная половина даже выдала характеристики тройки целей, но все таки опоздала. Каким то чудом, чутье капитана не подвело.

Почти упираясь в дюзы транспортов, укрываясь энергетическим полем защиты от возмущения пространства за кормой барж, крейсера словно клещи вцепились в фарватер и фиксируя изменение мощности реакторов могли преследовать беглецов даже в глубинах провалов. И судя потому как крейсеры не отставали, нападавших очень интересовал груз.

Три баржи с стремя сотнями тысяч колонистов был лакомой добычей. И судя по отсутствию маячков на преследователях, баржи драпали от пиратского клана, что не сдавался и желал сорвать одним налетом солидный куш. Мало того что людей можно обратить в рабство и продать безвольными куклами, так это был самый простой способ пополнить ряды стаи пушечным мясом. Всего лишь вживить нейрошунты напрямую в мозг и жертва становится идеальным солдатом. Туповатым, но для штурма много ума не нужно. Главное количество и плотность огня.

– Внимание флоту! Противник! Квадрат "провала" 178 – 46 – 91!

Заключая расчетный куб пространства в сферу, "акулы" стремительно вынырнули из клина "ковчегов". Стальные гиганты заглушили меланхоличное вращение грузовых и ангарных трюмов и на выступающих сферах серебряных излучателей заискрились первые искры кокон поля. По всему корпусу поползли лиловые молнии, налились цветом расползлись в мерцающем искривляющем покрывалом, щитом способным изменить траекторию за капсулированной в магнитную ловушку плазмы, что в купе с толстыми стенами делали "Ковчеги" крепкими орешками способное пасть только от тарана.

Звездная гладь вздулось вязью молний, переливаясь буйными красками возникла яркая трещина и стали проявляться контуры барж. Километровые гроздья, нанизанные на спицу несущей конструкции корабля, обрели четкость и вместе с последней умершей молнией ионной бури, в эфир ворвались крики экипажей:

– Опасность! Предатель…, – и голос потонул под штормом помех от разорвавшихся над громадами ослепительного сияния ракет подавляющих передачи с барж.

Хищные тени словно присосавшиеся клещи отлепились от барж и выпадая по пологим траекториям закишели вокруг барж пытаясь пробиться сквозь мощную энергетическую защиту и расстрелять антенные комплексы передатчиков. Лишенные возможности это сотворить в жадном до открытой энергии подпространстве в несколько минут еще выплескивали на стальных левиафанов потоки материи, но получив команду, резко совершили разворот и схлестнулись с голодными до схватки стаями "ястребов".

Изделия мобильных верфей, постоянно кочующих от флотов СБ, закружились в маневрах. Переливаясь черным силуэтом композитной брони, со следами грубой обработки литого корпуса, пиратские "Кресты" отличались от "Ястребов" еще более топорным корпусом с подвесными секциями двигателей и пронизывающими всю конструкцию двумя жерлами кинетических орудий. Используя принцип разгона материи сильными импульсами мощных генераторов, серии выстрелов из ливня металлокерамики содержали вещество способное вступать в химическую реакцию с любым металлом без участия кислорода, и попадание полного залпа было способно изъесть броню до основания, а уже второй залп проломит оставшуюся переборку просто своей разгонной массой. Но только в случае если масса объекта не превышает силу разгонных ускорителей в сотни раз, поэтому за баржи можно не беспокоиться а вот ястребам может достаться.

– Внимание Акулам 12, 13…оттянуться в на прикрытие истребителей! – отдавая должное задумке пиратов, решивших связать перехватчиков боем, и дать возможность более мощному вооружению крейсеров вскрыть защиту барж, Немезис фиксировал гибель уже потерю торой тройки ястребов.

Уступая крестам в бронировании, защита легких перехватчиков была способна еще развеять плазменный выстрел, но противопоставить материи было нечего, только скорость и мастерство пилотов. Но в такой карусели, вероятность уклониться от града керамики что буквально усеивал пространство потоками была не велика. И приходиось его пилотам медленно но верно отступать в более чистое пространство.

– "Ястребам" оттянуться под прикрытие эсминцев!

– Командор птичке 20, мы еще можем по кусаться, – отозвался лейтенант второго десятка перехватчиков. В памяти сразу же всплыло досье на смертников. Оказавшийся уволенным из флота СБ по взрывному характеру, нашел себе место среди таких же как и он ненужных. В течении полугода добился звания лейтенанта и стал командиром крыла перехватчиков. Сразу же зарекомендовал себя как толковый пилот, но с одним недостатком – слишком азартен, и не способен во время остановиться.

– Ревунов уводите крыло под "Акулу 8 ", сейчас начнут работать эсминцы и свои же накроют залпами, – разжевывая очевидные вещи Немезис, постарался убрать возникшее раздражение, – у нас уже потери среди "Вальтов" и это даже не войдя в систему.

– Принял Командор, – глухой голос, хмурое лицо, только усилило раздражение.

Как управлять людьми, которым еще нужно объяснять смысл происходящего?! Никакой дисциплины, это даже не флотское подразделение!

Сконцентрировавшись на бое Воин внимательно следил за танцующими парами, а иногда и тройками, что умудрялись закручивать клубок из стремительных виражей, ракетных вспышек,

росчерков синих трассеров керамики и рева на переговорных частотах.

Но то что остальным казалось сумасшедшей каруселью, им воспринималось замедленной съемкой. Если бы сейчас он, да на штурмовике ворвался бы в стаи пиратов, все окончилось в минуты, а бой уже исчисляется десятками, а основные силы пиратов и не собираются выныривать. И странное поведение тройки крейсеров его заставляло внимательно следить за тактической проекцией боя.

Карусель бешенных светлячков что стремительными пируэтами закрученных в клубок из стальных тел и натуженных вспышек двигателей, вдруг распался. Вклиниваясь ледоколами, эсминцы едва видимыми лучами только для своих, очертили зону для истребителей и как только последний перехватчик задиристо крутанулся вокруг оси и нырнул в отчерченную зоны, как корпуса акул заполыхали тысячами микровзрывов. От поверхности эсминцев стремительно отлетали пласты продолговатых плит, и казалось акулы сбрасывала чешую, оголяя на чисто чистый блеск новой брони.

Отлетая далеко за спины крестов, корректируемые частыми вспышками сопел, чешуя усеивали окружающее пространство сотнями обломками что подчиняясь единой команде, разом вспыхнули от разрывов, и усеяли пространство мутными облаками. В очерченном пространстве мышеловки в одном мешке оказались отрезанные от свободного маневрирования кресты громада эсминца и рои рассерженных перехватчиков, желавших расквитаться за понесенные потери.

Вновь вспыхнули сегменты кокон поля, укрывая эсминец мозаикой энергетической защиты, а с неприкрытых ячеек в пространство сорвались сотни лучей импульсных башен. Пространство расцвело краснотой росчерков, и бой разгорелся с новой силой.

Резко изменившаяся позиция, в которой каждый эсминец очерчивал мешок в котором оказывались отрезаны кресты, командир пиратов дал приказ на отчаянную атаку. Стараясь поднырнуть в единственный проход оставленный для выхода эсминца с мутного мешка, перестраивались в тройки.

– Акула 11, перевести огонь на левый борт. Наблюдаю перегруппировку у маршевых дюз, – решив вмешаться, немезис поражаясь как можно так увлечься боем что не заметить элементарный замысел, – Повторяю. Девять Крестов, на втором витке зайдут в дюзы!

– Принял Командор! – коротко огрызнулся капитан. Тоном указывая заткнуться, типа сам все видит, – еще бы одну Акулу и они тогда попляшут!

– Огневой мощности достаточно капитан. Внимательней следите за картиной боя.

Подчиняясь приказу капитан, развернул громадину эсминца под углом. Уже вышедшие на угол атаки "кресты" расстреливали кормовые башни и засекая маневр, попытались изменить траекторию но сразу же попали под прессинг с двух сторон. Подоспевшие "Ястребы" и задергавшиеся спарки закрыли выходы из туннеля.

Уклонясь от густевшего встречного потока рубиновых нитей "кресты" стремились прижаться к кокон полю эсминца и уже проносясь в считанных метрах над лиловой поверхностью попутно обрушивали шквал разрывов в провалы с огрызавшимися башнями.

У нескольких крестов заклубились пробоины в корпусе и теряя управления машины закувыркались и выброшенные инерцией скоростей угодили мутные стены клубившегося мешка. Свободно пропуская корпуса машин состав облачных стен налипал на фюзеляжах плотной массой. Попадая в пазы сенсоров, передние дюзы маневровых двигателей, состав тумана забивал стволы наростами кораллов, полностью искажая четкий корпус до уродливого комка, заградительная муть выплюнула белые комки крестообразных фигур обреченных на вечный плен в намертво застывшем растворе "болота".

Участь пилотов наполнивших эфир криком отчаяния, только заставила оставшихся увеличить тягу и резче уклоняться между струями огрызающихся башен.

Окрашиваясь ядовитыми пятнами попаданий, один за одним пиратские рейдеры завращались в хаотичных маневрах, пытаясь сбить напряжение ставшего бледнеть кокон поля. Некоторые укрылись алым сиянием и не справившееся кокон поле исчезало с легкими вспышками на прощание, а получившая заряд узконаправленного потока элементарных частиц броня изменила атомарную структуру.

Один за одним Кресты засветились изумрудным сиянием и не выдержавшая напряжение броня разлетелась в стеклянную пыль. Лишенный несущей брони кресты теряли цельность корпуса и разваливались под действием рвущей во все стороны силой двигателей. Поочередные вспышки десятков рейдеров, что превратились в ослепительные вспышки освещали эсминец в зловещую зелень.

Из сотен крестов, над эсминцами носились еще от силы десятка три и то уже едва маневрирующих от двух кратного перевеса "ястребов", что наседая тройками пикирующих контуров учинили бойню. Не давая причинить вред онемевшим акулам, рвали кресты в ослепительные вспышки.

ГЛАВА 8

Сбросив все текучку шептуну, Воин просматривал записи и прослушивал сбивчивых рапорта капитанов акул и командиров "ястребов". Пытаясь разобраться в мешанине эмоций, фактов и рапортов искусственных интеллектов просеивал все через обостренное слиянием сознание. Откинувшись в обволакивающую голову мягкость, устало оглядел рубку.

Получалась довольно странная картина налета. Не логичная. Стаи никогда не отличались героизмом, больше действую из засад используя фактор неожиданности подавляли огневой мощью оборону и добивались желаемого, или получив отпор уходили в "провал". А только закончившийся бой не вкладывался в привычную тактику пиратов. Вместо того что бы встретив превосходящие силы охранения, тут же раствориться в глубинах провалов, командир рейдеров пожертвовал штурмовиками. Отдал на растерзание свое "мясо" тем самым связал эсминца боями, а тройка крейсеров пыталась взломать кокон щиты одной из барж. И самое странное не ближайшей, что являлась предпочтительнее со всех точек зрения, начиная от месторасположения и заканчивая удобством утягивания грузовых колец в "провал", а именно средней. Да и повреждения полученные баржей больше походили не на желании вскрыть защиту, а на целенаправленное вскрытие защиты над ярусами жилых палуб и горбоносой рубки управления. Четко прослеживалось желание налетчиков уничтожить именно экипаж. И только когда уже их начали припекать подошедшие акулы прикрытия, крейсера ушли в "провал".

– Командор, с вами желают встретиться капитаны барж.

Бесцеремонный голос воплотился в образ человека с пронзительным взглядом искусственных глаз. Требовательно собранные в лохматые заросли брови выделялись оазисами волос на голой равнине туго обтянутого черепа. Разговаривая одними губами офицер не позволил дрогнуть не одной расщелине волевых морщин.

– А командора им уже не достаточно? – сформулировав ответ Воин выныривая из обдумывания странностей сражения.

– Данный вопрос выходит за рамки моей компетенции.

– Хорошо Данилов, в 17 00 по корабельному времени жду Вас и капитанов в кают компании крейсера.

Если его адмирал, придирчиво подобранный из забракованных Валандаем полковников, говорит о компетенции, это уже интересно. Коснувшись рукой сенсоров управления, перевел все сеансы процессов на бесконтактную связь.

Затылок разогрелся от заработавшего в полную нагрузку "шептуна". Медленно отключаясь от вычислительных процессов, немезис стал себя ощущать отдельным человеком. Восприятие сузилось до ощущений человеческого тела, и Воин настороженно прислушался к ощущениям. Окружавший мир стабилизировался, чувства стали обретать четкость, и одним из первых ярких и неприятных вестников реального мира оказался желудок, что резкими спазмами противился шестые сутки поглощать один и тот же состав горькой но питательной биомассы.

Втянув прохладный воздух рубки, он открыл глаза. С мягким чавканьем технологические шипы втянулись в кресло, и от отхлынувшего потока кровообращения, по местам стыка метала и органики пробежала волна покалываний. Мягко поднявшись с кресла, Воин пробрался сквозь тесную рубку и нырнул в провал стыковочного шлюза.

Выдохнув спертый воздух лифтового колодца, закованный в броню гигант вдохнул запах не жилого помещения крейсера с резкими оттенками помещения превращенного в склад.

"Восстановленная" кают компания походила на внутренности железного зверя. Отказавшись от излишеств декоративных украшений, рассчитанная на вкусы экипажа в полторы сотни самых разных людей, кают компания доверху наполнена штабелями из "свеже пахнущего" пластика. Яркое освещение отражалось бликами на гранях контейнеров, на подобии амфитеатра выставленных по периметру самого просторного помещения после забитых грузом трюмов.

До назначенного времени еще оставалось десяти минутный зазор и он решил скоротать время путешествием на продовольственный склад, и положенному сроку уже возвращался забрасывая истосковавшемуся по острым ощущениям пищеводу последнюю ягоду сушенных гроздей фрукта взрывающегося терпким экзотики, как шептун вынырнул из глубины сознания сообщением о выданном разрешении стыковки челнока.

Спустя несколько минуты за которые Воин выбрал для сидения возвышенность в центре зала, если судить по гнездам черневших заглушенными провалами местами подключения музыкальных инструментов, он будет встречать первых гостей крейсера сидя на остатках сцены. Под потолком забилось эхо шагов и тихий гомон удивленных голосов. Улыбки на лицах стерлись когда вошедшая делегация разношерстной компании, вначале задирая головы воззрилась на штабеля контейнеров с разноцветной маркировкой, как взгляды остановились на фигуре самых одиозных существ человеческого сектора. На возвышенности сцены, в небрежной позе ожидания восседал Немезис, с открытым лицом и без боевых излучателей! Радостные и любопытные выражения лиц сменились бледными масками растерянного недоумения и гробовой тишины.

– Командор, разрешите представить капитанов транспортной компании, – сухо проговорив формальности Данилов отошел в сторону, освобождая пространство для немой сцены.

– Приветствую на борту крейсера "Молот" корпорации "Ожерелье", – с вырвавшимся облачко теплого дыхания, произнес Воин беспристрастно рассматривая капитанов и их ближайших помощников. На фоне вычурно украшенных капитанских скафандров, замы выделялись серостью скафандров. Но в отличии от своих экипажей, капитаны всячески выделяли свою значимость самым кичливым способом, зачастую в ущерб функциональности наносили на плотную ткань сувенирные эмблемы человеческих миров, где хоть раз швартовалась грузовая баржа.

– Что у вас за вопрос, требующий моего внимания? – Воин решил поторопить впавших в ступор гостей требовательным тоном, от которого в делегации пронеслись тяжелые вздохи и нерешительное переминание с ноги на ногу. Под взором пылающих огнем глаз, капитаны зашептались и самый дородный капитан, с туго обтянутым пузом, прокашлялся:

– Ну… нам не сказали что Командор это…

По существу, – сразу прервал Воин, – факты, заодно и объясните почему баржи шли без охранения и к месту встречи прибыли в расширенном составе.

Одернутый капитан густо покраснел, недовольно поморщив губы, продолжил:

– Дело в том что, это и было наше охранение. Три крейсера стаи "Черных псов" и две сотни тяжелых рейдеров…

Когда груженные грузом баржи вышли из узловой системы, подальше оживленных маршрутов и секторов регулярных патрулей СБ на кратком нырке в заранее оговоренных координатах, их поджидал нанятый корпорацией флот прикрытия. Обменявшись кодированными импульсами, капитан перевел половину выделенной суммы и они ушли в провал уже под прикрытием охранения.

И спустя всего несколько провало-часов они уловили сигнал "межзвездного эха" на аварийной частоте корпорации "Ожерелье". После кроткого совещания, капитаны решили исполнить святой долг корпоративной взаимовыручки, и начали сбрасывать мощность реакторов, и когда вынырнули в обычном пространстве командир охранения пролаял ультиматум что бы баржи срочно убирались с сектора их клана. Иначе все договоренности можно свернуть трубочкой и вставить в причинное место.

Но старший каравана уже заметил как на границе сенсоров всплески энергетических возмущений от ожесточенного сражения, а по координатам маячка бедствий болталась малогабаритная капсула аварийного спасения.

И как только они захватили управление капсулы кодами дистанционного пилотирования, охранение взбесилось и на них обрушилась атака собственно нанятых рейдеров. И баржам пришлось нырять в "провалы" под огнем атаки. С одной надеждой что на конечных координатах их встретят и защитят.

Бросив вопросительный взгляд на Данилова, оставшегося невозмутимым словно броневой лист, Воин на миг задумался. По большинству показателей мимики и жестов, а также уловимого сердцебиения капитан говорит правду. И это объяснение объясняет странность поведения налетчиков. Но только почему рейдеры стремились уничтожить баржу, даже не попытавшись вступить в переговоры? Ведь если судить по ранее изученным данным сумма за найм охранения была довольно значительной, а выходит что рейдеры сами отказались от второй доплаты выбрав уничтожение баржи подобравшей капсулу. Странно.

– Из ваших слов я делаю следующий вывод, – задумчиво проговорил Воин подкидывая шептуну задачку на моделирование гипотез по исходным данным, но загруженный процессами управления напарник, даже не отозвался, -… что капитаны барж нарушили основной пункт о безопасности транспортировки грузов категории "ноль". И основываясь на не документированной договоренности о взаимопомощи, вышли из провала подобрав спасательную капсула, ставшую причиной нападения на караван?

– Можно и так истолковать наши действия, – упрямо набычился капитан, – но мы помогли терпящему бедствие кораблю.

– При этом подвергнув угрозе жизни сотни тысяч людей, – жестко заключил Воин, буквально пригвоздив капитана к полу жестким взглядом.

Понимая что аргументы "немезиса" значительно весомее чем его попытка отбелиться, капитан стал нервничать. Если судить по корпоративным законам, то капитану грозит жесткое разбирательство, а если смотреть по человечески то он рискнул и спас капсулу своей же корпорации, таких же карго как и он сам! Кто мог знать что охранение так себя поведет. И он по крайней мере думал что рейдеры его наоборот прикроют, а они оказались из той же стаи что походу и была виновницей далекого сражения. Озвучив свои соображения под одобрительный гомон зашумевших за спиной коллег, капитан смотрел на Воина как на олицетворение жестких требований инструкции, с высокомерной осанкой не признавшей своей вины бродяги космоса.

Немезис колебался. По сути, не его дело разбираться с нарушениями корпоративных законов, которые он мог цитировать напрямую из объема памяти. Он получил поселенцев, судя по рапорту капитанов "Ковчегов" груз был в полном количестве и здравии. А меру наказания пусть устанавливают ответственные за грузоперевозки чиновники корпорации.

А капитан заливался соловьем. Рассказывая какое удивление и умиление они испытали когда во вскрытой капсуле оказался подросток.

– И самое удивительное что она вообще не умела разговаривать, а потом у нас начали твориться невероятные вещи, – уверившись в безопасности капитан уже твердо стоял на ногах, даже осмеливался вглядываться в неподвижные черты лица немезиса, – прошла корабельные сутки и она стала разговаривать. Где появлялась, люди менялись и готовы были в лепешку разбиться лишь бы ей угодить. Она настоящий ангел во плоти. Такая милая и улыбчивая. Сама не посредственность…

Прерывая поток восторженных эмоций, Воин недоуменно произнес, едва понимая смысл льющихся восторгов:

– Штатная ситуация спасения описана сводами правил транспортного судна. По прибытию в порт назначения обращаетесь в специальную службу. Сдаете отчеты и получаете премиальные…

– Я просто пытаюсь объяснить…, – засуетился толстяк оглядываясь на набычившихся коллег и говорил едва ли не просящим голосом, – Когда нас прижимала погоня мы не могли найти подходящую под нашу массу гравитационную яму. И она буквально рукой тыкала в координатную сетку пространства, и когда пилоты ее послушались то там была подходящая для провала воронка. Я не знаю как она это делает, везет ей или она чувствует но от такого члена экипажа никто не откажется. Мы хотели ее оставить в команде, ведь она полная сирота. Но она отказывается и просит доставить ее на планету что в другом сегменте космоса, а это как раз вам по пути. Всего лишь сделать не большой крюк и высадите ее на Серманте.

Наградив капитана недоуменным взглядом, Воин спросил:

– Вы уже угождаете любым желанием случайных попутчиков?

Капитан закусив губу проглотил шпильку, и упрямо набычился:

– Господин Адмирал, если бы не она, у нас бы уже торчали нейрошунты пилотов рейдеров или присоски конвейерщика на орбитальных заводах! И если человек спасший наши жизни и ВАШ груз, желает попасть на планету, то я ЛИЧНО прошу об этом, не говоря уже о том что если нужно оплатить перелет, то за деньгами дело не станет.

Прорвавшиеся эмоции забились под потолком требовательной нотой. Повисшая пауза нарушалась лишь учащенным дыханием и гулом работающих внутренностей крейсера. Всматриваясь в лица искренне опечаленные судьбой вопроса Воин глянул на Данилова. Храня спокойствие статуи первый зам, блуждал взором где-то вдалеке. Теперь была понятна реакция командора. Без личного решения адмирала сделать лишний крюк было бы затруднительно, даже если бы и командор сдался уговорам просителей.

– Какому судну принадлежала капсула? – поддавшись импульсу любопытства задал вопрос Воин.

Готовый к долгим препирательствам, возможно к затяжным торгам, набравший полную грудь воздуха капитан вдруг захлопал глазами. Почесав затылок недоуменно переглянулся с коллегами.

– Вы знаете… Все разом как-то навалилось, а потом было не до этого.

– То есть, вы не знаете кого вы спасли, какому судну принадлежала капсула… что вы вообще знаете о ней?

Густо покраснев толстяк утер выступивший холодный пот. Нарушение одного из основополагающего пункта инструкции грозило как минимум штрафом, не говоря о зондировании памяти, в душных каютах дознавателей корпорации, а там, не за горами лишение лицензии и прощай капитанская карьера. Захватывая ртом вдруг погустевший воздух, капитан просипел:

– Ласка…, – оглядываясь в поисках поддержки натыкался только на пожатия плечами и такой же опущенные головы, – зовут ее так.

– Любопытно, – Воин резко поднялся. Нависнув над присевшим от неожиданности капитаном, впился в выпученные глаза требовательным взглядом, – вы хотите сказать, что человек не имеет вживленного чипа и маркеров ДНК которые вживляются все людям при рождении?

– Нет…, – почти проблеял капитан, словно чуял поступь неприятностей, – Не было необходимости…

Неподвижно застыв, Воин затребовал с шептуна прямой доступ к единой системе ИИ "Ковчегов". Слегка прикрыв глаза потерял ощущения дрожания палубы и сознание стремительно унеслось по сверкающим туннелям канала связи.

Выскочив в виртуальном пространстве переливающихся звезд, ощущение стремительно поделилось. Одновременно ощутив себя осьминогом протянул серебряные нити к каждой звезде, с радужными переливами граней информационных баз. Но везде натыкался на один и тот же ответ, – подобные случаи не зарегистрированы, а при обнаружении оных срочно внести рапорта, предварительно связавшись с Службой безопасности Федерации Корпораций и далее побежали строчки координаты представительств в каждой планетной системе.

Снова ощутив дрожание палубы крейсера, Воин навел резкость на терпеливо переминающихся капитанов, пытавшихся разговорить Данилова на счет перспектив и возможности как то "замять" оплошность.

– Командор! Экипажи в карантин! На каждую баржу по крылу десанта вооружение по классу 1А, следом команду медиков и техников, – выстреливая команды, Немезис крутил ситуацию как быть с найденышом, – Ко мне наряд ремонтников, подготовить каюту для содержания пленника по категории высшей изоляции.

Факт обнаружения человека без мелочей которые автоматически вживлялись под кожу младенцам говорил или о потерянной колонии на которой ОТСУСТВУЮТ акушерные камеры, по договоренности корпораций вживляющие чипы и маркеры ДНК как обязательную прививку, или о незарегистрированной колонии которая уклоняется от соблюдений закона. А это уже очень интересно для Ордена что пристально следит за колониями и делами творящимися на их поверхности.

Даже пиратские кланы соблюдают эти законы, потому как человеку и шага потом не ступить в обжитом космосе. Где на каждой станции и космопорте происходит опознание человека по этим данным, а отсутствие оных означает арест без разговоров и долгие разбирательства, кои совсем не нужны кланам старающимися вообще редко привлекать к себе внимание СБ.

И тут мозаика разрозненных фактов сложилась для Воина в странную догадку. Подросток то не умел разговаривать, и то что он списал на шок, может выглядеть совсем по другому. В добавок странные познания в пилотной астрономии, в которой найденыш оказался чутче сенсоров грозовой баржи класса "Кит", и странное влияние на экипаж что нарушил все мыслимые инструкции, и готов хлопотать о ней и дальше. И если она так оказывает влияние на людей, то необходимо максимально оградить от контактов, а борт крейсера без экипажа, да в обществе Немизиса идеальный вариант…

– Принял Командор, – четко отозвался Данилов голосом уставного вояки, выждав паузу в ожидании продолжения, активировал обруч виртуальной связи.

– А мы как…

Взглянув на потускневших капитанов, Немезис равнодушно произнес:

– Карантин и передача дознавателям корпорации.

ГЛАВА 9

Натужно шумя пылесборником, ремонтный робот вылизывал каюту. Неторопливо сползая со стены черный жук с чавканьем убрал раструбы присосок и выдал трель о завершении работ. Зашумев сервоприводами складываемых манипуляторов укатил за спину человека колдующего над на дверной панелью запирающего устройства.

– Все, адмирал, – удовлетворенно хмыкнув индикаторам, техник, с улыбкой развернулся, – теперь и муха не пролетит. Все что просили, по высшему разряду. Стены выдержат импульс в упор, а дверь и тараном не прошибить.

– Вы свободны.

Едва успев отскочить в сторону, техник ударился локтем о стену. Зашипев под нос начала ругательств, недобро посмотрел в бронированную спину Немизиса. Беззвучно шевеля губами закачав головой, дал пинка жужжащему рядом помощнику. Сквозь глухой звук пробилась трель о не целевое обращение и серый панцирь медленно разгладил вмятину.

– Чего пищишь жучило?! Все вам железякам человек с ног сбить, а ну шуруй на катер, в ангаре устрою техобслуживание, – прикрикнув на уныло покатившего горбуна, ремонтник повеселел и насвистывая незатейливый мотивчик зашаркал по коридору.

Где в узком коридоре, прижался к стене уступая дорогу процессии из шести десантников. Громыхая подошвами бронированных скафандров, яркостью исходящего зеленым свечением поля биологической защиты фигуры затмили потолочные светильники. С каждым шагом гул сервоприводов усиливался пока не слившись в режущий слух скрежет, не замер на ровной ноте.

Выйдя на звук Немезис оглядел застывший конвой. Выслушав вирт рапорт старшего, мотнул головой. Среди коробки стальных тел со свисающими стволами мощных импульсных пушек, патрубками наплечных ракетных шахт, затерялась утонченная фигурка девчушки.

Без страха подняв взор, девчонка открыто взглянула омутом синих глаз. Естественно поправив локон ниспадающих струй смоляных волос с интересом оглянулась.

– Здравствуйте, – без страха оглянувшись, вышла из стальной коробки, – мне сказали что я пока поживу в отдельной каюте, пока не прибудем на Селенту?

Пройдя в каюту оглядела голый пластик, заинтересовалась блеском открытого санузла. Склонившись над хромированной впадиной заложила полы просторного савана, по голографическому шрифту – ранее бывшему прокладкой к грузу линз.

– Как интересно, – увлечено клацая клавишей распылителя, улыбалась журчащей воронке, – я такого и не видела, а что это?

– Стандартное место для физиологических потребностей, – вглядываясь в искорки неподвижных омутов детских глаз, Воин невольно ощутил каюту наполненную запахами и светом, словно за спиной грязно белого савана прячется оазис тропических зарослей, а легкая улыбка обласкала лицо лучами солнца.

По телу затеплились волны спокойствия и лицевые мышцы Воина задергались в непривычной попытке улыбнуться. Неподвижно застыв скальным утесом в тумане необычных ощущений Немезис уплывал в даль глухих звуков и нечетких контуров.

Запищала аптечка, шея взорвалась ледяным водопадом и по телу пронеслась остужающая волна, в сознании запоздало проснулись строчки о резком повышении гормонов и токсичности атмосферы. Замигали индикаторы необходимости полной защиты от внешней среды.

Стряхнув наваждение, очутился в каюте наполненной такими же истуканами.

– Сержант! Полная герметизация, агрессивная атмосфера!

Сигнал переданный по всем диапазонам волной движений встряхнул строй изваяний. С резким лязгом захлопнулись забрала, вскинулись стволы и взвыли генераторы, броня налилась нестерпимой зеленью энергетического поля, фасеточные сегменты обзорных щелей закраснели бликами, зарыскали стволы пушек, напряженно застыв десант ощерился для битвы.

– Ой а что это вы делаете? – подпрыгнув олененком девчонка оказалась под нацеленными стволами, заглянув в жерло орудия потрогала внутренний нагар, -… а там что то светится.

Сорвавшись с места вместе с девчонкой, Немезис коротко взмахнул, и по каюте разлетелся звонкий шлепок. Получив пощечину, волосы вздыбились фонтанов и тело отлетело безвольным кулем.

– Сержант уводите людей! – выдав команду, сразу же перешел на частоту Данилова, – Командующий, срочно аналитиков и экспертную команду, состав медики и химики!

– Принял!

– Составьте доклад на Ожерелье. Экипажи барж под арест, выставить охранение и вести полный карантин по классу А-2!

После секундной паузы Данилов отозвался уже не так уверенно:

– Принял Командор, – в голосе проступили человеческие нотки удивления, – Именно класс А2?

– Данилов у нас здесь неизвестный человек, с неизвестного судна, провел в контакте с экипажами предположительно сутки, и при этом мы наблюдаем явные симптомы не адекватного поведения людей пробывших длительное время в обществе объекта. Если это не симптомы неизвестного заболевания, то что это может быть?

ГЛАВА 10

Коридоры крейсера гудели от шума транспортных каров и шума голосов. Спешно перебираясь и обживая пустой корабль люди с интересом рассматривали стены еще залитые консервационной смазкой и удивлялись отсутствию экипажа. Но замечая блеск множества фиксаторов под потолком и характерные следы на полу от стальных ног ремонтных киборгов сразу же скептически ухмылялись. Корабль был полностью автоматизирован, а сейчас возникла необходимость в специалистах, которых вывели из "стазиса" и заселяют эту коробку нужными кадрами. С интересом присматриваясь друг к другу пассажиры расползались по свободным каютам для персонала, и только успев бросить вещи, сразу же получали уведомление согласно которому специалист должен был приступить к исполнению своих обязанностей согласно четкого плана восстановительных или исследовательских работ.

Дальняя палуба корабля перекраивалась бесщадно. Везде сновали ремонтные крабы и ползая по потолку и переборкам воздвигали новые перекрытия. От старой планировки осталась одна лишь каюта вокруг которой уже устанавливались дополнительные консоли медицинских стендов. Произрастая цветными мотками щупалец, обволакивая куб каюты паутиной кабелей и различными сенсорами, стойки аппаратуры регистрировали, обрабатывали, давали анализ по всему: состав воздуха, температура помещения, вплоть до узора био излучений ветвистыми волнами пульсирующего в такт биения сердца пленницы. Непрерывно снимая тысячи показателей исследовательское оборудование обрабатывало и выводило все данные на голопроекцию за которой сосредоточено следили лаборанты.

Двум группам людей ревниво поглядывавших друг на друга приходилось пользоваться одним и тем же объектом для изучений, и эта обстановка конкуренции не устраивала ни кого.

С хмурыми лицами и восполненными глазами люди в розовых балахонах с голограммами отдела вирусов, глухо перешептывалась. Попутно сверясь с мерцающими плоскостями личных терминалов, что вися на поясе проецировали столбцы цифр и диаграмм на уровень груди, смотрели на проекцию транслирующую стены каюты и девчонку увлеченно балующуюся с серебряной раковиной сан узла.

Включая и выключая термическое распыление, пленница жмурилась от короткой вспышки и удивленно наклоняла голову прислушиваясь к журчанию водоворота, смывающего хлопья сажи. И судя по радостным вскрикам и довольным улыбкам, процесс каждый раз вызывал одну и туже бурю восторга.

– Я не понимаю, что же все-таки тут было, – откинув световое перо, лысеющий толстячок сложил на груди пухлые руки, и индюком развалился в кресле, – ни каких следов. Если это заражение, то должна быть какая-то белковая структура! А у нас кроме записей десантников и этого… Адмирала, ни чего нет.

– Ригель вы уже сдались? – холодно усмехнувшись, оппонентка презрительно поджала губы, – я всегда говорила что вам не хватает упорства.

– Лайма, как будто вы понимаете в чем дело, – вернув ехидную шпильку главе медицинской группы, что в окружении чопорных ассистенток так же безрезультатно просматривали столбцы экспрес анализов, Ригель воздел мутные глаза к небу, – вы мне лучше ответьте, почему не работает иммунная система? Ни каких отмерших антител как положено в таких случаях, как будто человек здоров словно младенец…

Глаза высокой женщины с висящим словно на вешалке комбинезоном, блеснули не добрым огнем. Под начавшийся спор ассистенты обоих отделов понимающе переглянулись, и незаметно косились в ожидании словесной баталии с переходом на личности на дух не переносящих друг друга руководителей групп. Хоть какое то разнообразие в уже суточном торчании на адмиральском крейсере, а дать вразумительного объяснения странного поведения экипажей барж, а затем и крыла десантников так никто и не смог.

– … Да вы вообще сумеете распознать простейшие соединение белков от полимерной структуры?! – стараясь удерживаться в рамках звуковых интонаций научное дискуссии Лайма, расстреляла толстяка пылающим взглядом, – а здесь у нас явное вмешательство волнового характера. В лобных долях замечена истончение стенок сосудов омовения работа участков осязания, как вы еще это объясните?

– Лаймочка, – зная как реагирует оппонентка на снисходительную тон, Ригель вложил всю вежливость в ласковые интонации, с удовольствием наблюдая заострившиеся черты и без того лисьего лица профессора медицины Лаймы Свайкалис, – вы все сваливаете в одну пробирку. Это может быть последствия вируса, например военная разработка середины 21 века. Вспомнили? Клондамус! Он точно также действовал на органы восприятия, перегружал мозг ложными водопадами ощущений, а в итоге – параноидальная шизофрения…

Отключившись от трансляции обстановки вокруг каюты пленницы, где дискуссия уже потеряла научную мысль и скатывалась к выяснению отношений, что уже надоела своей постоянностью и низкой результативностью, Воин задумчиво смотрел на рубку управления штурмовиком. Шли уже третьи сутки заточения найденыша, но исследования только сегодня начались. Пока спешно развернули оборудование, пока собрали весь персонал, пленница была в заточении полностью изолированной от внешнего мира. И только три часа назад каюту стали поэтапно подключать к бортовым системам, а через них и потекли первые данные.

Отключенная от общей системы регенерации воздуха, каюта была заключена в несколько автономных систем жизнеобеспечения. Пленница была полностью отсечена от внешнего мира, но это и было основным препятствием в изучении природы ее феномена. На одних дистанционных параметрах было тяжело выстроить исследования, поэтому и топтались на месте исследовательские группы. Но пока накапливался статистический материал для научной гипотезы, можно заняться тайной появления пленницы.

Переключаясь на канал связи с Даниловым, Воин решил выяснить спросил:

– Какая информация по капсуле?

– Командор, точных данных еще нет, – Данилов покосился в сторону, зрачки забегали и адмирал его эскадры неуверенно добавил, – но если судить по меткам и логам бортового оборудования, получается что капсула с эсминца первого каравана…

– Вы хотите сказать что эта девчонка с первой волны колонизации? – Воин сразу вошел в слияние и окунулся в виртуальный поток, ощущение раздвоилось и на говорившее изображение Данилова накладывались строки заключений технических команд, разобравшие капсулу до стального скелета, – Но что эта капсула делала в нескольких астроединицах от Пандоры?

У него уже была своя гипотеза, по которой пленница была носителем какой-то мутации неизвестной болезни. Собранная накануне мозаика фактов разлетелась, причем совсем не желая срастаться в цельную картину. Показания капитанов и логи бортовых вычислителей указывали на то что капсула была подобрана в "пустышке", бедной на полезные ископаемые с непригодными для колонизациями каменными зародышами планет. И плюс еще странное сражение пиратов. Охранение повело себя более чем не адекватно. Насколько он выяснил из баз данных пиратские стаи всегда выполняли условия контрактов, в противном случае просто бы лишились конвойных договоров, а как не крути это довольно не малые а главное вполне дармовые заработки. А здесь нападение на караван, событие с далеко идущими последствиями. Что же заставило стаю наплевать на контракт?

Вызвав проекцию звездных систем, Немезис внимательно просмотрел рассыпавшиеся горошины разноцветных светил. Внося изменения озеленил острый клин планетных систем контролируемых корпорациями.

Планета Ожерелье переливалась на самом острие изогнутого когтя. Освоение систем закручивалось вместе с причудливой вязью залежей мезонита, а злополучная звезда Пандоры, поблескивала оранжевыми боками на другой стороне разветвляющегося туннеля освоения.

Капсула была подобрана как раз на середине прямой соединяющей две звезды, на сером не освоенном пространстве где еще не было оживленных грузовых трас и только шастали разведчики и стаи. Но странность заключалась в другом. Как пятиместная капсула экстренной эвакуации рассчитанная на пять человек, не способная на "провал" могла оказаться так далеко от Пандоры? Что бы удалиться на такое расстояние нужно мощность реакторов эсминца, а все эсминцы, вернее остатки вращались бесформенными грудами металла вокруг четвертой планеты оранжевой звезды.

Данилов проверьте записи бортовых вычислителей, установите с какого передатчика излучались сигналы бедствия. Из капсулы или эсминца. Второе – проанализируйте записи нападения пиратов, – неоднозначность ответов на последние события, начинала накапливаться тяжелым камнем предчувствия и Немезис на секунду остановился прикидывая возможные варианты развития событий, – Свидетелями какого сражения были транспорты? Обращайте внимание на вс меочи, даже если будут возникать невероятные гипотезы, анализируйте. В этом деле очень много странностей.

– Принял командор.

Выждав паузу для продолжения, проекция с Даниловым уменьшилось и растворилось в проекции в проекции каравана.

Величественные туши "Ковчегов" застопорили вращение первых колец и в раскрытые створки выскочили погрузчики с полосато оранжевой раскраской. Сноровистыми муравьями, заползав по гроздям жемчужин, облепили грузовые баржи стаей голодных насекомых. Заискрились короткие всполохи точечных сварок и одна за другой жемчужины отрывались от грузовиков и зависали в сторонке горошинами. Пройдясь словно саранча, первая волна погрузчиков сильно проредила гроздь и баржа предстала обглоданной веткой.

Принимая жемчужины "стазис" капсул с колонистами раскрытыми створками грузовых трюмов, туши Ковчегов насыщались до глухой задрайки трюмов. Не спеша отплывая в сторону, загруженные корабли освобождали место для нового колониального транспорта, капитаны которых спешили принять живой груз и по быстрее заполнить трюмы серебряными жемчужинами, что бы с чистой совестью сдать вахты помощникам и удалиться для отдыха перед напряженным завтрашним днем.

Ответственный момент погрузки протекал без задержек, принятие капсул с колонистами проходило в установленном порядке и по графику. Воин мог позволить себе отдохнуть, но поселившееся в сознании беспокойство от пленницы, не давало расслабиться. Не понимая что же именно его так тревожит, он переключился на трансляцию из каюты ставшей камерой.

Девчонка все играла с водой. Не уставая радоваться журчанию, безотрывно следила за водой, но в моменты когда взгляд отрывался от раковины, словно просыпалась и затравленно оглядывала металлические стены. С опаской поджимая ноги, куталась в хламиду из упаковочного шелка старалась что бы босые ноги поменьше притрагивалась к пластику полимерного пола. Тут наступило время подготовки ко сну, и ИИ крейсера подал единою команду для всех автономных систем.

Получив управляющий сигнал, пол в камере вспучился и изгибаясь под пробегающими судорогами перестройки, превращал угол камеры в ровные грани мягкого ложа.

Крик на уровне ультразвука забился в стенах, даже пробив фильтры направленных микрофонов ворвался в барабанную перепонку циркулярной пилой. Вскочив на раковину, без того большие глаза едва выскочили из орбит, а лицо исказилось в крике ужаса. Обхватив голову руками девчонка жалась в дальний угол безотрывно следя за последними волнами трансформации пола, превращениями бугра в стандартный лежак с мягким верхом.

Бурная реакция арестантки на обычную процедуру встряхнула наблюдавший персонал, даже стоявшие на вахте десантники нервно перехватили импульсные пушки, сдерживая импульс ворваться в камеру и решительно разобраться с причиной испуга.

– Какая реакция, – зачаровано проговорил Ригель, стрелой очутившийся в кресле и впиваясь глазами в показания сенсоров порхал рукой по проекции тела девчонки, – поразительная скорость реакции организма в крови уже предельный уровень адреналина. Мышцы готовы к трехкратному напряжению. Поразительно…

Касаясь груди увеличивал проекцию кожи до провалов межклеточных пор. Наблюдая бег крови, тут же увеличивал изображение до стремительного бега мельчайших красных телец со столбцами пояснительного текста.

– Лайма, нет вы только посмотрите, – забыв уже о часовом марафоне обмена колкостями Ригель, нервно наглаживал лысину, – вы видели!?

Вынужденная согласиться со всеми наблюдениями, Лайма стрельнула взглядом в сторону профессора, а затем казнила взглядом нерасторопную ассистентку что вовремя не вывела на ее терминал эту же информацию:

– Похоже что у нее все реакции протекают немного быстрее обычных людей, – впившись голодным взглядом в проекциею, Лайма пыталась высмотреть, чего еще не заметил Ригель, – а вы заметили приток к потовым железам, заметили какой ритм работы?

– Потовые? – растеряно произнес Ригель, снисходительная улыбка медленно растворилась в складках задумчивости и теперь уже все всматривались в выведенные на все проекции зала диаграммы.

Заинтересовавшись Немезис продублировал проекцию. Перед взором развернулся контур девичьего тела с заалевшими пятнами интенсивного потто-выделения, рядом побежали столбцы оживших анализаторов состава воздуха. Сквозь шелест шептуна пояснявшего столбцы специфических знаков моделей молекул и длинных строк химических формул, в сознании пробился голос Ригеля:

– Интересный состав вы не находите, – затем добавилось бубнение молодого ассистента и голос Ригеля взорвался радостью, -… Есть! Вот в чем вся соль!

Анализаторы высветили длинные цепочки молекул. Известные соединения узнавались и окрашивались зелеными цветами но большинство неизвестных комбинаций оставалось в таинственно красном цвете. Эфирные соединения выделяемые потовыми железами девчонки не раскладывались на элементарные частицы и имея устойчивую структуру не вступали в реакцию с окружающей атмосферой а продолжали висеть в каюте устойчивым покровом. А если судить по спешным экспресс анализам то комбинации легко распадались в крови человека на неизвестные составляющие, что могли активно влиять на органы восприятия и мозг вдохнувшего убойный коктейль запахов.

Немезис недоверчиво проверил еще раз показания анализаторов. По спинным имплатантам пробежал ледяной разряд. Подчинить волю человека комбинацией запахом, это совершенно неизвестная технология, рассмотренная братьями исследовательского корпуса Ордена, и занесенная в графу – неперспективное, так как требует полной перестройки человеческого организма и перепрограммирования на уровне ДНК. А если верить показаниям анализаторов, то у него в камере сидит невозможное, а самое главное опасное оружие.

Дав шептуну команду перепрограммировать ИИ на самостоятельную работу, сам поморщился от разрядов выходивших из гнезд шунтов слияния. Чавкающие звуки сменились волной онемения, а затем по телу вновь забурлила кровь. Сделав пробный шаг, дождался пока мозг перестроится на обычное восприятие своих глаз и ног.

С легким шипением створки шлюза разошлись и Воин вошел на этаж заполненный людьми в комбинезонах двух цветов исследователей. Десантники с лязгом вскинули стволы пушек и не подвижно застыв застрочили бессловесный вирт рапорт. Кивком отпустив старшего, Воин прогромыхал к застывшим профессорам.

Закинув наблюдение за арестанткой, неприменимая парочка сверлила Немезиса взглядами. Ригель слегка вздернув бровь, едва не скривился словно держал пробирку с опасным заболеванием, а Лайма на против готова была бухнуться на колени лишь бы ей дали возможность прикоснуться к тайне медицинского чуда – проекта Немезис.

– Вы готовы дать мне полное объяснение по особи?

– Еще рано говорить, – осторожно начал Ригель, сложенными за спиной руками пытаясь дать сигнал ассистенту убрать последнюю проекцию с общей проекции, – пока только поверхностные выводы…

– Я не требую от вас полного научного доклада. Сформулируйте основные моменты.

Перехватив ужимки, Шептун "воскресил" проекцию по остаткам в сети. Арестантку пытались покормить. Нетронутая пища привезенная роботом так и осталась лежать на подносе, лишилась только фруктов.

– Я могу сформулировать некоторые моменты, – Лайма презрительным взглядом облила вирусолога и выступила вперед. Доставая макушкой едва до плеча закованной в бронь фигуры, гордо выпрямилась возвышаясь над Ригелем почти наголову, – Мы имеем дело почти с обычным человеком. Но есть моменты указывающие на некоторую модификацию. Частично перестроенные органы восприятия. Улучшенный метаболизм. Высокая скорость нервных импульсов и активность участков мозга у обычных людей находящееся в серой зоне.

– Она рождена измененной или это мутация?

– Нет, не совсем. Ряд признаков указывает на естественное рождение, – слегка заалели щеки и чуть дрогнул голос, – развитые органы половых различий, та же самая пуповина, и возрастные изменения костей. Все указывает на естественность рождения и развития. Но есть и необычные моменты. Вот взгляните.

Ассистентка оперативно вывела на проектор запись бесконтактного сканирования и перед Воином развернулось изображение обнаженной девчонки. По залу пронеслось мужское прицокивание и сдержанный выдох, и вроде, скрежет зубов призёрок мужских поеданий взглядами.

Утонченные обводы тела, неестественная чистота мраморной кожи, необычный тонус всех мышц притягивали мужской взор и придавали обладательнице сходство со зреющим бутоном, что пока не расцвел, храня внутри страсть способную утопить в бездне немыслимой телесной похоти ни одного мужчину.

– Вот эти следы, – изображение перевернулось и по всем мышцам тела пленницы забелели плотно рубцы шрамов, – на вид обычные рубцы, но по своей глубине и разветвленному строению…

Верхний слой кожи проступил белым туманом и показалась красная вязь мышц, а на местах шрамов происходило разветвление и даже некоторые сухожилия прирастали к краям, словно служили стяжками не дающими зарасти и рассосаться длинным разрезам. Скачок. Сквозь красную муть проступили узоры нервных волокон, с повышенной плотностью вязи именно у основания всех разрезов.

– Хирургическое вмешательство?

– Мы тоже так подумали, но провести такую операцию, без единого оборванного волокна, лишнего надрезанного сухожилия – невозможно, – Лайма развела руками, но бросив на возвышающуюся фигуру, замерла в боязни высказать предположение, – хотя, мы рассматриваем медицинские достижения только Федерации Корпораций.

Оставив не высказанный вопрос без ответа, Воин перевел взгляд огненных белков на Ригеля. Поежившись под взглядом абсолютно красных глаз без намека на зрачки, лысеющий профессор встал.

– Как вирусолог могу предположить, что влияние на окружающих людей может происходить через эфирные соединение вырабатываемые развитыми потовыми железами. В верхнем слое кожного покрова плотность и развитость клеток отличается от обычной кожи- в разы. Проникая в организм другого человека, пахучие соединения под действием крови распадаются на агрессивные флюиды способные изменить картину органов восприятия вдохнувшего человека, – задумавшись над продолжением виновато сослался на не хватку времени для полного заключения проговорил. Немного подумав, Ригель задумчиво рассуждал в слух:

– Исходя из промежуточных данных могу утверждать, что после пребывания под действием такого коктейля, у человека образуется стойкая зависимость. Попавшие в кровь вещества, оседают в коре головного мозга и распадаясь на составные части, влияют на картину мироощущения человека довольно мощными галлюцигенами. Устанавливаются новые нейронные связи, чуждое соединения формируют закладку новых моделей поведения. Вырабатывается новый биоритм, происходит перенастройка биоволн человека на нужную волну источника флюидов, можно сказать человек настраивается под носитель и становится полностью зависим от информации заложенной в запахе.

– То есть, пораженный человек управляется запахом? – Пораженно спросил Воин.

Ригель согласно закивал, но ту же поправился:

– Я не утверждаю это на сто процентов, но думаю что мои предположения верны на девяносто. И попутно еще возникла мысль, что не нужно человеком управлять, достаточно заложить определенную био-программу организму, и уже он сам, на собственных органах будет вырабатывать нужную цепочку феромонов, тем самым поддерживая нужную концентрацию веществ в крови! – Вновь погрузившись в раздумья Ригель, взволновано заходил вокруг кресла и бросив на проекции напряженный взгляд вдруг побледнел, – А если с такими технологиями влияния на биологию человека, представить, скажем как информационный биовирус, то мы получаем один толчок и быстро расползающуюся эпидемию. Ведь каждый человек уже будет способен вырабатывать такую же комбинацию веществ. Это… Это будет чума…

– Какова скорость от начального контакта, до полной зависимости?

– Если взять за основу эфирную летучесть, – бледный Ригель пораженный масштабностью всего самолично озвученного обессилено свалился в кресло, задрав глаза в мысленном подсчете, не весело усмехнулся, – зависит конечно от плотности воздуха, ветра, атмосферных характеристик, но в условиях закрытой экосистемы… от десяти секунд до минуты максимум.

ГЛАВА 11

– Силу и Разум Сыну, – ответ Учителя, пронесся по сознанию ледяным ветром.

Сметая пыль неуверенности, заполонившей туманом четкую дорогу будущего, голос наставника принес с собой непоколебимую уверенность в собственной силе и мощи Ордена.

Открыв сознание для Слияния, Воин расслабленно закрыл глаза и отдался оглушающему биению двух сердец, покрывающего убаюкивающим ритмом неприятную процедуру извлечения образов памяти.

Сознание вздрогнуло, словно холодные пальцы пренебрегли общим наркозом и пронзили студень мозга насквозь, активно закопошившись в извилинах, оставили на месте скопированных образов памяти пятна сосущего холода.

– Сын ситуация не обычна, – Учитель воплотился в сознании таким же невозмутимым приведением, только перешел на шелест истрескавшихся морщинами губ, – появление этой особи покрыто неопределенностью не дающей четкой модели будущего. Тебе нужно узнать больше о тайне ее рождения.

– Учитель, я готов на все, что в моих силах. Но на мне ответственность за судьбу каравана, а странности вокруг меня множатся в геометрической прогрессии. А для выработки устойчивой модели поведения я не имею ни одной гипотезы связывающих эти факты. Единственная нить ведет в глубь серого пространства. В пиратские стаи, – в памяти тут же заискрились фактами досконально разобранные Даниловым бортовые записи грузовиков и разбор короткой стычки в космосе, – Стая явно не хотела огласки происходящего в системе, и даже пошла на нарушение конвойного договора, стараясь уничтожить баржу подобравшую капсулу. Но остается еще много вопросов. Почему стая пыталась уничтожить капсулу первой волны колонизации? Кто эта девчонка? Удачный эксперимент лабораторий? Представитель дикой колонии? Много вопросов и нет ответов. Я растерян Учитель. Мне не хватает данных для устойчивой модели происходящего.

– Ты прав сын. Модель задачи не твоего уровня. Но тебе необходимо самому искать ответы на эти вопросы.

– Учитель я всего лишь воин первой ступени, – проговорил Воин понимая что признается в слабости, ко кому еще можно открыться как не Учителю, – здесь нужен Воин-мастер девятой ступени!

– Одно из условий Ушедшего была самостоятельность исполнителя, – глухо произнес Учитель. В глазах которого читалось понимание состояния охватившего молодого воина еще не успевшего перейти даже на вторую ступень, а оказавшегося на контракте что будет не по зубам и многим мастерам. Ведь воины не должны думать над исследовательскими моделями, и тем более не воплощать идеи обустройства новых колоний. Вдобавок еще и попутно возникшая загадка особи носящая явные следы генного вмешательства. И все это свалилось на плечи молодого и далеко не самого идеального воина Ордена, – Наш совет- начни с пиратского клана. Выясни происхождение и все странности вокруг особи, а мы пока подготовим транспорт для перевозки феномена.

– Учитель?- Воин нахмурился от перспективы ввязываться в "просвет" пиратского клана имея на плечах девять колониальных Ковчегов, – Возможно ли избежать необходимости "просвета?

– Просвет это не требование, а необходимость, сын. И тебе решать наступило время или нет. Мы осознаем тяжесть положения и предлагаем тебе взыскать долг с одного человека. Он может оказаться полезным для твоей миссии. Мы предупредим его о твоем появлении.

Клубящийся полумрак за спиной учителя проступил формами людей, машин, чужого неба и образов чужой памяти, что все больше проступая заструились четкими контурами, цветами.

– Силу и Разум Сыну…

Образ Учителя покрылся бледностью и с хрустальным звоном растворился на стремительно надвигающейся лавине звука и цвета. Очутившись в середине накатившего вихря Воин превратился в воронку жадно впитывающую водоворот давно прошедших событий. Осознавая информацию передаваемую в сжатом виде, мозг трещал от силовой записи в сознание, но не дремавший шептун тут же убирал критические объемы в буфер искусственного накопителя и в более щадящем режиме заполнял мозаику уже ставших своими воспоминаний. Обрели черты лица людей, узоры звездных карт, причудливые изгибы техники, и Немезис потерял сознания.

Рубка штурмовика проступила неторопливой вязью бегающих огоньков, а затем отяжелела контурами серебряных консолей. Индикаторы светились успокаивающей зеленью, а шептун отдавливал затылок плановыми сеансами с ИИ "Ковчегов". Вспотевшую голову защипало. Выведенные из черепа контакты украсились сиянием и разрядились синими искорками, тут же лапки обруча управления жадно припали к вискам.

Образ Данилова проступил не на обычном в фоне засевшей за консолями экипажа "Ковчега", а в полутемных стенах личной каюты. Сонно хлопая глазами, адмирал не четким взглядом сфокусировался на посмевшем побеспокоить в столь неурочный час.

– Данилов принимаете командование над караваном…

ГЛАА 12

Космос заиграл всем гроздями звезд. Переливаясь цветами, далекие светила прятались за туманностями и пологами астероидных скоплений.

Оставляя караван, медленно сжавшийся до едва заметных искорок, штурмовик вырвался на простор словно засидевшаяся в клетке птица. Просеивая сквозь лучи сканеров тысячи километров пространства, корабль все наращивал ускорение пока пламя дюз не сфокусировалось в белые клинки.

Решив не пересаживаться в "аквариум" Немезис пожалел о своем поспешном решении. Судя по сенсорам удобного для "провала" пространства, переплетения магнитных полей и гравитационных ям ему еще не видать не один час полета, а набранное ускорение уже давило на восприятие замедленными реакциями. Вздохнув, Воин вызвал проекцию звездной системы.

Переданные Учителем воспоминания принадлежали бывалому Немезису, а судя по четким координатам возможных маршрутов, подробные ориентиры и емкие слова примечаний, говорили что еще пару годков и Воин-мастер перейдет на уровень учителя. Будет торжественная церемония в Зале Славы, и под чтения Скрижалей, еще кровоточащими боевыми имплантантами юнцы произнесут Слова. Клятву на верность принципам Ордена.

Едва не провалившись в транс Воин встряхнул головой. Пытаясь вникнуть в образы чужой памяти, не довольно буркнул:

– Еще не хватало зависнуть как "зелени".

Затылок потяжелел и в сознание возник насмешливый голос Шептуна. Сколько раз, вот так, внутри, возникает сосед по телу, всегда Воин удивлялся способности искусственного разума вести себя разнуздано и наплевательски на все правила хорошего тона. Шептун умудрялся быть одновременно искусственным разумом с выдающимися способностями к системному анализу, и в то же время был, в большинстве своих явлений нестерпимым наглецом, без уважения к авторитетам, не признавал никаких законов над собой, и единственное чем его можно было пронять это только доводами и стройной логикой. Но также, даже в стройных логических моделях рассуждений, шептун умудрялся находить лазейки нестыковок и слабой аргументации, и выступал с разгромной критикой приправленной едким набором эмоций и комментариев.

Воин повернулся к аквариуму, что блестя отражением разноцветных индикаторов управления, темной пустотой отражения отразил бледную хмурость сидевшего в кресле воина.

– Что уже соскучился? – словно кривляясь серьезному выражению Шептун вмешался в органы зрения и отражение расплылось в ехидной ухмылке, – Да ты это, ты.

– Знаю.

– Если знаешь то чего каждый раз пялишься на отражение, как на невесть что?

– Думаю что пора произвести перепрограммирование основных систем управления зрительными нервами, – произнес Воин пытаясь уловить хоть тень страха в тоне мысленного собеседника.

Развалившись в кресле отражение деловито растопырив ладонь серьезно погрузилось в чистку фаланговых соединений бронированных пальцев, отвлеченно отвечая:

– Давай, давай заодно промой организм, обнови состав крови… и вообще, – бросив занятие, отражение возмущенно лязгнуло, закидывая ногу на ногу, – чего ты угрожаешь? Думаешь испугался? Без меня тебя соседушка мой бросят в чан, а меня запрут в вирте без права на слияние и кому от этого будет лучше? Так что давай жить дружно. Душа в душу. Все же ни чужие сознания. Так что давно уже пора меня принимать как часть себя. Все что тебе так во мне не нравится, это твоя зажатая, и пережатая психика.

– Закончил, – хмуро отозвался Немезис, не желая возвращаться к диспуту на эту заезженную тему о природе отражения, – ты по делу?

– Конечно по делу, – закончив проверять плавность ходя локтевых лезвий, отражение со щелчком о подлокотники вогнало спаренные клинки в пазы предплечья, – ну что, пора поговорить? А то я смотрю ты уже паникуешь, чуть что сразу к Учителю: " Папочка что мне делать?!". Взял бы троечку эсминцев, с полторы сотни истребителей и полетели бы, поскользили, немного постреляли и сами бы всё узнали.

– Мы и так летим. И все узнаем без стрельбы.

– Ага летим, только придется лазить по станциям забитыми толпами кричащих человеков: "Демон! Демон!…", – кривляясь показывая картинный ужас простого люда при виде Немезиса в полном боевом снаряжении, Шептун скривился словно унюхал запах страха, -… и выискивать севшего на "рифы" звездного волка, да какой там волка – беззубого пса.

– Нам нужна любые сведения происхождения девчонки. А этот торговец общается о стаями довольно плотно, и через него проясним тайну появления девчонки. И здесь необходимо действовать без "просвета" иначе получим стычку со всеми стаями сектора. А у нас на плечах колонизация, и приоритету задачи намного выше чем зачистка сектора.

– Да, конечно же, пираты так всё и выложат, стоит торговцу только заикнуться, как все тайны так и посыплются в трюм.

Шептун одарил много обещающим взглядом, и постучал по голове.

– У тебя вот эта штука, где серый кисель для чего? Если она альтернатива проекту "Немезис", то там уже все концы зачищены и скорее всего ты никого уже не найдешь, по крайней мере живым. Нужно лететь на планету, воздвигать колонию и ждать пока придет наш флот. А потом, – сжав кулак до скрежета броневых чешуек, Шептун зло усмехнулся, – пройтись утюгом по всем окрестностям и сразу все станет на свои места. Если там где-то пираты мудрят- сжечь в порошок, а если там СБ ФК мудрит, то… э, тоже почистить забрало до кровавых подтеков, что бы не лезло не в свою вотчину.

Воин покачал головой. Если следовать таким советам, то война между Корпорациями и Марсом вспыхнула бы с такой скоростью, что не успев оглянуться как планеты пылали бы в заревах орбитальных бомбардировок. Такие модели развития вероятностей существуют в Совете Учителей, но серьезно их ни кто не рассматривает. Война не нужна никому. Хрупкое равновесие достигнутое между Федерацией Корпораций и планетой одиночкой, пусть даже населенных сплошными воинами, уже длилось двести лет и какие бы политические движения не возглавляли парламент корпораций, разжигание войны в одной планетарной системе не хотелось. Это же будет происходить ни далеко, не за много световых лет, а мезонные лучи выжгут вакуумные дыры прямо над мегаполисами. А десант из стальных тел тремя волнами ополовинит населения любой столичной планеты за сутки, хотя в виртуальности был рекорд и за восемнадцать часов, и все лишь при трех процентах потерь.

Но в памяти, тут же всплыл ролик из недр СБ. Виртуальные учения Корпоративных Сил Безопасности, которые в одно время усиленно продвигались одним политическим движением в парламенте, но ряд несчастных случаев и нескольких публичных разоблачений, с громкими отставками – проект мирно похоронили в архивах, но нет от нет он все же возникал на просторах корпоративных виртов.

К красной жемчужине со всех сторон устремились армады флотов корпораций, с эмблемой щита с голубой планетой Земли в ожерелья разноцветных планет Федерации Корпораций.

Братья "Ковчегов", только в боевом исполнении, с грозным вращением грибков турелей, ощерились катапультами истребителей, хищные контуры "Акул", играя бликами фиолетовых сегментов кокон полей заполонили обзор до полной непроглядности звезд, а следом плыли хребты транспортов обвешанные рядами сфер набитых десантом.

Блокируя известные траектории взлетов с поверхности, боевое прикрытие флота перестраиваясь в подобие стального панциря, плотной завесой энергетических залпов блокирующих любую попытку прорыва как во внутрь так и наружу от обреченной красной планеты.

Зависнув вдали от смертоносных орудий крепостей, что утыкали черную поверхность естественных спутников переливами желтых куполов энергетических куполов, армады терпеливо ждали когда подтянуться тучи грузовиков.

Наконец флот открыл брешь для косяка брюхастых барж с оранжевыми гроздями топливных цистерн. Вокруг топливных танков кружили рои заправщиков, деловито снующих от длинных резервуаров до ломаного строя щербатых астероидов, что подталкиваемые буксирами, шли стаей каменных глыб.

Зависая над черной поверхностью астероидов, челноки стыковались с заправочными мачтами смонтированных на поверхности двигательных комплексов, сливали топливный запас и свечой уходили за добавкой.

Как только глыбы вышли на исходные позиции, астероидное поле украсилось вспышками оживших силовых установок. Разогнанные многокилометровые огрызки скал оперялись длинным хвостом струй и неслись на неприступные крепости Фобоса и Деймоса.

Первый десяток астероидов раздробились плазменными залпами тяжелых орудий защитников, но начавшие атаку флоты оттянули на себя ослепительные сгустки залпов и первые астероиды проскочи заградительные залпы устремились к беззащитной поверхности спутников.

С электромагнитной бурей во всех диапазонах связи, сдетонировали заложенные заряды мезонита. На местах ударов о поверхности лун взметнулись клубы веками неподвижной пыли, вспыхнуло пространство и четко проступили контуры крошившейся луны. Сквозь огненное марево бушующей энергии, проступили стремительно расширяющиеся трещины разломов. Сметая монолитные конструкции пирамидных крепостей, сложных переплетений транспортных коммуникаций и башен дальнобойных орудий, появились первые языки расплавившиеся породы, и по поверхности потекли первые реки магмы. Новые вспышки уже породили целые моря бушующей энергии.

С каждым секундой естественные спутники сотрясались от мощных тектонических сдвигов вызванные новыми падениями каменных глыб. Спрессованная миллионами лет недра не выдержали направленных ударов и разрушительных взрывов, и естественные спутники стали распадаться на отдельные фрагменты. В начале рассыпался и оплавился верхней слой, а затем массивными кусками треснуло ядро спутника. Обломки сплетенные узами инерции еще держались компактной группой, но сила притяжения Марса брала свое.

В жидкой атмосфере первыми стали сгорать более мелкие куски, за ними потянулись обломки по крупнее, следом обрушился поток оставшихся астероидных таранов. Марс запылал росчерками огненного дождя, а затем обрушилось небо. По всей поверхности вспучивались огненные возмущения атмосферы, зарождались песчаные бури, по всей поверхности расползлись сети всполохов и коричневые волны вздыбившихся песков.

– М-да. Знатная страшилка. Тогда нужно аккуратнее. – резюмировал Шептун, но уже без дежурной усмешки, – Кстати, я то явился еще с одной задачей.

Развязанные интонации исчезли и на Воина взглянуло его же отражение в глубокой задумчивости.

– Помнишь я жаловался на подарок от Создателя? – встревожено спросил шептун, – Так вот, закрытая область опухоли расширяется. И я не могу этому помешать. Все мои попытки поставить защитные фильтры и барьеры просто исчезают, а закрытая область уже занимает до тридцати процентов памяти. Под угрозой уже основные нервные каналы имплантатов. Дублирующая нейронная сеть несколькими ключевыми узлами уже пропала за барьером. С такой прогрессией скоро не останется ресурсов для обычного слияния.

– О, разум! – воскликнул Воин, обессилено откинувшись на спинку кресла.

Проблема с информационной опухоли в текучке задач была как то упущена. А сейчас представала во всем масштабе. Если шептун начинает признаваться в собственном бессилии на территории где искусственный разум был властителем всей электронной начинки, то проблема уже вышла за рамки его возможностей, и сам он уже не справляется. Но чем может помочь Воин, который всегда отвечал за принятие решений и никогда не вникал в особенности работы электронной составляющей общего организма?!

– О, Скрижали! – растеряно произнес Воин.

– Я бы сказал проще, – поддержал шептун понурым голосом, – мы по уши в дерьме! В собственных накопителях у нас сидит какая-то зараза, что уже начинает вмешиваться в работу систем! А мы ничего изменить не можем. Как думаешь чем нам это грозит!?

– Разборкой, – пробормотал воин, прислушиваясь к ощущениям, но кроме привычной тяжести в затылке и виртуальных рапортов систем контроля имплантами, он ничего не ощущал. Единственное только сейчас обратил на едва уловимое замедление общих откликов. Выходит процесс уже стал ощущаться человеческим сознанием.

– Но Создатель не стал бы вредить. – задумчиво произнес Воин, – Это утверждение берем за основу. А если брать во внимание последнее слова о желании исправить положении вещей, то выходит…

– Выходит все боком для нас с тобой, – раздражено перебил Шептун, – мы в роли подопытных мышей, на которых Создатель поставил эксперимент. И теперь мы расхлебываем последствия. Вот дерьмо! Вот влипнули!

– У нас нет выбора, – произнес Воин прерывая ругательства соседа по телу, – Поэтому продолжаем выполнять свой долг. Делай что должен, сбудется что суждено…

– Фаталист хренов, – пробурчал Шептун, и спустя миг согласился, – согласен. Вариантов то особо и нет. Так что там дальше планировали?

– Темень. Судя по памяти ветерана, там есть орбитальный комплекс Свободных Картелей, где и обитает должник Ордена.

ГЛАВА 13

Звездная система Темени, получила свое имя благодаря умирающему светилу. Красный карлик выделял скудное свечение, едва хватавшего для первой из десяти планет. Остальным, печально вращавшимся безжизненным кускам скал, достались километровые ледяные шубы и бушующая бурями гремучих смесь, из абсолютно непригодных для дыхания людей газов.

Не дружелюбная атмосфера, баснословно дорогие проекты по воздвижению поселений с пригодных для проживания людей условиями, требовало от планет наличия богатых залежей. Но первые разведчики не обнаружили на планетах лакомых месторождений, и освоении поверхностей даже не рассматривалось в проектах. А вот естественные спутники наоборот- впечатляли залежами редкоземельных металлов, тем самым оставляя системе шанс на освоение человечеством.

Но волна звездной экспансии прошла систему стороной. Устремленные за залежами мезонита, корпорации выбирали только системы где были собственные залежи вещества способного обеспечить флот собственными топливом для реакторов "прокола".

И выставленная на аукцион звездная система покинула топ лис торгов. Воздвигать орбитальные комплексы для миллионов работников, решать проблему питания, запасов кислорода, все это выливалось в дополнительные вложения которые корпорации не стремились делать на пограничных системах, отсюда и созрел приговор: "Для корпоративной разработки не пригодна".

Но для маленьких компаний, зачастую родственных кланов, Темень стала вторым домом. Начало освоения заложил бум на вольфрам с кадмием, что залегая на лунах мертвых гигантов открытыми пластами, дал толчок к объединению несколько родов со слиянием активов, позволивших приступить к постройке орбитальной станции вокруг пятой планеты. А затем возрос спрос и на остальные редкоземельные металлы, подтянулись Вольники, и на станции закипела жизнь. К орбитальному городу пристраивались новые модули, открывались представительства планет, образовывались целые династии. И будущее представало в радостных картинах.

Но начавшийся бум прекратился так же как и начался. На рынок вышла освоенная звездная система с такими же залежами металлов, да еще и с несколькими кислородными планетами. Патент на освоение выкупила одна из корпораций-монстров и в миры Федерации Корпораций потекли реки металлов по более низким ценам. Обрушившиеся цены похоронили под собой не только рынок, но и надежды множества людей связавших свою жизнь с Теменью. И система пустела. Вымирала.

Те кто мог улететь в поисках новой жизни давно уже забыли орбитальный город, а остались только те кто сделал ставку на Темень и проиграл, погряз финансовых проблемах, влипнул в неприятности с законом.

Орбитальный мир еще пытался жить по корпоративным законам, имел собственное правительство и службы правопорядка, но все больше и больше чувствовалось влияние пиратских стай. Что не чувствуя давления корпоративных законов насаждали свои порядки, превращали станцию Темени в свою перевалочную базу, вербовочные пункты для набора новобранцев. Уж очень удобно располагалась Темень, ровно на границе, между серой зоной слабо освоенной вселенной и пространством Федерации Корпораций.

И спустя полвека уже повзрослело поколение людей, знавшее жизнь только по вони пота в душных рубках добывающего траулера или мелкого торговца, пытавшегося свести концы с концами, занимаясь полулегальными операциями. А остальная вселенная, представлялись такими же островками орбитальных станцией, где так же вкалывают на лунах, продают закупщикам метал по мизерной цене, едва хватавшей на кислород, обновление комплектующих для добывающего катера и предел мечтаний – новый траулер…

Штурмовик вынырнул в обычном пространстве смазанным контуром в ослепительных сполохах энергетических разрядов. Темная броня вяло отражая угасающие разряды, с металлическим шорохом укрыла алмазные грани грибовидных верхушек реакторов "прокола" пространства.

Подчиняясь коротким рывкам маневровых двигателей, штурмовик сориентировался под бардовыми переливами Темени. На фоне меланхоличного движения коричневой планеты, выделялась россыпью огней космическая станция. Стройные формы нанизанных на единую ось серебряных блинов, давно увязла в пристройках. Уродливые наросты дополнительных модулей, жилых комплексов, фабричных пирамид, превратили огромный цилиндр, в развороченный метеоритным дождем набор конструкций. Если бы не постоянно снующие вокруг светлячки кораблей, станцию можно было бы приписать к выпотрошенной мародерами свалке кораблей.

– Вас приветствует автоматический диспетчер, – ожил эфир заезженным голосом былой роскоши, – Мы рады видеть вас в нашей системе и готовы предложить самый широкий выбор услуг.

Тут же по проекции понеслись не умело составленные рекламные ролики, яркими словами, аляпистыми нарезками выдранными из более качественных роликов, рекламные заставки предлагали посетить лучшую гостиницу, лучшие мастерские и также самые богатые склады с неисчерпаемыми запасами металлов.

Реклама закончилась, изображение поплыло разводами и проступила кресло с ТЕЛОМ. Толстые складки лица ниспадали водопадом и сквозь расстегнутый до объемного пуза комбинезона пробивалась не естественной бледноты пухлость нездоровой кожи. Обжав сардельками пальцев лысину с редкими зарослями волос, тело ожило сиплым голосом:

– Диспетчер слушает.

– Корабль среднего класса просит стыковки с заправкой, – Воин проговорил стандартную фразу, равнодушно наблюдая как рывком развернулась туша, и уставились на него мутными глазами с полопавшимися сосудами.

Прошла секунда, вторая, а выражение лица оставалось таким неподвижно растерянным.

– Нет. С рифами нужно заканчивать, – диспетчер встряхнул головой, и от висков с чавканьем отвалились серебряные кругляшки, оголив багровые место присоса, – Слышь Фрэнк? Прими вызов со второго канала, а то еще доза не пролетела, а мне уже всякая гадость мерещится…

Оставив без внимания сравнение, Воин дождался проекции второго диспетчера. Молодой парнишка с еще не выветрившимся налетом романтики во взгляде, с опрятным воротничком комбинезона недовольно бормоча развернулся к проектору связи и тут же онемел.

– Демон…, – прошептав прозвище, сменщик тут же подобрался и слегка заикаясь, собрал всю серьезность в грозно сдвинутые брови, – Приветствую вас на Темени. Сообщите цель прибытия.

– Ознакомительная.

– Э…, – парень неуверенно улыбнулся, поправив тесный ворот покосился в сторону, – А более подробно? И я сразу определю "яму" к которой вас пристыковать.

Думая где возможно сейчас найти осевшего торговца, но судя по чужим воспоминаниям имеющего связи со стаями, Воин ответил:

– Торговые склады.

– Принял, – облегчено выпустил воздух молодой диспетчер, тут же делая отметки в журнале, шелестел клавиатурой древнего пульта, – Заправка полная, по какому классу, сопровождающего?

Блеснувшие глаза выдали личную заинтересованность и Воин согласился на гида. Хотя в памяти имелись все планы станции, но судя по надвигающейся стене станции, со следами свежих пристроек или безжизненных черных провалов некогда жилых модулей, планировка беспрерывно "улучшалась".

Штурмовик принял управляющие сигналы с зарослей выпирающих антенн, и черные полумесяцы залавировали между пристройками. Наконец корабль остановился перед створками с надписью выведенной от руки: "Ублюдки! 108 шлюз только для гостей!!!" и гигантские створки ожили лепестками диафрагмы.

ГЛАВА 14

Воздух вокруг налился синевой и защекотал ноздри запахом озона. Лучи закончили ощупывать легкую броню и растворились в клубах теплого воздуха. Стеклянная кабинка разошлась и Немезис шагнул в объятия полумрака шлюза. Мерцающая стрелка древнего указателя поделила потолок пополам указывая на обтертые временем створки переходного тамбура. Облезлая краска белых букв советовала крупногабаритный грузы просунуть в безжизненный провал таможенного терминала, а новоиспеченным жителям приготовиться для процедуры вживления нового регистрационного чипа.

Шаги отозвались лязгом, не успев разбежаться эхом бесцеремонно прервались скрежетом проснувшихся створок. Привыкшие к стерильному воздуху сенсоры, едва не активировали полную герметичность, но разобравшись в густом аромате, больше походившем на плохо убранную столовую, ограничились поднявшейся от груди полумаски намордника.

– А это еще что за…, – скрипучий голос охранника исказился звуковой мембраной, но сохранил все признаки недоумения.

Породив за бронированным стеклом подобие суматохи, охранник взвился свечой судорожно нащупывая висевший на стене укороченный излучатель. Обернувшийся на вскрик напарник, побледнел, одновременно затараторил в усик свисающего со щеки микрофона, призывы помощи.

Коротко взвыла сирена и мерцавшие провалы боковых туннелей лязгнули, сомкнувшись бронированными створками. Тут же открылись потолочные люки и Немезис оказался под прицелом спаренных стволов пехотных башен.

– Всем спокойно.

В примирительном жесте разведя руки Воин неподвижно застыл на просторной платформе. Начинать визит с бойни в тамбуре ему не хотелось, но испуганные лица за броневым стеклом и нервное подрагивание рук охранников могло и не оставить ему выбора. Пытаясь придать своему тону самое нейтральное выражение, Воин произнес:

– Я не имею агрессивных намерений, но если вы активируете башни, я вынужден буду защищаться.

Немая сцена затянулась, пока не прервалась приближающимся криком:

– Что за идиот врубил секторное вторжение?!

Голос затих эхом и за полукруглой панорамой стекла показался худощавый офицер. Недовольно застегивая последнюю липучку комбинезона, зыркнул на посетителя.

Вновь отвернувшись к бледным охранникам, прорычал:

– И что? Теперь каждому недоделанному клону должен вырезать извилины, что бы самый последний придурок дежурный смены знал как выглядит Воин Ордена?!

– Но господин майор, они же сразу всех… и вооружен. Я и подумал.

– Слушай ты…, – найдя жертву раздражения, смуглолицый выходец южной Америки зашипел змеей, – когда мозги раздавали, твоя мамочка в сортире носик пудрила?!

Высказав все, что он думает о тяжелой наследственности обречено вздыхающих охранников, офицер перевел дыхания набирая воздух для новой тирады, но передумав, обернулся на причину плохого настроения, терпеливо ждущей пока отключатся прицелы потолочных башен.

– Так, так, так… какие гости, – попутно коснувшись пульта прекратил далекое надрыв сирены, майор хищно улыбнулся, – что же могло занести непобедимого воина Ордена… в такую задницу?

– Туризм, – равнодушно отозвался Немезис.

– Чушь собачья, ты еще скажи что решил гербарии тут собирать.

Броневое стекло втянулось в потолок и офицер вышел на платформу. Протянув руку, громко рассмеялся:

– Немезис – турист. Ха! Смешнее шутки не слышал…, – натянув маску радушного хозяина, офицер во всю продолжал улыбаться, сыпал шутками, но в глазах промелькнула тень беспокойства, – Я майор Карлос, я заведую местным курятником, – наградив тяжелым взглядом охранников, тут же за изображавших занятость, презрительно скривился – гордо именуемым – Сектор первичного контроля. А вот с такими…вояками бывший десантник доживает старость.

Немезис просканировал лицо и шептун подтвердил преклонный возраст лицевых мышц под натянутой омоложенной кожей, а состав искусственной шевелюры смоляного цвета имел четкие характеристики недавнего вживления.

– Я могу получить разрешение на посещение станции?

– Ну… по большому счету да, – Карлос ослабился, и посмотрев на турели все продолжавших мигать индикаторами захвата цели, задумчиво поиграл тонкой трубкой пульта управления, – но знаешь, у меня есть просьба. Я хочу умереть своей смертью. А появление вашего брата, нутром чую – одним трупом не ограничится. Хотя это уже заноза не в моей заднице… но порядок есть порядок.

Каждое появление "немезисов" в населенных местах всегда оборачивалось массой проблем для представителей местных властей, и больше проблем получалось от попыток выдворить "немезиса" чем если бы он спокойны сделав дело, так же незаметно растворился как появился. После серии разгромов учиненных при задержании Воинов Ордена на планетах Федерации, все-таки было принята негласная договоренность, так как "немезис" подданный другой планеты с него берется заявление в мирных целях и в случае возникновения конфликта после аварийных служб, медиков и первичного дознания Законников в происшествие уже перерастало в юридические баталии.

– Моего заявления будет достаточно?

Карлос поиграв губами, собрал на лбу складки задумчивости и по стариковски крякнув полез в клапан серого комбинезона. Достав серебряную горошину фиксатора аудио видео информации, задрал голову пытаясь грозно взглянуть в горящие огнем разрезы глаз.

– Прошлая встреча с твоим братом, обошлась мне в досрочную пенсию…, – по лицу пробежала тень воспоминаний, скулы моментально напряглись заигравшими желваками, напряжение разом спало и Карлос улыбнулся, – но, на мне нет крови трех тысяч людей. Ладно, делаем так. Ты произносишь стандартные слова, я их фиксирую, а если ты их нарушаешь с тобой будут разбираться Законники.

Открыв ладонь, вставил в трубку перламутровый носитель. Поколдовав над маленькими кнопками, офицер негромко упомянул создателей гномьей клавиатуры, наконец добившись мягкого свечения пульта мотнул головой.

– Немезис прибыл на станцию Темени в мирных целями. Никаких агрессивным намерений не имею, и совершать не планирую за исключением случаев самообороны.

– Заявление принял офицер первичного сектора таможенной службы майор Карлос.

Офицер облегченно вздохнул и убрал трубку, тут же прикрикнул на охранников:

– Чего уставились девочки! Мне тут от старости умереть дожидаясь пока вам приспичит поднять створки?

За стеклом зашевелились и натужено гудя сервоприводами метровой толщины плиты втянулись в потолок. Немезис развернулся и следуя указателям двинулся в зал общей регистрации.

– Карлос, – ожил охранник, после слияния эха тяжелой поступи с общим фоном работающей вентиляции, – ой, господин майор… так это он же ходячий арсенал, а мы его пропустили на Темень?

Закатив глаза, майор развернулся к стеклу:

– Лука… как я жалею что меня не было рядом с больницей, где тебя рожали, – челюсти сомкнулись лязгом затвора, лицо офицера скривились в кровожадную улыбку, – взорвал бы целый квартал, только бы не родился такой тупица. Ты кроме педофилии, хотя бы новости смотришь? Помнишь стаю "Упырей бездны"?

Охранник вздернул бровь и хмурясь от непривычной работы головой, копался в воспоминаниях. Вдруг дернувшись, выпученными глазами переглянулся с отражением эмоций замершего напарника.

– Это те что "зомби" толкали?

После первой же дозы, человек получал набор ощущений простых наркотиков, только с одной добавкой – изменялся ритм работы мозга и человек становился чувствительным к управляющим сигналам волновых генераторов. На станции даже было пару бунтов, пока Законники не расстреляли два сектора под чистую и выставили не малый счет клану "Упырей".

– Кстати чета давно не появлялись. – растеряно проговорил любопытный охранник, – Кто знает куда делись?

– Еще бы их видели. Торговец, что загонял им запрещенку, заметил в системе трех птичек, похожих на ту что прохлаждается в гостевом ангаре, а единственная планета Упырей – теперь безжизненна, похлещи любого булыжника Темени. И если ОНИ решили еще кому-то прижать хвост из этих тварей, то я лично, готов подавать оружейные генераторы, лишь бы этих подонков меньше стало. И так уже жизни от них нет, – Карлос развернулся и, раздался глухой стук, когда офицер с размаху стукнулся головой о свисающий ствол турели, – Идиоты! Я вас выкину на самую дальнюю луну! Руду грызть будете вместе с остатками Упырей! Клоны не доделанные, почему башни еще в боевом положении?!

ГЛАВА 15

– Какой мужчинка, – игривые интонации бархатного голоса прозвучали вместес сигналами сенсоров обнаружения зоны повышенного энергетического фона, – одно слово, роковой красавчик!

Немезис резко развернулся на голос. На пустом месте, возле облицованной под мрамор колонны проступил контур фигуры. Заколыхалось марево маскировки и пространство откинулось пологом переливающегося ртутью энергоплаща. Раздвинув капюшон незнакомка рассматривала гостя изучающим взглядом. Без страха, бесцеремонно, с чувством затаенного превосходства и любопытства, девушка оценила реакцию воина.

– Ой, какие мы грозные, – полный иронии голос переливался интонациями. Легко оттолкнувшись от колоны, обладательница плаща законников, закинула излучатель на плечо и неспешно подплыла к застывшему Воину. – И не такой уж и страшный, а я то ожидала увидеть исчадье кошмаров, всё в шрамах и свежую кровь на клыках.

Хохотнув над забавностью происходящего, девушка оголила закованные в полицейскую броню руки и с усилием откинула капюшон энэргоотводящей ткани. На свете заиграли чернотой коротко стриженные волосы, блеснул серебром обруч виртуальной связи и Немезис очутился в синих омутах широко распахнутых глаз.

Подойдя вплотную, девушка задрав голову без церемонно рассматривала красные, без зрачков глаза. Удивленно подняв бровь, законница удивленно произнесла:

– А какой молоденький…

Впервые Немезис не знал что делать. Если бы девушка бросилась в стремительную атаку или вскинула излучатель для выстрела, он бы не колебался, но вот так… просто рассматривать. Обычные люди при его появлении стараются смотреть куда-то в сторону, а уж девушки бледнеют и исчезают со сквозняком.

К щеке потянулась рука и Немезис дернулся как от разряда. Короткий свист, щелчок и между девушкой и Немезисом заиграли острия кривых клинков. С тыльной стороны ладоней выпирали стальные жала острейших клинков, своей сталью способных вспороть броню киборга охранника, а о легких доспехах что потертым композитом чернели из под плаща девушки, и говорить нечего.

– Да чего ты дергаешься, – насторожено проговорила девушка, сделав шаг назад, – всего лишь хотела дотронуться,…а ты сразу когти выставил.

Ситуация Воину совершенно не нравилась. О том как вести себя в таких ситуациях, в Скрижалях говорилось четко- избегать любых телесных контактов. Если воин дал врагу дотронуться до себя, он труп. Но сейчас не бой, даже не попытка агрессии. И таких ситуаций нет в наставлениях. Единственное, данный поступок можно классифицировать как нарушение личного пространства.

Не найдя ни чего лучшего Немезис спросил:

– Ты кто?

Девушка недоуменно взглянула, но вспомнив что гость всего три минуты на станции, задорно усмехнулась:

– Да откуда же тебе знать. Я Филиция. Капитан законников, этого уровня станции.

– Капитан? – переспросил Немезис сопоставляя молодой возраст с типовыми данными о званиях и возрасте на обычных планетах и табелях рангов законников, – твой биологические показатели соответствуют шкале двадцать лет. Или ты выглядишь значительно моложе своих лет.

– Ну да, – пожала плечами девушка, – у нас законники много не живут. И когда меня списали сюда доживать свой век, я пошла на всегда вакантную должность.

– Доживать?

– Работа была вредная, – на лице мелькнула тень воспоминаний, на миг заострилось, превращаясь в маску дикой хищницы, но тут же растаяло под мягкостью бесшабашной улыбки. – Только тут нашлось место для калеки, которой жить-то осталось год, от силы два. Или сама сорвешься, или в очередной стычке поймаешь головой разряд, в общем не заморачивайся. Ты вообще прошел регистрацию?

Подойдя к терминалу возвышавшемуся в центре зала, Филиция с интересом следила за гибким стальным щупом, что уткнувшись в гнездо разъема заискрился контактом, и спустя миг на терминале замелькали картинки и схемы уровней станции. Сопроводив взглядом втягивающийся в ладонь шлейф от панели общественного терминала, одобрительно хмыкнула.

– Забавная штучка. У вас везде, так?

– Не понял?

– Да не важно, – отозвалась Филиция пряча ухмылку, – регистрировался в местном вирте?

– Нет, – пробурчал Немезис, ни как не найдя тон общения с новой знакомой, что своей не типичной реакцией откровенной особы, ломала привычную схему общений с людьми, – Пока осмотрел местный вирт.

По свойски подхватив возвышающиеся два с лишним метра брони под руку юркая Филиция казалась подростком вышедшим с заботливым родителем на прогулку, но специфический цвет плаща, игравшие в прятки рукоятки укороченных излучателей, что блеском хромированных корпусов притаились на бедрах, заставляли встречных отводить взгляды. Стараясь вовремя уйти с дороги редкие посетители больше походили на оборванцев, растекающуюся по просторам некогда шикарного зала. Заросшие щетиной лица полопавшиеся сосуды глаз, шаркающая походка наполнили зал невнятным шепотом и бродящим шарканьем.

– Кто это? – рассматривая людей-призраков сквозь бегущие столбцы сканеров и сенсоров, Немезис заинтересовался дальней группой. Неотрывно смотревших в их сторону.

– Трупы, – равнодушно ответила Филиция, – каждый может рассказать свою историю, но и в итоге они живые трупы. Сдались. Все потеряли, а с колен поднять уже не хотят. Вот и доживают свой век на обедненном бесплатном воздухе космопорта, да на воде, в общественном санузле.

– Я о группе сидящей на 11 часов, пять человек монголоидный типаж, броня пехотного образца, имеют ручное пульсары.

Филиция остановилась и словно прицелилась в указанном направлении, оценила группу и тут же резко развернулась.

– Проклятье, я не знала что здесь будут Волки.

Улыбка сменилась задумчивостью и законница на миг остановилась. Плавно поглаживая удобные рукоятки, руки опустились на пояс, а над головой проступило белое сияние нимба виртуальной связи. Губы беззвучно зашевелились, а глаза поволокло пеленой отвлеченности. Спустя минуту, нимб пропал и Филиция произнесла:

– Сейчас проходим ускоренную регистрацию, сразу же в корпоративный банк, а затем убираемся на стоянку мобилей, на выходе нас уже встретит мой патруль.

Молча согласившись с предложениями сопровождающей, не отставая, Воин нырнул в ближайшую арку зеленного сияния. Тут же пробежали зеленые лучи и на выходе с двухметрового туннеля досмотра гостей станции, служащий протянул браслет временной регистрации, недовольно пробурчав стандартные слова приветствия отвернулся, удрученный невозможностью "пощипать" единственного "туриста".

Миновав зал почище, парочка оставила без внимание зазывные проекции над входами в торговые агентства. Пройдясь в сторону золотой арки с надписью банка, нырнули в туман газового фильтра отсекающего энергетическим пологом внешнюю атмосферу. Очутившись в ярко освещенном фае роскоши бизнес класса, Воин осмотрелся, и сразу же услышал вопрос:

– Ты чем богат?

– Счета Федеральных банков котируются?

– Фидошки? – Филиция на секунду задержалась прикидывая в какой из кабинетов сунуться, как воздух сгустился и перед ними замерцала полупрозрачная фигура виртуального секретаря, – о, леди… а ну-ка скажи, в каком кабинете открывают кредитную линию на Федеральные счета?

Следуя в сопровождении молчаливого призрака, кидающие в сторону Немезиса взгляды любопытства, виртуальная проекция довела посетителей по безлюдным коридорам в кабинет с таким же виртуальным менеджером.

Разговор завязался в деловом русле, и проверив отклик основного счета клерк запросил дополнительные параметры. Сверившись со своими данными, служащий попросил вставить браслет временной регистрации на бронированный стол. С легким шелестом браслет исчез в провале стола, и пока проходила процедура опознавания и перевода средств на временный счет, Немезис повернулся к гостевому креслу. Развалившаяся в широком кресле, законница откровенно скучала. Бесцеремонно забросив ноги на соседнее кресло, легко покачивая кончиком бронированного сапога, рассматривала шарнирное соединение щиколотки, задумчиво пригубляла гостевой напиток из высокого бокала, а на лице царило задумчивое выражение.

– Кто такие Волки?

От неожиданно прозвучавшего вопроса, на миг исчезла маска разгильдяйства и проступил взгляд лютого бойца. Собранной, готовой к броску и битве до конца.

Установив взглядом диагноз спрашивающего вещи о которых не говорят в слух, законница осуждающе покачала головой. Проверив взглядом плотно закрытые двери кабинета, успокоилась и развязано пробурчала:

– Клан "Волчья стая", у них под контролем заявлено три добывающих системы, а сейчас они хотят легализоваться. Участвуют в наших досрочных выборах в мэрию, усиленно продвигает своих людей на ключевые позиции станции, – поставив стакан с терпким запахом обратно на глянцевый блеск столика, с кошачьими потягушками закончила вальяжную лежку и резко закончила, -…и проблемы решает кардинально, идут к цели не считаясь с потерями. За всеми кровавыми разборками с другими стаями или торговцами на станции торчат серые уши. Но недавно, за шесть астроединиц по серой зоной, кто-то им здорово дал по пасти. И они очень злы. Роют землю, все пытаясь понять, кто их так поимел. Свирепствуют, рыскают по станции – ищут хоть какие-то концы…

Гул работавшего механизма наполнил комнату тихой трелью и на поверхность стола вынырнул браслет со свежими следами спайки. Придирчиво осмотрев новые звенья, Филиция повертела с виду красивую безделушку.

– Ну вот и все. В курсе как пользоваться этой штуковиной?

– Молекулярный считыватель ДНК третьего поколения, определяет код хозяина по трем виткам хромосомной спирали, содержит модули аварийной связи и имеет прямой канал доступа в локальную банковскую систему.

Наградив гостя удовлетворенным кивком, девушка протянула браслет с вопросом:

– Проверять будешь?

Остановившись перед клубящимся газовым фильтром, плотным составом вязкого газа отсекающий аромат чистоты просторное фае от смрада общедоступного воздуха внутренних туннелей, Немезис спросил:

– Почему ты заволновалась при виде Волков?

Обернувшись Филиция заколыхался в легком мареве энергетического поля, и сквозь заклубившийся газ пробился глухой голос:

– По Темени бродит слушок, что пинков им надавали Демоны. Ну чего хлопаешь глазами, ты или кто нить из твоей масти, – хохотнув, Филиция добавила, – хотя, по мне ты уж и не кажешься таким страшным. Даже наоборот…

Вынырнув из арки помещения банка, Немезис сразу же оказался перед застывшей тройкой фигур. Длинные плащи блестящей ртутью ткани, с темными зернами тугоплавкого германия, скрывали высокие фигуры до подбородка, а лица укрывали тяжелые забрала с фасеточным разрезом инфовизоров.

– Явились, – со сварливыми интонациями Филиция натянула на голову протянутый шлем, и стала неотличима от напрягшихся в ожидании законников. С внешних мембран шлема пророкотал усиленный голос, -… опять проституток допрашивали?

– Капитан, да как можно. Мы же на дежурстве…

Прозвучал ответ самого рослого патрульного, наполненный нотами оскорбленной невинности, хотя в глазах мелькал озорной огонек. Но опасливо косясь на начальницу у которой может случиться опять приступ "боевой подготовки", поспешно произнес:

– Мы торговца взяли, что семена плотоядной дряни на станцию привозил.

– Ага, попался все-таки ботаник хренов, – повернувшись к Воину, законница с издевкой добавила, – тут мэрия уровня решила под озеленение помещений, подворовать, ну и выставила тендер на аукцион. Сэкономили, скряги. Полгода потом травили ползающие споры. А этот торговец, как на солнце прыгнул, а тут взяли, теперь посадим в камеру с его же семенами, пусть подумает о своем будущем. Ну да ладно, куда мы теперь?

– Мы? – не понимающе переспросил Воин.

– Нет, шахтеры в траулере! Конечно мы.

– Я не нуждаюсь в охране.

Оглядывая свободный покрой энергетических плащей способных выдержать не только залп обычного разряда, но и ослабить плазменный выстрел до легкого ожога, Немезис попытался просканировать фигуры. Но скрытые плащами руки, так и не проступили характеристиками вооружения, только торчащие локти и особый выступ ствола, выдал скорострельные разрядники, а сквозь разрез блеснули обычные броневые накладки.

– Это не тебе выделила мэрия охрану, – усмехнулась Филиция, – а ОТ ТЕБЯ. Волки то все равно захотят с тобой, скажем так, тесно пообщаться, а это может обернуться для станции большими разрушениями. Вот мэрия и страхуется, как только заполучили снимки космоса с систем дальнего обнаружения.

Терпеливо ждущие патрульные, за озирались по сторонам приплюснутыми яйцами боевых шлемов. Ощериваясь стволами тупоносых излучателей, охрана образовала треугольник и вокруг их кортежа образовалась пустота. Завидев законников с взведенным оружием, разномастная толпа прохожих поспешила убраться подальше от готовых к отражению любой атаки представителей законной власти.

Сопроводив Воина по быстро пустеющей площади к стоянке общественных каров, патрульные разошлись к высившимся "Шмелям". Одноместные машины чем то походили древние байки, но только вместо колесного принципа использовался платформа индукционного скольжения. Генераторы обратно вектора напряжения прятались в широком днище, придававшей машине сходство с улиткой, где место раковины занимал выступ бронированного кресла с выпирающими рогами стоек, увенчанных угловатыми башнями стационарных турелей ближнего боя.

Копирую повороты голов патрульных, башни ожили. Щупая окружающее пространство опасным блеском стволов орудий, повторяли настороженные движения своих пилотов.

– Ну что едем, нет? – сдерживая желание сорваться на бег, Филиция нетерпеливо переминалась, – Кстати, как долго мне за тобой хвостиком мотаться?

Пройдясь между общественных мобилями, Воин выбрал кар, ни чем не отличающейся от стада таких же капливидных машин грязной зеленой раскраски.

– Не более шести часов, – скупо ответил Воин, активируя браслетом тут же втянувшиеся назад стекло двухместной машины.

Генераторы напряжения взвыли высокой нотой и мобильный кар выполз через отвод в туннель сплошного гула. Отражая потолочные фонари прозрачной крышей, влился в поток таких же капель, что растревоженным роем надрывались генераторами, скользили над серостью пластикового покрытия туннеля межсекторной магистрали.

Рогатые байки, краснеющие предостерегающими цветами и хищными силуэтами, выделялись в однообразным потоке волками в стаде овец. Завидев раскраску "шмелей" на проекции заднего обзора, впереди идущие кары резво уступали дорогу, прижимаясь к обочине.

– Куда нам? – спросила Филиция помянув недобрым словом, задергавшегося спереди водителя.

– Торговые ряды, – ответил Воин, фиксируя взглядом странности на дороге. Пока они ехали первые пять минут он уже уловил равномерность движения, но сейчас на дороге происходили не понятные движения. Почему-то стали отставать машины эскорта. Вернее их оттесняли кары с вытаращенными глазами испуганных пассажиров, мотавших головами и отчаянно дергавших штурвалы.

– Странные у вас порядки…

– Ты о чем, – отвлеченно отозвалась Филиция, не отрываясь взглядом от начавшей притормаживать задницы впереди ползущего мобиля.

Воин собирался ответить, как сенсоры взорвались водопадом красных отметок. Одновременно с ожившими сигналами тревоги, мобиль качнуло от бокового удара. Кабина наполнилась дымом, стекло треснуло и осыпалось миллионом бриллиантов.

"Хамелеона" ожил распустившейся на шее броневых лепестков. С лязгом охватив голову, и шелестом короткой доводки зазоров, лепестки наглухо укрыли голову от начавшего бушевать в кабине пожара. Мир предстал боевой проекцией.

Кар вновь качнуло. Чавкающие звуки всплеска металла, зачастили резкими хлопками. Прицельных попаданий в борт кара. Запахи начавшего гореть пластика передались чуткими датчиками, щекоткой в носу. Оглянувшись Воин увидел неподвижную Филицию безвольно уткнувшуюся головой в штурвал. Толкнув капитана, немезис крикнул:

– Бегом из кабины!

Мощным толчком и резким взмахом когтей вспорол боковину кара и выскочил под скрежет металла, припал к земле.

Движение в туннеле было парализовано. Из соседних окон выглядывали пугливые взгляды, но при очередном реве излучателя, окна пустели дрожа от раздирающих криков изнутри.

Впереди лабиринт из безвольно стукнувшихся машин, сзади такая же картина. Выбраться из стальной ловушки, да еще под прицельным огнем, судя по показаниям сенсоров – с двух сторон, становилось задачей не простой.

Эскорт умело отсекли пробками из мобилей, и судя по общей неподвижности, без вмешательства в транспортную систему не обошлось. По их машине стреляли с двух сторон, но по низким пробоинам и дымящемуся отсеку задних генераторов, целью было обездвижить кар.

Филиция все не показывалась, а корпус машины уже терял форму и оплывал восковой фигурой искрящегося металла, еще пара попаданий и метал затечет в защитные кожухи генераторов, а если с детонирует пласт мезонита, то не поможет ни какая броня – все моментом превратится в пар в облаке раскаленной плазмы мини солнца.

Сенсоры запищали советами и проекция украсилась тревожными цветами, контуры генераторов проступили красным миганием и потекли двухзначные цифры секунд. Вывод один – убираться подальше, и забиться в щель по глубже включив защиту на максимум, и поставив аптечный комплекс на ускоренную регенерацию кожи от ожогов.

Вопреки советам электронных советчиков и нарушая все пункты наставления, Немезис поддался мысли, полыхнувшей в сознании краткой вспышкой затмившей все запреты. Нырнув в горевший мобиль, и сквозь пелену дыма рассмотрел контуры фигуры так и оставшейся за штурвалом управления. Схватив Филицию за шкирку, рывком вытащил куль безвольного тела. Кувырком вывалившись на пузырившийся пластик дорожного покрытия, обхватил тело как мать грудного ребенка, быстрым гуськом залавировал в лабиринтах обездвиженных каров.

Бережно прислонив тело к стене туннеля, критическим взглядом прошелся по закопченной фигуре. Разводы сажи украшали не тронутый огнем ртутный перелив, но броня под плащом оплавилась до неузнаваемости форм.

Разворотив механику сервоприводов правого плеча и задев шлем по касательной, разряд срезал шлем от уха до подбородка. Но больший вред причинил не выстрел, щитки брони. Вместо того что бы поглотить заряд и осыпаться кристаллами, дешевый сплав оплавился и растекался по обуглившейся плоти серебряными лужами.

Сорвав остатки бесполезного шлема, Немезис приложил ладонь к захрустевшей корке обожженной шеи. По проекции побежали критические цифры состояния здоровья с классификацией ранений: большая глубина повреждения лицевых мышц, частичная деформация черепа, пульс медленно угасал и организм девушки сорвался в кому.

Пока руки проверяли повреждения законницы, в сознании Воина творился шторм. Перегруженное слиянием сознание вдруг затопилось неясными шумами. Туман чужих образов, обрывков событий стал навязчиво лезть в глаза. Странные голоса множеством диалогов множились в голове тяжелым гулом. Пытаясь разобрать слова Воин прибывал в смятении. Большинство имплантов перестало отвечать на запросы, сенсоры и датчики систем внешнего контроля выдавали чехарду, окружающий мир растворился в огне и дыме пожара а взгляд сфокусировался на полуживом трупе.

Он больше ничего не видел кроме израненной девчонки, тяжелых ожогов изуродованного лица, а в сознании все чаще возникал еще живой образ законницы. Легкий порот коротко стриженой головы, хитрый взгляд из под опущенных век, бархатный голос что совсем не вязался с грозным обликом воительницы, все свернулось в тугой ком и в затылке вспыхнула горячая волна.

Растекаясь по телу огненным штормом, вдруг затопила все ощущения лавой, и Воин открыл нагрудный щиток. Еще открывая несколько предохранительных заслонок бережно извлек усеченную сферу усыпанную бриллиантами оптических вводов.

В сознании заворочался кто-то давно забытый и закричал тонким голоском:

– Что ты делаешь?! С ума сошел?! Ты же нарушаешь систему слияния. Без медблока мы с тобой калеки! Немедленно верни блок на место!

– Заткнись, – коротко отозвался Воин на требования голоса, в котором он с трудом распознал шептуна. Прилаживая плоскость медблока к обожженному лицу девушки, пытался управлять навесным имплантом через бесконтактную связь.

– Я немедленно оповещу Совет об этом нарушении! Ты хоть понимаешь чурбан что делаешь!? Достаточно вредного микроба и твой, нет НАШ организм затрясет в лихорадке!

– Вот и помолчи, не мешай заниматься делом, а лучше бы взял управление медиком на себя.

Блок все ни как не желал приступить к лечению чужого организма, мигая индикатором несовместимости с неизвестным организмом, в холостую жужжал выдвинувшимся барабаном наполненных разноцветными жидкостями капсул.

– Чем быстрее справимся, тем быстрее НАШИ тело будет в безопасности.

– Нет ты определено двинулся, – вскричал Шептун, но время шло, а Воин упорно возился с программной защитой упрямого блока, – ладно, но знай, этот случай будет разбираться в Совете!

– Будет, будет, – отозвался Воин копирую бесшабашные интонации Филиции, – если выживем и не такое будет.

Красный индикатор сменился зеленым, сразу же блок ожил хлестким шипением быстрых инъекций. Показания анализатора прекратили стремительно падение к отметке клиническая смерть, неуверенно застыв, подергались и покидая черный спектр поползли в розовую зону.

Обгоревшая кожа лица законницы укрылась трещинами. Потекла гнойная жидкость и сквозь трещины обожженной корки пробился нежно розовый цвет новой кожи. С легким шелестом, кусочки золы отваливались, обнажая пульсирующие венки и нити капилляров наполненных силой и быстро восстанавливающейся плотью. Индикатор блока замигал готовностью, с чавканьем иглы втянулись в брюшко сферы и мед блок подал сигнал окончания быстрой регенерации.

– Все будет жить, верни блок на место, – недовольно произнес Шептун. И разразившись бранью отчитывал Воина за поступок не укладывающийся ни в какие рамки. Он посмел подвергнуть риску жизни двух сознаний, и ладно если бы это требовала важность ситуации. А здесь пустяковая стычка со случайными жертвами, но его сосед вдруг совершил НЕЛЕПЫЙ поступок.

– Зачем ты вытащил блок, зачем ты ЕЁ вытащил!? Она ценный свидетель? Могли бы и струпа сорвать последние образы памяти! Я требую объяснений!

Шептун еще продолжал изливаться упреками, и если бы не молчание воина, он еще бы продолжал нравоучения. Но партнер молчал, и шептун запоздало уточнил:

– Ты вообще как себя чувствуешь? С тобой все в порядке, а то я сам на половину оглох и ослеп вот только с тобой есть устойчивая связь…

– Не знаю, – растеряно проговорил Воин прислушиваясь к ощущениям, – Как то странно все…

Но раздавшийся пронзительный свист и звук глухого удара, заставил Воина присесть. Ощущение присутствия шептуна растаяло в привычную тяжесть в затылке и Немезис облегченно вздохнул. Заниматься разговорами с напарником, да еще в такой напряженный момент – непозволительная роскошь, тем более что обстрел мобиля уже завершился и вот-вот должен прогреметь взрыв генераторов.

Привстав из-за мобиля, Немезис осторожно выглянул в сторону горящего остова их кара. Воздух завибрировал от воя и вокруг горевшей машины расцвели ослепительные цепи энергетических разрядов. Перекинувшись на корпус белесыми нитями ослепительных сгустков, паутина налилась плотным сиянием энергетического кокона и воздух коротко взревел вырвавшись сквозь захлопнувшиеся ячейки паутины.

Отдавая должное нападавшим, Немезис следил как языки пламени что стали чахнуть под захлопнувшимися ячейками паутины. Потеки метала теряли яркость, застывали под синим коконом ловушки застывшую лужей металла. Противник знал, что пламя жертве не страшно, но вот почему они считали что он еще в машине – это странно, с начала обстрела не прошло и трех минут и капсулирование энерголовушкой явно запоздало.

Укутавшись мраком, чешуя брони украсилась беготней искр и "хамелеон", набирая мощь внутреннего реактора растворил хозяина в окружавшем пространстве. Теряя контуры Немезис предстал полупрозрачным силуэтом.

Клубы дыма устилали свод туннеля тучами. Извиваясь под закопченными лопастями вентиляционных шахт косматые клубы гари, сопротивлялись тяге осыпались на кары хлопьями черной сажи. На месте бойни слышались тихие завывания невольных заложников в чужой войне, и ели слышное шипение генератора, утробным урчанием продолжавшего уплотнять сиреневую паутину ловушки.

Непрерывно сканируя чуткими сенсорами диапазоны всех частот связи, Воин медленно крался вдоль стены туннеля. И его предусмотрительность была награждена, четкими словами перехваченного разговора.

– Эй Сизый, как думаешь мы его спеленали? – раздался напряженный вопрос в эфире, – иди проверь!

– Сам и иди, – возмутился другой голос, – а я сам прикрою.

– Ты мне сотню должен… прощаю если пойдешь.

Шли секунды, а диалог больше не возобновлялся. Двигаясь на пеленг последних координат голоса, Воин напряженно присел, вслушиваясь в легкое позвякивание с восточной стороны. Звук характерный только для переоснащения боевого оружия.

Смутная тень, припала к земле крабом и юркнув в зазор между мобилями, замелькала не четким силуэтом в лабиринте беспорядочно замерших машин. Бесшумно скользя на изменивших твердость подошвах, обходила противника с тыла. И на месте последних координат заметил аккуратно прижавшуюся к обочине кар, а на капоте возлежала мощная фигура в свободном балахоне. Покрой одежды можно было бы списать на бродягу, если бы не торчавшие из под складок бронированные подошвы с протектором военного образца.

Ступни дернулись и фигура чуть повернулась корпусом, открывая вид на красноватое мерцание экрана дальномера десантного импульсника, полтора метровым корпусом упершегося в направлении синего сияния, а рядом пульсировал неказистый ящик управления силовой паутиной.

Одним прыжком оказавшись над телом, Немезис впечатал бритый затылок тяжелым кулаком. Глухой звук удара разнесся эхом и на месте зеленой вмятины стала собираться лужица крови. Тихо перевернув тело, Немезис оглядел жертву.

Косматые брови, следы ожогов на висках, обычный для пиратской стаи отказ от эпиляционых операций, в результате густая щетина. Оттянув губу, Воин убедился что клыки взращены именно под волчью пасть. Оттянув ворот балахона, взглянул на потертую броню. Вытащив с уха горошину, оторвал проводок тянувшийся к мембране на горле, спустя миг эфир ожил голосом:

– Ну ты что уснул?! Эй Клык…, – недоуменный голос, замялся и взорвался уже криком полных легких, -Демон Клака завалил!

До этого молчавший третий, своим истерическим криком породил бурю плазменных разрядов. Ослепительные росчерки проносились над головой, и с протяжным шипением пробивали тонкие стенки мобилей насквозь, с хлопком входили в стену туннеля, расползаясь новыми кляксами алого пламени.

С чадивших пробоин ближнего мобиля потянулись косматые клубы вонючего дыма, прозрачный колпак откинулся и вывалился обгорелый человек. Поднявшись на локтях человек пытался убежать, но перебитые в коленях ноги с хрустом подломились и спекшиеся губы треснули в захлебнувшимся крике. До этого сидевшие мышами в норах пассажиры повыскакивали и с ополоумевшими от страха глазами наполнили туннель истошными женскими криками и басами отборных ругательств. Размахивая руками, расталкивая друг друга с желанием поскорее выбраться из смертельной ловушки, люди тыкались в клубах дыма слепыми котятами, и попадая под шальной разряд – вспыхивали свечами, высвечивая уцелевшим людям подробности ближайшей участи всех оставшихся живых.

– Сизый хватит без толку шмалять! Он за машиной Клыка! – голос в эфире отозвался досадой, и тут же прохрипел: – Ах ты тварь…Сизый волну подыми выше, он нас пасет. А ты урод клонированный… Слышь меня? За братка Клыка… будешь жрать свои потроха еще парными!

Заряды полетели с двух сторон. Мобиль ставший баррикадой принял энергию от четырех попаданий, отозвался тягучим шипением.

Дождавшись прикрытия фонтанов искр, Немезис взмыл к потолку в мощном прыжке. На лету активируя режим "муха", прилип брюхом, и по тараканьи засеменил по потолку.

Зависнув над перевернутым мобилем, что собрав соседей мощными крюками, закупорил туннель мешаниной скомканного металла, Воин выждал момента когда беснующийся внизу пират начнет смену охлаждающих отводов.

Яростно откинув начавший чернеть подствольник охлаждающего элемента, боец захлопал по плащу в поисках смены. Ударом приклада приложив выскочившего из огненного ада мужчину, зарыскал взглядом по мечущейся толпе. Коротко ругнувшись, с лязгом вогнал найденный охладитель в пазы и собрался нырнуть в толпу, как Немезис рухнул вниз.

Попытавшись освободиться от удушающего захвата, жертва яростно засопротивлялась, но огромная масса рухнувшего и хватка тисков сводила все попытки к агонии жука попавшего на булавку.

– Прикажи второму прекратить огонь, – с нажимом произнес Немезис, глядя в горящие бешенством глаза пирата.

– Да пошел ты…

Не дождавшись согласия, Немезис чуть сильнее дернул шею бойца. Глаза подернулись пеленой, и тело расслабилось в последнем ударе сердца. Подняв излучатель, Воин повертел в руках устаревшую модель десантного импульсника. Длинный ствол, с нанизанными витками разгоняющих магнитных ловушек придавал винтовке сходство с детской погремушкой, но хищные обводы, потертые цвета вороненой стали и опасное мерцание дисплея дальномера, вселяли совсем не умиление.

Оторвав фигурный приклад с подушками компенсаторов, оголил разъем к управляющему процессору. Со щелчком встав в пазы ручных имплантов винтовка влилась в смертельный арсенал волной покалывания. Судорога слияния нового устройства, прошла успешно и калибровка завершилась в момент как он вскочил на мобиль зверем на охоте. Просеивая эфир через сито чутких сенсоров, Немезис определил точное нахождения последнего пирата.

Прогибая крыши мобилей затяжными прыжками размытая тень бросился к притихшему бойцу. Выпуская в беге серии одиночных импульсов, с чавканьем близких разрывов прижимающих к земле бойца, воин запрыгнул на импровизированную баррикаду и крутанувшись в сальто. Не успели ноги коснуться земли, как последний налетчик поймал удивленным лицом удар на отмаш и не почувствовав ожога от еще горячего ствола импульсника, рухнул подкошенным деревом.

Сложив тела пиратов к друг другу, Немезис оглянулся на далекие завывания сирен. Сквозь клубы дыма пробивались проблески синих огней и послышался скрежет сминаемого железа. Пробивая тараном дорогу среди обездвиженных мобилей, броневая машина на доисторической колесной тяге, натужено шла вперед очищая путь для ползущих следом белых улиток спасательных служб.

Натужено визжа разболтанными генераторами, что срывались то на свист то на тяжелый гул, динозавр остановился. Из распахнувшихся створок, прыснули во все стороны закованные в броню фигуры законников. Охватив склоненного над пиратами Немезиса в плотное кольцо бойцы силового прикрытия неподвижно застыли, выставив на Воина тупые стволы укороченных импульсников.

– Называется пусти козла в огород, – раздался слабый голос Филиции, и фигурка, прихрамывая вышла из мешанины гражданских и людей в белых комбинезонах оказывающих первую помощь людям, – Что тебе нужно в моем городе? Сколько еще людей должно погибнуть что бы ты убрался отсюда, а Демон?

Окинув критическим взглядом еще розовую кожу на бледном лице законницы, Воин отвернулся и произнес:

– Цель визита – экскурсия, туризм.

– Туризм мать твою?! – Филиция сорвалась на крик и попыталась развернуть громаду фигуры Немезиса, – вот это ТВОЯ экскурсия?!

Пытаясь охватить рукой место учиненного побоища, раздраженно схватилась за щеку. И только сейчас заметила, что собственное плечо костюма срезано, а половина головы выгорело в коричневый барашек, – а это что еще за новости?!

– Ускоренная регенерация ткани, – приведя в чувство двух оставшихся в живых пиратов, Немезис дождался осмысленного взгляда. Сполохи притушенного пожара заиграли на выскочившим из кулака лезвиям кровавыми сполохами, – полное восстановление поврежденных органов и тканей тела в течении трех дней…

В уши ударил крик пришедшего в себя пирата, с недоумением наблюдающего как правая кисть отделилась от тела и перекочевала в боковой карман черной фигуры с горевшими огнем глазами. Зайдясь в крике, пират закатался по полу пытаясь зажать фонтан крови.

– Что ты делаешь!? – вырвалось у Филиции вместе с отшатнувшимися законниками.

Оставив без внимание вопрос капитана, Немезис собрался повторить процедуру с испугано заерзавшим бойцом неудавшегося захвата. Равнодушно перешагнув катающегося на полу пирата, уложил трофей в поясной футляр "хамелеона".

– Прекрати издеваться!- Филиция попыталась было кинуться на занесенную над очередной жертвой руку, но уперлась грудью в ствол излучателя, – сразу бы пристрелил, зачем мучить!?

– Любой, кто подымает руку на Немезиса, бросает ему вызов. Я его принял, а теперь собираю дань за неуважение. Ты хочешь бросить мне Вызов?

– Звери… – переводя взгляд с пиратов на черную фигуру, обречено почала головой, – одно зверье поедает другое. Еще сердце вырежи и съешь его… Есть же законы!

Немезис выпрямился, складывая последнюю ладонь, равнодушно окинув взглядом орущих от боли пиратов. Молча взяв девушку под руку, повел в толпу людей в белых комбинезонах. Суетливо работая над стонущими от боли, спасательная служба оказывала помощь тому кто еще в ней нуждался, и понуро качая головой отходили от головешек некогда бывших людьми.

– Закон? Твой закон может остановить вот это? – Немезис подводил девушку к новым и новым трупам, и тем же бесстрастным голосом вещал – Если закон не может остановить гибель этих людей, то чем твой закон лучше моего? В первый раз я лишаю руки, спустившую гашетку импульсника. У человека есть шанс переосмыслить свои поступки. А второго шанса для безрукого не бывает. Повторное преступление- карается лишением жизни, – мотнув головой в сторону потерявших сознание пиратов, закончил словами Скрижалей:

– Идет война, между порядком разума и хаосом желаний, и при этом гибнут невинные люди. И ни какая гуманность, не остановит человека одержимого разрушением. Взяв оружие в руки, он будет идти по колени в крови лишь бы добиться своей цели, наплевав на мольбы о пощаде, законы общества. Таких, останавливает только боль. Боль отрезвляет, приводит в чувство, заставляет задуматься над свершенным, она всех уравнивает. И только после боли, человек способен внимать словам разума.

Качая головой, Филиция, широко распахнутыми глазами пыталась возразить. Подбирая слова хотела высказаться, но натолкнувшись на пылающий взгляд Воина, только обессилено замотала головой. Рухнув на колени возле трупа мальчишки, девушка аккуратно поправила растрепавшиеся волосы и закрыла глаза, навечно застывшие ужасом жестокости мира, не щадившего даже детей.

Обессилено уткнувшись спиной о стену, обхватила колени руками. Закусив губы, давя крик раздирающий изнутри, Филиция скрипела зубами, прикрыв набухшие слезами глаза.

– И почему то всегда страдают дети. Но почему всегда они расплачиваются? Не ужели везде вот так!?

– Почти, – тихо произнес Воин, вновь ощущая странную слабость в теле, – везде, где люди начинают думать только о себе неповторимых, начинается Хаос.

– Я видела мало миров и думала, что только у нас псарня где каждый мечтает урвать кусок по слаще, обдурить другого, отобрать у слабого, а если может, то вцепится в глотку другому… на других планетах так же… Но почему люди не могут жить по другому?!

Немезис присел на корточки и заглянул в глаза девушке мучавшейся извечным вопросом. Блеск притушенных пожаров отразился и синеве глаз красными бликами. Предательски набухшая бисеринка слезы сорвалась с ресниц и покатились по закопченной сажей щеке, пока дорогу не преградило мягкое касание бронированной перчатки.

– Прекрати. Ты же сильная и сама все понимаешь…

Последние слова Немезис уже произнес в полном тумане. Вновь накатило ощущение закипевшего лавой затылка и сознание затрещало от тревожных показаний сенсоров. Жизненные показатели запрыгали сумасшедшими графиками и мир стал терять четкость.

– Эй, ты чего? – недоумение сменилось тревогой и голос Филиции сорвался на крик. Немезис почувствовал как теплые руки обхватили лицо, затем попытались приподнять завалившуюся тушу отказавшего тела на спину, – да что же за день такой! Да что ж с тобой такое?!

Последнее что успел разобрать угасающим сознанием Немезис – это рев львицы над раненым детенышем:

– Иметь всю Темень раком, да навыворот! Да что же за дерьмо такое… Медики хреновы! А ну все сюда…

Последние ругательства утонули в охватившем сознание тумане. Вновь по нервам прошла огненная волна и крик ужаса шептуна о бесконтрольном расширении опухоли ворвался в сознание ледяным ветром, но Воин уже проваливался в штопор безвольности.

Перед глазами мелькали образы событий и незнакомых людей, обрывки чужих мыслей, вновь слышались голоса и тело горело огнем, в тоже время немело от холода. Расшатанное противоположными ощущениями, сознание сдалось и Воин провалился в небытие.

ГЛАВА 16

Жесткий контроль физиологических процессов в идеальном организме человека проекта "Немезис", получил сокрушительный удар изнутри. Заложенный извне информационный пакет адаптировался и стал расшатывать внутренние барьеры. Воздвигнутый специалистами Ордена физиологический контроль над организмом, психологические надстройки и жесткие догмы, воздвигались в сознании биологического носителя непреодолимыми стенами. Все мыслительные процессы сознания протекали по заранее заложенным руслам, исключающим любое влияние физиологии на четкую психологическую установку. Носитель всегда руководствовался жесткими программами, исключавшими любое своеволие что не укладывалось в четкие рамки Скрижалей. Получая строго определенное количество гормонального коктейля в кровь, который давал полностью предсказуемую реакцию, человек превращался в идеального исполнителя воли Ордена.

Но информационный пакет делал свое дело методично и жестко. Система внутреннего физиологического контроля была расшатана. Носитель стал принимать решения не укладывающиеся в рамки старых установок. Медицинский блок отвечал не только за лечение организма, но и содержал сложные комбинации препаратов позволявших держать обмен веществ в организме носителя под контролем. И только организм лишился жесткой удавки, биологические процессы вырвались на свободу. Организм решил отвоевать право владения.

По всему телу разрастался ураган освободившихся от многолетнего заточения гормонов, проснулись заблокированные участки мозга, и ворочаясь в темноте вживленной протоплазмы, забытые участки перехватили управление у дублирующих нейросистем, наполнив давно иссушенные русла естественных нервных каналов, робкими импульсами самостоятельности.

Фиксируя изменения в биоритме носителя, информационная опухоль приступила к следующему этапу. Добравшись до массивов с матрицей искусственного разума, стала ее перекраивать и внедрять в свободные объемы биологической памяти…

Сознание возвращалось по капле. Втекали звуки, тут же переливаясь в причудливые образы искажались в маски незнакомых людей, что искрились звездами, каждая со своим звуком, голосом. Сквозь шум говорящее толпы пробился далекий голос, наполненный лаской и теплотой.

Спать, нестерпимое желание уснуть в убаюкивающем мотиве, нырнуть поглубже в объятие женского голоса. Все естество тянулось к песне как к роднику живительной силы, и Воин почти коснулся молочной дымки пухлыми ручонками, как мир резко потемнел и сорвался в бездну.

Руки налились силой, заиграли бугры мышц и тело вздулось от нестерпимой боли разрывающей шипами изнутри. С мучительным не пониманием рассматривая руки, тело, Воин видел как кожа натянулась и с кровавым плеском лопнула оголив проросшие металлом кости. Ноги изогнулись в животной присяди, и тело скрутило стальной мощью. Упав на четвереньки он с ужасом смотрел как лязгнули когти чудовища.

Пытаясь докричаться до ласкового голоса, потребовать возвращения в теплые объятия, в тепло и уют материнских рук, как вместо плача услышал чудовищный рев. Сгустившийся мрак содрогнулся от непомерной мощи и погасли звезды.

Проступая образами, мрак рассеивался под натиском возвращающегося шквала из эпизодов памяти.

Первый бой.

Проверка кровью.

Заочно приговоренный Орденом человек молит о пощаде, пытаясь высмотреть в красных глазах хоть каплю пощады, заискивающи улыбается. Короткий взмах и голова откалывается с затухающим стуком.

Церемония.

Полумрак и прохлада подземного храма Посвящения. Круг седых старцев на возвышении, благовейным взором скользит по ровным рядам терявшихся во мраке склоненных голов. Черные фигуры с тусклым блеском чешуи, застыли припавшими на колено, и когда подошла его очередь, Воин вставая с колена гордо расправляет загудевшие сервоприводами плечи, подымается в ослепительное сияние круга застывших старцев.

– Немезис, – прошелестело сияние, повелительным голосом, – ты один, и ты легион. Вмещая силу и мудрость Скрижалей Ордена неси равновесие в миры людей. Препятствую порокам и слабостям, ибо природа жестко обошлась с человеком. Открывая глаза, лишила света. Наградив разумом, уравновесила глупостью. Давая рычаг, выбила опору. Человечество еще ребенок, играющий силами о последствиях применения которых и не задумывается. Заигравшись, может забыться, обрекая себя на неминуемое угасание, – застыв в печальной ноте, голос взорвалось грохотом, – И ты теперь – МЕРА! Защита и опора человечества! Отсекающая зараженный участок, корчующий усохший лес для новых ростков надежд!

Наполнивший сознание трепет подкосил колени и два центнера брони рухнуло на колено. А сквозь эфирные каналы потекли чужие воспоминания пещеры Скрижалей. Где единственным освещением были пылающие на длинных стенах огненные буквы горьких воспоминаний ошибок человечества.

Планеты клана "Упырей бездны" – сильно действующий наркотик – полное уничтожение.

"Тихая заводь" – секта религиозного учения, под видом проповедников и духовных наставников, распространяла от планеты к планете чуму фанатичного учения, исповедующего смерть как высшую цель жизни – орбитальная бомбардировка крысиных нор и подземных храмов "могильников".

Последняя масштабная акция Андромеда -5.

Правление корпорации планеты решило проблему экономического роста за счет экспорта новых технологий в области омолаживающей косметики. Огромные исследовательские комплексы, спешно выстроенные на планете вывели из местных культур микроорганизмов агрессивную породу бактерий. Добавленные в косметику биологически активные соединения набрасывались на постаревшие клетки человеческого организма с аппетитом пираний и поглощая более дряхлые клетки заменяли новыми соединениями на 60 процентов состоящие из инородного для человека материала. В результате, на первых годах использования, эффект выглядел ошеломляющим. Шаркающие артритной походкой старцы с кожей похожей на гофрированный пергамент, превращались в моложавых мужчин, с уже начавшей обновляться мышечным каркасом.

Кризис разразился когда Андромеда вошла в сотню самых богатых планет Федерации Корпораций. Сущность штампа проявилась в не исследованных побочных эффектах. Слишком агрессивная культура выведенная из разновидности вирусов, мутировала под воздействием обычного заболеванием гриппом. Организм сдался, и штамп принялся за перестройку мозга. Мышление человека упрощалось, начиная мыслить как животное, сознание стремилось утолить основные инстинкты – размножения, голод и защиту своей территории от чужаков.

Андромеда не признавала свою причастность к вспышкам мутаций. Полчища дорогих адвокатов и юридических корпораций с полна отрабатывали свои гонорары и выигрывали иск за иском, не признавая планету виновницей и не останавливали производство косметики. Тогда в Федерацию Корпораций поступило официальное уведомление Ордена, с подробными результатами всесторонних исследований что были широкой огласке в медиасетях виртов. И там же был выдвинут ультиматум. Но опять начались политические интриги, и Федеральный парламент выбрал выжидательную позицию. И грянул гром.

Планету накрыли тремя клиньями флотов при поддержке громадин "потрошителей звезд". Внезапным налетом, Немезисы разорвали в клочья еще не развернутые до конца платформы защиты планеты класса "А". Орбитальные бомбардировки сравняли промышленные комплексы в землей. Запылали исследовательские комплексы, а карательная экспедиция десанта прошлась смертельной косой по лабораторным центрам, огнем и сталью испепеляя всех кто имел причастность к изобретению и производству штампа "Вечной молодости".

И еще, еще ряды бесконечных исторических фактов… Буквы сливались в сплошное зарево огненного прошлого. Теряясь во мраке пещер, прошлое пылало напоминаниями о тяжелой миссии Ордена.

И он воин Ордена. Он Немезис. Человек без имени. Без памяти. Без жалости. Вместилище справедливого возмездия. Лишенный чувств, клинок отсекающий загнившую часть организма, но спасая здоровое начало от трупного яда пороков.

Но жесткая модель четких правил дрогнула. Окружающий мир проступил другой стороной. Кроме пороков, чувства наделяли человека другой силой. Силой созидания. Силой зарождения новой жизни.

В сознании всплыл образ улыбающейся девушки. Наполняясь сиянием образ улыбнулся и раздался голос наполненный той же, далекой теплотой материнской ласки. Ни разу не слышавший и ни разу не ощущавший прикосновения женщины, Воин прислушивался к проснувшимся ощущениям памяти далекого предка. В груди расцвело теплота неизвестного ощущения. Сознание потянулось к образу желая окунуться в чарующий поток света. Но неумело дотронувшись до улыбки, воин вдруг вспыхнул огнем и превратился в огненную вспышку. Манящи свет пропал, а на месте манящего образа возникла лицо скорченное в гримасе боли от расползавшейся язвы уродующего ожога. И Немезис закричал…

ГЛАВА 17

– Ну что же ты, миленький… – ласковый голос окружил заботой и вниманием. Дрожа от напряжения, готов был сорваться в плач, – Медики, мать вашу! Ну что же вы стоите! Сделайте хоть что-то, помогите же! Не стойте киборгами…

– Да как мы поможем, – раздался виноватый голос мужчины, – броня закупорилась в глухую защиту и теперь его стационарным резаком не возьмешь…

– Ну тогда проваливаете с модуля! -выкрикнула Филиция, – не чего мой кислород прожигать впустую!

– Капитан вы уверены что хотите оставить его в жилом массиве? У нас есть хорошие лаборатории, обученный персонал…

– Хрен вам! Знаю я ваши методы… потрошители. Валите отсюда пока я добрая, охране внизу скажите что бы сержант метеором ко мне мчался.

Досадливый вздох, и глухой топот, смешался с трелью коммуникатора и голос Филиции стал сдержано яростным:

– Мне что, приложиться прикладом по тупым физиономиям, что быв мой ответ стал яснее!? Да мне глубоко насрать тону гавна на указание заместителей мэра! Можете так и передать! И если еще хоть один звонок с вашего портала, дело о взятке законнику считайте запущенным в производство! Все…

Лепестки бронешлема распустились и с тихим шелестом втянулись в шейный обруч. Медленно оглядев широкое ложе Немезис встретился с не верящим взглядом Филиции.

– Ну наконец-то, – с голоса пропали все взволнованные интонации. С наигранным равнодушием Филииция окинула взглядом пришедшего в себя Воина, отвернулась к окну, облегчено выдохнула. Но тут же язвительно добавила:

– Долго собираешься портить мою кровать?

Пытаясь разобраться с сумбуром в голове, Немезис впервые рассматривал мир без советов электронной начинки. Исчезли столбцы характеристик каждого предмета, что попадал в поле зрение сенсоров, пропали сегменты с видениями в других диапазонах, и нет постоянной тяжести в затылке.

Попытавшись вызвать на разговор Шептуна, добился только стандартного приглашения в меню управления функциями имплантов.

– У тебя такая рожа, как будто лишился миллиона федиков, – Филиция задрав бровь смотрела на метания Немезиса, растерянно хлопавшего глазами, – что потерял то?

– Как минимум себя, – ответил изменившимся голосом Немезис, – мне нужно воды. Много воды.

Отмахнувшись от протянутого сифона, устремился в санузел. Влетая в комнату по размерам не уступающую спальне, коротко взглянул на бликующее озерцо маленького бассейна. Защелкал зажимами брони.

Влетевшая следом Филиция собиралась высказаться по поводу разрешения, но увидев голую фигуру в полупрозрачном желе, ошарашено остановилась. Беззвучно открывая и закрывая рот пыталась было возмутиться.

– Ну ты и шустрый,- оклемавшись, окинула переплетение мышц игривым взором, – Бог ты мой… как же ты уродлив.

– Тоже мне красавица нашлась, – не остался в долгу Немезис, с удивлением осмысливая вырвавшиеся интонации из лексикона шептуна, – коротковата в ногах, массивна в плечах и прикус у тебя неправильный, а по характеру, хуже тебя только "потрошители звезд"…

– Ах ты тварь, неблагодарная…, – кинувшись на Немезиса, девушка рассчитывала отделать наглеца до кровавых соплей. Замахнулась для добротного удара по морде, что бы заодно столкнуть грубияна в бассейн, – получи урод…

Но вместо приятной боли в кулаке, девушка почувствовала пустоту и ноги потеряли опору. Увидев только блики воды на потолке, плюхнулась в бассейн. Пробитая броня, что так и не успела снять Филиция, потянули камнем на дно бассейна. Дергая лямки Филиция теряла последние остатки кислорода и еще больше спешила. Волосы попали в стальные тиски и дернули вверх. Выплевывая воду и хлопая глазами Филиция заорала:

– Ах ты тварь да я тебя…, – не успев договорить опять стала захлебываться, но уже под тяжестью руки.

Вытащив на вытянутой руке пытавшуюся достать замахом девушку, Немезис поинтересовался:

– Остыла?

– Сволочь! – задыхаясь, только успела выговорить девушка, но тут же проваливаясь обратно в бассейн.

Чувствуя, что сопротивление прекратилось и груз в руке потяжелел, Немезис вытащил безвольное тело на широкий бортик. Освободив тело от оков брони, бережно перенес невесомую фигурку на ложе. Жалея, что не в броне с арсеналом аптечных препаратов, Немезис осмотрелся. Не найдя средств спасения для откачки воды из легких, недоуменно застыл. В памяти всплыли строчки и рисунки руководства спасения утопающих. Помявшись в осознании телесного контакта, пожал плечами и склонившись коснулся полуоткрытых губ и вдохнул воздух. Дав выйти остаткам воды, повторил процедуру и как только дернулись побледневшие веки попытался оторваться от губ, но на губах сомкнулся капкан острой боли, а пах взорвался ураганом огня.

– Гад, ты что думал что все? Справился?! Да я тебя…, – прошипела сквозь стиснутые зубы Филиция продолжая прокусывать губу Немезиса.

Сознание взорвалось огнем боли и теряя остатки терпения, Немезис не знал что делать. Если защищаться то тонкая шея хрустнет хворостинкой, а бестолково мычать от рвущей губы боли и продолжавшихся ударов в пах он просто сойдет с ума. И тут пришли на помощь дремавшие инстинкты. Подчиняясь тому же импульсу что нарушил все инструкции и заставил лишиться медблока, припал к губам и нежно провел кончиком языка по напряженной плоти.

Удары прекратились и глаза Девушки округлились в две луны непонимания, но спустя миг шею обвили руки и Немезис почувствовал тепло зарождающегося урагана нового ощущения.

ГЛАВА 18

Филиция лихо вела мобиль по забитой транспортной артерии, зыркая на неподвижную фигуру Немезиса шевелила губами, пытаясь завязать разговор, но передумав впилась взглядом в стрелки голограмм торгового уровня.

– Поговорим? – задал вопрос Немезис.

Едва не протаранив мобиль справа, Филиция недоуменно покосилась. Начав перестраиваться в край для заезда на парковочную площадку, ответила:

– А какой толк с разговора. Я получила, что хотела да и ты не в обиде, зверюга ненасытная,- глаза на миг затуманились, губы тронулись улыбкой приятного воспоминания. Но тут же, во взгляде мелькнула безнадежная тоска и голос наполнился деланным равнодушием.

– Тем более, что ничего бы у нас и не вышло, красавчик. Мне осталось жить год, от силы два. И мое разогнанное химией тело сгорит окончательно. И больше не будет комиссованной из СБ, лейтенанта в отставке, калеки Филиции Россен. А останется только жетон из рубина, и пепел на гидропонной плантации.

Опешивший Немезис не знал что ответить. Произнесенные слова связали в единое целое разрозненные мелочи, и теперь стали понятны все логические не стыковки.

Законница имела повадки отличного бойца, а скорость и рефлексы выдавали в ней мастерство, которого не могло быть у простого капитана пограничного мира. Но именно упоминание рубинового жетона, заставило Немезиса на миг замереть и сдержаться от вбитых рефлексов. На расстоянии вытянутой руки, рядом с ним сидела элитный боец СБ из проекта "охотница", способная доставить Воину Ордена массу проблем.

Оберегаемая методика и система подготовки бойцов экстра класса предусматривала… уродование организма человека еще в возрасте ребенка. Молоденьких девчонок, еще не вступивших в пору полового созревания начинали накачивать химическими коктейлями и психологическими установками.

В результате дорогостоящего, аморального, но эффективного процесса, СБ получало бойцов у которых эксплуатировался материнский инстинкт. Бойцы постоянно находились в полу сумеречном состоянии беременности, девушкам казалось что их "плоду" что-то или кто-то угрожает. И расторможенная психика выжимала из тела скрытые резервы, заставляла "матерей" рвать голыми руками миллиметровую сталь, запрыгивать на четырех метровые барьеры, подымать веса превышающий собственный в несколько раз. Но за эти способности девушки расплачивались искалеченными судьбами. В девятнадцать двадцать лет, молодые организмы сгорали, превращая молодых девчонок в старух…

Филиция продолжала говорить, а Немезис смотрел в синие озера глаз и пытался осмыслить все что произошло. Последние двенадцать часов перевернули его жизнь с ног на голову. Четкий мир ясности и порядка теперь рассыпался под влиянием черти чего. Прежняя жизнь разбилась на мелкие кусочки, и теперь он, в смятении, пытался собрать, осмыслить мозаику событий. На какую ситуацию не смотрел, вместо четкого виденья и определенности Воина, теперь возникали множества вариантов, сомнений и неопределенностей.

И пропажа шептуна была полной неожиданностью. Искусственный разум, выполнявший в их тандеме роль надстройки над имплантами, обрабатывающий и выдающий результаты для принятия решений, теперь исчез, растворился. Черепной имплант, оттягивающий затылок удлиненным наростом, отзывался на тестовые импульсы но привычного ворчания шептуна не было. И вживленные помощники работали как то выборочно, и совсем по другому принципу. Выпустить клинки? Достаточно просто пожелать, а не вести диалог с командным процессором, как раздается хлесткий щелочек стали и на свете играют три лепестка смертельных жал.

Но самая большая и вонующая проблема, загадка и не определенрость сидела сейчас на соседнем кресле, бросая на нег взгляды полные волнующих искорок, отзывающихся в теле трепетом воспоминаниями. Филиция. Бывшая "охотница"! Враг номер один! Ворвалась в жизнь на вершине урагана событий. Заняла главное место в мыслях. То и дело сбивала с ритма четкого планирования веселым щебетанием, то воскресала воспоминаниями бурной ночи.

– Слушай, до меня только сейчас дошло, – Филиция даже притормозила кар, заинтересовано повернувшись к молчаливому попутчику – а как вы размножаетесь то? У вас женщины тоже с такими же шипами? А рожают они как? И вообще у тебя женщина есть, ну как у обычных людей… спутница жизни?

– Э…это закрытая тема, – пробубнил Немезис, только сейчас осознавая, что такое женское любопытство.

– Какая закрытая тема?! Я должна это знать…

– Ни как. Мы не размножаемся. Мы частицы Создателя, – видя непонимание на лице девушки и складки готовые скривиться в брезгливости губы, уперто продолжил, – я знаю как обычные люди относятся к клонам. Но я не клон! Мы искусственная комбинация, из уже имеющихся наследственных ДНК предков наших создателей.

– Вот же срань…, – Филиция включила автопилот и скрестив руки надулась, уставившись на поток машин. Прокрутив в голове собственные мысли по этому поводу, заключила: – Ну не клон, так не клон. Мне то какая разница? Правильно, уже никакой.

Всю оставшуюся часть дороги промолчав, законница пружинисто выскочила из под колпака, призывно махнула машине усиленного эскорта. Шесть машин образовали вокруг мобиля ромб, и выставив тяжелые орудия неподвижно застыли, ожидая команд пилотов занятых выслушиванием четкого и ясного инструктажа Филиции.

Не торопливо поднявшись Немезис, окинул взором уровень торговых рядов. Круглая площадь с проекцией фонтана, а вокруг подымались стены колодца, терявшиеся в желтоватом мареве искусственного освещения. Минуя бесчисленные ряды окон офисов торговых компаний, с пестрыми голограммами и громкими названиями, предлагавшие купить сырье и полуфабрикаты по бросовым ценам, Немезис шествовал в окружении законников. Сменив несколько лифтов, пройдясь по многочисленным пролетам со снующими людьми в подобиях деловых костюмов, они наконец остановились перед уползшими в стороны створками ничем не примечательной вывески.

В сопровождении Филиции, Немезис пригнулся и встретился с округлившимися глазами девушки, до этого задумчиво крутившей полупрозрачную таблетку.

– О, как я удачно-то зашла. Так, так, запрещенные стимуляторы на рабочем месте, – Филиция не торопливо прошла к полукруглому столу.

Сидя за единственным предметом мебельного интерьера комнаты с пустыми стенами и двумя стандартными консолями – виртуальным доступом к сети и банковским регистратором, девушка менялась в цвете. Оторопело смотря на таблетку и на звереющую Филицию, выронила стекляшку и та закружилась по столу с хрустальным звуком.

– Нарушение пятьдесят шестой статьи кодекса станции. Употребление волновых стимуляторов сексуального типа, – подбросив таблетку в руке, Филиция посмотрела на свет, – ого… еще и непросто стимулятор, а направленный усилитель экзотических ощущений.

– Я, это, – голос девушки зашелестел и на глазах заблестели слезы, – не надо. Пожалуйста, меня приговорят… это для боса, а ему просто так не нравится…

Затараторив оправдания девушка скривилась в плаче, от чего изысканная прическа стала менять цвет с ярких окрасок в серые блеклости.

– Так. Уже интереснее, где босс? – сверкнув глазами Филиция нахмурилась, туча на лице не обещала ничего доброго любителю остренького. Ведь волновые стимуляторы это не шутка. Достижения хайтека пиратской научной мысли, эти "грани новых ощущений" принимались во внутрь вместе со стаканом воды и спустя несколько дней прохождения по кишечному тракту, устройство безболезненно выводились из организма вместе с естественной надобностью. Но за время работы волновых микрогенераторов, человек превращался в одержимое существо. Стимулированный до постоянного состояния гипервозбудимости, человек превращался в неистового зверя с одним желанием секса. В любых формах, в любом количестве, неважно с кем и неважно как, лишь бы процесс не прерывался, а длился вечно. А расплатой за употребление стимулятора были жуткие телесные повреждения, ломки перенасыщенной впечатлениями психики и хуже всего отвращения к естественному протеканию процесса, и невозможности иметь потомство. За два дня действия стимулятора, отведенный природой ресурс организма выгорал фейерверком. И спустя несколько лет активного применения, человек превращался в старую развалину, не способную ни на что, кроме как полнить ряды несчастных теней в космопорте Темени.

– А ну не реви, говори где бос?

Размазывая по лицу слезы, девушка всхлипывая пыталась что-то сказать, как дверь с шелестом открылась и вкатился колобок. Лысеющий мужчина, переваливаясь в неуверенной походке, хватался за все до чего дотягивались короткие ручонки. Сфокусировав взгляд затянутых пьяным угаром поросячьи глазки, загремел бы на пол, если бы не короткий тычок в грудь.

Благодарно кивнув толстячок скривил губы в благодарной улыбке, но рассмотрев кто же его остановил от падения затряс головой и громко икнул.

Филиция хищно улыбнулась, а направив трубку сканера на левое запястье установила личность выпившего, и громко зачитывая пункты нарушенных законов, довела толстяка до неестественной бледности. Деловой костюм сидевший мешком тут же стал наливаться вонючими пятнами под мышками, от чего по офису потянуло резким запахом алкогольного перегара и пота.

– Офицер я… могу все объяснитить, компания "Щедрые дары" никогда не нарушала закон, – слишком уж четко выговаривая слова толстяк пробежался по клапанам костюма. Пригладив пушок вокруг заблестевшей лысины, поправил ставший давить проектор галстука игравшего всеми цветами радуги, – то что вы мне приписываете, это какое-то недоразумение. Поверьте мне… Я, как управляющий разберусь со всеми нарушениями и самым строгим образом накажу виновных, только давайте остановимся на устном замечании, без протокола.

– Вот тебя, как управляющего и заберу…, – хищно улыбнувшись Филиция достала пульт, быстрый щелчок и по телу пробежали судороги, – За нарушения кодекса работодателя, положения о разрешенных нейоростимуляторав, принуждение к употреблению тяжелых сексонарков. Вы обвиняетесь! Заочно приговариваетесь к году исправительных работ с внедрением шунтового управления. Приговор может быть обжалован, и вступит в необратимую силу в течении трех часов!

С толстяка слетела вся показная уверенность и на колени упало трясущееся существо. Взгляд забегал и заламывая руки в мольбе за причитал:

– Я ничего не знаю! Офицер, я не виноват! Это она сама!…Спросите хозяина! Он все прояснит…

Крик сорвался и закашлявшись толстяк продолжал ползать на коленях преданно заглядывая в глаза, с посиневшим от глухого кашля лицом.

– А где хозяин? – как бы между делом спросила Филиция.

– Здесь я.

Уверенный в себе голос раздался за спиной, от неожиданности все резко развернулись в сторону глухой стены. Плотно пригнанные створки сошлись за спиной высокого мужчины с седыми висками и колючим взглядом. Откинув балахон плаща, широкоплечая фигура подошла к столу и зыркнув на побледневшую девчушку, медленно опустилась на выросшее из пола кресло напротив стола.

– На каком основании законник, врывается в частный офис и начинаете проводить следственные действия?

С ленцой прошелестел спокойный голос, перекрывая нервное постукивание высоким каблуком секретаря, что вжавшись в кресла едва не тряслась от охватившего беспокойства.

– На основании закона о нейростимуляторах,- не желая так просто сдаваться под взглядом бесцветных глаз, Филиция выступила вперед и уперла руки в боки, – вы заставляете несовершеннолетнюю употреблять сильный возбудитель, при этом еще на рабочем месте.

– Это было установлено, только со слов самой девчонки? Которая, кстати, имеет прошлое виртуальной проститутки, девять арестов за мошенничество, и объемный файл личного дела в ваших архивах?

Только поняв какой промах совершила поддавшись разгулявшимся не на шутку эмоциям, Филиция провела установление личности девчонки, что безропотно подставила руку под холодную трубку индитификатора.

Ознакомившись шелестом из обруча вирт связи, хмурая Филиация досадливо поморщилась.

– Мда, с размаху села голой жопой на сковородку, – бросив на Немезиса обвиняющий взгляд, тихо добавила, – расслабилась…

Немезис подключился к неосторожно оставленному открытой линии связи и сразу уже успел ухватить суть развернутого ответа на короткий запрос.

Мастер Крафт владел десятком грузовых кораблей, имел официальный контракт с правительством станции на поставку продовольствия. Обладание таким контрактом уже говорило о человеке многое, а судя по многолетней пролонгации сроков поставки, этот человек не простая однодневка- выскочка, а надежный партнер с наработанным именем и большим кредитом доверия, которое не могло пошатнуться от сиюминутных выгод. Но была и торговца одна особенность, причуда – он давал людям второй шанс. В его компании работали клерки, пилоты, техники – люди с темным прошлым. И он возился с ними, помогал начать новую жизнь, забыть прошлое, но попадались и такие которые не могли, или не хотели расстаться с старыми привычками…

– Мастер Крафт, все равно это не дает основание не верить словам девчонки, – не сдавалась Филиция.

Склонив голову в сторону не дышавшей секретарши, Крафт спокойно произнес:

– Я тебя предупреждал?

Губки вздрогнули и хлопая искусственно наращенными ресницами, девчонка быстро закивала головой.

– Наше сотрудничество прекращается. Ты уволена. Можешь возвращаться туда, откуда пришла.

Заревев, девчонка залепетала слова прощения, но мастер остался не приклонен и дав указания управляющему выплатить выходное пособие, повернулся к возмущенному вопросу Филиции.

– Господин Крафт, и на каком это основании она уволена? – язвительно спросила законница, – не за то ли, что она вас выдала?

– Вы сами сформулировали нарушения. Тем более еще и клевета…

– Так может быть это вы виновны. Вы могли вынудить ее к этому!

– Офицер, – насмешливо склонив голову Крафт окинул Филицию снисходительным взором, – лет так сорок назад, ваше обвинение попало бы в цель…

С последними словами Крафт откинул полу плаща и оголив новую сталь броне доспехов, щелчком открыл брюшную пластину. На месте обычной белизны герметичного костюма показался полупрозрачный пластик искусственной кожи с бурлящей по венкам желтого киселя кибернетического организма.

– Я уже сорок лет как человек на четверть, – проговорил торговец, кивнув на Немезиса, глухо добавил – Половину тела оставил на орбите Синего Омута, и только благодаря ему и остался жив. Хотя…

Присмотревшись к мерцавшему на черной груди "хамелеона" золоченому узору личного герба Немезиса, отражавшего уровень и боевой опыт, покачал головой.

– Не ему лично. Ордену. Так что офицер, обвиняя меня в сексуальном нейростимулировании… как минимум смешны.

Филиция закусила губу и шумно выдохнула в след, сквозняку открытой двери, только терпкий аромат гормональных духов и быстрая дробь удаляющихся каблучков напоминало о присутствии здесь плутовки.

Тушка управляющего при входе Мастера сиротливо жалась к стенке, но когда наступила развязка, обиженное сопение зазвучало неестественно громко. Утирая белым лоскутком лысину, управляющий бросал на законницу колкие взгляды полные ожидания как минимум извинения.

– Мастер Крафт я признаю свои выводы поспешными, – произнесла ровным голосом, Филиция. Повернувшись в сторону управляющего, добавила, – приношу вам свои извинения. Ваше право сделать официальное заявление на мои действия.

– Да бросьте, это лишнее, – опережая начало истеричного крика набравшего полную грудь толстячка, Крафт пружинисто поднялся на ноги.

Пройдясь вокруг стола, нахмуренно достал в открывшейся нише пузырек с медицинской наклейкой.

– Извините мне нужно принять препарат, – забросив горсть ярко желтых пилюль, сморщился словно глотал тухлый горох, – Я слышал какие у вас выдались сутки…

Ожидая увидеть насмешку в глазах получеловека, и хоть какой-то намек на болтливость Немезиса, Филиция прищурилась. Но Крафт спокойно уселся в кресло и приглашая в выросшие кресло Немезиса, одарил законницу удивленным взглядом.

– Ну что же офицер, если наши вопросы исчерпаны, то мне необходимо уладить дела, которые возникли задолго до вашего рождения…

Филиция недовольно сверкнула глазами. Нахлобучив шлем, возмущенно фыркнула и покинула помещение с гордо поднятой головой.

– И так друг мой, чем может быть полезен старик Крафт?

– Время оплачивать долги…, – передал кодовую фразу Немезис и сразу же оказался под холодным взглядом напрягшегося для броска хищника. Продолжая точно воспроизводить голос предка, воин озвучивал послание из прошлого, -… Крафт, если ты слышишь этот голос, твое время истекло. Мне нужна твоя жизнь.

ГЛАВА 19

– Сейчас куда? – мобиль взвыл генераторами, и Филиция резко воткнулась в движения по транспортной артерии станции.

– Прямо.

Бесщадно подрезая, мобиль наконец выскочил на скоростную линию и Филиция поерзав не выдержала:

– И о чем же вы там разговаривали?

– Эта информация тебя не касается, и не лежит в зоне твоей ответственности.

– Ах меня это не касается?! – девушка взорвалась возмущением, мобиль замотало по сторонам и корпус украсился снопом искр от столкновений с соседними карами, -…Ты прилетаешь на станцию и сразу же начинается бойня. Затем вообще творишь со мной не вообразимое, что кроме как оказаться с тобой в постели, я вообще ни о чем не могу думать! И меня ни чего не касается?! Нет уж…меня все касается! Все, что происходит на моем уровне. Слышишь все! Или ты мне сейчас посвящаешь в свои планы, или сейчас же в доки и выметайся со станции чтоб глаза мои тебя не видели!!!

Высказав ультиматум Филиция упрямо закусив побелевшие губы, разразилась бранью на нетерпеливо ползущий впереди мобиль.

– Ну?!

– В доки.

Выстроив трех этажное ругательство портовых рабочих, девушка едва не проскочила развязку. Но видя только маску безразличия, сжала штурвал до хруста в пальцах и последние километры к докам пролетели в напряженном молчании.

На стоянке уже стояло с десятка два ярко оранжевых аппаратов законников, а сквозь марево силового поля просторного холла таможенного терминала на прибывший мобиль уставились десятки коричневых балахонов, терпеливо дожидавшихся добычи. По всему холлу по двое по трое расположились пираты, занимая выгодные позиции перекрыли все входы и проходы к единственному входу в стыковочный ангар.

– Смотри, смотри, видишь уже сколько желающих тебе сказать прости прощай, – зло проворчала Филиция, затараторив указания в веточку личного коммуникатора, – задницей чуяла, что туннель еще не конец.

Немезис вышел из мобиля. Частично ожившие сканеры добавили знаний о припрятанных под плащами о количестве импульсников.

– Так… сейчас спокойно заходим и проходим к терминалу, никаких агрессивных движений, – Филиция закончила общаться по коммуникатору и уверенным шагом двинулась к разъехавшимся прозрачным стеклам, – доверься мне. Все под контролем.

Следом за широким шагом офицера в двери влетели законники эскорта и прибывшее подкрепление, ртутные плащи заполнили мигом притихший холл лязгом бронированных ботинок и тяжелым шелестом энергоотражающей ткани.

– С вами говорит капитан Сил Законопорядка, – застыв грозной фигурой во главе клина, прогрохотал усиленный внешней мембраной голос Филиции, – сейчас это человек пройдет в стыковочный ангар и ни одна! Повторяю для тугих на ухо, НИ ОДНА харя не посмеет дернуться!

Вскинув импульсник, картинно щелкнула тумблером максимальной энергоемкости выстреливаемого заряда. Медленно ощупывая каждого хищным разрезом боевого шлема, законница резко вскинулась на раздавшийся в тишине хриплый бас:

– Заки… не лезьте не в своё дело, – закрывшие дорогу фигуры в коричневых балахонах расступились, пропуская тяжелую поступь вырастающей горы в безразмерном плаще, – против вас мы ничего не имеем.

Неспешной походкой человека знающего себе цену, массивная фигура вышла вперед. Капюшон спал от ленивого кивка и на свету блеснула массивный шлем тяжелой бронекостюма, способного выдержать бой с легким танком планетарного десанта. Сервоприводы доспехов взвыли и из под полы плаща показались утолщения массивных стволов стационарной турели, а великан ей поигрывал словно детской игрушкой.

– Нам нужен только ОН, – искаженный внешней мембраной голос рявкнул последним ударением и турель указала в глубь строя законников, – а вы, могете поторчать на "рифах", если кончатся только свисните. Для вас, ничего не жалко.

В зале установилась напряженная тишина. Шипение клапанов боевых костюмов и гул сервоприводов в обычном фоне не слышный, сейчас сложились в тревожный ритм. Достаточно одного неосторожного движения и сжатая пружина ожидания стремительно развернется в вихре вспышек разрядов, азартных криков и стонов боли.

Шипение входных створок сменилось громким вскриком:

– Стая стоять!

Стойки фигур слегка качнулись, и капюшоны слегка повернулись в сторону вошедшего. Яркое освещение заиграло, на похожем на пиратские балахоны плаще, тусклыми бликами вкрапленного металла.

Полилась незнакомая речь и пираты слегка расслабились, вошедший оказался человеком говорившим на языке стаи, значит уже не враг. Выслушав речь незнакомца, великан что-то спросил, дождавшись длинного объяснения, качнул в знак согласия. Коротко взмахнув рукой, закинул турель на плечо и развернувшись горой стали, вышел на стоянку. Под прикрытием троек настороженных пиратов оставшихся прикрывать отход, холл покинули остальные бойцы.

Незнакомец развернулся в сторону застывших в недоумении законников, скинул капюшон.

– Мастер Крафт?! – вырвался изумленный вопрос Филиции, – а вы то что здесь делаете?

– Собираюсь на прогулку, как и договаривался с нашим гостем.

– И ты знал и ничего мне не сказал?! – Филиция сняла шлем. Глаза запылали недобрым пламенем, и только сейчас заметила, что боевого шлема Немезис так и не одевал, – вот же гавнюк…

Раздосадовано чертыхнувшись, зло за озиралась и со все дури механизированных доспехов отвесила пинка ближнему креслу для ожидающих регистрации.

Продолжая бушевать, коротко отдала распоряжения и потому как быстро покинули помещения законники, попадаться под горячую руку очередного приступа бешенства капитана, никто не хотел.

– …Ну что за день такой, – взглянув в заметную усмешку Крафта, и маску спокойствия Немезиса, Филиция устало покачала головой, – Крафт, может и вам нравиться выставлять меня дурой? Я тут стараюсь остановить бойню, а вы приходите и все делаете в секунды…

– Молодежь, все бы вам стволами помахать, – Крафт вежливо улыбнулся, и лилейным голосом добавил, – и не выяснили элементарного- зачем же пиратам Немезис.

– Не ужели в салки поиграть?! – не осталась в долгу Филиция.

Хмыкнув, Крафт взглянул на часы, и повернувшись к Немезису уже серьезным голосом произнес:

– Нас ждут через два часа на борту крейсера стаи, – повернувшись в сторону законницы, наиграно склонил голову, – а с вами девушка, я должен проститься.

Отвесив галантный поклон, Крафт протянул руку.

Оставив рукопожатие без ответа, Филиция резко крутанулась со фразой:

– Ну и катитесь отсюда.

С походкой желания поскорее оказаться подальше от двоицы принесших столько сумбура в установившуюся жизнь смертника, коими всегда считались люди решавшие стать законниками Темени, Филиция стремительно покинула холл. Запрыгнув на взревевшего генераторами "Шмеля" растворилась в глубине туннеля.

ГЛАВА 20

– Так вот, – голос Крафта пристроившегося в кубрике, рассчитанном для хранения рем комплектов, донесся сквозь шум статики селекторной связи, – устрой кланов в принципе одинаков. Его можно сравнить с кочевыми племенами древности. Есть вождь, правящий Стаей согласно обычаев и он же командующий флотом, а за глобальные вещи отвечает совет старейшин, принимающий важные решения о великом пути стаи.

Немезис направлял штурмовик сквозь пелену астероидного поля и сверялся со сложной траекторией нанесенного Крафтом маршрута. Пилотировать сквозь притаившиеся глыбы можно было бы и по приборам, но после того как сенсоры корабля по сходили с ума, натыкаясь на излучение ловушек и обманных генераторов, превративших астероидное поле в мешанину глыб призраков, Немезис снизил скорость до черепашьей.

– Каждый клан имеет определенную специализацию. Например "Кошачий глаз" занимается контрабандой минералов для реакторов "прокола", а также производством. Только через них можно раздобыть не зарегистрированный в Федерации реактор. И если какой либо клан сунется со своим нововведением, это уже повод для серьезного внушения, от вялой междоусобицы до полного уничтожения.

– А Волки?

Слушая объяснения Немезис, отметил что со времени как они покинули Темень, Крафт уже наговорил в два раза больше чем было известно о пиратах до этого. В базах данных стаи просто проходили как некие "антисоциальные образования" и кроме сухого определения, боевых характеристик типовых кораблей об альтернативном обществе ни чего не было известно. А оказывается они имеют сложную структуру, и развернутую промышленную базу. Изготовление генераторов входа в подпространство имеет свои тонкости, и требует наукоемкого производства, а тут не только реакторы "прокола", есть еще свои мобильные верфи что кочуют от системы в систему и куют кланам корабли.

– Волки? Интересный клан, – Крафт на секунду задумался, словно взвешивая, что стоит говорить, а что притаить,- Раньше занимались работорговлей, шунтировали захваченных людей и поставляли пушечное мясо в кланы. В добавок, освоили выпуск персональной брони, и довольно таки неплохой. С вашей конечно не сравниться, но с федеральными образцами уже вполне конкурентна.

– Это раньше, а сейчас?

– Сейчас заняты легализацией, – ответил Крафт, и после секундной паузы добавил, – хотят осесть в Темени, родственной стаей. И основать здесь легальный бизнес.

Немезис хотел было до дна осушить такой кладезь полезной информации, но муть космоса поредела и штурмовик вывалился в мешок среди скальных обломков. Тут же половину обзора занял пиратский крейсер, в окружении свиты крестообразных истребителей.

На вытянутой туше приплюснутых с боков центральных сегментов, красовалась тщательно прорисованная волчья пасть. Обтертые космической пылью бока, изъеденный пустотной коррозией метал, тускло отсвечивали долгим пребыванием под излучением звезд, но свежая чернота стволов дальнобойных орудий, свежие заплаты зеркальной краски, нанесенной на уязвимые места корабля говорило о тщательном уходе за раритетом и способности оного еще сильно потрепать обидчика.

– Эй, Демон, сбавь пыл, – раздался в эфире голос дежурного, – Гаси скорость до нулевой и открывая канал для стыковки.

– Принял, – отозвался Немезис и открыл линию для управления из вне.

То что ему не доверят стыковку он догадывался, но то как спокойно отреагировал диспетчер на его появление, уже говорило о крепких нервах и о должном уровне боевой подготовки. Штурмовик мягко опустился в пустом ангаре. Массивные створки шлюза с плавной вибрацией встали на место. Заревели потоки подаваемого в шлюз воздуха, черное покрытие штурмовика украсилось выступившим инеем. В ангар влетели бойцы в броне, тут же выстроив живой коридор, вскинули на изготовку тяжелые модификации импульсных винтовок.

Спускаясь с Крафтом по трапу, Немезис фиксировал все для отчета. Не упуская мелочей фиксировал все особенности расхваленной брони. Мутный цвет зелени композитных сплавов, плотно пригнанные сегменты, плавно повторяющие все выпуклости тела, и приплюснутые стволы тяжелых винтовок делали таких бойцов довольно опасными противниками. И в случае столкновения такого подразделения с СБ еще неизвестно кто споет песню победы.

Лабиринт коридоров отозвался гулом шагов больше исходившей от тяжелой поступи сопровождения чем от легкой походки Немезиса и идущего рядом торговца. Блуждание по пустым коридорам закончилось и они остановились перед массивными створками с разноцветной вязью на незнакомом языке.

Просторный зал, ранее бывший кают компанией на экипаж в две сотни человек, сейчас заполнился пестро одетым народом, с увлечением поглощающим еду за рядами столов. Броская одежда присутствовала рядом с серыми тонами комбинезонов военного назначения.

В лицах читались следы множества национальностей и цветов кожи, но все люди сидели за одинаковыми столами, ели одинаковую пищу. Только было одно строгое разграничение. Женщины с детьми за отдельными столами, а способные держать оружие, восседали за другими.

Вскрик от ближайшего оглянувшегося, породил в зале шум вскакивания всей мужской половины и лязг вскинутых в боевой режим импульсников, и сотни прищуренных глаз, готовы были без колебания спустить гашетку.

По залу забилось эхо от грубого рокота:

– Слушать меня, стая! Мы подозреваем его народ в бедах постигших наш клан. Но не имеем доказательств. Лишь подозрения. Сегодня он наш гость, прибывший по приглашению. Ведите себя как Стая чтущая статус гостя, а не безродные животные!

Вставший из-за стола фигура напоминала чем то богатыря сошедшего с летописных картин. Мощная фигура, широко раздвинув руки с буграми мышц, выплыла из за возвышающегося стола и тепло улыбнулась Крафту. Безрукавная кольчуга зазвенела чешуей в такт мерной поступи, обняв Крафта гигант произнес:

– Здравствуй брат, здравствуй, давненько ты ко мне не заглядывал, – Сжав немалое тельце торговца в объятиях, великан отпустил едва дышавшего Крафта, – что ж ты морда торгашья… забыл меня?

– Тебя забудешь…, – Крафт восстановил дыхание, и оправляя встрепавшиеся волосы, добавил, – такие запои не забываются.

– Три дня не запой, а так, посиделка, – отмахнувшись детина повернулся к Немезису, уже без улыбки пристально взглянул, словно прицеливался, – ну и ты Демон, пока… живи не кашляй. В первый раз так близко вижу твою породу.

Немезис молча кивнул и под пристальным взглядом Крафта добавил:

– Взаимно.

– А ты, смотрю не говорун. Ну что же, тем лучше. Нечего лясы точить, – развернувшись к молчавшему залу, поискал кого-то глазами, – Ли! Бери своего оболтуса, и дуй в рубку. Подготовь мне стычку у девятой луны Недотроги.

Желтолицая фигурка проворно выскользнула из-за стола и коротко перебросившись с черным как смоль пареньком, вдвоем, заторопились на выход.

– А вы продолжайте трапезу, – кивнув напряженно стоявшему народу, великан развернулся к выходу, – пошли брат, и ты мне по дороге более подробно расскажешь, почему же я все таки не могу посмотреть какого цвета кровь у Демона.

Зал совещаний наполнился гулом работавших проекторов транслирующих космические бездны. Помощники вождя суетились за стойками и колдуя над проекцией добивались четкого фокуса. И как только створки за вошедшими сошлись, вождь развернулся к Немезису.

– Давай Демон так. ТЫ, сюда пришел и отсюда уйдешь только потому что за тебя просит мой кровный брат, но при следующей встрече, я тебе вспорю как консервную банку, – видя вздернутую бровь, зло пояснил, – Слишком уж часто и дорого мне обходятся встречи с твоим родом, а так хоть одного отправлю в бездну.

Немезис равнодушно пожал плечами.

– Два меченых и один труп, думаю, это небольшая расплата стаи за Вызов.

– Я не об этих тупицах, что не смогли сделать все по тихому, – раздражено огрызнулся вождь, – пусть по парятся на рудниках, клизма шунтирования промоет дурь из головы. А как поумнеют, выкуплю у законников. Я говорю о вашей зверушке!

Видя недоуменно во взгляде Немизиса, вождь распылялся от распираемого изнутри негодования:

– Вы зарвались красноглазые. Лезете со своими законами во все дыры! Подмяли Федиков и пасете этих овец. Чего лезете в стаи?! Кланы всегда жили по своим законам, и нам никто не указ. Ни тухлые Федералы ни гребаный Орден. Мы будем жить так, как считаем нужным!

С усилием успокоившись, Рык обошел широкий стол, плюхнулся в командирское кресло и уставился на Немезиса взглядом загнанного волка.

– Что вы ко мне лезете? Зачистили Упырей под ноль. Понятное дело, те зарвались со своей дурью. А мы чем насолили?! – сжав кулаки, вождь тряхнул собранной в хвост русой гривой, – Я к вам на планету лезу? Я прихожу к тебе домой и говорю как тебе надо жить? Диктую свои законы? Нет. Даже и не думаю. Когда же вы подавитесь кровью и перестанете лезть во все дыры?!

– Любой индивидуум или группа приносящие невосполнимый урон человеческому обществу, подлежат "просвету".

– Ну и какой же я такой вред причинил ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ, что половина моего флота превратилась в груду металла, и стая лишилась трети ветеранов! – взбеленился Рык, – конченой дурью не балуемся, от работорговли отошли, так чего ВАМ еще надо?

– На вас решения Совета нет, – раздраженно ответил Немезис, не понимая куда клонит вождь своим эмоциональным всплеском, – Если ваша деятельность не нарушает трех законов Ордена, то вы не станете целью "просвета".

– Очень интересно, – косматые брови столкнулись на лбу в изломе злого сарказма, – тогда чья это зверушка резвиться… Ли, готово? Врубай!…

Когда Крафт уяснил зачем явился Немезис, то просиял облегченной улыбкой. Возвращение долга звучало не так буквально как в послании. Что, что, а организовать встречу не составило труда. Тем более, что Волки, сами горели желанием поговорить по душам и разобраться, что за "безпредел творят красноглазые", и за что стая "огребла ни за что" как раз в тех координатах, что так интересовали Немезиса.

Но чем больше Крафт слушал старого знакомого тем больше не понимал происходящего диалога. Стая приписывает Ордену полномасштабные зверства, едва ли не "просвет" стаи, а единственный их воин оказался здесь совсем недавно. И слушая ответы Немезиса, торговец все больше недоумевал. смущался.

Тем временем освещение в рубке угасло и настроенные проекторы замерцали выводя в центр темную громадину планеты гиганта с подвижными прожилками водородных бурь атмосферы, а вокруг кружили горошины спутников и как раз девятый показался в центре.

Белоснежная поверхность придавала спутнику сходство с жемчужиной, потерянной в звездной бездне и своим блеском привлекшей внимание ловца жемчуга. В кадре показался обтертый временем и разгильдяйством добывающий комплекс, с конструктивом даже не слышавшей о принципах аэродинамики. Неравномерными выхлопами разнокалиберных дюз, платформа стремилась плавно зайти на орбиту жемчужины, а навстречу ей подымался такой же близнец, только тянущий гирлянду цистерн вылитых болванок, блестящие обломами свежей выплавки.

Шелест приветствий в эфире сменился паническим вскриком пилота и отборной руганью операторов добытчика. Обычная встреча двух буксиров нарушилась резким маневром ухода с орбиты пустой платформы.

Из тени спутника выплыл хищный силуэт "Акулы". Потушенные габаритные огни, отсутствие фиолета кокон поля успокоило шахтеров, но когда эсминец украсился выхлопом маневровых двигателей, пилоты запаниковали. Разом вспыхнули отстреливающие заряды и цистерны рассыпались брошенными бусами. Вспыхнули красными выхлопами дюзы маршевых двигателей, и платформы удирали не жалея изношенных двигателей, лишь бы оказаться подальше от боевого корабля.

– Когда мне доложили о брошенном эсминце, я в начале не поверил,- мрачно пробасил Рык, пройдясь вокруг проекции просунул руку в объемную картинку, – По всем сенсорам, на корабле не работали генераторы кокон поля, а вот эти пробоины, не дадут накачать воздуха даже четырем танкерам.

Разводы от помехи улеглись и на корпусе проступили рваные изгибы глубоких борозд на треть корпуса, словно эсминец вырвался из клыкастой пасти гигантского зверя.

– Такой подарок, да без кокон поля, не иначе как фортуна решила отдаться, – в сердцах махнув рукой, вождь, усевшись в кресло, исподлобья, терзал запись тяжелым взглядом, – лучше бы за торгашем погнался…

Картинка дрогнула и запись пошла с другого спутника, уже выпущенного с подошедшего патруля. Три пиратских крейсера в окружении роя черных "крестов", виражами сумасшедших пчел стремительно заняли позиции для заключения эсминца в сферу.

Заняв вершины треугольника, крейсера прикрывали свору истребителей готовых покусать зверя, а если дернется то загрызть добыч насмерть. Рои "крестов" налетели с трех сторон, маневрирую в опасной близости от обшивки, не дождались реакции турелей ближней обороны и ушли на дальнюю орбиту.

– Вроде бы корабль не живой,- притаив дыхание прищурился Крафт с интересом вглядываясь в потухшие провалы смотровых щелей и бойниц иллюминаторов, – но, кто же произвел маневр разворота?

– Смотри, смотри. Такого финта не видел еще ни кто, – хмуро ответил Рык, угрюмо пристреливая взглядом неподвижного Немезиса.

От крейсеров оторвались тяжело бронированные катера десанта и опираясь на иглы маломощных двигателей, по сложной траектории, запетляли к покореженной поверхности эсминца, с надписью во всю двухсот метровую высоту борта: "Пандора 1- 5"

– И вообще что это за Пандора такая? – не оборачиваясь спросил Крафт.

– А я откуда знаю, – отмахнулся Рык, наливая себе из сифона. По рубке разнесся терпкий армат дорого вина, – по каталогам ни где не значится. И нет, что бы мне насторожиться. Полез туда, дурень старый.

И тут поверхность эсминца пошла рябью. Сквозь пробоины, разломы и трещины потекла бурая масса. Обтягивая эсминец в бьющуюся в пульсе плоть. Ожившее тесто росло на глазах. Стремительно разбухая в течении секунд на месте эсминца задышало огромное веретено тела немыслимого червя. Болотная поверхность массы потеряла эластичность, и твердея под лучами солнца, заиграла бликами плотно пригнанных колец, сегментированными пластинами чем-то похожих на хитиновые образования.

Стартовавшие корабли десанта рванули было обратно, но червь расцвел белесыми щупальцами. Обвивая гибкими жгутами трепыхающиеся рывками катера, веретено втянуло добычу в разломы хитиновых плит напоминающих жаберные щели. Эфир взорвался воплями ужаса и криками о помощи. Первый шок прошел и на чужака накинулись рои истребителей. Чернота звездной бездны заиграла росчерками трассеров и инверсионными следами заходивших на форсажную атаку истребителей.

Червь меланхолично подрагивал панцирем словно отгонял надоевших мух. А когда синхронный удар нескольких троек пришелся на один участок, тело вздрогнуло и туша пустилась в вялое вращение вокруг оси. Потоки разряженной плазмы, кислотные снаряды, ионное излучение вызвали только незначительное потемнение верхней покрова и клубы хитиновой пыли, складывалось впечатление, будто левиофан купается в смертельном излучении.

Словно играя уже с пойманной жертвой, червь молчал, изучал, что еще может выкинуть потенциальная добыча и когда крейсера наконец-то отошли на дальние дистанции, истребители прыснули в стороны. Космос вспыхнул от залпов дальнобойные орудий и стартовавших стай ракет.

Контур червя четко проступил на фоне ослепительно вспыхнувших боеголовок, и растворился в стремительно разрастающемся облаке энергии затмившей солнце.

Израсходовав весь боекомплект ракет носителей, спалив защиту нескольких орудий крейсера успокоились, насторожено маневрирую, ждали пока поредеет косматое облако, что бы подобрать останки чудовища и отдать в лаборатории для выяснения природы феномена.

Видео фильтры повысили чувствительность, придавая космосу рисунки созвездий в вместе со звездами проступил невредимым силуэтом червя бившегося в подобии судорог. Эфир взорвался радостным ревом экипажей. Посыпались поздравления и шутки в сторону вынырнувших с подпространства эскадры подкрепления. К спутнику стянулось полтора десятка крейсеров и туша матки несущей грозди шести сотен истребителей.

– Я многое слышал о вас, Демон. Вы изуродовали себя и пытаетесь всех подгрести под долбанные законы своей религии, – пробасил Рык наливая себе новую порцию в ведерный бокал, – Но то что вы породили, это уже не причуды религиозных фанатиков. Это настоящее чудовище. И создать такое по силам только выродкам, забывшим кто такой человек…

Остатки энергетического шторма растворились в пространстве и червь проступил под ошарашенными взглядами во всею своей чужой красоте. Потемневшая чешуя, вялое дрожание и все тоже неторопливое вращение ставшее замедляться. Остановившись, червь вдруг разом надулся. Трещины покрыли чешую ровной паутиной и не выдержав очередного вздутия, хитиновая броня лопнула, разлетаясь миллионами острых таранов. В секунды преодолев разделяющее пространство, хитиновые обломки с треском вломились в строй кораблей. Пробивая толщу брони на вылет, шипы застревали в корпусах второй линии, а следом летели все новые и новые осколки. Разом потеряв первую линию обороны, эскадра начала спешно выстраивать защиту от торпедной атаки. В космос устремились цистерны с молочным туманом, и разрастаясь от каждой разорвавшегося резервуара чудные клубы распускались плотным облачным покровом. Остатки флота спешно выстроив подобие щита, маневрируя эскадра укрывались за молочным пологом, что своим составом улавливал тараны, превращался для шипов в вязкую ловушку.

А тем временем, молодая чешуя на черве проступила обновленным покровом, что разом вздыбился ровными провалами. Блеснули влажные подобия жировых складок, заблестели глубокие щели заполненные вязкой жидкостью, и после хлестких судорог в космос тучи спор.

Вылетая сморщенными зернами, личинки теряли прозрачность студня, а накаляясь от излучения звезды, налились наростами быстро твердеющих панцирей. Затрепетали подобия жабр, скорлупа отвалилась и на свет вылупились скомканная плоть. Наливаясь зеркальным блеском, живыми полотнища крыльев раздувались словно на ветру.

– Это не марсианские технологии, – вырвалось у Немезиса, – это какая-то биологическая полиморфия. Они используют излучение солнца напрямую. Это противоречит основным законам известной биотехнологии! Такое невозможно!

– Чего? – не понял Рык, отставив бокал рассматривал Немезиса как ругающегося в храме, – как не ваша?

Налившиеся мощью крылья затрепетали, и хищные стаи сорвались разъяренным роем. Используя неизвестный принцип перемещения "бабочки" как окрестили голоса за кадром, атаковали стремительно и беспощадно.

Давя массой, свалились на истребителей по две и три твари. Загоняя пилотов в немыслимых вираж, зверинец пытался вцепиться в корпус истребителя, а когда хоть одной твари удавалось вгрызться в корпус, крылья опадали ненужным балластом и в кабину пилота вламывалось чудовище состоящая из пасти и шупалец. Один за другим истребители теряли связь с оператором управления. Но после минутного ступора, двигатели "крестов" оживали, и штурмовики, стремительно разворачиваясь, заходили на атаку своих же крейсеров.

– Не понял, а это еще что? -Крафт недоуменно озвучил вопрос за двоих, – они что творят, с ума сошли?

– Ага, – отозвался Клык, – только не сами. Их свели. Внешнее управление пилотом отключилось как ножом срезало. Мы уже потом поняли в чем дело… вы смотрите, смотрите.

Лишившись прикрытия истребителей крейсера запаниковали и начали маневр для отхода. Но получив команду, спешно перестроились в строй "сфера", вокруг ближайшей гравитационной ямы. Выпустив в накатившую стену зеркальных крыльев и редких крестов остатки молочной мути, обречено приняли бой на ближних дистанциях.

Засияли лучи, орудия задергались вспышками, выдвинулись полчища турелей. Бездна засияла всеми спектрами видимых цветов. Врезаясь в стену плоти шквалы огня и стали выкашивала сотни тварей, но с каждой минутой сияние кокон полей становилось бледнее, а выстрелы реже. Первые твари врезались в сияние кокон полей на полном ходу, сбрасывая ставшие не нужными крылья заскребли когтями по обшивке. Ползая осиным брюхом по броневому покрытию, оставляли после себя оранжевые следы вспученной стали, клубившейся волдырями химической реакции. В космос вырвались первые фонтаны воздуха, а с каждой тварью, вместе с золотым блеском крыльев вокруг крейсеров закружились фонтаны замершего воздуха.

Изображение подернулось и пропало.

– Эй, а что дальше? – спросил Крафт.

– А ничего, – уже изрядно набравшись Клык перевел тяжелый взгляд на китайца и махнул рукой, – Удрал я. Выдал в эфир пиратский сигнал "абсолютной угрозы" и дал команду спасаться всем кто может. Жалкие остатки эскадры ушли в провал.

– ОНО еще здесь?

Взволновано спросил Немезис перебирая в памяти все возможные остатки наставлений, вороша скудную подборку фактов столкновений с неизвестными формами жизни, разочаровано вздохнул. Достоверных данных не было. Все данные, после тщательной проверки Орденом, оказывались информационными пустышками, созданными распространителям "утки" для извлечения сомнительной выгоды в той или иной ситуации. Но сейчас, он лично, находясь в здравом состоянии и памяти наблюдал агрессивные намерения чуждой технологии. И первым напрашивался вывод о чуждой цивилизации.

– Нет его или ее. Я нашинковал систему спутниками как блохами. Но этой твари уже не было. Вообще ничего не было, только несколько тварей влетевших в молоку.

– А крейсера?

– В том то и дело что ни одного грамма обломка от моей эскадры. Как в воду канули.

Крафт взволновано заходил по кубрику:

– Немезис это ваше?

– Нет. – уверенно отрезал Немезис, – я думаю это вообще не человеческие технологии.

– Да что вы говорите. А вот это ты как объяснишь? – Клык злорадно усмехнулся и все посмотрели на новую запись. Лабораторный комплекс заполненный огнями индикаторов всевозможных консолей вычислительных комплексов, бурлил людьми и разговорами. А за бронированным стеклом, за синеватым сиянием силового поля, манипуляторы колдовали над огромной глыбой "молоки".

Засиял плазменный резак и часть глыбы отвалилась с треском обрушившегося айсберга. Попавшая в плен застывшего материала фигура бабочки была распятым в янтаре жуком. Почувствовав ослабление сковывающих движение тисков, тварь попыталась освободиться, сбросить крылья. Но увязшие в пене конечности не давали вырваться на свободу, и торчавшая по грудь половина изрыгала пастью визг затрясший стены ультразвуковыми колебаниями.

Запись прервалась и началась с момента когда уже манипуляторы, вскрывая хитиновый панцирь чередовали скрежет пил со вспышками плазменных резаков. Наконец твердый панцирь лопнул, обнажив густую вязь жгутов мышц и не понятных органов, еще продолжавших биться в ритме живого организма.

Срезая жировые прокладки пульсирующей клетчатки слой за слоем, стальные руки надрезали последнюю пелену. Вырвалось облако пара и зал охнул.

Среди белесых пленок, переплетения артерий с бурлением мутной жижи показалась голова человека с плотно присосавшимися отростками пиявок бьющихся в едином ритме. Жмурясь от яркого света человек отрыгнул кишкообразный вырост и бронебойное стекло дрогнуло от крика бессильной ярости и злобы.

– Мать моя женщина, – потрясенно прошептал Крафт, отпрыгнув от проекции на добрых два метра, обвел всех взглядом, словно ожидал что сейчас все рассмеются веселому розыгрышу.

– Вот и я братишка тоже, не понимаю. Наш гость утверждает, что это не их технология, – казалось что прилично набравшийся за время просмотра Рык сейчас рухнет и захрапит богатырским сном. Едва ворочая языком, вождь задумчиво рассматривал гостей. – Но если красноглазые открещиваются от этой погани, то что еще за твари прибыли в наш зверинец?

ГЛАВА 21

Вяло вспыхивая маневровыми дюзами, штурмовик скользил укутанный лиловыми сегментами кокон поля. Скрещенный полумесяц вынюхивал среди звездной бездны особое место, – сплетение гравитационных потоков не видимые для глаза, но для чутких сенсоров должно предстать пульсирующими вихрями спиралей. В отличии от кораблей с суммарной массой близкой к малым планетам, что могли провалиться в любом, свободном от возмущений месте, малотоннажные корабли должны или засасываться фарватером гиганта, или искать аномальную зону с ослабленными законами мерности пространства. И только в них мощности реакторов хватало на разрыв пространства.

Запищали сенсоры и на проекция пространства исказилась воронкой пульсирующей бардовыми всполохами. Именно здесь гравитация Темени сталкивалась с соседним светилом и изгибаясь под танцем волн гравитационных колебаний разных звезд, разрывали пространство колоссальными силами способными сбросить планету с орбиты.

Завывая вибрацией корпуса, генераторы породили радужную оболочку не дававшей "провалу" скомкать штурмовик в горошину. Следом вспыхнула вторая, третья, четвертая оболочка… и корабль исчез.

Раздирающая вибрация каждой клетки прекратилась и тело заныло от онемения. Немезис пошевелил рукой, и автоматика начала откачку с аквариума. Уже под струями омывающей воды, подумал о людях, нырявших в нулевое пространство не имея разработки амортизационного аквариума.

Содрогнувшись от картины, когда свободные от вахты люди вводятся в состояние наркотического паралича, а кому выпало дежурство- прокусывая губы от будущей нестерпимой боли, садятся в оковы кресел. А в момент прыжка бьются в судорогах, сдерживая желания содрать с себя кожу лишь бы прекратить вибрацию каждой клетки, – впервые, уважительно подумал о командах кораблей из обычных людей.

Вяло текущие мысли заднего фона еще пытались занимать сознание, но сейчас вспомнился эпизод с человеком в теле твари. Отсутствие догадок, четкого объяснения – удручало. Изводило мысли десятками гипотез и догадок, но ни одной устойчивой модели, описывающей происходящие события, он так и не смог выстроить.

Кто или что это было? Если это долгожданная встреча разумов, то откуда взялся человек? Если это новая технология, то слишком велик отрыв между техногенным покорением космоса и принципиально другим подходом к межзвездным перелетам. Только одна технология перемещения в космосе без реакторов "провала" или простого принципа плазменной тяги, стоила бы человечеству ста лет фундаментальных исследований. Но "бабочки" порхали в космосе словно в атмосфере, при этом стремительно скользили в космосе даже не имея подобия двигателя реактивной тяги.

Но присутствовал один положительный момент. Тайна происхождения "узницы" проступила уже уверенными гипотезами. Человек из твари и девчонка звенья из одной цепи загадок, в этом Немезис уже не сомневался. Спасательная капсула имела маркировки именно эсминца под кодовым именем "Пандора 1-5". "Акула" с первой волны. Отсюда логически верным было предположение, что червь появился в системе Недотроги для выброса капсулы. Но столкнувшись с пиратами, спешно убрался. Куда? Зачем чужаки применили такую маскировку если их веретено оказалось пиратам не по зубам? Зачем подбрасывать капсулу в космосе случайным попутчикам? Зачем девчонке нужны были населенные миры? Разнести инфекцию, а что дальше? Вопросы, вопросы, бесконечные гипотезы.

Тяжело выдохнув, Немезис откинулся на подголовник кресла. Ему нужно заниматься колонией, а он еще топчется на месте. Пытаясь разгадать причины срывов предыдущих высадок, ищет ответы, но находит все больше загадок. Сейчас бы ему помог шептун, со своей критичностью помог бы взглянуть на проблему со всех сторон. Но после паралича, сосед растворился. Словно никогда и не существовал. Опять загадка!

В сознании возникла мысль -вспышка. Немезис завертел в голове новую идею. На орбите родной планеты формируется экспедиционный корпус составного флота, а это шестьсот штурмовиков, как минимум три "потрошителя звезд", там же мобильные ремонтные доки, лаборатории братьев исследовательского корпуса. Это уже очень серьезная поддержка.

Осталось дело за малым. Нужно ускорить прибытие поддержки и нагрузить их этими задачами, пусть теперь у них голова болит.

Немезис вздрогнул. Только сейчас он осознал что принимает ключевые решения без утверждения Учителя. Нарушение четвертой заповеди Скрижалей. Это уже не шутки, за такое своевластие можно получить десять лет отшельничества, а если обвинят в уничтожении личности шептуна – это разборка. Его распотрошат на части, лишь бы понять причину странного сбоя. Всю память просветят до последнего нейрона, а там всплывет история с Филицией.

Тут по телу Немезиса пробежала волна дрожи. Смесь эмоций стыда и ужаса, участила дыхание и прилила к лицу мощным кровяным потоком. Запылавшее огнем лицо, бесщадно жгло и не давало спокойно мыслить, и Немезис заметался в чувстве близком к панике.

За Филицию, он даже не мог себе представить что его ждет. Физический контакт с обычным человеком! И непросто контакт, а проникновение в плоть другого человека, взаимодействие гормональных систем, кровообращений двух организмов. Да только будет намек на это, как его испепелят на месте как чумного!

Писк аптечного блока ворвался в мысли высокими нотами. От впрыснутой химии, по телу разнеслось волна ледяного спокойствия и воин спокойно перевел дух. Но мысли о Филиции не покидали. Проступив четкими воспоминаниями мягкой улыбки, в тоже время отдались яростью ночной страсти. Скала и мягкость воска. Сила во взоре, и сладострастные вздохи. Нежность тела и твердость духа. Невозможное сочетание. И эта невозможность притягивала. Манила в объятия. Заставляла думать только о ней…

Вновь писк датчиков. Разрушая негу сладких воспоминаний, затеребил шею шелест впрыска новых порций коктейля. Успокаивая гормональный штора, химия убавила учащенное биение сердца, накачавшего кровью, места совсем не нужные воину в процессе осмысливания.

Мотая головой, Немезис недоумевал. Да что же с ним происходит?!

Попробовав зачитывать Скрижали монотонным повторением истин, старался очистить сознание от лишних мыслей. Спустя десяток минут монотонного бубнения, он мог мыслить собрано и целенаправленно.

Как не рассматривать ситуацию с загадками "веретена" и "пленницы" а без поддержки Ордена не обойтись. В сознании возникли консоли управления системами связи, потекли строки массивов команд.

Штурмовик украсился пучком отростков и с кончика антенных зарослей сорвался сигнал активирование портала межзвездного сеанса связи.

– Силу и Разум Учителю, – произнес приветствие Немезис, но привычного ответа не прозвучало.

В сознании воина, образ Учителя, застыл с недоуменно встревоженным лицом.

– Сын? Я не вижу твоего сознания…

Не зная что ответить Немезис молчал. Еще одна новость. Учитель не смог проникнуть в его сознание и память воина осталась закрытой книгой. С каждой секундой, пауза затягивалась искажая восковую маску морщин в определение беспокойства. Бесцветные глаза старого Учителя превратились в бойницы и полный подозрения голос воплотился вопросом:

– Пятая заповедь Скрижалей, скала два, шестой утес?

– Упреждающий удар, в уязвимое место нарастающей энтропии, последствиями угрожающей невосполнимыми потерями социуму, оправдывает потери индивидуумов…

Скрижаль вспыхнула в памяти пылающими строками, а следом всплыли образы история "просвета" Карсеи.

Корпорация золотого списка прославилась по всей галактике "произведениями", что раскупались за баснословные деньги не смотря ни на какие меры парламента Федерации Корпораций. Освоенное человечеством пространство захлестнула волна "Карсеанских штучек". Полиморфные амебы с массой студня сравнимой с человека, были чувствительны к сильным человеческим эмоциям. Улавливая навязчивые мысли трансформировались под сильным желанием в сурагаты любого пошиба. И одержимые, неудовлетворенные, и просто больные люди получали за огромные деньги вожделенную мечту – существо способное удовлетворить самые извращенные фантазии воспаленного воображения.

Следующей "бомбой" стало появление кристаллов накопителей. Способные удерживать в себе последние яркие эмоции, кристаллы, при разрушении освобождали накопленный заряд. И человек испытывал чужие эмоции как свои. Данное изобретение дало толчок раскрутки нового культа боли. Одушевляя постановки всех мыслимых форм насилия, вплоть до умерщвления человеческих эмбрионов, и все это подавалось с воспроизведением полного спектра эмоциональных ощущений плода и корчащейся в муках матери.

И последней каплей на чашу весов терпения Ордена стало рождение первого Карсеанского ребенка выношенного мужской особью. Хирургическое изменение органов, нервных волокон и физиологических особенностей мужского начала породило расу гермафродитов. А далее, в результате политических интриг, случилось юридическое признание прав нового вида человека. Карсея стала продвигать в Совете Федерации законопроекты о распространении прав человека на "гермо сапиенс", как особи способной создавать семьи с "нормалами", рожать и воспитывать детей как обычные люди, что вдохнуло в движения сексуальных меньшинств новую силу.

– Просветление наступило с первыми лучами светила. Теряя сотни братьев, Сыны Создателя раскололи небо зараженной планеты тысячами клинков Огня Очищения. Вздымаясь пепелищами пожаров, день стал ночью. И мир укрылся кровавым заревом пожаров. И сгорали виноватые, гибли равнодушные, взрастившие пороки в своем доме. Изничтожая скверну, воины Ордена не разбирали чистых от непорочных и спустя три оборота планета была очищена от…

– Достаточно Сын, – Учитель задумчиво нахмурился.

Взгляд затуманился, и старец дернулся обвисая безвольным кулем. А спустя миг Немезис почувствовал присутствие более могучего разума. В сознании ударился мощный таран чужой воли. Но вместо ощущения подавляющего могущества, всезнающего и непоколебимого в своей правоте, Немезис сохранил способность самостоятельно мыслить.

– Расскажи что с тобой произошло… Сын, – голос Верховного Учителя прогрохотал повелительной интонациями.

Немезис оторопел. Факт способности противостоять слиянию, не обвисать куклой, когда чужая воля копается в сознании, стал еще одной загадкой, требующей предельно внимательного изучения. Но время шло и необходимо было дать ответ.

И Немезис решился. Пересказывая частичную правду он перекраивал происходившие с ним события в другой последовательности, с другими выводами. Он не врал. Он не договаривал!

Ростки нового характера топтали старые догмы. И он чувствовал что с каждым словом все дальше и дальше отходит от исполнителя чужой воли, становясь властелином своих мыслей и поступков.

– Я чувствую много не досказанности. Ты еще слишком неискушен, в умении скрывать правду, но уже искажаешь смысл происходившего. Это типично для простых людей, но для Воинов Ордена невозможно. Единственное что тебя отделяет от кода самоуничтожения, это вмешательство Ушедшего. Без его хитрости здесь не обошлось. Он всегда стремился к независимости в принятии решений, спорил и противился общему мнению. Но в своем упорстве, поднял Орден на небывалую высоту, – Верховный учитель, тяжело вздохнул. Спустя несколько мгновений, задумчиво произнес: – Я обеспокоен дорогой что выпала тебе, Сын. Она одна из самых тяжелых и опасных. В каждый миг ты будешь подвергаться всепроникающему яду сомнений, что будет вливаться сквозь остатки духа былого Воина. Искушать на неверные поступки, разрушать твою уверенность в себе. Не ошибись в главном выборе Сын…

– Учитель, я всегда…

– Не надо говорить о том, чего не знаешь, – устало произнес Верховный и добавил в голос теплоты поддержки, – Ты уже успел нарушить большинство наставлений, но будь осторожен. Твое новое "я" может отмахнуться от Скрижалей Ордена как от шелухи, и ты сорвешься в бездну эмоций. Контролируй себя. Взвешивай каждый шаг. "Сила и Разум" не пустые слова, они выведены кровью твоих братьев, погибших исполняя свой долг.

– Я постараюсь Учитель, – произнес Немезис, ощущая требовательный взор Верховного всем сознанием, – но мне нужна поддержка флота. Я столкнулся с неизвестностью и не могу разорваться на решение всех загадок, тем более, что сам, почти калека.

Пересказанная словами запись Рыка о стычке с "веретеном", прозвучала громом. Помня возраст Учителя, не удивился крякнувшему по стариковски Верховному. Упомянув молодежь не добрым словом, Верховный затребовал образы памяти, и когда получил отконвертированный в простую запись массив воспоминаний, напряженно замолчал. И только спустя десять минут сияние ожило лишенным пафоса, усталым голосом:

– Сын, ты не перестаешь удивлять меня. Вначале находишь Ушедшего и Орден получает надежду на необходимые технологии Создателя, а теперь принес вести, от которых исследовательский корпус кипит от невозможности осознать глубину открывшейся бездны знаний, – усталая монотонность сменилась теплыми интонациями и Верховный добавил, – Не думаю что Ушедший оставит тебя без присмотра. Делай что должен, свершится что определено. Флот уже формируется и стартует в ближайшее время. Но советую тебе, рассчитывать только на себя. Использую максимально эффективно все ресурсы что имеешь под рукой. Странности с чужаками складываются в довольно тревожную модель развития событий. А их скрытность и явная агрессия, при первом открытом контакте, отдает перспективами большой войны.

ГЛАВА 22

Караван стремительно увеличивался в размерах пока не раскинулся серебряным ожерельем, неподвижно висевшем среди звездных переливов. Укутанный дымкой сияния энергетических полей клин "ковчегов" и боевого охранения, выдавал эфир наполненный штатными переговорами шнырявших вокруг перехватчиков. Обеспечивая безопасную зону, стремительные виражи истребителей, полосовали в бездну молочными струями тающей плазмы инверсионных следов. Непрерывно маневрирую по строго заданным маршрутам перехватчики расширяли зону обнаружения внезапного нападения.

– С возвращением Адмирал, – голос Ревунова ворвался опережая картинку. Бесшабашное выражения лица заняло проекции с улыбкой до ушей, – мы по вам скучали.

Одна тройка стремительных силуэтов отделилась от патрульной стаи и совершив лихой виток вокруг штурмовика, пристроилась эскортом.

– Еще скажите что ночами не спали, рыдая в пластик подушки, – перенимая манеру лейтенанта, Немезис откровенно хмыкнул, позволив мышцам лица изогнуться в трещину неумелой улыбки.

Прозвучавший ответ вызвал у Ревунова такое недоумение, что траектория машины дернулась и в эфире раздался возмущенный возглас:

– Адмирал, вы меня чуть не угробили! Я даже потерял управление. Де… Немезис пошутил! – но проекция пилота тут же расплылась еще в более довольной улыбке, – Чувствую перемены, значит повеселимся на славу. Эй, гончие, уходим на маршрут…

Перехватчики вернулись на маршруты патрулирования, а штурмовик величественно завис над узлом стыковки с "молотом". Дождавшись распускания лепестков стыковочной ямы, плавно пригнездил штурмовик на долгую стыковку.

Покинув шлюз Немезис окунулся в атмосферу уже обжитого людьми крейсера. Густые запахи склада выветрились под натиском всевозможных духов, и преобладающей резкости оружейной смазки десантников.

– Командор во время вашего отсутствия ни каких происшествий не произошло, все операции произведены согласно штатному расписанию…, – четкий рапорт Данилова прогремел в кают компании гулким эхо. Лязгнули вскинутые на плечо импульсные винтовки почетного караула. Без того неподвижные фигуры в серых комбинезонах офицеров штаба вытянулись в струнку.

– Вольно Командор, – Немезис прошел вдоль строя почетного караула, и обернувшись в дверях бросил: – жду вас с в научной лаборатории, капитанам подготовить корабли к боевым столкновениям с неизвестным противником.

– Пираты?

– И не только, – Немезис усмехнулся.

Лаборатория разрослась дополнительными консолями, и уже более обжитыми рабочими местами. Судя по тому как всякие бытовые мелочи заполняли гнезда операторов и лаборантов, сразу становилось ясно что большую часть времени люди проводили на месте, и даже более того. Заспанные лица, обвисшие мешки под глазами, приглушенные переговоры окатили Немезиса волной напряжения и ощущением безрезультатного мозгового штурма. Даже не слышно привычной перебранки между двумя светилами, сейчас уже напоминающие тлеющие головешки. Накал диспутов давно выговорил, эмоции увяли и отсутствие блеска в глазах выдавало в профессорах желание сдаться.

– Адмирал, – усталый голос Ригеля проскрипел телегой готовой развалиться от непосильной ноши, – должен вам признаться – мы в тупике.

Лайма подошла беззвучной тенью, и скрестив руки на груди хмуро добавила:

– Мы так и не нашли объяснения природе шрамов, и такому ультра-метаболизму организма.

– У меня есть дополнительная информация.

Стальная лягушка универсального шнура со шлепком присосалась к разъему главного проектора, и аппарат воспроизвел запись увиденного на борту пиратского крейсера. Спустя десять минут неподвижного оцепенения, в зал стали стягиваться лаборанты, влекомые срочными вызовами товарищей вместе с профессорами впившихся в изображении.

– Это же, это же… – потрясенная Лайма, уже смотрела кадры вскрытия, бегала вглядом между картинкой и таблицами экспресс анализов проведенных пиратскими коллегами, – это же совсем другая форма жизни. Это братья по разуму!

Истеричный вскрик, разнесся по притихшему холлу эффектом разорвавшейся бомбы. Тут же закипели споры и жаркие дебаты.

Один Ригель и Немезис не разделяли общего ликования. Продолжая хмуро смотреть на проекцию, лысеющий толстячок напряженно терзал взглядом проекцию и когда возник кадр с человеческим криком ярости, Ригель шумно сел выпустив воздух.

– Теперь все встало на свои места.

– Что встало, – не понимающе отозвалась Лайма, только сейчас заметив извлекаемого человека. Пытавшегося сопротивляться стальным клещам, методично обрезающих пульсирующие пуповины с задней стороны тела.

– Варвары, – голос Лаймы наполнился отвращением, и лицо скривилось маской отвращения, – Хотя что можно ожидать от кочующих дикарей…

– Если вы не заметили, то эти твари угробили половину их флота, – глаза Ригеля запылали не добрым огнем, и стиснутые кулаки побелели, – а вы уже готовы едва не с цветами встречать чужаков. Добро пожаловать гости дорогие… Братья. Лайма проснитесь! Это враждебная форма разума по отношению к человеку!

– Чушь…

Отмахнувшись, Лайма нервно заходила между консолями. Задумчиво покусывая палец, взгляд пылал светом великого открытия, а походка выдавала желание угнать корабль, и помчаться навстречу славе и почестям.

– И еще раз чушь. Это первый контакт. И скорее всего, просто недоразумение. Это же наши братья! Они такие же как мы! Просто развивались как био цивилизация! И добились таких же результатов как мы. Расширение ореола при помощи колонизации других планет, и при таком уровне био технологий они могут жить везде. Эх жаль, что у нас нет возможности ближе познакомится…

– Будет такая возможность, – ожил Немезис закончив перекачку данных, прошел к мерцающему полотну с пленницей, – Через сутки прибудет корабль и подготовьте камеру для второго объекта. Что с нашей пленницей?

– Интересные закономерности, – воодушевлено начала Лайма, – отказывается от пищи с белковыми примесями искусственного происхождения. Признает только натуральную пищу, и при этом нездоровая реакция на неодушевленные, то есть металлические, пластиковые и полимерные соединения. А после происшествия с лежаком, вообще отказывается сходить с циновки из натуральных волокон, даже отказалась от пластикового покрывала.

Обнаженная фигурка жалась в углу. Обхватив ноги руками уткнулась лицом в коленки затравленно оглядывая углы словно в них прячутся кошмары, готовые накинуться и растерзать.

– И еще, – Лайма не могла остановиться, с жаром комментирую наблюдения, блеском глаз пугала даже своих лаборанток, что напряженно старались оказаться чуть подальше от своего руководителя. Слишком уж близко принявшей работу по изучению неизвестной девчонки, – Она не спит. Да, да… Вообще ни разу не уснула. Мозг работает как у дельфинов, одно полушарие бодрствует второе отдыхает. Я проводила тесты, на умственное развитие и поразительные результаты. Скорость мышления просто потрясающая, – любой лабиринт, головоломки проходится просто в секунды, а скорость усвоения любого материала поражает воображение. Такое впечатление, что у нее не мозг а запоминающий массив.

– Что и отразилось на строении мозга, – отозвался Ригель, хмуро восседая в кресле, и не разделяя воодушевления Ламы, добавил, – она такой человек, как причислить макаку к горилле. У нее работает не 10 процентов мозга, я не удивлюсь если все сто процентов нейронов задействованы. Стенки клеток истощены до предела, что едва справляется с удержанием протоплазмы, а нейронные связи такие прочные что услышав, увидев хоть что ни будь, она не забудет даже если колотить кувалдой по голове.

– Разве это не чудо!? Они нам могут помочь победить болезни! Прощай старческий маразм, это же вечная молодость!

В зале воцарилась тишина. Оглядывая всех пылающим взором не земной радости, Лайма натыкалась на хмурые лица, отводившие взгляды в сторону. А Ригель заключил:

– Но какой ценой?! Лайма, проснитесь! Мы еще ничего незнаем, кто они и что им нужно. И вообще откуда они взялись, а вы уже распростерли объятия…

– Из-за таких как вы, Ригель, – процедила Лайма, сквозь плотно сжатые губы, – и начинаются все конфликты и войны. Вы ни во что не верите, во всем видите угрозу своему благополучию…

Дискуссия перешла на личности и потеряла для Немезиса всякую ценность. Оставив профессоров выяснять отношения, он поднялся в рубку штурмовика, и слился с крейсером в единую систему.

Космос заиграл всеми цветами спектра. Ощущения взорвались от водопада раздражителей и в отличии от предыдущих слияний с кучей столбцов и показаний, Немезис просто чувствовал биение каждого генератора как своего сердца. Ощущения тела вдруг распухло, и огромные туши транспортов стали торсом, крейсера руками, а истребители острыми когтями. Он стал живым организмом с неодушевленными конечностями, способными перенестись в любую точку пространства и защититься от любых неприятностей.

– Адмирал? – прозвучал голос Данилова, но образ воплотился не в привычную проекцию со снегом помех, а ожил в памяти образом первого впечатления. Без изъянов, четкий и полный жизни Данилов строго смотрел и продолжал рапортовать о готовности каравана к прыжку, -…таким образ готовность к проколу в течении часа.

– Пока ждем.

– Не понял…

– Через три часа к нам должен прибыть торговый корвет с Темени, обеспечьте встречу и безопасность при стыковке, – вглядываясь в морщины не понимания, украсившие волевое лицо Данилова на подобии шрамов, Немезису показалось, что глаза этого ветерана уже давно знают правду, но в силу каких-то не понятных причин, продолжают разыгрывать туповатого, но исполнительно заместителя. Списав все на нестабильность перестроившегося ощущения, Немезис терпеливо пояснил, – Мастер Крафт доставит ценный груз и потерять его по какой-то технической неисправности, нельзя. За безопасность разгрузки отвечаете лично и головой..

ГЛАВА 23

Пустота космоса озарилась мириадами вспышек. С туш транспортов вылетали ослепительные искорки, и на краткий миг зависнув в растерянности, вспыхнули маневровые двигатели и озаряя колониальные транспорты краткими вспышками ускорялись в одном направлении. Замирая на удаленном расстоянии от собратьев, серебряные коконы оголяли участки сморщенного корпуса и под лучами светила заиграли контрасты теней. Выступившие резервуары, придавали строительным коконам сходство с мальками, что бережливо окутывали транспорты многочисленными детенышами, готовых вот- вот прыснуть обратно в родительскую брюшину.

– Южный сектор готов, – отрапортовал первым диспетчер с головного транспорта. Следом поспешили рапорта остальных операторов, что отвечали за развертывание монтажников.

– Вторая волна доложить о готовности…, – проступил голос Данилова. Словно командуя боевым построением, командор четко выговаривал приказы и требовательно отчитывал запоздавших с ответом операторов.

Прислушиваясь к переговорам, Немезис ощущал все изменения мириадами сенсоров. Находясь в рубке штурмовика, что слился с крейсером в единое электронное целое, он видел любые погрешности в построении, и незаметно поправлял неуклюжие команды диспетчеров, что управляли роботами опираясь только на показания приборов.

– Вторая волна готовность десять секунд…

Темные туши транспортов величаво заворочались с нанизанными кольцами грузовых отсеков. Потертые метеоритами и космическим ветром корпуса, неспешно тронулись с места. Проворачиваясь вокруг оси, оголяли грузовые отсеки. Открылись створки шлюзов. Темнота теней озарилась тысячами стартовых двигателей, и показались ожившие коконы второй волны. И дождавшись единой команды, стремительно взмывали над тушами транспортов.

– Позиционирование закончено. Подать на излучатели монтажную мощность…

Зависшие на орбите транспорты, сбились плотной стаей. Тысячи коконов закончили последние маневры и окутались сиянием. Из каждого кокона выдвинулась конструкция из сложного сплетения мощных раструбов, и как только последняя платформа с излучателями заняла положенное место, космос пронзили тысячи широких лучей.

Вокруг транспортов проступили ослепительные нити и словно полчища пауков напали на дичь, коконы уплотняли сияние паутины.

– Полость установлена…

Голос оператора от волнения дрожал возбуждением. Понимая состояние человека которому впервые приходится воплощать идею, что захватывает воображение своей фантастичностью и масштабом, Немезис подправил позицию нескольких коконов, и подал команду уплотнить сияние до максимального предела реакторов.

– Внимание! Операторы второй волны, приступить к стыковке…

Вторая волна коконов устремилась обратно к транспортам. На короткий миг коснувшись последнего грузового кольца, каждый кокон ухватил платформу и натужено взревев двигателями взмыл к узлам паутине утягивая с собой широкий гофрированный рукав.

– Стыковка завершена на 60 процентов. Секторы Юг-1 Восток-2 ускорить развертывание…

Голос Данилова, перекрыл штатные переговоры операторов. Заметив столкновение десятка коконов, тихо прошипел ругательства, и тут же перевел управления на резервного оператора.

Немезис решил не вмешиваться, и понаблюдать как новый оператор справиться в нештатной ситуации. По электронным цепям полетели команды и безвольно повисшие коконы начали движение. После серии грамотных маневров рукава распутались, и коконы устремились к ожидавшим собратьям.

На пересечении желтых лучей, вторую волну ожидали сородичи исполнявшие роль узлов энергетической паутины, а к ним уже стыковались монтажники тянувшие рукава от транспортов. Коротко вспыхивали огни стыковочных узлов, и теперь от каждого узла энергетической паутины к транспортам тянулась провисающая пуповина.

– Внимания капитанам транспортов. Быть готовыми к изменению массы. Подготовить операции коррекции орбиты, – отложив суровый тон, Данилов выдохнул, и на полушепоте добавил, – Ну и кто верует, пусть молится…

– Готовность три, два, один… Открыть биокамеры…

Сотни тысяч рукавов натянулись струнами, и вздуваясь буграми пропуская через себя наполнитель, вибрировали от давления. Достигая коконов, минуя распределительные узлы, бурая масса повалила в лучи. Подчиняясь давлению гнавшему пузырящуюся пену вперед, прозванный в народе "биобетон" стал заполнять пространство внутри полых лучей. Силовое поле лучей удерживало массу внутри и придавало движению нужное направление, а определенная направленность энергетических полей оберегала быстро делящихся бактерии прирученного биологического строителя от смертельного космического излучения.

– Сектор Север- 2, запад -5, замкнулся. Давление в норме, запрашиваю направление сброса излишек.

– Принял. Сброс запрещаю, установите новое направление в сектор Север – 2 Восток -9.

– Выполняю…

Новый луч прочертил пространство, и в указанном инженером направлении стал расти бурый отросток.

В одном секторе рукав не выдержал давления. В миг вспучившись, лопнув одновременно выбросив в космос облако бурого вещества. Попав под смертельное излучение светила, незащищенные бактерии быстро "гибли" образовывая окаменевшее облако, уже помеченное бортовым интеллектом как метеоритное образование.

По концам обрыва "биобетон" также вспучился уродливым наростом и застывая "каменными" пузырями запаял обрывки рукава намертво.

– Операторам секторов скоординировать перераспределения подачи раствора, и закрыть брешь…

Немезис отключился от созерцания кипевшего монтажа. Теперь можно вздохнуть свободнее. Через сутки монтажные лучи отключатся и "живой бетон" потеряет живучесть. Особые клетки, подобия далеких предков морского коралла умрут, превратив желтую пену в стены космического колоса, способного спокойно выдерживать перепады температуры от абсолютного нуля до взрыва мезонной боеголовки.

А после запуска демонтированных с "ковчегов" реакторов, и превращения их в энергетическое сердце, на поверхности сферы замерцают латы зерцал защитных полей, ощерятся стволы дальнобойных орудий, бесчисленные лафеты ракетных установок принюхаются к космосу. И колос превратится в неприступную крепость, – форпост человечества в неосвоенном секторе пространства.

Постоянный зуд срочных вызовов прогрыз в затылке дыры с кулак.

– Слушаю…

– Извините что отрываю Вас в такой момент, но…, – изображение Ригеля замялось, но победившая упертость ученого заточила пухлое лицо в готовность по скандалить, – Мне отказали в участии разведывательной экспедиции, и я решительно заявляю свой протест. Ведь в договоре сотрудничества четко указаны мои… есть пункт…

– Я прекрасно знаю текст договора, – Немезис прервал Ригеля на выдохе, и как можно дипломатичнее произнес: – Профессор, на борту крейсера находится НЕЧТО, с чем ранее человек никогда не сталкивался. И в такой эпохальный момент вы желаете участвовать в рядовой разведке планеты? Пусть даже и с необычными климатическими поясами и буйством животного мира- это всего лишь планета. А в трюме – увековечение вашего имени.

Ригель нахмурился. Блеснув глазами, зажевал губу и криво усмехнулся:

– Адмирал вы пытаетесь сыграть не на тех струнах. Вы думаете что прожив сотню лет, я не переболел тщеславием? Увы…Я вирусолог, мой удел микроорганизмы. А не ковыряние по локоть в крови, во плоти еще живого человека.

– Так это все-таки человек… Это единое мнение?

– Я не знаю что вам наговорила эта одержимая, – лицо скривилось морщинами презрения, а глаза вспыхнули огнем еще свежего "диспута", – Это однозначно человек! Готов поклясться своей кафедрой, что это самый обычный мужчина рожденный в человеческом мире! Я даже могу сказать какими вирусными заболеваниями он переболел и каким препаратом его лечили… так что мне нечего больше здесь делать и я требую что бы мне дали спокойно работать по своей специальности. Мне ведь нужно собрать уйму контейнеров с образцами, сделать первые наблюдения, составить отчеты…

– Хорошо профессор, пусть будет по вашему.

Внеся изменения в приказ о составе экспедиции, утвердил план разведывательной высадки на поверхность планеты. Переключившись на внутренние системы, Немезис заглянул в бурлящие людьми и погрузочными киборгами ангары "ковчегов". С шумом и гамом на, хищными силуэтами планетарных катеров грузилась первая разведывательная экспедиция.

– Адмирал, – всплывшее изображения Данилова, проявилось поверх предстартовой суеты, – крепость готова на 45 процентов. Экспедиционный корпус – готовность к старту 20 минут. Какие будут распоряжения?

– Что на периметре?

– Ни какой активности, – четким голосом Данилов повторил показания сенсоров, и от себя добавил, – космос чист как слеза младенца. Если бы не видел запись остатков первой волны, подумал что ошибся планетой. И кстати Адмирал, гончие докладывают что и орбитального мусора так же нет, эвакуаторы с Ожерелья здесь не шерстили?

Данилов упомянул странность, которую также отметил Немезис. Складывалось ощущение, что планета вообще не подвергалась колонизации. Ни остатков кораблей, ни обломков, даже в координатах первой высадки, где обязательно бы остались следы обязательного убежища колонии – все цвело девственной зеленью, резвился богатый животный мир, и ни одного следа человека.

– Да нет командор, похоже мы столкнулись еще с одной загадкой, которую будем решать позже. Командирам разведкорпусов цели доведены? После разворачивания орбитальных систем наблюдения, разведчики производят высадку в экваториальной зоне. Основная задача – закрепиться на поверхности силами десанта, расчистить плацдарм для безопасной высадки тяжелой техники.

Глаза блеснули искрой одобрения выбранной тактики высадки. Прошедший путь от рядового до ромбиков полковника, Данилов четко ответил:

– Принял мой Адмирал.

Всматриваясь в лицо зама, Немезис пытался разобраться в характере Данилова. Что то в нем было неправильно. По личному досье, полковник прошел свой путь от рядового и был уже уволен с довольно заурядной должности коменданта орбитальной группировки СБ.

– Послушайте., – отбросив официальный тон, за последнее время все больше вызывающий оскомину, Немезис с усмешкой прищурился, – меня заинтересовал тот факт, как вы со всем управляетесь. Ведь вы же не исполняли ранее подобных обязанностей?

По искусственным глазам было не понять, но вот чуть дрогнувшие, едва заметная мимикрия лица выдала тень беспокойства, но тут же лицо Данилова приняло выражения простоватого вояки, не расслышавшего вопрос.

– Э, Адмирал?

– Ладно оставим, это на потом, – понимая что сейчас не время заниматься беседой по душам Немезис перевел разговор на другую тему, – Как с подготовкой к пробуждению колонистов?

– Они во второй очереди, – без запинки отозвался Данилов, – сейчас побудка двух батальонов десантников, а затем возьмемся за гражданских.

ГЛАВА 24

Образ Данилова растаял с мелодичным звоном. Расширенный сенсорикой слияния мир ощущений стремительно стягивался в горошину. Все чувства сворачивались, втискивались в череп, наматываясь в комок боли, грозили взорвать тонкую кость черепа как фольгу.

Шумно вдохнув, Немезис оторвал голову от мокрого подголовника. Сквозь немоту пробился шелест выходящего из затылка шунта, проступили контуры рубки, и цветастая россыпь индикаторов ворвалась в сознание хороводом разноцветных огней.

Туман рассеялся и Немезис смог сконцентрироваться на собственных мыслях, ощущениях. Телу необходим отдых, и как можно больше. После стольких слияний, и такой продолжительности мозг "прирастет" к могучим протезам и отторгнет родные органы осязания, тогда ему дорога только в "призраки", – становится сознанием штурмового крейсера Ордена. Самое могучее страшное оружие человечества. Корабль апокалипсиса – "Потрошитель солнц".

Воплощенный в сталь принцип смерти, на веере стальных игл нес самое разрушительное оружие – генераторы чудовищной мощи. Рождаемая в недрах бриллиантовых сфер энергия выплескивалась с кончиков излучателей и устремлялась к планете веером ослепительных цепей молний. Соприкасаясь с атмосферой, энергия разрушала ионный слой, и на зеленую поверхность устремлялась жесткое излучение местного светила.

В считанные часы, радужное сияние над мегаполисами выжигало все живое. Не спасали ни стены, ни энергетические щиты, сам воздух планеты становился смертоносным для обитателей и все живое умирало в мучениях радиационных ожогов, конвульсиях лучевых болезней.

Любого диспетчера, оператора и начальника службы дальнего оповещения, разбудить ночью и спросить о самом страшном кошмаре, ответ один и тот же – "Песня призрака". Каждый заступающий на вахту, имеет четкие инструкции, и только заслышав, что ни будь похожее, правление корпорации планеты получает срочную депешу о страшном госте.

И уже простой корабль с Посланником Ордена на борту, встречают готовые к переговорам чиновники, ранее считавшие себя вправе творить на своей планете не весть что.

Стряхнув невеселые мысли, Немезис сосредоточился на панели. Требовательно мигал индикатор персонального вызова. Лабораторный комплекс. Лайма.

– Немезис, – сухой голос, высушенный бессонными ночами, одержимым трудом, раздался с образа мало походившим к запомнившемуся лицу женщины. Кожа имела нездоровый цвет, резко проступили морщины уже немолодой женщины, но глаза. Глаза горели огнем триумфа, – я хочу, что бы вы на это взглянули!

Пытаясь высмотреть причину срочности, Немезис ответил:

– Срочно?

– Решать Вам, – недовольно пожала плечами Лайма, тряхнув безупречно стянутым хвостом пепельных волос, настойчиво пробормотала, – но в любом случае, это нужно увидеть.

Получив согласие, не признающие косметики губы, скривились улыбкой триумфа. Глаза блеснули огоньком удовлетворения от тяжелой работы, результат оценят, и уже более спокойным голосом Лайма добавила:

– Это существо, что-то невероятное, такого симбиота нет в природе…

Под гул сервоприводов, Немезис тяжело поднялся с кресла. Остатки онемения, не хотя растворились в волне покалываний. Зашипел медблок. Короткая вспышка боли, и от шеи понеслась волна бодрости. Обогащенная стимуляторами кровь, забурлила в венах, при каждом шаге отдавалась в висках бодрыми толчками. Воспользовавшись лифтом, он наполнил коридоры лязгом тяжелой поступи. Проходя ответвление в сторону технического ангара, Немезис остановился.

Коридор перегораживала туша киборга. Заваленная набок конструкция членистоногого робота, напоминала только что убитого зверя, возле которого собрались знающие охотники, с задумчивым видом обсуждая лучшие места вырезки. Над раскрытым боком киборгом погрузчиком, стоял мастер Крафт. Всматриваясь за спину техника, увлечено ковыряющегося внутри, торговец придерживал панель, косясь на дергающиеся суставчатые манипуляторы, прислушивался к приглушенному голосу изнутри агонизирующего киборга.

– …Я вам говорю, что этот набор нейронных пучков идет на блок логистики, – пробубнил техник. Показавшись над проемом, утер раскрасневшееся лицо тыльной стороной ладони с зажатой трубкой анализатора, – сигнал пропадает уже в этой долбанной логике, поэтому жучила и стал выкидывать фокусы.

Нагибаясь в проем, Крафт пропал из виду, и появился со словами:

– Логика здесь не причем…, – поморщившись от запаха горелого пластика, осуждающе помотал головой, – и сваливать все на мозг не стоит.

– Я вам говорю, что идея клонировать мозги шимпанзе и вставлять в управления киборгом – это дебелизм, – не сдавался техник, и ухмыльнувшись, вспомнил историю, – и как только блоки контроля отрубаются, этот придурок пытается взлезть на пальму или что на нее похоже.

– Это у вас еще такая древность?!

– А вы что думали, – криво усмехнулся техник, захлопывая крышку дал пинка ожившему киборгу, – вы еще не видели чего Демон набрал в трюмы. Там такие рухляди…

– Успешное выполнение задачи зависит не только от совершенства уровня техники, – объявил свое появление Немезис. Потерявший дар речи техник судорожно сглотнул, -а напрямую связано с эффективным использованием.

– О, а я вас и не заметил…, – широко улыбнулся Крафт. Вернув анализатор технику, протянул руку, – в последнее время связаться с адмиралом становится чертовски трудно, не говоря уже о личной встрече.

– Так я думал, что вы отбыли еще перед прыжком, – в тон усмехнулся Немезис. Аккуратно пожав руку, с удивлением заметил что этот странный обряд рукопожатия, уже не вызывает недоумения как раньше, – Все внимание на начало… Удачные старт колонизации это уже половина дела.

От неожиданности увидеть улыбку на лице адмирала, техник ошарашено помотал головой. Видя, что на него уже не обращают внимание, поспешно собрал вещи, и бочком, бочком растворился в торопливом топоте и спешащим следом цокоте киборга.

Шагая рядом, Крафт объяснил задержку желанием оказаться в числе первых разгадавших тайну летающего левиафана, а также намекнул, почему кровный брат, так легко расстался с бесценным трофеем. Ведь если это существо попадет в руки ФК, то на Темень устремятся эскадры СБ, разнообразные научные общества, туристы. Тогда клану придется перебираться в другие места, а ослабленный потерями трети флота, клан Волка не готов к Исходу.

– Хотя вы уже и сами это поняли, – усмехнулся Крафт, вглядываясь под ноги, пытался подстроиться под широкий шаг Немезиса, ускорил темп.

Придержав поступь, Немезис усмехнулся. Торговец поражал его своей проницательностью, рассудительностью и спокойствием. Теперь становилось понятно, почему его предшественник рекомендовал Крафта для постоянного контакта.

Словно уловив мысли, внутреннюю симпатию, Крафт хитро улыбнулся.

– Я вот пока здесь бродил, общался с людьми, и мне не дает покоя вопрос, – почему же корпорация поскупилась на оснащение?

– Эта колонизация…, – взвешивая слова, раздумывая, что говорить Немезис пронзил собеседника задумчивым прищуром, – вторая попытка. На первую привлекались средства сторонних инвесторов. И если станет известно, что первая попытка провалилась, все затребуют возмещения ущерба. Плюс к этому падение акций корпорации, штрафные санкции, не говоря уже и о возмещении арбитражных исков. А если корпорация начала экспансию, а затем тишина… и тут непредвиденная массовая закупка оборудования. Простейшая арифметика доступна каждому, и тогда корпорация может начинать процедуру банкротства.

– Вот как…, – усмехнулся Крафт, – только еще не факт, что оплата Ордену не доведет до банкротства.

– Не считайте чужие деньги, – ответил Немезис удивляясь частоте своих улыбок.

– Да, да, сам люблю повторять… но знаете, профессиональная привычка.

Тяжелая броня охранников взвизгнула сервоприводами, отсалютовав поднятием излучателей, усиленный наряд разошелся в стороны. Старший придирчиво проверил пропуск торговца, но, получив от Немезиса виртуальный приказ, коротко отсалютовав отошел в сторону. Охраняемые створки с шипением уползли в стороны, и на вошедшую пару накатила волна звуков – писк консолей, приглашенный говор женских голосов и оглушительные реплики команд Лаймы.

Центр просторной лаборатории занимала широкая платформа, заключенная в герметичную трубу с прозрачными стенами. Дно стакана занимал операционный стол, имевший сходство со стальным цветком, лепестки которого, заменяли хищно разведенные манипуляторы, всевозможные зажимы и буры, впившиеся в драгоценную добычу. Опутанная путами силовых кабелей, удерживающих захватов, пойманная "бабочка" была распята под ослепительным сиянием софитов. Отражаясь от стальных захватов, на мельтешивших манипуляторах, и просто переламываясь в прозрачных стенах, свет колол глаза и в тоже время притягивал взор к бурым пластинам, свисающим лохмотьям чужеродной плоти. Прищурившись, Немезис осмотрелся. Выискивая среди царства гудения, движения, и занятых работой людей, возвышающуюся фигуру с конским хвостом, так и не нашел Лайму. Оставив попытки отыскать профессора в муравейнике механизмов занятых разделкой ценной добычи, Немезис послал виртуальный запрос.

За стеклом сильно загудело. Прозрачные стены завибрировали, и огромный манипулятор начал втягивать сочлененные крепления. Из внутренностей показались телескопические держатели, высунулась открытая платформа, в которой Немезис с удивлением узнал рабочее место оператора бурильной установки. Открытая ячейка вмещала место для человека, окруженного раструбами буров, несколькими манипуляторами, где выбиралась из кресла мешкообразная фигура в белом балахоне, измазанном тянущейся массой с красными потеками тягучей жидкости. Площадка стукнулась о стыковочный шлюз. Укутавшись сиянием дезинфекции и запахом озона, стеклянный шлюз выпустил фигуру облаченную в белый костюм биологической защиты.

– Адмирал…, – прозвучал сквозь динамики прозрачного колпака возбужденный возглас Лаймы, – пойдемте во внутрь, я хочу, что бы вы это увидели…

Едва не хватая за руку, Лайма приглашала на платформу. Оглянувшись на торговца Немезис увидел кислую мину. Крафт явно предпочитал созерцанию отчетов, чем разгребать руками требуху внутренностей.

Немезис поднялся по лестнице, и активировав собственную защиту, прошел шлюз. Паря над двадцатиметровой тушей с бурыми наростами, свисающими складками крыльев парусов, отсвечивающих зеленоватым цветом, Немезис внутренне поражался. Везде виднелись корни вен, кровяные капилляры толщиной в руку, сухожилия мышечные каркасов еще дергались в мелкой агонии, – все кричало о том, что это было живое существо, не имитация, а именно сложный организм ранее неизвестной формы жизни.

– Идите за мной, – нарушило молчания Лайма.

Платформа опустилась и дальше профессор ступила на колышущуюся массу плоти. Утопая по щиколотку, Лайма добралась до широкого разреза, и без тени брезгливости подняла желтоватый пласт жира, присела и бесстрашно спрыгнула вниз. Протиснувшись следом, Немезис осмотрелся. Сияние биоскафандра выхватило углубление, в котором покоились разлагающиеся останки человека. Наклонившись к телу опутанному клубами коричневых шупалец, Немезис ухватился за скользкие основания. С трудом выдернув вросшие в человеческую плоть щупальца, он потрясенно присел над истерзанным трупом. Закаленный ликами смерти воин тяжело сглотнул.

Все тело покрывала толстый слой желе, что растягиваясь в мутный клейстер, тянулся за руками Лаймы начавшей соскребать слой за слоем. Проступила не естественно белая кожа, опутанная новым полчищем червеобразных отростков. С чавканьем, оторвав одно из щупалец, професор осмотрела конец раздвоенного жала с клубком еще вьющихся волокон белесого цвета.

– Симбиот…, – знающе заключила Лайма.

– А не паразит? – с надеждой спросил Немезис.

Прищурившись, Лайма достала планшет, направив на раздвоенный хрящ, посмотрела в проекцию увеличившую жало в сотни раз:

– Паразит только отбирает, а этот организм, снабжает человека всем необходимым, – голос притих, сосредоточено забормотав, Лайма уже с нотками восхищением добавила, – полная совместимость. Удивительно. Чужеродный организм и такая совместимость с человеческими тканями, нервной системой…

Бесцеремонно ухватившись за бок, попробовала перевернуть труп на спину, но пронзенное костяными наростами тело, поддалось только после чавкающих звуков блеснувших клинков Немезиса. Присев рядом Лайма легко вытянула отросток с анального прохода:

– Физиологические потребности…

Заломив безвольно откинувшуюся голову, увитую тонкими волокнами, походившими на сильно заросшую копну волос, Лайма потянула трубчатый отросток, что нехотя вышел из остатков лица, словно гнилой корень.

– Пища…

Подставив отросток под сканер, Лайма впилась взглядом в увеличенное изображение. Рассматривая сочную картинку с гипертрофированными гроздями, буграми и пузырящейся жидкостью, где преобладали два цвета, – нежно розовый и чужеродно зеленоватый, уверенно сказала:

– Зеленое это капилляры, проросшие во внутрь человеческих легких. Именно по ним подается обогащенная кислородом смесь.

– А почему смесь? – не понял Немезис.

Пожав плечами Лайма, оглядела стенки раковины.

– Это напоминает процесс созревания человеческого эмбриона. Когда плод купается в утробных водах и дышит через пуповину.

– Вы хотите сказать, что это утроба? – выдавил из себя Немезис, с удивлением осмотрелся.

Некогда живые стены, увитые переплетениями мышц, пульсирующими сосудами, сплетениями капилляров наполненных соком жизни, сейчас разлагались, покрывались болотной тиной гниения, что скапливались во впадинах озерцами вонючей жидкости со стелящимся паром.

– В какой- то мере да… но это еще не все…,

Перевернув тело на грудь, Лайма очистила спину от приросших корней, победоносно спросила:

– Это вам ничего не напоминает?

Всматриваясь в изъеденную кровоточащими язвами спину, Немезис заинтересовано присел. Коснувшись складок кожи, плотно обхвативших пористые остатки костяных наростов, не мог понять откуда взялось чувство узнавания. Отвернув край складки, проходившей вдоль бедра мужчины, увидел там ровную гладь нежной кожи, словно это была не рана от пронзившего до кости шипа, а обычная складка.

Удивленно отстранившись, коротко взглянул на Лайму, триумфально улыбающуюся сквозь замызганый кровью стекло шлема. Еще раз, проверив все места, где шипы нанизывают тело человека на ложе "утробы", отстранился и покачал головой.

– Где-то видел, но не могу понять, что это напоминает…

– Не мучайтесь, – проговорила Лайма, освещая дорогу к надрезу, добавила, – отгадка у вас под носом, вернее под усиленной охраной…

ГЛАВА 25

– Увидели разгадку бытия? – встретил улыбкой Крафт.

Со скучающим видом, торговец поднялся с кресла, ловким нажатием сенсоров управления потушил проекцию, на которой перегоняли друг друга строки какого-то отчета.

– Не до шуток, – бросил Немезис, втягивая лепестки шлема.

Уже у выхода из комплекса, вдруг остановился, обернувшись, спросил:

– Не хотите поговорить с человеком, имеющим отношение к трепке Вашего Рыка?

Мигом напрягшись торговец из ленивого старика со скучающим видом греющегося под софитами, превратился в гончую почуявшей добычу. Не дождавшись объяснений, догнал Немезиса уже перед площадкой, единственные двери которой охранял удвоенный караул. От застывших истуканов в черной броне, отделилась фигура. Гудя сервоприводами, и наполнив коридор лязгом тяжелой поступи, черный броненосец двинулся навстречу. Застыв перед Немезисом, по слуху ударил усиленный нагрудными мембранами голос бывалого вояки:

– За время дежурства…

– Отставить сержант, – оборвал Немезис, всматриваясь за спину броненосца. На стене светилась проекция, что транслировала происходящее внутри камеры, – как ведет себя пленница?

– Ни чего не обычного. Жратву ей дает киборг. Мясное не признает, а растительное жрет как саранча. Не буянит, не орет.

– Ясно, открывайте шлюз, – мотнул в сторону Крафта, – найдите для него комплект повышенной биологической защиты…

Предбанник наполнился тревожными всполохами красных ламп. Немезис застыл в беготне обеззараживающих лучей. Дождавшись разрешающего писка автоматики, шагнул в проем тяжело отъехавших створок.

В камере все оставалось по прежнему. Судя по белеющей в углу самодельной циновке и лежащему под ногами подносу с остатками фруктов, пленница не стремилась использовать удобства всей камеры. Как только Немезис переступил порог, девчонка метнулась в угол. Пытаясь втиснуться как можно глубже в щель, обхватила руками плотно подтянутые ноги. Блеснув настороженным взглядом, затравлено смотрела из-под водопада черных прядей.

Немезис рассматривал дрожащие плечи, метания взгляда и зарождение внутри непонятного чувства. С одной стороны перед ним обычная особь женского пола, но только что он видел разгадку странных шрамов, что покрывали всю спину этого существа старательно походившего на человеческого подростка. Это не человек, и даже не клон, а что-то враждебное, и судя по стычке стаи с "червем"- могущественно чужое. Но как это не вязалось с образом хрупкой девушки.

– Кто ты? – спросил Немезис, усиленным внешними мембранами голосом.

Вздрогнув от вопроса, узница еще сильнее вжалась в угол, сжимаясь до молекулы. Из-под копны волос раздался крик, наполненный таким ужасом, что Немезис уловил, как заворочались за стальной переборкой охранники:

– Кха-нарт! Твори черное дело…

Девчонка вспорхнула птицей, схватилась кулачками за полотнище балахона и с треском рванула разрез. Ветхая ткань старого хлопка разошлась, оголив для неминуемого удара побелевшую грудь. Застыв с гордо поднятой головой, девчонка еще сильнее зажмурилась в ожидании неизбежной, но спасительной смерти:

– … Великая Праматерь, я иду к тебе!

Не ожидая такой перемены, Немезис неподвижно застыл. Скользнув взглядом по безупречной форме груди, смотрел в плотно зажмуренные глаза.

– Кха-Нарт? Обряд? О чем ты?

Но девчонка ничего не слышала, что-то горячо шептала пересохшими губами, беззвучно повторяла непонятные слова. Бледная маска ужаса таяла, уступала место блаженной улыбке. Все тревожные складки разгладились, и на лице воцарился покой и умиротворение. Медленно раскачиваясь, девчонка пробовала подвижность каждого сустава. Голое тело задышало не понятно откуда взявшемся жаром, дрожь уступила место уверенной осанке, бледность наливалась краснотой. Постепенно меняя опору, тело вспоминало какой-то танец.

Повторив несколько раз вопрос, Немезис собрался дать команду принести болевой шокер, как сзади раздалось шипение створок.

– Похоже, у вас не очень то получается разговор, – вошедший Крафт, шаркающей походкой оказался рядом. Не ловко переступая в необычном балахоне, едва не споткнувшись, ухватился за великана. Окинув Немезиса критическим взглядом, явно дающим понять, что с такими манерами тому место только в казармах десанта, обернулся с ласковым вопросом:

– Тебя как зовут?

Услыхав не синтезированный голос, девчонка приостановила раскачивания, и на Крафта взглянули синее озера затянутые туманом грез. Завидев Немезиса, с вялостью сонного человека перевела взгляд на торговца, попыталась протянуть тому руку:

– Здесь Кха-нарт… уходи! – прошелестел слабый голос. Личико нахмурилось, пытаясь подобрать слова, с губ сорвался не понятный звук, и видя непонимание на лице торговца, тыча пальцем в Немезиса, схватила Крафта за руку, попыталась оттащить в другой угол, – он смерть всему живому!

Озадаченный таким поведением Крафт дал себя увести. Присев с девушкой в другом углу, заслонил неподвижного великана корпусом.

– Ну, успокойся дитя, какое же это Кха-нарт, если это простой… Немезис.

– Ты не понимаешь! Это Кха-нарт…, – хмурясь в попытках подобрать точные слова, девушка несколько раз срывалась на непонятный язык шипяще квакающих звуков, -… они коварны и могущественны. Они чужды всему живому!

Словно возвращаясь с транса, к девчонке вернулся и прежний ужас. Тельце затрясла мелка дрожь, на побледневшей коже проступили мурашки, и Крафт притянул обрывки балахона, накрыл голые плечи.

– Успокойся маленькая, ни кто тебя не обидит, – голос Крафта наполнился добротой, бережно погладив головку, по отечески обнял, – хочешь, я прогоню его?

Не веря в такое чудо, в глазах блеснула надежда, мольба.

– Я думаю, что вам лучше уйти, – не оборачиваясь, строго произнес Крафт.

– Ну вот… видишь? Он ушел, – терпеливо произнес Крафт пытаясь унять всхлипывание, – Ну успокойся не плачь. Давай познакомимся… Я мастер Крафт, а тебя как зовут?

Бросив на дверь полный страха взгляд, девчонка успокоилась и робко улыбнулась:

– Ласка, так меня звали люди на добром, – подбирая слов по слогам произнесла – ко – раб – ле. А он больше не вернется?

– Очень рад нашему знакомству Ласка, я не могу обещать, что он вообще не придет. Но сейчас не войдет это точно, – наградив Немезиса сосредоточенным взглядом, Крафт подождал закрытия створок, – Ласка, ты так странно сказала слово корабль… ты никогда не видела космических кораблей?

Взгляд чистой и непорочной правды не отрывался от внимательного взора Крафта, а смоляные локоны взметнулись во взмахе отрицания.

– Странно, – Крафт нахмурился, и уже более вкрадчивым голосом спросил: – а как ты попала на корабль?

Простой вопрос поставил девчонку в тупик. Бровки нахмурились, во взгляде тяжесть, остекленевший взгляд уперся в пол, плечи опали:

– Я не помню…, – прошелестел едва слышный голос.

Слушая неторопливую беседу, транслируемую проекцией, Немезис хмурился. Вновь погрузившись в мир раздумий, очнулся от шелеста створок. Выйдя из камеры, Крафт стянул костюм, пригладив прилипшую гриву растрепавшихся волос, осуждающе покачал головой:

– Чудное дитя. Так настрадалось, а вы так жестко, – взглянув на проекцию полным сострадания взглядом, укоряющим голосом произнес, – Зря вы так к людям относитесь.

– К людям? – переспросил Немезис.

Видя на лице торговца все тоже осуждение, дал команду вывести на проекцию первые отчеты исследований Лаймы. Проекция украсилась дымкой, и сразу же побежали строчки с цветными диаграммами. Остановив бег на двух картинках, приглашающе мотнул Крафту.

– Не понимаю, – перебегая с изображения девичьего стана в белесых шрамах, на кровоточащие язвы трупа из "утробы",торговец брезгливо поморщился, – и что я должен увидеть?

– Расположение язв, – нетерпеливо тыча в проекциею, Немезис подводил итог, – на самом деле это не шрамы. Это мышечные пазухи, складки кожи, которые защищают доступ к нервным узлам, а когда приходит время, они расслабляются и в человека проникает НЕЧТО, что сейчас смердит на операционном столе!

Не веря в чудовищное утверждение, Крафт не понимающе всматривался в изображения двух тел. Словно пытался найти неточности, и оправдать ангела от черной клеветы.

– Но, – лицо побледнело, скулы заострились, и тяжело задышав, Крафт устало пробормотал, – это чудовищно.

– Даже вы… как нельзя полно повидавший человеческую породу, поддались внешнему очарованию этой, – подбирая слова Немезис запнулся, – Не важно… но она уже не человек. Пусть выглядит как ангел, щебечет как невинный ребенок, ведет себя как напуганный человек, даже вспышки эмоций вполне человеческие, но что ОНО?! Откуда оно? Что ей нужно? Почему она просилась в человеческие миры? При этом научилась говорить только на грузовике. Вы можете ответить?

Крафт рассеяно слушал, мелко кивал в знак согласия. Прикоснувшись к панели управления вернул прежнюю картинку. Всматриваясь в Ласку, начавшую кружить по камере в замысловатых па, не весело усмехнулся:

– Вы говорите, что она не человек, но кто же тогда? Если судить по биологии, то она отличается от обычных Homo sapiens только наличием шрамов, да и необычным даром влияния, но вы то и сами…,- Скользнув взглядом по черной броне Немезиса, задержался на лысом черепе с отягощенным сталью затылком. Насмешливо взглянул в красные глаза, не имеющие намека на зрачки, иронично вздернул бровь, – тогда вы тоже не человек…

– Крафт, не разводите демагогию, – строго произнес Немезис развернувшись к проекции, скрестил на груди руки. Ровным голосом начал цитировать одну из основных Скрижалей:

– Природа создала человека слишком слабым. У нас нет когтей, нет толстой шкуры. Если человека выбросить в первозданную природу голым, лишенным орудий труда, навыков, умений, – он погибнет. И только благодаря эволюции разума, человек научился выживать. Сейчас наступает новый виток эволюции. Орден создал нас как поколение, способное выжить в любых условиях, уже сейчас Марс полностью автономная планета. Мы ни в чем не нуждаемся, все, что нам необходимо мы создаем, добываем сами. Но на нас ответственность за "родителей", – переведя взгляд на примолкшего Крафта, открыто взглянул в глаза, – за вас, за человечество. И как "дети", мы ответственны за будущее. За будущее человечества как доминирующей расы. И если мы позволим себе ошибиться, то, – мотнув головой на изображение, он сосредоточено следил за Лаской. Не пропуская ни одного движения, изгиба голого тела уже начавшей какой-то дикий танец, добавил, – они, или подобные им…не оставят от нас и следа.

Оглушенный откровением торговец подавлено молчал. Раздумывая над словами, задумчиво тер переносицу, мысленно спорил, выдвигал аргументы, но сам же приходил к неутешительным выводам.

Видя ход мыслей Крафта, то начинавшего хмуриться, то пытавшегося, что то сказать Немезис произнес:

– Знаете в чем ВАША беда?

Не ожидая такого вопроса, Крафт недоуменно вздернул бровь.

– В глупости, – видя не понимание на лице человека, прожившего долгую жизнь, и считавшего себя далеко не глупым, Немезис терпеливо пояснил: – Зарождается цивилизация. По мере развития формируются традиции, по которым живет каждый ее индивидуум. Проходят века; цивилизация расширяется; осваивает новые территории; сталкивается с другими культурами; открывает новые явления; закономерности. Но человечество упорно не желает менять устаревшие, привычные ошибки. Потому что продолжает все оценивать через призму ей же придуманных законов, норм, стереотипов.

– Не понимаю, – растеряно проговорил Крафт,- а причем здесь глупость?

– Да потому что история хранит яркие примеры такой глупости. Глупости в понимании явления. В объективной оценке реальности. Яркий пример древности, когда испанцы, воспитанные в заповедях христианства столкнулись с цивилизацией ацтеков и ужаснувшись обычаями полностью уничтожили древнюю культуру… Хотя их встретили как богов. А сейчас Человечество встречается с другой культурой, и вы уже пропитались симпатией и сочувствием к неизвестному существу. Собственная история вас ничему не учит.

– А как прикажете делать? – напрягся Крафт, с упрямством встретил слабую улыбку великана, – Жечь и убивать?

– Вам мало примера стаи?

– Ну… это может быть простое непонимание, – с надеждой проговорил торговец, откуда то взялся холодок не добрых предчувствий, зябко передернул плечами, – с кем не бывает, но в конце концов они же разумны, они так на нас похожи.

– Вот…, – словно выжидая ключевого слова, Немезис перебил: – Разумны. Схожи. Вы уже меряете чужую культуру по СВОИМ представлениям о разуме. Откуда вы знаете, что у них разумно?

– Ну знаете, – Крафт передернулся, – с таким подходом не далеко и до паранойи.

– Можете называть как вам вздумается, – Немезис кивнул на проекцию, – Долг Ордена, как ведущего человечество к следующей ступени эволюции, не дать ведомому споткнуться, не запутаться в соснах собственных заблуждений, пороков, слабостях и что бы такие как ОНИ, не сделали из человечества "ацтеков"…

Крафт хотел еще продолжить спор по такой не однозначной теме, но молчавший великан неотрывно смотрел на проекцию, и все больше хмурился. Обычно бледное лицо спокойного великана, сейчас налилось синевой от мерцания проекции, и превращалось в маску грозного полубога, борющегося с внутренним напряжением.

Не понимающий что происходит, Крафт перевел взгляд на проекцию. И уже не мог оторвать взгляда, только отстранено удивился резкой перемене в поведении девчонки.

Если во время беседы она напоминала испуганного ангела, то сейчас в камере происходило таинство, от которого тело старого торговца заныло в забытом жаре плотского интереса.

Девичье тело кружило в странном танце, словно лист на ветру. Перетекающие движения, сменялись порывами, от чего алебастровое тело размазывалось в молочную дымку и возникало в другом конце серой камеры пылающим телом, испепеляемое изнутри жаром страсти.

Непрерывно изгибаясь в такт неслышного ритма, девчонка изводила себя бешеным ритмом. Бугрясь под молочной кожей чудовищным напряжением, мышцы натягивались струнами, звенели напряжением и вот, вот лопнут с оглушительным звоном.

Когда обессиленное тельце исходившее жаром, содрагаемое конвульсиями наслаждения, разметав гриву волос опало на пол, Крафт припал к проекции. С тревогой вглядываясь в бешено вдыхающие плечи, с проступившими мышцами дрожащего тела, Крафт скользил взглядом по телу как натолкнулся на широко распахнутые озера мерцания ослепительной синевы. Позвоночник пронзил разряд чудовищной силы. Колени едва не подогнулись, ладони покрылись холодным потом и со скрипом заскользили по стеклу прозрачной стены.

Чувствуя как в груди, а затем, ниже и ниже растекается тепло давно забытого жара, Крафт ощутил себя молодым. Ярко вспыхнуло воспоминание, как еще до имплантации протезов, он мог проводить ночи напролет с несколькими девицами, испытывать то что сейчас ему уже не доступно, – все эти мысли пронеслись мимо, вдалеке. Но сознание все равно жаждало взгляда синевы, там где в глазах мечты, читалось обещание все вернуть, все воскресить. Дать ему вечную молодость, дать снова познать тело другого существа, ощутить плоть, вернуть моменты истинного наслаждения. Ему только нужно захотеть, взять, овладеть…

Немезис переживал ночь с Филицией. Вспыхнувшие образы меняясь калейдоскопом, то выхватывая из памяти волнующий изгиб груди, то проступали белизной кожи.

Но что-то было не так. И как только он пытался сосредоточиться на неправильном образе, тут же возникал другое воспоминание, тело принимало ту форму, которою он запомнил. Грудь Филиции умещалась в ладони, а родинка проступала именно на плавном изгибе живота.

А синева омута, все требовательнее и требовательнее манила. Проступило ощущение, что он упускает время, возможность. Все может пропасть, ему нужно сделать что-то, что бы воплотить воспоминания, дать им жизнь, свободу…

– Адмирал?! Адмирал… – гремел вдалеке встревоженный голос, но Немезис постарался отмахнуться, только бы не нарушать очарование видений. И тут челюсть взорвалась болью.

Вместе с обжигающей вспышкой, ворвалось требование:

– Да очнитесь…! Твою меть, Дылда, вызывай медиков!

Нахлынувшая реальность ворвалась с оглушающим звоном, обеспокоенными криками, шумом борьбы. Ошалело помотав головой Немезис, прикоснулся к губе. Ощутив солоноватый вкус, метнул взгляд на дрогнувшую фигуру сержанта. Медленно поднимаясь с колена, окинул площадку цепким взглядом и только сейчас начал понимать, что он все еще перед камерой. А возле двери Крафт дергается в объятиях броненосца, пытавшегося удержать извивающегося угрем торговца:

– Пустите меня! Пропустите немедленно, – брызжа слюной, бешено вращая глазами, тот пытался освободиться от захвата. Лягал бронированного десантника, даже не морщился, при этом упорно шипел, – Неужели вы не слышите? Идиоты! Она зовет меня, отпустите!

Не найдя в помутневшем взоре Крафта и намека на узнавание, на восприятие реальности, Немезис содрогнулся. Воздав хвалу Создателю, только сейчас осознал какой участи избежал, и как повезло людям на борту.

ГЛАВА 26

– Разум и Силу Учителю!

– Силу и разум Сыну…

– Перед прощанием с Создателем, прозвучали слова, смысл которых я не понял, – задумчиво произнес Немезис. Горло свело судорогой и порождай старческий голос, интонацию Ушедшего, Немезис прошептал: – Порог вечности близок, а рок еще на мне. Я уже не успею все исправить. Отныне, тяжесть бремени искупления, ложится на твои плечи.

Словно услышав откровение, образ Учителя побледнел, в глазах метнулось выражение растерянности, и раздался шепот:

– О Разум… и что было дальше?

– Не помню, – растерялся Немезис, только сейчас припоминая нюансы последнего визита. Залив воспоминаний перекрывала дамба беспамятства, сквозь которую просачивались – струйки разрозненных фраз, образов, видений. Не понимая, что с ним происходит, Немезис еще больше заволновался видя реакцию Учителя. Вечно спокойный наставник не был таким взволнованным с вестью о встрече с Создателем, а сейчас Учитель бледнел, глаза торопливо ощупывали лицо Немезиса, выискивали необратимые последствия.

– Было сильное напряжение, – осторожно гравируя каждое воспоминание, Немезис боялся неверным словом засыпать ручеек воспоминаний, -… от чего шептун отключился, имплантированные сенсоры ослепли, но…счетчик времени не остановился, – удивленно сопоставляя данные о времени, Немезис пробормотал, – не хватает трех планетарных часов. А осознанные воспоминания начинаются уже за пределами здания.

Растерянность, завладевшая морщинами, воцарившаяся в глазах чем-то напуганного Учителя, передалась Немезису. Сожалея о том что начал этот разговор, Немезис раздраженно вздохнул. Ему нужно было с кем-то обсудить кашу в голове. События сыпались каменными глыбами, каждое, кардинально меняло картину мира и требовало каких то решений, а он не знал как правильно поступить и что делать!

И кроме Учителя, не было человека с которым можно спокойно во всем разобраться.

– Учитель, почему все происходит именно со мной? – едва не крича, вопросил Немезис, – Вначале Создатель, затем это глупая миссия. Затем это существо, едва не овладело мной…

Образ Учителя покрылся рябью. Несколько раз сменились заставки уровней Ордена, пока на фоне звездной бездны не запылал рубиновый меч. Сквозь шелест коммутаций, пробился угасающий голос:

– С тобой будет говорить Верховный, он тебя посвятит…

– Силу и разум Сыну, – прогремело ослепительное сияние.

Переливы света обожгли нестерпимо белым накалом и вновь попытка проникнуть в сознание клинком чужой воли. Отметая навязываемое ощущение покорности Немезис внутренне возмутился. Поднявшаяся волна протеста поглотила сияние и ослепительный свет побледнел. Сквозь энергетические возмущения проступило ранее не виденное лицо.

Волевые складки человека привыкшего повелевать, оставили характерный след в морщинах. Рубленые черты лица удивили отсутствием старости и дряхлости, которыми должен обладать Верховный Учитель. К удивлению Немезиса, наставник казался мужем в расцвете сил, и только присмотревшись, он заметил мелькающие следы цифровой обработки, словно лицо дробилось на ячейки, а затем вновь сливалось единым целым. Перед ним не образ человека, а запись голограммы, электрона копия некогда живой плоти, а теперь упорядоченный поток электронов.

– Значит не ошибся, – удивление сменилось иронией, и Верховный удовлетворено откинулся назад, – значит вот как Он подстраховался.

– Силу и Разум Верховному, – почтительно произнес Немезис, на ходу пытаясь сопоставить, кто не ошибся и кто решился, – Дозволено спросить?

Лицо разгладилось в ироничной улыбке, в глазах блеснул огонек интереса, и Верховный ответил:

– Спроси…

– Верховный Учитель может объяснить, что происходит с одним из миллиона сынов?

– Нет, не может.

Верховный заговорил в манере человека много лет тянувшего непосильную ношу, и вдруг заметившего, что объявился помощник, чьи плечи шире.

– Суть твоих перемен, ни кто не объяснит. Почему? Да потому что не знают. Единственный кто сможет объяснить суть процесса, так это… известный тебе Ушедший.

Видя на лице Немезиса определение непонимания, Верховный усмехнулся:

– Видел бы ты себя со стороны…, – тяжело вздохнув, словно принимаясь за непосильную работу, заговорил медленно с расстановкой: – Объяснить явление, которое изменяет тебя самым координальным образом, сможет только напряженная работа целой квадры Разумов. И то не факт.

Мысленно представив глобальность задачи, над которой будет трудиться несколько самых мощных из созданных человечеством искусственных интеллектов, Немезис опешил.

– Учитель, но я не хочу…

– Сын…, – повелительно перебил Верховный.

Мерцающий в сознании образ нахмурился, от чего прежний налет веселости смело, как залпом орудий.

– Ты хоть представляешь себе, какой чести удостоен?!

– Как я могу представить то, чего не понимаю! – огрызнулся Немезис.

Почему сорвались такие слова!? Откуда эта вспыльчивость!? Но другая половина сознание словно подбадривала. Отдавшись вволю бунтующей половины, Немезис выплеснул горечь, словно капли раскаленного металла:

– …Я оказался в ситуации не для воина! Вместо того что бы нести Возмездие Ордена, я вожусь с обычными людьми как учителя с молодняком! Вместо того, что бы участвовать в сражениях, я обременен колонистами как инкубаторная матка с зародышами! Вместо того чтобы понимать, что происходит, я постоянно сталкиваюсь с неизвестным, словно слепой толпе мегаполиса! И никто, не дает четких, ясных приказов, нет не инструкций, не заключений аналитика…

Немезис облегченно выдохнул. Придя к решению, пробормотал:

– Я не Брат Науки, не Учитель, и не Посланник, а всего лишь простой Воин!… А строить колонию, разбираться в дебрях человеческих взаимоотношений, мучить сознание головоломками чужаков, – все это не для меня… Я не могу выполнить возложенную миссию.

– Он не может…, – голос наполнился предвестниками бури. Обжигающие слова впивались в мозг раскаленным клеймом, – как вообще ты смог такое выговорить? Как ты вообще посмел так думать?! В то время как человечество столкнулось с Врагом, и сразу же потеряло ДВЕ системы! Когда Орден стал воистину востребован… ТЫ посмел говорить о слабости?! Ты! Тот, чьего появления Орден ждал столетия?! Тот, кто может вдохнуть жизнь в новое поколение. Тот, кто поведет за собой Братьев во славу человечества, заявляет о своей слабости?!

Слова оглушали. Жгли. Порождали тучи вопросов, а от возможных ответов сознание промерзало оцепенением. А слова Верховного гремели, клеймили, бушевали, взвыли к самому живому, – к чести и верность идеалам Ордена.

– Враг? Две системы?! – Немезис едва смог разлепить сведенные судорогой губы. Дурные предчувствия добавили туману, и в сознании медленно нарастал тревожный звон, -… Когда?

Взор Верховного Учителя пылал яростью. Казалось, огонь выплеснется наружу, перекинется на белое одеяние, и охватит гигантскую фигуру пламенем гнева. Но миг, и черты лица ослабли, проступили следами внутренней усталости. Пожар поутих, и хмурый взгляд уже не обжигал, а просто корил не путевого сына.

– Тебе сейчас перешлют блок с оперативной сводкой Ордена… – досадно посетовав на всплывшие ограничения связи, помотал головой, – Этого я не могу доверить "вирту", так что придется тебе все воспринимать на слово…

Одарив Немезиса задумчивым взглядом, заговорил взвешивая каждое слово:

– То что я тебе скажу, отличается от откровений в Скрижалях на которых воспитывалось поколение Воинов… В основе проекта Немезис лежит программное изменение человека – комплексное вмешательство "Алгоритма" в генетическую структуру мозга, в ДНК, на все уровни организма. Это почти мгновенная генная инженерия. Путем вмешательства в нейронные связи, мы добиваемся перестройки заложенных природой межклеточных соединений. Блокируя определенные участки мозга, прокладываем пути в ранее не использованных областях подсознания. И в результате мы получаем мозг с возможностями, в несколько раз превосходящие феноменальные способности гениев из обычных людей. Память, рефлексы, способность усваивать за раз огромные массивы информации, превосходят обычные в порядки раз… НО.

Печально усмехнувшись, Верховный сделал многозначительную паузу.

– Но мы не можем управлять этим процессом… Не можем запрограммировать необходимые изменения, – "АЛГОРИТМ" нам не подвластен. Сколько мы не трудились над расшифровкой, – механизм, принцип действия, рычаги воздействия Алгоритма мы так и не выявили…

– Но как так… Ведь Братья Науки, Посланники…, – потрясенно прошептал Немезис. Словно с великолепной мраморной статуи сорвали покрывало величия и всемогущества, а под ним показалось обычная глыба обычной человеческой воли, скрепившей Орден в мощную, но вовсе не во всемогущую организацию.

– Это побочные эффекты…, – отмахнулся Верховный продолжая ронять слова, отдающиеся в сознание Немезиса чувством обмана, – Не из всех детей получились Воины. Мы только ИСПОЛЬЗУЕМ механизм, но не можем его изменить, задать новые требования, подогнать под каждого человека. И только один человек…, – глаза подернулись пеленой воспоминаний, мелькнул намек на улыбку, и Верховный не уверено добавил, -…только тот кто его породил, знал как он действует.

– Создатель…, – с замиранием закончил Немезис. В глубине сознания заворочался клубок не видимых сил. Порождая тяжесть в затылке, дали о себе знать чувством удовлетворения, словно согласились с утверждением.

– Да… Он покинул Орден ничего не объясняя. Просто угнал крейсер и растворился в звездах. И успешно скрывался от наших ищеек, – мелькнула улыбка охотника, отдававшая дань уважения изворотливой добыче, – а искали мы его долго… но нашел его ты. Вернее, ОН сам нашелся.

Представляя, какие силы задействовал Орден на поиски сбежавшего Создателя, силы способные стереть целые планеты, менять в планетных системах правления корпораций, но так и не сумевших выследить одного человека, Немезис содрогнулся. Всемогущий Орден не смог справиться с одним человеком.

– И как всегда, в своей манере, – продолжал исповедоваться образ Верховного, – я уже давно потерял физическое тело, вынужден обитать в недрах Разума, а он все еще жив, и продолжает бесить меня своим упорством. Вместо того чтобы воссоединиться с нами, и вернуться на Марс с почетом. Пригрозил, что покончит с собой, если уловит в планетной системе хоть один намек на присутствие Ордена.

Немезису показалось что захрустели побелевшие кулаки, но лицо Верховного с трудом расслабилось, задышало ровнее.

– Через тебя он узнал все наши частоты, тактику и приемы. Все что мы умеем, можем предпринять – он теперь знает. И выдвинул условие… Если ты один, без вмешательства Ордена, справишься с колонизацией, то мы получим нового Создателя. А если не справишься… Тогда бесценное знание растворится, просочится водой сквозь сито твоей памяти, а он – отключит Воскрешение…так и не сказав Ключа активирующую в тебе заблокированную память.

ГЛАВА 27

Человечество лихорадило. Уже прошли вторые сутки после ошеломляющей трансляции, а истерия не утихала, только набирала обороты, охватывая все новые и новые планеты.

В начале это приняли за обычную виртуальную жвачку. Один из серверов, корпорации владеющий инфомассивами "желтой зоны", наводнил виртуальные просторы душераздирающими образами. Чудом спасшийся экипаж баржи, на фоне изодранного в клочья корабля. Стальная игла грузовоза, словно побывала в гигантских челюстях. Стальной колос зиял провалами секций броневого покрытия, чадил пробоинами, бесстыдно выставлял на показ изглоданную обшивку с торчавшим титаном каркасных ребер.

Перебивая друг друга, члены экипажа выкрикивали угрозы; заявляли о баснословных исках Федерацию Корпораций; клеймили собственную корпорацию, обвиняли всех в предательстве. И под умелыми вопросами репортеров, поведали мрачную историю. Которая тут же воплощалась в мрачную вирт симуляции таинственного происшествия.

Караван прибыл в звездную систему по расписанию. Не встретив привычной процедуры "запрос – ответ", командир охранение все списал на технические неполадки, и дал команду выстроить курс-клин на голубую жемчужину планеты. И едва двигатели ослепительно вспыхнули разгонным импульсом, как на караван нахлынула волна неизвестных кораблей. Появляясь из ниоткуда, не фиксируемые радарами и системами обнаружения, масса тел, заполонила визуальный простор переливами золотых то ли парусов, то ли крыльев. В считанные секунды эфир наполнился возгласами недоумения, а сменился уже полными ужасами призыва о помощи.

Штатный конвой из одного эсминца и звена "Ястребов" не успел даже избавиться от трети боезапаса, как исчез с радаров вместе с истребителями.

Как только темп угасания отметок головных барж превратился в лавину, флотский пенсионер вспомнил боевую молодость. Не став ждать, пока прояснится ситуация и не обращая внимания на протесты штурмана убеждающего что это недоразумение сейчас прекратится, – отстрелил грозди трюмов, и создав вокруг корпуса трудно проходимую сферу из контейнеров, начал экстренное накопление энергии для "провала".

Баржу затрясло под сокрушительными ударами, сенсоры выдавали тревожные трели разгерметизации обшивки, краснели показания маневровых двигателей,…и опоздай он на секунды в накоплении энергии, баржа бы ни за что не ускользнула.

Накопленной энергии хватило только на рывок в несколько световых лет. Вынырнув в окрестностях маяка, последнего в цепи ориентиров к злополучной планете, капитан дал команду на срочный ремонт едва ползущей баржи. Первичное обследование дало не утешительный результат, и запуская передатчик на непрерывное излучение сигнала бедствия, он наткнулся на запись неизвестного вызова…

Вызова, впоследствии всколыхнувшего все человечество, с легкой руки репортеров названого – Отречением:

" Мы познали Смерть. Отвергли Темноту суеты. Мы познали Жизнь. И возродились в лоне вечности обретя настоящую Радость, познали Великий Покой! Мы славим тебя О Великая Праматерь! Мы дети твои, мы плоть твоя! Как взяла наши мертвые души, так и прими заблудшие души этих Не Рожденных!".

ГЛАВА 28

Орден потерял Сына. Штурмовик пропал в той же планетной системе, что и 16 флот Сил Безопасности.

Направленный на разведку происшествия на пограничной планете, штурмовик успел сделать только один сеанс. В планетной системе энергетические всплески проколов пространства, и выбросы энергии характерные для жаркого боя трех ударных эскадр СБ. И все.

На запланированный сеанс штурмовик не вышел, а маяк прекратил транслировать сигналы бортовых систем. Это могло значить только одно, – самоуничтожение.

Известие о потере СБ флота, облетело все уголки освоенного человечеством пространства. Какими бы не были трудности, какой бы враг не противостоял безопасникам, но потерять ЦЕЛЫЙ ФЛОТ, состоящий из шести десятков эсминцев, сотни кораблей среднего класса, не считая уже тысячи истребителей – такого не было ни разу.

Пока человечество затаив дыхание слушало официального заявления представителя СБ, транслирующего выступления с Лунной Цитадели, по "вирту" распространилось страшное известие, – пропала связь с индустриальной Хемалой, планетной системой внутри галактического рукава. Внутри зоны Содружества!

Еще не закончилось выступление седоволосого полковника, с уверенной миной зачитывающего успокоения, уверения в надежности орбитальных баз, мощи опорных пунктов и боевом духе подразделений Службы Безопасности, что не допустят повторения роковой случайности, как прозвучал вопрос:

– Как вы прокомментируете известие о потери связи с Хемалой, – Щуплый репортер присутствовал в зале мерцающей голограммой, но зато шар виртуальной ищейки, цепко ухватил в кадр застывшее лицо полковника, – если я не ошибаюсь, там находится опорная база четвертого флота?

Замявшись с ответом, полковник коснулся серебряного обруча. Отсутствуя необычно долгую для "вирта" минуту, ожил голосом мумии:

– Ни каких комментариев. Пресс-конференция закончена.

Это было ошибкой. Как сделали заключения аналитики Ордена: "Точка отсчета поставлена". Человечество замерло.

В том, что это война уже никто не сомневался. Но кто их враг? Что ему нужно? Откуда он вообще взялся? Вопросы роились, плодились, и распространялись быстрее слухов. Стоило прозвучать чьему-то предположению, как в другом конце "вирта" оно уже высказывалось как случившееся. Как факт. Обрастало новыми подробностями комментариями специалистов, заключениями всевозможных научных обществ, спекуляциями политиков, что, конечно же, не могло не затронуть повседневную жизнь Федерации.

Первыми отозвались биржи. Акции корпораций занятых межпланетными перевозками медленно, но уверено поползли вниз. Деловая активность на звездных просторах падала. Транспортные компании оказались под главным ударом кризиса.

Нет гарантий, что отправленный караван не пропадет в бездне, вернется целым и невредимым. Тем более что страховые компании отказались выплачивать материальный ущерб, ссылаясь на уже давно забытые пункты страхового полиса: " В случае крупномасштабных боевых столкновений, действия контракта приостанавливается до стабилизации политической обстановки…". Оказавшись на грани реальной угрозы банкротства, владельцы не желали тратить людские и материальные средства. И как правило – стремление затянуть ранее оговоренную поставку, или вообще разорвать контракт, сославшись на форс-мажорные обстоятельства…

ГЛАВА 29

Планета Версаль славилась своими научными исследованиями. Вся планета представляла сеть мегаполисов, связанных монорельсами с исследовательскими комплексами, лабораториями, полигонами, и сетью космических терминалов. На которые ежедневно прибывали тысячи транспортов, несшие в гроздях трюмов миллионы тон продовольствия, медикаментов и товаров первой необходимости.

Но, уже в течении трех дней в космопортах приземлилась только жалкие сотни частные грузовозов, что спекулируя на обстоятельствах заламывали за свой груз несусветные цены. Но даже и грабительские цены на товары не могли удовлетворить потребности миллионных мегаполисов.

Среди высотных башен и арок, все чаще стали слышны вои полицейских аэрокабов, стремительные росчерки белых болидов медицинских экипажей, и рев пожарных тягачей, то и дело спешивших на участившиеся случаи беспорядков.

В мегаполисах начала ощущаться нехватка продовольствия, вспыхивали беспорядки. Продовольственные склады вмещавшие запас всего лишь на несколько недель, превратились в объекты номер один.

Розничная сеть торговли продовольственными товарами медленно замирала. Торговые уровни пестрели потухшими вывесками, плакатами о закрытии заведения на непредвиденный срок, а если какой-то владелец умудрялся выставить товар на продажу, – за ним выстраивались сто метровые очереди.

Частые погромы и беспорядки устраиваемые на уровнях магазинов и ресторанов, вынудили мэрию принять решение о централизованном распространении товаров первой необходимости. Вводились раздаточные пункты и жестко нормированная бесплатная раздача продуктов. Под охраной усиленных нарядов полиции, пункты выдавали урезанные суточные нормы питания.

И с каждым днем ситуация накалялась. Запасы продовольствия таяли. Любое урезание нормы вызывало бурю протеста. Раздаточные пункты становясь местом стихийных собраний, все чаще перераставших в кровавые стычки между обремененными долгом полицейскими нарядами и начинающими звереть людьми…

Аграрная планета Свила. Голубая жемчужина, близнец Земли. Большую часть суши занимали квадратные гектары золотых полей, зеленых лесов и обширных пастбищ. И без того мягкий климат планеты с двумя светилами, дополняли сияния многочисленных климатических установок, что, вздымаясь километровыми башнями окрашивались синими всполохами энергетического поля. Рассеянное свечение держало климат планеты в жестких рамках расписания. Если полям нужен полив, – над определенными областями искусственно сгущались тучи и выпадала строго определенная норма осадков, а если нужно солнце, – грозовые фронты отводились в океаны, и там бушевали проливными ливнями. Сложная система климатического контроля сделала Свилу ведущим экспортером продовольственных товаров. Между поверхностью и орбитальными доками беспрерывно курсировали баржи, что заполняли орбитальные заводы сырьем, а на поверхность поставляли аграрное оборудование, запчасти и самое главное – контейнеры с мезонитовым топливом для климатических установок…

Но сейчас над планетой бушевали ураганы. Вырвавшаяся на свободу стихия, словно мстила за длительное заточение. Атмосферные циклоны зарождались где хотели и проходили как хотели. Пасмурные дни, тропические ливни, ураганы: губили урожаи, выдували поля, затопляли угодья, вырывали плодоносные рощи с корнями, – планета стонала под вихрем первозданной мощи, сметающей все и вся.

И не было силы способной остановить буйство стихий. Ведь караван с мезонитовым топливом для энергетических реакторов не прибывал уже четвертый день. Климатические установки бездействовали. Немногочисленное население, уже как век полагавшиеся на всемогущество автоматизированных систем приручивших атмосферу, оказались один на один с разъяренной природой.

ГЛАВА 30

Земля. Самое высокое из всех построенных человечеством зданий возвышалось над поверхностью километровой конструкцией. Переливающуюся цветами верхушку вздымали за облака полсотни мраморных рук. Оставляя далеко внизу небоскребы и кутаясь в облаках, сфера символизировала единение человечества в стремлении к мечте.

Но сейчас в асамблее Федерации, на экстренном заседании парламента царило совсем не единение. Колонный зал под прозрачной чашей купола гудел растревоженным ульем. Не взирая на захватывающую картину пробивающихся сквозь синеву купола звезд, расположенные по кругу места представителей содружества стали центрами вихрей. Вокруг которых суетился обслуживающий персонал, а в ногах мелькали тельца мелких киборгов, что спешно подсоединяли все новые и новые блоки, от чего позади столов вырастали лабиринты конструкций модулей "звездного эха", консолей переносных искусственных интеллектов и дополнительных голо проекторов.

За массивными столами отделанными в культурном стиле царившем в планетной системе представителя, возвышались массивные спинки кресел на которых восседали призраки хмурых сенаторов.

По черному мрамору пола с мозаикой созвездий бесшумно двинулась фигура мужчины. Наступив на серебряный круг, увеличилась и замерцав сиянием превратилась в переломленное отражение. Секунда и на каждого из шестидесяти сенаторов взглянул седоволосый мужчина. Обведя всех тяжелым взглядом, выждал паузы для абсолютной тишины.

– Господа, приветствую Вас на экстренном заседании парламента. И как председатель объявляю тему…

На втором этаже по традиции отводившемуся представителям прессы установилось подобие тишины. Каждое слово председателя ловилось, фиксировалось и тут же транслировалось многочисленными проекторами на все освоенные человечеством миры. Роясь клубами и чудом не сталкиваясь в ограниченном пространстве галерки, серебряные шары фиксаторов исправно работали даже сквозь мерцание силового поля.

– Мы должны дать оценку событиям всколыхнувшим человечество… и принять меры для общей стабилизации.

– Какие оценки?! Это война! – Взорвался представитель за вычурным столом с замысловатой вязью, – А вы все оценки даете! Нужно действовать!

Выработанная годами привычка сдерживать эмоции, сковала лицо председателя в маску титанического спокойствия. Выждав пока уляжется ропот за столами, ответил:

– Уважаемый сенатор Аль Харман. Мы прекрасно знаем, как Конгламират корпораций Аль-Мерхи относится к событиям на Хемале. Но все же… Федерация Корпораций должна прийти к единому мнению, выработать решения, и только после этого мы можем действовать.

– Вот именно! Вы все, все прекрасно знаете, но ничего не делаете!

Коренастый представитель едва не брызжа слюной выкрикивал обвинения. Поднявшись за столом гневно указывая на председателя, обвел всех пронзительным взглядом:

– Уже второй сутки по Земле, как мы потеряли одну из жемчужин нашего конгломерата, уже вторые сутки как не поступают оплаченные караваны… И вы мне говорите что вам нужно прийти к единому мнению?! За что мы платим баснословные взносы?! Для того чтобы Земля спокойно себя чувствовала под прикрытием Бастионов Лунной Цитадели?

– Не забывайтесь сенатор! -Прогремел голос председателя.

Умение оператора голографической связи не хватило, что бы скрыть подергивания левого века. Представителя Аль-Мерхи уже понесло:

– Это вы не забывайтесь! – Обведя всех пылающим взором и видя не одобрение на лицах коллег, считавших открытое проявление эмоций слишком большой роскошью для политиков, печально улыбнулся, – Думаете что вас это не коснется? Пройдет стороной? Так я вам хочу сказать. Если сенат не примет срочные меры по решению ситуации, Конгломерат рухнет. Наши верфи замрут, и тогда всем не видать новых генераторов прокола пространства!

Новый ропот пронесся по залу. Отличаясь ощутимой нотой обеспокоенности, нес в себе и неприятие. Все прекрасно понимали, чем грозит для кораблей – лишатся сердца, но высказанная вслух догадка походила на угрозу.

– Сенатор будьте благоразумны…, – попытался примирить председатель. Усталый голос говорил о не одном бессонной ночи проведенной над проблемой, – Мы все понимаем тяжесть ситуации, и мы не отказываем вам в помощи. Ведь как только было получено тревожное известие – флот СБ направился на Хемалу…

– Значит одного флота мало!

– Я вам клятвенно заявляю – ни кто не собирается бросать Аль-Мерхи на растерзание Врагу.

– Да? А почему прекратили пребывать караваны?

– Проект решения данной проблемы я и хочу вынести на рассмотрения сената, – ответил председатель.

Сенатор опустился в кресло и подпер рукой потяжелевшую голову в стилизованной под чалму блестящей ткани. Задумчиво проведя рукой по роскошной бороде, потеребил черную смоль и сказал:

– Если в краткие сроки возобновятся поставки мезонита и продовольствия. Мы сможем продержать производственные циклы без остановки. Но это должно быть очень скорое решение…

– Первые караваны… – Председатель коснулся серебряного обруча, на миг закатил глаза вслушиваясь в сеанс виртуального сообщения, и прямо взглянул в глаза сенатора, – только что стартовали…

Дождавшись кивка сенатора, председатель обвел столы вопросительным взглядом.

– Предлагаю на обсуждения сената законопроект о гарантиях транспортным корпорациям из резервов Федерации. Тексты уже разосланы по модулям Разумов…

Пока сенаторы изучали предложенные председателем варианты, журналистские фиксаторы закружили в выборе удобного места. Эфир пока отдавался во власть режиссеров, и по "вирту" транслировались последние новости, мнения и комментарии специалистов, и все возможных общественных деятелей, что должны были разъяснить огромной аудитории смысл происходившего в сенате. Вскоре законопроекты будут приняты и разосланы по всем информационным серверам корпораций, а далее, в виде указов воплотятся в руководящие документы департаментов, в новые соглашения с корпорациями или в приказы для штабов Службы Безопасности. Но прежде чем безопасники начнут приводить в действие всю мощь военной машины, должен выступить Глава СБ. Его то появления и ждали фиксаторы наполняя галерку тревожным гулом и редким скрежетом притирающихся сфероидов. Ведь в программе заявлено выступление полного генерала Ревлюса, чье появление на людях, а тем более выступления в сенате, можно пересчитать по пальцам.

Председатель помассировал виски. В отличии от сенаторов над чьими проекциями трудились операторы голограмм, и те выглядели как и в начале заседания, ему приходилось присутствовать в зале в живую. И нести бремя главы сената и всей Федерации, стоя многие часы под ослепительными софитами и бликами фиксаторов.

Закончив прием последних правок к проекту срочных законов, над чьей грамотностью усердно поработали искусственные интеллекты каждой планетной системы, председатель облегчено выдохнул.

– Слово представляется главе Службы Безопасности, полному генералу Гельмуту Ревлюсу.

На смену уставшему сенатору выплыл величественный айсберг. С достоинством поднявшись на площадку, седеющий генерал окинул сенаторов взглядом словно навел стволы космических армад. Сплав воли и внутренней силы придавал лицу неповторимое впечатление воина прошедшего не одну смертельную схватку, и которому неприятно находится среди своры сварливых торговцев.

– Господа сенаторы и люди Федерации, – Глубокий голос звенящей стали пронеся по залу холодным ветром. Если и были те кто мог еще улыбаться или говорить на отвлеченную тему, то после громового раската установилась полная тишина.

Стянув обруч виртуальной связи выпрямился, словно встречая опасность грудью сказал:

– Буду краток. Человечество вступило в контакт с первой внеземной цивилизацией. И как бы мне не тяжело это говорить мы оказались не готовы к прямой агрессии…

Последние слова разлетелись по залу ледяными порывами сковавшими лица в неподвижные маски. Даже проекторы не смогли смягчить выражения откровенного испуга. Словно не ждавшие преграды на пути, и вдруг стукнулись лбом о непроходимую стену. Не веря в услышанное сенаторы растеряно переглядывались, и первым нарушил тишину вкрадчивый голос представителя Аль- Мерхи:

– Вы хотите сказать, что ВЫ не готовы?

– Что хотел, я сказал, – отрезал генерал, – Наша цивилизация, по крайней мере в том виде как она сейчас существует, не сможет выстоять в войне.

– Поясните…

Взглянув в глаза сенатора чье лукавство и политическое чутье было знаменито на всю Федерацию и было гарантом избрания на пожизненное членство от Аль-Мерхи, генерал усмехнулся:

– Сенатор, не играйте со мной в прятки. Если вы хотите что бы я сдал свои полномочия, и ушел в отставку, предъявите мне обвинения, и сбудется ваша мечта.

Привыкший к недоговоркам и иносказаниям не зыблемым правилам политики, сенатор вздрогнул и мирно подняв руки заговорил:

– Сейчас не время вашим амбициям, я пытаюсь разобраться в ситуации. Как такое могло произойти? Кто в этом виноват, и какие есть варианты выхода из ситуации.?

Словно получив подтверждения свои мыслям, генерал кивнул, и неспешно ответил:

– Все очень просто господа, – пригвоздив каждого сенатора взглядом, хмуро усмехнулся, – система корпоративного общества, а самое главное централизованная экономика, которой вы так гордитесь – не годна для человечества. Она способна существовать только в условиях аквариума, когда актуален постулат об одиночестве человечества во вселенной. Но при столкновении с агрессией, – мы оказались на грани краха: производство парализовано, транспортные связи трещат, система распределения ресурсов разрушена, и что бы принять срочные меры, – нужно протащить срочные решения через небоскребы бюрократической системы согласования всех корпораций.

Замолчав словно выжидая вопроса, генерал застыл под взглядами уже оправившихся сенаторов, готовых поспорить с "выскочкой", посмевшим критиковать ИХ правление.

– Генерал, не слишком ли вы поспешны в выводах? – раздался голос молчаливого сенатора русскоязычного конгломерата, представлявшего сразу треть Федерации.

Услышавшие голос матерого "волкодава" сенаторы насторожено замерли. Когда начинал говорить коренастый сенатор, с проницательным взглядом из под косматых бровей, то остальным стоило помолчать да бы потом не оказаться на пути пресловутого "русского медведя".

Развернувшись лицом, Ревлюс открыто встретил угрюмый взгляд Прокофьева. Поборовшись взглядами, равные остались недовольны дуэлью.

– Выводы сделаны аналитической службой и подвержены поэтапному анализу комплексом Земного Разума.

По залу пролетел ропот переговоров. Если бы выводы аналитиков можно было оспорить, то с много фазным анализом ситуации, произведенной самым мощным вычислительным комплексом человечества – спорить бессмысленно. Выше инстанции нет.

– И какие рекомендации выдал Разум?

– Мы находимся на вязи вариаций. Слишком много переменных и пробелов о противнике. Разум просчитал три основных ветви… и Вы можете их просмотреть на личных проекторах.

Спустя минуту мертвой тишины раздался едва слышный голос председателя:

– Господа сенаторы, извините что вынужден отвлечь от изучения рекомендаций но у нас не предвиденное событие…

Выйдя в центр зала, что-то горячо зашептал генералу. В мгновение ока лицо Ревлюса напряглось, словно от приступа зубной боли. Справившись с эмоциями, окаменел с маской вежливого ожидания, но глаза то и дело выстреливали не однозначные взгляды в арку центрального прохода.

– Представляю… Посланника Ордена.

В зал опустилась первозданная тишина. Недоуменные лица сенаторов, грозди выглядывающих из-за кресел лица обслуживающего персонала, участившийся шум столкновения репортерских шаров, что борясь за выгодный ракурс съемки, терлись боками, трещали пластиком, – все старались не пропустить не бывалое событие- впервые за всю историю существования Ордена, Посланник Марса выступит перед широкой аудиторией.

Массивные створки инкрустирование золотыми барельефами покорения космоса, величественно разошлись в стороны. Наглухо закутанная в просторный балахон массивная фигура проступила четким контуром, и как только растаял в зале щелчок ставших на место створок, сделала первый шаг. Остановившись напротив председателя, склонила капюшон в кивке приветствия. Скользнув по генералу провалом глубокого капюшона задержалась ровно на момент, дающий понять что генерала заметили, знают, и подставлять не защищенную спину не будут.

Резкий разворот всколыхнул ткань. Переливались контрастами глубоких теней вкрапленный в ткань метал сложился в причудливый узор, и как только завораживающий танец отпустил взгляды, зрители попали под огненный взгляд.

– Мне выпала честь приветствовать правителей человечества от Ордена Силы и Разума, – Глубокий голос подобно шуму водопада поглотил всех и везде. Словно говорил не один человек, а тысяча сильных голосов слились в единый бас…

Оттенясь чернотой капюшона сложившегося в широкий ворот, неестественная белизна удлиненного черепа приковывала взгляды не обычностью. Вытянутый металлический затылок черепа напоминал египетского фараона сошедшего в мир людей с фресок древнейших пирамид. Но впечатление уродства рассеивалось необыкновенно правильными чертами лица, гармонирующее с широко распахнутыми глазами, где вместо обычных белков, на людей смотрело пламя огня, – в один миг готовое прийти на помощь или выплеснуться разрушающим пламенем.

Не понятно куда смотревшие глаза закрылись, словно давая отдохнуть зрению от буйства цветовой гаммы зала. Но тут же раскрылись со словами:

– Орден предупреждает об опасности…

– Это уже и сами знаем, – криво усмехнулся генерал, едва не сплюнув на мозаику мраморного пола.

Оставив шпильку без внимания, Посланник продолжил:

– Человечество стоит перед угрозой биологического вырождения… И если в кратчайшие сроки не принять противодействий, но в течении земного года о Человечестве как о независимом виде разумных существ можно забыть.

– Чушь…, – выразил за всех единое мнение Ревлюс. Потряс в воздухе веером из дисков прозрачных инфоносителей, -…Ситуация критична, но не настолько как ВЫ всегда любите сгущать!

Сенаторы молча переводили взгляды с начавшего закипать генерала на безмолвную фигуру Посланника. Нелюбовь Ревлюса к всему что связана с Орденом была известна всем, а кто об этом не знал достаточно лишь было ознакомиться с проектами предложений СБ по "Красной Чуме". Именно с приходом Ревлюса СБ вновь начала разрабатывать планы молниеносной войны с Марсом. А если учесть что генерал выходец с планеты сожженной Орденом…

– О какой биологической деградации может идти речь?! У нас есть ударные флота, почти во всех крупных планетных системах развертываются сети тяжелых орбитальных баз. У нас есть новые разработки… Единственное препятствие это инертность бюрократической системы. Но если СБ получит полноту власти, введет в конгломераты свои военных представителей чьи приказы будут исполняться без проволочек, мы проведем полную реконструкцию общества и…

Посланник вытащил из складок плаща предмет. Разжав ладонь показал ярко зеленую сферу с ядовитыми полосами желтых створок.

Сенаторы заинтересовано по вытягивали шеи, что бы рассмотреть, а генерал весь побледнел и едва сдержал желания что бы не отшатнуться.

– Узнаете?

Побелевшими губами Ревлюс ответил:

– Биологический генератор с феронным подавителем воли, секретная разработка – блеснув глазами насторожено прикоснулся к обручу виртуальной связи.

– Да. Этот прибор распыляет состав и излучает короткие волны превращающий человека в полного идиота в течение нескольких секунд, – спокойно констатировал Посланник, пройдя к выступу положил руку на управляющую сферу голопроектора.

Спустя миг проекция сменились рябью, а затем проступила серая каюта корабля. В углу камеры сидела девчушка уткнувшись подбородком в поджатые колени бросала испуганные взгляды на возвышающуюся фигуру Немезиса.

– Воин Ордена перехватил это существо на пути в обжитые планеты Федерации.

Шок после слов Посланика о смертоносной вещице уже убранной в складки плаща, медленно отпускал скованные лица сенаторов. Люди внимательно слушали Посланика, что мерно продолжал комментировать сменявшиеся картинки записи.

– Ну и что… Похоже, слухи об издевательствах Немезисов получают неопровержимые доказательства, – хищно ощерился Ревлюс.

– Это не человек.

– Что?!

Возглас недоумения, сменился косыми взглядами. Переглядываясь в поиске опровержения, сенаторы перевели на Посланника взгляд требующий объяснений…

Просмотрев полную версию первого знакомства Немезиса с Лаской, сенаторы ждали продолжения, и Посланник заговорил сухими словами полного отчета:

– Это существо вырабатывает вещество и обладает биологической системой распыления по принципу действия напоминающее Вашу "новинку". Только скорость распространения такого соединения превосходит все известные аналоги в сотни раз. И более того. Проникая в организм обычного человека, перестраивает потовые железы на выработку такого же эфироподобного соединения. За счет чего скорость и ореол распространения…скажем так -заболевания, покрывает большую площадь и в краткие сроки.

– Но зачем…, – прошелестел голос Председателя.

Изображение скользило над спиной девичьего тела выхватывая все шрамы и наросты, отличающие существо от обычной девчушки, а затем замерло над лицом. Широко распахнутые глаза смотрели на присутствующих невинным взором ангела. Пронизывающий сознание взгляд порабощал девственной непорочностью и вселенской добротой.

– Сенатор Аль Харман. Вам это ничего не напоминает?

Недовольно дернувшись отвлекаясь от созерцания чуда, сенатор перестал теребить бороду и огрызнулся:

– А что это мне должно напоминать?

Картинка сменилась пейзажем мегаполиса. Высокие башни города выстроенные в арабском стиле, утопающие в пальмовых садах, расступились перед стремительным полетом камеры. Проступила площадь перед высоким минаретом, наполненная бурлящими потоками людей, что стремились пробиться к центру над которым возвышалась стела, а под ней трибуна с которой выступал оратор окруженный плотным кольцом охраны. Пылающие фанатичной преданностью взоры, плотно сжатые губы молодых людей, решительные жесты, – все говорило что преданней охраны не найти. В огонь и воду лишь бы уберечь "сокровище" от любой опасности. А звонкий голос продолжал вещать с трибуны.

– Это Хемала…, – недовольно пробурчал сенатор, ревниво наблюдая за лицами людей ловящих каждое слово, каждое движение оратора.

Камера поднялась до уровня лица… и на сенаторов взглянуло знакомое лицо. Та же чернота волос, тот же омут синих глаз, только выражение было жестче. Целеустремленные черты лица. Волевые движения. И взгляд – сплав доброты и гранитной воли, способной повести за собой нацию, планету, систему.

– Да. Это столичная планета системы Хемал. Это ваша Последняя правительница избранная единогласно на внеочередных выборах правительства системы.

– Но, но…, – сенатор забыл о бороде, начал перебирать какие то листы, шелестеть носителями, а затем вообще закатил глаза в сеансе виртуальной связи.

– Вы хотите сказать что это один и тот же челов… существо? – угрюмо проговорил Ревлюс придерживая обруч искрившегося сеансом виртуальной связи.

– Нет. Это разные существа, но по единому образу и подобию. Аналитики Ордена просчитали еще одно появление владычицы и сумели его предотвратить…

– Владычица?!

– Да. Созревшая и набравшая опыт особь. И с каждым новым "инфицированным" она становится сильнее.

Ревлюс задумчиво свел брови, осмотрел призраки сенаторов поголовно закативших глаза в сеансах виртуальной связи, хмыкнув произнес:

– С этим ясно. Но вот чем же они противостояли Ударному флоту?!

Трансляция боя пиратов с космическим ливиофаном, и вскрытие одной из "бабочек" произвели эффект бомбы. Ошеломленный, подавленный и просто растерянный генерал, казалось постарел на десяток лет. В начале ревностно следивший за маневрами пиратских крейсеров, а затем удовлетворенно ждавший когда с детонируют о тушу заряды боеголовок, но после массированной атаки "бабочек" и бегства пиратов, – выглядел побитым псом.

– Но, это не возможно, – не веря увиденному, шептали губы Председателя. Переведя на генерала растерянный взгляд, с нотками истерики спросил: – Генерал, но ведь наши флоты не такие?! У нас ведь и вооружения по мощнее и корабли быстрее?!

Но ответом было молчание, и хруст сжимаемых кулаков.

ГЛАВА 31

Непрерывный гомон птиц накладывался на рык хищника. Ни затихая и на короткое время борьбы, гомон слился с хрустом деревьев. Выскочившая туша из мышц и пасти ухватила еще не успевшего отобедать мелкого хищника, и с хрустом заработала жерновами челюстей. Верхушки деревьев сотряс сытый рев исполина.

На короткий момент джунгли замерли. Но спустя миг жизнь забурлила в том же ритме. В небо взмыли стаи диковинных птиц. Облетая кроны деревьев великанов, гонялись за мутными облаками насекомых. Набивая клювы еще стрекочущей пищей, возвращались на деревья увитые гроздями гнезд, с полчищами вечно голодных птенцов дерущихся за самого жирного насекомого.

Розовую высь сотряс гром. Царь джунглей повел шипастой головой и вертикальный зрачок замер в недоумении. Громовые раскаты нового соперника, или обычная гроза? Раскат не утихал, а только набирал мощь и сотрясал джунгли необычным рокотом.

Небо вспорол огненный росчерк и мир взорвался. Ослепительное сияние породило чудовищную взрывную волну. Сметая все на своем пути, огненная стена пронеслась по джунглям смерчем. Не виданная сила выкарчовывала вековых великанов сотнями, а что оставалось в земле спекалось невыносимой температурой. Превращалось в пепел и тут же уносилось в след испепеляющему жару…

Наблюдая за огненным штормом с орбиты, Немезис просматривал экспресс анализы и прислушивался к переговорам операторов тяжелых платформ.

Строительный заряд должен очистить плато и сотворить кратер, который пойдет под фундамент его идеи. Разместить неполных триста тысяч поселенцев, обеспечить безопасность сможет только город крепость. Цитадель способная противостоять всем неожиданностям с поверхности, а при необходимости и выдержать орбитальную осаду.

– Мой адмирал. Первая волна возвращается в доки, – голос диспетчера наложился на сводки синоптиков о зарождении атмосферных бурь.

– Принял. Какие прогнозы?

– Через 6 часов должен зародиться циклон. Температура упадет до минус двадцати и как только утихнут снежные бураны, выпускаем коконы.

– Управление передать на флагман. Мои вызовы переводить на экстренные каналы.

Передав управление, Немезис покинул рубку. Окунаясь в серость лабиринта коридоров, прошел к камбузу и с недоумением застыл перед черным провалом двери. Дневная смена давно закончилась и вместо того что бы отдыхать кто-то из экипажа сидел за столом, медленно ворочая столовым прибором не отрывался от голубого сияния терминала.

– Что вы здесь делаете?

Строгий тон не произвел должного эффекта. И только когда массивная поступь зазвучала за спиной, человек обернулся, и Немезис встретился с рассеянным взором торговца.

– А это вы…, – улыбнувшись Мастер Крафт привстал протягивая руку, – присоединяйтесь.

– Удивлен. В такое глухое время, когда все спят, не ожидал кого-то встретить, – Немезис аккуратно пожал руку, заказал автомату сушеных фруктов, – вы же должны быть еще в лазарете.

Печально усмехнувшись, Крафт ответил:

– Да хватит. И так отвалялся три дня без сознания, – кивнул на монитор, что транслировали галактические новости, не веря покачал головой, – Только пришел в себя, а тут такое. Никогда не думал что застану такие времена…

Немезис взял с подноса еще одну горсть, и с непривычным ощущением наслаждался кисло приторным вкусом сушеной экзотики. Сморщенные плоды таяли во рту, оставляя не обычные ощущения отзывающиеся во всем теле каким то восторгом, словно давно забытые ощущения познавались заново.

– Почему Орден решил вмешаться?

Взглянув на торговца, пытающегося проникнуть в глубь красного взора, Немезис отвлекся от горсти. Встряхнув пустую руки, ответил:

– Это наш долг.

Задумавшись над ответом, Крафт попытался улыбнуться.

– Вы не поймите что я пытаюсь в чем то упрекнуть, но за Орденом всегда остаются разрушенные города, безлюдные планеты, а тут… целая программа на укрепление Содружества. Даже переданы новые технологии, а совместное патрулирование границ содружества… Если бы мне сказали всего неделю назад… я бы усомнился в здравомыслии говорившего.

Взглянув на торговца, нервно заходившего вокруг стола, Немезис вернулся к методичному разжевыванию. Покончив с очередной гроздью, протянул руку к столу. Выскочивший шлейф ожил змеей. Унюхав разъем терминала, уткнулся с характерным щелчком. На дисплее стремительно сменялись калибровочные тесты, и на синем фоне воплотилась картинка.

– Что это за древность…? – вглядываясь в смутные образы и древние тексты, Крафт хмуро разглядывал всплывающий рядом перевод готических символов.

– Земля. Период средневековья… Святая инквизиция, – Немезис выводил картинку за картинкой, не спеша, давал пояснения, – Многие помнят это как варварство, зверство и жестокость. Но мало кто помнит, что разгул разврата, вспышек опасных болезней, всевозможных бунтов и революций начался, когда институт инквизиции утратил влияние. Святая инквизиция была иммунитетной функцией общества. Путем уговоров отречения от ереси, под которой понимались не только религиозная теология но и опасные брожения умов, предупреждались социальные потрясения, возникновение всевозможных оккультных образований… И только исчерпав доступные методы убеждения инквизиторы применяли к человеку тюремное заключение, пытки, а после того как все методы убеждения были исчерпаны – сожжение на костре.

Дисплей уже давно вернулся к мерцанию дежурной заставки, а Крафт продолжал сидеть с отсутствующим взглядом.

– И вы возложили на себя право судить людей? – не подымая взор от терминала, торговец выговаривал, вытачивал каждое слово, – И по какому праву вы решаете за других… как им жить? Современная инквизиция…

С сожалением взглянув на поднос с фруктами, Немезис осмотрелся. Задержав взгляд на панорамном иллюминаторе, ответил:

– Я не собираюсь с вами спорить. Но я знаю одно… – разглядывая кромку планеты заглядывающей в иллюминатор буйством красок кислородной жемчужины, ответил на требовательный взгляд торговца, жестким взглядом солдата, – Нельзя терять контроль. Никогда и не над чем. И это подвластно только Разуму и Силе.

– Насилие порождает ответное насилие, – горько усмехнувшись улыбкой уставшего моралиста, Крафт присоединился к созерцанию поверхности на которой зарождались циклоны. Девственно чистая облачность впитывала сажу и над третью джунглей центрального материка расползалась язва черной спирали, то и дело озарявшей поверхность вспышками молний.

– Доступ к Скрижалям вам закрыт, но своими словами… Другого метода контроля над человечеством которое еще не однородно как в личной культуре так и в планетарных масштабах, идеи всеобщей доброты и любви будут лишь ширмой для прикрытия корыстных намерений и нечестивых деяний.

Крафт улыбнулся и покачав головой ответил:

– Как и ваш предшественник, – всегда ссылаетесь на какие-то Великие Скрижали и всегда уходите от ответа.

– Значит еще не пришло время, – подвел итог Немезис.

Переключаясь на другую тему, вернулся к столу и подключился к терминалу. На экране замелькали чертежи, побежали строчки пояснений

– И что это?

Не понимающе нахмурившись, Крафт присел на стул, неотрывно вчитываясь в текст.

– Сегодня первая фаза новой колонизации Пандоры, – указывая на сменявшиеся карты поверхности, то проекции околопланетного пространства, Немезис неотрывно следил за мимикой торговца, – Как только поверхность будет готова к приему строительных коконов, на орбите начнут создавать орбитальную крепость…

Крафт с трудом поспевал ухватывать суть. На лице все больше проступало морщин, а скептическая улыбка таяла под светом все новых и новых чертежей.

– Очень плотный график. Зачем такая спешка?

– Контрольные узлы по шкале времени действительно уплотнены. Но другого варианта на размещение трехсот тысяч поселенцев и обеспечения безопасности колонии у меня нет. Если у вас есть другие соображения, готов выслушать.

Отодвинув столовый прибор, Крафт подтянул к себе терминал. Пальцы за мелькали в танце, и по просторному камбузу разнесся шелест непрерывной работы с сенсорами ручного ввода. Спустя полчаса, Крафт откинулся на спинку стула. Устало обхватил лицо, помассировал виски и одарил Немезиса уважительным взглядом.

В глазах еще мелькали расчеты, сухие выкладки инженерной мысли, но за тучей терминологии и схем, Крафт все-таки уловил суть.

– Это будет больше чем колония. Большинство зданий несет двойной функционал. Я уже и не говорю об огневой мощности штатного вооружения, – озаренный только пришедшей мыслью Торговец удивленно вздернул брови, -… Кстати, а кто колонисты?

– Обычный набор Агентств переселения…

Много обещающе усмехнувшись, Крафт поспешно завершил:

– Со стандартными контрактами от корпорации. И как вы собираетесь с ними управляться?

– Для этого мне нужен Комендант, – встретившись с непонимающим взглядом, Немезис попытался улыбнуться, – Я так понял что вы не торопитесь отлетать… Почему бы вам не задержаться на стандартный контракт привилегированного служащего?

ГЛАВА 32

– Я протестую! – голос Ригеля застыл на самой высокой ноте.

Подбирая слова, лысеющий профессор не останавливаясь ни на минуту мерил коридор широкими шагами. Остановившись напротив Немезиса, задрал голову и повторил уже не раз сказанную фразу:

– Я протестую. И как член Межпланетной лиги ученых, предупреждаю… Это вам не сойдет с рук!

– Мастер Ригель, – терпеливо пытаясь понять причину столь бурного протеста, Немезис учтиво перебил профессора, – Вы протестуете уже четыре минуты сорок две секунды, но так и не высказали причину протеста.

– Это возмутительно. Абсолютно варварские методы… Вы нарушаете экологическое равновесие на целом континенте. Уничтожаете удивительные образцы местной фауны и флоры. И еще спрашиваете причину протеста. Нет, это не слыхано… Кто Вам позволил такие методы?!

Немезис скрестил руки на груди, и глядя как у защитника природы раскраснелись щеки, глаза налились блеском праведного гнева, а руки так и трясутся от желания кому ни будь вцепиться в горло лишь бы защитить природу неизвестной планеты, спокойно произнес:

– Ваш протест принят, еще есть протесты?

– Я, я…, – видя что собеседник и не пытается спорить, Ригел запнулся.

Растеряно осмотревшись, вцепился в лицо великана требовательным взглядом:

– Вы думаете что так легко отделаетесь? Ни чего подобного. Мы наложим на корпорацию штрафные санкции. Обанкротившийся совет директоров, будет по саженцу… Лично! Высаживать каждое деревцо, каждую травинку…

– Это ваше право. Я его не оспариваю. Но пока вы находитесь на корабле…, – Немезис добавил в голос металла, и вычеканил каждое слово, – Вы будете выполнять пункты контракта и только после успешного выполнения, и истечения контракта вы можете подать на обжалования моих действий. В противном случае на вас распространяется пункт 45, параграф 4.1 о саботаже.

– Чушь, на вольнонаемных служащих он не распространяется.

– Не распространялся, – поправил Немезис. Видя, как профессор пытается припомнить формулировку контракта, добавил, – Ваше последнее слово?

– Нет. Не последнее. Я не хочу больше работать с этой, – подбирая приличное слово, замолчал. Махнув рукой, продолжил: – Моя часть исследований закончена. Свой отчет я уже отправлял и мое присутствие в лаборатории, рядом с этой фе-ми-ни-сткой бессмысленно.

Немезис припомнил последние записи из лаборатории. Лайма действительно "наседала" на профессора. И учитывая разный подход к работе: ее фанатичную упертость в поисках ответов, и его неторопливый подход к изучению неизвестного – удивительно как они, вообще смогли так долго продержаться вместе.

– Хорошо. Сейчас формируется состав разведывательных экспедиций. Вакансия научного консультанта еще свободна…

После ухода профессора, Немезис вернулся в штурмовик. Привычно опустившись в кресло, почувствовал еще не успевший остыть подголовник. Непрерывные сеансы Слияния, начинались с привычного писка протеста медблока. Уже не обладая полной властью над телом и сознанием, аппарат контроля всех функций тела, умнейшая иммунная система могла давать только рекомендации, следовать которым Немезису не давал плотный график работ.

Ощутив себя центром электронного шторма, окрашивающим ближний космос в сплетение энергетических линий разноцветных потоков, Немезис потянулся электронным вихрем к эсминцу Данилова.

– Адмирал на мостике.

Проступившая рубка управления встретила привычным фоном переговоров и вскриком дежурного оператора, что завидев голографический призрак адмирала оповестил всех по уставу. Переговоры на миг прервались, и как только Данилов выполнил формально приветствие, неподвижно замершие операторы вернулись к работе. Стоявшие полукругом консоли вновь окрасили лица в блики мерцания мониторов, и капитанский мостик наполнился шумом приглушенных переговоров.

Присев в капитанское кресло, ожившего многочисленными панелями и гроздями нештатных мониторов, сразу же окруживших владельца призывным мерцанием, Данилов продолжил рапорт по существу:

– … Каркас достиг плотности 0.6 алмазной, – говорил Данилов, косясь на мониторы с диаграммами, – В нижней полусфере уже устанавливаем несущий слой брони, но скорость ниже плановой.

– Трудности?

– Слишком сжатые сроки, – прямо взглянув призраку в глаза, Данилов угрюмо добавил, – люди устают. Тем более что такое масштабное строительство планировалось на поверхности и при полной побудке колонистов.

Спокойно выслушав упрек, Немезис посмотрел вниз. Поднявшаяся над залом платформа открывала взгляду всю рубку управления. Вглядываясь в лица операторов, заметил пустующие места.

– Я взял на себя смелость установить новый график дежурных смен. В таком бешеном темпе вероятность ошибок возрастает. Роковых ошибок.

– Разве восьми часов на сон, этого мало? – спросил Немезис.

– Кроме сна и работы у людей должна быть и время для психологической разгрузки. Две недели без возможности расслабиться, для них очень много. Это же не боевой экипаж.

Немезис заинтересовано взглянул на Данилова уже уловившему, что сказал лишнее.

– Интересно. Откуда у коменданта орбитальной станции, пусть даже с военным уклоном представления о порядках на боевых кораблях?

Сыграв удивление, Данилов ответил:

– Если Вам интересно…, – сохранив на лице вежливость, едва улыбнулся мимикой, – то на орбитальных крепостях часто дежурят эсминцы СБ, и зачастую экипажи получают короткие увольнительные, которых хватает на "пробежку" до орбитального кабака, поздороваться с местными девицами и пожаловаться на тяжести службы за рюмкой чая.

– Будем считать что вы ответили на вопрос, – с такой же вежливостью ответил Немезис, сделав пометку в памяти – все таки заняться персоной Данилова детальнее, – Составлений график дежурств изменять не буду, но на дополнительных людей не рассчитывайте.

Отвечая на невысказанный вопрос, Немезис ответил:

– Запас продовольствия жестко ограничен. И еще неизвестно когда мы запустим пищевые фабрики на поверхности…

ГЛАВА 33

Корпус орбитальной крепости все больше приобретал плоть. Выцветая под жестким излучением светила, каркас из живого бетона твердел и все больше напоминая скелет давно умершего гиганта, но вместо того что бы терять плоть этот, с каждым днем обретал по новой сектору стальных плит, то и дело украшавшихся вспышками молекулярной сварки.

Пара коконов, убрав сложное сплетение с раструбами маломощных лазеров, аккуратно маневрируя, выбиралась из сплетения бетонных ребер. Освещая сплетение лучами прожекторов, да вспышками двигателей, парочка выплыла из недр рождавшегося гиганта и тут же прыснула в стороны. Терпеливо дождавшись свой очереди, новая смена коконов устремилась к ячейке, буксируя к провалу сегмент корпуса одного из транспортов…

Немезис ощущал себя воронкой, узлом энергетических потоков. Информация со всех бортовых систем накатывали лавиной, заполняли ощущения цифровым штормом грозя поглотить и растворить все на своем пути.

Но натыкаясь на сознание получеловека полумашины, цифровые потоки втягивались в воронку воли и силы разума, смирели и растекались от энергетического сгустка ровными цветовыми потоками просчитанных команд.

Как паук в центре паутины Немезис следил за каждой "нитью", держал в сознание терабайты информационных массивов и словно дирижер огромного оркестра прислушивался к малейшей фальши в симфонии строительства. Он не обращал внимания ни на смену лиц дежурной смены, ни на таймер Слияния. Он уже давно перешел рубеж, очерченный строгим запретом Братьев Науки. Он жил энергетическим вихрем, дышал цифровыми потоками, и главное он ощущал, что это не предел.

После первых суток, когда медблок напомнил о необходимости прервать слияние, он отвлекся на пересадку из кресла штурмовика в капсулу для межпланетных перелетов. И ощущая кожей бодрящую прохладу клокочущего киселя аквариума, отдал команду бортовым системам заботиться о теле, а сам, погрузился в новый сеанс Слияния.

После трех суток беспрерывного контакта мозга с электронными системами, он впервые ощутил как контроль над сознанием начинал таять. Рапорта операторов сливались в неразборчивые каракули, переговоры в сплошной гомон. И опережая желания разорвать сеанс, Немезис впервые ощутил как где-то в глубине открывается спасительный родник.

Словно с дремучих пластов подсознания пробивается вихрь свежести и силы. Сметая дурман усталости, поток открывал сознанию все неясности, прояснял в четком свете решения: непреодолимая задача становилась детской загадкой с элементарной отгадкой, неимоверный расчет складывался с легкость простейшей арифметики. И при этом он ощущал эмоции ранее неизведанные, – удовлетворение. Словно он занимался нужным делом, по которому тосковал все прожитое время…

Постоянный зуд превратился в настойчивое прокалывание. Обратив внимание на трепет алой линии, которая символизировала канал экстренной связи, Немезис отвлекся малой толикой внимания.

Проступил силуэт Крафта. Опуская формальности, озабоченно нахмуренный торговец проговорил:

– Есть ситуация которая требует вашего внимания, а лучше личного решения.

Выплывая на поверхность цифрового потока Немезис пытался понять, что так взволновало его нового коменданта. На ходу сотворив алгоритмы простых действия операторам коконов, Немезис полностью отвлекся от строительства. В сознании растаяли следы последнего массива, и уделяя Крафту все внимание Немезис уточнил:

– Именно личного?

– Экспедиция обнаружила следы…, – задумавшись, Крафт хмуро добавил, – понять бы чьи…

ГЛАВА 34

Джунгли сливались в океан зелени. Быстро проносясь под объективом разведывательного зонда, выделялись буйством жизни. Среди которого уже было не понять где деревья, а где необычно активные представители местной живности. То и дело зонд совершал немыслимый пирует, что бы в последний момент не стать жертвой летающего чудища, что настырно продолжало преследовать серебряный шар. Издав рев разочарования, летающий хищник усилено захлопал кожаными парусами крыльев, и набрав высоту спикировал далеко впереди. Выхватив из чащобы жертву, натужено взмахивая парусами уворачивался от сородичей, что стремительно пикировали с высоты пытались урвать себе часть добычи.

Траектория полета зонда выровнялась и проекция приняла подобающий вид. Но новая напасть в виде облака насекомых, разукрасила картинку в череду быстро расползающихся клякс. Шли минуты, а проекция все больше напоминала дно стакана, коим прихлопнули несметное число тараканов.

Наконец оператор все-таки увеличил высоту, и аппарат передал картинку, от которой Немезис перестал жевать.

– Увеличение, – отложив гроздь сухофруктов, Немезис впился в изображение настенного проектора, – максимальное отдаление…

В пустой кают компании был только Крафт, который и выполнял короткие приказы с пониманием. Когда он впервые просматривало запись обычного зонда, которую ему передали с отчетами разведывательной экспедиции, он не поверил собственным глазам.

Среди буйства зелени возвышались абсолютно черная колонна. Увитые лианами гиганты деревья словно сторонились мрачного соседа, росли на почтительном расстоянии. И то выглядели какими-то чахлыми по сравнению с другими великанами.

– Это все?

– Нет, еще есть детальной обследование участка вторым зондом и орбитальная съемка…

Оказалось что колонна не одна. По километровой окружности было расставлено тридцать шесть стометровых столбов. Та же гладкая поверхность, та же чернота и одинаковая высота…

Немезис не понимающе просматривал отчеты сканирования. Показания радаров не показывали ничего необычного, вернее они вообще ничего не показывали кроме дикой сельвы. Щупы сканеров различного принципа действия, проходили сквозь колонны будто тех вообще не существовало и только системы, что улавливали световые волны, обнаруживали колонны из неизвестного материала.

– Есть еще одна странность, – Крафт очертил на проекции круг, – там, внутри окружности среди этих колон нет ни одного живого организма.

– В смысле?

– За время сканирования на биологическую активность, не было зафиксировано ни одного животного, что хотя бы рядом пробегало с этим чертовым кругом, – Торговец устало откинулся на спинку кресла, и теребя подбородок терзал изображение упорным взглядом, – И это при том что на этой планете куда ни плюнь, так попадешь в чью ту чешуйчатую пасть.

– Заключения биологов уже есть?

– Да куда там, они как начали разбираться в пищевых цепочках местной живности, так все не могут понять как тут вообще еще что то живет.

Немезис оторвался от отчетов, и посмотрев на торговца, который уже осунулся гадая над загадкой, спросил:

– Вы сегодня спали?

– Да когда? – криво усмехнулся Крафт, и вспомнив пропущенное вскинулся, – кстати, еще чуть не забыл. Тут один Ригелевский умник, утверждает, что раньше в этом круге ничего не росло…

Выводя детальные снимки на проектор, Крафт остановил изображения на двух деревьях: одно ветвистое, с разросшейся кроной, с вязью стволов заплетавшихся в сложные спирали, но упорно рвущееся к солнцу, и второе – полная противоположность первому.

– Так вот этот ассистент утверждает, что при здешнем "бешенстве роста", эта поросль выросла не давно…и если сопоставить временные сроки.

– Первая волна…, – перебил Немезис.

Все сознание встрепенулось. На поверхность пробилось ощущение близкой беды, что заставило мысли носиться в бешеном ритме. Закрыв глаза он закинул голову, и пытаясь сконцентрироваться начал сортировать в уме все что известно на данный момент.

Следов колонизации не найдено. А там где проходит представитель человеческой цивилизации всегда остается след, но только ни в этом случае. Ни руин, ни обычных "шрамов" строительства на поверхности планеты, ни чего что бы говорило о присутствии человека.

Но зато присутствовали таинственные колонны неизвестного происхождения. В том, что это не творение рук человеческих Немезис не сомневался. Не то что бы воздвигнуть стометровые колоссы было невозможно, но создать невидимый для приборов материал, – этого не могла ни одна планета содружества. Но кто же оставил эти колоны?

И странное место внутри колонн. Местная живность, которая борется за каждый метр джунглей всем арсеналом из зубов и когтей, не решилась проникнуть за границу невидимого круга. Только деревья. И то совсем не давно.

Взглянув на Крафта нервозно покусывающего фалангу указательного пальца, Немезис спросил:

– Что вас беспокоит?

Подняв взгляд, Крафт криво усмехнулся.

– Все беспокоит… Если бы от меня зависело, – рванул бы от этой планеты на всех двигателях, – не глядя протянув руку нащупал термос. Отлив в чашку горячей жидкости, осторожно отпил терпко пахнущей жидкости.

– Я тут просматривал запись отчета автоматических разведчиков. И хоть убей не понимаю куда делась такая прорва людей и техники. Ведь их не меньше нас было…

Крафт аккуратно обхватил чашку, словно пытаясь согреться, заодно и высмотреть ответы на дне чашки, не отрывал глаз от парящей поверхности.

– И вместо руин колонии нас встречает девственная планета. Ни чего что бы говорило о присутствии человека. Ничего. А эти колонны… Ох не нравиться мне это.

Немезис прошелся по каюте. Безмолвные панели и консоли, что возвышались по периметру рубки, только иногда перемигивались дежурными индикаторами, как бы говоря что готовы к работе если штурмовик отпустит путы правления.

Остановившись напротив штурманского пульта, Немезис оперся о серый пластик. Задумчиво проведя пальцем по зашелестевшим клавишам, посмотрел на панорамный проектор.

Верхняя часть рубки укрывалась проекцией окружающего космоса, и как раз на симуляцию внешнего обзора выплывал сегмент строящейся крепости. Огромное веретено выглядело совсем не так как в электроном мире.

Километровый каркас уже на треть обтянутый серебряной чешуей казался рыбиной, что дрейфовала среди звезд, а вокруг суетились светлячки надоедливых мальков. То и дело украшаясь вспышками сварочных лазеров, коконы возились почти у каждого не обтянутого узла, где сквозь сложные сегменты и ажурные конструкции проглядывались контуры транспортов, что, попав в паутину каркаса, терпеливо дожидались уготовленной участи – полного демонтажа корпуса и переустановки главных реакторов в сердцевину крепости.

Но прежде чем последний лист обшивки покинет тушу транспорта, должен еще произойти отстрел грузового кольца, где в гирляндах статического поля замедлявшего все функции человеческого тела покоились триста тысяч колонистов второй волны.

Самый ценный груз. Груз, который давил на плечи сильнее всех тяжестей мира. И вместе с этим на нем еще лежала ответственность за весь Орден, возложенная самим Создателем. Воин, который меньше всего хотел принимать такую ответственность, воин который всегда должен знать ПРАВИЛЬНЫЙ ответ, сейчас не знал что делать…

Тяжело вздохнув, Немезис сказал:

– Колонизацию… продолжаем.

ГЛАВА 35

Грузовой ангар крейсера на половину заполненный штабелями контейнеров слегка вибрировал от топота. Подчиняясь неслышным командам, на пустом пятачке заполнялся строй десантников. Закованные в механическую броню планетного типа, с массивными горбами на плечах, и полным вооружением, люди заполнили ангар лязгом металла и непрерывным жужжанием сервоприводом.

Диковинные великаны выделялись на фоне серости ангара дикой раскраской всех оттенков джунглей, и если бы не открытые забрала массивных шлемов, то бы казалось, что пол пророс необычными деревьями.

Прохаживаясь вдоль строя старший десантник придирчиво осматривал каждого пехотинца. Остановившись, дергал свисающие от плеч раструбы излучателей, заставлял развернуться кругом. Проверяя силовые кабели, от наспинного генератора к боевым блокам, молча хлопал пехотинца по плечу и переходил к следующему, или разражался руганью, от которой по строю прокатывалась волна смешков.

Закончив проверку всех сорока исполинов, старший развернулся к проему входной двери и как только открылись створки оглушительно гаркнул усиленным внешними динамиками басом:

– Смирно!

– Вольно!

Пройдя на середину пятачка, Немезис развернулся к строю лицом. Всматриваясь в провалы шлемов, где поблескивали внимательные глаза пехотинцев, он сказал:

– Вам предстоит обеспечить охрану экспедиции на поверхности планеты. Кроме боевых задач загруженных в боевой интеллект персональной брони, есть еще пара моментов. Первое…, – оглянувшись назад в поисках торговца молчаливой тенью стоявшего позади, Немезис приглашающе кивнул, – Вы будете подчиняться командам гражданского… Мастера Крафта. Он отвечает за ее успех. Второе, и самое главное. Быть очень внимательными. Больше внимания уделяйте мелочам, если заметите, что-то необычное сразу обращайтесь к ученным.

Глядя, как в глазах пехотинцев зажигается огонек азарта давно заскучавших от безделья охотников, Немезис хотел на этой ноте закончить инструктаж, но, поддавшись необъяснимому порыву, добавил:

– Удачи.

Минуя череду лабиринтов, еще продолжавших мигать в тревожном ритме от стыковки последних десантных ботов, Немезис уловил необычные звуки. На пустом крейсере, на котором кроме пяти десантников караула камеры одиночки, да женского персонала лаборатории, в которой все также трудилась Лайма, хохот десятки мужских глоток насторожил.

Остановившись напротив створок помещения склада, Немезис оглянулся на молчаливого спутника. Мастер Крафт, решивший подоспеть к высадке на личном корвете, сейчас не смотрел в глаза, а только втянув голову в плечи обогнал Немезиса, и с лицом, не обещавшим ничего хорошего, едва не проломил не торопливые створки дверей.

Заставленный до потолка розовыми контейнерами продовольственного пайка, склад производил впечатление детского домика собранного из сотен кубиков, где внутри оставалось место только для киборга погрузчика, что отдыхал в позе усталого паука, да стола, за которым должен был восседать кладовщик. Но грузный мужчина, сейчас валялся на полу и усилено отмахивался от фигуры, что пыталась его накормить коричневым брикетом с тухловатым запахом. Явно уступая в силе квазимеханике легких доспехов и остервенелому напору кормильца, да еще под гогот пятерки парней, что веселилась вокруг, владелец склада уже был готов сдаться, но, завидев вошедших извернулся ужом и проскользнул Немезису за спину.

– Ты куда это уполз, – звонкий голос, наполненный не остывшей яростью, и шуточной досадой оборвался на полу ноте, – Да вы посмотрите, кто к нам пожаловал?! Сам грозный адмирал…

Немезис открыл для себя чувство, что с детства знакомо каждому человеку – он опешил. С кошачьей грацией, которую не смогли скрыть пластины белой брони, перед ним выпрямилась Филиция.

– Филиция что здесь происходит, – голос Крафта больше подошел бы шипению голодного питона, – Почему вы не на корвете?!

Только заслышав опасные нотки, разом притихшие головорезы попытались уменьшиться в росте, и раствориться, а лучше стать невидимками, но строгий взгляд торговца приковал всех к месту.

– Согласно бортовому расписанию пыталась получить паек, – огрызнулась девушка. Пригладив короткие волосы, блеснула глазами в поисках кладовщика, – но эта крыса… пыталась мне всучить тухляк!

Почувствовав на себе взоры всех присутствующих кладовщик побледнел, затряс щеками но набравшись смелости залопотал:

– Я выдавал контейнеры по накладной, как и всем. Я же не виноват, что нас укомплектовали контейнерами "крайними" сроками консервации…

Подойдя к стеллажу с контейнерами, Немезис зашелестел клавиатурой терминала взятого со стола кладовщика. Проходя в глубь склада, касался световым пером технологических панелей на каждом двух метровом кубе. И на всех надписи гласили об окончании гарантийного срока хранения биомассы. Пересованные брикеты белковой массы служили основным "топливом" для пищевых автоматов, где установки псевдоклонирования "творили" для людей, но если консервирующие бактерии погибали то биомасса начинала быстро "стариться", что грозило остановкой пищевых блоков на всех кораблях.

– Вы проверяли контейнеры перед погрузкой? – спросил Немезис возвращаясь к площадке, на которой уже остались только трое участников неожиданной встречи, – Как получилось что весь запас биомассы крейсера уже "старится"?

Утирая лицо от коричневой пасты, полнощекий кладовщик безразлично пожал плечами:

– А какая разница, если весь груз такой. На транспортах такая же хрень началась, – брезгливо поморщившись от запаха, опасливо покосился на Филицию, которая как ни в чем не бывало рассматривала белизну бронированной перчатки, – по плану то, мы уже давно должны были развернуть стационарные фабрики на местном сырье. Так бы просроченные пайки остались бы не замеченными. Списали бы… и все дела, а корпорация сэкономит кругленькую сумму…

Крафт чертыхнулся, и качая головой сказал:

– Нет, ну чем это нужно думать, что бы снабдить волну колонизации просроченными запасами полдовольствия… закормил бы такого.

Игнорируя на себе упорный взгляд Филиции, Немезис старался не смотреть в ее сторону, полностью уделял внимание кладовщику:

– На сколько еще хватит запасов удовлетворительного качества?

Все тот же флегматичный жим плечами, но, завидев, как обидчица метает гневные взоры, быстро ответил:

– Максимум что можно выжать – это неделю, а потом контейнеры срочно выкидывать в космос иначе на корабле не продохнуть будет.

Упорно не замечая бесцеремонного разглядывания, Немезис обратился к Крафту, так как будто в комнате они были одни:

– Вот еще одна причина продолжать колонизацию, – уже обернувшись в разъехавшихся створках, Немезис добавил Крафту,- перед отлетом зайдите на капитанский мостик…

Мерея шагами каюту, Немезис уже мог проделать этот путь и во сне. Нервозное состояние, передалось и имплантантам. То и дело вспыхивал мед блок услужливо прелагая впрыснуть целый букет из успокаивающий препаратов, но Немезис только отмахнулся. Сконцентрировавшись, вызвал в сознании табло времени. Уже прошло пятнадцать минут, а торговца так и не было.

А ему стоило бы рассказать, каким это образом на корабле появился человек, которого он меньше всего хотел видеть. Или на оборот хотел?

Немезис не мог разобраться в причинах и следствиях. Желания и чувства противоречили логике и доводам разума, которым всегда должен следовать Воин.

Немезис способный противостоять десантному корпусу, по силе мог соперничать с боевым киборгам, но он оказался не готов к такому испытанию. Годы тяжелых тренировок, всевозможных психологических тренингов, наконец боевой опыт, – все это не давали ему главного ответа – как себя вести с Филицией.

Шипение створок прозвучало как выстрел. Немезис нервно развернулся, и сразу же спросил:

– Откуда она на борту?!

Не ожидавший такого вопроса, Крафт медленно пошел к привычному месту оператора. Усаживаясь в глубокую перину черного материала, тут же зашипевшей подгонкой под осанку человека, на всякий случай уточнил:

– Филиция?

Понимая что не стоит давать волю скопившемуся напряжению, Немезис задержал дыхание и постарался вложить в речь как можно больше равнодушия:

– Почему на борту крейсера находится этот человек, и я а об этом ничего не знаю?

– А вы не запрашивали полный список моей команды, – парировал торговец, слегка усмехнувшись уголками губ, только начиная понимать причину нервного состояния Немезиса.

Припомнив бурное расставание в порту, было, тогда заподозрил что-то, но отмахнулся от догадки как от полного бреда. Немезис и женщина. Кому сказать засмеют.

– А в чем собственно дело?

Немезис проигнорировал вопрос. Отвернувшись к панорамной проекции окружающего космоса, неподвижно застыл. Спустя минуту молчания, спросил сам:

– И давно она у вас?

– Да как ее выперли со службы так она сразу ко мне, – отвечая на немой вопрос Немезиса, заговорил словно все, давно знают эту историю, вот только Немезис не в курсе, – Так из-за вас все было, и вы не знаете?

Слушая не торопливую речь, Немезис почувствовал себя не обычно. Прислушавшись к ощущениям почувствовал к щекам прилив крови.

После того как Филиция послала своих непосредственных начальников, а затем мэра, и губернатора Темени самое дальнее анатомически познавательное путешествие, да еще пригрозила пристрелить любого кто сунется в апартаменты без приглашения, – вакансия капитана законников припортового уровня оказалась почти свободной.

Слушая торговца, Немезис все больше чувствовал на себе груз вины. Он спокойно оставил человека, даже не подумав чего тому что стоило спасти его от серьезных неприятностей…

– Вы же знаете мое кредо давать людям шанс начать жизнь заново. А когда она мне позвонила и в лоб спросила о работе, я сказал что есть место в штурмовой бригаде, – слегка нахмурившись неприятным воспоминаниям о стычке с вышибалами в кабаке, когда одних увозила труповозка, а ему пришлось расстаться с бойцом снова подсевшим на "рифы", Крафт с сожалением прицыкнул, но затем вежливо улыбнулся, – а когда она отправила на длительный больничный заводилу моих оболтусов, и навела порядок в их буйных головушках, то, не долго думая, предложил ей командирскую должность.

Стоя спиной к торговцу, Немезис глухо произнес:

– Я все понял. Спасибо за информацию.

– Давайте все таки проясним ситуацию, – со вздохом поднявшись с кресла, Крафт расправил полы плаща и встал напротив – Так как она член моей команды, и далеко не самый бесполезный, то как капитан я должен знать о ее проблемах. Что с ней не так?

Бросив короткий взгляд на Крафта, Немезис снова развернулся к звездным просторам. Всматриваясь в сияние мириады разноцветных огоньков, приглушенных зеленоватыми переливами астероидных скоплений, Немезис продумывал ситуацию с разных сторон. То что это не обычная задачка имеющая точные ответы, он понял как только увидел Филицию. Шквал эмоций захлестнул восприятие приступами воспоминаний. Необычное щемящее чувство в груди, словно тиски сжавшие сердце, не отпускало его и сейчас.

Заложенные Учителями принципы, цели существования Воина, предназначения, становились призрачными и не важными. На главное место в жизни рвалось желание быть рядом с этой девушкой, ощущать ее дыхание, биение сердца, слушать ее голос, и чувствовать в руках тепло ее плоти…

Стряхнув наваждение, Немезис глубоко вздохнул.

– Что с этой девушкой не так? – голос Крафта прозвучал не обычно. Всегда вежливо ироничные интонации сменились нотками мудрости накопленной за прожитые годы. Уже начавшие мутнеть от старости глаза, участливо вглядывались в лицо великана, пытались высмотреть причину нервного состояния, -… поговорим?

– О чем?

Покачав головой, Крафт хмыкнул, облокотившись на спящую консоль осмотрел полумрак рубки. Дежурное освещение едва хватало на четкие контуры выпуклых пультов, и горбов массивных кресел.

– Если бы я не помнил твоего предшественника, то усомнился бы рассказам о Немезисах. Чем больше за тобой наблюдаю, тем больше подмечаю, что ты все больше становишься похож на человека… Откинуть внешность, закидоны… то обычный парень. Ты сильно изменился. Что с тобой происходит?

Этот вопрос Немезис боялся задать сам себе, боялся признаться самому себе – он изменяется.

Взять пристрастие к сушеным фруктам. Какое это наслаждение чувствовать во рту как тают ломтики фруктов, как растекается по горлу буря вкусовых ощущений. Но ведь раньше ему было все равно, что забрасывать организму на усвоение, а теперь он становился привередлив.

А новые возможности виртуально слияния? Словно мозг просыпался от долгой спячки. С каждым разом затылок все больше напоминал о себе резкими приступами боли, но зато он решал многоуровневые задачи виртуального планирования орбитальной крепости с пугающей легкостью. Пропуская через сознание огромные информационные массивы, успевал параллельно опережать бортовые интеллекты по расчетам орбитальных маневров эсминцев и сотни истребителей. И что больше всего настораживало, – это отсутствие усталости. И все ощущения говорили, что это не предел, что-то сдерживала мощь всемогущества готовую вот-вот вырваться на свободу.

– Ладно… Можешь не отвечать… ты уж извини старика, – в голосе торговца звучала неловкость. Словно выплеснулось наружу простое желание помочь, а не найдя цели, спряталось за вежливую маску.

Лицо подтянулось, морщины растворились в вежливо ироничной улыбке. Пригладив и без того гладко зачесанные назад седые локоны, торговец встал. С кивком произнес:

– Адмирал, если больше нет вопросов, то разрешите откланяться…

Немезис резко обернулся на звук открываемой двери, и уже в дверях остановил торговца вопросом:

– Так что мне делать?!

– С чем?

– С Филицией…,- выдавил Немезис, – что делать мне…я не могу сосредоточиться, на мне висит ответственность за колонизацию, а я не могу справиться с эмоциями…

Крафт выдержал пылающий взгляд, пожал плечами:

– По сплетням, Фили поперли из законников за аморальность, хотя по мне…в чем тут аморальность я так и не понял. На станции намного больше больных извращенцев, которых давно пора выкинуть в космос, но не суть. Если девчонка отказывается от карьеры, и рушит всю привычную жизнь, то я думаю что у нее такие же проблемы, – усмехнувшись, на миг задумался, -…значит есть все шансы рассчитывать на взаимность, а коли так то может быть начать просто с разговора?

– На взаимность? – недоуменно переспросил Немезис.

– Эх, молодость, – печально усмехнулся Крафт, – если бы не это…, – разведя руки, похлопал себя по бокам тут же отозвавшимся пустоватым звуком кибер-протезов, -… я бы не раздумывая, бросился за этой девушкой хоть в черную дыру, а ты тут топчешься старым киборгом…

Немезис пристально вглядываясь в печальную улыбку, сказал:

– Вы так говорите, как будто перед вами стоит простой человек, – встретившись с взглядом нахмурившегося в непонимании торговца, Немезис терпеливо пояснил, – Ведь я ничем не отличаюсь от вас, во мне имплантантов хватит на выплавку отдельного киборга, не говоря уж о внешности…

Поймав взглядом блик на панели, всмотрелся в гладкую поверхность пульта. Отражение двух силуэтов: один принадлежал торговцу, а второй, существу с болезненной белизной безволосого черепа, с блеском стального затылка, что оттенялась мраком черной брони, а довершающим штрихом были глаза. Полностью красные с едва видимой границей зрачка, они то и внушали людям страх, за который воинов Ордена и прозвали "демонами".

– Извини но… ты полный болван, если думаешь, что женщина ценит в мужчине внешность, – ухмыльнулся Крафт, – внешность только заявка, а если за красивым фасадом ничего нет, – развел руками торговец, – то уже ничем не поможешь. Любая нормальная женщина руководствуются тремя дремучими инстинктами: рядом должен быть мужчина; надежный кормилец семьи; и хороший отец для потомства. И замечу, что внешность тут не играет особой роли, был бы чуть симпатичнее обезьяны.

– Так что тебе не нужно тут маяться дурью, а иди к ней и поговори. Попытайтесь вместе разобраться в ситуации и вообще понять, что вы друг от друга хотите…

– Легко сказать, – сокрушенно ответил Немезис, но внутренне уже принял решение.

ГЛАВА 36

Мягкий толчок, и по катеру прошла дрожь. Индикаторы пультов замерли, встрепенувшись последним всполохом, уложились в мозаику в ровной желтизны ожидания новых команд. Немезис легко поднялся с кресла, и оглянувшись на предсмертный скрип кресла, хмыкнул. Дуги компенсаторов, что должны были оберегать человеческое тело от резких ускорений и перегрузок, опасно выгнулись в некоторых местах ажурное сплетение укрылось паутиной трещин. Заявки производителей о нагрузках до 9 ж, явная ложь.

В последний раз он пользуется обычными катерами, лучше бы взял штурмовик, но вспомнив для чего он со стыковался с торговым корветом, помрачнел.

– Эй, – хриплый голос со следами полудремы ворвался на стандартную частоту связи, – кому не спится в собачью вахту?!

– Мне нужно встретиться со старшим офицером корабля, – ответил Немезис, усилием воли подстраивая имплантированный эмиттер на частоту внутреннего эфира торгового корабля.

– Что за хрень…, – с голосу улетучились остатки сонливости, и теперь обладатель взволновался не на шутку, – а ну встань в центр шлюза… Ох ты, мать твою…

Голос резко отключился и Немезис застыл под мигающим индикатором объектива в полном одиночестве. Хорошо что еще закачку воздуха не остановили. Глядя на успокаивающиеся клубы пара, и торопливый бег сиреневых лучей обеззараживания, что паутиной пробегали по всему телу, Немезис, терпеливо ждал когда же откроется массивная створка шлюза.

Покачав головой, Немезис вспомнил как проверяя общие папки виртуального доступа, и разгребая "текучку" в виде конструкторской документации, рапорта на смену патрулирования, он наткнулся на случайно оставленные торговцем стыковочные коды. Еще не успевший вернуться в привычный мир мозг уже давал команду на удаление "мусора" как вдруг передумав, скопировал коды в личный банк данных. И вместо того, что бы контролировать последний этап строительства орбитальной крепости, продолжать гонять перехватчики и эсминцы в учебных маневрах, он сорвался с "молота" и теперь стоит в шлюзе корвета, пытаясь понять что же его здесь ждет.

Центральный сегмент шлюза со скрежетом утопился в массивном серебре люка, и треснув по косой линии с шипением уполз в стороны. Пригнувшись, Немезис ступил на решетчатый пол, и сканеры тут же сообщили о присутствии в тамбуре четырех вооруженных людей. Медленно разведя руки, он прошел в полумрак помещения и застыл перед человеком в сером комбезе. Заметно нервничающий парень пытался смело глядеть в зеркальное отражения боевого шлема, но то и дело удерживался от желания оглянуться назад, где по показаниям сканеров, в грамотной засаде, расположились трое в пехотной броне и уже с разогретыми импульникками.

– Откуда у вас стыковочные коды? – прервал затянувшуюся паузы встречающий, теребя трубку коммуникатора, не знал куда ее деть, толи убрать в карман, то ли держать под рукой что бы успеть сообщить о "проблеме", но глядя на молчаливого великана, все больше чувствовал что коммуникатор ему вряд ли поможет.

– Вы старший офицер? – спросил Немезис, уже начиная понимать глупость посещения. Ведь можно было просто связаться и обсудить все вопросы, или хотя бы договориться о встрече, – Отбывая на поверхность планеты, Мастер Крафт не предупреждал команду, о том что корвет временно зачисляется в состав флота? Это автоматически дает мне доступ ко всем кодам корабля, в том числе и боевым частотам…

Явно получив задачку не к своим мозгам, парень задумчиво нахмурился. По лицу пробежала тень рассуждений максимум уместившаяся в двух предложениях, и понимая что ситуация не по его окладу, активировал коммуникатор.

– Чакри, че делать-то? – в голосе проступили нотки растерянности, и вслушиваясь в шелест наушника, парень переминался с ноги на ногу.

Активируя сканирование местного диапазона частот, Немезис прислушался с потрескиванию эфира, спустя секунды сканер вычислил частоту общения и не сильно затрудняясь, взломал шифрование передачи.

– А у меня че голова одна на всех? – раздраженный голос с каждым словом все больше накалялся злостью, – я откуда знаю че делать. Если Мастер дал ему коды значит так надо, а коли надо, то…

Раздался более рассудительный голос, и с нотками ленцы уверенного в себе человека прервал торопливые рассуждения:

– Не парьтесь парни, он же явно сказал что ему нужен старший офицер, пусть Фили и думает че с ним делать.

– Легко сказать… Опять будет учить, что самим мозги нужно иметь, а потом еще и в рыло даст. Она же только с осмотра двигателей вернулась, говорят, мотористам устроила такую бучу…, – сокрушенно выдохнул Чакри, – попадать под раздачу как-то не хочется…

– Брось,тут явно по ее части.

– О, – воскликнул Чакри, и голос стал елейным словно обладатель вручал драгоценный выигрыш лотереи, – Тень, так как шлюз это твоя вахта, значит и ты его сдаешь Фили.

Едва не выронив коммуникатор из рук, парень обречено за оглядывался. Проворчав ругательство, для вида попытался поприпираться, но в эфире раздался такая ругань, что обречено вздохнув, парень, поднял на Немзиса взгляд, наполненный ожиданием встречи, как минимум со стаей диких кошек.

– Пошли что ли.

Минуя череду коридоров, отливающих мутной коричневой пластика, Немезис прислушивался к бормотанию сопровождающего. Тот все больше проклинал того, кто составлял расписание смен, и чем дальше удалялись в глубь корабля, тем все больше парень бубнил, и когда они остановились напротив двери каюты ничем не отличающихся от остальных кают жилого уровня, Немезис облегчено вздохнул.

Приложив руку к панели, парень поспешно проверил верхнюю застежку воротника, и когда ожил индикатор фиксатора встроенный на уровень лица, поспешно сказал:

– Офицер. Тут это, – кивая за плечо, замялся, – в общем… тут типа разобраться надо.

Дверь с мягким гудением ушла в стену, и на вошедших накатила волна запахов, что может царить только в комнате девушки. Не такая уж просторная каюта, вмещала в себя стандартный лежак со столиком, а все остальное место занимал тренажер. Сплетение гибких трубок, отливающих хромом, упруго гнулись под напором Филиции, что шумно дыша полулежала в центре ажурного сплетения и как раз заканчивала упражнение на развитие и без того упругой груди.

Шумно выдохнув, рывком закончив упражнение протянула руку за белым полотенцем. Полупрозрачный латекс, едва скрывающий все прелести молодого тела, заиграл на свету вкраплениями серебристых датчиков контроля, и едва рука вышла за пределы тренажера, хромированные щупальца втянулись в спинку кресла. Поднявшись с кошачьей грацией, Филиция взглянула словно выстрелила. Парень дернулся словно был пойман на постыдном и покраснев, прокашлялся:

– Это… Вот он говорит что ему нужен…

– Тень, – ласковый голос, почти ворковал, но за ним слышались раскаты надвигающейся бури, – это я уже слышала, еще что ни будь?

Не в силах оторвать взора от едва скрываемого очарования молодого и развитого тела, парень помотал головой в отрицании. Тяжело сглотнув, промычал:

– Мона типа идти?

– Иди милый, иди уж.

Немезис не помнил как остался один. Он словно был в центре бури ощущений. Накатившие воспоминания, разогревались запахами и словно понимая что испытывает воин, Филиция грациозно избавилась от костюма, и не закрывая кабинки мини душевой, принялась омывать разгоряченное тело заискрившимися струйками.

– Ты обожди минуточку, – не отрывая от Немезиса глаз с искорками все понимания, Филиция проворковала бархатным голосом, – а то я не знала, что ты придешь.

Немезис застыл изваянием. Чувствуя, как под сознанием раскрывается бездна дремучих инстинктов, заскрипел зубами. Весь опыт общения с людьми твердил, что Филиция знала, она ждала. И сейчас перед ним разыгрывается действие, в котором он словно мышка в умелых лапках игривой кошки.

– Ну, здравствуй милый.

Промурлыкала Филиция уже стоя напротив, да с такими нотками и улыбкой, что Немезис терял остатки самообладания. Забурлившая кровь, словно взбесилась от всплеска гормонов, застучала молотами в висках, прошла по венам девятым валом обжигающей истомы, и скапливаясь внизу настойчиво пробуждала желание животного инстинкта еще контролируемым сознанием.

– Нам нужно поговорить…, – сквозь зубы проворчал Немезис.

На молочной белизне каждая капелька воды сверкала бриллиантом, он видел каждую клеточку каждую пору и вглядываясь в глаза чувствовал как проваливается в омут синих глаз.

– Говори…, – все также воркуя Филиция подошла еще ближе. Коснувшись ладонью черных чешуек брони, ощутила как вздрогнул великан. Засмеявшись, положила вторую ладонь, и склонив голову почувствовала щекой теплоту и легкий гул внутреннего механизма, – а я послушаю…

Немезиса словно пробил на вылет мощный разряд импульсника. Казалась броня растаяла пропустив к телу нежное тепло ее рук, а как только девушка склонила голову, закованная в броню ладонь сама поднялась и бережно коснулась нежного плеча. Притягивая к себе стройное тело, вторая ладонь бережно коснулась головы, разглаживая строптивые волосы, что намокли и топорщились во все стороны колючками, Немезис боялся глубоко вздохнуть. Чарующий аромат, словно воззвал к воспоминаниям, и перед глазами всплыли картины бурной ночи.

– Не могу… Я теряю контроль, – голос полный напряжения прорвался сквозь блокаду самообладания и Немезис говорил слова которые он еще никому и никогда не мог сказать, – Я не могу ни о чем думать… и ничего делать… Как тяжело мне дается самообладание когда ты рядом. И я чувствую, как ты играешь моим состоянием… Что ты со мной делаешь? Зачем тебе это…

– Дурашка, – прошептала Филиция, еще удобней прижимаясь к теплой броне, – ничего мне от тебя не нужно… лишь бы ты был рядом.

– Мы не можем быть вместе…, – выдавил Немезис на остатках последних капель самообладания.

Резко отстранившись, Филиция прострелила взглядом. Вглядываясь в красноту ничего не выражающих глаз, спросила:

– Почему?!

И сразу же выплеснулось раздражение догадки.

– У тебя кто-то есть?! Как это… по мужски, – но не покинула объятий, а требовательно посмотрев в лицо Немезиса, на котором проступила элементарная растерянность, прищурилась – И ты туда же?!

– О, Скрижали…, – вскрикнул Немезис, только поняв суть резких перемен в настроении, – разве кроме этого, нет других причин?

– И что же это за причины, что мешают мне быть рядом с тобой?

– Мы же разные…, – выдавил Немезис, выплескивая всю горечь тяжких дум, что не давали покоя с последней встречи на Темени, – Воин Ордена, на половину человек, на половину киборг, и ты… Я не такой как все… и таким никогда не стану. Даже если отбросить ваши устои и моральные законы я не смогу стать твоим спутником жизни. Я не хочу коверкать твою жизнь, я просто не достоин тебя…

– Значит все таки другая, – прервала Филиция, – как только мужчина начинает такие песни, о том какая я распрекрасная, и какое ждет меня будущее…тот он сруливает на другую парковочную орбиту.

– Да что за чушь… У нас нет женщин!

Застыв от услышанного, Филиция склонила голову набок, сказала:

– Мне один шкипер клялся что у вас и женщины такие же. Отмороженные исчадья ада, но пока их не распылишь… и что с одной такой супер женщиной он провел не забываемую ночь.

Немезис недоуменно вздернул брови, только поняв о чем речь, отмахнулся:

– Полная чушь. Особенность нервной системы женских особей, делает невозможным вживления дублирующей нервной системы. И соответственно всей системы боевых имплантантов.

Филиция пораженно замерла, вдруг почувствовав зябкость принялась одевать комбез.

– Секундочку. Разве у ВАС нет своих женщин? Как же вы это… ну пополняете свои ряды?

Вспоминая подробности, что не прекращают обсуждаться на виртуальных порталах не официальных средств массовой информации, Немезис улыбнулся:

– Нет, мы не отлавливаем девственниц под инкубаторы, ни кого не фаршируем запрещенными стимуляторами похоти, и не клонируем себя тысячами…

– Тогда как вы еще не вымерли…

– Ту действительно хочешь это знать? – Спросил Немезис пристально взглядывать в глаза девушки.

– Да я хочу это знать, – резко ответила Филиция, пытаясь скрыть истинную причину вопроса, – Вы же как то должны же размножаться…

Понимая, что от требовательно взора простыми ответами не уйти, Немезис начал из далека. Когда еще не было Ордена, и Марс только оправлялся после Вторжения, появился человек, который смог заглянуть в тайны человеческого мозга. Благодаря его работам были приоткрыты завесы подсознания…

– … В тех девяти десятках процентах, которые мозг не использует в своей повседневной деятельности, хранится массивы памяти, в которых есть участок с информацией о биологических предках. Пресс в биллионы цепочек ДНК, полная память от неандертальца до современного индивидуума. Но самое ценное для нас, – это не накопленный жизненный опыт, а именно биологический код предков. Вот он то и дает нам неисчерпаемый ресурс для поддержания себя как отдельного вида.

– Если я правильно поняла, – закусив губу, Филиция забавно нахмурилась, – ты человек, который жил сотни лет назад?!

– Наполовину…

– В криогенных камерах хранятся образцы тканей давно умерших людей, живших на Марсе последние три сотни лет. Или тех, кто хоть раз подставлял руку под таможенный сканер орбитальных доков. Кроме обычного сканирования каждый еще должен получить и допуск биологического контроля… Каждый образец имеет свое досье, которое подвергается все сторонней оценке Аналитического Разума. Накапливается информация по всем достижениям и неудачам человека. Упрощенно говоря каждый образец словно копия личности живого человека. Если тот оказывается достойным воином, инженером или ученным… его гены выбираются для Второго Рождения, – вспоминая как он сам слушал слова Учителя с замиранием сердца, Немезис не почувствовал и капли былого трепета. Сейчас все предстало в другом свете. В детских умах, на заре осмысления себя как личности, детям сеялись ростки избранности, выделялась ИХ особенность. Они должны четко понимать, что они избранные, и у них особая цель существования.

– Так все-таки клоны -прошелестел голос Филиици.

– Нет, – резко ответил Немезис, – Мы не копии обычных людей. Мы братья… По генетической карте "донора" выращивается человеческая особь… биологическая мать на стадии оплодотворения и вместо наследственной цепочки отца, в плод вносится гены Создателя.

Филиция оглушено помотало головой словно не расслышала, отстранилась словно от чумного.

– Вы, вы…не нормальные, у вас нет души, – растеряно присев на лежак, оглядела стены каюты. Как будто среди стальных стен с бардовыми квадратами теплопроводящего пластика найдется подтверждение ее словам. Но там были только голографические проекции рекламных плакатов. Смеющаяся семья, и папа мамы и очаровательного ребенка на фоне личного поместья в лоне диковинного пейзажа, а внизу надпись: "Пользуйтесь услугами Генетического Контроля Наследственности!"

– Погоди…, – озаренная догадкой, Филиция сказала: – Но получается, что у вас все-таки есть обычные женщины… Ваши матери…

Спустя минуту Немезис тихо ответил:

– Особенности клонирования и быстрая методика взращивания накладывают свои ограничения на долголетие…, – и уже более теплым голосом, исходившим от сердца, прошептал, – Мы не помним даже лиц. Только иногда можем вспомнить ощущения. Но эта тема не одобряется Учителями…

Увидев несказанные слова на лице великана, Филиция прониклась сочувствием. В миг очутившись рядом, попыталась обхватить великана руками.

– Бедненький…, как же тебе досталось от жизни. Ни материнской любви, ни тепла родного человека…

Слова зазвучали полушепотом, руки словно щупальца проникли под обводы бронечешуи. Ловкие пальчики уже проделавшие раз подобное, нащупывали пазы механических креплений, а голос все продолжал горячо шептать, все больше завлекая сознание Немезиса в омут разгоравшейся страсти.

Поддаваясь напору женщины, чьи касания начинали сводить с ума, Немезис безвольно застыл, и чувствуя как контроль над телом растворяется во всеохватывающем потоке желания, медленно опустился на колени.

– Дурашка, мне нужен только ты… такой какой есть. Видеть тебя каждый миг, ощущать рядом твое дыхание… Пока еще жива.

Со щелчком откинулась грудная пластина брони, и уступая напору рук, словно бетон уступал напору зелени, все проникающие руки Филиции коснулись груди, и с губ Немезиса сорвался полустон.

ГЛАВА 37

Возвращаясь на крейсер, Немезис установил автопилот. О том что бы управлять катером да в таком состоянии, не могло быть и речи. Все тело горело так, словно побывало в недрах звезды, а сознание бросало то в опасное беспамятство, но возносилось не бывалые высоты блаженства. Пребывая в плену воспоминания, Немезис и не помнил, как состыковался с крейсера, и как очутился в кресле штурмовика. Только холодное касание штырей слияния, с мягким шелестом вошедших в затылок вернуло чувство реальности.

Пелена спала и мир заиграл в холодных красках виртуальности. Очутившись в сплетении энергетических нитей, Немезис привычно оглянулся. Ажурное сплетение коммуникационных каналов, что придавали контуру штурмовика сходство с гнездом невиданного паука, сейчас искрились требовательными багровыми всполохами. Слишком много времени он все оставил без присмотра и теперь накопилось много информации которая требовала личного, его решения…

Спустя только несколько часов, заполненных срочными мерами по корректировке строительства, расчетами новых энергетических контуров для крепости, да подготовкой капсул со спящими колонистами к спуску на поверхность, Немезис смог добраться до личного послания от торговца.

Не тратя время на формальности, Мастер Крафт настойчиво требовал личного посещения лагеря экспедиции. Находки требовали осмысления и принятия принципиальных решений.

Ступая на бетон посадочной полосы, Немезис оглядел площадку. Лагерь экспедиции бесцеремонно распластался посреди вековых деревьев. Опаленные стволы гигантов еще виднелись по периметру ограждения, но и те уже скрывались буйными побегами растений. Будто вечно голодные к солнечному свету, всевозможные кустарники и лианы на перебой тянулись к изумрудному светилу, но не переходили вспаханную полосу. Сотворенная лопастями строительных киборгов полоса, чернела землей с вкраплениями химикатов, что по инструкции должны были обезопасить лагерь от натиска сверх живучей флоры планеты, но видимо не рассчитали концентрацию химикатов, то ли не учли живучесть местных образцов. Вместо положенных десяти метров, полоса нарушалась сразу в нескольких местах и доходила максимум до трех а то и двух метров.

– Так эту заразу ни чем не возьмешь, – проследив за взглядом Немезиса, простоватый сержант из встречного караула, устало покачал головой, – чем мы только не травили… а она зараза, ковром стелится, а на ней все остальное начинает расти как на дрожжах.

Медблок собрал образцы местной микрофлоры, проанализировав агрессивный формы составил рецепт прививок, и заработал серей шипящих инъекций. Слегка поморщившись, отсчитывая десятую секунду без остановочной работы пневматики, Немезис уважительно хмыкнул. Таких продолжительных инекций за всю жизнь он встречал всего на двух планетах, и то, те были сплошной клоакой болотного царства, а здесь.

Втянув лепестки шлема, Нмезис глубоко вдохнул. Буйство запахов ворвалось с ошеломительным напором. Ароматы цветущей зелени, пряные запахи какой то пыльцы, и неизменная влажность тропиков, сверху прессовалась специфическим запахам.

– Бинарная смесь ото-напалма? – спросил Немезис, оглядываясь на сержанта.

– Ага, только она и спасает, и то…на сутки едва хватает.

Непрерывно оглядываясь сержант, отдавал команды десантникам, что растянулись цепью, образовывая живой коридор по которому ему нужно было добраться до бетонного купола. Присматриваясь к напряженным позам, и внимательным поворотам импульсников, что щупали стены джунглей в ожидании опасности, Немезис сказал:

– Сержант, доложите обстановку.

Заслышав командные нотки, сержант подобрался и уставным басом за рапортовал:

– Мой адмирал, на вверенное мне подразделение, несет караул на месте посадки экспедиции уже более двух недель. За время охранения случаев организованного нападения не фиксировалось, но насчитывается одиннадцать случаев прорыва периметра…

– Суть сержант, – перебил Немезис, поморщившись от обилия формальностей, – кто, когда, и что принято для предотвращения…

– А что принимать, с мелочевкой мы и ручным вооружением справляемся…, – отозвался сержант, шагая рядом, пытался не отстать от Немезиса. Указывая на свежие сегменты энергетической ограды, отблескивающей свежими рубцами сварки, – вот есть пара уродливых тварей. Тупые как приклад импульсника, ни чем их не проймешь. Отстреливали по четверти гребаной туши, а она как перла так и прет, как танк…

Остановившись, Немезис оглядел участок. Широкая полоса из поваленных деревьев, тянулась на сколько хватало глаз. Но одна особенность сразу же бросилась в глаза. Среди поваленных стволов и бурелома не было ни одного векового великана, а значит просека настоящая тропа, что сформировалась не за одну сотню лет, и переучить животное обходить опасное место, да еще за такой короткий срок, задачка непосильная людям.

– Ну наконец-то…, – радушно улыбаясь Крафт вышел из-за стола уставленного проекторами переносных терминалов, – я уже собирался сам срываться на орбиту.

Аккуратно пожав протянутую руку, Немезис сослался на занятость заключительным этапом строительства орбитальной крепости, да и подготовки жилых уровней в Цитадели.

– А что Цитадель уже готова? – удивился Крафт, – В последний раз там только заливкой котлована занимались да и укрепление стен.

– На орбите работы почти закончены, так что почти все коконы переброшены на Цитадель, – ответил Немезис, осматривая убранство уровня.

Второй этаж купола отводился под рабочие кабинеты, что были разделены полупрозрачными перегородками, с неплохой изоляцией, и если бы не контуры людей, работавших в соседних кабинетах, то казалось что уровень пуст.

– Какие новости? – спросил Немезис, всматриваясь в голографии на терминалах.

– Новости?! Ха…да тут сплошные сенсации, – почти вскричал Крафт, пробежав пальцами по панели управления, активировал селекторную связь, – Профессор, бросайте все дела и подымайтесь ко мне со всеми материалами…

Выйдя из -за стола Крафт прошелся в другой конец кабинета, коснувшись стены, открыл стенку мини бара. Вытащив термос и зашелестевшую вакуумной упаковкой коробку, бережно отлил себе в чашечку а Немезису протянул брикет:

– Это вам, а кофе мне и профессору.

Молча открыв упаковку Немезис приятно удивился. В нос ударил терпкий аромат вяленой экзотики, и ощутив букет кисло-сладкого вкуса, Немезис едва не за мычал от удовольствия, как двери открылись и ввалился запыхавшийся Ригель.

– О…, – только смог раскрасневшийся профессор, плюхнувшись в кресло, высыпал на стол стопки прозрачных носителей. Укоряюще взглянув на торговца, принялся застегивать комбез на все застежки, и приглаживать растрепавшуюся лысину, – Крафт вы бы сказали что Адмирал здесь…

– Ни чего страшного, – бережно протягивая белую чашечку с легким дымком от содержимого, загадочно подмигнул, – будем считать что это компенсация за неловкость…

Еще продолжая хмуриться профессор взял чашечку, и глубоко втянул аромат. Брови тут же взметнулись домиком, и профессор поражено выдохнул:

– Настоящий кофе…, умеете же вы с людьми обходиться.

Немезис внутренне усмехнулся. Он не ошибся определяя с кем поладит взбалмошный профессор. И похоже Крафт действительно нашел с ученным общий язык. По крайней мере, за последние пять минут на лице профессора ни разу не мелькнуло высокомерное выражение не удовольствия.

– Ну, – потирая руки, Крафт дождался пустого звука фарфоровой чашечки опустившейся на стол, и как только довольный профессор откинулся на спинку стула, закончил: – пришло время показать нашу находку…

– Находку, – возмутился Ригель, – Это эпохальное открытие…

С удивительной для столь пышного тела ловкостью, вставлял носители в считывающие устройства и выводя картинку за картинкой, выстреливал слова со световой скоростью:

– Мы стоим на пороге эпохального открытия, можно сказать переворота во всей истории человечества…

На каждом терминале проступили участки черного базальта, и подчиняясь мельканию рук профессора что порхали словно руки фокусника, все изображения разом увеличились.

И проступили замысловатые вязи узора. Словно набирая темп, простые линии изгибались под углами и образовывая все более сложные сплетения проникали друг в друга. Словно сотворенные идеальным пером, глубокие борозды сплетались в единый орнамент, и встречаясь с новой ветвью узора, сливались и уже начинался другой орнамент, но уже с другим мотивом. А за ней еще, и еще… пока все узоры не смешались в сплошной ковер из борозд, сплетенных в загадочные начертания.

Масштаб изображения медленно откатывался назад, но зеленый контур, коим профессор уже отмечал просмотренные узоры, торопился следом, окрашивая черные борозды рун в русла зеленых рек.

Не отрывая глаз, Немезис следил за последним всплеском зелени и как только масштаб уменьшился до предела, он понял что смотрит на…черный колос увитый ковром зеленого мерцания.

Наблюдая за воином, профессор и торговец, разочарованно хмыкнули. На восковом лице не проступило и следа эмоций.

– Адмирал не понял сути увиденного, – покачал головой Ригель, словно жаловался Крафту на непонятливость собеседника, собираясь повторить запись с начала, пояснял, – перед вами письмена по изотопному анализу более десяти миллионов лет…точнее сказать не можем, нужно уже стационарное оборудование…

Вскинув бровь, Немезис посмотрел на заулыбавшихся стариков, уточнил:

– Именно так…,- уверено ответил Ригель, – хоть я и микробиолог, но всегда испытывал слабость к археологии, из-за нее я и пустился в путешествия…, – по лицу пробежала тень воспоминаний об уютном кабинете, кафедре родного университета, личном поместье. Но в глазах снова вспыхнул озорной огонек, и словно помолодев, профессор отмахнулся, – но не об этом речь… а теперь взгляните вот на эти материалы…

Доставая последний носитель, с чувством триумфа вставил плоский кристалл в щель считывателя. На терминале побежали строчки текста, поползли индикаторы загрузки информационных массивов.

Изображение мигнуло и проступило цифровой картинкой скального пласта, где среди прожилок гранита чернели древние каракули первобытного человека. Сменяя друг друга калейдоскопом, появлялись все новые и новые голографии: глиняные таблички, папирусными свертки, каменные барельефы…

Терминал натужено мурлыкал, но не сбавляя темпа продолжал выводить новые письмена с Земной истории. И чем моложе датировались тексты, тем все реже тексты окрашивались зеленым контуром сходства, но вывод был ясен. Черные колоссы покрывались письменами, имевшими общие корни с древностью человечества.

– И что здесь написано? – спросил Немезис.

– Как у вас все просто, – возмутился Ригель, – расшифровкой древних письмен занимаются целые университеты, этому посвящают всю жизнь…а вы "что здесь написано".

– Ясно, – отстранился от стола Немезис, – это все?

Покачав головой, на помощь поникшему профессору подоспел Крафт.

– Есть еще одна находка…, повторив манипуляции с терминалом, торговец вывел изображение равнины покрытой сочной зеленью, – вот это почти единственная равнина на планете, остальные либо участки с открытыми залежами урановой руды, и то… там процветает буйная разновидность какого то мха, или следы недавней тектонической активности. Но не суть… как только основательно взялись за этот равнину, то…

Разведывательный зонд пикировал от большой тени, что стремительно нагоняла сверху. Огромный размах перепончатых крыльев придавал хищнику хорошую устойчивость, а вялой сокращение гипертрофированной мускулатуры буквально выбрасывало птицеящера пулей.

Уклоняясь от стремительно рывка, разведчик заложил виртуозный пируэт, и нырнул в низ. Лавируя между кронами деревьев и пролетая под арками из живых лиан забитых загалдевшими ящерами, зонд резко выскочил на плато. Оставив далеко позади джунгли с вечно голодными обитателями, аппарат сбросил скорость, и изображение приобрело плавность и четкость изображения.

– Внешне все выглядело обычно, но когда дело коснулось стандартных проб почвы, то оказалось что ее попросту нет…

Порывы ветра трепали растительный ковер буйные поросли как морские волны. Вглядываясь в поле цветущих растений, с диковинным переплетением стеблей нестерпимой зелени, Немезис поднял бровь.

– Объясните.

– Под этим ковром… цельная плита базальта, и что самое странное, такой разновидности, что встречается только глубоко в недрах планет. По крайней мере, приписанный вами геолог божится что такая структура ни в коем случае не должно выходить на поверхность.

– Так, – подытожил Немезис, – Весь материал передать на крейсер, загрузим один ИР работой над гипотезой, и вас есть догадки о назначении этих строений?

Крафт переглянулся с профессором, и слово взял профессор.

– Прежде чем говорить о гипотезах, нужно собрать больше фактов, измерений, анализов, но уже сейчас можно сказать что это какая то система строений…но ее предназначение…

Задумчиво пожевав губу, профессор сказал:

– Мы хотели бы получить разрешение на исследование внутри кольца колоссов…

На что Немезис отреагировал мгновенно:

– Нет. Если угроза от объекта нулевая, то дальнейшее содержание лагеря считаю нецелесообразной тратой ресурсов…, – видя явное разочарование, и что такой ответ и предполагался, Немезис продолжил, – Тем более, что коменданту города уже пора приступать к свои обязанностям. Через двое планетарных суток сдается жилой уровень, а после запуска кислородных и регенерационных установок будем приступать к заселению.

– Эх…вздохнул Крафт, прощаясь с веселыми деньками. Словно ощутив на плечах тяжесть забот о целом городе с тремя сотнями тысяч человек, поежился.

– А если мы за день успеем? – решил попытаться на последок Крафт, – вот прямо сейчас проверим одно место, что не дает нам покоя уже третий день. А потом сворачиваем лагерь и…

– Какое место? – насторожился Немезис, прислушиваясь к ожившей в затылке боли предчувствия.

– Да так, – растеряно протянул торговец, не упустив из виду изменение в тоне Немезиса, – низкоорбитальный спутник запечатлел интересный снимок, а проверить…нет возможности.

Вглядываясь в терминал, что уже транслировал передачу со спутника, но в каком-то бардовом фоне, Немезис спросил:

– А что это за пятно, на тринадцать часов, – тыкнул в бледную область, что на ровном бардовом фоне равнины выглядела уродливой кляксой, – Это какой спектр съемки?

– Обычное снимки для составления тектонической карты, – хитро улыбаясь, Крафт подмигнул насторожившемуся профессору, – вот туда нам и охота заглянуть… Хотя бы одним глазком, честно говоря для этого вас сюда и вызвали…

Отвлекаясь на ухмылявшийся дуэт, Немезис хмыкнул:

– Думаете что если я могу отказать с орбиты, то уже на поверхности я соглашусь?

– А что в этом сложного? – откровенно улыбался Крафт,- здесь лету всего ничего. Полчаса туда, там полчаса и обратно…

Немезис уже собирался ответить отказом, как за прозрачным панорамным окном раздалось синхронное уханье импульсников. Вклиниваясь в боевые частоты десантников, Немезис прислушался к отрывистым командам сержанта:

– Репун, твою мать… все, хватит палить! Хватай Лопуха, и ходу назад! – отдавая команды громогласным ревом, голос сержанта оставался спокойным, даже уставшим.

– Доложите обстановку…

– Сейчас будет прорыв периметра, – сразу же отозвался сержант на призыв Немезиса, – опять эта тупая колода проломит ограждение и спокойно пойдет дальше…

– А какой смысл, в стрельбе?

– Так это, – отозвался сержант, отвлекшись на выкрикивание команд двум пехотинцам уже убравшимся с пути следования рептилии, – яйцеголовые просили пару образцов этой…ткани для изучения, вот двоим приказал отстрелить хоть пару уродливых наростов, может что и получится…

Минуя бронированные створки купола, что долго раздумывали над выпусканием человека из собственных недр после прозвеневшего по всему куполу сигнала тревоги. Двери нехотя расползлись в стороны. Отдавая мысленный приказ-образ, Немезис дал время шлему настроиться к боевому режиму. Стена джунглей по обе стороны энергетического ограждения разом потеряла нестерпимую яркость. Сенсорика боевого шлема и имплантированных датчиков анализаторов, фиксировала и обрабатывала каждое движение. Любой предмет, попадая в поле электронного зрения, классифицировался и тут же окрашивался контурами опасности, и предположительно уязвимыми местами.

Две бледно красные фигуры разбежались в разные стороны, и в то место где только что находились десантники, с треском обвалились стволы молодых деревцев.

На просеку медленно выходил монстр, что поразил Немезиса своим размером. С каждым шагом массивных столпов укрытых ороговевшими складками кожи, мастодонт возвышался почти вровень с великанами деревьями, но больше всего поражало не обилие складок, укрывавших все тело подобием броне чешуй, а отсутствие головы. Огромные жернова челюстей, казалось выпирали прямо из складок тела, и не на секунду не останавливая меланхолично жующих движений, продолжали перемалывать вырванные с корнем стволы деревьев, путы энергетических линий, а верхняя челюсть еще была заляпана засохшими пятнами крови.

Отбежавший десантник развернулся, и присев на колено тщательно прицелился. Коротко взвыв, импульсник тряхнул отдачей сгорбленную фигуру. Вспыхнул ослепительный луч, и разогнанная мощным электромагнитным импульсом плазма, со всполохом врезалась в шипастую спину.

Получив заряд полной мощности, мастодонт даже не вздрогнул, обзаведясь еще одной выбоиной на бурой броне, не торопливо переставлял третью пару массивных ног. Один за другим за ухали импульсники.

– О, кажись, получилось, – возникнув рядом, сказал сержант, напряженно всматриваясь в даль, – расщепили третий шип…

– Не рассвирепеет? – поинтересовался Немезис, вглядываясь в мастодонта, что уже вылез на просеку полностью, и теперь красовался во всей уродливой красе мощного тела.

– Не…, – спокойно отозвался сержант, – мы тренировались в джунглях, перехватывали их на подходе, палили со всех стволов, но ему как горох об стену…

Завывания излучателей стихли, но мастодонт как вышел, так же и вломился в стену джунглей. С треском сминая деревья, в очередной раз огласил притихшие джунгли клацаньем челюстей, продолжил свой путь.

– Интересно, – проговорил Немезис рассматривая картину разрушений, – а если стадо таких животных здесь пройдется. Чем остановить?

– Они стадами не ходят, – поежился сержант, представив как весь лагерь будет выглядеть если его вспашут хотя бы трое таких чудищ, – Одиночки. И всегда ходят по одному и тому же маршруту.

Ничего не ответив, Немезис решил более плотно пообщаться с биологами. Собираясь уже вернуться в купол, услышал как к сержанту подбежали двое пехотинцев. Уняв гул сервоприводов брони, два стальных истукана раскрашенные под цвет джунглей, заговорили:

– Батянь гляди, – один десантник, двумя руками натужено удерживал метровую щепку, протягивая сержанту, – все-таки обломали рога, совместили три залпа и вот.

– Молодцы, – не видимо улыбался сержант, – дуйте к профессору, но если опять начнете на премиальные разводить, я вам рога обломаю. Он человек культурный и вашего юмора не понимает.

Загоготав, пехотинцы заверили, что подобного более не повторится и поудобней перехватив щепку, обогнали Немезиса, и растаяли в глубине дверного проема.

– Премиальные?

– Да балбесы, – виновато оправдывался сержант, – молодые безбашенные, как-то он заикнулся что ему бы образцов для лаборатории, и сказал что будет при много благодарен. А они истолковали по своему и настреляли чуть ли не сотню тварей, да всяких разных. Ну и к нему. Тот долго типа спасибо и все, ну эти балбесы то не уходят. Ждут, когда же будет "при много благодарен"… ну и прижали его малеха.

Трактуя по-своему безмолвное молчание, сержант поспешно добавил:

– Я уже разобрался, всем дал по… и трое суток карцера.

Оставив сержанта с подоспевшим инженером разбираться с киборгами, уже начавшими восстановительные работы, Немезис вернулся в купол.

Уже собираясь подняться на второй этаж, передумал и вошел в холл первого этажа. Просторная комната встретила буйством резких запахов и гомоном, что сразу же стих, как только группа людей толпившихся в центре помещения обернулась на звук сходившихся створок.

Эмоции еще оставались на разгоряченных спором лицах, но уже сменялись масками недовольной угрюмости. Словно по команде люди расступились, и открыли стол, за которым сидел усталый Ригель. Обрадовавшись передышке, профессор отдувался и протирал платком вспотевшую лысину, отодвинув лежавшую на столешнице щепку, устало поднял глаза.

– Вот и выдалась возможность выяснить причину прекращения исследований, – с толикой злорадности, и справедливого мщения профессор оглядел притихшую молодежь, – что же вы, давайте, повторите хоть толику высказанного мне…

– И спросим, – с вызовом и упрямством сказал девичий голосок. Выйдя впереди зароптавших коллег, не высокая девушка поправила вечно спадающий обруч виртуальной связи. Явно не по размеру подобранный комбинезон машинного цвета, придавал движениям комичность, но при взгляде в большие глаза, да же не возникало желания улыбнуться.

Широко распахнутые глазенки блестели изумрудами внутреннего упорства, одержимости, что давала обладательнице силы не бояться ни чего и ни кого. И глядя на приближающегося великана, что своей поступью заставил вибрировать стеклянные витражи с колбами, только упрямо сжала губы, и встретила Немезиса очередью вопросов:

– Почему прекращаются работы?! Вы хоть понимаете с чем мы столкнулись, над чем мы работаем?! Остановив сейчас исследования, мы уже не вернемся к ним ни когда. Все результаты потом изымет Служба Безопасности, нас и близко не подпустят к артефакту…, – негодование выплескивалось наружу все большим перечнем аргументов, и, черпая силы от ропота поддерживающих за спиной коллег, девушка бесстрашно говорила в глаза молчавшему Немезису.

Собираясь резко оборвать бурную речь, и ничего не объяснять, или попросту ответить скупыми фразами строгого, экономически обоснованного плана воздвижения колонии, Немезис заметил, что девчонка уже все поняла, и что стоявшие перед ней великан не собирается прислушиваться к ее воспламеняющей речи, и… просто расплакалась.

Опешив от такой концовки, Немезис так ничего и не сказал.

– Вы даже не ознакомились с результатами работ, – в гробовом молчании, всхлипнула девчонка.

– Какие могут быть результаты, если работы не завершены, – ответил Немезис, понимая что уже проиграл, поддавшись эмоциям.

– Неправда, – горячо возразила девушка, поспешно утирая слезы, тряхнула собранными в пучок волосами, – хоть материалы не систематизированы и полностью не изучены, главные выводы уже можно делать сразу!

– Выводы? – недоверчиво спросил Немезис, – только если поспешные…

– Ни в коем случае…, – встрепенулась девушка, уже почувствовав себя увереннее. Если человек вступил в дискуссию, значит, его можно убедить в своей правоте, хотя бы попытаться, – Как биолог утверждаю, что данная экологическая система не могла сформироваться в естественных условиях! Большинство ниш животного мира планет такого класса не заполнены, зато существуют такие виды, от которых голова кругом идет. Они не могут существовать одновременно, между ними должен быть разрыв в несколько миллионов лет, а они сосуществуют вместе! А анатомия?! Большинство животных не имеет централизованной нервной системы, попросту говоря у них нет мозга!!! Взять того же слона… такого вида нет ни на одной ранее исследованных планет. Он всеяден, вплоть до того, что желудок переваривает сплавы металлов!

– Откуда вы знаете, вы проводили вскрытие? – позволил себе иронию Немезис, но заворочавшаяся в затылке боль, напомнила о "подарке" Создателя, – интересно как можно сделать такие выводы…

– Что бы понять суть не всегда необходимо вскрытие, – парировала девушка, поясняя, – мы проследили путь мигрирования животного, и не обнаружили труп, а, исследовав продукты жизнедеятельности, не нашли и следов метала. Оно его полностью переварило!

– Я не услышал выводов, только рассуждения.

– На этой планете не могла возникнуть жизнь! В принципе не могла, – громко заявила девушка, обернувшись, нашла взглядом парня и выдернула к себе, – вот Марти скажи…

– Э…, – засмущавшись, худощавый паренек покраснел, и не зная куда деть руки, торопливо убрал за спину, – С точки зрения геологии, всего два материка…один из которых мельче второго в несколько раз, но оба расположены по экватору планеты… добавить отсутствие тектонической активность для столь молодой по меркам астрономии планеты, это уже необычно…а когда составляли геофизическую карту планеты, я обратил внимание на ядро планеты., вместо обычных оливинов, пироксенов и гранатных составляющих верхней мантии здесь присутствовали только кремнеземы…

– Марти, ну… говори суть, – нетерпеливо перебила девушка.

– Сандра не торопи…, – стушевался парень, и тихо промямлил, – при выборочном методе взятия проб, анализ выдал не обыкновенно низкое содержания металлов…

– Вот…, – засияла девушка, – целая планета без грамма металлов на поверхности! Жизнь без магния! Без калия! Это нонсенс! Но при этом животное спокойно переварило центнер стали, даже не испытав расстройства желудка! Отсюда и вывод- это не их планета! Они такие же гости… как и мы! И под боком еще такой артефакт, – снова оборачиваясь к пытавшемуся затеряться за спинами парню, девушка потребовала, – Марти ну говори дальше, ну давай…сейчас или никогда!

Снова оказавшийся в центре внимания парень, смущенно оглянулся. Раздались подбадривания, и благосклонный кивок Ригеля, словно придал сил, и парня прорвало:

– Так вот, спектральный анализ колоссов дал положительный результат. Они изготовлены, или образованы той же породой что и верхняя мантия ядра. А когда произвели съемки именно равнины с артефактом, то оказалось, что в этом месте к поверхности выходит участок мантии планеты, – услышав за спиной притихшие молчание, парень обернулся, видя нахмуренные лица пытавшиеся понять услышанное пояснил, – проще говоря, это если бы у человека внутренние органы развивались бы снаружи…

– Марти постарайся пожалуйста ближе к сути, – едва не плача попросила девушка, – давай только самое главное…

– Я и так главное, не могу же голословно…, – отмахнулся парень, но все-таки сказал, – в общем опустим подробности и остановимся на самом главном. Так вот… когда мы задумались почему такая странность в строении планеты, и расчеты показали что второй материк нужен, что бы уравновесить маленький, состоящий из столь плотной материи. Иначе планета потеряла бы устойчивость и вообще бы лопнула перезрелым арбузом от внутреннего напряжения. Отсюда вывод… планета не могла сформироваться естественным образом, она или искусственная, или основательно изменена, переделана!

Присутствующие люди разом утихли. Высказанная гипотеза прозвучало громом среди ясного неба, и была для всех новостью. Кто-то шмыгнул носом, и всех словно прорвало. На парня накинулись стаей галдевших ворон, и, окружив плотным кольцом, каждый пытался выяснить вопрос по своей тематике, словно молодой парень стал всезнающим, и ответит на затруднения в области исследований каждого из группы молодых ученых.

Выбравшись из толпы бочком, профессор подошел к Немезису, и гордо улыбаясь, спросил:

– Ну и как вам гипотеза?

– Логическое сопоставление фактов и системный анализ, – хмуро ответил Немезис, – но не отвечает на главный вопрос… для чего?

– Так давайте узнаем… Чем больше соберем фактов, тем точнее окажутся выводы, – хитро улыбнулся Ригель, – так Крафту готовить боты к вылету?

ГЛАВА 38

Опадая хлопьями сажи, сорванная струями двигателей листва оградила место посадки мутной пеленой. Среди выжженного пятна поваленных джунглей успокаивались два горбатых планетарных бота. Окрашиваясь вспышками дюз посадочной корректировки, массивные конструкции прозванные десантника "утюгами", плавно осели на пепелище.

Нижняя часть корпуса укрылась трещинами, и с открывшихся створок началась высадка десанта. Сноровисто перепрыгивая обуглившиеся стволы деревьев, десантники залегали по заранее расписанным секторам огневого прикрытия. Выбирая удобную позицию, плюхались в землю, и выставив раструб излучателя бронированные фигуры замирали под облачком взметнувшегося пепла.

– Адмирал, периметр развернут, – доложил сержант, а следом отрапортовали командиры десантных ботов, что ощетинились бортовыми турелями тяжелых орудий прикрытия.

– Выгружаемся? – раздался в эфире вопрос Крафта, на чей голос накладывался галдеж молодежи охваченной энтузиазмом предстоящей работы.

– Объявите пятиминутную готовность, – ответил Немезис, отдавая команду на выгрузку киборгов, – вначале пойдут строители, расчистят дорогу.

Как только горбатые спины киборгов, взвывая циркулярными пилами врезались в стену зелени, разбрасывая снопы зелени пропали из виду, Немезис ступил на еще дымящуюся землю. Вглядываясь в марево нагретого воздуха парившего от обоженной земли, переключился на боевой режим.

Вместо обещанных Крафтом получаса полета, пришлось потратить весь час. Садиться на планетарных ботах в центре загадочного артефакта более чем опрометчиво, поэтому Немезис долго выбирал место посадки. Хоть и пришлось слегка расчистить место, но зато сейчас прожженная плешь, как нельзя лучше походила на посадочную площадку, тем более что до равнины всего пол километра.

– Я уже боялся что вы передумали, – возникнув рядом искрившимся облаком, Крафт отреагировал мощность стерилизующего поля, и теперь проступил сквозь голубоватую дымку четким контуром, – ели успокоил молодежь.

– Суета…, – оглянувшись на шумную компанию голубоватых ореолов уже вовсю занятых разгрузкой ящиков и контейнеров с аппаратурой, покачал головой, – Как можно попусту тратить, столько времени и энергии на лишние действия?

– Да бросьте, пусть радуются, – по отечески усмехнулся торговец, – При таком настроении, они будут землю грызть, только бы добыть результаты… Ведь они "серые", а тут такой шанс…

– Серые?

– В сером списке СБ, – ответил Крафт, – лишены допуска в федеральные исследовательские программы по всяким причинам, неудачники, неблагонадежные и тому подобная чепуха… да и корпорации берут таких только на "волну" колонизации.

– Странный подход, – с интересом вглядываясь, как среди грузовых платформ носятся молодые люди, заметил, что руководит погрузкой все та же Сандра, – на первый взгляд вполне перспективные исследователи.

Хмыкнув, Крафт криво усмехнулся.

– Знаете сколько таких "перспективных" сгнивает в мегаполисах, сколько садится на "рифы" или с шунтом в голове, стареют в лабораториях пиратских кланов? Миллионы.

– Не понятно, – задумался Немезис, – Почему так не целесообразно используются людские ресурсы?

– Потому что их навалом, и девать некуда, – сердито ответил Крафт, – на всех центральных планетах перенаселение, но эмигрировать ни кто не желает. Зачем куда то лететь, начинать жизни в новом, лишенном благ цивилизации мире, если не прилагая особых усилий можно существовать в мегаполисе.

– Вы противоречите самому себе, то говорите что такие как они рвутся в новые миры для самореализации, то утверждаете что никто не желает покидать метрополии.

Оглянувшись на молодежь что втискивалась в свободные места на грузовых платформах, ответил:

– Нет, все дело в тех кто вынужден покидать планеты. В основном надломленные жизнью люди, или те кто скрывается от закона, не обойдется и без разорившихся дельцов, авантюристов всех мастей, да и вообще тех кому нечего терять, – вспомнив, нахмуренно добавил, – Думаете на орбите спят ангелы во плоти? Да наверни-ка там больше половины таких. А еще хуже, смешать все социальные слои в одну "волну", тогда я вообще не представляю что делать.

Задумавшись над услышанным, Немезис решил подробно заняться изучением картотеки колонистов. За повседневными заботами, и масштабным строительством, как то упустил этот момент. Он то представлял колонистов безликой серой массой, что не доставляя хлопот и проблем расселится в жилых уровнях, пройдет оклиматизацию, и приступит к работе на воздвигаемых фабриках заводах, а он спокойно улетит с планеты, сбросив наконец не посильную ношу. Но если опасения Крафта сбудутся хоть на треть, то добавляются новые переменные, не учтенные в стройной логической системе планирования, – человеческий фактор.

Прорубленная просека пронизывала стену джунглей почти прямым туннелем. Легкие повороты не давали платформам сильно разогнаться, но и этой скорости хватало что бы едва рассмотреть сплетение лиан и экзотические растений. Несколько раз головная платформа останавливалась, что бы парой выстрелов вспугнуть стаи рептилий, принявших ковер мелко нарубленной листвы за дармовое угощение, и устроивших пир посреди дороги.

Подобия прямоходящих ящериц вздыбило гребни, и, издавая пронзительный свист растворились в стене джунглей, но как только колона промчалась мимо высыпали обратно, и с удвоенным аппетитом приняли набивать зубастые пасти пустившей сок листвой. Привлеченные шумом и таким скоплением живности, к просеке стали подтягиваться хищники по крупнее, и оглашая джунгли победоносным рыком, принялись пировать, но уже двуногими ящерицами.

Стараясь перекричать поднявшийся вокруг гвалт, бесстрашно подсевшая к Немезису Сандра сказала:

– Вы заметили рептолоидов?

– Каких именно, – уточнил Немезис. Боевой режим имплантантов давал картину по всем живым объектам в радиусе ста метров, и вся карта прилегающей местности была забита желто красными отметками, и они все пребывали.

– Бледно зеленых, с гребнем с головы и во всю спину…, которые листвой питаются, – с озорством глянув на восседающего великана, задрав голову спросила: – Не заметили ни каких странностей?

Истолковав молчаливое ожидание Немезиса, за незнание, воодушевлено затараторила:

– Ну как же, они единственный вид прямоходящих, и в отличии от всех остальных представителей местной фауны у них есть две передних лапы уже принимающих очертание рук, правда с шестью пальцами, но это не самое важное, – сделав многозначительную паузу, продолжила, – они единственный вид который имеет развитые органы зрения…

– То есть…

– У всех остальных видов, вместо глаз рудиментные отростки, глазные яблоки в таком зачаточном состоянии, что считай их нет, но зато потрясающе развиты органы осязания, какое то подобие эхолотов, и еще несколько наростов, понять назначение которых мы не можем. И вообще тут столько странностей, что хватит не на одну диссертацию…

– И какой вывод странностям?

– Да никакой, – с отсутствующим взглядом ответила Сандра, – я только делаю наброски структуры биологических ниш, и у меня многое не сходится. С каждым видом вопросов только прибавляется, а ответов все нет. Взять того же "слона". Поразительное животное, но вот какую роль он выполняет в экологическом балансе – не представляю. Такая махина пожирает гектары джунглей, должна пребывать в постоянном движении…

– И вообще, я не понимаю развития биологических видов планеты, – подвела итог Сандра, – Местные виды одновременно сочетают сразу несколько признаков, которые мы считали невозможными. Считалось что рептилии не могут быть теплокровными, но то что здесь творится-уму не постижимо…

Грузовая платформа резко качнулась, поймав едва не слетевшую с ящиков девушку, Немезис прислушался к диалогу бортовых интеллектов. Головная платформа нагруженная десантниками достигла последнего рубежа джунглей. Спрыгнув в траву, Немезис оставил девушку организовывать разгрузку, а сам двинулся в начало колонны.

Первая платформа застыла среди кустарников и сквозь качающиеся поросли просматривалась равнина.

– Какие будут приказы, – появился рядом сержант, с усилием вытаскивая ноги с вьющейся травы, недовольно проворчал, – да что же ты такая приставучая…

Тонкие стебельки с острыми отростками листьев придавали траве сходство с колючим кустарником, ощетинившимся загнутыми крючками листьев, что цепляясь за все выступы бронированы ступней сержанта, пытались втянуть ногу в глубь.

– Еще бы, – усмехнулась подошедшая с торговцем Сандра, – этот мох покрывает всю сушу, и служит почвой для всей растительности… Уже забыли сколько пришлось выжечь кубометров этой батвы, что бы добраться до твердой поверхности?

– Помню, не помню, – хмуро отозвался сержант, продолжая бороться с травой, – Нашей броне от этого не легче, а если что, как тут воевать. Едва не по колена проваливаешься…, – закончив неслышный для остальных диалог в эфире, сержант оглянулся, – значит так, в начале запускаем киборгов, за ними платформу забитую вашими погремушками. Если все нормально тогда выдвигаемся сами…

Горбатые чудища вздрогнули, лязгнули манипуляторы с растопыренными веерами стальных лезвий. Мгновенно втянувшись мачете сменились подобием трехпалых рук. Проворно подхватывая наставленные вокруг ящики набитые измерительными приборами, стальные горбуны прижались к земле, и водрузив по последней коробке приступили к трансформации ходовой части.

Сферы движения, выступающие в нижней части суставчатого корпуса, медленно втянулись, и глубоко просев в траве, киборги поднялись на сфероидах уже обтянутых в широкие ленты гусеничных тяг.

Наблюдая за быстрыми превращениями, Немезис похвалил себя за предусмотрительность. Найти удачное применение старым киборгам, созданным еще на заре противостояния Федерации и Ордена, всяк лучше, чем гнить произведениям военного гения на складах.

Мощные вороненые корпуса, с выступающими горбами генераторного отсека, придавали киборгам сходство с борзыми вставшими на задние конечности. Та же вытянутая голова, такое же ощущение худощавых конечностей, но внешняя несуразность сразу же пропадала, как только поступал сигнал боевой готовности.

Над спиной мигом распускались крылья силового генератора, из под груди выскальзывали, скрытые в суставчатом корпусе жерла двух орудий, а манипуляторы ощеривались противопехотными вибролезвиями, с легкостью пронизывающих броню танка среднего класса, а добавить проворность ходовой части – получаем стального сеятеля смерти, вполне способного противостоять мощи Воина Ордена. Но не интеллекту. Взятый за основу мозг примата, дополненный информационной мощью сопроцессоров, интеллект киборга все равно оставался таким же примитивным и нуждался в постоянной информационной поддержке специального подразделения, что едва не равнялась численности населения не большого города.

А когда в научные круги "просочились" слухи о новых методах передачи, перехвата и подавления информационных полей Ордена, – судьба проекта была предрешена.

И весь проект пустили с молотка, распродав корпорациям еще не показавших себя в деле, но уже морально устаревших киборгов.

– Похоже, – Крафт оторвался от терминала с бегущими строчками цифр. Сделав ладонью козырек, всматривался в даль бесконечной равнины что простиралась неспокойным морем нестерпимой зелени, – Все показания в норме, думаю пора и нам выдвигаться…

ГЛАВА 39

– Да это полная чушь! Еще два века назад научно обосновали теорию минерального происхождения нефти…, – осипшим голос, худощавый юнец нависал над столом до побелевших костяшек сжимая столешницу. Упирая взгляд в собеседника, готов был броситься в драку, – а ты уже опроверг вековые исследования всего лишь экспресс анализами и своими догадками!

– Ты сам видел показания сканеров и сам делал анализы, – напротив стоял такой же покрасневший парень и словно зеркальное отражение, сверлил оппонента выпученными глазами, потрясая в воздухе прозрачным диском информационного носителя, – И после этого отрицаешь наличие 85 процентов органически активных соединений?!

Просторное помещение лабораторного комплекса до отказу было набито молодыми исследователями, за прошедшие два часа уже успевших разделиться на два не применимых лагеря. Рассевшись на всем что может выдержать вес усталых тел, молодые люди наполняли зал гулом споров. В разных местах вспыхивали словесные перепалки, но основной диспут велся перед стеклянной панелью герметичной комнаты, где ловкие манипуляторы исследовали вещество обнаруженное экспедицией…

Немезис присутствовал с самого начала стихийного собрания, и внимательно выслушивая всех участников, впитывал любые гипотезы. Но пока не услышал четкой теории а одни лишь разговоры, разговоры…

– Молодые люди, – степенно вставил Ригель снисходительно поглядывая на готовых броситься в драку людей, – я попрошу соблюдать нормы и правила научного диспута. Больше аргументов и фактов, и меньше эмоций.

– А какое ваше мнение профессор? – Вставила вездесущая Сандра, с интересом поглядывая на молчаливого великана с начала стихийного собрания так и не проронившего ни слова.

– Э…, – застигнутый вопрос в врасплох, Ригель, осмотрелся. Разом утихшие споры, полсотни внимательных взглядов, и что больше радовало самолюбие любого ученного во взгляде учеников, – жажда узнать истину, решить задачку и следовать далее по таинственной тропе знаний, к новым открытиям, – Я не могу с полной мерой ответственности утверждать, но наша находка это действительно нонсенс.

За бронированным стеклом, соблюдая все меры безопасности, чуткие манипуляторы готовили субстанцию для нового набора тестов. Проникая в керамический термос, еще искрившийся полем биологической защиты, изогнутые пипетки по миллиграмму извлекали черную субстанцию, и оплодотворяя бесчисленные ряды пробирок, завораживали взгляд своей методичностью.

– По некоторым признакам это вещество сходно с аналогом нефти, – зал наполнился ропотом переговоров, и часть молодых людей нахмурилась, а часть довольно заулыбалась, предвкушая победу, – но и есть ряд свойств, которые не дают право проводить полную аналогию. Это конечно высоко активный биологический состав вещества, и его агрессивность…

Теперь уже улыбалась вторая половина зала.

– Профессор, так какой же вывод?

– О выводах еще рано говорить, – Ригель улыбнулся в ответ на удивленную реплику из зала.

Немезис мысленно хмыкнул. Вывода нет, а как он нужен. Прокручивая раз за разом воспоминания, пребывал в недалеком прошлом…

Как только экспедиция достигла отмеченной на карте точки, и кипевшая энтузиазмом молодежь кинулась к провалу. Сияние биологической защиты резко изменилось из ровно синего в тревожно красный. Ни чего не понимающие люди растерянно оглядывали уже пылавшие огненным сиянием костюмы, а Немезис дал команду на срочную эвакуацию.

Все датчики словно взбесились. Сенсоры зашкаливало от тревожных показателей. Даже система биологической защиты Ордена едва справилась с агрессивной средой.

Травяной ковер разом прогнулся под весом грузовых платформ и спрыгнувших людей. Закачавшись словно под травяным настилом простиралась безглубинная топь, травяной ковер встрепенулся разводами, как будто в озеро кинули камень и теперь вовсе стороны разбегались волны всплеска.

Не выдерживая массы грузовых платформ, уже обычно упругий травяной ковер стал расползаться. Сквозь сплетения стеблей просочилась чавкающая чернота, и в воздух с противным шипением взметнулись струи гейзеров. Взметаясь клубами желтоватого тумана, и распускаясь над экспедицией диковинными грибами, клубы с хлопком рассеивались, и уступая легкому ветерку, опадали на царившую внизу панику каплями мутной россы.

В считанные мгновения атмосфера уплотнился на несколько порядков. Окружающий воздух превратился в мутный кисель, обволакивающий, ослепляющий, и словно живое существо давящий на зрение непроглядностью и таинственной глубиной, в которой то и дело возникали какие то смутные фигуры, зарождались не понятные звуки.

И если бы Немезис не поддался чувству опасности, ледяным дыханием сковавшим затылок за несколько мгновений до взбесившихся приборов, то вряд ли сейчас в зале было бы так шумно.

И как только последняя коробка с грузом была сброшена, и люди спешно занимали места на уже начавших движение платформах, топь взорвалась новым всплеском. И без того искрившиеся бардовым сиянием биологическая система защиты взревела сиренами предельных нагрузок. Энергетическое поле сияния не справлялось с бешеным напоров среды, и плотность поля истончалась, едва успевая сжигать в огненных сполохах агрессивный напор микрофлоры…

Немезис возвышался на последней платформе словно маяк, сияя энергетическим ореолом во всю мощь генераторов, казался огненной статуей. Дублируя команды, четко выдаваемые в эфир громогласным ревом, Немезис руководил эвакуацией.

Все платформы уже набирали скорость, и взвывая генераторами перемалывали ковер увязающими гусеницами, Немезис заметил увязшую по пояс фигуру в десантных доспехах.

Свирепо вращая головой, и дергая вскинутым излучателем из стороны в сторону, сержант отдавал последние команды пехотинцам, уже заскочившим на платформы. Матерясь и проклиная все на свете, сержант пытался выбраться из заглатывающей трясины, но чем больше совершал движений, тем глубже увязал в трясине пузырившейся черной субстанцией.

Приказав десантникам уже собравшихся нырять за сержантом, оставаться на месте, и не отдавая себе отчет, Немезис совершил стремительный прыжок. На взлете выстреливая в грузовую платформу крюк с ощерившимися когтями, плюхнулся рядом с сержантом. Распластавшись морской звездой, увеличил площадь опоры, и задрав голову вынырнул из черного месива, сразу же ухватив сержанта за технологические гнезда в десантной броне. Получившая в буксир увязшие в топи тяжелые фигуры, грузовая платформа дернулась, едва не сбросив пассажиров, но генераторы натужено взвыли в ультразвуке, продолжила движение…

– А что скажет наш молчаливый гость…ой, извините Адмирал? – прервал воспоминание голос Сандры, с возрастающим любопытством едва не протиравшая дыры в зеркальном забрале, – ведь если бы не его чуткое руководство, то неизвестно бы чем все закончилось.

Присутствующий на заседании сержант прокашлялся и завозился в углу.

Оглядывая притихшую молодежь, Немезис ожил севшим голосом. Не привыкший к долгому разговору и тем более громогласным командам, голос хрипел и отдавался в горле колючками:

– Все вами замеченное является важными наблюдениями, но вы упустили несколько факторов. Кроме всех перечисленных аномалий, субстанция обладает одним крайне опасным свойством, – видя непонимание на лицах исследователей едва не подвергших субстанцию атомарному распаду, Немезис прокашлялся, – Это высокая химическая активность по отношению к металлам. Все что имело контакт с веществом, буквально изъедалось эрозией в течении трех часов, а в некоторых случаях и еще быстрее. И если учесть что вещество более восьмидесяти процентов состоит из органических веществ, то можем утверждать что имеем дело с металопоедающими микроорганизмами.

Пораженные слушатели, с непониманием смотрели на Немезиса, а тот мотнул головой сержанту. Через несколько мгновений двери лабораторного комплекса с шипением впустили пехотинца с ношей, что пройдя в аудитории положил на стол стопку нагрудных броневых пластин с сержантскими знаками различия.

– Это все что осталось от броневых доспехов сержанта.

Тускло поблескивающие металлом, изъеденные бурым налетом пластины казались пролежавшими в земле не одну сотню лет.

– Простите, – придирчиво оглядев, и едва не попробовав на язык остатки некогда сверакающих доспехов, молодой химикнедоверчево обернулся к Немезису, – откуда утверждение о бактериях… почему не кислотная версия?

– Перед тем как ВСЕХ впустить на боты, были приняты усиленные меры биологической безопасности. И все участники экспедиции подверглись по первому уровню обработки, – лица всех присутствующих подернулись чередой гримас и нервными смешками, особенно покраснела женская половина, вспоминая унизительную процедуру полного сканирования и промывания полостей организма нейтрализующими растворами, и часы голого прозябания в общей каюте больничного комплекса, – В первый уровень входит и обработка снаряжения. В том числе всеми видами нейтрализаторов. И только после обработки жестким излучением, коррозия на металлах замедлилась, а после термической обработки и вовсе прекратилась…

Зал погрузился в тяжелые размышления. Слегка оживали переговоры, и вновь первой, да ехидно сформировала вопрос бойкая Сандра.

– Может быть у вас есть и версия происхождения вещества?

– Это ваше дело заниматься версиями, – ушел от ответа Немезис, – а мое обеспечить безопасность колонии. Поэтому, лагерь сворачивается, все полеты в аномальной зоне запрещаются и все эвакуируются в Цитадель.

– Но как же, – на лице девушки проступила детская растерянность, словно утеряна любимая игрушка, – а исследования, ведь это такое открытие.

– Сможете продолжить в лабораториях города. Вопросы? – оглядев притихшую аудиторию, Немезис приглашающе кивнул торговцу, – все свободны.

ГЛАВА 40

Чашеобразный купол впитывал терялся вершиной во мраке. Подпирающие купол колонны чернели грубо обтесанным базальтом и поражали не объятой толщиной. Плавно втекая в пол расширяющимся основанием, переходили в бесчисленные ряды лавок, ниспадающих к центру амфитеатра.

Царство прямых линий и углов, обилие темных тонов, едва разбавляемое однотомными цветами пластиковых ставок на местах для сидения, внушало ощущение строгости, и желание по быстрее покинуть столь неуютное помещение.

Крафт зябко поежился, крякнув на старость не радость, еще раз проверил показания температурного датчика. Все как положено, но ощущение холода все равно отдавалось в остатках костей старым ревматизмом. Помянув "добрым" словом хирурга, чье желание сохранить в теле больше органики сейчас отыгрывалось приступами артрита, болезненно поморщился.

Устало массируя лицо, по цвету уже едва отличавшееся от стен, Крафт затяжно зевнул. Сверившись еще раз с плотным расписанием побудки колонистов, посмотрел на точное время. Еще оставалась пару минут спокойствия, а затем начнется ад.

Мучения, на которые он пошел добровольно. Но он не жалел. Заданный Немезисом темп работы, вызывал у всех приступы отчаяния. Но ему наоборот нравилась такая работа. Ощущение причастности к чему то действительно важному и жизненно необходимому, давало то удовлетворение, которое он искал в любимом деле, но здесь все по другому.

Ни одного "лишнего движения", весь план четок и ясен, каждый знает свою задачу, что необходимо сделать и в какой срок. Такой метод, конечно, отличался непомерной нагрузкой от обще принятого подхода, но зато каков результат!

Жилые уровни были закончены в течении двух недель, по самым оптимистичным оценкам штатных строителей, возведение и сдача " под ключ" жилого уровня должна была занять месяцы. А какие были дебаты, какие протесты…

Выдергивая из пелены воспоминаний, обруч виртуальной связи ожил вибрацией. Ответив на вызов заместителя, Крафт занял место в центре платформы и заложив руки за спину, смело поднял голову и улыбнулся нахлынувшему со всех сторон шуму открываемых створок…

Вливаясь в амфитеатры с четырех сторон, организованные ряды вялых людей растекались по секторам. Направляемые миловидными девушками, одетыми в туго обтягивающие синие комбезы корпорации и выделявшиеся среди серой массы колонистов постоянным сиянием обручей связи, лучезарной улыбкой, служащие пресекали любое желание пересесть на другой ряд.

Еще не отошедшие от статического погружения близкого к коме, люди вяло следовали рекомендациям. Ослабленный организм едва справлялся с ходьбой, а на разговоры требовались силы, кои еще не накопилось после стремительного вывода из статики.

Бесчисленное шарканье слилось в единый шум прибоя, щебет девушек повторявших одно и тоже уже едва выделялся на фоне новой партии вошедших.

Люди все прибывали и прибывали, Крафт уже потерял счет вошедшим, и просто ждал, пока трех тысячный зал заполнится до отказа. И как представил что это только сотая часть колонистов, почувствовал, как по спине пробежал липкий холодок не уверенности. Готов ли он к ответственности за такое количество жизней?

Отогнав предательское волнение едва не ворвавшееся в сознание путаницей мыслей, терпеливо дождался пока между рядами не проедет последний киборг раздатчик, уже начавший обратный путь по сбору высоких чаш с остатками стимуляторов.

Переложив осточертевший терминал в другую руку, Крафт коснулся нескольких клавиш, и отошел в сторону.

Лепестки пятиметровой мембраны с металлическим шелестом втянулись в обод, и на свете заиграла необычная конструкция. Медленно взвинчиваясь ввысь, из недр арены вырастал усеченный конус черного базальта. Пронизанная серебреными прожилками возвышенность казалась ювелирным произведением, и только присмотревшись замысловатым узорам стекающим к семи углублениям, можно было понять технологическое предназначение серебряных нитей. Из углублений выступили массивные кресла, что в завершение трансформации изогнулись под полулежащую фигуру, с нимбом виртуального обруча у изголовья…

Поднявшись на вершину конуса, Крафт вступил на серебреный диск. К вершине купола взметнулся столб света, и ослепительно вспыхнув, воплотился в увеличенную копию торговца.

Оглядев разом притихшие ряды, Крафт мягко улыбнулся.

– Я Мастер Крафт, – усиленный внешними мембранами голос разлетелся по залу приглушенными громовыми раскатами, – и как комендант Цитадели, поздравляю с успешным прибытием на Пандору. И на этом, вынужден признать… приятные новости заканчиваются. Прежде чем задавать вопросы, предлагаю ознакомиться с архивом месячных новостей Федерации Содружеств.

Внутренне помолившись всем богам предков, удаче и провидению Немезиса, решившего вывалить на только что проснувшихся колонистов, всю правду, отошел с голодиска, где, на развернувшейся голограмме возникли силуэты дикторов, и экстренные обращения Парламента к гражданам Содружества.

Угасли последние кадры новостей, последняя реплика диктора прокатилась по залу тревожным эхо, но амфитеатр хранил гробовое молчание. Крафт уже начал опасаться, что неокрепшая после статики психика сыграла плохую шутку, и теперь ему придется возиться с полоумными колонистами, как все заговорили разом.

Вначале шепот между соседями справа и слева, затем между рядами, а затем голоса окрепли, и в зале воцарился гвалт.

Спокойно оглядывая поделенный на сектора амфитеатр, Крафт терпеливо ожидал тишины, и проявления лидеров которых обещал Немезис. Изучая бесчисленные списки колонистов, чьи личные дела хранились в Разумах, Немезис выдал ему точный перечень и расписание пробуждения людей.

Просматривая в свободное время краткие выдержки из личных дел, Крафт не находил ничего необычного или выдающегося, обычные люди. Кого еще могли завербовать Агентства Переселения?

Однородность Волны колонизации стоила определенных комиссионных, а собрать вторую волну, да по максимум скрыть это от вездесущих репортеров стоило еще больше. Так что ни о какой однородности "волны" не могло и быть речи.

Поэтому Крафт и не удивился необычной "пестроте". Все триста тысяч поселенцев представляли почти все виды социальных слоев, с более десяти содружеств, и даже нескольких пограничных планет.

Наконец гвалт стих. В каждом секторе появился человек, при речи которого остальные притихали, и оборачиваясь старались не пропустить ни слова. Но шумнее всех оказался сектор руководителей и менеджеров среднего и высшего звена, где особенно горячо и вдохновенно говорила высокая женщина. Заостренные черты лица, напоминали скальной утес обтертый ветрами, и оставившим глубокие следы морщин, но от этого лицо не постарело, а приобрело уверенность, которая дополнялась острым взглядом, словно клинком пронзающего собеседника.

– Корпорация нарушила условия контракта! – голос звенел сталью, и наполненный негодованием заставлял людей слушать речь во многом отражавшая собственные мысли, – Когда мы подписывали соглашения, в пунктах три дробь шестнадцать указывалась кислородная планета с поверхностным поселением земного класса. А что мы имеем сейчас?! Подземелье! Беззащитность! И полная изоляция от мощи Федерации! Я требую экстренной эвакуации в ближайшую систему Федерации и выплаты корпорацией штрафных санкций в годовом размере с окладов заявленных в контракте переселенца!

Зал взорвался ревом одобрения, многие вскочили с мест, и начали пробираться поближе к женщине которая так красиво говорила, и наверняка знает что и как нужно делать, что бы выбраться из ловушки в которую их заманили проклятые владельцы корпораций.

Окинув взором охваченные стихийным сбором сектора, заполненные бессмысленной суетой, Крафт криво усмехнулся. Сложив руки на груди, довольно отметил, что не весь зал поддался панике.

Зеленый сектор, представленный светло-русыми выходцами с планет русского конгломерата, оставался на месте, только нервозно оборачивался на старца.

Умудряясь и в сером комбинезоне выделяться среди мутной массы, старик сверлил торговца взглядом, словно проверял на прочность, оставшись довольным ответным взглядом, слегка ослабился и пригладив седую бороду, что то шепнул сидевшему рядом детине. По сектору прокатилась волна перешептываний, и этот участок амфитеатра можно было назвать морем спокойствия.

Близлежащие сектора, оглядываясь то на спокойно сидевший зеленый сектор, то на броуновское движение в оранжевом секторе руководителей, то на молчавшего коменданта, не решительно оставались на месте.

А бурная агитация перешла в организацию движения, и в оранжевом секторе не осталось ни одного сидящего. Толпа высыпала в проходы. Но двухметровые створки-двери остались плотно закрытыми, и в тамбурах началась давка.

Заварившая стихийное действо женщина, растеряно оглядывала столпотворение. Окруженная верными сторонниками, она начала была призывать к порядку, но мощный голос таял в гвалте. Толпа уже завелась, и ни о каком руководстве не могло быть и речи.

Крафт устало покачал головой, коснувшись клавиш с виноватой улыбкой, тяжело вздохнул.

Запертые створки разом открылись со всех концах амфитеатра.

Взорвавшаяся радостным воплям толпа хлынула в светлые проемы, но словно натолкнувшись на невидимую стену, откатилась назад.

Вливаясь в зал стальной лавиной, закованные в броню пехотинцы растекались по залу колючим блеском. Оттесняя толпу обратно на сектора, где грозными окриками, а где и тумаками, великаны оттесняли людей обратно на трибуны.

Оцепляя амфитеатр по секторам, закованные в броню с отблесками энергетического поля, десантники казались воплощениями кошмаров, а гневный крик сержанта разнесся по залу громовым раскатам.

– Внимание! Это последнее устное предупреждение! Или поджарю всех к едрене фене!

Словно в подтверждение слов, фигуры великанов укутались красным свечение. Узнавая мерцание силового поля выставленного на минимальное напряжение, люди опасливо откатывались назад. Получить плохо заживающий ожог ни кому не хотелось.

Спустя несколько минут, смены недовольных криков на вскрики от ожогов, на трибунах воцарилось хмурое молчание. Затравленно оглядываясь на возвышающихся рядом великанов, поддавшиеся стадному чувству люди оглядывались на сектор руководителей, где еще слышались отдельные выкрики, среди которых выделялись проклятья стихийного лидера.

– Кто вам дал право так со мной обращаться! Я буду жаловаться! Это произвол, – вскрикнув от боли

женщина порывалась броситься на стоявшего перед ней сержанта, разорвать того голыми руками, но, запутавшись в руках соседей, что все-таки усадили разъяренную кобру, зло шипела, – Ну ничего, я вас на шахты сошлю… Сгниете у меня в болотных дозорах!

Спокойно стоявший сержант, порылся в складках поясных пластин, и выставил кулак. Осторожно разжимая пальцы, показал находку. Бросив мимолетный взгляд, женщина побледнела.

– Я надеюсь вам не нужно объяснять что это? – почти ласково пробасил сержант.

Затравлено оглянувшись на соседей, постаравшихся отодвинуться как можно дальше, женщина нахмурилась, втянув голову в плечи.

На протянутой ладони тускло поблескивал граненый цилиндр. Переливаясь внутренним свечением ядовитой зелени, предмет издавал едва слышное гудение.

– Мы зовем ее вонючкой…, – продолжил сержант, – После трех секунд работы генератора, в радиусе пяти метров не остается ни одного разумного человека. На два часа все жертвы превратятся в безвольных свиней, что справляют нужду прямо под себя.

Оглядев сектор притихших людей наслышанных о полицейских подавителях воли, что используется для усмирения толпы, сержант сжал кулак. Гудение сменилось щелчком, и люди облегченно вздохнули.

– А теперь всем внимательно выслушать коменданта, иначе обработаем по полной программе, -прорычали мембраны шлема.

Разрез смотровых щелей, словно еще больше изогнулся, и многим показалась, что стальная маска хищно улыбнулась.

– Вы мне ответите, – глухо пробормотала женщина, метнув на сержанта убийственный взгляд.

– Как первый заместитель, наместника я вам не прощу…

– Вот же язва, – миролюбиво хмыкнул сержант, выбираясь к застывшим между секторами пехотинцам, покачал головой, – люблю я таких стерв…

В проемах показались десантники в полной пехотной броне. Излучатели на перевес, мерцание слабого силового поля рассчитанного на легкий ожог при соприкосновении с не защищенной плотью, и устрашающая раскраска безликих шлемов.

– Ну что же, – пролетел по залу раскат усиленного голоса Крафта, – В свете последних событий, переросших в акты неповиновения, вынужден довести принятие еще одного решения, – выждав паузу пока до всех дойдет смысл слов, ровным голосом закончил, – Прежняя система управления… упраздняется. И вводится правление Совета Семи.

Не сразу уяснившие смысл сказанного, люди молчали, но затем часть зала взорвалась негодованием. Благоразумно оставаясь на местах, сектор управленцев косился на оцепление, но накал переговоров кипел едва сдерживаемой злобой.

– Вы это специально устроили! – Вскочив с места, женщина пронзила Крафта гневным взором, и обвиняюще указывая перстом, словно пыталась пронзить человека заставившего пережить минуты унижения, зло выкрикнула: – Это подстроено! Вы спровоцировали нас на беспорядки и публично унизили грубой силой! А заимев повод для нарушения контракта незамедлительно использовали!

– Вы дальновидны Фрида, – спокойно ответил Крафт, вежливо улыбнувшись на миг смутившейся женщине, продолжил, – и если бы не поспешили с выводами, тогда бы и не оказались в такой ситуации. Предлагаю все списать на последствия статического погружения, и попробовать начать знакомство с нового листа…

– Черта с два! Я руководитель класса два "А" и не позволю с собой обращаться как с животным и за это… ВЫ ответите! Я хочу видеть Адмирала Волны! Немедленно!

Все шло по сценарию. Даже становилось скучно. Крафт пожал плечами, коснувшись клавиш терминала, вновь отошел в сторону.

Столп света развернулся в широкую панораму, и людей обжег огненный взгляд.

Пребывая в рубке штурмовика, восседавший в кресле Немезис казался не реальным существом. Пронзенный тысячами хромированных шипов, опутанный миллионами сверкающих струн, воин сиял мириадой всполохов.

Зачаровано вглядываясь в танец света, в сполохи голографических окон, люди не могли оторвать глаз. И только голос Немезиса, вернул людей к реальности.

– Приветствую первых жителей Цитадели, – голос с хрипотцой, оказался не обычно мягким и совсем не вязался с пугающей картиной сплетения живой плоти и холодной автоматики, – И как Адмирал Волны готов ответить на ваши вопросы. В то числе и ваши Фрида Мангельштейн.

– Но…, – пытаясь справиться с растерянностью, едва выговорила слова Фрида. По ее предположениям она сейчас должна была раскатать любого адмирала в блин, и как минимум выторговать себе компенсацию за такое варварское отношение со своей драгоценной особой. Но увидеть Воина Ордена, да и еще в роли высшего руководителя, – это по хлеще любого кошмара, – Как… Почему?!

– На какой вопрос отвечать первым?

Крафт был готов поклясться, что в голосе Воина проскользнула ирония, но его сейчас больше волновала реакция остального зала. Именно сейчас весь сценарий первого собрания, до мелочей продуманного Немезисом, висел на волоске. Если у Воина не получится проломить стену недоверия выложенную стереотипами и предрассудками, терпеливо взращенными СБ, то вряд ли получится сплотить колонистов в единый монолит. И непростое население колонии, объединенное только проживанием на одной планете, а в какое то новое…

По внутреннему ощущению Крафта, – в общество способное противостоять не одной беде, и выдержать на своих плечах груз такой ответственности, от маленькой толики которой по спине пробегали мурашки а сердце начинало ныть недобрыми предчувствиями.

Многолетний опыт и острый ум женщины, поднявший ее из рядовых менеджеров-управленцев в заместителя наместника, дал возможность быстро восстановить самообладание. Морщины разгладились, взгляд приобрел прежнюю остроту, упрямо встряхнув собранный на затылке хвост волос, спросила:

– Поправлюсь. Почему волной руководит Немезис?

– Когда получали эмиграционные полисы, вас не смутила завышенная цена страховки?

В зале послышался шелест переговоров, тут же прекратившийся как ответила Фрида.

– Как пояснялось в тексте контракта, – неуверенно ответила женщина, – это новый тариф корпорации, забота о колонистах.

– Если бы вы заглянули на официальный виртуальный портал корпорации и обратились в раздел нормативных документов, то потратив несколько часов, нашли бы небольшую справку, в которой говорится, что тариф вводится на планетах с повышенной степенью опасности, – вежливо продолжил Немезис, и предугадывая не довольный ропот, продолжил, – и что для обеспечения безопасности волны, Корпорация оставляет за собой право прибегнуть к услугам сторонних лиц.

– Интересно, – Фрида нахмурилась, только начиная оценивать ситуацию, продолжила рассуждения вслух, – какова же может быть опасность, что корпорация раскошелилась на услуги Ордена?

– Буду откровенным, – отдавая должное проницательности женщины, Немезис придал голосу металла, – Мы вторая волна, и ответа что случилось с первой…нет. Но Федерации Корпораций необходима эта система.

– Черт, – не выдержала Фрида, оглядев зароптавших людей сочувствующим взглядом, – получается что мы подопытные кролики?! Нас бросили в полную неизвестность, на погибель за какие-то вонючие страховки?!

– Смотря, с какой стороны взглянуть, – придавая голосу спокойствия, Немезис на миг задумался, – если оценивать со стороны полной безопасности, тогда ситуация не выгодная, НО если оценивать конечный результат, – сделав многозначительную паузу, Немезис всмотрелся в лица, в которых просыпалась надежда, – Система Пандоры имеет самою большую концентрацию залежей мезонита. По самым упрощенным прогнозам, в течении года система займет лидирующее место на рынке поставщиков энергии. А вы знаете какие перспективы у первых колонистами, которые будут владеть землей единственной пригодной для проживания планеты, и будут акционерами филиала корпорации?…

Немезис говорил простые слова. Приводя те или другие доводы, и следил за любой реакцией зала. Казалось, что смотрел в глаза каждому и разговаривал только с ним. Едва завидев признаки хмурости, не понимая вновь возвращался к сказанному и уже повторял другими словами. И раз за разом продвигался все глубже в души людей. Словно утолял жажду усталому путнику, так он открывал каждому дорогу к мечте…

Взлететь с низов: безработным, живущим на мизерные дотации правительства; "вечным клеркам", застрявших на карьерной ступеньке; разорившимся фермерам, что обнищали под давлением аграрных корпораций с низкими ценами; техническим специалистам, оказавшихся на улице после банкротства корпораций; людям решившим порвать с криминальным прошлым, – у всех была мечта поймать удачу за хвост и все-таки взлететь на вершину мира. Начать все сначала, построить успешную карьеру, выбраться из ямы отчаяния и наладить личную жизнь, обеспечить себе и потомкам достойное будущее…

Весь зал принадлежал Немезису. Не осталось ни одного безучастного, только лица полные желанием броситься на любую трудность, решить любую проблему лишь бы на добраться до вершины, приблизиться к мечте.

Задев самое живое, Немезис озвучил мечту.

Оказывается все в их руках. Необходимо только приложить усилия и все сбудется. Все воплотится.

– … ВЫ ГОТОВЫ!? – громогласный вопрос прокатился по залу оглушающим рокотом, и тут же слился с монолитным ответом.

ГЛАВА 41

Немезис устало закрыл глаза. Ему удалось. Еще никогда он не разговаривал с таким количеством людей. И не просто разговаривал, он убеждал в своей правоте.

Переубедить людей, панически боявшихся любого проявления Ордена, в своих верных сторонников, с такой задачей не смогли справиться лучшие аналитики ордена.

А ему простому воину это удастся. Первая попытка увенчалась успехом. Конечно не без сторонней помощи. Затылок просто раскалывался от обжигающей боли. Казалось что голова превратилась в чан с клокочущей сталью и вот-вот стенки не выдержат и череп разлетится на мириады кусочков. Подарок Создателя проявлялся все чаще, а сегодня просто пробудился не виданной активностью. Немезиса бросало то в жар, то в холод. Порой казалось, что с губ срываются чужие слова, а в сознании открылась бездна знаний. Он представлял, что нужно сказать, он чувствовал, какие мысли владеют людьми, и просто давал ответы. Словно утолял людям жажду.

– По-моему все прошло блестяще, – на голографической панели возник образ Крафта, – Против назначенных вами кандидатур сильных возражений не было. Так что большинством совет был утвержден. Вот только не пойму, чем вы руководствовались, отбирая кандидатов?

– На сколько мне известно, – усилием воли заглушив звон в голове, Немезис сфокусировался на торговце, – за всю историю различных форм правления, людьми управляли не самые лучшие в основном массе люди с психическими отклонениями, в той или иной мере.

– Интересно, – поправив устройство голографической съемки, Крафт поудобней уселся в кресле, – хотите сказать, что человечеством правили психопаты?

– Не иронизируете… Возьмите исторические фигуры, оставившие заметный след в истории человечества и вы увидите явные проблемы с психопрофелем.

– Хорошо, – поднимая руки в знак примирения, Крафт улыбнулся, – по вашему получается, что у власти оказывались всегда оказывались ущербные?

– Можно и так сказать, но исходить нужно от других мотивов, – улыбнувшись задумчивой хмурости торговца, Немезис продолжил, – К власти стремятся люди с психологическими проблемами. Нормальный человек не может заниматься ВАШЕЙ политикой. От одних только интриг, всевозможных компромиссов с совестью нормального человека будет мутить. И только те, для кого беспринципность, аморальность и извращенные ценности являются нормами жизни, только они и могут удержаться на вершине ВАШЕЙ политической системы.

– Жестоко, – после минутной паузы отозвался Крафт. Взяв остывшую чашу, с остро пахнущим тонизирующим напитком, задумчиво покрутил ее в руках, – но ведь там есть довольно талантливые управленцы, если бы все были сплошными, как вы говорите, с отклонениями, то человечество мы бы не достигло таких высот. Или я не прав?

– Все дело в равновесии, – устало отозвался Немезис, чувствуя как в сознании расползается ватная усталость, – любое действо порождает противодействие. Ничего не происходит без ответной реакции. Если рассматривать современную ситуацию. За последние двести лет Содружество сотрясали глобальные воины? А возьмите историю до создания Ордена…

Крафт поднял руки.

– Сдаюсь. Оставим глобальные вопросы. И вернемся к нашим колонистам. Например почему в Совет не вошла та же Фрида Мангельштейн? Очень деятельная женщина…

– Очень,- повторил Немезис, чувствуя как диалог с Крафтом отдаляется словно разговор происходит в другой комнате, – Основной критерий наших руководителей – это наличие половозрелых детей, взрослых, уже создавших семьи. А почти у всех членов совета есть и внуки…

– Внуки? – растеряно переспросил Крафт, – а дети то здесь причем!?

Усмехнувшись не пониманию очевидного, Немезис с усилием ответил:

– Вы меня удивляете. Как же может человек, не создавший семьи и не вырастивший психически и физически нормальное потомство, указывать, как жить целой колонии?

ГЛАВА 42

Накативший мрак проникал во все тело, заволакивал непроглядной пеленой сознание, от чего мысли становились все путанее и тяжелее. Каждая мысль давалась с усилием, и только мысль зарождалась, рядом вспыхивал яркие образы, и все что далось с таким трудом тут же растворялось в ярких цветах каких то событий.

Незнакомая комната, и яростный взгляд собеседника. Незнакомая речь резала слух непривычными звуками, и нарастая лавиной заполнила сознание бессмысленной тарабарщиной. Пытаясь понять где он находится и что говорит ему это человек, Немезис напряг сознание, и только ему показалось что он стал улавливать суть, как образ смылся словно от порыва ветра и удаляясь рваными лоскутками втянулся в чудовищную стену вихря, все больше и больше набирающего темп.

С невероятным усилием воли Немезис смог осознать себя как личность. По кусочкам ощущений, по мелькавшим обрывкам мыслей, он наконец-то смог выстроить ощущение собственного я. Пытаясь понять что с ним происходит он осмотрелся.

Пребывая в центре чудовищного торнадо, вихревыми потоками способного смять его словно бумажную фигурку, Немезис поежился. Словно получив определение, вихрь стал приобретать подробности, обрастать звуками и все чаще окрашиваться разрядами наэлектризованного воздуха.

– Этого не может быть! -поморщившись от громового раската собственного голоса, Немезис задрал голову, и едва сдержал восхищенный возглас.

Над головой сияло солнце обрамленное легкой дымкой облаков, что переливаясь всеми цветами радуги, купались в море света.

– Море? – растеряно произнес вслух Немезис.

Он никогда не видел моря, откуда это значение?

Пытаясь всмотреться во мрак то и дело подставляющий новые образы, Немезис по привычке попытался перейти на второе зрение, но ответом был мрак. Все имплантанты молчали.

Подняв руки, Немезис непонимающе усмотрел на чистую кожу. И не следа от имплантантов, словно их и никогда не было. Ощупывая голое тело, Немезис осознал самый страшный кошмар.

Один на один с непонятной стихией и лишенный всех достижений Ордена. Волна паники зародилась в глубине сознания и нарастая лавиной грозила затопить страхом все закаулки сознания. Словно чувствуя слабость человека, торнадо взял новую ноту оглушительного рева, и праздная победу обрушил на человечишку шквал…

Легкие разрывало от желания вдохнуть свежего воздуха. Смрад разъедал глаза, и рвал горло приступами кашля. Тело ломали удары ветра, еще немного и Немезис рухнет на колени, отдастся во власть вихря. Ведь он ничего не сможет противопоставить буйству первозданной стихии.

– Нет!

Крик словно придал сил. Чувствуя, как на смену липкой и противной грязи паники приходит желание бороться и вырваться из трясины первобытного страха, Немезис собрал тело в пружину. Напрягая каждую мышцу до звона, и собирая остатки сил по капле, воин медленно поднимался с колен.

Открыв глаза, увидел, как к плотно сжатым кулакам стекаются серебряные нити. Опутывая побелевшие от напряжения пальцы серебряные струны проникали в тело иглами, и не причиняя боли продолжали опутывать тело стальной кольчугой. Уже все тело было пронизано сотней, тысячами струн и казалось что его измученное тело превратилось в стального ежа, острыми иглами грозившего проткнуть гигантский вихрь.

Прислушиваясь к новым ощущениям, и чувствуя как шквал вихревых ударов слабеет, а вой все больше походит на рев испуганного животного, вдруг ощутившего вместо приятной плоти жертвы вкус стальных игл.

Немезис взмахнул рукой. Подчиняясь движению руки ожили миллионы струн. Моментально вздыбившись и ослепительно засияв, ослепительные иглы с высоковольтным треском вгрызлись в ближайшую стену. Пуская корни, тут же разрастались в мелкие ячейки, а затем, в пульсирующую сеть, что всасывала мрак и превращая в поток мощи придавала хозяину еще больше сил.

Немезис усмехнулся. Чувствуя каждую клеточку, тут же откликавшуюся на малейшее усилие, и едва сдерживая переполнявшую телу мощь, воин глубоко вздохнул и вскинул руки, в одной секунде выплескивая из себя всю энергию струн…

– Не самое изящное решение, но на первый раз, весьма не дурно, – шелестящий голос коснулся сознания, и по телу пробежал холодок узнавания.

Открыв глаза, Немезис резко поднялся и едва не рухнул. Измученное тело отказало хозяину, и сейчас великан беспомощно валялся на жесткой траве, ощущая каждый стебелек метровыми шипами.

– Еще не понял…

Проскользнувшая ирония не обидела, только прибавила Немезису желания поскорее оказаться перед Создателем в более надлежащем виде. С усилием, едва не теряя сознание, Немезис все-таки сел.

Подставляя лицо солнцу, на сером валуне похожем на окаменевшую черепаху, полулежал старец. Поднявшийся ветерок робко коснулся седой гривы, испугался и запутался в складках свободного савана. Восковая маска улыбнулась и сквозь припущенные веки проскользнул ироничный взгляд.

– Упрямство, это хорошо, но еще нужно и головой думать, – легкое движение руки, и валун стал растекаться. Подтекая под воина, медленно взбухал, поднимая не сопротивляющегося Немезиса на уровень старика.

– Где я?

Зайдясь беззвучным смехом, Создатель повернулся всем лицом, с иронией спросил:

– Ты у меня спрашиваешь!?- и передразнивая высказывание, закончил: – Ты же уже не Воин, ты Надежда Ордена… приемник создателя.

Словно услышав ключевые слова, в сознание вернулись воспоминания. Разом хлынувший поток, заполнил все провалы и Немезис вспомнил все. С интересом оглянувшись, воин прищурил глаза от ярких красок. Расстилавшаяся под возвышенностью долина походила на мираж. Нестерпимая зелень холма разбавлялась прогалинами серых валунов, что словно гигантские черепахи нежились под солнцем, а некоторые уже пытались укрыться в тени разросшегося леса, что верхушками деревьев подпирал небосвод раскидистыми кронами.

– Странное место ты выбрал, – сменяя сарказм на задумчивость, произнес старик.

– Я?!

В ответном взгляде было столько иронии, что на лице Немезиса проступила глуповатая улыбка. Беседа явно строилась на непонятных ему принципах. Создатель явно ведет себя не так как должен вести беседу умудренный жизнью всемогущий и великий человек. Перед ним фантом, который забавляется с ним в облике Создателя. Пристально вглядываясь в фигуру на камне, как ни в чем не бывало вновь зажмурившейся солнцу, Немезис спросил:

– Кто ты?

– Да нет ничего проще, – усмехнулся старик, и тут же сменил облик на молодого человека. На валуне полулежал худощавый паренек, и поправив на носу странную конструкции из стекол и металлических спаек, взглянул на Немезиса уже надоевшим взглядом.

– Так лучше? О! Или вот так…

Теперь на валуне была Филиция, и представ в полуобнаженном виде, послала Немзису воздушный поцелуй. Встряхнув головой от наваждения, Немезис хмуро ответил:

– Лучше предыдущий образ…

– Да как скажешь, – худощавый паренек поджал ноги, и обхватив руками, одарил воина серьезным взглядом, – ладно, подурачились и хватит… Теперь к делу, так ты понял что это за место?

– Виртуальная реальность, – отозвался Немезис.

– Почти, – протянул паренек, и выждав паузу на дополнения, тяжело вздохнул так и не дождавшись умной догадки, – ладно, времени мало так что открывай ротик будем ням-ням… Скажем так, мы сейчас в каком глубоком участке твоего подсознания. И все что ты видишь это мир твоего подсознания, и здесь ты единственный неповторимый творец, а я просто гость.

– Не прошеный гость, – вставил Немезис.

– Извините, входного звонка не видел. Не суть, – отмахнулся от упрека паренек, – Так вот, сейчас твое тело находится глубокой комме, а мозг подвергается, скажем так определенному промыванию. И судя по последнему тесту, весьма успешному.

Оказывается весь этот шторм, который едва не сломил его дух, оказался его сознанием. Сжатый строгими нормами поведения, и втиснутый в строгие рамки кодекса Воина, он не мог полностью контролировать сознание. И когда Создатель впервые коснулся его внутреннего мира, то содрогнулся.

Перед ним был не человек, а механизированное подобие, где все эмоции были заблокированы как хирургическим вмешательством непосредственно в мозг, так и регулярными процедурами Очищения. И если бы бездумно убрать все дамбы, психблокады, и ограничители то Немезис сошел бы с ума от нахлынувших эмоций.

Видя что из двух сознаний в одном теле, в искусственном разуме шептуна оказалось намного больше человеческого чем в бездушном придатке имплантов, Создатель поступил иначе. В обширные области подсознания был внедрен алгоритм нового программного изменения мозга, вернее алгоритм выравнивавший отформатированную под шаблон психику до уравновешенной личности, за счет разборки личности шептуна. Смешав сознания в одну личность, Создатель попытался вернуть самому смертоносному орудию человечества… его человеческий облик.

– И когда последний цикл алгоритма отработал свои функции, наступил этап когда ты должен был все осознать, – паренек с сочувствием посмотрел на хмурого воина, словно придавленного глыбой, – и ты его прошел. Поздравляю теперь, ты настоящий человек, хоть и не такой как все, но и не тот узколобый вояка, что рубит всех в капусту…

Хмыкнув, Немезис не весело усмехнулся:

– А оно мне нужно было?

– Ну родной… за все нужно платить, – в тон усмехнувшись протянул парень и вдруг стал серьезным, – Теперь ты не только Воин Ордена, Мерило мирового порядка и бездушная машина смерти…теперь ты, в первую очередь человек. Человек, который будет чувствовать окружающих людей, разделять радости и горести, сопереживать их бедам. Вот тогда ты поймешь, чем живут, чем дышат простые люди, а за тем и как ПОМАГАТЬ им, а не воздавать по грехам. Расплата найдет каждого сама. Рано или поздно, в той или иной форме, виновник сам себя накажет… Как и человечество сейчас расплачивается за свою не дальновидность.

Хмуро выслушивая речь парня не погодам рассуждавшего о таких темах, Немезис криво усмехнулся.

– Прям новая миссия…

– Балбес ты, – без обиды ответил парень, осуждающе мотнув головой, – думал, что просто так в руки свалится могущество и ты, со своими прямоугольными извилинами начнешь воротить судьбой человечества? Ага, разбежался. Вначале тебя нужно подготовить, хорошенько прочистить мозги от ваших Скрижалей, всяких догм и правил, вбиваемых Орденом с младенчества. И только после этого твое сознание будет готово принять бремя могущества для великой цели.

– Какой еще цели? – настороженно спросил Немезис.

– А этого я не знаю, – широко улыбнувшись, пожал плечами парнишка. Собираясь подняться разгладил складки на песочном комбеза.

– Не понял,… а кто у нас Создатель? – в ответ усмехнулся Немезис.

– Тут промашка, – улыбнувшись во все лицо, парень подмигнул, – не Создатель. А вирус с бледной матрицей сознания на строго определенный этап твоего развития. Вдобавок с коротким временем существования.

– Вирус?!

– Ну да…, а ты думал, что сразу будут только как с тобой возиться? – образ парня стал бледнеть вместе с окружающим миром, – Моя задача выполнена, и теперь я не нужен. Прощай Воин. Удачи…

ГЛАВА 43

– Все! Стартую на орбиту и эту чертовую железку разберу по винтикам!

Сорвав обруч виртуальной связи Филиция, устало откинулась на спинку кресла. Проследив за серебряным обручем, что со звоном покатился по глянцевой поверхности стола и угодив точно в бережные руки торговца, Филиция раздраженно спросила:

– Ну что вы все молчите? Скажите что ни будь!

– Девочка моя, что ты хочешь от меня услышать? – видя как еще больше нахмурилась Филиция, Крафт запоздало себя одернул за уменьшительное обращение.

Когда пропала связь со штурмовиком Немезиса, он вначале не придал этому значения. Мало ли чем занимался адмирал, но когда штурмовик не вышел на плановые сеансы связи на второй и на третий планетарный день, вот тогда он взволновался не на шутку.

Вместе с Даниловым, он пытался вызвать Немезиса по всем каналам связи, но черный нарост штурмовика звездой распластавшегося на громаде адмиральского крейсера оставался безмолвным. А после нескольких попыток планетарных ботов с аварийными командами, состыковаться со штурмовиком. Все попытки проникнуть на борт через внешние шлюзы, окончились неудачей. После близкого знакомства с автоматическими орудиями боевого охранения штурмовика, боты были отбуксированы в ремонтные доки.

После длительного совещания в Совете Семи, тяжелых разговоров с Даниловым, и заверения что спецы смогут взломать код внутреннего шлюза, Крафт все-таки отстоял свою точку зрения, и штурмовик было решено оставить в покое.

Но оставалась еще Филиция. А сдержать эту разъяренную львицу, с каждым днем становилось все сложнее, и после недели увещаний и уговоров, Крафт понимал, что уже все доводы исчерпаны, и эта "девочка" действительно готова на все, лишь бы добраться к своему ненаглядному.

Всматриваясь в провалившиеся глаза, с полопавшимися сосудами от хронического недосыпания, Крафт позавидовал Немезису. В его длинной жизни не встречалась такая девушка, что не смотря ни на какие уговоры, опасности, и косые взгляды в спину рвется на спасение дорогого ей человека. А то что он для нее очень дорог казалось, знала вся колония. По крайней мере когда Крафт появлялся с Филицией в общественных коридорах Цитадели, разговоры затихали, а за спиной слышалось шушуканье и почти физически ощущалось тыканье пальцами в спины.

Но Филиации и до этого было начхать на мнения людей, а после тревожного молчания Немезиса, вообще сделалась апатичной ко всему что не касалось темы штурмовика…

– Я не могу просто так сидеть и ждать, пока что ни будь произойдет, – резко вскочив, Филиция заходила по кабинету.

Остановившись напротив стены, на которой во всю ширину и высоту была выведена голограмма внутренних уровней цитадели. Скрестив руки на груди, закусила кулак и отсутствующим взглядом уставилась в сектор, где копошились уменьшенные копии строительных киборгов завершающих косметические работы.

– А если заглушить реакторы крейсера, – в глазах вспыхнула мысль, и от ее воплощения остались лишь мгновения, – тогда энергетическая система штурмовика отключится и останется только вскрыть проклятую консервную банку…

– Филиция, – устало произнес Крафт, забраковывая тысячную идею "спасительницы", – Все боевые корабли имеют несколько резервных генераторов, а корабль Ордена вообще для нас полная загадка. И если Немезис, конечно же будем надеяться что с ним ничего не случилось, но все же, если Немезиса больше нет в живых, то мы незнаем как поведет себя эта штука. И если расценит попытку обесточивания как агрессию, то разнесет половину орбитальных доков, пока мы ее будем пытаться сбить. И то, если еще собьем.

– Проклятье…, – прошипела Филиция и вновь отвернулась к голубому сиянию.

– Не мучь себя так, – Крафт поднялся с кресла, бесшумно пройдясь по мягкому ворсу ковра, взял девушку за печи, – Нам остается только ждать. Я не думаю, что там так серьезное. Если Воин погибает, то его корабль возвращается на автопилоте или самоуничтожается, а пока он здесь значит с ним все в порядке…

– Но почему он молчит?!

Вскрик заметался по кабинету вспугнутой птицей. Резко обернувшись, Филиция схватила со стола бронированные перчатки и с полной решимостью во взгляде устремилась к двери.

– Филиция образумься! – крикнул в спину Крафт.

Покачав головой, вернулся к столу и обессилено плюхнулся в кресло. Сразу же на столе открылась ниша, и с тихим шелестом появилась выдвижная консоль, тут же украсившаяся россыпью разноцветных индикаторов, засиявшая голограммами основных объектов.

Скользнув взглядом по главному проектору, на котором высились временные диаграммы строительства, поморщился как от зубной боли.

Намеченные сроки и проекты двигались более или менее в сносном темпе, но все равно без всевидящего ока Немезиса, что держал руку на пульсе каждого действия, проблем становилось все больше. Пока все системы цитадели не введены в строй, приходилось едва ли не в ручную рассчитывать мощности для всех потребителей. И без ювелирной точности здесь не обойтись. Пока силовые генераторы "Ковчегов" не введены в энергетическую сеть города, им приходилось балансировать буквально на грани полного обесточивания колонии. Стоило только не додать мощности на кислородные фабрики, так сразу начинались сбои систем жизнеобеспечения в жилых секторах и на пищевых плантациях. А генераторы с орбиты будут только через неделю, и то, это в лучшем случае.

У Данилова также не все ладилось. Бортовые интеллекты, ни как не могли выдать вразумительный ответ по орбитальным докам. Вся система орбитальной энергетики была основана на своевременном вмешательстве одного единственного человека, что мог почти ежеминутно пере направлять потоки энергии в необходимые участки. Но человек выпал и вся цепь начинала медленно входить в разнос.

– Данилова, – проговорил Крафт вдохнув, словно перед глубоким погружением.

Виртуальный образ секретаря мило улыбнулся и спустя миг на проекции проступил призрак человека.

– Привет, – устало произнес Данилов снимая серебряный обруч. Вращая глазами, дал мозгу секундную передышку от резкой смены реальностей, – что нового?

– Тоже самое хотел и у тебя спросить, – в тон отозвался Крафт.

Еще когда Немезис представил Крафту отставного полковника, они сразу понравились друг другу. Толи возраст, то ли возникшая взаимная симпатия, делали общение приятным, а самое главное плодотворным. И когда связь с Немезисом прекратилась, видаться пришлось еще чаще. Уже не одну ночь они просиживали напролет, ломая головы над какой либо проблемой, спорили до хрипоты, но всегда находили компромисс и всегда расходились с чувством удовлетворения мозговым штурмом.

– Кто-то обещал генераторы второго Ковчега, – слабо улыбнулся Крафт, – но уже пролетели вторые сутки, а о демонтаже даже слухов нет.

– Как настоящий джентльмен, слово дал…слово забрал, – в ответ улыбнулся Данилов, но взгляд остался таким же уставшим, – Извини Ганс, но я без него задохнусь.

– Проклятье, Семен я же на него рассчитываю! Я не могу выйти на плановые мощности, у меня такой дефицит энергии, что приходится на время отключать жилые уровни, а ты сам представляешь, каково оказаться в наших лабиринтах, да в полумраке дежурного освещения.

– Представляю, но ничего не могу поделать. Энергетики так и не смогли понять принципов нового баланса мощностей. ЭТОТ такого наворотил, что мои парни бьются об алгоритмы как рыбы об лед, а результатов шишь.

– Что будем делать?

– Что, что… ничего, – вырвалось накопившееся раздражение, спохватившись Данилов мягко добавил, – извини, остается только самим барахтаться. Тут мои спецы решили взломать вирт штурмовика, так получили такой отпор, что один в реамкамере, а второй до сих заикается как только вспоминает о виртуальном столкновении с защитой штурмовика.

– Кстати, хотел сказать. Жди гостью,- улыбнулся Крафт, видя как перекосило Данилова, – да, да… у меня уже все доводы закончились. Так что теперь тебе оберегать штурмовик от ее планов.

– Черт, еще сумасбродной девицы не хватало…

"Девицами" полковник называл всех гражданских женщин, и могло показаться, что он определение прожженного женоненавистника, не терпевшего даже запах слабого пола, но стоило Крафту побывать на борту эсминца и воочию увидеть смешанные экипажи, как он задумался о необходимости перенять опыт Данилова. Вышколенные девушки несли вахту наравне с мужчинами. Строгая дисциплина, и в тоже время полное равноправие, при котором девушки имели такие же права и обязанности что и мужчины, сплачивали людей в команду, которой мог позавидовать любой капитан.

Но с Филицией – история отдельная, как раз та, где коса нашла на камень. Суровая манера общения схлестнулась с нравом выросшей в кварталах Темени "девицы", и от словесной бури покраснели даже вахтенные офицеры, ставшие невольными свидетелями "рабочей" встречи. И если бы не Крафт перехвативший руку Филиции метнувшуюся к кобре и не давший "прочистить мозги солдафону", то дело бы закончилось перестрелкой разъяренной фурии с десантным взводом охранения…

– И что мне с ней прикажешь делать?

– Пусть кто ни будь по толковее за ней присмотрит, она конечно вспыльчива и строптива, но далеко не глупая девочка. Может ей удастся…, – вздохнул Крафт, отвлекаясь на тревожный сигнал диспетчера. Выслушав очередную порцию новостей, и согласившись с рекомендацией автоматики, вновь посмотрел на полковника занятым подобными переговорами, – Если Немезис не проснется, то вскоре будем думать об эвакуации населения…

ГЛАВА 44

Обдавая стальные плиты горячими струями, катер вздыбился на ослепительном сиянии. С ускорением взмывая вверх, на краткий миг стальной шмель завис над стартовой площадкой, принюхиваясь к воздуху порыскал выбирая направление.

Просмотрев расписание открытия створок шлюзов, Филиция заложила крутой вираж. Проносясь между паутинками грузовых ферм, что вздымались стальными зарослями окутанными гирляндами посадочных огней, катер нарушал положенные правила.

Раскинувшиеся внизу доки изъедали кратер космопорта многочисленными норами транспортных туннелей и грузовых платформ, а накрывался кратер системой из пяти бронированных шлюзов, что подчиняясь строгому расписанию открывались в определенное время. И что бы уменьшить потери чистого воздуха, открывались по графику и всего по два шлюза, в которые в первую очередь принимались и выпускались грузовые баржи, а затем все остальные.

Филиция заложила крутой вираж и громко выругалась избежав столкновения с баржей, что сияя посадочными огнями плавно опускалась в створки шлюза.

Дабы не столкнуться со стальной медузой, раздутой гроздями грузовых контейнеров, и не оказаться размазанной по стене шлюза, Филиции пришлось уступить посадочный фарватер и зависнуть в стороне. Такой махине размазать одноместный катер, как прихлопнуть клопа, да и в случае столкновения она бы оказалась виноватой, тем более что в неположенное время да и еще в грузовом шлюзе, катерок протискивается в плотный график грузовозов.

Наконец открылся синий небосвод, и катер вырвался на свободу. Распуская дополнительные пары крыльев, тупоносый бот закончил трансформацию и взревел главным генератором.

Крылья вспыхнули огненным сиянием, вспарывая воздух мощным энергетическим всплеском, бот превратился в ревущий метеорит. Оставляя позади раскаленную атмосферу, тут же начавшую затягивать огненный росчерк кучевыми облаками, бот вырвался на орбиту.

– Борт 17 следуйте правилам низко орбитального движения!

Гнусавый голос диспетчера нарушил тишину, и Филиция раздражено коснулась сенсора внешней связи.

– Поцелуй меня в задницу.

После секундной паузы, голос заиграл нотками узнавания:

– С превеликим удовольствием. Скажи где и когда, – готовый сорваться в любой уголок космоса, с сожалением голос добавил, – но ты же только дразнишь…

– Марк, я давно говорила что тебе пора жениться…, – усмехнулась Филиция, узнавая вахтенного диспетчера явно обрадовавшегося нежданной встречи, – с такими темпами просиживания в порно вирте совсем растеряешь остатки мозгов, что и так плещутся на донышке прогнившей черепушке.

Эфир наполнился смешками, и молчавшие коллеги стали на перебой передразнивать диспетчера.

– Хватит галдеть, а ну марш по маршрутам нечего тут уши греть, – разыгрывая строгого начальника, диспетчер добавил голосу меда, – когда я с девушкой разговариваю. Ну так что Фили, когда я могу исполнить твою же просьбу и исцеловать твою упругую попку?

– Тебе не повезло, и это останется несбывшейся мечтой, – усмехнувшись, Филиция зашелестела клавиатурой набирая координаты маршрута.

– Да, да, – печально ответил диспетчер, – я слышал эту ужасную историю о красавице и чудовище… Фили ну что у него есть такого чего нет у меня?! Я же блондин под метр девяносто, атлетического сложения…

– И с мозгами в мошонке, – перебила Филиция, и добавила жесткости голосу, – все Марк, по лялякали и хватит. Дай мне трассу до крейсера, да так… что бы не размазало по лобовой панораме какой ни будь баржи.

Тяжело вздохнув, диспетчер ответил:

– Только начали, а ты уже торопишься. Кстати, – считывая со своего терминала запрос Филиции, диспетчер удивился, – солнце мое, а туда не так то просто ТЕБЕ попасть. А ну-ка открывай борта, я по наглаживаю твою шерстку…

– Еще слово и я не поленюсь слетать к платформе и отстрелю кому-то беспокойное хозяйство.

– Фили, это не моя прихоть, – уже серьезно ответил диспетчер, – на твой борт наложены требования Данилова. Я должен заблокировать оружейный блок, связаться с дежурным от десантуры, и удаленно отпилотировать твой бот к "Молоту"…

Проклиная все и всех на свете, Филиция зло щелкала тумблерами. Понимая свое бессилие, душевно пнула медлительную дверцу шлюза. Глубоко вздохнув постаралась успокоиться, и индикатор атмосферного давления замигал дружелюбным зеленым, Филиция улыбнулась. Стараясь выжать остатки дружелюбия в обворожительную улыбку, мысленно поджарила всех уродов.

Встречали ее без улыбок. Стоявшая возле бота процессия, была для Филиции некой компенсацией за притесненное самолюбие. Не далеко маячила тройка десантников, а перед ней высился хмурый сержант.

– Добро пожаловать, – роняя слова словно камни, седой великан с прищуром оглядел "девицу", – приказано встретить и сопровождать.

Встретив взгляд усмешкой, Филиция с ленцой протянула руку.

– Привет служивый. Значит ты моя нянька, – протянув руку, по мужски ответила на рукопожатие, – А те на подхвате?

Слегка удивленный крепким рукопожатием, сержант недовольно покосился на присвистнувших десантников. Те бросили ленивое подпирание стен, и "чистили перья" что бы предстать перед "цыпочкой" во всей красе.

– Приказ есть приказ, – наградив молодцов тяжелым взглядом, что продолжали харахориться, сержант сразу же решил взять быка за рога, – Давай дочка на чистоту… Мне приказано не давать тебе делать резких движений. А каких именно, не сказали. Поэтому давай сразу расставим точки над "Ё". Чего мне ожидать?

Собираясь сразу вспылить на "дочку", Филиция посмотрела на седые волосы сержанта. Скользнув взглядом по форменному рукаву комбеза увитому нашивками боевых операций, прикусила язык. Ему и впору называть его дочкой. Прочитав имя над нагрудным карманом, Филиция примиряюще подняла руки:

– Как скажешь Игнат. Когда со мной по человечески, то и я тем же боком, – обернувшись к боту, скользнула рукой по сенсорам внешней панели. Введя личный код, и дождавшись пока автоматика отзовется щелчком запирания, продолжила: – Что делать пока сама не знаю, осмотрюсь, а потом буду думать как вскрыть проклятую консерву…

– Понятно, – сразу погрустнел пехотинец, представляя во что выльются попытки девчонки вскрыть консерву, об которую сломали зубы научные спецы Данилова, – тогда придется быть твои хвостиком…

Побродив по крейсеру битых два часа. Филиция покосилась на пехотинца. За это время она конечно попыталась отделаться от сержанта, но тот стойко переносил все ее капризы. Словно оловянный солдатик без устали мотался с ней по уровням: заглядывал к спецам Данилова, что с умным видов сидели в сиянии голограмм и спорили о новом варианте обхода охранных систем штурмовика, к скучающим технарям с меланхоличным видом ковырявшихся в системе жизниобеспечения и даже зашел в выделенный для нее кубрик.

Деловито осмотревшись, едва не заглянув под лежак, ветеран на прощание окинул девушку внимательным взглядом.

– Через пол часа будет в столовой окно. Я за тобой зайду.

– Я и сама найду дорогу. Отдыхай Игнат, – непосредственно улыбнувшись и скромно потупив глазки, Филиция взяла протянутый кофр с личными вещами, – наверное устал, отдохни… а по ужинать я и сама могу.

Хекнув, ветеран ухмыльнулся.

– Думаешь, что загоняла старика? И не надейся. Через полчаса зайду.

Меланхолично дожевывая жесткую массу, на вкус похожую на кусок пластика, а по этикетке – заменитель говядины, Филиция с отвращение отодвинула поднос. Поглядывая на пехотинца, что сосредоточено расправлялся со своей порцией, словно вкушал плоды счастья, покачала головой:

– Как такое могут называть едой? На вид дерьмо и на вкус, тоже…

Дожевав последний кусок, тот залпом выпил ядовито зеленый напиток. Сытно откинувшись на спинку стула, ответил на брезгливую гримасу Филиции кривой усмешкой.

– Дерьмо, – криво усмехнувшись, с задумчивым видом достал зубочистку и начал ковыряться в зубах, – на вкус сладковато. И по началу легко идет, но потом начинаешь чувствовать жжение и вонь… Настоящий смрад прошибает нос разрядом, от чего глаза слезятся, а ничего вторую неделю ничего не жравший желудок начинает биться в судорогах пытаясь выдать хоть какое то подобие блевотины…

Едва сдержав порыв броситься в уборную, что призывно маячила в конце помещения двумя нуликами, Филиция постаралась не дышать, едва успев выдавить:

– Хватит, я все поняла.

Залпов выпив напиток, со стуком опустила кружку на стол. Во рту появилось бледное ощущение фруктового морса, и немного отогнало представшую перед глазами не приятную картину.

– Давайте на другую тему поговорим.

– Давай, – как ни в чем не бывало отозвался пехотинец.

– Скажи Игнат, почему на крейсере столько много медиков? – оглянувшись на компанию молодежи увлечено болтавших через столик, Филиция прикинула сколько в зале людей в белом и в форменных комбезах, -… словно военный госпиталь.

– А ты типа не знаешь? – усмехнулся пехотинец, но видя не понимание хмуро продолжил, – так тут же изучают всякую срань инопланетную, будь она неладна. Медики потрошат тушу какой-то бабочки, а мы охраняем их и это, – подбирая слова, как бы назвать содержанку усиленно охраняемой камеры, раздраженно отодвинул поднос, – бесово отродье… из-за нее уже потерял троих парней.

Слушая неторопливый рассказ пехотинца, Филиция недоверчиво осмотрелась. Теперь было понятно чем занята такая прорва людей.

По колонии как-то прошел слушок, что на крейсера проводят исследования, но над чем конкретно ни кто не знал. Да и если учесть скупость Данилова на официальные заявления, то и не мудрено, что совсем рядом есть представитель чужой цивилизации, а об этом ни кто не знает.

– Слушай Игнат, – Филиция перешла на полушепот и наклонившись над столом, быстро заговорила, – а как посмотреть на это…бесово отродье. Жутко интересно взглянуть хоть одним глазком.

– Ни за что, – отрезал пехотинец. Посмотрев в загоревшиеся глазища девушки, что еще больше вспыхнули интересом, решительно мотнул головой, – и тебе не советую. Туда вообще никого не пускают. Только системы видео наблюдения, и то там через всякие фильтры, мильтры.

– Игнат, – жалобно протянула девушка, – ну пожалуйста… миленький. Я одним глазком.

– Ну что вы бабы за люди. Ей говоришь нельзя, а она свое ломит, – начиная злиться сержант схватил с проезжающего мимо раздатчика еще одну кружку напитка.

Осушив залпом, прервал умаливания жестом.

– Хватит Филиция. Если бы это был простой человек… мне что, жалко?! Смотри на здоровье. Так она же ведьма! Мужиков заколдовывает взглядом, вон твоего торговца так приложила, что тому неделю мозги промывали, а моих пацанов, столкнула лбами. Друг на друга кинулись…

Тяжело вздохнув Филиция, без интереса поковырялась в тарелке. Посмотрев на соседние столики, охладила горячие взгляды молодых людей ледяным спокойствием стервы. Дождавшись пока смельчаки перестанут пялиться на туго обтягивающий ластик брони, и уткнуться в свои блюда, с сожалением подумала, что стоило накинуть на "энергетик" еще что ни будь. Серебреное трико служило прекрасным гасителем энергетического импульса, но не мог уберечь хозяйку от откровенного рассматривания всех прелестей фигуры, что своими изгибами приковывала взгляды мужской половины посетителей.

Но старого ветерана, ни чем не проймешь. Он как будто слепой, даже не взглянул на те места что притягивают магнитом взор мужчин.

– Ладно. Убедил, – согласилась девушка, а в уме уже прикидывала как пробраться в секретную зону, – нельзя так нельзя…

Ветеран грузно присел. Взяв в руки чашку, взболтал остатки напитка и выпивая посмотрел на собеседницу. Если бы он знал что кроется за умиротворенными движениями, и ленцой в движениях как бы уставшей собеседницы, то засадил бы девушку в камеру, а ключи выкинул в топку реактора…

ГЛАВА 45

Подставляя упругим струям лицо, Филиция заканчивала принимать душ. Прикидывая сколько времени ушло на прощание с сержантом да на разбор вещей, мысленно вычла минут двадцать.

То, что сержант будет просматривать видеоряд коридора в ближайшие сорок минут она и не сомневалась. Хоть и постаралась придать себе вид самой усталой девушки в мире, и что ей срочно необходимо принять душ и отоспаться минимум сутки, старого волка не так то просто провести. Но с таким "хвостом", который и шагу не давал ступить самостоятельно, ей вряд ли удастся подобраться к штурмовику ближе… чем сейчас.

Чередуя обжигающий кипяток с ледяной стужей, Филиция на миг задумалась о своей цели. Зачем она здесь? Зачем все эти шпионские хитрости? Что сможет сделать девушка там, где сотни мужчин расписались в бессилии?

Встряхнув мечтательную улыбку, она хищно ощерилась. Осталось дело за малым.

Усилив напор студеной воды, Филиция закусила губу. Медленно немея и теряя розоватость, лицо заострилось превращаясь в ледяную маску упорства.

– Бывших охотниц не бывает, – прошипела коброй девушка.

Зашлепав босыми ногами по теплому пластику каюты, двинулась к кофру с вещами. На самом дне объемного чемодана, под всевозможными бытовыми наборами, комплектами чистого белья, блеснул металлом герметичный пакет. Скользнув взглядом по эмблеме клана Волков, Филиция хищно улыбнулась.

– Вот и пригодился откуп сереньких.

Шелестя металлизированной упаковкой, сверток туго поддавался нетерпеливым пальцам. Наконец щелкнула магнитная пружина, и сверток плавно развернулся…

Как то, уже в роли боцмана, Филиция сидела в кают компании. С хмурым видом чистила импульсники от "магнитной корозии", как ощутила мягкий толчок стыковки. С вялым интересом бросив взгляд на голографическую панель внешнего обзора, рассмотрела катер чудноватой конструкции. А когда не поленилась и запросила с вахты информацию по стыковке, с удивлением узнала что за бортом бот Волков, и не просто курьер, а самого Вожака.

Дурное настроение не покидавшее после отлета с Темени, и нывшие еще раны, превратили тело в сжатую пружину, а нахлынувшие воспоминания бойни в транспортном туннеле дали мышцам яростный импульс.

Врываясь в шлюз разъяренной фурией, Филиция тараном врезалась в группу людей. Не ожидавшие нападения телохранители запоздало среагировали, за что и поплатились жесткими ударами в челюсть.

Орудуя не заряженными импульсниками как увесистыми кастетами, Филиция уложила первую двойку, и уже почти добралась к Вожаку, когда оставшиеся телохранители пришли в себя, и заслонив лидера кинулись в рукопашный бой. Только силами четверых бойцов удалось скрутить разъяренную львицу, и вовремя подоспевший Крафт успел предотвратить скорую расправу.

Уже навещая Филицию в лазарете, Крафт осторожно положил в ноги увесистый сверток, а на немой вопрос взглядом, посоветовал выкинуть из головы все идеи личной мести и успокоиться на получении такого "отката"…

На белой простыне лежака, поблескивая розовыми ячейками, лежала "новинка" запрещенных технологий.

"Оборотень". Идеальный костюм для шпионских игр. Эластичная ткань костюма почти неуловимая на ощупь, казалась дышала, и на самом деле являлась живой тканью.

Выращенные из клеток человеческого организма волокна ткани обладали поразительной гибкостью, и почти мгновенной мимикрией. Подчиняясь разветвленным импульсам системы управления, многослойная биоткань наливалась цветом, разглаживалась и морщилась в нужных местах. И в результате метаморфоз костюм превращал хозяина в точную копию "донара", чей образец кожи или любой органики находился в биоанализаторе блока управления.

После беглого ознакомление, инструкция отлетела в сторону, и Филиция вначале брезгливо, а затем уже попривыкнув к слизкому прикосновения биоткани к голому телу, наложила на лицо прозрачную маску.

Привыкая к новому ощущению, кожа, то начинала зудеть, то покрывалась мурашками, но спустя минуту Филиция уже не чувствовала чужеродности, словно биоткань срослась с кожей.

Подойдя к зеркалу, девушка едва не вскрикнула. В отражении на нее смотрела безликое подобие человека. В ожидании образца "донара", микрокомпьютер костюма сглаживал все черты лица словно с картинки убрали резкость. Коснувшись утолщения на поясе Филиция вложила в открывшийся шов пластырь со следами крови.

Вспомнив как сержант матюгнулся принимая у нее кофр с "модернизированной" ручкой, шаловливо улыбнулась.

– Прости Игнат, но… – едва не задохнувшись Филиция, скрутилась. По всему телу пробежала судорога и в груди вдруг не стало воздуха.

Вцепившись в горло Филиция упала на пол, и чувствую как тело начинает неметь, попыталась сделать глоток свежего воздуха. Но мир вокруг померк, и последней мыслю угасающего сознания, были проклятия в адрес Волков решивших с ней расквитаться таким коварным образом…

Первым вернулось ощущение горевшего тела, но больше всего пылало лицо. Медленно поднимаясь, и едва соображая, Филиция недоуменно посмотрела на свои руки. Растопыренные ладони с узловатыми пальцами, внушали уважение и желание не оказаться под ударом пудовых кулакок, но сейчас они дрожали…

Оторвавшись от рук, Филиция взглянула в зеркало. Как бы она не была придирчива как бы не тянула лицо, но вместо мягкой кожи с детства знакомых складок и довольно милого овала лица на нее глядела харя сержанта. Квадратная челюсть покрытая синевой выбритой щетины, жесткие волевые морщины сковавшие лицо в каменную маску уверенности в своих силах, и взгляд голубых глаз смотревших на мир через прищур прицеливания. И глядя на ошалевшее лицо с коротким ежиком, Филиция восхищенно выговорила:

– Охренеть…

Сорвавшееся с губ восхищение отозвалось в горле спертой болью, а уши резанул бас сержанта.

– Ну ни хрена себе!!!

Восхищенно ощупывая лицо, Филиция покрутила головой, и даже пощупала мощную мускулатуру. Закончив обследование "нового тела", девушка хихикнула ощутив между ног неудобство. Быстро облачившись в комбез синего цвета принятого на крейсере за повседневную форму для всех членов экипажа, Филиция сделала по кубрику несколько кругов. Недовольно поморщившись сказала:

– И как мужики с такой штукой ходят, – тяжко вздохнув, улыбнулась и начала одевать высокие ботинки, – чего только не приходится терпеть девушке что бы добиться своего…

Коридор встретил перевоплотившуюся девушку полумраком дежурного освещения и едва слышным шелестом вентиляции. Воровато оглянувшись, Филиция тут же себя одернула. Придав лицу выражение кирпича, выпрямив походку как то должен себя вести сержант, уверено двинулась по коридору.

Остановившись напротив шлюза чьи створки скрывали проход к лифту наружу, Филиция неуверенно переложила чемоданчик в другую руку. Конкретного плана действий у нее как раз то и не было. Все мысли сводились к тому чтобы оказаться перед панелью которая управляла допуском к шлюзовому лифту, а как там далее действовать она бы разобралась по ходу. Но вот она стоит перед створками, а что дальше делать она не знала. В голове мельтешили мысли которые сбивались в кучу, и своим гомоном наводившие голове такой бардак, что выцепить стоящую идею стоило неимоверных усилий. Задумчиво кусая нижнюю губу, Филиция вздрогнула когда сзади раздался удивленное восклицание:

– О батяня, ты чего столбом стоишь? – Добродушная улыбка пехотинца по возрасту как раз годившаяся седому сержанту в сыны, придавала лицу глуповатое выражение, – вахта сказала что ты спишь а ты тут…

В проеме стоял десантник в броне, а на следовавшей за ним как хвостик тележке покоились вторые доспехи, больше напоминавшие обезглавленный труп фантастического животного.

– Я тебе как раз шкуру везу, нас там уже заждались…

Филиция внутренне едва не поддалась панике, но собрав самообладание в кулак, придала лицо угрюмое выражение злого и не выспавшегося человека, хмуро ответила:

– Чего лыбишься…? И вообще что за вольности…а ну доложи по форме.

Одернутый пехотинец медленно стер улыбку с лица, тут же вытянулся в струнку. Батяня явно был не в духе, а попадать по горячую руку явно не хотелось.

– Приказано вас известить о начале погрузки твари. И отметили что ты… Вы лично были на погрузке.

Филиция внутренне напряглась. Еще не хватало исполнять обязанности сержанта, тогда ее точно раскроют раньше времени. Она то рассчитывала использовать внешность сержанта, и попросту подобраться без проблем к шлюзу а там попытаться вскрыть защиту или если придется то взломать панель управления, и пробраться на штурмовик. Но она просчиталась.

Сержант оказался более необходим чем она рассчитывала, и теперь ей придется исполнять обязанности десантника. В сердцах чертыхнувшись, Филиция недовольно посмотрела на пехотинца. Великан исполнял обязанности статую и упорно пялился на стену коридора, но стоит ей сделать неверный шаг то это не ускользнет от внимания пехотинца. Поведение сержанта забивающего болт на приказы командования вызовет лишние подозрения, вопросы и тогда ее точно раскроют раньше времени.

Все мысли пронеслись в голове со скоростью света, и уже облачаясь в броню Филиция пришла к решению – пусть все идет так как складывается.

Хитро улыбнувшись под забралом шлема тут же укрывшего лукавую улыбку бронированной панелью, Филиция сказала:

– Ну что же, пошли.

Едва вступившая вслед за пехотинцем в помещение, кишевшее людьми и киборгами, Филиция была встречена пехотинцем в броне:

– Батяня все готово!

Филиция прошла мимо продолжавшего рапортовать пехотинца, и окинула панораму приготовлений. Возле обшитой дополнительными пластами брони и утыканной различными коробками постоянно гудевшими и искрившими непрерывной работой, выстраивался глухой туннель к грузовой платформе на которой высилась нелепая конструкция. Стальные рамы усиленные дополнительными рейками оковывали сферу из кривых зеркал, внутри которой еще копошились кибрги искаженные чудовищными искривлениями бронированного стекла. А вокруг уже выстроился взвод пехотинцев, наставивших на стальные двери камеры опутанные зарослями силовых кабелей, мощные раструбы излучателей.

Едва не сорвавшийся с губ вопрос, прервал появившийся техник. Деловито переложив планшет с бликами постоянно работающего экрана в другую руку, ослабил окутывающие всю фигуру сияние.

– Сержант, вы бы шлем одели, – тут же махнув кому то в стороне, скептически оглядел рост сержанта, – я понимаю что вы надеетесь на надежность нашей конструкции, но эта тварь изобретательнее нас вместе взятых. На любое наше ухищрение отвечает новым ребусом.

– Я ни на что не надеюсь… только на свои силы, – огрызнулась Филиция, окинув взглядом грузовую платформу, и застывшего рядом пехотинца, добавила, – и на своих орлов…

Слегка смутившийся техник, пожал плечами.

– Все-таки оденьте. Орлы орлами, а элементарные меры безопасности нужно соблюдать, – глянув на планшет, пробежал глазами по тексту, – ну в принципе все готов.

Проигнорировав рекомендации Филиция демонстративно отвернулась и стала наблюдать, за приготовления к странной операции.

Техники отбежали от туннеля, и выстроившись вдоль стен просторного коридора стали деловито копошиться в своих терминалах. За искаженным стеклом, словно припаянного к двери туннеля послышался скрежет и натуженное гудение электроприводов, с надрывным гулом принявшихся раздвигать тяжелые створки камеры…

Вглядываясь в темный провал дверей, Филиция недоуменно поморщилась. За искажением стекол, рассмотреть что творится внутри было невозможно.

Филиция ожидала увидеть чудовище, в том виде в каком его обычно представляли мастера виртуальных реальностей, но она увидела сгорбленную в углу фигурку подростка. Скрученная в позе эмбриона, девчушка содрогалась всем телом то и дело сжимаясь от сильного скрежета разъезжавшихся створок.

Шли минуты, но ничего не происходило. Краем глаза уловив на себе ожидающие взгляды, вдруг поняла, что все ждут ее команд.

Проклятая бездна! Ведь надо же было так угодить. Вместо того что бы выбрать донором кого ни будь другого, её угораздило выбрать именно сержанта. Человека который оказался в курсе многих дел, и теперь ей отдуваться за ветерана, что сейчас дрыхнет у себя в каюте…

– Ну и чего ждем? – не зная что делать, Филиция решила соответствовать раздраженному задержкой человеку. Бросив хмурый взгляд на стоявшего рядом главного технаря, добавила:

– Ждем пока солнце не станет сверхновой?

Смутившийся технарь поднял взгляд и пожав плечами, ответил:

– А я откуда знаю. Моей задачей было разработать герметичную конструкцию согласно требований исследовательской группы, и обеспечить транспортировку существа в транспортный кокон. А как ее туда заманивать, затаскивать, заталкивать – это уже не мои проблемы.

Отвернувшись, недовольно бубня и отошел к своим подчиненным.

– Батяня, ты чего на всех кидаешься, – стоявший рядом пехотинец, что встречал Филицию в коридоре, недоуменно взглянул на своего сержанта, который всегда отличался спокойствием и хладнокровием, а сейчас как цепная собака на всех рычал без особой причины.

Чувствуя что момент разоблачения близок, Филиция решила врать на полную катушку.

– Да не бери в голову. Столько проблем навалилось, а тут еще и это… Ума не приложу что нам сейчас делать… И как интересно мы ее заставим выйти из камеры? Она вообще нашу речь то понимает?

Пехотинец озадачено умолк. Уже собираясь сказать, что у сержанта явные не в лады с головой, сам же их инструктировал, как и что нужно делать, а сейчас какую-то чушь несет, десантник подошел для серьезно разговора. И это стоило ему жизни.

За спиной пехотинца расцвело ослепительное солнце и входные створки исчезли в огне пламени. Ударная волна ударила в процессию воздушны молотом. Без усилия смешав людей и механизмы в единую кровавую кашу из обломков стали и плоти, огненное торнадо, вырвало из петель конструкцию и разрушило герметичный туннель.

Первым, что ощутила Филиция после нокаута, был болезненны тычок в лицо. С груди пропала давящая тяжесть, повторный тычок привел ее в сознание.

– Капитан, тут один живой оказался…

– Отлично, – ответил ему торопливый голос одной из смутных фигур, – он то и поможет нам дальше выбраться.

– Какого хрена?! – собирая мысли в кучу, пробормотала Филиция.

Ангар был залит кровью. Стекло и метал превратились в труху, вместе с собой унося всех кто не был в броне. А десантников, принявших на себя силу взрыва и обломков, перекрутило и разбросало по всему помещению. И только то, что Филиция оказалась прикрыта разоблачителем, спасло ее от участи других. Отброшенная к стене, оглушенная и ошалело мотающая головой, девушка высилась среди людей в одеждах торгового флота, насторожено тыкавших в нее гражданскими импульсниками.

– Вы что творите, придурки?!

– Мы возвращаем долг нашей спасительнице.

Воодушевленно, с горящим взором фанатичной преданности, ответил капитан торговой баржи. Отрывисто командуя, людьми разгребавшими завалы входа в камеру с узницей, наградил Филицию долгим взглядом.

– И ты поможешь, выбраться с этого корабля.

– Это боевой корабль придурки, я не представляю как вам удалось взорвать створки, но вы смертники. За учиненную бойню, с вас спустят не по одному разу шкуру, а…

– Заткнись и слушай сюда, – капитан наклонился к пленнику крепко схваченному сразу несколькими матросами, – не трать силы попусту, служивый. Наша Ласка со всеми найдет общий язык.

Покрепче обхватив и не отрывая от лица импульсника, ее оттащили во внутрь очищенного провала.

Протиснувшись в образовавшийся проем, Филиция едва смогла рассмотреть полумрак камеры.

Царившая в духота, явно не давала отдыхать вентиляции. Но присмотревшись к решеткам, где как правило должны белеть воздушные фильтры и подмигивать индикаторы подачи воздуха, Филиция обнаружила заваренные наглухо пластины, но зато рядом торчали мощные раструбы очистных установок. Камера обладала собственной системой регенерации воздуха.

В нос тут же впился вкрадчивый мускатный запах. Филиция недоуменно оглянулась. Она ожидала унюхать такое амбре от гниющей пищи и затхлого помещения, а вместо этого такой чарующий запах. Оглядываясь, пытаясь найти источник аромата, Филиция буквально была парализована необыкновенной глубиной взгляда синих глаз, и все звуки растворились в едва слышном свисте завораживающей мелодии и ощущение реальности растворились в тихом шепоте:

– Помоги… Помоги мне освободиться…

ГЛАВА 46

Немезис медленно возвращался к реальности. Первым было ощущение прохлады, а затем ощущения вспыхнули всеми рецепторами. По телу гулял теплый ветерок, что обсушивал тело после омовения от субстанции амортизационной камеры, а ватная глухота уступала место привычному гудение рубки управления и шепоту…

Открывая глаза и оглядываясь, Немезис уж подумал, что за спиной стоят люди, но тут же себя одернул, откуда в рубке управления взяться людям. Все стены отсека были оснащены дополнительными панелями с проекциями работы внутренних системы корабля и подключенных к бортовому интеллекту систем уже сросшегося со штурмовиком крейсера.

Дождавшись когда прозрачные стенки аквариума втянуться в пол, и услужливая автоматика выплюнет комплект новой квазиживой материи, Немезис запаял последний шов на мутном поверхности белья. Нахмурено прошлепав к панелям, недоуменно посмотрел на красные всполохи то и дело, закрашивающие привычно зеленую проекцию третьего яруса крейсера цветом тревоги…

Заключенная! Тело вмиг превратилось в сжатую пружину, и вход вступили рефлексы. В миг облачившись доспехи, Немезис не дожидался привычных ощущений слияния с броней, а уже летел к лифту на ходу активируя боевые имплантанты…

– Внимание! Нарушена герметичность третьего яруса. Всем членам экипажа срочно занять места по боевому расписанию, – разлетался по коридору безликий голос бортового интеллекта, – Внимание! Критические повреждения грузового шлюза, аварийной команде приступить к действию по ситуации А3! Гражданскому персоналу рекомендую покинуть второй ярус…

Интеллект продолжал отрабатывать программу в штатном режиме, и Немезис не понимал почему бездействует вахта капитанского мостика. Рекомендации Разума практичны, но они активируется, только если на капитанском мостике отсутствуют старшие командиры…

Проклятая бездна! Ведь у него нет на крейсере старших командиров, только техники и десант.

Имплантант виртуальной связи включился в работу с легким фоном, и услышав какой бедлам стоит в эфире, и без того обеспокоенный Немезис почувствовал как в груди образовалась леденящая пустота.

– Капитан на борту, – уверенным голосом Немезис вклинился в царивший хаос криков, – службам доложить о состоянии вверенных участков.

Паника вдруг замерла, и Немезису показалось, что он услышал умноженный вздох облегчения. И сразу со всех сторон пошли рапорта которые обрисовывали удручающую картину.

Во время запланированной транспортировки существа на грузовой бот, а затем в наземный лабораторный комплекс, произошла диверсия.

На крейсере прогремело несколько взрывов. Один у реакторов распада, второй -разнес переборку на уровне искусственных разумов, в результате чего один из интеллектов был в комме, а два остальных перераспределяли функции. А затем все превратилось в череду бессистемных взрывов, терзавших молот изнутри огненными пираньями. По последним записям и характерным повреждениям, Немезис понял, что это не случайности.

Генераторы и малые реакторы гражданского назначения, были маломощны, но не в этом случае. На корабле, кто-то собирал гроздь реакторов и повреждая защиту, добивался синхронной реакции. В результате чей-то находчивости и злой воли, взрывы кромсали внутри ярусные переборки оплавленными язвами. Нарушилась герметичность между вторым и третьим ярусом. Поступили первые сведения о погибших, которых бортовой интеллект идентифицировал как четверо техников и двоих пехотинцев.

А затем вообще начался бардак.

На втором ярусе вдруг началась беспричинная вспышка агрессии, и люди начали бросаться друг на друга как дикие звери. Массовый психоз распространялся по второму уровню, на котором располагались жилые каюты членов экипажа, уровень превратился в масштабную бойню.

Получивший команду бортовой интеллект начал трансляцию изображений с камер наблюдения второго яруса. Привычный к с ценам сражений Немезис на миг оцепенел. Коридоры уровня были наполнены сценами схваток, всех со всеми.

Хрупкая на вид девушка, яростно рыча, запрыгнула на ползущего молодого человека. И сломив вялое сопротивление окровавленного парня, заломив тому голову, впилась в шею, и подняв окровавленное лицо в сторону камеры, издала победоносных рык и с хрустом свернула шею уже обездвиженному телу…

Но самые ожесточенные схватки были возле кают где расквартировался десант. Профессиональные убийцы жестко расправлялись со всем что попадалось на пути: обезумевшие глаза; выступившая вокруг рта пена, и ни одного слова только рычание диких животных и хруст ломающихся костей…

– Интеллект, после того как я войду на уровень, остановить меж ярусные лифты. Обеспечить независимую циркуляцию на каждый уровень… Усилить продувку вентиляции второго яруса. Медикам приготовиться к принятию раненых…, – Немезис на ходу отдавал команды, и остановившись возле створок лифта ведущего на нижний уровень, оглянулся на застывшего рядом техника, с растерянным лицом вслушивающегося в трубку коммуникатора, – Ты кто?

– Тор… Тор Марчис,- справившись с изумлением, техник тут же поправился, – Оператор киборгов третьего класса.

– Отлично, – оглянувшись в поисках специально окрашенных в красный цвет облицовочных панелей, стукнул по панели активации. Вытащив туго упакованный сверток с наростом шлема, бросил ошарашенному технику аварийный скафандр, – Одевайся, пойдешь со мной… Пульт с собой?

Лифт ухнул вниз и спустя секунду плавно качнулся. Вместо того что бы плавно разойтись, створки заклинило, и только после того как Немезис приложился, створки с противны скрежетом уступили приводом биомеханической брони.

Причина заклинивших створок, была тут же. Человека согнутый под неестественным углом, и не дававший дверям спокойно разойтись, еще был жив. Пришедший в себя, тут же вцепился в ногу мимо проходившего техника.

И без того бледный техник, едва не обмяк в обмороке, а раненый человек уже пытался порвать ткань скафандра и вцепиться своей жертве в горло, но Немезис коротким тычком обездвижил раненого, и помогая подняться технику, сказал:

– Не отставай, сейчас главное сделать ярус герметичным и начать фильтрацию зараженного воздуха, и от того как ты быстро это сделаешь, зависит сколько людей удастся спасти…

Часто закивав, техник отодвинулся от обездвиженного тела, и мелко трясясь пытался стереть со стекла красные разводы. С ужасом посмотрев на свои руки перепачканные в крови, попытался их вытереть об скафандр от чего серебреная ткань еще больше испачкалась.

– Не когда чистоту наводить. Не отставай, – Подхватывая техника под руку, Немезис буквально поволок того по коридору.

Встречая выскакивающих на него безумцев короткими ударами, Немезис старался сразу же отправить бедняг в беспамятство. Но словно получив одну команду, люди сбегались со всех коридоров. И все чаще Немезис останавливался, защищая техника, и обеспечивая проход к техническому помещению.

А напор людей все не ослабевал. Словно стая мотыльков летевших на огонек, безумцы кидались на закованного в броню Немезиса, и так же бестолково отлетали в стороны, образовывая заторы в узких коридорах. С трудом пробираясь между живыми и мертвыми, Немезис упорно продвигался вперед волоча почти отключившегося техника за собой.

Наконец оказавшись напротив ниши, в которой мигая дежурными индикаторами дремал десяток киборгов, Немезис поставил техника на ноги и сказал:

– Основная задача найти все пробои и восстановить герметичность. Все понял?!

Получив утвердительный кивок, едва живого техника, ошалелыми глазами смотревшего на картины бойни чиненые в коридоре, Немезис двинулся в глубь яруса, куда по показаниям бортового интеллекта стали стягиваться те кто выжил в приступе безумства.

– Внимание! Зафиксировано критическое повреждение внешнего шлюза. Внимание, не запланированная от стыковка. Утечка воздуха в секторе Ш3 и Ш4. Аварийным командам…

Не став дослушивать, Немезис взял ускорение.

Влетая в просторный холл, раньше служивший для отдыха экипажа, и представлявший собой аранжирую с расставленными между карликовыми деревьями скамейками, Немезис сразу заметил застывших в середине десантников и нескольких техников.

Подобие строя с тяжело дышавшими людьми: свисающие лохмотьями остатки окровавленной одежды; кровоточащие раны; окровавленные руки; и горящие безумием взгляды. Взгляды полные решимости драться насмерть, лишь бы не дать врагу пройти лишнего метра и сделать лишнего глотка воздуха.

Утробный рык полный бесконтрольной ярости вырвался из искаженных ненавистью губ и весь отряд бросился на Немезиса.

Уклоняясь и нанося удары, Немезис пытался пробраться к пролому в центре зала. Чадившая воронка с оплавленными краями еще хранила в себе жар энергетического выстрела, мощным импульсом вывернувшего стальные плиты пола наружу, но для стремившихся задержать Немезиса людей все было не почем.

Испущенные "маткой" феромоны сделали свое коварное дело и обезумевшие люди не чувствовали ни боли ни ведали страха. Вновь подымаясь и отхаркивая сгустки крови, безумцы кидались на Немезиса, и вроде бы утихший бой разгорался с новой силой. В ход пошли вывороченные стволы деревьев, стальные прутья, – все что могло усилить слепую ярость.

Мечась черной молнией в гуще тел, отражая сыплющиеся со всех сторон удары, Немезис недовольно заметил, что его все-таки оттесняют от воронки. Не убивая и не нанося серьезных увечий, он понимал что ему не прорваться к намеченной цели. Даже с переломом костей поваленный на пол безумец и тот цеплялся в ноги, всячески пытаясь его остановить, повалить, обездвижить.

И тут входные двери разошлись, впуская в себя тройку киборгов. Деловито семеня суставчатыми ногами ремонтники, больше походившие на мутацию осьминогов с гигантскими пауками, устремились к воронке. На ходу активируя монтажные манипуляторы с зажатыми пластинами стальных заплаток и наливающихся энергией плазменных резаков.

Воспользовавшись заминкой безумцев слегка растерявшихся от появления нового врага собиравшегося устремиться к месту которое им велели защищать, Немезис молнией проскочил между людьми, и с разбегу нырнул в воронку. Приземлившись, сразу же откатился в сторону и стал в стойку ожидая погони. Послышавшаяся сверху возня и разочарованный рык безумцев, часть которых толкалась у края воронки, а часть пытался остановить киборгов деревянными дубинами.

Мелькнуло красное рубище и перед Немезисом приземлился самый проворный обезумевший. Приземлившись с грацией кошки, человек обнажил клыки, и перекидывая из руки в руку стальной прут, закружил вокруг Немезиса выбирая удобный момент для броска.

– Сержант!? – сквозь кровавые потеки своей и чужой крови, слипшиеся волосы и опухшие от синяков и ран, Немезис едва узнал ветерана, – Игнат, ты меня слышишь?

В покрытых пеленой безумия глазах промелькнула искра понимание, но тут же уступив место кипевшей ярости, что выплеснулась наружу мощным рыком и стремительным броском. Парировав удар блоком, Немезис захватил руку в зажим и перехватив замах другой, подтянул взвывшего ветерана к себе. Всматриваясь в глаза в глаза, громко заговорил:

– Очнись сержант! Возьми себя в руки!, – усиленный динамиками броне костюма голос разлетался по залу громовыми раскатами, и перекрывая шум усиленно гудевшей вентиляции, основательно оглушил бедолагу, – Ты же человек! Собери волю в кулак и освободись!

Тело как-то обмякло, в глазах промелькнула искра узнавания, опухшие губы попытались произнести слова, но шепот замер с кровавым кашлем и сержант потерял сознание. Бережно опустив тело ветерана на пол, Немезис прислушался к показаниям имплантантов, тут же оживших бегущими по виртуальному обзору строками и показаниями: раны тяжелые, но человек будет жить.

Оглядевшись, Воин едва смог узнать помещение, где он оказался: облицовочный пластик стен тепло серых тонов сейчас чадил многочисленными язвами плазменных попаданий; уцелевшие плафоны освещение искря замыканиями свисали на развороченных креплениях.

Осторожно перешагивая останки людей, которых с трудом можно будет опознать по кровавому фаршу останков, Немезис вошел в камеру. Заглянув во внутрь, тут же себя одернул: вырвавшейся на свободу "матке" тут делать нечего.

Все сенсоры вдруг взвыли в ноте опасности. Автоматически сработавшая защита активировала броню и вывела сияние кокон поля на максимум. Отскочивший к стене воин активировал боевые системы насторожено застыл в ожидании нападения, но по сознанию мазнуло ослепительным сиянием и ворвалась нота не выносимого звука.

Едва не ослепнувший и не оглохший Немезис, застыл изваянием. Случилось невероятное. Импланты за сбоили, сыпались противоречивые показания сообщавшие то о применение узконаправленной волны, то о вспышке неизвестного излучения заставившего пространство биочастот встать на дыбы. Представляя что чувствуют обычные люди, оказавшись в радиусе волны выворачивающей ощущения человека наружу, через мелкое сито, Немезис двинулся к выходу.

Рассыпаясь под бронированными ступнями осколки стекла, сопровождали пошатывающегося воина противным хрустом. Минуя вывороченные взрывом створки, он уже не сомневался о конечном пути следования вырвавшейся на свободу "матки".

Установив виртуальный сеанс связи с БИ крейсера, Немезис задал вопрос:

– Какой из бортов покинул стыковочный ангар за время беспорядков?

– Малогабаритный катер класса "Шмель" регистрационный номер один ноль два девять, – тут же отозвался синтезированный голос БИ.

– Корабельная прописка?

– Торговый корвет "Гермес", первичная регистрация выполнена околопланетной станцией "Темень"…

Царившая в груди пустота недоброго предчувствия, что постоянно давила тяжестью, вдруг разом сковала тело холодом.

– Установить прямой вызов борта.

На миг охватившая тело паника, немедленно была смята усилием воли, и уже пришедший в себя Немезис спокойно всмотрелся во вспыхнувший в сознании образ рубки бота.

С замиранием сердца Немезис увидел картину, которую не желал видеть всем сердцем. Сквозь свисающие струпья кожи лица сержанта с ожогом во всю половину, он видел дорогое лицо, но с абсолютно равнодушным взглядом.

– Филиция…, – на выдохе произнес Немезис, – что же ты наделала…

Скользнув пустым взглядом по экрану, Филиция уже собралась отключить вызов, как сзади послышалась серия шипящих звуков. Равнодушие слетело, словно пелена, а заплескавшаяся в глазах радость и восхищение воплотились в подобострастные движения: соскользнув с кресла, почти на полусогнутых ногах Филиция присела у второго кресла и заглядывая преданно в глаза бывшей пленнице едва не завиляла хвостиком.

Преобразившая узница уже не напоминала напуганную хрупкую девчушку: на Немезиса взглянула повзрослевшая и полная сил повелительница душ; прямой взгляд полный мощи; уверенная осанка владычицы; и грудной, полный шипящих звуков голос…

– Кха-нарт…, – обнаженная "матка" восседавшая во втором кресле пилота, от возбуждения вскинулась на встречу проектору. Глаза загорелись огнем ненависти, а красивое лицо исказилось в маску отвращения, – Вот мы опять увиделись… Но теперь я тебя знаю. Ты не ОН. ТЫ слабое подобие, тень. Теперь я тебя знаю, чувствую шепот твоего сердца…

Словно принюхиваясь, прислушиваясь ко внутренним ощущениям владычица наклонила голову и, всматриваясь в проекцию воина, хищно улыбнулась.

– Скоро ты будешь мой…

– Отпусти Филицию…

– Зачем тебе мой первенец? – задала вопрос бывшая пленица, властно опустив на подставленное лицо ладонь, ласково потрепала опаленные сражением короткие волосы. Вспыхнувшая во взгляде материнская любовь, и страстный поцелуй в жадно подставленные губы, прокатился по телу Филиции судорогами неземного блаженства, – она счастлива. Обрела покой и познала радость материнской ласки…

Мягко отстраняясь от губ блаженно улыбающейся девушки, владычица тихо проговорила ласковым полушепотом:

– Она будет началом моего Рода… Самого великого рода Цзан-Ла в лоне Великой Праматери, – резко обернувшись, впилась в собеседника взглядом, и презрительно скривившись, ядовито зашипела: – а что ей можешь дать ты, бледный призрак Кха-нартов?! Пепел вашей расы разносит звездный ветер, вашу гордость, застывший свет звезд выжгло гневом светил, а немногочисленные остатки народа рассеянны по вселенной мертвыми камнями… Разве ты сможешь дать ей все, что она пожелает? Избавить тело от съедающей боли и страданий! Подарить вечность гармонии и любви, радость бесконечного удовольствия!?

– Такой ценой?- ответил Немезис, – Лишенные собственной воли, способности самостоятельно мыслить и принимать решения люди становятся рабами, стадом животных…

– Так было до прихода Праматери, но теперь все изменится! – торжественно выкрикнула владычица. Вновь опустив руку на робко поскуливающее и ласкающееся существо, нежно тому улыбнулась:

– И ни что не остановит Праматерь…

ГЛАВА 47

Экстренное совещание было в самом разгаре. Полный состав Совета Семи, подавленный Данилов с хмурым Крафтом, в полном молчании слушали доклад виртуального образа. Уменьшенная копия человека, воссозданная синим свечением голо проектора, вытянулась в струнку пред нависающими людьми. Едва помещаясь в рабочем кабинете коменданта, присутствующие не отрывали напряженных взглядов от говорившего техника:

– … собрав информацию о строении и планировке корабля, сбежавшие с карантина экипаж баржи, вскрыл ближайший склад и добыл запасные реакторы для ремонтных киборгов малого класса. Используя их как мины отправляли людей- смертников по всему кораблю. И пока основная группа освобождала матку, остальные взрывались по всему крейсеру. Не полная команда и автоматика крейсера не смогла остановить диверсию, в результате чего группа диверсантов проникла в тюремный блок и освободила пленницу…

– Ученым удалось вычислить эпицентр вспышки биологического излучения неизвестного вида. Это оказался полетный ангар, в момент когда туда прибыла сбежавшая пленница в окружении сторонников. Записи фиксаторов еще изучаются, но уже можно заключить, что одновременное умерщвление двенадцати человек из команды торговой баржи и вспышки неизвестного излучения – это взаимосвязанные события. Но научного объяснения этого феномена нет.

– Повреждения крейсера устранены на 98 процентов, госпиталь зафиксировал восемьдесят шесть смертей и реанимирует сорок восемь пострадавших, судьба без вести пропавшей девушки пока остается неизвестной. Дежурный оператор виртконтроля Суманов, доклад окончил.

– Что показало обследования места аварийной посадки "Шмеля"? – поддавшись вперед, нетерпеливо спросил Данилов.

– Как и предполагалось,- проецируемая на черную гладь стола фигурка докладчика растворилась в сиянии, и весь стол покрыла карта планеты, на которую тут же была выведена запись аварийной посадки подбитого "Шмеля", -… обследовавшая обломки катера оперативная группа не обнаружила останков людей.

– Ушла сука, – зло выдавил Данилов, грохнув кулаком по столу, – Говорил же, еще бы с орбиты выжечь, так нет… кому- то девица очень дорога.

Хмурый Крафт, всегда одергивающий Данилова в моменты излишнего проявления эмоций, сейчас подавленно молчал. До совещания, он уже успел виртуально пообщаться с Даниловым. Едва не растерзав торговца, узнав кто знал о костюме "оборотня" и не отобрал столь опасную игрушку из рук "девицы", командор пребывал в приступе бешенства. И растерзал бы в клочья за гибель своих людей, если бы Совет Семи не созвал всех на экстренное совещание.

Крафт бросил настороженный взгляд на молчаливо восседавшего у стены Немезиса. Присутствуя с самого начала, "воскресший" не проронил ни слова и даже явный укор Данилова, не вызвал и тени эмоций. Адмирал волны был нем и неподвижен. Повисшая неловкая пауза затягивалась.

Пока командор вновь не взял снимки страшной трагедии в руки. Не просмотрев и половины, с окаменевшим лицом скомкал полупрозрачный лист пластика и бросил в центр сияющей проекции поверхности планеты.

– Надо найти тварь любой ценой. Квадрат за квадратом, прочесывать джунгли и выловить эту ведьму, – слова слетали, словно капли раскаленного метала. Достигая сознание слушателей, заставляли почувствовать себя неуютно, вблизи вулкана клокочущей ярости, – Эту тварь заставлю пройти все круги ада, поджарю на медленном огне. Она ответит за все смерти в сто кратном размере…

– Не гоже уподобляться зверю, – перебил Данилова, могучий голос старика.

Восседавший за столом старец, даже в простой робе колониста, не отличавшейся особыми изысками, выглядел величаво. Густая седая борода была заплетена в несколько косичек с вплетениями черных лент. Сияя символами нечетких рун, ленты переливались мрачным глянцем, и притягивали взоры присутствующих диким контрастом между не уместным в комнате духом старинны и царившего по всюду торжества современной технологии. Свободный серый балахон со стертой эмблемой какой-то корпорации резко контрастировал с черным покрытием стола и металлическим блеском эргономичных кресел.

Отложив в сторону свою копию снимков, старик из Совета Семи расправил могучие плечи, и тяжело вздохнув с укором покачал головой.

– Не давай волю мести. До добра она не доводит.

– А что же предлагает Старейшина слободы?! Простить ее? А может еще открыть ворота Цитадели и пустить ее в город? – закипавшая в Данилове бессильная ярость искала выход, – Неее-е-т. Этих сук найду и сам, этими руками разорву. Среди моих ребят только десант мог чего-то стоить, а остальные же молодежь зеленая…

– В тебе говорит горечь утраты. Я разделяю твое горе. Пусть души погибших найдут покой в царстве Господа нашего, – трижды перекрестившись, Лунь, приподняв висевший на груди массивный крест, поцеловал распятье, – но поспешными действиями, а тем более местью, ты не вернешь их к жизни. А судя по мощи этого сосуда Зла, загубишь еще сотни других.

– За то сберегу тысячи других! – впиваясь взглядом в остальных участников совещания, Данилов искал моральной поддержки. Подавлено перебирая снимки, собравшиеся люди старательно не подымали взгляда. Данилов уперся взглядом в молчавшего Немезиса.

– Адмирал, а какое будет ВАШЕ слово?

Царившая в кабинете тишина, слегка разбавленная гудением электронных блоков, вдруг стала абсолютной. Не высказывавшиеся члены Совета, как по команде, перевели взгляд на Немезиса и ожидая ответа, отложили снимки в сторону.

Закрытые глаза, с беспокойно бегавшими под веками зрачками замерли. Шумно вдохнув, Немезис выплыл из виртуального пространства Цитадели, в котором он находился всё совещание, и прислушивался к разговорам только частью сознания.

– Увеличить численность спутников наблюдения и усилить зону обнаружения вокруг Цитадели. Установить дополнительные средства биологического контроля по периметру первого кольца защиты, средствами массовой информации провести среди населения колонии разъяснительную работу. Прокомментировать побег узницы с полной степенью откровенности, но не пускать ситуацию на самотек, – выдержав прямой взгляд Данилова, Немезис прямо в глаза тому произнес, – но никакой охоты.

– Проклятье, – вскрикнул Данилов, – все-таки я прав. Это все из-за этой девчонки…

Взорвавшись бурей Данилов разразился шквалом брани, да такой отборной, что побывавший во многих мирах торговец, смущенно отвел глаза в сторону, и чувствуя как накаляется обстановка, напряженно застыл.

Обвиняя Немезиса в мягкотелости и чуть ли не в предательстве человечества, упрекал всем известным фактом слабости воина к "девице", и требовал начать охоту на ведьму немедленно. День и ночь прочесывать джунгли планеты, квадрат за квадратом, а выловив ведьму – придать мучительной смерти, но главное – уничтожить такую тварь, что в считанные минуты превращает людей в обезумевших рабов.

– Нет, – коротко ответил Немезис.

Вылетевший из кабинета пулей Данилов следовал по коридору, распугивая редких прохожих без адресными проклятьями.

Ставшие невольными свидетелями люди бросали друг на друга озадаченные взгляды, только Лунь тихо переговаривался с торговцем.

Обеспокоено заглянувший в проем секретарь, встретился с взглядом Немезиса, и тут же скрылся за створками съехавшихся дверей.

– Мы услышали точку зрения командора, и не могу сказать что в ней не было логики, – вежливый председатель Совета, сухощавый мужчина всегда отличавшийся ухоженным внешним видом, педантично поправил аккуратную стопку снимков, – теперь, бы хотелось услышать пояснения Вашей точки зрения.

– Вполне логично, – отозвался Немезис, пройдя к панели управления, положил руки на серебристую консоль с наростами стыковочных разъемов.

С кистей сорвались пучки шлейфов, и ожившие серебряные змеи впились в разъемы управления голографическим проектором. Спустя миг, на проекции возникла переливающаяся синевой и облаками планета. Запись ускорилась и парящий на орбите спутник наблюдения начал управляемое падение. Прыгнувшая навстречу поверхность, проступила молочным покрывалом облаков и разом предстала кронами великанов деревьев.

Возвышаясь над основным покровом деревьев, вековые столпы казались башнями небоскребов, в раскидистых кронах которых бесновалось множество стай пернатой живности. На ниспадающих вниз сплетениях лиан сновали животные лишенные крыльев, но обладавшие поразительной гибкостью и развитой мускулатуры, предававшим им сходство с мутацией паука и обезьяны. Занятые поглощением сочных листьев лиан, псевдопауки разом задрали голову в сторону падающего зонда. Лишенные глаз уродливые головы, увеличили отверстия на месте ушных раковин, и насторожено прислушиваясь к нарастающему в высоте звуку, открыли клыкастые пасти в беззвучном крике.

Кипевшая вокруг самостоятельная суета животных на миг замерла. Заслышав повторения тревожного крика, все ползающие население лесного небоскреба поспешило укрыться в раскидистой кроне дерева. Сквозь хруст сминаемых веток и очагов волнения листвы, показались нелепые животные. Подобия ящериц, косолапо переваливаясь и щурясь от яркого солнца, вертели головами с устрашающими шипами. Выбираясь на край мощных веток с облысевшей листвой, неуклюжие на вид животные, недовольно огрызаясь ревом на требовательные окрики с гущи листвы, начали один за одним срываться вниз. И не долетая до основной гущи джунглей несколько метров, вместительные наросты на спине ящеров распустились сморщенными клубками кожи и спустя миг, общий зеленый фон джунглей раскрылся бесчисленными размахами необычно розовых крыльев.

Укрепляясь с каждым взмахом тонкие перепонки крыльев наливались краснотой набухших кровью вен и буростью грубевшей на глазах кожи. На вид неуклюжие рептилии, уже на окрепших крыльях в несколько взмахов стремительно набирали высоту и обнажая белесые клыки, распахнутых в жажде схватки пастях, начинали обгонять зонд и стая за стаей, заходить на атакующее пикирование…

– Это что еще за новости…, – ошеломленный участник совещания, недоуменно вытащив терминал, настойчиво зашелестел по сенсорам, – что-то я не припомню такого в отчетах биологов.

– Вы не ошиблись Козитинский, – Немезис повернулся к члену Совета отвечавшему за пищевую отрасль колонии, – этого вида нет в экогенном справочнике Пандоры, как и большинства новых видов которые за неделю, попали в снимки разведзондов.

Не понимающе переглянувшись, члены Совета сдержались от обмена мнениями. Терпеливо ожидая продолжения, смотрели подробности воздушной схватки между зондом и стаей нового вида рептилий.

– Не будем терять времени, – видя что люди вряд ли смогут сопоставить разрозненные факты в единую целое, Немезис озвучивал фрагменты наблюдений. Накопленные и обработанные данные представленные молодыми исследователями были хорошим материалом для построения гипотез.

– С начала исследований, наблюдения и находки совершенные на планете ставили исследователей в тупик. Загадка происхождения и назначения древних Столпов, неразгаданные письмена древних рун, аномалия строения планеты и конечно же ее обитатели. Очень много загадок для одной планеты. Начнем выстраивать рабочую гипотезу…

Роняя сухие слова тяжелыми камнями научных формулировок Немезис следил за лицами слушателей. Разбегаясь кругами на воде, волны эмоций меняли лицах людей целым букетом чувств. Непонимание. Заинтересованность. Недоверие. Страх.

– Если рассматривать зону находки с орбиты и произвести полную сканирующую томографию поверхности, то мы видим некогда ровную окружность, где в виде Столпов, по шести радиальным точкам, на поверхность выходит кремнеземный слой планеты. А на большой глубине сканируется пустотелое образование, от которого к поверхности тянутся каналы изъевшие поверхность бесчисленными коррозийными руслами, по которым просочилось загадочная субстанция, названая "первоплазмой". По большинству характеристик, имеются сходство с обычной нефтью. Но в отличии от земных и ранее обнаруженных аналогов, это вещество обладает невероятно высоким уровнем биологической активности. По результатам анализов, на пределе доступной человечеству методики измерений, возраст вещества оценен в миллиард лет. Оно древнее самой планеты, древнее светила этой системы и значительно древнее колыбели человечества, – Земли…

И без того ошеломленные такой новостью, члены Совета затаили дыхание. Стараясь не упустить ни слова с уст воина, как ни в чем не бывало говорившего о вещах подвергающий сомнению картину мировоззрение человечества с ног на голову, люди недоверчиво смотрели на докладчика. Ведь с начальных уровней образования каждому человеку твердилось, что люди возникли путем естественного отбора. Земля уникальное место и что условия которые привели к возникновению жизни, нигде в космосе больше не повторялись. И яркий тому пример – отсутствие разумных видов на колонизированных и обнаруженных планетах. Но действительность уже начала вносить в реальность свои коррективы. Уже произошла первая стычка с чужаками. Человечество охвачено паникой и подготовкой к первой войне рас…

И не успели люди осознать и свыкнуться с новыми реалиями, как оказались на пороге еще одной ошеломляющей загадки Вселенной.

– Первоплазма агрессивна. Основная составляющая биологически активного вещества, имеет природу вирусов и обладает паразитическим потенциалом живучести и вероломства. Проникая в организм, агрессор вызывает быстропротекающие мутации, которые в считанные часы приводит к корректировке и частичной замене генетического кода донора на чужой. Иными словами, это вещество могучий катализатор биологических мутаций такой силы, что конечный вид мутанта не просчитывается и объеденными силами трех бортовых интеллектов.

– Но что же это? – тихий полушепот слетел с губ Козитинского, потрясенно смотревшего на проекцию модели клетки агрессора, с неимоверным количеством сплетений красных цепочек ДНК, придававшей ей сходство с клубком тысячи змей, – откуда эта напасть взялась на наши головы?!

– Одна из гипотез наших исследователей, предполагает обратную связь. Не плазма взялась на нашу голову, а наоборот, – ответил Немезис, тут проекция изменилась вспыхнувшей до потолка картиной из древней истории Земли. Искусная имитация демонстрировала эволюцию колыбели в обратную сторону, – каждая молекула представляет собой спрессованный банк информационных кодов, где среди миллионов комбинаций есть и земной вариант фундамента, на который настраивались все ступени эволюции.

– Вы хотите что люди произошли из этого?!

– Это кровь сатаны! – голос Луня прогремел громовым раскатом. Рьяно закрестившись и предавая голосу обвинительную торжественность, старик вещал с горящим взором, – Врага всего сущего! Она извращает человека, что создан Господом нашим по своему образу и подобию!

– Успокойтесь Лунь, – спокойный голос торговца, немного разрядил обстановку. А последовавшее за предложением слова, заставили вскочивших в испуге членов совета устыдится излишней впечатлительности,- если это и кровь как вы говорите Сатаны, то мы видим сейчас всего лишь имитацию на картинке, а сама "первоплазма" далеко отсюда… И если это кровь то где тело?

– Не ерничай торговых дел мастер, – грозный голос Луня уже не оглушал, но еще сохранял звон проповеди, – В древнем сказании говорится, что когда Господь низвергал ангела из рая в геенну огненную, тот противился слову Божьему и творил зло куда могли дотянуться помыслы его. Падая сквозь высь небесную, сквозь мир душ живых, и твердь земную, оставлял он свой смрадный след, поэтому день сменяется ночью, люди добрыми и злыми, а земля хранит кровь падшего ангела.

– Интересная гипотеза, – проговорил Немезис, – религиозную тему, я не брал в список исходных условий.

Опешивший Крафт, недоуменно переводил взгляд с торжествующего момент правды старца на задумчивого Немезиса:

– Вы это серьезно?

– Любая гипотеза имеет право на существование, и эта так же, – ответил Немезис, – Если гладь небесная – просторы вселенной, мир душ живых – поверхность планеты, а гиена огненная – ядро планеты. Тогда кровь ангела, – нефть, а в нашем случае "первоплазма". Это объясняет почему религия с начала веков противилась скачку техногенного прогресса, как известно начавшегося с широкого применения переработки нефти.

– Так мы с вами и до демонов договоримся, – Крафт криво усмехнулся в сторону, неопределенно поведя плечом, сказал, – но мы отошли от главного вопроса.

– Что же, – дождавшись, когда старец успокоится, и остальные люди рассядутся по местам, Немезис продолжил: – Оставим вопрос с первоплазмой открытым. Хочу дать несколько фактов о Пандоре. При такой орбите и такими пылевыми туманностями мезонита, у звезды Пандоры не могло возникнуть планеты, а отсутствие металлов в периодической таблице элементов, и наличие Круга Столпов берущих свое начало от ядра планеты только подтверждает заключение об искусственности этого планетоида…

– Час от часу не легче, – пробормотал Козитинский, обернувшись к сидевшему рядом председателю Совета. Массируя переносицу, председатель с волнением спросил:

– Адмирал, но зачем кому-то создавать искусственную планету и затем бросать ее? Это же не рационально. Если бы она использовалась, то мы бы нашли не только "Круг Столпов" но и много других артефактов.

– А она и использовалась по назначению, до недавнего времени, – ответил Немезис выводя на проекцию первой записи которую он получил от Создателя, – перед вами фрагменты обломков орбитальной станции от Первой Волны. Когда спутники производили инвентаризацию космического мусора, были обнаружены и неопознанные фрагменты.

Среди стальных обломков конструкций, искореженных силой внутреннего взрыва, медленно вращался не приметный осколок почти не выделявшийся среди других подобных останков кораблей. Фрагмент кормовой части напоминал изъеденный пустотной коррозией полумесяц, что зияя воронками, медленно вращался подставляя под изумрудное свечение звезды тот или иной разорванный бок.

– Автоматика причислила этот обломок к проценту не опознаваемых, он бы и таким остался, если бы я не повстречал на Темени транспортные корабли Кланов.

Поддавшись вперед, Крафт напряженно всматривался в обводы реконструкции, куда идеально вписывался найденный обломок. Затребовав увеличение фрагмента, после продолжительного рассматривания, торговец со словами кивнул в знак согласия:

– Измененная модель устаревшего армейского транспортника, почти всеми стаями используется для перевозки всякого хлама, или под нужды малого транспорта для разведывательного дозора, что рыскают по космосу в поисках перспективных планет.

– Извлеченные из обломков бортовые самописцы были сильно повреждены. Часть информации была утеряна, а та что уцелела отправилась в архив как не достоверная. Слишком она не совпадала с теми данными что были у корпорации, – Немезис прервался и спустя миг картина сменилась изображением с помехами. Изображение планеты была бледным и убогим. Едва зародившаяся атмосфера, бурая поверхность со скалами и песчаными равнинами среди мутных океанов, едва могло привлечь внимание колонизаторов. – Пираты первыми нашли Пандору и заинтересовались Столпами. Вот так выглядела планета десять лет назад, когда на ее поверхность еще не ступили люди.

Безжизненная планета продолжала вращение вокруг своей оси, пока огненные росчерки дюз устремившихся на посадку кораблей не потухли в районе Столпов. Спустя пол оборота планеты, ночную гладь пронзил луч стремительного старта одинокого транспортника. Но не успев выти из притяжения планеты, тупоносый транспортник похожий на связку примятых сигар, укрылся разрывами внутренних вспышек и разломившись на части, начал обратное падение на поверхность коварной планеты, и только один обломок, под действием силы взрывов вынесло на орбиту, где он и превратился в искусственный спутник.

Через пару оборотов коварной планеты, внешней вид поверхности стал преображаться. Вначале проступили изумрудные трещины, словно переспелая ягода лопнула от давящих изнутри соков. Утолщаясь и уплотняясь у основания, в который превратился район Круга Столпов, разломы расползались в паутину ядовитой зелени. Опутываясь плотным покрывалом зеленых трещин, словно одеваясь в ярко зеленый ковер, планета уже предстала изумрудным шаром с клубами молочных испарений, бурно формирующейся атмосферы. И еще после несколько оборотов, планета уже красовалась в черной бездне синевой атмосферного ореола.

– Вот так предстала планета уже для разведчиков Первой Волны Колонизации.

– Невероятно, – ошеломленно воскликнул Козитинский, с опаской поглядывая на шар планеты, на котором эволюция проскакивала тысячи лет за какие то годы, – получается, что с каждым месяцем планета продолжает свое развитие?!

– Не совсем, -сказал Немезис, выводя на проекцию отчеты лабораторных исследований, – развитие происходит скачками. Только после очередного посещения планеты людьми происходит новый скачок эволюции. Отсюда вытекает вывод о прямой связи людей с развитием планеты.

– Но у стай, да и у корпораций, еще нет технологий прямого терропреобразования планет, – задумчиво произнес Крафт, мелко постукивая кончиками пальцев по черноте столешницы, – если только… в этом замешаны люди?

– Вы верно заметили, – согласился Немезис с высказанным предположением, – в этом нет прямой заслуги людей.

Проекция вновь сменилась на сияющую жемчужину планеты в молочных клубах атмосферных циклонов, ярко оттеняющих Пандору на фоне темной бездны космоса.

– С момента составления периодической таблицы элементов, содержащихся в недрах планеты, исследователей ставил в тупик факт отсутствие металлической группы. Планета не имела с залежей полезных ископаемых, ничего, что могло бы привлечь внимание разведывательные экспедиции добывающих корпораций. Ни грамма железа-это аномалия, которая требует объяснения. Но если сопоставить гипотезу об искусственном происхождении планеты и уникальности залежей в астероидных полях соседних систем, тогда все становится на свои места. Планетные конструкторы исключали из материала планеты все металлы и попросту их складировали в соседней системе, а остатки шли на формирование Пандоры.

– Но ради чего затевать такой, – подбирая слова, председатель Совета растерянно смотрел на свои пальцы. Пытаясь представить колоссальность такого строительства, прикидывал в уме количество планетоидов ушедших на формирование одной планеты, сколько затрачено энергии, какие задействованы мощности только для того, что бы извлечь из планетного вещества металлы, -… такое строительство?

– Я сделал заключение, что Пандора сооружалась как… место заключения, в котором отсутствовал элемент очень необходимый для развития первоплазмы в сложные формы организмов. Это метал. Но кроме всего есть еще один момент, – ответил Немезис, выводя на проекцию схематическое изображение обломка транспортника, а на соседнем квадрате бежали строчки исследователей, изучавших повреждения внутри крейсера после побега "узницы", – Но самое главное в другом. На найденном обломке транспортника стаи и при исследовании крови выживших в бойне на крейсере, найдены следы полностью идентичных веществ. Отсюда вытекает предположение что загадка загадочного взрыва транспортника и кровавая бойня на крейсере, звенья одной цепи событий.

Каждый из присутствующих потрясенно молчал. Голова шла кругом от невероятных предположений. Гипотеза звучала бредом воспаленного воображения, если бы не мелькавшие рядом выкладки исследований. И буквально на глазах творилась история, от которой веяло холодом вечности. Им удалось заглянуть в глубины такой древности, что по спинам мерзко прошелся холодок первобытного ужаса. Они столкнулись с оживающей древностью, которая приобрела масштабы силы, способной смести человечество с просторов Вселенной как надоедливых муравьев считавших себя венцом природы. И самое страшное, что человечество само выпустило на свободу эту силу, и теперь пожинает плоды своей беспечности.

– Нужно рвать когти… как можно скорее, – прозвучал чей-то хриплый шепот.

Но сразу же прозвучавший ответ Крафта, поверг всех в оцепенение:

– Уже поздно. У нас нет – ни установок статического погружения, ни "Ковчегов". Мы на завершающем этапе колонизации. И при всем желании попросту не сможем эвакуировать триста тысяч населения в бодрствующем состоянии. "Ковчеги" на последней стадии разборки…

– Даже будь у нас целые транспорты, ни одна планета корпораций не примет людей несостоявшейся волны колонизации. В лучшем случае карантин, а после огласки результатов исследований Пандоры, которые мы ОБЯЗАНЫ предоставить согласно Корпоративной конвенции, думаю всех ждет – в лучшем случае вечный карантин. В худшем – полное уничтожение инфицированных, – проговорил Немезис, вглядываясь в застывший в глазах страх от заочного приговора, – Так как все люди были на планете с "маткой".

– Так давайте подадим сигнал SOS, – неуверенно произнес председатель Совета Семи, – Федерация начнет эвакуацию…

– Маловероятный вариант. Федерация готовится к войне. Все усилия направлены на спасение ключевых планет, промышленных и научных столпов человечества. И думаю что о судьбе молодой колонии, поинтересуются в последнюю очередь.

Немезис задумчиво смотрел на проекцию Пандоры, а сам просчитывал в уме различные варианты развития событий. После длительного молчания, глубокая задумчивость завладела всеми участниками совещания. Озвученные перспективы никого не радовали. Но то что произойдет именно так, ни кто не сомневался.

– Чего тут думать, – прозвучал голос молчавшего все время коренастого мужчины. Не высокого роста, человек запоминался вечно оттопыренными карманами комбеза в которых хозяйственник умудрялся носить вещи и устройства на все случаи жизни. И сейчас, технический глава Совета задумчиво крутил обруч виртуальной связи, – Мы же переселенцы. Расходный материал колонизаций. Выживем или подохнем это уже мало кого волнует. Мы же сами выбрали эту лотерею. Рискнули и теперь должны уже идти до конца, тем более, что все распродали имущество для выкупа места в "волне", и возвращаться нам некуда. Теперь здесь наш дом. Поэтому хватит морщить голову, пора браться за работу.

ГЛАВА 48

Выжженные джунгли пытались взять реванш у чужаков бесцеремонно отвоевавших обширное плато некогда густо заросшего джунглями. Молодые деревца, прогибаясь под порывами ветра, уже зеленели по краям оплавленного базальта. Не отставая от вездесущего мха густым ковром уже покрывшего большую часть оплавленных просторов, поросль уже виделись не вооруженным глазом со стен Цитадели.

Но вскоре вновь пронесется над платом туша стального чудовища. Оставляя после себя мутный след распыления, белесая пыль химикатов заставит зеленый ковер пожелтеть и превратится в пепел, который тут же унесется вслед струе раскаленного воздуха. И настойчивый мох вновь окажется у начала оплавленной равнины.

Но грузовой транспорт, приспособленный под воздушный стерилизатор, будет вновь и вновь повторять свои рейсы, лишь бы оставить подступы к колонии чистыми, и не дать джунглям в плотную придвинуться к стенам Цитадели.

Выступая из оплавленной воронки многометровыми стенами, бастионы крепости казались щупальцами невиданного животного, которое, вгрызаясь в грунт, стремилось вжаться всем телом в землю, упрятать беззащитные купола города в безопасную глубь планеты. Укрываясь от свинцового неба с набухшими облаками, сиянием энергетических полей, город ежеминутно огрызался постоянными вспышками стартующих и садящихся кораблей.

Великаны транспортники, увитые гроздями грузовых контейнеров, неповоротливо ворочались среди мачт силовых вышек. Вспыхивая двигателями коррекции вертикального положения приплюснутые медузы медленно опускались в развернутый пасти шлюзов космопорта, и содрагая купола натужным ревом последнего импульса главного двигателя, отдавались на поруки силовых пут грузового дока…

Отрываясь от созерцания проекции, занимавшей всю стену кабинета, и как положено коменданту, день и ночь следившему за городом, Крафт легким касанием сменил проекцию на внутренние виды уровней города. Механически прожевав последний кусочек пышной булочки, испеченной уже из урожая гидропонных плантаций, бывший торговец внимательно пробежался по мозаике изображений. Вытирая рот салфеткой, кинул скомканную бумажку в урну утилизатора, что, тут же отозвалась коротким гудением и легким душком яблок.

Поморщившись от уже приевшегося запаха, Крафт тяжело вздохнул. Пытаясь расслабиться, комендант тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. Спина гудела, в голове туман, а дел еще выше головы. На ум сразу же пришло сравнение с прошлым, когда он причитал после встреч с чиновниками Темени, или тяжелых переговоров с партнерами. Он тогда считал что устает… Горько усмехнувшись воспоминаниям, Крафт глубоко вздохнул и взяв световое перо выставил на металлической трубке управления голографической проекцией нужное свечение.

Желтенький луч упирался в мозаику проекции, тут же увеличивая изображение во всю стену, показывал хозяину выбранный участок по всех подробностях.

Пробежав глазами по показателям датчиков, что пристроились цветными цифрами под каждой картинкой, Крафт добрался и до персональной "занозы". И как всегда, здесь казалось все пристойно, но показания уровня накала эмоций уже приблизились к опасной черте.

Проекция услужливо транслировала один из самых популярных секторов развлечения – "Заброшенная штольня". В котором кроме стандартных дутых сфер-кабинок виртуального погружения, что занимали дальнюю стену двойными рядами, заведение славилось широким ассортиментом горячительных напитков и конечно же… помостом.

Занимавшая центр широкого помещения, квадратная площадка возвышалась от общего уровня на метр и была огорожена сиянием силового поля, а в ярком квадрате света, по углам, стояли эргономичные кресла в которых мог свободно разместиться виртуальный боец.

И сейчас зал был набит до упора. Все столпились вокруг ринга, на котором два неимоверной мерзости чудовища обменивались немыслимыми ударами, а в креслах дергались опутанные сенсорами тела погруженных в виртуальную схватку бойцов.

Не вообразимый рев чудовищ, хруст сминаемых пластин, брызги не настоящей крови щедро орошавших ринг, завели толпу не на шутку. То и дело в разных концах вспыхивали ссоры переходившие в мелкие потасовки, но тут же утихавшие под косыми взглядами вышибал. Но еще десять минут и уже косыми взглядами не обойтись. Поедавшая зрелище толпа была до предела разогрета зрелищем и алкоголем, и уже требовалось вмешательство Службы Порядка.

– Дежурный по семнадцатому сектору, – проговорил Крафт, не отрывая взгляда от растущего показателя эмоционального накала толпы, – вы там спите что ли?

– Ни как нет, господин комендант, – тут же отозвался встревоженный голос дежурного. В углу изображения возник квадрат, с обеспокоенным лицом мужчины, – уже впрыскивали стабилизирующую порцию, но, похоже… газ не действует. Видимо умельцы подобрали антистатик.

– Ну так вы ждете когда они начнут друг другу черепа проламывать? – металлическим голосом сказал Крафт, – оперативную группу на выезд. И что бы через полчаса там была идиллия умиротворенных душ.

– Слушаюсь.

Чертово заведение славилось своими вольностями, и там всегда можно было пощекотать нервы зрелищем. Сделать ставки и обогатится за счет таких же посетителей, большая часть которых составляли пилоты шахтерских сборщиков, что по вскоре должны отправиться на орбиту и во всю собирать мезонит. Но перерабатывающий комплекс еще не развернут, и большая часть отчаянных парней маялась на поверхности, развлекаясь доступными методами.

Найдя повод, Крафт послал вызов Данилову. С тех пор как полковник вспылил на совещании и выдал ему за костюм оборотня, Крафт и не знал с какого боку подступиться. С появлением Немезиса необходимости видится, уже не было, и каждый занимался своими вопросами самостоятельно, обмениваясь исключительно служебными сообщениями.

– Здравствуй Семен, – обозначив улыбку, сказал Крафт лицу с выражением холодной вежливости.

– Приветствую вас господин комендант, – ответил Данилов голосом лишенным намека на прежние, теплые взаимоотношения.

– Может быть уже хватит? – виновато спросил Крафт, чувствуя как горечь сожаления проедает уже не первую язву в душе, – но откуда я знал что все так получится? Такое роковое стечение обстоятельств…

– Ты не мог знать, но должен был предвидеть, – раздраженно ответил Данилов. Тяжело выдохнув, снял маску холодной вежливости, – хотя тут все виноваты. Черт… и в первую очередь я сам. Надо было на хрен всех оттуда убрать на какой ни будь эсминец. Так все было не до этого, – лицо заострилось маской бессильной ярости, но тут же расслабилось. Во взгляде притаилось упрямство охотника, что терпеливо обойдет все уголки леса, заглянет в каждую нору, и пристрелит коварную лисицу, – но ничего… я с этой тварью поквитаюсь.

– Ты смотрел запись последнего Совета? – Крафт постарался перевести разговор на другую тему, – обработал новые вводные?

– Еще бы, – сразу же собрался в стальную пружину Данилов. Вдохнув, устало помассировал виски, с глубокими впадинами от постоянного ношения виртуального обруча, – только этим и занимаюсь. Уже уплотнили группировку на восемь платформ низкоорбитальной обороны, заминировали мертвые зоны, да и дальность зоны обнаружения возросла втрое. Но работы еще ого го сколько, а ты как?

– Да также, – в тон отозвался Крафт, – стены укрепляем, прокладываем линии дополнительных мощностей на стационарные излучатели, вот шестое планетарные орудия уже устанавливаем.

– Ого,- уважительно отозвался Данилов, покачав головой, спросил: – Погоди. А откуда они взялись? В реестре грузов такого не было…

– Так мы же запустили две промышленных линии. ОН сам настраивал, и персонал обучал, а потом до седьмого пота загонял конструкторов, пока они не сотворили установки по представленным чертежам.

– Голова, – уважительно отозвался Данилов, прикидывая в уме огневую мощь Цитадели совместно с орбитальным фортпостом, – слушай, а ведь мы становимся довольно зубастым орешком. Тут не одной стае можно рога обломать. Шесть то планетарок…

– Ну их восемнадцать будет…

– ВОСЕМНАДЦАТЬ?! – потрясенный Данилов едва не упал с кресла, – мать моя женщина…а реакторов то откуда столько взять?!

– Ну я в этом не разбираюсь, – пожал плечами Крафт, – мне хоть пять, хоть десять, как у вас говорится… в этом, разбираюсь как козел в апельсинах. ОН сейчас на нижнем уровне заканчивает ввод какого-то прямого реактора распада на уже местном сырье. Я то еще могу в бортовом вооружении разобраться, но ты то у нас человек военный, подключись к Разумам, да и посмотри. А затем мне, гражданскому объяснишь.

После продолжительной паузы и скрупулезного изучения текста на боковой проекции, Данилов присвистнул:

– М-да уж. Ну Отто, если все что здесь написано, да воплотить в жизнь, – криво ухмыльнувшись, Данилов откинулся на спинку кресла. Заложив руки за голову слегка покрутился в кресле, – будет двадцать одна планетарная установка с измененным энергетическим контуром. Три двигательных реактора "Ковчегов" будут усиленны двумя дополнительными разгонными блоками, добавить сюда шесть орбитальных орудий дальнего радиуса класса "Потрошитель", тьму турелей ближнего боя. Низкоорбитальные платформы. Такое ощущение что мы тут собираемся воевать со всем человечеством. Нас и тремя ударными флотами не сковырнешь.

– Не говори раньше времени, – не разделяя оптимизма полковника, Крафт задумчиво покрутил в руках световой перо, – если бы нам противостояли бы такие же пушки тогда да, а так мы можем только ПРЕДПОЛАГАТЬ с чем столкнемся.

– Я и не говорю, но с такой мощью не чувствуешь себя с прутиком против буйвола, а уже ощущается увесистая дубина, – ответил Данилов, продолжая рассматривать боковую проекцию с текстом и схемами оборонных комплексов.

– Слушай Семен, – вспомнив причину вызова полковника, Крафт тяжело вздохнул, – мне эти сорвиголовы спокойно вздохнуть не дают, уже где-то раздобыли антистатик, и газом их уже не успокоишь. А постоянно сажать буянов в каталажку, – у меня столько камер нет… Когда ты их заберешь?

Понимая о ком идет речь, Данилов сочувственно качнул головой. Просматривая список очередных задач для промышленного сектора, командор повысил важность подготовки флотилий "улиток" на три уровня выше.

Пилоты одноместных трейлеров, набирались из отчаянных парней и всегда были головной болью для управляющих корпораций. Их не пугала ни каталажка ни шоковые газы. Тем кто рискует жизнью каждые двое суток, и может ее лишиться в любой момент, не страшны ни какие угрозы и штрафы. Главное прожить жизнь красиво и получить от нее максимум ощущений.

Из-за особых свойств мезонита, в критических массах, чуткому к энергетическим всплескам, трейлеры шахтеров представляли собой древние развалины на реактивной тяге. Минимум необходимой электроники, система жизнеобеспечения и механический отстрел резервуара, – исполинского размера раковина.

Изготовленный из пористого материала, резервуар не накапливал статику, был химически инертен и полностью лишен металлических деталей, влияющих на работу "сердца" – хитроумной магнитной ловушки, упрятанной в самую глубь витков раковины. И сверху, у самого основания огромного зева ловушки, пристраивался кокон для пилота, рядом же висели грозди резервуаров с топливом и многочисленные воронки сопел капризных двигателей, при помощи которых сборщик мог "ползать" от корабля матки к залежам распыленного мезонита.

Но самое страшное для пилота, это не ветхость кораблика, не многочисленные обломки метеоритов скребущихся о борт, и не зашкаливающие дозы солнечного излучения. Главная опасность – это стыковка.

При сближения корпусов кораблей, накопленная за время работы в туманности статика может в один миг преобразоваться в мощный разряд чистой энергии, который всегда будет притягиваться центром магнитной ловушки. И если, не смотря на все предосторожности, разряд минует энергоотводы, превращавшие тушу корабля-матки в гигантского ежа, угодит в резервуар, нужно немедля отстрелить раковину. Иначе уже начавшаяся реакция неуправляемой кристаллизации, породит пространственную воронку, куда и затянет пилота, которого ждет мучительная смерть в "провале"…

Шумно выдохнув, Данилов избавился от воспоминаний бурной молодости и посмотрев на Крафта взглядом обреченного.

– Скоро заберу. Скоро Отто. Пусть у тебя еще по балаганят, а потом я им устрою каторгу.

ГЛАВА 50

Тысячи ослепительно белых струн пульсировали чистой энергией. Наливаясь тревожными оттенками красного цвета, некоторые информационные потоки замедляли свой бег, отчего мелодия четких ритмов давала фальшь.

Паря в центре сферы, сотканной из мириады эфирных лучей, Немезис сливался с виртуальным пространством Цитадели в единое целое. Через его сознание протекали все информационные каналы, любой диалог искусственных интеллектов с людьми, отражался в нем шепотом и оседал в сознании новой крупицей знания.

Словно паук в паутине, он окунулся в синий поток канала службы жизнеобеспечения, отдаваясь холодному душу из сухих цифр познавал суть процесса. Бесчисленные потоки данных сообщали о новой плантации гидропонной фабрики, запустившей в рост новые белковые культуры позволявшие расширить ассортимент местного пайка на три тысячи восемьсот килокалорий, что окажет влияние на моральный настрой колонистов и при грамотной работе психологов управленцев конечно же отразится на производительности труда…

Отпустив поток, плавно соскользнувший с руки гибкостью послушной змеи, Немезис коснулся пурпурного каната, сплетенного из сотен терявшихся вдали ручьев пульсирующего сияния. Свернувшись кольцами вокруг руки, поток промышленного сектора, обрушил на повелителя ослепительную пелену сотканную из мириады ячеек информации. Растворяясь в контурах тела, послания тысячи автономных систем доносили о новых трудностях, дополнительных запросах или бодрым сиянием белизны извещали об успешном выполнении поставленной ранее задачи.

Промышленный сектор выведен на плановые мощности. Работают шесть из шести промышленных линий. Ему удалось синхронизировать человеческий фактор и мощности автоматических систем в гармоничный алгоритм, придававшей всей схеме работы людей и автоматики вид сложного узора.

Когда он впервые столкнулся с проблемой человеческого фактора, он просто опешил. Состав и профессиональный уровень поселенцев был настолько разномастный, что будь у него волосы они бы встали бы дыбом. Выходцы с разных планет, разных возрастов и уровней знаний составляли подавляющее большинство людей. И если в базе данных, у человека стоял четвертый уровень оператора киберпроцесса, то это совсем не значило что специалист мог управиться с контролем над сложным промышленным сектором автоматов. Фактически люди указывали не достоверные данные, из-за этого возникали простои секторов, множились ошибки в работах промзон, но хуже всего обстояло дело с организацией взаимодействия. Различные отрасли и сектора Цитадели, из-за разношерстного коллектива, постоянно срывали планы. Обыкновенное не понимание между людьми выливалось в идиотические ситуации, когда еще не успевали остыть стены только оплавленного коридора, а в штольню уже ломились киборги системы жизнеобеспечения. Подчиняясь командам оператора, не обратившего внимание на временные сроки, стальные пауки всаживали клумбы зеленых лиан в пласты раскаленного камня. В секунды гибнувшие растения опадали сажей, тем самым срывался план по обогащению кислородом автономной системы жизнеобеспечения Цитадели. Гидропонным плантациям приходилось вновь засевать скудные наделы семенами лиан, а не овощами и фруктовыми плантациями. И так во всем.

Немезис пытался следовать всем рекомендациям корпоративных инструкций. Проводил задушевные беседы, обучения, ставил задачи, но все оканчивалась тем же – бардаком. Теоретические знания были далеко не самыми лучшими советчиками при решении практических трудностей. Но самое главное терялся невосполнимый ресурс – время. Каким- то шестым чувством он ощущал что нужно торопиться. Был дорог каждый час затишья.

И Немезис взялся за проблему основательно. Никому не доверяя, лично разрабатывал систему управления колонией. Используя военные наставления для послушников, адаптировал их к гражданскому персоналу. Используя вновь открывшиеся знания, разработал единую виртуальную систему управления. Где каждому пользователю, входившего в сеть промышленного конвейера, конструкторского бюро или простейшей службы общественного питания, был разработан персональный интерфейс, позволявший работнику на понятном ему языке общаться с искусственными разумами. Нагружать их своей работой напрямую, без дополнительных отделов обеспечивающего персонала, тем самым сокращая время затрачиваемое на согласования, сложные расчеты и проектные работы. И все это было абсолютно прозрачным для всех кто имел соответствующие допуски. Теперь для запуска нового проекта нет необходимости создавать конструкторское направление, инженерную службу и обучать новых технологов. Все делается непосредственно в цикле производств.

Все руководители имели доступ к отчетам проводимых работ, а сотрудник, в любой момент, мог свериться с планом и подкорректировать или согласовать со смежниками проводимые работы. А если кто не справлялся, или не соответствовал проведенной профатестации – разговор был коротким. Полное обнуление статуса и вакансия разнорабочего в штольнях.

В итоге – грамотным распределением обязанностей и полная реорганизация привычных схем работ принятых в корпорациях, дала Немезису увеличение производительности в два раза. Что для любой корпорации повседневно сталкивающейся с оптимизацией трудовых ресурсов, было несбыточной мечтой…

Но это требовало постоянного присмотра. И пока Совет Семи еще не готов был принять бразды правления системой, Немезис был сердцем и мозгом организма быстрорастущей Цитадели. Пропадая сутками в вирте, он жил виртом. Он был един и состоял из тысячи автономных систем. Он всемогущ. Но и беззащитен…

Слияние с электронным миром, давало невиданную мощь для созидания, но и отдавалась болью. Безобидный сбой автоматики, отдавался в сознании Немезиса обжигающим спазмом. Любая авария или поломка тут же врывалась в сознание Немезиса лавиной соразмерной боли.

При неудачном запуске первого разгонного генератора призванного усилить мощность реакторов "Ковчегов", трех метровая сфера парящая в лиловых путах магнитных ловушек дала трещину и энергия реакции прямого распада мезонита оказалась бесконтрольной. Ослепительный разряд, сорвавшийся от оборванных силовых кабелей, мгновенно ударил в центр сферы и породил "провал" пространства. Весь сектор экспериментального энергетического модуля, вместе со всем персоналом и оборудованием в один миг оказался в не бытье, а на его месте образовалась ровная сфера сто метровой пустоты.

Тогда Немезис провалился в беспамятство на сутки. И только благодаря вмешательству медблока начавшего артишоковую процедуру, заставило его вернуться в реальность и сразу же окунуться в водоворот событий.

ГЛАВА 51

Роберт Родригес был раздражен. Не признаваясь самому себе, в причине недовольства, он лелеял злость. Подбрасывая поленья аргументов в тлеющий внутри костерок, заводил себя и питал силы в пламени разгорающихся эмоций для очередного километра патрулирования. Переставляя ноги закованные в десантную броню, одновременно успевал следить на показаниями сенсоров и переговариваться с командиром.

– Все таки, я не понимаю Андре-у, – выдергивая из виртпереводчика слова и предложения языка русского этноса, Роберт коверкал произношение своим латино-английским акцентом,- почему мне нельзя получить о-т-г-у-л?

Следовавший невдалеке контур оживших джунглей замер. На фоне низко растущих зарослей треугольных листьев, фигура пехотинца замершего с активированным оружейным комплексом "Убой- 300" выделялась чужеродной геометрией форм. Но нанесенная на полную броню раскраска, уловила смену освещения и подобрав волну яркости, слилась с окружающим фоном в единое целое.

Не убирая строенные стволы плазменного излучателя в походное положение, старший тройки отозвался в вирт контуре неожиданным хрюканьем. Новичок в их паре, которого только перевели из "учебки", ослиным упрямством ставил уже достал конкретно. Задавал вопросы на которые ответами были только вымученные кривые ухмылки сослуживцев. Но он был старшим тройки и ему положено отвечать на ЛЮБЫЕ вопросы своих бойцов. Тем более, в скучном мотании по однообразным джунглям и рябившей в глазах живности, самому хотелось чем-то отвлечь мозги от многочасового оглядывания участка патрулирования.

– Твое упорство да направить на обучение, давно бы сдал аттестацию на мастер сержанта, – весело отозвался "Андре-у", – но ты только бесишься, если что-то не по твоему и затеваешь склоки на пустом месте.

– Виной тому горячая кровь, – не признавая упрека, отозвался Родригес, – у меня в роду столько намешано предков, что хватило бы на атлас этносов Новой Бразилии.

– На атлас дурости хватило бы, – глухо проворчал Андрей Саламатов, и тут же громче добавил, – я же не говорю сколько во мне намешано крови, и при этом не скандалю. Дело не в предках, а в терпении и понимании окружающих…

– Нет, это ты не понимаешь. У тебя вот какой индекс генетический устойчивости? – раздраженно произнес Родригес.

– Ну, семьдесят пять с плюсом…

– А у меня пятьдесят один с минусом, и Светлана как луч света, – голос Родригеса дрогнул и он сбился на полуслове. После паузы, произнес едва не срывающимся голосом, – Она единственная надежда на рождение моих детей. Понимаешь? МОИХ! Не из генетического банка, не приемных, а от меня. Дева Мария услышала мои молитвы и явила чудо- помогла забеременеть моей женщине, и послала мне младенцев…

Закатив злаза к небу, Андрей шумно выдохнул. Историю пары Родригесов старший дозорной группы уже знал наизусть. Кроме требования новой системы управления, что вменяла ознакомление с личными делами бойцов и психопрофилем, он уже успел узнать от первоисточника о всех близких и дальних родственниках не только Роберта, но и троюродных сестер, братьев и всех кузенов по материнской линии.

Уроженец Новой Бразилии рванул с планеты после очередной генетической аттестации, где ему присвоили красную категорию генетического контроля. Для парня из семьи среднего достатка, что вела свой род с начала колонизации планеты и все поколения которой работали на тяжелых промышленных комбинатах, это был приговор. Человеку с отрицательным вектором и пограничным уровнем здоровой наследственности, нужно было искать партнершу только среди девушек из зеленого уровня. А для индустриального гиганта, знаменитого на весь обжитый космос своими сталелитейными комбинатами и мегаполисами-муравейниками, устойчивый зеленый уровень был редкостью, доступной только для богатых отпрысков. И ждала Роберта или бездетная старость, или воспитание чужих детей, что для человека выросшего в многодетной семье, под патронажем многочисленных родственников было сродни проклятию. А когда ему попался на глаза рекламный вирт-ролик агентства по переселению, он долго не думал. Соглашение, бурное прощание, перелет на карантинную базу -все слилось в карусель событий, в гуще которой встреча со Светланой была чудом. Яркой и ослепительной вспышкой. Отношения вспыхнули и продолжали гореть уже год. А после того как Роберт узнал что у них будет двойня, он стал вообще невменяем…

Не сказать что Саламатову сильно не нравился "салага", но по сравнению с ним, они с Хамархатом,- были немы от рождения, за двадцать пять лет не произнесли ни слова. Но, как говорится – место службы и сослуживцев не выбирают. Вот и "Андре-у", оставалось только терпеть и сдерживать новичка от глупостей, вправляя мозги после очередного "пёрла".

Остановившись посреди проплешены кустарников, Саламатов развернулся к шагавшему позади бойцу. Натужено взвизгнули сервоприводы и оружейный комплекс звонко брякнул о наплечный щиток.

– Послушай Роберт, – вглядываясь в забрало шлема, Андрей попытался заглянуть в глаза, – Ты же знаешь циркуляр по "демке". Пока не закончится весь комплекс работ по Цитадели, дети до пятнадцати лет и беременные женщины будут проживать на изолированном уроне. Это единственная оранжерея где созданы максимально полные условия для человеческого организма. Или ты хочешь что бы она сидела на обедненном кислородном пайке в полумрачном кубрике?

– Нет конечно, – тут же взвился Родригерс.

– Или думаешь, что тусуясь в зале свиданий сможешь подогнать срок и она родит быстрее?

– Не говори глупостей, Андре-у!

– Это тебе хватит ерундой страдать, – жестким голосом подвел итог Саламатов, – Оранжерея под присмотром медиков. Там, самое лучшее обеспечение, чистый воздух и хорошее питание. А вот тебе, папаша, лучше думать о службе. Ты конечно можешь прыгнуть через мою голову к начальству за отгулами. Опять просидишь в зале свиданий, не отходя от своей зазнобы ни на шаг, но ты уже и так должен месяц непрерывной работы. "Демка" же все учитывает, а ты знаешь чем это грозит?

– Понижением коэффициента полезности, – хмуро отозвался Родригес. Он прекрасно понимал, о чем говорит старший, но душа рвалась к свой половинке. Стремилась оказаться и быть рядом, что бы улавливать любой каприз. Вдруг именно сейчас она нуждается в нем, зовет его. Ведь кто кроме него может почувствовать ее нужды, дать самое лучшее?!

Но проклятая Демонская система управления и контроля, прозванная среди колонистов "демкой", вела учет всех работ в которых принимал участие зарегистрированный пользователь и присваивала каждому проклятый "коэффициента полезности", который влиял как на количество бонусов, так и на распределение благ повышенного комфорта. И если хочется тебе чего-то большего, чем стандартная похлебка биомассы, то будь любезен рассчитаться из премиального фонда, что начислен строго по коэффициенту. И не получится "подмазать" босса, не получится быть в любимчиках, даже не получится отпрашиваться на "больничные" – беспристрастная автоматика регистрировала как состояние организма так и результативность выполненной работы. Подчиняясь четким алгоритмам, в конце каждой недели сводилась итоговая таблица, где любому желающему сразу было все видно. Кто, где и сколько проработал, что полезного для колонии сделал…

– И тебе уже надо думать о детях, – продолжал вещать "стардоз", – куда ты их поселишь и чем будешь кормить. Или думаешь жена будет сыта стандартной пайкой, а на вопрос о витаминах для мальцов будешь кормить пылкими признаниями в любви!? Так что хватит канючить! Давай работать, мы и так прикрывали тебя сколько могли, но "демку" не на дуришь!

– Я все понял.

– Очень надеюсь Роберт, что ты УСВОИЛ сказанное и сделал правильные выводы…

– Андре-у, я все понял.

– Если понял, то твой азимут северо-восток, удаление 50 метров. Следить за тактической проекцией и слушать джунгли, как шепот любимой! Шагом марш, боец!

Закончив инструктаж и отправив Роберта на маршрут, Саламатов отключился от канала связи и шумно выдохнул. Очередной сеанс мозговой клизмы окончен. Надеясь, что такого "заряда бодрости" хватит на дольше, чем требований четкого выполнения пунктов контракта, стардоз встряхнулся. Все бойцы попадались понятливые, только этот оказался "подарком", с которым приходилось вести разговоры по душам, где объяснять, а где просто "строить", но в принципе парнишка был не плохой. Ну ничего. Десантура и не из такого киселя делала мужчин, он не первый и не он последний.

Переключившись на боевую проекцию шлема, Андрей сбросил "убой" с плеча. Загудевший за спиной охладитель обдал поясницу теплом разогнанного в боевой режим реактора. Еще раз взглянув на проекцию стардоз облегченно выдохнул. Маршрут группы выглядел как сложная спираль и охватывал довольно солидный кусок сельвы, а пробираться сквозь заросли кустарников еще то удовольствие. Но уже сейчас начиналась роща молодых деревьев, что широкими кронами едва пропускали свет к земле, и не давали мелким порослям развернуться в труднопроходимый бурелом. Комфортным, пребывание в полумраке деревьев не назовешь, но зато ходить будет значительно легче, да и живность была вся как на ладони. Обычным "ушаститикам" негде спрятаться и не будут кидаться на бронированные ноги, в жажде оторвать кусок плоти. Поначалу пехотинцы все дергались, а потом, просто отпинывали вечно голодных зверят, как футбольные мячи. Но выброс адреналина получали все. Очень трудно удержаться от желания засадить плазмой в комок чешуи, когда тот неожиданно выскакивает из зарослей и бросается в ноги с хищно распахнутой пастью.

– Ахмет, что у тебя?

– Чисто старшой.

– Принял. Роберт?

– На маршруте. Все вроде спокойно.

– Ясно парни. Продолжаем патрулирование. Осталось еще четыре круга и возвращаемся на плато, – подбодрил напарников Андрей.

Вызывая на связь Цитадель, он внутренне подобрался. Сейчас предстоял разговор через "демку", а там учитывается все. Лучше уж четко по уставу, чем автоматика будет фиксировать невыразительное меканье.

– Паутина 27, Пауку.

– Паук на связи, – мгновенно отозвался ровный голос дежурного по сектору.

– Патрулирование проходит в штатном режиме. Происшествий нет, выходящих его за рамки установленных норм биологической активности не обнаружено. Старший дозора Саламатин доклад закончил.

– Доклад принял,- буднично отозвался дежурный оператор сектора, что был на связи с десятками подобных групп, опутывающих участок проводимых работ плотными маршрутами патрулей, – через тридцать минут будет смена монтажных бригад. Подтягивайтесь к исходной точке.

– Принял. Конец связи.

Довольно улыбнувшись, Андрей едва сдержал довольное хрюканье. Смена монтажников как нельзя кстати, можно уже разворачивать парней и топать обратно. Времени как раз для неспешного бега и они успеют к прилету "утюга", а там замена свежих картриджей для воздушных фильтров, да и пищевые контейнеры не мешало бы пополнить.

– Так, орлы. Есть отличная новость. Если поторопимся, активно двигая поршнями, успеем заменить разряженные колбы!

Вместо обычного довольного хмыканья, Хамрхат молчал. Затянувшаяся пауза прервалась задумчивым голосом:

– Старшой… тут что-то странное.

– И у меня, – проблеял Родригерс.

Замкнув вирт-контур тройки в единую систему показания сенсоров, страдоз пораженно замер. В тепловом диапазоне, вокруг их тройки образовалась пустота. Вся живность, всегда сопровождавшая передвижение пехотинца возмущенным гамом и суматошным движением, сейчас стремительно расползалась во все стороны. И сейчас, проекция светилась ровным фоном растительности, без намека на что-то крупнее кулака, даже росчерки насекомых и те куда то подевались.

– Не понял, – насторожено произнес Андрей, щупая стволом последнее затихшее движение в полумраке опустевших джунглей, – парни, стягиваем сектор. Ахмет левый фланг, Роберт на тебе правый.

– Есть отметки! – голос Хамархата ворвался хриплым басом, – Командир много векторное движение по фронту! Пошла первая телеметрия!

К трем зеленым отметкам пехотинцев со всех сторон стягивались красные отметки неопознанных сенсорами объектов. На подступах к поляне, на которой замерла тройка облаченных в тяжелую броню пехотинцев, распугивая всю живность стремились неизвестные хищники. Неопознанные не одной базой данных отметки засеченные с орбиты объекты двигались быстро и целеустремленно.

– Пять, двенадцать двадцать,… Старшой, двадцать четыре объекта массой под сто килограмм! Скорость сорок километров в час! Через четыре минуты будут в зоне прямой видимости!

– Твою мать! – выкрикнул Алексей, активирую канал связи с Цитаделью, – Паук, Паук! Я паутина-27! Красный код три! Повторяю красный код три! В зоне ответственности вторжение неизвестных форм живности! Вступаю в огневой контакт… замыкаю контур на демку!

Лихорадочно перебирая глазами показания тактической проекции и внешнего обзора, Андрей активировал боевой режим брони тяжелого пехотинца. Получив команду, дополнительные навесные модули, тяжелой сбруей сковавшей движения, зашипели треснувшими вакуумными упаковками. Глухой лязг трансформации покрыл фигуру пехотинца дополнительными слоями стальных накладок. Из-за спины, по усиленному экзосклету скользнул второй излучатель. Со звонким щелчком заняв боевое положение, второй излучатель влился в единый боевой контур стационарной огневой точки. Мгновенно разогнанные реакторы наполнили бортовые системы энергией и спустя девять секунд, на месте обыкновенного десантника возвышалась гора тяжелого пехотинца "жук".

Тяжело потоптавшись на месте, великан, грозно поведя палицами излучателей, насторожено уставился в глубь мрачных джунглей.

– Паутина 27, Пауку! – раздался в вирт контуре встревоженный голос оператора сектора, – В вашу сторону движется две сотни неопознанных объектов. Ваша задача задержать продвижение противника и не допустить прорыв к гражданскому объекту. Как приняли?

– Принял Паук, – отозвался Андрей, чувствуя как по телу растекается волна адреналина, – принимаем бой в квадрате 17- Б -16. Ждем подкрепления.

– Держитесь бойцы. К вам вылетает резервная группа, – попытался подбодрить оператор и исчез с эфира.

– Ну что старшой, повеселимся? – хищно оскалился в эфире Ахмет, одновременно появляясь из зарослей подкрашенным дружественным зеленым контуром.

Определив место и секторы обстрел парням, Андрей не подвижно замер. Щупая мрак джунглей раструбами излучателей ждал появления первых гостей. Тягучие секунды растянулись в долгие минуты а противник все не появлялся. Если судить по тактическому анализатору, они уже должны улавливать смутные движения! Но вместо этого только полная неподвижность мрака и тишина.

– Андре-у, что за чертовщина?! – панические выкрик Родригеса, резанул по слуху высокой нотой, – Анализатор указывает что они здесь!!!

Стардоз и сам видел что происходит непонятное. По датчикам они уже были полностью окружены красными точками но они никого не видели кроме себя. Нервно озираясь напарники резко разворачивались на любой шорох. Не опуская лекого излучателя товарищи поочередно хлопали себя по голове пытаясь оживить анализаторы показывающего небылицу. Вокруг никого не было. Только полумрак джунглей и усилившиеся шелест листвы. Листвы?

Андрей медленно задрал голову и встретился со взглядом вертикальных зрачков.

– Деревья!!!

Вскидывая излучатели под максимальным углом, разрядил в свисающую с деревьев фигуру рептилии сразу же с двух излучателей. Ослепительные сгустки зеленой плазмы сорвалась с уханьем, поглотили косматой вспышкой, изготовившегося для прыжка чужака. Мгновенно испепелив рептилию, разряды прожгли в стволе древесного гиганта два зияющих отверстия. С нарастающим треском обламываясь в истончившемся основании, ствол дерева стал трескаться и заваливаясь в сторону породил землетрясение и грохот по всему лесу. Осыпаясь гроздьями с раскачивающихся крон, рептилии ловко приземлялись на все четыре лапы и слажено бросились на десантников.

– Паук! Это спланированная атака! Повторяю спланированная…мать твою, Ахмет вниз!

Стоявший слева товарищ мгновенно рухнул вниз и над ним пронеслись разряды плазмы. Яркая вспышка, от соприкосновения высокотемпературного разряда и зеленой плоти, с чавканьем разорвалась, породив упругую волну горячего воздуха с разлетавшимися ошметками спекшихся останков. Противно завывая от боли, раненые хищники катались по земле пытаясь сбить охватившие тело пламя. Но уцелевшие твари, словно обезумевшие кидались на десантников. Проскальзывая между сгустков плазмы словно не имея костей, рептилии стелились по земле, изгибаясь под немыслимыми углами, подпрыгивали вплотную к трем малоподвижным истуканам. Деревянные шесты, обожженные в кострах, каменные ножи, заточенные о скалы, увесистые дубины – обрушивались на десантников непрерывным градом.

Работая излучателем как дубиной Родригес крошил черепа и ломал кости как ветряная мельница. Не уклоняясь от ударов, принимал на грудь по несколько молниеносных выпадов. С хрустом обламываясь о броню копья не причиняли вреда, лишь мешали поворотам корпуса, но зато, если удавалось развернуться то броневой кулак крушил по несколько черепов за один разворот. Но каждое движение давалось все труднее. На руке уже висело сразу по несколько тварей, что пробуя на зуб все выступающие детали пробовали нащупать слабое место в стальной скорлупе.

– Андре-у! У меня клинит правую руку, где подкрепление?!

Но в образовавшийся просвет Роберт увидел вместо фигуры стардоза, кишащее покрывало из тварей, что покрыли стальную гору еще большим завалом из живых тел.

– Ах вы твари! – запаниковав Роберт, отмахнулся от очередной волны нападавших, и запустив руку в поясной контейнер, ощутил послушно прыгнувший в ладонь ребристый шар, – Получите твари!

И мощным рывком бросил в гущу живых тел осколочную гранату. Последовавший взрыв и ослепительная вспышка разбросал часть тел и ошеломила нападавших. Поднявшийся визг боли вдохновил Роберта еще на пару бросков, но твари быстро сообразили, кто виновник смертельного свиста и жалящих осколков. И на него бросились с удвоенным упорством. Стряхнув с брони тварей, Роберт успел только отпрыгнуть назад, и сделать пару выстрелов как твари вновь оказывались на нем. Круша податливую плоть Роберт едва держался на ногах, как услышал хрип стардоза.

– Роберт, Ахмет! Уходите! Мне заклинили шарниры, твари как знали где слабые места, я парализован…

– Я тоже пошевелиться не могу,- прорвался в эфир искаженный напряжением голос Хамархата.

Роберт сам едва успевал отпрыгивать от вертких тварей как, наступил на что то мягкое. Дикий визг и рывок в сторону едва не свалил пехотинца с ног. Удержавшись только от инерции замаха поленом винтовки, что отскочив от черепов рептилий, вернула устойчивое положение всему телу, Роберт вновь вскинул излучатель и выпустил серию из коротких импульсов. Его зажимали к дереву. Помня откуда пришли твари, Роберт резко рванул в сторону и кувырнувшись в полете, здорово приложился головой и накладку шлема. От удара неудачного приземления, в не рассчитанной на гимнастику броне, голова зазвенела колоколом и глаза покрыла пелена.

– Парни, я не брошу вас!

– Вали сопляк пока можешь! Этими зубочистками броню не проткнуть!

Плохо соображая, Роберт сделал шаг назад. Запустив руку за гранатой, ощутил ребристый шар а на проекции мелькнуло сообщение о последней гранате. Бросок и ослепительный взрыв. Очередная партия тварей валяется на земле и катается в приступах агонии. Но Роберт этого уже не видел. Плохо разбирая дорогу, он бежал в сторону светлеющей стены леса. Разворачиваясь, когда его догоняли отметки на проекции, остервенело поливал джунгли разрядами плазмы. Разгоравшийся пожар, останавливал преследователей и он опять бежал. Едва не выхаркивая легкие от разрывающих спазмов, переставляя ноги из последних сил, он рвался к свету. Там люди, там подкрепление, там Светлана… И в теле находились силы для очередного боя. Разворот. Серия импульсов по смутным силуэтам, зарево пожара и бег. Спасительный бег к свету. Там люди. Они помогут ему и товарищам. Главное выбраться из темных джунглей с их коварными обитателями…

ГЛАВА 52

Монотонная работа вводила в транс, отупляла, отпуская мозг в страну мечтаний. Сладостных мечтаний о мести. Что еще оставалось делать руководителю класса "А-А", когда ЕЁ, управленца высшего звена с сияющих вершин пирамиды власти сбросили в грязь?! Втоптали в пыль карьеру, которую она строила всю жизнь!

Смазливая, восторженная девчушка по имени Фрида, бредила роскошью вечеринок для избранных. Мечтания о блеске гламурной жизни звезд, вечных тусовок с "золотыми мальчиками", что будут валиться к ее ногам пачками, на перебой предлагая баснословные подарки, овладели ею прочно и основательно. Ни увещевания матери, ни ругань отца, не могли ее вразумить. И это свершилось, но совсем не так как ей виделось.

Бурный роман с одним из отпрысков солидной фамилии управленцев корпорации, пронесся по жизни ослепительной вспышкой. Планеты курорты, неограниченные шопинги, постоянные вечеринки, наркотические угары и как гром среди ясного неба – беременность Фриды. Постоянные кочевания с одной безумной вечеринки на другую, закрутились в такой калейдоскоп событий, что о своем положении, она узнала только на четвертом месяце, когда появился сильный токсикоз. И все начало рушиться. Медленно, но верно, прежняя жизнь погребалась непрерывными скандалами не понимающих друг друга молодых людей. Тяжелая беременность перечеркнула прежний образ жизни приступами сильных болей и сиденьем под присмотром врачей.

Вакханалия с наркотическим угаром и алкоголем сыграли злую шутку- сын родился слабеньким и с патологиями. Повторная годовая генетическая аттестация установила малышу индекс 45 с минусом. За два года громких судебных разбирательств она лишилась всего. Дорогие адвокаты и известность фамилии молодого повесы не оставили ей ни гроша. Толпы друзей и подруг отвернулись от нее. Фрида оказалась на улице. Нищая, без связей, без работы и с больным младенцем на руках. Родители конечно приняли их, помогали чем могли. Но средств не хватало на дорогостоящее лечение и она работала как проклятая. Две, три работы в месяц, сон урывками не важно какая работа, лишь бы получить еще несколько сотен на лечебный курс для Торика. Но очередная вспышка "чумы мегаполисов" добралась и до его чахлого тельца. Она металась по медецинским центрам, она умоляла, валялась в ногах, но вердикт везде был один и тот же – "бесплатная помощь только для детей с индексом больше 60 +". И Торик "сгорал" у нее на руках. В один из серых дней, в убогой клетушке квартиры, после жара и обессиленного поскуливания в комнате установилась тишина. Мальчонка так и не открыл глаза. И выплакавшая все слезы Фрида завыла волчицей. Вой безутешной матери рвался наружу вместе с волной лютой ненависти к миру который дал умереть ее ребенку. И когда санитары упаковали невесомое тельце в черный мешок, вместе со стуком входной двери из тела женщины изъяли часть души. И вместо убитой горем женщины в комнате сидела раненая волчица, обуянная жаждой мести всем кто убил ее ребенка. Но для мести нужна ВЛАСТЬ и ДЕНЬГИ…

Начиная с типа служащих "девочка на кофе со сливками" она целенаправленно рвалась на самую вершину карьерной лестницы. Училась управлению людьми, быстро усваивая методы манипуляции. Изучая породу людей сквозь призму пороков, не считаясь ни с моралью, ни с нормами, шла по головам. Топила коллег и подставляла давших слабину боссов и лебезила перед сильными. Но, найдя уязвимую точку – жалила в самое сердце этих пентюхов. Они думали будто имея ее во все места, куда позволяла фантазия извращений, они контролировали смазливою дуреху, приручили и сделали послушной собачонкой. Все они закончили в нищих порталах. Оставался только молодой подонок, отец Торика бросившего ее одну. Но он был еще высоко. И ей нужен рывок, что бы сразу взлететь на ступень выше и рассчитаться с ним за ВСЕ годы унижения…

Но с Пандорой она просчиталась. Рассчитывая на рывок, на пост заместителя наместника планеты, что уже прописан в контракте, ей оставалось только проявить себя и… возможностей подставить наместника всегда будет. Но откуда она могла знать, что волной будет командовать демон?! Этот урод, перечеркнул всю ее карьеру, которую она строила, скрупулезно просчитывая каждый шаг. И стоило один раз поспешить, и все рухнуло. Она на дне, оператор трех киборгов строителей…

В безупречном деле появилось клеймо "лидера смутьянов". Бунтовщик никому не нужен, а это крах всей карьерной лестницы. Проклятье! Красноглазый выродок перечеркнул усилия всей жизни! Она должна вырваться вновь на вершину пирамиды, иначе будет конец. Фрида уже не так молода и привлекательна как сорок лет назад и теперь не сыграть увядшей натурой, как в молодости. Но даже будь она "расцвете сил", то сейчас не было уверенности в успехе. Лысый урод внедрил довольно жесткую систему регистрации и управления взаимоотношений внутри колонии.

Основанная на чистой эффективности с минимальным влиянием человеческого фактора, система являлась кошмаром для управленцев корпоративной школы. "Демка" была полностью прозрачна и все махинации, недоговорки или интриги проявлялись как на ладони. Ее многолетний стаж сценариста секс-скандалов, шантажа недомолвками и виртуоза интриг-подстав оказался бесполезен перед беспристрастной автоматикой…

Бессильная злоба скрутила челюсть судорогой, и едва не кроша зубы в порошок, Фрида прорычала в пустоту тесной кабины кибер-носителя.

– Долбанный ублёдыш… я тебя достану! Должен быть вариант. Должен! Думай Фрида, думай…

Киборги ползали по краю плато словно крабы по побережью. Украшаясь всполохами плазменных буров, упорно вгрызались в оплавленный базальт, оставляя после себя глубокую траншею для прокладки энергетической магистрали от Цитадели до очередной огневой точки.

Наплывы базальта образовали каменный нарост, что удобно ложился под конфигурацию трех башенного опорного пункта. Инженерная служба уже смонтировала противопехотные плазменные турели, что вжимаясь в черноту базальта бронированными плитами и башнями с тупоносыми орудиями, производили впечатление притаившегося хищника, терпеливо поджидавшего добычу. Основная инсталляция уже была произведена, калибровка и тестовое подключение к оборонному контуру Цитадели прошло успешно, а сейчас, оставалась черновая работа – подключение пункта к основным мощностям крепости. Вот этой "обезьяньей" работой, не требующих особых навыков, кроме как слежение за тремя показателями материнского носителя киборгов, выполнявшего работу по прокладке силового кабеля, и занимались люди с самым низким коэффициентом полезности.

– Госпожа Фрида, мы уже закончили свои участки работ, – осторожно проблеял в динамике голос Ульмера, – какие будут дальнейшие указания?

– Какие молодцы, – ласково отозвалась бывшая "небожительница", а сейчас старшая бригады из трех таких же "падших" управленцев. Добавив в голос слащавости и наигранного сочувствия, бригадир продолжила. – Но у нас норматив из трех километров, а мы сделали только два с половиной. Но если не сделаем план, то всей бригаде надбавят понижающий коэффициент…

Раздавшийся в эфире синхронный тяжелый вздох, прозвучал для нее как симфония. На каждого из них и еще с десятка два таких же слабовольных исполнителей, у нее было собрано внушительное досье из компромата старых грешков, обнародование которого уже грозит уголовной ответственностью. И этот страх держал всех этих "мужских особей" в узде, вожжи от которой были в руках опытного кукловода, но вот только сценария спектакля у нее еще не было. Вот она и развлекалась маленькими этюдами, заставляя "кукол" выполнять не только свои нормы каторжного труда, но еще и ее норму.

Вирт обруч ожил покалыванием и в сознании возникла проекция с дежурным оператором.

– Мангельштейн, где отчет о выполненной норме?

– Норма еще в процессе исполнения, – холодно равнодушным голосом снизошла Фрида до ответа, – согласно циркуляру и нормативным документам у нас еще есть временной запас.

– Да, что же так долго возитесь, – возмущенно отозвалась молоденькая девушка, с воспаленными глазами и следами хронического недосыпа на лице, – остальные бригады умудряются за это время выполнить полторы нормы, а вы еще ковыряетесь…

– Послушай… те, милочка, – сцеживая в голос тонны яда, Фрида буквально терзала пигалицу взглядом. Но собрав эмоции в кулак, закончила наигранно оправдывающимися интонациями, – Мы не профессиональные землеройщики, но всё равно работаем и исполняем все буквы должностных инструкций. Сказано в циркуляре три километра, значит будет выполнено три километра и не сантиметром больше или меньше. А если остальные могут больше, то все вопросы к планировщикам норм. Если вы не умете планировать, то это ваш непрофессионализм!

Покрасневшая девчонка хотела высказаться, но посмотрев на жаждущую скандала Фриду, только осуждающе покачала головой.

– Как вы можете? Все бригады работают на износ, стараются выполнить больше работ по укреплению первых линий обороны Цитадели, а вы…

– А что я? – пытаясь спровоцировать неискушенную в перепалках девушку на необдуманное высказывание которое зафиксирует "демка" и это будет прекрасным поводом для нового скандала об оскорблении подчиненного, Фрида состроила самое невинное выражение лица. – Я и моя бригада работаем строго по плану без спешки и добросовестно. Ведь работа должна быть выполнена качественно и без спешки. Или вы предлагаете гнать количество в ущерб качеству?

Шумно выдохнув, оператор сектора процедила:

– Нет Фрида, работайте по плану. Включаю вашу ЕДИНСТВЕННУЮ бригаду в ПЛАНОВЫЙ график смены экипажей.

Хищно усмехнувшись "бригадир" произнесла уже в погасшую проекцию с пылающим лицом молодой начальницы.

– Ничего, ничего, и не таких ломали. Подберу и к тебе ключики, будешь на задних лапках прислуживать…

Палящее на небосводе солнце, проникало сквозь затемненный полимер прозрачной кабины и прогревало стальное нутро дешевого землероечного комплекса как духовой шкаф. Не справляясь с духотой, климатическая установка натужено гудела, добавляя к шуму раздолбаной ходовой еще и хрип не справляющихся фильтров. Переваливаясь колесами на ухабах черного базальта, улитка кибер-носителя отозвалась на ускорение и гремя расшатанными секциями, помчалась в сторону зеленеющей кромки джунглей. Оставляя фронт работ подчиненным, Фрида загнала носитель в спасительную тень нависающих над плато крон деревьев великанов. Откинувшись на спинку кресла, облегченно расслабилась, закинув руки за голову, прикрыла глаза.

Бригада должна управиться максимум за полч часа, а плановая смена прилетит только через час. Значит у нее есть целых шестьдесят минут спокойного анализа обстановки и выработки хоть какой-то идеи. А с этим было туго.

По всем заготовкам, что были в арсенале опытной интриганки, для нейтрализации и последующего убирания со сцены "демона" – ни один не подходил. Этот ублюдок не страдал пороками присуще всем управленцам. На него не действовала лесть, не обуревала жажда наживы и не было болезненного упивания властью. Он действовал четко на границе дозволенного и возможного. Жестко и эффективно выжимал из людей максимум, при этом ни на грамм не превышая нормы корпоративного законодательства.

Единственное, что смогла собрать Фрида, по крупицам смысла обширных слухов, темная история с одной пигалицей с Темени. Сучка умудрилась приворожить демона и тот буквально, что не прыгал перед ней на задних лапках, но после кровавой бойни на крейсере, та сбежала с какой-то ведьмой и где-то пропала в джунглях Пандоры. Пытаясь повторить успех пигалицы, она подбила нескольких смазливых дур очаровать демона, но тот был словно истукан истуканом и игнорировал все ужимки многочисленных попыток соблазнения.

Вновь возвращаясь к истории "красавицы и чудовища", Фрида крутила ситуацию со всех сторон. С этой комбинации можно выжать больше многозначного компромата, если бы добавить к аморальному поведению немного "преступной халатности" и бесчеловечного умысла. А там можно уже готовить "горяченький" материал для скандала, а если умело приплести себе роль мученицы радеющей за людей, а демона окрестить кровавым тираном дорвавшемся до власти и утопившего колонию в крови и разврате, то вырисовывается очень даже замечательный сценарий. Но как это сделать?! Мысли роились, крутились, переплетались в сознании в убаюкивающий шепот и Фрида провалилась в полудрему.

Сильный удар и хруст полимера кабины сбросил Фриду с кресла словно пушинку. Ударившись головой о выступ пульта, бригадирша попыталась подняться на ноги сквозь водопад осыпающихся крошек. Но ворвавшийся в кабину густой запах диких джунглей смешался с резкими шипящими звуками, и не успев открыть глаза как ее подбородок взорвался пронзительной болью. Что-то острое пронзило нежную кожу на подбородке и женщину, словно рыбину подцепили за челюсть и бесцеремонно стали тянуть вверх. Пытаясь разглядеть, что происходит сквозь кровь заливающую глаза, она инстинктивно попыталась убрать причину боли. Но руки соскользнули с прохладной на ощупь плоти и ощутили канаты мышц, помогая мучителю Фрида сама подпрыгнула навстречу лишь бы уменьшить тянущую боль в челюстях.

Бесцеремонно выброшенная из кабины, Фрида едва не потеряла сознания, приземлившись мешком на каменное плато. Скуля от боли, схватилась за лицо. Утирая потоки крови хлещущие из глубоких ран, она с ужасом рассмотрела смутные тени. И едва не завизжала, когда встретилась с не человеческим взглядом. Янтарные глаза с вертикальными зрачками на вытянутой голове, хищно раскрытый гребень во всю голову делал рептилию выходцем из кошмаров. Мощная мускулатура покатывалась буграми мышц под чешуйчатой кожей отливающей ядовитой зеленью, а неестественная гибкость тела бросалась в глаза не человеческой грацией. Но больше всего Фрида поразилась взгляду. В глубине двух янтарей теплился хищный первобытный разум и ее рассматривали как пойманную добычу, которой собирались поживиться…

– Нет, нет! – пытаясь отодвинуться подальше, Фрида засучила ногами, попыталась вскочить, как в плечо вонзилась трехпалая рука с острыми как бритва когтями.

Вновь оказавшись на земле, придавленная наступившим на грудь рептилией, Фрида не могла вздохнуть. Рядом послышался визг и шум упавшего тела. За ним повторились еще вопли и стоны. Скосив голову набок, взгляд уперся в сплошное месиво изуродованного человеческого лица. С трудом узнав в опухшем от кровоточащих шрамов куске мяса лицо Ульмера, крик так подавился комком ужаса, что сковал горло удушливой удавкой.

Мужчина мог только скулить. Безотрывно зажимая руками уши, вернее место где они были, верный помощник пытался остановить кровь толчками сочившуюся сквозь пальцы. Пытаясь отодвинуться от подтекающей лужу, Фрида пронзительно завизжала. Мгновенность и неоправданная жестокость нападения просто ошеломила Фриду, она не могла поверить в происходящее. Психика просто не верила глазам. Такого не может быть! Это сон! Кошмар! Она сейчас проснется! Но вместо просыпания, она вздрогнула от жесткого тычка в раненое плечо, и подавившись криком, открыв глаза, воткнулась в янтарные взгляд. Полуоткрытая пасть с блеском белых клыков, измазанных красными разводами издала серию шипящих звуков и щелчков. Щупая ее за выпуклости тела рептилия по деловому осматривала добычу, словно примерялась откуда можно откусить еще кусок плоти.

Панически оглядываясь в поисках помощи, Фрида всюду натыкалась на плотоядные взгляды завидующих сородичу поймавшего знатный деликатес. И когда, казалось хищники набросятся на скулящих людей выложенных в рядок в низких зарослях кустарника, раздался резкий окрик и серия шипящих звуков. Дернувшись как от кнута, рептилии вжали головы в плечи и раболепно склонили головы.

Из глубины джунглей вынырнула еще одна смутная фигура. Утирая порванным рукавом кровь с глаз Фрида, едва не вскрикнула когда увидела подошедшего. С грацией хищника, силой сквозившей в каждом движении, к ним подходил ЧЕЛОВЕК.

С головы до ног, обнаженная женская фигура была покрыта облегающим покровом зеленого мха, что переплетаясь корневищами с многочисленными гроздями мелких цветочков, предохраняли уязвимые места ослепительно белого тела наростами растительности. Не сковывающая движения живая кольчуга пульсировала ритмичными сокращениями, и когда девушка подошла вплотную, Фрида с ужасом увидела, что все тело незнакомки опутана живыми корневищами растущими из многочисленных шрамов по всему телу.

Выбиваясь из под отросшей до плеч копны темной гривы, белесые усики сплетались с волосами единое целое, заставляя прическу жить самостоятельной жизнью. Постоянное движение копны волос контрастировало с открытым лицом безмятежности и едва уловимой улыбки умиротворенности. Но последним штрихом не человеческого величия казался взгляд. В нем плескалась такая внутренняя сила, что даже покалеченные мужчины перестали стонать, а старались подольше задержаться в омуте сияющей бирюзы. Забыться и отдаться волне все подавляющей внутренней силы.

Касаясь склоненных голов рептилий материнской дланью, девушка скользила между склоненными хищниками с грацией богини. Получившие прикосновение рептилии буквально, что не виляли хвостом, пытаясь быть поближе к девушке, собрали шипящую свиту, что щерилась пастями на любой звук из джунглей.

Остановившись у первого пленника, повелительница рептилий склонила голову. Оставшись недовольной осмотром, шипением отдала команду. По свите пронесся ветерок движений и пленников молниеносно распяли на земле, замелькали острые когти и с добычи содрали остатки комбезов, выставив под обзор голые тела в синяках ушибах.

Попытавшись было дернуться, когда с нее сдирают одежду, Фрида изворачивалась угрем, но получив еще несколько глубоких порезов только обессилено засопела. Встретившись взглядом с девушкой, что бесцеремонно пощупав живот и похлопала увядшие груди распятой пленницы, досадливо цыкнула, Фрида едва не расплакалась. Такого унижения, она еще не испытывала. Злость, стыд и перспектива быть сожратой тварями поднялись в ней волной протеста. Получив всплеск адреналина, в голове зароились мысли и мозг заработал со скоростью самого быстрого вычислителя. Разрозненная мозаика слухов и домыслов собралась в единое целое и родилась идея.

– Филиция…,- хрипло произнесла Фрида, превозмогая боль в челюсти, – это же ты?

Во взгляде предводительницы хищников мелькнула искра интереса. Интереса хозяйки, решающей какая жертва будет брошена псам. Приседая на колено, девушка склонилась вплотную к Фриде и заглядывая прямо в глаза, произнесла с придыханием:

– Это звуки моего имени, пока я не познала Великую праматерь, – с интересом всматриваясь в глаза жертвы, Филиция едва не мурлыкала вдыхая в себя эмоции распятой жертвы. Коротко лизнув раны на лбу, посмаковала вкус крови, – зачем ты меня позвала "не рожденная"?

Ощущая как по лбу растекается холодок и как исчезает ноющая боль, Фрида забыла что хотела сказать. Но в этот момент, кожи коснулось что-то скользкое и прохладное. Скосив глаза вниз, Фрида брезгливо задергалась. С груди девушки, зазмеились склизкие щупальца, что слепо тыркаясь во вздрагивающие телеса жертвы искали впадину для проникновения.

– Нет, нет, НЕТ!!!!

Дергаясь в захватах, Фрида пыталась вырваться и защититься от болезненного проникновения чужой плоти. Чувствуя чужеродное шевеление, что бесцеремонно обследовало внутренности влагалища, Фрида закричала:

– Нет, только не это!!!

– Чего ты так боишься? – ласково произнесла Филиция, лизнув подбородок с сочившейся раной, – саргоны не причинят вреда. Они ощущают, они чувствуют, твою способность порадовать Королеву поколениями рожденных в лоне Праматери. Ты будешь предана Роду, а взамен утратишь страхи и болезни. Твоему телу вернется молодость и ты будешь счастлива на многие годы служения…

Картины "служения" пронесли в мозгу Фриды со скоростью самых отвратительных сцен. Хоть ее жизнь и не отличалась строгостью нравов, но то что произошло сейчас – было намного противнее. В нее вошло ЧУЖЕРОДНОЕ человеческой природе существо! Едва сдерживая волну брезгливого возмущения, граничащего со всё сметающей паникой, Фрида собрала мысли воедино и увидела просвет в неотвратимо наступающем будущем.

– Постой, постой, – уняв бешеный стук сердца и постаравшись не обращать внимание на скользящие движение живых щупалец обследующих тело, Фрида поспешно заговорила, – если я правильно поняла то Королеве нужны женщины способные рожать?!

– Для Праматери все важны, – мурлыча произнесла предводительница, отстранившись заинтересовано с рассматривала Фриду как диковинную зверушку, – но ты верно заметила. Для рода Цза-Ла сейчас важнее молодые "нерожденные", от них взойдут новые ростки и род займет достойное место в лоне Великой Праматери!

– Да, да, новые ростки…, – поспешно согласилась Фрида. Сейчас предстояло разыграть опасную партию, где призом является ее жизнь как самостоятельной личности, иначе будет она рожать с такой же счастливой рожей как у этой твари, – Но Филиция, есть же и другие способы служения Роду Цза-Ла, кроме как брюхат… как носить ростки. Я могу служить роду и не быть, скажем так, внутри рода…

– Не вижу в словах смысла, – безразлично пожала плечами Филиция, плавно поднявшись с распятой пленницы, – "Нерожденные" всегда во тьме и слова их для обмана…

– Нет, нет, Филиция, я говорю о том, что Роду будет очень полезен человек внутри врагов, лживых "нерожденных"! Я буду служить Роду вдалеке! Я могу пригодиться, там, где от меня больше пользы! Я могу быть в цитадели и делать…, – Видя как повелительница рептилий быстро теряет интерес к ее предложению, Фрида выкрикнула в отчаянии, – У нас общие враги, если ты мне поверишь, то я могу устранить демона!

– К-ха! – зашипев рассерженной кошкой, Филиция мгновенно оказалась над пленницей, – Тень К-ха это опасный противник, Род помнит ужас и страдания причиненные Праматери врагами всего живого! Большей награды, чем живой К-ха, для Рода нет! Это будет самое большое достижение среди поколений всех Родов Праматери! Ты знаешь как это сделать?!

Чувствуя, что ступила на зыбкий лед, Фрида спешно пыталась придумать как осуществить высказанное предположение.

– Нужно подумать, ведь здесь надо действовать очень аккуратно, что бы мое участие было не так явно, иначе меня быстро разоблачат…

– Снова туман слов…, – вздернув бровь Филиция недоумевающее усмехнулась, и от этой усмешки людей пробрало холодом по спине, – ты глупа, "нерожденная". Род всегда добивается своего. Сейчас или позже, с тобой или без тебя, но Род будет владеть Оковами Праматери и твоя скрытность смешна. Ты надеешься избежать дыхания праматери?

– Я сама не понимаю, половины из того что ты говоришь, – разражено ответила Фрида, но сейчас переговоры о ее судьбе, так что обмен любезностями можно отложить на потом, а сейчас торги, и еще раз торги. – На вопрос отвечу – да. Демон силен и думаю Роду не легко будет справиться с таким противником в открытую. Если я правильно услышала твои слова, то Королеве нужны люди, а без них она пока слаба…

– Ты догадлива, – хмуро отозвалась Филиция, а прическа взметнулась волной судорожных колебаний. В глазах блеснул огонь бессильной ярости, и слова слетали каплями яда, – Род еще слаб, но Королева и Праматерь могут справиться с тенью К-ха. Но он сидит в глубине мертвого камня и недоступен для праведного гнева.

Фрида едва не вскрикнула от радости. Получалось все не просто удачно, а замечательно! Эта пигал…, приближенная призналась что Цитадель им не по зубам. Значит, если они получат Немизиса, то Фрида сможет захватить власть в колонии и отсидеться за стенами, а остальное уже дело техники, что отточена до мастерства.

Натянув вымученно слащавую и располагающую улыбку, Фрида произнесла:

– У меня есть выгодное предложение…

ГЛАВА 53

– Рядовой, ответьте трибуналу ветеранов, почему вы бежали с поля боя?

Стальной голос дознавателя гремел громом. Отражаясь от стен пустого ангара, бился об стены и вновь возвращался к столу с заседателями и одиноко стоящей фигурой бойца. Щетина двухдневного пребывания в карцере, помятый комбез и затравленный взгляд – все что сейчас бросалось в глаза Немезису.

Оставаясь молчаливым свидетелем суда чести, Воин взирал на происходящее действо хмуро подпирая стену. Необходимости в показательной порке юнца он не видел, но Данилов настоял на общественном обсуждении. С чем он согласился, но решил провести трибунал по своему сценарию.

Цитадель гудела от слухов о кровавости и жестокости первой стычки с "ведьмой", едва ли не легионах тварей голыми лапами разрывающих пехотную броню и бессилии человека перед притаившейся в джунглях опасности. И Данилов считал необходимым провести публичное расследование вместе с обнародованием всех подробностей, что бы распространявшиеся со скоростью лесного пожара слухи, прекратить раз и навсегда.

Вот именно слухи и волновали Немезиса больше всего. Он не мог понять откуда берутся порой противоречащие сами себе, а то просто абсурдные домыслы. И как назвал Данилов это "сарафанное радио" такие домыслы были тревожным звоночком и если с ними не бороться, то вскоре можно получить напуганное стадо, верящее всему кроме доводов разума.

Монотонный труд последних месяцев, давящее подземелье и невозможность проведения свободного время со своими близкими, зачастую являлись катализаторами мощных выбросов эмоционального напряжения. Ссоры легко перерастали в конфликты, конфликты заканчивались драками, что влекло за собой прогулку в карцер. Но одними репрессиями ситуацию не изменить. И стоит признать нападение на патруль, являлось очень удобным. Хороший штрих к образу общего врага, что может послужить отличной основой для сплочения разношерстного коллектива в один народ, способный устоять в любую бурю…

Тем временем заседавший трибунал закончил разбирать схватку в джунглях. По протоколу малых трибуналов, в заседатели избирались самые старшие десантники, прошедшие не один год службы и почти все были в форме с отметками за выслугу и участие в боевых операциях. И сейчас, старший заседатель, косясь на жужжащий шар, что выписывал бесшумные круги, выбирая лучший ракурс, прокашлялся и казенным голосом произнес:

– Слово предоставляется защитнику, мастер сержанту Митчелу.

Степенно поднявшись поджарый десантник, с серебром на висках, уткнулся в планшет с проекцией записей с "демки" и личного "черного контейнера" брони пехотинца. На большой проектор были выведены фрагменты записей боя.

– В хочу отметить, что мой подопечный очень молод. Его общий стаж с учебкой насчитывает всего восемь месяцев. И судить его, по всей строгости устава, не стоит. Для новичка это первый бой и он беспрекословно исполнял приказы командира, и стоит отметить, справлялся отлично. Но не хватило навыков, опыта и он дословно исполнил полученный приказ. В этом деле есть множество вопросов к спутникам службы мониторинга, что допустили промах, завысив температурный режим реагирования на биологические формы. И есть вопросы к командному звену. К разведке. Почему пехота готовилась к отражению стандартной атаки, а наш противник оказался этаким фокусником. Почему для всех это стало новостью? И нас всех сделал маневр по деревьям – не думаю, что более опытные товарищи смогли бы предугадать такую атаку… Мое мнение, стоит парню дать второй шанс.

– Рядовой Радригес несет ответственность не только за бой, – по нарастающей начал басить ветеран слева от председателя. Возвышаясь массивной горой над столом, ефрейтор едва умещался на стальном стуле, с тихим скрипом, медленно, терявшем жесткость. Упирая в рядового тяжелый взгляд, терзал понурую фигуру невысказанными обвинениями, – Почему он не сообщил дежурному по сектору о уничтожении дозора и мы потеряли пять минут реагирования? Почему не использовал тактику "укол-отход"? Ресурса реакторов вполне хватило на зачистку половины джунглей сектора! Почему не был выставлен маяк корректировки навесного обстрела? Почему только не отступил, дожидаясь подкрепления, а бежал не пойми куда? Как ты мог бросить товарищей?! А ты знаешь, что после тебя, твари набросились на безоружную смену землеройщиков?! Ты о них подумал?! Или только о своей шкуре скулил!? Отвечать рядовой, когда обращается старший по званию!

Вытянувшись в струнку, Радригес смотрел в стену над головами заседателей. В глазах читалась вся гамма чувств терзавшая изнутри. На каждое обвинение, лицо вздрагивало как от пощечины, глаза метались словно у пойманного с поличным вора. И с каждым словом, он все больше увядал, сжимался, пока на месте рядового не стоял униженный и сломленный человек не смевший оторвать взгляда от земли Человек упал на самую глубину внутренних переживаний, казалось что все, надломленный и униженный он не сумеет подняться и расправить плечи. Но сквозь пелену слез, на ефрейтора взглянул мужчина. Осознав глубину произошедшего, что нашел в себе силы произнести надтреснутым, но твердым голосом:

– Я прошу слова, – часто заморгав, Роберт поднял глаза и смело встретил взгляд обвинителя, что поддавшись вперед, волчьим взглядом рвал рядового в клочья, – Прошу дать мне второй шанс. Хочу искупить своё малодушие. Клянусь Девой Марией и честью предков, я кровью заплачу за каждого погибшего по моей вине. Направьте меня в самое пекло, дайте самую тяжелую службу, я все сделаю… Но такого больше не повторится. Клянусь…

Немезис смотрел на рядового и поражался. Сила эмоционального воздействия на рядового была строго рассчитана. И если судить по разворачивающемуся сценарию, трибунал может дать этому человеку второй шанс. Если бы рядовой расклеился окончательно, стал бы молить о прощении или изворачиваться, то скорее всего списали бы с волчьей пометкой в деле. Но сейчас, всего за несколько мгновений, человек сумел преобразиться, найти в себе силы и произнести слова, которые на глазах заставляли расправить плечи и смотреть на обвинителя ясным взглядом. Одно это уже говорит о сильном внутреннем потенциале, у человека есть стержень и такому стоит давать второй шанс. Коротко переглянувшись с сержантом председателем, Немезис покинул ангар.

Следующим пунктом его расписания было посещение Совета Семи. Ни сказать что в личном присутствии была необходимость, но он все чаще чувствовал, как восприятие ситуации обостряется, когда он находится рядом с людьми. Улавливая мельчайшие штрихи в поведение, вплоть до изменившегося ритма дыхания, он ощущал перемены в настроении собеседников. И зачастую это помогало в решении проблем с обычными людьми. Ведь в отличии от искусственных интеллектов и виртуальных просторов, с людьми было все намного сложнее.

Основная трудность в общении с которыми составляло отсутствие общего языка, вернее общего смысла. Каждое произнесенное слово имело своё значение и даже уже озвученное им, могло трактоваться, порой, в противоположных смыслах. Тот же пример – оранжереи детского уровня. Когда Воин ставил задачу инженерам и конструкторам, было описание, взятое из психологических рекомендаций: "…произвести раскраску уровня в детских цветах". В конечном итоге уровень и жилые каюты получились в ярких тонах. С одной стороны придающих уровню веселость и игривость, но после трех месяцев функционирования – персонал взмолился. Дети просто становились неуправляемыми. Яркие цвета постоянно возбуждали детскую психику на действия, они капризничали, требуя от уставших воспитателей новых развлечений, а о том что бы уложить их спать или заняться учебными процессами не могло быть и речи. Откуда он мог знать, что такие мелочи важны, а люди – буквально будут исполнять рекомендации "демки"?

Минуя череду коридоров и лифтовых уровней, Немезис оказался перед створками с двумя десантниками. Раскрывшиеся стальные панели впустили Воина в зал общей работы Совета. Вокруг круглого стола, со столбом постоянно меняющимися диаграммами и фрагментами из жизни колоний, в особых креслах восседали семь человек управляющих жизнью всей колонии.

Каждое кресло чем-то напоминало ложе его штурмовика, но в более щадящей оснастке. Вокруг изголовий размещались сенсорные блоки виртсвязи, а под руками раскинулись сияния виртпультов с которых отдавались оперативные решения для повседневной жизни производственных и бытовых служб Цитадели.

Заметив его присутствие, Козитинский коснулся рукой нескольких ярких символов. Утопая в проекции, пальцы украсились ярким сиянием подтверждения команды и по залу пронеслись вздохи выныривающих в реальность людей.

– Итоговое заседание совета под номером девятьсот восемьдесят пять дробь три, объявляю открытым, – проговорил председатель, устало массируя виски, осмотрел готовность всех присутствующих, – слово предоставляется коменданту Цитадели.

– Из оперативных задач большинство уже решено, – по существу начал Крафт, склонившись над столом, задумчиво крутил в руках серебряный обруч виртсвязи, – осталось три не разрешенных проблемы. Первая. Усиление патрулей для выездных бригад осуществлено – но мы оголяем мобильные группы периметра стен. Второе. Остается напряженность в графике подключения сторожевых башен – приданные бригады монтажников не справляются с инсталляцией. И третье. Системы регенерации. Нам нужны воздушные фильтры. Старые запасы подходят к концу. И если мы не находим решения по фильтрации и обеззараживания, придется открывать внешние воздуховоды и брать заборы прямо с атмосферы иначе седьмой и восьмой уровни начнут задыхаться. А в условиях враждебной фауны это чревато…

– Ясно. С кем работаете по смежным вопросам? – по деловому спросил председатель.

– По первому – с Даниловым и с Трофимовым. Но решение наших коллективов требует утверждения всего Совета или Адмирала. Вот основные пункты…

Все взгляды устремились к Немезису. С интересом наклонив голову Воин вслушивался в результаты работы трех мозговых групп, возглавляемое тремя руководителями. Не сказать, что решение было оптимальным, но выдача бригадам, при покидании Цитадели личного оружия позволяла усилить защиту, при этом не сильно и оголяя охрану периметра. А дополнительные занятия и инструктаж на стрельбищах превращали напуганных людей в довольно организованные группы, которые могли оказать грамотное сопротивление нападавшим. Требовалось только решиться на шаг. Раздача оружия. Благодаря запасливости Воина на складах хранилась партия списанных полицейских "Убоев -50". Укороченные варианты больших собратьев, ручной импульсник идеально подходил для возникшей задачи. Но количество было ограничено и необходимо было наладить выпуск новых партий.

Для универсальных линий, что могли перестраиваться на серийный выпуск несложных изделий из местного сырья, производство простых импульсников было не проблемой. Здесь был важен сам факт.

– Не стоит тратить время на полицейские варианты. Необходимо наладить выпуск армейских образцов, – прерывая обсуждение, произнес Немезис, – следует обучить людей управляться с этим оружием. Мы сможем наладить самостоятельный выпуск двухсотого импульсника?

Обратился Воин к Трофимову. Закряхтев от неожиданного вопроса, глава промышленного сектора отвечавшего за производственные комплексы подземелий Цитадели, задумчиво почесал затылок. Сверившись с запросом к общей сети данных, коренастый мужчина с растяжкой произнес:

– Ну, если мезонит для мини реакторов будет, а конструкторы дадут толковые чертежи, думаю сделаем.

– Конструкторский отдел?

– Чертежи выдадим, но…, – произнес глава конструкторского отдела. Самая малочисленная структура Цитадели, возглавлялась талантливым инженером, выходцем из захолустной планеты, что пустился в поиски лучшего места для воплощения своего не признанного гения. Взвешивая каждое слово и нервно тарабаня по столешнице холенными пальцами, инженер, с лошадиным лицом и проницательными глазами, с тяжелым выдохом признался, -… там отсутствуют блоки разгонников. А то что представлено в схемах – подано упрощенно. Основные блоки изготавливаются на Марсе и являются вотчиной Ордена. Без технологии мы не сможем выдать чертежи новых конвейерных линий. И ничего серьезнее полицейских пугачей…

– Будут технологии, – уверено ответил Воин, – следующий вопрос требующий моего одобрения?

Обсуждение продолжалось еще несколько часов, но результатом Воин был доволен. Спустя два месяца упорной работы, он все-таки сумел наладить работу управления колонией. Совет решал самостоятельно большинство вопросов. Ему удалось создать орган управления, который отличался от принятых на всех планетах корпораций и значительно в лучшую сторону. Когда он в муках рождал идею устройства общества, что моментально бы реагировало на любое вмешательство извне и в тоже время сохраняло устойчивую структуру, ему пришлось столкнуться с множеством проблем. Личные предпочтения, пристрастия, привычки работать в системах двойного стандарта и обычное классовое расслоение людей приводило к всевозможным конфликтам. И единственным вариантом служило создание полностью автономной и независимой системы оценки деятельности людей, их профессионализма и компетентности. Сразу же исчезло множество проблем, за то сразу же возникли ущемленные "демкой", что забрасывали протестами о нарушениях прав человека. Но подробный анализ требований и корпоративного права выводил всех жалобщиков и болтунов на чистую воду. Система не давала им бездельничать и увиливать, за завесой болтовни от выполнения возложенной работы. А когда заработали заложенные в системе "лифты" – возвышая действительно способных работать людей на руководящие должности и понижать, создающих видимость работы, – жалобы утроились. Но несколько показательных судов проведенных членами Совета, где был детально разобран по часам рабочий видео день особо буйных, сразу становилось все понятно даже самым осторожным.

Но больше всего он гордился Советом. Самая эффективная структура, работавшая по принципу независимых групп мозгового штурма. Немезису приходилось только слегка корректировать решения и то, только в принципиальных случаях, но с каждым совещанием, он все больше убеждался в правильности пути. Спустя еще полгода работы, Совет будет самостоятельно решать все вопросы касающиеся развития колонии Пандоры. Даже сейчас, он курировал только стратегические цели и все сопутствующие моменты. Например, как с воздушными фильтрами. За безобидным отчетом о критическом запасе фильтров, крылась довольно серьезная проблема. Колонии нужен чистый воздух. А это было связана с другой целью – колонии нужен воздух не зараженный феромонами. Нужен антидот. Но исследования Лаймы не спешили радовать результативностью.

Оставляя Совету решение повседневных задач, Немезис отправился в космопорт. Опускаясь в лифте на транспортный уровень, вышел на связь с диспетчерской и когда створки служебного лифта разошлись, полумрак туннеля встретил его призывно открытым колпаком мобильной платформы. Набирая ускорение, единственное и самое быстрое средство передвижение Цитадели, нарастающей тяжестью в теле, вжало пассажира в податливую глубину кресла. Спустя полчаса, Немезис уже ощутил запах рубки штурмовика и улыбнулся знакомой обстановке. Бортовые системы замелькали спешным пробуждение. По кораблю пронесся гул прогрева реакторов и дождавшись просвета над головой, штурмовик медленно поднялся выбирался из сплетений дока. Покидая яркое пятно раскрытого зева спецшлюза, штурмовик рванул в ночное небо огненным болидом.

Выйдя на орбиту, Немезис дождался оптимальной траектории к орбитальной крепости. Серебристое веретено было видно еще как только он вышел на орбиту, но вот пробраться к нему, сквозь траектории боевых сателлитов было задачей не простой. Опутывая форпост тысячами боевых платформ, орбитальная крепость брала все полушарие на Цитаделью под покров плотно простреливаемого пространства. Сотни тысяч орудий, торпедных бобин, сотни гектаров активных минных полей – превращали форпост в неприступную крепость. Боевые платформы сателлитов могли наносить залповые удары кораблям противника еще далеко на подступах к зоне эффективного поражения корабельными орудиями. А минные поля могли выводиться в заданные плоскости как по командам так и в при переводе в автономный боевой режим. Получив фарватер, штурмовик медленно поплыл по заданным координатам. Спустя час маневров в лабиринте смертоносных "сюрпризов", корабль очутился возле стены фортпоста, припрятавшей в своей тени букашку его "Молота".

Стыковка с крейсеров прошла в штатном режиме и спустя десять минут Немезис уже громыхал по пустым коридорам. Не задерживаясь на переговоры с дежурными патрулями десантников, что уже несколько раз встречались на пустых палубах корабля, Немезис только выслушал рапорт дежурного офицера. Уточнив местонахождение профессора, зашагал в столовую.

Огромное помещение для одновременного кормления сотен человек экипажа, блестело чистотой хромированных столешниц и пустотой ровных рядов стульев. Только за одним столом высилась одинокая фигура женщины в белом комбезе, меланхолично и без обычного оптимизма, мешавшая что-то в тарелке. И когда Немезис присел на заскрипевший стул, на него взглянули красные от недосыпа глаза, и изможденное лицо уставшей от всего женщины. Мазнув по нему взглядом, на краткий миг Лайма оторвалась от зеленой биомассы.

– А я то думаю, кто грохочет в глухую ночь по коридорам, – вымученная улыбка и потухший взгляд, и вновь рассматривание тарелки с вялым пережевыванием, – явились лично пристрелить загнанную лошадь?

– Откуда столько пессимизма? – спросил Немезис, активирую вызов кибер-разносчику, – Хотя, если судить по отсутствию результативного недельного отчета, ненормированному рабочему дню и только возрастающим нагрузкам на разумы крейсера- результат есть. Но делиться им, вы не спешите. Вот это факт меня и настораживает. Что происходит, Лайма?

– Ничего не происходит, – не отрывая взгляда от тарелки, буркнула профессор Свайкалис. Не домешав комок застывшей биомассы, разражено отодвинула тарелку. – Ничего вразумительного!

Глядя на вспышку раздражения профессора, Немезис с интересом рассматривал женщину, только сейчас заметив как осунулось лицо и проступили возрастные морщины. Складывалось впечатление, что человек постарел на десяток лет, а самое странное – в глазах царило сметание. Во взгляде одной из выдающейся женщины современности, добившейся признания за время работы во многих корпорациях и получившей, среди коллег, негласное звание "королевы скальпеля", и репутации редкостной стервы – метался испуг. Строптивый профессор, что откровенно могла наплевать на любое не нравящееся ей распоряжение руководства, не терпела бездарей и считала себя единственной и всезнающим светилом медицины – была не в себе.

– Чем больше ковыряюсь в этой истории, тем больше схожу с ума! Сплошная мистика и полный бред! Я себя чувствую сопливой девчонкой впервые открывшей учебник анатомии!

– Лайма, – стараясь успокоить перешедшую на повышенные тона женщину, Немезис поднял руки в примеряющем жесте, – давайте не будем делать поспешных выводов.

– Считаете, что я делаю поспешные выводы?! – вскочив с места, Лайма опрокинула стул и вцепившись кромку стола, прожигала в воине дыру. Одним движением швырнув планшет, кивнула головой на вспыхнувшую столбом проекцию, – Эти данные перепроверялись раз тридцать и всегда получали одни и те же результаты!

Пробежав глазами по итогам, Немезис отвлекся на изучение отчета.

"…Итоги экспериментов над фрагментом образца N1 показали высокие показания регенерации в течении трех часов после отделения от организма. Без дополнительных стимуляторов, клетки верхнего слоя кожного покрова восстанавливали целостность в течении сорока минут. При повторе эксперимента над участком кожи живого тандема организмов регенерация происходит в течении 10 минут…"

"…Исследования устойчивости биологических форм образца N1 и N2 к воздействию известных и распространенных штампов вирусов показали устойчивость тандема от заражения. Зараженные клетки продолжали существование внутри организма, но, по неизвестным причинам капсулировались в отдельные колонии и не проявляли агрессии, а трансформировались в неизвестные белки не свойственные человеческому организму…

В крови образца N1 присутствуют антитела перенесенных болезней. Состав болезней и редкие виды вирусных гриппов, принадлежат планете земного типа, а определенная последовательность и набор антител выдает в образце принадлежность к выходцу с планеты Верджиния Системы Сириус-3. Но этот факт, не дает ответа на вопрос о наличии у образца ускоренной регенирации и способности организма перестраиваться на выработку и обработку веществ из чужеродных биологических форм…"

– Мой уровень подготовки не позволяет напрямую усваивать исследовательские материалы. Вы можете спокойно и в двух словах озвучить эти заключения?

– Здесь все и так предельно ясно, – тяжело дыша, Лайма тыкала рукой в проекцию, выводя фрагменты диаграмм, – Существо внутри этого чудовища – ЧЕЛОВЕК! Наш с вами сородич, но вот его организм отличается от нашего – как колесо от плазменного двигателя! Его организм работает как часы, идеально и без сбоев. И выдает хозяину быструю регенерацию, иммунитет ко всем известным заболеваниям, и самое поразительное совместимость с биологическими формами с разными геномами! Пересади этому человеку ноги от собаки, а тело от лошади, человек будет чувствовать себя отлично!

– Но это же противоречит нашим знаниям…

– Вот именно. Противоречат знаниям. – Лайма обессилено осела на стул, саркастично усмехнувшись, убито бормотала, – По сравнению с образцами в лаборатории, все мои достижения в хирургии выглядят знахарством, а наши медицинские комплексы и регенерационные камеры- танцы с бубнами и заклинаниями. Но хуже всего другое.

Не нуждаясь в вопросе, Лайма подперла рукой голову и произнесла почти шепотом:

– В организме того несчастного, нет следов вмешательства. Понимаете? Нет следов вмешательства в ПРИРОДУ человека. Все эти возможности сидят внутри каждого и какая-то сила, НЕЧТО их пробудило. Получается, что мы все можем заживлять раны за пять минут. Не болеть, не стареть и владеть своим телом на клеточном уровне, но вместо этого – мы идем против течения. Умираем от старости, пичкаем себя химией, пытаясь избавиться от ран и болезней, внедряем костыли имплантов, прячемся от природы за стенами из камня и стали. И сейчас, перед нами открывается путь, указывается дорога предназначенная человеку, а мы противимся самой матери Природе. Боимся посмотреть правде в глаза. Истине…

– Интересная гипотеза, – спокойно произнес Немезис, с тревогой всматриваясь в глаза ученой с поколебавшейся верой в правильность пути, – Но думаю следует взглянуть на ситуацию шире. Если вы говорите, что такова природа человека и его предназначения быть одним в безликом стаде, то необходимо признать, что вся осознанная история цивилизации человечества является тупиком. Все наши самостоятельные достижения – песчаными замки. Но самое важное – человечество должно потерять индивидуальность. Ведь если судить по бойне устроенной при побеге "матки", все люди потеряли рассудок и бездумно, игнорируя базовые инстинкты, исполняли ЧУЖУЮ волю. И добавлю еще один гвоздь в выстроенную модель. Истина должна быть абсолютной для всех точек зрения. И согласно ей, цивилизация Цзанов должна быть единственной формой разумной жизни во вселенной. А вместо этого мы имеем: Человечество, Цзанов и еще неизвестных нам К-ха. Не слишком ли много вариантов истины нужно для всех троих?

С начала речи, во взгляде Лаймы мелькнул слабый интерес, но после последнего аргумента, лицо нахмурилось в раздумьях. Пока Немезис опустошал принесенный киберразносчиком поднос с сушенными фруктами, профессор Свайкале хмуро пролистывала свой отчет. Но самое главное – Воин видел как меняется лицо человека, как меняются жесты и осанка, а самое главное – наводится порядок в мыслях. За короткое время разговора из подавленной женщины, в голове которой царил хаос и смятение, на него все чаще бросались озадаченные взгляды прежней Лаймы. Въедливой как кислота, требовательной к себе и окружающим, жесткой и целеустремленной женщины.

– Хм, – решившись нарушить молчание, Лайма застегнула верхнюю застежку комбеза, перетянула растрепавшийся хвост и взглянула на Воина слегка виноватым взглядом, – Адмирал, я приношу извинения за…скажем так, за минутную слабость, надеюсь это не отразится на вашей оценке меня как компетентного руководителя проектом?

– Не извиняйтесь, Лайма. Вы слишком увязли в топтании на месте и погрязли в вашей теме. Думаю что Вам необходимо вновь вернуться к работе в команде.

– Опять этот выскочка Ригель?! – вспылила прежняя Лайма.

– Не только, – игнорируя вспышку праведного гнева, Немезис продолжил с той же полуулыбкой на губах. Напускная скандальность профессора была ни чем иным как ревностью к теме исследований. Этакая разновидность эгоизма в получении признательности. Что, что а читать такие вещи в людях Немезис уже научился, – Там сформирована команда из молодых исследователей, но вы знаете, одного Ригеля – явно не хватает на сотню пытливых умов. Думаю, что Ваш талант и опыт ученной с мировым именем станет отличным фундаментов для научной школы. Я вам предлагаю стать ректором исследовательского корпуса колонии. Думаю что первичное исследование Цзан и последующая адаптация результатов под нужды колонии и человечества, которое будет протекать под Вашим непосредственным кураторством является приемлемой оценкой самоотверженного труда.

Пронзая Воина взглядом Лайма пыталась уловить хоть каплю фальши. Не уловим насмешки или намека на сарказм, ответила:

– Пряник вы показали, а что за кнут припрятан?

– Максимально эффективное управление персоналом, жесткие сроки и результаты. Не справитесь – обеспечу подробной оценкой в досье найма, и не обтекаемыми формулировками как у департаментов научно-исследовательских концернах, а аргументированным разбором вашей деятельности, которую не смоет никакой межкорпоративный суд.

Поежившись от перспективы Лайма, напряженно терла лоб. Немезис не мешал. Колонии необходим собственный исследовательский корпус, который в последствии займется внедрением новых технологий полученных от столкновений с Цзанами. И результаты исследований Лаймы уже давали повод для приблизительной оценки перспектив. А на колонии имелось только два ученных с мировыми именами и репутацией. Ригель хороший специалист, но вот только административная работа была ему не по душе, он был творческим человеком который интересовался исключительно наукой. Оставалась Лайма. Женщина в возрасте так и не имевшая дома и постоянно кочующая по корпорациям как летучий голландец. Где не появлялась, всюду пыталась менять окружающих под свой стиль работы. Естественно сталкивалась с обратной реакций научных департаментов, вот и спроваживали ее с отличными рекомендациями и пожеланиями успехов, но в другом месте.

– Я согласна, – четко ответила Лайма, насторожено встретив взгляд Немезиса.

– Не сомневался в ответе, – стирая с лица полуулыбку, Немезис уже продолжил другим тоном, – Приказ о назначение уже разослан по системе. Готовьте эвакуацию персонала, составляйте план мероприятий и отправляйте на утверждение Совету Семи. Но самое главное. Лайма мне нужен антидот для феромонов "матки". Сроки есть неделя, на восьмой день кислородные фабрики обогащения останутся без воздушных фильтров.

Криво усмехнувшись, Лайма ответила:

– А я не сомневалась, что эта тема все-таки всплывет, – вновь уткнувшись в проекцию, несколькими касаниями, вывела не завершенные модели исследований, – готового решения нет. Только наброски, но они больше не по моей стезе, а по вотчине Ригеля, – немного замявшись, откровенно продолжила, – но в свете моего назначения, быть собакой на сене не намерена. Пусть он доводит до ума…

– Собакой на сене? – недоуменно переспросил Немезис.

Не понимающе посмотрев на Воина, Лайма пояснила:

– Это когда сама не можешь и другим не даешь. Вскрытие потерпевших после бойни на крейсере, оказалось очень интересным. У всех жертв побега, была увеличена тринадцатая пара нервных каналов или так называемая "нулевая пара". В организме, эта пара отвечает за передачу в мозг сексуального влечения и за обработку феромонов. То есть, наша пленница завораживает людей, играя на самом важном инстинкте – размножение вида. Так как это один из самых основных инстинктов, что всегда может превалировать над остальными, то массированная атака на мозг, по этому каналу, всегда приводит к успеху и не важно какого пола жертва. А затем, уже начинается бомбардирование мозга "запаховыми бомбами", что перестраивают восприятие человека под нужный "матке" манер. Без ошибочная тактика, если бы не одно НО! – Лайма победоносно посмотрела на неподвижное лицо Немезиса, и азартно продолжила, – блокировать этот канал мы не можем, зато возможно выработать вирус или культуру бактерий которая будет блокировать или например уничтожать чужеродные соединения феромо…

Речь Лаймы вдруг прервалась протяжным воем сирены и по крейсеру пронеслась вибрация оживающих реакторов. Мигнуло освещение и Немезис резко поднялся. Законсервированные боевые реакторы крейсера могли активироваться только в одном случае. Если автономная система, подключенная к общему контуру безопасности, получила сигнал "Вторжение".

ГЛАВА 54

Мелодичная музыка ласкала слух, добавляя едва сдерживаемому инстинкту еще один штрих яркого впечатления. Целуя губы девушки, Стас Ревунов приглушил освещение каюты, а второй рукой не отпускал гибкий стан своей мечты. Мягко подхватив на руки, отвечающую полной взаимностью пантеру, Стас завалился на койку. Едва не срывая застежки комбезов, парочка не разрывала губ, старалась насладиться кратким мигом уединения в графике личного времени и жестком расписании дежурств.

В пик выступления сольного инструмента, в звучащую мелодию ворвался не мелодичный звук. Вой сирены, заглушенный переборками, вначале проревел в коридоре, а затем забился в тесном кубрике оглушающими переливами.

– Да что же за дурость то такая! – выныривая из омута страсти, что накрыла с головой и обещала, наконец-то блаженство наслаждения результатом двухмесячного ухаживания за "царицей" службы контроля, Стас посмотрел в глаза своей мечте. В глазах девушки мелькнуло зеркальное отражение таких же чувств, но тут же сменилось поспешным одеванием, с раздраженным комментарием:

– Похоже, Дрына опять кто-то раздраконил. Шестая "учебка" за неделю.

– Лично придушу гадов, – прошипел раскаленным утюгом Стас.

На ходу застегивая многочисленные браслеты и закрепляя на затылке ожившие лапки боевого виртобруча, Стас в дверях обернулся. Прыгнувшая за ним Екатерина, с размаху ударилась в застывшего пилота. Страстно впившись в суховатые и раскрасневшиеся губы, Стас на миг застыл в секундном блаженстве.

– Не скучай звездочка. Я быстро вернусь! – хрипло произнес лейтенант.

В широко распахнутых агатах блеснули угли тлеющей страсти и легкий толчок в грудь вытолкнул пилота в коридор с бегущими людьми. Не оборачиваясь, что бы не видеть такую же спину убегавшей на свой уровень девушки, заскрипев зубами Стас ускорил бег. Рисую в уме кровавые расправы над тормозами, что не смогли выполнить норматив командора и стали причиной новой учебной тревоги, Ревунов активировал вирт связь. Двенадцать человек его крыла уже были у лифтов, а он задерживался на три секунды. Не порядок. Обойдя крепыша из соседнего звена, Ревунов прыгнул в зев лифта. На лету развернувшись, грохнулся спиной о мягкий пластик ложа и наградив хмурого опоздавшего ехидной улыбкой, с размаху утопил клавишу запуска одиночной капсулы.

Тело затрясло перегрузками и от торможения перед остановкой, тело едва не вывалилось на пол вместе с остатками романтического ужина.

– Учитесь птенцы у командира, – прозвучал ехидный комментарий "замка", – сия противная лужа есть не позор, а свидетельство орлиного происхождения командира, укатавшего неприступную вершину. Не зря кружил коршуном два месяца. Пала…

– Хватит ржать как лошади, а ну марш по машинам! – Утирая едкие слюни, Стас взглянул на строй гогочущих пилотов, – А тебе Гуладзе, я еще припомню…

– Есть припомню, – отозвался заместитель командира взвода, чернявый Зураб. И лучший друг сорвался вслед торопливому топоту разбегавшихся по машинам пилотов.

Ныряя в призывно открытое нутро "Ястреба", Стас на рефлексах отработанных многочисленными тренировками мгновенно облачился в скафандр и спустя несколько секунд рухнул в пилотское кресло. На ходу отдавая команды виртблоку о запайке швов скафа, подключился к единой боевой системе крепости.

– Звено Север-140 на посту. Пятнадцать машин готовы к получению боевой задачи. Старший звена, лейтенант Ревунов! – Выпалив рапорт Стас пробежался по индикаторам виртпанели управления. Руки и ноги охватили ложементы кресла и по телу пробежала судорога калибровки систем управления перехватчиком.

– Боевая задача звена патрулирование сектора 16/12/4, – скороговоркой выпалил немного нервный голос диспетчера- минутная готовность. Повторяю, минутная готовность к вылету!

Получив пакет управляющих импульсов все перехватчики звена наполнили ангар нарастающим гулом разгоняемых реакторов. Пульты замигали сигналами о перехвате управления машинами главным разумом диспетчерской службы. Выводя машины из гнезд, и выстраивая строй перед плотно задраенным выпускным шлюзом, автоматика включала сложенные коконы "Ястребов" в график запусков.

– Ого, – отозвался в эфире голос кого-то из ребят,- командир, а нас даже пробздется выпустят?!

– Это кто такой нетерпеливый нашелся? – строго спросил Стас глядя на панель связи, – Жаба, тебе не сидится на жопе ровно?!

– Ну… не у всех же был "романтикс"…, – коверкая слова на французкий манер, тут же отозвался Жак Перенье.

– Так, – протянул Стас, начиная звереть. Слушая затихшие смешки парней, что искали малейший повод по зубоскалить, Ревунов прошипел зверем, – братья "дрова". Если хоть, еще одна харя напомнит мне об обломанном вечере, то забудете что такое сон и задница без мозолей! Будете неделю выполнять нормативы пилотажа, причем в учебном симуляторе с выключенным проектором!

Угроза возымела действо. Дергать рычаги управления машиной на раздолбанных "тягачах", что эмитировали мышечные усилия и отработку рефлексии, да в пустынном ангаре, любуясь только потолочными узорами клепок -удовольствие еще то.

Ревунов и сам не мог понять что происходит. Короткая учебка заканчивалась на словах рапорта, что принимался диспетчером и передавался в сектор управления, а там брался на контроль лично Дрыном и если какое-то из соединений не укладывалось, то короткими "забегами" мурыжился весь сектор в рядах которых служили эти тормоза.

А о длинных "учебках" все знали заранее. У каждого были свои знакомые и информация о вылетах просачивалась к пилотам. Но именно сегодня, не было ни маячка ни залета. И откуда свалилась напасть сломавшая все планы никто не знал. Мигнуло освещение ангара. Натужено за пульсировали огни створок и диафрагма ворот медленно стала открываться.

Послушно качнувшись на путах, "Ястреб" отозвался на команду и мгновенно был выброшен в открывшуюся черноту космоса.

– Ни хрена себе, да тут протолкнуться негде…, – очередной нетерпеливый огласил вирконтур связи звена оценкой обстановки.

Вокруг секторов базирования перехватчиков творилось настоящее столпотворение. На видимой части участка крепости, что заслоняла солнце исполинской стеной искрились тысячи огней. Множество звеньев расходилось по заданным маршрутам, украшая пространство вспышками плазменных двигателей.

Тактической проекции побежали строчки и графики боевого задания. Нахмуренно вникая в суть боевой обстановки переданной из командного сектора, Стас на миг задумался.

– Так "дрова", все шутки в сторону. Это не прихоть Дрына, – серьезным тоном произнес Стас. На ходу оценивая задание стал разбрасывать маршрут на тройки, – Это боевая ситуация. В вкратце, обстановка следующая. Датчики фиксируют нарушение мерности в трех астрах от планеты. По площади возмущения сюда, идет большой флот. Задача нашего звена обеспечить прикрытие эвакуации матки сборщиков, с нами работают две акулы и еще шесть звеньев. Они прикрывают отход металлургических модулей под прикрытие крепости. Командирам троек, открыть порты для загрузки координат фарватера прохода минных полей…

Выполняя первые пункты приказа, общий строй рассыпался на тройки. Каждая триада заложила лихой пируэт и устремилась прочь от веретина крепости. Минуя плоскости минных плоскостей, что светились на проекции яркими горошинами, перехватчики уверено лавировали между подсвеченными "гостинцами". Это для своих, мины и контейнеры с молокой были как на ладони, а от противника, чернеющие керамическим корпусом, смертоносные кошмары пилотов, будут прятаться, используя весь арсенал высоких технологий. А когда жертва окажется в зоне уверенного поражения, сработает смертоносная начинка. И космос украсится вспышкой разрыва и разлетом керамической шрапнели, от которой не спасает энергетические кокон щиты. Даже не всякая броня средних штурмовиков способна сдержать кинетический импульс тысяч осколков.

Передернувшись от участи обреченного Ревунов, пробежался взглядом по тактической проекции. Тройки идут по маршруту, акулы уже лавировали далеко за полями, среди платформ дальнего боя. А на границе обнаружения уже показались цели задания.

Приплюснутая камбала матки улиток во всю пылила двигателями, спеша под прикрытие конвоя. Похоже сорвиголовы прониклись моментом и решили не искушать судьбу оказавшись перед выбором- исполнение плана и премиальных или попадания в плен. Плен к кому?

Мысли о таинственной эскадре, что должна выскочить аккурат над ночной стороной планеты и с учетом оборота вокруг планеты, пройтись вблизи крепости, заставляли задуматься и нервно погладить кончики чувствительных сенсоров скафа. Хотя с такой крепостью, можно остаться без работы, но ожидание боя уже начинало встряхивать организм приливами адреналина, азарта схватки и щекочущего чувства опасности. Словно бритва проходящего на волоске от кожи, опаляющего своим дыханием и словно дуновение ветра, сметающего со всех ощущений налет обыденности. Что еще может быть ярче пьянящего чувства победы, когда твой противник разваливается от точного попадания спаркой орудий, или его поглощает сияние хвостов боеголовок? Когда сходятся в схватке два противника и каждый ставит на кон свою жизнь? И остается только самый достойный. Лучший. Избранный судьбой.

Вялые переговоры троек стали затихать сами собой. И когда задания уже были выполнены, цели отконвоированы к стенам крепости, в заглушенных машинах установилась мертвая тишина. Повисшие перед последним покровом минного заграждения, перехватчики терпеливо ждали новых указаний. Но пока противник не появился, среди пилотов царило напряженное молчание.

– Командир, как думаешь, кто может сюда ломится? – с деланным равнодушием спросил правый его тройки.

– Заноза у меня есть нимб над головой? – вглядываясь в окно симулятора, где была запущена модель "провала" с известными параметрами но неизвестными гостемя, Стас следил за отсчетом последних минут.

– Нимба нет, но у тебя оклад больше. – отозвался напарник слева, – Давай забьемся? Ставлю сотню, что там эскадра стаи.

– Кто бы сомневался. Гвоздь, ты как всегда хитрожопее всех? – усмехнулся Заноза, – Выбрал самый реальный вариант. Ладно, хрен с тобой ставлю сотню на СБ. Командир?

– Вам заняться нечем?

– Да ладно тебе, хоть какое-то развлечение. Поддержишь или как?

Подхватив начинание, по звену промчалась волна ставок. И теперь к напряженному молчанию добавился азарт предвкушения выигрыша. Каждый надеялся, что именно он выиграет этот маленький спор и сорвет солидный куш.

На фоне мезонитовых туманностей, рукавами зелени застилающем звездные просторы пробежала искаженная волна. Переламывая свет в волнах гравитационного возмущения, пространство исказилось веером расходившихся разрядов. Оплетая место огромного провала ветвистые молнии казались лепестками распускавшегося цветка. Переливаясь всем спектром цветов, ослепительное сияние резало глаза нестерпимой яркостью.

– Мать моя женщина…, – потрясенно прошептал Ревунов, сверяясь с показателями бортовых сенсоров и рябью вирт контура, – такого не может быть!

Бортовая аппаратура сошла с ума. Фиксируя невероятные выбросы энергий, уловила отзвуки далекого гравитационного шторма. Дошедшая волна перетряхнула перехватчик словно щепку и на миг потушив всю электронику, оставила потухшую коробку в покое. Поочередно оживая, бортовые системы рапортовали сбоем от не виданного излучения, но вся аппаратура вышла в штатный режим и предлагала пилоту внести коррективы в режимы работы. Но пилот неотрывно следил за далеким участком космоса где миг назад произошло событие, подобных которому пилот еще не видел. Нарушая все известные законы и теории подпространственных "провалов", гости не использовали естественные гравитационные ямы, а породили провал в НУЖНОМ месте.

Но больше потрясала, гипнотизировала и завораживала картина космоса где произошел выход из подпространства. В черноте космоса с зеленью туманностей пульсировало облако. Планета Пандора обрела малый спутник, но не безвоздушный камешек как у множества планет в галактике, а облачную сферу. Но вместе белизны и легкости атмосферного явления, туманность подавляла своими масштабами и кровавыми цветами пульсирующей и находящейся в постоянном движении плоти. Буд-то гигантский хирург вырвал орган чудовища и бросил его на космические просторы, но вместо того чтобы умереть, замерзнуть превратиться в глыбу льда, облако оживало. Пульс выравнивался, движения становились более ровными, а плоть, пронизанная мириадами ветвящихся и пульсирующих вен стала грубеть, на глазах наливаясь твердостью и наростами хитиновых утолщений.

Движения сферы сплетенного из клубов пульсирующей плоти ускорились, и сфера стала распадаться на лепестки. Один за одним фрагменты распрямлялись, словно что-то свернутое и сжатое стремилось выбраться из неудобного положения. И расползаясь по космосу огромной кляксой, перед глазами пилотов предстал живой ковер. Дышащий, пульсирующий, состоящий из тысячи квадратных километров сплетений мышц и полупрозрачной плоти, что растекаясь по черноте космоса неестественным бардовым покровом живой материи бугрилась темными наростами внутри. Оплетенные жгутами мышечных волокон, окованные пульсирующими венами сквозь отростки кишевшие постоянным движением выделялись стальными бликами громады знакомых геометрически правильных контуров. Сквозь пелену мутных плевел, в некоторых местах выпирая больше чем на половину, пойманные в плен живого ковра томились сотни кораблей Федерации Корпораций.

– Скажите, что я нажрался и это мой пьяный бред, – прошелестел дрожащий голос Гуладзе, – Разбудите меня на хрен. Я не буду больше пить грибной самогон. Клянусь мамой…

– Командир это что за дерьмо такое?!

Вопросы посыпались со всех сторон. Охватившее людей оцепенение отпустило волной ошеломленных вопросов, в большинстве которых слышались нотки неприкрытой паники. Развернувшееся действо поражало масштабом и величием. Завораживало чужеродной красотой, внушало величие и трепет перед могуществом и возможностями незваных гостей. Но сотни человеческих кораблей, пойманные и нанизанные словно мошки в паутине, застыли в немой немощи в путах чудовища, – приводили в чувство бодрее холодного душа. Боевые крейсера, эсминцы и бесчисленное количество собратьев по классу хранили следы жесткого побоища. Отражая лучи светила рваными провалами переборок, словно побывавшие в гигантских пастях, корабли удручали чернеющими провалами технологических люков, вырванными створками пусковых ангаров и потухшими дюзами умерших двигателей.

– Это парни, – чувствуя как во рту запершило и сердце обливается кровью от вида кладбища гордости боевых флотов, Стас прокашлялся и тихо проговорил, -…гадость из демонского ролика. Помните как стая схлестнулась с червем? Я так понимаю, эта хрень из той же оперы. Тварь переросток.

Словно в подтверждение его слов тактическая проекция замигала получением массива информации. База данных целей пополнилась характеристиками и описанием моделей новых противников. Схематичные чертежи тварей с крыльями окрашивались местами уязвимости, что по мнению ученых являлись важными точками на теле, попадание в которые могут обездвижить и уничтожить летающих тварей.

– Так "дрова пекла", намотали сопли и всполоснули памперсы, – по деловому произнес Стас, начиная загрузку целей по бортам звена, – крепость дала характеристики возможных маши…целей с которыми будет карусель. Анализируем и даем варианты вальса…

В эфире установилась тишина и началась привычная работа. Вместе с остальными пилотами, Стас всматривался характеристики целей, строчки и схемы отработанных построений. Стараясь максимально примерить уже существующие "заготовки" построений троек, взаимодействия и тактику звена, хмурился с каждой строчкой все больше и больше. Противник не имел дистанционного оружия, основным поражающим элементом "бабочек" являлись острые как бритва наросты на суставчатых лапах и мощные бивни на жвалах. Этими скальпелями, противник вскрывал обшивку словно фольгу, сминая внутренности как бумагу стремился добраться до пилота чтобы с ним произвести…заражение? Данный пункт шел еще под несколькими терминами и мигал неопределенностью. Согласно пиратским записям, после того как туша твари распластывалась над кабиной пилота, изуродованные машины выбывали из боя на непродолжительное время. И оживали безумцами. Накидывались на незараженные машины, где используя бортовое вооружение, а где машины шли просто на таран.

Откинувшись на спинку кресла, Ревунов пробежался взглядом по проекции с живым ковром гостя, что приближался к планете кровавым восходом, то на картинки возможных целей. Похоже им придется сегодня попотеть. Отработать сполна звание самого удачливого звена Волны.

– Старшим триад. Работаем на связках "перепелка", "брызги шампанского" и "серпантин". Максимально навязываем маневренный бой. Эти твари инертны на поворотах, у нас больше угловая скорость. Тут мы их сделаем, но не увлекаться "дойкой" движка, только спалите маршевые, так и не оторвавшись. И помните парни. Никаких дуэлей и пижонства! Сейчас будем выживать! И главное- не дать тварям приблизиться…

– Командир, тут какая-то херня происходит…, – пробасил чернявый азиат с позывным Валет. Его тройка сегодня была самой крайней,- сенсоры засекают слабые сигналы на "последних" частотах. Я гляну?

Как и большинство пилотов закончивших летные школы СБ, отслуживших срок контракта, Ревунов всегда помнил наставлений инструкций. На уровне рефлексов вбитых опытными инструкторами неуставных правил. Всегда слушать аварийные частоты. Может быть именно ты поймаешь затухающий сигнал чьего-то маяка. Кто кроме пилота может понять человека заточенного в мертвый кусок стали, вдыхающего последние глотки кислорода и выжимающего из аварийного реактора последние вольты энергии, что бы выдать в эфир сигнал эвакуации. А в душе надеяться только на чудо.

– Ты уверен? – не доверчиво переспросил Ревунов. Вновь всматриваясь в опутанные пульсирующими наростами останки кораблей, нервно сглотнул.

– Командир, сам послушай…

На проекции возник снег помех неустойчивого канала связи. Сквозь крупно зернистые провалы проглядывало изнеможенное лицо человека с потухшим взглядом и слипшимися волосами. А следом пробился тусклый голос:

– Мей дей, Мей дей. Говорит лейтенант Лайкерс. Экипажу нужна эвакуация. Мей дей, – голос зашелся сухим кашлем и картинка дернулась, – Мей дей, Мейдей, экипаж эсминца "Вашингтон 9" просит экстренной эвакуации экипажа. Кто может, отзовитесь…

Против воли с уст Ревунова сорвался ответ:

– В эфире лейтенант Ревунов, командир звена ястребов колонии Пандоры. Доложите обстановку.

Не веря в услышанное, офицер на картинке зашелся кашлем, встрепенувшись затряс головой. И хриплым голосом, боящимся поверить, а затем разочароваться, лейтенант всматривался в линзу бортового фиксатора глазами полными надежды.

– Кто меня слышит?

– На связи командир звена перехватчиков колонии Пандора. Доложите обстановку, лейтенант!

– Исполняющий обязанности капитана сводного экипажа эсминца "Вашингштон 9" Боб Лайкерс, восьмой ударный флот СБ. Мы забаррикадировались в стартовом ангаре. Выживших семьдесят четыре человека. Сдерживаем рост плесени пока на границах переборок и киборги чистят обшивку шлюза. К старту готовы три "утюга" и пять "коршунов", – по военному отчеканив доклад, лейтенант с тревогой добавил, – лейтенат, вы нам поможете?

– Лайкерс, ты видел как выглядит эсминец снаружи?! – нервно спросил Ревунов.

– Видел, – глухо отозвался ио капитана эсминца, – спасать будете?

– Млять, я командир звена мать твою, а не господь бог! Пандора нулячая колония, Лайкерс и флотских армад для спасения нет по определению! Даю канал связи до крепости, с ними и решай.

ГЛАВА 55

Слияние с виртом штурмовика ударило по ощущениям мира кувалдой и в сознание ворвались потоки данных. Вливаясь в поток данных сознание Немезиса заскользило на саму вершину, в сплетение все линий. Виртуально пространство орбитальной крепости предстало тревожной звездой. Сплетенная из множества лучей звезда пульсировала тревожным ритмом.

– Адмирал на мостике! – прозвучал голос дежурного офицера.

Данилов оторвался от нахмуренного созерцания многоуровневого зала с сотнями людей покруженных в сияния проекций, повернулся навстречу бледному призраку Воина.

– Докладывайте, – коротко произнес Немезис.

– Сенсоры зафиксировали нарушение мерности пространства. Широкий фронт возмущений не дает точных координат "провала". Крепость переведена в боевую готовность один. Гражданские службы переведены на комендантское подчинение. Проводим эвакуацию внутрисистемных заводов и добывающих комплексов. Минные поля выводятся на многосферную позицию. К выходу гостей из провала, крепость будет готова к отражению любой агрессии.

– Предварительные расчеты суммарной массы гостей?

Данилов нахмурился и слегка поведя подбородком от ставшего тесным плотного застегнутого ворота неуверенно произнес.

– Предварительный анализ указывает на десять тысяч триллионов килотонн.

Немезис пораженно замер. Повернувшись к Данилову, всмотрелся в неподвижное лицо побледневшего командора.

– Вы отдаете себе отчет в озвученном?

– Так точно адмирал. Данные перепроверялись несколько раз.

Обратившись напрямую к мощностям искусственных разумов "молота" Немезис замер в расчетах. Суммарная масса всех кораблей человечества составляла сумму в три раза большую, но предполагать что к ним прорывается треть космического флота человечества было глупо, то оставался один вариант.

Вернувшись в проекцию на мостике крепости, Немезис спросил:

– С массой червя сравнивали?

– Так точно, схожие параметры- отозвался Данилов, но тут же добавил, – но только набрал где-то массы.

– Что ж, рано или поздно должно было случиться что-то подобное. Ваши предложения?

– Если тактика сражения червя будет подобна записи, то крепость устоит. Минные поля и заградители- не дадут прорваться бабочкам, а с градом осколков справятся легкие батареи выносных платформ. Что касается самого червя, предполагаю его сварить заживо совмещенными залпами наземных батарей. По нашим расчетам, для рассеивания или поглощения энергии залпов понадобится уйма энергии, сравнимая с энергетикой звездных порядков.

Слушая доклад командора, Немезис поглядывал на отсчет времени выведенный на главную проекцию крепости вместе с звездным пространством предполагаемого участка "провала". Бравада, вот что слышалось Воину в словах командора.

Прислушивайся к фону вирт процессов Немезис, отметил ровную, без паники работу всех служб. Люди выполняли привычную работы и были готовы ко всему. Выстроенная крепость с запущенными системами обороны, новыми реакторами и многочисленными уровнями вспомогательных служб превратили веретено крепости в космический город, что мог существовать автономно многие десятилетия. Все необходимое добывалось в богатых астероидных полях. Кислород вырабатывался из ледяных глыб подымаемых с полярных шапок планеты, а в случае необходимости мог и набираться в астероидных полях наравне с полезными ископаемыми. Внутрисистемные заводы, в основном бороздившие скопления каменных глыб, снабжали крепость и Цитадель потоком необходимых ресурсов и мезонитом, а многочисленные верфи обеспечивали ремонт парка кораблей, а недавно запущенные киберконвееры выдали первую партию внутрисистемных транспортников, а при наладке выпуска собственных реакторов уже можно подумать о выпуске крупных кораблей. Но проблема была в людях. Не хватало специалистов и опытных экипажей. Уже сейчас можно было запустить сборку принципиально нового корабля, превосходящий эсминцы в вооружении и в принципе построения корпуса, но людей он не мог воспроизводить также как бездушное железо. Совет Семи уже предлагал сделать запрос на прием новых колонистов, да вот только пока ситуация с антидотом не решится о дополнительных людям можно и не думать. А сейчас еще и гости…

Выныривая из потока размышления Немезис не понимающе смотрел на проекцию. Невероятное действо и замершие в оцепенении люди слилось в застывший момент. Ослепительная вспышка "провала" затмила проекцию и палуба задрожала от гравитационного удара. В зале померкла часть проекций, раздались встревоженные вскрики и коротко взвыли сигналы резервного питания. Главная проекция пошла рябью, но спустя миг выровнялась и украсилась множеством вирт рапортов об аппаратном сбое.

– Служба контроля пространства, доклад! – прозвучал резкий как выстрел приказ Данилова.

– Провал на расстоянии двух с половиной миллионов километров. Масса объекта двенадцать с половиной тысяч триллионов килотонн. Диаметр две тысячи километров! Скорость объекта нулевая!

– Разрыв сорок четвертой гравитационной линии Пандоры. Орбита планеты выдержала гравитационные изменения, отклонения от нормы одна десятая процента! Замедленно вращение вокруг оси на три сотых процента от нормы!

– Повреждения гравитационного удара локализованы! Жертв нет! Пожары на уровнях 240 и 410 потушены! Распад в реакторах стабилен!

Вцепившись в поручни мостика Данилов не отрывал взгляда от проекции. Пульсирующий неровным ритмом шар был похож свернутый в сферу комок плоти. Сплетенный из тысячи волокон шар начал медленно вращаться и словно клубок распадался на части.

– Объект увеличивается в диаметре! Нарушается целостность покрова…, – голос девушки прервался и вырвались эмоции, – матерь божья… да что же это такое?!

– Прекратить разговоры! – резко отреагировал Данилов, понимая что сейчас главное выдержать в людях будничный и ровный ритм работы командного уровня. Сюда стекается вся информация и если на мостике начнется паника и неразбериха это обернется для всех большой катастрофой, – Дежурный по сектору, заменить оператора, из резервной смены!…

Немезис погрузился в потоки данных напрямую. Восприятие мира увеличилось множеством показателей сенсоров. В тело влились ощущения мощи биения трех реакторов крепости, руки налились затаившейся силой множества орудий, а чувство защищенности придавали полупрозрачные минные поля, что облегали тело многослойным покрывалом.

Но при взгляде на место "провала" его охватила оторопь. Из начальной сферы, по своим размерам превосходившей крепость в несколько раз, и больше напоминавшей живую планету, сейчас стали распускаться лепестки пульсирующей плоти, что величаво разворачиваясь, расплывались по космосу невероятным ковром. Ни одной геометрически ровной линии, везде изгибы и ассиметричные наросты, с неровным пульсом живой плоти.

На месте сферы растеклась в амебообразную субстанцию с горбом посредине и трепещущими под солнечным ветром краями.

Но присмотревшись к утолщениям в полупрозрачных полях, выделяющиеся на хитиновых наростах и сплетениях многокилометровых жгутов, чужеродными наростами, Немезис вздрогнул. Вызвав увеличение и потянувшись сенсорами к утолщениям, вначале увидел ровные геометрические формы, а затем опознал человеческие корабли…

– Произвести сканирование полей объекта и опознания обнаруженных кораблей! – выныривая призраком на мостик, Немезис продублировал команду голосом.

– Кораблей? – не понимающе переспросил Данилов, – каких кораблей?

– Объект притащил с собой много человеческих кораблей. Я зафиксировал несколько десятков эсминцев СБ.

В подтверждение слов, проекция украсилась новыми окнами по которым бежали сканера опознавания марки и типа кораблей. Спешно стартовавшие зонды, стали передавать дополнительные картины. В плену пульсирующей плоти, торча как затопленные корабли древности, торчали в полном беспорядке сотни космических кораблей. Полуразрушенные, смятые, словно изгрызенные, но большинство были почти целые, только со следами ожесточенной схватки как за бортом так и с вывернутыми воронками внутренних взрывов.

Доклады текли со всех сторон. Информация удручала своим смыслом. На кладбище присутствовали образцы почти всех известных кораблей человечества, но больше всего было военных. Напряженный как струна Данилов, скрипел зубами. И когда познали сотый эсминец, с губ командора вырвался полу-стон:

– Да тут же почти два ударных флота. Да, что же там творится?

– Там война командор. И похоже не в нашу пользу, – глухо ответил Немезис, – но меня больше волнует другое. Зачем, все ЭТО, было принесено к Пандоре?

– Акция устрашения? – поддержал рассуждение командор, – На подобии войн древности, отрубленные головы на копьях и скальпы врагов на щитах?

Покрутив догадку так и этак, сравнив с данными прежнего Немезис стал выстраивать вероятностную модель развития ситуации. Но Данилов перебил, осененный догадкой произнес:

– Первая волна колонизации! – не дожидаясь вопросов, торопливо продолжил, – колонизаторы и корабли исчезли именно возле Пандоры. И левиафан принес сюда эти корабли. Получается что и они должны исчезнуть именно здесь!

Прерывая их приватный разговор на проекции возник контур срочного сообщения, и по залу пронесся усиленный голос оператора:

– Вызов от патрульного звена! Обнаружены множественные запросы эвакуации!

Проекция зарябила низким качеством передачи и в по залу разнесся хрип неуверенного сигнала:

– Исполняющий обязанности капитана корабля, лейтенант Боб Лайкерс, – голос молодого лейтенанта дрожал от ответственности момента и был наполнен такой надеждой, что в зале замерли все люди, ощущая чувство полной безнадежности холодком пробравшее всех до позвоночника, – остатки экипажа "Вашингтон-9" запрашивают руководство колонии Пандора об экстренной эвакуации.

Немая сцена затянулась. Люди из зала украдкой бросали взгляды на мостик, где соляной статуей застыл командор, а рядом с ним мерцал виртуальный образ адмирала. Резко повернувшийся Данилов, впился взглядом в Немезиса. Сцепив кулаки до побледневших костяшек, хрипло спросил:

– Адмирал?

Воин молчал. А в сознании, проносились десятки рассуждений и гипотез. Остатки экипажа на корабле было чудом. И то что люди остались живы и еще пытались бороться за свою жизнь, говорило о молниеносном и безоговорочном разгроме флота, что даже не сумел обеспечить эвакуацию выживших.

– Вы можете дать вразумительное объяснение вашего нахождения в системе Пандоры? – не придя к решению Немезис, взял переговоры в свои руки.

С усилием рассмотрев образ Воина Ордена, лейтенант подобрался и бодрым голосам стал отвечать:

– После прорыва "клещей" и тяжелых боев внутри корабля, часть экипажа и остатки десантников прорвались к ангарам. Мы задраили переборки и пытались покинуть корабль, но тварь опутала шлюзовые створки и мы не могли открыть выпускные ворота. По прекратившимся атакам "клещей" и обесточиванию систем корабля мы поняли, что тварь добралась до основных систем управления и мы заперты в ловушке.

– Вы хотите сказать, что ЭТО умеет управлять кораблем?

– Само нет, но "висельники"… – голос лейтенанта дрогнул, и молодой парнишка с усилием продолжил, – зараженные члены экипажа уже не люди. Они уже служат твари… Висельники заглушили реакторы и пытались несколько раз прорваться во внутрь ангара. Но мы отбились и они пустили плесень, эта гадость прорастает сквозь переборки и мы пока держимся за счет наварки на проплешины зелени листы металла. Но кислорода уже не хватает, батареи киборгов на исходе, люди устали! – усталость и напряжение стали прорываться в речи все более громкими словами, и под конец лейтенант уже не выдержал, – И в конце концов, обо всем могу доложить после! Хватит уже мучить, вы нас вытащите или нет?! Если нет, то идите в задницу со своими расспросами! Я офицер флота и не обязан отчитываться перед не пойми кем!

– Сдерживайте эмоции, офицер, – стальными интонациями отчеканил Немезис, – на мне лежит ответственность за жизнь всей колонии и принимать поспешных решений, в ущерб тремстам тысячам поселенцев ради спасения не полной сотни человек, я не имею права!

– Это только на моем корабле не полная сотня… Мы имеем связь с остальными выжившими. На многих эсминцах схожая ситуация. Просто мы единственные, у кого в составе оказались выжившие операторы узла связи. При помощи ремонтников, Барбара собрала усиленный передатчик… По последней перекличке с соседними кораблями, тут выживших набирается около двух тысяч…

Прозвучавшие слова породили в зале синхронный вздох сотни людей. Пронеслась волна тихих переговоров, и теперь на мостик смотрел весь зал. Во взглядах людей читалось вопрос, требование, мольба помочь людям попавшим в беду.

Оторвавшись от колющих взглядов, Немезис повернулся к Данилову. И тут уже угодил под прессинг командора. Застывшая фигура излучала такое напряжение, что казалось лопнут натянутые как струна мышцы тела. Даже в искусственных глазах, что сейчас смотрели на Воина максимально открытыми лепестками диафрагм, ощущалась бушующая внутри буря эмоций.

Сняв обруч виртуальной связи, командор расстегнул плотный ворот комбеза. Сглотнув пересохший ком в горле, Данилов хрипло произнес:

– Адмирал… мы можем помочь.

Отключившись от виртуального контура управления, Немезис решил поговорить с Даниловым без свидетелей.

– Каким образом вы предлагаете осуществить спасательную операцию? Даем в эфир сигнал временного перемирия на эвакуацию раненых и убитых? А левиафан ответит согласием? – внутри разгорался огонек раздражения. Непонимание очевидных вещей окружающими людьми вызвали в Немезисе нетерпение. У него и сейчас, внутри сознания происходила борьба между здравым смыслом и эмоциональным порывом. – Думаете тварь будет безучастно наблюдать как мы вытаскиваем людей? Или вы предлагаете пожертвовать нашим скудным флотом, спасая этих солдат, что исполняли свой долг перед человечеством? Идет война командор, и каждый солдат знает что наступит момент когда его жизнь будет принесена в жертву!

– Не надо учить меня прописным истинам, сынок, – усталым и надломленным голосом ответил Данилов отведя глаза в сторону, – я воевал еще когда ты на свет не появился…

– Кроме этого, в личном деле еще указана и причина Вашего увольнения из флота! – чувствуя как разгорается внутри волна эмоционального накала, резко перебил Немезис, – Потеря экипажей трех эсминцев, кроме потери зрения, нанесла вам тяжелую психологическую травму, в итоге, это стало мешать вам принимать здравые решения. И вас, бывшего боевого офицера перевели на комендантскую должность, как почетного ветерана. С тех пор вы спасаете всех и вся… Данилов, очнитесь! Эти несчастные не вернут экипажи ваших эсминцев! А могут стать причиной гибели всей колонии! Вы можете дать гарантию что среди них нет инфицированных? Вы готовы послать наши экипажи на гибель, выполняя НЕ РАЗУМНОЕ решение?!

Дернувшись как от пощечины, Данилов резко побледнел. Едва справляясь с нервной дрожью, с усилием оторвав взгляд от пола, взглянул на Немезиса перекошенным от внутренней боли лицом.

– Проклятье…, – прошипел сквозь зубы командор. Нервно расстегнув клапан темно-синего комбеза, вытащил ингалятор. Судорожно вдохнув несколько распылов аэрозоли, помассировал левую часть груди, – Ты прав демон, тысячу раз прав! Но когда ты поймешь, что кроме разума, у людей есть душа, совесть и вера! Они не дают людям оскотиниться. Они помогают выживать в самых дерьмовых ситуациях. Когда боекомплект горит красным уровнем, когда угарный газ дурманит голову, а сил почти нет, остается только одна вера! Надежда, что тебя не бросит флот! Всегда, демон. Понимаешь?! Флот не бросает своих! НИКОГДА! И это делает нас сильными! И не важно бывший ты или действующих, в первую очередь, мы все ФЛОТ! И пока жив хоть один офицер, пилот, оператор сектора, мы будем спасать своих! И если ты хочешь строить флот Пандоры, а по твоим проектам я вижу что хочешь! То это должно быть неопровержимым законом и только тогда у тебя будет сила способная переломить хребет любой твари! Только тогда за тобой пойдут люди, готовые броситься за тебя в огонь и вводу, потому что они будут знать! При малейшей возможности ты их вытащишь, вырвешь зубами глотки врагам, но придешь на помощь! Только тогда…

Вырвавшийся крик души опустошил Данилова. Опускаясь на командорское кресло сдутым шариком, отставной полковник обхватил голову руками. Запустив растопыренные пальцы в короткий, седой как снег ежик, с эмоциями растер голову. Глубоко выдохнув, резко поднялся и на Немезиса взглянула восковая маска исполнительного служаки. Эмоции были взяты под контроль, а та часть души, что вывернулась на изнанку, была пинками воли загнана глубоко обратно. Во внутрь, в пучину личных кошмаров.

– Я приношу извинения за эмоциональный срыв, – голос еще хрипел от сорванных связок, лицо боролось с нервным тиком, но Данилов уверенно брал себя в руки,- Я выполню любой ваш приказ, в рамках контракта. В конце концов это ваша Волна и ВАМ решать, с чего начнется история новой колонии.

Вглядываясь в лицо командора, Немезис впервые в своей жизни ругнулся. Внутренне. Не слышно. Оставаясь внешне невозмутимым, он обложил старого полковника всем подслушанным среди десантников арсеналом ругательств. Выплеснув эмоции, Немезис сверлил взглядом дыру на груди синего комбеза полковника. Старый вояка разложил по полочкам ближайшие перспективы. И ему сейчас предстояло сыграть открыто. Принять решение на виду у всех.

Корректируя решения Совета Семи, внедряя новую систему устройства общества Пандоры, он стремился возвысить в людях высокие идеалы. Воспитать и внедрять в повседневности чувство единого народа. Могучего. Справедливого. Способного противостоять всем искушениям и проблемам, словно гниль поедающая современные корпорации изнутри. И он, как талантливый манипулятор, этого добивался. Но сейчас, обстоятельства сложились таким образом, что ему на практике нужно воплощать декларируемое на словах, то что подсознательно вкладывалось в умы людей. Ситуация с эвакуацией экипажей плененных кораблей стала переломной точкой. Если он выберет путь разума, сохранение жизни СВОИМ пилотам и целостность скудного флота, то потеряет чувство сплоченности и единения разношерстной колонии. Слухи об отказе помощи просочатся в Цитадель. И все его доводы будут звучать бледно, перед лживым разговорами, всегда имеющими большую степень доверия чем официальные заявления.

Его действиям припишут бесчеловечность, трусость, и все возможные пороки и выгоды. В конечном счете, будет подорван авторитет власти Совета Семи, а там, в разнос пойдет все мучительно созданное и наработанное…

– Готовьте координаты фарватера. Организуйте карантинные баржи, команды медиков с усиленными нарядами космодесанта. Начать переброску перехватчиков к выходу в фарватер. На "Вашингтон" отправьте получасовую готовность и координаты. В установленное время, все кто способен покинуть плененные корабли, должны быть в открытом космосе и брать курс к проходу в минных полях.

Оставляя растерянного командора, что не веря ушам дослушивал приказ с открытым ртом, Немезис отключился от боевого виртконтура крепости.

ГЛАВА 56

Звездная бездна всегда завораживала своими цветами. Горошины и туманности далеких созвездий очаровывали своим блеском, переливами цветов. Гипнотический свет, казалось пронизывал насквозь, проникал сквозь тело и летел дальше, оставляя человеку ощущение шепота, великого и вечного.

Но Стасу было не до красот. Окинув взглядом место базирования, заметил под левым полупрозрачным контуром фюзеляжа симуляции машину Гвоздя, а справа висел Заноза. Переведя взгляд вверх, Стас тяжело вздохнул. Мозг отказывался верить в то что видел. Но этот кошмар был реальностью. Над ними висела гигансткая вуаль пульсирующего полотнища. В это безобразие развернулся левиафан, что выскочил из "провала", словно чертик из табакерки. В один миг Пандора обзавелась спутником. Это еще могло принять сознание, но когда шар стал разворачиваться и растекаться словно гигантский повар разбил яичницу, мозги забуксовали не только у него.

Но паршивее всего на душе было от того, что там, среди фантасмагории и ожившего сна сумасшедшего, заслонявшего добрую треть космоса, в обломках кораблей еще сопротивлялись люди. И они просили помощи. Слали сигнал экстренной эвакуации.

Канал связи с выжившими проходил транзитом по их бортам и все были свидетелями переговоров. С одной стороны Стас прекрасно понимал адмирала, но с другой, он по себе знал что такое оказаться в глухой коробке поврежденного перехватчика. Когда отключается виртуальная симуляция и ты видишь только заклепки потолка кабины, подсвеченной мигающим аварийным освещением. Вот тогда становится действительно жутко. Самостоятельно выбраться из кабины, с неработающими бортовыми системами невозможно. А делать катапультирование в пустоту чревато быстро сдыхающими реакторам кресла. И остается только верить, что твой сигнал получен и тебя подберут. Иначе – тихое сумасшествие. Страшный сон становится явью. Страх посмотреть на индикатор уровня кислорода. Страх увидеть конденсат на лицевом щитке скафа. Страх услышать гравитационные всплески "провалов" ушедших кораблей. Страх всего…

Встрепенувшись от дурных мыслей, Ревунов хмуро поежился. Он догадывался, что выберет демон и от этого не становилось легче. Штурмовики Ордена славились своим мастерством и долбану… бескомпромиссностью. По флоту бродит много баек о штурмовиках. В каждом баре рассказывают истории одна страшней и кровавее другой, но все сходятся в одном. Если демоны начинаю воевать, то свидетелей не остается. Разносят в прах все, а если черные полумесяцы удавалось прижать – выбирали самую "жирную" цель и был таран, с ослепительной вспышкой мезонитового распада. Демоны знали только два пути. Победа или смерть. Поэтому участь экипажей уже была ясна. Но от этого на душе становились еще паршивее. Как будто он сам отказывает людям.

– Командир ну чего они тянут кота за яйца?! – нарушая гробовое молчание, в эфире взорвался голос Гуладзе.

Раздражение пилота отозвалось в груди таким же эхом, но он командир этих людей, и не имеет права давать волю эмоциям. Пресекая начавшиеся словоблудие, словно лесной пожар перекинувшиеся на все машины звена, Ревунов прикрикнул в эфир:

– А ну убрали разговоры с эфира. Разгалделись как девки в баре.

– Нету сил больше ждать, командир, – протянул Валет, – сами изводимся и людей изводим. Пусть тогда замкнут реакторы машин. Уж лучше сгореть от вспышки, чем ждать пока демон разродиться. Как издевается, честное слово.

– Тебе прямой канал дать с Дрыном, или с Демоном? Выразишь ему глас народа…, – не выдержал Ревунов, – и пойдешь тогда за несоблюдения контракта с волчьим клеймом по миру. Будешь смазывать шестеренки кибербармену в какой-нибудь забегаловке и проклинать свой язык за болтливость! Так что если нет желающих, то всем заткнуть пасти и возмущаться тихо, в загубники скафа!

Наведя порядок в эфире, Ревунов раздражено крутанул "ястреб" вокруг оси. Послушно выполнив маневр, машина застыла как вкопанная. Секунды тянулись минутами, а крепость все молчала. Напряжение уже достигло апогея. Неопределенность давила и подъедала нервы изнутри. И Стас уже сам собирался запросить крепость на сеанс связи, как тактическая проекция ожила командами.

Вчитываясь в строчки проекции, Ревунов потряс головой. Боясь поверить в прочитанное, еще раз проглатывал строчку за строчкой. А целеуказания и новые вводные уже накладывались на виртуальную симуляцию маршрутами и подсветками маршрутов.

– Ибицкая сила, – чувствуя внутри не бывалый подъем, Ревунов растянул губы в хищной усмешке, – Ну что пеньки дровишки, кто-то мечтал о премиальных?! Слушать всем боевую задачу! Через двадцать пять минут, все бедолаги должны вывалиться в космос на всем, что способно летать и улепетывать в наш проход, а мы будем прикрывать этот балаган. К нам перебрасываются еще тридцать звеньев, уже чадят на всех парах "мамкина титьки". Сразу говорю, командирам триад распределить слоты перезарядки и не создавать толкучку у платформ! Ловите координаты нового фарватера… Сделаем из этой твари, яичницу по-флотски!

Рассерженным воем осиного роя звено сорвалось в расходившиеся минные поля. Лавирую между мозаичными фрагментами звено спешило занять позицию. Коротко отдавая последние распоряжения а наставления, Ревунов безотрывно следил на вуалью левиафана.

Пробиваясь сквозь пелену ковра свет солнца окрашивался зловещими бардовыми отливами, но центральное утолщение тела левиафана оставалось безмолвным. Игнорирую перемещение бактерий, сплетение бесчисленного числа вен и утолщений пульсировало ровным ритмом, медленно и неотвратимо надвигаясь на планету всей площадью.

В плотных комках вуали, где выделялись стальные корпуса увезших кораблей, вспыхнули яркие разрывы. Почти одновременно, по всему полотнища ковра, прошлись волны от взрывов. Разрывая заклинившие переборки направленными взрывами, аварийными отстрелами створок, экипажи освобождали проходы для сотен искорок. Отделяясь сонмищем ярких точек, все что способно было летать, стало вываливаться с из потухших кораблей, унося на своем борту десятки и сотни человек, что не отчаялись и боролись за свою жизнь до конца.

– Охренеть! Я думал там всего лишь будет сотня бортов, – потрясенно проговорил правокрылый Гвоздь, – командир сколько их там?!

Ревунов сам опешил от такого количества выживших. У него, как у командира звена был доступ к каналу телеметрии крепости и часть данных отсвечивалась на его проекции. Но мгновенно сосчитать количество снежинок было невозможно. Спустя только три минуты, сенсоры крепости справились с подсчетом и по проекции побежали характеристики засеченных бортов.

– Шестьсот сорок единиц, – с замиранием сердца проговорил Ревунов, – в основном планетарные "утюги", почти две сотни "яйцекладов", есть "кондоры" и наши "ястребы", много капсул… Млять, а они на что надеются?!

Среди снежинок было много спасательных капсул. Эти неповоротливые груши могли только отбросить спасенных подальше от корабля и обеспечить выживание, но на маневренно пилотирование эти "гробы" были не способны. Максимум что мог выжать пилот – это задание вектора и разовая вспышка двигателя.

А если судить о почти сиреневых выхлопах, почти все суда шли с перегрузом. Борта были забиты людьми до предела.

– Мать моя женщина, началось…

Потревоженные содроганиями паутины левиафан за пульсировал чаще. Оплетавшие добычу сплетения пришли в движения, и заворочались оживающими клубками. Выстреливая в сторону замешкавшегося катера спираль расплетавшихся на ходу щупальца, левиафан стал спешно расцветать свисающими щупальцами. Схватывая добычу, кольцевидные черви стремительно скручивались и утягивали еще упирающийся форсажем катер обратно в пульсирующий ковер.

Перехватчики получили приказ освободить пространственные коридоры над планетой. Яркие вспышки на поверхности разогнали атмосферные циклоны потоком энергии. Ослепительные столбы плазменных залпов стали впиваться в утолщения с покинутыми кораблями. Получая заряд плазмы, лишенные фиолетового сияния защитных кокон полей, способных рассеять и частично поглотить энергию плазменного разряда, корабли принимали в себя всю разрушительную мощь попадания. Сминая переборки, разрывая корпуса, разрушительная энергия добиралась до защиты реакторов. Вырываясь на свободу, неуправляемая реакция мезонитового распада разрывала корабль нестерпимым сиянием и разлетающимися фрагментами.

Редкие залпы плазменных орудий всегда приходились по кораблям. И затяжные пожары на кораблях еще сохранивших атмосферу чадили на ковре безумными фейерверками. Добравшись до защитных кожухов реакторов и арсеналов с тысячами боеголовок, высокая температура раскаленного металла и детонация превращала мертвые корабли в мины замедленного действия, что уже самостоятельно превращались в серию нарастающих вспышек.

Обрывки щупалец дергались в судорогах, в космос, толчками выталкивалась бурая жидкость, что твердея на глазах, парила под ковром ледяными глыбами. Непрерывно сокращаясь, вуаль стремилась ужаться. Скрыть опаленные провалы воронок в многочисленных складках ковра, что после, очередного залпа плазменных орудий, превращался в дырявое полотнище.

– Не нравится твари наши гостинцы, – хищно прокомментировал Стас, прекратившуюся охоту щупалец, – Звено принимаем беглецов под конвой…

Полученная от обстрела передышка дала беглецам время на удаление от ковра. Маневрируя и перестраиваясь, оглашая эфир бурными переговорами, разношерстный табор превратился в бурлящую реку. Выделяясь на фоне космоса серебреными рыбинами, корабли двигались в строгом направлении. Десантные катера, стыковочными ухватами собирали грозди капсул и насилуя двигатели перегрузками, тянули их в указанные координаты.

Судорожные сокращения вуали левиафана приобрели целеустремленность. Сходясь к утолщению, выделяющемуся на ковре наростами сплетений гигантского органа из хитина и мышц, ритмические движения придали вращение всему телу. Закручиваясь вокруг своей оси, левиафан превращался в знакомого червя. Еще не закончилась метаморфоза, как на теле чудовища стали проступать разломы жаберных щелей. Покрывающая черные провалы пленка лопнула, хитиновые накладки вздыбились и в космос устремились тысячи спор.

Теряя в полете целостность споры распадались на части. Скомканные клубки крыльев расправлялись в золотые полотнища и подчиняясь редким взмахам опасные твари сбились в плотные стаи. Пикируя с высоты, затмевающими солнце полчищами, "бабочки" стремились поскорее дорваться до хрупких скорлупок наглецов, посмевших вырваться из безвыходной ловушки.

Сваливаясь на полчища летающих тварей стальными росчерками "ястребы" пронеслись огненным штормом. Импульсные разрывы скосили первые ряды прущих напролом бабочек. Разметая в клочья крылья всполохами рубиновых лучей жесткого излучения, оставляя после себя изуродованные ракетными разрывами тела, перехватчики ушли на маневр разворота. Не успевшие прийти в себя твари угодили под боевой заход следующего звена и вновь море покрошенной плоти. Пока тупо прущая масса стай крылатых чудовищ сообразила, что больший урон ей наносят не удаляющаяся добыча, а верткие мальки, словно рассерженные осы наносящие урон и улетающие прочь, в недосягаемую даль от мощных жвал и когтей, триста машин успела сделать еще несколько отсекающих заходов.

Словно получив приказ, стаи стали распадаться на небольшие группы. Растекаясь многочисленными клиньями, по вектору преследования, выстроились в много щупальцевую тварь, что частью "бабочек" стремилась за беглецами, а остальными, построениями растекалась вокруг, пытаясь поймать вертких пираний в мешок.

Не уловившее смены тактики, первые звенья перехватчиков угодили в хитроумную ловушку. Расстреляв первую волну из бабочек, ястребы надеялись отскочить в стремительном маневре в сторону, но уже оттянувшиеся назад твари пошли на перехват. И разящий строй "ястребов" угодил между молотом и наковальней. Закручивая стремительные виражи, маневрируя на пределе перегретых двигателей, звену удалось вырваться из ловушки, но среди клубков бабочек осталось три машины…

– Валет перестроение! Твари умничают. Работаем серпантином! – выкрикивая команды Стас вертел головой как пропеллером, – Гвоздь, Заноза работайте дуплетом, я сеятель!

Бросая машину в новый вираж, Ревунов вцепился взглядом в приближающуюся стену их кишащих золотых полотнищ. Фиксируя взглядом зоны поражения на хитиновых панцирях стремительно приближающихся тварей, резко сжал мизинцы. Срываясь с пилонов ярким созвездием, четыре ракеты ушли вперед. Заблокированные симуляцией вспышки возникли черными провалами. Испепеляя тела бабочек сфера высокотемпературной плазмы, проделала брешь в строю в который сразу же устремились новые пары ракет. По бокам пробоины задергались "бабочки", угодившие под импульсные очереди Занозы и Гвоздя. Бросая машину в провал, Стас едва успел увернуться от стремительного налета тварей справа.

Симуляция рябила показаниями и векторами передвижения тварей. Работать с каждым заходом становилось все сложнее и сложнее. Твари учились на ходу и все больше становились коварнее и изобретательнее. Понимая, что верткие машины маневреннее, устраивали многоэтажные ловушки, старались подстеречь пилотов неожиданными наскоками уже внутри иезуитского построения. И эта тактика приносила "ястребам" большие потери. Сам Стас, уже едва справлялся с виражами маневров, уходя от стремительных бросков, и это он, имеющий за спиной летную школу СБ, а что говорить о парнях окончивших корпоративные школы. И звенья несли потери. Все меньше и меньше машин стыковалось с ежом округлых форм, что заботливо втягивая в себя перехватчики, производил замену боекомплектов и скоротечную смену реакторов.

Дождавшись сигналов заполнения ракетных пилонов и дрожания нового сменного двигателя, Ревунов дал реверс. Машина послушно вывалилась из мягких захватов и получив импульс сорвалась в гущу боя.

– Командир я спекся, – хмуро отозвался Гвоздь, – корпус чадит утечкой, обломок повредил контуры охладителей!

– Отваливайся!

– А вы?

– А что мы, видишь сколько у нас еще работы? – азартно облизнув губы, Ревунов высматривал в советах тактического анализатора окошко для вхождения в плотный полетный график.

– Утечка в пределах нормы, думаю еще на заход хватит!

– Гвоздь, это последняя "сиська". Две уже потеряли! Второго шанса не будет.

– Бог не выдаст свинья не съест, – философски отозвался напарник, – да и… я тоже хочу кадрить самых красивых девушек крепости! А они почему-то от командира не отлипают. А секрет простой парни! У него вся грудь в отметках вылетов, вот они и запутываются волосами в ромбах!

Дружный смех в эфире разрядил напряжение сковавшее остатки звена. Азарт боя владел всеми. Когда мир упрощается до двух вещей – ты и враг, все остальное вылетает из головы. Нервы звенят как струны, рефлексы срабатывают на уровне чувств и когда это длится часами, психика не выдерживает, возникают ошибки, а за ними не бытье. Такие разрядки на миг выдергивают с конвейера смерти и ценятся пилотами очень высоко. Но сейчас опять карусель.

Караван беглецов несся к фарватеру на всех дюзах. Но медленно, очень медленно. Первая сфера боевых платформ уже начала работать по стаям бабочек. Отсекая крылатые стаи, будто слетавшиеся со всего космоса, огрызаясь огнем, плазменные турели рогатых сфер ограничивались туннелем в котором крутились "ястребы". Разобраться в той мясорубке, что закручивалась за и над караваном, автоматика уже не могла, а крошить своих отчаянных пилотов крепость не решалась.

– А это что еще за сумасшедшие?!

Вскрик Гуладзе замыкавшего построения звена начавшего заходить на боевой разворот привлек внимание к подкрашенной отметке виртуальной симуляции. Согласно сенсорам, распугивая поток беглецов, словно ледокол, неслась группа кораблей, но с невероятным построением. Расстояние между непонятными конструкциями составляло считанные метры, что на таких скоростях, при малейшей ошибке пилотов грозило братской могилой всем девяти пилотам.

– Мать твою так это же… Демон.

Симуляция разобрала построение и перед потрясенными пилотами предстал штурмовик Ордена окруженный шестью платформами огневой поддержки. Обладающие автономными двигателями и системами полетного управления, платформы являлись активным средством обороны проекта "молот", но такого варианта эксплуатации платформ никому и в голову не приходило. Суммарная огневая мощь орудий платформы была сопоставима с мощью звена перехватчиков, а в плотной связке управляющей связке в которой, лидером выступал штурмовик, их было ШЕСТЬ. Но представить себе объем навигационных данных, которыми обменивался штурмовик с платформами никто из пилотов не мог вообразить.

– Ястребам отступать с караваном, – возник в эфире голос без эмоций, – Поспешите, будет болтанка.

Брызнувшие в стороны перехватчики, совершили долгий вираж и закончили разворот далеко перед клином тварей. На всякий случай остановившись над концом вереницы кораблей, что уже наполовину втянулась в фарватер, перехватчики решили подстраховать безумную атаку одиночки.

Сделав вывод, что ослепительные вспышки смертельного сияния выжигают пространство только вокруг туннеля куда уходят беглецы, в незримый коридор за караваном набились сотни летающих тварей. Киша в ограниченном пространстве тысячами золотистых крыльев, "бабочки" преследовали добычу. И когда пропала стальная завеса из стремительно разящих ос, строй тварей слегка ослабил продвижение, растерянно замер перед стремящейся навстречу одинокой группой кораблей.

Прикрывая черные контуры полумесяцев штурмовика, платформы с грубыми контурами орудийных башен синхронно повторяли любой маневр ведущего корабля, и когда до первых тварей оставались жалкие сотни километров заработали многочисленные стволы заградительных орудий. Укрывшись огненной пульсацией, группа кораблей превратилась в смертоносную звезду. Росчерки лучей стремились к строю тварей расходящимся конусом. Стараясь захватить как можно больше целей на окраинах не зримого туннеля, платформы выплескивали энергию в непрерывном режиме. И когда до набившихся в кучу стай "бабочек" оставалось несколько километров, из группы платформ вырвался черный контур и свечой ушел ввысь. А разогнанные платформы, помня последнюю команду, влетели в глубь строя и бортовые реакторы взвыли режимом перехода в "провал". Освобождение энергий открывающих проходы в другие измерения – произошло с четко вымеренным интервалом и на месте шести обозначенных мест образовалась аномалия.

Возмущаясь всполохами потревоженных энергий, пространство вздыбилось гравитационным всплеском. Перекручивая гравитационные линии, искусственная аномалия исказила пространство в тугой узел. Все что попало в зону многокилометрового возмущения спрессовалось в сжатую пружину. Но провала не произошло и деформированное пространство вернулось в исходное состояние, отразив уже выплеснутую энергию в искаженную сферу света.

Надуваясь и поглощая все новые и новые участки пространства, ослепительный шар дошел до своих пределов и лопнул ослепительной вспышкой, породив, ударившую во все стороны, затухающую гравитационную волну.

– Всем бортам форсаж! Делай как я – проорал в эфир Ревунов, завидев зарождающиеся молнии и искажающегося света, – Всем прочь от минных полей!

Не уточняя причин пилоты рванули машины затяжном забеге. Выводя перехватчики по касательной прочь от смертельного соседства, люди стремились вывести машины из места зоны соприкосновения ударной волны и минных полей. Не надеясь на операторов крепости, что догадаются отдать автоматике команду деактивации, Ревунов даже не хотел представлять ад в этом участке пространства. Легко бронированные "ястребы" будут разорваны тысячами керамических осколков, разлетающихся со скоростью света.

– Командир что за маневры?! – хрипя от перегрузок спросил правы ведомый, – Почему не в фарватер?

– Надо был сразу туда лететь, а мы – с усилием проталкивая в воздух сквозь легкие, ответил Ревунов вдавливая ногами рычаги ускорения двигателей. Стараясь удержать стонущую машину строго по курсу, из последних сил пилот старался держать руки в одном положении. Малейшая дрожь кистей и машину сорвет с курса, а ему сейчас нужен был каждый километр уносящихся вниз отметок минных полей.

– Тогда бы прошли беглецов как положено, а сейчас, волна бросит нас на дюзы бедолагам! Мы как бараны раскрыли пасти, решили полюбоваться фейерверком демона! Млять, я полный придурок!

– Обойдется командир, – постарался утешить Заноза.

– Какой на хрен обойдется?! Смотри на тварей!

Сфера искажений из ослепительного света, поглотившая сотни тварей сейчас расходилась волной искрящегося света. И перемалывая спешно удирающих бабочек в месиво из обломков тел и клочков золотистых крыльев распространялась с неторопливой неотвратимостью.

Давно прекративший сеяние спор, червь вздрогнул с момента появления вспышки аномалии, и сейчас тело левиафана спешно стремилось принять жесткую структуру. Участки вуали и плоти еще не втянутых щупалец, покрывались костяными наростами, утолщались и грубели под лучами солнца. Спешно разворачиваясь бабочки стремились обратно к родителю, начавшего удаляться от вспышки, стремеясь спрятаться за планету.

Судорожно вздрагивая полотнищем крыльев, что раздувались словно от ветра, твари врезались в тело левиафана и спешно сбрасывая крылья вгрызались и исчезали в кровоточащей и еще податливой плоти. Но все больше тварей сталкивались с костяными наростами и в панике ползали в поисках трещины, пытаясь зарыться в спасительную глубину, под защиту хитиновых наростов продолжавших утолщаться и грубеть массивными щитками. Ослепительная волна света накрыла левиафана. Раздавливая тельца тварей словно стальным катком, призрачная стена встряхнула червя несколькими судорогами и оставив истекающую трещинами глыбу в покое, растворилась в космосе.

– Мать твою, вот это демон дал жару! – поражено прохрипел Гвоздь.

– Сейчас и нам достанется! – прокричал Стас, – Пять! Четыре! Три! Два! Один! ВОЛ-Н-А-А-А!!!

Стена света нагнала стаи перехватчиков шумом помех и зарябившей виртсимуляциями. Принимая на себя волну энергетических возмущений, реакторы кокон-полей сопротивлялись на пределе мощности. Поглотив большую часть разрывающих энергий, энергетические щиты мигнули последним вздохом и утлые корпуса попали под остатки возмущения пространства. Сминая переборки, разрывая ажурные конструкции, проникая под энергетическую защиту скафандра, волна проникала в каждую клеточку организма нестерпимым зудом. Зубодробительная вибрация выворачивала и скручивала тело судорогами. Вдоволь помучив плоть в измятых стальных гробах, возмущенное пространство выплюнуло бесформенные комки стали и покатилась дальше.

ГЛАВА 57

– Пожары на уровнях ликвидированы. Второй реактор выведен из состава основных, и подвергается спешным ремонтным работам, – голос Данилова звучал бодро и по деловому. Сияя словно новая медаль, лицо излучало рвение и готовность свернуть горы, – Повреждения внешнего корпуса незначительные, в течении шести часов ремонтные службы восстановят целостность броневых плит. Потери, среди персонала крепости…

Не разделяя оптимизма и радости командора, Немезис присутствовал на мостике лично и в довольно хмуром состоянии. После тяжелой стыковки с крейсером, что не желал стыковаться с деформированными днищем, Немезису пришлось возиться с восстановительными алгоритмами и ждать пока штурмовик восстановит изначальную форму корпуса.

Не сказать что штурмовику сильно досталось, но повреждения были и на их восстановление необходимо было только время и энергия. С подключением дополнительных мощностей трудностей не было, а вот времени…

Чувство вхождения в острый цейтнот все больше охватывало Воина напряжением. Он буквально ощущал песок утекающих сквозь пальцы часов спокойствия, а результаты спасательной акции добавляли к чувству опоздания еще и уверенную тревожность. Что, как говорится у людей: "…засела в заднице занозой и не давала сидеть на месте".

– Рапорт по тактической обстановке и состоянию боевых систем.

Подрастеряв оптимизм, Данилов перешел на сухие казенные интонации:

– Противник отступил и удалился на другую сторону планеты, где выбрав устойчивую орбиту вновь расплылся блином. Мы не можем сказать насколько критичен нанесенный левиафану урон, но по первичным данным было уничтожено около двух тысяч "бабочек". И сожжено порядка сорока погибших кораблей. Наши потери выглядят следующим образом. Мы лишились сорока пяти процентов минных полей, общая площадь оголенных участков около миллиона квадратных километров. Гравитационная волна повредила заградительные сферы на глубину двести, триста километров. Орудийные платформы ближнего боя повреждены в секторе альфа один, три, четыре. Не отзывается на тестовый импульс восемьсот шестьдесят огневых точек. Потеряно сто тридцать восемь машин класса внутрисистемный перехватчик. Два эсминца получили повреждения ходовой. Крепость лишилась двух секций турелей ближнего боя…

– Достаточно командор, – тяжело выдохнув, Немезис оторвался от главное проекции зала с кипевшей работой, и посмотрел на Данилова долгим взглядом, – вы довольны, ПОЛКОВНИК?

Выдержав тяжелый взгляд красных глаз, Данилов застыл по стойке смирно. Скосив глаза на проекции с трансляциями с карантинных транспортов долго молчал. Сотни транспортов принимали беглецов. Аварийные команды вырезали фрагменты обшивок, эвакуировали уцелевших на карантинные баржи. После осмотра медиками, под усиленной охранной закованных в броню десантников, сотням людей оказывалась первая помощь. Многим изнеможенным людям, в засаленных и потертых комбезах пропитавшихся потом от многодневного заточения в скафандрах, помощь оказывалась прямо на месте, а некоторых увозили в другие ангары, на операционные столы.

– Да Воин. Потеряв немногих и тонны железа, мы спасли сотни достойных солдат.

– Это железо могло бы спасти больше, чем две тысячи пятьсот сорок два человека, – вцепившись взглядом в неподвижное лицо, Немезис подошел вплотную. Нависнув над командором горой в броне и с пылающим красным взглядом, Воин прошипел, – А в итоге, я лишился четверти сил орбитальной группировки, пришлось раскрыть перед противником мощь секретной технологии и засветить посторонним глазам один из секретов Ордена. Уже преуспели в отправке донесения?

На восковой маске не подвижного лица ни дрогнуло ни мускула. Задрав голову Данилов смотрел ничего не выражающими глазами в пылающие угли нависшего воина, способного одним ударом проломить, смять человеку череп, раздробив столб позвоночника. Молчаливая дуэль взглядов прервалась ровным ответом:

– И не собираюсь,- ослабив позу и ворот комбеза, Данилов отошел к креслу и посмотрел на неподвижного воина протяжным взглядом, – где я прокололся?

– Слишком вы сообразительны и профессиональны в областях, не характерных для отставного интенданта орбитальной крепости, – уловив желание "Данилова" говорить без чинов, Немезис буднично добавил, – Последним доказательством явилась ваша реакция на упрек о трех экипажах эсминцев. Их не было в досье. Эта информация об Игоре Северском, кадровом офицере флота СБ, почетном ветеране. Не имея дома и семьи, списанный со службы по состоянию здоровья, очень похожий на него человек, иногда мелькал в темных историях приграничья. И всегда эти истории – с пиратскими стаями, наемными картелями и торговыми кланами оканчивались удачным раскладом для разведывательного управления СБ Флота.

– Орден, как всегда, в своем репертуаре, – с кривой усмешкой ответил "Данилов", – и что будем делать?

– В начале разверните ваше "и не собираюсь". Что имеется ввиду?

Нахмурившись, "Данилов" скрестил руки на груди. Прислонившись к проему персонального лифта связывающего пятачок мостика и уровень общего зала, смотрел на общую проекцию рассеянным взглядом.

– После увольнения, когда медики поставили крест на деле всей жизни, я всегда стремился оказаться поближе к звездам. Но инвалида, с букетом "волчьих отметок" в досье, ни в одну военную структуру корпорации не брали, вот и оставалось наниматься в шарашки под разными личинами. Легенды в СБ делали отменные, проходили все проверки, но платой было выполнение заданий. После которых всегда приходилось начинать все заново. Меняя личины и крутился в этом колесе. До этого Данилова…, – пройдясь к креслу, агент достал яйцевидную колбу. Оставив открытым термос, наполнил одну из двух крышек до краев. Подхватив колбу за оплывшую под удобное ушко стенку, сделал продолжительный глоток. – Задание было не профильным. Вместо военного ведомства, я оказался единственным кого смогли внедрить в хозяйственную деятельность корпорации "Ожерелье". Разведку заинтересовал факт, что мелкая корпорация, хоть и успешная во всех начинаниях, имела управляющие нити ко множеству других компаний. Распутывая этот клубок, служба финансового мониторинга СБ натыкалась на такие иезуитские схемы, что только распыляло охотничий азарт. Но когда проступили все звенья разветвленной структуры, стало дурно уже всему управлению. "Ожерелье" оказалось золотой иголкой в стоге сена. Эта корпорация, косвенно и через множество корпоративных схем могло управлять третью активов Федерации Корпораций. А это очень большие возможности. И за всем этим стоял таинственный мистер Дьюмонт. Моя задача заключалась прояснении личности этого таинственного и мифического человека, имеющего рычаги контроля над третью экономики человечества.

Подойдя к отдвижному столику с парящим термосом, Немезис наполнил вторую колбу. Пробуя обжигающий напиток вдохнул глубокий аромат. Осторожно отпив, посмаковал богатый вкус сваренного кофе. История "Данилова" становилась очень интересной. Оказывается деятельность Создателя заинтересовала СБ. Вот только их здесь и не хватало!

– … В этом деле я уже буксовал больше полугода. Объект был нелюдим и вживую его никто не видел. Его именем вершились транспланетные контракты, нанимались и увольнялись люди, но сам человек, на публике не светился. И подобраться к нему было не возможно. Меня уже собирались снимать с дела, как начались колонизации Пандоры. От двух я сумел увернуться. Но при появлении Воина Ордена – Управление сделало стойку. А когда стало известно, что адмиралом волны будет Немезис. История Ожерелья предстала совсем в другом свете. Этот факт, настолько не вязался и не стыковался, что у меня сразу же появилось новое задание. Выяснить причину, по которой Орден не смог отказать Дьюмонту.

Отставив пустую колбу, "Данилов" поднял глаза на Воина и с ироничной усмешкой произнес:

– Когда я в первый раз тебя увидел. Чуть не охренел. Думал Орден пришлет самого маститого ветерана. И тот будет всех строить вдоль и поперек. Тапочки параллельно друг другу и перпендикулярны порогу, кто не вовремя тявкнул – голову с плеч, – усмешка сошла с лица, и резидент заговорил серьезно и вдумчиво, – Но ты оказался мальчишкой… Не одним из машин для убийств, которых я встречал. И с каждым днем я вижу, что ты не Воин Ордена. По крайней мере не тот представитель стального порядка, каким себя выставляет Орден! Но больше всего меня поражает, то что ты делаешь! Я проанализировал все твои проекты, копался всюду куда позволял мой доступ. Ты не строишь стандартную колонию, драный филиал корпорации! Ты строишь новое общество, без того дерьма что царит в мирах Федерации! И это подкупает. Понимаешь? Меня, прожженного циника, видевшего изнанку всех бюрократий и породы людской изнутри, подкупает твой идеализм. Ты выстроил систему управления, которая почти мгновенно пресекла законы курятника, что царят везде. Стараешься создать структуру общества, которая будет работать даже без тебя! И тебе, в этом нет прямой выгоды. Но ты хочешь сделать этот мир намного лучше, чем те что снаружи! При этом видно, что стараешься не для СЕБЯ! И то как ты относишься к людям, это вообще поразило меня на повал. История с девицей, выглядела как полный бред, но после нее-то, я увидел изменения в тебе. Ты стал человечнее. И сегодняшний поступок показал, что ты будешь великим человеком. И только такому человеку нужно вверять свою жизнь, служить верой и правдой. Доверять управление корпорацией, народом.

Смущенный откровением, Немезис буркнул:

– У меня есть выгода. На мне успешная колонизация. Это цель найма.

– Кого ты обманываешь? – саркастически усмехнулся "Данилов", – для успешной колонизации нулевого уровня, нужно было затянуть на хрен всем гайки, чтобы никто не пикнул и все! Недовольных к стенке или на каторжные работы. Как везде делается. Пока колония не достигла первого, второго этапа – там действуют жесткие порядки. Это конечно не афишируется, но никто особенно не будет разбираться и копаться в нижнем белье Основателя. Тем боле, что с Орденом связываться – себе дороже. А насчет выгоды, а ну-ка скажи мне, мой прагматичный адмирал, какой была выгода в спасении экипажей?

– Во первых, страховка от управленческого кризиса. Второе – на время войны с Цзанами, их можно привлечь на службу колонии…

– Только это? – Загадочно улыбнувшись "Данилов" резко поднялся с кресла. Коснувшись призрачного пульта, сверился с несколькими проекциями и повернулся к Немезису со словами:

– Я приглашаю пройтись на один уровень. Это не займет много времени.

Следуя за "Даниловым" по коридорам и лифтам крепости, Немезис обдумывал услышанное. Об этом человеке у него так и не сложилось четкой и определенной картины. То он представал откровенным воякой с двумя извилинами от лампас, был отцом командиром радеющим за солдат, а за прошедшие сутки вообще разрушил прежнее, уже сложившееся впечатление. И вместо отставного полковника он оказался резидентом СБ, и именно сегодня, этот прожженный разведчик раскрылся ему совершенно с другой стороны. Что это, психологическая игра? Или действительно крик души? Он наговорил массу вещей, и отделить правду от возможной тонкой психологической игры Воин не мог. Потому что сам, так и не смог понять логики некоторых своих поступков.

Когда он принимал решение о спасении пленных, что в нем больше говорило? Прагматизм или действительно то, что увидел "Данилов"? Тот крик души командора, был игрой или попыткой достучаться до очеловеченного сознания? Получается, что он уже давно принимает проблемы колонии не просто как найм, а как… необходимость? И решения у него происходят не от разума, а от эмоциональных порывов? О, скрижали! Что с ним сделал Создатель?! Где тот понятный и простой мир Воина?! Зачем ему все это?!

Погруженный глубокие раздумья, Немезис едва не столкнулся со спиной "Данилова" застывшего столбом перед створками ангара. Стоявшие и без того на вытяжку десантники, еще больше вытянулись и застыли закованными в броню фигурами стальных атлантов.

Впуская гостей, помещение оглушило гомоном множества людей. Запахи медикаментов смешались с духом нового обмундирования и запахом только заселенного помещения. Просторное помещение последнего этапа реабилитационного уровня, было уставлено рядами двух ярусных лежаков, что еще блестели не обшарпанным металлом. И везде были люди. В комбезах без знаков различий, первые из спасенных экипажей занимались кто чем, кто не мог надышаться свежестью наставленных в помещении зеленых фикусов, кто валялся на койке, наслаждаясь спокойным сном. Но большинство людей окружили многочисленными рядами группу пилотов, что выделялись среди серой массы с напряжено внимающими лицами, синими комбезами с утягивающими тела корсетами. Оживленно жестикулируя и помогая руками, показывая особо напряженный момент боя, пилоты галдели как птицы, но внимательные слушатели не пропускали и слова из многочисленных версий эмоциональных повествований. Внимательно вслушиваясь в одновременную озвучку множества версий спасательной операции, составляли, каждый свою точку зрения.

– …и вот тяну "ястребка", заваливаюсь в штопор, тяну маневровым влево и меня как шарахнет! Ну думаю все, отлетался Гвоздь. На проекции не пойми что, рули дергает во все стороны, а потом смотрю. Кокон поля как бешеные сжирают ресурс. А это меня обдало дерьмом с разорванной командиром туши. Пока полем не испарило, обмерзшие дрянью сенсоры летел по наводкам командира…

– … Тяжелее всего пришлось когда твари стали нас подлавливать после залпов, ловили на маневре. Наше звено сразу две тройки потеряло. А потом стали давить просто числом. Крутился волчком, перегрузка за десяткой, голова квадратная мозги раком, думаю, еще десять минут такого "серпантина" и глаза растекутся по скафу. А тут команда…

– …Демон появился очень вовремя. Если бы не он, то раскатали бы нас массой. Вы ели ползете, и мы затычка в бочке. Пространство для маневра жалкие сотни километров, шесть "сисек" просрали почти в начале, и треть машин просто в хлам. Вот и крутились как белки в мясорубке…

Разговоры стали затухать и все больше людей оборачивалось на две фигуры застывшие у входа. Оставляя без внимания поджарую фигуру "Данилова", взгляды скрещивались на возвышающейся на две головы великана, закованного в черную броню, известную, в любом участке обжитого космоса.

– Адмирал…, – прозвучал взволнованный молодой голос.

Из расступившихся рядов, с трудом преодолевая разделяющее расстояние к ним ковылял лейтенант. Борясь с устойчивостью тела, окованного в корсеты и шины, командир пилотов едва сдерживал гримасу боли. Утирая пот на раскрасневшемся лице, покрытым узором полопавшихся сосудов, офицер боевого флота колонии, доковылял и застыл перед Немезисом. Заглядывая в красные угли глаз, долго всматривался в неподвижное лицо.

– Адмирал… я. Я хочу сказать…, – голос налитый молодостью и напором вдруг вздрогнул, сорвался на сухой кашель и лейтенант согнулся в приступе. Вновь подняв взор, произнес срывающимся голосом, – спасибо демон. От меня, от парней…

– За что Ревунов? – нахмуренно спросил Немезис у лихого командира звена "ястребов", – Каждый исполнял свою работу.

– За все…, – упрямо произнес лейтенант, – За то, что не отсиделся за минными полями и стенами крепости. За то, что не бросил нас в трудную минуту. За то, что оказался не бездушной скотиной, для которого люди просто мясо. А оказался настоящим человеком…

Оторвавшись от пылающего взора лейтенанта, Немезис огляделся. Вокруг море лиц и глаз. Люди разных возрастов, мужчины и женщины, кто старше кто младше, но у всех в глазах одна смесь чувств. Тех что придают сил в безнадежных ситуациях. Та же не высказанная благодарность, за чувство радости, когда приходит помощь в которую уже не оставалось сил верить. Каждый из них знал уплаченную цену за биение их сердец. И каждый обещал вернуть этот долг сполна. Вернуть человеку, что вытащил их с того света, не струсил вступить в схватку с чудовищной тварью. Рискнул и дал им вторую жизнь. И теперь, они добровольно вручали власть над своей жизнью, этому ЧЕЛОВЕКУ.

Оторвавшись от безмолвных клятв, пребывая в смятении, Немезис повернулся к "Данилову". Встретившись с насторожено восторженным выражением лица резедента/командора/полковника, немезис прочитал немой вопрос: " Ну, и как теперь будешь выкручиваться?"

– После реабилитации и организационных мероприятий, – отчеканил Немезис и уже развернувшись к открывшимся створкам, закончил фразой, – приступайте к формированию новых экипажей, КОМАНДОР.

ГЛАВА 58

– Очень хорошо, – проговорил медик просматривая лицо женщины под сканером медицинского комплекса, – я бы даже сказал просто удивительно как хорошо.

– Вы хотите сказать, должно быть хуже? – с улыбкой легкого флирта спросила Фрида, лежа на кушетке.

– Нет, что вы, – засмущался мужчина, – просто удивительно как ваша кожа быстро воспринимает косметические процедуры. Буквально неделю назад, на нее было страшно взглянуть. А сейчас, такие результаты. Вы прямо молодеете на глазах.

– Ой, вы мне льстите доктор, – немного легкого смущения, и щеки поалели. Фрида улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой, – В последнее время было не до омолодительных процедур. А сейчас, времени свободного много вот и решила заняться собой. Чем же еще скоротать время одинокой женщине, в полутемном и холодном сумраке одиночной каюты.

С усилием отрываясь от заблестевших глаз и очарования зазывных интонаций чарующего голоса, мужчина средних лет смущенно заерзал в кресле. Прочистив горло, с усилием улыбнулся:

– Ну, я не думаю, что такая женщина как вы Фрида, – стараясь не смотреть на призывно расстегнутый шов комбеза, в котором едва удерживались упругие полушария молочных грудей, мужчина быстро зашелестел сенсорами терминала, – останетесь без мужского внимания.

Сокрушено вздохнув, будто лишаясь последнего шанса, Фрида томно поднялась с кушетки и встряхнув тугой копной шикарных волос, с сожалением произнесла:

– Ах доктор. Ваши бы слова, да проведению в уши…

Стараясь уйти от темы, что заставляет его краснеть как юнца, доктор сказал:

– Немного времени и наши процедуры принесут такой успех, что не будете знать как от него избавиться, – с интонациями профессионала заключил медик, – Ну что же. Формируем заказ как обычно?

– Нет доктор, давайте увеличим дозировки, или какие-нибудь более сильные препараты, – добавляя в интонации новую порцию жеманности, Фрида истекала томностью, – терпения уже нет, а спутник жизни все еще не встречен.

– Это будет очень дорого, – с сомнением произнес доктор, сверяясь со счетом перспективной клиентки, – вам придется лишиться большей половины накопленных бонусов "демки".

– Ничего страшного, на что мне их тратить еще, как не на себя?

Покидая медицинский уровень с лучезарной улыбкой обладательницы лотерейного билета, Фрида прижимала к груди объемные пакеты. Но как только закончились широкие и ярко освещенные коридоры с бусинками фиксаторов, Фрида юркнула в полумрак меж ярусных переходов. Добравшись до ближайшего утилизатора в жилых уровнях, воровато оглянувшись, без сожаления вытряхнула все свои приобретения в сияющий провал. Облегченно выдохнув, женщина облокотилась стену. Сползая на пол, по оплавленной черноте стены, обхватила голову руками.

Как она устала! Она устала изображать озабоченную, глупую курицу с бешенством матки! Но другого способа скрыть происходящие с ней изменения не было. Она устала вкалывать на каторжных работах, лишь бы отвести от себя косые взгляды после "одиночного случая героического спасения". Устала от воспоминаний встречи в джунглях. До сих пор, терзавшие приступами странного состояния, что отзывался в ней массой противоречивых чувств. Она устала бояться оставаться одна.

В сознании, сразу же оживали подробности встречи, которую она хотела забыть больше всего на свете. Но подарок ДРУГУ РОДА, не давал забыть ни на миг те минуты отвращения и ужаса. Хотя, за долгую жизнь приходилось глотать и не такое, но проглатывая, едва сдерживая спазмы рвоты, скользкое, противное и теплое то ли семя, толи червя, она так и не смогла понять, что именно теперь сидит у нее внутри. И слова этой сучки на прощание! Лучший друг Рода – кто вместе с Родом на всегда! И она наивно думала, что это просто ритуал такой, слова, как трубка мира у диких племен древности. ДУРА! Теперь внутри нее сидело НЕЧТО, что начинало сводить с ума! Изменяло изнутри. Стала проходить седина. Ее жидкие волосы, распустились словно павлиний хвост, а лицо стремительно теряло возрастные морщины, словно их стирали изнутри какой-то силой. И эта сила наливала тело молодостью и ЖЕЛАНИЕМ. Низ живота буквально становился каменным и требовал сладострастной разрядки, только после которой она могла трезво мыслить.

– Вам плохо?

Встревоженный голос и касание, отозвавшейся во всем теле электрическим разрядом.

– Что? – встрепенувшись от воспоминаний, Фрида подняла помутневший взгляд на потревожившего её мужчину. Взглянув на крепкую и ухоженную ладонь на плече, пробежала по оголенной до мощного бицепса руке, и остановилась на тревожном взгляде молодого парня. Молниеносно оценивая торс, что скрывался под облегающей футболкой, пробежалась взглядом по плоскому животу и немного задержавшись взглядом на поясе, убито произнесла.

– Знаете, я только вернулась со второй смены. Шла с ангаров и что-то накатило. Вы мне поможете?

– Не вопрос, красавица, – молодцеватым движением забросив мусорную капсулу в утилизатор, парень отряхнулся и словно пушинку подбросил Фриду на руках. Вдохнув аромат окатившей лицо черной как смоль копны волос и ощутив учащенный пульс девушки, спаситель озорно добавил, – как я могу отказать просящей женщине. Готов донести уставшую до дверей ее кубрика… и сварить ей бодрящий, утренний кофе.

Игриво взвизгнув, Фирда обхватила шею спасителя. Робко подняв глаза, встретилась с озорным и полным ожидания взглядом парня.

– Ну если, только кофе с молоком, – с придыханием ответила Фрида, по плотнее прижимаясь к мускулистому телу, -… и шикарным завтраком.

– Шикарность не обещаю, но отменный омлет гарантирую.

Прыснув от смеха на двусмысленность фразы, Фрида спряталась на груди спасителя. Продолжая распылять парня словоблудием, указывала дорогу к кубрику. И спустя полчаса, они ввалились в полумрак каюты не отпуская друг друга из рук. Не дожидаясь закрытия створок, Фрида припала к губам незнакомца долгим поцелуем. Ответная волна и напористость партнера только растопили внутренний жар еще большим аппетитом, и они сплелись в вихре срывающих одежду движений…

Угар наваждения спадал волнами неги. Отдаваясь на каждый толчок сердца волной затухающего блаженства, тело горело и помнило еще бушующий двадцать минут назад ураган. На место пьянящего угара страсти, возвращалась способность трезво мыслить. Подтянув колени, Фрида обхватила ноги руками и уставилась на проекцию ярко горевших в полумраке часов. Каждый пульсом секунд ей становилось все тоскливее и противнее.

Оглядывая одноместный кубрик с разбросанной одеждой и погромом устроенным парочкой ненасытных животных, Фрида посмотрела на партнера. Парень дрых богатырским сном. Выжатый как лимон многочасовым марафоном, спаситель сейчас был не способен проснуться и от разрыва мезонного реактора. Расцарапанная ногтями спина, следы покусов чернели отметинами на молодом теле, едва выдержавшем четыре вспышки общего оргазма.

Этого, нужно держать в поле зрения. С каждым приступом, ей нужно было все больше и больше. И ее "старая гвардия" уже не справлялась, если даже и выжимать их по очереди. А этот молоденький был как лев. Вначале терзал ее как дикий хищник, а она сопротивлялась. И эта борьба распыляла их еще больше. Только вот уже после третьего раза стал сдавать. В глазах все чаще мелькал блеск паники, а на четвертом- уже она его имела как хотела и от этого она еще больше зверела и на вершине оргазма извивалась диким животным, хищницей владеющей полной властью над самцом.

Встряхнув мысли от которых уходящий зуд встрепенулся словно услышав зов, Фрида поспешила под холодный душ. Смывая вместе с ледяной водой остатки мыслей и желаний, она задрожала от холода. Выскочив пулей их душа и усиленно растирая полотенцем поджарое тело, не могла избавиться от дрожи. Каждый раз когда ЭТО накатывало, она ощущала себя как сумасшедшая. Это уже третий приступ и по тому как начало стучать сердце, она стала понимать что это будет что -то совсем другое. Очень похожее на секс, но только ЧУЖОЕ. И сейчас, ритм сердца бил в ушах молотами и в теле стала появляться легкость.

– О, нет, – жалобно протянула Фрида. Содрогаясь от внутреннего импульса, прошедшего по телу волной незнакомого ощущения, смогла только ошарашено выдавить, – Что за чертовщина…

Под спешно натянутым комбезом, тело стало гореть огнем. А ее буквально накрывало волнами все большего и большего наслаждения. В каюте стало не выносимо душно. Ей нужен свежий воздух, а не тухлость подземелья. Мечась по кубрику загнанным зверем, что стонал и едва не падал на колени от новой напасти, Фрида лихорадочно соображала. Откуда это желание чистого воздуха?! Почему именно сейчас?! Что делать?! Мысли растекались масляными кусочками, все сложнее и сложнее становилось думать, в сознании возникал шепот. Нарастая приливами заглушал все остальные звуки тяжелым гулом.

Закрыв уши руками, Фрида выскочила в коридор. Глухая "ночь" в подземелье знаменовалась сумеречным освещением и пустынными коридорами. Оставляя за спиной бесчисленные перекрестки и провалы меж ярусных переходов, Фрида мчалась не разбирая дороги. Прочь. Не важно куда, но лишь бы прочь из этого места! И бег приносил облегчение с каждым шагом гул отступал и возвращалась способность мыслить. Нужно убраться из этих стен, убраться из затхлости и глотнуть СВЕЖЕГО воздуха. Свежий воздух только в лесу. Ей нужно на поверхность! Но как же фиксаторы и патрули?! Думай, Фрида думай, и вновь нарастающий гул и пытка блаженством. Есть! Кабельные шахты!

Пробираясь в мраке колодцев, цепляясь за крепления звеньев силовых кабелей, Фрида упорно взбиралась на верх. Голыми руками разрывая уплотнительную пену герметизации, сдирала ногти до мяса. Но гул в сознании гнал ее дальше, выше и в темноте технологического колодца сквозь гул кабелей магистрального питания поверхностных сооружений, звучало рычание упорного хищника вперемешку с плачем боли.

Воздух! Чистый воздух! Пелена наваждения спадала вместе с глубоко вдыхаемым ароматом ночи. Запахи джунглей доносимые легким ветерком, обдували заплаканное, измазанное грязью и кровью лицо улыбающейся Фриды. Легким касанием руки обесточивая шов комбеза, легко переступила опавшую ткань. Снимая туго обтягивающие голенище ботинки, распрямилась в тени надстройки. Закрыв глаза и подставляя лицо сиянию звезд, она вслушивалась в далекий шепот и чувству внутри себя. Зародившийся комок блаженства, растекся по телу волной знакомой до боли неги и тело защипало до кончиков пальцев. В сознания пропал тяжелый гул, вместо него теперь царил ласковый и зовущий шепот ночи. Стараясь вдохнуть аромат и гармонию природы каждой клеточкой, Фрида отдалась трепету ветра со вздохом сладострастия.

Шепот проступил разборчивыми словами:

– …Слушай… зов… праматери, – чарующий ритм шелеста слов завораживал и манил, – Чувствуй дыхание праматери.

Белеющее в темноте обнаженное тело вздрогнуло словно от разряда. Почти на цыпочках стремясь к небу, женщина напряглась каждой мышцей и казалось готова была взмахнуть широко раскинутыми руками, лишь бы приблизиться к таинственному и все проникающему шепоту. Но вместо этого, по коже пробежали мелкие судороги. Молочная кожа забугрилась, закишела и сквозь поры стала проступать зеленый блеск плесени. Изнутри тела, используя все доступные проходы, в ночь прорастали белесые волокна. Трепеща на ветру, изгибаясь и удлиняясь от порывов легкого сквозняка, подарок Рода впитывал шепот набравшем мощи естеством.

– О, да – слабо понимая что с ней происходит, Фрида колыхалась в волнах неземной любви и блаженства, я слышу…

Все проникающий шепот вплелся в звуки гармонии новыми словами:

– Праматерь любит свои детей. Праматерь дарит прекрасное тело для богатства чувств. Праматерь дает самое лучшее своим росткам. Ты счастлива?

– Да, – отозвалась Фрида едва державшимся в сознании голосом, – это безумно прекрасно…

– Отзовись делом, росток. Помоги покончить с гниющей язвой приносящей горе Праматери…

ГЛАВА 59

Подробности развернувшегося в небе светопреставления, дошли на поверхность с опозданием. Только вместе с искусственным землетрясением. Оглушительный рев плазменных орудий, что выпирали над куполами Цитадели огромными столбами, сотряс подземные уровни колонии мощными толчками и начавшуюся панику среди колонистов пришлось тушить спешным открытием служебного канала связи Цитадели и орбитальной крепости. И за разворачивающейся в космосе битвой следили все не занятые службой люди.

Спеша и бросая все дела, пандорцы стекались к общественным проекторам, что собирали на перекрестке ярусов огромные толпы. Неподвижно следя за боем перехватчиков терявших товарищей, но упорно сдерживающих орду летающих бестий, люди буквально не дышали. Тяжелый стон проходил над толпой, когда выныривающие из боевого захода машины не досчитывались хоть одного верткого кораблика. Но все понимали, что без прикрытия караван беглецов станет легкой добычей. И пережившие многодневную осаду, отчаявшиеся остатки экипажей, только обретшие надежду на спасение, падут беззащитными жертвами.

Появление одиночной группы кораблей шедшей словно на таран, вызвало ошеломленный ропот. И когда из гущи странных кораблей, буквально перед носом вынырнул черный штурмовик и устремился в затяжную петлю, зал замер с тревогой и ожиданием чуда. Там где появлялся их демон всегда происходило что-то совсем из ряда вон выходящее. Их адмирал волны удивил. В гуще тварей полыхнула вспышка переросшая во всепожирающую сферу света. Не понимающие что происходит, люди впивались взглядами в строчки комментариев, вглядывались в стремительно разлетающиеся корабли и бестий. Но когда огромная тварь в космосе стала удирать, вначале раздались не уверенные вскрики, но с каждым мгновением все больше людей понимало что огромное чудовище убегает. Старается удрать подальше. Он вспышки. От крепости. От людей! Толпы взорвались ором ликования. Охватившая всех радость буквально заставила задрожать стены от выплеснувшихся эмоций. Охватившая всех радость облегчения и гордости, а главное наглядного результата, что у колонии есть шанс противостоять врагу, вселялся в людей душевным подъемом и надеждой, что у них есть шанс на победу.

Совет Семи проходил не в обычной атмосфере. У всех людей направлений на губах царила улыбка, а глазах плескалось через край вдохновение работать еще больше.

После затмения тварью части неба, что словно кровавое предзнаменование окрасило Цитадель в красные тона, – всем было ясно, что наступают очень тяжелые времена. Гремевшая вдали война пришла и в их дом. И ждать помощи не от кого. Колония была один на один с монстром. Но результаты их упорного труда показали себя с лучшей стороны. Воздвигнутая Цитадель и орбитальная крепость дали первый бой и победили! Их труд был не напрасен! И это чувство придавала второе дыхание. И бесконечная череда планов и проектов колонии уже не воспринималась как бесконечная гора проблем. А были простыми будничными вопросами, которые можно легко решить, главное – немного подумать.

А думать было над чем. Ослабление мощи орбитальной группировки ложилось тяжелым бременем на производственные мощности. Необходимо было переориентировать часть производств на восстановление запасов мин и наладить выпуск новых орудийных платформ. Спущенный с орбиты заказ отодвигал все проекты в сторону. И сроки реализации стояли самые жесткие. Личный код адмирала требовал в течении сорока восьми часов закончить работы.

– Каждый руководитель направления получил список задач. Через час вирт контур Совета на котором согласовываем наработки отделов и приступаем к выполнению. Вопросы? Собрание закрыто, до встречи через час.

Голос Козитинского растворился в шуме встающих с кресел людей. Уже выходя из зала в числе первых, Крафт получил виртсообщение. Глянув на метку отправителя, заторопился и спустя уже полчаса, бывший торговец ворвался в свой кабинет. На гостевом диване развалилась могучая фигура в черных доспехах. Утопая в мягком подголовнике, Немезис лежал в отключке. И только бегающей под закрытыми веками глаза выдавали напряженную работу адмирала. Тихо пройдя за большой стол, Крафт коснулся световой панели. Пробежавшись пальцами по сектору связи с секретарем, набрал заказ для сеюя, немного подумав добавил еще несколько строчек.

Тихо присев на жесткое кресло, стал наблюдать за Воином. Вглядываясь в белизну кожи головы, что редко видела солнце и застывая взглядом на хромированном блеске затылка, остановил взгляд на волевом лице. По сравнению с первыми воспоминаниями на безмятежным лице того мальчишки добавилось много морщин. Следов тяжелых раздумий и ответственности за судьбу колонии. Перед ним уже был не юнец, перед ним возлежал Основатель. Человек тянущий за собой колонию. Хотя Воин и редко появлялся на общих собраниях Совета, но за всеми действиями, чувствовалась его незримая тень.

Пытаясь разобраться в своем отношении к Немезису, Крафт задумчиво крутил в руках световое перо. В начале им руководило чувство долга, затем интерес. Но, что заставляло теперь его торчать на этой колонии, иметь ненормированный рабочий день, спать урывками постоянно сталкиваясь с решениями непосильно грандиозных задач? Война? Тогда почему он уверен, что именно здесь его место в этой войне? Как обеспеченный человек он может выбрать любой мир ФК для пересиживания боевых действий. войны. Даже в метрополиях, его денег вполне хватит что бы дожить свой век.

Наверное все-таки в этом парнишке есть что-то, что заставляет, таких как он, старых прожженных волков следовать его воле. Чутье торговца на людей, не могло сформулировать точно причины, но держало его здесь. А сегодня произошло то чего меньше всего ожидалось. Бездушный демон, существо без совести и морали, деспот, и наследник кровавого Ордена, совершил поступок который заткнул пасти всем бурлящим недоверием. Он спас людей, которых уже все списали со счетов.

– Господин комендант, ваш заказ из столовой…

В открывшиеся створки шустро забежал помощник, но завидев фигуру гостя. Замер. Сменившаяся гамма чувств на лице парня была лучшим ответом на внутренние раздумья торговца. Смятение, виноватость и восхищение. На цыпочках, бережно удерживая поднос с упаковками еды, стараясь не потревожить отдых адмирала, парень прошествовал к столу. И получив благодарный кивок, также покинул кабинет, на прощание бросил взгляд украдкой на погруженного в виртконтур Цитадели Воина.

– Здравствуйте, мастер Крафт, – открыв глаза вместе с шумом съехавшихся створок, поприветствовал Немезис поднявшись с места.

– Здравствуйте, адмирал, – улыбнулся Крафт поднявшись навстречу из-за стола. Подойдя к возвышавшейся фигуре, коснулся плеча со словами, задержал взгляд на красных зрачках – Рад вас видеть. Присаживайтесь поближе. Перед плохими новостями стоит подкрепиться как следует. Я как раз фруктов заказал…

Пересаживаясь в специально изготовленный стул, что бы выдержать большой вес, Немезис посмотрел на массивный конструктив мебели, бросил короткий взгляд на контейнер с фруктами и колбу термоса. Усаживаясь на стуле, встретился со прищуренным взглядом коменданта, разливающего пахучий напиток в чашки.

– Вы как будто ждали.

– Не без того, – хитро отозвался бывший торговец, – Вы не слишком радовали своим вниманием мою персону. Но, как в таких случаях говорит Данилов, наступает и мой черед "глотнуть дерьма".

– Откуда такие выводы?

– Это совсем не сложно. Все ваши визиты заканчиваются изменениями. Или большими неприятностями впереди, или разбором неприятностей после их свершения. То что произошло на орбите, я расцениваю как большой успех. Значит то, что должно произойти, грозит большой бедой. Так что мой адмирал, не играйте со старым человеком в игры, на которых он съел собаку. Угощайтесь кофе, распробуйте местный урожай сушенных фруктов и можете не спеша выкладывать паршивые новости.

Погруженный во внутренние раздумья, великан рассеяно зачерпнул сушеной фруктов и механические пережевывая, смотрел на проекцию занимавшую всю стену кабинета коменданта. Пестрая мозаика транслировала фрагменты со всех девяти уровней города и выженной пустоши окрестностей. Начиная с верхних ангаров космопорта, промышленными и жилыми уровнями, мозаика заканчивалась на реакторном уровне. И везде люди работали, везде царило оживление и кипела работа.

– Просмотрите раздел оперативной обстановки. Там выложены последние данные с зондов за последнюю неделю, – оторвавшись от проекции, проговорил Немезис ставя пустую чашку на стол, – С этим массивом уже поработали специалисты Данилова. Выводы в отдельном разделе рекомендаций.

Выводя на проекцию сводку, Крафт погрузился в изучение данных. И с каждой минутой чтения лицо коменданта погружалось в пучину таких же хмурых раздумий.

Фрагменты снимков зондов, сканирование всеми доступными способами удаленного изучения позволило построить модель происходящих на другом полушарии Пандоры событий. Над половиной планеты восстановились красные сумерки. Днем и ночью там царил кровавый закат. Развернувшаяся на орбите тварь парила над планетой космическим зонтом, что поглощая энергию звезды, пропускала через вуаль плоти лишь искаженный свет. Но невероятная картина, не укладывающаяся в уме реальность, словно решила добить представление человека о мироустройстве. Тварь пустила корни. Огромные столбы из переплетения мышечных канатов просто невероятно чудовищных размеров прорастали из плоти ковра левиафана и впивались в поверхность словно якорные цепи.

Отдельный снимок, с мутным разрешением, снятый из далека и в движении выхватил картину от которой Крафту стало дурно. В полупрозрачном столбе что сокращался волнами как кишка, просматривался чужеродное утолщение.

– О мой бог, – потрясенно выдавил Крафт, – это, это…

– Это эсминец ФК, обратите внимание на координаты этого явления.

– Это же та топь со Столпами, – потрясенно проговорил комендант, – тварь избавляется от кораблей, растворяя их в той первоплазме?

– Хуже Крафт, все намного хуже, – глухо ответил Немезис, – смотрите следующие кадры зондов.

Выстроенные в хронологии и с комментариями, обобщенные данные завораживали своей чуждостью происходящего. В красной мутности проступила картина когда из зарослей мха показался белесый пузырь. Обтянутый плевой и пульсирующими венами, со стекающими разводами ярко зеленой жижи из аномалии подымался гигантский воздушный шар, внутри которого ворочалось и извивалось что-то большое, и вокруг высились такие же пузыри и их было много. А по кишке продавливались все новые и новые контуры плененных межзвездных кораблей.

– Оно их скармливает первоплазме! – пораженно выкрикнул Крафт. Взволновано вскочив, заходил вокруг стола. Порываясь что то сказать, сам отмахивался от мыслей и глядя на проекцию, ошеломленно спросил:

– А Ригелю с командой показывали?

– Данные в открытом доступе. Все ответственные лица, только что получили маячки на изучение раздела. В первую очередь – научно исследовательский корпус.

– Ах да, Лайма же теперь у нас руководит наукой,- вспомнил Крафт, и тут же с интересом посмотрел на Воина, – не боитесь что они перегрызутся?

– Думая, Лайма справится. Тем более сейчас, как руководитель она будет обхаживать Ригеля всеми доступными способами, стараясь выжать результат. И в конфронтации сама не заинтересована. А что касается ЭТОГО, – Воин поднялся и всматриваясь в сотни раз просмотренную и изученную картину продолжительным взглядом, сделал не утешительный вывод – в этих шарах зреют личинки новых левиафанов. По результатам подсчетов масс кораблей, на каждого червя необходимо до трех десятков наших кораблей.

– Так оно что, умеет строить корабли?!

– Строить не умеет. Все, что мы не успели сжечь в космосе, сейчас ушло на рождение этих существ.

Крафт застыл с открытым ртом. Глотая воздух, как выброшенная на берег рыба, пытался произнести хоть слово. Но в голове разорвалась информационная бомба. Сотни мыслей и предположений возникали и разбегались со скоростью света. Представляя себе мощь цивилизации, что способна перемещаться между звездами, рожать живые корабли, или существ способных выполнять их функции и в то же время быть неуязвимыми для оружия людей, Крафт старался подавить дрожь холода пробравшего наполовину искусственное тело.

– Постойте, как же так. Их же здесь не было, мы видели же пустую планету и тут…такое…такое всплывает.

– Планета оправдала свое название Крафт, – ответил Немезис, – Похоже, люди сами пробудили эту напасть.

Вспоминая все ранее озвученное Немезисом, и результаты исследований Ригеля, Крафт молча согласился с утверждением. После пятиминутной мозговой лихорадки, бывший торговец взял в себя в руки, и стал смотреть на ситуацию уже с точки зрения не паникера, а коменданта Цитадели. И рассуждая в слух произнес:

– Так. Мы имеем войну с биологической цивилизацией. На планете появился уже знаменитый левиафан. Первую стыку с ним мы выиграли и в результате спасли много людей. Кстати полезных людей. Все с боевым опытом и уже прошли через сражения с тварями. И последнее. Мы имеем супер оружие…

– Если вы о гравитационной бомбе, то ее не следуют рассматривать как панацеею, – прерывая деловые рассуждения коменданта, Немезис предостерегающе поднял руку, – эффект гравитационной аномалии еще не изучен Орденом досконально. Полученный случайным стечением обстоятельств, не состоявшийся асинхронный "провал" очень не стабилен и опасен. Ни в коем случае нельзя применять вблизи атмосферной подушки планет. Это чревато схождением планеты с орбиты, последующим разрушением, и гравитационными штормами в звездной системе.

– Тогда, тогда, – пытаясь сообразить что можно предпринять в сложившейся ситуации, Крафт, растеряно упал в кресло, и беззвучно шевеля губами, вдруг спросил: – А сколько есть времени пока эти личинки не созреют?

– Неизвестно. Это данные трехдневной давности. Цзаны раздражаются при виде наших зондов. Для получения только этих данных мы потратили около сотни разведчиков.

Тревожный зуммер пронесся по проекции. Срочный вызовы с орбиты и служб контроля крепости совпали одновременными всполохами тревоги. Резко одевая обруч, Крафт активировал канал связи с дежурным:

– Мастер Крафт, на севере востоке плато зафиксировано большое скопление биологических сигналов. Силы самообороны приведены в боевую готовность. Подразделения выводятся на посты боевого дежурств. Начата эвакуация выездных бригад. Дополнительные распоряжения будут?

– Каково количество отметок, что говорит крепость?

– Точное количество установить не удается, но по плотности излучения там исчисления идут на десятки тысячи и отметки все добавляются! – взволновано произнес дежурный косясь на соседнюю проекцию. Голос вздрогнул и дежурный застыл отрытым ртом. Справившись с оцепенеем, добавил хриплым шепотом, – Крепость готовится к отражению атаки левиафана и еще четырех червей!

ГЛАВА 60

Рев сирены вырвал Родригеса с полудремы. Вскинувшись с лавки Роберт встретился со взглядами сослуживцев. Непонимающе оглядываясь, отделение штрафников разом посмотрела на сброшенные шлемы. Расслабленно валяющиеся пехотинцы наполнили тесное помещение движением выполнения норматива и лязгом брони.

Быстро водружая стальное "ведро" до характерного щелчка, Роберт поморщился от холодного метала виртконтактов. Почувствовав тепло человеческой кожи, тонкая электроника вспыхнула калибровкой и проступила тактической проекцией с быстро облачающимися пехотинцами. Охваченная тревожным пульсированием проекция украсилась изображением дежурного оператора.

– Звено 634, на границе сектора обнаружена активность в джунглях. Срочно выдвигайтесь на усиление дозорных групп. Старшим десятка организовать получение оружия личным составом! Транспортный уровень 2, ангар наземной техники 8, платформы 64, 65, 66! Ваша задача…

– Слушать мою команду, – взревел медведем Роберт, – Жало, Косой и Гиря тройки за стволами! Получена команда на "всплытие", вооружение по схема "носорог и стальные яйца"! Векторы указателей на тактике. Седлаем гробы и на поверхность! Двигаем поршнями, залётчики! Последний в нормативе – патрулирование говнокачки на две смены!

Стон по эфиру сменился сиплым дыханием бегущих людей. Сотрясая грохотом стены коридоров подземелья, отделение мчалось в полумраке бронированными истуканами. Замыкая вороненый строй стальных великанов, Родригес мчался к хранилищам, а в голове билась мысль в которую боялся поверить. Неужели Дева Мария услышала его ночной шепот и послала испытание. Дала возможность все исправить?!

Все что происходило с ним после спасения из джунглей он вспоминал как дурной сон. Кошмар, вывернувший всю жизнь на изнанку. В тех джунглях, во вспышках боя и пожарищ начала гореть его душа. А на суде чести пехотинцев, оно обуглилась и осыпалась горой золы. Погребая под собой прежнего Роберта Радригеса, обычного парня который хотел счастья для себя и своей семьи. Из золы возродился другой человек. Он только ждал шанса, чтобы подняться от самого дно десантного корпуса, последнего шанса для всех провинившихся, которым дали второй шанс. Сюда попадали все кто был уличен во вредных для общества пороках. Все кто был уличен "демкой" саботаже, в пьянстве, дебоширстве, воровстве. Всем им давался второй шанс. Вдруг все произошедшее было с тобой случайностью, и неся службу на самых тухлых нарядах, человек возьмется за голову и накопив положенное количество бонусов сможет подняться обратно, к нормальным людям. А если нет и человек был контуженным на всю голову, то ниже был уровень гражданских "залетчиков". Тех кому "демка" присвоила самый низкий коэффициент полезности для общества, у них тоже была своя система "искупления", но выбраться оттуда было тяжелее. Только перевыполнением норм, а зачастую это были работы сродни каторжным.

Вот и среди таких людей начал новую жизнь бывший рядовой Родригес. А теперь он, обладатель нескольких глубоких шрамов от ножевых разборок, с перебитым носом и ноющим на погоду коленом, отзывался на "Падре" и был "старшой" отделения разношерстной команды "залетчиков".

– Ну что Падре, прокатимся с ветерком? – раздался в эфире веселый голос Гири.

Его тройка как раз закончила потрошение стальных шкафов и проверяя исправность поясов с наростом реактора на пояснице, щелкала тумблерами на плазменных винтовках. А заодно уже открыла сбрую тяжелого пехотного костюма, возвышавшегося в глубине контейнера в половину оружейки. Ныряя в сплетение броневых накладок и балок, Роберт ощутимо приложился головой, но зато не тратил лишние секунды на облачение. Поерзав телом услышал щелчки разъемов и по "тактичке" побежали строчки тестирование каналов связи. Автоматика сбруи "носорога" опознала коды доступа и начала процесс подключения боевых систем к стандартной броне пехотинца. А в это время, тройка дружным уханьем стронула груженную платформу с места. Подгоняя толчками набирающую ускорение сложенного в три погибели "носорога" к грузовому шлюзу, счастливчики довольно запрыгнули и любуясь стремительно убегающими огнями туннеля, радовались что именно им выпала удача увильнуть от норматива.

– Жало, поздравляю! Только десять секунд тебя отделяет от смены в собачью вахту! – оплетенный комплексом "носорога" Роберт мог только безучастно наблюдать за погрузкой свои подопечных. Но это не мешало "вставить пистона" сильно колупающимися подопечным.

– Брехня, мы сейчас нагоним!

В подтверждение слов, вторая тройка почему-то резко ускорилась и оказалась у погрузочных терминалов быстрее всех. И когда остальные звенья влетали в призывно открытые створки стальных пеналов десантных платформ, то в туннеле как раз мелькнула отгадка.

Оглашая вскриками разочарования, неожиданно проигравшее звено начало в эфире выяснять правомочность победы.

– Вы надули нас! – уже вдавливаемые перегрузками, продолжали переругиваться проигравшие и победители.

– Ни хрена. Ни кто не говорил что нельзя использовать платформу от "носорога" для перемещений, – довольный своей идеей, отругивался Жало, старший тройки "победителей". – мозгами носорога мог быть любой. Падре вон взял его себе, но платформы были активированы во всех трех оружейках. Так что безмозглые, пусть и месят говно в канализации!

– Всем заткнуться! – обрубил дискуссию в эфире Роберт. Шли последние секунды разгона капсулы на ускорителях Цитадели. Корпус стал заметно вибрировать и начиналась болтанка всего что не было плотно закреплено, – Смотрим в оба. Просто так на усиление патрулей не вызывают!

Разговоры разом затихли и люди погрузились в изучение "тактичек". И когда пеналы вылетели с трамплинов катапульт, а желудки разом застыли у горла, десантные платформы тряхнуло до клацанья зубов. Раскрывшиеся крылья и ожившие двигатели приступили к корректировки заданного импульса. Закладывая вираж на выход к заданной точке, автопилот платформы стал кидаться из стороны в сторону словно проходил горный слалом.

– Да у него что там, все гайки по выбивало, – проворчал после очередного сотрясенья Роберт. Используя командирские коды доступа, он подключился к бортовому навигатору. Вначале Радригес подумал, что это неисправность, но после третьего переконекта, он понял, что этот бред – жуткая реальность.

– Матерь божья…, – только смог он выдавить.

Все видимое пространство обычно слегка розоватого неба Пандоры сейчас было мутно желтым от кишевших воздухе насекомых. Множество жужжащей крылатой мелочи роились сплошной стеной. Видимость упала до ста метров, и автоматика уже дано перешла на ориентирование по телеметрии передаваемой с орбитальной системы навигации и показаний сенсоров. Но с каждой минутой сенсоры все больше и больше ошибались. Огромная скорость платформы и встреченных на траектории полета роев насекомых, превращали фюзеляж в обтекающее месиво из останков. И эта жижа наплывала наростами. Стоило только одной гадости зацепиться за выступ в корпусе или место стыка корпусных плит, на ее месте уже вырастала уродливая куча, что с каждым мигом все больше и больше увеличивалась в размерах.

Возросшая масса и нарушенная аэродинамика было только половиной беды. Привлеченные огромным количеством жужжащей еды, вся крылатая нечисть Пандоры устремилась к шикарно накрытому столу. И в небе над Цитаделью творился ад из мешанины тел мелких хищников, что не могли поделить вдруг образовавшуюся территорию огромной плантации еды. А за мелкими хищниками подтянулись и крылатые монстры. И вдобавок ко всему Цитадель отстреливала турелями ближнего боя всех крупных тварей, добавляя в кровавом пиру еще и многочисленные росчерки из плазменных импульсов. Что полосовали небо затяжными очередями отстреливающихся на пределе реакторов башней.

Уклоняясь от столкновения с изрешеченным монстром, что еще пытался справиться с одним крылом и выровнять полет, платформа резко ушла вниз и стараясь вернуться на прежнюю траекторию получила сокрушительный удар крылом по днищу. От полученного удара, придавшего машине ускорение, автоматика заработала маневровыми всполохами, но не справившись, платформа задела крыло соседней машины и второй "пенал" закувыркался потеряв в облаке разрыва один из маршевых двигателей.

– Проклятье! – бессильно прорычал Радригес. Вызывая оператора сектора, следил за местом куда снижалась поврежденная платформа.

– На связи, – тут же отозвалась проекция с видов взлохмаченного дежурного.

– Присвойте приоритет управления платформами. У нас потери. Хочу спустится подобрать парней!

– Везде потери 634, выполняйте задачу. Вас ждут на периметре, там идет прорыв тварей!

Нервно облизнув губы, Роберт соображал что делать. И сверившись с показаниями "тактички" произнес:

– Дайте сброс капсул и отзывайте платформы, а мы уже сделаем всем отделением марш бросок к заданной точке. В этом бедламе можем еще потерять платформы и тогда мало кто доберется вообще!

Немного подумав оператор согласился, дав полуминутную готовность. Платформы совершили наклон на разворот, а Роберт вернулся в вирт контур отделения:

– Десять секунд до выброса! Проверка амуниции. Энергетики на полную, идем на выручку нашим "победителям"! 5, 4, 3, 2, 1, – Отрыв!

Створки пола резко втянулись в стороны, и закрепленные в рамах индивидуальных средств десантирование стало выстреливать в желтое марево. Последним отвалился Роберт. Его платформа с закрепленным в позе эмбриона "носорогом", дернулась от сработавших тормозных капсул. И чудовищная сила перегрузок придавила все нутро к позвоночнику. Толчок и захваты на платформе пикнули отключением. Стремительно подымаясь опутанный каркасом "носорога" пехотинец, укрылся фиолетовым маревом накаляющихся "энергетиков". Загудели реакторы, зашелестели броневые пазухи, и титановый каркас экзосклета стал обрастать броневыми пластинами. И спустя несколько секунд грохота и лязга, стальной колос распрямился в трехметрового великана. Делая первый шаг, и проверяя готовность бортового вооружения, Роберт вызвал старших отделений. Обрисовав общую картину и результаты переговоров с оператором, он дал команду на выдвижение.

И начался бег по ожившей земле. Черного базальта не было видно под кишащим ковром из насекомых. И противно хрустя под ногами, насекомые всевозможных видов и размеров становились уже ощутимым коварным препятствием. Толщина покрова достигала десятка сантиметров и при наступлении тяжелых фигур, стремился разъехаться под ногами белесым месивом.

С верхом было полегче. Охваченные сиянием полей, что исходили волнами от испепеляемых насекомых, фигуры бегущих людей казались горевшими фиолетом факелами. И пока на броню осыпалась только легкие хлопья сажи, но что будет когда придется снимать поле, каждый старался не думать.

К месту высадки можно было дойти и без указаний тактички, с каждой сотней метра бега, полоса пульсирующего света становилась все ярче. Выдав в эфир запрос на подсоединение к боевому контуру подразделения, Роберт сразу же раздал своим заместителям боевые частоты:

– Почему с опозданием? – раздался напряженный голос и проекция украсилась искаженным усталостью лицом незнакомого десантника, – вы должны быть раньше!

– 634 отделение в полном составе. Старший Радригес, – останавливаясь в тени огневой точки. Роберт кратко изложил суть задержки.

– Радригес, Радригес, – пытался вспомнить ранее слышанную фамилию, медведеобразный пехотинец морщил лоб и осененный воспоминанием наградил Роберта тяжелым взглядом, – вот значит как. Если уж Цитадель присылает в помощь отделение "залетчиков", видать дела дерьмовее чем я думал.

Молча проглотив высказывание, Роберт только заскрипел зубами. Слова бывшего обивинителя больно ранили, заставили всколыхнуться прежние переживания. Но только покрепче взяв себя в руки, старший отделения смог спокойно произнести:

– Отделение готово к выполнению задач. Озвучьте общую обстановку и определите нашу зону ответственности.

Стрельнув взглядом на каменное лицо бывшего осужденного судом чести, сержант неопределенно хмыкнул. Придя к внутреннему решению выслал на "тактичку" Радригеса оперативную сводку, со словами:

– Значит общая ситуация выглядит дерьмово старшой. В небе карусель, хреново. Значит поддержки не будет. Черт, а я рассчитывал на парочку утюгов, – досадливо морщась проговорил сержант, – Эти твари словно взбесились. Значит так старшой, смотри "тактичку" и мотай на ус. Два раза, для тех кто на бронепоезде- повторять не буду…

Когда на горизонте стала накатываться стена из желтого тумана, дозорные занервничали и стали теребить дежурных, но те отвечали что никакой опасности нет, что это атмосферное явление. Накатившая волна из насекомых сразу же снизила видимость и стала забивать биосканеры помехами. Такое наличие мелких паразитов мешало сканерам определять биологическое излучение. Тогда старшие дозоров передали сигналы на срочную эвакуацию всех выездных бригад. В назначенные сроки все бригады были возле первого ряда огневых точек. И с первыми транспортами, бросая "улиток" и самих кибер проходчиков, удалось отправить большинство людей прямо в грузовых трюмах. И с ревом стартующих с перегрузкой туш, ожили башни огневой точки. Скошенная трапеция из стали, смонтированной прямо в наплывах черного базальта, заработали интенсивным огнем, выхватывая вспышками излучателей растерянные силуэты людей. С непониманием оглядываясь, пехотинцы не могли понять, что происходит, но когда с желтого тумана хлынула волна темных силуэтов все стало предельно ясно. Стелющиеся к земле фигуры рептилий старались подкрасться не заметно, но автоматику было не обмануть. И попавшие в поле зрение сенсоров первые лазутчики были испепелены на месте. А затем все закрутилось в бешеном хороводе.

Привлеченные насекомыми, летающие подобия ящеров словно сошли с ума и летели туда где была максимальная плотность воздушного планктона. А видя на земле фигуры двуногих существ, принимали их за новую разновидность еды. И возросшие аппетиты сбивали привычку. Ящеры пикировали на людей, и разнося мощным ударом головы, стремились ухватить оглушенную жертву и взмыть в небо. Первый налет тварей унес добрую треть отрядов, и пришлось командирам перенаселить огневые блок посты на воздушное прикрытие, а самим сойтись с рептилиями в жарких схватках.

Изобретательные твари понеся потери отступили. И начавшим было праздновать победу людям пришлось пригнуться, когда раздался первый раздирающий свист чего-то падающего. Огромные валуны падали вблизи блокпостов, вздымая в воздух первые брызги устилающей землю жижи. То что было принято за каменные глыбы трескалось и на свет стали распрямляться ожившие монстры. Массивные наросты костяных наростов были словно тяжелые панцири, а свисающие до земли передние конечности венчались острыми как бритвы когтями. Многочисленные ожившие камни бросились на людей с проворностью не свойственной таким массивным объектам. И сражение разгорелось с новой силой. С трудом расстреляв вторую волну атаки состоявшую из каменного десанта и вновь пытавшихся подобраться ближе тварей, обессиленные люди жались к блокпосту, в автоматике которого пришлось спешно менять параметры воздушных целей. И выделять одно орудие для уменьшения долетавших глыб. Хотя надежды на это было мало. Каким-то образом панцири и костяные наросты могли выдерживать до нескольких попаданий плазменных разрядов. И только глубокие выбоины добирались до кожи, с разорванным телом, тварь заваливалась на спину, широко раскинув лапы с когтями, почти до плеч залитых человеческой кровью.

Отрываясь от "тактички" транслирующей фрагменты недавнего боя, Роберт с непониманием огляделся.

– А где все то?

– Бой идет у блокпоста номер 221, – болезненно скривившись, устало ответил сержант, – а это 342, третья линия огневых точек, глазастый ты мой. И твоя задача дуть сейчас на вторую линию и быть прикрытием для пешей эвакуации наших…

Закашлявшись в приступе, сержант мотал головой, а когда смог вновь смотреть, с уголков рта, по подбородку стекали ручейки крови.

– Сержант! Что с тобой, ты где?! – вскричал Роберт, не понимая что происходит.

Блок пост освещал вспышками пустое болото из жижи вокруг, а говоривший с ним десантник словно был еще в бое. И только что получил серьезное ранение.

– Не ори, и без тебя хреново, я за стеной…

Когда отделение получило команду и сноровисто оцепило двадцати метровый фундамент поста, сержанта нашли среди неподвижно застывших фигур пехотинцев. Вернее то что от них осталось. Посеченные броневые накладки свисали ошметками, оторванные конечности едва держались на вывороченных рамах броневого скелета, и везде все было залито кровью и желтой жижей.

Среди этой мешанины полулежал сержант, в половину грудного панциря проходили глубокие борозды с выступившим пузырями застывшего геля экстренной герметизации, нога вывернута под неестественным углом, а шлем был деформирован от сильного бокового удара. Но руки уверенно сжимали плазменную винтовку.

– Охренеть, – вырвался вскрик Гири, – это чем тебя браток?

– Горилла приложила, – прошелестел в ответ слабый голос сержанта, – хватит глазеть! Дуйте к моим парням и вытаскивайте всех оттуда. Сами уже они не вылезут. Всех жуков почти выбили, а вот носорога им не уделать! Вперед, нехрен здесь цирк устраивать!

– Отделение вектор северо-восток, построение черепаха. Сектора обстрелов стандартное, замыкающие звено пасет воздух! Бегом марш!

Заслышав стальные нотки, пехотинцы разом подобрались и распределившись помчалось в туман. И уже в дороге его догнал слабеющий голос сержанта.

– Слышь Радригес, – вновь зайдясь в кашле, сержант не отрывал взгляда от проекции, – я тебя ПРОШУ, не бросай моих. Вытащи… Твари утаскивают живых и мертвых. Я не знаю зачем, но вряд ли для хорошего. Вытащи моих… Слышишь?! Поклянись, что вытащишь!

– Живых или мертвых, – глядя в глаза все больше покрывающиеся пеленой смерти, проговорил Роберт. И стиснув зубы, повторил как заклинание, – живых или мертвых…

И вновь ожили картины того боя в джунглях. Вновь в душе поднялся огонь бессилия изменить свершившееся. Но сейчас он не убежит. Сейчас он знает тяжесть взглядов сослуживцев. Знает раскаленное чувство горечи, когда жена, без слов, прячет слезы у тебя на груди. Но спешно поднятые глаза говорят что она все равно его любит. Даже таким…

– Ну уж нет, – едва не выворачивая пальцы в плотно обхваченных рычагах управления, прорычал Роберт, – все будет хорошо сержант. ТЕПЕРЬ ВСЕ БУДЕТ ПО ДРУГОМУ!

– Удачи, старшой…

Последние пожелание сержанта растаяли на "тактичке", а Роберт длинными прыжками догонял отметки своих бойцов уже почти добежавших до разгоравшегося зарева остервенело отстреливающегося блок поста.

Распределив отделение цепью, Роберт ворвался в гущу боя в центре построения. Разогретые реакторы нагнали мощи в ускорители свисающих на руках тяжелых груш кинетических пушек. И с рук сорвали огненные стрелы первой очереди, а за ней еще и еще. Превращаясь в шагающего сеятеля огненных стрел "носорог" сметал очередями массивные туши словно перезрелые плоды. Разогнанные до нескольких тысяч метров в секунду хитрый двухкомпонентный сплав болванок раскалялся верхним слоем до жидкого состояния и второй слой тугоплавкого сплава врезался в преграду с мощью стартующего двигателя.

Очередная "горилла" бросилась в сторону. Но избежать участи сородичей не успела. Угодив под серею очереди и буквально в доли секунды превратилась в облако пыли с которого улетел в желтую муть взрыхленный комок фарша.

– Кто старший?! – в эфир Роберт.

– Здесь уже нет старших только выживающие, – спустя секунду раздался сдавленный хрип, запнувшись на серию залпов, тут же поправился, – не успеваем выбирать старших!

Оглядывая поле боя, Роберт стал смещаться тяжелой поступью на другой флаг блокпоста. Не прекращая посылать огненные стрелы, едва сдерживал желание пригнуться от летящих буквально над головой плазменных разрядов остервенело отстреливающегося по целям одинокой башни блокпоста. Бросив короткий взгляд в желтую муть над головой, покосился на облепленную кипевшей жижей стену. Фиолетовое сияние кокон поля уже едва мерцало и на стальных плитах стекало месиво из сажи и насекомых что кишели бурлящим ковром.

Расстреляв первый контейнер боеприпасов за считанные минуты боя, Роберт охватил фланг быстрым взглядом. Их вмешательство было очень вовремя. Если бы они задержались бы еще хоть на минуту, то от горстки выживших что буквально была по колена в трупах своих товарищей и трупов тварей, не осталось бы и следа. К стенам блок поста жалось только восемь фигур устало пошатывающихся и почти на треть покрытых жижей и сажей. И среди фигур бронированных пехотинцев только трое было в серых гражданских скафах, но упорно сжимающих короткоствольные "убои".

Оглядев кишевшие маревом пространство вокруг и рябь биосканера, что не показывал тварей в радиусе ста метров, Роберт покачал головой и вызвал оператора.

– Старший отделения 634. Прибыл на место. Отбиваем атаки тварей. Потери отделение больше семидесяти процентов. Состояние блок поста критическое. Требуется эвакуация. Повторяю, требуется эвакуация.

– Дежурный на связи, – возникло усталое лицо парня с торопливыми интонациями, – Я понял старший 634. Эвакуации не будет парни. Держитесь или пробирайтесь к Цитадели самостоятельно.

– Вы там обалдели что ли? – Не сдержался Роберт, – восемьдесят километров пешком?! Таща на себе убитых и ели живых?!

На миг застыв изображение дернулось и оператор взорвался криком:

– Старшой, а ты думаешь я из-за вредности отказываю?! У нас тут потери сумасшедшие! Первая линия блокпостов утеряна, твари наседают. Все десантные катера, сожгли уже по три реактора кокон поля. А десять штук так и рухнули не дотянув до ангаров. И мне просто нечем вас вытащить, понимаешь?! НЕ ЧЕМ! Ваши платформы так и не вернулись! Я даже не могу никого к тебе на помощь отправить. На юге бойня уже на стене происходит, НА СТЕНЕ! У нас самый спокойный сектор и кроме вас, еще осталось человек сто пятьдесят, что размазаны по всему сектору в двести километров! Вот и вся наша сила!

– Проклятье, – растерянно проговорил Роберт, – а что демон?

– Демон на орбите с левиафанами рубится!

– Понятно, – нахмурено проговорил Роберт пытаясь сложить в уме невероятную картину. Всего полчаса назад он считал что они выстоят, что их мощь всесильна. А сейчас складывалась мрачная картина. И в душе заворочался уже раз пережитый, но не изгнанный страх. Панические щупальца уже начали просачиваться в сознание и распугивая дельные мысли старались добраться до принятия решения, а там отключить сознание паникой и бросить тело в пучину инстинктов. Прочь, прочь отсюда.

– Единственное, что могу, – едва сдерживая стон бессилия проговорил молодой парень, – вывести "покойничков" на малой высоте.

– Хоть так, – рассеяно пробурчал Роберт прекрасно понимал, что это капля в море. При таких полетных условиях, малые воздушные платформы могли поддержать пехоту плотным огнем кинетических пушек едва ли десять минут. Все что не обладает кокон полем -будет для крылатой, всепроникающей мелюзги баловством. – Хорошо "циклоп", жди координат.

– Удачи парни, – не обидевшись на шутливое прозвище, оператор слабо улыбнулся, – Удачи мясникам…

Отключившись от эфира, Роберт шумно выдохнул, и собрав волю мысленно прикрикнул. Обзывая себя последними словами, начал злиться и проверенная методика сработала. Ища выход из ситуации, мысли забегали с удвоенной скоростью. Оглядывая побоище наткнулся взглядом на покрытые кишащим ковром два массивных горба улиток.

– Всем слушать мою команду! Гиря и Жало на ваших тройках дозор! Остальным потрошить матки киборгов. Грузим убитых и раненых и двигаем к Цитадели!

– Падре? Может здесь отсидимся тут все таки орудия… – с надеждой проговорил Косой, – и орудия у него ох как хорошо шмалят тварям задницы.

– Блокпост скоро загнется, – кивая на возвышение стены почти полностью покрытой ковром из шелестящей крыльями и бестолково снующей живности, Роберт добавил, – максимум еще полчаса и все. Орудия спекутся. Тараканы забьются во все щели и будет что-то не предсказуемое. Ты хочешь оказаться рядом с блокпостом начинка которого пойдет в разнос?

Желающих не было и работа закипела. Выдирая пласты обшивки, под присмотров уцелевших операторов "землероек", пехотинцы упрощали конструкцию киберносителя. Из махины способной перевозить четырех двухметровых крабов, делали кабриолет. Оставляя только самые важные агрегатные узлы, "улитки" превращались в катафалки, с открытым верхом. Спустя двадцать минут напряженной работы и нервного оглядывания окрестностей, колона из двух раскуроченных и дребезжащих платформ, в окружении выживших, тронулась в обратную дорогу. Превращая живой ковер в хрустящей под ногами месиво, освещаемые не прекращавшимися вспышками работающих по воздуху блок постов, беглеца пробирались в кишащем тумане. Подобрав трупы бойцов у блокпоста 342, уставшие люди ели передвигали ноги. Казалось перегруженные улитки только искали удобной ямы что бы увязнуть колесами в ухабе, и обдавая всех потоками мутного киселя подымали многометровые фонтаны жижи. Дорога до Цитадели отложилась в памяти только многочасовой монотонностью, напряженным вглядыванием в "тактичку" и постоянными фонтанами жижи. И когда показалась черная стена, они тупо вглядывались в наплывы базальты, стальные плиты и аварийные маячки светильников. Следуя указателям до ближайшего шлюза, люди обессилено радовались, сил на переговоры просто не оставалось, но когда ворота шлюза не открылись на вирт команду, Роберт ошарашено послал тест импульс к каналу связи. Вызов к дежурному шел с перебоями с проекция отозвалась рябью и неуверенным приемов.

– Эй циклоп, что у вас там происходит?!

– Западный сектор обесточен! Бездействуют блок посты и отключилась вентиляция!

ГЛАВА 61

– Как ты не поймешь Егор, – яростным полушепотом, воодушевленно говорила Фрида, – Демон и его прихлебатели живут на самых верхних уровнях! Они дышат чистым воздухом! Не задыхаются в подземельях как все колонисты, а наслаждаются запахами леса! Когда до тебя дойдет что все, ВСЕ кто дорывается до власти потом пользуются ее благами. Я и мои соратники, мы то знаем об этом, потому что сами были на вершине пирамиды и так делали!

– Все равно не понимаю, – ещё в полудреме говорил Егор. Пробуждаясь от забытья короткого сна, обнимал обнаженную фигуру, сквозь тяжелые веки говорил с сияющими глазами, – зачем им это нужно?

– Это элементарно! Загнав людей в подземелье их легче контролировать! Установив драконьи законы и чудовищную систему по выжиманию всех соков, тиран получает почти рабов, что за лишние бонусы на виртуальный счет, будут бежать как кролики за морковкой, выкладываясь и гробя свое здоровье в полутемных катакомбах! Я не удивлюсь если, демон и над детьми придумал какой-то эксперимент. Он ведь не человек, разве могут люди создать чудовищный Орден выжигающий целые планеты! Вспомни историю, во что превратила инквизиция древнюю Европу?! Миллионы людей были сожжены на кострах ради идеи. Вот и они устанавливают свои правила такими же методами! Разве современные и здравомыслящие люди на такое способны?!

– Тут ты перегибаешь кошечка, – попытался возразить Егор, улыбаясь под настойчивыми касаниями ласковой ладошки, пробуждающей в нем новый приступ желания, – Везде война. Вот демон и готовится к ней. Вон какие баталии уже показывали по проектору…

– Ох милый мой, ты наивный как ребенок, – касаясь набухшими сосками полуоткрытых губ раскинувшегося на постели парня, щекотала гривой лицо щурившегося парня, – уж поверь мне то, при современных технологиях, душещипательные истории клепаются легко и на любую тему.

– Ты хочешь сказать что это все вранье?!

– Ну что ты, зачем? Самое страшная ложь, это полуправда…

Чувствуя под собой долгожданную готовность, Фрида заизвивалась змеёй. Первые движения отозвались тугим комом внизу живота, сжимаясь в пружину сжатой энергии, корчило тело во всепоглощающей волне сладострастия. Обуздав ритм, она вновь зашептала:

– И всего лишь достаточно говорить часть правды, а все будут верить. Ведь я была на поверхности, и когда бродила по джунглям, я вдыхала этот аромат. Это волшебно. Чарующе. И ничего со мной не случилось, меня ведь проверяли и обследовали. И вот я с тобой, мой милый тигр-р-р-р…

– Слушай, а ведь правда…- на остатках самообладания, Егор попытался было встать и прервать этот танец тел, подумать над озвученной мыслью, но сильные руки настойчиво удержали его на постели, а губы замкнули горячие уста. С усилием оторвавшись от сахарных губ и дыхания свежести, он произнес едва сдерживая стон, – если бы в крови нашли тот вирус,то тебя бы изолировали, а сейчас ты со мной…

– С тобой мой властелин. И мы всегда будем вместе. И здесь и там, мы будем счастливы, а с нами могут быть счастливы остальные люди, нужно им только помочь, открыть глаза на правду.

– Но как? А если они не захотят слушать…

– Не оставим им выбора! – ускоряя темп движений, едва не крича выдохнула Фрида, – и они прозреют. Они сами убедятся, что все вокруг вранье и им незачем ютиться в подземелье, когда им может принадлежать весь мир!

– Ох, кошечка, ох радость моя, больше не могу…!

Общая волна наслаждения выгнула спины дугами, по телам пробежали судороги. И слитый воедино протяжный стон разнесся по сумраку каюты ревом диких животных. Обессиленные тела, покрытые бисеринками пота прижались друг к другу, плывя в сладостной неге, слушали судорожное биение двух сердец.

– Ты волшебница, – едва смог пробормотать парень судорожно хватая воздух ртом, – как у тебя только получается выжимать с меня все соки. Кроме ночи с тобой, я больше ни о чем не могу думать…

– Тихо милый, ну нужно слов, вслушайся в себя и все поймешь…

Вдыхая запах горячего тела и вслушиваясь в стук засыпающего сердца, Фрида улыбалась. Это был ее мужчина. И теперь он принадлежал ей. Только ей. Ни родственникам, ни друзьям, что приходили с ней поговорить, дать стерве понять, что она слишком много на себя берет, отваживая друга от их компании, коллектива. Что парень сам на себя не похож после знакомства с ней. Это все было уже вторично. Егор очень "удачно" зашел, когда она боязливо жалась в угол перед разгоряченными парнями. Скандал вышел очень яростным. Улыбка превратилась в хищный оскал. Утробно заурчав, Фрида мягко поднялась и нависла над спящим богатырским сном парнем. Это её самец! Это её добыча! И только ей решать, что с ним будет! А у него великое предназначение. Он станет мостиком в ее будущее. Слепым орудием в руках судьбы!

С кошачьей грациозностью втекая в комбез, девушка облачилась и выскользнула из кубрика тенью. Сумрак коридоров принял ее как родную. Не уверенной походкой и исполняя роль изголодавшейся, Фрида шагала в направлении столовой. Там, в глухом закаутке собралась вся ее "старая гвардия". Все кто был опутан путами страха за свои никчемные жизни. Те, чьи нити давно попали в руки опытного кукловода, а сейчас еще и любовные путы одурманили им остатки разума. Теперь это ее прайд и она львица. А они склонившие голову исполнители, что ради ее благосклонности готовы идти на все.

Полумрак тупика встретил тихим шелестом голосов:

– Доброй ночи Госпожа.

– Здравствуйте друзья мои…

Ласковый голос наполненной теплотой и заботой, дополнялся дарящим взглядом, в глубине которого каждый читал те эмоции которых ему не хватала. Видел прежние страстные встречи и надеялся на их продолжение. А невзначай оброненное слово, жест, прикосновение только дополняли тот дурман в котором находились эти существа, обделенные простым человеческим счастьем. Эти люди были одиноки. У каждого были убедительные причины по которым не сложилась личная жизнь, не шла успешная карьера и была порочная слабость. И помолодевшая Фрида виртуозно играла на этих струнах. С придыханием и наигранным волнением она жарко заговорила:

– Завтра будет наш день. Мы долго готовились к этому, и завтра справедливость восторжествует! Каждый из вас знает, что должен сделать, и знайте ради чего это делает. Помните, вы свершаете это не только для себя, для возврата корпоративных прав, привилегий дипломов золотых корпораций и профессионализму выросших внутри системы! Но и для той заблудшей паствы, несчастных необразованных что поддались коварной лжи и добровольно приняли рабское ярмо и затхлые подземелья. Они не знают кому поверили! Они не чувствуют обмана! Сменится поколение и вырастут новые рабы! Так и не узнавших запах свободы! И только вы можете открыть им глаза! Помогите людям! И благодарность потомков будет безгранична! Ваши имена навечно войдут в память народа как ИЗБАВИТЕЛЕЙ! Как открывшим глаза на новый мир. Как маяков мужества и честности, что сказали этому огрызку со стальной железкой вместо души, первое ХВАТИТ! Нашли силы для крика протеста: "ДОСТАТОЧНО ограничений бездушной чумы, достаточно страха и ужаса. Мы идем к свету!"…

Фрида держала в поле зрения всех. Она держала и властвовала во взглядах, думах и в душах. Ее слова ложились бальзамом на исковерканные души. На ее заготовки, что она сеяла в их душах. Ведь с каждым она провела не один час разговоров, и не только. И сейчас семена падали на благодатную почву. С каждым словом она чувствовала как сердца этих мужчин начинают биться в унисон. Как в головах рождаются одни и те же мысли: Хватит! Достаточно! Мы идем к свету!

Пробираясь обратно в каюту, Фрида еще смаковала те последние мгновения ощущений. И эти ощущения ей были приятны но какой-то частью души она улавливала что в них что-то не так. Она вроде и хотела устроить диверсию, но то что сейчас планировалось как то уж было совсем не типично для нее. Она никогда так не могла управляться с людьми. А сейчас словно какая-то сила в нее вливала энергию, а иногда казалось подсказывала слова, нужные эмоции, что бы подстроиться под собеседника. И она все больше замечала, что ей не могут сказать нет. И это касалось не только сторонников, но и совсем случайных людей. И это ей нравилось. Это пьянило. А мысль, что совсем скоро она добьется того что нужно, бурлила в ней энергией, словно бездонная воронка требующая новых и новых ощущений, сильных эмоций. И едва сдерживаясь входя в кубрик, чтобы не наброситься дикой кошкой на спящего Егора, она стала будить того едва сдерживаемыми, горячими поцелуями.

– Вставая тигр, вставай мой солдат. Нам давно уже пора…

Только через час они смогли обессилено откинуться на скомканной и влажной от пота простыне. Ее тигр был молчалив и собран, а в глазах светилась решимость. Она вновь с ним говорила о необходимости заставить людей взглянуть на мир без стекла скафандра… Вдохнуть и ощутить вкус свободы. И сегодня уже у него не было возражений. И в отличии от остальных, Егор сосредоточено прожевывая завтрак и смотрел на нее и сквозь нее. Он витал в нарисованном мире грез. Искусной паутине из образов и внушений, который сплела умелая паучиха.

– У меня есть одна идея. Говоришь надо, что бы случилась несложная авария и люди хоть на краткий миг вышли на поверхность?

Пряча в глазах блеск гордости за проделанную работу, Фрида опустила плечи, и спрятала лицо в ладошках.

– Ну не стоит так убиваться, кошечка, твой тигр не совсем простой технолог, а еще и инженер, для которого нет невыполнимых задач.

– Я знала, – спешно утирая слезы, женщина опустилась рядом с ним на колени, и заглянув мужчине в глаза озерами надежды, жарко обняла, – что ты у меня самый умный, самый лучший, и ты моя судьба.

– Только давай поторопимся, если не хотим натолкнуться на дежурную смену…

Судорожное одевание и спешный выход из каюты сопровождался глухим инструктажем. Со стороны могло показаться что парень рассказывает своей девушке историю жизни. В нужных местах Фрида подыгрывала, делая круглые от удивления глаза, а в другой – испугано прикрывала рот ладонью переспрашивая (выспрашивала) о том что произойдет если задуманный процесс не остановить вовремя.

– Если затянуть процесс больше чем на три часа, резервные линии не выдержат и тогда по цепям репитеров пойдет каскадная волна отключений. Реакторы просто не выдержат и перейдут в режим "холостого хода".

– И нельзя ничего будет сделать?

– Можно, но это смертельно опасно. Нужно будет восстановить проводимость энерговода, – криво ухмыльнувшись Егор произнес, – но тому, кто это будет делать не поздоровится. Энергетические завихрения ускорителей при вновь возникшем контакте, его просто зажарят живьем. Но мы так не будем затягивать. Думаю что и двух с половиной часов хватит для того что бы самым одаренным стало ясно, что нужно идти наверх. При отсутствии энергии, встанут все системы регенерации, будет обесточена вся электроника, и хотят они того и ли нет – людям придется выйти на поверхность. А там, мы их уже встретим в открытом шлюзе.

Мысли о свежем воздухе, об аромате джунглей стали просыпаться в ней знакомым шумом в голове. В теле стал скручиваться водоворот сладостной неги и кровь прильнула к щекам. Вглядываясь в идущего по служебным коридорам, мужчину Фрида цепко держалась за ладонь раздваивающегося силуэта. Камень, стены и провода, провода бесчисленные стальные рукава, и все уходило ниже и ниже в полумрак. И когда пытка ходьбой закончилась, она обессилено сползла на пол, а Егор продолжал рассказывать:

– Эту утечку мы искали всей бригадой почти полдня и натолкнулись случайно, – хохотнув припомнив тот казус, парень присел у угловой магистрали на которой пульсировал едва заметная накладка, – если бы не заделали в течении двадцати минут начался бы коллапс и восхождение к поверхности началось бы раньше. Я тогда наложил муфту из билектрика, до лучших времен. Похоже – лучше временя еще не настали.

Легко коснувшись середины уплотнения, Егор смотрел как стремительно сужается полупрозрачный материл до плотного обруча, и легко подкинув разорванное кольцо из серебристого сплава, повернулся к молчавшей девушке.

– Вот и все, – но увидев безвольно запрокинутую голову и мелкие судороги трясущие девушку как под разрядом, бросился к ней, – Кошечка, что с тобой?! Очнись ну что же ты…

После нескольких нежных, Фрида смогла выплыть из тумана оглушительного грохота. Разрывающего голову на тысячи фрагментов.

– Мне надо… Мне надо на воздух. В ночь… Свежий глоток…

– Да бог ты мой, – собираясь подкинуть девушку на руки Егор не знал куда деть муфту. Не долго думая одел на руку девушке, подхватил безвольное тело и бросился, вверх по ступеням, – Да что же за чертовщина такая. Ты потерпи милая, сейчас… я вынесу тебя к воздуху.

А Фрида все больше и больше теряла связь с реальностью. В голове звучал шепот и дурман окутывал любую мысль что, едва рождаясь в воспаленном сознании тут же увязала в патоке разгорающегося зова плоти. Обхватив руками шею парня, она пыталась вжаться в знакомый запах, влиться в него и раствориться в пульсе чужого сердца. И словно черпая силы от бушующей внутри парня урагана тревоги, стала ощущать мир четче, рельефнее и последний уровень технологических коридоров, мерцающими автономными источниками света, она "пробежала" на руках бегущего парня. Застыв перед массивными трехметровыми створками, лепестками потертой стали преграждавшей путь наружу, пара завалилась перед шлюзом. Обессилено упав перед обесточенными створками, Фрида сложилась в позу эмбриона и заскулила от разъедающей тело боли.

– Что, что сделать Фрида?! – упав на колени, стараясь разобрать в скулеже корчившейся девушки хоть несколько вразумительных фраз, парень ползал на колянях с тревогой в глазах старался заглянуть в глаза, как то облегчить страдания самому дорогому человечку, – еще раз повтори, что сделать? Шлюз? Да, да сейчас открою…

Разбивая стекло аварийного открытия шлюза, что мигал подсветкой автономного источника питания, Егор, последовательно нажал три лепестка. Красный – разошлись зажимы фиксаторов. Желтый – вздрогнула герметичная доводка. Зеленый, – в тонкую щель яркого света со свистом втянула в себя мелкие песчинки вездесущего мусора. Вглядываясь в расширяющуюся полосу, Егор вновь упал на колени и подползая к сгорбленной фигуре девушки, сотрясаемой судорогами бережно перевернул ее на руки. И едва справляясь с кашлем разрывающихся легких, с усилием выдавил:

– Все родная, мы это сделали. Мы дошли… Остается только подождать первых…людей.

Но вместо искаженного болью милого лица. Егор увидел… едва сдерживающую смех девушку. Непонимающе всматриваясь в до боли знакомые черты искаженные в гримасе хохота и чужие глаза, он не мог поверить в происходящие.

– Фрида что с тобой?!

– Остается только подождать первых людей… Праматери!

Истерический смех разливался наливался оглушительными нотами и оттолкнув девушку, Егор постарался быстро встать.

– Что это за шутки Фрида, мне совсем не смешно…

– А мне очень…, – грациозно поднявшись Фрида стала напротив расширяющегося провала света, в который уже во всю влетали порывы дурманящей свежести. Хозяйничая в тамбуре, ветерки почтительно перебирали трепещущую на ветру черную гриву волос. Изменившаяся осанка, царственное лицо и пронзительный взгляд смеющихся глаз, буквально проникли незримыми щупальцами в сознание растерянного парня, – Очень даже смешно, мой сильный, ласковый… Но глупый тигренок.

– Ты, ты…это все, – боясь поверить в свершившееся Егор мотал головой, не веря в реальность. И страшная догадка обелила лицо. Он только что обескровил крепость. А та, кого он боготворил, ради которой вычеркнул из списка живых бывших друзей и знакомых, твердивших что с его избранница слишком свежо выглядит для своего возраста, что ее начинают бояться, он им не верил. Думал они завидуют и ничего не понимают в их настоящих истинных чувствах, – между нами все было…

– Почему было, мой милый, – вновь маска того образа очарования и ласковости, что околдовало парня, – оно и есть. Сейчас и здесь. Иди ко мне. Я открою тебе божественные наслаждения…

Делая шаг навстречу образу, начавшему оголяться в контуре яркого света, к знакомым изгибам тела с выученными наизусть впадинками, Егор сделал неуверенный шаг в полосу света. И пораженно замер. Фрида светилась. Зеленое свечение проникало сквозь поры и заставляло тело бледнеть. Под полупрозрачной кожей просматривались извивающиеся волокна мышц, сплетенные белесыми отростками, что с каждой пульсацией проступали уже заметными ворсинками. Не отрываясь от взгляда глаз непрерывно меняющих оттенки, Егор медленно приблизился к изменившийся до неузнаваемости Фриде. – Ты, ты… ведьма?!

– Все женщины немножко ведьмы, тигренок. Особенно когда рядом такая добыча…, – снимая маску милой и ласковой, на свет появилось истинное лицо. Жесткое, холодное и собранное лицо хищницы, поймавшей жертву и не желающую ее отпускать, – на колени, добыча!

Отшатнувшись от резкой перемены, Егор едва не упал. Отступая от надвигающейся светящейся фигуры, не отрывая взгляда, он качал головой. Попытался отмахнуть наваждение, отказывался поверить, но некогда ласковая ладошка обхватила запястье с невероятной силой. Сдавливая затрещавшие кости до болезненного вскрика, заставила его упасть на колени. И кошмар прошипел:

– Знай свое место, добыча.

– Мне же больно, отпусти…

Но вместо того, что бы склониться над баюкающим руку мужчиной, сияющая зеленью девушка резким броском схватила жертву за горло. Мощной хваткой, ощущая биение артерий и трепет мышц, девушка подняла трепыхающегося парня на вытянутой руке и впечатала тело о каменную стену. Удерживая засучившего ногами мужчину с начавшим синеть лицом, и судорожно бьющими по стальной хватке руками, Фрида прошипела прямо в лицо искаженным хищным оскалом.

– Ты глупый самец, покорись и…

Мощный боковой удар вмялся в половину лица ведьмы. Падая на четвереньки Егору захрипел. Непрерывно кашляя и растирая горло, парень встряхнул ушибленную руку. Глянув на безвольно раскинувшее тело и на руку с блеском муфты, резким движением сорвал тяжелый браслет. И когда уже разворачивался, что бы нырнуть в темный провал второго тамбура шлюза – в спину ударило сильно и горячо. Выгибаясь от полученного толчка, Егор неверяще смотрел на грудь, из которой торчала окровавленная рука сжимавшая пульсирующий комок чего-то родного. Обессилено падая на колени, Егор потянулся к сердцу и последнее что он услышал был горячий шепот на ухо:

– Сильный. Отважный. Но глупый тигренок…, – милые интонации сменились, хищным шипением и рывком кольца из слабеющих рук,- до встречи в Лоне Праматери, добыча!

Стряхивая остывающее тело с окаменевшей руки, Фрида смотрела как разглаживается и размягчается сведенные судорогой пальцы. Смотрела на затухающее биение сердца, на струящиеся ручьи яркой красноты, неуверенно улыбнулась звучащему в голове шепоту. Вкрадчивые интонации шептали, убаюкивали, напевали песни от которых в голове разом стало легко, а тело отозвалось движениями в такт ритма. И она отозвалась на едва слышимую песню шепота.

Усиливающиеся порывы ветра просачивались сквозь стену фиолетового огня запахом гари и настойчивым шепотом. Вглядываясь в слабеющее мерцание купола, закрывавшего все видимое пространство преградой чужой энергии, Фрида хищно оскалилась. Осталось еще немного и все изменится! Оставшаяся добыча исполнит ее волю, и сделает все ранее задуманное. Марионетки будут умнее и не повторят участи этого. Этого…

Пытаясь прислушаться к ощущениям при виде мертвого парня, на лицо смотревшее в небо остекленевшими глазами с высыхающими дорожками слез, девушка опустилась на колени. Бережно касаясь отросшей щетины, милых ямочек на щеках, Фрида невереще посмотрела на страшную разну в груди. Спешно пытаясь перекрыть разорванную грудную клетку, оберечь уснувшего и того такого беззащитного человечка, Фрида увидела вторую руку с зажатым сердцем. Резко отпрянув смотрела на свои руки полными ужаса глазами. В голове кружил вихрь из образов и эмоций. Вся прежняя жизнь проносилась в хороводе сумасшедшего танца. И она заплакала. То что она считала своими планами, желаниями, устремлениями все оказалось песчаной насыпью, пылью под которой уже показались гранитные утесы чужой воли. Поднимаясь с глубин подсознания, чужие мысли уже давили и руководили ей, заставили свершить первые шаги в бездну. И она покорно уступила, стала на колени перед шепотом темноты. И мир взорвался светом. Звуками. Фиолетовый огонь разом погас. И мир Пандоры принял ее ревом ветра. Широко раскинув руки на встречу обрушившегося вала жужжания и стрекота, Фрида безумно расхохоталась. Тучи насекомых закружились вокруг нее роями желтого тумана. Подчиняясь взмахам рук, повторяли безумный танец исходящей зеленью фигуры.

Чувствуя ритм трепещущих созданий, что множеством крыльев создавали самую чарующую музыку Фрида пьянела. Наполнявшая тело энергии бурлила в ней котлом, и выплескивая в окружающий мир излишки, она чувствовала как на танец отзываются джунгли. Земля задышала мелким ритмом и ощущая приближение все новых участников пляски тела и бушующей энергии, Фрида продолжала смеяться и кружиться в безумных ритмах таинственного шепота.

Почувствовав присутствие родственной души, Фрида улыбнулась и приглашающее закрутив вихрь насекомых уступила площадку для незнакомца. Фигура из знакомого мха и уже не такого страшного мгновения жизни улыбнулась танцующей.

– Долгих лет Роду, сестра.

– Филиция? Как ты здесь оказалась…

– Мы ждали твой зов сестра, – подойдя ближе обладательница мохового покрытия, заглянула в глаза озерами ослепительной голобизны, – но в нем много осталось от неврожденной. Подарок матери слишком сильно в тебе возрос, обогнал свое время…

– Я не понимаю как ты разговариваешь, – пораженно произнесла Фрида, глядя на сомкнутые губы, – почему я тебя слышу?!

– Потому что ты и я принадлежим уже Роду, – и проникающий взгляд наполненный сумрачным тенями, вновь захватил все внимание Фриды, – живем в дыхание Праматери. Но ты еще не способна полностью чувствовать ЕЁ. В тебе еще сильна нерожденная. Но это пока. До слияния с Праматерью. Ты же потерпишь, пока мы не поможем Праматери?

– Я плохо понимаю тебя… сестра, – пробуя слово на вкус Фрида, буквально чувствовала как забурлила в ней кровь, как изнутри поднялась теплая волна и растеклась по телу ощущением тепла и уюта, – но я чувствую тебя.

– Потому что мы дети одной матери, – раздался сиплых голос, но с каждым словом, набирая силу заиграл нотками глубины и чувственности, – и в нас семя одного Рода. А вокруг нас младшие и они все пришли к нам на помощь, что бы очистить дыхание Праматери от этой болезни уродства тела и духа.

Окинув взглядом все пребывающие полчища "младших" что от нетерпения и переизбытка эмоций шипели и слегка покусывали друг друга, Фрида коснулась самого близкого ящера. Бушующая внутри энергия словно разряд сорвалась с ладошки, и разойдясь волной по телу затрясшегося существа скрутила тогой дугой. Опасливо отдернув руку, Фрида с недоумением смотрела на дергавшееся и извивающееся в экстазе тело двуного ящера. Закатывая глаза и подгребая крошки базальта острыми пальцы с когтями, ящер упал перед ней ниц. В преданном взгляде янтарных глаз читалась мольба еще одного прикосновения, еще одной вспышки экстаза.

– Осторожнее сестра. Младшие не могут наслаждаться дыханием Праматери, только чувствовать. Мы для них источники, дарующие мощь и любовь Первозданой. Мы можем обласкать, а можем и лишить жизни.

– Чудеса, – ошарашено проговорила Фрида, рассматривая свои сияющие руки.

Улыбнувшись понимающей улыбкой, обладательница волшебного голоса, произнесла:

– Ты еще много не узнала, большее только впереди. Но надо закончить начатое. Там, внутри мертвого, томятся наши будущие сестры и воины. Нам надо поспешить, пока тень Кха-нарта противится Старшим Родам.

И повинуясь взмаху руки орда "младших" устремилась в тамбур шлюза. Толкаясь, спеша выполнить волю, ящеры вливались в темноту открытого зева беззащитной бреши в теле ранее неприступной крепости.

Сотрясая землю мимо прошагали великаны, пригибая головы что бы протиснуться в проем шлюза, грузно переваливающиеся громады из костяных наростов, глухо порыкивали на суетливых ящеров, сразу же уступавших место.

– Кто это? – Спросила Фрида стараясь рассмотреть в облике непропорционально огромных нагромождений костяных наростов хоть что то знакомое.

– Это воины Рода, – ответив на вопрос, сестра тронула проходившего воина за руку. Легкий всполох красного свечения только показавшись сразу же растворился в костном панцире. Обернувшись, гора шипов и наростов склонилась к голове Филиции и застыла в молчаливом диалоге. Оторвавшись от мелко подрагивающего утеса, добаваила не терпящим возражения тоном. – Ты пойдешь с Несущими Гнев. В тебе свежи листы образов не рожденной, это поможет во мраке неживого. Нам нужна колыбель.

Пытаясь не запутаться в смыслах и возникающих в сознании призрачных образов, Фрида нахмурено спросила:

– Ты можешь понятнее говорить? Мне тяжело разбираться в словах и смутных виденьях одновременно. Скажи прямо, что нужно делать?

Вглядываясь в нахмуренное лицо, обладательница расплавленных озер сапфир пыталась заглянуть в глубину души. Не придя к решению, покачала головой.

– Очень, очень рано ты окунулась в дыхание Праматери…, – вдохнув полной грудью, закрыла глаза и скрестив на груди руки, тихо зашаталась. А когда вновь открылись глаза, то на Фриду взглянула девушка с проекции. Волевое лицо разгладилось, появилась знакомая по записям мимика и голос загремел грубостью, – ну что же, давай попробуем по старому. Значит слушай внимательно зеленозадая, топаешь за этим громилой и показываешь дорогу. Ты единственная кто еще помнит, как эта конура выглядит изнутри. И нам нужен Детский уровень…

В груди что то всколыхнулось, попыталось пробиться наверх сознания, и не справившись, тут же растворилось в море эйфории. Передвигаясь в коридорах наполненных шорохом множества лап, шумным дыханием и тяжелой поступи Несущих, Фрида задала вопрос:

– А зачем Детский уровень?

– Для дела, – отрубила Филиция. Наградив ждущую ответа долгим взглядом, коротко хмыкнула, -

Матерь Рода говорит, что потомки это надежда. А если нерожденного лишить потомства, у него не будет будущего.

Придержав шаг Фрида медленно, повернулась. Вглядываясь в мерцающие синим глаза Филиции спросила:

– Вы хотите, их… убить?!

– Не говори глупостей! – удивленно возмутилась Филиция, – Зачем убивать сестер и самцов? Они будущее нашего Рода. Их сила и молодость сделают нас одним из Великих в Лоне Праматери.

Впереди послышались пронзительные женские визги, крики боли смешались с яростным шипением "младших". Заполыхали яркие лучи плазменных росчерков. Туннель взорвался ревом Несущего Гнев. Стремительные тени на фоне всполохов смешалось с тяжелыми ударами и стонами людей.

Ошеломленная Фрида смотрела на жесткую расправу широко распахнутыми глазами. Мимо них, в гущу схватки вливались все новые и новые стремительные силуэты, а впереди высились спины Несущих, что размахивая длинными руками, снимали кровавую жатву из криков страха и боли.

Застигнутые в момент перехода и поиска выхода из темных и душными подземелий, растянувшаяся толпа беглецов наткнулась на кошмарных созданий. Шедшие впереди, с короткими стволами тусклого метала мужчины, пытались высмотреть в мигании фонарей стремительные тени утаскивающие сородичей в темноту, а оглушительный рев и ожившие глыбы камня надвигались с неотвратимой неизбежностью. Беспорядочная стрельба превратила широкий коридор в битву паники и ожившего ужаса. Понесшие потери сумели организоваться. Вперед пробились люди с оружием и ожесточенная схватка вспыхнула с новой силой. Расстреливая росчерками плазмы темноту, каменных великанов и стремительные силуэты ящеров, люди пятились, но уже без паники. А за ними суетились женщины, оттаскивая раненых, шинами и спешными перевязками, пытались остановить кровь у посеченных когтями людей. Краткий миг стабильности и неопределенности повис в воздухе. Битва стала затягиваться и все больше в нем слышалось рева боли несущих. Ставших единственной преградой от сжигающих росчерков зеленых сгустков.

Стоявшая рядом Филиция шумно выдохнув, затянула печальную ноту. Монотонная, тяжелая, угнетающая звуковая волна вдруг взорвалась богатыми перепады тональностей без слов, но в тоже время сплетаясь в не разборчивые звуки, побуждала к действию, проникала в каждую клеточку и обращалась напрямую к дремлющим инстинктам. Усиливая дремучие животные начала, будила в каждом зверя незнающего пощады и боли. И на последней ноте высокого контральто, когда казалось звенящие он напряжения мышцы лопались от избытка силы, прозвучал резкий, переходящий в ультразвук вой. Взведенные песней "младшие" буквально превратились в молнии. Стремительные тени, едва касаясь пола, отталкиваясь от стен врезались в первые ряды людей.

Расправа не была долгой. Стремительность и дикий напор сломал первые ряды вооруженных людей, а дальше начался кровавый пир животной ярости. Спустя десяток минут, Фрида уже смотрела на следы побоища.

Залитые кровью тела, стонущие и державшиеся за уши люди, буквально валялись вповалку. Сноровисто обыскивая полуживых, срывая с оглушенных всю одежду, "младшие" внюхивались в тела. Выискивая живых приводили в чувство и толчками, рыком выгоняли голых, стонущих и пошатывающихся в туннель, к пути наружу. А следом же тащили тела поверженных.

– Время на исходе, сестра, – протянула прежним голосом, вновь ставшая собой повелительница мерцающих в сумраке сапфиров, – В какой стороне колыбель?

Пребывая в туманном состоянии Фрида подняла ошалевшие глаза на говорившую. Запах крови и вид вываленных внутренностей, раздробленных костей вызывала в ней панику, но другая часть, новая сущность все больше и больше принимавшей власть над сознанием – только утробно урчала, буквально вдыхая аромат поверженных врагов, истекала волной животного удовольствия.

Видя мир двумя разными сущностями, сознание разрывалось на две части и эта причиняло ей боль от которой она едва стояла на ногах. Скользнув взглядом по стене, с измазанным красными брызгами указателем уровней, Фрида махнула рукой в левый провал.

Вновь шелест бегущих лап, рыки, крики и редкие всполохи излучателей. И новая песня разрывала тишину туннеля не человеческими нотами, буквально вытаскивающими сидящую в ней тварь наружу, а ее сбрасывало все глубже в пучину темноты. В небытие.

Едва удерживаясь на ногах, Фрида шаталась от гудевшей колоколом головы, вновь следовала за бывшей женщиной, а сейчас владычицей рептилий, что слушались ее беспрекословно и заливали коридоры реками крови и трупами поверженных людей, пытавшихся организовать сопротивление силе не признающей преград.

Сбившись со счета туннелей и преград Фрида свалилась перед последним тамбуром. Едва подняв руку указала великану на шлюз межуровневого перехода. Не подчинившейся команде экстренного открытия, стена металла не смогла выдержать и трех ударов Несущих гнев. Вогнутая и порванная стальная плита была сорвана с направляющих реек вместе с осыпающейся крошкой потолочной коробки. И твари ворвались в раскрашенные в яркие цвета залы.

Ударивший в сознание детский визг буквально содрал с нее кожу. Ужас и бессилие беззащитность перед кошмаром, – все вложилось в крик детей. И этот крик проникал сквозь плотно зажатые уши, сквозь сомкнутые глаза, сквозь переливы удовольствия. Разрывая путы сладострастия опутавших раздробленное, рассыпающиеся сознание личности Фриды, крик проникал глубже.

Сквозь маски. Сквозь образы и события. Сквозь прожитые годы.

В самое сердце. В тот уголок, забытый и не вспоминаемый, где еще теплился уголек памяти о ребенке. И горечи утраты. Она старалась забыть ту боль, забыть то существо, которое любила больше всего на свете. Забыть его вместе с частью души. А сейчас эта боль вернулась. Ворвалась в сознание всесокрушающим ураганом разъедающей горечи. Со множеством детских криков и с первым и единственным словом, которое знал и умел говорить ее сынок:

– МАМА!!!

– Торик?!

Вскинувшись раненой волчицей Фрида вслушивалась в множество криков, и везде она слышала голос умершего сына. Вглядываясь в вереницу детей, едва ковыляющих плачущих и жмущихся в испуге друг другу, она видела своего Торика. И в каждом взгляде наполненном слезами она видела один и тот же вопрос:

– Мама? Почему так больно? Где ты, мамочка?!

Поглотившая сознание боль сорвала ее с места. Затыкая уши она бежала. Бежала прочь от криков. Прочь от вопросов. Прочь от всего. Но везде ее преследовало воспоминание взгляда и последнего слова, сгоравшего от лихорадки сына. Мама!

И вновь бег. Падения обдиравшие колени до крови. Сбитые локти. Рассеченная о выступы, голова и липкие лужи в темных коридорах. Падение и вновь бег в темноту. Прочь от раздирающей тело боли, прочь от воспоминаний. Прочь от свершенного. Прочь от прошлого.

Очнувшись после очередного приступа бега и плутания по туннелям. Вглядываясь во всполохи аварийного освещения, Фрида узнала узкий коридор технологического колодца. Вглядываясь в полотнища из кабелей устилающих весь потолок, морщилась от гудевшего роя в голове, вдруг зашлась истерическим смехом.

Таинственный шепот обещал все, дарил все волны удовольствия, лишь бы она подчинилась, вернулась обратно. И тело предательски дергалось от спазмов сладострастия, выгибаясь дугой, скручиваясь спиралью, окрашивало мир красками и жаром экстаза. Желанием жить и наслаждаться.

Но голова пылала огнем. Разъедалась кислотой горечи утраты сына. Только что, недавно, сейчас она еще раз предала Торика! Она не спасла его! И он ушел! Они ушли все. Их увели. А она осталась…

– Нет сынок, не в этот раз. Уже точно нет, – шепча разбитыми губами слова, сквозь пелену стекающей со лба крови, Фрида нащупала кольцо на руке. Осторожно снимая, как самую большую драгоценность, подползла к сияющему кабелю с почти разломленной изоляцией. И едва слышно, повторяла как молитву:

– Прости, что не уберегла. Прости, что не спасла. Прости, что таким родила. Прости… Я слышу… Я иду за тобой сынок. Иду…

Протянутое кольцо коснулось изоляции кабеля и поглощая молнии энергетического свища, муфта стала растягиваться, наползая полупрозрачным образованием. Резко повысившаяся проводимость изменила конфигурацию энергетических завихрений и пронизывая пространство невидимыми линиями микроволнового излучения, вихрь схлопнулся в единое полотно. Попутно пройдясь сквозь белковую органику, породил температуру триста градусов в моментально почерневшей мумии.

ГЛАВА 62

– Вперед, я сказал! – Рыча зверем Роберт, разрядил в кинувшуюся из темноты пасть короткую очередь. Рык сменился диким визгом и дополнился чавкающим звуком, – не отставать! Держим плотность, мать вашу!

От пнув сломившуюся куклу, Радригес вновь устремился вперед, в узкий луч фонаря выхвативший из темноты стены туннеля и следы побоища. За ним следом и рядом шли остатки отделения и прибившихся по пути людей оружием. Ослепительный гребень выстрелов вспорол темень яркими росчерками. Выхватывая всполохами оскалы и кишащий коридор темных силуэтов, плазма прожигала в телах дыры, отрывала конечности, заполняла туннель вонью горевшей плоти. Смесь из криков, гари и вспышек вычеркнул из жизни все. Мысли были только в "тактичке" и рефлексах ожесточенных схваток в стенах погруженной в темноту Цитадели…

Когда измученные переходом, выдержав бой у блок поста и спеша под защиту стен Цитадели, люди надеялись на краткий отдых. Но встретившая потушенным полем Цитадель, укрывала только панику и страх. Почти все силы десанта были на отражении бешенного напора тварей, подобравшихся почти в плотную к стенам на северном секторе и сообщение о потухшем южном секторе секторе – прозвучало как гром среди ясного неба. А затем пошли панические доклады о стремительном клине тварей несущихся через замолчавшие блокпосты. Но когда стало известно, что твари уже внутри Цитадели, всех способных держать оружие бросили на защиту внутренних уровней. Каким-то образом твари проникали и ориентировались в постройках и хитросплетениях коридоров. И сейчас, на общей схеме "тактички" расползалась клякса ангаров, помещений и уровней, в которых останавливалась автоматика, климатические установки и пропадала с связь. И когда клякса заняла треть круглого объемного сегмента Цитадели, разом потухла половина секторов – Роберт замер. Самую сердцевину проекции занимали детские уровни, и сейчас большая часть утопала в темноте неизвестности.

Попытавшись связаться с дежурным, чертыхнулся. Работал только малый контур группы. Связь с остальными просто шипела помехами.

– Гиря! Раздай сектора дежурств и на пять минут ко мне вместе со старшими троек.

– Будет сделано, – резко отозвался единственный уцелевший из старший троек. А сейчас исполняющий обязанности сержанта в сбившемся стихийно отряде.

Выведя объемное свечение внутренностей цитадели сияющим шаром, Роберт смотрел на серый лабиринты потушенных коридоров. И когда вокруг собрались еще восемь человек, сказал:

– Значит так парни. Последней задачей дежурного был выход к центральному коридору сегмента А7 третьего уровня, – ткнув в гущу пересечения серых линий, задумчиво добавил, – но это было до того как потухла половина уровня. Поэтому я думаю, что удержание коридора в центре темноты бессмысленно.

– Да тут все бессмысленно, – глухо ругнулся высокий парень в порванном комбезе пилота орбитальной баржи, – мечемся как угорелые в темноте. Куда бежать? Зачем? Ни хрена никто не знает!

– Хватит стонать Семен, – отрезал Роберт, не отрывая толстого пальца в бронированной перчатке от оранжевого свечения проекции, – в любом случае мы уменьшаем количество тварей.

– Он прав командир, – тут же отозвался пехотинец из какого-то подразделения, – все последние приказы были дерганные и бестолковые. Мы мечемся уже по коридорам два часа. Сталкиваемся с такими же группами, нарываемся на тварей, а все бесцельно…

Роберт и сам был согласен с ходом мыслей людей, но хотел убедиться, что не один он это заметил. Четкого плана не было и виной этому стал умерший виртконтур управления. Не было взаимодействия, не было четкого понимания происходящего. И пора было с этим кончать. Иначе его отряд, который уже притерся и мог слаженно работать в темноте коридоров начнет бродить и разваливаться. Ведь только у него была задача зачищать коридоры и оборонять узловые пересечения, а остальные просто старались выжить.

– Цель у нас одна. Убрать тварей из Цитадели.

– Да может быть они уже взяли все уровни! А мы тут уже покойнички! Только еще незнаем когда именно нас прирежут!

Схватив оравшего бородача, Роберт силой припечатал того к стене. Всхлипнув от удара, человек со слипшимися от пота волосами заткнулся прикусив язык и смотрел на склоненное к лицу забрало броневого шлема испуганными глазами.

– Еще раз такое вякнешь, я тебя сам пристрелю,- яростно прошипел Роберт в исказившееся от боли лицо бородача, – мы живы, не ранены и можем убивать тварей. Вот что самое главное. А твои вопли только мешают!

– Значит так, – оглядев подсвеченные лица и шлемы, Роберт обвел всех долгим взглядом. То что он собирался сказать, шло в разрез с полученным приказом. Но поселившаяся в душе тревога не давала покоя. Сам, вглядываясь в "тактичку" он мучился вопросами: "Почему твари так медленно расползаются по крепости? Какая цель этого прорыва?" Ведь если судить по предыдущим схваткам, передвигаются они очень быстро, а анализ последних сообщений показывал, что враг быстро движутся вперед, медленно расползается в стороны, а на нижних уровнях их значительно меньше чем на верхних. Что их заставляет идти по кратчайшему пути? Куда и зачем? На встречу северному прорыву? Бестолково. Те сектора еще запитаны и там не разгуляешься как здесь. Может они тупо ворвались и как животные рыскают? Но движение вперед выделялось на проекции целенаправленностью. Да и не тупы твари как хотелось бы. Один удар, скрывал подготовку второго и вскрытие шлюза чего стоят. Все колеблется буквально на волоске. И не понятно куда склонится чаша весов.

Рассуждения петляли и вокруг да около, а цели все не было. Молчаливо ждавшие люди, застыли в ожидании его решения. Он командир и в ответе за всё. Они будут выполнять приказ, а он отвечать за жизни доверившихся людей.

Очнувшись от дум, Роберт осознал что смотрит на свой палец, который окутываясь сиянием утопал в самом центнере Цитадели. Детский уровень! Осенившая догадка вывалилась на свет и заиграла гранями логичности.

– О, дева Мария, не может быть, – потрясенно прошептал Роберт. Все стало на свои места. А голове уже спешили мысли наперед, стараясь унять разгоравшийся в груди ярость – гребаные ящерицы! Они рвутся к детям!

Озвучив догадки и не дожидаясь мнений, Роберт уже принял решение и не собирался его обсуждать. По интонациям горячего и едва не плескавшегося от раскаленной стали ярости голоса – это поняли и другие. И последовавшие следом слова принимались руководством к немедленному действию.

– Выдвигаемся к детскому уровню! Гиря – собрать со всех бойцов ретрансляторы, на тебе разворачивание полевого виртконтура. Семен – твои отвечают за сбор по дороге снаряжения. Брать все. Скафандры аптечки воду, оборудование все что может пригодится для долгой осады. Вацлав…, – задержавшись на бородаче, Роберт высматривал в угрюмом взгляде следы паники. Но от минутной слабости не осталось и следа, осталась только решимость, – на твоих парнях наладка связи по созданному виртконтуру. Упрись, но дай контакт между всеми кто перейдет на наши частоты. Нам очень нужна будет любая поддержка. Хуршит, ты штурмовая тройка… Калмык и Боцык вы мобильный резерв…

На ходу раздавая задачи Роберт уже спешил. Чувствовал что безвозвратно упущенное время играет против них. Зашумевшее голоса и сборы разворошило оседлавший широкий коридор отряд словно осиный рой. Защелкали тумблеры, забренчало проверяемое снаряжение, запищали готовностью взведенные на мощность излучатели, распределившие обязанности люди по деловому расходились и приступали к исполнению четкого и ясного приказа. И когда Роберт осмотрелся в серости туннеля подсвеченного в проекции ночного виденья, на него смотрели решительные и готовые ко всему люди.

– Пошли!…

Бросок "сверчка" и по полу покатилась сенсорная станция. Укатившись далеко в темноту туннеля, клацая по граниту острыми ребрами, жучок вышел на связь и полуслепая "тактичка" украсилась новыми данными. Очередная засада из десятка притаившихся "крокодилов". Бросок осколочной гранаты и бой. Главное не терять темп. Главное темп продвижения вперед!

Из бокового туннеля еще шорох и стремительное клацанье когтей о мрамор. Резкий поворот и заработавший на пределе охладителей излучатель задергался компенсаторами. Лучи смертоносной энергии вспороли пространство яркими вспышками, впиваясь в оскаленные пасти буквально рвали чешуйчатую плоть в клочья. А рядом заполыхал еще один излучатель и еще. Тройка пехотинцев присев для устойчивости вспарывала темноту веером смертоносных всполохов, а твари все прибывали и прибывали.

– Горилла!!!

Предостерегающий вскрик прервался хрипом. Глянув на тактичку, Роберт заскрежетал зубами. Отряд попал на неудобное перекрестье четырех секторов. Магистрали коридоров растекались широкими коридорами. Уничтожив одну группу, они всполошили всех. И сейчас к месту сражения стекаются твари из трех направлений.

– Проклятье, отступаем! Всем назад, Калмык ко мне!

Отзывая людей не имевших опыта схватки с гороподобной фигурой твари, Роберт застонал. Если бы был "носорог" все было бы по другому, но сбрую пришлось сбросить в шлюзе. В таком костюме не повоюешь в низких потолках Цитадели, для тяжелого боевого комплекса пехоты здесь просто нет места, не то что для маневра, даже не выпрямиться в полный рост. А вот для "горилл" было самое как раз, что и продемонстрировал бронированный монстр, взмахом руки вспоровший броню пехотинца словно картон.

– Калмык, по моей команде три осколочных за спину твари! Отсеки крокодилов! И как только он повернется боком всадите всем дуплетом максимальной мощности в подмышку! Выше пояса. Только там пробивается панцирь!

Выдвигаясь навстречу грузно шагающему монстру, Роберт размял шею.

– Ну что уродец, потанцуем?! Калмык гранаты!

Поджидая пока мелькнувший блеск цилиндров минует великана, Роберт вскинул излучатель. Целясь в валун головы, там где среди множества щелей, должны быть глаза, стал пускать короткие очереди импульсов вместе с ускорением. Взвывшие сервоприводы, возмущено закряхтели от нагрузки, но придавая телу ускорение, бросили бронированную фигуру навстречу подпирающей потолок горе наростов и панцирей.

Оглушительные взрывы и свист осколков совпал с минимальным расстоянием, ближе которого к горилле опасно подбираться и Роберт, подскочив, сгруппировался и падая на спину заскользил в нижний зазор. Между массивной лапищей, углом стены и пола. Высекая броней искры и шипя от боли в горевшем ушибами теле, безотрывно продолжал стрелять счала в голову, а затем в грудь, в ногу и в потолок.

Ослепленный монстр, от разрывов за спиной, качнулся вперед. Приняв бронированной спиной большинство осколков, пытался прикрыть глаза рукой, но почувствовав приближение врага, попытался поймать наглую и юркую добычу.

Но вой разогнанных до пределов защиты реакторов вспорол темноту двумя косматыми сгустками. И в мало защищенную подмышку врезались два выстрела максимальной мощности. Выбивая крошки панциря, разряды прожгли брешь, а следующие два – разворотили тело воронкой с фонтанами красных брызг.

– Командир ты цел?!

Встревоженный вскрик старшего приблудной тройки вырвал Роберта из звона раскалывающейся головы.

– Цел, цел, – ошалело мотая шлемом с оторванной броневой пластиной, дорвал фрагмент и непонимающе оглядев измятый, словно скомканный кусок металла, он отбросил в бесполезную железку в сторону, – только голова гудит как после попойки.

– Лихо ты его, – восхищенно проговорил Калмык, – только он тебя тоже достал, почти половину накладок срезало как ножом. Давай посмотрю шлем…

– Некогда, живой и хорошо, – отмахнулся Роберт, – двигаем вперед, вперед парни…

И вновь коридоры. Вновь вспышки и кровавые стычки. Только сейчас уже было легче. На памятном перекрестке, где они потеряли двоих человек, но сумели завалить двух "горилл" и завалили коридоры трупами "крокодилов", Вацлав со своими парнями сумели замкнуть на виртконтур отряда ремонтных крабов. Выплывшие из дежурных ниш киборги теперь семенили впереди и транслировали на "тактички" обстановку из своих сенсоров. И не реагировавшие на "крабов" ящеры становились добычей, к которой подкрадывались люди, и бой начинался не от вспышки страха от неожиданных бросков из темноты, а методичным отстрелом посеченных гранатами тварей.

– Командир мы засекли сигналы малого виртконтура! Рядом идет бой!

Потек ручей телеметрии с дозорной тройки. На "тактичке" стали проступать подробности встреченного сражения.

На жилом уровне, поделенного на множество вспомогательных сегментов, в центральном коридоре с увитым вьющимися лианами потолком дымились стены. И всюду были видны следы попаданий плазменных разрядов, трупы рептилий и высились туши "горилл". Трое человек пытались прикрывать женщин тащивших раненых и если бы не пехотинец в "жуке", вряд ли бы они продержались так долго.

Два пехотинца с посеченной броней, пытались помочь медленно пятившемуся "жуку". Посылая вперед непрерывную стену огня из дергавшимися вспышками двух "убоев", человек в усиленном эксзосклете "жука" был без брони, но каким то образом управлял каркасом с не активированными броневыми щитками в полуавтоматическом режиме. Каждое передвижение стоило ему не малых сил, по растрепавшейся седой гриве стекали ручьи пота, лицо было искажено гримасой упорства, но глаза пылали обреченной яростью. Вогнать как можно больше энергии в надвигающуюся каменную гору, за которой шипели предвкушением толпы ящеров. Не дать тварям прорваться к беззащитной толпе женщин едва не падающих от усталости, но продолжавших тащить мужчин в кровавых перевязках.

– Отряд ведущий бой! Мы идем на помощь. Сбавьте плотность огня! – выкрикивая в эфир предупреждение, Роберт раздал людям команды.

– Гиря, помоги ему, иначе сработает защита реакторов и он просто встанет!

Его тройки выскользнули из бокового туннеля. Забросив в гущи "крокодилов" последние гранаты, резко нырнули обратно. Как только полыхнули три разрывы сотрясшие стены и наполнившие коридор свистом разлетавшихся осколков, штурмовые тройки вновь бросились в коридор и отстреливая выживших тварей стали продвигаться вперед, выходя в тыл к остановившейся "горилле".

– Эй, на жуке! Перегреешь реакторы – заглохнешь! Подожди когда, она повернется боком и потом шарахнешь в бочину!

– Это кто там такой умный?! – следом за облегченным вздохом, раздался вопрос сквозь сжатые зубы.

– Свои, мать твою! Говорю, заглохнешь!

Но не внявший предупреждению, человек в "жуке" продолжал палить в остановившуюся гору, пока не раздался писк знакомый каждому пехотинцу, и которого боялись все без исключения. Реакторы остановились и начался сброс излишков перегретого азота.

Окутавшись паром контуры "жука" скрылись в молочном тумане. От облака стремительно отпрыгнули пехотинцы спутника, и стали пятиться назад. Обрадовано взревев гора ожившего камня забухала ножищами к молочному облаку. Замахнувшись для удара, вдруг взревела от боли и отшатнулась.

"Горилла" не могла знать, что в момент остановки реакторов, происходит экстренная замена перегретого хладагента. Но резко отступившие пехотинцы, что едва не отпрыгнули от окутанного облаком пара "жука", боялись не безвредного газа. А случайных разрядов спешно сбрасываемых реакторами излишков энергии.

Замелькавшие вязи молний, пронзили облако и перебросившись на каменную фигуру, проникая в тонкие зазоры между панцирями впились в нежную плоть, затрещали освобождением энергии. Окутанная ветвями синих разрядов "горилла" мелко затряслась. Исторгая истошный визг умирающего существа, перегородила коридор обвалившимся нагромождением дымящей груды плоти.

– Счастливчик мать его, – потрясенно проговорил Гиря, не опуская излучателя потыкал дымящуюся тушу.

– Штурмовикам добить тварей! Калмык на тебе дозор! Вацлав расширяй зону видимости!

Проходя мимо людей отстреливающих последние шевеления ящеров, Роберт подошел к рассеивающемуся туману и взглянул в нутро каркаса "жука". Ему было очень интересно, как же каркасом управлялся человек без брони. Ведь для активации сервоприводов каркаса, обеспечивающих движение этого скелета нужна была электроника пехотной брони, а он сам видел человека без брони только в черном плаще.

Отгоняя рукой дымный пирог слоенного тумана, Роберт встретился с усталым взглядом старого человека. Но когда вгляделся в черты лица, смог только потрясенно уточнить:

– Господин комендант!?

– А ты кого рассчитывал увидеть? – едва ворочая языком, смог проговорить комендант Цитадели собственной персоной.

– Но, как же… оборона. Кто командует обороной?

Лицо коменданта вновь искривилось болью, подымая подрагивающие пальцы, и вглядываясь в трясущие и посиневшие пальцы, Крафт ответил:

– Сейчас – никто. Общий виртконтур распался. Пока не восстановится связь сидеть в кабинете нет смысла., – нахмурив брови, Крафт посмотрел на деловую суету за спиной бездвижно застывшего пехотинца. – ты командуешь?

– Так точно мой комендант. Командир сводного отряда Радригес.

В глазах вспыхнула искра узнавания фамилии. Наградив "залетчика" продолжительным взглядом, Крафт криво усмехнулся.

– Как интересно получается. И тут он оказался прав. Ладно старшой, у тебя есть кто соображает в обслуживании киборгов?

– Комендант?

– Что комендант?! Надо меня отсюда вытаскивать, а того парня что со мной это сделал твари посекли почти в начале эвакуации.

Молочный туман рассеялся секция реакторов вновь замигала огнем готовности, но вот глухой люк технологических гнезд был вырван, со следами быстрого монтажа от него тянулись шлейфы управляющих кабелей. Искрясь во вспышках света передачей данных, кабеля исчезали в изодранном лоскутами плаще. И когда вызванный Вацлав, примчался со своим чемоданом, под откинутыми полами плаща предстала картина от которой техник ошарашен замер.

Нервно сглотнув, помял пальцы и бережно стал касаться торчавших из истекающей кровью плоти шунтов.

– Не бойся сынок, – глядя на трясущиеся руки бородача, криво усмехнулся Крафт, – там живого ничего нет уже лет пятнадцать. Все что ниже пояса " привет из прошлого".

Оттягивая лоскуты кожи на теле, Вацлав всмотрелся в сплетение внутренней механики протеза. Восхищенно поцокав языком, достал обруч вирт контура и стал настраивать переносной рабочий комплекс. Возникавшая проекция выстраивала сплетения механики и отзывы контрольных точек сложного механизма, и медленно шепча названия, техник погрузился в изучение спешного монтажа, позволившего подключить механику "жука" к управляющим сигналам протеза.

– Сколько займет времени отключение? – Нервно спросил Роберт, глядя на настороженные движения Вацлава.

– Спроси что-нибудь полегче, – задумчиво ответил техник не отрывая взгляда от проекции, – не знаю сколько возиться, тут и так все наспех было сделано. Надо разбираться что бы не сбить настройки…

– Проклятье!

– Ты чего нервничаешь? – спросил Крафт.

Не думая о последствиях Роберт за озирался, нервно всматриваясь в темноту еще двух переходов по коридорам, произнес глядя на "тактичку" все больше площади уровней покрывающихся узором подсветки "сверчками".

– Спешить надо. Думаю твари рвутся к детскому уровню…

– ЧТО!? -вскричал Крафт.

Слушая соображения и наблюдения Роберта, только скрипел зубами. Заправив слипшиеся волосы седой гривы, натянул обруч виртсвязи. Чертыхнувшись, одарил возившегося техника нервным взглядом, и отстранив того от ползания вокруг оголенного тела, стал вырывать контакты вместе с искрами.

– Сразу бы и сказал, – торопливо произнес комендант вручая технику вырванные концы шлейфов. Неуверенно выбираясь из каркаса жука, под взглядом опешившего от такого варварства техника, кивнул на безвольно осевший комплекс:

– Забирай. И давай частоты вашего вирта.

Объедения в один контур ранее известные параметры и свежевыстроеный контур под личным кодом коменданта, Крафт дождался утвердительных кивков технарей. Мягкое сияние обруча окрасило лицо старого торговца в синий оттенки и по коридорам, доступным виртконтурам разнесся зычный голос:

– Говорит комендант Цитадели. Обращаюсь ко всем способным держать оружие и свободных от боя силам десанта. Сводный отряд пробивается к детскому уровню. Просим поддержки! Важен каждый излучатель! Всем кто меня слышит. Цель атаки тварей- это дети! Всем кто способен держать оружие… Пробивайтесь к центру Цитадели! Всем кто меня слышит…

Голос коменданта звучал в ушах тревожным набатом. В каждом слове чувствовалась призыв и тревога. Детей старались уберечь от всего, убрали в самый центр цитадели, самое защищенное место. Подальше от промышленных уровней и верхнего уровня космопорта. Создав самые лучшие условия, отдавали в детские помещения самое свежее, самое лучшее. Но в момент штурма, когда обстановка менялась со стремительность падающего метеорита, – об оказавшемся беззащитном уровне вспомнили мимоходом. Но спешащий вперед Роберт старался не терзать себя переживаниями. Но мысли словно сами сплетались и он думал о Светлане, о последних месяцах беременности, и о том какой он отец, если вспомнил о них в последнюю очередь. Проклиная себя за тупость, злился бессильно кроша зубы.

И экзосклет "жука" натужено гудел приводами, заставляя полностью активированный комплекс развить невиданную для скорость. Он почти бежал на ровне с остальными пехотинцами. И этот бег сотрясал стены гулким лязгом. Словно приманивал тварей. Вот он я! Все ко мне!

И смутные тени темноты отзывались. Чем ближе они подходили к последнему переходу, тем чаще происходили стычки. Тем ожесточеннее вспыхивали перестрелки орошая стены кровью и сиянием попаданий плазмы. Но рвавшиеся вперед люди не считались с потерями. Сводный отряд уже давно превратился в быстро пополнявшееся соединение.

Гражданские люди кто едва знал с какой стороны браться за излучатель, выходили из убежищ. Прорывались с уровней на которых еще царил порядок и организованность. Заслышав призыв, предаваемый на словах, усиливаемый портативными приемниками, люди, что только вышли из темноты ужаса и кошмара шли к арсеналам. Поудобнее перехватывая излучатель навешивали на себя по два три ствола, запасались фонарями и "сверчками" и уходили в темноту. Группами, толпами, потоками плохо организованные, мало понимающее в военном деле люди шли на сигналы вирт маяков. И было уже не важно что твари коварны, сильны, что там их может поджидать не уязвимое чудовище, несколько или тысячи. У каждого на детском уровне были малые дети, беременные жены и люди шли за своими близкими. Спасать самых беззащитных, оказавшихся один на один с ожившим кошмаром…

Врываясь на перекресток стальной мощью, Роберт не останавливаясь пер на оскаленные пасти. Изрыгающие сгустки излучатели дымились раскаленным ободом катализатора. Реакторы жгли спину быстро растущей нагрузкой, но "тактичка" пестрела показаниями врагов. Натыкаясь на шквал огня несущегося из двух раскаленных до бела излучателей, рептилии падали изорванными куклами. И даже когда выплыла из-за угла громада гориллы, он не останавливался.

Страхую стремительное продвижение осатаневшего командира, уцелевшие бойцы засыпали коридоры гранатами и прячась за бронированной тушей "жука", только ждали появления цели не по зубам строенным стволам излучателей.

Сноровисто доставая из мешков спешно вырванные реакторы киборгов, с оголенными шунтами, воткнутыми в ребристую дыню по смекалистой догадке одного умника, последний штырь впивался в кожух защиты. И под каменные столпы цели бросался искрившийся гостинец. Расцветавшая вязь молний, коронными разрядами освещала темноту неровными бликами, сама находила среди плотно пригнанных наростов тонкое пространство к плоти. И освобождая заключенную мощь, разряжалась слепящим фейерверком. Под грохот обрушения каменного обвала обездвиженного, слышался только писк сработавшего второго уровня защиты и кряхтение пехотинцев. Заученным движением, откатывая громаду безвольной лапы, разряжали "убои" до кровавого месива на некогда бурой шкуре "гориллы". Подбирая самодельную мину, облаченные в броню перчатки ставили засечку на остывающем металле кожуха. Убирали гостинец в самодельный мешок где теплились реакторы, что еще можно было использовать один, последний раз. И спешили за удалявшейся фигурой командир, что рвался вперед и только вперед…

– Падре, стой!

Качнувшись на утолщенных ногах, Роберт остановился на вскрик Гири.

– Отойди и дай мы откроем уровень!

Непонимающе глядя на стальную плиту с цветком, терпеливо раскрашенным детской рукой, едва смог остановиться, что бы не броситься вперед. Но признав правоту звеньевого, согласился, что лучше в низкий переход пойдут пехотинцы, а он пусть пригибаясь, высекая искры в потолке тамбура, проползет последним.

Опознав коды доступа панель мигнула индикаторами последнего импульса и ушла в сторону, пискнув пустотой накопителя энергии. Вслушиваясь в тишину, пехотинцы насторожено прокрались по темному зеву. Покатившийся по полу "сверчок" огласил пустоту звучным эхом клацанья.

Напряженно вглядываюсь в пустоту "тактички", Роберт вогнав голову в плечи, бочком и в неудобной позе, высекая искры и срывая белый пластик лоскутами, вырвал "жука" из тесноты тамбура. Оглашая пустой холл лязгом вскинутых излучателей, неподвижно замер. Неяркое освещение мерцающих осветителей едва теплившихся севшими накопителями, высвечивали разгром.

Некогда наполненный звонким детским смехом общий холл был завален мусором из перевернутых кадушек. Обломленные лианы свисали с потолка гроздями унылых листьев. Все каюты были раскрыты и в них царил такой же погром, разломленная мебель и разбросанные игрушки загромождали проходы. Всегда сияющие пейзажами проекторы зияли темными провалами в стенах.

Сделав настороженный шаг вперед пехотинец поднял детскую игрушку. Вглядываясь в мордочку плюшевого зайца с оторванным ухом, бережно убрал в поясную сумку и обернувшись к возвышающемуся командиру замер в ожидании.

– Догнать!

Прорычал Роберт, чувствуя как внутри забилось сердце, бросил "жука" в проем хода ведущего в глубь уровня. Следы явно говорили о том что тут были твари, но в отличии от коридоров здесь не было следов кровавой вакханалии. Но когда они выскочили в центральный холл, с огромным колодцем пронизывающим с десяток ярусов оранжерей, они замерли. Везде валялись обломки спешно струганных палок, вывороченные с мостовых окровавленные булыжники чередовались с огарками самодельных факелов. Почти все мосты ведущие на центральную колону зеленого столба, были перегорожено баррикадами. Поваленная мебель, столы и стулья были превращены в непроходимые завалы, но когда они ступили на мостик стала видна проделанная чудовищной силой брешь.

И везде разбросаны горы одежды. Перед баррикадами и на них, висели разодранные лохмотья серебреных и розовых комбезов, а внутри в основном высились кучи оранжевых цветов самых маленьких размеров.

Почти рассеченный когтем пополам, сапожек стоял в луже крови, а рядом валялось множество обувок едва вмешавшихся в ладошку. И тут же лохмотья срезанной одежды перетоптанные множеством следов. Густо смазанный кровью трех палые лапы впечатывались в ткань рельефным узором.

И везде трупы ящеров. В оружие превращалось все что могло колоть, рубить и наносить тяжелые раны. Нашпигованные обломками лавочек, наспех струганными остатками беседок и кусками труб, твари дорого заплатили за прорыв на остров зелени. Подростки защищались отчаянно. До последней баррикады, до последнего способного держать оружие защищали малышей. Держались, ожидая помощи взрослых. Помощь пришла, но поздно…

Едва сдерживая рвущийся наружу ярость, и с усилием проталкивая в легкие воздух, Роберт возвращал способность мыслить. Учился спокойно дышать и воспринимать мир разрывающей от горечи душой.

– Гиря! Гиря, блять очнись! – прорычал Роберт звеньевому, застывшему памятником, – передавай все открытым кодом. Транслируй на всех! Пусть видят, что мы должны исправить!

И Роберт бежал. Выжимая из сервоприводов все возможное, гнал жука сквозь темноту лабиринтов Цитадели. Разрывая тишину лязгом громыхающей стали, спешил по множеству кровавых отпечатков когтистых лап. Не смотря на девственную чистоту отметок "тактички", он и так знал ответ. Твари получили, что хотели и у него только одна надежда. Догнать! Догнать на пределе сил и впиться тварям в горло, порвать в клочья посмевших покуситься на самое святое для людей, насладиться последним вздохом сдыхающих тварей.

Надеясь на чудо, что твари не успеют увести столько живых разом, Роберт даже не задумывался, что он всего лишь один. Его ярости хватило бы на миллион. Лишь бы догнать!

Но когда пелена пота застилала глаза и виртконтур брони затемнил симуляцию от брызнувшего яркостью света солнечного дня, Роберт обессилено встал.

Освобождая безоблачное небо от желтой мути, рассыпаясь на малые рои, от Цитадели отдалялась гудящая стена насекомых. Сквозь клубы которых виделись контуры крылатых бестий и доносились затихающие детские крики ужаса и криков о помощи.

Повторяя движения владельца, "жук" обессилено лязгнул верхними конечности и с разжатых захватов о пандус шлюза брякнули тяжелые излучатели. И без того нестройная фигура тяжелого пехотного комплекса изломалась под странным углом. И не способный упасть на колени каркас экзосклета застыл причудливым образом. Сквозь ровный гул затихающих сервоприводов пробивался надрывной вой. Сквозь броню стали и мощи наружу рвались слезы и рык бессильной ярости раненого зверя.

ГЛАВА 63

– Где ты был Демон когда моего мужа рвали на куски исчадья ада?! – нарастающий крик врывался в сознание обжигающей волной. Растрепанные волосы, горящие воспалением от выплаканных слез глаза сжигали склонившего голову Воина дотла, – где ты был когда мои дети молили о пощаде?! Ты обещал исполнение мечты и вот это, моя мечта?!

Потрясая лохмотьями розововых комбезов с голографическим бирками имен, женщина приближалась медленными шажками.

– Мы поверили в тебя и доверили самое дорогое, святое. А что в замен? Только боль и страдание! Где ты был Адмирал Волны?!

Перекрикивая стон и плач разносящийся над развалинами детского уровня, женщина подошла почти в плотную. Заглядывая в красные глаза молчавшие Воина, убитая горем женщина пыталась получить ответы. В глазах плескалась такая боль, что стоявшие рядом мужчины отводили глаза. Зарывали в землю, лишь бы не смотреть в глаза, тем кого должны оберегать и защищать.

Только Воину их было прятать не куда. И он смотрел в озера боли и чувствовала как внутри разливается огонь чужого горя. Горя возникшего по ЕГО вине. Не досмотру. Наивности и не предусмотрительности. Это был ЕГО проигрыш, провал ЕГО замыслов, а люди платили своими жизнями, близких и детей.

Осознание свершившегося опускалось на плечи тяжелой ношей. И от этого возникло неизведанное для него чувство. Ему было больно. Мучительно больно не в теле, и так горевшего после множественных переломов, а горело что-то внутри. Грудь буквально спирало и наружу выдавливалась смесь эмоций от которых хотелось разрывать легкие в крике, ломать и крушить, но постараться все вернуть обратно. Повернуть время в спять. Но это было невозможно. И от этого, внутри клокотала и горло стягивала петля бессилия.

Удар по груди и еще один, женщина рыдала во весь голос и хлестала куда доставала своими неумело сжатыми кулачками.

– Я спрашиваю, где ты был, когда больше всего был нужен НАМ!?

Но глазам этой женщины и множеству сгорбленных теней, бродивших по уровню и наполнявших стены стонами и рыданиями, не нужны были оправдания. Не важны строки статистики потерь, не интересовали процентные показатели повреждений, тем более мало волновали стратегические успехи.

Они потеряли часть себя. Потеряли часть жизни. Потеряли цель, ради которой искали лучшее место на просторах вселенной.

– Почему ты нас бросил?! Почему не помог…

Последние слова сменились всхлипыванием и по иссеченным пластинам брони опустились бессильно сжатые кулачки, вместе с упавшей на землю рыдающей фигурой. Надрывной плачь потерявшей все женщины собрал вокруг большую толпу людей. И в глазах читались такие же вопросы, такая же боль.

Подымая искаженное горем лицо, в глазах женщины мелькнул проблеск последней надежды. И вплетая в плачь слова, она с надрывом произнесла.

– Я прошу… заклиная тебя, Воин Ордена!

Встав на колени, вцепилась в броню дрожащими руками, заглядывая в глаза, не отпускала вздрогнувшего великана.

– Умоляю всем святым! Спаси моих дочек! Двух ангелов моей жизни, две искорки… они все что у меня осталось…

Вокруг заволновалось движением людское море. Со всех сторон к женщине устремились такие же призраки с выплаканными слезами и горевшими болью и надеждой глазами. Опускаясь рядом, вокруг и где хватало места, женщины шептали слова мольбу.

Вглядываясь в море человеческих глаз Немезис разрывался на части. В сознании схлестнулись волны эмоционального шторма, бушующая боль выворачивала нутро наизнанку. Холодный разум твердил о том, что война это неизбежные потери, как среди солдат, так и среди гражданского населения, но новая часть его, что все больше и больше проступала человеческими чертами, отзывалась на происходящее совсем не логикой. Новая часть сознания сопереживала горю и боли женщин, и словно сдирала налет холодной отстраненности, растекалась в груди раскаленным свинцом. Заставляла смотреть на войну не глазами статистики, а сердцем, оголенным нервом просыпающейся души.

Опустившись на колено, воин бережно взял женщину за плечи. Вглядываясь в глаза, сдавлено прошептал:

– Сделаю всё, что смогу… клянусь.

Резко поднявшись, устремился к выходу. Хромая по разрушенному детскому уровню и коридорам с убираемыми следами разрушений, Немезис едва сдерживал бушующий внутри шторм.

Половина Цитадели с наружи была разрушена, а вторая ужасала следами трагедии развернувшейся внутри. И везде мрачные люди разгребали завалы разрушений, заделывали следы отчаянных сражений, и провожали Воина нахмуренными взглядами. В них тоже читались вопросы, на которые было тяжело давать ответы. Но отвечать надо.

Когда он проходил жилой уровень, в сознании вспыхнуло сообщение виртконтура. На его имя пришло сообщение от Лаймы. Застыв на краткий миг посреди коридора наполненного движением восстановительных работ, Воин погрузился в изучение материалов. Пролистав объемный труд с множеством диаграмм, результатов экспериментов и поверхностные выводы, нахмуренное лицо со следами тяжелых раздумий разгладилось. Под закрытыми веками глаза еще продолжали поглощать гигобайты информации, а лицо уже заострилось, закаменело маской принятия решения. Резко изменив планы Воин развернулся от направления зала Совета, и на ходу рассылая векторы принятия решений, устремился на меньше всего пострадавший уровень.

Застыв перед створками ангара склада долгого хранения, Немезис дождался писка запоров. С натужным гулом открылась темный провал. Войдя в большой ангар со смутными тенями бесконечных стеллажей, ярко выделяющаяся в свете коридора фигура резко остановилась. Замирая неподвижным изваянием, Воин закрыл глаза. Поделив сознание на множество ручейков, устремил его в глубины виртконтура Цитадели.

Под сводами потолка со щелчками просыпания разгоралось свечение и темнота проступила рядами высившихся фигур. Массивные, безголовые воплощения стальной мощи и гения инженерной мысли СБ застыли в ожидании пробуждения. Пятиметровые гиганты бугрились броневыми плитами и словно под весом защиты, пригибались к полу. Широко расставленные верхние конечности шагающих боевых машин ФК зияли пустыми орудийными слотами. Но и без штатного вооружения, громады вселяли трепет своими размерами и хищными обводами.

Подчиняясь команде расконсервации опутывающие леса технологических зажимов огласились трелью просыпающейся электроники. Синхронный гул оживающих двигателей, наполнил ангар общим вздохом пробуждения.

Из проемов в стенах высыпали ремонтные "крабы". Впиваясь в гранит цоканьем стальных лапок, верные помощники наполнили ряды истуканов деловой суетой. Получая команды из виртконтура, проснулись натужным гулом подъемники и в ангар стали поступать первые контейнеры с вооружением.

Нахмуренное лицо Немезиса, погруженное в диалог с искусственными разумами и системами технических служб Цитадели, дрогнуло от эмоций. Открыв глаза пылающие огнем будущих битв, Немезис хищно оскалился. Наступает пора возвращать долги…

ГЛАВА 64

– Как это могло произойти, Отто?! – едва сдерживая эмоции, Данилов неосторожно дотронулся до головы измазанной клеем регенерационной перевязки. Широкие шрамы пересекали половину лица командора тремя жирными полосами, и пульсировали под желтым клейстером ритмом разошедшегося не на шутку сердца, – Как же так? Цитадель была же защищена тремя слоями обороны противопехотных постов. Я уже молчу о тысячах турелях ближнего боя на стенах, у вас же прикрытие с воздуха было…

– Нас разделали под орех Семен, – нахмуренно произнес комендант. Слова давались с трудом и тело нет от нет вздрагивало от судорог начавшего сбоить протеза. Варварское вмешательство в работу искусственного тела наспех подключенного к боевому пехотному комплексу – не прошло бесследно. И вся тонкая механика позвоночника и всего, что ниже пояса, лихорадило с каждым разом все сильнее и сильнее. Но специалистов по технологиям Ордена среди них не было. И оставалось только дожидаться, когда тонкая механика остановится и он превратится в прикованную к каталке развалину.

– Вначале, с ума сошли все сенсоры регистрирующие биологические излучения. И когда на вас полезли левиафаны, на плато устремились миллиарды летающей гадости всех мастей. Толщина роев достигала пятнадцати километров, видимость упала до двадцати метров и везде копошилась эта гадость из насекомых. Первым не выдержала техника не имеющая кокон щитов. А затем даже "утюги" меняли реактора поля на каждый заход распыла химии. А потом полезли "слоны"… Ты видел атаку "слона" вживую, Семен? Двадцати метровое страшилище со скоростью шестьдесят километров в час несется на огневую точку. Трясется не только земля, но и сердце вот-вот выпрыгивает из груди. И вот этот живой снаряд, весом под восемьдесят тон врезается в огневой пост и только слегка притормозив после сноса четырех метрового бункера, начинает вытаптывать всю пехоту. За три часа они протаранили просеку до стен, сквозь всю нашу хваленую оборону. Наплевав на плазму, на термитные заряды, нас давили как тараканов, сносили все… Отдельное тебе спасибо за старые кинетические пушки. Только они пробивали панцири слонов в лоб. И когда мы уже обрадовались, что всё, удержимся, тут закашлял третий реактор Цитадели…

Седой старик в которого превратился Крафт после сражений в темных коридорах города, тяжело вздохнул сглатывая подступивший к горлу комок горечи. Спустя минуту молчания, дожидаясь, пока глаза очистится от мрачных картин недавнего прошлого, комендант продолжил глухим голосом.

– Тогда мы не поняли, что произошло. Думали случайный сбой и сейчас все устранится. Но шло время а служба энергетиков только носилась сумасшедшими глазами по подземельям, но не могли понять, что происходит. Реактор рабочий, но распределительный узел выдавал полную чушь, а затем стали происходить отключения виртконтуров, падение напряжения в магистральных кабелях блокпостов, локации. Веерные отключения систем выбивали основные и вспомогательные лини энергопотоков. Когда мы поняли что это диверсии – было уже поздно. Нагрузка была сумасшедшая и сработала защита, второй реактор перешел на холостой ход. И наступил конец света, как в прямом так и в переносном смысле. Коллапс системы управления. Контур распался. Связь пропала. Встали системы вентиляции на большей части Цитадели, системы работали по не пойми какому принципу. Была жуткая паника, Семен. Темнота, сотни метров над головой, истерики, бедлам, давка. Люди обезумели. А потом появились сотни раненых и вести о тварях. Началась паника…

Тело торговца вновь сотряс короткий припадок, и сквозь искаженное болью лицо, проступили черты упрямства и торговец вновь заговорил. Словно исповедуясь Крафт смотрел и говорил в проекцию, а сам не видел собеседника, он вновь был там, среди сотен людей, среди темноты с редкими вспышками аварийного освещения, среди того кровавого кошмара. Проживая все заново, говорил с остекленевшим взглядом.

– Когда появился Радригес, я подумал, что парнишка вновь струсил и покинул периметр обороны. Но его отряд рвался к месту, о котором мы совсем забыли. Все привыкли считать детский уровень самым лучшим и самым защищенным, а когда началась паника, о нем так и не вспомнили… Только команда бывших залетчиков и остатки подбираемых людей. Они и меня здоровы выручили, когда я, с остатками комендантского взвода, пытался организовать эвакуацию людей. А он явился как вырвавшийся из ада, весь в крови, помятая и посеченная броня, а за плечами банда таких же отчаянных сорвиголов, что дралась с тварями как безумцы. Но он говорил невероятные вещи и вначале я не поверил. А он ничего не доказывал, просто повернулся и повел свой отряд к уровню, а когда пришла картина с десткого уровня, мы поняли что уже поздно… И атака на севере затихла сама собой. Стянутые со всего периметра "носороги" и пехота отбила наплыв "слонов" и ящеров. Но атак больше не повторилось…

Данилов всматривался в постаревшего торговца со смешанными чувствами. Выслушав исповедь, закрыл глаза обдумывая услышанное. Он конечно мог сделать запрос к "демке" и начать создавать свою картину произошедшего по представленным материалам, но ему исповедался человек который отвечал за оборону Цитадели. И выдавал все из первых уст.

– Ты думаешь целью атаки всего лишь был Детский уровень?

– Всего лишь?! – вскричал Крафт. Подняв горящий взгляд, смотрел на вздрогнувшего командора, полными боли глазами, – всего лишь?! Семен у меня полная Цитадель людей у которых пропали самые близкие! Ты понимаешь, что значит?!

– Тихо, тихо Отто, – примеряющее поднимая руки Данилов, постарался успокоить вспышку гнева, – я не говорю, что это пустяк. Просто, если посмотреть с точки зрения военного человека, цель не слишком… скажем, тактически удачная. И… сам посуди, задействовать такую прорву сил, считай сотни тысяч боевых единиц для захвата каких-то трех-четырех тысяч детей. Заметь, не солдат, не офицеров, даже не управляющего состава, а детишек… это очень странно.

– Я не знаю насколько тактически, – сдерживая бушующую ярость, Крафт с трудом подавлял эмоции,- но сейчас о никаких плановых работах не имеет смысла говорить! Ты не представляешь каких трудов стоило всех успокоить. Только на третий день мне удалось расшевелить людей на полномасштабные работы! Слышишь? На ТРЕТИЙ ДЕНЬ! Любая спичка и здесь все полыхнет от массовых беспорядков! Все сейчас думают только о пропавших…

– Ясно. Только еще бунта нам не хватало… Кстати, почему в сводке числятся только пропавшие без вести?

И на вопрос, Крафт ответил с еще большей хмуростью:

– Сам не могу понять, но… Крови пролито просто море, а трупов людей почти нет. Везде содранная одежда и обувь, понять где снимали одежду с трупа, а где с живого трудно… Ясно одно, что твари утаскивали живых и мертвых.

Данилов покачал головой. Всматриваясь в картинку проекции сбоку, нахмуренно вчитывался в показатели и вдруг спросил:

– Все равно… Количество убитых тварей исчисляется сотнями тысяч за цитаделью, внутри тоже полегло не мало в основном ящеры, потом "гориллы" и вы сумели завалить восемьдесят слонов, мать его… вот это монстры. Но, мезона в топку… я не пойму ради чего такие жертвы?! Хотя… похоже нашей ведьме нужны люди, и лучше всего дети. Вот тварь… но как?! Как эти суки сумели найти дорогу к уровню, как они вообще попали в Цитадель?! Подземный ход, десант?

– Предательство. Диверсии устроили люди.

– ЧТО?!

– Помнишь нашу чудом спасшуюся землеройку? Это оказалась Фрида Мальгенштейн. После спасения она вела себя как передовик производства, а за пределами "демки" организовала подполье. Одного такого гаденыша взяли во время закладки генератора помех на магистраль искусственного разума. Вот он и поведал нам о своей миссии, и дружков сдал, поклявшихся спасти колонию от тирании Демона, угнетавшего народ Пандоры.

– Что за бред?!

– Бред не бред, – отозвался Крафт, едва сдерживая бессильную ярость от ситуации, когда все рухнуло от горстки предательств, – Есть подозрение, что она уже была не человеком. Разговоры о прекрасной свежести джунглей, о дивных просторах Пандоры, ждущих своих поселенцев и множество косвенных доказательств. Пока только фрагменты, но у них мозги промыты капитально. Они считают, что все произошедшее фальсификация и буквально, что не молятся на свою Освободительницу.

– И ты, проморгал такое?!

– Семен! Иди в задницу со своими обвинениями! – вскричал Крафт. Не сдерживая эмоций, стукнув кулаком по столу, – я не жандарм! У меня нет служб слежки и доноса! Я торговец, мать твою, ставший комендантом! И в моем подчинении были только добровольные силы правопорядка, поголовно состоящие из бывших кибер-операторов шестого разряда, менеджеров и едва оперившихся юнцов. На триста тысяч поселенцев, у меня было всего лишь ПЯТЬДЕСЯТ кадровых специалистов, рангом не выше квартального патрулирования. Как я могу охватить всех?! Что я должен был делать?! Тыкать фиксаторы "демки" в каждом углу, каждой уборной и в постелях?! Или за каждым устанавливать слежку и требовать отчет о его действиях?!

– И не только, – нахмуренно произнес Данилов, игнорируя вспышку гнева. В словах коменданта был свой резон, но командор остался при своем мнении, – Эту суку взяли?

– Нет. После того как заработал распредузел, нашли останки сваренного заживо человека. Но там очень много странностей. "Умники" Лаймы забрали на исследования. Пока без отчета, но говорят что это Мальгенштейн.

– Проклятье, Отто, мы везде опаздываем. Надо срочно усиливать и изменять службу безопасности. Закручивать гайки, разворачивать сеть осведомителей. ЕМУ это подам как неприятную необходимость. Поддержишь меня?

Вглядываясь в лицо командора, что даже с такими отметками на лице, не терял самообладания и горел нетерпением к свершениям, Крафт покачал головой.

– Я стар для таких игр Семен. Ни хочу становиться участников никаких интриг и тому подобных дерганий за ниточек. А уж извини меня, но мараться в такой клоаке, как Служба Безопасности – подавно ни хочу.

– Надо Отто, надо. При всем своем "душке", собственная СБ нам нужна как воздух. Кто-то должен убирать дерьмо текущее из всех щелей. А в будущем, когда Пандора станет процветающей корпорацией, тем более надо. Иначе нас такие "фридовы освободители" разорвут на части.

Окинув взглядом фрагменты проекций, на которых отображались восстановительные работы Цитадели, Крафт всматривался в лица людей. Сменяя ракурсы, уровни, и внешние стены Цитадели северной стороны, с восстановительными работами, комендант прислушивался к внутренним ощущениям.

Сознание еще кипело спонтанными образами видений разрушений, переживало вновь и вновь те томительные минуты ожидания дурных вестей, то жуткое напряжение когда приходилось принимать решения от которых зависели десятки тысяч жизней. И он сомневался. Душа горела от пережитого кошмара и он не мог понять, а нужно ли ему еще такие потрясения. Сможет ли он еще выдержать подобные встряски, выдержит ли Цитадель под его руководством, еще один такой штурм? Если он уже сейчас не может смотреть людям в глаза, сможет ли он в будущем справиться с защитой Цитадели? А будет ли оно, это будущее?

– Я не знаю Семен. Если честно, то я уже сомневаюсь в нашем будущем.

– Отто!? – Опешивший Данилов, рассматривал коменданта как заговоривший астероид, – это что за мысли такие?!

– Ты не видел, что здесь было, – покачивая головой Крафт, сокрушенно проговорил – мы на враждебной планете, нас окружают миллиарды существ, даже насекомые и те ополчились против нас. В джунглях сидит ведьма, что играет с нами как кошка с мышкой. На орбите висит монстр, разворошивший муравейник человечества, а там сплошная гниль. Человечество грызется, каждая корпорация оттягивает на себя одеяло… И мы. Брошенная, никому не нужная колония. Нас было три сотни тысяч, а сейчас осталось немногим больше половины. Мы тут, как капля в море. Нас просто сметут…

– А ну соберись, старая кляча. Это что за сопли?! С таким настроением можно идти только на собственные похороны.

– Семен, давай без бравады, – отмахнулся Крафт. Подавшись вперед, впился взглядом в командора, словно пытался высмотреть что то утаенное, – Мы с тобой два взрослых человека и прожили не малую жизнь. Ты, лично, как считаешь – у нас есть шанс выжить здесь? Или все это просто затянувшаяся агония?

Склонив голову набок, Данилов хмыкнул. Не долго думая над ответом, сказал:

– Во первых, шанс есть всегда. Разнится только его величина, – видя как поморщился комендант рассчитывающий услышать нечто больше чем избитый афоризм, Данилов уже серьезным тоном продолжил, – ты не морщись, а постарайся меня выслушать до конца, не перебивая. Я тебе назову три условия которые являются залогом победы в любом деле. Первое – это сила духа. Второе – сила тела. И третье – это вера в своего командира, фанатичная и безграничная. Это острие способно пробить любую преграду. И если хоть одно у тебя хромает – не получится разящего клинка. Сломается, увязнет или бессильно выгнется дугой…

– Спасибо за просвещение, – саркастично фыркнув, Крафт откинулся на спинку кресла, – я тебя серьезно спрашиваю, а в ответ получил лишь заумную муть…

– Ты меня не понимаешь, – глубоко вздохнув, Данилов замолчал, собираясь с мыслями стал говорить четко и рассудительно, – хорошо. Давай разжую как новобранцу. Если ты не веришь в победу, она не наступит сама собой, понимаешь? Когда, что-то делаешь надо всегда знать ради чего ты это делаешь. И делать это до конца, пока не добьешься нужного результата. Начал ты плыть через реку, то плыви до конца, иначе утонишь! Но прежде чем начинать заплыв, ты должен представлять, на что способно твое тело. Не бывает такого, что не подготовленный пловец побьет рекорд мира. Это только в сказках: "по моему хотенью, по щучьему веленью", бац и все готово. Нужны упорные занятия, тренировки, подготовка и только потом ты можешь уже участвовать в заплыве! Но бессмысленно тренироваться, если у тебя нет плана, системы подготовки и тренера, который из сырого теста слепит профессионала. Тренер видит и развивает способности ученика, заставляет преодолевать ограничения, лень, узость мышления!

Выкрикнув последние слова Данилов обессилено откинулся на кресло. Вглядываясь в хмурое лицо Коменданта, словно чувствовал как у того начали скрипеть мозги. В глазах появился живой блеск, и комендант уже обмусоливал во всю сказанное командором.

– Ты хочешь сказать – ОН тренер, а мы пловцы?

– Да, Отто, именно это я и хотел до тебя донести. Что бы у тебя мозги начали соображать. Посмотри на ЕГО идею Совета, возьми ту же "демку" и еще множество нововведений. Он ставит условия, а мы тут как несмышленыши пытаемся решать головоломки, ищем выходы из лабиринта, но самое главное МЫ УЧИМСЯ!

– Постой Семен, не так быстро, – сомневающийся комендант, обдумывал высказанную точку зрения. Под таким углом, он как-то не смотрел на ситуацию. А если все укладывать в эту теорию, получается что Немезис очень жесткий тренер:

– А не много ли крови, Семен? И… думаешь, он специально оставил крепость?

От подобной мысли Крафту сделалось не по себе, но зная Орден не понаслышке, он бы не удивился, если командор подтвердит догадку. Но вместо этого, Данилов произнес:

– Нет Отто, мне кажется, тут "ведьма" его переиграла. При всей своей продуманности, не стоит забывать, что он еще мальчишка. И предательства изнутри, просто не ожидал, – Данилов на краткий миг задумался и соглашаясь с внутренними мыслями, соображениями, поделился, – Да не ожидал. Я думал нас здорово помяли, но когда мы увидели Цитадель без энергетических щитов, в ступоре были все, и ОН в том числе.

– У вас так же…, – боясь услышать ответ, Крафт затаил дыхание,- как и здесь?

– Почти, – скупо отозвался командор, попробовав по двигать щекой, болезненно поморщился, – Нас тоже пытались обдурить шлюпками с сигналами аварийных маяков, но мы их расстреляли на подлете. А потом было еще то шоу. Твари конечно быстро учатся. Очень быстро. Они усвоили урок и подарка в виде тупого скопления большой массой не было. Были тонкие щупальца роев почти со всех сторон. Нас щупали как опасную игрушку. А потом- просто методичное снятие кожуры с нашей обороны. И после того как разнюхали что и где, пошло массированное нападение со всех сторон. И это под прикрытием мелких лефиофанчиков, что бомбардировали нас подобием ваших "горилл". Боевые платформы сдыхали целыми сегментами, а когда в бой вступили батареи Крепости, тогда стало жарко. Мы не справлялись. И бои уже были внутри, когда ОН стал рвать "гостинцы" один за другим. Ох и досталось тогда всем…

– Вы то после одной гравитационной бомбы ели оклемались, – потрясенно проговорил Крафт, видя записи полыхающих в пространстве аномалий. Считая вспышки ослепительных сфер и волны взбесившегося пространства, потрясенно прошептал, – ШЕСТЬ аномалий… бог мой. И вы еще живы?

– Живы, куда мы денемся, – криво усмехнулся Данилов, – только вот один сегмент крепости пришлось сбросить в космос. Твари прогрызли обшивку стены и бои шли уже внутри. Решили пожертвовать секцией, и она теперь вращается на орбите отбитым куском стали и биобетона. Переборки выдержали, но смещений несущих плит просто не счесть, но ты бы видел как твари корчились когда по ним прошелся каменных поток!

– Какой поток?!

Данилов залихватски улыбнулся. И показывая запись замолк в ожидании комментариев.

Орбита планеты была усеяна фрагментами золотистых лепестков и телами изуродованных "бабочек" в вперемешку с обломками стальных частей от платформ огневой поддержки. Некогда серебристое веретено Крепости зияло точками пробоин и чадивших белым туманов сегментов. Верхняя часть крепости была словно стесана ножом, но при более внимательном осмотре были заметны следы подрывов, что позволили отстрелить фрагмент на приличной расстояние и теперь обломок шпиля вращался вокруг своей оси, с каждым оборотом выбрасывая в космос очередной фрагмент из рассыпавшейся, на части обшивки.

Вдали затухала рябь уходящей в даль стены света возмущенного пространства, а после нее остались пять тушь левиафанов. Самый большой содрогался как от мелкого разряда, но вот самые молодые, еще с неокрепшей бурыми наростами, извивались сегментированной плотью словно угодили на сковородку.

Выгибаясь с скручиваясь исторгали из себя облака мутных облаков, словно корчились от раздирающей изнутри боли.

И когда из глубины космоса стала приближаться темные тени, Крафт вначале не обратил на них внимание, но с каждой секундой пространство проступало контурами и не вооруженным глазом стала видна надвигающаяся стена из каменных глыб. С каждой секундой набирая скорость лавины, обломки каменных недр неизвестно сколько гревшие свои бока в астероидных полях, приближались к ничего не подозревающим левиафанам.

Быстрее всех среагировал самый старый. Покрываясь наростами монстр спешно разворачивался носом к надвигающейся опасности, за ним пытались выполнить маневр и младшие сородичи, но каменная лавина не дала времени для завершения разворота и на строй легла тень космических глыб.

Крайний червь, получил удар массивным обломком в самую середину спешно ужимаемого и уплотняемого тела. Не выдержав удара, разогнанного до космических скоростей астероида, едва укрепленный панцирь треснул ореховой скорлупой и в стороны брызнула красная жижа. Моментально покрываясь белесыми покровом быстро кристаллизующейся воды, изломанная туша обездвижено устремилась к терминатору планеты.

– Невероятно…, – потрясенно проговорил Крафт, – вглядываясь на повреждения второго червя, что успел извернуться и стесал о каменную глыбу всю сторону в кровавое месиво. -… Как вы узнали о таком потоке?! Это же редчайшее явление космоса…

Но видя сияющего гордостью Данилова, вновь вцепился в проекцию со словами:

– Не может быть…

Больше всего досталось главному левиафану. Удары сыпались один за другим. Обладая размерами с малый спутник, огромный монстр успел покрыться роговыми наростами и принимал удары астероидов, изредка теряя фрагменты роговых наростов. Сегменты панциря кровоточили жижей, но выдерживали астероидную бомбардировку кроша астероиды в пыль и обломки.

А последний астероид, вместо того чтобы раскрошиться, вдруг вспыхнул ослепительной зеленью мезонитовой вспышки. Неуправляемая реакция освобождения энергии взбухла многолучевой звездой, и разошлась по космосу огненной стеной. Волна испепеляющей энергии прошлась по всему измочаленному строю с неистовством маленького солнца. Оставляя сохранившиеся фрагменты панцирей без изменений, вспышка буквально вгрызалась в свежие раны раскаленным прессом. Мгновенно испепеляя жижу, стена огня вгрызалась в незащищенную плоть, с аппетитом ненасытного зверя. Проникая через бреши, выгрызала глубокие борозды в незащищенной панцирем плоти. Бросив надоевшие игрушки, энергия устремилась дальше, но потеряв силы, растаяла в космосе легким свечением и туманностями пепла. И когда в космосе зашевелились еще обломки десяти глыб, левиафаны дрогнули. Медленно пятясь, черви стремительно набирали скорость и удалялись прочь от оказавшейся столь зубастой цели.

– Но как такое возможно?!

– Все гениальное просто, – буднично ответил Данилов, – Это отработанные добытчиками астероиды. В них высосаны все жилы и по большому счету они, как огромные глиняные горшки. А когда мне показали один очень занимательный ролик, нужно быть уж совсем тупым, что бы не сообразить как собрать "погремушку".

– Вы сумасшедшие! Да если бы, хоть один на планету упал, ты представляешь что было бы?!

– Все происходило под контролем, Отто. Каждый камешек был под присмотром операторов и слушался поводка, как дрессированная собачка. Так что не вырывай волосы, а успокойся. Сейчас на дальних орбитах, на боевом дежурстве сорок каменюк, из них две – накачаны сырцом мезонита до краев шахт…

Потрясенный Крафт теперь понимал почему командор так спокоен. С таким прикрытием Данилову не было причин волноваться. До поры до времени, пока твари не придумают что- то новое. Но все равно, увиденное еще отзывалось в сознании нереальностью картин. Миллионы тонн камня, мезонитовые бомбы, гравитационные аномалии, все сливалось просто в какой-то фейерверк не реальности. И все происходит просто с сумасшедшей скоростью, нет времени даже посидеть, подумать: " а все ли правильно делается"?! Твари, Немезис, война, осада, бойня, гравитационные мины, а теперь еще астероидные бомбардировки. Сумасшедший мир.

– У меня нет слов, – сказал Крафт, подводя итог – с орбитой все понятно, но ты посоветуй, что мне делать здесь? В полуразрушенной Цитадели, с ждущими чуда людьми?

– Заставь людей работать, загрузи работой по двенадцать часов в сутки. Это поможет притупить боль, а там…, – нахмуренно пожав плечами, Данилов жестко произнес, – приглушится, забудется. Да и в конце концов, рано или поздно, что-то подобное должно было произойти. Война без жертв, не бывает. И прекращать жить из-за каждого потерянного человека это глупо. Жизнь продолжается. Родятся новые дети, будет новая радость.

Выслушав с каменным лицом Данилова, комендант хрюкнул от неожиданности:

– Брось Семен, цинизм это не твой конек.

– А что ты предлагаешь, все бросить и полезть джунгли к ведьме?

– Не знаю я Семен, что предлагать по этому и жду ЕГО! Пусть сам принимает решения, я и так оттягивал разговоры на эту тему сколько мог, но надо что-то заявлять людям. А он все на орбите торчит…

Но Данилов растерянно возразил:

– От меня улетел часов двенадцать назад. Разве ОН еще не у тебя?!

Крафт коснулся проекций управления, сияние украсилось порхающими движениями пальцев и спустя минуту ревизии виртконтура и запросов, он удивленно произнес:

– Странно. Штурмовик в ангаре, а в виртконтуре только, что появились распоряжения… Не может быть!

Встревоженный Данилов подался вперед.

– Что там у тебя?!

– Только что поступило указание начать тиражирование антидота и проведении срочной вакцинации, – Крафт вчитывался в строчки сообщения, одновременно пытался вызвать Воина, но система сообщала о низко приоритете запроса, – Он заперся на каком-то складе. На запросы не отвечает… Черт, только не сейчас!

– Да что там у тебя происходит?!

– Начата предстартовая подготовка трех сотен планетарных катеров. Цель вылета…район обнаружения последних сигналов с детский маяков. Это зона Столпов…

ГЛАВА 65

– Силу и Разум, Учителю!

– Силу и Разум… Сыну!

Учитель еще больше постарел. Старческий взгляд потерял ясность, морщины выделялись более контрастно, но самое поразительное это был голос. Голос еще звенел мощью, мудростью, но в нем чудилась нотки наигранности. Раньше было ощущение всемогущества, а сейчас казалось, что Учитель старательно в этом убеждает. Или показалось?

– Ты давно не был на Слиянии, сын. Мы волновались.

Задумавшись над замечанием, Немезис поразился всплывшему ответу. Ему не хотелось разговаривать с Учителем, до этого события. До момента, когда он проиграл.

– Я не имел хороших известий для Ордена, Учитель, – проговорил Воин, пытаясь понять, что ему мешает говорить.

– По твоим словам и виду, не сказать что этот повод наступил.

– Вы как всегда правы, Учитель, – сокрушенно произнес Воин, найдя внутри себя четкое объяснение, опустил глаза, – я хотел выполнить испытание Создателя самостоятельно. Без подсказок. Хотел доказать Учителю, что я достоин звания Воина, что давно уже не кадет. Хотел что бы вы признали меня правым…

Голос перешел в шепот. Немезис почувствовал, что ему тяжело от ощущения непомерной ноши. С кем-то хочется поделиться, кому-то открыться, услышать… Оправдания взыгравшей гордыни? Похвалу? Осуждение? Проклятье! Незнакомые ощущения хозяйничали в сознании вихрем сносившем все мысли.

– Я проиграл учитель. Я не смог выполнить испытание Создателя. Я нарушил Скрижали Ордена, сошел с дороги разума и блуждаю по тропам эмоций. Даже выйдя на Слияние, пытаюсь от него поскорее уйти, что бы не слышать обвинений. Я… мне стыдно учитель. Мне тяжело и горько осознавать, что я не исполнил свой долг…

– Постой сын, ты наговорил очень много не логичных вещей. В тебе очень много…эмоций. Давай спокойно разберем модель событий и всё расставим согласно приоритетов и индексов важности, – в голосе учителя проскользнуло беспокойство, и на Немезиса смотрели глаза полные страха услышать непоправимые известия. Известия о том на кого надеялись, ждали выполнения испытания – не справился. Отобрал надежду и подвел весь Орден. И от этого Воину стало еще тяжелее.

Открывая сознание, Воин послал импульс приглашение готовности к Слияния сознаний. Опешивший Учитель на секунду замер, но видя ждущего воина согласно кивнул.

Вместо обычного состояния безвольности, которое всегда окутывало пологом немощи все тело, Воин ощутил, что сейчас, он радушный хозяин. Принимая образ учителя в виртреальности собственного сознания, с удивлением оглянулся. Он впервые управлял процессом, чувствовал, что при желании, может легко выставить гостя за добровольно открытые границы, прервать соединение двух сознаний. Но он этого не хотел.

Встретив образ застывшего в ожидании Воина, старик проступил знакомым балахоном и полупрозрачной фигурой. Покрываясь рябью события, последние мысли, окружили двух призраков зыбкими стенами со смутными образами.

– Ты демонстрируешь удивительные способности, сын – вглядываясь в ошарашенный вид великана, Учитель не отрывал требовательного взгляда, – откуда у тебя такие способности самоконтроля? И где портал шептуна?

– Шептуна уже давно со мной нет Учитель. С момента виденья Создателя, я все слабее и слабее чувствовал его присутствие…

– Почему сразу не сообщил Совету? Это сбой. Он может привести к фатальным последствиям, – встревоженный Учитель настороженно всматривался в призрак воина,- ты понимаешь что может произойти сбои в работе имплантов? Ведь только шептуны могут управлять всем внедренным комплексом в полной мере…

– Это не так Учитель, – перебил Воин, – После вмешательства Создателя, во мне очень много изменилось. Я ощущая импланты без посредников.

Призрак учителя вздрогнул. Подойдя ближе коснулся призрачного плеча Воина. Ощущая интерес наставника, Немезис вызвал панель управления. Возникшая проекция отобразила фигуру воина опутанную паутиной инородных тел бьющихся в ритме штатного режима. Но вместо строк состояния и технических команд, коими всегда пестрила проекция при работе тандема проекта "Немезис", сейчас желтело ровное сияние девственной чистоты.

Вглядываясь в паутину имплантов усиления мышечной реакции, перебирая интерфейсы подключения в модулям оружейных систем, Учитель потрясенно щупал увеличенные узлы удаленного контроля.

Углубляясь в сияние развернувшегося блока управления отвечающего за соединение и каналы связи с искусственными интеллектами, едва сдерживая дрожь в руках, тихо прошептал:

– Это невероятно. Этого не может быть…, – горевшие изумлением глаза, жадно впитывали увиденное, а голова качалась в отрицании, словно категорически не желала верить глазам. – как такое возможно. Почему мы раньше этого не видели… О Скрижали, что это?!

Двигаясь по увеличившим плотность основным магистралям управления, Учитель дошел до темневшего серостью черепа. Попытавшись проникнуть пальцами в серый сгусток, натолкнулся на преграду. Световые щупальца пальцев соскальзывали с серой сферы, словно с глыбы льда.

Видя интерес Учителя к области поглотившей полностью вотчину "шептуна", Воин тяжело вздохнув, заговорил:

– Я подозреваю, Создателю понадобились все ресурсы нашего организма и он объединил два сознания в одно. А в этой области находится нечто… что меняет меня изнутри. И с каждым разом все сильнее и сильнее.

Обернувшись на слова, Учитель ошарашено смотрел сквозь Воина, полностью погруженный в свои мысли, вдруг встрепенулся от осознания сказанного.

– ЭТО…растет?

– Да Учитель, все начиналось с малой области, но уже сейчас занимает семьдесят пять процентов служебной зоны ресурсного обеспечения.

– Почему ты молчал?!

– Я…, – застрявшие в горле слова, не желали произноситься. Вцепились клещами в сознание и не хотели быть сказанными. Выдавливая через силу, Немезис признался, – Я боялся, Учитель. Мы с шептуном боялись… Разборки.

– О Скрижали, – вскинув руки, Учитель закрыл лицо. Массируя руками виски, откинул капюшон, – ты думал что тебя отправят в чан? Ну почему ты у меня не спросил о разборке?! Это далеко не конец всему Сын! Посмотри на меня…

Подняв глаза, Воин увидел Учителя со снятым капюшоном. На затылке повернутой головы, среди прядей седых волос, виднелись следы огромных шрамов и на месте удлиняющего череп импланта, блестели шунты внешнего подключения с уходившими дальше к позвоночнику зарослями оптоволокон, игл сенсоров приемо-передающих имплантов.

– На этом жизнь не заканчивается. И если в тебе уже нет Огня Возмездия, но ты еще способен приносить пользу, то Орден дает смысл жизни всем своим детям! – вновь развернувшись к ошарашенному воину, Учитель осуждающе покачал головой, – В разборку уходят только те, кто имеет психические расстройства и гниющую биологию.

– Но "шептун" говорил…

– В "шептунах" очень много человеческого, сын! Весь вид "шептунов" был экспериментом Ушедшего. Ты забыл, что любой "шептун" это слепок, образ, коллаж из сознаний предков, ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ, которым были свойственны спонтанные реакции, эмоции, чувства!

От звучавших слов стало еще тяжелее. Получается, что Немезис исходил из смутных предположений. Они утаивали от Совета Учителей происходившие с ними изменения. И как это не горько осознавать – он потом стал прятаться. Прятался за делами, выкладывался для достижения успеха, что бы уже предстать перед Учителем с даром Создателя. А победителей не судят. И ему, как приемнику Создателя, будут прощаться многие странности и "разборка" бы не маячила черной перспективой.

А в конечном итоге, он остался один на один с испытанием Создателя, набирающей силу в джунглях "маткой", левиафанами Цзанов на орбите и полуразрушенной колонией. Но хуже всего было с людьми…

Взведенное состояние держало всех в колоссальном напряжении. Совет Семи едва мог требовать выполнения норм строительства и повседневной работы от убитых горе людей, не покидавших разгромленный детский уровень. Как можно требовать от матери вернуться к работе, если она не выпускает из рук изорванный комбез ребенка, беззвучно качаясь на месте, смотрит вдаль глазами пустыми от слез. А ее пытается утешить муж, брат, отец, что говорит пустые слова надежды, а сам едва сдерживает рвущийся из груди рык бессильной ярости защитника семьи.

Как можно от пилота требовать четкого выполнения приказа, когда тот, сидя в кабине, бережно вертит склеенную детскими ручками пластиковую модель папиного корабля, а сознание бродит в лабиринтах воспоминаний.

Люди зависли над пропастью и гнали прочь мысли о безвозвратной потери. Отказывались верить в самое очевидное. Потерявшие детей семьи составляли большую часть населения пандорцев и они ждали его действий. Ждали чуда.

– Это будет тяжелое решение, – проговорил Учитель, когда воин пролистал перед ним содержимое последних месяцев. Вглядываясь в не подвижно застывший образ женщины, что умоляла и просила спасти своих дочерей, Учитель выпрямился. Взглянув на воина, произнес стальным голосом, – решение несущее боль. Но эта боль необходима во имя Ордена, во имя выживания всего человечества. Ты должен сконцентрироваться на выполнении испытания Создателя…

– Учитель, но как же эти люди, их дети…

– Это будет их испытанием. Это их плата за выживание всего человечества, – без колебаний заключил Учитель, – Ты не имеешь права рисковать, останавливаться на достигнутом. От твоего успеха зависит прохождение испытание и получением Орденом заветных знаний. Сокровенных тайн совмещения работы сознания человека с искусственными разумами, с техникой – это позволит увеличить мощь Ордена до не бывалых высот! Мы создадим новых воинов, новые технологии и выиграем войну за выживание человечества как самостоятельного вида разумных существ! Уже сейчас, в тебе есть то, о чем исследовательский корпус и не мечтал. Твое сознание работает на неуловимом для системы управления уровне. Без шептунов, без с нагромождений интерфейсов, без параллельной нервной системы. Твой мозг работает с имплантами на уровне собственного тела, они включены сознанием в единый организм! Это прямой путь искусственным системам улавливающих мысли человека на расстоянии!

Последние слова затихли, в сознании еще продолжал биться пульс смысла сказанного. И сложились последние фрагменты мозаики, сформировалась ситуация выбора, в которой он колебался, не зная какое решение принять. Он прекрасно понимал Учителя, но в тоже время он уже научился понимать простых людей и кажется стал постигать замысел Создателя.

– Учитель, Орден ошибается, – произнес Воин замирая от смысла озвученного.

Резко отшатнувшись, старик замер с открытом ртом. Волосы на затылке зашевелились, едва не вставая дыбом, а иглы сенсоров затрещали разрядами усиленного обмена данными.

– Ты отдаешь себе отчет в СКАЗАННОМ?!

Пересиливая желание замолчать, Воин произнес:

– Да, Учитель. Орден ошибается в оценке испытания Создателя. ЕМУ нужна не колония, – задумчиво прокручивая весь разговор встречи на Ожерелье, Воин рассуждал в слух, – Создатель покинул Орден потому, что МЫ были очень жестоки с людьми. Мы насаживали жесткие правила и догмы, при этом, строго карали за ошибки. Провозглашаем законы ради людей и при этом не считаемся с потерями, идем по трупам этих же самых людей. Но самое важное… мы не показываем КАК нужно делать. А Создатель нас заставил изменить своим принципам…

Видя как лицо старика грубеет и проступают черты в непоколебимости своей точки зрения, Немезис горько усмехнулся, добавил, -… но даже сейчас, когда нам ПОДСКАЗАНО. Мы опять собираемся идти по трупам. Готовы пожертвовать жизнями детей, ради получения технологий и спасения всего человечества Мне кажется, испытание нужно понимать иначе, шире чем буквальные слова Создателя. В любом случае наш спор может быть разрешен одним сеансом связи с Ожерельем.

Лицо Учителя вздрогнуло, глаза потухли и старик ОПУСТИЛ взгляд. А прозвучавшие следом слова прозвучали как гром среди чистого неба.

– Разъяснений никто не даст, – глухим тоном произнес Учитель, – Ушедшего больше нет в числе живых.

Подняв взор наполненный стеклянной отстраненностью, Учитель произнес ровным тоном, выхолощенным от любого намека на эмоции, – С появлением расы Цзан, Орден не мог оказаться в ситуации, когда все зависит от одного существа. Были инициированы переговоры с Ушедшим. Переговорная миссия обладала самыми широкими полномочиями, в случае провала была подготовлена безукоризненная операция по и принудительному изъятию Ушедшего…

Учитель замолчал. По пробежавшей волне коротких подергиваний век стало понятно как тяжело старику даются эти слова. Но глядя на нахмуренного Немезиса, по сути ставшего последней ниточкой связывающей с ускользающими знаниями, он принялся за неприятный рассказ.

– Переговоры не складывались с самого начала. Ушедший не хотел ничего слышать об эвакуации на Марс. Ни какие доводы о личной безопасности, о близости Чумных секторов его не волновали. Переговоры зашли в тупик и у нас не оставалось выбора. Операция началась буквально за столом переговоров. Атаку на виртконтур корпорации, "шептуны" произвели безупречно, воины Ордена уже входили в зал переговоров, когда произошло, то чего никто не ожидал. На захваченную резиденцию проникли штурмовые отряды "охотниц" СБ. Пересечение двух штурмовых групп превратилась в побоище. Которое прекратил Ушедший. Открытое обращение ко всем и кровоизлияние в мозг, бинарный состав "воскрешения", превратил остывающее тело в мутный кислотный раствор…

Немезис слушал почти не дыша, а внутри только разрастался ком горечи, начинавший раскаляться до бушующих эмоций.

– Совет Учителей теперь доволен?! -сдерживая ярость, прошипел Воин. Учителя вырастившие и воспитавшие не одно поколение Ордена, стали виной гибели ЛЕГЕНДЫ. Вместо того, что бы защитить, поддержать, стать продолжателями дела своего Создателя, его дети принесли смерть, – Вы никогда не разделяли его взглядов, но нуждались в его знаниях и не изменили себе… ведь было предупреждение! Зачем?! Он же просил о малом. Прислушаться к его словам…

– Орден разделяет горечь утраты, сын. Но ты должен понимать, что решение Совета было логичным и верным, а политика Ушедшего была не логичной и противоречила здравому смыслу…

Горько усмехнувшись, Воин покачал головой.

– Он был ЧЕЛОВЕКОМ, Учитель. А люди, не всегда логичны, – принимая решение, Воин встретил взгляд смутившегося старика и не отпуская мутного взора, говорил прямо в лицо, – Это я узнал, прожив с людьми бок о бок. Я видел за что сражаются люди, я видел за что они живут и умирают, теперь я могу понять их "не логичность". Она вдохновляет на свершения и в тоже время способна погрузить в хаос. Это их сила, Учитель. И она слабость Ордена… И я думаю, Создатель говорил об этом. Он хотел, что бы мы стали человечнее. Потому, что нельзя достигнуть благоденствия, за счет принесения в жертву других. Это тупик. Так же как и тупик упорная колонизация планеты под носом Цзан, что вцепились в Пандору зубами и когтями. С теми силами что у меня есть, не имеет смысла упорствовать, я собираюсь остановить колонизацию. Спасти детей и эвакуировать население в орбитальную крепость…

– Постой сын, не делай поспешных поступков, – заволновался старик, – Испытание Ушедшего не будет выполнено и мы не получим знаний. Сын у тебя есть возможность все исправить. В твоем сознании лежит ключ к решению множества проблем. Оно позволит восполнить большие потери Ордена, развеять смуту среди Воинов, ведь если Орден постигнет раскол, ты представляешь какими бедствиями это обернется для всего человечества? Что тогда сможет противопоставить немонолитный Орден и раздираемая противоречиями ФК стремительному распространению Чумы Отречений, набегам левиафанов?

– Я вас услышал, Учитель. Моя точка зрения остается неизменной. Внутренние раздоры Ордена, мы должны решать не за счет обычных людей, – видя как Учитель, вздрогнул при упоминании "раздора", Воин тяжело выдохнул. Похоже ситуация находится далеко не под полным контролем и Орден угодил в системный кризис, свойственный любой строго структурированной модели, – Что касается противостояния Цзан, то Пандорцам есть чем расплатиться за эвакуацию…

– Ты торгуешься?!

– Да, Учитель, – усмехнувшись в лицо, нахмуренному старику, Немезис добавил, – Любая пригодная для колонизации планета, в другом секторе космоса, это мизерная цена за антидот от Чумы и данные по успешному противостоянию пяти левиафанам Цзанов.

ГЛАВА 66

Светловолосая девушка в просторном белом балахоне уходила по полю. Задорно смеясь и держа двух мальчиков за руки, оглядывалась сияющими глазами и улыбалась. Не отпуская ладошки матери, мальцы шагали рядом, задирая головы, жмурились, что бы высокая трава не попадала в лицо.

Стараясь крикнуть, догнать предупредить о надвигающееся грозе, что покрыла половину неба свинцовыми тучами, Роберт со страхом осознал свою немоту и немощность. Вросшие в землю ноги сковали тело неподвижностью, он не мог пошевелить ни одним мускулом и только беззвучно кричал в след. Но его не слышали. Так же, в полуобороте девушка шла в грозу, улыбаясь, смотрела ему в глаза взглядом полным понимания, нежности и грусти, печали от которой разрывалось сердце. Раздирая легкие во вдохе, Роберт закричал, дернулся всем телом следом…

– Падре, Падре, да проснись же ты! – встревоженный вскрик Гири накрыл вместе с темнотой.

Затравлено оглянув стандартную койку, всматриваясь в сумрак кубрика с контуром сидевшего рядом товарища, обессилено откинулся на спину. Сон. Опять один и тот же сон. Эта пытка продолжалась каждую ночь.

– Может ты все-таки сходишь к мозгокрутам? – озабоченный голос товарища, заодно и заместителя пробился сквозь гулкий стук сердца, – С такими орами по ночам и мозгами двинешься. Кто тогда будет ротой командовать?

– Не сейчас, – отбрасывая мокрое от пота одеяло, Роберт вскочил и метнулся в душ, на ходу уточняя, – какие новости по "демке"?

– Тишина, командир.

Подставляя голов под ледяные струи, Роберт приходил в себя. Светлана снилась всегда, но именно сегодня сон был яркий и зачаровывающий своей реалистичностью. И отзывалось в душе болью утраты. Твари! Вцепившись в выпирающие полки и сжав до побелевших костяшек, Роберт тихо выдохнул, загнав ярость в самый дальний уголок сознания. Сейчас не время давать волю эмоциям, не время вновь и вновь возвращаться в тот день и прокручивая до бесконечности каждый шаг, ломать голову над тем, что можно было сделать по другому. Сколько не думай, уже ничего не изменить.

– Командир, похоже началось…

Только заслышав удивленные нотки в голосе товарища, скептически отзывающегося на разговоры о необходимости действий, Роберт выскочил из душа пулей. Хватая обруч водрузил на мокрую голову.

Комната утонула в тумане и перед глазами замелькали яркие пятна. Отзываясь на управляющие сигналы надетых на пальцы колец, перед глазами замелькали проекции виртконтура Цитадели. Оказавшись на уровне своей роты, Роберт был встречен образом дежурного оператора:

– Доброй ночи лейтенант Радригес. Для Вас имеется распоряжение коменданта, а также промежуточные задачи утвержденные Советом и адмиралом.

– Здравствуй Корвин. Что там?

Понимая состояние лейтенанта, оператор потерял официальность и заговорил тоном соучастника, в глазах светилась затаенная радость.

– В общем доступе "демки" появился доклад умников. В нем говорится вся дурь которой пользуются ведьма может действует только на взрослых мгновенно, на детей и беременных с задержкой. Там целая куча умных слов, вывод однозначный – у нас еще есть два дня, что бы их оттуда вытащить. Но самое главное – есть уже антидот, блокирующий феромоны особи! У нас есть шанс, Роберт!

– И? – с придыханием спросил Роберт у лучившегося сверхновой, оператора.

– На уровнях соединений, между Цитаделью и крепостью гоняется информационный массив большой операции, задействованы планетарные катера, эсминцы и еще куча всего. Но самое главное, всем десантным подразделениям дана команда готовности три. Но в первую очередь, командирам обеспечить стопроцентную явку личного состава на медицинский уровень. Ваша рота должна быть там через сорок минут…

– Ты думаешь, это оно?- боясь поверить, спросил Роберт.

– Да Роберт, Да! – едва сдерживая бушующие внутри эмоции, Корвин выглянул из плоскостей света с бегущими строчками, – Это будет полномасштабная операция в использованием всех доступных средств. Техническая служба уже готовит снаряжение по классу "ТБ-3"!

– Спасибо Корвин!

Чувствуя что внутри перестала сжиматься пружина тугого ожидания, Роберт влетел в свой сегмент виртконтура. Врываясь, вывел все имеющиеся распоряжения "демки". Перебирая планы, рекомендации и распоряжения, распределил их по сегментам замов. Вчитываясь в общий план и заканчивая постановку задач подразделению, едва сдерживал разгоравшуюся внутри жажду действий.

Выныривая в сумраке кубрика, Роберт наградил смутный образ товарища улыбкой.

– Давай Гиря. Подымай наше лежбище. Надо спешить…

Подскочивший сержант, на ходу водрузил обруч на голову, выскочил из кубрика. По казарме разнесся зычный рев зама:

– Рота, подъем! Форма одежды полевая, построение через две минуты!…

Просторный уровень исследовательского корпуса, ослеплял своей белизной и обилием проекций с изображениями каких-то процессов. Заставленное аппаратурой помещение было наполнено людьми в розовых комбезах, что проворно сновали в просторные двери и возвращались с новыми упаковками и коробками.

Под притихшими взорами пехотинцев, как-то напряжено поглядывающих на ряд кресел призывно блестевших хромированными зажимам, Роберт прохаживался перед строем. Вглядываясь в лица парней, делал безразличную мину, окатывая занятых подготовкой медиков снисходительным взглядом.

– И так десант, сейчас послушаем вводный инструктаж профессора, и без суеты, по тройкам занимаем кресла! Предупреждаю особо одаренных. Добавок не просить! Глупых вопросов не задавать! А кто начнет отвлекать девушек, тому будет делать инъекцию сержант Гиренко.

– Я, есть!- отозвался Гиря выйдя из строя.

Наградив длинную шеренгу из неполных семи десятков фигур в комбезах синего цвета, сумрачным взором, пробасил:

– Инеъктором пользоваться не умею, – показав массивный кулак, сержант плотоядно улыбнулся, – так что буду, как умею. Втиранием, в дыню.

Грохнувший смех разрядил напряжение. Улыбающиеся лица и переговоры наполнили строй шумами разговоров. Вглядываясь в две шеренги парней, Роберт слабо улыбнулся.

В этом строю присутствовали почти все, с кем он прорывался в подземельях. Почти. Многие просто не дошли… Потери среди десанта были чудовищные. Из десяти тысяч десантного корпуса, что в начале был сформирован из опытных наемников и обтертых учебкой новичков, сейчас десантный корпус насчитывал от силы полторы тысячи ветеранов. А остальные это были добровольцы. Вчерашние операторы киберкомлексов, смотрители грибных плантаций, виртклерки и еще множество других специалистов о существовании профессий которых Роберт даже не подозревал, сейчас стояли в одной строю. Молодняк и люди в возрасте. У всех виски краснеют отметинами от обручей, глаза воспалены от недосыпания.

Но у всех, за ширмой веселья в глазах тлела горечь утраты того рокового дня. Почти каждый потерял близкого человека и это было тем стимулом, бичом, что заставлял людей торчать в вирткуонтурах днями и ночами. Насилую сознания новыми порциями гипнокурсов по освоению базовых навыков владения броней и оружием, люди себя загоняли до состояния спящих на ходу приведений и ему приходилось вмешиваться. Разъяснять и вправлять мозги как это делал его первый командир Андреу…

– Вы командир? – раздался рядом вопрос.

– Лейтенант Радригес,- поворачиваясь к спрашивающему толстячку, Роберт рассматривал известного всей крепости "умника". Именно он и его команда выложила доклад в "демку" и теперь ученый не знал куда деваться от проявлений признательности людей, которым подарил надежду, – прибыл с подразделением на вакцинацию, господин Ригель.

– Хорошо, тогда у хотел бы произнести несколько слов вашим людям.

После зычной команды и выровнявшегося строя, Ригеля поедали взглядом весь личный состав роты. Окинув усталым взглядом очередное подразделение проходящее вакцинацию, толстячок поправил остатки растрепанной шевелюры, заложил терминал за спину, произнес:

– Перед процедурой, хочу сразу предупредить тех кто утаил информацию о шунтах и имплантах, искусственных органах. Вы сами себя убьете, – окинув лица людей внимательным взглядом, Ригель вглядывался в притихших десантников словно пытался определить врунов, – У нас уже были смертельные случаи, от того что человек скрывал нелегальные операции, которые не значатся в биопаспорте. Поэтому сразу предупреждаю. Если в вас есть хоть что-то крупнее жетона… Выйдете из строя и не создавайте лишних проблем, себе и вакационной группе.

– А как же рейд? – раздался вопрос из строя.

– В рейд вы не попадете, но зато сохраните себе жизнь, – терпеливо отвечая на сотый вопрос, задаваемый регулярно в каждой группе, Ригель устало посмотрел на терминал. Видя не шелохнувшийся строй, стал озвучивать слова набившую оскомину, – Наш препарат это совсем не обыкновенная прививка. Он выведен на основе "первоплазмы" найденной в джунглях и действует на организм по не до конца исследованным биофизическим принципам, но уже сейчас имеются смертельные случаи, виной котором являлись импланты, чужие или пересаженные органы. Ваш организм получит мощный биохимический катализатор несущий информацию о "правильном" строении тела, который заложен в вашем геноме изначально. Все поврежденное болезнями, неправильно работающее или внедренное, навязанное извне, будет отторгаться и заменяться на новое. Потому, если вы не желаете умереть от внутреннего кровотечения, выйдите из строя…

Придавленные новостями бойцы оглядывались. Спустя некоторое время строй раздвинулся вышел один человек, затем еще несколько. Нахмуренно переглядываясь люди награждали "умника" заставившего открыться тяжелыми взглядами.

– Отлично, можем приступать, – повернувшись к Роберту, Ригель кивнул на сиротливо стоящих шесть человек, – личные дела людей передайте "демке" с пометкой о переводе. Они пойдут на второй эшелон вакцинации.

– Но у нас и так не комплект. Профессор, разве ничего нельзя придумать?

– Можно, но не сейчас лейтенант Радригес. Этих людей необходимо оперировать. Одновременно производить вакцинацию и удаление инородных тел. – раздражаясь Ригель впил в лейтенанта гневный взор, – А у меня острая нехватка персонала и жуткий цейтнот. Кроме вас, еще две роты и пилоты кораблей. Предлагаете все бросить и заниматься исключительно вами?

– Ни как нет.

– Тогда, занимайте кресло и начнем процедуру.

Процедура при всей своей таинственности не заняла много времени и спустя час уже все подразделение стояло перед створками исследовательского ангара и сочувственно смотрело в след понуро удалявшимся бывшим сослуживцам. Как следовало из дополнительных разъяснений "демки", второй эшелон планировалось проводить уже после спасательного рейда, а сейчас подразделение обязано прибыть на уровень технической службы. А затем погрузка и вылет!

И наполненные оживлением коридоры Цитадели понеслись навстречу калейдоскопом быстро сменяющихся сцен.

Переходы с жилого уровня кипели оживлением и быстрыми расставаниями. Множество женщин стояли у начала лопастей спирального лифта уносящих мужчин в глубины цитадели и в глазах каждой читалось смесь переживаний и надежды. А с каждым уровнем людей все прибывало и прибывало. И уже на техническом этаже, потоки растекались по широким туннелям и коридорам секторов, в которых гудели механизмы, раздавались возгласы и кипела подготовительная работа по отправке кораблей на орбиту.

И у каждого кто шел по коридорам чувствовалось напряжение перед схваткой. Напряжением большого дела, в котором ты чувствовал себя правым и должен выйти победителем. Потому что другого быть не может. Они все собирались выиграть любую битву, победить любого врага по праву кровных уз, по праву родства, по праву принадлежности к одному виду.

И это чувство единения большого количества людей, одержимого чувства, заставляло сердце биться сильнее. Кровь бежала бодрее, а в сознании разгоралась жажда схватки. Это желание теребило душу, заставляло Роберта нервно запрашивать виртконтур о времени. Но это была приятная тревожность. С каждой минутой приближался миг когда он увидит Светлану. Когда они окажутся в Цитадели. Главное что бы все прошло по плану. По дерзкому и невероятному.

Когда Роберт впервые жадно глотал первые страницы и строчки проекций с тактическими схемами, он просто замер. Прочитав еще раз, ошарашено присвистнул. Вернувшись в начало проекции, стал все изучать внимательнее и медленно.

Полностью истраченный запас разведзондов все-таки позволил засечь слабые сигналы биочипов людей. Наложенные на проекцию планеты координаты сигналов совпали с загадочным местом. Столпы. Древние артефакты, ставшие еще одной загадкой планеты и жадно муссируемым слухом. Но сейчас, было не до загадочности и гипотез. Расположение большого количества людей компактной группой уже являлось удачей. Значительно хуже было бы при распределении всех пленников по поверхности планета, накрытой бордовым покровом распластавшегося левиафана Цзан.

И замысел рейда заключался в кинжальной высадке десанта на участок, погрузка и экстренная эвакуация детей и женщин. Вся ставка был сделана на слаженную работу орбиты и отряда высадки. План выглядел поверхностным и авантюрным от начала до конца. Но других комментариев и пояснений не было. Была только формулировка: "оперативное управление осуществляется адмиралом".

– Падре, давай за барахлишком, – прогудел Гиря через внешние микрофоны активированной брони.

Возвышаясь великаном, ерзал плечами проверяя работу сервоприводов, – наши уже почти все оделись.

Окинув взглядом просторный ангар наполненный движением, матами и лязгом стальных великанов, Роберт улыбнулся. Подскочив к платформе с открытыми створками стал стягивать комбез. Передернувшись от прохлады технического ангара, остался лишь в одном нательном напылении. Проверяя цвет эластичного белья, что обхватывал все тело розоватым студнем, удовлетворенно хмыкнул. Запаса бактериального симбиота еще хватало на двенадцать часов, иначе бы пришлось бы смываться под душем и нырять заново в ванную с булькающим клейстером.

Поднявшись по ступенькам мобильной платформы, он застыл перед распахнутыми створками брони. Распотрошенное стальное чудовище, чудом сохранявшее целостность, расцвело лепестками эксзосклетных дуг и броневых плит. А в глубине точного контура человека горела маркировка его габаритов. Развернувшись спиной, Роберт расставил руки и откинулся на заботливо подставленные стальные захваты.

Оживая многоруким механизмом, базовый пехотный костюм повышенной защиты, обхватывал человека все новыми и новыми металлическими оковами. Закончив фиксацию тела, броня втянула обездвиженного оператора в темноту нутра, а следом, в ускоренном режиме залязгали запоры.

Закрыв глаза в ожидании калибровки, Роберт поморщился. Сколько он не проходил эту процедуру сенсорной подгонки, это всегда не оставляло одно и тоже ощущение бабочки на булавке. Тысячи игл воткнулись в тело тупоносыми окончаниями, регулируя высоту и силу нажатия, броня производила точную настройку датчиков движения основных мышц человека, что бы умная начинка умело дублировала движениями эксзосклета любую прихоть бойца…

Облегченно выдохнув на окончание пытки, Роберт поднял руку. Перебирая механизированные поленья лапищей, подвигал телом и убедившись в правильном отзыве, бухнул кулаком по красной кнопке платформы. Мир укрылся темнотой одеваемого шлема и сглотнув, заложивший уши перепад давления, Роберт пробежался взглядом по "тактичке".

– Падре в контуре! Старшим, выдвижение на погрузку "граблями"!- заработавший виртконтур украсился указаниями оператора и человек хищно оскалился, – Пора кое кому вернуть должок взад…

ГЛАВА 67

– Ты ведешь себя как мальчишка! – голос Данилова гремел с проекции разбушевавшемся вулканом, – Ты не имеешь права лишать колонию своего присутствия. В конце концов ты лидер этих людей. Без тебя здесь все накроется медным тазом!

– Командор, у вас есть альтернативное предложение?

Спросил Немезис находясь в рубке штурмовика наполненной движением оживших щупалец. Сноровисто мелькая между распахнутыми нишами, стальные ухваты выдергивали детали из креплений и возвращались к черной фигуре со все новыми и новыми блоками. Скрывая фигуру воина кишащей волной деятельности, автоматические системы наполняли рубку стальным шелестом и писком отзывавшихся готовностью подключенных модулей. Мерное сияние вспыхивающих синим энергетических возмущений и калибровки кокон полей, выхватывало лицо Немезиса с появившейся усмешкой.

– Не вы ли недавно мне рассказывали о необходимости вытаскивать своих из любого пекла при любой возможности?

– Да черт побери, -взревел Данилов раненым зверем, – но не такой ценой. Твоя жизнь стоит намного больше чем даже эти дети! Когда ты поймешь, что уже не принадлежишь себе, даже своему Ордену! ТЫ принадлежишь этим людям! Ты их символ, вождь!

– Вы слишком переоцениваете мой вклад, командор, – произнес Воин, когда спал прилив стальных щупалец, – Ничья жизнь не стоит такого размена. И если все обстоит так, как вы говорите, то я тем более должен быть там. Среди людей исправляющих, то что не смогли предотвратить.

Данилов еще продолжал убеждать в своей правоте. О месте полководца в ставке, а не в первых рядах сражающихся воинов. И много других логически верных и трезвых рассуждений, но Воин уже не слушал и перебил короткой фразой:

– Ключевые этапы без опозданий?

Опешивший Данилов, беззвучно хватал ртом, воздух от души от матерившись, выдавил:

– Так точно, без.

– Решение меняться не будет. Приступаем к исполнению.

– Ох, же мать моя какой ты упертый…, – наградив Воина долгим взглядом, в котором было смешано осуждение, раздражение в равных долях с толикой восхищения, Данилов отвернулся в проекции, бросил в сторону, – Контролю пространства, активировать "гостинцы"! "Акулам" часовая готовность к старту!…

Отключаясь от вирта, Воин дождался затухания последнего движения. Застывшая неподвижностью рубка, зияла теплыми огнями индикаторов. Казалось даже сник шум вентиляции. Окинув прощальным взглядом кабину штурмовика, Немезис активировал выгрузку. Ложемент пилота с шумом унесся в провал в поле, и немезис очутился снаружи.

Оглядывая закрытый ангар космопорта, напоминавшей разворошенный муравейник, Воин переключился на виртконтур управления.

Под куполами шлюзов выстроились угловатые утюги. Зияя раскрытыми зевами, катера планетарного десанта поглощали стальные фигурки вбегающих пехотинцев с неутолимой прожорливостью. А снаружи вокруг каждого корабля копошились букашки киборгов, что заботливо ощупывали детали внешней обшивки. И когда подъезжала очередная платформа с не активированным пехотным комплексом, "крабы" помогали серым фигуркам техников фиксировать коконы "носорогов" к внешним захватам, превращая и без того нестройный контур катера в распухший стручок.

Проходя стартовые столы катеров, по окружности окружавших центральный причал, Немезис застыл. Всматриваясь в готовый и полностью снаряженный транспортник, приближался к выраставшему в половину обзора туше и испытал чувство гордости. Под днищем орбитального труженика типа "медузы", стыковались в захватах обездвиженные "колоссы". Подпирая массивную полусферу в несколько рядов, вся сотня шагающих беспилотных машин, присосалась клещами к стальному брюху и была в надежных захватах массивных грузовых клешней, что позволяли и не такой груз подымать и спускать с орбиты. Но сейчас, у пожертвованного крепостью баржи была одна задача – совершить доставку к назначенному месту ста "колоссов". Ста разрушителей, бронированных чудовищ, после модернизации оружейных слотов и зарядных емкостей, останавливать "слона" серией коротких очередей строенных орудий на двух верхних конечностях. Запас реакторов позволял еще довесить пару кинетических орудий, но Немезис установил в триаду орудий по одному импульсному излучателю повышенной разрядности. Анализ записей боев указал и на слабое место "носорогов" малый запас боевой массы. Контейнеры с прессованными сферами опустошались очень быстро и в случае затяжного боя, его "колоссы" могут оказаться безоружными. Ему конечно удалось за счет удаления систем жизнеобеспечения пилота, нарастить объем хранилищ, но все равно. Рисковать не стоит.

Оказавшись внутри рубки управления, оглядел пустое пространство помещение капитанского мостика. Широкий помост выводил в зал с шестью местами для экипажей, но сейчас эти кресла пустовали. Ему незачем были пилоты. Весь поток телеметрии он может обрабатывать и с места капитана. А придумывать места для эвакуации еще и пилотов "медузу" это было бы уже лишним. Конечно возможно их обеспечить местами на катерах, каждый из которых шел на половину пустой, но подвергать риску людей, чьи шансы выжить в жарком бое почти были равны нулю, Немезис не хотел.

В том что потери будут он так же не сомневался. Особь вряд ли сдастся без боя, безропотно наблюдая за эвакуацией на катера такого количества людей, но он рассчитывал на скорость, внезапность… и наглость операции.

Все его предыдущие действия сводились к обороне. Создание видимости страха, и судя по все большему размаху вторжений, матка уверовала в своем превосходстве, в безропотном страхе своей жертвы. Пора исправить это заблуждение.

Коснувшись грудного отделения, где хранилась одна вакцина антидота, Воин отогнал мелькнувший образ в глубь памяти. Подальше, иначе наружу вырвется тот огонь, что мешает думать, то сожаление, что жжет изнутри расплавленным металлом, Фили… О Скрижали, только не сейчас!

Ухватившись за спинку кресла, Воин сжал выступ до темноты в глазах. Очнувшись от раздирающего скрипа, с непониманием смотрел на сплюснутый подголовник и рассыпающуюся в труху электронику места капитана. Задышав ровнее, откровенно обрадовался вызову по вирт контуру.

– Мой Адмирал, погрузка закончена, – в виртконтуре возник смуглолицый десантник, – личный состав распределен по катерам, погрузка средств усиления закончена. Замечаний и непредвиденных ситуаций нет. Координатор сил десанта, капитан Стромин!

– Отлично капитан. Старт по командам операторов нижних орбит. Внимание по виртконтуру соединения. Открыть общие каналы…

Диафрагмы шлюзов распустились с тихим шелестом. Окрашивая готовые к взлету корабли розовым сиянием биологического стерилизатора, стальные лепестки открывали жерла многочисленных вулканов. Взметнувшиеся вверх гравитационные мачты распустились многометровыми столпами с пульсирующими габаритными огнями. Сотня кораблей отдалась вою гравитационных ускорителей и медленно вздымаясь над верхним уровнем цитадели, катера расходились в стороны для включения тяговый ускорителей.

От грузового терминала, выгибая сияние энергетического поля стала вырастать громадный горб медузы. Вбирая в себя мощь четверти гравитационных мачт, транспортник натужено вздымался над постройками космопорта…

И когда лепестки диафрагмы сошлись и укрылись дополнительными пластами защиты, днище разгонных блоков накалились прогревом маршевых установок.

Опираясь на сияние плазменных двигателей, сотрясая настил бушующим сиянием, транспортник сорвался с мачт выпущенным с катапульты глыбой. И следом за ним устремились букашки катеров.

Уже выходя за границы атмосферы "утюги" состыкуются с медузой и превратятся в единое сплетение стальных механизмов, что одним целым должны совершить взлет и управляемое падения с бездны, но уже на другой стороне планеты.

– Рассматриваю историю любого из нас, будь-то рядовой пехотинец или адмирал, мы видим сложные судьбы и разные дороги. Каждый жил свей жизнью, руководствовался своими желаниями… – вглядываясь иконки лиц заполонившие весь низ проекции, Немезис говорил тихо и задумчиво, – принципами и виденьем жизни. До Пандоры мы все были разными. Но я замахнулся на общее. Я пообещал исполнение заветной мечты. И вы поверили мне. Вместе со мной ВЫ построили новую колонию, которая уже сейчас могла занять свое место в сотне динамично развивающихся корпораций. Я постарался внедрить в жизнь давние лозунги, так любимы людьми, но так не исполняемые правителями. Братство. Справедливость. Честность. Это принципы Пандорцев, которые бы стали фундаментом нового мира, против плутовства корпораций. Но началась война. Война на выживание человечества. И мы оказались на самом острие этого противостояния. Мы оказались первым бастионом на планете, во истину оправдавшей свое название. С этой планеты взяло начало распространение чумы человечества. И имя ей – цивилизация Цзан. Для них ничего не значат наши идеалы, наши принципы, наши желания. Мы мало знаем о них, но однозначно ясно одно – или мы, или они. И сейчас настал момент когда Цзаны отняли у нас самое дорогое, что есть у любой колонии – это ее будущее. Тысячи детей сейчас томятся в джунглях, среди тварей. Сотни женщин, что носят в чревах наших детей, сейчас подвергаются бесчеловечному превращению в безвольных кукол. И сейчас настал момент, когда мы должны исправить допущенное. Спасти самых беззащитных. Тех, кто в нас верил и ждал помощи. Тех, кто молился на каждого из вас как на отца, сына, мужа…

С каждым новым словом, голос Воина наливался энергией и звенел сталью. Он сейчас вкладывал все свои мысли и эмоции в обращении к этим людям. Именно они, а не стальные механизмы, импланты и боевые реакторы решали, что произойдет дальше, в ближайшем будущем. Именно они должны пойти за ним до конца.

– … Из этого боя вернется не каждый. Но пусть КАЖДЫЙ запомнит. Пока жив Адмирал Волны, живы те кто с вами сейчас в одном строю – о его близких всегда позаботятся, те кто дойдет до конца этой битвы. Сражения за будущее ваших детей, за будущее колонии! К бою Пандорцы!

ГЛАВА 68

Больше Земли в два раза, но имевшая такую же силу притяжения, планета-загадка неторопливо вращалась вокруг своей оси. Подставляя под лучи восходящего солнца бок еще покрытый мраком ночи, Пандора куталась в облачные одеяла атмосферных циклонов. Воздушные массы закручивались большими спиралями белых облаков, словно возмущенные неестественностью происходившего в темноте, стягивались обширными клубами пара к показавшемуся пятну, темному наросту на боку планеты. Выплывая под лучи звезды, наливаясь тревожными бликами света, уродливый нарост выделялся грязно-бордовым покрывалом, дышащим и живущим по законам чуждым для облачного покрова атмосферы. Распластавшись в верхних слоях термосферы левиафан растекся живым студнем. Огромнейшая туша туловища обросла ветвистыми корневищами, пульсирующими отростками, что выделялись горбами на сотнях километров живого ковра трепещущей плоти.

Паря в атмосфере планеты живым зонтом, левиафан закрывал половину континента прочными хребтами из коры хитиновых наростов и полупрозрачной плевы, дающей возможность удерживать равномерно распределенную массу по всей поверхности плотных слоев атмосферы. Поглощая солнечные лучи и радиацию космического ветра, червь вяло содрогался. Сквозь покрытые слизью сегменты в верхние слои вырывались излишки тепла стелющиеся по ковру клубами пара.

По уже показавшемуся на половину ковру пробежала судорога. Ровный ритм нарушился нарастающим грохотом лопавшихся наростов. Теряя целостность, горные хребты сошлись в движениях и с каждым мигом выгибаясь и выкручиваясь, с грохотом отламывались от стремительно мутневшей плевы. Отрываясь от хребтов целые пласты теряли полупрозрачность, чернели и срывались с орбит в медленном кружении. Набирая скорость неслись к планете рассыпающимися обломкам хрупкого витража. И накаляясь в атмосфере начинали расцветать свечением и чернеть еще больше, пока в сиянии возмущенной атмосферы не превращались в пыль.

А левиафан сбрасывал все новые и новые пласты несущей поверхности, с треском и грохотом спешил втянуть все щупальца, собраться в единое целое и подняться выше, к звездам, подальше от приближавшейся угрозы.

Входя по касательной траектории в верхние слои и взрыхляя легкое сияние разряженной атмосферы, вспарывая пространство огненными рукавами, неслись три раскаленных стрелы. Расцветая языками свечения, величаво вращаясь вокруг собственной оси, астероидных глыбы стремительно вырастали в размерах. Зияя провалами шахтных выработок, многокилометровое космические рифы ощерились острыми гранями, горевшими свечением раскаленного базальта. Опираясь на сияние грубо вплавленных в породу маршевых двигателей от транспортных барж каменные снаряды стремились к дергавшемуся в панике левиафану.

– Расстояние до цели две тысячи километров. Скорость объектов сто сорок километров в секунду…

– Отклонение от расчетной траектории поражения одна сотая процента, расчетный квадрат столкновения остается без изменений…

– Контроль сектора пространства фиксирует нарушение метрики в трех, четырех… пяти очагах. Внимание, операторам центра управления, зафиксировано пять центров возмущения гравитационных струн!

– Откуда пять?! Оставалось же четыре…

– Повторяю, зафиксировано пять очагов возмущений. Проводится идентификация… Цели соответствуют первоначальным характеристикам ранее обнаружимых левиафанов!

– Проклятье… принял центральная. Внимание по Пастухам. Перераспределение целей по плану два дробь три. Получаем векторы отклонение. Включить двигатели коррекции.

– Пастух один, есть векторы отклонений, произвожу коррекцию…

– Пастух два, есть векторы отклонений, произвожу коррекцию…

– Пастух три… Коррекцию произвел. Груз стабилен.

– Внимание пастухам. Цель один изменяет координаты положения. Повторяю Цель один…

– Пастухам произвести захват цели. Пастух три, начать дестабилизацию груза…

Большая часть тела левиафана вздулась огромным горбом. Осыпаясь пластами отмирающей плевы, огромный червь словно порождал листопад. Обвисая безвольными обрубками щупалец, не перенесших экстренного взлета, левиафан чадил потоками быстро испаряющейся красной мути, но упорно карабкался ввысь.

И когда две огненных стрелы вонзились в нижнюю часть брюха, по всему горбу пронеслась волна дрожи. Вырывая сегменты плоти астероидные глыбы превратились в раскаленные щипцы, без жалости и пощады вырвавшие из плоти огромные пласты трепещущей плоти. Зияя огромными рваными ранами червь закрутился в судорогах. Распыляя по орбите мутные облака замерзающих клуб красной жижи с фрагментами панциря и агонией свисающих лианами наростов, левиафан раскидал прижавшиеся к туше тельца младших собратьев. Раздирающая боль словно придала сил подраненному червю и еще корчась, живой спутник планеты буквально взмывал над орбитой, стараясь уйти от столкновения с последним огненным посланцем.

– Пастух три. Отставить коррекцию, цель покидает зоны эффективного столкновения, произвести подрыв груза!

– Есть, произвести подрыв! Внимание, кораблям в зоне полушария! Пять, четыре, три, два, один… есть реакция!…

Третий астероид всю дорогу отстававший от собратьев, вошел в плотные слои атмосферы дымным росчерком. Подчиняясь полученным командам, по каналам связи побежали электрические заряды и достигая зарядов мезонита, упрятанного в центре каменной глыбы, замкнулись легким касанием оголенных контактов. И спустя миг астероид вспыхнул сиянием сверхновой звезды. Испаряя килотонны базальта и пустой породы, сырой мезонит с детонировал по задуманной схеме, и породил сферу из бушующей энергии. Превратившись в каплю угодившую в спокойную гладь воды, огненный шар всколыхнул верхний слой атмосферы и породил ударную волну. Пожирая весь доступный кислород, стена огня распространялась по атмосфере черным валом вспышек и дыма.

Жадно набрасываясь на остатки плевел, на многочисленные наросты быстро терявших целостность башен-якорей вырастающих от поверхности многокилометровыми высотками, незнающая преград стена света испепеляла все встречное в пепел.

Пронесшийся на высоте сотни километров вспышка обогнала ударную волну и погасив разрушительные взрыв вывернул атмосферу на изнанку. Теряя разрушительную силу в верхних слоях и увязнув в сопротивлении плотной атмосферы, огненная стена достигла поверхности только жалкими остатками энергии и обдала джунгли упругой волной жара, и телопадом обгорелых трупов многочисленной летающей живности Пандоры.

Образовавшаяся воронка высокой температуры разряженного пространства превратилась в центр устремившихся в пустоту воздушных потоков. Закручиваясь в спираль, атмосфера породила невиданный для планеты циклон. Оперившись воздушными потоками, закручиваясь облачными рукавами в стремительную спираль, место высадки превратилось в "глаз урагана".

– Оператор контроля пространства, "медузе"! Коридор чист. Левиафаны удаляются на дальние орбиты…, – сухой служебный тон запнулся. Девичий голос вдруг наполнился эмоциями и с придыханием произнес, – удачи ребята… мы ждем вас обратно!

Падая камнем, пронизывая атмосферу под острым углов, транспортник сиял сплетением огненных лепестков. Проникая сквозь преграду кокон поля и цепляясь за вибрирующую обшивку, многочисленные выступы состыкованных модулей, атмосфера противилась столь наглому напору всей плотностью воздушной массы, но "медуза" упиралась сиянием работающих на износ двигателей и неслась к поверхности на пределе конструктивной прочности.

ГЛАВА 69

Свист за толщей брони перерос в рев, и корпус катера тряхнуло до лязга в зубах. Сработали система гашения скорости и падение превратилось в управляемое снижение. Не отрывая взгляда от быстро снижающихся векторов выдвижений подразделений, Роберт напряженно следил за "тактичкой".

Еще высоко в воздухе "медуза" украсилась вспышками грузовых захватов и от еденного шара огня стали отваливаться планетарные катера и платформы. Окутываясь сиянием кокон полей, вгрызаясь в атмосферу выхлопами маневровых двигателей, десант разлетался по четкой схеме высадки.

И Роберт всматривался до боли в глазах в мешанину из ярких полос траекторий, строчек переговоров и хотел только одного – чистого воздуха.

Десант очень уязвим при высадке. Без прикрытия атмосферных перехватчиков они беззащитны. И оставалось только надеяться на слова адмирала. Надеяться, что ставка на огненный шторм, вывернувший атмосферу наизнанку оправдается с полна, и в воздухе не останется ни одной летающей твари. Им бы только добраться до земли, ощутить твердыню ногами и вот тогда, десант вцепятся зубами в землю. Врастет бункерами, опорными пунктами из "живого бетона" и вот тогда они рассчитаются за свой страх с полна: росчерками сотен плазменных турелей, залпами кинетических орудий и многими смертоносными изделиями человеческого гения, что сейчас ждут своего часа падая в грузовых контейнерах.

Стремительно проступая деталями, навстречу неслась поверхность планеты. Ранее густые джунгли, царство зелени сейчас предстали диковинным пейзажем среди которого выделялся огромный кратер вулкана, что устремлялся к облакам отвесными стенами из бурого нароста. Возвышаясь над джунглями небоскребом в небо упирался один из якорных столбов левиафана.

Пострадав от вспышки, монументальный нарост плоти с выступающей вязью хребтов усиления, терял целостность. Чернея на глазах, сооружение покрывалось цепью трещин и осыпалось целыми пластами омертвевших сегментов. Рассыпаясь в воздухе на ворохи мелких обломков, пласты крошились и оседали на джунгли черным облаком пыли.

Последствия атмосферной вспышки не пощадили и кроны деревьев великанов. Превратив густые шапки в скелеты обглоданных жаром сучьев, тепловая волна превратила листву в желтые блески, что при малейшем движении осыпались непрерывным дождем. И вместе с ним на джунгли падал и десант Цитадели.

Проламывая верхушки деревьев и не утруждаясь коррекциями мягкой посадки, в гущу леса врезались платформы "колоссов". Широко раскинув посадочные балки, платформы только перед самой землей украсились мощным ревом тормозной системы. И в притихших джунглях, еще не пришедших в себя от огненного шторма, раздавался рев и грохот приземления первых "колоссов".

Распрямившись с гулом сервоприводов, пятиметровый стальные монстры, грозно вскинув груши кинетических спарок делали уверенные шаги навстречу первому боевому крещению. Вламываясь в джунгли с напором бульдозеров, стальные истуканы разрывали тишину треском сминаемых деревьев и оставляя за собой просеку из поломанных деревьев и вывернутых пеньков, выдвигались к границе незримого периметра, который им предстояло удерживать вместе с десантом.

– Внимание старшим, до касания две минуты! Получаем последние коррекции целеуказаний! Первый взвод координаты 32, 24, 21 северо-восток. Квадрат высадки прежний. Задача: организация участка обороны между колоссами 47 и 48. Протяженность участка тысяча восемьсот метров. На вас закорочен груз с оборудованием "оборонки"! Второй взвод, ваша задача прикрытие эвакуации и патрулирование охваченного высадкой пространства. Третий взвод… Эвакуация очагов скопления отметок со 161 по 202, общая численность триста сорок человек. На вас выведено управлении грузовыми платформами и закреплены три катера, бортовые номера 46 и 48…

Роберт продолжал выстреливать распоряжения чеканным голосом пока не раздалось предупреждение пилота.

– Десанту двадцати секундная готовность. Отстрел капсул через пятнадцать секунд!

– Принял, – отозвался Роберт, поглаживая вспотевшими подушечками пальцами внутренние сенсоры перчаток. Оглянув замершие в напряжении иконки командиров взводов, на выдохе произнес, – Готовность пять! Четыре! Три! Два! Один! Отстрел!

Внутренности расплющило о ребра и сознание закрутилось в ощущениях карусели. Будто невидимый аттракционщик поставил максимум вращения, а сам отлучился, забыв о существовании не успевших сойти с центрифуги. Сработали гироскопы и мир принял прежнее положение, проступил писком "тактички" отсчитывающей последние десятки метров к поверхности. "Плавное включение" конечно избавило от выдавливания кишок через все естественные отверстия организма, но голова едва не лопнула от прилившей крови. Удар о поверхность и "тактичка" расцвела картиной джунглей.

Резко подымаясь из полусогнутого положения Роберт оглянулся. Прогрызая верхушки джунглей сиянием плазменных струй, тормозили капсулы первого взвода и достигнув земли стальные скорлупы распадались освобождая быстро поднимавшихся "носорогов". Быстро принимая боевое положение великаны, величаво возвышались над местом высадки, беря под охрану периметр. А от тени в небе все продолжался отстрел капсул. Украшаясь яркими вспашками, капсулы с пехотинцами вспарывали верхушки джунглей с ревом врезались в землю. Сдирая дерн и заваливая деревья десант заполнил лес движением и лязгом.

Выполняя норматив и следуя ни один раз проговоренному плану, первый взвод принялся за возведение бастионов, целью которых было задержать тварей, что все-таки очухаются и будут рваться к месту высадки со всей яростью. А их задача будет обломать рога, лапы и все выступающие части тел, но не дать тварям прорваться во внутрь периметра, где второй и третий взвода, вместе с остальными пехотинцами не занятых в обороне периметра будут эвакуировать детей на катера.

Первыми были распакованы и активированы лесорубы. Грузовые платформы с несложными блоками управления венчались горбами излучателей и вздуваясь на струях оживших двигателей, срывались с места парами. Срываясь с зоны высадки ревущими силуэтами, расходились на несколько десятков метров и украшались сиянием спаренных лучей. Ослепительное сияние излучателя создавало узкий энергетический канал, что четкой фокусировкой и мощью бортовых реакторов превращался в разновидность тандемной пилы, проходившей сквозь древесину как раскаленный нож сквозь масло. Сияющее между разошедшимися платформами сияние исчезло из виду, следом стартовала еще пара платформ за ней еще и расходясь веером, лесорубы исчезали из вида пара за парой. А следом за ревом двигателей, по джунглям пронесся треск заваливаемых деревьев. Образуя непроходимые завалы из стволов, платформы очищали оперативный простор для возводимых опорных пунктов. Призрачные контуры построек, что яркими призраками мерцали сдерживающим полем, стены бастионов наливались клубами живого бетона. Удерживаемая силовым полем биомасса пенилась и закручивалась, но упорно продолжала размножаться в четко заданном объеме, создавая необходимую плотность вещества.

А рядом уже семенили крабы, что толкались возле пехотинцев распаковывающих контейнеры с излучателями стационарных турелей, ждали когда окрас поля "биобетона" изменится с желтого на красный и они приступят к монтажу смертоносного оборудования в выращенные углубления опорного пункта.

– Падре у нас проблема с минными заградителями!

Голос Гири хрипел отдышкой. Возвышаясь над платформой с частями разобранного механизма, сержант пытался почесать затылок шлема. Рядом так же застыли в ожидании двое пехотинцев державших стальной кожух от снятого механизма.

– Шасси не рассчитан на передвижение по завалам деревьев. Что будем делать?

Переключившись на обзор из "тактички" сержанта, Роберт озадачено смотрел на гусеничный привод киборга. Широкие гусеницы давали хорошую устойчивость при передвижении по сыпучим поверхностям, болотам, но они превратили пространство вне предела периметра двухкилометровый бурелом из деревьев в котором-то и человеку пробраться тяжело, а о полутораметровых гусеницах и говорить не о чем.

– Плохо. Коллапсы очень бы пригодились, – заключил Роберт.

Осматривая площадку на которой развернулась кипучая деятельность, Радригес задержался взглядом на грузовых платформах.

– Дай киборгам команду монтировать тушу заградителя на пустых грузовиках. Нам-то они уже ни к чему, а заградитель сможет подняться над завалами на несколько метров. Вот пусть оттуда и сеет свои ягодки.

– Точно, – хлопнув себя пол лбу, Гиря довольно заулыбался, – уходить будем налегке, а так, завалим хламом дорогу. Вот сейчас и скажу…

– Не сейчас. Пусть пока развезут грузы по всей линии, у нас же четыре опорных пункта. На себе потом потащишь реакторы и турели? И давай быстрее шевелитесь, Гиря у нас времени в обрез! И так отставание уже на полторы минуты пошло!

– Понял, понял командир. Сейчас все сделаем…

Роберт отключился от связи и стал нервно следить за общим ходом работ.

Периметр возводился быстро. Шла шестая минута высадки, а бастионы почти готовы. Еще немного и кольцо из опорных пунктов и "колоссов" замкнется. Останется только установить противопехотные турели, засеять поваленные просеки ответными частями "коллапсов", – и они готовы удержаться здесь хоть полдня. Но нужен всего час. Вся операция была рассчитана на час, максимум два. Но все зависело от тех кто внутри, кто сейчас рвется к отметкам людей, яркими скоплениями вживленных при рождении маркеров полыхавших в середине периметра. Вглядываясь в иконки продвижения второго и третьего взвода, Роберт следил за суммарной картиной из мозаики отдельных изображений.

Вот взвод пробирается среди деревьев, вот какое-то утолщение из сплетений лиан и мха. Вспышка и короткая стычка. Какие-то еще невиданные твари извиваются в агонии под залпами излучателей. А люди уже пробираются вперед, раздирают коконы и попадают в пещеру из сплетений пульсирующих зеленью лиан. И много тел детей. Брошенные вперемешку, тельца казалось были свалены в беспорядке, но когда первый из пехотинцев бросился к ребенку, то ему с трудом удалось перевернуть окованное полупрозрачной паутиной тельце. Произрастая от пульсирующих лиан пучками корневищ, тысячи волокон опутывали тело плотным покровом студня.

Выхватывая тесак пехотинец остервенело отрубил от корневища белесые корни и освободил лицо ребенку для дыхания. Не естественно бледная кожа ярко высветилась лучом прожектора. Едва сумев повернуть голову, ребенок попытался что-то произнести потрескавшимися от обезвоживания губами, но смог только выдавить едва слышный хрип. Пехотинец что-то ласково пробурчал и мальчонка попытался улыбнуться, но голова обессилено откинулась набок. И это словно послужило для всех сигналом. Расширив проход до габаритов платформы эвакуационная команда сноровисто перегружала бесценный груз на приготовленные лежаки. Фиксируя тела дугами безопасности, опустошила пещеру в секунды и покинув темницу забросила зев пустой пещеры плазменными гранатами. Ослепительная вспышка и визг на уровне ультразвука пронесся над поляной протяжным воем. Корчась как живое существо, гнездо сокращалось и извивалось от боли, но вспышка искорежила внутренности пепелищем и опадая шатром, гнездо сложилось ворохом дымящихся отростков. Но люди уже бросались к другой точке.

– Странно, почему место не охраняется…, – раздался комментарий Гири, – мы почти в центре джунглей а кроме чадящих трупов летунов ни одного ползучего гада.

– Мы застали их врасплох…

– Сразу видно, кто дитя мегаполиса, – не весело ухмыльнулся Гиря, тревожно вглядываясь в показания виртконтура, – Падре, лес всегда наполнен живностью. А мы не встретили даже мелких ревунов. Что-то тут не так.

– Возле гнезд же были твари. Не много, но были.

– Для переполненных живность джунглей то?! Не смеши меня, командир. На Пандоре,в любую минуту и в любом месте, всегда кто-то кого-то жрет. А здесь, как могильник какой-то. Словно что-то их напугало или что-то должно произойти. Ох и не нравится мне это…

– Спокойно, сержант. Мы уже закончили периметр сегмент-полей, даже заградители отработали как положено.

– Да я спокоен, только не верится что-то в спокойную операцию. Уж больно мы легко высадились и хозяйничаем долго, а обитателей все нет. Ладно, пойду лучше еще раз проверю турели.

Слова бывалого сержанта усилили и без того тяжелое предчувствие. Что-то ворочалось в закоулках неосознанного, на границе явного и смутных предчувствий. И все чаще казалось что внимание становится все более пристальным, и Роберт ни раз себя ловил на том, что стремится чаще оглядываться. Всматриваясь в сияние кокон поля, перегородившего видимую часть неба сегментами фиолетовых стекол, он пытался высмотреть обладателя тяжелого взгляда. Но за энергетической стеной были только пустые джунгли с гуляющим по вершинам крон ветром.

Учитывая печальный опыт, в этот раз, они представляли с кем столкнуться и подготовились к "сюрпризам" ведьмы. Мощности реакторов поля должно хватить на несколько часов физического воздействия малых объектов. Расположение блокпостов, соединенных шахматным построением множества турелей, перекрывали сектора обстрелов друг друга почти на половину, гарантируя десанту оборону на весь день. А учитывая еще плотный засев "коллапсами", своими генераторами создающие силовые купола в доли секунды превращавшихся в ловушки, в момент схлопывания, легко перемалывающие "носорогов" в бесформенный комок стали,- они спокойно могут здесь зимовать.

Все изменилось в мгновение.

Резкий порыв ветра сразу же накалил сегменты кокон полей до предела. Протяжный стон реакторов вышедших на пиковые мощности разнесся по джунглям тяжелым гулом. Фиолетовое сияние заполыхало яркими звездами вспышек, и спустя миг вся дымка превратилась в бриллиантовое панно, где тысячи насекомых вспыхивали яркими искорками.

С протяжным воем заработали турели и стена огня впилась в остатки джунглей оставшиеся по эту сторону кокон полей. Легко преодолев энергетический полог в джунглях замелькали первые ящеры. Стелясь по земле и прячась среди поваленных деревьев, стремительные силуэты стремились к чужакам. Оглашая появление мощным ревом, из-за полога разом возникли десятки "слонов". Не разбирая дороги и не смущаясь преграды многотонные монстры врезались в завалы. Играючи раскидывая костяными наростами стволы деревьев, пропахивали многометровые проходы в которые устремлялись потоки ящеров.

С тревожным клекотом преодолевая перегораживающую до облаков стену энергетического поля, в небе закружили тени крылатых монстров. Высмотрев среди джунглей чужеродный блеск стали, крылатые хищники пикировали на позиции десанта угловатыми силуэтами. Наполняя окрестности клекотом, разноголосым ревом, хозяева джунглей разом бросились на чужаков.

Вспыхивая столбами света, первыми встретили яростный напор тварей "коллапсы". Переплетаясь в энергетическом вихре, силовые линии выгибались дугами, и охватывая площадь почти в десятки метров, расцветали энергетическими бутонами. И вздуваясь причудливыми горбами света, среди шипящей рычащей волны существ, так и не остановившей свой бег, лучи вдруг разом потемнели и стремительно сжались. Перемалывая все, что оказалось внутри коконов и рассекая словно бритвой тела, энергетические ловушки превратились в мясорубки, что без разбора, одинаково поглощали живую плоть и стволы деревьев. Прокатившийся рев боли смешался с первыми залпами орудий блок постов. Жалкие десятки метров разделявшие позиции десантников от накатывающей волны тварей буквально вскипело от энергетических лучей и потоков снарядов. Кровавое марево из обломков костяных панцирей и тел взметнулось над полем битвы красным туманом, где сошлись в жестком сражении животная ярость и стальная решимость.

ГЛАВА 70

Немезис застыл в центре капитанского мостика стальным изваянием. Вокруг раскинулись заросли кабелей спешно смонтированного переносного командного пункта, превративших рубку баржи во внутренности электронного зверя, десятками проекций предлагавшего взглянуть на все подробности масштабного сражения. Но Воину они были не нужны. Все данные уже были у него в сознании, в персональном вирт контуре он был участником всех сражений и эпизодов одновременно.

По периметру участка джунглей, на котором была возведена неприступная оборона полыхал ад. Выплескивались тысячи мегаватт энергии, изливались тонны кинетических боеприпасов, стонала сталь и сражались люди. А вокруг лились потоки крови и все кишело тварями.

Их количество не уменьшалось. А показания сенсоров разведзондов, докладывали о все большем количестве тварей, а к мясорубке устроенное десантом стягивалась вся живность материка. Казалось все животные обезумели и решили превратиться в фарш и пепел именно на пятачке с горсткой смельчаков.

Немезис предполагал, что сражение будет масштабным, но то, что матка сумеет мобилизовать почти всех живых существ континента и просто бросать их в топку сражения, не считаясь с потерями – стало неожиданностью.

И периметру приходилось держался. Огрызаться всполохами плазменных турелей, ревом кинетических пушек и сотнями дымных рукавов ракетных комплексов. Тварям удавалось прорываться сквозь "коллапсы" и на некоторых участках десант отбивался не только от воздуха, но уже и от потрепанных стай ящеров. И тут как нельзя лучше справлялись "колоссы". И периметр вновь выравнивался. Сквозь заслоны не проникла ни одна тварь. Тем самым, давая эвакуационным командам время на выполнение основной задачи- спасение женщин и детей.

И грузовые платформы курсировали между "утюгами" и засеченными отметками биочипов на предельных скоростях. Оглядываясь на натуженное мерцание фиолетовый стены энергополя и вслушиваясь в канонаду тяжелого боя- люди торопились.

Оставался последний десяток гнезд, когда Матка преподнесла очередной сюрприз…

Сенсоры зашлись трелью и всполохами обнаружения внутри периметра незарегистрированных биологических организмов. Немезис сразу же устремился частью сознания на ближайшую отметку и на доли секунды оторопел.

Из под земли, раздирая пласты дерна и мха, вздыбились костяные наросты, на свет показались горбы бронированных чудовищ. Среди джунглей раздался многоголосый рев "горилл" и безмолвные листья деревьев затрепетали от содрагающего землю топота стремительных движений. Сотни, тысячи тварей вылупляясь из земли, оглашали джунгли ревом освобождения. Задрав головы и определяя направление по запаху, горбатые фигуры резво набирали скорость и набрасывались на ближайший караван с яростью хозяев заставших в своем доме непрошеных гостей.

– Проклятье, – выдавил сквозь зубы Немезис.

Рассылая указания по виртконтурам эвакуационных команд, он с горечью всматривался в вектора движения новой напасти. Количество противников превосходило десантников в разы. И каких противников! Бронированные природными доспехами "гориллы" могли с легкостью противостоять взводу пехотинцев. Выдерживающие в упор выстрел плазмы, костяные наросты превращали тварей в грозных противников, что могли в считанные мгновения вскрыть пехотную броню своими когтями как консервную банку. И если бы не малые реакторы, выплескивающие в коротком замыкании энергию, то справиться без тяжелого пехотного "носорога", с таким монстром было не возможно. Но все "тяжесть" была на периметре, и десант действовал налегке, едва справляясь самодельными минами.

За первые минуты жесткого боя внутри периметра, чаша кровавых потерь склонилась в пользу тварей.

Вступая в неравную схватку, охранение принимало бой. Еще имея шансы выстоять против трех, четырех горилл отделение уже заранее проигрывало, когда в ближайших деревьев проступали фигуры десятков горбатых фигур. Но люди не сдавались. Понимая что второго шанса вытащить пленников не будет, десантники бросались в безнадежную драку. На короткий миг сковывая тварей боем, давали операторам платформ шанс вырваться из окружения, и когда среди джунглей скрывался блеск энергетических всполохов платформы, пехотинцы встречали погоню плотными и яростными залпами плазмы…

– Внимание периметру! – перекрывая в виртконтуре брань горячки боя, Немезис произнес властным голосом.

– Командирам подразделений, перевести огневые комплексы в автономные режимы. Покинуть позиции и выдвигаться навстречу к ближайшим эвакуационным командам! Основная задача – прикрытие караванов и обеспечение безопасной погрузки на десантные катера…

Дождавшись окончания боевого приказа, молодой лейтенант задал вопрос:

– Но адмирал, автоматика без оператора малоэффективна. Мы потеряем периметр и нас всех просто разорвут в клочья!

Потому как напряглись в ожидании ответа все остальные командиры, Немезис понял причину волнения. Автоматические системы корректировались пехотинцами, а их в свою очередь прикрывали "носороги". И если тяжесть уходит, то в случае прорыва, операторы- это кандидаты в смертники. Но больше волновала не угроза смерти, а то, насколько такая жертва эффективна. Ведь периметр может рухнуть в любой момент, и тогда десант окажется зажат меж двух огней. Снаружи – жаждущее крови твари, а внутри толпы "горилл", что просто безнаказанно вырезали заслон за заслоном.

Всматриваясь в восковые маски, застывших в ожидании ответа людей, Немезис печально усмехнулся. Долг командующего заключается не только умении побеждать, но и в умении проигрывать. А сейчас он видел как с каждой секундой утекают песчинки времени и уносятся в небытие жизни его людей. Десант платил за его просчет собственными жизнями.

И сейчас настал момент истины, когда предстояло принять решение. Или он говорит этим людям, что ничего страшного не произошло, и все идет по плану, но тогда большая часть десанта сгинет пытаясь исполнить не выполнимые приказы. А он спокойно стартует с теми кого удалось уже спасти и без десанта, который будет выполнять свою миссию до конца, но так и не сможет добраться до взлетного поля, или…

Или признать что Матка его переиграла. Задумка с засадой внутри периметра, разом покрыла ставку на удержание внешней обороны. И ему ничего другого не остается, как только максимально исправить допущенный промах. Постараться максимально сохранить жизни людей и спасти детей, всего лишь пожертвовать одной. Своей.

– Все контуры управления огневыми точками готовить к передаче на адмиральские частоты…

Вздох изумления и вырвался одновременно с предупреждающими возгласами, но опять прорезался голос лейтенанта.

– Адмирал, но управление таким количеством виртконтуров, опасно для человеческого сознания. И вы же будете без прикрытия…

– Лейтенант Радригес, у меня будет прикрытие. Целая сотня "колоссов" снимется с позиций и будет отходить к "утюгам". За это время вы обязаны закончить эвакуацию и стартовать с поверхности. Если вы еще не заметили, то посмотрите на небо. Левиафаны возвращаются, вскоре безопасный коридор старта будет закрыт и тогда все наши жертвы будут бессмысленны. Приказ ясен, лейтенант? Исполняйте!

Очнувшись в рубке, Немезис окинул взглядом мостик. Отдавая электронным системам команды, дождался частой дрожжи палубы и писка выполнения распоряжений. Повинуясь его воли, с грузовых трюмов "медузы" стартовали ретрансляторы. Разворачиваясь в атмосфере в ажурные сплетения антенных комплексов, спутники настраивались в единый электронный организм.

И уже находясь внутри капсулы экстренной эвакуации, Немезис переключался на вновь развернутый контур управления наземной обороной. Ощущая всем телом мощный толчок стартовавшей капсулы, Воин готовился раздробить восприятие на тысячи ручейков и слиться с управлением наземной оборонной. Как мир вдруг потерял четкость и стала наплывать уже знакомая немощность. Окружающий мир застыл в огромной капле янтаря.

Сознание Немезиса перестало различать цвета и чувствовать окружающее пространство.

ГЛАВА 71

Оглушающий голос возник из ниоткуда. Пропали обрывки мыслей и пустота загремела обезличенным голосом.

– Зарегистрировано принятие третьего решения. Запущен механизм проверки готовности сознания нового носителя к принятию основного массива данных…

– Нет! Только не сейчас! – взмолился Немезис уже понимая, что произойдет. Сейчас важен каждый миг, а если повторится ситуация как на крейсере, то он опять провалится в беспамятстве. Но это смерти подобно для него и для десанта.

Возглас остался не услышанным. Воин был участником действа, которое разворачивалось в его же сознании, и для единственного зрителя, от которого, по сути-то ничего и не зависело.

– Базовое условие доступа к закрытому массиву информации. Сознание носителя должно обладать свойствами личности человека-лидера. Основное условие проверки… самопожертвование. Число необходимых событий классифицированных данным условием – три события, разделенных по времени и не связанных между собой конкретными участниками…

Время для Воина остановилось. Пласты личности расступились под беспристрастным взглядом и на свет стали всплывать минувшие события…

Транспортный туннель Темени. Краткий миг когда он смотрел на горевший мобиль и на безвольно обвисший силуэт "охотницы". Его взгляд выхватил из всполохов огня беспомощно полуоткрытые губы, и яркие капли крови стекающие по рассеченному до кости подбородку. В тот миг в нем что-то изменилось и он бросился во внутрь пылающего мобиля вопреки логике и доводам разума…

Событие принято!

Напряженный взгляд Данилова и ситуация на мостике Крепости. Сотни глаз устремлены на него и в глубине каждого читалось понимание, что люди на захваченных левиафаном кораблях обречены, но в них и была надежда. Вера в адмирала, вера в него как командира, что не даст просто так умереть тысячам людей и свершит чудо. И Воин принимает решение прекрасно понимая, что больше от этого решения проблем чем выгоды…

Событие принято!

Как только поступили первые рапорта о боях в джунглях внутри периметра, он понял, что вся операция висит на волоске. Только слаженность и самопожертвование людей не дало "гориллам" посеять панику и сломать четкие схемы эвакуации. И эти жертвы дали время для перегруппировки десанта. И сейчас Немезис принял решение о последней жертве. Он остался для прикрытие последней партии десанта, раздробив сознание и замкнув управление на собственное сознание, Воин вдохнул в оборонные комплексы второе дыхание и дал лишние минуты, так необходимые для полной эвакуации и безопасного старта катеров…

Событие принято!

– Проверка пройдена. Проводится подготовка периферийных участков сознания к инсталляции первого блока!

Тысячи штырей словно раскаленными иглами воткнулись в мозг и разом испустили электрический импульс. Чудовищная боль взорвалась ослепительной вспышкой и продолжая терзать сознание нарастающей дрожью, заставила Немезис закричать. Пытаясь прикрыться от раздирающей боли он не смог даже сдвинуться на миллиметр. И в момент когда казалось будто сознание вот- вот рухнет, под накатившей тяжестью боли, мир вокруг Немезиса изменился.

Он вновь оказался в резиденции нанимателя, на Ожерелье. Стоял под лучами теплого света исходившего из резервуара "воскрешения". Застыл перед мутным взором древней мумии, перед взором Создателя.

– Здравствуй, мой Сын.

– Создатель…

Почтительно прошептал Немезис, пытаясь грохнуться на колено. Но какая-то сила удержала его тело и он остался стоять.

– Это лишнее.

– Что происходит? Меня разрывает на части от боли, и вдруг мы спокойно разговариваем. Я пытаюсь высказать почтение, но не владею своим телом…

– Значит случилось, то что должно было произойти.

Тихий шелест голоса проникал прямо в сознание, мимо не подвижных губ. И Немезис понял что он говорит с очередным призраком Создателя.

– Дружба старого друга проиграла нетерпимости владыки Ордена. Теперь его уже ничего не сдерживает, кроме тебя…

– Создатель я не понимаю о чем идет речь…

– Поймешь. Теперь ты обладатель дара и проклятия, теперь решать тебе, мой сын что будет с Орденом и человечеством…, – сила голоса древнего старика таяла вместе с окружающим миром, – Пусть у тебя получится, то что мне не удалось. Измени этот мир к лучшему.

– Инсталляция окончена! Производится интеграция информационного массива! Активированы источники волновой активности…

Хранимый Орденом секрет подготовки совершенных воинов. Технология информационного вмешательства в сознание человека и изменение характеристик прохождения нервных импульсов на клеточном уровне. Секрет, позволяющий создавать массовым методом, совершенных воинов. Но еще ни кто не знал об истинных возможностях алгоритма.

Кроме жесткого перекроя сознания, более поздние версии программного вмешательства позволяли уже не кроить сознание подопытного грубым скальпелем, а работать с участками мозга отвечающими за обработку и генерацию торсионных полей.

Это открывало огромные возможности по передаче данных напрямую из мозга человека в любую среду способную улавливать эти поля и обратно! Мгновенную передачу в мозг, минуя слух и зрение…

– Массив активирован! Объединение данных переводится в фоновый режим!

ГЛАВА 72

Янтарный мир лопнул оглушительной нотой и внутренний мир брызнул мозаикой. Едва не захлебнувшись от резко нахлынувших потоков информации со всех сторон, Немезис с трудом удержался в от болезненного вскрика. Глаза, слух и тысячи сенсоров имплантов закончив терзать мировосприятие раскаленными иглами, разом сплелись в многоликий образ битвы.

Плацдарм высадки был заметен на теле планеты заревом полыхающей битвы. Энергетические барьеры полыхали максимальными нагрузками и выделялись сплошными стенами фиолетовой стены огня, а двух километровая полоса пепелища некогда бывшего завалами джунглей полыхала вязью залпов, сплетавшихся в сложные узоры, что чудовищной мощью испепеляли тысячи существ одновременно, а из-за барьера накатывали все новые и новые волны жаждущих крови тварей.

Отступившие, к местам высадки силы десанта, усиленные огневой мощью "носорогов", прекратили бойню и стычки с "гориллами" превратились в сражения. Царивший внутри хаос перерос в планомерную операцию, и десант организовывал коридор между очередным гнездом с пленниками и точкой высадки. А зависшие в воздухе катера организовали построение позволявшее отражать воздушные атаки летающих бестий.

Огненный болид спасательной капсулы врезался в самую гущу крылатых бестий. Сопровождаемый клекотом боли и ярости, неуправляемое падение капсулы оставляло жирный дымный след. Только над самой кромкой деревьев раскаленный снаряд украсился всполохами тормозных двигателей. Ломая деревья и взметнув комья дерна, капсула пропахала просеку и еще не остановившись, треснула створками люка.

Едва удерживая контроль над телом, Немезис с трудом выбрался из искореженных внутренностей капсулы, не перенесший последствия неуправляемого приземления.

Сеть бункеров, выделяющихся над поваленными деревьями угловатыми скатами бронированных крыш, сейчас расцветали непрерывными всполохами залпов. Задранные к небу орудия огрызались затяжным воем, выплескивали в небо ослепительную зелень плазмы и исходили маревом перегретого воздуха. Вокруг суетились киборги, что постоянно мельтеша между скудными складами под открытым небом и десятками бункеров, только и успевали менять модули выходивших из строя орудий.

На посадочную площадку заходил очередной "утюг". Подымая в воздух обломки деревьев и листву, десантный катер зависал над энергетическим куполом. Мигом пропавшее сияние оголило грузовую платформу в окружении застывших в напряженном ожидании фигурок пехотинцев. И как только "утюг" фиксировался на посадочных фермах и раскрывал створки грузовых модулей – все взрывалось движением спешной погрузки.

Взобравшись на вершину командного бункера, Немезис выдал в виртконтур операции готовность к принятию управления.

Стальная поверхность дрогнула движением и провал выпустил пехотинца. Стремительно поднявшись по ступенькам, десантник молодцевато вытянулся перед черной фигурой Немезиса.

– Мой адмирал, эвакуировано тридцать девять и из сорока шести гнезд, – скороговоркой доложил офицер.

– Лишнее, капитан, – ответил Немезис и так владеющий всей оперативной информацией.

– Почему вы еще здесь, почему не на усилении?

Замявшись с ответом, офицер ответил:

– Адмирал, может быть все-таки оставите операторскую смену высадки? Вам легче будет…

– Шамаев, – оборвал Немезис возражение офицера, – Снимайте всех людей и бегом на векторы гнезд! Я могу контролировать как периметр так и оборону места высадки!

– А как потом планируете покинуть поверхность?

– На последнем катере, Шамаев. Безопасной эвакуации у нас уже не получится, так что будем отступать все с боем!

Спускаясь во внутрь бункера Немезис прошел к центральному месту командующего. Разместившись на кресле рассчитанном на меньшие габариты пехотной брони, поерзав плечами, стал уверено переключать блоки управления. Отключая ненужные проекторы, модули виртуального моделирования, вывел все управление на внешний блок и подключая к собственному змеевидные шлейфы, украсился опутывающими гирляндами все новых и новых кабелей.

– Но…, – наблюдая картину как черная броня скрывается под очередным витком шлейфа, капитан попытался возразить, – адмирал здесь тысячи систем! Вы один не справитесь! Пусть с вами останутся хоть несколько человек они смогут вас разгрузить…

– Шамаев, вы меня отвлекаете! – на миг остановившись, на дуэль взглядами, Немезис открыл диафрагму шлема. Распустившиеся лепестки оголили вытянутый череп с блеском импланта, и в напряженное лицо офицера взглянули красные глаза, полные спокойствия и собранности.

– Вы считаете что спешно сформированная смена операторов боевых систем может справиться с управлением лучше чем Воин Ордена, который на половину состоит из таких систем?

– Нет, адмирал…

– Тогда исполняйте приказ капитан, – жестко подвел итог спора Немезис, – На периметре обстановка и так тяжелая. После отхода тяжести, блок посты периметра не справляются, и скоро здесь будет весь зверинец матки. У вас есть минут пять, десять от силы на окончание эвакуации. Так что не тратьте его на бессмысленные споры. Исполняйте приказ, капитан!

– Есть, мой Адмирал…

Пехотинец не решительно отступил. Всматриваясь в закованного в черную броню великана, в навесных системах вооружения почти не отличавшегося от боевых киборгов, а в опутанном шлейфами кресле, Немезис превратился в спрута расцветшего десятками щупалец, десантник закрыл забрало. И вытянувшись в струнку выполнил воинское приветствие.

Повторяя жест командира с кресел поднялась последняя смена операторского контроля. Десяток закованных фигур застыли с прижатыми к груди кулаками. И спустя миг бункер наполнился быстрыми сборами и бряцаньем.

Вздрогнувшее сознание едва не захлебнулось от хлынувшего потока данных. Операторы сами работали на износ, но старались держать максимальное количество нитей управления на себе. Но сейчас Немезис остался один, единственный оператор на весь периметр и зону посадки. И ему уже стало не до свободного анализа и наблюдения.

Подключая очередную систему к единому контуру, в который превратилось его сознание, Немезис уже не ощущал собственного тела. Используя те же принципы по которым работал "шептун", он превращал свой организм в центр системы к которой прирастали новые руки и ноги. Многочисленные системы обнаружения, множество сенсоров и систем наведения становились глазами. Десятки, сотни и тысячи орудий стали его кулаками. Системы опорных пунктов, "колоссы" и многочисленная армия киборгов влилась новым телом и он превратился в единый, монолитный организм задышавших в унисон, на одном дыхании, боевых систем. Подчиняясь мысленным усилиям, миллионы ручейков раздробленного сознания Немезиса сплетались в новый вид разумного существа основной целью существования которого стало уничтожение ВРАГА.

Все легионы ползающих, летающих тварей сложились для него в единый аморфный образ чудовища, сотканного из миллиардов образов брызжущих слюной и яростью уродливых оскалов, пытавшихся, сжать его снаружи, вывернуть изнутри коварно всаженным жалом. Чудовище пыталось разорвать, источить его сущность злобными искорками враждебной биологической активности. Множество чужеродных очагов жалило изнутри, рвало на части его тело острыми когтями, сминало хрупкую составляющую в комки мертвого железа, и существу было больно.

Эта боль раздражала, злила, заставляла сознание закипать яростью и желанием уничтожить, сжечь врага дотла, разорвать, раздавить, уничтожить!

И Немезис сражался с чудовищем. Тянулся к аморфному оскалу миллионами пылающих лучей, выжигал полчища щупалец. Но на месте обрубков вырастали множество новых щупалец, все крепче и туже обхватывающих призрачное тело, проникающими во внутрь миллионами черных отростков. Сплетаясь в тугой ком, шипы разом ударили по внутренне вязи системы черным, набухшим крепостью жалом. Рассыпаясь с хрустальным звоном призрачная система стала рассыпаться на отдельные фрагменты.

Обжигающая боль взорвалась внутри сознания огненным шаром. Едва не теряя сознание, Немезис вырвался из транса С усилием фокусируясь на показаниях приборов, Немезис помотал звенящей головой. Медблок верещал пронзительными тональностями и шипел рассерженным зверем, вгонял в организм почти все запасы стимуляторов. Тело грело от перепадов фантомных ощущений. А в сознании еще крутились последние обрывки видений. Холодная волна химии, обдала чувства водопадом свежести и Немезис стал способен воспринимать окружающую обстановку.

На всем видимом поле высадки развернулось массовое побоище центром которого стала посадочная площадка с единственным уцелевшим зданием. Штабной бункер возвышался последним опорным пунктом удерживающим тварей на пути к площадкам с "утюгами".

На взлетном поле возвышался последний десяток "колоссов" образовавших вокруг сидящих под погрузкой "утюгов" кольцо неприступной обороны.

А вокруг все кишело тварями.

Сквозь джунгли, сминая деревья словно соломинки, ломились огромные туши тяжелых "слонов". С неба пикировали сонмища крылатых тварей, а от серых, сгорбленных костяных наростов "горилл" складывалось впечатление ожившей земли. И вокруг все лоснилось от крови и останков тварей, смешанных с искореженными останками поверженных "колоссов" и развороченных в лохмотья орудийных башен бункеров.

Возле крайнего "утюга" медленно пятясь, отстреливалась тройка "носорогов". Экономными очередями, вспарывая панцирь очередной "горилле" десантники отбивались от наседавших тварей.

– Адмирал, боекомплекты почти на нуле! Надо уходить!

Ворвался в виртконтур голос капитана Шамаева.

Окинув картину боя внимательным взглядом Немезис приказал:

– Уводите катера, капитан!

– Мы ждем только вас!

Судя по рапортам командиров рот, все пленники были уже на борту катеров и сейчас заканчивалась эвакуация остатков десанта. А тварей сдерживали только "колоссы", но киборги без его управления становились неповоротливыми истуканами, что сразу же стали пропускать на поле тварей. И уже бортовое вооружение "утюгов" сдерживало тварей наравне с "колоссами", а это мешало взлету катера. Нужна краткая передышка, жалкие десятки секунд, но их твари не давали.

Невесело усмехнувшись, Немезис выдал в эфир последний приказ:

– Вниманию пилотам катеров! У вас на борту очень ценный груз и его безопасность превыше всего. Сейчас будет последний шанс беспрепятственного взлета… используйте его. Объявляю десяти секундную готовность ко взлету!

Не слушая возражения офицеров десанта, Немезис отключился от виртконтура связи. Погружаясь в знакомый транс с электронными системами, ощутил сознанием яркие образы последнего десятка "колоссов". Наполняя единую систему решимостью сражаться до конца, но не допустить тварей до катеров, Немезис развернулся к аморфному чудовищу.

В доли секунды погружаясь в транс единения сознания и потоков цифровых данных, человек слился с "колоссами" в единый организм. Минуя сложные цепи логического управления боевыми машинами, Немезис ощутил "колоссы" напрямую, и те отзывались на его усилия!

В едином порыве взметнув клешни с изрыгающими смертоносный шквал орудиями, "колоссы" расширили строй и задвигались в несвойственной для тяжелых машин резкостью. А там где не хватало огневой мощи, пятиметровые истуканы добавляли массой. Давили, топтали и встречали таранный удар очередного монстра бронированным корпусом, и добивали верещавшую тварь мощным притопом. Когда кинетические пушки захлебнулись пустым лязгом холостых хлопков, реакторы выбросили облака перегретых хладагентов, "колоссы" не остановились. Используя, ставшие бесполезными орудийные блоки как булавами, стальные великаны сошлись с тварями в рукопашной схватке…

Но Немезис этого не видел. Он пытался освободиться от шлейфов, которыми сам, так заботливо обматывался и теперь спешил успеть выбраться из бункера. Полной неожиданностью для него оказался факт, для транса не нужно плотный контакт! Достаточно было только ЧУВСТВОВАТЬ раскаленные канаты информационного обмена, и он спешил. Спешил выбраться из бункера в надежде успеть на последний катер.

Но как только створки выпустили его наружу, он понял, что опоздал.

Как только он появился на вершине бункера, казалось вздохнула вся поверхность. В едином порывы ненависти твари бросились к атаку. Оставив без внимания стартующие "утюги", вся живность устремилась к бункеру. Периметр обороны резко сузился, и теперь, в море хаотичных передвижений и бойни, оставалась неподвижной только верхушка стального купола бункера. А вокруг гремел сталь, хруст, рев и скрежет.

Измятые и покореженные "колоссы", с оторванными броневыми плитами и искореженными в хлам огневыми блоками, отбивались скомканными орудиями как стальными булавами. Сея направо и налево смертельные взмахи, остатки его воинства сдерживали рвущихся к бункеру тварей.

Вглядываясь в тысячи оскалов, Немезис пораженно замер. Озарение снизошло внезапно. И все обломки мозаики, логические нестыковки и странности сложились в единую картину.

Матке нужен был только он. Вся остальное только завуалированные приманки, а когда матка "увидела" его в бункере – вся живность костями ложилась, бросалась на возвышенность с одной целью – завалить телами, но не дать ему уйти с места высадки.

И с каждой минутой кольцо обороны сужалось, и защитников становилось все меньше. Чувство неотвратимого проигрыша и бессмысленности последнего сражения все чаще отдавалась в сознании нотой фальши. Вкрадывалась незаметной мыслишкой о сдаче или активации персонального реактора и ослепительной вспышке, разом решавшей все проблемы. Проигрыш уже был неизбежен. Он сделал все, что мог и это было окончанием всех обязательств. Концом внутренних терзаний, горечам поражений, тяжелого бремени ответственности за судьбы людей, конец пыткам взглядами матерей… И он будет свободен от всего! Свободен от терзающих души мыслей о Филиции. Свободен от разочарования в Ордене. Свободен от всего…

Разгоняя мрак безысходности, покрывший мироощущение липкой паутиной, в сознании за фонтанировал новый источник энергии. Разливаясь горячей волной по ощущениям, он смыл туман, проявил мир резкими очертаниями, деталями, и влился в сознание множеством новых красок.

Встрепенувшись от забурлившей во всем теле энергии, Немезис улыбнулся.

– Ну что же. Давай узнаем друг друга поближе. Сыграем теперь и по твоим правилам…

Необходимо соответствовать образу, в котором придется встречать матку. Ему предстояла схватка другого уровня, поэтому лучше занять как можно боле выгодную позиции.

И Немезис отдался могучему водовороту слияния с остатками стального воинства, и бросил собственное тело еще одним бойцом в гущу кровопролитного, отчаянного, но уже бессмысленного сражения.

ГЛАВА 73

Одиночество и покой. Ровная гладь мироздания оставалась неизменной уже многие десятки и сотни оборотов Вместилища. И последний представитель некогда могущественного разума угасал.

В естественном фоне светила уже давно не наблюдалось всплесков, того важного и необходимого для энергетической формы жизни излучения.

Той мелодии эфирного перелива, что словно инструмент каменщика превращавшей бесформенную массу в гармоничную форму, заставляла буйство силы чистой энергии изменяться. Это плетение грубой силы и тонкой мелодии позволяло энергетической формуле приобретать глубокую структурированность. Внутри которой и зародились первые разумные дети чистой энергии.

Но чем ближе подходил к окончанию его период сдерживания паразита, тем большая апатия овладевала стражем, когда он вслушивался в ритм вселенной. Вместо ожидаемых улучшений, после победы над паразитической формой трехмерного пространства, они получили только общий регресс собственного разумного вида. Вместо очищения тональности эфирной мелодии, позволявшей энергетическим существам принимать многомерную структурность, она только становились беднее и все больше теряла выразительность. И это сказалось на победителях.

Истекал уже третий период окончания его миссии, но вместо смены, он все реже чувствовал всплески родственных разумов, а тех кого он ощущал вблизи уже нельзя было назвать разумными.

Лишенные проявлений многомерности, эти фантомы прежних разумов представали сплошным потоком чистой энергии, который не мог справиться даже с собственной стабильностью, а об проявлении в трехмерном мире и не было речи.

Это приводило разум не в стабильное состояние и все чаще Страж ловил себя на том, что с трудом осознает некоторые моменты собственного бытья. И все чаще ему доставляет удовольствие простое освобождение энергии. Это пугало и говорило только об одном. Вскоре и он превратится в поток частиц, не способный даже на элементарное проявление в трехмерном пространстве.

И Страж решил воспользоваться структурой Вместилища. Используя запасами энергоемкого трехмерного материала Вместилища, он воплощал матрицу своего разума в кристаллических недрах. Внося изменяя в атомарную структуру материи, превращал кристаллы планеты в носители собственного разума. В узких коридорах кристаллических решеток, он еще мог поддерживать подобие разумного состояния подписываясь от жалких излучений Язвы. И по странному стечению мироздания, узник и страж оказались в одном пространстве. Заключенными в один и тот же сосуд.

Со сменой каждого периода, Страж все больше терял ощущение окружающего мироздания. Углубившись в дебри трехмерного пространства и упрятав слепки своего разума в кристаллах планеты, он все реже и реже принимал прежний вид энергетического вихря. Оставив в пространстве лишь протезы органов чувств, способных уловить отблески эфирной мелодии, последний из рода Кха-нартов впадал в животное состояние, пока не произошло ЭТО.

Яркая вспышка. Энергетический всплеск, яркий и короткий, на миг всколыхнул пятимерное пространство. Углубляясь в глубь кристаллического вместилища разума, затрепетал в кристаллах торжественной нотой.

Поверхностное сознание Стража, уже ни раз ловило подобные всплески, и каждый раз это оказывалось наваждение шепота светил. Рождения или перерождения светил всегда сопровождалось возмущениями метрики пространства и списав на такое наваждение этот всплеск, Страж даже не стал активировать свернутые слои разума.

Но когда всплески слились в бурный поток, а Вместилище затрепетало от высокой ноты невиданного эфирного возмущения, в кристаллических решетках пронесся волновой вихрь. Вытряхнув разум Стража из раковины заточения, процесс пробуждения, активировал все уровни энергетического существа.

Принимая форму в многомерном пространстве, ослепительное сияние менялось под продолжавшими звучать нотами и переливами неизвестного эфирного всплеска. И только Кха-нарт попытался потянуться к источнику, невиданного по мощности родника структурированной информации, как всплеск пропал, а на его месте возник давно забытый гул находившейся на свободе Язвы.

Ошеломленный Страж, ощутил мироздание и не обнаружив отклика родственных разумов, запустил формулы восстановления в трехмерном пространстве, и стал приводить Вместилище в структурированный порядок. Но в первую очередь, Кха-нарт искал источник эфирной мелодией, что наполняя силой иссушенные русла древнего разума, выплеснула существо из раковину заточения в многомерное пространство.

ГЛАВА 74

Обжигающая боль заливала клетки тела раскаленным металлом. Впиваясь безжалостными зубьями в нервные узлы, белесые щупальца проникали сквозь поры кожи. Врастая в обреченную плоть полчищами зубьев, мучители терзали тело человека в поисках секрета. Тайны, заставившей королеву, лично присутствовать при вскрытии мышечного скелета ненавистного врага.

Открывая рот в безумном крике, Немезис не мог произнести и звука. Тело уже отказывалось подчиняться, и он мог только трепыхаться мотыльком в сплетении лиан. Опутывая каждую часть тела несколькими щупальцами одновременно, заросли гигантского растения, буквально месили тело человека в сплетениях отростков.

– Как я ждала этого мгновенья. Сколько сил приложила для этого мгновения…, – голос Королевы шипел от едва сдерживаемой злости и торжества. Терзая взглядом распятого Немезиса, матка придвинулась вплотную. Слизнув каплю крови из рассечено лица, зажмурилась от удовольствия, – И Праматерь услышала меня. Теперь я наслаждаюсь вкусом поражения ЖИВОГО воплощения Кха-нарта!

Тысячи извивающихся волокон проникали в самые узкие щели, и превращаясь в гибкие скальпели снимали помятую броню буквально по миллиметру. Сдирая пласты металла вместе с полотнищами плоти, чуткие щупальца трепетно касались нервных сплетений и бусинок имплантов.

И человек вновь заходился в немом крике, а в глазах плескалось безумие боли, и только судороги тела выдавали накал раздирающей изнутри боли.

– Ты всего лишь… изуродованный не рожденный!

Возглас разочарования и искреннего недоумения оборвался на самой высокой ноте. И растерянный шепот матки сменился возгласом недоумения:

– Но этого не может быть, ведь мы же чувствовали тебя. Ты же был возле каждого всплеска Гнева Кха-нарта!

Терзающая боль отступила на задний план и веки Немезиса коснулись холодные пальцы. Целительная прохлада потекла по израненному и горящему болью телу. Открыв глаза Немезис едва не растворился в синих омутах. Огромные глаза, всего лишь мгновенье назад наслаждавшееся каждым мигом его мучений, сейчас смотрели в самую суть сознания, пытались, найти вопросы на ответы. Но то что ей удалось увидеть в изуродованном теле и в глубине красных глаз, заставили матку зашипеть.

– Ты слышишь меня, не рожденный?

– Еще и вижу, тварь, – чувствуя прилив сил в измученном теле, Немезис впился в глаза мучителя насмешливым взглядом, – Я так понимаю, что ты не получила чего хотела?

– Для Праматери нет непознаваемых тайн, – возвращая самообладание, Королева-матка, смерила пленника презрительным взглядом, – тем более, с не рожденными детьми, которые и есть плоть от плоти ее. Так что твоя радость не будет долгой, но… мучение может быть вечным!

– Что ты хочешь? – спросил Немезис.

– Мне нужна тайна воплощения тени Кха-нартов в телах не рожденных! – Поддавшись вперед, матка буквально впилась взглядом в пленника, – Я чувствую, ты знаешь скрытые ответы. Подари мне откровение и ты станешь Жнецом самого могучего Рода Праматери! Все что пожелаешь станет твоим! Вкуси дар слияния от моего лона и ты будешь самым великим сыном Праматери! Наш род будет всемогущ и Старшие Сестры преклонят пред нами колени. Сеятели Рода будут нести славу Праматери по безднам мироздания и каждое светило будет петь только для нашего Рода! Ты будешь жить вечно, все что пожелаешь…

– А если я откажусь?

От хрупкой девчушки не осталось и следа. На пленника смотрела Повелительница душ и тел. Лицо исказилось в хищном оскале, в утробном голосе заурчала животная ярость и матка воткнула в его глаз острый коготь. Разглядывая корчащегося пленника как надоедливую букашку, Королева прошипела:

– От таких предложений не отказываются, их принимают как благодать.

В зияющую рану в пол лица, потянулись тысячи щупалец. Проникая в неглубокий провал и наполняя рану копошением и зеленоватой жидкостью, белесые волокна стремительно наращивали поврежденную плоть.

– Тварь, – едва справившись с болью выдавил Немезис, вновь вырванный чужеродными ферментами из темноты забытья. Раздробленные кости и рассеченные мышцы вновь срослись под воздействием чужой биохимии, и Немезис с сарказмом произнес:

– Подохнуть ты мне тоже не дашь…

– Ты слишком дорого обошелся Праматери, – ответила матка отнимая руки от обессилено обвисшей головы пленника, – Ты сорвал зарождение шести Сеятелей. Ты лишил Старшие Роды богатой добычи. За одно проникновение в мертвое гнездо, Роды потеряли множество младших детей Праматери. А твой прыжок из пустоты, хоть и был предсказуем и ожидаем, но оказался стремительным… И опустошительным. Сестры жаждут слияния с твоей сутью. И поверь, каждая из них будет очень основательна. Сомневаюсь, что после самых младших Родов, ты еще останешься личностью. Но я думаю ты заслуживаешь другой участи…

– Конечно, другой. – Пробуя смотреть на мир выращены глазом, Немезис криво усмехнулся, – Мне предлагается отдаться одной единственной и стать грозой местного зверинца.

– Почему ты противишься? Покорись, не рожденный. Ощути и впусти в себя благодать. Слейся в с ней в экстазе и ты обретешь смысл бытья. Ты же чувствуешь прикосновение Праматери. Ведь оно избавляет от боли. Сомнений. Терзаний. Откликнись на зов Праматери и ты станешь…

Сбрасывая чарующее оцепенение, что проникло во все тело струнами немоты, узами не желания и лени, Немезис упрямо набычился. С усилием освобождая сознание от тягучих мыслей комфорта и расслабленности, заставил себя поднять глаза на раскачивающийся образ матки и ответить с накопившейся злостью.

– Тупой куклой. Марионеткой в руках чужого разума.

– А разве сейчас ты не кукла? – вкрадчиво прошептал образ Королевы матки, начавший трансформироваться в знакомый и волнительный девичий образ, – Разве ты не исполнитель воли своего Рода?

– Я могу противится воле своего рода. А кто может противиться тебе? – огрызнулся Немезис, стряхивая остатки оцепенения. Пытаясь взять под контроль расслабившиеся эмоции, глубоко задышав, обвинительно произнес:

– Ты не оставляешь от личности и островка самостоятельности. Все ваши перерожденные, по сути, растворяются в коллективном разуме, и превращаются в сборище марионеток, пляшущих под одну мелодию. Среди них нет ни одной личности…

– Есть!

Вскрикнула Королева. Довольно улыбаясь, вновь вцепилась взглядом в лицо пленника. Улавливая малейшую смену эмоций, чувствуя сердцебиение и улавливая изменения в гормональной системе человеческого организма, матка нащупала брешь в обороне пленника. Победно расхохотавшись вернулась к трону из сплетения корневищ и победно улыбаясь трепала встрепенувшиеся заросли оживших кустарников.

– И это гроза Старших Сестер, – презрительно скривившись, Королева уничтожала Немезиса взглядом, – похотливый самец. Добыча. Ему предлагалось стать у истоков Великого Рода, а он, отказался ради жалкой перерожденной. Тем хуже для тебя!

И мир вновь взорвался болью. Окружающий мир растаял в крике ужаса, и Немезис вновь стал проваливаться в небытие. Как кровожадное чудовище дрессировано оставило добычу в покое, и пленник закачался щупальцах измочаленной жертвой.

Когда он смог разлепить глаза то он встретился с таки дорогим и желанным образом. Но в глазах Филиции он читал собственный приговор.

– Сестра моя, – повелительно произнесла Королева. Ласково обняв сзади, неподвижно стоящую Филицию, Повелительница, жарко зашептала той на ухо, – перед тобой добыча. Самец, по недоразумению мироздания вдруг ставший обладателем тайны Врага. Он не желает открыться Праматери и смеет нам сопротивляться. Меня призывают обязанности матери Рода, а тебе поручаю важную миссию. Он должен оставаться в живых но при этом очень. Очень горько сожалеть что упустил возможность слияния с Праматерью…

Наградив задышавшую лютой ненавистью Филицию и неподвижно висевшего пленника, лучезарной улыбкой, матка грациозно поднялась с ложа. Укутывавшая плечи тонкая вуаль с хлопком распустилась в широкие кожистые крылья. Наливаясь зеленым свечением и трепеща на ветру, белесые отростки заклубились вокруг хозяйки воздушным вихрем. И Королева стремительно поднялась в воздух, и растворилась в красных сумерках вместе с остатками затухающего эха издевательского смеха.

Когда Немезис поднял глаза, что бы встретиться взглядом с той, которая была ему дороже всего, слова буквально застряли в горле. Стальная хватка едва не вырвала гортань, смяла хрящи, и белесые щупальца набросились на добычу рассерженной кодлой змей. В мелькнувшем взгляде, Немезис увидел собственный приговор. А затем сознание взорвалось фонтаном боли. Все слилось в череду долгой и мучительной пытки и краткого мига исцеления, и так бесчисленное количество раз, пока Немезис вдруг не почувствовал, что он может отключаться. Подыматься над потоками боли и становиться наблюдателем со стороны. Быть зрителем театра ужасов который разворачивался с участием его тела и озверевшей Филиции.

Нескончаемая фантазия девушки все таки его утомила, и он, впервые за все время пребывания на Пандоре, г погрузился в состояние сна.

ГЛАВА 75

– Как это произошло?!

– Я не понимаю, Повелительница…

Напуганная вспышкой гнева влетевшей на поляну Королевы, Филиция сидела в раболепной позе. Не подымая головы, и склонившись в сторону ложа на котором восседала раздраженная Королева, первая Сестра Рода пребывала в замешательстве.

Она выполняла волю Королевы, когда безмолвный пленник, наградил ее грустным взглядом и закатил глаза. Она чувствовала его тело. Оно было в пределах жизненных ритмов и не собиралось терять жизненной энергии, но также она почувствовала, что сознание пленника покинуло это место и витает в неизвестных областях…

– Я исполняла твою волю Повелительница. Сила жизни сильно искажалась в теле пленника, но была устойчива. Я не знаю как это могло произойти…

– Это знает только Праматерь, – рассеяно отозвалась Королева. Возлежа на ложе и с тревогой вглядываясь в неподвижное лицо пленника, умудрявшегося даже в состоянии между жизнью и небытием порождать множество проблем, она задумчиво трепала зеленые поросли. Чутко отзываясь на эмоциональный настрой, сплетенные в ложе ветки кустарника улавливали переливы эмоций: то нежно трепетали листьями на ветру, то вдруг трещали ветками от судороги приступа ярости.

Этот не рожденный оказался сущим проклятием для Родов. Где бы он не появлялся, везде ширились несчастья и невзгоды для детей Праматери. И были моменты, когда волны дремучего ужаса, доставшегося в наследство от глав родов предшествующего рассвета Праматери, едва не бросала ее в состояние дикой паники. Парализующего ужаса перед всемогуществом неизвестного. Но сейчас, воплощение незримого Врага висело в объятиях простейшего слуги. Вернее то, что осталось от воплощения.

Проникая в сплетение неживого и обычной плоти, отделяя живое от мертвого, она изучала строение и не могла понять: откуда бралась та разрушительная сила, превращавшая усиленную плоть детей Праматери в труху. Почему тело не рожденного в лоне Праматери, могло порождать дыхание Праматери присущее только Старшим Сестрам Рода. Вопросы, тайны и множество неясностей, а ответов не было.

И это подобие Кха-нарта, сопротивлялось ее воле. И даже больше. Тело пленника полностью подчинялось дыханию Праматери, послушно изменялось в нужное русло, но воля оставалась непоколебимой. Каким-то образом, сознание пленника противилось подчинению.

Но когда ей показалось, что вот, она нашла брешь в неприступной защите – все, вновь пошло не так. Подобранные эмоции, нужный состав ферментов и образ ее перерожденной оказывал на пленника сильнейшее эмоционально возбуждение! Ей уже казалось, что ключик найден и защита вот, вот рухнет. Но пленник ускользнул в хрупкое состояние между жизнью и смертью. Выскользнул в области, в которых она не имела влияния.

Пленник укрылся там, откуда надвигалось ощущение опасности. Из доступных только Праматери уровней бытия, тянуло холодом неживого и чужеродное. Вместо сияния и дыхания Велико, дающей внутреннюю силу и гармонию с внешним миром, Королева все чаще чувствовала фокус чужого внимания. Беспристрастного, равнодушного и всесильного. И это пугало…

– Мать Рода, укажи мне путь. Скажи, чем могу быть полезна Роду?

Виноватый голос перерожденной, вырвал Королеву из тяжелых раздумий. Наградив виновницу сумрачным взглядом, возлежавшая на кресле грациозно поднялась с места. Насыщая окружающий мир богатым букетом феромонов, обнаженная девичья фигурка выделялась на фоне окружавшей зелени ослепительным сиянием. Подняв с колен перерожденную, взглянула в наполненные божественным экстазом глаза. Грустно улыбнувшись, распустила облака белесых волокон. Сплетая нервные окончания перерожденной вместе с остатками тела пленника в единый организм, ответила:

– Ты пойдешь следом за ним. Станешь моими глазами в сферах небытия. Найдешь тропы беглеца и вернешь его обратно! Любой ценой!

– Да, моя повелительница…

Короткий взмах собранных в коготь пальцев, и белая рука Повелительницы воткнулась в грудь перерожденной. Не обращая внимания на вопль боли, жесткая хватка обхватила трепещущее сердце и стала сжимать, замедлять бег крови.

Крик прекратился в тихий стон и перерожденная погрузилась в сумрак не бытья.

ГЛАВА 76

Белый туман и тихий шепот. Вкрадываясь в сознание незнакомыми переливами, голоса пытались что-то сказать, достучаться, расспросить. Но наслаиваясь и распадаясь на отдельные звуки, только мешали друг другу, наполняли сознание обрывками слов.

Немезис пришел в себя и попытался резко подняться. Но тела не было. Сознание висело в молочном киселе, среди легких радужных переливов. В зыбкой дымке в которое не было разрывающей боли и бесмысленой жестокости пыток.

Резкая смена боли на целительный покой, было не реальной щедростью. В которую, измученный последними сутками Воин, уже не верил и в любой момент ждал коварного удара палача. Но шло время а вокруг только множился шепот. Ощутив себя единым целым, Немезис с удивлением посмотрел на себя.

Вместо обычного блеска имплантов и бледной кожи, его руки проступили целой и невредимой кожей. Ощупывая все тело, Воин пораженно касался мест где раньше бугрились системы имплантов усиления скелета, спины и позвоночника, а на груди, на месте вживления медицинского блока, прощупывались обычные человеческие ребра и ощущалась мягкая кожа.

Но когда Немезис коснулся затылка, наваждение растаяло. Затылок холодил руки тяжестью металла. И в сознании завертелись последние мгновения наполненные пытками. Накатившей воспоминания скрутили тело фантомными судорогами, и Воин упал на колени. Убеждая себя, что это наваждение, что сейчас ему ничего не грозит с тревогой вслушивался в нарастающие шепот.

– Кто здесь?

На миг замолчав, голоса вновь проснулись, и еще настойчивей зашептали непонятные слова и странное место изменилось в вирт-реальность слияния. Но вместо привычных приглашающих огней управления, везде царил туман и усиливающийся шепот.

Рядом вдруг похолодало. И тело Немезиса вспыхнуло от боли. Молочный туман проступил контурами собственного тела, но теперь вокруг него вилось уродливое насекомое.

Перебирая множеством составных лап, огромный паук пытался оплести его черной паутиной. Вытаскивая из тумана многочисленные липкие нити, насекомое стремительно перемещалось вокруг вновь пойманной добычи.

Вырываясь из трещавших оков, Немезис сцепился с пауком. Вырываясь из липкого плена, отрывал хрупкие лапы, но на месте старых вырастали две новых и паутина только утолщалась. И с каждым рывком жертвы, тварь все глубже и цепче охватывала добычу в узы липкого плена.

В отчаянном рывке освобождая руки, Немезис сумел вывернуться из захвата. И сразу же вцепился в мелькнувшей рядом хитиновый панцирь. Не отпускавшего захват Воина вырвало из цепкого плена силой инерции. Не отпуская тварь из объятий, Немезис перехватил руками повыше и стремительно поднялся с колен.

Освобожденные руки вцепились твари в хлипкое горло и Немезис уткнулся в уродливую пасть насекомого. В хищных обводах и жалах которого он узнал знакомые и такие милые сердцу черты лица.

– Филиция!?

Захват лап на миг ослаб и уродливые черты расправились в складки человеческого лица. Но очередная судорога чужой воли, окатила насекомое мышечной дрожью и лицо превратилось в хищный оскал.

– Ты думал что скрылся от меня, не рожденный?!

Хриплый голос дикой ярости прорвался скрежетом из распахнутой в хищном оскале пасти.

– Надеешься сбежать? Укрыться в мире несбывшегося?

Издевательский смех всемогущего существа сотряс мир тумана до основания. Клубы тумана преобразовались во внутренности живого организма, в котором кипела и бурлила жизнь отдельных органов и частей тела.

– Благодаря тебе, мы освоим этот путь и тогда сила Праматери будет безгранична! Благодаря тебе Сестры родов смогут проникать в тайны неживого и здесь, с этого мира, послушного воле разуму, мы сможем противостоять Врагу!

– Отпусти Филицию! – выкрикнул Немезис, отпустив на миг руки.

Перекатившись за спину насекомого, и оседлав горбатую тварь, ухватил шею в удушающий захват, – И тогда спокойно договоримся!

– Не о чем договариваться. Теперь я все возьму сама! Твое тело теперь проводник, которое будет подчиняться воле Праматери, а в твоем сознании уже нет необходимости. Я не дам тебе умереть пока не разгадаю тайну тропы в эту реальность. А ты…можешь по… По-трепыхаться!

Немезис держал брыкающуюся тварь в ухвате. Выдавливая из тела последние силы пытался сдавить хитиновые пластины. Проломить защиту закрывающие доступ к беззащитному телу. И голос твари уже хрипел. Грозил новыми муками, но окружающий мир стал терять четкость Таяли стены из дышащей плоти, пропадали дикие фантомы из мышц и костяных наростов.

– Это мы еще посмотрим кто будет трепыхаться…

Выдавил Немезис, не ослабевая захвата, и на остатках сил пытаясь перекрыть твари поступление кислорода.

– Ты не учла одного… Реальность принадлежит носителю! И здесь только я решаю, как и что может происходить!

Сквозь хрип ярости послышался тонкий хруст хитиновых пластин. И Немезис почувствовав как обмякла туша насекомого. Окружавший мир разом приобрел прежний вид молочного киселя. Только теперь Воин стоял среди клуб тумана над поверженной фигурой насекомого.

Упав на колени Немезис бережно отламывал пласты хитинового панциря. С замиранием сердца вглядываясь в проступивший под панцирем участок кожи, он боялся что ошибся. Ведь в мелькнувшей догадке не было и части из знаний. Ему просто казалось что все зависит от озвученного. Как он сформулирует так и будет. Главное не дать чужой воле изменить свое ощущение реальности. И вот он выиграл схватку и теперь, с каждой отходившей пластиной, он с трепетом оголял голову насекомого.

– Филиция, я не хотел милая…

Едва сдержав раздирающие эмоции, Немезис бережно сдувал последние чешуйки с милого лица. Резкими движениями обрывая волокна тянущиеся из хитиновых пластин, сдирая пальцы в кровь Воин освобождал тело девушки из порослей грибницы.

Не находя слов, и места для ценного груза, и не отпуская с рук невесомое тело он уселся на обломки панциря, и вглядываясь в безмолвное лицо, пытался справиться с бушующим внутри штормом эмоций. Эта девушка вызывала в нем волну теплоты и еще множества ощущений, которые не выражались словами. От которых в груди бешено колотилось сердце, а сознание буквально разрывалась от желания говорить. Но слов не было, была только тревога и желание защитить. Уберечь и больше НИКОГДА не подвергать эту частичку собственной души, тем испытаниям, что перепали на долю этого человечка.

Нежно касаясь пальцами закрытых век, и поправляя отросшие, но так и оставшиеся непокорными волосы, Немезис пытался привести девушку в чувство. Но все безуспешные попытки, оседали в груди тяжелым комом, разъедающей горечью обиды, и тяжестью наступающей беды. Не сдержав разбушевавшиеся эмоции, Немезис выплеснул поток наружу.

Вкладывая в крик всю ярость, всю боль и горечь утраты, той, которую так долго искал, и обиду, за выпавшую на его долю несправедливость, Немезис запылал факелом эмоций. Закрутившийся вихрь сорвал его личность в огненный шторм. И от сгорбленной фигур ударила волна света. Весь окружающий мир дрогнул, прогнулся, и отозвался долгой, печальной нотой. Крик утраты и ярости, трансформировал реальность под пожелание нового повелителя.

– Познание /интерес/внимание/ вопрос/ идентификация?

Скороговорка бессвязных слов уже не первый раз стучались в сознание Немезиса. И только настойчивость и усиливающаяся интенсивность запросов, вырвала Воина из глубины эмоциональной бури. Не понимая смысл звучащего в ушах набата, Немезис переспросил:

– Что за чушь?

– Внимание/вопрос/ коммуникация/ принятие контакта/ выбор протокола/ соединение?

– Да что за бред?! – Пытаясь отмахнуться от навязчивой, Немезис попытался было отмахнуться. Но образ мысль вновь вспыхнула перед глазами горящими словами:

– Протокол/согласование/выбор соединение/ ответ?

– Да! – Ответил Немезис.

Как только он согласился, по ощущениям ударила волна света. Все органы чувств затопили чужие ощущения. Усиливающийся напор, сдавил сознание человека до горошины и мир взорвался калейдоскопом ярких образов.

ГЛАВА 77

В зале заседаний царила напряженная тишина. Выхваченные яркими вспышками лица людей напряженно следили за разгоравшимся на проекторе трагедии, трагедию для колонии. Полный состав Совета Семи, комендант на инвалидной каталке и хмурый Данилов всматривались в мозаику из проекций спасательного рейда. Операции в которой колония лишилась адмирала.

– Мальчишка. Какой же все -таки мальчишка, – сокрушенно качая головой, простонал Данилов, – Зачем он покинул баржу… Шамаев, как ты мог такое допустить?! Я же тебе говорил: НИ НА ШАГ!

– Командор, было жарко. Когда твари выносили заслон за заслоном, надо было или останавливать операцию или уходить в глухую оборону. А там…

– Ты мне прописные истины не рассказывай! Я и без тебя прекрасно вижу как проходила операция. Я спрашиваю почему последний утюг не забрал адмирала!

– И как мне надо было это сделать, отстрелить ему руки и ноги?! И затащить в катер?!

Силуэт на проекции виновато развел руками науплено отвернулся в сторону. Пряча глаза, командир десантных соединений, глухо оправдывался:

– А если бы я начал уговаривать адмирала, то погрузку бы хрен закончили! И если бы ОН вмешался на полчаса позднее, то мы и обосраться не успели, как нас бы топтали "слоны"! А через час, бои бы уже велись на взлетных площадках! А так, мы спокойно догрузили еще десяток утюгов…

– Да мне насрать, кого ты грузил Шамаев. Ты просрал адмирала! Вот главный итог. Без него колония…

– Командор, прекратите истерику! – волевой возглас Крафта прозвучал как пощечина.

Резко оглянувшись Данилов собирался уже наброситься на новую жертву для вспышки гнева. Но глядя в спокойный взгляд торговца, укрытого теплым пледом на ложе каталке, только выпустил воздух. И тяжело выдохнув, ответил:

– Это не истерика Отто, это полный кабздец. И ты это прекрасно понимаешь.

Пройдясь к своему месту Данилов плюхнулся в кресло, и поглядывая на членов Совета настороженно перекидывающихся взглядами, в своих еще не обжитых креслах, криво усмехнулся.

– Совет Семи как управляющая структура еще не работает. Цитадель в полуобморочном состоянии. Форпост еще способен держаться. И что нам прикажешь делать?

– Делать то, что и планировалось. Эвакуировать людей на орбиту, наращивать флот укреплять оборону и… ждать помощи.

– И как ты думаешь, что с нами сделают СПАСИТЕЛИ после того как вывернут наизнанку все наши информационные хранилища? В лучшем случае забьют трюмы "ковчегов" и вышлют в тьму тараканью, или чтобы не возиться… с нашим нселением, с ковчегами произойдет навигационный сбой и мы окажемся в жерле ближайшей звезды! Все решится наилучшим образом, но уже не для нас!

Устало массируя виски, Крафт откинул голову на спинку ложа. В словах полковника был резон. И довольно серьезный. Без Немезиса полуразоренная колония представала для представителей Корпораций и Ордена довольно не малой обузой. Клубком проблем, который мало кому захочется распутывать, проще решить кардинально и все списать на потери войны. Тем более что и большие планеты содружества бросались на произвол судьбы.

Одевая обруч виртсвязи, Крафт вывел к мозаике еще одну проекцию. Спустя минуту а нем возникло помещение лабораторного комплекса. Переполнеое людьми помещение дрожало от накала споров, среди которых выделялось раскрасневшееся лицо главы научного исследовательского сектора.

Поправив выбившуюся седую прядь и гаркнув на свору раскрасневшихся лаборантов, что взяли начальника в плотной кольцо, Лайма произнесла:

– Слушаю!

– Комендант Краф на связи. Лайма я хотел бы услышать ваше мнение по одному вопросу. Когда вы сможете уделить время для ответа?

– Если вопрос не срочный то не раньше шести часов, – глядя как насупились люди в зале совещания, Лайма раздраженно опустилась для разъяснений своей позиции, – У нас сейчас сходит с ума почти вся регистрирующая аппаратура! Такое ощущение что вселенная стала сходить с ума, а вы тут требуете меня на ковер.

– Это не ковер, у нас есть опасения и хотелось бы услышать ваше мнение по этим вопросам.

В сжатом виде Крафт изложил трудности и вероятностные перспективы для населения колонии. Выслушав все доводы и сверившись с собственными наблюдениями, Лайма задумчиво прикусила губу. Отправив жестами младших научных сотрудников, Лайма вывела данные из лабораторных комплексов.

– Тут не все так просто Крафт. Дело в том что вирус, который мы используем как противоядие, это довольно сложно компонентное органическое вещество, большая часть которого состоит из первоплазмы. А многие ее компоненты мы просто не в состоянии синтезировать. Поэтому, для выработки вакцины в большом количестве нашим СПАСИТЕЛЯМ, одной только технологии получения антидота будет недостаточно. Им необходима будет первоплазма. А она есть только на Пандоре. Так что вопрос с эвакуацией с Пандоры остается открытым, ведь всем нужна буде первоплазма, и кто ее будет добывать и поставлять? Но с это цветочки. У нас начинаются БОЛЬШИЕ проблемы. Посмотрите на записи космических сенсорных комплексов.

Проекция расцвела множеством показателей и диаграмм с резкими скачками и изменениями показателей. И везде наблюдались превышение обычных фоновых показателей.

– Дамы и господа, это показатели с разведывательных зондов, которыми густо понатыканы окрестности этой солнечной системы и Пандоры. И за последние сутки, оно трезвонят о процессах которые заставляют моих астрофизиков сходить с ума и кричать о конце света. А им вторят и планетологи, биологи и теперь еще геологи,- выдержав театральную паузу, и дождавшись максимально концентрации внимания, Лайма с усмешкой продолжила,- Пандора замедлила свой бег вокруг светила. При этом, по необъяснимым причинам начался разогрев планеты. Ее внутренности и так для нас были полной загадкой, но после того, что там происходит, я могу смело сказать, что все наши познания это гадание на кофейной гуще. Этого не может быть, потому, что противоречит всем известным знаниям о физическом строении вселенной. Но оно происходит! Остывшая планета, с полностью сформированным строением, начинает себе вести как перегретая колба. В ней протекают процессы от которых начинается изменение энергетических линий планеты, гравитационные поля сходят с ума. А вот это… я вообще отказываюсь воспринимать.

И на проекции возникло две области. Область местной аномалии загадочных столпов, в поваленном и обросшем мхом состоянии. Но картинка изменилась и сейчас, сквозь зеленую муть и поросль проступили обрывки изменившегося пейзажа. На месте покосившихся гранитных столпов, высились стройные монолиты пульсирующие глубоким светом. Каждый узор играл искрящимся светом, и подчиняясь единому ритму, каждый огонек начинал свой бег у основания плиты и растворялся у самой верхушки.

– Это запись из оставленных зондов повергла всех в шок. Монолиты! Уходящие основаниями глубоко в землю, без спец техники и физических усилий вернулись в исходное состояние! И мало того, сейчас они генерируют неизвестное излучение от которого все приборы сходят с ума!

– И по Вашему мнению, что это и Насколько оно предоставляет опасность для колонии?

– Не знаю, – растеряно улыбаясь, Лайма бы в пограничном с истерикой состоянии, – я просто не знаю, что ожидать от той планеты, которая каждый раз как только нам кажется изучили ее основы, преподносит загадку от которой чувствуешь себя необразованной дурочкой.

– Но вы хоть какие-то рекомендации можете выдать? – вспылил Дангилов.

– Вы верите в Бога, командор? – спокойно и умиротворенно спросил Лайма. Обведя всех молчавших протяжным взглядом, добавила, – Молитесь тому во что верите. Мы стоим у истока явлений, которые изменят весь мир.

– Лайма, мы понимаем что весь научный корпус занят наблюдениями за феноменом. Но вы понимаете, что у нас здесь идет война за выживание? В любой момент твари могут напасть и Цитадель не выстоит. Нам необходимо проводить эвакуацию на орбиту.

– Можете проводить, но я бы не рекомендовала торопиться. Еще неизвестно где окажется безопаснее. На орбите или на поверхности планеты.

Переглянувшись с забывших как дышать членами Совета и Даниловым, комендант прокашлялся:

– Обоснуйте свое высказывание. Оно слишком не обычно в свете последних событий.

– А вы кроме записи трагической нелепости еще смотрите материалы выложенные демкой в служебных разделах?

– Цзаны обеспокоены больше нас. Рейд десанта, всполошил всех живых существ на планете. Даже после успешной эвакуации детей, активность в джунглях не ослабевает. Мы регистрируем возросшую плотность биоизлучения на всей поверхности планеты, и вся эта активность напоминает… панику. Левиафаны парят в атмосфере переевшими амебами и взлетают от планеты с периодикой больше напоминающей сборы при пожаре и спасение всего что можно унести с планеты.

– Но это же, – растеряно произнес Крафт, быстро переглянувшись с Даниловым, – и нам необходимо ускорять эвакуацию?!

– Поздно, – ответила Лайма, – в системе Пандоры не осталось гравитационных аномалий. Все струны пространства сейчас сомкнуты как монолиты, не осталось даже щели для малого "провала".

– То есть мы заперты здесь как крысы в клетке?!

– Скорее система Пандоры превратилась в огромный капкан. Все входят, а вот как выйти, неизвестно.

ГЛАВА 78

Проснувшись в положенное время, Роберт открыл глаза. Насторожено прислушавшись к звукам в кубрике, счастливо улыбнулся тихим сопениям. Стараясь не двинуть плечом подушку на которой раскинулась копна пшеничных волос, он попытался было привстать.

– Уже уходишь?

Встревоженный голос Светланы прозвучал так грустно, что Роберт едва не бросился на колени с молитвами о прощении. Приседая на корточки и заглядывая в глаза любимой, он ласково обнял лицо и растворился в поцелуе. С трудом оторвавшись от таких желанных губ, и стараясь не вглядываться в заблестевшие глаза, согласно кивнул головой.

Поднявшись с колен, прошел к шкафу, и заглянув в собранную из броневых каркасов "носорога" большую детскую кроватку, счастливо улыбнулся. Два свертка счастья, забавно сопели и причмокивали во сне маленькими губешками.

Проскользнув следом за мужем в пищевой блок, Светлана закуталась в махровую простыню и как только тот выскользнул из душевой кабины, его уже ждали разогретые галеты мясного рациона и ароматный запах гидропонных грибов.

– Милая, ты бы легла да лишние минутки еще повалялась, – обнимая жену и прячась в родном запахе волос, Роберт счастливо улыбался, – наши мачос скоро проснуться и не дадут тебе даже присесть.

– Ну и пусть, – потираясь щекой о колючий ежик мужа, Светлана улыбалась от удовольствия, – зато на тебя налюбуюсь лишнюю минутку. Пока ты опять не убежал к своим противным железкам, что выжимают с тебя все соки…

– Ну что ты Светик, – шлепнув жену по попке, Роберт игриво добавил, – для тебя милая, всегда оставлю грумульку другую.

– Фу, солдафон и пошляк только все одно на уме…

Дожевывая жесткий ростбиф и перешучивался с женой, Роберт старался зарядить ее хорошим настроением и улыбками, позитивными эмоциями. Побыть лишние мгновения рядом, послушать как она баюкает близнецов, послушать колыбельные песенки и забыться на краткий миг обо всем. Будто в мире остались только они и дети. Но это было мечта. А сейчас, пока не застали дома служебные вопросы, от которых шутить совсем уж не хотелось, нужно лететь на службу. Приложив на миг обруч виску, пробежался по вирту. Срочностей не было, поэтому еще можно было спокойно допить чашечку кофе и на любоваться Светкиными глазами.

– Какие новости… о НЕМ?

Медленно отложив чашку, Роберт покачал головой.

Почти у всех женщин Цитадели, всегда всплывал вопрос с которым они отправляли и встречали мужей, сыновей и братьев со службы, это вопрос об единственном человеке. О том кто остался в центре кишащих полчищ, кто до последнего рубежа исполнял свой долг защитника.

Этот эпизод, с последним взглядом брошенным на взлетающий "утюг", был наполнен такой эмоциональной силой и решимостью, что, даже закаленные боями ветераны, отворачивались в стороны и с трудом сглатывали вдруг запершившие гортани. А о женской половине колонии и говорить было нечего. У всех женщин глаза были на мокром месте, лишь стоило им на посмотреть хроники эвакуации.

– Светуль, мне кажется что это уже перебор. Я все понимаю, но вот эта ваша манера полоскать адмирала…

– А что мы такого делаем?

Деланно удивилась жена, пряча лицо за большой кружкой напитка. И не сводя сияющие глазища с мужа, горячо заговорила:

– Мы с девочками просто обсуждаем, что произошло вот и все. Или нам и об этом не надо говорить?

Примеряюще поднимая руки, Роберт отвеил быстро собираясь:

– Ну нет милая, зачем ты так говоришь. Ни кто не собирается вас в чем то ограничивать. Просто эта тенденция как странно выглядит. Вместо того что бы заниматься семьями и детьми, вы подолгу копаетесь в хрониках колонии, лопатите демку, выискиваете факты, истории. Вы из НЕГО делаете кумира какого-то. Чуть ли не обожествляете…

– Ты просто ревнуешь Роби… – уткнувшись в плече любимого, Светлана обняла мужа, – для меня ты всегда будешь единственным мужчиной и мужем. А ОН, как… отец. Он пожертвовал собой ради спасения меня, наших малышей, и людей которых и толком не знал. А мы даже ничего о нем незнаем. Только звали демоном. Это несправедливо и надо исправлять…

– Не хочу сейчас спорить. Я убежал, целую, люблю и пусть хранит вас Дева Мария!

Уже несясь по коридору ветром в сторону яруса батальона, Роберт вдруг свернул на развилке. Вместо того что бы свернуть направо к ангарам с техникой, он пробежал дальше и уткнулся в створки научно медицинского комплекса.

Его кода доступа, как командира трех рот, было достаточно на открытие большинства дверей Цитадели. И остановившись перед улыбчивой девушкой, внимательно и откровенно оглядывающей нежданного гостя, Роберт прокашлялся.

– Я хотел бы поговорить с профессором Ригелем…

Пройдя вслед за очарованием в белом халатике наброшенном на голое тело, и не признающей никакой косметики, но при этом умудрявшейся светиться внутренней силой и околдовывать искренним взглядом, Роберт оказался в просторной аудитории. Полупустое помещение несколько рядов пустующих кресел а в центре возвышался серый подиум, возле которого суетилось несколько человек в халатах лаборантов.

– Профессор, к вам посетитель, – произнесла заинтригованным голосом провожатая. Стреляя любопытными глазками, полным желания услышать ответ на тайну, зачем же к светилу науки явился бравый военный, девушка притихла в сторонке.

Лишний раз отмечая в уме отличия личностей в зависимости от рода занятий, Роберт пытался было задать уже давно отрепетированный вопрос, как слова застряли в горле. Вместо полноватого измученного временем и работой научного мужа, на него глядел поджарый человек в возрасте. На изменившемся лице сохранились следы прожитых лет, но все меняли глаза. В них плескалось море энергии и желания познать весь мир.

– Э-э… Мастер Ригель, – сипло выдавил Роберт неуверенно протягивая руку для приветствия.

Энергетичное рукопожатие и искрений смех, был ответом на вытянувшееся лицо Роберта.

– А вы кого думали встретить, мастер майор? Старую немощную развалину?

– Но. Как же так. Всего лишь несколько дней и такие изменения…

– А это мой брат, очень интересная и запутанная история. Если вас полно свободного времени, то я могу дать доступ в раздел демки, где можно ознакомиться со всеми наблюдениями за побочным эффектом антидота. Ну а если нет то в двух словах, скоро ВСЕ ощутим изменения. А так как первые опыты мы проводили на себе, то и на нас это проявляется в первую очередь…

И профессор вкратце выложил ошарашенному Роберту гипотезу от которой, у бравого майора задергалось веко, а ладони вдруг разом вспотели. Нервно закрутив в руках серебреную полосу виртообруча, он вдруг остановился и ухватил профессора за рукав.

– Постойте! Но точно такие же или подобные изменения были же и с предательницей! Она же тоже стремительно молодела…

– Да это сказывалось действие первоплазмы, которая чистила организм и выводила его на генный эталон, но там были инородные биологические формы которые искажали вмешивались в работу мозга и сознания. Они паразитировали на излучениях мозга и влияли на принятие решений личности. Но мы то использовали только возможности блокировки влияния на организм человека, задействовав при этом механику биологического обновления организма.

– Вы уже начинаете лезть в дебри, – остановил Роберт разошедшегося профессора с огнем азарта в глазах, самозабвенно начавшего просвещать случайного слушателя в тонкости анатомии и микробиологии человека.

– Для того что бы вас понимать с полуслова, мне придется не один год потратить на сидение в информационных массивах. А времени у меня осталось всего десять минут и я не спросил самого важного…

И Роберт стал рассказывать о том что тревожило его и подчиненных. Первые дни после эвакуации прошли в парах все местной эйфории. Обрадованные родители и дети не могли нарадоваться и насладиться близкими и родными. Но…

Уже не один он наблюдал изменения в близких. В них как будто что-то заменилось и они стали смотреть на мир, бытовые мелочи, отношения по другому. Более нестандартно, более живо, более открыто. В этом не было ничего страшного, но иногда элементарная недосказанность, неискренность, лукавство, которая часто встречается в межличностных отношениях, могла вызвать истерику и обвинения во всех мыслимых и не мыслимых грехах. Все пережившие плен, стали смотреть на мир без условностей. Без сложных напылений человеческих стереотипов и комплексов, накопившихся за тысячелетия развития. И эта откровенность, непосредственность и непохожесть, стада настораживать. Стали возникать ситуации не понимая, в которых оценки сторон расходились вплоть до противоположных, и это становилось уже темой номер один во всех семьях.

– Я конечно понимаю профессор, что такой стресс не проходит без последствий. Но может быть, пока не поздно можно еще что-то исправить? Может быть ваши специалисты что-то пропустили при обследовании?

– Ну рано или поздно, такой бы момент наступил. Постараюсь быть кратким, хотя придется начать из далека. – Ригель задумчиво пожевал губу, и раскачиваясь на пятках, заговорил серьезным тоном, от которого спина Роберта покрылась холодным потом.

– Мир намного сложнее, чем мы привыкли думать о нем. Кроме физических проявления таких как, например вот тот стол или наш проектор, вселенная пронизана мирами тонких энергий. Ярким примером является мир одномерного пространство, в который мы проникаем как толпа варваров: с дубиной по увесистей, проделываем дыру в месте где по тоньше и рвемся напролом. А те же Цзаны расширяют межструнные мерности, протискиваются и в отличии от нас, могут чувствовать энергетику и использовать ее. И вся их цивилизация, при кажущейся для нас чуждости, враждебности и жестокости, зиждется на гармоничном сочетании плоти и тонких энергий. Там где мы идем на пролом, они как вода, ищут обходные пути, и проникают в суть явлений и вещей через естественное течение мироздания…

– Профессор очнитесь! – прервал Роберт, едва сдерживая гнев. Сжимая кулаки до хруста, прошипел сквозь зубы, – Вы меня пытаетесь убедить какие они белые и пушистые?! Я смотрел ящерам в глаза! Уворачивался от лап "горилл"! Останавливал "слона" центнеры кинетики! И поверьте, в их глазах НЕ БЫЛО НИ ГРАМА из того что вы мне наплели! Там была только ярость и жажда крови!

– Все животные, это слепые орудия чужой воли… Но я вам пытаюсь сказать не об этом, – поморщившись ответил Ригель, – Цзаны работают с биологией на недоступном для нас уровне. И сейчас нам удалось приблизиться к первой ступени лестницы, по которой они уже ушли далеко вперед…

После исследований завалов трупов в лабиринтах и под стенами Цитадели, научный корпус получил богатый материал для исследований. И результаты были шокирующими. Все представители флоры и фауны Пандоры мутировали, и теперь строение их хромосомный и генный набор становился на одну ступень с человеческим! Это открытие ставило многих исследователей в тупик, но все чаще звучала гипотеза, что животный мир становится ближе к человеку из -за воздействия Цзанов. Каким-то образом, они влияют на весь животный мир и превращают его в сырьевую базу для своих экспериментов. Преобразованная таким образом к единому знаменателю биологическая масса становится универсальным материалом для строительства и развития любой формы жизни, где главное место будет занимать человек.

Но. Одной феромоновой зависимости недостаточно, должен быть еще какой-то мутагенный фактор ставший двигателем колоссальных биологических изменений.

И его помогли обнаружить насекомые. Они оказались индикатором, который позволил найти этот мутагенный фактор. Этим двигателем оказались энергетические колебания, хорошо модулируемые высокоразвитыми особями Цзанов. Именно носители высшего разума, могут моделировать и генерировать управляющую волну которая является стержнем основанием пронизывающим всю биологическую цивилизацию. А кандидатами в носители этого разума, идеально подходили люди. Именно они могли концентрировать в себе энергетику и становится проводниками тонких энергий в животный мир Пандоры.

– Вы хотите сказать что мы все теперь станем Цзанами?! – ошарашено проговорил Роберт пытаясь сложить в уме мозаику от сказанного профессором.

– Можем, если поддадимся их уговорам. И познаем дыханием Праматери.

– А она здесь причем?! И кто это вообще такая?

– Праматерью, скорее всего называется какой-то источник энергетических колебаний, в котором Цзаны черпают знания и силу. И если мы откажемся от собственно индивидуальности и не найдем своего источника внутренней силы, то да. Рано или поздно начнем скатываться к их образу жизни. И в итоге полная зависимость от внешнего модулируемого сигнала.

– Так а теперь по медленнее и по проще. Каким образом все выше сказанное влияет на нас и наших близких?!

Усмехнувшись напористости молодго парня, который плохо разбирался в науке, но все равно пытался докопаться до истину, Ригель вывел на проекцию экспресс сканирование.

– Это результаты обследования людей из трех групп: исследовательской группы разрабатывающая вакцину, человек из Цитадели, и вот этот результат принадлежит одной из спасенных девушек. Каждый из них подвергался вакцинации и в нем поработал антидот. И теперь все мы кроме идеально здорового в физическом плане тел, имеем еще организмы очищенные от всяких пробок и заглушек в органах восприятия тонких энергий, что образовались там от накопленного генетического мусора: плохой экологии, тяжелых болезней передающихся из поколения в поколение, от вредных и паразитических пороков. Наши тела и психика начинает улавливать тонкие колебания мира и социума в котором мы все проживаем. И так получилось что спасенные из плена оказали впереди всех по скорости очищения, а остальные их только догоняют. Поэтому для нас кажутся странными их поступки вопросы и действия, а на самом деле они ищут источники чистых и правильных эмоциональных колебаний и тянутся к ним. Поэтому наберитесь терпения и дарите своим близким только настощие и чистые эмоции и поверьте скоро все наладится…

– Профессор но у них все мысли только о НЕМ. У них уже есть свои разделы в демке, где собирается и обобщается материал, почти что не молятся на него.

– Тут все не так просто, уважаемый, – ответил Ригель на эмоциональный вопрос взволнованного майора, расхаживающего перед ним как маятник, – Дело в том что наш адмирал, скажем так. Не совсем обычный человек, а учитывая количество вмешательств и изменений в посвседневной жизни вносимых под его именем. Получается что он замкнул на себе почти все источники эмоциональных контуров социума…

– Проще пожалуйста, – раздраженно бросил Роберт, теряя терять нить рассуждений профессора, я военный, а не ваш коллега.

– Проще не получится, – вернул вспышку раздражения Ригель, – Могу сказать только что это временно, пока вы сами не станните источником сильных эмоциональных колебаний. Любите близких, дарите им свои чувства и вскоре почувствуете силу отдачи. Тем самым образовывается замкнутая система энергетических колебаний, в которой каждый будет черпать силу.

Собираясь понять о чем говорит Ригель, Роберт только открыл рот для очередного вопроса, как по всему помещению раздался вой сирены.

Забывая обо всем что не касалось норматива, Роберт вылетел из аудитории пулей. Мчась по коридорам Цитадели заполняемых целеустремленными перемещениями людей в форме, он натянул виртобруч. Едва не сбиваясь с бега, Роберт только ошарашено от матерился выученной трех этажной контракцией.

В околопланетном пространстве зарегистрированы гравитационные аномалии девяти левиофанов.

ГЛАВА 79

Сверкающий ковер, сотканный из мириад не похожих друг на друга светил переливался в галактических туманностях водопадом драгоценных камней. Переливаясь яркими искрами, далекие звезды шептали тысячами голосов. Сливаясь в единый глас, наполненный множеством нот звучавших в унисон, могучий голос, еще не умело подбирающий слова и образы, умудрялся вываливать на Немезиса потоки информации, от которых последний едва удерживался в здравом уме.

– Мой/мои/мы/помним/осознаем/видим/ощущаем/пространство/мироздание/ вселенную/всегда/везде/отовсюду/ всем/полностью/единым/целым…

– Уже лучше. Теперь, для удобства передачи информации, упростим стандарт разговора. Давай начнем с того, что речь будем вести от единственного числа. То есть разговаривают две самостоятельные единицы. Ты понимаешь меня?

– Услышал/осознал/принял.

– А теперь выбираем одно единственное слово, максимально два, для выражение одного действия-образа или мысли…

Разговор с многоголосым собеседником, вначале был похож на пытку. Пытаясь достучаться до Немезиса, неизвестный голос сыпал образами и фразами, которые переполняли сознание объемностью и постоянно утекающим смыслом. Потеряв счет времени и ощущения реальности, он, наконец-то смог договориться с собеседником о правилах общения и теперь уже в сознании возникал образ вместе с голосовым пояснением.

– Кто ты? – спросил Немезис, едва наладилось общение.

Окружающая звездная гладь искривилась в немыслимые искажения и заиграла богатством цвета. Звезды расплылись в пульсары яркого света и пространство за пульсировало в чарующем ритме.

– Мы называли себя Строителями Вселенной, но время показало что мы были не смышлеными детьми…

Окружающий мир стремительно ускорился назад. Цвета уменьшались до серых полутонов пока не предстали черным ковром свернутого пространства. Затем стали зарождаться огромная воронка, в которой все смешивалось в тысячи волокон сотни течений. А затем разом все дернулось и произошел толчок. И мир украсился мириадами звезд.

– Наше существование зависело от четырех составляющих мироздания: света звезд, гравитационных струн, структурированности пространства и тонких эфирных тональностей. С первыми тремя измерениями мы освоились быстро, но четвертое измерение, от которого так зависел мой народ было великой ценностью и редкостью. И каждый такой источник являлся родником и местом зарождения новых поколений Кха-нартов. Наши старейшие потратили не один цикл смены объема и пространства, пока не приоткрыли завесу тайны зарождения, существования и исчезновения эфирной энергии. Она проникала в наше пространство из другой вселенной, сокрытой и недоступной для нашего вмешательства. Там существовали чуждые для нас законы пространства, и существовать там, в первозданном виде мы не могли. Эта новость стала большим ударом для моего народа. Мы оказались зависимы от неизвестности и неопределенности, и это заставило только усилить исследования. И благодаря усилиям старейших разумов мы стали развиваться и осваивать свое влияние на окружающее мироздание. И чем больше мы познавали, тем больше ощущали себя всемогущими, и приближались к роковой черте…

В трехмерном пространстве, в котором Кха-нарты могли проявляться только всплесками энергии, была обнаружена жизнь. Она протекала в других измерениях, и имела материальные формы, но при этом могла генерировать биологическое излучение, по которому Кха-арты и сумели отличить разумное от не живого. И это излучение являлось истоком эфирных тональностей, которые, со временем набирая силу и многогранность перерождалось, в другом пространстве, четвертым измерением. Измерением дающем жизнь энергетической форме разума.

Но эти излучения были не стабильны и очень часто затухали по неизвестным причинам. И Кха-нарты сотворили грандиозный проект. Изменяя колебаниями энергии структуру материи трехмерного пространства, они стали активно вмешиваться в биологическую природу. И в одном из подопытных родников зародилась новая форма жизни, дающая устойчивое и богатое излучение.

Искусственная жизнь активно распространялась по трехмерному пространству. Почти каждый очаг имел теперь устойчивое излучение эфира, тем самым давая все новым и новым потомкам Кха-нартов возможность к рождению. Но триумф оказался не долгим.

– Наши дети оказалась больны, – скорбный голос, комментировал череду образов ярких вспышек, – Они были безумны. Не справляясь с бушующими энергиями, имея неутолимый аппетит они бесконтрольно поглощали энергию и в конце концов несчастные погибали во вспышке сверхновой, так и не услышав мелодии структурированной энергии…

Подрастающее поколение энергетических существ оказалось ущербным. И виной этому была искусственная жизнь. Биологическая форма не остановила своих мутаций, и продолжая изменяться сама превратилась в паразитическую структуру. Она поглощала и впитывала истинные эфир, а на его место выделяла море энергетического суррогата, который легко усваивался взрослыми разумами, но оказался смертельным для молодого поколения.

– Мы создали искусственную жизнь с одним главным смыслом существования: максимальное распространение и сотворение устойчивого эфирного покрытия. Суррогат справился с этой задачей, но вместо чистого и многогранного излучения от высокоорганизованного и структурированного излучения мышления разумов, мы получили примитивную энергетику. Сильную. Напористую. Бескомпромиссную. И это было только началом. С каждым циклом, устойчивых родников прежней тонкой энергии становилось все меньше, их замещал наш суррогат. Мы породили Язву и эта болезнь стремительно заражала Вселенную. Через миры и сферы тонких энергетик мы пытались общаться с нашим творением, но оно было не разумно. Обладая колоссальной живучестью и тягой к жизни, оно могло только паразитировать. Извращать уже существующие разумы и превращать их в своих сателлитов. Мы пытались общаться с ними через тонкие миры, влиять на их распространение через проявления в трехмерном пространстве, но было уже поздно…

Окружавшая Немезиса звездная гладь взбухала гравитационными вспышками, заискрилась гибнущими звездами, заклубилась астероидными облаками стертых в пыль планетных систем. Трехмерную вселенную сотрясали катаклизмы, но левиафаны уходили прочь. Чувствуя приближение гравитационной бури, сеятели покидали обреченную планету и растворялись в бездне космоса, старясь как можно дальше и глубже затаиться в просторах вселенной.

– Мы очистили трехмерное пространство от Язвы, но опоздали. Родники уже были заражены и истинный эфир не восстановился. Лишенные влияния Язвы, суррогаты быстро теряли остатки разума и впали в дикость. Совет старейших разумов еще пытался проводить многочисленные вмешательства в трехмерное пространство, но я этого уже не ощущал. Как один из прародителей Язвы, я был определен охранником последнего очага собственного детища. Мне предстояло искупление вины перед собственным народом. Необходимо было найти возможность возрождения эфирных тональностей, возродить родники и дать моему народу последний шанс. Разбудить и воспитать поколение не зараженных разумов, последних детей Кха-Нартов!

– Постой…, – ошарашено произнес Немезис, сбрасывая оцепенение от окружавшего действия, – ты же только говорил,что твой народ погиб, а сейчас горишь о возрождении?!

– Стены узилища хранят слепки многомерных энергетических формул. Они являются исходными кодами, пересохшими руслами, проходя по которым, возродившиеся всплески эфирной тональности могут воспроизвести все хранимые записи энергетических разумов. Как это произошло со мной. Твои действия и разум, всколыхнули ровный гул от проснувшейся Язвы, и сейчас там еще слышны затухающие колебания невиданного всплеска. Я долго не мог разобраться, откуда такой спектр излучения, и как суррогаты могли сгенерировать тональности такой чистоты, но когда разобрался, то обнаружил тебя, и стал подбирать энергетику именно к твоему сознанию.

– Невероятно, – потрясено прошептал Немезис глядя на изменчивый мир бурлящих энергий, – но почему именно я стал источником колебаний…

– Биологические формы жизни всегда находятся в мысленном взаимодействии с окружающим миром: совершают умственные усилия, подвергаются эмоциональным спадам и подъемам, а все вместе – это складывается в энергетическую матрицу, которая влияет на пространство и миры тонких энергетик. И чем активнее колебания матрицы, тем сильнее она взаимодействует с миром тонкого эфира… Но твоя матрица она не похожа ни на что, в ней убраны постороннее шумы и она выделяется чистыми и ясными тональностями несвойственными для твоего вида…

– Вот теперь все становится на свои места, – произнес Немезис и начал свой расаз.

Повинуясь его воле, окружающий мир проступил образами и действиями недавних событий и далекого прошлого. На глазах происходила смена эпох развития человечества. Древние мир и освоение далеких стран некогда большой и неизведанной планеты Земля. Первые шаги в космосе. Освоение Марса и история возникновения алгоритмов изменения сознания. Взрывная экспансия к звездам и развитие Федерации Корпораций. Проблемы и успехи человеческих миров и причины создания Ордена. Глиняный колосс корпоративного правления мирами и первое столкновение с Цзанами. Избиение коварным врагом и человеческая глупость во всей красе. И его история.

Начиная рассказывать свою историю, Немезис не заметил как перешел на общение мыслеобразами и транслировал на окружающий мир целыми пластами. Встреча с создателем, величие и трепет от встречи с Создателем, его странное задание перевернувшее его представление о человечестве с ног на голову. И дар. Дар полученный от Создателя оказался уже совсем ему не нужным. Он стал узником собственного тела в котором пришлось спрятаться от нечеловеческих пыток матки Цзанов, и бестелесный призрак Филиции на руках.

Слепок безвольной личности сейчас спал на руках. Бережно прижатая к груди голова девушки была укрыта массивными ладонями Воина. Оберегая бесценную драгоценность, Немезис одной частью разума понимал что это пустышка, призрак былой Филиции. Девушки открывшей для него мир простых людей, отношений мужчины и женщины. И ставшей для него самым близким существом в этом мире. И он ее потерял. Обстоятельства, окружающий мир, Создатель все закрутилось в таком вихре, что он не смог удержать рядом человечка делавшим его мир ярче. Каждый миг рядом с ней был для него верхом блаженства, а когда она прикасалась, нежно пряча лицо в его груди, он был самым счастливым существом во Вселенной. Ему хотелось подарить ей весь мир, сделать для нее невозможное и взамен получить ту улыбку, от которой сердце замирало, и в груди разливалась щемящее чувство.

Но вместо этого они уже трупы. Их тела во власти Королевы, которая только ждет момента что бы вновь ворваться в его сознание болью и страданиями…

– Что это было…Откуда такая насыщенность и мощь?!

Грустно усмехнувшись, не отрывая взгляда от драгоценного украшения соей жизни, Воин по удобнее поправил той голову, и ответил:

– Это мои эмоции. Я оплакивал нашу не состоявшуюся жизнь, не сбывшиеся мечты. Не досказанные слова. Не сделанные поступки. Я прощался с половиной мира, которая так и не стала частью меня.

– Зачем?

– Она уже не жилец. В реальном мире, тело и разум во власти Цзан. Все каналы взаимодействия с тем миром я перекрыл. Тело превратится в пустую оболочку, а ее душа вскоре растает, распадется на элементарные частицы и развеется по миру…

– Это такой ритуал, у вас так принято?

– Да какой к черту ритуал! – Вспылил Немезис, – там, она слепое орудие матки, без воли и без шанса на освобождение. Я надеялся ее освободить, уговорить принять антидот, и сбежать. Но все пошло совсем не так. Я в глухой осаде, она в коме, а наши тела во власти матки Цзан, что только ждет момент заполучить нас обратно!

– Ну это легко исправить, – произнес Кха-нарт, растворяясь в окружающем мире фоном морского прибоя, – Сейчас мы сделаем так, что ей будет далеко не до вас…

ГЛАВА 80

– Сестра Цзан-Лан! Мы облачили тебя саном Хранительницы Лона и доверили Очаг. Как ты могла допустить такое?! – голос матери Великого Рода Цзан -Све разнесся по поляне Совета пронзительной нотой. А взгляд наполненный скрытом торжеством, раскаленным штырем впивался в стоявшую на коленях главу самого молодого рода. Рода выскочку.

По какому то странному стечению обстоятельств, именно на призывы этой пигалице, Праматерь отзывалась большей тягучестью песен и длительностью Дыхания. И главам родов пришлось подчиниться велению древнего знания приходящего с дыханием Праматери. Именно этому Роду доставались лакомые кусочки добычи Сестер, стягиваемые со всех просторов пустоты. Именно этот Род имел право на первые перерождения в Лоне Праматери, именно они выбирали лучших не рожденных для продолжения Рода.

Но сейчас, чувство мести и торжества едва сдерживалось в трепете мельтешения тысяч волокон. Развиваясь паутиной вокруг хозяйки, белесые отростки впитывали эмоции окружающего мира. На поляне, где собрались девять Сестер Старших Родов были разлиты богатые эмоции. Окружающий воздух едва не сочился от насыщения фероманами. Но в отличии от предыдущих слияний с Праматерью, обогащения ее памяти образцами "не рожденныой в лоне" жизни, сейчас, матери Родов едва чувствовали пульсацию единого биополя.

– Дыхание Праматери ощущалось с первых восходов светила! Оно пробудило старших Сестер Рода, а сейчас мы чувствуем только невнятные шепот и далекие отголоски… Что происходит Хранительница? Ответь матерям Старших Родов!

– Кха – нарты вернулись…

– Сколько уже можно твердить об этой легенде! – полным сарказма и приторного сочувствия, произнесла мать Рода Цзан-све. Подойдя с стоявшей на коленях Хранительнице, резко схватила виновную за голову и впилась взглядом в глаза Хранительницы.

– Хватит прикидываться несмышленой дуррой. Ты же прекрасно знаешь, что кроме тебя, наши сеятели сталкивались с теми, кого ты называешь Тенями Кха-нартов. И на поверку они оказались обычными не рожденными! Эти Несущие гнев, мало чем отличаются от добычи, а ты вновь твердишь Совету, что объявился ВРАГ?! Похоже тебе все мерещится и пребывание в плену нерожденного повредило твою наследственность и твои дети не слышат зова Праматери?

С последними словами выплюнутыми как оскорбление, обвинительница не отрывала взгляда от жертвы. Ждала когда та бросится в атаку, дабы смыть позор оскорбления. Но выскочка лишь скрипела зубами, да сверлила глазами свои колени, так и не подняв взора.

По требованию обычая, обвиняемая сестра не может вставать с приклоненной позы и отвечать пока не прозвучит хоть один голос в защиту. А пока звучали только вопросы, но никто еще из матерей родов не высказался в защиту. И Хранительница, не сумевшая сберечь очаг и дыхание Праматери только напряженно сопела и запоминала запахи врагов. Придет время она со всеми рассчитается…

Развернувшись к остальным главам Родов, обвинительница пренебрежительно закончила:

– Мне кажется Сестры, что наша мать Рода Цзан-ла иссушила чашу доверия и нам необходимо избрать новую Хранительницу очага. Которая не поражена страхом давно канувших в лету призраков…

– Постой Сестра, – вставая с места одна из владычиц подошла к виновнице собрания. Приседая перед той на колени, добавила во всеуслышание, – не будем спешить. Хранительница достойно несла бремя ответственности. За время служения, дыхание Праматери распространилось на всю твердыню Оков. Каждый Род получал возможность слияния и перерождения в строгой гармонии с потребностями. Прекратились наши разногласия по многим спорным вопросам…

Поднимаясь с колен вместе с обвиняемой, защитница ободряюще коснулась плеча. Очищая обнаженную фигуру от листьев расправила смятые волокна Хранительницы. Оплетая белую фигурку копнами своих зеленых щупалец, укрылась зеленым сиянием. Взметнувшиеся на встречу клубы отростков затрепетали в танце, жадно впитывая энергетику Старшего Рода, преображали обвиняемую в уверенную мать Рода.

Не довольно фыркнув, обвинительницы произнесла:

– Как всегда Цзан-нел, спешит на помощь своей ставленнице. Но сейчас ей не отвертеться. Она не справилась с главным долгом! Дыхание Праматери едва различимо от биения сеятелей и младших братьев!

– Цзан -све не может забыть запах Очага, – возвращая шпильку прошипела Хранительница, – дочь твоего рода была не достаточно хороша для этого бремени. И Праматерь выбрала лучшую!

– Когда очаг хранили дочери Цзан-Све, Праматерь не покидала своих детей!

– Достаточно!

Мощный окрик разнесся по поляне повелительными коктейлями феромонов и коротким всплеском мощи. Самая старшая мать рода Цзан-юм обвела всех присутствующих протяжным взглядом. Волевое лицо выражало крайнее неодобрение, а агрессивное колыхание щупалец внушало уважение сиянием болевых скруток, готовых вцепиться в горло любой строптивице и выплеснуть в окружающее пространство всплеск биоэнергетики.

– Когда над Родами нависла опасность, вы похожи на брюхатых ящериц, что не могут поделить останки гниющего самца…

Устроенная отповедь слетала с губ бранными словами, а распространяемые в округе запахи прочищали сознание словно водопад ледяной воды. Пристыженные владычицы Родов степенно расселись по местам и наполняя поляну сиянием свечения концентрации, всматривались в раскачивающуюся в центре фигуру.

Погружаясь в транс слияния со множеством родственных разумов, Хранительница открывала сознания для матерей Родов. Где более мудрые и опытные сестры могут познать и ощутить ее мысли и эмоции, которые начинались с момента наглой высадки Тени Кха-нарта.

Свечение слияние девяти разумов угасло и растворилось в траве с тихим потрескиванием, а напряженные лица сидевших в позах лотоса владычиц так и остались неподвижными.

– Темная бездна не знавшая Праматери, да как такое возможно?! Не рожденный породнил не рожденных! Пришел за ростками Рода! Противостоял семи легионам твердыни, и устоял в слиянии с Хранительницей! И сейчас находится в центре Очага, порождает дрожь земли от которой стынет кровь и уходит дыхание Праматери! – яростно прошептала владычица Цзан-све, – Откуда на твердыне взялось это существо с таким потенциалом Силы Рода?!

С трудом разлепив веки, владычица встретилась с растерянными взглядами сестер. Наградив долгим взглядом торопливую сестру, что успела высказаться вперед, старшая сестра дождалась упертого в землю взгляда. И в воздухе разнесся запах извинения. Торопыга признала свою ошибку.

– Надо срочно убирать ЭТО от очага… Я так поняла, что познать тайны не рожденного так и не удалось, но мы стали обладателями больших неприятностей?

– Да, сестра, – виновато ответила Хранительница. – Мне не удалось познать секреты слияния живого с мертвым.

– Прискорбно. И еще прискорбнее признавать твою правоту Хранительница. В твоем сознании я видела отблески древнего проклятия. Твой пленник и есть посланник давнего ВРАГА. И это большая удача…, – игнорирую возгласы удивления, старшая мать Рода Цзан-юм, с нажимом продолжила, – Да! Вы не ослышались! В памяти Праматери не было случаев воплощения Кха-нартов во плоти и если это произошло, то его надо держаться на расстоянии, но всегда быть рядом…

– Но сестра, зачем такие сложности? – раздался вопрос одной из младших сестер, – не проще ли его плоть растворить в череде перерождений?

– Нет. Его появление ознаменовало пропажу дыхания Праматери. Очаг пульсирует колебаниями неизвестной мощью, а нити пустоты этого светила, скручены до не бывалой судороги. Это значит одно: проклятье вновь нашло дорогу в наш мир, и рядом проснулся ВРАГ. Но впервые за всю память Праматери, мы можем ПОГОВОРИТЬ С ВРАГОМ…

С места поднялась промолчавшая все время сестра с красным облаком отростков, сейчас бушующих в порыве эмоций. Наградив всех окружающих протяжным взглядом, задержалась взглядом на говорившей.

– Род Цзан-белех выражает мнение…

Весь шум разом стих. Официально обращение Родов всегда произносились в полной тишине.

– Род Цзан -юн стал очень осторожным. Он уже не ныряет в неизведанную пустоту, его Сеятели не ищут новых светил. Виной тому… старость? Роды Праматери договариваются только в Лоне. Между собой. Но никогда мы не разговаривали с ДОБЫЧЕЙ. Это против сути Праматери создавшей Роды. Мы всегда несли слияние с Праматерью как свет и смысл существования всех видов не рожденных. А сейчас вы предлагает ДОГОВАРИВАТЬСЯ с ДОБЫЧЕЙ?! НИКОГДА! Род Цзан -белех выражает недоверие Совету, Хранительнице и отказывает в признании! Цзан -белех выходит из Совета Старших Родов и отказывает в повиновении Прежнему составу…

– Не утерпела? – по-простому произнесла старшая сестра, не отрывая прищуренного взгляда от напруженной как пружина повелительницы рода соперницы, – думаешь сейчас лучший момент сцепиться за место к очагу? Напряденная молчание двух владычиц и невидимые облака феромонов. Сплетаясь и перемешиваясь частицы проникали в организмы всех присутствующих, и если находили отклик в вибрации клеток обладательницы, превращались в чарующий и приятный аромат. А тех организмах, в которых колебание частиц не совпадало с мыслями и убеждениями, феромоны разлагались до вонючих миазм.

Поляна наполнилась движением, и владычицы разошлись на две неравных группы. За молодой и напористой владычицей Цзан-белех выстроились Роды, кто взрослел и набирал мощь, теряя дочерей и младших, в баталиях с не рожденными.

А противостояли им несколько старших Родов, кто уже занимался обустройством и перерождениями, больше времени посвящали слиянию с дыханием Праматери и изучением тайн сотворения живого.

– Род Цзан-белех выражает решение. Род ВРАГА необходимо уничтожить. Тень лишится поддержки Рода, и превратится в беспомощную добычу, которая будет перерождена в проснувшемся Лоне Праматери. А после восстановления Дыхания Праматери, Цзан-белех и отозвавшиеся Роды, будут просить Праматерь о переизбрании совета из победителей Тени…

Поддерживаемая всплесками силы младших родов, владычица Цзан- белех покинула поляну совета в окружении преданных союзников.

Провожая взглядом последний растворившийся в зарослях силуэт, Хранительница растеряно посмотрела на хмурую вкладчицу Цзан-све.

Рядом высилась рослая фигура старшей сестры. Но в отличии от растерянных сестер, она единственная едва сдерживала довольную улыбку.

– Старшая сестра, чему ты рада? – не выдержала Хранительница, едва сдерживая рвущийся изнутри вопль раздражения и тоски. Едва ушло Дыхание Праматери, как сестры превратились в озлобленных тварей, готовых вцепиться в глотку друг другу.

– Рано или поздно это должно было произойти – ответила владычица Цхзан -юм. Наградив двух оставшихся сестер довольным взглядом, пояснила, – в молодых родах накопилось очень много от не рожденных. Большой приток добычи и успешные освоения пустоты, не давали сестрам времени для взросления. И они сейчас полны пороков, подозрений, им будет казаться что старшие Роды их ущемляют и забирают самое лучшее. Но это от части только так. Мы больше времени уделяем перерождениям. Мы не гонимся за новыми сеятелями и младшими. Мы стремимся познать глубину памяти Праматери, а они хотят только расширения ее влияния. И рано или поздно, мы бы встретились на узкой тропинке… А сейчас вся самоуверенность обернется против них, и самое важное – не по нашей вине.

– Но сестра, – голос владычицы Цзан-све, был наполнен сомнениями, – если младшие Роды уничтожат Тень Кха-нарта, нас ждут тяжелые времена.

– Тяжелые времена уже наступили Сестра. Берегите силу Рода. Дыхание Праматери вернется не скоро, поэтому рассчитывайте только на естественную рождаемость, – ответила старшая сестра, наградив союзниц сосредоточенным взглядом. Видя на лицах не проходившие тревожные сомнения в правильности выбора, усмехнулась кончиками губ. Черные сонмища щупалец отозвались стремительным танцем и опустились на плечи подруг успокаивающими ритмами.

– В отличии от Белех мы изучали пласты памяти Праматери очень тщательно. И в них была масса упоминаний о Кха-нартах. Противостояние с ними продолжалось не одну сотню поколений. И ни одного образа схватки глаза в глаза, ни одного образа ВРАГА, только ощущение давящей силы. Праматерь пыталась противостоять ему. Но ни разу Роды Праматери не побеждали. Только бегство Хранительницы с остатками Праматери спасало нас от исчезновения… Поэтому будет лучше для ВСЕХ старших Родов, если молодые Роды выплеснут излишки сил на покорение не рожденных, а когда обескровленные сестры приползут на коленях за глотком Силы к пустому Очагу, мы объединим их в один послушный Род.

– Сестра, но одобрит ли Праматерь такой поступок?

– Праматерь видит мир, только ощущениями Хранительницы. Предания о ее всеведеньи всего лишь сказки, она чувствует виденьем самой сильной матери Рода… В отличии от своих погодок, ты намного дальновиднее, сестра Цзан-ла. И думаю ты понимаешь, что должна увидеть Праматерь после пробуждения?

– О, да сестра, – плотоядно улыбнулась Хранительница, – думаю некоторым сестрам, Праматерь откажет в благосклонности перерождения…

На поляну выбежала облаченная моховое облачение девушка. Склонившись перед Хранительницей в глубоком поклоне, обладательница копны встревожено развивающихся белесых щупалец, едва справлялась с прерывистым дыханием.

– Мать Рода, Сеятели чувствуют трепет волокон мироздания. К светилу прорываются корабли не рожденных!

– И что так встревожило Сеятелей?

– Кораблей много, мать Рода. Очень много…

ГЛАВА 81

– Я так понимаю, что вы отказываетесь от нашего плана эвакуации?

Раздавшийся с проекции вопрос, прозвучал предвестником лютых холодов, и заставил сидевших в креслах людей ощутить ползущий по спине холодок. Но возглавлявший заседание Совета, Крафт проигнорировал повелительные интонации восковой маской невозмутимости.

– Да. Мы не будем передавать информационные массивы и эвакуировать исследовательский корпус вне очереди. Первая волна эвакуации состоит женщины и дети, затем гражданские специалисты не занятые в обороне Цитадели и Форпоста. И только после того как на борту окажется последний защитник Пандоры, вы получите все материалы по атидоту…

– Вам наверное повредило долгое пребывание в подземелье? И вы плохо разбираетесь кому начинает выдвигать ультиматум. Вы не в том положении, что бы выдвигать условия.

– Ну почему же, генерал Ревлюс. Вы личность очень одиозная и широко известная. За вашими плечами невиданная армада. Но это не изменит условий нашей сделки. Вначале безопасность для колонистов, а затем все остальное.

– Торгаш…,- презрительно скривился генерал, – только о выгоде и думаете. В то время, когда человечество отрывает от себя все, на последние крохи топлива снарядило флот для помощи молодой колонии, у вас еще хватает наглости ТОРГОВАТЬСЯ?!

– Генерал мы не в парламенты. Поэтому давайте разговаривать по существу…

Разговор с этим самовлюбленным павлином давался Крафту не легко. Уже прошло пятнадцать минут разговора о ни о чем, а генерал занимался пустыми речами и воззваниями. И только уже комендант собрался, в очередной раз вразумить генерала, как в проекции возник Данилов.

– Мой генерал, какая встреча…, – из стали наполнившей голос командора, можно было отлить корпус нового эсминца, – Вот уже кого, кого, а не ожидал Вас увидеть в нашем захолустье. Что же заставило покинуть Вас Солнечную Систему? Неужели человечеству опять требуются жертвы во имя всеобщего благоденствия и процветания?!

Едва не икнув от первых интонаций, генерал всматривался в лицо говорившего, бледнее с каждым словом все больше и больше. Куда-то пропал налет вальяжности и легкого презрения, что-то пробурчав о скорой встрече в расширенном составе, пропал с проекции дальней связи.

– Что же ты сразу не поздоровался с ним? – с недоумением спросил Крафт,- избавил бы нас от словесного поноса который тут изливался тонами…

– Не хотел раньше времени открываться, но похоже придется нам все планы пересматривать, – недовольно ответил Данилов, – Там где появляется Ревлюс, ситуации оборачивается чередой случайностей и нелепостей, в результате которой гибнут люди, но выигрывает Федерация. Я был свидетелем "сложных переговоров", закончившихся сражением. Бессмысленным от начала до конца, но в результате кровавой гибели флотского соединения, в виде отступных, была отдана богатая звездная система. Но это же мелочи. Статистические боевые мелочи войны. Главное, что Федерация получила богатые месторождения редкоземельных металлов… Никто не должен был выжить из жертвенного ягненка. Но некоторые не повезло выжить…

Справившись с нахлынувшими воспоминаниями, Данилов овладел эмоциями. Произнося уже спокойным голосом без тяжелого душевного надрыва, просил:

– Но мне не понятно, почему молчит Орден?

– Орден как раз то и не молчит, – хмуро отозвался Крафт, – мне дали не двусмысленно понять, что от степени моей откровенности и будет зависеть их участие или не вмешательство. Мол их не уже не интересует взаимоотношения колонии с Федерацией, для них главное получить все материалы по своему Воину. Они требуют допустить их специалистов в Цитадель, в противном случае они проконтролируют погрузку людей на транспорты и разорвут звезду в клочья. А что там дальше будет уже не их забота.

– Суки… Похоже, все складывается самым паршивым для нас образом. Ковчеги спасения – это развалюхи едва держащиеся на честном слове. И я уверен, что как только Ревлюс получит антидот, мы уже никуда не долетим. А Орден интересуется только Воином. Складываем один плюс один и получаем… ноль. Мы всех интересуем только как источник информации, а сами люди на хрен никому не нужны. С одной стороны Цзаны, а с другой наши "друзья". И не поймешь кто опаснее!

– Не все так просто…

Вмешался один из членов совета отвечавший за Научный Корпус.

– Даже если они и получат массив информации то без образцов первоплазмы у них ничего не получится. Антидот это производная из первичных образцов взятых еще с первой экспедиции к столпам. И если они хотят его вырабатывать, то им нужна регулярные поставки этого биоматериала…

Осененный догадкой Данилов, наградил умника не верящим взглядом. После длительного молчания, утвердительно кивнул, со словами:

– Тогда у нас отличные козырные карты. Значит господа, предлагаю следующий сценарий предоставления информации Ордену и слегка скорректированный вариант для Ревлюса…

ГЛАВА 82

Окружавшей Пандору звездный простор пестрел множеством стальных туш. Неспешно приближайся к планете, космическая армада, словно дикое животное уверено расправляло тело, играло мышцами и готовилось к смертельной схватке.

Перестраиваясь в четкие схемы, стальная лавина ощерившаяся множеством орудийных стволов, сияниями кокон полей. Поглощая бесчисленными построениями разных кораблей, громаду сияющего веретена орбитального Фортпоста, армада кишела последними перестроениями, в которых чувствовалась настороженностью и решимостью дать не виданный в истории человечества бой.

С противоположной стороны планеты, словно множественные тени Пандоры, высились горбы левиафанов. Подставляя под лучи светила покатые бока, что стремительно покрывались костяными наростами, клубки из непрерывного движения плоти ожили сходом с дальних орбит. Накрывая планету тенями, огромные туши расходились в широкий строй. Затмевая солнечный свет, живые спутники планеты, погрузили планету в сумерки кровавого затмения.

И как только последний левиафан поднялся над планетой, медлительность и неповоротливость движения костяных наростов сменилась резкими водоворотами. Забурлившие на телах левиафанов скручивания и столкновения костяных наростов, сменились одновременными судорогами всех туш.

Выплескивая в космос десятки тысяч костяных обломков, левиафаны встретили надвигающуюся армаду лавиной огромных снарядов. Разогнанные до огромных скоростей обломки превратились в тараны, способные сокрушить бронированные корпуса с первого попадания.

Зная сокрушительную силу обломков, армада ответила стремительным перестроением. Из глубины армад, выплыли неторопливые громады ковчегов. Еще не успевшие оставить вращение кольцевых трюмов, грузовые отсеки выпустили вокруг себя множество управляемых горошин. Вылетевшие блески тушек малых резервуаров, укрылись сиянием двигателей бросились навстречу приближающейся лавине. И когда до столкновение оставались считанные километры, каждая из мириады установок выплеснула в космос мутное облако. Переливаясь накалом сдерживающего поля, сгустки капсулированной энергии клубились в жестких энергетических конструкциях. Подталкиваемые двигателями и системами наведения, горошины чистой энергии столкнулись с первыми костяными таранами.

Всполохи освобождаемой энергии, крошившей и разрушавшей целостность костяных шипов, затмили сияние звезд, и между двумя непримиримыми врагами, пространство закипело мириадами вспышек малых солнц. Вгрызаясь по два, три, сгустки энергии выгрызали в обломках кратеры и язвы. Следующая волна ослепительных вспышек разрушала уцелевшие шипы до мелкой трухи, что еще имела скорость но уже потеряла смертельную опасность и легко могла быть рассеяна корабельными орудиями и кокон-полями.

Сближайся с стальной армадой, левиафаны стали перестраиваться. Выпячивая вперед лидера, что претерпевая сильные трансформации, терял ровную форму сферы, остальные туши выстраивались за ней. Образуя построение напоминавшее огромный клин, строй из громадных костяных сфер медленно и неотвратимо двинулся навстречу армаде. Нацеленный острием в самый центр стальной армады, гроздь левиафанов устремилась на штурм Фортпоста.

ГЛАВА 83

– Уходим на новый заход! Перестроение!

Проорав команду, Стас всплыл в обычном мире. Голова гудела от напряжения, едва удавалось удержать дрожь в руках, но самое неприятное тупая усталость, начавшая накрывать пологом нереальности всего происходящего. То что видели глаза лейтенанта звена ястребов, конфликтовало со всеми полученными знаниями и накопленным опытом о космических сражениях.

Космос кишел от обломков кораблей и туш тварей. И с каждым часом их становились только больше, а живых все меньше, но проклятая гроздь только потеряла три шара из девяти, но упорно продвигалась сквозь энергетические вспышки к веретену орбитальной крепости.

Игнорируя вспышки энергетических залпов и укрываясь облаками мелких обломков от попаданий, левиафаны продвигались сквозь минные поля. Объемные разрывы керамических оболочек оказались бесполезны против костяной брони и взрывались бестолковой иллюминацией.

Только метеориты и спасали, но насколько Стас понял из виртконтура, весь запас астероидов ушел на выбивание из хищной грозди трех туш. И сейчас, чернее внутренностями и изрыгая в окружающий космос тучи бабочек и всякой летающей и ползущей гадости, смертельно раненые левиафаны стягивали силы людей. Увязнув в добивании, несколько флотов человеческой армады терзали врага. Не давая затянуть костяным тушам кровавые дыры в корпусе, эсминцы выжигали незащищенную плоть, и упорно продолжали фаршировать врагов смертью. А вокруг туши и обломки, замершая кровь и стальной блеск искореженных корпусов кружившее в безумном танце вцепившихся в друг друга врагов.

– Командир! Нужна перезарядка!

Прекратил виденья голос Занозы. Их звено как раз проходило мимо гостеприимно распахнутых слотов автономного модуля поддержки. Он сам должен был делать выводы из вирт сообщений бортовых систем и решать кому идти на смену блоков.

Мысленно чертыхнувшись, Стас ответил:

– Принято. Звено на стыковку.

Рывок телом и машина послушно ушла в вираж. Вогнав машину в заботливые манипуляторы "мамки", что подхватив тушку перехватчика присосались к технологическим гнездам, Стас уже не смотрел на огни диагностов. Автономный модуль уже сам сделает, а если нужно, то в считанные мгновения, может заменить больше половины модулей машины. А при больших повреждениях, – просто пересадит модуль с пилотом в новый корпус и нашинкует его свежими системами под завязку.

Стас не стал менять конфигурацию машины. Имея за спиной успешный опыт столкновения с бабочками, их решение позволило давать тварям достойный отпор. И если судить по показаниям и запросам союзников, все перехватчики и штурмовики взяли их схему навесного вооружения. Хотя пользы от этого было не много.

Союзники…

От этого слова, во рту ощущалась только горечь разочарования. Вся битва складывалась как большое разочарование. Он не знал, что там происходит на вершине командных частот и о чем там спорят командиры. Но он понимал, по судорожным перестроениям флотов ФК, что там царит суматоха, а самое обидное, что за этими дерганьями прослеживается желание вроде как бы и в битве участвовать, но в то же время, сильно не замараться. И если бы не флоты Ордена, их бы смяли значительно раньше.

Знакомые контуры зеркальных полумесяцев мелькали стальными клинками, что стремительными и беспощадными бросками вгрызались в гроздь. Оставляя в сердцевине смертельный подарок гравитационной бомбы, маневрируя на пределах возможностей, уходя от столкновения с кишевшими внутри щупальцами, штурмовики выскакивали с противоположно стороны. И так раз за разом. Внутри грозди уже взрывались десятки зарядов, но их мощи явно не хватало, что бы разорвать сросшихся в гроздь левиафанов. Что бы замедлить или остановить приближение этому бреду воспаленного сознания, по своим размерам приближавшейся к трети планеты.

– Всем малым кораблем, немедленно вернуться в зоны Д1, Б4. Ожидается открытие споровиков!

– Проклятье, – устало прошипел Стас, комментирую приказ оператора виртконтура.

– Эй парни хватит пузо греть. Причесываем перышки и на свидание! Надо организовать теплую встречу головастикам!

Не слушая охи и вздохи, Стас бодрым голосом продолжал наставления и последний инструктаж. Хотя внутренне сам проклинал этих вертких и малых паразитов. С бабочками хоть наблюдалось какое-то подобие борьбы на равных, то этим порождениям Цзанов противопоставить можно было только маневренность и везенье…

Как объяснялось в циркуляре, эти костяные наросты вмещали в себе организм в котором вырабатывалось сильное биологическое излучение. Биополе рассеивало плазменные выстрелы и сохраняло внутри емкость в которой хранилась жуткая зараза. Стоило такой гадости упасть на поверхность корпуса как структура метала начинала меняться. Сквозь него прорастала какая-то зеленая гадость которая как прожорливая грибница могла сожрать весь корабль. Если ремонтные крабы не обнаружат сегмент попадания и не вырежут пласт метала, заменяя проплешину свежим составом. И сейчас, левиафаны стали укрываться характерным узором костяных наростов и зеленым свечением.

Последовало предупреждение и всем пилотам были даны координаты работ орудий Цитадели. Раздирая верхние слои атмосферы нестерпимы сиянием, от поверхности планеты оторвались лучи света. Заработавшие орудия планетарной обороны вдарили по строю левиафанов световой кувалдой. Гроздь вздрогнула. А ударивший следом луч заставил гроздь замедлить продвижение. Резко почерневшие костяные наросты на месте попадания укрылись трещинами и засочились кровавым туманом.

– Ага суки, не нравится!

– Парни, врежьте им еще раз!

– Поджарим тухлятину!

Облетая координаты следующего выстрела, и стремясь занять положенные по расписанию, Ревунов довольно улыбался. Гроздь остановилась и левиафаны стали подставлять под выстрелы свежие бока. Им удалось остановить продвижение грозди! Левиафаны были вынуждены вращаться вокруг своей оси, и нарушили целостность строя, с которым они продвинулись сквозь ряды человеческой армады. И сейчас туши застыли как гуще линий обороны, среди тысячи орудийных платформ, и последних минных рядов.

Укрываясь трещинами туши левиафанов вспучились тысячами бугров. И спустя миг первая волна крылатых тварей оторвалась от поверхности, а за ней, стремительно разлетаясь в стороны, бабочки заполняли пространство кишащим покровом из трепещущих золотых крыльев…

Шел третий час кровавой мясорубки. Изматывающей, беспощадной и бессмысленной. По крайней мере Стас уже не понимал, что происходит. Вирт контру просто разрывался от поступающих вводных. Информации, приказов, вводных было очень много и она уже начинала мешать. Зачастую происходили сбои и вместе с тварями свои же корабли накрывали залпами площадям в которые влетали свои же корабли. Разрозненное командование и отсутствие единого управления стало играть против людей. В отличии от которых твари были словно руками единого организма. В хаотичных перемещения и вроде как случайных налетах и маневрах прослеживалась единая воля заставляющая людей отступать.

И кроша зубы в порошок Стас смотрел как тают силы защитников Фортпоста и союзников, а тварей, казалось становилось только больше. Их уже не могли остановить смятые линии обороны, опустошенные минные поля, и смятые орудийные платформы, безмолвными изваяниями смотревшие на космос изодранными в клочья орудиями.

– Всем кораблям, всем кто меня слышит!

В эфире звучал хриплый голос Дрына, от которого даже у смертельно уставших людей находились силы взбодриться и вслушиваться в яростную скороговорку.

– Форпост еще держится, но Цитадель уже готова пасть. Твари быстро сообразили что стальная мошкара наших союзников для них не угроза, и ровняют с землей Цитадель с плазменными орудиями. Там сейчас очень жарко парни, и земля просит прикрыть эвакуацию их семей и гражданских, – голос Данилова дрогнул, и в нем прорезалась обреченная ярость, что отозвалась в душе каждого пилота скрежетом зубов, – наши спасители, не могут выделить прикрытие. Говорят что все их силы связаны боем. А наш доблестный Орден, считает эвакуацию гражданских лишней тратой ресурсов. Так что парни, мы в очередной раз остались одни и можем рассчитывать только на свои корабли и на своих солдат… Десант просит прикрытия. Наши братья и сестры просит прикрыть эвакуацию… Поэтому слушай боевой приказ. Боевые расчеты орудийный батарей Форпоста принимают сектора обстрелов и готовятся принять натиск тварей на себя. Всем кораблям, смещаться к указанным векторам и держать коридоры, что бы не одна тварь не проскользнула к перегруженным крейсерам!

– Эскадрилья Север 23, приказ принят к исполнению. Меняем вектор движения!

– Звено Север 4-3, на связи. Акулы выходят из боя. Отступаем к форватерам

– Эскадра Восток 6-9. Близнецы отходят с орбит. Передаем оборону операторам!

Отступая перед натиском летающих тварей, скудный флот Пандоры стал пятиться. Огрызаясь вспышками плазменных орудий, выполняя сложные маневры, корабли сдавали позиции.

Обрадованные отсутствием сопротивления, орда желтых крыльев устремилась в пустоту, но тут же была встречена стеной света. Огрызаясь десятками тысяч орудий, орбитальная крепость запестрела не прекращавшимися ни на миг всполохами. Выплескивая в пространство полную мощность реакторов, еще никогда не работавших в полную силу, крепость вспарывала пространство мириадами лучей. Принимая на себя оборону всего сегмента, крепость превратилась в последний бастион, вокруг которого клубись рои флотов, что рассерженными осами кружились вокруг левиафанов исторгающих несметные полчища золотой пыльцы.

Вчитываясь в строки вирт приказов, Стас только скрипел зубами. Они сейчас отступали на нижние орбиты. Сами себя загоняли в невыгодное положение, но другого варианта обеспечить воздушные коридоры не было. Цитадель пылала огненными куполами. Между которыми кишела, чернела и пестрело кровавым ковром земля. И там бои уже шли на стенах. И если десант просит забрать семьи, то положение уже действительно тяжелой. И там люди цепляются за землю зубами, лишь бы удержать стены и не дать тварям, прорваться к орудиям изрыгающим в небо заряды за зарядом. Захлебнуться орудия оживут левиафаны и тогда орбитальная крепость долго не продержится. Поэтому и было принято решения: полная эвакуация детей и женщин на орбиту. Если не удается удержать общий периметр обороны, перегруппировка и удержание ключевых уровней: орудийные башни, реакторные залы и космопорт.

И сейчас, в раскрывающиеся створки космопорта выплывали транспортные медузу. Натужено упираясь на сияние двигателей, блины орбитальных транспортников подымались в пылающие от росчерков небо. А рядом вились угловатые рыбешки "утюгов". Остервенело огрызаясь бортовым вооружением, планетарные катера носились вокруг взлетающих медуз, рассвирепевшими псами. Набрасываясь на прорвавшиеся стаи летающих монстров, десант выжигал любую попытку приблизиться к бесценному грузу.

– Я и не думал что на этих колымагах можно выжимать такие пируэты.

Уважительно произнес Заноза, вглядываясь в траектории утюгов, закладывающих немыслимые для атмосферников пируэты.

– Если бы там была твоя семья, то ты и без крыльев бы летал, рвал тварям глотки голыми руками, – хмуро ответил ему напарник, – жаль мы не можем опускаться ниже, так бы поддержали парней.

Прерывая разговоры, Стас сказал:

– Лучшая помощь для них, это чистый коридор медузам. Хватит трепаться, Цзыны твари догадливые и уже поняли для чего мы отошли и готовят медузам встречу. Готовность по машинам, наша задача головастики. Левиафан выпустил стаю спор и две орды бабочек смещаются к нам. Готовимся к танцу парни.

– А что тут готовиться. Главное каждой твари по фитилю в заднице и попутного ветра.

– Отставить разговоры! Отметка шесть тысяч… работаем по схеме витраж, серпантин. Разбираем сегменты по парам. Пошли!

ГЛАВА 84

– Отходим! – выкрикивая приказ, отдававшей горечью поражения, Роберт мог только в очередной раз бессильно лязгнуть зубами. И закусив зубы в немом бешенстве, стал пятиться назад.

Его рота удерживала второй участок внешней стены, вернее то, что от него осталось, как в него врезалась туша "слона". Она хоть уже и содрогалась от конвульсий и агонии, распространяя вокруг расползавшегося ливера густой смрад внутренностей, но тварь сделала свое разрушительное дело.

Огромная туша тупого хищника покрытого костяными наростами и бивнями, протаранила участок стены и две башни кинетических пушек сейчас обвалились вместе с обломками базальта. А сквозь желтый туман проклятых насекомых слышались нарастающий рев проклятых животных, что будут рваться отомстить за смерть сородича.

Этот участок уже потерян для обороны. Все блок посты прикрывающие подступы были втоптаны в мешанину из обломков базальта, крови и насекомых. И вся оборона держалась на двух кинетических орудиях, что вспарывали туши "слонов" как гигантские скальпели… до последнего часа.

Павшие кокон-поля уже не сдерживали тучи насекомых и вокруг все кишело от марева жужжащей мелюзги. Видимость упала в разы, системы обнаружения просто зашкаливали от биологических меток. А остановить разогнавшийся снаряд с массой покоя в несколько десятков тон, неожиданно выныривающий на расстоянии двадцати метров было почти не реально. Оглушительный треск разрывов и отлетающей чешуи, не смог заглушить криков смертельно раненого монстра. Которому вторили крики живых снарядов, несущиеся из марева живыми таранами и выскакивающие с неожиданных сторон.

– Гиря отходим на третий ярус!

– Принял командир.

Останавливаясь рядом с хромающим командирским "носорогом" Гиря присмотрелся к повреждениям. Вырывая обломок базальта застрявшего в коленном сочленении, вызвал ремонтного краба.

– Что там с транспортами, командир?

– По вирту висит циркуляр о плановый эвакуации. Остались еще несколько последних медуз. Орбита прикрывает, что всем чем есть.

Подставляя крабу спину, Роберт дождался сообщения о пополнении боекомплекта, и с гулом сервоприводов привстав, оглянулся на покидаемый вал. Задранные в небо малые турели еще огрызались вспышками и выплескивали по одним им видимым целям ожесточенное уханье плазменных сгустков. Но эти башенки вряд ли продержатся долго. Не имея кокон полей, тонкие механизмы падут первыми жертвами вездесущих насекомых. И вскоре десанту предстоит еще отбиваться от воздуха.

Оглядываясь на вереницу "носорогов" пятящихся по черным ступеням на ярус выше, Роберт тяжело вздохнул. Он уже потерял девять тяжелых пехотных комплексов поддержки, и с каждым выбывшим, огневая мощь подразделения таяла. А тварей становилось все больше. Под стенами их участка высились горы трупов, столько же ломаных кукол валялось с правого фланга, где рота была затоптана "слоном", наскочившем прямо на десант, так и не успевший развернуться в боевые порядки. И Роберту пришлось держать удары сразу с фронта и фланга. И в этот краткий миг передышки, он решил вновь отступить, что бы сузить фронт и в тоже время дождаться подкрепления.

– Оператор, 27 роте. Атака отбита. Отходим на позиции Д2 сегмент 5-6. Несем потери. Повторяю несем потери.

– Доклад принял.

В виртконтуре возник образ оператора облаченного в боевую броню полицейского образца. Сдвигая неудобный щиток грудного панциря, оператор поправил обруч вирт связи.

– Вы молодцы парни! Так держать. Но у меня не радостные новости, – разобравшись наконец с управлением брони, оператор заговорил прерывисто, едва удерживая ровное дыхание.

– Мы переходим на мобильное управления и сейчас меняем основную точку базирования. У нас уже недостаточно сил для удержания полного периметра и Совет концентрирует оборону на узловых объектах. Но у вас парни задача будет ответственнее всех. Вы единственная рота, которая оказалось возле перешейка третьего яруса. Остальные роты будут позже и вам предстоит удерживать перешеек собственными силами. Я могу замкнуть на вас управление турелей и ближайшей кинетики. И все… Роберт, вы должны продержаться до подход остальных сил. За вами космопорт, и там сейчас грузятся последние три медузы…

– Как?! Они разве еще не все влетели?

– Нет. Были тяжелые бои на прорывах в жилые сектора и технические ярусы. Пришлось проводить эвакуацию обходными путями.

– Матерь божья…, – вырвалось у Роберта, когда он миновал полог кокон поля и вышел на возвышенность отмеченную в вирте как место обороны перешейка. Пустырь между двумя куполами представлял собой посадочную площадку на которой, еще стояли двухместные флаера. Перевернутые машины пестрели грозными раскрасками службы правопорядка, но возглас недоумения вырвался от другого. Внизу уже простирались технологические люки и купола обслуживания космопорта. Множественные технологические шахты и приоткрытые сворки превращали доступ во внутренние уровни Цитадели, в простую прогулку.

– Вилли скажи, что я сплю и мне это снится!

– Нет Роберт. За тобой взлетные шахты, которые нечем прикрыть. Только твоя рота оказалась боеспособна и совсем рядом. Выделяю три кластера крабов, выгребай ближайшие склады до пустого гула. Делай что хочешь, но ни ода тварь не должна прорваться через ваш участок!

– Как обычно, Вилли. Десанту достается где поглубже и по вонючее, – усмехнулся Роберт,- Ладно оператор, открывай склады, буду тебя потрошить как новогоднюю индейку…

Следующий час своей жизни, Роберт запомнил только вспышками действий и скороговоркой указаний. Его рота превратилась в единое многорукое существо, которое торопилось сделать очень много за маленький отрывок времени. Понимая друг друга буквально с полуслова, полумысли, люди растаскивали кофры и контейнеры с грузовых платформ, даже быстрее механизмов.

Каждый человек понимал одно, – лишняя секунда сейчас, может подарить час активного боя потом, а для колонии сохранит множество жизней. И люди срывали мышцы, драли горло выкрикивая команды киборгам, выгружали контейнеры живого бетона, распаковывали и настраивали орудийные турели, активировал мобильные платформы с генераторами кокон полей.

А пока за спиной кипела работа над баррикадой из живого бетон, что в самых причудливых формах нарастала брустверами и дотами, перед бурой возвышенностью выстраивались малые орудия. Настраивая сектора обстрела, что перекрывали узкий проход по несколько раз, пехотинцы старались понатыкать бездушных помощников как можно гуще. Ведь этим малюткам предстояло принять на себя основной удар. А десант будет работать по целям, что окажутся не по зубам трехствольным треногам. Укрытые броневыми сферами, турели превращали пространство перед баррикадами в причудливую долину усеянную стальными грибами переростками.

– Гиря что там у тебя? – Задал вопрос Роберт, на затяжные громовые раскаты ближнего боя.

– Крокодилы… мать их уродину растак! По ходу они доперли, что только здесь есть проход за отвесные стены, – с придыханием от бега ответил заместитель, – Только что отбились от тройной стаи. Походу, разведка кончилась. Сейчас будут штурмовать…

– Отходи. Платформы с генераторами уже установлены. Сейчас переконфигурируем энергетические барьеры и расширим зону прямой видимости.

– Принял, Падре. Давно пора, а то в этом киселе чувствуешь себя как тефтеля в супе… В любой момент кто-нибудь да пытается сожрать.

– Не ворчи, старшина. Такими как ты, только давятся!

– Ох Падре, твои бы слова, да тварям бы в уши.

Освещая перешеек кишащий последними приготовлениями к обороне яркими вспышками фиолета, кокон поле проступило разводами. Подключившийся новый барьер врос в стену энерго барьера новой плоскостью чистого сияния. Уравнивая мощность и подбирая частоту, мобильный реактор вышел на рабочую мощность и граница фиолетового марева отодвинулась на полсотни метров вперед. Подчиняясь командам, все больше платформ с яркими вспышками включались в энергетический контур. Превращая облака насекомых в мелкую сажу, вздымающиеся до неба барьеры, отвоевывали у желтого марева все новые и новые пространства.

Протяжный рев и неожиданно, из-за марева барьера резко проступила туша "слона". Задрав к небу передний сегмент туловища увенчанный массивными костяными наростами, живой таран бросился по ступеням наверх. Преодолевая в два прыжка по десятку метров, громадина почти взобралась к верхней границе яруса, как разом заработавшие орудия защитников, вспороли панцири десятками ярких росчерков. Вырывая пласты ороговевшей чешуи, кинетические орудия добрались до плоти, и пространство расцвело красными красной пылью.

Не успел еще угаснуть рев издыхающей твари, как барьер преодолели еще два мастодонта, а за ними посыпали бурые горбы "горилл", и множество гибких и проворных теней.

И Роберт перестал ощущать мир. Для него он превратился в туннель из систем прицеливания и показаний емкости боекомплекта. Руки расцвели фонтанами огня и смерти. Сотрясая мир до основания и хруста в локтях, он решал какая тварь умрет первой. Какая уродливая пасть примет полтора килограмма разогнанной до космических скоростей шрапнели и падет грудой фарша.

Время остановилось. И только одни твари сменялись другими, и поток желавших умереть не прекращался. Психика отказывалась верить в происходящее и отгородилась от мира стеклом не реальности. Казалось весь мир превратился в чудовищную постановку, декорацию, где он и эти уродливые, но слабые существа играли в нелепую игру.

Мгновение, и на узком участке поверхности прекращались биения тысячи сердец. Мгновение и вселенная прекращала существование для сотен разумных существ. Это было безумие. Кровь. Ярость. И страшная, беспощадная, уродливая смерть всего живого.

Роберт не помнил сколько это продолжалось. Но запомнил как это прекратилось.

Оскаленная пасть "гориллы" буквально в десятках сантиметров от лица. Ослепительный блеск не естественно длинных и острых когтей. Сбивающий с ног удар и трели бортовых систем.

Смрад гари и разрывающий перепонки разноголосый рев впился в сознание диким зверем. Окатывая ощущения молотом из звуков и запахов, реальность бойни встряхнула психику и Роберт ошалело замотал головой.

Их смывало с баррикад неутихающим напором тварей. Рота еще огрызалась потоками разрывающих очередей, но с каждой минутой рев орудий все больше заглушался победным кличем хищников лязгом сминаемой в лепешку брони.

– Двадцать седьмая рота вызывает оператора…, – едва сдерживая рвущийся наружу животный крик ярости и горечи, Роберт поднял "носорога" с земли. Стряхивая тушу "гориллы", что подмяла его под собой ворохом развороченного брюха, лейтенант оставшийся без роты разрядил ожившие орудия в развернувшихся хищников.

Уворачиваясь от бросков, Роберт отступал, и пытался связаться хоть с кем нибудь.

– Двадцать седьмой вызывает оператора сектора, – сменяя частоту, шептал как заклинание, – двадцать седьмая тяжелая рота десанта просит поддержки. Нас хватит еще на десять минут… Всем кто слышит! Десанту нужна поддержка! Координаты Г4 7-3-9, веду бой с превосходящими силами противника.

Но в ответом звучало лишь статика пустых частот и обрывки далеких переговоров.

– Ну что командир, по ходу нас будут сейчас жрать…

Рядом показался перемазанный в крови Гиря, что едва удерживал в руках оторванную с "носорога" кинетическую пушку, а сзади высился наспех приваренный контейнер с боевой массой.

Пространство за спиной огласилось натуженным ревом и в спину волна тяжелого жара. Сотрясая базальтовые плиты дрожью освобождаемой мощи, над провалом яруса показалась часть обшивки медузы. А спустя миг нарастающего рокота, опираясь на многочисленные столпы света, вынырнула вся туша транспортника.

– А теперь, пусть подавятся, суки!

Прохрипел Роберт не чувствуя стекающую по лбу кровь. Воспаленные от чадящий смрада глаза, не отрывались от приближавшейся волны тварей, а лицо спеклось в безумный оскал человека, которому уже нечего терять. Руки затрясло от выворачивающих дерганий орудий и мир погрузился в грохот и вспышки сражения, а над устроенной бойней разносился крик ярости:

– Двадцать седьмая рота дает координаты орбитального удара! Точка Г4,7-3-9! Точка Г4,7-3-9! Вызываю огонь на себя…

Рассекая пологи черного дыма в землю ударили столбы света. Взметнув обломки базальта и озарив пространство бардовым сиянием энергетического скелета, из распустившей энергетической капсулы шагнула фигура в черных доспехах с зеркальным забралом. Опутанный энергетическими вихрями воин, поймал прыгнувшую "гориллу" на спаренные клинки, и с рывком подняв дергавшуюся тушу, забросил верещавшую тварь в гущу нападавших.

– Адмирал?!

Прозвучал одновременный недоуменный вопрос, из уст удивленных десантников.

– Седьмой Бастион Ордена, Немезис 8745321, – разнесся над побоищем усиленный голос великана, – Сыны Создателя, предлагают союз достойным воинам Наследника.

Небо запылало от струй огненного дождя. Земля задрожала от частых падений. Расцветая энергетическими всполохами, призрачные капсулы освобождали новых и новых великанов.

И в момент, когда лавина тварей должна была смять горстки защитников каким-то чудом еще удерживающих перешеек, навстречу животной ярости выступили зубья четкого строя. Работая с точностью и безжалостностью острейшей мясорубки, Воины Ордена встретили накатывающий вал хищников синхронным шагом навстречу.

ГЛАВА 85

– Это нужно остановить! – Проговорил Немезис потрясено вглядываясь в картину масштабного сражения.

Нижние орбиты пылали всполохами плазменных залпов. Веретено орбитальной крепости, огрызаясь всплесками энергии и залпами кинетических орудий, пыталось остановить медленный дрейф грозди левиафанов.

Перемалывая золотистую волну с методичностью жерновов, плазменные батареи Цитадели и рои флотов терзали бесчисленные полчища тварей. Обломки кораблей и туши тварей устилали орбиту многослойными кольцами мусора обтягивающего всю планету саваном скорби и траура.

– Что остановить? – спросил бестелесный голос Кха-нарта.

– Бессмысленную бойню, – чувствуя как внутри подымается волна жара, при воспоминании об оставленных в Цитадели людях, Немезис тяжело протолкнул ком в горле, – Люди не представляют с кем столкнулись. Мы проиграем им во всем. В сплоченности, в организованности и в живучести… Цзаны обладают огромным потенциалом выживаемости, а человечество, со своей разобщенностью и отсутствием внутренней идеологии расы, будет только кормом для детей Праматери.

– Но она ведь не разумна. Мы пытались общаться с Язвой, но она не отвечала на посылы разума. На все наши попытки, ответом была примитивная агрессия. Она самый низ примитива…

– Примитив?! Нет… она неисчерпаемый источник энергии для тех кто уже отформатирован под ее восприятие. Перерожденные, или как они называют себя "рожденные в лоне", черпают в ней энергию и трансформируют под свои нужды. Ускоряют метаболизм, трансформируют собственную и окружающую биологию для конкретных нужд. Именно они и являются коллективным разумом Цзанов.

– Ты хочешь сказать, что эти искорки эмоций, что часто порхают в свечении Язвы и есть разумы на которых необходимо фокусировать посыл?

– Именно они, последний из Кха-нартов. Вы не увидели в этих мотыльках разума и пытались разговаривать с ветром.

Потрясенный откровением житель другого измерения пропал с контакта. И только спустя несколько томительны минут, на рушил тишину сокрушенным голосом.

– Я нашел ключевую ошибку наших рассуждений. Мы пытались сотворить могучий разум, но вместо этого создали паразита, который перекрыл нам ручейки структурированной энергии. Мы пошли самым легким путем и создали чудовище, которое отравило очаги разумной жизни. И сейчас, оно опять старается расползтись по всей вселенной. Я перед сложным выбором Родник. Если я уничтожу Язву, то лишусь даже этого источника суррогата. И доверившись потокам твоего разума могу оказаться в сильной зависимости. Это меня загоняет в узки рамки принятия решения. Меня это смущает. Мы не привыкли от кого-то зависеть…

Подавшись вперед к сиянию окружавшему Пандору, Немезис с болью всматривался в бушующий на плато пожар. Черные клубы пылали всполохами ни утихающих боев и бушующих пожарищ.

– Мы в такой же ситуации, Кха-нарт. Твое влияние в нашем мире считается проявлением божественной воли. Мы раскрыли ящик Пандоры и заполучили, соседей способных разорить человечество как надоедливый муравейник. И получается: с одной стороны Цзаны, а с другой стороны Кха-нарты и каждый хочет получить от нас свое! И как всем нам жить дальше?

– Я услышал тебя Родник. И меня радует такое соседство. Каждый из нас может дать друг другу очень многое. И думаю стоит начать, с откровенного обмена мнениями. Но в нашем разговоре не хватает третьего соседа. Думаю пора призвать ее к порядку…

ГЛАВА 86

Всматриваясь в синеву глаз, Немезис забывал как дышать. Ловя каждый взмах ресниц и не пропуская ни одной улыбки, он держал Филицию на руках и не мог насладиться разливающейся в груди волной нежности. Он был рядом с самым желанным существом, в его руках просыпалась мечта, от которой, обновленное сердце стучало в груди оглушительным грохотом.

– Здравствуй, милая, – проглатывая не послушный ком в горле, Немезис коснулся губами полу прикрытых век. – Я нашел тебя. И пришел за тобой. Ты меня слышишь?

Легкое прикрытие век, а под ними оживали блеском знакомые и милые глаза женщины за которыми он был готов бежать на край света. Преодолевать преграды, низвергать врагов, лишь бы дышать одним воздухом и ощущать биение сердца, в прижатом к груди теле.

– Какой странны сон, – прошептала Филиция. Всматриваясь в глаза без зрачков, взгляд девушки наполнялся воспоминаниями, – Ты даже не представляешь какой мне сон снился, красавчик. Такого бреда я не помню со времен первых ломок…

Резко подымаясь с рук Филиция, вдруг пораженно оглянулась и замерла с открытым ртом. Рядом прозвучал виноватый бас Немезиса:

– Это был не сон, милая…

Просторная поляна охваченная зарослями полуживого кустарника была заполнена легким сиянием. Восседая в на корточках, владычицы Родов раскачивались в медленном трансе. И как только Филиция встала с рук, оказалась под отстраненными взглядами шести тяжелых взглядов.

Вглядываясь в лица, имевшие человеческое начало, но выражавших мощь и величие другого пути развития, девушка сжалась словно от ударов.

Крик ужаса, негодования и разочарования выплеснулся в едином порыве эмоций. Пытаясь защититься, отодвинуться, отгородиться от трепещущих волокон прорастающих из тел владычиц, Филиция за пятилась, за оглядывалась, но бежать было некуда. Они были в центре правильного круга.

– Нет, нет, – обхватывая руками, голову Филиция заметалась взглядами по лицам владычиц. Выискивая в них опровержение всем кошмарам, которые всплывали в сознании, она видела однозначный ответ. Все было правдой. Это был не сон.

– Я не хочу! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!

– Тихо, милая, – проговорил Немезис, – больше это не повторится. Я обещаю.

Окаменевшее лицо воина сдерживало эмоции и боль. Продолжая сидеть на корточках, он опирался на стену копошившихся волокон, что тянулись ото всех владычиц и впивались в спину голого и обнаженного тела великана.

– Господи, они же в тебя врастают!

– Они собирают меня заново Фили. У нас здесь было недопонимание, а сейчас мы устраняем ошибки обмена любезностями.

– Это же…, – вспоминая кто именно и какие оказывал "любезности", Филиция опустилась на колени. И вглядываясь в красные глаза, бережно коснулась покрытого холодным потом лица. Покрывая лицо нежными поцелуями, проводила пальцами по многочисленным шрамам, что еще алели нежной рубцевиной, но с каждой минутой наливались белизной и медленно рассасывались.

– Прости милый, я не знала, не понимала, что делаю…

Слова раскаяний и много, много переживаний. Девушка говорила, говорила пытаясь в словах сбросить напряжение, а Немезис слушал и наслаждался. Он купался в этих эмоциях и они помогали ему переживать операцию восстановления, которая началась после жесткой демонстрации…

Кха- нарт вызвал вспышку на солнце и к планете устремился гигантский протуберанец. Перерождаясь в порыв солнечного ветра, разрушительная энергия звезды устремилась к единственной планете звездной системы. Распространяя вокруг себя разрушительную силу, косматый ком бушующей звездной массы, не был остановлен богатыми астероидными полями. Поглощая материю и оставляя за собой разряженное пространство протуберанец достиг Пандоры спустя жалкие десятки минут. Но вместо того что бы поглотить планету, сиянием ионных бурь и потоками звездной плазмы, вызвать в ней катаклизмы сдувающие всю атмосферу и растопить поверхность в комок раскаленной магмы, протуберанец остановился на дальней границе. Собираясь в зародыш планеты, протуберанец свернулся в комок и засиял новым солнцем.

Резкое изменение солнечной активности и возникновение вблизи планеты нового источника гравитации, возмущение геомагнитного поля планеты вызвало панику в рядах сражающихся.

Сражение распалось и все начали искать спасение от приближавшегося протуберанца. А когда попытки уйти в провал оказались безуспешными, то на обратной стороне планеты, нашлось убежище для выживших левиафанов и роев человеческого флота, что прижимаясь к низким орбитам насторожено следили друг за другом.

А когда от нового солнца-планеты оторвался луч света и уперся в поверхность покрытую джунглями, проснулись таинственные артефакты. Принимая яркий столп света, базальтовые колонны проступили ярким свечением множественных узоров. Поглощая энергию звезды как бездонная бочка, в один момент планета вздрогнула и по всей поверхности пронесся мелодичный звон хрустальной чистоты.

Паника сменилась растерянностью, а за ней стала возвращаться обычная уверенность. Один из левиафанов попытался было воспользоваться близостью и бездействием добычи, но когда с верхнего слоя ионосферы сорвался пучок света и буквально испепелили на половину огромную тушу, даже самым отчаянным бойцам стало ясно, война окончилась…

Когда Немезис вернулся в обычный мир, его уже ждали. Внимательные и предупредительные, три владычицы ловили каждое его слово. Превозмогая боль в изуродованном теле, он огласил условия продолжения разговора. Его слова были приняты как руководство к немедленному действию. И в следующий приход в эту реальность, рядом с ним постоянно находилась старая знакомая, что сидя рядом, на корточках передавала остальным владычицам все, что мог из себя выдавить Немезис.

И сейчас, тела пленников претерпевали последние изменения. Вернее исправления. Шесть владычиц, тратили собственную Силу Рода на восстановление изуродованных биологических систем двух тел. Отдавая должное изобретательности Хранительницы, в порыве вдохновения срастившей тела в единый организм, в котором существование каждого приносило адские боли другому, матери Родов корпели над восстановлением каждой клеточки нерожденного.

– Тень, вскоре прибывают посланники не рожденных. Но перед общей встречей хотелось бы знать мысли Кха-нарта по Праматери.

Вздрогнув от голоса, Филиция замолчала и впилась в Хранительницу долгим взглядом.

– Решения нет. Оно будет формироваться под влиянием точек зрения всех участников встречи. И в конечном виде должно устроить всех.

Снедаемая предчувствиями и требовательными взорами матерей Родов, Хранительница упрямо поджала губы.

– Зачем нам не рожденные? Они слабы и не способны слышать ни Праматерь, ни тебя. Мы можем договориться и без их участия…

Наградив говорившую долгим взглядом, Немезис прислушался к далекому шепоту внутри себя.

– Беда матерей Родов в том, что существует их мнение и неправильное. А когда обстоятельства припирают их к стенке, всегда находятся виноватые, но только не внутри себя, а снаружи. И это происходило на протяжении всей истории Цзанов. Вы ссужаете веер принятия решений. Упрощаете все до элементарного выбора. Это неправильно. Пора взрослеть, и меняться. Конечно, если хотите сохранить себя как один из путей жизни…

– Мы готовы к изменениям, Тень. Мы готовы взрослеть на мудрости Кха-нартов. Мы готовы принять его волю как Отца. Но, нужны ли нам не рожденные, что словно неразумные будут вечно путаться под ногами?

– Достаточно, Хранительница. Разговор должен быть трехсторонний или…, – задержав взгляд на Хранительнице, поедавшей его напряженным взглядом, Немезис посмотрел на Филицию. В сознании заискрилась мысль, покрутив ее на логичность, Немезис усмехнулся, и закончил:

– Или четырехсторонним.

Вздох недоумения и удивленное переглядывание владычиц совпал с удивленно вздернутой бровью Филиции. Подмигнув, Немезис загадочно улыбнулся. И молчанием игнорировал все дальнейшие попытки заговорить.

О четвертой заинтересованной стороне он вспомнил в последний момент. Идея вывести Пандору в самостоятельного игрока возникла только что. И чем больше он препарировал эту мысль, тем больше она ему нравилась. Рассматривая во всех деталях предстоящую титаническую работу, Немезис утвердительно кивнул и открыл глаза как раз в момент когда на поляне стали появляться новые действующие лица.

Оказавшись на поляне и рассмотрев кто лежит на возвышенности из сплетений корневищ, к нему бросился человек. Застыв у ложа, и не зная как выразить свои эмоции старый полковник, схватил руку великана и жарко затряс.

– Я знал. Я верил, что ты все-таки выберешься…, – на лице полковника, буквально на глазах расправлялись морщины и складки, за последние две недели превратившие, его почти в старика, – такие как ты просто не уходят…

– Рад вас видеть командор, в полном здравии, – радушно улыбнулся Немезис. Вглядываясь в лица сопровождения, отмечал моложавость делегации. Некоторых он знал еще в младших званиях, а сейчас виртконтур делегации от Пандоры, зиял новыми званиями и чинами.

– Только еще рано расслабляться. Нам еще предстоит схватка, но на другом уже уровне.

– Адмирал? – мгновенно подобравшийся полковник, превратился в старого волкодава. Насторожено оглядывая пребывающие делегации, хищно всматривался в лица участников. Наградив обнаженную Филицию, не отходившую от ложа ни на шаг, не однозначным взглядом, Данилов склонился к ухо и жарко зашептал:

– Какие вводные? Краткая диспозиция, расстановка сил, союзники… И кстати, просветите меня, что, черт побери, происходит?! За последние сутки я вообще перестал понимать этот безумный мир, все переворачивается вверх дном. То нас крошили в фарш и всем было насрать, то теперь, все такие внимательные и вежливые. С нас чуть ли не пылинки сдувают…

– Вся информация в вирте. Читайте свой раздел, – прошептал одними губами Немезис.

Если Данилов и удивился факту появления информации из ниоткуда, то не подал виду. По деловому кивнул, стал раздавать команды делегации и вскоре вокруг Немезис закипели деятельность по приведению адмирала в надлежащий вид. А сам командор незаметно, погрузился в транс, и только вытягивающиеся с каждой минутой лицо, выдавало в нем живого человека.

С прибытием последней делегации от Ордена, на поляне установилась тишина. Нарушая шелест опадающей листвы, в центр арены поделенной на четыре сектора вышла владычица Рода. Уверенная в себе хищница, обвела изучающим взглядом всех присутствующих. Словно примеряясь для смертельного броска высматривала в глазах присутствующих потенциальную жертву. Задержавшись на секторе Федерации Корпораций, владычица наградила побледневшего Ревлюса плотоядной улыбкой.

Схватившийся за место прививки генерал, дернулся как от пощечины, но взяв себя в руки, покосился на офицеров. Выдерживая протокол, высокомерные офицеры штаба объеденный флотов, были статуями, но нет от нет, в глазах мелькали искры восхищения чужеродной красотой дикой хищницы.

– Тень Кха-нарта, рожденные в Лоне Праматери выполнили твою волю, – грудной голос наполненный силой и мощью, разнесся над поляной синхронными голосами шести матерей. Окутанная белесыми волокнами владычица рода не отрывала взгляда от полулежащего Немезиса.

Облаченный в пехотный комбез без знаков различий, великан поднялся с места.

– Это хороший знак. Он говорит о том, что матери Родов готовы внимать доводам разума, а не только дыханию Праматери, – награждая напряженно застывших делегатов ровным взглядом, Немезис продолжил таким же, нейтральным тоном, – и это дает надежду на заключение перемирия. А в дальнейшем, и на закладку фундамента, справедливых и добрососедских отношений между всеми очагами разумов этой вселенной.

– После такой демонстрации силы, у кого-то был выбор? Создание искусственного солнца, что вопреки всем законам небесной механики вращается вокруг планеты, под силу только могущественной силе, – произнес Ревлюс. Награждая владычицу брезгливым взглядом, добавил сарказма, – даже самые тупые животные понимают, когда их начинают дрессировать кнутом. Но в чем пряник?

– Перемирие, не спасает от случайностей, добыча, – голос владычицы скатился до утробного рыка, – Пустота огромна, и что ждет её на просторах бездны, ни кто не знает. И если бы не вмешательство Кха-нартов, твоя бы плоть уже перерождалась в Очаге во славу Праматери.

Прекращая обмен "любезностями", с места поднялся представитель Ордена. Оглянувшись на стоявшего рядом воина, с броней покрытой следами многочисленных былых операций, Посланник откинул капюшон.

– Для присутствия на переговорах Верховного Учителя Ордена, необходимо устранить аномалию с нуль пространством. Мы не можем активировать передатчик "звездного эха"…

– Устранено. Станция активирована и выведена на рабочие частоты, – проговорил Немезис глядя в глаза Посланнику, – и судя по нарастающей активности поля, отчетные массивы уже отправлены и пришли первые резолюции Совета.

– Но откуда…, – проговорил переговорщик Ордена и запнулся на полуслове. Он только сейчас получил отчеты по имплантам, но ответ ему уже озвучили секундами ранее чем сигнал был обработан внутри системы искусственных разумов и передан заказчику. Наградив бывшего Немезиса протяжным взглядом, Посланник вдруг задергался и по лицу пробежала волна судорог. Прозвучал могучий бас человека привыкшего повелевать:

– Силу и разум Сыну.

– Силу и разум Верховному…, – ответил Немезис глянув за спину Посланника, на удивленно переглянувшихся ветеранов.

– Как только удалось наладить связь, я решил лично поговорить о твоей дальнейшей судьбе. Верховный Совет Учителей, за успешное выполнение тяжелейшего контракта в истории Ордена, желает видеть тебя в своих рядах. Уже принято решение о возведении тебя в ранг и…

– Бросьте, Учитель. Не ужели вы считаете, что после всего прожитого и познанного, меня будет интересовать возня в душных подземельях Ордена?

Запнувшийся на полуслове Посланник, застыл изваянием. После секундного замешательства Учитель, вселившийся в послушный сосуд чужого разума, подошел вплотную к стоявшему в центре Немесзису. Оглядывая фигуру воина, в расстегнутом до груди комбезе, под которым просматривалось могучее и здоровое тело полностью лишенное имплантов, Посланник пораженно замер. Протянув руку, коснулся сонного сплетения, где у воинов проекта Немезис, был вживлен имплант медицинского назначения. Вместо металлического стука окованной в метал перчатки и пластины, было только упругое сопротивление молодого тела.

– Но как такое возможно?! – растерянно прошептал Посланник.

Даже частичное удаление имплантов не совместимо с жизнью. Внедренные искусственные системы заменяли большинство органов и участков нервно системы, а частью желез пришлось пожертвовать из-за непринятия имплантов…

Постучав себя по затылку, Немезис усмехнулся прозвучавшему гулу.

– Ну вот это, придется пока оставить. Я еще не до конца разобрался с наследием, но как только разберусь, тоже сброшу.

– Невероятно, но я регистрирую твое присутствие в наших системах. Получается это, это то о чем я думаю?

– Да, Учитель. Создатель оставил нам путь, для следования которому не нужно становиться бездушным вместилищем металла и квазижизни.

– Ты думаешь это изменит природу человека?- печально усмехнулся Учитель, – Думаешь это заставит всех жить по другому? Отказаться от пороков?

– Я не оставлю человечеству выбора, Учитель, – жестко проговорил Немезис, – Если кто-то не желает взрослеть, работать над собой, то его поглотит Праматерь. А те кто готов измениться, для тех кто готов творить и создавать, откроются врата нашей вселенной и других измерений…

Потрясенно качая головой, Учитель проговорил:

– Ты представляешь какую берешь на себя ответственность? Тебе же придется решать судьбы миллиардов людей, ты утопишь в крови весь космос…

– Нет, Учитель. Все намного проще. Антидот. Малые дозы измененной первоплазмы очищают организм и закрепляют доминанту чистого генетического кода, который оказывается владычицам не по зубам. Но вместе с устойчивым иммунитетом к вмешательству, привитые люди становятся более чувствительны к тонким энергиям. Каждый человек, при достижении определенного эмоционально психологического состояния, может обрести способности о которых ранее и не мечтал. Ну, а те кто не желает прививаться, окажутся легкой добычей для владычиц Родов.

– Ты их натравишь в миры человечества?

– Зачем? Люди сами придут на Пандору. Мы будем строить здесь новый мир. У нас будет излечение от всех болезней, у нас будет вечная молодость, у нас будет будущее обновленного человечества, мир и процветание вселенной, в гармонии с собой и внешним миром! А что могут предложить старые миры Федерации Корпораций? Генетические болезни планет-мегаполисов и индустриальных миров!? Уродование плоти имплантами и бесконечные войны за чистоту генофонда!? Философию бесконечной наживы и потребления? Запретами и карами, не воспитывается свободно мыслящий человек, это будет моральный урод, плодящий вокруг себя миазмы ущербной философии воспитавшей его. И это поощряется корпорациями, которым не нужны люди способные думать и видеть другой мир. Ведь тогда вскроется вся бесчеловечность и безнравственность царящих в обществе волчьих законов. И тогда уже станет невозможно навязывание стереотипов поведения, уже не заставить человека участвовать в бесконечных крысиных бегах, тратить силы на достижение пустых миражей. Это тупик, Учитель. И многие это понимают, но не видят другого пути. У нас есть другой взгляд на мир! Мы предлагаем другой путь развития!

Поворачиваясь к потрясенным слушателям, что не перебивая слушали их диалог, Немезис обвел взглядом всех присутствующих.

– Во вселенной грядут большие перемены. Вы конечно можете закрыть глаза и делать вид что ничего не изменилось. Но возврата к прежней жизни уже не будет. Путь Цзанов может обогатить человечество великими открытиями в познании тайн живого. Перерожденный Орден может стать мудрым наставником, открывающим границы новых горизонтов. А мудрость Кха-нартов откроет человечеству тайны нашей вселенной и пути в другие миры, познав которые мы сможем установить гармонию существования всех видов разума. Без уничтожения, без угнетения, где единственными правильными будут доводы справедливости и разума! – вглядываясь в глаза, высматривая в глубине душ ростки понимания озвученных плодов многочасовых разговоров с Кханартом, Немезис не весело улыбнулся.

На лицах людей можно было прочитать все что угодно. Начиная от страха и брезгливости заканчивая восторженными мечтами. Даже владычицы Родов впали в транс, пытаясь просчитать вариативность открывавшихся перспектив.

– Ты мечтатель, Сын. Ты даже не представляешь, за какую титаническую работу взялся, – качая головой пробормотал Посланик, – это путь горя и печали, остановись пока не поздно, откажись.

– Нет, Учитель. Это ЕГО путь. Именно он сделал первый шаг. Но был не понят и предан. И теперь нам, Сынам Создателя этот путь необходимо продолжить.

– Эта ересь Ушедшего разрушает Орден! Остановись отступник, иначе ты не оставляешь нам выбора!

Посланник попытался было броситься на Немезиса, но буквально на полпути был остановлен мощной судорогой, сковавшей тело в стальное изваяние. Лицо еще продолжало выражать всю гамму чужих эмоций, но тело едва вздрагивало, не могло помешать парализующей силе чужой воли.

С насмешкой вглядываясь в бледное лицо Посланника, он сказал:

– Создатель ведь предупреждал Совет Учителей. Но вы не послушались, и теперь имеете Воинов больше слушающих себя и заповеди Ушедшего, чем приказы Совета? Вы совершили ошибку. Будете исправлять или решили увязнуть в трясине еще больше? Решайте. У вас есть время до утра.

Обведя всех долгим взглядом, задержавшись на представителях каждой делегации, сказал:

– Выбор за вами. Только Вам решать, что ждет вас завтра.

То что он задумал было на грани фола. Он собрался совместить в одном отрезке времени сразу три пути развития, перемешать их до гремучей смеси, и уже из этой бурлящей массы вылить нового человека.

То что должно занимать сотни лет, меняя поколение за поколением, он решил совместить в одном, максимум в двух сменах поколений. Ему предстоит перевернуть привычный мир человечества и вылепить новое человечество, которое уже не будет загнано в рамки старых догм, не будет послушно карабкаться по карьерной лестнице корпорации. Это будут люди с другим взглядом на окружающий мир. Потому что если все оставить как есть, человечество будет поглощено Цзанами в ближайшие полсотни лет. Или превратиться в послушные кормовые угодия Кха-нартов, что при всей своей могущественности, сильно зависят от порождаемых людьми эмоционально умственными излучениями.

Конечно, процесс перерождения не будет происходить безболезненно. Явного противостояния не будет, но вот тайной возни, козней и игр в темную будет предостаточно. Но теперь у него есть Пандора. Есть верные люди, и есть Филиция. А остальное это уже мелочи.

Кивнув Филиции, Немезис обнял юркнувшую к нему девушку. Легко подняв ее на руки, пошел сквозь джунгли. Утопил лицо в копне волос и вдохнув ни с чем несравнимый аромат близкого человека, улыбнулся.

Внутри зародилась волна нежности, что отрываясь от сердца косматым шаром теплоты и трепетного ощущения, невидимое сияние устремилось к притихшей на руках девушке. И Немезис едва не вскрикнул, когда ему ответили таким же импульсом, волной успокаивающей нежности и ласки.

А поднятые глаза искрились пониманием и стремлением поддержать в любом начинании, в любом безумстве. Говорили и кричали, что теперь их двое и они одно целое, единое существо.

Могучее. Великое. Непобедимое.

– Спасибо милая. Теперь, у старого мира нет шансов.

Конец. 2011 г.

Оглавление

Книга 1. ЭКИПАЖ МАШИНЫ БОЕВОЙ. Книга 2. ЗАСТАВА "ЮЖНАЯ".

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

  * * *

Книга 3. МЯТЕЖ. Книга 4. ОТВЕТНЫЙ УДАР.

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

  ГЛАВА 40

  ГЛАВА 41

  ГЛАВА 42

  ГЛАВА 43

  ГЛАВА 44

  ГЛАВА 45

  ГЛАВА 46

  ГЛАВА 47

  ГЛАВА 48

  ГЛАВА 50

  ГЛАВА 51

  ГЛАВА 52

  ГЛАВА 53

  ГЛАВА 54

  ГЛАВА 55

  ГЛАВА 56

  ГЛАВА 57

  ГЛАВА 58

  ГЛАВА 59

  ГЛАВА 60

  ГЛАВА 61

  ГЛАВА 62

  ГЛАВА 63

  ГЛАВА 64

  ГЛАВА 65

  ГЛАВА 66

  ГЛАВА 67

  ГЛАВА 68

  ГЛАВА 69

  ГЛАВА 70

  ГЛАВА 71

  ГЛАВА 72

  ГЛАВА 73

  ГЛАВА 74

  ГЛАВА 75

  ГЛАВА 76

  ГЛАВА 77

  ГЛАВА 78

  ГЛАВА 79

  ГЛАВА 80

  ГЛАВА 81

  ГЛАВА 82

  ГЛАВА 83

  ГЛАВА 84

  ГЛАВА 85

  ГЛАВА 86 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg