«Черный полдень»

Павел Корнев Черный полдень

Я не могу этот город любить.

Пусть будет сердце из чистого льда

И то, что зовут они кровью, только вода.

«Пикник»

Время пришло, и захлопнулась дверь.

Ангел пропел, и полопалась кожа.

Мы выпили жизнь, но не стали мудрей.

Мы прожили смерть, но не стали моложе…

«Агата Кристи»

Глава 1

Что может быть лучше, чем в кои-то веки по-человечески выспаться? В тепле, сухости и с полной уверенностью, что ночью из тебя не вытряхнут душу? А если ко всему прочему прибавить трехразовое питание? А? Мечта идиота, да и только. Или все же – одиночная камера? А вот это уже зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Ну а вообще, мне – а кому еще, камера же одиночная, – было не до смеха. Наоборот, нервы, словно струны, натянуты. Как зверь загнанный в клетке мечусь.

Хм… Ну не совсем, чтобы в клетке… Так, в клетушке. Почти треть ставшего моим обиталищем узкого пенала занимала шконка, у самой двери примостился откидной столик. Мебели – ноль. С ремонтом тут тоже заморочиваться не стали: поверх бетонного пола кинули линолеум, стены дешевыми обоями обклеили. Под потолком круглые сутки напролет магический шар светится. Сначала и не мешал даже, теперь раздражает – сил нет. Засандалить в него чем-нибудь, что ли? Так еще рванет.

И вот какая мысль в голове постоянно вертится – очень уж мне это место знакомым кажется. Нет, именно тут раньше бывать точно не доводилось, но кантоваться на жилплощади подобной планировки – наверняка.

Еду приносят три раза в сутки, ведро меняют утром и вечером. Не разговаривают. Не выпускают. Но не на тюрьме. Это сразу видно. А вот где – представления не имею. Селин, гад, так ничего и не объяснил. Буркнул: «Мы все – только колода карт» и сдал с рук на руки каким-то нехорошим людям. Те первым делом глаза завязали, потом уже привезли непонятно куда. Пятый день здесь кантуюсь, и насчет дальнейших перспектив – полная неопределенность.

А шансов выбраться отсюда самостоятельно – ноль. Дверь солидная, такую хрен выбьешь. Тем более подручных средств никаких. Орлы из СВБ все подчистую из карманов выгребли. Портфель Ялтина, правда, Селин потом вернул, да только в нем ничего полезного не оказалось. Вот и получается, что куковать мне здесь до тех пор, пока не выпустят. А когда сие знаменательное событие произойдет – тайна, покрытая мраком. С другой стороны, может, оно и к лучшему…

Если разобраться – давно так хорошо время не проводил. Ем – сплю, сплю – ем. Кормят, по большому счету, неплохо, грех жаловаться. Так, вроде все просто здорово, вот только есть одно «но»: неизвестно кому именно этими каникулами обязан. И что взамен попросят, тоже непонятно. Опять-таки, где Вера и Напалм, выяснить не помешало бы. Про то, что в Форте творится, – вообще молчу.

Усевшись на узкую кровать, я поднял с пола прихваченный из клиники в гетто портфель Ялтина и взвесил на ладони увесистую ампулу с зеленоватой, маслянисто поблескивающей жидкостью. Как ни крути, затесавшиеся среди обычных медицинских препаратов две дозы супермагистра ничем помочь не могли. Лучше б скальпели оставили.

Сунув ампулу обратно в портфель, я закрыл глаза и откинулся на стену. Нет, все же что за место такое? Ни малейшего намека на магическую энергию! Блин, даже у Хозяина в Северореченске энергетические поля просто заблокированы были. А тут – будто ее до последнего карата куда-то откачивают. Или просто камера настолько хорошо экранирована?

При воспоминании о Хозяине и так не шибко веселое настроение опустилось ниже плинтуса. Как бы он на свой счет мое исчезновение не отнес. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Блин, так вот доведется это слишком уж гостеприимное заведение покинуть, и сразу новая головная боль обеспечена. А у меня и старых проблем хватает.

В замке практически бесшумно провернулся ключ, и я моментально подобрался, выкинув из головы пустые мысли. Кто это во внеурочное время пожаловал? Рановато для обеда еще.

И в самом деле – у заглянувшего в открывшуюся дверь невысокого и худощавого молодого парня в армейском камуфляже харчей при себе не оказалось.

– На выход, – скомандовал он и отступил в сторону от дверного проема. Оружия видно не было, только на поясе в чехле из кожзама длинный тесак висел. Как-то несерьезно, в самом деле…

– С вещами? – не совсем чтобы и пошутил я, разглядывая паренька. На голову, а то и поболе, ниже меня, да и богатырским сложением не отличается. Смуглый. Скуластый. Татарин? Или казах? Антрополог из меня никакой, однако.

И, судя по всему, – парнишку никто не страхует. Они настолько уверены в моем благоразумии? Ну-ну…

– Без разницы, – хмыкнул парень, и мне почудилось, что у него во рту блеснул золотой зуб. Или не золотой? Больно уж блеск странный. Неужели драгоценным камнем зуб инкрустирован? Оригинально…

– Тогда, пожалуй, налегке прогуляюсь, – поднялся я с кровати и без особой спешки направился на выход.

– Туда, – указал парнишка на перегораживающую коридор железную дверь.

– Лады, – не стал спорить я и только тихонько матернулся себе под нос: твою ж мать!

Вот влип так влип! Прекрасно ведь мне это место знакомо – длинный темный коридор и кругом двери, много дверей. И все заперты. Ладно, зато с магическим полем непонятки сами собой разрешились. Теперь бы еще сообразить, чем это чревато может быть.

За толстенной – больше напоминающей люк банковского хранилища – дверью оказался небольшой зал с уходящей наверх лестницей. На противоположной стороне притаилась еще одна дверь, в кирпичных стенах темнели провалы узких бойниц. Двое здоровенных охранников с автоматами расположились в неглубокой нише, вторая пара караульных, вооруженных чарометами, топталась у лестницы. Все в камуфляже, бронежилетах и касках, но, как и у моего сопровождающего, – никаких знаков различия. И что это еще за незаконное вооруженное формирование, хотелось бы знать?

Как бы между делом взявшие нас на прицел чарометов охранники успокоились, только когда конвоир провел меня к противоположной двери и приложил к железной пластине овальную металлическую бляху. Мелодично звякнул замок, и я в который уже за сегодня раз тихонько выругался себе под нос.

Незаконные вооруженные формирования оказались самыми что ни на есть законными – в небольшом кабинете меня дожидался заместитель Воеводы Олег Владимирович Перов, собственной персоной. Вот влип так влип.

– Рустам, ты покарауль пока за дверью, – сразу же распорядился Перов и, внимательно изучив мое ошарашенное лицо, добавил: – Ну проходи что ли, Скользкий. Давненько не виделись. Есть о чем потолковать.

– Да прям уж – давненько! – не согласился я с заместителем Воеводы, но в комнату все же прошел. За спиной тут же захлопнулась дверь. – На той неделе виделись. На сборище в «Тополях».

– Да ну? – приподнял брови в притворном удивлении Олег Владимирович, который по своему обыкновению облачился в видавший виды камуфляж с тремя алыми прямоугольниками на петлицах. – А я и запамятовал. Да ты проходи, присаживайся. Слышал небось, говорят – в ногах правды нет. А нам этот самый продукт сейчас как воздух необходим. Понятно объясняю? Не запутываю?

– Куда уж понятней, – вздохнул я и пододвинул к журнальному столику кресло – присаживаться на диван рядом с Перовым показалось не слишком удачной идеей. Он мужик здоровый, если что – как кутенку голову свернет. А такое «если что» запросто может в разговоре всплыть. Насчет «правды» вовсе не шутка была. А с этой субстанцией переборщить ничего не стоит. Ляпнул чего лишнего – получай в репу. Хотя сам, думаю, руки об меня пачкать не станет. Громил из коридора позовет.

– Ну тогда рассказывай, – усмехнулся заместитель Воеводы. Усмехнуться-то он усмехнулся, да только улыбка до глаз не дошла – где-то на полпути потерялась. А глаза, как были колючими, так и остались. У крокодилов и то взгляд добрей. Ну да и правильно – они ж не со зла, им просто кушать хочется…

– Чего рассказывать? – столь же неискренне расплылся в ответной улыбке я.

– А как есть, так все и рассказывай. Как дошел до жизни до такой, кто с пути истинного сбил… – продолжал развлекаться, оценивая мою реакцию, Перов.

– А то сами не знаете? – огляделся я по сторонам. М-да… обстановка здесь. Голые кирпичные стены, магический светильник под потолком. Посреди комнаты диван, журнальный столик и кресло. На пол даже коврик не кинули. Комната для деловых переговоров?

– Мы все знаем, нам по долгу службы положено, – уставился на меня дружинник. – Тут больше твоя на это точка зрения интересна.

– Кто бы сомневался, – в очередной раз вздохнул я. Вероятность того, что Линев на него работает – пятьдесят на пятьдесят. И, пока не решу, что можно рассказывать, а что нет, – базар надо очень аккуратно фильтровать. С другой стороны, кто ему помешает вызвать медиума, чтобы тот у меня в мозгах покопался? – По какому эпизоду моего грехопадения комментарии нужны? Откуда начинать?

– Начинать надо с начала, – перестал улыбаться Перов.

– Я себя только с двух лет помню, – несмотря на нехорошее предчувствие, продолжил я испытывать терпение собеседника. – Как ни крути, с начала никак не получится. Первые два года жизни, да и предыдущие девять месяцев из памяти начисто выпали.

– Очень смешно, – собственным тоном опровергая это утверждение, потер запястье левой руки Олег Владимирович. – Значит, сотрудничать не желаешь?

– Что вы, как можно? Я всегда за! – решил не перегибать палку я. – Вы спрашивайте, спрашивайте…

– На кого работают «Несущие свет»?

– Ну вы, блин, спросили! И сам бы разузнать не отказался.

Перов поджал губы и хмуро уставился мне в глаза.

– Точно не знаю, – поспешил я упредить вспышку раздражения. – Какая-то государственная или полугосударственная контора. Они на меня сами вышли.

– Каким образом?

– Доминик телефон давал, ну и пришлось набрать… – чувствуя себя полным идиотом, сознался я.

– Кретин. – В кои-то веки мнение Перова с моей самооценкой ничуть не разошлось.

– Выбора не было… – непонятно для чего попытался оправдаться я, но вовремя сообразил, что моего собеседника все это волнует мало, и замолчал.

– Каковы их возможности по переброске сюда людей и снаряжения? – Олег Владимирович поставил закорючку в лежащем на журнальном столике блокноте.

– Ограниченные, – удалось сформулировать мне ответ после секундного замешательства. – Окна находить на той стороне они научились, но кондукторов пока вроде нет. Если найдут подходящего человека или заработает установка, то проблем со снабжением не будет.

– Ясно. – Перов не стал уточнять, о какой установке речь. Вот оно как значит. Получается, Линев его в курсе дел держит. – Ясно…

– Хорошо вам, – не смог в свою очередь промолчать я. И в самом деле: в голове сплошной сумбур. Единственное, что хоть как-то прояснилось – это вопрос с крышей Гамлета со товарищи. Но на кой черт Перов с ними связался – понять не могу. Что-то здесь не то. – Мне бы так.

– И что же тебе не ясно? – Перов закрыл блокнот, но, судя по всему, разговор считать законченным было еще слишком рано. Как бы не оказалось, что все самое интересное только начинается.

– На хрена? – решил больше не темнить я. Семь бед – один ответ. Да и не по доброте душевной меня из «воронка» сюда выдернули. Значит, нужен еще пока. – На хрена так подставлять было? Смысл?

– Это ты о Бергмане, что ли? – развеселился Перов. – Это, брат, вопрос непростой и можно даже сказать – философский…

– И все же?

– Думаешь, имеешь право требовать ответа? – Колючие глаза заместителя Воеводы обожгли холодом, и маска весельчака сползла с его лица, будто истаявший под утренними лучами солнца иней.

– А почему нет? – не стал я лезть напролом. – Или торопитесь куда?

– Есть такое дело, – глянул Перов на обхвативший широкое волосатое запястье серебряный обод наручных часов – рукава камуфляжного кителя как обычно были закатаны до локтей. – Но я отвечу. И знаешь почему?

– А чего тут гадать-то? – невесело усмехнулся я. – И так ясно, что какой-то гнилой темой озадачить хотите.

– Умный мальчик, – кивнул Олег Владимирович. – И раз ты такой умный, заруби себе на носу: продолжишь паясничать, отношение к тебе будет соответствующее. Серьезней надо быть, серьезней. Не в бирюльки играем. Усек?

– Усек. – Я счел за благо прикусить язык.

– Вот и замечательно. А что касается твоего вопроса… – поднял глаза к потолку заместитель Воеводы, но тут же вновь уставился на меня. – Несогласованность действий одних исполнителей и халатность других тебя устроит?

– Не в этом случае. – Я последовал совету собеседника и остался серьезным. Показалось или в самом деле откуда-то отголосок магической энергии донесся? Ладно, не до того сейчас. – Меня ведь конкретно под монастырь подвести хотели, не просто козлом отпущения сделать. Надо бы разобраться.

– Хочешь разборок? А не боишься, что тебе тоже многое припомнить можно?

– Разборки мне не нужны. А вот прояснить ситуацию не помешает. Если у вас, конечно, ко мне и в самом деле предложение имеется. В таком случае без взаимного доверия никак не обойтись.

– Ну ты совсем страх потерял, – как-то очень недобро ухмыльнулся Олег Владимирович. – Уверен, что сможешь некоторые ответы пережить? Смотри – смерть не из тех заболеваний, что пластырем и аспирином лечится.

– Первый раз, что ли? – улыбнулся я в ответ. – И ничего, с вами вот сижу, беседую.

– Крематорий штука надежная, – принял всерьез мои слова заместитель Воеводы. – Доступно свои мысли излагаю? Не запутываю?

– Вполне, – пожал я плечами. – Однако мы несколько отвлеклись.

– Скажем так: информация о том, что твое участие требуется в другом проекте, несколько запоздала. Засим и закроем тему. – Перов еще раз взглянул на часы. – Ты ведь не маленькая девочка – должен понимать: мы тебе ничем не обязаны. И в авантюру ту ты, как ни крути, по доброй воле влез. Было такое? Было. Ну а теперь к делу. Или еще какие претензии остались?

– В процессе разберемся, – буркнул я и развалился в кресле. Как ни странно, особого страха не было. Отбоялся уже свое. Да и после пяти дней в такой клетушке любые перемены манной небесной покажутся. А вот дальше… дальше видно будет. – Так у вас еще мероприятие намечается? Какое? Воеводу грохнуть?

– Нет, – не оценил шутки поморщившийся Перов. – И последнее китайское предупреждение: следи за языком.

– Все, молчу, молчу, – выставил я перед собой открытые ладони. – Так что, говорите, за дело?

– Надо будет найти одну вещь… – начал было заместитель Воеводы и остановился, заметив, как перекосилась моя физиономия.

– Да вы продолжайте, продолжайте, – взял себя в руки я. Может, все же не о том злополучном ноже речь? – Что именно, говорите, найти надо?

– Нож. Тот, который у тебя Стрельцов отобрать хотел. И тот, который ты якобы потерял.

– Оп-па! Почему это – якобы?

– Небезызвестный отец Доминик утверждает, что ты с этим ножом как-то связан. И при определенном желании сможешь его отыскать. Некоторые наши специалисты эту точку зрения разделяют. А если принять во внимание имеющуюся информацию, что искомый объект находится внутри стен Форта, задача значительно упрощается. – Олег Владимирович сцепил пальцы и хрустнул костяшками. – Сроку тебе семь дней. Не справишься – какие будут последствия, сам понимать должен. И о том, что языком трепать категорически не рекомендуется, тоже не забывай.

– Зачем он вам? – Я устало потер виски подушечками указательных пальцев. – И что потом?

– Отец Доминик утверждает, что без этого предмета портал на ту сторону никак не построить. Он то ли якорем будет, то ли маяком. Такие вот дела, – поднялся с дивана Перов. – А насчет тебя… Достанешь нож – первым рейсом через портал отправишься. Подопытной крысой. И чтоб духу твоего здесь больше не было!

– Это все замечательно. – Доверия к словам дружинника ровным счетом никакого, но, с другой стороны, – почему бы и нет? Вряд ли у него против меня что-то личное имеется. Могут и отпустить. Надо только еще один вопрос провентилировать. – Уже уходите? А кто инструктаж проводить будет?

– У тебя еще вопросы остались? – остановился заместитель Воеводы у самой двери. – Излагай.

– Меня, наверное, сейчас пол-Форта разыскивает. И что с этим делать?

– Если ты о последней операции беспокоишься, то всем заинтересованным лицам уже известно, что Бергман стал первой жертвой взбунтовавшихся измененных. Точнее – «Черного января».

– Мне кажется, у СВБ может быть другое мнение на этот счет.

– Если оно и есть, они нам об этом сообщить забыли, – толкнул дверь Олег Владимирович.

– А некто Кузнецов всю малину не испортит?

– О мертвых или ничего, или только хорошее. Но, надо признать, с ним ты окарал. Пришлось по своим каналам этот вопрос улаживать. В общем, будем надеяться, от общения со службой безопасности мы тебя избавим. Да и не до того им сейчас. Лучше от товарок подружки своей бывшей подальше держись.

– От валькирий? – удивился я. Невольное напоминание о Кате холодом обожгло грудь и на миг сбило дыхание. А ведь думал: поквитаюсь – полегчает. Хрена там. – А что такое?

– Они по поводу инцидента в «Тополях» с тобой пообщаться горячее желание изъявили. Я бы попадаться им на глаза не советовал. Категорически.

– А с командой моей что?

– Скоро увидитесь.

Не прощаясь, Олег Владимирович вышел за дверь, и заглянувший внутрь Рустам молча указал на выход. Как и ожидалось, дальнейший маршрут ничего неожиданного в мою жизнь не привнес: комната переговоров – коридор – клетушка. Но был один нюанс: дверь на этот раз запирать не стали. Надо ли говорить, что такую возможность я упустить просто-напросто не мог?

Первой живой душой, на которую наткнулся, потихоньку выскользнув за дверь, оказалась Вера. Девушка от удивления даже ахнула и чуть не грохнула на пол какую-то никелированную кастрюльку.

– Лед? Ты здесь? – Вера поудобней перехватила посудину. – Куда собрался?

– Уже никуда, – впустую подергав ручку перегораживавшей коридор двери, я вернулся к девушке. – Ну и как оно?

– В смысле?

– Пойдем ко мне, – предложил я. – Поговорить надо.

– Мне…

– Две минуты…

Буквально затолкнув девушку к себе в комнатушку, я забрал у нее горячую кастрюльку и поставил на откидной столик. Вера скептически огляделась по сторонам и, расправив одеяло, присела на кровать.

– Остальные где?

– Все здесь, – насупившись, посмотрела на меня девушка. – Тебя одного не хватало.

– Парни с Гарнизона тоже?

– Этих не видела.

– Напалм как? – Присмотревшись к Вере, я приметил покрасневшие глаза и синяки под глазами. Чего-то она не ахти выглядит. Нервы? Может быть. И как-то даже непривычно ее не в обычном камуфляже, а в шерстяной юбке и кофточке видеть.

– До сих пор без сознания.

– Пятый день? – неприятно удивился я. – Его хоть лечат?

– Да ходит тут один, весь из себя важный… – Вера вытерла уголок глаза платочком и встала с кровати. – Ну мне пора, припарки остынут.

– Обожди, – толкнул я ее обратно. – Взяли вас как?

– Не помню. Шарахнуло что-то шоковое рядом, а очнулась уже здесь.

– Отношение какое?

– Не жалуюсь, – протиснулась мимо меня к двери девушка. – Знаешь, зачем нас здесь держат?

– Откуда? Первый день из одиночки выпустили, – обвел рукой я свое тесноватое жилище.

– Пойду…

– Успеешь. – Я придержал Веру за руку. – Ты чего такая растрепанная?

– А есть повод для радости? – схватила кастрюльку девушка.

– И что, даже Коля не утешил?

– Все мужики козлы, – распахнула дверь девушка. – Только и горазды языком чесать.

Хмыкнув, я прикрыл за ней дверь и уселся на кровать. Выходит, разругались голубки. Ну да такое бывает, когда люди в замкнутом помещении оказываются. Отойдут еще, дело молодое.

А вот что Напалм до сих пор в отключке – это новость, мягко говоря, не из приятных. Еще и у Веры ничего существенного выяснить не удалось. Даже непонятно, кто их вырубил – СВБ или подельники Селина.

Почесав затылок, я решил не терять времени и навестить Николая и Напалма. Может, Ветрицкий чего интересного расскажет, да и пироманта проведать стоит. А у себя в конуре еще успею насидеться, надо пользоваться случаем, пока снова не заперли.

Как оказалось, с Ветрицким нас заселили дверь в дверь. И комната ему выделенная куда больше моей маломерки оказалась. Метров девять квадратных, не меньше. Кровать нормальная, стол письменный. Еще и раковина с рукомойником. И с чего это ему такая честь, хотелось бы знать?

Сам постоялец этих роскошных апартаментов валялся на заправленной кровати и разглядывал закинутую на дужку ногу. Заслышав шум двери, он тут же соскочил на пол и, припав на левую ногу, раздраженно прошипел сквозь стиснутые зубы проклятие.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – только и развел я руками, разглядывая расплывшийся у того на пол-лица фингал. Вроде столько времени прошло, а только-только всеми оттенками фиолетового и желтого налился.

– Иди в баню, – ничуть не удивился моему появлению Ветрицкий и развернулся к висевшему сбоку от рукомойника зеркалу. – Я, по крайней мере, бреюсь каждый день.

– Рад за тебя, – потер я заросший длинной колючей щетиной подбородок. – Если человек за личной гигиеной следит, это просто здорово. Вот только и на личном же фронте ситуацию под контролем держать надо.

– Ты про Веру, что ли? – устало вздохнул зябко кутавшийся в свитер парень. – Сами уж как-нибудь разберемся.

– Разберитесь, – решив, что нет смысла продолжать не заладившийся с самого начала разговор, развернулся к двери я.

– Слышь, Лед, – позвал меня ссутулившийся Николай. – Нас выпустят отсюда или сразу в расход пустят?

– Выпустят. На днях. – Я вышел в коридор, решив не рассказывать, что после обретения долгожданной свободы наши шансы на долгую и счастливую жизнь нисколько не повысятся. Если не наоборот.

Комнату Напалма отыскать тоже особого труда не составило. По правде говоря, может, и пришлось бы побегать по коридору от одной двери к другой, но как раз в этот момент мимо прошел весьма представительный дядечка в длинном кожаном плаще, от которого так и несло едким ароматом лекарственных настоек.

Решив, что никем иным, кроме как лекарем, этот гладко выбритый тип с явно нерусской физиономией оказаться не может, я направился вслед за ним и не ошибся.

– Вы к кому? – скривил недовольную рожу дядечка, набросивший плащ на прибитую к стене вешалку. Обращался он, понятно дело, ко мне – если не считать лежавшего на кровати Напалма, больше никого в комнате не было.

– Да так, оглядеться зашел, – хмыкнул я. Интересно, надо мной издеваются, что ли? У Напалма комната ничуть не меньше, чем у Ветрицкого. И не думаю, что Веру в этом отношении обидели. А мне-то за что тогда?

– Я собираюсь проводить осмотр пациента. – Лекарь накинул поверх обычного костюма вытащенный из раскрытого дипломата белый халат и подошел к столу, на котором стояла уже знакомая мне никелированная кастрюля. – Так что не будете ли вы столь любезны оставить нас наедине?

– Обязательно оставлю, – улыбнулся я и не менее вежливо продолжил: – Но, быть может, вы будете столь любезны и для начала объясните, отчего мой подчиненный находится без сознания пятые сутки подряд?

– О! – сразу же подобрел лекарь и, отложив на стол одноразовые перчатки, шагнул мне навстречу. – Вацлав.

– Лед, – пожал я протянутую руку. Точно ведь – не русский. Поляк? Или чех? Акцент едва заметен, но присутствует. Блин, а эскулап-то не из хилых! И лапа будь здоров, и сам ничуть не хлипче меня будет. Жилистый, зараза. А лицо, как говорят в таких случаях – волевое. Жесткий товарищ, сразу видно, хоть лопухом и прикидывается. – Так что у нас с пациентом?

– Да ничего хорошего, – не стал приукрашивать ситуацию лекарь. Выглядел Напалм, надо сказать, не ахти. Лицо бледное и осунувшееся, все в поту. Кожа чуть ли не насквозь просвечивает. Выглядывавшая из-под одеяла кисть вообще больше птичью лапу напоминает. Каждую косточку пересчитать можно. – Очень сложный случай, очень.

– Никто и не сомневается, – присел у кровати я. – Но за пять дней и мертвого на ноги поднять можно. Если денег на то же «Небесное исцеление» нет, так я поспособствую.

– Не все так просто. – Лекарь ловко натянул одноразовые перчатки. – Думаю, вы знаете, что ваш подчиненный уник?

– Угу. Пиромант.

– Но вряд ли вы знаете, кем являются уники по своей природе – Вацлав откинул одеяло с раненого пироманта. – Так вот, уники – это те же изменённые. Только у них организм сумел справиться с мутациями, а у уродов они зашли слишком далеко. Вроде все просто здорово: и внешне никаких изменений не наблюдается, и способности кое-какие появляются. Правда, есть один момент – их организм теперь все внешнее магическое воздействие на нет сводит. Вот и приходится по старинке лечить.

– Ситуация, – задумался я. – А по старинке оно не очень выходит?

– Время упустили, теперь никакой гарантии нет, – честно сознался Вацлав.

– А если эти самые защитные функции организма на время отключить? – почесал я подбородок.

– И всю оставшуюся жизнь в гетто провести? Так там и раньше не очень было, а уж теперь… – Лекарь замолчал, будто решив, что сболтнул лишнее, но, как оказалось, он просто задумался над моими словами. – Вот если бы эти самые функции на полную катушку запустить… Биоресурс организма, конечно, на пару лет уменьшится, зато премию в выздоровлении получим. Так, так… а если… Нет, коктейль Тавицкаса не поможет, тут стимулятор помощнее нужен…

– Ну-ка, подождите. – Я выбежал в коридор и метнулся в свою комнату. Вытащил из-под кровати портфель Ялтина и с ампулой супермагистра в руке бросился обратно. – Вот, смотрите, подойдет?

– Хуже точно не будет. – После долго молчания Вацлав забрал у меня ампулу и вновь раскрыл свой дипломат. Вид у него, надо сказать, был донельзя озадаченный. Примерно как у доброго христианина, который провалился в полынью, но схватиться за протянутую руку не решается. Потому как понимает, что у нежданного спасителя под шапкой наверняка обнаружатся рога, а в валенках копытца. – О месте приобретения даже не спрашиваю…

– Да конфискат это, – успокоил его я. – Шприц найдется подходящий?

– Придумаем что-нибудь. – Лекарь протер вымоченной в спирте ваткой иглу и присмотрелся к содержимому ампулы. – Переложите пациента пока на живот.

– Куда ставить-то будете? – Перевернув оказавшегося вдруг неожиданно легким Напалма, я дотронулся до его шеи и чуть не отдернул руку – кожа оказалась горячей. Да у него температура под сорок, не меньше!

– Отойди. – Вытравив из шприца воздух, Вацлав оттер меня от кровати с пиромантом.

Дальнейшее скрыла широкая спина лекаря, но буквально тут же он отлетел в сторону, получив голой пяткой в живот. Невероятным образом изогнувшийся пиромант скатился на пол, и ватное одеяло на спинке кровати полыхнуло зеленым пламенем. Явно ничего не соображавший Напалм взмахнул рукой и от висевшего на вешалке кожаного плаща повалил густой едкий дым, а обои вздулись пузырями и в нескольких местах занялись огнем. Не желая вот так за здорово живешь поджариться до хрустящей корочки, я шагнул к пироманту и аккуратно ткнул кулаком в подбородок. Одного удара оказалось вполне достаточно, чтобы парень растянулся на полу, а подсуетившийся лекарь тут же вколол ему успокоительное.

– Сиделку зови! – затаптывая чадившее одеяло и сбивая огонь со стен, распорядился Вацлав.

– Кого? – Я настежь распахнул дверь. Он о Вере, что ли?

– Сиделку! – рявкнул нащупывавший пульс лекарь. – Живее!

Но бежать никуда не пришлось – девушка сама примчалась на шум. Охрана тоже решила проверить причину переполоха, но, убедившись, что ситуация находится под контролем, пара мордоворотов вернулась на пост. А вот Ветрицкий происходящим так и не заинтересовался. Странно это.

Решив не путаться под ногами у Веры и Вацлава, которые переносили пироманта обратно на кровать, я отправился в свою комнатушку. Попозже лучше к нему загляну, все равно сразу, как очнется, поговорить не дадут. А пока вполне вздремнуть можно.

Но, как это иногда бывает, дрема моментально улетучилась, стоило только голове коснуться подушки. Чего это со мной? В последнее время вроде на сон не жаловался. По пятнадцать часов в сутки храпака давил – и ничего. А тут – нате. Неужели дыма надышался?

Как бы то ни было, спать расхотелось, и, вытянувшись по весь рост на узенькой койке, я уставился в потолок. Интересно, почему всех в нормальные комнаты заселили, а мне именно эту клетушку выделили? По старой памяти? Или на что-то намекают?

Усевшись на кровати, я обвел взглядом комнатку, в которой не осталось ничего от каморки, которую еще год назад сдавал мне Гадес. Единственное, сохранившееся неизменным, – это габариты. А так и на пол линолеум постелили, и обои поклеили. Если бы в коридор не вышел, до сих пор не понял бы, где нахожусь.

И все же – почему меня заселили именно сюда? Не простое же это совпадение. Зная Гадеса, уверен – нет. Вопрос в том, что он хотел этим сказать. И каким боком старый маг имеет отношение к Перову. Неужели Аарон Давидович тоже на заместителя Воеводы работает? Нет, тут где-то концы с концами не сходятся.

Повертев меж пальцев стыренный под шумок из дипломата Вацлава хирургический скальпель, я поднялся с кровати и задумался. Если заселение в эту комнатушку не случайно – что тогда? Какие есть варианты?

Быть может, стоит проверить старый тайник? Вдруг при ремонте его не обнаружили? Или…

Отодвинув кровать к двери, я опустился на колени и пальцами отмерил от угла нужное расстояние. Начал орудовать скальпелем – и тут же вместе с обоями от стены отошел целый пласт шпаклевки. Еще б теперь как-нибудь тайник открыть…

Впрочем, с этим проблем не возникло, и вскоре я отложил на пол вынутый из стены кирпич и сунул руку в образовавшееся отверстие. Сразу же рванулся обратно, но было уже поздно: странное онемение моментально растеклось до самого локтя, от сжавшего кисть давления заныли кости, а потом меня потянуло прямиком в раззявивший беззубую пасть тайник. И уж не знаю – то ли я ужался до совершенно непотребного размера, то ли провал на месте вынутого кирпича увеличился в разы, но по стене меня не размазало. И даже почти не помяло. Почти.

Мгновение спустя я очнулся посреди пентаграммы, расчерченной в углу просторной комнаты с высоким закопченным потолком. Под стать потолку был и пол, покрытый прожженным во множестве мест линолеумом. Окон в помещении не было, как не было и непременных магических светильников – неяркое сияние излучали проглядывавшие меж книжных шкафов стены.

В противоположном углу за массивным деревянным столом сидел старик в бесформенной серой хламиде, который сосредоточенно помешивал деревянной ложкой содержимое стоявшего над газовой горелкой чугунка.

– Здрасте, Аарон Давидович, – без особого удивления признал я Гадеса. – Опять алхимичите?

– Да прям, ужин готовлю, – усмехнулся худой как щепка старик и пригладил всклокоченные седые волосы. – Ты проходи, чего встал как неродной?

– А не шибанет? – провел я рукой вдоль сияния, поднимавшегося от линий мелом нарисованной на полу пентаграммы. И только дождавшись ободряющего кивка старого мага, шагнул вперед. – Смотрю, у вас дела в гору пошли?

– Твоими бы устами… – Гадес выпнул из-под стола табуретку и поправил ремень сбившейся сандалии. – Присаживайся, разговор у нас не из коротких будет. Поужинаешь?

– А не хватятся меня там? – Принюхавшись к аромату булькавшего в чугунке варева, я отрицательно помотал головой: – Не голоден.

– И это правильно, – усмехнулся старик. – Для крыс отраву готовлю. Совсем замучили мутанты проклятые. Уже и магия не берет. Кофе наливай.

– Вот это запросто. – Когда угол снимал в Морге, постоянно к Гадесу кофе пить заглядывал. Очень он у него отменный получается, из какой бы бурды его ни готовили. – Так что насчет моего временного отсутствия?

– Не заметят, – Аарон Давидович перекрыл вентиль газовой горелки и, потянувшись, провел ладонью вдоль уходившей в стену нити концентрированной магической энергии, – не волнуйся.

– Да мне-то что? – хмыкнул я, наливая себе в чашку кофе из небольшой керамической турки. – Сахар есть?

– Если только тринадцать крупинок, – потеребив длинные бакенбарды, непонятно чему улыбнулся старик и внимательно меня оглядел. – Не волнуешься, говоришь? Ой ли?

– По этому поводу не волнуюсь, – уточнил я и тоже улыбнулся, хотя в чем шутка юмора так и не понял. Может, дойдет еще. – Но, учитывая, как наша последняя с вами беседа закончилась…

– А что? – удивился Гадес. – Нормально пообщались. Ты отсюда на своих двоих ушел? Ушел.

– Так-то оно так, но осадок остался, – невольно поежился я. Слухи о способностях Аарона Давидовича довести до собеседника свое недовольство ходили один краше другого. И некоторые из них вполне могли оказаться правдой. Как ни крути, у человека, выбравшего для доходного дома здание бывшего городского морга, должно быть весьма далекое от общепринятых стандартов чувство юмора.

– А вот это не страшно, главное, что сам в осадок не выпал, – на полном серьезе заявил маг и неожиданно подмигнул: – Ну раз ты настаиваешь, для начала разбор полетов проведем.

– Не то чтобы настаиваю, – глотнул я кофе. Устраивать разборки с одним из самых сильных магов Приграничья, который к тому же находится в месте сосредоточения нескольких силовых линий, было, по меньшей мере, глупо. Тем более к магическому полю до сих пор пробиться не получается.

– Не хочешь прошлое ворошить? – Гадес забрал у меня турку с кофе. – А придется.

– Да я уже понял…

– Вот и замечательно. Так понимаю, тебя смутила наша последняя встреча?

– Смутила – не то слово.

– Ну ты уж не взыщи, сам виноват, что под горячую руку попал. Никто тебя не просил ко мне ту мерзкую штуку притаскивать. Из-за нее все и началось.

– Вы про нож, что ли? – без особого удивления догадался я. – Вам-то он чем не угодил? И что, собственно, из-за него началось?

– Что началось?! – Не на шутку разозлившийся маг вскочил со стула и забегал по комнате. – Ты слепой? Все вот это! – Старик распростер руки в разные стороны. – У меня было скромное частное заведение, я не лез в политику и был сам себе хозяин, но из-за тебя спокойная жизнь отправилась псу под хвост! Теперь у меня заведение класса люкс, а очередь на номера расписана на несколько лет вперед! Мне пришлось нанять помощников, чтобы осталось время на собственные исследования! Да один ремонт чего стоит! Я уже молчу, что площадь защитного поля и расход энергии увеличились на порядок.

– Э… – отпив кофе, я не сразу смог подобрать нужные слова. – Может, мне комиссионные полагаются?

– Розги тебе полагаются. – Выпустив пар, Аарон Давидович уселся обратно на свое место. – Раньше я был сам себе хозяин, а теперь не пойми кто. И все из-за тебя.

– Да что случилось-то?

– Ты думаешь, откуда взялись деньги на ремонт, а? Ну пошевели мозгами, не разочаровывай старика.

– Перов дал? – высказал предположение я, помня, как по-хозяйски держался здесь заместитель Воеводы. – Или Дружина?

– Перов. С потрохами купил… – явно проглотив ругательство, не закончил фразу Гадес и уставился на скопившуюся на дне турки кофейную гущу. – Очень ему мое заведение приглянулось.

– А я тут при чем?

– А кто при чем? Гимназисты не смогли перемещения твоего ножа внутри Морга контролировать, вот и всполошились. Перов тогда и решил здесь себе запасной аэродром организовать. Сам понимаешь – место, от колдунов защищенное, ему позарез нужно было.

– Весело, – начал я собирать мысли в кучу. – И сколько он себе площадей оттяпал?

– Весь подвал. Но это ерунда, просто терпеть не могу, когда кто-то лезет в мои дела. А его шестерок теперь здесь как грязи. И если Перов решит, что я слишком много знаю… – Аарон Давидович замолчал и хмуро уставился на меня.

– Да уж, нехорошо получилось…

– И это все, что ты можешь сказать? – снова возмутился Гадес.

– Зато, думаю, вы многое сказать хотите, – не поддался на провокацию я.

– Это ты правильно подметил, – кивнул старик. – Именно так оно и есть. Ты хоть понимаешь, в какой серпентарий влез?

– Да я и слов таких умных не знаю. Просветите?

– Головой принципиально не пользуешься?

– Ну чего уж вы меня совсем никуда поставили, – фыркнул я. – Могу предположить. Вот, например: раз Перову нужно защищенное от гимназистов место, значит, он уже давненько планировал избавиться от Бергмана и сделать главой Гимназии своего ставленника.

Сказал и обмер – про Бергмана-то кто меня за язык тянул! Совсем плохой стал. Как бы оно боком не вышло.

– Если б только Бергмана. – Мои слова не произвели на Аарона Давидовича никакого впечатления. – И если б только Перов…

– Не понял? – уставился я на мага.

– Их тут целая компашка подобралась: Перов, Молохов, Гельман, Алешкин с Гарнизона. – Гадес подошел к одному из шкафов и достал толстый том в кожаном переплете. – И Бергман – это только начало. По их плану Воевода тоже бунта уродов пережить не должен был.

– Вот оно как, – неприятно удивился я. – Значит, Гимназия – это только отвлекающий маневр?

– Ну не то чтобы отвлекающий… – Гадес достал из фолианта сложенный вчетверо лист и убрал книгу обратно в шкаф. – Перов к гимназистам очень серьезно относится. Поэтому и главой не Стрельцова видит, а Грибова. Тот хоть в этой шайке-лейке и не участвует, но за ним люди пойдут.

– Ничего понять не могу. Вы-то, Аарон Давидович, откуда все это знаете? Или вас тоже привлекли?

– Это мой дом, – самодовольно улыбнулся старик. – И я знаю даже, сколько крыс живет в подвале, поверь мне на слово.

– Нет, вы уж их поименно перечислите, – от безысходности пошутил я. – Тогда получается, что-то пошло не по плану, раз Воевода еще импичмент меж ребер не получил?

– Не по плану, – развернул пожелтевший листок Гадес. – Задумка у этого комплота была просто идеальная, им бы еще маленькую толику везения и вообще бы весь жар чужими руками загребли. Да только на каком-то этапе сбой произошел…

– Получается, теперь они на свою пятую точку приключений огребут? – предположил я.

– Ты понимаешь – у них все учтено было, – покачал головой Гадес. – Возьмем хоть с Бергманом ситуацию: предполагалось, что тебя там подстрелят, и у СВБ даже подозрений не возникнет. А что вышло? Ты убег, да еще и подельника своего – Кузнецова – порезал. И что это изменило? Ни-че-го! Сразу другой козел отпущения нашелся – уроды. И попробуй только кто заикнись, что Дружина к этому делу причастна! Такая буча в Гимназии начнется! Вот и приходится на политическую ситуацию в Форте скидку делать. Теперь Царько, который и не при делах вовсе, за всех отдувается. Даже от дел отстранили за то, что покушение прозевал.

– Царько отстранили? – задумался я. – А вместо него кто?

– Заместитель, из молодых кто-то.

– А зачем вообще было убивать Бергмана? – облокотился я на стол. – Неужели ослабить позиции Воеводы хотели?

– Больше просто чтобы под ногами не путался, – фыркнул старик. – Та сеть на Воеводу закинута была.

– Это как?

– Не так давно контрразведчики заговор раскрыли.

– Прям заговор?

– Именно. Горожане с помощью пятой колонны Форт захватить планировали.

– Да ну? – усмехнулся я. – Сильно.

– Зря смеешься, – скривился Аарон Давидович. – Город под это дело, между прочим, ударную группировку в Рудный перекинул.

– Ни хрена себе! – У меня разве что челюсть не отвисла от удивления. Ну горожане, ну дают. – Теперь понятно, из-за чего китайцев трясти принялись.

– Именно…

– Но получается… – Мне вдруг пришло в голову, что беспорядки в Черном квадрате произошли как-то очень уж кстати для заговорщиков. – Уроды не просто так бучу затеяли?

– На самом деле на уродов ничего серьезного не возлагалось. Так, околотки погромить должны были, да отряды Дружины в район Центрального участка отвлечь. Китайцы тоже с самого начала мальчиками для битья выступали: создали бы видимость штурма Юго-восточных ворот и беспорядки на юге Форта устроили. А вот твоему бывшему командиру задачу поважнее поручили…

– Кресту? – не особо удивился я.

– Он роту дальней разведки давно под себя подмял, им ликвидация командиров Гарнизона, Патруля и Дружины поручена была. Крест, правда, во время бунта так себя никак и не проявил…

– Ничего не понимаю, – потер я виски. – А смысл? Как бы горожане в Форт попали?

– А ты подумай, кто мог провести горожан в Форт и при этом прикрыть их от гимназистов?

– Загадки загадываете, – пробурчал я, ничего не понимая. – Братство?

– Сестры Холода, – в очередной уже за сегодня раз огорошил меня старый маг. – Да только они отчего-то в самый последний момент на сторону Дружины переметнулись. И активно, кстати, Черный квадрат зачищать принялись. А горожане так в Рудном до сих пор и сидят. Обменялись ультиматумами с Воеводой, но резких движений никто не делает.

– Но если контрразведка обо всем знала, то как Перов решился ничего не предпринимать? Настолько был уверен в собственных силах? А если бы валькирии горожан поддержали?

– Вот тогда бы Перов всех одним махом и уделал. Отряды-то Дружины не просто так в боевую готовность приведены были. Да завертись эта кутерьма, его штурмовики, которые через одного измененные, прямо в Центральном участке Воеводу бы и порешили. Не зря они у меня в подвале уже третий месяц кантуются. – Гадес вновь свернул листок и накрыл его морщинистой ладонью. – Спутали ему валькирии все карты, спутали…

– Я одного понять не могу – почему все это именно здесь обсуждалось?

– А где еще? В Морге ни одни гимназист, ни один медиум ничего не вынюхает… – Аарон Давидович протянул мне сложенный листок. – Меня тоже в расчет можно не брать. Я ж невыездной… Да и куда идти-то на старости лет?

– Это что еще такое? – присмотрелся я к сложенному листу, но разворачивать его не стал.

– Просьба у меня к тебе будет, – поднялся из-за стола старый маг. – Найди возможность Грибову передать. И тебе, глядишь, кое-какая выгода от этого будет.

– Какая? – заинтересовался я. – И кто бы меня отсюда выпустил?

– Утро вечера мудренее, – сгорбился старик. – Бери, а там видно будет. Ты хоть представляешь, чего от тебя Перов хочет?

– Тот самый гадкий нож и просил найти, – не стал я ничего скрывать.

– Нельзя в одну реку войти дважды, – покачал головой Гадес. – И может так статься, найдешь ты совсем не то, что ищешь. Или не только то. Так вот, прежде чем рубить с плеча, подумай. Поразмысли над последствиями. И не стесняйся совета спрашивать…

Я собирался задать еще кучу вопросов, но Гадес резко взмахнул рукой, и меня закружило невидимым смерчем. Стены комнаты искривились, стол размазался в серую полосу, и только фигура мага сохранила былую четкость, но и она через пару ударов сердца растаяла в подступившей тьме.

Очнулся я, сидя на кровати в своей каморке. Голова кружилась, слегка подташнивало, но в целом самочувствие было вполне на уровне. Так вот и не скажешь, что мной только что вместо шарика в межпространственный теннис сыграли. И если б не бумажка в кулаке зажатая, точно бы решил, что все приснилось.

Мне едва удалось спрятать в карман всученную Гадесом записку с непонятными иероглифами, когда дверь распахнулась, и в сопровождении хмурого Рустама в комнатушку завалился Вацлав. Ему-то какого рожна надо?

– Случилось чего? – демонстративно зевнул я, обратив внимание на бегающий взгляд лекаря. Рустам остался стоять в дверях и, что самое поганое, – правую руку держал заведенной за спину.

– Я скальпель свой где-то потерял, – облизнул губы чем-то явно обеспокоенный Вацлав. – Не видел? Ему красная цена – грош, но новый найди попробуй…

– Этот, что ли? – поднял я с пола почти даже не покоцанный хирургический инструмент и протянул владельцу. – А то валялся тут…

– Благодарю, – коротко кивнул Вацлав и повернулся к Рустаму: – Все?

– Инцидент исчерпан? – глянув на стоявшего в дверях парня, вновь повернулся я к лекарю. – Или как?

– Замри, – вдруг приказал мне мгновенно оказавшийся рядом Рустам. К затылку прикоснулся холодный металл, и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы просчитать наиболее вероятные последствия неосторожного движения. Лишняя дырка в голове еще никому на пользу не шла…

Вообще – я бы мог попытаться. Резко податься в сторону, перехватить пистолетный ствол, пинком рассадить Рустаму коленную чашечку. И – с очень высокой долей вероятности – схлопотать пулю. Да и Вацлав, сволочь, времени не терял и ловко воткнул мне в шею тонкую иглу одноразового шприца.

Острый укол боли и, не чувствуя ног, я начал оседать на пол.

– Не волнуйся, – словно через толстый слой ваты донесся до меня глухой и странно искаженный голос Вацлава. – Это не смертельно. Всего лишь небольшая страховка.

Аут.

Глава 2

Если идти от двухэтажного особняка Яна Карловича к Красному проспекту, волей-неволей придется миновать заброшенный микрорайон. Люди там давно не селились, крысы перебрались вслед за людьми, а всяческой гадости не давали расплодиться постоянно наведывающиеся работники СЭС. Бандитов местные развалины тоже не прельщали, так что, как ни странно, район этот вполне мог считаться куда безопасней многих других. Мог, но все же идти мимо пустых коробок разрушенных домов и заснеженных улиц было на редкость неуютно.

Хотя откуда взяться спокойствию, если по бокам неотрывно следуют два не шибко дружелюбно настроенных лба? Вот дадут сейчас по башке, и найдут, только когда снег к лету сойдет…

Я резко остановился – пальцы сжали рукояти узких кинжалов – и замер: не обратившие на мой маневр внимания племянники Гиоргадзе спокойно шли дальше. Черные кожаные куртки еще долго маячили в снежной пелене, а я так и стоял, пораженный неправильностью произошедшего.

Не так все было. Совсем не так.

Сон уходил мучительно медленно, и эта неторопливость наполнила голову отвратительной тяжестью. Да и на душе было, откровенно говоря, паскудно. Ни за что ни про что ведь парней в края счастливой охоты отправил.

Стоп! Как это ни за что? Было за что, было. Хотя, от этого не легче. Надо бы свечку в церковь сходить поставить, что ли…

Потянувшись со сна, я зажал лицо в ладонях и замер – пальцы нащупали какие-то бугры на непонятно от чего зудевшей коже. Сон слетел вмиг. Соскочив с кровати, я в недоумении уставился на руки – все в порядке! – и вновь, уже куда осторожней прикоснулся к лицу. Больно! Кожа лба и щек оказалась сильно воспалена, а нос и вовсе распух и превратился в уродливую пародию на кое-как очищенную картошку. Еще и глаза заплыли. Да что за дела?!!

Выскочив в коридор, я метнулся в комнату к Напалму и едва не растянулся на полу: тело охватила странная вялость, дыхание сбилось, а выступившая на спине испарина моментально промочила футболку. Кое-как доковыляв до нужной двери, завалился внутрь и, не обращая внимания на что-то пробормотавшего со сна хозяина, прямиком направился к висевшему у рукомойника зеркалу.

Мать моя женщина!

Из зеркала на меня смотрела чужая физиономия. Лицо совершенно незнакомого человека. Человека? Хрена с два! Урода! Урода…

– Эй, уважаемый! Что за дела? – приподнялся на локте лежавший на кровати Напалм. – Вали отсюда!

– Заткнись, – прохрипел я и сам не узнал собственного голоса. Будто голосовые связки струной стянули. – Не до тебя.

– Чего?! – ошалел от такой наглости пиромант. – Да я тебя, урод…

– Пошел ты… – Я тяжело опустился на стул и зажал лицо в ладонях. Что за дьявольщина творится? Что за дела?! Не бывает же так: вчера все нормально, а сегодня раз – и рожа у тебя плохо прожаренную яичницу напоминает. Мало того, что все воспалено и нос чуть ли не вдвое распух, так еще и физиономию перекорежило, будто под кожу силикон закачали.

– Лед?.. – как-то враз осунулся только сейчас признавший меня Напалм. – Ты чего это?

– А хрен его знает, Напалм, хрен его знает. – Я провел ладонью по шее и неожиданно наткнулся на какой-то припухший бугорок. Да это же след укола! Только тут из туманной дымки всплыло окончание вчерашнего вечера. Вот оно, значит, как…

– Ну и голосок у тебя. Как у той вороны… – уселся на кровати немного успокоившийся пиромант. – Да и лицо не лучше. И как тебя угораздило? Под выброс попал?

– Ага, попал, – кивнул я и поморщился от пронзившей голову боли. – Только не под выброс, а под раздачу…

– Излагай. – Откинув одеяло, Напалм принялся одеваться.

– Ты оклемался, что ли? – удивился я. – Вчера же еще пластом лежал.

– Да ну, ерунда какая, – отмахнулся парень. – На мне все как на кошке заживает. Вера сказала, мне супермагистр вкололи?

– Вкололи. – Я прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула. Голова просто раскалывалась. Черт, у меня что, мозги забродили? Такое чувство, вот-вот черепную коробку разорвет. Да еще будто снежок в голову запихали – так и жжет холодом. Что-то это мне напоминает. А что именно – никак не сообразить. – Неужели сразу полегчало?

– А то! – стараясь не смотреть мне в лицо, усмехнулся пиромант. – Вера вон тоже полночи караулила, никак поверить не могла, что все тип-топ. Еле спать отправил. Ты лучше скажи – мы где, вообще?

– В заднице. Мы в заднице, – в общем-то, почти не покривил душой я.

– И как выбираться в более пригодные для обитания места? – не принял мои слова всерьез Напалм.

– А ты сам подумай, не маленький…

– Все настолько запущено?

– Скоро будет, – скривился я от боли и несколько раз легонько ткнул кулаком в стену. – Вот пообщаюсь с твоим лечащим врачом и будет…

– Может, не стоит? – Парень умылся холодной водой, отфыркался и вытер лицо висевшим на гвоздике у рукомойника полотенцем.

– А по-другому никак, – слизнул я кровь с рассаженной костяшки и поднялся со стула. – В общем, так. Мы здесь на правах заключенных. Свалить самостоятельно нечего и думать, так что веди себя соответственно. Если сочтут обузой – даже крематорий не понадобится. Шанс вывернуться есть, и даже обещают на определенных условиях отпустить, но, в свете последних событий, лучше не расслабляться…

– Мы не у «Несущих свет» часом? – прищурился вновь опустившийся на кровать пиромант, который, несмотря на бахвальство, все же чувствовал себя неважно.

– Если бы, – вздохнул я. – Ладно, ты отдыхай. Вере и Коле передай, чтоб не суетились…

– А сам ты?

– А мне здоровьем заняться надо, – оскалился я и провел кончиком языка по лопнувшей губе. Нет, кто-то мне за это ответит. И я даже знаю кто.

Вот только жизнь штука сложная, и иногда эмоциональные порывы приходится давить, душить и откладывать на будущее, утешая себя общеизвестной истиной, что месть – это то блюдо, которое следует подавать на стол изрядно остывшим. На самом деле на гастрономические изыски было плевать, но обстоятельства… Всему виной обстоятельства. Целых два обстоятельства…

Все просто – Рустаму хватило ума заявиться ко мне в комнату, взяв в сопровождающие парочку конкретных дуболомов. Но вообще от визита в реанимацию его спасло не столько их присутствие, сколько мое отвратительное самочувствие. Сил хватило только доковылять до каморки, ладно еще повалился не на пол, а сразу на кровать. Давненько так плохо не было. Сволочи, какие сволочи…

– Ну и как у нас самочувствие? Головка бо-бо? – с каким-то прямо садистским жизнелюбием заулыбался заглянувший в дверь Рустам.

Оттеснив его к стене, следом ввалился охранник и наставил на меня черный ствол чаромета. Второй телохранитель остался стоять в коридоре и, подавшись в сторону, пропустил невозмутимо насвистывавшего какой-то попсовый мотивчик Вацлава.

– Переживу, – уставился я на Рустама налитыми кровью глазами. – Я – переживу.

– Намекаешь, что не всем так повезет? – еще сильней залыбился парнишка и вдруг стал совершенно серьезным. – Учти, у тебя в башке сейчас одно очень интересное заклинание обживается. Дернешься – для начала парализует. Дальше – больше. Все ясно?

– Пошел ты, – скорчил я гримасу, но дергаться не стал. Руки-ноги будто ватные, он и без помощи охранников меня сейчас одной левой сделает. Вот оклемаюсь… Но и тогда – не факт. Крутятся в голове какие-то чары, ворочаются. А как пальцы в кулак задумал сжать, да в морду этому гаду дать – вся рука плетью обвисла.

– Ай-ай-ай, – скорчил скорбную гримасу Рустам. – Мы, значит, о его безопасности думаем, а он…

Я молча провел ладонью по лицу и поморщился.

– Разрешите, буквально на одну минуту… – Вацлав, ухватив за подбородок, развернул мое лицо к свету. – Да нет, просто чудесно процесс идет. Никаких осложнений.

– Да ну? – со всей возможной язвительностью выдал я. – А с лицом у меня тогда что? Съел чего-то?

– Это всего лишь реакция на введенный мутаген. – Лекарь вытер пальцы одноразовой салфеткой. – Сущие пустяки. К тому же на начальной стадии для нейтрализации действия этого препарата достаточно пройти недельный курс реабилитации.

– И сколько длится начальная стадия? – сразу понял скрытый в его словах намек я.

– Неделю от силы, – усмехнулся Рустам. – Так что в твоих же интересах все сделать быстро. – Понимаешь, о чем я?

– Вполне. – Ко мне понемногу начало возвращаться спокойствие. Подстраховаться они решили, значит. Ну-ну.

– Свободны, – решив, что никаких осложнений больше не предвидится, отпустил охранников Рустам. – Вас, господин лекарь, тоже больше не задерживаем…

– Принимай утром и вечером натощак, – оставил на откидном столике стеклянный пузырек с синими таблетками Вацлав, прежде чем выйти из комнаты. – Витамины и обезболивающее…

– Спасибо, – не сказать, чтобы от всего сердца, поблагодарил его я и во все глаза уставился на вошедшего в комнату урода.

Крепкого сложения высоченный парень с неестественно выпученными глазами, покрытой бородавками кожей и опухшей шеей казался знакомым, но вот так сходу вспомнить, где мы с ним пересекались, не получилось. А что его физиономия знакома – факт.

– Привет, Лед, – поздоровался со мной голосом Второго измененный. – Добро пожаловать в клуб прокаженных.

– Вот ни хрена себе! – только и выдохнул я. – Ты-то каким боком здесь?

– Давайте вы потом за жизнь потрещите? – недовольно скривившись, предложил Рустам. – Не против?

– Ладно, Зубастый, иди погуляй пока, – не обратил на его недовольство никакого внимания Второй. – Не впились никуда нам эти пять минут. Заодно и в курс дела его введу.

– Лекаря провожу и вернусь, – всем своим видом продемонстрировав недовольство, выскочил в коридор Рустам. Оно и понятно, из Второго двух таких как он скроить можно. – Короче давайте.

– Заметано, – хмыкнул Второй и закрыл за ним дверь. – Как же тебя так угораздило?

– Не повезло. – Чувствуя, как рвет горло каждое слово, я раскрутил оставленный лекарем пузырек и проглотил сразу две таблетки. А то сил уже никаких нет. – Ты как?

– Привык, – уселся на мою кровать парень. – Наших никого не видел?

– Напалм и Вера в соседних номерах чалятся. Конопатого глаза бы мои не видели. – Я присел на стол и сунул пузырек в карман трико. Про Ялтина, понятное дело, ничего говорить не стал. Ни к чему это.

– Надо зайти будет, поздороваться, – обрадовался Второй. – А с Гришей у тебя чего?

– Да гад он, – поморщился я. – Ладно, земля круглая, отрыгнется. Ты скажи лучше – почему Зубастый?

– А ты на его зубы внимание обратил?

– Нет. А что такое?

– А они алмазные, – наслаждаясь моим удивлением, заявил Второй. – И в каждый какое-то защитное заклинание залито.

– Круто, – покачал головой я. – Это он сам догадался такой апгрейд устроить или подсказал кто?

– Он, как и ты, из патрульных вроде, – зевнул парень. – Вот и попал под серый иней. Откачать – откачали, но зубы покрошились полностью.

– И ему за счет Патруля вставили новые, – ухмыльнулся я. – Чё свистеть-то?

– Кто про Патруль говорил? Деньги он сам где-то нашел.

– Вона как. Он у нас подпольный миллионер, получается.

– Да хоть так, тебе-то что?

– По барабану, – признался я. – Слушай, ты же по делу, поди, пришел? Так?

– По делу, – не стал юлить Второй. – Работать вместе будем.

– В смысле? – решил я уточнить, что именно известно парню.

– В прямом, – не купился на мою подначку Второй. – Тебе руководство задачу поставило? Вот. А нас с Зубастым прикрепили для усиления.

– Ты как, вообще, себе это представляешь? – уставился я на не менее моего изуродованного мутациями парня. – Вот выходим мы сейчас на улицу и начинаем справки наводить? Да нас если сразу не прибьют, то точно прямиком в гетто отправят.

– Пусть попробуют, – зло ухмыльнулся Второй.

– И даже пробовать не будут. Про бунт слышал? С вашим – тьфу ты! – с нашим братом никто церемониться не станет. Еще понимаю, мне эту дрянь вкололи – и на короткий поводок посадили, и мать родная не узнает. Но тебя в сопровождающие зачем приставили? Нормальных людей нет?

– Держи, – кинул мне красные корочки удостоверения Второй. – Мы с тобой не уроды, мы с тобой спецподразделение «Красный декабрь». И все расследования, связанные с гетто и измененными, – теперь на нас. Так что можем пол-Форта на уши поставить, и никто слова поперек не скажет. Зыко?

– «Красный декабрь», – повторил я вслух, рассматривая удостоверение. Фотографии, понятно дело, нет, фамилия чужая, но магическая пластинка идентификатора вклеена. Не бляха дружинника, конечно, но лучше чем ничего. А ведь получается, Перов решил свой засадный полк легализовать? Опасается, что от Воеводы в ближайшей перспективе избавиться не получится? – Зыко – это не то слово.

– Вы долго еще? – заглянул в приоткрывшуюся дверь Рустам.

– Заходи, я его уже в курс дела ввожу, – махнул ему рукой Второй. – Так на чем мы остановились?

– На измененных, – напомнил я. – Что с гетто?

– С гетто все хорошо, – прислонился плечом к стене Зубастый. – Над гетто Сестры Холода шефство взяли. Теперь в восточной части Черного квадрата они своих наемников расквартировали. Уродам потесниться пришлось, но у них такая естественная убыль…

– И Городской совет это одобрил?

– Да всем по фигу, – скривился Второй. – Тем более валькирии на себя большую часть расходов по снабжению и лечению взяли. Ну и за безопасность теперь они отвечают.

– А «Красный декабрь», получается, Дружина курирует? – на всякий случай уточнил я. – Так?

– Именно, – кивнул Рустам. – Еще какие чисто познавательные вопросы есть?

Я шмыгнул распухшим носом:

– Много дел во время бунта измененным натворить удалось? К чему спрашиваю – не вздернут нас на первом попавшемся фонарном столбе?

– С такими ксивами, – похлопал своим удостоверением по дужке кровати Второй, – нет, но по одиночке ходить – не рекомендую. Чистые сейчас в большом авторитете.

– Понятно, – ничуть не удивился я услышанному. – Каков план действий?

– А вот это мы у тебя хотели узнать, – тяжело уставился на меня Зубастый. – Задачу поставили, теперь сам думай.

– Так понимаю, мою свободу никто не ограничивает?

– В пределах Форта – свободен как птица.

– И то хлеб, – не стал я скрывать своего облегчения. – Раз так, мне понадобится оружие – в идеале то, которое забрали, – и отводящий пули амулет. Да и одежду верните.

– Держи. – Второй вытащил из кармана выпуклый металлический диск и отстегнул его от толстой стальной цепочки.

– Это что такое? – поймал я весьма увесистый амулет, на зеркальной поверхности которого не обнаружилось ни единого символа. Магического излучения тоже не ощущалось.

– «Архангел 90/1», – объяснил измененный. – Ты ведь уже алхимическим «Ангелом-хранителем» пользовался? Это то же самое, только более продвинутая версия. Исключительно для служебного пользования в Форте сертифицирован.

– Вы, смотрю, совсем с гимназистами не дружите, – отметил я для себя немаловажную деталь. Надо же – у алхимиков заказ разместили!

– Мы выбираем лучшее, – снисходительно просветил меня Рустам. – Одежду и оружие сейчас принесут.

– Вот и замечательно, – поежился я от холода скользнувшего под футболку амулета. – Остается получить доступ к архивам СЭС, и дело в шляпе.

– СЭС? – нахмурился Рустам. – Зачем? Не уверен, что у нас есть на них выход.

– Разыскиваемый нами… предмет – такая гадкая штука, что его владелец просто не может за собой не наследить. – Я решил не идти на конфликт и выдал часть правды. А куда деваться? Другого способа найти запрятанный где-то в Форте нож пока придумать не удалось. Ладно, может, чего и выгорит. – А кроме СЭС, никто по большому счету данные о проявлениях Стужи внутри городских стен не обобщает. Хотя не факт, что и в их архивах нужная информация отыщется.

– Что-нибудь попробую сделать, – задумавшись, подошел к выходу из комнаты Зубастый. – Собирайся пока…

– Он издевается, что ли? – поинтересовался я у Второго, когда за Рустамом закрылась дверь. – У меня, можно подумать, тут вещей – умотаться.

– Ладно ты, забей, – поднялся с кровати парень. – Сейчас шмотки твои принесут, как готов будешь – в холл выходи.

Реквизированные при аресте вещи принесли минут через десять. Но если с запиханной в баул одеждой оказался полный порядок – по крайней мере, фуфайка, свитер, шапка, меховушки и зимние ботинки оказались на месте, – то с оружием ситуация оказалась куда запущенней. Все что удосужились вернуть – это «Гюрзу» с одним запасным магазином и финку. Что за дела еще? «Вереск» где?

Наскоро одевшись – кобуру куда-то замылили, и пистолет пришлось сунуть в карман фуфайки, – я выскочил в коридор и направился на выход, но тут меня перехватил выглянувший из своей комнаты Напалм:

– Далеко собрался?

– Да припахали опять, – сморщился я. – Вере и Коле скажи: пусть не теряют.

– Взял бы их с собой, – предложил пиромант. – А то они как с цепи сорвались – еще поубивают друг друга.

– Нашим легче, – отмахнулся я. – Ты давай, выздоравливай, короче. Может, подсобить придется.

– Всегда готов, – видимо, вспомнив пионерское прошлое, вскинул ко лбу открытую ладонь Напалм. – Слышь чё, ты с татарчонком на дело собрался?

– Ну и?

– Поосторожней с ним, – неожиданно предупредил пиромант. – Я его не чувствую. Вообще. Помнишь того недоноска Димитрия? От того хоть какой-то проблеск шел, а тут – глухо.

– Учту, – кивнул я, задумавшись, почему сам не обратил на это внимания. Скорее всего, дело в заблокированных Гадесом магических потоках. Ничего, на улице разберемся, что к чему. – Бывай.

Вопреки опасениям, долго и нудно пинать перегораживающую коридор дверь не пришлось. По сути, я и пнуть-то ее как следует не успел. Только раз приложился, как охранник подсуетился и всего удовольствия лишил. Вот ведь…

Со Вторым из-за «Вереска» тоже поругаться не получилось – он дожидался меня вовсе не в одиночестве, а выяснять отношения при Вацлаве не хотелось. Ладно, может, оно и к лучшему. Остыну пока. Но, когда лекарь отправился проведать Напалма, к нам в подвал по лестнице спустился Рустам. Вот ведь! Опять двое на одного получается. Ну да не впервой.

– «Вереск» где?

– Не вернули, что ли? – удивился Второй.

– Патроны тоже замылили.

– И не надо, – заявил вдруг Зубастый. – Нет сейчас у тебя необходимости в такой огневой мощи.

– Да ну? – уставился на него я.

– Точно тебе говорю, – спокойно выдержал мой взгляд Рустам. – Второй, ты идешь – нет?

– Не видишь, что ли? – кряхтя распрямился измененный, который как раз скинул кроссовки и натянул ватные штаны. К выбору одежды, надо сказать, Второй подошел весьма основательно: на диване рядом с ним лежали заячья ушанка, теплый пуховик и подшитые резиной валенки. – Идите, догоню.

– Пошли, – подтолкнул меня к лестнице Зубастый, который в своей кожаной куртке на фоне пуховика Второго и моей фуфайки смотрелся просто-напросто пляжником.

– Куда пошли-то? – начал подниматься вслед за ним по ступенькам я. – В архив СЭС?

– Разбежался, – приложил Рустам бляху к вмурованной в стену металлической пластинке. – Сначала куратора найдем, он пропуск туда выпишет…

– И кто у нас куратор? – Я поднялся на первый этаж Морга, оглядываясь по сторонам. Н-да, ну и ремонтик Гадес себе забабахал! Стены и пол керамической плиткой отделаны, подвесные потолки, пластиковые окна… А ведь это даже не центральный вход.

– Ты его не знаешь, – предпочел не отвечать на этот вопрос Зубастый и, миновав пост охраны, толкнул дверь на улицу.

– Уверен? – ухмыльнулся я, но глотнул холодного воздуха и сразу же замолчал. Ноздри защипал мороз, и с непривычки стало как-то очень уж неуютно. Блин, и чего они меня к куратору своему потащили? Ехали бы сами.

Хотя – как ни крути, на улице хорошо. Только холодно. Деревья, вон, все серебром инея покрыты, небо ясное-ясное, ни облачка, ни тучки. Дым из труб и тот по земле стелется. Здесь еще ничего, а в городе, чую, дышать нечем. Ну да ладно, переживем как-нибудь.

– Взмерз? – удивился доставший сигареты Рустам, когда я опустил на лицо вязаную шапочку с прорезями для глаз и посильнее натянул ушанку. – Ты ж вроде морозоустойчивый?

– Людей рожей своей пугать не хочу.

Как-то мне нехорошо. Нет, понятно, хорошего мало, когда из тепла на улицу вытаскивают, тем более минус конкретный стоит. Но не в этом дело. А в чем именно – так сразу и не понять. Ясно, что башка раскалывается и в целом самочувствие хреновое в первую очередь из-за укола этого гадского. Только вот почему-то пришлось щиты, отсекающие поля магической энергии, сразу же чуть ли не на полную мощность выставить. Странно. Это раньше энергетический фон в Форте словно затхлая болотная водица был, а сейчас в нем явственно льдинки плавают. Черный полдень скоро? Или какая-то беда с городской защитой приключилась? Уж не со смертью ли Бергмана это связано? Да не-е, бред.

– Забей, – посоветовал Зубастый. – Зато теперь можешь по улицам ходить, не опасаясь, что старые должки припомнят.

– Это плюс, – после недолгого раздумья согласился с парнем я, убедившись, что моих колдовских талантов не хватает для нейтрализации управляющего заклятия. Только-только клубок чар затронул – чуть мозги из ушей не полезли. – А вот ты скажи, на фига чары наложили? Мне ж без антидота все равно никуда не деться.

– А сам как думаешь?

– Никак не думаю. – Из-за крыши соседнего дома выглянуло солнце, и я отошел в тень. Что самое поганое – Напалм оказался прав, и внутренним зрением Зубастого различить не удалось. Так – смутные пятна какие-то. Будто и не живой человек передо мной. Не бывает так. Неужто защитные заклятия с ним настолько срослись? – От ваших экспериментов думать больно.

– Кто-то из контрразведчиков тебе в досье вспышки неконтролируемой агрессии внес, – просветил меня прикрывший за собой дверь Второй и принялся завязывать «уши» меховой шапки. – Мол, в стрессовых ситуациях не всегда адекватно на происходящее реагируешь.

– Отморозок ты, короче, – усмехнулся Зубастый. – Так вот дернешься, не подумав, и…

– Примерно так? – в ответ ухмыльнулся я, когда вхолостую щелкнул боек направленной в голову Рустаму «Гюрзы». В полной мере насладившись устроенным спектаклем, я вставил в пистолет магазин и передернул затвор.

– Что-то типа того, – скис Зубастый. – А с заклинанием этим к тебе хоть спиной повернуться не страшно.

– Ну и долго мы здесь куковать будем? – Я убрал «Гюрзу» в карман. А ведь прав Рустам, как ни крути – прав. Этот же фокус с заряженным пистолетом у меня рука не поднялась провернуть. Еще и в голове будто колокол ударил. Вот оно как…

– Ты пешком идти собрался? – посмеиваясь из-за устроенного мной представления, поинтересовался Второй. – Сейчас сани приедут.

– Сани – это хорошо, – вздохнул я. – Еще бы позавтракать не мешало.

– Сначала дела сделаем, – вполне ожидаемо обломал меня Рустам. – Потом уже и пообедаем.

– Если не поужинаем, – добавил оптимизма Второй.

Сани подъехали минут через десять. За это время я сполна налюбовался окрестностями и успел порядком задубеть. Так что когда охранник распахнул ворота и в ограду Морга въехали сани, был этому только рад. И наплевать, что впереди полная неопределенность, главное – двигаться начать. А там уже видно будет.

Пока мы с Рустамом устраивались на лавках, Второй погладил гнедую лошадку по шее и скормил ей зеленое яблоко. Вот ведь любитель животных…

– Сан Саныч говорит, к «Весне» ехать придется, – уже на ходу заскочил в сани парень.

– Как бы с валькириями проблем не было, – забеспокоился Зубастый. – Вы ж у нас измененные наглухо…

– Видно будет, – буркнул в ответ Второй, который и в зимней одежде на нормального человека походил мало. Слишком уж сильно Приграничье его перекорежило. Хотя могло быть и хуже…

– Там какая-то операция проводится, – обернулся к нам возница, когда сани выехали за ограду Морга. – Половину ваших согнали.

– А! Тогда нормально. – Рустам положил АКМ на колени и прикрыл глаза.

Вообще, вооружены мои напарники – а точнее конвоиры, – были весьма неплохо: у Зубастого АКМ и Стечкин, у Второго «Клин» и наган. Еще и гранаты в нашитых на пуховики кармашках напоказ выставлены. Все серьезно, блин. Только я как бедный родственник…

Тем временем сани выехали на Красный проспект, и разгулявшийся на открытом пространстве ветерок мигом выдул из-под одежды последние крохи тепла. Впрочем, беспокоило меня в первую очередь не это, а становившиеся все ощутимее уколы разлитой в пространстве магической энергии. Нет, точно пробой случился. И куда гимназисты только смотрят? Или им сейчас не до таких мелочей?

Людей, как ни странно, на улице было совсем немного. И все больше на глаза попадались наряды дружинников. Почти на каждом перекрестке по три-четыре человека выставлены. А обычный люд по подворотням рассосаться пытается. Чтоб глаза, значит, стражам правопорядка не мозолить.

Хотя нет – чем дальше от северной окраины, тем спокойней становится. Вон уже и на блошином рынке, как обычно, народу не протолкнуться, и сразу несколько бригад пострадавшие при бунте дома ремонтируют. Это и понятно: тут же в каждой пятиэтажке столько контор и лавок расположено, что им дешевле скинуться на ремонтников, чем из-за вынужденного простоя деньги терять. Да и разрушения, по большому счету, плевые: окна в основном взрывами повыбивало, да шальным выстрелом из гранатомета шифер с крыши разметало. Если вскладчину – пустяки. Правда, стекольщики могут цены загнуть, но, думаю, Торговый союз своих в обиду не даст.

Неожиданно я понял, что сознательно стараюсь не думать, как выпутываться из этой ситуации. Поверить Перову на слово и плыть по течению? Ага, а люди Хозяина просто так смотреть будут, как нож уплывает? Да и кроме них в этой партии игроков хватает. Но, если дергаться начну, – как бы самого себя не перехитрить. Так-то хоть какой-то шанс появится из Приграничья сдернуть. Как ни крути, в успехе «Несущих свет» и я и Перов кровно заинтересованы. Заместитель Воеводы вообще исключительно на них ставку сделал. Если портал заработает – плевать ему и на Северореченск, и на Город будет. Да и Воеводу схарчит и даже не поморщится. А вот если нет…

Так что все вроде очень даже неплохо пока получается, да только поблизости от любой уважающей себя бочки меда ложка дегтя обязательно маячит. Ладно, мне мутаген вкололи – шаг, что ни говори, с точки зрения Перова вполне обоснованный. Главное, чтобы про антидот не забыли. А вот управляющее заклинание куда сильней напрягает. Чувствую ведь, как под темечком змеюка ворочается. И не сделать с ним ничего.

Вспышки агрессии? Есть такое дело. Но слишком уж превентивные меры надзирателям много власти надо мной дают. Только попробуй слово поперек скажи – мигом скрутит. Соответственно и относиться будут не как к партнеру, а как к вещи. Отсюда и до выстрела в затылок в качестве гонорара за найденный нож недалеко. Надо с этим что-то делать.

Сан Саныч свернул с Красного проспекта на едва расчищенную от снега соседнюю улицу, и я постарался выбросить из головы все посторонние мысли – как-никак на территорию Сестер Холода заехали. А они, если верить Перову, мной очень живо интересовались. Как бы старое вспомнить не решили. С них станется…

Сначала проехали по пустырю мимо серой стены бывшей женской колонии, над которой торчали караульные вышки, потом вывернули прямиком к торговому дому «Янус».

Эх, мне б с Яном Карловичем сейчас перетрещать… Глядишь бы и посоветовал чего. Хоть в последнюю нашу встречу он и был какой-то ватный, но раньше всегда дельные советы давал. Нестандартные и очень действенные. И как бы от Зубастого и Второго минут на двадцать избавиться? Хм… пока – никак.

Сани вывернули к пятиэтажке, первый этаж которой занимала «Весна», и Сан Саныч остановил лошадку рядом с перегородившими проезд дружинниками.

– Чего еще? – выпрыгнул на снег Зубастый.

– Вы б пешком дальше, – предложил сержант. – А то с труповозкой не разминетесь.

– А чё такое? – вслед за напарником выбрался из саней Второй.

– Увидите, – не пожелал отвечать на вопрос измененного дружинник. Оно и понятно: он-то типа кадровый, а мы со Вторым загодя красные повязки на рукава нацепили. «Красный декабрь». Как бы только кто «совершенно случайно» не пальнул. Уж больно все на уродов злые сейчас.

Хотя, может, это паранойя разыгралась. А на самом деле у сержанта просто нервишки расшалились. У меня от увиденного тоже сердечко екнуло. Гордость хозяйки «Весны» – стеклянная витрина расплескалась сотнями осколков по сугробам газона. Вместо дверей красовался закопченный пролом, а от вывески заброшенного продуктового магазина теперь остались всего три буквы «ПРО». Остальные смел огненный росчерк боевого заклинания. И ладно бы дело лишь этими разрушениями ограничилось, так нет – на две труповозки городского крематория уже с десяток трупов стащили. И еще, по крайней мере, трое покойников на газоне валяются. Вот так дела… Операция, говорите, проводилась? Случаем, не под кодовым названием «Убей их всех»?

Интересно, они другого места не нашли, что ли? «Весну» же Патруль крышует. Сколько помню, всегда харчи патрульным здесь выдавали. Или это на моих бывших сослуживцев наезд? Точно – вон четыре трупа в белых полушубках. Так что получается – операцию по захвату патрульных проводили? Неужто до роты дальней разведки руки дошли?

– Ну и где он? – Напряженно высматривавший кого-то среди толпившихся у кафе людей Второй толкнул в бок Зубастого. Вообще, служивых без труда можно было разделить на три группы: щеголявших камуфляжем и петлицами дружинников, нервных чинов из Патруля и сбившихся в кучу бойцов «Красного декабря». Что характерно – у всех валявшихся на газоне трупов на рукавах красные повязки. К чему бы это?

– Не вижу, – поправил ремень автомата Рустам. – Может, внутри?

– Узнайте, вон, у своих, – предложил я.

– Самый умный, что ли? – окрысился Рустам. – Тебя спросить забыли.

– Понятно, – усмехнулся я, пританцовывая на месте. – Слышь, Второй, а чего – это ваши сами облажались или их как пушечное мясо использовали?

– Ты угомонишься, нет? – теперь уже не на шутку разозлился Зубастый, но тут ему стало не до меня: из разгромленного кафе начали выбираться дружинники. Знаков различия на петлицах не разобрать, но судя по всему – чины у них немаленькие. Остальные, вон, чуть ли не по стойке «смирно» вытянулись.

– Ну что, к вашему отряду претензий нет, – вальяжно заявил один из спрыгнувших на заснеженный газон дружинников – дородный мужчина лет сорока пяти.

– То есть все случившееся – в порядке вещей?!! – не сдержавшись, повысил голос также входивший в состав комиссии патрульный.

– Владимир Данилович, ваши люди первыми открыли огонь на поражение, – напомнил ему крепкого сложения дружинник с единственной шпалой на петлицах. Невысокий, уже в годах, физиономия чем-то восточным отдает. Ханин?!! Вот так дела! Ну да по нему сразу видно было, что товарищ ушлый и, если акклиматизируется, в гору пойдет резко. Такой своего не упустит.

– Во-первых, не мои – а Креста, – сразу же уточнил этот самый Владимир Данилович. – А во-вторых, неужели всерьез кто-то рассчитывал, что в роте дальней разведки служат полные идиоты? Я буду докладывать руководству о намеренной провокации с вашей стороны.

– Да какая провокация, – махнул рукой дородный майор. – Все доказательства вам были предоставлены заранее…

– Я не об этом, – оборвал собеседника патрульный. – Мне непонятен выбор места проведения операции…

– Да чего вы так к этой кафешке прицепились? – лениво процедил единственный среди членов комиссии штатский. – Выделим мы вам фонды на ремонт…

– …и не ясен ее смысл в целом, – проигнорировал его слова Владимир Данилович. – Я уже молчу про подготовку исполнителей! Это ж надо – шесть трупов среди гражданских, одиннадцать ваших и все ради ареста пяти человек!

– С ними был Крест, – заявил Хан. – И у нас был приказ брать всех живыми.

– А теперь его с ними нет, – столь же негромко ответил патрульный. – Зато есть куча трупов. И еще больше проблем. И как их решать, никто сказать не может…

– Предлагаю встретиться в Центральном участке после обеда и обсудить все на спокойную голову, – предложил майор и, не дожидаясь возражений, направился к припаркованному у дома внедорожнику. Тип в штатском поспешил за ним, и только патрульный, пробурчав что-то злое в спину Ханину, остался наблюдать за погрузкой трупов на телеги крематория.

– Жареные? – ткнул я в бок Второго, который ни на трупы, ни на дружинников не обращал никакого внимания и преспокойно лузгал семечки.

Парень сделал вид, что не понял намека.

– Ну?

– Отсыпь, – теперь уже внаглую попросил я, и измененный нехотя поделился со мной полупригоршней семечек.

– Благодарю. – Я закатал закрывавшую лицо черную вязаную шапочку.

– Должен будешь.

– Непременно.

– Чего приперлись? – остановился рядом с нами Ханин и во все глаза уставился на меня. – Сказано же было – не отсвечивать.

– Здрасте, – кивнул я, но Хан и вида не подал, будто мы знакомы. Зазнался, однако… А Рустам, выходит, насвистел, что куратора их не знаю. Или он просто не в курсе, что мы с Ханом этим летом в акции по захвату производителей мозговертов участвовали?

– Подпишите, Владимир Михайлович, – протянул ему какой-то листок Рустам.

– Что это еще такое? – выдернул у него из руки бумажку Хан. – Что за чушь?!

– Допуск в архив СЭС, – стиснув зубы, постарался как можно спокойней объяснить Рустам. – Да там все написано.

Ханин пробежал по диагонали текст запроса:

– Зачем?

– Товарищ капитан, вы же в курсе, какую нам задачу поставили… – пожал плечами Зубастый. – Проводить оперативно-розыскные мероприятия будем.

– Не буду я это подписывать, – сунул листок обратно Владимир Михайлович.

– А как нам… – опешил Рустам. Второй искоса глянул на меня, сплюнул в снег оказавшееся гнилым или пережаренным семечко и отвернулся.

– А меня это меньше всего волнует, – откровенно признался Хан. – Правьте на Воеводу или кого-нибудь из замов и идите в канцелярию.

– Они без визы куратора не примут, – насупился Зубастый. – Вы завизируйте, а мы прямо в канцелярии корректором замажем и на Перова переделаем.

– Я это подписывать не буду. Все ясно?

– Но завизировать-то… – стушевавшись, замялся Рустам. – Мы же переделаем…

– Вы сначала документы оформлять научитесь, потом приходите, – начал закипать Ханин и ткнул пальцем в листок. – На чье имя заявление написали? На начальника СЭС?

– Да.

– А надо на заведующего архивом! – заорал в лицо Рустаму Хан и направился к труповозке. – Идиоты…

– Да ну и по фигу, – в ответ на вопросительный взгляд Второго, вытряхнул я последние семечки в снег и натянул на уже онемевшие от мороза пальцы меховушки. – Мы свое дело сделали, а дальше хоть трава не расти.

– Что ты сказал? – развернулся прекрасно расслышавший мои слова Владимир Михайлович.

– Говорю, сроки мне поставили очень жесткие, – нагло улыбнулся я. – И насчет ответственности тоже неоднократно заявляли. А я не Зоя Космодемьянская – на разборе полетов молчать не буду. Всех сдам.

– Дай сюда, – выудил из внутреннего кармана шариковую ручку Хан и размашисто подписал бланк запроса. – Сгиньте с глаз моих…

– Пошли отсюда, – сразу же потянул меня за рукав фуфайки Зубастый. – Пошли…

– Да ладно ты, погоди, – уже отойдя к перекрывшему подходы к зданию оцеплению, остановился я.

– Чего еще?

– Интересно же, – усмехнулся я и перехватил бойца «Красного декабря», тащившего обломки досок к небольшому костерку. – Слышь, служивый, Крест ушел, что ли?

– Ушел. – Перехватив доски, скособоченный измененный с узенькими щелками гноившихся глаз остановился перевести дух. – Наши их арестовывать пришли и вон как получилось…

– Да, нехорошо получилось, – оглянулся на кафе я.

– Ладно, зато остальных тепленькими взяли. И этого гада найдем, никуда не денется.

Парень заковылял дальше.

– А вот это вряд ли, – пробурчал я себе под нос и направился к саням. Наверняка Крест уже покинул Форт. И это еще идеальный вариант. Потому как если он решит остаться, мало никому не покажется…

– Поехали, – дождавшись меня, скомандовал Рустам.

– Куда поехали-то? – зевнул Сан Саныч.

– Где главное здание СЭС, знаешь? Вот туда и поехали.

– На Кривой, что ли? – охнул мужичок. – А сюда зачем катались? Ближний свет, можно подумать! Сразу бы и ехали туда.

– Не ворчи, – отмахнулся от возницы Рустам. – А то еще на юго-востоке дела появятся.

– С вас, иродов, станется, – взмахнул вожжами Сан Саныч, и сани тронулись с места. – Не меня, так лошадку пожалейте. Околеет бедная, на своих двоих ходить придется.

– А мы машину выпишем, – пошутил Второй. – Слушайте, может, по пути заскочим куда перекусить?

– Вот это дело! – оживился Сан Саныч. – Я тут неподалеку такое заведение знаю…

– В СЭС, сейчас едем в СЭС, – приказал Рустам. – Потом видно будет.

– Там пельмешка рядом есть, – встрепенулся возница. – Тоже неплохо.

– В пельмешку так в пельмешку, – соизволил согласиться Рустам. – Ханин, сволочь, все кишки вымотал, никакого аппетита нет.

– Да ладно, его за такую операцию теперь все кому не лень иметь будут, – оскалился Второй. – Лед, ты как насчет пельмешки?

– Положительно. – Я поудобней устроился на лавке и прикрыл глаза. Вообще – меня и в Морге неплохо кормят. Но когда мы еще туда вернемся? Перекусить не помешает. – Что, Второй, совсем Хан зазнался?

– Есть такое дело, – с досадой сплюнул на снег измененный.

– А я вот чего думаю: подписи этого пряника точно на допуске хватит?

– Подписи этого, как ты выразился, пряника, – хохотнул Рустам, – пока в Форте чрезвычайное положение, хватит, чтобы любого без суда и следствия к стенке поставить.

– А чего-то чин у него невелик, – засомневался я.

– Если справится – будет майором, – пожал плечами Зубастый. – А не справится, какая разница, какое звание у стрелочника?

До главного здания СЭС мы добирались минут двадцать. И опять по мере приближения к северной окраине на улицах становилось все меньше и меньше людей. Даже непременных нищих не видать. Зато дружинников-то, дружинников… И обычных, и с красными повязками на рукавах. Это ж сколько уродов в «Красный декабрь» завербовалось? Получается, в гетто подрывную работу давненько проводили. Они ж самых боеспособных из незаразных переманить должны были.

– А чего столько нашего брата на улицы выгнали? – решил прояснить я ситуацию. – Заняться больше нечем?

– Бунтовщиков до сих пор не всех отловили. Боевики «Черного января» тоже пошаливают. Хотя их почти всех сразу перебили. – Второй поежился от пронзительного ветерка и посмотрел в небо. – Ну и в качестве живого щита на всякий пожарный держат. Ты ж видел, на одного дружинника четверо наших приходится.

– Ясненько.

Когда сани свернули на Кривую, я завертел головой по сторонам:

– А где у СЭС архив находится?

– Еще три квартала и во дворы, – объяснил Рустам.

– Справа, слева? – уточнил я, прикидывая, что никогда не слышал ни о каком архиве в том районе.

– К северу, – обернулся к нам Сан Саныч. – Справа, слева – это все относительно, смотря с какой стороны едешь. А ежели скажешь: к северу или к югу, уже точно не промахнешься. Улица МОПРа, слышал про такую?

– Нет, – покачал я головой.

– Между прочим, расшифровывается как Международное общество помощи борцам революции. Это вам не Тенистые и Виноградные. Все серьезно.

– Тебе, Сан Саныч, только дай волю языком почесать, – фыркнул Рустам. – Смотри, поворот не пропусти.

– Не учи отца. – Возница направил сани в узкий, едва расчищенный от снега проезд между домами.

На кирпичной стене – только ржавый квадрат, оставшийся от таблички с номером дома и названием улицы. Может, и в самом деле – МОПРа. Ну да оно и неважно. Главное – приехали. Вон из-за трех– и четырехэтажных хибар кирпичная свечка выглядывает. Этажей восемь точно есть, но сколько раз мимо проходил, никогда внимания не обращал. Странно.

Здание СЭС – немного перестроенный одноподъездный жилой дом, сложенный из красного кирпича, – стояло посреди порядком захламленного пустыря. На крыше торчала труба автономной котельной, еще выше маячил металлический шест громоотвода. Окна по третий этаж были заложены до узких бойниц, да и выше все оконные проемы оказались забраны металлическими прутьями решетки.

Попытавшись обследовать здание внутренним зрением, я с удивлением понял, что могу разобрать лишь черный силуэт стен. И все. Это ж сколько времени они на отладку защитных заклинаний угрохали! Круче только в Морге у Гадеса. Но он-то маг!

Тем временем сани миновали пустырь и, обогнув дом, свернули к спуску, ведущему в подвал. Тут что, и парковка подземная есть? Совсем зажрались, сволочи…

Вместо подземной парковки внизу оказался небольшой пятачок, на котором с трудом разминулась бы пара легковушек. Но это явно только часть подвала – вон КПП и ворота рядышком. Пулеметные гнезда, видеокамеры, все дела. Серьезно ребята обустроились. Без колдовских ловушек дело тоже не обошлось. Вот тебе и СЭС. А ведь никто их всерьез не воспринимает…

Я первым выпрыгнул из саней и, разминая затекшие ноги, огляделся по сторонам. Да уж, отсюда штурм здания никому не посоветую начинать – здесь столько народу перемолоть можно, что страшно делается. Блин, эти параноики еще и под бетонными плитами пола мины заложили. Или что-то типа того – мне только ниточки управляющих чар разглядеть и удалось. К чему бы это?

– Цель посещения? – Усиленный динамиком голос сидевшего за бронестеклом караульного хриплым карканьем спугнул закрутившиеся в голове мысли.

– Вот. – Рустам приложил к стеклу развернутый лист допуска в архив.

– Одну минуту, – нажал какую-то кнопку охранник. – Сейчас подойдет инспектор.

– Полномочий, говоришь, у капитана вашего выше крыши? – подколол Рустама я.

– Сейчас все будет, – уверенно заявил тот и, когда из внутренних помещений появился мужчина лет сорока в серой застиранной робе без знаков различий, вновь приложил допуск к стеклу.

– Инспектор второго ранга Маслов, – включив захрипевшее переговорное устройство, представился работник СЭС. – По какому поводу хотите попасть в архив?

– Мы не хотим, у нас работа, – усмехнулся Зубастый, но лист от стекла убирать не стал.

– У всех работа. – Инспектор вытащил из нагрудного кармана футляр, нацепил на нос очки. – Какая информация требуется?

– Разная, – на этот раз блеснул остроумием я.

– Ты смотри, сплошные юмористы подобрались, – оценил шутку Маслов и, подняв трубку с допотопного телефона, распорядился: – Миша, пробей полномочия некоего Ханина В.М. Дружина, капитан.

Взгляд сидевшего за пультом караульного враз стал цепким и настороженным, из караулки выглянули еще двое охранников в полной боевой выкладке. Сразу как-то неуютно стало. До мурашек по коже. Но Рустам и Второй – те совершенно спокойны, значит, и мне волноваться резона нет. Не самоубийцы же они, в самом деле.

– Ага, понятно, хорошо, – через пару минут положил трубку Маслов. – Ну что ж, с допуском порядок, но пропустить не могу. Объект режимный, распоряжением Воеводы измененным проход на территорию запрещен.

– Ты кого уродом назвал? – отодвинул я Рустама в сторону. – Сюда смотри.

Маслов мельком глянул на монитор охранника.

– В третью кабинку заходи. Остальные пусть здесь ждут. И оружие… оружие оставь.

Не знаю, как в первых двух кабинах, а в третьей оказалось весьма тесно. Одна из стен была полностью зеркальной, две боковые усеяны какими-то датчиками. На полу и потолке по пентаграмме, причем в вершинах лучей на потолке смонтированы нацеленные вниз лазерные указатели. И, что самое странное, внутренним зрением ни черта разобрать не получается. Столько всего намешано, что голова кругом идет.

– Лучи не пересекай, – предупредил меня голос из невидимого динамика, когда я встал в центре пентаграммы. – Проверка займет не более пяти минут.

– Дышать-то можно? – стараясь не терять самообладания, пошутил я. А ну как меня тоже к категории измененных отнесут? И что тогда? А? Э! В этом-то все и дело.

Ответа, впрочем, не последовало. И только когда погасли падавшие с потолка лазерные лучи, а датчики на стенах перестали жужжать, зеркало плавно ушло в сторону.

– Проходи, – пригласил меня внутрь инспектор, но стоило ступить в узкий коридорчик, как сзади сразу же выросли два лба в бронежилетах, вооруженные короткими автоматами. – Не обращай внимания, простые меры безопасности.

– У вас здесь, часом, не золотой запас Форта хранится? – зыркнул по сторонам я. – А то строгости такие…

– Чрезвычайное положение, – пожал плечами инспектор, будто это все объясняло. – Вопрос не для протокола – с какой целью чистый антислин вкололи?

– А что? – провел я ладонью по припухшей коже лица.

– Интересно, – простодушно сознался Маслов и приложил к одной из дверей вытащенный из кармана комбинезона жетон. – Просто первый раз вижу, чтобы кто-то намеренно как измененный выглядеть хотел.

– Маскировка, – буркнул я, прошел в небольшой кабинет и уселся на стоявшую у стены табуретку. Один из охранников переместился в угол комнаты, второй остался стоять у открытой двери.

– Надо было до безопасной концентрации разбавить. – Маслов уселся за канцелярский стол и раскрыл амбарную книгу. – А так, чем раньше антидот примете, тем лучше.

– Можно подумать, его в аптеках продают. – Я огляделся по сторонам. Не хотел бы здесь работать – окон нет, дверь одна, неоштукатуренные кирпичные стены. За спиной у меня, правда, календарь за девяносто восьмой год с полуголой девкой висит, но он ничего кардинально поменять не может. Да и от ламп дневного света чего-то глаза слезиться начали. – У вас есть?

– Не все так просто. – Инспектор поводил по коврику из стороны в сторону компьютерной мышкой. – Для каждой партии свой антидот выпускают. А так в лучшем случае процесс необратимый характер примет.

– А в худшем? – Я начал расстегивать фуфайку и заодно снял ушанку. А то жарко тут. Еще б вязаную шапочку снять, но неудобно как-то – шибко уж лысина буграми пошла. Не стоит…

– Отек легких и летальный исход, – несказанно обрадовал меня Маслов. – Ну а теперь с вашего позволения перейдем к официальной части. Разрешите на допуск взглянуть…

Я и не подумал передавать ему документы.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Инспектор второго ранга Маслов Александр Павлович.

– Ну и? – Будет тут мной еще простой инспектор помыкать.

– Оперативный дежурный. Вопросы получения информации из архива находятся в моей компетенции.

– Так бы сразу и сказали, – не обратив внимания на недовольный вид охранника, усмехнулся я. Вытащил из кармана удостоверение, приложил палец к пластинке идентификатора и вместе с подписанным бланком доступа в архив положил перед Масловым.

– По старой форме заявление, – нахмурился инспектор, но, не дождавшись моей реакции, вложил лист в пластиковый файл. – А впрочем, не суть важно…

Я постарался скрыть облегчение и продолжил невозмутимо наблюдать за тем, как Маслов переписывает в амбарную книгу чужую фамилию из моего удостоверения и его номер. Охранник тоже немного расслабился и перестал смотреть волком. Но автомат на предохранитель не поставил.

– Категория допуска? – оторвался от бумаг инспектор.

– Чего? – сделал круглые глаза я.

– К какой категории секретности относится необходимая вам информация? – явно с трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза, объяснил Маслов.

– А есть разница?

– От этого зависит срок ее предоставления. – Инспектор уже понял, что общается с полным в этом вопросе профаном. – Если что-то попадет к категории «совершенно секретно», то потребуется дополнительная проверка подлинности вашего допуска.

– А какие, говорите, еще категории есть?

– Просто «секретно» и «конфиденциально».

– А «общедоступно»?

– Что конкретно вас интересует? – тяжело вздохнул инспектор.

– Информация о выбросах магической энергии внутри Форта – это раз, – постарался я как можно более точно сформулировать свои требования. – И о случаях обнаружения тел с признаками неопознанного магического воздействия. Обязательное условие – трупы должны быть сильно проморожены.

– Что вы мне голову морочите? – разозлился снявший очки инспектор. – Мы ежемесячно составляем для Дружины бюллетени с обобщением подобной информации!

– Мне хотелось бы ознакомиться с ее первоисточниками, – очень мягко попросил я. – Так какая это категория секретности?

– «Для служебного пользования», – принялся что-то набивать на клавиатуре гудевшего под столом компьютера Маслов. – За какой период информация нужна?

– По выбросам – года за три точно надо, чтобы сезонность к минимуму свести, а по трупам… – Я ненадолго задумался. Честно говоря, искать свой старый нож и существо, которое им сейчас владеет, желания не было абсолютно. Уж проще попытаться вычислить местонахождение бесхозного клинка, который изначально в Форте находился. С другой стороны – надо все возможные варианты отработать. И точно уверен: цепочка из мертвецов за моим ножом тянется приличная. Главное кончик найти. – По трупам с июля месяца этого года.

– Карточки запросов проверяй. – Некоторое время спустя Маслов передвинул на край стола два листка бумаги.

– Почерк у вас… – пожаловался я, с трудом разбирая написанные инспектором слова. – Вроде верно все…

– Расписывайся. – Инспектор не обратил на мою жалобу никакого внимания и протянул ручку. – Распечатки минут через двадцать принесут.

– Ну спасибо! – заранее обрадовался я. – Выручили!

– Чего ищете-то? – Маслов взял подписанные мной карточки запросов и сунул их в контейнер пневмопочты. – Если не секрет?

– Да сами пока не знаем, – без малейших угрызений совести соврал я. – Начальство озадачило аналитическую записку подготовить, вот и забегали…

– Работать ваше начальство с информацией не умеет, все ж им передавали, – пробухтел инспектор. – Когда выборку будешь делать, учти: на северной окраине и северо-востоке выбросы чаще происходят. Стену здесь начинали строить, наработок не было. А теперь уже и не исправить ничего по большому счету.

– Спасибо, учту, – кивнул я. – А можно тогда еще вопрос: не слишком вы к безопасности серьезно относитесь? У нас в Центральном участке и то пропускной режим проще.

– Да кому нужен ваш Центральный участок? – усмехнулся Маслов. – А у нас здесь планы магической обороны Форта собраны. Попади они в руки Городу или фанатикам каким – бед не оберешься. Сейчас, конечно, не то, что раньше, но и теперь узких мест хватает.

Заскучавший инспектор вновь отвернулся к монитору. Я понял намек и с расспросами больше не лез. Тем более что сформулировать их никак не получалось. Ладно, будем надеяться, данные из архива ситуацию прояснят. Да, надо еще узелок завязать – про антислин у кого-нибудь информацией разжиться. А то на моих нанимателей надежды мало, так и загнусь ни за что ни про что.

Ждать пришлось минут сорок, не меньше. Аж извелся весь. А ну как – облом? Но нет, когда терпение уже подходило к концу, в кабинет заскочил взмыленный курьер – точно знаю, что самые занятые люди это курьеры, – стребовал с Маслова подпись за кипу компьютерных распечаток и умчался прочь.

– Принимай, – зевнул инспектор, который за это время только пару раз ответил на телефонные звонки по внутренней связи. Не удивлюсь, если он все дежурство в тетрис играет. Только электричество зазря жжет. – Пересчитывать пункты будешь?

– Издеваетесь? – прикинул я на глазок толщину распечатанных на матричном принтере портянок. Сантиметров пятнадцать – не меньше. – На слово поверю.

– Тогда распишись, – в очередной раз стребовал у меня подпись Маслов и поднялся из-за стола. – Пошли, на выход провожу. А то никакой с вами работы.

– Спасибо, – сунув распечатки под мышку, направился я вслед за ним. Охранники, понятно дело, все так же потащились сзади. Перестраховщики, блин…

– Чего так долго?! Мы здесь околели уже! – заявил прыгавший с ноги на ногу у саней Второй, когда на ходу застегивая пуговицы фуфайки, я вывалился из все той же третьей кабинки. – И жрать охота.

– Меня тоже там чаями не поили, знаешь ли, – сунул я ему распечатки. – Прибери. Ну что, в пельменную?

– Поехали, – распорядился порядком закоченевший Рустам. Похоже, из всех моих спутников на царившую в подвале холодрыгу наплевать было только Сан Санычу. Ну он-то точно допингу сорокаградусного успел за воротник закинуть. Вот это по-нашему.

– Хлебнешь? – заметив мой интерес, протянул пластиковую поллитровку возница.

– Не, спасибо, – отказался я. Не то чтобы настроения нет – просто чувствую, не пойдет сейчас алкоголь впрок. Хреново мне. Лучше б чаю крепкого…

Пятиэтажный дом, в полуподвальном этаже которого располагался «Пельмень» ничуть не изменился. Будто и не прошло года с моего последнего посещения пельменной. Будто и в мире совсем ничего не поменялось. Обманчивое впечатление. Весьма.

Спустившись вниз по обледенелым ступенькам, я толкнул дверь пельменной и по старой памяти задержал дыхание. Думаю, именно поэтому фирменная смесь запахов – квашеной капусты, подгорелого мяса, чада лампад и каких-то совсем уж экзотических ароматов, – не сбила меня с ног. Второй вон сразу нос рукавом зажал, чуть распечатки на пол не уронил. С другой стороны – Рустаму хоть бы хны. Да и заскочивший последним Сан Саныч не поморщился даже.

В пельменной было пусто. То ли обеденное время уже закончилось, то ли по поводу чрезвычайного положения посетителей нет. Если второе, то рассчитывать нам здесь особо не на что. Только пельмени и смогут предложить.

– Скользкий! Сколько лет, сколько зим! – Не успел я усесться за столик у наполовину закрашенного белой краской окна, как из служебного помещения выскочил Денис Селин собственной персоной. – Обана! А с рожей-то у тебя чего? Обморозил?

– Успокойся, – прошипел я на уже сдернувшего с плеча автомат Рустама. – Привет, Денис. Какими судьбами?

– Не поверишь, пообедать зашел, – явно соврал тот. – Вы, господа, не возражаете, если я отниму на какое-то время у вас спутника? Сто лет не виделись.

Не дожидаясь согласия Зубастого, я уселся за облюбованный Селиным столик, снял ушанку и принялся расстегивать фуфайку. Мои сопровождающие как нарочно выбрали самый дальний угол. Решили не мешать нам секретничать? Очень с их стороны благоразумно. Или просто к камину поближе устроились? В любом случае – хорошо, что спокойно пообщаться можно.

– Ты прав – не поверю, – вырвал из рук Дениса меню я.

– Зря, я частенько к жене на работу обедать хожу, – усмехнулся Селин. – А меню не смотри, сейчас уже все принесут. Пить будешь что?

– Кто бы сомневался, – вздохнул я. – Пить буду. Чай. Черный. С сахаром.

– Тамара Петровна, нам еще два чая, – попросил Денис у толстой тетки в белом халате, выставившей на стол обколотый пластиковый поднос с блюдом с пельменями, несколькими ломтиками черного хлеба и двумя алюминиевыми вилками.

– Кто из этих гавриков стуканул? – насадив на вилку пельмень, поинтересовался я.

– А ты пошевели мозгами, – ничуть не смутился Денис. – Хреново выглядишь, кстати.

– Съел чего-то не того, – зло зыркнул на него я.

– Блин, сколько раз тебя предупреждали: не пей что попало и где попало.

– Ты б еще о вреде внутримышечных инъекций заранее предупредил. – Не чувствуя вкуса, я прожевал пельмень. – Не, ну ты подставил так подставил…

– Подставил? – всем своим видом выразил возмущение парень. – Да мы тебя от верной смерти спасли, между прочим. Когда такой заказ подкинули, думал, по гроб жизни благодарен будешь. Ну кто мог знать, что у тебя такие… сложные отношения с…

– С вашей крышей?

– Ну можно и так сказать, – не стал отнекиваться Денис.

– Спасибо, – поблагодарил я принесшую чай официантку и сразу же хлебнул горячего, но – увы – не слишком крепко заваренного напитка.

– Не за что. – Денис отодвинул свой стакан к тарелке с хлебом.

– Тебе – действительно не за что, – на этот раз согласился с ним я. – Про антислин слышал чего?

– Нет, – ненадолго задумался Селин. – Узнать?

– Поспрашивай. – Я уставился в стакан с чаем. – Вот еще что мне скажи: ты хоть немного в теме происходящего?

– Фифти-фифти, – осторожно ответил Денис. – Веришь – нет, но что так дело обернуться может, никто не предполагал. И зачем тебя выдернуть попросили – предположений никаких не было.

– Ладно, забудь. Спасибо, что вытащили. Чем вообще закончилось все? А то эти молчат как партизаны…

– Ты про бунт-то? – повеселел Денис, у которого явно отлегло от сердца. – Да еще до утра уродов разогнали. И валькирии помогли, и дружинники готовы оказались. Ну и вооружены у измененных нормально только боевики «Черного января». Остальным хорошо если охотничьи ружья, карабины СКС да винтовки Мосина, сам знаешь какого лохматого года, достались. Вот и раскатали всех в блин.

– Горожане не успели подсобить?

– Они в это время вроде базу пограничников штурмовали. – Денис отправил в рот последний пельмень. – А вот сейчас все на измене сидят: что же дальше будет? С Городом связываться боязно. Но миром дело решить, похоже, тоже не получается…

– А чего так? – допил я чай.

– Горожане китайцев арестованных освободить требовали, тех, которых в причастности к Триаде подозревали. Только кто-то из наших погорячился, ну и пустили всех желтомазых под нож. Теперь локти, поди, кусают.

– Понятно, – задумался я. – А ходят какие слухи, зачем сестрички в гетто полезли?

– Масса, – взмахнул руками Денис. – Но слухи именно «какие». Никто ничего конкретного сказать не может. Единственно, знаю точно, Городской совет на днях указ подпишет – валькириям половина гетто в собственность перейдет. А вторая под их контролем так и останется.

– А с Коммуной что?

– Верхушку расстреляли, остальных разогнали. Имущество вроде распродавать решили. Там место неплохое, может, себе тоже чего прикупим.

– И Громова?

– Что – Громова?

– Расстреляли, говорю, Громова?

– Чуть ли не раньше всех.

– Ладно, спасибо за информацию. – Я оглянулся на начавших собираться парней. – Так понимаю, ты угощаешь?

– Правильно понимаешь.

– А раз понимаю правильно, давай колись – зачем искал?

– Гамлет попросил, – сразу же посерьезнел Денис. – Во-первых, велел передать, что мы тебя с крючка не снимем. Не в том положении, знаешь ли. Во-вторых, ты у него насчет одноглазого какого-то интересовался. Так вот, информацию пробили – весьма непростой тип оказался. С очень странными людьми дела делает. Дальше рыть не стали, ибо там все страньше и страньше, сплошные бедованы качавые. Если интересно, вот тебе адресок.

– Гамлету привет. – Я поднялся из-за стола, незаметно убирая в карман свернутый листок. – Да вот еще что – если будет возможность, забери мои шмотки у Кирилла.

– Да будет, конечно. Куда закинуть?

– В Морг.

– Базара нет, предам с кем-нибудь.

– Спасибо, ты настоящий друг. – Я пожал ему на прощание руку и отправился на выход вслед за Вторым и Сан Санычем. Зубастый расплатился с официанткой и тоже поспешил к лестнице.

– Пельмени дрянь, – пожаловался уже на улице Второй. – У меня изжога от них.

– Не знаю, ничего такого не заметил. – Я натянул потуже ушанку. – Сан Саныч, сани-то не страшно оставлять? Уведут ведь лошадку.

– А у меня там противоугонка стоит, – сыто рыгнул мужичок. – Да и что с ними случиться может? Кому эта доходяга нужна?

На самом деле – случиться может всякое. Но, если так уверен, значит, действительно что-то на такой случай заготовлено. Вплоть до активированного защитного заклинания.

Я забрался в сани и широко зевнул. Не знаю, чего Второму пельмени не понравились. По мне – так вполне ничего себе. Хотя запросто могли Селину и парням из разных партий сварить. Денис-то тут за своего, да и не станут таким людям откровенную гадость предлагать. Себе дороже выйдет.

– В Морг? – Второй уселся рядом и положил распечатки на лавку рядом с собой.

– В Морг, – согласился я, сожалея, что нет возможности прямо сейчас навестить одноглазого. Если удастся Веню разыскать, Ян Карлович, как ни крути, в должниках окажется. А это дорогого стоит. Только вот не подбить мне Зубастого на такое мероприятие. Слишком много объяснять придется. Да ну и пошел он… – Сан Саныч, у вас сегодня-завтра до Южного бульвара дорога будет?

– А что такое?

– Да весточку знакомым передать надо, – прищурился я. Не знаю, была ли у нашего возницы возможность Селину информацию слить о том, где обедать собираемся, но ни на кого другого подумать не могу. Так, может, и на этот раз выручит?

– Каким еще знакомым? – Зубастый насторожился и поправил лежавший на коленях АКМ. – Лед, тебе что, заняться больше нечем?

– «Несущим свет», – не стал темнить я. В курсе Рустам, что Перов с сектантами в этом деле компаньоны, – нет? Заодно и проверим. – Или нельзя?

– Им можно, – нехотя признал парень.

– Что за весточку? – развернулся к нам возница.

– Пусть этого человека найдут и о пропавшем приказчике торгового дома «Янус» расспросят. Скажешь, Лед передать велел, что за ними должок, – сунул я Сан Санычу бумажку с адресом. Не должен Доминик про уговор насчет розыска одного человека забыть. Он слово держит – в том смысле, что по мелочам кидать не станет.

– Кому передать? – Возница сунул бумажку в левую варежку.

– Вообще, это для отца Доминика или Мстислава, но там уж как получится…

– Заметано. – И Сан Саныч взмахнул вожжами. – Н-но, пошла, родимая!

– Куда прешь?! – Чуть не угодивший под копыта тронувшейся с места лошадки мужик в зимнем камуфляже ухватил вожжи и рванул их на себя. – Глаза разуй, урод!

Рустам и Второй только начали приподниматься с лавок, а вот возница меня просто поразил: он моментально завалился набок, и вскинувшего руку с пистолетом мужика отбросил на спину выстрел из обреза. Откатившись по неглубокому снегу от саней, Сан Саныч тут же пальнул второй раз, и только тогда я рванулся назад и перевалился через задний борт. Автоматная очередь выбила из досок лавки щепу, и Второй последовал моему примеру.

Рустаму же не оставалось ничего, как прикрывать перезаряжавшего обрез Сан Саныча; опустившись на одно колено, он открыл огонь из автомата по стрелкам, устроившим лежки на занесенной снегом помойке. На миг его фигура подернулась рябью и от сработавшего «Архангела» прокатилась легкая зыбь выброшенной в пространство алхимической энергии.

Приподнявшийся над бортом саней Второй метнул в мусорку гранату. Громыхнул взрыв, и моментально оказавшийся на ногах Сан Саныч разрядил обрез в попытавшегося подняться с земли контуженного стрелка. Еще одного нападавшего, схоронившегося за мусорным баком, посекло осколками.

– Допросить бы, – завертелся на месте Рустам, пытаясь контролировать окна ближайших домов. – Второй, проверь помойку.

– Уходим, быстро! – запрыгнул в сани Сан Саныч. – Гранатой всех накрыло.

– Чего тогда торопиться? – Второй, сплюнув на снег кровь из рассаженной губы, с трудом перевалился через борт саней. – Надо околоточного дождаться.

– Их прикрывать могли, – объяснил возница и взмахнул вожжами. – Мне на старости лет пулю в спину получить желания нет.

– Ты чего в снегу валялся? – обернулся ко мне злой Рустам.

– С этой пукалкой против автоматов? – сунул я «Гюрзу» в карман. – Совсем больной, что ли? Вы и без меня неплохо справились.

– Повезло. – Зубастый поменял на новый рожок автомата. – Второй, тебя сильно зацепило?

– Выпрыгнул неудачно, – вцепился в борт измененный, когда сани вылетели на Кривую и угодили в раскатанную колею. – Прямо мордой об наледь.

– Бывает, – усмехнулся Сан Саныч. – Вот помню…

Слушать историю возницы я не стал – уж слишком его обычное поведение с отменной реакцией при нападении не вязалось. Выходит, совсем не так прост мужичок, как пытается выглядеть. Стоит учесть…

До Морга мы добрались минут за пять, умудрившись без проблем миновать засуетившихся при звуках стрельбы дружинников. Сан Саныч загнал сани за ограду, высадил нас у задней двери и сразу же уехал. Даже погреться внутрь не заглянул. Сказал только, что в околоток завернет и все формальности сам уладит. Чтоб, значит, с Дружиной потом проблем не было…

Рустам остановился на крылечке:

– Если нас убить хотели, почему на выходе из пельменной не расстреляли?

– Не ко мне вопрос, – сплюнул Второй в урну кровавую слюну. – Сам ничего понять не могу. Это не твой дружок, Лед, на нас навел?

– Нас бы тогда всех прямо в пельменной положили, – скривился я. Нет, Селин бы так не прокололся. Тем более что одного из нападавших – того, который с пистолетом был, – я узнал. Этот гад с людьми Темы Жилина обычно вертелся. А значит, скорее всего, нас просто заказали. Или все дело во мне? Да нет, меня с такой рожей и мама родная не сразу узнает. Так, может, стоит дружинников насчет личности исполнителей просветить? А толку-то? Во-первых, они и сами это скоро выяснят, во-вторых, Жилин наверняка подстраховался и к нему никаких претензий не возникнет. Да и «Поляну» – элитный закрытый поселок, – он не просто так держит, крыша должна быть серьезная. – Интересно, что за лошадь такая у Сан Саныча? И ухом ведь не повела, пока пальба шла!

– Тебе интересно, вот и спроси у него, – предложил Зубастый. – Или у нее…

– Ладно, бывайте. – Второй потрогал распухшую губу и сунул мне распечатки: – Держи, я их кровью немного заляпал.

– Спасибо тебе большое! – встряхнул листы я. – Знаешь, есть такая вещь – платок носовой называется…

– Иди ты! – ругнулся парень и распахнул дверь.

Рустам пристально глянул на меня, но промолчал и отправился вслед за измененным. Вот и замечательно. Надоели хуже пареной репы уже оба-двое. И не избавиться ведь от их опеки пока никак. Ничего, что-нибудь придумаю.

А вот что касается нападения… Хороший вопрос Зубастый задал, правильный. И Сан Саныч вполне обоснованно оттуда сдернул. Могло быть прикрытие, могло. Но вот если предположить, что окопавшиеся в мусорке автоматчики и были тем самым прикрытием… Тогда получается, выхвативший пистолет с глушителем мужик рассчитывал уложить нас самостоятельно и без лишнего шума. Насколько велики были его шансы на успех? Ну уж немаленькие – это точно. Будь пистолет заряжен чем-то посерьезней обычных пуль, а Сан Саныч чуть менее расторопным – и по выстрелу на брата нам было обеспечено. Я и Второй точно ничего сделать не успевали. Да и у Зубастого АКМ на предохранителе стоял. Так что можно сказать – повезло. Но на самом деле можно ли так сказать?

Тяжело вздохнув, я распахнул дверь, протиснулся мимо приглядывавшего за мной через стекло караульного и спустился в подвал. Дежурившие у лестницы парни излишнюю в этом случае бюрократию разводить не стали и без единого вопроса отперли дверь, перекрывающую проход к моей каморке. Я сбросил верхнюю одежду прямо на пол, разулся и с архивными распечатками в руках плюхнулся на кровать. Ну и с чего начать? С необычных смертей или с всплесков магической энергии? Блин, рулон с распечаткой о выбросах раза в четыре толще, так что, пожалуй, отложу его на потом. Сначала замороженными трупами займусь. По датам записи отсортированы? Вот и здорово. Самое то.

– Ужинать будете? – заглянул ко мне в каморку минут через сорок один из охранников.

– Нет, – отказался я и потер уставшие глаза. – Чаю бы. А лучше заварочник и термос с кипятком. Да – еще ручку или карандаш и бумагу для заметок.

– Сейчас узнаю, – кивнул парень и прикрыл за собой дверь.

Ну сразу не послал и то хорошо. А без чая никак. Тут можно всю ночь информацию лопатить и еще на завтра останется. А я ж к такой работе непривычный, сразу в сон клонить начало. Да и тягомотина сплошная, ничего интересного.

Дата и место обнаружения трупа. Кто нашел тело и при каких обстоятельствах. Наличие или отсутствие признаков насильственной смерти. Иногда – результаты расследования, чаще приписка «Дело закрыто». Совсем уж редко встречался раздел «Дополнительная информация», в который заносились наблюдения и предположения причастных к осмотру места происшествия сотрудников СЭС и дружинников. Зато всегда в заголовке присутствовало: «Категория дела „Т“». Уж не знаю, что означала эта литера, но думаю, именно благодаря ей я был избавлен от необходимости читать отчеты о замерзших в холода бродягах.

Шрифт распечаток был мелким, лента матричного принтера порядком износилась, а у длиннющей портянки не было видно ни конца ни края. Если бы не принесли заварку и кипяток, забросил все и завалился спать. А так сидел до половины ночи. Или даже более…

На боковую отправился, только когда уж совсем глаза слипаться начали. До конца распечатки просмотреть не удалось, толком на бумаге свои мысли изложить тоже. Но пару интересных моментов отметил. Завтра обмозгую. Завтра, все завтра…

Глава 3

Проснулся я ни свет ни заря. Точнее – просыпался несколько раз, морщился от головной боли, долго ворочался с боку на бок, но все же вновь проваливался в хрупкое забытье. И всякий раз засыпая, никак не мог понять – как же это вчера угораздило так напиться? Вроде же не было ничего такого…

И лишь когда мозги окончательно очистились от полудремы, до меня наконец дошло – дело не в похмелье, дело в инъекции мутагена. Сволочи…

Кое-как разлепив склеенные выступившим гноем веки, я уселся на кровати и зажал голову руками. Худо мне, ох худо. Голова болит, живот крутит, с лицом вообще не понять, что творится. Опухло все, горит, да еще кожа шелушиться начала. Блин, так и загнуться недолго.

Поднялся на ноги, постоял, прислушиваясь к своим ощущениям, и едва успел склониться над ведром, когда начало рвать. Кое-как отдышавшись, дотянулся до стакана и остававшийся со вчерашнего вечера горький чай смыл гадкий привкус рвоты. Немного полегчало. Совсем чуть-чуть. Ненадолго. Этого времени как раз хватило, чтобы доковылять до кровати и залезть под одеяло. А там уж накрыло с новой силой. Потолок пошел волнами, стены задрожали, и, лишь закрыв глаза, удалось справиться с подступившим беспамятством. Еще обмороков только не хватало…

Немного придя в себя, я вытер с лица холодный пот и на подгибающихся ногах двинул к Напалму. Глядишь, доктора Пилюлькина нашего доморощенного у него застать получится. Очень с ним по душам поговорить охота. Так охота, что просто сил нет.

Вацлава у Напалма не оказалось. Зато там оказалась Вера, которая смешивала для валявшегося на койке пироманта какую-то микстуру. У него самого что, подняться сил нет? Странно, вчера бодренько копытами шевелил. Симулянт чертов! Тут действительно больным людям помощь нужна.

– Спасибо, тоже прекрасно выглядишь, – поморщился я от визга чуть ли не подскочившей на месте при моем появлении девушки. – А ты чего ржешь? Вацлав зайдет к тебе сегодня?

– Нервное это у меня. – Пиромант уселся на кровати и закутался в одеяло. – Ешкин кот! Да ты весь в крапинку пошел!

– Вацлав, говорю, зайдет?

– Обещал, – кивнул пиромант. – Сказать, чтоб к тебе заглянул?

– Именно. – Опираясь на косяк, я вывалился в коридор.

– Лед! – выскочила вслед за мной Вера. – Тебе, может, помощь нужна?

– Пни этого гада от меня. – Я заковылял к своей каморке, прекрасно расслышав слова пироманта о «на лицо ужасных». – Два раза.

Меня вновь зазнобило, и пришлось лезть под одеяло. Надо бы за распечатки браться, а заставить себя подняться с кровати – не могу. Как студень растекся и лежу, у моря погоды жду. Подремать еще, что ли…

Но заснуть уже не удалось: сначала никак устроиться не мог, а потом и Вацлав приперся. Лекарь молча посмотрел на мое воспаленное лицо, заглянул в ведро и, что-то пробурчав себе под нос, поднял так и стоявший на столе со вчерашнего дня пузырек с таблетками:

– Пил?

– Нет.

– Почему?

– Смысла не вижу, – честно сознался я.

– Пей. – Лекарь, скрипнув зубами, высыпал себе на ладонь сразу три синих горошины. – Сейчас же!

– Зачем еще? – Я и не подумал выполнять его распоряжение.

– Препарат тормозит развитие мутационных процессов в организме, – вложил таблетки мне в ладонь Вацлав. – И снимает большинство побочных эффектов. Так что я тебя умоляю – выпей. Этим ты избавишь всех нас от множества проблем.

– Нас? – усмехнулся я.

– А кому тебя потом на ноги ставить?! – рявкнул лекарь. – Ты думаешь, антидот вколют и все? Не будешь таблетки пить – мне тебя по кускам собирать придется!

– Три? – Я потянулся за стаканом с остатками чая.

– Что три?

– Пить все три?

– Да, надо максимально быстро выйти на нужную концентрацию активного вещества в крови, – направился к двери Вацлав. – После Напалма опять к тебе зайду. И не забудь – по одной три раза в день.

– Обязательно. – Я закинул в рот таблетки и запил чаем. Ну теперь точно спать…

Уж не знаю, возвращался ли Вацлав, но разбудил меня не он, а грохот распахнувшейся двери.

– Тебе тут передали. – Особо не сдерживаясь, Рустам вывалил на откидной столик оставленные мной у Кирилла пожитки.

– О! И ружье пропустили? – обрадовался я и сразу же заглянул в рюкзак. Не, на память так сразу и не скажешь, все на месте или прошерстил уже кто вещички.

– В свете последних событий… – надулся Зубастый.

– «Вереск» отдай, в свете последних событий, – ухватил я его за верхнюю пуговицу куртки. Самочувствие, надо сказать, изрядно улучшилось, и даже голова больше не кружилась. – А?

– Видно будет, – освободился от захвата Рустам. – Распечатки смотрел?

– Смотреть-то смотрел. – Поставив ружье в угол, я вновь развалился на кровати. – Мне карта нужна.

– Форта?

– Нет, блин, мира. Политическая. – Я вытащил из-под подушки листок со своими заметками. – Конечно, Форта, и чем подробней, тем лучше.

– А так ничего нельзя сказать? – насупился Зубастый.

– Есть пара зацепок. – А стоит ли откровенничать? Да ладно, без меня они все равно ничего сделать не смогут. – Но это почти сто процентов пустышки.

– Излагай, – присел на откидной столик Зубастый.

– Отломаешь.

– Давай уже, не томи душу! – занервничал парень.

– Во-первых, стоит смотаться на юго-запад, пошастать в окрестностях Пентагона, там за последние несколько дней целая серия выбросов была. – Мельком взглянув на свои пометки, я свернул листок и сунул его в карман. – Но тут такой момент – активность там началась только в последнее время, раньше все спокойно было. Так что скорее всего мимо.

– А во-вторых?

– Можно заняться районом, ограниченным промзоной, Китаем и проспектом Терешковой. С сентября там было обнаружено около пятнадцати трупов, в том числе без внешних признаков насильственной смерти, но с неидентифицируемым фоном остаточного магического излучения.

– И что нам это дает?

– Это дает нам возможность хоть с чего-то начать, – усмехнулся я. – Для начала лучше отработать юго-запад. Ты как?

– Для начала пообщайся со своими друзьями, – изрядно удивил меня Рустам.

– Какими такими друзьями?

– «Несущими свет».

– Чего им надо еще?!

– Тебе видней должно быть, ты же им весточку просил передать. Собирайся.

– Совсем собираться? – Я почесал зудевший подбородок. – На выход в смысле?

– Их представитель в комнате переговоров, – вышел в коридор Зубастый. – Шевелись.

– Бегу, – без особого энтузиазма откликнулся я и, нагнувшись, нашарил под кроватью носки. Ох, чую, что-то недоброе сектанты замыслили. Как бы куда в очередной раз не вляпаться…

Как оказалось, в комнате переговоров меня дожидался Мстислав. Помощник Доминика преспокойно развалился на диванчике и читал какую-то книжку – замусоленный томик в мягкой обложке, вполне способный уместиться в кармане брошенного на кресло полушубка. Не иначе чтиво с собой притащил.

– Здрасте вам, – шаркая по полу безразмерными тапками, подошел я к креслу и переложил полушубок Мстислава на стол. – Все читаете?

– Читаю. – Cектант отложил книгу на диван, но, вопреки ожиданиям, про мой внешний вид ничего говорить не стал. – У меня, знаешь ли, не так часто свободная минутка выдается, чтоб ее впустую терять.

– Если это намек, то он не по адресу, – развалился я в кресле. – И чтоб не терять времени – давайте уже к делу перейдем.

– Не к делу, к делам, – уточнил Мстислав. – Перейдем, никуда не денемся.

– Ну и?

– Надо же, какие мы нетерпеливые. – Поднявшись с дивана, помощник Доминика аккуратно расправил свой полушубок и сунул книгу в боковой карман. – Надеюсь, тебе не надо напоминать, что то, чем ты сейчас занимаешься, для нас очень важно, и в случае успеха мы проследим за неукоснительным выполнением договоренностей?

– Так это вы Перова напрягли меня задействовать? – ничуть не удивился я.

– Не то чтобы напрягли… Но от счастья он не прыгал, это точно… – не стал отнекиваться сектант. – Так что смотри – от того, попадет ли нам в руки известный тебе предмет, зависит очень многое.

– Но не все, – усмехнулся я. – Зачем вам нож: якорь будете делать или маяк?

– Не ко мне вопрос, – покачал головой Мстислав и взъерошил короткие русые волосы. – Слишком тонкая материя. Наши умные головы сказали: «надо» – мое дело обеспечить это самое «надо».

– Да это все понятно, – не стал я высказывать сомнений в его искренности. – Только что там у вас с технологиями? У меня вхолостую работать совершенно никакого желания нет. А то найду нож, а он уже никому не нужен. Досадно будет.

– Еще раз повторяю – найдешь нож, можешь больше ни о чем не беспокоиться. Остальное наши заботы, – слишком уж уверенно заявил помощник Доминика.

– И все-таки что с технологиями переработки энергии? Помог вам Хромой?

– Волков говорит, что помог, – задумчиво поглядел на меня Мстислав. – Принципиально вся схема построена, осталось раздобыть несколько ее блоков.

– Нож и оборудование коммунаров? Так?

– Не уводи разговор в сторону.

– Что с оборудованием Коммуны? – подался вперед я, навалившись на стол. – Вы его получите?

– Мы работаем над этим.

– Да или нет?

– Братству предъявлен ультиматум – либо они выдают захваченные при штурме Коммуны документы и оборудование, либо Дружина штурмует Пентагон.

– Вот даже как?

– Я же говорил, что этот проект нам очень важен, – отвел взгляд в сторону Мстислав. – И не только нам. Понимаешь?

– Понимаю. – Я плюхнулся обратно в кресло. – А Братство это понимает?

– Не ко мне вопрос.

– Они согласятся отдать оборудование? – продолжал допытываться я.

– Скорее всего, будет штурм, – пожал плечами сектант. – По информации гимназистов, уровень магической энергии в окрестностях Пентагона повышается каждый день. Мы думаем, чародеи решили соединить алхимические технологии с ноу-хау коммунаров.

– Твою мать! – вскочил я на ноги. – Если они сумеют получить неограниченный доступ к алхимической энергии и перерабатывать ее излишки в электричество… Штурм провалится. Братья смогут контролировать весь юг Форта.

– Не успеют, – совершенно спокойно возразил мне сектант. – У Братства просто нет на это времени.

– А вы не думаете, что залазите в слишком большие долги к Дружине?

– А кое-кто залазит в большие долги к нам, – усмехнулся Мстислав. – Очень многие с удовольствием спляшут джигу на могиле гроссмейстера.

– Ясненько. Еще чего хотели-то? – не стал я спорить с ним.

– Кто сдал тебе одноглазого?

– А это имеет значение? – насторожился я.

– Постольку-поскольку, – не стал настаивать на своем Мстислав. – Мы с ним немного пообщались, и знаешь, с кем он оказался связан?

– Скажете – буду знать.

– С одной из спецслужб нашего вероятного противника оттуда, – ткнул куда-то себе за спину сектант. – Представляешь, какие это открывает перспективы?

– Альтернативный проход сюда?

– Альтернативный кондуктор.

– Мертвый кондуктор. – Уж я-то прекрасно видел, что с Кречетом на Лысой горе приключилось. После такого не выживают.

– Скорее всего, – согласился, выслушав мой рассказ, Мстислав. – Но тем не менее мы хотим этот вопрос проработать.

– Хотите крота найти? – предположил я.

– И это тоже, – кивнул помощник Доминика. – Кстати, ты никому не рассказывал, что Ян Карлович поддерживает с нами какие-либо отношения?

– Нет, а что?

– Это упрощает дело, – задумался о чем-то своем Мстислав. – Просто его помощника пытались похитить…

– Люди Гиоргадзе?

– Наши оппоненты.

– Что с Вениамином?

– При захвате ему случайно сломали шею. Одноглазый так уверял. Тело сожгли. Где закопали, он нам показал.

– Гады, – заскрипел зубами я. Мы с Веней хоть особыми друзьями никогда и не были, но пару раз он меня крепко выручал. – Яну Карловичу сообщили?

– Нет. И не собираемся. Не стоит ему знать о нашем участии в этом деле. – Сектант накинул на плечи полушубок и встал. – Ясно?

– Договорились. – Вслед за ним я пошел на выход. – Теперь все?

– Нет желания с нами до Старой мельницы скататься? – распахнул дверь Мстислав. – У нас рандеву по этому поводу намечается. Одноглазый на редкость разговорчивым оказался.

– Не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями, – покачал головой я. – Лучше делом займусь.

– Займись. – Помощник Доминика на прощание протянул мне руку. – Очень на тебя рассчитываем. Очень.

Когда вернулся в свою каморку, первое, что бросилось в глаза, – приклеенная к стене кусочками скотча карта Форта. Весьма подробная, надо сказать, карта. И хоть издана она была еще в советские времена, многое в ней от руки подправили уже после того, как этот городок провалился в Приграничье. Ага, а карта-то непростая. Слишком подробная, еще и номера домов проставлены. Не иначе для оперативных целей органов правопорядка такие выпускали.

Еще – в моей комнатушке прибавилось народу. На кровати развалился Напалм, перед картой с задумчивым видом замер Второй. Для полного комплекта только Веры с Колей не хватает. Блин, здесь и так тесно, теперь этих еще терпеть. Как бы им намекнуть поделикатней…

– Ну и чё вы сюда приперлись?

– Ты не рад нас видеть? – очень ненатурально удивился пиромант.

– Рад. Безумно, – скинул я его ноги с кровати. – Двинься.

Второй тоже проигнорировал мой недвусмысленный намек:

– Мы тебе помочь решили. Мозговой штурм устроим.

– А чего Веру с Колей не позвали? – потянулся я за распечатками. – Чтобы точно задохнулись уже.

– Вера Вацлаву помогает, а Ветрицкий какой-то ватный в последнее время, – заглянул мне через плечо в распечатки Напалм. – Вообще, можно ко мне пойти.

– Забей. – Я сунул два карандаша – синий и красный – Второму. – Ты у нас самый здоровый, поэтому займешься наиболее ответственной работой: будешь ставить на карте цифры по порядку. Те адреса, которые буду называть я – синим цветом, которые Напалм – красным. Нумерация у него и у меня разная. Все ясно?

– Да уж не дурней паровоза, – даже несколько оскорбился измененный.

– Какие еще адреса? – уставился на меня пиромант, и я сунул ему распечатки с местами обнаружения замороженных трупов. – Ни фига себе!

– Все, поехали! Ленина, сорок три…

Напалм отстрелялся часа через три. Мне к тому времени оставалось пройти еще половину списка, но желания продолжать уже не осталось. И невооруженным взглядом было видно, что какой-либо системы в расположениях мест выбросов магической энергии выявить не удастся. По крайней мере – на основе этих данных.

– Ну вас, у меня шея затекла, – кинул карандаши на стол Второй. – Пойду, разомнусь.

– Обожди, – остановил его я. – Скажи Зубастому, мне нужен план проходящих через Форт энергетических линий Гимназии. Не всех, только наиболее мощных. Если получится разжиться информацией о том, насколько они хорошо экранированы, вообще здорово будет.

– Каких еще линий?

– Элементов магической защиты Форта. Хотя у гимназистов и собственные закрытые коммуникации есть. Передашь?

– Передам. – Парень вышел из комнаты.

– Ты куда? – окликнул я пироманта, уже было выскользнувшего в коридор вслед за измененным. – А кто мне циферки отмечать будет?

– Я отлить, – даже не обернулся Напалм.

– Валите! – обрадовался я и выудил из пузырька с таблетками одну горошину. – Без вас обойдусь.

Все равно без информации об энергетических линиях Гимназии пытаться отмечать оставшиеся необработанными адреса – мартышкин труд. Да и без них уже ясно, что оба высказанных мной Зубастому предположения оправдались на все сто: окрестности Пентагона так и пестрели синими отметками – причем все цифры первого десятка оказались именно там, – а на юге промзоны тоже очень плотно сгруппировались цифры, но уже красные. И если с трупами теперь все окончательно прояснилось, то выделить основные места магических выбросов не получалось. В каких-то районах их больше, в каких-то меньше. И только. Странно, конечно, что в центре Форта их почти столько же, сколько у городских стен, но там запросто энергетические магистрали Гимназии пересекаться могут. Такие вот пироги.

– Ну и как успехи? Что-нибудь наклевывается? – ворвался ко мне в комнату Рустам, когда я только-только закончил обедать и даже еще не успел допить чай. – Есть результат?

– Ты о чем это? – откинулся на спинку кровати я.

– О карте, о чем еще? Что-нибудь получилось?

– Нет.

– А когда?! Когда результат будет?

– Когда информацию об энергетических линиях Гимназии получим?

– Может, завтра, может, послезавтра.

– Вот тогда и результат будет, – заявил я.

– Ты что?!! Это слишком поздно! – чуть ли не подпрыгнул на месте от возмущения Зубастый. – Ты же знаешь, какие нам поставлены сроки! Надо что-то делать!

– Я волшебник? – Не то чтобы мне нравилось бесить Рустама, но и плясать под его дудку было не с руки. – Дашь информацию, появится какая-то конкретика.

– «Нажми на кнопку, получишь результат»… – пропел некстати заглянувший в дверь Напалм.

– Сгинь! – рявкнул на него Рустам и ткнул пальцем в распечатки. – А сейчас, на основании этих данных, что-то можно сделать? Ты же говорил о своих предположениях…

– Да, по идее можно проверить, – пожал я плечами. – Хоть свежим воздухом подышим. Куда, в Китай поедем или к Пентагону?

– К Пентагону ближе, – решил Зубастый. – Если что – завтра с утра промзону проверим.

– Я надеюсь, завтра с утра уже ответ из Гимназии придет? – уставился на него я.

– Тоже на это надеюсь. – Рустам вышел в коридор. – Сан Саныч через полчаса приедет.

– Далеко собрались? – тут же заскочил в комнату Напалм.

– Ты пописал уже? – удивился я.

– Да с Вацлавом заболтался, – смутился пиромант.

– Вацлав специально к нам писать ходит?

– Отстань ты! – возмутился Напалм. – Говори, куда собрались. А то у меня уже клаустрофобия начинается.

– На юго-запад к Пентагону прошвырнемся. – Я решил, что отделаться от пироманта не получится. – Ну как?

– Пять минут подождете?

– Давай короче, – прислонившись к стене, я принялся переобуваться. – Ждать не будем. И это – оденься по-человечески. Не надо лишний раз светиться. Если ничего нет – Второго озадачь.

– Понял. Мигом. – Напалм убежал, к моему удивлению, даже не поинтересовавшись целью нашей поездки.

– Надеюсь, – хмыкнул я ему вслед и подхватил «Тайгу». Тащить ее с собой? А стоит ли? Налегке скатаюсь.

На улице оказалось промозгло. Вроде и не морозит особо, но небо затянула низкая пелена серых облаков, а от сугробов веяло стылой сыростью. Блин, уж лучше когда холодно – все не так противно.

– Чего морщишься? – усмехнулся Второй, сбивавший о ступеньку с ботинок снег.

– Промозгло, – поежился я.

– Влажность высокая, – глубокомысленно заметил Рустам и вытащил из кармана обычные наручные часы с порванным браслетом. – Пора бы Сан Санычу уже появиться.

– Все равно Напалма ждем, – зевнул я и опустил на лицо вязаную шапочку. Пусть и не так уж холодно на улице, но зато людей физиономией своей пугать не буду.

– Он-то нам зачем сдался? – удивился Зубастый.

– Сам напросился. – Я попытался немного искривить магическое поле и в ответ почувствовал легкое сопротивление. На редкость неприятное ощущение. Будто кожа слезать начинает. Впрочем, на колдовских способностях это никак не отразилось – укутавшая меня защитная пленка моментально начала гасить редкие, но достаточно болезненные уколы магического излучения.

– Некстати это, – уставился на меня Рустам. – Это ты у нас камуфлированный, а его любая собака опознает.

– Да его без кепки и тужурки и не признает никто, – успокоил Зубастого я. – Ладно ты, вместе веселее.

– Я смотрю, Сан Саныч тоже так решил, – хмыкнул вдруг Второй.

– Что за дела еще? – проследив за направлением его взгляда, Зубастый закинул за спину какой-то рюкзачок и направился к остановившимся у ограды саням. К двум саням.

– Так понимаю, мы подкрепление не заказывали? – догадался я, пересчитывая занявших одни из саней бойцов «Красного декабря». Пять рыл – тьфу ты, это же теперь коллеги! – голов плюс возница. После вчерашнего нападения руководство решило меры безопасности усилить, а с Рустамом этот вопрос согласовать забыли? Похоже на то.

– Первый раз слышу, – пожал плечами Второй и поправил съехавший ремень пистолета-пулемета.

– Ну чё? Стоите еще? А чего тогда торопил? – затараторил выскочивший на улицу Напалм, который и в самом деле смотрелся в пуховике и шапке-ушанке на редкость непривычно. Будто другой человек, даже худоба в глаза не так бросается.

– Да все тебя только и дожидаются! – решил я не давать парню спуска.

– Ну так мы едем или нет? – Пиромант не теряя времени, направился вслед за Рустамом. – Чё встали? Время – деньги.

– Слышь, ты чего такой перевозбужденный? – догнал его Второй.

– Это ты меня еще возбужденным не видел. – Напалм запахнул полы расстегнутого пуховика и поправил съехавшую на лицо ушанку. – Ничего, вот солнце в рост пойдет, тогда такой весенний половой задор начнется!

– Залазь уже, задорный ты наш. И шапочку на лицо опусти, – подтолкнул я пироманта к пустым саням и поздоровался с Сан Санычем: – Доброе утро! Ну и как денек начинается?

– Да неплохо начинается, чего уж там. Ребят, вон, в охрану выделили, – кивнул возница на парней с точно такими же красными повязками на рукавах, как и у нас. – Ну все, осторожно – двери закрываются. Следующая остановка… Куда едем-то, кстати?

– Выезжай пока на Красный, там сориентируемся, – распорядился чем-то недовольный Рустам и уставился на меня: – Давай адрес какой-нибудь поближе.

– Сан Саныч, до Потребительской нормально доедем? Дом восемь.

– Да должны были расчистить там… – прикинул возница. – А если что – вы с Энергетиков своим ходом дойдете. Пара кварталов всего.

– Лучше бы, конечно, доехать, – забеспокоился Напалм. – У меня сапоги промокают. Как бы насморк не подхватить.

– Если что – тебе свои галоши отдам, – успокоил его возница. – Н-н-но, поехали!

Как ни крутил я головой по сторонам, но никаких особых отличий по сравнению со вчерашним днем не углядел. Будто жизнь в Форте замерла. Все так же безлюдны улицы, все так же на каждом перекрестке служивые скучают. Пару раз во дворах, правда, выстрелы слышались.

Но это поначалу, а дальше – у одной из занятых торговым людом пятиэтажек догорал уазик. Кругом – дружинники, на обочине – накрытое тряпкой тело. Вот тебе и чрезвычайное положение.

– То ли еще будет, – буркнул себе под нос Сан Саныч. – Вот полезут горожане на штурм, тогда все кровушкой умоемся. Если доживем…

– Доживем, – легкомысленно отмахнулся Второй. – Ну подорвали патрульную машину, что, раньше такого не случалось? Да были случаи, были. Мы, кстати, вообще на юг Форта едем.

– Там, думаешь, спокойней? – Возница направил лошадь к обочине, и нас обогнал КамАЗ, из-под колес которого летели комья грязного снега. Да уж, вчера не в пример чище было, а сегодня капитально дорогу развезло. – Там китайцев до сих пор утихомирить не могут. Тоже стреляют.

– У нас охрана есть, пусть она и беспокоится, – усмехнулся я и перевел взгляд с неотступно следовавших за нами саней на фасад пятиэтажки, в который во время бунта угодила бутыль с зажигательной смесью. Что интересно – если от вывесок «Сауны Нептуна» и «Салон „Лунный заяц“» почти ничего не осталось, то «Чары и амулеты» только закоптило. А они ж все рядышком, не могла туда зажигательная смесь не попасть.

– Беспокоиться будет она, а пулю, если что, схлопочешь ты, – вздохнул Рустам. – На этих парней сильно не рассчитывайте, сами по сторонам смотрите.

– Да уж понятно, куда без этого, – заерзал на месте Напалм. – Один за всех и все такое…

Сани уже проехали дорогу, уходившую на «Тополя», когда я приметил блеснувшие над крышами домов купола церкви. Может, заглянуть? А почему бы и нет? Мы вроде никуда не опаздываем, а второго такого случая может уже и не быть. Все смертны, в конце концов…

– Сан Саныч, – позвал я что-то тихонько напевавшего себе под нос возницу. – Вы к церкви заверните, пожалуйста…

– Зачем еще? – сразу же встрепенулся клевавший носом Рустам. – Личные дела в свободное от работы время решай.

– Мне по служебной необходимости, – честно глядя ему в глаза, заявил я. А то выискался тут умник: в свободное от работы время. Когда оно у меня было, это самое свободное время?

– Оп-па, вот так заява! – расхохотался Напалм. – То есть тебе информация из самых достоверных источников приходит?

– Абсолютно, – немного невпопад ответил я и выпрыгнул из саней, остановившихся у церковной ограды. – Рустам, дай рублей пять – десять, у меня ни копейки с собой.

– Зачем тебе? – достал из внутреннего кармана бумажник Зубастый.

– Не жмись, отдам с первой получки, – усмехнулся я и забрал протянутую Рустамом золотую чешуйку. – Скоро буду…

– Короче давай, – поторопил меня Напалм и тихонько запел:

Да здравствуй, Бог, это же я пришел, И почему нам не напиться? Я нашел, это же я нашел, Это мой новый способ молиться.

Я сделал вид, что ничего не расслышал, и прямиком направился к киоску. Одолженной чешуйки хватило на пять свечей, и следующим пунктом моего назначения стал церковный подвал. Перекрестившись, поставил три свечи за упокой, закрыл глаза и прочитал про себя короткую молитву.

За Катю, за Макса, за всех, кого с нами уже нет.

А за племянников Гиоргадзе? Да пошли они! Сами свой путь выбрали…

Выбросив из головы неподобающие святому месту мысли, я направился в церковь. Красные точки лампад перед образами, расписанный библейскими сюжетами потолок, узкие оконца, полумрак и тишина. Хорошо здесь. Было бы время…

Но время поджимало, так что оставшиеся свечи поставил перед первой попавшейся иконой и, вдохнув отдававший ладаном и дымом восковых свечей воздух, направился на выход.

Быстро? Да. Наскоком? Да. Но – зашел. Помолился. Не для галочки – нет. Для себя. Ну а теперь и делами заняться можно.

Первый раз нас остановили на Красном проспекте за три квартала до его пересечения с Южным бульваром. У дежуривших там дружинников был четкий приказ отправлять всех в объезд, и, не слушая возражений, они велели Сан Санычу разворачивать сани. Но уже порядком заведенный за сегодня Рустам долго и нудно о чем-то спорил со старшиной, и в конце концов тот нехотя согласился нас пропустить. Впрочем, до перекрестка с Потребительской мы в любом случае не добрались: следующий пост оказался метров через двести. И этих с наскоку миновать не удалось.

– Старший сержант Новиков, – меланхолично разглядывая сидевших в санях людей, представился командовавший дружинниками худощавый мужчина лет тридцати пяти. – Ваши документы…

– Рустам Нигматулин, командир группы особого назначения отряда «Красный декабрь», – протянул ему свои «корочки» Зубастый.

– Далеко собрались? – изучая удостоверение, поинтересовался дружинник.

– Потребительская, дом восемь, – не стал ничего скрывать Рустам.

– Там же развалины? – повернулся к своим подчиненным Новиков. – Сань, не помнишь, есть дома целые по четной стороне Потребительской?

– Там и по нечетной ничего не осталось, – откликнулся водитель припаркованной у сугроба на обочине «Волги».

– Не могу пропустить, – без особого сожаления заявил старший сержант и вернул удостоверение. – Район оцеплен, проводится спецоперация.

– У меня приказ, – понимая, что не стоит лезть напролом, все же не отступился Зубастый.

– У меня тоже, так что ничем не могу помочь.

– А кто может? – уточнил Рустам.

– Координатор операции, но до него вы тоже не доберетесь, – пожал плечами старший сержант. – Попробуйте завтра.

– А машина у вас, поди, радиофицирована, – вдруг ткнул пальцем в длинную антенну «Волги» Сан Саныч.

– Есть такое дело, – уставился на него дружинник. – И что это меняет?

– Наверное, и с координатором связаться можете? – не отвел взгляда наш возница.

– С ними связь часа два пропала, сплошные помехи, – покачал головой Новиков.

– Тогда свяжитесь с околотком и передайте код подтверждения наших полномочий. – Рустам сразу смекнул, к чему клонит Сан Саныч, и продиктовал дружиннику бессмысленный набор букв и цифр.

– Попробую, – отошел к «Волге» старший сержант и залез на переднее сиденье. – Ну-ка, повтори! – Сеанс связи с околотком много времени не занял, и вскоре он высунулся наружу и махнул рукой подчиненным, перегородившим проспект залитыми водой покрышками. – Пропускайте! Сань, проводи до штаба. Сдашь там на руки кому-нибудь и пулей обратно.

– Штаб – это где? – уточнил Рустам.

– На колхозном рынке. – Водитель «Волги» захлопнул дверцу и завел двигатель.

Где-то впереди громыхнула серия взрывов, я невольно поежился и вдруг понял, что почти до максимума поднял мощность своих колдовских щитов. И, скорее всего, придется так все и оставить – уж больно неуютно здесь. Не в том плане, что погода отвратная – нет. Просто фон магической энергии для Форта очень уж неустойчивый. И слишком его перепады болезненно ощущаются. Неужели братья на полную катушку свои алхимические насосы запустили? Как бы не оказалось, что все последние выбросы именно с этим связаны. Блин, надо было промзону ехать проверять.

– Что-то стало холодать, и девчонок не видать. – Закуривший Напалм принялся застегивать пуговицы. А то сидел, понимаешь, кум королю – пуховик нараспашку, шапка на затылок сдвинута.

– Не курил бы ты, – попросил его сморщившийся от запаха табачного дыма Второй. – У меня аллергия.

– И какие проявления? – глубоко затянулся пиромант. – Кашель, сыпь, понос?

– Повышенная агрессивность, – насупился измененный.

– Хрен с тобой, золотая рыбка. – Напалм убрал в пачку забычкованную папиросу и опустил на лицо вязаную шапочку. – И зачем только с вами связался? Сидел бы в тепле сейчас…

– Не стони, сам напросился, – осадил его я. – И во всем есть положительные стороны: может, хоть курить бросишь.

– Не дождетесь. – Пиромант ухватился за борт, когда нас тряхнуло на колдобине. – Куда это мы? Рынок дальше.

– Напрямик проедем, – объяснил маневр водителя «Волги» Сан Саныч. – Так быстрее.

Быстрее-то оно, конечно, быстрее. Но не в ущерб ли безопасности? Аккурат ведь между территориями Сестер Холода и Братства едем. С одной стороны – заброшенные гаражи, с другой – какие-то цеха полуразрушенные. Промышленные развалины, впрочем, почти сразу же закончились, и дальше потянулся пустырь. Из снега торчали ржавые трубы и куски кирпичной кладки, а вот маячившие на противоположной стороне пустыря дома имели более-менее обжитой вид. Вон и дым из труб поднимается, и мусор уже не просто так валяется, а в кучи собран. Все, демилитаризованная зона кончилась. Отсюда до Пентагона рукой подать.

Расположившийся в покосившемся бетонном коробе автобусной остановки наряд даже не попытался нас остановить, а дальше дружинники стали попадаться и вовсе на каждом углу. Одни отряды срочно куда-то перебазировались, другие пытались обжить новые позиции, монтажники катили бухты кабелей, редкие гимназисты устанавливали на высоких металлических треногах какие-то амулеты. Но больше было тех, кто просто ждал команды выступать. Эти не суетились, грелись вокруг разведенных в пустых бетонных коробках заброшенных домов костров, в который раз проверяли автоматы, жезлы «свинцовых ос» и «дыроколы» и, видимо, молились, чтобы штурм все-таки не состоялся. Умирать в этот и без того не самый веселый денек было неохота никому.

«Волга» притормозила у ничем не примечательного двухэтажного особняка, примыкавшего к ограде бывшего колхозного рынка. Водитель даже не стал вылезать из машины, приоткрыл окошко и что-то объяснил подбежавшему караульному. Тот в ответ лишь кивнул и направился к нашим саням.

– Кто за главного? – поправил он форменный полушубок, как ни странно, без каких-либо знаков различий.

– Привет, Рашид, – выпрыгнул в сугроб Рустам. – Ну типа, я за главного.

– Здорово, Энигма, – явно обрадовался встрече Рашид и пожал протянутую руку. – Растешь?

– Приходится, – похлопал его по спине Зубастый. – Что у вас здесь творится?

– Да, похоже, штурм намечается. – Рашид обернулся поглядеть на здание Пентагона. – Вы по делу или как?

– Нам бы в начало Потребительской попасть.

– И не надейся, – хмыкнул караульный. – Вас и сюда пускать-то не должны были…

– Черт! – выругался Зубастый. – И что делать?

Рустам только руками развел.

– Эй! Да ты только посмотри! – вскочил на ноги Напалм.

– Чего еще? – раздраженно оглянулся на него я. И так, о чем Рустам со знакомым дружинником разговаривает, плохо слышно, а тут… – Ну?

– Смотри! – указал на мрачную махину Пентагона пиромант. – Да не туда! На небо!

– А что с небом? – удивился я и прикусил язык. С небом и в самом деле творилось нечто странное. Серая пелена облаков на глазах редела, и вскоре резиденция Братства осветилась солнечными лучами. – Ну ни фига себе!

– Вот и я о том же, – достал папиросу Напалм и выскочил из саней. – Пойдем, подышим?

– Сам как-нибудь, – отказался я, чувствуя, как накатывает колючая волна магического излучения. Не иначе братья какое-то мощное заклинание в действие привели. Не к добру это. К тому же перестроенная в крепость девятиэтажка внутренним зрением и вовсе полусмазанной видится. А это значит – защитные чары запущены на полную катушку.

Я выскочил из саней и направился к трепавшимся у крыльца особняка Рустаму и Рашиду.

– Чего? – обернулся ко мне Зубастый.

Я не стал тянуть кота за причинное место.

– Если точки осмотреть не получится, поехали отсюда, короче. Может, на юго-восток скататься успеем.

– Почему не получится? – заулыбался Рустам и указал на двухэтажный барак через дорогу. – Рашид говорит, позавчера ребята из СЭС вон тот дом сверху донизу облазили.

– Адрес какой? – прищурился я.

– Тепличная, семнадцать, – поправил ремень свисавшего с плеча АКСУ Рашид.

– Есть такая буква, – восстановил я в голове отметки на карте и повернулся к Зубастому. – Под номером два сразу после Потребительской шла.

– Вот и здорово, – подтолкнул меня к саням Рустам. – Сейчас догоню.

– Пошли, короче, – не сдвинулся я с места. – Если штурм начнется, толком ничего не посмотрим.

– Да какой штурм? – отмахнулся Зубастый. – Чё смеяться?

– А вот это, кстати, запросто, – поддержал меня караульный. – В любую минуту. Мы все ждали, что к нам расквартированных у Юго-восточных ворот пограничников перекинут, но их Гарнизону для усиления передали.

– Да ну? – поразился Рустам. – А чего тогда гимназистов так мало?

– Гимназистов немало, – заулыбался Рашид. – Просто они люди занятые, по улице не шатаются.

– Не свисти, – поморщился Зубастый. – Я ж не слепой.

– Да не знаю я, в чем дело, – сознался дружинник. – То ли у них разброд и шатание после смерти Бергмана начались, то ли специально в резерве держат…

– В резерве? На хрен бы он кому сдался.

– Не, Энигма, ты политической ситуацией вообще не владеешь, – покачал головой Рашид и указал на интересовавшее нас здание. – Пошли, провожу. Заодно и потрещим по дороге.

– Ага, просветишь меня темного, – скрыл свое раздражение Зубастый. – Будем брать с собой кого?

– Смысл? – пожал я плечами и пошел вслед за караульным.

– Что горожане на подступах к Форту стоят, слышали? – переходя разбитую автомобильными шинами дорогу, развернулся к нам Рашид. – Думаете, они из-за Гарнизона на штурм не идут? Да Гарнизон они хоть завтра в тонкий блин раскатают. Колдунов они боятся, колдунов. Гимназисты им такой судный день устроить могут…

Я перебежал через дорогу и остановился посмотреть на бригаду ремонтников, расчищавших от снега и наледи трамвайные пути. Не иначе сюда минометы перекинуть хотят. Вон и контактная сеть восстановлена.

– А чего ждут тогда? – спросил Рустам.

– Приказа ждут. А приказа нет. Говорят, Воевода до сих пор миром конфликт разрешить пытается.

– Мудак, – выругался Зубастый.

– Политик, – поправил его дружинник. – Город, знаешь, какую силищу собрал? И что нам пиррова победа даст? Уж лучше пока на уступки пойти. Придет еще наше время.

– Сюда? – уточнил я у доставшего сигареты дружинника и остановился на крыльце барака.

– Ага, – кивнул тот. – Вы идите, я покурю пока.

– Иди один, – отправил меня внутрь Рустам и развернулся к Рашиду: – Много народу сюда согнали?

– Да уж порядочно, – кивнул дружинник. – Мои парни уже третьи сутки на казарменном положении.

Я зашел в подъезд, стены которого были покрыты плесенью, и принюхался. Затхлый воздух оказался неожиданно влажным и теплым. И чувствовался в нем какой-то странный аромат. Если бы не химикаты, которыми работники СЭС щедро полили пятна расползшейся по полу и стенам жгучей плесени, может, и удалось бы его опознать. А так – воняет и воняет. Но Севером точно не пахнет. Скорее тут алхимия замешена. Что и требовалось в общем-то доказать – выброс наверняка связан с активностью братьев. Пустышка.

Решив для очистки совести заглянуть на второй этаж, я поднялся по скрипучей лестнице и закрыл глаза. Немного постоял и слегка ослабил щиты. Внутренним зрением уходящий в глубь дома коридор виделся блекло-сиреневым, у потолка клубились обрывки непонятных чар, а на полу черными зеркалами блестели оставшиеся после разлитых химикатов пятна. Нет, точно – пустышка. Я даже для себя не мог сформулировать, что ожидал почувствовать, но в одном был уверен на все сто: здесь этого нет и никогда не было.

– Руки вверх! – нацелил на меня карабин совсем молоденький парнишка в шинели с пустыми петлицами, выскочивший из квартиры в дальнем конце коридора. – Проверь его!

Из противоположной двери вальяжно вышел еще один рядовой. Но этот сразу видно – тертый.

– Успокойся, он с Рашем пришел, я в окно видел. Чего тебе… коллега?

– Осмотреться надо, – сразу сообразил я, что означает заминка в обращении. Не рискнул, значит, уродом открыто назвать? Хрен с тобой, некогда мне. – И доложить.

– Чего смотреть здесь? – взвился молодой. – Не положено! Надо его старшине сдать!

– Заткнитесь, думать мешаете! – рявкнул кто-то из квартиры, окна которой выходили прямиком на Пентагон. – Пусть зайдет.

Я хмыкнул и решил не упускать такой случай разобраться в происходящем. Тем более что Рустам крепко с приятелем языками зацепились.

В однокомнатной квартире оказался гимназист. Бородатому колдуну можно было навскидку дать лет тридцать, но полные люди обычно старше своих лет кажутся. А тут еще и борода.

– Ну посмотрел? – обернулся ко мне от окна колдун, который скинул на колченогий стул пальто и черным маркером выводил на стене сложную пентаграмму. – Свободен.

– «Свобода – мой компас земной, а удача награда за смелость», – тихонько напевая себе под нос, прошел я на кухню и носком ботинка поправил съехавший на пол рукав пальто. – У жгучей плесени регенерационный период три дня. А парни из СЭС здание только позавчера обработали. Поаккуратней тут.

– Учту, – нахмурился бородач, и в этот самый момент его пентаграмма на стене ожила, а в ее центре заплескалось серебряное зеркало. – «Ясень» «Березе»: что происходит?

– Координаты давай, – пошло рябью зеркало. – Три, два, один…

Гимназист опрометью бросился к окну и нацелил на Пентагон подхваченную с пола трубу. Разумеется, только непосвященный мог принять за обычный обрезок трубы какой-то очень сложный колдовской артефакт: после произнесенного скороговоркой активирующего заклятия из ее конца к резиденции Братства устремился тонкий, недоступный простому взгляду луч.

И сразу же под ногами вздрогнул пол, с потолка посыпалась штукатурка. Меня швырнуло на стену, а мгновением спустя донесся грохот взорвавшихся при столкновении друг с другом чар. Но все же защитные заклятия чародеев оказались прочнее – колдовским взором я различил заискрившийся купол, который накрывал Пентагон, а в следующий момент в воздухе над девятиэтажкой начали рваться так и не достигшие цели минометные снаряды. Не думаю, что осколки мин смогли причинить хоть какой-то реальный ущерб, так что первый раунд остался за Братством. Но ведь все только начинается…

– Точка два, высота восемь, – скомандовал доносившийся из пентаграммы голос, и колдун тут же нацелил конец трубы куда-то под самую крышу Пентагона.

На этот раз от рева атакующих заклинаний заложило уши, но и только: второй минометный залп также взорвался слишком высоко, а начавшие бить откуда-то прямой наводкой артиллерийские орудия очень быстро замолчали. Вот только теперь атакующие использовали не совсем обычные боезапасы: густой дым медленно заволок нижние этажи Пентагона, и со всех сторон к зданию выдвинулись штурмовые группы. Вперед сразу вырвалось несколько обшитых железными листами грузовиков с установленными в кузовах крупнокалиберными пулеметами, за ними, рыча моторами, покатились три бронетранспортера, а следом уже потянулась пехота.

– Точка альфа-семь, свободный выбор. – Новый приказ заставил бородача поволноваться – дым к этому времени уже почти рассеялся, – и он принялся выцеливать какое-то из окон на средних этажах резиденции Братства.

– Телепортировать группы захвата не могли, что ли? – тихонько пробормотал я, но, как оказалось, у колдуна был очень хороший слух.

– Разорвало бы на куски, – перестав наконец вертеть трубой, шумно выдохнул он. – Там столько заклинаний сторожевых, что через портал и мышь не перекинуть. Да и магическое поле нестабильно.

Что с энергетическим полем творится какая-то чертовщина, я видел и сам. Интенсивность магического излучения подскочила чуть ли не на порядок, и пришлось до максимума усилить колдовские щиты. Пентагон вдруг вздрогнул, и стало понятно, на что рассчитывали штурмовые бригады: в нескольких местах обвалились бетонные плиты стен. Не иначе – на этот раз колдуны чародеев переиграли.

Вот только достигнуть проломов оказалось не так-то и легко: по штурмовикам тут же открыли шквальный огонь из «огненных ульев» и стационарных чарометов, а заряды «свинцовых ос» летели буквально из каждого окна. Дружинники отвечали огнем из пулеметов и гранатометов и, несмотря на потери, шли вперед. Вновь загромыхали минометы, но особой роли эта огневая поддержка не играла – наводчики опасались зацепить своих.

Вспыхнув, разлетелся на куски один из грузовиков, бежавшие под его прикрытием пехотинцы в один миг превратились в факелы, когда их зацепила взрывная волна рванувшего рядом чародейского заряда. Сеть молний, словно дьявольский автоген, разрезала на несколько кусков бронетранспортер и испепелила попрыгавших с брони штурмовиков, а ответный удар гимназистов – оставлявшие за собой дымные следы энергетические сгустки, – заставил замолчать сразу несколько огневых точек братьев.

Блицкрига не получилось, но у Дружины еще оставалось на руках немало козырей. Численное преимущество и огневая мощь могли бы позволить вырвать победу, но как только штурмовики подобрались к зданию, в одно мгновение отказало все огнестрельное оружие. И началась бойня.

Зажав руками раскалывающиеся от боли виски – защитное заклинание чародеев оказалось невероятно мощным и его отголоски сумели пробиться даже сквозь выставленные мной щиты, – я наблюдал, как хлынувшие из Пентагона боевики Братства занялись планомерным уничтожением деморализованных дружинников. Арбалеты, жезлы «свинцовых ос» и мечи оказались куда эффективней вмиг превратившихся в обычные дубины автоматов. Ну а редкие «дыроколы» и чарометы ситуацию спасти не могли.

И все же Братство не в полной мере разыграло вовремя вытащенный из рукава козырь. Экипажи остававшихся на ходу грузовиков запустили генераторы защитного поля и буквально после минутной заминки вновь загрохотали установленные в кузовах крупнокалиберные пулеметы. Стягивавшиеся к броневикам дружинники принялись, отстреливаясь, отступать от стен Пентагона, и братья поспешили покинуть опять ставшее слишком опасным для них открытое пространство.

– А-а-а! – вдруг ни с того ни с сего завопил бородатый колдун и вышвырнул мгновенно раскалившуюся докрасна трубу в окно. От мощного взрыва в очередной раз вздрогнули стены, а с крыши слетели сугробы снега и обломки шифера.

Я метнулся из квартиры и почти сразу же за спиной раздался новый крик: вырвавшаяся из нарисованной на стене пентаграммы смертоносная энергия легко – будто бумажный лист – прошила насквозь стену кухни. Чудом оставшийся невредимым гимназист выкатился вслед за мной и заплясал на месте, дуя на обожженные ладони.

Решив, что чародеи Братства в любой момент могут повторить попытку уничтожить засвеченный наблюдательный пост гимназистов, я скатился по лестнице на первый этаж и завертел головой, высматривая Рустама.

– Лед! Живее! – завопил Зубастый, который уже успел забраться в выехавшие на дорогу сани. Мотавший головой Напалм сплевывал на снег кровь, а перегнувшегося по соседству через борт Второго выворачивало наизнанку. Приставленных к нам в качестве охраны измененных из «Красного декабря» постигла та же участь: кто-то блевал, кто-то и вовсе валялся в санях пластом. На ногах держались лишь возницы и пытавшийся навести хоть какой-то порядок Зубастый. – Бегом!

Я не заставил себя просить дважды и, пропустив пролетевший по встречке «Урал», бросился к саням. Сан Саныч тут же взмахнул вожжами, и мы помчались прочь от Пентагона.

Куда едем-то? К Южному бульвару? Ну это нормально.

Остановились мы только на пересечении Красного проспекта и Южного бульвара. Из-за перекрывших часть проспекта дружинников здесь образовалась небольшая пробка, и Рустам отправил кое-как оклемавшихся бойцов «Красного декабря» в расположение. Какие из них сейчас бойцы в самом деле…

Второй и Напалм вон тоже бледные, как не знаю что. А ведь магический выброс нас только краем зацепил. Да уж – теперь понятно, почему измененных в качестве живого щита при штурме использовать не стали.

Пропустив «газель» с синей полосой вдоль грязного борта и, дождавшись, пока вывернут на Южный бульвар ехавшие от Лукова сани, Сан Саныч направил лошадь через перекресток.

– Куда это мы? – заозирался по сторонам уже оклемавшийся Второй. – Сан Саныч, правь на проспект.

– Вы ж к промзоне собирались? – обернулся возница. – По Терешковой туда быстрее доберемся.

– Не, на сегодня хватит, – тяжело вздохнул Рустам. – У меня еще заслушивание вечером в Центральном участке.

– Ну тогда сейчас развернемся, – пожал плечами Сан Саныч. – Делов-то.

– Подумаешь, полчаса постоим, выхлопными газами подышим, – почесал кончик носа Напалм и указал на выстроившуюся к перекрестку вереницу грузовиков, которые, судя по всему, везли припасы осаждавшим Пентагон дружинникам.

– Ну и? – невозмутимо поинтересовался возница.

– Может, пообедаем? – предложил Рустам. – Глядишь, пробка рассосется, да и меня потом сразу в Центральный участок закинешь.

– А где?

– Вон хинкальная прямо у рынка.

– Это дело, – кивнул я и толкнул в бок пироманта: – Самочувствие как?

– Да ничего уже, а там вообще швах. Раз – и будто мешком из-за угла ударили, – сознался Напалм. – Этих вон всех тоже скрючило не по-детски.

– Видать, чародеи контратаку устроили, – потряс головой Второй и тяжело перелез через борт саней, когда те остановились у забора рынка. – Говорят, у них теперь с энергией проблем нет…

– Говорят, кур доят, – расплылся в ехидной улыбке пиромант.

Чего-то сегодня народу на рынке маловато. Приезжие из окрестных деревень и хуторов в Форт попасть не смогли? Может быть. Вот только и на вечно оживленном Южном бульваре никого не видать. Даже перед самыми популярными и посещаемыми магазинами только охранники топчутся. Так что не все так просто, как кажется на первый взгляд. Да и чувствуется будто осязаемо висящее в воздухе напряжение. Хотелось бы мне знать, чего опасаются простые люди. Повторения бунта? Или нападения горожан? Да кто их знает, простых людей. Давненько уже с такими не общался. Все больше очень непростые на жизненном пути попадаются.

– Пошли! – позвал меня уже распахнувший дверь хинкальной Рустам и шагнул внутрь.

Я окинул взглядом неказистую коробку закусочной, посреди плоской крыши которой дымила труба, проводил взглядом пробренчавший в сторону Юго-восточных ворот трамвай с установленной вместо срезанного пассажирского вагона платформой с минометом и поспешил за остальными. А то продрог, как собака…

Внутри оказалось жарко, душно, накурено, шумно, тесно и вдобавок ко всему темно. Прямо посреди помещения стояла огромная печь, на которой и готовилось большинство блюд. Не знаю, как должна выглядеть настоящая хинкальная и что такое хинкали вообще, но кормили тут неплохо. По крайней мере, можно было перекусить, не опасаясь провести остаток дня в обнимку с белым другом. Хоть здесь, как и во всех подобных заведениях, готовили ровно столь же полезные для здоровья человека чебуреки, беляши и прочие непонятно на каком масле жаренные пирожки, а перечень компонентов пиццы или мясного пирога запросто мог занять не один лист мелким почерком. Но вот не травился никто – и все тут. Чудо, не иначе. А скорее, все дело в посетителях: такие кадры заглядывают, что вполне за несвежий салат зарезать могут.

Парни уже успели занять только-только освободившийся угловой столик, и я, на ходу расстегивая фуфайку, направился к ним. Публика тут действительно подобралась еще та. Торговцы с рынка, кидалы и чернорабочие оттуда же, закончившие смену охранники с Южного бульвара, освободившиеся с дежурства дружинники и вовсе уж непонятные, но, несомненно, мутные личности. Если не сказать – темные. А вообще, здесь царила теплая, дружеская атмосфера. В крюйт-камере тоже до поры до времени спокойно. Главное, той самой искрой не оказаться.

– Что заказывать будете? – тут же оказался рядом с нашим столом совмещавший должности официанта и вышибалы накачанный парень в кожаной безрукавке.

– Пицца есть сегодня? – развернулся от стоявшей в углу вешалки Рустам.

– Есть.

– Три больших.

– Фирменных?

– Да, и чай сразу неси, – уселся за стол Зубастый, который, к моему удивлению, оказался в этом заведении общепита завсегдатаем.

– С вас…

– Иди, потом, – отмахнулся от него Рустам и уставился на меня: – Ну?

– Что – ну? – покачнувшись на стуле, уперся я спинкой в стену. Полумрак скрадывал выражения лиц, но мне показалось, что по физиономии Зубастого проскользнула гримаса раздражения.

– Мы продвинулись в деле или нет? – Рустам то ли не понял мой намек, то ли посчитал, что при Напалме и Сан Саныче можно говорить открыто.

– Несомненно.

– Так значит, это… – обрадовался Второй.

– …пустышка, – закончил за него фразу я.

– Но ты говорил… – нахмурился измененный.

– Что дело продвинулось? – улыбнувшись, я все же решил не доводить до белого каления парня. А то он здоровый… Вон и Напалм лишний раз на рожон решил не лезть: не закурил даже. Или он бросает? Раньше как паровоз дымил. – Дело продвинулось. Мы отработали один вариант и теперь переходим к следующему.

– И вторая попытка может оказаться более продуктивной? – Рустам начал разливать из принесенного чайника по стаканам кипяток и на меня даже не смотрел.

– Поживем, увидим. – Вытерев вспотевший лоб, я снял фуфайку и повесил ее на спинку стула. – Все зависит от того, когда будет информация по энергетическим линиям Гимназии.

– Я за ними в Центральный участок сегодня собираюсь, – начал разрезать пиццу Зубастый. – Но ты разговор в сторону не уводи – почему считаешь, что выбросы вокруг Пентагона к нашему случаю отношения не имеют?

– Почувствовал. Есть определенные признаки. – Я откусил от ломтика пиццы и сосредоточенно зажевал. – Там вообще сам принцип другой. Не энергия выбрасывается, а мир потихоньку от ее излишков перегорать начинает. Поэтому и жгучей плесени почти не было.

– А чем тогда объясняется такая кучность? Сплошь же вокруг Пентагона последние адреса? – задумался Второй, чему вечно голодный Напалм оказался только рад. Вон как жует – аж за ушами трещит. А Сан Саныч, как ни странно, в разговор не лезет, будто и нет его здесь.

– Как вариант – Братство начало активно использовать алхимическую установку. Излишки энергии пережигают, но случайных утечек не избежать… – Я отхлебнул чая и понял, что сболтнул лишнего.

– Ладно, тему закрыли. – Искоса взглянув на меня, Рустам уставился в стакан с чаем. – Боюсь, руководство будет недовольно отсутствием подвижек. И чем для всех нас чревато это недовольство, думаю, никому объяснять не надо.

– Срок вроде неделя был? – начал злиться я.

– Это крайний срок. Надо уложиться в три дня.

– Кто сказал? – Моя попытка улыбнуться успехом не увенчалась: из-за опухшего лица получилась какая-то болезненная гримаса.

– Я! – набычился Рустам. – Все ясно?

– Да иди ты на …! – Я поднялся из-за стола. – Раньше, чем это может быть сделано, это сделано не будет.

– Ты куда пошел? – вскочил на ноги разъяренный Зубастый. – Разговор еще не окончен!

– Продолжайте без меня. – Вытащив из кармана фуфайки пузырек с таблетками, я направился к стоявшей посреди помещения печке. – Пойду, горло промочу.

– Сядь немедленно!

Не оборачиваясь, я выставил в ответ средний палец, и в голове моментально зашумело, но побагровевшему Рустаму хватило ума не активировать контролирующее меня заклинание. Или полномочий не хватило – ему ж ничего не угрожает? Хорошо, если чары полностью автономные.

Потерев заколовшие виски, я начал протискиваться через толпу и сразу же понял, что несколько погорячился. Надо было фуфайку с собой брать – люди от опухшей рожи так и шарахаются, а красная повязка на рукаве могла бы от многих проблем избавить. Блин, быть уродом совсем не весело. Ладно, пока никто не цепляется, глядишь, и обойдется.

– Эй, с каких это пор сюда животных пускать начали? – Окрик в спину раздался, когда я уже миновал расставленные вокруг печи столики. Отвечать в такой ситуации было глупо – обернешься и сам подтвердишь, что животное. Ничего, собака лает, караван идет.

– Эй, урод, – ухватили меня сзади за рукав свитера. – Ты еще и глухой? Или соображаешь плохо?

– Да уж получше тебя, жопоголовый, – разворачиваясь, я вырвал рукав и отступил от полноватого бугая, на голове которого красовалась обрамленная жиденькими волосиками плешь. Два его приятеля сразу же подорвались из-за стола, но промолчать оказалось бы себе дороже. Ничего не заводит поддатую толпу, как запах страха жертвы. – Чё хотел?

– Ах ты! – широко размахнулся бугай и бросился на меня.

Пригнувшись, я уклонился от здоровенного кулака и врезал промахнувшемуся заводиле правой в печень. Тот хрюкнул и завалился на стол, но его корешам этот урок впрок не пошел. Решив действовать наверняка, они одновременно напрыгнули с разных сторон. Едва успев увернуться от парня, кинувшегося со спины, я в развороте полоснул второго по лицу выхваченной финкой и выставил перед собой нож:

– Замяли?

– Ах ты урод! – Успевший перевести дух плешивый здоровяк, подхватил со стола бутылку и двинулся ко мне, но тут хлопнул пистолетный выстрел, и он замер на месте.

– Представление окончено! – сунул АПС в кобуру пальнувший в потолок Рустам.

– Не, это не дело, – возмутились обедавшие за одним из столов дружинники, и толпа одобрительно загудела. – Энигма, голимый беспредел получается. Пусть между собой разбираются…

– Трое на одного? – Поднявшись из-за стола, Рустам снял висевший на спинке стула АКМ, а Второй демонстративно выложил на стол пистолет-пулемет.

– Зачем? Один на один! Нет? Ну как скажешь… – моментально успокоился прекрасно понявший намек дружинник. Да и другие завсегдатаи с Рустамом связываться не пожелали. Вряд ли стволов испугались. Не без этого, конечно, но, думаю, Зубастого здесь слишком хорошо знают и понимают, что подобного неуважения он никому не спустит. Теперь уже не столько во мне дело…

– Земля круглая, – поняв, что ловить здесь больше нечего, буркнул зажавший порезанную щеку парень и заковылял к своему столу. Плешивый заводила уставился на меня налитыми кровью глазами, но тоже решил не испытывать судьбу: сплюнув под ноги, он отправился вслед за приятелем.

Спрятав финку в чехол, я кинул в рот так и зажатую в левой руке горошину – хрен с ней, с водой, – и направился к своим. Толчок в спину оказался полной неожиданностью: тут же кто-то сдавил шею, а ноги подогнулись под тяжестью чужого тела. От нехватки воздуха в глазах замелькали искры, но, сообразив, что меня придавил к полу напрыгнувший сзади третий из этой компании недоумков, я принялся нашаривать рукоять ножа…

Выстрел грохнул прямо над ухом. Завизжавший парень, зажимая простреленное бедро, забился на полу, а не спешивший убирать пистолет в кобуру Рустам протянул мне свободную руку.

– Вы хотите один на один? – заявил вдруг Зубастый, который заметил, что от столика в противоположном углу к нам уже направилась парни в серых балахонах. Блин, да их человек десять, не меньше. – Эй, лысый, согласен?

Чистые, мать их… Если б не эти выродки, никто бы даже пикнуть не посмел, но в последнее время бандиты с северной окраины слишком резко поднялись. Ясно, что только из-за них Рустам на поединок и согласился. Уродов ведь никто не любит, и большая часть посетителей запросто сторону Чистых принять могла. Дружинники, само собой, отвернутся и ничего не заметят. А нужна нам бойня?

– Иди сюда! – несколько раз взмахнул протянутым одним из Чистых ножом плешивый. Надо сказать, смотрелся парень весьма внушительно – вряд ли качается, скорее работа с физическим трудом связана. Да и природой немало заложено. – Иди, урод, кишки выпущу.

Я отвел назад руку с зажатой обратным хватом финкой – никаких изысков, рукоять будто палку держу, – и выставил вперед раскрытую левую ладонь. Не такой уж из меня мастер ножа, чтобы пытаться этого бугая порезать – толстый свитер с воротником под горло и кожаная жилетка неплохо его защищают, да и толку с порезов… Это ж только если умеючи.

– Ты покойник! – явно заводя себя, подскочил здоровяк, но напролом не попер – вовремя остановился и уже куда осторожней, короткими дуговыми взмахами попытался подрезать мне руку.

Разгадав несколько ложных выпадов, я выгадал момент, когда плешивый в очередной раз попытался хлестким ударом «писануть» меня по лицу и, рванувшись вперед, перехватил свободной рукой его правое запястье. Тут же без всяких финтов – сверху вниз – ударил финкой в шею и, не ослабляя захвата, воткнул нож еще несколько раз. И только потом отпрыгнул назад, разрывая дистанцию.

– Инцидент исчерпан? – уже в открытую взяв на прицел Чистых, уточнил Рустам, когда мой противник, зажимая руками окровавленный ворот свитера повалился на пол.

– Исчерпан, – кивнул один из бритых наголо парней, которого явственно перекорежило от необходимости договариваться с уродом. Хоть они и поднялись в последнее время немерено, но на бойцов «Красного декабря» пока ума хватает не кидаться. Хм… на самом деле не удивлюсь, если Перов идею создания этого отряда продавил под видом борьбы с Чистыми.

– Держи, – сунул мне в руки фуфайку и шапку Второй.

– Спасибо, – вытерев кровь с лезвия финки салфеткой, начал одеваться я, а измененный шагнул к молча пялившимся на нас Чистым и, поковырявшись указательным пальцем в носу, вытер козюльку о балахон одного из них.

– Запомните, мальчики, как не все измененные – уроды, так и не все уроды – измененные.

– Не воспринимайте это на свой счет, – миролюбиво улыбнулся взбешенным парням Напалм, и отблески огня, мелькнувшие в прорезях для глаз опущенной на лицо шапочки, помогли Чистым принять правильное решение: они молча развернулись и ушли к себе за стол.

– Как думаешь, ты его наглухо? – не отрывая глаз от двери хинкальной, поинтересовался Второй, когда сани отъехали от ограды рынка и вывернули на Южный бульвар.

– Да какая разница? – пожал я плечами и повернулся к Рустаму: – Спасибо, кстати. Выручил.

– Пошел ты! – скривился тот. – Глаза б мои на тебя не смотрели…

– Второй, ты чего на Чистых наехал? – Решив не выяснять отношения с Зубастым, уставился я на измененного. – Эти гады злопамятные…

– Погорячился, однозначно, – поддержал меня пиромант. – Ни к чему это..

– Хрен бы с ними, – резко взмахнул рукой Второй. – Пусть только попробуют!

– Они и пробовать не будут, проломят голову тупым тяжелым предметом и спишут все на шпану, – зевнул Напалм. – Сан Саныч, мчи нас быстрей! К ужину опаздываем!

– Я и сам им тупым и тяжелым могу, – насупился Второй. – Довелось с этими тварями пообщаться. Вам-то хорошо…

– Особенно мне, – кивнул я.

– Да ладно, ты ж меня понял, – вздохнул измененный. – А я пока по госпиталю покантовался, пока в гетто обживался…

– А в отряд как попал? – заинтересовался Напалм.

– Да мне почти сразу предложили, – не стал скрытничать Второй. – Все одно, говорят, в гетто придется переселяться, так сослужи Форту службу, глядишь, чего и выгорит в итоге. Ну я и согласился…

– А! – понял пиромант. – Подрывной деятельностью занимался!

– По-всякому бывало, – пожал плечами парень. – Но, если б ничего не предложили, – тогда точно сам бы в петлю влез. С братом же всю жизнь вместе, а его… И почти каждую ночь снится, как мы на карусели в «Луна-парке» крутимся, он слетает, а я его за руку ловлю. Сам одной рукой держусь, но его не отпускаю. Чувствую – не удержусь, но никак решить не могу, какую руку разжать…

– Брата твоего жалко, – кивнул Напалм. – Если б я тогда мог…

– Ладно, перестань. Ты ж нас всех спас, – грустно усмехнулся Второй и отвернулся.

Напалм тоже замолчал, злой Рустам в мою сторону даже не смотрел, так что я устроился поудобней на лавке и попытался задремать. Толком поспать, конечно, не получилось, да и головная боль разыгралась. К тому же время от времени начинало казаться, будто спину колет какой-то очень уж внимательный взгляд. Несколько раз оборачивался – вглядывался в спешащих по своим делам прохожих, настороженных дружинников, суетившихся уличных торговцев и попрошаек, но никого подозрительного так и не заметил.

В конце концов я плюнул на это дело и опустил на лицо вязаную шапочку, а там уже и здание Морга показалось. Сан Саныч высадил нас у ворот и повез Рустама в Центральный участок, а мы побрели по расчищенной от снега тропинке к черному входу.

– Замерз, как собака, – поежился я и смахнул нападавшие на фуфайку пушистые снежинки, которые начали медленно планировать с неба. – А вроде не холодно даже.

– Сырость высокая, – не открыл мне ничего нового Напалм. – Голова трещит, надо бы подлечиться… Как говорится: что-то стало холодать, не пора ли нам поддать.

– Я спать пошел, – отказался Второй и юркнул в Морг.

– Знаешь, не сегодня… – поморщился я, чувствуя странную вялость во всем теле. И дело не в занесенной мне Вацлавом заразе – скорее всего, излишек излучения хапнул. Вон и правое предплечье опять ломить начало.

– Ты сначала посмотри, что я принесу, потом говори уже, – подмигнул пиромант и приоткрыл дверь. – Пошли.

– Пошли, – решил я, что пить точно сегодня не буду, но, к моему немалому удивлению, умчавшийся к себе Напалм вскоре заявился с литровой бутылью, содержимое которой ничуть не напоминало алкогольный напиток. Будто взвесь какая-то белая колышется…

– Зацени, – бухнувшись рядом со мной на кровать, встряхнул бутылку пиромант. – Водный раствор абсорбента МПЭ-44!

– Где достал? – взвесил в руке стеклянную бутылку я.

– Вацлава развел, – признался пиромант. – Давай, жахнем.

– А оно нам надо?

– Ты дозу излучения сегодня получил? Головная боль, общая слабость, жжение верхних дыхательных путей – есть такие симптомы?

– Что-то типа того, – сознался я.

– Тогда пей, – отхлебнув прямо из горла, передал Напалм бутыль мне. – Вацлав сказал, ты незаразный, я за собой тоже ничего такого не замечал…

Ну я и выпил. Глоток. Потом еще пару. Вкус, конечно, жуткий – будто глину в воде разведенную в себя заливаешь, но голова прошла моментально. Потом и жжение в правом предплечье затихло. Вялость, правда, никуда не делась, но это ж не стимулятор…

– Ладно, это все здорово, конечно, – поставил я некоторое время спустя на пол пустую бутыль, – но пора бы и делом заняться.

– В смысле? – не понял меня Напалм.

– Карандаш бери, у нас адресов еще куча неотмеченных осталась, – потянулся за распечатками я.

– Может, сам отмечать будешь? – неохотно поднялся с кровати пиромант.

– Кто из нас местный уроженец? А? Я и адресов таких не знаю. Вот Севастопольская, два-а – это где?

– В центре, – вздохнул пиромант и взял карандаш.

– Вот и отмечай, – обрадовался я. – Двести пятнадцатый номер.

Напалм вывел на карте циферку.

– И чего мы ищем, вообще?

– Мы ищем то, что позволит нам спасти наши задницы, – не стал откровенничать я.

– Да перестань ты! – разозлился парень. – Сказать сложно?

Пришлось отделаться полуправдой:

– Мы ищем артефакт. Какой – и сам не знаю, и тебе не скажу.

– Артефакт, который может быть причиной энергетических выбросов? – уставился куда-то на карту парень. – Зачем он?

– Заказчик не сказал. – Я нашел глазами следующий адрес в распечатке. – Хочешь – у Рустама спроси.

– Адрес диктуй, – помрачнел пиромант.

– Да расслабься ты! Все путем будет, – развалился я на кровати. – Красный, сорок восемь.

– Этого-то я и опасаюсь, – едва слышно пробормотал пиромант и вывел на карте цифру «216».

Закончили мы с этим нудным, но тем не менее должным принести свои плоды занятием уже к ужину. Напалм еще какое-то время терся у меня в клетушке, пытаясь выпытать подробности, но, уяснив, что больше ничего интересного не услышит, отправился к себе. А может, к Вере или Ветрицкому. Он у нас товарищ общительный.

Наскоро поужинав вареной картошкой с тушенкой, я чуть ли не залпом выдул стакан жидкого чая и потер вновь занывшие виски. Не такая уж и замечательная штука этот абсорбент – времени всего ничего прошло, а кости снова ломит. Все, надо спать ложиться.

Присутствие постороннего в своей комнате я скорее почувствовал спиной, чем расслышал шорох или заметил мелькнувшую тень. Резко развернулся и вытер вспотевший лоб – никого. Но ведь что-то же меня насторожило. Неужели…

На противоположной от двери стене вдруг нарисовался силуэт человека – обои будто растворились, и вместо них проявилась кирпичная кладка. Мгновение ничего не происходило, а потом кирпичи потекли, и на меня уставился Гадес. Точнее – его маска с пустыми провалами глаз.

– Ты еще не разговаривал с Грибовым? – Губы шевелились немного не в такт словам, но голос звучал вполне отчетливо.

– Нет.

– Поговоришь?

– Да! Обещал же.

– Скажи еще, что все решится в Черный полдень. Пусть они будут готовы.

– Что – все?

– Просто скажи. Если он поймет – хорошо, если нет – все будет так, как будет. – Похоже Гадеса на склоне лет одолела тяга к маловразумительным загадкам. Поймет – не поймет. Мне б этого Грибова найти еще. Хоть и есть вариант…

– Скажу, – заверил я маску Аарона Давидовича.

– И еще. Когда найдешь то, что ищешь, возможно, не будешь знать, что с этим делать, – продолжил издеваться надо мной Гадес, и из стены высунулась рука со сжатым кулаком. – Возьми.

– Это что? – Мне на ладонь выпал простенький на вид амулет: обыкновенный стеклянный шарик, в котором застыла капля расплавленного металла. – И зачем это?

– Вдруг совета спросить понадобится, – неожиданно рассмеялась маска. – Не потеряй…

– А еще говорят, люди к старости мудрости набираются… – Я разулся и завалился на кровать. Шарик выкидывать не стал и сунул в пистолетный кармашек джинсов. Вдруг все же пригодится.

– Некоторые минуют эту стадию и сразу впадают в маразм, – прошелестел знакомый голос, но когда я поднял взгляд на стену, вместо слепленной из кирпичной массы маски там выделялось лишь пятно выцветших обоев.

Решив оставить на утро поднакопившиеся непонятки, я закрыл глаза и сразу же провалился в сон. Очень холодный сон.

Глава 4

Есть ли способ отличить иллюзию сна от реальности яви?

Ущипнуть себя и не почувствовать боли?

Ерунда! Тот, кто в сновидениях не чувствовал боли, можно сказать, никогда до конца и не засыпал. И даже пробуждение не всегда способно немедленно отправить в небытие созданную подсознанием картинку. Боль, радость, страх, счастье и разочарование – все это человек способен в полной мере ощутить и в царстве сна. А возможно, только там он и способен до последней капли проникнуться этими чувствами?

И все же как отличить метаморфозы сновидения от сюрреализма окружающей нас действительности? Осознать, что закрутившийся вокруг кошмар – это всего-навсего отражение в кривом зеркале недавних переживаний и подсознательных желаний? Да – осознать. Вот только всегда ли человек хочет расстаться с подаренной сном иллюзией? Не знаю, не знаю…

Очнувшись утром от глубокого забытья, я откинул промокшее от пота одеяло и уселся на кровати. Это был сон, всего лишь сон. И у него нет больше власти надо мной. Но просочившееся из кошмара ощущение необъяснимой обреченности никак не желало уходить, а перед глазами вновь замелькали пережившие пробуждение картинки.

Медленно растворяющаяся в туманной дымке Катя с кровавыми отметинами на простреленной кофточке. Черное небо, ядовито-лазурное пятно холодного солнца. Вырастающие из кое-как заметенной снегом земли длинные ледяные шипы. Зависшая над головой почти прозрачная пирамида Цитадели. Вросшие в запястья и лодыжки кандалы. И вонзившийся меж ребер ритуальный нож.

Встрепенувшись, я соскочил с кровати и, как был в одних трусах, вывалился в коридор. Не стоит ложиться спать на полный желудок – сплошные неприятности от этого. Холод кафеля моментально заморозил ступни, и пришлось вернуться в комнату за тапками. Решив не надевать валявшееся у кровати трико – все равно никого в такую рань не встречу, – я вновь направился в туалет. А то вчера вечером мало того, что с Напалмом литр на двоих выдули, так еще и чая на ночь две кружки выпил. Как бы теперь не лопнуть по дороге. Блин, не надо было ведро отдавать…

К моему немалому удивлению, в туалете горел свет. Внутри, упершись одной рукой в стену, у писсуара как-то очень уж задумчиво стоял пиромант.

– Заснул? – зашел в свободную кабинку я.

– Нет, – даже не пошевелился Напалм и тяжело вздохнул.

Чего это с ним? Приболел, что ли? А я – наоборот, себя очень даже неплохо чувствую. Голова, правда, как ватой набита и лицо на маску для хеллоуина по-прежнему похоже, но вчера-то с утра вообще чуть коней не двинул. Надо не забыть таблетку съесть. Во избежание рецидива, так сказать. Но тут все посторонние мысли вылетели у меня из головы, и, стиснув зубы, я повернул голову к отлипшему наконец от стены пироманту.

– Вот такая вот фигня, – заявил тот и осторожно вышел из туалета.

Я промолчал. Нет – нужные слова так и вертелись на языке, но совершать какие-либо резкие движения настроения не было. Потому как чревато это. Весьма. Закончив свои дела, глубоко вздохнул и столь же неторопливо, как и Напалм, направился на выход. Нет, понимаю еще, мы бы вчера ракетного топлива на грудь приняли, но такой эффект от абсорбента? Уж не знаю, каково оно кипятком писать, только мои недавние ощущения, думаю, недалеко ушли. Это ж надо…

– Вацлав, нехороший человек, пропорцию не выдержал, – будто извиняясь, объяснил дождавшийся меня в дверях своей комнаты пиромант. – Второй раз легче будет.

– Надеюсь, – прохрипел я, доковылял до своей комнатушки, запил холодным чаем таблетку и сразу же завалился на кровать. Теперь бы еще отлежаться, а то совсем худо.

Да уж, денек начинается – во! Что ж дальше тогда будет?

Есть подозрение – ничего хорошего.

Как ни странно, но я даже задремал. Честно говоря, сам не заметил, как отрубился. И, что уж вообще исключительно, – никаких снов не было вовсе. А то замучили в последнее время уже. И еще ж как нарочно через один – кошмары. Впрочем, какая жизнь, такие и сны.

– Все дрыхнешь, бездельник? – завалился ко мне в комнату Рустам, когда я уже проснулся и валялся на кровати, размышляя, чем бы заняться. – А работа стоит…

– Схемы принес? – натянул я трико, уловив в голосе Зубастого снисходительно-вальяжные нотки. Сразу видно: человек до неприличия доволен собой. Надо бы осадить, а то зазнается еще. – Чего вчера не завез?

– Только с утра подготовили. – Он вытащил из кармана сложенный вчетверо лист, явно вырванный из обычного альбома для рисования. – Сам сможешь на карте отметить?

Я развернул лист:

– Почему нет? Все вроде понятно нарисовано. Еще и названия улиц помечены. Масштаб, конечно, не ахти…

– Ну уж извиняй, какой дали. – Рустам снял пуховик, сложил его и пристроил на откидном столике.

– Ты чего? – уставился я на присевшего на мою кровать парня.

– Здесь подожду.

– Чего подождешь?

– Результатов, – ничуть не смутился Зубастый.

– Каких еще результатов? – Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выматериться. – Кто тебе моментальный результат обещал? Тут еще работать и работать.

– Сколько тебе надо времени? – помрачнел Рустам. – Руководство уже в курсе, что с этой информацией мы вычислим местоположение объекта в кратчайшие сроки.

– Ну ты молодец, – отвернулся я к карте. – А луну с неба чего не пообещал?

– Ты просил схему, ты ее получил, – заявил Зубастый. – А теперь говоришь, что не все так просто?

– А просто оно никогда не было!

– Все ругаетесь? – заглянул в комнату Второй.

– Сядь и помолчи, – рыкнул я на него и начал синим карандашом перерисовывать на карту расположение энергетических линий Гимназии.

Минут через пятнадцать карта Форта оказалась расчерчена вдоль и поперек, но легче от этого не стало. Если раньше и была надежда, что с помощью этой нехитрой манипуляции получится найти ответы на все вопросы, то теперь она истаяла прямо на глазах. Нет, кое-что упростилось, спору нет. Только вот и непонятного осталось ничуть не меньше.

Так – точки выбросов, приходящиеся на тянувшиеся через весь Форт энергетические линии, зачеркиваем. Точки выбросов, расположенные в районах пересечения энергетических линий, обратно зачеркиваем. И что в итоге остается?

Запад Форта почти чист, как и юго-восток. Юго-запад в расчет можно не принимать – там все дело в заигрываниях Братства с алхимией. Восток – серединка на половинку. Стоит проверить, но, скорее всего, гимназисты не все свои коммуникации показали.

Остаются северная окраина, северо-восток и центр. Насчет севера и северо-востока меня сразу в СЭС предупредили, значит стоит присмотреться к центру Форта. А тут тоже ничего не вырисовывается. Во-первых, центр большой. Во-вторых, отметки группировались в районе арсенала – что в общем-то логично, – и тянулись от площади Павших до Южного бульвара. А это территория – о-го-го! Захочешь, не прочешешь. Да и не уверен, стоит ли…

– Ну и что? – поторопил меня ерзавший на кровати Рустам.

– Ну и ничего, – развел я руками, пытаясь выстроить увиденное в одну логическую цепочку. Крутится ведь что-то в голове, но за кончик идею никак ухватить не получается. Никак не связать в один узел порядковые номера отметок и их расположение. Чувствуется ведь, что есть какая-то система…

– Что значит – ничего?!! – взвился на дыбы Зубастый. – Люди от нас результатов ждут!

– Подождут, – задумчиво уставился я на карту. Нет, не выходит, хоть ты тресни. Да! Вот еще что вспомнилось: Хромой о заведенной в Коммуну энергетической нитке рассказывал. И ведь точно – в том районе, что раньше коммунары контролировали, выбросы частенько случались. Так, может, мне еще эту линию надо в своих расчетах учесть?

– Да нету времени ждать! – заорал подскочивший ко мне Рустам. – Лазурное солнце со дня на день взойдет!

– И что с того? – сразу позабыл про карту я. – Какое это отношение к нашему делу имеет?

– Город срок своему ультиматуму час до Черного полдня выставил, – пояснил спокойно сидевший на моей кровати Второй. – Они хоть базу пограничников и заняли, но рисковать не хотят.

– Думают, мы до Черного полдня капитулируем? – усмехнулся я. – Оптимисты ребята.

– Оптимисты не оптимисты, но Воевода над их предложением раздумывает, – сжал кулаки Зубастый. – И если у нас не будет к тому времени на руках ножа… Понимаешь, чем это чревато?

– Угу, – уселся я на кровать рядом со Вторым. Воевода склонен принять условия горожан? Неужели что-то заподозрил? Или на него кто-то давит? А не идет ли сейчас выбор между Городом и Северореченском? – Понимаю…

– Тогда делай уже что-нибудь! – взорвался Рустам. – Делай!

– Не кричи, – попросил я и вновь поднялся на ноги.

– Ты собираешься хоть что-нибудь предпринимать? – немного сбавил обороты Зубастый.

– Есть еще одна задумка, – вздохнул я, понимая, что просто отбрехаться не получится. Придется хоть немного имитацией бурной деятельности заняться. А то как бы у командира инфаркт на нервной почве не приключился. – Но сначала промзону проверим. И на этот раз хочу всю команду свою задействовать.

– Да пожалуйста, – легко согласился Рустам.

– С оружием что? – Я начал, отклеивая кусочки скотча, снимать карту со стены.

– Подберем что-нибудь, – махнул рукой Зубастый. – Но ты смотри – парни из «Красного декабря» тоже с нами поедут.

– Пусть едут. Мне бы рюкзак какой еще.

– А портфель чего?

– Да неудобный он. И кобуру для «Гюрзы» посмотри, запарился уже в кармане таскать.

– Ладно, гони всех в комнату совещаний. – Рустам, подхватив со стола куртку, вышел в коридор. – На сборы вам полчаса.

– Карту с собой берешь? – поднялся с кровати Второй.

– И распечатки тоже. – Я достал засунутые под кровать рулоны бумаги. – Если время останется, попробуем еще одну идею проверить. Могут пригодиться.

– В этот раз сам их тащи, – ухмыльнулся измененный. – Что за идея, кстати?

Я только покачал головой и промолчал. Пожавший плечами Второй отправился по своим делам, а мне пришлось собирать раскиданную вчера по всей комнате одежду. Быстро одевшись, не стал терять время на сборы и сразу же отправился предупредить своих бойцов. Надо сначала народ озадачить, а потом уже и сам шмотки собирать буду. Все равно еще и ждать придется.

Для начала я заглянул в комнату к Напалму, который стоял перед зеркалом и чистил зубы.

– С вещами на выход. Десять минут у тебя.

– Чего? – сплюнул зубную пасту в рукомойник пиромант. – А завтрак?

– По дороге. – Я хлопнул дверью и направился к Вере, комната которой оказалась заперта. Ну и куда она с утра пораньше ушуршать успела? Неужели с Ветрицким помирилась? Ладно, пойду и до него дойду.

– Чего тебе? – даже не повернул голову на звук открывшейся двери Николай, когда я заглянул к нему.

– Вера не заходила?

– Нет. – Растрепанный Ветрицкий уселся на кровати и поправил заляпанную чем-то желтым футболку. Чего-то он совсем за собой следить перестал. Да и вид какой-то шибко нездоровый. Так опух, будто бухал без просыху. Неужели до сих пор после встречи с Ялтиным не отошел? – Только за этим заходил?

– Нет, – оглядел я порядком захламленную комнату. – Собирайся, работка намечается.

– Сколько времени есть? – Николай тут же стянул через голову грязную футболку. Хм. Может, он просто от безделья замаялся? Да еще и с Верой поругался? – Вымыться успею?

– Ну ты дал! – ухмыльнулся я. – Давай бегом, пятнадцать минут тебе на все про все.

– Ты б еще за пять минут до выхода заявился, – пробурчал парень и подошел к рукомойнику.

Так, ну и где же теперь Веру искать? Не обязательно, конечно, ее с собой тащить, но, если моя догадка подтвердится, классный снайпер лишним не будет. Более того – будет, несомненно, полезен.

– Привет, Лед. – Пока я соображал, куда бежать искать Веру, закутанная в теплый халат девушка вышла из душевой и подставила щечку для поцелуя.

– Готова к труду и обороне? – чмокнул ее я. В этот момент из своей комнаты в коридор вышел Ветрицкий, но на девушку он даже не посмотрел. Она на него, впрочем, тоже. От любви до ненависти один шаг, не иначе.

– Как не вовремя! – поправила сооруженный из полотенца тюрбан на голове Вера. – Ты еще скажи, все бросать и собираться.

– Так оно и есть, – вздохнул я. – Через пятнадцать минут планерка.

– Со снаряжением что? – приняла предложенные правила игры девушка.

– Все будет. – Надеясь, что Рустам не подведет, я направился к себе. – Позавтракать по дороге что-нибудь купим.

– Опять всухомятку, – вздохнула девушка и неожиданно улыбнулась. – Да не хмурься ты! Мне это сидение в четырех стенах уже осточертело. Хоть развеемся.

– Развеемся – не то слово, – хмыкнул я и зашел к себе. Нацепил на пояс патронташ, повесил на плечо «Тайгу» и, сунув под мышку распечатки, пошел до пироманта. Ах да, совсем забыл! Вернулся обратно и вытащил из портфеля Ялтина последнюю дозу супермагистра. Мало ли как дело обернется? Может, и не вернусь сюда больше.

Все, теперь к пироманту. Этот товарищ запросто слабым звеном оказаться может. Коля вон уже чуть ли не вприпрыжку из душевой к себе бежит, Вера наверняка тоже тянуть не станет, а Напалму все по барабану. Еще завтракать сядет…

– Чего так рано? – ничуть не обрадовался моему появлению парень. – Еще три минуты в запасе.

– Вот и используй их по назначению, – уперся я плечом в дверной косяк. – Да чё ты мечешься, вон твоя шапка на кровати лежит!

– Я перчатки ищу. – Пиромант подхватил шапку и вытащил кожаные перчатки с обрезанными пальцами из кармана висевшей на вбитом в стену крюке куртки. – Пошли, чего встал?

– Остальных дождемся и пойдем, – вышел я в коридор.

– Остальных? – удивился Напалм. – Что-то серьезное намечается?

– Типа того. – Я не стал ничего объяснять и указал выглянувшему из комнаты Ветрицкому на дверь в дальнем конце коридора. – На выход.

– Иду, – вновь спрятался обратно тот.

– Слушай, тебе не кажется, что этот коротышка подрос? – задумчиво уставился на меня пиромант.

– Гонишь, что ли? Пошли, давай.

– А Вера?

– А что я? – вышла уже успевшая собраться девушка и выправила загнувшийся воротник камуфляжа. И когда это она его состирнуть умудрилась? – Вы вон копушу этого торопите.

– Догонит. – Я подошел к перегораживающей проход железной двери и несколько раз, не особо сдерживаясь, ее пнул.

Как обычно – открыли почти мгновенно. Да и Коля не заставил себя ждать и слегка прихрамывая, бросился вдогонку за нами. Дежурившие в холле караульные не обратили на нас никакого внимания, а развалившийся на стоявшей здесь же кушетке Второй вскочил и распахнул перед Верой дверь комнаты для переговоров.

– Прошу, – придержал он девушку под локоть.

– Шустрый мальчик, – намеренно громко заметил шедший следом Напалм.

– А то, – ухмыльнулся измененный. – В большой семье не щелкай клювом.

– Проходи давай. – Я подтолкнул пироманта в спину, и он раздраженно передернул плечами, но промолчал. Вот и здорово, еще только состязания в остроумии не хватало.

– Разбирайте подарки к Новому году, – указал Рустам на столик, заваленный разнообразнейшими орудиями смертоубийства.

– Защитные амулеты приготовил? – сразу же уточнил я, во все глаза разглядывая снаряжение. Вон снайперская винтовка Веры, вон лук Ветрицкого. Про мой пистолет-пулемет тоже не забыли, да еще до кучи притащили несколько автоматов, поцарапанный жезл «свинцовых ос», несколько «дыроколов» и пистолетов.

– Разбирайте. – Второй раздал Вере, Николаю и Напалму по отводящему пули чародейскому амулету. Внешне – «Чешуя дракона». А вот что с начинкой, даже не скажу.

– Спецпули будут? – сразу же уточнила Вера и расстегнула чехол Arctic Warfare Super Magnum.

– Нет, – покачал головой Рустам. – Сейчас с этим строго, решили не рисковать.

– Зря, – выразила свое неодобрение девушка и пристроила на пояс чехол с «дыроколом». – Лишним бы не было.

– Не то слово, – поддержал снайпера я. – А если кто с защитным амулетом попадется?

– Держи, – тяжело вздохнув, Рустам передал Вере мятый тюбик. – У нас спецгель на вес серебра, поэтому только для тебя. Остатки вечером сдашь.

– Можешь же, когда хочешь, – ухмыльнулся я, но Зубастый предпочел сделать вид, будто не расслышал этой реплики.

Ветрицкий молча взял пару лежавших с края стола пистолетов – если не ошибаюсь, ГШ-18, сунул в карманы пуховика несколько снаряженных магазинов к ним и потянулся за «Абаканом». Этого ему показалось недостаточно, и он присмотрел пару ножей, явно предназначенных вовсе не для бытовых нужд.

– А лук как же? – удивился я.

– Запястье потянул, – показал Николай замотанную эластичным бинтом кисть левой руки. – Придется без него.

– Как знаешь. – Я обежал глазами стол и выругался – магазинов к «Вереску» не было. – Патроны мои где?

– Все, что смогли достать, все здесь. – Рустам уселся на диван.

Хреново. Не иначе кто-то из безопасников прикарманил. Хотя у меня там оставалось-то… Ну и стоит тогда с собой эту тяжесть тащить? Похоже, придется ружьем и «Гюрзой» обходиться.

Скептически наблюдавший за нами пиромант вдруг оживился и принялся крутить в руках потертый жезл «свинцовых ос».

– Что такое? – заинтересовался я его реакцией.

– А он без блокировки, – воровато усмехнулся Напалм и сунул жезл себе за пояс. – В хозяйстве сгодится.

– Не отстрели себе ничего. – Решив, что мне тоже не помешает усилить свою огневую мощь, я взял посмотреть выполненный в форме миниатюрного пистолета чаромет. В ладонь ложится очень неплохо, но экранирован так хреново, что в кармане его колдовским взором любой гимназист и с пары десятков шагов учует. – Второй, а это еще что такое?

– Новая разработка, – подошел ко мне измененный. – Только-только на вооружение приняли. У них выходная мощность, конечно, пониже, чем у старых моделей, зато не надо с чародейскими патронами заморачиваться. Здесь заклинания сразу в энергетическую батарею залиты.

– И чем этот малыш заряжен?

Парень посмотрел маркировку на аккумуляторной батарее.

– «Ледяными иглами». Если будешь брать, вон с «Закатным муаром» аккумуляторы лежат. И, смотрите, разряженные не выкидывайте, они денег стоят. Под отчет выдают.

– «Плазменные цветы» лучше возьми, – явно в пику ему посоветовал пиромант. – От них еще защиту не разработали.

– Я ж запасливый, и то, и другое возьму. – Я рассовал по карманам два плоских аккумулятора – оправленные металлом плитки горного хрусталя. – А гранаты есть?

– Вот! – Опередивший меня Ветрицкий сгреб со стола три отливавших серебром ребристых шарика размером с мячик для настольного тенниса. Ладно хоть пару алхимических зарядов на мою долю оставил. Нет – он точно в прошлой жизни хомяком был: столько всего набрал, а еще и к чарометам присматривается.

– Рустам, ты рюкзак принес? – задался я вопросом, куда бы засунуть все отобранное снаряжение.

– Держи. – Зубастый поднял с пола и швырнул мне обыкновенный школьный ранец. И не какой-нибудь новомодный, а потертый, явно еще в СССР сделанный. Почти с такими же у нас полкласса в школу ходило.

– Издеваешься? – уставился на него я.

– Предупредил бы раньше – заказали бы со склада, – ничуть не смутился Рустам. – А здесь больше нет ничего. Скажи спасибо, кобуру нашли.

Только крякнув, я надавил на выпуклую кнопку, сунул в ранец распечатки, карту и пару алхимических гранат и вновь застегнул крышку. Если ремни подрегулировать, то, пожалуй, портфель и мне впору придется.

– Задачу своим ставил? – поднялся с дивана Зубастый и подошел к столу.

– Молчит, как рыба, – сразу же заявила Вера. – А вы у нас за главного? Так, может, уже объясните, наконец, что происходит? И чего от нас хотят? А то неделю мурыжите непонятно зачем!

– Вашему командиру задачу уже поставили, – указал на меня Рустам. – С него и спрашивайте.

– На месте определимся. – Я просунул руки в ремни ранца. Зря Зубастый так, правило «разделяй и властвуй» еще никто не отменял. – В общем, сейчас едем проверять промзону. Возможно, будем проводить операцию по задержанию или что-то типа того.

– Кого? – в один голос спросили Напалм и Ветрицкий, а вот обидевшаяся Вера даже не подняла головы от своей ненаглядной винтовки.

– Что – кого? – усмехнулся я и убрал «Гюрзу» в прицепленную на пояс кобуру.

– Задерживать кого будем? – уточнил вопрос пиромант.

– А кого придется, того и будем, – направился к двери Второй. – Сан Саныч уже приехать должен был, так что пошевеливайтесь.

Рустам посмотрел на вытащенные из кармана часы:

– На выход.

– Чего браслет не отремонтируешь? – Я несколько раз подпрыгнул на месте, утрясая содержимое ранца.

– Некогда. – Зубастый выглянул в дверь и подозвал караульного: – Отнеси оружие в кладовую. И не бросай, как придется, а под роспись сдай.

– Слушаюсь. – Парень принялся собирать со стола остававшееся там снаряжение, а мы похватали пожитки и потянулись к лестнице.

– Не понял, мы что, на самом деле завтракать не будем? – занервничал, поднимаясь из подвала, пиромант.

– Придумаем что-нибудь. – Я решил, что перекусить, действительно, не помешает. День-то еще только начинается. И кто знает, когда следующий раз поесть удастся. – Сейчас спросим, где продуктовая лавка поблизости, туда и заедем…

– Да тут недалеко, – услышал наш разговор Второй. – Тоже не жравши, так что имейте в виду.

– Пусть Рустам тебя в виду имеет. – Я задержался у черного хода Морга, пропуская в дверь Веру. – У нас все равно ни копейки нет.

– А нам жалованье полагается? – опомнился вдруг Напалм. – Или мы как звери в цирке за харчи пашем?

– За идею мы пашем, – поправил пироманта Рустам. – А на еду денег дам. В рамках разумного, конечно…

Саней нам выделили сегодня аж три штуки. Оно и к лучшему: хоть все нормально разместились – одни-то сани бойцы «Красного декабря» заняли. Так что я, Вера и Рустам сели к Сан Санычу, а Второй забрал с собой Напалма и Ветрицкого.

– Вы давайте потихоньку, – предупредил он нашего возницу. – Мы сейчас провиантом затаримся и вас на Красном проспекте догоним.

– Договорились, – кивнул Сан Саныч. – На меня тоже возьмите, сегодня целый день с вами.

– А эти как? – мотнул Второй головой в сторону измененных из «Красного декабря».

– Им паек выдали. – Рустам снял со спины небольшой рюкзачок и кинул его себе под ноги. Интересно, что у него там? Если термос влезет и то хорошо. – Ну все, поехали.

Я развалился на задней лавке и зевнул. Изо рта вырвались клубы пара. Прохладно сегодня. Но ветра нет, так что ничего страшного. Только вот облака мне не нравятся – больно они на тучи снеговые похожи. Как бы вьюга не началась. Если заметет дороги, до места точно не доберемся.

Сани потихоньку вывернули на Красный проспект, и Сан Саныч принялся что-то насвистывать себе под нос. Настроение ему не испортила даже подрезавшая нас на перекрестке служебная «газель». Дружинники явно куда-то торопились и тут же свернули во дворы, а мы все так же неспешно покатили к Южному бульвару.

О! Перекресток все так же был покрыт коркой застывшей воды, и уже появились первые жертвы народного разгильдяйства – в сугроб улетел грузовой «зилок». Сопровождавшие груз охранники вяло переругивались с дежурившими у колонки с водой дружинниками, а отрешенно усевшийся на подножку водитель дымил сигаретой. Н-да, это не легковушка, замучаешься теперь вытаскивать.

– Сан Саныч, – позвал я возницу, когда перекресток остался позади.

– Только не говори, что опять в церковь собрался, – нахмурился Рустам.

– Да нет, – успокоил его я, – нам бы к «Несущим свет» завернуть. Знаете, где у них штаб-квартира?

– У Южного бульвара которая? – задумался возница. – Знаю, как не знать.

– В религию ударился? – рассмеялась оказавшаяся не в курсе моих взаимоотношений с сектантами Вера.

– Не, по делам заскочить надо.

– По каким еще делам? – оглянулся Рустам, видимо, проверить, не нагоняют ли нас сани с отправленными в продуктовую лавку парнями.

– По нашим делам, – выразительно посмотрел на него я. – Мне у них кое-что уточнить надо.

– А именно? – привязался хуже банного листа Зубастый.

Мне ничего не оставалось, как предложить:

– Хочешь – пошли, вместе сходим.

– Сам иди, – отмахнулся парень. – Сан Саныч, прибавь. Вон наши катят.

Я обернулся и в который уже раз за последние дни поразился тому, как обезлюдел Форт. Одни дружинники на улицах. Остальные все по норам попрятались. Хотя… будь у меня такая возможность – тоже бы лишний раз на холоде не отсвечивал.

– Проспект-то открыли уже? – вдруг опомнился Зубастый. – Или в объезд придется?

– С утра открыт был. – Сан Саныч поправил мохнатую шапку. – Вон видишь, где сани едут? Вчера там наряд стоял.

– Может, его подальше перенесли? – предположил я.

– Говорю же – открыли проезд! – не выдержал возница. – Теперь только Южный бульвар, как к Пентагону поворачивать, перекрыт остался.

– Ага, точно, – привстал с лавки Рустам. – КамАЗ поперек дороги развернули.

– Интересно, второй штурм был?

Я внимательно оглядел толпившихся на перекрестке дружинников. Вооруженные до зубов парни провожали настороженными взглядами весь проезжающий по проспекту транспорт и лишь изредка тормозили для проверок показавшиеся им подозрительными сани.

– Нет. – Как ни удивительно, Сан Саныч и тут оказался в курсе дела. – Говорят, переговоры начались.

Сани свернули на Южный бульвар, и я вновь завертел башкой по сторонам. Не скажу, чтобы на улице народ кишмя кишел, но, по сравнению с остальным Фортом, жизнь здесь просто ключом бьет. Это забитые работяги на всякий случай харчами на черный день запасаются – у здешней публики совсем другие интересы. Вон у ювелирного салона «Золото вселенной» ажиотаж какой. И на что «Толедо» оружейный магазин дорогой, но и перед ним вся парковка автомобилями и санями забита. Богатенькие буратины решили домашние арсеналы пополнить? Что ж, своевременное решение…

Но самый большой наплыв посетителей оказался у развлекательных заведений. Такое впечатление – всем срочно понадобилось избавиться от праведно и тем более неправедно заработанных денежек. Чтобы помирать, если что, не так обидно было? Или по чуть-чуть для храбрости принять понадобилось? Ага, по чуть-чуть – не все уже и на ногах стоят.

Вообще, у баров, ресторанов и прочих питейных заведений дела сегодня шли как никогда. В кои-то веки вышибалы не особенно церемонились с перепившими или забуянившими посетителями и без излишнего пиетета выкидывали их на улицу. Те, впрочем, в драку не лезли и шли пить дальше – благо злачных мест на бульваре всегда хватало.

А вот у клиники «Апполон&Афродита» – никого. И у различных гадальных салонов тоже затишье. Не до них сегодня людям. Хотя завтра, да с похмелья… С похмелья жить вообще страшно, так что многие с утра не в кабаки здоровье поправлять отправятся, а как раз наоборот – к хиромантам и прорицателям за советом. Ну и у целителей под вечер явно работы прибавится. Да и завтрашний день для них урожайным будет. Только б не было войны, как говорится…

За оградой «Сан-Тропеза» – самого дорогого и респектабельного ресторана Форта – подвыпившая компания запускала в небо оглушительно бабахавшие фейерверки. Зеленые кометы, серебристые блестки и прочие изыски пиротехнического искусства в дневное время особого впечатления не производили, но гулякам было на это наплевать – они веселились от души. Да у них и на вечер наверняка запас отложен…

– С жиру бесятся, – скорчил мину Рустам.

– Пир во время чумы, – согласился с ним невозмутимо смотревший по сторонам Сан Саныч. Ему хорошо – коняга на редкость спокойная и на взрывы даже ухом не вела, а вот другим возницам приходилось попотеть, чтобы успокоить своих лошадей.

– Иногда полезно сбросить напряжение, – пожала плечами Вера, баюкавшая на коленях чехол с винтовкой.

– Не думаю, что сегодня они выпустят пар, а завтра все как один пойдут защищать Форт, – фыркнул Рустам. – Наплевать им и на Форт, и на всех остальных. Лишь бы им сыто и тепло было.

– Это так плохо?

– На этом повороте направо, – предупредил я Сан Саныча и, обернувшись, махнул рукой следовавшим за нами саням.

– Да уж хорошего мало. – Зубастый вытер перчаткой зависшую на кончике носа каплю. – Они за подачку всех с потрохами продадут. Да и без подачки продадут, лишь бы шкуру свою спасти…

– А рабочий, которому семью надо кормить, не продаст? – не собиралась сдаваться Вера. – Сначала людям нормальную жизнь обеспечьте, а потом уже требуйте с них хоть что-то.

Сани остановились у особняка «Несущих свет».

– Не подеритесь тут без меня. – Я выскочил из саней, подошел к воротам и несколько раз хлопнул по закрепленному на двери молоточку. – Эй, хозяева! Отворяйте ворота!

Железная пластинка на двери сдвинулась в сторону, и через открывшуюся смотровую щель меня внимательно оглядел дежуривший на воротах послушник.

– По какому поводу?

– Мстислава позови, – попросил я.

– Как представить? – немного расслабился парень, будто к помощнику Доминика приходили еще и не такие гости.

– Скажи: тот, с кем он вчера в Морге встречался, – не стал я называть своего прозвища.

– Одну минуту, – закрыл смотровую щель послушник.

– Ну чего ты там? – сразу же завопил Напалм. – Давай быстрее!

– Не ори, дела у меня здесь. – Я подошел к их саням. – Поесть чего взяли?

– Так, на один зубок. – Пиромант заглянул в валявшийся на полу полиэтиленовый пакет. – Хлеба, сыра, ветчины. Цены взлетели – просто караул.

– На еду не хватило, а о бухле не забыли? – ухватил я выглядывающее из пакета горлышко и вытащил на свет божий бутылку кагора. Так, чего они еще там утаили? Ломоть копченого окорока, несколько соленых рыбин, плитка шоколада. Вроде все.

– Это чисто в медицинских целях. – Напалм сунул мне маленький пакетик с кукурузными палочками. – На, ешь и вали отсюда, вон тебе маячат уже.

Я надорвал упаковку, сунул в рот моментально растаявшую палочку и направился к открывшейся калитке. Все тот же послушник запустил меня внутрь, задвинул засов и только после этого указал на особняк:

– Мстислав ждет вас в гостевой.

Я кивнул и, на ходу доедая кукурузные палочки, поплелся к маячившему на крыльце сектанту. Молодой парень в коричневом балахоне распахнул дверь и сдал меня с рук на руки дежурившим в холле послушникам.

– Вам сюда, – указал на дверь гостевой один из них, но роль швейцара выполнять не стал. Ничего, мы люди не гордые, сами справимся.

– День добрый, – поздоровался я со стоявшим у окна Мстиславом.

– По делу или просто поболтать заглянул? – даже не обернулся на мое приветствие тот.

– Есть разница?

– Нет времени, – уточнил помощник Доминика.

– Это плохо, – уселся я на диван. – Потому как у меня есть вопросы.

– Валяй. – Мстислав оторвал, наконец, лоб от заиндевевшего стекла и развернулся ко мне.

– Никак с похмелья мучаетесь?

– Наша церковь не одобряет чрезмерного употребления алкоголя, – покачал головой сектант. – А вот к сверхурочной работе относится с пониманием. Не сплю уже вторые сутки, так что давай ближе к делу.

– Как съездили? – Я присмотрелся внимательней к осунувшемуся Мстиславу.

– Нормально съездили, все живы-здоровы, – зевнул помощник Доминика, – чего нельзя сказать о принимающей стороне…

– Значит, впустую, – вздохнул я. – Как там дела с оборудованием Коммуны продвигаются?

– Вечером вывозить будем. – Сектант улыбнулся, глядя на мой ошарашенный вид. – Руководство Братства решило пойти на уступки.

– И что вы им предложили взамен?

– Время.

– Время? – Я не сразу сообразил, о чем речь. – И в какой срок они должны собрать манатки?

– До первого июля.

– Лихо. – Мне пришло в голову, что окончательный уход Братства из Форта заметно усилит позиции Дружины. А вот Торговому союзу, наоборот, придерживаться независимой политики станет куда сложней. – А мне показалось, первый штурм они очень уверенно отбили.

– И второй бы отбили, и третий, – не стал спорить со мной Мстислав. – А дальше? Ну накачали они окрестности Пентагона магической энергией, ну, заблокировали огнестрельное оружие. Вроде им хорошо должно быть – у себя они излишки энергии пережигают, дружинники, наоборот, от излучения загибаются потихоньку. Но это ж палка о двух концах: гимназистам там тоже работать легче стало. А заменить автоматы «дыроколами» и чарометами – дело времени.

– Чего они тогда сразу дело миром не решили?

– Еще раз повторяю – все дело во времени, – приложил ладонь ко лбу помощник Доминика. – Понимаешь, о чем я?

– Думаете, они трофеи из Коммуны как следует изучить успели?

– Уверен в этом. – Сектант прикрыл рукой рот и широко зевнул. – А теперь говори, чего хотел, или проваливай.

– Почему хотел? – улыбнулся я и похлопал себя по груди. – Вы мне вот что скажите – если я ваш светильник на время сниму и кому-нибудь на сохранение передам, он от этого своих свойств не потеряет?

– Не потеряет, – покачал головой помощник Доминика. – Теперь все, надеюсь?

– Мне бы еще парой слов с Борей Хромым перекинуться.

– За жизнь или по делу?

– По делу. Исключительно по делу. Можно не наедине.

– Пошли, – направился на выход Мстислав.

– Они так во флигеле и работают? – догнал его я. – Голову не застудите?

– Очень надо тебя провожать, – остановился у входной двери помощник Доминика и приказал одному из дежуривших в холле послушников сопроводить меня в подвал флигеля.

Похоже, у Мстислава действительно дел невпроворот – раньше он такую возможность разжиться информацией упускать бы не стал. Или ему и так весь наш разговор перескажут? Ну да – надеяться побеседовать с Борей тет-а-тет было бы слишком наивно. Как минимум там еще Волков ошиваться будет. Впрочем, это даже к лучшему. Есть у меня одно подозрение нехорошее, надо бы его проверить. А лучше – развеять. Тогда жизнь намного проще окажется. По крайней мере, можно будет не опасаться, что в расход, как только нож найду, спишут.

Молчаливый послушник проводил меня в уже знакомый подвал и, переглянувшись с развалившимся на продавленном диване собратом, отправился по своим делам. За последнее время обстановка в комнате практически не изменилась, разве что серебряная оплетка основания портала успела порядком позеленеть. Да еще кабелей заметно прибавилось. И кусок кварца, раза в два поболее прежнего, притащили. И вон – Хромой с Волковым опять с паяльниками в руках под сваренную из железных труб конструкцию забрались. Явно что-то химичат – помощник их из сектантов как-то шибко настороженно на какой-то измерительный прибор, под стеклом которого подрагивает стрелка, посматривает.

– Хоть бы поздоровались, – укорил я совещавшихся промеж собой парней.

– Лед? – удивился выплюнувший зажатый в зубах кусок двужильного провода Боря. – Ты к кому?

– А кто из вас первый освободится? – прислонился я к дверному косяку.

– В пещере родился? – Волков поднялся с пола и начал отряхивать пыльную спецовку. – Дверь закрой.

– Душно тут у вас. – Я принюхался к специфическому запаху разогретого припоя, но все же просьбу выполнил. – Еще задохнемся.

– Зато не простынем. – Вытерев руки о грязную тряпку, Петр бросил ее на табуретку. – Генералов знает, что ты здесь?

– Представления не имею, что знает, а чего не знает Генералов. Мстислав знает.

– Вот как? – включил ноутбук Волков. – Тогда выкладывай, зачем пришел. Мы неделю уже круглые сутки вкалываем, а работы – ни конца ни края.

– Так это ж здорово! – заулыбался я. – Вот не было бы вам чем заняться, сразу бы Генералов какую-нибудь гадость придумал.

– Не, ему не до нас. – Петр потер покрасневшие от недосыпа глаза. – Он Алиной занимается. Чего улыбаешься? Блин, каждый в меру своей испорченности понимает. У нее какие-то таланты неожиданно обнаружились, но это между нами.

– Я вам нужен? – Сектант, помогавший парням, выдернул из розеток вилки паяльников и достал из стоявшего в углу пакета серый балахон.

– Минут через двадцать приходи, – разрешил ему отлучиться Волков.

– Пойду, тоже освежусь, – попытался протиснуться мимо меня Хромой.

– Обожди, – остановил я его, уперев в грудь раскрытую ладонь. – Сначала ответь на пару вопросов, а потом уже иди куда хочешь.

– Чего еще? – Парень плюхнулся на диван рядом с потеснившимся караульным.

– Помнишь, ты мне про заведенную к вам энергетическую нитку рассказывал?

– Было дело.

– Еще говорил, что сбои бывали…

– Может, и говорил…

– Даты помнишь? – Я достал из кармана листок и огрызок карандаша.

– Обалдел, что ли? – разинув рот, уставился на меня Боря.

– Так помнишь или нет?

– Нет, конечно. – Хромой переглянулся с Волковым. – Не, Петь, нормально? Вот тебя бы спросили – а по каким числам у тебя в прошлом месяце сервер падал? Или…

– Не ерничай, – перебил его я. На самом деле люди помнят гораздо больше, чем говорят другим. И не из вредности или злого умысла запираются – просто они и сами не осознают, что обладают нужной информацией. – Если сбой происходил, вы резервный блок подключали – так?

– Ну, – сразу съежился от одного упоминания о резервном блоке Борис.

– Так, может, ты помнишь, когда резервный блок подключал?

– Тебе точные даты надо назвать? – задумался Хромой.

– Как получится, – не стал я напрягать его лишний раз.

– Тогда пиши, – наморщил лоб парень. – Тридцать первого октября, мы еще про хеллоуин шутили и прямо в день Великой Октябрьской революции. В промежутке еще несколько сбоев было, но их быстро ликвидировали.

– Все? – уставился на него я.

– За последнее время – да.

– А не за последнее?

– Тебя, вообще, какой период интересует? – занервничав, скосился на Волкова Борис.

– За какой вспомнишь, – пожал я плечами и погрозил карандашом Петру. – На часы не смотри даже. Успеете еще поработать. Тем более ты следующий на очереди.

– Зачем тебе это? – Волков оторвался от ноутбука и полез под стол за бутылкой с минералкой.

– Все за тем же, – глядя ему в глаза, усмехнулся я. – Боря, завис, что ли?

– Летом серьезный сбой был, – закрыл глаза раскачивавшийся на диване Хромой. – То ли в конце июня, то ли в начале июля. Мы тогда почти неделю на сухом пайке сидели. Нет, пожалуй, это в середине июня было. Точно! Мощность потом еще процентов на двадцать подскочила.

– Замечательно, – убрал я блокнот в задний карман джинсов. – Ну а теперь перейдем к серьезным вещам. Если вам завтра-послезавтра привезут оборудование, когда реально открыть переход?

– Реально, нереально… – скривился Волков. – Там столько нюансов есть… Знаешь анекдот про нюанс?

– Знаю. И все же?

– Есть мнение, – Петр указал мне бутылкой минералки на Хромого, – что самостоятельно мы сможем пробить канал только в Черный полдень. От этого и будем плясать.

– Что значит самостоятельно? – не понял я, о чем речь.

– Без маяка. Помнишь, я тебе говорил? – объяснил Петр. – В Черный полдень можно попытаться без него обойтись. Но это – теория. Если не выгорит – вся надежда на тебя. Есть подвижки уже?

– Работаем. Только на самом деле не факт, что это поможет.

– Почему? – Волков кинул минералку Хромому. – Думаешь, энергоемкости ножа не хватит?

– Да должно хватить… Но как вы его к этой бандуре подключите? Если паять, как энергия пойдет, – припой моментально расплавится. И в камень просто не воткнуть, его от разницы потенциалов разорвет.

– Тоже мне, нашел проблему! – рассмеялся Волков. – Ты этот нож держал? Тебя не разорвало от разницы потенциалов? Ну и не парься. Нет, он нам про разницу потенциалов и припой рассказывать будет! Все уже продумано. Ты, главное, с ножом в следующий раз приходи.

Хромой сдавленно захрюкал от смеха, а я, не поддержав охватившего парней веселья, только пожал плечами и вышел из комнаты. А чего веселиться-то? Тут плакать впору. Ладно, кто предупрежден – тот вооружен.

– Вас к Мстиславу или на выход? – поднялся со ступенек лестницы проводивший меня сюда сектант, который, как оказалось, никуда не свинтил, а просто решил не мозолить глаза.

– Мстислав какие-нибудь распоряжения оставлял? – уточнил я на всякий случай.

– Нет.

– Тогда на выход. – Больше ничего интересного выяснить точно не получится, а нарваться на Генералова не хотелось бы. Да и Рустам опять хайло раззявит. Небось парням давно уже надоело задницы на холоде морозить.

– Да пребудет с вами свет. – Проводивший меня до ворот послушник распахнул калитку.

– И вам того же, – не оборачиваясь, кивнул я и заспешил к саням, у которых толпились дожидавшиеся меня спутники.

Дожидавшиеся? Да щазз! Они ж закупленные на обед харчи трескают!

– Присоединяйся, Лед, – сунул мне уже початую бутылку вина Напалм. – Бутерброд?

– И это все? – Я просто обалдел от такой наглости.

– Мало, что ли? – Второй допил остатки сока и швырнул пакет в сани. – Тебе специально кагора оставили.

– Озверели? – Вырвав у пироманта пробку, я закупорил бутылочное горлышко. – Вы мне один жалкий бутерброд оставили?

– Тебя не покормили, что ли? – Рустам стряхнул с пуховика хлебные крошки. – Да ты не переживай, пообедать потом заедем куда-нибудь.

– Все хлопцы, по коням! – позвал нас Сан Саныч. – В темпе вальса!

– Гады, – пробурчал я себе под нос, залез в сани и уселся на заднюю лавку.

– Держи, страдалец, – улыбнулась мне Вера и сунула еще один бутерброд – на этот раз с рыбой. – Специально для тебя приберегла. Чуть ли не с боем у этих оглоедов вырывать пришлось.

– Спасибо, – кивнул я девушке и начал завтракать. Хлебнуть вина, что ли, для хорошего настроения? Нет, не стоит, пожалуй.

Сани выехали на Южный бульвар и покатились к проспекту Терешковой. Народу на улице заметно прибавилось, но в первую очередь в глаза теперь бросались запрудившие дорогу сани и автомобили с вооруженными людьми. На разномастной одежде отсутствовали какие-либо знаки различия, но сразу становилось понятно, что сюда перекинули моих бывших коллег по Патрулю. Судя по всему, оборону Юго-восточных ворот поручили патрульным и пограничникам, а бойцов Гарнизона перебросили на менее опасные направления. Ну да нашим не впервой.

Другое удивительно – все подъезды к воротам оказались перекрыты дружинниками и солдатами комендатуры. Осадное положение да и только. Тем, кто не успел попасть в Форт, можно только посочувствовать. Или, в конце концов, это они нам сочувствие выражать будут?

На перекрестке Южного бульвара и проспекта Терешковой оказалась небольшая пробка – поворот налево перекрывало недавно выставленное заграждение, а пропускавшие по одной машине дружинники мало того, что перерывали вверх дном поклажу, так еще и не ленились обыскивать показавшихся им подозрительными личностей. Вот развлечение-то на морозе шубы и фуфайки расстегивать! Но безопасность есть безопасность. Никто прикладом автомата в зубы получить не хочет, вот и терпят.

– Куда едем-то? – обернулся к нам Сан Саныч, когда мы повернули на перекрестке налево и пристроились за выпускавшим из выхлопной трубы клубы вонючего дыма грузовиком. На наше счастье в кои-то веки проспект был нормально почищен – не иначе к обороне готовятся, и вскоре удалось обогнать этого тащившегося со скоростью пешехода монстра.

– В промзону. – Рустам убрал от носа поднятый воротник пуховика и закашлялся. – Не промахнешься.

– Самый умный, да? – криво усмехнулся возница. – Промзона большая, ты говори, куда конкретно надо.

– Сейчас. – Порывшись в ранце, я вытащил распечатки и принялся ворошить листы. – Сан Саныч, вы там по названиям улиц ориентируетесь?

– Валяй.

– Третья Металлургов, – прочитал я самую последнюю запись и выжидательно посмотрел на возницу, но тот лишь покачал головой. – Сталелитейная, Польская, Старокамышинская, Енисейская, Щербакова, Революции Пятого года, Индустриальная…

– Стоп! – оживился Сан Саныч. – Индустриальная – первая или вторая?

– Просто Индустриальная. Дом двадцать, если вам это о чем-то говорит.

– Еще как говорит, – улыбнулся возница и, помахав рукой следовавшим за нами саням, свернул во дворы. Странно это – мы еще даже до Китая не доехали.

– Ты куда? – всполошился Рустам.

– К Индустриальной по Терешковой не проехать, – объяснил возница. – Сейчас к Механоремонтному вывернем и оттуда уже на промзону заедем.

– Знаешь, что ли, где это? – успокоился Зубастый.

– Это ДК машиностроителей, – объяснил Сан Саныч. – Ух, как мы там в свое время гудели…

– Не сомневаюсь, – буркнул Рустам и посмотрел на Веру. – Готова?

– Давно, – зевнула всю дорогу клевавшая носом девушка. – Долго еще?

– Почти приехали, – завертел головой по сторонам Сан Саныч. – Ага, вон и проезд…

Между высоким бетонным забором и покосившимся зданием полуразрушенного цеха и в самом деле обнаружился узенький, очищенный от снега проход. Дежурившие у проходной Механоремонтного завода цеховики проводили нас настороженными взглядами, но, приметив красные повязки на рукавах, пытаться останавливать не стали. Даже странно – они и дружинников в последнее время цеплять не боятся.

Вокруг потянулись заметенные снегом развалины цехов, и серый бетон вкупе с проржавевшими металлическими конструкциями начал давить на нервы. И какой Дворец культуры может быть в такой дыре? Чего-то Сан Саныч путает, не иначе.

Но, как оказалось, сомневался я в нашем вознице зря. Вскоре сани выехали на широкую, разбитую колесами большегрузных автомобилей улицу, и заводские здания уступили место застроенному трехэтажными жилыми домами райончику. Судя по дымившим трубам – вполне себе обитаемому. Да и забор вокруг домов обновлен. О! И охрана имеется – дедок с метлой наперевес из сторожки выскочил. Отдыхай, старый, не до тебя нам.

– Вон ваш двадцатый номер, – указал нам на высокое здание Дворца культуры, явно еще сталинской постройки, Сан Саныч. – Прямо туда подъезжать?

– У домов остановись, – распорядился Рустам. – Мы сначала на разведку сходим. Так, Лед?

– Все верно, – соскочил на тропинку я. – Напалм, с нами пошли. И бутылку вина возьми, хоть напьюсь с расстройства, если что…

– Я тоже, – засобирался выбравшийся из саней Второй.

– Тоже напьешься? – пошутил Напалм. – А кто тоже, тот знаешь, что гложет?

– В том смысле, что вместе с вами пойду, – уточнил свое высказывание Второй. – А ты, Напалм, не умничай. А то без вставных зубов вообще ничего глодать не сможешь.

– Иди вон со службой безопасности местной, – кивнул Рустам на обеспокоенного дедка, – контакт налаживай.

– Как знаешь, – вовсе не обрадовался полученному заданию измененный.

– Сан Саныч, – не обратил внимания Зубастый на его недовольный тон, – вы нас тут караульте, а коллег своих отпустите. Если что – вызовем.

– Хорошо, – кивнул возница, вытаскивая из саней мешок с овсом.

– Меня подождите, – побежала вслед за нами Вера, прихватившая с собой чехол со снайперской винтовкой.

– Ты бы… – развернулся к ней я, но углядел полыхавший в глазах девушки воинственный огонь и махнул рукой: – Шут с тобой, пошли…

Четырехэтажное здание Дворца культуры с давно обвалившейся с фасада лепкой стояло на небольшом, свободном от застройки пятачке. Раньше, думаю, здесь был разбит парк, но топливный кризис давно заставил вырубить под корень большую часть зеленых насаждений Форта. Странно, что еще само здание ДК по кускам не растащили. Хотя все, что могло пригодиться в хозяйстве, уже выломали и уволокли. Двери, окна, кровлю. Одни голые стены, да пол с потолком и остались. Нет, вру – еще колонны стоят.

– Что теперь? – перехватил автомат настороженно озиравшийся на крыльце ДК Рустам.

– Труп в зале на первом этаже нашли. – Я заглянул в дверной проем. – Сейчас осмотрюсь, если пустышка – следующий адрес проверим.

– Кто обнаружил? – уточнил пиромант, спрятавшийся от разгулявшегося ветра за колонну.

– Местные, – припомнил я отчет об этом преступлении.

– Значит, сами и пришили, – уверенно заявил Напалм. – Чего б они еще сюда полезли?

– След кровавый с дороги тянулся. Вот и всполошились.

Настороженно поглядывая по сторонам, я прошел в дверь и сразу же очутился в просторном фойе высотой в три этажа. Второй и третий этажи красовались обломками раскуроченной балюстрады, за которыми при всем желании не смог бы никто укрыться, но вот что творится во внутренних помещениях… Да нет, ерунда. Никто не знал, куда мы направляемся, да и колдовским зрением ничего подозрительного с улицы почувствовать не удалось.

– Ты думаешь, это как-то связано с нашим делом? – Рустам прислонился к стене.

– Да кто его знает? – пожал я плечами и окинул взглядом зал, в противоположном конце которого широкая лестница вела на второй этаж.

Связано – не связано. Сначала оглядеться надо. Хотя, что можно интересного здесь увидеть – непонятно. Пол заметенным через выломанные окна снегом засыпан, на стенах столько надписей и рисунков, что глаза разбегаются. Мусора и хлама разного тоже немало. Такое впечатление, что сюда все, кому не лень, облегчиться забегают. Или теперь уже опасаются? Один, вон, добегался.

Узнать бы еще, где тело нашли. В отчете этого не было. Не сочли нужным уточнить, а зря. Мне бы очень пригодилось.

Закрыв глаза, я обежал помещение внутренним взором, но ничего интересного не обнаружил. Никаких жутких секретов и страшных тайн. Никаких обрывков полуистлевших заклинаний и поджидающих жертвы смертоносных ловушек. Те же стены, пол, потолок. Те же выломанные стойки гардероба, под корень вырванная балюстрада и расколотые подоконники. Все то же самое, но теперь ясно, где именно обнаружили труп.

Сам не до конца осознавая, что делаю, я вышел в центр фойе и поднял голову, разглядывая торчавший из потолка крюк, к которому когда-то крепилась люстра. Обрывки привязанной к нему веревки оказались аккуратно перерезаны и, поковыряв в снегу носком ботинка, без труда удалось обнаружить черные пятна крови.

Опустившись коленями в снег, я вновь закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Не зазвенит ли в черной пустоте затерявшийся меж стен отголосок сотворенной здесь волшбы? Или это как раз тот случай, когда черную кошку бесполезно искать именно по причине ее отсутствия в комнате? Но ведь пока не включишь свет, никогда не будешь уверен в этом на все сто, не правда ли?

– Лед? – забеспокоился пиромант, но я взмахом руки заставил его замолчать.

Накрыло меня как-то очень уж плавно. Раз – и пол, покачнувшись, ушел из-под ног. Два – и руки уперлись в заляпанный кровью снег. А вот между этими мгновениями…

Между этими двумя мгновениями уместилась целая жизнь. Не моя – подвешенного к крюку человека, чьи крики до сих пор звенели в ушах. Чья запекшаяся кровь теперь была прекрасно различима даже через закрытые веки и наметенный поверху снег. Чья смерть стала маленькой зацепкой, и осталось только придумать, как ей распорядиться.

– С тобой все в порядке? – первой подскочила ко мне Вера.

– Абсолютно. – Я самостоятельно поднялся на ноги, с трудом прогоняя наваждение, в котором именно моя рука сжимала нож, распоровший умершего здесь бедолагу от горла до паха. Уж не знаю, почему это не было отражено в отчете, но обнаруженный местными жителями след крови остался вовсе не тогда, когда жертву волокли в ДК, а совсем даже наоборот. Понять бы еще, зачем кому-то понадобилось тащить за собой на улицу его кишки? – Осмотрись пока, похоже, мы здесь задержимся.

– В яблочко? – здорово удивился Руcтам.

– Зови остальных, – сморщился я от заломившей виски боли и поспешил вытряхнуть на ладонь таблетку из пузырька Вацлава. – Сани пусть там остаются.

Зубастый внимательно оглядел меня, Напалма и Веру, но никого посылать не стал и отправился за подкреплением сам. Доверяет? Скорее – проверка на вшивость. Уж тут-то нам точно деваться некуда.

– Ну и что это за камлание? – подошел ко мне растерянно посматривавший по сторонам пиромант. – Вера, я тебя провожу. Не стоит тут одной разгуливать.

– Да что со мной может случиться? – направилась к лестнице девушка.

– Подожди, – попросил я. – Есть разговор.

– Решил, наконец, рассказать, за каким лешим мы сюда притащились? – обернулась Вера.

– Не совсем, – криво усмехнулся я.

– Блин, Лед, не хочешь срать – не мучай жопу, – хлопнул меня по плечу Напалм. – Мы и так все сделаем в лучшем виде.

– Об этом и речь, – тяжело вздохнул я, ругая про себя вновь обострившуюся паранойю. – Есть вероятность, что нам удастся заполучить нужную Рустаму вещицу. Это просто здорово. Но в этом случае необходимость в нас может пропасть. Чем это чревато, надеюсь, вам объяснять не надо?

– Бритвой по горлу и в колодец? – провел себе по шее указательным пальцем пиромант.

– Что-то типа того, – кивнул я. – Так вот – держите ушки на макушке и, если что-то пойдет не так… Ну вы меня поняли…

– Ветрицкому говорить? – уточнил Напалм.

– Да. – Я закатал закрывавшую лицо шапочку. – А теперь идите отсюда! Думать буду.

Хотя чего тут думать-то?..

Раскинув в разные стороны руки, я медленно закружился на месте и невольно взгляд прошелся по изрисованным стенам. Разноцветное граффити, черные свастики, обычные и перевернутые пятиконечные звезды и кресты как-то незаметно слились в один пестрый узор с матерными надписями и пожеланиями сдохнуть всем уродам сразу, и на миг показалось, что это стены теперь вертятся вокруг меня.

Сразу же возникло ощущение узнавания. Будто босой ногой ступил на тропинку, по которой ходил с детства. И еще – как мороз по коже. Вот теперь точно никаких сомнений не осталось, что здесь наследили именно моим ножом. Если уж оставшиеся после него колебания энергетического фона почти осязаемы…

Надо же, почти две недели прошло, а след толком остыть не успел. Ох, неужели выгорит?

– Ну командуй, – остановился рядом вернувшийся с подкреплением Рустам. – Кого куда…

– Всем на второй этаж. – Я потер глаза, в которые будто насыпали пригоршню песка. – Внизу один останусь.

– Уверен? – засомневался в правильности такого размещения Зубастый.

– Да. – Я оглядел столпившихся у входа бойцов «Красного декабря». У двух измененных были автоматы Калашникова, у троих охотничьи двустволки. – Точно не уверен, но думаю, дело иметь придется с ледяными ходоками.

– Ледяные ходоки в Форте? – уставился на меня во все глаза Второй. – Белены объелся?

– Скоро видно будет, кто чего объелся, – усмехнулся я. – Напалм, Вера где?

– Тут я, тут, – помахала рукой положившая чехол со снайперской винтовкой на чудом сохранившийся участок широких перил девушка. – Не волнуйся.

– Не уходи пока, ты мне нужен будешь, – предупредил я пироманта и вновь повернулся к Рустаму: – Как что происходить будет, не скажу. Совет один: не суетись. Ловушку загодя учуют, но придут обязательно.

– Еще что-нибудь можешь сказать? – Зубастый так внимательно уставился на меня, будто взглядом хотел просверлить дыру во лбу.

– Действуйте по обстоятельствам, – пожал плечами я. Ветрицкий мрачно усмехнулся моим словам и, слегка прихрамывая, начал подниматься по лестнице на второй этаж. Молча миновав уже расчехлившую винтовку Веру, он устроился рядышком с выходившим на улицу окном. Что ж – разумно. Лишний обзор никогда не помешает.

– Живо наверх! – распорядился Рустам, и измененные побежали к лестнице. – Двое с одной стороны, трое с другой. Второй – прикрываешь снайпера.

– Яволь, – козырнул Второй и направился к Вере.

– Уверен? – вдруг спросил уже собравшийся уходить Рустам.

– Иди давай, – отмахнулся я и носком ботинка принялся прочерчивать по снегу линии пентаграммы. Точность рисунка особого значения не имела, но из-за размеров провозиться пришлось минут десять.

– Делать не фиг? – закурил папиросу топтавшийся за пределами пентаграммы пиромант.

– Бутылку давай, – проигнорировал я замечание и сунул парню «Тайгу».

– Алкоголик, – вновь не смог промолчать Напалм. Что за человек такой!

– Кто бы говорил. – Я отхлебнул прямо из горла сладкого крепленого вина. Особым ценителем вин никогда не был, и от новой порции кагора меня несколько замутило. Голова закружилась, шары в кучу собираться начали… С голодухи – не иначе.

– Я, между прочим, не пью, – самодовольно заулыбался парень.

– Зато дымишь без ума. Бросай, пока не поздно.

– Бросай курить – вставай на лыжи, здоровьем будешь не обижен? – тут же припомнил подходящую к делу цитату пиромант.

– Вот именно. – Я поставил в снег бутылку, в которой оставалось еще с треть испорченного виноградного сока, и, вытянув левую руку, высвободил запястье из рукава фуфайки.

– Ты чего это делать собрался? – уставился на меня пиромант, увидев вытащенную из чехла финку. – Хорош, самоубийство – это не наш метод!

– Дошутишься когда-нибудь. – Я стиснул зубы и резанул ножом поперек вены.

Ух ты, больно-то как! И кровь что-то слишком сильно ливанула. Как бы не скопытиться раньше времени. А то возьмут тепленьким. В смысле – остыть не успевшим.

Сунув нож в чехол, я кое-как зажал глубокий порез пальцами и начал медленно передвигаться вдоль прочерченных ботинком линий пентаграммы. Красные капли обильно пятнали снег, и все сильней кружилась голова, а в ногах появилась неприятная слабость. Но торопиться было нельзя: приходилось следить, чтобы в тянувшейся за мной алой линии не было разрывов. Блин, это ж сколько крови вытечет? Литр? Или поболее?

– Неправильно ты, дядя Федор, запястье порезал, – с интонациями кота Матроскина заявил не отстававший ни на шаг пиромант. – Вену надо не поперек, а вдоль резать…

Напалм начал нести всякую чепуху, но теперь я был этому только рад: каждый новый шаг требовал все больше усилий, будто вместе с кровью из меня потихоньку сочилась жизненная сила. А может, так оно и было на самом деле. Очень уж тяжко. Хорошо хоть вино красное взяли – будет чем процесс создания красных кровяных телец активизировать. Слабое утешение, блин…

– Дай вина, – попросил я успевшего успокоить Веру пироманта и сделал длинный глоток. Терзавшая запястье боль понемногу превратилась в ватное онемение, но и голова соображала с каждым шагом все хуже и хуже. Ничего, еще один луч остался. Всего один луч…

– Ну ты здоров! – Напалм принялся заматывать заготовленным заранее бинтом мое располосованное запястье, когда я, едва переставляя ноги, доковылял до стены и бухнулся прямо в наметенный ветром сугроб. – Такое представление устроил, что факиры отдыхают! Заранее бы предупредил – на билетах целое состояние сделали бы. Ван-Гог со своим ухом нервно курит. Новый вид искусства – рисунок на снегу собственной кровью! Только ты в следующий раз птичку, что ли, какую нарисуй или зайчика. Что-нибудь более креативное, одним словом. На массового зрителя рассчитанное…

– Вино тащи, – поморщился я от боли, повертев левым запястьем.

– Держи. – Пиромант сунул мне бутылку и запел:

Сейчас меня тошнит немного, нужен мне гемоглобин. Ты поставь на стол вино, красное, как рубин. Остается лишь напиться, я пока еще живой, Ломит у меня в зубах и в ушах какой-то вой.

– Спасибо, – поблагодарил я, в один присест выдул оставшийся в бутылке кагор и вытер пролившуюся на фуфайку струйку вина. Перевел дух и швырнул бутылку в стену.

– Если загадать желание, – пиромант поднял оставшееся целым бутылочное горлышко, – и разбить горлышко…

– Дай сюда, – действительно, припомнив такую детскую примету, я забрал у него горлышко и со всего размаху зашвырнул стекляшку в окно.

– Зачем? – поскучнел Напалм.

– Если все получится – значит, горлышко разбилось. – Покачнувшись, я поднялся на ноги. – Если не получится – значит, не разбилось.

– Если не получится, тебе уже по фигу будут эти суеверия, – придержал меня за плечо пиромант.

– Все может быть, – не стал спорить я и, выпростав из-под свитера цепочку, снял с нее светильник Доминика. – На, не потеряй.

– Это еще что за цацка? – прищурившись, принялся рассматривать амулет пиромант. – Вроде светится.

– Спрячь, – попросил я и, покачиваясь, поплелся к пентаграмме. – Потеряешь, как тому удаву, хвост по самую шею отрублю.

– Ой, боюсь, боюсь, – принялся кривляться Напалм, но светильник в карман все же убрал. Посмотрел мне вслед, вытащил из кармана пол-литровую бутылку минералки и, присосавшись к горлышку, направился к ведущей на второй этаж лестнице.

Дождавшись, когда перестанет кружиться голова, я осторожно, стараясь не повредить отмеченные каплями крови линии вписанной в круг пятиконечной звезды, принялся засыпать их снегом. Они свою роль и так сыграют, а на виду их оставлять – уже перебор получится. И так, присмотревшись, заподозрить неладное можно. Одна надежда на вечернюю темноту, да огневое прикрытие моих подельников. Потому как если этот трюк не выгорит, то даже не знаю, как дело обернется…

– Лед, – позвал меня остановившийся на верхней ступеньке лестницы Второй. – Долго нам здесь куковать?

– Пока не стемнеет, можете расслабиться, – прикинул я возможные варианты развития событий. – Только караульных выставить не забудьте…

– Не учи отца… – буркнул измененный и принялся что-то втолковывать Рустаму.

Не знаю, о чем шла речь, но трое бойцов «Красного декабря» тут же перебазировались куда-то во внутренние помещения Дворца культуры и вскоре оттуда потянуло дымком. Не иначе – обед готовят. Это они правильно придумали – весь день на морозе не жравши тяжко кантоваться. У меня вон уже желудок сводит, но придется терпеть: пусть солнце еще только к закату клониться начинает, но никакой гарантии нет, что нынешний владелец моего ножа темноты решит дожидаться. Так – предположения, не более…

Неожиданно поймав себя на том, что невольно начал нарезать круги вокруг пентаграммы, решил хотя бы несколько минут постоять на месте. Не вышло. Муторно что-то. Ноги сами куда-то несут. И неважно куда, лишь бы отсюда подальше. Порезанное запястье уже не болит, ноет только, но зато кисть чешется – сил нет. И вялость какая-то. А что будет, когда от вина отходняк начнется? Да еще холод собачий. Будто в морозильнике.

Усеивающие стены рисунки вновь решили зажить своей жизнью, и их улавливаемое боковым зрением мельтешение здорово действовало на нервы. Появившаяся совершенно шизофреническая уверенность, будто Дворец культуры – это гигантское живое существо, которое только и дожидается, чтобы схватить нас и растворить в пустоте своих комнат, заставила податься к выходу.

И только на середине дороги удалось сообразить – творится что-то не то. Будто меня, как рыбу, поймали на крючок и теперь аккуратно пытаются подвести к берегу. А эти страхи всего лишь тонкая, почти незаметная леска, которая должна заставить двигаться глупую рыбину в нужном направлении. К счастью, снасть оказалась слишком уж тонка – стоило ее заметить, как сразу же удалось вновь уйти на глубину. В смысле – вернуться к центру фойе.

В незаметно подкравшихся сумерках перепаханный ногами снег почти не бросался в глаза, но я безошибочно определил расположение выведенных собственной кровью линий. У меня даже прорезалась подсознательная уверенность, что теперь между нами возникла какая-то связь. Плохо различимое даже внутренним зрением призрачное сияние поднималось от пола и терялось где-то под потолком, незаметно меняя свой цвет с насыщенно-багрового на блекло-розовый.

Глубоко вдохнув, я шагнул внутрь пентаграммы и облегченно выпустил воздух – пройти через сочившееся от пола сияние не составило труда. А вот внутри… Внутри оказалось странно. Действительно, странно. Будто теплым покрывалом укутало. И даже голова сразу болеть перестала. Да и растянуть, смять, а потом исказить пространство, возводя вокруг себя непроницаемые для чужих чар щиты, вышло куда проще, чем обычно. На какое-то время я вырвал себя из магического поля, но тут уколовшим спину холодным взглядом вновь напомнила о себе призрачная леска.

Закрутившись на месте, я осмотрел пустые провалы окон и невольно потерял контроль над частью своих защитных заклинаний. И восстановить их уже не получилось: вновь вернулись тошнота и слабость, а следом накатило какое-то гадкое предчувствие. Будто вокруг Дворца культуры начинает сгущаться тьма, и любой покинувший здание никогда больше не увидит солнечного света.

Завертев головой, я едва сдержался, чтобы сломя голову не броситься куда глаза глядят. Не знаю, что на меня нашло, но устоять на месте оказалось неимоверно сложно. Весь потом холодным покрылся. А караульным хоть бы хны – глядят в окна, как ни в чем не бывало. Предупредить их, что ли?

Но никого предупредить уже не получилось. Как раз в этот момент солнце скрылось за соседним зданием и перестало стрелять лучами в пустой дверной проем Дворца культуры. И тут же внутрь хлынули черные тени. Странно искривлявшие реальность куски первородной тьмы обогнули пентаграмму и метнулись к лестнице на второй этаж.

Черт, вот этого я не предусмотрел! Я – нет, а Рустам – да. Точнее, его кто-то предупредил. И, думаю, мне даже известно – кто именно.

Закружился выброшенный со второго этажа круглый предмет, по глазам ударила ослепительная вспышка. Тени тут же сгинули, не оставив после себя ни пепла, ни дыма, а в ярком свете шипевшего на снегу осветительного заряда с улицы во дворец бросились мертвяки. Сверху по ним сразу же открыли пальбу из ружей и автоматов, но я не расслаблялся и пытался в постепенно меркнувшем свете разглядеть того, кто и устроил все это представление.

Рыбак сам попался на крючок, но ту ли рыбину мне удалось подсечь?

Как выяснилось мгновением позже – ту. Вот только кто рыбак, а кто рыба, мнения у нас оказались диаметрально противоположными. И нельзя сказать, чтобы мое было единственно верным…

Заряды картечи сбивали бросившихся к лестнице ледяных ходоков с ног, а те вновь поднимались и размеренно – не быстро, не медленно, но как-то очень уж целеустремленно – двигались дальше. Через выбитые окна в фойе полезли новые мертвяки, но мне уже было не до них: непонятно откуда возникшая фигура человека в сером плаще на миг замерла перед пентаграммой и уже без колебаний шагнула вперед. Осветившая вновь погрузившееся в темноту фойе вспышка чародейского заряда позволила разглядеть прятавшееся под капюшоном плаща лицо, и невольно я отступил на шаг назад.

Из-под капюшона насквозь промороженными глазами на меня смотрел Крис. Ничуть не менее мертвый, чем при нашей последней встрече. Но при всем при том слишком уж активный для простого мертвеца. Да и для непростого – тоже. Ледяные ходоки, по сравнению с ним, бракованные марионетки, которых дергает за ниточки вусмерть пьяный кукольник. Нет, этот – совсем другого полета птица.

Вот только и для него нарисованная кровью пентаграмма оказалась неприятным сюрпризом – недаром как через ее линию переступил, так вновь неподвижно замер. Если бы не отражавшиеся в немигающих глазах отблески выстрелов, от ледяной скульптуры и не отличить. Неужели так крепко его зацепить удалось?

И если так, что делать дальше? И Хранитель и Хозяин, все в один голос утверждали, что для меня перехватить контроль над ножом – плевое дело. Только вот никто не удосужился объяснить, как именно это можно сделать. А для импровизации сейчас случай крайне неподходящий: если этот истукан отомрет, мне хана.

И, словно в подтверждение этих опасений, Крис неуловимо шевельнулся и выпростал руки из-под оборванного плаща. В правой знакомым зеленым узором мелькнуло темно-синее лезвие ритуального ножа, и дурманившая разум вялость враз развеялась под порывом ледяного ветра. Вот только вслед за холодом на плечи навалилась столь знакомая тяжесть безнадеги. Отчаяние и тоска начали пропитывать душу, и стало как-то очень уж неуютно жить. Не просто находиться здесь и сейчас, а вообще существовать как личность. И решение проблемы, в принципе, было под рукой – всего-то и требовалось, что вытащить из кобуры пистолет, приставить дуло к виску и нажать спусковой крючок.

И совершенно бессознательно именно это я и проделал. Дело оставалось за малым, но обжегший висок холод пистолетного ствола заставил, наконец, начать бороться с чужой волей. Какой это, к черту, выход? Это всего-навсего вход! Билет в один конец, в царство вечной Стужи.

Я медленно вытянул вперед дрожавшую руку, кое-как прицелился и выстрелил. Взвизгнув, пуля ушла вверх и срикошетила от потолка. Лицо Криса потекло, словно разогретая на огне восковая маска, и из-под его расплывающихся черт начал проступать облик совершенно другого человека. А человека ли?

От жуткой метаморфозы к горлу подкатил тугой комок тошноты и, выронив пистолет, я невольно отступил назад. Теперь передо мной стоял вовсе не погибший год назад хозяин «Берлоги», а до судорог похожий одновременно и на Хранителя и на Хозяина жутковатый тип. Узкое и худое лицо, белая кожа, черные провалы глазниц, в глубине которых начинал разгораться недобрый свет пронзительно-голубых глаз.

И этот новый облик будто придал мертвяку решимости – с трудом преодолевая выставленную мной защиту, он шагнул вперед. Рука с ножом описала широкую дугу, и почудилось, будто обрывки разрезанных чужой волей защитных заклинаний липнут к синему лезвию и тянут его к земле. Почувствовавший сопротивление мертвец изо всех сил рванулся вперед, но чары пентаграммы удержали его на месте. Вот только почти сразу же протянувшиеся со всех сторон нити созданных моей кровью заклинаний начали истлевать, словно исчезающий на солнце иней.

Используя свой единственный шанс, я метнулся к мертвяку и вцепился в руку с ножом. Ладони легли поверх сжимавших рукоять пальцев, и в этот же миг все мое тело от пяток и до макушки пронзил разряд магической энергии. Ледяной шквал едва не заморозил в жилах кровь, но полыхнувшее в ответ огненной вспышкой боли правое предплечье вдребезги разбило подступающее оцепенение. Уж не знаю, какой скрытый смысл таился в покрывавших мою кожу колдовских письменах, но метнувшаяся вверх по руке огненная стихия по своему напору ничем не уступала хлынувшей из ножа энергии Стужи.

Не испытай я подобных ощущений при лечении стылой лихоманкн «драконьим огнем» – умер бы на месте от болевого шока. А так только на колени осел, но хватку не ослабил. Пытавшийся дожать меня мертвяк подался вперед, но, почувствовав, что теряет контроль над ритуальным ножом, попытался разорвать дистанцию.

Не тут-то было. Обмороженные руки давно уже утратили всякую чувствительность, но пальцев я не разжал. Если упущу нож, второй раз ни сил, ни решимости повторить попытку уже не будет. Тогда меня голыми руками возьмут. А может, и сам сдохну.

Рывки пытавшегося высвободиться мертвеца становились все судорожней, и я почувствовал, как начинают крошиться зажатые моими ладонями пальцы. Поднял взгляд и закусил губу – от белоснежной кожи пытавшегося завладеть моей душой выродка не осталось и следа. Сгнившая плоть туго обтягивала череп, в пустых провалах глаз давно потухло сияние завораживающих своей силой глаз. Разинув в беззвучном крике полный обломков сгнивших зубов рот, мертвяк с тихим хрустом бухнулся на колени и бесформенной кучей грязного тряпья завалился на снег.

Тут только я почувствовал, что зажатая у меня в пальцах рукоять ножа больше не разит промораживающим до самых костей холодом, а наоборот – серо-зеленый камень кажется слегка теплым. Что ж, оно и неудивительно, учитывая, как лихо проклятый клинок высосал силу из своего бывшего владельца. Силу, воспоминания, то, что при желании можно было назвать душой…

И так жадно нож вбирал в себя чужую энергию, что и на мою долю кое-какие крохи перепали. Придется теперь как-то с этим жить. Ничего, немного здоровья никогда не помешает, а воспоминания… Как поступать с нежелательными воспоминаниями, мне прекрасно известно. Много чего неприглядного в памяти за закрытыми дверями никак истлеть не может.

– Лед? – Только тут я заметил, что с ледяными ходоками уже успели разделаться и настороженно посматривавший на дверной проем Рустам с автоматом наизготовку спустился в фойе. – Удачно?

– Более чем. – Я уселся прямо на пол и принялся рассматривать такой знакомый узор клинка. От зеленых линий и завитков по коже пробежали мурашки, но мне удалось сдержаться и не отшвырнуть нож. Связь, говорите, у нас с ним сохранилась? А по мне, так он просто тепло любит. Ну а какое тепло в мертвяке? Со мной-то известно дело – не замерзнешь. И сам теперь морозоустойчивый, и зарезать всегда кого найдется…

– Можно к тебе? – Зубастый остановился у пентаграммы, вдоль линий которой тянулись полосы подтаявшего снега. Напалм и Второй тоже спустились по лестнице со второго этажа; Вера, Николай и бойцы «Красного декабря» пока решили не рисковать.

– Заходи, гостем будешь.

Я попробовал подняться на ноги и едва не свалился обратно. Эк меня колбасит. Не иначе нож в организме свои порядки устанавливает. То-то смотрю, давным-давно сломанные ребра опять заломило и предплечье правое огнем горит. Ничего, мы уж как-нибудь со старым знакомцем поладим. Тем более и от него польза имеется – порезанное запястье моментально поджило, голова больше не напоминала утыканный иголками колобок, и, что самое важное – начало медленно вымерзать наложенное на меня Зубастым и Вацлавом заклятие.

– Второй, проверь, как там на улице, – сняв со спины рюкзачок, распорядился Рустам, и тот, прихватив с собой одного из измененных, отправился на выход. – Точно ничем не шарахнет?

– Гадом буду, – помотал я головой, дожидаясь, пока пройдет головокружение. Так вроде чувствую себя – тьфу-тьфу-тьфу, – неплохо, холодно только, сил нет. Ладно, придется привыкать.

– Добыл-таки… – уставился на нож у меня в руке Рустам и, присев на корточки, вытащил из рюкзака небольшой металлический термос, сплошь изрисованный колдовскими символами. – Давай его сюда.

– Зачем еще? – и не подумал я подчиниться.

– Эта штука отлично экранирована. – Зубастый свинтил с термоса крышку. Как оказалось, инкрустированные серебром надписи были сделаны вовсе не для красоты – окутывающее термос сияние теперь было прекрасно различимо внутренним взором. – Ни один гимназист не учует.

– Ну учует… Делов-то… – попытался договориться я, надеясь, что конфликта все же удастся избежать. – Корочки предъявим и пошлем на три буквы.

– Не все так просто. – Рустам тоже пока решил не доводить дело до открытого противостояния. – Сейчас в Форте чрезвычайное положение, появление столь мощного артефакта вызовет нездоровый ажиотаж. А ты ведь не хочешь бегать не только от СВБ, но и от Гимназии?

– Не хочу, – пришлось признаться мне. Но с ножом на руках еще поторговаться можно, а отдам – что захотят, то и сделают. А частью работающего портала становиться радости мало. Так сгоришь ни за что ни про что, никто даже спасибо не скажет. Другого-то способа присоединения этого клятого ножа к установке перехода, насколько из беседы с Волковым удалось выяснить, никто не рассматривал даже. – Но ножа не отдам. Ты извини, только от этой железяки слишком многое зависит. За себя уверен, тебя – не настолько хорошо знаю. А Перов, если что, шкуру с меня спустит. Больно уж цена вопроса высока.

– Вот, значит, как, – поднялся с колен Рустам. – Ну как знаешь…

Все еще продолжавшееся сопротивляться магии ножа управляющее заклятие вдруг распрямилось, будто сжатая пружина, и меня моментально разбил паралич. Падая на снег, я услышал, как бухнула снайперская винтовка, но алхимический «Архангел» спас Зубастому жизнь. Его фигура на мгновение выпала из виду, а потом всем стало уже не до него: полыхнувшая факелом фигура одного из измененных рухнула со второго этажа. Да и у остальных потерявших бдительность бойцов «Красного декабря» шансов остаться в живых не было с самого начала: давненько уже тершийся неподалеку от них Ветрицкий вдруг одним стремительным прыжком оказался рядом и выхватил ножи. Двое парней даже не успели заметить стремительных росчерков перемахнувших им горло клинков. Третий вскинул АКСУ, но тщетно – крутнувшийся на месте Ветрицкий отбил дуло автомата в сторону и ударом в грудь прикончил измененного.

Вера и Напалм тоже не теряли времени даром, но их усилия успехом не увенчались: алхимический амулет отвел от Зубастого все выпущенные из снайперской винтовки пули, а пиромант лишь впустую растопил у него под ногами снег.

На мгновение растерявшийся от такого поворота событий Рустам отшвырнул зачарованный термос и схватился за автомат, но было слишком поздно: к этому времени я уже переборол действие расползавшихся по швам управляющих чар и, вскакивая на ноги, до упора загнал ему под ребра холодную сталь клинка.

Выронивший АКМ Зубастый еще только заваливался на проглянувший из-под растаявшего снега бетонный пол, а Ветрицкий с «Абаканом» в руках метнулся вниз по лестнице.

– Прикрывай, – крикнул он перезаряжавшей винтовку Вере и, слегка прихрамывая, побежал ко входной двери.

И тут нам просто повезло – заскочившие на звуки стрельбы в ДК Второй и последний из бойцов «Красного декабря» слишком поторопились и не успели сориентироваться в произошедшем. Взорвавшаяся у них под ногами чародейская граната оплавила бетон стен и отшвырнула в разные стороны два изувеченных трупа.

– Зачем? – с досадой протянул я. – Со Вторым бы договорились…

– Издеваешься? – развернулся ко мне Ветрицкий и убрал в карман еще один металлический шарик, чья дьявольская начинка легко совладала с защитным амулетом Второго.

– Да чего уж теперь, – заставил себя успокоиться я и поднял валявшуюся в снегу «Гюрзу». Коля сегодня у нас герой. Если бы не он, неизвестно еще, как дело повернулось бы. Только чего тогда так тошно на душе? Сам же все это замутил…

– Слушай, я его так и не смог достать, – словно извиняясь, остановился рядом со мной пиромант и уставился на мертвого Рустама. – Защита у него была что надо.

– Забудь, – прохрипел я и сунул в карман фуфайки показавшийся донельзя довольным клинок. Понимаю, что шиза, но вот есть такое впечатление и все тут. Будто не сталь холодная в руке лежит, а живое существо. Ладно, потом разберемся, а пока надо варежки надевать – пальцы уже почти ничего не чувствуют. – Дай хлебнуть, горло дерет, сил нет.

– Карман прорежешь, – предупредил меня протянувший минералку Напалм, и тут разлетевшаяся вдребезги бутылка осколками стекла брызнула ему в лицо.

Упавший на колени пиромант, зажав ладонями глаза, скорчился от боли, и я толчком в плечо повалил его на пол. Висевший на цепочке алхимический амулет враз потяжелел, и царивший в фойе сумрак налился серостью, а отделившая меня от мира защитная пелена начала скрадывать хлопки загремевших в помещении выстрелов. Яркие росчерки пуль на миг гасли, попадая в защитное поле «Архангела», и тут же рассерженными светлячками уносились прочь.

Приседая, Ветрицкий вскинул автомат и развернулся к раскуроченному входу, но метнувшийся в сторону от двери человек оказался к этому готов и успел выстрелить первым. Коля как подкошенный рухнул на пол. Вера почти наугад пальнула по стремительно качавшейся из стороны в сторону фигуре и тоже свалилась, зажав руками простреленную ногу.

Да что ж такое творится?

Прикрывая собой катавшегося по снегу пироманта, я выхватил «Гюрзу» и открыл огонь по почти неразличимому в темноте человеку. Серая пелена искривленного «Архангелом» пространства не позволяла ничего толком разглядеть, и ориентироваться приходилось лишь на вспышки ответных выстрелов. Интересно, у кого из нас раньше патроны закончатся?

Раз! Два! Три!

Вовремя сообразивший, что поразить меня, пока действует отводящий пули амулет, у него не получится, человек изменил тактику и, качая маятник, начал сокращать разделявшую нас дистанцию.

Четыре! Пять! Шесть!

Черт, и все мимо! Сколько у меня еще патронов в магазине осталось? Перезарядить пистолет точно не успею: подойдет и в упор расстреляет. Надолго амулета не хватит.

Ослепительным росчерком полыхнувший разряд чаромета ударил подскочившему почти вплотную человеку в спину, и насквозь пробивший тело «плазменный цветок» буквально взорвал грудную клетку изнутри. Во все стороны полетели ошметки горелого мяса, обломки ребер и клочья вспыхнувшего наполнителя пуховика. Не удовлетворившийся этим Ветрицкий выстрелил второй раз – уже валившегося с ног мертвеца подкинуло в воздух и оторвало левую руку, – уселся на пол и заменил использованную аккумуляторную батарею чаромета на новую.

– Твою мать! – выругался я, разглядев лицо едва не прикончившего всех нас человека. Сан Саныч! Черт! Возница и вправду оказался вовсе не так прост, как прикидывался. Не удивлюсь, если он вообще за главного был, а Рустам так – для отвода глаз. – Напалм, ты живой?

– Сам погляди, – наконец отнял руки от лица пиромант.

– Глаза целы, – успокоился я, внимательно осмотрев многочисленные порезы. – Зато теперь точно никто не узнает.

– Аптечку давай, шутник хренов, – не оценил позитива ситуации пиромант.

– До свадьбы заживет, – сунул я ему носовой платок.

Что с Верой? Живая, и это радует. Ногу, правда, бинтует, но лучше уж так, чем вовсе без снайпера остаться. Да и жалко девчонку. Ладно, а Ветрицкий там как? Мне на него, в принципе, с высокой колокольни, но сегодня он нас всех спас. И не единожды. Не то что я, идиот, – столько добра понабрал, да все в ранце так и оставил. То ли волновался, то ли мозги и в самом деле в последнее время соображают плохо.

С Ветрицким оказался полный порядок. Все так же сидя на полу, он, поморщившись, сунул палец в простреленное в пуховике отверстие. Облегченно выдохнув, поднял с пола спасший ему жизнь автомат с покореженным прикладом, о который, собственно, и срикошетила выпущенная Сан Санычем пуля, повертел его в руках и выкинул в снег.

– Держи, – вернул мне перепачканный кровью платок Напалм, ранения которого оказались вовсе уж пустяковыми, и поспешил к Вере.

Переглянувшись с Ветрицким – тот уже поднялся на ноги и в ответ на мой вопросительный взгляд только пожал плечами, – я побежал вслед за пиромантом.

– Успокойтесь вы, – осадила нас привалившаяся к стене девушка. – Кость не задета, пуля навылет прошла.

– Надо до саней бежать, – засуетился пиромант. – Там аптечка.

– Обожди, – остановил его я. – Вер, ты пять минут потерпишь?

– Да хоть десять, – криво усмехнулась девушка. – Говорю же – царапина.

– Ты чего? – заволновался пиромант. – А если это просто шок?

– Ну беги тогда, подгони сани, – плюнул я на осторожность. Вроде никого больше поблизости не должно было быть – возниц-то отпустили. – По сторонам смотри. И амулет верни.

– Держи! – Швырнув мне светильник, пиромант выхватил жезл «свинцовых ос» и бросился вниз по лестнице.

И чего так суетится? Неужели за девушку переживает? Вряд ли. Скорее, лицо первым делом обработать хочет. Ладно хоть со светильником не удрал. А то как-то мне без него не по себе.

– Коля, ты как? – позвал я Ветрицкого, который склонился над изувеченными останками Сан Саныча.

– Не зацепило. – Коля принялся выгребать что-то из карманов трупа.

– Лед, я ведь в Рустама пять раз выстрелила. – Вера устроилась поудобней и вытащила из кармана тюбик со спецмазью. – Хоть раз бы да попала. Не могли они эту штуку бракованную подсунуть?

– Спрячь, – попросил ее я. – У Рустама, да и Сан Саныча, думаю, амулеты были не чародейские или колдовские, а алхимические. А там принцип работы совершенно иной. Они даже стрелы отводят – так что никакие спецпули не помогут.

– Ладно. – Девушка сунула тюбик обратно в карман полушубка. – И что теперь?

– Представления не имею, – не подумав, ляпнул я и тут же поспешил исправить свой промах: – Сначала уберемся отсюда, потом уже видно будет.

Поднявшийся к нам Ветрицкий деловито обшарил зарезанных им бойцов «Красного декабря» и принялся рассовывать по карманам трофеи. Потом скептически осмотрел АКСУ одного из измененных и повесил себе на плечо. Второй автомат протянул мне.

– У меня ружье, – покачал головой я и, пока не забыл, вытащил из кармана удостоверение. Конечно, официальный документ при себе вовсе не помешает, но мало ли какой магией его начинить могли? Как бы опять старая история не повторилась.

– Ты как с ним по Форту таскаться будешь? – оказался куда прозорливей меня сильно заматеревший за последнее время Николай.

– Придумаю что-нибудь, – не стал я признавать его правоту и передал АКСУ Вере. – Вот винтовку твою точно с собой тащить резона нет.

– Еще чего! – возмутилась девушка и тут же сморщилась от боли.

– Как у нас с боезапасом? – решил я не продолжать беспредметный спор и выгреб из патронташа вооруженного охотничьим ружьем парня с десяток патронов двенадцатого калибра. С мира по нитке – мне на первое время хватит.

– Хреново, – не стал миндальничать Ветрицкий. – И чарометы с собой не взять…

– Угу, – кивнул я. Это точно – любой гимназист моментально учует неэкранированный источник магической энергии. Как-то разработчики чарометов не предусмотрели возможность их скрытного ношения. – Что у Сан Саныча за стволы были?

– ГШ-18, – сразу понял, к чему этот вопрос, закончивший обыск покойников Ветрицкий. – С тобой поделиться?

– Давай, у меня патронов кот наплакал.

– Ничего, если со спецпулями себе оставлю? – Николай протянул мне пистолет и пару обойм.

– Да ради бога. Если что, Вера поделится.

Я сунул пистолет себе в карман фуфайки и начал подбирать чехол под нож. Благо парни из «Красного декабря» холодным оружием не пренебрегали, и выбор оказался немаленьким. Так получается, Сан Саныч нас из простых пистолетов чуть не уделал? Силен. Будь у него что посерьезней…

– Куда теперь? – задал давно ожидаемый мной вопрос Ветрицкий.

– Куда глаза глядят. – Я повесил на плечо валявшуюся на одном из подоконников «Тайгу» и вернулся искать кобуру. А то карманы набил, как хомяк щеки. Непорядок. – Сейчас схоронимся где-нибудь на промзоне, переночуем, а там и решим.

– И все без утайки расскажешь? – вспомнила о моем обещании Вера.

– Расскажу. – Я повернулся к поднявшемуся по лестнице Напалму, который тащил под мышкой автомобильную аптечку. – Чего так долго?

– Снегопад начался, не видать ни черта. – Пиромант кое-как сбил с себя пушистый снег, выудил из аптечки какой-то шприц и, сорвав с него упаковку, опустился на колени рядом с Верой. – Да не дергайся ты, это универсальный стимулятор.

– Зачем еще? – Девушка немного успокоилась, когда пиромант весьма профессионально вогнал ей в раненую ногу длинную иглу.

– Регенерирующие процессы в тканях усиливает, – выкинув использованный шприц в окно, объяснил пиромант. – Завтра как новенькая будешь.

– Да я и сейчас не очень старенькая, – рассмеялась девушка.

– Ты сани пригнал? – подхватив Веру на руки, спросил я у Напалма.

– Пригнал. – Пиромант подскочил к нам. – Давай, может, помогу?

– Дорогу показывай, – с натугой выдохнул я.

– Только не говори, что я тяжелая, – обижусь. – Вера стрельнула глазками на пироманта. – Напалм, будь добр, убери винтовку в чехол.

– Мальчик, подай, принеси, пошел на фиг, – в своей обычной манере выразился парень, но все же послушался.

До оставленных у главного входа в ДК саней добрались без проблем. Я только чуть надвое не переломился, а в остальном – все просто замечательно. Кое-как опустив Веру на лавку, плюхнулся рядом и шумно вздохнул. Пиромант кинул чехол с винтовкой на днище, размотал вожжи, накинутые на торчащий из стены обломок арматуры, и уселся на козлы. А прикрывавший нас Ветрицкий до последнего времени таился в тени и, только когда сани въехали в узкий проулок, догнал их и перемахнул через борт.

Вот смотрю на него и никак не пойму – то он хромает, то скачет что твой стрекозел. Или пока адреналин бурлит, про подвернутую ногу просто забывает?

– Куда едем? – прикрывая лицо от валившего с неба снега, повернулся к нам пиромант. – Не вижу ни хрена.

– Ты, главное, никуда не сворачивай, – предупредил его я, прикинув, что мы сейчас движемся в глубь промзоны. Ну а поскольку дорога широкая и замести ее пока еще не успело, некоторое время запросто можем пропутешествовать в санях. Все больше шанс оторваться от возможного преследования, чем на своих двоих с раненой Верой.

От саней избавились минут через пятнадцать, когда окончательно потеряли представление, где, собственно, находимся. Снег к этому времени валил просто стеной, мохнатые снежинки высокими шапками оседали на крышах разной степени заброшенности цехов, и ничего не удавалось разобрать даже в паре-тройке шагов. Ну будем надеяться, в такой снегопад нас никакой следопыт не разыщет.

Я вытащил из-под лавки ранец, продел руки в лямки и первым вылез из саней. Ветрицкий достал откуда-то принадлежавшее Сан Санычу свернутое одеяло, а Напалм, как истинный джентльмен, помог перебраться через борт обхватившей его за шею Вере.

– Обожди, – остановил я Николая, который уже собирался хлыстом стегануть по крупу лошаденку. – Сначала проверю, не пометил ли нас кто.

– В смысле? – не понял Николай, но хлестать конягу все же не стал и вместо этого сдернул с козел накидку.

– Магические метки проверю, говорю. – Я закрыл глаза, и снежная пелена тут же отодвинулась, а на сером фоне замерцали неяркими огнями три ауры. Необычные, надо сказать, ауры – у Напалма она так и стреляла оранжевыми искрами, у Ветрицкого будто скисшее молоко пошла блеклыми сгустками, а у Веры была пронизана едва заметными темно-синими нитями. Но никаких маячков ни на ком точно нет. А странности… Да кто в наше время абсолютной нормальностью похвастаться может? Живые ж люди. – Все, ходу.

Обиженно заржавшая лошадка с места взяла неплохой старт и почти сразу же растворилась вместе с санями в снежной пелене. Будем надеяться, подберет кто рачительный. Да даже если и в конюшню Центрального участка вернется – ничего страшного.

– Ты идешь? – Напалм и Николай подхватили Веру под руки, но остановились возле выломанных ворот в высоком заборе, дожидаясь меня. Створки то ли засыпало снегом, то ли кто-то использовал в подсобном хозяйстве, а за покосившимися бетонными плитами едва проглядывала какая-то постройка.

– Догоню, – крепко сжав рукоять ножа, я принялся медленно и осторожно разглаживать пошедшие от нашего появления по магическому полю вибрации. Гимназисты ребята прошаренные, но теперь и им нас не выследить. Жаль, не догадался раньше таким образом следы замести. Но кто ж знал, что при помощи ножа управлять магическими потоками так легко будет? Ох, не для душегубства клинок предназначен, ох, не для этого…

Медленно пробиравшиеся по высоким сугробам парни аккуратно поддерживали девушку под руки, и мне удалось нагнать их еще до того, как Напалм сотворил маленький огненный шарик и пустил его дрейфовать в темный дверной проем ближайшего к дороге трехэтажного бытового здания. А и правильно – незачем в самую глушь забиваться. Там нас с таким же успехом, как и здесь, отыщут, если наследить умудрились.

– Нету там никого. – Я спокойно забрался внутрь и завяз на заметенной снегом лестнице.

– Откуда знаешь? – Пиромант усилием воли отправил магический светильник вперед.

– От верблюда. – На мгновение вопрос поставил меня в тупик, но я тут же сообразил, что все это время так и продолжал воспринимать мир при помощи внутреннего зрения. – Есть у меня кое-какие способности, если не заметил.

– Заметил, заметил, – с натугой задышал Напалм, поднимаясь по лестнице с Верой на руках. Николай страховал его сзади. – Сейчас устроимся и расскажешь.

Я только усмехнулся и начал подниматься на третий этаж. Да уж, пожалуй, без объяснений обойтись не получится. Ладно, нам бы еще что-нибудь для ночлега пригодное в этой хибаре отыскать, а там отбрешусь как-нибудь. Первый раз, что ли? Тем более и заготовки, уже на других отработанные, в загашнике имеются.

Остановиться мы решили в комнате, в которой раньше размещалась то ли раздевалка, то ли еще какое техническое помещение. Окон, по крайней мере, в ней не было и снега почти не намело. Немного, конечно, сквозняками натянуло, но это мелочи. Все не под открытым небом в сугробе ночевать.

– Помоги, – подозвал меня Николай, пытавшийся завесить накидкой дверной проем.

– Коль, может, Вере его отдадим? – предложил я. – Одного одеяла мало будет.

– Нет, мальчики, не надо, – отказалась девушка. – И так сойдет. Зато без сквозняков.

– Как скажешь, – буркнул пиромант и при свете изрядно уменьшившегося в размерах огненного шарика начал изучать названия имевшихся в аптечке препаратов. – Держи. Под язык сунь.

– Это еще что? – лизнула оранжевую пилюлю Вера.

– Общеукрепляющее. – Напалм убрал пузырек с таблетками. – Здесь, кстати, и экомаг есть. Будет кто?

Подумав, я решил отказаться, а Ветрицкий проглотил таблетку и тут же отправил в рот пригоршню снега.

– Горло простудишь, – предупредила его девушка, но Коля лишь пожал плечами и, усевшись на корточки, прислонился спиной к стене, кафель которой был изрисован большей частью нецензурными надписями.

– О, зацените, что здесь есть! – обрадовался вдруг копавшийся в аптечке пиромант.

– Морфий? – пошутила зябко передернувшая плечами Вера.

– Лучше! – расплылся в улыбке Напалм. – Малый набор для выживания. А в нем – вуаля! – термолист. На нашу конуру должно и одного хватить.

– Если не хватит, мы на тебя рассчитываем, – лукаво прищурилась девушка.

– Так, давайте проведем инвентаризацию, – предложил я, наблюдая, как пиромант разглаживает на стене лист фольги размером с половину ватмана. Мне-то, как ни странно, ни капельки не холодно. От шока, видно, еще не отошел. – Что, сколько и почем… В смысле – зачем нам это с собой тащить.

– У меня только жезл «свинцовых ос». – Как следует прикрепив термолист к кафелю, Напалм оторвал один из его углов, и фольга тут же раскалилась докрасна. – Сколько там зарядов, без понятия, но вещь в хозяйстве полезная.

– Вера? – уселся я на ранец.

– АКСУ с одним рожком и «дырокол» не пользованный. Для снайперской винтовки десять патронов осталось.

Вера протянула руки к легонько потрескивавшему термолисту. Эх, нам бы их в Патруль! Но слишком уж дороги, заразы, даже роте дальней разведки не выделяли.

– Считаю, дальше ее с собой тащить смысла нет, – решил я.

– Как это нет? – возмутилась девушка. – И вообще, давай сначала определимся, что мы дальше делаем! Я уж молчу, что кто-то нам чего-то рассказать обещал.

– Не отвлекаемся, – не пошел я у нее на поводу. – Николай?

– АКСУ с тремя рожками, два пистолета и пять обойм на восемнадцать патронов, – начал перечислять оказавшийся самым запасливым из нас парень. – Чаромет с одним аккумулятором. Все вроде.

– Обойму дай одну, – попросил я и сунул «Гюрзу» Вере. – Держи на всякий случай.

– Спасибо. – Девушка взвесила в руке вытащенный из кобуры пистолет.

– Не за что. Пользуйся на здоровье, – хмыкнул я, решив оставить себе ГШ-18. Уж не знаю, как он в деле, но в руке лежит очень неплохо, да и весит чуть ли не в два раза легче «Гюрзы». – У меня ружье, пистолет, чаромет и пара чародейских гранат. Смотри, Коля, могу аккумулятором с «Закатным муаром» поделиться.

– Давай, – протянул руку тот, и я швырнул ему оправленную металлом пластину горного хрусталя: – Ну а теперь подобьем бабки.

– В смысле? – удивился пиромант. – Вроде все подбили уже.

– Наличности, говорю, у кого сколько есть, колитесь. – Я упер «Тайгу» прикладом в пол и оценивающе ее оглядел. Да уж, с такой бандурой по Форту таскаться себе дороже.

– У меня голяк, – заявил пиромант. – Если нет в кармане денег, привяжите к попе веник.

– Ни копейки нет. – Похоже, какое-то из подсунутых Напалмом Вере лекарств имело успокаивающий эффект, и теперь она с трудом боролась со сном.

– Ну я насобирал чуть-чуть, – будто против воли признался в мародерстве Николай. – Если рубль серебром наберется – хорошо. Максимум – полтора.

– Вот и здорово, – успокоился я. На первое время хватит, а там видно будет. – Ну так что, какие у кого вопросы?

– Куда ты нас втравил на этот раз? – с трудом преодолевая сонливость, пробормотала Вера.

– Я? Никуда. – Мне даже врать не пришлось, отвечая на этот вопрос. – Более того, только из-за меня нас решили не обвинять в убийстве Бергмана.

– На кого дело повесили? – встрепенулся вроде бы дремавший Ветрицкий.

– На уродов. Так что от бунта мы только выиграли, – усмехнулся я Николаю и обнажил синий с зеленым узором клинок своего ножа. – Помнишь?

– Да, – медленно кивнул напряженно рассматривавший лезвие Ветрицкий.

– Дело в этом ноже. Меня подрядили его найти, вас дали в помощь. Нож мы нашли, вот только нежелательные свидетели никому не нужны, и нас списали в расход.

– «А ясновидцев, как и очевидцев, во все века сжигали на кострах», – хрипло пропел Напалм.

– И чем эта железяка так ценна? – зевнула Вера.

– Да хрен ее знает, – не совсем чтобы соврал я. Так – душой покривил. – Вообще – это что-то типа инструмента для работы с магическими потоками высокой мощности, а не нож. Применение у него может быть самое разнообразное.

– Хватит мозги уже полоскать, – пожаловалась девушка. – Давайте решать, что дальше делать будем.

– А что там решать? – вскочил на ноги пиромант. – Валить из Форта надо. Здесь нам ловить нечего.

– Какой прыткий, – скривил губы в какой-то непонятной ухмылке Ветрицкий. – Мы мало того, что в розыске, так еще и осадное положение в Форте.

– Есть у меня знакомые, – как-то без особой уверенности в голосе пробормотал пиромант.

– Знакомые – это хорошо, глядишь, чего и получится, – поддержал его я. – Погранцов в Форт перевели, через них тоже эту тему попробую пробить. Но это все теория. Сейчас главное – найти нору, в которую можно на несколько дней забиться.

– А чем тебе тут не нравится? – удивился Коля.

– Всем, – отрезал я. – Особенно тем, что в первую очередь нас будут искать именно здесь. Да и условий для проживания никаких. Не говорю уже, что мотаться из промзоны и обратно незамеченным практически нереально.

– Что ты предлагаешь? – Пиромант поправил свалившееся с плеча заснувшей Веры одеяло.

– Снять хату где-нибудь в Китае. Оттуда и до Юго-восточных ворот недалеко, и искать нас там не должны.

– Вопрос в деньгах, – побренчал монетами в кармане Ветрицкий.

– На первое время нам твоих трофеев хватит, а там видно будет. Если получится из Форта выбраться, проживем как-нибудь.

– Да нам снять-то надо будет на пару дней всего. – Пиромант стянул с лысины шапку. И в самом деле – воздух в комнате заметно прогрелся.

– Вот и замечательно. – Я встал с ранца и вытащил из него сложенную карту.

– Ты б фигней не занимался, – остановил меня Напалм. – Я тебе не великий маг, круглые сутки освещение поддерживать.

– Да ну? – Посмотрев на изрядно потускневший огненный шарик, я с сожалением убрал карту обратно. – Чё, получается, мы тебя зря супермагистром кололи?

– Почему зря? – надулся пиромант. – Я сейчас о-го-го! Только выдохся. И при этом, заметь, весь день без стимуляторов.

– Без курева, что ли? – подколол его начавший устраиваться на ночлег Ветрицкий, который с каким-то остервенением сорвал с рукава пуховика красную повязку.

– «Ха-ха-ха, как смешно, все схватились за животики», – не оценил шутки Напалм. – Тряпку не выкидывай, пригодится еще.

– Как знаешь, – пожал плечами Коля и кинул красную повязку мне. – Уберешь в ранец?

– Уберу. – Я начал аккуратно отпарывать собственную повязку. – Так, говоришь, светильником работать не желаешь?

– Нет, – отказался пиромант. – Баиньки пора. Кто первым дежурит? Чур, не я.

– Не надо. Почувствую, если что. – Мне пришло в голову, что опытный гимназист сможет легко преодолеть выставленную мной защиту, но за каким лешим его сюда занесет? Нет, в такую вьюгу можно спать спокойно.

– Как знаешь. – Напалм прислонился к стене рядом с раскаленным термолистом.

– А вот так и знаю, – потянулся я. – Ты как себя чувствуешь вообще?

– Да нормально, – понизил голос пиромант. – Самое главное, нераскрытый потенциал теперь в себе ощущаю. Как змея в новой шкуре – еще расти и расти.

– Хорошо тебе. – А вот я, кроме усталости, сейчас ничего больше и не ощущал. Еще и ребра ломит, а правое предплечье огнем горит. Будто по самый локоть руку в кипяток сунул. И что интересно – не в избытке магической энергии дело: мало того, что щиты почти на максимуме, так еще и нож излишки потихоньку откачивает. Никаких монет теперь не надо.

– Слушай, ты серьезно, чтобы из Форта свалить? – все так же тихо поинтересовался Напалм.

– Абсолютно, – честно глядя ему в глаза, соврал я. – Только еще пару моментов порешаю и сразу в бега.

– Какие еще моменты? Ты чего? – всполошился пиромант. – Нас весь Форт завтра искать будет!

– Тише ты, – шикнул я на него. – Скажи лучше, как сварщик сварщику: ствол пережжешь?

– Чего?!!

– Ну не таскаться же мне с этой бандурой! Надо обрез сделать.

– А! – сообразил, что от него требуется, парень. – Тяжело в деревне без обреза. Тебе пистолета не хватит, что ли?

– Нет.

– А с муфтами что делать? – присмотрелся к ружью пиромант.

– Наваришь заново, – скрепя сердце предложил я. Жалко ружье, но ничего не поделать. – И приклад обрежь.

– Я тебе столярный станок, что ли? – возмутился Напалм. – Да и вразнобой пули лететь будут.

– Какая разница? С пары метров не промахнусь. Сделай, очень надо.

– Да сделаю я, сделаю, – согласился примант и провел пальцем по верхнему стволу. – Такую длину оставлять?

– Жги! – кивнул я.

– Одного понять не могу – зачем тебе это? – Пиромант второй раз провел пальцами по стволу и посмотрел на полоску раскаленного металла. – Мы ж рвать когти из Форта собрались. Вряд ли ты его с собой протащишь.

– Ты режь. – У меня было свое мнение на этот счет, но делиться им почему-то не хотелось. – Режь.

– Так все же решил задержаться? – закончив со стволами, уставился на меня парень. – Совсем больной?

– Мне весточку надо будет передать, – пожал я плечами. – А там и договоримся с кем-нибудь, чтобы из Форта вывели.

– Какая еще весточка?! – завелся Напалм. – Ты понимаешь, что говоришь? Как ты по Форту таскаться собрался?!

– А кому сейчас легко? – усмехнулся я и протянул пироманту ружье прикладом вперед. – У меня, знаешь ли, выбора нет. Слишком многое от этого зависит.

– Слишком многое? А на нас тебе насрать? Ну конечно, ты же у нас спаситель мира! Как же он без тебя, мир-то?!.

– Куда-то не туда тебя размотало, – уставился я на разозлившегося пироманта. – Какой еще спаситель мира?

– Да я же чувствую, что нож у тебя очень непростой. За такой голову запросто открутят. Вот и Второй что-то такое намекал, – немного успокоился Напалм и одним резким движением собранных щепоткой пальцев срезал большую часть приклада. Сразу запахло паленым деревом. – А тебе как раз неймется какие-то моменты порешать. Хотел бы кого убить, так бы и сказал, а раз молчишь, по-любому, великие цели на горизонте маячат. Спасти там всех, обогреть…

– Это плохо?

– Это неразумно, – кивнул он на выведенную черной краской по кафелю надпись. – Они вон «жизнь – г…» пишут, а ты из-за них непонятные телодвижения совершаешь.

– Да выбора у меня нет, вот и совершаю, – не стал я забивать себе голову размышлениями, откуда у пироманта появились столь странные мысли. – Не хочу остаток жизни уродом прожить, знаешь ли. Или сдохну сразу, или нож на вакцину обменяю.

– Скорее сдохнешь, – успокоил меня пиромант. – Не знаю, насколько безболезненно, но нас за тобой точно потянешь.

– Выбор за вами. – Я взвесил в руке обрез. – Муфты навари еще.

– Давай, – забрал у меня ружье пиромант. – А по-другому никак вакцину не раздобыть?

– Она под каждую партию мутагена разная идет.

– Слушай! – хлопнул себя по лбу Напалм. – А давай тебе супермагистр вколем? Стопудово все пережжет!

– Сам колоть будешь? – начал я обмозговывать эту идею. А ведь может выгореть! Напалма, вон, за полчаса на ноги поставили. А меня сейчас, как ни крути, тоже к измененным отнести можно. – То-то же.

– Если только до Салавата идти. – Пиромант занялся муфтами. – Сходишь?

– Первым делом, – пообещал я. – Нет, вторым – сначала до пограничников дойду.

– И никаких великих свершений? – Пиромант положил на пол обрез – остывать.

– Никаких, – заверил его я. В самом деле – оно мне надо? Если вылечусь и из Форта свалю, то и с Хозяином поторговаться можно будет, и самому попытаться через Границу перейти. Есть у меня подозрение, что с ножом это не в пример легче сделать. С другой стороны, если до Салавата пойду, там и весточку Гадеса занести можно будет.

– Вот и здорово, – потряс покрасневшей кистью пиромант. – Замаялся я от такой ювелирной работы, спать пойду.

– Иди, – кивнул я и неожиданно для себя полез за пазуху. Вытащил из-под свитера цепочку и с трудом сдержался, чтобы не выругаться в голос.

Светильник «Несущих свет» потух.

Глава 5

Спал я отвратительно. Если это вообще можно назвать сном. В таких-то условиях! И хоть кемарить на холодном бетонном полу было не впервой, отдохнуть не получилось совершенно. И все из-за подложивших свинью сектантов.

Видите ли, они решили, что я нарушил условия сделки!

Козлы!

Думают, что без светильника сразу обратно прибегу?

А вот хрена с два!

Еще разобраться надо, не отправленный ли это мной в небытие Крис теней засылал. Может, теперь светильник уже без надобности? Тем более что избавляться от него так и так пришлось бы.

В расстроенных чувствах я проворочался на бетонном полу всю ночь и только под утро провалился в глубокий, но слишком беспокойный сон. Уж лучше бы и не засыпал вовсе.

Во сне я стоял под черным небом посреди усеянной торчащими из снега ледяными пиками пустоши. Зависшее в зените лазурное солнце бесчисленными отблесками плескалось меж голубовато-прозрачных шипов, но светлее от этого не становилось. Наоборот – казалось, будто с каждым мгновением на пустошь накатывает тьма.

Точнее – тени.

Холодный ветер резкими порывами хлестал обнаженное тело, ноги оказались по щиколотку вморожены в покрывавшую землю корку наледи, и оставалось только гадать, что прикончит меня раньше – холод или тьма. Кляксы непроницаемой черноты неуловимо перемещались меж тянувшихся к небу ледяных шипов и стягивались, стягивались, стягивались в кольцо. Несколько ударов сердца, и вот уже со всех сторон льнут обжигающие нестерпимой стужей тени.

Вот только на этот раз я уже не был беззащитен. И пусть нож в моих руках не сверкал подобно сказочному мечу, но из резко прочерченной им по подступившей тьме дуги вмиг ударило ослепительное сияние….

Проснувшись, я вскочил на ноги и, напряженно вслушиваясь в дыхание спокойно спавших людей, огляделся. Если не считать редких щелчков отработавшего свое термолиста да умиротворенного сопения Веры – тишина полнейшая. И все же невесть с чего накатившая тревога никак не желала проходить. Нехорошее предчувствие вовсю дергало и без того натянутые до предела нервы, и, вместо того чтобы успокоиться и постараться заснуть, я усилием воли полностью отрезал себя от разлитой в окружающем пространстве магической энергии.

И сразу же схватился за обрез – догадка о причине охватившего меня беспокойства оказалась хоть и своевременной, но донельзя пугающей. Кто-то потревожил разглаженные мной вчера магические поля! И у этого неизвестно кого оказалось достаточно знаний, чтобы нейтрализовать оставленные на всякий случай сигнальные чары.

Хотелось бы мне знать, кто именно пожаловал по наши души. Вот только до тех пор, пока отрезан от магических полей, внутреннее зрение – недостижимая роскошь. А снимать защиту нельзя – могут предварительно и врезать чем-нибудь поубойней. Да и перемещения мои отследить тем же гимназистам с такого расстояния труда не составит.

– Напалм, Коля, просыпайтесь…

Расстегнув ранец, я выудил оттуда пару серебристых шариков – сейчас алхимические заряды могут оказаться как нельзя более кстати. Да и про чарометы забывать не стоит. Так и так их с собой в Форт тащить нельзя.

– Чё случилось еще? – потянулся лежавший у стены с термолистом пиромант. Ветрицкий молча открыл глаза и принялся разминать замотанное окровавленным эластичным бинтом запястье.

– Выследили нас. – Подскочив к закрывавшей дверной проем ширме, я выглянул в коридор. Пока – никого. Может, и успеем чего придумать.

– Твою мать! – выругался моментально вскочивший на ноги Напалм. – Чего расселись, живее!..

– Заткнись, – оборвал его вытащивший из кармана чаромет Ветрицкий. – Веру разбудишь…

– Но нам же уходить…

– И далеко мы уйдем, если хвост не обрубим? – поинтересовался у него я. – Делаем так: как услышите стрельбу, пулей мчитесь по длинному коридору, который вчера проходили. Все, кто там будет, – ваши. Но – не раньше. Если вас засекут, фокус не выгорит.

– А ты? – медленно поднялся на ноги Николай.

– Сюрпризец приготовлю. – Я выскользнул за занавеску, но тут же заглянул обратно. – Да, и Веру разбудите на всякий случай. А то мало ли….

Добежать до лестницы я еле-еле успел. Снизу уже слышались тяжелые шаги, но времени дивиться неосторожности выследивших нас преследователей не было – на цыпочках пробежав мимо лестничной клетки, я юркнул в первую попавшуюся дверь. Ну вот, теперь и дух перевести можно. И не только.

Вытащив из висевшего на поясе чехла нож, провел пальцем по сложному узору клинка и осторожно воткнул острие в деревянный косяк выломанной двери. Миг ничего не происходило, а потом меня накрыла холодная волна, оставившая после себя странное оцепенение. И пусть я оставался все так же отрезан от магических полей, но теперь донельзя обострившееся внутреннее зрение позволило разглядеть поднимавшихся по засыпанной снегом лестнице людей. Людей без всякого сомнения не совсем живых. А уж если называть вещи своими именами – стопудово мертвых.

Неужели ледяные ходоки по наши души пожаловали?

Нет, не все так просто. Если ничего не путаю, от каждого мертвяка нить управляющих чар тянется. Так и есть – зомби. Ага, а вон и гимназисты этажом ниже поднимаются. И одна из аур очень уж знакомой кажется.

Мертвяков пришлось пропустить. Размеренно шагавшие зомби уже прошли в узкий коридор, когда я выскочил из укрытия и, с хрустом вдавив клавиши взрывателей, метнул вниз по лестнице два алхимических заряда. Металлические шарики, срикошетив от стен, завязли в снегу пролетом ниже, а в следующий миг в коридор вырвались бесцветные языки пламени, в которых с едва слышным хрустом вспыхивала и мгновенно прогорала бетонная пыль. От двух слившихся воедино толчков содрогнулся пол и качнулись стены, но сами взрывы оказались совершенно беззвучны. И тем жутче в полной тишине прозвучал крик сгоравшего заживо человека: поднимавшегося последним гимназиста пламя только лизнуло, и теперь он катался по снегу, пытаясь потушить вспыхнувшую одежду. Остальным повезло больше – выброс алхимической энергии испепелил их, не оставив даже костей.

Прикрыв рукавом фуфайки глаза от дохнувшего в лицо жара, я едва не пропустил бросок развернувшегося ко мне зомби. Попавшийся под руку чаромет оказался как нельзя более кстати, и огненный росчерк «плазменного цветка» обезглавил еще вчера отправленного мной в нижний мир Зубастого. Тут же выстрелив в мертвяка с красной повязкой на рукаве, я метнулся обратно в открытую дверь, а показавшийся на том конце коридора Ветрицкий принялся испепелять зомби «Закатным муаром».

Осторожно выглянув в коридор и убедившись, что все неупокоенные обратились в прах, я помахал Ветрицкому и осторожно подошел к ведущему на лестничную площадку дверному проему. Да уж – теперь здесь не спуститься. Мало того, что в потолке проплавленная дыра зияет, и через нее снежинки медленно планируют, так еще и пара пролетов приказала долго жить. Железобетон от алхимических чар прогорел настолько, что не выдержал собственного веса и обвалился.

– Вера как? – повернулся я к Ветрицкому, перешагнувшему через обугленное тело теперь уже дважды мертвого бойца «Красного декабря».

– Нормально, – выглянул на лестницу он. – Никто не ушел?

– Нет, – прислушался к своим ощущениям я. – Но к ним подкрепление подойти может.

– Держи, – передал мне обрез и ранец Напалм. – Как они нас выследили?

– Мертвяков по следу пустили, – предположил я и, вытащив из портфеля пузырек с таблетками Вацлава, открутил крышку и высыпал на ладонь пилюлю.

Едва заметно припадая на раненую ногу, подошла Вера.

– Если они в свободном поиске были, у нас есть время отсюда убраться.

– Еще б вниз как-нибудь спуститься, – проворчал пиромант.

– Спустимся. Не одна же здесь лестница, – отмахнулся я от него и сморщился, проглотив таблетку. – Меня больше интересует, что дальше делать. Вер, ты идти сможешь?

– Смогу, – без колебаний заявила девушка. – Ногу немного тянет, но за ночь рана зарубцевалась. Даже и не знаю, что бы без Напалма делала.

– Ой, да я еще и крестиком вышивать умею, – расплылся в улыбке довольный похвалой пиромант.

– Тогда рвем когти. – Я закинул на спину ранец и пошел по коридору. – Интересно, времени сейчас сколько?

– Светает, – выглянул в одно из окон Ветрицкий.

– Сам вижу, – буркнул я и, на ходу расстегнув фуфайку, слегка надрезал подкладку. Сейчас некогда петли нашивать, а обрез лучше заранее от чужих глаз спрятать. – Часов ни у кого нет? Да и ладно…

– Мы куда сейчас? – догнала меня Вера.

– На проспект Терешковой. Оставила бы винтовку, все равно с собой не возьмем.

– Как это не возьмем? – возмутилась девушка. – Как из промзоны выходить будем, насобираем каких-нибудь обрезков, будто за старьем ходили. И замотаем так, чтобы винтовку не видно было.

– А если дружинники прицепятся? – скептически отнесся я к этой идее.

– Думаешь, автоматы они не найдут? – резонно в общем-то заявила Вера.

– Логично, – пришлось согласиться мне. – Ладно, посмотрим.

– И смотреть нечего…

На первый этаж мы спустились по лестнице, обнаруженной в дальнем конце коридора. Здесь снега навалило еще больше, и спуск напоминал горнолыжную трассу, но уж лучше так, чем из окошка в сугроб сигать.

– Ты куда? – удивился Ветрицкий, когда я через двор бытового корпуса направился к входу с обвалившейся лестницей. – Сейчас напрямик срежем и сразу на соседнюю улицу выйдем.

– Здесь ждите, – распорядился я и ослабил окутывавшую меня защитную пелену ровно настолько, чтобы притока магической энергии хватило для нормальной работы внутреннего зрения. Вроде спокойно все. Нигде по нашу душу засадный полк не притаился. – Один момент проверить надо.

– Ты смеешься? – заголосил Напалм. – Валить отсюда надо, а не…

– Сказал же – сейчас, – заткнул его я и, поднявшись на крыльцо, заглянул в дверь.

Поднимавшийся последним гимназист сумел-таки сползти на первый этаж, но снег оказался неспособен затушить охватившее его одежду алхимическое пламя.

И, как ни странно, искривленное предсмертной судорогой лицо оказалось прекрасно знакомо. Как звать не помню, но это точно тот самый вечно таскавшийся с Олежей Кузнецовым некромант. Вот, выходит, кого нам на хвост посадить решили. Кто, интересно, подсуетился: Гимназия или Дружина? Да какая, собственно, разница?

Я выкинул на труп некроманта светильник «Несущих свет» и, загодя махнув рукой остановившимся у дыры в заборе подельникам, прибавил шагу:

– Пошли!

Чем раньше уберемся отсюда, тем нам же лучше. Главное, чтобы промзону не оцепили. Да нет, это вряд ли. Слишком уж много дружинников с мест сорвать придется. А ситуация в Форте сейчас не та. Да и обосновать как-то проведение такой широкомасштабной операции придется. Нет, максимум чего опасаться надо – это мобильных поисковых групп. Ну и выборочно на дорогах из проверенных людей пикеты поставить могут. Ладно, умный в гору не пойдет, умный гору обойдет. А у проверенных людей работы и без нас сейчас выше крыши.

Пробравшись через дыру в заборе на территорию соседнего участка, посреди которого торчали запорошенные снегом останки мостового крана, мы решили пока на дорогу не выходить. Все одно – их здесь никто не чистит. Что там сугробы по пояс, что здесь.

И погода еще какая-то непонятная. Вроде и не холодно, а от сырости и ветерка пронзительного ощущения просто мерзкие. В такую погоду хорошо в кресле за рюмкой чая книжку почитывать или вообще из-под одеяла не вылезать. Но у нас-то выбора не было, и мы пробирались через наметенные ветром завалы снега, надеясь, что пропавших гимназистов еще не хватились. Нет, рано или поздно на дорогу выбираться придется – здесь за нами такой след остается, что его даже пытать не надо, просто иди себе и иди.

Хоть бы снег пошел, что ли? Но затягивавшие небо низкие облака оказались на осадки скуповаты, и лишь ветер пытался нам помочь, сметая резкими порывами с крыш колючие снежинки. Его усилий, надо сказать, было явно недостаточно.

– Налево, – распорядился я, когда мы по петлявшему меж покосившихся бетонных заборов проулку вышли к заметенной снегом дороге.

Напалм в который уже раз поправил на плече чехол со снайперской винтовкой, который он забрал у Веры: видимо, никак не мог привыкнуть к его весу.

– Лед, ты как, в пространстве нормально ориентируешься? – Пиромант махнул рукой направо. – Китай там. – Он достал из кармана помятую пачку папирос, повертел ее в руках и протянул Ветрицкому. – Будешь?

– Сам чего? – Коля вытащил одну папиросу, но курить не стал и сунул за отворот шапки.

– Не хочу, – как мне показалось, неожиданно в первую очередь для себя самого сознался пиромант.

– У меня с ориентацией в пространстве полный порядок, – успокоил я его. – И у дружинников, поверь мне на слово, с ней тоже все замечательно. Так что в первую очередь встречать нас будут именно там.

– А ты что предлагаешь? – Вера сняла шапку и вытерла вспотевший лоб.

– Обогнем Механоремонтный и по краю Латвийских болот к Донецкому шоссе выйдем. Не должны нас там ждать.

– Тихо! – насторожился вдруг Коля. – Едет кто-то!

Не сговариваясь, мы метнулись с перекрестка и повалились в снег за торчащим из сугроба обломком бетонной плиты. Жужжание моторов быстро нарастало, и вскоре по дороге пронеслись два снегохода. Да уж, не зря я всех защитным заклинанием заранее накрыл – посади колдуна на эту шайтан-машину и можешь полпромзоны, не напрягаясь, прочесать.

Дождавшись, когда шум моторов стихнет, мы снова выбрались на дорогу и заспешили по направлению к Механоремонтному заводу. На нашу удачу больше никто по пути не попадался, правда, несколько раз приходилось сворачивать на соседние улочки и огибать работяг, кучковавшихся перед воротами превращенных в кустарные мастерские цехов.

– Вон свалку видите? – указал я на запорошенную снегом кучу всякого хлама, сваленную у заводской стены. – Собирайте инвентарь, а я пока прошвырнусь.

– Куда еще? – как-то очень уж нервно среагировал на мое заявление пиромант. – Нарвешься на дружинников…

– С деньгами у нас напряг, так? – Я охлопал себя по карманам, проверяя, не торчит ли откуда чего запрещенного к ношению. Да нет – и обрез и пистолет в глаза вроде не бросаются. – За квартиру придется платить и кушать тоже надо. А харчи подорожали…

– Сегодня на заводе день зарплаты? – прищурился Ветрицкий и, стянув рукавицу, вытер загноившийся глаз.

– Там продуктовая лавка есть. – Оглядевшись по сторонам – никого, – я вытащил из кармана чаромет. Место здесь, надо сказать, глухое: с одной стороны бетонный забор завода, с другой длинные стены каких-то полуразвалившихся бараков. И, судя по отсутствию на снегу следов, в этот переулок случайные люди не забредают даже отлить.

– Охрану нам на хвост посадить хочешь? – забеспокоилась Вера. – Мало тебе Дружины?

– Успокойся. – Выщелкнув аккумулятор, я зашвырнул чаромет в кучу мусора. – Бартерную операцию проводить пойду.

– Сдурел?! – в один голос завопили Напалм и Вера. Вот ведь спелись… Ветрицкий, тот молча отвернулся и принялся вытаскивать из-под снега какую-то ветошь. – Запалишься!

– Не каркайте, – усмехнулся я и направился к выходу из проулка. – Вернусь минут через десять – чтоб готовы входить были.

– Слушай, Лед, – никак не мог успокоиться пиромант. – Это не та вещь, которую можно просто так взять и толкнуть. Вопросы возникнут.

– Я им паспортные данные оставлять не собираюсь. – Мне пришло в голову, что в доводах Напалма есть рациональное зерно, но другого способа разжиться харчами в ближайшее время могло и не подвернуться. А нам залечь на тюфяки на несколько дней точно придется. И уж лучше из норы нос в это время вообще не выказывать. – Не парьтесь, нормально все будет.

Продуктовая лавка обнаружилась именно там, где ей полагалось быть, – на первом этаже дома напротив проходной завода. Несмотря на довольно раннее время, у ее дверей уже толпился народ, и между лабазом и пропускной постоянно курсировали работяги. Заводские охранники дотошно обыскивали возвращавшихся от лавки мужиков, и становилось понятно, что бегали те вовсе не за водкой. Хотя, может, они там соточку-другую и пропускали?

Когда уже подошел к обшарпанному двухэтажному дому, окна первого этажа которого были забраны толстыми железными прутьями, ржавые створки ворот Механоремонтного завода со скрипом разошлись в разные стороны, и на улицу медленно выехали три жутко бренчавших на ходу грузовика. Судя по обшитым стальными листами кабинам и высоким бортам – из них пытались сделать какое-то подобие броневиков, вроде тех, что использовали при штурме Пентагона. Осталось только крупнокалиберные пулеметы смонтировать. Эти как-то очень уж неуверенно вывернувшие на расчищенную от снега дорогу машины сопровождал уазик с синей полосой на борту, а замыкавший колонну гусеничный тягач тащил за собой артиллерийское орудие.

Дымившие папиросами на крыльце продуктовой лавки мужики в испачканных пятнами машинного масла ватниках настороженно посторонились при появлении чувака с опущенной на лицо вязаной шапочкой, и я спокойно зашел внутрь. А вот дежуривший в темном коридоре рядом с зарешеченным окошком для выдачи продуктов охранник сразу же схватился за «дырокол».

– Поосторожней с агрегатом, – не делая резких движений, предупредил его я. – Еще отстрелишь кому чего. Будь это ограбление, так бы сразу и сказал.

Мужичок, складывавший банки тушенки в пошитую из кожзама потертую сумку, при этих словах нахлобучил на голову ушанку и пулей выскочил наружу.

– Гюльчатай, открой личико, – одернув слишком короткий белый халат, попросил крепкого сложения продавец и облокотился на прилавок.

– Фамилия моя слишком известна… – не обращая больше никакого внимания на нерешительно замершего охранника, я вытащил из кармана оправленную в металл кварцевую пластину и выложил ее на прилавок. – Возьмете?

– Заряженная? – окинул меня внимательным взглядом продавец.

– Типа того, – пожал плечами я.

– И ворованная, – вполне себе утвердительно заявил присмотревшийся к золоченым контактам аккумулятора парень. При этих словах охранник шагнул куда-то вбок, и стало понятно, что беседа может перейти в нежелательную плоскость.

– Не факт, – уставился я на продавца. – Скажем так – сэкономленная.

Встрепенувшийся парень отыскал взглядом на моем рукаве оставшуюся от повязки полосу, которая заметно выделялась своей чистотой, и потер приплюснутый нос:

– Сколько хочешь?

– Продуктами возьму. – Удостоверившись, что охранник вновь вернулся на свое место, я снял со спины ранец. – Не против?

– Только за, – флегматично пожал плечами продавец, который наверняка принялся прикидывать, насколько меня получится нагреть. – Выбирай.

– Тушенки банки три дай, – присмотрелся к расставленным на полках за его стеной продуктам я. – Хлеба пару булок, макарон две пачки, пачку перловки, две плитки шоколада…

– Э! Э! Ты куда разогнался? – завопил парень. – Хватит уже!

– Хоть плитку шоколада добавь, выжига, – укорил я продавца и, заметив его недовольный вид, добавил: – Не жмись, я еще один достать могу – внакладе не останешься.

– Хрен с тобой, – швырнул на прилавок шоколадный батончик парень. – Должен будешь.

– Не сомневайся. – Кое-как утрамбовав продукты в ранец, я рассовал по карманам фуфайки две банки тушенки и направился на вход, но у самой двери остановился: – Ты вечером работаешь?

– До семи.

– Тогда заскочу, – распахивая дверь, соврал я и поспешил к углу дома. Вряд ли они, конечно, мне на хвост упасть решат, но подстраховаться не помешает. Да нет, чисто вроде. Если гадость какую и замыслили, будут вечером ждать.

На всякий случай сделав крюк по дворам, я обогнул обветшалые двухэтажки и вновь вывернул к покосившемуся, а местами и вовсе обвалившемуся забору, дыры в котором были заделаны сеткой-рабицей и колючей проволокой. Выглянувший из-за угла Напалм замахал Вере и Николаю.

Я только усмехнулся, когда они с заваленными всяким хламом волокушами потащились через пустырь к укрывшему меня от ветра дому. Ну и видок у них! Даже запыленный камуфляж девушки вполне органично на фоне двух устряпанных известкой пуховиков смотрится. Ну думаю, нас теперь и знакомые с первого взгляда не признают. Лучше бы, конечно, вечерних сумерек дождаться, но полдня на улице куковать – это перебор. Вот было бы где пересидеть…

– Ну и куда теперь? – вытирая со лба пот, спросил пиромант, сменивший у волокуш Ветрицкого.

– Сейчас Донецкое шоссе перейдем, на пару-тройку кварталов вниз по Терешковой спустимся, да и начнем хату искать, – предложил я. – В том районе общага на общаге.

– Хватай лямку. – Напалм забрал у Веры привязанную к листу фанеры веревку. – Давай – не переломишься.

– Мне обрез, блин, под ребра давит, – пожаловался я, закидывая веревку на плечо.

– А кому сейчас легко? – философски заметил пиромант и затянул: – «Эх, дубинушка, ухнем, эх, зеленая, сама пойдет»…

– Заткнулся бы ты, – попросил я, когда из-за домов показался Донецкий проспект. – Без тебя тошно.

– Не уважаешь ты, Лед, народное творчество, – скорчил скорбную мину Напалм. – Не держишься корней…

– К истокам зато время от времени припадаю. – Я проводил взглядом медленно проехавшие по шоссе сани. Похоже, больше никого не видать. Но это – пока никого не видать. Шоссе, зараза, широкое. Вывернет из-за поворота машина, и что делать?

Сунув руку под фуфайку, я сжал обжигающе-холодную рукоять ножа и прислушался к собственным ощущениям. Вроде бы надо волноваться – а спокоен, как удав. И сейчас вот, например, точно уверен, что через дорогу идти безбоязненно можно. Довериться интуиции? А какие варианты?

– Ну мы идем? – поторопила меня Вера.

– Да, – сбросив легкое оцепенение, посмотрел на нее я. – Да.

– Живей тогда, – потянул за свою веревку пиромант.

Я от него отставать не стал, и мы легко выволокли нагруженный всяким хламом фанерный лист на проезжую часть. Опять непонятно с чего заломило ребра, но на нож грешить не стал – скорее просто мышцы потянул. Да и правое предплечье, традиционно первым реагировавшее на всякие магические выверты, сейчас даже не зудело. Вообще – на редкость прилично себя чувствую. Такое впечатление, нож мою энергетику как-то выправил, что ли? Или он излишки энергии в себя засасывает? По идее и такую вероятность исключать нельзя. Главное, чтобы меру знал.

По заваленным снегом дворам Китая, среди сугробов которых были проложены узенькие тропинки, мы плутали еще минут пятнадцать. Навстречу за это время особо никто не попадался, и вскоре я начал вертеть головой по сторонам, выискивая дом, в котором можно будет попытаться снять на несколько дней квартиру. Одной комнаты нам, надо полагать, мало будет. Хотя так и дешевле.

– Вон, смотрите, – указал шагавший налегке Ветрицкий на кирпичный пристрой к панельной пятиэтежке. – Пункт приема вторсырья.

– Чего еще? – остановился я, разглядывая кучковавшихся у распахнутых ворот бывшего гаража крайне подозрительных личностей. Да нет, даже не подозрительных – просто оборванных и потасканных жизнью. Кто волок непонятно чем набитый баул, кто тележку с выписывавшими восьмерки колесами катил. Одеты забулдыги были в какую-то рванину, и по более-менее приличному пальто сразу же удалось отличить сортировавшего хлам старьевщика.

– Надо товар сдавать, – принял у меня веревку от фанеры Ветрицкий. – Пройдись по домам пока, поспрашивай насчет квартиры.

– Винтовку не запалите? – забеспокоился я, когда Николай и Напалм потащили заваленный хламом лист фанеры к концу не такой уж короткой очереди.

– Не беспокойся, – отмахнулся от меня Ветрицкий и поправил пропитанный какими-то желтоватыми выделениями бинт на запястье. Видок у них с пиромантом – самое то, бутылки по помойкам собирать. Еще б Вера не светилась…

Фыркнув, я не стал напоминать им об осторожности и направился к подъезду пятиэтажки, на котором лузгал семечки розовощекий охранник. Было полноватому мужичку лет под сорок; в справном камуфляжном полушубке, армейской шапке с оторванной кокардой и высоких меховых башмаках он посматривал на стащивших к старьевщику всякий хлам доходяг с нескрываемым пренебрежением.

– Чего надо? – Выкинув в сугроб кожурки, он похлопал по левой ладони милицейской дубинкой. – Проваливай давай!

– Уважаемый, у вас жилья, часом, свободного нет? – остановился я перед ступеньками крыльца.

– Нет, до чего народ наглый пошел! Да кто тебя на порог пустит, убогого?! – принялся разоряться охранник. – Человеческим тебе языком говорю – проваливай, пока по загривку не схлопотал!

– Дак не задарма! – и не подумал сдвинуться с места я. – Внаем же! Чтоб взаимовыгодно, значит.

– А лицо чего прячешь? – немного успокоился явно заинтересованный моим предложением мужик. – Не заразный, случаем?

– Обморозился, – на ходу придумал я отмаз. – Так как с жильем?

– С жильем хорошо, без жилья плохо, – пошутил жутко довольный собой охранник.

– Вот и я о том же, – поправил я ранец. – С деньгами тоже всегда неплохо было. Получится у нас, чтобы всем похорошело?

– Думаешь, копеек, которые дружки твои здесь выручат, на квартплату хватит? – презрительно ухмыльнулся мужик. – Или бабой расплатиться хотите?

– Такая корова нужна самому, – покачал я головой. – Денег у нас чуток есть, это так – приработок.

– Ну раз вы такие богатые! – расплылся в улыбке охранник. – Два червонца в день за блок.

– Чего?! – ошалел от таких расценок я. – Ты президентские апартаменты сдаешь или комнату?

– Не комнату – блок, – нисколько не стушевался от моего напора мужик. – Две комнаты и санузел.

– Дорого, – отвернулся от него я.

– А жизнь вообще штука недешевая, – заявил мужик. – Лазурное солнце на днях должно взойти, так что у нас аншлаг.

– Червонец, – предложил я. – У вас как с отоплением, кстати?

– Империал, – подумав, выдал встречное предложение сунувший дубинку в петлю мужик. – В комнате буржуйка стоит. Уголь оплачиваете отдельно.

– Червонец, платим за два дня сразу и ведро угля в счет квартплаты, – оглядел я торчавшие из окон общаги трубы. Тех, из которых дым идет, – наперечет. Ну и о каком аншлаге может идти речь?

– С дуба рухнул? – шагнул на ступеньку ниже мужик. – Да за такие деньги вы вчетвером конуру собачью не снимете!

– Посмотрим, – посмотрел я на здание соседней пятиэтажки, стоявшей окна в окна с облюбованной мной общагой. Если там такой же жлоб на охране – даже не знаю, что и делать. В окрестных двух– и трехэтажных хибарах свободные квартиры искать до потери пульса можно. – Может, у соседей ваших аншлага нет?

– Вы посмотрите на него, какой деловой? – разозлился из-за уплывающего приработка охранник. – Постой-ка, сейчас околоточного кликну, надо еще разобраться, что ты за фрукт.

– О! А это идея! – обрадовался я. – Не в курсе, в околотке свободные камеры есть? Может, нам с дружинниками сторговаться?

– Платите за три дня и два ведра угля бесплатно. – Мужик понял, что на понт меня взять не получится, и решил поторговаться. – Но если нагадите – собственноручно шкуру спущу!

– По червонцу? – уточнил я.

– По червонцу, – скорчил кислую мину охранник и распахнул дверь: – На вахту проходите.

– Лады, – кивнул я и повернулся посмотреть, не видать ли моих подельников.

О! Вон и они ковыляют. Ветрицкий вконец охромел, Вера и вовсе на ногах еле держится. Один пиромант бодрячком выглядит. Неудивительно, что волокуши тащить именно ему и поручили. Неужели выкинуть не могли? Или для антуража оставить решили?

– Договорился? – тяжело оперся на ограждение крыльца Ветрицкий.

– А то! – подхватил я Веру под руку и помог подняться по ступенькам. Что-то она шибко сильно притомилась – аж мотает на каждом шагу. Откат от лекарств пошел? – Двухкомнатные апартаменты с удобствами.

– Дорого заломили? – уточнил хозяйственный Напалм.

– Дорого, – не стал скрывать я и, распахнув дверь, пропустил девушку в небольшой тамбур. – Тридцать рублей за три дня.

– Сдуреть можно! – всплеснул руками кинувший на пол волокуши и длинный брезентовый сверток пиромант. – Грабеж среди бела дня!

– Две комнаты на три дня, да нас еще четверо, – провел в уме какие-то расчеты Ветрицкий. – Так примерно и выходит. Тем более – бродяги у старьевщика о лазурном солнце болтали. Сейчас все цены заряжать начнут.

Вслед за Верой я прошел в донельзя загаженный вестибюль общежития и огляделся по сторонам. Ну и гадюшник! Штукатурка давно облупилась, освещения нет и в помине. Мешки какие-то подозрительные в углу штабелями сложены. На полу – слой грязи чуть ли не сантиметровой толщины. Ладно хоть все окна застеклены. Но и так – ненамного теплей, чем на улице. И судя по всему, тут не то что тараканы, тут крысы пешком гулять должны.

– Сюда! – позвал нас выглянувший из открытой двери какой-то каморки охранник. – Деньги готовьте. Пол-империала сутки.

– Коля, расплатись, – поймав многозначительный взгляд хлопавшего ладонью по дубинке мужика, не стал справляться я о неожиданном обвале цен.

– Ты говорил… – не врубился в происходящее Ветрицкий.

– Заплати, сколько сказали, – в упор уставился на него я.

– А не дешево? – поднял на охранника взгляд от бухгалтерских книг сидевший в каморке за столом молодой парень. – Виктор велел…

– Сема, чему тебя в университете только учили? – перебил его охранник. – А как же конкуренция и свободный рынок? Мы же не монополисты…

– Двадцать два пятьдесят с вас, – не стал вступать в дискуссию парнишка и макнул железное перо в чернильницу.

Ветрицкий молча выложил на стол два червонца и три золотых чешуйки, забрал стопку мятых банкнот и вышел к нам.

– Погодь. – Счетовод кинул ему кольцо с двумя ключами. – Второй этаж, двенадцатый блок.

– Понятно.

– Чего тащите? – легонько пнул охранник прислоненный Напалмом к стене брезентовый сверток, из которого торчали какие-то палки.

– Орудия труда, – усмехнулся Напалм и сунул сверток мне. – Пошли, что ли?

– А и верно, чего время зря терять, – вместе с нами отправился к лестнице охранник. – Как разместитесь, за углем спускайтесь. Два ведра вам причитается.

– Обязательно спустимся, – кивнул я. – Еще чего?

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся во все глаза пялившийся на Веру мужик. – Уговор какой был? Без меня с вас бы три шкуры содрали.

– Коля, выдай товарищу полуимпериал за посреднические услуги, – распорядился я.

– А стоит ли?.. – тяжело вздохнул Ветрицкий, но деньги все же достал. – С червонца сдача будет?

– А ты давай вот так… – ловко вынул у него из руки золотую пятирублевку и две отчеканенные на монетном дворе Торгового союза чешуйки охранник. – Вот, а сдачу себе, знаешь куда, можешь засунуть?

– Догадываюсь, – не стал грубить в ответ Николай и начал подниматься на второй этаж.

– И не гадьте там, – предупредил охранник, направившийся к клетушке с выдавшим нам ключи парнем. – Приду, проверю.

– Милости просим, – усмехнулся ему в спину Напалм и шикнул на нас: – Шевелитесь уже…

На втором этаже оказалось ничуть не чище, чем на первом: все та же облупившаяся побелка стен, закопченные потолки. В углах – кучи мусора. А вот дверь с криво намалеванной цифрой «12» как ни странно была весьма добротной: мало того, что лист железа чуть ли не в полсантиметра толщиной, так еще и штыри в косяк входят. Даже если петли спилить, ничего путного не выйдет. Ну и замок не из самых простых, ключ весь в каких-то прорезях, загогулинах. Хотя, по нашему времени, проще долбануть по двери заклинанием помощней, чем отмычки подбирать.

– Как заселяться будем? – отперев дверь блока, поинтересовался Ветрицкий.

– А чего тут думать-то? – хмыкнул я. Комнат, как и обещали, оказалось две. Та, что прямо – поквадратней и поменьше. Та, что налево – подлинней и побольше. И вот у них двери чуть ли не фанерные. На такую чихни – вместе с косяком выпадет. Но ладно хоть что-то есть: располагавшийся справа от входа совмещенный санузел даже занавеской не задернут. На дрова дверь пустили, что ли? – Мы втроем в большой комнате, Вера в маленькой. Хотя можно и в одну заселиться, чтобы уголь зря не переводить.

– Не, смотри, печь сразу две комнаты греет. – Пиромант поставил в угол брезентовый сверток. И точно – в разделявшей комнату стене пробили дыру и в проломе сложили кирпичную печку, труба которой уходила в форточку. – Хитро придумано.

– Ведро вынести давно пора, – заглянула в туалет девушка и, опираясь о стену, прошла в комнату. – Худо мне…

– Неудивительно. – Напалм расстелил на панцирной кровати матрац. – Тебе сутки постельного режима положены…

– Кто о чем, а тебе только постель подавай, – пошутила присевшая на табуретку Вера.

– И это правильно, – не стушевался пиромант. – Давай, располагайся, сейчас горячего похлебать принесу и таблеток новую порцию.

– Не хватит уже? – перебралась на кровать девушка.

– Все только начинается.

Заперший за нами дверь на засов Ветрицкий прохромал в большую комнату, я направился вслед за ним. Кинул ранец на кровать, подошел к окну и задернул аляповатые занавески. А то как в аквариуме – метрах в пятидесяти соседняя пятиэтажка стоит.

– Напалм, сбегаешь за углем? – Я снял ушанку и принялся доставать из ранца припасы.

– Сначала печь проверю. Кастрюля есть, хоть приготовлю чего-нибудь. О, а распечатки можно будет на растопку пустить.

– Только попробуй, – погрозил я ему кулаком. – Самого тогда на растопку пущу.

– А чего такого? На фига они тебе? – Напалм опустился на колени рядом с печкой и открыл закопченную дверцу.

– Пригодятся еще. – Я кинул ему листы с информацией об обнаружениях замороженных трупов. – Остальное не трогай. И вообще – зачем тебе растопка?

– Я и так в последнее время за двоих работаю. – Пиромант поднялся и направился к двери. – Мне тоже поберечься надо. А то скрутит отходняк в самый неподходящий момент.

– Ладно, вы тут обживайтесь, а я пока пойду, прошвырнусь, – широко зевнул я, решив никого с собой не брать. Из Веры и Николая ходоки еще те, а Напалм хоть за ними присмотрит.

– Далеко собрался? – Ветрицкий потер синяк на скуле и начал разматывать с запястья эластичный бинт.

– Попробую кореша своего из пограничников найти. – Я умолчал о намерении дойти до Салавата, а заодно передать по назначению полученный от Гадеса листок.

– Ты уже решил, что мы будем делать дальше? – зачем-то вздумал уточнить Николай.

– Надеюсь, нас выведут из Форта.

– А потом? – уставился на меня Ветрицкий.

– Суп с котом, – кривовато ухмыльнулся я.

– Офигенный план.

– Какой есть.

– Ничего умнее не мог придумать?

– А чего тут думать? – Я вытащил из ранца дозу супермагистра и сунул ее в карман. – Ты согласен с тем, что в Форте нам не жить?

– В принципе – да, – кивнул Коля.

– А раз так – в первую очередь надо отсюда свалить. Все остальные проблемы будем решать по мере их возникновения.

– Типа, я подумаю об этом завтра? – захлопнул железную дверь вернувшийся с двумя ведрами угля пиромант. Ан нет – уголь только в одном ведре, в другом – снег.

– Типа того, – кивнул я. Все, о чем можно было подумать, уже на сто раз передумано. У меня выбор, вообще, небогатый: если получится при помощи ножа через Границу уйти, значит – получится. Нет – буду по всему Приграничью от Хозяина и Хранителя, как заяц, бегать. Пожалуй, стоит подельников с собой сблатовать: глядишь, через Границу переведу. Ну а нет – вместе веселее. Но все же есть у меня на нож надежда: как ни крути, он именно для этих целей, а вовсе не для того, чтобы людям глотки резать, предназначен.

– Ты куда? – заметил мои приготовления Напалм.

– До Юго-восточных ворот прошвырнусь.

– Сдурел? – покрутил пальцем у виска пиромант. – Это здесь глухомань, а на проспекте Терешковой первый патруль – твой.

– С чего бы это? – уставился я на него.

– Ты на себя в зеркало давно смотрел? – издевательски издалека начал Напалм. – Или и дальше собираешься в опущенной на лицо шапочке по Форту шастать? Дак тепло на улице – один такой будешь.

– А так – мигом в гетто отправят, – сообразил я, ощупывая опухшее лицо. – Блин, придется, Напалм, тебе идти.

– Ага, разбежался, – отказался складывавший в печку тонко наструганные чурочки пиромант. Сверху положил пару поленьев и, сунув под низ скомканный обрывок компьютерных распечаток, чиркнул колесиком одолженной у Ветрицкого зажигалки. – Раздевайся пока, сейчас посмотрю, что в аптечке подходящего есть.

– Да мне Вацлав таблетки дал, – достал я пузырек.

– Закешь… – протянул испачканную в золе руку Напалм. – Ага! Этих три штуки выпей…

– И поможет?

– Само по себе нет. – Пиромант начал копаться в аптечке. – Так, экомаг есть, абсорбент мой остался еще и антишоковое…

– Ты чего там мутишь? – забеспокоился я, когда пиромант поставил аптечку на подоконник и достал из нее два одноразовых шприца.

– Расслабься пока. – Напалм осмотрел на просвет поднесенный к окну пузырек с зеленоватой жидкостью. – И перекуси чего-нибудь, потом часа два точно есть не сможешь. Отпустит тебя на время. Ты ведь все равно супермагистр колоть собирался? Сегодня пойдешь? Тогда активного вещества жалеть не буду.

– Вы меня пугаете, доктор… – Голода я не чувствовал, но к совету прислушался и достал из кармана шоколадный батончик. – Будет кто?

– Нет, – застеливший одну из кроватей Николай улегся и отвернулся лицом к стене.

– Ты? – уточнил я у пироманта.

– Я – буду. И Вере предложи.

– Само собой. Вера, ты шоколад ешь или фигуру блюдешь?

– Мне б чего-нибудь горяченького, – зашла к нам в комнату закутавшаяся в одеяло девушка. – А то никак согреться не могу.

– Сейчас все будет. – Пиромант глянул на печь, которая как ни странно, совсем не дымила. – Сейчас со Льдом закончу и готовкой займусь.

– А ничего, если я с вами побуду? – уселась девушка на скрипнувшую кровать рядом с Напалмом. – Здесь теплее.

– Оставайся, конечно, о чем речь. – Располосовав финкой батончик на три примерно равные части, я раздал угощение и тут же сунул свой кусок в рот. Сладкого охота – сил нет.

– С арахисом, – с сомнением пробормотал пиромант. – Вредно это.

– Не ешь, – рассмеялась Вера.

– Будешь? – предложил ей свою долю пиромант.

– Хватит, – покачала головой девушка.

– Мне отдай. – Я закинул в рот три капсулы из пузырька Вацлава, скривился и отхлебнул талой воды из стоявшего на печке ведра.

– Разбежался. – Пиромант тут же расправился со своей порцией шоколада и, вернувшись к окну, принялся размалывать на золотинке две таблетки экомага.

– Долго ты еще? – Я вольготно развалился на свободной кровати и машинально погладил уколовшую пальцы холодом рукоять ножа. Интересно, а можно ли с его помощью так же лихо, как Хозяин, насобачиться магическими полями управлять?

– Отдыхай пока. – Смешивавший какие-то микстуры Напалм даже не поднял головы.

Я до боли стиснул пальцы на рукояти и почувствовал, как повинуясь команде, сжалось в складку и несколько раз обернулось вокруг меня ставшее на удивление послушным пространство. И, что самое интересное, – поддержание его в таком состоянии не требовало теперь ровным счетом никаких усилий. Предплечье, правда, заломило, но это ерунда.

Вот только впадать в эйфорию пока было рано. По сути, ничего принципиально нового достичь не удалось. Да и попытка построить пространственный тоннель, пусть и в пару метров длиной, закончилась безрезультатно. Проще эти самые два метра пройти. И ощущения странные – будто пытаюсь присоску от кафеля оторвать. Интересно, а если еще один такой ножик раздобыть, может, тогда проще будет? Недаром же Хозяин все это затеял…

– Вера, у тебя нитка с иголкой есть? – решив на время завязать с экспериментами, расстегнул фуфайку я.

– Возьми в сумке. – Девушка с ногами залезла на кровать и закуталась в одеяло.

– И угля подкинь, – распорядился пиромант.

Я сходил в ее комнату, вернулся обратно с катушкой черных ниток с двумя иголками и начал обметывать прорезанные в подкладке фуфайки дыры. Лучше бы, конечно, петли нашить, но и так сойдет. Главное, чтобы обрез ни за что не цеплялся.

Минут через пятнадцать Напалм подошел ко мне с двумя шприцами и аккуратно стравил из одного воздух.

– Пациент, скажите «а-а-а».

– Чего это? – насторожился я.

– Открывай, рот, говорю, – не стал ничего объяснять парень. – Давай быстрей, раствор остынет.

– Уверен? – Мне жутко не хотелось колоть непонятно какие медикаменты, но других вариантов выбраться из сложившейся ситуации на ум не приходило.

– Открывай.

Я послушался, и пиромант ловко воткнул мне в десну иглу. Правая сторона челюсти моментально онемела, но Напалму этого показалось мало, и вторым уколом он заморозил и левую часть лица.

– Да не бойся ты, – выкинул он полупустой шприц в мусорное ведро. – Это на основе новокаина смесь была. Нет, рот не закрывай.

Он стравил воздух из второго шприца, провел по нему ладонью и воткнул в мою окончательно потерявшую чувствительность десну горячую иглу. И – о, чудо! – чувствительность тотчас вернулась! Я замычал от невыносимой боли, но пиромант успел сделать второй укол и только после этого разжал стискивавшие мою челюсть пальцы.

Завалившись на кровать, я заколотил кулаком в стену. Помогло это не очень. Боль в разбитых пальцах не шла ни в какое сравнение с ощущениями сминаемого судорогой лица.

Как отрубился – не помню. Как очнулся, впрочем, тоже. В одном уверен точно – если бы не Вера, приложившая к моему лицу смоченное в холодной воде полотенце, Напалму потребовалась бы помощь опытного хирурга. Было желание пару раз дать ему в челюсть, было. И ногами добавить…

– Успокойся ты! – даже не повернулся ко мне мешавший булькавшее в кастрюльке варево пиромант. – То, что нас не убивает, делает нас сильнее.

– Если тебе ноги переломать, ты ведь от этого не умрешь, так? – Я попытался усесться на кровати, но тут же завалился обратно. Голова кружилась, перед глазами все плыло, но терзавшее лицо жжение и в самом деле начало стихать.

– Ни одно доброе дело не окажется безнаказанным, – скорбно выдал Напалм и накрыл кастрюлю крышкой. – Вер, дай ему зеркало.

– Держи, бедняжка, – протянула мне девушка заранее раскрытую пудреницу.

– Твою мать! – выругался я, глянув в круглое зеркальце. Я вновь стал самим собой. Или все же не совсем собой? Рожа, конечно, красная и вся в пятнах, но и намека на опухоль нет. Даже нос в норму пришел. Только вот какое-то у меня личико теперь прямоугольное. Будто кирпич проглотил. С первого взгляда и не признаешь. Впрочем, это теперь скорее плюс. – Долго, Напалм, эффект держится?

– Сутки, – подошел к моей кровати пиромант. – Ты обрез с собой берешь? Правильно. Если не успеешь вколоть супермагистр, лучше застрелись. Сутки у тебя, сутки.

– Отсчет пошел. – Я сполз с кровати. – Пора бежать.

– Оклемался бы, – предложила Вера.

– Да нормально уже. – Покачнувшись, я поднял с пола фуфайку и начал одеваться. Какой обед? Как только о еде подумал, чуть не вывернуло. – Ушанку оставлю, ранец тоже. Не потеряйте, смотрите.

– Иди давай, – замахал на меня руками Напалм. – А то суп сбежит. Нет, подожди.

– Чего еще?

– Закрою за тобой.

Выйдя в коридор общаги, я услышал, как за дверью лязгнул засов, и направился к лестнице. И тут только сообразил, что денег с собой – ни копейки. Но возвращаться уже не стал. Не то чтобы из-за приметы, просто у наших и без этого с наличностью туго. Не думаю, что они у старьевщика нормально расторговались. А мало ли как дело повернется? Лучше у Селина или Ермолова займу.

Топтавшийся на крыльце охранник проводил меня настороженным взглядом, но докапываться не стал. И чего ему в тепле не сидится? Или на полставки у старьевщика подрабатывает? Контингент у того еще тот, одному старику с ними не с руки отношения выяснять. А этот, сразу видно, из-за гроша ломаного удавится.

Зыркнув на толпившихся у пункта приема вторсырья оборванцев, я ссутулился и побрел через двор по направлению к Юго-восточным воротам. То бишь – строго на юг. На проспект Терешковой выходить не буду. Там всегда от дружинников не протолкнуться, а уж теперь и подавно. Так что лучше огородами, огородами. Тут многолюдно в это время быть не должно – район рабочий, взрослые вкалывают, старики и дети по домам сидят.

Впрочем, вскоре я убедился, что насчет стариков и детей несколько заблуждался. Как оказалось, на введенное в Форте чрезвычайное положение им было просто-напросто наплевать. Пацаны кидались снежками, швыряли палки в мятую консервную банку, орали и играли на расчищенных от снега пятачках в хоккей. Собравшиеся в кучки бабки перемывали кому-то кости, чистили снегом половики, вывешивали на натянутых меж покосившихся фонарных столбов веревках белье. Единственное, кого не было заметно – это дедов. Ну это неудивительно: дедки, вообще, класс вымирающий. Слишком среди мужского населения смертность высокая. Да и те, кто до седин доживает, либо в ближайшей рыгаловке водку пьют, либо, несмотря на почтенный возраст, в многочисленных окрестных мастерских вкалывают.

И сразу видно – в районе чужаков недолюбливают. Уж больно на меня настороженно косятся. И замолкают заблаговременно. Как бы околоточного не вызвали. Может, не стоит нарываться на неприятности?

Вскоре и в самом деле пришлось поворачивать на проспект Терешковой: влажный снег под ногами захлюпал черной водой, а маячившие впереди двухэтажные бараки все как один смотрели на окружающее безобразие провалами выломанных окон. Тут, конечно, по краю Латвийских болот можно до самого Южного бульвара дойти, но лучше не искушать судьбу. Провалишься под лед и привет. Утонуть не утонешь, но промокнешь и в грязи извазюкаешься – запросто.

Когда впереди показался проспект Терешковой, я остановился у выходившего на него фасадом дома и осмотрелся. Вроде спокойно все. У блошиного рынка на перекрестке народ так и толпится. Вон уазик с синей полосой по борту проехал, следом сани с гарнизонными вояками. На той стороне наряд дружинников прохаживается. Но никого не останавливают, не шмонают. Слухи о панических настроениях обывателей оказались сильно преувеличены? Посмотрим, посмотрим.

Настороженно поглядывая по сторонам, я быстрой походкой спешащего по делам человека направился к блошиному рынку и с облегчением передохнул, затесавшись в толпу. Впрочем, это только со стороны суетливо разглядывавшие выставленные на фанерные ящики и перевернутые картонные коробки товары покупатели казались однородной массой. На самом деле все было совсем не так. Покупателей хорошо, если половина наберется. Эти сразу в глаза бросаются – они исключительно покупками интересуются. Максимум – карманы придерживают, чтобы кошелек не вытащили. При желании можно было вычислить и тех, кто этими самыми кошельками активно интересуется. С попрошайками и лотошниками тоже все ясно.

А вот остальные… Такое впечатление – они сюда поболтать собрались. Ходят, о чем-то, не умолкая, болтают, ругаются, покрикивают друг на друга и снова разговоры разговаривают. То на дружинников глянут, то на небо посмотрят… Продавцы тоже нередко свой товар на соседей оставляют и, сбившись в плотный кружок, принимаются шушукаться. И только охранники пытаются контролировать этот бедлам и время от времени растаскивают слишком уж разгорячившихся спорщиков.

– Почем тушенка?

– Завтра лазурное солнце взойдет, точно тебе говорю. У меня всегда к этому делу суставы крутит.

– Горячие пирожки!

– Скока?!!

– Это щука?

– Да.

– Чё стоит?

– Воевода, говорят, за чин в городской армии продался.

– А погранцы-то, погранцы… утикали так, что только пятки сверкали!

– Возьмешь полсвиньи, червонец скину.

– Чего так дорого?

– Инфляция, брат.

Выбравшись из этого бедлама, я заспешил дальше, но обратил внимание на толпившихся у выхода с рынка людей. Присмотревшись, заметил мелькнувшие на одном из полушубков зеленые петлицы и решил разведать ситуацию – глядишь, насчет Шурика разузнать получится. А ситуация оказалась презабавная. В дупель пьяный молодой парнишка в расстегнутом форменном полушубке тянул свиной окорок из рук не желавшего расставаться с имуществом продавца. Топтавшийся поблизости охранник косился на торчавшую из-за пояса пограничника пистолетную рукоять и никак не решался дать отпор наглому экспроприатору.

– Отпусти, – пьяно пошатываясь, попросил, наконец, парень.

– Не отдам! – сморщился от запаха перегара вцепившийся в окорок мертвой хваткой мужик в потертой дубленке.

– Я ж заплатил? – немного даже протрезвел от такой наглости пограничник.

– Империал! – запричитал торговец. – А цена – двадцать рублей!

– Точно империал? – уточнил парень.

– Как в аптеке!

– Погоди. – Подавшись назад, пограничник вырвал окорок, сунул его себе под мышку и зашарил свободной рукой по карманам. – А! На, держи…

Торговец быстро спрятал золотую монету, а довольный, что дело кончилось миром и ему не пришлось вмешиваться, охранник направился по своим делам.

– Эй, служивый, – подошел я к застегивавшему полушубок пограничнику.

– Чего? – с трудом сфокусировал на мне взгляд крепко поддатый парень.

– Ермолова с разведки знаешь?

– Не-а. – Парень захлопал себя по карманам в поисках сигарет, стараясь не уронить зажатый под мышкой окорок.

– Хреново, – расстроился я.

– А чего хотел, вообще? – Пограничник, покачиваясь, развернулся спиной к ветру и чиркнул спичкой о коробок.

– Да потрещать с ним надо, – глянув на проехавший по проспекту уазик, ссутулился я.

– Разведку в дом с балконами заселили, сходи да узнай.

– Дом с балконами – это где?

– Чё тупишь? Не местный, что ли? – уставился на меня пограничник. – Прямо на перекрестке дом стоит. Там с Гарнизона солдаты жили.

– На перекрестке? – задумался я. – Терешковой и Южного?

– Блин, пошли покажу, – махнул рукой парень и выкинул только-только начатую сигарету в снег. – Есть чё?

– На нулях, – признался я.

Парень промолчал и, покачиваясь из стороны в сторону, поплелся к Южному бульвару. Я пошел вслед за ним, отставая на полшага. Так оно надежней. Если сам чудить не начнет – дружинники привязаться не должны, а если начнет – всегда есть возможность, будто не с ним, вид сделать. Да тут и идти-то пару кварталов осталось. Только про какой такой «дом с балконами» речь идет, ума не приложу.

– Вон, – указал парень на четырехэтажный дом с выкрашенными желтой краской стенами, когда мы дошли до перекрестка, и свернул во дворы.

Ну да я и сам к этому времени сообразил, что без пограничников там не обошлось: почти на каждом узеньком – меньше полуметра в ширину, – балкончике курили молодые, крепкие на вид парни. Курили, ругались, сидели на перилах, скидывали в сугробы пустые бутылки и окурки… Сразу видно – народ на полную катушку гужбанит и ничуть этого не скрывает. А кто в такое время это себе позволить может? Правильно – самые отмороженные и в ком срочная нужда уже точно не возникнет. Разведка.

– Ты куда? – остановил меня куривший на крыльце вахтер, который от творившегося на вверенной ему территории безобразия пребывал в легком шоке.

– Разведка здесь расквартирована?

– Будто сам не видишь… – фыркнул плотный, будто отожравшийся на хозяйских харчах ленивый кот, мужик.

– Ермолов на месте?

– Замок? – уставился на меня вахтер. – Если за водкой не убежал, на месте.

– Ну так я пойду?

– Не положено, – моментально окрысился мужик и перегородил дорогу. – И так второй день пьянствуют, еще только собутыльников не хватало…

– Я похож на собутыльника? Да я и водка категорически несовместимы!

– Все вы не пьете, – прислонился спиной к входной двери вахтер. – Всем насильно заливают.

– Да никто ничего не заливает! – начал я терять терпение. – Ну посмотрите на меня, разве такой человек может пить?

– Не положено, – уперся мужик. – У нас пропускной режим.

– Мне его под окна идти орать?

– А иди. Только даже с ним не пущу.

– Хрен с тобой, золотая рыбка. – Я сбежал с крыльца и свернул на уходящую вдоль дома тропинку.

– Не пущу! – крикнул мне уже в спину вахтер, расслышавший последнюю реплику.

Долго искать открытое окно на первом этаже не пришлось. По правде говоря, его вообще не пришлось искать. Стоило повернуть за угол дома, и вот оно: створки распахнуты настежь, завалившийся на подоконник усатый тип в накинутом на плечи полушубке стряхивает пепел с сигареты, а где-то в комнате хрипло надрывается магнитофон:

Стой, кто идет!? Предъявите паспорт, Остановись, живое существо. В этих местах ты бродишь напрасно, Здесь таким существам ходить запрещено!

– Ермолов, случаем, не рядом где-нибудь? – остановился я под окном и откатил ногой пустую бутылку из-под шампанского.

– Рядом – понятие относительное и, я бы даже сказал, субъективное, – философски заметил пограничник и затянулся. – Гражданское…

– Так он в зоне досягаемости или как? – Я заметил прямоугольник на петлице надетого прямо поверх тельняшки полушубка и хамить в ответ не стал.

– Ермолов! – забычковал сигарету капитан и сунул окурок в стоявшую на подоконнике жестяную баночку из-под кофе. – Ну-ка подойди.

– Чего надо? – не особо вежливо откликнулся откуда-то из комнаты Шурик. – У нас партия…

– Живо сюда! – хлопнул по подоконнику ладонью пограничник.

– Вот привязался, – пробурчал недовольный парень. – Ну подошел и чего? Пить не буду.

– Знаешь этого индивида? – указал на меня капитан.

– Первый раз вижу, – с картами в руках перегнулся через подоконник здоровяк.

– Опух? – поинтересовался я у парня, который выпрямился и принялся почесывать обтянутое тельняшкой пузо.

– О, блин! – во все глаза уставился на меня Ермолов. – Не, это не я, это ты опух.

– Ну ты пока пообщайся. – Капитан вынул у ошарашенного Шурика из руки карты и оставил нас наедине.

– Стой, куда?.. – всполошился здоровяк, но было уже поздно, и, махнув рукой, он уселся на подоконник. – Это ж сколько выпить надо было, чтоб рожа так отекла?

– Иди в жопу, умник, – послал его я. – Аллергия это. Реакция на отдельные лекарственные препараты, так сказать.

– Лечишься, значит? – Парень скептически осмотрел меня с ног до головы. – Ну заходи тогда, раз пришел.

– Ходить еще, – ухватившись за оконную раму, я подпрыгнул, выжал руки и уселся рядом с Шуриком, свесив ноги на улицу. Табачный дым и перегар не выветривался даже через распахнутое настежь окно, и с непривычки меня замутило. – Да и вахтер у вас мудак.

– Ну пошли тогда, вмажем за встречу, – предложил Шурик. – Ты ж все одно не просто на огонек заглянул.

– Веришь – нет, пообщаться надумал, – оглядел я игравших в карты за столом в углу парней. Вроде нету никого знакомого. И выпивки на столе не видать – только сока упаковка. Но вот в соседней комнате даже оравший во всю мочь магнитофон звон стаканов не перебивает, а подпевают так, что стены трясутся. – И что вы за старье слушаете?

– Э! Полегче на поворотах, – оскорбился Ермолов. – Это гимн пограничной службы, между прочим.

– Вот оно как, – улыбнулся я. – А ты чего до сих пор трезвый?

– Сколько можно? – скривился Шурик. – Хватит уже.

– Блин, не понимаю я ваше руководство. Тут, того и гляди, горожане на штурм пойдут, а вы в открытую квасите.

– Да все согласовано, – привалился Шурик плечом к откосу и дыхнул на меня свежим перегаром. – Слышал небось, что мы базу сдали? Вот. Кому-то надо было отход прикрывать, ну добровольцам и пообещали три дня отдыху дать. А мы в полном составе, между прочим… Только сегодня водка уже не лезет, честно говоря. Пивка бы…

– И как оно было? – заинтересовался я.

– Да по-разному, – скривился Шурик, но тут же вспомнил что-то веселое, и его физиономия расплылась в широкой улыбке. – Мы ж на полях пальм этих тундровых заранее проходы заготовили, ну по ним и отступили. Горожане за нами, а там заряды зажигательные! Как полыхнуло все! Сутки поле догорало, сутки. Эти гады базу нашу заняли, думают, отсидятся там, если что. Фигушки, мы им еще покажем кузькину мать.

– Круто, – поддакнул я. – Ты, значит, снова в бой рвешься?

Магнитофон в соседней на мгновение смолк, но тут же заиграла новая разухабистая мелодия. И перекрывая голос певца, подвыпившие пограничники заорали в едином порыве: «А у кошки четыре ноги, позади длинный хвост, Но трогать ее не моги за ее малый рост…»

– Рвусь не рвусь, но если прикажут… – пожал плечами здоровяк. – Мы люди подневольные. Да и горожане не сахар. Или мы, или нас…

– Как обычно, значит, – кивнул я. – Слушай, чего зашел: можешь за стены несколько человек провести? Или договориться с кем-нибудь?

– Чрезвычайное положение в Форте, если что, – напомнил мне прищурившийся парень.

– Ой, да не надо, – толкнул его в плечо я. – Война войной, а обед по расписанию. Неужели из-за таких мелочей бизнес застопорили?

– Не застопорили, законсервировали, – поправил меня Шурик. – До лучших времен.

– А они настанут?

– По-любому, – уверенно заявил Ермолов и, чувствуя мое недоверие, продолжил: – Пойми: сейчас нелегалов провести просто нереально. Там сейчас не только парни с Гарнизона и гимназисты, но и безопасники дежурят. И руководство прямо заявило – если кто спалится, пусть даже и на ерунде, дело на тормозах, как обычно, спускать не будут, а за яйца подвесят по полной программе. Никто на такой риск не пойдет.

– Ясно, – задумался я и пришел к выводу, что давить на Шурика не имеет смысла. Раз говорит – засада, значит, так оно и есть. Если совета не послушаю, то и сам влипну, и других подставлю. А оно мне надо? Придется Напалму свои связи подымать. – Да ну и хрен бы с ним. Забудь…

– Не, Лед, – понизил голос Ермолов. – Серьезно: был бы вариант, все бы сделали в лучшем виде. А так…

– Блин, да все понятно, чего ты… – решил успокоить парня я. – Нет так нет. Все понимаю, не маленький, в самом деле…

– Залазь уже, – потянул меня за рукав Шурик. – По песярику примем.

– Не, дел по горло сегодня, – отказался я.

– Да по рюмашке, – пристал здоровяк как банный лист. – Пять минут с тебя не убудет. Хоть посидим в кои-то веки, поболтаем.

– Знаю я эти пять минут, – хмыкнул я. – Если получится, вечером забегу.

– До вечера еще дожить надо, – тяжело вздохнул Ермолов и стянул с плеч подошедшего к окну пограничника форменный полушубок. – Иди, иди отсюда. Не видишь, с человеком разговариваю.

– Да мне покурить, – покачнулся тот и едва не завалился на стоявший у стены диван. – Капитан сказал, в комнате не дымить больше.

– В коридор выйди.

– Там комендант ругается.

– На пепельницу, – сунул Шурик поддатому сослуживцу жестяную банку из-под кофе. – Иди в коридор, а коменданту скажи – будет орать, выйду и вломлю.

– Но…

– Могу тебе вломить. – Пограничник моментально исчез, а Шурик устало вздохнул и повернулся ко мне: – Совсем распоясались. В Патруле порядку куда больше. Прикинь, что бы было, если б я с Крестом так разговаривать начал.

– До сих пор бы ходил и улыбался, – поежился я при упоминании заместителя командира нашего бывшего отряда. Где он сейчас, интересно, ошивается? Как бы какую гадость не учинил. Ему диверсию устроить – что мне плюнуть.

– Именно, – согласился со мной Ермолов. – Залазь, давай.

– Не, бежать пора, – вновь отказался я. – Слушай, ты деньгами не богат?

– Сколько надо?

– А сколько потерять не жалко будет, – честно предупредил я.

– Без возврата, что ли?

– Почему без возврата? – Улыбка вышла у меня на редкость кривоватой. – Просто есть обстоятельства, которые от меня не зависят.

– Опять чего-то замутил? – зашарил в кармане штанов парень. – Держи.

– Благодарю, – спрятал я две золотые монетки царской чеканки – пятирублевку и полуимпериал. – С первой пенсии…

– Само собой, – вытащив из другого кармана несколько скомканных купюр, парень сунул их мне. – Наших видел кого?

– С Селиным пару дней назад пересекались, а так – тишина.

– Как он?

– Не жаловался, – спрыгнул с подоконника я. – Ладно, увидимся еще.

– Вали, – махнул мне на прощание Шурик и отошел от окна.

Это он правильно посоветовал, валить давно уже пора было. Еще через весь Форт до северной окраины пешкодралом чесать. И обратно возвращаться. А что со мной после инъекции супермагистра будет – непонятно. Напалм, вон, мигом оклемался, но у него организм подготовленный, а как мой, утомленный нарзаном, среагирует – даже подумать страшно.

В открытое окно уже вовсю наяривал старинный альбом мистера Кредо, я только хмыкнул, подивившись разнообразию вкусов пьянствующих пограничников – или они что есть, то и ставят? – и перебежал через проспект Терешковой. С той стороны Южного бульвара наблюдалось нешуточное оживление – по направлению к воротам маршировали нестройные колонны солдат Гарнизона, навстречу им, наплевав на всякие строевые премудрости, перли усталые патрульные. Сновавшие повсюду дружинники следили за порядком, а бойцы комендантской роты пытались распределить выгружавшихся из автобуса ополченцев.

Решив, что повстречаться со старыми знакомыми здесь и сейчас проще пареной репы, я незамедлительно свернул во дворы. И сразу же об этом пожалел: это на Южном бульваре народу не протолкнуться, а тут нарвешься на наряд дружинников и будешь бледный вид иметь. Если служивым моча в голову ударит, они и без всяких оснований, просто со скуки докопаться могут. Да и мимо особняка «Несущих свет» пройти придется. А это чревато весьма неприятной встречей с очень злыми и решительными товарищами. И они, точно уверен, не постесняются донести до меня свое недовольство крайне неприятными, но от этого даже еще более действенными методами.

И куда? Вправо, влево? Вернуться на Южный бульвар или забирать дальше во дворы и выйти на Красный проспект в районе площади Павших? Вопрос, блин…

По спине неожиданно побежали мурашки, но, обернувшись, ничего подозрительного заметить не удалось. Сани к бульвару проехали, обнявшаяся парочка к подъезду завернула, дворник устало на лопату оперся, мелочь пузатая в снег с гаражей прыгает. Обычная картина, все своими делами заняты, и никто ко мне нездорового интереса не проявляет. На всякий случай проверил состояние защитных чар, передернул плечами, прогоняя мерзкое ощущение чужого взгляда, и пошел дальше.

А поганенькое ощущение никак не проходило. Будто в паутину вляпался или в спину кто из винтовки целится. И ведь, если разобраться, давненько оно уже появилось. Пожалуй, как от Ермолова вышел, так сразу и не по себе стало. Ладно, возвращаться – дурная примета, пойду через дворы. И заодно к Кириллу заверну. Такой наглости от меня точно никто не ждет, так что засады там быть не должно. Да и не буду я к нему заходить: пацана, вон, какого выцеплю, да сгоняю весточку передать.

Дорога тем временем привела меня во двор-колодец, огороженный двумя выстроенными буквами «Г» пятиэтажками. Обычный такой двор: раскуроченное ограждение хоккейной коробки, погнутая перекладина железных качелей, торчащее из снега бетонное ограждение мусорки, проторенные напрямик меж сугробов тропинки. Людей – никого. Но чего ж так холодом повеяло?

Инстинктивно я бросил все свои силы в защитные чары и полностью выпал из ставшего каким-то очень уж колючим магического поля, но этого оказалось недостаточно: со всех сторон потянулись щупальца обжигающей стужи. Чужеродные чары сотней острых лезвий вспороли защиту и едва не проморозили меня насквозь. В темечко словно ударили молотком, и зрение выкинуло странный фортель: мир вдруг стал черно-белым, да к тому же превратился в негатив. Небо вмиг налилось чернотой, а на фоне ослепительно-белых, с бездонными провалами освещенных окон стен ко мне медленно двинулись несколько темных силуэтов. Судя по очертаниям фигур – женских. Валькирии?

Уж не знаю, как ведьмам это удалось, но выдержавшее натиск Бергмана в несколько слоев скрученное и искривленное пространство почти моментально рассыпалось как скорлупа гнилого ореха. Ошеломляюще холодные чары начали стремительно высасывать тепло, и тут волна стужи натолкнулась на неожиданное сопротивление: висевший в чехле на поясе под фуфайкой ритуальный нож вовсе не собирался допускать кого бы то ни было в свои владения. Меня с ног до головы перетряхнула короткая судорога, и навеянное жуткими чарами оцепенение сгинуло без следа.

Выхватив из-под фуфайки нож, я крутнулся на месте и прочертил вокруг себя круг его почерневшим лезвием. Камень рукояти холодом обжег ладонь, и пальцы моментально потеряли чувствительность. Но сейчас это уже не имело никакого значения: тянувшиеся от неспешно приближавшихся валькирий жгуты заклинаний брызнули осколками чар и, словно порвавшиеся резинки, ударили по своим хозяйкам.

Не успевших ничего предпринять валькирий разметало в разные стороны, а я сорвался с места и кинулся бежать к ближайшему подъезду. Зрение сразу же пришло в порядок, мир вновь обрел краски, и стало ясно, что больше ведьм можно не опасаться: снег вокруг неподвижно распростертых тел сменил свою черноту на красно-белую мозаику. Белый фон – собственно сам снег, алые пятна – кровь попавших под магический откат Сестер Холода.

Вот только спокойно добежать до подъезда не удалось: сразу с нескольких точек начали палить из автоматов, но меня выручил мелко задрожавший «Архангел». Светлячки попавших в защитное поле пуль как-то очень уж неспешно прошли мимо и, вновь набрав скорость, срикошетили от стены дома. Рванув на себя подъездную дверь, я заскочил внутрь и бросился вверх по лестнице. Мощная пружина захлопнула дверь, и тут толстые доски навылет пробила искрившаяся призрачным светом стрела. Блеском напоминавший хрусталь наконечник почти полностью ушел в бетон, и по стене пробежала легкая дрожь. Тяжелая артиллерия подоспела?

На мое счастье подъезд оказался проходным, и, на бегу выхватывая пистолет, я метнулся к противоположной двери. Легкие разрывались от нехватки воздуха, давным-давно сломанные ребра горели огнем, голова кружилась, но сбавлять темп было никак нельзя – если не оторвусь сразу, шансов пережить схватку уже не будет. Это по-первой ведьмы так лоханулись со своими чарами – сейчас разговор будет другой. Или стрелами зачарованными нашпигуют, или тупо с безопасного расстояния из автоматов расстреляют – ресурса «Архангел» надолго не хватит. А так хоть какой-то шанс удрать остается.

Я скатился по ступенькам к выходившей на противоположную сторону дома двери, и тут она неожиданно распахнулась. Тело среагировало совершенно самостоятельно, и заскакивавший в подъезд бородатый мужик рухнул с простреленной головой. Его оставшийся на улице напарник вскинул помповое ружье и зарядом картечи в щепки разметал деревянный косяк. Передернуть дробовик он уже не успел – выскакивая из подъезда, я всадил ему в грудь пару пуль и бросился бежать к соседнему дому.

Дальше – все сплошь урывками. Перепуганные лица людей, высокий забор, падение в сугроб, школьный двор и снова – подворотни, переулки, заброшенные гаражи…

Протиснувшись в узкую щель между двумя ржавыми гаражами, я сунул пистолет в кобуру и сполз на землю. Сухой кашель буквально выворачивал легкие наизнанку, ноги наотрез отказывались разгибаться, а в обожженную ножом ладонь потихоньку начала возвращаться чувствительность. Лучше бы она так и оставалась замороженной – ощущения, будто в мясорубку пальцы сунул. Блин, так и сдохнуть недолго.

Кое-как откашлявшись, я поднялся на ноги и уткнулся лбом в холодную стену. Хреново мне, хреново. Но суетиться сейчас никак нельзя – если и дальше, как заяц угорелый, нестись буду, то либо на валькирий по собственной дурости нарвусь, либо дружинники тормознут. Лучше здесь пережду. Один фиг, все дворы проверить не смогут. А чарами своими точно не найдут – я как от магического поля закрылся, так защиту и не ослаблял уже.

Пусть суетятся, как устаканится все, так и потопаю дальше. А пока и мозгами пораскинуть можно. Не верится, что все это представление только из-за Кати устроено было. Ох, не верится. Ведьм одних сколько понагнали, наемники средь белого дня палить не постеснялись. Да и не собирался со мной никто разговаривать – сразу в оборот взяли. Что ж такое творится?

Не знаю, сколько бы я еще не решался выглянуть наружу, но тут мимо прошаркала тащившая за собой сумку на колесиках старуха. Грымза с подозрением покосилась, вот и пришлось быстренько валить из облюбованного укрытия. А то капнет о подозрительном типе околоточному, разбирайся с ним потом.

Небо как-то очень уже незаметно затянуло серыми облаками, повалил легкий снежок, и на улице сразу посмурнело. Такое впечатление – вечер глубокий, хотя еще и четырех быть не должно. Но это ничего, все равно засветло на съемную квартиру вернуться не рассчитывал. А так даже проще: меньше в глаза бросаться буду. А если еще и снег идти не перестанет, и вовсе ни одна собака не узнает.

К дому, в котором обретался двоюродный брат Дениса Селина – Кирилл, я подошел, уже несколько отдышавшись. Нет, самочувствие, конечно, будто трамваем переехали, но все же лучше, чем было. Еще б немного и точно кони двинул.

Пробежавшись глазами по окнам на последнем этаже дома, я удовлетворенно хмыкнул – на кухне Кирилла горел свет. И это просто здорово: легко где-нибудь шляться мог. Как бы еще ему весточку передать? Ведь даже во двор заходить нежелательно. Запросто какая-нибудь из заинтересованных сторон могла наблюдательный пункт организовать. Если запалюсь – примут под белые рученьки и устроят допрос с пристрастием, а то и просто без затей на тот свет отправят.

– Эй, старый, ходь сюды, – усевшись на торчавшее из снега основание сломанной скамейки, позвал я обходившего мусорные кучи старика в драном зипуне, протертых ватных штанах и облезшей заячьей ушанке.

– Чего еще?! – агрессивно замахал палкой дед, расценивший это приглашение, как покушение на свою охотничью территорию.

– Заработать хочешь? – нашарил я пару пятисоток и показал купюры старику. – Сгоняй вон до того дома, скажи одному кренделю, что ружье он хреново починил и руки ему за такую работу надо вырвать, потому как растут они у него оттуда, откуда у порядочного человека ноги растут. Пусть идет и переделывает.

– Так он мне накостыляет, поди, – насторожился дед.

– А ты халявы хотел?

– Давай сюда, – протянул руку старик.

– Обожди, – остановил его я. – Пятихатку сразу даю, остальное, как весточку передашь и вернешься.

– Сам-то чего не сходишь? – спрятал свернутую на несколько раз банкноту куда-то за пазуху дедок.

– Иди, давай, – указал на нужный подъезд я. – Крайний этаж, дверь приметная – не перепутаешь. И смотри, не вздумай с деньгами деру дать. Поймаю – убью.

Старик что-то неразборчиво пробурчал себе под нос и, закинув за спину набитый каким-то хламом полиэтиленовый пакет, направился к Кириллу. Дожидаться его на месте я, само собой, не стал и, стоило дедку скрыться за дверью, тут же отправился в соседний двор. Если у Кирилла есть время пообщаться, я его и отсюда увижу. Если же дедка по дороге выпотрошат, то будем надеяться, успею смыться.

К месту нашей встречи передавший весточку дедок вернулся минут через десять. Побегал кругами вокруг разломанной лавки, поискал меня и, выкрикивая на весь двор матерные ругательства, удалился куда-то по направлению к Красному проспекту. Пятисот рублей ему, видите ли, мало. Совсем старый обнаглел. Это за десять-то минут работы! Да и мало ли кто ему что обещал? Другой бы по шее накостылял, да задаток забрал. Пусть вообще еще спасибо скажет, что на приличного человека нарвался.

Кирилла я чуть не пропустил. Накинувший на голову капюшон длинной куртки парень выскочил из подъезда и сразу же направился вслед за убежавшим со двора стариком. Через пелену падавшего пушистыми хлопьями снега его фигура была едва различима, но уж этого-то шкелябра ни с кем другим не спутаешь. И что замечательно – никто не проявлял к моему приятелю интереса. По крайней мере, внутренним взором ничего подозрительного заметить не удалось. И это радует…

Выждав некоторое время, я сбежал с подъезда и направился вслед за Кириллом. Тот все так же пер к Красному проспекту и даже ни разу не обернулся посмотреть, не упали ли ему на хвост. И что это все значит?

Насторожившись, я замедлил шаг и несколько запоздало завертел головой по сторонам, но тут остановившийся на обочине проспекта Кирилл обернулся и помахал рукой. Вот ведь глазастый! И когда только спалить успел?

– Привет, ушастый, – неторопливо подошел я к нему.

– Привет, бродяга, – пожавший протянутую руку Кирилл не спешил отпускать мою ладонь. – Так что, говоришь, с ружьем не так?

– Да все здорово просто было, – усмехнулся я. – Было.

– А теперь?

– Теперь не уверен, – признался я. – Мы кое-какие усовершенствования в конструкцию внесли. Чего встал-то? Пошли.

– Я не встал, – не сдвинулся с места Кирилл. – Я жду попутку. А вот ты какого хрена по улицам шляешься, это вопрос.

– А что такое? – насторожился я. Не должен он о моих последних заморочках знать. Никак не должен.

– Цех с тобой пообщаться хочет. – Парень пропустил медленно проехавший по дороге уазик и махнул рукой вознице тащившихся следом саней.

– По поводу? – уставился на него я.

– По поводу убийства племянников Гиоргадзе этим летом.

– Да ну нах! – непроизвольно вырвалось у меня. Какая гнида настучать могла? Никто ведь не видел! И время столько уже прошло. Блин, выбор небольшой: или Веня, или сам Ян Карлович. Но Веня неделю как нас покинул, а старому торговцу меня сдавать не с руки, он в этом деле тоже по самую маковку заляпан.

– Вот тебе и нах, – шагнул к саням Кирилл. – Шеф, до Кривой подкинешь?

– Назад залазьте, – разрешил запорошенный снегом мужик. – Если застрянем – толкать будете.

– Базара нет. – Перепрыгнув через невысокий бортик, Кирилл устроился меж сваленных в кучу стульев. – На дрова везешь?

– Типа того, – не стал откровенничать возница и взмахнул вожжами.

– Ты-то куда лезешь? – уставился на меня чем-то неслабо разозленный приятель. – Башкой думай своей, прежде чем так палиться.

– Да чего ты психуешь? – Едва не сверзившись на проезжую часть, я ухватился за торчавшую вверх ножку перевернутого стола.

– Я чего психую? – понизил голос Кирилл. – Вот наткнемся на цеховиков, и обоим кирдык придет.

– Ты тут при чем? – попытался успокоить парня я.

– А кто-то разбираться будет? – резонно поинтересовался Кирилл. – Сам как думаешь?

– Да перестань ты! – заозирался я по сторонам, но валивший с неба снег укрыл Форт непроницаемо-серой пеленой. – Вон метет как. Сейчас до площади Павших доедем, и пойду к Селину ситуацию пробью.

– Не лезь к нему, – отсоветовал мне Кирилл. – У него своих проблем хватает, чтобы твои решать. Только засветишься.

– Логично, – признал я собственную неправоту. – Тогда ты мне скажи – что с валькириями в последнее время творится?

– Похоже, у них реформаторы к власти пришли. Если интересно, пообщайся с людьми на северной окраине, Сестры Холода там в последнее время активизировались.

– С людьми – это с кем? – уточнил я, пытаясь понять, где едут сани. Вроде площадь Павших проехали уже, скоро Кривая будет.

– Хозяина «Серого святого» знаешь?

– Доводилось общаться.

– Вот с ним и потолкуй, если интересно.

– Попробую, – кивнул я и, спрыгивая с саней, махнул на прощание рукой: – Бывай.

Кружившаяся над дорогой поземка скрала ответ Кирилла, а я, быстренько перебежав перекресток Красного и Кривой, направился на северную окраину. По противоположной, само собой, от Морга стороне проспекта. А то мало ли…

Где-то впереди уже начинали разгораться мутные пятна освещавших Торговый угол сгустков энергии, охранник «Первого городского банка» сложил стоявший на обочине рекламный щит и потащил в офис, а по дороге с гиканьем пронеслась звеневшая бубенцами тройка. Живут же люди! Мне бы их заботы!

На крыльце у конторы нотариуса, несмотря на поздний вечер, толпился народ, а перед лавкой ювелиров стоял засыпанный снегом уазик. Случилось чего? Да нет – вон охранники вполне себе спокойно по улице прогуливаются.

Вздрогнув из-за сверкнувшего сбоку сполоха, я обернулся и только хмыкнул – искрившаяся серебристыми блестками надпись «Алхимия & Жизнь» медленно померкла, но тут же налилась зеленоватым сиянием. Ты смотри – не прогорели еще! Наоборот – на втором этаже тоже теперь окна зеркальные под стать витрине салона. Расширяются, не иначе.

Взбежав на крыльцо заведения Салавата, дернул ручку, но дверь оказалась заперта. Тут только я обратил внимание на темные окна и разглядел приклеенный к стеклу изнутри листок с одним-единственным словом «Закрыто».

– Нету его сегодня, – просветили меня откуда-то сбоку. – Срочное чего?

– Да нет, – развернулся я и обмер – на тротуаре стоял мужчина средних лет с нашивками сержанта, двое рядовых вовсю сметали нападавший на уазик снег. Ноги враз стали ватными, а тело покрылось холодной испариной. Неужели приплыл?

– Тогда завтра приходи. – Дружинник смерил меня внимательным взглядом.

– Сегодня уже не будет? – Я медленно спустился по ступенькам, едва сдерживаясь, чтобы не выхватить пистолет.

– Мобилизация, – варежкой сбил с шапки снег сержант. – С утра здесь, потом в городскую клинику уходит. Смотри, тут во дворах знахарка одна прием открыла. Не дороже Салавата берет.

– Спасибо. Лучше попробую завтра зайти, – кивнул я и заспешил с Торгового угла обратно к Моргу. Неужели пронесло? Похоже…

Когда искрившиеся из-за снегопада осветительные шары остались позади, я свернул в узкий проулок и вскоре очутился на небольшом пятачке-колодце. Окружавшие его со всех сторон стены домов уходили куда-то во тьму ночного неба, с которого, как ни странно, не падало здесь ни единой снежинки.

На единственной выходившей во дворик двери, как и прежде, не было никакой вывески, но, как и прежде, это вовсе не мешало прачечной процветать. Вот и сейчас по присыпанной снегом тропинке тянулись свежие стежки следов.

Я уже хотел было распахнуть дверь, но замер с протянутой рукой – в глазах на миг помутнело, и сквозь серую пелену явственно проступили сложные узоры защитных заклинаний. Энергетические нити свивались в настолько сложную и тонкую вязь, что рассмотреть ее подробности оказалось невозможно. И что самое неприятное: при всем желании не удалось почувствовать, находится ли кто-нибудь за дверью.

Ладно, если что – прорвемся. Может быть…

Только хмыкнув себе под нос, я распахнул дверь – все тот же обшитый деревом лист железа, – и шагнул внутрь. Над головой, как и раньше, звякнул колокольчик, но это оказалось единственным, что было «как и раньше». Одну из стен узенького коридорчика сломали, и теперь прямо напротив входа располагалась стойка приема заказов. Чуть дальше, в углу, стояла кадка с живой пальмой, а проход в бывшую приемную загораживали едва заметно колыхавшиеся из-за сквозняка «висюльки».

– Прием заказов только до пяти, – дежурно улыбнулась стоявшая за стойкой симпатичная черноволосая девушка.

– Мне бы к хозяйке. – Я не стал отходить от двери. Больно уж странная аура у девушки – будто и не мелкий клерк передо мной, а очень и очень опытный заклинатель. А вот стоявший рядом с пальмой спортивного сложения парень, пиджак которого весьма выразительно оттопыривался под мышкой, необычной внутренней энергетикой похвастаться не мог. Но от него зато весьма специфичный фон защитных амулетов шел.

– У вас назначено? – выдвинулся вперед охранник.

– Думаю, Алла Семеновна уделит мне пару минут, – по-прежнему глядя мимо охранника на девушку, заявил я.

– Как о вас доложить? – переглянулась администратор с напрягшимся парнем.

– Александр Сергеевич, – без тени улыбки представился я.

– Александр Сергеевич… – повторила девушка и выжидательно замолчала.

– Просто Александр Сергеевич.

– Присаживайтесь, о вас доложат. – Администратор закрыла глаза и коснулась приколотой на блузку серебряной броши с каким-то зеленоватым камнем.

– Благодарю, – отказался я. – Натопчу еще…

– Проходите, – почти сразу же открыла глаза девушка и посмотрела на меня с нескрываемым любопытством. Явно не ожидала, что хозяйка какого-то оборванца увидеть захочет.

Я разулся, безбоязненно повесил фуфайку на приколоченную к стене вешалку и, толкнув скрывавшуюся за висюльками дверь, прошел в бывшую приемную. Там на первый взгляд ничего не изменилось – разделенное рейками на небольшие квадраты окно, покрытые изморозью стекла, мерно тикавшие ходики на стене, пошитый из разноцветных лоскутов коврик. В печке гудит огонь, на широком подоконнике многочисленные горшки с цветами.

Изменилась только хозяйка. Алла Семеновна заметно похудела и из-за этого стала казаться старше своих сорока с небольшим лет. А вот предпочтения в одежде у нее остались все те же, и, сидя за журнальным столиком, она зябко куталась в наброшенную поверх длинного халата пуховую шаль.

– И с каких это пор ты опять стал Александром Сергеевичем? – сварливо и как-то без настроения спросила женщина, кинув на столик глянцевый журнал.

– Да месяцев… – я начал загибать пальцы, чтобы не сбиться со счета, – месяцев пять с небольшим.

– А Лед – что?

– А это теперь моя подпольная кличка, – вытащил я из кармана джинсов немного смятую бумажку, полученную от Гадеса. – Чего зашел – мужу вашему просили весточку передать.

– К нему бы и шел. – Хозяйка прачечной, мужем которой был не кто иной, как новый глава Гимназии господин Грибов, указала мне на соседнее кресло и принялась разглядывать сложенный в несколько раз листок. – Будто не знаешь, где его найти…

– Да мне как-то не с руки в Гимназии появляться…

– Интересно, это кто же такие весточки посылает? – пропустила мои слова мимо ушей чем-то здорово заинтересованная Алла Семеновна.

– Аарон Давидович, Гадес который, – не стал запираться я.

– Ты каким боком к нему отношение имеешь?

– Квартировался там. Вот он и попросил по старой памяти…

– Ну а ко мне ты тоже по старой памяти решил зайти? – Хозяйка прачечной спрятала листок в один из журналов. – Неужели без посредника обойтись не мог? В то, что просто повидаться решил, извини, не поверю.

– Да вы понимаете… – замялся я.

– Дайте-ка, молодой человек, догадаюсь, – перебила меня хозяйка прачечной. – Уж не из-за преждевременной ли кончины Бергмана такая стеснительность?

– С Бергманом нехорошо получилось, – решил честно сознаться я. Все равно шила в мешке не утаишь.

– Ой, да перестань ты! – расхохоталась вдруг Алла Семеновна. – Нехорошо у него получилось! Да у тебя даже с этим подлецом Кузнецовым «нехорошо» получиться не смогло!

– Э-э-э… – не нашелся, что ответить, я.

– Чай будешь? – Женщина неожиданно успокоилась, промокнула кружевным платочкам выступившие в уголках глаз слезы. – Или кофе? Чего покрепче не предлагаю – ты и так опухший, будто неделю не просыхал.

– Чай, если можно, – сунул я руки меж колен, чувствуя себя на редкость неловко.

– Да успокойся ты. – Алла Семеновна дождалась, пока принесшая поднос с чайником, заварочником и вазочкой с печеньем девушка покинет комнату, и продолжила: – Те, у кого голова на плечах, а не пустой котелок, прекрасно понимают, что от тебя там ничего не зависело.

– Это понимание не помешает им при первой же возможности отправить меня на тот свет. – Я налил в фарфоровую чашку заварки и добавил кипятка. – Чтобы тем, кто не понимает, неповадно было.

– Хочешь – дай показания против Стрельцова, – с явственной ехидцей предложила хозяйка прачечной.

– И кто мне поверит? Доказательств нет, да и не станет никто дело до суда доводить. Не та сейчас политическая обстановка, – вздохнул я и откусил половинку печенья. – Никому шумиха не нужна. Проще, как говорит один мой знакомый, бритвой по горлу и в колодец.

– Ты прав, ссориться со Стрельцовым мы не можем, – кивнула Алла Семеновна. – И раз сам все понимаешь, почему до сих пор в Форте?

– Скоро меня здесь уже не будет, – не стал я скрывать своих планов. – Пару моментов вот порешаю…

– Насчет Кати? – вдруг уставилась на меня хозяйка прачечной, и от пронзительного взгляда стало не по себе.

– Нет, – покачал головой я и, обжигая небо, в несколько глотков допил горячий чай. – Это уже… Сразу…

– И всех?

– Всех, – утвердительно кивнул я и поднялся на ноги, чувствуя сосущую пустоту в низу грудной клетки. – Ну пойду…

– Иди, – кивнула вновь вытеревшая платочком влажные глаза Алла Семеновна. – Спасибо, что заглянул…

– Да не за что, – пожал я плечами, прекрасно понимая, что именно имелось в виду. Не за визит благодарность, благодарность за доверие. – Да, Гадес еще сказать велел, что все в Черный полдень решится.

– Что – все?

– А вот этого он не сказал.

– Вечно шарады загадывает, – пробормотала женщина и, когда я уже подошел к двери, вдруг встрепенулась: – Девочка моя передала, внутренним взором тебя совсем не видно. Обрати внимание.

– Спасибо.

– Заходи, как дорога будет, – отвернулась хозяйка прачечной.

– Обязательно. До свидания. – Я подошел к вешалке, зашнуровал ботинки, накинул фуфайку и, не обращая внимания на пристальный взгляд охранника, вышел на улицу.

Ну и зачем сюда приходил? Повидаться? Вот и повидался. Думал – вдруг Алла Семеновна по старой памяти поможет с крючка соскочить? Не помогла. Не захотела или не смогла – уже не суть важно. Теперь важно отсюда побыстрее ноги сделать. Нет, хотела бы хозяйка прачечной меня сдать – даже на улицу бы не вышел. Но вот насчет ее работников такой уверенности нет…

Вывернув из узенького проулочка на Красный проспект, я сразу же прибавил шаг и вскоре свернул во дворы. Снег валил густой стеной, на улице не было видно даже вездесущих дружинников, а потому ослаблять колдовские щиты не стал. Потом. Не до того сейчас. Сейчас главное решить, где на ночлег устроиться. Если на съемную квартиру пойду – аккурат к середине ночи до кровати доберусь. Погода сегодняшняя к пешим прогулкам располагает мало. И попутку поймать можно даже не рассчитывать. Да и на дружинников нарваться риск все же слишком велик.

Не говоря уже про цеховиков, которые теперь на меня тоже нагреты… Вот ведь неугомонные! Понимаю, кого-нибудь бы из их братии на тот свет отправил, так нет, за Гиоргадзе впряглись. Крепко он, видать, их в руках держит.

Кстати о цеховиках… Надо бы с Яном Карловичем пообщаться – выяснить, не он ли им информацию слил. Точнее – зачем он ее слил.

А стоит ли? Что толку от такого разговора? Не проще ли дождаться его на выходе торгового дома и пальнуть из обреза, чтобы впредь неповадно было так себя вести?

Проще. Да только без разговора не обойтись. Мало ли как на самом деле все случилось? Может, он и ни при чем вовсе?

Ага, это Гиоргадзе медиума нанял, а тот через полгода души братцев вызвать умудрился! Бред!

Тем не менее надо сначала поговорить. Слишком многим я старому торговцу обязан, чтобы вот так сгоряча решения принимать. Можно, конечно, вообще эту тему завесить, но мало ли где следующий сюрприз всплывет?

Одна проблема – торговый дом на территории Сестер Холода расположен. Не побоишься на запад Форта заявиться?

Ничего, такой дурости валькирии от меня точно не ждут. Как говорят, темнее всего под пламенем свечи.

До торгового дома «Янус» добираться было одно удовольствие. И пусть порывы усилившегося ветра гнали настоящие волны снега, зато по норам попрятались даже привычные ко всему бродяги и попрошайки. Дружинников и тех не видно. Вот что непогода с людьми делает. А Форту, как ни странно, она только к лицу. Идешь по темным закоулкам, снег стеной валит, не видно ни черта, и кажется, будто по обычному городу шагаешь. Будто не развалины кругом, а вполне себе нормальные дома. А что людей никого нет – так поздний вечер, снегопад, ветер, холодает. В такую погоду хозяин собаку из дому не выгонит, не то чтобы самому перед сном прогуляться, свежим воздухом подышать.

А так хорошо на улице – чисто, снежок валит, не видать никого! Романтика.

Романтика – романтикой, но к двухэтажному зданию, в котором располагалось заведение Яна Карловича, я подошел уже порядком закоченевший. Еще и снег, зараза, за шиворот и в ботинки набился. И приспичило же мне сюда тащиться! Лучше бы ночлег поискал. Может, торговца уже и нет в магазине давно. Оставил заведение на приказчиков да и отчалил. Все равно в такую погоду покупателей не предвидится. Вот будет номер, если зря сюда тащился…

К счастью, опасения мои не оправдались. Хотя еще немного и вполне бы мог оказаться перед закрытыми дверьми – у крыльца торгового дома уже стояли явно дожидавшиеся Яна Карловича сани. Не теряя времени, я проскочил мимо спрятавшегося от снега под навес возницы и забежал внутрь.

– Мы закрыты, – загородил мне дорогу охранник и, судя по всему, не соврал. Лампочка под потолком уже не горит, лишь откуда-то из-за стеллажей тусклый свет пробивается.

– Кто там еще? – вышел из-за прилавка Ян Карлович и подслеповато прищурился.

– Здравствуйте, – моментально шагнул к нему я, так, чтобы торговец оказался между мной и охранником. – Отвлеку вас на пару минут?

– Лед? – не на шутку удивился моему появлению Ян Карлович, который уже был в длинной шубе, валенках с галошами и с меховой шапкой в руках. – Какими судьбами?

– Зашел вот словечком перекинуться. Есть пара минут?

– Для тебя – всегда, – отложил на прилавок связку ключей торговец, и его телохранитель чуточку расслабился. А зря…

– Да по поводу нашего последнего дела, – намекнул на убийство племянников Гиоргадзе я и еще немного приблизился к торговцу.

– Слушаю тебя, – оглянулся на телохранителя Ян Карлович.

– Тут слух пошел, что этим делом Цех заинтересовался…

– Знаешь… – подхватил меня под руку торговец. – Жизнь штука сложная, всего предусмотреть не получается. Живем как на вулкане. Вениамин ведь не просто так пропал. Конкуренты мои до него добрались. Делай выводы.

– Понятно, – кивнул я, вспоминая рассказ Мстислава о судьбе Вени. И кому из них верить? Один одно говорит, второй – совсем другое. Вот только помощнику Доминика резона меня в заблуждение вводить никакого нет. Если говорит, что Вениамину при захвате шею сломали, так оно и было. Да и Ян Карлович как-то слишком уж гладко свою версию выдал. Будто заранее готовился…

– Что делать собираешься? – участливо заглянул мне в глаза торговец.

– Не знаю, – ссутулился я, уловив в голосе старого знакомого нотки фальшивого сочувствия. Наплевать ему и на меня, и на мои планы.

Он подставил, как пить дать, он. Ну и как быть? Не дело такие подлянки безнаказанными оставлять. Тем более расквитаться сейчас проще простого: на ходу вытаскивая нож, качнуться к торговцу, ткнуть под ребра и завалить на телохранителя – дело техники…

Да только нельзя так. Неправильно это. Не по-людски. Пусть он меня непонятно зачем подставил, но все же я ему жизнью обязан. Ведь когда по собственной дурости в прогулку «до стены» отправился, именно он чекушку сунул и выждать время посоветовал. Не знаю, что мне тогда больше помогло: совет или водка. Но до стены я дополз, и это главное. А ведь когда луч прожектора совсем рядом прошел, чуть не запаниковал…

И пусть жизнями племянников Гиоргадзе этот должок погашен, не та это цена, совсем не та. Зато теперь мы точно в расчете. Тогда – спас, теперь – под монастырь подвел. Дебет с кредитом сошелся. Начинать отношения с чистого листа будем…

– Тебя подвезти?

– Нет, спасибо, сам добегу, – отказался я. – Не буду ваше время отнимать…

– Счастливо, – кивнул заметивший мою странную задумчивость торговец.

Я выскочил за дверь – ветер сразу же швырнул в лицо пригоршню снега. Посильнее натянув шапочку, ссутулился и заспешил прочь от двухэтажки. Не думаю, что кто-то остановить попробует, но чем раньше район валькирий покину, тем лучше. Мне на сегодня приключений с лихвой хватит. Да и внутри все кипит, как бы не передумать да не вернуться с Яном Карловичем разборки наводить. Ведь что непонятно – зачем ему это все? Зачем?

– Закурить будет? – От стены дома навстречу мне отделилась тень, и тут же сзади послышался хруст снега под ногами зашедшего со спины человека. Блин, и место-то, как на грех, глухое – до Красного проспекта всего ничего не дошел. Хотя почему – на грех? Наоборот – очень подходящее место. Хоть из пушки стреляй, никто не услышит. Да и трупы только по весне оттают…

– Мэн, ты чё, в натуре, в шары долбишься? – узнал вдруг я заступившего мне дорогу плечистого, но невысокого парня в драной фуфайке и немного расслабился.

– Лед? – удивился прищурившийся альбинос. – Ну ты и отъел будку!

– Привет, – повернулся я к подошедшему сзади Жуку – худощавому парнишке в не по погоде легком кашемировом пальто и облезшей собачьей шапке. – Чё стоим, кого ждем?

– Отлить зашли, – вышел из подворотни, на ходу застегивавший ширинку Кузьма, который в этой шайке-лейке был за главного. Оно и неудивительно: он и здоровьем обижен не был – только самую чуточку похлипче Маньяка, – и соображаловка работала – будь здоров. Хоть и любил тупым быком иной раз прикинуться. – Ты чего не спишь еще?

– Дела, – пожал протянутую руку я. – Да и спать особо негде пока.

– Пошли к нам в камору, – без задней мысли предложил Мэн, но сразу же уставился на компаньонов. – Или мы пока гуляем?

– Тут, Лед, такое дело… – замялся Кузьма. – Мы в поиске наличности. Как лазурное солнце взойдет, чтобы из норы уже не высовываться…

– Это правильно, – кивнул я и зашарил по карманам. Хрен с ним, с Салаватом. Если что – сторгуюсь как-нибудь. Да и не должен он дорого за один укол зарядить. – У меня пятерка.

– Пошли, – сграбастав монету, Кузьма выудил из кармана пачку смятых стодолларовых банкнот и передал все деньги Маньяку. – Мэн, беги до лавки, затарься.

– Жук, пошли, – зашагал к выходу из проулка альбинос.

– А чего я? Сам сходи, – отказался парень.

– Пошли, донести поможешь, – остановился Маньяк.

– Иди, – распорядился Кузьма, и насупившийся парень поплелся вслед за приятелем.

– Где камора у вас? – поинтересовался я, когда мы нырнули в подворотню и прошли напрямик через заметенный снегом и давно не чищенный двор.

– Да тут неподалеку, – указал на едва проглядывавший в снежной пелене темный силуэт соседней девятиэтажки Кузьма. – Клоповник помнишь? Хозяин умер…

– В курсе, – кивнул я.

– Ну вот, теперь мы там обитаем. – Подняв воротник дубленки, Кузьма замолчал и только когда по заснеженной лестнице спустился в подвал и достал ключи, ухмыльнулся. – Не боись, еще лучше, чем было…

– Да мне лишь бы тепло, – честно признался я, пытаясь разглядеть терявшееся в темноте помещение. А с другой стороны – что тут рассматривать? Подвал, он и в Африке подвал. Длинный, узкий, потолок ощутимо на макушку давит, везде водопроводные трубы тянутся и обрывки кабелей свисают.

– Печка есть. – Несколько раз щелкнув колесиком бензиновой зажигалки, Кузьма все же запалил оставленную у самого входа лампаду, и по стенам забегали причудливые тени. – Да ты проходи, мы там дальше устроились…

В задней комнатке, в которой раньше располагалась кухня, и в самом деле оказалось очень даже неплохо. Пол застелен каким-то шкурами, на лежаках одеяла. Посреди, на жестяном листе буржуйка. Стены вагонкой обшиты.

Разувшись, я уселся на один из лежаков и посмотрел на трубу, уходившую от буржуйки в стену.

– Не дымит?

– Обижаешь! – Кузьма закрыл дверь, скинул дубленку прямо на пол и поставил лампаду на полку. – Мы трубу прямо в вентиляционную шахту вывели. Тяга – будь здоров.

Парень опустился на корточки и начал закидывать в буржуйку сложенные рядом с ней в небольшую поленницу дрова.

Я расстегнул фуфайку – в подвале оказалось неожиданно жарко.

– Ну и как оно?

– Да все потихоньку, помаленьку, – раздул угли Кузьма. – Сам как?

– Примерно так же.

Хлопнула входная дверь, послышались голоса громко споривших Маньяка и Жука. Вскоре разгоряченные парни зашли в комнату и передали Кузьме два туго набитых пластиковых пакета.

– Ты представляешь, этот выхухоль, – ткнул пальцем в Жука альбинос, – горилку взял, а она в полтора раза водки дороже!

– Ты видел, какая там водка? – запальчиво замахал руками худощавый парнишка. – Да ее на промзоне из спирта технического разливают!

– Да какая разница? Из спирта же! – заорал в ответ Маньяк. – На ноль-пять больше выходило!

– Засохните. – Кузьма свернул с вытащенной из пакета бутылки пробку. – Тащите стаканы, надо встречу отметить.

– Подожди, хоть закусь построгаю, – начал Маньяк выкладывать на покосившийся столик на колесиках припасы.

– Сыграем? – Жук свернул кашемировое пальто и зашвырнул в угол, потом запалил еще одну лампаду и достал колоду карт.

– Обожди. – Кузьма сунул ему стакан с горилкой и протянул мне железную кружку. – Лед, хватай закуску.

– За встречу! – произнес Мэн и, выпив, сразу же зажевал горбушкой черного хлеба. – Хорошо пошла.

– Да уж получше твоей паленой водки, – сморщился после горилки Жук и начал раздавать карты. – Кузьма, ты чё, краев не видишь? Давай, поменьше наливай.

– Сам тогда разливай, – буркнул жевавший полоску копченого мяса парень. – Опять в «штуку»?

– А почем нет? – Жук достал из-под лежака помятую школьную тетрадь и огрызок карандаша.

– Может, в «мавра»? – предложил Маньяк. – Или в «очко»?

– Хватай карты, раздал уже, – осадил его Жук и повернулся ко мне: – Лед, чего горилку греешь?

– Задумался чего-то. – В один глоток я выпил горилку и закусил кусочком порядком высохшего сыра. И в самом деле – хорошо пошла. Только как бы она так же хорошо обратно не попросилась.

– Думать вредно, – просветил меня Мэн. – Думать в игре будешь.

– Между первой и второй, – традиционно заметил даже не посмотревший в карты Кузьма и потянулся за бутылкой.

– Не, мне хватит, – отказался я. – Хреново себя чувствую что-то…

– Как знаешь, – не стал настаивать разливавший горилку парень. – А мы вмажем…

Ну они и вмазали. А потом еще. И еще. Вот только никаких преимуществ в игре это мне не дало. Они, похоже, и на автомате играют ничуть не хуже, чем в здравом уме и твердой памяти. Да не очень-то и хотелось выиграть на самом деле. Зато посидели – потрепались. Общим знакомым косточки перемыли, политическую ситуацию обсудили. Я еще и пузо в кои-то веки набил…

– Ладно, продолжайте без меня, – бросил я карты на пол, третий раз за партию слетев с «бочки». – Спать пойду.

– Вон лежак занимай, – указал в дальний угол дымивший папиросой Кузьма.

– Убери ты эту гадость, – возмутился Жук. – Дышать невозможно…

– Иди на улицу – освежись, – заржал доставший пачку сигарет Маньяк.

– Пошел ты!

– Сам иди!

– Наливайте уже.

– Новую распечатать?

– А что, смотреть на нее, что ли?

– Колбасы порежь…

– Да не дыми ты на меня!

– Ха!

– Урод!

– Сам урод!

Несмотря на эту перебранку, уснул я моментально.

Вот что значит – насыщенный событиями день, проведенный на свежем воздухе.

Глава 6

Проснулся я от какого-то неприятного ощущения. Сразу так и не понять – то ли кожу всю стянуло, то ли кости крутит. Еще и голова такая тяжелая, будто выпил вчера не меньше бутылки не самой лучшей водки.

Полузабытые обрывки жутковатых сновидений нехотя растворялись в еще более неприглядной реальности, и сначала никак не удавалось сообразить: зверски зудевшая кожа – это еще сон или уже явь? К сожалению, скорее все же – второе…

Черт! Чего ж так чешется все? Клопы здесь, что ли? Или это меня отходняком от вколотой вчера Напалмом микстуры накрывать начало? Как бы так не окочуриться, пока до Салавата дойду.

Сунув руку под свернутую фуфайку, которая заменяла подушку, я нашарил рукоять спрятанного от греха подальше ножа и немного успокоился. Все, пора подрываться, будить хозяев и валить до Торгового угла. Впрочем – будить, похоже, никого не придется. Чего-то мне это звяканье напоминает… Неужели не ложились еще?

Усевшись на лежаке, я почесал зудевшую щеку – насколько сильно, интересно, обнесло уже? – и с интересом уставился на взъерошенного Маньяка, который ползал по полу и что-то искал.

– Пустая, блин, – пробормотал нашаривший в темноте бутылку парень и с раздражением отшвырнул ее в угол. – Все выжрали, сволочи…

– Болеешь? – с сочувствием поинтересовался я у начавшего хлебать воду прямо из носика закопченного чайника Маньяка.

– Сдохну сейчас, – отдышался тот. – Слушай, Лед, как у тебя с лавэ? Выручишь?

– На нулях, – встряхнув, расправил я фуфайку и вытащил из-под лежака обрез. Так, нож, обрез, пистолет – вроде ничего не забыл. – Вы на опохмелку совсем ничего не оставили, что ли?

– Да у нас тоже с наличкой задница полная, – пожаловался Мэн и легонько пнул мертвецким сном спавшего Кузьму. – Этот вот умник на той неделе все деньги на тотализаторе спустил.

– А чего так? – начал застегивать фуфайку я.

– Да на Железного все поставил, а Арабов его как котенка в первом раунде уделал.

– Кто ж против действующего чемпиона ставит? – усмехнулся я. – Пошли, закроешь за мной.

– Да ты Железного не видел! Это просто монстра какой-то, – вышел в коридор альбинос. – До этого – одни нокауты. Он Магометова за два раунда сделал!

– Не повезло, значит. – Я вышел из подвала и понюхал заметно посвежевший за ночь воздух. – Бывайте.

– Заходи, если что…

А на улице действительно похолодало. Холодный воздух сразу обжег ноздри, а мороз попытался забраться под фуфайку. Еще и ветрюга – мама дорогая! Шапку вязаную, на что теплую, насквозь продувает. Как бы так себе не обморозить чего.

Укрыв нижнюю половину лица шарфом, я опустил шапочку по самые брови и дворами направился к северной окраине. Чего ж так холодно сегодня? Аж всего проморозило. Не приболел ли я? Вот уж некстати. И на улице не сказать чтобы темно – за ночь успело проясниться, – но как-то больно пакостно. Вроде и солнце небосвод на востоке подсвечивает, а сумерки, как поздним вечером.

Оба-на! Присмотревшись, я заметил, что небо на севере куда темнее, чем ему полагается быть в это время суток. И тени на верхних этажах оставшейся за спиной девятиэтажки слишком черны даже для самого раннего утра. К тому же начало казаться, будто они живут своей жизнью и нисколько не боятся лучей всходившего на востоке светила.

Осторожно выглянув из-за угла дома, я тут же зажмурился и спрятался обратно. Черт! Черт! Черт! Ну это ж надо! Луч уколовшего глаза лазурного солнца, едва выглядывавшего из-за крыш, пронзил меня насквозь и обдал стужей. Блин, аж поплохело! Еще и от висевшего в чехле на поясе ритуального ножа по всему телу начала медленно растекаться стылая ломота.

Ну уж нет! Мы так не договаривались! Я попытался вновь взять под контроль обжигавший холодом даже сквозь одежду клинок. Давать слабину сейчас никак нельзя – теперь-то прекрасно известно, какую цену придется заплатить за подобную беспечность. Тот – самый первый владелец ножа, тоже, поди, думал, что Бога за бороду держит, что самый умный, раз так замечательно всех обдурил. И как оно в итоге для него обернулось? Нашелся еще более хитрожопый товарищ, да и нож в итоге вовсе не безвольной железякой себя проявил. А мне очень уж неохота от стылой лихоманки снова загибаться.

Собрав всю свою волю в кулак, я несколько раз глубоко вздохнул и принялся отсекать протянувшиеся от ножа щупальца стужи. Внутренняя энергия наотрез отказывалась повиноваться, но кое-как все же удалось добиться более-менее приемлемого результата, заблокировав выползавшие из ритуального клинка силовые нити.

Понимаю, что тебе тоже холодно, но давай за мой счет свои проблемы решать не будем, лады?

Лучше кого-нибудь зарежем.

Нет, не первого встречного. Кто-нибудь обязательно сам нарвется.

Со мной не соскучишься, ты уж поверь на слово.

Кое-как успокоив сбившееся дыхание, я откашлялся и, уставившись себе под ноги, вышел из-за угля прямо под лучи лазурного солнца. То-то смотрю – на улице никого. Ну какой дурак в здравом уме в такой день из дома выползет? Если уж совсем выбора нет. А вот, кстати, дружинники-то люди подневольные. И злые сегодня как черти…

Перебежав на другую сторону улицы – тут от лазурного солнца меня еще прикрывали стены домов, – я заспешил к Торговому углу. Чую, надолго сил не хватит. Вот-вот скопычусь. А ведь еще до общаги как-то возвращаться. Ну будем надеяться, супермагистр свое дело сделает. Главное, чтобы Салават на месте оказался…

Пытаясь не смотреть на освещенную лазурным солнцем дорогу – а там было куда темней, чем в самых глухих подворотнях, – я шел по тротуару у стен домов и отводил взгляд от пятачков, где лучи нашего родного желтого карлика встречались с лучами холодного пришельца из чужого мира. Не могу сказать, будто там творилось нечто невообразимое, но опасавшимся за свой рассудок людям подобное зрелище вряд ли пришлось бы по душе. Слишком уж вольготно вели себя такие незыблемые, казалось бы, понятия как длина, высота и прочие расстояния. Про цвета вовсе молчу. То дорога шириной в километр покажется, то фонарный столб мало того, что серебром засветится, так еще и на манер кобры изогнется. Да уж – человеку со слабыми нервами сегодня из дому носа лучше не высовывать.

Перебегая через перекресток, я сощурился и слишком поздно заметил загнанный в тень трехэтажного особняка с вывеской «Навь, явь и компания» уазик, дверцы которого при моем появлении тут же распахнулись. Выскочивший из машины дружинник пронзительно засвистел, а от дома на тротуар шагнул толстый мужик в «дутой» болоньевой куртке. И режьте меня заживо, если это не гимназист.

– Иду я, иду. Чего свистеть. – Я медленно направился к ним, обливаясь холодным потом. А ну как обыскивать станут? Сколько их там в машине – трое? Хреново.

– Быстрее! – рявкнул бородатый младший сержант.

– Иду, – пробурчал я себе под нос, в срочном порядке ослабляя колдовскую защиту и вновь выпадая в колючие магические поля. Нет, так дело не пойдет, давайте-ка только щелочку оставлю. Если гимназист решит ауру просканировать – ему и этого хватит. Хм… ауру. Вот ведь засада!

– Бегом! – хлопнул дубинкой по валенку дружинник.

– Бегу, – откликнулся я, но шаг не ускорил. Не до того мне – тут бы внутреннюю энергетику в порядок привести и постараться магическое излучение ножа спрятать.

– Чего по улице шляешься? – грозно поинтересовался дружинник, коллеги которого и не подумали вылезать из уазика. – Чрезвычайное положение в Форте.

– К целителю иду, – уставился я на носки своих ботинок, чувствуя, как от зашедшего сбоку колдуна потянулись едва заметные ростки сканирующих чар.

– Глухой? Сказано же – чрезвычайное положение! – заорал младший сержант.

– К целителю иду, – не поднимая взгляда от земли, повторил я.

– Зачем? – Служивый оглянулся на презрительно скривившегося колдуна, который так и не смог обнаружить в моей ауре ничего подозрительного и вновь спрятался от лазурного солнца в тени дома.

– Подлечиться, – не стал оригинальничать я.

– Вали отсюда, пьянь, – замахнулся дубинкой дружинник. – Бегом!

Втянув голову в плечи, я заспешил от уазика, из которого донесся взрыв обидного хохота. Смейтесь-смейтесь, с меня не убудет. Вам еще повезло, что этот дурик обыск по всем правилам не учинил. Тогда б уже не до смеха было. Хоть и мне, пожалуй, тоже…

Прикрывая глаза ладонью от нестерпимо пронзительного света лазурного солнца, я добрался до Торгового угла, где не оказалось не только непременных дружинников, но и охранников. Да и добрая половина лавок до сих пор не открылась. И уже, видимо, не откроется. Ну да и фиг с ними, главное, чтобы Салават на месте оказался.

На мое счастье лекарь халтурничать не стал и заявился в свое заведение с самого ранья. Оно и понятно – не думаю, что в городской клинике ему большие деньги платят, а кушать каждый день хочется. Вот и приходится как-то крутиться.

– Чем могу быть полезен? – с кислой миной оглядел меня Салават – широколицый башкир средних лет. Не вдохновил его, значит, мой внешний вид.

– Уколоться, – показал я ему ампулу с супермагистром.

– Деньги вперед, – ничуть не удивился просьбе Салават. Такое впечатление, к нему по такому поводу каждый день заходят.

– Сколько? – разувшись, я снял фуфайку и убрал ее на вешалку, нисколько не стесняясь выпиравшей из-под свитера пистолетной кобуры на поясе. Салават товарищ проверенный и бывалый, знает, что некоторые вещи лучше не замечать.

– Червонец.

– Держи, – сунул я лекарю полуимпериал и ампулу. Выкрашенные бледно-розовой краской стены здорово давили на нервы, и хотелось уже скорее улечься на кушетку и закрыть глаза. – И давай не будем торговаться – все равно с собой больше нет.

– Раздевайся по пояс и ложись, – спрятал деньги в карман понявший, что спорить бесполезно, лекарь и отпер стоявший в углу стеклянный шкаф. – Хрен с тобой, можешь просто свитер задрать…

Я так и сделал. Задрал одежку, заголяя поясницу, и уткнулся лицом в белую простыню кушетки. Все, теперь от меня уже ничего не зависит. Или пан, или пропал. Главное, чтобы Салават что-нибудь другое не вколол, хотя, думаю, у него наглости не хватит. Его ж только репутация, по большому счету, и кормит.

– Сейчас будет немного больно, – предупредил целитель, протирая смоченной медицинским спиртом ваткой спину. – Советую что-нибудь закусить…

Но больно не было. Только уколола холодом игла. На мгновение в глазах потемнело, упершаяся в кушетку кобура врезалась в бедро, а накатившая слабость сразу же сменилась медленно затихавшим шумом в голове.

– Ты нормально? – наклонился надо мной непонятно когда успевший закурить Салават.

– А что – непохоже? – Я оправил свитер и слез с кушетки на пол, холодный кафель которого неприятно заморозил ступни.

– Десять минут в отрубе был, – жадно затянулся целитель и выкинул докуренную до фильтра сигарету в мусорное ведро. – Первый раз в моей практике такое.

– Ерунда, задремал, наверное, – усмехнулся я, шагнул к вешалке, и тут меня накрыло второй раз. Вместо позвоночника в спину будто вколотили раскаленный штырь и от его жара кожа немедленно начала гореть огнем. Перед глазами вспыхнул хоровод звезд, а в голове стало пусто-пусто. И в этой пустоте начал нарастать тонкий, сводящий с ума свист.

Все это весьма напоминало обычный магический откат, но, когда попытался взять ситуацию под контроль, искривленное вокруг меня пространство вдруг обрело независимость, распрямилось и пронзило тело бесчисленными холодными лезвиями. Бесплотные струны вонзились со всех сторон, и только разгоревшееся в правом предплечье пламя смогло немного ослабить накатившую волну стужи.

– Задремал, говоришь? – язвительно поинтересовался Салават, ливший мне на лысину из графина тонкую струйку воды. – Будь добр, выползи на крыльцо. Сдохни там, а?

– А как же клятва гиппопотама? – поднялся я на четвереньки с холодного пола. Такое впечатление – не только голова, но и весь из стекла сделан. Толкни сейчас, закричи громко – и тут же на отдельные кристаллики разлечусь. И вслед за мной невероятной прозрачностью наполнился и окружающий мир. Все стало донельзя ясно и понятно. Потоки колдовской энергии скрученными жгутами проявились на подложке мироздания, и начало казаться, что получилось найти ответы на давно уже мучавшие вопросы. Но тут наваждение схлынуло, не оставив после себя даже жалкого подобия всеведения.

– Ну так как: до крыльца доползешь?

– Хрена с два. – Я закусил губу и поднялся сначала на одно колено, а потом и на ноги. Пошатываясь, подошел к вешалке, надел фуфайку, шапку и, не обращая внимания на горевшее огнем лицо, вышел на улицу. Прикоснулся онемевшими пальцами к щекам и понял, что опухоль начала медленно спадать. Вот и здорово.

Ну и что дал мне укол супермагистра? Исцеление? Пожалуй. Новые возможности в управлении колдовской энергией? И это тоже. Только вот даже с помощью этих самых новых возможностей и ритуального ножа переход в обычный мир не открыть. Не по Сеньке шапка. И значит, все равно придется бежать из Форта и пытаться разорвать наложенное Хозяином проклятие. Ну не то чтобы проклятие… Но поступил он непорядочно – факт.

Лазурное солнце к этому времени уже успело подняться над крышами домов, и от его холодных лучей заломило глаза. Вновь от висевшего на поясе клинка начала растекаться стужа, но на этот раз справиться с ней удалось на удивление легко. Будто в другую весовую категорию перешел. Да и поддержание в активном состоянии защитных чар теперь требовало куда меньше усилий, чем когда-либо раньше.

Задумавшись, я слишком поздно обратил внимание на вынырнувшего из подворотни хлипкого парнишку в куцей кожаной курточке и лыжной шапке, а в следующий миг он ухватил за рукав и, рванув на себя, ловко поставил подножку. Силенок у задохлика оказалось немерено, и меня, словно пробку из бутылки с шампанским, зашвырнуло в узкий проулок между домами.

Перекувыркнувшись через голову, я вновь оказался на ногах и едва успел заметить летевший прямо в лоб кулак, на котором бронзовой полосой сверкнул шипованный кастет. Увернуться при всем желании не получалось, но тут искривленное защитными чарами пространство, повинуясь моей воле, рванулось вперед. От напряжения носом пошла кровь, а волна сгустившегося до каменной твердости воздуха толкнула в грудь подскочившего парня и со всего размаху впечатала его в кирпичную стену. Да так лихо, что послышался хруст костей.

Уловив боковым зрением какое-то резкое движение, я присел и тяжелый ботинок с носком, усиленным железной набойкой, прошел над головой. Промахнувшийся парнишка по инерции развернулся, и острое лезвие выхваченного из-под фуфайки ритуального клинка легко разрезало толстую кожу куртки, почти на всю длину войдя в спину аккурат посреди вышитой железной проволокой шестерни.

Цеховики!

Отталкивая от себя захрипевшего задохлика, я по широкой дуге взмахнул высвобожденным из тела ножом – готов поклясться, проклятый клинок просто жаждал отправить во тьму кого-нибудь еще, – но заскочивший в проулок бородатый мужик легко избежал удара, отскочив на безопасное расстояние. Движения цеховика были настолько стремительны, что его силуэт казался размазанным пятном, а дубинка по скорости вращения и вовсе могла поспорить с лопастью вертолета.

Качнувшись в сторону, я вскинул в блоке левую руку и принял на нее удар короткой, залитой свинцом дубовой палки. Вспыхнувшая в предплечье боль отозвалась во всем теле и придала резвости еще толком не отошедшему от инъекции супермагистра организму. Не думаю, что по скорости мне удалось сравняться с цеховиком, который сейчас черпал силу из всех ближайших собратьев, но на какое-то мгновение схватка пошла на равных.

Новый замах дубинки прошел мимо, а темно-синее лезвие ножа едва не располосовало щеку оскалившемуся цеховику. Следующий ход опять был за ним, и, понимая, что разорвать дистанцию уже не успеваю, я вновь подставил под летевшую в висок палку левое предплечье. И только падая как подрубленное дерево на снег, осознал, что рука отнялась еще после первого удара дубинкой.

– Живой? – Сознание возвращалось медленно и неохотно, а потому смысл слов собравшихся в переулке людей доходил не сразу.

– А что ему будет? – пнул меня кто-то ботинком по ребрам. Больно не было. Тело будто ватное. Ничего не чувствую. Даже холода снега под щекой. – Резкий, сволочь. Без форсажа бы не справился…

– Грузите этого гада, – распорядился кто-то третий. – Сначала его отвезем, потом за трупами вернемся.

– Всех же предупреждали, – ухватил меня за ворот давешний бородач, – увидите – сами не рыпайтесь…

– Молодежь, – в тон ему поддакнул собеседник и вдруг пронзительно вскрикнул.

И было отчего: незаметно стекшийся в переулок туман перестал таиться у земли и в один миг окутал вовремя не обративших на него внимания людей. Цеховики умерли мгновенно. Вот еще только по жилам бежала теплая кровь, а уже через миг их сердца превратились в смерзшиеся куски льда. Проморозивший лютой стужей тела туман рассеялся, оставив после себя замершие в жуткой неподвижности фигуры.

Даже не задаваясь вопросом, почему меня миновала чаша сия, я попытался перевернуться на бок, но тут послышался легкий хруст снега под ногами неторопливо приближавшихся людей. Не особо церемонясь, меня подхватили под руки и поволокли куда-то в глубь проулка. Затащили в темный дворик, выходившие в который окна оказались либо заколочены, либо и вовсе заложены кирпичом, и, прислонив спиной к стене, усадили прямо на снег.

Опустившийся на корточки крепкого сложения парень зачерпнул пригоршню снега и принялся растирать мне лицо. Как ни странно, сразу полегчало. Но – ненадолго. Встретившись со взглядом совершенно синих глаз, и вовсе едва удалось удержаться от вскрика.

Да что за напасть?! Синеглазые!

– Не стоит так пугаться, – заметив передернувшую мое лицо судорогу, посоветовал сидевший на поставленном на попа полимере молодой парень, глаза которого прятались за темными стеклами солнцезащитных очков. Еще и сам весь в черном, как ворон. То ли от контраста, то ли так оно и было на самом деле, но кожа моего собеседника казалась даже белее завалившего двор снега. – Мы хотим всего лишь поговорить…

– Все так говорят. Все…

– Если бы мы собирались завладеть вашим имуществом или причинить несовместимые с жизнью повреждения, в организации этой беседы необходимости бы не было.

– Имущество? Имущество – это да… – Я посмотрел на зажатый в руке нож и пришел к выводу, что в словах собеседника есть определенный смысл. Дали бы чем тяжелым по башке, и поминай как звали. Холодная рукоять жалила ладонь иглами стужи, и пришлось убрать клинок в чехол. От греха подальше. – Тогда чем обязан?

– Да так – познакомиться решил, – улыбнулся парень, синеглазые спутники которого, оставив нас наедине, разошлись в разные концы двора. – Вживую, так сказать…

– Тогда давайте знакомиться. – Я пошевелил пальцами левой рукой и с облегчением понял, что кости не сломаны. Правда в голове сразу зашумело, но это уже мелочи… – Вот вы, собственно, кто такой?

– Координатор. – Парень глянул на меня поверх солнцезащитных очков, и от пронзительного взгляда темно-синих глаз без малейшего намека на зрачки меня передернуло.

– Вас так и зовут – Координатор? – криво усмехнулся я, пытаясь не выдать своего замешательства.

– Можешь звать меня хоть Принц Вьюга, принципиально ничего от этого не изменится, – не обиделся на шутку парень и одернул полу черной кожаной куртки.

– Учту, – кивнул я, чувствуя, как через фуфайку от земли и кирпичной стены начинает пробираться холод. – Спасибо, кстати, что с цеховиками помогли.

– Будем считать, что мы квиты, – сбил снег с каблука высокого кожаного сапожка координатор. – Я в некотором роде своей карьерой именно тебе обязан.

– Так вы из этих… – протянул я. – Знаете, как о вас «Несущие свет» отзываются?

– Наслышан, – поджал губы парень, лицо которого никак не удавалось толком рассмотреть. Неприметное оно какое-то. Отвернешься – и забудешь. К тому же это мне он парнем кажется, сколько ему лет на самом деле, так с ходу и не скажешь. И двадцать может быть, и все сорок. – Тебе ли не знать, что агитки обычно имеют мало отношения к реальному положению вещей? И пропаганда «Несущих свет» не исключение.

– Хрен с ними, – просипел я, пытаясь подняться на ноги, но решил, что пока этого делать не стоит – слишком уж кровь в подбитом виске запульсировала. – Чего хотели-то?

– Мы хотим тебя нанять, – внимательно уставился на меня парень и замолчал.

– Да ну? – здорово удивился я. – И прям деньги заплатите?

– Обязательно.

– Интересно, – хмыкнул я. – А кто это – «мы»?

– Если тебе так проще – Стужа, – нисколько не смущаясь, заявил парнишка.

– Работать на врагов человечества? – скривился я. – У вас таких денег нет.

– Зато мы хорошо торгуемся. – Координатор сунул руки в карманы куртки. – А насчет врагов… Это все стереотипы. Наше, если так можно выразиться, объединение не ставит перед собой задачи причинения вреда кому бы то ни было. Нам просто нужны гарантии собственной безопасности. Никому, по большому счету, не нужен этот мир…

– Да ну?

– Точно тебе говорю. По сути – все дело в обычной конкурентной борьбе за энергоресурсы. – Парень поднялся с полимера. – Одни несут демократию в обмен на нефть, другие угробили миллионы жизней из-за плодородных земель или золота. А тепло… Тепло – точно такой же ресурс. И можешь быть уверен, если контроль над межпространственными тоннелями получат Хранители, вашему миру придется куда хуже. Зря смеешься. Все, что надо нам – это и дальше иметь возможность сливать в Приграничье излишки энергии. Мы хотим сохранить статус-кво, не больше и не меньше. А вот наши оппоненты спят и видят, как бы за чужой счет осуществить глобальное потепление. Но если в одном мире потеплеет, то что произойдет в другом?

– Похолодает, – чувствуя, что именно такого ответа от меня и ждут, все же не стал отмалчиваться я.

– Закон сохранения энергии в чистом виде, – усмехнулся и встал с ящика координатор. – Заметь – не мы его придумали.

– Чего вы от меня хотите? – Опираясь на стену, я медленно поднялся на ноги. – И давайте короче – если найдут трупы…

– Не найдут, – раздраженно мотнул головой парень. – А надо нам, что и всем остальным, – ножи.

– Почему тогда этот не забрали? – наклонив голову, в которой пульсировали вспышки боли, попытался отдышаться я. – Или вам сразу два надо? Оптом?

– В идеале четыре, – спокойно заявил парень. – Но хватит и двух. Мы готовы предложить тебе десять тысяч серебром за каждый клинок.

– Сколько?! – ошарашенно переспросил я, на мгновение забыв даже про терзавшую голову боль.

– Десять тысяч. За каждый клинок. Серебром, золотом или банкнотами, на твое усмотрение. При условии, что ни Хранитель, ни называющий себя Хозяином ренегат не получат в свое распоряжение второй нож.

– Круто. – На какое-то время мне даже захотелось поверить в порядочность собеседника, но врожденная недоверчивость все же взяла верх. – Пять минут назад у вас был прекрасный шанс сэкономить десять тысяч. Объясните мне тупому – почему вы им не воспользовались?

– Твой нож… немного дефектный.

– Это как? – здорово удивился я.

– Ты ведь знаешь, зачем этот пресловутый Первый Хранитель создал инструмент в виде ножа? – вновь уселся на полимер координатор. – Не ту байку про необходимость жертвоприношения, а как оно было на самом деле?

– Да, – ненадолго задумавшись, решил ответить правду я. Не нравился мне этот координатор. Не как человек – не водку же с ним пить, в самом деле, – а тем, что никак разобраться в нем не получалось. Человек это или нелюдь, под человека маскирующаяся? А? Нет, думаю, все же человек. Выходит, те самые ортодоксы настолько к условиям вечной Стужи приспособились, что вынуждены людей для агентурной работы здесь вербовать? Или им просто чужими руками жар загребать привычней?

– Так вот – этот клинок предназначен высасывать и аккумулировать в себе чужие жизни. Но Первый Хранитель немного перестарался и получил в итоге то, что получил. И теперь любой, кто попытается работать с помощью одержимого жаждой крови инструмента, очень и очень рискует.

– А как же я?

– Вероятно, он нашел в тебе родственную душу, – усмехнулся парнишка. – И если уж Первый Хранитель не смог взять его под контроль и решил для начала изничтожить тебя… Боюсь, для настоящей работы такой нож уже непригоден.

– Работы?

– При одновременном использовании двух или более клинков появляется возможность полностью заблокировать созданные первоначальным ритуалом энергетические потоки. А при желании и перехватить контроль над проложенным между мирами тоннелем. Или создать новый.

– Нож из Чертова провала, так понимаю, уже у вас? – догадался я.

– Все может быть, – уклонился от прямого ответа координатор. – Так ты согласен?

– Скажите уже прямо – чего вы от меня хотите?

– Принеси нам еще один нож.

– Где я его возьму?

– Один из клинков хранится где-то в Форте. Одним завладел посланник Хранителей. Последний у ренегата, но до него тебе не добраться. И вообще, если дорога жизнь, держись от бывшего Хранителя подальше.

– Условия оплаты остаются в силе?

– Да. Срок – до Черного полдня. Если не уложишься, Цитадель сровняет Форт с землей.

– Энергии-то у вас хватит?

– За нас не беспокойся, – поправил темные очки парень. – И мой тебе совет – избавься от своих подельников. Мы подозреваем, что с ними не все чисто.

– Со всеми?

– С теми, которые мужского пола.

– Приму к сведению, – кивнул я. – Такой вопрос: найду нож, как связаться с вами? И какие гарантии моей безопасности опосля? Аванс тоже не помешает.

– Желай мы твоей смерти, навсегда оставили бы вмороженным в глыбу льда. Неужели ты и в самом деле считаешь, будто настолько крут, что пули не берут и враги сами как мухи дохнут? Сколько раз мы тебя из петли вытаскивали – и не сосчитать. – Поднявшись на ноги, координатор вынул из кармана и метнул в меня сверкнувшую расплавленным серебром звеньев цепочку. – Как найдешь нож, сами узнаем.

Инстинктивно я выставил вперед руку, и просочившийся сквозь пальцы металл холодным браслетом охватил левое запястье. Мгновением спустя иглы стужи до костей проморозили предплечье, и от неожиданно резкой вспышки боли голову заволок туман беспамятства.

Думаю, отрубился я всего на какую-то долю мгновения, но и этого времени хватило чужой воле, чтобы сорвать печати с каких-то совсем уж неприметных дверей в подсознании. Вырвавшиеся на свободу воспоминания наложились на окружавшую действительность и на несколько ударов сердца даже затмили ее своей достоверностью.

Плеск воды под ногами. Бешено стучащее после долгого бега сердце. И льющийся сверху призрачный свет.

Высокая болотная трава. Подступившая со всех сторон молочная пелена тумана. И зависшее прямо над головой основание ледяной Цитадели.

Грязь. До боли сдавившая запястье цепь мультичар. И горькое осознание собственного бессилия.

Холод ледяной могилы. Звучащие в голове слова на неизвестном языке. И волнами накатывающее беспамятство…

Охнув, я медленно осел в снег и часто-часто задышал, пытаясь прогнать подступившее безумие. Все будет хорошо, все будет хорошо…

Замечательная на самом деле мантра: «все будет хорошо». Главное – мозги суметь отключить, чтобы своим рациональным подходом весь эффект от самовнушения на нет не свели. Ну с мозговой активностью мы как-нибудь справимся, а вот воспоминания обратно в резервации загнать уже не получится. Но, может, это и к лучшему?

С кряхтеньем поднявшись с земли, я отряхнул фуфайку и без особого удивления заметил на полимере стопку из десяти червонцев, оставленных координатором. Купить решили? Ладно, мы люди не гордые, от подачек отказываться не будем. Тем более на денежном фронте – дело швах.

Ссыпав зазвеневшие золотые кругляши в карман, я поплелся со двора, с трудом удерживаясь, чтобы не начать тихонько подвывать себе под нос. Все тело кололи иголки начавшей расходиться крови, ныли суставы, ломило кости, да и приложенный к желваку на виске снег совершенно не помог снять боль.

И все же – отвратительное самочувствие волновало сейчас меньше всего. И даже необходимость убраться подальше от злосчастного проулка, в котором остались промороженные трупы цеховиков, не могла отвлечь от бродивших в голове мыслей.

Как свыкнуться с мыслью, что ты всего лишь марионетка, которую в нужный момент дергают за веревочки? Нет – хуже того: биток, которым загоняют в лузы другие шары. А иногда и просто ради спортивного интереса тычут кием, наблюдая за хаотичными рикошетами от бортов. На дурака…

И что – смириться с тесным ошейником чужой воли? Или выйти из игры, просто пустив пулю в висок?

Нет! Не дождетесь! Вы все еще пожалеете, что не отправили меня в края вечной Стужи, пока была такая возможность. Решили использовать недоумка Льда в своих целях? Что ж, теперь его – тьфу ты! – моя очередь. Устрою вам еще…

Немудреная бравада несколько ослабила колотившую меня с ног до головы нервную дрожь, а пронзительный ветер и вовсе заставил задуматься о поиске укрытия. И так холод собачий – весь заколел уже, – так еще и продувает насквозь. И лазурное солнце, паскуда такая, почти над головой зависло. Перебежав через Красный проспект, я свернул в первую попавшуюся подворотню. Пора привести мысли в порядок, а то голова уже пухнет.

Хотя что принципиально нового поведал мне координатор? Хрен да маленько. Куда важнее вернувшиеся воспоминания о заточении в ледяной пирамиде. Выходит, слугам Стужи все же удалось перехватить меня на болоте после захвата нашей группой лаборатории по производству мозговертов. И не просто захватить, но и промыть мозги. Да так ловко, что даже Хранитель, чтоб ему было пусто, ничего не заметил. Возникни у него хоть малейшие подозрения, и ноги бы его у Чертова провала не было. А эти гады ловко все провернули: всех стравили, а сами под шумок ножом завладели.

Так что это получается, своими новыми способностями я хозяевам Цитадели обязан? И живучесть и везучесть – это все оттуда идет? Погано-то как. А если они надумают кислород перекрыть?

Стоп, стоп… Если бы все обстояло именно так, то в инструктаже, устроенном координатором, не было бы абсолютно никакой необходимости. Адепты Стужи – ребята рациональные до мозга костей. Так что тут концы с концами не сходятся. Да и цепь мультичар эта… И на хрена только у Ворона ее купил?

Я попытался подцепить ногтем плотно охватившую запястье цепь, но лишь сморщился от неприятного ощущения, а из-под звена выступила капелька крови. Все ясно: в мозги залезть или не сумели, или побоялись, а с этой штукой так и так никуда не денешься. Думаю, чары туда залили весьма специфические. Как там говорят: «шаг вправо, шаг влево»? Вот-вот. Что-то типа того.

А может, координатор не лукавил, и его хозяева действительно заинтересованы лишь в поддержании статус-кво? Да ну и пусть поддерживают сколько угодно, только не за мой счет!

Разозлившись, я начал прикидывать, как бы мне удрать из Форта до Черного полдня, но, как назло, ничего путного в голову не приходило. Более того – холодные звенья цепи мультичар сдавили руку, и левая кисть разом потеряла чувствительность. Попытавшись взять взбесившуюся железяку под контроль, я начал изучать ее внутренним зрением и без всякого удивления обнаружил, что ничего не выходит. Будто не чародейский артефакт на руке, а мертвый кусок железа.

И как это расценивать? Не иначе, как прямой намек – и не думай, что отсидеться получится. Не уложишься до Черного полдня, первым огребешь. Черт бы побрал лазурное солнце и эти проклятые ножи! Судьба Форта меня волнует меньше всего, а вот собственная шкура дорога, и не только как память. Мне еще пожить охота…

Усевшись на занесенную снегом ступеньку покосившегося крыльца, я впервые за последнее время пожалел, что нет выпить. Тяпнул бы сейчас соточку и полез напролом, как обычно. А так – думать приходится. А думать на заданные темы – особенно если от них мурашки по коже, – занятие не из приятных.

Несколько минут, я бездумно таращился на стены домов, где смешивались тени двух солнц – желтого и лазурного, а потом тяжело вздохнул и, наконец, признался самому себе, что выйти из игры прямо сейчас никак не получится. Да нет, получиться-то оно получится, но какой ценой? Последствия столь опрометчивого поступка будут чреваты крупными и скорее всего фатальными неприятностями.

Почему? Из Форта сорваться возможности нет – раз. Цепь на запястье – два. Сложим эти моменты – и что получим? Правильно: не найду нож, подохну вместе со всеми. А если найду… Тогда у меня со слугами Стужи совсем другой разговор будет. Если он вообще – будет. Все ведь об одном толкуют: используя одновременно два ножа, можно построить портал в нормальный мир. Как? А это по ходу дела выяснять будем.

Левое запястье заломило, холодная цепь потяжелела и вновь проявила себя как нечто большее, чем простой кусок железа. Настырные щупальца чужой воли попытались выжечь из меня крамольные мысли, но тут уж я не сплоховал и заблокировал обжигавшее холодом заклятие. С каждым разом колдовать получалось все проще и проще. Уж даже не знаю, что было тому причиной: инъекция супермагистра или постепенно всплывавшие из подсознания навыки, невольно приобретенные в ледяной пирамиде.

Хотя многого ли я добился? По сути, ситуация патовая – вложенные в цепь мультичар заклинания худо-бедно заблокировал, но снять эту чертову цепь никак не получится. Не ножовкой же ее резать, в самом деле…

Ладно, разберусь по ходу дела. Другой вопрос на повестке дня стоит – возвращаться ли за своими подельниками? Координатор, сволочь, туману напустил, но зачем бы ему врать было? Тем более что и Напалм и Ветрицкий – товарищи, мягко говоря, скрытные. Пиромант мутный какой-то в последнее время, Николай, тот и вообще странно себя ведет…

Вот только возвращаться за ними придется в любом случае – там распечатки СЭС остались. А есть у меня одна идейка, которую стоит проверить. К тому же Напалм обещал насчет побега из Форта через своих знакомых разузнать. И не стоит забывать, что помимо слуг Стужи мной еще масса народа интересуется. Начиная дружинниками и сектантами и заканчивая Сестрами Холода и цеховиками. Интересуются, да…

Но если подозрения координатора не лишены оснований… Нет, надо бы как-нибудь подстраховаться.

Когда я вернулся на Торговый угол, там, как обычно, торчала оставленная прямо посреди перекрестка «газель» с синими полосами на бортах. Злые дружинники без особого азарта обыскивали водителя припаркованного на обочине грузовика и внимательно изучали документы на ржавые железные бочки, которыми был забит кузов полуторки. Все же заступившие на дежурство охранники наблюдали за этим безобразием, спрятавшись от лучей лазурного солнца под навесом одного из пустовавших торговых павильонов.

– Работаете еще сегодня? – перебежав дорогу, уточнил я у настороженно оглядевших меня парней.

– До обеда. Завтра выходной, – поежился от пронзительного порыва ветра один из охранников.

– Понятно, – кивнул я и, заметив заинтересованный взгляд залезшего в кузов грузовика дружинника, быстренько заскочил в торговавшую амулетами лавку с претенциозным названием «Серый святой». И, растирая покрасневшее лицо, пожаловался вышедшему на звон колокольчика хозяину лавки: – Собачья погодка на улице. Ветер насквозь продувает, лазурное солнце еще…

– Вы к нам раньше заходили? – внимательно поглядел на меня худощавый мужчина в круглых очочках с толстыми линзами. В своем строгом костюме среди витрин с образцами амулетов он казался, по меньшей мере, хранителем музея.

А витрин было немало. И чем дальше от входа, тем разнообразней становились лежавшие в них талисманы. Деревянные, керамические, фарфоровые, металлические и выточенные из драгоценных камней. Гладко отполированные и покрытые сложной гравировкой или рунами. Грубые поделки и настоящие произведения искусства. Неподготовленный человек от такого разнообразия мог запросто растеряться, но для начала внимание следовало обратить на цвет задников. Синий цвет говорил о том, что амулет сработан колдунами, желтый – чародеями, серый – магами, красный – алхимиками, а черный – и вовсе неизвестно кем. Раньше, помнится, еще зеленый был, а теперь ни одной вещицы ведьмовской работы не вижу.

– Было дело, – не стал отрицать я, но и напоминать подробности последнего сюда визита не решился. Ни к чему это. А узнать он меня – фиг узнает. Даже с феноменальной памятью на лица. Слишком уж рожа пока перекорежена. Хотя по сравнению с тем, что было до инъекции супермагистра – небо и земля. – Решил вот по старой памяти снова к вам заглянуть…

– Похвально, – расслабился протиравший бархатной тряпочкой какой-то латунный амулет торговец. – Чем могу служить?

– Вы знаете, есть такие спецпули… Нет-нет, я не за ними пришел, – сразу же пришлось успокаивать хозяина лавки мне. – Не за ними. Просто, говорят, существуют специальные чары, от которых такие пули детонируют…

– Существуют, – отложил амулет вместе с тряпочкой на стол торговец. – И что?

– А насколько сильно они детонируют? – перевел я взгляд с висевших у стены пучков черных перьев на сверкавшую драгоценными камнями подвеску, помещенную в отдельную витрину прямо под освещавшей помещение чародейской лампой.

– Да как вам сказать? Сильно или несильно – каждый для себя сам определяет, – проследил за направлением моего взгляда хозяин. – Так же как красиво и некрасиво.

– Логично, – согласился с ним я. – Тогда, чисто теоретически, допустим, в магазине пистолета девятого калибра восемнадцать спецпуль. Что будет с рукой человека, если они вдруг, опять-таки чисто теоретически, сдетонируют?

– Чисто теоретически, – ответил торговец, явно все еще пытавшийся вспомнить, где он раньше мог меня видеть, – ему оторвет кисть. На практике магазин в таких ситуациях редко когда бывает полным и дело обходится ампутацией пальцев.

– Вот оно как, – задумался я над словами хозяина лавки и теперь уставился на покрытый сложной гравировкой металлический жезл, в назначении которого с ходу разобрать не удалось.

– А с какой целью интересуетесь? – Торговец убрал начищенный до блеска амулет в верхний ящик конторского стола и вытер руки о замызганное полотенце.

– Мне интересно, сколько бы стоил заряженный такими чарами амулет? – провел я рукой по панно, выложенному из полудрагоценных камней. – Если не ошибаюсь – это какой-то охранный артефакт.

– Чисто теоретически такой артефакт стоил бы никак не меньше двух рублей серебром. – Торговец открыл одну из витрин и достал какую-то костяшку.

– Почему – теоретически? – насторожился я.

– Они выведены из гражданского оборота, – объяснил хозяин лавки. – Артефакты подлежат конфискации, их владельцы будут вынуждены уплатить весьма солидный штраф в казну.

– Как интересно! – огорченно протянул я. – Разрешение, так понимаю, получить нереально?

– Все продается в этом мире и все покупается. Вопрос в цене. Ну да мы не о том, – пожал плечами торговец и протянул мне резную костяную трубочку. – Есть масса не менее замечательных артефактов. Вот, например, что вы скажете об этой вещице?

– «Кошачий глаз», – потер я пальцами теплую костяшку, в которую было залито заклинание, позволяющее видеть в полной темноте. – Полностью заряженный. Стоит не более полуимпериала.

– И, что самое важное, не подлежит обязательной сертификации, – внимательно уставился на меня торговец.

– Это, конечно, плюс. – Я осмотрел амулет внутренним взором, но не смог обнаружить ничего подозрительного. Разве что заклинание в нем какое-то скользкое. Ты его прощупываешь, а взгляд так в сторону и уходит. Никак на биении в костяшке энергетической жилки сосредоточиться не получается. – Вы, полагаете, он мне может пригодиться?

– Если вы готовы выложить за него два рубля серебром, – кивнул хозяин лавки.

– Полтора.

– Продано! – не стал упираться торговец. – Его, главное, заблаговременно активировать надо. Очень занимательные метаморфозы тогда произойдут.

– Понятно. – Я отсчитал шесть червонцев и выложил их на канцелярский стол. И без этих пояснений, наконец, удалось уловить искусно укрытое под безобидной оболочкой запрещенное заклинание. Но это мне. Простому гимназисту провести такую проверку никогда в голову не придет. – Гарантия?

– Еще никто не жаловался. Но если что – приходите, заменим, – радушно улыбнулся хозяин лавки и смахнул монеты в ладонь. – Что-нибудь еще?

– Да смотрю – у вас совсем ведьмовских талисманов не осталось… – Я обвел рукой витрины, ни у одной из которых не было зеленого задника. – Даже странно как-то…

– Демпинг и недобросовестная конкуренция, – помрачнел мой собеседник. – Даже с минимальной накруткой их поделки у меня стоят дороже, чем если покупать их напрямую.

– А сколько времени придется убить на поиски? У ведьм обычно выбор небогатый.

– До недавнего времени так и было, но теперь они просто выдавливают конкурентов, – горестно вздохнул торговец. – Три лавки на северной окраине открыли. Три! А денежных покупателей у нас раз, два и обчелся…

– И с чем связывают такую экспансию? – не показывая своей заинтересованности, все же поинтересовался я.

– Точно никто ничего не знает.

– А не точно?

– Вас интересуют слухи? – Торговец снял очки и прищурился.

– Меня интересует ваше мнение.

– Мое мнение – в Лиге назревают большие перемены, – подошел к своему столу хозяин лавки. – Не знаю, кто или что их вынуждает, но Сестры Холода начали реформировать свою архаичную организацию.

Я остановился у входной двери:

– Вы о разрешении браков?

– О браках, о мужчинах-наемниках, о гетто, о расширении торговли, – начал перечислять, загибая пальцы, торговец. – Поодиночке – это пустяки, но вот в совокупности…

Я кивнул и вышел на улицу. Дружинники по-прежнему мотали кишки пытавшемуся что-то втолковать им водителю, и мне удалось незаметно проскользнуть в ближайший проулок. Слова хозяина «Серого святого» запали в душу, и никак не удавалось убедить себя, будто происходящее в порядке вещей. Слишком уж долго валькирии безвылазно сидели на западе Форта, и слишком активно они начали подминать под себя северную окраину. Не говоря уже о других странностях. И даже попытка захватить меня вполне укладывалась в несколько параноидальную теорию о том, что они заключили с кем-то негласный союз.

Но с кем? Горожане, судя по рассказу Гадеса, отпадают. Остаются контролирующий Северореченск Хозяин, слуги Стужи и Хранитель. Учитывая прошлые заигрывания валькирий с Крисом, логично предположить, что они спутались со Стужей, но в этом случае у них не было причин объявлять на меня охоту. И Хозяину спускать на меня собак пока не за что. Неужели Хранитель подсуетился? Похоже на то. Он хоть и Третий, но мозги пудрит – будь здоров.

Решив не забивать голову всякими домыслами, я остановился напротив трехэтажного дома, на первом этаже которого красовалась свежевыкрашенная вывеска: «Травница». Прямо к обитой лакированными рейками двери был пришпилен листок с нехитрым перечнем услуг: «Снятие порчи, привороты, отвороты, гадание на крови, целебные снадобья, амулеты и талисманы».

Решив, что вряд ли мое описание успели довести до всех работающих на Лигу ведьм, я открыл заскрипевшую дверь и поднялся по темной лестнице на второй этаж. Там – в небольшой комнатке с единственным, выходящим во двор окном, – и обнаружилась приветливо улыбнувшаяся старушка, которая куталась в протертую во многих местах шаль.

– Присаживайся, милок, – заметив мой помятый вид, указала она на покосившийся стул. – Что беспокоит? Прихворал?

– Спасибо, постою, – отказался я, разглядывая полностью занимавший одну из стен стенд с амулетами. Сразу бросалось в глаза, что новенькая витрина смотрится на фоне обшарпанной мебели и потемневших от влаги стен несколько чужеродно. Выходит, и в самом деле ведьмы всерьез за расширение ассортимента своих торговых точек взялись. – А беспокоят меня, бабушка, мысли…

– Погадать надо, душу успокоить, – предложила ведьма и перестала улыбаться. Исчертившие ее лицо морщины сразу сделали похожим его на печеное яблоко.

– Мне бы что-нибудь посущественней, – покачал головой я и заглянул в стоявшую на приткнувшемся у окна столике эмалированную миску с облезшим дном. – Поэффективней…

– Загадками говоришь…

– Да прям! – Я расправил поникшие листья чахлой травы, росшей в горшке на подоконнике, и повернулся к старухе. – Думаю, меня компаньон обмануть хочет…

– Порчу не навожу. Нехорошее это дело, – сразу сообразила к чему идет дело ведьма.

– Зачем порчу? – возмутился я. – Как брата его люблю, но пику в почку заполучить радости мало. И до такого дойти может, финансы на кону немалые стоят…

– Ну и чего ты от меня хочешь? – успокоилась бабулька, заслышав о деньгах.

– Да мне бы амулет какой, чтоб, если бузить начнет, – успокоить. – Я присел на край стола. – Поспать чтоб прилег часов на сколько-нибудь…

– Не переверни стол, – сварливо предостерегла меня ведьма. – Сделать такой амулет дело нехитрое, но…

Я молча вытащил из кармана фуфайки ссохшийся, весь в бурых пятнах крови платок, которым Напалм вытирал посеченное осколками бутылки лицо.

Старуха забрала у меня платок.

– Два червонца.

Так же, не говоря ни слова, я выложил на потемневшую столешницу две золотые монеты.

Бабка поднялась из продавленного кресла, потерла черным ногтем червонцы и, убрав деньги в карман, принялась что-то тихо напевать себе под нос. Ловко скрутив из расправленного платка куклу, она выдернула из своей шали несколько длинных нитей и обмотала ими получившуюся поделку.

– На три дня хватит, – протянула ведьма отдаленно напоминавшую человека куклу.

– Мне что, иголки в нее втыкать? – Я сразу же спрятал скрученный платок в карман фуфайки. Никакого колдовства почувствовать не удалось, но у ведьм не все так просто…

– Иголки? Умник выискался. – Выполнив работу, старуха сразу потеряла ко мне всякий интерес. – За нитку дерни, да так, чтобы узелок развязался.

– Дерни за веревочку, получишь результат, – пробормотал я себе под нос и, не прощаясь со старухой, вышел из комнатки на лестничную площадку. От спертого воздуха замутило и, спускаясь по ступенькам, приходилось страховаться, упираясь рукой в стену. Или меня так с голодухи мотает?

Щурясь от бивших прямо в глаза лучей лазурного солнца, я пробежал через двор, нырнул в арку и выскочил на Красный проспект. Отчаянно засигналивший грузовик, в кузове которого загремели бочки, едва не зацепил меня бортом и, проехав с десяток метров, остановился.

– Охренел совсем?! – заорал обежавший кабину с монтировкой в руке водитель. – Куда прешь?! Глаза разуй!

– Извини, брателла, задумался, – приложил я правую руку к груди. – Отпустили тебя эти упыри?

– Задумался он! – по инерции рявкнул молодой парень, но сразу же успокоился. – Отпустили. Все кишки вымотали, суки…

– Работа у них такая.

– У меня тоже работа, – пнул колесо злой водитель. – И с заказчиком мне объясняться. И с хозяином тоже. А еще машину в гараж вернуть надо и как-то до дома добраться.

– Далеко едешь? – остановился рядом я.

– На промзону. Химикалии какие-то, будь они неладны, везу.

– Подбросишь?

– Залазь, – распахнул свою дверцу парень. – Курить есть? А то у меня эти козлы все выгребли.

– Не травлюсь, – покачал я головой, залезая в кабину. – За перекрестком Кривой и Красного киоск есть, поехали – с меня пачка.

– Да деньги есть. – Парень надел солнцезащитные очки. – Мне б прямо сейчас подымить – а то так даже ехать страшно: трясет всего. Вывели твари…

– Тут ехать-то, – поерзал на холодном сиденье я. – Доползем.

– А куда деваться? – завел машину парень и протянул мне руку. – Леня.

– Саня. – Мне показалось разумным не светить свое прозвище. А то еще аукнется где…

– Ну, с богом, – вывернул руль Леня и, дернувшись, грузовик начал набирать скорость.

Ехать и в самом деле оказалось всего ничего: сиденье подо мной только-только начало отогреваться, когда, миновав перекресток, автомобиль выехал на обочину и ткнулся бампером в отвал снега прямо напротив киоска с залихватской надписью: «Наше дело – табак!». К моему удивлению, на улице оказалось достаточно многолюдно: поблизости топтался наряд дружинников, а в одноэтажный пристрой к жилому дому то и дело заходила самая разнообразная публика. Из трубы на крыше пристроя валил дым, а запах свежей выпечки почувствовался даже в кабине. Это еще что за заведение? Не было здесь ничего такого.

– Жратвой запахло, – сглотнул я слюну, пока Леня рылся по карманам в поисках мелочи.

– Вон кулинарию открыли.

– Слушай, купи пожевать чего-нибудь, – сунул я водителю золотую десятирублевку. – А то желудок сводит – сил нет. И себе возьми…

– Да есть у меня деньги, – попытался отказаться парень, но я уже вытолкнул его в приоткрытую дверцу кабины на улицу.

Накинув на голову капюшон короткой куртки, Леня сунул в карман вытащенный из замка зажигания ключ, купил пачку папирос и трусцой побежал к кулинарии. Дружинники проводили его задумчивыми взглядами, потом уставились на грузовик – я сразу же откинулся на сиденье и прикрыл глаза, – но подходить не стали. Видать, у них здесь и без нас есть с кого деньгу сшибить.

Вернувшийся минут через десять Леня передал мне оставшуюся с червонца сдачу и сунул странный бутерброд: меж двух вовсе немаленьких и еще горячих лепешек оказался слой то ли жареных, то ли тушеных овощей, в котором иногда даже попадалось мясо птицы. Или курица, или еще какая дичь…

Блин, ну и как это чудо есть? Оно ж в рот не пролезет! Впрочем, голод не тетка, и вскоре удалось расправиться с лепешками, при этом почти не обкапав и без того засаленное сиденье.

– Поехали? – вытер руки о валявшуюся под ногами грязную тряпку водитель.

– Поехали, – кивнул я и попытался поудобней устроиться на сиденье. Хотя подремать, конечно, вряд ли получится: трясет эту колымагу – будь здоров. Так что я не стал закрывать глаза и с интересом посматривал по сторонам. Вот ведь какое дело – вроде ничего в Форте не меняется, а выпади из жизни на несколько месяцев, тут же голова от нововведений кругом пойдет. Тут питейное заведение открылось, там дом сгорел. Все течет, все меняется. – Чего везешь-то?

– Удобрения на Ферму. – Леня газанул, и грузовик успел проскочить перед выезжавшими со дворов санями с бойцами «Красного декабря». – Нет, ты видел, как я их? А? Одно слово – уроды!

– Пальнут еще, – предупредил парня я.

– Кишка тонка, – беспечно отмахнулся тот. – Понацепляли красных повязок, все можно, что ли? Ничего, им еще покажут, где раки зимуют…

– Думаешь?

– С остальными уродами разберутся и за этих примутся…

Я хмыкнул и, как завороженный, уставился в лобовое стекло: с противоположной стороны дороги, именно там, где не без моей помощи закончил свой жизненный путь Герман Бергман, торчала черная стела. Казавшийся единым монолитом каменный шпиль поднимался выше крыш соседних домов, и лучи двух солнц будто гасли, попадая на грани жутковатого памятника.

– Ты чего? – удивленно посмотрел на меня Леня и сразу все понял. – А! Не видел, что ли, раньше? Меня по-первой тоже в дрожь бросало. Ничего, привык уже.

Я только кивнул, но так ничего и не сказал. Если б только мурашки по коже – чуть кондратий от неожиданности не хватил.

Подпрыгивавший на колдобинах грузовичок проехал дальше, свернул с Кривой на уходившую к промзоне дорогу и вскоре нырнул под железнодорожный мост. Где-то справа остались и Арсенал, и район Гимназии, а слева потянулись бетонные коробки заброшенных цехов. Редко-редко в той стороне поднимались к небу и развеивались ветром клубы дыма, да мелькали пятна свежеокрашенных строений. Дорога была расчищена из рук вон плохо, несколько раз Лене только чудом удалось вырвать из снежного плена забуксовавший грузовик.

Вскоре автомобиль свернул на уходившую в глубь промзоны улицу, и я распрощался с подбросившим меня парнем. Если напрямик, то здесь не так уж и много топать осталось. Главное, до проспекта Терешковой добраться, а там и до общаги рукой подать. Только бы на облаву ненароком не нарваться. По идее – искать нас должны много восточней, но, как говорят, для бешеной собаки десять верст не крюк. Особенно если она на снегоходе…

Впрочем – обошлось. К тому же удалось пристроиться на задок обогнавших меня саней – благо вознице разговаривать с лошадьми надоело хуже горькой редьки, и он даже обрадовался появлению благодарного слушателя. А я и в самом деле был ему немало благодарен: во-первых, ехать это не на своих двоих по заснеженной дороге тащиться, а во-вторых, возница же не всякую ахинею нес, а последними слухами делился. О бунте уродов, о горожанах, Воеводе и всех-всех-всех. Думаю, не соберись он сворачивать в глубь промзоны, и о королях и капусте разговор бы зашел. А так – пришлось спрыгивать с саней и тащиться дальше пешком.

Слева давно уже тянулся покосившийся бетонный забор, за ним возвышались заснеженные развалины цехов. Хоть полк в засаде прячь, никто не углядит. Справа обзор ничуть не лучше: высокая насыпь железнодорожных путей начиналась метрах в десяти от укатанной санями дороги. Снег на ее склоне давно потерял белизну и был непередаваемого бурого оттенка. Из-за выбросов, не иначе.

Надо бы шагу прибавить, а то прихватят здесь, и даже кинуться некуда. Благо идти всего ничего осталось – вон уже верхние этажи многоэтажек на перекрестке проспекта Терешковой и Донецкого шоссе показались.

Темно-зеленый внедорожник с вырванной с мясом эмблемой производителя на небрежно выправленном бампере, почти неслышно урча мотором, выкатился из-под железнодорожного моста, когда я почти доковылял до следующей уходившей в промзону улицы. Это ж надо было так впухнуть! На борту автомобиля – ярко-синяя полоса явно не для красоты намалевана.

И что делать? Драпать? А куда? По таким сугробам даже до забора не успею добраться, как догонят и заломают. Вот если б хоть на полста метров разминулись…

Впрочем, водитель внедорожника не оставил мне времени на бесполезные душевные терзания и избавил от необходимости решать, имеет ли смысл совершить какую-нибудь глупость или прокатит и так. Не прокатило.

Газанув, автомобиль выбросил из-под всех четырех колес настоящие фонтаны снега и в один миг очутился совсем рядом. Распахнулись дверцы, и на дорогу выпрыгнули трое молодых парней. Двое с какими-то компактными пистолетами-пулеметами, один с залитым по самое «не могу» энергией чародейским жезлом. И печенкой чую – не простые «свинцовые осы» это. И даже не «огненный улей».

Тут-то меня и проняло по-настоящему. Разошедшиеся полукругом парни были наряжены в длинные коричневые балахоны с накинутыми на головы глубокими капюшонами. «Несущие свет»! Вот ведь прицепились гады!

Выхватив из кобуры пистолет, я начал медленно пятиться назад. Сектанты столь же неторопливо продолжили зажимать меня в клещи. Но это даже радовало – могли бы и пальбу открыть. А раз время тянут, значит, или приказ живым брать, или понимают – им в случае перестрелки тоже несладко придется. «Архангел» при любом раскладе несколько минут форы мне обеспечит. Вот если они врукопашную полезут… Хотя для рукопашной их одеяния не шибко подходят. Оно больше на защиту от лазурного солнца рассчитано.

– И этот здесь, – неприятно удивился я и от досады даже сплюнул на снег, когда из автомобиля вальяжно выбрался широко улыбавшийся Генералов. Его-то каким ветром сюда занесло? Неужели специально за мной ехал? Или случайно встретились? Ох, не верится что-то в такие совпадения…

– Бросай ствол, – перестав улыбаться, предложил он. – Бросай, не дури.

– Ага, разбежался, – поочередно нацеливая пистолет то на одного сектанта, то на другого, отказался я. – Давайте разойдемся по-хорошему?

– Не получится, – покачал головой Владимир.

– Чего привязались-то? – с досады поинтересовался я и тут же сорвался на крик: – Стоять! Стоять, кому сказал! Еще шаг и стреляю!

– Успокойся, – ничуть не испугавшись моей угрозы, облокотился на автомобиль Генералов. – Начнешь стрелять, сам же первым в крематорий и отправишься.

– Лучше уж так, чем к вам кроликом подопытным, – напряженно следя за наконец остановившимися парнями, заявил я.

– Вот так всегда, понапридумывают невесть что, а потом сами же и на стену лезут. – Владимир отвернулся от пронизывающего ветра и поднял воротник полушубка. – Что за люди такие?

– На себя поглядите, – огрызнулся я. – Если надо чего – излагайте. А то у меня дела.

– Нож отдай и проваливай. Нужен ты нам больно.

– Можно подумать, можно подумать… – Предложение Владимира меня совсем не удивило. Сначала пистолет выкинь, потом нож отдай, ну а раз пошла такая пьянка, и сам в машину лезь, чего уж теперь. – Не надо лапшу на уши вешать – без меня этот ножик вам как мертвому припарки.

– Ты столь высокого о себе мнения? – весело помахала мне рукой высунувшаяся из внедорожника Алина.

– И без тебя, Леднев, обойдемся. – Генералов неодобрительно посмотрел на выбравшуюся из машины девушку.

– Вот, значит, как, – вздохнул я. Натаскали замену, значит. А ведь, пожалуй, у нее может выгореть. Вон как аура янтарными брызгами стреляет. Мне такое чудо еще лицезреть не доводилось. Даже у Гадеса, на что старый маг силен, внутренняя энергетика менее насыщенная. Но есть одно большое-большое «но»: я знаю, что эта клятая железка собой представляет, а Алина – нет. И пусть ей десять лекций прочитали, все без толку. Ей бы пообтесаться как следует в Приграничье, промерзнуть… – Справишься?

– А сам как думаешь? – свысока глянула на меня девушка. – Я и там на многое способна была…

– Понятно. – Козырять своим положением в нормальном мире считалось в Форте дурным тоном и обычно выбивалось из болтуна всем, что под руку попадется. Но это не суть важно. Вопрос другой беспокоит: отдам нож – не попытаются ли повязать? Или им не до меня будет? В любом случае – обложили крепко, с боем разве что чудом вырваться получится. И стоит ли рисковать? Только вот на ту сторону без двух ножей портал не пробить, так? Но с переходом может и не выгореть, а пуля в лоб прямо сейчас со стопроцентной вероятностью светит…

– Что надумал? – поторопил меня Владимир.

– За каким лешим вас сюда занесло? – понимая, что особого выбора нет, я все же решил потянуть время. – Только не надо про случайность заливать…

– Нож отдашь? – проигнорировал мой вопрос Генералов.

– Сначала ответь, а там видно будет.

– Разве ты не знаешь, что отцу Доминику открыто многое? – язвительно поинтересовался Владимир.

– Многое, но не все, – нервно дернул я рукой с пистолетом, уловив краем глаза какое-то движение. Нет, почудилось. Черт – от нервов уже мокрый весь. Еще и руки дрожат. Вот дернется кто, и понесется… – Рассказывай.

– Да что рассказывать? – пожал плечами Генералов. – Во всем виноват твой интерес к замороженным трупам. Дальше продолжать или сам догадаешься?

– Продолжай. – Я переложил ГШ-18 в левую руку.

– С час назад дружинники обнаружили у Торгового угла странных покойников. Сразу же поставили в известность контрразведку. Кто-то видел, как поблизости крутился подходящий под твое описание тип. Кто-то видел, как этот тип уехал на грузовике. Остальное дело техники. Ну и чуточку везения.

– Ясно. – Я вытащил из чехла ритуальный нож и прищурился от отблеска лазурного солнца на его темно-синем лезвии. – Точно отпустите?

– Не сомневайся.

– С дороги отойдите, – заявил я сектантам, и дождавшиеся распоряжения Генералова парни подались в разные стороны.

– Нет, нож на дорогу положи, – остановил меня Владимир. – И к нам пинай.

– Да пожалуйста. – Чувствуя, как начинает течь по спине и бокам горячий пот, я, не отрывая взгляда от сектантов, осторожно опустил клинок на снег. Рукоять на прощание уколола холодом пальцы. – Так я пошел?

– Пинай.

Я переложил пистолет обратно в правую руку, глубоко вздохнул и пинком отправил заскользивший по наледи нож прямиком под внедорожник. И сразу же – пятясь, начал отходить к развилке, от которой в промзону уходила плохо расчищенная дорога. Мне бы до развалин добраться, а там замучаются в прятки играть. Не достанут.

Впрочем, теперь я и в самом деле мало интересовал Генералова, который опустился на колени и заглянул под днище машины. Вот сектанты, те на меня так косяка и давят, ладно еще остановить не пытаются. Следят, чтобы глупостей не наделал? А мне оно надо? Тут бы убраться поскорее отсюда. А Генералову не мешало бы не только на поступки других внимание обращать, но и тем, чего они не делают, озаботиться. А не сделал, на мой взгляд, Доминик одной прямо-таки напрашивающейся в его положении вещи – не приставил к залетному гостю Мстислава. И значит, возможны варианты…

Генералов поднялся на ноги, когда я уже добрался до дыры в бетонном заборе. Зло глянул в мою сторону, достал из внедорожника саперную лопатку и выпихнул ею из-под машины нож. Присевшая на корточки Алина сосредоточенно изучила украшенный узором клинок и осторожно взяла его в руки.

– Ну как? – заглянул ей через плечо Генералов.

– Холодно… – Прищурившись, девушка поднесла лезвие к лицу и вдруг одним плавным движением по самую рукоять воткнула клинок себе в глаз.

У Генералова с самого начала не было ни единого шанса: он только начал отшатываться, когда стремительно развернувшаяся Алина выдернула нож из окровавленной глазницы и полоснула Владимира по шее. Тот замертво рухнул в раскрытую дверцу машины, и брызги хлынувшей из рассеченного горла крови запятнали обивку.

Сектанты окрыли стрельбу с секундным запозданием и распластавшаяся над дорогой в нечеловечески стремительном прыжке девушка ускользнула от двух длинных очередей. Почти без замаха она ударила ближайшего к ней парня ножом в живот и тут же вырвала клинок из раны. Выронивший оружие сектант схватился за начавшее расползаться по коричневому балахону пятно, и вторым ударом Алина рассекла ему гортань.

Выпущенные почти в упор пули швырнули девушку на дорогу, и державшийся поодаль сектант с резным жезлом активировал смертоносные чары. Вот только рой «свинцовых ос» зарядом впустую взбил снег – будто и не почувствовавшая ранений Алина успела откатиться в сторону. Не ожидавший от девушки такой прыти сектант с пистолетом-пулеметом немного замешкался и тут же получил зачарованным ножом в солнечное сплетение.

Вскочившая на ноги одержимая, оставляя за собой кровавый след, бросилась к последнему оставшемуся в живых подручному Генералова, и тот решил действовать наверняка. Подпустив девушку поближе, парень выстрелил почти в упор. Алину крутнуло, угодивший ей в левый бок чародейский заряд раздробил ребра и в клочья разнес легкое, но все же сектант немного просчитался: уже падавшая на снег девушка выбросила вперед руку, и острие клинка полоснуло его по лицу.

Второй разряд чародейского жезла снес упавшей на дорогу девушке голову и навсегда успокоил одержимую. И только попавшая во власть каких-то потусторонних сил рука продолжала дергаться, пытаясь дотянуться клинком до зажавшего рассеченное лицо парня. Тот, не отрывая ладони от глубоко порезанной щеки, обессиленно осел в снег и начал отползать от слишком уж беспокойного трупа девушки.

И чего суетится? Не жилец ведь…

Подойдя сзади, я выстрелил ему в затылок – на войне как на войне, – и сбегал за оброненной Генераловым саперной лопаткой. Вернулся к продолжавшему дергаться трупу Алины, наступил ботинком на сжимавшую рукоять ножа кисть и в три удара перерубил тонкое запястье. Потом с трудом разжал холодные и твердые, словно камень, пальцы и не без колебания вынул из них нож…

И не почувствовал абсолютно ничего. Ни холода, ни заточенной в клинок злобы. Будто простую железку в руках держу, а не всеми демонами Стужи проклятую вещь. Неужели напился кровушки и заснул? С него станется.

Решив не тратить время на сбор трофеев, я сунул нож обратно в чехол, мимоходом глянул на застреленного мной парня – лучше уж от пули сдохнуть, чем по крупицам душу терять, – и быстрым шагом двинулся по направлению к Китаю. Хорошо бы, конечно, всех в машину затащить и красного петуха подпустить, только сейчас важнее время выгадать, чем пытаться улики скрыть. Кому надо, тот при любом раскладе знать будет, что именно тут произошло.

Тем более не станет это секретом для Доминика, который Генераловым и Алиной по большому счету разведку боем провел. Получится с ножом управиться – хорошо, нет – ну так игра еще не окончена. Одно только непонятно: если этот клятый нож постепенно силенок набирается, когда он меня схарчить с потрохами попробует? И почему до сих пор этого не сделал? Из непонятной симпатии? Ну-ну…

Перебежав через Донецкое шоссе, я поспешил убраться во дворы и, ежась от пронзительных порывов ледяного ветра, на чем свет стоит проклинал зависшее над головой лазурное солнце. Мало того, что глаза до слез режет, так еще и холод собачий. Надо пошевеливаться…

Почти из каждого окна тянувшейся вдоль Донецкого шоссе от проспекта Терешковой длинной девятиэтажки – той самой великой китайской стены, которой и был обязан названием весь микрорайон, – как и раньше торчали закопченные трубы. Вот только в лучах лазурного солнца грязные разводы копоти казались извивающимися тенями притаившихся где-то в небесной выси чудовищ.

Выглянувший из будки охраны парень что-то крикнул, но я не обратил на него никакого внимания и направился напрямик через неожиданно ухоженный двор. Частная собственность у них тут, понимаешь… В жопу их частную собственность – мне весь дом обходить совсем не улыбается. Здесь срежу.

Слишком уж бдительный охранник ничего предпринимать не стал, а дальше дворы пошли вовсе не такие ухоженные, и там уже всем было наплевать, кто я и куда иду. На легкую жертву, у которой карманы от денег пухнут, не похож – еще и нож на поясе – так какой смысл цепляться? Если приключений охота – их и побезопасней найти можно. Да и не видать никого на улице сегодня, только бы на дружинников не нарваться…

К счастью, никто мной по дороге до общаги не заинтересовался. Облегченно передохнув, я глянул на окна наших комнат и нахмурился: дым из трубы не шел. Может, конечно, они уже протопили или просто денег на уголь нет, но как-то это настораживает. Прищурившись, я быстренько исследовал пятиэтажку внутренним зрением и немного расслабился – могу, конечно, ошибаться, но неизбежных помех от активированных защитных амулетов или искрящихся энергией аур колдунов обнаружить не удалось. И это – плюс. Но и без минусов дело не обошлось – в наших комнатах никого. Ну и куда, спрашивается, мои компаньоны забуриться могли? Опять вторсырье собирать отправились? Не вовремя. С другой стороны, если ранец с распечатками там валяется, так еще подумаю, стоит ли вообще подельников разыскивать.

Поднявшись на крыльцо, я распахнул дверь и прошел через пустой вестибюль общаги к лестнице, ведущей на второй этаж. Выглянувший из своей конуры охранник проводил меня задумчивым взглядом, но стоило обернуться, моментально спрятался обратно. Спускавшийся по лестнице администратор тоже прошел, словно мимо пустого места. Ох, не нравится мне все это, ох, не нравится…

Подходя к двери двенадцатого блока, я окончательно уверился, что дело нечисто, но эта убежденность была основана исключительно на интуиции. А от обостренного чутья на опасность до приступа паранойи – один шаг. Даже шажок. Да и поворачивать обратно уже поздно: если в комнате засада, никто меня отсюда не выпустит. Начну дергаться – скрутят как миленького. А вот если по уму партию разыграть…

Остановившись у двери, я расстегнул фуфайку и долго рылся по карманам в поисках ключа. Наблюдай кто со стороны – ничего подозрительного при всем желании не заметил. Другой вопрос: почему бы мне просто не постучать?

Отперев замок, распахнул дверь, быстро заскочил внутрь и сразу же задвинул засов. Обострившаяся до звериного чутья интуиция кричала, что счет идет на секунды и, не проходя в комнаты, я выхватил из-под фуфайки обрез и метнулся в санузел.

Шаг, поворот – кто-то рванулся навстречу, но тут же отлетел на обколотый кафель, почти в упор словив винтовочную пулю. Грохот выстрела показался просто оглушительным, а отдача чуть не вывихнула запястье. Стиснув зубы, крутнулся на месте и пальнул картечью в боковую дверь – во все стороны полетели обломки фанеры, и в полотне образовалась здоровенная дыра.

Во второй комнате послышался какой-то шум, и со всего маху я врезался плечом в начавшую распахиваться дверь. Получив доской в лоб, не успевший отскочить парень навзничь растянулся на полу, но все же увернулся от летевшего ему в голову ботинка. И не просто увернулся, но и захватил, паразит, мою штанину.

Стены и потолок крутнулись перед глазами и, совершив нехитрый акробатический кульбит, я едва не влетел головой в стоявшую у кровати табуретку. Бугай моментально оказался на ногах, с оттягом пнул, но тяжелая подошва армейского ботинка врезалась в весьма своевременно подвернувшийся мне под руки табурет. Ничуть не растерявшийся парень навалился сверху и со всей мочи саданул кулаком прямо в лоб. Голову мотнуло, затылок стукнулся о покрытый линолеумом бетонный пол, и я поплыл.

В этот момент напарники бугая легко и непринужденно вынесли входную дверь – петли заранее подпилили, что ли? – но это уже ничего не решало: голова кружилась, а руки-ноги вмиг стали ватными. Тут не то что отмахаться, даже на четвереньки подняться не получится…

Отправивший меня в нокаут парень, не обращая никакого внимания на заскочивших в комнату подельников, врезал второй раз и достал из кармана короткой спортивной куртки наручники. Твою мать! Если забраслетят, то все – приплыли. Уже не дернешься.

– Справитесь? – уточнил заглянувший в комнату худой мужик в кожаной тужурке и, выскочив в коридор, заголосил в рацию: – Первый, первый, я седьмой! Нештатная ситуация, срочно нужен медик. Повторяю – есть раненые, срочно нужен медик…

– Руки выворачивай, – распорядился бугай своему ничуть не менее хлипкому подельнику, и в этот момент звякнуло разбитое оконное стекло.

Бугай с простреленной головой ничком упал на пол, его компаньон уставился на забрызганную каплями крови стену и в следующий миг сам вывалился в коридор, получив в спину выпущенную из снайперской винтовки пулю.

Где-то на этаже раздались громкие крики, защелкали пистолетные выстрелы, и почти сразу же началась беспорядочная стрельба из автоматов. Надеясь, что заскочивший в туалет мужик не рискнет лезть под пули, я с трудом преодолел головокружение, обоими руками ухватился за табуретку и, поднимаясь на ноги, швырнул ее в окно. На подоконник брызнули осколки, но в раме остались торчать острые стекляшки, и пришлось выламывать их рукавом многострадальной фуфайки. Потом ухватился за оконную ручку – ожидание выстрела в спину давило как никогда, – кое-как забрался на подоконник и высунулся на улицу.

Как назло под окнами вместо сугроба оказалась утоптанная до ледяной твердости пешеходная дорожка. Прыгну – запросто ноги отобью. Но тут остававшаяся невредимой вторая оконная створка брызнула осколками стекла, очертания пятиэтажки напротив потекли, перспектива исказилась, и мимо меня на улицу медленно проплыли наливавшиеся золотистым сиянием пистолетные пули. «Архангел» обжег грудь, и, не теряя времени, я вывалился наружу.

Головокружение сыграло злую шутку, и сгруппироваться не получилось. Основной удар пришелся на правую пятку – ногу пронзила боль, но я лишь стиснул зубы и бросился прочь от общежития. Где-то неподалеку рявкнул и моментально затих пулемет, а по снегу пробежала короткая цепочка фонтанчиков. Чуть позже палить стали сразу из нескольких стволов, но раскалившийся защитный амулет пока делал свою работу – все пули проходили мимо.

К моему удивлению, перестрелка в пятиэтажке не только не затихла, но и принялась разгораться с новой силой: треск автоматных очередей перекрыли взрывы ручных гранат. Мелькнула шальная мысль, что получится уйти, но тут во дворе общаги раздался рык автомобильного двигателя. Из-за дома вылетел уазик с синей полосой на борту, и в этот самый миг перегорел не выдержавший перегрузок «Архангел». Магическое поле, растревоженное мощным выбросом алхимической энергии, попыталось накрыть с головой, но лишь обожгло кожу сотней холодных уколов.

Пытаясь на ходу вытащить из кобуры под фуфайкой пистолет, я оглянулся и не поверил своим глазам: мчавшийся по пешеходной дорожке уазик полыхнул почти бесцветным пламенем. Сгоравший заживо водитель вывалился из распахнувшейся дверцы, а потерявшая управление машина несколько раз перевернулась и замерла в сугробе, уставившись в небо чадившими гарью покрышками.

Вложив все свои силы в последний рывок, я перемахнул через невысокий заборчик и, уже падая, завалился за угол дома. Вскочил на ноги, стряхнул с ГШ-18 снег и побежал дальше.

– Лед! Сюда! – замахала руками выскочившая из подъезда Вера и метнулась к соседней четырехэтажке.

На мгновение замолкнувшая перестрелка у общаги вновь начала набирать обороты, и, кое-как вырывая из глубокого снега ноги, я рванул за девушкой.

– Пистолет спрячь, – прошипела взбежавшая на крыльцо крайнего подъезда Вера. – Живее!

Я послушался, и мы кинулись вверх по скрипучей лестнице. Люк на чердак оказался открытым, и Вера первой полезла наверх. Стоило забраться вслед за ней, как девушка захлопнула люк и для надежности зафиксировала его специально заготовленным брусом.

– Надевай, – швырнула она мне какое-то тряпье и накинула донельзя вышорканное длинное драповое пальто. Обноски оказались ей до середины щиколотки, и Вера принялась прямо поверх ботинок натягивать здоровенные валенки. – Шевелись! И шапку поменяй!

– Отдышаться дай, – просипел я и чихнул от забившейся в нос пыли, когда девушка несколько раз мазнула меня по лицу грязной ветошью. – Мать твою!

– Время! – Вера нахлобучила на голову какой-то непонятный капюшон и заспешила в глубь чердака.

Я еще раз выругался, сунул руки в рукава замызганного плаща из закостеневшего на морозе кожзама и бросился следом. Почти сразу же налетел бедром на какую-то железяку и едва удержался на ногах. Не видно ж ни черта! Надо с этим что-то делать… Амулет…

– Быстрее! – присев на корточки, приподняла чердачный люк Вера, когда мы пробежали весь дом насквозь.

Сунув в карман разряженную костяшку выручившего меня амулета «Кошачий глаз», я придержал тяжелые доски, и повисшая на руках девушка спрыгнула в подъезд. Нашарив в темноте обмотанную какой-то бечевкой палку, мне удалось зафиксировать люк и тоже спуститься вниз.

– Шапку поменяй, – заявила девушка и, подпрыгнув, дернула за конец списавшей с потолка веревки. Палка выскочила, и люк с грохотом захлопнулся у нас над головами. – Пошли.

– Пошли, – вздохнул я и, сунув в карман вязаную шапочку, натянул на голову облезлую кроличью ушанку. Еще и завязок нет. Кстати, а где мои меховушки? Черт, видно, из кармана во время всей этой беготни вылетели.

– Что происходит? – догнал я Веру только на первом этаже, где в закутке у входной двери была навалена куча какого-то старья.

– Потом, – сунула мне девушка в руки непонятно чем набитый мешок и поставила на колесики рваную клеенчатую сумку. – Все вопросы потом.

– Когда? – Вслед за Верой я вышел из подъезда и забросил мешок за спину.

– Потом. – Сгорбившаяся девушка потащила за собой нещадно скрипевшую сумку. – Да не иди ты, будто аршин проглотил! Согнись.

– Спина болит. – Я все же последовал ее совету и невольно начал припадать на правую ногу. Черт! Пятку отбил. Шок прошел, вот и закрутило. Как бы связку не потянул…

Девушка ничего не ответила и направилась по тропинке к проспекту Терешковой. Перестрелка у общаги к этому времени уже затихла, но получившие чувствительный щелчок по носу дружинники еще не успели оцепить район. Как-то они халатно к делу подошли…

– А парни как? – проводил я глазами промчавшуюся мимо нас «газель» с синей полосой и беззвучно сверкавшей мигалкой на крыше.

– Не маленькие, – не отрывая взгляда от земли, буркнула Вера. – По сторонам не глазей и иди медленней…

Этот совет тоже был не лишен смысла, и я попытался приноровиться к темпу девушки. Если уж из себя помоечников строим, не стоит с гордо поднятой головой по улицам вышагивать. Тем более, оживление в районе началось нешуточное. Мало того, что только-только получившие приказ дружинники потянулись в район общаг, так они еще останавливать и обыскивать всех подряд в возрасте от пятнадцати и старше начали. А на нас вот даже не глянул никто. Привыкли, видать, что к старьевщику со всего Форта бомжи таскаются.

Странное дело: если такую операцию планировали, подкрепление куда более оперативно подтянуться должно было. И район заблаговременно блокировать могли. Боялись спугнуть? Да ну, ерунда. Столько дружинников на улице, никто бы десятку-другому бездельников не удивился. А вот если нас СВБ вычислила, тогда все более-менее понятно становится. Ясно, что местный околоток они в известность не поставили и сейчас времени на объяснениях потерять должны немало.

Мы перешли через проспект Терешковой, и я снова пристал к девушке с расспросами, но она лишь отмахнулась и ускорила шаг. Теперь Веру мало волновало соблюдение конспирации, и такое впечатление, моя спутница боялась куда-то опоздать. Вон как впилила!

Я плюнул на все эти непонятки и, хромая, бросился вдогонку. Правая пятка болела все сильнее, глаза давно слезились от заливших Форт лучей лазурного солнца. К тому же с каждой минутой становилось все холоднее и холоднее, а стегавший по лицу ветер мало того, что был ничуть не ласковей наждачной бумаги, так еще и едва не валил с ног. Закашлявшись, я наглотался морозного воздуха и с трудом успокоил сбившееся дыхание. Сейчас точно сдохну…

– Долго нам еще? – какое-то время спустя все же поинтересовался я у Веры. Понимаю, что мы специально по району кружим, но сил уже нет. Сейчас в сугроб свалюсь и больше не встану.

– Пришли. – Вера последний раз огляделась по сторонам и направилась к двухэтажному бараку.

– Куда пришли? – уточнил я. Район здесь, мягко говоря, не самый респектабельный. Не то чтобы исключительно отбросы общества обитают, но от северной окраины он не так уж далеко и ушел. Все верно – дома старые, работать поблизости негде, до Южного бульвара, Красного проспекта или проспекта Терешковой топать и топать. Арсенал, вроде, к северу, но кто там работу нашел, давно поближе перебрался. Вот и получается, что в этой дыре всякие сомнительные личности околачиваются. Ну и те, кому идти уже некуда…

– Подайте, люди добрые, – выскочивший навстречу нам доходяга в залатанном пальто, накинутом прямо на грязную майку, моментально сориентировался и протянул руку. – Трубы горят…

– Бог подаст, – хрипло отшила его Вера и зашла в подъезд.

Давно небритый мужик хотел ругнуться, но решил со мной не связываться и, запахнув пальто, куда-то побежал. Не иначе к распивочной, которую мы пару минут назад прошли. Вот ведь люди – Форт в осаде, чрезвычайное положение, дружинники на каждом углу, на небе два солнца, холод такой, что плевки в полете замерзают, а если трубы горят – горы свернем, но опохмелимся.

Напоследок оглянувшись по сторонам, я заскочил в подъезд и сморщился от вони. Да и лишенный обоняния человек сто раз бы подумал, прежде чем останавливаться здесь на ночь: на полу валялись использованные одноразовые шприцы и бутылочные осколки, желтели потеки замерзшей мочи и бурые пятна высохшей крови. В дальнем конце коридора кто-то на повышенных тонах выяснял отношения, а сверху доносился какой-то стук.

Я вытер ладонью хлюпавший нос, перекинул мешок на другое плечо и начал подниматься по лестнице на второй этаж.

– Открой, Нюрка! Открой! – Колотивший в дверь бородатый мужик осклабился при виде Веры и даже попытался ухватить ее за рукав. – Эй, сестричка…

– Отвали, убогий, – оттер я его в сторону свисавшим с плеча мешком. – Нам братики без надобности.

– Гордые! – дыхнул перегаром скрививший губы бородач и заголосил: – Нюрка! Открывай! Открывай, ядрен батон!

Вера спокойно прошла по коридору и толкнула заскрипевшую дверь. Я дождался, пока она зайдет в квартиру, и только после этого двинулся следом. Обратил внимание, что косяк и дверные петли выламывали, судя по всему, неоднократно, кинул на пол опостылевший мешок и сунул ГШ-18 обратно в кобуру.

На кухне Ветрицкий, сидевший на каком-то драном коврике у раскаленной буржуйки, заматывал опухшее запястье чистым бинтом. При нашем появлении он убрал лежавший под рукой пистолет в карман.

– Напалм где? – заглянув в комнату, Вера вернулась на кухню.

– Не было пока. – Парень даже не посмотрел на нее.

– С ним все в порядке?! – забеспокоилась девушка.

– Скорее всего, – флегматично ответил Николай и попросил меня: – Дверь закрой, квартиру выстудишь.

– Было бы что выстужать. – Я кое-как прикрыл шатавшуюся дверь, сбросил опостылевший плащ и вытер лицо рукавом фуфайки.

– Что значит, скорее всего? – зашипела Вера. – Вы не вместе были?

– Он раньше ушел. – Ветрицкий закончил с перевязкой и отрезал ножом бинт. – Придет, никуда не денется…

– Пожрать есть чего? – принюхался я и с сожалением понял, что жареной картошкой тянуло из коридора.

– Три корочки хлеба, – кивнул на подоконник Николай.

Я прошел на кухню. Вместо стекла в оконную раму был вставлен лист фанеры, и холодом с улицы тянуло весьма ощутимо. Обзора опять-таки никакого…

На подоконнике лежала черствая краюха. Я откусил и сморщился: разве ж это еда?

Вера скинула пальто на ржавую кухонную мойку.

– Сейчас приготовлю что-нибудь.

– В туалете ведро стоит, – неправильно истолковал мой блуждающий взгляд Ветрицкий.

– Где ж ему еще стоять? – усмехнулся я, разглядывая мятую буржуйку, сооруженную из какого-то ржавого бачка. – Нет, просто думаю, с какой помойки это все сюда притащили?

– С ближайшей, с какой еще? – Вера поставила на печку чайник и указала мне на оставленный у двери мешок. – Неси сюда.

– На фига?

– Там растопка. – Девушка принялась изучать наши немудреные запасы съестного.

– Я в такую даль какую-то растопку пер? – возмутился я.

– Лучше было ее здесь собирать? – огрызнулась Вера и шикнула на безмятежно сидевшего у буржуйки Ветрицкого: – Да отойди ты! Расселся…

– Идет кто-то, – поднялся на ноги Николай и вытащил из карманов пистолеты.

Вера бросилась к своим вещам, я отпрыгнул к стене и попытался различить ауру идущего по коридору человека. Оранжевое, красное, золотое… Напалм. И вроде – больше никого.

Так оно и оказалось – вскоре в приоткрывшуюся дверь, петли которой едва не вывалились из стены, протиснулся пиромант. Широко улыбаясь, он хлопнул меня по плечу, подмигнул Коле и чмокнул в щечку облегченно переведшую дух девушку.

– Ну что, снова все в сборе? – Напалм сразу же принялся подкидывать в буржуйку дрова и зябко протянул к раскаленной железяке ладони. Странно – это ж насколько нас Ветрицкий должен был опередить, чтобы так печь успеть протопить?

– Типа того. – Я медленно опустился на корточки, чувствуя, как начинает бурлить внутри магическая энергия. Откат намечается? Неужели, когда алхимический амулет сдох, успел дозу излучения хапнуть? Впрочем, колыхания энергии вскоре пришли в норму и даже правое запястье почти перестало гореть огнем. Нет, супермагистр все же вещь…

– Ты не рад нас видеть? – Пиромант повесил на вбитый в стену крюк пуховик и остался в одной рубашке.

– Безумно, – усмехнулся я. – Вы скажите, на фига эту бойню устраивать было? Не могли тихонько перехватить и о засаде предупредить?

– Самый умный? – хмуро уставился на меня Николай.

– Есть такое дело, – кивнул я.

– Ребята, не ссорьтесь, – остановила нас Вера и, пододвинув чайник, поставила на печурку железный лист с загнутыми краями. – Мы боялись, что тебя заранее вести начнут, чтобы всех разом накрыть. Да и мало ли с какой стороны ты появиться мог?

– Скажи спасибо, что дождались, а то ушел и с концами… – Ветрицкий потер пожелтевший синяк.

– Спасибо. Ранец где?

– В комнате, – Напалм, потянувшись, хрустнул костяшками. – Тебе не интересно, как все было?

– Интересно. – Я сглотнул слюну – Вера высыпала на железный лист заранее отваренные макароны, и от сытного запаха даже немного замутило. А интересно ли? По большому счету, непонятно только одно – кто им мысль подал в соседнюю пятиэтажку перебраться. Неужели не один я в этой компании параноик? – Вы чего всполошились, вообще?

– Да охранник тот слишком уж вынюхивать принялся, куда ты делся. – Поднявшись, Ветрицкий завесил каким-то рваным одеялом дверь в комнату и вернулся обратно к печурке. – Я сразу понял, что мусорам цинканет.

– Если б Коля нас на уши не поставил, погорели бы, – кивнул Напалм и, думая, что никто не видит, втихаря отправил себе в рот горсть надерганных из аптечки таблеток. Скривился, покраснел, но проглотил. Потом отдышался, хлебнул из стоявшей на подоконнике жестяной банки воды и продолжил: – А тебя нет и нет, ну и решили в дом напротив перебазироваться. А тут дружинники понаехали! Потом рассосались, конечно, но тебя перехватывать, сам понимаешь, бесполезно было. Вот мы и проработали варианты отхода, переоделись, все помойки местные облазили… Ладно, хорошо то, что хорошо кончается.

– Спасибо, что выручили, – улыбнулся, думая совсем о другом.

– Да эти двое уперлись, как бараны, – фыркнула Вера. – В лепешку, говорят, расшибемся, но тебя не бросим. Уж я как только ни пыталась им мозги вправить, а все без толку…

– Да ну? – внимательно оглядел парней я. Вот, значит, как? Прям, оба-двое? Вновь вспомнились слова координатора, и на душе стало как-то очень уж неуютно. Неужели и в самом деле подозрения слуг Стужи имеют под собой основания? Слишком такое рвение неестественно. Как говорят: дружба – дружбой, но табачок врозь. С какого перепугу парни за меня сами в петлю полезли? Ну ладно, Напалм еще, но Коля?!

– «Дружба крепкая не сломается, не расклеится от дождей и вьюг…», – видимо, скрывая смущение, пропел пиромант. Он потянулся к буржуйке и тут же схлопотал от Веры по пальцам алюминиевой ложкой. – Да готово уже…

– Подождешь, – отрезала девушка.

– Слушайте. – Я потер виски, пытаясь прогнать навалившуюся усталость. – А в общаге вы что устроили?

– Да так – прищемили кое-кому хвосты, – небрежно заметил пиромант.

– Небольшая диверсионная операция, – не менее легкомысленно усмехнулся Ветрицкий. – Делов-то…

– Налетайте, – позвала нас Вера, и на некоторое время стало не до разговоров.

А потом и вовсе до невозможности захотелось спать. Оно и неудивительно: кухня прогрелась, животы набили. Да и набегались за день, как не знаю кто. Но все же – пока на боковую рановато. Есть еще кое-какие делишки недоделанные…

Сходив за ранцем в комнату, где оказалось куда как свежей, я вернулся на кухню.

– Как караулить будем? Кстати, как вообще эту нору отыскали?

– Мои наработки старые, – завернувшись в какое-то тряпье, Ветрицкий улегся на пол у печки. – А караулить не надо: если нас здесь вычислят, то так и так – кирдык.

– Ага, а если местные бухарики полезут? – не согласилась с ним Вера, прислушиваясь к пьяному гоготу и громким крикам у соседей. А может, и не соседей – стены здесь не такие уж и толстые. – Дверь на соплях держится…

– Напалм, не в службу, вставь штырь, – попросил пироманта Николай, отвернулся и моментально заснул.

– Напалм то, Напалм се, – крякнул от возмущения пиромант, но все же встал и, выудив из кучи всякого хлама железный лом, продел его в незамеченные мной раньше заушины – две в стене, две в дверях. Этого парню показалось недостаточно, и он поднял с пола вторую железяку.

– Так-то лучше, – успокоилась девушка и тоже начала устраиваться на боковую.

Я выглянул в щель в фанерном листе и обнаружил, что на улице уже стемнело. И все же что-то слишком рано все дрыхнуть завалились.

– Мы ж круглые сутки, получается, караулили. – Пиромант, зевнув, присел рядом. – А Веру ты не слушай, она тоже тебя бросать не собиралась…

– Правильно, кто нас еще из Форта выведет? – пробурчала положившая голову на свернутое пальто девушка.

– Не срослось, – признался я в ответ на вопросительный взгляд Напалма. – Пограничники сами ни черта не могут…

– А где шлялся тогда?

– Салавата не застал, пришлось на следующий день заходить.

– Укол-то хоть поставил?

– А по мне не видно? – Я провел ладонью по лицу и протянул руку к пироманту. – Воды дай.

– Видно, – передал тот жестянку с подоконника. – И как способности?

– Да непонятно пока ни фига. – Мне пришло в голову, что никаких особенных подвижек и в самом деле не произошло. – Зато чуть не сдох после укола…

– Странно, я сразу разницу заметил, – нервно покосился на порядком распотрошенную аптечку Напалм. – Так, говоришь, свалить из Форта по твоим каналам не получится? Завтра с утра моих знакомых обходить начнем.

– Посмотрим, – пробормотал я, доставая из ранца полученные в СЭС распечатки с данными о местах магических пробоев. Прищурился, пытаясь разглядеть мелкий текст, и открыл дверцу буржуйки. Угли светили не очень-то и ярко, так что пришлось подкинуть заготовленных на растопку щепок.

– Что значит – посмотрим? – уточнил насторожившийся пиромант.

– У меня здесь еще дела. – Я незаметно потеребил зудевшее под цепью мультичар запястье. – Завтра освобожусь, и видно будет…

– У тебя с головой все нормально? – зашипел не решившийся повысить голос Напалм. – Нас пол-Форта ищет, а ты какие-то дела решать собрался? Пропадем ни за грош!

– Я вас за собой не тяну. Ищи канал – успею присоединиться, значит – успею. Нет – сам выберусь.

– Уходить надо всем и сразу, – не согласился с моей точкой зрения парень и потер левую щеку, точнее – шрам, очертаниями напоминавший африканский континент. – Так хоть какой-то шанс будет. И ты не думай, что я сдрейфил. Отбоялся свое уже. После того как тебе в упор в башку маслину пускают, к смерти философски относиться начинаешь. Но глупо сдохнуть не хочу.

– Промазали? – Я начал перебирать распечатки, вспоминая рассказ Бори Хромого о датах случавшихся в Коммуне перебоев с поступлением энергии.

– Что? А! Нет, не промазали. Расплавить пулю успел. – Напалм понял, что убедить меня не получается. – Но ты все же подумай. Хорошо подумай, ради чего своей шкурой рисковать собрался…

– Можно подумать, у меня есть выбор, – так чтобы не расслышал начавший устраиваться на ночлег пиромант, пробормотал себе под нос я и вытянул затекшую ногу. Что ж пятка так болит? Нет, будь у меня выбор, ноги бы моей сегодня же в Форте не было. Наверное…

Я развернул карту и начал обводить карандашом точки пробоев, случившихся в период с тридцать первого октября по седьмое ноября. Подавляющее их большинство пришлось на центр Форта – получилась ломаная линия, но можно ли на этом основании сделать вывод? Нет, пока рано.

Со вторым временным промежутком – последней декадой июня этого года – пришлось повозиться. Слишком уж его границы были размыты, и слишком всего в этот период приключиться успело. Такое впечатление – защита Форта тогда слабину дала. Или это отголоски схватки у Чертова провала досюда докатились?

Как бы то ни было, но, угробив на все про все пару часов, карту я разрисовал. И теперь изучал исключительно центр Форта, где, помимо первой, красовалась и вторая цепочка синих отметок.

Обе они начинались – нет, скорее заканчивались, – в районе, который до недавнего времени контролировали коммунары. Дальше разбегались в разные стороны, но, что самое интересное, потом сходились опять. Судя по карте, у площади Павших.

Что же получается? Коммунарам перебрасывали энергию именно оттуда? И после серьезного сбоя решили проложить энергетическую нитку по новому маршруту? Получается – так.

И тогда остается последний и самый важный вопрос: что за источник энергии может быть расположен в районе площади Павших? Какое у него прикрытие? Почему его до сих пор не вычислили ни гимназисты, ни СЭС?

Что, вообще, такого находится на этом пятачке? Жилой массив, рынок у спуска в «Кишку» – вот, пожалуй, и все.

«Кишка?»

Эта мысль показалась мне достойной внимания – в сети соединенных между собой подвалов и бомбоубежищ можно было без труда спрятать что угодно. Но там постоянно толчется столько народу, что удержать в секрете это самое «что угодно» было бы не под силу никаким конспираторам. Рано или поздно пошли бы слухи, и тогда…

И все же это стоит обмозговать.

Сунув распечатки и сложенную карту обратно в ранец, я закрыл дверцу буржуйки и развалился на расстеленном на полу плаще. Ранец сунул под голову, немного поворочался и почти сразу же заснул.

Завтра, все завтра…

Глава 7

Просыпался я как-то очень уж муторно. Медленно всплывал из сна, краем уха ловил доносившиеся обрывки негромких разговоров и снова засыпал. Уж не знаю, сколько бы длилась эта тягомотина, но онемевшее левое запястье и острая необходимость облегчиться, в конце концов, заставили открыть глаза.

Еще толком не проснувшись, оглядел темную кухоньку и сидевших рядом со слегка дымившей буржуйкой людей. И тут как-то очень уж лениво в голове начали всплывать вопросы: кто я, где я, что за люди вокруг?

И еще более неторопливо сами собой возникали ответы. Большей частью нецензурные и призывающие только к одному: не тупить и бежать до туалета, пока не лопнул мочевой пузырь.

Я уселся на пол, прислонился спиной к стене, помотал головой и осторожно поднялся на ноги. Проигнорировал вопросительные взгляды подельников и присосался к стоявшей на подоконнике жестянке. От отбитой пятки вверх по ноге стрельнула боль, и невольно пришлось ухватиться за откос окна.

– Отлежал, что ли? – спросила что-то мерно взбивавшая в миске с обколотой эмалью Вера.

– Типа того, – глубоко вздохнул я и, стараясь ступать на носок, захромал к туалету.

– Ну ты и здоров храпака давить! – Пиромант подкинул в печурку сырое полено и закрыл дверцу.

– Шли бы вы, – прохрипел я, с трудом добрался до заветной комнатки и, ухватившись одной рукой за косяк, принялся выцеливать струей ржавое и порядком помятое ведро.

Накрывать меня начало постепенно. Сначала зашумело в голове, потом перед глазами забегали светящиеся точки, а после и вовсе стали подгибаться ослабевшие ноги. Промелькнула мысль: успеть бы закончить все дела, прежде чем потеряю сознание, и, тяжело дыша, я медленно опустился на корточки. Шум в голове сразу же стих, да и самочувствие вскоре пришло в норму.

Вот черт! Неужели в кости трещина? Или просто пятку отлежал за ночь?

Я осторожно перенес вес на правую ногу и немного успокоился: раз стою, значит – нормально все. Переживу. Пока, правда, непонятно, насколько подвижность из-за травмы пострадала, но думаю – ничего страшного не произошло. Оклемаюсь еще.

– Живой? – непонятно чему обрадовался заулыбавшийся пиромант.

– На себя посмотри, – огрызнулся я и уставился на так и не произнесшего за это время ни единого слова Ветрицкого. – Времени сколько?

– Одиннадцать доходит, – посмотрел тот на часы и вновь занялся чисткой пистолетов.

– Чего?! – Я подошел к окну и выглянул в щель. И действительно – рассвело давно. Только свет какой-то на улице непонятный. А черт! До Черного полдня всего ничего осталось…

– Есть будешь? – уточнила у меня Вера. – Мы тебе оставили…

– Нет, – отказался я и принялся разминать занемевшую левую кисть. Помогло это, впрочем, мало – туго перехватившая запястье цепь мультичар до боли врезалась в кожу. Попытка ее оттянуть ни к чему хорошему не привела, наоборот, стало еще хуже: из-под нескольких впившихся в руку звеньев выступили капельки крови. Блин, так и без руки остаться недолго.

– Точно не будешь? – оживился пиромант, не обративший внимания на мой ошарашенный вид.

– Жри, – не особо вежливо разрешил я. И действительно – голода не чувствовал совершенно. Вообще никаких желаний больше не было. В голове билась только одна мысль: у тебя не осталось времени. У тебя совсем не осталось времени. У тебя…

Не осталось времени для чего? Чтобы найти спрятанный в Форте нож и выполнить заказ слуг Стужи, разумеется. А по-другому – никак. Стискивавшая мертвой хваткой запястье цепь каким-то образом все же умудрялась манипулировать моим сознанием.

И ведь ничего не попишешь, придется вновь плясать под чужую дудку. До поры до времени, разумеется. А вот потом… потом посмотрим, кто из нас плохой танцор, а кому просто обстоятельства мешают. Главное, первым до ножа добраться. Уж с двумя-то такими железяками быстро всем кузькину мать устрою.

– Напалм, – позвал я уже успевшего расправиться с моей порцией каши парня, – сможешь опять автогеном поработать?

– Чего хотел? – вытер руки о какую-то тряпку пиромант.

– Браслет пережжешь? – протянул я к нему левое запястье.

– Какой браслет? – удивился Напалм.

– Вот этот! – разозлился и в очередной раз попробовал подцепить ногтями плотно прилегающие к коже края звеньев. – Цепь мультичар, не видишь, что ли?

– Какая еще цепь? – покрутил пальцем у виска пиромант. – Не проснулся, парниша?

– Вера? – повернулся я к девушке, накладывавшей заплату на свежую прореху в полушубке. – Ты-то хоть ее видишь?

– Нет, – покачала головой девушка.

– И я тоже, – не стал дожидаться моего вопроса Николай, уже успевший собрать оба пистолета.

– «Связанные одной целью, скованные одной цепью», – издевательски пропел Напалм.

– Да пошли вы! – психанул я из-за идиотизма ситуации. – Жги, говорю!

– Ладно, – как-то очень уж нервно хихикнул Напалм и провел указательным пальцем мне по запястью. – Здесь?

– Здесь, – кивнул я и тут же, выругавшись, отдернул руку: вырвавшееся из-под неровно остриженного ногтя пироманта почти бесцветное пламя прошло сквозь оказавшуюся вполне себе нематериальной цепь и опалило кожу. Сразу же горелыми волосами завоняло. – Твою мать!

– Я ж тебе говорил… – хмыкнул Напалм и подул себе на палец.

– Гордись теперь до пенсии, – буркнул я и, вздрогнув, резко обернулся ко входу.

– Что, уже и голоса мерещатся? – съязвил пиромант.

– Показалось, – обливаясь холодным потом, присел я у буржуйки. Вот именно, что голоса. Вкрадчивые, непонятные слова возникали будто в голове, и от холодной отрешенности интонаций сразу заломило виски. – Все, пора идти.

– Куда это ты собрался? – во все глаза уставилась на меня Вера. – Черный полдень на носу. И на улицах никого – дружинники сразу сцапают.

– Какая муха тебя укусила? – поддержал девушку пиромант. – Переждем лазурное солнце, тогда и будем из Форта выбираться.

– Нельзя здесь оставаться. – Я оттянул от горла показавшийся слишком уж тугим ворот свитера. Очертания стен незаметно поплыли и начали кружиться вокруг меня, закрытый фанерой оконный проем налился чернотой, а пол под ногами едва ощутимо покачнулся. И голоса…

– Почему нельзя? – возмутилась Вера.

– Вычислят! Пока есть время, надо нору менять. – Я с трудом вынырнул из накрывшей с головой волны безумия. – У меня на примете есть пара мест.

– Да никуда мы не пойдем! – заорал Напалм. – Какого хрена?!!

– Ну и не идите, – спокойно пожал я плечами. Вообще – идеальный вариант. Сам как-нибудь справлюсь. Да и спокойней без них будет, очень уж слова координатора самозваного в душу запали. Хотя он мог именно такой реакции и добиваться.

– Лед прав, – неожиданно поддержал меня поднявшийся на ноги Ветрицкий. – На одном месте оставаться слишком опасно.

– Коля, какая муха тебя укусила? – обернулся к нему пиромант. – Вы сговорились, что ли?

– Хозяин – барин, решил оставаться – оставайся, – начал одеваться Николай, пожалуй, ничуть не сомневавшийся в том, какое решение в итоге будет принято. Мне показалось, что синяк у него на лице начал немного сходить, а вот левая кисть, напротив, опухла еще сильнее. – Но мое мнение – надо отсюда убираться.

– Да что за фигня! – заорал вконец разъярившийся пиромант. – Здесь оставаться слишком опасно, а по улице шастать – это нормально?! Идиотизм! У нас в запасе час – не больше!

– Не кричи, – попросил его я, надевая фуфайку. – Никто тебя на улицу не гонит, оставайся.

– Надо держаться всем вместе, – неожиданно заявил насупившийся Напалм и тут же заработал удивленный взгляд Веры. – И я считаю – сейчас не время куда-либо ломиться.

– Наоборот, – возразил я и подошел к выходу из квартиры, невольно опасаясь, как бы вновь не закрутил вихрь смешанной с безумием клаустрофобии. – Сейчас даже дружинники с улиц попрятаться должны. Кто-кто, а они о своих шкурах всегда в первую очередь заботятся. Проблем быть не должно.

– Ну и куда мы пойдем? – воткнула иголку в клубок ниток по-прежнему скептически настроенная Вера.

– В «Кишку», – ошарашил всех я. – А что? Там нас точно искать не будут, и Черный полдень под землей спокойно пересидим. Деньги есть – с голоду не помрем, да и с ночлегом проблем не будет.

– Там народу сейчас… – сморщился Николай, – не протолкнуться.

– Это и здорово – в толпе затеряться проще. – Я вытащил один из блокировавших дверь металлических прутьев. – Воля ваша, с собой никого силком не тащу…

– Обожди, – попросил как-то очень уж осунувшийся при упоминании «Кишки» пиромант. – У меня знакомые неподалеку отсюда живут, они всегда на Черный полдень в «Западный полюс» уходят. Можем у них зависнуть.

– Идея неплохая, – усмехнулся я, чувствуя, как потекла по спине тоненькая струйка пота, а обшарпанные стены вновь начинают искривляться. – Но мне, сам знаешь, после какой инъекции, повышенный фон магического излучения противопоказан. Последний раз говорю: или идете со мной в «Кишку», или идите куда хотите.

– Я с тобой, – пошел на выход Ветрицкий.

– Черт с вами! – с досадой махнул рукой пиромант. – Вер, ты что скажешь?

– Ты же сам говорил – разделяться неудачная затея. – Девушка принялась собирать свои нехитрые пожитки. – Пойдем вместе…

– Давайте в темпе. – Мне никак не удавалось для себя решить, радоваться такому повороту событий или огорчаться. Да ладно, чего уж теперь. Вместе веселее.

Прислушиваясь к доносившимся откуда-то снизу крикам, я вслед за Ветрицким вышел в коридор и поморщился от пронзившей отбитую пятку боли. Хорошо хоть уже отпускать начало…

На улице оказалось погано. Не холодно, сыро, ветрено или неуютно, а именно – погано. Воздух враз застудил лицо и заморозил ноздри. Глаза заслезились от светившего с безоблачного неба лазурного солнца, немного размазанное пятно которого уже миновало зенит и неуклонно опускалось к зависшему почти над горизонтом земному светилу. От неестественно искривленных теней и как бы плывущей из-за невидимого марева перспективы ум начал заходить за разум, и, пониже опустив на лоб шапку, я заспешил к соседнему дому. Пусть там тропинка в снегу и пожиже, зато в теньке.

– Нам прямо, – предупредил Ветрицкий. – Если мы к Красному хотим выйти…

– У тебя с глазами как, не ломит от солнышка? – хмыкнул я.

– Есть немного, – признался парень.

– Тогда дворами пойдем, там хоть дома от лазурного солнца прикроют.

– Давайте быстрее, – огляделся щурившийся Напалм и потер покрасневшие от мороза щеки. – Холодно…

– Пошли, – спрятал я ладони в рукава фуфайки. Надо ж было варежки потерять! Как бы так пальцы не обморозить. Если уж пироманта проняло. Первый раз его замерзшим вижу.

Неудивительно, что на улице народу никого. Даже дружинников не видно. Пустота. Дворы словно вымерли. Хоть фильм о последствиях применения нейтронной бомбы снимай. И если б не опостылевшее лазурное солнце, то на жизнь нам было бы грех жаловаться. Уж лучше так вольготно прогуливаться, чем по темным углам да подворотням от ментов шкериться.

Но вот лазурное солнце путало все карты. Мало того, что по сторонам нормально не оглядеться, так еще и голова раскалываться начала. На верхние этажи домов и вовсе взгляд не поднять – запросто рехнуться можно. То крыши в непонятно откуда взявшейся туманной дымке пропадают, то вообще плавно покачиваться принимаются. Можно, конечно, эту чертовщину на оптические иллюзии списать, но кому от этого легче?

И ладно б одному мне хреново было. Так нет – пожалуй, только Вера молодцом держится. Напалм чуть ли не с ушами в пуховик зарылся, Николай и вовсе расклеился – аж из стороны в сторону мотает. Как бы его тащить не пришлось. Я и без этого одной только силой воли ноги передвигаю. Если бы не щиты колдовские – давно бы уже от излишков магического излучения загнулся. И так все тело огнем горит. Нет, надо срочно в какую-нибудь нору нырять.

– Слышите? – остановилась вдруг обогнавшая нашу инвалидную команду Вера.

– Мотор, – облизнул языком до крови растрескавшиеся на морозе губы Ветрицкий.

– Да нет, стреляют вроде на юге, – прикрыв глаза рукой, посмотрела поверх крыш домов девушка.

– Горожане на штурм пошли? – предположил Напалм, и в этот момент земля дрогнула под ногами, а следом донесся гул далекого взрыва. Полетел снег с крыш, звякнули редкие застекленные стекла.

– Мотор, – упрямо повторил Николай и, ухватив меня за рукав, потащил в подворотню.

Тут уже и мы расслышали доносившийся от дороги шум автомобильных двигателей. Если бы шли напрямик – точно не успели бы схорониться, а так времени оказалось предостаточно. Выглянув из-за забора, я проводил взглядом проехавшие по плохо расчищенной дороге два здоровенных черных внедорожника с наглухо тонированными стеклами и присвистнул:

– А не по нашу ли это душу?

– Пошли, – толкнул меня в спину пританцовывавший на месте Напалм. – Вон за тем домом спуск в «Кишку».

– Знаю. – Я еще раз огляделся по сторонам и неосторожно глянул вверх. Глаза моментально защипало, голова пошла кругом. Уж не знаю, каким чудом удалось устоять на ногах, но, когда вновь начал соображать, где нахожусь, времени перевести дух уже не осталось – пришлось поспешить за остальными.

Поспешить-то я поспешил, но тут же чуть не свалился в высокий сугроб, наметенный ветром у стены пятиэтажки. Все тело враз стало каким-то ватным, и только резь вонзившейся в запястье цепи мультичар острым скальпелем кромсала затопивший сознание туман. Вскоре жадными языками пламени занялось правое предплечье, а немного погодя и от висевшего в чехле на поясе ритуального ножа потянулись стылые струйки мороза.

– Лед? – словно сквозь толщу воды донесся удивленный возглас Веры. – Что с тобой?

Попытавшись взять себя в руки, я только помотал головой и ускорил шаг. Три рвавшее меня на части силы, наконец, сплелись в единый клубок, и ватная слабость сменилась какой-то прямо-таки кристальной ясностью сознания. Давившее на психику и коловшее злыми лучами лазурное светило вдруг потускнело, зрение выкинуло странный фортель, и перед глазами замерцали полупрозрачные силовые линии, пронизывавшие весь Форт насквозь.

И, в отличие от подверженных влиянию хаоса энергетических потоков за городскими стенами, открывшаяся мне картина скорее напоминала сложный механизм старинных часов. Почти незаметные полупрозрачные нити, непонятные сгустки, толстые жгуты обработанных силовых линий и даже окутывавшее их легкое марево образовывали единую систему, изредка вздрагивавшую, будто от ударов невидимого сердца. Силуэты домов стали напоминать нанесенные на тончайшую папиросную бумагу чертежи, а между ними дрожали тянувшиеся к небу энергетические потоки. Где-то над городом они сливались в серебристую защитную пелену, куполом накрывавшую весь Форт. И совсем уж в невероятной выси чернела дыра лазурного солнца.

На какое-то неуловимое мгновение вдруг сделалось ясно, каким именно образом гимназистам удалось защитить город от магического излучения, и какова основа всей этой постоянно совершенствующейся системы, но тут что-то ударило меня по носу. Наваждение схлынуло, оставив после себя притаившуюся за глазами боль, и вместе с наваждением унеслись прочь и все мои догадки.

– Осторожней ты, – развернулся Ветрицкий, которому я ткнулся носом в затылок. – Обратно давай.

– Чего еще? – Ничего не понимая, я вновь прикрыл глаза из-за отражавшихся от снега отблесков лазурного солнца.

– Кордон там, – буркнул, пробираясь по глубокому снегу в обход меня, Напалм.

– Какой, на хрен, кордон? – ухватил я его за рукав. Сердце заколотилось, словно пытавшийся сорваться с цепи бешеный пес, а ноги опять стали ватными. Неужели влипли? Всего ничего осталось…

– Дружинники, – вырвал руку пиромант, спеша убраться подальше от расположившихся в соседнем дворе у выезда на дорогу служивых. – Если чё, в Форте чрезвычайное положение…

– Пару домов пройдем, попробуем мимо них проскочить. – Нагнавшая меня Вера завертела головой по сторонам. – Не могут они под каждым кустом пост выставить.

– Твою мать! – Сощурившись, я посмотрел на начавшие сливаться в одно пятно желтое и лазурное солнца. В глазах сразу же потемнело, в темечко словно забили раскаленный штырь, но все же удалось понять, что времени осталось совсем немного: между двумя едва-едва сцепившимися краями дисками уже начинала наливаться чернотой пока еще тонкая полоска.

Начинается затмение. Совсем скоро и без того неяркий свет потускнеет, а из черной кляксы обжигающе-холодным потоком хлынет первородная стужа. И тогда горе тем, кто не успел найти надежное укрытие. Даже в прекрасно защищенном от сочившегося с Севера магического излучения Форте у проведшего на улице Черный полдень счастливчика были все шансы пополнить ряды обитателей гетто. Почему счастливчика? Да просто обычный человек вряд ли вообще может рассчитывать пережить эти сорок с копейками минут царства стужи. Если уже похолодало так, что лицо и пальцы ног ничего не чувствуют…

– Успеем, – не понимая причин столь нервной реакции, попыталась успокоить меня девушка, изо рта которой при каждом слове вырывались густые клубы моментально рассеивавшегося пара. – Пара минут и на месте.

Так оно и оказалось: пробежав через опустевшие дворы трехэтажек, мы юркнули в арку выстроенного буквой «П» пятиэтажного дома, в подвале которого размещался один из ближайших входов в «Кишку». Планировка пятиэтажки оказалась на редкость удачной – небольшой двор-колодец был открыт только на запад, и сейчас от лазурного солнца его прикрывали стены.

Думаю, в обычное время вряд ли здесь наблюдалось хоть какое-то оживление – слишком уж далеко было до Красного проспекта, но сейчас жизнь била ключом. У распахнутых настежь дверей подъезда разгружались забитые какими-то ящиками сани, а из подвала взмыленные грузчики таскали в припаркованный прямо посреди двора грузовик картонные коробки. Да и боязливо посматривавшие на небо торговцы не торопились покидать свои на скорую руку сооруженные прилавки и явно до последнего намеревались зазывать спешивших мимо людей. А вот искавших укрытия в «Кишке» обывателей оказалось не так уж и много. То ли основной наплыв уже прошел, то ли все решили по домам отсидеться.

Мельком взглянув на разложенные на раскладных прилавках, картонных коробках и сколоченных из досок ящиках залежи всякого барахла – вязаные варежки, носки, кофты, самодельные ножи, арбалетные болты и капканы соседствовали с банками тушенки, кирпичами черного хлеба и прочими товарами когда первой, а когда и не очень, необходимости, – я направился прямиком к центральному входу. Разгруженные сани уже отъехали от высокого крыльца, а на их место влезла серьезно нуждавшаяся в кузовном ремонте «газель».

– Гиоргадзе убили…

Услышанный обрывок фразы заставил замереть на месте и начать присматриваться к выложенной на мятую газету мороженой рыбе. Топтавшиеся у соседней торговой палатки, на реечный каркас которой натянули брезент, торговцы не обратили на меня никакого внимания и тише говорить не стали, но слова удавалось различить через одно.

– Когда?

– Ночью…

– Будешь брать? – без особой надежды сбыть товар поторопил меня бородатый продавец.

– Откуда она?

– С пруда у Нижнего хутора.

– Никогда там окунь не водился, – потянул меня за собой Напалм и, не особо понижая голос, поинтересовался: – Лед, тебе куда она сейчас?

– Да обожди ты, – остановился я у брезентовой палатки, разглядывая выставленные на прилавок консервные банки и пачки с крупой. Судя по ассортименту – болтуны люди достаточно серьезные. Еще, поди, в Торговом союзе состоят, стоит к разговору повнимательней прислушаться…

– Брешут, – уверенно заявил высокий мужик в добротной шубе, пошитой из меха совсем уж непонятной зверюги. – С утра его видели…

– Кто?! – скептически хмыкнул рябой парень. – Зинка болтала, на рассвете боевую бригаду Цеха – всю, до последнего человечка, – из дома Жорика вынесли, да на труповозке увезли.

– Ерунда, – отмахнулся высокий и обернулся ко мне: – Что-то интересует?

– Мандарины почем? – вылез вперед Напалм и указал костлявым пальцем на лоток с оранжевыми фруктами.

– С ума сошел? – только и хмыкнул я, но тут мою спину уколол чей-то внимательный взгляд. Резко обернувшись, я нашарил взглядом возвращавшихся к нам от «газели» Веру и Николая и принялся разглядывать торговцев и спешивших спуститься в «Кишку» людей.

Вроде и не приглядывается никто. И знакомых не видать. Так, а вот этот тип точно на глаза раньше попадался! Порывшись в памяти, я с облегчением сплюнул себе под ноги. Вспомнил! Когда только в Форт вернулся, на Южном бульваре музыканты играли. Так это тот самый тощий солист. Точно – вон и остальные гаврики потянулись. Еще и инструменты с собой тащат: барабан, футляры с гитарами, тубы какие-то. Рассчитывают в «Кишке» подзаработать? Так это вряд ли, там и от своих дармоедов не протолкнуться. Чуть ли не на каждом углу сидят. Выгонят в шею, как пить дать – выгонят.

Из-за стоявшей на дальнем конце двора палатки вышел плечистый мужик в зимней куртке с петлицами, и я вновь насторожился – еще только дружинников не хватало. Не он ли мной заинтересовался?

Впрочем, сейчас дружинника слонявшиеся по двору люди волновали мало – задрав голову, он уставился в небо. Невольно я глянул вверх, и у меня по коже побежали мурашки: над Фортом зависла пока еще почти неразличимая невооруженным взглядом пирамида Цитадели. Даже не пирамида – так, наметки. Белесые линии на ярко-голубом небе. Или это у меня нервы разыгрались? Вон дружинник паниковать не стал и уже куда-то со двора шмыганул. А если не разыгрались, тогда что? Слуги Стужи, как предупреждал координатор, действительно рассчитывают проутюжить Форт?

– Пошли быстрей, – передернув плечами, поторопил я Напалма и нахмурился. Он же вроде свистел, что денег нет? На какие шиши тогда мандарины покупать собрался?

– Иду, – рассчитавшись с продавцом, отошел от палатки пиромант и протянул Вере единственную купленную мандаринку. – Угощайся.

– Ой, спасибо, – улыбнулась девушка. – Она ж столько денег стоит…

– Делов-то, – подмигнул ей парень. – Да не надо никого угощать, это только тебе.

– Живее, – нахмурился я и насторожился, когда сзади раздался шорох автомобильных покрышек.

– Мусора… – беззвучно пошевелив губами, выдохнул из себя Ветрицкий, и в этот момент захлопали дверцы остановившегося метрах в пяти уазика. Должно быть – уазика, я, как на подельников пялился, так и продолжил стоять, не оборачиваясь. Вдруг все-таки не по нашу душу? Но руку из-под фуфайки вытаскивать не стал. А ну как за нами?

– Дружина, сержант Власов, – отправил мои надежды псу под хвост голос грузно пробравшегося к нам по глубокому снегу человека. – Пройдемте для досмотра…

– Зачем еще? – хмуро глянул на него Напалм, но я-то уже сообразил, на чем мы спалились.

Яркое оранжевое пятно кожуры под ногами. Очищенный мандарин в руке у Веры. И весьма непрезентабельный вид нашей компании. Все это сочеталось плохо, если сочеталось вовсе. С чего бы таким бродягам тратиться на сей экзотический фрукт? Правильно – значит, карманы от шальных денег пухнут, раз решили перед девчонкой покрасоваться. А шальные деньги – это уже по части дружинников. Тут варианта два: если криминал какой-то – за шкирку и в околоток, а нет – так можно и поделиться попросить. И как не поделиться, когда дулом автомата под ребра тычут?

Вот ведь! По-хорошему точно не отвяжутся, и отбрехаться не получится. Полезут обыскивать – у нас столько стволов на руках, что откупиться просто нереально. Да и денег кот наплакал. Ну и как быть? С боем прорываться и кучу народу угробить? Или сдаться? Ага, щазз! Прекрасно понимаю, что дружинники просто свою работу выполняют и у них у каждого может семеро по лавкам сидеть, но разве от этого легче? Своя шкура ближе к телу. Кому-то из нас сегодня крупно не повезло. Будем надеяться, что не нам.

– Живо! – рявкнул в момент растерявший всю свою вежливость дружинник. – Кому сказал!

– И все же – по какому поводу? – вытаскивая руку из-под фуфайки, не быстро, но и не медленно начал поворачиваться к сержанту я. Выгорит? Водитель, облокотившийся на капот уазика, муслякал в губах незажженную папироску, третий дружинник сидел в машине и с автоматом в руках посматривал в нашу сторону через открытое стекло.

– Тупой?.. – рыкнул было служивый, но сразу же ошеломленно заткнулся и попытался сорвать висевший на плече АКСУ.

Вскидывая руку, я почти упер ГШ-18 ему в грудь и потянул спусковой крючок. Грохнул выстрел, сержант завалился на спину. Следующая пара пуль отправилась в выхватившего из кобуры ПМ водителя – и как ни странно одна из них угодила в цель. С дыркой над переносицей парень по капоту автомобиля скатился на снег.

Люди бросились в разные стороны, кто-то заголосил, но мне уже было не до них: я разрядил магазин в последнего дружинника прямо через дверцу уазика и, выбросив пистолет, помчался к подъезду.

Сзади шумно дышали кинувшиеся следом подельники, где-то поодаль раздалась пронзительная трель свистка. Заскочив в распахнутые двери, я по ступенькам буквально скатился в подвал, но тут заорал бежавший следом Напалм:

– Не туда!

– Ты чего?! – оперся о стену закашлявшийся Ветрицкий, который опять начал сильно хромать. А у меня вот нога, наоборот, прошла. Адреналинчика хапнул?

– Там еще один проход есть. – Пиромант потянул меня в сторону от спуска в «Кишку» и, сотворив небольшой огненный шарик, подтолкнул вслед за ним Веру. – Да быстрее!

Ничего не оставалось, как последовать за ним. И чем дальше мы пробирались в глубь подвала, тем неухоженней и захламленней он становился: торчали из стен обрезки труб, свисали с потолка провода, то и дело попадался под ноги всякий мусор. Одна надежда – погоня не сообразит сюда свернуть: спуск в «Кишку» в другой стороне.

– За мной! – позвал нас свернувший в какой-то закуток пиромант, и по шаткой, сваренной из арматуры лесенке мы спустились этажом ниже.

И вот тут уже не осталось никаких сомнений в компетентности Напалма. Подземелье оказалось слишком уж обширным для простого подвала, а его стены терялись во тьме.

Ого! Да тут еще и рельсы когда-то были! И потолки под три метра! Ага, а ширина не такая уж и большая – всего метра четыре. И ни окон, ни дверей – глухие бетонные плиты и все.

– Теперь куда? – перевел я дух.

– Ты меня спрашиваешь? – взвился на дыбы пиромант. – Тебе видней должно быть!

– Не кричи, – поморщился я. – Ты зачем нас сюда привел?

– Да выведу я вас в «Кишку», выведу, – махнул рукой Напалм, и зависший над ним огненный шарик начал сыпать длинными лиловыми искрами. – Этот ход напрямую почти до площади Павших ведет.

– А почему людей нет? – настороженно прислушался к тишине подземелья Ветрицкий. Вера присела на корточки, прислонилась спиной к стене и тяжело задышала.

– Вентиляция плохая, – объяснил пиромант. – Да и потолок в одном месте обвалился. Дело-то не в этом! Главное – куда нам теперь идти?! Надо ж было так запалиться!

– Мы и раньше не в лучшем положении были, – рассудительно заметил Николай. – Но мне кажется, Лед нас сюда не просто так привел. Так?

– Так, – не стал отпираться я и зажмурился. Впасть в транс получилось как-то слишком уж просто и через несколько ударов сердца на закрытых веках проступили силуэты тянувшихся по подземелью силовых линий. Вот вас-то мне и надо! Не открывая глаз, я прикоснулся кончиками пальцев к самому тонкому энергетическому потоку, чья полупрозрачная нить отливала серебром, и едва не вскрикнул от пронзительной боли: непонятные письмена на правом предплечье обожгли кожу, а цепь мультичар бульдожьей хваткой сдавила запястье. И все же боль только помогла почувствовать, как по магическому потоку пробежала рябь. Через десяток секунд пальцы вновь обожгло завихрением сочившейся по подвалу энергии, а потом, ровно с таким же интервалом – еще. Будто где-то неподалеку билось очень медленное сердце. Алхимическое сердце, качавшее в наш мир чужеродную магию.

– Да очнись ты! – затормошил меня Ветрицкий. – Говори, что задумал.

– Где-то в «Кишке» спрятана одна очень ценная вещь. – Помотав головой, я ощупал левое запястье и без особого удивления обнаружил, что из-под проколовшей кожу острыми звеньями цепи тоненькой струйкой бежит кровь. – Если ее получится найти, то появится неплохой шанс спрыгнуть с этой дурной электрички.

– Как так? – уставился на меня перебинтовывавший руку Ветрицкий. – Какая-такая вещь поможет выбраться нам из Форта?

– Из Форта, из Приграничья… – Безрезультатно попытавшись удержать в голове направление, откуда катились толчки энергии, я усмехнулся и оглядел заинтригованных компаньонов. – Если хотите – идите со мной. Нет – сам попробую справиться. Можно договориться, где встретимся в случае чего…

– Слишком поздно разделяться, – тяжело вздохнул пиромант. – Слишком поздно…

– Что за артефакт-то? – спросил Ветрицкий, сразу сообразивший, что речь идет о какой-то магической штуковине.

– Сами увидите, – ничего не стал объяснять я.

– Ладно, – настороженно покрутил головой Николай. – Надо убираться отсюда, не нравится мне здесь…

– Автомат спрячь, – предупредил его Напалм, и только тут я заметил, что Ветрицкий умудрился сдернуть с трупа дружинника АКСУ. Ловок, чертяка…

Появление вынырнувшего из темноты человека, как ни постыдно это признавать, мы проморгали. Вот еще не было никого – и раз, словно чертик из коробочки, перед нами оказался худой высокий парень в черной кожаной куртке и вязаной шапочке.

– Здравствуйте, – зябко подул он на ладони – перчатки оказались с отрезанными пальцами, – и тут я узнал музыканта с Южного бульвара. Не почудился, значит, взгляд… – Хозяин велел нож забрать…

– Велел, значит, бери. – Вытащив из чехла на поясе ритуальный клинок, я шагнул к музыканту. Если не ошибаюсь, парнишка этот колдун не из последних, уж больно сильно у него в этом подвале аура искрит. И надо иметь в виду, что еще трое где-то поблизости ошиваются…

Заподозривший подвох парень вскинул руки и без разговоров отправил в меня какое-то боевое заклинание. Тишина подвала взорвалась ревом жадно пожиравшего кислород пламени. Но огонь – это полбеды. Скрытые ослепившей глаза вспышкой чары оказались куда более коварными и легко пронзили скрученное в колдовские щиты пространство.

И все же музыкант просчитался – мои пальцы только-только начала сводить судорога, как задрожавший в руке нож с треском рассек полотно чужих чар. Зеленый узор на синем лезвии мигнул холодным огнем, и клинок рассек подручному Хозяина шею. Хлынула казавшаяся во вспышках выстрелов черной кровь, а в следующий миг полыхнула моя одежда. И в прямом смысле слова – синим пламенем.

Завертевшись волчком, я сорвал с себя вспыхнувшую каким-то холодным и почти бесцветным огнем фуфайку и сразу же через голову стянул уже задымившийся свитер.

Поблизости что-то ухнуло, мимо промчался стремительно увеличивавшийся в размерах огненный шарик Напалма, а в следующий миг меня отбросило к стене. По бетонным плитам потолка побежали трещины, послышались глухие удары, мат, короткий вскрик и спокойный голос Ветрицкого:

– Сматываемся.

Я поднял с пола оброненный нож, рукоять которого как-то очень непривычно согрела пальцы, и в одной футболке – фуфайка, свитер и рубашка прогорели в прах, – подбежал к Николаю. Рядом с ним уже суетилась не пострадавшая в короткой схватке Вера, но Ветрицкий отказался от ее помощи и приложил к окровавленному лицу какую-то тряпку.

– Да нормально со мной все, – пробормотал он, поднимаясь на ноги. – Собирайтесь быстрее.

Перепрыгнув через дымившийся труп одного из музыкантов – в нос ударила вонь сгоревших волос и паленой кожи, – я вернулся к оставшейся от одежды кучке пепла и разворошил ее ногой. О бетонный пол лязгнул стальной клинок финки, но радость моя была недолгой: рукоять почти полностью прогорела. Да что за напасть! Опустившись на корточки, просеял пепел сквозь пальцы, но единственной находкой, не считая совершенно невредимых пуговиц, оказалась кость «Кошачьего глаза». Амулет я спрятал в карман джинсов.

– Повезло нам, что ты такой непробиваемый. – Подув на припухшие пальцы, Напалм оттащил труп зарезанного мной музыканта из лужи крови и принялся снимать его кожанку. Оно и правильно – пуховик пироманта был весь в подпалинах.

– В смысле?

– Они ж все по тебе разом ударили. – Рукавом пуховика Напалм очистил кожаную куртку и натянул ее на себя. – Ну и обкакались жидко…

– Скоро вы там? – поторопил нас тоже успевший снять с одного из мертвецов одежку Ветрицкий. Смотреть на него было страшно: лицо опухло, а из-под тряпицы тянулась тоненькая струйка крови. Но – на ногах стоит твердо. И не морщится даже. Ну силен! Двух колдунов ведь успел зарезать!

– Сильно зацепило? – подошел к нему я.

– Ерунда, – отвернулся парень к Напалму. – Куда нам теперь?

– Вперед, – махнул пиромант во тьму тоннеля. – Лед, ты так и пойдешь?

– А чё? – не сразу сообразил я, к чему этот вопрос. Во, блин! Стою на асфальте в лыжи обутый! В одной футболке! Ладно, хоть джинсы и ботинки не сгорели. И не замерз ни капельки. Шок? Вряд ли. Скорее, опять скрытые возможности организма дают о себе знать. – А! Так и пойду. На, шапку себе бери.

– В «Кишке» таких придурков пруд пруди, – пожал плечами пиромант и, скривившись, щелчком пальцев сотворил тускло светившийся шарик. – Темпу, темпу. Надолго меня не хватит.

Из тоннеля мы выбрались минут через пять. Нет – он не кончился. Просто пиромант остановился у вмурованного в нишу электрощита с покореженной дверцей и, сунув руку в здоровенную дыру, потянул какой-то штырь.

– За мной. – Потушив светившийся призрачным сиянием шарик, Напалм распахнул даже не скрипнувшую дверцу и, пригнувшись, залез в тесный лаз. – И дверцу захлопнуть не забудьте. Мало ли…

Сунувшись вслед за ним, я чуть не свалился ему на голову – почти сразу лаз резко пошел вниз. Хорошо хоть удалось нашарить вырубленные в стенах выемки для рук и ног – а то чуть всю спину не ободрал, раскорячившись. Судя по ощущениям – спускаться пришлось не так уж и глубоко: на пару этажей максимум. Потом Напалм как-то резко пропал, а через несколько выемок и я полетел вниз, вывалившись из дыры в потолке какого-то темного коридора.

– Да отойди ты, – шикнул на меня пиромант и, оттерев в сторону, поймал громко ойкнувшую Веру.

– Аккуратней, – пробурчал я, шипя от боли в растревоженной пятке. Ну и катакомбы здесь! А ведь пройди в такой темени мимо – фиг на потолке лаз заметишь. Да и мало ли какие дыры здесь могут быть?

– Пошли отсюда, – вновь заторопил нас пиромант, когда последним на пол мягко спрыгнул Ветрицкий. Тряпку от лица он уже отнял, и, кроме опухшей кожи, никаких признаков ранения заметить не удалось. Ухом у него кровь пошла, что ли?

– Мы где, вообще? – догнал я торопливо зашагавшего невесть куда Напалма, но тут коридорчик вильнул, и прямо перед нами оказалась подсвеченная голубоватым сиянием дверь со слегка размытой надписью: «Кошкин дом».

– Блин, не сюда, – развернулся пиромант. – Выход там.

И в самом деле – стоило вернуться, как метров через тридцать коридор вывел нас в просторное помещение, под потолком которого крутился составленный из зеркальных шестиугольников шар. Подсвечивавшие его лучи разноцветных светильников отражались от зеркал и выхватывали из темноты разные углы подземелья.

Желтый – выстроились у одной из стен игровые автоматы, огни которых так и зазывали простофиль закинуть в свое нутро одну-две честно заработанных или бесчестно украденных монеты. Красный – небольшую нишу оккупировал наяривавший что-то разухабистое джазовый оркестрик. Зеленый – вокруг стойки безымянного питейного заведения началась заварушка, но ее моментально пресекли набежавшие с разных сторон охранники. Синий – ослепительно вспыхнула выведенная почти под потолком во всю стену надпись: «Ленин – жив!» Белый – луч света осветил вывески ютившихся в дальнем конце подземелья сколоченных непонятно из чего лавок: «Нож&К», «Магия рун», «Бистро „Пинг-понг“», «Алхимикс», «Ателье „Золотая антилопа“», «Ворожба», «Амулеты со скидкой».

И во всем этом мельтешении цветов ни на мгновение не останавливалось броуновское движение толпы. И даже усиленная динамиками музыка не могла заглушить многоголосый гул спрятавшихся от лазурного солнца людей. Да уж, народу здесь! Но зато и мы в глаза бросаться не будем. Тут иной раз такие кадры зажигают – нормальным людям только и остается, что челюсть придерживать.

– Посторонись, – прикрикнули на нас два тащивших какой-то короб грузчика, и мы подались в сторону. Сразу же вокруг завертелся людской поток, и пришлось изрядно поработать локтями, чтобы не оказаться разбросанными по разным концам помещения.

– Куда нам? – с трудом перевела дух Вера, когда, наконец, удалось укрыться в закутке между «Ворожбой» и безымянной лавкой, вместо окон у которой были вставлены защищенные чарами аквариумы. А нет – не безымянной, если вон те каракули разобрать, «Сны Кхтулку» получится.

– Сейчас прикину. – Я решил попытаться ощутить биение пронизывавших помещение энергетических потоков, но толком сосредоточиться не успел.

– Найдем закуток потише и решим. – Напалм потянул нас к темному провалу выхода, по периметру которого изредка вспыхивала вязь странных рун. – Без разговоров! И перекусим, и поговорим спокойно.

– Времени нет! – заорал ему в ухо, перекрикивая музыку, я, но Напалм лишь выставил в ответ средний палец. Подонок.

В широком коридорчике оказалось непривычно тихо и светло. И люди не толкаются, и музыки почти не слышно. Еще и лампы дневного света под потолком. Хоть не уходи никуда. Чем мне «Кишка» никогда не нравилась – так это столпотворением постоянным. Летом еще ничего, а в холода не протолкнуться. Такое впечатление, здесь все днюют и ночуют. Хм… может так оно и есть. Музыканты и торговцы местные точно света белого месяцами не видят. Да и зачем им? Привыкли, поди. А у меня всегда мурашки по коже бегать начинали, когда сюда спускался. Вот и сейчас чем-то жутковатым повеяло. Клаустрофобия, что ли? Да вроде не страдал…

– За мной, – потянул нас пиромант, и мы чуть ли не бегом проскочили небольшой, сплошь заставленный столами зальчик, на возвышении посреди которого изгибалась танцевавшая с удавом стриптизерша. Обслуживавшие посетителей официанты и выстроившиеся у стен вышибалы проводили нас угрюмыми взглядами, но ни предлагать отобедать, ни выпроваживать не стали.

– А здесь тебе чего не понравилось? – будто бы сквозь силу пошутил угрюмо молчавший последнее время Ветрицкий.

– Мест нет, – не оборачиваясь, объяснил пиромант и сразу же юркнул еще в один переход.

А вот этот коридорчик оказался полной противоположностью первого: темный, на стенах изгибаются переливающиеся всеми цветами радуги граффити, тусуются какие-то мутные личности, от которых так и шибает запахом травки. И где только достают, обормоты? Не растет она в нашем климате…

Напалм с трудом распахнул тяжелую дверь, и в нос сразу же ударила смесь аппетитных и не шибко ароматов. Темные личности что-то недовольно забурчали, но стоило Ветрицкому обернуться, как они тут же заткнулись. Совсем распустились, понимаешь…

Пропуская вперед себя Веру, я осмотрел помещение, в которое нас привел темный коридорчик, и остался доволен увиденным. В меру светло: под потолком зависли оранжевые шары чародейских светильников, в меру тихо: расположившиеся у противоположных стен бородатые гитаристы то ли соревнуются, то ли подыгрывают друг другу. Народу тоже не так чтобы не протолкнуться. Есть еще, как говорится, куда яблоку упасть.

Даже не замедливший шаг пиромант, словно взявшая след гончая, протащил нас мимо выстроившихся в ряд лавок: «Истинное гадание», «Луки и арбалеты», «Тату-салон „Сильвер“, „Наследие Предтеч“, „ХулиGun“ и плюхнулся за свободный столик у непонятного заведения с вывеской „ЧебурекЪ“. Тут-то и оказалось, что шибанувшие нам в нос на входе запахи своим происхождением обязаны кухне именно этой забегаловки. Прямо на виду у посетителей что-то шкворчало на сковородах, булькало в кастрюлях и исходило паром в огромном казане.

– Не потравимся? – с сомнением втянул в себя воздух Ветрицкий. – Крысятину подают, поди.

– Купи двадцать чебуреков и собери кошку, – подмигнул ему в ответ Напалм и тут же начал диктовать заказ подошедшей официантке, лицо которой скрывала чадра. А вот на фигуру подобная целомудренность отчего-то не распространялась, и через полупрозрачную шелковую накидку можно было рассмотреть очень многое. – Четыре порции плова, зеленый чай, лепешки…

– Мне ничего не надо, – опустил я под стол левую руку, чувствуя, как срываются с пальцев и капают на пол густые капли крови. Голова пошла кругом, но усилием воли удалось прогнать подступившее беспамятство. Нет, терять над собой контроль сейчас никак нельзя. Время на исходе. Черт, что я вообще здесь забыл?

– Лед! Лед! – затеребила меня за плечо Вера. – Чаю выпей.

Я хлебнул горячего чая, обжег небо и закашлялся. Помотал потяжелевшей головой, покрутил почти утратившей чувствительность левой кистью и попытался подняться на ноги:

– Пора…

– Сиди, – рывком опустил меня обратно на стул Напалм. – Мы теперь все повязаны, дальше только вместе.

– Ну и пошли, – сделал я второй глоток из всунутого в руку стакана. Знать бы только – куда идти. В этом проклятом подземелье столько энергетических линий между собой переплелось, что разобрать, где начало, а где конец, не получилось бы, думаю, даже у Гадеса. И не обманулся ли я? Ведь запросто может быть, что источник всего этого безобразия находится за десяток километров, а магическая энергия сюда стекается из-за каких-то особенностей ландшафта. Или той же городской стены, например.

– Сначала объясни, что происходит, – потребовал пиромант и начал наворачивать плов.

– Что конкретно вас интересует? – тяжело вздохнул я. Потом глянул на Ветрицкого и не на шутку встревожился – откинувшийся на спинку стула парень сдвинул с головы капюшон кожаной куртки, и в тусклом свете чародейских светильников его кожа показалась воспаленной и покрытой мелкими точками гнойников.

– Ради чего это все? – не шибко понятно сформулировал свой вопрос оторвавшийся от тарелки пиромант.

– Ради жизни на земле. – Прикидывая, не послать ли его куда подальше, я в упор глянул на Веру, но та отвела взгляд. Понятно. Если что – она с Напалмом. Коля, думаю, со мной пойдет. Может, оно и к лучшему? Покачав головой, перевел взгляд на вывеску лавки „Наследие Предтеч“, но от неестественного смешения цветов и постигавших буквы метаморфоз заломило глаза. – Ради возможности отсюда свалить.

– Ты это уже говорил, – облизнул полопавшиеся губы Ветрицкий. – Что ты ищешь?

– Один артефакт, – уже далеко не в первый раз начал объяснять я и оглянулся по сторонам. Показалось или действительно из приоткрывшейся двери проскользнул призрачный завиток тумана? Сквозняк моментально разметал белесую мглу в клочья, и стало понятно, что это просто сигаретный дым. Должно быть… – Один из тех, с помощью которых было создано Приграничье. Один из тех, с помощью которых строились порталы между мирами. Один из… Ну вы поняли?

– И что нам это даст?

– Если все выгорит, уйдем обратно в нормальный мир, – решил я не обращать внимания на симптоматичное слово „нам“. Не нам – мне.

– А если нет? – встрепенулся Ветрицкий. – Сможет он нам помочь всех с хвоста сбросить? На что вообще он способен?

– На многое, – заморгал я, пытаясь восстановить „поплывшее“ зрение. Надпись на футболке: „Завтра – отличный день, чтобы сдохнуть“, вдруг смазалась, стилизованные под вырезанные из газетных заголовков буквы запрыгали, меняясь местами, и на миг показалось, будто лозунг призывает покинуть этот свет прямо сейчас.

– Хороший ответ, – усмехнулся пиромант. – И где это чудо находится?

– Где-то рядом, – попытался съязвить в ответ я, но не уверен, что получилось вытолкнуть из себя хотя бы слово.

Не до того было – словно в темечко гигантской киянкой ударили. И не забили в бетонный пол – все же не тот я человек, чтобы на изготовление гвоздей годиться, – а размазали в лепешку. И оголенные нервы как-то очень естественно и совершенно без каких – либо усилий с моей стороны срослись воедино с неторопливо текшей по подземелью магической энергией.

На какое-то мгновение я стал – нет, не всемогущ, – но всеведущ. Коридоры, подвалы, бывшие бомбоубежища, тайные ходы и совсем уж позабытые норы „Кишки“ промелькнули перед внутренним взором, а потом меня подхватил обжигающе холодный поток и вышвырнул куда-то высоко-высоко. Так высоко, что Форт стал размером с карту, и лишь пульсировавшая над ним полусфера колдовской защиты хоть как-то оживляла мертвенную неподвижность этой грани бытия. Полусфера колдовской защиты да зависшая прямо над городскими стенами ледяная пирамида Цитадели. Маленькая и хрупкая, словно елочное украшение. Казалось, достаточно просто дотянуться, толкнуть…

И это в общем-то естественное желание в один миг нарушило хрупкое равновесие неподвижности и, словно пудовая гиря, которая тащит на дно утопленника, швырнуло меня обратно под землю. В голове вспыхнули искры, рот наполнился кровью, и, вздрогнув, я отдернул голову от ужасно жесткой столешницы.

– Лед?!! – хором вскрикнули так и не дождавшиеся от меня ответа подельники.

– Не сейчас, – вскочил я на ноги, чувствуя, как начинает запекаться от охватившего правое предплечье жара кожа. Давным-давно выжженные при лечении от стылой лихоманки колдовские символы раскалились, словно вживленные в плоть тэны, и ладонь непроизвольно сжалась в кулак.

Но куда хуже было другое: цепь мультичар, словно дьявольский магнит, намертво присосалась к одной из тянувшейся по подземному залу энергетических линий и потащила за собой. А стоило попытаться двинуться в другую сторону, как кости руки скрутило с такой силой, что из глаз покатились слезы. Еще и жилы тянуть начало…

Забыв на время о желании вновь взять под контроль собственное тело, я закусил губу и почти бегом бросился к ближайшему выходу. Расталкивая людей, подскочил к массивной двери, рванул ее на себя и, уже не сдерживаясь, помчался по темному переходу. Сзади слышался топот чьих-то ног, изрядно потускневшая рекламная надпись „Алхимия – это стиль жизни“, поверх которой кто-то начал выводить через трафарет, да так и не закончил нецензурное слово, смазалась в блеклое пятно. С разбегу выскочив в какой-то полутемный закуток, не сразу удалось сообразить, где нахожусь, но взбесившаяся цепь потянула дальше, и, перепрыгнув через вытянувшегося на торчащих из доски гвоздях йога, я вдруг понял, что очутился перед входом в „Западный полюс“.

Вот так дела! Здесь ведь половина шизофреников Форта собирается! Клуб по интересам уников, другим словом. Как кто какие-нибудь паранормальные способности у себя обнаруживает, так прямиком сюда отправляется. Приживется здесь, не приживется – второй вопрос. Но паломничество обязательно совершит. А вот обычных людей и не менее обычных колдунов тут не жалуют. Хотя и пускают. Бизнес есть бизнес.

– Стоит ли? – тяжело дыша, прислонился к стене нагнавший меня одним из первых Напалм. Ну его понять можно – ему перед тусовкой в такой компании палиться не охота. Тем более что непонятно, чем вообще дело кончится. – Может, ну его?

– Вариантов не вижу, – оскалился я и ухватился за прикованное к двери кольцо. Поздно пытаться все заново переиграть. Карты мало того, что розданы, так уже и вскрыты и в отбой выброшены. – Да что ж такое!

Дверные створки остались неподвижными. Сделанный в виде глаза гигантской рептилии глазок вдруг ожил, и из-под поднявшегося века на нас уставился вертикальный зрачок какого-то не имевшего аналогов в реальной фауне гада. Гада – в смысле пресмыкающегося. Хотя и вообще…

– Закрыто, – пробубнил то ли динамик, то ли тихо вздохнула сама дверь. – Закрытое мероприятие. Приходите завтра.

– Пошли. – Напалм подхватил меня под локоть и потянул прочь.

– Пошли, – соглашаясь, развернулся я. И тут же выхватил из чехла нож и с разворота всадил темно-синее лезвие в дверной глазок. Что-то взвизгнуло, клинок дернулся и очень легко вышел обратно, а одна из створок чуть-чуть приоткрылась.

Толкнувшись вперед, я легко ее распахнул, на ходу сшиб с ног зажавшего руками окровавленный лоб парня, который вывалился из ниши привратника, и уверенно прошел в общий зал.

И, как обычно, замер на месте: сознанию требовалось какое-то время, чтобы осознать, что выверты якобы искривленного пространства – это всего лишь иллюзия, которая создавалась светом алхимических светильников, закрепленных под самыми невероятными углами. Ко всему прочему, по темной облицовке стен шли мягко светившиеся жемчужные волны, а черный, казавшийся разверзшейся бездной пол подмигивал сотнями крупных зеленых звезд. Своеобразное заведение, что ни говори…

Обогнув стоявшую прямо посреди зала дверь, которая никуда не вела, я остановился и осмотрел прятавшиеся в темноте столики. Народу набилось, как сельдей в бочку. Свободных мест и вовсе нет – над каждым столом тусклая синяя искорка мерцает. А так – темень сплошная, даром что светильники на стенах без счету развешены. Это ж надо было их так откалибровать…

Впрочем, концертная ниша в дальнем конце зала была ярко освещена и казалась зависшей в паре метров над полом. Музыканты скрывались в тени, а усевшийся на край сцены певец в черной футболке, камуфляжных штанах и высоких армейских ботинках болтал ногами и ждал, пока закончится слишком затянувшийся проигрыш. Лоцман. Только больно уж музыка для него меланхоличная…

Правосудие живым – к мертвым больше нет вопросов. Горький кофе, едкий дым, пара листиков допросов. Всем плевать – чем жил, как умер: дело сшито и в архив, Всем плевать, а те, кто помнит… Скоро сдохнут и они. Да и помнят: жили, пили, Все живут – такая блажь, Вот ты был, а вот убили, Крематорий, пепел, прах…»

Как-то очень неторопливо и печально читавший в микрофон стихи парень замолчал, и вновь по залу покатилась, постепенно становившаяся все более энергичной и злой, мелодия. Я огляделся по сторонам и, ловя на себе недобрые взгляды сидевших за столами уников, направился к стойке бара. Почти передавившая левое запястье цепь потеряла приведшую нас сюда магическую линию, и куда двигаться дальше, было совершенно непонятно. Вот найду сейчас кого-нибудь из администрации…

Пепел, прах и крематорий…

Словно поддавшись напору музыки, певец начал взвинчивать темп и вскоре его голос сорвался на крик:

Что за гадство, сучья жизнь?! Двадцать шесть – и жить не начал! Двадцать шесть – и все, приплыл! Да! Приплыл! Ладья Харона, две монеты на глаза, Вот я сдох – чего еще вам?!

И вдруг уже совершенно спокойно и печально:

Крематорий. Пепел. Прах…

Будто дожидавшийся окончания песни прожектор у сцены высветил нас и ослепил глаза. Моментально выхвативший пистолет Ветрицкий выстрелил, и стекло мощного фонаря весело разлетелось вдребезги. Лампа погасла, и я перестал щуриться.

– Ой, – прижалась к Напалму Вера, когда в дальнем конце зала полыхнула рукотворная молния. Вокруг другого стола затрепетало кольцо огня, а стоявшие на витрине за барной стойкой бутылки медленно поднялись в воздух.

Взбешенные нашей бесцеремонностью посетители начали подниматься из-за столов, и стало понятно, что без боя прорваться не получится. А учитывая способности некоторых уников…

Стиснув зубы, я медленно прочертил кончиком зажатого в руке ножа по бетонной колонне и слегка зацепил уходившую к потолку энергетическую нить. Родившийся в подземелье звук был сродни скрипу попавшего в мел камня по школьной доске. Только много, много противней и пронзительней. Во все стороны от колонны начали расходиться колебания магического поля, и, стиснув рукоять мелко задрожавшего ножа, я со всей дури рубанул клинком воздух.

Не могу сказать, что вышло именно так, как задумывалось: людей не расшвыряло в разные стороны и даже никого не сбило с ног. Но и полопавшихся бутылок и стаканов оказалось достаточно, чтобы отрезвить толпу. К тому же дрожь магического поля оказалась для многих уников весьма болезненна, так что их боевой задор пошел на убыль.

– Продолжим? – ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовался я.

– А смысл? – Лоцман спрыгнул со сцены и похлопал себя ладонями по ушам. – Так и слух испортить недолго.

– И не только слух… – пробурчал сплюнувший на пол кровь Напалм. Бедолага, ему тоже досталось. Да и Ветрицкого как-то перекосило всего…

– Тогда позовите кого-нибудь из администрации, – распорядился я.

– Не стоит, – покачал головой Лоцман. Посетители начали медленно возвращаться на свои места, и мне пришло в голову, что этот паренек далеко не простой певец. – Думаю, знаю, что вам нужно…

– Да ну? – прищурился я, но, повинуясь жесту музыканта, все же оглянулся.

Твою мать!

Стоявшая посреди зала немного скособоченная дверь медленно распахнулась, и, как ни удивительно, теперь за ней темнел прямоугольник уходившего вниз прохода. И на оптическую или магическую иллюзию списать его появление никак не получалось – уж больно реальными выглядели облицованные стертой и местами обколотой керамической плиткой ступеньки.

– Первым иди, – приказал настороженно оглядывавший затихших уников Ветрицкий.

– Давай, – подтвердил это распоряжение я, и, покачав головой, Лоцман, нисколько не опасавшийся наставленного на него оружия, ступил на уходившие во тьму ступени.

Видимо, боясь застрять среди весьма недружелюбно настроенной толпы, Напалм подтолкнул Веру и вместе с ней шагнул вслед за певцом. Пятившийся Ветрицкий едва не поскользнулся, но сумел удержать равновесие, развернулся, спрятал пистолеты и, прыгая через ступеньки, бросился догонять пироманта.

А меня, значит, здесь оставили? Да и не страшно…

Левое запястье вновь сдавила судорога цепи мультичар, и, совершенно не торопясь, я прошел через странную дверь. Вблизи темный провал казался заполненным черной водой, и ботинки сразу же растворились среди едва заметно колыхавшихся густых теней. Еще один шаг – и ног не видно по колено. Потом… А потом стало не до отстраненных любований искривленного чьей-то волей пространства: тени захлестнули с головой, в глазах потемнело, и на миг стало трудно дышать. Но уже буквально через пару ударов редко-редко заколотившегося сердца зрение вернулось и оказалось, что мы каким-то неведомым образом не спускаемся, а поднимаемся по идущей к размытому светлому пятну лестнице.

Я рванулся догнать своих попутчиков и буквально вылетел вслед за ними в просторное помещение с обшарпанными бетонными стенами и высоким потолком, под которым тянулись толстенные связки каких-то кабелей и висели тускло светившиеся сгустки магической энергии. Окон – ни одного. Дверей тоже нет. Хотя… Не поручусь, что дело обстоит именно так, как нам видится. Запросто ведь иллюзией оказаться может. Будто нарисованное все. Пол, потолок, стены… К тому же постоянно какая-то рябь по серому бетону пробегает. Нет, когда прямо смотришь – все нормально, а вот если краешком глаза…

Мягко накатившее магическое поле попыталось слизнуть выставленные мной колдовские щиты, но защите удалось выдержать первый натиск. Стиснув зубы, я отсек пиявками присосавшиеся энергетические нити и сразу же почувствовал, как начала стихать боль в правом предплечье. Давно пора было…

Немного успокоившись, завертел головой по сторонам, но так и не сумел определить на глазок размеры помещения. Оглянулся и тихонько выругался: проход, через который мы сюда попали, исчез. Вместо него посреди подземелья торчала уже знакомая дверь, а по бетонному полу вокруг нее стелились белесые завитки призрачного тумана.

– Ну вот мы и пришли. – Лоцман отошел к стене и улыбнулся.

– Куда? – Я вновь оглядел пустое помещение и только сейчас обратил внимание на сложенный из каменных блоков пьедестал.

Или саркофаг? Высотой метра полтора, гранитные плиты украшены искусной резьбой. И отчего-то сразу же не осталось никаких сомнений, что большинство пронизывавших «Кишку» магических потоков рождались именно в облаке клубившейся вокруг саркофага энергии.

Я попытался изучить каменное сооружение при помощи внутреннего зрения и чуть не потерял сознание от пронзившей голову боли. Все помещение полыхнуло ослепительным пламенем, а истекавшие из резных плит жгуты магической энергии сияли ярче нитей накаливания тысячеваттных ламп.

– Сюда. – В раздавшемся позади нас голосе чувствовался заметный кавказский акцент. – Глупый вопрос, не правда, ли? Точнее – неправильно сформулированный. Но это по идее даже хуже…

Насыщенное магической энергией пространство выкинуло странную шутку, и в один миг комната увеличилась чуть ли не на треть. И хрен бы с ней, пусть бы увеличивалась – не страшно. А вот влившееся в нашу теплую компанию пополнение заставляло нервничать и заранее просчитывать пути отступления. И не меня одного…

Ветрицкий вздрогнул, крутнулся на месте, но за пистолеты хвататься не стал, Напалм закрыл собой Веру и оттеснил ее к стене. Лоцман посмотрел на возникших буквально из ниоткуда людей и неопределенно хмыкнул. А вот мне сохранить видимость спокойствия стоило немалых трудов. Тем более что смеривший нас злым взглядом черноволосый мужчина был определенно знаком. Невысокий, полноватый, с орлиным профилем и жгучими черными глазами господин в темно-синем деловом костюме оказался не кем иным, как теперешним главой Торгового союза – Георгом Гиоргадзе.

И ладно бы Гиоргадзе заявился сюда без свиты – так нет, позади полукругом выстроились шесть мрачноватого вида парней. Все в черных кожаных куртках, высоких ботинках на толстой подошве. На щеках наколки в виде оплетенной колючей проволокой шестерни. И в довесок – длинные ножи, цепи, изящные, но от этого не менее убойные стальные палки…

Боевая бригада Цеха. И с ними нам при всем желании не справиться. Хотя…

– Слухи о вашей смерти оказались несколько преувеличенными? – усмехнулся я. А что еще оставалось делать? Только блефовать и надеяться на чудо.

– Пустое, – отмахнулся торговец и подмигнул приведшему нас сюда певцу: – Ну что, Лоцман, предупреждал ведь, что из твоей затеи ничего не выйдет?

– Попытка – не пытка. – Пожав плечами, Лоцман подошел к странной двери, распахнул ее – под ноги парню выползла прямоугольная черная тень – и махнул рукой Напалму: – Пошли…

Старательно не смотревший на меня пиромант схватил за руку упиравшуюся Веру и потянул ее вслед за исчезнувшим в черном провале двери Лоцманом. Вот только у Ветрицкого на этот счет оказалось собственное мнение – моментально оказавшись сзади, он рубанул Напалма ребром ладони по шее, а следующим ударом вырубил девушку.

– Твою мать! – только и выдохнул я. Никто не застрахован от случая, когда «друг оказался вдруг», но от кого-кого, а от пироманта такой подлянки никак не ожидал. Хотя можно ли его за это осуждать? Зря Коля вспылил, пусть бы катился отсюда. Не убивать же его теперь, в самом деле…

– Пусть бы шли, – как ни странно, разделил мою точку зрения досадливо поморщившийся Гиоргадзе.

Криво усмехнувшийся Ветрицкий лишь покачал головой.

– Ну как знаешь, – заложил руки за спину глава Торгового совета. – Ты, кстати, тоже задание провалил, но так даже лучше. Мне с господином Льдом лично пообщаться захотелось…

– Что?! – только и смог разинуть рот я и ошеломленно замолчал, уставившись на отвернувшегося от Гиоргадзе Ветрицкого. И этот сукой оказался? Да что ж такое творится-то?!!

Сплюнув на пол, я уже собрался послать Колю далеко и надолго – а может, и ножичком ткнуть, если возможность появится, – и только тут обратил внимание, что по лицу у того течет кровь. И дело было вовсе не в ранении: воспаленная и припухшая кожа покрылась сеткой кровоточивших и гноившихся трещинок. Да и других, не столь фатальных изменений тоже хватало: глаза покраснели и глубоко запали, потрескавшиеся губы стали мертвенно-синюшного цвета, а сам Коля как-то незаметно вытянулся и, несмотря на проявившуюся сутулость, казался заметно выше.

– Коля? – начиная подозревать, что происходит нечто из ряда вон, я выставил перед собой нож. – Или?..

– Ай, маладца! Ай, умный мальчик, – издевательски рассмеялся Гиоргадзе. – Дошло, наконец!

С хрустом передернувший плечами Ветрицкий – а он ли? – рукавом вытер выступившие на лбу мелкие капельки крови и принялся молча разматывать с запястья потемневший от пропитавшего его гноя бинт. Движения парня сделались какими-то скупыми и донельзя рациональными. Будто и не человек это вовсе…

– Позвольте представить: легендарный наемный убийца Леший, – будто получая удовольствие от лицезрения моего смешанного с оторопью замешательства начал разглагольствовать Гиоргадзе. – Уникальная личность. Только вот тела быстро изнашиваются, приходится менять. Ну да в расходном материале недостатка не бывает…

– Леший? – поджал я губы и прищурился. Вот оно как. Не стоило тогда Ветрицкому за ним бежать, ох, не стоило. Выходит, этому гаду все же удалось вывернуться. Нет, ну что за мудак Ялтин был – ни одного дела до конца довести не смог! А Колю жалко. Ни за что ни про что сгинул. Да еще так похабно…

– Он самый, – продолжал улыбаться Георг, уставившийся на меня холодными глазами расчетливого торгаша. – Знаешь, мне действительно жаль, что все так обернулось. Люди, в большинстве своем, тупые скоты, которые ничего не умеют, кроме как жрать, пить и размножаться. И, что самое прискорбное, – ничему не хотят учиться. Мало кто смог выделиться из серой массы. И таких быдло не любит. Боится, но не любит. А поэтому вдвойне обидно, когда приходится убивать личность. Люди что – расходный материал, а вот личности встречаются не так уж и часто…

– Вы к чему это сейчас? – нарочито скучающим голосом осведомился я и почесал зудевший из-за щетины подбородок немного нагревшейся цепью мультичар. Интересно, кто прыгнет первым: Леший или цеховики? Не просто ведь так Гиоргадзе мне зубы заговаривает. Хотя зачем прыгать – у наемного убийцы два пистолета заряженных. Прострелит мне ноги и возьмут тепленьким.

– К тому, что ты вполне мог войти в бизнес. Я тебя давно приметил, еще когда Карлович только начал тебя прикармливать. – Торговец принялся натягивать пошитые из тонкой кожи перчатки. – И кто тебя только просил к коммунарам лезть? Пришлось заказать, во избежание…

– Этому заказали? – кивнул я на неподвижно замершего Лешего, на лице которого набухали выступающие из трещинок кожи капельки крови и гноя.

– Кому ж еще? – хмыкнул задумавшийся о чем-то своем Гиоргадзе. – Я, когда узнал, что он тебя при солдатах исполнить побоялся, чуть бутылкой вина в стену не запустил. А теперь вот даже не жалею…

– А с коммунарами чего было? – Я тихонько отступил к стоявшему у меня за спиной каменному саркофагу. – Не припомню ничего такого…

– В лаборатории у них был? Был. Много лишнего увидел, – пытливо уставился на меня Георг и достал из кармана пиджака опасную бритву. – Мог начать языком трепать…

– Так это вы им энергию поставляли? – прикинулся я, будто только что об этом догадался. Мне бы немного времени выторговать, прежде чем резать начнут… – А брали, поди, отсюда…

– Отсюда. – Гиоргадзе раскрыл бритву, провел ее лезвием по кожаной перчатке и, не удержавшись, продолжил: – Вот ведь как получается: этих недоумков из «Западного полюса» чуть ли не пинками в бизнес загонять пришлось. Столько лет на мешке с деньгами сидели, да все без толку.

– То-то я смотрю, вы под себя Торговый союз так лихо подмяли, – напряженно косясь на Лешего, польстил торгашу я. – Понятно, откуда ресурсы взялись…

– Ерунда, – только фыркнул Гиоргадзе. – Любой торговец может стать главой союза, если у него есть голова на плечах и желание работать. Для меня это вчерашний день. Детские игрушки.

– Не круто берете? – По мере приближения к центру комнаты интенсивность магического излучения все возрастала и возрастала, а пространство буквально расслаивалось и текло из-за переполнявшей его энергии. И в моей защите в любой момент могла оказаться первая пробоина… – Воеводой себя видите?

– Зачем смеешься? – Улыбка у Георга вышла больше похожей на оскал. – Продажа халявной энергии – уже прошлое. И очень скоро Цех займет место Братства в Городском совете.

– Вам-то что с того? – Я уткнулся поясницей в холодный камень саркофага и сместился немного в сторону от проходившей прямо над головой энергетической линии. Как ни пытался – но взять под контроль разлитую в воздухе магическую энергию не получалось. То ли из-за щитов вставленных, то ли потому, что здесь ее концентрация за все мыслимые и немыслимые пределы зашкаливает.

– Ну как члену Директората, это принесет мне определенные дивиденды. – Слегка покачивая рукой, в которой была зажата бритва, Гиоргадзе медленно направился ко мне. – И для очень многих окажется неприятным сюрпризом, насколько сильнее стал за последнее время Цех. Мы больше не завязаны на внутренние ресурсы наших людей, нет – теперь мы можем выставить столько бойцов, сколько понадобится.

– Понял, не дурак. – Спину щипало исходившее от каменных плит энергетическое излучение, и я передернул плечами. Если они сумели присосаться к этому источнику, то мало никому не покажется. Да им достаточно будет просто свистнуть, и пол-Форта сразу же к ним перебежит. – А меня, значит, к себе не зовете?

– Ты зачем мальчиков убил? – Тяжело вздохнувшему Гиоргадзе надоело играть со мной как кошке с мышкой, и он угрюмо усмехнулся. – Ты понимаешь, что за это я тебя на куски порежу?

– А зачем Ян Карлович вам меня сдал? – вопросом на вопрос ответил я. Блин, от близости такого мощного источника магической энергии мозги плавиться начинают. Интересно, если там нож, то как получилось, что он так фонит? Энергией Стужи со спины так и веет. И пальцы к каменным плитам чуть ли не пристывают.

– А! – протянул на миг задумавшийся торговец. – Вот оно что…

– Именно. – Положив нож на саркофаг, я несколько раз сжал и разжал кулаки и во все глаза уставился на Лешего. Тот начал расстегивать кожаную куртку, но пальцы с сильно опухшими костяшками слушались плохо. Одна пуговица, вторая…

– Ну раз так, он следующий на очереди, – посмотрел на лезвие опасной бритвы Гиоргадзе. – Сначала с тобой разберусь…

Словно получив от него беззвучную команду, цеховики без особой спешки направились к каменному саркофагу. Точнее – ко мне. А учитывая, насколько слаженно они двигаются, можно даже не надеяться отбиться врукопашную. И не шесть человек меня вязать идут, одно живое существо – чудовище о шести головах – отправилось выполнять приказ хозяина. Ножи, цепи, арматура – им это все не понадобится. Они меня просто массой завалят. И держать будут, пока Гиоргадзе живьем шкуру не снимет…

С коротким хаканьем вытолкнув из легких воздух, я потянулся к ближайшим энергетическим потокам. Руки, погрузившиеся в отходившие от саркофага силовые линии, моментально заморозило, но, к моему разочарованию, повторить трюк уже однажды сработавший в окрестностях Чертова провала не получилось. Слишком силен оказался ток магической энергии, и слишком сильно веяло от нее Стужей.

Рывком разорвав связь с энергетическими потоками, я вскрикнул от пронзительной боли в левом запястье – брызнувшая каскадом холодных искр цепь мультичар раскалилась чуть ли не докрасна. Больно, мать твою! И хрен бы с ним – если б сработало. А так круглым дураком себя чувствую. Есть ведь лазейка, не может ее не быть. Да только если магические щиты снять, чтоб попытаться хоть один энергетический поток обуздать, на куски точно порвет. От перепада-то такого…

– Оттащи его оттуда. Живо, – жестом остановив цеховиков, приказал Лешему Гиоргадзе. Решил не рисковать своими людьми? Выродок…

Сплюнув на бетонный пол кровь из прокушенной губы, я подхватил лежавший на саркофаге нож. Ну же – давай! Подходи, посмотрим, еще кого оттаскивать придется!

Спокойно миновавший Гиоргадзе Леший, за которым по полу оставался полусмазанный кровавый след, остановился, не доходя до саркофага метров пяти, и расстегнул последнюю пуговицу кожаной куртки. Стоявшие за его спиной цеховики не сводили с меня глаз, и было понятно – даже если каким-то чудом удастся справиться с наемным убийцей, схватки с ними не избежать. Плевать тогда Гиоргадзе будет на все энергетические аномалии вместе взятые.

Немного ссутулившийся Леший передернул плечами, и куртка соскользнула на пол. Наемный убийца взглянул мне в глаза, улыбнулся и, выхватывая засунутые за пояс пистолеты, крутнулся на месте. Движения его приобрели неуловимую взглядом простого человека стремительность, и даже отлаженный механизм боевой бригады Цеха на какие-то доли мгновения дал сбой. И вот этой форой Леший воспользовался в полной мере: если бы не хлопки выстрелов и звон гильз по бетонному полу, могло показаться, что цеховиков начала выкашивать невидимая коса самой Смерти.

Раз-два. Первый выстрел пробил горло крайнему парню, а мигом позже его сосед с кровавой дырой вместо глаза рухнул под ноги опешившему Гиоргадзе.

Три-четыре. Получивший пулю прямо посередке лба цеховик по инерции сделал еще несколько шагов и только потом свалился на пол. Но такая живучесть не оказалась чем-то из ряда вон: хлипкий на вид мальчонка даже не вздрогнул, когда словил сердцем кусок упрятанного в медную оболочку свинца.

Пять-шесть. Лешему пришлось потратить еще один выстрел на слишком уж живучего задохлика, и тут слаженность действий боевой бригады начала брать свое. Один из охранников Гиоргадзе успел качнуться вбок и отделался лишь оцарапанной щекой. Резко взмахнув рукой, он метнул в наемного убийцу нож, а его товарищи бросились в стороны, намереваясь взять Лешего в клещи.

Семь-восемь. Не сдвинувшийся с места убийца слегка наклонил голову; метательный нож промелькнул мимо и лязгнул о бетон стены. Широко расставив руки в стороны, Леший расстрелял слишком уж неосторожно метнувшихся к нему цеховиков, и издевательски неторопливо уклонился от второго метательного ножа.

Девять-десять. Оставшийся без ножей парень отправился на тот свет вслед за своими коллегами, но Гиоргадзе это нисколько не смутило. Торговец привык всегда бороться до конца и, даже получив пулю чуть ниже правой ключицы, не выбыл из игры. Двигавшийся ничуть не медленнее своих телохранителей глава Торгового союза в один миг оказался рядом с убийцей, с оттягом полоснул его бритвой по лицу – метил в шею, но Леший, приседая отклонился, – завел руку для нового удара и…

Одиннадцать.

Гиоргадзе с простреленной головой еще валился с ног, а мне в лицо уже уставились сразу два пистолетных дула. Убедившись, что отсюда опасность ему не грозит, наемный убийца не стал стрелять и немного расслабился. Расслабился, но пистолеты не опустил.

Из рассекшего левую щеку от уха до уголка рта пореза хлестала кровь, но завладевшего телом Ветрицкого урода это волновало мало. Как там Гиоргадзе-покойничек сказал: тела быстро изнашиваются? Вот-вот.

– Да не успел бы я просто, – через силу улыбаясь, объяснил я и вновь положил нож на каменную плиту саркофага.

– Не успел бы, – не мигая уставившись на меня, подтвердил Леший. Теперь, когда наемный убийца больше не маскировался под Ветрицого, голос его зазвучал глухо и как-то невнятно. Будто рот чем-то набит.

– И зачем это все? – окинул я взглядом валявшиеся на залитом кровью полу тела. Блин, и чего теперь ожидать – непонятно. Какого лешего Лешему надо? Какая муха его укусила? – Только не говори, что совесть проснулась…

– Надоело быть пешкой, – все так же не опуская рук с направленными на меня пистолетами, объяснил наемный убийца. – Надоело быть изгоем. Надоело менять тела и день за днем ощущать, как разрушается еще вчера здоровый организм. И теперь, когда появился шанс со всем этим покончить…

– Решил вырваться из серой массы? – усмехнулся я, настороженно следя за движениями убийцы.

– Георг все правильно говорил, – подтвердил мою догадку Леший. – И рад, что мы понимаем друг друга.

– Да ну?

– Надеюсь, мне не придется убеждать тебя в необходимости сотрудничества. – Крови с Лешего натекло на пол, как с зарезанной свиньи, но руки у него даже не дрожали. И взгляд острый как иголка. Две иголки. – Поверь, это была бы очень неприятная процедура. Для тебя неприятная.

– Чего ты хочешь? – тяжело вздохнул я.

– Объясни мне, – попросил наемный убийца, – объясни, как управлять твоим ножом. Объясни, что за источник энергии находится в этой комнате. Ты ведь знаешь? Вот и расскажи…

– Зачем тебе?

– Не понимаешь? Знание – это сила. Сила – это власть. Не зря Гиоргадзе так долго искал это место. Он потратил очень много сил и еще больше денег, но не был разочарован результатом. Точно знаю – с помощью этого источника можно было заморозить разложение моих тел. Вдохнуть в них настоящую жизнь. Но Георг тянул и тянул. Он никогда не спешил расплачиваться по долгам. Его обещания не стоили и гроша. Ничего, теперь можно обойтись без посредников. Рассказывай…

– Да что тут рассказывать? – пожал я плечами и отошел в сторону от саркофага. – Бери нож и сам все поймешь. С помощью этого… инструмента можно работать с текущей из межмирья энергией. Что еще?

– Думаешь, мне неизвестно, как заканчивали те, кто сдуру хватался за этот нож? – Смешок наемного убийцы прозвучал на редкость неприятно. – Ты у нас один такой уникум, кто безбоязненно его с собой таскает. Но, вообще, ты прав – разберусь сам. Только для начала подыщу более подходящее тело. А то это поизносилось. Но, думаю, твое вполне подойдет…

– Мозги – инструмент тонкий. А ну – не выгорит? Только не говори, что у тебя все всегда получается, не поверю. Так, может, договоримся? Ведь если что – кровью истечешь…

– Вон два запасных варианта лежат, – кивнул на Напалма и Веру наемный убийца. – Начнем с тебя…

– Да ну, на фиг, – криво усмехнулся я и, нашарив в кармане купленный в «Сером святом» «Кошачий глаз», сломал хрупкую костяшку.

Пистолеты брызнули в руках Лешего расплавленным металлом, начисто оторвали пальцы и страшно изуродовали ладони. Не теряя времени, я потянулся за ножом и тут же покатился по бетонному полу: моментально оказавшийся рядом убийца впечатал мне под ребра тяжелую подошву ботинка. Нож отлетел в сторону, но теперь было не до него: увернуться от направленного в голову пинка удалось только чудом. Приняв третий удар на левое предплечье, я откатился в сторону и вскочил на ноги.

К моему удивлению, истекавший кровью Леший замер на месте, и мгновение спустя стала понятна причина этой заминки: из темного провала ведущей в никуда двери показался Лоцман. Видимо, потерявший равновесие певец растянулся на полу… и разлетелся на тысячи ледяных осколков. Остолбенев, я перевел взгляд на Лешего, но и тот за какой-то неуловимый миг превратился в ледяную скульптуру. Медленно завалившись назад, он рухнул на бетонные плиты, и под ноги мне, тихо шурша, заскользили мелкие обломки промороженной насквозь плоти.

Неласковое дыхание Стужи дохнуло в лицо, попыталось высосать тепло и заморозить кровь, но, ударившись в отрезавшие меня от магического поля щиты, откатилось назад и посеребрило серый пол толстым слоем инея.

– Вот уж не рассчитывал вновь тебя встретить. – Тихий голос у меня в голове зазвучал еще прежде, чем из двери на усыпанный осколками льда пол шагнул Третий Хранитель Знаний. Все такой же бледный; с глубоко запавшими глазами, в которых плескалось темно-синее пламя магии Севера. Но теперь он гораздо больше походил на Хозяина, чем на повстречавшегося мне полгода назад нелюдя. Да и приоделся вполне прилично: длинный белый плащ, замшевые туфли, все дела… Очеловечился? Так, может, получится договориться?

– Да ну? – не поверил я и, в один прыжок очутившись рядом с оброненным ножом, до боли стиснул пальцы на обжигающе-холодной рукояти. Врет он все. Точно ведь по моим следам сюда пришел. Не надеялся…

– Именно. – Пристально рассматривая саркофаг, Хранитель небрежно повел рукой, и меня захлестнула новая волна Стужи.

Захлестнула, сшибла с ног и протащила несколько метров по шершавому бетонному полу. Кожу со спины вмиг ободрало целыми клочьями, но боли не было: нервные окончания потеряли чувствительность, когда чужеродная сила шутя и играючи разметала защитные барьеры. Нет – даже не разметала, просто прошла сквозь них так же легко, как легко игла пронзает шелковую материю. Не сверкали разряды молний, не полыхали огненные шары, обошлось даже без ледяных стрел. Магия Хранителей оказалась незримой, но от этого не менее эффективной и жестокой. Наоборот, вся она от первого и до последнего вложенного в заклинание карата энергии была направлена исключительно на одно – убить, уничтожить и развеять в прах.

Как продержался первое мгновение – не знаю. Должно быть, сыграла свою роль высокая сопротивляемость организма холоду. Или часть удара принял на себя зачарованный клинок? Так или иначе, невероятно долгий миг удавалось балансировать на грани безумия, а когда сознание уже начало медленно соскальзывать в заполненную жидким азотом бездну, случилось небольшое чудо. Цепь мультичар, разрезая кожу острыми ребрами звеньев, вонзилась в запястье, и закачанное ею в мои горевшие огнем вены заклинание отбросило магию Хранителя прочь. Не могу сказать, что сразу полегчало, но пронзивший от макушки до пяток энергетический разряд вернул телу чувствительность и даже зарастил самые глубокие царапины и порезы.

– Продался, значит, – с непередаваемой смесью презрения и скуки вбил мне в голову свое отвращение Хранитель и вытащил из-под плаща нож. Один в один, как у Хозяина. Почти такой же, как у меня. Но все же немного другой. Не могу сказать, чем именно различались наши клинки: узором на лезвии, оттенком стали, рукоятью… Но свой мне удалось бы отличить даже с закрытыми глазами. – И кому? Стуже…

– Сами-то лучше, что ли? – Я поправил порванную футболку и поморщился, когда на спине лопнуло несколько уже подживших ссадин. Хорошее заклинание, однако, в цепь мультичар слуги Стужи вложили, нужное. Только вот Хранитель чего-то странное мутить начал… – Думаете, не знаю, из-за чего Форт в Приграничье угодил? Все теперь знаю! Чистенькие они, как же…

Хранитель пропустил мои откровения мимо ушей и начал рисовать ножом в воздухе сложные узоры. Накачанный колдовской силой клинок засветился неярким синеватым сиянием и оставлял после себя узкие прорези в корчившемся от чужеродного воздействия пространстве.

– Только не рассчитывай продержаться до прихода своих хозяев, – усмехнулся Хранитель. – Не смогут они даже в Черный полдень такую защиту взломать. Элементарно энергии не хватит. И портал сюда построить тоже время займет…

– Ну тогда я пошел.

Хранитель остановился прямо напротив двери, и мне пришлось забрать немного влево. Надо валить, пока он свое действо не завершил. Чую, ничего хорошего от него ждать не приходится. Да и от слуг Стужи тоже. Пусть между собой сами разбираются. Мне в эти дела лезть себе дороже выйдет. Только бы ноги унести…

– Тебя хорошо защитили твои хозяева, – ни на минуту не переставая кромсать ножом воздух, северянин сдвинулся мне навстречу. – Но этой безделушке далеко до изготовленного Первым Хранителем инструмента…

– Слушайте, зачем это все? – пришлось остановиться мне. – Давайте договоримся! Мы же с вами разумные существа. Что вы все уперлись в эти ножи? Хотите знать, почему такая фигня во время второй попытки произошла? Так я скажу. И стройте потом свои тоннели куда хотите!

Хранитель уставился на меня до черноты посиневшими глазами, но ничего не ответил и продолжил свою монотонную работу. И разрезы пространства теперь уже не затягивались, нет – теперь они черными прожилками расчерчивали воздух. И вырисовавшаяся фигура мне совсем не нравилась.

– Ваш этот самый Первый Хранитель, – осторожно сделал я маленький шажок вперед, – все собственноручно и похерил. Не знаю, хотел ли он с конкурентами разобраться или еще круче стать, но появилась у него идея во время ритуалов силу остальных себе забрать. Он даже свой нож под это дело заточил. Видите разницу? – Мне показалось, что в глазах Хранителя что-то такое мелькнуло. – То-то же! Ему бы вся сила ритуала и ушла!

Нож на какую-то долю мига замер во вскинутой к потолку руке северянина, но почти сразу же метнулся вниз, оставляя за собой черную полосу распоротого пространства.

– Да посмотрите же! – шагнув вперед, заорал я. – Так все и было! Да только он не самым умным оказался! Хозяин вместо себя какого-то бедолагу зарезал! И все – Первый Хранитель в пролете, ритуал насмарку! Вы поднимите его расчеты, заново алгоритм проработайте!

– Неважно. – Северянин на миг закрыл глаза и очертил ножом широкий круг. – Для тебя неважно…

Дрожавшие перед ним черные прорези, оставленные синим лезвием клинка, вдруг смазались, а мгновением позже они, будто в калейдоскопе, сложились в какую-то сложную геометрическую фигуру. И эта призрачная паутина, сорвавшись с места, поплыла ко мне. Поплыла? Не уверен. Просто помещение вдруг неуловимым образом искривилось, и в этом новом мире мое местоположение совпало с куском изрезанного ножом Хранителя воздуха. И когда оно меня достигнет…

Шагнув вперед, я коротко замахнулся и метнул нож. Тяжелый клинок угодил Хранителю чуть левее и выше солнечного сплетения, и неумолимо приближавшаяся ко мне паутина тьмы в один момент померкла и растворилась в воздухе. Согнувшийся в три погибели северянин какое-то время еще пытался высвободить засевший меж ребер клинок, а потом мелькавшие у него в глазах лазурные искры померкли, и он завалился на пол как самый обычный смертный. Из уголка рта на подбородок вытекла тоненькая струйка смешанной со слюной крови, а черты лица еще больше заострились и окончательно утратили всякое сходство с человеческими. Теперь сразу видно – нелюдь.

Вот так-то! А то заладил – инструмент, инструмент. Если нечто выглядит как нож, то оно, конечно, может являться чем-то другим. Например – могущественным артефактом. Но кто сказал, что этот могущественный артефакт нельзя использовать как обычный нож? Хранителю такая мысль даже в голову не пришла, иначе он бы никогда не подпустил меня так близко. Одна высокая магия на уме. Не боец. Стереотипное мышление, что с него взять.

Я подошел к трупу и рывком вытащил застрявший меж ребер клинок. Поморщившись от уколовшего ладонь холода, стряхнул с лезвия вязкие капли почти черной крови. Глубоко вздохнул, потянулся за выпавшим из руки ножом Хранителя и неожиданно для себя передумал. Нет, даже не передумал – просто захотелось чего-то другого. Некоторое время сам не мог понять, чего именно, потом поднес к лицу украшенное темно-зеленым узором лезвие ножа и сразу же все понял.

Хотелось одного – загнать этот кусок остро заточенной стали себе в горло.

Перехватить контроль над собственным телом удалось за мгновение до того, как острие кольнуло адамово яблоко. С трудом отодвигая от горла ставшую вдруг непослушной руку, я попытался блокировать исходящую от ножа чужую волю, но вдруг осознал – зачарованный клинок ни при чем. Наоборот, именно холодящая ладонь рукоять позволяла худо-бедно сохранять ясность мышления.

Нет – это спасшее меня от чар Хранителя заклинание слуг Стужи взбесилось и толкало на суицид. И тяжким грузом повисшая на левом запястье цепь мультичар вливала в меня все новые и новые порции пытавшейся поработить волю магии.

Но зачем? Зачем?!! И почему именно сейчас? Неужели чтобы не дать завладеть вторым клинком? Или таким немудреным способом слуги Стужи рассчитывают построить сюда портал и взломать защиту Форта изнутри?

Да какая разница?!!

Схватку за собственное тело я медленно, но верно проигрывал, и теперь острейшая кромка лезвия находилась в считаных сантиметрах от шеи. И сил просто разжать пальцы уже не оставалось. Да и что толку? Сам же потом и подниму, никуда не денусь.

Взгляд упал на валявшийся рядом с телом Хранителя второй ритуальный клинок, и я решился. Собрал все силы, стиснул зубы и, на миг разорвав сковавшие волю смертоносные чары, упал на колени. Онемевшая левая кисть с трудом сжала каменную рукоять ножа, и меня пронзил разряд магической энергии такой силы, словно руки ухватились за концы поврежденного высоковольтного провода. Из глаз брызнули слезы, черные узоры на правом предплечье обожгли кожу раскаленной докрасна проволокой и начали медленно менять свою форму. Запахло паленым мясом, мышцы скрутила жестокая судорога.

И все же я сумел преодолеть боль и еще сильнее сжать пальцы на рукоятях ножей, между лезвиями которых начали проскакивать зеленые и синие искры. А потом – до хруста стиснул зубы и принялся медленно сводить руки. Сокрытые в цепи мультичар заклятия рвали мою волю на куски, между клинками теперь билась слепившая глаза электрическая дуга, но я давил, давил и давил…

В какой-то момент острие зажатого в правой руке ножа коснулось одного из звеньев покрывшейся инеем цепи, и в следующий миг она брызнула во все стороны каплями расплавленного металла. Ослепительная вспышка резанула по глазам, а по пальцам словно шибанули здоровенным молотком. Неведомая сила подкинула в воздух, и мигом позже удар о бетонную плиту стены вышиб из меня дух.

Когда очнулся – долго ничего не мог понять. Кто я, где я… Зачем здесь нахожусь, наконец. Сосредоточиться мешала боль: ломило, саднило, крутило и ныло буквально все. Единственное утешение – рук не чувствовал. А то бы точно от болевого шока помер. Ничего, пальцы шевелятся и ладно. А чувствительность когда-нибудь уж восстановится. Главное, чтобы не слишком быстро.

Руки действительно выглядели просто жутко. Обожженные пальцы опухли, кисти отекли, под ногтями – темные пятна запекшейся крови. Кожа на правом предплечье была воспалена, а узоры и колдовские символы теперь располагались совсем не так, как еще утром. На левом запястье вместо разлетевшейся вдребезги цепочки оказалась полоска абсолютно белой кожи. И на белом фоне – перетекшие туда с правой руки черные письмена и странные узоры.

Ничего, живой и ладно. Даже если с ног до головы татуировками покроюсь, все одно лучше, чем самому себе перо в сердце вогнать. Но раз живой – надо суетиться начинать. А то как бывает, вот ты живой, а вот уже червей кормишь. Или, что к нашим реалиям более приближено, через трубу крематория в неведомые дали несешься.

Так, для начала встать попробуем. Ух, колбасит-то как! Оторвать собственное тело от пола и то непосильной задачей кажется. Будто не мышцы, а пластилин сплошной. Но мы потихоньку, мы по чуть-чуть. По кусочку, по нерву… Сначала на колени встанем, не гордые, теперь и о стену опереться можно. Ну а дальше проще будет. Наверное…

Фу-у-у, вроде отпускать начало. Кровь, правда, из носа и ушей пошла, башка раскалывается, и глаза не видят ничего. Но ноги держат, а это главное. Ничего, иной раз и похмелья пострашнее бывали. Особенно когда водкой паленой нахлестаешься или под раздачу попадаешь… Переживем.

Тут к горлу подкатил комок тошноты, и на какое-то время стало не до досужих размышлений. Сплюнув под ноги слюну с мерзким привкусом рвоты, я огляделся по сторонам в поисках ножей. А! Вон один на полу валяется, второй и вовсе совсем рядышком в стену по рукоять вошел. Ну и что там с лезвием теперь?

С лезвием оказался полный порядок. Да и сам нож вышел из бетона подозрительно легко. Надо же – ни царапинки. Только он теплый какой-то. Или это у меня пальцы до сих пор ничего не чувствуют?

Сунув клинок в болтавшийся на поясе чехол, я доковылял до ножа Хранителя и с немалой долей опаски дотронулся до него кончиками пальцев. Ничего не произошло. Взял в руку – железка и железка. Зато сразу разница с моим клинком ясна становится: пожалуй, это действительно больше «инструмент», чем оружие. Уж больно легкий. Такой метнуть нечего и пытаться. Неудивительно, что Хранитель так с этим делом накололся.

Блин, да таким и зарезаться проблема. Хотя нет – заточка лезвия точно такая же острая. Приставь к груди, чуток надави и любуйся светом в конце тоннеля.

Покачав головой, я прогнал слишком уж яркое видение и задумчиво уставился на лезвие. Почему же меня сразу чуть не поджарило? Такой переток энергии между ножами был – просто жуть. Потенциалы выровнялись? Или какой-то предохранительный элемент сработал? Может, и так. А может, энергетические потоки теперь по какому другому маршруту потекли, кто их знает. Главное, что меня на части больше не рвет.

Хм… Еще б ими пользоваться научиться. А то все надеялся – раздобуду второй ритуальный клинок, и сразу сам по себе портал на ту сторону откроется. Не выгорело. Придется мозгами шевелить.

Я обхватил непослушными пальцами рукоять своего ножа и вытащил его из чехла. Закрыл глаза, прислушался к своим ощущениям и неожиданно понял, что надо делать. Все оказалось донельзя просто – сознание вдруг ухнуло на какой-то иной уровень восприятия, и возникшие перед внутренним зрением линии натяжения пространства стали прекрасными ориентирами, будто указывавшими: резать надо здесь, здесь и здесь. А потом немного здесь.

И все, проход открыт. Куда он приведет? С очень большой долей вероятности именно туда, куда надо. И прости-прощай опостылевший Форт. Есть, правда, одна проблема – энергии для такого действа надо очень и очень немало. Все же Первый Хранитель не совсем лукавил, когда сородичей заставлял себя в жертвы принести. Был в этом определенный смысл, был.

Им был, мне – нет. Ценой своей жизни портал построить – оно мне надо? Ответ, думаю, однозначен и в комментариях не нуждается. Придется искать какой-то иной выход. Благо время для этого пока есть. Минут так десять – пятнадцать. А потом лазурное солнце окончательно закроет собой наше, и Цитадель слуг Стужи попробует продавить защиту Форта. И если у нее это получится – мне точно не поздоровится…

Я открыл глаза, сунул свой старый нож в чехол и поковылял к стоявшему в центре подземелья саркофагу. Подошел, выложил на плиту второй клинок и провел пальцами по грубо вырезанным каменным завиткам. Щиплет. И концентрация магических полей настолько высока, что чуть назад не отбрасывает. Что же там такое спрятано? А вот сейчас и узнаем.

Упершись ладонями в закрывавшую саркофаг плиту, я поднатужился до разноцветных пятен в глазах и сдвинул ее с места. Потом еще. И еще. Наконец, толстенная плита грохнулась на пол и раскололась, а меня чуть не отбросило в сторону хлынувшим наружу потоком магической энергии. Снова заломило ребра, полыхнули огнем руки, а голова и вовсе пошла кругом. Но – ничего, обошлось.

В саркофаге, что вовсе не удивительно, оказался иссохший труп человека. Труп? Человека? Или не совсем человека? И совсем не труп? Вовсе не поручусь, что этот вогнавший себе в грудину ритуальный клинок сородич Хранителя окончательно и бесповоротно мертв. Скорее – его посмертие оказалось несколько более… запутанным, чем у нормальных людей и даже у нормальных нелюдей. Это ж надо как его проморозило! Сколько лет лежит, а все как новенький! Почти новенький.

Что ж, теперь с энергией для построения портала проблем точно не будет. Мне ведь даже забирать с собой третий ритуальный нож необходимости нет: достаточно на эти два клинка магические потоки перекинуть и дыру в нормальный мир прорезать. Уверен – все получится в лучшем виде.

Есть, правда, один нюанс: от этого трупа – гнить ему здесь вечно! – вся защита Форта запитана. А ее сейчас Цитадель на прочность проверять начнет. Гимназистам без такой подпитки точно не продержаться. И слуги Стужи разбираться не будут, где колдуны, а где простые жители, сровняют все к чертям собачьим! Что получается – грех на душу брать придется?

Я покосился на по-прежнему распахнутую дверь, чернота за которой начинала действовать на нервы, и отвернулся от саркофага.

А ведь тут еще какой момент есть – этот чудак с ножом в груди, по сути, последняя заклепка, которая Приграничье к чужому миру крепит. Вот перекину я на себя магические потоки, потом обратно их возвращать ни времени, ни сил уже не будет. Мне бы в портал нырнуть успеть.

Выходит ценой моего возвращения будет ни много ни мало весь этот аппендикс между мирами? Это ж сколько народу в нижний мир разом переселится? Тысячи? Сотни тысяч? А если полный кирдык нашим мирам настанет?

Тьфу ты, мать твою! Пафоса-то, пафоса сколько! Какой полет мысли, сколько благородства в каждом слове! Цена возвращения, ответственность перед людьми! Да пошли вы все в жопу! Я обратно домой хочу! И не для того столько перенес, чтобы здесь, как последний мудак, раскиснуть. Хотя последний мудак как раз бы напролом ломанулся и весь этот проклятый кусок мироздания в тартарары, не задумываясь о последствиях, отправил. Может, и стоило вот так… не задумываясь. Так нет же! Мыслитель выискался. Совесть народная!

И какой выход? Чур, самопожертвование не предлагать! Похерить к чертовой бабушке Приграничье тоже не вариант. Да и не уверен, что справлюсь, – энергия так и хлещет. И что остается? Спасти мир ценой чужой жизни? Это мы можем, это запросто.

Подхватив нож, свалившийся вместе с каменным надгробием на пол, я дождался, пока успокоится сбившееся дыхание, и доковылял до так и валявшегося у стены Напалма. Не переломал ему Леший шею, случаем? У Веры-то видно, как грудь вздымается, а этот лежит бревно бревном без всяких признаков жизни. Ага, пульс есть, и это здорово. Ведь что получается – ножу разницы нет, чью жизнь высасывать. Переработает он ее, значит, да и пустит в дело. Такая вот фигня. По-другому этот клятый «инструмент» все равно не запитать, не предусмотрены в нем альтернативные источники энергии.

Подло? Подло. Но кому сейчас легко? Нет, на Веру, конечно, рука не поднимется, да и не колдунья она, а вот Напалма – легко. Самое главное, есть за что. Какую подлянку, гад, устроил! Так лихо под монастырь подвел! Вот и подошло время расплаты. Да он и не почувствует ничего. Тут делов-то: ткнуть под ребра, и сразу всем остальным счастье будет. А что все остальные об этом не узнают, никого волновать не должно. Пусть спасибо скажут, что Форт на прежнем месте остался, вместо того чтобы прямой наводкой в ад сверзиться.

Я перевернул Напалма на спину, сел рядом на холодный пол и шмыгнул распухшим носом. Что за гадство?!! Что за сучья жизнь?!! Не могу ведь этого гада зарезать! Вот встал бы он, вякнул что-нибудь и сразу бы перо в печень схлопотал. А так – не могу! Рука не поднимается.

Ну что я за человек такой? Надо ведь, надо! И есть за что – а не могу. И не из-за того, что он мне не раз шкуру спасал, дело прошлое. Просто не по-людски это. Мне на чужое мнение наплевать – да и не узнает никто, – но от себя-то не убежишь. А в глубине души прекрасно паскудство поступка осознаю. Понятно, что лучше жить с больной совестью, чем по собственной дурости на тот свет отправиться. И все же… И все же это не вариант. Или вариант? Надо думать.

Да что тут думать? Куда не кинь, всюду клин. «Клин», «Кедр», «Вихрь» – и все в башку мне направлены, однозначно. Куда бедному человечку с не до конца вытравленной совестью податься? А?

Неожиданно я понял, что уже какое-то время верчу меж пальцев вытащенный из кармана джинсов стеклянный шарик. Так, что там Гадес про него говорил? Если не будешь знать, что делать, и все такое…

Ну и обо что мне его расколошматить? Шарик, даром что стеклянный, выглядит очень солидно. Ботинком раздавить или об пол долбануть? А если так?

Зажатая меж большим и указательным пальцами стекляшка неожиданно легко треснула, и частичка заточенного в ней жидкого металла шлепнулась на пол. Но не разбрызгалась и не собралась в пыльную капельку, а растеклась по бетонной плите в лужицу размером с чайное блюдце. Поверхность металла вспенилась, и начавшее активно впитывать разлитую в помещении магическую энергию вещество принялось расползаться по полу. По краям он так и оставался серебристым, но когда я пошаркал ботинком образовавшуюся на месте падения рыхлую корочку, под ней обнаружился прожженный линолеум. Что за чертовщина?

А серебристая пелена тем временем дотекла до стены и полезла вверх. Забралась к потолку и трубы с пучками проводов будто корова слизнула. Вместо них из-под рассыпавшегося в прах металла выглянула немного закопченная побелка. Со стенами тоже начало твориться что-то неладное: из невесть откуда взявшегося кирпича повылазили книжные шкафы, и мне пришлось от греха подальше убраться на середину комнаты.

Странные метаморфозы отхватили от подземелья изрядный кусок, но, не добравшись пары-тройки метров до саркофага, замедлились, а серебристое сияние кромки растекавшегося по полу металла померкло, и впитывавший магическую энергию материал развеялся в мельчайшую пыль. Он развеялся – а все изменения остались.

Оглядевшись по сторонам, я сразу же узнал кабинет Гадеса – не хватало только письменного стола, двух стен и двери. Ну и самого старого мага тоже не было. Знать бы еще, что Аарон Давидович задумал…

В этот момент и без того исковерканное магической энергией пространство расползлось по швам, вывернулось наизнанку и не слишком детализированная обстановка подвала Морга стала совершенно неотличимой от оригинала. Уж не знаю, как такое могло произойти, но когда схлынули корежившие помещение волны магического отката, за столом в углу подземелья сидел Гадес собственной персоной. Да и вырванные сюда неведомой силой внутренности его кабинета больше не напоминали дешевые театральные декорации. Две стены, пол, кусок потолка – все это было ничуть не менее настоящим, чем начинавшиеся дальше голые бетонные плиты.

– Нашел, значит? – хитро прищурившись, старый маг отложил на край стола книгу в кожаном переплете.

– С чего вы взяли? – буркнул я, подошел к втиснувшейся между двумя книжными шкафами двери кабинета и потянул на себя ручку. Скрипнув петлями, дверь распахнулась, но за ней обнаружилась глухая бетонная стена. Выходит, амулет Гадеса тупо сюда кусок Морга перекинул. А я-то надеялся…

– Если бы не нашел, – Аарон Давидович заглянул в саркофаг и подошел к стоявшей в центре помещения двери, через которую провел нас сюда Лоцман, – моей безделушке столько энергии взять было бы неоткуда …

От прикосновения мага дверная коробка осыпалась на бетонный пол рыжей трухой, полотно грохнулось рядом, а некоторое время висевший в воздухе темный прямоугольник прохода вскоре бесследно истаял.

– Зря, – только и покачал головой я и прикрыл никуда не ведущую дверь. – Ваша-то того, не фунциклирует…

– Разберемся, – отмахнулся Аарон Давидович и, не обращая внимания на трупы, прямым ходом направился к лежавшим у стены Напалму и Вере. – С тобой?

– Типа того, – не стал ничего объяснять я и уселся на стоявший рядом со столом табурет. – Да не надо было…

Но старый маг, которому и была адресована последняя реплика, уже провел над неразлучной парочкой руками и, довольный собой, направился обратно к саркофагу.

Очнувшаяся первой Вера с ужасом оглядела устроенное в помещении побоище и положила себе на колени голову застонавшего пироманта. Тот, впрочем, долго отлеживаться не стал и, приподнявшись на локте, цокнул языком:

Молодец, молодец, Бабка-заводила, С ней дружить, как играть, С крокодилом…

– Замолкни и не отсвечивай, – рявкнул я, присматриваясь к странным манипуляциям Гадеса, начавшего кругами ходить вокруг саркофага. – А то…

Прекрасно понявший, что означала проведенная поперек горла ладонь, Напалм опустил голову на колени Вере и закрыл глаза. И это правильно – пусть даже не отсвечивает лучше.

Старый маг тем временем распростер руки над трупом с торчащей из грудины рукоятью ритуального ножа и произнес какую-то короткую фразу на незнакомом мне языке. По комнате будто пронесся порыв свежего воздуха. Кожу обожгло разрядами забурлившего энергетического поля, лежавший передо мной на столе нож легонько звякнул, а магические потоки начали перекручиваться и, повинуясь воле заклинателя, расходиться в нужные ему стороны.

Я смог разобраться лишь в малой части совершаемых Аароном Давидовичем действий, но и эти обрывочные догадки заставили меня молча сидеть на месте и не лезть человеку под руку. А то так вякну чего – и испепелит случайным выбросом на фиг. Никакая защита не поможет. Слишком уж тяжелую ношу старый маг на плечи взвалил – всю текущую через ритуальный клинок энергию межмирья через себя пропускает. Блин, да он не Гадес, он Атлант настоящий. Сунься я туда сдуру, сразу бы на атомы и прочие частицы распылило.

Вопрос только: чего ради Аарон Давидович туда полез. Не для собственного же саморазвития. Ему и у себя в Морге неплохо было. А сейчас, судя по происходящим изменениям, он укрупнял идущие из саркофага каналы и пытался куда-то перекинуть текшую по ним магическую энергию.

Хотя что значит – куда-то? Я закрыл глаза и, постаравшись отрешиться от метавшихся по помещению помех, начал изучать накрывшую Форт сложным плетением защитную пелену. Ага, теперь все ясно. Непонятно только одно – сам маг гимназистам помочь решил или его попросил кто?

Зависшее над Фортом льдисто-голубое пятно Цитадели вдруг пошло на снижение, и я сморщился от боли, когда и до подземелья докатились отголоски магического столкновения. А ведь это только проба сил! Что же дальше будет?..

– Успешно? – вытерев закапавшую из носа кровь, уточнил я у вернувшегося к столу Гадеса, который тяжело бухнулся на стул.

– Вполне, – жадно осушил кружку давно остывшего кофе осунувшийся маг, серую хламиду которого пятнали темные капли катившегося с лица пота.

– Может, расскажете, что вообще происходит? – предложил я.

– А что тебе еще непонятно?

– Все. Абсолютно все. Нет, что это за деятель в саркофаге лежит, мне известно. Вопрос, какое вы к этому отношение имеете.

– С самого начала, значит, рассказывать? – усмехнулся Гадес. – Ну что ж, время есть…

– А там как? – покрутил я нацеленным в потолок пальцем.

– Пока нормально. – Аарон Давидович разжег газовую горелку и поставил на нее турку. – А началось все давным-давно. Как говорили раньше, когда ты еще под стол пешком ходил. До сих пор говорят? Ну неважно. Жили-были в одном провинциальном городишке три приятеля. Я, Бергман и, как ни странно, человек по фамилии Грибов. Бергман, надо сказать, никогда директором первой гимназии не был. Он как по партийной линии пошел, так сразу оттуда в гороно перепрыгнул. Ну а мы с Грибовым в одном институте точного машиностроения слу… работали. Там тогда настолько точные машины разрабатывали, что порой даже страшно становилось. – Гадес несколько нервно хихикнул и продолжил: – Эзотерикой первый Герман увлекся, еще до перестройки. Грибов у него всегда на поводу шел, ну а я этим интересовался постольку-поскольку. Работа такая была – всем интересоваться… Кто ж знал, что так все обернется?

– Что обернется?

– Провал, перенос, Стужа, паника… – Аарон Давидович закрыл глаза и замолчал. – Если бы не летом все случилось, первую ночь никто бы не пережил. А так повезло. Порядок даже какой-никакой навели. Вот тогда и вышел на нас один человек. Объяснил, что к чему, подучил. Методики выявления колдунов помог разработать. Бергман сразу круто в гору пошел…

– Хозяин? – предположил я.

– Тогда его так не звали, – покачал головой Гадес. – Тогда его никак не звали. Крепко он нам помог, чего уж там. И самое главное, что сделал, – сеткой энергетической центр города накрыл. Мы потом уже сами стены так подгадывали, чтобы они из-под нее не выходили.

– Неужели он тогда нож забрать не мог? – кивнул я на саркофаг.

– Не нашел, – покачал головой старый маг. – Он нам ничего не говорил, сам все подвалы облазил, да без толку. Так ни с чем и перебрался обратно в Северореченск.

– А вы почему в Гимназии не остались?

– Смысла не было, – признался Гадес. – Слишком жесткие рамки Бергману поставили – ни вправо, ни влево. Но я-то своими глазами работу настоящего мастера видел. Понял, к чему стремиться надо. Ну а в окрестностях Морга как раз энергетический узел образовался, там и осел.

– Ладно, ладно, – забарабанил по столу пальцами я. – Если защита и так работала, зачем вы сюда заявились?

– Хозяин не нашел это место, поэтому слишком много энергии успевало бесцельно рассеяться, – объяснил Аарон Давидович. – Впрочем, свою роль это сыграло – из-за рассеянного фона до сих пор никому нож отыскать и не удавалось. Хотя и были попытки…

– Сначала его отыскали уники, потом Гиоргадзе, – разочаровал я мага.

– Уники? – пожевал худые губы Гадес. – Были у меня на их счет подозрения, были. А вот с Гиоргадзе ты меня, право слово, убил. Он-то каким боком к магии отношение имеет?

– Он, оказывается, в Директорат входил.

– Откуда знаешь? – насторожился маг.

– Сам сказал, – ухмыльнулся я. – Да вон он лежит, с простреленной черепушкой.

– У меня один из его братии чуть с разделочного стола не убежал, – открыв ящик, Аарон Давидович принялся копаться в его содержимом и с металлическим лязгом выудил мясницкий тесак. – Пули маловато будет, будь добр сходи, усекновение головы ему сделай.

– Вы серьезно? – взвесил я в руке тяжелый нож.

– Вполне.

– И остальным тоже? Там боевая бригада была.

– Нет, рядовых цеховиков можно не опасаться.

Хмыкнув, я направился к валявшемуся на полу трупу Гиоргадзе, опустился рядом с ним на колени и даже присвистнул от удивления. Открытые глаза главы Торгового союза внимательно за мной следили. Да и изувеченная пистолетной пулей скула потихоньку начала затягиваться. Вот ни фига себе! Придется делать то, что доктор прописал…

На отделение головы от туловища я потратил минут пять – сказалось отсутствие опыта и зазубренное лезвие тесака. Да и противно как-то было. Еще и в крови весь извозился.

– Вот и замечательно, – кивнул разглядывавший оставленный мной на столе ритуальный нож Аарон Давидович.

– Вашими бы устами, – возвращая тесак, скривился я и вытер ладони о джинсы. – Что насчет ножа скажете? Полезная в хозяйстве вещь?

– Кому как, – покачал головой маг. – Мне ее и даром не надо.

– А что так? – удивился я и чертыхнулся, заметив, как Вера скармливает какую-то таблетку вновь потерявшему сознание Напалму. С ним-то что опять?

– Работа непосредственно с энергией и использование таких вот костылей – две большие разницы. Возможности открываются безграничные, но и нагрузка на владельца артефакта ложится просто непомерная.

– Ясно, – кивнул я и решил вернуться к первоначальной теме разговора: – Так вы, значит, решили скооперироваться с гимназистами? А Грибов, кстати, с кем – с Воеводой или с Перовым?

– Грибов сам по себе. А Воевода сегодня утром покончил жизнь самоубийством.

– Да ну? – не поверил я.

– Из именного нагана, – кивнул Гадес. – Классический случай – два выстрела в голову. Перов теперь обязанности исполняет.

– Вот оно как? – покачал головой я. – Не поторопился он?

– Воевода с горожанами миром разойтись хотел.

– И все же стоило несколько дней переждать.

– Видно будет, – усмехнулся Аарон Давидович. – Горожанам сейчас точно не до нас. Они же в захваченной базе пограничников переждать Черный полдень рассчитывали, а в ее фундамент при строительстве столько взрывчатки заложили, что вместо холма настоящий карьер образовался…

Замолчавший маг вздрогнул, когда кто-то постучал в дверь кабинета, и с изумлением уставился на меня.

– Это к вам? – вскочил я с табурета, прекрасно помня, что за дверью глухие бетонные плиты.

– Не помешал? – Не дожидаясь ответа на стук, дверь распахнулась, и в нее вошел высокий мужчина в черном балахоне с накинутым на голову глубоким капюшоном.

– Нисколько, – убрал с огня турку Гадес. – Кофе?

– Нет, спасибо, я ненадолго, – скинул с головы капюшон Доминик и, неторопливо перебирая длинными худыми пальцами четки, подошел к столу.

– Чем обязан? – Cтарый маг налил кофе себе в кружку и глянул на меня: – Лед?..

– Воздержусь, – отказался я.

– Мне больше останется, – пробурчал Аарон Давидович и указал проповеднику на освободившийся табурет: – Присаживайтесь. В ногах правды нет.

– Если б только в ногах. – Доминик спокойно уселся на табуретку и сразу перешел к причине своего здесь появления: – Ваш компаньон сделал нам предложение, от которого мы не смогли отказаться.

– А Перов?

– И он тоже.

– Вы это о чем? – заволновался я. Как бы мне опять разменной монетой не оказаться.

– Гимназия признает нового Воеводу, мы получаем доступ к энергетическому узлу для построения портала, а господин Грибов обретает надежного союзника. Даже двух.

– Против кого дружить собрались? – хмыкнул я.

– Думаешь, не найдем? – улыбнулся проповедник. – Сестры Холода с Хранителями сошлись, еще и Семёру за собой сманили. Торговый союз и Цех на Хозяина ставку сделали. Да и Братство после недавних событий наверняка к ним примкнет.

– Ну у Торгового союза сейчас своих забот хватает, а Братству в такую кабалу смысла лезть нет. Если только кондукторы не перестанут Дружину боеприпасами снабжать…

– Сам видишь, есть у братьев прямой интерес в поддержке Хозяина, есть. А проблемы Торгового союза – это безвременная кончина Гиоргадзе, что ли? – улыбнулся Доминик. – Да знаю я, знаю, что ты пять минут назад собственноручно ему голову отрубил. А кто, по-твоему, капнул Жоре об убийце племянников, а? Ян Карлович технично вас свел, ничего не скажешь. Ты его ожиданий не разочаровал, и сегодня у Торгового союза будет новый глава. Угадай кто?

– Твою мать! – только и выругался я.

– Что-нибудь еще? – сухо поинтересовался у проповедника Гадес и допил кофе. – А то мне еще новое жилище обустраивать. Сами знаете – хлопот не оберешься.

– Да я чего заглянуть решил, – поднялся с табурета Доминик. – Есть у меня к тебе, Лед, деловое предложение…

– Нет! – сразу же выпалил я.

– Ты не хочешь его выслушать?

– Нет!

– А придется, – не обратил внимания на мой отказ проповедник. – Не буду предлагать тебе денег за ножи – все равно ведь откажешься, так?

– Так, – кивнул я.

– И остаться в Форте не захочешь?

– Не захочу, – вновь пришлось согласиться с сектантом мне. К чему он клонит-то?

– С твоими способностями ты вполне можешь через годик войти в Городской совет, – неожиданно поддержал проповедника Гадес. – И противостоять Стуже нам будет гораздо проще, располагая твоими ножами и некоторыми специфическими навыками обращения с ними…

– Ножи я заберу с собой, – твердо заявил я. Остаться? Стать большим человеком? Тем, кто принимает решения и от кого хоть что-то зависит? Не хочу. Нет, конечно, хочу. Но не здесь. Не такой ценой. Не ценой мечты. Мечты, которая за все время пребывания в Приграничье не давала мне опустить руки и сдаться. Не ценой возвращения в нормальный мир. – Все ясно?

– Как скажешь, – не стал оспаривать мое решение Доминик. – Хотя смотри – портал мы построим максимум через полгода. Не понравится – уйдешь через него.

– Нет! – заорал я и уже спокойней добавил: – Оставьте меня в покое, ладно?

– Как скажешь, как скажешь, – поспешил успокоить меня проповедник. – Ты уже решил, чем будешь там заниматься?

– Есть пара идей, – не стал я отвечать ничего конкретного.

– Опять устроишься на работу, через пару месяцев напьешься и кого-нибудь зарежешь, – предположил Доминик. – Только учти – обратной дороги уже не будет.

– Не возьмете? – недоверчиво прищурился я. – С чего бы это?

– Мы бы взяли, но вот тебе обратной дороги не пережить, – неприятно удивил меня сектант. – Ты и первый раз чуть от энергетического шока не умер, а теперь у тебя внутренняя энергетика и вовсе вразнос пошла. Туда без проблем уйдешь. А возвращаться будешь – неважно, через окно или через портал, – спечешься. Уж поверь мне на слово, знаю, о чем говорю.

Я посмотрел на Гадеса, и тот утвердительно кивнул:

– Ножи тоже обратно вернуть не получится.

– Почему?

– По сути – это иглы, которыми сшито Приграничье. Только тянутся за ними не нитки, а силовые линии. Туда протянулись, обратно – вот тебе и стежок. А на второй запаса прочности уже не хватит. Туда – еще худо-бедно дотянешь и все. – Старый маг задумчиво посмотрел на Доминика. – Оставил бы ты, Лед, их здесь, а?

– Пусть тащит, – неожиданно разрешил явно что-то задумавший проповедник. – Там хоть на них руку никто не наложит. А нам они здесь все равно без надобности.

– Темните вы чего-то, – не стал скрывать я своих сомнений в искренности Доминика. – Опять что-то нехорошее придумали?

– У нашей организации есть к тебе предложение, – спокойно заявил улыбнувшийся сектант. – Даже два.

– Излагайте, – немного напрягся я.

– И все же как насчет остаться? – уставился на меня своими черными глазами сектант. – Соответствующие условия работы обеспечим. Это я тебе от себя лично обещаю.

– Нет, – твердо заявил я.

– Как знаешь, – спокойно согласился с моей позицией явно заранее уверенный в ответе проповедник. – Решил судьбу испытать – твое право. Только как ты отсюда выбираться решил, если не секрет?

– С помощью вот этого самого инструмента. – Чувствуя какой-то подвох в вопросе, все же помахал я зажатым в руке ножом.

– А энергию для прокола где возьмешь? – откровенно потешаясь надо мной, заявил Доминик.

– Есть варианты, – решил до конца блефовать я.

– Да ну? И кто жертвенным агнцем будет? – сразу же раскусил меня проповедник. – Учти, первый попавшийся человек не подойдет. Тут к выбору жертвы тщательно подходить надо. Аарон Давидович вот сгодился бы, но он, думаю, не согласится.

– Не соглашусь, – покачал головой внимательно прислушивавшийся к нашему разговору старик.

– И что – вы мне подходящего человека подгоните? – покрутил я кистями рук, к которым потихоньку начала возвращаться чувствительность. Блин, лучше бы пока без нее обойтись…

– Да не станешь ты человека резать, – заявил видевший меня насквозь Доминик. – Мне другой вариант известен, могу поделиться.

– Валяйте, – кивнул я. – Или ответная услуга потребуется?

– Потребуется, как без этого, – не стал скрывать своего интереса медленно перебиравший четки сектант. – Пообещай, что одним из ножей портал зафиксируешь и по известному тебе номеру его координаты сообщишь.

– Надолго его не хватит, – предупредил проповедника Гадес. – Сутки, максимум двое, и портал схлопнется.

– Ничего страшного, успеют, – уверенно заявил поднявшийся с табурета Доминик. – Ну что скажешь? Тебе всего-то пообещать надо.

– Как фиксировать его? – нахмурился я.

– Ты согласен?

– А зачем мне тогда спрашивать? – попытался уйти от однозначного ответа я.

– Да или нет?

– Если портал будет построен с помощью вашей подсказки, я выполню эту просьбу.

– Просто воткни нож в землю где-нибудь поблизости. Если захочешь – тебе потом его вернут. Договорились?

– Да.

– Теперь второй момент. – Доминик вытащил из-под балахона блокнот и принялся в нем что-то писать. – Предлагаю тебе поработать инструктором по подготовке забрасываемых сюда групп.

– Я подумаю над этим, – не стал сразу соглашаться или отказываться я. Надо будет на досуге все взвесить. Есть в таком положении свои плюсы и минусы. Все равно ведь от конторы Доминика всю жизнь прятаться не смогу. – Для кого вербуете-то?

– Сами расскажут. – Проповедник протянул мне исписанный какой-то бессмыслицей листок, вырванный из блокнота. – Если надумаешь, передай моим коллегам.

– Ладно, – с неохотой взял я листок и сунул его в задний карман джинсов. – А с просьбой моей что?

– Из тюрьмы друга вытащить? – сразу догадался, о чем речь, сектант. – Там написано.

– Ваша щедрость не знает границ, – хмыкнул я. – Говорите, что делать надо.

– Второй нож достань, – распорядился сразу же посерьезневший Доминик. – Тот, который у тебя с самого начала был.

– Говорите сначала, – невольно поежился я от проскользнувших в тоне проповедника командирских ноток. – А там видно будет.

– Сам не догадался еще? – встрепенулся Гадес.

– Хотите сказать, что им столько людей убито, что энергии под завязку залито?

– Вопрос в том, сможешь ли ты ей воспользоваться, – кивнул Доминик. – Если нож окажется сильнее, это он тебя опустошит, а не наоборот.

– Здорово, – погладил рукоять ритуального клинка я. Смогу ли с ножом справиться? Да кто его знает? Раньше как-то ладили, но тогда мы людей резали, а теперь все с точностью до наоборот. И почему «правильные» пути всегда такие непростые? Проще простого ведь того же Напалма зарезать. Даже сейчас ведь еще не поздно. Но…

– Смотри – решишь остаться, мы будем рады…

С досадой отмахнувшись от проповедника, я развернулся и направился к Напалму и Вере. Пиромант все так же лежал на полу, и по его лицу сбегали крупные капли пота. Да уж, колбасит его не по-детски. Не иначе из-за повышенной интенсивности магических полей плющит. Если б я щитами от колдовского излучения не отгородился, глядишь, так же бы валялся. А с Верой, вон, полный порядок. Плачет только чего-то…

– Ну что, стукачок, отлились тебе мышкины слезки? – присел я рядом с ними на корточки.

– Да пошел ты, – отвернулся Напалм. – Ты на хрена сюда лез? Послушался бы умных людей…

– Тебя Лоцман подрядил не дать мне это место найти? – предположил я, когда закашлявшийся пиромант замолчал.

– Типа того, – подтвердил он. – У него свой интерес в этом деле есть…

– Был, – поправил Напалма я и, поднявшись на ноги, вышел почти на середину помещения.

Ну что, ключ на старт? Я переложил добытый у Хранителя нож в левую руку и потянул из чехла свой старый ритуальный клинок. Почти полностью восстановившаяся чувствительность рук сыграла злую шутку, и ладони моментально закололи острые иглы боли. Ледяные лезвия методично кромсали пальцы, дробили костяшки, выкручивали сухожилия, но подняться выше горевших огнем черных колдовских символов на предплечьях не могли. И то хлеб…

Закрыв глаза, я сосредоточился и начал карат за каратом выкачивать энергию из моментально остывшего ритуального клинка, вокруг синеватого лезвия которого заклубилась легкая дымка тумана. Вытянуть, перекинуть во второй нож, вытянуть…

Вскоре мир вокруг меня растворился в пелене затопившего сознание беспамятства, и значение стало иметь только одно – как бы не оборвалась тоненькая ниточка, соединившая между собой два ножа. Только бы она не оборвалась, только бы…

Она и не оборвалась. Просто в какой-то момент ниточка превратилась в налившуюся смертоносной энергией струну и петлей захлестнула шею. Обитавшая в клинке полуразумная – или полубезумная? – сущность попыталась поглотить мое сознание и навеки растворить его среди остальных несчастных, чьи души пожрал металл проклятого ножа.

Мне повезло – к чему-то подобному я был готов, и невероятно острая струна чужой воли соскользнула по заранее выставленным ментальным щитам. Соскользнула, чтобы с новой силой попробовать их на прочность. Защита и в этот раз выдержала, а мгновение спустя энергетическая удавка лопнула, и поток силы хлынул напрямик через мой измученный организм.

Выжженные на предплечьях колдовские письмена полыхнули ослепительным сиянием, и бетонные плиты пола растворились в молочной белизне затянувшего собой весь мир тумана. Да и само подземелье сгинуло, превратившись в бескрайнюю равнину, по которой брели изредка выныривавшие из серого марева люди. Покойники, большей частью. Да нет – все как один мертвецы.

Нагоняя меня, они заглядывали в лицо, тянули руки, что-то беззвучно кричали – то ли мольбы, то ли проклятия, не разберешь. Некоторых я знал, некоторых видел в своей жизни всего один раз. Но и те и другие покинули этот – или уже тот? – мир, напоровшись на смертоносную сталь моего ножа. И теперь они звали, просили, тянули за собой и растворялись в небытии, словно порождения ночного кошмара.

Но где-то вне заполонившего мир тумана продолжала перетекать из одного ножа в другой тоненькая струйка силы. И чем сильнее замерзала правая ладонь, тем жарче разгоралось пламя в левой. Мой старый клинок становился все тяжелее и тяжелее, а второй, напротив, с каждым мгновением терял свой вес.

И мгновение, вечность спустя, когда один клинок светился раскаленным железом, а второй покрывала корка льда, я прочертил ими вокруг себя широкую дугу. Туманная пелена с шипением раздалась в разные стороны, перестав скрывать подземелье с валявшимися на полу трупами цеховиков.

Теперь уже все было относительно просто – левая рука намечала контуры врат, правая легко рассекала застывшее пространство и прожигала дорогу туда, куда все это время рвалась моя душа. Домой. И не нужны были больше никакие маяки – я резал и жег, жег и резал. И кромсал, кромсал, кромсал…

Это не была ювелирная работа строившего портал колдуна, нет – доставшиеся мне инструменты работали грубо, но, как ни странно, максимально эффективно. Прорези расширялись, уходили все дальше и дальше, и в какой-то момент вдруг стало понятно, что мое участие больше не требуется. Расползавшееся по намеченным зарубкам полотно мироздания теперь совершенно самостоятельно рвалось, образовывая уходивший в неведомые дали черный колодец портала.

– Неделю, думаю, простоит, – одобрительно зацокал языком Гадес, остановившийся на безопасном расстоянии от зиявшей в воздухе бездонной дыры.

– На все воля Божья, – скрестил на груди руки пристально вглядывавшийся в клубившуюся в провале тьму Доминик.

Я посмотрел на зажатые в руках ножи и с трудом заставил пальцы правой руки разжаться. С хрустальным звоном упавший на бетонный пол клинок разлетелся вдребезги, и его ледяные обломки немедленно истаяли. Вот и все. Вот и нет ножа…

Как нет? Второй-то остался! Он-то льдом не покрылся – горячий, зараза. Всю ладонь сжег. Вот только разве это нож? Не уверен. Так – инструмент. Артефакт. Поделка магическая. Полезная вещь, но не более. А вот настоящего ножа будет не хватать.

Ничего, переживу.

– Вы со мной? – неожиданно для самого себя повернулся я к забившимся в угол Напалму и Вере.

– Мы останемся, – переглянулся с девушкой пиромант и обнял ее за плечи. – Нечего нам там делать…

– Как знаете, как знаете, – пожал я плечами.

– Лед! А сам чего? – выпалила вдруг Вера.

– Чего сам?

– Почему не остаешься? – уставилась на меня девушка. – Такие перспективы…

– А мне не нравятся такие перспективы. Мне вообще не нравится то, чем я становлюсь! Не то что по локоть, по уши уже… Да ладно, чего там. – Махнув рукой, я замолчал и повернулся к Гадесу: – Аарон Давидович, вы уж присмотрите за ними…

– О чем речь! – кивнул старый маг. – Работы на всех хватит…

– Ну бывайте тогда, – грустно усмехнулся я и, безбожно перевирая слова, шагнул во тьму портала:

Я не смогу этот город убить. Пусть будет сердце из чистого льда, И то, что зовете вы кровью, только вода…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg