«Выполняя приказ»

Воронин Константин Энгелович

Выполняя приказ

Название: Выполняя приказ

Автор: Воронин Константин

Издательство: Самиздат

Страниц: 304

Год: 2014

Формат: fb2

АННОТАЦИЯ

В службу охраны Корпорации брали тех, кто где-либо воевал или служил в элитных войсках (Спецназ, зеленые береты и т.п.). Я вошел в число немногочисленных исключений. Когда компьютер, на котором меня тестировали, выдал оценку "супер", а инструктор по рукопашному бою из трех схваток две проиграл, меня направили на строжайшую медкомиссию.

  Воронин К.

   Часть первая: ...выполняя приказ.

   История первая.

   ПЛАТА ЗА ПЛЮШКИ

   ...Это шутка из анекдота,    Я скажу, не меняя лица...    Но всегда есть на свете что-то,    Что не снилось, порой, мудрецам".    ( Из неопубликованного)

"По длинному коридору, которому, казалось, не будет конца, я брел, с трудом передвигая ноги. В полумраке аварийного освещения на полу виднелись следы крови, как будто бы по полу волокли свежеразделаное мясо. Когда коридор закончился, дверь в конце его отошла в сторону, и в нее протиснулась гладкая бело-розовая туша, похожая на огромную свинью. Только, взамен пятачка, жуткую харю "украшала" громадная пасть, с торчащими в ней желтыми длинными клыками. Я застыл, не в силах сдвинуться с места, хотя в мозгу стучали молоточки: "Бежать, бежать, бежать!..". Чудовище поскребло по полу нешуточными когтями, и сказало: "Мяу!"".

   Глаза раскрылись, уставившись в потолок. Мне очень редко снятся сны, ну, а кошмары - никогда. У меня устойчивая психика. И вдруг в дверь каюты поскреблись, и раздался пьяный голос: "Мяу! Мяу! Служивый, не хочешь встретить с нами Новый год?"

   Другой голос, совсем заплетающимся языком, произнес: " Да он уже ужрался и дрыхнет".

   Я промолчал. Приснится же такое...

   Тяжелые металлопластиковые двери лифта бесшумно разошлись в стороны, и мы, все втроем, вошли в огромный, пустой, ярко освещенный вестибюль. Я облегченно вздохнул.

  Двое "гражданских", поднимавшихся со мной в лифте, очень хорошо отмечали прошедшей ночью Новый год. От одного разило перегаром, а второй, похоже, успел опохмелиться, и запах виски вместе с запахом перегара создали в лифте удушающую атмосферу.

   Навстречу нам подошел высокий широкоплечий мулат в тяжелом бронежилете, с автоматом, висевшем на правом плече стволом вниз.

   - Регистрацию в космопорте вы прошли, но у нас сейчас объявлен оранжевый уровень тревоги, так что предъявите ваши документы.

   "Гражданский", выпивший с утра, начал шуметь: - Какой такой уровень! Три года здесь работаю, и никаких тревог не было!

   Спутник одернул его: - Луиджи, покажи офицеру документ и не спорь. Сам знаешь, какие в Корпорации строгие правила. Зачем нам лишние неприятности,- и сам протянул охраннику пластиковую карточку. Второй, тихо бормоча что-то на итальянском языке, тоже полез в карман.

   Проверив документы на карманном компьютере, охранник вернул их владельцам.

   - Постарайтесь поскорее пройти в жилой сектор, по коридорам сейчас лучше не шляться.

   - А что случилось-то? Я давненько тут, но действительно не припоминаю, чтобы тревоги были. Может, учебная?

   - Я не в курсе, нам пока ничего не объяснили,- спокойно ответил охранник,- двигайте к себе, парни. И повернулся ко мне: - Похоже, новенький к нам?

   Я кивнул, протягивая ему документ. Он отмахнулся: - Ладно, своего сразу видно. Такие сумки и такие "разгрузки" только в нашем тренировочном лагере выдают. А почему один? Обычно целый выпуск присылают, человек по двадцать.

   - В лагере инфекция, все заболели, а я был в трехдневном отпуске, и меня сразу сюда отправили, еще за две недели до выпуска.

   - Недоучка, значит,- с дружеской ухмылкой подначил мулат. - Давай знакомиться. Билли. Билл Адамс.

   - Иванов Сергей, - пожал я огромную ладонь.

   - О, русский! Доводилось мне воевать вместе с русскими. Надежные ребята. С ними всегда спокойно себя чувствуешь. А сколько мы выпили уодки - не одно ведро!

   Мне стыдно было признаться, что я нигде не воевал. Вообще-то, в службу охраны Корпорации брали тех, кто где-либо воевал или служил в элитных войсках (Спецназ, зеленые береты и т.п.). Я вошел в число немногочисленных исключений. Когда компьютер, на котором меня тестировали, выдал оценку "СУПЕР!", а инструктор по рукопашному бою из трех схваток две проиграл, меня направили на строжайшую медкомиссию. Через пару дней я оказался в тренировочном лагере, где три месяца бегал, плавал, "таскал железо" и без конца стрелял. Стрелковая подготовка была на самом высоком уровне и чуть выше. За день расстреливали немыслимое количество патронов на десятках стрелковых тренажеров. К вечеру плечо распухало от толчков прикладов, а указательные пальцы сводило. Стрелять учили из всех типов оружия, с обеих рук, "мазил" сразу же отчисляли. По стрельбе я числился среди лучших. По другим видам подготовки тоже делал заметные успехи. Поэтому и стоял сейчас, где стою.

   - Так,- сказал Билли,- тебе надо явиться к начальству, да и я на службе. Потом в баре посидим, поболтаем, выпьем русской уодки, здесь у нас русские тоже есть, как же им без национального напитка,- подмигнул мне он. - Тебе надо подняться на лифте на второй уровень, там кабинет Майкла Донована, он у нас самый главный. Лифт находится...

   Резкий вой сирены оборвал Билли, свет в вестибюле мигнул раз, потом еще. Громкий, женский, какой-то металлический голос, произнес: - Внимание! Красный уровень тревоги! Внимание! Красный уровень тревоги! Всем действовать согласно штатному расписанию.

   Билли аж подпрыгнул на месте.

   - Мать, мать, твою мать!!! Да что ж это такое! Давай быстро в пост охраны, дверь за углом, направо.

   Громко топоча ботинками, мы кинулись к посту. Я несся впереди, и вдруг за спиной раздалась короткая автоматная очередь. Резко остановившись, повернулся назад, и тут в вестибюле погас свет. В кромешной темноте раздался громкий крик, опять затрещал автомат, теперь длинной очередью, почти на весь магазин. Свет вспыхнул и я увидел Билли, у ног которого валялось что-то вроде старой, грязной шубы, которая стремительно таяла на глазах, уменьшаясь в размерах, пока не исчезла бесследно. Билли, во весь голос матерясь, вставлял в автомат новый магазин.

   - Серж, помоги, нога...

   Штанина чуть выше ботинка была разодрана, оттуда торчали клочья мяса и белела обнаженная кость.

   - Скорее в пост...

   Опираясь на мое плечо, а точнее, почти навалившись на меня, Адамс доковылял до двери. Мы вошли в помещение, но Билли, помня о долге, прежде всего, подскочил к компьютеру и нажал какие-то кнопки. На мониторе высветилась надпись: "Все двери заблокированы". После чего мулат рухнул в кресло и взвыл: - Скорее, Серж.

   Хорошо помня схему поста охраны, я быстро открыл аптечку, выхватил оттуда жгут и поверх брюк перетянул ногу Билли.

   - Да кровь-то не течет, олух,- прошипел Адамс. Присмотревшись к ране, я увидел, что края ее как бы прижжены, кровь свернулась, запеклась.

   - Коли скорее...

   Шприц-тюбик с обезболивающим средством опустел мгновенно. Еще секунд двадцать Билли скрипел зубами и ругался, потом на лице появилось выражение блаженства.

   - Мощная штука, совсем ничего не чувствую.

   Он схватил лежащую на столе рацию, щелкнул тумблером. В помещение ворвался сумасшедший каскад криков: "Патроны, патроны!.."; "Отходи, Боб, я прикрою!.."; "Огонь! Огонь! Огонь!.."; "Черт!!! Эти гады повсюду, держись, ребята!.."; "Майкл, где подкрепление, мать вашу!.."; "Нет, нет, не-е-ет!!! А-а-а-а!..". Все эти вопли были обильно пересыпаны нецензурной бранью на немецком, испанском, французском и прочих языках.

  Вовсю слышался и родной русский мат.

   - Ничего себе, заваруха, - ошарашено пробормотал Билл. Переключив рацию, заорал: - Третий вызывает Сосну. Сосна, ответь Третьему. Прием.

   Из рации донеслось: - Третий, я - Сосна. Что там у тебя?

   - Я ранен, Майкл. Здесь у меня новенький, только что из космопорта. Вокруг пока, вроде бы, все тихо. Но тут была пара каких-то тварей, одну я успел грохнуть, а другая вырвала у меня кусок ноги.

   - Ладно, Адамс, сейчас к тебе ввалятся наши парни через вентиляцию, откроешь им дверь в лифт, они поедут в космопорт. Новенького через ту же вентиляцию отправь ко мне. Пусть ползет по коробу до первой развилки, там направо, потом еще раз направо. Как понял? Прием.

   - Понял тебя, Майкл.

   - Конец связи.

   Через минуту решетка вентиляции отлетела, выбитая ударом ноги, и из дыры начали один за другим выскакивать вооруженные до зубов охранники в тяжелых бронежилетах, в шлемах. Один из них, зацепившись ногой, кулем свалился на пол.

   - Мартин,- рявкнул здоровяк с нашивками сержанта,- останешься здесь с Билли, мешок с дерьмом!

   - Но, сержант...

   - Прыгать научись. Недельное жалование в минус.

   - Но, сэр...

   - Еще двухдневное жалование в минус. Билл, открывай двери.

   Пост был забит битком, а люди продолжали лезть из вентиляции. Адамс застучал по клавиатуре и бойцы стремительно бросились через вестибюль к дверям лифта. Встав полукругом, спиной к лифту, они взяли оружие наизготовку, одни - стоя, другие - припав на колено, пока весь взвод в двадцать человек не оказался возле лифта. Но в лифте все не поместились. Двенадцать охранников уехали, остальные остались ждать у дверей.

   Даже мы в посту охраны услышали глухие мощные удары. Одна из огромных металлических панелей, облицовывающих стены вестибюля, начала выгибаться, со звоном вылетела вовнутрь помещения. В образовавшуюся дыру ввалилась огромная туша и я сразу узнал чудовище из моего сна. Охранники, стоявшие у лифта, мгновенно открыли огонь из всех стволов. Пули вонзались в гладкую, безволосую кожу, оставляя дырки, но зверюга одним прыжком, неожиданным при такой массе, подскочила к ближайшему охраннику и перекусила его пополам. Туловище осталось лежать на полу, а ноги исчезли в громадной пасти. Оставшиеся в живых, бросились бежать к посту охраны. Чудовище громко заревело, широко раскрыв пасть. И тут один из охранников, обернувшись назад, ловко забросил в разинутую пасть ручную гранату. Окровавленные челюсти сомкнулись, видно было, как чудище инстинктивно сделало глоток, и граната сработала. Куски мяса разметало во все стороны, а голова, отлетев, сбила с ног охранника. Ядовито-зеленая жидкость растеклась по полу, почти мгновенно исчезая. Останки тоже таяли на глазах, и через мгновения осталась только быстро уменьшавшаяся в размерах голова.

   Двери лифта раскрылись, и охранники дружно бросились к кабине. В вестибюле остался лишь погибший охранник, точнее, пол-охранника.

   - Может, в пост затащим? - Спросил я Билли.

   - Еще чего, из-за трупа жизнью рисковать,- и протянул мне пистолет с запасной обоймой. - Это тебе на всякий случай. Марш в вентиляцию! Запомнил, как ползти?

   - Не тупой. Удачи, ребята,- запрыгнул на стол, ухватился руками за край люка, подтянулся и нырнул в полумрак вентиляционного короба.

   А дальше было совсем темно. По коробу можно было передвигаться только ползком, даже на четвереньки не встать. Вентиляция уходила под наклоном вверх, гладкий металл скользил под ногами и локтями. Казалось, что я нахожусь здесь уже вечность. Хорошо было взводу пробираться через эту темень: сзади напирает брат по оружию, впереди сопит другой, стукая по шлему берцами. И ползли сверху вниз. Я остановился, переводя дыхание, и услышал позади себя глухие шлепки мягких лап, ощутил дрожание вентиляционного короба. Вдалеке показались два красных, быстро приближавшихся огонька. Но, еще не видя этих огоньков, я уже перевернулся на спину, отстегнул застежку кобуры, большой палец привычно двинул вниз предохранитель. Когда огоньки, оказавшиеся налитыми злобой глазами, находились от меня метрах в десяти, нажал на спуск. Отдача дернула ствол вверх, но я вновь прицелился между глаз, в сами глаза. Стрелял, пока не кончилась обойма.

   Двенадцать пуль сорок пятого калибра - это не шуточки. Мертвенная тишина царила позади. Быстро поменяв обойму, я пополз вперед, не задумываясь о происшедшем. После грохота выстрелов в тесном пространстве короба заложило уши так, что я не слышал ни звука. Потряс головой, похлопал ладонями по ушам. Слух возвращался медленно. Долго еще стоял в ушах оглушительный звон ударяющихся о металл короба, выброшенных пистолетом пустых гильз.

   Когда я охранял офис в центре крупного мегаполиса, нанятая стряпуха приносила для немногочисленных сотрудников вкусный обед. Помимо прочих, кормили и охранника. А к чаю (или к кофе) полагались вкусные плюшки домашней выпечки. И когда посреди ночи происходило что-либо экстраординарное (а служба была очень спокойной), например, вдруг раздавался звонок в дверь, или со звоном разлеталось стекло в плохо закрытом окне, я, на ходу расстегивая кобуру, говорил сам себе: "Ну, что, пришла пора платить за плюшки?". Вот и сейчас я успел подумать, что приходится отрабатывать жалование, которое раньше и не снилось.

   Впереди забрезжил слабый свет, и вскоре я спрыгнул в пост охраны через отверстие в вентиляции. Высокий, крепкий мужчина в тяжелом бронежилете, стоявший у компьютера, мгновенно повернулся ко мне, и, разглядев меня, засунул пистолет в кобуру.

   - А, новичок. Садись, и слушай внимательно. Кроме тебя мне сейчас послать некого.

  Сообщение о твоем прибытии пришло еще вчера, и я хотел назначить тебя в русский взвод. Но,- он взглянул на часы,- двадцать минут назад все русские ребята полегли, прорываясь к телепорту, откуда лезет на нас вся эта дрянь. Один взвод охраняет космопорт, еще один сидит по постам, третий сдерживает тварей у телепорта, последний раскидан по точкам на всех уровнях. Твоя задача будет особой и очень ответственной. Мне тебя рекомендовали, как хорошо подготовленного парня. Сейчас я дам тебе джипиэску, где указан твой маршрут, возьмешь мой плазмомет, отправишься в старые лаборатории. Ключи от этих лабораторий есть у меня, у директора нашего исследовательского центра мистера Хоккинса и у профессора Бергера. Полчаса назад компьютер зафиксировал, что кто-то вошел в старый лабораторный комплекс. Мне удалось связаться с профессором, он работает в своем кабинете, ключей никому не давал. С мистером Хоккинсом связи нет. Если обстоятельства загнали его в старый комплекс, то надо его выручать. Боюсь, что эти твари могут проникнуть и туда. Они свалились на нас, как снег на голову. Теперь прут отовсюду, через ходы вентиляции, а то и просто через стены. Патрульный робот проводит тебя до входа в лаборатории. Дальше придется идти одному. Комплекс заброшен давно, кое-где даже света нет. Роботу не пройти из-за нарушенных коммуникаций. Осторожнее при подходе к нашим постам, они отмечены на джипиэске. Ребята в такой нервной обстановке могут нечаянно и пальнуть...

   Донован выдал мне фонарь-дубинку, пару запасных обойм к пистолету. Повесив на плечо ремень плазмомета - мощнейшего оружия, с которым я имел дело всего пару раз, я распихал в карманы разгрузки четыре магазина к нему - все, что нашлось у Донована. Взял GPS-ку, подошел к двери.

   - Удачи тебе, сынок. Выполни задачу и возвращайся,- неожиданно по-русски, с небольшим акцентом сказал Донован и схватил лежащий возле компьютера автомат. Я опешил. И только когда пули полетели в открытое отверстие вентиляции, понял, что Доновану приходится и самому держать оборону.

   Дверь отъехала в сторону. За ней стоял усеченный конус на паучьих ножках - патрульный робот. Он понесся по коридору, я поспешил вслед за ним.

   Робот не только показывал мне дорогу в лабиринте бесконечных переходов и коридоров, но и был надежнейшим ангелом-хранителем. В верхней вращающейся части конуса скрывался пулемет. Не один раз робот открывал огонь прежде, чем я успевал схватиться за оружие. Он уничтожил полдесятка похожих на огромных крыс, но бесхвостых, тварей, четырех здоровенных "жаб", плевавшихся огнем, и четырех, мерзкого вида скелетов, обтянутых серой кожей, быстро передвигавшихся на четвереньках.

   Когда показалась "свинья" из моего сна, я замер, памятуя о том, как пули охранников не причиняли чудищу вреда. Из патрульного робота раздался легкий хлопок, и граната врезалась в рыло зверя. Уже привычно глядя, как тают останки перепачканные зеленой "кровью", я проникся уважением к создателям робота. Это - смертоносная машина.

   Узкий коридор заканчивался большим светлым залом. Но не успел я войти в него, как сухо простучала автоматная очередь. Пули просвистели возле моего левого уха, срикошетили от стенки, исчезая в глубине коридора. Робот ответил на очередь всего двумя выстрелами. Тотчас раздался вопль: - Не стреляйте! Свои! Свои!

   Баррикада из металлических контейнеров, преграждала вход в дверь. Над дверью надпись - "Вычислительный центр". За баррикадой виднелись два шлема. Когда мы с роботом обогнули баррикаду, я увидел лежащее на полу тело в бронежилете и в шлеме-сфере. Пули, посланные роботом, вошли в узкую щель между бронежилетом и шлемом, почти перебив шею. Двое охранников печально смотрели на погибшего товарища.

   - Говорил я Сэму, скажи врачу про свою контузию. Так нет, оденет под шлем мягкую шапочку, чтобы голова не болела, вот шлем к бронику и не прилегает, - вздохнул один из охранников, закуривая сигарету.

   - Боб! - крикнул его напарник, но робот уже плюнул очередь, и таяла на полу очередная жертва роботовой меткости. А потом твари полезли из коридора толпой. Я подхватил валявшийся на полу автомат Сэма и принялся поливать короткими очередями бегущих к баррикаде тварей. Пулемет робота строчил вовсю. По краю контейнеров были выложены снаряженные магазины, сменить пустой на полный, занимало одну секунду. Вот хлопнул гранатомет робота, а Боб со всего маху швырнул ручную гранату. Со стороны коридора вылетел огненный шар, врезался в надпись "Вычислительный центр", посыпались осколки стекла, горевшая неоном надпись погасла, осталась обгоревшая коробка. Но робот выпустил еще одну гранату, мы успели разрядить по магазину и все стихло. Отбились.

   И вновь я поразился, как быстро исчезали трупы погибших тварей.

   - Да, нам бы такую машину! - вздохнул Боб, хлопнув робота по боку,- но их всего пять штук. Двое воюют у телепорта, там в них не успевают патроны засыпать, один в космопорте, один возле узла связи. Пятого Папа, значит, тебе выделил. Серьезная, видно, у тебя задача. Да и то сказать, ходить сейчас по коридорам... Мы до тебя десятка полтора тварей положили, да сейчас десятка три, но ведь исчезают, сволочи, когда их убьешь. Скажешь кому, не поверят, что мы тут свой хлеб сполна отработали.

   Действительно, весь пол за баррикадой был усыпан отстрелянными гильзами. А бедняга Сэм "заплатил за плюшки" собственной жизнью. Может, нервы не выдержали именно из-за контузии, пальнул не подумав. А робот воспринял его как врага - стреляет в нас, значит, враг.

   - Давай-ка, мы доложим Папе, что ты через нас уже прошел. Девятый вызывает Сосну. Сосна ответь Девятому. Прием. Черт! Полная тишина. Ганс, дай-ка твою рацию. Сосна, Сосна, я - Девятый, ответь. То же самое. Та-а-ак. Восьмой, ответь Девятому. Восьмой, как слышишь меня? Прием. Вот так номер, без связи остались. Чепуха какая-то. Слушай, парень, ты дальше куда пойдешь?

   - Куда робот поведет, а вообще-то... - я посмотрел на джипиэску,- вот в тот правый коридор, - показал в дальний угол зала.

   - Отлично, как раз к узлу связи. Посмотри, что там у ребят творится. И узнай у них, что со связью. Ни подмогу не вызвать, ни обстановку не узнать. Полный тухляк. Ладно, патронов еще шесть цинков, ящик ручных гранат, сигареты есть, продержимся до конца этого кошмара. Спасибо огромное, что помог. Здорово ты нас выручил. Удачи тебе!

   - И вам удачи, ребята. Держитесь!

   Я сделал шаг в сторону нужного коридора, и робот, неподвижно стоявший на месте, пока продолжалась беседа, шустро засеменил впереди меня. Пройдя десяток метров по коридору, я увидел сорванную со стены панель. Значит... Так и есть. Робот разродился длинной очередью. Патроны он зря не расходовал. Вот она, тает волосатая туша. Что-то новенькое. Но из-за быстро уменьшающихся размеров, точно ничего не разглядишь. Господи, роботуля, как я буду обходиться без тебя в старых лабораториях?!

   Вход в центр связи, украшенный огромной надписью, охранял патрульный робот и четверо охранников, прятавшихся за такой же баррикадой, как и возле вычислительного центра. Робот, охранявший центр, что-то весело прочирикал "моему" роботу, и тот ответил таким же чириканьем.

   - Подмога? Или вся бодяга уже кончилась? - приветствовал меня здоровенный негр.

   Я понял, что для всех охранников сложившаяся ситуация была настолько непривычной и дикой, что они никак не могли прийти в себя. Тихая, спокойная жизнь закончилась. Несмотря на всю подготовку, боевое прошлое, за некоторый период службы в охране Корпорации (до нескольких лет у старослужащих) бойцы подрасслабились. Великолепная зарплата, спокойная обстановка, чистота, "кондишен", вежливые ученые (яйцеголовые, как их между собой называла охрана). Отстоял смену, пошел в бар или повалялся перед телеэкраном, попивая пиво. Никто не предвидел такой бойни. Теперь они ждали, что все это окажется дурным сном, что через пару часов они смогут хлопнуть друг друга по плечу: "Однако, нехило развлеклись, старина. Пойдем в кафешку, проглотим по бифштексу под "Хейнекен"".

   Нет, ребята, за плюшки придется платить сполна. И не все из вас смогут пойти в кафешку, вспомнил я Сэма и охранника, перекушенного напополам возле лифта в космопорт.

   Оба робота сделали несколько выстрелов.

   - Курт, смени у нашего парня кассету,- приказал негр-сержант.

   Один из охранников подошел к роботу, нажал на какую-то защелку, быстро вытащил из корпуса робота сегмент и вставил на его место другой.

   - Тоже разрывные, сорок пятый калибр,- доложил Курт сержанту.

   - Что со связью, Тацуи? Что говорят яйцеголовые?

   - Они говорят, что связь могли заблокировать из старого центра связи, что в старом комплексе,- доложил подобострастно маленький японец.- Но они не могут ничего поделать, разблокировка или подавление старого центра связи не предусматривались.

  Никто не ожидал, что так получится.

   - Никто ничего не ожидал,- злобно сказал сержант,- Петров, перезаряди кассету.

   Четвертый охранник, до этого молча стоявший в стороне, высыпал из кассеты гильзы в кучу таких же отстрелянных гильз (а я-то думал, почему при стрельбе гильзы из робота не летят?), стал укладывать патроны из цинки в пустую кассету.

   Я подошел к нему, и по-русски спросил: - Петров, а по имени-то как?

   - Веня.

   - Серега. Иванов. А мне Донован сказал, что весь русский взвод погиб.

   - Весь и погиб. Знаешь, какие там ребята были!.. Рост у каждого - не меньше метра восьмидесяти, вес - под сотню кило накачанных мышц. У каждого черный пояс по карате, или по дзю-до, или по рукопашке. Все отслужили в спецназе, все - снайпера. Я калибром не вышел служить в этом взводе. Нас тут несколько человек русских из других подразделений,- он шмыгнул носом. - У меня двоюродный брат в русском взводе служил.

  Ребята полегли достойно. Как всегда, русскими трупами "дыры затыкают". Что в 1812 году, что в 1914-м, в 1941-м, в 2011-м, в 2049-м годах. Я по рации слышал, как они дрались до последнего патрона, а потом пошли в рукопашную. Последний из них успел передать: "Мы все погибли здесь, выполняя приказ", - он опять шмыгнул носом.

   Дежа вю. Где-то я эту фразу про приказ уже слышал.

   - Сержант, нельзя ли и моего робота подзарядить патронами? - спросил я у негра.

   - Нет. Указаний никаких не было, а патроны нам самим нужны. Сколько мы еще тут просидим - неизвестно. Это сейчас чуть полегче стало, а поначалу так на нас перли...

   Ровненькая куча гильз показывала, что стреляет тут только робот. Вспомнились охранники возле вычислительного центра. Они действительно воевали, а эти отсиживались за спиной патрульного робота. Бывают и в нашем саду гнилые яблочки...

   - Пока, Веня, может и свидимся,- кивнул я соотечественнику и поспешил за своим роботом. Попутно прокачивал полученную информацию. Кто-то в старых лабораториях проник в центр связи и отключил связь на базе, а, может быть, и внешнюю связь. Хоккинс? А зачем это ему? Посмотрел на GPS-ку. Центр связи в самой середине старого корпуса. Ладно, попробуем добраться и туда.

   Впереди по полу полутемного коридора зашлепали чьи-то ноги. Но робот огня не открыл. А вдруг патроны кончились? Да, нет, глупости. И тут мне на шею из темноты бросилась девушка. Она была в пижаме и босиком.

   - Я знала, что вы придете. Я верила, что спасете,- хриплым, сорванным голосом, горячо зашептала она на русском языке.

   Мне с трудом удалось развести, судорожно вцепившиеся в меня с недюжинной силой, девичьи руки.

   - Ты кто? Как сюда попала? - Тоже по-русски спросил я, разглядывая высокую, длинноногую, но широкобедрую девушку с высокой грудью, выглядывающей в вырез пижамы.

   - Я - Валя. Валя Сомова. Лаборантка из группы профессора Ясуловича,- торопливо выпалила девушка, ухватив меня за рукав, точно боялась, что я вдруг исчезну.

   Из сбивчивого рассказа девушки, я узнал, что Валя отсыпалась после бурной, допоздна затянувшейся, встречи Нового года. Ее разбудил топот возле дверей комнаты, громкие крики и истошный женский вопль. Выскочив из комнаты в пижаме и шлепанцах, Валя сразу же наткнулась в коридоре на Ванду, сотрудницу из их группы. Ванда валялась на полу с откушенными выше коленей ногами и пронзительно визжала. Валя, зажав уши ладонями, подошла к Ванде, но та дернулась и затихла. За углом коридора раздалась бешеная пальба, и обезумевшая Валя бросилась туда, не думая, что может попасть под пули. Она увидела на полу тающие, как снег под лучами весеннего солнца, останки какого-то зверя, а впереди виднелись спины уходящих охранников.

   Валя бросилась за ними, пытаясь их окликнуть, но крик застрял в сведенном спазмом горле. Охранники побежали и девушка оставила надежду их догнать. Она увидела дверь своей лаборатории, и, привычно набрала код доступа. Но на табло появилась надпись: "Дверь заблокирована". Валя решила вернуться в свою комнату и запереться там.

   И тут навстречу Вале вышел седоголовый профессор Генрих Ясулович в пижаме. Он прохрипел: - Валечка..,- и рухнул к ее ногам. Вся пижама на спине профессора и сама спина были разодраны, так, что виднелись кости. Кровь хлестала ручьями из ран. Валя присела перед ним, но профессор не шевелился. Девушка схватила его руку и не нащупала пульс, а рука начала холодеть. Из-за угла, где находилась Валина комната, раздался громкий звериный рев. Валя подскочила и понеслась по бесконечным коридорам, потеряв на бегу шлепанцы. По дороге ей попалась оторванная от стены, узкая металлическая панель. Совершенно бездумно девушка подхватила полосу металла. Когда на Валю бросилась из темноты какая-то тварь, со всего маху Валя огрела ее этой панелью, рванула, как спринтер на дистанции, и налетела на меня.

   Робот деловито расстрелял ту зверюгу, которая, похоже, очнулась после Валиного удара.

   - Вы же не бросите меня? Можно я пойду с вами?

   В огромных глазах девушки стояли слезы. Круглое личико с маленьким курносым носиком, полные, дрожащие от страха губы. Ах, как она была хороша! С каким удовольствием я встретился бы с ней в другой, спокойной обстановке. But, war is war!*

   - Ни на шаг не отставать! Иди рядом со мной. Робот нас защитит от любой опасности.

   Валя благодарно всхлипнула и пошла рядом, по-прежнему не отпуская мой рукав. Уже уверенный в мощи и реакции патрульного робота, я взял в свою ладонь узенькую, нежную Валину ладошку. Полная идиллия, но вот, посреди коридора валяется труп с выгрызенными внутренностями.

   - Я его не видела. Или не заметила,- прошептала, вздрогнув, Валя.

   Я увлек девушку за собой. Мы прошли мимо мертвого Ясуловича, мимо скрючившейся в предсмертной судороге Ванды. Потная ладонь Вали все сильнее стискивала мою ладонь.

  Это было тяжелейшим испытанием для девушки, мирно и беззаботно жившей на свете.

   Когда мы прошли еще две сотни метров, Валя вздохнула:- Надо было в комнату зайти, хоть кроссовки одеть.

   - Проехали. Раньше надо было думать, радость моя,- добродушно пробормотал я, и удивился, увидев, как глаза Вали, раньше наполненные страхом и тревогой, вдруг вспыхнули счастливым светом.

   "Много ли женщине надо? Лишь одно ласковое слово..."

   - Да, конечно, пол гладкий, теплый.

   Панель в коридоре была оторвана и из дыры торчал конец разорванной трубы. А из трубы, на уровне моей груди, била струя огня, опаляя противоположную стену коридора.

   - Валя, придется проползти под огнем.

   - Хорошо,- Валя безропотно опустилась на четвереньки.

   Препятствие было ерундовым. Через пару метров я поднялся на ноги и протянул руку Вале, чтобы помочь ей встать. В широкий вырез Валиной пижамы были отчетливо видны крупные, полные груди девушки, но не отвисшие, а чашеобразные, с широким основанием, с маленькими нежно-розовыми сосками.

   Валя перехватила мой пристальный взгляд и залилась алой краской смущения. "Ей и бесстыдство не знакомо? Просто уникум какой-то! Если останусь в живых... Вот именно, если останусь. "Мы все погибли здесь, выполняя приказ...". Где же я это слышал?". Взял опять Валю за руку и почувствовал, как дрожит слегка ее ладонь. Ну, надо же было встретиться с этой девушкой в такой обстановке?!

   Вот и конец "безоблачному счастью". Впереди замаячили широкие двустворчатые двери со старой, запыленной надписью: " Лабораторный комплекс". Но перед дверями

  лежали три охранника. У одного голова была оторвана напрочь, автомат валялся в

  * Но, война есть война(англ.)

  стороне. Другой был разодран на куски: ноги - отдельно, руки - отдельно. От третьего

  остался обгоревший скелет, но возле него была россыпь гильз, похоже, парень успел

  расплатиться за свою смерть.

   Валя сильно побледнела при виде трупов, но держалась мужественно.

  Я присел перед безголовым трупом. Размер ноги у него был совсем маленьким, и я

  решительно начал расшнуровывать его берцы. Носки, слава богу, оказались чистыми, без

  стеснения стащил их с окоченевших ног. Вид покойников не вызывал у меня никаких эмоций. Ну, умерли и умерли, через полчаса, может, и я умру. Еще в школе охранников совершенно спокойно ходил на обязательные посещения морга, с присутствием на вскрытиях. Чего бояться покойников? Живых бояться надо.

   Протянул носки и ботинки Вале.

   - Обувайся.

   Она отрицательно помотала головой.

   - Они же с мертвого!

   - Вот именно. Ему они уже не нужны. Но мы-то живы. Тут не только гладкий пол бывает, есть и рифленка, и решетчатый. Одевай!!!

   Окрик подействовал. Валя уселась на пол и принялась обуваться. Я стоял рядом и любовался девушкой. Валя встала на ноги и потопала по полу берцами:

   - Точно по ноге. Нигде не жмет, не давит.

   Надо же, как повезло с этой обувью тридцать девятого размера. Помедлив, я снял с убитого бронежилет, отстегнул от пояса фляжку с водой и нож в ножнах. Нож прицепил себе на пояс, а "броник" подал Вале.

   - Для защиты, на всякий случай.

   Валя неумело принялась возиться с застежками. Бронежилет был, вроде бы, как и впору, но совершенно не сходился на груди. Ну, хотя бы спина и бока прикрыты.

   - Стрелять умеешь?

   - Нет, совсем не умею.

   - Тогда оставлять тебе пистолет бесполезно. Вот фляжка с водой и плитка шоколада.

  Робот защитит тебя от любого врага. Даже, если я не вернусь обратно, кто-нибудь здесь появится. Робота просто так не бросят, а на возвращение он не запрограммирован. Но, если вдруг он куда-то пойдет, иди за ним следом. Он выведет тебя к нашим. Садись рядом с роботом и отдыхай. А мне пора дальше двигаться.

   Подобрал с пола автомат, взял у покойников шесть магазинов, засовывая их во все имеющиеся у меня карманы. Прихватил и пару пистолетных обойм. Но главным приобретением были ручные гранаты.

   Валя тронула меня за рукав: - Можно я пойду с тобой. Мне страшно одной оставаться,- в голосе были слезы.

   - Валюша,- как можно мягче, сказал я ей,- ты не одна. С тобой - робот. А там очень опасно. Намного опаснее, чем здесь. Стрелять ты не можешь. В некотором роде, будешь лишь обузой.

   Пока мы с Валей препирались, робот выпустил две длинных очереди в разные концы коридора, и я с тревогой подумал: сколько же в нем осталось патронов? "Ну, и сволочь этот сержант-негр возле центра связи", - вспомнил я кучу патронных ящиков возле баррикады. А, если патроны в роботе закончатся, когда он будет охранять Валю? Я заколебался.

   Валя подошла ко мне вплотную, взяла в свои маленькие ладошки мою руку, посмотрела умоляющим взором огромных карих глаз с длинными, пушистыми ресницами.

   - Ну, пожалуйста, возьми меня с собой. Я буду твой автомат нести, тебе же неудобно, когда оба плеча оружием заняты.

   Обаяния ей было не занимать. Все, кого о чем-либо просила красивая девушка, меня поймут. Я протянул Вале автомат. Она повесила ремень на плечо и радостно, по-детски непосредственно, захлопала в ладоши.

   - Ура! Ура! А как мы туда попадем? Мне рассказывали, что после того, как лаборатории перевели на новое место, здесь частенько любили уединяться влюбленные парочки. После какого-то несчастного случая корпус закрыли наглухо. Все двери заварили, шлюзы тоже. Оставили только эту дверь, но она на замке.

   - У меня есть ключ,- я достал электронный ключ, который дал мне Донован, приложил его к запыленному, но светящемуся дисплею замка. Загорелась надпись: "Вход разрешен", дверь поехала в сторону и я шагнул к входу, держа плазмомет наизготовку.

   - Валя, иди за моей спиной, если что-то увидишь необычное, или услышишь, или почувствуешь, говори мне. Я могу что-то пропустить, чего-то не заметить. Мы должны найти человека, прошедшего в этот корпус до нас. Предположительно, это - мистер Хоккинс.

   - Ой, наш директор.

   - Ты его знаешь?

   - Да, так, видела несколько раз. Здоровенный такой дядька, ростом метра два будет.

   - А в старом корпусе приходилось бывать?

   - Нет. Когда я сюда приехала, он уже был заперт.

   - Значит так, робота-хранителя теперь с нами не будет. Осторожность и еще раз осторожность. Это не кино, умирают один раз и навсегда. Может, передумаешь и останешься?

   - Нет. Я пойду с тобой. Хоть в ад.

   Приятно слышать такое от симпатичной девушки.

   - Пойдем. Удачи всем нам!

   Сразу за дверями была небольшая площадка от которой тянулся узкий металлический мост, огражденный трубчатыми перилами. Мост заканчивался другой дверью. Что было под мостом - не разглядишь, все терялось в густой темноте. Но чувствовалось, что высота не маленькая. Освещение было довольно тусклым, метров на двадцать вперед было видно, не дальше.

   Валя топала сзади ботинками по решетчатому металлу настила. Похоже, она чувствовала себя спокойно за моей спиной. А вот меня не покидало смутное беспокойство, что я чего-то не учел, что-то важное пропустил. Не снимая пальца со спускового крючка, периодически быстро оглядывался назад, неизменно встречая ласковую Валину улыбку. Пройдя мост, мы очутились за дверью в длинном коридоре, с таким же полутемным освещением.

   - Валя, а у тебя бой-френд или по-нашему - парень, есть? - Идти молча было тягостно.

   - Нет, точнее, раньше не было, а теперь есть. Я тебя ждала.

   Я остановился и Валя со всего маху налетела мне на спину.

   - Ой!

   Никаких слов в ответ на такое откровенное признание у меня не нашлось. А Валя продолжила:

   - Я ведь даже не знаю, как тебя зовут. Девчонки из лаборатории умерли бы от смеха: "Валя-недотрога влюбилась в человека, не зная его имени".

   Проглотив комок в горле, я выдавил: - Сергей. Сергей Иванов.

   - Сереженька!

   Это было сказано так, что кровь бросилась мне в голову, но в конце полуосвещенного коридора показались две "крысы". Вскинув плазмомет, нажал коротко на спуск раз, потом другой. Прицел был автоматическим, да, и, что можно было разглядеть из-за струи белого, слепящего пламени, вырывавшегося из дула. Я только почувствовал, как оружие дернулось сначала чуть влево, потом - чуть вправо. Блин! Ох, уж эта война! Сейчас бы целоваться с Валей, после такого ласкового и страстного произнесения моего имени, но ведь сожрут же гады в момент любовных объятий!

   За дверью был опять узенький решетчатый мост с тоненькими трубчатыми поручнями. В конце его - дверь. Что там ждет - неизвестно. Но пока какая-нибудь тварь добежит к нам через мост, я сто раз успею выстрелить. И я повернулся к Вале:

   - Следи за дверью в конце моста,- взял в ладони ее лицо, и, не закрывая ей обзор на дверь, короткими поцелуями стал покрывать ее шею, округлый подбородок с неглубокой милой ямочкой.

   - Валечка, я тоже ждал встречи с тобой всю жизнь. Ты - моя мечта.

   Валя протянула мне навстречу свои нежные, пухлые губы. Я только коснулся их своими губами, почувствовав их упругую свежесть, и тотчас отпрянул, поворачиваясь к Вале спиной.

   - Валюшенька, у нас все с тобой еще будет, солнышко мое, но здесь опасно, очень опасно. Вперед, за мной! - и мы побежали через мост.

   Как бы в подтверждение моих слов, когда до конца моста оставался метр, дверь в его конце, начала открываться. На площадке перед дверью стояли несколько металлических контейнеров, и я нырнул за один из них, увлекая за собой Валю. От контейнера пахло какими-то химикалиями. Это нас и спасло, заглушая наш запах. Кто-то громко фыркнул и по мосту двинулась огромная туша, еле помещавшаяся между поручнями.

   Когда эта зверюга дойдет до конца моста, то на площадке перед дверью сможет повернуться, и тогда увидит нас. Осторожно сняв с Валиного плеча автомат, я прицелился в отверстие, видневшееся под лихо загнутым кверху хвостиком. Передвинул предохранитель на автоматический огонь, и эти два тихих щелчка остановили зверя, заставив его прислушаться. Но повернуться на мосту он никак не мог и, с чувством победного злорадства, я разрядил полмагазина в цель. Чудище подскочило, и, сминая поручни, полетело вниз с моста. Через какое-то время внизу раздался гулкий шлепок.

  Все стихло.

   - Пойдем,- потянул я за собой онемевшую Валю. Вставил в автомат новый магазин, сунув полупустой в разгрузку. Быстро чмокнул Валю в щеку, вешая ей на плечо автомат.

   - Вперед, мой храбрый оруженосец!

   А дальше были бесконечные извилистые коридоры и все те же узенькие металлические мостики. Не знаю, о чем думали создатели этого старого корпуса, но, с точки зрения охраны и обороны, архитектура не годилась ни к черту! Несколько раз из-за поворота коридора на нас выскакивали твари. Я решил экономить плазму (одна обойма уже опустела) и взял у Вали автомат. Плазмомет ей не отдал, откинул за спину - вдруг появится какой-нибудь монстр, против которого автомат бессилен. Но магазины автомата пустели катастрофически быстро. Вскоре пришлось отбросить автомат в сторону - кончились патроны. Теперь я лучше понимал братьев-охранников. Против этих тварей автомат был неэффективным оружием.

   Наконец-то мы добрались до лифта, который мог привезти нас к центру связи. По закону подлости, светилась тусклая табличка: "Лифт не работает из-за нехватки энергии".

   Я достал GPS-ку. Рядом с лифтом должна находиться ремонтная лестница. Подсвечивая фонариком, нашел узенькую дверцу, открывавшуюся вручную. Дернув ручку вниз, потянул дверь на себя. Спасла реакция. Когда в дверь просунулась "крысиная" морда, я отшатнулся и изо всех сил врезал по двери ногой. Металлическая дверь сработала, как гильотина. Через минуту пол был чист. Мы вошли в тесный закуток, где и начиналась лестница. Закинув оружие за спину, я взялся руками за холодные металлические прутья, стал подниматься вверх.

   Лестнице, казалось, не будет конца. Позади тяжело дышала Валя. Насколько мы беззащитны сейчас, находясь на этой лестнице. Хорошо, что среди тварей не было "летучих", а то не добрались бы на самую верхотуру.

   Перевалившись через невысокий поребрик, я помог вылезти Вале. Даже мне пришлось туго на таком подъеме, что уж говорить про нетренированную, слабую девушку.

   Мы лежали рядом на металлическом настиле, пытаясь отдышаться.

   - Какая ты у меня молодчина!

   - Стараюсь,- слабо улыбнулась Валя. Не застегнутый бронежилет на груди вздымался частыми толчками. И, в очередной раз мне пришлось напомнить самому себе, что смерть гуляет совсем рядом. А я тут разлегся!

   Подскочив, огляделся вокруг. Рядом - дверь.

   - Пойдем, Валюшенька,- протянул руку, помогая подняться.

   За дверью находился совершенно темный зал. Джипиэска показала, что короткий коридор из этого зала ведет прямо к центру связи. Не видно ни зги. Я включил фонарь, мы пошли к нужному коридору. И тут на плитах пола, покрытых толстым слоем пыли, в ярком свете фонаря, я отчетливо разглядел две цепочки свежих следов. Одна из цепочек была оставлена ботинками размера тридцать восьмого-тридцать девятого. Другая - еще меньшими следами.

   А ведь Хоккинс, по словам Вали, был очень крупным мужчиной.

   - Валя, какой, примерно, размер обуви у Хоккинса?

   - Ну-у-у, где-то размер сорок пятый, сорок шес...

   Обернувшись назад, вместо Вали я увидел клыки чудовища из моего сна, перепачканные алой кровью.

   Прыгнув, каким-то неестественным, фантастическим прыжком, спиной вперед, нажал на спуск плазмомета, и давил на него, пока не кончилась обойма. Плазма отшвырнула чудовище на несколько шагов, превращая его в горстку пепла. Перезарядив плазмомет (первым делом - приведи оружие в боевую готовность), я включил фонарь. От Вали осталась голова с плечами и ноги, чуть ниже колен. По киношному сценарию полагалось истошно кричать: "Валя! Валя!". Или закрывать Валины широко распахнутые карие глаза, обещая отомстить за смерть любимой. Но, это в кино. Я был в ступоре пару секунд. Вот оно - шуршание мягких лап. Втиснувшись в угол между залом и коридором, в полном мраке, я нажал на спуск плазмомета, направив его на светящиеся красные глаза.

   И понеслась "веселуха". Плазмомет дергался, повинуясь наводке автоприцела. Запах чего-то горелого заполнил зал. Норадреналина мне было в этот момент не занимать. "Сдохните, суки! Умрите, твари! Подыхайте, сволочи!". Громко щелкнул плазмомет - кончилась обойма. Откинуть крышку, из разгрузки рвануть новую обойму, запихнуть ее на место пустой, выскочившей на пол. Пара секунд, но уже сработало "надцатое" чувство - моя нога вылетела вперед, воткнувшись во что-то мягкое, зубы зверя щелкнули впустую, промахнувшись. И снова плазмомет начал пляску смерти - только удержи в руках. Струя плазмы давала отсвет на зал. Вот повалили толпой "серые скелеты". Что они делают со своими жертвами? Душат? Разрывают на части? Выпивают кровь? Но до меня им сегодня не добраться! Горите белым пламенем, адово семя! Плюнула огнем "жаба". Увернулся, отпрыгнул в сторону, не отрывая спину от стены. А как насчет плазмы в брюхо?! Расстегнул кобуру пистолета. Меняя следующую обойму с плазмой, вырвал из кобуры пистолет и палил перед собой наугад. Повезло, не съели. Повел плазмомет, преодолевая сопротивление автоприцела, широкой дугой, слева направо, сметая струей плазмы все, попадавшееся на пути. Огненный шар полетел на меня. Кувырок через голову. Всю пыль с пола собрал. Не отходи от стены - зайдут сзади. На, получай!

   Когда зарядил в плазмомет последнюю обойму, глаза, адаптировавшиеся к полной темноте, сменяемой вспышками плазмы, увидели гору, двигающуюся ко мне. Король тварей? Оружие застыло на месте. Пока цель не уничтожена, автоматический прицел не передвинет дуло в сторону.

   Фу-у-ух! Вот, похоже, и все. Маленький дисплей на плазмомете показывал остаток заряда в обойме - 3%. На один хороший выстрел. В "зале смерти" было тихо. Сменив обойму в пистолете, я медленно побрел по коридору, ведущему к центру связи. Сил осталось - на раз пописать.

   Вот она - дверь в центр связи. А сзади, по коридору снова еле слышный топот. Ручную гранату - за угол. Разрыв. Пауза. Еще одну. Подождать, пускай полезут. Третью. Разрыв. Ожидание. Четвертую. И бешеный рывок к двери центра. Если заперто - мне хана!

   Дверь отошла, пропуская меня вовнутрь. "Ручная блокировка двери - справа", - услужливо подсказал мозг. Заблокировав дверь, я хотел устало сползти по ней спиной. Как мне возвращаться назад? Плазмы нет, гранат нет. С пистолетиком не очень-то... " Все кончилось, а, может - перерыв".

   Увы, перерыва не было. А он был так нужен...

   - Руки на стену, ноги - шире плеч. Шаг назад. Ноги еще шире. Дернетесь - выстрелю. Знаю я все эти ваши спецназовские штучки,- все это произносилось тихим, спокойным голосом.

   В затылок мне уперлось дуло. Кто-то, подошедший сзади, вытащил у меня из кобуры пистолет, выбросил из ножен нож, отстегнул ремень плазмомета, отчего тот, с глухим стуком упал на пол. Ствол убрали от затылка.

   - Руки за голову. Можете повернуться. Раз уж я, в первом порыве, вас сразу не пристрелил, давайте чуть побеседуем, хотя, времени у нас немного.

   Медленно повернувшись, я увидел шагах в пяти от себя черное дуло пистолета. Пистолет держал в руке невысокий, щупленький азиат - вьетнамец, кореец, китаец - кто его разберет. На лице была ехидная улыбочка .

   - Что-то я вас не припомню. Охранников я знаю всех. А тут - совершенно новое лицо. Кто вы, зачем сюда пришли, кто вас послал?

   В тренировочном лагере талантливый инструктор учил меня: " Война - путь обмана. Обмани противника - и ты выиграл".

   Сделав испуганное лицо, я торопливо зачастил:

   - Я - новенький, прибыл с последним транспортом. Донован послал меня узнать, кто проник в старый корпус.

   На лице моего собеседника мелькнула мина презрения к трусу, сменившаяся видом превосходства.

   - Значит, "челнок" прибыл. Я все верно рассчитал. Жаль, что Донован не дал своим подчиненным достойно встретить ваш Новый год. Ну, да, это мелочи. Ты умеешь управлять космическим кораблем?

   - Да,- не моргнув глазом соврал я. Лги, тяни время. Умереть всегда успеешь.

   - Хм-м, мне бы не хотелось лишний раз рисковать. Вдруг мои зверюшки при захвате космопорта и транспорта, ненароком слопают космолетчиков. Поэтому, вкратце опишу ситуацию. Я - Ляо Цзы, будущий император Вселенной.

   "От скромности парень не умрет",- подумал я. Но, вот таких-то психов легче всего дурить. Мания величия, как ничто другое, затмевает разум.

   - У меня уже есть один помощник, Саймон Гарлинг. Ему обещан пост премьер-министра. Я готов взять в помощники и тебя, разумеется, когда ты докажешь свою преданность мне. Получишь пост министра обороны. Или смерть. Выбирай.

   Весь свой актерский "талант", я вложил в подобострастно-угодливое выражение лица.

   - О, мой Повелитель, я буду предан Вам душой и телом! - и, считая, что маслом кашу не испортишь, рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол. На мой затылок встала ступня Ляо Цзы. Так и подмывало дернуть его за ногу и... Но не время, еще не время.

   - Что ж, в хороших манерах тебе не откажешь. Можешь встать. Сядь в это кресло и слушай. Семь лет назад я устроился сюда, в Корпорацию, простым курьером. Я был вхож во все кабинеты, во все лаборатории, разнося бумаги, почту, приказы. И никто не мог представить, что я - доктор физико-математических наук.

   Ему так хотелось поделиться с кем-то, чтобы восхитились его хитростью и ловкостью.

  И я послушно изобразил на лице восторг: - Вы водили за нос Донована семь лет!

   - До Донована тут был другой, но и тот - полный профан. Ко мне привыкли, не прятали секретные документы, не прерывали при моем появлении важные разговоры. Я не буду утомлять тебя научными терминами и формулами, тебе этого не понять. Пользуясь разработками Корпорации и своими идеями, я сумел сделать так, что новый мощный телепортал, созданный учеными Корпорации, притащил из другого измерения моих зверюшек. А я умею ими управлять. Для этого у меня есть особый аппарат. Такой же аппарат есть и у Саймона. Сейчас он сидит возле телепорта, заставляя зверюшек защищать телепортал, и посылает отряды ко мне. Я заблокировал всю связь на базе. Когда сюда подойдет побольше моих новых подданных, я поведу их захватывать космопорт.

  Эй, не дергайся,- вскинул Ляо Цзы пистолет, заметив, что я шевельнулся в кресле,- у меня отменная реакция, я много лет занимался ушу.

   - Простите, Повелитель, я хотел припасть к Вашим ногам, чтобы выразить благодарность, что такой великий человек решил сделать меня, недостойного, своим помощником.

   - Хорошо, я, кажется, не ошибся в тебе. Слушай дальше. Мы захватим челнок и полетим на Землю. Сядем на каком-нибудь старом, заброшенном космодроме. Ты полетишь к Саймону, который к тому времени полностью овладеет базой, за подкреплением. А я со зверюшками спрячусь в тихом месте. Они размножаются со страшной быстротой. Я захвачу какой-нибудь космопорт на Земле, завербую пилотов, и уже десятки кораблей привезут на Землю наши боевые отряды. Завоевав Землю, я получу космофлот. Так что Вселенная непременно будет у моих ног.

   Слушая этот "бред сивой кобылы", я думал, что при определенном стечении обстоятельств и некоторой доле везения, это имеет некоторый шанс на осуществление.

  И, даже, если дьявольский план и провалится, сколько людей может погибнуть... А сколько уже погибло?! Холодная ярость закипала во мне. Спокойно, Серега, еще не время!

   - О, Повелитель, позвольте мне спросить.

   - Спрашивай, - надуваясь от спеси, разрешил "император".

   - Вы не боитесь, что Саймон Гарлинг может использовать Ваш аппарат для управления этими, гм-м, зверями, в своих целях?

   - Ха! Ему это не удастся. Я создал около десятка передатчиков команд, рассчитывая, что в будущем у меня появятся помощники. Одному трудно управлять всеми зверюшками. Я присмотрел тут, на базе, одного итальяшку, да он улетел в отпуск, на Землю. Хотя, должен скоро вернуться. А Саймон - он не честолюбив. Ему бы бутылку виски, еще лучше - две, вот и все. Но пока он мне нужен. И потом, мой передатчик, простым нажатием кнопки может заблокировать все остальные аппараты. И Саймона тут же разорвут те, кто еще минуту назад ему слепо подчинялся. И радиус действия моего аппарата в три-четыре раза больше, чем остальных.

   - Повелитель, у меня нет слов, чтобы выразить восхищение Вашей мудростью!

   - Иди сюда, я покажу тебе действие моего передатчика.

   Я медленно, чтобы не спугнуть Ляо Цзы, подошел к стеклянной перегородке, отделявшей центр связи от остальной части большого зала. За мутным, давно не протиравшимся стеклом, маячили две огромные фигуры. Монстры стояли на двух ногах, друг напротив друга. Ляо поднес ко рту небольшую черную коробочку:

   - Уничтожьте друг друга.

   И тотчас же звери принялись махать когтистыми лапами, вырывая клочья плоти. Челюсти громадных пастей сомкнулись на горле каждого. Триллеры отдыхали. Такого не придумаешь. Сплетясь в смертельном объятии, они стали таять. Проблемы утилизации мертвых тел не существовало. Гигиена.

   - Ну, как?

   Я собрал все силы для спектакля:

   - Вижу, Повелитель, как Вам покоряются миры. Ваши звери снесут любые преграды. (" Да одной хорошей водородной бомбы на всех твоих зверюшек хватит!"). Вижу огромный зал, размеры которого теряются вдали, посреди которого стоит величественный золотой, нет, алмазный трон, где восседаете Вы, управляя всей Вселенной!

   Глаза Ляо Цзы подернулись мечтательной пеленой. Он уже видел себя на этом троне. Вот теперь - пора!!!

   Ребром ладони я жестко ударил Ляо по кадыку, одновременно кулаком другой руки выбивая пистолет. Шанс был всего один, и он не был упущен.

  Ляо Цзы хрипел, пытаясь поймать глоток воздуха, выгибаясь всем телом на полу.

   Передатчик он продолжал сжимать в руке, но вряд ли смог бы выдавить в него хоть слог. Я понимал, что передо мной психически больной человек. Но цена какой-либо ошибки, или просчета, или случайности была бы слишком велика. Психи, порой, хитрее дьявола. Нельзя было рисковать. Пришло время Лао "платить за плюшки". Подняв колено почти к подбородку, я опустил подкованный каблук на солнечное сплетение несостоявшегося императора Вселенной. И он умер. Но еще не расплатился сполна. Я вынул из пальцев Ляо, не успевших окоченеть, передатчик команд и положил его на стол. Потом начал методично гвоздить ботинком по его лицу:

   - Это тебе за всех наших ребят! - Лицо превратилось в кровавое месиво.

   - А это - за Валю!!! - Я принялся обеими ногами прыгать на трупе Ляо Цзы, чувствуя, как ломаются ребра, трещат кости и хлюпают, вылезающие из живота, внутренности.

   Когда безумная ярость схлынула, я плюнул на труп первого, в моей жизни, убитого мною человека. Рухнул в кресло, ждал, пока перестанет бешено колотиться сердце.

   И вдруг до моего слуха, почти отрешенного от внешнего мира, как и все остальные чувства, донесся слабый шорох из-за огромных шкафов, набитых всякими электронными схемами. В одну секунду я был на ногах, держа в одной руке передатчик Ляо, а в другой - свой пистолет, подхваченный с пола.

   - Не стреляйте, дяденька,- раздался тоненький, жалобный голосок. И я вспомнил, что рядом со следами Ляо Цзы, в зале, в пыли были видны детские следы.

   - Ты кто такой? Выходи ко мне!

   Из-за шкафа показалась маленькая, тоненькая фигурка. Это была девочка лет двенадцати-тринадцати. На ней была белая блузка и белые брючки. Впрочем, белой эту одежду можно было назвать с большой натяжкой.

   - Здравствуй, прелестное создание. Кто ты?

   - Я - Мэри. Мэри Хоккинс.

   - Ты дочь мистера Хоккинса?

   - Нет, я - его племянница. Сегодня ночью, вернувшись с новогодней дискотеки я хотела лечь спать, но услышала у дяди в кабинете какие-то крики и шум падающей мебели. Потом раздался выстрел. Я бросилась в кабинет и увидела дядю, лежащего в луже крови. Выскочила в коридор, чтобы позвать на помощь кого-нибудь и увидела уходящего по коридору человека. Он почти бежал, и я поняла, что это - убийца. Я пошла за ним, стараясь прятаться, чтобы он меня не заметил. Этот человек привел меня сюда. Наверное, он был очень сильно чем-то озабочен, потому что несколько раз не заметить меня было просто невозможно. Когда поднималась на лифте, он так шумел...

   - Да, дитя, тебе невероятно, фантастически повезло,- вздохнул я. Теперь еще и ребенок в нагрузку! Мало мне своих проблем. А ведь отсюда надо выбираться живым и выводить с собой эту малышку. Посмотрим, на что годится аппарат Ляо Цзы.

   Я внимательно осмотрел передатчик. Надписи на нем были, но иероглифами, которых я не знал. Две кнопки - красная и черная. Тумблер на боковой панели. На аппарате горел зеленый светодиод. Рядом был красный, потухший. Готов ли передатчик к работе? Сейчас проверим, вон за стеклом центра связи маячат темные фигуры тварей. Поднес передатчик ко рту и сказал в прорези микрофона на корпусе: - Всем отойти назад.

   Твари остались на месте, некоторые даже стали приближаться к стеклу, значит, что-то неправильно. Может быть, надо говорить, нажав на кнопку? Но на какую? И вообще это не логично, постоянное нажатие на кнопку занимает руку, напрягая ее. Присмотревшись повнимательней, я заметил, что черная кнопка чуть утоплена в корпусе, по сравнению с красной. Рискнем? Я нажал черную кнопку, она выдвинулась из корпуса передатчика и я снова поднес его ко рту.

   - Отойдите назад.

   Сработало! Фигуры, подошедшие уже так близко, что я различал налитые кровью глаза и клыки в пастях, стали пятиться в глубину зала.

   Красная кнопка, наверное, блокирует другие передатчики, но сейчас не до экспериментов. Надо включить связь на базе. Провозившись около часа возле компьютера, ориентируясь по появлявшимся на экране монитора надписям, сумел снять блокировку. Очевидно часть мощностей энергопитания старого корпуса уходила на блокировку, потому что, после ее отключения, лампы в зале начали тускло светиться.

   Мама моя родная! Весь зал был забит тварями. "Крысы", "жабы", "скелеты", "свиноподобные туши" - это были еще цветочки. Кроме них такие были "красавцы" - Боже ж мой!

   Но мне некогда было разглядывать этот паноптикум. Достав из разгрузки рацию, нажал на кнопку передачи.

   - Иванов вызывает Донована. Иванов вызывает Донована. Майкл, ответь. Прием,- и переключил рацию. Сквозь треск помех донесся далекий голос Майкла:

   - Сынок, связи не было. Как ты там?

   - Все ОК, Майкл, возвращаюсь. Как слышишь меня? Прием.

   - Сынок, высылаю четырех человек тебе навстречу. Прием.

   - Майкл, никого не посылай, пусть все стоят на своих местах, сделай только, чтобы патрульный робот с нами возвращался к тебе. Прием.

   - Внизу, под корпусом, у робота стоит переключатель. Включи, и робот пойдет обратно той же дорогой. Ты сказал: "С нами", - значит Хоккинс с тобой? Прием.

   - Хоккинс мертв. Он лежит в своем кабинете. Со мной его племянница. Извини, Майкл, но на подробности времени нет. Доложу по возвращении. Прием.

   - Ждем. Удачи тебе, сынок,- сказал Майкл по-русски. - Роджер. (Конец связи).

   - Ну, что, Мэри, собирайся в путь-дорогу. Пора возвращаться.

   - А эти?.. - робко спросила девочка, кивая на толпу за стеклом.

   - Ты же слышала наш разговор с Ляо Цзы? - Она кивнула,- значит, понимаешь, что пока у меня в руках этот передатчик, они нас не тронут.

   Тут я озаботился еще одним моментом: от какого питания работает передатчик. Сзади на корпусе была, как и положено, крышечка. Сдвинув ее, я увидел аккумулятор. Ну, это надолго, но не может быть, чтобы Ляо не предусмотрел такую мелочь, которая может все погубить. Пошарив у трупа в карманах, кроме запасной обоймы к пистолету, нашел связку ключей, электронный ключ от лабораторного корпуса, джипиэску, пропуск, какие-то бумаги, карманный компьютер и три аккумулятора к передатчику.

   Вот и все. Можно двигаться в путь. Который надо сначала расчистить. Взял передатчик и приказал: - Уничтожьте всех вокруг себя, кроме тех, кто за стеклом,- я на ходу учился составлять команды, понятные этим чудовищам и безопасные для нас.

   Битва началась. У них было кое-что посерьезнее зубов и когтей, и я порадовался, что мне удалось остановить Ляо Цзы.

   Засунув за пояс пистолет Ляо, прихватив его запасную обойму(38-й калибр - это несерьезно, да, и мой 45-й против этих зверей смешон, но при оружии как-то спокойнее себя чувствуешь), я разблокировал дверь.

   - Пойдем, Мэри, лучше тебе на это не смотреть.

   Но девочка, с жестокой усмешкой на губах, смотрела на побоище, а выходя из центра связи, как и я, плюнула на труп Ляо Цзы.

   - Это тебе за дядю, желтая скотина.

   "Однако, ребенок не прост",- подумал я, но некогда было размышлять об этом. Впереди нелегкая дорога.

   В "зале смерти" тоже, после отключения блокировки связи, начали тускло светиться лампы. Я беспрестанно повторял по передатчику:

   - Назад, нас не трогать!

   Перед нами пятились уже около трех десятков различных "зверюшек". С огорчением, я увидел, что в зале нет останков Вали. Или зверье съело, или я ненароком сжег их плазмометом.

   Отогнав тварей в дальний угол зала, я повел Мэри за собой, уже пройденной дорогой. Вот и ремонтная лестница. Я первый ступил на нее и велел Мэри:

   - Соберись с силами, держись крепче, не спеши. Лестница очень длинная.

   Спустился на пару ступенек, и тут дверь, противоположная той, откуда мы пришли, открылась, и оттуда выскочила какая-то гадина.

   - Назад! - успел крикнуть я. Мэри вздрогнула, тварь застыла на месте.

   - Назад! - повторил для особо тупых. Тварь попятилась.

   - Стой на месте, - приказал ей,- Мэри, спускайся за мной.

   Лестница вновь казалась бесконечной. Вскоре Мэри взмолилась:

   - Эта проклятая лестница кончится когда-нибудь? Я больше не могу.

   - Потерпи, Мэри, все когда-нибудь кончается.

   Но через пару десятков ступеней девочка заявила:

   - У меня нет больше сил. Я сейчас сорвусь.

   - Мэри, миленькая, ну, потерпи, осталось совсем немного.

   - Нет, не могу. И не хочу,- капризно-плачущим голоском заявила Мэри.

   Тогда я применил прием, используемый в восточных единоборствах и при подготовке солдат элитных подразделений. Поднявшись на пару ступеней вверх, сильно шлепнул Мэри по попке, обтянутой белыми брючками.

   - Ползи, вошь! Дерьмо ты собачье! Да любой малыш спустился бы по такой лестнице! Заставить бы тебя вверх по ней подниматься! Сопля зеленая!

   - Как ты смеешь,- взвизгнула Мэри,- меня никто еще пальцем не трогал! Я скажу папе и тебя уволят с "волчьим билетом". Ты будешь нищим!

   - Ничего ты папе не скажешь! Ты сейчас полетишь вниз и превратишься в кровавую котлету! И сдохнешь, как собака! - Я начал быстро спускаться вниз, слыша сверху шумное сопение девочки. Фокус удался. Когда мы спустились на пол, лицо Мэри было красным от гнева. Она хотела дать мне пощечину, но мне не составило труда поймать ее тоненькую руку за запястье.

   - Когда нет физических сил, выручают силы душевные - злость, отчаяние, гнев, гордость.

   Девочка задумалась на секунду.

   - Так это ты специально?

   - А ты думала, что всерьез?

   Опять задумалась, потом улыбнулась.

   - Здорово ты меня обдурил.

   - Пойми, Мэри, другого выхода не было. Иначе бы ты могла действительно ослабеть и сорваться вниз.

   Примиренные, двинулись дальше. Я не забывал говорить в микрофон передатчика:

   - Назад! Нас не трогать.

   И перед нами вскоре собралась толпа монстров. Те, что остались позади, меня не волновали. Повинуясь команде, они оставались все дальше и дальше. Но впереди скапливалось все больше тварей. Наконец, на одном из узеньких мостиков я нашел решение. Скомандовал:

   - Всем повернуть налево.

   Чудища послушно полетели в пропасть, снеся поручни. Но при этом старый, давно не ремонтировавшийся, мостик пошатнулся, заскрипел разрывающимся металлом, и рухнул в бездонную пропасть вслед за монстрами, и с некоторыми из них, кто не успел выполнить команду.

   Да, накомандовал! Ну, и как теперь быть? Достал GPS-ку, посмотреть, нет ли другого пути к выходу из старых лабораторий. А, черт, Валя же говорила, что оставили единственный вход-выход. Так, а это что? Нитка воздуховода ведет почти к самому выходу. Проходит возле коридора у последнего мостика. А как в этот воздуховод попасть? Придется чуть вернуться назад.

   Вместе с послушно следующей за мной Мэри, пошел обратно, не забывая повторять по передатчику заветные слова. Вот здесь воздуховод подходит к стене. Но как до него добраться?

   - Одна зверюшка с мощными лапами и когтями - ко мне,- отдал в микрофон команду. Не прошло и трех минут, как в коридоре показалась огромная фигура, головой почти упиравшаяся в потолок. Мэри испуганно шарахнулась к стенке. Я был спокоен.

   - Нас не трогать. Пробей здесь дыру.

   Чудовище играючи оторвало панель облицовки коридора.

   - Разорви трубу.

   В воздуховоде образовалась огромная дыра.

   - Отойди назад и стой на месте.

   Он застыл, как изваяние. Я сунулся в воздуховод. Отлично, пройдем.

   - Мэри, давай руку,- втянул легкую, как перышко, девочку в трубу. Не очень просторно, но, куда деваться? Больше всего досаждали места соединения труб, где образовывались выступы, служащие ребрами жесткости. Передвигаясь на четвереньках, мы задевали об них коленями. Ощущения - не из приятных, но ни одного стона, ни одной жалобы от Мэри я не услышал. Девчонка держалась неплохо. У меня в одной руке был передатчик, в другой - фонарь. Так что, тоже несладко было.

   Вдруг воздуховод пошел вниз, и, если бы не эти чертовы ребра жесткости, мы бы скатились по нему - угол наклона был не маленький. Осторожно спускаясь вниз, я повторял по передатчику :

   - Назад, нас не трогать (мало ли какая тварь пролезет в воздуховод и подкрадется сзади к Мэри).

   В самом низу маслянисто блестела какая-то жидкость. Ее было немного, она не доходила до верха воздуховода. Но, где она кончается?

   - Мэри, стой на месте. Возьми передатчик, говори в него: "Назад, нас не трогать".

   Сам спустился к жидкости. Вроде бы вода, но с какой-то пленкой. Взял в руку рацию и пистолет, поднял их вверх, под свод трубы, набрал побольше воздуха в легкие, нырнул в радужную пленку. Через два- три метра оказался на поверхности. Ну, это несерьезно.

  Дальше труба воздуховода уходила вверх. А если эта вода радиоактивная? Или токсичная? Вот, как облысею через пару минут! Чуть не захохотал, представив себе эту картину. Стоп! Это уже близко к истерике.

   Оставив оружие и рацию, нырнул назад. Взял у Мэри передатчик и бережно переправил его "на другой берег". Крепко ухватив Мэри за руку, рывком протащил девочку под водой. Вскоре мы карабкались наверх по воздуховоду, оба мокрые, в разводах от масла, покрывавшего лужу в трубе.

   Здесь надо пробиваться из воздуховода на волю. Лег на бок и со всей силы двинул ногой по стенке трубы. Еще когда ползли, чувствовал, как прогибается подо мной тонкий металл. Поэтому ударов ногой хватило, чтобы проделать в трубе достаточную дыру. Лег поперек трубы, поджал обе ноги к подбородку. Надо выбить панель в коридоре. Удар! Еще удар! Не поддается. Собрав все силы всадил обе ноги в стенку. Даже не дрогнула.

  Ну, и что делать? А зачем у тебя передатчик, тупица?

   - Вырвать из стены панель напротив меня.

   Зазвенела вырванная панель. В коридоре. Но, напротив панели, которую пытался выбить я. Сложно, все-таки, составлять правильные команды.

   - Теперь противоположную панель.

   Треск разрываемого металла, в стене образовалась солидная дыра.

   - Назад, нас не трогать. Мэри, вылезай.

   Мы пошли по коридору и, метрах в двадцати от того места, где мы вылезли из трубы, я увидел оторванную от стены панель и большую дыру в воздуховоде. Ну, правильно, здесь они и проникают в старые лаборатории. Приходилось вновь повторять "охранную молитву":

   - Назад, нас не трогать.

   Вот он - последний мостик перед выходом из лабораторий. Возле выходной двери стояло несколько чудищ. Им велели идти назад, они и шли, пока не уперлись в запертую дверь. Но как нам подойти к двери?

   - Отойдите от двери на шаг. Так. Еще на шаг. Стоять, не двигаться, не шевелиться, нас не трогать.

   Мы прошли между тварями, похожими на чучела своей неподвижностью. Вот только эти "чучела" дышали и ворочали глазами. От них исходил какой-то острый, неприятный запах. Прижавшись спиной к двери, я приказал:

   - Повернуться ко мне спиной, бегом через мостик.

   "Крысы" побежали, свинотварь засеменила трусцой, два гориллоподобных существа заковыляли на четвереньках. Пробежав мостик, остановились перед дверью. Ну, тупые!

   - Вперед!

   Из дыры в воздуховоде вылезали серые скелеты. В конце коридора маячили какие-то фигуры.

   - Всем идти вперед не останавливаясь!

   Дойдут до сломанного мостика и ...

  Приложив электронный ключ к двери, увидел за ней патрульного робота. Ох, ты, мой замечательный! Правда, теперь я могу справиться и без тебя.

   Мэри проскользнула в дверь, которая почти тотчас же закрылась.

   И вот тогда я осуществил свою мечту - прислонился спиной к закрытой двери, медленно сполз по ней, усевшись на пол. Хотел закрыть глаза. Нет. Такую роскошь себе позволить нельзя.

   Надо срочно нейтрализовать Гарлинга. Нажать кнопку блокировки его передатчика? Не хотелось. Если бы Саймон пошел за Ляо Цзы из властолюбия, из корыстных побуждений, из-за каких-то принципов, я бы, не колеблясь, включил блокировку и Гарлинга тотчас же разорвали бы на мелкие кусочки его "подчиненные". Но я интуитивно чувствовал, что Саймон Гарлинг - жалкий, безвольный пьянчуга, которого Ляо использовал как марионетку. Но как сообщить ему, что их игра проиграна?

   Должен же был Ляо как- то поддерживать с Саймоном связь. Или они, зная, что связь будет заблокирована, заранее обо всем договорились? И тут я вспомнил, что на столе, в центре связи возле Ляо лежала рация. Значит, все-таки связь была!

   Достал из разгрузки рацию. Мэри, присевшая рядом молчала. Видно было, что девочка смертельно устала. А внешний вид у нее был - ой, ё-ёй!

   Я настроил рацию на самый край диапазона, там находились резервные частоты, практически не используемые.

   - Вызываю Саймона Гарлинга. Саймон, ответь мне, прием.

   Хорошим людям должно везти. Аксиома. Значит, я не такой уж и плохой. (Сам себя не похвалишь - ходишь, как оплеванный). Из рации донесся запьянцовский голос:

   - А-а-а, это ты, Ляо? А мне тут зверюшки со складика спиртику приволокли. Все пучком, начальник. Держим железную оборону. Все по плану. Я - в норме.

   Пробовали достучаться до разума пьяного мужика? И не советую. Потому что его нет, этого разума. Погулять вышел. До опохмелки.

   Перенастроил рацию на общую волну, нашел у робота переключатель под корпусом, щелкнул им, протянул руку Мэри:

   - Вставай, малышка. Пошли. Осталась самая малость.

   Робот бодренько топал впереди, Мэри еле тащилась, расходуя последние силы. Я и сам с удовольствием бы брел, с трудом перебирая ногами. Но плюшки были съедены - надо держаться. Вот и застава у центра связи. Нового центра. Роботы почирикали между собой. Сержант хотел что-то спросить, но я отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. Пшел вон, скотина, патронов пожалел!

   - Веня, скоро все закончится,- сказал по-русски.- Победа за нами.

   Мы обнялись с Петровым, похлопали друг друга по спине.

   - Надо, Венчик, еще кое-что подчистить, но финиш близок. Мы будем жить.

   - Спасибо тебе,- вдруг сказал Веня.

   - За что?

   - Не держи меня за дурака. Я, как увидел тебя с роботом и с плазмометом, сразу понял - ты не за выпивкой идешь. Связь разблокировали, значит ты был в старом центре связи. Туда шел чистенький, сейчас - как неделю в грязи валялся. И про победу знаешь. А Папа нам все твердит по рации: "Держитесь, парни, держитесь". Значит, на данный момент, ты знаешь что-то, чего не знает Папа. Раз сказал, что все закончится, значит, ты нас спас. Убил главную тварь?

   - Можно сказать и так. Пока, земляк. Я отомстил за русский взвод. А теперь - нам пора идти к Доновану. К Папе. Удачи. Пойдем, Мэри.

   - Еще раз спасибо тебе. От всех наших ребят. И за брата моего - спасибо. Ему теперь на том свете легче будет - за него отомстили.- И Веня махал нам вслед рукой, пока мы не скрылись за поворотом.

   Роберта с Гансом я тоже не миновал. Им удалось выстоять в этой передряге. Ручных гранат осталось две штуки, патронов к автоматам - несколько магазинов. На них выходили четыре отряда зверей. Часть удавалось загнать огнем назад в коридор. И гранаты спасали ситуацию. Но теперь наступило затишье. Как и Веню, я порадовал их известием, что окончание маленькой войнушки не за горами. Облегченный вздох был мне ответом. К тому же, спустя секунду, к баррикаде подъехал бронированный электрокар, с трудом протискивавшийся по коридорам, привез боеприпасы. Получив ящик гранат и три цинки с патронами, ребята совсем повеселели и начали споро набивать пустые магазины. Пожелав им удачи и получив такой же ответ, мы тронулись дальше. Впереди - робот, позади него бредет Мэри, я, с передатчиком наготове, замыкаю шествие.

   Когда до кабинета Донована оставалось всего ничего, меня осенило. Теперь я знал, что надо делать. Поднес ко рту передатчик:

   - Приказываю людей не трогать. Не трогать людей. Не убивать людей. Не охотиться на людей.

   После чего нажал красную кнопку на своем передатчике. Загорелся красный светодиод. Значит, блокировка сработала? Взял рацию, настроился на волну Гарлинга.

   - Вызываю Саймона Гарлинга. Прием.

   - Ты почему мне не отвечал, Ляо. Я замучился тебя вызывать. Ты захватил космопорт? Может посылать зверюшек прямо туда?

   - Ляо мертв, Саймон. Его передатчик у меня. Я только что заблокировал твой передатчик. Звери тебя не тронут, но и слушаться не будут. Немедленно выключи телепорт. Ваша затея полностью провалилась.

   Саймон не отвечал. Слышно было в рацию, как порыкивают, невдалеке от него, звери.

  Наконец, почти трезвым голосом, Гарлинг произнес:

   - Хорошо, отключаю телепортал. Что со мной будет?

   - Это решать не мне. Я - простой солдат.

   - Придется покончить с собой.

   - Слабак ты, Саймон. Напакостил и убегаешь. Скольких людей вы с Ляо лишили жизни?

  Не думаешь, что это надо бы оплатить? Твоя жизнь не стоит всех тех плюшек, что ты съел. Поступай, как хочешь.

   - Какие плюшки? - ошарашено спросил Саймон. - Ты не хочешь меня отговаривать от самоубийства?

   - Саймон, это Ляо страдал манией величия. Не думай, что твоя смерть нанесет непоправимый урон человечеству. Стоило губить столько людей из-за бутылки спирта? На виски не хватало, бедолага? Я сказал - делай, что хочешь.

   Ребята мне потом рассказали, что, когда они вошли в пультовую управления телепорталом, Саймон Гарлинг сидел и горько плакал. Пистолет был отброшен в самый дальний угол, патроны из него были вынуты. Что называется: "Не дай Бог, ненароком, в себя любимого, выстрелю". И все же, отключая его передатчик, я не стал лишать его жизни. Нет для человека худшего наказания, чем муки совести (если совесть есть).

   С Гарлингом разобрались. Портал отключен. Можно идти к Доновану. Мэри, во время моих переговоров с Саймоном, неподвижно сидела на полу, прислонившись спиной к стене.

   - У меня нет сил идти дальше,- заявила она.

   Я засунул передатчик и рацию в разгрузку, подхватил девочку на руки. Пронести-то всего несколько десятков шагов. Тоненькие гибкие руки обвились вокруг моей шеи, белокурая (если, как следует, отмыть от грязи) головка легла на плечо.

   - Почему ты не принц или, на худой конец, не барон? - Вздохнула Мэри.

   - При чем тут титулы?

   - Денег у тебя нет, хоть бы титул был. А так, моя семья на мезальянс не пойдет.

   Я чуть не уронил ее на пол.

   - Какой мезальянс?

   - Ну, ты же спас меня. Мог бы на мне жениться. Не сейчас, но чуть погодя.

   - Да с чего ты взяла, что я хочу на тебе жениться?

   - Я богатая и красивая. На меня уже сейчас засматриваются десятки потенциальных женихов!

   - Мэри, боюсь, что я - не из их числа. И женитьба на ком-либо в мои планы не входит. Даже на тебе - богатой и красивой.

   - Опусти меня на пол! Во-первых, не на тебе, а на вас! Кто тебе дал право мне тыкать?! Во-вторых, запомни, я - Мэри Хоккинс! Хоккинс!!! Или ты еще не понял?!

   Прямо беда мне сегодня с этими "величествами". Ну, что тут скажешь? Молча, повернувшись, я пошел к кабинету Донована. Робот послушно побежал впереди.

   - Стой,- крикнула Мэри, топая ногой об пол. Я даже не обернулся. Девочка догнала меня.

   - Ты еще об этом пожалеешь,- гневно прошипела она, шагая рядом со мной.

   Робот застыл перед дверями. Его миссия закончилась. Спасибо, железный друг. Если бы не ты, неизвестно, как бы все повернулось.

   Мы с Мэри предстали перед Донованом - грязные, ободранные и оборванные, уставшие. Майкл аж присвистнул.

   - Ну, и видик у вас! Здравствуйте, мисс Хоккинс.

   - Привет,- недовольно буркнула Мэри, плюхаясь в кресло и вытягивая ноги.

   - С возвращением, сынок,- ласково сказал мне Донован. У тех, кто знал его давно, сейчас бы глаза полезли на лоб от удивления. Только прослужив с Донованом несколько лет я узнал, что ласковые интонации ему полностью не свойственны. Но сейчас Майкл, еще не обладая информацией, знал, что это я спас базу, сотни жизней, совершив что-то невозможное.

   - Рассказывай про свои подвиги.

   - Да какие там подвиги, просто сплошное везение.

   - Не юродствуй,- сказал он по-русски, со смаком выговаривая сложное русское слово, - мы-то с тобой знаем, откуда берется везение и чего оно стоит.

   Я начал докладывать, по-военному кратко, без лирических отступлений и никчемушных подробностей. Когда я закончил, Донован шагнул ко мне, разводя руки для объятия, но, тут же, устыдившись своего порыва, сухо сказал:

   - Теперь, пользуясь передатчиком, мы можем уничтожить всех тварей. Мэри отведем на ближайший пост. Даже в комнате не безопасно, учитывая, что они идут по вентиляции и через стены. Сейчас зарядим нашего робота патронами, возьмем электрокар с боеприпасами, и - вперед.

   - Прости, Майкл, что вмешиваюсь, но у меня есть идея получше. Я точно не знаю радиус действия передатчика, но зверям приказано людей не трогать. Возле телепорта наши роботы. Отдай приказ там всех уничтожить. А я отправлюсь в старые лаборатории и соберу всех зверей в одном зале. Они там будут сидеть смирно, как цуцики. Правда, придется их кормить, чтобы не сдохли с голоду.

   - Но, зачем?

   - Майкл, ведь придется отписываться конкретно об этой всей истории. С тебя спросят, и нешуточно спросят. А, если мы сохраним для "яйцеголовых" такие экземпляры, тебе многое простится. Или я не прав?

   Донован думал несколько мгновений.

   - Ты прав, сынок. Я тебе чертовски благодарен. Ты же, в первую очередь, заботишься обо мне.

   - Не о тебе, Майкл, а о чести мундира. Я не хочу, чтобы кто-то поливал грязью погибший русский взвод. "Недосмотрели, прошляпили, ох, уж эти охранички!..".

   Донован не выдержал. Рванулся ко мне, облапил своими крепкими ручищами.

   - Спасибо, сынок. "Трам-тарарам", ты настоящий парень.

   - Майкл, так ругаться умеют только русские. Откуда ты так хорошо знаешь русский язык?

   - Я закончил академию в Питере. Ваши ребята поехали учиться в Вашингтон, а нас послали, по обмену, в Питер. Три года я отбарабанил в вашей столице. Первым делом меня научили пить водку под лук и черный хлеб с салом, а потом - материться. За два года до поездки я начал учить русский язык. Но лучше всего научили меня вашему языку ваши девушки. Я очень люблю ваш народ, но, если бы то, что совершил ты, сделал уругваец, индус или кореец, я уважал бы его не меньше. Только, мне кажется, что на такое способны только русские. Ваши ребята обычно работают за пределом человеческих возможностей.

   Мэри потащилась за нами. Энергия молодых, порой, потрясает. Отплясав всю ночь, они могут пойти на занятия в колледж, потом играть в баскетбол или теннис, пошляться по магазинам, придти домой, послушать музыку, сделать пару-тройку звонков по видеофону, посмотреть фильм и только после всего этого улечься спать. Эх, "где мои шашнадцать лет?!".

   Донован перезарядил робота и мы дошли до самого телепортала. Понурый Саймон Гарлинг стоял уже в наручниках. По дороге нам попался рубеж, где сражались патрульные роботы вместе с охранниками. Кучи, да, что там, горы гильз высились на

  линии обороны. И не единого трупа врага. Все испарялось, таяло, исчезало.

   - Ты прав,- признал Донован,- что можно предъявить комиссии, которая припрется сюда из штаб-квартиры Корпорации? Мудер ты не по годам. Я бы всех этих тварей изничтожил, а потом поди доказывай, что они были на самом деле. Ведь ни кусочка не остается.

   - Всех, кто засел в старых лабораториях, мы сохраним. Мне надо пару человек в помощь и длинную лестницу, чтобы заменить ею разрушенный мостик в старом корпусе. Уж больно не хочется карабкаться опять по воздуховоду. Можешь взять себе передатчик Гарлинга, я сниму с него блокировку. А у Ляо, по его словам, было еще около десятка передатчиков. Может быть, стоит обыскать его жилье?

   Донован отправил Мэри домой под охраной трех человек. Мы провели обыск в двухкомнатной квартире Ляо Цзы. Всем, кто отработал в Корпорации больше пяти лет полагалась уже не комната, а квартира. Под кроватью обнаружили небольшую картонную коробку, в которой и лежали передатчики. Я отключил красную кнопку на своем аппарате, в передатчики вставили аккумуляторы. Два человека из отдела по работе с личным составом (что-то вроде местной контрразведки) продолжили обыскивать жилище бывшего доктора физико-математических наук, работавшего курьером. Карманный компьютер Ляо, его джипиэска, ноутбук, записные книжки, различные бумаги - все требовалось тщательно изучить.

   А я с командой из семи человек, двух охранников и пяти ремонтников, тащивших секции нового мостика и портативный сварочный аппарат, пошел в старые лаборатории.

   Мостик восстановили почти мгновенно. Охранники с ручными пулеметами и гранатометами за спиной прикрывали ремонтников на всякий случай. Хотя, у каждого из них тоже были передатчики, управлявшие зверями. Но когда мостик был готов, дверь в конце его открылась и показалась тварь, охранники дружно вскинули пулеметы, забыв напрочь о передатчиках. А ремонтники бросились бежать.

   - Не стрелять! - успел крикнуть я и тут же рявкнул в свой передатчик:

   - Назад, нас не трогать!

   Здоровенный зверь послушно попятился назад, скрывшись за дверью.

   Ремонтников вместе с одним охранником отправил назад, на выход из старых лабораторий, отдав им один из электронных ключей, чтобы могли выйти. А сам двинулся вперед с другим охранником. Через пару часов нам удалось собрать почти всех зверей, пробравшихся в старый корпус. Отставшие, гонимые командами передатчика, подтягивались в зал, где были собраны монстры. Охранник, стоявший рядом со мной, не снимал пальца со спуска пулемета. Его нервозность и напряженность, которые чувствовались, начинали утомлять.

   Понимая, что Донован занят приведением базы в порядок, я, тем не менее, вызвал его по рации и попросил прислать мне в помощь ребят с крепкими нервами.

   К моему удивлению, Донован пришел сам, приведя с собой четверых человек с передатчиками. Среди них я увидел Веню Петрова и Боба с Гансом, вместе с которыми дрался у вычислительного центра. Этим ребятам можно было верить. Четвертым был громадный детина с лицом законченного флегматика - ничем не удивишь и все "по барабану".

   - Смену будут нести по два человека. Двое отдыхают. Мало ли что случится с одним передатчиком,- объяснил Донован и спросил меня,- всех тварей собрал?

   - Не знаю, может быть еще пара-тройка подойдет из дальних помещений

   Донован с интересом разглядывал сборище чудовищ.

   - Кое с кем из этих зверюшек я бы не хотел встретиться один на один без плазмомета, -честно признался он.

   - Майкл, я не знаю ни одного психически здорового человека, который бы этого хотел.

   - Знаешь, что мне напоминает вся эта история с Ляо Цзы и его зверями. Давным-давно была такая старинная компьютерная игра - "DOOM". Вот там ситуация была похожа на нашу, почти один в один. Тоже была база, которую хотел захватить безумный ученый. Тоже главный герой крошил монстров направо и налево. Но игра есть игра. Там всегда можно было перезагрузиться. Сотни жизней, гора оружия.

   - Ну, да, вспомнил. Мне тоже довелось играть в детстве в эту игру. Вот откуда у меня такое стойкое ощущение, что все это со мной уже было.

   - Тебе надо отдохнуть. Никому так здорово не досталось за последние полтора суток.

   - Какие полтора суток?

   - Ты прибыл на базу тридцать восемь часов назад.

   - Черт, я совсем не следил за временем. Давай я схожу в старый центр связи, заберу плазмомет. Все же, он за тобой числится.

   - Заберут без тебя. Еще надо оттуда труп Ляо забрать. Ты свою задачу выполнил и перевыполнил. Ребятам мясо тащить на прокорм этим скотам, сменять друг друга. Придется проложить сюда постоянную дорожку. Сейчас внизу ремонтники лифт чинят, временную линию электропередач тянут. Говяжьи и свиные туши по ремонтной лестнице не поднимешь.

   - А может, это стадо перегнать в новые корпуса?

   - Нет уж, пусть лучше будут здесь. Я связался с штаб-квартирой Корпорации, комиссия вылетает через несколько часов. С ними куча ученых. Да, и наши, местные, рвутся поглядеть на монстров. Но я пока не пускаю. Отладим режим охраны, настроим свет, питание зверей, запустим лифты, тогда и подпущу яйцеголовых. А тебе надо в душ, потом плотненько поесть и плотненько поспать. Пойдем со мной, и неврастеника этого с пулеметом с собой заберем.

   Я посмотрел, как Веня Петров, отдавая команды по передатчику, подогнал появившуюся в зале зверюгу к общей толпе и, успокоенный, побрел за Донованом.

  Лифт, к моему счастью, уже запустили. Боюсь, что не смог бы в очередной раз преодолеть ремонтную лестницу. Усталость начинала брать свое. Схлынуло нервное напряжение, а с ним ушли и поддерживаемые этим напряжением запредельные силы. Ноги подгибались, руки дрожали. "Спать, спать, спать". Без душа и чистой смены белья не обойтись, а вот поесть можно и после сна. Кто спит - тот обедает. Какие, к черту, плюшки?! Хотя за них и сполна заплачено.

   А потом прилетела комиссия. И началась раздача кнутов и пряников. Донована сняли с его поста, понизили в звании и отправили в десантники. Число охранников резко уменьшили, увеличив количество патрульных роботов, автоматических пулеметных турелей. Значительно расширили штат отдела по работе с личным составом ("ФБР-КГБ"), уволив их прежнего начальника. Донована от увольнения спасли сохраненные звери (прибывшие с комиссией ученые, визжали от восторга), а также то, что его действия по спасению базы были признаны решительными и принесли, в конечном итоге, победу. Уволили начальника отдела по кадрам. Приказали пересмотреть все личные дела работников базы.

   Саймона Гарлинга отдали под суд, ему предстояло ответить за смерть людей на базе. Судьбе его можно было не завидовать.

   Мэри Хоккинс улетела домой вместе с председателем комиссии Уильямом Хоккинсом, своим отцом и вице-президентом Корпорации.

   Мне сообщили, что комиссия предложила присвоить мне чин лейтенанта. Но Уильям Хоккинс подписал приказ на присвоение мне чина сержанта. Правда, финансовый директор Корпорации, по представлению одного из членов комиссии, издал приказ о награждении меня годовым жалованием. Приказ вышел после присвоения мне нового звания и я получил годовой оклад сержанта, со всеми положенными надбавками.

   Все полученные деньги я перевел родным Вали Сомовой. Еще до увольнения старого начальника отдела кадров, я, пользуясь своим положением "спасителя базы", взял у него личное дело Вали, списал адрес ее родителей, отсканировал с личного дела Валину фотографию, которая теперь стояла у меня на столе. Зайти в ее комнату я так и не смог.

   Самый большой и шумный бар находился возле казарм охраны. Донован грел в ладони большую коньячную рюмку, в которой маслянисто покачивалась светло-коричневая жидкость. Я, только что сменившийся с суточного дежурства, пил пиво. На мне и на Билли Адамсе, сидевшем за нашим столом, были новенькие сержантские нашивки. Впрочем, представление к новому званию Билли получил еще до инцидента на базе. Адамсу полностью восстановили вырванный кусок ноги. Но он еще слегка прихрамывал. Ему дали двухнедельный отпуск для полного излечения и из тренажерного зала Адамс прямиком топал в бар. Сейчас перед ним стояла бутылка водки и тарелка с селедкой с луком. Он поминал Ваню Свиридова. За каждого погибшего охранника из русского взвода, Билли поклялся выпить бутылку водки. Иногда за день ему удавалось помянуть троих или четверых.

   - Вот, что я вам скажу, парни,- начал Донован, не дожидаясь, пока бутылка Билли опустеет,- число охранников сокращают до сорока человек. Командовать будет лейтенант Чарли Бастон.

   - Как?! - Аж подпрыгнул на стуле Билли,- это дерьмо? Ему дали лейтенанта?!

   - Да,- вздохнул Донован,- он так героически защищал центр связи. И ухитрился вышибить слезу из Уильяма Хоккинса, рассказывая ему, как к их посту вышла грязная и измученная Мэри, которую совершенно не жалел Иванов.

   - Вот, скотина,- вырвалось у меня.

   - Не знаю, что наплела папочке Мэри, она почему-то была зла на своего спасителя...

   - Не захотел к ней свататься.

   - Тогда понятно,- протянул Майкл, не без иронии,- задел нимфеточку за больное место. Пренебрег мисс ХОККИНС! Но и Бастон свою руку приложил, точнее, свой поганый язык, к тому, чтобы тебе не присвоили звание лейтенанта. Короче, парни, грядут большие сокращения, здесь останутся те, кто будет исправно лизать задницу Чарли, вроде Тацуи Макимото или Курта Вайсмюллера. Остальных раскидают, кого куда. И уж, поверь, Серега, от тебя Бастон попытается избавиться в первую очередь. Я зову хороших парней за собой в десант. Мне нужны надежные ребята. Многие уже написали рапорта о переводе.

   - И я сейчас пойду, напишу,- заявил Адамс, опрокидывая в себя очередную рюмку. Служить с Бастоном не буду ни за какие коврижки!

   - Ни за какие плюшки,- поправил его я,- завтра с утра и напишем, Билли. Сейчас, боюсь, буквы разбегутся. Ты до Вани Свиридова помянул Толю Андреева.

   За моей спиной раздался громкий бас:

   - Парни, за десант!

   И восторженный гул голосов.

   Я оглянулся. Три стола были сдвинуты вместе. Веня Петров, Боб Робертсон, Ганс Шнитке, Жюль Дюбуа и его неразлучный спутник - верзила Лимонадный Джо - полтора десятка парней сидели за столом, поднимая свои рюмки, бокалы, бутылки и банки.

   - За нашего командира - полковника Донована,- провозгласил кто-то,- присоединяйтесь к своим десантникам, полковник.

   - Я теперь капитан,- поднял в ответ свою рюмку Майкл.

   - Мы быстро сделаем вас опять полковником,- проревел Лимонадный Джо, размахивая бутылкой с лимонадом,- идите к нам, ребята. Мы теперь одна команда!..

   И это последний из рассказов об охраннике Сергее Иванове. Мой рапорт о переводе долго не хотели подписывать: "Вас ожидает блестящая карьера, хорошая должность. Зачем вам напрасно рисковать жизнью? Знаете каков процент убыли личного состава среди десантников?"

   Но потом махнули рукой и перевели. Служба в десанте - это уже совсем другая история.

   История вторая.

   ХВАЛА ИИСУСУ

   "Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное,

   хорошо оно, или худо".

   Экклезиаст. Гл.12.14

   Эта зелень начинала утомлять. Пилот крутил десантную капсулу над планетой, пытаясь выискать хоть какое-то место для посадки. Если исключить океан, все остальное пространство покрывала буйная тропическая растительность. Полсотни десантников, утомленные бесконечным полетом дремали, прислонившись к обшивке, не выпуская оружия из рук. Случись чего - каждый мгновенно стряхнет с себя эту сонную одурь и...

  "... Дыбом шерсть, хвост трубой,

   На дороге у меня не стой,

   Если встречу тысячу чертей,

   Разорву на тысячу частей".*

   Но не было места для посадки и нашего десантирования. Майор Донован, командовавший десантом, уже скрипел зубами. Он получил звание майора после экспедиции на планеты Ледового пояса. Билли Адамс вернулся из этой экспедиции лейтенантом с легким ранением руки, что обидно, полученным от своей же пули, срикошетившей от скалы. Веня Петров отморозил ногу, которую так и не смогли спасти. Теперь, с ампутированной ступней, Веня скакал на биопротезе за стойкой бара нашей базы. Пенсии рядового десантника не хватало для того, чтобы прожить на Земле. Еще из этой экспедиции привезли около сотни "двухсотых". Это были самые крупные потери за всю историю десанта. Батальон десанта Корпорация развернула в полк трехбатальонного состава и поговаривали, что, если экспансия Корпорации будет и дальше двигаться по нарастающей, то полк превратят в бригаду, а то, и в дивизию.

   Почему командир батальона Донован командовал сейчас всего лишь полуротой, оставалось загадкой. Одним из взводов командовал Билли Адамс, вторым - ваш покорный слуга, в звании сержанта. Мне не удалось попасть на Ледовый пояс из-за операции аппендицита. Всего три дня провалялся в госпитале, а корабль ушел без меня.

   - Сажай свою колымагу,- прорычал Донован пилоту.

   - Куда? - не менее зло отозвался тот,- если только приводняться в океан. Но там сейчас волна такая, что и перевернуть может. На деревья, что ли, садиться?

   - Да хоть на деревья, мать твою,- взорвался Донован,- пятый час уже крутимся, скоро темнеть начнет.

   - Придется тогда возвращаться на транспорт, для дозаправки, а с утра опять пробовать,- отозвался пилот.

   - Вижу просвет между деревьями,- крикнул один из десантников, от скуки глядевший в иллюминатор правого борта.

   Пилот заложил такой резкий вираж вправо, что десантники, сидевшие по левому борту, судорожно ухватились за сиденья, упираясь ногами в пол.

   - Есть! - торжествующе выкрикнул пилот,- сейчас сделаю разворот и садимся.

   Удивительно, как во время многочасового облета планеты, пилот не заметил такой замечательной площадки. Около километра в диаметре огромная поляна, в самом центре которой возвышался небольшой холм.

   Капсула приземлилась возле холма. Десантники посыпались в люк с оружием наизготовку, окружили капсулу кольцом, настороженно осматривая окрестности.

   Адамс с пятью людьми взобрался короткими перебежками на холм. Одна пара

  _________________________________________________________________________

  *Слова А. Хайта.

  десантников прикрывала другую, третья под прикрытием второй, выбегала вперед,

  готовясь прикрывать перебежку первой пары. Вокруг все было спокойно. Ни одной

  посторонней души. Донован, выставив боевое охранение, приказал устроить лагерь на холме. Грузовая аппарель капсулы опустилась, выехавший оттуда "крот", споро принялся рыть окопы, стрелковые ячейки и укрытия для установки палаток. Десантники разгружали боеприпасы, продукты, бочки с водой, различное оборудование.

   К тому времени, как начало темнеть и капсула взмыла в небо, возвращаясь к транспортному кораблю, находящемуся на орбите, лагерь был почти готов. Три ряда колючей проволоки окружали холм. На проход в колючей проволоке был направлен прожектор, палатки установили, затянув маскировочными сетками, четыре станковых пулемета держали под прицелом весь периметр колючки. На самой вершине холма располагались два станковых автоматических гранатомета и автоматическое тридцатимиллиметровое орудие

   Люди, получив первые сто граммов "боевых", поглощали хлеб с консервами. Горячее питание наладят с завтрашнего дня. Яркое оранжевое солнце закатилось за деревья и на лагерь наползла густющая тьма. Тихонько зажужжал генератор, вспыхнул прожектор, освещая проход в заграждениях. На этот яркий свет роем понеслись насекомые. Кроме часовых, все расползлись по палаткам. Надо отсыпаться, что будет завтра - неизвестно. Пока что все идиллически тихо, но какая-то тревога была разлита в воздухе. Уж не мотыльков ловить нас сюда послали.

   Едва забрезжил рассвет, Донован усадил операторов за работу. Операторы - это элита десанта. Если простого десантника готовят в тренировочном лагере за три месяца, то операторов готовят полгода, а затем еще год стажировки в условиях, приближенных к боевым. Только после этого их ставят на самостоятельную работу. В нашей экспедиции было два оператора, каждый из которых управлял четырьмя "паучками". Экран монитора у каждого оператора делился на четыре части. "Паучки" побежали на восемь частей света: на север, юг, восток, запад, юго-восток, юго-запад, северо-восток и северо-запад. Еще операторы могли управлять беспилотными летательными аппаратами - "осами", но из-за густой растительности, применить их здесь не удавалось. В каждого паучка была встроена видеокамера передававшая изображение окружающей действительности на экран монитора оператора. Не прошло и получаса, как один из паучков был раздавлен каким-то местным животным. Камера успела показать волосатое брюхо и огромное копыто, занесенное над объективом. Соседнему, "южному" паучку повезло больше - он вышел к поселению туземцев. Хижины были сооружены из ветвей и накиданной на них травы. Между хижинами бродили почти голые туземцы небольшого росточка. Среди них встречались воины, вооруженные копьями и луками.

   - Лучники,- бормотнул Донован, стоя за спиной оператора,- значит могут стрелять на расстоянии.

   - Да, какое там расстояние, шагов двадцать-тридцать,- хмыкнул Билли Адамс,- вот в Ледовом поясе циклопы на триста метров ледяные глыбы бросали, вот это - расстояние.

   И тут объектив видеокамеры "паучка" показал середину поселения, где посреди вытоптанной площадки возвышалось распятие с привязанным к кресту человеком.

  Он явно был мертв, безжалостное солнце высушило его труп почти до костей, но болтавшаяся на ветру длинная седая борода выдавала его принадлежность к белой расе.

   - Он? - встревожено спросил оператора Донован.

   - Вряд ли,- ответил оператор. - У того борода круглая. Да и роста он небольшого. А в этом не меньше метра восьмидесяти. Вот, юго-западный паучок вышел на еще одно поселение.

   И тут же другой оператор доложил о двух поселениях. Одно находилось на севере, одно - на северо-востоке.

   - Построить людей при оружии,- приказал Донован.

   Через полчаса четыре отряда выступили из лагеря. Перед выходом Донован разъяснил нам задачу.

   Четыре месяца назад три религиозных миссионера тайком наняли корабль, высадивший их на эту планету. На двух миссионеров было наплевать, но третий являлся тестем президента нашей Корпорации. И было приказано, во что бы-то ни стало, доставить его назад живым и здоровым. В самом крайнем случае, привезти домой его тело, поскольку было известно, что местное население людоедством не занимается.

   Во главе отряда из десяти человек я продирался сквозь густые джунгли на юг. Нас готовили и к худшему. Ни запах гниющей листвы, пружинящей под ногами, ни насекомые, вьющиеся вокруг роем, ни рык каких-то местных хищников, таящихся среди зарослей - ничто не могло остановить десантников. Нам приказано найти Ричарда Хоккинса, шестидесяти трех лет отроду. И мы это сделаем.

   Бронежилеты одеты на всех. А вот в шлеме-сфере никто в такое пекло не потащился. На большинстве были камуфляжные панамы с накомарниками. Лимонадный Джо, вооруженный тяжеленным авиационным пулеметом, красовался в самом настоящем тропическом пробковом белом шлеме. Друг Джо - Малыш Жюль, вообще был без головного убора, в его густой курчавой шевелюре застревали и местные мошки и листья, падавшие иногда с деревьев. Каждый из десантников пел в пути свой рефрен, кто вслух, кто про себя. Я слышал, как идущий позади меня Самамба напевает:

   - Мы идем по Африке,

  Да по жаркой Африке,

  Все идем по Африке,

  Раз, два, три...

   Популярны были строчки:

   - Вот идут десантники,

  Все идут десантники,

  Вот идут десантники,

  Раз, два, три...

   Смысл особого значения не имел, важен был ритм, помогавший поддерживать высокую скорость движения. Я напевал про себя старинную песню:

   "...Группа крови - на рукаве,

  Мой порядковый номер - на рукаве,

  Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

  Не остаться в этой траве,

  Не остаться в этой траве.

  Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!"*

   Когда я впервые дал послушать эту песню своим ребятам, с подстрочным переводом на английский язык, они решили, что эту песню написал кто-то из десанта. Я объяснил им, что автор этой песни погиб еще двести с лишним лет назад. Десантники долго не могли поверить. А потом песня "Группа крови" стала своеобразным гимном нашего взвода. А вот наша рота выбрала в качестве гимна песню того же автора "Звезда по имени Солнце".

   - Нет, пусть он не служил в десанте, пусть он жил давным-давно, но эти песни про нас и для нас. Этот парень для нас - свой,- говорили все десантники. И, слегка подвыпив, кто на русском языке с акцентом, кто без акцента, кто на английском (перевели с русского, но оригинал считался более близким сердцам десантников), дружно орали хором: "...Он не помнит слово "да" и слово "нет", Он не помнит ни чинов, ни имен. И способен дотянуться до звезд, Не считая, что это сон, И упасть, опаленным Звездой По имени Солнце..." **

   До поселения оставалось немного пути, когда в наушнике, торчавшем в моем правом

   * Слова В. Цоя.

   ** Слова В. Цоя

  ухе, раздался голос оператора:

   - Вы приближаетесь к сторожевому посту туземцев.

   Я поднял вверх ладонь левой руки, чуть выше головы. Отряд, послушавшись приказа, остановился.

   - Как их лучше обойти? - тихо спросил я оператора в микрофон, прикрепленный к моему воротнику.

   - Отойдите чуть назад, возьмите вправо,- ответил оператор. Но, видимо, он был не слишком опытен, так как предупредил нас слишком поздно.

   Я только успел отдать жестами приказ, как из самой гущи окружавшей нас зелени вылетело копье с деревянным наконечником и, стукнувшись об бронежилет одного из десантников, заставило парня покачнуться от сильного удара. Не будь бронежилета, этот острый кол торчал бы у него из груди. В тот же самый момент из зелёнки выпорхнула стрела с оперением, но она даже не смогла воткнуться в левую руку Малыша Жюля, а лишь поцарапала ее. Тем не менее Жюль Дюбуа вдруг сделал шаг вперед и рухнул лицом вниз в прелую листву. Десяток автоматных стволов одновременно выплюнули свинцовую смерть в густые заросли, решетя листья и всех, кто за ними прятался. Спасения не было никому. Даже приникшим к земле, потому что двое десантников грамотно "поливали" нижний уровень.

   - Жюль, Малыш, да, вставай же! - склонился над телом Лимонадный Джо. Приложил пальцы к шее друга, нащупывая пульс. И вдруг, страшно заревев звериным рыком, вскочил и принялся непрерывным огнем крупнокалиберного пулемета крушить тропическую зелень, сметая листья и ветки, откалывая щепки от стволов деревьев. Остатком ленты прошелся по верхнему ярусу растительности, так что, если кто и затаился на ветках деревьев, это его не спасло.

   - Серега, он мертв,- голос великана был спокойным, хотя руки его тряслись, когда он заправлял в пулемет новую ленту.

   - Хомич, Ли, берите Малыша Жюля,- приказал я, и услышав в наушнике голос Донована, добавил,- отходим, ребята. Джо идешь последним, прикрываешь. Тритенко, помогаешь Джо.

   - Есть,- ответил бравый хохол, вооруженный помимо автомата ручным гранатометом.

   Через час, без всяких помех и происшествий, мы вернулись в лагерь.

   Донован, выслушав мой рапорт, вздохнул:

   - Вы потеряли одного Малыша Жюля, а капрал Петерсон, который шел на юго-запад - троих. Но я отозвал в лагерь все четыре отряда, хотя Абрамс, шедший на север, и Холидей на северо-востоке никого не встретили и вернулись без потерь. Похоже, нужна более глубокая разведка и другая тактика.

   Подошел врач, который только что обследовал погибших.

   - У всех четверых остановка сердца. Скорее всего от яда, которым были смазаны стрелы и копья. Мне необходимо сделать анализ крови, возможно, вскрытие.

   - Поскорее, доктор,- попросил Донован,- на такой жаре трупы долго не продержишь. Надо их замуровывать в гробы. Пойду вызову грузовую капсулу с транспорта, пусть забирают "двухсотых" и доставят бронетехнику. Операторы, за работу! Мне нужны от вас подробнейшие отчеты к вечеру. Часовых удвоить. Остальным - чистить оружие и отдыхать.

   День пролетел незаметно. Незадолго до заката солнца попрощались с погибшими, выстроившись в каре, в центре которого стояли четыре стеклопластиковых гроба, накрытых флагами. Капсула с транспорта задерживалась из-за неполадки с аппарелью, не позволявшей погрузить бронетранспортер и танк. Но Донован приказал устроить прощание сегодня. И салют приказал не давать, чтобы не демаскировать стрельбой лагерь.

  Все построились и помолчали минуту, отдавая честь погибшим. И это было еще не самое худшее прощание. Иногда приходилось бросать тела десантников и непогребенными на

  чужих планетах. В штабе равнодушный писарь отправлял диск с личным делом в архив, внося в компьютер запись: "Убыл по причине смерти".

   Все разошлись, оставив гробы стоять посреди лагеря до прибытия капсулы. И только Лимонадный Джо задержался возле крайнего гроба, достал из кармана фляжку и осушил ее. Во фляжке, кажется, был не лимонад, потому что лицо Джо побагровело, на глаза навернулись слезы. Он не пил спиртного, отдавая свои "боевые" любому, кто захочет хлебнуть сверх нормы. С Жюлем Дюбуа Джо служил со времен индо-китайской войны, вместе они пришли в охрану Корпорации, вместе оказались в десанте. Это больше, чем потерять родного брата. Сантименты как-то в нашей среде не приживаются. Все знали, что Джо сейчас нелегко, но его оставили наедине со своим горем. Считали, что так легче.

   Доновану же особо скорбеть было некогда. Обругав по дальней связи капитана транспорта, он сосредоточенно слушал доклады операторов. Потом позвал меня и Адамса в свою палатку.

   - Капитан транспорта обещает к утру починить аппарель. Как только прибудут танк и транспортер, я с Ивановым выступаю к поселению, где операторы видели труп распятого миссионера. Адамс со своим взводом остается в лагере.

   - Есть, есть,- ответили я и Билли. А что мы могли еще сказать? Приказ есть приказ.

   - Парни погибли из-за какого-то яда растительного происхождения, который попал в царапины от стрел,- информировал нас Донован,- достаточно самой маленькой раны, чтобы сердце моментально остановилось. Правда, Борисов погиб по собственной дурости, расстегнул бронежилет нараспашку, ему и вогнали копье в грудь. Но сердце у него остановилось еще до того, как копье проткнуло его насквозь. Так что все, кто поедет со мной будут в тяжелых костюмах.

   Да, это известие было не подарком. В тяжелом костюме ты неуязвим почти для любого личного оружия, кроме бластера, плазмомета и станнера, но в нем ты неуклюж и неповоротлив. Даже пуля из крупнокалиберного пулемета, всего лишь, сбивает тебя с ног. Но поднимаешься ты долго и медленно, против того, что без костюма, упав, отскакиваешь от земли как резиновый мячик. Кроме неуязвимости у тяжелого костюма есть еще одно достоинство - внутри него смонтирован кондиционер. В холод можешь включить обогрев, а в жару устроить себе прохладу.

   После разговора с Донованом, я пошел в большую палатку, служившую нам каптеркой, среди ряда ящиков, стоявших у стены, нашел свой тяжелый костюм и приволок ящик в свою палатку.

   - Завтра с утра не мог? - спросил Адамс, собиравшийся ложиться спать.

   - Надо сейчас,- равнодушно ответил я. Не объяснять же Билли, что мною руководит какое-то "шестое чувство".

   - Ну, как знаешь,- сказал Билли, укладываясь спать не раздетым и в берцах. Автомат и шлем он положил на надувную тумбочку возле кровати. Кобуру с пистолетом и нож в ножнах с себя не снял. По этому поводу я не задавал ему вопросов, потому что лег спать точно в таком же виде. Позже узнал, что многие ветераны легли в эту ночь спать не раздеваясь и не разуваясь. А некоторые и в бронежилетах. Спать в них, конечно, неудобно. "Неудобно быть покойником", - гласит поговорка десанта. Шестое чувство сработало не только у меня. Силен инстинкт самосохранения.

   Лагерь лежал во тьме. Прожектор равнодушно освещал периметр колючей проволоки, задерживаясь на проходе, скользил лучом дальше, давая возможность часовым отслеживать обстановку вокруг "колючки". Хуже нет этих минут, когда сидишь, весь в напряжении, сжимая потными ладонями автомат, убирая палец со спускового крючка на скобу, чтобы нечаянно не нажать на спуск. Нет, ничего не произошло, и вот идет смена, и ты падаешь на свой лежак в палатке, забываясь тяжелым, некрепким, тревожным сном.

   Едва первые лучи солнца прорезали предрассветные сумерки, часовой Мика Суомалайнен толкнул Фернандо Лопеса;

   - Фер, там люди.

   Они вдвоем стояли на посту возле прохода в лагерь.

   От опушки леса шли к лагерю две девушки с огромными охапками цветов. Лопес, протерев заспанные глаза, аж взвизгнул:

   - Мика, черт меня подери, они же почти нагишом!

   Действительно, на девушках были только коротенькие юбочки из листьев. При небольшом росточке, были они сложены очень пропорционально, внешность имели довольно миловидную.

   - Мика, это какие-то местные богини! - Шептал на ухо спокойному финну Лопес. Горячая латиноамериканская кровь забурлила в жилах.

   - Ах, какие крошки,- истекал слюной Фернандо.

   - Стой, стрелять буду! - Хладнокровно приказал туземкам Суомалайнен.

   Они остановились у прохода в "колючке" и, улыбаясь, пропели нежными голосами:

   - Ни то, го те, си мо.

   - Понял что-нибудь? - спросил Суомалайнен у Лопеса.

   - Да ты посмотри на их мордашки, на их тела! Какая разница, что они там лопочут,- ответил ему Фернандо, шагнув к девицам и делая им приглашающий, зовущий жест рукой, не нуждающийся в переводе.

   - Идите сюда, лапочки мои милые,- позвал Лопес красоток, буквально пританцовывая на месте.

   Много тестов проходят десантники, но вот теста на соблазнение нет. Суомалайнена спас его финский темперамент.

   - Фер, надо вызывать капрала.

   Но обе туземки уже прошли через проход и приблизились к часовым. Мика сделал пару шагов назад, а Лопес - пару шагов вперед. Эти четыре шага и решили ситуацию.

   Одна из туземок, по-видимому, не выдержав нервного напряжения, отбросила охапку цветов, взвизгнула: " Са бо!" и воткнула нож, спрятанный в цветах, в лицо Лопесу. Любвеобильный Фернандо тут же рухнул мертвым - яд сделал свое дело.

   Вторая метнулась к Суомалайнену, но громадный финн, как и положено десантнику, был ловок. Отпрыгнув в сторону, он распорол меткой очередью прекрасную грудь туземки. И в ту же секунду разрядил остаток магазина в голову убийцы Лопеса.

   Наступил краткий миг тишины. Еще робкие, лучи солнца окрашивали верхушки деревьев.

   Из палаток выскакивали ветераны, на ходу передергивая затворы, загоняя патроны в патронники. Бежало к Суомалайнену караульное отделение при оружии наизготовку.

  В палатках "молодняк", матерясь, натягивал штаны и берцы. Донован стоял у своей палатки, готовый ко всему. От опушки леса к лагерю катился коричневый вал. Донован, Адамс и я видели в бинокли, что этот вал состоит из размахивающих копьями, дубинами, топорами, луками, и что-то орущих, туземцев. Их было не много. Их было очень много.

  Слово "очень" мы осознали чуть позднее - еще не все туземцы вышли из леса. Не тысяча, несколько тысяч.

   - Капрал Петерсон, командуйте взводом,- выкрикнул я, бросаясь к своей палатке. Старый вояка-капрал не должен был подвести.

   - Огонь на поражение,- проорал во весь голос Донован. Звонко захлопала "тридцатимиллиметровка", заухали АГСы. Спустя несколько секунд, застрекотали станковые пулеметы. Автоматчики-десантники выжидали приближения противника на эффективную дистанцию поражения. Но Донован уже оценил, сколько туземцев несется на полсотни его солдат.

   - Огонь из всех видов! Подствольники в дело! Огонь, огонь, огонь!!! - рявкнул в мегафон Донован, одновременно помогая открывать ящики с обоймами для "тридцатки".

   А я, словно дезертир, нырнул в палатку. Открыл ящик с тяжелым костюмом и торопливо принялся облачаться в "рыцарские доспехи". Выскочив из палатки, я поднес к глазам бинокль и стал пристально оглядывать опушку зарослей.

   Зеленое, коричневое, зеленое, коричневое, зеленое, коричневое, зеленое, коричневое... Стоп! Вот оно, белое! Засек направление и бросился к колючке...

   А вокруг лагеря творилось что-то невообразимое. Горы трупов в набедренных повязках высились и на дальних, и на ближних подступах. Снайперская стрельба была не нужна. Каждая пуля, выпущенная из ствола, находила цель. По трупам вверх карабкались осатаневшие туземцы с диким воплем: " Са бо!". Возле прохода в колючей проволоке возвышалась пирамида из мертвых тел, по которой пытались пробраться живые. Но уже ломились через ряды колючей проволоки, заваливая ее трупами. В ход пошли ручные гранаты. Попробуй, сдержи натиск моря! Перекрывая визг туземцев и грохот стрельбы над полем сражения гудело: "Са бо! Са бо!".

   Выбрал я подходящее место в заграждении, где достаточно навалили покойников, чтобы можно было пересечь "колючку". И, ступая по мягким телам, перелез за периметр лагеря.

   Несколько пуль ударили меня в спину, но это были не крупнокалиберные пули. Лимонадный Джо стоял во весь рост напротив прохода в проволоке, "поливая" из своего авиационного пулемета, громко крича: "Это вам за Малыша!". Один из десантников, оценив огневую мощь Джо, подтаскивал к нему ящики с лентами к пулемету, который заглатывал их с неимоверной быстротой.

   Я побежал по полю к опушке леса, наступая и перешагивая через трупы туземцев, убивая всех перед собой огнем своего автомата. Копья и стрелы бессильно стукались об мою "броню", отскакивая от нее, не причиняя мне никакого вреда. На бегу я забирал все левее и левее, чтобы уйти из поля зрения интересующего меня объекта. Туземцы продолжали двигаться на лагерь неостановимой толпой. Меня спасал огонь тридцатимиллиметровки, сеявшей осколочные снаряды веером, и гранаты АГСов, при этом, то один, то другой осколок иногда ударял в меня. Расстреляв второй магазин, прикрепленный скотчем к первому, отбросил в сторону ненужный автомат и понесся вперед безоружным. Патроны в пистолете были мне еще нужны.

   "Дыхалки" не хватало, сердце колотилось в груди как ударник пулемета. "Только бы не упасть! Только бы не упасть!".

   Я понимал, что, если споткнусь и упаду, а сверху на меня рухнет пара трупов туземцев, то мне уже не подняться. И я бежал. Сил уже не было. Ни физических, ни душевных. Если бы меня сейчас протестировали на медицинском оборудовании, то поставили бы диагноз: "покойник".

   Таким живым трупом я подбежал к опушке леса. И тут споткнулся, и упал. Покатился вперед, сбивая с ног выбегающих из зарослей туземцев. Но везение меня не оставило. Ноги попали в глубокую яму и я, почти автоматически, принял вертикальное положение. Невдалеке рванула граната АГСа. Вышагнув из ямы, я бросился вправо. Нет, уже не побежал, а зашагал, на каждом шагу говоря себе: " Иди, сука! Беги, сволочь! Беги, беги, гаденыш!". И перешел на вялый бег. Очередная порция адреналина все-таки пришла. Резким рывком я преодолел сотню метров. Громовой голос "Са бо!" слышался уже где-то совсем рядом. Вот оно, место куда я стремился.

   В белом одеянии, почти до пят, внимательно смотрел в бинокль белый, хотя и загорелый дочерна, человек с редкой бороденкой, с длинными волосами, худощавый, среднего роста. Позади него, в почтительной позе стояли четыре крепких туземца, вооруженные копьями. Иногда человек в белом подносил руку ко рту и тогда из мощных динамиков, спрятанных в кустах, раздавалось: "Са бо!".

   Я мог бы расстрелять охранников сзади, но боялся ненароком задеть самого главного. "Пуля - дура". Пришлось зайти сбоку. Старый добрый "Кольт" хлопнул четыре раза. Не дожидаясь пока "белый" опомнится, я прыгнул на него, хорошо зная, что позади небольшой откос, и мы скатимся вниз. Главное, оказаться сверху. Ну, кое-чему меня учили. Он еще пытался барахтаться, когда я воткнул пистолет ему в зубы и, откинув забрало шлема, сказал:

   - Так, похоже на поясе у тебя мощный мегафон. Прикажи своим коричневым друзьям отойти назад от нашего лагеря к опушке леса. Иначе, умрешь.

   - Убивай меня, поганый язычник. Я готов умереть во славу божию,- и крепко зажмурил глаза. Значит, боится.

   - Я не просто убью тебя. Сначала отстрелю то, что болтается у тебя между ног, а затем всажу пулю в печень. Умирать ты будешь долго и мучительно. И некому станет проповедовать слово божье местным фанатикам. Давай ори в мегафон, да поскорей.

  Стреляю на счет "три". Раз... Два...

   Он чуть поколебался и поднес мегафон ко рту. В эту секунду меня сзади стукнули дубиной по голове. Но шлем тяжелого костюма имеет амортизаторы и, даже упав с высоты затылком на камни, голову не повредишь. Не оборачиваясь, я выстрелил назад и услышал звук падения тела.

   - Пусть отходят назад, бегом! - приказал я проповеднику.

   - Го ро, ни ла, би ва, со то! - торопливо проорал он в мегафон.

   - Повтори еще раз.

   И снова загремели динамики.

   Встав с проповедника, я подождал, пока он поднимется и упер дуло пистолета ему в правый бок.

   - Прикажи им всем быстро возвращаться в свои поселения.

   - Го ро, ни ла, со то, те ка! - послушно выкрикнул в мегафон мой пленник.

   - К нам не приближаться, нас не трогать. Даже, если меня попытаются нейтрализовать, шлепнуть тебя я успею.

   - Ли то, ко те, ра до! - крикнул проповедник.

   И коричневые тела, замелькавшие в кустах, послушно исчезли в чаще леса, двигаясь в направлении противоположном нашему лагерю. Уф, можно чуть-чуть перевести дух, не расслабляясь, однако, полностью.

   - Двигай вперед,- велел я.

   - Никуда не пойду. Я выполнил все ваши требования и теперь вы должны отпустить меня.

   Хмыкнув, я вырвал у него из рук мегафон, сунул пистолет в кобуру и достал из ножен нож.

   - Сейчас, когда ситуация изменилась, ты не отделаешься такой легкой смертью, которую я тебе недавно обещал. Теперь я тебя, в лучшем случае, мелко пошинкую или наверчу в тебе дырок ножом. Ты - военнопленный. Тебя взяли в плен в ходе боевых действий. И самое разумное для тебя - не кочевряжиться, а выполнять то, что велят. Шагай, падла, а то даже и до трех считать не буду!

   Он покорно вышел на опушку леса. Я поднес мегафон ко рту:

   - Майор Донован, говорит сержант Иванов. Вышлите ко мне двух солдат, чтобы отконвоировать пленного в лагерь,- и поднял руку с мегафоном вверх, обозначая свое место. Впрочем, белый балахон моего спутника служил лучшим ориентиром на фоне тропической растительности.

   От лагеря к нам бежали не двое, а шестеро солдат. Глядя, как они спотыкаются о тела убитых, я еще раз похвалил себя за предусмотрительность. Упасть по дороге к лагерю в моем снаряжении было проще простого. Одно дело - нестись, сломя голову, чтобы победить или умереть. Другое - ползти, конвоируя пленного, который менее стеснен в движениях. От пули, конечно, не убежишь, но убивать его вовсе не входило в мои планы.

   Приказав двоим солдатам взять за руки и вести в лагерь "мессию", я велел остальным тащить к холму колонки, через которые отдавались приказы туземцам.

   С трудом перебравшись через мертвых, подошел к колючей проволоке, которой почти и не было видно из-за наваленных на нее тел. Навстречу мне выскочил Билли Адамс, горячо обнял меня, чуть не танцуя.

   - Серега, ты нас спас! Еще бы пару минут и нам пришел "капец".

   Обнявшись, мы вошли в периметр лагеря. Повсюду валялись трупы туземцев, кучи стрел, дубин, копий. К нам упругой походкой подошел Донован. Так же как и все перемазаный грязью и пороховой гарью.

   - Адамс, вы оставили свое подразделение. Тревогу никто не отменял. Двое суток ареста.

   - Есть, сэр! - вытянулся в струнку Билли.

   - Майор, есть такая русская поговорка: "Победителей не судят",- вмешался я.

   - Это ты победитель, Иванов,- сварливо сказал Донован. Позже наводчик трдцатимиллиметровки рассказал мне, что Папа-Донован, увидев мой "маневр", скинул наводчика с кресла, уселся сам за орудие и, ювелирно владея любым оружием, прикрывал меня осколочными снарядами метров на пятнадцать впереди до тех пор, пока туземцы не ворвались в лагерь. Когда началась рукопашная схватка, тут уж...

   Вот и сейчас Папа, похоже, напустил на себя строгость, чтобы скрыть свое волнение и хоть как-то снять стресс. Еще бы, все его люди чуть не полегли под натиском дикарей.

   - Разрешите мне отсидеть арест за Адамса, сэр? Пока я там бегал по полю, оставив свое подразделение, он здесь героически сражался.

   - Да, ну вас к черту! - выругался Донован. - Адамс, арест отменяю. Давайте сюда этого пророка Иону.

   Отдыха не было никому. Хлебнув из фляжек, оставшиеся в живых, трудились не покладая рук. Скинули шлемы и бронежилеты. Таскали трупы, освобождая место для посадки грузовой капсулы с транспорта, болтавшегося на орбите. Раненных туземцев тащили к холму, где доктор вкалывал анаболики, а санитары бинтовали раны. Легкораненых среди них не было, а тяжелораненые находились без сознания. В основном, это были совсем молоденькие юноши. На глазах у десантников, тяжелораненый туземец, увидев их приближение, вспорол себе живот деревянным ножом. В плен сдаваться они не хотели. Такой достойный противник вызывал уважение.

   Среди десантников тоже имелись раненные. Не все копья и стрелы были смазаны ядом. Одному из десантников проткнули копьем бедро, но сердце у него не остановилось. Врач сделал укол, наскоро заштопал и забинтовал рану. На Лимонадного Джо насело два десятка туземцев. Кто-то из них сорвал с него шлем и тут же Джо огрели по затылку дубиной. Теперь он сидел с мрачным видом, приложив к голове тряпку со льдом.

   В рукопашной участвовали все. Одному из операторов перерезали горло деревянным ножом. Семеро десантников полегли: кто от яда; кого задушили; кого ткнули копьем под бронежилет...

   Весь лагерь уже знал, что "тузики" ушли из лагеря благодаря мне. А ведь прорвали периметр и были готовы затоптать бравых десантников. Не умением, а числом. Оторвавшись от дел, подходили ко мне ребята. Смотря по чину и по выслуге лет, то одобрительно хлопали по плечу, то уважительно пожимали руку. Но я работал так же, как и все: носил раненых, растаскивал трупы.

   Место расчистили и капсула прилетела. Из нее выполз "крот". Управляемый одним из саперов, стал рыть на опушке леса огромный котлован. Туда и сгребали трупы туземцев, в эту братскую могилу. Стояла адская жара и к вечеру покойники начали бы разлагаться.

   Тяжелораненых туземцев разместили в резервных палатках, а то и под открытым небом на одеялах. Некоторые протянут совсем недолго. Ну, чем можно помочь в полевых условиях, если вся печень разворочена осколком снаряда. На доктора и двоих санитаров было жалко смотреть и им помогали, кто чем мог.

   Погибших уложили в гробы, торопливо дали троекратный залп. Перенесли гробы в капсулу. Она ушла в темнеющее небо, возвращаясь на транспорт. "Крот" заваливал землей третий котлован с трупами туземцев. Возле прохода в восстановленной колючке стояли танк и бронетранспортер. Один прожектор подсвечивал "кроту", второй скользил лучом по опушке леса, третий освещал проход в лагерь. В лагере шла работа. Солдаты чистили оружие, набивали патронами магазины и пулеметные ленты. Возле колючки ходили часовые. И хотели бы все расслабиться после тяжелого дня, да никак. Донован приказал выдать двойную норму спиртного, но ни одного пьяного я не увидел. Или приберегли на потом, или все ушло на снятие стресса. Мы - солдаты, но не каждый день смерть так явственно смотрит тебе в глаза.

   За полночь Донован вызвал меня и Абрамса к своей палатке.

   - Завтра выступаем согласно прежней диспозиции: Абрамс охраняет лагерь, а я с Ивановым на БТРе, в сопровождении танка, еду в поселение. "Пророк" едет с нами. Все - в тяжелых костюмах. Если вас интересуют подробности: пророк - бывший штабной офицер. Когда ему надоело таскать по штабу бумажки, он подался в секту бога Куга, где приобрел немалый вес. Он сумел прорваться в эту экспедицию из трех миссионеров разных вер.

   - Так они не все в одного бога верят? - перебил я Донована.

   - Тот, которого распяли - протестантский священник. Ричард Хоккинс - католик. Ну, а этот... бог у них агрессивный, структура почти военная и даже исламисты рядом с ними - ягнята.

   И Донован поведал нам: "С самого начала планету поделили на три сектора - каждой вере поровну. Сектант с помощью нехитрых технических уловок подчинил себе безоговорочно "свой" сектор, научил туземцев делать луки и стрелы, создал войско. И напал на сектор протестанта. Туземцы - не то, чтобы очень воинственные, но послушные. Создавая численное превосходство, сектант завоевывал поселение, быстро обращал пленников в свою веру, увеличивая армию. Так он дошел до границ сектора Хоккинса. Ну, протестанта приказал распять, еще раз подчеркнув этим свою жестокость. Хотел обрушиться всей ордой на Хоккинса, но не тут-то было.

   Дело в том, что эту экспедицию святош организовал Хоккинс. Основные средства вложил он. И, если протестант вез с собой кучу библий и крестов, а сектант - кучу технических безделушек, способных поразить туземцев, то Хоккинс умудрился протащить через таможню, скорее всего за взятку, несколько наковален с молотами и кучу тонкой но прочной бечевки. Когда распределяли сектора, Хоккинс выбрал тот, где была железная руда. Он читал отчет о разведывательной экспедиции на эту планету - за деньги возможно все. И в его секторе оказалась и руда, и глина, а уж древесный уголь не проблема.

   И когда сектант заслал лазутчиков к Хоккинсу, оказалось, что там вовсю куют мечи, и топоры, и железные наконечники для копий. У сектанта лучники плетут тетиву из лиан, а лучники Хоккинса за сто шагов способны проткнуть стрелой насквозь. Благодаря бечевке у них настоящие боевые луки. Конечно, людские ресурсы у сектанта побольше, но и у Хоккинса - не тысяча воинов.

   И тут прилетаем мы. Узнав о нашем прилете, посланник бога Куга, а точнее, его наместник на этой планете, решает разжиться современным оружием. Даже, если потеряет две трети своих воинов, то автоматы обеспечат ему такой перевес над Хоккинсом, что он станет хозяином планеты. Моча власти очень сильно ударяет в голову. Он уже не понимает, что на наше место пришлют других и числом поболее. Если бы не Иванов, нас бы "затоптали". При орудии, пулеметах и автоматах пророк бы победил Хоккинса. Корпорация прислала бы сюда батальон, а то и два, с тяжелой техникой. "Тузиков" бы перебили, пророка повесили, Хоккинса похоронили. Но нам, тем, кто здесь, было бы уже все равно. Так что, еще раз, спасибо тебе, Серега, за все!"

   Ранним утром танк, урча мотором, вышел из ворот лагеря. За ним ехал БТР, в котором сидели десять десантников в тяжелых костюмах, Донован и проповедник-сектант. Под прозрачным колпаком на крыше БТРа стоял Лимонадный Джо, равнодушно облокотившись на рукояти спаренного крупнокалиберного пулемета. Танк подъехал к лесу, выпустил по обе стороны от себя дисковые пилы и стал превращать тропу, ведущую в ближнее поселение туземцев, в широкую дорогу, способную пропустить бронетранспортер.

   Кондиционер в БТРе работал исправно, так что жары мы не ощущали. Через пару часов неспешной езды по пням и кочкам, въехали в деревню. Водители танка и БТРа были мастерами своего дела. Они провели машины на площадь в середине поселения, не задев ни одной хижины. Площадь была вытоптана босыми ногами в пыль. А на шум моторов сбегались со всех сторон туземцы.

   Донован открыл дверь бронетранспортера и внутрь ворвался жаркий воздух. Все десантники принялись крутить на костюмах ручки терморегуляторов. Жаль, что вчера у меня не было времени на это занятие. Может быть так и не запыхался бы. Вот только пока регулировал бы температуру и связь налаживал, убили бы пару десятков человек.

   Майор приказал выгрузить из БТРа динамики проповедника, которые мы прихватили с собой. Два солдата вывели из машины наместника бога Куга. Тотчас все туземцы рухнули на колени, склонив головы.

   - Прикажите им собрать вождей и старейшин,- велел Донован проповеднику.

   - Даже, если сейчас сразу послать гонцов в деревни, то все вожди соберутся дня через два.

   - Ладно, вот мегафон, динамики уже подключены. Объявите собравшимся здесь, что белые люди - это их братья, которые не хотят им зла. Скажите им, что они не должны убивать белых людей. Пусть передадут эти слова во все поселения, всем вождям. Отныне все должны жить в мире.

   Проповедник взял мегафон и над площадью загремели динамики. Оператор включил нам автопереводчик. Собранный им словарь вполне позволял переводить простые предложения. Мы убедились, что туземцам было сказано именно то, что требовалось. После своей речи проповедник отключил мегафон и что-то тихо сказал туземцам, стоящим рядом. Я даже откинул забрало шлема, чтобы расслышать слова, но автопереводчик перевел только окончание фразы: "... как можно скорее". Донован подскочил к миссионеру.

   - Что ты им там пролопотал? - рявкнул майор, отбросив вежливость.

   - Я приказал им идти в соседние деревни и передать мои слова. Вы же об этом сами говорили,- угодливо ответил тот, но в глубине его глаз мелькала злоба.

   - И вот еще что, наместник божий, во время нападения на наш лагерь, ваши ребята унесли с собой пять автоматов, два пистолета и один ручной пулемет. Чтобы завтра к утру все оружие вернули в лагерь. Или вам не поздоровится.

   - Завтра к утру мы вернем вам оружие, которое успеем собрать. Сейчас же пошлю гонцов во все поселения. Но некоторое оружие может оказаться в очень дальних деревнях. Дорога туда и обратно может занять не меньше двух дней.

   - Черт! - Донован задумался,- в этом поселении есть что-нибудь?

   Проповедник повернулся к туземцам и громко крикнул:

   - Ти ра, ма го, ви ро?!

   "Есть ли у вас оружие белых людей?!",- услужливо перевел автопереводчик. Туземцы пожали плечами и отрицательно помотали головами. Все-таки жесты на многих планетах схожи. Никто ничего не сказал.

   - В нападении участвовали воины из сорока поселений. Может быть часть оружия завтра к утру и принесем,- пробормотал миссионер.

   Я заметил, что толпа вокруг нас состоит из одних мужчин. Ни женщин, ни стариков, ни детей. Только воины. Хотя, может быть, таковы особенности их строя - все дела решают только мужчины. И вдруг услышал в шлеме щелчок переключателя индивидуальной связи. Меня звал Лимонадный Джо. Я быстро подошел к БТРу, где за пулеметом стоял Джо, готовый ко всему.

   - Что ты хотел, Джо?

   - Вам там внизу не очень заметно, а я сверху вижу, как толпа редеет. Около двух сотен человек "уползли" потихоньку за хижины.

   - Молодец, Джо, сейчас доложу Папе.

   Подойдя к Доновану, я сообщил ему о наблюдениях Джо.

   - Куда уходят люди с площади, проповедник? - спросил майор.

   - Часть ушла гонцами в соседние деревни, а часть - на охоту и на рыбалку. Людям ведь надо что-то есть,- спокойно ответил тот.

   Донован успокоился внешне. Но его, как и меня, как и всех наших солдат, тревожила волна тяжелой злобы, исходившая от собравшихся туземцев. Может быть дело в том, что у них вчера убили у кого - брата, у кого - сына. На некоторых туземцах видны самодельные грубые повязки - следы легких ранений.

   В конце концов, Донован махнул рукой - ну, не истреблять же их всех.

   - Ребята, по машинам! Проповедник, попросите ваших людей отойти. Бронетранспортеру надо развернуться, можем кого-нибудь зацепить. Завтра утром жду оружие. И помните про наш уговор.

   Труп миссионера-протестанта давно уже сняли с креста и уложили в БТР. Танк развернулся на месте, задрав кверху пушку, чтобы не зацепить хижину. БТР осторожно елозил взад-вперед, поворачиваясь на 180 градусов.

   БТР и идущий позади него танк качались на кочках лесной дороги.

   - Оператор, паучка к площади подгони,- приказал Донован,- пусть попробует послушать, что там "божий человек" вещать будет.

   - Уже сделано,- откликнулся оператор,- сейчас переключу микрофон на вас. И еще: впереди, на дороге ведущей к лагерю, туземцы роют яму. Судя по всему, будет широкая и глубокая. Наверное, по вашу душу.

   И тут мы услышали в шлемах голос проповедника: " Дети мои, чтобы вернуться к вам, мне пришлось обмануть белых собак. Бог Куг велик, он не допустил моей смерти. Завтра подойдут воины из других поселений. Вместо одного автомата, у нас будет шесть. Автоматчики, которых я обучил, будут обстреливать лагерь белых. Остальные навалятся с другой стороны. Если умеешь стрелять из автомата, выстрелишь и из пулемета, я покажу как. Сейчас я поставлю всем задачу на завтра. Гонцы уже отправлены во все деревни, чтобы к утру собрать воинов...".

   - Яму роют на выходе дороги из леса, а сейчас начали копать на въезде в поселение,- доложил оператор.

   - Вот сучий потрох! - выругался Донован. - Чанг, разворачивай танк на деревню. Иванов, Суомалайнен, Ли, Тритенко - со мной на броню. Петерсон, гони БТР до выхода из леса, перебей тех, кто останется в живых. Адамс, координаты у оператора, шлепни по яме полсотни снарядов из "тридцатки".

   - Есть, есть, есть,- еще звучали в шлеме разные голоса, а Чанг, умудрившись не порвать на пнях гусеницы, ловко развернул танк. Пять человек облепили башню танка и он понесся по ухабам. Теперь главное - не сорваться с брони.

   - Чанг, включи глушитель,- приказал майор. Скорость танка стала немного ниже, зато практически исчез звук мотора.

   Перед въездом в деревню, орудовали чем-то похожим на мотыги, полсотни туземцев. Увидев несущийся танк, они бросились не в деревню, а в чащу леса, что нам весьма было на руку. Танк перевалился через неглубокую еще яму и ворвался в просвет между ближайшими хижинами. На поворотах нас швыряло, как тряпичных кукол. Не зря все же заставляют нас на базе потеть в тренажерных залах. Любой недесантник улетел бы в сторону метров на... Мы же, вцепившись в стальные ручки на башне танка, только ругались про себя.

   А на площади вовсю орали динамики - мессия, очевидно, задался целью ввести своих слушателей в фанатический транс. Когда из-за хижин выскочил танк, туземцы сыпанули в стороны, а проповедник застыл столбом на месте. Его выпученные глаза и отвисшая челюсть говорили сами за себя.

   - Но, как?.. Не понимаю. Я же проверил сканером. На мне нет никаких "жучков". Микрофон и динамики "чистые",- не отнимая ото рта мегафон растерянно проговорил он и динамики разнесли его слова над площадью. А затем он повернулся, подхватил свое одеяние рукой, задрав его выше коленей и бросился к ближайшей хижине.

   Донован молниеносно выхватил из кобуры пистолет, грохнул выстрел и проповедник со всего маху рухнул в пыль.

   - О, моя нога! - взвыл он. Мы впятером подошли к нему. Танк урчал мотором, готовый начать наматывать "тузиков" на гусеницы. Но туземцы не двигались с места. Тритенко и Суомалайнен взяли проповедника под руки, поставили вертикально. Донован поднял из пыли мегафон.

   - Оператор, включи-ка мне автопереводчик с нашего на местный язык.

   И над площадью загремело:

   - До ке, ла не, ви ре, бо Ку, ми оа. Ка ро? Ло па.

   " Ну и речугу закатил им Папа",- подумал я. Нам было непонятно. Оператор забыл подключить нас к переводчику.

   Туземцы двинулись всей толпой вперед, нам Донован приказал идти позади. Замыкал шествие тихонечко ползущий танк. Солдаты почти несли проповедника на руках, хотя было не похоже, чтобы пуля перебила кость. Ерундовое ранение, мог бы и сам хромать. Но Донован не разрешил его перевязывать.

   - И так сдохнет,- мрачно процедил майор, после чего миссионера затрясло.

   Сразу за деревней была поляна. Там и стоял алтарь бога Куга. Шестиметровая статуя, вылепленная из глины, представляла из себя чудище с огромными выпуклыми глазами. Приплюснутый нос с вывороченными ноздрями и широченная пасть с клыками, выступающими ниже подбородка. Чудище сидело на заднице, колени согнуты и широко разведены в стороны. Короткие, толстопалые руки лежали на коленях. А между раздвинутых колен торчал огромный фаллос. Мерзость жуткая.

   При виде статуи бога наш пленник встрепенулся и заорал дурным голосом:

   - Та Ку, Ку ло!..,- но здоровенный кулак Донована вынес ему все зубы. Может, и челюсть сломал.

   - Вякнешь еще чего, язык отрежу,- пригрозил майор.

   Перед статуей лежал огромный камень с плоской поверхностью, отполированной почти до блеска. И все же на камне были небольшие впадины, в которых виднелась засохшая кровь. За камнем, который явно был жертвенником, выложен круг из камней. Земля в круге была выжжена. И на этой черной земле белели кости и черепа. Человеческие черепа.

   - Та-а-ак. Людей, значит, в жертву приносите? И, судя по размерам черепов - детей,- зловеще протянул Донован.

   - Только девочек, только девочек,- шепелявя, забился в руках солдат проповедник

   - Хоть девочек, хоть мальчиков, хоть дедушек, в твоей судьбе это уже ничего не меняет,- тон нашего командира говорил о многом.

   И тогда миссионер завизжал. Так, визжащего, его и усадили на глиняный фаллос. Полипропиленовый трос, взятый из танка, надежно спутал "мессию" по рукам и ногам, втиснув в расселину между коленями статуи. Проповедник даже не мог брыкаться и ерзать. По лицу его текли слезы, перемешиваясь с соплями и кровью. Зрелище было довольно неприглядное.

   - Вот он, ваш пророк, полюбуйтесь,- сказал Донован туземцам на местном наречии. Те удрученно молчали. Как и у многих первобытных народов, у них считалось важным достойно принять смерть.

   Донован велел всем отойти подальше от статуи. Туземцев вообще отогнал за хижины, пусть из-за них выглядывают.

   - Хэррис,- приказал он наводчику танка,- влупи фугасным в эту сволочь.

   Стопятимиллиметровая пушка танка подвигалась, улавливая цель. Замерла. У Хэрриса глаз - алмаз. Он из своей пушки в консервную банку попадает за километр.

   - Огонь!

   Первым снарядом Хэррис разнес вдребезги жертвенный камень, второй послал куда велели. Осколки камня и глины пробарабанили по броне. Кто-то из туземцев вскрикнул, похоже, зацепило осколком. Когда дым от разрывов растаял, на месте жертвенника и статуи курились дымком две воронки. Даже клочка белой материи не осталось. Мелкие куски мяса раскидало по окрестным кустам.

   - Браво, Хэррис,- похвалил майор и обратился к туземцам,- покажите, где жилище этого...

   Два туземца провели нас по широкой тропинке мимо воронок в чащу леса. Неподалеку был построен бревенчатый домик. Перед входом стоял на часах крепыш с копьем. Он был напуган близкими взрывами. Увидев нашу процессию, испугался еще больше, но решительно выставил вперед копье. Донован рукой отвел копье в сторону и шагнул в дверной проем. Один из наших проводников что-то объяснил стражу и тот понуро отошел в сторону.

   В домике была всего одна, но очень просторная комната. Грубо сколоченный стол, на котором стояла электроплитка на аккумуляторах (заряда хватает на год), нехитрая кухонная утварь. Широченный топчан из обтесанных бревен, покрывала перина. Над топчаном натянута противомоскитная сетка. Постарался сектант создать себе максимум удобств. Похоже, бог Куг не признавал "сухого закона". На широком подоконнике, за неимением бара были выставлены бутылки с виски, джином, коньяком. А под подоконником стояла двадцатилитровая пластиковая канистра со спиртом. В дальнем углу комнаты были сложены пять автоматов, пистолеты, ручной пулемет. Там же стоял металлический ящик, запертый на внутренний замок. Донован выстрелом выбил замок. В ящике лежал автомат и четыре снаряженных магазина к нему. Тритенко нагнулся и выволок из-под топчана ящик с патронами. Ящик был наполовину пуст. На россыпи патронов лежали две ручные гранаты. Значит, не только Хиггинс дал таможенникам взятку. Пол-ящика патронов были, вероятно, израсходованы на обучение туземцев стрельбе из автомата.

   Мы вытащили оружие и патроны, погрузили их в танк. Спирт хозяйственный Донован велел забрать с собой. А бутылки со спиртным побросали в воронку от снаряда и перебили автоматной очередью. Ли предложил спалить домик "пророка", но Донован не разрешил.

   - Пусть стоит. Глядишь, кто-то и поселится. Все-таки, труд в него вложен.

   Узнав у туземцев, кто из них главный в поселении, Донован проговорил с ним не менее получаса. Видимо, им удалось разрешить все проблемы. Когда мы разместились на броне и танк тронулся с места, туземцы вслед прокричали что-то весьма дружелюбное.

   - Ну, ей-богу, дети малые,- услышал я в шлеме голос майора.

   БТР ждал нас возле выхода из леса, за ямой, которую так и не докопали туземцы. Однако, танк преодолел ее не без труда. Если бы оператор нас не предупредил, то могли нам устроить вполне качественную ловушку. Вокруг ямы виднелись воронки от снарядов "тридцатки". Петерсон доложил, что все в порядке. Мы двинулись к лагерю. Теперь, с брони танка я хорошо видел, во что превратилась прекрасная поляна, посреди которой расположен лагерь. Вся трава была вытоптана сотнями ног. Земля изрыта десятками воронок от снарядов и гранат. Повсюду валяются обломки копий, луков и стрел, брошенные дубины и топоры. На опушке - гигантские захоронения погибших туземцев. Ночью там пытались поживиться хищники. Их отпугивали светом прожектора и сигнальными ракетами.

   Да, уж, испоганили всю первозданную красоту.

   Танк и БТР вкатились в лагерь. Все, участвовавшие в походе, тут же, возле машин стаскивали с себя осточертевшие тяжелые костюмы. Сняв костюм, я плюхнулся на землю и с наслаждением закурил сигарету. Подошедший Адамс, не говоря ни слова, протянул мне запотевшую банку пива. Я осушил ее одним глотком.

   - Спасибо, Билли. И что бы я делал без тебя?

   - То же, что и я без тебя. Сдох бы.

   Мы посмотрели друг на друга и весело захохотали. Солнышко припекало, небо голубело, птички пели.

   Глядя на нас, захохотал басом Суомалайнен, которого снабдил ледяным пивом земляк Пекконен. Залились смехом Ли, Чанг и притащивший им холодную минералку Йонг. Хохотал Лимонадный Джо с бутылкой холодного лимонада в руке. Капрал Петерсон сначала по-скандинавски сдержанно улыбался, но, поддавшись общему настроению, "заржал", обнажая крупные желтые зубы. Хохот волной прокатился по лагерю. Посмеивался оператор, не отводя взгляд от монитора. Смеялись часовые, продолжая наблюдать за лесом. Папа Донован, разминавший затекшие пальцы (кто сидел на тряской броне - поймет), ловко поймал брошенную ему банку пива, откупорил ее, сделал пару глотков и присоединился к общему хохоту.

   Сходили ребята в поселение. Все вернулись живыми и здоровыми. Вчера повезло остаться в живых. Вот и наступила нервная разрядка. Отсмеявшись, занялись рутиной: чистили оружие, укладывали в ящики костюмы. Хэррис чистил танковую пушку, Чанг регулировал двигатель. Те, кто оставался в лагере, приставали с расспросами: как там, да, что там? Тем, кто оставался в БТРе, тоже было интересно, чем все закончилось. Но Суомалайнен и Ли были ребятами немногословными. К Доновану не полезешь с распросами. Поэтому в центре внимания оказался Лёня Тритенко. Окруженный тремя десятками слушателей, он заливался соловьем, сияя улыбкой:

   - Нас всего пятеро, а вокруг сотен пять тузиков. Ну, думаю, если хором навалятся, тут и танк не поможет. Но Папа грамотно с ними разобрался...

   Я оставил Лёню пожинать славу и пошел в свою палатку. Переодевшись и напялив бронежилет (войну никто не отменял), прошел на склад, достал из холодильника еще одну банку пива. Прихлебывал мелкими глотками. Пора идти к Папе, узнавать о дальнейших действиях.

   Донован стоял возле оператора и что-то ему диктовал. Когда я подошел, они заканчивали.

   - Подпиши: майор спецполка Корпорации М. Донован. Вложи паучку между антенн, пусть тащит в то северное поселение, где ты видел Хоккинса. Второй паучок должен сопровождать первого и следить, чтобы тот не потерял послание.

   - Будет сделано, сэр,- ответил оператор.

   Я козырнул Доновану.

   - Оружие почищено, костюмы уложены, бронетехника в порядке. Ребята готовы к новым подвигам во славу Корпорации, сэр.

   - Сегодня подвигов больше не предвидится. Всем отдыхать, кроме часовых и оператора.

   - Вот так всегда,- обиженно проворчал оператор.

   - Мюррей, ты один у нас остался. Кто же виноват, что твоего напарника убили? И жалование у тебя вдвое больше, чем у простого солдата. Вернемся на базу, попрошу для тебя трехмесячный оклад,- утешил оператора Папа.

   Услышав про премию, Мюррей веселее застучал по клавишам. А Донован пошел к радиостанции.

   Через два часа, которые мы провели в блаженном ничегонеделании, пришла с транспорта грузовая капсула. Тех солдат, что дремали в палатках, Донован велел разбудить. Толпясь возле палаток, десантники недоумевали: что привезли с орбиты? Воды еще достаточно, "двухсотых" вчера отправили.

   Сначала Донован приказал погрузить гроб с останками миссионера-протестанта. Затем из капсулы выкатили огромный деревянный бочонок. Вынесли специальные козлы и установили на них бочонок. В днище бочонка был вделан краник. Из капсулы вынесли четыре больших алюминиевых контейнера. После чего аппарель капсулы поднялась и она взлетела. Возле бочонка, стоявшего у подножия холма, расстелили громадный брезент. Повар с помощником притащили подносы с нарезанным хлебом и десятка три пустых подносов. Накидали пачки салфеток. Поставили полсотни кружек. Мы еще пока ничего не могли понять. Дневная жара начинала спадать. Подходило время ужинать.

   К Доновану, стоящему у брезента, подошел оператор.

   - Послание отдали в руки Хоккинсу, сэр. Паучок проследил.

   - Хорошо, Мюррей. Можешь на сегодня тоже быть свободен. Доктор,- окликнул майор врача,- как у вас дела?

   - Восемь туземцев умерли от ран, их похоронили рядом с остальными. Пятнадцать человек выживут. Наши трое раненых уже могут передвигаться, кроме Смита, раненного в бедро. Этот еще дня три пролежит.

   - Скажите санитарам, чтобы перенесли Смита к брезенту, вколите тузикам анаболики со снотворным и присоединяйтесь к нам. Вам здорово досталось за последние сутки. Адамс, Иванов, всех людей, кроме часовых, позвать сюда.

   Солдаты собрались вокруг брезента. Повар успел выставить на брезент бутылочки с кетчупом, солонки, баночки с горчицей и с майонезом. Все поняли что ужинать будем не за длинным пластиковым столом под полотняным навесом, где помещались десять человек и есть приходилось по очереди.

   Донован подал повару знак, тот взял большую двузубую вилку и открыл алюминиевый контейнер, доставленный с транспорта. Восхитительный запах жареной говядины разнесся в воздухе. Повар стал цеплять вилкой огромные дымящиеся куски прожаренного мяса с аппетитной корочкой и укладывать их на подносы. Его помощник взял кружку, подставил под краник на бочонке. Красная струя полилась в кружку и к запаху жаркого примешался тонкий аромат вина.

   - Ножи у всех имеются,- сказал Донован,- мясо лучше есть руками, вина на всех хватит. Прошу к столу. Вы это заработали.

   Весело гомоня, все стали усаживаться вокруг брезента. Ай, да Папа, устроил своим ребятам праздник! Первая кружка вина - майору. Вторую протянули мне, но я передал ее Смиту. Вот и у каждого в кружке плещется вино. Донован поднял свою кружку и все притихли.

   - Первую, как положено, за тех, кого сегодня не хватает за нашим столом,- негромко сказал Донован. Все помолчали немного и, не чокаясь, выпили. Виночерпий споро принялся наполнять кружки. Остро наточенные ножи кромсали говядину. Вегетарианцев среди нас отродясь не бывало. Говядину жарили на транспорте в большом жарочном шкафу. Наш повар и за сутки бы не управился. Мясо нежное, сочное. Соли, поливай кетчупом, мажь горчицей или майонезом. Или просто так ешь.

   Вторую выпили за победу, за удачу, за успех. Насытившись, Лимонадный Джо и еще трое непьющих парней пошли сменить часовых, чтобы и те могли поучаствовать в общем пире. Когда мясо на подносах подходило к концу, повар открывал следующий контейнер.

  Краник на бочонке почти не закрывали. Пили за Папу, за сержанта Иванова, за десантников вообще и в частности. Как водится, общий разговор распался на частные воспоминания о войне в джунглях, в пустыне, в снегах.

  "Бойцы вспоминают минувшие дни

  И битвы, где вместе рубились они..."

   Стемнело, включили прожектора. Бочонок опустел. Говядины наелись "до отвала". Пора и на боковую. Я дошел с Донованом до его палатки.

   - Знаешь, Серега,- вздохнул майор,- может это и жестоко было - расстреливать его из пушки. Но, если бы мы приволокли его на базу, им бы занимался комитет по религиям. Секта бога Куга - богатая и влиятельная. Может быть, и отмазали бы. И полетел бы он на другую планету гадить. Ибо, сволочную натуру уже не переделаешь. Прав я был?

   - Прав, Майкл. Я тебя в этом вопросе полностью поддерживаю.

   - Спасибо, Серега. Посмотрим, что ответит Хоккинс на мое послание. Я предложил ему завтра вступить в переговоры. День завтра будет не из легких, в психологическом плане.

  Пойдем, поспим. Караулы менять не забудь.

   На рассвете всех разбудили выстрелы и вопль часового: "Туземцы!". Плохих предчувствий у меня вчера не было и мне, как и всем, пришлось запрыгивать в штаны, натягивать берцы, накидывать на одно плечо бронежилет, на другое - ремень автомата и на ходу застегивать пояс с кобурой и ножом.

   Часовой стрелял в воздух. От опушки леса с северной стороны шли два туземца, размахивая белым флагом.

   - Чё орешь?! - дал пинка часовому-первогодку капрал Петерсон,- мог бы и одного меня вызвать, а не палить сдуру. Четверо часовых двух тузиков испугались?!

   Туземцы дошли до колючки и двинулись вдоль нее к проходу. Донован встретил их на входе в лагерь. Они передали майору сложенный вчетверо лист бумаги. Прочитав его, майор достал авторучку и что-то написав на листе протянул туземцам. Те, взяв бумагу, поклонились, произнесли: "Ха Ии!" и зашагали обратно тем же путем.

   - Через два часа прибудет Хоккинс,- сказал мне и Адамсу майор,- быстренько наведите порядок в лагере.

   Десантники кинулись убирать брезент, оставшийся после вчерашнего пиршества, прятать бочонок и козлы на склад. Солдатам было приказано одеть чистую форму, побриться, то есть выглядеть "на все сто". Повар вовсю суетился на кухне. Всех быстро накормили завтраком, состоящим из кофе и сандвичей с холодной говядиной. Желающие могли сами разогреть мясо в микроволновке. Повару было некогда нами заниматься, он готовился к приему Хоккинса.

   - Тузики идут, сэр,- доложил майору часовой с северной стороны.

   Донован подозвал меня и Адамса:

   - Будете участвовать в переговорах. Оденьте по наушнику, оператор будет переключать автопереводчик. С Хоккинсом будут туземцы, местные власти, так сказать. И с юга вожди должны подойти, я насчет них вчера договорился. Но, главное - надо уговорить Хоккинса лететь с нами. Любой ценой. Я же не могу огреть его по башке и привезти в наручниках на базу. За это сразу рядовым сделают, а то и чего похуже. Вся надежда на тебя, Серега. Ты у нас умеешь выручать из нештатных ситуаций. Исхитрись, придумай что-нибудь.

   - Постараюсь. Но, если старик окажется упрямым и вздорным, ничего не получится.

   - Чем смогу - помогу. Еще и подпоить его слегка попробуем. Есть у меня кое-что в запасах,- подбодрил меня Донован.

   Билли благоразумно молчал. Не его это дело - переговоры вести. Только, звание обязывает. Придется Адамсу присутствовать с умным видом.

   Процессия из полусотни человек приближалась к входу в лагерь. Впереди шли десять копейщиков и солнце играло на металлических наконечниках их копий. За копейщиками следовали два туземца в белых балахонах, а за ними восемь носильщиков несли носилки, в которых кто-то сидел. Но под балдахином, скрывавшим пассажира от лучей солнца, было трудно что-либо разглядеть. Носилки сопровождали десять меченосцев. Каждый нес в руке деревянный щит, обтянутый кожей, на бедре у каждого - меч. Последними выступали двадцать пять лучников с внушительного вида боевыми луками и с колчанами, полными стрел.

   Вооруженные воины остановились возле прохода в колючей проволоке. Носильщики бережно опустили носилки на землю. Оттуда вышел невысокий полный человек, облаченный в белоснежную рясу. Седая борода коротко подстрижена, волосы острижены совсем коротко. Сопровождаемый двумя туземцами в балахонах, он довольно бодрым шагом прошел в лагерь. Навстречу ему спешили Донован, Адамс и ваш покорный слуга.

   - Здравствуйте, мистер Хоккинс. Рад видеть вас в добром здравии,- козырнул наш Папа священнику. - Разрешите представиться: майор Донован, а это мои офицеры - лейтенант Адамс и сержант Иванов.

   Хоккинс обменялся рукопожатием с майором. Протянул руку Адамсу и тот осторожно пожал ее своей громадной коричневой лапищей. Когда Хоккинс, с едва заметной иронической улыбкой подал мне руку, на пальце которой сверкал перстень с большим бриллиантом, не меньше пятнадцати карат, я взял его пухлые белые пальцы и, низко склонившись, поцеловал руку.

   - Я вижу, что некоторые из ваших офицеров отменно воспитаны, майор,- заметил священник. - Ну, что ж, где будут проходить переговоры?

   - Прошу,- показал на холм Донован и двинулся впереди всех, стараясь идти не очень широким шагом. Туземцы шли по обе стороны от Хоккинса, почтительно поддерживая его под локти.

   Мы подошли к навесу, под которым обычно обедали десантники. Белый пластиковый стол был вычищен до блеска. На столе стояли различные закуски - от холодной говядины, которую повар нашпиговал чесноком и специями, до нескольких видов сыра. Огромная ваза с фруктами наполнена бананами, грушами, яблоками, виноградом. Для полевых условий стол был великолепен. А из жарочного шкафа, стоявшего неподалеку, доносились дивные ароматы.

   Я подошел к приготовленному для Хоккинса креслу и отодвинул его, чтобы священнику было удобнее сесть.

   - Благодарю, сын мой,- ласково произнес Хоккинс и предложил мне сесть слева от него. По его правую руку сели туземцы, а Донован и Адамс расположились напротив.

   - Боже мой, как давно мне не доводилось есть земной пищи,- вздохнул Хоккинс. - Моих припасов хватило на месяц, а затем пришлось привыкать к местным блюдам.

   - Не откажетесь ли вы выпить для аппетита, святой отец? - спросил Донован. Я, между тем, наполнял блюдо Хоккинса всякой всячиной.

   - Увы, но не могу похвастаться абсолютной трезвостью,- ответил Хоккинс,- но воздерживаюсь от очень крепких напитков.

   - Тогда осмелюсь предложить вам бургундское или неплохой португальский портвейн,- показал Донован на два глиняных кувшинчика с сургучными печатями.

   - Попробуем и того, и другого в свой черед,- потер пухлые ладошки Хоккинс. Я даже подумал, уж не выпивоха ли он часом? Но священник взял предложенный ему бокал вина, долго вдыхал аромат, затем сделал маленький глоток, подержал вино во рту, смакуя его. После этого одобрительно кивнул и отпил немного из бокала. "Слава богу, не пьяница, а ценитель",- облегченно вздохнул я.

   Повар подал запеченную индейку политую лимонным соком. Туземцы с восторгом поглощали нежное мясо. Хоккинс старался есть умеренно, что давалось ему с трудом. Насытившись, он откинулся в кресле с бокалом бургундского в руке. Донован закурил сигару. Адамс потягивал виски со льдом. Я предпочел бокал вина. Разговор никак не завязывался. Наконец Хоккинс решил прервать затянувшееся молчание:

   - Очень вам признателен за прекрасный обед, господин майор, да и вино весьма и весьма недурно. Но больше всего я благодарен вам за то, что вы и ваши солдаты уничтожили этого еретика Альвареса вместе с его капищем.

   - Не стоит особой благодарности, святой отец, мы лишь исполняли свой солдатский долг,- любезно ответил Донован.

   Я про себя хихикнул. Любезный Папа - это что-то новенькое. Придется постараться, чтобы заманить Хоккинса на наш транспорт, если уж Папа с ним любезничает.

   - И, все-таки, я очень доволен, что зять прислал вас, иначе мне пришлось бы вести с Альваресом нешуточную войну. Много народу погибло бы на Ле ри.

   - Ле ри? - заинтересовался майор.

   - Да, так местное население называет свою планету. Переводится как " Прекрасная земля". И, действительно, стоит воткнуть в эту землю палку, как вскоре она превратится в цветущее дерево. Я привез с собой немного зерен кукурузы, бобов, ячменя. Они дали небывалый урожай. Нам удалось отковать пару плугов. Но работы еще непочатый край. Из-за Альвареса я потратил кучу времени на изготовление оружия и подготовку армии.

   - Я так думаю, что вам не по силам одному заниматься и земледелием, и ремеслами, да еще и вопросами веры на таких обширных территориях. А, если к вам присоединятся и южные земли..,- осторожно вступил я в разговор.

   - Вы правы, сын мой. Я нуждаюсь в помощниках. Вот, Та,- Хоккинс показал на одного из туземцев,- изучает богословие. Он уже довольно неплохо владеет нашим языком. А Ки,- указал на другого,- занимается армией. Но этих людей совершенно недостаточно. Я даже не всех северян успел привести в лоно святой церкви. А уж, если еще и южан...,- Хоккинс печально махнул рукой.

   - Видите ли, ваше святейшество... - но Хоккинс перебил меня:

   - Сын мой, "святейшество" - это титул папы римского.

   - Но ведь вы и являетесь для этой планеты кем-то, вроде папы.

   - Римский папа - глава всей католической церкви. Во всей Вселенной. Он - один. Грешно кому-либо именоваться так же.

   - Простите, я по незнанию сказал глупость. Но уж титул епископа лерийского по праву должен быть вашим,- подводил я психологическую мину.

   Глаза Хоккинса заблестели. Он, не сдержавшись, облизнул языком губы и поспешно сделал глоток вина, чтобы скрыть свое волнение. Я возликовал: "Вот она, струна на которой надо играть! Он честолюбив".

   - Что ж, ваше преосвященство...- и Хоккинс снова не дал мне договорить.

   - Я еще не рукоположен в епископский сан, так что обращайтесь ко мне - преподобный отец или ваше преподобие,- увещевал Хоккинс, накрыв мою руку своей пухлой ладошкой,- к тому же неизвестно, возведет меня папа в сан епископа или нет.

   - Как же так?! - мое возмущение было неподдельным,- вы обращаете в католическую веру целый народ, приносите к ногам папы такую цветущую планету, и вас не сделают епископом?! За значительно меньшие деяния, людей менее достойных, возводили в ранги более высокие!

   - Увы, сын мой, не все решают деяния. Как это не прискорбно, но интриги, зависть, злословие существуют и в Ватикане.

   - Я считаю, что вы должны вернуться с нами на базу, оттуда, первым же рейсом - на Землю, в Рим. Явитесь к папе, сообщите о своих подвигах во имя веры. Не думаю, что он настолько неблагодарен... И потом, сюда необходимо привезти хотя бы пять-шесть священников. Вам, как епископу, полагается целый штат: каноники, причетники, секретарь, ну, кто там... не знаю. Необходимо привезти кое-что из оборудования. Надо строить храмы, епископский дворец, собор. Это только по линии церкви, не говоря обо всем другом.

   - Но, как же я оставлю свою паству без пастыря? - спросил Хоккинс, которому мои слова сладким медом проникали в душу.

   - Мы сделаем очень просто: оставим здесь аппаратуру дальней связи. Вы с борта транспорта и с базы сможете общаться с тем же господином Та, который на время вашего отсутствия, будет ведать вопросами религии.

   Вы же сами сказали, что вам даже всех покрестить не под силу. Ну, поживут еще пару месяцев в мракобесии. А там вы вернетесь с десятком священников и быстренько всех обратите в истинную веру,- не давал я передышки "противнику". "Прессуй, прессуй, не давай опомниться! А когда мнение сложится и оформится окончательно, останется закрепить победу". И я продолжал:

   - Наш вылет не раньше, чем через неделю. За это время вы сумеете все подготовить к вашему отбытию. Мы же, со своей стороны, построим на этом холме временный храм. Точнее, не храм, а маленькую церковь. Внутри установим приемопередатчик. От Альвареса остались очень мощные динамики. Подсоединим к радиостанции. И вещайте всем верующим, кто собрался в церкви и вокруг нее.

   Мои сладкие речи прервало появление южных туземцев. Шесть вождей, в сопровождении охраны из сотни человек. Под началом каждого из этих вождей было от пяти до восьми деревень. Похоже, грозил этой планете феодальный строй, минуя рабовладельческий.

   Вожди прошли в лагерь, их охрана осталась у входа. Тотчас же я поставил полтора десятка десантников под командой Петерсона между северянами и южанами. И вовремя. Те и другие недружелюбно поглядывали друг на друга. Южан было больше, а северяне были лучше вооружены. Но вожди южан оказались настроены дружественно. Переговоры между Хоккинсом, Донованом и туземцами затянулись далеко за полдень. Спросив разрешения у Донована и извинившись перед Хоккинсом, я и Билли ушли из-под навеса. Перекурили, поболтали с ребятами, почистили оружие.

   Когда переговоры закончились, Хоккинс попросил меня проводить его до носилок.

   - Похоже, вы правы, сын мой,- устало вздохнул Хоккинс.-- Южан около пятидесяти тысяч человек. Такое стадо одному пастуху не по силам. И, усаживаясь в носилки, добавил:

   - А вы не хотели бы, молодой человек, оставить военную службу и перейти под мое начало? Я обещаю вам блестящую карьеру.

   - Ваше предложение очень лестно, преподобный отец, но я солдат до мозга костей. Это моя судьба. И иной я себе не представляю.

   - Майор поведал мне, кто главный победитель Альвареса. Я вижу в вас многообещающие задатки. Подумайте о своем будущем. Здесь оно у вас будет великолепным. А десант... Немногие из вас доживают до моих лет.

   Ничего не ответив, я поцеловал протянутую мне руку.

   - Benedicticamus domino,- торжественно произнес Хоккинс.

   - Amen,- не раздумывая, откликнулся я. Еще раз мне улыбнувшись, Хоккинс опустил полог носилок.

   Тузики-северяне дружно прокричали: "Ха Ии!". Южане просто помахали руками по-международному. Два отряда разошлись в противоположные стороны.

   Донован долго тряс мою руку.

   - Я в тебя верю, Серега, как в папу римского. Не подвел!

   Я хохотнул. Папа верит в папу. Каламбурчик!

   - За то, что радиостанцию здесь оставим, холку мне, конечно, в штабе намылят. Ну, и черт с ним! Спишем как-нибудь. Значит, до отлета у нас неделя? С завтрашнего дня радист начнет обучать пару тузиков. А ты не оставляй без внимания Хоккинса. Чтобы он твердо верил, что лететь с нами ему необходимо, ну, никак без этого.

   - Все сделаем. Завтра с утра расчистим верхушку холма. Чанг нам бревен напилит. Петерсон - классный плотник. Будет руководить стройкой.

   - Отлично! Надо бы поужинать. Есть что-то захотелось. На нервной почве,- хмыкнул Донован. - Пойдем, Серега, пропустим по рюмочке коньяку за успех. Придется есть солдатский паек. Индейку тузики подчистую схарчили. Замучили они меня своей болтовней. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается.

   - Рано говорить про "хорошо". Целая неделя впереди. Что все закончилось хорошо, скажем на базовом космодроме.

   Неделя выдалась нелегкой. Правильнее сказать - тяжелой. Работы хватало с избытком. Хоккинс обходил близкие к лагерю поселения южных туземцев. Его постоянно сопровождала сотня вооруженных северян и два десятка десантников под моим командованием. Я, по приказу Донована, неотлучно находился при Хоккинсе. В дальние походы Хоккинсу не позволял ходить его возраст. К далеким поселениям южан пошел отряд из пятисот воинов во главе с Та. Несли, так сказать, слово божие на кончиках копий и мечей.

   - А не хотелось бы вам, преподобный отец, стать королем на Ле ри? - как-то спросил я Хоккинса. - Хоккинс I-й - это звучит. Или - король Ричард.

   - Сын мой,- отвечал привязавшийся ко мне за последнее время священник,- как ты не хочешь расставаться с автоматом, так я - с крестом. Вся жизнь моя - служение Господу. В моем возрасте надо думать о спасении души, а не о светской власти. Нет уж, пусть выбирают короля из местных. И главой здешней церкви со временем станет кто-то из аборигенов. Благодаря нашей помощи, здешняя цивилизация будет развиваться быстрыми темпами. И, конечно же, они захотят самостоятельности.

   Так в разговорах коротали мы долгий путь до следующей деревни. В лагерь возвращались поздно вечером, без ног, на скорую руку ужинали и валились спать. БТР не мог проехать по узким лесным тропам, а танку некогда было заниматься дорогами. Чанг пилами танка валил деревья для построек. Под командой Петерсона было несчетное количество туземцев. Но все это была грубая рабочая сила: "Плоское катать, круглое таскать". На счастье, Пекконен и Суомалайнен оказались неплохими плотниками. Сруб церкви рос на глазах, потеснив лагерные палатки. Колючку пришлось снять. Туземцы тут же забрали ее себе, чтобы оградить посевы от набегов диких животных. Мир, дружба и трудовое братство царили в лагере. Не участвующие в строительстве и в походах десантники, обучали тузиков всяческим полезным навыкам - кто что умел. Туземцы брали с собой десантников на охоту и рыбалку. Доктор долечивал раненых, одновременно кое-чему обучая десяток местных знахарей. Повар суетился в поту и в мыле - вожди туземцев повадились незваными гостями являться к нашему столу. Понравилось им, видите ли.

   Неделя промелькнула. Плотники закончили крышу и водрузили сверху деревянный крест. Радиостанция стояла внутри, генератор тоже приходилось оставлять. Динамики подключили. Хоккинс перед огромной толпой туземцев, запрудивших всю поляну, произнес прощальную проповедь. И многоголосый хор громовым рокотом разнес над окрестностями: "Ха Ии!". Это в переводе с местного языка означало: "Хвала Иисусу!".

   На прощальный ужин лагерь не мог вместить всех желающих. Так что пришлось позвать только местную власть и элиту. Надувшись от важности, сидел за столом новоявленный радист. Ему предстояло "нести слово Хоккинса в массы". Радиста усадили рядом с вождями.

   - Вот и технократия у них появилась,- усмехнулся Донован.

   Туземцы пили местную бражку, десантники - пиво. Все было готово к отправке, оставалось только свернуть палатки. Хоккинс остался ночевать в лагере.

   Взлетели поздним утром, почти в обед. Хоккинс долго давал различные наставления и указания провожающим. Благословив всех толпившихся возле трапа туземцев, смахнул две слезинки и поднялся в капсулу. За ним нырнули в люк все десантники. Донован вошел последним, закрыл люк. Капсула бесшумно поднялась в воздух и, набирая скорость, понеслась на орбиту. Хоккинс, не отрываясь, смотрел в бортовой иллюминатор. Донован, плюхнувшись на сиденье рядом со мной, стиснул мне руку, кивнув на Хоккинса и поднял вверх большой палец.

   Полет до базы прошел обыденно, скучно. Отсыпались, резались в карты и домино, пили пиво, смотрели фильмы, читали книги, ходили в сауну и снова спали. Хоккинс оказался неплохим попутчиком. Не был ни занудой, ни ортодоксальным святошей. В офицерской кают-компании транспорта рекой лилось вино, рассказывали анекдоты, порой довольно неприличные. Хоккинс смеялся вместе со всеми и пил наравне со всеми. Не раз мне приходилось тащить преподобного отца в его каюту. Но ни одного сеанса радиосвязи с Ле ри Хоккинс не пропустил.

   Двенадцать дней пути позади. Без происшествий сели на космодром базы. Почти минута в минуту с нами пришел транспорт с Ледового пояса - привез очередную смену десантников. Две роты. По опущенной аппарели громадного старого транспорта спускались бледнолицые усталые десантники с сумками. Вот уж служба - не позавидуешь.

   Из люка нашего транспорта посыпались веселые, хорошо отдохнувшие парни, Все загорелые, как черти.

   - Ганс! - окликнул я одного прибывшего из "Холодильника".

   - Серега, здорово! На каком это курорте вы так загорели?

   - Да тут, недалеко, полторы недели пути.

   - Повезло вам. И транспорт у вас новехонький. А у нас - каюты на шестерых, один душ на три каюты. В Холодильнике вообще в бараке двухярусные койки - натуральная армейская казарма. Сейчас заберусь в свою комнату, да как залягу в ванну!..

   - Зато живые. А у нас потери - двадцать процентов личного состава.

   - Ого! За загар кровушкой заплачено? А соотношение с противником? Или авария какая была?

   - Да, нет. Был противник. Соотношение? Трудно сказать навскидку. Примерно один к тремстам.

   - Постреляли, значит?..

   Договорить не дали, объявили построение. Сменные роты встречал начальник штаба. А к нашим редким двум шеренгам подошел командир полка. Выслушав рапорт Донована, обратился к нам:

   - Благодарю за выполнение задания. Молодцы, ребята!

   " Рады стараться, господин генерал!",- проорали мы в ответ. Проходят столетия, а армейский лексикон остался таким же, как во времена древние.

   - Вольно. Все свободны. Майор Донован, пройдемте в штаб.

   - Разойдись,- скомандовал Донован, уходя. И добавил: - Дождитесь меня. Адамс за старшего.

   Стояли, курили. Экипаж нашего транспорта, попрощавшись с нами, ушел в гостиницу для летного состава. Ребята из "Холодильника", отпущенные по домам, подходили переброситься словечком. Впрочем, вечером в барах все равно пересечемся. Ганс Шнитке издали показал мне два пальца в виде латинского V. Это означало не победу, а место встречи - бар "Victory".

   К трапу транспорта подъехала штабная машина с двумя офицерами. Это за Хоккинсом, понял я. Но тут наше внимание отвлекла сверкающая роскошная космояхта, опустившаяся на летное поле невдалеке. На борту яхты переливалась перламутром эмблема Корпорации. По аппарели съехал шикарный лимузин и покатился прямиком к нам. Солдаты аж рты пораскрывали. Лимузин остановился возле штабной машины и из него вылез САМ ПРЕЗИДЕНТ КОРПОРАЦИИ. На летном поле началась тихая паника. Подполковник Бломберг, командовавший десантниками с Ледового пояса и начштаба полка, не успевшие уйти после построения, вытянувшись в струнку, "ели глазами начальство". Билли Адамс от волнения никак не мог застегнуть пояс, который он только что с облегчением снял с себя. Десантники побросали окурки, подтянулись. Посреди этой суеты только два человека оставались спокойны. Лимонадный Джо опирался на свой смертоносный авиационный пулемет и флегматично жевал жвачку. Я засунул большие пальцы обеих рук за поясной ремень, разведя локти в стороны. Команду "Смирно!" ведь никто не подавал.

   Вслед за главой Корпорации из лимузина выпорхнула...Мэри Хоккинс! Восторженно завизжав: "Дедушка!", она бросилась на шею Ричарду Хоккинсу, стоявшему возле штабной машины.

   Из штаба бежали Донован с "полканом", извещенные о прибытии яхты. Не успели они приблизиться, как Хоккинс, что-то говоривший зятю, показал на меня рукой.

   - Так это же Иванов! - громко воскликнула Мэри,- тот, который спас меня от чудовищ. Помнишь, дедушка, я тебе рассказывала?

   И, оторвавшись от деда, подскочила ко мне с детской непосредственностью.

   - Здравствуйте, господин Иванов. Сначала вы спасаете меня, а теперь спасли моего дедушку от людоедов.

   - Мэри,- строго окликнул девочку отец. Стоявшие рядом со мной десантники улыбались и президент не мог понять смысла этих улыбок.

   Я осторожно дотронулся до маленькой девчоночьей ладошки, протянутой мне.

   - Людоедов там не было. Вашего дедушку спасал не я, а все пятьдесят десантников, мисс Хоккинс.

   Смутившись, Мэри спряталась за отца. Наш генерал и Донован коротко переговорили с президентом, после чего Хоккинсы стали усаживаться в лимузин. Боковое стекло лимузина опустилось и оттуда выглянул священник.

   - Сергей, подойди сюда,- позвал он меня. Когда я подошел, Хоккинс спросил недоуменно:

   - Что ж ты мне про Мэри-то ничего не рассказывал?

   - А чего говорить? Работа у меня такая, ваше преподобие,- пожал я плечами.

   - Скромность - это не единственная твоя добродетель. Ты не передумал насчет моего предложения? Теперь я хотел бы этого еще больше. Ты заслуживаешь лучшей участи. Намного лучшей.

   Я опять пожал плечами.

   - Простите, преподобный отец, но я не сверну с выбранной дороги.

   Хоккинс что-то сказал зятю и, спустя несколько секунд, протянул мне картонный прямоугольничек.

   - Надумаешь, позвони. Будет нужна помощь - не стесняйся.

   - Спасибо. От всей души желаю вам быть хорошим епископом. А, может, и кардиналом. Всего наилучшего вам.

   - До свидания, капитан Иванов.

   - Я - сержант.

   - И я - не епископ.

   Лимузин умчался к яхте, влетел вовнутрь. Через пять минут яхта стартовала.

   Донован хлопнул меня по плечу:

   - Готовь капитанские погоны. Или я ничего не понял в Хоккинсе.

   - Лейтенантские.

   - Нет, капитанские. Сегодня вечером всем быть в "Виктори",- громко прокричал десантникам Папа. И тихо добавил одному мне,- а тебе поставлю персональный магарыч,-

  щегольнул он знанием русского языка.

   - Вот теперь скажу, что все закончилось хорошо. Хвала Иисусу,- усмехнулся я.

   - Ха Ии! - выкрикнул Адамс и все захохотали.

   А через пару дней началась раздача "сладких плюшек". Приказали наградить всех участников экспедиции на Ле ри. Солдаты получили премии - трехмесячный оклад. И бронзовые ПЗК (Почетный Знак Корпорации). Знак давал кое-какие блага. От прибавки к пенсии, до сокращения обязательного срока службы. Абрамсу достался серебряный Знак и звание капитана. Донована и меня наградили золотыми ПЗК. И, совершенно небывалое в истории десанта, повысили через звание. Обещание сделать разжалованного Донована опять полковником было исполнено.

   Моя третья встреча с Мэри Хоккинс произошла через шесть лет и получилась трагикомической.

   Меня вызвали в штаб-квартиру Корпорации для получения платинового ПЗК с бриллиантами. Кроме меня, такой знак отличия имели в Корпорации всего два человека. Наградили меня за то, что я подарил Корпорации целую планету, набитую редкоземельными металлами. Никто из высшего начальства не догадывался, что я мстил за погибшего на этой планете моего друга - молодого капитана-десантника. Да и никого это не волновало бы. Главное - планета покрылась рудниками и шахтами. А оставшиеся в живых гигантские насекомые - под надежной охраной в спецзаповедниках. Я был там со всем своим батальоном, но главные заслуги приписали мне. Не отбрыкиваться же от этого ПЗК? Так, побрякушка.

   Вместе со мной с нашей Базы летел в штаб-квартиру офицер отдела разведки. Окончив два общих курса академии, я выбрал узкую специализацию: "Разведка и сбор информации". Поэтому хорошо знал весь разведотдел нашей бригады - я там стажировался. Майор Корриганн должен был получить золотой ПЗК.

   Мы летели обычным гражданским рейсом. Военным транспортом быстрее и дешевле, но комфорт не тот. Вот почему мы с Эдди Корриганом стояли в зале шикарного космопорта. И тут Эдди толкнул меня локтем в бок:

   - Что б мне провалиться, но это - Симон Яковс!

   Я проследил за его взглядом и увидел лощеного франта в белом смокинге, с черной бабочкой на шее. В руке он держал огромный букет роскошных роз. С трудом можно было поверить, что это человек, ориентировка на которого разослана по всем военным разведкам и контрразведкам.

   - Может, двойник? Уж больно "прикид"...

   - Шрам. Шрам возле уха. Я про него помню, его мой друг из контрразведки поставил. Поможешь взять Симона? А то ускользнет, лови его потом.

   Мы, разойдясь в разные стороны, стали приближаться к щеголю с букетом. И тут ко мне подскочила Мэри Хоккинс, собственной персоной. Трое дюжих охранников переминались с ноги на ногу за ее спиной.

   - О, Иванов! Сержант Иванов! Как вам идет этот мундир! А я выхожу замуж!!! И стану графиней и герцогиней одновременно. Хотите, я познакомлю вас с моим женихом? Он должен здесь меня встречать. Оу! А вот и он! Хелло, Самюэль! Познакомься, это сержант Иванов. Он спас меня от чудовищ, когда я была маленькой девочкой. А это мой жених - герцог Эдинбургский, граф Кент.

   Что ж, "Мещанин во дворянстве" - это бессмертное творение.

   Симон видел, что я не сержант, на мне была форма подполковника десанта. Я знал, что он - не герцог Эдинбургский, а мошенник, аферист и военный преступник. Я позволил ему вручить мисс Хоккинс букет, взял протянутую мне узкую, холодную ладонь, пожал ее. Заворачивая руку "герцога" ему за спину, уже стоя сзади, резко ударил ногой в коленный сгиб. И очутился сидящим на спине "графа Кента", который уткнулся носом в пол. Эдди Корриган умел мгновенно оценивать ситуацию. И не полез ко мне на помощь, а, размахивая своим удостоверением, заорал: "Спокойно, без паники! Это военная разведка! Все под контролем!". Народ шарахнулся в стороны, что нам и требовалось. Задрав смокинг, я вытащил из-за пояса брюк Яковса пистолет. К нам приближались полицейские и я торопливо спрятал "ствол". Эти, с перепугу, на все способны. Эдди подошел к полицейским, показал документы.

   - Сейчас за этим господином приедут. А пока ему придется полежать на полу.

   - Мэри, боже, что тут происходит? - Завизжала дама весьма властного вида, вся обвешанная бриллиантами,- что тут вытворяют с Самюэлем? Куда смотрит наша охрана?!

   Но контрразведчики сработали быстро. Очевидно, здесь, в космопорте у них свое подразделение. Четверо автоматчиков в черной форме и офицер решительно протиснулись через толпу зевак.

   - Ага, ага. Он самый. Ну, коллеги, с меня выпивка,- радостно заявил "контрик", когда на Яковсе защелкнули наручники.

   Мы не стали разводить межведомственную склоку: "Контрразведка спит, разведка работает". Пусть парень получит свой новый ромбик на погон. Не стали обращать внимания на вопли дамы, увешанной драгоценностями.

   Мэри застыла каменным изваянием. В ней боролись два желания. Одно - броситься мне на грудь и зарыдать. Другое - проломить мне голову. Я не стал ждать, пока она сделает выбор. Толкнул Эдди и мы устремились к выходу, где нас ждала машина.

   После вручения наград - банкет вместе с влиятельными лицами из правления и директората Корпорации. Там ко мне и подошел отец Мэри. Его уже поставили в известность о случае в космопорте. Со вздохом, он поведал мне, что от второго брака у него двое сыновей. Крепкие финансисты, идущие по стопам отца. А Мэри - его первенец. Но все дело в ее мамаше, жаждущей выдать Мэри замуж за титулованную особу, что приводит, порой к казусам, вроде сегодняшнего. Сказал мне, что теперь знает мою истинную роль в спасении Мэри на научно-исследовательской базе.

   - И вот опять вы выступили в роли ее спасителя. Теперь от глупого мезальянса. Хорошо, хоть до свадьбы дело не дошло. Газеты, я думаю, пожужжат с пару дней и успокоятся. Конечно, Мэри - бестолковая девчонка, но она - моя дочь. Не знаю, как мне вас отблагодарить. Все возможные награды у вас есть. Хотите стать генералом?

   - Благодарю вас, мистер Хоккинс. Но в нашей среде меня не поймут. И кое-кто перестанет меня уважать. А мне бы этого не хотелось.

   - Понимаю, понимаю. Что ж, еще раз выражаю вам свою признательность...

   Вернувшись на базу, я увидел на своем компьютере сообщение из банка: " На Ваше имя поступил денежный перевод от Уильяма Хоккинса. В связи с чем, просим зайти в банк для получения платиновой кредитной карты Почетного Клиента". Деньги никогда лишними не бывают. Тем более, что теперь мне было на кого их тратить.

   С Ричардом Хоккинсом мне больше встретиться не довелось. Спустя много лет я узнал, что он, став лерийским епископом, прожил до девяноста шести лет. Просьбу Хоккинса похоронить его на Ле ри, лерийский король Эа повелел уважить. Роскошная гробница первого лерийского епископа является одной из главных туристических достопримечательностей на планете.

   И это последний из рассказов о сержанте Иванове. Потому что он стал капитаном Ивановым.

   История третья.

   КОРОЛЕВСКАЯ МИЛОСТЬ

   " Это было у моря, где ажурная пена,

   Где встречается редко городской экипаж...

   Королева играла - в башне замка - Шопена,

   И, внимая Шопену, полюбил ее паж..."

   И. Северянин.

   Два капитана-десантника сидели в пустом баре. Бар только что открылся. Кроме меня и Билли Адамса в самом углу бара засел пьянчужка. Получив от наших щедрот полный стакан "вискарика", он трясущимися руками бережно понес его к дальнему столику. Бармен Веня Петров, позевывая, протирал стаканы.

   Позавчера вернулись мы из экспедиций. И вчера весь день занимались писаниной. Рапорта, ведомости расхода боеприпасов, представления к наказаниям и поощрениям. И т.д. и т.п. Мне еще повезло. Моя рота вернулась без единой потери. У Адамса из четырех взводов осталось два с половиной. За такое не хвалят. Поэтому Билли был мрачным и невыспавшимся.

   - Днем глаза слипались, а ночью лег - все ворочаюсь и ворочаюсь,- жаловался мне Адамс. Я сочувственно поддакивал. Сам-то я прекрасно отоспался на транспорте. Дорога домой была долгой - три недели. А рота Билли назад возвращалась транзитом, с двумя пересадками.

   - Послушай, Билли,- попытался отвлечь я друга от невеселых мыслей,- вот, ты - Большой Билл; Донован - Папа; наш "полкан" - Чайник. А у меня среди наших какая кличка?

   - Счастливчик,- не задумываясь ответил Билли и пояснил: - ты самый молодой капитан в десанте. Ни одна экспедиция, в которую входил ты, не закончилась провалом. А ведь провалы случаются. Если ты идешь в экспедицию, то потери в ней минимальные. Некоторые уже начинают стараться попасть под твое начало.

   - Ну, да, на Ле ри одиннадцать человек из полусотни потеряли,- возразил я.

   - Не было бы тебя, вообще бы никто не вернулся,- загорячился Билли. Своего я достиг, Адамс перестал переживать неудачу.

   Дверь бара распахнулась. Быстрым шагом вошел рассыльный из штаба. Увидев меня и Адамса, он задумчиво почесал в затылке.

   - Чего надо? - хором спросили мы.

   - Велели явиться в штаб или Иванову, или Адамсу. Кого первого найду, тому и передать. А вы тут оба сидите.

   - Билли, тебе хочется идти в штаб?

   - Ни капельки. А тебе?

   - Аналогично. Веня, дай-ка монетку. Что выбираешь, Билли, орла или решку?

   - Конечно, орла.

   - Кто б сомневался,- я положил на ноготь большого пальца поданную Петровым монету. Вертикально запустил ее вверх щелчком. Несколько раз перевернувшись, монета звякнула об стойку бара. Я накрыл ее ладонью, чтобы не укатилась. Убрал ладонь. Вместо герба СОГ - Союза Объединенных (или Объединившихся ) Государств, мы увидели номинал - цифру два.

   - Решка! - радостно выкрикнул Билли.

   - А говоришь, Счастливчик. Брешет народная молва,- вздохнул я и бодренько потопал к выходу из бара, махнув Вене Петрову рукой на прощание. Адамс остался допивать водку.

   - Я знаю, Иванов, что вы только что вернулись на базу,- с притворным огорчением сказал начальник штаба полка.- Но у капитана Мертона - прободение язвы желудка, угодил в госпиталь. Лейтенант Листус умудрился ногу сломать на полигоне. Жанвье улетел на похороны матери. Больше офицеров в резерве нет. Вашу роту мы трогать не будем, пусть ребята отдыхают. Возьмете роту Мертона. Офицеры там совсем необстрелянные, так что пришлось вас потревожить. Вот вам отчет о предыдущей экспедиции на планету. Прочитаете, вернетесь ко мне.

   Документы из штаба выносить запрещено. Нашел свободный кабинет, уселся за стол, открыл папку с отчетом.

   Лететь нам предстояло не на самую поганую планету. Кислородная атмосфера имеется, а это огромный плюс. В предыдущей моей экспедиции пришлось ходить два месяца в скафандре. Шлюзы, компрессия, декомпрессия. И это по несколько раз в день.

   Середину планеты занимают гигантские болота, окруженные со всех сторон горами. И больше на планете ничего нет. Болота и горы. Болота питаются от подземных рек. В болотах полным-полно растительности и потихоньку зарождается животный мир. Пока на уровне инфузорий и пиявок всяких.

   Разведка Корпорации, наткнувшись на такой лакомый кусочек (ну, не может быть гор без полезных ископаемых!), сразу же помчалась докладывать начальству. Для начала, на планету прибыла небольшая геологоразведочная экспедиция, сопровождаемая отделением десантников под командой сержанта. С помощью роботов начали разведку. Первые же шаги принесли результаты. Полезные ресурсы в горах есть.

   На третий день двое геологов и четверо сопровождавших их десантников попали под камнепад. В живых остался только один десантник. Со сломанной ключицей. По его словам, камнепад начался неожиданно. Сразу же огромная масса камней сошла с горы.

   На следующий день еще пара геологов и четверо десантников наткнулись на пещеру. После этого связь с ними оборвалась. Прибежавшие к пещере сержант и двое десантников (двое остались в лагере), увидели у входа в пещеру тела геологов и десантников. Все были мертвы. Это попахивало чертовщиной какой-то. Ни следов насилия, ни ушибов на телах погибших. У десантников оружие в исправности, все патроны целы. И только на базе, при вскрытии врач обнаружил, что каждому из них в глаз попал очень мелкий, как обломок острия тонкой иглы, осколок кристалла. При этом осколок проник в мозг и, рикошетя от черепной коробки, превратил весь мозг в сито. Но это выяснилось только на базе. А тогда, оставшиеся в живых десантники перетащили тела в лагерь, погрузили в десантную капсулу и рванули на орбиту. Все четверо геологов экспедиции погибли. Десантников осталось пятеро, из них один - раненый. Единственное решение - вернуться на базу.

   На базе, разбирая вещи экспедиции, обнаружили в сумке одного из погибших геологов три кристалла. Два голубых и один розовый. Прозрачные, что называется, чистейшей воды. Один из голубых кристаллов - небольшой, второй - очень крупный. Исследовали на скорую руку. Хотя кристаллы и резали стекло, но алмазами не являлись. Тогда, что это? "Неизвестные науке кристаллы",- ответили в лаборатории Корпорации. Камни были чертовски красивыми. Маленький голубой камень отдали на исследования, а большой голубой и розовый камни решили огранить. А роту десанта с десятком геологов - отправить на планету за кристаллами.

   Нет, конечно, Корпорации нужны были и медная, и никелевая руды, найденные геологами в этой злосчастной экспедиции. Но это требует множества людей и различной техники. На большую комплексную экспедицию только начали готовить документацию. Разработка начнется после оформления лицензии и прочих бумаг. Сейчас мы должны будем обследовать район пещеры и найти площадку для посадки больших транспортных кораблей. Главное - найти кристаллы. Потому, как слух о них просочился за стены Корпорации. Один видный ювелир, осмотрев эти камни, сказал: "О-о-о!".

   И уже обращались в Корпорацию с предложением выставить камни на аукцион за деньги немалые. Так что пахли кристаллы хорошими барышами. А где большие доходы - Корпорация ничего не пожалеет. В конце отчета стояла дата. Это был вчерашний день. Оперативно действует начальство.

   Я вернулся к начштаба, отдал отчет.

   - Когда надо вылетать?

   - Сегодня. Транспорт заправляется, оборудование и продукты грузят. Собирайте роту, получайте оружие и отправляйтесь.

   - Разрешите вопрос?

   - Слушаю.

   - Противник - кто или что?

   - Не знаю. Есть он или нет - тоже не знаю. Может быть, это какой-то несчастный случай. Мне приказали отправить роту - я исполняю. На месте разберетесь. Не первый день в десанте.

   Начштаба был зол. Во-первых, Донован умотал с экспедицией, оставив все базовые дела на своего штабиста. Во-вторых, как и все старые служаки, он меня недолюбливал. Он-то капитанские погоны надел в тридцать с лишним. А я - выскочка и любимчик Донована. И рота у меня лучшая в полку потому, что Донован подобрал мне хороших солдат. "Посмотрим, как ты с ротой Мертона управишься. При сержантах, которые вчера из училища",- наверняка, злорадно думал начальник штаба. Козырнув, я повернулся и вышел из кабинета.

   Найдя сержантов, командовавших взводами, приказал собрать роту на космодроме при оружии. Заскочил домой, переоделся в полевую форму. Покидал в сумку бритву, пару белья, кое-что из снаряжения. Подумав, бросил туда же учебник по тактике. Академиев-то мы не кончали. Приходилось заниматься самообразованием.

   Прошел в оружейку нашей роты. Хотел взять единственный плазмомет, но махнул рукой. Штатное вооружение, так штатное. А без меня мало ли куда вздумают погнать моих ребятишек. Конечно, мне спокойнее было бы со своей ротой. Но ребята, действительно, устали. Проходили два месяца в скафандрах. Все время приходилось палить в летающую и ползающую нечисть. И это при тяготении в полтора g. Пусть отдохнут. На полковом складе полно плазмометов, но не хотелось идти к начштаба с просьбой. Обойдусь автоматом.

   Зашел в штаб, забрал карты и документы. Завернул в офицерскую столовую, плотно поел. Нашел сержанта, летавшего в предыдущую экспедицию на эту планету, поговорил с ним. Поднялся на борт транспорта, познакомился с командой, проверил, все ли погрузили.

   Вылет был назначен на двадцать три ноль-ноль с тем, чтобы прибыть на место ранним утром. В двадцать два часа рота построилась возле транспорта. Представившись, медленно прошелся вдоль строя. Десантники все, как на подбор, рослые, крепкие парни. Если ты невысок ростом и худощав, тебя могут взять в десант лишь при условии наличия таланта. Или ты - суперснайпер. Или - сапер "от Бога". Или - прирожденный оператор. А уж физические кондиции тебе подтянут до твоего максимума. На учебно-тренировочной базе это умеют делать.

   Не было в здоровенных солдатах, стоящих передо мной какого-то внутреннего стержня. Моя рота строилась перед вылетом с осознанием того, что могут и не все вернуться обратно. Ребята шли на войну. И это - их работа. Пусть за всю экспедицию не будет сделано ни единого выстрела. Пусть шумят вокруг райские сады с пушистыми, ласковыми зверюшечками. Но напряженка схлынет только когда трап транспорта лязгнет об поле космодрома на родной базе. Профессионалы они все.

   А от этих так и веяло "расслабухой". Словно на пикничок собрались парни. Вот взводный мечтательно улыбается, закатив глаза на верхушку транспорта.

   - Сержант, мечтать дома, лежа в ванне будете,- рявкнул я на него. Улыбка из мечтательной стала смущенной. Ладно, пусть считают меня грубым хамом, лишь бы эти пацаны-мечтатели вернулись живыми. А ведь всего на пару лет моложе меня. Плохо стали инструкторы выбивать романтику из юных голов. Да и Мертон подраспустил свою роту. Хотя, когда у человека ноет запущенная язва, тут уж не до службы.

   Теперь традиционная речь отца-командира перед вылетом:

   - Что нас ждет впереди - не знаю. Этого никто не знает. Настраивайтесь на серьезную работу. Легкой жизни не обещаю. Но! Количество прилетевших на базу должно равняться количеству вылетавших. Нале-во! Бегом марш!

   Догадывался, что дай я просто команду на погрузку, пошли бы они к аппарели вразвалочку, нестройной толпой, переговариваясь и покуривая на ходу. Ничего, я научу вас свободу любить!

   - Быстрее, быстрее! Не десант, а коровы беременные!

   Ботинки дружно загрохотали по рифленому металлу. Вот это ближе к настоящей посадке в транспорт. А выгружаться вы у меня еще быстрее будете.

   Первые три дня полета все десантники лежат вповалку на койках. Едят мало и через силу. Так действует мощная комбинированная вакцина, которую каждому вкололи перед вылетом. Она предохраняет от всех известных болезней, начиная с насморка. И мобилизует силы организма на борьбу с неизвестными вирусами, которые могут встретиться на другой планете.

   К концу третьего дня, еще ощущая ломоту во всем теле, я занялся делом. Надо было приводить роту в нормальное состояние.

   Со своей ротой я такой проблемы не знал. На базе ребята не вылезали из тренажерных залов, тира, бассейна и спортзала. В экспедиции брали с собой эспандеры, гантели, складные мини-тренажеры. Тренажеров на транспорте всего три-пять штук. На них становились в очередь. Но можно обойтись и без тренажеров. В коридорах транспорта часто можно было увидеть десантников, спаррингующих друг с другом. Как положено - в шлемах, в накладках, в перчатках. Кто-то приседал с товарищем, сидящим верхом на плечах Кто-то отжимался от пола. Сто пятьдесят-двести отжиманий считались нормой.

  Пришедший в нашу роту оператор Мюррей, прекрасно управлялся со своими профессиональными обязанностями. Но, слабо развитый физически, мог отжаться не больше 10-12 раз.

   - Не расстраивайся,- сказали ему,- можешь отжаться сто раз за десять подходов.

   И Мюррей исправно, как и все остальные, отжимался. Без принуждения. Во время последней экспедиции все в роте увидели, что Мюррей отжимается сто раз за три подхода. После чего, Лимонадный Джо, сняв с пояса нож десантника, торжественно вручил его оператору. Раскрасневшийся и тяжело дышащий, но счастливо улыбающийся, Мюррей пообещал вскоре отжиматься за два подхода. А впоследствии, за один.

   Десантники роты Мертона не обманули моих ожиданий. На четвертый день полета, отойдя от укола, они принялись скучать. Шлялись бесцельно по кораблю, отвлекая команду от работы. Валялись на койках.

   Приказав всем построиться в узком коридоре в одну шеренгу, я объявил свою командирскую волю. По составленному мной графику, каждый должен в сутки ровно час прозаниматься на одном из тренажеров, установленных в спортзале транспорта. Сто отжиманий в день - в обязательном порядке. На транспорте есть компьютерный стрелковый тир - стреляйте, хоть до посинения. И не забывать ежедневно чистить и смазывать оружие. Кого увижу болтающимся без дела - пошлю чистить все туалеты на корабле.

   Полет до планеты занял две недели. К концу этих двух недель рота имела хорошую физическую форму. И командира-зануду.

   Процедура высадки проходила стандартно. Оставив транспорт на орбите, на двух десантных капсулах подлетели к месту, которое мне указал на карте сержант из предыдущей экспедиции. Мест для посадки, и вправду, было немного, кругом скалы, валуны, каменные осыпи. Высадившись и выгрузив все необходимое, мы огляделись

   Место для лагеря находилось в котловине, из которой был только один выход. Через глубокое и узкое ущелье. С одной стороны, хорошо - лагерь окружен скалами и охранять надо только ущелье. С другой, мы можем выйти из лагеря тоже только через ущелье. И если его завалит... Впрочем, бывали случаи эвакуации, когда десантная капсула зависала в воздухе и на нее поднимались по веревочной лестнице, бросая внизу тяжелое снаряжение.

   Лагерь разбили быстро. Палатки приходилось ставить на вакуумных присосках - вокруг голые камни. Ни окопов, ни колючки. Выложили из камней невысокую стенку напротив входа в ущелье. Вот и все укрытие.

   Взяв с собой десяток солдат, я пошел через ущелье. Ширина его была совсем небольшой, с трудом четыре человека в ряд пройдут. Длина ущелья - метров восемьсот. Без изгибов, прямое, как стрела. За ущельем лежало обширное каменное плато. Все усеянное валунами. Но валуны можно убрать. Тогда сюда сядут тяжелые транспортные капсулы. Построить станцию привода для автоматической посадки транспортов, убрать совсем уж неподьемные для нашей экспедиции валуны. И получится неплохой космодром на три-четыре корабля. Задача обустройства посадочной площадки оказалась совсем легкой. Завтра с утра брошу сюда два взвода и "крота". А сам со взводом схожу к пещере с кристаллами.

   Мимо нас, ловко лавируя между валунами, пробежал "паучок"-разведчик. Оператор в роте Мертона был старым, опытным профессионалом. С ним мне повезло. С другими - не очень. Дав команду возвращаться в лагерь, я неодобрительно смотрел, как солдаты бредут нестройной гурьбой. Автоматы у кого-то за спину закинуты, у кого-то на шее болтаются. Одна надежда на то, что здесь нет противника. А смерти в предыдущей экспедиции - цепь нелепых случайностей.

   Кстати, во время экспедиции в Ледовый пояс в роте Мертона было больше всего убитых и раненых. Тогда, среди общего числа потерь на это особого внимания не обратили. Ну, не повезло роте больше других. Теперь, глядя изнутри, я понимал, что боевая подготовка в роте - ни к черту. Площадку расчистим быстро и, если поход в пещеру не займет много времени, то, примерно через неделю, мы отсюда умотаем. Подтянуть роту мне не удастся из-за нехватки времени. Оставим пока все, как есть.

   Вернувшись в лагерь, поставил задачу на завтра всем четверым сержантам. Поглядев на небо, по которому ползли темные тучи, я приказал убрать все снаряжение в палатки и под навесы. Зачехлили пулеметы и станковые гранатометы. Тяжелые капли дождя стукнули по натянутому пластику и брезенту. Вскоре вовсю забарабанил дождь. Я с тревогой подумал, не затопит ли нас в глубокой котловине. Накинув дождевик, вышел из палатки. Струи воды стекали с гор, но, не задерживаясь в котловине, устремлялись в ущелье. Место, где мы расположились, имело уклон в сторону ущелья, так что беспокоиться не стоило. Не утонем. Часовой в дождевике сидел под навесом. Оттуда хорошо просматривался вход в ущелье. Я выгнал его из-под навеса. Объяснил, что надо следить не только за ущельем, но и за верхушками скал, окружающих лагерь. Под навесом их не видно. Мокни, голубь ты мой сизокрылый. А не нравится - иди клерком в офис. Там за шиворот не каплет. Велел командиру караульного взвода сменять часового через каждый час, на время дождя. Зашел под навес кухни-столовой. Пообедал с аппетитом. Прошелся по палаткам, где на резиновых матрасах, под которыми бежали струйки воды, сидели мрачные солдаты. Посоветовал всем, кто не боится промокнуть, сходить на обед. Сел под навес на табуретку, где недавно сидел часовой. Закурил. И с усмешкой смотрел, как, вжав головы в плечи, сбегались в столовую солдаты. Голод - не тетка. Лучше быть мокрым, но сытым. Генератор исправно жужжит. В каждой палатке есть обогреватель. Обсохнут.

   Через пять часов сильный дождь прекратился, но мелкие редкие капли еще падали с неба. Сутки на планете были раза в полтора длиннее земных и день шел непривычно долго. Зато за длинную ночь хорошо можно отоспаться.

   Утром я открыл глаза еще затемно. Включив свет, почитал книгу. Сходил в полутьме умыться. Прожектор, освещавший вход в ущелье, давал немного света и в лагерь. Моросил мелкий нудный дождь. Размяв мышцы небольшой физзарядкой, я направился к повару. Как и полагается хорошему повару, он встал до рассвета, включил лампочку под кухонным навесом и тихонько побрякивал посудой. Поздоровавшись с ним, я почти мгновенно получил кружку горячего черного кофе и пару бутербродов. Слегка перекусив, выкурил пару сигарет подряд. Предрассветные сумерки сменялись серым ненастным утром. Приготовив все для похода в пещеру, сходил на завтрак. Двумя бутербродами сыт не будешь. Плотно "заправился" кашей, выпил кружку молока. Одел бронежилет, застегнул шлем-сферу, повесил на плечо автомат.

   Оператор вчера вечером доложил, что в радиусе десяти километров "паучки" не обнаружили ни одной живой души. Но, порядок - есть порядок. Я шел впереди взвода. За мной - пятеро солдат. Шагах в двадцати за ними шли два геолога. Затем, с тем же разрывом в два десятка шагов топали две пятерки десантников. Еще два геолога. Две пятерки десантников, старавшихся соблюдать дистанцию. Замыкал растянувшуюся колонну командир взвода.

   По карте от лагеря до пещеры расстояние около пяти километров. По ровной местности - час ходьбы. Но из-за того, что приходилось обходить валуны, а то и небольшие скалы, попадавшиеся на пути, добрались к пещере через два часа. Остановились перед каменным зевом, за которым лежала густая тьма, скрывавшая от глаз все, что таилось впереди.

   - Значит, так,- бодро начал я, хотя внутри что-то тревожило. Впрочем, неизвестность всегда тревожит.

   - Значит, так,- повторил снова,- вхожу в пещеру с пятью солдатами. Осмотримся, позову по связи. Следом зайдут еще пятеро и два геолога. Остальные ждут у входа. Мы пройдем вперед, разведаем путь. Вернемся минут через тридцать. Если все в порядке, после небольшой передышки, пойдем в пещеру все, кроме сержанта Уэстли и пятерых солдат. Они останутся возле входа.

   - Ну, вот,- обиженно протянул Уэстли.

   - Что, не дали малышу конфетку? - ехидно спросил его я. И добавил более мягким тоном,- не переживайте, Джон, на вашу жизнь еще хватит моментов, когда придется идти первым.

   Включив небольшую лампочку, укрепленную на шлеме-сфере, и мощный фонарь, висевший на груди (руки должны быть свободны), я шагнул вглубь пещеры. Солдаты осторожненько ступали сзади. Возле входа дневной свет освещал ровный каменный пол, но далеко не проникал. Тьма неохотно расступилась перед лучами фонарей. Пройдя полсотни метров, решил оглядеться и повел фонарем вокруг. Мы находились в центре почти идеально круглой пещеры. Подняв фонарь вверх, с трудом увидел каменный свод. Пещера была небольшой, но очень высокой. А впереди чернел проход. Подойдя к нему, увидел, что он не очень велик. Примерно полтора метра шириной и метра два с половиной в высоту.

   - Вторая пятерка и геологи, ко мне,- скомандовал в микрофон. За спиной громко застучали ботинки приближающихся солдат.

   - Тише топайте, еще обвала нам не хватало,- рыкнул я на них.

   Один из геологов уперся лучом фонаря в потолок пещеры. "Гражданских-то более сильными фонарями снабдили",- подумал я ревниво. Внимательно осмотрев свод, геолог успокоил:

   - Практически - монолитный свод. Обвал исключен. Наверное, даже взрыв выдержит.

   Оба геолога принялись шарить лучами по стенам и полу пещеры.

   - Ну, кристаллов здесь никаких нет. Голый камень. Это что, проход дальше? Надо идти туда,- вынесли они свой вердикт. Я хотел отдать команду двигаться вперед. Но что-то удержало от этого шага. Все-таки, интуиция существует. У людей опасных профессий она развивается до сверхестественной. Я посветил фонарем в проход. Длина его составляла метров двадцать. Из-за небольшой ширины прохода не удалось разглядеть, что скрывается за ним. Похоже, следующая пещера. Не меньше, а больше той, в которой мы стояли. Потому что луч фонаря не достиг противоположной стены. А, может быть, проход вел в более широкий коридор. И тут, в свете фонаря, я увидел, как с потолка прохода струйкой ссыпался мелкий песок, образовав на полу небольшой ровный конус. Лазанием по пещерам (то бишь спелеологией) я никогда не занимался. Опыт ползания под землей был чисто теоретический. Только не нравился мне этот песочек. И проход не нравился. Что за ним прячется что-то нехорошее, я не ощущал. Опасность таилась в самом проходе, как если бы он был заминирован.

   - Я сейчас пройду через этот проход. С другого конца, если все в порядке, мигну фонарем. Входить будете по одному. Один идет по проходу, остальные ждут пока он дойдет до конца. Только тогда, и не раньше, в проход зайдет следующий. Все поняли?

   Движимый чем-то безотчетным, я снял с плеча автомат и протянул его ближайшему солдату. Медленным шагом вошел под низкий свод. За спиной стояла такая напряженная тишина, что было слышно, как сопит один из солдат. Мое состояние тревоги передалось и другим. Нервы натянулись, как струны. Но, не останавливаясь, спокойным бесшумным шагом я дошел до середины тоннеля. До сих пор не знаю, что-то услышал или что-то почувствовал. Это было из области паранормальных явлений. Мозг и тело сработали на автоматизме, за гранью сознания. Бешенным рывком кинулся вперед, Запнулся обо что-то. Выставив скрещенные руки перед собой, сделал кувырок через голову и по инерции пробежал несколько шагов, уже находясь за пределами тоннеля. Это были те микросекунды, которые растягиваются в минуты. Хорошо, пусть лучше смеются над своим командиром, чем...

   Никто не смеялся. Потому что позади бухнуло, грохнуло, ухнуло. Пелена тончайшей пыли окутала меня. Пыль полезла в глаза, в ноздри. И стала медленно оседать.

   Прохода не было. По его контуру тянулась тонкая паутинообразная трещина. Туда не войдет даже кончик лезвия ножа. Как будто кто-то долго и старательно подгонял каменную пробку и плотно закупорил ею тоннель.

   - Второй, я - первый. Отзовись,- стараясь говорить как можно спокойнее, произнес в микрофон. В ответ - тишина.

   - Второй, ответь первому,- почти выкрикнул я и эхо гулко отозвалось где-то наверху. Посмотрел на индикатор микрофона. Крошечная лампочка горела ровным зеленым светом. Ну, не могут двадцать метров каменной породы прервать радиосвязь. Даже, если засыпало всю первую пещеру до самого выхода из нее, все равно Уэстли бы откликнулся. Не экранирована же эта пещера! Вот фонарь освещает обычный камень а не алюминиевую фольгу. Еще пару раз попытавшись установить радиосвязь, я вздохнул, присел на корточки и закурил сигарету. Воздух был довольно свежим, после того как пыль осела. Похоже, я нахожусь в громадной пещере. Извечный вопрос от дяди Коли Чернышевского. Ждать пока выручат? Без радиосвязи - дело сомнительное. Не зная завалена первая пещера или нет. И не имея возможности сообщить о том, что жив. Геологоразведочные роботы бурят, самое большее на 15 метров в глубину. Тяжелая техника прибудет не раньше, чем через два-три месяца. Прорвутся сюда, чтобы полюбоваться моим иссохшим скелетом. Если взрывать породу сейчас, то выгребать ее, кроме как вручную, нечем. Да и сможет ли наш сапер точно все рассчитать?

   Выбираться самому? Куда? Была бы карта здешних подземелий, был бы и шанс. Но попытаться найти выход придется. Не сидеть же, сложа руки, и оплакивая свою горькую судьбину. Умереть всегда успею. Пока есть силы, будем взбивать сметану в масло (см. притчу о лягушке, упавшей в горшок со сметаной).

   На поясе фляга с водой, нож, "Кольт" с запасной обоймой, две ручных гранаты. Аккумуляторов в нагрудном фонаре и в фонаре на шлеме хватит на три месяца. За это время успею сдохнуть или от голода, или от жажды. В набедренных карманах лежит сухой паек - четыре плитки пеммикана - сушеного мяса, перемешанного с изюмом и орехами. Можно растянуть на неделю. Потом, если не научусь глодать булыжники, наступит голодная смерть. Но воды во фляжке на неделю не хватит. От силы дня на три-четыре. Так что в запасе у меня не более четырех дней. Ну, пяти. Что еще имеем? Пачка сигарет с зажигалкой. В карманах бронежилета - два магазина к автомату. Которого сейчас нет. Выкинуть ненужный груз? Тут запротестовало все мое десантное естество. Патроны выбрасывать?! Да, бывают случаи, когда за половину "рожка" полцарства отдашь! А то и целое! Десяток патронов, порой, решает вопрос: жить или не жить? Нет, попру с собой. Погоды такой груз не сделает.

   Все. Нечего рассиживаться. Потопали, время не ждет. Главное - правило левой руки. Если хочешь выйти из лабиринта, иди, все время касаясь стены левой рукой. И выйдешь. Я не стал стирать пальцы левой руки о камень стены. Просто шел, освещая пол перед собой и стену слева от себя. Изредка останавливался, светил вправо. Ничего примечательного не видел. Каменный пол, крупные и мелкие камни. Глазу зацепиться не за что. Когда прошел около километра, в душу вполз страх. А что, если эта пещера имела единственный выход - через заваленный тоннель? Тогда - ложись и задирай лапки кверху. И, спасая меня от тихой паники, стена круто повернула влево. Этот выход из пещеры был "шикарным" - метров десять в ширину и немерянной высоты. Может быть, поискать еще выходы? Обругал себя: "Какого черта?! Какая разница, где блуждать? Не нарушай правило.". И спокойно пошел по проходу. Он то сужался , то расширялся, будучи довольно длинным.

   Вот и следующая пещера, небольшая и невысокая. Снова каменный коридор. Снова пещера. Камни, камни, камни. Галерея пещер была бесконечной. Я все шел и шел вперед вдоль левой стены. Через три часа ходьбы устроил первый привал. Сделал маленький глоток воды из фляжки. Выкурил сигарету. Пеммикан не тронул. Похвалил себя за то, что перед выходом из лагеря, не страдая снобизмом, набил желудок солдатской кашей. Есть пока не хотелось.

   Заканчивался второй трехчасовой переход. Идти до привала оставалось пять минут. Фонарь, скользивший лучом по стене, описал дугу, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. При этом ни на секунду не оторвался от стены. Прохода не было. Тупик. Я не завыл, не выругался, не рвал на себе волосы. Повернув в обратную сторону, зашагал, по-прежнему не отходя от левой стены. Через пять минут сел и, сделав глоток воды, закурил. Не надо отчаиваться. Может, это и не последний тупик на пути. Может, весь мой путь - тупиковый. Тщательно погасив окурок, хотя гореть тут было нечему, двинулся дальше. Через два часа ходьбы стена пошла влево, под углом градусов в семьдесят пять. Значит, я пошел в сторону от прежнего пути.

   Сделав шесть трехчасовых переходов, стал устраиваться на ночлег. Съел четверть плитки концентрата, запил парой глотков воды. Лег на голые камни, подложив руку под голову. Заснул моментально, спал крепко, без снов. Через восемь часов запищал будильник в наручных часах. Я встал, потянулся, размял затекшие во сне мышцы, позавтракал четвертью плитки и двумя глотками воды. Выкурил сигарету. Оставалось три дня.

   Второй день ходьбы никаких результатов не дал. Все те же каменные стены, пол и потолок. Плитка пеммикана, пять сигарет, четверть фляжки воды. Надежда таяла, но была жива.

   День третий. Зарядка, "завтрак", сигарета, ходьба. Ноги побаливали, тело слегка ныло, требуя полноценного отдыха. Без бронежилета, без берцев, без пояса с кобурой. Голод и жажда начинали напоминать о себе. Но на такие мелочи внимание можно не обращать. Трехчасовой переход, передышка, еще переход. Все, как вчера. Единственное отличие - стали попадаться кристаллы. Те самые, из-за которых я и блуждал по пещерам третьи сутки. И голубые встречались, и розовые. Правда, довольно редко. И небольших размеров. Кроме голубых и розовых, видел камни и других цветов. Фиолетовые, синие, малиновые, красные. Они располагались то кучками, то поодиночке. Почему-то я их аккуратно обходил. Не то, чтобы боялся попортить об них обувь; не то, чтобы берег их для Корпорации. Не хотелось красоту топтать. Мне метром больше пройти, метром меньше - без разницы.

   Когда я отдыхал после четвертого перехода, в гробовой тишине, царившей в этих бесконечных пещерах, послышался слабый звук. Будь я проклят, но это журчит вода! Пошел на звук и минут через пять увидел струйку воды, стекающую по стене. Затем вода струилась по желобку, вымытому в камне за неведомое количество лет. И исчезала в трещине на полу. Меня не потревожили мысли: а пригодна ли вода для питья; нет ли в ней каких-либо вредных примесей, микробов? С наслаждением выпив всю оставшуюся во фляжке воду, я подставил горлышко под струю. Вода ледяная. Рука с трудом удержала фляжку, обжигающую холодом. Ну, теперь-то еще дня четыре побарахтаемся. А то и больше.

   Но принцип "аверса-реверса" остался. У каждой монеты кроме "орла", есть и "решка". Отошел я на полтораста шагов от живительного источника, впервые за два дня не испытывая жажды. И тут погас фонарь, висевший у меня на груди. Полчаса я бился с ним, используя весь арсенал своих небогатых электротехнических познаний. Аккумуляторы местами менял, контакты отгибал, лампочку выкручивал-вкручивал. Все без толку. Можно фонарь выбрасывать. Но я забросил ремешок фонаря на плечо. Пусть на базе разберутся, почему фонарь вышел из строя. Чтобы в дальнейшем такого не повторялось. "Ха-ха,- сказал сам себе,- а попадешь ли ты на базу?".

   Тоненький луч из фонарика на шлеме освещал дорогу. Но, чтобы держаться левой стены, приходилось все время крутить головой. В одной из пещер, где весь пол усеян торчащими, как зубы дракона, острыми камнями, я споткнулся. "Только бы колени не разбить",- подумал, падая. Колени остались целы. А вот шлемом ощутимо приложился об каменный выступ. Шлем рассчитан и на более сильные удары. Но раздался хруст раздавленного стекла и очутился я в сплошном мраке.

   Полная "веселуха", господа! Дожидаться пока глаза привыкнут к темноте, не имело смысла. Это происходит там, где есть хоть совсем слабые и отдаленные источники света. А в чернильной темноте все равно ничего не углядишь. Скорость моего передвижения упала в несколько раз. Приходилось ощупывать ногой перед собой пол и только после этого делать шаг. При каждом шаге надо коснуться рукой стены. Такой черепаший темп движения выматывал больше, чем быстрая ходьба. С облегчением я устроился на ночлег.

   " Утром", после сна, не встать. Будильник на часах пронзительно верещал. А мне не хотелось открывать глаза. Кроме гнетущей тишины, вокруг будет сплошная темнота. Да. У меня уравновешенная психика. Но я не робот-андроид. Эмоции имеют место быть. Другое дело, что я умею их подавлять. А сейчас они рвутся наружу. Нас готовят в десанте ко многому, но к такому... "Хватит канючить и жалеть себя! На счет "три" - поднимаешься".

   В обед съел последние полплитки пеммикана. Растягивать по крошке не стал. Не наш это метод. Выкурил предпоследнюю сигарету. И зашагал вперед, не ощупывая дорогу ногой. Уже все равно. Чему быть - того не миновать. Если внезапно полечу в пропасть - значит, судьба такая. Третьего не дано. Или найду выход, или сдохну в этих пещерах.

   Ну, что я говорил?! "Смелого пуля боится, смелого штык не берет!". Иду себе бодрым шагом и не падаю. А вот и огонек впереди. Стоп!!! Огонек!!! Это не "глюк". Я хожу по пещерам всего четвертые сутки. Если бы пятнадцатые-двадцатые, может быть, что-то и примерещилось. Это не плод буйной фантазии.

   Я быстро зашагал, почти побежал. И секунд через двадцать оказался возле огонька. Кристалл излучал слабый, тусклый желтоватый свет. Он почти ничего не освещал вокруг. Но в кромешном мраке, царившем вокруг, не заметить его было нельзя. А впереди замаячил такой же желтоватый огонек. Подойдя к нему, я увидел и третий. Не оставалось сомнений - эти огоньки отмечали путь. Куда? Да, какая разница! Все равно иду в неизвестность, так хоть по указателям. Куда-то да выведут.

   Миновав десятка полтора таких "маячков", вошел в гигантскую пещеру. Оглянувшись назад, увидел, что огоньки позади меня погасли. Зато в пещере загорелись десятки таких же крошечных светильников, давая мягкий, приглушенный свет. Освещали они не всю пещеру, а лишь определенную часть ее. Туда я и направился. На ходу потихоньку расстегнул кобуру и снял с предохранителя пистолет.

   Почувствовал, как будто микроскопические теплые лапки пробежали под шлемом по коже головы, как бы слегка взъерошив волосы. "Не надо беспокоиться, мы вас не тронем, если вы нас не тронете". Голос явно женский, мягкий и тихий. Кто же это? Голос шел не извне, слова раздавались в мозгу, но создавалось полное впечатление того, что я его слышу.

   Приблизившись к месту, тускло освещенному двойным кольцом "светлячков" я увидел огромное скопище кристаллов. Голубые, розовые, очень крупные и чуть поменьше. В самом центре находился гладкий, отшлифованный до зеркального блеска усеченный каменный конус. Идеально правильной формы. Высотой сантиметров двадцать пять-тридцать. На его вершине переливался гранями, отражая свет, идущий от светильников, большой розовый кристалл. Не менее чем в три раза превосходящий по размерам самый крупный из кристаллов, окружавших конус. Не знаю уж, сколько в нем было карат, я не ювелир. Но размером, примерно, с баскетбольный мяч.

   - С вами говорит правительница гор. Мне подвластны все горы на этой планете,- произнес все тот же женский голос.

   Я понял, что он исходит от самого большого кристалла, того, который на конусе.

   - Я весь внимание, ваше величество,- сказал я, как можно почтительнее, негромким голосом.

   - Да, пожалуй, у вас меня назвали бы королевой. Постараюсь говорить только по существу. Мои советники, можно это назвать королевским советом, решили оставить вас в живых. Хотя, не скрою, кое-кто выступал за то, чтобы лишить вас жизни. Дело даже не в том, что не захотели оставлять в пещере гниющую органическую массу. Мы внимательно следили за вашим поведением. Вы не оставляли после себя мусора. Не повредили ничего и никого вокруг.

   И это была правда. Я даже окурки от сигарет аккуратно прятал в карман. Надеясь свернуть из них одну самокрутку напоследок.

   - Внимательно выслушав всех членов совета, я приняла решение,- продолжала королева. - Оно основывается на самом главном - лично мне вы очень даже симпатичны. Это не логично. У правителя не должно быть симпатий и антипатий. Но я - женская особь, а женщинам свойственны маленькие слабости. Поэтому сейчас вы пойдете по дороге, обозначенной светильниками и выйдете из пещер. Вас проведут к ближайшему выходу. Вы должны одно передать своему правителю: на нашей планете не будет других хозяев, кроме нас. Если вы вздумаете еще раз высадиться на этой планете, все ваши люди погибнут. Это не пустая угроза. Мы можем управлять своей планетой, как нам заблагорассудится. Вы все поняли?

   - Да, ваше величество. Я обязательно в точности передам ваши слова моему начальству.

   - Что ж, ступайте. Я знаю, что вы, белковые организмы, слабы и недолговечны. Вам надо успеть выйти из пещер, пока вы еще сохраняете силы.

   Я отвесил королеве низкий поклон.

   - Благодарю вас, ваше величество. Прощайте. Желаю вам всего наилучшего. Простите, ваше величество, я простой солдат и придворному этикету не обучен.

   - Я чувствую, что вы честны и открыты. В вас нет зла,- голос королевы стал ласковым.- На прощание мне хотелось бы чем-нибудь вас наградить. Щедро, по-королевски. Пройдите туда, куда укажут светильники и возьмите столько, сколько сможете унести. Потом возвращайтесь сюда, я хочу узнать, останетесь ли вы довольны моим подарком.

   Цепочка огоньков повела меня в другую пещеру. До сих пор мне встречался только ровный каменный пол. А здесь, в пещере, в огромном углублении были насыпаны кристаллы.

   - Это место захоронения моих подданных. Тех, кто не благородной чистоты. У нас нет такого отношения к умершим, как у вас. Так что не стесняйтесь, берите, сколько угодно. Вы даже поможете нам, освободив место для других.

   Я взял в руку пригоршню камней. Даже при тусклом свете было видно, что это не прозрачные голубые и розовые кристаллы. У камней была густая темная окраска. Я набил полностью все карманы. С десяток кристаллов влезло в кобуру. Вынув из разгрузки автоматные магазины, засунул их за ремень. А освободившиеся карманы нагрузил битком кристаллами. Наконец, снял с себя шлем и доверху насыпал туда камней. Все. Выше головы не прыгнешь. Сколько могу унести - взял.

   Вернулся в "тронный зал". Набитые карманы мешали при ходьбе. Со вздохом, я сказал королеве:

   - Мне не хочется, чтобы вы считали меня жадным, ваше величество. Для себя я бы взял десять-двадцать камней. Но..,- запнулся, не зная, как объяснить попонятнее.

   - Не надо подыскивать слова. Я все понимаю. Эти камни вы взяли для других людей.

  Подойдите поближе.

   Перед каменным "троном" была узенькая дорожка, свободная от кристаллов. Только-только ногу поставить. Я подошел почти вплотную к королеве.

   - Видите темные камни, которые лежат возле меня. Возьмите один из них. Это лично вам на память о нашей встрече. Согрейте камень своим теплом и он исполнит ваше пожелание, касающееся камней, гор, скал. Будьте с ним осторожны. Сначала научитесь им правильно управлять. Все. Вы можете идти, Мы не увидимся более. Прощайте.

   Я положил гладкий овальный камень в шлем, поверх кристаллов. Больше некуда.

   - Прощайте, ваше величество. Дай вам Бог, всего, чего пожелаете.

   Кланяться я не стал - тогда из нагрудных карманов посыпались бы камни. Козырнул королеве. Пошел на свет маячков, уже протянувших редкую цепочку к выходу из пещеры. И не стал оглядываться. Уходя - уходи. Но долго еще вспоминал потом тихий голос королевы, от которого веяло какой-то печалью.

   Миновав пещеру, соседствующую с "королевской", я услыхал еле слышный шепот. За дни пребывания в полной тишине, слух мой обострился. В другое время я, быть может, этого шепота и не услышал.

   - Простите, что отвлекаю вас. Не могли бы вы остановиться на несколько мгновений?

   В недоумении я встал на месте.

   - Я знаю, что наша королева отнеслась к вам очень благосклонно. Счастливец, вы видели королеву! - Шепот стал громче. Слова теперь хорошо были слышны. - Мне известно, что королева сделала вам подарок. У меня нет таких возможностей, как у нашей повелительницы. Но мне бы очень хотелось, чтобы вы приняли мой скромный дар. Я укажу вам дорогу.

   В стороне от светильников-указателей вспыхнул маленький огонек. Мне удалось разглядеть небольшой голубой кристалл. От него крошечные огонечки вытянулись в короткую линию. Сделав три десятка шагов, у последнего огонька я увидел кучку кристаллов.

   - Я еще очень молод. Не скоро окажусь при королевском дворе. И богатства, и знания мои пока ничтожны. Но не откажитесь принять мой дар.

   Не хотелось обижать малыша, но куда же я запихаю его камни? Места для них нет, разве что, во рту. И тут меня осенило. Открыв фляжку с водой, я залпом допил воду и набил флягу камнями по самую крышку. Мне не было видно, что это за камни, уж слишком скудным было освещение. Пролезли в горлыщко фляжки и ладно.

   - Я знаю, что королевский подарок предназначен не только вам. Но поклянитесь мне, что мои камни достанутся вам одному. Такова моя воля,- в голосе слышалось и почтение, и горделивость.

   - Клянусь,- торжественно и серьезно сказал я.

   - Я вам верю. Прощайте, вам надо спешить.

   И я вернулся к светильникам, ведущим к выходу. Идти было неудобно. Камни мешали при ходьбе. Выход оказался не близко. Когда я посмотрел на подсвеченный циферблат часов, оказалось, что иду без перерыва пять часов. Теперь я понимал, почему меня поторапливали идти. И боялся остановиться для передышки - вдруг указатели пути погаснут. Через восемь часов они и погасли. Взгляд мой был прикован к светильникам, горевшим на полу. И когда они перестали светить, я поднял глаза.

   Впереди различим был сумеречный свет. И в лицо мне пахнуло свежим воздухом. Подойдя к самому выходу из пещеры, увидел, что "на улице" идет дождь. Садиться не рискнул. Опасался, что не смогу встать. Стоя, выкурил последнюю сигарету. Шагнул под холодные капли дождя. Никогда в жизни так не радовался, оказавшись под дождем. Оглянулся назад. Входа в пещеру не было. Ровная стена камня. Ну, что ж, так и должно быть.

   День, похоже, близился к концу. Так и не перевел я часы на местное время. Подумал, что до лагеря, возможно, идти не один десяток километров. Сколько я протопал за четверо суток? Рацией не пользовался, значит, батарея не села. Сейчас свяжусь со своими, оператор меня запеленгует и скажет, куда идти. Но связываться не пришлось. Метрах в трехстах справа увидел навес, под которым стояли буровые роботы. Возле них суетились геологи, а десантники спрятались под навесом от дождя. При виде меня, возгласы раздались в широком диапазоне. От удивленных до восторженных. От громкого вопля: "Командир!", до тихого: "Ну, ни хрена себе".

   Оказалось, что все уже подготовили к взрыву в пещере. Геологи смущенно объясняли, что порода в пещере - сверхкрепкая. Извели почти весь запас буровых коронок, а углубиться смогли только на шесть метров. При том, что работали круглосуточно, установив в пещере прожектор.

   Уэстли, который в мое отсутствие принял командование ротой, радовался больше всех.

  Он взволнованным голосом доложил, чем они занимались эти дни. А потом протянул мне небольшую плоскую фляжку.

   - Виски?

   - Обижаете, командир. Чистый медицинский. Эй, дайте воды капитану!

   - Не надо. Лучше сигарету.

   Я сделал из фляжки немаленький глоток. Огненный шарик прокатился по горлу. Затянулся предложенной сигаретой. Уэстли восхищенно смотрел на меня.

   - Я бы так не смог.

   - Проведешь четверо суток в каменных стенах - сможешь. А, черт, у вас-то здесь только два дня прошло. Я по земным часам сутки отмерял.

   Из пещеры извлекли взрывчатку. Убрали навес. Двинулись в лагерь. Кристаллы, которые я вынес из пещеры, пересыпали в ящик геологов. Теперь, при свете, я получше их разглядел. Все они были огранены. Все почти одинакового размера - с грецкий орех. Только фиолетовые и синие камни немного крупнее, чем малиновые и красные. Всего набралось примерно с полтысячи штук. Что ж, чем их меньше - тем они уникальнее. Камень, который я взял возле королевского трона, походил на обычный голыш - темный, ничем не примечательный камень. Я спрятал его себе в карман.

   Скорость передвижения буровых роботов небольшая и шли мы медленно. Дождь успел прекратиться. Вот, наконец, и вход в ущелье, ведущее к лагерю. Я с удовлетворением отметил, что площадка перед ущельем от валунов очищена. Хотя, в свете заявления королевы кристаллов, она вряд ли понадобится. Оставив позади роботов, сопровождаемых геологами и десантниками под командой сержанта, я быстро пошел в лагерь. Со мной шли два десантника. Они несли ящик с кристаллами. Мне не терпелось рухнуть на койку.

   Упрятав кристаллы под надежный замок на складе, я кинулся на кухню. Пока пил мелкими глотками свежевыжатый яблочный сок, повар сварил мне жиденькую овсянку. После четырех "разгрузочных" дней, я не рискнул набивать желудок пищей.

   Перекусив, направился к своей палатке. Сейчас разденусь и буду спать до завтрашнего утра. А утром начнем собираться в дорогу домой. Отдав Уэстли необходимые распоряжения, я уже предвкушал крепкий сон. Ноги гудели. Отдых мне необходим. Или плюнуть на все, объявить срочные сборы и отсыпаться на транспорте? Нет, день заканчивается, а погрузка в капсулы займет немало времени. Одних роботов буровых грузить...

   "Стой, кто идет!?" Громкий оклик часового ухо выделило из привычного лагерного шума. А ведь я только что присел на кровать, чтобы расстегнуть застежки на ботинках. Чертыхнувшись, выскочил из палатки. К часовому уже бежал сержант Мартинс. В нескольких метрах от часового маячили три темные фигуры. Слава богу, вроде бы, человеческие. Неожиданная инспекция из Корпорации? Конкуренты из Синдиката? Так с ними есть соглашение. Они никогда не полезут в наши "владения" без спроса.

   Подойдя вплотную к часовому, можно было хорошо разглядеть незваных гостей. Камуфляж, бронежилеты, автоматические винтовки. Никаких эмблем и знаков различия. У двоих на головах обычные пехотные каски. У третьего, похоже, главного, голова повязана платком.

   - Позови командира,- в голосе "платка" звучал металл. Привык командовать.

   - Здесь командир,- откликнулся я, не представляясь. Пока не пойму, с кем имею дело, это ни к чему.

   - Я - Морни. Черный Морни. Это о чем-то говорит?

   Из оперативной информации я знал, что Черный Морни - искатель приключений, бывший военный. Стал космическим рейнджером, а затем сколотил банду. Если совсем попросту - пират, грабитель. Но показывать свою осведомленность мне не хотелось. Тем более, что следовало сразу поставить хама на место. Уж очень наглым и вызывающим был его тон.

   - Не доводилось слышать. А почему черный? На негра, вроде бы, не похож?

   От моих равнодушно-спокойных слов Морни аж затрясло. Перекосило. Но, дело, есть дело. Ему пришлось сдержаться, хотя и далось это нелегко.

   - Вы надолго здесь? - спросил он, стараясь быть вежливым.

   - Нет, завтра улетим. Оставляем планету в вашем полном распоряжении.

   - Ага, ага... Значит, то, за чем вы прилетали, уже при вас?

   - Все наше при нас. Чего и вам желаем.

   - Ну, чтобы наше было при нас, вам необходимо поделиться.

   - Не понял. Чем поделиться?

   Терпения Морни хватило ненадолго.

   - Слушай сюда, детка. Тут со мной три сотни бывалых ребят при оружии. Но даже не это главное. Позади вас, на горе, стоит моя минометная батарея. И мы можем засыпать эту ямку минами очень быстро. Мало кто уцелеет. Однако, превращать десант Корпорации в своего врага мне бы не хотелось. Мы вполне можем разойтись по мирному. Вы, всего лишь, отдадите нам половину добытых кристаллов. Ваше начальство ведь не знает их точное количество? Вот и отсыпьте нам. А мы вас отпустим живыми и здоровехонькими. Еще и ручкой помашем на прощание.

   - А если не поделимся? В бою один десантник пятерых стоит. Вам двухсот человек не хватает для равновесия сил.

   - Ты забыл про минометы. А ущелье простреливается насквозь. До нас, в лучшем случае, доберется человек тридцать. И то, если вам сказочно повезет. Так что у меня десятикратное превосходство. Скорее всего, все вы останетесь в этом ущелье. А нам достанутся все камушки.

   - Но, что вам мешает самим набрать кристаллов?

   - Э-э-э! Самый умный, да? Их ведь еще найти надо. На это может не один день уйти. А, может, вы все камни загребли и больше не осталось. Нет уж, лучше вываливайте все камушки, поровну поделим и разбежимся. Сроку вам на размышление - два часа. После чего открываю огонь из минометов.

   - Два часа мало. Мне надо связаться со штабом Корпорации. Пока там главного найдут, пока решение примут. Давай уж до утра отложим. Ночью нам все равно не улететь. Утром придете и заберете свою долю. Не знаю, дадут ли добро на половину камней, но вам и четверти хватит до конца жизни.

   - Ты так не шути, парень. Я сказал - половину. Сначала убедимся, что ты все камни выложил, потом будем делить. Конечно, если вы нагребли столько, что нам нашу долю не унести будет, то возьмем поменьше,- захохотал Морни. Его подчиненные подобострастно хихикнули.

   - Ладно,- вздохнул Морни,- что-то я сегодня добрый. Дам вам время до утра. Сколько у вас палаток на складе?

   - Две запасных десятиместки,- ответил я, еще не понимая, куда он гнет.

   - И пятнадцать палаток установлено. Значит, вы сюда должны сейчас принести семнадцать вакуумных насосов. Со шлангами.

   Этот черт разгадал одну из моих задумок. Котловину окружали гладкие стены. Но, при помощи вакуумных присосок для палаток, ничего не стоило подняться по любой каменной стене. Они вполне выдержат вес человека. Затем сбросить вниз веревки, по которым рота поднимется на скалы. Не прост был Морни, ох, не прост!

   Мы покорно поставили возле их ног все вакуумные насосы. Морни отдал приказ сопровождавшим его бандитам. Те быстро отнесли насосы к входу в ущелье.

   - Генри и Хинкс останутся на часах у входа в ваш лагерь. Сверху за вами следят с батареи. Так что никакой лишней суеты в лагере. Вы под контролем. И любое наше сомнение в вашем поведении, вызовет минометный огонь. Мы и ночного боя не боимся. В ущелье только слепой промахнется. А уж три сотни стволов...

   Я кивнул. Мы были прижаты к стенке. Спасти нас могла только черезвычайная осторожность. И хитрость. Война - путь обмана, говорили древние. Не дал бы я, на месте Морни, отсрочку до утра.

   Морни ушел. До заката оставалась пара часов. Подойдя к оператору, я увидел, что он обматывает металлические лапки "паучков" обрывками своих футболок. Ну, этого учить не надо. Он и без меня свое дело знает.

   - Келли, можете настроить связь так, чтобы за пределами лагеря нас не могли подслушать?

   - Увы, командир. Радиоволны все равно разбегутся. Постройте роту на вечернюю поверку и объясните все голосом, отключив микрофон. Так надежнее будет. Как стемнеет, я запущу паучков к ним в лагерь. Глянем, что у них и как. Надеюсь, они не очень оснащены техникой подслушки и наблюдения.

   Я выстроил роту. Все были без шлемов, согласно приказу. До часовых Морни мог донестись звук моего голоса, но слова они не разберут. Сначала, громко, чтобы бандиты слышали, произвели перекличку. Потом, понизив голос, я быстро, но негромко сказал:

   - Кто не расслышит - спроси соседа. По одному, с интервалом минут в пять, пройдите на склад и возьмите по десятку ручных гранат. Всем сидеть по палаткам. Ждите приказа. Разойдись,- последнее слово добавил громко,- всем ужинать.

   Ребята не подвели. Пока одни ужинали, другие потихоньку запасались гранатами. Потом поменялись ролями.

   Ночь упала на лагерь. Прожектор не включали. Вместо одного часового, напротив ущелья стояли трое. Врач сидел в палатке, где кроме него жил оператор и сержант Уэстли. Узнав, что мне надо, врач без лишних вопросов достал двадцать шприцев и наполнил их. Аккуратно сложив шприцы в карман бронежилета, я вышел на свежий воздух. Прошел в свою палатку и пару часов читал учебник по тактике. Потом отложил книгу. Пора.

   Дождя не было. Но обе луны плотно затянуты тучами. Темень стояла беспросветная. Блуждания по пещерам обострили мое ночное зрение. Смутно, но я различал наших часовых, притаившихся за стенкой, сложенной из камней. И края котловины. Если батарея расположена точно напротив входа в ущелье, то надо взять левее. Четыре миномета - это двенадцать человек, по трое в расчете. Плюс командир и еще пара человек. Шприцев должно хватить.

   Так. Опустив руку в карман, я обхватил ладонью гладкий камень. Стал согревать его своим теплом. Посчитав, что трех минут достаточно, отдал мысленный приказ.

   Чудес не бывает. Ну, значит это не чудо, а неизвестное науке явление. На верх котловины вела удобная, не очень крутая каменная лестница. Тихо-тихо я поднялся по ней. Снял с плеч тяжелую веревочную лестницу, свернутую в рулон. Неслышно ступая, дошел до часового. Он сидел, опершись о винтовку и дремал. Шприц вошел ему в шею. Тело мгновенно обмякло. Аккуратно я уложил рядом с ним винтовку, чтобы не брякнула.

  Нельзя расслабляться на посту, "приятель". Это чревато.

   Снял рацию у часового с пояса. Остальные минометчики спали, застегнувшись в спальниках. Шестнадцать шприцев опустели быстро. Надежно закрепив веревочную лестницу, я спустился вниз. Нагрел в руке камень и уничтожил каменные ступеньки. Там снова была высокая, гладкая стена.

   " Повелитель камней" работал на пять с плюсом. Можно было, воспользовавшись им, уничтожить всю шайку Морни в один момент. Но, ведь вернувшись на базу, придется писать рапорт. Свидетелей - сто человек. И отберут у меня замечательный камешек за здорово живешь. Станет имуществом Корпорации. Но королева-то вручила его мне. Так что, придется играть спектакль до конца. Как я поднимался из котловины не видел никто.

   Из палаток, по одному, бесшумно, потянулись к лестнице солдаты. Труднее всего было заставить подняться по веревочной лестнице штатских, геологов. Их почти втаскивали наверх. Но все удалось провести тихо и скрытно. Часовые Морни, возле ущелья, ничего не заметили.

   Длинная ночь сыграла нам на руку. К утру все было готово.В лагере ни одной живой души. До рассвета оставалось немного времени, когда на рации, которую я забрал у часового минометной батареи, замигал зеленый огонек. Это была стандартная армейская рация. Я включил ее на общую волну. И услышал голос Морни:

   - Шмуль и Жева, отходите в лагерь. Сейчас минометчики откроют огонь. Как бы вас не зацепило.

   Затем Морни вызвал батарею.

   - Это ты, Шип?

   - Нет, это Джон,- тихо ответил я. Голос искажается микрофоном рации до полной неузнаваемости. А Джоны почти всегда и везде есть.

   - Буди командира. Срочно.

   Взяв рацию командира минометчиков (покойных), я включил ее и, накинув на микрофон носовой платок, сонным голосом недовольно пробормотал:

   - На связи.

   - Подъем, Кемп. Открывай огонь из всех стволов по лагерю десанта.

   - Но... Они спят еще.

   - Делай, что тебе говорят. Я решил взять все камни. Следов не оставим. А, если взять половину, Корпорация нам все равно не простит. Так что молоти по ним, что есть сил.

   Рядом со мной было только пятеро десантников. Остальные рассредоточились вдоль всего ущелья, по обе его стороны. Нам пришлось споро открывать ящики с минами. Минометы были готовы к стрельбе, наведены на лагерь. Врач, оператор, геологи, повар кинулись помогать. И вот первая мина нырнула в ствол миномета. Хлопок. Внизу, в котловине - разрыв.

   - Палите, почем зря! Быстрее,- крикнул я и соседние минометы захлопали один за другим. Восьмидесятидвухмиллиметровые мины градом посыпались в котловину, разнося там все вдребезги. Ох, и достанется же мне за порчу казенного имущества! Ожесточенная пальба длилась минут тридцать. Запас мин подходил к концу.

   - Кемп, Кемп,- орал в рацию Морни,- что там у тебя?

   - Похоже, всех накрыли. Никакого движения. Все к чертовой матери раздолбали,- гордо доложил я.

   - Прекращай огонь. Мы входим в ущелье.

   Наш оператор уткнулся в свой компьютер.

   - Все идут в ущелье. Кроме Морни и еще троих. Первые - на середине ущелья. Последние - входят. Вошли все. Можно.

   - Рота, внимание! Гранаты! - Я кричал в микрофон во всю силу своих легких.

   Восемьдесят десантников кидали гранаты в ущелье непрерывно. Никуда не целясь. Дернул кольцо и кидай вниз. В ущелье спрятаться негде. За полминуты на триста человек обрушилось восемьсот гранат. Разрывы, свист и визг осколков слились в дикую какафонию. Вероятность выжить в этом аду, равнялась нулю. Никто и не выжил.

   Уэстли с десятком десантников спустились со скал по веревкам. И, как только в ущелье стали рваться гранаты, пятеро десантников ворвались на корабль Морни. Транспорт стоял в дальнем конце площадки, расчищенной нами и был пуст. Пилот, механик и штурман стояли возле Морни. Он побоялся послать в атаку столь ценные кадры. Уэстли с пятерыми десантниками взял в плен всех четверых. Морни попытался схватиться за автомат, но, получив пулю в правое предплечье, попытку оставил. Перевязали его и вместе с экипажем затолкали в транспорт.

   Десантники спускались с гор счастливые и гордые. Победили втрое превосходящего по числу противника и никто даже не ранен. А внизу их ждала нелегкая работа. Принялись грузить в корабль трупы из ущелья. Один взвод сворачивал наш лагерь. Обе десантные капсулы опустились на площадку возле транспорта Морни. Только к вечеру, с трудом, управились. Котловина и ущелье были чисты. Даже осколки мин и гранат, в основном, пособирали. Уставшие десантники отдыхали возле капсул. Ко мне подошел сержант Уэстли.

   - Погрузка имущества закончена, сэр. Что будем делать с Морни?

   - Пусть улетают.

   - Вот так просто возьмем и отпустим? Он же снова сколотит банду и опять возьмется за старое.

   - Будем надеяться, что не возьмется.

   Уэстли что-то недовольно буркнул и пошел к кораблю бандитов, снимать с постов часовых. Едва они присоединились к остальным десантникам, как транспорт Морни поднялся в воздух и стал быстро уменьшаться в размерах. Пока совсем не растворился в небе, непривычно чистом для этой планеты.

   - Келли,- позвал я оператора. Уэстли стоял рядом со мной. Подошедшему оператору был отдан приказ:

   - Как только они уйдут за вторую лунную орбиту - взрывайте.

   Уэстли ошарашено глянул на меня.

   - Так корабль Морни минирован?

   - А ты думал, что я оставлю эту мразь в живых? Закон обойдется с ним слишком милостиво. И заложить десяток мин проще, чем везти его на базу. А так, и на планете никакого мусора не оставили, и разобрались с бандитом по-своему. Я покурю. Командуйте посадкой, Джон.

   Все десантники сидели в капсулах. Уэстли отрапортовал:

   - С посадкой ОК, сэр.

   Я показал ему обе растопыренные пятерни:

   - Сколько раз сможете отжаться на пальцах?

   Не понимающий, чего от него хотят, Уэстли ответил:

   - Ну-у-у... Раз пятьдесят-то вполне.

   - Надо сто. Начинай.

   - Зачем?

   - Так, Джон, кто из нас сержант, а кто - капитан?

   Уэстли бодро отжался сорок раз. До пятидесяти дойти ему уже было труднее. Когда он отжался шестьдесят раз, я приказал:

   - Подогни мизинцы, отжимайся на четырех пальцах.

   Пыхтя, сержант сделал восемьдесят отжиманий. Осталось двадцать самых тяжелых. И тут я велел:

   - Подогни безымянные пальцы. Отжимайся на трех.

   Теперь каждое отжимание давалось с большим трудом. Я слышал, как скрипят зубы Уэстли.

   - Давай, давай. Еще четыре раза надо.

   Закончив упражнение, Уэстли остался лежать. Потом встал на четвереньки, медленно поднялся на ноги. Он тяжело дышал, пальцы дрожали.

   - Я объясню тебе, Джон, зачем ты это делал. Но не сейчас, а через два-три месяца. И я ж не зверь какой-нибудь, на двух пальцах тебя отжиматься не заставил.

   - Два месяца - это долго.

   - Привыкай терпеть, Джон. Это маленьким детям вынь да положи немедленно. Отдышался? Тогда пойдем в капсулу.

   Транспорт покинул орбиту планеты, у которой даже имени нет. Планета Љ14247 - вот как она зовется. Я не вспоминал с тоской и грустью ни королеву кристаллов, ни ее маленького подданного. Другая форма жизни, чуждая нам. Королева старалась говорить в рамках моих, человеческих понятий. А как там у них на самом деле...

   Уэстли все еще по-детски обижался на меня за сотню отжиманий перед вылетом. Но я передал ему командование ротой на время полета.

   Войдя в свою каюту, плюхнулся в кресло. Ну и умаялся же! Стал расстегивать ремень. На нем кобура с пистолетом, нож в ножнах и фляжка. Только тут я и вспомнил о ее содержимом. Отвинтил крышку, вытряхнул камни. Они были зеленого цвета различных оттенков. Большинство - темно-зеленого. "Похоже на изумруды",- подумал я. Размеры тоже были различными. И величиной с крупную горошину, и такие, что с трудом проходили в горлышко фляги. Равнодушно посмотрев на них, я ссыпал их обратно во флягу. Другого места не придумывал. Спать, спать, спать...

   Из беспробудного сна меня вырвал сигнал тревоги, разносившийся по транспорту. Моя каюта находилась рядом с постом управления, поэтому ровно через одну минуту я стоял возле капитана транспорта. Транспорт замедлял ход.

   - Неизвестный фрегат. Приказывают остановиться,- капитан из породы людей, из которых лишнего слова не выдавишь.

   - Почему неизвестный? - спросил я, еще не совсем придя в себя после сна.

   - Обычно, в таких случаях говорят, к примеру: "Патрульный фрегат "Изумруд", второй космофлот, капитан такой-то. А этот...

   "Транспорт "Бесстрашный", приказываю остановиться. В противном случае, через минуту выпускаю ракеты",- голос из динамиков внешней связи доносился четко.

   - У фрегата такого типа, помимо орудий, шесть ракетных установок. Две малых, две средних, две больших. Средние ракеты превратят нас в груду металлолома, крупные - разнесут на куски,- капитан перевел рукоятки двигателей на "Стоп", затем дал задний ход, чтобы погасить инерцию корабля. Транспорт замер на месте. На транспорте была парочка орудий небольшого калибра, как и на всех "Бесах" (малые транспорта "Бессмертный", "Беспокойный", "Бестрепетный" и т.д.), но против такого противника, как фрегат, они были бессильны. В лучшем случае, сделают несколько несерьезных дырок в борту.

   - Двигатели не глушить,- распорядился по внутрикорабельной связи капитан.

   - Сколько времени до точки джампа? - спросил я его.

   - Полчаса. У них скорость в два раза больше нашей. Да и от ракет не убежишь. Подходят. Сейчас узнаем, чего хотят.

   На оптическом экране увеличивался в размерах приближающийся фрегат. Вот он повернулся бортом и стали видны цифры на борту. 38. Но перед тройкой была недавно и небрежно закрашена какая-то цифра. Еще блестела свежая краска.

   - Интересно, откуда они знают, что мы - "Бесстрашный"? У нас на борту только наш регистрационный номер,- недоумевал капитан.

   - "Бесстрашный", выбросьте за борт контейнер с кристаллами. После того, как мы его подберем и убедимся в содержимом, можете следовать своим курсом",- скомандовали с фрегата.

   Невозмутимый капитан нашего транспорта аж присвистнул от удивления:

   - Утечка! Причем где-то в самых верхах. Координаты точек наших джампов знают только в штабе флота Корпорации. А уж про кристаллы... Вот контрразведке-то работенка, если живыми останемся.

   - А нельзя радио на базу дать?

   - Нет. Нас глушат. На фрегате для этого есть специальная установка.

   - Черт! Надо срочно что-то решать.

   - Что тут решать? Или отдаем кристаллы, или их заберут с искореженного транспорта. Но не факт, что нас отпустят, получив кристаллы.

   Я схватил микрофон корабельной связи:

   - Келли, с сапёром, бегом в рубку управления.

   Бросил один микрофон, схватил другой - внешней связи.

   - Фрегат, говорит командир экспедиции капитан десанта Корпорации Иванов. Надо состыковать корабли. Прибуду с кристаллами лично. Необходимо получить расписку об их изъятии.

   Пока на фрегате размышляли над моими словами, я отдавал распоряжения Келли, саперу, капитану, штурману. Штурман кинулся делать документ, капитан полез за корабельной печатью, Келли и сапер со всех ног бросились исполнять мои указания.

   - "Бесстрашный", повторяю, контейнер с кристаллами отправьте за борт. Через полминуты открываю огонь".

   - Сейчас выброшу кристаллы россыпью в космос и собирайте их, пока патрульный крейсер не подойдет. Мне нужна расписка, мать вашу!..

   Наступило молчание. Похоже, совещались, как быть. И вот динамики ожили:

   - Хорошо,- ответили с фрегата,- производим стыковку.

   Корабли начали медленно сближаться и вскоре десятиметровый металлический рукав соединил две шлюзовые камеры. К этому времени у нас всё было готово. Келли принес к шлюзовой камере транспорта позаимствованный у механика "Бесстрашного" обьемистый пластмассовый чемодан из-под инструмента. Прикрепил к воротнику моего мундира микрофон. Я снял с ремня нож и кобуру с пистолетом. Взял в руку довольно тяжелый чемодан. Ещё раз обговорил с капитаном транспорта все детали и кодовые слова. И нажал кнопку открытия шлюза. Не бесстрашно, отнюдь.

   После процедуры декомпрессии, не спеша зашагал к "гостеприимно" распахнутой двери фрегата. Дверь шлюза медленно закрылась за мной. Всё. Обратного хода нет. Вперед, десантура! Бог не выдаст, свинья не съест. По пять раз не умирают.

   Сразу за внутренней дверью шлюзовой камеры меня ждали два человека с автоматами в руках. С самого беглого взгляда на них стало ясно - история с Морни повторяется в космическом варианте. Значит, пока мои действия верны.

   Пока один головорез держал автомат наизготовку, второй быстро и умело обыскал меня.

   - Ничего нет, Смоки. А ну-ка, открой чемодан.

   - Не могу. Видишь, он опломбирован. Открою только вашему командиру,- твердо и решительно заявил я.

   - Ладно, Берни, у тебя же портативный искатель, проверь им,- велел Смоки.

   - Нет, ничего не показывает, ни оружия, ни взрывчатки. Ничего металлического. Наверное, и впрямь там одни кристаллы. Но я-то думал, что их побольше будет.

   Келли свое дело знал четко. Экранировка чемодана сбоя не дала. Теперь зайдем с козырного туза.

   - Ведите к командиру,- приказал я пиратам.

   Они привычно повиновались приказу. Тюрьма учит порядку не хуже армии. По узкому коридору меня провели в центральный пост. В креслах сидели три человека. Все трое повернулись к входной двери. На одном из них была форма лейтенанта космофлота. Огромный крючковатый нос, вытянутые в ниточку тонкие губы и пронизывающий насквозь взгляд. Только, что на лбу не написано, что из троих он - главный. Твердым шагом подойдя вплотную к главарю, я поставил чемодан на стол, сбоку от него. Несколько секунд мы мерили друг друга взглядами.

   - Ну, и?.. - Не выдержал первым предводитель пиратов.

   Я достал из нагрудного кармана лист бумаги и протянул ему.

   - Так, так, посмотрим, что здесь,- и зачитал: - "Опись кристаллов находящихся на борту транспорта флота Корпорации "Бесстрашный". Малиновых кристаллов - 180 штук; красных - 96 штук; фиолетовых - 215 штук; синих - 192 штуки. Подписи: капитан Иванов, капитан транспорта Слейтон". А почему кристаллов так мало?

   - Всё, что было,- я спокойно пожал плечами в ответ,- пишите расписку. Без нее с меня три шкуры снимут. Сами служили, порядки знаете.

   - Да, ради Бога,- усмехнулся главарь,- диктуйте, что писать,- и положил перед собой чистый лист бумаги.

   - Я, капитан фрегата... Как ваш фрегат называется?

   - "Корсар",- он и не скрывал иронии.

   - Я, капитан фрегата "Корсар" имярек, получил от капитана десантной бригады Иванова, принадлежащие Корпорации на правах собственности...

   - На правах собственности... - Повторял он мою диктовку, водя ручкой по бумаге.

   - Двенадцать килограмм...

   - Ого, тяжеленькие. Крупные, что ли? Так, двенадцать килограмм...

   - Пластита. Число и подпись.

   - Плас-ти-та... Стоп! Какого пластита?

   - ВОМ-176. Один килограмм соответствует ста семидесяти шести килограммам тротила. Так что в этом чемоданчике две тонны взрывчатки в тротиловом эквиваленте,- я достал из кармана черную коробочку с красной кнопкой,- а вот и кнопочка. Нажимать?

   - Эй, эй, погоди! На испуг берешь?

   Я сорвал с чемодана пломбу и распахнул его. Внутри плотно уложены пакеты с синими крупными буквами "ВОМ-176. Взрывчатка особой мощности".

   - Даже если меня застрелите,- дула двух автоматов и трех пистолетов были направлены на меня,- в этот микрофончик услышат выстрелы и пошлют радиосигнал. И кнопочка не понадобится.

   - Но ты же взорвешься вместе с нами!

   - Ничего не попишешь, таковы издержки моей профессии. Как и вашей. Не бойтесь, ребята, пшикнет и все мы разом превратимся в ливер. Легко и непринужденно.

   - У вас все там, в Корпорации, такие идиоты?!

   - Нет, только одна бригада десанта. Всего-то две тысячи человек.

   Капитан "Корсара" бросил пистолет на стол.

   - Придется принять ваши условия игры. Итак?..

   - Жить, значит, хочется? Неглупый выбор. Разрядите орудия и ракетные установки. Снаряды - в погреба, ракеты - в хранилище.

   Через четыре минуты на мониторах засветились надписи, подтверждающие, что мой приказ исполнен. На зарядку орудий уйдет секунд тридцать, а установок - не менее минуты. Этого времени нам должно хватить

   - Теперь медленно, не расстыковываясь, двигаемся рядом с транспортом. Капитан Слейтон, можно давать ход,- сказал я в микрофон.

   По-прежнему соединённые переходным рукавом, транспорт и фрегат поползли к точке джампа. Время тянулось невыносимо долго. Наконец, корабли остановились.

   - До точки пятнадцать секунд хода,- прозвучал голос капитана "Бесстрашного" в наушнике, закрепленном за моим ухом. Я захлопнул чемодан с взрывчаткой, щелкнул замками.

   - Не провожайте, господа, дорогу обратно найду сам. Приятно было пообщаться. Всем стоять на месте! - рявкнул я, увидев, что Берни чуть пошевелился. - Учтите, что даже взорвавшись не в центропосту, две тонны вынесут вашему фрегатишке весь борт. А уж, если боезапас сдетонирует, то никому мало не покажется.

   По пустынному коридору я дошел до шлюзовой камеры фрегата. Нажал кнопку открытия двери и вошел в шлюз. Глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду. Внутренняя дверь шлюза закрылась и тут же поползла в сторону внешняя дверь. Она не прошла даже трети пути, когда я протиснулся в образовавшуюся щель и, крикнув: "Шлюз!", рванулся к раскрытой двери "Бесстрашного". От скорости моего рывка зависела моя жизнь, потому что дверь шлюза транспорта стала закрываться. А за спиной закрывалась дверь фрегата. "Рыбкой" прыгнув в сужающийся проем двери, на лету я молился, чтобы толстенная плита не раздавила мои ноги. Послышался глухой щелчок запертой двери и транспорт дал ход. Позже мне рассказали, что фрегат, тронувшись с места, мгновенно повернул, отрывая от себя стыковочный рукав перехода. Надеялись, что я еще нахожусь в рукаве и ...

   Внутренняя дверь впустила меня в теплое нутро транспорта. Только я вошел в коридор, как "Бесстрашный" совершил прыжок. Но за мгновение до джампа, Келли послал радиосигнал. Детонатор в чемодане, который я "позабыл" в шлюзовой камере фрегата, сработал. А боезапас сдетонировал. Но взрывная волна не успела дойти до транспорта. "Бесстрашный" пришел в точку джампа и исчез из этого уголка Вселенной.

   На космодроме нас встречали, помимо командования, представители Корпорации. Они сразу же потребовали вынести из транспорта кристаллы. Пересчитали их, дали мне подписать десяток бумажек и увезли камни в бронированном автомобиле под охраной автоматчиков.

   Только после этого, я построил роту и доложил Доновану о прибытии. Он уже знал вкратце об итогах экспедиции. При подходе транспорта к базе, я с ним разговаривал по связи. Количество привезенных камней мало интересовало нашего Папу. А вот то, что рота вернулась без единой потери, уничтожив две банды - это победа. И он

  приветливо поздравил нас с возвращением.

   Еще с борта транспорта я доложил, что отправлять следующую экспедицию на планету нельзя. Теперь от меня требовали подробного обоснования моих слов. Кто же просто так откажется от "сладкого пирога"? Обычно, при возвращении на базу, рапорт и отчет писали на следующий день. День прилета считался днем отдыха. Но меня заставили написать отчет немедленно. Потому что подготовка к комплексной экспедиции шла полным ходом. И уже готов к вылету транспорт с тяжелой техникой для обустройства космодрома на планете Љ14247.

   Пришлось мне срочно садиться за стол и стучать по клавишам компьютера. Когда я завершил писанину, уже наступил вечер. Кое о чем в отчете я умолчал - о подаренном мне "Повелителе камней", о камнях из фляжки. Если что, некоторые нестыковки можно объяснить усталостью после перелета и срочностью написания.

   Отдав бумаги Доновану, я вышел из штаба. Возле дверей сидел на корточках Джон Уэстли.

   - Ребята ждут в "Виктории", командир. Сегодня наш день.

   - Дай хоть умыться и переодеться, Джонни. Приду через час.

   А на следующий вечер я сидел в баре с Донованом и Адамсом. Папа пил любимый коньяк. Адамс - пиво!!! Глядя на мои выпученные от удивления глаза, Донован, посмеиваясь, рассказал, как Билл бросил пить водку.

   Когда я улетел в экспедицию, Билли с тяжелого похмелья (я его, помнится, оставил в баре) явился в штаб. Там Папа, только что вернувшийся из экспедиции, устроил ему разнос за большие потери в роте. К вечеру того же дня, в третьесортном кабачке, в сомнительной компании, Адамс упился до... Устроил в баре стрельбу из пистолета (хорошо, хоть в потолок), избил вызванный патруль военной полиции. А это уже не шуточки. Позвали Лимонадного Джо, который один мог справиться с Большим Биллом. Проснувшись утром, взамен на избавление от наручников, которыми он был прикован к трубе, Адамс пообещал Джо, что ничего крепче светлого пива пить не будет. Рассудив, что пива такому здоровяку, как Билл, надо ведер двадцать (до полной кондиции), Лимонадный Джо Адамса освободил. Но только покровительство Папы спасло Билла от притязаний военной полиции, требовавшей его крови. Так что сидел Билли тихий-тихий и радовался, что не разжаловали, и не сослали заведовать складом подштанников.

   - Знаешь, Серега,- говорил мне Донован,- роту особо награждать не за что. Ну, кинули ребята по десятку гранат, как на полигоне. Вся заслуга целиком твоя. Ночью по скалам лазили? Так на то они и десант. Твое представление Уэстли на лейтенанта, скорее всего, удовлетворят. Надо же кого-то отметить. Но роту ему дать... Я-то соглашусь, я тебе верю. Боюсь, что наверху не пропустят. Вот, я прошу тебе батальон дать. На майора я тебя представил. Дадут, думаю. Но батальонами везде командуют "убеленные сединами" подполковники. Что у нас, что в Синдикате, что в армии, что в полиции. А роту ты перерос. А батальон не дадут. Если бы фишка какая-то, как с Хоккинсом. Тесть президента - и все мы в шоколаде. Он что, так хорош, твой Уэстли?

   - Мертон плох, вот в чем дело.

   - Да, знаю я. А кем заменишь? Жанвье тоже из-за молодости не поставят. И не потянет он.

   - Уэстли потянет. Проверял. Только немного над ним поработаю.

   - Давай не гнать коней. Я тебя поддержу. А там, как Бог даст.

   Я не сказал о камнях, подаренных мне ни Доновану, ни Адамсу. Знает один - знает один. Знают два - знают двадцать два. Так они и лежали у меня во фляжке. А под воду я взял на складе другую.

   Месяц я провел с Уэстли на полигоне. Сколько патронов мы расстреляли - сосчитать невозможно. Я сломал ему палец на руке, два ребра. Количество синяков учету тоже не поддавалось. Но теперь он мог отжаться на двух пальцах сто раз. Из ста очков выбивал девяносто шесть, из любого оружия. Да, и связываться с ним безоружным, я бы не советовал. Если вы не десантник, а простой каратист или боксер. По прошествии этого месяца, я спросил Уэстли:

   - Ну, Джон, объяснять, зачем я заставил тебя отжиматься на пальцах перед отлетом?

   - Не надо. Я все понял. Спасибо тебе.

   А события текли своим чередом. Я стал майором. Уэстли - лейтенантом.

   Мой отчет долго блуждал по эшелонам власти. Ко мне приходили ученые, расспрашивали о кристаллах. Но я мало мог сообщить им полезного и они быстро от меня отстали. Меня не послушали и направили экспедицию на планету 14247. Перед отправкой я подошел к командиру десантников и посоветовал, как можно дольше, оттягивать высадку на планету. В итоге первыми совершили посадку две капсулы с тяжелой техникой. Капсулы с десантниками зависли в воздухе. Под севшими на планету капсулами разверзлась бездна, куда они и "ухнулись". Камни сомкнулись. И словно ничего и не было на поверхности планеты. Командир десантников потом принес мне бутылку дорогущего коньяка: "Мы все тебе жизнью обязаны".

   Корпорация отказалась от эксплуатации планеты Љ14247. И сразу же Синдикат послал туда два небольших транспорта. Они сели прямо на планету. Назад не вернулся никто. Планету объявили запретной зоной. И тут Корпорация выкинула на продажу первые кристаллы. Стало известно, что больше таких камней (и с такой огранкой) ни у кого не появится в дальнейшем. Цены на эти кристаллы взлетели до высот заоблачных, поскольку было известно их точное количество. Все затраты Корпорации на все три экспедиции на планету 14247 окупились многократно. Про камни слагали легенды, скрипели перья писак, тонкий вымысел перемешивался с явной ложью. Ажиотаж! Этот сумасшедший спрос на камни сыграл свою роль для меня и Джона Уэстли.

   Донован напомнил вышестоящим, кто привез камни. Меня поставили командовать батальоном. С некоторым сожалением, я доверил свою бывшую роту Адамсу. Второй ротой стал командовать лейтенант Уэстли. Капитана Мертона перевели в штаб бригады в отдел снабжения. Начальник штаба полка разразился гневной тирадой о том, что скоро сопляки начнут полками командовать.

   - Какая-то сволочь передала Черному Морни информацию о нашей экспедиции. Я не обвиняю именно вас. Но вы лучше следите за своими штабными, чем за строевиками,- ласково сказал я начштаба, держа его за пуговицу щегольского мундира.

   Как-то вечером в баре ко мне подошел один десантник из роты Уэстли, будучи "навеселе".

   - Капитан, ой, простите, майор, что вы сделали с нашим Уэстли? Милейший был человек. А теперь стал невыносим. Гоняет нас по полигону днем и ночью, в жару и в дождь. Из спортзала часами не вылезаем.

   - Радуйтесь, что у вас командиром не я, а добряк Уэстли. У меня вам покой бы только снился. А Джон стал настоящим десантником и из вас таких же сделает.

   Через два года капитан Уэстли прикрывал отход своей роты. Десантники успели добежать до капсул и запрыгнуть в них. А Уэстли жег из огнемета гигантских пауков, которые продолжали лезть на него с упорством, свойственным только насекомым. Когда закончилась горючая смесь, набежавшие пауки разорвали Джона на кусочки. Которые были съедены.

   Он был десантником и погиб, как десантник.

   В баре "Виктори", который еще называли баром десанта, вечером шумно и многолюдно. Я предпочитал бывать там в утренние часы. В воздухе не плавают клубы табачного дыма. Редкие посетители не орут и не скандалят. Не гремит музыка. Можно поболтать с барменом, бывшим десантником Веней Петровым. Если смена за стойкой не Венина, он всё равно сидит в баре и, играя на гитаре, поет песни. Но, в последнее время, мне было не до походов в бар. Получив должность командира батальона, я должен был доказать всем, что стою этой должности. И пропадал в батальоне с раннего утра до позднего вечера. Времени оставалось только на сон. А еще надо было готовиться к экзаменам в академию. Училище мне удалось закончить экстерном. Для дальнейшего служебного роста необходимо учиться в академии, хотя бы заочно.

   И вот, иду я мимо "Виктори". И в планах у меня ничего очень срочного. Посмотрел на часы. Бар открылся давно, но до вечернего столпотворения еще долго. "А зайду-ка я пропустить стаканчик. Небольшую расслабуху я, вроде бы, заслужил. Дела в батальоне идут неплохо. И только один экзамен сдать осталось".

   Толкнул тяжеленную дверь бара. (Десантники смеялись: "Слабаку в "Виктори" не войти"). И сразу оказался в приятном полумраке со свежим кондиционированным воздухом. Бармен, весельчак Мишель, расплылся в улыбке:

   - Добрый день, капитан. О, черт! Добрый день, майор. А давно ли были сержантом?.. Что так долго не заглядывали? Длительная экспедиция?

   - Длительные хлопоты, Мишель. Рад вас видеть. Мне, как обычно.

   Получив высокий стакан, где в смеси джина и тоника плавали кубики льда, я отхлебнул глоток. На эстраде перед микрофоном сидел с гитарой Веня Петров. Хозяин бара приплачивал Вене за то, что он пел для посетителей. При невеликой зарплате, для Вени эти деньги были не лишними. А десантники Венины песни обожали. Отмечая возвращение из очередной экспедиции, придя "в нужный градус", колошматили бутылками и стаканами по столам, скандируя: "Петров, Петрофф, Петроу!!!". Веня не выпендривался, брал гитару и шел на крошечную эстраду. Цветомузыку отключали. Динамики переставали грохотать барабанами и завывать трубами. И, под мастерский перебор гитарных струн из микрофона неслось:

   "...И сказал Господь:

   - Эй, ключари,

   Отворите ворота в Сад!

   Команду даю

   От зари до зари

   В рай пропускать десант."*

   И плакали пьяными слезами десантники. И летели на эстраду заработанные потом и кровью купюры. И были готовы за Веню Петрова порвать любого на клочки. После таких дней, хозяин платил Вене премиальные. Венина мечта - к старости заиметь свой маленький домик на Земле, со скрипом ползла вперед. Я знал, что Веня не пьет, не курит и экономит каждый цент. Но Веня горд и щепетилен, как принц королевской крови. И не возьмет ни одного креда даром. Заработанное - да. Чаевые - да (и не пытайтесь давать свыше разумных пределов). Можно сотню-другую кредов подарить ему на день рождения. Он будет рад. Наша десантная бригада давно бы купила Вене шикарный особняк. Но Веня не возьмет его. И за это Веню уважали все - от командира бригады до последнего штабного писаря. Хозяин бара на Веню только что не молился. Петров - это

  все десантники, оставляющие в баре деньги. Но зарплата у Вени была такой же, как и у

  *Слова М. Анчарова

  двоих других барменов. Так решил Веня. Или всем троим плати помногу, или Петрову - как остальным. Вот такой человек.

   Я поднял вверх раскрытую правую ладонь. Веня кивнул мне головой, руки заняты гитарой. В баре сидела пара солдат, помахавших мне руками. В "Виктори" чины и звания в расчет не шли - все равны.

   "Девочки" еще отсыпались после ночной работы, но одна сидела у стойки. Как положено, в форме. Топик, мини-юбка, черные ажурные чулки, Босоножки на высоких шпильках. В "Виктори" десантники редко приводили своих немногочисленных жен. Порядочная девушка сюда, в "вертеп пьяных десантников" не зайдет. Наши "боевые подруги" за ласки брали наличными.

   Ко мне, пританцовывающей походкой подходил Роби Свин. Его широкий нос с почти вертикально расположенными ноздрями, напоминал свинячий пятачок. Роби - сутенер. Все девочки в баре - под его началом. Роби хорошо знает всех десантников, осведомлен о делах в бригаде. Кроме сутенерства, он занимается скупкой всяких редкостей и ценностей, которые привозят десантники с других планет.

   - Здравствуйте, мистер Иванов,- Роби почтителен. Пьяным "в хлам" меня в "Виктори" ни разу не видели. В среде десантников пользуюсь авторитетом. Девочку беру с разбором, не всякую. Впрочем, мой вкус Роби уже знает. Как и бармен насчет напитков. Поэтому сутенер сразу и направился ко мне. Роби известно, что я не жаден и весьма кредитоспособен.

   - Девочка у стойки - именно в вашем вкусе. Только... Она сегодня первый день вышла на работу. Думаю, вы это оцените и не поскупитесь. Все, как вы предпочитаете - русская, высокая, с короткой стрижкой, макияжа почти нет.

   - Эх, Роби, денег не жалко, а вот со временем у меня не очень-то...

   - Вы подойдите к девочке, поговорите. Ручаюсь, забудете про время. Или я зря тут болтаюсь который год.

   С некоторой неохотой, я пошел к концу стойки, который ближе к эстраде. Там и сидела коротко остриженная шатенка. Но не успел подойти к ней. Веня Петров энергично замахал мне рукой, подзывая к себе. С Веней мы дружим давно. А девочка никуда не уйдет. Роби, надеясь на хорошее вознаграждение от меня, ни с кем ее не отпустит. Поэтому сначала я подошел к Петрову. Веня, судорожно схватив меня за рукав, горячо зашептал:

   - Серега, я знаю, что ты половину жалования в банк кладешь. Наверное накопилось что-то. Дай мне денег взаймы, я отдам.

   Если бы мне в "Виктори" отказали в выпивке и показали на дверь, я удивился бы меньше.

   - Что стряслось, Веня? Домик за треть цены предложили?

   - Нет,- сейчас Веня юмора не понимал,- видишь, девушка у стойки сидит? Я ее выкупить хочу у Роби.

   - Ох, ну, ни хрена себе!!! Ты знаешь, сколько это стоит?

   - Знаю, знаю. Все накопленное отдам. Друзья помогут. Но проституткой она не будет.

   Что ж, иногда, кто-нибудь из десантников, воспылав страстью к "жрице любви", хотел на ней жениться. Гражданским ли браком, официально ли. Но надо было возместить сутенеру упускаемую выгоду. Даже не сутенеру - он пешка. Преступному миру. Сумма выкупа зависела от стажа проститутки. Чем меньше она проработала - тем дороже. И от спроса на девочку это зависело. Обычно в таких случаях, занимали денег у товарищей. Кредит в банке десантнику не дадут. Сегодня ты жив, а завтра лежишь в стеклопластиковом ящике.

   Только девочка не проработавшая ни дня, да еще, если она, по словам Роби, в моем вкусе, должна стоить бешеных денег.

   - Веня, она первый день здесь. Ты ее раньше знал?

   - Нет, Серега. Но увидел ее - и погиб. Это моя судьба.

   Веня Петров - серьезный человек. Раз он мне так сказал - это не шутка.

   - Лады, Веник. Сейчас порешаем твои проблемы. Посмотреть-то на нее можно?

   - Подойди к ней, поговори. Я думаю, что Роби тебе ее уже "сватал". Потом возвращайся. Если скажешь, что я не прав, один из нас - полный идиот. Иди.

   Я послушно подошел к стойке. И обалдел. На высоком табурете сидела почти копия Вали Сомовой. Девушки, которую я полюбил, едва увидев. И которая погибла на моих глазах. Н-да!

   - Здравствуйте. Можно возле вас присесть? - Спросил я на русском языке.

   - Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста,- с робкой и ненатуральной улыбкой ответила она по-русски.

   Да, профессионализма набраться не успела.

   - Меня зовут Сергей Иванов. А вас?

   Особо можно было не церемониться. Правила игры обязывали ее быть приветливой и разговорчивой.

   - Оля. Ольга Сомова.

   Позже она мне скажет, что Роби велел ей называться Лялей. Но что-то толкнуло назвать свое настоящее имя. Хорошо, если мы чувствуем свою судьбу. А ведь частенько проходим мимо.

   - Простите, У профессора Ясуловича работала лаборанткой...

   - Это моя старшая сестра,- перебила Ольга,- она погибла.

   Вот он - фатум без прикрас.

   - А родители ваши где?

   - Они оба погибли в авиакатастрофе. Купили новый флаер, скоростной. Столкнулись в воздухе с другим. Оба флаера всмятку. А вы знали моих родителей?

   - Я знал вашу старшую сестру.

   - Да, Валя была такая добрая и светлая..,- губы девушки задрожали.

   - Значит, других родственников у вас нет?

   - Никого. Как вы думаете, оказалась бы я здесь, если бы хоть кто-то помог?

   Решение я принял. Теперь - выполняем. Жестом подозвал к себе Роби. Жестом же приказал Вене Петрову: "Сиди, не дергайся, все беру на себя".

   В кармане мундира у меня лежала пара кристаллов из фляжки. Хотел я зайти к ювелиру и показать ему камни, да все недосуг было. Теперь я выложил один камень перед Роби.

   - Сколько это, по-твоему, может стоить?

   - Красивый изумруд. Только очень уж огранка необычная. - Роби знал толк в драгоценностях,- если время терпит, я слетаю к Исааку Маллеру. Это ж совсем рядом.

   - Давай бегом, я пока с девушкой пообщаюсь.

   Лицо у Оли было круглым, носик - вздернутым. Она походила на Валю, но какая-то разница все же была. Они ведь не были двойняшками. Не хотелось расспрашивать, как она оказалась в "Виктори". И так понятно, что не от хорошей жизни.

   Роби вернулся быстро. Похоже, что он, действительно, бежал. Тяжело дыша, выложил передо мной мой камень.

   - Маллер подтвердил подлинность изумруда. И назвал цену,- Роби тихо произнес число. Впечатляло. Маллер даст за камень больше, но мне была нужна сделка с Роби.

   - Купишь? - Показал я на камень.

   - У меня нет с собой таких денег. Но мне их могут привезти.

   Понятно. У хозяев Роби денег немеряно.

   - Хочу предложить бартер, Роби. Сколько стоит свобода этой девушки? - Я показал на Ольгу.

   Роби медлил с ответом. С одной стороны, он занизил цену камня, рассчитывая погреть руки на этой сделке. С другой - можно было завысить цену за Ольгу. И получить двойной барыш. И он назвал сумму, в полтора раза превышавшую цену камня. Я достал из кармана второй изумруд, такого же размера, как и первый. Положил их рядышком на стойку и пододвинул к Роби.

   - Ее документы через пять минут должны быть у меня.

   Глаза Роби засияли, рот непроизвольно растянулся в идиотской ухмылке. Схватив со стойки камни, он исчез в подсобных помещениях "Виктори". Не через пять минут, а через минуту, трясущимися от возбуждения руками, он протянул мне Ольгины документы. Паспорт, медицинскую страховку, оба экземпляра контракта о работе по найму. Понятно - кем.

   - Все. К девушке никаких вопросов. Она свободна, как ветер,- Роби, только что не подпрыгивал на месте. Так "навариться" он и не мечтал. Смотрел на меня по-собачьи преданными глазами.

   - Будь здоров, Роби. Думаю, что у тебя сегодня неплохой день.

   Я велел Ольге пойти в туалет, снять ажурные чулки, смыть макияж. Послушалась, не произнеся ни слова. Это ее хорошо характеризовало. Подошел к банкомату, вынул из него пачку купюр. Взял вернувшуюся в зал Ольгу за руку и подвел к эстраде.

   - Веня, скажи хозяину, что сегодня петь не будешь.

   Пока Веня разговаривал с хозяином, я вызвал из батальона дежурный джип. Выйдя из бара, мы втроем сели в машину. Я велел водителю идти в расположение батальона, отдыхать. Машину в гараж поставлю сам. Сначала съездили на квартиру, в которой Роби выделил Ольге комнату и она забрала оттуда свой немудреный скарб. Вышла Ольга из комнаты уже в джинсах и футболке, сменив шпильки на легкие белые кроссовки. Веня тихо таял. И молчал. Ни о чем меня не спрашивал. Боялся спугнуть свалившееся счастье. Доехали до универмага. Я разделил пачку банкнот пополам.

   - Оля, купи сумку побольше или большой чемодан и набей доверху тем, что тебе необходимо на первое время. Вопросы есть? Вопросов нет. Веня сопровождает. Я курю у машины. На все покупки даю час, от силы, полтора.

   - Но...

   - Я сказал: "Вопросов нет". Сумка твоя полежит в машине. Не хватит денег, добавлю. Покупай не самое дорогое, но самое лучшее. Пусть и самое дорогое. Идите, дети мои, идите.

   Веня при ходьбе почти не прихрамывал. Дотащит вещи до машины. А Ольга, все же, девушка. И шмотки за пять минут не купит. Поэтому я вполне успею смотаться в свой домик. Самое смешное, что изумруды, примерную цену которых я теперь знал, так и лежат во фляжке.

   Когда Веня и Ольга вышли из магазина, я, действительно, стоял и курил возле машины, поставив банку с пивом на капот. Веня забросил в багажник объемистый чемодан. И я привез их к дому, где жил Веня. Взял из джипа чемодан. В другой руке нес пакет из продуктового магазина. За то время, что Ольга выбирала вещи, вполне можно было зайти в ближайший продмаг. Веня нес Ольгину старую сумку.

   Квартирка у Вени была небольшая. Ну, да с милой рай и в шалаше. Оставив чемодан в крохотной прихожей, я прошел на крохотную кухню. Выложил из пакета крупный ананас, связку бананов, коробку шоколада, бутылку шампанского на крохотный стол.

   У Вени в холодильнике (в крохотном) всегда был тоник, в морозилке - кубики льда. Где стоит бутылка с джином я тоже знал. Сделав себе коктейль, закурил сигарету и прошел в крохотную гостиную, она же и спальня. Веня с Ольгой сидели на диване, держась за руки. Я уселся в единственное кресло.

   - Мне сегодня еще готовиться к экзамену. Времени мало. Я и так не рассчитывал, что столько сегодня потрачу, хм... решая чьи-то судьбы. Поэтому буду краток. Веня, сколько у тебя денег? Ты ведь это знаешь с точностью до цента.

   Веня назвал цифры. И не удержался:

   - Этого не хва...

   - Помолчи, Веничек. Тебя речи произносить не просили. На половину домика вполне хватит. Вторую половину внесет Оля.

   Ольга вздохнула:

   - У меня нет ни гроша.

   - У тебя есть вот эти три изумрудика. Ты, Веня, завтра пойдешь к Маллеру и он у тебя их купит. Деньги пусть сразу переведет на Землю. Ты переведи туда же свои. Где поселиться, ты уже, наверняка, выбрал. Послезавтра уходит рейс на Землю. Я заказал два билета. На Вениамина и Ольгу Петровых.

   - Но я - Сомова.

   - Успеете завтра зайти в мэрию и зарегистрировать брак. Кстати, вот все Ольгины документы. День вам завтра предстоит суматошный. Веня, не забудь сходить в "Виктори" за расчетом. Хозяину твоему я сказал, что ты уезжаешь. Так, с домиком разобрались. А это вам от меня свадебный подарок,- я положил на журнальный столик пять крупных изумрудов. Конечно, деньгами проще, но на Земле за них дадут в два раза дороже, чем Маллер. Продадите и на проценты от вклада безбедно проживете.

   - Я не...,- все пытался высказаться Веня.

   - Цыц, салага. Это Ольгино приданное. Ты что, на панель ее пошлешь? Знаешь, рыцарь печального образа, чего стоит ребенка вырастить, образование ему дать? На хлеб с маслом ты заработаешь. А дальше что? Я твои правила знаю. Но жизнь, порой, - игра без правил. Вот, вроде бы, все сказал,- я поставил пустой стакан на столик, раздавил в пепельнице окурок. - В вопросы-ответы играть не будем. Ажно язык с вами заболел. Будут трудности - звоните. Но не беспокойте по пустякам. Щи в печи, вода в ключах, а голова на плечах. Я пошел. Спокойной ночи, малыши.

   Я уже стоял в дверях, когда Петров успел спросить:

   - Серега, ты - волшебник?

   - Я - Счастливчик.

   И захлопнул дверь.

   Часть вторая: За честь.

   Пролог

   "Найдено множество богатейших кимберлитовых трубок",- это единственное сообщение, поступившее от геологоразведочной экспедиции с планеты Љ17396.

  В живых остался только один десантник. Когда он с автоматом без патронов запрыгивал в люк десантной капсулы, ему откусили ногу чуть ниже колена. Пилот, подняв капсулу в воздух, перетянул жгутом ногу солдату. На небольшом разведывательном корабле врача не было. Общими усилиями команды рану кое-как обработали, вкатили парню здоровенную дозу обезболивающего и полетели на базу.

  Не успел еще разведывательный корабль долететь до Базы, а уже оформлялась лицензия на разработку недр планеты Љ17396. Батальон подполковника Бломберга грузил в два тяжелых транспорта четыре вертолета, десяток танков и БТР, все остальное необходимое снаряжение. Если в мгновение ока уничтожили отделение десантников, значит, противник будет серьезный.

  В третий транспорт загружали роботов, которые будут разрабатывать для Корпорации алмазные копи. (Если кто не в курсе - кимберлитовые трубки содержат алмазы.). Пока транспорта долетят до места назначения, все бумаги на разработки будут оформлены. Здесь нельзя терять ни минуты. Алмазы - это сладко! Планете уже дали имя "Алмазная".

  Батальон атаковали еще в процессе разгрузки. Автоматы, плазмометы, огнеметы, гранатометы - все пошло в ход. Змеи семиметровой длины с пастью крокодила, с зубами акулы, перекусывали человека напополам. Пренебрегая частью туловища, одетой в бронежилет, хватали ноги и исчезали в высокой траве. Все происходило в считанные секунды.

  Но десант для таких ситуаций и готовят. Плотный огонь остановил и рассеял тварей. Дальше действовали с лихорадочной быстротой. Пока две роты (уже было около двадцати погибших) выжигали близлежащие джунгли огнем, остальные спешно оборудовали лагерь и посадочную площадку.

  Натянули колючку, выгрузили танки, которые исправно утюжили гусеницами густую траву. На вертолеты устанавливали винты. Скорей, скорей! И вот уже готов оборонительный пункт. Полтысячи парней с нашивками десантников, что-то да значат!

  Посадили транспорт с роботами. Запросили с базы транспорт с боеприпасами (первый же бой показал, что гранат, горючей смеси и плазменных зарядов надо "море"). Начали разработку богатейших алмазных месторождений. Танки, сжигая дефицитный соляр, который надо привозить на планету, объезжали периметр лагеря. Часовые ходили вдоль колючки, через которую пропущен электроток.

  Почти сразу выяснилась неприятная особенность врага. Роговые змеи (так их назвали из-за нароста, напоминавшего рог) умели, сжавшись как пружина, выпрыгивать метров на пять в высоту и на пару метров в длину. Высоту колючей проволоки пришлось срочно наращивать, после того, как потеряли полтора десятка часовых, восьмерых рабочих и десяток десантников, мирно спавших в палатках.

  Люди гибли, но алмазы добывались. Танки и вертолеты оказались неэффективны. Змеи, услышав работу двигателя, прятались в кустах и высокой траве. Точно так же убегали они и от огнеметов, радиус поражения которых невелик. Хороши против них были плазмометы, сжигавшие змей дотла. Но змеи нападали небольшими группами, по пять-шесть змей в группе. Надо было одновременно использовать три-четыре плазмомета, чтобы не зашли со спины или с боков. За месяц батальон Бломберга израсходовал столько дорогостоящих обойм к плазмометам, что интенданты схватились за головы. А змеям пришлась по вкусу человечина. Они постоянно совершали набеги на лагерь, иногда одна или две прорывались за колючку. Решившийся выйти за периметр лагеря в одиночку, мог смело писать завещание.

  Между тем, алмазные копи требовали расширения площадей. Рядом с лагерем были еще месторождения алмазов. Но тут какие-то местные зверьки, привлеченные запахами, идущими от столовых и кухонь, прорыли под колючкой множество подземных ходов. А змеи этими ходами воспользовались. Система сигнализации на колючей проволоке не сработала. В лагере произошла кровавая резня. Погибли сорок пять десантников и двадцать рабочих. Оставшиеся в живых рабочие, принялись паковать чемоданы: "Мы нанимались работать, а не умирать".

  Но Корпорация никоим образом не желала терять алмазы. В помощь Бломбергу перебросили две роты. Наняли новых рабочих, не пожалев им денег на головокружительные выплаты. Одновременно Корпорация объявила конкурс на лучший способ борьбы со змеями. Победителю конкурса был обещан двухнедельный отпуск на Земле. Проезд и проживание в гостиницах за счет Корпорации. Плюс пластиковая карточка с неограниченным кредитом. "Неограниченным", конечно, в разумных пределах. Пожелай купить пару звездолетов или трехэтажный коттедж на Земле, ничего не получится. Но на норковое манто и бриллиантовое колье для своей жены, вполне можешь замахнуться.

  И обрушилась на штаб-квартиру Корпорации лавина проектов, как дельных, так и диких. Кто-то предлагал использовать Бомбу. Но это ж потом в противорадиационных костюмах работать. Опять же, первый визит из департамента по охране природы или из горного департамента поставит крест на разработках. Корпорацию лишат лицензии, чем незамедлительно воспользуются либо Синдикат, либо Трест. По этой же самой причине отпадали предложения выжечь полностью джунгли на планете напалмом.

  Были экзотические предложения: от создания роботов для борьбы со змеями, до заражения змей какой-либо смертоносной болезнью. Все неглупые проекты оказывались или весьма дорогостоящими, или малоосуществимыми.

  Есть у роговых змей своя "ахиллесова пята" (уязвимое место). На "лбу", над обычными глазами, у них расположен третий глаз, прикрытый прочной роговой пластиной. Он открывается только в момент нападения на жертву. Если пуля попадает в этот глаз, то она проникает в небольшой мозг, убивая змею наповал. Но, когда на тебя летит этакий кошмар, попробуй-ка прицелиться и успеть выстрелить. Кроме того, в это же время, другая змея подкрадется со спины.

  Я отправил в штаб-квартиру Корпорации своё предложение, состоящее из трех пунктов. Во-первых, операторы с помощью "ос" и "паучков" находят места кладки яиц змей. После чего кладку бомбят с вертолёта.

  Во- вторых, взрослых змей приманивают к установленным заранее бронеколпакам, внутри которых находятся снайперы. В качестве приманки служат местные животные, похожие на поросят. Их выпускают на привязи перед бронеколпаком, и в момент, когда змея бросается на "поросенка", снайпер стреляет в ее третий глаз.

  И третий пункт. Поскольку змеи охотятся группами, значит, как-то общаются между собой. Надо выяснить, какой у них сигнал об опасности. Это задача для биологов. Затем вдоль периметра алмазных копей разместить ретрансляторы, передающие этот сигнал тревоги. И ни одна змея к периметру не подойдет.

  За множеством дел, навалившихся на меня, я забыл о рогатых змеях. И вдруг, Донован вызывает меня в штаб полка. Иду и думаю: "Зачем я понадобился? В батальоне у меня полнейший "ажур". Не иначе, как пошлют в какую-нибудь дыру, воевать во славу Корпорации".

  В штабе Папа, крепко пожав мне руку в знак приветствия, вздохнул:

  - Сколько я прослужил в Корпорации, ни разу личного письма из штаб-квартиры не получал. Одни приказы и инструкции. А ты, можно сказать, вчера погоны надел и нате вам,- он протянул мне небольшой пакет из плотной белой бумаги.

  Конверт был украшен гербом Корпорации, печатями и штампами. Крупными буквами на нем было напечатано: "Бригада десанта. Майору Иванову С. Лично в руки". Распечатав конверт, я достал из него лист бумаги и зачитал вслух сгоравшему от любопытства Доновану: "Многоуважаемый господин Иванов! Ставим Вас в известность, что Ваши предложения по проблеме рогатых змей на планете Алмазная принесли весьма ощутимые результаты и огромный экономический эффект при минимальных затратах. Правление Корпорации решило, помимо обещанного двухнедельного отпуска, наградить Вас денежной премией в размере Вашего годового оклада. Желаем Вам приятного отдыха. С уважением, Правление Корпорации".

  Из конверта на стол выпала пластиковая карточка и билет на пассажирский лайнер "Бавария", который заходил на базу раз в месяц. Дата вылета - через неделю. Как раз успеть сдать батальон, доделав там все срочные дела и неспешно собраться в путь-дорогу на Землю.

  - Да-а-а! Вот это фишка! - Донован повертел в руках кредитную карту,- ну, с тебя причитается. С какого числа отпуск оформлять?

  - Отправляюсь через неделю. Батальон кому сдавать?

  А на следующий день вернулся с Алмазной планеты батальон Бломберга. Копи охранять остались две роты, которые посылали Бломбергу в помощь. Вернувшиеся десантники рассказали, что змеи теперь к алмазным разработкам и не приближаются. Ретрансляторы держат их на почтительном расстоянии. А поначалу снайперы и вертолетчики чуть не истребили всех змей подчистую. Но потом кто-то спохватился, что будет нарушено экологическое равновесие и планету заполонят "поросята", лишившиеся врагов. Поэтому некоторое количество змей оставили в живых.

  "Бломы", отправляясь в "Виктори" отмечать свое возвращение, пригласили и меня: "Без твоих задумок нас бы всех перелопали змеюки. Бломберг только орать может, а в башке у него полторы извилины. Мы обязаны с тобой и за тебя выпить".

   Глава 1

  Через неделю я в парадной форме поднимался на автоматическом подъемнике к огромному люку, открытому в борту "Баварии". Привыкнув к широким металлическим аппарелям военных транспортов или к узким трапам десантных капсул, чувствовал себя неуютно. Вежливый, приветливо улыбающийся стюард в униформе проводил меня к моей одноместной каюте. Он попытался взять мой багаж, но сумку, где лежал спортивный костюм и кроссовки, да пара книжек, я ему не отдал. Чаевые он получил не сногсшибательные, но и не маленькие. Рядовой десантник за такие деньги полдня головой рискует.

  Каюта была довольно комфортабельной. В гостиной комнате был небольшой бар, холодильник, компьютер. Ванная комната оборудована по последнему слову, включая стационарный фен. В спальне кровать поражала чудовищными размерами. В обеих комнатах на стенах были телепанели.

  Я взял с журнального столика красочный глянцевый буклет "Пассажиру "Баварии" класса "люкс"". Корпорация не скаредничала, тем более, что "Бавария" ей и принадлежала. Что ж, пассажирам предлагали свои услуги ресторан, два бара (пьют больше, чем едят?), сауна, солярий, массажный кабинет, косметический салон и всякая такая "лабуда". Но в списке был бассейн, а поплавать я любил. И тренажерный зал. Вот туда, для начала, и направлюсь. Потом - в бассейн, ну, а затем можно и в ресторане чем-нибудь подкрепиться.

  Я аккуратно повесил форму, надел спортивный костюм, взял с собой всё для бассейна. Вышел в совершенно пустой коридор. В классе "люкс" пассажиры рано вставать не любили. На "Баварии" многочисленный экономкласс, где пассажирами были горняки, возвращавшиеся с рудников и шахт на Землю, к своим небольшим коттеджикам с крошечными земельными участками. Там же путешествовали и отпускники: летевшие с разных баз инженеры, охранники, ученые, желавшие развлечься на Земле. Но это многолюдье было отделено от класса "люкс" запертыми дверями, которые открывались лишь для прохода членов экипажа или в случае аварии.

  Пассажиров в "люксе", вообще-то, было немного. Не прельщали богатых людей ни выжженные солнцами скалистые плато Дорона, ни влажные жаркие джунгли Ле ри, ни ледяные пустыни Антаки. Большинство в нашем классе - бизнесмены, летавшие по своим делам и лишь несколько богатых дам. Эти совершали круиз от безделья и незнания, куда девать деньги. Кроме того, почти каждая лелеяла надежду "подцепить" какого-никакого мужичка в этом путешествии.

  Войдя в тренажерный зал, я с удивлением обнаружил, что он не совсем пуст. На одном из тренажеров занимался мужчина, одетый в черную майку и белые спортивные шорты. Роста не высокого, но и не маленького, чуть выше среднего. Лицо его трудно назвать красивым, но в резких чертах присутствовала мужественность и некая решительность, свойственная людям опасных профессий. К тому же на правом предплечье у него явственно виден шрам - след от пули. Работал он на тренажере старательно и с усердием, нагрузка была изрядной. Рельефные мышцы блестели от пота. Видно, что в подобных залах он не новичок.

  Скинув спортивную куртку и оставшись в майке цвета хаки, я взялся за рукоятки тренажера, установив на нем максимальную нагрузку. Вскоре вчерашний алкоголь, выпитый на моих проводах в "Виктори", начал выходить потом. Что ж, в тренажерном зале редко пахнет духами. При хорошей нагрузке на мышцы, даже дезодоранты не очень помогают.

  Около часа мы вдвоем переходили от тренажера к тренажеру, мельком поглядывая друг на друга. Наконец, оказавшись на соседнем тренажере, мужчина дождался, пока я закончу упражнение и приветливо мне улыбнулся:

  - Что ж, мы неплохо поработали. Вы, я вижу, военный. Сужу по выправке и по загару.

  - А вы - или бывший военный, или работник штаба. Сужу по выправке и по отсутствию загара.

  Он усмехнулся:

  - Первое верно, а второе - почти верно. Я бывший военный контрразведчик. А в настоящее время - начальник службы безопасности лорда Гамильтона. Сопровождаю хозяина в его деловой поездке. Вы просто в душ? Или еще в бассейн пойдете?

  -Да, хотелось бы поплавать...

  - У тренажеров и бассейна общий душ, ради экономии пространства. Я в бассейн пойду попозже, но сейчас вы там столкнетесь с моим боссом. Не удивляйтесь, вы очень с ним похожи друг на друга. Хотя до вашей мускулатуры ему весьма и весьма далеко. Мое имя - Дональд Шортер.

  - Очень приятно. Сергей Иванов. Майор десанта Корпорации.

  - Десантник?- в голосе Шортера было уважение,- очень рад знакомству

  Мы прошли из зала в душ. Шортер, помывшись, кивнул мне головой:

  - Я думаю, мы еще увидимся. В бассейн ведет вот эта дверь,- и вышел через другой выход.

  Оказавшись в помещении бассейна, я с радостью увидел, что бассейн отнюдь не маленький. Пять дорожек, да и пространство вокруг самого бассейна было не тесным. Не успел я подойти к бортику, как одна из дверей, ведущих в помещение, открылась и вплыла толстая женщина в закрытом купальнике невообразимо-попугайской расцветки и крошечной резиновой шапочке, из-под которой выбивались крашенные белые прядки волос.

  - Лорд Гамильтон!? Вы, как всегда, в такую рань! Похоже, вы побывали в солярии. Какой, однако, странный загар они вам сделали.

  Загар у меня был обычный для десантника. Когда проводишь дни на полигоне под жаркими лучами солнца, лицо, шея и руки по локоть загорают до черноты. А все остальные части тела остаются белыми. Некоторые из нас ходят в солярий, чтобы сделать загар ровным, но большинство плюет на такие условности. Хотя в бассейне или в душе такой контраст цвета кожи очень бросается в глаза.

  - О, простите, я, кажется, обозналась. Вы не лорд Гамильтон. Но удивительно на него похожи. Да, я же просыпалась, когда "Бавария" останавливалась. Говорят, какая-то военная база, последняя остановка перед Землей. Вы не брат лорда Гамильтона? Сходство просто поразительное,- тараторила без умолку толстуха,- ах, какой вы мускулистый! Вы военный? Нет, вы определенно родственник лорда. Простой военный не может себе позволить "люкс" на "Баварии"...

  Дверь мужского душа открылась. Вошел высокий молодой человек. Ростом он был ровнехонько с меня. На его холеном теле не было ни малейших следов загара. Хотя был подтянут и строен, но видно, что физически он себя обременять не привык. А вот, если походить ему полгода в тренажерный зал, да погонять его с полной выкладкой месяца два по полигону, то мы с ним смотрелись бы почти близнецами.

  ќќ- Лорд Гамильтон! О, лорд Гамильтон,- кинулась к нему болтливая тетка,- у вас на борту появился двойник,- и указала пальцем на меня.

  Лорд не был снобом и рафинированным аристократом. Ведение бизнеса приучило его быть общительным и приветливым с людьми различного положения.

  - Шортер уже предупредил меня, что я встречу в бассейне почти свое отражение,- и он первым протянул мне руку,- Генри Гамильтон. Вообще-то, лорд. Но к титулу своему отношусь, как к зонтику: есть дождь, он вам нужен, нет - несете в руке и, порой, он вам мешает.

  - Сергей Иванов. Майор. К званию своему отношусь, как к инструменту: на работе без него никак, а на отдыхе можно и без звания.

  - Прекрасно. Рад знакомству,- ладонь Гамильтона была не вялой, но совершенно не напряженной, я подержал ее, не сжимая, и отпустил.

  Рукопожатие может сказать о многом в характере человека. Если Шортер жал руку как человек решительный и сильный, то приветствие лорда говорило о нем, как о человеке осторожном.

  Вежливо обогнув не умолкающую крашеную блондинку со змеиной головкой, Гамильтон, промолвив:- Простите, мисс Хамбер,- подошел к бассейну и прыгнул в него, почти не подняв брызг. Я последовал за ним. Пловцом лорд оказался неплохим. Пока толстуха, взвизгивая и ойкая, плюхалась у лесенки бассейна, мы лихо отмахали кролем метров триста и перешли на спокойный брасс. Проплыв километр, вылезли из воды. Дружно посетовали на бесчисленное количество поворотов из-за малой длины бассейна.

  Разговаривая о пустяках, вышли из душевой, оба в спортивных костюмах, с полотенцами на шеях, и, разошлись по своим каютам, договорившись встретиться через полчаса в ресторане.

  Штатского костюма у меня не было и в ресторан я пришел в форме, нимало по этому поводу не комплексуя. Лорд Гамильтон уже сидел за столом и сделал мне приглашающий жест рукой. Только я уселся на стул напротив Гамильтона, как подошел быстрым шагом официант с меню. Традиционную кашу я съел утром дома, перед вылетом. Поэтому заказал себе кусок мяса побольше и овощной салат. Мой заказ принесли почти одновременно с блюдами Гамильтона. К моему удивлению, лорду поставили на стол точно такой же салат. А затем принесли телячью отбивную с картофелем.

  - Эти все кулинарные изыски мне порядком надоедают на банкетах и званых обедах, где я обязан присутствовать,- пояснил Гамильтон. - В поездках, да, и дома тоже, я питаюсь попроще. Сытно и вкусно - вот главные критерии для моих блюд. Кстати, вы говорили, что на отдыхе обходитесь без звания. Тогда, почему форма?

  Без тени смущения я объяснил лорду, что за хлопотами не успел купить себе перед отъездом пару штатских костюмов.

  - Майор, при всем уважении к вашему званию, в форме вы будете выглядеть здесь... Хотя, она вам, безусловно, очень к лицу. Если вы не слишком щепетильны, то я осмелюсь предложить вам ни разу не надеванный костюм. Я взял его с собой на переговоры, но предпочел надеть старый, поскольку верю, что он приносит мне удачу. И я не прогадал - переговоры прошли успешно. Мы с вами одного роста, почти одинакового телосложения, если не считать, что плечи у вас шире. К костюму есть новые же рубашка и галстук. На два дня вам одного костюма хватит, а по прилете на Землю, приобретете себе еще. Как, принимаете подарок?

  - Что ж, не буду ломаться, не красна девица. Принимаю подарок и надеюсь, что мне представится случай отблагодарить вас.

  - Может быть, может быть,- почему-то задумчиво протянул Гамильтон и добавил,- возможно, даже скорее, чем вы думаете. Костюм вам Дональд в каюту принесет.

  Я подал официанту пластиковую карту, присланную Корпорацией. Гамильтон протянул свою. От моей она отличалась тем, что была "платиновой", т.е. держатель карты имел на счету более десяти миллионов кредов. Гамильтон заметил мой взгляд.

  - Я не нищий аристократ, дорогой майор. После всех текущих расходов и уплаты налогов у меня около трех миллионов годового дохода. Плюс то, что оставили в наследство предки. Так что я не сверх, а просто миллиардер. Поэтому мог бы себе позволить подарить каждому майору нашего славного десанта по штатскому костюму. Спросите, почему я лечу на "Баварии", а не на собственной яхте? Потому что яхту считаю ненужной роскошью, предпочитая вкладывать деньги в свои предприятия, коллекции, в родовое поместье,- Гамильтон взял у официанта карточку, возвращенную с почтительным поклоном,- костюм вам принесут минут через десять. Приятно было пообщаться,- и, кивнув мне, упругой походкой направился к выходу. Спина прямая, голова высоко поднята. Все-таки порода в нем была стопроцентной!

  Ровно через десять минут в мою каюту зашел Шортер. Он был в спортивном костюме. В одной руке нес плечики, с висевшим на них темно-серым костюмом, со светло-голубой рубашкой и строгим темно-синим галстуком, в другой - пакет с принадлежностями для бассейна.

  - Я сейчас в бассейн, поплаваю,- жизнерадостно сообщил Шортер,- а вы чем заняться думаете?

  - Передайте лорду мою благодарность за великолепный костюм. А вот, чем заняться, еще не придумал. Наверное, все же, проведу время с учебником в руках. Мне не привыкать. В экспедициях порой две-три недели сидишь в каюте транспорта с книжкой. А тут, всего-то два дня. Как-то не тянет меня вливаться в здешнее общество. Не их поля я ягода.

  - Это уж точно,- усмехнулся Шортер.-Тут есть боулинг, но всего две дорожки, почти всегда занято. Есть пара бильярдных столов, почти всегда пустующих. Но, как только в бильярдной появятся игроки, туда устремится миссис Барнет, вдова, срочно ищущая замену умершему супругу. Есть крошечное казино - полтора десятка игровых автоматов и рулетка. Крошечное казино приносит некрошечные доходы, окупая все затраты на содержание "Баварии" и зарплату ее экипажа. Суммы проигрываются!..

  В большой гостиной, где играют в покер и бридж, лучше вообще не показываться. Вам еще повезло, лететь всего ничего. А мне за время полета было сделано три предложения стать мужем и семь - любовником изнывающих от скуки и тоски толстосумок. И два предложения вступить в интимную связь с мужчиной. Так что, пожалуй, вы правы, почитайте в каюте, а уж на Земле развеетесь по полной программе, согласно своим вкусам.

  Да, давайте-ка сегодня вечером посидим в баре. В тот, что возле ресторана, соваться не стоит. В пьяном виде пассажирки класса "люкс" любому монстру сто очков вперед дадут. Но в конце коридора, противоположном концу с бассейном, есть небольшой бар. Туда ходят, в основном, члены экипажа "Баварии", ну, и еще пара-тройка тихих и спокойных пассажиров. Не все ведь здесь так ужасны. Просто, пока найдете одного нормального человека, столкнетесь с десятком не вполне нормальных. Сходим, посидим?

  - Согласен.

  - Вот и отлично! Жду вас там в двадцать один час по местному времени.

  Как и сказал Шортеру, я провалялся до вечера на кровати, читая детектив. Или садился в кресло с учебником по баллистике. Пощелкал пультом телевизора. Корабельная телестанция четко поделила каналы по интересам. По одному каналу показывали только боевики, по другому - только комедии, по третьему - только ужастики. Несколько каналов гнали подряд бесконечные "мыльные" сериалы. Даже виды спорта разделили по каналам. По одному шел футбол, по второму - гольф, по третьему - прыжки с трамплина, по четвертому - плавание. Не мудрствуя, находи свой канал и наслаждайся любимым зрелищем хоть целые сутки. Но не любил я пялиться на экран, на базе на это почти не было времени, вот и привычки не возникло.

  Ужин заказал себе в каюту. Все было очень вкусно. С удовольствием выпил чашечку отличного кофе, покуривая при этом сигарету. Расспросив официанта, пришедшего за столиком с пустой посудой, заказал себе такой же кофе на восемь часов утра.

   В двадцать часов пятьдесят пять минут, одетый в костюм и в галстуке, я вышел из каюты. Костюм сидел на мне, как сшитый на заказ. Очевидно, лорд предпочитал, чтобы пиджак был посвободнее, делая зрительно плечи пошире, поэтому на мне костюм не натягивался ни в спине, ни на плечах.

  По коридору, слегка пошатываясь, брела женщина-вамп, в лакированных сапогах выше колен, в огненно-красной блузке, с кроваво-красными губами. Увидев меня, вцепилась в мой локоть.

  - А ну-ка, парнишка, доведи меня до ресторана. Какой ты ми-и-и-илый!

  При ближайшем рассмотрении она оказалась весьма костлявой дамой лет шестидесяти. Решительно освободив свой локоть, я двинулся по коридору, не сказав ни слова. Вслед мне раздался залп грязных ругательств. Некоторые из них не знали даже ветераны нашей бригады.

  Шортер догнал меня у дверей бара.

  -Ах, каким сладким и нежным голоском пропела вам песню любви мисс Филлипс...

  Смеясь, мы вошли в бар, уселись за небольшой столик, рассчитанный на двоих.

  - Я приглашал, значит, я угощаю,- сказал Шортер.

  - Нет, угощает Корпорация,- возразил я и, показав ему кредитную карту, вкратце рассказал историю ее получения.

  - Вот это да!-восхитился Шортер,- еще ни разу не пил за счет Корпорации. Нет, на банкетах и приемах всяких случалось, но чтобы вот так, в баре!..

  Мы сделали заказ официантке. Перед Шортером возник пузатенький графинчик с коньяком, пузатенькая же рюмка, блюдечко с нарезанным лимоном и плитка шоколада.

  - Не хочется гонять официантку несколько раз,- пояснил мне Шортер.

  Мысли наши работали "параллельно" и передо мной поставили бутылку с джином, запотевшую бутылку с тоником, бокал и вазочку со льдом.

  В баре, кроме нас сидели два человека в форме звездолетчиков, пили пиво. Одинокий мужчина, в костюме без галстука, с довольно мрачным видом, усердно увеличивал батарею пустых бутылок на своем столике. Официантка пыталась унести опорожненные емкости, но мужчина решительно отстранял ее рукой, пересчитывал пальцем пустые бутылки и заказывал еще одну.

  Через час мы с Шортером перешли на "ты" и стали называть друг друга Дон и Серж. Говорил, в основном, Шортер, я больше слушал, лишь иногда поддакивая и отвечая на его вопросы. Вскоре у меня создалось впечатление, что Шортер своими вопросами пытается меня прощупать. Только, на предмет чего? Я решил не прикидываться "валенком" и не лукавить. Напрямик спросил:

  - Дон, для чего ты меня "через сито просеиваешь"?

  - Ну, что тебе в уме не откажешь, я понял еще тогда, когда ты рассказывал про получение карты от Корпорации. Есть у меня мысль пригласить тебя к нам, в службу безопасности. Оклад у нас повыше, чем в десанте. Правда, боевые не платят. Но ты со своими способностями быстро сделаешь у нас карьеру. Думаю, что через годик будешь моим заместителем.

  - Нет, Дон. Мне уже не один раз предлагали сменить десант на более спокойные и более денежные места. Только я решил оставаться верным своему выбору до конца. Пока медкомиссия в отставку не отправит. Или...

  - Вот об этом "или" и разговор. У вас же убивают почем зря. А у нас и денег больше, и жив останешься.

  - Зачем же служба безопасности, если опасности никакой?

  - Ну, опасность-то есть, иначе, действительно, зачем мы нужны? Но, умный человек, а ты совсем неглупый, легко ее избежит. И опасности намного меньше, чем в десанте.

  - Нет, Дон, уговоры ни к чему. Это пустой разговор.

  - Что ж,- неожиданно легко согласился Шортер,- будь по-твоему.

  - Повторять будем? - спросил я Дональда, когда графинчик с коньяком и бутылочка с джином опустели.

  - Пожалуй, нет,- ответил он, украдкой посмотрев на часы.

  - Пора менять лорда Гамильтона на посту? - с самым невинным видом задал я вопрос, от которого Шортер аж подпрыгнул на стуле.

  - На каком посту? - Попытался он сохранить лицо.

  - Я же не школьник, Дон, а офицер десанта. Наблюдаю, сопоставляю, делаю выводы.

  - Великолепно, Серж! Предлагаю пост моего заместителя. Прямо сейчас. Я думаю, что лорд утвердит. Он мне полностью доверяет.

  - Я вижу. Настолько, что, при всей своей осторожности, оставляет в своей каюте вместо себя. Сторожить, скорее всего, какие-то важные документы.

  - Ты полностью прав. Я восхищен. Я, может быть, и доверился бы корабельному сейфу, но не лорд. Он - верх осторожности. Так что мне пора в его каюту. Кроме меня лорд не доверяет на "Баварии" никому. Где-то, слегка, он прав. Промышленный шпионаж достиг высот не маленьких. Хотя, когда я расскажу ему о нашем разговоре, а ты понимаешь, что я обязан это сделать, он решит, что доверять можно и тебе.

  - Надеюсь, вы не позовете меня в охранники ваших документов?

  - Сами управимся. До сих пор это удавалось. Осталось совсем немного времени. Когда Гамильтон сунет эти документы в огромный бронированный сейф, вмурованный в стену своего замка, я вздохну с облегчением. Что ж поделаешь, такая у меня работа. Спасибо за выпивку, Серж. До встречи.

  - Удачи, Дон.

  Утром, в тренажерном зале я обменялся с Шортером крепким рукопожатием и мы принялись усердно "таскать железо". Профессионализм, он в том и заключается, что подходишь к делу ответственно во всем. И мы выгнали потом вчерашний коньяк и джин. И, доведя себя до полного изнеможения, и чуть более, создавали себе запас сил на тот момент, когда этот запас будет жизненно необходим. Потом стояли, расслабленные, в душе, радуясь, что смогли, что хватило сил. Шортер, уходя из душа, глядя, как я одеваю шапочку и очки для плавания, поинтересовался:

  - Не утонешь? Здоровья-то хватит?

  - А то!.. - Ответил ему в тон,- или мы не из десанта?

  - Рад я знакомству с тобой. Настоящие мужчины становятся редкостью...

  Я уже проплыл метров триста, когда в бассейн вошел Гамильтон. Поздоровавшись со мной, он поплыл по соседней дорожке. Когда я стал выходить из воды, лорд последовал за мной, хотя и не проплыл еще километр, в отличие от меня. Видно было, что он намерен мне что-то сказать, но тут в бассейн вошел мужчина. Мы с лордом прошли в душ. Выходя из раздевалки в коридор, Гамильтон обратился ко мне:

  - Мистер Иванов, не могли бы вы подойти в ресторан примерно через полчаса? Мне необходимо с вами поговорить.

  - Хорошо, через тридцать минут я буду в ресторане.

  Войдя в ресторан, увидел, что Гамильтон сидит за столом у стены, а не за тем, за которым сидел вчера. Я подошел, сел, сделал официанту заказ.

  - Овсянка на воде?-Удивился лорд.

  - Это мое стандартное утреннее блюдо. Вчера, заказывая мясо, я уже позавтракал. Стараюсь, как могу, беречь желудок. Запасного ведь нет. А в экспедициях, порой, и не позавтракать, и не пообедать.

  - Похвально. А я вот удивил официантов, усевшись не за свой стол. Не могу исключить наличие микрофона возле моего постоянного места. За этим столом обычно сидят мистер и миссис Харпер, очень милые старички. Но, раньше чем через два-три часа они здесь не появятся - спят допоздна, так как далеко за полночь засиживаются в казино. Итак, вы готовы меня выслушать? - Несколько смущенно спросил лорд.

  - Не принимайте в расчет мою овсянку. Солдат привык в одной руке держать ложку, а в другой - автомат. Я весь - внимание.

  - Даже не знаю, с чего и начать. Видите ли, обстоятельства сложились так, что по прибытии на Землю мне надо будет оказаться в двух местах одновременно. Ни в одном, ни в другом случае я не могу перенести или отменить свое присутствие. Дело касается моей чести...

  - И вы хотите воспользоваться нашим сходством? Но, ведь, при ближайшем рассмотрении, видно, что мы - разные люди.

  - В одном из мест, где мне необходимо быть, лицо будет скрыто.

  - Карнавал?

  - Сейчас все расскажу. Я состою членом привилегированного клуба. Раз в три года члены клуба устраивают что-то вроде исторической игры. Надевают рыцарские доспехи и, разбившись на две группы, сражаются между собой. Сражаются - громко сказано. После нескольких серьезных травм, еще во времена далекие, доспехи, мечи, топоры стали пластмассовыми, с высокой степенью имитации. Впрочем, доспехи могут быть и металлическими, как, например, у меня. Но пластмассовые и легче, и дешевле. Противники сходятся на поле, при огромном стечении зрителей и минут тридцать-сорок усердно машут своим оружием. После чего одна сторона признается судьями побежденной. Тогда начинают пить вино, поедать зажаренного на вертеле быка (настоящего), петь песни и плясать. Вот такая забава для банкиров, предпринимателей и просто рантье, каждый из которых, как минимум, баронет. Для людей, чьи родословные насчитывают не одну сотню лет.

  Исключение делается только для глубоких старцев и тяжелобольных людей. Все остальные обязаны принимать участие в игре. Это священная обязанность для членов клуба. А поскольку дата игры известна заранее, каждый располагает временем, чтобы отменить, перенести деловые встречи, решить свои проблемы и тому подобное.

  Но! Девушка, расположения которой я добивался два года, назначила мне встречу на тот день и час, когда состоится игра. Она должна дать мне ответ, согласится ли стать моей женой. Попросить ее перенести время встречи я не могу. Вы же знаете, что в таких случаях говорят девушки: "Выбирайте, или я, или ваша дурацкая игра". Особенно, красивые девушки. Так что тут тоже дело чести. Нельзя же не прийти к ней?! Отправить вас вместо себя на встречу с девушкой я не могу. А вот заменить меня в рыцарской игре вы вполне могли бы. На поле участники игры заранее расставляют свои шатры, где они облачаются в доспехи. Вы с Шортером приедете пораньше, войдете в шатер и выйдете оттуда уже в доспехах с гербом Гамильтонов. Сразу после сражения, когда победители и побежденные с криками вздымают вверх оружие, зрители кидаются на поле. В такой сумятице вам не составит труда проскользнуть в шатер и снять доспехи. Мое отсутствие возле бочек с вином и вертела с быком не скоро будет замечено. А вечером в клубе я объясню, что растянул связку и заторопился домой, чтобы доктор наложил повязку. Каков план?

  - А почему бы вам не сказаться больным?

  - Что, вы, что, вы! Во-первых, надо быть серьезно больным, даже с насморком и кашлем участвуют в игре. У кого повышенное давление, неважно с сердцем, те выступают в роли судей, герольдов, оруженосцев. На поле обязательно присутствует несколько врачей и пара машин "Скорой помощи". Во- вторых, пришлют клубного врача, симуляция всплывет наружу, а это - позор. После такого - лучше стреляться сразу.

  - Хорошо, а как быть с вопросом чести, когда вы посылаете меня вместо себя?

  - Герб Гамильтонов должен быть на поле битвы. Он там будет. Я посылаю вместо себя заслуженного боевого офицера, а не какого-то наемного актера. В вопросах чести, порой, важно соблюдение внешних приличий. Вы моего роста и почти моего телосложения. Под забралом никто не увидит вашего лица. Шлем искажает звук голоса. Сегодня - среда. Игра состоится в субботу. До этого времени я успею вам подробно объяснить все тонкости, чтобы вы ничем себя не выдали.

  - А если бы вы не встретили меня на "Баварии"?..

  - Я был в отчаянии. И тут Господь послал мне вас. Шортер ручается головой за вашу порядочность и я ему верю. Согласны мне помочь?

  - Ну, что ж. Надо же отплатить добром за подаренный мне костюм...

  - Перестаньте издеваться! Я в трудном положении.

  - Простите, милорд. Отрыжка солдафонщины. Я готов вам помочь. Честь десантника тому порукой.

  Гамильтон схватил мою руку и с жаром ее потряс.

  - Спасибо. Рад, что не обманулся в своих ожиданиях.

  Расстались мы с лордом почти друзьями. Остаток дня я провел в своей каюте, глядя поочередно, то комедии, то ужастики. От боевиков меня тошнило - настолько все неестественно. За просмотром кинофильмов потихоньку прикончил всю бутылку джина из бара в каюте. Перспектива торчать два дня отпуска из четырнадцати в "старой доброй Англии" меня не прельщала. Приземлиться мы должны были именно в Англии, недалеко от Лондона. Но я тут же собирался пересесть на флаер, идущий в Россию и через полтора часа быть в Великом Новгороде. А на следующий день уже сидеть с удочкой в руках на берегу озера - ловить рыбешку для новгородских кошек.

  Черт! Придется "сражаться" за фамильную честь Гамильтонов, размахивая пластмассовым мечом. Черт! Заказывая себе ужин в каюту, попросил бутылку джина и тоник. Морозилка едва успевала замораживать лед. К полуночи я уснул полупьяным.

   Глава 2

  Утро ничем не отличалось от предыдущего. Тренажерный зал с Шортером, бассейн с Гамильтоном, тарелка овсянки и свежевыжатый апельсиновый сок. Затем уложил в сумку спортивный костюм с кроссовками, аккуратно сложил туда форму, оставшись в костюме, подаренном лордом, но без галстука. Недолюбливал я эти "селедки".

  "Бавария" приземлилась минута в минуту по расписанию. Багаж Гамильтона, не в пример моему, был солиднее. Пришлось подождать, пока его выгрузят. Вместительный, роскошный флаер, отъехав от "Баварии", взлетел и через четверть часа опустился на площадку возле старинного замка. Если бы не этот флаер, стоящий на бетонной площадке, можно было бы подумать, что мы перенеслись на машине времени веков на десять назад. На высоких башнях развевались флаги, массивные стены замка окружал широкий ров, заполненный водой.

  К флаеру подбежали пятеро дюжих молодцев в униформе, вытащили чемоданы и сумки лорда. Гамильтон шел налегке, Шортер нес в руке кейс с документами, пристегнутый наручниками к запястью. Я сам понес свою нетяжелую сумку. Мы подошли к мосту, перекинутому через ров.

  - Поднимается? - С любопытством спросил я.

  - Конечно,- с гордостью ответил Гамильтон,- как и положено, со скрипом и лязгом цепей. Все натуральное, никакого эрзаца. Хотя это сейчас влетает в копеечку,- добавил со вздохом,- пластик и алюминий дешевле. Впрочем, барабан подъемника крутит электромотор. В замке пара генераторов, водопровод, канализация. А то стремление к натурализму черте до чего может довести. Да и мост поднимают не каждый день. Обычно он опущен.

  Мы прошли под каменной аркой и вышли на широкий просторный двор, вымощенный тесаным камнем.

  - Слева - конюшня, справа - людская, то есть, помещение где живет прислуга,- показал на двери Шортер,- прямо - парадный вход.

  - Конюшня - это, кажется, помещение, где раньше держали лошадей?

  - Почему держали? Их и сейчас там держат,- спокойно ответил лорд.

  - Вы хотите сказать, что там живые лошади?

  - А что вас так удивляет?

  - Никогда не видел живых лошадей, только на картинках,- смущенно признался я довольному произведенным впечатлением Гамильтону.

  - Хорошо, поближе к вечеру сходим, посмотрите.

  Перед нами открыли резные дубовые двери и мы вошли в огромный холл, украшенный геральдическими щитами, развешанными на стенах, и статуями воинов в средневековых доспехах. Через огромные окна, украшенные витражами, лился свет, рассеивая царящий в холле прохладный полумрак.

  - Том, проводите господина Иванова в первую гостевую комнату,- распорядился Гамильтон. В его голосе сейчас чувствовалась властность человека, привыкшего повелевать. - Господин Иванов, когда приведете себя в порядок с дороги, спускайтесь в холл, вас проводят в столовую.

  Приняв душ, побрившись, я, немного поразмыслив, надел белую футболку и штаны от спортивного костюма, обул кроссовки и спустился по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой, в холл. Вежливый подтянутый слуга в униформе провел меня в столовую, где за длинным громадным столом, покрытым белоснежной скатертью, сидели Гамильтон, Шортер и седовласый величавый старик.

  - Познакомьтесь, это мой гость, майор Иванов,- представил меня Гамильтон,- а это - управляющий замком, да и всем этим имением, мэтр Торп.

  Старик торжественно поклонился, встав со стула, я ответил почтительным поклоном.

  - Вы очень похожи на молодого лорда, господин майор,- голос у старика был звучным, а не по-старчески дребезжащим.

  Гамильтон улыбнулся: - Для Торпа я навсегда останусь молодым лордом, поскольку он много лет прослужил при моем отце и помнит меня совсем крошечным ребенком.

  Чопорность за столом отсутствовала. Шортер был одет в легкий светло-бежевый костюм, на лорде была белая шелковая рубашка с широким отложным воротом. Поэтому, я не выглядел в своем наряде этаким плебеем, вторгшимся в приличное общество. Обед был незамысловатым, но необычайно вкусным.

  - У нас в замке натуральное хозяйство,- пояснил мне Торп,- овощи, рыба, мясо, зелень - все свое. За замком расположены оранжереи, теплицы, чуть подальше - коровник и свинарник. Небольшой колбасный цех, коптильня, пекарня. Немножко хлопотно, но зато мы уверены в качестве того, что подается к столу.

  После обеда Торп откланялся и ушел по делам. Мы втроем устроились на веранде, двери на которую выходили прямо из столовой. Пили великолепный кофе, дымя, лорд - сигарой, а я и Шортер - сигаретами. Веранда располагалась в полуметре над землей. Внезапно Шортер, стоявший у балюстрады, подозвал меня к себе.

  - Видишь, по двору идут две девушки. Одна из них - горничная лорда, вторая, обычно, обслуживает гостей, в данном случае - тебя. Ну-ка, что тебе подсказывает твоя наблюдательность?

   Девушки являли собой разительный контраст. Одна из них была небольшого роста, худенькая, светловолосая, с огромными глазами на белоснежном, не тронутом загаром, лице. Вторая - высокая, крепкого телосложения, но очень длинноногая. Густые каштановые волосы рассыпаны по плечам.

  - Дон, это задачка для детей младшего школьного возраста. Если бы девушек было двадцать или тридцать, то я, может быть, и задумался. Эти каштановые волосы подстричь бы коротко, был бы я в полном восторге от такой прислуги.

  - Не ошибся. Учти, Кэтти у нас девушка серьезная, сам Милтон Кроуфорд от нее по морде схлопотал.

  - Кто это - Кроуфорд?

  - Разговор про Милтона? - Подошел к нам лорд Гамильтон,- о, это единственный мой родственник, на данный момент - мой наследник. Надеюсь, что богатства Гамильтонов ему не достанутся. После моей женитьбы и, даст Бог, рождения наследника, я оставлю Милтону в завещании пару тысяч кредов, которые он тут же просадит в казино.

  - Вообще-то говорили не о Милтоне, а о Грейс и Кэтти. Майор сожалел, что Кэтти носит длинные волосы...

  Лорд Генри поведал мне, что кроме Торпа, его супруги и старого бухгалтера-еврея, все слуги в замке - не старше тридцати лет. Отработав в замке три года за стол, одежду и небольшую сумму карманных денег, они имеют возможность обучаться в университете или других высших учебных заведениях полностью за счет Гамильтона. Большинство, став магистрами, бакалаврами, инженерами, работают в фирмах, принадлежащих лорду, хотя их к этому и не вынуждают.

  Можно работать за полное жалование, если не собираешься учиться. Отбирает слуг Торп. Очень строго и придирчиво. Неглупые и симпатичные парни и девушки, отработав день, вольны пользоваться большой библиотекой, съездить в близлежащий городок, устроить вечеринку, благо толстые старинные стены замка глушат любые громкие звуки.

  Если парень с девушкой из числа слуг решили пожениться, то им приходится покинуть замок. Они получают домик в поселке, расположенном рядом с замком. Работать будут в приусадебном хозяйстве. Не прощают слугам четыре порока: лень, глупость, ложь и расхлябанность. Ценятся подтянутость, аккуратность, точность, вежливость. Неадекваты не уживаются и покидают поместье. Также его должны покинуть и те, кто вступает в брак на стороне, то есть с жителями любого другого населенного пункта.

  Таким образом, за последние сто пятьдесят лет, ибо правила эти завел еще прадед нынешнего лорда, Гамильтон-хаус превратился в маленький рай, где жили хорошо знакомые друг с другом, обеспеченные, физически и психически здоровые люди. В поселке была небольшая поликлиника и крошечная больница, где, в основном, принимали роды. Замкнутости не было. В отпуска ездили куда хотели, насильно в поселке и в замке никого не удерживали. Кто-то покидал Гамильтон-хаус навсегда, появлялись новые люди. Был только один маленький нюансик: все проживавшие здесь были европейцами, не менее, чем в десятом колене. В основном - англичане и шотландцы. Но были скандинавы, бельгиец, голландец, немец, датчанка, две француженки, двое швейцарцев.

  - Я, наверное, утомил вас своим рассказом? - Спросил Гамильтон.

  - Что вы, милорд, все это довольно интересно. Я немножко оторвался от гражданской жизни. Лагерь, полигон, бар, каюта военного транспорта...

  - Кстати, в это воскресенье сочетаются браком моя горничная Грейс и наш старший конюх Вильямс. Будет довольно шумный праздник. Не хотите задержаться на денек?

  - Благодарю, милорд. Но я в воскресенье рассчитываю быть уже в России. У меня очень короткий отпуск, а я соскучился по белым березкам.

  - Ах, да, я и забыл, что у вас загадочная славянская душа. Что ж, пойдемте, посмотрим на лошадей. Вильямс настолько прекрасный конюх, что я хочу его оставить в замке даже после женитьбы. Никто так не понимает лошадей, как он. И лошади его любят. У нас из правил бывают исключения.

  - Про славянскую душу вспомнил,- влез в разговор Шортер,- Кэтти по происхождению - русская. Ее предки перебрались в Англию в 21-м веке. Они были крупными бизнесменами. Но дед Кэтти разорился, отец был уже мелким клерком. Она у нас в замке уже два года и в будущем году собирается поступить учиться на юриста. Родилась она и выросла в Англии, но ее настоящее имя не Кэтрин, а Екатерина. Но у нас нравы простые, некоторых зовут даже не по именам, а по прозвищам.

  Мы спустились во двор и прошли к распахнутым воротам конюшни. В стойлах стояли два красавца коня и две изящные кобылы. Вильямс оказался невысоким, белобрысым, худощавым парнем, которому трудно было дать его 25-ть лет. В лучшем случае, выглядел он лет на 17-18. Вспомнив внешность Грейс, я подумал, что они будут замечательной парой.

  Вильямс дал мне несколько кусочков сахара. Я дал по кусочку двум лошадкам: Фиалке и Маргаритке. Могучий жеребец Гиацинт равнодушно захрустел угощением. Конь по кличке Ирис, осторожно взяв мягкими губами с моей ладони сахар, тихо заржал.

  - Вы ему понравились,- резюмировал Вильямс.

  - А нельзя ли?..

  Вильямс посмотрел на лорда, тот согласно кивнул:

  - Я думаю, что майор сможет усидеть в седле.

  Через десять минут оба коня были оседланы. Не особенно умело, но, используя всю свою подготовку, я уселся в седло, старательно копируя Вильямса, который сел верхом на Гиацинта. Выполняя несложные, понятные указания старшего конюха и во всем подражая ему, я верхом на Ирисе выехал из замка. Под копытами коней прогрохотали доски моста.

  Обратно мы вернулись примерно через час, дружески болтая. Когда я более-менее ловко спрыгнул в конюшне с Ириса, Вильямс одобрительно сказал:

  - Вы - прирожденный кавалерист, всего за неделю я бы сделал из вас лихого наездника.

  - Спасибо за добрые слова и за науку. Нет у меня, к сожалению, недели, а то бы я с удовольствием овладел этим замечательным искусством - ездой на лошадях.

  Выйдя из конюшни, узнал от слуги, которому поручили передать мне сообщение, что Шортер и лорд находятся в библиотеке. Слуга подробно объяснил, как туда пройти. Идя по широкому, полутемному коридору первого этажа, подходя к повороту, я услышал доносившиеся из-за угла голоса, гулко разносившиеся в пустоте большого коридора:

  - Представляешь, Грейс, подходит ко мне Шортер и говорит: "Кэтти, не могли бы вы пойти к Фиби, чтобы она подстригла вас покороче. Нашему гостю нравятся девушки с короткой стрижкой". Нет, каково?!

  - Но, Кэтти, ты же сама собиралась подстричься.

  - Да, собиралась. Но меня возмутила эта просьба. Чтобы, видите ли, понравиться какому-то гостю... Ублажать своим видом какого-нибудь толстопузого бизнесмена или плешивого графа? Увольте. Хватит с меня сальных взглядов Милтона Кроуфорда. Я думала, что меня уволят из-за того случая, когда съездила ему по физиономии. Но после того, как лорд извинился передо мной за поведение своего родственничка, успокоилась. В конце-то концов, осталось год потерпеть. Не по мне эта работа, а куда деваться?

  И все равно, на Шортера я разозлилась. Если гостю нравятся стриженые девушки, пусть бы послали Дотти его обслуживать. А то завтра кто-нибудь захочет, чтобы я кольцо в нос вставила или топлесс в комнату входила.

   Девушки засмеялись, а я, решив не подслушивать их дальнейший разговор, вышел из-за угла. Кэтти и Грейс стояли в одинаковых черных платьях чуть выше колен, с белоснежными фартучками, кружевными белыми воротничками и кружевными манжетами. Волосы Кэтти стянуты на затылке в "конский хвост", открывая маленькие аккуратные уши, а белокурые волосы Грейс заплетены в довольно длинную косу. В руках каждая из девушек держала по стопке постельного белья. Увидев меня, они оборвали смех.

  - Милорд..., - неуверенно промолвила Грейс.

  - Это не лорд Гамильтон,- оборвала ее Кэтти,- здравствуйте, сэр.

  - Здравствуйте, мисс. Простите, я невольно подслушал часть вашего разговора. Не сердитесь, пожалуйста, на Шортера, он немножко переусердствовал, оказывая мне гостеприимство. Я здесь всего на пару дней, в субботу вечером покину замок. Если вам так неприятен произошедший инцидент, то могу попросить лорда прислать мне другую горничную. Еще раз прошу прощения. До свидания.

  И, уже подходя к нужной двери, оглянувшись, добавил на русском языке:

  - А короткая стрижка вам, Катюша, больше была бы к лицу,- после чего вошел в библиотеку, плотно прикрыв за собой дубовую дверь, потемневшую от времени.

  Шортер сидел за одним из трех компьютеров, стоявших в ряд, а Гамильтон удобно расположился в массивном кожаном кресле с толстым томом в руках. Огромный зал вдоль стен до самого потолка занимали стеллажи с книгами. Возле стола с компьютерами подвешены полки с дисками, микропленками. На громадном столе лежат газеты. На одной из стен зала находился свернутый киноэкран и большущая цифровая панель.

  Генри, увидев меня, отложил в сторону книгу.

  - После обеда мы с Шортером тратим около трех-четырех часов на самообразование, просмотр периодических изданий, деловой литературы. Горячие новости и текущую информацию получаем утром. А сейчас - книги по географии, геологии, истории, юриспруденции и так далее. Художественная литература и кинофильмы - это после ужина. Конечно, нельзя объять необъятное, но, что успеваем, хотя бы просматриваем. Шортер, в основном, пользуется электронными версиями, а я вот люблю по-старинке листать страницы.

  - Но ведь такую библиотеку за всю жизнь не перечитать.

  - А каталоги на что? Должность библиотекаря существует в замке несколько веков. Сейчас их двое. Один - в общей библиотеке замка, где книг еще поболее, а другой работает здесь, отбирает то, что может меня заинтересовать, ведет каталог, копирует периодику. Пыль с книг и стеллажей убирает отдельный слуга. Сюда, кроме меня и Шортера имеют доступ Торп и еще пара человек. Для остальных - общая библиотека замка.

  Итак, давайте-ка, я вам расскажу об игре, в которой вы будете участвовать в субботу.

   Гамильтон подробно, до мельчайших деталей описывал игру, а я, получая информацию, тут же перерабатывал ее, применительно к моей роли. Время от времени задавал лорду вопросы, получая на них исчерпывающие ответы.

  Заметил, что Шортер отвлекся от компьютера и внимательно слушает наш разговор.

  За беседой время пролетело незаметно. В библиотеку вошел слуга и доложил, что ужин подан. Поднявшись к себе, я наскоро сполоснулся под душем, оделся в форму и спустился в столовую. И оказался прав, не выйдя к ужину в футболке и в кроссовках, так как, в отличие от обеда, ужин проходил в более многолюдной и несколько более представительной обстановке. Кроме лорда и Шортера за столом сидели мистер и миссис Торп и еще три человека. Один из них - доктор, лечивший всех обитателей замка, другой - местный священник, третий - бухгалтер, который вел все денежные дела Гамильтона.

  После короткой церемонии знакомства, все, нисколько не чинясь, принялись за ужин, продолжая беседу, прерванную моим появлением. Сразу после обеда слуга попросил сообщить, что бы я хотел заказать себе на ужин. И теперь, как по мановению волшебной палочки, передо мной возникло блюдо с отварным картофелем, обильно посыпанным зеленью, с жаренной куриной грудкой и цветной капустой, украшенное нежными листиками салата и кружочками огурцов. Рядом поставили горшочек со свежей сметаной, в которой вертикально стояла воткнутая серебряная ложечка.

  Бухгалтер ел рыбу, миссис Торп - какое-то овощное блюдо, тарелку Шортера заполняла великолепная свиная отбивная. В бокалах было налито и вино, и сок, а Торп пил минеральную воду. В общем, всем угождали на их собственный вкус.

  Разговор за столом велся на разные темы, пока кто-то из присутствующих не упомянул имя Эстер Говард. После чего мнения сразу четко разделились. Священник, врач и миссис Торп горячо нахваливали мисс Говард. Торп и Шортер хранили молчание по этому вопросу. А лорд Гамильтон, поддерживаемый бухгалтером, считал, что похвалы в адрес Эстер Говард ею не заслужены. Причем, лорд разволновался не на шутку и даже слегка повысил голос, обличая неведомую мне Эстер.

  После ужина, когда мы вдвоем с Шортером курили на веранде, я спросил его:

  - Кто такая эта Эстер Говард, навлекшая на себя гнев нашего невозмутимого лорда?

  - Это хозяйка соседнего поместья. Тоже представительница старинного дворянского рода. По моему мнению, была бы прекрасной женой для лорда. Но родовая вражда, которой много лет, не позволит этому сбыться. И очень жаль. Эстер не только умная, воспитанная девушка, не только одна из самых богатых невест Англии, она внешне - полностью во вкусе Гамильтона. Случайно оказавшись вместе на светских приемах, они даже не здороваются. Лорд предвзято к ней относится, в силу сформированного у него мнения, леди Эстер Говард тоже отзывается о лорде не очень уважительно. Но я так скажу: когда они видят друг друга, между ними возникает притяжение, которому они оба противятся изо всех сил. Или я даром ем свой хлеб. У Генри "пунктик" - он хочет жениться на девушке из простонародья. И с этим ему решительно не везет.

  - Насколько я знаю, сейчас у него есть намерение жениться.

  - А... - махнул рукой Шортер,- не первая попытка, кстати. Они с Эстер были бы прекрасной парой, всем на зависть. Меня прямо бесит это глупое следование традициям. Ладно, мне сегодня надо еще немного поработать. Спокойной ночи, Серж.

  Решив подняться к себе, я прошел через столовую, попрощался с лордом и Торпом, сидевшими у камина. Мэтр Торп объяснил мне, где в моей комнате находится кнопка вызова слуг. Войдя в комнату, я сразу нашел выключатель на стене, нажав его, включил большую люстру под потолком. Огромную комнату залил яркий свет. Найдя кнопку, про которую говорил мне Торп, вызвал горничную. Ожидая ее прихода, скинул китель и расстегнул галстук.

  В дверь негромко, но решительно постучали и вошла Кэтти. Увидев ее, я не удержался и громко свистнул от удивления.

  - Господин майор, так свистят пьяные докеры на футбольном матче,- строго сказала Кэтти своим глубоким голосом, но на лице ее непроизвольно появилась улыбка.

  Было от чего свистнуть. Густые каштановые волосы Кэтти были коротко острижены. Но дело было не только в стрижке. Черный форменный наряд девушки был такой длины, что короткий белый фартучек даже немножко выступал за край платья. Идеальной формы, в меру полные, точеные бедра были полностью открыты взору. И это еще не все. Сзади, как у вечернего платья, была открыта вся спина. Впереди вырез был небольшим, лишь слегка приоткрывавшим истоки выпуклостей. Белизной кожи они превосходили белоснежное кружево воротничка, из которого вздымалась длинная стройная шея. Но полная, высокая грудь так натягивала ткань платья, что отчетливо проступали бугорки сосков.

  Кэтти опустила вниз глаза, щеки ее заалели. Затем густые длинные ресницы вспорхнули вверх и карие глаза взглянули на меня с наигранной дерзостью.

  - Господин Иванов, можно спросить, зачем вы меня вызывали? - Сказала она на русском языке с легким акцентом. Так, фамилию знает, звание знает, значит, опрос производила.

  - Катя, объясните мне, пожалуйста, что здесь и как? Вот, например, свет мне такой яркий не нужен. Кондиционер есть? Где управлять им?

  Кэтти, она же Екатерина, показала мне пульт, лежащий на тумбочке возле кровати:

  - Здесь все управление приборами. Открытие-закрытие штор, регулировка яркости света, регулировка кондиционера. Включение камина. Он электрический, но имитация полная: и дрова трещать будут, и запах горящей древесины будет. Бар открывается вот этой кнопкой на стене. Виски, вино, коньяк, водка, пять сортов джина, включая ваш любимый "Greenall,s". В холодильнике пиво, тоник, соки, минеральная вода, фрукты. Если хотите свежего молока, я могу принести. Ночной свет и подогрев постели включаются вот этими кнопками на тумбочке.

  Она двигалась по комнате легко и грациозно, словно танцуя. Движения рук были плавными и гибкими. Напоминала пластикой большую кошку, даже не кошку, а пантеру. Этакая Багира.

  - На тумбочке еще две кнопки. Нажав зеленую, вы можете сообщить мне, что вы хотите. Через встроенный микрофон я услышу вас. Красная кнопка - сигнал тревоги на случай пожара, сердечного приступа, любого экстренного вызова. Сразу прибегут два дежурных охранника,- Катя говорила серьезно и деловито,- меня можете вызвать в любое время суток, мало ли, вам посреди ночи вдруг поесть захочется. Дверь, при желании, закрывается изнутри на этот засов. Вроде бы и все. У вас есть ко мне еще вопросы?

  - Не-е-ет,- медленно протянул я.

  - Тогда я могу идти?

  - Не-е-ет,- все так же протяжно. И головой помотал в знак отрицания.

  - Так что же вы хотите? - слегка рассерженно удивилась Катя.

  - Еще немного полюбоваться вами.

  - Ну, знаете!..

  - Соврите, что это вам неприятно.

  - Нет, конечно, всякой девушке приятно, когда ею любуются, но...

  - Катя, если вы подстригли волосы и надели это платьице, значит, вы хотели, чтобы я вами залюбовался.

  - Волосы я подстригла потому, что давно собиралась это сделать. А платье мне одолжила Дороти, потому что мое в стирке. Поскольку Дороти чуть меньше меня ростом, оно мне, действительно, коротковато.

  - Катя, лгать нехорошо.

  Она чуть выпятила и без того полную нижнюю губу и капризно топнула ногой:

  - Я не лгу!

  - Хорошо, ступай, маленькая лгунья. Передай Дороти огромное спасибо от меня за платье. А подстричься могла бы и покороче.

  - А почему вы мне "тыкаете"?

  - А потому, что ты мне нравишься, Катя. Иди. Вызову в четыре часа ночи, чтобы ты прибежала в ночной рубашке, со стаканом молока в руке.

  - Я сплю в пижаме.

  - Ну, это зря.

  - Сейчас верну Дотти ее платье и надену какой-нибудь бесформенный балахон до пят. Кофе вам утром подавать? Если да, то - во сколько?

  - В бесформенном балахоне до пят - ни во сколько.

  Мы подошли в разговоре к грани, за которой отношения меняются. И Катя это чувствовала. Поэтому помедлила немного, набираясь решимости:

  - А в неглиже?

  - В неглиже - сейчас.

  Катя высунула между мелких белых зубов кончик розового языка и тотчас спрятала его:

  - Уже бегу. Ну, ты и нахал!

  - А почему, Екатерина, вы мне "тыкаете"?

  Она открыла дверь.

  - А потому, что ты мне нравишься, Сережа,- и выскочила из комнаты.

  Смешно у нее получилось: "Серьёжа". Но это прозвучало мило. Вот одна из связисток в нашем штабе, пытаясь привлечь к себе мое внимание, обратилась ко мне: "Сирожа". Пришлось объяснить ей, что со смеси англо-русского, это слово переводится как "Морская морда". Больше она своим знанием русского языка не хвасталась.

   Глава 3

  Скинув форменную рубашку, я принялся метаться по комнате. Сначала достал учебник, но, даже не раскрывая, отбросил его в сторону. Закурил сигарету. Достав из бара бутылку, налил в бокал на два пальца чистого джина. Пить не стал. Приходилось признать очевидное: перед глазами стояло Катино лицо.

   Сел на кровать и потянулся к зеленой кнопке на прикроватной тумбочке. Нажать не успел. В дверь тихонько постучали, она бесшумно открылась и вошла Катя, одетая в длинный халат, почти до пят, со стаканом молока в руке. Протянув свободную руку за спину, девушка закрыла дверь на засов.

   - Вы просили молока, сэр?

   - Я же сказал, что в балахоне являться не надо.

   Катя прошла к журнальному столику, поставила на него стакан с молоком.

  Я заметил, что рука у нее заметно подрагивает. Прерывающимся голосом сказала:

   - По-твоему, я должна была идти по лестницам и коридорам в этом? - Распахнув халат, она сбросила его на кресло возле столика. И осталась в прозрачной, короткой ночной рубашке.

   - Вот,- сказала с вызовом,- специально у Грейс рубашку выпросила...

   - Иди ко мне.

   - Нет, боюсь.

   - Я такой страшный?

   - Не тебя боюсь, себя боюсь. Ой, что сейчас будет! - Она решительно стянула с себя рубашку и одним прыжком очутилась на кровати, - правда же, я - дура? Но ты уезжаешь послезавтра. У нас всего две ночи и мне некогда разыгрывать из себя целомудренную паиньку.

   Через два часа, пролетевшие, как один миг, Катя сидела в кресле, на своем халате, обнаженная, закинув ногу на ногу, и потягивала маленькими глоточками шампанское из высокого бокала.

   - Мы в колледже с девчонками баловались всякими игрушками, фаллоиммитаторами, вибраторами. Там я и лишилась девственности. Колледж был элитный, жили мы почти все в пансионате. От скуки по вечерам забавлялись, как могли. Из мужчин, ты у меня - первый. До сих пор как-то не тянуло ни к кому. А тебя увидела - и, как током ударило. Отшибло всю застенчивость,- она засмеялась.

   - Я догадался, что опыта в постели у тебя нет. Но интуитивно ты все правильно делаешь, хотя не очень умело.

   - Ну, так учи меня,- Катя отставила в сторону бокал с шампанским, сняла ногу с ноги. Развела колени в стороны и лукаво посмотрела на меня.

   За следующие полчаса в голове моей промелькнула только одна мысль: "Хорошо, что в замке такая замечательная звукоизоляция. Никто, очевидно, не слышит Катюшкиных криков, воплей и стонов".

   Подняв Катю из кресла, понес ее на руках в ванную комнату. Сначала зашли в душевую кабину, где спокойно могли поместиться человек пять-шесть. Затем перебрались в ванну, напоминавшую, скорее, маленький бассейн. Прошли еще два часа, когда я вынес закутанную в простыню девушку в комнату и бережно уложил на кровать.

   - Ох, мамочка, как будто слон по мне топтался,- простонала Катя,- ни рукой, ни ногой не пошевелить.

   - Да? Сейчас проверим,- я раскрыл простыню и припал губами к белоснежной, еще чуть влажной коже.

   - М-м-м! Ты маньяк сексуальный...

   Лучи солнца пробивались через неплотно закрытые шторы. В полумраке комнаты почти не был виден тусклый свет ночника. На своем плече я ощущал легкое, теплое дыхание Кати. Она закинула одну ногу на меня, рука с длинными тонкими пальцами лежала на моей груди. Но вот необычайно длинные ресницы девушки дрогнули и поднялись. Карие глаза посмотрели на меня.

   - Вот где ужас-то. Просыпаюсь, а рядом мужчина лежит,- сонно пробормотала она.

   - Катюшка-врушка.

   - А как ты догадался?

   - По глазам.

   - Хи-и-итрый. Это правда. Еще глаза не успела раскрыть, а уже подумалось: "Какая все-таки я счастливая".

   Катя перекатилась на противоположный от меня край кровати и легко вскочила на ноги.

   - Мои биочасы меня не подвели, ровно семь утра,- засмеялась радостно, поглядев на большие часы над камином. - Ты еще можешь прохлаждаться, а у меня обычный рабочий день,- и накинула на себя халат. - Где твои рубашки, майки, футболки? Отнесу в прачечную, к обеду все будет постирано и выглажено. Что тебе заказать на завтрак? Кофе подать в постель?

   - Не надо, я тоже встаю. Не люблю валяться в постели. На завтрак мне нужна тарелка полужидкой овсянки на воде и стакан апельсинового сока. И чашечку здешнего замечательного кофе. Но завтракать я буду в столовой. Сейчас схожу на небольшую пробежку. У вас найдется, где поплавать? Бассейн?

   - Есть озеро. Это летом. Зимой - крытый бассейн, здесь, прямо в замке. Лорд любит плавать.

   - Да уж знаю...

   - Сейчас забегу в прачечную, потом переоденусь, заскочу на кухню, закажу тебе завтрак. Через двадцать минут встречай меня за подъемным мостом. Ты на меня не сердишься?

   - За что??!

   - Вот за это,- и показала пальцем на следы своих зубов, оставшиеся на моих плечах,- и всю спину тебе исцарапала. Хорошо хоть, я маникюр не ношу.

   - А ты посмотри в зеркало на свои губы искусанные...

   Катя подошла к зеркалу.

   - Да, как два пельменя, обмазанные кетчупом.

   Я смотрел на нее и наслаждался. Она была свежа и красива даже после сна. Вот еще одна из причин, по которой я люблю короткую стрижку у женщин - когда они просыпаются, у них не свисают с головы спутанные, засалившиеся пряди волос. Даже взлохмаченные, Катины волосы выглядели очаровательно.

   - Это самые красивые в мире пельмени, вымазанные кетчупом,- и крепко поцеловал ее в губы.

   - Сережка, ты не представляешь себе, какое это было блаженство!

   - Представляю, потому что испытал то же самое.

   Сгребла в охапку ночную рубашку Грейс, мои майки с рубашками, плотно запахнула халат и пошла к двери. Отодвинула засов и обернулась ко мне.

   - Я тебя тоже люблю, солнышко мое,- сказал я ей ласково.

   - Ты противный и гадкий мальчишка. Зачем перебил?!

   - А ты - замечательная и чудесная девочка.

   - Вот поэтому и люблю тебя. Все. Побежала.

   Через полчаса мы бодренькой трусцой бежали по широкой дороге, посыпанной толченым кирпичом. Катя на бегу мне вещала:

   - Мы с Грейс вдвоем в комнате живем, она последнее время ночует у Вильямса, у него, как у старшего специалиста отдельная комната. Но Вил встает рано, Грейс приходит домой доспать часок-другой. Явилась сегодня, а меня нет. Я пришла, стала быстренько переодеваться. Она увидела у меня на груди следы от твоих губ, глаза стали, как два блюдца. "Кэтти,- говорит,- ты ли это?". И аж заикается. А я хохочу без остановки. Но она настоящая подруга. Подошла ко мне, такая серьезная, обняла, поцеловала в щеку и сказала: "Я рада за тебя",- Катя перешла с бега на приставной шаг.

   Мне не хотелось особо напрягаться и я продолжал бежать в неспешном темпе. Пробежали около двух километров, и перед нами открылось озеро. На берегу был небольшой пляжик с парой кабинок для переодевания и мостками. Сразу после пробежки бросаться в воду нежелательно. Я уселся на чистый мелкий песок, соединил ступни ног, опустив на песок колени. Классическая "бабочка". Стал смотреть, как Катюшка энергично делает наклоны, повороты корпуса, приседания.

   - Вставай, лентяй. Хочешь на "бабочке" показать, какая у тебя растяжка? А как тебе вот это? - Девушка, сделав мах прямой ногой, достала коленом лба.

   - Я в отпуске,- ну, не хотелось мне делать сотню отжиманий, полсотни таких махов, какой только что мне показали. Дело было даже не в бурно проведенной ночи, а в каком-то состоянии тишины и умиротворения, царившим внутри меня.

   - Ах, ты, отпускник,- она попыталась легонько толкнуть меня босой ногой, но я, без труда поймав ногу, дернул за нее, опрокидывая Катю на песок. Словно резиновый мячик, подскочив с земли, Катя встала в боевую стойку:

   - А ты знаешь, что у меня черный пояс по айкидо и коричневый по карате? Сейчас посмотрим, чему вас учат в десанте.

   - Да ничему нас не учат,- я лениво поднялся на ноги,- так, балуемся чуть-чуть рукопашкой.

   Катя сделала неуловимое, быстрое движение рукой. Перехватив ее руку, ушел в сторону, заводя ей руку за спину. Второй рукой шлепнул по обтянутой лосинами круглой попке.

   - А мог бы и по почке стукнуть,- миролюбиво пояснил ей, отпуская руку,- "чуть-чуть" - это не меньше двенадцати часов в неделю. Рукопашный бой - это синтез всех боевых искусств.

   - Ах, так,- сильно оттолкнувшись ногами, попыталась нанести удар ногой. Но, еще когда сгибала ноги для прыжка, я уже понял, что, если уйду с линии атаки, и Катя ударит ногой воздух, то может и не удержать равновесие. Поэтому подхватил девушку на руки в полете, повернулся на сто восемьдесят градусов, влекомый инерцией ее тела, аккуратно поставил на песок.

   - Я сейчас заплачу.

   - Не плачь, я тебя поцелую, - задрал вверх ярко-желтую футболку и обхватил губами сосок размером с двухкредовую монету. С трудом оторвавшись от него, предложил: - пойдем, искупнемся, а то сейчас последует продолжение.

   - Не надо,- испугалась Катя,- вдруг еще кто-нибудь купаться придет.

   Забросив футболку и лосины на край кабинки, оставшись в плавках, она

  пробежалась по мосткам, выпрыгнула вверх и красивой "ласточкой", почти без брызг, вошла в воду. Я неплохой пловец, но сумел догнать ее только у противоположного берега озера. Там находился точно такой же пляж, с таким же песком, с такими же кабинками, с такими же мостками. Мы вылезли на него, едва переводя дыхание.

   - Вообще-то нам сюда нельзя,- выдохнула Катя.

   - Почему?

   - Посередине озера проходит граница поместий. Этот берег принадлежит Эстер Говард.

   - А чего ж ты сюда приплыла? Я же не знал про границу.

   - От тебя убегала. Доказать хотела, что плаваешь ты хуже, чем дерешься. Я в Гамильтон-хаусе первое место по плаванию держу.

   - Катюшенька, ненаглядная моя, ну, зачем тебе соревноваться со мной в плавании или в боевых искусствах, если ты самая красивая и самая соблазнительная девушка во всей Вселенной.

   - Правда? - ребяческий восторг был неподдельным. От умиления я чуть не всхлипнул. Блин! Черт! Мать, мать, мать!!! Вот стоит предо мной это чудо, хлопает своими суперскими ресницами, а в глазах у нее такое...

   - Уи-и-и!!!,- оглушив пронзительным визгом, Катя повисла у меня на шее, ногами обхватила мои бедра, прильнув ко мне всем телом, стала покрывать поцелуями мое лицо.

   - Думала, что поросенок на пляж забрел, а это - Кэтти,- раздался позади нас мелодичный, приятный женский голос.

   Оторвав взгляд от Кати, увидел стоящую у края пляжа лошадь. На ней сидела молодая, симпатичная блондинка невысокого роста.

   Катюшка встала на ноги, повернулась лицом к неожиданной собеседнице. Положив руки на круглые, покатые плечи Кати, я стоял почти за ее спиной, чтобы не было видно натянутую ткань моих плавок.

   Всадница ловко соскочила с лошади, тряхнула коротко остриженными светлыми волосами и звонко хлопнула хлыстом, зажатым в руке, по высоким кожаным сапогам, обтягивавшим икры. Выше сапог были бриджи и, надо признать, облегали они стройные ноги без малейших изъянов.

   - Тебя, кажется, можно поздравить сразу с двумя новшествами, - с легкой иронией обратилась она к Кате,- во-первых, ты, наконец-то, подстриглась. Во-вторых, похоже, у тебя появился кавалер. Лорд Гамильтон решил взять в слуги своего двойника? Судя по загару, он или из фермеров, или из бывших военных.

   Поскольку возбуждение, вызванное объятиями Катюши, уже спало, я выступил из-за Катиной спины, не снимая левую руку с ее плеча. И решил разговаривать с наездницей в таком же тоне:

   - Я не бывший военный, мисс Говард. И не слуга лорда Гамильтона. Мы сейчас же покинем Вашу территорию. Приношу Вам свои извинения за невольное вторжение,- и поднес правую ладонь к краю правой брови.

   Взял Катю за руку и повел к озеру. Уже у кромки воды Катя обернулась:

   - Извини, Эсти.

   - Только при одном условии...

   Пришлось остановиться.

   - При каком?

   - Милая Кэтти, ты же знаешь, что я чертовски любопытна. А своего Шортера у меня нет. Может быть, ты мне скажешь, на правах старой знакомой, кто это с тобой?

   - Майор Иванов. Он русский. Десантник. И... И мой любовник.

   - О, боже! А я его обозвала слугой!

   - Ты всегда была язвой, Эсти...

   - Кэтти, ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Желаю тебе счастья,- лицо и голос Эстер Говард были печальными.

   - Спасибо. Оно у меня уже есть. Это я тебе желаю счастья,- повернувшись, Катя вошла в воду.

   Пока мы возвращались в замок, моя возлюбленная успела мне рассказать, что училась с Эстер Говард в одном колледже и даже в одном классе. Мать Кати была очень хорошим хирургом и все заработанные деньги вкладывала в образование дочери. Мать умерла, когда Катя училась в колледже последний год, но учеба уже была оплачена. Смерть матери сблизила девушку с Эстер, у которой родительница тоже только что скончалась.

   После колледжа их дороги разошлись. Отец Кати, после смерти жены, стал сильно пить и через год скончался от цирроза печени. Девушка попалась на глаза мистеру Торпу и он пригласил ее поработать в замке Гамильтонов, что для нее было огромной удачей. Здесь она вновь услышала про Эстер и несколько раз встречалась с ней. Эстер, оставшись сиротой, жила под присмотром своего дяди, бывшего капитана-десантника Синдиката, потерявшего руку в одной из экспедиций. Экстерном училась в университете, что, впрочем, при ее богатстве, вроде бы и ни к чему.

   - Она очень любит своего дядю,- рассказывала Катя,- поэтому я и упомянула, что ты - десантник. Девушка она хорошая, вот только, как и я, мечтает найти своего, единственного, но пока не нашла. А я нашла, нашла, нашла-а-а-а,- запрыгала Катя на одной ножке.

   Глава 4

   После завтрака почти три часа катался с Вильямсом верхом. Он научил меня ездить и рысью, и галопом. А перед этим учил меня седлать коня. Когда мы вернулись с прогулки и я, под руководством Вильямса, расседлывал Ириса, конюх высказал мне то, что, похоже, собирался сказать в течение всего сегодняшнего общения:

   - Простите, сэр, может быть я вмешиваюсь не в свое дело, но... Понимаете, Кэтти - очень хорошая девушка. Она сирота, у нее никого нет...

   - Вил, так вас, кажется, зовут в замке?

   - Да.

   - Так вот, Вил, она не очень хорошая девушка, она - самая лучшая девушка. Для вас, конечно, самая лучшая - Грейс, а для меня - Кэтти. Я вам очень признателен, что вы о ней беспокоитесь. Но с сегодняшнего дня о ней буду беспокоиться я и этого вполне достаточно.

   Мы с Вильямсом улыбнулись друг другу, пожали руки и я пошел принимать душ перед обедом.

   За обедом Шортер только улыбался, глядя, как я уничтожаю третью свиную отбивную. Гамильтон с Торпом ушли в поселок и мы обедали вдвоем. За послеобеденным кофе с сигаретой на веранде, Дональд не выдержал:

   - На завтрак, помимо своей обычной овсянки, ты попросил яичницу с беконом, стакан сметаны и выпил литр молока. Сейчас слопал полпоросенка.

  Похоже, этой ночью ты знатно потрудился. Кэтти ходит с блаженной улыбкой на лице и не всегда адекватно отвечает на вопросы, пребывая в каком-то волшебном мире.

   - В этом замке можно хоть что-то сохранить в тайне? Или у Грейс слишком длинный язык?

   - Ха, у нас здесь всё и все на виду. Замкнутость пространства, знаешь ли.

   - А у тебя в комнате для гостей никаких записывающих устройств нет?

   Шортер серьезно ответил:

   - Из моей аппаратуры там только красная кнопка тревоги. Лорд слишком щепетилен в таких вопросах, а я дорожу своим местом. У Кэтти все на лице написано. Слишком необычно ее поведение. Смотрю, сопоставляю, делаю выводы.

   - Сдаюсь, убедил. Дон, мне нужна твоя помощь.

   Выслушав меня , Шортер задумался. Принял решение:

   - Я пошлю с тобой Пита, он хорошо водит коптер и досконально знает Лондон. Он отвезет тебя к ювелиру Гамильтона. Я сейчас свяжусь с мистером Смайлсом и предупрежу его о твоем визите.

   - Можно мне взять с собой Кэтти?

   - Почему нет? Она твоя горничная, можешь послать ее на коровник за навозом, можешь приказать почистить твои ботинки. Все-все! Не убивай меня. Ну, пошутил неудачно. Мисс Звягинцева теперь под особой опекой и, если кто ее обидит, батальон десантуры оставит от Гамильтон-хауса груду камней. Просто тебе завидую. Кэтти - отличная девушка. У меня такой нет, вот я и злобствую. Идите, собирайтесь, я велю Питу готовить коптер.

   В моей комнате сидела Катя, одетая в униформу.

   - Уборку закончила. Рубашки твои в шкафу.

   - Сходи к себе, переоденься. Мы летим в Лондон.

   - Зачем?

   - У меня там дела. Кроме того, я хочу, чтобы ты сделала всякие покупки перед дорогой.

   - Перед какой дорогой?

   - Я не хочу лишать тебя удовольствия побывать на свадьбе подруги, поэтому воскресенье проведем здесь. Но, рано утром в понедельник мы на полторы недели улетаем в Россию. Отпуск тебе, надеюсь, дадут. А не дадут, черт с ним, уволишься. У меня хватит денег оплатить твою учебу и проживание в течение срока учебы.

   - Ты это серьезно?..

   - Нет, шутки у меня такие, дурацкие. Иди, собирайся, радость моя.

   - Сережка! Сереженька! Уи-и-и-и!!!

   - Катюшенька, беги, а то Пит нас сегодня не дождется.

   - Ой, ты же мне ребра сейчас сло... Мяу! Ох!..

   Коптер стоял во дворе замка. Через полчаса полета мы приземлились на окраине Лондона. Парнишка в униформе с гербом Гамильтонов протянул Питу ключи от электромобиля, а сам уселся на раскладной стульчик возле коптера. Еще пятнадцать минут и я, вместе с Катей, вошел в контору мистера Смайлса. Лысый добродушный толстяк принял нас очень приветливо, усадил Катю в кресло. Я достал свою походную фляжку и высыпал из нее на стол, покрытый стеклом, немаленькую кучку изумрудов, вывезенных мною с планеты Љ 14247. Разровнял камни на столе и выбрал три самых крупных.

  Отложив их в сторону, сказал Смайлсу:

   - А остальные я бы хотел продать.

   Смайлс взял со стола большую лупу, осмотрел один из камней.

   - Неземные изумруды. Пять штук недавно были проданы на аукционе в России. За очень неплохую цену. Еще пять штук привезли на Землю с Базы десанта Корпорации.

   Я был одет в штатский костюм, тот, что подарил мне на "Баварии" Гамильтон. Поэтому пояснил Смайлсу:

   - Я - майор десанта Корпорации. Эти изумруды подарены мне на планете, где была наша экспедиция. Планета закрыта для посещения навсегда. Пять изумрудов я продал на Базе, пять - подарил другу, живущему в России. Таких изумрудов, кроме тех, что вы видите на столе, больше не будет. Это я вам говорю совершенно точно.

   - А красные и синие кристаллы...

   - Да, они из той же экспедиции. Но кристаллы принадлежат Корпорации. А эти изумруды подарены лично мне.

   - Понятно, понятно. Что ж, сделка довольно выгодная. Редкие, красивые камни. Спрос на них будет. Но их у вас очень много. Если вы их уже продавали, то примерную цену знаете. На данный момент у меня нет таких средств. Хотя...

   Он поднял со стола трубку, набрал номер.

   - Мистера Синглтона, пожалуйста. Здравствуйте, Джереми, Смайлс беспокоит. Нельзя ли у вас взять кредит на пару недель? Да, как обычно, под семь процентов. Мне надо три миллиона кредов. Да, переведите на мой счет, пожалуйста. Спасибо. Всего доброго. Передавайте привет вашему семейству.

   Я стоял у стола вполоборота и видел сидящую в кресле Катю. Услышав цифру, она чуть приподнялась над сиденьем. Внешне выглядя невозмутимым, про себя хохотнул: "Ну, что, девочка моя, хватит тебе на блузочку с юбочкой?"

   Положив трубку, Смайлс изрек:

   - Ну, вот, проблема решилась. Теперь надо осмотреть все камни и оценить их.

   - Мистер Смайлс, давайте мы заглянем к вам, скажем, через пару часов. Вы сумеете за это время закончить всю работу с камнями?

   - Вы хотите оставить все камни здесь и довериться моей оценке?

   - Я доверяю лорду Гамильтону, он доверяет вам. Мы же не босяки какие-нибудь?

   - Ну, да. Ну, да. Всегда приятно иметь дело с человеком чести.

   Пит отвез нас в квартал, где располагались крупнейшие магазины. Но Катя категорически отказалась ходить по бутикам. Выбрала небольшой магазинчик, где купила себе четыре пары обуви. Приобрела три блузки, пару юбок. Самым крупным приобретением стало платье, в котором она решила идти на свадьбу Грейс. К платью купили туфли и сумочку.

   - Все, все, милый. Я не барахольщица. Пара джинсов и пяток футболок - самый лучший гардероб.

   - Согласен. Ты украсишь собой любую одежду.

   - Ой, льстец! И потом, когда покупаешь сразу много всего, обязательно купишь что-нибудь не то.

   - Ты у меня умница!

   Когда мы вернулись в контору Смайлса, изумрудов на столе уже не было. Остались лежать только три камня, первоначально отобранные мною.

   - Что ж, мистер Иванов, поздравляю вас. Все камни без дефектов, все великолепны. Надеюсь, вы понимаете, что моя цена несколько ниже того, что вы можете получить на аукционе?

   - Разумеется. Вы же должны иметь свою прибыль с этой сделки. Аукцион - это долгая история. Через два дня меня в Англии не будет.

   - Повторюсь, с вами приятно иметь дело. Итак, общая сумма за камни составит семь миллионов двести пятьдесят тысяч кредов.

   - Ой!.. - вырвалось у Кати.

   - Милая барышня,- снисходительно пояснил Смайлс,- на аукционе за эти камни мне могут дать двенадцать миллионов. Но из-за того, что я взял кредит, часть камней мне придется продать своим коллегам. Однако, свои пару миллионов я на этих камнях заработаю. Мистер Иванов, куда переводить деньги?

   Я протянул ему свою карту. Мы подошли к терминалу, стоящему в углу помещения. Смайлс вставил карту в терминал, пробежался по клавишам. На экране терминала высветилось: "Переведено на счет: 7.250.000. Общая сумма счета: 9.600.000".

   - Не ошибся ли я с выбором профессии? - пошутил Смайлс.

   - С таким счетом в десанте - единицы, а в гробах - сотни,- парировал я.

   - А что вы намерены делать с оставшимися тремя камнями? Насколько я понимаю, это будет гарнитур для этой девушки. Кольцо и серьги? Или кулон и серьги?

   - Нет, серег не будет.

   - Почему? В таких очаровательных ушках...

   - Мне хотелось, чтобы вы изготовили с этими камнями три кольца. Для одного кольца мерку можно снять с пальца вот этой девушки. И чтобы два других можно было потом подогнать по пальцу владельца.

   - Но кольца для женщин?

   - Да. Причем пальцы у них не сказать, чтобы толстые. Скорее, наоборот. И еще. Кольца должны быть готовы к завтрашнему вечеру. Сам я их забрать, скорее всего, не смогу. Или за ними приедут от лорда Гамильтона или перешлите их ему в замок на мое имя или на имя мистера Шортера.

   - Оправа золотая?

   - Да. Кольца должны быть одинаковыми. Ну, а насчет формы - полагаюсь на ваше мастерство.

   - Хорошо. Но за срочность заказа...

   - Без вопросов. Вот карта, снимите с нее оплату,- я подал Смайлсу "кредитку" Корпорации. Смайлс вставил ее в терминал, что-то посчитал на калькуляторе, набрал на терминале цифры и вновь уважительно посмотрел на меня. Вернул мне карту.

   - Мистер Иванов, вы не будете возражать, если я внесу вас в свой список постоянных клиентов?

   - Я не часто имею дело с драгоценностями. Внесите, если это играет какую-то роль. И еще кое-что хотелось бы заказать...

   Выйдя от ювелира, попросил Пита отвезти меня к нотариусу. Но оказалось, что нотариальная контора всего в двух шагах. Катя осталась в машине, а я, зайдя в офис, через двадцать минут вышел с конвертом в руке.

  Нотариус был профессионалом. Бланк завещания был заготовлен заранее, в него вписали имена и наследуемое имущество, свидетелями стали секретарша и помощник нотариуса.

   - Может, удовлетворишь моё любопытство? - Спросила Катя.

   - Все дома, Котенок.

   И через час мы вдвоем сидели в моей комнате. Достав из конверта лист бумаги, я протянул его Кате:

   - Удовлетворяй свое любопытство.

   - Так, так. Почитаем: "Завещание. Я, Иванов Сергей Владимирович...". Не поняла. Помирать собрался? "Завещаю Звягинцевой Екатерине Николаевне, родившейся седьмого июля...". Даже дату рождения узнал.

  "...принадлежащие мне денежные средства в виде банковского вклада в банке " WFC" в размере 70% от суммы вклада. Оставшиеся 30% от вклада надлежит передать Вениамину Сергеевичу Петрову или Ольге Александровне Петровой, проживающим по адресу: Россия, Новгородская область... Данное завещание хранится у Звягинцевой Екатерины Николаевны, она же является душеприказчиком по данному завещанию. Выдано... Подпись завещателя... Заверено... Свидетели...". Ну, и что это все значит?

   - Значит это, Катенька, что профессия у меня довольно опасная. Сегодня жив, а через пару месяцев - в могиле. А бывает, что у десантника и могилы-то нет. Если бы у меня на счету была пара сотен кредитов, то и черт с ними. Но там сейчас девять с половиной миллионов. По старому завещанию все мои деньги отходили Петровым. Теперь у меня есть ты.

   - Мне твои миллионы не нужны. Мне ты нужен!

   - Котенок, не глупи. Я же тебе не предлагаю деньги взамен себя. Ну, погибну я через год...

   - Нет!

   - Да не собираюсь я погибать! Что мы с тобой глупости обсуждаем? Мы проживем еще сто лет. Просто положи эту бумажку в свои документы и пусть лежит. Хлеба не просит.

   - Какого хлеба?

   - Да, тебе весь юмор отшибло...

   - Я не хочу, чтобы ты погиб, мне не нужны эти деньги без тебя!

   - Все. Закрыли тему.

   - А кому еще два кольца? У тебя еще кто-то есть?

   Довольный, что тема завещания ушла из разговора, я засмеялся:

   - Ревнуешь?

   - Нет, радуюсь. Всю жизнь мечтала за мусульманина выйти и быть пятнадцатой женой в его гареме.

   - Иди ко мне, Катюшенька.

   - Сейчас, ага, бегу. Кому кольца?!!

   - Одно кольцо предназначено Оле Петровой, жене Вени Петрова. А второе - Эстер Говард.

   - Кому?!!

   - Эстер Говард, урожденной герцогине Норфолк.

   - Не поняла, объясни, пожалуйста.

   - Ты меня любишь?

   - А ты сомневаешься? Я тебе всю молодость отдала, жизнь посвятила, в пыль у твоих ног легла...

   Ура! Это опять была моя Катюшка.

   - Тогда не спрашивай пока. Есть у меня одна полубредовая идея. Если она осуществится, кольцо достанется Эстер. Если нет, я его продам, тот же Смайлс его охотно купит. Только я ему поставлю условие, чтобы он кольцо разломал. Их останется только два.

   - Ну-у-у, мне же хочется узнать...

   - Есть такая русская поговорка: "Много будешь знать, скоро состаришься".

   - Ой, нет, стариться не хочу.

   - Вот и я не хочу этого, поэтому постарайся обуздать свое любопытство. В свое время все узнаешь.

   - Ох, угораздило же влюбиться в такого противного...

   - Уж, если угораздило, то до ужина чуть больше часа. Снимай свой шикарный костюмчик.

   - У меня еще вопрос остался. Почему ты заявил, что никаких серег?

   - А ты носишь серьги? Что-то я не заметил дырочек у тебя в ушах. Да ты не останавливайся, снимай блузочку, снимай.

   - Были бы красивые серьги, проколола бы уши. Всякую дрянь таскать в ушах не хочется.

   - Девочка моя, мочки ушей, это - эрогенная зона,- наклонившись к Кате, взял ее губами за мочку уха. - Приятно?

   - Очень.

   - Ну, и зачем тебе там железяки? Это все равно, что мастурбировать,- пощекотал языком у нее за ухом,- и я не хочу, чтобы в твоих прелестных ушках были дырки. Это - варварство. Так, брючки сняла. Переходим к другим эрогенным зонам.

   - Больше вопро... Сережка, как приятно! А-а-ах!..

   Перед ужином мне удалось обговорить вопрос об Катином отпуске с Торпом. При этом предупредил его, что вскоре Катя вообще покинет замок, уедет учиться и надо подыскивать ей замену. Торп поблагодарил меня, что я сообщил ему об этом заранее.

   Шортер за ужином поинтересовался, как прошла поездка в Лондон.

   - Все в порядке,- ответил ему,- стал богаче на семь миллионов кредов. С хвостиком.

   - Велик ли хвостик?

   - Четверть миллиона.

   - Недурственно. И отправишься дальше служить в десанте?

   - Естественно.

   - Вы экстремал по натуре, Иванов,- вмешался в разговор Гамильтон,- если вы доверите мне свои семь миллионов, то через пару лет у вас их будет около двадцати. И не надо рисковать жизнью. Работайте у меня в охране, живите с Кэтти в поселке, растите детей.

   - Уже и вы знаете про Катю?

   - Как хозяин, я в курсе всех событий в замке.

   - Катя пойдет осенью учиться в университет, я вернусь на базу. Я не экстремал, а человек, который выбрал свою дорогу и с нее не сворачивает, как бы соблазнительно не выглядели окрестности возле дороги.

   - Уважаю ваше право выбора. Да, я оплачу Кэтти два года работы в замке. Раз вы берете на себя ее обучение, то она получит зарплату горничной за два года. Таков у нас порядок. Некоторые из слуг отменяют решение об учебе, заводят семьи. Остаются жить в поселке. А что будет, если, не дай бог, конечно, с вами что-то случится?

   - Катя станет обладательницей моих миллионов. Завещание уже оформлено.

   - Что ж, можно вас поздравить. Кэтти - чудесная девушка.

   - Спасибо, милорд. Я тоже так считаю.

   Глава 5

   Проснулся рано. Катя, как и вчера, полулежала на мне, закинув на меня ногу и положив руку на мою грудь. Встать, не побеспокоив ее, я не мог. Лежал, любуясь округлыми линиями ее тела, размышлял о дальнейшем. "Ты навсегда в ответе за тех, кого приручил". Оформлять официально отношения? В случае моей смерти, она будет получать пенсию, как жена офицера. Но это ее в какой-то мере свяжет, а денег, вроде бы, и так не мало. Получит профессию юриста, в жизни не пропадет. Нет, жениться не будем.

   - Ты чего не спишь? - прошептала Катюша.

   - Да, так, думаю...

   - Ну, не буду тебе мешать. До семи еще время есть,- и легла на бок, освобождая меня от приятной тяжести своего теплого, упругого тела.

   Встав с кровати, я достал из бара бутылку с джином, налил себе немножко, сделал глоток, закурил сигарету. Мне предстояла сегодня легкая "развлекаловка", актерская роль. Но почему-то состояние было такое, как перед серьезным боем. У некоторых людей это предчувствие грядущей опасности вырабатывается годами; у некоторых - вообще не вырабатывается; некоторые наделены таким предчувствием чуть ли не с рождения. У меня оно появилось после трех лет службы в десанте. Поскольку ни разу меня это предчувствие не обманывало, надо было готовиться. Только вот, к чему?

   Подняв глаза, увидел, что Катя сидит на кровати, поджав ноги к подбородку и обхватив колени руками, смотрит на меня одновременно и ласково, и тревожно.

   - Это опасно? - Тихо спросила она.

   - Что именно?

   - То, что ты сегодня должен сделать для Шортера или для лорда, точно не знаю.

   - Нет, не особенно. Важно все выполнить аккуратно. Попозже все тебе расскажу.

   - Я вижу, что ты - в напряжении, и немного волнуюсь.

   Подойдя к ней, присел рядом и поцеловал круглое колено.

   - Все нормально, малыш, просто ситуация непривычная, вот и напрягает.

   В десять часов утра, за два часа до начала игры, я, Шортер и Пит переодевались в просторном шатре. Пит с Шортером должны были играть роль моих оруженосцев. У каждого участника игры их было по двое. В их обязанности входило стоять поодаль, не мешая игре, но в случае, если хозяин падал, сбитый с ног, они должны были подбежать и помочь ему подняться, так как в доспехах это сделать нелегко. Одеты оруженосцы были в средневековые костюмы. Латы на меня пока не надевали, чтобы не париться раньше времени. Я сидел в самом темном углу шатра на случай, если кто-нибудь вторгнется непрошенным в шатер. В полумраке меня можно было принять за Гамильтона. Впрочем, Пит, на всякий случай, дежурил у входа.

   Время тянулось ужасно медленно. Мы с Шортером выкурили штук по пять сигарет, пока он не посмотрел на часы и не сказал: "Пора".

   Вдвоем с Питом они быстро облачили меня в латы. Чувствовалось, что опыт у них в этом деле есть. Латы были изготовлены из очень тонкой стали, но, тем не менее, весили немало. И дело было даже не в весе - они сковывали движения. И были мне немного тесноваты, все же фигура у меня поплотнее, чем у лорда. Шортер подал мне меч и щит. Памятуя, о том что лорд Гамильтон левша, я взял меч в левую руку, а щит - в правую. Пит нахлобучил мне на голову шлем, а Шортер стал застегивать застежки шлема.

   - Серж, постарайся избежать ударов в голову. В прошлой игре с лорда ударом топора сбили шлем. После этого мы поменяли кожаные застежки на пластиковые, но лучше не рисковать. Вокруг будут люди, которые слишком хорошо знают Гамильтона.

   - Не волнуйся, Дон. Справлюсь.

   - А я и не волнуюсь. За лорда, обычно, волнуюсь больше.

   - Все. Вперед! Удачи всем нам!

   В шатер просунулась чья-то голова:

   - Лорд Гамильтон, начинается построение.

   Увидев меня, идущего к выходу, в сопровождении оруженосцев, голова удовлетворенно кивнула и исчезла.

   Между шатрами сновали десятки людей. Медленно и важно передвигались рыцари в доспехах. У каждого из рыцарей на обеих предплечьях были повязаны или белые, или красные повязки - знак принадлежности к одной из сторон.

   На очень просторном и почти идеально ровном поле, покрытом зеленой травой, были проведены две широкие черты - белая и красная на некотором удалении одна от другой. За каждой чертой уже начинали выстраиваться рыцари. По сигналу они должны были ринуться вперед и оттеснить противника назад, за его черту. Как только большинство из сторонников партии окажется за своей чертой, противоположная сторона считается победившей. За "побоищем" будет наблюдать судья и два его помощника.

   Оруженосцы нестройной толпой находились поодаль. Но, когда рыцари сойдутся, оруженосцы подойдут поближе. Они должны стараться не мешать участникам игры. За этим строго следят судьи, начисляя штрафные очки за промахи и ошибки. Вообще-то, ритуал игры был отработан годами и недоразумений почти не случалось.

   Я подошел к красной черте и двинулся на левый фланг нашего войска. Так я был дальше от шатров, зато дальше и от трибун с многочисленными зрителями, которые располагались на правом фланге.

   - Лорд Гамильтон, зададим жару белым?! - прогудел здоровенный толстяк с огненно-рыжей бородой, одетый в кольчугу и шлем без забрала, с топором в руке.

   - Конечно зададим, барон,- ответил я ему. Гамильтон позавчера рассказал про самых колоритных игроков своей команды и команды противника, чтобы мне ненароком не попасть впросак.

   Встав почти на самом краю левого фланга, как и все остальные стал ждать сигнала. Подтягивались опоздавшие. С каждой стороны набиралось человек по пятьдесят. Лорд объяснял, что стараются подбирать в команды людей так, чтобы было примерное равенство по возрасту, по весу и по вооружению: если в одной команде десять человек с топорами, то в другой - столько же.

   Краем глаза я посмотрел на трибуны для зрителей. (Прорезь для глаз в моем шлеме была очень удобной, имея тонкую перемычку на переносице, она шла по всей передней части шлема, давая обзор на 180 градусов.) Почти каждый второй зритель сидел с биноклем в руках.

   Напряжение у меня спало. Пришло спокойствие и взвешенная рассудочность. В настоящем бою я добавляю к ним еще и холодную ярость. Но сейчас сдержал себя, памятуя наставление Шортера: " Не забывай, что лорд Гамильтон - не тренированный десантник. Не усердствуй слишком. Не выходи из образа".

   Тонко пропел рожок, это был предварительный сигнал. Люди приготовились и напряглись перед рывком вперед. И вот заревели трубы. Их рев тотчас был заглушен многоголосым воплем. Кричали зрители, Орали оруженосцы, подбадривая "своих", и раздирали глотки криком несущиеся друг на друга противники.

   Силы были почти равны, но то ли наша команда была пошустрее, то ли лучше подготовилась и встретились мы с "врагом" уже на его территории, перебежав за черту, отмечавшую середину поля. Сшиблись не с лязгом и звоном, а с глухим стуком пластмассовых доспехов и пластмассового же оружия. Оказавшийся передо мной "белый" махнул топором, я отступил на шаг, пропуская удар перед собой. При следующем ударе перехватил руку с топором своим мечом и сделав им полукруг, пригнул руку вниз. Толкнул соперника щитом и тот, чтобы сохранить равновесие, отскочил назад. И ушел вправо, наверное, поискать более легкую добычу. А на его месте возник мечник. Проклиная леворукость Гамильтона, сумел парировать щитом удар меча и услышал явственный металлический лязг. Ну, да, щит у меня покрыт сталью, но мечи-то пластмассовые. Противник опять занес меч для удара и я увидел солнечный блик на клинке. Это был блеск металла, а не металлизированной пластмассы. Опять прикрывшись от удара щитом, я проклял себя за то, что вчера не догадался надеть доспехи и подвигаться в них, чтобы попривыкнуть. Удар меча по моему щиту был весьма сильным. Окажись на моем месте Гамильтон, ему бы не поздоровилось.

   Пластмассовый меч вряд ли поможет. Даже, если со всей силы огреть этого мечника по башке, надежно прикрытой шлемом. Так, огреть! А ведь щит-то у меня весьма увесистый. Пока это все мелькало в моей голове, меч еще раз лязгнул о щит. Враг понял, что рубящие удары успеха не приносят. Максимально откинув назад правую руку с мечом, небольшим квадратным щитом резко стукнул по моему щиту, зацепив его углом своего щита и отводя в сторону. И тотчас меч устремился к моей груди, целясь прямо в сердце. Я сделал шаг вправо, но натолкнулся на кого-то из игроков и не смог полностью уйти от колющего удара. Остро заточенный меч, направляемый сильной, уверенной и опытной рукой, проткнул тонкую сталь доспехов и вонзился в мое левое предплечье. Боли не почувствовал, только, словно обожгло. Выронив свой меч, я полуприсел, насколько это позволяли доспехи, одновременно стряхивая щит с правой руки. Над моей головой, со свистом разрезая воздух, пронесся клинок. Если бы не присел - остался бы без головы. Ах, ты, сволочь!

   Обеими руками я крепко ухватил щит. Левая рука мне, пока что, повиновалась. Резко выпрямился, следуя за летящим клинком, который сейчас опишет короткую дугу и двинется в обратную сторону. Вкладывая в удар всю свою силу и инерцию подавшегося вперед тела, я ударил щитом по голове противника, который, уже занося меч, начал поворачиваться корпусом ко мне. К сожалению, доспехи на нем были пластиковые, а то бы звону было!.. Голова в шлеме сильно дернулась, рука с мечом повисла. Сделав оборот градусов на сто двадцать, он рухнул лицом вниз. К нему, как из-под земли, подскочили трое оруженосцев. Двое, подхватив тело под руки, поволокли его бегом к шатру, стоящему поодаль, среди десятка других шатров. Третий оруженосец, подняв с травы меч, устремился за ними.

   А меня принялся дубасить пластмассовым мечом появившийся справа игрок "белых". Я замахнулся на него щитом, но ко мне подскочил толстячок в желто-черном средневековом одеянии.

   - Лорд Гамильтон, лорд Гамильтон, щитом драться запрещено. Я назначаю вам штрафное очко.

   - Простите, судья Торнтон,- я уже почти пришел в себя и чувствовал, как по левой руке начинает разливаться боль. Нагнулся, чтобы поднять свой меч, взял его в левую руку, но занести для удара или защиты уже не мог. Хорошо, что новоявленный противник был щупленьким и небольшого роста. Попросту стал теснить его щитом, не обращая внимания на удары его игрушечного меча. Увидел, что стою на белой линии. А справа от меня игроки с красными повязками уже переходят эту линию. Еще две-три минуты, показавшиеся мне вечностью, и громко затрубили трубы, возвещая о нашей победе.

   - Поздравляю вас с победой, милорд,- мой противник опустил меч,- сегодня вы справились с нами на удивление быстро. Мы в прошлый раз побеждали вас дольше,- голос его из-под шлема звучал глухо.

   - В следующий раз вы победите,- посмотрел на герб на его щите, напряг свою память,- маркиз.

   - Будем надеяться.

   Шортер и Пит стояли за моей спиной.

   - Заберите у меня меч и щит. Дон, прикройте меня спереди и слева, чтобы никто не увидел рану. Хорошо, что ни судья Торнтон, ни маркиз Тауншенд ничего не заметили.

   Мы двинулись к шатрам, стараясь не привлекать к себе внимания. Громкие торжествующие крики неслись над полем.

   - Лорд Гамильтон, вы куда? - Окликнул меня кто-то.

   Пришлось ответить: - Связки потянул на левой руке.

   - Ну, так подойдите к врачам.

   - Сейчас, только доспехи сниму.

   Ускоряя шаг, дошли до шатров, сумев разминуться с кинувшимися на поле зрителями. Пит остался сторожить у входа, получив приказ Шортера никого не пускать в шатер. Дональд торопливо принялся снимать с меня доспехи. Но с левого предплечья снять их не удалось, тонкий металл завернулся вовнутрь, впившись в рану. А между тем, поролон и ткань внутри доспеха, предохранявшие от ушибов, уже пропитались кровью и она начала капать на землю. В шатер вошел Пит.

   - У входа стоит Том, коптер готов.

   Шортер прямо в костюме оруженосца прыгнул в коптер на место пилота, Пит подсадил меня на пассажирское кресло, пристегнул ремень и коптер, набирая высоту, чуть не сшибая верхушки шатров, понесся в сторону замка.

   Приземлились мы во дворе замка. К нам подбежали двое слуг и доктор. Меня осторожно вытащили из коптера, весь пол которого был залит кровью.

  Сделав несколько шагов, почувствовал, как закружилась голова, повис на руках у слуг и ухнул в черноту...

   Глава 6

   Так, лежу на кровати. Левое предплечье забинтовано. Но не болит. Значит, обезболивающее вкололи. Открыл левый глаз. Никого. Открыл правый. Катюшка рядом сидит. Только почему-то очень бледная. Глаза у нее закрыты. Правой ладонью накрыл ее тонкие пальцы, лежащие на колене.

   - Сережа, очнулся? - вскинулась она.

   - Я, кажется, задремал немного?

   - Доктор сказал, что, если бы тебя привезли на четверть часа позже, то ты бы не задремал, а уснул вечным сном.

   - Ага, из-за пустяковой дырки в руке.

   - Ты крови потерял очень много. Хорошо, что Шортер сразу сказал про медальон у тебя на шее, где указана твоя группа . Уже не было времени посылать за консервированной кровью и тебе тут же перекачали два литра свежей.

   - Так, теперь во мне два литра английской крови?

   - Ну, не совсем английской. У Пита мать - украинка.

   - А сколько человек мне кровь отдали?

   - Трое. Надо было переливать срочно. И тебе крупно повезло. У троих, находившихся рядом, оказалась твоя группа.

   - Да, уж. Первая группа встречается не часто. Хорошо, один - Пит. А еще?

   - Еще Шортер. Тут ничего не скажешь, он чистокровный англичанин.

   - А третий?

   - Я же сказала, что не вся кровь в тебе английская,- Катя смущенно потупилась.

   - Звягинцева, ты что натворила?!

   Катя испуганно захлопала длиннющими ресницами.

   - Я на тебе жениться хотел, а теперь нельзя - кровосмешение получится.

   - Сережка, гад, я тебя убью!

   - Ну, вот, сначала спасла, потом убила. Не проще ли было не спасать?

   - Сейчас заплачу...

   - Ой, не надо. Да, гад я, гад. И сволочь, и урод, и козел. А ты моя ненаглядная, прекрасная и единственная.

   - Правда?

   - Нет, вру напропалую, обманываю наивную девушку.

   - Все-таки надо тебя убить.

   - Для тебя - все, что хочешь. Разрешаю убить.

   Она наклонилась, губы наши сомкнулись, языки соприкоснулись, я обхватил ее правой рукой, с силой прижал к себе и держал до тех пор, пока оба не начали задыхаться.

   - Уф-ф-ф! Не такой уж ты и больной.

   - А кто сказал, что я больной? Я чуть-чуть раненный. Сколько сейчас времени? - Шторы в комнате были плотно закрыты.

   - Сейчас час дня.

   - Воскресенья?

   - Да. Ты проспал около суток.

   - Отлично. Полностью восстановил свои силы. А ты почему не на свадьбе?

   - Ты - Иванушка-дурачок, разве я могла от тебя уйти? Доктор велел следить: не поднимется ли температура, как спать будешь. Хотя он почистил рану как следует и антибиотиков тебе вколол литр, но посидеть с тобой кому-то надо было. Ну, а кого я к тебе подпущу?

   - Это ты столько крови потеряла, а потом еще сутки сидела возле меня?!

   - Ну, закрывались глаза иногда...

   - Ложись ко мне, немедленно!

   - Ты что?! Сейчас, как узнают, что ты в себя пришел, так обязательно кто-нибудь прибежит.

   - Ладно. Иди, переодевайся в платье, что мы купили на свадьбу. Я пока умоюсь, оденусь. Придешь ко мне и пойдем на свадьбу.

   - Давай я тебе помогу. Как ты с одной рукой...

   - Прекрасно управлюсь. Жду тебя через двадцать минут. Подожди. Ты еще подстриглась? Шарман! Теперь ты неотразима! Говорят, что идеал недостижим, к нему можно только стремиться. Но ты достигла моего идеала.

   Катя расцвела счастливой улыбкой:

   - Вчера утром, пока тебя не было, я сходила к Фиби и попросила подстричь меня "под мальчика". Уж как она сокрушалась по моим волосам...

   - Котеночек, у тебя чудесная стрижка.

   - Рада, что угодила тебе. Чмоки, я побежала.

   Умывшись и почистив зубы, вышел из ванной и увидел в комнате Шортера. Выглядел он вполне нормально, несмотря на потерю крови. Впрочем, в отличие от Кати, ночью он мог отоспаться. Выслушав мою просьбу, кивнул и вышел из комнаты. Вернулся минут через десять, принес рубашку типа той, что любил носить лорд Гамильтон - с широким отложным воротником и с широкими же рукавами. Когда я одел ее, повязку на руке стало совсем не заметно.

   - Отлично, Дон. Спасибо. А еще огромное спасибо за кровь.

   - Ерунда, Серж. Это всего лишь часть того, чем я обязан тебе.

   В комнату вошла Катя в праздничном наряде. Увидев ее, Шортер восхищенно поаплодировал:

   - Кэтти, вы сейчас затмите всех девушек в замке. Серж, ты настоящий ювелир. Сумел огранить и вставить в оправу алмаз. С виду неприметный камешек засиял ослепительным светом. Кстати, о ювелирах: вчера тебе пришла посылка из Лондона. Сейчас принесу.

   Шортер ненадолго отлучился. Мы с Катей успели поцеловаться. Катя шепнула:

   - Впервые от Шортера услышала комплимент.

   Дональд принес пакет от Смайлса. В нем были три небольших коробочки, одна побольше, и одна совсем большая.

   - Серж, нам не мешало бы поговорить. Когда свадебное застолье закончится, подойди, пожалуйста, ко мне.

   - Хорошо, Дон.

   Шортер ушел. Я отложил две маленькие коробочки с кольцами, одну открыл, взял Катю за руку и одел ей кольцо на безымянный палец. Смайлс свое дело знал, кольцо было впору.

   - Сережа, на этой руке кольца носят замужние женщины.

   - Давай оденем на другую.

   - Нет, пусть будет на этой. Мне от тебя бумажки о браке не надо. Как там раньше говорили? Я - твоя жена перед Богом и людьми. Или все же на другую?..

   - Пойдем, жена, поздравим новобрачных.

   Во дворе замка стояли широкие дубовые столы, выстроенные в пять рядов. Все население замка и поселка сидело за этими столами, которые ломились от всевозможных яств. Во главе центрального стола восседали Вильямс и Грейс. Она, как положено - в белом платье с фатой, он - в белом смокинге. Оба разрумянившиеся и счастливые.

   Когда мы с Катей спустились с крыльца центрального входа во двор, на нас сразу обратили внимание. Сначала притих замковый народ, а следом за ними и поселковые. В наступившей тишине раздался звонкий голос девочки, сидевшей за одним из столов: "Ой, какая красивая, как королева!". Мы подошли к жениху с невестой, Катя взяла у меня продолговатую коробочку, раскрыла ее, достала сапфировое колье и ловко застегнула его на шее Грейс.

   - Поздравляю,- и поцеловала, ахнувшую от неожиданного подарка, подружку в щеку.

   Я протянул Вильямсу большую коробку и пожал ему руку. Он, открыв коробку, вынул из нее золотую подкову в натуральную величину. На обратной стороне подковы была выгравирована надпись и Вильямс громко прочел ее: ""Чете Вильямс от четы Ивановых. Пусть в вашем доме всегда будет счастье" . Большое спасибо, мистер Иванов".

   Катины глаза, и без того излучавшие любовь и радость, засияли еще ярче, а бледные щеки покрыл легкий румянец. Забыв обо всем на свете, я упивался зрелищем ее дивной красоты. А Катя, не отрываясь, смотрела на меня. Что-то говорил мне Вильямс, что-то пыталась донести до Кати Грейс, но мы были в другом мире, который принадлежал только нам двоим.

   Пришли мы в себя от дружного хохота. Смеялись все присутствующие, глядя на меня и Катю. Смех этот был добродушным и не обидным. Мы с Катей тоже засмеялись и хотели пойти приткнуться где-нибудь с краешка стола. Но нам уже освободили почетные места за центральным столом возле лорда Гамильтона. Две девушки молниеносно поставили перед нами тарелки, приборы и бокалы. Шортер, сидевший неподалеку, вдруг встал из-за стола, подошел к Вильямсу с Грейс и что-то им сказал. Потом пошептался с родителями жениха и невесты, те одобрительно покивали головами. Не успел я взяться за Катину тарелку, чтобы положить туда еду, как Шортер подошел и к нам.

   - Серж и Кэтти, вам придется пересесть.

   - Куда? Почему? - и увидел, что возле Грейс освободили место, она и Вильямс подвинулись и призывно помахали руками. - Дон, что это ты выдумал?

   Но Шортер, бережно поддерживая Катю под локоть уже помог ей выбраться из-за стола и повел на новое место. Усмехнувшись, я последовал за ними. Шортер вернулся на свое место, подождал, пока Катин и мой бокалы наполнятся красным вином, и поднял свою рюмку с коньяком:

   - Да здравствуют новобрачные, ура!

   Все дружно заорали, подняв кружки, фужеры, бокалы и рюмки. Смущенные Вильямс и Грейс встали и смотрели на меня и Катю. А поскольку мы продолжали сидеть, тоже подняв бокалы, то Грейс подтолкнула Катю и, наклонившись к ней, что-то сказала на ухо. Катя беспомощно посмотрела в мою сторону:

   - Сережка, они говорят, чтобы и мы встали. Это что ж такое?

   - Похоже, что решили нас тоже объявить новобрачными. Я не против.

   И мы поднялись. И крики стали еще громче, хотя казалось, что громче некуда.

   Как не старалась Катя держаться, но глаза ее периодически закрывались.

  Сразу же, как только начались танцы, объяснив ситуацию Грейс и Вильямсу, повел ее в свою комнату. Раздев и уложив Катю в постель, сел рядом. С трудом раскрыв глаза, она прошептала: "Люблю". И уснула. Посидев возле нее немного, я отправился разыскивать Шортера.

   Дональд и лорд Гамильтон сидели на веранде столовой. Во дворе гремела музыка и мы решили перейти в малую гостиную. Там царила полная тишина. Шортер открыл бар. Я попросил чистого джина, лорд выбрал виски с содовой, Шортер не изменял коньяку.

   - Как твоя рана, Серж? - спросил Дональд.

   - Так себе. Слегка побаливает. Но, если бы не потеря крови, можно было бы назвать это ерундой.

   - Расскажи, пожалуйста, как это произошло?

   По-военному точно, не упуская деталей, но лаконично, без прикрас, рассказал, что произошло со мной во время игры. Когда я закончил, во взгляде Гамильтона сквозила смесь благодарности и уважения. Шортер был задумчив.

   - Похоже, это была тщательно спланированная акция. Пока ты на поле сражался с неведомым мечником, меня и Пита вовсю старались отвлечь от наблюдения за тобой. К нам подощли трое каких-то молодчиков и позвали перетаскивать бочки с вином, пообещав за это напоить вволю. Сами при этом изображали пьяных. Когда я послал их, куда подальше, не отвлекаясь от играющих, один схватил меня за плечо и повернул лицом к себе. Я его просто оттолкнул и велел Питу заняться ими. Пит вполне управился, но все же они свою задачу выполнили. Я не видел, как тебя ранили. Вообще, было у меня какое-то нехорошее предчувствие перед началом игры. И, ты уж не сердись на меня, Серж, но я рад, что ты там оказался. Твоя подготовка все-таки дала себя знать.

   А лорд Гамильтон, встав с кресла, подошел ко мне и крепко пожал мне руку (не так осторожно, как делал это обычно, а с чувством).

   - Сергей, я вам обязан жизнью и, клянусь, никогда этого не забуду.

   Немного смутившись при виде такого порыва, поинтересовался у Гамильтона:

   - Милорд, простите за любопытство, но я не зря рисковал своей шкурой? У вас-то вчерашняя встреча...

   - Увы, я вытянул очередную пустышку. Девушка не прошла мою стандартную проверку на алчность. Видите ли, я всегда боялся, что за меня захотят выйти замуж из-за моего титула и богатства. Поэтому, всем претенденткам на звание моей жены, устраиваю небольшое шоу. Так было и на этот раз. Мы прошли в библиотеку. Там я, извинившись перед ней, вышел на несколько минут, якобы по неотложному делу. Чтобы она не скучала, включил телевизор, по которому шла музыкальная передача. Но, почти сразу же после моего ухода, музыка закончилась и начались новости. В которых диктор упоминает мое имя в связи со скандалом, опубликованном в газетах.

   Прямо перед девушкой на столе лежит свежий номер "Кроникл". Она раскрывает газету и на третьей странице видит большую статью с фотографиями. В статье сообщается, что я, Генри Гамильтон ношу титул лорда и владею всеми своими богатствами не по праву, а настоящим наследником Гамильтонов, герцогом и пэром является мой брат Чарльз. Ему отходят мои богатства, замок, поместье и титул лорда. А брат, движимый благородством, назначает мне небольшую пожизненную ренту.

   По телевизору показывают запись, газета изготовлена в одном экземпляре, никакого Чарльза Гамильтона в природе не существует.

   Вернувшись в библиотеку, встречаю не милую красавицу, а разгневанную фурию. Потрясая газетой, она гневно вопрошает меня, почему я ей ничего не сообщил. На это спокойно заявляю, что сам узнал об этом только нынешним утром. И спрашиваю, что же это меняет в наших отношениях. Получаю ответ о том, что она знакомилась с лордом и миллиардером, а не со скромным обывателем. После чего девушку провожают за ворота замка. И никто не машет ей вослед рукой.

   Флаер доставил ее в аэропорт Лондона. Надеюсь, что больше я ее не увижу.

   - Да, уж. Суровая у вас проверка для кандидаток в жены. И много их было, попавшихся на эту удочку?

   - Трое. И как-то уже не тянет меня к стройным ножкам и красивым глазкам. Вот Кэтти вас полюбила еще не зная ведь о ваших миллионах?

   - Ну, это у каждого индивидуально. Я и не лорд, и жениться на ней не собирался. Все произошло настолько спонтанно и быстротечно, что ни я, ни она еще не можем до конца опомниться. Как удар молнии.

   - Искренне завидую. Мне бы такой удар молнии...- В голосе лорда была горечь.

   - Все может быть. Как знать, как знать,- задумчиво сказал я Гамильтону.

   - Вы загадку мне какую-то загадываете,- лорд был не на шутку удивлен.

   - Разгадку вы узнаете скоро. Как только рана моя начнет затягиваться, мы с Катей покинем замок. Перед отъездом я скажу вам, в чем заключается эта загадка.

   Мы подымили еще немного, потягивая из бокалов свои напитки, но вскоре Гамильтон поднялся из кресла, сообщив нам с Шортером:

   - Надо идти в столовую. Сейчас приедет Милтон.

   - Кроуфорд? - Удивился Дональд,- и черта ли ему тут надо?

   - Не знаю. Скорее всего, опять приехал клянчить деньги. Составьте мне компанию, не хочется оставаться с ним с глазу на глаз.

   В моем представлении, Кроуфорд был маленьким, злобным уродцем. Но он оказался высоким молодым человеком приятной наружности. Вот только лицо его, несмотря на молодость, носило следы нездорового образа жизни. И первое впечатление оставляло желать лучшего: была в нем какая-то неприятная скользкость.

   Познакомившись со мной, Кроуфорд перестал обращать на меня внимание, не общался он и с Шортером. Зато вокруг Гамильтона увивался, как плющ.

   - Кузен, говорят, на нынешней клубной игре ты повредил руку? - Заботливым голосом осведомлялся Милтон,- как твое самочувствие?

   - Все уже в порядке, лишь немного растянул связки в предплечье.

   - Но ничего страшного?

   - Да, доктор наложил повязку, через пару дней все пройдет.

   - И, тем не менее, тебе не мешает отдохнуть после такой травмы. Тут МакАлистер приглашает нас в свой замок на денек. Может съездим? Горный воздух Шотландии тебе поможет.

   - Ты же знаешь, Милтон, я недолюбливаю МакАлистера.

   - Совершенно напрасно. Он, как узнал про твою травму, сразу попросил меня съездить к тебе, справиться о твоем здоровье и пригласить тебя в гости.

  Будет неудобно не ответить на такую любезность.

   И, словно какая-то неведомая сила подтолкнула меня вмешаться:

   - Милорд, а ведь идея неплоха. Мне бы очень хотелось увидеть настоящий шотландский замок.

   По выражению лица Кроуфорда, я догадался, что его не очень радует перспектива моего присутствия в этой поездке, но, с другой стороны, в моем лице он получил поддержку своей затее.

   - Вот, видишь, Генри, майор меня поддерживает.

   - Ну, хорошо. Считай, что ты меня уговорил. Но поедем не завтра, а послезавтра. На завтра у меня запланированы дела.

   - Ты позволишь мне пожить у тебя? Раз уж мы поедем к МакАлистеру, не хочется возвращаться в Лондон.

   - Ладно. Вторая гостевая комната в твоем распоряжении. В первой живет мистер Иванов.

   Когда мы с Шортером поднялись на второй этаж, он пригласил меня зайти к нему в комнату. Плеснул мне джина в бокал, себе - коньяку.

   - Не в восторге я от визита Милтона, впрочем, как всегда. Но еще больше мне не нравится эта поездка в Шотландию. МакАлистер не имеет больших оснований испытывать симпатии к Гамильтону. И при этом он крупнейший кредитор Кроуфорда. Милтон должен ему кучу денег. Может быть, поездка связана с этим и МакАлистер рассчитывает уговорить лорда заплатить кроуфордовские долги? Из этой затеи ничего не выйдет. Но нехорошие у меня предчувствия.

   - Ты знаешь, Дон, у меня такие же предчувствия. И я решил следовать своему правилу: если чувствуешь опасность, иди ей навстречу. Лучше всего сразу выяснить, чего хочет Кроуфорд, чего можно от него ожидать. Мне кажется, он что-то замышляет.

   - Полностью с тобой согласен. Беда в том, что я завтра после обеда должен уехать в Лондон. Мне обещали помочь в розыске того киллера, который хотел на игре убить Гамильтона. Я теперь ни минуты не сомневаюсь, что это была попытка убийства. Почему и сказал, что тебе обязан. Ведь, если бы вместо тебя там был Гамильтон, дело могло бы для него закончиться очень плохо. Вместо меня остается Пит. Он парень исполнительный и надежный. Но его мышлению, скажем так, далеко до твоего. Поэтому хочу попросить тебя: приглядывай за лордом. Прикажу Питу исполнять твои распоряжения, как мои. Полагаюсь на тебя.

   - Постараюсь не подвести.

   - Тогда я спокоен. Гамильтон под надежным присмотром.

   Обменявшись рукопожатием, пожелали друг другу спокойной ночи, и я пошел к себе.

   Глава 7

   Утром Катю ждал сюрприз. Когда она вернулась с утренней пробежки и приняла душ, к ней в комнату зашла миссис Торп и сообщила, что завтракать Катя будет не в столовой для слуг, а вместе с лордом Гамильтоном. "Ну, и с мужем, разумеется",- пояснила миссис Торп и добавила,- я очень рада за тебя, Кэтти. Бог послал тебе достойного человека".

   Все это Катя сообщила мне, зайдя перед завтраком в мою комнату.

   - Правильно. А после завтрака перетащим ко мне твои вещи. Наш отъезд немножко задерживается. Торп уже знает, что ты увольняешься, тебе ищут замену. Будешь пока пребывать в праздности.

   Войдя в столовую, Катя поздоровалась с Шортером, Торпом и лордом. Она была одета в строгую белую блузку с кружевами, белую юбку и белые босоножки. Выглядела слегка смущенной.

   - Не робейте, Кэтти,- подбодрил ее Гамильтон,- ваш социальный статус поменялся. Теперь вы не моя горничная, а жена моего друга.

   - И, насколько я успел узнать Сержа,- поддержал Шортер,- ваш статус будет непрерывно повышаться. Сейчас вы майорша, а станете генеральшей.

   - Я стану квалифицированным юристом,- возразила Катя.

   - А кто же станет воспитывать маленьких Ивановых? - спросил Дональд, заставив Катю опять смутиться.

   - Дон, оставь ее в покое, дай ей привыкнуть,- защитил я Катюшу и Шортер шутливо поднял руки вверх: "Сдаюсь".

   Мы уже почти закончили завтракать, когда в столовую вошел заспанный Кроуфорд с помятым и опухшим лицом.

   - Ручаюсь, бар в его комнате пуст,- шепнула мне Катя, которой я успел сообщить о приезде Кроуфорда, и которая была довольна, что его нет за завтраком.

   Буркнув приветствие, Кроуфорд первым делом плеснул себе виски из бутылки, стоявшей на столе. Сделав пару больших глотков, шумно перевел дыхание и пододвинул к себе тарелку с омлетом. И тут увидел Катю, сидящую напротив. Рот его приоткрылся, он сделал судорожное глотательное движение.

   - Я думаю, вас не надо представлять друг другу,- лорда явно забавляла ситуация,- впрочем, теперь эта дама не Кэтти, а Екатерина Иванова.

   Взгляд Кроуфорда поблуждав, остановился на Катином кольце.

   - У вас красивое кольцо,- выдавил Милтон,- изумруд почти как настоящий.

   - Он и есть настоящий,- спокойно ответила Катя.

   - Ну да,- похоже, виски стукнуло в похмельную голову,- уж в драгоценностях-то я разбираюсь и знаю, сколько бы стоил такой настоящий камень.

   - После того, как ты продал все драгоценности покойной матери, ты в них

  действительно разбираешься. Изумруд настоящий,- язвительно заметил Гамильтон.

   - Тогда, я так понимаю, это подарок от моего кузена?

   - Нет, это подарок от моего мужа,- все так же спокойно и вежливо.

   - Майор, будучи миллионером, может себе позволить дарить своей возлюбленной такие подарки,- добавил Шортер.

   - Миллионером?!

   - А что здесь удивительного? Он "стоит" более семи миллионов кредов,- ирония Шортера была Милтону незаметна.

   После этих слов наступило молчание. Торп уважительно посмотрел на меня. Можно было не сомневаться, что он сообщит о моем состоянии своей супруге, та хранить молчание не будет и Катины "акции" в замке взлетят на небывалую высоту.

   Катя допила молоко, положила салфетку на стол и мы поднялись из-за стола. Поблагодарив Гамильтона за завтрак, вышли из столовой. Отправились переносить Катины вещи. В очередной раз проходя по коридору, столкнулись с Шортером. Он вежливо попросил Катину руку и поцеловал тонкие пальцы. Катя вопросительно посмотрела на него.

   - Вы доставили мне незабываемое удовольствие: видеть отвисшую челюсть Кроуфорда,- пояснил Шортер. Мы все рассмеялись.

   До отъезда Дональда времени было еще много, и я сказал Кате, что хотел бы прокатиться верхом.

   - Я тоже люблю верхом ездить. Когда Грейс и Вильямс начали "женихаться", он нас хорошо обучил верховой езде. Подожди, сейчас переоденусь в джинсы.

   Без лишних вопросов мне оседлали Ириса, а Кате - Фиалку. Выехав за ворота замка, мы пустили лошадей галопом. Проскакав минут двадцать перешли на шаг. Поглядев на раскрасневшуюся от скачки Катю, порадовался своему счастью. Она ответила мне сияющей улыбкой и показала язык.

   - Видишь, впереди здоровенный камень? Дальше нам заезжать нельзя, там начинается поместье Эстер.

   - Понял. Давай тогда поворачивать.

   И тут невдалеке раздалось лошадиное ржание. Ирис заржал в ответ и припустил вперед галопом, как я не пытался его заставить повернуть. Только перед самым камнем конь встал, как вкопанный и я полетел через его голову.

  Два женских вскрика, раздавшиеся с разных сторон, слились в один.

   Или мы не из десанта? Оттолкнувшись от огромного валуна руками, сделал в воздухе переворот и приземлился на ноги. Совсем рядом раздался восторженный возглас и аплодисменты. Это на двух лошадях сидели Эстер и какой-то седовласый мужчина. Эстер хлопала в ладоши, а мужчина повторил: "Браво!". Моя левая рука чертовски болела, но я сумел не показать этого внешне.

   Подскакавшая Катя, спрыгнула с Фиалки и бросилась ко мне:

   - Как рука?! Эстер, это все твоя чертова Хризантема! Вечно она Ириса зовет. Здравствуй. Здравствуйте, мистер Шеппард. Болит рука?! Как ты меня напугал!!!

   - Здравствуй, Кэтти,- Эстер, в отличие от Кати - само спокойствие,- я же не виновата, что у Хризы с Ирисом - любовь. Притом, что майор абсолютно не пострадал и вызвал наше восхищение своей ловкостью.

   - Извини, Эсти. Просто у мужа левая рука ранена, еще рана не вполне затянулась.

   - У мужа? Еще в пятницу он был твоим любовником. Ах, да, теперь вижу у тебя кольцо. Если нужна какая-то медицинская помощь, давайте заедем к нам. Это намного ближе, чем до Гамильтон-хауса. Фу, даже произносить это имя неприятно.

   - То-то ты, красавица, побледнела в субботу, когда я сказал, что у Гамильтона, кажется, неприятности,- съязвил спутник Эстер.

   - Дядя! - спокойствие Эстер как ветром сдуло.

   - Если вас это не затруднит, мисс Говард, мы, пожалуй, воспользуемся вашей любезностью. Катюшенька, похоже, повязка немного сползла. Болит-то не сильно, терпимо, лишь бы грязь не попала.

   Вчетвером мы подъехали к большому двухэтажному дому с колоннами, постройки конца 19-го-начала 20-го века. Массивные колонны, высеченные из камня, поддерживали балкон над входом в здание. Подбежавшие слуги приняли поводья лошадей. В доме было очень светло и солнечно. Катя сразу же усадила меня на стул в холле и помогла снять рубашку. Эстер принесла большую аптечку и Катя ловко принялась меня перевязывать.

   - Пойду, распоряжусь насчет ленча,- сказала хозяйка и ушла. Ее дядя остался в холле, смотрел, как Катя снимает с меня бинт и обрабатывает рану.

   - Значит, в субботу, он вас все-таки мечом достал,- задумчиво протянул Шеппард,- я увидел в бинокль блики на клинке, хотел вмешаться, уже встал, чтобы спуститься с трибуны, но тут вы с ним разобрались. Решение было самым правильным. Вы молодец. Эсти говорила, что вы - майор десанта. Государство или?..

   - Или.

   - Трест? Синдикат?

   - Корпорация.

   - И сколько же вам лет?

   - Двадцать три.

   - Ого! Я капитаном стал в двадцать семь.

   - Ну, вы же знакомы со спецификой десанта. Или грудь в крестах, или голова в кустах.

   - Девушка,- обратился Шеппард к Кате, которая бинтовала мне руку свежим бинтом,- быть вам генеральшей.

   - Мне сегодня это уже говорили, - с гордостью сказала она.

   - Или вдовой...- вставил я.

   - Сережка! Опять?! Повлияйте хоть вы на него, мистер Шеппард!

   - Да, до того, как стать генеральшей, вам придется нелегко. Надо уметь ждать, уметь переносить разлуку,- примирительно сказал Шеппард.

   - Кого ждать? - Спросила, входя в холл Эстер,- закуска на столе.

   - Представляешь, Эсти, я-то думала, что ему лет двадцать восемь-тридцать, просто выглядит молодо. А ему, на самом деле, двадцать три года. Совсем мальчишка, глупый еще,- жаловалась Катя, завязывая кончики бинта на бантик,- и говорит всякие глупости, и гадости.

   - Что, начались семейные ссоры,- засмеялась Эстер.

   - Какие ссоры, ты что?! - Испугалась Катя,- это я любя...

   - Вижу, вижу. Ты его ругаешь, а сама светишься от счастья.

   - Пойдемте, пропустим по стаканчику,- предложил Шеппард.

  Девушки пошли впереди, а я, приотстав, тихо сказал ему:

   - Мистер Шеппард, пожалуйста, не рассказывайте никому, что в субботу на игре был я, а не лорд Гамильтон.

   - Понимаю. Я даже Эсти ничего не сказал. Буду нем, как могила.

   - Спасибо.

   За столом Эстер попросила у Кати дать посмотреть кольцо.

   - Красивый изумруд. И оправа красивая. Я бы от такого кольца тоже не отказалась,- со вздохом сказала Эстер, возвращая кольцо.

   - Так ведь..,- начала Катя и осеклась.

   - Что?

   - Нет, это я так...

   Просидев в гостях около двух часов, мы стали прощаться. Я поцеловал руку Эстер, поблагодарил за гостеприимство. Обменялся рукопожатием с Шеппардом. Катя и Эстер поцеловались на прощанье.

   - Я очень рада за тебя, Кэтти,- голос у Эстер был таким же грустным, как в прошлую встречу, на пляже.

   - Не печалься, Эсти, ты тоже найдешь свое счастье,- попыталась ободрить ее Катя.

   - Может, намного раньше и ближе, чем вы думаете,- добавил я. Эстер посмотрела на меня оторопело-удивленно.

   - Он знает какую-то тайну, но даже мне ее не говорит,- сообщила подруге Катя.

   Так мы и уехали, оставив хозяйку Говард-хауса в недоумении.

   Шортер уже стоял возле коптера, когда я вышел из конюшни.

   - Серж, где тебя носит? Мне пора улетать.

   - Был в гостях у Эстер Говард.

   - У кого?!!

   - У Катиной подруги Эсти Говард.

   - Ну и ну! - Покрутил головой Шортер,- не перестаешь ты меня удивлять. Ладно, потом поболтаем,- и прыгнул в коптер.

   До самого позднего вечера я держал в поле своего зрения либо Гамильтона, либо Кроуфорда. Кате объяснил ситуацию и она спокойно ушла в нашу комнату читать книгу. Когда увидел, что Милтон упился до того, что еле заполз в свою комнату, передал "вахту" Питу и отправился к себе. Когда вышел из душа, обмотавшись полотенцем, Катюша, сидевшая на краю кровати в пижаме, спросила:

   - Расскажи, где ты был с утра в субботу, где тебя ранили? А то я слушала твой разговор с Шеппардом и ничего не поняла,- Катя не требовала, не настаивала, но отмолчаться я не мог. Взяв с нее клятву хранить все в тайне ото всех, включая ближайшую подругу Грейс, поведал о субботнем событии.

   - Теперь понятно, ты спас Гамильтону жизнь,- задумчиво сказала Катюша и радостно подитожила,- и все-таки здорово, что лорд придумал такую замену. А то бы я тебя не встретила. Теперь у меня к тебе остался только один вопрос - про Эстер.

   - Все-таки хочешь состариться?

   - Хочу, хочу.

   - Я тоже хочу,- повалил Катю на кровать и расстегнул пуговицу на пижаме.

   - Э-э-э, нет. Сначала расскажи, что ты задумал насчет Говард.

   - Да, ничего особенного. Просто хочу, чтобы Эстер и Гамильтон поженились.

   Катя аж присвистнула.

   - Это нереально. Ты что, не знаешь про вражду между Говардами и Гамильтонами?

   - Знаю. И знаю, что этой вражде много лет. Настолько много, что она стала пустопорожней традицией. И еще знаю, что Генри и Эстер нравятся друг другу, но тщательно это скрывают.

   Катя, расстегивая пуговицы на пижаме, вздохнула:

   - Дай-то бог, чтобы у тебя получилось. Но я в это мало верю. Так, рана у тебя до конца еще не зажила, ложись и постарайся левой рукой не двигать. Убери ее в сторону, чтобы я не задела. Сегодня, я - сверху. Давай своего красавца, мой язычок по нему соскучился.

   Положив правую руку Кате на затылок, ерошил короткий ежик волос. Наделила же природа девушку здоровой естественной сексуальностью, бьющей в постели фонтаном!

   Занавес.

   Глава 8

   Поднявшись рано утром, надел мундир, поцеловал спящую Катюшку (о том, что уезжаю на целый день, известил ее еще вчера). И, как всегда, не особенно отдавая себе отчет в совершаемых действиях, положил в карман Повелителя камней.

   Пит уже вывел микроавтобус из гаража и подогнал его к центральному входу замка. Я залез вовнутрь и ахнул. Две полноразмерные кровати, на одной из которых спал, выдыхая винные пары Кроуфорд. На откидном столике возле его постели стояла початая бутылка виски. Устроившись на сидении рядом с Питом, увидел в зеркало, как в микроавтобус влез Гамильтон. Поздоровавшись со мной и с Питом, лорд растянулся на другой кровати.

   - Разбудите, когда приедем,- попросил он. - Ненавижу рано вставать. Но коптеры ненавижу еще больше.

   Дорога до замка МакАлистера по идеально гладкому шестиполосному шоссе заняла около трех часов. Проехав по короткому отрезку горного серпантина микроавтобус остановился перед коваными воротами небольшого замка, расположенного на вершине высокой скалы. Пит посигналил и ворота стали медленно открываться. От звука сигнала Гамильтон и Кроуфорд проснулись.

   - "Воронье гнездо", милорд,- доложил Пит,- прибыли.

   Въехали в раскрывшиеся ворота и оказались во дворе замка, который, после просторного двора Гамильтон-хауса, казался совсем крошечным. Встречать нас вышел дворецкий. Вслед за ним мы поднялись на очень высокое крыльцо. Входная дверь жалобно заскрипела. Внутри было темно и грязно. Слава богу, мы тут всего на один день. Нас провели по узким лестницам наверх и вывели на широкую площадку, расположенную на крепостной стене. Раньше здесь, вероятно, ставили катапульты или баллисты, а сейчас стоял большой, потемневший от времени круглый стол, покрытый скатертью и полдюжины массивных стульев. На столе выставлена батарея бутылок со спиртным, закуски и фрукты. В огромном дубовом кресле восседал хозяин замка, который при нашем появлении даже не привстал, а лишь вяло махнул рукой в знак приветствия.

   Впечатление он производил самое пренеприятнейшее. Отекшее, обрюзгшее лицо с огромным вислым носом, маленькие злобные глазки, неопрятная, мятая одежда. Однако, выглядел МакАлистер крепким и сильным мужчиной.

   Нас пригласили сесть за стол, но Кроуфорд позвал меня:

   - Майор, я хочу вам показать одну местную достопримечательность. Если вы не умираете от голода, давайте на нее посмотрим.

   Я согласился, а лорд, взглянув на Милтона недоуменно, присел к столу. Кроуфорд повел меня по крепостной стене к башне, возвышавшейся над всем замком. Мы вошли через проем в башню и по винтовой металлической лестнице поднялись на самый верх. Милтон открыл дощатую дверцу и шагнул вперед. Я последовал за ним. Еще поднимаясь по винтовой лестнице, опустил руку в карман и согрел теплом своей ладони Повелителя камней. Весь замок построен из камня, так что, в случае чего, тут камня на камне не оставлю. Не зря потратил неделю на полигоне, обучаясь владению подарком Королевы кристаллов.

   Верх башни был обычной площадкой с высокими зубцами, за которыми, во времена былые, прятались от вражеских стрел защитники замка. Между зубцами были довольно широкие проемы с невысоким каменным бордюром.

  Площадка была пуста, ровным счетом ничего на ней не было.

   - И где же ваша достопримечательность? - Спросил я у Милтона.

   - А вы взгляните вниз вот через тот проем, там, где ущелье,- и голос у него предательски дрогнул.

   Подойдя к проему и продолжая согревать камень левой рукой, я мысленно отдал приказ. А Кроуфорду сказал:

   - Ничего не вижу. Ну, камни, ущелье...

   - А вы вниз посмотрите, вниз,- его хриплый голос выдавал нешуточное волнение. Я ухватился правой рукой за край зубца и наклонился над пропастью, высунувшись за периметр башни. И тотчас Милтон с силой толкнул меня в спину, одновременно ударив по правой руке, чтобы не дать мне удержаться. Рука моя с зубца соскочила, а вот вниз я не полетел, хотя ступням ног было весьма больно. Ведь на них передалась вся сила толчка. А они вплавлены в камень башни. Скинуть меня вниз можно только переломив мне обе ноги. Ошеломленный неудачей, Кроуфорд отступил на шаг назад.

   - Но, как?.. - И тут же попытался спасти свое положение,- простите, я вас толкнул нечаянно,- при этом, дрожащие губы и искаженное гримасой лицо говорили об обратном.

   - Факир был пьян, и фокус не удался,- спокойно молвил я ему,- трезвые же факиры способны вот на такие фокусы,- каменный зубец башни исчез, словно его здесь никогда и не было. А у самых ног Кроуфорда появился наклонный, отполированный до зеркального блеска желоб, протянувшийся к краю башни.

   - Нет, это все МакАлистер,- дрожащим голосом заблеял Кроуфорд,- он предложил отравить Генри, чтобы я мог получить наследство и рассчитаться с ним. Ваше появление рушило наши планы и...

   Мне некогда было слушать дальше. Я отдал в уме еще два приказа. Желоб оказался уже под ногами Кроуфорда, он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Заваливаясь на спину скользнул по желобу и исчез за его кромкой.

   Крик Кроуфорда еще звучал в моих ушах, отдаваясь эхом в ущелье, когда я подбежал к проему между зубцами, выходившему на крепостную стену. И увидел, что Гамильтон поднимает бокал с вином. Крик Кроуфорда его остановил. Но МакАлистер сказал что-то, вероятно объясняя причину крика. И лорд, успокоенный лживым объяснением, вновь хотел поднести бокал ко рту. Переложив Повелителя камней в правую руку, я старательно прицелился и бросил его, метя в стол. Со звоном разлетелась одна из бутылок с вином, но я этого уже не видел. Потому что со всей скоростью, на какую был способен, несся вниз по лестнице башни. Расстояние от башни до площадки, где сидели Гамильтон с МакАлистером преодолел мощным спуртом.

   Крикнув лорду,- Не пей! - первым делом схватил Повелителя камней. Хорошо, что он не улетел никуда со стола.

   - Что случилось? - Чуть ли не хором спросили меня.

   - Вино отравлено. Из какой бутылки вам его наливали? - спросил у лорда.

   Прислуживающий лакей в черном смокинге и в белых перчатках двинулся было к столу, но я приказал ему:

   - Стоять, падла, изувечу,- и он послушно остановился. Зато начал двигаться МакАлистер.

   - Что-о-о? - Грозно спросил, привставая с кресла.

   - Кроуфорд, перед тем, как свалиться в ущелье, успел все рассказать. Вам не с кого теперь получать долги. И боюсь, что в тюрьме вам будет не до долгов.

   МакАлистер понял, что эта партия проиграна и решил сдать карты по-новой.

   - Перси, Брайан, Джим, бегом ко мне с пушками, Харви, займись их водителем, заприте его пока в подвал,- приказал он в микрофон, закрепленный на лацкане пиджака, а мне с Гамильтоном пояснил со зловещей улыбочкой,- тюрьма в мои планы не входит.

   На площадку выскочили трое крепких, плечистых парней с пистолетами в руках. И мгновенно исчезли, не издав ни звука. Если под площадкой находилось какое-то помещение, то они оказались в нем. Если же сплошной камень, то в аду тремя обитателями стало больше. Потому что камни сомкнулись, вернув площадке первоначальный вид.

   - Что за чертовщина,- ругнулся МакАлистер, засовывая руку за борт пиджака. Я бы мог схватить со стола любую тарелку или бутылку и превратить хозяина замка в компаньона Кроуфорда в прогулке по чистилищу. Но он мне был нужен живым. Поэтому оперся правой рукой об край стола и, оттолкнувшись, взмыл вверх над салатиками, паштетами и прочими блюдами. В полете повернул свое тело на девяносто градусов и обеими ногами ударил МакАлистера в лицо. Стараясь не проломить ему переносицу. А сломанный нос заживет, не бог весть какую красоту порчу.

   МакАлистер, опрокинув кресло, вместе с ним отлетел на пару шагов. Без кресла летел бы дальше, но уж больно кресло было массивное. Из руки вылетел небольшой пистолет и заскользил по гладким камням. Я не стал его поднимать, пусть отпечатки сохранятся.

   - Ну, что стоишь столбом,- рявкнул лакею, - вызывай полицию, живо!

   - Сейчас, сейчас,- испуганно залепетал лакей и вытащил из кармана КПК.

   Я сел на стул возле стола и закурил.

   - Простите, милорд, но я отправил вашего единственного родственника в те края, откуда нет возврата, - пояснил Гамильтону.

   Через час полицейские, получив объяснения от Гамильтона и все еще перепуганного лакея, привели в чувство МакАлистера. И защелкнули на нем наручники. Тело Кроуфорда подняли со дна ущелья. Я ничего не сказал полиции про Повелителя камней. Наврал, что Кроуфорд, пытаясь столкнуть меня с башни, оступился, а я ему слегка "помог" в порядке самообороны.

   Про парней с пистолетами вообще не стал ничего растолковывать. Дескать, необъяснимое явление. Как сквозь землю провалились. Точнее, сквозь камень. То ли ловушка какая-то в замке была устроена, то ли неизвестные науке силы вмешались. Полиции пришлось удовольствоваться таким объяснением. Помогло мне еще и то, что замок давно пользовался дурной славой, как и его обитатели. Опять же, лорд Гамильтон - это лорд Гамильтон, личность весьма известная и уважаемая. Все обошлось. Мы подписали наспех заполненные протоколы и были отпущены восвояси.

   Питу здорово досталось. На него навалился десяток макалистеровских верзил. И, как он ни махал руками и ногами, его оглушили ударом сзади. Полицейские забинтовали ему разбитую голову. Я велел Питу сесть на пассажирское место и сам повел микроавтобус.

   Гамильтон всю обратную дорогу молчал, вероятно, переваривая произошедшее. Я видел в зеркало заднего вида, как он пару раз приложился к бутылке с виски, оставленной покойным Милтоном. То ли помянул родственника, то ли снимал стресс. Но, английский аристократ в энном поколении, хлебающий вискарь из горлышка - картина редкая.

   Пит связался с Шортером еще в дороге. Вкратце доложил, что и как.

   - ОК, вылетаю в замок,- ответил Шортер.

   Больше всех радовалась Катя. Еще бы, я обещал вернуться поздно вечером, а приехал к обеду. Когда я рассказал ей про поездку, она сделала правильный вывод:

   - Гамильтон тебе уже дважды обязан жизнью. Так что инструмент давления на него есть. Это я про твой план женитьбы. А вот Эстер... Ты ей жизнь не спасал. Как ты думаешь ее уломать на этот шаг?

   - Ввяжемся в бой и будем действовать по обстановке. Ну-ка, джинсики расстегнем. Футболку сама снимешь или помочь?

   - Эй-эй! Засов закрой на двери. Пойдем в ванную, Люблю, когда ты меня моешь. Не забудь резинку на раненную руку одеть, бинт намочишь. Уи-и-и!

   Перед ужином Шортер все-таки вытащил меня из комнаты.

   - Совесть надо иметь, герой дня,- бурчал он,- как сто лет не виделся со своей Екатериной. Вам дай волю, вы сутки из постели не вылезете.

   - Эт точно.

   - Пит мне рассказал все, что знал. Но он почти ничего и не видел. Ты был главным действующим лицом. Лорд ничего рассказывать не хочет, а заставить его, сам понимаешь, я не могу. Все, что знаю, это то, что МакАлистер в тюрьме, а Кроуфорд - в морге. Знаю, что это все ты сотворил. Но, каким образом - не ведаю. Кстати, в Лондоне я выведал у знакомого полицейского комиссара, что на поле с тобой сражался один из людей МакАлистера, профессиональный фехтовальщик. Его хотели сегодня арестовать, но в "Вороньем гнезде" не нашли. Хотя он постоянно обитал там. Куда он делся, никто не знает. Вместе с ним исчезли еще двое киллеров из шайки МакАлистера. Фехтовальщика звали Перси МакДугал. Двое других - Брайан Холмквист и Джим Уолтерс. Ну, что, раскроешь свои тайны?

   - Дональд, а оно тебе надо? У Экклезиаста сказано: "Кто умножает познания, умножает скорбь". Будь веселым. Меньше знаешь - крепче спишь.

  Там были такие нюансы, о которых лучше никому не знать. Не обижайся, но подробно, в деталях рассказать не могу.

   - Ладно, дело твое. Главное, что все закончилось благополучно. Да, не забудьте с Кэтти прийти на ужин. Лорд хочет обставить его торжественно, так что ваше присутствие необходимо.

   Только Шортер отошел от меня, давая мне возможность вернуться к Кате, как появился доктор со своим неизменным чемоданчиком.

   - Мистер Иванов, я бы хотел осмотреть вашу рану. Как вы себя чувствуете? Не беспокоит вас она?

   - Все в порядке, доктор. Уже начал забывать про нее. И Катя, Кэтти, только что сделала мне перевязку.

   - Ни на минуту не сомневаюсь в талантах Кэтти, но позвольте все же посмотреть на рану.

   Пришлось ждать, пока доктор снимет бинт, потычет пальцами в мышцу возле раны и забинтует руку заново.

   - Все у вас отлично. Рана затянулась хорошо. Через три-четыре дня зарубцуется и можно будет снять швы,- приговаривал эскулап, завязывая бинт.

   - Спасибо, доктор.

   На ужин пришли супруги Торп, доктор со священником, Шортер. Пит с забинтованной головой привел свою подругу - парикмахершу Фиби. Ему, как "пострадавшему при исполнении" разрешили такую вольность. Мы с Катей пришли без опозданий. За столом сидели только Шортер с доктором, все остальные подошли позже. Фиби явно робела, держалась скованно, что еще раз позволило мне оценить Катину врожденную утонченность, подкрепленную хорошим воспитанием. Она везде вела себя свободно, но без развязности.

   Последним в столовую вошел Гамильтон. Он был явно навеселе, из чего я заключил, что, хлебнув в микроавтобусе виски, лорд продолжил в замке "праздник жизни". Усевшись на свое место, он подождал, пока слуга наполнит ему бокал, обвел всех присутствующих не совсем ясным взором и провозгласил:

   - А сейчас, друзья мои, я хочу выпить за человека, который сегодня спас мне жизнь,- поднял вверх указательный палец и покачал им,- между прочим, уже второй раз спас. Отныне, он будет называть меня не милорд и не мистер Гамильтон, а попросту - Генри. А я его буду называть просто Сергеем. Он мне теперь как родной брат. На брудершафт пить не будем, мы же не гомики какие-нибудь. За майора Иванова, моего брата и спасителя! - И выпил до дна.

   За столом зашумели. Слухи неопределенные по замку бродили, но, кроме Шортера, меня, Кати и самого лорда, никто не был в курсе события. Тост поддержали, все потянулись за бокалами, поднимали их, глядя в мою сторону и произнося: "За вас!".

   Катя, наклонившись к моему уху, шепнула:

   - Ну, теперь Фиби по всему замку разнесет. Завтра все знать будут.

   Пока за столом налегали на копчености, салаты и прочие закуски, Гамильтон влил в себя еще пару бокалов вина, причем, не закусывая. После чего, Торп и Шортер подхватили его с двух сторон под руки и увели из столовой. Торп быстро вернулся, а Шортер появился только к концу ужина.

   Когда все разошлись из столовой, Шортер, налив себе в обьемистую пузатую рюмку коньяка, почти до краев, позвал нас с Катей на веранду, так как возле стола суетились слуги, убирая посуду и остатки ужина.

   Я и Дональд закурили. Катя потихоньку, как только она умела, смаковала вино. Налили ей в начале ужина бокал вина, и вот теперь она его ополовинила.

   - Вы ведь дружны с Эстер Говард, раз гостили у нее? - я почувствовал, что Шортер знает какую-то тайну, которая буквально "распирала" его.

   - Скорее, Катя с ней дружна, они учились вместе. Я же просто с Эстер знаком, не более того.

   - Я решил уложить лорда спать, негоже, чтобы слуги видели своего хозяина в таком состоянии. А он в крайнем подпитии кое о чем проговорился,- наводил тень на плетень Шортер.

   - Дональд, не тяни кота за хвост. Говори по существу. Про сегодняшнее что-то рассказывал? Но причем здесь Говард?

   - Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Когда я его укладывал, он простонал: "Господи, эти проклятые традиции! Эстер, милая, неужели мы никогда не будем вместе?".

   Катя внимательно посмотрела на меня и засмеялась счастливым смехом.

   - Чему вы радуетесь, Кэтти? - недоуменно спросил Шортер.

   - Тому, что у меня такой умный и замечательный муж.

   - Это никто не берется оспаривать. Но, что же делать с Говард и Гамильтоном?

   - Предоставьте решение этого вопроса Сереже. Теперь я начинаю верить, что у него все получится,- встала со стула, наклонилась ко мне и лизнула горячим язычком кончик моего носа так, как обычно проделывал это я с ее маленьким носиком.

   - Если ты мне поможешь, любимая,- обнял ее правой рукой за талию и усадил к себе на колени. Ее теплая рука тотчас обвила мою шею.

   - Что получится? - рассердился ничего не понимающий Шортер. - Да перестаньте обниматься! Серж, Кэтти, вы еще сексом займитесь прямо здесь, на веранде!

   - Не обращай внимания, родная, он просто завидует,- моя рука гладила круглое Катино колено.

   - Мр-р,- мурлыкнула Катя. - Дональд, отвернитесь, пожалуйста, на полчасика. Быстрее, боюсь, не управимся.

   - Боже мой, от общения с русскими можно умом тронуться,- Шортер одним махом проглотил полрюмки коньяка.

   Катя спрыгнула с моих коленей, поправила юбку.

   - Не расстраивайтесь, Дональд. Мы привезем вам из России красивую русскую девушку и вы быстро свыкнетесь с особенностями нашего национального характера.

   - Лучше расскажите, что вы задумали? - Любопытство Шортера было по-человечески объяснимо.

   - Вот Сережка пусть и рассказывает, если захочет. Я вас наедине оставлю.

  Пойду лежать в холодной постели, одинокая и несчастная. И не сверкай гневно очами. Кто мне коленку гладил? Возбудил бедную девушку и бросил на произвол судьбы. - Катя ловко увернулась от моего шлепка, покачивая бедрами пошла к выходу с веранды. В дверях повернулась, послала воздушный поцелуй и пошевелила пальчиками, согнутой в локте руки:

   - Пока, мальчики. Не засиживайтесь. - И исчезла в столовой.

   Дональд восхищенно покрутил головой:

   - Еще неделю назад это была совершенно другая девушка. Ты разбудил вулкан. Так, что, расскажешь про ваши секретные планы?

   - Неделю назад это была та же самая девушка, которая просто ждала своего суженого. Им оказался ваш покорный слуга. Но я знаю еще одну девушку, которая ждет своего суженого. Думаю, что Катюше она ни в чем не уступит, это будет такой же проснувшийся вулкан страсти. Девушку зовут Эстер. А разбудить вулкан должен мой новоявленный брат Генри, как только он проспится.

   Шортер вскочил и забегал взад-вперед по веранде.

   - Так, так. Ты хочешь сказать?..

   - Именно. И произойдет это не позднее, чем завтра. Я в Россию хочу.

   - Разрази меня гром! - Дональд стукнул кулаком по столу так, что рюмка с коньяком и пепельница подпрыгнули,- а ведь у вас может получиться. Вы еще те черти! Одно слово - русские.

   Он залпом допил коньяк, нервно закурил сигарету.

   - Если у вас дело выгорит, то тебе поставлю ящик джина, а для Кэтти у меня есть красивый кулон с аметистом. Нет, нет, и не отказывайся. Я не миллионер, но и не нищий, сбережения имеются. Это же моя давнишняя мечта, но я ее уже похоронил. Ты один-то можешь горы своротить, а в паре с Кэтти... Молодцы!

   - Пока еще не молодцы. Так ты на свадьбе Генри и Эстер скажешь.

   Ворвавшись в нашу комнату, я клацнул засовом двери и, расстегивая рубашку, прорычал: - Где тут несчастная и одинокая?!

   Катя откинула в сторону простыню. Лежа на кровати, совершенно нагая, призывно улыбнулась и поманила меня пальчиком:

   - Иди ко мне, зверь мой ненаглядный.

   Глава 9

   Утром попросил Катю: - Котеночек, сними мне повязку, заклей ранки пластырем. Я искупаться хочу после пробежки. Доктор вчера рану осматривал, сказал, что зажила.

   - Хорошо, только резинку на руку не забудь взять.

   Вот, что мне в ней нравится - не занудствует, не пилит, не командует, не воспитывает. Разве что в шутку.

   После пробежки, Катя делала упражнения, а я просто сидел на песке. Потом она стянула с себя одежду, оставшись в одних плавках, и пошла к воде. Встав на мостки, позвала к себе.

   - Ты никогда лифчик не носишь? - Спросил, подходя к ней.

   - А зачем он мне? - дотронулась до красивой полной груди, - до колена не висят, как две сосульки не болтаются. Стесняться мне нечего. Я без лифчика купалась и тогда, когда из замка целая толпа прибегала. Пускай завидуют. Один, правда, хотел пошалить, пришлось руку ему сломать. После этого не лезли, только слюни издалека пускали. Ты не ныряй, спустись с мостков потихонечку, чтобы руку не ушиб.

   Ее забота меня трогала. Опустившись в воду, поплыл, гребя одной правой рукой. Катя тоже плыла неспешно. Не заметили, как добрались до противоположного берега. Пришлось вылезать на песок, немного передохнуть. Только хотели присесть, как услышали позади насмешливый голос:

   - Что ж, придется подать на вас в суд за систематическое нарушение границ частного владения.

   - О, Эсти! - обрадовалась Катя. - Здравствуй.

   - Здравствуйте, здравствуйте. Ну, так что, будем штраф платить?

   - Так ведь нет у нас ничего, кроме плавок.

   - Да, как-то упустила из виду. Действительно, у тебя ничего, кроме плавок. И следов от губ на груди и животе.

   - Ну и что! Они мне дороже золота,- гордо парировала Катюша.

   - Ну, разумеется. А майору всего дороже следы от твоих зубов, которыми у него покрыты все плечи?

   - Что я могу поделать, если при оргазме впиваюсь ему зубами в плечо? - виновато пробормотала Катя.

   И тут мы с ней посмотрели друг на друга. Если бы Эстер нам не сказала об этих засосах и укусах, мы и внимания бы на них не обратили. А теперь я увидел, что у Кати не меньше двух десятков свежих красных пятен на груди и на животе, и даже одно на бедре. Правда, Катя меня тогда остановила, сказав, что не сможет носить ни шорты, ни мини-юбку. Левое плечо мое Катюшка старалась щадить. А вот на правом - живого места не было. Мы переглянулись и прыснули.

   Но Эстер была серьезна.

   - Уж не хочешь ли ты сказать, дорогая Кэтти, что столько раз испытала оргазм, сколько укусов?

   - Нет, конечно больше, Эсти. Под конец у меня уже и кусаться сил нет. Он меня выматывает до полного изнеможения. Лежишь и даже пальцем пошевелить не можешь. Ни сил, ни души - она в это время где-то в небесах летает. И только чувствую, как он меня всю зацеловывает, от кончиков пальцев на ногах и до макушки. По всему телу растекается такая сладкая истома, что я думаю - в раю намного хуже.

   - Кэтти, прекрати, противная девчонка! - звенящим от напряжения голосом, выкрикнула Эстер. Грудь ее часто вздымалась, языком она облизнула пересохшие губы,- зачем ты меня дразнишь?

   - Прости, пожалуйста,- недоуменно отозвалась Катя,- и не думала тебя дразнить. Просто за последние несколько дней я без этого своей жизни не представляю.

   - Значит, ты любишь своего Иванова.

   Елки-палки, они разговаривали обо мне, как будто бы я не стоял рядом.

   - Нет, не люблю,- отрицательно помотала головой Катя.

   Я чуть не уселся прямо на песок. Ничего себе, заявленьице!

   - Нет, не люблю,- повторила она и повернула меня боком к Эстер,- не люблю, а...- Ее руки обвили мою шею, бедра оплели мои ноги, тело прижалось ко мне так, словно она хотела стать со мной одним целым.

   - Уи-и-и-и!!! - ликующий, торжествующий визг разнесся над озером. Я не видел Катиного лица, но его видела Эстер.

   - Я все поняла, Кэтти. Но у меня нет своего Иванова.

   И тут я вмешался: - Ваш Иванов, мисс Говард, находится примерно в двух километрах отсюда, в Гамильтон-хаусе.

   - Это Шортер, что ли? - И она звонко рассмеялась. Но в смехе ее была какая-то неуверенность.

   - Нет, не Шортер. Этот человек похож на меня.

   - Лорд? Да вы с ума сошли! - лицо ее заалело, она одним прыжком оказалась в седле,- да я лучше в своего конюха влюблюсь! - Дернула Хризантему за узду, поворачивая ее, и умчалась, не попрощавшись.

   - Поплыли обратно, Котеночек.

   В замок мы возвращались не бегом, а шагом.

   - Говорила я, что Эстер упрется, как бык. Она даже покраснела от гнева, услышав твой намек.

   - Катюшенька, она не от гнева покраснела, а от смущения, что проникли в ее тайные мысли. Кстати, ты мне очень помогла. Своим рассказом об укусах завела ее так, что она потеряла над собой контроль. И выдала себя. Сегодня мы их окрутим, ручаюсь.

   - Я тоже потеряла контроль. Я ведь не заводила Эсти, а вполне искренне с ней поделилась своими ощущениями.

   - А уж когда заявила ей, что не любишь меня, то меня чуть удар не хватил.

   - Ага! Испугался?

   Увидев в густых высоких кустах, тянувшихся по обе стороны дороги, просвет, не говоря ни слова, схватил Катю за руку и протащил через кусты.

   - Сережка, ты куда? Что случилось?

   Дав девушке классическую подножку, повалил ее на мягкую траву. Из-за кустов с дороги нас увидеть не могли.

   - Сейчас покажу тебе "испугался"!

   - Мяу, я кусаться буду...

   Пройдя по подъемному мосту, вышли во двор замка. Катя шла чуть позади меня. Навстречу попались Вильямсы. Грейс поздоровавшись с нами, увидела оттопыренную губу мрачной Кати.

   - Кэтти, милая подружка, что с тобой случилось.

   Катюша отвесила мне пинок под зад, не со всего маху, но сильный. И сказала плачущим голосом:

   - Этот мерзавец меня унизил, обесчестил, опозорил. Надругался надо мной.

   - ???!..

   Проходившие мимо Шортер и Пит, услыхав Катины причитания, подошли поближе.

   - Что произошло?

   - Он мною пренебре-е-е-ег!

   Упав перед ней на колени, я взмолился:

   - Солнышко мое, прости, если сможешь.

   - Нет, не смогу-у-у-у!

   - Черт! - ругнулся Шортер,- да они дурачатся.

   - Сережка, они догада-а-а-ались!

   - Не плачь, я тебе конфетку куплю.

   Вокруг нас уже собирался народ. Катя шмыгнула носиком.

   - Правда, купишь?

   - Вот прямо сейчас и поеду. Вил, запряги каурого жеребчика.

   Катя подошла ко мне, мы поцеловались.

   Люди, посмеиваясь, начали расходиться. Я окликнул Шортера:

   - Дон, лорд Гамильтон еще спит?

   - Да. И, судя по вчерашнему градусу, раньше двух-трех дня не проснется.

   Но, придя в столовую позавтракать, мы увидели Гамильтона. Молодой здоровый организм справился с последствиями пьянки. Выглядел лорд свежо, был гладко выбрит. Позавтракав, взял чашку с кофе и прошел на веранду.

   - Поднимайся наверх, я поговорю с Гамильтоном и приду. Поедем к Эстер в гости. Предупреди ее о нашем визите.

   Катя кивнула, чмокнула меня в щеку, шепнула: "Удачи" и ушла. Взяв свой кофе, я вышел из столовой. Гамильтон сидел на веранде в одиночестве.

  Усевшись рядом с ним, закурил сигарету и вопросительно посмотрел на лорда.

   - Сергей, я вчера немножечко того... выпил лишнего.

   - Да, было что-то такое, Генри.

   - Но я все помню. И как братом тебя называл, и как Шортер с Торпом меня в спальню отводили.

   Напоминать лорду его вчерашние слова об Эстер или нет? А вдруг начнет отпираться? Свалит все на алкогольную амнезию. Нет. Это лобовая атака. А мы зайдем с тыла и нанесем удар так, чтобы противник не смог оправиться.

   - Генри, у меня есть к тебе одна просьба...

   - Сергей, для тебя все, что только пожелаешь. Я перед тобой в неоплатном долгу. Готов отдать тебе все мое состояние, вместе с этим замком.

   - Нет, замок мне не нужен. Деньги свои есть, мне хватит. Ты должен сегодня съездить в Говард-хаус.

   - Зачем?

   - Там тебя встретит Эстер Говард. Ты должен ей сказать,- я сделал паузу для большего эффекта.

   - Что, что я ей должен сказать? - Генри Гамильтон напрягся и даже чуть привстал со стула.

   - Скажешь: "Дорогая Эсти, я прошу Вас стать моей женой".

   Гамильтон плюхнулся на стул, с минуту сидел в ступоре. Потом сделал большой глоток кофе, достал из моей пачки сигарету и закурил. Глубоко затянувшись и выпустив дым, сказал:

   - Не может быть, чтобы ты не знал про отношения между Гамильтонами и Говардами. Наверняка, кто-нибудь уже говорил. И, что, по-твоему, мне скажет в ответ Эстер?

   - Она скажет в ответ: "Черт побери, Генри, наконец-то ты решился".

   - Ха-ха. Да она меня к этому самому черту и пошлет.

   - Пари, что не пошлет? Ставлю девять с половиной миллионов. Больше нет.

   - Шутка?

   - Если на полном серьезе, если тебя девять миллионов не убеждают, впрочем, что такое для тебя девять миллионов, так, семечки, я поручусь честью офицера.

   - Что ж, это дороже миллионов, это меня убеждает. Хорошо, я поеду.

   - Только не сейчас, а после обеда.

   - Хорошо.

   - Ты молодец, Генри. Настоящий мужчина.

   - Не знаю, что тебе и сказать, Сергей.

   - После ужина скажешь. Тогда тебе будет, что сказать, - не давая собраться лорду с мыслями, встал и вышел, оставив его в глубочайших раздумьях.

   - Переодевайся, Котенок, поехали к Эстер.

   - Я никуда не поеду, пока ты мне не объяснишь, почему там, в кустах, ты не захотел меня ...

   - Господи, Катенька, ну, что ты - деточка-малолеточка? Сначала я поддался минутному порыву, а потом включился рассудок и я представил себе возможные последствия этого порыва. Это негигиенично. По этой же самой причине не рекомендуется заниматься сексом на пляже. Это очень романтично. Но, попавший кое-куда песок, может причинить неприятности. Ты знаешь, что я тебя хочу в любое время дня и ночи. И, тем не менее, давай будем делать это в постели, в ванной, в доме, одним словом. Будем дискутировать на эту тему?

   - Поцелуй меня. Дверь заперта? Тогда еще ниже. Мы же дома...

   Выехали мы только через полтора часа. С веранды вслед нам смотрел Гамильтон. За мостом пустили коней в галоп. Миновали камень, через который я позавчера летал. Подъехали к Говард-хаусу. По дороге Катя мне рассказала, что Эстер восприняла сообщение о нашем визите без особого восторга. Поэтому я велел встретившему нас лакею передать мистеру Шеппарду, что к нему приехал майор Иванов с дамой.

   Шеппард встретил нас радушно. С полчаса мы поболтали о всяких пустяках. Потом я сказал без всяких подходов и словесных выкрутасов:

   - А мы, собственно говоря, приехали посватать вашу племянницу.

   - Очень интересно. И за кого же?

   - За вашего соседа, Генри Гамильтона (я умышленно пропустил титул).

   - А вы знаете, что...

   - Мне об этом только твари бессловесные не говорили. Ерунда все это.

   - Какая же ерунда, если они ненавидят друг друга.

   - Мистер Шеппард, от любви до ненависти один шаг. Но, поскольку один шаг - расстояние между этими чувствами, значит, и от ненависти до любви тоже один шаг. Самое-то интересное, что они, Генри и Эстер, этот шаг уже сделали.

   В это время в гостиную вошла Эстер. Она была холодна и высокомерна. А между тем, до приезда Гамильтона оставалось не так уж много времени. Когда Шеппард сказал ей о цели нашего приезда, девушка гневно бросила:

   - По-моему, утром, у озера, я выразилась достаточно ясно. - И выскочила из гостиной. Через несколько секунд грохнула входная дверь в дом, захлопнутая со злостью.

   Шеппард, подняв брови, посмотрел на меня и пожал плечами. Катя тяжело вздохнула. Однако меня нельзя было разубедить в моей правоте. Поднявшись с кресла, вышел из дома. Эстер стояла на лужайке перед домом и теребила в руках кружевной платочек, мокрый от слез.

   - Эсти, вам не надо злиться на саму себя,- как можно более ласково принялся утешать девушку. - Не пройдет и нескольких часов, как эти слезы злости превратятся в слезы счастья.

   - Вы сумасшедший! Вот, когда балкон над входом в мой дом рухнет, тогда я выйду за лорда замуж.

   - Отлично! Стойте здесь и никуда не уходите.

   Бегом вернувшись в дом, я попросил Шеппарда и Катю выйти на воздух. Объяснил Шеппарду, что никто не должен выходить через парадный вход. Шеппард удивился, однако запер входную дверь на ключ.

   - С обратной стороны дома есть два выхода,- пояснил он.

   Я подвел их к Эстер. Все это время моя левая рука находилась в кармане, согревая Повелителя камней.

   - Вы будете моими свидетелями. Эстер сказала, что когда вот этот балкон рухнет, она без лишних разговоров выходит замуж за Генри Гамильтона. Вы подтверждаете свои слова, Эстер?

   Она лишь кивнула головой. В глазах по-прежнему стояли слезы. Шеппард усмехнулся:

   - В хитрости моей племяннице не откажешь. Всего неделю назад архитектор закончил подробное обследование этого дома и дал заключение, что в ближайшие двести-триста лет капитальный ремонт ему не потребуется. В 1912-м году строили на совесть.

   - Итак, слово сказано, свидетели есть. Ваша дворянская честь служит порукой выполнению вашего обещания, мисс Говард.

   Приказание уже было сформулировано в моем мозгу. "Ну, давай, не подведи",- приказал я Повелителю. Колонны, поддерживавшие балкон, исчезли, словно их и не было. Сам балкон с грохотом обрушился на крыльцо, подняв облако пыли. Эффект был даже больший, чем я ожидал. Шеппард стоял с разинутым ртом. Эстер, сцепив руки в замок, простонала: "О, нет".

   Катя счастливо засмеялась и принялась подпрыгивать на месте: "Он упал, он упал!". Потом бросилась ко мне на шею:

   - Сережка, я тебя обожаю!

   - Кажется, Кэтти, ты довольна, что твоя подруга угодила в западню и ей некуда деваться,- попрекнула Эстер Катю.

   Катя улыбнулась ей в ответ лучезарной улыбкой:

   - Эсти, я довольна, что ты станешь женой человека, которого любишь, и который любит тебя.

   - Да с чего ты взяла, что он меня любит?

   - Так Сережа сказал.

   - Смотрю, Сережа у тебя царь и бог.

   - Да. А у тебя Генри будет. Балкон-то рухнул...

   - Ты не мог бы уговорить меня другим путем? - вспылила Эстер.

   - У меня не было времени на уговоры. Сама виновата. Нечего было разыгрывать перед нами спектакль. "Ненавижу, ненавижу!". Генри тоже прикидывался последователем традиции, а сам стенал: "Эстер, милая, неужели мы никогда не будем вместе?".

   - Он так и говорил?

   - Да. А ты думала: "Генри, милый, неужели мы никогда не будем вместе?"

   - И ты читал мои мысли?

   - Да, они у тебя на лице были написаны.

   - Неправда!

   - Правда! Лгать и изворачиваться ты не умеешь.

   - Почему ты так со мной разговариваешь?

   - Потому что ты мне нравишься.

   Бум! Пинок, который получил от Кати, был весьма ощутимым.

   - Котеночек, ну, я же совсем в другом смысле сказал.

   - Мне твои смыслы безразличны. Убью!

   - Бедный Генри, он, в отличие от меня не владеет приемами рукопашного боя и не сможет себя защитить.

   - Ты думаешь?..

   - Конечно. У нее такой же темперамент, как и у тебя. Вы же не зря подруги.

   И тут у Эстер произошла нервная разрядка. Она кинулась в объятия к Кате и зарыдала. Потом начала смеяться. Потом снова заплакала.

   Шеппард, уже пришедший в себя, отдал приказание одному из слуг. Все они выскочили из дома, когда упал балкон, решив, что началось землетрясение. Теперь стояли кучкой поодаль. Услыхав приказание, слуга опрометью бросился в дом и прибежал назад с бутылкой и рюмкой. Шеппард налил полную рюмку, протянул Кате, которая гладила Эстер по голове, приговаривая:

   - Успокойся, моя маленькая, все будет замечательно.

   - Тебе хорошо говорить, ты со своим Сережей счастлива...

   - И ты со своим Генри будешь счастлива...

   - Правда? - И шмыгнула носом.

   Нет, ну, просто идентичные характеры, при всей разнице во внешности.

   - Правда, правда, на, выпей это.

   Эстер не глядя взяла рюмку и опрокинула ее в себя. И тут же принялась хватать воздух широко раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни слова.

   - Что вы ей дали? - Набросилась Катя на Шеппарда.

   - Да ничего особенного. Немножко чистого виски. От этого еще никто не умирал.

   Пользуясь тем, что все внимание было сосредоточенно на Эстер, я сунул левую руку в карман. Повелитель был еще теплым. Отдал приказ и стал ждать. Слуги уже ушли в дом, их прогнал Шеппард, который не хотел, чтобы Эстер видели в таком состоянии.

   Первым изменения заметил Шеппард. И отметил их по-своему - длинно и затейливо выругавшись.

   - Дядя, что ты себе позволяешь? - К Эсти вернулась способность разговаривать,- разве можно так ру...- теперь и она увидела. Балкон стоял на прежнем месте над входом, толстенные колонны подпирали его.

   - Боже, это что? Не понимаю. Он же упал.

   - Он выполнил свою функцию и вернулся на место. Вы же не хотите остаться без балкона? - спокойно пояснил Шеппарду и девушке.

   - Но как?.. Ты, что, волшебник?

   - Да. И, если ты сейчас скажешь, что не любишь Гамильтона и не выйдешь за него замуж, я превращу тебя в жабу.

   - Ой, не надо,- испуг Эстер был искренним, - люблю я вашего проклятого Гамильтона и выйду за него.

   - Твоего проклятого Гамильтона,- поправила ее Катя,- Сережка, ты... Нет у меня слов. Я тебе сегодня ночью все скажу.

   Шеппард восхищенно покрутил головой: - Ну, майор, много всякого я в жизни видел, но такого... Я даже не про фокус с балконом, а про свою племянницу.

   - Дядя! - вспыхнула Эстер.

   - Что, дядя? Надо же было столько времени мне голову дурить.

   - Я не только тебе дурила, но и себе,- смущенно призналась Эстер.

   - А, если бы майора не занесло в наши края?

   - Мы бы остались старыми девами и разводили бы кактусы,- захохотала Катя. Эстер хихикнула, потом тоже рассмеялась и они с Катей обнялись.

   Шеппард подошел к крыльцу дома, оглянулся на меня опасливо: " Не упадет?". Обнадеженный, открыл ключом дверь и скрылся в доме. Катя с Эстер, взявшись за руки, принялись кружиться на лужайке. Дети, что с них взять? Я отошел в сторону, связался с Шортером.

   - Лорд еще не выехал?

   - Собирается. Послал в оранжерею за розами. Как вы?

   - На все сто. Пусть едет на Гиацинте. Сопровождай его. Да, перед выездом, влей в него большую рюмку виски. Без содовой и льда.

   - Слушаюсь, мой генерал.

   - Генерал, не генерал, а сегодня командую парадом. Свадьбе быть!

   - Чтоб я сдох, тебя нам Бог послал!

   - Жду. До связи.

   Шеппард распоряжался приготовлениями к встрече лорда. Из дома вытащили стол и поставили на лужайке в специально приготовленные гнезда. Расставили стулья. Накрыли на стол. Из погреба достали запыленные бутылки старинного вина, выдержанного коньяка и виски. Шеппард не стал дожидаться приезда Гамильтона и разлил по рюмкам и бокалам напитки.

   - Давайте, выпьем за майора, который... Замечательный парень, короче.

   - Нет, - перебил я Шеппарда,- давайте выпьем за любовь.

   - Может, подождем лорда для этого тоста,- предложила Катя.

   - Лорд приедет, мы этот тост повторим,- поддержал меня Шеппард,- пьем за любовь.

   И мы выпили. Шеппард вдруг рассмеялся и пояснил нам причину своего смеха:

   - Мне девушка одна очень нравится. Но она работает у Гамильтона. Я при Эстер и заикнуться о ней боялся. А теперь, пожалуй, тоже женюсь. Эсти в замок переберется, что мне тут одному делать?

   Мы все восторженно загудели: "У-у-у-у!". И мы с Шеппардом пропустили еще по рюмочке. Девушки потихоньку пили вино.

   - Все-таки интересно природа распорядилась,- говорила Эстер Кате,- вот мы с тобой внешне совсем разные, а характеры у нас почти одинаковые. А Сергей с Генри похожи друг на друга, но с совершенно разными характерами. Мой Генри... Ой! - Прикрыла ладошкой рот. Катя зааплодировала,- Кэтти, перестань.

   - Все, Эсти, ты уже полностью сняла свою маску.

   Они смеялись, когда прибежал взволнованный слуга.

   - Мисс Говард, случилось несчастье. Наш конюх, ну, который еще совсем молодой, забыл закрыть стойло, где стояла Хризантема. А лошадей, на которых приехали гости, оставили в проходе. Хриза вышла из стойла и подошла к гамильтоновскому жеребцу. В общем, боюсь, будет у нее от него жеребенок.

   Мы переглянулись и все вчетвером расхохотались. Слуга стоял в полном недоумении.

   - Идите, Томас, и позовите сюда Джереми,- посмеявшись, велел Шеппард. Прибежавшему слуге он приказал:

   - Возьмите коптер, летите к замку Гамильтонов. Сядете у подъемного моста, заберете пассажирку, доставите сюда. Аллюр три креста!

   Достал КПК, набрал номер.

   - Дороти, дорогая, я послал за вами коптер. Нет, лорд ругаться не будет. Эстер? Она будет рада с вами познакомиться. Выходите из замка за мост, коптер сейчас будет там. Жду с нетерпением. - повернулся ко мне,- лорд приедет один?

   - Нет, с ним начальник его охраны Дональд Шортер.

   - Понятно. Эсти, может быть, позовем Лиззи? А то мистеру Шортеру будет неуютно в нашей компании,- и разъяснил нам с Катей: - Элизабет - подружка Эстер по детским играм. Она жила в этом доме, пока Эсти не уехала учиться. Сейчас живет с родителями. Их маленькое поместье граничит с нашим с севера. Они бедные дворяне, живущие на небольшую ренту.

   Было решено позвать Лиззи, она пообещала приехать через час. А уже через двадцать минут недалеко от лужайки сел маленький двухместный коптер. Пилот помог выбраться из кабины пассии Шеппарда.

   - Господи, это же Дотти,- засмеялась Катя,- бедный мистер Торп проклянет военных, похитивших всех горничных из замка. Вот ему забот-то - искать новую прислугу.

   Пилот коптера доложил, что видел с воздуха подъезжавших к границе поместья двух всадников. Очевидно, это были лорд и Шортер.

   Глава 10

   Когда на горизонте показались всадники, Эстер занервничала, встала из-за стола, начала поправлять блузку. Катя пыталась успокоить ее, как могла, но Эстер не удавалось справиться с волнением. Никто над ней не иронизировал, все понимали, что девушке нелегко и сохраняли серьезность.

   Подъехав к лужайке, всадники спешились. Слуги взяли лошадей под уздцы и увели в конюшню. Гамильтон держал в руке огромный букет шикарных роз. Оба были в смокингах, лорд - в белом, а Шортер - в черном. Все поднялись из-за стола, приветствуя прибывших. Я прошел к лорду и встал за его спиной. Катя, обняв за плечи Эстер, повела ее к Гамильтону. Тот, не глядя, сунул букет Шортеру и шагнул навстречу своей будущей невесте. Трудно было сказать, кто из них больше нервничает: лорд или девушка.

   - Мисс Говард,- неуверенно начал Гамильтон,- я хотел бы... Почту за честь... Если вы...

   И тут я, получивший сегодня за день два пинка от Катюшки, решил, что пора как-то отыграться, хоть на лорде. И пнул его, точнее, толкнул ногой в зад. Чтобы удержать равновесие, Гамильтон ухватился обеими руками за плечи Эстер, которую тут же подтолкнула в спину Катя. И они очутились в объятиях друг у друга.

   - Да поцелуйтесь же вы,- внес свою лепту Шортер. Гамильтон наклонился и прикоснулся губами к губам Эстер.

   - Дорогая Эстер, я люблю вас,- наконец-то изрек он связно.

   - Простите, милорд, но этому научила меня моя русская подруга Екатерина Звягинцева,- и Эсти, подпрыгнув, обвила Гамильтона руками и ногами и, прижавшись к нему, издала победный визг: "Уи-и-и-и!". Увидев над плечом лорда сияющее личико Эстер, я поднял вверх большой палец, а она показала мне язык. Катя показала большой палец лорду, обнявшему за талию прильнувшую девушку. Все окружающие захлопали в ладоши. Эсти встала на ноги и сказала Гамильтону с самым невинным видом:

   - Я надеюсь, милорд, что не очень вас шокировала?

   И тут настала очередь Гамильтона потрясти всех присутствующих. Он сгреб Эстер в охапку, и, громко прошептав: - Эсти, счастье мое,- стал покрывать поцелуями лицо и шею девушки.

   Катя подошла ко мне. Сжала ладонь в кулак, согнула в локте руку и вздернула кулак вверх: "Йес, мы сделали это". Шортер сиял, как именинник. Забыв про букет, он так и уселся с ним за стол. Потом спохватился, поднес Эстер. Она поблагодарила, хотя цветы ей уже были "до лампочки". Гамильтон, еще не вполне пришедший в себя, начал различать окружающее.

   - Дороти, и вы здесь,- удивился он.

   - Не Дороти, а миссис Шеппард,- поправил его дядя Эстер,- во всяком случае, вскоре ею станет,- и еще одно сияющее лицо появилось за столом.

   - Не прошло и недели, а этот русский майор поставил весь Гамильтон-хаус на уши,- в голосе Шортера кроме одобрения ничего не было.

   - Это что,- подхватил Шеппард,- Говард-хаус он умудрился поставить на уши за один день.

   Тугое Катино бедро крепко прижалось к моей ноге.

   - Я тут самая счастливая,- шепнула мне она.

   - Ну, не знаю, как Дороти, но один-то человек с тобой точно не согласится,- и показал ей глазами на Эстер.

   Вскоре приехала Элизабет, оказавшаяся миниатюрной блондинкой с кукольным личиком. Но очень веселая и жизнерадостная. И начался детский писк на зеленой лужайке. Прикончили пару жаренных молочных поросят, выпили изрядно, устроили танцы. Веселились от души.

   Уже поздним вечером Шортер отправился провожать Лиззи домой, а Шеппард начал расселять всех по комнатам. Я выбрал себе комнату в самом конце коридора. Рядом должен был ночевать Гамильтон.

   Выждав пару десятков минут, я вышел в коридор и нос к носу столкнулся с Катей. Она была в коротком халатике, который ей одолжила Эстер.

   - Подожди, секунду, любимая,- шепнул я ей и, тихонечко стукнув в дверь, заглянул в комнату лорда. Он сидел одетый на кровати. Махнув Кате рукой, вошел в комнату, следом проскользнула Катя.

   - Иди, Генри, тебя ждут,- непререкаемым тоном заявил я ему.

   - Что, прямо вот так? - неуверенно спросил он.

   - Ну, можете снять рубашку,- посоветовала Катя.

   Гамильтон не упирался, но явно робел. Поэтому мы с Катей довели его до самой комнаты Эстер.

   - Надо же постучать,- шепнул Генри, но Катя уже открыла дверь, а я втолкнул лорда в комнату. С сознанием выполненного долга, подхватил Катю на руки, и понес в свою комнату.

   Утром, по привычке, проснулись рано. Катя пока еще спала справа, из-за раны. Похлопав пушистыми ресницами, улыбнулась мне. Вскочила с постели, в чем мать родила, пошлепала босыми ногами в ванную.

   Вернувшись, села на постели возле меня, склонив голову набок, смотрела своими огромными глазищами. Взяв ее руки, стал целовать кончики пальцев, потом полизал ладошки, поцеловал в сгиб локтя. Выше, выше. Дойдя до губ и насладившись подвижным горячим язычком, лизнул кончик носа и начал свое путешествие вниз...

   Выйдя на лужайку перед домом, увидели за столом Шеппарда и Дороти.

  Стол был накрыт чистой скатертью, на нем стояли чистые бокалы, тарелки, чашки. Полные бутылки с вином и прочим алкоголем. Свежая закуска, кексы, салаты...

   Мы присели к столу, слуга налил нам горячий кофе в чашки. Катя взяла свежеиспеченный круассан, с удовольствием его надкусила. Из-за дома показался Шортер. Подошел к столу, налил себе стакан минералки и жадно выпил.

   - Я думал, что вы ночевали в Гамильтон-хаусе,- удивился Шеппард.

   - Видите ли, у Лиззи родители уехали во Францию...

   - Что за душки эти военные,- нараспев протянула Катя,- на ходу подметки рвут.

   Дотти хихикнула, Шеппард улыбнулся, Шортер вздохнул:

   - Какое-то моровое поветрие. Создается впечатление, что вся Англия решила пережениться.

   - До-о-о-ональд?! - Катя захохотала.

   - Лиззи сделала мне сегодня утром предложение. И я, кажется, согласился.

   - О, боже, куда катится человечество? Одного силой волокут к невесте, другому женщина делает предложение. Положительно, настоящие мужчины только среди десантников,- не унималась Катя.

   - Кэтти,- попытался оправдаться Шортер,- я еще не успел разобраться в своих чувствах...

   - Однако в постель к девушке вы прыгнуть успели?

   Слушая разговор, я налил себе полный бокал чистого джина. Катя сразу оставила Шортера в покое и с тревогой воззрилась на меня.

   - Что случилось, Сержик-коржик?

   - Стресс хочу снять, Котенок.

   - А я тебе не сняла?

   - Ты сняла вчерашний стресс, когда я не знал, чем все это сватовство закончится. А теперь у меня другой повод - я не знаю, чем у них закончится первая ночь,- все это я шепнул Кате на ушко, так, чтобы никто другой не услышал.

   - Тогда, конечно. Хотя, не знаю ничего про лорда, но в Эсти я уверена. Я же с ней в пансионате была. Она на меня похожа по темпераменту.

   - Будем надеяться, что Гамильтон не подкачает.

   Глядя, как я выпил залпом целый бокал джина, Шортер и Шеппард позволили себе по рюмке виски. Потом по второй. Я же выпил джин, как воду. Затем съел индюшачью ножку, салат, целый горшочек свежей, густой сметаны, несколько ломтей холодной говядины и, наконец, принялся за кофе.

   Когда Шеппард с Дональдом выпили по пятой рюмке, из дома вышли Гамильтон и Говард. По дороге к столу Эстер покачнулась, и лорд поддержал ее под локоть. Генри бережно посадил Эстер на стул, мы увидели на ее лице ускользающую улыбку. Глаза полузакрыты. Катя показала мне большой палец.

   - А, то? - ответил я ей. Катюша взяла бутылку с джином и набулькала мне полный бокал.

   - Пей, заслужил.

   Эстер открыла глаза. И, неожиданно для меня, сказала на русском языке:

   - Катька, а я тоже кусаюсь. Ребята, простите меня за вчерашнее, на озере.

  Ой, сейчас упаду лицом в салат. - И показала нам язык.

   - Эсти, ты хочешь сказать, что мне надо учить русский язык? - ревниво спросил Гамильтон.

   - Генри, я поблагодарила за то, что они для нас сделали. Им просто приятнее услышать это на их родном языке.

   - Да, я тоже хотел бы поблагодарить Кэтти за то, что она для нас сделала.

   - А Сергея? - удивилась Эстер.

   - С Сергеем сложнее. Он два раза спас мне жизнь. И теперь подарил мне счастье. Тут, сама понимаешь, простой благодарности мало.

   - А как мы можем его отблагодарить?

   - Пока еще не придумал. Но знаю точно, если у нас родится мальчик, мы назовем его Сергеем.

   - А, если девочка, то - Катей.

   - Совершенно верно. Ты права, любимая.

   Выпитый джин слегка давал себя знать. А Шортер с Шеппардом довели счет рюмкам с виски до второго десятка. Поэтому лорд взял командование на себя. Он велел Питу пригнать из замка флаер.

   - У нас здесь нет посадочной площадки,- осторожно заметила Эстер.

   Шортер пьяно махнул рукой: - Пит может посадить флаер, где угодно, хоть на Биг Бен.

   И вправду, флаер без проблем сел неподалеку от лужайки, где находилось все наше общество, включая приехавшую Элизабет. Шортер вручил свою кредитную карту Лиззи, а Шеппард, с трудом добравшись до дома, вынес свою кредитку для Дороти. Во флаере сидела и Фиби, которую лорд разрешил Питу взять с собой в Лондон. После секундных раздумий, я отказался лететь со всей честной компанией. Кредитки мои лежали в замке, одет я был в спортивный костюм и кроссовки. Катя сказала, что без меня не полетит. Мы с ней сели на лошадей и поехали в замок, ведя на поводу Маргаритку. Ириса решили оставить с его подругой Хризантемой.

   В замке царила необычная суета. Все уже были в курсе произошедших в Говард-хаусе событий (слуги сработали лучше любой новостной ленты). Попавшаяся нам по пути, когда мы шли из конюшни, миссис Торп сразу же сказала:

   - Благослови вас Бог, мистер Иванов, за все, что вы сделали для нашего лорда. Теперь мне и умирать не страшно. Лорд в надежных руках. А ведь только вы сумели это сделать.

   Мы с Катей переоделись в "парадную" одежду. Это заняло около часа, поскольку я не мог равнодушно взирать на переодевающуюся Катюшку, после чего пришлось идти в душ и т.д. Не поленились дойти до ангара с коптерами. В отсутствие Шортера и Пита, в замке безопасностью заправлял Джеймс Холливел. Как и все в службе безопасности, он был в курсе того, что мне все можно. И без разговоров дал мне все необходимые ключи. Мы уселись в двухместный коптер и полетели в Лондон.

   Зрительная память у меня была на высоте, поэтому без проблем добрались до конторы ювелира Смайлса. Он оказался на месте, был, как всегда, любезен. И не удержался от шутки:

   - Вы же говорили, что не часто заходите к ювелиру? Вот, что значит - красивая женщина. Красивая женщина требует соответствующего антуража.

   - Мистер Смайлс, для меня эта женщина лучше всего без всяких украшений. Вы же понимаете, что в постели бриллиантовое колье ни к чему. Но в одном вы правы, красота этой женщины требует бриллиантов. Чтобы все видели, что бриллианты, по сравнению с ней - ничто.

   - Итак?

   - К завтрашнему дню - диадему. С хризобериллами.

   И тут в помещение вошел Гамильтон, а за ним и Говард.

   - Нет, этих ребят не обскачешь,- повернулся лорд к Эстер,- нам достанется то, что похуже.

   - Здравствуйте, милорд. Здравствуйте мисс Говард. Что-то случилось с вашим ювелиром? Еще вчера я видел Тейлора и он был абсолютно здоров.

   - Сегодня мне украшения заказывает мой жених,- и Эстер рассмеялась увидев изумленные глаза Смайлса.

   После переговоров со Смайлсом, к которым подключили ювелира Эстер, пришли к выводу, что оба заказа, мой и лорда, смогут выполнить не раньше завтрашнего вечера. Смайлс пообещал лично доставить все украшения в замок.

   Эстер с Генри отправились в замок, так как уже успели сделать остальные покупки. Катя не любила хождения по магазинам, поэтому мы не потратили много времени и через час тоже вылетели в Гамильтон-хаус.

   За ужином в замке собрался "Большой свадебный совет". Присутствовали все заинтересованные лица. Во-первых, сразу пришли к выводу, что свадьба будет в субботу, т. е. послезавтра. Раньше никак не успеть. Во-вторых, праздновать лучше во дворе замка, так как в случае дождя, двор закрывался специальным прозрачным куполом. В субботу с утра регистрируют брак Пит с Фиби, Дональд с Элизабет и я с Катей. После чего все отправляются в церковь, где будут венчаться Шеппард с Дотти и Генри с Эстер. Потом начинается двухдневная гулянка, с тем, чтобы в понедельник только слегка "подлечиться". Гостей ожидалось около полутысячи человек, поэтому на лугу, за мостом замка, установят под навесами столы для тех, кому в замке места не хватит. Торп и Шеппард, который вел хозяйство в Говард-хаусе, должны обо всем позаботиться. Порядок и охрана - на Джереми, Пите и Джеймсе. Прием высокопоставленных гостей - на Гамильтоне. Впрочем, лорд сразу заметил, что все будут приглашены "запросто", что по-английски означает - без соблюдения светских церемоний.

   После ужина девушки остались поболтать у камина в столовой, мужчины вышли покурить на веранду. Пошутили над Шеппардом и Шортером, которые маялись после утреннего неумеренного возлияния, а теперь отпаивались кофе. Лорд сразу объявил, что не будет ночных прогулок по коридорам - всем предоставлены двуспальные кровати, поэтому пусть целомудрие не разыгрывают. Питу с Фиби уже выделена в замке отдельная комната, пока в поселке не будет для них построен коттедж, так как сейчас строят дом для Грейс и Вильямса. У Шортера кровать в комнате уже заменили на более широкую. И все отправились в столовую, разводить своих дам по комнатам замка.

   На утренней пробежке я сообщил Кате, что пригласил на нашу свадьбу Веню и Ольгу Петровых из России. Катя, вздохнув, сказала, что ей приглашать особо и некого. Близких родственников у нее нет ни в Англии, ни в России. Так, седьмая вода на киселе, болтается где-то парочка-тройка очень дальних...

   Переплыв озеро, мы наконец-то спокойно уселись на песочке. Я положил голову на Катины колени, уткнулся лицом в теплый живот. Вдалеке раздался конский топот. Катя, ерошившая мои волосы, простонала: "О, нет!".

   - Вот для чего они решили нас поженить, чтобы на моем пляже сидеть.

   - Ну, разумеется. Теперь он не твой, а ваш,- Катя не осталась в долгу.

   - Генри, давай искупаемся.

   - Эсти, дорогая, я не думал, что мы будем купаться и не одел плавки.

   - А мы - нагишом.

   - Хм-м.

   - Ивановы, плывите на тот берег. Генри, в отличие от Сергея, свои, точнее, мои укусы не демонстрирует.

   - Сережка, поплыли обратно, пусть наслаждаются. Помнишь, как мы первые дни с ума сходили?

   - Котенок, какие первые дни? Сегодня ровно неделя, как я тебя увидел впервые.

   - Да? Странно. Мне кажется, что мы уже сто лет вместе. Ты ворвался в нашу спокойную, размеренную жизнь и изменил течение времени,- все это Катя говорила, когда мы неспешным брассом плыли обратно. Потом оглянулась назад и хихикнула: - Лорд в трусах пошел купаться, стесняется. А Эсти голышом, она не комплексует.

   Когда вылезли на берег, там уже толпился народ - мы с Катей сегодня встали попозже, позволив себе побарахтаться с утра в постели. Двое девушек, как и Катя, купались без лифчиков, один из парней, здоровенный немец, был нагишом. На песке сидел печальный Пит с забинтованной головой. В воду ему еще нельзя было. Он ревниво наблюдал за резвящейся Фиби. Катя натянула футболку на мокрое тело и мы побежали к замку.

   - Побалуемся в душке? - Улыбнулась она на бегу.

   - Еще как побалуемся! Только, чур, не пищать потом, что сил ни на что нет. Надо в Лондон смотаться за кое-чем и Петровых встретить.

   В столовой Катя почти рухнула на стул и посмотрела вокруг. Зрелище ее приободрило. Дороти с Элизабет сидели с отсутствующим взором. Одна задумчиво водила ложкой по тарелке, другая пыталась оторвать от стола, зажатый в руке, стакан с соком. Шортер с завидной скоростью поглощал свинину. Шеппард, доев яичницу с беконом, принялся за буженину.

   Вошли лорд с Эстер. Эстер упала на стул и попросила налить ей молока.

  Гамильтон притянул к себе блюдо с антрекотами, положил на тарелку три штуки, взялся за вилку и нож, плотоядно вонзил нож в мясо.

   Я, усмехнувшись, пододвинул к себе сметану. Но, опустошив горшочек, стал есть свою традиционную овсянку. Эстер, сделав пару глотков молока, бессильно уронила кисти рук на стол.

   - Эсти, с тобой все в порядке? - заботливо спросила Катя.

   - А? Что? А, да, в порядке,- Эстер обессилено махнула рукой.

   - Мужчины, я вами горжусь, вы все суперлюбовники! - громко объявила Катя и захлопала в ладоши. Девушки ее поддержали.

   - С такими суперлюбовницами иначе нельзя,- ответил взаимным комплиментом Шеппард. После чего, оставив в покое буженину, вытер салфеткой рот и смачно поцеловал Дотти. Все последовали их примеру. В столовой с минуту слышалось чмоканье, сдержанные тихие стоны и шумно переводимое, после затяжного поцелуя, дыхание.

   - Боже мой,- вздохнула Эстер,- видела бы меня моя гувернантка, учившая меня хорошим манерам.

   - А меня - мистер и миссис Торп,- добавил Генри.

   - А меня - мой полковой командир,- поддакнул я им.

   Общий веселый смех смыл остатки приятной усталости.

   До прилета флаера из России мы с Катюшкой успели пробежаться по магазинам, кое-что прикупить. Погрузили покупки в электромобиль и вовремя приехали в аэропорт, флаер только что сел. Веня нес объемистую сумку, а Ольга в широком сарафане шла чуть позади с пустыми руками.

   С Веней обменялся крепким рукопожатием, Ольгу чмокнул в щеку.

   - Ну, молодцы! Легкие на подъем.

   - Конечно, билеты в оба конца оплачены, еда и проживание халявные...

   - Подожди-ка, Оля, это что?..

   - Не что, а кто. Девочка у нас будет. Уже пять месяцев. В начале ноября должна родиться.

   - У-у-у-у!!! Это просто здорово! Поздравляю!

   - Да, рано пока. Но, тьфу-тьфу-тьфу, беременность нормальная, без осложнений, без токсикозов, без аллергий и прочей ерунды.

   - Вот, знакомьтесь. Это Веня Петров. Это его жена Оля. А это моя Катюша.

   Смущенная Катя протянула Вене свою узкую маленькую ладошку, которую тот осторожно пожал. Наступила секундная пауза. Оля смотрела на Катю, Катя смотрела на Олю. Потом одномоментно расцвели улыбками и поцеловались.

   - Было бы очень странно, если бы они друг другу не понравились,- заметил я Вене.

   К нам подошел Джордж, парень из службы Шортера.

   - Мистер Иванов, флаер готов. Шеф сказал, что никаких гостиниц, ваших гостей разместят в замке.

   Через час я зашел к Петровым, убедился, что окружены они должным комфортом. Катя принесла Ольге парного молока и свежеиспеченных булочек. Мы с Веней опрокинули по стопке за встречу. И все вчетвером отправились на прогулку по окрестностям замка.

   А на следующее утро... Старожилы такого не помнили. Гамильтон не только опустошил оранжереи в обоих поместьях, но и скупил все цветы окрест. Плюс, сгоняли коптер за цветами в Лондон. Ковровые дорожки были расстелены на всем пути следования новобрачных. И все усыпаны цветами. Звенели колокола, играл оркестр. Вокруг не было ни одного мрачного лица. Природа одарила благодатью, сияло солнце, но было не жарко.

   Пит, Шортер и Шеппард были несколько огорчены. Самолюбие Фиби, Дотти, а особенно Лиззи, считавшей себя красавицей, было уязвлено. Потому что все споры всех окружающих велись об одном: кто красивее - Эстер или Катя. Разрешить этот спор было весьма затруднительно. Каждая из них, не сговариваясь, оделась в белоснежное пышное платье с высоким стоячим кружевным воротником в старинном стиле. У обеих сзади тянулся переливающийся перламутром шлейф, который несли двое маленьких, миленьких девчушек в кружевных белых платьицах. У обеих в руках были роскошные букеты из кроваво-красных роз. У обеих не было фаты - на головах переливались блеском драгоценных камней диадемы.

   Собираясь на свадьбу, Катя заскочила в комнату к Эстер и вручила ей кольцо с изумрудом.

   - Это от Сережки. Помнишь, ты говорила, что хочешь такое. Таких колец три. Все одинаковые. Еще у Оли Петровой есть.

   Кольцо было Эстер почти впору. Впрочем, ювелир Эстер, который вместе со Смайлсом был приглашен на свадьбу, заверил ее, что подогнать кольцо точно по размеру - пара пустяков. И теперь огромные изумруды сверкали на пальцах обеих невест.

   Сразу после церемоний бракосочетания, когда все вернулись в замок, Катя пошла и переоделась. Теперь на ней была белая мини-юбка и белый пиджачок с кружевной блузкой под ним. Увидев ее в этом наряде, Эсти возмущенно топнула ногой:

   - Катька, противная, ты зачем купила все наряды точь-в-точь, как у меня?

   Катя рассмеялась:

   - Эстька, противная, почему у тебя вкусы точь-в-точь, как у меня?

   Вздохнув, Эстер пошла переодеваться в белую мини-юбку с белым пиджачком. И опять никто не мог решить, Гамильтон или Иванова красивее.

   Пиршество в замке и на лугу за замковым мостом продолжалось круглые сутки. Ночью в замке зажгли стилизованные под факелы светильники и огромные лампы. Столы на лугу освещали прожекторами со стены замка.

  На лугу были расставлены шатры, застеленные внутри одеялами, чтобы желающие могли отоспаться или вздремнуть. Для этих же целей в главном холле, в столовой и в большой гостиной замка наставили кроватей. Кухня замка не справлялась с объемом готовки и еду подвозили из Говард-хауса. Пришлось даже нанимать поваров со стороны.

   Все пьянчуги графства толклись на лугу. Но их не прогоняли. Молодцы Шортера, поддерживаемые полицией графства, за порядком следили, а вина, эля, пива и виски было море разливанное - никому не жалко.

   Вечером устроили грандиозный фейерверк, в небе крутились огненные колеса и шары, распускались разноцветные букеты, летали кометы. Апофеозом стало распустившееся в ночном небе огромными разноцветными буквами огненное слово LOVE.

   Под утро шум и веселье поутихли, все решили отдохнуть, кроме самых стойких. Но с полудня опять загремела музыка, закружились в танце пары, рекой полилось спиртное.

   И только далеко за полночь воскресенья стали потихоньку сворачиваться. Усталые слуги разошлись по домам или в шатры. Пропойцы тщетно пытались выпить еще чуть-чуть - уже "не лезло". К утру наступила полная тишина.

   В понедельник уничтожали следы свадебного застолья. Слугам работы было невпроворот. Даже охранников подключили. Я сходил к доктору, он снял мне швы с раны. Она вполне зажила, остался лишь розовый шрам.

   Катя укладывала вещи.

   - Мы надолго в Россию, Сережка?

   - Недели на две, Котенок.

   - Ты говорил, что у тебя отпуск на две недели, а уже полторы прошло.

   Я показал ей сообщение от Донована. В нем было написано, что в связи с ранением, подтвержденным справкой от врача, а также в связи с женитьбой, отпуск продлевается на две недели.

   - Правда, кредитка от Корпорации действительна только на две недели, скоро срок ее действия истекает.

   - Черт с ними, с деньгами, лишь бы ты со мной подольше был. А то я уже выть приготовилась.

   - Давай укладывай вещи исходя из того, что в замок ты больше не вернешься. И определяйся, где ты будешь учиться. Если в Англии - купим тебе здесь квартиру. Сегодня тебе надо со всеми попрощаться, уезжаем завтра утром. Я купил нам билеты, когда Петровым на обратную дорогу покупал.

   Эстер, услышав о Катиных планах, запротестовала.

   - Жить она будет у нас. На время учебы пусть снимет квартиру. Если ты для Генри - брат, то Катя для меня - сестра. Съезди, Катюша, в Россию, погости там и возвращайся. Твой дом здесь.

   Так что Катя не стала устраивать долгое прощание. А Гамильтоны, в сопровождении верного Шортера, поехали провожать нас в аэропорт. На прощание Эстер расцеловалась с Катей и вопросительно посмотрела на мужа.

   - Конечно,- ответил Генри,- кроме меня, это единственный мужчина, с которым тебе можно целоваться.

   И Эсти чмокнула меня в обе щеки.

   - Спасибо тебе за все. Интересно, кто первая родит?

   - Ха,- сказала Катя,- я уже почти неделю не предохраняюсь. Через неделю все будет ясно.

   Они еще раз обнялись, пошмыгали носиками от избытка чувств, и мы пошли на посадку, а Гамильтоны и Шортер махали нам вслед.

   Глава11

   За полтора часа пассажирский флаер долетел до Великого Новгорода. Оттуда мы взяли такси, доставившее нас в небольшой городок, где у Петровых был домик и участок земли в 12 соток. Веня смущенно пояснил мне, что потратил один из изумрудов, предназначенных для ренты, на то, чтобы купить участок земли побольше.

   - Зато вот у нас и лучок свой, и редиска, и малина поспевает. Три яблони подрастают. Оля не очень любит в земле копаться, только зелень выращивает. А я и картошки немножко посадил, кабачки вот растут, - хвастался Веня своим хозяйством.

   Домик у них был почти новый, чистенький и аккуратный. Чувствовалось, что ухаживают за ним с любовью. В доме была большая кухня, совмещенная с застекленной верандой и три комнаты. В одной предполагалось сделать детскую, там уже стояла маленькая мебель. Плюс спальня и гостиная. Лишней мебели не было, гостить к Петровым никто не приезжал, но у нас был с собой большой двуспальный надувной матрас.

   Катя вздыхала, что тут звукоизоляция не та, что в замке. "Сережка, я же стонать и кричать буду. Или нам воздерживаться, пока мы здесь, в гостях?".

  Но Веня все устроил наилучшим образом. Его друг, тоже бывший десантник, уехал с женой и ребенком к родителям на Украину почти на все лето. А ключи от дома оставил Вене.

   - Вот у Вовки вас и поселю, это соседний дом. Точнее, вы там только ночевать будете. Завтрак, обед, ужин у нас. Ну, если чего захотите, холодильник Вовка не выключал, работает. Магазин от нас недалеко, круглосуточный. Да вы и не захотите в доме сидеть. Живем мы на окраине, вон лес из окна виден. До озера метров пятьсот, там у меня лодка есть, с Вовкой напополам купили, он рыбак заядлый. Удочки дам. Ружьишко у меня есть, но сейчас не сезон для охоты.

   Пока Веня вещал, Ольга уже накрыла на скорую руку стол в кухне. Конечно, это не столовая Гамильтона, но Катя была неприхотлива в еде, а про меня и говорить нечего - десантник ест все, что жуется.

   Перекусив, мы с Катей отправились пошляться по городку. Веня пошел в огород, а Оля затеяла печь пироги.

   Городок был чистым и очень зеленым. Повсюду кусты, деревья, подстриженные газоны. С тех пор, как вместо асфальта стали применять каменный расплав, и дороги, и тротуары были гладкими, без ям и выбоин. Почти все дома одно-двухэтажные. Только в самом центре трехэтажные административные здания, да четырехэтажная поликлиника-больница.

   Машин было мало. Ездили на велосипедах, ходили пешком. На центральной площади стояла парочка такси, в Новгород добраться - не проблема.

   Единственное, что чуть подпортило прогулку - попались навстречу два мужика, довольно неприятных, на первый взгляд. Оглядели Катю с головы до ног, один что-то сказал другому, "заржали". Потом обратили внимание на меня и попритихли.

   Я купил Кате огромный букет крупных садовых ромашек, получив за это жаркий поцелуй. В магазине нахватали деликатесов, сколько могли унести. Заметив, что жили Петровы все-таки скромно, хотел их побаловать разносолами. Уже подходя к Вениному дому, опять увидел тех же "неприятных", только теперь их было четверо. Издалека они наблюдали за нами. Ну, пускай смотрят.

   Пирожки были выше всех похвал. Катя откинулась на спинку стула и расстегнула пуговицу на поясе джинсов.

   - Фу-ух! Сейчас лопну. Сто лет такой вкуснятины не ела. Оленька, спасибо огромное. Научишь такие пирожки печь? Никогда таких не видела, чтобы маленькие, на один укус, а начинки много.

   Пока жены обсуждали кулинарные вопросы, мы с Веней вышли на крылечко покурить. Я спросил у него про четверых, разглядывавших меня и Катю возле Вениного дома.

   - Это местная шпана,- вздохнул Веня. - Городок у нас тихий, но... Сначала двое таких уродов было, правда, вели себя совсем тихо. Потом откуда-то третий взялся. Начали буянить, но у нас, кроме меня, еще Николаич из десанта, и Вовка в Синдикате служил. Мы им бока быстро пообломали. Да и копы у нас, хоть их и двое всего, но ребята крепкие и шустрые. Притихли эти пакостники. А тут к ним еще четверо из Новгорода прикатили. И Вовка в отпуске. Чего теперь ждать от них - неведомо. Правда, наши полицейские потолковали с ними, чтобы смирно себя вели, только, сам знаешь, урод - он и в Африке урод. За себя-то я спокоен - ружье на стене, если что, мало не покажется. За тебя тоже - ты такую шелупонь раскидаешь. Лишь бы кого из малолеток не обидели, да девчат не трогали.

   Вечером вчетвером попили винца на веранде, распахнув там все окна. Точнее, пили-то втроем, Оля блюла режим строго. Даже покурить мы с Веней отходили подальше, на скамеечку у дома. Вечер был теплым, дул легкий ветерок. Вокруг тишина и покой. Веня спел под гитару десяток песен, отчего Катя была в восторге. Потом Петровы проводили нас до калитки. Ольга вернулась в дом. Веня провел к соседскому дому, открыл дверь, показал, что-где и отдал мне ключи. Пожелав спокойной ночи, ушел.

   Накачав насосом матрас (мы решили не пользоваться чужими вещами в доме, в конце-то концов, хозяева не рассчитывали, что кто-то у них поселится), я постелил привезенное постельное белье. Ванная комната была просторной, все туалетные принадлежности мы привезли с собой (не зря я тащил две здоровенные сумки), дискомфорта не было.

   Сладко потянувшись на упруго пружинящем матраце, Катя ласково улыбнулась мне:

   - Господи, Сережка, я в России. Я замужем. Какая-то сказка! Ирреальность. Всего две недели назад убирала пыль с мебели, пылесосила ковры, стирала белье в прачечной. И думала, что впереди еще целый год такой жизни. А принца на белом коне выдумали наивные дурочки, каковой себя не считала. Знаешь, Сережка, ты не принц. И не волшебник из сказки. Ты - мое счастье, моя жизнь, мое все. Мне хочется слиться с тобой в одно целое, стать частью тебя. Сереженька, любимый!

   Нас разбудили яркие лучи солнца . За окном вовсю распевали птицы. Катя, приподнявшись на локте, смотрела на меня. Осторожно потрогала пальцем мой шрам на левом плече. Пошевелила губами, не издав даже шепота. Но, по движению губ, я прочитал это безмолвное слово: "Люблю".

  Еще чуть приподнялась, наклоняясь надо мной. Нежный поднявшийся сосок коснулся моих губ. Крепкое упругое тело напряглось, прильнуло ко мне желанной тяжестью, ожидая ласки.

   - Я - твоя, я - твоя,- задыхаясь, шептала она и карие огромные глаза знакомо подернулись поволокой.

   Пришли мы к Петровым только к обеду.

   - Ну, и здоровы же вы спать,- хмыкнул Веня, а Ольга рассмеялась:

   - Глупенький ты у меня, Веничек. Вспомни-ка, много мы с тобой в наш медовый месяц спали? Хорошо, если часа три-четыре за ночь. Я тогда такая же пьяная ходила, как Катюша сейчас.

   Катя слегка порозовела, но улыбнулась:

   - Что я могу поделать, если Сережка такой...

   - Ой, а ты овечка невинная,- поддела ее Ольга,- только не говори, что сопротивляешься изо всех сил.

   Смеясь, они обнялись и пошли к столу. Наваристый борщ и пельмени были великолепны.

   - Надо срочно отсюда уезжать,- серьезно сказала мне Катя после обеда,- а то я растолстею и ты меня разлюбишь.

   Мы с Ольгой шлепнули ее одновременно с двух сторон.

   - При такой бурной ночной жизни не растолстеешь,- успокоила Оля.

   - Не бейте, я пошутила. Ох, дайте дух перевести.

   Потом, прогнав Ольгу отдыхать, Катя перемыла посуду. Веня дал мне ключи от лодки, рассказал, как пройти к озеру, где привязана лодка, куда лучше сплавать искупаться.

   - Удочки возьмете?

   - Какая по такой жаре рыбалка? Мы с тобой как-нибудь вечерком порыбачим. На утренней зорьке я не любитель, да и Катюшку разбужу, если встану рано.

   - Ладно, тогда я завтра червей накопаю, к завтрашнему вечеру как раз небольшой дождичек обещали. Дождевики накинем, да и посидим пару-тройку часиков.

   - ОК, Веня. Катюша, пойдем.

   Пляж, где купалось все население городка, был полон. Визжали в воде ребятишки, песок был усеян телами загорающих. Мы прошли мимо. Чуть дальше был причал, где покачивалось около десятка гребных лодок. Сняв цепь с весел, отцепил лодку, усадил Катю на корме и оттолкнулся веслом от бона. Греб не спеша, аккуратно. Еще у самого берега, нам попались две лодки, возвращавшиеся к причалу. А дальше озеро было пустынным. Рабочий день, все-таки. В выходные, наверное, более многолюдно. Катя сняла футболку, стащила шорты. Опустила руку в воду и не отводила от меня глаз.

   Хотя я и пребывал в состоянии приятной расслабленности, но профессионализм никуда не делся. Поэтому сразу засек среди кустов на берегу озера блеск оптики. Это был не военный бинокль с противобликовыми линзами, так что увидеть его труда не составило.

   - Похоже, нашелся любитель созерцать твои прелести,- объяснил я Кате.

   Катя, усмехнувшись, прикрыла грудь футболкой, не одевая ее.

   - Пусть идет в музей и на Данаю пялится. Мне не стыдно, но демонстрировать себя какому-то извращенцу не хочу.

   Проплыли на лодке почти все озеро, пока справа не показался небольшой кусочек песчаного берега, про который говорил мне Веня. Причалив, убедился, что дно здесь и вправду чистое и ровное, но резко уходящее на глубину. Для опытного пловца это хорошо. Вытащил лодку подальше на берег. Почти час мы плавали, потом брызгались у берега, играя.

   Когда вылезли на песок, Катя, как всегда, радостно визжа, повисла на мне.

  Из-за этого пронзительного визга я не услышал, как раздвинулись кусты позади меня. Почувствовав опасность, оторвал от себя Катю, но меня уже схватили за обе руки. Посмотрев по сторонам, увидел, что держат меня два здоровенных верзилы, ростом под два метра и весом килограммов по сто десять-сто двадцать каждый. Держали меня крепко, с силой немаленькой. А к Кате, с гадкими ухмылочками направлялись двое из тех, кого Веня вчера назвал шпаной.

   - Сейчас, телка, ты у нас еще не так завизжишь, когда я тебе вставлю по самые помидоры,- сглатывая от вожделения слюну, проскрипел один из них. И потянулся рукой к Катиной обнаженной груди.

   Катя, без малейшего волнения и суеты, схватила его за руку и рванула на себя, делая шаг в сторону и, ставя подножку. За доли секунды до ее рывка моя пятка впечаталась в коленную чашечку детины, державшего мою правую руку. Ребро правой ладони ударило по кадыку того, что держал меня слева. В последнее мгновение я ослабил удар, чтобы он не получился смертельным. (Увы, нам не дано предвидеть будущее). Один из моих конвоиров катался по песку, зажимая обеими руками колено. Второй судорожно ловил ртом воздух, пытаясь вдохнуть хоть чуть-чуть. Катин противник барахтался в воде, а другой, отшатнувшись, встал в боевую стойку. Катя подалась вбок и горе-каратист, получив сзади от меня удар ногой по почке, пролетел мимо Катюшки, зарылся носом в песок.

   Тот, что тянулся к Кате, вылез из воды и со страхом глядел на меня.

   - Помидоры, говоришь? Из них кетчуп сделать? - Катина нога четко попала в цель - по причинному месту. Хрюкнув, похабник повалился на песок и завыл тоненьким голосом.

   Сидя в лодке, которая медленно скользила по глади озера, Катя натянула на себя футболку и показала мне язык. И честно призналась:

   - Со своими двумя я бы легко разобралась, а вот с твоими "шкафами", вряд ли.

   - Наверное, надо было с ними пожестче. Что-то я размяк от счастливой, мирной жизни.

   - Ты молодец. Но не убивать же их было? Проучили и ладно. Еще полезут - еще проучим.

   - Э-э, Котенок, психолог-то ты неважный. Таких горбатых только могила исправляет.

   И "нагадал козе смерть", пророк хренов. Отплыв от пляжа со скорчившимися на нем фигурами, мы сплавали в самый конец озера, где в небольшой заводи росли кувшинки. Полюбовались красивыми, крупными, яркими цветами, я сорвал один для Кати. Потихоньку доплыли назад, до пристани. Успел поставить лодку на цепь, закрыл замки. И тут Катя без испуга, но взволнованно сказала:

   - Сережка, оглянись. Срочно.

   К причалу не спеша, вразвалочку, шли пятеро. Встали у причала полукругом, ожидая, пока я сойду на землю, на причале им всем не развернуться. Две морды знакомы. Один из "шкафов" - тот, которому досталось по кадыку. Пожалел его, альтруист чертов? Теперь он тебя "пожалеет" - в руке у него зажат кусок стальной трубы. У того, которому я звезданул ногой по почке, намотана на руке цепь. У остальных в руках ножи.

   - Котенок, если ты меня любишь, выполни мою просьбу. Не двигайся с этого места. Стой, где стоишь. Ты мне можешь помешать, понимаешь? И тогда это плохо кончится.

   - Хорошо, не сойду с места.

   - Вот за это и люблю. Ладно, я пошел их убивать.

   Пока говорил с Катей, успел все просчитать. Сначала надо валить невысокого и худощавого с ножом. Он у них за главного и, судя по тому, как держит нож, очень опытный. Следующим идет тот, что с цепью. В умелых руках цепь опаснее ножа и обрезка трубы. Потом двое с ножами и "на закуску" - амбал с трубой. Танцев не будет, бить надо каждого только по одному разу. Что ж, сейчас в этом городке появится пять свежих трупов. Двигаясь по причалу, разминал пальцы. Ну, славяне, понеслась!

   Чем хороши электромобили - мотор не шумит. Для полицейских машин это особенно хорошо. Поэтому, выскочивший из-за угла электромобиль с выключенной мигалкой, подъехал совсем близко. Его заметили, только когда хлопнула закрываемая дверца. Двое полицейских выхватили пятнадцатизарядные "Беретты". Крики "Атас, копы!" и "Стоять, не двигаться!" раздались почти одновременно.

   - Оружие на землю, ну! - Приказал один из патрульных, - на счет три стреляю. Раз, два...

   Два ножа, труба и цепь полетели на землю. Но главарь решил не сдаваться. Посчитав, что стрелять в него не будут из опасения зацепить меня или Катю, он прыгнул на меня, нанося в полете удар ножом. Нож распорол воздух, вожак бандитов упал на землю, дернулся и застыл в неестественной позе.

   - Вася, давай наручники,- скомандовал старший патруля. Наручников у них было только две пары, поэтому задержанных приковали друг к другу. После чего полицейские аккуратно, чтобы не смазать отпечатки, собрали с земли в пакет трубу, цепь, ножи. И только тогда один из полицейских приложил пальцы к шее лежащего главаря.

   - Жмурик,- спокойно констатировал он и уважительно обратился ко мне:

   - Это вы в гости к Вене Петрову приехали? - Получив утвердительный кивок, добавил,- В десанте служите?

   Я обеими руками прижимал к себе Катю. Она не дрожала, внешне выглядела нормально, но я чувствовал, что она напряжена, как струна. Не каждый день на твоих глазах людей убивают. Надо было ответить на заданный вопрос.

   - Да. Майор десанта Корпорации.

   - Ого. Я думал, что сержант или лейтенант. Здорово вы его... Я даже не заметил движения. Прямо на лету "срубили". Ладно, сейчас труповозку пришлем.

   - А с остальными, что будете делать?

   - Закатаем по полной программе. Отпечатки на оружии есть. Свидетели есть. Групповое вооруженное нападение. Попытка убийства. Полетят, как миленькие, на рудники. Лет пять отбарабанят. И на Землю их больше уже никто не пустит. Поселят потом в какой-нибудь колонии, где-нибудь на Антаресе. К вам претензий никаких. Необходимая самооборона. Можете идти домой,- и он козырнул мне.

   Я тоже отдал ему честь. Обняв Катю за плечи, повел домой. К Петровым заходить не стал, отвел Катю в дом, где мы ночевали. Сбегал в магазин, купил бутылку водки, налил в пластмассовый стаканчик.

   - Выпей, Котенок. Ничего страшного не произошло. Одним подонком на свете стало меньше. Хлебни водочки, чтобы напряг снять. Я с тобой, ты со мной. И все замечательно.

   - Я думала, что ты это не всерьез сказал. Там, на причале. Когда сказал, что убивать их будешь,- Катя проглотила водку, выдохнула, на глаза навернулись слезы,- ты их вправду мог всех убить?

   - Если бы я их не поубивал, они могли бы убить или покалечить меня, - оттер слезы с Катиных щек,- и, что много хуже - тебя. Все, успокоилась?

   - Да. Люблю тебя.

   - Аналогично, солнышко мое. Пойдем к Петровым.

   "Теперь, когда Катя успокоилась, и Ольга будет меньше волноваться". Больше всего я боялся повредить будущему ребенку Петровых. Ведь волнение матери передается даже не родившемуся малышу. Поэтому все происшествие я описал, как мелкую стычку с хулиганами. Когда мы с Веней курили на крыльце, у калитки остановилась полицейская машина. Один коп остался в машине, второй прошел во двор и подошел к нам.

   - Бандюков отправили в Новгород, в тюрьму. Туда же и жмура. На предварительном допросе они все рассказали: как на озере на вас напали, как задумали у причала напасть. Клянутся, что хотели только покалечить. Ну, да судья разберется, он у нас таких не жалует. Дело в том, что двое из шайки остались на свободе. Им предъявить, пока что, особо нечего. И где они сейчас, никто не знает. Все же, будьте осторожны. Мало ли, отомстить вздумают.

   - С двумя-то управлюсь.

   - Я тоже так думаю. Но, если увидите их, сообщите, по возможности, нам. Мы их возьмем в оборот. Они оба были на озере, показания двух других подельников свидетельствуют против них. Можно взять за шкирку и потрясти для острастки.

   - Хорошо, если увижу, доставлю к вам.

   Полицейские уехали. Веня посмотрел на меня.

   - Все ведь было немного иначе, чем ты нам рассказал? И покойничек откуда?

   - Веня, ну нельзя же Ольгу волновать. Зато теперь в городке будет спокойно.

   - Спасибо тебе от имени всех горожан. Я серьезно.

   - Ерунда. Работа у меня такая.

   Сели поужинать. Оля нажарила мяса. Уплетали за обе щеки, запивая красным вином. После ужина расположились снова на веранде. Ольга, сидя в кресле, вязала крошечные пинетки. Веня играл на гитаре, потихоньку напевая. Катюша сидела рядом со мной, положив голову мне на плечо.

   - Хорошо-то как,- вздохнула она,- только вот, почему-то немного грустно,- подняла голову с моего плеча, словно к чему-то прислушиваясь.

   Невдалеке раздался сухой щелчок. "Двадцать второй калибр",- отметил я про себя, машинально. Катя вздрогнула, ее тело навалилось на меня, стремительно тяжелея. Знакомая тяжесть неживого тела.

   - Веня, Олю - в дом! - И Веня, не задавая вопросов, подхватил жену, исчез в доме. Я бережно опустил Катю на пол. На виске ее была маленькая дырочка с венчиком крови вокруг.

   Прыжком влетев в дом, сорвал со стены двустволку и патронташ. На бегу переломил ружье. Перепрыгнул через невысокий заборчик. Стрелять могли только из двухэтажного недостроенного коттеджа неподалеку. Так, зеленая полоска на патронташе - патроны с мелкой дробью; красная полоска - пулевые и с картечью. Ружье заряжено, курки взведены.

   Задачу мне облегчили. Нервы у бандитов сдали и они, выскочив из коттеджа, бросились наутек. Здоровяк на бегу сильно прихрамывал и отставал. Впереди бежал тот, что с винтовкой. На винтовке - оптический прицел. На бегу я сунул себе в рот пару патронов и отбросил патронташ.

  Расстояние между нами стремительно сокращалось. Убийца повернулся, вскинул винтовку. Над ухом у меня противно зыкнуло. Промахнувшись, он замер на мгновение, решая, то ли бежать дальше, то ли перезарядить винтовку.

   Плотно прижав приклад к плечу, я спустил сразу оба курка. Отдача была непривычно сильной. Человек с винтовкой сразу стал намного короче. Череп ему разнесло вдребезги. Перезарядив ружье, без особого труда догнал хромого. Услышав меня за своей спиной, он остановился, повернул ко мне помертвевшее лицо и рухнул на колени.

   - Не убивай, не надо, это не я, это Санек Хам,- из угла рта стекала струйка слюны, толстые, здоровенные руки тряслись. Остановившись в трех шагах от него, поднял ружье. По улице, завывая сиреной, неслась к нам полицейская машина. Медленно, медленно неслась. Двустволка дернулась от выстрела дуплетом. Отвернувшись от трупа, я побрел к дому. Ко мне бежал Веня, Сзади что-то орали полицейские. Протянув Вене ружье, я прошел через распахнутую калитку, поднялся на веранду. В дверях кухни, закусив кулак, стояла Ольга.

   - Оля, ты не волнуйся, подумай о малышке, тебе ее беречь надо.

   Наклонился над Катей. Закрыл ей глаза. Поднял на руки. И понес. Я нес ее по улицам, на которые высыпало все население городка, разбуженное стрельбой. Донес до больницы. Навстречу выскочил доктор в белом халате.

   - Что с ней?

   - Морг у вас где?

   Посмотрев на меня, врач молча пошел вперед, показывая дорогу и открывая мне двери. Мы спустились в подвал, открылась тяжелая металлическая дверь, за ней было небольшое холодное помещение с четырьмя белыми столами. Я бережно положил тело Кати на один из них. Повернулся к доктору.

   - Бирок не вешать, тело не трогать. Не вскрывать. Утром рано заберу. Тронете ее - всю жизнь жалеть об этом будете.

   Мой монотонный ровный голос действовал сильнее крика. Врач торопливо закивал, мы вышли, и он запер дверь огромным ключом.

   Спокойным шагом я вернулся в дом к Петровым. Веня гладил по голове плачущую Ольгу.

   - Выйдем,- сказал я Вене. Выйдя с ним на крыльцо, приказал: - От Оли ни на шаг не отходи. Целуй, ласкай, уговаривай, песни пой, пляши, но чтобы она плакать перестала и успокоилась. Потом сразу уложи ее спать. Сам сиди рядом. Мне твой Николаич нужен, который десантник бывший.

   Веня зашел в дом, а рядом со мной вскоре стоял коренастый мужчина лет сорока пяти, с внимательным взглядом. Выслушав меня, он ушел. Я сел на лавочку и закурил. Через час вернулся Николаич:

   - Пойдем, все уладил.

   Мы прошли через весь городок на другую его окраину. Пройдя еще с километр, вышли к ограде кладбища. Ворота были открыты. Почти у самого входа были воткнуты в дерн две лопаты.

   - Вообще-то у нас экскаваторчик небольшой копает, я могу сходить за Толиком, он сделает.

   - Нет.

   - Ну, давай лопатами. Вдвоем быстрее.

   - Нет. Сам вырою.

   Николаич сел у ограды на лавочку, закурил.

   Через два часа я закончил работу. Николаич забрал лопаты, куда-то унес. Повел меня дальше, в городок. Вошли во двор, прошли к большому сараю. Оттуда слышался стук молотка. Зайдя в сарай, увидел, как плотник обивает красной тесьмой черный гроб.

   - Вот и готово,- вскоре сказал плотник. А крест вон, в углу стоит.

   Достав из кармана купюру, не глядя, протянул ему.

   - Это ж тысяча кредов. Где же тебе сдачу возьму? Я в месяц меньше зарабатываю.

   Я махнул рукой. Вынесли гроб, плотник сзади нес крест. У калитки стоял грузовик. Погрузились, поехали к больнице. Доктор не спал, открыл дверь морга. Тело совсем закоченело. Подняв его на руки, вынес из больницы и уложил в гроб.

   - Помыть бы, да и переодеть,- сказал Николаич.

   - Нет.

   Катя лежала в гробу в шортах и в любимой ярко-желтой футболке.

   Машина подъехала к кладбищу.

   Сгрузили гроб, поставили у могилы, сняли крышку. Наклонившись к гробу, я поцеловал холодный, мраморно-белый лоб. Не мог я поцеловать губы, тепло которых еще хранила память. Лицо у Кати было спокойным, как будто она закончила все дела и завершила свой жизненный путь с сознанием выполненного долга. Поднял крышку и накрыл гроб. Появившийся неизвестно откуда плотник услужливо подал молоток и гвозди. Гвозди легко входили в сухое дерево. Николаич принес лопату и веревки.

  Осторожно опустили гроб в могилу.

   На ограду кладбища легли первые лучи солнца, встававшего из-за деревьев. Глубоко всадив крест, на перекладине которого были выжжены буквы "Иванова Екатерина", сделал могильный холмик. Прислонил лопату к ограде кладбища. Закурил сигарету.

   - Не по-людски, как-то, ты уж не серчай, я тебе, как брату по десанту...

   - Раз ты из десанта, то знаешь, как у нас порой хоронят. Порой не хоронят. Порой хоронить нечего, - голос мой был абсолютно спокоен.

   - Так, то - солдаты...

   - Она от пули погибла. И не хочет она, как все. Я знаю.

   Николаич вынул откуда-то бутылку водки и две кружки. Налил доверху.

   - Помянем рабу божью Екатерину...

   Взяв кружку, я выпил водку, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Николаич протянул мне огурец и кусок хлеба: - Закуси.

   - Нет.

   - Ладно, пора мне. Нужен еще тебе?

   - Нет. Спасибо тебе. Если, что-то должен, Веня отдаст.

   - Ничего ты мне не должен. Это весь наш город тебе должен. Плотник-то пьянь подзаборная, а я не все деньгами меряю.

   - Спасибо, Николаич. Ты иди, я посижу еще.

   Солнце поднялось совсем высоко. Сигареты закончились. У ограды зафырчал экскаватор. Николаич оставил на лавочке бутылку с водкой, кружку, кусок ржаного хлеба. Я вылил остатки водки в кружку, поставил кружку на могилу, накрыл сверху хлебом. Повернулся и пошел быстрым шагом, почти побежал. Не оглядываясь. Прочь.

   Сел в такси, доехал до Новгорода. Выпотрошил там несколько банкоматов, взял билет на флаер до Англии. Приехал обратно к дому, где оставались наши вещи, погрузил их в такси. Прошел к Вениному дому. Войдя, первым делом попросил Ольгу:

   - Оленька, ради малышки, не плачь, пожалуйста. Все хорошо. Она уже в раю. Сходите попозже на могилку, помяните. Веня, вот ключи от Вовкиного дома. Там матрац надувной остался, ты его сожги потом. Вот тебе миллион кредов наличкой,- выложил пачки денег. - На кладбище всю кладбищенскую ограду поменяй. Могилу, когда осядет, вокруг плиткой надо обложить. И дорожку из толченого кирпича сделать от входа на кладбище до могилы, хорошую, широкую. И памятник поставь. Большой, красивый. Пусть на нем будет написано: " Иванова Екатерина. Она любила жизнь".

   - Все сделаю, Сергей. Только миллиона много.

   - Что останется - себе возьмешь. Я сегодня в Новгороде завещание переоформил на вашего младенца будущего. Пока не вырастет, деньгами вы распоряжаетесь. Так что это все равно ваши деньги. У меня на счету, без этого миллиона, осталось восемь с половиной миллионов. Ребенок нужды знать не будет. И смотрите, чтобы все у нее самое лучшее было!

   И вот еще,- протянул Вене сверток,- тут Катины драгоценности, пусть девочка носит, когда подрастет.

   Последнее. Дочку не называйте ни Валей, ни Катей. Десантники суеверны. Вроде бы и все.

   - Ты куда сейчас?

   - На кладбище, потом в Новгород. Улетаю в Англию. Там пересяду на "Баварию" и - на Базу. Водка есть? Набулькай стакан.

   Выпив водку, как воду, пошел к выходу. У порога обернулся:

   - Насовсем не прощаюсь. Не забудьте на крестины позвать. - Погрозил пальцем,- смотри, Олька, береги дитя.

   Такси остановилось у ограды кладбища. Подошел к могиле. Она вся была завалена цветами. К кресту прислонили венок с надписью на ленте: "От жителей нашего города". Сглотнув в горле комок, шепнул: "Прощай, Котенок".

   Вернулся в такси, по дороге купил пару бутылок водки, подумал, взял еще три. В аэропорту, ожидая посадки, все свои вещи переложил в старую сумку, с которой прилетел с Базы. Сверху уложил водку. В больших сумках остались только Катины вещи. Взять что-то на память? Зачем? И так не забуду. Пока жив.

   Затолкал сумки с ее вещами в угол аэропорта и пошел на посадку.

   Эпилог

   В Лондоне меня встречали Шортер и Гамильтон.

   - Эстер приехать не смогла. Как узнала, плачет, не переставая,- мрачно сказал Генри,- посадку на "Баварию" уже объявили.

   - Отлично. Улетаю, друзья, из старой доброй Англии на свою любимую Базу,- во флаере я выпил три бутылки водки и алкоголь, наконец, начал действовать. - Дональд, мухой, купи мне пару бутылок водки.

   Когда Шортер вернулся, неся три бутылки водки, я пожал руку лорду, попрощался с ним, взял за руку Шортера.

   - Дон, свяжись с нашей Базой, пусть Билли Адамс или Лимонадный Джо вытащат меня из этой сраной "Баварии", а то я улечу к черту на кулички.

   - Обязательно свяжусь, Серж. Счастливого полета.

   - Не говори глупостей, Дон. Какое счастье, о чем ты? Мое счастье...оно...- махнув рукой, двинулся к посадочному терминалу. Потом остановился и трезвым, серьезным голосом сказал: - Генри, их было двое, теперь она осталась одна. Береги ее. - И ушел, не оглядываясь.

   Весь бар в каюте я опустошил в первые же сутки полета. Но кредитка корпорации была действительна еще сутки и ко мне в каюту перетащили чуть ли не половину запаса водки и виски, имевшегося на "Баварии". Правда, в редкую минуту просветления умудрился доползти до парикмахерской, где меня побрили. Там я и увидел себя в зеркале. Волосы все седые, до последнего волоска. Ладно. Седой - не лысый. Зато в каюте у меня еще одиннадцать бутылок виски.

   Когда Адамс вытаскивал меня из "Баварии", в руке у меня была намертво зажата литровая бутылка вискаря. Билли вынес с корабля мою сумку, пока я, прислонившись к капоту джипа, чтобы не упасть на бетон, сосал виски из горлышка.

   Втащив меня в квартиру, Билли услышал приказание:

   - Капитан Адамс, приказываю вам доставить ко мне на квартиру два ящика водки. Через неделю зайдите ко мне и напомните, что мой отпуск заканчивается и мне надлежит явиться по начальству. Повторите приказание. ОК.

   - Сергей, откуда ты такой? Что случилось-то? Ты же седой весь!

   - Капитан Адамс! Исполнять!

   Прошло ровно десять дней. Гладко выбритый, в парадной форме и начищенных до блеска ботинках я вошел в кабинет Донована. Вытянулся в струнку, поднес правую руку к виску и отрапортовал:

   - Господин бригадный генерал, майор Иванов из отпуска прибыл. Готов к несению службы,- и добавил не по уставу,- сражаться за честь Корпорации.

Конец первой книги

Оглавление

Воронин Константин Энгелович

Выполняя приказ

АННОТАЦИЯ

  Воронин К.

   Часть первая: ...выполняя приказ.

   История первая.

   ПЛАТА ЗА ПЛЮШКИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg