«Слава. Наследник»

Евгений Щепетнов Слава. Наследник

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

Глава 1

– Сколько еще мы будем так летать? – грустно спросила Лера. – Какая звезда? Седьмая? Десятая? Я уже со счету сбилась. И ни следа цивилизации.

– Ну как «ни следа»? – лениво потянувшись, спросил Слава. – А прошлая, зеленая звезда? Там же есть какая-то цивилизация.

– Это какая? Цивилизация плюшевых мишек, что ли? Эти существа не вышли из каменного века. С дротиками бегают. Отравленными. Какая, к черту, цивилизация!

– Ну… какая ни есть, а цивилизация. Чего ты хандришь? Все под рукой – есть, пить, развлечения, я рядом… Представь, что мы сейчас в большом круизе. Вроде как свадебное путешествие. Летим себе, осматриваем достопримечательности Вселенной, радуемся жизни – чего ты переживаешь-то?

– Не знаю, Слав, – поежилась Лера и провела руками по своим гладким бедрам, не прикрытым одеждой. – Скучно, наверное. Видно, привыкли мы жить все время в напряжении, а теперь… теперь такое ощущение, как у пассажира поезда, остановившегося на станции. Такое тя-а-ану-у-уще-е ощущение – скорее бы поехал, чтобы снова колесами по стыкам…

– По Хагре скучаешь, что ли? Только вроде расстались – прошло-то с месяц, не больше. Можем слетать, посмотреть, как она там… если хочешь.

– Скучаю. Но возвращаться не надо. Вперед и только вперед… – Взгляд Леры устремился в пространство. – О родителях думаю: как они? С Колей пообщаться бы интересно. Вообще что сейчас на Земле происходит? Как они там справились с последствиями инопланетного нашествия? Не чужая ведь нам Земля. А эти новые планеты… они злые, абсолютно чужие!

– А помнишь ту, с голубым солнцем? Красивое море, правда? Там жизнь еще только начинается. Море шикарное и без всякой пакости, как на этой… где помесь акул и крокодилов.

– Брррр… не вспоминай! – поежилась Лера. – Эта тварь так на меня кинулась – я еле успела отскочить! И как бегает! Нет, представить страшно – акула носится посуху, как лошадь! Вот мерзкая гадина! То-то там вокруг моря километров на сто никакой живности нет крупнее мухи! Все сожрали, сволочи!.. А сейчас куда мы подлетаем? Что тут за система? – Лера глянула на дисплей навигатора.

– Я приказал Косу выбрать системы со звездами, похожими на Солнце. Хватит нам этих белых и голубых – у них слишком мощное излучение. Меньше вероятность зарождения жизни, да и вряд ли на их планетах кто-нибудь из зеленых устроит свою базу. Мы же ведь все-таки не в свадебном путешествии, а ищем информацию, способную нас привести к Земле. Или к Алусии. Скорее к Алусии, потому что базы тут могли устроить алусианцы или их предки. Или те, кто с ними контактирует. Кос, доложи, как обстоят дела с планетами, – обратился Слава к мозгу. – Шарги мне говорит, что хочет понежиться под лучами местного солнца, полакомиться радиацией. А нам хотелось бы слетать на планету, развеяться, пока он обедает. Есть что-то подходящее? Кислородная планета?

– Есть. – Голос мозга Лаборатории, как и всегда, был лишен эмоций. – Две планеты с кислородной атмосферой, с силой тяжести девять десятых стандартной единицы. Судя по полученной информации – обитаемые.

– Обитаемые? – оживилась Лера. – Какой уровень цивилизации?

– Уровень «дэ три».

– И что это за «три дэ»? – Лера создала с помощью системы обеспечения стакан апельсинового сока и задумчиво из него отхлебнула. – Опять медвежата-коала с копьями?

– Мне неизвестен термин «коала». Судя по полученной информации, планеты населены человекоподобными существами.

– С чего ты взял? Дай информацию, – вмешался Слава.

– Получен запрос. Модулируемый шифрованный сигнал. Распознать нет возможности – нет ключа.

Неожиданно Слава нахмурился и взволнованно вскочил с места. Потом снова уселся и зажал голову руками.

– Слава, что с тобой? Что-то случилось?! – Лера так напугалась, что чуть не выронила стакан.

– Шарги передает: нас захватили!

– Как – захватили?! Кто захватил?! – всполошилась девушка и, бросив стакан на пол, приказала: – Кос, полную информацию о том, что происходит!

Позитронный мозг Лаборатории помедлил секунду – что само по себе было весьма тревожно, потому что по быстродействию с ним ничто не могло сравниться. Значит, проблема столь сложна, что ему пришлось невероятно долго думать. Наконец он выдал:

– Корабль захвачен гравитационным лучом и вынужденно перемещается. Поступает серия модулированных сигналов, пока не поддающихся расшифровке. Похоже, что нам пытаются что-то сообщить. Прогноз времени расшифровки дать невозможно.

– Направление перемещения?

– Вторая от солнца планета. Луч ведет туда.

– Слав, а что, Шаргион не может уйти на планетарных? – недоуменно спросила Лера.

– Нет. Мощности не хватает. Луч тащит его, как щенка на веревочке. Шарги очень силен, но все-таки не всемогущ.

– А уйти в подпространство?

– А куда выкинет? Рассчитать невозможно – слишком велико влияние гравитационного луча. Случится сбой, и можем вообще оказаться внутри звезды. Этого даже Шарги не перенесет.

– Так что, тащиться, куда ведут? А если ударить бластером?

– И уничтожить жизнь на планете? Стрелять-то куда? Кос, откуда идет луч? Какие-то установки видны?

– Нет. Устройства захвата находятся внутри планеты. На какой глубине – неизвестно.

– Слыхала? Пусть подтащит поближе, тогда и узнаем, кто это и чего он от нас хочет.

– А если посадит на планету?

– Ему же хуже. Он же не знает, что на борту корабля есть такая вредина, как ты. Задолбаешь его вопросами, и он тут же скончается. Кстати сказать, мы можем вообще не выходить из Шарги. Нам тут ничего не грозит, питания хватит на десятки, а то и на сотни лет. Энергии – море. Пробить нашу, вернее, броню Шарги, практически невозможно. По крайней мере, планетарным оружием. Даже термояд его не возьмет: для него это как бифштекс к обеду. Покушает и срыгнет то, что не съел. Слава богу, теперь сброс лишней энергии из накопителей работает просто на ура. Такой штуки, что случилась во время боя с линкорами, больше не будет. Он не сможет переесть и «несварения желудка» у нашего кораблика не предвидится. О, кстати, ругается… говорит: увидел из файлов Коса, что такое несварение желудка, и очень недоволен. Говорит: наша физиология отвратительна.

– Хотелось бы мне с ним общаться напрямую, – с сожалением вздохнула Лера. – Нельзя это как-то устроить?

– Увы. Он разговаривает только со своим пилотом… Впрочем… хм… туплю я что-то. Раз он может общаться с Косом и маршевым мозгом, то через них… – Слава замер, закрыв глаза, и через несколько секунд заговорил Кос, позитронный мозг биолаборатории:

– Наконец-то! И как мы раньше не додумались? Это я, Шаргион, Лерочка! Теперь ты можешь со мной говорить, если Слава позволит.

– А чего мне вам не позволять? – великодушно разрешил Слава. – Болтайте, чего уж там. Но только до тех пор, пока мне не понадобится Кос. Тогда он тебя отключит. Или я просто спрошу у него через тебя. Шарги, что происходит? Куда нас волокут?

– Я не знаю. – Голос корабля был механическим, но все равно чувствовалась его озабоченность. – Если будет совсем плохо, я ударю из мегабластеров. Нам придется уничтожить эту планету… если сумеем. Если гравитационная ловушка запрятана глубоко – тогда… тогда плохо. В таком случае будем рисковать и стартовать в подпространство прямо с поверхности планеты, хотя это строго-настрого запрещено вбитыми в меня законами передвижения в пространстве.

– Почему? – спросила Лера. – Почему нельзя прямо с планеты?

– Слава тебе уже говорил: можно оказаться в центре какой-нибудь звезды. Есть такая вероятность, вполне реальная. При расчете вектора движения, если рядом оказывается небесное тело большой массы, то… в общем, долго рассказывать. В семидесяти процентах вектор заканчивается в каком-нибудь крупном объекте – звезде или планете. В звезде мы сразу умрем, а в планете будем жить долго, насколько хватит жизни. Пока планета не развалится. Или Вселенная. Это в лучшем случае. А в худшем – структуры наших тел и планеты совместятся. Мы станем планетой.

– Бррр… – поежилась Лера, – не хочу быть замурованной на всю жизнь. И умирать тоже не хочется. Шарги, через сколько времени мы окажемся на планете?

– Если скорость не уменьшится, часа через два. Нас ведут в определенную точку. Я уже рассмотрел: это какое-то плато в горах, километров сорок в поперечнике. Гладкая поверхность, как будто искусственная. Похоже, что это что-то вроде космодрома, но я могу ошибаться. И сдается, что эта планета – база для космических кораблей или нечто подобное. Как я, например. Только я – база летающая, а это – стационарная. Может, она построена моими создателями? У меня шевелятся какие-то смутные воспоминания на этот счет. И еще – над планетой летают платформы, по виду напоминающие… Ну, смотрите сами, видите? Что они вам напоминают?

– Алусийские города-платформы! – возбужденно крикнула Лера, вглядываясь в очертания проплывающих внизу, над планетой, серебристых пластин. – На таких у них стоят дома!

– Тут не дома стоят, – задумчиво сказал Слава, вглядываясь в спутниковые платформы. – Шарги, ты можешь увеличить изображение?

– Почему – нет? Могу! – Изображение, зависшее на дисплее, стало расширяться, как будто зрители стремительно приближались в объекту наблюдения, и скоро заняло весь десятиметровый обзорный экран рубки.

– Точно! – утверждая свои предположения, кивнул Слава. – Лер, видишь вон те порты у башенок? Это орудийные порты. Там бластеры стоят. Кстати, заметьте: они, эти летающие штуки, сильно потрепаны. То ли метеоритные атаки, то ли что-то иное. В общем, старые это штуки, очень старые. А может, снести их к чертовой матери?

Лера пожала плечами:

– А вдруг там нужная информация? Снести-то недолго. А смысл какой? И кроме того – может, нас как раз и ведут к хозяевам этих спутников, зачем сразу начинать войну? Кто любит, когда гость, войдя в его дом, начинает бить посуду? Нет уж, не надо. Разбивать нас они вряд ли собираются, вначале нужно узнать, что хотят. Впрочем… не слишком ли мы спокойны? Шарги не так уж и неуязвим! А если нас сейчас грохнут о поверхность планеты? Шарги, какую ты сейчас выдаешь мощность планетарных двигателей?

– Никакую. Чего я буду мучить планетарники, когда нас и так волокут? Когда начали тащить, я попробовал сопротивляться – ощущение было такое, как если бы я полностью потерял способность двигаться. Их тяга гораздо сильнее, чем могут выдать мои двигатели. Если я увижу, что они хотят разбить нас о планету – тогда стартуем в подпространство, и будь что будет. Я вам должен сообщить одну интересную информацию: этот космодром уставлен множеством кораблей.

– Каких кораблей?! Что за корабли? Шарги, ты можешь рассмотреть и определить их конструкции?! – заволновался Слава. У него даже слегка перехватило дыхание: неужели? Неужели они все-таки найдут путь к Земле?

– Каких только нет. И ничего похожего на то, что мы прежде видели, – башни, иглы, кубы, прямоугольники, какие-то витые конструкции… Я не могу определить их принадлежность. Кос сообщил, что видит несколько кораблей из их звездной системы – транспорты и крейсера. Многие разбиты, расстреляны. От некоторых остались одни остовы. Вокруг разбросаны подбитые флаеры и их части. В общем – мусорка. Опять нас вызывают! Язык пока не поддается расшифровке – запросил Коса.

– Шарги, дай изображение на экран. Я имею в виду – космодрома, – попросила Лера. Ее глаза горели, она раскраснелась, и Слава невольно залюбовался женой – все-таки она красавица, его Лера. За то время, что они были вместе, девушка прошла буквально через ад: из простой студентки превратилась вначале в мутантку, изготовленную для гладиаторских боев, потом в псионика, прошла через свою смерть, обитая в одном теле с подругой Хагрой, убившей ее по приказу Мудрых, а затем стала метаморфом, способным изменять свое тело так, как она пожелает. После того как она освоила способности метаморфа, Лера снова обрела свой обычный облик, тот, к которому привык Слава: короткие светлые, практически белые, волосы, смуглая кожа, полные яркие губы и синие глаза. Казалось, что они светились, как два маленьких фонарика, – такими были яркими. Увы, сменив тело, Лера утратила часть своих способностей – например, невероятную силу и скорость, полученные в результате мутации, сделавшей ее подобной царице леса – пантере. Зато приобрела способности к телекинезу.

Впрочем, что касается физических способностей, ее легко трансформируемое тело теперь могло увеличить физическую силу в несколько раз, пусть даже оно и недотягивало до прежнего уровня. Но зачем ей теперь они, такие способности? Это на планете амазонок основным условием выживания женщин были сила, скорость и умение биться на мечах. Вряд для где еще они пригодятся. А ведь Лера не только умела драться на мечах – она владела любым известным в мире оружием и любого противника могла убить голыми руками. У них со Славой были хорошие, очень хорошие учителя. Жаль, что одного из них пришлось убить. Впрочем, нет, не жаль. Он был откровенным подонком. Но как специалист великолепен. Так все же, нужны ли ей прежние способности пантеры-убийцы? Возможность придать своему телу любую форму – это ли не лучший способ защиты и нападения? А кроме того, псионические способности. Пусть они и слабее, чем у Славы, но… удержать в воздухе груз весом в тонну, выбросить гравитационный «плевок», способный размазать противника, – это для нее запросто. И еще множество очень, очень интересных фишек. По человеческим меркам, Лера была могущественной волшебницей. Послабее Славы, но очень сильной колдуньей. Почему колдуньей? Ну, а как на Земле называли людей, обладающих псионическими способностями, умеющих творить чудеса? Колдуны и колдуньи, именно так.

Что у Славы и Леры осталось человеческого? Внешняя оболочка? А что такое человек? Кто может сказать, что такое человек и чем он отличается от зверя? Люди не раз доказывали, что они хуже зверей. Так стоит ли гордиться человеческой оболочкой, если внутри, в мозгу, сидит зверь, ищущий выхода и вырывающийся наружу тогда, когда человек считает, что его телу угрожает опасность.

У Славы и Леры внутри изменяющейся, многократно мутировавшей оболочки находились настоящие человеческие души. Ни рабство, ни жесточайшая ломка их характеров не смогли изменить их. По сути, они были веселыми, добродушными людьми, и только тогда, когда видели несправедливость и зло, в них просыпался зверь, тот зверь, которого воспитывали в них непрошеные учителя. И тогда не было пощады врагу. Но ведь добро должно быть с кулаками, не правда ли? По крайней мере, Слава и Лера так считали.

Шаргион приблизил изображение космодрома, медленно плывущего навстречу кораблю, и люди впились глазами в унылую картину космических кораблей, беспорядочно разместившихся на площадке. Да, некоторые из них были очень, очень стары. Их полуразрушенные остовы напоминали левиафанов, выброшенных на берег ураганом. Обломки валялись рядом, как будто кто-то пытался их утащить, но не смог и бросил металл на площадке. Некоторые из кораблей выглядели так, как будто только что сошли со стапелей – блестящие, полированные; один из них сильно напоминал «Соргам», и у Славы защемило сердце – как они там? Как там Наташка, как Сильмара, что с Петром и Семеном, бывшими инвалидами, а потом мозгами – пилотами звездных крейсеров? Смогли ли они защитить Землю от пиратов-рабовладельцев, выжили ли в звездных войнах или погибли, прикрыв собой планету? Увидят ли они их когда-нибудь?..

– Вижу каких-то существ, – сказал Шаргион, и его видеодатчики вцепились в мелкие копошащиеся фигурки возле одного из «левиафанов».

Изображение придвинулось, и стали видны животные, запряженные в телеги, люди, машущие какими-то инструментами («Кувалды?! Какого черта?! – изумился Слава. – Что тут происходит?!»)

– Слав, ты видишь? Они вроде как на лошадях! И это рядом со звездолетами?! Как такое может быть?

– Спроси, чего попроще. Сам не понимаю. А то, что они делают, добыча металлолома, похоже на то.

– Чудны твои дела, Господи… Ничего, скоро узнаем, что тут творится.

– Скоро… – эхом откликнулся Слава, а сам призадумался: куда опять привела их судьба? Мало им испытаний – еще подвалило. И откуда тут столько кораблей…

– Шарги, пусть Кос посчитает, сколько кораблей находится в пределах видимости – и целых, и разбитых.

– Тридцать девять, не считая мелких флаеров.

– Не так уж и много, – пробормотал Слава и снова уставился в экран, наблюдая за растаскиванием громадного транспортника, напоминающего тот, с которого началась цивилизация на планете амазонок.

– Шарги, сколько осталось до посадки?

– Полчаса. Если будем идти с такой же скоростью.

– Вокруг ничего не видно – есть ли флаеры или другие аппараты? Может, засечешь какую-нибудь боевую активность – пушки, ракеты, бластеры?

– Ничего. Пространство пустое, кроме птиц и каких-то летающих тварей, ничего нет.

– А что за летающие твари? – поинтересовалась Лера.

– Не знаю. Аналогов в моей памяти нет. У Коса – тоже. То ли птицы, то ли… в общем, не знаю. Сядем – разберемся. Нас ведут на свободное место в северной части космодрома.

– Все. Мы на месте, – объявил Шаргион. – Сканирую окрестности. Чисто. Кроме тех существ, что разбирали звездолет. Они движутся к нам со скоростью десять километров в час. Будут здесь часа через два или чуть раньше.

– Я все не могу понять – что за сила у этой штуки, что она смогла посадить Шарги! Да его мощь превосходит силу многих планет! КАК это возможно?! – не могла успокоиться Лера, обращаясь к мужу.

– Не заморачивайся. Узнаем. Готовься к выходу: полная экипировка – броня, лучеметы. Возьмем пару киборгов – мало ли кто нас встретит. И вот еще что… вначале я выйду один, потом уже ты. Шарги, нас больше не вызывают? Кстати, а почему ты изображения не дал того, кто вызывает?

– А не было изображения. Помехи, и все. Голос дребезжит, язык какой-то странный, такого в базе данных нет. Как птичий – щелкает чего-то, модулирует. Дать звук?

– Не надо. Смысла никакого. Гравиплатформу давай. Флаеры пока трогать не будем – не нравятся мне обломки флаеров вокруг. Что-то нечисто. Может, сбивают?

– Слава, может, я все-таки с тобой пойду, а? Ну чего ты один? Я хоть прикрою, если что…

– Отсюда прикроешь. Встанешь у выходной диафрагмы с бластером наготове. Но без команды не стреляй, слышишь?

– Слышу, – обиженно кивнула Лера и пошла из рубки, всем своим видом выражая неодобрение действиям мужа. Слава автоматически проводил взглядом ее стройную фигурку, едва прикрытую узкими шортами, и усмехнулся: война войной, а… В общем, и на войне есть место любви.

Шаргион плавно опустился на плато, даже не дрогнувшее под его весом, – пятикилометровая лепешка должна иметь огромную, просто невероятную массу. Он возвышался над космодромом как гора, и все корабли, что стояли на плато, в сравнении с ним были карликами. Почти все. Некоторые экземпляры достигали в длину до километра, и Слава гадал, что это были за сооружения.

Вся соль была в том, что не менее половины этих дредноутов вообще не могли садиться на планеты! Они разрушились под своим весом – как вот этот шар, сильно напоминающий один из линкоров Алусии, настолько сильно, что у Славы даже заныло сердце: ему вспомнилось, как они пробивались через строй таких плюющихся огнем монстров и каждая клеточка Шаргиона рвалась от боли, получая все новые и новые удары. Это трудно забыть. Просто невозможно. Шаргион будет помнить это вечно, пока жив, и Слава вместе с ним.

Ведь Слава и Шаргион фактически единое целое: корабль суть орган тела Славы, а Слава – орган Шаргиона. Разделить их – и результат непредсказуем. Возможно даже, что они или погибнут, или сойдут с ума.

Слава иногда думал над этим, и каждый раз его пробирал мороз: обезумевший корабль с мегабластерами на борту, сметающий все на своем пути, – это ли не жуть! Шарги успокаивал его, слегка посмеиваясь, – корабли не сходят с ума, как люди. Но богатая фантазия Славы все равно возвращалась к этому, достойному пера фантаста варианту развития событий. Он уже давно убедился – во Вселенной может быть ВСЕ. Все, что только может придумать мозг человека. И что не может придумать – тоже.

Через час они уже стояли у мембраны наружного выхода. И Слава, и Лера были одеты в угольно-черную броню средней защиты, несколько комплектов у них еще оставалось. Эту броню не брали ни допотопное оружие, стрелковое и холодное, ни легкие игольчатые лазеры, пристегнутые сейчас у них на предплечье. Их можно было пробить лишь тяжелым стрелковым оружием, либо армейскими лучеметами. Само собой, про полевые армейские бластеры и иже с ними речь и не идет. Как и о мегабластерах, способных испепелить целую планету.

Лера осталась стоять наверху, Слава же погрузился в гравиплатформу и начал спуск на планету. Высота Шаргиона была так велика, что спуск даже на большой скорости занял около минуты.

Опустившись на плато, Слава огляделся: ровная поверхность, сработанная из оплавленного природного камня. Ни одной трещины, ни одного разлома – было похоже, что каким-то апокалиптическим сварочным аппаратом камень сварили в единую плиту.

Землянин нажал кнопку под левой подмышкой – шлем раскрылся, как цветок, и спрятался на спине, образовав небольшое утолщение. В случае чего его всегда можно вернуть на место. В скафандр хлынул свежий воздух, обжегший легкие, привыкшие к кондиционированному воздуху корабля. Горячий ветер ударил в глаза, запорошив их пылью и пахучей пыльцой неизвестных трав. Он пах чем-то неуловимым, странным и… приятным. Так надоело сидеть в однообразных помещениях, так хорошо на воле! Пусть даже эти помещения и были комфортабельными, как гостиница высшего разряда, но воля есть воля.

– Слава, караван приближается. Они от тебя в ста метрах. Сейчас выйдут из-за «иглы» справа от тебя. Будь настороже – я вижу у них оружие.

– Я всегда настороже, – залихватски ответил Слава и тут же понял, что сказал правду. Он всегда настороже. Где бы ни был и чем бы ни занимался. Даже в постели. Научили быть настороже…

Первое, что он ощутил, – резкий запах мускуса. И пота. Потом из-за высокой иглы корабля выскочили семь животных, похожих на лошадей, но у них были рога, а еще шесть ног. Да и морда мало напоминала лошадиную: небольшие клыки торчали в уголках пасти. На «лошадях» сидели в приспособлениях типа седла существа разных рас – одни были похожи на людей, другие… ни на кого не похожи. Впрочем, память бывшего гладиатора услужливо выдала информацию: «Зелоры. Планета Уук. Племя кочевников. Учетверенная сила тяжести придала им огромную силу и мощный костяк. Оружие – луки и тонкие длинные сабли. Стрелы отравленные. Никогда не сдаются и бьются до конца. Женщины не менее опасны, чем мужчины. Используются как солдаты. Каннибалы. Опасны».

Оружие у всех было разным – и у людей, и у нелюдей: от коротких мечей вроде мачете до неких штук, очень даже напоминающих лучеметы. У двоих в руках Слава заметил еще что-то вроде грубых револьверов – глаз сразу ухватил барабаны, в которых должны были находиться патроны. Люди выглядели обычно – опаленные солнцем и ветром мужчины, в полотняной светло-серой одежде, похожие на фермеров или ковбоев с дикого Запада.

Следом за всадниками появились пять кентавров – в перевязях, так же увешанные оружием.

Слава приготовился к самому худшему. Увидев его, всадники и кентавры снизили скорость и приближались уже медленно, всем своим видом выражая миролюбивые намерения. Подъехав, они остановились, а один из людей – огромный кряжистый мужчина лет сорока – спешился, перекинув удила через голову ездового чудовища. Тому не понравилось поведение всадника, и он попытался куснуть мужчину за плечо зубастой пастью, за что получил от хозяина громкий шлепок по морде. Это привело его в еще большее раздражение, зверь встал на дыбы и едва не поднял в воздух человека, держащего поводья. Тот что-то яростно выкрикнул, видимо, ругательства, целым залпом, а стоящие вокруг спутники захохотали. Заржали и кентавры – один из них даже похлопал себя ладонями по крупу и заплясал на месте. Мужчина резко что-то сказал, после чего все компания притихла и замерла. Из чего Слава сделал вывод: он их командир или хозяин – хотя окончательно статус этого бородача, яростно смотревшего из-под густых, сросшихся на переносице бровей, не был ясен.

Наконец строптивое животное было усмирено, человек встал перед Славой и начал что-то говорить все время на разных языках. Слава беспомощно развел руками: не понимаю, мол, и тогда вперед вышел другой человек, неуловимо напоминающий алусийцев – у него была слегка зеленоватая кожа и широко расставленные глаза.

– Ты есть кто? – спросил он с жутчайшим акцентом на языке Алусии, и Слава облегченно вздохнул: слава богу, похоже, они все-таки нашли то, что нужно!

– Человек, – усмехнулся Слава, и спрашивающий перевел это остальным.

Они загомонили, засмеялись, а один из зелоров что-то презрительно сказал и сплюнул, что привело окружающих в еще больший восторг. Зеленый тоже усмехнулся и, отрицательно покачав головой, сказал:

– Пока ты не человек. Ты руаз. Бесправный. То, что у тебя, принадлежит государству. Ты не можешь иметь собственность. Мы – люди. А ты пока нет.

– Да-а? – с интересом спросил Слава. – И как же вы собираетесь забрать у меня то, что принадлежит мне? Драться будете?

– Нет. Сейчас не будем. Уверен, что у тебя на корабле есть какие-нибудь штуки, чтобы нас убить. И если ты прикажешь ему нас убить – он это сделает. Но если ты захочешь спуститься с Космодрома и жить на планете, тебе придется жить по нашим законам. А по ним ты – никто. Так что, если хочешь жить в нашем мире, ты должен сдать все, что у тебя есть, и Командир выделит тебе твою долю. Впрочем, у тебя есть и другой выход: ты можешь жить на корабле. Всегда. Вечно. Но не отходить от корабля более чем на сто метров – иначе будешь уничтожен.

– Так просто? А если я высажу сейчас десант, тысяч пятьдесят бойцов при поддержке боевых роботов? И захвачу вашу планету?

– Пробовали уже. Бесполезно, – усмехнулся зеленый. – Посмотри во-он туда… Видишь кости в броне? Эти существа пытались проделать ту же штуку. От них остались только высохшие кости и ошметки брони. Хозяин не допускает скопления разумных существ количеством более ста человек. Никаких летающих штук, никакого оружия крупнее игловика или пистолета. Никаких машин и флаеров. Стоит тебе выстрелить из своего лучемета, и ты будешь уничтожен с платформ, летающих на границе стратосферы. Хочешь проверить? Тогда выстрели из своей штуки. Только подожди, пока мы отойдем – иначе здесь будет очень жарко.

– Хозяин – это кто?

– Это Хозяин. Он нас тут держит. Он установил правила, по которым мы должны жить. Никто не может противиться воле Хозяина. Иначе он накажет. Видишь вон ту лепешку? Это был корабль. Он осмелился напасть на летающие платформы – обстрелял их из бластеров и ракет. Теперь от него осталась вот эта металлическая лепешка.

«Из огня, да в полымя! – подумал Слава. – Попали в тюрьму! Шарги, как думаешь, его обещания имеют под собой почву? Ну – раздавить тебя?»

«Слав, если он сумел посадить меня на планету, то вполне допускаю, что он может увеличить мощность гравитационного луча. Запас прочности у меня велик, но не бесконечен. И я не могу дать гарантии, что уцелею, если сила тяжести, к примеру, составит миллион g или больше. А теоретически такой луч дать можно – при достаточном запасе энергии».

«Узнай у Коса: есть ли у него какие-то сведения о подобных планетах. И вообще, что здесь происходит?»

«Уже. Сведений нет. Это что-то очень, очень древнее. Похоже – артефакт Предтеч».

«Что за Предтечи?»

«Прародители всех цивилизаций. Вроде как существовала какая-то древняя цивилизация, распавшаяся потом на мелкие, раздробленные островки разума. Иногда находят базы со странными механизмами и устройствами, непонятно для чего предназначенными и непонятно как управляемыми, но очень, очень редко. Так что поздравляю. Нам повезло найти артефакт».

«В… такое везение!? – в сердцах выругался Слава, а Шаргион тут же стал расспрашивать: как везение туда уместится и вообще каков философский смысл Славиного высказывания».

Обмен фразами прошел у Славы и Шаргиона практически за две-три секунды – все-таки в псионическом общении есть свои преимущества. Получалось: все равно как разговариваешь сам с собой. Собой-кораблем.

– Ну так что? – нетерпеливо спросил абориген и, вздохнув, вытер пот со лба, после чего на нем осталась грязная дорожка.

Слава задумчиво проводил взглядом его движение и рассеянно спросил:

– А где я могу узнать свод законов, по которым тут живут? И кстати сказать, а если я решу сойти с Космодрома, каким образом меня могут заставить исполнять эти законы?

– Если ты или кто другой сойдете с Космодрома без разрешения Командира, будете уничтожены. Видишь у меня на щеке знак? Его поставят, когда тебя зарегистрируют как гражданина. А если знак окажется незаконным, то есть ты сам его поставишь, будешь предан немедленной смерти. У нас есть способы узнать правильный знак или нет. Видишь – у всех знаки разные? Код знака знают только чиновники из Совета. Потому ставить татуировку самому бесполезно. Где узнать законы? А вот когда станешь гражданином, тогда тебе и дадут перечень законов, по которым ты будешь жить.

– А как я дам ответ, если не могу сойти с Космодрома? – усмехнулся Слава.

– Не будь глупым. Мы – стража Космодрома. Принимаем новоприбывших и препровождаем их в Совет. Ну, а параллельно добываем металл и то, что найдем из инопланетных штучек.

– А скажи, был кто-то, кто отказался следовать законам и остался жить в корабле?

– Более чем достаточно, – нехотя признал зеленый. – Вон, видишь эту блестящую башню – там уже сорок лет живет экипаж. Сделать мы им ничего не можем, но и сойти с Космодрома не даем. Так и сидят себе за броней. Ничего, жратва и вода кончатся – вылезут из своего ведра! И вон еще пара больших кораблей – там тоже есть экипажи. По Космодрому они ходить могут, за него – нет. Кстати, предупреждаю: никаких боевых роботов, никаких автоматических флаеров – платформы сразу их определяют и расстреливают мгновенно. Ну, вот пока все, что тебе надо знать. Охрана живет в корабле на краю Космодрома, на нем нарисован красный крест. Если надумаешь влиться в ряды граждан – найдешь нас. Я думаю, что твой корабль порадует Командира. Такой здоровенной штуки мы еще не видали. Много, видать, в нем ценных вещей…

– Последний вопрос: кто такой Хозяин и где он сидит? – небрежно осведомился Слава и внутренне напрягся. Честно сказать, это единственный вопрос, который его интересовал. Законы мертворожденного государства были ему совершенно безразличны. Он не собирался им следовать. Убрать этого самого «Хозяина» – вот основная задача. Где-то внутри планеты находится сверхмозг, который всем тут и рулит, с непонятной целью захватывая корабли, неосторожно приблизившиеся к звездной системе. Платформы для Шаргиона были сущей ерундой – пару выстрелов из мегабластера, и небо чисто. Но вот последствия…

– Никто не знает, – с ноткой превосходства ответил абориген. – Хозяин – он везде! Он – сама сущность этого мира! И не вздумай узнать, где обитает Хозяин, – ты умрешь!

– Как хоть ваш мир называется? – вздохнув, осведомился Слава.

Разговор ему уже наскучил. Похоже было, что ничего нового от этого зеленомордого он не добьется.

– Это Саранг.

– А сколько тут населения? Кто живет в этом мире? Я смотрю: даже кентавры есть. И что, все подчиняются одним законам?

– Закон Хозяина один! – уклончиво ответил абориген. – И вы останетесь на Саранге навсегда.

– Это видно будет, – пробормотал Слава и, уже не обращая внимания на стражей Космодрома, прошел к гравиплатформе. Под молчание толпы аборигенов погрузился на площадку и полетел вверх, размышляя: сейчас по нему пальнут из стратосферы или попозже.

Выстрела не случилось, так что платформа благополучно достигла мембраны входа. Немного подумав, Слава пришел к выводу: мозг, управляющий космическими платформами, счел его средство передвижения неопасным, чем-то вроде лифта.

Лера с волнением ждала его у выхода и, когда Слава появился, бросилась к нему на шею, обхватив бронированными руками.

– Наконец-то! Я боялась, что тебя влет собьют!

– Не смогли бы. Ты же знаешь, я за несколько секунд до выстрела успел бы спрыгнуть. Я же все-таки псионик. Ну что, слышала все?

– Слышала. Идиотизм какой-то. Ты проверил его на ложь?

– Само собой. Что касается сдачи имущества и так далее – брехня полнейшая. Кто посильнее – ни хрена им ничего не сдает. А вот насчет Хозяина – все точно. Шарашат с небес из мегабластеров, прямо с платформ. Вся территория под контролем. В воздухе ничего, кроме птиц и вот тех летающих тварей. Я проверил его слова по поводу всесильной страны – врет как сивый мерин. Есть у них какая-то организация, да. Типа мелкое княжество, управляемое «Командиром». Не больше. Про сто человек лимита – точно. Только стоит добавить: сто человек для войны. То есть собрались более ста человек и палят друг в друга или бьют дубинами – тут же небесная кара, и число воюющих пропорционально уменьшается. Интересно, с чего такой лимит? Вот сто человек – бейте друг друга по башкам, а сто один – уже нельзя. Самое главное, что выяснил, – язык, на котором мы говорили, практически алусианский, только измененный. Значит, у нас есть шанс найти то, что нужно: информацию о дороге домой.

– Слав, а ты уверен, что мы одолеем этого самого Хозяина? – нерешительно спросила Лера. – Что-то тревожно мне. Как ты думаешь, что вот это все такое?

– Хм… Мы с Шарги обсудили это дело и думаем, что это наследие Предтеч, древней цивилизации, распавшейся и оставившей по всему миру артефакты – такие, как этот. Скорее всего, это или древняя база для приема кораблей, или же заградительная крепость. Почему Хозяин установил такой лимит, ограничения на цивилизацию – я не знаю. И очень интересно: а как он может следить? Нужны очень чувствительные датчики. Я не уверен, что он вообще всегда может уследить за происходящим… вот, например: закрыто небо тучами, и что? Впрочем, туплю – есть же датчики теплового излучения, да всякое излучение можно уловить – при желании! Так… а как же он с платформ это видит? Неужели прямо оттуда? Может, какие-то беспилотники? М-да, все сложно, все неясно…

– А может, беспилотник запустим, попробуем? Может, врут про неминуемую гибель?

– Лер, у нас беспилотников – раз-два и обчелся. Заверяю тебя: я видел в мозгу этого типа картины уничтожения флаеров. И валяется там их несколько штук. Оплавленные обломки. Я не хочу уничтожать беспилотник ради того, чтобы посмотреть, как он горит. В общем, исключено.

– Слушай… я не могу понять: как они уничтожают боевых роботов? Нет, как уничтожают – это понятно, но вот как определяют, что это робот и его следует уничтожить?

– Полагаю, по каким-то внешним признакам. Например, по исходящему от них излучению. А может, просто по внешнему виду: состав здешней флоры и фауны известен, и если там появится чудовище вроде наших боевых «носорогов» – его отсканируют на предмет искусственности и… Забыл: роботы же еще обычно палят из лучеметов, а раз пальнул – значит, уже подпадаешь под наказание. Лер, гадать можем долго и много, перебирать все варианты, только нам это ничего не даст. Надо выбираться из корабля и лететь на разведку.

– А на чем лететь? Гравискутеры, как я поняла, исключены. Крылья?

– Крылья. Будем как два орла. Вернее, орел и орлица, – усмехнулся Слава. – Я засек, во что одеваются местные жители. Проникнем в их селение, выучим язык, расспросим, что и как.

– А клеймо на щеке?

– Я сейчас изображу его тебе, а ты скопируешь. Что-то вроде сложного иероглифа, изобразить не составит труда. Возьмем одежду, игловики, вибромечи. Заметил: они все ходят с чем-то вроде мачете – нужно будет что-то такое придумать. Как бы это не был признак свободного гражданина. Слышала, что говорят? Руазы не имеют права ни на какие блага. Да, надо будет разведать, где еще есть города. И есть ли еще космодромы. Сдается мне, на Саранге он не один такой. Ага… Шарги говорит, что видел подобные плато по всей поверхности планеты. Думаю, что каждый Космодром находится под контролем определенной группировки, которую можно назвать страной. Вертелось что-то такое в голове зеленого – мелькали разные картинки. Я не успел как следует влезть к нему в мозги: времени было мало, да и они бы заметили, что творится что-то не то. Кроме того, чтобы его мозг не сопротивлялся, его надо ввести в транс. А это, сама понимаешь, чревато…

– Когда отправляемся?

– Не отправляемся, а отправляюсь. Вначале я один на разведку полечу, а уж потом, если понадобится, с тобой. Лер, ну, не делай такое лицо, а? Не надо нам двоим пока что лететь! Я обещаю: слетаю, посмотрю, как и что, потом прилечу за тобой. Договорились?

– Если тебя не будет больше одного дня, я полечу следом, что бы ты ни говорил.

– Я могу не успеть за один день. И куда ты полетишь? Что толку, что ты куда-то там полетишь? Как ты меня разыщешь?

– Наденешь маячок. У нас же есть переговорные гравибраслеты, включишь маячок, вот я тебя и буду видеть на экране.

– Ладно. Давай в рубку – там все обсудим. Тем более что я проголодался, пора бы и поесть. Погнали!

Они запрыгнули на гравитележку и помчались по широкому космопорту внутри Шаргиона мимо восстановленных роботами-ремонтниками флаеров, мимо рядов гравискутеров, мимо выстроившихся у стены безмолвных киборгов, которых незнающий человек мог легко принять за живых людей – мужчин в боевых скафандрах. Они стояли, глядя в пространство, молчаливые и неподвижные, как терракотовое войско древнего китайского императора, и ожидали сигнала, команды хозяина, чтобы идти в бой. Эти киборги были вооружены встроенными лучеметами, плюс держали мечеподобные клинки в «руках», которыми размахивали в бою со скоростью лопастей вентилятора. Страшное оружие, вывезенное с планеты амазонок. Их тут было около сотни, молчаливых и безжалостных убийц. В свое время Слава перенастроил их мозг, подчинив его себе. В этих существах из живого и был один лишь мозг, остальное – сверхпрочные металлы и пластик.

…Слава расположился полулежа в кресле перед гигантскими экранами рубки и внимательно всматривался в картинки, что подавал ему Шаргион. По всему выходило, что лететь следовало на юг – там находилось ближайшее селение аборигенов. Именно здесь ему предстояло захватить «языка», чтобы узнать, что на планете делается.

Судя по съемке, планета была покрыта множеством селений, и то из них, что находилось рядом с Космодромом, не самое большое. И космодромов действительно имелось около пятнадцати штук. Вполне могло быть, что у каждого из них был свой владелец.

С собой Слава решил взять минимум оружия – всего лишь вибронож. Отказался даже от игловика – лазера, стреляющего короткими импульсами. Вначале нужно осмотреться, а уж потом можно будет выбрать, с чем ходить и как ходить. Придется каким-то образом вживаться в местные условия, иначе как доберешься до Хозяина? Все равно где-то этот самый Хозяин должен быть. Под поверхностью планеты, или на ней, или в воздухе, но где-то он сидит и отдает приказы своим «рукам»-платформам, то есть обменивается с ними информацией, а значит, его можно найти.

У него появилась одна мысль. Слава поделился ею с Лерой. Та долго молчала, потом покачала головой и сказала, что это самоубийственно. Но, если он считает, что может получиться, – пусть пробует. Но только пусть знает, что оставить ее одну на чужой планете, без защиты и опоры – это скотство, свинство и подлость. И что она покончит с собой, бросившись с Шаргиона. А еще – Шаргион сойдет с ума и, может быть, умрет, если со Славой что-то случится. Стоит того это идиотическое решение?

– Ну почему идиотическое? – попытался защищаться Слава. – Посмотри, как элегантно получается: уничтожить платформы и – все! Или перенастроить их!

– Слав, будь разумным, не спеши! Представь: ты летишь на платформы, одетый в бронескафандр – что должен подумать сверхмозг планеты? ЗАЧЕМ к его, как ты говоришь, «рукам» летит металлизированный объект? Чтобы почистить броню от нападений метеоритов, так, что ли? Вряд ли. Скорее всего это боевая космическая торпеда. Значит, что надо? Уничтожить эту ракету! Из бластера не получается? Тогда есть гравитационный луч! Ты пойми: он Шаргиона посадил! Уж, наверное, у него достанет сил, чтобы поймать и хряснуть о планету такой мелкий объект, как безумный капитан Шаргиона!

– Ладно. Уела, – признал Слава, – не полечу я на платформы. Не оставлю вас тут, таких несчастных.

– Лера права, Слава. Ты это знаешь. Постарайся принимать более взвешенные решения, – мягко попросил Шаргион голосом Коса. – Мы от тебя зависим. Так что…

– И ты туда же! – рассердился Слава. – Да не полечу я на платформы, не полечу! Пошел спать. Обсуждайте без меня, какой я придурок! А я – отдыхать. Утром отправлюсь на разведку.

Он поднялся и быстрыми шагами пошел в каюту, где жил с Лерой.

Это было большое помещение, фантазией Славы и Леры превращенное в цветущий сад. Система обеспечения корабля, которая по желанию своих хозяев могла принимать любой вид, расцветку и вкус – стоило только мысленно представить искомый объект, – создала некую помесь будуара и пышного сада. Здоровенная прямоугольная кровать, застеленная белоснежными простынями, стояла посреди каюты, окруженная цветами и травами. Тут были все цветы, которые могли вспомнить путешественники. Они по-настоящему пахли, покачивали головками под легким ветерком и выглядели как самые что ни на есть натуральные. В углу журчал ручеек, переливался через камни, образуя небольшой водопад.

Одним из развлечений парочки было конструирование все новых и новых деталей их маленького мирка. Над головой темнело звездное небо, напоминавшее темный бархатный ковер, усыпанный серебряными гвоздиками, а в дальнем углу висела Луна, служившая чем-то вроде светильника.

Но сейчас Славе было не до красот, и вдыхать запах ночной фиалки, который ему нравился с детства, он не стал. С разбегу плюхнувшись на постель, закрыл глаза и постарался настроиться на завтрашнюю «прогулку».

В голову лезли сторонние мысли, и он никак не мог сосредоточиться. Вспоминалась Земля, почему-то школа, где он работал учителем литературы, затем корабль работорговцев, увезший его на Алусию, где из него сделали то, чем он являлся сейчас. Он вспоминал своих друзей, оставшихся на Алусии, Рой керкаров, приютивший их с Лерой, когда они спасались от преследования, и в его душе потеплело – все-таки хорошо, когда у тебя есть друзья. Он верил, что вернется назад, к ним. А как может быть иначе? Ведь по-другому будет несправедливо. Он столько пережил, столько вытерпел… Должны же испытания когда-то закончиться? Или – только со смертью?

Рядом легла Лера – он почувствовал, как она прижалась к нему упругим, желанным телом. Он повернулся к жене, обнял ее, она поцеловала его в губы… раз, другой, третий… а закончилось все так, как обычно. Через час. Их ласки были бурными, они как будто прощались – кто знает, когда увидятся в следующий раз. А потом как-то сразу уснули и спали без сновидений, расслабленные и спокойные.

Глава 2

– Будь осторожен! Может, надо было затемно вылететь? – Лера озабоченно смотрела в глаза мужа и держала его за руки, как будто боялась, что он исчезнет навсегда.

Слава сжал ее в объятиях так, что она слегка пискнула, и отошел в сторону – пора отрастить крылья.

Лера с любопытством смотрела за тем, как трансформируется его тело. Еще не привыкла. Впрочем, как и сам Слава. Не так давно они приобрели свойства метаморфов, чтобы воспринимать процесс выращивания крыльев как что-то обыденное и не стоящее внимания.

Процесс трансформирования занял несколько минут, довольно неприятных, хотя Слава и отключил у себя болевые ощущения. Сейчас его можно было резать на части, и он бы ничего не почувствовал. Однако организм все равно реагировал на перемены лихорадкой, поднятием температуры, так что у Славы темнело в глазах.

Наконец все закончилось, и он облегченно повел в воздухе огромными кожистыми крыльями. Все преобразование проходило в пределах массы тела человека, в пределах того материала, который он предоставил мозгу для превращения. Нельзя было изменять только мозг, все остальное довольно легко перекраивалось так, как было нужно хозяину.

– Демон! Ты самый настоящий демон! – восхищенно сказала Лера и погладила его по кожистому крылу, невзначай переходя на голое бедро. – Ты такой брутальный… такой самец! Уххх!

– Лер, отстань! – Слава хохотнул и смущенно убрал ее шаловливую руку, подкравшуюся к самому сокровенному. – Не до того сейчас. Вот прилечу…

– А может, попозже полетишь? – лукаво, с надеждой осведомилась Лера и снова попыталась совершить акт агрессии.

– Отстань! Я же не железный! – отбился Слава.

Встал на краю портала и взглянул с высоты на расстилающуюся внизу равнину. Отсюда было видно, где заканчивается плато Космодрома и начинается степь, покрытая желто-зеленой растительностью, а дальше, на горизонте, лес, навевающий воспоминания о планете амазонок.

– Все, милая, мне пора. – Он помахал рукой, прощаясь с женой, и, вздохнув, ухнул вниз, набирая скорость.

Пролетев метров пятьдесят, он распахнул крылья и вытянул длинный хвост, напоминавший драконий и имевший на конце что-то вроде громадного опахала. Крылья хлопнули, как развернувшийся парашют, остановили падение, но Славу тут же закрутило вокруг оси.

Летать – не такое уж простое действо, как можно подумать, особенно для бескрылого человека. Нет, вернее, так – для человека, бывшего бескрылым бо́льшую часть своей жизни.

Слава с трудом прекратил вращение, усиленно работая крыльями и хвостом, и перешел на планирование, оттягиваясь в сторону границ Космодрома.

Накануне они с Лерой обсуждали способы передвижения. То, что передвигаться надо именно по воздуху – в этом сомнений не было. Не пешкодралом же топать! В воздухе, по их общему мнению, существовала только одна опасность – попасть под удар мегабластеров платформ. Обитатели поверхности планеты ничего летунам сделать не могли. Ну, если, конечно, не спускаться на расстояние выстрела – пятьсот метров и ниже. За пятьсот метров мелкие лазеры могли лишь обжечь, не более того. Существовала опасность получить пулю из какого-нибудь мощного пистолета или ружья, но кому это надо – палить по летающим высоко в небе птицам? А с поверхности планеты Слава и должен был выглядеть большой птицей. По крайней мере, надеялся, что так оно и будет. Для видеодатчиков на платформах он тоже предстанет летающим существом, а не ракетой и не флаером – крылья они разглядят без проблем. Если же полететь, используя гравитационный луч, есть реальная опасность, что его примут за какой-то механизм. Само собой: ведь в природе ничто бескрылое не летает. Ну да, скорее всего он успел бы уклониться от смертоносного луча, но зачем метаться по миру, ускользая от удара? Для умного человека как-то несолидно.

Крылья мерно работали, кровь бежала по жилам, и в душе у Славы поднялась волна радости. Полет! Ну что может быть красивее настоящего полета – не во флаере, не в громадном космическом корабле, а птицей парить в небесах! Внизу проплывали башни звездолетов, ровная, временами поблескивающая поверхность Космодрома, а потом пошла зеленая степь. На синем небе ни облачка, желто-оранжевое солнце сияет, поливая прерию потоками лучей. Хорошо! Душа пела, и Слава неожиданно для себя запел вслух старую-престарую песню «сталинских соколов»:

Все выше и выше, и выше Стремим мы полет наших птиц, И в каждом пропеллере дышит Спокойствие наших границ!

Он посмеялся над своим порывом и усилием воли успокоил волнение сердца, мощно бьющегося в груди. Крылья взмахивали все сильнее, все увереннее, а песня рвалась и рвалась на волю, пока… пока радостное настроение не омрачилось упавшей на Славу тенью.

Он поднял голову вверх и увидел, что над ним зависли две здоровенные… Птицы? Ящеры? Д-драконы?!

Эти существа были раза в три крупнее человека – тонкокостные с громадными крыльями и хвостами, похожими на хвост Славы. Но самое главное – в их глазах светился разум. Они что-то проклекотали, явно обмениваясь информацией – говоря и получая ответ, потом одна из них спикировала на Славу и попыталась ухватить его за крыло.

Слава сделал вираж и уклонился – впрочем, достаточно неуклюже. Ну куда ему соревноваться в маневрах с созданиями природы, родившимися с крыльями? Ящероптица что-то злобно прокричала, заложила круг и снова решительно бросилась в атаку. Слава не стал уклоняться, а встретил ее мощным ударом в зубастую челюсть, напоминавшую морду нильского крокодила. Тварь отлетела назад, выбросив изо рта брызги крови и слюны, и закувыркалась, падая вниз. На Славу снова пала тень, и, посмотрев вверх, он с досадой и опаской заметил вверху сразу десяток летающих «крокодилов». Они образовали что-то вроде хоровода, видимо, наблюдая за происходящим и ожидая результата атаки. Увидев падение своего товарища, в атаку кинулись сразу трое разумных тварей.

И тут Слава ударил гравитационным лучом. Ему надоела эта круговерть, он был очень раздосадован тем, что какие-то пакостники испортили великолепное настроение, а еще – ему не хотелось залечивать раны, без которых точно бы не обошлось.

Гравитационный луч разошелся довольно широким веером, захватив сразу несколько экземпляров летающих существ. Со стороны это выглядело так, как если бы кто-то дернул их вниз за когтистые лапы – вес сразу увеличился в сотни раз, и они камнем полетели к поверхности планеты. Скорость падения была очень велика – тварями будто выстрелили из гигантской пращи. Неизвестно, были ли они живы сразу после удара, но, после того как врезались в планету, шансов выжить у них практически не осталось. Оставшиеся как будто осознали, что нападать на Славу нельзя, и, яростно работая крыльями, унеслись куда-то на юг.

Слава, подумав, решил: они, вероятно, поняли все так, что его защитил Хозяин – кто же еще мог на этой планете управлять гравитацией! Но что это были за твари? Местные животные? Но они разговаривали, совещались! Такие же, как он, инопланетяне? Почему на них не было ни одежды, ни оружия?

Так и не придя ни к какому выводу, он полетел дальше, туда, где на горизонте виднелся город. Или селение. Кто знает, как назвать скопление домов количеством в несколько сотен! Наверное, все-таки город.

Прежде чем подлететь к нему, он забрался на высоту километра в три и прекратил работать крыльями, застыв на месте и положившись на подъемную силу ветра.

Ветер тут был очень даже недурной – он бил в перепонки, держа Славу на весу, оставалось лишь слегка пошевеливать крыльями и парить, глядя с огромной высоты.

Но особо смотреть было некогда – Слава сосредоточился и перешел в транс, чтобы видеть информационные потоки, пронизывающие пространство. Мир сразу изменился – стал черным, как ночь, и проявились пакеты информации. Они выглядели, как бесшумно проносящиеся цепочки, связывающие платформы, невидимые днем в сиянии светила, с чем-то внизу, на поверхности планеты. Присмотревшись, землянин заметил, куда уходит один из ближайших потоков, и снова вышел в обычное пространство. Сложил крылья, ударил хвостом, направляя тело вниз, и нырнул, как пловец к заветной раковине-жемчужнице.

Ниже, ниже… Ветер свистит в ушах, уплотняясь от скорости, обтекает тело, как прохладная вода. Не долетев сотню метров до поверхности, Слава распахнул крылья – хлопок! – и начал планировать на восходящих потоках горячего воздуха.

Закрыв глаза, быстренько определился: ага, тут. Метров пятьдесят до места. Шевельнул крыльями, но приземлился неловко – едва удержался на ногах. Вот он, приемник информации! Скала. Просто скала. Хм… почему это – просто? Усеченная сверху пирамида, похожая на скалу, изборожденная временем, ветрами, загаженная птичьим пометом, но тем не менее явно настоящее дело чьих-то рук. Или механизмов. Высота метров десять, в основании – квадрат со стороной тоже метров десять.

Постучал по ней костяшками пальцев – скала как скала. С виду. Разбежавшись, взлетел, сделал круг и приземлился на верхнюю неширокую, размером примерно метр на метр, площадку. Выругался: наступил прямо в свежий птичий помет. Похоже, что такую удобную штуку используют хищные птицы для охоты за мелкими зверьками (с нее удобно выслеживать), а еще – как столовую и сортир одновременно.

Брезгливо отер ногу, встал на чистое место, только собрался снова войти в транс – помешала какая-то мелкая гадость, спланировавшая на площадку. Что-то вроде летучей мыши – сплошные зубы, крылья и когти. Шипит, кидается – чуть за ногу не укусила, негодяйка! Слава врезал по ней пинком, как Марадона по мячу, – тварь с визгом улетела вниз, оставив на ноге глубокую царапину, тут же ставшую красной, воспаленной, и зажгло, будто прикоснулся к раскаленному утюгу. Яд!

Организм тут же залечил рану, яд был нейтрализован, но несколько минут Славу потряхивало, как после болезни. Если бы он был обычным человеком, скорее всего уже валялся бы трупом, и эти твари рвали бы его плоть. Чертыхнулся: видимо, здесь как летающее существо – так мерзкая гадость! Что за планета такая злостная?! Где соловьи? Где простые милые птички, которые могут напакостить, только обгадив стекло автомобиля? Эти твари – хорошо если не порвут покрышки того же автомобиля и не выбьют стекла… Птички божии!

Быстро нырнул в транс и попытался пропустить через себя поток информации, подключившись к нему как промежуточный компьютер, и мгновенно получил энергетический удар: «Несанкционированный доступ! Уничтожить преступника!»

Он бросился со скалы, раскрыв крылья, и едва успел отлететь метров на десять, как получил гравитационный удар, хряснувший его о поверхность планеты.

Похоже, что он все-таки отклонился от оси луча, поэтому получил не миллион g, а всего лишь сотню. Чего, впрочем, хватило, чтобы распластать его, как морскую звезду. Хрустнули ребра, боль рванула живот и грудь…

Слава потерял сознание.

– Пап, это что за существо?

– Я откуда знаю? Похож на человека. Метка на щеке… Ух ты, вроде как из охраны Космодрома! Только я не видал там такого. Странно. Очень странно. Уходить надо, не то ввяжемся в какие-нибудь неприятности!

– А он красивый… смотри, какие волосы… Он живой! Дышит!

– Ну, дышит и дышит. И пусть пока дышит. Тут. А нам идти надо – скоро ночные скригги на охоту выйдут. Ты хочешь, чтобы они тебя сожрали? Нет? Тогда поехали.

– Пап, ну давай заберем его с собой! Они же его сожрут! А он такой красивый… крылья, хвост… плечи какие… хм… А что это на нем такое? Штаны короткие, смешные такие. Как трусы. Узелок… ага… Смотри, штука какая… Ой!

– Не надо. Ты можешь сильно пораниться. – Слава перехватил своей здоровенной ручищей руку тонкой девушки с зеленоватой кожей. Она от неожиданности ойкнула и выронила вибронож, который собиралась включить, сдвинув переключатель.

Девушка замерла, вытаращив глаза от страха, а ее отец выхватил из ножен мачете и бросился на помощь дочери, замахнувшись на землянина. Тот послал ему умиротворяющий импульс, и абориген замер, опустив оружие и тяжело дыша.

Он тоже обладал слегка зеленоватой кожей, как и девушка, гораздо более светлой, чем у зеленых на Алусии, но общим строением тела напоминал обитателей планеты рабовладельцев – такой же высокий и тонкий. Если для мужчины это казалось не очень приемлемым, то женщины зеленых выглядели очень соблазнительно, как, к примеру, эта девушка – на вид от шестнадцати до двадцати лет, худенькая, большеглазая, одетая в длинную юбку с разрезом и топик, обтягивающий маленькую крепкую грудь.

Слава встал, сложил крылья, поднял свой рюкзачок, вложив туда вибронож и спросил, стараясь говорить спокойно и медленно:

– Вы живете в этом селении?

Аборигены молчали, как будто парализованные сознанием того, что эта крылатая штука может говорить на их языке, потом девушка, осмелившись, сказала:

– Да, мы из Хурага. Я Надия, а это мой папа – Аруст. А ты кто? Ты инопланетянин? Зачем ты поставил себе метку охранника Космодрома? Тебя за это накажут.

– А какую нужно было метку?

– Я не знаю, – растерялась девушка. – Это Командир знает. Видишь, у нас метки? Мы жители Хурага. Всем при рождении ставится такая метка. А тебя могут убить, если ты придешь в город с меткой Космодрома. Все знают охранников. А тебя не знают.

– А что, в других городах тоже ставят метку на скулу?

– В других – на руку, на ногу, на лоб, на ухо – в разные места. И все знают – этот человек родом из такого-то города. Закон такой.

– Хватит болтать! – неожиданно рявкнул мужчина. – Это какой-то крылатый руаз, а ты с ним тут болтаешь! Поехали. А ты, руаз, подумай о безопасности: скоро выйдут на охоту ночные скригги, так что тебе придется плохо. Ночью надо быть под крышей.

– А что, уже вечер, что ли? – удивился Слава и с оторопью увидел, что светило почти касается горизонта. Неужели он столько пролежал без памяти? Получается, что так. Гравитационный удар был очень силен, и телу понадобилось много времени, чтобы восстановиться. Можно сказать, что его просто расплющило о поверхность планеты. Чудо, что уцелел. Вот так вот – хакерствовать! Чуть жизнью не поплатился. Силен, невероятно силен Хозяин.

Слава сосредоточился и внедрил в голову мужчины мысль о том, что надо бы помочь этому руазу, привезти его в дом, накормить, устроить на ночлег… Видимо, получилось у него вполне добротно, потому что абориген, доброжелательно улыбнувшись, сказал:

– Вообще-то ты права, дочка, надо помочь этому руазу. Пропадет здесь без нас. Тебя как звать, руаз?

– Слава меня звать. Скажи, а тут все разговаривают на вашем языке?

– Нет. Это только мы, шарны, говорим на шарнатоне. Между собой в основном. А главный язык – харрат. На нем ведутся все документы. Мы сохраняем наш язык с незапамятных времен. У нас самая большая колония шарнов. Есть еще колонии, но там меньше народа. Тебе нужно будет выучить харрат, иначе жить на планете нельзя. Все, поехали – скоро светило сядет! Дочка, запрыгивай! Слава, не мешкай! Залезай на мешки! И это… когда подъедем к воротам, ляжешь, я накрою тебя полотном. Иначе охранники заинтересуются, кого я везу. Могут тебя забрать и потащить к Командиру, а это не очень хорошо. Мало ли в каком он настроении – может и пакость какую-нибудь учинить.

Слава поднялся и легко запрыгнул в телегу, сколоченную из досок, между которыми были укреплены пластиковые листы. В качестве лошади использовались две зверюги из тех, что Слава уже видел на Космодроме, – шестиногие, зубастые, строптивые, зло косящие глазом на своих ездоков. Аруст замахнулся на них длинной палкой, похожей на удочку, те всхрапнули, дернули телегу и довольно бодро потрусили по колеям степной дороги, хорошо различимой в пожухлой траве. До города оставалось километра два, так что у Славы было время снова перейти в человеческое состояние, убрать крылья и хвост. Зачем раздражать людей своим видом? Заодно поставил себе на скулу метку Хурага.

Через пять минут он уже выглядел как обычный парень лет двадцати пяти – тридцати и, пока ехали до города, успел надеть на себя широкие холщовые штаны – подобные он видел на охранниках Космодрома – и легкую куртку, из той же оперы.

Спутники Славы поглядывали на него с большим опасением, но ничего не говорили по поводу преображения «найденыша», как будто так и надо. Само собой неспроста. Слава основательно внушил им спокойствие и выдержку. А что еще оставалось? Без помощи аборигенов ему не разобраться в хитросплетениях местной жизни. А уговаривать помочь незнакомых людей просто глупо. Добрых самаритян на самом деле очень мало, и они обычно плохо заканчивают свою жизнь. Гораздо практичнее любого незнакомого человека считать если не врагом, то уж недоброжелателем наверняка. Тем более когда ты находишься на планете, совсем не гостеприимной к человеку.

Городок представлял собой огороженное длинной стеной поселение, с воротами, башенками, охранниками и огневыми точками. Слава сделал вывод, что этот мир не лишен бича всех миров – военных конфликтов. Конечно, существуют ограничения на войну, наложенные Хозяином, но… кто мешает забраться по стене, нормально пограбить и отправиться обратно, в свой город? Впрочем, тоже чревато. В городе живет несколько тысяч жителей, и если они начнут палить, а платформы врежут из бластера, что тогда? Хотя… люди обычно обойдут любой запрет, даже самый хитрый и жестокий. Такова правда жизни. Из книг Слава знал, что больше всего краж, совершаемых карманными воришками, происходило на площадях, при скоплении народа, жадно взирающего на то, как казнят подобных воришек.

Ворота они проехали под ругань охранника, заявившего, что, если Аруст еще так припозднится, будет кормить своей задницей ночных тварей. Ворота должны были быть закрыты еще пять минут назад, и, если бы его не ждали, давно бы их закрыли. Аруст сказал что-то извиняющееся, и телега медленно прогромыхала в городок. Здоровенные ворота медленно затворились, и наступила тишина, прерываемая лишь скрипом колес и топотом тягловых шестиногов. Потом послышался скрип ворот, и голос девушки весело сказал:

– Все, приехали! Вылезай!

Слава перекинул ногу через борт телеги и легко спрыгнул на утоптанную площадку закрытого двора. Шестиног недовольно покосился на незнакомца, коротко всхрапнул и попытался укусить его за плечо. Слава коснулся разума животного и удивился: он был полуразумен, то есть более разумен, чем обычные животные, – на уровне маленького ребенка! Землянин успокоил зверя, и тот, вместо того чтобы укусить, высунул фиолетовый язык и лизнул Славу в запястье, оставив полоску липкой слюны. Слава похлопал его по шее, и тот тихо замурлыкал, как кот, почесываемый за ухом. Аборигены изумленно наблюдали за происходящим – девушка раскрыла рот и подперла голову рукой, совсем по-земному, простонародному. Затем покачала головой и тихо сказала:

– Никогда такого не видала! Дрозы ненавидят людей! Они никогда не ластятся к чужим! Как ты смог так завоевать его доверие? Ты действительно странная личность! Видно, что инопланетянин. Несмотря на твою одежду, скрыть, что ты только что прибыл на планету, невозможно. Пойдем в дом, будем ужинать. Может, поможешь отцу разгрузиться? Мы ездили к соседям за товаром, нужно сбросить мешки. Ну, а я пока ужин приготовлю.

Слава кивнул головой и подошел к телеге. Та до половины была наполнена мешками, издающими тягучий, терпкий запах – когда Слава лежал под дерюгой, он просто задыхался от этого густого аромата. Хозяин груза как раз примерялся, чтобы вытащить мешок из телеги.

Слава ухватил два мешка, каждый размером вполовину человеческого роста, легко выдернул их из телеги и спросил:

– Куда положить?

Аруст похлопал глазами и указал на дверь сарая, заранее открытую перед разгрузкой. За ней виднелись ряды стеллажей, на которых были разложены мешки, корзины и какие-то орудия труда. Слава прошел к стеллажу, где лежал похожий мешок и водрузил груз рядом с ним. Потом сделал еще два рейса, под внимательным, удивленным взглядом хозяина дома. Тот покачал головой и сказал:

– Не ожидал, что так легко перекидаешь груз. И не подумаешь, что ты так силен. Сдается, что ты даже сильнее зелоров. Я видел, как один зелор, пьяный, раскидал целую толпу людей. Но против тебя… Ладно, пошли ужинать, там и поговорим. Сейчас я распрягу дрозов, и мы обсудим, как тебе жить дальше. Расскажешь, кто ты такой.

«Вряд ли, – усмехнулся про себя Слава. – Чего это я буду вам все рассказывать? Но поговорить не мешает. Да и есть хочется: весь день провалялся в беспамятстве, организм восстанавливался, ресурсы тратились».

Слава прошел в дом – это было двухэтажное сооружение, довольно добротное, сложенное из дикого камня, обработанного каким-то современным инструментом – похоже, лучевым резаком: края камней были оплавлены и срезаны, как будто ножом. Внутри дома смешение стилей и цивилизаций, довольно забавное, на взгляд стороннего наблюдателя: пластик соседствовал с полированным деревом, блестящий металл – с грубым камнем. Полы деревянные, а светильники – электрические. Видны провода, идущие к плафонам.

Да-а, не такая уж тут и дикая дикость! Впрочем, а как могло быть иначе? На Космодроме находятся десятки кораблей, из которых можно добыть множество ценных предметов, которые используются в хозяйстве. Так что нет ничего странного в металлических двузубых вилках и матовых светильниках, которые служат сотни, а то и тысячи лет – надежность приборов Алусии сразу бросилась в глаза Славе, когда он попал на планету рабовладельцев. Чего-чего, но плохих, как говорили на Земле – «китайских», товаров там не производили. Стоило предположить, что и здесь не клепали пуховики с вылезающими из них гнилыми перьями и лампы, перегорающие через час работы.

Впрочем, здесь ничего не клепали. Скорее всего они жили лишь за счет грабежа космических кораблей, за счет мародерства, ничего не производя. Паразиты, можно сказать.

Слава усмехнулся своим мыслям. Быстро же он навесил ярлыки: если ничего не производят – значит, паразиты. А если задуматься: а как они могут что-то производить? Строить заводы, машины? Если в любой момент может сверкнуть луч с небес, и все в радиусе ста метров вскипит, растечется огненным потоком. Это тюрьма, а разве можно заключенным ставить в упрек то, что они не развивают свою цивилизацию и не производят хороших вещей? Кто бы им еще дал это сделать!

На столе стояли вполне приличные пластиковые чашки, в них парил суп. Слава удивился, что все так быстро приготовлено, но потом увидел в углу что-то напоминающее микроволновку и понял: не надо путать здешний мир с миром амазонок. Это не Средневековье.

Ужинали молча. Суп был довольно вкусным, хотя угадывался запах клубней, тех, что находились в мешках, – что-то вроде здешнего картофеля, решил для себя Слава. Разбираться, что за мясо плавало в чашке, не стал – на всякий случай. Мясо, оно мясо и есть. Может, ящерица, может, шестиног – какая разница! Не отравится. Соль на столе была – какая-то серая, очень крупная. Понял: если что-то они и могут выгрести с кораблей, то такие вещества, как соль, по крайней мере, частично, приходится добывать. Значит, существует натуральный обмен между городами. Хм… а почему натуральный? Может, и деньги есть? Почему бы и нет? Впрочем, для денег нужно развитое государство, как они без единого правительства могут установить единую валюту? Скорее всего никак. Это же целое производство, очень сложное, очень трудоемкое. Ну, а корабли? Неужели они не могут наладить производство тех же денег? А контроль за деньгами? Кто будет контролировать эмиссию? Например: кто-то может отпечатать денег столько, сколько ему нужно, и скупить все и вся… Но что гадать? Узнать это он может только у хозяев этого дома. Если получится, конечно. Вряд ли они знают все тонкости управленческой структуры этого мира. Но другого источника информации нет.

Отодвинув чашку, хозяин дома удовлетворенно вздохнул, откинулся на спинку стула и только раскрыл рот, собираясь что-то спросить, как тут же захрапел, обмякнув на стуле, как будто из него выдернули кости. Девушка посмотрела на него, удивленно расширила глаза и тоже откинулась, бессильно бросив руки по бокам высокого кресла-стула.

Слава удовлетворенно хмыкнул: псионический заряд срубил их на раз. Потом поднялся и аккуратно взял девицу на руки. Оглянулся, не нашел, куда ее положить, и вышел в соседнюю комнату, где обнаружил вход в девичью спальню, пахнущую какими-то сладкими притираниями. Какие бы ни были миры, но девушки всегда хотят выглядеть красиво и пахнуть приятно.

Мужчину он оставил на месте – какая разница, где потрошить мозги? Сам тоже остался в кресле, откинулся, принял устойчивое положение и вышел из тела информационным сгустком. После выхода немного повисел в пространстве, как облачко золотистых искр, подлетел к голове Аруста и погрузился в его мозг… все глубже и глубже.

Теперь нужно было снять копию информации, находящейся в мозгу. Не всей, конечно, иначе это займет очень много времени. С другой стороны, из мелочей, из обыденных впечатлений как раз и складывается картинка социальных устоев этого общества.

Копирование и перекачка информации заняла около часа – пакеты текли мощным потоком, оседая в Славином мозгу. Вскоре он обладал полной картиной происходящего в этом мире – так, как это видел и понимал Аруст.

Итак, мир-тюрьма, мир, ставший заповедником, зоопарком, концлагерем для множества рас, народов, разумных и неразумных живых существ.

Никто не помнил, откуда появился первый корабль. Они, корабли, были всегда – как этот мир, как управляющий им Хозяин. Никто не мог идти против его воли. Никто – даже самые упорные и сильные разумные существа.

Как-то стихийно определилось, что Космодромом, где приземлился Шаргион, управляли люди, и тут была самая большая колония зеленых. Соседним – зелоры. Их немного, но эти существа были невероятно жестокими и сильными, так что легко подмяли кентавров и остальных существ, тех, что были рядом. Остальными Космодромами владели другие расы – их названия ничего не говорили Славе, он знал только зелоров и кентавров, именуемых, само собой, по-другому – хессы. Строго подходя к определению, они не были кентаврами – кентавроидами, это да. Наподобие тех, что на планете амазонок. У Славы закралось подозрение, что они тоже были выведены искусственно, но установить это сейчас было невозможно.

Социальная структура мира выглядела так: девять Космодромов, девять группировок, их контролирующих. Население – кого только нет, от каннибалов зелоров до богомолоподобных тварей и человекообразных карликов. Все подчиняются своим Командирам, а те, в свою очередь, – Совету Командиров, председателя которого выбирают на пять лет. Валюта есть общая – печатают, даже с водяными знаками. Секрет печатания скрывают, за фальшивомонетничество – смерть. Привязывают ночью за периметром города, и несчастных живьем съедают ночные твари.

Кстати сказать, тварей, которые угрожают жизни людей, немыслимое количество. Ночь принадлежит им, и никто из людей не рискует выходить за периметр города, пока светило не покажется над горизонтом. Тогда большинство тварей исчезает, остаются самые мелкие и не очень опасные.

Небо принадлежит платформам и тем тварям, с которыми Слава дрался в воздухе. Эти твари называются гаргуны, и у них с людьми некий пакт о ненападении – люди не летают в воздухе, гаргуны их не трогают. (Хотя имелись данные, что они потихоньку все-таки пакостят: пропадают изредка люди среди бела дня. Приписывали гаргунам, но смотрели на это пока сквозь пальцы.)

Количество аборигенов не поддается исчислению – кто тут будет делать перепись, да и зачем? Экипажи, а именно так именовали себя эти народы, насчитывали по нескольку тысяч человек, может быть, даже десятков тысяч, но каждый Экипаж скрывал общее количество.

Главным занятием жителя этого мира было выживание. Впрочем, разве для других миров это не актуально? Разве вся жизнь не основана на выживании? Но тут это было поставлено совсем уж жестко. Ночь смертельна. Человеку остался день. Что делать днем? Днем надо разводить скот – шестиногов, которые служили и тягловыми животными, и ездовыми, были источником молока и мяса. Фактически ими люди и питались, если не считать охоты на диких зверей – тех же шестиногов, а также всякую хищную и нехищную живность, обитающую на планете.

Здесь не было морей. Вся планета равномерно покрыта крупными водоемами с пресной водой, пригодной для питья, в которой также водились разнообразные животные. Там нашли себе пристанище и двоякодышащие экипажи, пойманные Сарангом, – полужабы-полулюди, различные амфибии. Им принадлежал один Космодром, находящийся посреди озера Шарс. Озер по всей планете было множество, и все абсолютно круглой формы, глубиной до пятисот метров. Диаметр их доходил до двухсот километров – гигантские, и скорее всего искусственные, водохранилища.

Откуда взялись на планете эти озера и живность, обитающая на земле и в воде, никто не задумывался. Существа, которые ранее были цивилизованными, просвещенными и развитыми, быстро скатились на уровень средневековья, но при том они прекрасно могли использовать все блага цивилизации, не задумываясь, откуда что берется. Как это возможно? Запросто. Ведь человек не думает, откуда берется ток, – он просто включает лампочку, и та загорается. Если сломался генератор, он запускает робота-ремонтника, и тот ремонтирует генератор. Все. А сломается робот-ремонтник? Его отремонтирует другой робот. И так до бесконечности, благо, что космические цивилизации научились строить приборы так надежно, что те могли работать сотни, тысячи лет без поломок, как те же генераторы, работающие на антиматерии.

Слава уже столкнулся с этим на планете амазонок. Кстати сказать, один из Космодромов держала бригада, подобная той, что дала основу цивилизации амазонок, – один из корпусов Звездной Стражи Бессемерского Шарового Скопления. В их селениях царил матриархат, хотя и не такой, как у амазонок, – тут мужчин хватало всем.

Корабли попадали в сети Хозяина не так уж редко – раз в несколько десятков лет, может, чаще – и являлись огромной ценностью как источники приборов, оружия, еды и материалов. Никто не занимался промышленностью, добычей полезных ископаемых (кроме соли), никто не развивал науку или какие-то прикладные дисциплины – люди выращивали еду, пасли стада и… паразитировали на Космодромах, все время ожидая, что Хозяин наконец-то снимет блокаду и они отправятся домой. Но этого не происходило.

Легенда гласила, что корабли освободятся в День Апокалипсиса, и тогда озера выйдут из берегов, земля содрогнется, а светило покроется ночным мраком. Но когда это случится, никто не знал, и по современным представлениям – это все были сказки и мракобесие. Есть Экипаж, есть обязанности каждого члена Экипажа, и есть его семья, о которой надо заботиться и которую нужно беречь.

Что касается тех, кто подобрал Славу, – это были торговцы. Аруст держал лавку, в которой торговал предметами, изготавливаемыми здесь и в других Экипажах, а также продуктами: корнеплодами, крупой, фруктами и овощами. Кроме того – предметами, собранными в брошенных кораблях; каждый Экипаж имел свою группу специалистов по мародерству, курочивших звездные корабли. Время от времени он выбирался в другое селение или в другой Экипаж, где и закупал нужные товары.

Это занятие было небезопасным, но довольно прибыльным. Жили они с Надией безбедно, бизнес торговца приносил хорошие барыши. У них было все – от генератора и микроволновки до холодильника и кондиционера. Далеко не все в этом мире могли позволить себе такую роскошь – только богатые люди.

Конечно, общество не было однородным и таким уж беспечно-безупречным. Хватало и своих негодяев, и разборок, и воров с грабителями, с которыми беспощадно дрались, – в одной такой схватке погибла мать Надии. Напали на их фургон, когда они ехали с дальнего Космодрома, с грузом батарей к игловикам. Женщине прострелили голову из стального арбалета. Аруст с помощью дочери и лучеметов отбился от бродячей стаи кентавров, но… было поздно. Наказать грабителей? Кому это надо, да и попробуй поищи их в прерии. Там жили целыми селениями те, кто не желал подчиняться диктату Командиров. Они нападали на Космодромы, воровали металл и приборы, доходило до местных локальных войн, ограниченных правилами Хозяина. В общем, все как всегда: есть государство и те, кто не желает жить по его законам, есть добропорядочные граждане и те, кому порядок побоку. Ничего нового Слава в этом не увидел.

Теперь самое главное – Хозяин. Где он прячется? Кто он? Где он? Никто не знал. И не горел желанием узнать. Те, кто отправлялся на поиски Хозяина, пропадали бесследно. Не вернулся никто. Во все времена были авантюристы, которые хотели странного – путешествовать, искать новые земли, узнавать мир. Иногда они спивались, так и не решившись осуществить свои мечты, иногда гибли, пропадая в неведомых краях, а иногда… иногда становились богатыми, знаменитыми и влиятельными особами.

В человеке всегда таится огонек авантюризма. Чаще всего он гаснет, не получив достаточного питания, но, случается, разгорается в огромный пожар. Что было этим людям в поисках Хозяина? Что они хотели получить от него? Для аборигенов хозяин был Богом. Не злым, не добрым – справедливым. А справедливый Бог что делает? Правильно, награждает хорошего человека за его красивые глаза. Просто надо найти этого самого Бога и убедить в своей праведности. Кроме того: кто служит Богу, кто близок к нему – тот и сам немного бог, не правда ли? Возвыситься, стать великим, подняться над общей массой людей – чем не сверхзадача?

Итак, кем же считали местные жители Хозяина? Как ни странно, тем, кем он и являлся, – супермозгом, управляющим оборонными системами. Но, в связи с тем, что образ этого супермозга и образ Бога давно уже слились в единое целое, то и был этот супермозг Богом. Бог-супермозг.

Слава вспомнил термин – «религиозный синкретизм», вроде так это называлось. Смешение различных религий: например, поклонение идолам, древним божкам и одновременно поклонение Христу. Существование двух абсолютно взаимоисключающих религий. То же самое произошло и здесь.

Ну, что сказать – в деле розыска неведомого Хозяина Слава не продвинулся ни на миллиметр. Есть Хозяин, есть производимые им действия, и нет никакого Олимпа, где тот сидит и откуда мечет свои стрелы-молнии. Полученная от Аруста информация, конечно, ему помогла: он впитал языки – Аруст был полиглотом и знал около пятнадцати языков и наречий. Немудрено, при таком-то бизнесе. Ему приходилось общаться со многими расами, а чтобы не надули – надо понимать, что те говорят.

Кроме языков, Слава узнал структуру государства, если можно его так назвать. Теперь он знал, кто управляет жизнью этих людей – на бытовом уровне, конечно.

Командир этого Экипажа был из расы, близкой по параметрам людям, – расы варгосов. Высоченные, с большими, сильными руками и ногами, варгосы напоминали викингов, в том числе и своим буйным нравом. Они любили выпить, поесть, подраться – Слава видел одного из них на Космодроме – того, кто утихомиривал шестинога, бородатый мужичина лет за сорок. В основном они и были во власти, командовали воинскими подразделениями.

В этих воинских формированиях служили те, кому не хотелось работать на полях, охотиться или заниматься чем-то иным. Кентавры, зелоры и прочие воинственные расы. Кстати сказать, зелоры здесь не занимались каннибализмом, даже ритуальным – по крайней мере открыто. Хотя… поговаривали, что они не прочь были поглодать поджаренную с маслом фалангу пальца врага. Но это не одобрялось. Они обычно были наемниками, служили в разных Экипажах, не желали сидеть на месте – кочевники, одно слово.

Вообще законов здесь было не так много, и все довольно простые, из нескольких десятков пунктов, главным из которых был пункт первый: «Командир всегда прав».

В этом были свои преимущества, но… если попадался нехороший, непорядочный Командир и сколачивал вокруг себя сильную армию приверженцев – тут уже держитесь все, жить спокойно не дадут. Единственным сдерживающим фактором было то, что народ, доведенный до отчаяния беспределом Командира и его приближенных, просто начинал их бить, стрелять, резать – и после этого лет на пятьдесят наступал покой.

Командиры, помня о произошедшем, какое-то время вели себя пристойно, соблюдали интересы подданных, пока… пока не забывалось прошлое. И тогда спираль делала оборот назад. И все начиналось заново – беспредел, безобразия…

«Нет ничего нового под солнцем» – как сказано в одной древней и умной книге.

Вот основное, что узнал Слава из мозга Аруста. Ну, и еще массу бытовых мелочей: к примеру, любит дочку, просто души в ней не чает, терпеть не может нынешнего Командира, положившего глаз на Надию и время от времени преследующего ее предложениями стать одной из его жен или наложниц. Ходит к соседке, вдове тридцати лет, подумывает жениться на ней. Имеет любовниц в двух селениях, как ни странно, и в селении стражниц тоже. Они любят обновлять кровь с торговцами. Дом ему оставил отец – тоже торговец, проживший девяносто семь лет и умерший от укуса какой-то ночной летающей гадости. Волей-неволей часть информации бытового характера вытягивалась вместе с той, что интересовала землянина.

Кстати сказать, вот это странное разделение на ночную и дневную жизнь сильно озадачило Славу. В этом разделении было что-то ненормальное, искусственное.

Оказалось, ночные твари боятся света – потому стены периметра ночью ярко освещены прожекторами, как и улицы города. Если бы их не было, всех охранников на стенах давно бы сожрали, случайных прохожих тоже.

Шестиноги спасаются от ночных налетчиков толстой, панцирообразной шкурой, а еще – они очень любят жрать ночных летунов. Поймать такую пакость влет для них лучшее развлечение и удовольствие. Дрозы вообще-то хищные животные. Как люди умудрились их приручить, тоже никто не знает. Впрочем, а разве земляне помнят, кто первый приручил лошадь? Дрозов держали в страхе, и те прекрасно понимали, что стоит не подчиниться – их убьют. На это их разума хватало. А вот чтобы осознать себя как личность, как народ – для этого они были слишком глупы. Потому работали на людей, терпели удары, пинки и служили всем, чем могли. Даже отдавая жизнь.

…Хозяин дома открыл глаза, потряс головой, потер лоб. Перед ним стояла чашка с остывшим супом – на самом донышке. Он недоуменно посмотрел на нее, на собеседника и, поморщившись, сказал:

– А куда Надия делась? Ох, как голова болит! («Надо было помедленнее информацию выдирать, – смущенно подумал Слава. – Я тороплюсь, а человек страдает».)

– Пошла спать, – пожал плечами гость и демонстративно зевнул. – Поздно уже, и нам бы пора. Ты вон за столом засыпаешь. Устал с дороги?

– Наверное, да, – непонимающе похлопал глазами Аруст. – Старею, что ли? Раньше такого никогда со мной не было. Ну, так что ты собираешься тут делать, в городе?

– А ты же обещал меня пристроить помощником к Надии – помогать торговать, – не моргнув глазом, соврал Слава. – Поживу пока у вас – ты тоже обещал, – а там видно будет. Метка Командира у меня есть – видишь? Это с дальнего селения, ты его знаешь – Шульцар, вот оттуда и метка.

Слава сменил ее после «визита» в мозг Аруста. Тот раскрыл было рот, чтобы что-то спросить, но промолчал.

– Спросят, откуда я взялся, скажешь: двоюродный брат Надии. У вас же не все друг друга знают?

– Ну-у… так-то не все, да, – смущенно ответил Аруст. – Но ты уж больно заметный… с твоими-то желтыми волосами и белой физиономией. Вряд ли кто поверит, что ты мой родственник.

– А вот так? – Волосы Славы почернели, стали темными, как у Аруста и Надии, а лицо приобрело легкий зеленоватый оттенок. – Так поверят?

– Т-так? – запнулся мужчина. – Так поверят. Наверное. Только ты же языков не знаешь! С тобой заговорят – ты сразу и выдашь себя! Я же тебе говорил: тут разговаривают на харрате. Это только мы, зеленые, между собой говорим на шарнатоне.

– Я говорю на харрате. – Слава перешел на официальный язык поселений. – Так пойдет? Без акцента говорю?

– А почему ты скрывал, что говоришь на харрате? – удивился Аруст. – Вполне нормально говоришь. Если бы я не знал, то подумал бы, что ты родился и прожил всю жизнь здесь, в этом городе. У каждого селения свое произношение. Хм… Ну, в крайнем случае, можно сказать, что ты жил тут, но потом тебя увезли в Шульцар. Главное, чтобы оттуда никто не попался. М-да-а… с тобой все чуднее и чуднее. А сколько ты хочешь получать за работу? – нахмурившись, спросил Аруст. – Я так-то не нанимаю работников.

– Ничего. Корми, пои, рассказывай мне об этом мире то, чего я не знаю, – этого достаточно. Когда я решу, что мне пора, уйду.

– Тогда это… Слава… – нерешительно начал хозяин. – Тут еще такое дело… Ты парень молодой, а моей девке уже семнадцать лет. Мне бы не хотелось, чтобы она осталась после твоего ухода с брюхом. Так-то я не против детей, нет, но… они должны иметь и отца, и мать… Надие пора замуж, но без довеска в виде ребенка. Я видел, как она на тебя смотрела, и не хочу, чтобы она заползла к тебе в постель. Ты можешь гарантировать, что не сделаешь мне такой неприятности?

– Меньше всего мне хотелось бы оставлять след из младенцев на этой планете, – усмехнулся Слава. – Вообще-то у меня жена есть, красивая и молодая. Так что…

– Я надеюсь, что ты не доставишь мне неприятностей, хотя жизненный опыт мне подсказывает: гони его в шею! Ты привел дикого, необузданного друза, говорит опыт, и он переколет тебе всю посуду! И почему я не прислушиваюсь к своему внутреннему голосу, почему не гоню тебя? Сам не знаю. («Зато я знаю, – внутренне усмехнулся Слава. – Это называется псионический посыл. Я запретил тебе выгонять меня и внушил мысль о том, чтобы ты мне помогал. Иначе ты точно попытался бы меня выпереть».)

– Не беспокойся: в мои планы не входит соблазнение твоей дочери. Кстати, а если бы здесь появилась моя жена, ты бы не был против?

– Совсем нет, – облегченно вздохнул Аруст и бросил взгляд в сторону спальни дочери. – Спальня покойной жены свободна, вы бы могли ее занять. Я понимаю, мужчине без женщины трудно долго держаться. Я сам люблю женщин, так что я не против. А где она?

– Сейчас на корабле, а завтра мы бы могли поехать и забрать ее, если ты не против. Возле той же пирамиды, где нашли меня.

– Возле пирамиды?.. А, ты имеешь в виду зиккур. Эти штуки называются у нас зиккурами – тебе надо это знать обязательно. Иначе не поймут… Зиккуры суть глаза и уши Хозяина. Антенны, через которые он передает информацию своим слугам на платформы.

– Антенны? – растерялся Слава. – Вы знаете, что это антенны? Откуда?!

– Да все это знают, – озадаченно пожал плечами Аруст. – Ну, откуда ты знаешь, что светило – это светило. Вот и тут все знают – это антенны. Трогать их нельзя, ломать – ни в коем случае. Останется только лепешка. Хозяин строго следит за своим имуществом и наказывает тех, кто на него посягает. Кстати, ты случайно не пытался забраться на эту пирамиду, как ты ее называешь?

– Пытался, – криво улыбнулся Слава. – Шарахнуло меня.

– И ты жив?! Я просто потрясен! – вытаращил глаза Аруст. – Я о таком и не слыхал! Чтобы остаться живым после Хлопка Ладонью Хозяина – такого я не слыхал. И не поверил бы, если бы рассказали.

– Ну вот… так вышло. Я успел отпрыгнуть от пирамиды, и меня зацепило только краем, – сознался Слава.

– Даже краем – это просто невозможно. Друзов плющит в лепешку, если они попадают под удар даже с краю Ладони. Ой-ой-ой, с кем я связался, – покачал головой Аруст. – Чувствую своей задницей – что-то будет. Кстати, а как твоя супруга выберется с Космодрома? Там же стоят заслоны! Тьфу! Забыл… Она тоже крылатая, да?

– Тоже. Ну что, спать? Куда мне пройти?

– Пойдем. – Хозяин тяжело поднялся и снова схватился за голову. – Ух… как будто неделю пил! В спальне жены будешь спать. А завтра с Надией съездишь за ней. Дочка хорошо умеет с друзами управляться, да и ты, видал, не промах. В общем, белье там чистое – ложись, отдыхай. Туалет вон там, душ тоже там – можешь сполоснуться, а я… я к себе. Что-то голова кружится.

Слава проводил взглядом мужчину и покачал головой – что-то переборщил он псионическими посылами да выкачиванием информации. Надо будет впредь поосторожнее… если получится. Завершив эту противоречивую мысль, он побрел в душ – целый день беспамятства в прерии не способствовал чистоте тела. И как это его местная хищная дрянь, пока он валялся, не сожрала, непонятно…

Глава 3

– Я тебе башку оторву! Я тебе глаза выцарапаю, козлина безрогий! Ты когда обещал поставить генераторы?! Три дня назад?! И где они! Н-на! Получи, зараза! – Наташка схватила со стола коммуникатор и со всей силы метнула его в Зенграда. Торговец при всех его габаритах ловко уклонился и, задыхаясь от хохота, спрятался за охранником, закованным в броню, выглядывая из-за его могучего бедра, как нашкодивший кот из-за угла.

– Наташа, милочка, ну не надо так сердиться! У тебя грудь обвиснет – тебя мужчины не полюбят! Поставщики подвели, дорогуша, не надо старика Зенграда так уж ругать! Я исправлюсь! Три процента скину от цены!

– Пять! Пять скинешь, морда твоя торгашеская! – Наташа села на стул верхом и тайком оглядела голую грудь, выкрашенную нательной краской в белый цвет, – нет, грудь отличная, ничего не обвисло. Не зря такие деньги отвалили за это тело модификаторам. Красотка что надо.

– Ну ладно, пять, – померк торговец и покачал головой. – Все-таки с мужчиной легче было работать. Вы, женщины, слишком много страсти вкладываете в любое дело. Впрочем, вам простительно. Ты в ярости такая красивая, такая сексуальная… аж мороз по коже! Выходи за меня замуж, а? Я богатый – спасибо Славе – и мужчина еще хоть куда. Выходи, а?

– Много вас… на невинную девушку… – сварливо отбрила Наташа, но сменила гнев на милость: – Ладно. Пять процентов и закрыли вопрос. Другой раз будешь знать, как срывать поставки.

– Эх… я ей про любовь, а она опять про деньги, – лукаво посверкивая маленькими глазками, протянул торговец и движением руки распахнул виртуальный экран. – Давай переводи, завершай сделку, грабительница.

Наташа довольно усмехнулась, раскрыла свой коммуникатор, и ее руки быстро замелькали по виртуальным кнопкам, вызывая подобие мелодии. Искомая сумма была переведена, Зенград удовлетворенно кивнул, и через минуту девушка встала:

– Все. Мы пошли. Не забудь: через неделю поставка тяжелых армейских бластеров – тысяча штук. И три тысячи запасных батарей к ним. И зарядные устройства. Смотри не прокати со сроками.

– Прокатишь тебя, – усмехнулся Зенград. – Разоришь к демонам! Сядь, разговор есть. Парни, выйдите пока – она вроде не собирается меня изнасиловать. И зря, кстати, – получила бы огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие!

– Тьфу! – презрительно мотнула головой Наташа и уничижительно посмотрела на торговца. – Неужели ты думаешь, что после Славы мне кто-то нужен?

– Везет же людям, – вздохнул торговец. – Ну где мне такую, как ты, найти?! О любовь моя! О мечта!

– Хватит петь! К делу ближе, – рассмеялась Наташа и почесала гладкое бедро, на котором распылитель автомата одежды изобразил что-то вроде ажурных чулок, верх которых не доставал до коротких шортов пальца на два. На девушке вообще-то из одежды были лишь трусики-стринги, все остальное нарисовано. Но, если не присматриваться, и не заметишь. К чему напяливать на себя массу одежды, если температура в летающих городах Алусии всегда была двадцать четыре градуса, а тело твое представляет собой совершенство, которое не стыдно продемонстрировать людям? Она бы и вообще без ничего пошла, но некуда было приделать коробочку коммуникатора и барсетку с разными мелочами – например, кредитную карту с несколькими миллиардами кредитов.

За то время, что Слава и Лера путешествовали в неизвестных мирах, Наташа успела хорошо поторговать. Их капиталы росли не по дням, а по часам, и чем больше Наташа тратила, вкладывала их в дело, тем больше денег вливалось в закрома. Она сама иногда поражалась, какими потоками ворочает. И это Наташка, бывшая на Земле простым бухгалтером-кассиром в оптовом складе-магазине! Да, неисповедимы пути господни.

Главным источником дохода были редкоземельные металлы. Их поставляли керкары, а также Земля. Вся торговля Земли с внешними цивилизациями шла через структуру, организованную Славой, и во главе ее стояла Наташа.

– Силя, присядь, – кивнула она чернокожей женщине с правильными европейскими чертами лица.

Сильмара, бывшая наемница, бывший инструктор гладиаторов, теперь работала на Славу, обеспечивая охрану и защиту его корпорации. Черный цвет кожи Сильмара обрела после направленной мутации, давшей ей огромную силу и скорость и обеспечившей черной кожей до конца жизни. Родилась она нормальной, белокожей девочкой на одной из заштатных аграрных планет, с которой сбежала в поисках приключений. За десятилетия (а ей было ох как много лет!) она прошла путь от простой наемницы до элитной телохранительницы и главы службы безопасности корпорации «Слава», так они назвали предприятие, которое организовал их друг. Оно так и числилось на нем, но сейчас все права распоряжения финансовыми потоками были у Наташи. На время отсутствия хозяина.

Зенград проводил взглядом двух своих телохранителей, без которых не делал и шагу, дождался, когда за ними опустится непробиваемая бронированная дверь офиса, и серьезным голосом сказал:

– Наташа, у нас проблемы.

– У нас всегда проблемы, – легко откликнулась Наташа, но тут же насторожилась: лицо Зенграда было серьезным как никогда. – Какие проблемы? Что случилось?

– Похоже, что просочились слухи, откуда вы берете редкоземельные металлы. Ну да, все знают, что вы договорились с керкарами, больше они ни с кем не работают, и все такое прочее. Это волнует меньше всего, хотя уже поговаривают, что пора положить предел вашему безобразию. Нашему безобразию. Но это все так, одна болтовня: пока ты кормишь нужных людей, никто тебя тут не тронет. Никто не захочет разрушать равновесие на Алусии – сидят себе керкары под поверхностью планеты и пусть сидят, не трогают города – и демоны с ними. Вреда мало, пользы много – металлы идут, и все в порядке? Нет, Саруг, или, как вы его называете, Земля… В общем, пошли слухи, что она никому не принадлежит. Ну, кроме тех, кто на ней обитает. Но их можно не брать в расчет. Они еще и пригодятся. Как рабы, как источник мозгов. Так вот, надо ждать нападения на Саруг.

– Кто? – хмуро спросила Наташа, лицо которой побледнело и сделалось, как у восковой статуи, неподвижным и холодным. – Кто-нибудь из Совета?

– Нет. Пока они не заинтересованы в этом. Мы кормим пятерых членов Совета, так что они соблюдают нейтралитет. Но и вмешиваться тоже не будут. Пока не выяснится, кто победил.

– Так кто?! – рассердилась Наташа. – Чего ты тянешь время? Кто посмел?!

– Корпорация «Санг»

– Что за «Санг», почему не знаю? – растерянно спросила Наташа и покосилась на Сильмару, скривившуюся, как будто в рот попала какая-то гадость. – Сильмара, что за «Санг»?

– «Санг» – это плохо, – удрученно ответила воительница и клацнула пальцами в блестящей броне по лучемету на предплечье.

– Пусть она расскажет тебе, – кивнул головой Зенград. – Ведь Сильмара когда-то работала на них, насколько я знаю. Работала ведь? Работала, ага. А я пока попью – в глотке пересохло от длинных речей. – Зенград создал бокал какого-то ядовито-зеленого напитка и стал шумно отхлебывать из высокого прозрачного сосуда, роняя светящиеся капли на белую рубаху, носящую следы подобных возлияний.

– Торговая корпорация. Занимается торговлей и… грабежом. Что грабит? Миры. Найдет ценную планету – выгребает все, что угодно. Имеет своих лоббистов в Совете. Есть предположение, что глава корпорации на самом деле не тот, на кого думают, не Жассар, а кто-то из Совета, и даже не один. Криминальная корпорация, если можно так сказать – в этом мире все криминально, весь бизнес, но эти… эти просто ублюдки. Ну да, я работала на них, служила сержантом в их корпусе. Занимались мы локальными войнами. Не желает какой-то народ допускать, чтобы какие-то ублюдки выкачивали из недр его планеты богатства, начинает боевые действия – тут и подключается Черный Корпус. И всех «умиротворяет». Навсегда. Вот там я и служила. Ну, а что ты так смотришь? Работа есть работа. Я не горжусь этим, да. Но не я – так другие. Платили хорошо, каждое ранение оплачивалось, и смерть тоже – пересылали деньги родне. Обеспечение по высшему разряду – новинки, самое лучшее оружие, снаряжение. Лучшие, элитные войска. Боевые роботы, флаеры, звездолеты. Что еще сказать? Численность – от пятидесяти до ста тысяч человек. Но не забывай – это элита. Одного корпуса хватает, чтобы смести режимы уровнем повыше, чем на Земле. Жесточайшая дисциплина, великолепная работоспособность, невероятная эффективность – вот что такое Черный Корпус. Тех, кто там служил, с удовольствием берут в любую армию мира даже на руководящие должности. Если они возьмутся за Землю – ей конец. То, что было раньше на Земле, когда мы едва отбились, – один жалкий крейсер да с десяток флаеров – ерунда в сравнении с Черным Корпусом.

– Не такой уж и жалкий, – хмуро парировала Наташа, сосредоточенно размышляя о чем-то и теребя короткие волосы на голове. – Тяжелый крейсер «Хеонг» – это вам не хухры-мухры. Это почти линкор.

– У них тоже есть такие крейсера, и не один, – так же хмуро ответила Сильмара. – По-моему, пять крейсеров, может, больше. Ну и всякой мелочи по типу «Урала» – как грязи. Меня интересует вот что: откуда Зенград узнал о готовящейся операции и когда она будет начата? Это ведь не простое дело, кто-то должен спланировать, кто-то организовать – больших денег это стоит. Они должны все продумать, чтобы не было больших потерь техники и живой силы.

– Зенград, откуда у тебя информация? – спросила Наташа, внимательно наблюдая за лицом торговца умными зелеными глазами. – Ты полностью уверен, что эта самая корпорация хочет наложить лапу на Землю?

– У меня свои источники в Совете. И вы легко можете проверить, если обратитесь к Эндрану. Вы же на короткой ноге с ним? Ну вот…

– Ох… не было печали и вот на тебе! Зенград, как думаешь, что нам делать?

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулся торовец. – По-моему, ты сама лучше всех все знаешь. Что ни спроси, а ты знаешь! Как я могу что-то тебе советовать?

– Хватит язвить, а? Без тебя тошно, – скривилась Наташа. – Э-эх, где Слава? Так тяжко слабой женщине без поддержки мужского плеча… Уж Слава бы все разрулил, как следует. Всем бы пилюлей надавал – куда бы только корпорации полетели!

– Я предлагал тебе мужское плечо, – хмыкнул торговец. – И не только плечо… Ладно, ладно, не кидайся! Знаю уже твой нрав! Совет? Дам тебе совет. Забить на все и отдать Землю «Сангу». Жить в свое удовольствие – тебе что, денег мало? Да ты город купишь на свои капиталы! Ну пусть не город, но хорошее поместье точно. Тем более что у тебя останутся керкары, которые добывают редкоземельные, и все больше, больше и больше. Конечно, когда-то эти твари из «Санга» попытаются перекрыть и этот источник, но… не скоро. Пока с Землей разберутся, пока наладят там добычу, а время идет. Ну и керкаров потом можно бросить. Купить себе провинциальную планетку и жить там. Или просто захватить, стать королевой и забыть о проблемах, как о дурном сне.

– А что будет с Землей?

– А что с ней будет? Людей – в рабство. Недра планеты разграбят, само собой. И побочные эффекты – уничтожат всю экосистему. Первый раз, что ли? Такие планеты, как Земля и Алусия, попадаются очень, очень редко. Такого количества редкоземельных нет нигде. Если недра Алусии защищают керкары, а их, злостных, даже Совет не сумел выкорчевать, то Землю никто не защищает, кроме глупых и… красивых аборигенов. Ценный товар – люди и металлы. Лакомый кусочек! Но люди – это побочное дело. Можно и без них обойтись – нагнать тупых рабов с тяжелых планет, они и будут работать сутки напролет. А вот редкоземельные – это серьезно, рабы – вторично.

– И что, выход только – все бросить? Без сопротивления, без борьбы?

– Ну, почему? Есть еще выход. Организовать защиту Земли, угробить на это все свои деньги, а потом пасть в борьбе с корпорацией. А то, что вы падете, это стопроцентно. Их ресурсы гораздо солиднее ваших. На них работают лучшие специалисты всего мира. Иногда мне сдается, что при желании они могли бы захватить и Алусию. Впрочем… разве они не захватили?

Зенград помолчал, потом криво усмехнулся:

– Вероятно, вы пребывали в счастливом заблуждении, что идиллия с продажей металлов и контрабанды продлится многие сотни лет. Так вот, я в таком заблуждении не находился и знал, что все хорошее когда-нибудь кончается. Прикупил себе поместье над горами Алусии, обставился охраной, накопил денег в банке и теперь собираюсь пребывать в счастливом ничегонеделании остаток жизни – как только начнутся боевые действия. Я не буду участвовать в войне ни на чьей стороне. А то, что война будет, можно сразу определить по вашим кислым физиономиям. Или я ничего не понимаю в людях, или ты предпочтешь счастью в летающем поместье гибель в дырявом флаере.

– Русские своих на войне не бросают, – непонятно прошептала Наташа и подняла глаза на Зенграда. – Если ты оставишь нас в этот момент, клянусь: я тебя убью. Ты мне симпатичен, старый подлец, но без тебя нам будет труднее: нужно заниматься обеспечением нашего корпуса. Нужно много, очень много снаряжения. Так что, если ты посмеешь удалиться от дел, я тебя грохну. Найму кучу дорогих киллеров, и они поджарят тебе брюхо! Веришь?

– Верю. Ты еще та зверюга, – не моргнув глазом парировал торговец. – Буду сотрудничать, только процент тогда повысим. За опасность. Хорошо? И еще – в непосредственных боевых действиях я не участвую, а как только тебя убьют… Ох, какие сиськи пропадут! А задница! О чем я? А!.. Когда тебя убьют, будем считать, что наше сотрудничество завершено. Согласна?

– Согласна, – кивнула Наташа. – Завтра я представлю тебе перечень того, что нам надо. Цену не завышай: узнаю, что надул, пострадаешь. А я все равно узнаю. Уже можешь готовить тяжелое вооружение, искать флаеры, закупать армейские полевые лучеметы, боевых роботов – все, что нужно для войны. Интересно, почему они не попытались с нами договориться? Почему сразу отнимать?

– А с тобой можно договориться? – усмехнулся Зенград. – Представь, я прихожу и говорю тебе: «Отдай мне Землю! Я буду добывать из нее полезные ископаемые, уничтожив при этом всю планету! А за это я тебе дам денег». Что ты скажешь? Не надо, молчи – ничего нового в ругани я уже не услышу. За то время, что мы с тобой работаем, я узнал даже несколько новых ругательств, но вряд ли ты придумала что-то еще.

Наташа фыркнула и решительно зашагала впереди Сильмары, та следом за ней, похожая на ожившую сияющую серебряную статую, а за ними по пятам зашагал громадный стальной великан, наследие исчезнувшей цивилизации макуинов, боевой робот, поразительно похожий на носорога. Только вместо рога у него был боевой крупнокалиберный бластер, сравнимый по мощи с бластером тяжелого флаера.

Стальной пол вздрогнул под тяжелой поступью мастодонта, и Зенград укоризненно покачал головой: он не доверял этим железным штукам. Вдруг у того в голове что-то щелкнет не так, как надо, – и пиши пропало. Этого монстра можно остановить только корабельным бластером, не меньше. Если бы таких у Наташи было сотни две, тогда еще как-то можно было бы побороться с Черным Корпусом. Но… если бы, да кабы… Впрочем, на днях кто-то упоминал, что раскопали еще один тайник макуинов с законсервированным снаряжением. Обычно его можно купить недорого – кому нужны эти устаревшие штуки, кроме как царькам с окраинных, заштатных планетоидов. Вот те и были обычными потребителями этих древних чудес. Теперь бы только вспомнить кто говорил о тайнике…

Зенград взял коммуникатор и набрал первого поставщика оружия, что пришел ему в голову. Потом другого, третьего… Через десять звонков он уже знал все, что ему было нужно.

Жерла лучеметов мгновенно повернулись в сторону гостей и нацелились точно в середину груди, вернее, между них, этих самых грудей. Наташа недовольно поморщилась и крикнула, обращаясь к стоящему чуть поодаль хозяину:

– Эй, Эндран! Какого демона ты нас встречаешь, как карательный корпус? Посмотри, где я тут могу спрятать оружие? – Она подняла руки вверх и повертелась вокруг оси. Как обычно, на ней из одежды был всего лишь пояс из кожи какого-то животного, обработанный светящимся, переливающимся на свету раствором, а на поясе – небольшой кошелек с карточкой и коммуникатор. Сильмара не отставала от нее, на ней тоже не было ни оружия, ни одежды. Они знали, что у Эндрана все равно заставят раздеться до нитки и не пропустят в дом, если они этого не сделают, – безопасность прежде всего. Под одеждой можно укрыть все, что угодно, от брони до оружия.

Эндран, не так давно занявший пост Советника, хотел пожить подольше, так что не собирался пускать дело безопасности на самотек. Но в этот раз его охрана превзошла самих себя: десять боевых роботов, двадцать человек в зеркальной броне, автоматические лучеметы на потолке – этого достаточно, чтобы уничтожить небольшой полк, а не двух женщин и их охрану.

Они хотели прилететь на «Соргаме», но звездолеты с мощным вооружением не пропускали в Алурин, только флаеры. Пришлось лететь на «Урале» и оговорить это с Эндраном. Вообще-то «Урал» тоже не флаер – скоростной звездный истребитель, легкий крейсер. После того как он получил повреждение на Земле, подбитый выстрелом тяжелого крейсера «Хеонг», «Урал» был восстановлен и использовался Наташей для полетов внутри планетарной системы Алусии. Его броня была потолще, чем у флаеров, а корабельные бластеры, установленные после ремонта, были максимально мощными для конструкции этого корабля. Пришлось сменить и накопители энергии, но теперь крейсер мог сравниться с кораблем гораздо более высокого класса. На него установили новейшую отражающую обшивку, способную выдержать удар крейсера типа «Хеонг». Правда, всего лишь один прямой удар, не более того. Но этого достаточно, чтобы удрать, а большего и не надо. Все-таки это перехватчик, а не дредноут типа «Соргама» или «Хеонга».

– Времена такие настали! – усмехнулся Эндран, подойдя к гостьям. – Не знаешь, от кого ожидать пакости. Сегодня друзья, а завтра… Прекрасно выглядите, подруги. Может, вначале искупаемся в бассейне, отдохнем… Могу предложить вам молоденьких рабов… или рабынь, если хотите. Очень умелые, очень.

Глаза Советника были холодными и внимательными, как у рептилии, несмотря на то что губы приветливо улыбались. Он был одет, в отличии от своих гостий – свободная рубашка, свободные шорты. Наташа поставила бы миллион кредитов против одного, что под одеждой у него имеется оружие.

Эндран был довольно привлекательным мужчиной: лет на вид около тридцати – тридцати пяти, умные карие глаза, слегка зеленоватая гладкая кожа, немного длинноватый, но аристократический нос, делавший его лицо слегка хищным, но зато брутальным, мужским.

Кстати сказать, как мужчина он был вполне силен. Об этом, немного смущаясь, рассказала Сильмара. Она однажды участвовала в оргии вместе со Славой и Эндраном, в тот раз, когда они с ним познакомились. Там же были и жены Эндрана, и его гости… в общем, весело было.

Наташа отнеслась к рассказу довольно равнодушно. Было время, когда подобное веселье завело бы ее с первого толчка, как хороший автомобиль. Но теперь… теперь ее остужала эта дурная любовь к Славе, которая не позволяла ей распыляться на «заменителей». Впрочем, если было бы надо для дела… Но пока не надо, и слава богам.

Эндран каждый раз при встрече оказывал Наташе знаки внимания, но скорее ради спортивного интереса. При его деньгах и власти он мог иметь любую женщину, какую хотел. Его немного заедало, что вот именно эту женщину он и не поимел, и это подогревало его слегка угасший интерес к женскому полу. Больше всего Советника интересовали деньги и власть или власть и деньги. Что, впрочем, неразделимо и является синонимами в этом мире.

Советник с удовольствием осмотрел двух женщин с ног до головы, потом, как бы невзначай, поднял руку и указательным пальцем провел по левой груди Наташи, спускаясь от ключицы до соска, тут же затвердевшего, как горошина:

– Великолепное тело! Вообще, моя дорогая, то, что ты мне все время отказываешь, является знаком – значит, ты таишь какие-то черные мысли, раз не хочешь поделиться своим телом со мной! Как можно доверять человеку, с которым не лежал в постели? Мы с твоим мужем попробовали всех моих жен и секретарш – он силен в постели и откровенен в своих мыслях. А вот ты… Я что так тебе неприятен, гадок, что ты не можешь провести со мной пару часов… отличных часов, заверяю тебя.

– Опять за свое, – усмехнулась Наташа. – Может быть, когда-нибудь я с тобой и пересплю. Пока что не до того. Проблемы большие. Вот ради обсуждения этих проблем мы к тебе и прилетели. К вопросу нашего ритуального совокупления вернемся когда-нибудь позже, хорошо?

– Хорошо, – усмехнулся Советник. – Пойдемте за мной.

Он пошел вперед довольно быстро, не оглядываясь, идут ли за ним его спутницы. Пройдя через анфиладу комнат, напоминающих дворцовые, они оказались в огромной зале, укрытой куполом из бронепластика такой толщины, что он вполне мог бы выдержать таранный удар крупного флаера и даже не прогнуться. Но при этом был столь прозрачным, что казалось: над головой открытый воздух и бирюзовое небо. Яркое светило поливало лучами обнаженных мужчин и женщин, расположившихся в зале. Здесь были человек тридцать (пятеро принадлежали к свите Эндрана – его две жены и секретари), остальные – молодые, очень красивые мужчины и женщины, социальное положение которых выдавал синий огонек контроллера, вживленного в их мозг. Рабы.

Наташа внутренне содрогнулась, вспомнив, как ее украл корабль рабовладельцев и длительное время она провела в борделе для маньяков-убийц, где и оставила свое изуродованное тело, став в дальнейшем мозгом звездолета. Это лишь благодаря Славе она обрела нынешнее тело, и стоило оно сотню миллионов кредитов – выращенное из клетки ее мозга на планете Нитуль, планете гениальных модификаторов – здешних пластических хирургов.

К Эндрану тут же подбежали двое рабов и склонились в поклоне – молодые, очень симпатичные парень и девушка лет семнадцати от роду. Наташа посмотрела на их коленопреклоненные фигуры и поморщилась: рабство вызывало у нее стойкую ненависть. Как может один человек владеть другим? Почему? С какой стати? Эти вопросы никогда не находили ответа.

Парень и девушка не были землянами – совсем другой разрез глаз, слегка красноватая кожа, но они были действительно очень красивы, Эндран не преувеличил.

Советник оглянулся на Наташу и криво улыбнулся:

– Ну что, может, передумаешь? Они тебя возбудят, а потом… потом мы уже сами.

Наташе ужасно захотелось врезать Эндрану в пах так, чтобы он ползал перед ней, как червь, и стонал, и молил о пощаде. Мерзкая тварь! Она улыбнулась своим мыслям, а Советник принял это как знак благоволения и слегка приобнял ее за ягодицы, поглаживая гладкую кожу:

– Так что, поплаваем вместе, моя дорогая?

– К делу! – решительно заявила Наташа и шагнула вперед, ускользая от шаловливого пальца…

Эндран разочарованно вздохнул и, глядя вслед несостоявшейся «добыче», сунул палец в рот и демонстративно его облизал. Потом прошел мимо девушек и жестом пригласил их за собой в специальное помещение, укрытое от любых способов прослушки, отделанное драгоценным деревом.

Об этой комнате рассказывал Слава. Тут не было никакой электроники, Наташа и Сильмара оставили свои коммуникаторы у входа, сдав их молоденькой секретарше, вставшей на посту у дверей, как прекрасная статуя.

Эндран уселся в старинное деревянное кресло, украшенное драгоценными камнями и резьбой, налил себе ярко-желтой жидкости из высокого глиняного кувшина и с гордостью заявил:

– Видите это кресло? На нем сидели несколько поколений царьков с Шамуша-3. Эти твари решили выйти из-под моего влияния, решили, что могут соревноваться со мной в силе. И что? Посмотрите вон на тот коврик – красиво?

Наташа посмотрела налево и вначале не поняла, что видит. Картина как картина – в деревянной резной раме. На картине изображены какие-то батальные сцены, какие-то люди, подносящие дань человеку, сидящему на троне. И лишь через мгновение дошло: это же татуировка! А картина вовсе не картина – это кожа, снятая с человека и обработанная особым образом.

– Да, – кивнул Эндран. – Я снял с царька кожу и пустил на поделки. Так-то я не злой человек, совсем не злой, но иногда надо давать понять этому быдлу, кто тут хозяин. Детей его отправил в бордель – пусть учатся ублажать хозяев, потом будут мне прислуживать. Я люблю разнообразие в сексуальных игрушках. Ну да ладно, – вздохнул он, – не захотели получить оргазм со мной и с моими слугами – значит, будем говорить о деле. Знаю, зачем пришли. И сразу скажу: ничем не помогу. Почти ничем. Да, возможно, я и мог бы справиться с «Сангом», но зачем мне это надо? Борьба с ними может настолько обескровить обе стороны, что и они, и я лишимся своего влияния. Более того, скажу вам откровенно: вы уже навязли в зубах многим, очень многим, и все ждут того момента, когда вы падете. Или ослабнете настолько, что вас можно будет сожрать. Кое-кому не нравится, что вы завязались с керкарами: на кой демон нам растить у себя под ногами расу, которая может нас в конце концов сожрать? Мы бы все с радостью утопили их в крови, этих поганых многоножек, мешающих нам пользоваться недрами планеты. Ну и еще фактор: кое-кто в Совете покровительствует «Сангу». Так что, дело спасения ваших задниц в ваших руках. И больше ни в чьих.

– А правительственные войска? Полиция? Они как будут реагировать, если в планетарной системе начнутся боевые действия между «Славой» и «Сангом»?

– Никак не будут реагировать, пока ваши дрязги не помешают существованию правительственных структур или интересам членов Совета. Режьте друг друга, бейте, жгите – никто палец о палец не шевельнет, чтобы это прекратить. Единственная помощь, которую я могу вам оказать, это сделать так, чтобы вас не выставили агрессорами. Это ведь легко сделать: допустим, на вас напали, и, если вы окажете сопротивление, вас тут же и обвинят в агрессии, мол, надо было обратиться в полицию, потребовать защиты… Не вы первые, не вы последние. Вы приносите мне очень хорошую прибыль, да, не спорю. Но… не такую уж великую, чтобы вмешаться напрямую. Особенно если в дело вступил «Санг». Вот в общем-то и все, что могу сказать по поводу вашего дела. Не весело, да? Потому я и хотел – вначале с вами в постель, а уж потом обсуждать дела. Слишком они для вас невеселы и явно не располагают к постельным утехам. И вот еще что… – Эндран слегка задумался, опустив голову, словно не решаясь сказать, потом поднял глаза на Наташу. – Я узнал, что «Санг» через месяц собирается отправить целый флот ловцов к Саругу. После того как вы на нем засели, поток хороших рабов почти иссяк. Рабы подскочили в цене, так что они рассчитывают хорошо заработать. В экспедиции, предположительно, будут участвовать около пятисот мелких ловчих судов, типа флаеров, и три корабля-базы. Один, кстати, вы должны знать – это «Мезгрин» капитана Наалока. Почти все рабы с Саруга прошли через его рабские загоны. Ты и твой муж ведь родом с Саруга, так что вы должны его знать. Тихо, тихо – мне наплевать! – Эндран жестом остановил Наташу, собиравшуюся сказать что-то протестующее, резкое. – Деньги есть деньги. Ни один саружец тут не был кроме как в качестве раба, так что все понятно. Как вы освободились, я тоже знаю. В этом мире можно узнать все, если приложить достаточно денег и желания. Мне плевать, кто вы, пока от вас идут хорошие деньги. Кстати, через неделю очередной транш. Добавьте к нему процентов… двадцать. Нет – двадцать пять. За лоббирование ваших интересов и за информацию. А еще за то, что не захотела подставить свою великолепную попку… тогда было бы пятнадцать процентов. Но еще не поздно переиграть, а, красотка?

– Спасибо за информацию. Транш будет переведет, как всегда, в договоренное время с процентами.

Наташа невозмутимо кивнула Эндрану и поднялась, как бы обозначая, что разговор закончен. А он и вправду был закончен: что еще можно сказать? Ситуация ясна, и теперь нужно было выкарабкиваться самим.

Хозяин, раздосадованный отказом гостьи, провожать до корабля их не стал, приказал сделать это молоденькой секретарше, белокожей, невероятно красивой девушке со светлыми, практически белыми волосами. Она шла впереди, как ожившая мраморная статуя, слегка покачивая крепкими бедрами, и Наташа с усмешкой подумала, что если бы сама не обладала совершенным телом, то точно обзавидовалась бы. А еще она с усмешкой подумала, что никогда прежде не отказывалась переспать за десять миллионов. Вот так запросто – тьфу на десять миллионов, не буду с тобой трахаться! И эта мысль привела ее во вполне благодушное и веселое настроение.

Впрочем, это настроение сразу улетучилось, когда они оказались на «Урале».

– Девчонки, за нами «хвост»!

Петр, мозг крейсера, выдал картинку: в атмосфере Алусии под прикрытием защитных полей крались два легких крейсера, однотипных с «Уралом». Они взяли «Урал» в клещи; было видно, что орудийные порты открыты и в них разгоралось сияние – предвестник атаки.

– Уйти можем? – озабоченно спросила Наташа, натягивая бронескафандр. Впрочем, натягивая – громко сказано. Достаточно лишь встать в футляр, нажать кнопку, и бронескафандр, защитная оболочка с запасом воздуха на три часа, защелкивался на теле, облегая его, как вторая кожа.

Сильмара последовала ее примеру – хоть какая-то защита при крушении. В этой броне можно безбоязненно идти даже сквозь огонь и не задохнуться продуктами горения.

– Нет. Скорости равные, – ответил Петр, – но они выше нас и могут использовать гравитацию планеты, так что скоро будем на расстоянии выстрела. В принципе, они и сейчас могли бы стрелять, но тянут время, чтобы подойти поближе и расстрелять нас наверняка. Им неизвестно, что у нас стоит лучшая аппаратура по обнаружению скрытых полями кораблей – спасибо Славе, позаботился.

– Ну что же… принимаем бой! – Наташа решительно взяла с кресла шлем управления и опустила его на голову. – Ты командуешь маневрами, я – бластерами. Сильмара и вы, ребята, все закрепитесь в креслах, сейчас будет тошно. Кто заблюет пол – будет сам убирать.

Подавая пример, Наташа откинулась на спинку кресла, нажала кнопку на подлокотнике, и тут же из спинки и сиденья вылезли белые упругие тяжи и охватили девушку стальными объятиями. Теперь, даже если в корабле исчезнет гравитация, она не выпадет из кресла. Ну а само кресло намертво соединено с кораблем.

– Маневр! Иду навстречу преследователям!

«Урал» загудел от удара, принимая разряд бластера на защитное поле корабля. Наташа с удовольствием отметила про себя, что и генераторы защитных полей поставили новые, втрое более мощные, чем были до того. Купили списанные со среднего крейсера. Они, хоть морально и устарели, свой ресурс еще не выработали, так что этим придуркам достался крепкий орешек.

Девушка захватила прицелом один из кораблей и мгновенно подала мысленный импульс позитронному мозгу. Тот подхватил приказ, и через миллисекунду два бластера «Урала» выбросили серии белых с фиолетовым оттенком лучей, вмиг испаривших двигательный отсек преследователя. Крейсер окутался чадящим пламенем, завис в воздухе и, переваливаясь, как утка на волнах, полетел вниз, на планету.

Второй, видя такое дело, бросился наутек, но Петр, бывший летчик-афганец, сделал красивый переворот и вывел двигатели «Урала» на полную мощность, используя для ускорения инерцию корабля. Чужак был вынужден развернуться, потеряв импульс движения, и «Урал» легко нагнал его.

К этому времени накопители «Урала» успели наполниться для следующего залпа всей бортовой артиллерией, и супостат получил весь заряд «пролетарского гнева» – как выразилась Наташка, радостно наблюдая за падением второго врага.

Через полминуты тот врезался в Алусию, выбросив в голубые небеса огненный гриб и столб дыма. Похоже, что взорвались накопители энергии.

Наташа облегченно вздохнула, сняла шлем управления и показала Петру на экране большой палец:

– Молодец, афганец! Выношу тебе благодарность с занесением на мозговую оболочку!

– Ты тоже молодец, – ухмыльнулся тот, изобразив огромный большой палец, вылезший из корабельного пола. – Красиво срезала обоих.

– Не зря я столько лет сидела в «Соргаме», – скромно заметила та и с облегчением отпустила захваты кресла. – Терпеть не могу эти штуки! Мне кажется, что они меня просто душат. Как осьминоги какие-то. Все, ребята, можете расслабиться.

И, как будто откликнувшись на ее слова, корабль вдруг вздрогнул, будто по нему врезали огромной кувалдой, и в рубке стало тихо-тихо.

– Двигатели встали! – озабоченно сказал Петр. – Держитесь! Сейчас будет очень жестко!

Наташа снова включила захваты и нажала кнопку, надевающую шлем бронескафандра на голову – он находился в виде капюшона на спине.

Удар! Еще удар! Скрежет! Корабль два раза подпрыгнул, как лодка на крупных волнах, пробороздил поверхность Алусии и застыл, до половины уйдя в поросший лесом холм.

– Что это было, Петр? – Наташа освободилась от шлема и вытерла рукой тонкую нитку крови в углу рта. Как ни береглась, а все-таки физиономией приложилась.

Молчание. Потом на экране замелькало, замельтешило… лицо Петра искажалось, будто в плохой телепередаче, потом все-таки устоялось, и мужчина с экрана сказал:

– Диверсия. Нам каким-то образом заложили ядерный заряд малой мощности. Мину. Если бы он рванул пораньше – нас бы добили эти корабли. Видимо, у Эндрана заложили бомбу.

– Это не он, – решительно отвергла Наташа. – Скорее всего куплен кто-то из охраны. Потом выясним кто. Впрочем, уверена, его уже нет в доме Эндрана. А может, и в этом мире. Плевать. Главное – лететь можем?

– Нет. Двигательный отсек разбит. Кумулятивный ядерный заряд – двигатели полностью выведены из строя.

– Где наша охрана была, когда заряд закладывали? – неприязненно ощерилась Наташа. – Вы какого хрена деньги получаете, если всякая сука может так запросто подойти и заложить мину, а? Пока командиры ходят, решают мировые проблемы, вы тут спите, сволочи?

– Не ругайся, – угрюмо ответила Сильмара. – Мину могли прицепить на вылете из портала. Она размером-то… с кулак. И поле ее не возьмет. Похоже, это пробелы безопасности Эндрана, не наши. Да и без толку сейчас решать, кто виноват. Потом выясним. Петр, определись, где мы находимся. И вызови «Соргам», пусть прилетит за нами. Опять расходы: «Урал» теперь на неделю, не меньше, выведен из строя, и это в случае, если мы оплатим двойную цену за скорость ремонта. А так – точно на месяц.

– Связь не работает, – ответил Петр. – И это… ребята, похоже я сейчас законсервируюсь. Энергетические установки дохнут. Накопители разряжены. Так что – пока без меня. Не поминайте лихом.

Экран погас, и экипаж остался сидеть в темной рубке. Откуда-то запахло горелым пластиком, чем-то сладким, непонятным, зажурчала жидкость – то ли охлаждающие элементы пробило, то ли…

– Приготовились все! – скомандовала Наташа. – Надеть шлемы. Оружие на изготовку. Я вспомнила: мы в плохом районе сели.

– Сеннан? – понимающе кивнула Сильмара.

– Они. Будьте осторожны, мы на территории вражеского Роя. Без команды огонь не открывать: все равно бесполезно, порвут, а так хоть есть шансы поторговаться. Наши все равно выкупят или отобьют.

Она нажала кнопку, коммуникатор раскрылся, и в дисплее показалось лицо Семена, мозга корабля «Соргам». Он был спокоен, с двух слов понял, что произошло. Кивнул головой и скрылся с экрана. О чем говорить? Координаты падения засек, теперь осталось связаться с Матерью Роя Шиннун. Пусть керкары сами решают, как их выручить.

Тоскливое ожидание не затянулось. Через пять минут после того как Семен исчез с экрана коммуникатора, в коридоре послышался топот множества маленьких ног, и в рубку ворвался отряд разумных многоножек керкаров, хозяев подземного и наземного мира Алусии.

Ни один корабль не мог сесть на планету без их разрешения. Тех, кто терпел крушение, ждала неминуемая смерть: керкары испокон веков враждовали с зелеными и убивали всех, до кого могли дотянуться своим оружием.

Их было много – рубка буквально заполнилась светлыми телами, перетянутыми ремнями перевязи. Каждый из керкаров имел меч-копье, и у многих на плече были пристроены лучевики – стоит только подумать, и смертоносный луч летит в цель.

Еще секунда, и началась бы бойня, уцелеть в которой не было шансов ни у кого. Конечно, люди положили бы множество керкаров, но их было много, слишком много – сотни, тысячи, и Мать Роя, не жалея, посылала их в бой. Надо будет – еще нарожает. Отложит побольше яиц и все.

Строго говоря, они все были придатками Матери, ее органами. Хотя и обладали своей волей. Они не могли противиться воле своей прародительницы и, если бы она приказала, умерли как один, но порвали бы врага.

Положение спасла Наташа: она вдруг страшно завизжала, и вся масса керкаров ошеломленно остановилась, глядя на безумную землянку, испускающую ультразвуковые волны. Потом она громко крикнула:

– Я буду говорить с Матерью Роя! Слава! Я от Славы! Переговоры! Торг!

Керкары постояли, видимо, обмениваясь информацией с Матерью, потом один из них, ничем не отличающийся от остальных, вышел вперед и скрипучим, пощелкивающим голосом произнес:

– Что хочешь сказать Матери? Говори через меня, она все слышит.

– Вы из Роя Сеннан?

– Да. – Странное, как будто нарисованное, «лицо» гигантской многоножки было невозмутимо. На «лицах» этих существ не отражались эмоции, поэтому нельзя было понять по внешности, сердятся они или смеются – только по интонации, и то не всегда.

– Вы в состоянии войны с Роем Шиннун?

– Да. И с их союзниками тоже. Какие переговоры вы предлагаете? Какой торг?

– Я предлагаю вам заключить союз. Мы прилетели ради этого. Но не долетели – нас по пути подбили. Наше предложение – прекратить войну и заключить договор.

– Договор о чем?

– Договор о сотрудничестве, дружбе. Такой же договор, который мы заключили с Роем Шиннун. Мы предлагаем выделять нам воинов, которые будут летать на наших кораблях и воевать с людьми. За это Рой будет получать плату – товарами. Кроме оружия. Мне не хотелось бы, чтобы вы продолжали войну с Роем Шиннун.

– Вы поддерживаете Шиннун, даете им любое оружие. Но нам в нем отказываете. Вы хотите нас обмануть. Нет. Я отказываюсь заключать такой договор. Сдайте оружие, иначе вы будете убиты. Вашу судьбу решит Сбор Роев. Возможно, вы будете убиты. Но, может быть, мы обменяем вас на оружие. Снимите оружие и броню. Немедленно.

Наташа кивнула Сильмаре, охранникам и нажала кнопку. Броня раскрылась, освободив содержимое, и керкары тут же подхватили землянку под руку, стрекоча и шевеля жвалами. Лучемет, коммуникатор – все было сорвано с девушки так, что на ее теле остались ссадины и синяки. Она негромко материлась, потирая руки и наблюдая, как вылущивали из брони ее спутников.

Всего людей было двенадцать: Наташа, Сильмара и десять человек охраны – семь мужчин и три женщины. Охранники оказались в лучшем положении: на них была легкая одежда, надеваемая под скафандры, Наташа же и Сильмара стояли голышом. Впрочем, насколько они знали, в пещерах керкаров было не так уж и холодно, так что смерть от переохлаждения им не грозила.

Многоножки снова застрекотали и, толкая людей перед собой, вывели их в коридор, провели по длинному трюму, где обычно стояли флаеры – сегодня как на грех их не взяли. Впрочем, скорее всего они не выдержали бы столкновения с планетой: угол, где они обычно стояли, был практически полностью уничтожен – лучи светила легко и свободно вливались в громадную дыру, способную пропустить троллейбус.

«Немудрено, что корабль сдох, – грустно констатировала Наташа, – если у него всю корму разнесло! Все-таки невезучий этот «Урал» – только сделали, и опять ему досталось. Ну что за свинство!»

Светило уже склонялось к горизонту, и Наташа прикинула время – около восьми вечера. «Соргам» на орбите одной из лун, на погрузке, так что рассчитывать на него не приходится. Остается только вести переговоры и надеяться, что керкары не решат их прибить. Неудачно как-то получилось. Так хорошо вначале – сейчас бы уже сидели в «Соргаме», пили холодное пиво и закусывали креветками – и вот, на тебе! Что за невезуха!

Хорошо хоть башмаки остались: сухая трава больно обдирала ноги, а если бы шли босиком – труба! Хотелось пить, синяки и ссадины, полученные от ударов многоножек, зверски болели, напоминая о прошлом.

Наташа вздохнула и посетовала на то, что нет в мире совершенства, а еще – что Слава где-то далеко. Так надоело быть сильной, умной, невозмутимой. Так хочется побыть раздолбайкой, чтобы кто-то о тебе заботился, ругал, любил… ласкал. Побыть женщиной, а не главой корпорации «Слава».

Месяц срока до вторжения на Землю, а она тут бредет по тропе под палящим солнцем. Надо срочно что-то делать! Эдак можно тут и остаться. Но помереть легко – надо выбраться, да еще и прикрыть своей грудью родную планету. От этой мысли ей стало смешно: какой грудью прикрыть – левой или правой? Они симметричны и прекрасны. Жаль, если их сожрут какие-то разумные насекомые.

От этой мысли ей стало страшно и горько, хотелось плакать, но она продолжала гордо идти впереди пленников, всем своим видом выражая уверенность в скорой победе. Слава, Слава, какого черта ты пропал? Куда девался?!

Темный зев вентиляционного тоннеля принял изнемогающих от жары людей, освежив воздухом, исходящим из подземных поселений керкаров. Пахло чем-то странным – так пахнут раздавленные клопы. Запах керкаров – вот что это было. Запах тысяч насекомых, выделяющих свои феромоны.

Наташа знала структуру Роя: во главе его стояла Мать – громадная туша, размером с легкий крейсер. У нее была голова обычного керкара, хранящая в себе многовековые знания всего Роя. Все остальные фигуры в большей или меньшей степени были подчинены Матери и выполняли ее распоряжения. Как части тела, как руки и ноги человека. Если кто-то из керкаров погибал, Мать производила новые яйца, откладываемые в Купель, и поголовье рабочих особей пополнялось.

Историю конфликта керкаров Наташа знала неплохо. Мятежные Рои, не подчиняющиеся Шиннун, хотели немедленной войны с зелеными и были против контакта со Славой и его подчиненными. Кроме того, Сеннан не желали усиления Роя Шиннун, считая, что те не по праву заняли лучшие земли на планете. Чем, в общем-то, не отличались от людей. Те тоже всю историю человечества воевали за большие и малые клочки земли, от дачных соседей до громадных государств. Нет ничего нового под солнцем.

Тоннель спускался все ниже и ниже, пока не уперся в большой, перпендикулярно идущий ход, освещенный какими-то люминесцирующими грибами. Один из охранников из любопытства хотел их потрогать, но керкар, сопровождающий их с правой стороны колонны, так резко и угрожающе свистнул мечом, что охранник чуть не остался без руки. Сильмара выругалась:

– Какого черта трогаешь? Ничего без спросу не трогать, никого не задевать, ничего не говорить! Вы должны выжить! Не злите насекомых! Это вам не люди!

И тут же сама получила удар рукоятью меча в поясницу. Керкар что-то прощелкал. И, как ни странно, Наташа его поняла. Он сказал что-то вроде: «Чего расстрекотался, червяк недоделанный? Молчи, костлявая!»

Наташа перевела слова, Сильмара хмыкнула и задумчиво посмотрела на Наташу:

– Ты откуда язык-то знаешь?

– Да дьявол ведает – поняла, и все. Видимо, пока в корабельной колбе плавала, выучила. Тсс… а то еще врежет, гад. Они нас ни во что не ставят.

– Напрасно, – усмехнулась Сильмара и тоже замолчала, углубившись в свои мысли.

Глава 4

– Ты все слышала?

– Ага. Ты информацию из них выкачал?

– Само собой. Только не из них, а из него. Завтра подлетай к зиккуру, мы тебя подберем. Будь осторожна – там какие-то летающие твари болтаются в воздухе, на меня напали. И они разумны.

– С чего решил? Может, просто какие-то хищники?

– Нет. Они переговаривались. Отдавали команды. Это разумные твари.

– А тебе не кажется, что это какие-то аватары Хозяина?

– Все может быть. Думаешь, что-то вроде ботов-наблюдателей? Не удивлюсь. Мы тут вообще ничего не знаем. Но – узнаем. Может быть. Скучаешь без меня?

– А то! Тебе-то чего – красотка рядом… симпатичная?

– Ну-у… твой вопрос грешит неточностями. Во-первых, не рядом, а в своей спальне. Плюс отец просил, чтобы я не развращал его невинную дочь. А я всегда выполняю обещания, ты же знаешь. Во-вторых, с чего ты решила, что она красотка? Может, страшнющая мегера?

– Да ладно! Только не вешай мне лапшу на уши! То-то ты так мурлыкал, когда с ней разговаривал! Вы, мужики, даже не замечаете, как меняетесь рядом с красотками. Кстати, какого черта ты включил коммуникатор так поздно? А если бы тебя сожрали, пока ты там валялся у скалы?

– Почему поздно включил? Болван потому что. Что еще сказать?

– Ничего. Все ясно. Кроме одного: красотка или нет?

– Как тебя замкнуло! А если красотка – и чего?

– Ничего. Просто… Так красотка или нет?

– Да красотка, красотка! Ноги от зубов, глазищи как озера, попа твердая, как орех, грудь торчит вперед – что-то вроде тебя.

– Так я и знала! Красотка! Кстати, ну-ка, ну-ка – а чего там насчет попы? Ты ее лапал! Развратник! Вот стоит мужика выпустить за порог, а он уже попы лапает!

– Ничего я не лапал. Отнес в спальню, и все. Не бросать же девчонку на пол. Да ей всего лет семнадцать, выглядит на шестнадцать. Какие тут амуры?

– Ну, конечно! Для вас, кобелей, самый возраст! Так и думаете, как нимфетку захомутать.

– Ничего не думаю. Мне тебя хватает. Вернее, не хватает. Сейчас с удовольствием взял бы и…

– Рассказывай, рассказывай… ага, так, так… а еще что бы сделал? Ну-ка… так, подробнее… ага, вот-вот… Ох! Хорошо-то как! Будто с тобой побыла.

– Бесстыдная ты! Отключаюсь, я тебе не секс по телефону! Развратница!

– Можешь отключаться. Я уже все. – А голос сонный, ленивый. – Как будешь подъезжать к месту – вызовешь. Хорошая вещь – коммуникатор… хорошо, что у Шарги заработала связь. Все, спим…

Слава нажал кнопку коммуникатора, улыбнулся и откинулся на подушку, пахнущую степной травой. Ему и вправду хотелось, чтобы рядом оказалась Лера. Отвык уже без нее засыпать, хочется, чтобы рядом кто-то дышал в подмышку…

Утром его разбудили шаги – по комнате кто-то тихо ходил, и он тут же проснулся, сквозь полуприкрытые глаза наблюдая за комнатой. Потом совсем открыл глаза и, усмехнувшись, сказал:

– Доброе утро. Чего ищешь?

Девушка испуганно выронила штаны Славы из рук и, смущенно теребя подол сарафана, призналась:

– Хотела посмотреть, что за штаны у тебя такие. Не эти, а вот те, короткие. Никогда не видела. Это у вас такие шьют? Они какие-то странные… совсем без швов и ниток.

Надия присела на постель Славы и как бы невзначай коснулась пальцем его колена, выглядывавшего из-под одеяла:

– А откуда ты прилетел? У тебя есть жены? Дети?

– Прилетел издалека, – ответил Слава, задумчиво следя за пальцем девушки, гулявшим по простыне. – Жены есть. Две. Одна тут, на корабле, другая – очень далеко, не знаю где.

– Как это – не знаю где? Ты бросил где-то свою жену и не знаешь, где она?

– Получается, так, – усмехнулся Слава. – Забыл дорогу к ней. Надеюсь, вспомню.

– А твоя здешняя жена красивая? – задумчиво спросила девушка. – Красивее меня?

– Хм… красивая. Как ты. Вы чем-то даже похожи.

– Правда?

Надия помолчала, потом снова коснулась голого колена Славы и тяжело вздохнула:

– А тебе еще жена не нужна?

– Мне так-то двух хватает, – снова усмехнулся землянин. – А чего это ты спросила? Хочешь меня тут женить?

– Я хочу за тебя замуж, – просто сказала девушка.

– С какой стати? За первого встречного, подобранного на улице бродягу? У тебя как с головой, в порядке?

– В порядке у меня с головой, а вот с женихами совсем не в порядке. Какие-то противные все! А еще – меня сам Командир сватает. Мерзкий урод! Говорят, он жестокий, бьет своих жен. А еще – награждает ими своих приближенных.

– Как это – награждает? – не понял Слава.

– Как? Вот понравился ему какой-то из капитанов – он может послать к нему на ночь свою жену. В знак благоволения. И они не имеют права отказываться, иначе получат наказание. И жены, и подчиненные. Ты бы хотел, чтобы тобой награждали? Спать с какой-нибудь уродкой, потому что твоя жена тебя послала ее удовлетворить?

– Кхе-кхе, – закашлялся Слава и посмотрел на коммуникатор, пристегнутый к руке. Он был выключен. Интересно, что сказала бы Лера на такое заявление.

– Не хотел бы. Но она и не пошлет. И никто не пошлет. А что мешает тебе уйти из этого селения?

– А ты считаешь, что в других местах лучше? Там свои правила, а приблудная девица, да еще красивая, абсолютно бесправна. Возьмут в наложницы, да и все. Ну… кроме поселения Воительниц. Так там свои проблемы – я там буду убогой, хилой уродкой. Они с детства занимаются воинскими искусствами, а я умею лишь торговать. В поселениях негуманоидов тоже не нужна. Зачем им люди? Если только пообедать ими… Улетела бы отсюда, куда глаза глядят – так все надоело, просто до тошноты. Одни и те же рожи. Одни и те же заигрывания. Каждый день похож на другой. Как только я стала девушкой, так и началось – уже с десяти лет – все лезут, предлагают, хотят меня. А я никого не хочу. Кроме тебя, пожалуй. Так что, возьмешь меня в жены?

– Хм… так неожиданно… я даже растерялся, – рассмеялся Слава. – Твой отец просил сохранить тебя в целости, так что ты вначале с ним реши. А еще – с моей женой. Может, ты ей еще не понравишься! Как тогда я могу ввести тебя в свой дом? – Слава фыркнул, изображая, что закашлялся, и Надия заботливо постучала ему по спине, наклонившись над постелью и упершись упругой грудью прямо в лицо. Под тонкой тканью чувствовались твердые соски, а пахло от девушки чем-то пряным, слегка горьковатым, как будто полынью.

Слава отпрянул от заботливой претендентки и накрылся одеялом: он же обещал отцу, но он же не железный! Девушка сама лезет к нему в постель, а он здоровый, половозрелый мужчина.

– Дай-ка я оденусь, – попросил он, намекая на то, чтобы девушка вымелась из комнаты и не испытывала его терпение.

Надия удивленно посмотрела на него, потом пожала плечами и встала с постели:

– Одевайся. Вот твои штаны, рубаха. – Она подала их Славе, стоя в метре от кровати, и он, усмехаясь про себя, был вынужден встать как есть, голышом, стараясь скрывать свое возбужденное естество. Что, впрочем, далось ему с трудом.

Девушка беззастенчиво его рассматривала и, удовлетворенно кивнув головой в конце осмотра, с удовольствием сказала:

– Да, именно таким я тебя и представляла. Я тебя видела только с крыльями и хвостом… Скажи, а вы все можете так менять свое тело? И жена твоя так может?

– Может. Я и жена можем, – пояснил Слава, задумчиво осматриваясь по сторонам и ища взглядом туалет.

– Вон туда, – поняла его девушка. – Свет включается справа. Если хочешь принять душ – вон там можно пустить воду. Тебе потереть спину?

– Н-нет… – с запинкой ответил Слава и плотно прикрыл дверь заведения перед носом девушки, ничтоже сумняшеся ринувшейся за ним. Этого только не хватало!

Ну что же, все миры отличаются по-своему. Этому миру, похоже, обычные для землянина условности были незнакомы. Впрочем, может, это только Надия такая бесстыдная? Покопавшись в памяти, обнаружил: нет, совсем нет. У аборигенов не было понятия стыда в том понимании, что у землян. Одежда служила, чтобы укрывать от непогоды, а не для того, чтобы никто не увидел тела. Впрочем, разве на Алусии не то же самое? Раса-то та же. Но здесь это вообще слишком резко обозначено.

Он сполоснулся под струей теплой воды, обсушился под большой сушилкой теплого воздуха в углу (опять поразил контраст и смешение средневековости и космической цивилизации), оделся и пошел в столовую. За столом его ждали. Хозяин дома нетерпеливо постукивал пальцами рук по столу и был хмур как туча. Его дочь сновала между микроволновкой и столом, выставляя различные блюда, источающие пар в утреннем воздухе и распространяющие вкусный запах, почему-то напомнивший Славе о школьной столовой. Он сел напротив Аруста и внимательно посмотрел в лицо мужчине. Тот поднял темные глаза на гостя и укоряющее сказал:

– Ну я же просил не морочить голову Надие! Ты же обещал!

– Я и не морочил, – пожал плечами Слава. – По-моему, как раз она мне морочила. Я ей ничего не обещал, вообще ничего. Потому твои упреки беспочвенны.

– А как же она говорит, что ты пообещал взять ее в жены? Что ты увезешь ее на своем корабле? Ты понимаешь вообще, что говоришь? Отсюда никуда не улетают! Корабли, которые сели на планету, никуда никогда не улетают! Зачем внушать беспочвенную надежду глупой девчонке? При том – зачем ей лететь, когда тут у нее все есть: дом, достаток – все, что душе надо! А скоро будет и муж…

– Это Командир, что ли? – не выдержал Слава. – И ты допустишь, чтобы она служила для него игрушкой? Не жалко дочери?

– Это она тебе нарассказала? – усмехнулся Аруст. – Да ты слушай ее больше! Во-первых, не такой уж и плохой этот самый Командир. Довольно справедливый человек, получше многих. У него она будет жить под защитой, всегда в сытости, одета, обута. Дети будут обеспечены. А то, что у него свои понятия, как обращаться со своими женами, – так что же, женщины должны знать свое место. Они предназначены, чтобы ублажать мужчин и слушаться мужей. Неужто нам жить так, как живут эти бессовестные бабы из Стражи? Они по нескольку мужей имеют и обмениваются ими! Это что, правильно?!

– Правильнее обмениваться женами, что ли? – усмехнулся Слава.

– А почему нет? Если человек хороший! Опять же обновление крови, если родится ребенок. Вы, инопланетчики, этого не понимаете.

– Не понимаем, – сухо сказал Слава и благодарно кивнул девушке, поставившей перед ним чашу с котлетой и каким-то овощным рагу. На вкус вполне приличным, определил он, попробовав.

– Ну вот! – воодушевился Аруст. – Главные – это мужчины. Женщины – нужные существа, но они должны знать свое место. Моя жена тоже не особо понимала, как себя вести. Не понимала, что иногда нужно, чтобы породниться с важным, нужным человеком, пустить его в спальню к твоей жене.

Слава закашлялся и попробовал представить себе эту картину: важный человек, вылетающий из спальни, как ракета, и врезающийся в косяк. За ним следом Лера с горящими глазами, похожая на Медузу Горгону… Ему стало смешно, и он с трудом проглотил кусок котлеты, старательно запивая ее горячим напитком, напоминающим компот.

– Ты что смеешься? – подозрительно спросил Аруст. – И ничего смешного. Так вернемся к разговору о моей дочери: она должна остаться и выйти замуж за Командира. Имеющий такого зятя далеко продвинется в нашем поселении. Она ему нравится, он уже дал часть подарков за нее, через месяц заберет в свой дом, так что не крути ей мозги. Ясно?

– Ясно, – мирно сказал Слава, но ему хотелось треснуть этого человека по башке. Хотя… кто он такой, чтобы судить аборигенов? Они здесь главные, они здесь живут – у них свои законы, пусть даже эти законы и несовершенны. Он прилетел-улетел, а им тут жить. А девчонку все равно жалко. Хорошая девчонка! Он украдкой посмотрел на Надию – она и вправду была прекрасна. Настоящая фотомодель. Вчера он не совсем внимательно ее рассмотрел, не до того было, а сегодня при дневном свете увидел – очень соблазнительна.

Усилием воли он загнал мысли о девушке поглубже в голову и сосредоточился на главном: как ему найти доступ к супермозгу планеты? Где он находится?

– Аруст, – прервал он измышления мужчины на тему роли женщины в жизни мужчины, – скажи, по вашим легендам: где находится вход к Хозяину?

Собеседник осекся на фразе: «…если женщина хорошо ублажает мужа, то и уважения к ней больше», – и замер, раскрыв рот. Потом брезгливо сморщился:

– Тебе зачем эти бредни? Не вздумай туда лезть!

– Куда лезть? – насторожился Слава, сделав стойку, как охотничья собака на перепела.

– Ну туда, к Хозяину.

– Да куда – к Хозяину, демоны тебя забери! – рассердился землянин. – Можешь ты четко указать, где находится вход к Хозяину! Про женщин вон как пел, а тут сразу язык заткнул в одно место!

– Да кто знает, – уклончиво сказал Аруст, потупив глаза. – Поговаривают, что озера и есть двери к Хозяину. А он сам сидит в центре Саранга и видит все, что на планете делается. А главный вход якобы в озере Шарс, на севере. Только соваться туда нельзя – полужабы терпеть не могут людей, не общаются с нами. Увидят человека возле озера – убьют. Так что на север мы не ездим.

– А где там вход? Откуда входить? Где дверь?

– А я знаю? – пожал плечами Аруст. – Где-то есть. В озере. Только оттуда никто не возвращается. Спросишь: почему? Может, тонут, может, неразумные чудовища сжирают, может, полужабы. Все, кто ходил искать дверь, не вернулись. У нас так и говорят: отправьте его искать дверь к Хозяину, когда хотят, чтобы человек не возвратился. Ммм… что-то мы ушли не туда, куда надо… Что с Надией? Ты не заберешь ее?

– Надия мне не интересна, – отрезал Слава, стараясь не глядеть на сердитое лицо девушки. Потом помолчав, добавил: – Захочет уйти – и так уйдет. Я лично ей в этом препятствовать не буду. Но и содействовать не буду. Захочет улететь – она и сама улетит.

– Куда, куда она улетит?! – уничижительно хмыкнул отец. – Надо есть, пить – без денег она никуда не денется. Если только к тебе на корабль… но ты обещаешь, да, что сам ее не заберешь?

– Обещаю, что я никуда ее звать не буду, воровать не буду, в постель к себе тащить не буду, содействовать побегу не буду, – с легким сердцем пообещал Слава и подумал про себя, что за других он не отвечает. Лера такого обещания не давала.

– Когда поедете за твоей женой? – с облегчением спросил Аруст. – Она тут будет жить, с тобой?

– Теперь не знаю, – задумчиво протянул Слава. – А где у нас ближайшее озеро?

– На север день пути, – проворчал Аруст. – Все-таки нацелился на поиски двери? Ну и доброго пути. Я даже телегу тебе дам и пару дрозов. Езжай, ищи. Продуктов дам. Денег – немного. Поезжай, поезжай…

«Он хочет, чтобы ты погиб, – гулко раздался в голове Славы голос Шаргиона. – Это же ясно».

«Само собой ясно, – рассмеялся про себя Слава. – Но это и в наших интересах. Почему-то он решил, что я хочу завлечь его дочь в постель».

«Так ты же хочешь, – рассмеялся корабль. – От меня-то не скроешь, я – это ты. Я все чувствую».

«Только Лере не говори, ладно? – забеспокоился Слава. – А то невесть чего подумает. Сколько там километров до ближайшего озера?»

«Сорок. Тебе точную цифру дать?»

«Нет. Достаточно этой. А до озера Шарс?»

«Тысяча двести».

«М-да… расстояньице. Флаер бы… вмиг бы домчались».

«Нет уж, не рискуй».

«Кстати, а чего ты не предупредил Леру, что я там валяюсь как бревно? Возле скалы?»

«А зачем? Ты жив, восстанавливаешься – зачем ее беспокоить? Я почувствовал, как тебя прихлопнули… Если бы ты умер, я бы эти платформы спалил за секунду. И вокруг себя сжег бы все, до чего дотянусь. Пока он меня не прихлопнул. Так что можешь быть спокоен, я постараюсь за тебя отомстить».

«Вот это меня и беспокоит больше всего, – с чувством заметил Слава. – Постарайся, если со мной что-то случится, не производить таких деяний. Твоя задача – сберечь Леру. Если что – она станет твоим Посланником».

«Не обещаю, – грустно заметил корабль. – Я не смогу себя контролировать. Буду крушить все вокруг, пока не остановлюсь. Или не остановят. Ты перестань такие мысли в голове держать – ты меня расстраиваешь. Я не хочу, чтобы ты исчез. Прошу тебя, сделай так, чтобы ты был жив».

«Сам хочу!» – с усмешкой заметил Слава и снова обратил свое внимание на Аруста. Весь обмен мыслями прошел за несколько секунд, так что собеседник ничего и не заметил.

– Я его отвезу, – вмешалась Надия. – И за женой отвезу, и к озеру.

– За женой вези. А к озеру – нет! – отрезал отец. – Ты мне тут нужна. Он и сам справится. Видела, как он управляется с дрозами? Лучше, чем мы с тобой. Так что поедет сам. Даже и не думай ехать с ним, выгоню из дому! Мне еще с Командиром проблем не хватало!

Слава хмыкнул и спросил:

– Сейчас можно поехать к зиккуру? Отвезешь?

– Она отвезет. Собирайся! – отрывисто скомандовал Аруст. – И сразу назад. Тут ехать туда-обратно пару часов. И будешь помогать мне в лавке. А ты… я обещал тебе повозку и дрозов – ты их получишь. И продуктов. И уезжай, не мути тут воду.

– Не буду, – легко согласился Слава, встал и пошел наружу. Ему не хотелось находиться в доме, и Аруст был неприятен. И повозка его была не нужна – он задумал другое. На кой черт ему повозка, когда он может долететь до озера меньше чем за час. И вообще, на кой черт ему эти поселения? Он и без них обойдется. Все, что нужно, узнал – и пусть они сидят в своем тесном, гнилом мирке, паразитируют на Космодроме.

Через полчаса Слава ехал в повозке, запряженной двумя дрозами. Надия сидела на козлах, злющая, как черт, и молча погоняла шестиногов, злобно оглядывающихся на своих хозяев. Слава устроился позади, под навесом, сделанным из кусков корабельного пластика, и внимательно разглядывал городок, через который они проезжали, – вчера он не мог его видеть, так как лежал в телеге, укрытый пологом.

Городок как городок. Если не знать, что на другой планете, то никогда этого и не скажешь. Будто опустился на сто лет назад и находишься где-то на Земле. Провинциальный городишка, можно сказать, село. Пыльная дорога, каменные дома, выстроившиеся в ряд, телеги с ездоками, обливающимися потом на жаре. Кстати, Слава заметил одну вещь: днем жара, но ночью было очень даже прохладно. Резко континентальный климат. Но зимы, похоже на то, здесь нет вообще. Почему? Лень было обдумывать. Тем более на таком солнцепеке. Не спасал и навес: как на грех ни одного дуновения ветерка. Надия надела легкий, очень легкий сарафан, просвечивающий на солнце, а на голову – широкополую шляпу, сплетенную из какого-то растения, наподобие соломки. Славе же пришлось париться в одежде, которую изготовила система обеспечения. Штаны и рубаха были довольно плотными и плохо проницаемыми для воздуха, потому Слава обливался потом и мечтал поскорее снять эту сбрую, как только выедет из города.

Прохожие почти не обращали на телегу внимания, занятые своими проблемами. Впрочем, людей было немного, видимо, жара разогнала всех по домам. «Сиеста, – подумал Слава, – а может, просто куда-то разбежались по делам».

По бокам длинной улочки открыты двери редких магазинчиков-лавок, что еще более усиливало сходство с дореволюционным провинциальным городком. «Миргород!» – усмехнулся Слава и прикрыл глаза: смотреть было совершенно не на что.

Движение скрипучей телеги успокаивало, Славу слегка укачало, и он даже слегка задремал, очнувшись лишь после того, как телега внезапно остановилась.

Открыв глаза, он увидел четверых мужчин с игловиками на предплечье, и с подобиями мачете на поясе. Они и остановили их повозку. Один из них держал дроза за узду, не обращая внимания на косившее глазом животное, другой что-то говорил Надие.

Слава прислушался и насторожился, всем нутром ощущая грядущие неприятности. А разговор шел вот о чем:

– Ты должна была сказать отцу. Сказала?

– Нет. Не сказала. Я не хочу становиться пятнадцатой женой Командира, по-моему, я тебе уже это говорила, Жустар.

– А тебя кто-то спросил, хочешь ты или не хочешь? Командир уже отдал подарки твоему отцу. А подарки не возвращаются. Тебе же сказали: завтра ты пойдешь к Командиру. И что? Ты так обнаглела, что не выполняешь распоряжения Командира? А ты не хочешь попасть в яму? Посидеть там на объедках и воде пару недель?

– Не хочу. Но и замуж за Командира не хочу. И вообще, у меня уже есть муж!

– Какой такой муж?! – опешил мужчина, бородатая физиономия которого выразила невероятное удивление. – Кто посмел?! Все знают, что ты – невеста Командира! Ни у кого духу не хватит посягнуть на его собственность!

– Я не собственность. Я человек! – храбро заявила Надия и решительно дернула поводья, вырывая их из рук мужчины. – У меня есть муж. Все! Я теперь не девственница, а значит, не подхожу в невесты Командира. Ведь по закону он берет только девственниц, так? Вот! Все! Теперь отстаньте от меня.

– Кто муж, говори! – грозно крикнул мужчина, шагнув к Надие, вскочил на ступеньку повозки и ухватил девушку за предплечье. – Сейчас ты отправишься к Командиру, врач тебя обследует и скажет, девственница ты или нет. А если соврала, сильно пострадаешь. И там ты скажешь, кто твой муж!

Слава вздохнул, покрутил головой и тихо шепнул:

– Ну на хрена мне это все надо?!

Потом громко добавил:

– Ну я ее муж. И что? Она сегодня была в моей постели. Сегодня утром. Еще какие-то вопросы?

– Кто это тут такой? Что за… Это опять ты?! Как ты сюда попал? Как прошел мимо камер наблюдения Космодрома? Ах ты ж… Ну-ка, выйди к нам, расскажи, как ты украл невесту у Командира! А еще лучше – сейчас мы отправимся к Командиру, и он решит, что с тобой делать!

– Не могу. Мне некогда. Нужно ехать, дела ждут, – невозмутимо ответил Слава, глядя в глаза бородатому человеку с надменной осанкой, тому самому, с которым он ранее встречался на Космодроме.

– Какие еще дела?! – возмутился человек и тут же осекся. – А как ты прошел мимо охраны? Откуда знаешь наш язык? Ведь на Космодроме ты его не знал! Не-эт… ты пойдешь с нами, и тебе придется рассказать, что ты тут намутил. Разворачивайся, бывшая невеста. Иначе сейчас получишь пару горячих!

Слава еще вздохнул и вышел из повозки к внимательно наблюдавшим за ним бойцам. Он знал, что выстрелить из игловика можно в считаную долю секунды – столько нужно, чтобы импульс от мозга прошел к управляющему датчику лазера. Шансов против четверых с игловиками не могло быть. Если только на его месте был бы кто-то другой.

Слава был псиоником, а одной из его способностей была развивающаяся способность видеть ближайшее будущее. Он мог видеть то, что произойдет в обозримом пространстве за четыре минуты до того, как оно произойдет. А это гигантский срок в бою. Просто огромный.

У двоих лазеры были выключены – их он оставил «на сладкое». Те, у кого игловики были активированы, выстрелили туда, где он только что находился, то есть в пустое место.

Скорость Славы такова, что он просто размазался по пространству, как серая тень. Два удара – и два охранника упали. Еще два коротких движения – два других также распластались в пыли.

Все заняло меньше секунды, сторонний наблюдатель услышал бы только что-то подобное барабанной дроби: трррр – четыре бесчувственных тела валятся в пыль.

Последнее тело еще падало, когда Слава ухватил двух вырубленных мужчин и забросил их в телегу, как мешки с картошкой. Потом подхватил и остальных – они последовали за своими соратниками.

Оглянулся по сторонам – редкие прохожие в ста метрах от них вроде как ничего не заметили, а если и заметили – не подали вида. Слава снова запрыгнул в повозку и заботливо накрыл пологом мужчин, уложенных небольшим штабелем, заодно проверил их состояние – пульс был, так что сработано чисто.

Он не хотел их убивать. Но и оставлять их тут тоже было нельзя: поднимут шум, зачем лишние хлопоты? Обрабатывать их под себя, подчинять тоже не хотелось – на кой черт они ему сдались? Тратить время и силы… Вывезти их и бросить за оградой. Отлежатся, потом пойдут домой.

– Ты их убил? – со страхом и неким оттенком удовольствия спросила Надия.

– Нет. Оглушил. Давай-ка выезжай из ворот, – кивнул Слава на виднеющиеся метрах в пятистах ворота периметра, – пока они не очухались. Не хочется снова бить их по голове. Ты и вправду должна была сегодня отправиться к Командиру?

– Правда. Я не сказала отцу. Они приходили, назначили время, принесли подарки. Я спрятала подношения, а отцу ничего не сказала. Думала, обойдется.

– Глупо как… А если не обойдется? Если они отцу голову оторвут?

– Не оторвут. Я же сказала, что отец ничего не знает. Он тоже хорош – готов продать меня кому угодно, лишь бы прибыль была. Я им что, вещь? – Она помолчала, похлестывая дрозов. Потом спросила с надеждой: – Заберешь меня на корабль? Теперь мне возврата нет. Сам виноват – побил этих дураков, теперь они скажут, что ты мой муж и напал на охрану Командира. А это запрещено законом. Меня убьют или продадут в наложницы. Что еще хуже.

– Это, значит, я и виноват? – усмехнулся Слава.

– Ну да, – нерешительно ответила девушка и шмыгнула носом, – ты.

– М-да-а… Слыхала, Лер? Это я виноват! – сказал Слав в пустоту и пожал плечами. – Ладно. Там разберемся, кто прав, а кто виноват. Сдается, наплачемся мы с тобой.

Ворота проехали нормально. Стражи наверху лениво сидели в тени под навесом, и только один, перегнувшись, сказал что-то насчет сисек возницы, а она показала ему неприличный жест. Стражники что-то сказали в ответ и дружно засмеялись, потом один из них достал флягу и стал пить, роняя розовые капли на обнаженную волосатую грудь.

Степь струилась горячим воздухом, и казалось, что впереди на дороге разливаются водяные лужи. Марево дрожало, скрадывая горизонт, и скала-зиккур вынырнула так внезапно, как будто выросла из земли. Ее шершавая поверхность была некрасивой и прочной, как египетские пирамиды.

Слава даже задумался, не были ли эти самые зиккуры родней земным пирамидам? Почему земные строители выбрали именно такую форму для своих сооружений? Какая связь у инопланетных цивилизаций была с Землей? Может, земляне. Вообще потомки инопланетян!

Лера была уже тут – перед выездом Слава связался с ней по коммуникатору, работавшему через пункт связи Шаргиона, и сообщил о времени встречи. Координаты зиккура корабль засек давно, так что проблем с тем, чтобы найти скалу, не было.

– Привет! – Девушка вышла из-за скалы, увидев приближающегося мужа, и легко запрыгнула в повозку, с любопытством посмотрев на Надию.

Слава усмехнулся: они и правда похожи – длинноногие, худощавые, стройные, с выпуклой грудью, большими глазами и красивыми руками. Только вот волосы у Надии длинные и темные, а Лера носила короткую мальчишескую прическу, и цвет волос был почти белый, платиновый.

Вот, интересно, почему человек считает, что какая-то женщина красива? Может, в нем подсознательно, на генетическом уровне заложено, что вот эта красотка может произвести такое же красивое, как она, а значит, жизнеспособное потомство? Скорее всего так и есть, хотя понятия о красоте в истории человечества менялись, и не раз. Африканцы какого-то племени – Слава читал в журнале – считают, что наиболее красивые женщины имеют невероятно огромный, просто гигантский зад. Все остальное второстепенно. А другие – носят на шее пружинные кольца, вытягивающие ее в длину настолько, что без этих поддерживающих колец голова сломала бы шею своим весом. Но это все экстремальные взгляды на женскую красоту. То, что сейчас видел перед собой Слава, настоящая красота… по мнению европейских мужчин.

– Так-так… Это кто предо мной такая? – насмешливо спросила Лера. – Претендентка на постель моего мужа? А меня спросила, прежде чем лезть к нему в постель?

– А я и спрашиваю, – не смущаясь парировала Надия. – Как я могу выйти за него замуж без позволения старшей жены? Ты же меня потом со свету сживешь. Потому и прошу разрешения выйти замуж за твоего мужа! Пока можно просто претенденткой-наложницей, а если понравлюсь, то настоящей женой.

– А в чем отличие? – удивленно хмыкнула Лера. – Какая разница между претенденткой и настоящей женой? Все равно с ним в постели кувыркаться!

– Дети наложницы не имеют права на имущество отца, а настоящей жены – имеют, – назидательно ответила девушка. – Разве у вас не так?

– У нас не так, – кивнула Лера. – Так что ты предлагаешь?

– Предлагаю разрешить мне стать претенденткой-наложницей твоего мужа.

– А что ты умеешь? Нет, я не про постель. Зачем ты нам вообще нужна? – Леру явно забавлял этот разговор, хотя Слава стал уже немного раздражаться. Не время и не место веселиться.

– Я умею готовить, стирать, умею вести хозяйство и финансы. Еще умею стрелять и драться, меня отец специально обучал. Ведь мы ездим далеко, по степи, могут быть неприятности. А что касается постели – я научусь: смотрела фильмы, знаю, как и что делать. И девчонки в школе рассказывали.

– А у вас школа есть? – заинтересовался Слава. – И чему там обучают?

– Читать, писать, вести хозяйство. Пять лет обучаемся. Потом все. Женщинам этого достаточно.

– Ладно, Лер, хватит веселиться. Что с ней будем делать?

– Что будешь делать ты – так ты хотел спросить? Ну-у… я бы могла тебе рассказать несколько способов, но…

– Лер, перестань, а?! – по-настоящему рассердился Слава. – Девчонке нельзя назад домой, речь идет не о том, чтобы сунуть ее в мою постель. Мне и тебя хватает. Она сильно пострадает, если вернется. Мы свалили охранников у ручья, очнутся – потащатся к своему начальнику. Скоро тут будет погоня. Что будем делать-то?

– Какое тебе дело, что с ней будет? – посерьезнела Лера. – Ничего с ней не будет. Жить будет у верховного правителя этого сброда, время от времени ублажать своего мужа – вот и все. Тебе-то какая разница? Больно понравилась ее мордашка? Я понимаю. Была бы мужиком – сама бы ее трахнула. Но это не означает, что мы должны менять свои планы ради этой пигалицы.

– Пожалуйста, не оставляйте меня тут! Они меня изобьют, посадят в яму, будут унижать! А потом я буду жить на положении подстилки-наложницы всю жизнь! Не оставляйте меня! Пожалуйста! Я на колени встану, хотите? Я буду прислуживать вам, спать с вами, заботиться о вас! Только не оставляйте меня!

– Хмм… Что, так прямо в яму и посадят? – задумчиво спросила Лера и осмотрела девушку с ног до головы.

– У них тюрьмы, знаешь какие? Как у нас на востоке во времена Средневековья – яма в земле и решетка. Они гниют там заживо. Я тебе же говорю: тут помесь средневековья и космической эры. Адская смесь. Кстати, решать надо быстрее – видишь на горизонте облачко пыли? Как бы это не ее друзья торопятся. Ага, они и есть. Вон как торопятся. И как успели добраться-то.

– У них коммуникаторы есть. Мы плохо карманы обшарили. Надо было еще пошарить за пазухой, – тихо сказала Надия. – Так что, мне в яму? Питаться помоями? Или вы меня заберете?

– Слав, а с ними что? Поубиваем их, что ли? – озабоченно спросила Лера, вглядываясь в цепь всадников, неуклонно приближающихся к их повозке. Они были уже метрах в пятистах, и уже хорошо различалось, как толстые, ящероподобные ноги дрозов взбивают дорожную пыль.

– Нет. Я их остановлю, – сказал Слава, вышел из повозки и двинулся к преследователям. Отойдя метров на пятьдесят, остановился и дождался, когда всадники приблизятся на расстояние десятка метров. Затем сосредоточился и пустил мощную псионную волну: «Уходите! Вам нужно домой! Вы никого не нашли! Беглецы уже успели уйти! Вы никого не встретили!»

Всадники натянули поводья так, что шестиноги заплясали на месте, помотали головами и тихо двинулись в обратный путь. Слава облегченно вздохнул: если бы среди них нашлись те, кто закрыт от псионного воздействия, так просто все бы не обошлось. Потому он и вышел вперед, чтобы если что – встретить врагов смертельным ударом и не зацепить своих.

– Ловко ты их! – восхищенно вытаращила глаза Надия. – Я думала, сейчас налетят, кровь будет, а они взяли и повернули назад! Что ты им сказал такое?

– Доброе слово, – усмехнулся Слава. – Пару добрых слов. Они осознали свою ошибку. Ну что, на корабль?

– Придется на корабль, – пожала плечами Лера. – А может, ее все-таки оставим?

– Нравится мучить девчонку? Заберем, заберем тебя, хватит нюнить, – махнул рукой Слава, глядя на сморщившееся от расстройства лицо Надии. – Значит, сделаем так: сейчас мы разденемся, преобразуемся, потом я возьму тебя в охапку, и мы полетим на корабль. Ты должна вцепиться в меня как можно крепче и держаться, пока я не скажу. Все ясно?

– Ясно! – со страхом и восторгом сказала девушка и нерешительно спросила, глядя на разоблачающихся землян: – Мне тоже раздеться?

– Не надо! – коротко ответила Лера, оглаживая бедра и грудь и косясь на свою нежданную соперницу, как цирковая лошадь.

Надия охнула, глядя на то, как внезапно спина Леры вздулась горбом и полезли огромные кожистые крылья. Тело стало тонким, жилистым, нечеловеческим, исчезли первичные признаки женщины, и от человека в Лере осталось только красивое лицо, которое повернулось к аборигенке, лукаво подмигнув правым глазом:

– Хочешь так уметь?

– Не знаю… – растерянно ответила девушка и покосилась на Славу.

У того от человека тоже осталось лицо, крепкие, мускулистые руки и… В общем, весь полет Надия ощущала, что Слава все-таки остался мужчиной, став на время то ли ангелом, то ли демоном…

В полете девушка тихо повизгивала, и вначале Слава думал, что она пугается, однако понял: это от восторга, от вида того, как под ними проплывали скалы, степь, одинокие деревья и овраги, размытые дождевой водой. «Видимо, тут бывают сезонные дожди», – подумалось Славе, когда он увидел эти расщелины. Откуда бы иначе взялось столько воды, чтобы их размыть? За все время, что они тут были, не пролилось ни одного дождя.

Слава забирался ввысь, сосредоточенно работая крыльями. Лететь было гораздо тяжелее, чем раньше. Девушка, несмотря на свои небольшие размеры, представляла собой увесистую ношу. Одно дело нести ее на руках, и совсем другое, когда твои новообретенные крылья держат не одного тебя.

Честно говоря, он с трудом справлялся с дополнительным грузом и мечтал поскорее оказаться на борту корабля. А это было непросто. Портал находился на высоте километра над поверхностью планеты, в нижней части Шаргиона. Слава даже пожалел, что не подъехал поближе к Космодрому, чтобы пришлось меньше лететь на крыльях. По неопытности не рассчитал сил и теперь отдувался, работая как проклятый. Когда до Космодрома осталось километра два, Лера предупредительно крикнула:

– Слав, за нами гонятся какие-то твари! Это те, что ты говорил?

Слава оглянулся и увидел, как черная стая каких-то существ летит по их следу. Издалека они казались стаей галок, собравшихся полакомиться скошенной пшеницей на колхозном поле, но, когда подлетели поближе, стало видно, что это те самые «гарпии», с которыми он дрался в первый раз. Они возбужденно перекрикивались, вертя головами, словно переговаривались, и у Славы сложилось впечатление, что они явно выстроились боевым порядком, развернулись чем-то вроде полукольца, как при загоне жертвы на охотника.

Слава присмотрелся: впереди, на границе Космодрома, в воздухе будто черный вихрь крутился – это множество тварей, числом не менее сотни, вертелись, орали, ожидая, когда жертва прилетит им в зубы. У Славы заныло сердце: оказаться меж двух огней – вряд ли это кончится добром.

«Гарпии» заходили справа, загоняя землян на «вихрь», и Слава понял – не уйти. Придется драться. Как? С ношей на шее? Он приготовился использовать гравитационный удар, но заметил, что «гарпии» внезапно остановились в воздухе и тоже закружились, как и их соратники впереди. Потом растянулись в две линии и стали обходить беглецов, пока полностью не отрезали им путь к свободе. Теперь выходы были только вертикально вверх или столь же вертикально вниз, на поверхность планеты. Слава поглядел вниз: чисто, вроде никаких препятствий для посадки нет. Чистенький песок, что-то вроде линзы диаметром метров семьсот. Он резко спикировал, складывая крылья, и дал Лере знак: вниз!

Лера чуть запоздала, потому она и не вляпалась, как Слава. Едва землянин коснулся поверхности планеты, как песок зашевелился и стал осыпаться внутрь, в огромную воронку, а в ней показалось что-то вроде жерла мясорубки, украшенного огромными зубами в несколько рядов. Слава понял: песчаное поле было колонией подземных хищников, а «гарпии» специально зажали их так, чтобы они не могли сесть. Вернее, сели бы и мгновенно были сожраны песчаными тварями.

Слава ударил крыльями, подняв песчаную бурю вокруг себя, свечой рванулся вперед и вверх под отчаянный визг Надии, а зубастая тварь дернулась за ним, сладострастно чавкнув красной, маслянистой пастью в нескольких сантиметрах от его ног.

Слава успел увернуться, но в последнем усилии потратил столько сил, что его просто трясло от напряжения. Повиснув на высоте двадцати метров, он прицелился и с громадным удовольствием ударил в центр воронки гравитационным лучом. Тварь хлюпнула и сложилась багрово-красным блином, выпустив волну вони. Тогда Слава прикинул на глазок и стал бить по площади в шахматном порядке, туда, где могли быть другие особи этой пакости.

Песок проваливался внутрь ловушек, брызгала темная густая кровь, пропитывая сухой песок, – площадка оказалась нашпигованной этими тварями, как кекс изюмом. Через минуту площадка пятьдесят на пятьдесят метров представляла собой что-то вроде бойни. Но на нее можно было сесть и отдохнуть, что Слава и сделал.

Воткнувшись ногами в песок, он выпустил из рук вцепившуюся в него испуганную девушку и с облегчением сел, расслабив усталые крылья. Все-таки полеты требуют тренировки, и также усиленного питания. Не зря у птиц повышена температура и ускорен обмен веществ, а мелкие птички за день едят столько, сколько весят сами, – полеты очень затратны.

Рядом плюхнулась Лера, расширенными глазами глядя вокруг. Она осмотрелась и с дрожью в голосе спросила:

– Что это было? Что за твари?

– Песчаные жежеры, – подала голос Надия. – Разве вы не знали? А!.. Ну да, вы же не отсюда. Это такие твари – живут в песках и в прерии. Когда их много, они так все портят вокруг, что образуются вот такие плеши. А обычно они живут по две-три штуки. Опасные – едешь себе, едешь и вдруг – оп! И в дыру. А там он сидит. Дрозы гибнут. Товар тоже. Иногда и люди. Дом жежеров можно отличить по жухлой траве – круглые такие пятна. А в сумерках можно и не заметить. Потому мы в сумерках никогда не ездим. Почти никогда. Они иногда и под известные дороги подкапываются, не только на чистых местах живут.

– Слав, а ты разве не скачал информацию о них? – удивленно спросила Лера.

– Меня такая информация не интересовала, – досадливо сплюнул Слава, отряхивая песок, налипший на бедро. – Социальный строй, язык да все связанное с Хозяином – вот что мне было нужно. А эти… жежеры – на кой черт? Откуда я знал? Да хрен с ними – давайте думать, как выбираться. Эти гадины что-то задумали. Низко они не опустятся – боятся, но нагадить нам могут.

Еще как смогли. Через пятнадцать минут Слава и Лера, волоча за собой окаменевшую от ужаса Надию, метались по залитой кровью чудовищ площадке, уворачиваясь от падавших с неба здоровенных булыжников, размером с человеческую голову.

Летающие твари с радостным воем, как заправские бомбардировщики, налетали и сбрасывали свой груз на головы землян и их спутницы. «Бомбы» ударялись о поверхность, поднимая брызги из песка, перемешанного с черной слизью и бурой, подсохшей на солнце кровью.

Все бы ничего, но тварей было много – сотни полторы или две, так что бомб падало очень много, и все время приходилось перебегать с места на место, притом очень быстро и осторожно, чтобы не накрыл дождь из глыб.

Подстрелить гадов не было возможности – лазеры на такое расстояние не брали и лишь беспомощно отражались от мускулистых тел «гарпий», как если бы кто-то посветил на них обычным фонариком.

Через пару минут беготни Славе это надоело, и он нашел выход:

– Подхватывай камни телекинезом и бросай! Бросай хотя бы в их сторону, пусть даже и не попадешь, зато разгонишь тварей! Я не могу их достать гравитацией – далеко. И взлететь не можем – сейчас все крылья камнями переломают. Разгоняем и тут же взлетаем! Я им, сукам, дам развлечение!

– А зачем просто в сторону? Сейчас… сейчас… – Один из крупных булыжников поднялся, как будто захваченный огромной ладонью, повисел в воздухе и со свистом, мелькнув в небе темной чертой, устремился в сторону агрессоров.

Три «гарпии» беспомощно закувыркались, молотя сломанными крыльями и с размаху врезались в плешь, вызвав целый шквал песка. Жежеры сегодня славно пообедают.

За первым камнем последовали второй, третий – к обстрелу присоединился и Слава. Его броски были такими же мощными и точными: требовалось всего лишь хорошенько прицелиться в супостатов, и камень летел практически без описывания дуги, как снаряд из крупнокалиберного орудия, настолько высокой была его скорость.

Наконец напуганные обстрелом «гарпии» разлетелись в стороны, злобно крича и улепетывая на безопасное расстояние. Только тогда земляне прекратили обстрел.

Надия с восхищением смотрела на своих новых знакомых и не говорила ни слова, пока Слава не поманил ее к себе, подмигнув и скорчив смешную рожицу:

– Так-то, сестренка! Видала, как мы этих тварей? Кстати, что за гадость такая летающая?

– Гаргуны. Летающая смерть. Мы их убиваем, где только достанем. Они нас ненавидят. Но боятся: у нас есть лазеры, луки и арбалеты. Потому низко не спускаются. Договоренность с ними – они не трогают нас, не подлетают, а мы не трогаем их. Но все равно иногда мы убиваем их, они нас. Нехорошие твари. Умные, но злые. Враги.

– Такое впечатление, тут все враги, – пробормотал Слава и предложил: – Цепляйся. Пора на корабль. Мне здешняя атмосфера уже надоела. Какого черта все-таки они напали на нас, если есть пакт о ненападении?

– Они правят небом, – пожала плечами Надия, обхватывая Славу руками и ногами и прижимаясь к нему, как к родному, – а мы влетели в их мир. Нарушение договоренности.

– Хм… резонно, – пробормотал Слава и, в три прыжка разогнавшись, с хлопком раскрыл свои крылья, поднимаясь в небо. Можно было, конечно, подняться и на гравитационном луче, но, во-первых, опасно: могут жахнуть с платформы, а во-вторых, он останется без защиты против «гарпий». Не сможет их бить гравитацией. Так что лучше уж по старинке – трюх-трюх… взмах, другой…

Отдохнув, Слава уже спокойно поднялся километра на полтора вверх и теперь мог планировать до самого шлюза, практически не прилагая усилий. Гаргуны маячили где-то на горизонте, но близко не подлетали.

Вообще Слава был обеспокоен их агрессивным поведением и настойчивым желанием показать землянам, где раки зимуют. Это мешало планам – нужно опасаться нападения с воздуха, а это не очень-то приятно. Не было бы этих тварей – поднялся и лети себе куда надо, а так – смотри по сторонам, откуда вынырнет зубастый «мессершмитт». Отвратительно!

Шлюз был уже открыт. Шаргион с волнением следил за их битвой и все время порывался жахнуть по толпе «гарпий» из бластера. И ругался, что не должен этого делать. Эти чертовы ограничения…

Кстати, из памяти Аруста Слава вытянул картинку какого-то корабля, которого тот видел в юности. Корабль, приплюснутая витая туша черного цвета, начал стрелять из бластеров по какой-то неясной цели, вроде как по другому кораблю, и был раздавлен на Космодроме гравитационным ударом, так что опасения землян были совсем даже не беспочвенны.

Слава передал картинку Шаргиону, и тот очень расстроился своим беспомощным положением, а потом выразил надежду, что Слава найдет этого проклятого Хозяина и выскажет ему все, что они думают в его адрес. Слава тоже на это надеялся.

Глава 5

– Все спокойны, не выказываем агрессии, делаем все, что они скажут. – На черном лице Сильмары не отражалось ни капли волнения, как на каменной статуе. – Информация передана, нас не бросят.

– Что-то я сомневаюсь, – проворчал один из охранников, нанятый через агентство парень, высокий, с выпуклыми, как у культуриста, мышцами. – Сидим в этой дыре уже сутки. И ничего не знаем. Может, попробуем разоружить этих тварей и прорваться наверх? Почему ты не дала нам принять бой? Это же всего лишь какие-то многоножки, пусть и большие! Сдохнем тут от голода, а так бы хоть как-то насолили насекомым.

– Болван! Ты против этого насекомого, как ты выражаешься, не продержишься и минуты, – холодно парировала Сильмара.

– А ты? – криво усмехнулся парень.

– Я продержусь. Может, и дольше минуты. Потому что я боец, а не такая плакса, как ты! – Женщина смерила парня презрительным взглядом, и тот стушевался перед своей начальницей.

Сильмара еще несколько секунд пристально разглядывала охранника и про себя решила: увольнять его надо. Зачем ей такие люди с неустойчивой психикой? Всего лишь сутки взаперти, а уже нытье, как будто его годами истязали.

Она посмотрела на Наташу – та была спокойна, как боевой робот. Сидела, дремала, прикрыв глаза и как будто чему-то улыбалась во сне, опершись спиной о стену пещеры.

Сильмара поморщилась: эдак и простыть недолго, стена холодная, а подруга голышом.

Она встала, подошла к нытику и, не говоря ни слова, потянула с него тонкий свитер. Парень удивленно посмотрел на нее, но свитер отдал, решив не спорить с грозной начальницей.

Сильмара тихонько потрогала Наташу за плечо. Девушка приоткрыла глаза, потянулась и укоризненно сказала:

– Ну зачем ты меня разбудила! Я такой сон видела! Такой сон! Будто мы в постели со Славой и Лерой… и так мне хорошо!

– Развратница! – фыркнула воительница. – Кто о чем, а ты о постели. Наташ, будет ли когда-нибудь момент, в который ты не будешь мечтать о сексе?

– Хм… бывает, почему нет? В уборной. Впрочем, там тоже… – Девушка расхохоталась, Сильмара поддержала ее, и они постепенно разошлись так, что слезы потекли из глаз. С трудом остановились, оглянулись на недоуменно взирающих на них подчиненных и снова закатились, оглашая пещеру звонким смехом.

– Уххх… я уже не могу! – выдавила красная от натуги Наташа и, передохнув, заметила: – Однако истерика, подруга.

– Ага, истерика, – еще раз хихикнула Сильмара и пожала плечами: – Ну и чего? Надо же как-то сбросить напряжение. Сидим тут угрюмые, как зураги в клетке, а теперь полегче стало. На-ка вот, отняла кое у кого, чтобы поменьше ныл, охладился немного. Надевай, а то спину застудишь и будешь кривобокой уродкой.

– Не хочу кривобокой уродкой! – нарочито опасливо заметила Наташа и быстро надела свитер. Потом встала, осмотрела себя и, ухмыльнувшись, заметила: – А что, сексуально выглядит. Как короткое платье. Если еще рукава оторвать… нет, закатаю. Так-то не очень холодно, но спина и правда онемела. Такое тело надо беречь, оно денег стоило.

– Угу. Еще каких! – согласно кивнула Сильмара, потом тихо добавила, усаживаясь рядом с начальницей: – Как думаешь, выживем?

– Выживем! – беспечно подтвердила Наташка и лучезарно улыбнулась. – Не для того я выбралась из колбы, не для того получила это тело, чтобы так бездарно его прогадить. Иначе просто будет несправедливо. И еще… может быть, высокие слова, но от меня зависит, будет ли жить моя планета. Как я могу позволить себя убить?! Уверена, сейчас наш Рой роет, Семен кружит над головой. Нам бы только день простоять да ночь продержаться…

– Почему день и ночь? Откуда такая уверенность? – не поняла Сильмара.

– Да это так… выражение такое. Сказка у нас такая детская есть, про войну. И там герои говорят: «Нам бы только ночь простоять да день продержаться». Подмоги ждали.

– Дождались? – грустно улыбнулась Сильмара.

– Дождались. Не все, – так же грустно усмехнулась Наташа, потом предложила: – А давай мы с тобой сядем спина к спине. Так и теплее будет, и удобнее…

Сильмара кивнула, и они оперлись друг о друга. Воительница улыбнулась про себя: ей нравилась Наташка. Она была какой-то светлой и даже сейчас, в подземелье у враждебных негуманоидов, не потеряла хорошего настроения и веры в добрый исход дела. Хотя особых надежд не было. За сутки, что они находились в плену у вражеского Роя керкаров, их ничем не покормили, не осведомились, как их самочувствие. Воду узники брали из ручейка, стекающего в дальнем конце жилой пещеры, – он служил и для умывания, и для питья, а также смывал нечистоты из желобка вдоль стены, служащего керкарам туалетом. Вода сливалась сквозь решетку куда-то вниз, в систему канализации, так что здесь был вполне приличный чистый воздух, несмотря на скопление в не очень большой пещере двенадцати пленников.

Поспать им не дали. Примерно через час после того как Наташа и Сильмара уселись, прижавшись спинами друг к другу, в пещеру ворвался отряд многоножек, вооруженных мечами на длинных рукоятях. Они стали толкать людей, выбрасывать их из пещеры, если те мешкали, а потом погнали по длинному извилистому коридору куда-то в темноту, не обращая внимания на их ругань и вялые попытки сопротивляться.

Сильмара снова остановила людей, пытавшихся хоть как-то сопротивляться грубым многоножкам:

– Терпите! Не трогайте их! Когда будет нужный момент, я вам скажу. Слышали?! Момент икс – и вы делаете это! Но учтите: они понимают наш язык!

Получив три удара рукоятью меча, Сильмара замолчала и пошла впереди всех, за конвоирами, злобно стрекотавшими что-то на своем языке. Склонившись к Наташе, она спросила:

– Чего стрекочут?

– Плохо, – мрачно ответила девушка. – Сейчас казнят кого-то на выбор, чтобы отнести голову Рою Шиннун.

– Зачем?!

– Затем, чтобы те охотнее шли на переговоры. С них чего-то требуют, а те не уступают. Вот и решено кого-то из нас публично казнить, а голову передать своим врагам как устрашение.

– Кого именно?

– Это вопрос. Меня – вряд ли. Тебя – тоже. Кого-то из ребят. Может, даже двоих – речь об этом тоже шла. И хотят провести какой-то ритуал, кого-то там покормить человеками. Как бы не саму Мать. Я тут не поняла: то ли «покормить» – в смысле съесть тело, то ли выкачать из его мозга информацию. У них это отображается еще и жестом, и жесты в разных случаях разные, так что я…

– Заканчивай лекцию, – буркнула воительница. – Потом расскажешь, каким жестом они показывают, что нас порвут. Что делать будем?

– Два пути: смотреть, как наших людей скармливают какой-то твари, и ждать, когда и с нами сделают то же самое, или драться. Сама знаешь. Честно говоря, боец из меня хреновый, но укусить многоножку могу. Или заорать так, чтобы они со страху обделались. Это максимум, что я могу сделать.

– В общем, так: когда я подам команду, прыгай за меня и главное – не подставляйся. И не упади, когда мы будем бежать. Знать бы еще, куда бежать…

– По центральному тоннелю, куда же еще, – пожала плечами Наташа. – Шансы есть. Здесь десять керкаров. Неужели твои ребята не сладят с какими-то многоножками? Такие здоровенные парни и девки?

– Наташа, это керкары – каждый из них стоит пятерых людей. Не забывай, у них рефлексы другие, и мышцы другие. Не смотри, что они размером с человека, керкары гораздо, гораздо сильнее людей. И быстрее.

– Но Лера же их била? И Слава?

– Чего ты сравниваешь! Даже я против Леры не устою. А уж про Славу и говорить нечего. Они уникальные бойцы. Просто монстры! Ладно, много болтаем. Сейчас выйдем вон на пересечение тоннелей, и я скомандую атаку.

Сильмара замолчала, а потом не очень громко, но четко сказала:

– Ребята, по команде – момент икс. Приготовились!

Керкар, идущий впереди, оглянулся на воительницу, и стало ясно: тот понимает человеческий язык. Но вот насколько – неизвестно. Может, он не расслышал, о чем говорили они с Наташей? И тут же у нее захолонуло сердце: все, что слышал керкар, могла слышать и Мать Роя, а она знала язык людей в совершенстве. Оставалось надеяться, что их не заинтересовал разговор двух женщин.

Через полминуты тоннель пересекся с длинной трубой вентиляционного хода, аналогичному тому, по которому их вели во время захвата. Тогда они не могли напасть на своих врагов – тех было в сотни раз больше, чем сейчас. Теперь же, обезоруженные, лишенные всех средств защиты и нападения, голодные, люди не представляли такой опасности, как раньше, – по крайней мере, так могли считать керкары.

– Момент икс! – крикнула Сильмара и, метнувшись к ближайшему охраннику, мощнейшим ударом разбила ему то, что у людей называлось лицом. Впрочем, лица как такового у многоножек не было – острые жвалы, похожие на клюв, большие глаза с ободками, как у совы, дырочки для определения запахов, аналог человеческого носа, и мембраны – подобие ушей – в общем, этакая пародия на человека.

Кулак воительницы, тоже мутантки, как и Слава с Лерой, пробил упругую плоть насекомого, и, когда она вырвала руку из дыры в «голове», оттуда хлынул поток зеленоватой слизи вперемешку с какими-то тяжами, нитями, похожими на белых червей. Черви извивались, и Наташу чуть не стошнило, глядя на это безобразие.

Строго говоря, головой эта часть тела тоже не была – мозг керкаров находился где-то в центре туловища, распределенный вдоль него в виде длинной трубки, наполненной веществом, служащим керкарам для мышления. Это Сильмара помнила из курса бойца. Чтобы убить керкара, его надо было перерубить пополам или хотя бы рассечь мозг на спине, обычно укрытый металлическим доспехом. Зато можно было нарушить управление телом, повредив центр управления, как раз и находившийся там, куда она ударила. Здесь было что-то вроде второго, управляющего рефлексами, маленького мозга. По крайней мере ее так учили, и она надеялась, что не напрасно.

Не напрасно. Керкар закрутился на месте, живой, но совершенно беспомощный. Он размахивал своим копьемечом, но скорее всего еще и ослеп, так что не стоило никакого труда уйти от его ударов.

Сильмара вывернула из его лап меч, вписавшись в очередной замах ослепшей твари, и в один удар покончила с врагом, изловчившись перерубить хребет могучим ударом. Не помог и стальной панцирь, притянутый к спине кожаными перевязями.

Все это заняло секунды две, не больше, настолько велика была скорость обоих противников.

Посмотрев на поле боя, воительница увидела, что у других ее соратников дела не так хороши: пятеро людей уже лежали на полу пещеры в луже крови, остальные яростно дрались с превосходящим их по числу противником: керкаров, поверженных пленниками, лежало под ногами только три. На глазах Сильмары пали еще два человека, срубленные невероятно быстрыми многоножками, и тогда она с яростным криком напала на них с фланга.

Ее движения были так же быстры, как у многоножек, а может, и быстрее. Все-таки она была не простым бойцом. Годы и годы тренировок, смертельных боев на гладиаторской арене, потом работа инструктором по обучению гладиаторов – все это сделало свое дело. Пусть она и недотягивала до уровня Славы и Леры, давно вышедших из каких-то установленных людьми рангов бойца, но Сильмара была и оставалась бойцом экстра-класса, класса «Элита».

Два керкара через секунду уже подергивались на полу, остальные навалились на нее всей толпой так, что даже ей стало туго, и она с трудом отбивала удары, прикрывая спиной прижавшуюся к стене бледную Наташу. От той вообще не было толку – ее прекрасное здоровое тело супермодели не приспособлено к драке, хотя она и сжимала кулаки, готовая броситься в бой. Останавливало ее только то, что девушка понимала: лезть вперед – значит мешать своей подруге. Что толку от не обученной воинским искусствам бабы?

Спас положение тот самый парень, у которого Сильмара в пещере отняла свитер: довольно ловко работая мечом, завалил одного из керкаров, склонив перевес на сторону людей, и через минуту все керкары пали, порубленные на части разъяренными пленниками, которые не могли остановиться, все тыча и тыча в шевелящиеся останки насекомых острыми клинками.

Наконец люди, тяжело дыша, прекратили мясорубку. Их осталось трое, не считая Сильмары и Наташи. Из десяти. Семеро лежали порубленные на полу пещеры.

Людей спасло то, что керкары почему-то не стреляли из игловиков – может, не хотели задеть своих, а может, посчитали, что какие-то там людишки не представляют для них никакой опасности и с ними легко расправятся обычными мечами. Но чуть позже Сильмара поняла, что им просто повезло. Они сразу в первые секунды боя убили керкаров, вооруженных игловиками. У остальных их не было.

По команде воительницы люди быстро сняли с трупов многоножек игловики, запасные батареи, собрали все, что может им пригодиться в бою, и побежали по вентиляционному тоннелю, ведущему к поверхности.

Тоннель пологий, дно твердое, так что бежать, казалось, не трудно – пока не трудно. Все, кроме Сильмары и Наташи, были ранены – кто легко, отделавшись царапиной, кто сильнее. Единственная женщина-охранник, оставшаяся в живых, зажимала широкий порез на боку, струящийся темной кровью.

Сильмара глянула на рану и, нахмурившись, отвернулась: скорее всего, охранница не выживет – ей бы сейчас в медицинский кабинет, улечься на лечебную кушетку или хотя бы посадить на рану медицинского слизня, а так – она вскорости истечет кровью и отстанет, потеряв силы. А они не могут себе позволить тащить ее на себе – так погибнут все.

Остальные охранники были в лучшем положении. Привычные к бою и тренированные, они мчались вперед экономными, легкими прыжками, будто только что не вертелись в страшном смертельном хороводе. Наташа, несмотря на то что не имела никакого отношения к боевым искусствам, кроме умения страшным криком напугать противника, бежала наравне с остальными. Сильмара внимательно следила за своей работодательницей и подругой, готовая в любой момент подхватить ее на руки, если потребуется. Не потребовалось. Похоже, что чудо-модификаторы с планеты Нитуль постарались на славу и для Славы, создав девушке во всех отношениях совершенное тело. В том числе и в беге.

Тоннель тянулся до поверхности километра два, а вся система тоннелей керкаров находилась на глубине от пятисот метров до километра. Не зря зеленые тысячи лет не могли выкурить керкаров из их обиталища. При малейшей опасности для своей жизни, видя, что победить не могут, керкары просто уходили в глубь планеты, оставив преследователей бессильно скрежетать зубами.

Их стали настигать, когда до выхода оставалось метров двести или триста: сзади послышалось истошное стрекотание, бряцание оружием. Сильмара оглянулась и заметила небольшой отряд керкаров, неуклонно и быстро приближающийся к беглецам. Очень крупные особи многоножек, видимо, отборные воины, самые быстрые, самые сильные. Их было семеро, похожих на личинки майского жука, разросшиеся на особо сытных продуктах. Закованные в металл, увешанные приспособлениями для убийства, они неслись вперед, и воительница поняла: через несколько секунд настигнут и ударят в спину. Тогда она остановилась и крикнула:

– Ассана, Кардар, ко мне! Остальным – бежать! Наташа, беги!

– Я с тобой!

– Вон отсюда – за тобой твоя планета! Антуг – охранять Наташу! Ну, что, ребята, покажем, что нам не зря платят наши деньги? – Она бросила взгляд на своих подчиненных и удовлетворенно кивнула: раненая женщина закусила губу и, тяжело дыша, держала перед собой меч, парень, у которого она забрала свитер, был спокоен и слегка улыбался, даже подмигнул своей начальнице.

В голове Сильмары мелькнуло: рано она решила его увольнять. Есть такая категория людей, которым обязательно надо действовать. От вынужденного простоя они начинают хандрить и ныть, но когда дело доходит до боя – тут уже раскрываются в полной мере.

Керкары налетели на них секунд через десять. Они остановились метрах в пяти от троих беглецов, безмолвно взирая на людей. Потом один из них скрипучим, неестественным голосом сказал:

– Если сдадитесь, будете жить некоторое время. Или умрете сейчас. Отойдите с дороги, нам нужна ваша Мать.

Сильмара усмехнулась: это Наташка-то Мать? Впрочем, а кто ж еще, с точки зрения керкаров? Мать и есть.

– Нет. Если сможете – пройдите через нас. Мать вы не получите, – холодно ответила она, следя краем глаза, как перемещаются его спутники, занимая позиции справа и слева. У нее потеплело на душе – не одна. И хотя бы пару минут Наташке и ее спутнику они дадут. Авось уйдут.

У воительницы были громадные сомнения в том, что в конце концов они остались бы живы, если бы сдались. Зная о ненависти керкаров к людям, о разногласиях между Роями многоножек, можно было сразу предположить: дело кончится очень плохо. Просто катастрофически. По ее прикидкам, прогноз гибели составлял процентов девяносто. Это для Наташи. Для нее самой – девяносто девять. Об остальных спутниках и говорить нечего – для Роя эти особи вообще не представляли собой никакой ценности. Нужно знать керкаров – каждая особь их Роя не была самостоятельной единицей, за исключением, может быть, особо одаренных личностей. Они были просто расходным материалом, частью общего муравейника, именуемого Роем. Люди же не жалеют об остриженных волосах или ногтях – выкинули и живут дальше. Так и Матери Роя, для которых все, кто не является Матерью, были просто расходным материалом. Кроме, пожалуй, особенно продвинутых Матерей. Таких, например, как Мать Роя Шиннун, где когда-то приняли и вылечили Славу и Леру. Эти Матери смогли понять индивидуальность каждого человека. Может быть, не до конца, но, по крайней мере, попытались это сделать.

Керкары рванулись вперед, и люди встретили их молча, сжав зубы, сосредоточившись на том, чтобы не пропустить. Вихрь ударов, звон клинков – эти керкары были просто ужасны и великолепны. Если кто-то мог им противостоять, так только Слава и Лера, ну и Сильмара, боец класса «Элита».

Раненая женщина-охранница пала первой, с разрубленной ключицей, выбросив фонтанчик пенистой крови из пробитого легкого. Перед смертью она успела разрубить противника до половины, отчаянным ударом смертницы.

Парень продержался дольше – он долго прикрывал левый бок Сильмары и даже умудрился вывести из строя одного из керкаров, надрубив ему голову, прежде чем упасть со вспоротым животом. Но и на полу, волоча пучок кишок и оставляя за собой кровавый след, опираясь на одну здоровую ногу, он подрубал керкаров снизу, пока один из них не отсек ему голову.

Сильмара простояла минут десять – невероятное по протяженности время, учитывая то, что она была с ног до головы покрыта мелкими и крупными ранами, а противников было в несколько раз больше. Это был лучший бой в ее жизни. Слава гордился бы ей, думала она, из последних сил отбивая удары керкаров.

Ее последней мыслью было: «Почему они не стреляют?» Потом сознание погасло.

Наташа бежала, как никогда не бегала раньше. Ее душили рыдания, слезы лились, впитываясь в чужой мужской свитер, но она не позволяла себе расслабиться и сбросить скорость. Смерть Сильмары не должна быть напрасной, иначе это будет просто несправедливо. Впрочем, много ли справедливости видела она в своей недолгой жизни? Мир вообще несправедлив и живет по своим странным законам, недоступным ее пониманию. Жестоким законам. Это она уяснила уже давно, с самого раннего детства.

Охранник, суровый высокий парень с жилистыми, мощными руками, бежал рядом, а когда видел, что она чуть приотстает, хватал за руку и тащил, как локомотив. Наташа хотела оглянуться: что там с Сильмарой и другими? – но парень резко крикнул:

– Не оглядываться! Потеряете скорость и собьете дыхание! Только вперед!

Казалось, что они бегут уже целую вечность, но это было не так. Секунд пятнадцать – двадцать им хватило, чтобы выскочить наружу, под лучи яркого алусианского светила.

После затхлой, с примесью феромонов насекомых атмосферы пещер напоенный запахом трав и нагретой земли воздух прерий показался Наташе сладким, опьяняющим, как вино. Она вздохнула полной грудью, и у нее как будто прибавилось сил. Подземелье – царство разумных многоножек, там они короли, а тут, наверху, они еще поспорят, кто кого!

Беглецы мчались к видневшемуся в километре от них лесу, как спугнутые лани, и не верили, что сумеют туда добежать. Но сумели. Сильмара дала им второй шанс на жизнь.

Лес принял людей как старый знакомый, ласковым похлопыванием по плечам маслянисто-зеленых лап невысоких сочных деревьев, а великаны, напоминающие земные секвойи, накрыли спасительной тенью.

Несколько часов они бежали по лесу, пробираясь по лесным тропинкам, оставленным неизвестными тварями, – Наташа не хотела даже и думать, кто мог оставить эти тропинки. Если на Земле в таких местах можно наткнуться на здоровенного кабана или даже на медведя, что может ждать их на чужой планете? Но пока, слава богу, никто не повстречался. Не считая облачков различных насекомых, напоминающих сразу и бабочек, и стрекоз, сияющих в лучах светила ярчайшими расцветками.

Порадовало, что не было ничего типа комаров и мошкары. А может, и были, но на людей не нападали. Возможно, люди настолько чужды этому миру, что кровососущие твари не считали их лакомой добычей. Другие гены, другие запахи – ничего привлекательного для местных москитов.

Наташе вообще-то было не до размышлений на эту тему. Под вечер она совершенно выбилась из сил. Голодная, несчастная, прикрытая лишь тонким свитером, она постоянно спотыкалась и давно бы упала, если бы Антуг не ловил девушку в самый последний момент. Но в конце концов это все-таки случилось: Наташа грохнулась на покрытую мхом колоду, больно отбив себе колено, и отказалась идти дальше. Впрочем, все равно наступала ночь, нужно было где-то ночевать.

Охранник посмотрел на измученную хозяйку и, ничего не сказав, отправился сооружать укрытие на ночь. Наломав могучими руками кучу широких листьев, он вначале соорудил для Наташи ложе под развесистым деревом с плотной кроной, куда и переместил ее, аккуратно подняв, как драгоценный, очень хрупкий груз. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала: все-таки ей очень трудно дались этот побег и переживания. Антуг даже прислушался: все ли в порядке у нее с сердцем? Нет, все было нормально. Просто она испытала слишком большие физические перегрузки, притом на голодный желудок. Люди пробежали по лесу километров пятнадцать, отрываясь от преследования, так что немудрено устать. Преследования пока не было. Может, многоножки потеряли след, может, передумали преследовать – все-таки эти существа негуманоидны, потому предсказать их поведение не мог никто. Вернее, не существа, а существо, потому что фактически преследовала их Мать Роя. Что она там себе надумала, никто сказать не мог.

Над ложем для девушки охранник соорудил что-то вроде навеса – хотя дерево густое и разлапистое, но гарантии, что его листья остановят струи ночного дождя, не было.

Наташа спала, как вырубленная ударом опытного боксера, так что не проснулась и во время перемещения ее бесчувственного тела. Охранник прикрыл ее широкими листьями (каждый диаметром около метра; они росли на одном из кустов) и занялся устройством «гнезда» для себя.

Ночь в лесу настает рано, уже через полчаса, после того как Антуг закончил устройство лагеря, стало так темно, будто беглецов засунули в крепко сколоченный шкаф и затворили за ними дверь.

Охранник проверил Наташу, осторожно, как заботливая мать, наклонившись над ней, послушал дыхание девушки, перейдя на другую сторону дерева, улегся и тут же уснул, несмотря на то что раны и царапины, полученные им в бою, болели и ныли. Он тоже смертельно устал.

Антуг крепко спал, но его мозг мониторил обстановку вокруг, чтобы уберечь своего хозяина от неприятностей – охранник, несмотря на моложавую внешность, совсем не был юнцом. Он прошел огни и воды, большая часть его сознательной жизни протекла на одной из периферийных планет, покрытых джунглями, подобными тем, в которых они нашли пристанище этой ночью. Антуг служил там сержантом спецназа, наемником, защищающим интересы одного из местных царьков, до тех пор, пока ему это не надоело и он не пожелал перебраться на более высокооплачиваемую службу. Так сержант, нанятый через одно из агентств наемников на Алусии, стал телохранителем Наташи.

Работа ему нравилась. Самое главное, что охраняемые им люди были вполне порядочными. От царька он ушел потому, что ему претила запредельная подлость персонажа, – невозможно защищать человека, если ты его презираешь и ненавидишь. Ведь ты можешь немного промедлить, когда того соберутся убивать, и тогда…

Антуг был профессионалом, дорожил своей репутацией и потому ушел. Впрочем, следовало быть до конца откровенным даже перед собой – плата у Наташи была в три раза выше, чем у Горгамила Пятого, милостью судьбы сорок восьмого царя Седолии, будь она неладна!

Увы, нет в мире совершенства – только случай позволил ему сегодня остаться в живых. Если бы Сильмара не ткнула в него пальцем, требуя сопровождать Наташу, сейчас он бы ушел в лучшие миры вместе со своей командиршей, которую беспредельно уважал. Сильмару знали на рынке услуг наемников, отзывались о ней с огромным пиететом, и, как убедился Антуг, не зря. Она не требовала ничего такого, чего не сделала бы сама. И сегодня не бросила своих подчиненных, сбежав с Наташей, а осталась и приняла смерть. Шансов выжить у нее никаких. Антуг считал, что он сегодня сохранил жизнь в схватке с керкарами по чистой случайности, несмотря на то что был великолепным бойцом очень высокого уровня. Слишком сильны эти многоножки, чтобы соревноваться с ними в рукопашном бою.

Посреди ночи сторожевой пункт в мозгу Антуга заставил его проснуться, как от толчка в плечо. Несколько секунд охранник лежал, прислушиваясь и определяя, откуда исходит опасность, затем его острый слух услышал звук тихого плача. Антуг бесшумно, как кошка, встал на ноги и пошел к Наташе, съежившейся комочком среди разбросанных листьев. Видимо, во сне она металась и разворошила свое зеленое «одеяло».

Ночью стало холодно, температура опустилась не менее чем до пятнадцати градусов – в этом была особенность планеты, с ее резкими перепадами температуры в ночное и дневное время. Наташа дрожала в своем тонком свитере, безуспешно натягивая его на голые коленки, до сих пор разукрашенные одежной краской. Увы, краска была лишь видимостью одежды, хоть и очень похожей на настоящую, но вот от холода укрыть она не могла.

Наташа плакала во сне: ей приснился Слава, который почему-то грозил ей издалека, Сильмара, лежащая в луже крови и укоризненно мотающая головой, как бы упрекая в своей гибели, охранники, павшие, защищая свою хозяйку. Снилась Земля – ей привиделись пшеничные поля, горящие, как в фильме про войну. Наташа постанывала, из глаз лились горькие слезы.

Охранник посмотрел на трясущуюся девушку, немного подумал, затем осторожно прилег к ней, взяв ее тело в полукольцо и прижавшись к спине. Обнял за плечи и постарался согреть своим телом. Девушка вначале вздрогнула, потом повернулась к мужчине и, обхватив его руками, прижалась всем телом, как к близкому человеку. Глаза ее были закрыты, и Антуг не мог понять, то ли она спит, то ли проснулась. Движения были замедленными, как у сомнамбулы.

Надо сказать, что хозяйка была очень красивой женщиной, и Антуг волей-неволей возбудился… Да кто из мужчин не возбудится, держа в объятиях почти голую девушку, да еще такую красавицу!

Наташа, видимо, почувствовала его желание, да и невозможно было не почувствовать, когда между их телами существовала лишь иллюзорная преграда в виде тонкой, ничего не скрывающей ткани. Девушка медленно опустила руку на пах мужчине, погладила, а потом так же медленно, но уверенно стала стягивать с него штаны. Антуг не противился и только слегка приподнялся, чтобы она, стягивая, не порвала его одежду.

Все случилось быстро, бурно, без всяких там предварительных ласк и было похоже даже не на секс, а на какое-то болезненное, истерическое действо. Наташа стонала, впивалась руками в спину Антуга, расцарапав ее до крови, содрогалась в судорогах… и называла своего партнера «Слава».

Потом уснула в объятиях мужчины и остаток ночи уже не плакала, спокойно посапывая, как уснувший младенец.

Утром Наташа какое-то время не могла понять, где находится и что с ней случилось. Ей приснилось, что она снова живет на квартире у своего любовника, и даже после пробуждения привиделось, что рука, обнимающая ее плечи, принадлежит Артуру. Но нет – порхающая перед глазами яркая стрекоза с огромными крыльями убедила ее в том, что она совсем даже не рядом с Артуром. И не в постели. А на чужой планете лежит рядом со своим охранником, и тот обнимает ее за плечи, сопя ей в макушку.

Наташа вдруг припомнила события этой ночи и те сны, которые ей привиделись. И вот один из этих снов…

Девушка осторожно высвободилась из-под руки охранника и встала, отойдя на противоположную сторону дерева. Было уже довольно светло, солнце начало вставать, но деревья пока не давали лучам проникнуть сквозь свои густые кроны, потому в лесу стоял полумрак. Наташа с подозрением пощупала между ног, потом принюхалась к пальцам – точно, пахнет мужчиной!

Твою мать… она трахнулась с охранником! Кровь бросилась в лицо, и Наташа с ужасом подумала, что теперь, когда прилетит Слава, он залезет к ней в голову и узнает, что его подруга, фактически жена, трахалась с охранником, как последняя шлюха!

Он ее бросит. Точно бросит! Он выгонит ее и правильно сделает – потому что она дрянь, она гадина, тварь, изменщица! Ей стало тошно, хотелось плакать. Потом захотелось пойти и врезать палкой охраннику, который воспользовался ее слабостью. Так врезать, чтобы он вообще не встал… и никому не рассказал, что отодрал свою работодательницу, как шлюху.

Затем этот порыв прошел, сменившись горестными раздумьями на тему – как можно скрыть свою измену? Перво-наперво надо заставить молчать охранника, чтобы он никому не рассказал о том, что с ней переспал.

Кстати, вспоминая эту ночь, нужно признать, что ей было очень хорошо. Почти как со Славой. Вообще-то она была в полубреду, и ей представлялось, что занимается сексом она не с Антугом, а именно со Славой… Но это так, левые отмазки – решила для себя Наташа – трахалась она все же с Антугом, значит, то, что при этом представляла совсем другого, «законного» мужчину, не имеет значения. Или не так?

Она пошла в сторону, нашла здоровенные круглые листья с настоявшейся в них росой – эти листья вмещали литра по два воды, и во время бегства они с Антугом из них пили. Умылась, смыла с бедер следы ночной страсти, обтерла тело другими листьями, мягкими и толстыми, сорванными с пышного куста, снова надела свитер и вернулась к месту своего морального падения злющая, как черт.

Антуг уже не спал, он тоже успел умыться и стоял, приглаживая мокрые волосы. Увидев девушку, спокойно поздоровался, ничем не выдавая отношения к тому, что было ночью.

Наташа внимательно посмотрела в его лицо, ища на нем какие-то следы удовлетворения, или насмешки, или же чего-то еще, что могло бы подсказать ей то, как он относится к происшедшему, потом сумрачно сказала:

– Ничего не было. Ты понял? Совсем ничего! Я была не в себе, так что забудь.

– А ничего и не было, – серьезно сказал мужчина. – Вы вообще о чем?

Наташа еще раз молча, внимательно посмотрела в умные глаза Антуга и легонько кивнула в знак того, что приняла в сведению. Потом охранник сказал:

– Так что, госпожа, идем дальше?

– А ты как думаешь, что нужно сделать?

– Мне думается: надо идти на юг, на территорию Роя Шиннун. Если найдем тех керкаров, что дружественны нам, тогда все будет нормально. А еще нам нужно выйти на открытое место. Дело в том, что у нас, у всех телохранителей, под кожу вживлены чипы – их можно отследить с корабля специальной аппаратурой. В лесу сигнал экранируется деревьями: влажность, много листьев, глушащих сигнал, стволы. Так что чем скорее выйдем в степь, тем скорее нас найдут – если ищут. Вот только с водой там проблема. Впрочем, мы можем идти по краю леса, так что вода будет. Есть хотите?

– Само собой, хочу! – буркнула Наташа, все еще злясь на себя и на своего случайного сексуального партнера. Она сейчас даже смотреть на него прямо не могла – упорно отводила глаза и глядела вниз, под ноги или в стороны.

– Сейчас сделаем, – кивнул головой Антуг, старательно не замечая смущения женщины. Он подошел к рыхлому пеньку и стал ломать его, полностью уйдя в это дело.

Антуг тоже был слегка не в своей тарелке. Хотя он понимал, что случившееся ночью больше не повторится и вообще этот секс был чем-то вроде психотерапии, но ему мучительно хотелось снова ощутить страсть ночного соития, и он с печалью осознавал, что влюбился в эту красотку. Безнадежно и бесперспективно.

Покопавшись в пеньке, Антуг что-то оттуда достал, положил на лист, сорванный с дерева, и протянул Наташе:

– Возьмите. Надо брать их за голову, откусывать и жевать. По вкусу – как грибы. Очень питательно, чистый протеин. Будете сыты, хорошо восстанавливает силы.

Наташа с ужасом глянула на лист – на нем шевелились толстые белые личинки, похожие на личинки майского жука. Она зажала рот и с недоверием вытаращилась на мужчину:

– Да ты с ума сошел! ЭТО есть?! Я лучше какие-нибудь фрукты поем или траву! Меня же вырвет!

– Траву есть нельзя – отравитесь. Фрукты… а вы видели тут фрукты? Если и есть, они несъедобны, да и насытиться ими нельзя – мы же не травоядные животные. Нам нужна сытная еда, иначе не дойдем. Вы свалитесь без сил, я буду вас тащить и свалюсь следом. Хотите выжить – будете есть. Нет – погибнем оба. Смотрите, как надо!

Антуг взял одну личинку пальцами за голову, аккуратно сунул в рот, зажав зубами, и, сжав их, откусил, выбросив то, что осталось в пальцах. Потом спокойно прожевал, сказав:

– Вот и все. Вкус как у гриба. Ничего страшного. Они питаются трухлявым деревом, чистые существа. Берите. Берите, берите, если хотите жить!

Наташа как завороженная взяла одну личинку – та извивалась у нее в руках, сопротивляясь врагу, сжимаясь и разжимаясь, как резиновая, потом сунула ее в рот, откусила и, зажмурив глаза, стала жевать, подавляя приступы рвоты. Проглотила, утирая слезы, потекшие из глаз. С минуту подождала – не выйдет ли назад злостная личинка бурным фонтаном. Нет, удержалась. Конечно, никаким грибом она не отдавала – что-то жидкое, скользкое, отвратительное, но и не такое противное, как она думала.

– Ну вот, видите: нормально пошло, – ободряюще кивнул Антуг. – Ешьте еще. Штук пять надо съесть – и на какое-то время вы будете сыты. Можно спокойно идти, не думая о еде. Тут они везде есть, эти личинки. А если кончатся – а еще найду что-нибудь питательное, наподобие этого. Увы, ничего более вкусного тут не найти. Ешьте, ешьте скорее да пойдем.

Наташа шагала за своим спутником, глядя в его широкую спину, и думала о том, является ли ее измена изменой, если она в полубреду представляла себя не с этим мужчиной, а со Славой? Ну вот, например: какая-нибудь женщина занимается сексом со своим мужем, но на самом деле его не хочет и во время секса, закрыв глаза, представляет, что она… ну… с Брэдом Питтом. Или с соседом Васькой. Или… с президентом. Является ли это изменой? Ведь на самом деле эта женщина не изменяет мужу, но при этом все-таки изменяет, представляя, что она с другим! А вот она, Наташа, представляла, что спит со Славой, и то, что на самом деле в ней был другой мужчина, – разве это измена? Она-то думала, что это Слава! Совсем даже и не измена. Так что, наверное, зря она себя винит…

Придя к этому выводу, Наташа слегка повеселела, хотя на душе до сих пор скребли кошки – сама-то она себе может придумать любые обстоятельства, но вот как все это воспримет Слава? Хотя Наташа и считала себя знатоком мужских душ (немудрено – сколько их, мужиков, у нее было! Всех и не упомнишь…), но предсказать реакцию на измену девушка не могла. Слава вообще был непредсказуем.

До прерии они добрались к вечеру, два раза останавливались, чтобы поесть личинок, и вправду хорошо утолявших голод, да один раз – чтобы искупаться в небольшой речушке, с хорошо просматривавшимся песчаным дном. Наташа не стала отходить от Антуга во время купания – чего теперь ей стесняться? Он ее всякую уже видал… во всех видах и позах. Да и страшно далеко отходить – мало ли кто там прячется в кустах.

Наташа даже по нужде боялась отойти – Антуг деликатно отворачивался, когда она приседала. Ей все время казалось, что за ними следят из-за кустов чьи-то глаза. Когда поделилась подозрениями с охранником, тот пожал плечами и сказал:

– Само собой, следят. Зверье всякое – мы же вторглись на их территорию. Но, если их не трогать, без нужды они не нападут, не бойтесь. Это же не люди…

Наташа ему верила, но на всякий случай решила держаться поближе. Береженого бог бережет.

– Оставайтесь здесь, я посмотрю, что там, на открытом месте, – остановил Наташу охранник и ускорил шаг, вырываясь вперед.

Наташа, облегченно вздохнув, уселась на ствол большого дерева, упавшего вдоль опушки, и замерла, подперев голову руками и вглядываясь в спину уходившего мужчины. Устала. Тело ее, конечно, классное, красивое, гламурное, но… ей даже казалось, что в прежнем теле, может, и не таком совершенном, она бы не так уставала. Может, просто без привычки? А что, по спортзалам она не ходит, ест, пьет, валяется на кушетке – откуда возьмется тренированность? Ладно, хоть не жиреет – спасибо мастерам с Нитуль за великолепный обмен веществ ее нового вместилища. Слегка позавидовала Лере – вот та бы даже не вспотела, бегая по лесу, загнала бы и самого Антуга!

Опять пришел на ум этот охранник и ночное приключение… так ли она все время представляла на его месте Славу? А может, ей было все равно, какой мужчина, лишь бы мужчина? Нет, она не такая!.. По крайней мере, верить в это неохота. Да что она так себя терзает-то?! Ну трахнулась и трахнулась – первый раз, что ли? И не первый мужчина. Сколько их было? Да кто упомнит-то! Постоянных с десяток, ну а случайных – зачем запоминать? Сейчас она совсем другая, да. Не та Натаха, что была раньше. Ну… не совсем та, скажем так.

Соскучилась. По Лере, по Славе – так трудно всегда одной принимать решения. Только Сильмара была в радость. Поговоришь с ней, поругаешься или похихикаешь – и на душе легче. А теперь? Как теперь жить без нее?

Наташе снова стало горько, тихо закапали слезы, в ушах от волнения зазвенело, потому, видимо, она не сразу услышала шаги позади себя. А когда услышала, резко обернулась и вскочила. Трое мужчин, с виброножами на поясе, игловики на предплечье, за спинами что-то вроде рюкзачков. Охотники? – первое, что пришло ей в голову.

– Так, так… Что это у нас тут такое? – ухмыльнулся один из мужчин, даже не мужчина, а парень, молодой, лет восемнадцати, этакий мажор.

Наташа насмотрелась на них в ночных клубах. Сами из себя ничего не представляют, зато гнут пальцы как крутые. Не любила она таких парней.

– Ты откуда взялась, подстилка? – продолжил парень, и Наташе в лицо бросилась вся кровь. Зря это он так. Не надо было будить Натаху в глубине души Наташи. Ту Натаху, которая никогда не сдавалась, даже если ее били пятеро телок в сортире ночного клуба. (Двоих она вырубила наглухо, троих так ободрала, что в отделении потом удивлялись: неужто это она так смогла?! Бабищи были крупнее ее раза в полтора.)

Наташа мило улыбнулась, встала с бревна и расслабленно подошла к мажору. Подойдя на расстояние вытянутой руки, она внимательно посмотрела в зеленоватое лицо парня, расплывшееся в ехидной ухмылке, и спросила:

– Эй, молокосос, ты откуда взялся, убогий? А это что, твои няньки?

– Что-о? Ах ты, тварь… – Парень протянул руку, вцепился в ворот единственной одежки Наташи и рванул, отчего ткань расползлась, оставив ее почти что в чем мать родила.

Наташа вцепилась ему в лицо, и мгновенно на сытой мальчишеской физиономии вспухли красные полосы, сочащиеся кровью.

Наташа умела пользоваться извечным женским оружием – ногтями. Но кроме того, она всегда неплохо дралась, так что тут же агрессор получил ошеломляющий удар в нос лбом «гламурной девицы». Нос хрустнул, и из него хлынул поток крови, залившей грудь парня. Глаза его закатились, и он сполз по Наташе, окончательно сдирая с нее остатки одежды.

Телохранители бросились к девушке, один нанес ей сильный удар в лицо, отчего та отлетела в сторону и ударилась о большое дерево.

– Сучка! Амаля покалечила! Хозяин нас мало что оштрафует – убьет! – Мужчина сделал два шага к лежащей в прострации Наташе, снял с пояса вибронож, нацелился… и упал, сбитый с ног броском камня размером с кулак. Точно в висок!

Второй телохранитель отпрыгнул в сторону, выискивая взглядом противника, но тут же был взят в захват – Антуг бросился на него, как хищный зверь, не позволяя воспользоваться виброножом или игловиком. Мужчины пыхтели, яростно ревели – оба были сильными и тренированными бойцами, но у телохранителя мажора было преимущество – он не голодал в плену, не дрался насмерть с керкарами, не бежал, таща за собой на прицепе хозяйку, и не был покрыт ранами и ссадинами с ног до головы. Потому постепенно он начал одолевать и чуть не вырвался из захвата, когда неожиданно дернулся и ослаб в руках Антуга, сползая к его ногам прямо на подстилку из гниющих опавших листьев.

Антуг перевел дыхание – Наташа стояла возле него, покачиваясь от изнеможения, на ее левой скуле расплывался громадный синяк. В руке она держала вибронож, который перед этим и воткнула в сердце противника. Ее лицо было спокойным, сосредоточенным, на нем не было и тени сожаления или слабости – ну убила врага и убила. Так ему и надо. Нечего тут хулиганить!

– Молодец! – хрипло выговорил Антуг и опустился возле мертвого противника, по телу которого пробегали последние судороги. – Если бы не вы, он бы вырвался, и тогда нам конец.

– Кто это? Что это было? – Наташа бросила выключенный вибронож на траву и опустилась рядом с охранником на землю, ощупывая свое опухающее лицо.

– Вероятно, сафари. Охотятся на мелкую дичь. Видимо, район этот чистый, керкары вообще-то не любят лазить в лесах, они предпочитают степь. Потому тут эти типы так спокойно и бродят. А этого тоже вы уложили?

– Он меня подстилкой назвал, – хмуро пояснила Наташа.

– Зря это он, – криво усмехнулся Антуг. – Опрометчиво. Хотя и я никогда бы не сказал, что вы умеете так драться. Вас кто-то учил?

– Жизнь научила, – отозвалась Наташа и, охнув от боли, поморщилась, вставая. – Тварь! Теперь вся морда будет перекошена! Уже опухает.

– Вы и с опухшим лицом будете прекрасней всех на свете, – совершенно неожиданно для себя прочувствованно сказал Антуг, и Наташа удивленно посмотрела на своего спутника. Он почувствовал взгляд и опять неожиданно для себя слегка покраснел.

Наташа усмехнулась про себя: «А парень-то влюбился… несчастный. Ему же ничего, совсем ничего не светит! А жаль…»

Она вздохнула и, подойдя к лежащему мажору, стала расстегивать его комбинезон. Антуг, оправившийся от неловкости, одобрительно кивнул головой:

– Да. Правильно. Нам нужно одеться. Теперь у нас будет оружие, одежда – все, что нужно для путешествия.

– А они ведь на чем-то прилетели? Нельзя ли?..

– Обычно флаер болтается на орбите вместе с экипажем, прилетает по сигналу. Прилетят, увидят нас – не позволят подойти, могут вообще расстрелять с расстояния. Не нужно. Лишний риск. Забираем все барахло и в путь.

– А с этими что? – Наташа указала подбородком на лежащего мажора и второго охранника. – Тут оставим?

– Оставим. На корм лесным обитателям, – жестко сказал Антуг. – Сумеет – выберется. Нет – значит, судьба его такая.

– А второй телохранитель?

– Мертв, – коротко пояснил Антуг, пристегивая к предплечью игловик. – Череп проломлен.

– Ловко ты его…

– Я всегда любил играть в мяч, – неопределенно пояснил охранник и, достав из вещмешка охранника медицинского слизняка, аккуратно прилепил его на разбитую скулу Наташи. – Теперь вы снова станете красоткой, потерпите немного.

Второго слизняка он прицепил на себя, и тот тут же запустил белесые ножки-тяжи глубоко в тело своего нового хозяина.

Через пятнадцать минут они уже шагали по опушке леса, размеренно двигаясь, уходя все дальше и дальше в степь. Они не могли воспользоваться коммуникаторами нежданных противников – их бы тут же засекли. Пришлось выбросить аппараты в ближайшее озерко, находившееся в километре от места схватки, – чтобы парень, очнувшись, не смог вызвать подмогу и их не начали разыскивать.

Оставалось надеяться только на то, что разыскивающие Наташу подчиненные засекут разыскной чип, вживленный в тело Антуга, но когда это будет, сказать невозможно. Потому – идти вперед, туда, где находились входы в подземные города Роя Шиннун.

Глава 6

– Аккуратнее, не перенапрягайся! Смотри – видишь, внизу открытое пространство, поле? Так вот, с него идут вверх потоки нагретого воздуха! Просто пошевеливай крыльями, и он тебя будет поднимать вверх! А вон там лес – над лесом воздух холоднее и придется поработать крылышками! Не устала?

– Нет еще! Летим дальше! Сколько уже пролетели, не знаешь?

– Если мы летим час и наша средняя скорость около семидесяти километров в час, то прошли… семьдесят километров! Сложные подсчеты, правда?

– Ага! Я чуть голову не сломала, подсчитывая. Ты видел, как от нас шарахались эти летающие твари? Здорово мы им насолили.

– Еще бы не здорово – столько особей перебили.

– Слав, а они правда разумные?

– Нет, ну ты можешь себе представить каких-нибудь птеродактилей, которые переговариваются на каком-то языке, организуют загонную охоту на жертв, выстраивают сложные операции мщения?

– Не могу. Я вообще не могу представить птеродактилей.

Лера хихикнула и, раскинув крылья, начала планировать, держась в потоке воздуха. У нее было такое ощущение, будто ее кто-то мягко поднял на огромной ладони – так тянул ввысь горячих воздух.

– Я тебе потом их нарисую, – улыбнулся Слава.

– Слав, а ты не боишься оставлять эту девчонку одну в корабле? Напакостит чего-нибудь или сопрет. И чего потом делать?

– Лер, не будь смешной. Она же не просто в корабле, она в Шарги, и я могу в любой момент посмотреть, увидеть, что она делает. И Шарги сам не даст ей напакостить – ремонтные роботы всегда наготове. Помнишь, как они рвали людей Борана? Только клочья летели! Так что нечего бояться. Оружие заперто, ей доступна лишь ее каюта да некоторые коридоры Шарги. Еще система обеспечения. Ну и все. Пусть сидит. Я ей симулятор оставил – интересно, как она его воспримет?

– Слав! Ну ты даешь! С ума сошел! Разве можно было оставлять ей симулятор? Она же невинная девчонка! А ты ее фактически в бордель суешь.

– Не глупи. Никакой не бордель, нормальный симулятор, для тела безопасен – никаких повреждений и изменений. То, что она там посмотрит порнушку и в ней поучаствует, так это ей только на пользу. Может, хоть научится волосы с тела удалять. А то дикость какая-то.

– М-да… это правда. Мы-то уже привыкли к тому, что волосы, кроме как на голове, не растут. Странно видеть так заросшую девчонку. Надо приучить ее следить за собой.

– Шарги говорит, что она нашла шлем симулятора и надвинула на голову. Сидит уже полчаса. Интересно, что она потом нам скажет?

– Как бы не умерла от голода и жажды. Помнишь крыс, которым вживляли электрод, ты рассказывал? Ну там, где она лапой нажимала педальку, и в голову шла волна удовольствия? Они же умирали, потому что не хотели есть и пить, а только нажимать и нажимать педальку. Как бы наша подружка там не загнулась.

– Знаешь, что? Если она такая дура, как крыса, так пусть помирает. Значит, недостойна звания человека, если не может не потворствовать своим желаниям. Вот так вот!

– Злой ты! А я тоже не могу не потворстовать своим желаниям и сейчас хочу ухватить тебя… Вот так! Попался!

– Оторвешь, бесстыдница! Ах ты, гадкая!

Лера сделала крутой вираж и устремилась вниз, туда, где блестела гладь небольшой речки. Слава, хохоча, бросился за ней, и через минуту они приземлились на берегу, заросшем плотной серо-зеленой травой. Слава сложил крылья, бросил на траву рюкзачок с барахлом и блаженно откинулся на спину, глядя в синее небо.

– Хорошо! Если бы еще не лезть куда-то, разыскивая ополоумевшего Хозяина планеты, было бы совсем хорошо.

– Искупаемся? Так хочется! Ужасно жарко! А кроме того – хочу потакать своим низменным желаниям!

– Чего это низменным-то? – фыркнул Слава. – Если бы твои желания касались кого-то другого, тогда, конечно, низменные. А так – высокие желания!

– Вижу… довольно высокие. Вначале искупаемся или… Нет – или! Иди ко мне…

Потом они полежали на песчаном пляже речушки, мало чем отличавшейся от какой-нибудь земной речки, тысячелетиями несущей свои воды по ковыльным степям. Ветерок обдувал разгоряченные тела, по небу неслись белые пушистые, как сахарная вата, облака, и казалось, что они находятся в отпуске где-нибудь в Оренбургской области. И нет никакого Хозяина, нет чудовищ, порожденных этой планетой, нет ничего того, что занимало их последние годы.

– Как ты думаешь, что там, на Земле? Что у Наташи, Сильмары?

– Мне кажется, все нормально. Наташа, если ты до сих пор не поняла, не так уж проста, как кажется. Она обладает этакой крестьянской хитростью, а еще – живым умом, порядочностью и своим, несколько даже преувеличенным чувством справедливости. Если поставить ее в определенные условия, то она будет делать то, что нужно. Есть такие люди, у которых не сразу проявляются способности – пока они не попадают в необходимые условия, вот и все.

– Наверное, ты прав. Она хорошая, Наташка. Только… несчастная. Скучаю по ней. И по Сильмаре.

– А по Хагре?

– Каждый день вспоминаю – как она сейчас живет? Что делает, как управляет своей новой империей? Когда-нибудь слетаем к ней, правда? У тебя ведь там остались дети… Странно так – твои дети.

– Несколько десятков детей, если уж быть точным, – усмехнулся Слава. – По моим подсчетам, где-то в районе сотни.

– Ни фига себе! Вот постарался! – хихикнула Лера. – А с родной женой отстрелялся за пятнадцать минут? Ну-ка, давай… требую продолжения банкета!

Потом они купались в речке, плескались, брызгались и были совершенно счастливы, как бывают счастливы влюбленные пары, будущее которых не замутнено никакими бедами.

Путь до нужного им озера занял два дня. Уже к концу второго они полностью приспособились к своим крылатым телам, нарастили мышцы в нужных местах, и скорость увеличилась практически в два раза. Так что на место они попали уже к вечеру второго дня с начала путешествия.

Озеро явно имело искусственное происхождение. Гладкий каменный берег, имевший следы оплавления, был как будто вырезан в скале огромным раскаленным инструментом. На берегу ничего не росло, лишь метрах в ста от уреза воды начинался лес, деревья-великаны которого своими вершинами цепляли низкие облака. Жизни вокруг озера тоже не было видно – такое впечатление, что животные боялись подходить к воде, ожидая каких-то неприятностей. Каких? Пока было неясно.

– Полетели на остров, – нахмурился Слава. – Что-то это мне напоминает, но что – не могу понять. Стоп! Абсолютно круглые озера… покрывают всю поверхность планеты… чаши… Не может быть! Такого размера?!

– Что, Слав? – не поняла Лера.

– Я с Шарги общался. Он выдвинул версию. Только она слишком неправдоподобна. Такой размер…

– Да что – размер?! – рассердилась Лера. – Чей размер? Скажешь ты, наконец?!

– Мегабластеры. Озера – это порталы мегабластеров.

– Что-о?! Двести километров в диаметре?! Не может быть! Это сколько же надо энергии?

– Достаточное количество энергии, – усмехнулся Слава. – А что, почему бы и нет? Если это военная база, то…

– Ты предполагаешь, что вся эта планета – искусственно созданная база? Откуда они возьмут энергию, чтобы сделать даже один-единственный выстрел из этой Большой Берты? Она должна быть сравнима с энергией звезды!

– Ну мы же еще не знаем, что находится внутри планеты. Может, там как раз и находятся энергетические установки. И вообще, эти штуки, наверное, не использовались уже тысячи лет.

Может, сотни тысяч, а может, и миллионы. Вот свободная вода и перекочевала в емкости порталов. Что касается искусственности планеты… зачем ее делать искусственной? Не проще ли просто прогрызть полости во внутренностях?

– Никак не могу поверить… Ты представляешь действие этих бластеров? Если бластеры Шарги могут сжечь все живое на планете, то ЭТИ…

– Эти могут уничтожить саму планету. Превратить ее в крошево. Или скорее в расплавленный комок. Мне так кажется. Если, конечно, они исправны. А это вряд ли. Хватит гадать – полетели на остров, там стоит что-то вроде башни. Шарги давал картинку. Думаю, там что-нибудь и узнаем. Но будь осторожна: помнишь про амфибий вокруг озера? Не зря тут в округе ничего живого нет. Полетели!

Слава разбежался, прыгнул с бугра в сторону озера, с хлопком расправил крылья, мощно загребая ими воздух, и поднялся над водой. Лера последовала его примеру; через несколько секунд они неслись, как две огромные летучие мыши, прямо к тонкой игле башни, возвышающейся на горизонте.

Надия, обнаженная, как при рождении, сделала несколько шагов к стене и негромко сказала:

– Хочу зеркало!

Стена осталась такой же, как и была, – бежевой, никаких следов зеркала не обнаружилось. Она досадливо поморщилась, вспоминая, что ей говорили Слава и Лера, приложила руки к ровной вертикальной поверхности, представив, что все стены становятся зеркальными, и присвистнула от восторга – везде, куда падал взгляд, улыбались изображения Надии. Их было множество – десятки, сотни, тысячи! Эти Надии хохотали от восторга, вертелись вокруг своей оси, задирали ноги и руки, наклонялись, катались по полу и снова скакали, восторженно визжа, как дети.

Наконец девушка устала и, остановившись перед своим отражением, стала внимательно, сантиметр за сантиметром осматривать тело. Закончив осмотр, осталась удовлетворена: не хуже, чем у Леры! Странно, что Слава сразу не потащил ее в постель. Столько мужчин домогались Надии, а тот, на кого она глаз положила, почему-то ее не хочет. Чем она отличается от его первой жены? Прическа? Ага, это первое. А вот волосы на теле – долой! Еще что? Да вроде и ничего. Зубы белые, здоровые, грудь торчит вперед, ягодицы крепкие – чего ему, Славе, еще надо?!

Надия открыла шкаф для процедур, уперлась руками в стену и представила себя с короткой прической, беловолосой, с гладким, лишенным растительности телом и… чуть не задохнулась от неожиданности: шкаф наполнился какой-то жидкостью, тут же затянувшей все ее поры, складки. А вылезшие откуда-то «руки» стали массировать и тереть в разных местах – с ног до головы. Девушка терпела, так как знала: красота требует терпения и ухода за собой.

Правда, все быстро закончилось. Ударили струи горячей воды, потом налетел вихрь теплого воздуха, и через минуту она была такой же сухой, как в тот момент, когда залезла в шкаф.

Выйдя, посмотрела на себя в зеркало – прекрасна! Гладкая, слегка зеленоватая кожа, белые, со стальным оттенком волосы, короткая гладкая прическа, на теле – ни одной волосинки. Ощущение немного странное – ВСЕ на виду. Но это девушку не беспокоило – подобным условностям тут никто не придавал значения. Главное, чтобы было красиво. А оно красиво. Ну, если Слава сейчас не захочет такую девушку, тогда он просто ненормальный!

Взгляд Надии упал на красный предмет, лежащий в углу, на выступе стены. Она подошла к нему, взяла в руки – что-то вроде головного убора… только странный какой-то.

Надия осторожно подняла металлическую «шапку», опустила себе на голову. Секунды две ничего не происходило, и вдруг вспыхнула картинка, а приятный женский голос сказал:

– Добро пожаловать в мир грез! Если ты хочешь погрузиться в мир чувственных удовольствий – переведи стрелку на окно зеленого цвета. Если хочешь посмотреть один из видеофильмов – переведи стрелку на окно желтого цвета, если хочешь послушать музыку – окно синего цвета. Или просто сними шлем.

«Вот как это называется – шлем! – подумала Надия. – А что там про чувственные удовольствия?»

Как будто уловив сомнения и желание клиента, шлем сказал уже мужским приятным баритоном:

– Ты можешь оказаться в компании лучших любовников всего обозримого мира! Выбрать любого из них, и даже всех – проведя с ними лучшие часы в своей жизни! Переведи стрелку на зеленое окошко, и ты получишь несравненное удовольствие!

Надия как завороженная протянула руку перед собой и коснулась стрелки, висящей в воздухе – виртуальная стрелка прилипла к ее пальцу и, когда девушка двинула рукой, переместилась следом за ней. Надия облизнула губы кончиком языка, помедлила и решительно переместила стрелку в зеленый сектор. Тут же прозвучал мелодичный звук, сопровождаемый стонами мужчины и женщины, и вот уже девушка идет по коридору, отражаясь в зеркальных стенах.

Внезапно двери распахиваются, и из них выходят мужчины, все как один похожие на Славу. Они обнажены, возбуждены, и их большие руки тянутся к застывшей на месте девушке, онемевшей от удивления. Руки «Слав» ласковы, сильны, а губы нежны и горячи. Они ласкают тело девушки, а потом уносят ее через широкий дверной проем к огромной кровати. «Это даже не кровать, а какая-то посадочная площадка», – подумалось Надие. Но больше она ничего подумать не могла – ласки усиливались, возбуждение нарастало, и, наконец, тело ее содрогнулось от невыносимого наслаждения. И еще… и еще…

Она потеряла сознание, а когда очнулась – обнаружила себя лежащей на полу рядом с красным шлемом, слетевшим с головы. Низ ее живота слегка побаливал, а кожа покрылась мурашками – то ли от холода, то ли от остатков возбуждения.

Надия села на край своей кровати и, подняв шлем, с уважением посмотрела на него, огладив тыльной стороной ладони. Потом подумала, забралась на постель и снова надела шлем на голову, закрыв глаза от предвкушения…

Где-то далеко усмехнулся Слава, вторя Шаргиону, описавшему происходящее, но ничего не нарушало тишину каюты, кроме хриплого дыхания девушки и стонов, время от времени исторгаемых ею.

Надия наконец-то приобщилась к благам цивилизации.

Островная башня быстро приближалась и через несколько минут уже не напоминала иглу. Совсем не напоминала. У Славы даже дух захватило, глядя на это сооружение. Если представить Останкинскую телебашню, вернее, две телебашни, поставленные друг на друга, сделать ее не круглой в сечении, а прямоугольной… В общем, не с чем сравнивать. Как эта штука вообще держалась и не обрушивалась – загадка. Скорее всего ее удерживали в равновесии гравигенераторы. Иначе вот бы булькнуло!

Сам остров в диаметре, по прикидкам Славы, был около двадцати километров. Плюс-минус несколько километров – так просто, на глаз, не определишь. Первое, что бросилось в глаза, когда подлетали к нему, – система каналов, мелких озер, вернее прудов, у каждого из которых стояло что-то вроде домика. Остров соединялся с «большой землей» ровной, прямой, как стрела, дамбой, и там, где она выходила на берег, угадывались туши космических кораблей: Космодром, как всегда, был главным источником существования этого поселения.

Земляне плавно приземлились у воды, там, где не было каналов и строений. То, что это озеро принадлежало негуманоидным земноводным, осложняло задачу. И самое главное – как с ними общаться? По выкачанной из Аруста информации, на языке зеленых они практически на разговаривали, контакты поддерживали только с такими же амфибиями, никаких интересов на поверхности планеты, кроме грабежа кораблей, у них не было, так что задача предстояла очень, очень непростая.

Слава быстренько преобразовался свое тело в человеческое, оделся, пристегнул игловик, надел на пояс вибронож и посмотрел на Леру. Она делала то же самое, и через пять минут оба землянина были готовы к любым неожиданностям. По крайней мере, они так считали. Но… космос есть космос, тут нельзя быть готовым ни к чему. Потому что во Вселенной столько вариантов будущих событий, сколько никогда не уместится в голове любого разумного существа.

Пока Слава задумчиво озирал окрестности и думал, почему вокруг этого места амфибии ничего не построили, вода неподалеку от берега забурлила, закипела, будто из глубины поднималась подводная лодка.

Слава не успел даже крикнуть, когда из воды стремительно вылетело огромное щупальце и ухватило его за ногу, впившись присосками так, что у землянина из кожи брызнула кровь. Мгновенно сорвав с пояса вибронож, Слава ударил по щупальцу; полуметровое силовое лезвие с визгом врезалось в конечность неизвестного существа, отсекая его, как ветку дерева.

Слава и Лера не мешкая бросились наутек, подальше от уреза воды и вовремя – туда, где они только что стояли, обрушился целых вал щупалец, извивавшихся, как огромные червяки.

Через несколько секунд стало видно, чьи они, эти щупальца. Из воды появилось существо, похожее на смесь крокодила, древнего ихтиозавра и гигантского кальмара. Такую тварь трудно представить и в дурном сне. Видимая длина ее туловища была не менее пятидесяти метров плюс пучок щупальцев на морде (или голове?) – если его растянуть, получится метров сто, не меньше. Одно хорошо: тварь не вылезала на берег и только лишь шарила щупальцами, отыскивая обидчика.

Не найдя, чудовище повернулось боком к берегу, огромный глаз «крококальмара» посмотрел прямо на Славу, как будто заглядывая ему в душу.

Землянин вздрогнул, почувствовав ментальное давление, и резко выдохнул, напрягшись, как штангист, поднимающий огромный вес, – сила твари была очень велика. Если бы это был не Слава, а кто-то другой – он бы сейчас зашагал прямо в пасть этому гаду.

Славе тоже ужасно хотелось подойти поближе – чудовище внушало ему это желание, – но выстроенные ментальные барьеры выдержали напор.

Щупальца продолжали извиваться, не в силах достать человека, существо ловило Славу взглядом, по-прежнему пытаясь сломать его ментальную защиту, и тогда землянин сам пошел в атаку.

Автоматически, не задумываясь, он оторвал от своего бедра отрубленный кусок щупальца, продолжавшего висеть на ноге (оно причиняло боль), сосредоточился и послал в тварь заряд ментальной энергии такой силы, какой он никогда не применял в своей жизни. Он вычерпал все резервы мозга, собрал все, что мог, и пустил ресурсы на то, чтобы пробить защиту мозга твари и подчинить этот мозг себе.

С первого раза сделать это не получилось. Чудовище, безусловно разумное, отбросило атаку Славы с такой силой, что тот покачнулся и едва не потерял сознание. Гигантский мозг этого «спрута», похоже, обладал колоссальными запасами псионической энергии. Возможно, Слава бы даже проиграл схватку, если бы… как там пелось в старой песне: «На медведя я, друзья, выйду без испуга, если с другом буду я, а медведь без друга»?

Вот именно: у Славы как раз было два друга. И оба они включились в борьбу. Лера взяла мужа за руку, соединившись с ним с одном порыве, и Шаргион, живой корабль, тоже обладающий псионической энергией, влил свои силы в поток энергии.

Общая воля подавила волю твари, и толстенные псионические стены, перекрывающие доступ к мозгу «спрута», рухнули.

Первое, что сделал Слава, – закрепил в мозгу неприятеля посыл верности. Теперь тот не только не мог причинить никакого вреда победителю, но и не имел возможности ослушаться любого его приказа. Теперь он был рабом землянина на веки вечные. Никакими силами нельзя было снять этот посыл, впечатанный в мозг «спрута» совместным усилием трех существ – людей и живого корабля.

«Я думал, он тебя сожрет, – признался Шаргион, и Слава почувствовал, что он как будто облегченно вздохнул, если это применимо к кораблю. – Пожалуйста, будь впредь поаккуратнее, ладно? Ты должен был предусмотреть его нападение заранее, если бы как следует подготовился. Почему ты не сканировал предстоящие события в псионическом режиме? Тогда бы ты увидел, как эта тварь лезет на берег, и мог бы избежать нападения».

«Расслабился, потерял контроль над событиями», – признался Слава. А что еще скажешь? Самому себе не соврешь, а Шаргион – часть самого Славы навсегда.

«Что собираешься с ним делать?» – с интересом осведомился корабль.

«Пока лишь поговорю. Кто он и откуда взялся».

«Тебе кажется, что это хорошая идея? – с сомнением осведомился Шаргион. – А если он не до конца подчинен?»

«А вы с Лерой на что? Будьте наготове – поддержите».

«Мы-то поддержим. Но…»

«Да понял я, понял! – с досадой прервал Слава и тут же устыдился своего порыва. – Клянусь, буду очень осторожен, сейчас перейду в боевой режим, начну сканировать будущее в полном объеме».

«Вот так уже лучше, – удовлетворенно констатировал Шаргион. – И правда откуда он тут взялся? Неужели один живет в этом озере?»

– Слав, а если он не до конца подчинился? – Лера тревожно взглянула в лицо мужа, и тот невольно усмехнулся:

– Вы с Шарги мыслите, как один человек. Только что с ним обсудили это дело, и тут ты все заново начинаешь. Сейчас зацепишься за меня псионическим полем, и при возникновении опасной ситуации я качну из тебя силы. И не беспокойся, все будет нормально. Еще есть Шарги, так что отобьемся. Но не думаю, что будет что-то плохое. Садись тут, на бугорке, и сиди, следи за мной. К воде не подходи – вдруг он там не один! А я пошел.

Чудовище покачивалось у берега, как подводная лодка, зачем-то украшенная пучками щупалец. Его огромные круглые глаза, каждый не менее метра в диаметре, внимательно следили за человеком, беззаботно подходящим к берегу в пределах досягаемости щупалец.

Впрочем, только внешне Слава был беззаботен, на самом деле он находился в боевом режиме – все чувства обострены, тело готово к максимальному напряжению мышц, а псионические способности выведены на предел возможностей. Его мутировавший мозг, как хороший компьютер, беспрерывно сканировал ситуацию и рассматривал десятки вариантов, в том числе просматривая их в ближайшем будущем. Но все было тихо и мирно, только громадные глаза перемещались, следя за землянином.

Слава подошел к громадной голове, остановился, следя за пучком щупалец, каждое из которых было толще его руки, и мягко спросил:

– Ну, чего хулиганишь?

Лера, присевшая, как велел муж, на зеленый бугорок, вдруг зашлась истерическим смехом так, что потекли слезы:

– Хулиганишь?! Ну, дает! Слав, прости, не могу остановиться – истерика, наверное! А ты думаешь, он тебя понимает?

«Понимаю, – громыхнул в головах людей «голос» чудовища, – вы меня подчинили. И это понимаю. И что теперь?»

«А ты как думаешь? – пожал плечами Слава, переходя на мысленный язык. – Ты вообще-то кто такой?»

«Я – Хозяин».

«Кто-о-о?! – закашлялся Слава, вытаращив глаза от удивления. – Какой Хозяин?!»

«Хозяин этого озера».

«А-а… вот черт, аж в пот кинуло. А откуда ты тут, в озере, взялся?»

«Не знаю, – как показалось Славе, немного растерянно ответил монстр, – я всегда тут был».

«Так. Начнем издалека: сколько времени ты находишься в озере?»

«Как отсчитать время? Я был тут всегда».

«Ясно… что ничего не ясно. Пойдем другим путем – чем ты питаешься?»

«Всем, что смогу найти. А еще хартами. Они выделяют мне еду. Отдают свои тела. Ловлю других существ. Иногда ем живых хартов, если еды мало».

«Харты – это кто?»

«Те, кто живет тут, на острове. Похожи на вас, но другие».

«То есть ты их ешь?»

«Ем. Я все ем. Мне же надо как-то жить? А еды мало».

«Ты с ними разговариваешь?»

«Не со всеми. Только с теми, кто может говорить беззвучно, как ты».

«Ты в озере такой один?»

«Да. Один. Всегда один. Ты мне дашь еду?»

«А должен?» – поперхнулся Слава.

«Хмм… наверное», – неуверенно ответил монстр.

«А почему ты не приманиваешь зверей сам?»

«Кого мог – приманил, больше ко мне не идут», – грустно сказало существо.

«Кстати, а ты кто – он, она?»

«Что значит «он, она»?»

«Ну ты мужского рода или женского?»

«Что значит «мужской род и женский»?» – не понял «крокодил».

– Как все запущено-то… – проворчал Слава. – «Итак, вывод: ты находишься в этом озере, сколько помнишь себя, ешь все подряд – похоже, что и трупы хартов, а может, и живых. И все время хочешь жрать. Все время, да?»

«Ну… да, – признался монстр, и его огромные глаза укоризненно посмотрели на Славу. – Так ты мне дашь есть?»

«Что-то мне подсказывает, что тебя легче убить, чем прокормить», – буркнул Слава, и ему в нос бросился запах тухлятины и разложения: похоже, чудовище то ли испустило газы, то ли рыгнуло – запашок был еще тот…

«Труднее. Меня трудно убить, – обеспокоенно заявил монстр. – Лучше покормить!»

«А ты пробовал вылезать из воды, охотиться? Ты же можешь пойти в лес, вызвать себе животных, поесть как следует».

«Мне нужна вода. Я привязан к ней и могу умереть без воды. А где я в лесу найду нужный водоем? А животные не хотят идти на зов. Тех, кто шел, я давно съел».

«А как харты относятся к тому, что ты их ешь?»

«А почему я должен интересоваться, как они к этому относятся? Я хочу есть!»

«И правда, почему ты должен этим интересоваться? – хмыкнул Слава. – А вообще, ты чем-то интересуешься?»

«Нет. Кроме того, что мне нужно для существования. И кроме защиты моего озера от непрошеных гостей».

«Так… С этого места поподробнее. Откуда ты знаешь, что должен защищать свое озеро, и вообще – откуда ты знаешь, что это озеро? Понятие «озеро» у тебя откуда?»

«Я не знаю. Все, что знаю, я знал всегда».

«Вот же! Хм… Зайдем опять с другой стороны: что ты делаешь, кроме того, что ешь и охраняешь озеро?»

«Сплю. Поднимаюсь наверх и засыпаю, греюсь. Но все слышу – тех, кто говорит без слов, кто летает надо мной, кто пытается нырять в озеро без моего разрешения».

«И ты их ешь».

«И я их ем. А что еще с ними делать?»

– И правда – что с ними делать? – устало пробормотал Слава. – «Ну, хоть кого-то ты не ешь?»

«Да! – оживился монстр. – Я не ем хартов, которые мне дают пищу. А еще не даю хартов обижать. Я ем всех, кто их обижает».

– Симбиоз? – удивленно спросила Лера, сидевшая в трансе и подслушивавшая разговор в псионическом пространстве.

– Похоже, что да, – озабоченно ответил Слава, – только странный какой-то. Ты поняла, что это существо находится тут уже тысячи, а может, и миллионы лет? И при этом не развилось, не стало умнее, не накопило никакой информации и лишь жрало, жрало, жрало… и охраняло.

– Ага. Тогда сразу возникает мысль: на что это все похоже? Кто или что может, тысячелетиями не изменяясь, только жрать и охранять? При этом не развиваясь и не накопив для этого никакой информации.

– Биоробот. Это биоробот. Ты умница! Робот-охранник.

Слава помолчал, потом снова спросил у монстра:

«Как твое имя?»

«Имя? – Чувствовалось, что монстр слегка опешил. – Я уже говорил: харты зовут меня Хозяином озера».

«Я буду звать тебя… Гена. Крокодил Гена, – криво усмехнулся Слава. – И без моего разрешения тебе нельзя больше есть никого. Ты меня понял?»

«Я тебя понял, – погрустнел Гена. – А ты дашь мне что-то поесть?»

«Пока нет. Но позже дам. Кстати, как долго ты можешь обходиться без еды? Ну, например: ты поел и сколько времени будешь сыт?»

«Если я съедаю харта или кого-нибудь еще, подходящего по объему, то буду сытым тридцать циклов светлого времени».

«Это называется месяц. Единица времени: темное-светлое – сутки. Тридцать суток – месяц. Запомнил?»

«Запомнил. Я все хорошо запоминаю. Но со мной никто никогда не разговаривал, кроме хартов, а они только дают тела, и все. Я с ними почти не разговариваю».

«И все-таки ты на сушу вылезать можешь? Передвигаться по ней?»

«Могу. Только не люблю. В воде лучше».

«У тебя есть какое-то гнездо, где ты можешь отсыпаться? Пещера?»

«Пещера? А что это?»

«Дырка в каменной стене, в которую ты заплываешь и там лежишь. И тебя никто не видит».

«Дырки в стене нет. Зачем мне дырка в стене? У меня есть комната. Туда я могу заплыть, вода уйдет, и я буду там лежать. Раньше в этой комнате появлялась еда, много-много месяцев назад. Столько много месяцев, что у меня нет числа, чтобы их обозначить. Теперь еда там не появляется, и я вынужден искать еду сам».

Слава оглянулся на Леру, насторожившуюся, как охотничья собака, но ничего не сказал. Помолчал и осторожно спросил:

«А где находится эта комната?»

«На дне озера. Под островом. Только я туда уже давно не плаваю – еды там нет, зачем мне туда плавать? Я тут отдыхаю, охраняю мое озеро и жду, когда харты подадут сигнал, дадут мне еды».

– Простая, незамысловатая жизнь, правда, Лер? – усмехнулся Слава. – А может, в этом есть своя сермяжная правда? Лежишь себе и ждешь, когда подадут сигнал к еде. Поел – и поспал месячишко. И опять жди.

– Плохая жизнь. А размножаться? Главный инстинкт где? Основной, так сказать? – рассмеялась Лера. – А вот насчет комнатки ты уже просек, это ясно. И что будем делать? Спускаться в эту комнатку? Сейчас?

– Может, сходим к хартам? Поговорим с ними, узнаем, кто они и что они? Наш Гена, честно говоря, особым умом не отличается, говорить с ним не о чем.

– А что, ты думаешь, эти самые харты особо разумные, что ли? Я вообще не понимаю, как они тут сумели выжить, рядом с Геной, и он их всех не сожрал. И кстати, ты напрасно сделал вывод, что Гена полуидиот – его просто не учили. Сейчас он на уровне трехлетнего ребенка: ему поставили задачу – он ее выполняет. В него не вложили информации и не дали стимула ее узнавать. Ну, и кем он останется? Тем же ребенком и останется. Я гляжу на эту тушу с щупальцами и, честно говоря, вижу за ней детсадовца в коротких штанишках. Мне его стало даже жалко. Кормили, кормили, а потом что-то сломалось, и ему пришлось добывать пропитание самому. Понятно, что он сожрал вокруг озера все, что мог. Хорошо хоть харты нашлись, подкармливают покойниками. Похоже, что он у них что-то вроде плавающего кладбища. Только вот что интересно: где они столько трупов берут, чтобы его кормить? Даже раз в месяц – двенадцать трупов на год получается.

– Хм… я помню, что, по статистике, смертность где-то шесть – десять человек на тысячу. На Земле. А тут, может, и выше? Почему бы и нет? Кроме того, хартов, возможно, тысячи две-три. Вполне так хватит на пропитание «детсадовцу». Смотри, что получается: харты получают защиту, охрану, им не надо воевать, их никто не трогает. Всего лишь нужно скормить чудовищу несколько трупов в год. Как этого добиться? Это мы скоро узнаем.

– Ты хочешь пойти к хартам?

– А что нам еще делать? Мы должны узнать все досконально – комнату Гены оставим напоследок. Тем более, ты уверена, что она еще функционирует, что она может открыться – сколько сотен лет находится на дне? Ил никто не отменял. В воде живут микроорганизмы, рыбешки, рачки – за тысячи лет дверь может оказаться под слоем ила. Не факт, что мы ее найдем. Надо рассмотреть все способы проникновения в подземную систему Саранга. «Гена, прислушивайся, я могу тебя позвать. Будь наготове».

«Я всегда наготове и всегда прислушиваюсь», – ответствовал монстр, и Славе показалось, что тот усмехнулся. Может, он и правда не такой уж идиот?

– Ну что, Лер, пойдем в лагерь этих самых хартов? Кстати, есть захотелось. Вдруг чем-нибудь покормят?

– Трупами? Как Гену?

– Тьфу! Ну ты и сказанула! Общение с Хагрой на тебя дурно подействовало. Сделало хулиганкой. – Слава ухмыльнулся и протянул жене руку. Та ухватилась за широкую ладонь сильными, будто стальными, пальцами, вскочила и, озорно улыбнувшись, сказала:

– А я всегда была хулиганкой. Вот только возможности проявить себя не было. А теперь… простор для хулиганства. Наша жизнь – сплошное хулиганство!

– М-да, что есть, то есть, – вздохнул Слава. – Пошли знакомиться с амфибиями. Интересно, как они выглядят?

Выглядели они странно, если не сказать устрашающе. Довольно крупные, не мельче Славы – на их фоне Лера казалась маленькой девочкой, глаза желтые, кошачьи, на них две пары век – одни кожистые, непрозрачные и вторые прозрачные, используемые для подводного плавания. Толстые шеи, на которые спускался ряд жаберных крышек, переходящих на грудь. Кожа лоснящаяся, темная. Ноги и руки похожи на человеческие, но явно видны перепонки между длинными пальцами.

Слава отметил для себя, что дышат они свободно и передвигаются довольно бодро: например, для того чтобы запустить два дротика подряд, им понадобилось всего одна секунда. Вж-жик! И целое облако дротиков воткнулось туда, где только что стоял Слава. И у него было отвратительное предчувствие, что дротики эти отравлены.

Пришлось подпалить парочку хартов, прежде чем они поняли, что связываться с пришельцами опасно. И бросились бежать в сторону своего городка – чего Слава совершенно не ожидал. Ведь как должны поступать аборигены? Испытать силу пришельца, получить по сусалам, потом склониться к ногам сильного Пернатого Змея и насыпать ему полные карманы драгоценностей бесценных. А тут – вначале отравленным дротиком, а потом драпать! Ну где реализм? Или все рассказы о конкистадорах лишь придумка?

Этими мыслями Слава поделился с Лерой, и она минуты две смеялась, расспрашивая, какие же сокровища хотел получить муж? Затем озаботилась вопросом:

– Ты заметил, что у них не было игловиков или другого современного оружия? Как думаешь – почему? Космодром ведь они тоже мародерят? Кстати: а куда деваются люди с Космодрома? Ну те, кого посадил на остров Хозяин?

– Это у Гены надо спросить. Почему-то мне кажется, что он знает ответ. А насчет игловиков и остального оборудования – думаю, сейчас узнаем. Смотри, какая делегация к нам бежит. Приготовься делать ноги… или валить придурков. Что-то гадкое задумали – похоже, будут домогаться комиссарского тела.

– Какого тела? – непонимающе переспросила Лера, вглядываясь в толпу хартов, перестраивающихся боевым порядком.

– Комиссарского, темнота! – хмыкнул Слава и, махнув рукой, озабоченно сказал: – Про комиссарское тело я тебе потом расскажу. Отойди-ка назад – как бы чего не вышло… да, да, подальше! Я попробую их отпугнуть!

Слава сосредоточился и пустил волны страха на группу набегающих аборигенов. Толпа, уже развернувшаяся в нечто подобное цепи, явно норовившая охватить супостатов с флангов, притормозила движение и через несколько секунд остановилась.

Их было около тридцати особей, и первое, что бросилось в глаза, их огромность. Если те, кого прогнал Слава, были размером с него самого, то эти выше на голову и массивнее раза в полтора. Они чем-то напоминали моржей, только клыков не было. Впрочем, может, и были, кто знает, что там у них в пасти?

Слава еще наддал страху, но аборигены не побежали, остались на месте. Затем из группы вышел один из них, причудливо татуированный красной краской, отчего он напоминал концертную афишу. Подойдя на расстояние метров пять до Славы, харт сказал звучным, трубным голосом на языке зеленых:

– Кто вы? Как вы посмели появиться на острове? Вы умрете. Вы будете отправлены к Хозяину Озера и упокоены в его желудке!

– А я хозяин Хозяина Озера. Мое имя Слава. У нас есть к вам дело…

Закончить фразу Слава не успел – аборигены просто-таки взвыли, как стая псов, и начали трясти руками, выкрикивая что-то на непонятном языке, напоминающем квакающую тарабарщину.

Затем татуированный злобно сказал:

– Ты врешь! Как все люди, ты врешь! Ты корм для Хозяина Озера!

Слава слегка заскучал, глядя на бесноватых гигантов, и после короткого раздумья предложил:

– Пойдем к берегу, Хозяин Озера сейчас приплывет по моему зову. И тогда мы будем разговаривать снова. Согласен?

Татуированный, обернувшись к своим, что-то проквакал, толпа замолчала, с интересом глядя на пришельцев, а предводитель снова сказал:

– Хорошо. Если ты сделаешь так, как сказал, ты смелый человек. Мы сейчас пойдем на место ритуального предложения пищи и позовем Хозяина Озера. Если он тебя не съест… Впрочем, мы не верим тебе. Но уважаем твою решимость стать жертвой. Пойдем!

Предводитель аборигенов кивнул головой в сторону небольшой бухты, вдававшейся в остров между круглыми постройками, которые служили домами аборигенам. На краю бухты виднелось возвышение с площадкой наверху, выдвинутое метров на десять в озеро. Помост был выстроен из пластика и металла, скорее всего снятых с кораблей.

Когда Слава с Лерой проходили среди домов, следуя за своими провожатыми, он внимательно смотрел по сторонам, примечая подробности жизни разумных амфибий, и, честно говоря, ничего примечательного не увидел. Если не знать, что тут живут амфибии, и не скажешь, что постройки сделаны не людьми. Обычная дорога, обычные площадки между каналами, на которых можно заниматься чем угодно. Каналы, уходящие в озеро и подходящие к каждому из домов – высоким сооружениям с коническими крышами. Они напоминали космические корабли, навечно пристроенные на Космодромах этой непонятной планеты.

Возле домов толпились их обитатели; было много аборигенов гораздо меньшего размера, чем те, кто сопровождал Славу и Леру, – скорее всего дети. Для глаз человека они ничем не отличались от взрослых кроме величины. Женщины хартов тоже не имели каких-то особых признаков, указывающих на их пол, на что Лера заметила, что, может, у них вообще нет женщин и они размножаются почкованием? Или, может, гермафродиты?

Число жителей превышало тысячу особей, это точно, так что им было чем кормить Гену. Непонятно только, чем они сами питались? Прокормить такое население в течение сотен, а может, и тысяч лет – задача не из простых.

Похоже, что слух о непонятных пришельцах разнесся по всей деревне – за странной парочкой собралась огромная толпа, тихо следующая по пятам.

– Жуткое зрелище, – шепнула Лера. – Ты погляди: я некоторым из них едва до пояса достаю! Вот это чудовища! Как думаешь, откуда они взялись? Неужто жили на этой планете всегда?

– Сомневаюсь, что на планете есть хоть одно живое существо, которое жило тут изначально. А насчет хартов не беспокойся – я чувствую их любопытство, агрессии вроде как и нет. Странно… хотя что тут странного? Сейчас мы жертвы божеству. Типа бифштексы.

– Отвратительно. Роль бифштекса мне совершенно не нравится! – с чувством сказала Лера и оглянулась на сопровождающих, возвышающихся позади, как осадные башни. – Кстати, теперь я понимаю, как это наш Гена месяц бывает сыт: сожрать такую тушу – как раз на месяц и хватит.

– Тише… пришли. Интересно, как они его вызывают на обед?

Вызывали они Хозяина Озера очень просто – один из аборигенов подошел к висящему куску железа и начал истово в него бить другой железякой, оглашая водную поверхность резкими, оглушительными звуками.

– Типа плыви к обеду, – ехидно усмехнулась Лера. – Очень интересный у них способ похорон! Никаких тебе могил предков. Вернее, одна могила, плавающая!

Гена приплыл через пять минут.

Как только абориген увидел огромное темное тело, всплывающее на поверхность, он бросил колотить и сбежал по настилу на берег, оставив стоять на нем Славу и Леру, с любопытством наблюдавших за процессом поднятия на поверхность туши монстра.

– Интересно, какой у него вес? – спросила Лера, довольно поблескивая глазами. – Как у кита? Сколько там у кита вес, не помнишь?

– Двести тонн – синий кит. А наш Гена, может быть, и поболе. Знатный крокодильчик! Одни щупальца весят тонн двадцать – видишь, какие… качественные. Ну что же, пошли поздороваемся с нашим другом! – Слава шагнул к краю помоста, а монстр, как подводная лодка, пришвартовался боком.

«Это ты, Слава? – разочарованно спросил Гена. – А я думал, мне еду дадут. Что-то не вижу еды. Или ты хочешь покормить меня собой?»

«Нет! – торопливо ответил Слава. – Ни я, ни Лера (он вызвал образ девушки) категорически не являемся едой. Тебя позвали, чтобы продемонстрировать то, что мы твои… мм… друзья. (Слава хотел сказать – «хозяева», но что-то его остановило. Мысль о том, что он может владеть рабом, пусть даже это не гуманоид, ему не нравилась. Фактически оно и было так, но… пусть он будет «друг», а не «раб».)

«А что я должен сделать?»

«Мы сейчас взойдем на тебя, а ты нас слегка покатаешь. Ты умеешь быстро передвигаться по воде?»

«Да вроде умею, – слегка иронично ответил Гена. – Впрочем, что значит «быстро»? Я умею плавать на воде и под водой на большие расстояния, а быстро это или медленно – мне не с чем сравнить. Я плаваю быстрее всех на озере».

«Ну, вот и покажи – как ты плаваешь!» – пожал плечами Слава и легко вскочил на спину монстра, на полметра возвышающуюся над водой. Лера взбежала за ним следом, с торжеством оглянувшись на толпу ошалелых аборигенов.

«Возьмитесь за мои щупальца и держитесь покрепче, чтобы не слететь, – предложил Гена. – Вообще-то как хотите, но я бы советовал держаться».

– Лер, держись покрепче, – кивнул головой Слава и последовал совету своего ручного монстра. – Что-то мне говорит, что сейчас будет… забавно. Держись!

Пока они усаживались на спину чудовища, Гена медленно и плавно отошел от причальной стенки, развернулся носом к открытой воде… И тут случилось странное – за хвостом монстра появилась белая бурунная полоса, как будто работал огромный винт, затем монстр начал разгон.

Бурунная струя увеличилась в размерах, да так, что ударила в причальный помост, даже выше него, и обдала водой всю толпу зевак, с восхищением и ужасом наблюдавших за происходящим. Движение гигантского тела все более ускорялось, и это ускорение напоминало Славе разбег самолета на взлетной полосе. И все действо было похоже на то, как если бы сторожевой корабль запустил на полную мощность свои турбины – Слава видел такое зрелище по телевизору.

Через пару минут водяное существо набрало такую скорость, что обогнало бы торпедный катер. Летели брызги от вспарываемой животом воды, щупальца прижимались к спине, чтобы не мешать при движении, воздух трепал волосы, и Лера радостно визжала от восторга.

Слава прикинул: скорость монстра достигла не менее ста километров в час. Иногда он даже отрывался от поверхности воды и блинчиком летел дальше, подпрыгивая на волнах, как пущенный мальчишкой голыш. Теперь было ясно, как это он успевал достичь любого конца озера в кратчайшее время.

«Гена, хватит. Давай назад, к хартам», – предложил Слава, и монстр заложил вираж, взметая крутыми боками огромную волну. Все-таки двести тонн – дело нешуточное.

Развернувшись, помчался обратно, радуя скоростью движения своих седоков. Да, ранее они передвигались в пространстве – в космосе – с огромной скоростью, просто непостижимой разумом. Но ТАК – никогда. Скорость на воде чувствуется совсем по-другому. Особенно когда сидишь на живой гигантской торпеде…

– Как думаешь: чем он двигает свое тело? – улыбаясь, крикнула Лера, перекрывая шум разрезаемой гигантским телом воды.

– Скорее всего так же, как кальмары: набрал воды и выбросил ее через сопло. Уверен, что так все и происходит. Масштаб только другой.

– Да-а, масштаб, точно, другой! – Лера с удовольствием похлопала монстра по спине и, ухмыльнувшись, вдруг добавила: – Хороший мальчик!

Монстр как будто услышал – поднял вверх глаза, будто пытаясь рассмотреть пассажиров, и еще ускорил движение так, что снова стал время от времени выскакивать из воды и с грохотом плюхаться обратно.

Обратно к хартам земляне вернулись уважаемыми членами этого островного сообщества. И кто может противоречить друзьям великого Хозяина Озера? Ведь Озеро – это все: еда, дом, вся жизнь. И если Хозяин Озера разозлится на то, что обижают его друзей, можно сильно пострадать… в его желудке.

По прибытии Хозяину была выделена еда. Слава и Лера не стали смотреть, ЧТО ел Гена, – и так было ясно. Задумываться, откуда взялась «еда», тоже не стали. Может, этот абориген сам умер от естественных причин, а может, существовало что-то вроде жребия. Так потом и оказалось: один абориген в месяц, если не было старика, умершего от старости.

Это Славе объяснил предводитель, тот самый, татуированный. Его звали как-то сложно, непроизносимо на человеческих языках, так что было предложено звать его просто Гррракх.

По большому счету, татуированная амфибия оказалась милейшим существом. Как только пришельцы попали в разряд «своих», тут же они перестали быть врагами, угрожающими поселению, и отношение к ним стало как к родным. Гррракх охотно делился с ними информацией, общался, как будто не он некоторое время назад собирался скормить их страшному монстру. Слава задумывался над этим фактом, но так и не смог прийти ни к какому выводу – такая резкая перемена была несвойственна людям. Впрочем, харты и не были людьми, потому людские мерки к ним были неприменимы.

Через несколько часов Слава уже знал все, что можно было знать о хартах, – проникнув в мозг Гррракха. Однако без особого результата, увы.

Племя хартов жило здесь с незапамятных времен и не особо интересовалось своим прошлым. Жили за счет рыбы, которой в озере было немало, различных рачков, по типу креветок – ими питались и рыба, и харты; а еще – вылущивали содержание кораблей, которых хватало на Космодроме. Харты опустились в первобытное состояние гораздо больше, чем другие расы этой планеты. Почему? Ответа на это не было. Он таился в прошлом, но прошлое было недоступно.

Поразмышляв, Слава и Лера решили: остается один путь – «комната» Гены. Возможно, там и таится вход в систему Хозяина.

Глава 7

– Мне показалось или над головой что-то шумит? – обессиленно держась за дерево на опушке, спросила Наташа.

Антуг остановился, настороженный, готовый к любым действиям, напрягшись, как огромный хищный зверь. Ему тоже показалось, что где-то высоко-высоко в небе он слышит свист двигателей рассекающего воздух корабля, но… наверное, действительно показалось. Сколько ни прислушивался, кроме звона крови в ушах, шелеста степного ветерка и веток деревьев на опушке леса, ничего больше не услышал.

– Нет. Вам послышалось… – разочарованно сказал он и уже повернулся, чтобы идти дальше, когда в небе что-то блеснуло, и охранник в самом деле услышал свист. На всякий случай бросился в укрытие, под дерево рядом с Наташей, – мало ли кто мог болтаться в небе: может, кто-то разыскивает бродяг, отнявших у мажора все его вещи.

Парочка затаилась, следя за серебристой точкой в небе, но тут же радостно и облегченно беглецы вздохнули: «Соргам», это «Соргам»!

– О господи, наконец-то! – простонала Наташа. Она опустилась на ствол упавшего великана, до половины вросшего в почву, и тут же с руганью вскочила, когда из-под нее вдруг полезли какие-то мерзкие многоножки, для которых этот ствол был жилой многоэтажкой.

«Соргам» описал полукруг и уверенно направился к спрятавшимся в тени деревьев беглецам: чип, вживленный в тело Антуга, указывал его местонахождение так же легко, как если бы он темной ночью в степи размахивал здоровенным факелом.

Корабль, сияющий зеркальной обшивкой, опустился в ста метрах от людей, огромный, похожий на длинный параллелепипед. Его орудийные порты были открыты, а с торца медленно открывался гигантский пандус, готовый принять своих пассажиров.

Наташа даже расплакалась от такого великолепного зрелища. Увидеть «Соргам» – это все равно что увидеть дом родной. Она провела в нем годы в качестве корабельного мозга, пока ее не заменил мозг бывшего фронтового летчика, Семена Васильевича, героя Отечественной войны.

Этот крейсер мог дать фору многим своим «одноклассникам», современным крейсерам: сделанный сотни тысяч лет назад исчезнувшей в небытии цивилизацией макуинов, он был оснащен мощнейшими современными бластерами, системами защиты, мощными двигателями, нашпигован другим всевозможным современным вооружением и едва не дотягивал по своей мощи до тяжелого крейсера типа «Хеонг», уступая ему совсем немного в размерах и боевой силе.

Куда только делись усталость, натертые от ходьбы пятки, слабость от недоедания?! Наташа рванулась вперед – бегом, сбивая по пути шляпки здоровенных грибов, напоминающих поганки, цветы, укоризненно мотающие сломанными головками, и подминая степные травы, распространяющие удушающий, терпкий запах свободы.

«Соргам» принял своего пилота распростертыми объятиями Семена, обнявшего ее со всей крепостью рук, созданных системой обеспечения корабля.

Дело в том, что в свое время по настоянию Наташи, бывшей тогда «мозгом в колбе», на корабль поставили новейшую, очень дорогую систему обеспечения экипажа. Эта самая система по желанию живого корабельного мозга могла производить любые вещественные трехмерные пространственные структуры, в том числе изображающие человеческое тело. Мало того, это тело могло ощущать предметы, к которым притрагивалось, и даже запахи, витающие в воздухе. Увы – только на территории корабля. Созданное тело должно было касаться пола или стен корабля, иначе оно теряло связь с мозгом и превращалось просто в манекен.

Семен, как и Петр, после окончания срока своей службы в виде корабельного мозга, должен был получить новое, совершенное и долговечное тело, как его получила Наташа.

– Наконец-то! Сигнал почему-то экранировался, то ли магнитная буря, то ли тут магнитная аномалия – я никак не мог вас засечь!

– Семен, они убили всех! Сильмару убили! И ребят! Всех-всех! Я сейчас соберу боевых роботов и пойду вылущивать их из нор! Надо что-то делать! Так нельзя оставлять! Я им не прощу Силю! И Петра не прощу, Семен! – Наташа, державшаяся стойко все эти дни, пока шли по прерии, рыдала, усевшись на пол и раскачиваясь, как под порывами ветра. Все, что скопилось у нее за эти дни – усталость, страх смерти, переживания за своих друзей, – все вылилось в страшную истерику, слепящую, накрывающую черно-красным покрывалом.

Через минуту она почувствовала, как что-то укололо ее в плечо, пшикнув, будто из баллончика дезодоранта. Тут же сознание стало гаснуть, и последнее, что она услышала, были слова Семена:

– Несем ее в каюту. Пусть отдохнет…

Пробуждалась Наташа тяжело, как будто проспала сто лет и ей снились кошмары. Вполне вероятно, что так и было, потому что перед глазами мелькали некие образы, события, суть которых она никак не могла уловить. Несмотря на это, Наташа чувствовала, что отдохнула и тело ее налилось силой. Она откинула простыню и обнаружила, что лежит полностью обнаженной – чисто вымытая, ссадины залечены, натертые пятки не болят – все в норме, все как надо.

Быстренько соорудив себе короткие шорты, она, не озабочиваясь украшением тела какой-либо одежной краской, побежала в рубку, шлепая по половому покрытию босыми ногами. Пол приятно пружинил, как будто помогая ей двигаться по палубе, и она быстро двигалась по длинным коридорам корабля. Собственно говоря, это был не совсем пол, а интеллектуальная система обеспечения, которая из этого самого «пола» создавала все, что угодно, – от еды до одежды и обуви.

Вбежав в рубку, Наташа увидела сидящих в креслах Семена и Антуга, поднявших головы при ее появлении. Похоже, что они что-то обсуждали, прежде чем она вихрем ворвалась в овальное помещение – самое сердце боевого звездолета.

– О! Привет, девочка, – ласково встретил Наташу Семен. – Выспалась? Сутки спала. Как себя чувствуешь?

– Хреново себя чувствую, – отрезала Наташа и завопила с места в карьер: – Вы какого хрена сидите и ничего не делаете?! Надо душить этих подлецов! Они Сильмару убили! Всех ребят убили! Петра убили! А вы тут зады просиживаете! Какие сны! Какого черта вы меня усыпили, скоты вы эдакие?! Надо бить, жечь этих мерзких насекомых, а не рассиживаться!

Наташа даже задохнулась от ярости, закашлялась, и Семен, исчезнув из кресла, тут же появился возле нее, осторожно похлопывая по спине:

– Тише, тише, моя хорошая… Ты много перенесла, настрадалась… не кричи. Вначале узнай, что произошло, что делается, а потом уже будем делать выводы и предпринимать какие-то действия. Кушать хочешь?

Голос Семена был так искренне ласков и участлив, что Наташе даже стало слегка неудобно за свои вопли и обвинения. Она буркнула: «Хочу!» – и создала себе кресло, не глядя плюхнувшись в него. Потом создала столик, а на нем кучу бутербродов, горячий кофе и много еще чего вкусненького, мысль о котором пришла в ее оголодавший мозг.

Набив рот едой, она посмотрела на спокойного, как танк, Семена и, пожав плечами, сказала:

– Рафкавывай! Фто нового!

Семен кивнул:

– Петр жив. Керкары пограбили корабль, но все унести не успели. Добраться до Петра они не смогли. Ты знаешь, что это – дело сложное: долезть до колбы с мозгом не так-то просто. Он успел подать сигнал тревоги, и через три часа я вылетел к нему с отрядом охраны – теперь «Урал» готовят к взлету под охраной наших наемников и керкаров Роя Шиннун. Так что скоро корабль будет снова в строю. Правда обойдется это в копеечку. Пришлось Зенграда раскрутить на деньги – старый скряга не хотел давать, юлил, как сволочь. Но дал. Тебя-то не было, откуда деньги взять? Вы разом лишили нас всего руководства – Славы нет, Леры нет, ты в плену, Сильмара… Кстати, жива она.

– Жива?! – Наташа вскочила с места и, побледнев, схватилась за голову: – Ты уверен, точно?!

– Совершенно точно. Она у захвативших ее керкаров. Сильно израненная, но живая. Давай я все по порядку расскажу, а? Тут много разных событий, и тебе нужно о них знать.

– И ты молчал?! Старый ты пень! Что, не мог намекнуть хотя бы? – Наташа никак не могла успокоиться и возбужденно заходила взад и вперед. Мужчины невольно следили за ней взглядом, уцепившись им за ладную фигурку, потом разом усмехнулись и опустили глаза к полу. Антуг слегка помрачнел: ему теперь ничего не светит. Впрочем, и не светило. Больше у них с Наташей ничего не было – за все дни, что они брели по степи. Хотя он втайне и надеялся: вдруг она… Но нет, не произошло.

– А ты вначале выглядела как покойница, а потом вопила, как умалишенная, – как бы я тебе смог рассказать? – так же благодушно пояснил Семен, хитро усмехаясь и подмигивая девушке. – Так вот, помолчи пока и послушай. Итак: денег у нас не было, а надо нанять ремонтные бригады, купить все необходимое. Деньги взяли у старого пройдохи под будущие поставки редкоземельных. Поворчал, но дал. Он вообще-то к тебе неровно дышит, ты в курсе? Как услышал, что тебя надо выручать, тут же спросил – сколько? А вначале кочевряжился… Кстати, карточку твою нашли. Ты ее в рубке «Урала» бросила. Так что восстанавливать не нужно. Через Зенграда наняли людей, и вот – процесс пошел. Дальше: жаль ваших охранников, да. Но, как ни странно, их гибель сослужила очень важную службу. Просто невероятно важную. Война между керкарами прекращена! Поняла, Великая Мать Роя Слава?

– Чего, чего? – вытаращилась Наташа.

– Великая Мать Роя Слава – ты. Хе-хе-хе…

– Ну что ты хохмишь, как маленький? – рассердилась девушка. – Объясни, что случилось-то?!

– Когда твои люди остались умирать, охраняя тебя, Мать Роя, – для керкаров ты именно Мать нашего Роя, – то Мать Роя Сеннан почему-то решила, что вы не совсем люди, а правильные существа – члены твоего Роя остались защищать тебя ценой своей жизни. Поэтому она отдала приказ не добивать Сильмару. Увы, все остальные охранники погибли. Ее она оставила в живых для того, чтобы поговорить и выяснить, что и как. Пойми: эти существа – негуманоиды. У них свои представления о жизни и смерти, о том, кто праведный и неправедный. Они приняли делегацию из Роя Шиннун и заключили договор о ненападении и сотрудничестве! Так что гибель людей не осталась напрасной!

– Ты это им скажи, покойным, – грустно вздохнула Наташа. – Я как вспомню о них – у меня слезы из глаз. Неужели эта самая Мать не могла решить все до того, как поубивала почти всех?

– Натусь, ты не сравнивай людей и многоножек, – пожал плечами Семен. – Радуйся, что так получилось. Это лучший выход для всех. Война между керкарами нанесла бы большой ущерб и нам, и им. Получилось просто отлично. А ты теперь – Мать Роя!

– Угу. Пора залечь в каюту, жрать, чтобы стать похожей на молочную цистерну, и рожать сотни детей в месяц.

– А что, неплохое дело! – невозмутимо заметил Семен. – Много детей – это хорошо.

– Тьфу! – покачала головой Наташа. – Ты мне лучше скажи: где Силя? Куда она делась?

– Я так понял, что ее держат в каком-то там рассоле, в какой-то Купели. Типа – лечат. Чуть отойдет – доставят на флаер и отправят к нам. Ее сильно покалечили, но, говорят, она умудрилась положить несколько лучших, элитных бойцов Роя, специально выделенных для твоей поимки. И еще: не думайте, что вы просто так ушли. Захотели бы керкары – вас бы все равно поймали. Просто Мать внезапно отменила свое решение. Почему – я уже озвучил. Ну что, родная, с прибытием!

Наташа посмотрела на Семена и впервые за много дней улыбнулась:

– Да уж. С прибытием.

– Наконец-то! – хмыкнул Семен. – Хоть улыбку твою увидеть. А то потухла, как головешка. Не узнаю Наташу! Давай принимай командование корпорацией. Хватит нюнить. Будем жить! Жаль ребят, конечно, но такая у них работа. Я на войне вылетал на задание – не знал, вернусь или нет. Три раза горел, подбитый. Выбирался из-за линии фронта. Выжил – мне повезло. Им – не повезло. Давайте помянем их, выпьем молча. Они сделали свое дело, выполнили задание.

Семен создал бокал с чем-то желтым, пахнущим спиртным, Наташа последовала его примеру, вытребовав из системы обеспечения стакан с вином, Антуг, глядя на них, тоже создал что-то хмельное. Они выпили, постояли, потом бросили стаканы на пол, тут же всосавший их в себя. Ритуал прощания завершен. Теперь надо было жить дальше. Как? Время покажет…

Сильмара спала и не спала. Ее сознание было подвешено где-то далеко-далеко, как будто она была воздушным шариком на длинной ниточке, колеблемым струей холодного воздуха. Поежилась – холодно! Или не холодно? Нет, зябко… Где она вообще? Почему темно? И дышать трудно…

Она подняла руку и медленно дотронулась до глаз, до лица, сосредоточилась, и вот ее глаза различили проблески света, какое-то мерцание, будто пространство вокруг неярко светилось.

Сильмара еще подумала и потрогала себя за щеку, попытавшись ущипнуть. Пальцы соскользнули, будто лицо намазано очень скользкой жидкостью – маслом или чем-то подобным. Она открыла рот и обнаружила, что «масло» свободно вливается в горло, более того, она висит в толще этой жидкости, невесомо, как воздушный шар.

Сильмара судорожно дернулась, потом заставила себя успокоиться и подумать. Через несколько секунд ее мозг очистился от одури, и она поняла – Купель. Это Купель! Та самая, в которой несколько лет лежали Слава и Лера. А кто сказал, что та же самая? Вопрос, конечно, интересный…

Сильмара сделала несколько плывущих движений и вздрогнула от боли – вокруг ее левой руки расплылось небольшое облачко крови, тут же растворившееся в опалесцирующей жидкости.

«Осторожнее. Не двигайся! Тебе нужно побыть тут по крайней мере сутки», – возник в голове женщины бесплотный голос.

«Кто говорит? Кто ты? – настороженно спросила Сильмара. – Как ты попал в мою голову?»

«Я Мать Роя Сеннан. Ты у меня в гостях».

«Каких таких гостях? – резко спросила Сильмара. – Ты захватила меня в плен! Ты убила всех моих друзей, моих подчиненных!»

«Да. Убила. Но тогда вы были врагами, а я не понимала сути людей. Я признаю свою ошибку. Она сейчас исправляется».

«Как? – горько спросила Сильмара. – Ты воскресишь убитых?»

«Нет. Я не умею воскрешать, – спокойно ответил бесцветный голос Матери. – Но мы остановили военные действия и ведем переговоры с Роем Шиннан. Мы компенсируем вам смерть ваших особей».

«Каким образом?» – Сильмара почувствовала, как ее сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди.

«Мы дадим вам наших бойцов, дадим бурамбаков, будем сотрудничать с Шиннан и с вами. Противостояние Роев закончено. Теперь мы вместе с вами будем бороться с властью зеленых. Теперь мы знаем, что вы не они. Вы как мы».

Наступило молчание, и Сильмара не находила, что сказать по этому поводу. С одной стороны – результат великолепный, а с другой – погибли ее люди.

«Хотя бы не зря погибли», – грустно подумала женщина.

«Твои люди погибли не зря, – ответила Мать на невысказанные мысли воительницы. – Да-да, я слышу все твои мысли. Ты лежишь в Купели, и скрыть от меня какие-либо мысли ты не сможешь. Я почерпнула из твоей головы много нужной информации и теперь буду действовать с учетом новых сведений. Сообщаю тебе: люди твоего Роя прибудут за тобой через несколько часов. Пока что отдыхай, набирайся сил, заживляй раны».

Мать Роя замолчала, оставив Сильмару в смятении и легком ужасе: что там Мать керкаров вытянула из ее воспоминаний? Как она поняла то, что увидела? Жизнь Сильмары совсем даже не была безоблачной и праведной…

Постепенно она погрузилась в сон или, вернее, во что-то сродни забытью, как будто упала в легкий обморок. Сколько так она пробыла, неизвестно, и проснулась только от голоса Матери:

«Очнись! За тобой прибыли твои люди! Поднимайся!»

Сильмара выплыла из тумана забвения и, делая движения ныряльщика, стала подниматься к поверхности Купели. До нее было около двух метров, и женщина даже слегка удивилась – эта Купель была гораздо глубже, чем Купель Роя Шиннун.

«Чем глубже Купель, тем лучше, – послышался голос Матери. – Это благотворно влияет на развитие личинок».

Сильмара непроизвольно ускорила движения, как бы стараясь поскорее избавиться от контроля мыслей в голове, а голос Матери с едва заметной усмешкой сказал:

«Так я слышу мысли всех, кто побывал в Купели. Не беспокойся – как только маточная жидкость Купели удалится из твоего организма, я не смогу тебя слышать… если ты этого не захочешь. Могу с удовольствием констатировать: я рада, что тебя не убила. Все получилось очень хорошо. Керкары не должны воевать друг с другом. Мы должны объединиться в борьбе с главным врагом, и сейчас у нас есть для этого все возможности. И ты нам поможешь. Удачи тебе, Сильмара. Знай, тебе всегда рады в этом Рое. А еще прости меня за то, что я убила твоих бойцов. Я в долгу перед тобой».

Сильмара молча поднялась на поверхность и в несколько гребков достигла берега Купели. Одним резким движением она выбросила свое тело на землю, и тут же ее легкие и желудок исторгли из себя потоки желтоватой, прозрачной опалесцирующей жидкости. Честно сказать, приятного в этом было мало. Все равно как вытошнило после бурной пирушки.

К ней уже спешили люди, а впереди всех Наташа. Хохоча и с визгом она вцепилась в подругу, стиснув ее с такой силой, что у обычного человека все ребра бы переломались.

Сильмара обняла Наташу, Антуга, улыбавшегося во весь рот, и в ее глазах предательски заблестели слезы. Она не плакала уже много-много лет. Даже забыла, как это делается, а сейчас едва удержалась, чтобы не разрыдаться. Потом справилась с собой – негоже стальной леди плакать на глазах у своих подчиненных и начальников, – затем, покачав головой, сказала Наташе:

– Не думала, что когда-нибудь тебя увижу. И тебя, Антуг. Ну что, пошли к свету?

– А мы все это время идем к свету. Все эти месяцы и годы, – уголком рта улыбнулась Наташа. – Спасибо Славе… если бы не он… Ладно, пошли.

– Осторожно, Семен! Уходи за защитные поля! – Наташа внимательно осмотрела пространство возле планеты и заметила над Евразией темный полумесяц. – Ага, вот он! Давай к нему! Передай, что это мы, а то еще шарахнет, с дури-то! Силя, встречай своего благоверного ушлепка!

– Ну, не такой уж и ушлепок, скажу я тебе. – Сильмара весело ухмыльнулась, глядя на приближающийся силуэт «Хеонга». – Парнишка много чему научился.

– В постели? – усмехнулась Наташа.

– И в постели тоже. А что? Настоящий мужчина должен уметь все: и врага из бластера срубить, и женщину удовлетворить. Соскучилась я по мерзавцу. Надеюсь, он тут не завел себе красотку. Убью поганца, если узнаю.

– Не убьешь, – уверенно заявила Наташа. – Пошумишь, а потом скажешь: не сотрется! И все пойдет, как прежде. По себе знаю. Мужики – они такие кобели! Так и норовят налево сбежать. А умная баба, та сто раз подумает, прежде чем принять правильное решение. Мужик, он всегда назад вернется. Если его правильно прикормить.

– Ишь, философию какую развела, – усмехнулся Семен, подслушавший разговор. – Больно много ты о мужиках-то знаешь!

– Знаю, – серьезно кивнула Наташа. – Ты уши-то не востри, герой войны двенадцатого года, а подводи корабль к «Хеонгу» да обшивку не поцарапай!

– Обижаешь, начальница! – прогудел басом Семен. – Я миллиметрую так, что тебе и не снилось!

– Аккуратнее, говорю! – завопила Наташа, наблюдая через шлем управления, как Семен лихо паркуется к огромной туше тяжелого крейсера. – Напугал, зараза! Семен, как получишь тело, я тебе в глаз дам! Чтобы не пугал!

– А ты сейчас дай, – вкрадчиво сказал пилот, подставляя свою физиономию.

– Щас, прям! Небось морду сделал твердой, как кирпич! Чтобы я кулак отбила! А еще – ты же не почувствуешь, как следует. Вот когда получишь тело, тогда я тебе и припомню. Уснешь ночью, я подкрадусь и ка-ак врежу… в глаз!

– Ну, если возле тебя усну – тогда я согласен, – ухмыльнулся пилот.

– Нет уж. Эта делянка забита, – улыбнулась Наташа. – И вообще, зубы мне не заговаривай, все равно припомню! Готов?

– Готов. Присосались. Сильмарин кадр бежит сломя голову! Как бы башку не разбил…

Через минуту в рубку ворвался молодой парень, сияющий, как начищенный медяк. Он бросился к улыбающейся Сильмаре – с разбегу в ее объятия. Несколько секунд они не отрывались друг от друга, целуясь и урча от удовольствия.

– Ну хватит тут разврат разводить! – завистливо буркнула Натаха и на укоризненный взгляд Семена, не смущаясь, пояснила: – Ну да, да – завидую! А чего они тут устроили?! Кыш отсюда, заразы! Идите на «Хеонг», там и кувыркайтесь. Не раздражайте честных женщин, у которых мужья в отъезде! – Она посмотрела на Антуга, упорно отводящего глаза, и слегка поджала губы, припомнив ТУ ночь.

– Впрочем, Олег, доложи-ка, что тут происходит вокруг Земли.

– Докладываю: активность пиратов увеличилась в разы. Захвачены десять звездных истребителей малого класса, оборудованных под ловчие суда, уничтожено двенадцать мелких ловцов – не хотели сдаваться, а времени отлавливать их не было.

– Ты что, спятил?! – всполошилась Наташа. – А если там пленные люди были?

– Нет. Я вначале следил за ними – они еще не успели наловить рабов. Тех, кто наловил, захватывал. А этих просто сжигал. Корабли в трюме «Хеонга» исправные, готовые к полету.

– Экипажи?

– Керкары пленных не берут, – равнодушно пожал плечами Олег. – В утилизаторе все. По частям. Да туда им и дорога: это же работорговцы, душить их надо.

– А людей отловленных куда дел?

– Высадил, где обычно высаживали. Прошло без эксцессов.

– Много их было?

– Не считал. Несколько сотен – это точно. Около тысячи, наверное. В общем, война тут у нас идет полным ходом. Очень помогают сторожевые спутники – хорошо, что Силя нашла их на «Хеонге»: как только в пределах видимости появляется корабль работорговцев, сразу идет сигнал, и мы тут как тут. Вот честно: как видят «Хеонг» – обделываются. Честно-честно, я даже обнюхал одного – обделался от страху, гад! Вот тебе и хваленые зеленые! Только беззащитных душить.

– Ладно. Продолжайте патрулировать, а мне нужно на Землю, переговорить с императором России. Они с тобой не связывались?

– Связывались. Уточняли время поставки генераторов и оружия, сообщили, что очередная партия редкоземельных для нас готова. Я сегодня собирался встать под погрузку. Кстати сказать, скоро трюмы будут полностью забиты, пора бы и разгрузиться.

– Разгрузимся, – рассеянно ответила Наташа, о чем-то напряженно размышляя. – Семен, как эта парочка перейдет на «Хеонг», чтобы удовлетворить свои низменные потребности путем безудержного грязного совокупления, ты аккуратно приземляйся на Красной площади. Мне надо переговорить с руководством страны.

– Чего это грязные-то? – обиженно шмыгнул носом парень. – Вполне так и чистые! Я только недавно душ принял!

– Не слушай ее, она без мужика уже давно, вот и злится, завидует нашему счастью, – ухмыляясь во весь рот, заявила Сильмара. – Наташ, мы пошли! Грязно совокупляться!

– Тьфу на вас! – жизнерадостно ответила подруга и показала парочке неприличный жест, на что те радостно рассмеялись и, обнявшись, ушли.

Наташа откинулась в кресле, опустошенно закрыла глаза. Ей и правда было завидно: все-таки хорошо иметь рядом мужчину, на которого можно опереться и физически, и морально. Она невольно посмотрела на Антуга, но тут же отбросила шальные мысли. Нет уж, в крайнем случае, есть симулятор. Сегодня вечером она точно им воспользуется.

Корабль осторожно вошел в атмосферу Земли, подходя к окраине Москвы.

Столица еще не полностью восстановилась после войны, но жизнь шла своим чередом: на трассах, как всегда, толпились автомобили, забивающие воздух города своими испражнениями и напоминающие стаи каких-то экзотических насекомых, вгрызающихся в землю, оставляя за собой полосы блестящего асфальта. Отстраивались разрушенные дома, высоко в небе виднелся самолет, тянущий за собой инверсионный след.

Наташа строго-настрого приказала Семену следить за тем, чтобы ненароком не сбить какой-нибудь пассажирский лайнер. Им только этих проблем не хватало. Да и людей жалко ведь. Кораблю, если в него врежется самолет, не будет ровным счетом ничего – защитное поле примет удар на себя, лайнер даже до обшивки не дотянется, но от самого останется мелкое крошево. Визуально корабль совсем не видно, он не высвечивается и на радарах – специальные защитные поля полностью экранируют от любых нескромных взглядов.

Красная площадь тоже возродилась после того как Олег стартовал с нее на маршевых двигателях – сорванную брусчатку уложили вновь, огромный котлован, выбитый при старте крейсера, засыпали. Восстановили и храм, с которого посрывало купола.

«Соргам» медленно опустился на высоту двух метров на площадью и затем снял защитные поля, обнажив свой гигантский корпус во всей красе.

Корабль сиял зеркальной поверхностью новой обшивки, он был красив, как огромная, длиной в сто метров, елочная игрушка. Звездолет висел в воздухе, словно гравитация Земли была не властна над этим чудом инженерной мысли, над этим артефактом, оставшимся от древней цивилизации.

Опускаться на поверхность «Соргам» не стал: во-первых, ни к чему продавливать Красную площадь, не приспособленную к приему объектов такой тяжести, а кроме того – все-таки «Соргам» был орбитальным звездолетом и незачем лишний раз подвергать его конструкции перенапряжению на неровностях земли. Лучше уж немного повисеть в воздухе, благо энергии хватает с лихвой, и висеть так он может не то что годами – десятилетиями.

Люди, которые увидели, как из ничего вдруг появился сверкающий корабль, бросились врассыпную. Им еще памятны были те дни, когда появление космического корабля означало смерть и рабство. Так что теперь появление НЛО не вызывало у них никакого восторга.

После того как зеваки постарались быстро ретироваться на безопасное, как им казалось, расстояние, появились полицейские машины. Они визжали сиренами, завывали и остановились, только окружив корабль плотным кольцом. За ними появились машины без опознавательных знаков – джипы и низкие стремительные иномарки с российским триколором на капоте. Из них вышли люди в костюмах и белых рубашках, встали перед машинами и стали спокойно ожидать, не выказывая признаков нетерпения или страха, как завзятые самураи, готовые и к смерти, и к бою, и к радости.

Впрочем, радости от нового объекта они точно не ожидали. Это было видно по их угрюмым, скучным лицам. Лишь один человек среди них выделялся живым лицом – он улыбался и нервно покусывал губы, ожидая, когда из корабля кто-то выйдет. Сегодня телефон, который был всегда при нем, принял звонок от Наташи, которая замещала Славу и Леру, отправившихся в непонятное путешествие, цель которого сообщить девица отказалась.

Она вообще отличалась экстравагантными манерами и каждым своим прилетом вызывала фурор среди встречающих. Так и сейчас, несмотря на строгие и скучающие лица, они ожидали от прибывшей новой выходки, которую потом вспоминали долгое время. Например, прошлый раз она выехала из корабля на боевом роботе, напоминавшем носорога, и явно специально перелезла на нем через машину ГАИ, превратившуюся в результате этого наезда в кучу негодного хлама. Как Наташа потом объяснила: а чего они встали на дороге у ее топтуна? Надо было быстрее отбегать!

А первое ее посещение Земли запомнилось всем, кто видел, и это явление Наташи народу породило необычайную моду последующих сезонов, на долгие годы вперед. (Кто-то опрометчиво показал репортаж по телевидению. Хорошо хоть школьников с букетами не выстроили для встречи добрых инопланетян.)

Наташа в тот раз появилась из корабля в черном коротком пиджаке, похожем на фрак, в кружевном жабо, облегающих брюках… И только присмотревшись вблизи, встречающие со смятением заметили, что, кроме краски, на ней ничего нет! Ну совсем ничего! Даже тонких трусиков! Мерзавка была совершенно невозмутима и заявила, что, если им не нравится, пусть идут они к черту, старые ханжи! Девушкам давно пристало ходить так, как им удобно. А ей удобно вот так. И вообще, она готова поставить любое количество «одевальных» автоматов-кабинок, где любой желающий сможет окрасить себя так, как он хочет. Или желающая.

После этого демарша мода на «одевальные» автоматы распространилась по миру в кратчайшие сроки. Такое впечатление, что мир только и ждал такого новшества, особенно в тропических странах. Да и в Европе, в жаркий летний период подобный наряд был очень актуален, тем более что телесная краска не смывалась ничем, кроме специального состава, не наносила вреда телу и, более того, могла при соответствующих добавках служить лечебной мазью.

Каждый раз Наташа придумывала что-то новое, поэтому сейчас встречающие и переминались нетерпеливо с ноги на ногу, ожидая очередного шоу.

Пандус медленно открылся, и через минуту на нем показалась девичья фигурка, увы, на этот раз ничем особым не привлекшая взгляды многоопытных сотрудников спецслужб. Ну разве что длинными ногами, торчащими из коротких шорт, да топиком, плотно облегающим ее крепкую грудь. Вполне обычная девчонка двадцати лет, как будто вышедшая на прогулку возле какого-нибудь морского пляжа. Красивая – да, до умопомрачения, но по ней никак нельзя сказать, что она одна из самых могущественных людей в мире, а уж на Земле – это точно.

Коля незаметно вздохнул и на долю секунды пожалел, что уже женат, – вот бы такую жену! Красивая, богатая, сексуальная. Правда несколько эксцентричная, но ей это даже идет.

Наташа, как будто пританцовывая, подошла к Коле и, обняв его, чмокнула в щеку:

– Привет, Лерин брат! Как там твои спиногрызы? Все в порядке? Все живы-здоровы?

– Спасибо, Наташ, – улыбнулся Коля. Ему нравилась эта непосредственная, живая девчонка, и он всегда с удовольствием с ней общался. – Все в порядке. Ты чего вызывала? Что-то такое уж срочное? На самом деле? Императору пришлось бросить все дела, он ждет тебя в своем кабинете.

– Коль, я, конечно, с придурью баба, но когда я вызывала тебя по пустому делу? – нахмурилась Наташа. – Поехали быстрее. Дело не то что важное, оно архиважное, как говорил Владимир Ильич. – Наташа указала на монументальное здание, на котором так и красовалась надпись «ЛЕНИН». – Кстати, вы не думали над тем, чтобы все-таки похоронить несчастный экспонат?

– Честно – не до того, – пожал плечами Коля, распахивая дверь бронированного лимузина. – Дел выше крыши. Надо страну восстанавливать да придется помогать другим странам – там положение еще хуже. Ты в курсе, что в Штатах образовалось что-то вроде фашистской диктатуры? Вернее, две диктатуры, основанные на национальных признаках: одна половина на юге – англосаксы, на севере – латиносы и чернокожие. Оба новообразованных государства ненавидят друг друга и беспрерывно воюют – благо оружия у них хватает. Тут такой передел территорий идет, просто ай-яй. А ты – похоронить мумию! Да плевать… пусть и дальше лежит, напоминает о том, как жить не надо.

– Не по-христиански все-таки, – задумчиво сказала Наташа, глядя в окно на проплывавшую мимо стену Кремля. – А может, это наказание для него? Быть неупокоенным на веки вечные? Проклятие такое? Впрочем, действительно наплевать. Нам свои дела нужно решать, а то мы сами упокоимся в скором времени.

– Все так серьезно? – нахмурился Коля.

– Серьезнее некуда, – угрюмо подтвердила Наташа. – И очень скоро вы в этом убедитесь.

Их провели по длинным коридорам, отремонтированным после путча, и, хотя они не везде были восстановлены до прежнего состояния, интерьеры поражали своей красотой.

Наташа шла, в очередной раз дивясь этой пышной, безудержной роскоши и в очередной раз давала себе зарок – обставить свою каюту в кремлевском стиле. Впрочем, она каждый раз себе это говорила и каждый раз забывала сделать, погрязнув в текучке дел.

А дел было полно: после того как они вытащили из Купели Сильмару, вылечили ее окончательно в системе обеспечения «Соргама» – тут же бросились закупать оружие и нанимать наемников. И кстати сказать, вовремя! Цены на оружие и на услуги наемников резко подскочили, минимум на тридцать процентов. Более того, многие из торговцев начали придерживать товар, рассчитывая сбыть его позже по гораздо большей цене. Информация о грядущей войне между корпорациями распространилась, как лесной пожар. Приходилось договариваться с торговцами, интриговать, льстить, обещать будущие преференции или просто, скрипя зубами, скупать оружие по тем ценам, которые они назначили.

С наемниками было еще сложнее: те агенты, которые прекрасно знали и Сильмару, и Наташу, бессильно пожимали плечами и говорили о том, что одно дело – наемничать в мирное время и совсем другое, когда точно можно лишиться головы. И, если они хотят получить бойцов, нужно брать сейчас, иначе позже или будет еще дороже, или эти же бойцы будут в рядах противника. Им решать.

И они решали. Деньги неслись из «кошелька» бурным потоком, но Наташа их не жалела. Что – деньги? Прах! На кону стоит жизнь планеты и их собственная жизнь тоже. А мертвым деньги не нужны.

Она не сомневалась, что, после того как враги захватят Землю, придет их черед, тех, кто противостоял им в битве. Сильмара подтвердила Наташины подозрения: корпорация «Санг» никогда не оставляла за спиной живых врагов. Никогда.

Что касается наемников, выход нашли великолепный: керкары.

Рои предоставили им любое количество лучших воинов. Единственно – надо обеспечить их оружием и снаряжением. Но опытные наемники все равно были нужны для обучения землян. Кто должен заниматься защитой своей планеты, если не земляне? А чтобы эффективно противостоять инопланетному вторжению, нужно уметь пользоваться современным оружием.

Как показала практика последней войны, земное оружие гроша ломаного не стоило против вооружения инопланетян. И земляне великолепно это знали.

На Земле пытались в срочном порядке воспроизводить полученные образцы оружия – бластеры, игловики, строить космические флаеры, но пока из этого ничего не получалось, по одной простой причине: чтобы создать такую технику, вооружение, нужны современные технологии и заводы с необходимым оборудованием. А этого пока что Наташа поставить не могла. Завод, мало того что стоил огромных денег, так его надо было еще и перевезти, наладить, запустить, обслуживать, набрать и обучить рабочих – на это не было времени. И это только один завод по производству, к примеру, полевых бластеров. А говорить о производстве корабельных орудий или флаеров вообще не приходилось. Пока не приходилось. В планах Наташи были закупки необходимого оборудования, но лишь тогда, когда будут деньги. Пока что их не хватало.

Катастрофически не хватало! Последняя закупка выбила у нее почти все накопления, что были, – десять миллиардов кредитов. Это для обычного человека, обывателя, десять миллиардов много, миллиарда хватит, чтобы до конца жизни ничего не делать, а когда ты собираешься вести маленькую победоносную войну – это катастрофически мало. Особенно при возросших ценах. Фактически три миллиарда ушли в топку, на повышение цен. Вот потому сейчас Наташа была в довольно плохом настроении. Не до игрищ и шоу-появлений на публике. Увы!

Император Сергей Первый сидел у себя в кабинете; когда Наташа появилась на ковровой дорожке, он вышел из-за стола и галантно подвел ее к столику в углу, где были приготовлены чашки, стоял высокий фарфоровый чайник, распространявший запах хорошего китайского чая, блюда с пирожными и конфетами, сахар и шоколад с улыбающейся мордашкой Аленки, давно ставшей брендом лучшего шоколада России.

Наташа тут же ухватилась за чайник и налила себе, потом хозяину кабинета. Что не говори, но система обеспечения корабля все равно не в силах повторить все оттенки вкуса настоящего чая. Суррогат есть суррогат, как ты его ни представляй.

Она сжала в ладонях чашку тонкого китайского фарфора и с наслаждением вдохнула запах распаренного чайного листа – хорошо!

Император с едва заметной улыбкой смотрел на свою гостью слегка раскосыми умными глазами и, когда девушка налила ему чаю, благодарно кивнул, но, видимо соблюдая законы восточного гостеприимства, не сказал ни слова, пока она не отпила из чашки. Потом спокойно и доброжелательно спросил:

– С чем пожаловали к нам, Наталья? Что случилось? Насколько я помню, запланированная нами очередная встреча должна была состояться на следующей неделе, так что вас заставило нарушить график? Неужто по мне соскучились?

– Хм… ну мужчина вы видный, могла бы и соскучиться по вам, но причина гораздо серьезнее. Беда, Сергей. Снова война.

Император отставил чашку, заметно помрачнел, и глаза его стали жесткими, колючими, напряженными:

– С кем? Какие силы? Вооружение?

Примерно с полчаса Наташа рассказывала императору то, что знала о ситуации. Сергей молчал, переваривая услышанное, ничего не говорил, затем нажал незаметную кнопку на столе, и в кабинет тут же вошел его секретарь, мужчина лет тридцати пяти, в гражданской одежде.

– Вызвать министров обороны, внутренних дел, безопасности, МЧС – всех сюда, срочно! Отставить все дела!

Секретарь кивнул и тут же исчез, как будто испарился, император же откинулся к старинном кресле, изукрашенном золотой резьбой, и, сложив руки на животе, полуприкрыл глаза. Помолчав, устало сказал:

– Плохо. Очень плохо. Не вовремя. Мы еще не оправились после войны, а тут еще одна. У нас на шее висят Европа, Китай с оголодавшими радиоактивными провинциями, наши собственные территории никак не придут в себя после бомбардировок, и вот на тебе! Мы можем рассчитывать на вашу помощь вооружением? И вообще, как вы расцениваете наши шансы на победу?

– Давайте-ка я тоже вызову моего специалиста по вооружению, – предложила Наташа. – Как раз и ваши министры подойдут к этому времени.

Наташа развернула виртуальный экран коммуникатора и вызвала Сильмару. Та выслушала подругу и начальницу, согласно кивнула головой и исчезла с экрана.

Наташа посмотрела на императора – тот уже распоряжался по поводу доставки Сильмары в его кабинет. Наташа слегка подосадовала: надо было сразу взять Сильмару с собой – почему-то не догадалась. А без нее разговор об обороне бесполезен: кроме нее и ее подчиненных никто на Земле не знает современные системы вооружения в должной степени.

Еще полчаса они с императором просто сидели, пили чай и пытались поддерживать видимость светской беседы. Сергей расспрашивал о жизни на Алусии, на корабле, интересовался, куда девались Слава и его жена Лера, когда они прилетят на Землю, рассказывал что-то о событиях на Земле – примерно то же, что рассказал Коля по дороге в Кремль. Однако взгляд его был отсутствующим, как будто он заглядывал куда-то далеко, в дали, недоступные обычным людям. Скорее всего так оно и было. На его плечи свалился огромный тяжкий груз – полуразрушенная родная страна плюс находящиеся в еще более плачевном состоянии страны Европы и Китай.

Лицо императора было застывшим, напряженным и морщинистым, он как-то сразу постарел, услышав страшное известие о будущей войне, и Наташе стало его ужасно жалко. Она даже опустила глаза, чтобы не видеть его угрюмого лица. Заметив это, вероятно, он почувствовал настроение гостьи и, улыбнувшись уголком рта, весело сказал:

– Прорвемся! Никому нас не сломить, правда же? Правда! Все будет хорошо.

Наташа улыбнулась ему в ответ и подтвердила:

– Все будет хорошо!

Увы, в этом она как раз и не была уверена. «Ну что же, по крайней мере погибнем с честью», – неожиданно подумала она, подняла глаза и встретилась взглядом с императором. Тот снова слегка улыбнулся, и неожиданно Наташа поняла, что он прочитал ее мысли. Он прекрасно знал, что шансов выбраться живыми у землян практически не было.

Наконец стали стягиваться те, кого вызвал император. Они рассаживались за длинным столом и с любопытством поглядывали на легкомысленную красотку в коротких шортах, больше похожую на модель или элитную проститутку, что, впрочем, иногда суть одно и то же. Сказать, что они ее не знали, нельзя. Наташа мелькала на экране телевизора не реже, чем какие-нибудь звезды экрана первой величины, но вблизи с ней никто из них не сталкивался.

Последней в кабинет вошла Сильмара. Она была одета в облегающий комбинезон легкой защиты, который мог держать удары иглового лазера и легкого стрелкового оружия. Черная броня сидела на ней как влитая, подчеркивая контуры крепкого, стройного женского тела, не скрывая прекрасных форм. Сильмара молча осмотрела присутствующих, потом на чистом русском языке сказала:

– Приветствую, господин император. Приветствую, господа.

Затем прошла к свободному месту возле Наташи и без приглашения села в кресло, справедливо полагая, что сейчас не до церемоний. Император согласно кивнул пришедшей, потом поднялся и сказал:

– Все вы знаете уважаемую Наталью, директора корпорации «Слава», поставляющей нам инопланетную технику, оружие и технологии. Она прибыла к нам с важным известием. Очень важным. И тревожным. Я попрошу ее заново вкратце рассказать все, что она рассказала мне. Вы слушайте и делайте свои выводы. После этого будем решать, что делать. Да, если можно, прошу Наталью представить нам гостью. Спасибо.

– Это моя заместительница по безопасности Сильмара, специалист по современным вооружениям, обеспечивающая безопасность нашей корпорации, а теперь – и Земли. Прошу ее любить и не обижать.

– Обидишь ее, – шепнул кто-то из министров соседу по столу. – Так двинет, что костей не соберешь! Вон ручища какая!

– Господа! Молчание и внимание! Наташа, прошу вас, расскажите, что вы знаете о новом вторжении.

Министры разом подняли головы, зашуршали бумагой, а министр обороны в сердцах буркнул под нос:

– Только этого нам не хватало! Вот черт! Еще вторжение…

Наташа докладывала двадцать минут. После первой же минуты наступила мертвая тишина. Ее слова падали в кабинет, как огромные ледяные камни, придавливающие слушателей невыносимо тяжким грузом.

Первое, о чем подумал министр обороны, – смерть! Несчастная дочка… бедный внук… Только жить начали.

Министр внутренних дел скрипел зубами и молчал. По его покрытому красными пятнами лицу ничего нельзя было прочитать. Но думал он о том же, что и министр обороны, разница только в том, что у него была внучка.

Министр МЧС что-то лихорадочно подсчитывал на калькуляторе ноутбука.

Император сидел молчаливый, хмурый, похожий на Будду, каким-то чудом попавшего за этот стол красного дерева.

Наташа закончила свой рассказ и села на место среди гробовой тишины. Воцарилось молчание, рассеять которое не решался никто.

Наконец послышался голос императора:

– И я задаю один-единственный вопрос: у нас есть шансы отбиться? Госпожа Сильмара, вопрос вам как специалисту по вооружениям и защите – мы можем отбиться от флота вторжения? Не вставайте, говорите с места.

Сильмара подняла голову, глядя на людей, с надеждой смотрящих на ее точеные, тонкие черты лица, будто вырезанные из антрацита, помолчала, затем медленно покачала головой:

– Нет. Невозможно. Совокупная мощь армии вторжения превосходит наши силы в десятки раз. Если не случится чуда, мы погибли.

– И что, нет никаких шансов? – угрюмо спросил министр обороны. – Мы же как-то отбились в прошлый раз.

– В прошлый раз был всего один тяжелый крейсер с десятком флаеров. Ну, и ваши земные агрессоры у них под началом. Теперь вам будут противостоять тысячи бойцов элитного десантного корпуса, оснащенные новейшей боевой техникой, а еще не менее десятка тяжелых крейсеров, подобных побежденному «Хеонгу». Десятки крейсеров среднего класса и легкие звездные истребители, каждый из которых по мощи превосходит боевые флаеры в несколько раз. Ваша планета – очень лакомый кусок. Шансов нет никаких.

– А Слава? Где ваш Слава? – раздался голос министра безопасности. – Мы можем его вызвать? У него ведь корабль, который превосходит по мощи любой корабль в обозримой Вселенной, разве не так?

– Так, – терпеливо пояснила Сильмара. – Однако мы не знаем, где сейчас Слава. Он исчез в звездном пространстве. И мы не знаем, вернется ли он вообще. Вернее, – поправилась она, глядя на нахмурившуюся Наташу, – мы полагаем, что он вернется, но вот когда – абсолютно непредсказуемо.

– Тогда скажите: что мы должны делать? Наши действия? Если мы не можем победить эту армаду, что нам остается? – Министр обороны в упор посмотрел на сидящую напротив Сильмару. – Застрелиться?

– Стреляются только трусы, – жестко сказала чернокожая женщина. – Врага надо убить, а потом… убить второго врага. Третьего. Сотого. На сколько достанет сил. Хватит соплей! Воевать будем! Запомните: тяжелые крейсера не могут садиться на поверхность планеты. И уничтожать ее они тоже не будут: им тут еще работать, им нужна инфраструктура планеты, нужны рабы, нужны вода и воздух. Что толку выжигать всю планету, превращая ее в кипящую лавовую пустыню? Они будут высаживать десант на средних и малых кораблях. Будут пытаться уничтожать ваши вооруженные силы, засекая скопления людей и места, где применяется оружие. По своим они тоже стрелять не будут, а значит, в тех местах, где высажен десант, будет действовать только десант при поддержке малых флаеров и полевых бластеров. Будут применены и боевые роботы. Со всеми ними можно бороться. Вас – миллиарды. Их – тысячи. Если у вас будет современное оружие, вы уничтожите захватчиков, пусть и с большими, очень большими потерями.

– Насколько большими?

– Сотни миллионов. Может, больше, – пожала плечами Сильмара. – Это не прогулка на астероид, это война.

– Хорошо. Вот выбили мы этих десантников, прилетят следующие? Дальше что?

– Дальше выбиваете следующих. И третью волну захвата. И четвертую. И… в общем, пока они не перестанут спускаться на вашу планету.

– И тогда возникает ПОСЛЕДНИЙ вопрос, – подал голос молчавший министр МЧС. – Что будет, когда мы отобьем последнюю волну десанта и захватчики убедятся, что захватить Землю нельзя? Что спуститься на поверхность планеты нельзя?

– Тогда, – голос Сильмары был холодным, как лед, – они уничтожат все живое на Земле. И будут дожидаться, когда она остынет и перестанет быть опасной для жизни. Затем начнут разработки. Но это будет только в том случае, если они будут совершенно уверены, что захватить рабов нельзя. А пока будут попытки захватить планету с минимальными потерями ценного человеческого материала.

Глава 8

– Осторожнее! Это вам не дрова возить! Это же генераторы! – Наташа стояла, подбоченясь, как завзятый прораб, и смотрела, как разгружают «Соргам».

Он был битком набит бластерами, генераторами зарядки батарей, запасными батареями, броней, игловиками – всем, что нужно для хорошей войны. Для плохой – тоже.

За неделю это был седьмой рейс, но оружия все равно недостаточно: всех бойцов-землян вооружить не получится. Но и то теперь вооруженных по последнему слову техники солдат будет не меньше, чем солдат Черного Корпуса. Захватчиков ждет ба-альшой сюрприз, как сказала Наташа.

Рядом разгружали «Хеонг». Он уже продал на Алусии груз редкоземельных и тоже под завязку затарился лучеметами. По совету Сильмары боевых роботов не покупали, как и флаеры. Почему? Бесполезно. При наличии огромного флота захватчиков, нависшего над головой, взлет любого летательного аппарата, не принадлежащего к армаде, равносилен самоубийству: флаер засекается системами обнаружения за доли секунды и сбивается прямо с орбиты. А вот переносные ручные бластеры, которые могут если не сбить, то серьезно повредить вражеский флаер, – это актуально. И стоимость их несопоставимо меньше, чем стоимость роботов.

И совершенно необходимы средства противокорабельной артиллерии – полевые бластеры, способные одним выстрелом сбить истребитель, не говоря уж о флаере, и даже уничтожить боевого робота. Увы, что-то крупное, вроде мегабластеров, закупать бесполезно: после первого же выстрела вся армада кораблей обрушится на то место, откуда стреляли, и уничтожит все до основания. А гарантии, что одним выстрелом собьют, к примеру, даже средний крейсер, нет никакой.

К кораблям, «припарковавшимся» на военном аэродроме, беспрерывно подкатывали вереницы грузовых автомобилей. Солдаты – а их здесь было несколько тысяч, – как муравьи, сновали туда-сюда, вынося из трюмов драгоценные ящики. Здесь было все, что нужно для зарядки и ремонта вооружения, – от запасных деталей до зарядных устройств. После того как армада обложит небо Земли, взять запчасти будет неоткуда. Корабли «Славы» не смогут прорваться через заслоны. А если и смогут – погибнут на подступах к Земле.

Специальные люди корпорации вели учет поставленного Земле снаряжения: что там, впереди, еще не ясно, но ведь когда-то война закончится и правительство планеты будет рассчитываться по долгам. Благотворительность благотворительностью, но все стоит денег. Понятно, что можно их никогда не дождаться. Что же, риск есть риск. Но, как записано у морских спасателей, «без спасения нет вознаграждения».

Император, стоя рядом с Наташей и Сильмарой, следил за тем, как идет разгрузка. Его лицо было спокойно-хмурым. В считаные дни правительству предстояло решить множество проблем, и таких, какие не доставались на долю ни одного правителя Земли.

Внутренне усмехаясь, он иронически думал о том, что император, как его представляют в книжках, должен сейчас не наблюдать за разгрузкой кораблей, а наслаждаться пирогами из соловьиных язычков, пить дорогое вино и строить интриги против своих недругов – как это делали, к примеру, французские короли. Увы, будущее неопределенно и в высшей степени печально. Если оно вообще есть.

Сергей, скосив глаза, посмотрел на стоящих рядом женщин: Наташа стояла, как обычно, в шортиках и топике, невозмутимая, с полуулыбкой на пухлых, сочных губах, за счастье поцеловать которые тысячи мужчин отдали бы все, что у них есть.

Сильмара поражала своей опасной, неземной красотой: тонкие европейские черты лица, очень правильные и строгие, при угольно-черной, блестящей коже – это впечатляло. Ее голова слегка наклонена, и было видно, что женщина следит за разгрузкой так, как будто это хирургическая операция. Время от времени к ней подбегал человек за распоряжениями. Она что-то говорила короткими фразами на незнакомом языке и снова наблюдала за происходящим, как беркут на столбе следит за передвижениями степных обитателей оренбургских степей. От женщины веяло силой и опасностью.

Впрочем, Сергей знал, как обманчива бывает внешность. По мановению пальца той же Наташи перемещались огромные средства и силы, сравнимые по мощи с силой целой планеты. И эта девушка совсем не была легкомысленной красоткой, какой выглядела, напротив, она отличалась природным умом, здравым смыслом, легко схватывала проблему и на интуитивном уровне принимала верное решение. И все это происходило на фоне ее веселых выходок, которые заставляли улыбаться и самых серьезных, даже угрюмых людей. Но сейчас не до выходок. Наташа тоже была сосредоточенна и напряжена за фасадом своей легкомысленной внешности.

– На сколько нас хватит? Сколько времени у нас есть? – вполголоса спросил своих соседок Сергей. Император понимал, что, сколько ни длись война, все равно наступит момент, когда агрессоры решат: хватит! Прибыль от обладания рабами ниже, чем затраты от гибели техники и солдат. И тогда…

– Неизвестно, – не отрывая глаз от вереницы «муравьев», ответила Сильмара. – Мы с Наташей обсуждали варианты и пришли к одному выводу…

Она замолчала и, повернувшись, внимательно вгляделась в лицо своего собеседника:

– Вам это не понравится.

– Я знаю, – угрюмо выговорил император.

– Погибнет все. Все, что есть на Земле.

– Я не хочу заключать с ними соглашение.

– Придется. Частью своих подданных вы купите жизнь для остальных.

– Меня проклянут. Я останусь в веках, в тысячелетиях как первый император Земли, который продавал в рабство своих подданных, отдавал на смерть, на поругание, на издевательство! Лучше смерть.

– Кому лучше – вам? Это легко: поднести дуло бластера к голове – вспышка! – и все кончилось. Но это трусость. Это подлость по отношению к тем, кто доверил вам свои жизни. Вам придется заключить такое соглашение. Но лишь после того, как вы дадите захватчикам катастрофический для них отпор. До тех пор они не будут разговаривать. Учтите: это не какая-то там политическая война или война мщения. Это захват территорий с целью наживы. И главный фактор тут – выгода. Если выгоднее будет заключить с вами соглашение, а не уничтожать – значит, это будет сделано.

– И пойдут вереницы рабов… и будут проклинать меня, как исчадие ада!

– Вы хотите услышать наш совет? Или так и будете причитать? – колко спросила Наташа, нахмурив брови и уперев правую руку в бок. – Ваша задача – сохранить цивилизацию Земли любыми средствами. Наша – тоже. Земля мне не чужая, я бы могла просто улететь, куда глаза глядят, и оставить вас с вашими проблемами наедине. И наслаждаться жизнью где-нибудь на планете Нитуль, у ласковых морских берегов. Или на той же Алусии летать над поверхностью планеты в роскошном поместье и забыть о существовании несчастных землян. Но я так не могу. И вы не можете. Поэтому отбросим эмоции и начнем размышлять логически: есть Земля и есть захватчики. Есть на Земле Россия, раскинувшая границы от моря до моря. Что хотят получить захватчики? Редкоземельные металлы и рабов. Где больше всего редкоземельных? В бывшем Китае, являющемся теперь частью России. Вам придется бросить Китай, оставив его без помощи. Пусть захватчики выгребают редкоземельные, забирают рабов. Вам нужно ограничиться защитой России в прежних границах и Европы. Пока захватчики обоснуются на планете, пока они выберут всех рабов, тех, что возьмут в восточной части Земли… а вы в это время будете укреплять Россию, Европу, пытаться наладить производство оружия на вашей территории. И лучше всего под землей. На Алусии есть народ разумных многоножек – керкаров. Они живут в подземельях уже тысячи или сотни тысяч лет. И зеленые ничего не могут с ними сделать по одной простой причине: для того чтобы до них добраться, надо уничтожить саму планету. А жить на планете, превращенной в оплавленный камень, не очень-то приятно. Потому, если захватчики здесь укрепятся, они не захотят уничтожать Землю. А вы будете им мешать, нападать на них. Уничтожать технику, снаряжение, и в конце концов они сами предложат вам соглашение. И вот тогда вам придется туго: моральные принципы уйдут далеко-далеко, туда, откуда… В общем, забыть надо будет о моральных принципах и сосредоточиться на выживании расы.

– Страшную картину вы нарисовали, Наташа… безнадежную.

– Да. А вы бы хотели, чтобы я рассказала вам сказку: жили они счастливо и умерли в один час? Впрочем, такая сказка тоже имеет место быть, – горько усмехнулась Наташа и, незаметно вздохнув, простонала про себя: «Где ты, где ты, Слава? Как нам тебя не хватает!»

Слава вздохнул, огладил жаберные щели и ободряюще подмигнул Лере, выглядевшей как царевна-лягушка. Только не в царевнином, а в лягушачьем обличье – лапы с перепонками, ноги, похожие на ласты, большие глаза, закрытые прозрачной пленкой. Уши и нос тоже закрыты кожистыми клапанами. Жуткое зрелище, но даже в этом виде Лера оставалась привлекательной. Как может быть привлекательным головастик размером с человека.

Слава сообщил Лере о своем впечатлении, та расхохоталась и треснула его лапой по чугунно-твердому заду. Слава притворно заохал и потер ушибленное место. Впрочем, не совсем притворно: ручка у жены была ох какая крепкая.

«Гена, аккуратнее, без вывертов и большой скорости, хорошо?»

«Хорошо, Слава! – послушно согласился монстр и моргнул своим огромным глазом. – Я буду следить, чтобы вы не оторвались».

«Следи», – кивнул Слава и уселся на спине великана, использовав в виде кресла гребневидный нарост на его спине. Между этими наростами можно было легко сидеть, держась за тот, что впереди, как за спинку стула.

– Поехали! Лер, ты устроилась? Ага. Давай, аккуратнее, не потеряйся. «Гена, вперед!»

Монстр медленно отделился от причальной стенки под взглядами аборигенов, почтительно наблюдавших за действиями пришельцев. Отход монстра напоминал отправление океанского лайнера, только без шума двигателей и грохота оркестра, провожающего в путь отважных исследователей пучин.

Отплыв метров сто от острова, монстр мощно ударил огромным хвостом, высунулся из воды, сделав что-то вроде «свечки», и, перегнувшись, как гигантский кит, нырнул под воду вниз головой, сразу уйдя на десяток метров в глубину.

Слава непроизвольно затаил дыхание, хотя и знал, что это глупо, и держал в себе воздух, пока это не стало невозможным. Затем сделал вдох.

Вода больно ударила в легкие, заполнив их до основания и распространив по груди ледяной холод. Тут же включились в работу жабры, питая кровь свежим кислородом, растворенным в воде. Сразу стало легко, сознание очистилось, и Слава стал с интересом смотреть вокруг.

А смотреть было на что – стена острова уходила глубоко вниз, теряясь в темной дали. Вода совершенно прозрачна, и видно, как ходят блестящие стаи каких-то рыбок или рачков – маленьких, но стаи были такими плотными и огромными, что оставляли ощущение единого организма.

Гена уходил все ниже и ниже, и вода уже ощутимо давила на грудь, выдавливая последние остатки воздуха. Кристально чистая вода позволяла видеть происходящее метров до ста, потом постепенно стало темно.

Слава поправил на голове водонепроницаемый фонарь, найденный в селении хартов, и нажал кнопку включения. Белый яркий луч разрезал темноту, но за несколько десятков метров растворился, как будто съеденный жадной тьмой.

Ниже, ниже, ниже… Кожаные клапаны в ушах не позволяли воде проникнуть внутрь, нос тоже захлопнулся. Стена острова тянулась и тянулась, высоченная, как небоскреб.

Слава прикинул – получалось, что посреди абсолютно круглого озера торчала многосотметровая круглая штука, которую они сейчас именуют островом, а на ней – высоченная башня. Что за сооружение? Зачем оно?

Вот и дно. Покрытое слоем ила, напоминавшим темное толстое одеяло.

«Вот тут! – передал Гена. – Тут, в стене! Надо подплыть, нажать головой на вон то круглое пятно, дверь и откроется. Вернее, раньше открывалась, теперь не хочет».

«Раньше – это когда?» – вкрадчиво спросил Слава.

«Не знаю… – неуверенно ответил монстр. – Давно. Очень давно…»

Слава отделился от спины Гены и, медленно двигая ластами, поплыл к стене. Действительно, тут виднелось красное круглое пятно, диаметром около метра, что-то вроде огромной красной кнопки, нарисованной на стене. Человек потрогал ее руками, попробовал толкнуть – ничего не произошло. Постучал – как в скалу. Никакого эффекта. Попросил:

«Гена, попробуй ты открыть. Может, она только тебе подчиняется?»

Монстр попытался с разгону нажать на «кнопку» – без толку. Еще… еще попытка… Многотонная масса била в «кнопку», но та не реагировала, как будто вросла в скалу.

«Все, остановись! – скомандовал Слава. – Жди тут, не уплывай никуда».

Гена повис, как корабль в межзвездном пространстве, а Слава медленно опустился на дно, увязнув в мягком иле буквально по шею. Поморщился, двинул ластами и, поднявшись выше, попросил:

«Лер, мне надо выйти из тела, а я боюсь упасть в эту жижу. – Он показал на облако грязи, медленно расходящееся от того места, где он плюхнулся в ил. – Может, подержишь меня, пока я там болтаюсь?»

«Да чего придумывать – вон Гена висит. Забирайся на него и лежи. Я рядом постерегу».

Слава подобрался к монстру, пошевеливающему своими щупальцами, забрался ему на спину, лег, удобно расположившись на твердой гладкой поверхности, и закрыл глаза. Лера уселась рядом, держа его за руку, Слава со спокойной душой вышел из тела информационным облачком.

Осмотревшись по сторонам, первое, что заметил, – невероятно мощное псионическое свечение, исходящее от Гены. Там, где была голова чудовища, просто-таки светился костер, нет – прожектор псионического света! Слава в который раз подивился мощи монстра и, приблизившись к его голове, опустился на нее облаком искр.

Мозг Гены впечатлял. Он был огромным, просто гигантским, и, как поток лавы, светился красным светом, пульсируя и вспыхивая, будто кто-то подавал сигналы изнутри. Слава досадливо подумал: почему он раньше не попробовал войти в мозг Гены? Проверить его воспоминания? Опуститься внутрь его памяти? Он дня три лазил по острову, общался с хартами, а вот главную фигуру-то и не заметил!

Для него Гена был каким-то диким, экзотическим монстром, полукрокодилом-полуспрутом. И вот – открытие потрясало: мозг Гены был такой мощи, что не снилось самым сильным и умелым псионикам! Хммм… тогда почему же монстр рассуждал, думал на уровне трехлетнего ребенка? Это при таком-то мозге? Почему? Ну как почему – описаны же в литературе «гениальные» идиоты: они перемножают в уме многозначные числа, но при этом едва могут обслужить самих себя. Славу все время не оставляло ощущение неправильности происходящего – существо с мощнейшим мозгом и на таком уровне развития? Как это понимать? И наконец-то, он решил разобраться. Правда для этого потребовалась глубина в пятьсот метров. А может, и больше.

Опустившись на поверхность мозга Гены, Слава поразился – она была колоссальной, с множеством извилин, причудливо извивающихся и покрывающих мозг узором, напоминающим сюрреалистические картины. Мозг горел огнем, казалось, что он поджаривает пятки виртуальному Славе, который шагал, попирая вместилище разума монстра.

Подойдя к центральной части мозга, Слава заметил посыл подчинения, который он вонзил в сознание Гены. Длинный гарпун пронзал доли мозга, связывая их вместе, и уходил глубоко внутрь коры. Само собой, это был образ посыла: мозг Славы выстраивал себе те образы, которые более подходили к случаю, и вот этот посыл он видел как гарпун, воткнутый в кору головного мозга.

Гарпун наполовину торчал из коры, и Слава даже немного обеспокоился – он подошел к рукояти и вдавил гарпун еще глубже, пока рукоять не вошла до самого основания. Подумав, Слава создал еще два таких же гарпуна и, пройдя по поверхности мозга, загнал их в разных местах – для крепости. Если Гена выйдет из-под контроля – им с Лерой не жить. Он точно не простит им подчиненности. Для него они будут лакомой и сладкой добычей, как харты, к примеру.

Закрепив подчинение, Слава стал опускаться в глубины разума таинственного монстра. И то, что он увидел, вызвало шок. Он просто не знал, что с этим делать.

А еще он увидел, что монстр болен. Очень болен. Причиной того, что он находился сейчас на уровне трехлетнего ребенка, была опухоль в мозгу, явно развивающаяся, занимающая уже не менее четверти пространства черепной коробки. Ее черные щупальца пронзили всю толщу мозга и напоминали огромных змей, высасывающих жизненную силу из этого существа.

Слава застыл на месте, лихорадочно размышляя: что же делать? Если сейчас он попробует избавить Гену от болезни, не погибнет ли тот, лишившись части мозга? Ведь опухоль внедрилась крепко, как пиявка. Но, если монстра не избавить от этой штуки, он умрет. Или не умрет? Опухоль, возможно, висит на нем уже тысячи, а то и сотни тысяч лет, и он пока жив, хотя и деградировал. Если вначале опухоль была с горошину, то теперь весила десятки килограммов, если не сотни. А через какое-то время она заполонит все! И вообще, как он, Гена, может жить с такой штукой внутри себя? Откуда она взялась? Впрочем, вот он, ответ, извлеченный из прошлого монстра: зараза! Зараза, занесенная с кораблем и попавшая в воду. Какое-то вещество, яд или радиация, изменили мозг Гены до неузнаваемости, как и тело. Он – последний из Предтеч… Вот они какие! Почему мы всегда думаем, что существа, основавшие цивилизации, заполонившие весь космос, выглядели как люди? Разве нет примеров, что можно быть разумным и совсем не походить на человека? Люди всегда были о себе самого высокого мнения и считали, что они – высшие существа и только так могут выглядеть разумные. Оказалось, нет. И еще как нет!

Изначально Гена не был таким огромным, таким страшным, ужасным монстром. Размером с аллигатора, обладающий могучими псионическими способностями – телекинезом и всем, что сопутствует псионике, – этот инопланетянин совсем не выглядел безумным монстром, а эта планета была не совсем планета, и даже совсем не планета.

Слава выскочил из мозга Гены, как ошпаренный, влетел в свое тело, укрепился и с облегчением почувствовал холод озерной воды.

Он открыл глаза, и передал жене:

«Лера, ты не поверишь! Ты просто не поверишь! Дураки мы с тобой, ей-ей…»

– Наташа, уходим! Уходим!

– Сейчас, еще парочку ублюдков срежу и уйду!

– Наташа, к нам три тяжелых крейсера идут! Быстро улепетываем! Загубишь «Соргам»!

– Не загублю… Ннна! Ннна, суки! Получите! На чужой каравай рот не разевай, ублюдки зеленые!

В космосе полыхнули четыре огненных шара, расширяющиеся, как Вселенная, рожденная из первоатома. До того – четыре средних крейсера класса «Соргам», но оказавшиеся гораздо слабее его.

Армада захватчиков медленно кралась в Солнечной системе, опасаясь столкнуться друг с другом или наткнуться на астероид. Они вычищали перед собой все пространство, выжигая метеоры, астероиды, мелкие планетоиды, освобождая путь своим дредноутам.

В центре шли транспортники – огромные, похожие на раздутых гусениц, сожравших весь урожай капусты. Вокруг них кишели мелкие крейсеры и истребители, а по краям важно шествовали семь тяжелых крейсеров класса «Хеонг».

Они отличались от него только серебристо-синеватым цветом, а так полностью похожи на своего одноклассника: половинки толстого диска, напоминающие разрезанную пополам Луну.

«Соргам» был замечен агрессорами уже на границе Солнечной системы, когда в ожидании армады висел в тени астероида. Не помогли и защитные поля – приборы тяжелых крейсеров засекли корабль как дважды два. Но этого и следовало ожидать – враг был вовсе не глупее, чем земляне и их помощники. И обладал достаточным средствами, чтобы установить на корабли любое оборудование.

Тут же в погоню за «Соргамом», силуэт которого, само собой, был известен вражеским капитанам, кинулась свора шакалов – один тяжелый крейсер, четыре средних, и десяток истребителей. Окутавшись голубоватым сиянием планетарных двигателей, «Соргам» стал уходить, но… двигаясь чуть медленнее, чем преследователи.

Крейсер землян выпустил несколько ракет с антиматерией, как бы надеясь отогнать стаю, но космические торпеды благополучно разбились о защитные поля вражеских крейсеров, никоим образом не замедлив их.

«Соргам» маневрировал, укрываясь за астероидами, меняя траекторию полета, и получалось так, что тяжелый крейсер, масса которого была гораздо больше «Соргама», не успевал довернуть корпус, а значит, не мог стрелять из тяжелых мегабластеров. Средние и легкие крейсеры на таком расстоянии не могли рассчитывать поразить древний крейсер наверняка. Они, конечно, палили, высылали тучу ракет, легко перехватываемых полями крейсера, но это было так… как птички нагадили. Даже меньше – ни один луч не коснулся обшивки «Соргама».

Но расстояние сокращалось и сокращалось, капитан тяжелого крейсера преследователей уже торжествовал победу, выйдя на дистанцию максимального поражения корабельными орудиями. Одно неловкое движение, один неловкий поворот, и два громадных супербластера вспорют «Соргам», как банку консервов, – так думал чужой капитан. Он не знал, что управлял «Соргамом» старый вояка, фронтовой летчик, ас, который однажды вышел победителем из боя с тремя «мессершмитами», сбив всех и не получив не одной пробоины! Семен не мог совершить ошибки. И не допустил ее.

Ювелирно точными движениями уходил из-под удара, пока не вышел на заданный рубеж. Рванулся в сторону, изображая испуг; тяжелый крейсер преследователей повернулся за ним… и тут из-за огромного астероида справа по борту вынырнул «Хеонг», полностью готовый к бою, с открытыми портами супербластеров.

Слепящие потоки энергии из двух зеркальных выемок ударили в правый бок вражеского крейсера и сломили его защиту так, как если бы здоровенный молотобоец ударил шестнадцатикилограммовым молотом в дощатый забор, подгнивший от времени. Полетели обломки, куски обшивки, потом – вспышка! – крейсер перестал существовать, разлетевшись на три неровных куска, продолживших свой путь в пространстве. Теперь на вечные времена.

Сильмара, глядя на произведенный эффект, довольно улыбнулась: не зря они потратились на дополнительное усиление мегабластеров! Последнее изобретение – дополнительная накачка энергией, увеличившая силу бластера в полтора раза. Ну да – срок службы уменьшился. На пятьдесят лет. Теперь они прослужат не сто лет. Да наплевать! Новые купим, коли живы будем! Зато поля защиты проломили так, как будто их не было! Увы, накачивать теперь не менее получаса, так что это – оружие одного удара. Нет, стрелять можно, но только на прежнем уровне. По крайней мере, эту толпу можно разогнать просто на раз!

И «Хеонг» бросился в атаку, вычищая пространство от улепетывающих вражеских крейсеров. Они выжимали из своих двигателей все, но разве можно уйти от луча света?

Мегабластеры били точно, экономно, выпуская по три мегаимпульса в секунду, и десяток крейсеров испарились в облаке плазмы всего секунды за две, не успев даже включить маршевые двигатели, чтобы попробовать с риском для жизни прорваться на свободу.

«Соргам» в это время совершил резкий разворот и обрушился на четыре средних крейсера, поливающих его смертоносными лучами.

Усиленная защита «Соргама» трещала, но держалась. Бластеры этих крейсеров не шли ни в какое сравнение с мегабластерами «Хеонга», а защита «Соргама» могла бы выдержать пару ударов даже этого звездного монстра, усиленного в свое время покойным Браном, сыном – клоном советника Борана.

«Соргам» выпустил тучу ракет с антиматерией – сразу штук тридцать, они врезались в защиту крейсеров и отняли какой-то процент защиты у врагов. Следом ударили лучи мегабластеров.

Эффект был почти таким же, как от удара тяжелого крейсера: бластеры «Соргама» если и уступали по мощи орудиям «Хеонга», то не намного.

Крейсера вспыхивали один за другим, как если бы мальчишка подносил факел к кострам, обильно политым бензином, и неуправляемые ядерные факелы понеслись в сторону армады вражеских кораблей, испуганно разошедшихся в стороны, чтобы пропустить горящие трупы.

Три тяжелых крейсера с ходу нанесли удары по «Соргаму» – усиленная защита заискрила, на ней заплясали голубые вспышки шаровых молний, но выдержала, позволив «Соргаму» уйти за астероид, откуда через секунду он высунулся, чтобы разнести корму одного из преследователей. Тот окутался облаком вылетевшей замерзшей воды, и в его двигательном отсеке начался пожар, похожий на извержение вулкана.

Несколько ракет с антиматерией полетели в разверстую рану и взорвались, выбросив ярчайшую вспышку света.

Этот крейсер, если еще и был жив, то воевать точно уже не мог. Зато два остальных врезали по «Соргаму» так, что проломили силовую защиту, и только зеркальная броня, не так давно надетая на корабль, спасла его от уничтожения, позволив снова сбежать за астероид.

«Хеонг» в это время вел дуэль с тремя другими тяжелыми крейсерами; остальная армада старалась подкусить его из-под прикрытия своих дредноутов. Крейсер землян был окутан плазменным облаком – бластеры врага били в него беспрерывно, пытаясь накачать силовое поле так, чтобы генераторы «Хеонга» не могли справиться с потоком разрушительной энергии.

Генераторы визжали, выли, как взбесившиеся волки, корабль трясло, но поле держалось. Вначале вражеские крейсера маневрировали, помня об участи своего предшественника, но потом, видя, что мегаударов больше нет, решили, что это была какая-то разовая акция, скорее всего у погибшего крейсера было что-то не в порядке с защитой, потому он так легко и превратился в мертвый кусок металла.

Сильмара кусала губы и смотрела на часы. Полчаса – это очень, очень много для скоротечных космических сражений. Накопители были заполнены только на сорок процентов, когда она приказала Олегу ударить тем, что есть, в расчете, что, когда они разобьют крейсер, остальные кинутся врассыпную и позволят добраться до транспортников со звездной пехотой. Ведь главной целью были совсем не крейсера, а вот эти тяжелые, раздувшиеся от своего многотысячного содержимого гусеницы, несущие смерть голубой планете.

«Хеонг» ринулся на центральный крейсер, не обращая внимания на скрестившиеся на нем лучи бластеров. Усиленная защита пока держалась и позволяла выйти на расстояние наиболее эффективного выстрела.

Трудно удержаться, когда корабль трясет от ударов, а генератор визжит, выдавая весь ресурс, что у него есть. Олег в кресле покрылся потом, лицо сверкает, все в блестящих каплях «росы», а по груди, не прикрытой комбинезоном, стекают ручейки пота. Он весь в движении, весь в бою. Глаза его закрыты, как будто бы спит, но мозг пилота обсчитывает ситуацию и выбирает наиболее эффективное решение задачи. А задача сейчас одна – прорваться к центральному, флагманскому крейсеру и дать ему прикурить по полной, чтобы остальные и не думали больше рыпаться. Если земляне сумеют разбить армаду, уничтожить Черный Корпус, враги не скоро заново соберут флот вторжения. Будет какая-то отсрочка, длительная, возможно, именно такая, которая позволит в дальнейшем победить, усилив оборону планеты.

Защита все-таки не выдержала, и часть обшивки испарилась, обнажив голый металл второго слоя. Спасибо Борану за верхний слой, отражающую обшивку – она спасла землянам жизнь. Впрочем, на что-то подобное Сильмара и Олег и рассчитывали.

Наконец расстояние эффективного удара достигнуто. Всплеск белого пламени затмил солнце! Пусть не полную мощность набрали накопители, всего половину, но удара двух бластеров в одну точку хватило, чтобы распилить вражеский корабль напополам. Другие двое испуганно прыснули в стороны, при этом тот крейсер, что справа, зацепил громадную летающую глыбу, пробившую своей массой брешь в его защите, чем «Хеонг» не преминул воспользоваться – кинжальный луч распорол его сверху донизу, лишив управления. Корабль, беспорядочно кувыркаясь, по инерции полетел куда-то в сторону Солнца.

Земляне не стали его добивать. «Хеонг», не обращая внимания на окружающее, не глядя на то, что там происходит с «Соргамом», понесся выполнять главную задачу, ради которой все было и затеяно, – на транспортники.

Их было пять штук – они несли Черный Корпус и его снаряжение, а также оборудование для колонистов. В каком корабле были десантники, а в каком снаряжение для горных работ – неизвестно. Но это не имело значения – уничтожать надо было все, что есть. Километровые гусеницы, медленно крадущиеся по Солнечной системе, должны быть уничтожены.

Первый транспортник принял удар орудий «Хеонга» так, будто не тяжелый крейсер ударил в корабль, а водичка брызнула на ветровое стекло автомобиля – брызги, туман… и все. Никакого эффекта.

У транспортников всегда были невероятно мощная защита и большой запас энергии – это их единственная возможность избежать гибели. Их оружием было время – продержаться, пока боевые корабли эскорта расправятся с агрессором. Но корабли эскорта частично погибли, частично сбежали или увязли с бою с «Соргамом», не дающим им двинуться на помощь транспортникам. Только лишь они начинают разворачиваться, чтобы последовать на помощь гибнущим соратникам, как в корму им бьет зловредная Наташка.

Сбежавший крейсер был где-то вдалеке и описывал широкую дугу, чтобы вернуться в эскорт. Минут десять он был не опасен – так далеко сумел уйти в своем желании пожить подольше.

Транспортник выдержал еще пять ударов, пока не начал разваливаться на части. Удары бластеров прорубили в нем огромные расщелины, в которые свободно мог вплыть средний крейсер. Если там были люди, то они могли и выжить, надев скафандры. Каждый из десантников обязательно одет в защитную непроницаемую броню, потому Сильмара не ограничилась тем, что раздолбала транспортник на части, она запустила в его прорехи кучу ракет с антиматерией и, только когда корабль охватило ядерное пламя, перешла к следующей жертве.

Второй корабль сопротивлялся дольше и даже пытался огрызаться ударами ракет и бластеров, но закончил тем же самым – ядерным адом, в котором сгорело все, даже души людей.

Сильмара стиснула зубы: она не позволяла себе думать о том, что сейчас в этих громадных металлических сооружениях, как в огромной печи, заживо сгорают десятки тысяч людей. Она повторяла себе: «Это не люди! Это смерть! Это чума!» – но ничего не получалось. Каждый раз перед глазами вставало лицо подруги Азуры, сержанта Черного Корпуса, сослуживцев, некоторые из которых, возможно, еще находились в рядах десантников, всех, кого она знала и видела за время пребывания в Корпусе. У нее был выбор – или ее нынешние друзья, или те, с кем она делила хлеб тогда, кому перевязывала раны и с кем дружила долгие годы. Она сделала свой выбор. Но ей было горько и противно.

– Давай, Силя! – с экрана радостно закричала Наташка. – Мы держимся, долби их! Наша победа! Мы победим, и враг бежит, бежит, бежит!

Вдруг лицо девушки нахмурилось, и она посмотрела куда-то за спину, затем тревожно спросила:

– Это что такое?! Откуда? Ты не говорила, что они у них есть! Силя, это линкоры!

Сильмара окаменела – из темноты космоса показались две сияющие точки, которые при увеличении изображения оказались двумя километровыми шарами. Она побледнела, и на это было страшно смотреть – чернокожая женщина стала серой, как придорожная пыль. Все пропало! К ним двигались два смертоносных создания, два самых страшных порождения цивилизации зеленых – боевые линкоры.

Сильмара несколько секунд ничего не могла сказать, будто парализованная, потом выдавила:

– Наташа – уходим! Они каким-то образом добыли линкоры! Это смерть. Жаль, но у нас не получилось.

– Что значит «не получилось»?! Бей! Бей их! Пока они подойдут – ты уже раздерешь эти транспортники, как тряпки! Бей!

– И погублю корабль. И всех, кто в нем есть. Уходим! Наташа, уходи. Пока мы живы – надеемся. А шансов победить линкоры у нас нет. Они мощнее нас в десятки раз. Все, пошли. Олег, выводи корабль из системы. Уходим на Алусию. Если сможем…

– Пятый, занять позицию! Полевые бластеры развернули? Коновалов, я тебе лично морду набью, если через пять минут вы не будете готовы к стрельбе! Какого черта телитесь… вашу мать! Я вам что сказал… мать! Дол… ы! Быстро!

Полковник с усталым, как будто покрытым пеплом, лицом бросил тангетку рации и откинулся на спинку кресла. Он не высыпался уже неделю. Хроническое недосыпание превратило его в подобие зомби – вроде и держишься на ногах, ходишь, думаешь, но… Он всегда вспоминал где-то прочитанное стихотворение: «Как трудно мертвецу среди живых живым и страстным притворяться!» Полковник всегда вспоминал эти строки, когда приходилось вот так, без сна и отдыха заниматься своей работой. А работа у него была одна – убить врага и остаться в живых. А еще попробовать сохранить этих пацанов, которые сейчас матерят своего командира почем зря, но понимают, что от того, развернут ли они батарею полевых бластеров, зависит их жизнь.

А еще – жизнь целого города, который уютно раскинулся в низине возле широкой русской реки. Радиолокационные станции передали: в космосе, примерно над городом, висит здоровенная штука километровой длины. Передали они еще вчера, и все, кто служил в этой части, с тревогой всматривались в небо, пытаясь увидеть захватчиков, которые ступят на Землю, чтобы отнять у землян все, что у них имелось, – землю, свободу и саму жизнь. В этой десантной дивизии более половины бойцов были обстрелянными ветеранами, прошедшими первую войну с китайцами, поддержанными инопланетянами, так что они не строили иллюзий – победу придется вырывать с кровью, и большой кровью.

Почему инопланетяне наметили одну из высадок здесь, у большого приволжского города? Да кто знает. Возможно, просто поставили точку на виртуальной карте – вот здесь, – и все. И судьба полутора миллионов человек решена. Возможно, когда-нибудь станет известно, почему они решили высадиться тут. Были догадки по этому поводу, и не зря тут скопились бойцы российской армии. Полковник был уверен, что десантники высадятся именно здесь. Но сейчас какая разница, почему они тут высаживаются? Главное – закопаться поглубже, развернуть батарею бластеров и встретить орду захватчиков так, как встречали их наши деды, прадеды, удобрившие собой чернозем родины. Ну, а если придется умереть – умрем, но эти твари дорого заплатят за нашу смерть. Там было всегда и будет всегда.

– Второй! Мы готовы!

– Хорошо. Не ждите команды, при появлении неопознанного объекта – огонь! В воздухе наших нет.

– Понял, Второй. Сделаем! Мы их всех сделаем!

Полковник отложил тангетку и усмехнулся: эти – сделают. Он был уверен в своих подчиненных. Одна из лучших армейских частей, отборные, тренированные парни. Их успели полностью экипировать – броней, укрывающей от осколков, пуль, лучей лазеров; лучеметами, полевой артиллерией. Плюс все то, чем когда-то они били китайцев, одетых в такую же броню, – тяжелые пулеметы, снайперские винтовки, а самое главное – гранатометы. Броня не выносила прямого удара противотанковой гранаты, так что мало этим зеленым педерастам не покажется!

– Время ноль. На исходные позиции! – раздался голос из другой рации, настроенной на волну командования округом.

Полковник вздохнул, взял тангетку и передал:

– Это Второй. Ребята, началось. Удачи вам всем!

– И вам удачи, Второй! – раздался бодрый голос из рации, и полковник кивнул головой, подумав о том, что она, эта удача, очень им пригодится. А еще о том, что эти твари, похоже, будут захватывать атомную станцию – вот почему они высаживаются здесь. Но не у самой станции, чтобы не повредить ее случайными выстрелами, а подальше. Что сейчас какие-то сто километров? Ерунда.

Полковник взял со стола лучемет, уже привычными движениями проверил заряд батарей, сунул в разгрузку несколько штук запасных, прицепил к ремню портативную рацию. Пошел к выходу – вернулся: забыл армейскую кепку. Поморщился: плохая примета – возвращаться. Но не выходить же к подчиненным с непокрытой головой?

Двое дежурных радистов с наушниками на голове внимательно вслушивались в эфир и, когда он встал, поднялись следом. Полковник махнул им рукой – сидите! – и вышел, вдохнув утренний, напоенный ароматами трав воздух.

Командный пункт находился в нескольких километрах от реки, на опушке небольшой березой рощи, шелестящей на ветерке яркими зелеными листами.

«Картина идиллическая, достойная кисти художника, – подумалось полковнику. – Хотелось бы любоваться ею подольше. Лет эдак пятьдесят. И умереть в окружении внуков и правнуков. Но это, как карта ляжет. А ложится она не очень хорошо».

Прикрывая глаза от яркого солнца, полковник посмотрел на горку в полукилометре от него – там находилась одна из батарей полевых бластеров. Потом повернулся правее, в сторону реки – тоже ничего не видно. Хорошо закопались. Бетонные перекрытия уберегут от первых ударов, а потом позицию придется менять. Артиллеристы понесут самый большой урон – это знали все. Потому им сразу было предложено попрощаться с родными, написать последние письма. Никто из бойцов не отказался обслуживать артиллерийские установки, хотя и знал, что их шансы выжить склоняются к нулю.

Полковник думал над этим: почему? Ну, он-то старый служака, он не мог бы, а они, молодые пацаны, – почему? Потом пришел к выводу, что тут совокупность факторов: боязнь наказания, боязнь того, что их будут презирать окружающие, но главное, похоже, со всей самоуверенностью молодости они не верили, что погибнут. Ну кто в восемнадцать – двадцать лет задумывается о смерти?

Мысли полковника прервал тонкий свист, и в небе появились три маленьких темных объекта. Он знал, что так свистят двигатели флаеров, когда те пробиваются через атмосферу и на них не включены звукогасители. Флаеры вначале показались ему небольшими, по типу тех, которые участвовали в первой межзвездной войне, как ее окрестили журналисты. Но чем ближе они становились, тем виднее становилось – они огромны и сравнимы по размерам со звездными кораблями. Похоже, это были десантные боты, перевозящие людей и технику. Возле них кучковались маленькие флаеры-истребители, прикрывающие своих больших коллег. Они не были заметны на фоне ботов, но, когда те приблизились, стала видна и стая этой «мошкары», вертящаяся, как комары при виде источника свежей крови.

С земли протянулись цепочки, состоящие из фиолетовых сгустков плазмы, скрестившиеся на громадных кораблях, но они тут же разбились о защитное поле, заискрившее, как высоковольтная линия после попадания в нее грозовой молнии.

«Мошкара» тут же бросила дредноуты и тучей ринулась туда, откуда летели смертоносные лучи. Теперь обмен смертью шел и снизу вверх, и сверху вниз. Время от времени какой-то из флаеров вспыхивал, летел к земле, как бабочка с обожженными крыльями, но и земля получила свое – все вокруг горело.

Лес, до того красивый и картинный, превратился в обугленное, чадящее пепелище: стволы берез рассечены очередями плазмометов, ракеты, промахнувшиеся по артиллерийским установкам, оставили в нем огромные воронки, а сбитые флаеры пропахали целые просеки, покрывая все вокруг удушливым дымом.

Наконец наземные батареи перестали стрелять. Полковник с горечью подумал: «Сколько же там ребят осталось в живых? Мало, очень мало!» «Мошкара» покружилась и вернулась к основным кораблям, медленно заходящим на посадку в поле подсолнухов, жадно тянущихся к солнцу яркими желтыми головками.

– Жаль урожай, – буркнул под нос полковник и приподнял голову над землей, наблюдая, как ракеты ПВО пытаются пробить защиту ботов. Сыпались осколки, и полковник, матерясь, заполз под укрытие из бревен, свалившись в капонир танка, укрытого маскировочной сетью. Он постучал по броне, и из люка высунулся лейтенант, который, завидев полковника, приложил руку к шлему:

– Товарищ полковник, мы готовы!

– Ты не забывай: выстрел – и прячешься! Иначе сразу спалят.

– Да они и так спалят, – криво усмехнулся лейтенант.

– Разговорчики! Пока спалят – мы их хорошенько потреплем! Давай на место. Следи за командой.

Полковник высунулся наверх и увидел, как боты приземлились, глубоко вдавив свои туши в мягкий полевой чернозем. Огромные пандусы медленно и величаво стали открываться, обнажая внутренности, до отказа заполненные бойцами армии вторжения, отсюда казавшимися черными, отблескивающими на солнце муравьями. Они тут же черной волной ринулись наружу, действительно как огненные муравьи, сжирающие все живое на своем пути.

Земляне открыли ураганный огонь, и несколько секунд ничего не было видно из-за слепящих лучей и всполохов разрядов, играющих на защитном поле. А оно прикрыло высадившихся десантников, сдвинувшись от корпуса корабля метров на двести. Полковник чертыхнулся: теперь у врага будет время, чтобы перегруппироваться и задействовать наземную технику. Увы, момент выхода, самый опасный для десантников корабля, не был использован землянами в полной мере. Теперь будет труднее.

Наконец десант принял какой-то боевой порядок, вперед выдвинулись несколько сотен устройств, напоминающих огромных насекомых, – похоже, это были боевые роботы, и вся орда застыла в ожидании.

Полковник оглянулся и сквозь дым пожарища увидел город на берегу реки, длинный мост, по которому нескончаемым потоком шли машины, спасающие своих владельцев от неминуемой гибели или плена. Прикинул: успели ли жена с дочками выехать из города, – он надеялся, что да. Затем выбросил все сторонние мысли и приложил к плечу лучемет.

Теперь все зависело от того, правильную ли тактику выбрали земляне и насколько хорошо они умеют обращаться с оружием. Пока все шло так, как было запланировано: место приземления десанта вычислено, сюда стянуты достаточные армейские силы, подготовлены позиции. Первый бой покажет, кто на что способен.

Полковник усмехнулся: он и генерал Киров с пеной у рта доказывали руководству, что вторжение произойдет именно здесь; на это указывало множество факторов – от зависшего над этом местом звездолета до расположения самого места на карте: рядом была атомная станция (необходимый пришельцам источник энергии), а главное – отсюда можно в кратчайшие сроки добраться до любой точки страны. Потому здесь и будет основная база захватчиков, отсюда они намерены управлять Землей. По крайней мере, так предполагают.

Руководство с доводами согласилось и здесь было срочно подготовлено множество огневых точек, капониров, сделаны укрытия и траншеи. Работа шла днем и ночью и закончилась за неделю до вторжения.

Бойцы, участвующие в отражении атаки пришельцев, были подготовлены по максимуму: инопланетные инструкторы, нанятые Сильмарой, работали не за страх, а на совесть, готовя из обычных парней бойцов, способных противостоять вышколенным десантникам Черного Корпуса. Увы, за столь короткое время, конечно, подготовить бойцов в должной мере невозможно. Но земляне имели одно преимущество, которого не могло быть у вторженцев: землян было много, очень много, и они сражались за свою землю, за свою жизнь. А даже зверь дерется за свое логово гораздо ожесточеннее, чем обычно, особенно, если ему больше некуда деваться, если он загнан в угол.

…Наконец защитное поле исчезло, и толпа – не менее двух сотен – насекомоподобных механических тварей ринулась вперед. Роботы стреляли экономно, и каждый их выстрел находил свою цель. Полковник с болью в сердце смотрел, как умирают его люди.

Но и роботы несли потери – они не выдерживали прямого удара тяжелого танкового снаряда, разлетаясь в клочья, как если бы мальчишка врезал дрыном по спелой дыне. Летели куски металла, шевелящиеся конечности, взрывались элементы питания – через пять минут после начала атаки роботов осталось штук двадцать, но и они скоро были уничтожены точным снайперским огнем батарей, танков и лучеметов.

Танки тоже горели. Их сожгли больше половины, кроме тех, что были укрыты под тяжелыми бетонными перекрытиями. Флаеры летали, как слепни, и жалили туда, где находилась боевая техника землян, откуда летели снаряды и очереди плазмоидов.

В воздухе не было никого, кроме вражеских флаеров: командование решило не выпускать истребители, пока их не переоборудовали под современные реалии – на них срочно устанавливали генераторы защитного поля и бластеры. Хотя делалось все возможное, чтобы поскорее выпустить модернизированные истребители в бой, но дело это сложное, потому к началу вторжения не успели.

Полковник с интересом отметил, что десантники за защитным полем замешкались – забегали их командиры, отдавая какие-то приказы, а потом случилось неожиданное: десант быстро втянулся внутрь транспортника, пандус закрылся, и бот стал подниматься вверх.

Земляне закричали, зашумели: победа, победа! Но полковник с тяжелым сердцем смотрел вслед уходящим звездолетам. Он знал: теперь они сменят тактику. На их месте он бы отказался от крупномасштабного вторжения в одном месте и начал просачиваться сквозь оборону землян мелкими группами. Так все и будет. Это была проба сил. Теперь они будут осторожнее.

Полковник вылез из укрытия и пошел на командный пункт – пора было узнать, каковы потери в его подразделении. Сердце ныло от нехорошего предчувствия. Он смотрел на выжженную землю, чадящие остовы танков и думал о том, что человек никогда не ценит то, что имеет, пока не потеряет.

Глава 9

– Похоже на всплытие подводной лодки, правда? – усмехнулся Слава, наблюдая, как с жены стекают потоки воды.

– Ты зубы не заговаривай! Что ты там увидел у Гены такого, что у тебя глаза вытаращились, будто у глубоководной рыбы? – настойчиво потребовала Лера. Зачерпывая воду из озера, она плескала ее на мужа. – В грязи весь измазался! Ил налип, не отстает.

– Черт с ним, с илом. Ладно, слушай…

Слава кратко изложил основное, что увидел в мозгу монстра. По мере рассказа, глаза Леры раскрывались все больше и больше, а челюсть отвисала все ниже и ниже. Под конец она попыталась что-то сказать, жалобно пискнула и закашлялась, покраснев, как помидор. Слава похлопал ее по голой спине, участливо спросив:

– Кто теперь у нас глубоководная рыба? А? Щучка моя хвостатая!

– Сам ты щучка! – запоздало ответила Лера, хорошенько прокашлявшись. – Так что думаешь делать?

– Что делать? А что можно сделать, имея в корабле биолабораторию, ну-ка, скажи мне!

– Хм… понятно. А как возьмешь образец опухоли?

– Резать к чертовой матери! – как сказал один персонаж из старого кино. Чего же еще?

– Ты думаешь, Гене это понравится?

– А куда ему деваться? Прикажу – значит, будет терпеть. Извини, но это в его интересах.

– Ох… представляю… А инструмент? Инструмент какой? И где делать операцию? Тут, у хартов? Они нас не прибьют за увечье, нанесенное их божеству? Странно все получается…

– Странней некуда, – задумчиво протянул Слава. – Вот что, давай-ка подумаем, как вскрыть черепную коробку Гены, не убив его. А еще – чем вскрывать. Не топором же рубить кости… Нам надо-то кусочек, с булавочную головку!

– Давай спросим у самого Гены: как он, не против, если мы покопаемся у него в голове?

«Гена, ты болен. У тебя в мозгу опухоль. Мы хотели бы тебе помочь. Ты не против?»

Монстр скосил глаз на человека у себя на спине и, помолчав, сказал:

«Я не против. Что я должен сделать?»

«Позволить взять у тебя кусочек опухоли. Для этого нам как-то нужно проникнуть в твою черепную коробку и взять образец. Вероятно, будет больно. Ты сможешь потерпеть? И еще вопрос: ты чувствуешь боль в голове? У тебя не бывает периодов, когда ты забываешь, где ты был, не можешь понять, где находишься?»

Монстр помолчал, потом неожиданно захлопал пастью так, что от него начали разлетаться брызги, и долго не мог успокоиться. Лера с широко раскрытыми глазами следила за его действиями, потом с опаской спросила:

– Чего это он? У него судороги?

– Сдается мне, что наш Гена смеется, – проворчал Слава. – «Ген, чего смешного я спросил?»

«Смешно. Потому что я постоянно в состоянии, когда ничего не помню и не знаю, где нахожусь».

– Слава богу, хоть чувство юмора у него сохранилось, – вздохнула Лера. – Так что не все потеряно. Интересно, почему за такое долгое время опухоль не смогла его съесть? Может, у него очень сильный иммунитет?

«Ген, так что насчет боли? Ты можешь ее терпеть?»

«Я не чувствую боли в голове. Она у меня как онемела. Щупальца – чувствую. Лапы, спину – все чувствую. А голову – нет. Ее просто нет. И я всегда как в тумане…»

– Как все запущено-то… Слав, мне его так жалко! Тысячи лет его ест эта гадость, и конца-краю не видать. Только это… а если мы чего-то ему повредим и он умрет? Последний из Предтеч! Я буду всю жизнь чувствовать себя преступницей.

– А я буду чувствовать себя преступником, если не попытаюсь помочь! Человека… хмм… разумное существо заживо съедает какая-то погань, а я брошу его без помощи из страха как-то навредить? Нет уж! Пошли в деревню. Будем искать инструменты. Эх, доставить бы его в Шарги… Кстати, чего-то он затих. «Шарги, ты как там? Давно с тобой не общались!»

«Я тут. Жив и очень здоров. Занимаюсь с вашей девчонкой. Поймал ее в лаборатории – она попыталась залезть в лабораторный бокс. Чуть не получилось, как в тот раз с Хагрой. Помнишь? Понажимала клавиш и уселась в бокс. Сейчас ее волокут в свою каюту, она вопит и грозится, что пожалуется тебе, а ты ее муж, и ты нам всем покажешь, как ее обижать. Вот так».

«М-да-а. Скажи ей, что я гневаюсь и, как только прилечу, надеру ей зад. А еще – выгоню на улицу. Пусть слушается тебя и никуда не лезет!»

«Бесполезно. Она не верит и кричит, что это демонские отродья взбунтовались против людей. А ты нас всех накажешь, как только прилетишь. А ее сильно полюбишь. И насчет зада… я не буду ей говорить. Она неверно поймет».

«Так и сказала? Полюблю?»

«Тебе запись включить?»

«Не надо… Вот чертова кукла! Тогда пусть сидит в своей каюте до нашего возвращения. Запри ее на фиг и все. Визор включи – пусть фильмы смотрит. Еда-питье у нее есть, симулятор… Кстати, как она с ним? Не спятила?»

«Да нет. Использует в меру. Так-то разумная девка, но вот какого рожна полезла в бокс?»

«А ты спроси ее. И правда, чего она в бокс полезла?»

«Говорит: интересно. Пульт перед боксом ведь неспроста – хотела посмотреть, чем это закончится. Поэкспериментировать».

«Вот чертовка!.. Она мне даже начала нравиться».

«Хм… а разве она тебе раньше не нравилась? Я же чувствовал твое возбуждение».

«Лере, смотри, не скажи! Она меня запинает! Почему-то она к этой девке страшно ревнует!»

«Знаешь, почему? Девчонка очень похожа на нее. Особенно сейчас, когда она изменила прическу. Если поставить ее спиной, можно даже ошибиться – Лера или Надия. Скорее всего она видит в ней реальную соперницу. Ведь к Наташе она не ревновала. Даже поощряла тебя».

«Странно. Что-то мистическое в этом. Найти двойника на чужой планете? Ну да ладно, не до того. Ты слышал, что тут происходит?»

«Слышал. Ты хочешь моих комментариев?»

«А чего еще-то?!»

«Ты раздражен. Ты не знаешь, как быть, и злишься на меня. Может, мне пока отключиться? Ты успокоишься, и мы поговорим…»

«Извини, Шарги… Я и правда что-то не по делу на тебя напал. Накопилась усталость, а тут еще надо думать – как быть. Может, ты все-таки что-то посоветуешь? Нужны инструменты для отбора пробы мозгового вещества. Я не знаю, как вскрыть черепную коробку Гены без того, чтобы его не убить. Мне страшно. Я боюсь уничтожить последнего представителя древнейшей расы во Вселенной. Мы тут голову сломали, решая, что делать. Доставить Гену в корабль мы не можем. Переставить тебя сюда, к Гене, не можем. Что делать? Лететь за инструментами? За полторы тысячи километров? Или искать инструменты здесь, по чужим кораблям?»

«Можем попробовать запустить беспилотник… маленький, разведывательный. Может, сумеет долететь. В него вложить инструменты… вам ведь нужно что-то вроде сверла и пинцетов – пройти кость, зацепить кусочек плоти, и все! Для анализа достаточно нескольких клеток. Выпустить беспилотник низко над поверхностью планеты – может, и пройдет. Попробуем? Через час-полтора уже будет у тебя, если все пройдет как надо».

«А если его прихлопнет? Впрочем, прихлопнет, так прихлопнет. Давай! У него есть полость, может, туда уместятся инструменты?»

«Хорошо. Действуем. Ждите».

Слава облегченно вздохнул, потом пересказал разговор с Шарги Лере – расстояние до корабля было большим, и она не могла его слышать псионически. Девушка смеялась, слушая о Надии, потом подозрительно посмотрела на Славу и покачала пальцем:

– Смотри у меня! Похожа! Захочешь попробовать, насколько отличается? Загрызу! Думай об операции, а не о чужих телках! Надо Геночку спасать! Гена хороший! – Она погладила монстра по спинному гребню, и Слава даже поперхнулся:

– Давно ли этот хороший нас хотел сожрать?! Когда это у тебя проснулась такая материнская любовь к крокодилу со щупальцами на голове?

– Он не крокодил! Он больное разумное существо. И он хороший – я чувствую это. Кстати, пойдем-ка к Гррракху, пусть чего-нибудь даст поесть. Я проголодалась. Что касается Гены – он же болен, что он может понимать? Как ребенок – тянет в рот что ни попадя, вот и нас схватил и потащил.

– Тьфу! Пошли искать обед! Тебя послушаешь – аж есть расхочется: такую хрень несешь! Уши вянут.

– Чего это хрень-то? – обиделась Лера и стала ожесточенно доказывать свою правоту.

Из ее слов получалось, что Гена совсем не монстр, а ангелоподобное существо, заключенное в уродливое, страшное тело. И природная ограниченность окружающих не дает рассмотреть сквозь броневые плиты «обшивки» его светлую, радужную душу. Слава смеялся, шутливо отбивался, говоря, что, может, этот самый Гена – исчадие Ада, а не ангелоподобный тип, и, может, его вообще не надо лечить, за что был укушен в ухо на глазах у изумленных хартов, решивших, что их важные гости решили пожрать друг друга. Тут же был послан гонец с требованием приготовить обильный ужин – важные персоны не должны так голодать, чтобы не заниматься каннибализмом.

Ужин состоял из крупных рачков, напоминающих земных креветок, только размерами в несколько раз больше. Вполне вкусные существа, вот только ужасно не хватало соли. Вообще-то она была, но в очень небольших количествах.

Как поняли земляне, соль на острове очень дорога и в дефиците. Ее выменивали у прибрежных родов за различные вещи и продукты – тех же «креветок», например. Ловили их сетями, сплетенными из пластиковых нитей, выезжая на промысел на плотах и лодках. Откуда харты научились делать эти плавучие штуки, осталось не известно. Впрочем, они и сами плавали великолепно, одно слово – амфибии. Однако Слава не заморачивался изучением этого островного народа. Все, что ему надо, он узнал из мозга Гены. Увы, эти знания были ограниченны из-за поражения мозга. Доступ ко многим ячейкам памяти закрыт, и Слава сомневался, что информация там сохранилась. Даже если он сумеет вылечить существо, информация все равно безвозвратно исчезла.

Плотненько перекусив, земляне отправились на берег, подальше от селения амфибий, подальше от любопытных глаз, которые, честно сказать, порядком надоели. Спрятаться некуда: стоит присесть, встать, пойти куда-нибудь – тут же за тобой тянется хвост любопытствующих, беззастенчиво разглядывающих все, что делают пришельцы. Даже по нужде просто так не сходишь – целое приключение. Слава-то на этот счет был абсолютно равнодушен, а Лера стеснялась и краснела, а потом долго возмущалась:

– Представляешь?! Он мне заглядывает!.. Ага! Скотина тупая!

Слава каждый раз долго объяснял, что их мировоззрение отличается от человеческого, и они не видят в своих действиях никакого криминала, и уж она-то, побывавшая в рабских лагерях, давно должна была отучиться от чувства стыда. На что Лера шипела и плевалась еще больше.

Беспилотник появился примерно через час после того, как они закончили свой обед и ушли на берег озера. Вначале послышался тонкий свист, затем легкая тень, почти невидимая на фоне серой почвы, скользнула к земле и, прочертив на ней длинную борозду, остановилась возле Башни. Земляне побежали к микрофлаеру, но не успели до него дойти, как тот захрустел и заметно съежился под гравиударом.

Слава на всем ходу остановился, поймал Леру, вырвавшуюся вперед, и во весь голос грязно выругался в адрес Хозяина и его помощника. Беспилотник был безнадежно уничтожен. Но так-то черт с ним – уцелела ли медицинская дрель?

Слава бросился сам к остаткам самолетика, размах крыльев которого составлял около метра, нашел на его корпусе дверцу, вмятую тяжелой дланью Хозяина, и, рванув ее, вытащил металлическую коробку – покореженную, но целую. Он повертел ее в руках, примерился и аккуратно выправил, убирая неровности нажатием пальцев, а потом, приспособившись, отогнул крышку, обнажая содержимое.

– Ну и пальцы у тебя! – уважительно покачала головой Лера. – Как у робота! Да ты бы пальцем запросто проткнул череп Гены и достал оттуда все, что нужно!

– Смейся, смейся, – фыркнул Слава. – Пальцем – нет, а вот эта штучка нам как раз в кон. Дрель. И сверло двадцать пять сантиметров длиной. Вполне хватит, чтобы просверлить любой череп. А вот это вакуумный щуп. Суем в дырочку, и… фсссс! – Он изобразил звук втягиваемого воздуха. – Проба готова. Работают от микробатарей, хватит на неделю интенсивной работы. Великолепно! Шарги – умница!

– Не ценишь его, – осуждающе заметила Лера. – Я скажу ему, чтобы он бросил тебя и создал контакт со мной – я его больше ценить буду, холить, лелеять! Мы будем с ним очень близки!

– Шарги говорит, что это очень заманчивое предложение, но он и так очень с тобой близок, когда мы занимаемся сексом. Он все чувствует, за что тебе большое спасибо.

– Фу! Дураки! Пойдешь к своей Надие заниматься сексом! И пусть Шарги подглядывает!

– Я не тянул тебя за язык, – равнодушно сказал Слава и скосил глаза на жену, – сама предложила.

– Эй, эй! Ты чего?! – заволновалась Лера. – Ну-ка перестань! Это я так, для красного словца!

– Слово не воробей, вылетит – не вернешь, – притворно-сожалеюще вздохнул Слава, но, не выдержав, рассмеялся. – Ладно, пошли, воительница фигова. Надо черепа сверлить, а мы тут ерундой занимаемся! Айда скорее!

– Аккуратнее держи инструменты… ага, вот тут.

– Уверен?

– Уверен. Я исследовал его мозг. Вот эти лобные доли больше всего заняты этой пакостью. Вот тут центр. Ну что, поехали, помолясь…

Слава взял блестящую дрель с шероховатой рукоятью, вставил в нее длинное желтоватое сверло из бериллиевого сплава, защелкнул крепление. Проверил, как вращается, – все нормально, дрель не пострадала от гравиудара. Сверхпрочное, диаметром три миллиметра, сверло хищно поблескивало в лучах светила и как будто жаждало напиться кровью разумного существа.

Нацелившись, Слава приставил жало сверла к выбранной точке, пару секунд постоял, собираясь с духом, затем нажал кнопку. Дрель заработала, сверло выбросило первые крошки белой кости, смешанные с темной кровью инопланетянина.

Глубже, глубже… сверло уходило в толстый череп Гены, меланхолично разлегшегося на поверхности озера. Пришлось уйти подальше от берега, чтобы харты не видели, что пришельцы творят с их божеством. (На всякий случай, мало ли как они отреагируют.) Волны, поднятые свежим ветерком, гулко шлепали в бок монстра, и было похоже на то, как если бы океанская яхта лежала в свободном дрейфе где-то в океане.

– Все. Прошел! – облегченно вздохнул Слава и аккуратно вынул сверло из отверстия. – «Гена, ты как себя чувствуешь?»

«Никак не чувствую. Я же говорю: мне не больно, не чувствую голову. Вы уже закончили?»

«Нет. Еще немного, и все. Я тебе скажу, когда закончу».

Слава взял из рук Леры вакуумный насос и аккуратно направил его гибкий, прочный «хоботок» в просверленную дыру. «Хоботок» был толщиной около двух миллиметров, но он с трудом пролез в отверстие. Слава даже удивился – только что просверлили, неужели уже затягивается? Регенерация существа была просто невероятной!

Наконец отверстие пройдено, и «хобот» уперся во что-то упругое, мягкое. Слава с замиранием сердца, но поторапливаясь, нажал на кнопку забора пробы… и тут случилось невероятное – Гена забился в судорогах, едва не сбросив своих «наездников» со спины, задергался, забил хвостом, поднимая пену, и громко заревел, как огромный бык.

Слава выдернул вакуумный пробник, мельком отметив для себя, что в небольшой прозрачной колбе находится кусочек вещества темного, почти черного цвета. И только выдернул, как Гена сделал «свечку» и, запрокидываясь на спину едва не прибил землян своим двухсоттонным телом. Они прыгнули в разные стороны, как зайцы. Гена бился в пенистых волнах, ревел, а Слава никак не мог пробиться до его разума, охваченного безумием, и в конце концов решил, что надо быстренько убираться отсюда. Гена, в конце концов, отойдет от странного приступа, но, пока отойдет, бока намнет своих новым друзьям очень даже крепко.

– Лера, держись ко мне ближе! Поплыли к берегу! – прокричал он жене и мощными ударами видоизмененных ног послал тело в сторону видневшегося на горизонте острова. Плыть было довольно далеко, и Слава подосадовал, что они забрались на такое расстояние. По прикидкам – километров пять, не меньше.

– Слава, что это было? – озабоченно спросила Лера, рыбкой взлетая по волнам и вспенивая воду, как торпедный катер.

– Не знаю. Может, я задел какой-нибудь нервный центр в мозгу или что-то такое. Я не могу сейчас ничего предполагать. Нам нужно добраться до Лаборатории, тогда все будет ясно. Слушай, а давай попробуем преобразоваться в летающую версию прямо здесь? Зачем нам обязательно земля? Может, сумеем подняться на крыло? Давай я первый.

Слава лег на волны, сосредоточился, и из его спины начали вырастать небольшие кожистые крылья. Они вытягивались в стороны до тех пор, пока он не решил – хватит, надо пробовать взлететь.

Первые попытки ничего не дали – он хлопал крыльями по воде, пускал пузыри и забрызгивал округу мириадами водяной взвеси, пока не догадался: уменьшил размер крыльев и добился, что его тело наполовину высунулось из воды во время движения. Выглядело это как катер, вышедший на редан, используя полную мощность двигателя. Волочащиеся по волнам и отбрасывающие пенные брызги ноги закрепляли это впечатление. По мере движения Слава увеличивал крылья и, наконец, неуклюже поднялся над волнами, срочно изменяясь для устойчивого полета.

Через десять минут он уже свободно летел над озером, держа в руках драгоценную капсулу с плотью Гены, ушедшего к тому времени глубоко под воду.

У Леры все получилось гораздо ловчее: глядя на потуги мужа, она проделала все нужное быстрее и элегантнее, так что скоро они оба набирали высоту, уходя все выше и выше к облакам. Сквозь толщу кристально чистой воды виднелось огромное тело монстра, погружающегося в глубину, к самому дну гигантской впадины.

– Слав, он отойдет? Он не утонет там, на дне?

– Не утонет. В общем-то он амфибия. Может дышать и атмосферным воздухом, и растворенным в воде кислородом. Что-то не понравилось мне его поведение: если он сказал, что не чувствует голову, то почему такая реакция после касания опухоли? В чем дело? Курс – на Шарги. Как можно быстрее, чтобы образец не испортился. Будем лететь без ночевок, насколько сил хватит, хорошо?

– Да без проблем. Только есть-то что-то надо…

…Они добирались двое суток до корабля, почти без сна, без отдыха, изнемогая от усталости, мечтая съесть целого быка и проклиная Хозяина, из-за которого они не могут использовать гравискутер. Ночью, как и раньше, на них пытались нападать стаи ночной гадости в виде каких-то зубастых и клыкастых тварей, но были частично истреблены вспышками игловиков, а частично рассеяны светом мощных фонарей, реквизированных у хартов – пришлось даже вернуться в их селение за снаряжением – сразу полететь до корабля не удалось. Да и поесть стоило перед отлетом.

Шлюз Шаргиона встретил как дом родной. Примчавшаяся гравиплатформа приняла их измученные тела и за считаные минуты доставила в Лабораторию.

Слава тяжело слез с платформы, подошел к ближайшему боксу и с облегчением вложил туда драгоценную капсулу. Потом скомандовал:

– Кос, сделай полный анализ вещества капсулы и изготовь лекарство для устранения этой гадости из мозга носителя.

– Следует ли понимать, что данная субстанция является неким производным от патологического процесса, происходящего в мозгу некого реципиента?

– Слушай, Кос, я… В общем, так: это опухоль из мозга инопланетного существа. Необходимо найти вирус, который сожрет эту опухоль, не причинив вреда пациенту. Кроме того, максимально полно исследовать эту опухоль, чтобы понять, откуда она взялась, и избежать повторения. ТЕПЕРЬ тебе ясно?

– Задача ясна. Приступаю к исполнению. Прогноз окончания исследований двадцать четыре часа.

– Наконец-то, – устало вздохнул Слава и побрел из Лаборатории к себе в каюту.

Сказать, что он устал, – ничего не сказать. Единственно, на что у него остались силы, это удивиться, что Лера перенесла дорогу к кораблю и ни разу не пожаловалась, что ей трудно. А ведь она гораздо слабее, чем Слава. Коротко поразмыслив, пришел к выводу: женщины более выносливы, чем мужчины.

С этой мыслью он ввалился в каюту и плюхнулся рядом с Лерой, лежащей навзничь и выводящей рулады носом. Из уголка ее рта тянулась тонкая ниточка слюны, и она была похожа на младенца, сладко спящего в колыбели. Слава улыбнулся и большим пальцем руки ласково утер ее подбородок. Лера что-то промычала сквозь сон, ухватила его за руку и прижала к своей груди, как любимую игрушку. Слава закрыл глаза… и открыл их тогда, когда голос Шарги в голове настойчиво потребовал:

«Слава, проснись! Слава! Хватит спать – ты уже сутки спишь! Слава!»

«Неужели сутки?»

«Точно. Сутки. Лера давно встала и дрессирует твою будущую жену, а ты все спишь!»

«Чего она дрессирует? – встрепенулся Слава. – Она там ее не побила?»

«Нет. Зачем она будет ее бить? Лера рассказывает, что ты любишь, а что не любишь и как не следует испытывать твое терпение, потому что ты очень серьезный и можешь вообще скинуть ее из шлюза, если она будет протягивать поганые ручонки, куда не надо. Слав, а что такое «поганые ручонки»?»

«Ну… немытые, что ли… Грязные. Пакостные. Примерно так».

«А-а… ясно. Да. Еще какие поганые! Она добралась до пульта воссоединения и попыталась соединиться со мной. Но у нее ничего не вышло – нет псионических способностей. Девушка очень любознательная и в высшей степени… как это… поганая. Да, поганая. Пакостная.

«Хм… Шарги… «пакостная» и «поганая» не совсем одно и то же… тут есть нюансы… Да наплевать! Ты мне лучше скажи: Кос закончил анализы?»

«Да. Тебе доложить или лучше он расскажет? Мне кажется, что он это сделает лучше, без посредника».

«Хорошо. Я – в рубку!»

Слава вскочил с постели и легкими прыжками помчался по коридору Базы. Вначале направился в рубку, потом передумал и, сбросив на ходу шорты, помчался в душевую комнату. Через пятнадцать минут, в новых шортах, сделанных системой обеспечения, он входил в рубку, где уже сидела теплая компания – Лера и Надия. Они сидели в креслах, Надия спиной к Славе, а Лера лицом к входу, и на ее лице плавала задумчивая полуулыбка. Завидев Славу, она нарочито сладко сказала:

– О! Мой любимый муж! Хочешь посмотреть на претендентку в жены? Надия, встань, выйди на середину рубки. Давай, давай! Чего ты такая стеснительна стала? Только недавно тут распиналась, как завзятый оратор! Глянь, Слав!

Надия встала с кресла и сделала несколько шагов в сторону, потом повернулась к Славе – он удивленно поднял брови и закусил губу, чтобы не рассмеяться: перед ним стояла почти копия Леры – рост, фигура, даже размер груди, все походило на его жену. И как он это раньше не заметил? Впрочем, особо и не смотрел, а то бы, может, и заметил. Прическа – как у Леры, волосы платиновые – тоже, как у нее. На теле ни одного волоса – прекрасно заметно, потому что девушка полностью обнажена. Если бы не зеленоватый цвет кожи и не лицо – Лера, и все тут.

– А чего она голая-то? – осведомился Слава, создавая кресло и усаживаясь в него со стаканом ледяного пива и куском мясного пирога, в который тут же вгрызся, чуть не урча, как голодный волк.

– Вероятно, чтобы сразу запрыгнуть к тебе в постель, а, Слав? Приготовилась, вишь, выщипалась вся!

– Я хотела походить на тебя, – нерешительно начала девушка. – Моему будущему мужу нравятся женщины такие, как ты… Я же вижу, что он тебя любит, вон как на тебя смотрит!

– То, что он на меня так смотрит, не означает, что он будет так же смотреть на тебя. Запомни: поймаю тебя на том, что ты лезешь к нему в постель без моего разрешения, удавлю. Поняла? А чтобы лучше поняла – повиси-ка!

Надия, испуганно взвизгнув и заболтав руками и ногами, вдруг стала подниматься вверх, к потолку. Достигнув потолка, она повисла, покорно принимая все, что выпало на ее несчастную долю.

Слава невольно залюбовался видом снизу: девушка была соблазнительна, а с другой стороны – он давно уже не был с женщиной. Им с Лерой было совсем не до секса, а не надо забывать, что вирусы, которые перестроили его организм и превратили его в непобедимого бойца, сделали из него также и неистощимого самца, если можно так назвать. Он не мог обойтись без женщины долгое время, просто на стенку лез. Потому вид обнаженной, плавающей у потолка Надии вызвал у него столь бурное возбуждение, что ему пришлось даже наклониться вперед, чтоб хоть как-то скрыть это дело. Однако Лера, конечно, заметила, фыркнула и отпустила девушку; та с писком полетела вниз и упала на четвереньки, что выглядело еще более сексуально.

Лера покачала головой, вздохнула: мол, что поделать, мужики есть мужики. Потом создала шорты, такие, как на ней, и кинула Надие:

– Надень! Хватит тут задом сверкать! Будешь делать то, что я скажу. А там посмотрим… – Она снова покачала головой и посмотрела на слегка смущенного Славу. – Хватит кобеляжа. Мы зачем летали? Ты в силах разговаривать с Косом? Шарги сказал, что у Коса готов анализ и предварительные результаты по лечению. Давай слушать?

– Давай, – сказал Слава, дожевывая пирог и запивая его пивом из запотевшего бокала. – Шарги, выведи на рубку Коса. Кос, доложи результаты анализа. Что там за опухоль такая? Рак?

– Это не опухоль, – невозмутимо ответствовал Кос.

– Как не опухоль? А что это такое? – не поняла Лера. – Это же раковая опухоль или нет?

– Нет. Это живое существо. Оно паразитирует на мозге того существа, с которого вы сняли образец. Я знаю этого паразита – он называется устарг и водится на планете Госоран в шаровом скоплении Утур. Существо очень редкое, очень древнее. Практически уничтожено в своей среде обитания. Размножается личинками, которые могут жить в закапсулированном состоянии тысячи лет, может быть, больше, пока не попадут в кровь определенных видов живых существ. Например, сиротра атрутного и перехардла замус. Другие виды существ, симбиотствующих с устаргом, мне не известны. Пока не были известны.

– Это что, у него в голове сидит тварь, пожирающая его мозг? Кошмар какой… – поморщилась Лера. – Как эту гадость изничтожить? И вообще, как он может столько лет жить в мозге носителя и не убить его?

– Проблема заключается в том, что он как раз не убивает своего носителя, а продлевает его жизнь практически бесконечно. И, если его убрать, носитель умирает в довольно короткое время – от месяца до года. В зависимости от рода существ. Если же не убирать, носитель, как и его паразит, проживут… неизвестно сколько времени. Может, вечно.

– А хорошо ведь! Жить вечно! – неожиданно вмешалась Надия, залезшая в шорты и с интересом осматривавшая обновку. – Это же здорово – жить вечно!

– Да, – подтвердил Кос, – носитель не испытывает проблем со здоровьем: он не болеет, не умирает, регенерирует в кратчайшее время. Но есть одна проблема. Носитель катастрофически глупеет. Он превращается в идиота. Или почти идиота. То есть если когда-то носитель был разумным существом, то он деградирует и становится животным, способным лишь на поддержание своих физических функций. Ваш носитель может разговаривать?

– Может, – подтвердил Слава. – И он обладает гигантской псионической силой. Я еле сумел его подчинить – и то только с помощью Шарги и Леры. Иначе бы он меня сожрал.

– Вот и подтверждение: псионическая сила существ-симбионтов с устаргом увеличивается, а способность мыслить – уменьшается. Да, мы можем убрать устарга, но пациент вскорости умрет. Все процессы старения, заторможенные паразитом, развиваются катастрофически. И еще – ваш пациент не отличается огромными размерами?

– Да, он огромен – одно только тело метров пятидесяти длиной. Он весит не менее двухсот тонн.

– Значит, он давно, очень давно заражен устаргом. У симбионтов нередко развивается гигантизм. Всю свою жизнь они растут. Не все, но многие. Подытожу: лекарство есть, один укол в тело пациента – и устарг умирает за считаные часы, параллельно отравляя организм своего носителя продуктами разложения своего тела. Если носитель после этого выживает – а это будет ясно в течение суток, – то жить ему останется от месяца до трех. Удивляюсь, что ваш носитель еще разговаривает, – обычно они деградируют до такого состояния, что забывают и речь, и все свойства, присущие разумным существам. Похоже, что он обладал мощным разумом, долго сопротивлялся паразиту.

– Не понимаю! Как Гена мог не заметить паразита у себя в мозгу?! Почему он его не удалил? Неужели у них не было никаких средств для этого дела? Кос, при каких условиях носитель может не заметить паразита – твое предположение?

– Позитронный мозг не предназначен делать предположения, – немного помедлив, ответил Кос. – Могу лишь основываться на накопленной информации. Дело в том, что носитель до конца не понимает, что он заражен паразитом. Пока не становится поздно и паразита уже нельзя извлечь без вреда для носителя. Носителю не больно, он хорошо себя чувствует – лучше, чем до заражения, а то, что он глупеет, могут сказать только окружающие. Если заметят. Если же носитель и так был глупым, без паразита в мозге, никто ничего и не заметит, пока он не переживет всех своих родственников и знакомых. Такие случаи бывали. Больше ничего сказать не могу. Колония вирусов, убивающих устарга, подготовлена, в любой момент можете ее получить.

– Кос, скажи, а этот самый устарг, он разумен? – спросил Слава.

– Есть предположение, что да. Или полуразумен. Он ощущает боль, это точно.

– Лер, вот что значат судороги Гены! Это устарга били судороги, а паразит сросся с его мозгом и передавал нервные импульсы на конечности! Теперь понятно. Интересно, как этот устарг воспринимал нас… Когда я погружался в мозг Гены, ничего не почувствовал. Впрочем, я и не искал ничего подобного. А если попробовать войти в паразита?

– Ты хочешь сразу лететь обратно?

– Я – да. Но ты останешься здесь. Связь будем держать через Шарги.

– Может, все-таки я с тобой?

– Нет. Я и в этот-то раз сожалел, что взял тебя, – особого смысла в этом не было. Только если за компанию… Оставайся. Будешь свою новую подругу учить, как правильно себя вести, научишь ее русскому языку, ну и всему, что ей нужно знать.

– А что ей нужно знать? Как вести себя в постели с тобой?

– И этому тоже – если хочешь, конечно, – Слава невозмутимо поднял брови. – Кстати, чего ты так агрессивно ее восприняла? Все веселее будет. Не надоело вдвоем путешествовать? Так хоть будет с кем поболтать, типа подружка. Будете делиться впечатлениями обо мне, рассказывать друг другу о том, какой я нечуткий мужлан, как я плохо ценю вас, таких красивых и нежных.

– Тьфу на тебя! – рассмеялась Лера и метнула в Славу стакан из-под сока.

Он молниеносно выхватил его из воздуха и, забавляясь, повесил над собой антигравитационным лучом. Потом подбросил свой стакан и повесил его рядом. А затем – стаканы начали кружиться, как планеты вокруг солнца. Их движение завораживало, стенки стаканов поблескивали, и было в этом нечто такое притягательное, что все в рубке долго заинтересованно следили за их перемещениями. Потом Слава отпустил луч, и стаканы упали, соединившись с полом и исчезнув, как и не бывало. Надия шумно выдохнула и восхищенно захлопала в ладоши:

– Здорово! А еще! Еще чего-нибудь покажи!

– Тебе сколько лет? – с интересом осведомилась Лера.

– Семнадцать! – жизнерадостно ответила Надия. – Я уже давно могу выйти замуж!

– Да что у тебя все вертится вокруг замужества?! – фыркнула Лера. – Замуж, замуж, замуж. Тебя что, больше ничего не интересует, кроме замужества?

– Ну почему – мне все интересно! Я никогда не была на звездолетах, а таких, как ваш, вообще никогда не видела! Мне бы хотелось полетать в космосе. Только знаю, что это невозможно. Очень жалко…

– Невозможно, говоришь? – прищурилась Лера. – Это мы еще посмотрим. Слав, ты в душ сходил? Вижу, ага. Пошли-ка в каюту проверим, возбуждаешься ли ты на законную жену, а не только на залетных девиц.

– Можно, я с вами? – попросила Надия и с надеждой посмотрела на Леру.

– Отвали! – отрезала та и, подойдя к Славе, уцепила его за руку. – Пошли скорее. А ты, подруга, возьми симулятор и учись. Потом поговорим. Пошли, Слав, ну чего ты сидишь? Или я тебя уже не привлекаю? Пошли, пошли…

Они лежали рядом, успокаивая дыхание. Лера закинула на Славу свою крепкую, длинную ногу, и он задумчиво гладил ее упругое бедро, думая о чем-то своем. Она тоже молчала, потом, как будто прочитав его мысли, неожиданно сказала:

– Мы убьем Гену. Зачем мы будем лезть в его жизнь? Может, сумеем найти какой-то другой способ, как проникнуть в командный пункт? Постепенно… Может, как-то двери прорежем? Доставим туда снаряжение и пробьемся?

– Лер, ты же сама знаешь: это нереально. Как только мы начнем работы по проникновению в тоннели, нас тут же прихлопнут гравиударом. Этот чертов командный мозг настроен на Гену! Только его он пропустит внутрь и только тогда, когда псионические волны нынешнего Гены совпадут с волнами прежнего. Сейчас он его тупо не пропускает, и все. Мол, да, вроде бы это ты, но на удостоверении – другая рожа. И все! Доступа нет!

– Интересно, кто из них – сам Гена или мозг пункта управления – создал такие условия на планете? Ну, я имею в виду этот запрет на летательные аппараты, запрет на массовые войны. Кто это придумал?

– Сдается, Гена. Или его коллеги. Сейчас уже не узнаешь – информация утеряна безвозвратно. Впрочем, может, она хранится в этом самом управляющем мозге. Забавно, да? Мы думаем, что Хозяин – это какая-то вездесущая демоническая личность, а это всего лишь разрегулированный компьютер, который вытворяет непонятно что.

– А какого черта он ловит корабли, не отпускает их? Почему не убивает тех, кто на них прилетел? Какой смысл их тут удерживать? Что-то нелогично.

– Все логично. Есть некая база, планетоид, используемый как биолаборатория, плюс стоянка боевых и транспортных кораблей. Его задача – защищаться, если имеется агрессия. А всякий чужак, прилетевший без спроса, агрессивен по определению. Возможно, у них была какая-то война. Вот и поставили задачу мозгу – задерживать, но не убивать. Он и задерживает. Не позволяет им уничтожать друг друга и наносить вред себе. Помнишь, как он шарахнул меня, когда я пытался влезть в информационные потоки, которыми он обменивался с платформами в стратосфере? Так вот: ему задали определенные условия, определенную задачу, и он до сих пор ей следует. Воображения у него – ноль. Он тупо выполняет приказ. Чей? Может быть, Гены. А может, его начальников или коллег. Сомневаюсь, что мы это узнаем. Кстати, хочешь знать, какого размера соплеменники Гены? Каким он был по размеру, когда подцепил этого паразита?

– Каким?

– Полтора метра длиной. Вместе с хвостом. Совсем не двести тонн.

– Вот его разнесло… Кстати, Слав, ты не заметил, что вроде у меня бедра слишком широкие? Может, мне отказаться от мучного? Тьфу, забыла! Я же могу себе сделать любые бедра. Замыкает. Никак не могу привыкнуть к тому, что сделаю себе любую фигуру. Скажи, а тебе было бы интересно, если бы я время от времени приобретала облик какой-нибудь другой женщины? Вроде как налево сходил, но и не изменил – я-то осталась на месте!

– Лер, давай к делу, а? Я тебе про Гену, а ты мне про мучное! И про измены!

– Мучное тоже важно! Располнею – ты меня так желать не будешь, переметнешься к какой-нибудь телке вроде Надии. Кстати, чем-то она мне нравится… есть в ней что-то такое… завлекательное.

– К зеркалу подойди и посмотри – узнаешь, что в ней завлекательного. К делу! Гена должен быть вылечен. НО! Я спрошу у него, согласен он или нет.

– И ты считаешь, что Гена тебя поймет? И захочет расстаться с годами жизни, тысячелетиями жизни, чтобы месяц пожить нормальным, умным существом? Что-то я сомневаюсь в этом. Но ты ведь можешь ему просто приказать. Он же у тебя в подчинении. Чего ты переживаешь?

– Потому и переживаю. Последний из Предтеч – и убить его своими руками. Я обязательно у него спрошу, согласен ли он. А по результатам ответа приму решение.

– Хочешь остаться чистеньким перед собой и миром: мол, он сам разрешил себя убить? Понимаю, да. Только не лицемерь – нам нужно попасть в командный пункт, а для этого нужен Гена. И вне зависимости, что с ним будет потом, нужно его лечить. Так думаешь? Так. Так какого рожна ты строишь из себя институтку?

Слава промолчал, и в каюте воцарилась тишина. Потом Лера несмело коснулась груди мужа пальцем и тихо спросила:

– Эй, на палубе… ты там не обиделся?

– Нет, – так же негромко ответил Слава, – ведь ты права. Но как бы мне хотелось, чтобы ты была не права… Я чувствую себя таким скотом. Он же ведь как ребенок, что он может решить? Обмануть его? А совесть? Она же потом заест! Хорошо, расскажу я ему все как есть, он, например, откажется – и что дальше?

– А дальше – будем искать путь снова. Ждать, искать, надеяться.

– И тогда путь домой откладывается на неопределенное время. На годы. Может, на десятки лет. Или сотни. Ты готова ждать сотни лет?

– С тобой? Хоть тысячи. Иди ко мне. Ну?! Скорее… вот так… ага! Ох… сильнее! Сильнее! Я хочу тебя чувствовать всего… а-аххх… Слава, как я тебя люблю!

Слава стоял на берегу, и лицо его было хмурым. Несколько дней назад он распрощался с Лерой, собрался и снова вылетел на встречу с судьбой. На душе у него было гадко. Ничего хорошего от встречи с Геной он не ждал. С собой у Славы были три шприца с дозами вируса, убивающего паразита в мозгу Гены. На всякий случай – три. Вдруг что-то случится по дороге и часть вакцины погибнет. Нет, ничего не случилось, он нормально долетел, отсыпаясь днем и ночью поднимаясь высоко в небо, чтобы избежать встречи с ночными гадами. Уничтожать их у него не было ни времени, ни желания, а отпугивать светом – значит, привлекать к себе другую опасность – каких-нибудь разбойников или хищников покрупнее.

Прилетел к озеру утром и на острове оказался уже ближе к обеду, усталый и измученный мыслями.

Постояв минут десять, Слава позвал Гену:

«Гена, ты где? Гена! Подплыви к берегу, мне нужно с тобой поговорить! Я у того места, где мы с тобой первый раз встретились».

«Я здесь, – тут же откликнулся псионический голос монстра. – Сейчас».

Слава увидел, как вдалеке показался силуэт Гены. Тот всплыл далеко и, мощно буруня воду хвостом, двигался к берегу.

Слава грустно усмехнулся: «Приплыла к нему рыбка, спросила: «Чего тебе надобно, старче?»

«Что ты хотел, Слава? Ты провел исследования? Узнал, почему у меня провалы памяти и голова как онемела?»

«Узнал. Кстати, как ты себя чувствуешь с того раза? Что с тобой было? Ну, когда мы брали пробу у тебя из головы?»

«Как чувствую? Хорошо. А почему я должен себя плохо чувствовать? Ты же это имеешь в виду?»

«У тебя были судороги, ты странно себя вел. А потом сбросил нас, едва не придавив, и ушел на дно. Как ты сам это объясняешь?»

«Никак. Я ничего не помню. Помню, что вы стояли на мне, сверлили дырку, потом провал в памяти, и я сижу на дне, голодный и… все. Все! Я всплыл, и харты меня покормили. Теперь я сыт и могу спать. Но ты позвал, и я пришел. Что ты хотел, Слава?»

«Я хотел рассказать тебе, почему у тебя провалы памяти. Ты же сам только что спрашивал об этом».

«Я спрашивал? Не помню… знаешь, иногда я хорошо помню, а иногда нет – как туманом заволакивает. Я напрягусь, отброшу туман, он рассеивается, а потом, когда забудусь, все повторяется. И так всегда».

«Гена, мне нужно сообщить тебе что-то очень, очень важное. Постарайся отбросить туман, как можно сильнее отбросить. Можешь?»

«Сейчас? Хорошо, сейчас сделаю. Подожди минуту… Ага, вроде соображаю. Говори».

Слава стал рассказывать о том, что узнал. Он уложился в пять минут. И все это время Гена не перебивал его, глядя на собеседника огромным желтым глазом. Потом, когда Слава закончил свой рассказ словами:

«Вот такая история. И я хочу знать: ты даешь согласие на лечение?»

Гена тут же ответил:

«Да. Лечи».

«Ты уверен? Я тебе уже сказал: ты можешь умереть сразу, но скорее всего ты проживешь от месяца до трех. Правда будешь умным, как прежде. Ты готов отдать свою прежнюю жизнь за месяц полноценной жизни?»

«Да, я все понял. Слава, я так устал жить! Когда-то это должно ведь закончиться. Мне скучно. Так хоть, может, будет веселее. Лечи».

Слава подошел к глазу Гены и приложил к мягкому, пронизанному кровеносными сосудами веку вакуумный шприц. Тот пшикнул, вгоняя в тело существа лекарство… Дело сделано. Теперь только ждать. Как сказал Кос, эффект должен проявиться через несколько часов.

Часы текли долго, трудно… Слава лежал на берегу, подложив под голову руки, и мечтал о том, как вернется на Землю, как увидится с Наташкой, с Сильмарой… Потом долго разговаривал с Шаргионом, выясняющим какие-то животрепещущие вопросы. Узнавал, как там Лера муштрует Надию, учит ее пользоваться приборами, летать на скутере, разговаривать по-русски. Потом уснул и сквозь сон краем уха внимательно прислушивался к тому, что происходит вокруг, – мало ли что может случиться. На этой планете не стоит ослаблять внимания – того и гляди голову откусят.

Сколько спал – неизвестно, но, когда проснулся, светило стояло низко над горизонтом. Похоже, что проспал весь день. Гены рядом не было, а когда Слава его позвал, отклика не получил. Пришлось около получаса вызывать, пока пришел слабый сигнал, прерывающийся, как будто Гена находился где-то очень далеко:

«Я жив. Скоро приплыву. Жди».

Слава облегченно вздохнул; развязав походный рюкзак, достал нехитрую еду: копченое мясо, хлеб и стал жевать, не замечая вкуса. Все его мысли были рядом с Геной, и Слава с замиранием в сердце представлял, что с тем происходит. По крайней мере, инопланетянин был жив. Это уже хорошо. А там посмотрим, что будет.

Гена появился через час, когда Слава нетерпеливо выхаживал по берегу, наблюдая за садящимся в озеро светилом, красным, как медный таз. Вода тихо расступилась, забурлила, и огромная живая подводная лодка причалила к берегу.

Слава бросился к монстру и поразился произошедшим переменам. Глаза Гены, ранее такие яркие, желтые, светящиеся, как фонари, были тусклыми, с красными прожилками, видимо, из-за кровоизлияний. Его чешуя-броня, ранее гладкая, блестящая, теперь топорщилась, в некоторых местах выпала, тусклая, будто подернутая патиной. Щупальца будто подгнили – едва шевелились, а на многих зияли отверстые язвы, из которых сочилась сукровица.

«О боже мой! – Слава сжал зубы так, что на его щеках заходили тугие желваки. – Вот чертовщина! Ген, ты как себя чувствуешь?»

«Я Шевернат Артуг Зеверал, потомок звездопроходцев, дежурный оператор станции Сар-оанг. Впрочем, можешь звать меня, как и раньше, Геной. Мне все равно. Плохо себя чувствую, Слава. Как и предполагалось, я умираю. Просто разваливаюсь на куски. Едва выжил. Эта пакость выходила из меня с кровью и рвотой. Но, похоже, вышла не вся. Организм отравлен продуктами разложения. Но я не в обиде. Теперь я стал самим собой. И за то спасибо тебе. Я твой должник».

«Шевернат Артуг Зеверал… Гена, мне так жаль. Мне действительно ОЧЕНЬ жаль. Если бы я мог что-то сделать… но ничего сделать нельзя. Мозг моей Лаборатории сказал, что, после того как паразит перестанет восстанавливать твое тело, ты начнешь катастрофически стареть. Это сейчас и происходит».

«Я знаю. Помню. Хоть я и стал старым, но не старым идиотом».

«Ты все помнишь? Что было с тобой? Кем ты был? Что тут делал? Что происходило до того, как ты остался тут, на планете? Ты можешь рассказать мне все это?»

«Не все. В памяти большие лакуны. Хорошо хоть имя свое вспомнил. Будешь меня вспоминать под моим настоящим именем. По моим ощущениям мне осталось недели две, не больше. Поэтому я предлагаю срочно заняться передачей станции в твое управление. У тебя есть возражения?»

«У меня нет возражений… Гена. Прости, что так вышло».

«Перестань. Ты сделал правильно. Я деградировал все больше и больше. Ты посмотри, до чего я докатился! Я питался плотью разумных существ, трупами! Мне даже вспомнить противно! Я, интеллигентный человек, ценитель искусства, питаюсь трупами!»

«Человек? Почему-то я всегда думал, что…»

«Ты думал, что человек обязательно с двумя ногами, двумя руками и головой? – перебил Гена, усмехнувшись. – А тебе не приходило в голову, что каждое разумное существо называет человеком именно себя? Кстати, ты не задумывался, откуда вы взялись? Именующие себя людьми?»

«Вообще-то человечество об этом думает с того момента, как начало вообще о чем-то думать. Но ты намекаешь…»

«Да, – снова перебил Гена, – вы – наши дети. Вы – наше произведение. Вы – наша гордость. Мы ушли, оставив после себя вас. Множество рас – и такие, как ты, и такие, как харты, и много-много других рас расселены нами по миру. Мы – ваши родители. И я горд, что у нас получилось».

«Ген, а кто установил на планете такие правила? По поводу войн? По неиспользованию технических средств, способных переносить людей на большие расстояния? Почему так жестоко?»

«Вы – дети. Молодые, горячие. Вас надо останавливать и наказывать, чтобы не разбаловались. Это последняя станция-демиург. Станция, которая осеменяет миры. Здесь собрано множество рас для различных условий жизни на различных планетах. Вы не должны были убивать друг друга. Жаль, что мы не успели их расселить. Я остался один. Остальные мои коллеги ушли».

«Куда ушли?»

«Куда мы все уходим? Растворились во Вселенной… Расы, миры, цивилизации имеют свой срок жизни, отмеренный им судьбой. Наша задача выполнена, мы ушли. Я вот задержался по непонятной мне причине. Хотя… может, в этом есть свой смысл? А ты тот, кто должен принять наше наследие? Ты – Наследник?! Да. Точно. Это так!»

Глава 10

– Докладывайте, господин генерал.

Кряжистый человек в погонах генерала армии встал, но рука императора показала – с места, не надо. Тот кивнул головой и начал:

– Итак, состояние дел на фронтах на сегодняшний день. Нам удалось избежать высадки десанта на территории центральной России, хоть и с серьезными потерями.

– Сколько составили потери? – перебил его император.

– Пятьдесят семь тысяч военнослужащих. Жертвы среди гражданских подсчитываются. По прикидкам – около двадцати тысяч.

– Откуда гражданские жертвы? – нахмурился император.

– Сбитый флаер упал на город и взорвался. Жертв много. Сейчас разгребают завалы и вытаскивают живых и трупы.

– Министр МЧС, потом доложите о состоянии дел на спасательной операции, – сдвинул брови Сергей. – Продолжайте.

– По нашим данным, десанты захватчиков высадились на территории США, в районе Нью-Йорка, и были обстреляны противоборствующими группировками, находящимися в состоянии очередной разборки. В результате эти группировки перестали существовать, будучи уничтожены практически до единого человека. Идет повальный отлов людей на территории США. Людей загоняют на корабли и увозят тысячами. Тех, кто не подпадает по каким-то критериям под стандарты рабовладельцев, убивают. То есть старых, некрасивых, немощных. Забирают только молодых, красивых и сильных. Остальных уничтожают на месте. Попытки организовать сопротивление тут же пресекаются – десантники вооружены и экипированы по всем стандартам современной звездной войны. Штатовцам нечего им противопоставить. Теперь о Китае: один десантный бот высадился там. По вашему приказанию мы отвели свои войска из Китая. Оказать сопротивление вторжению было некому. Кроме ополченцев, которые тут же были уничтожены. Захватчики обустраивают лагеря, выгружают технику. Попытались прощупать наши позиции по Амуру, но были отброшены назад, потеряв при этом три флаера и несколько сотен десантников. Больше не суются. Вот вкратце и все.

– Как все? А Европа? Там что?

– В Европе без изменений. Там приземлиться они пока не пытаются. А что им Европа? На кой черт она им сдалась, господин император? Людей они берут из Китая, из США – выгребают пачками. Им хватит этих рабов на несколько лет вперед. Зачем им сейчас мы и Европа? До нас доберутся еще нескоро. Вы прозорливо отдали им на растерзание эти регионы, сохранив Россию. Будем пока укрепляться, а там посмотрим.

– Что с переоборудованием истребителей?

– Практически закончено. Установлены генераторы защитного поля, бластеры. Мы готовы на равных состязаться с вражескими флаерами. Почти на равных… все-таки маневренность у тех не в пример выше. Пытаемся повторить конструкции сбитых флаеров, но пока безуспешно. Технологий не хватает. Заводы пока не могут производить нужных деталей. Как там у наших друзей, у Натальи – они могут поставить нам оборудование для производства флаеров? Корпуса-то мы и сами сделаем, а вот начинку?

– Не знаю. После того как они дали бой эскадре захватчиков на границе Солнечной системы, больше никаких сведений о них не поступало. Астрономы доложили, что бой был серьезным. Горело много кораблей. Может, и они погибли. Так что будем выкручиваться сами как можем. Ученых всех спрятать под землю, пусть изучают чужую технику и думают, как сделать такое же. Ну а мы… мы обороняемся и тянем время. Время, вот что нам нужно! – Император устало провел рукой по лицу и склонился над столом, внимательно осматривая лица своих соратников. Они были хмурыми, а у министра МЧС на подбородке торчала трехдневная щетина. Это было тем более странно, что министр отличался патологической тягой к аккуратности и чистоте. Если уж ему было не до бритья, значит, совсем тяжко пришлось.

– Аккуратно… подводи… ага… Олег, блокируй ему отход. Семен, аккуратненько. Не помни бока… Силя, твои готовы?

– Готовы. У десантного шлюза.

– Тогда погнали! Семен, вперед! На абордаж, мать-перемать!

«Соргам» медленно приблизился к огромному корпусу корабля рабовладельцев и остановился, не дойдя до него нескольких метров. Из него вылетела металлическая «кишка», с лязгом присосавшаяся к шлюзу противника, перекрытому броневой плитой. Тут же два робота-резака промчались через абордажный рукав и, вытянув «руки», стали взрезать шлюз по кругу плазменными резаками большой мощности, отчего металл плиты тут же раскалялся добела и стекал на пол крупными каплями, медленно остывающими до темно-вишневого цвета.

– Готовсь! – крикнула Сильмара через ГУ. – Робот три, робот четыре, после падения плиты – атака по заданию. Отряд один – поиск людей, выводите их к нам. Отряд два – уничтожаете всех, кто оказывает сопротивление. С пленными – по плану.

Отряд один состоял из наемников и людей Земли, желавших воевать в звездной пехоте. Это были добровольцы, в основном контрактники, которых направило министерство обороны. Они получали зарплату из государственной казны. Обеспечение же снаряжением и питанием осуществляла команда корабля. То есть Наташа.

Отряд два – керкары. Смешанная группа разных Роев. Вооруженные до жвал, здоровенные многоножки, горящие желанием растерзать зеленых. Сегодня они вдоволь насладятся смертью своих врагов.

Два боевых робота – из тех, что перепрограммировал Слава, – древние произведения цивилизации макуинов, громадные «носороги» весом в несколько тонн каждый. Наташа запретила им стрелять из бластера – его мощность была такова, что скорее всего они бы смели вместе с врагом и всех пленных, которых в корабле должно было быть немало. Вернее, не пленных, а рабов – это был один из рабовладельческих кораблей-маток, на которые охотничьи флаеры свозили свою добычу.

После того как Наташа и ее подчиненные напали на армаду и едва не победили, тем горше был вкус проигрыша. Два линкора, перетянувшие чашу весов на сторону противника, – вот кто изменил ход сражения. Их мощь была просто неописуемой.

Как сказала Сильмара, за всю историю существования линкоров, она лично знает только один случай полной и окончательной гибели такого дредноута. И это сделали они. С помощью Шаргиона. Больше она такого не помнит.

В общем, пришлось срочно бежать и отсиживаться в поясе астероидов, укрывшись за громадными глыбами – остатками развалившейся планеты. Вначале хотели идти на Алусию, потом передумали. Почему бы и не порейдерствовать? Беспилотники, запущенные к Земле, донесли информацию о множестве рабовладельческих охотничьих команд, собирающих свой страшный урожай на территории Северной Америки и в Китае. Корабль-матка висел за орбитой Венеры, и флаеры сновали туда-сюда, загружая его до отказа. Линкоры и вся остальная пакость зависли над Землей, полностью блокируя подход к планете, так что перехватывать флаеры при подлете к Земле не было возможности, как, впрочем, и у самого корабля. Оставалось лишь ждать, когда он начнет выбираться за Солнечную систему, чтобы избавиться от влияния гравитации и перейти на маршевые двигатели. Вот тут и было принято решение его перехватить. Вернее, не его, а их – таких кораблей-маток было с десяток, не меньше. Просто этот оказался под рукой первым из десяти.

Наконец бронеплита рухнула, роботы-резальщики проворно отпрыгнули в стороны, забираясь на стены тоннеля с помощью вакуумных присосок, а в образовавшийся проем, топоча огромными металлическим ножищами, бросились два чудовища, закованные в непробиваемую броню. Их бластеры, закрепленные в передней части, были закрыты бронеплитами, но и без них боевые роботы представляли собой грозную силу – они, как тараны, врезались в защитников корабля, которые встретили нападающих ураганным огнем из ручных лучеметов.

Обычные боевые роботы под таким огнем уже понесли бы какой-то урон, но эти древние создания лишь покрылись сетью мелких шрамов, оставленных на их бронированных телах лучами бластеров и лазеров. Для них как минимум нужны были бы полевые артиллерийские бластеры, и даже они не смогли бы уничтожить монстров с первого выстрела. Но полевых бластеров у команды рабовладельца не было, а если бы и были – использовать такое оружие было нельзя. Оно обязательно повредило бы и внутренности корабля, и живой товар, который вообще-то стоит денег, и немалых.

Боевые роботы команды попытались преградить дорогу этим чудовищам, но тут же были растоптаны, раздавлены стальными чешуйчатыми ногами, а потом настал черед самих защитников корабля. Роботы топтали их, раздавливали о стены, били тяжеленной головой, из которой высунулись острейшие лезвия, похожие на гигантские мечи. Любой, кто находился здесь с оружием в руках и пытался выстрелить в абордажные отряды, тут же превращался в груду изувеченного мяса.

И команда не выдержала. Они начали отходить в глубь корабля, отчаянно отстреливаясь наугад, назад, пытаясь хоть как-то остановить наступление.

Но это не помогало. Следом за роботами бежали керкары, уничтожающие все живое, все, что попадалось им на пути. Если роботы не добили кого-то и он стонал под ногами нападавших, керкары тут же избавляли его от мучений. Пленных не брали. Уничтожались все подряд. Все, кто имел в руках оружие.

Рядом с керкарами шли люди. Но задача их была другой – найти, освободить и забрать с собой всех, кто был захвачен в рабство. Люди, пойманные зелеными, могли испугаться разумных многоножек, и это привело бы к непредсказуемым событиям, так что освобождать людей должны были только люди.

Бой длился около получаса. Зажатые в тиски рабовладельцы храбро защищались и гибли один за другим, даже не пытаясь сдаться в плен, – они уже видели, что делают керкары с пленными. Некоторые из них попытались сдаться, оставаясь на коленях и подняв руки вверх, – их изрубили на куски. Остальные, наученные этим зрелищем, дрались до последнего.

Двое оставшихся в живых последними выстрелами сами разнесли себе головы. Бой в коридорах закончился.

Остались лишь командир и двое его офицеров, запершихся в арсенале корабля и упорно не желавших выходить. На экранах мониторов они видели все происходящее в коридорах и знали, что пощады не будет. Возможно, они надеялись отсидеться, подав сигнал бедствия своим соратникам на земную орбиту.

Глупцы! От Земли сюда было пять часов лета, даже на самой хорошей скорости, и это при том, что существовала опасность разбить корабль об астероиды. Так что никто к ним на помощь особенно и не торопился. Но что им еще оставалось делать? Если только стартануть на маршевых двигателях. Но в этом случае существовала девяностопроцентная вероятность того, что корабль погибнет где-то в глубинах космоса. Тем более что корпус в районе трюма был взрезан, и в нем зияла огромная дыра.

Наконец стрельба затихла, и пошли переговоры с капитаном и офицерами. К делу подключились Наташа и Сильмара, переместившиеся из рубки «Соргама» в корабль рабовладельцев.

Наташа перешагивала через трупы убитых, обломки боевых роботов и брошенное оружие осторожно и брезгливо, стараясь не смотреть на то, что перешагивала: зрелище было не для слабонервных. Куски тел, лужи крови, запах нечистот – люди перед смертью переставали контролировать функции организма. Запах стоял ужасный, с ним не справлялась и система регенерации воздуха корабля.

Сильмара шла равнодушно, аккуратно обходя лужи, но не переживая по поводу запаха и вида поля боя. Она видала виды и покруче.

У арсенала скопились наемники и земляне, которые стояли и сидели у массивной двери, в которую мог свободно проехать тяжелый грузовик. Бойцы использовали передышку, чтобы отдохнуть. Они переговаривались, что-то обсуждали, качали головами – в общем, делали все то же, что обычные солдаты на привале. Если бы не их снаряжение, можно было бы даже подумать, что находишься в курилке какого-то завода. Впрочем, никто не курил. Курение было под запретом на кораблях Наташиной эскадры.

Командир отряда людей тут же подошел к своим начальницам – это был Антуг. Он четко отсалютовал и доложил:

– Капитан заперся с двумя офицерами. Сдаваться отказывается. У него в заложниках рабы с Саруга… с Земли. После того как мы пригрозили смертью, убил десяток рабов и отрезал им головы. Потом приподнял дверь и выкинул их нам как свидетельство своих намерений. Говорит, что, если мы начнем штурм, он убьет всех заложников. По предварительным подсчетам, у него около сотни рабов, подростки от десяти до пятнадцати лет. Ждем ваших указаний.

– Это что, те самые головы? – Сильмара показала на горку округлых предметов, накрытых какими-то тряпками. Возле них стояла группа керкаров, стрекотавших что-то по-своему. Воительница разобрала: они обсуждали поведение людей в бою и сходились во мнении, что драться те умеют. Керкаров ничуть не беспокоило присутствие кучи отрезанных голов в отличие от бойцов-людей, косившихся на жутковатое соседство.

– Да. Мы накрыли, чем могли. Сняли одежду с трупов.

– То-то я удивилась, что некоторые трупы почему-то голые. Как вы с ним общаетесь, с капитаном этим? Кстати, кто он такой?

– Общаемся по визору, связь есть. Это капитан Наалок, известный работорговец. Крупная добыча. Тварь еще та. Рабы жалуются, что он измывался над ними, убивал ради удовольствия, стравливал между собой до смерти. Про сексуальное насилие я уж и говорить не буду – это всегда было и будет на рабовладельческих кораблях. Корабль называется «Мезгрин», известная лохань.

– «Мезгрин»? Очень известная база… – задумчиво протянула Наташа, стараясь не смотреть на головы у стены. – Давай-ка свяжись с этим Наалоком. Чего он от нас хочет? Он что, нас требовал?

– Да. Командира эскадры требовал. Грозится убить всех, подорваться и всякое такое.

– Связывайся с ним.

Антуг подошел к огромной двери, закрывшей проход броневой пластиной, и приложил ладонь к красному квадрату справа в стене. Некоторое время ничего не происходило, потом из стены выскочил виртуальный экран, с которого на гостей смотрел человек с зеленой кожей, одетый в боевую броню. Он был спокоен и даже слегка презрителен. Похоже, что захватчики корабля не вызывали у него никакого почтения.

– Слушаю. Вы привели командира эскадры?

– Я командир эскадры, – выступила вперед Наташа. Она тоже была в боевом скафандре на всякий случай. Сильмара настояла: мало ли что может случиться – пальнет откуда-нибудь из угла недобитый рабовладелец, и похоронят Наташу в глубинах космоса в похоронной ракете. Ей это надо? Тем более что она помнила старые фильмы, где недобитый враг приподнимается и последним усилием – бах – и нет главного героя! Все плачут, плачут… а толку-то?

– Ага! Сама Наташа, глава корпорации! А рядом кто? Командир ее бойцов Сильмара? Знаю, знаю… Вот что, шлюхи недоделанные, если вы не покинете корабль через час, я подрываю арсенал и всех заложников вместе с собой! А еще всех, кто находится в корабле, и ваш корабль, прицепленный к моему! Пошли вон отсюда, твари! Ваше место в рабских загонах!

– Подожди, Наалок, – вмешалась Сильмара, – зачем тебе гибнуть? Корабль, конечно, мы не отдадим. Если даже и уйдем, «Хеонг» расстреляет его на расстоянии, ты не успеешь далеко отойти. Заложников жалко, да, но наши жизни дороже. Я предлагаю тебе вот что: мы дадим тебе истребитель, ты сядешь в него и улетишь. Оставишь нам заложников. Никто тебя не будет трогать.

– Ты что, дура? Или меня считаешь идиотом? Да вы меня сожжете, стоит только мне убрать щит из заложников! Похоже, что ты совсем меня за дурака считаешь. Надо тебя за это наказать. Твои глупые слова стоили жизни десяти заложникам. Сейчас я выкачу тебе их головы.

– Стой! – Сильмара вся подалась вперед. – Остановись! Я пойду в заложники! Вместо всей толпы!

– Ты?! – неподдельно удивился Наалок. – Зачем тебе эти ублюдки? Это же мясо! Нет, решительно вы ненормальные. Я понимаю – воевать, чтобы вас не лишили прибыли. Но ради ЭТИХ?! Ну что же… это равноценная замена. Вряд ли твоя подружка будет стрелять по кораблю, если ты в нем находишься. Да – и приятно будет позабавиться с тобой. Эти малолетки только визжат да рыдают. Никакого интереса. А ты опытная женщина, многому научилась, ведь правда же, шлюха? – Лицо Наалока перекосилось в радостной улыбке. – Отыграюсь на тебе за мой корабль. Ты будешь у меня рабыней для особых игр. Но недолго. Потому что долго не проживешь.

– Эй, болтун, ты долго еще будешь языком трепать? – перебила его Сильмара. – Ты принимаешь предложение или нет? У тебя нет другого выхода.

– Принимаю. Через пятнадцать минут дверь приоткроется на сорок сантиметров, ты туда поднырнешь. На тебе не должно быть никакого оружия. И вообще ничего. Как в момент рождения. Поняла? Если на тебе будет хоть одна нитка, сразу стреляем.

Экран отключился, и бойцы остались стоять перед серой металлической дверью, взять которую могли только специальные абордажные роботы. Она мало чем отличалась от брони корпуса корабля.

– Ты что, сдурела? – ошеломленно спросила Наташа. – Ты меня спросила? Я не разрешаю тебе туда идти! Категорически не разрешаю! Они убьют тебя, предварительно как следует поизмывавшись! Тебе же воткнут контроллер в голову, и ты будешь абсолютно беззащитна!

– Наташ, я никогда не бываю абсолютно беззащитна, – усмехнулась Сильмара. – Если кто-то и может меня победить, это только Слава и Лера. Больше никто. Наверное. И уж точно не какие-то поганые рабовладельцы, дряблые, набравшиеся жира в своих попойках. Не беспокойся. Я пойду туда, и все будет нормально. Контроллер вставить они не смогут – там оборудования нужного нет. Так что все будет хорошо. Ну что ты смотришь?! Ты готова убить несколько десятков детей, подростков? Вон, посмотри туда, гляди! – Сильмара сорвала покровы, и Наташа с ужасом уставилась на отрубленные головы. Тут были все расы – и белые, и чернокожие, и с раскосыми глазами, – открытые глаза подростков удивленно смотрели на Наташу, как будто спрашивая: за что это мне? Почему?

Наташа едва успела отбежать в сторону, как ее вырвало. Минуты три она не могла успокоиться – выворачивало так, что казалось, желудок сейчас выскочит наружу вместе с рвотными массами. Сзади кто-то тронул ее за плечо. Наташа обернулась и увидела Антуга, протягивающего ей салфетку. Она вытерлась, поблагодарила и глубоко вздохнула, поворачиваясь к Сильмаре:

– Запрещенный прием с твоей стороны. Я не хочу тебя терять. Это самоубийство – то, что ты задумала. Они все в скафандрах, что ты можешь сделать?

– Много чего.

Сильмара быстро раздевалась, готовясь к будущей акции. Бойцы – кто-то скромно отвернулся, стараясь не замечать наготы своей командирши, а кто-то, в основном наемники, наоборот, жадно всматривались в обнаженную черную фигуру. Наемники были привычны – на Алусии нагота была в порядке вещей. Лишние одежды считались уделом низших рас, признаком происхождения человека с заштатной аграрной планетки, где сохранялись древние устои.

Наконец она была готова. Ее гладкая, поблескивающая в корабельном свете фигура могла служить образцом здоровья и силы. Длинные, упругие мышцы перекатывались под кожей при каждом движении, но одновременно не портили фигуру излишней мускулистостью, как это бывает у культуристок. Длинные, стройные мальчишеские бедра переходили в упругие ягодицы, ни на миллиметр не отвисшие за все девяносто лет ее жизни. Впрочем, можно было сказать и так: «Слава современной пластической хирургии!» Хотя пластическим хирургам до здешних мастеров, как неандертальцу до современного человека. Кто-то из бойцов завистливо вздохнул и шепнул: «Мне бы ее… на часок!» И тут же послышался звук удара: Антуг с размаху врезал по лицу наемника обратной стороной ладони. Тот недоуменно утер окровавленный рот и спросил:

– За что?

– Дебил! Она на смерть идет! А ты…

– А что я? – попробовал защищаться парень. – Красотка, ну что поделаешь? Мечта мужчин! Жалко, конечно…

– Заткнись, а то я тебя сейчас совсем урою! – процедил сквозь зубы командир и подошел к Сильмаре: – Может, передумаете? Что-нибудь еще придумаем?

– Нет, – безучастно-спокойно ответила женщина, – ничего не придумаем. У нас нет времени. Через несколько часов тут будут корабли синдиката.

Наташа порывисто обняла подругу и на секунду прижала к себе. Она едва доставала до подбородка высоченной женщины; та склонилась и тоже обняла Наташу, шепнув:

– Перестань! Не плачь! Выкрутимся! И не из таких передряг выходили живыми! Жаль, Славы нет. Он бы сейчас их вылущил, как семечки из плода. Да ладно, хватит фантазий. Никто нам не поможет, кроме нас самих. Пора!

Дверь в отсек медленно приподнялась настолько, чтобы с трудом пропустить одного человека. Сильмара подошла, легко легла на пол и перекатилась на ту сторону. Бронеплита так же бесшумно опустилась.

Бойцы загомонили, обсуждая происшедшее и делая прогнозы на будущее, как правило, неутешительные. Наташа стояла, закусив губу, Антуг был хмурым, как туча. Его лицо окаменело, и, похоже, он искал выхода своей сжатой ярости. Бойцы обходили его стороной – так, на всякий случай. Больно уж страшно он выглядел.

Время как будто замерло, стало тягучим, длинным, бесконечным. Наташа стояла, ожидая, что будет дальше, но пока что ничего не происходило. Осажденные не выдвигали никаких требований, молчали, как будто за стеной все вымерли…

Сильмара поднырнула под дверь и тут же оказалась под ногами у двух человек в боевых скафандрах с надвинутыми шлемами на головах. Один из них пнул женщину в бок и со смешком сказал:

– А что, хороша баба. На разведчике лететь долго, так вот оно, развлечение. Надо будет еще с десяток малолеток взять с собой – ей в подмену. А то она нас долго не выдержит.

– Выдержит. Тренированная. Я слышал, она когда-то шлюхой работала, так что умения ей не занимать.

– Она телохранительницей была, а они, считай, шлюхи и есть – клиент всегда прав, даже если хочет тебя отодрать. – Мужчина хищно рассмеялся и еще раз пнул в бедро поднимающуюся женщину. – Давай быстрее, шлюха демонова! Как мертвая поднимаешься!

– Эй, Угран, не порть товар – командир тебе морду набьет. Он не любит пользоваться порченым товаром. Любит свежачок… Тащи ее в отсек.

Сильмару грубо схватили и потащили вперед, сжав ей руки стальной хваткой, из чего она сделала вывод: скафандры у этих придурков с сервоусилителями. Такие часто применяли те, кто оказывался на планетах с повышенной силой тяжести. Ходить в них было не в пример легче, но зато терялась скорость движений: они запаздывали на долю секунды из-за необходимости мозга скафандра обсчитать действия, которые должен произвести скафандр, – шагнуть или поднять тяжесть.

Наалок сидел в кресле оператора оружейного отсека перед пультом и встретил Сильмару нарочито радостной улыбкой:

– Неужели?! Я не верил, что ты окажешься такой дурой! Шемар, я тебе должен сто кредитов. Впрочем, ты мне был должен двести, за прошлый раз, помнишь? Вычитаю сто. Ну что, вот ты и здесь. Без оружия голая, беззащитная. Ты что думала, выберешься отсюда живой? Нет, дура. Никуда мы не полетим. Ни на каком истребителе! Мы будем ждать корабли синдиката, которым я подал сигнал. И теперь вы ничего не сделаете ни с кораблем, ни с нами. Потому что ты здесь. А они не захотят тебя убить вместе с нами. Что, уже успели уничтожить позитронный и живой мозги? Молодцы… Твари! Уроды! Ублюдки! Ты знаешь, во сколько мне обошелся мой позитронный мозг?! Нет?! Тварь, тварь! – Наалок пинал Сильмару ногой в броне, и она отлетала от каждого удара минимум на метр, не пытаясь уворачиваться от ударов. Наалок заметил покорность женщины и тут же успокоился, придя в хорошее настроение:

– Нет. Я тебя убью не сразу, после того как придут корабли. Я вставлю тебе контроллер и буду пытать каждый день, восстанавливать и снова пытать. Ты будешь молить о смерти. Но она не придет. Мы будем насиловать тебя всей командой, и я думаю, что тебе понравится. Ведь ты же шлюха, да? Ну, скажи: шлюха?! Тварь, повторяй: «Я шлюха, и я люблю, когда меня трахают!» Повторяй, тварь! Не хочешь? Тогда я сейчас выколю ей глаз! – Наалок схватил девочку лет тринадцати, дрожащую в углу на корточках, и приставил ей к глазу свой бронированный палец. – Хочешь, я выдавлю ей глаз? Чего ты? Ей все равно умирать! Пусть позабавит нас напоследок!

Девочка тихо плакала. Она была обнажена, и тело покрыто синяками. Похоже, что ее насиловали и били. Сильмара посмотрела в глаза девочки и тихо сказала:

– Я шлюха, я люблю, когда меня трахают!

– Громче, сука! Громче говори!

– Я ШЛЮХА! Я ЛЮБЛЮ, КОГДА МЕНЯ ТРАХАЮТ! – прокричала Сильмара и посмотрела в глаза Наалока. В них билось безумие, и она подумала о том, что люди, занимающиеся ремеслом работорговца, все-таки не совсем люди. И совсем не люди. Нелюди. И их надо уничтожать.

Наалок радостно рассмеялся и, нажав кнопку, сдернул с себя экзоброню. Затем подошел к Сильмаре, лежащей на полу, и приказал:

– Раз ты просишь, придется тебе помочь осуществить твои мечты шлюхи. Я буду первым, потом Шемар, потом Угран. Будешь удовлетворять нас. А потом мы немножко поиграем в кровавые игры… Надо же чем-то занять время до прибытия кораблей. Мне так хочется надрезать твою кожу ровными полосками, украсить тебя шрамами… это будет возбуждающе, не правда ли, ребята? Угран, стой в стороне, возьми ее на прицел. Если она попробует напасть, прострели ей башку. И этой девке тоже. И всем, кто есть в комнате.

В комнате находилось с десяток подростков – девочек и мальчиков. Избитые, в потеках крови, с испуганными, ошалевшими глазами, они выглядели ужасно.

Наалок подошел к Сильмаре и попытался схватить ее за волосы. Короткая прическа не дала этого сделать, тогда он наотмашь ударил женщину по лицу и приказал:

– Встань на колени!

Зеленый стал расстегивать штаны, а Сильмара опустилась на корточки, глядя на то, как появляется «хозяйство» рабовладельца.

Наалок встал перед ней и приказал:

– Хоть малейшая боль – убью эту девку и еще двух рабов. Аккуратно делай!

Он шагнул к женщине, а та, опустив руку, нашарила у себя между ног высунувшийся, когда она присела, кончик небольшого боевого виброножа. Зацепила его ногтями правой руки – левой она уже ласкала рабовладельца… легкое движение – нож уже в руке, а над ним поднялось невидимое лезвие силового поля!

Одним движением она вонзила нож в промежность капитана и вспорола его снизу до самого пупка, облившись фонтаном горячей крови, бурно ринувшейся на свободу.

Выстрел игловика пришелся на то место, где она была только что, – как и предполагалось, боец в скафандре запоздал с ним на долю секунды, этого хватило ей, чтобы уйти из-под удара и, подкатившись к нему, воткнуть нож, дико заверещавший от соприкосновения с броней, прямо в подмышечную впадину, где крепления бронескафандра были слабы. Уж в чем-чем, а в сильных и слабых сторонах различных видов военного снаряжения она разбиралась досконально.

Третий зеленый метнулся к оружию, запутался в спущенных штанах и тут же умер, получив нож в сердце.

Все заняло менее трех секунд. Тела зеленых еще продолжали подергиваться в последних судорогах, когда Сильмара нашла кнопку разблокировки дверей и нажала ее, усевшись к кресло оператора. У нее мелко тряслись руки – она работала на пределе возможностей.

Многолетние тренировки, но самое главное – мутация, из-за которой кожа приобрела угольно-черный цвет, а организм получил усиление скорости и силы, – вот что помогло ей выжить. Да еще хитрость. Ни один мужчина не догадается, что оружие можно спрятать ТУДА. Кроме, может быть, охранников тюрем. Но работорговцы привыкли работать с рабами, необученными, ошеломленными произошедшими переменами. Так что вряд ли они подвергли бы Сильмару такой тщательной проверке. Хотя риск этого и был. Но если бы и проверили, и нашли нож, все равно она бы победила. Сильмара была в этом уверена. Она знала свои возможности. Конечно, она не Слава, но кое-что может.

В операторскую вбежали бойцы Сильмары во главе с Наташей. Она прижала подругу к груди и долго не могла оторваться. Когда отпустила, Антуг из-за спины подал Сильмаре ее комбинезон, и женщина медленно оделась, глядя, как уводят несчастных пленников, оцепеневших от ужаса. Они шли, как роботы, – то ли были под воздействием наркотических средств, то ли находились в шоковом состоянии. А может, и то, и другое. Теперь нужно было думать, куда девать бывших рабов. А их на «Мезгрине» около двадцати тысяч. И на Землю не отправишь, и куда-то переместить трудно – оба мозга корабля уничтожены, а через шлем можно управлять кораблем с большой натяжкой. Звездолет может идти только на планетарных двигателях, и то не на полной мощности. Многие системы заблокированы, и требовалось время, чтобы сломать защиту.

Было решено идти к Марсу – зависнуть у него на орбите и ремонтировать «Мезгрин». Рабы могли жить на нем достаточно долгое время – несколько месяцев. Система обеспечения допускала содержание такого количества людей – без особого комфорта, но позволяла. Питье, нехитрую еду – питательные брикеты – все это она выдавала. Нечистоты поглощались полом, который перерабатывал их в еду. Замкнутый цикл. То есть срок содержания можно было продлить еще на несколько месяцев. Ну а за это время они решат, что делать с освобожденными людьми.

Основную массу их составляли подростки, но были и люди постарше, их держали в отдельном загоне, разделив по половым признакам. Следовало как-то объяснить этим людям ситуацию и заставить их выполнять указания освободителей. Задача предстояла нелегкая.

С каждым десятком метров становилось темнее. Слава включил фонарь; как и в прошлый раз, тьма съела его луч, растворила в серых тенях. Гена, погружаясь все глубже, уверенно шел к тоннелю, перекрытому металлической плитой, до половины ушедшей в ил. Сейчас все и решится – смогут они попасть к управляющему комплексу или нет.

Слава опять изменил свое тело человека на тело амфибии, и сейчас свежие струи озерной воды омывали его жабры. Гена двигался толчками, продавливаясь сквозь воду мощными ударами хвоста.

«Ген, ты уверен, что пролезешь сквозь тоннель? Ведь за эти тысячелетия ты несколько… ммм… увеличился в размерах».

«Уверен. В этот тоннель свободно мог влететь небольшой звездолет. Так что проблемы не будет. Кроме…»

«Что? Тяжесть? Сможешь ли передвигаться на лапах?»

«Раньше бы смог. Сейчас… не уверен. Посмотрим. В крайнем случае придется вызвать гравипогрузчик. Будет проблема – будем ее решать. Нам еще нужно войти внутрь, а там посмотрим».

Через пять минут они опустились на самое дно, к входу под остров. Красная «кнопка» вызывающе светилась под лучом фонаря, и Слава с волнением смотрел, как Гена подплывает к ней и становится рядом.

«Слушай меня. Ты должен коснуться красного квадрата и псионически передать на него фразу «Ниода гурс анотад орк». Слава Вселенной, я не забыл кода! Пробуй, ну!

Слава подплыл, положил руку на квадрат и передал, обращаясь к неведомому слушателю: «Ниода гурс анотад орк». Некоторое время ничего не происходило. И вдруг на отвесной скале зажглись яркие, слепящие в подводной тьме панели. Потом большой кусок скалы утонул в стене, открыв арочный вход, из которого шел желтоватый приятный свет.

Вход и вправду был громадным, в него мог свободно влететь «Соргам». Видимо, это и было что-то вроде шлюза, принимающего корабли. Вода после открытия шлюза не пошла внутрь: силовое поле, такое же, что уберегало шлюзы кораблей от утечки воздуха в безвоздушное пространство, удерживало ее.

Слава подплыл к невидимой преграде, протянул руку, и – оп! – она свободно проникла сквозь барьер, не испытав никакого напряжения. Тогда Слава спустился пониже, чтобы падать с не слишком уж большой высоты, и, подплыв к барьеру, решительно бросил тело на штурм преграды. После чего грохнулся на пол с двухметровой высоты так, что из него чуть не вышибло дух. Гравитация в коридоре была выше стандартной процентов на тридцать, не меньше. А может, ему так показалось, потому что на планете она была ниже в сравнении с земной.

«Нет. Я после такого подвига сразу сдохну!» – передал Гена и, спустившись до самого дна, поднял тучи ила.

Ввалился он в тоннель грязный, как свинья, выбравшаяся из лужи Миргорода. С него стекали потоки грязи, тут же впитываемые системой обеспечения станции.

Славу это порадовало: раз система обеспечения функционирует, то есть надежда, что и остальные узлы действуют как надо.

«Ты как, можешь передвигаться? – спросил Слава, глядя, как гигантская туша на подламывающихся ногах с трудом ковыляет по коридору. – Как самочувствие?»

«Как у тухлого трупа! – с выражением ответствовал Гена и, не выдержав, упал на пол, нервно стуча по нему кончиком хвоста. – Когда-то я бегал тут бегом, а теперь не могу сдвинуться. Обидно».

Слава прицелился и направил на Гену широкий гравилуч. Инопланетянин тут же вскочил на ноги, облегченно вздохнув, и пошел дальше, волоча за собой длинный хвост.

«Спасибо. Вот теперь хорошо! Ты сколько времени можешь меня поддерживать? На двадцать минут хватит?»

«Не знаю, – признался Слава. – Может, и хватит. Но вообще лучше бы поторопиться. Ты очень тяжел для меня. Очень. Такой вес я еще никогда не держал. Могу не выдержать. Что ты там говорил про гравиплощадку? Не стоит ли ее вызвать?»

«Да. Я тупой болван. Вот что значит плохо работающая голова с лакунами в памяти. Сейчас».

Через пять минут перед ними оказалась большая площадка, способная унести целый звездный корабль, а не то что престарелого инопланетянина. Он забрался на платформу, улегся и с облегчением вздохнул:

«Вот теперь хорошо. Теперь правильно. Значит вот что… Смотри: управляется площадка псионически. Ты как бы обращаешься к ней и требуешь везти себя туда, куда тебе надо. Она везет. Если ты, конечно, активирован как член экипажа станции. Пока этого не произошло, управлять платформой могу только я. Поехали».

Платформа неслась вниз, под уклон, уходя все глубже под остров. Справа и слева мелькали ответвления тоннеля, такие же огромные, и везде рядами виднелись красные квадраты «кнопок», указывающие на то, что тут есть двери.

«Гена, что там, за дверями? Куда ведут они?»

«Там есть все. Или было все. Химикаты. Ангары с техникой, снаряжение – все, что нужно станции для существования и деятельности. Технические помещения, где находятся машины, обслуживающие весь комплекс. Эта станция строилась сотни лет, перестраивалась, достраивалась – по мере введения новых изобретений. А потом… потом все застыло. Наша раса утратила вкус к жизни. Мы стали слишком стары, чтобы жить. Частенько мои коллеги кончали самоубийством просто потому, что им хотелось новых ощущений, новой жизни. Ведь мы не умираем навсегда. Мы возрождаемся в ком-то. В ребенке. В животном. В растении. Мы отправляем наш дух в информационное поле Вселенной, и, если когда-то люди научатся подключаться к этому полю, я смогу с ними поговорить. Смерти нет, Слава. Есть просто переход из одного состояния в другое. Надо понимать и не бояться. Вам это пока непонятно, но когда-нибудь, когда ваша раса состарится, станет такой же, как наша, выполнит свое предназначение в этом мире, оставив после себя живые миры, вы захотите уйти».

«Гена, я не хочу, чтобы ты уходил. Не хочу. И мне кажется, я могу сделать так, что ты останешься жить».

«Хмм… немного зная тебя, я бы не сказал, что ты склонен к безответственным заявлениям. Тогда стоит предположить, что так и есть, как ты говоришь. Тогда расскажи, как ты видишь этот процесс – спасение моего дряхлого тела?»

«Я не собираюсь спасать твое тело. Я собираюсь спасти твою личность, переместив в новое тело».

«Вот как? Неужели ты умеешь это делать? Я горжусь тобой, потомок. Но разреши мне подумать, хорошо? Я слишком стар, чтобы предпринимать необдуманные шаги».

«Хорошо. Думай. Но только не очень долго. Надо решить, какое тело тебе подобрать».

«Тело? С телом проблем нет. Эта станция может изготовить любое тело. ЛЮБОЕ. А вот перемещать сознание без потерь для пациента мы так и не научились. Вы превзошли нас. У вас все умеют так делать?»

«Нет, – усмехнулся Слава, – только я. Больше никого, кто бы мог так делать, не знаю. Я мутант. Производное биолаборатории. Случайный продукт генной инженерии».

«Значит, мне повезло. Мне всегда везло, – спокойно сказал Гена и усмехнулся. – И тебе повезло. Стать Наследником цивилизации – это ли не честь? Ты просто не представляешь, что такое эта станция! Ты можешь изготовить тысячи созданий, таких, какие тебе хочется, наделить их разумом или не наделять, придать им какие-то свойства, облик, умения и заселить прежде безлюдную планету. Ты – бог! Ты можешь уничтожить планету и, наоборот, сделать ее живой! К примеру, если планета пуста, не имеет атмосферы, ты можешь вывести существ, которым не нужна атмосфера и которые, поедая кору планеты, выделяют кислород. И через сто лет запустить туда живых существ, населить животными, растениями, всем, что нужно планете. И для этого нужно только ПОЖЕЛАТЬ! Разве не интересно?»

«Очень интересно! Только почему этот интерес пропал у вас? Почему ваша раса утратила интерес к жизни? Почему вы перестали осеменять Вселенную?»

«Когда ты осеменишь планет столько, что начинаешь забывать, где был и что делал, становится скучно. Все когда-то приедается, даже роль Создателя. Боги тоже устают жить. Когда-нибудь ты меня поймешь. Хочется бросить все и начать жить снова. Например, таким, как ты. Человеком – с твоей точки зрения».

«Ну что же, давай сделаем тебе такое же тело, как у меня! Свойства, присущие моему телу, передать вряд ли получится – слишком уж уникально оно по своим параметрам, – но внешне оно будет точно таким же. А потом можно и модифицировать – при желании, конечно. Может твоя станция сделать такое тело?»

«Моя станция? Это твоя станция. Мне это больше не интересно. Теперь ты бог, демиург, Создатель. И это – твое дело. А я хочу просто жить. И не думать о судьбах множества цивилизаций. Простым человеком. Но я не откажу тебе в совете, нет! Конечно, я всегда помогу тебе, если моя помощь будет тебе нужна. Но ты и без меня прекрасно обойдешься, уверен. Станция полностью автоматическая. Ты сейчас это увидишь. Я тебе все покажу и расскажу. Мозг станции выполняет то, что ты ему скажешь. Передать управление мозгом могу только я, последний дежурный демиург станции Сар-оанг».

Путешествие на гравиплатформе закончилось в огромном, совершенно круглом зале, в котором не было ничего, кроме стен янтарно-желтого цвета, испускающих рассеянный свет, как будто огромная Луна висела над головами пришельцев. Пол сделан из такого же материала, а потолок терялся в вышине и не был виден снизу, как Слава ни напрягал глаза. Он почувствовал себя в этой громадине таким маленьким, таким ничтожным, что даже поежился от пробежавших по коже мурашек.

«Что, пробирает? – усмехнулся Гена. – Меня тоже вначале так пробирало. Но потом привык».

«А что это? Где мы находимся? И где этот суперкомпьютер, о котором мы говорили?»

«А это он и есть. Мозг станции-демиурга».

«Где? Где он, мозг?» – не понял Слава и оглянулся вокруг.

«Мы стоим в нем, – снова усмехнулся Гена. – Все, что ты видишь, – это мозг! Величайшее произведение нашей расы. Он вокруг, он под нами, он везде – мозг. Это он управляет всеми процессами, он создает то, что ты хочешь. Но не надо переоценивать его – это всего лишь инструмент. У него нет интуиции, он не может понять некоторых вещей. Ему не дано. Но при том – это могущественный, величайший разум во Вселенной. Парадокс? Никакого парадокса. Нет ничего сложнее, чем человек».

«Ген, а ты не задумывался над вопросом: вот вы создали множество рас во Вселенной, да, но кто создал ВАС?»

«Этот вопрос неразрешим. Мы не смогли на него ответить, – после недолгого молчания сознался последний из Предтеч. – Ладно, мы еще успеем обсудить проблемы создания миров. Нужно вначале зарегистрировать тебя как демиурга, иначе… в любой момент я отброшу щупальца, и ты останешься на станции один, без сопровождения, и как чужеродный элемент будешь немедленно уничтожен».

«Ого! Да уж, давай ближе к делу! – забеспокоился Слава, и ему показалось, будто чьи-то глаза, не добрые, и не злые, всматриваются в его душу, просвечивая, как рентгеном. – Скажи, он нас слышит?»

«Он слышит и видит все, но реагирует только на прямой вопрос или же на какие-то действия, противоречащие его установкам. Если бы ты угрожал сейчас его структурам – выстрелил бы в стену или попытался ударить предметом, способным нанести вред, – тут же поплатился бы жизнью».

«Активируй, Ген! Мне не терпится ощутить себя демиургом! Как это – быть богом?»

«Узнаешь. Поначалу очень интересно, тебя распирает чувство своего всемогущества, а потом… потом привыкаешь, как к рутине. Но никогда тебя не оставляет чувство своей нужности. До тех пор, пока… не оставит. И тогда… тогда ты превращаешься в старого человека с отваливающимися щупальцами. Все, хватит болтовни! Рекрут-демиург, слушай команду последнего оператора станции Сар-оанг! Расслабься, не волнуйся… сейчас будет удар по сознанию… Спокойно! Тихо! Тихо, Слава! Это я, Гена! Стой! О Вселенная! Как ты силен! Никогда не думал, что в таком тщедушном теле могут таиться такие силы! Ох! Ты меня убьешь! Успокойся!»

Слава бился в захвате щупалец Гены. У него изо рта пошла пена, и по телу пробегали судороги. Он рвал щупальца Гены голыми руками, отрывая от них целые куски, а удары кулаков дробили костяные пластины «монстра», проламывая их, как картонные коробки. Это продолжалось секунд десять, но хватило на то, чтобы Предтече был нанесен вред, сравнимый с тем, как если бы человека порвал волк. Если бы волна судорог продлилась дольше, Слава, вероятно, мог бы изуродовать инопланетянина так, что тот умер бы на месте.

Открыв глаза, Слава посмотрел на свои покалеченные руки, все в своей и чужой крови, на ошметки плоти Гены, разбросанные вокруг, на раны «монстра» с той стороны, где он удерживал Славу, и с ужасом спросил:

«Что это было? Это я сделал? Ген, прости, я ничего не помню! Я не хотел причинять тебе вред, клянусь!»

«Ты не виноват. Это я, болван, не предупредил. Процесс активации, соединения с мегамозгом не проходит просто так. Я считал, что удержу тебя и ты не причинишь вреда себе и окружающим. Я счел тебя слабым настолько, что я смогу тебя блокировать, как ребенка. Спасибо тебе – хоть не убил. Хотя… еще минута, и мне пришел бы конец. И это голыми руками! Без оружия! Слава, я восхищен тобой. Ты действительно уникален. Ладно, снова к делу: теперь ты подключен к мегамозгу станции. Пока ты этого не ощущаешь, но это так. Ты можешь с ним разговаривать, давать указания. Все, что угодно. Только будь осторожен: информации столько, что ты можешь в ней захлебнуться. Мозг человека, если он не подготовлен, не выдержит такого потока. Ты должен ограничивать себя и контролировать свои мысли. Если ты хочешь что-то сделать, сосредоточься на этой, и именно этой команде или проблеме. Ничего стороннего, ничего отвлекающего. Иначе мегамозг подаст тебе информацию, которую ты подсознательно хотел узнать, и ты захлебнешься в ее потоке. Все, хватит, давай-ка пробовать. Представь что-то, что ты бы хотел увидеть».

«Подожди. Ген, я не сильно тебя повредил? Скажи: а почему станция не может восстановить твое тело?»

«Может. Не восстановить, а закрепить его так, чтобы оно медленнее разрушалось. Я могу протянуть вместо недель – годы. В разлагающемся теле, составленном из трупов съеденных мной разумных существ. Гигантском, непомерно раздувшемся, неспособном нормально передвигаться. Как ты думаешь, мне это надо?»

«М-да… я как-то не рассматривал проблему с этой стороны. А новое тело? В новое тело пойдешь? Ты подумал?»

«Да. Пойду. Мне стало интересно, что получилось из наших усилий. Прожить жизнь в новом теле, новую, непохожую на прежнюю, при этом помня о прежней, это интересно. Как только ты разберешься с командованием станцией – займись подходящим телом. Только поторопись – мы с тобой все разговариваем, а ты никак не пробуешь соединиться с мегамозгом. Я чувствую, что ты чего-то боишься. Чего? Расскажи мне о своих страхах. Я помогу тебе».

«Боюсь? Наверное, да. Боюсь раствориться в этой махине, стать ее придатком. Эти десять секунд, пока ты передавал мне… кое-что я помню. Кое-что. Я стал всем и – ничем. Меня просто не стало. Я не могу этого передать, но Славы там не было. Был гигантский разум, который впитал меня без остатка, а потом выплюнул, как будто попробовав на вкус. Вот что я ощутил».

«Контроль. И только контроль! Я же тебе сказал: контролируй свои мысли! Осознавай себя, не давай себя поглотить! Пробуй! Времени очень мало. Пробуй. Если хочешь, чтобы я жил…»

– Запрещенный прием, – проворчал Слава и, закрыв глаза, сказал псионически: «Ну что, привет тебе, мегамозг. Покажи, как ты следишь за живыми существами на планете…»

Он не успел закончить: мир распахнулся, будто кто-то сдернул с громадного трехмерного экрана черное, непроницаемое покрывало. Слава видел все, знал все! Множество глаз передавали информацию в свой мозг и не знали, что тут же она отправляется в мегамозг планеты, так сказать, транзитом. Почти все существа, которые летали, бегали, ползали по этой планете, обладали псионическими способностями. Они не могли осознать происходящего, но исправно передавали информацию своему Хозяину. А в остальном жили так, как хотели. Ели, пили, воевали, размножались и умирали, удобряя планету – нет, не планету – станцию, – своими телами.

Теперь он знал, как Хозяин умудряется знать о том, что происходит в мире.

Затем Слава поднялся на боевые платформы, прикрывавшие планету от агрессии из космоса, платформы, служившие первым рядом защиты. Против кого? Против шалящих детишек, которым нельзя давать в руки такое оружие, как станция Предтеч.

Платформы были очень старыми, просто древними, как и все машины планеты. Их броневые плиты походили на танковую броню, попавшую в перекрестный огонь противотанковых пушек. Вмятины, местами прорехи – мелкие, крупные, всякие. То ли это были следы метеоров, прилетевших из космоса, то ли следы попыток уничтожить платформы какими-то из захваченных кораблей.

Слава задумался: стоит ли снимать запрет на подъем кораблей? Стоит ли позволять разумным существам пользоваться полной свободой? И тут же сказал себе: нет. Пусть остается так, как оно есть сейчас. За исключением… Шаргиона. Все, кто вылетает из него, – он сам и другие члены экипажа живого корабля, – не должны подчиняться общим правилам.

Слава усмехнулся: все животные равны, но некоторые – равнее! Так было и будет всегда. Впрочем, ограничения свобод существуют до поры до времени. Пока он до конца не разберется со станцией. А он разберется. Но пока первое, что нужно сделать, – это заполучить тело для Гены. И он подал команду мегамозгу.

Через несколько секунд ощутил укол в ногу и увидел, как небольшой зверек, напоминавший нечто среднее между черепахой и слизнем (он был полупрозрачен и не имел ног), улепетывает от него в сторону выхода из мегамозга.

Следом за ним появились десятки похожих существ, они собирали кусочки плоти Гены, очищали, «вылизывали» пол. Биороботы-уборщики отдраили территорию, кучка роботов поменьше заползла на Славу, застывшего, как статуя, и вычистила одежду. Он только довольно усмехался, краем глаза наблюдая за их действиями. Тот, уколовший его «черепашонок», был посланцем биолаборатории – в автоклавах уже подготавливали место для нового тела, которое нужно было вырастить из клеток, взятых у Славы.

Куча биороботов напала и на Гену; они заползли на него, как стадо жуков-падальщиков, и стали приводить в порядок, заливая раны и язвы прозрачным гелем, который тут же впитывался в тело и заживлял повреждения. Они запустили в него тонкие, почти невидимые тяжи, направляя в организм вещества, укрепляющие и поддерживающие одряхлевшие органы. Гена лежал, полуприкрыв огромные глаза, и молчал. Потом спросил:

«Ну, как ты? Немного освоился? Я ведь полностью отсоединился от мозга станции. Теперь ты здесь Хозяин. Спасибо, что полечил, только этого лечения надолго не хватит».

«И не надо надолго. Тело будет готово через сутки. Ты получишь такое же, как у меня. Только без модификаций. Обычное тело человека. Захочешь – мы потом тебя модифицируем. А не захочешь – будешь жить как обыкновенный человек, и умрешь как человек. Ты сможешь иметь детей, сможешь делать все, что делает человек».

«Тебе придется учить меня, – проворчал Гена. – Я даже ходить на двух ногах не умею. А что касается размножения… вообще-то наши женщины откладывают… откладывали яйца. Не представляю себе, как это делается по-другому. Интересно».

«Вот увидишь – очень интересно! А то заладил: устал, неинтересно, бла-бла-бла… Жить интересно! Столько всего впереди! Будем жить, Гена!»

«Будем, Слава», – усмехнулся последний из Предтеч и закрыл глаза.

Гель убрал боль, и ему стало спокойно и хорошо. Теперь он не один. А впереди интересная жизнь. Это же здорово – увидеть результаты своей работы…

Глава 11

– Бунт! В рабских загонах бунт! – В рубку корабля вбежал наемник, хмурый и сосредоточенный. – Антуг просит вас обеих прибыть к загону для взрослых.

Сильмара подняла глаза на Наташу и мрачно сказала:

– Ожидала этого. Я тебе еще три дня назад сказала: такое скопление людей разных рас в закрытом пространстве приведет к неприятностям. Говорила? А ты?

– А что я, что я? – раздраженно парировала Наташа. – Будем пытаться убедить! Твои методы слишком жестоки. Чем мы тогда отличаемся от рабовладельцев, если будем избивать этих людей? Я сама была рабыней, знаю, что это такое! А ты ни секунды не была, как ты можешь знать, что они чувствуют? Тебе лишь бы морду набить кому-нибудь!

– Я не знаю, что чувствует рабыня. Но я знаю, что почувствуешь ты, когда они начнут драться между собой и набросятся на охрану! Я не готова терять своих людей из-за того, что мы не смогли как следует наладить дисциплину! Пошли к ним, будем разбираться на месте.

Лицо Сильмары было хмурым, она старалась не смотреть на Наташу. Слова начальницы и подруги неожиданно сильно ее задели, ударив в больное место. Рабыней она не была, да, но хлебнуть в своей жизни помоев ей пришлось по самое горло. Потому упреки Наташи, на ее взгляд, были несправедливы.

Наташа тронула Сильмару за плечо и извиняющимся тоном сказала:

– Ты это… не бери в голову. Я просто раздражена и сама не знаю, чего несу. И мне не хочется принимать жестокие решения. Хорошо помню тот ужас, когда я стала рабыней и от меня ничего, ничего не зависело – даже моя жизнь. Не стоящая порванной банкноты в один кредит. Эти люди сейчас в панике, они не знают, кому и чему верить. После похищения, убийства родственников и соседей у них на глазах эти люди оказываются в незнакомом месте, где насилия и убийства продолжаются. А освободители отказываются везти их домой, мотивируя какими-то надуманными предлогами: двигатели не работают, еще что-то такое непонятное и глупое. Мне очень хочется, чтобы обошлось без кровопролития, учти это, ладно?

– Как получится, – сухо ответила Сильмара и, не глядя на Наташу, ринулась в коридор, к ожидавшим их наемникам.

Наташа быстро пошла следом, едва успевая за высоченной воительницей, успевшей натянуть боевой скафандр и прицепить на предплечье игловик, а на пояс вибромеч и нейрохлыст-болевик.

Длинные коридоры «Мезгрина» вывели их в огромный зал, размером в несколько футбольных полей. Он был разгорожен металлическими стенами, с прозрачным пластиком поверху, армированным металлической сеткой до самого потолка. В отсеках имелись «кормушки», приложив к ним руку, можно было получить дневной рацион питания и сколько угодно жидкости – простой воды, в которую были добавлены подсластители и подкислители. Эта жидкость по вкусу напоминала чуть сладкий зеленый чай с лимоном. Наташа хорошо помнила ее вкус: в свое время ей пришлось выпить этой воды достаточно, чтобы запомнить его на всю жизнь.

Естественные надобности рабы справляли прямо на пол, тут же поглощавший нечистоты и перерабатывавший в питательные брикеты – ничего не должно пропадать зря. Для системы обеспечения нет ничего неаппетитного или нечистого – все состоит из химических элементов, и все можно использовать в дело. Даже трупы. Наташа помнила, как при ней убивали рабов, тут же расчленяли и кидали куски на пол, с чавканьем заглатывающий этот «мусор», чтобы выдать потом брикеты, напоминающие упругое суфле и содержащие все, что нужно организму для нормального существования. И люди их ели. Кто не мог есть эти брикеты, становились питанием для других, тех, кто мог.

В громадном зале стоял гул. Кто-то вопил, в загоне для взрослых дрались – жестоко, страшно, с кровью и выламыванием рук и ног. В подростковых загонах плакали дети и клубился такой вой, что хотелось бежать отсюда, куда глаза глядят, лишь бы выйти из этой атмосферы безнадеги и отчаяния.

– Что случилось? Чего там такое? – спросила Наташа у Антуга, стоявшего рядом с группой наемников, молча наблюдавших за тем, что происходит в загоне, по монитору, висевшему в воздухе.

– Убивают друг друга, – мрачно сказал тот, отсалютовав Наташе и Сильмаре. – Было тихо, и вдруг – какое-то безумие. Кто кого рвет, зачем – не можем понять. В драке участвуют несколько тысяч человек. Я не хочу посылать туда своих людей – эти безумцы задавят их массой. Даже если применить оружие.

– Вырваться из загона они не могут? – Наташа озабоченно постучала по стене помещения.

– Нет. Эти загоны предназначены, чтобы сдержать любое количество невооруженных людей. Рабов. Поэтому они могут драться только в них, не вырываясь на свободу. Но входить туда опасно. Дерутся во всех загонах – и в женских, и в мужских. Началось в мужских, потом безумие переключилось на женские и подростковые. Много трупов. Уже около сотни.

– Чем же они убивают-то? – растерянно спросила Наташа, наблюдая за тем, как люди в загоне визжат, рвут друг друга, кусаются, как дикие звери.

– Душат, ломают шеи, грызут, – мрачно пояснил Антуг. – А некоторые кончают жизнь самоубийством – разбегаются и врезаются головой в стену, разбивая голову.

– О боже… – тихо охнула Наташа – нам только этого не хватало! А в подростковых загонах что?

– То же самое, только в меньших масштабах. Истерия, слезы, драки.

– Силя, что это может быть? – Глаза Наташи, широко раскрытые, смотрели на воительницу с надеждой: может, та, с ее почти столетним опытом, знает ответ. Если не она, то кто?

– Наташ, я не знаю. Все это напоминает отравление каким-то наркотиком… Стоп! Наркотиком! Вы проверяли воду и пищу на содержание наркотических средств?

– Нет. Мы как-то не подумали, – вскинул брови Антуг. – Система обеспечения не выдает наркотики, если только их специально не ввести в ее состав. И наркотиков надо много – на двадцать тысяч человек, это очень много.

– Быстро ищите в информационной базе, какой наркотик дает такой эффект! Скорее! – резко приказала Сильмара, больше не слушая никого вокруг. – Ищите!

Антуг защелкал клавишами коммуникатора, развернул экран и начал поиск. Через минуту он возбужденно крикнул:

– Есть! Нашел! Вот оно: «Зехран. Наркотик, часто применяемый в работорговле для того чтобы успокоить рабов, привести их в состояние расслабленности и покорности. В этом состоянии они безропотно позволяют делать с собой все, что угодно, и это облегчает их транспортировку, сортировку и выбраковку. Длительное применение зехрана, более чем две недели подряд, может привести к психозу, истерии, массовым вспышкам агрессии. Этот наркотик очень эффективен, но на короткое время. Рекомендуется перемежать его с горстуром или заналоном, гасящим кумулятивный эффект от использования зехрана и выводящим его из организма рабов.

При возникновении массовой истерии и психозов необходимо выждать сутки, а если психоз сам по себе не стихает, распылить вышеупомянутые средства в воздухе загона. Эффект наступит практически сразу, а полная нейтрализация зехрана – в течение двух часов».

– Мы уже три недели кормим их этой пакостью, – заметила Наташа. – Немудрено, что они взбесились. Где взять этот чертов гортур, или как его там?

– Горстур, – поправил Антуг. – Сейчас отправлю техников к блоку управления системой обеспечения. Они найдут, что сделать. Уверен, у работорговцев есть противоядия. Просто их надо использовать.

– Что мы еще не знаем? – Наташа посмотрела на Сильмару. – И что нам делать? Что с двигателями? Когда мы наладим маршевые?

– Может, и никогда. Позитронный мозг отключен, живой убит. Техники не могут вывести управление маршевыми на шлем управления. Наташ, кому я рассказываю? Ты это знаешь лучше меня. Не нужно было захватывать корабль, брать на себя эту обузу! Теперь мы никуда не можем сдвинуться. Я еще удивляюсь, как это армада до сих пор нас не нашла. Они рыщут по всей Солнечной системе. Спасает только то, что мы затерялись в поясе астероидов. Хорошо хоть сюда сумели дотащиться! Нам нужно куда-то девать этих людей, иначе повторится то же самое, что и сейчас. Мы не может годами держать их, как скот, в загонах. Да и загоны не предназначены на такое длительное содержание рабов – максимум месяц, не более того. Система обеспечения работает на пределе, а скоро начнет испытывать недостаток элементов. И вот тогда будет просто задница. Нам не хватало еще голодных бунтов…

Через пятнадцать минут в стенах загонов открылись отверстия под самым потолком и оттуда повалили белесые клубы газа, похожие на утренний туман. Люди, не обращая внимания на происходящее, продолжая рвать друг друга, вдыхали газ и тут же падали, как будто из них выдернули все кости, – расслабленные, с бессмысленными, остекленевшими глазами. Через пять минут в загонах воцарились тишина и спокойствие.

Загоны автоматически загерметизировались во время выпуска газа, так что наблюдатели снаружи не пострадали. Еще через двадцать минут система обеспечения выкачала загрязненный воздух, потом ударили мощные струи воды, смывавшие кровь и впитавшуюся в тела и одежду отраву, теперь можно было войти внутрь, не опасаясь отравления.

Антуг нажал пластину у входа в загон; открыв вход, пластина двери поднялась вверх, и Наташа с сопровождающими вошли внутрь.

Картина была ужасающей: люди застыли на полу так, как их застала смерть или сон – вцепившись друг в друга, в последнем усилии пытаясь убить, сломать, изувечить. У некоторых раненых толчками выходила кровь из отверстых ран, и Сильмара тут же приказала бойцам цеплять на них медицинских слизней, в надежде спасти хоть часть изувеченных. Наташа в оцепенении смотрела на побоище и думала о том, как бы поскорее избавиться от этой неуправляемой массы людей. Иначе… будет совсем плохо.

Сильмара отдала распоряжение, и бойцы начали вытаскивать из загона трупы убитых. Наташа проводила их взглядом и сумрачно спросила:

– Куда их? В дезинтегратор?

– Нет. В блок загрузки вещества для системы обеспечения. Ну, чего ты смотришь так? Кормить людей чем? Техники сказали, что запаса системы обеспечения хватит максимум на три дня. Все. Хочешь голодного бунта?

– Не хочу. Но питаться трупами…

– Они никогда об этом не узнают. А если узнают, не поверят. И какая разница – трупы или не трупы? Все мы, химические элементы, ничего более. И теперь у нас будет отсрочка. Надолго ли только? Болтаемся тут, как дерьмо в прибрежных волнах… Ждем, когда нас накроют и раздолбают, как…

– Ладно, ладно! Не надо было захватывать базу! Да, повесили себе гирю на ноги! – вспылила Наташа. – Но я не могла смотреть, как увозят моих земляков! Я должна была хоть что-то сделать! Хватит меня этим попрекать!

– Не злись. Ты знаешь, что я права. Когда на кону судьба миллиардов – двадцать тысяч не актуальны. Нужно думать глобально. А теперь мы подставили под удар все свои планы.

– Что предлагаешь? Бросить их здесь? Оставить рабовладельцам и улететь по своим делам?

– Если придется, то да. Уясни себе одно: если припрет, «Мезгрин» со всем содержимым придется бросать.

– Не могу. Не могу! Зачем тогда все?! Зачем эти жертвы? Зачем умерли эти люди?

– То-то же. Прежде чем сделать какой-то шаг – думай. Ты теперь не мозг корабля, ты мозг громадной корпорации, надежда человечества. Будь немного поумнее и подальновиднее, иначе это может закончится катастрофой.

– Как я устала быть надеждой человечества! Боже мой, как устала! Хочется забиться в какую-то нору и никого не видеть! Ни одного человека! Кроме… одного. Только где он, этот один, может, уж и в живых нет…

– Жив. Уверена. Его невозможно убить. И хватит причитать, давай думать, как нам наладить двигатели. Как управлять маршевыми двигателями, если у нас нет ни позитронного, ни живого мозга на этот демоновом «Мезгрине».

– Я нашла! Я знаю! – внезапно закричала Наташа и, возбужденно блестя глазами, повернулась к Сильмаре, задумчиво отчищавшей пятнышко подозрительной бурой массы с рукава скафандра. – Слушай внимательно. Итак, что мы имеем? Один корабль с исправными двигателями, которые не могут работать, потому что нет управляющего мозга. И еще имеем корабль, полностью исправный, на котором есть и мозг позитронный, и мозг живой. Что нужно сделать? Сцепить оба корабля вместе, подключив системы к мозгам «Соргама». И улететь вместе!

– Проблема только в том, как подключить корабли друг к другу, – озабоченно пробормотала Сильмара. – Впрочем, это вопрос технический, решаемый. Молодец, начальница! Ребята, быстро ко мне! Наташа нашла выход из положения!

Два дня шли работы. Пришлось искать кабели, которыми нужно было подключать системы, закреплять корабли, соединяя их в единое целое. Люди работали не покладая рук, падая от усталости и снова подымаясь. Времени оставалось мало: наблюдатели доложили, что большая часть армады во главе с линкором стягивается к тому месту, где укрылись «Соргам», «Мезгрин» и «Хеонг».

Тяжелый крейсер все время находился наготове как единственный щит между кораблями противника и сцепкой, неспособной теперь организовать серьезное сопротивление. «Мезгрин» был медлительным, огромным увальнем, практически беззащитным перед боевыми кораблями. Если только не считать мощной защиты, как у всех транспортников.

Средств нападения у него практически не было: все пространство корабля отдано для размещения груза. Некуда вставлять мегабластеры или размещать большой груз боевых ракет.

На «Хеонге» оставался Олег, денно и нощно несущий вахту, и с десяток землян-добровольцев, которые были наблюдателями и подменяли его, когда он отдыхал.

Сильмара не встречалась с ним уже с неделю и чувствовала себя отвратительно. Ей хотелось поваляться с ним в постели, заняться сексом и просто полежать, обнявшись, и глядя в потолок, поболтать ни о чем, забыв о том, что находишься на войне и от твоего решения зависят тысячи, а может и миллионы, миллиарды жизней.

Но сейчас было не до того. Все, что могла, – изредка поболтать с ним по визору, заперевшись на полчаса в своей каюте. Да воспользоваться симулятором, в который она предусмотрительно записала их любовные ласки и постельные выкрутасы.

Сильмара влюбилась в этого мальчишку, как не влюблялась ни в кого и никогда. Размышляя об этом, она сама удивлялась своей запоздалой страсти, как будто ее душа отыгрывалась за все десятилетия пустой, жестокой, бездушной жизни.

Наташа, глядя на их с Олегом нежные отношения, тихонько усмехалась: и в железной леди есть свои мягкие места. Кто бы мог подумать, что Черная Сильмара может быть способна на такие нежности? Впрочем, почему и нет? Ведь способна она на верную дружбу, почему бы ей не быть способной на любовь? Можно только лишь порадоваться за нее. Не каждому дано любить так искренне и горячо, как любит она.

Наконец все было закончено и наступили ходовые испытания. Это было самым опасным делом во всей операции. Чтобы испытать, работают ли двигатели «Мезгрина», нужно было выйти из-под защиты астероидов на чистое место, вывести корабль за пределы Солнечной системы, а уж потом включить маршевые. И в этот момент корабль был максимально уязвим для вражеских наблюдателей: его легко можно найти любыми средствами обнаружения и даже просто взглядом. Корабль-матка был огромен, сравним по размерам с линкором и сиял в лучах Солнца как небольшая звезда. «Соргам» в сравнении с ним был как маленькая букашка, прицепившаяся к огромному жуку.

Им следовало синхронно включить планетарные двигатели, иначе «Соргам» оборвет своей мощью наведенные техниками крепления и уйдет вперед, уничтожив все, что с таким трудом создано за эти два дня. Семен должен был внимательно контролировать и соразмерять тягу «Мезгрина» и «Соргама», чтобы они не нарушили систему.

Оба корабля окутались голубоватой плазмой и медленно двинулись вперед, выходя из-за большого астероида, можно даже сказать планетоида, в тени которого они прятались все это время. Наташа шумно выдохнула, у нее застучало в висках, и только сейчас она поняла, что долгое время сидела, задержав дыхание. Пока все шло нормально. Выпущенные беспилотники давали на экран картинку сцепки, уходящей в темное звездное пространство. Ходовые бластеры двух сцепленных кораблей исправно расчищали дорогу, уничтожая мелкие и крупные камни, попавшиеся на пути, а защитное поле искрилось от врезавшейся в него сгоревшей космической пыли.

Скорость нарастала, но была еще очень маленькой; ускорить движение люди не могли: «Мезгрин» был слишком большим, а двигатели его слабее, чем у гораздо меньшего «Соргама». Все-таки крейсер есть крейсер. Транспортнику нет нужды разгоняться за считаные минуты или выдавать мощность двигателей такую, что они способны сорвать атмосферу с небольшой планеты. Главное для него – тихо доползти до зоны, свободной от объектов, способных своей гравитацией повлиять на навигацию маршевых двигателей, а потом включить эти самые двигатели и в подпространстве перелететь куда надо, вынырнув в точке назначения.

– Линкор и остальные идут в нашу сторону с большим ускорением! – с тревогой доложил один из наблюдателей. – Мы попались!

– Попались, – угрюмо протянула Сильмара, наблюдая, как крупная искорка в сопровождении россыпи искорок поменьше заметно сдвинулась в сторону сцепки. – Олег, внимание! Прикрывай наш отход! Только не лезь в самую гущу – линкор растопчет тебя, как соплю! Отвлекай!

– Есть! Сделаю, не беспокойся! – залихватски подмигнул парень с экрана, и «Хеонг» стал быстро уходить навстречу преследователям.

У Сильмары защемило сердце от дурного предчувствия. Конечно, тяжелый крейсер – это сила, но у преследователей было минимум три таких крейсера да еще линкор – настоящая планета смерти, неуязвимая для ударов кораблей классом ниже.

Сцепка разгонялась все быстрее и быстрее, но скорость все же была очень мала. Корабли преследователей из маленьких искорок выросли в узнаваемые фигуры, видимые через специальные приборы.

Еще минут десять, и эскадра обрушится на сцепку. Все замерли, следя за происходящим… и тут «Хеонг» вступил в бой.

Вынырнув откуда-то сбоку, из-за планетоида, он обрушился на один из крейсеров, намеревавшихся обогнуть сцепленные корабли и встать перед ними заслоном. Это был крейсер среднего класса, скоростной, но не очень мощно вооруженный. Его защита не выдержала удара бластеров «Хеонга», и в космосе вспух огненный шар, в котором сгорели вместе с телами экипажа его надежды на легкую победу.

Эскорт линкора отошел от громадины флагмана и всей толпой бросился карать супостата, посмевшего напасть на эскадру. «Хеонг» не принял боя и, рискуя врезаться в каменную скалу, спрятался в скоплении астероидов, чтобы появиться снова с неожиданной стороны, виртуозно уворачиваясь от летящих глыб. Он мчался прямо к линкору, по дороге рассыпая мины с антиматерией, в которые тут же врезались два преследующих его крейсера и выбыли из борьбы – мины не смогли уничтожить их полностью, но нанесли серьезные повреждения корпусам кораблей.

Эти мины обладали своим мозгом и, когда чужие корабли пролетали мимо, включали двигатели, догоняя противника и присасываясь к корпусам. Олег выбросил весь запас мин, имевшийся на корабле. Они были довольно дорогой штукой, гораздо дороже обычных ракет с антиматерией, но Боран, бывший хозяин корабля, мог позволить себе такие траты.

За несколько минут Олег умудрился вывести из строя практически всю эскадру, за исключением линкора. Преследователи теперь были больше озабочены своими проблемами, бросив преследование землян. Но флагман упорно двигался вперед, презрительно не обращая внимания на удары «Хеонга». Тот бил со всех бластеров, но не мог пробить защиту новейшего корабля, выпущенного со стапелей всего два года назад. Сильмара посмотрела в базе данных – это был линкор «Грун Дегар», владелец его неизвестен. Имелась информация, что эту боевую махину можно было нанять за кругленькую сумму. Весьма кругленькую. И только очень и очень богатые организации, состоящие из целых планетных систем, могли воспользоваться его услугами – по причине их дороговизны, конечно.

Ответные выстрелы линкора сорвали защиту «Хеонга», как если бы у того вместо защиты был бумажный китайский зонтик. От полного уничтожения корабль спасла обшивка, частично погасившая удар. Она испарилась, но выдержала, сохранив жизнь экипажу. Похоже, что на линкоре стояли новейшие усилители бластерного огня, подобные тем, что имелись и на «Соргаме». «Хеонг» завертелся вокруг своей продольной оси и поплыл, как мертвая скала-астероид, в сторону скопления подобных скал.

Сильмара до боли закусила кулак, глядя на экран остановившимися глазами. Она была серой, как бетонная стена, и Наташа испугалась, что у подруги откажет сердце. Девушка бросилась к ней, стала теребить, но Сильмара мягко отодвинула Наташу от себя и, показав на приближающийся неотвратимо, как смерть, линкор, хрипло сказала:

– Что он делает?! Да демоны – что же он делает, придурок?!

Наташа обернулась и увидела, что «Хеонг» ожил. Его корма выпустила облако плазмы, неровно пульсирующее, как будто генераторы работали вразнобой и не могли выдать полную мощность, затем корабль, набирая скорость, начал движение в сторону линкора. Он был чуть впереди и справа от дредноута, и суммарная скорость, довольно большая, позволила ему быстро приблизиться к линкору.

Тот сделал еще два мощных выстрела – правда без усилителей, но они все-таки пробили защиту «Хеонга» и частично разрушили обшивку впереди, ничуть не повлияв на разгон крейсера. «Хеонг», не снижая скорости, преодолел защиту линкора и со всего размаха врезался в его бок, проламывая толстенную броню и застревая в ней, как стрела, пущенная из лука арчера.

Внезапно на экране рубки появилось лицо Олега. Оно было окровавлено, и парень тяжело дышал, поправляя на голове шлем управления. Рубка «Хеонга» едва просматривалась сквозь клубы дыма, и Олег, откашливаясь, с трудом сказал:

– Силя, прости! Я сделал все, что мог! Я тебя люблю! Прощайте, ребята! Русские не сдаются!

Он махнул рукой, и тут вспыхнул ярчайший свет, ослепивший онемевших наблюдателей. Вместо «Хеонга» в боку линкора виднелась красная, испускающая свет рана, а экран визора подернулся рябью. «Хеонга» больше не существовало.

Сильмара онемела – на ее глазах умер тот единственный, с кем она хотела связать свою жизнь. Ее любовь, ее жизнь. И она завыла, как зверь, потом упала на пол и стала бить по нему кулаками, разбивая их в кровь. Наташа, бледная, как мел, приказала Антугу и охранникам держать женщину, пока она что-нибудь не сделала с собой, затем вызвала из системы обеспечения медицинского робота, и тот сделал воительнице успокоительный укол. Десять человек с трудом справлялись с Сильмарой, разбрасывавшей их, как котят, в своем приступе безумия. Наконец она обмякла и застыла в беспамятстве, скрючившись на полу в позе зародыша.

Все остальные вопросительно уставились на Наташу, ожидая приказаний. Теперь их жизнь и жизнь двадцати тысяч человек в «Мезгрине» зависела от нее, простой девчонки, волей судеб оказавшейся заброшенной на вершину власти.

Наташа посмотрела в лица соратников и, откашлявшись, сдавленным голосом приказала:

– Вперед! Только вперед! Он выиграл нам время! Нам нужно выйти из системы, и черта с два они нас возьмут!

Она сказала и тут же с ужасом увидела, как подбитый линкор подернулся облаком плазмы и начал разгоняться, следуя за ними. К нему подтянулись крейсера, частично подремонтировавшиеся после минной атаки, и вся эскадра с нарастающей скоростью приближалась к обреченной сцепке.

Наташа сжала кулаки так, что ногти воткнулись в ладони, из глаз потекли слезы: неужели все напрасно?! Неужели ВСЕ?! Ну, не может, не может так быть, это несправедливо! И тут тонкий, ехидный голосок прорезался в голове: «А ты что думала, жизнь справедлива? Дуреха! Ты давно должна была убедиться в обратном!»

Теперь оставалось лишь беспомощно смотреть, как все быстрее к ним движется Смерть, принявшая в этот раз вид потрепанного, но вполне бодрого полуторакилометрового неправильного шара.

Тишину в рубке прервал голос Антуга:

– У них двадцатикратный запас прочности. Похоже, их капитан обезумел от злости. У него ведь четверть корабля разлетелась! Но двигатели целы, и генераторы целы. Не повезло нам.

Наташа как будто очнулась от сна:

– Семен! Рви кабели! Полный ход!

– А «Мезгрин»? Он же уйдет в космос!

– Пусть уйдет. Им нужны мы. Лучше эти люди побудут пока рабами, чем трупами. Живы будем – вытащим их. Наши бойцы все на «Соргаме». Рви! Полный ход! Уходим!

Корабль буквально затрясся. Новые двигатели, которые развивали мощность, сравнимую с мощностью двигателей тяжелого крейсера, рванули так, что все кропотливо наваренные на корпуса кораблей крепления порвались, как гнилые нитки. «Мезгрин» получил дополнительное ускорение и помчался из Солнечной системы куда-то в глубокий космос.

«Это не страшно, – подумала Наташа. – Семен наверняка засек направление его движения, так что поймать корабль потом не составит труда. Сто процентов. Ходовые бластеры работают, так что метеориты ему не грозят. Защитное поле тоже работает. Система обеспечения кормит. Месяц они продержатся наверняка. А в наше время это очень много. За месяц может многое случиться».

– Ну что, Наташ, уходим?

– Нет, – отрезала девушка. – Я за орудия, ты пилотируешь. Идем на линкор! Он, сука, заплатит мне за Олега!

– Наташ, мы погибнем, – спокойно заметил Семен. – Так-то я не против, но умереть надо не глупо, а со смыслом.

– Смысл есть, – неожиданно вмешался Антуг. – Она знает, что делает. Смотри: с той стороны, где Олег разрушил корабль, защитное поле совсем слабое, бледное. И бластеров там нет, уничтожены. Мы добьем эту тварь, прежде чем подойдет второй линкор – вон он, видите, на пределе видимости. У нас есть около получаса. Капитан подбитого линкора, похоже, обезумел от злости, это тоже хорошо, это работает на нас. У нас хороший шанс надрать им зад! Удачи, Наташа!

– Удачи нам всем, – пробормотала девушка и надела шлем управления.

Тут же в ее голову полилась информация о корабле: наполнение накопителей, мощность двигателей, остаток горючего, состояние узлов крейсера. Она привычно проверила все узлы – корабль был в превосходном состоянии. Проверила наполнение усилителей бластеров – под завязку. Ракеты – почти полный комплект. Минный погреб – тоже. Ну что же, поехали!

– Давай, – крикнула Наташа – Семен, на цель! Заходим со стороны слепого глаза! Давай на полный!

Корабль, как будто ему дали пинок под зад, рванулся вперед, не обращая внимания на попытки кораблей эскорта линкора осыпать его ракетами. Мощная, усиленная защита легко отбивала эти космические торпеды, а лучи бластеров крейсеров свиты этого монстра скользили по защитному полю, выбивая искры и прогибая поле почти до самого корпуса.

«Соргам» сыпал мины, как из прохудившегося мешка, и несколько крейсеров уже получили свой заряд в корму, затихнув надолго, а может, и навсегда. Линкор пытался развернуться к атакующему неповрежденным боком, но у него это не очень получалось – масса корабля была слишком велика по сравнению с нападавшим.

«Соргам» сблизился с врагом на расстояние максимально эффективного удара и выпустил два заряда из мегабластеров, усиленные дополнительной накачкой. Эффект был таким, как если бы подросток изо всей силы ткнул суковатой палкой в центр переспелого арбуза. Защита не выдержала, и весь удар пришелся на не защищенную ни броней, ни полем внутреннюю часть корабля, пробив в нем раскаленные, истекающие расплавленным металлом тоннели, сквозь которые были видны звезды, вечные, колючие, как иглы.

Линкор умер. Умерли его генераторы, умерли системы обеспечения, осталась лишь оболочка, в которой шли процессы высвобождения энергии из многочисленных емкостей. Не помогли и легендарная прочность корпуса, многократное дублирование всех связей – лучи мегабластеров, как кинжал, пронзили все внутренности гиганта и умертвили его так же эффективно, как если бы человеку в мозг воткнули отравленный кинжал.

Наташе удалось убить сразу два мозга – и позитронный, и живой, поразить генераторы энергии и гравидвигатели. Если бы не было этой гигантской впадины, пробитой Олегом, если бы он не пожертвовал жизнью своей и жизнями добровольцев, никогда даже самый сильный корабль из известных в мире не смог бы победить это чудо инженерной мысли. Но – что есть, то есть. Гигант был мертв.

«Соргам» едва успел избежать столкновения с мертвым линкором, изнутри которого исходило малиновое свечение и в котором время от времени что-то взрывалось, и по широкой дуге ушел в открытый космос, избегая встречи со второй эскадрой, также ведомой линкором.

«Какой он… я… маленький…»

«Не такой уж и маленький! – возмутился Слава. – По нашим меркам, вполне крупное тело, крупнее многих! Все пропорционально, все работает».

«А это чего у него за отросток?» – Щупальце Гены ткнулось в пах новорожденному.

«Это? Хмм… я тебе потом расскажу, – замялся Слава. – Вкратце – служит для размножения и для отправления естественных надобностей. Да хватит его разглядывать – потом посмотришь. В зеркале. Давай-ка мы с тобой займемся делом. Ты готов к перемене тела? Не передумал? Впрочем, уже поздно. Куда мне его девать? Братца, так сказать… жалко выбрасывать-то».

«Готов. Мне что делать? Как-то помогать тебе?»

«Просто лежи, не болтай, не отвлекай меня. Как все будет готово – ты сам поймешь. А до тех пор лежи и наслаждайся покоем».

«Понял. Жду». – Гена закрыл глаза, его щупальца обвисли, и он как будто растекся по гравиплощадке.

Слава улегся рядом со своей копией, выращенной в лаборатории за феноменально короткий срок. (Куда там мастерам с планеты Нитуль! Как только доберется до своих, тут же забабахает тела своим пилотам – заслужили мужики. Теперь он сможет обеспечить их любыми телами, какими захотят. Даже телами двадцатилетней красотки. Впрочем, трансвеститов среди них вроде как не наблюдалось.)

Выйти из тела и зависнуть информационным облаком стало уже плевым делом. Столько раз он это делал, что со счету сбился. А вот перекачать личность Гены – это задача посложнее. В первую очередь нужно его усыпить. На всякий случай. Мало ли – вдруг подсознательно начнет сопротивляться перекачке, и все пойдет прахом. У Славы уже был опыт перекачки личности, но объекты, если можно их так назвать, находились в бессознательном состоянии.

Гена уснул после стандартного посыла ко сну. Как обычный человек. А не двухсоттонная помесь крокодила, акулы и спрута.

Объем информации, заключенной в его мозгу, слегка напугал Славу. Мириады ячеек, заполненных информацией, скопившейся за сотни тысяч лет, а может, и за миллионы. Непосильная нагрузка для мозга человека. Он вообще может ее не выдержать!

Заставил себя успокоиться. Сосредоточился на проблеме. Решил: а зачем Гене информация за то время, что он плавал едва разумным «крокодилом», носителем паразита? Надо лишь найти конец ниточки, размотать ее и остановиться, когда пойдут воспоминания о бессмысленном и тупом существовании бывшего оператора станции. И снова возобновить их с того момента, как Гена пытался нормально утолить голод двумя случайными знакомыми. Славой и Лерой.

Итак, поехали: Слава потянул за ниточку первых воспоминаний… вот Гена пробил скорлупу яйца и высунулся наружу… В инкубаторе было тепло, сыро, хорошо… ползали несколько таких же, как он, розовых кожистых существ с маленькими забавными щупальцами. Хотелось есть, а еще больше – бежать искать воду! Инстинкт, который не истребить тысячелетиями жизни в техноцивилизации. Вот открылась крыша, и огромные ласковые щупальца дежурного врача стали размещать новорожденных по их яслям…

Информация вытекала все быстрее и быстрее, направляясь, как по трубопроводу, в голову нью-Славы, удобно раскладываясь там по ячейкам памяти.

Первые выпавшие зубы… выросшие щупальца… Первое разочарование: оказывается, их поколение последнее. Никто не хочет размножаться, никто не хочет заводить детей. Нет желающих стать демиургами и работать на станции. Люди уходят, запираются в своих домах, и больше их никто не видит.

Пустые ячейки, совсем пустые – разрушенные, серые… нет кусков мозга, съедены черной тварью… Опять картинка – Тиамас, друг, тускло смотрит безжизненным взглядом мертвых глаз. Ушел, предатель! Один, совсем один… Пустая станция, долгие годы, десятилетия… Развлечение – создать такую-то тварь. А потом вот такую. А эта получится? Получилась. Но свойства не те. Уничтожить… Хорошо, что заложил в их программу безусловное подчинение сигналу. Они не знают, эти игрушки, что в любой момент могу позвать, и они прилетят, прибегут, сделают все, что скажу.

Бог? Я – бог? Наверное. Этакий божок… Но – скучно. Опять скучно. Лететь куда-то? Мертвые планеты, существа, грызущие камни и выпускающие кислород? Сколько раз это было? Сто? Тысячу? Или сто тысяч?

Планеты слились одна в одну… годы текут, как река, унося воспоминания, события… а какие события? Нет событий. Трудно быть богом? Не трудно. Но – скучно. На станции одни безмозглые твари. А если? Но это насилие… И что? Почему не собрать здесь множество рас и посмотреть, что они будут делать? Получилось забавно: корабли, притянутые гравилучом, пойманные, как зверьки, садятся на поверхность станции. А я им рыбу, рачков, животных – пусть живут, размножаются. Ведь это наши дети! Пусть радуются… только вот воевать нельзя, нет. И игрушек вам нельзя – вы можете ими пораниться. Можете слегка подраться – не возбраняется. Но войну? Нет, запрещено.

Встречи с прибывшими… неоднозначные ощущения. Одни сразу пытаются меня убить, другие попросту не замечают. Глупые! С чего вы решили, что человек не может иметь любую форму, какую он хочет?! Дети, дети…

Все чаще хочется поплавать в одиночестве… застыть в толще воды озера Башни… отрешиться от мира и висеть в полузабытьи. Годы… столетия… тысячи лет… Кто я? Зачем я? Поел – снова долгое забытье. Харты. Харты зовут – какие-то существа пытаются попасть в их город. Пришлось их съесть, этих агрессоров. Снова сон, до-олгий, долгий.

Эти двуногие – зачем на берегу?! Ох, больно! Он опасен! Уничтожить! Уничтожить! Слава… его звать Слава? Друг? Друг… Забытое слово.

Больно! Ох, больно! Рвота, кровь… вокруг облако испражнений с кровью и рачки… целая стая, жадно хватает! Какая гадость! Кем я стал?! О Вселенная! Кем я стал?! Животное! Гигантское страшное животное! Умереть! А станция? Что будет с ней? Высшее достижение расы – что с ней? Кому-то надо оставить! Кто-то должен быть Наследником, оператором станции! Кто-то должен нести жизнь по Вселенной! А надо ли? Зачем? Как зачем?! Разве не предназначение живого разумного существа – нести жизнь Вселенной? А кто мне это сказал? Не помню. Но знаю: прежде чем умереть, я должен оставить станцию Наследнику. Передать все, что я знаю и умею. А что я знаю? Да ничего не знаю. Ну… почти ничего. Разрозненные воспоминания, кое-какие умения. Ну и что, что почти ничего? Знания не должны пропасть. Пусть даже их и немного. Я должен их передать. Слава! Больше некому. Хорошее существо. Хоть и победил меня. Есть кому оставить Наследие. Тем более что больше-то и некому. Не хартам же?

Слава вошел в свое тело и открыл глаза. Он был опустошен и морально, и физически. За два часа через него прошла целая жизнь, целая эпоха, и не человеческая, а существа, абсолютно чуждого человеку. Ящеры, откладывающие яйца, – что может быть более чуждым? И одновременно он понимал: вероятно, когда раса становится настолько разумной, настолько старой, что старее ее нет во всей Вселенной, она перестает быть расой. Она становится чистым разумом, над расами, этаким вселенским разумом. Вселенским разумом? Богом? Может быть, и так…

Землянин медленно встал с возвышения, на котором лежал, и посмотрел на Гену, вернее, на вместилище Гены, того, прежнего Гены – огромное, многотонное тело, оплывшую груду мяса. Глаза Гены были полуприкрыты – он был мертв.

Слава, перекачивая информацию, не оставлял ничего взамен. Он не копировал, он просто выдирал все, что было в ячейках памяти. И с последним битом информации ушла и жизнь. Они договорились с Геной сделать именно так. Иначе в мире появились бы два Гены: один в старом, разлагающемся теле и другой – в теле землянина. И потом два человека мучительные недели, месяцы ждали бы, когда скончается старый Гена, не в силах избавить его от страданий. Все понятно и логично, но у Славы защемило сердце. Он подошел к мертвому гиганту и, прощаясь, похлопал его по костяной броне. Прощай, последний из Предтеч. Покойся с миром.

Новый Гена лежал с закрытыми глазами и спокойно дышал. Слава видел, как поднимается его грудь и вздрагивает нижняя губа. Подойдя к лежащему человеку, «оригинал» с интересом осмотрел его с разных сторон и остался удовлетворен увиденным.

Дубль-Слава оказался не таким мощным и мускулистым, как его прототип, и понятно почему. Мускулистость «оригинала» обусловлена долгими страшными, изнурительными тренировками, а тот, что вырос из его клеток за одну ночь, был просто парнем лет под тридцать, с добродушным, открытым лицом, довольно крепким, ширококостным, с мускулами, которые легко превратятся в те, что имеет Слава-1, если им дать необходимую нагрузку. Если бы кто-то со стороны смотрел на этих двоих, он бы решил, что перед ним близнецы, только один из них помассивнее и жестче лицом. И только близкие люди опознали бы «оригинал», правда хорошенько присмотревшись.

– Вставай, хватит валяться! – Слава бесцеремонно похлопал Гену по щеке. – Не спишь ведь!

– Лллл… жжжж… вввв… ушшманст… ууу… аааа… – начал тот бормотать и шипеть, а у Славы упало сердце: неужели не получилось? Идиот?!

«Нормально все! Я пытаюсь научиться говорить, как вы, с помощью речевого аппарата! Ты забыл, что я не умею делать ничего, как вы?»

«О! Так ты не потерял псионические способности?!»

«Интересное дело! Если ты изначально, с рождения ими обладал, как я могу их потерять? Ты мне дал их вместе с телом».

«Ну, давай тренируйся».

– Ээээ… уууу… шшшш… – Гена еще минут десять пытался что-то сказать, потом отчаялся, и заявил: «Не могу! Неужели так сложно? Надо учиться пользоваться этим телом. Это предстоит тебе – учить меня. И не скажу, что это будет легко. Я никогда не передвигался на двух конечностях. И еще – ты вообще-то подумал, что будешь делать дальше? Ну вот, ты – демиург. Дальше что? Твои планы?»

«Мои планы? Как-то нужно добраться до моей планеты. Мы не знаем, в какой части Вселенной она находится, вот в чем проблема. И еще – как передвинуть станцию туда, куда мне нужно?»

– Пшшшш… хссссс… ээээээ…

Слава вздрогнул, испуганно посмотрев на голого Славу-2, издающего странные, подозрительные звуки. Лицо того гримасничало, оскаливалось, а глаза закрывались и открывались. Только через пару секунд он сообразил: Гена смеется, что тот тут же и подтвердил псионическим посылом:

«Насмешил! Кстати, смеяться в твоем теле забавно. А как надо смеяться? Ну-ка, покажи мне!»

– Хо-хо-хо… ха-ха-ха… – натужно изобразил Слава и слегка раздраженно спросил псинически: – «Ты чего так смеялся-то? Чего я смешного сказал?»

«Ты не слушал меня! Тебе достаточно просто пожелать, чтобы станция переместилась туда, куда ты хочешь. И ВСЕ! Если, конечно, в ее базе данных есть координаты твоей планеты. Не забывай, эта станция одна из нескольких, оплодотворявших планеты. Возможно… впрочем, будем надеяться, что координаты у нее есть. Нужно представить свою систему, свою планету, и… полетел!»

«Скажи, а на каком расстоянии я могу связываться со станцией? Ну, например, я улетел на другую планету на корабле – мозг меня услышит? И кстати, чего он все время молчит?»

«А зачем ему говорить? Он исполняет твои желания, этого достаточно. У него нет функции свободной воли и не должно быть. Ты и только ты оперируешь системами станции. Что касается расстояния – не знаю. Зависит от твоих способностей. Одни операторы могли связываться со станцией в пределах планетарной системы, другие – только на поверхности станции. Это индивидуально. Пойми: вся эта станция есть твой новый орган, придаток твоего тела! Привыкни им пользоваться, как своими конечностями. Ведь когда ты идешь, не задумываешься, как тебе переставить ту или иную конечность? Ты просто идешь. Это сложнейшая штука сделана с одной-единственной целью – выполнить твои пожелания. Но эти пожелания не должны быть плохими, учти это. Ты должен делать добро».

«А что есть добро? И что есть зло? Ну-ка, ну-ка, интересно! Если мы убиваем животных и едим их, с точки зрения животных, что мы творим? Или, например, с точки зрения тех людей, которые желают взять в рабство, убивать, мучить моих однопланетников, что есть добро и что есть зло? Я ведь хочу их уничтожить. Это будет добро или зло? Тебе не кажется, что все это относительно?»

«Хмм… над этим вопросом ломали головы сотни тысяч лет сотни тысяч лучших умов, – усмехнулся Гена, – а какого ответа ты ждешь от обычного оператора станции-демиурга?»

«Простого. Простого ответа. Что есть добро и что есть зло, с точки зрения бывшего… бога? Как он понимает, что такое добро, а что такое зло?»

«С моей точки зрения, говоришь? – усмехнулся Гена. – Я боюсь, что моя точка зрения может повлиять на твою. Ты сам должен определить, что есть добро, а что есть зло. Хотя я точно знаю, что для себя ты это определил уже давно. И еще: я рад, что не ошибся и нашел себе достойную замену. Раз ты задаешь себе такие вопросы – значит, ты и есть тот, кто достоин принять Наследие нашей расы».

«Нашей расы», «нашей расы» – а как называлась ваша раса? Мы все время говорим о вас, но я так и не узнал название вашей расы!»

«Ты смешной мальчишка. – Гена опять зашипел, заухал, и у него получилось что-то вроде «санта-клаусского» «хо-хо-хо». – Мы назывались ЛЮДИ! Человечество! Разве ты не понял?! Я же тебе все время втолковываю: все расы называют себя ЛЮДЬМИ! И мы не исключение. И вы».

«Понятно… – слегка растерянно протянул Слава. – Вот что. Нам с тобой нужно на корабль. Я сейчас скажу ему, чтобы он перелетел на остров. Нет, лучше на материковый берег, а потом пусть вышлет флаер. Только как нам попасть наверх? У тебя ведь жабр теперь нет».

«Жабры – не проблема. Можно было бы вживить их в считаные часы. Не забывай, какими возможностями обладаешь. Только я этого не хочу. Жить как ваша раса, как простой ее представитель, как те, кого мы когда-то создали, – вот что интересно. Амфибией я уже жил, это скучно».

«Можно было бы сделать тебя метаморфом, как я. Хоть наша Лаборатория и поскромнее… гораздо скромнее, но тоже кое-что может. Разве тебе не приятно в любой момент стать тем, кем ты захочешь? Принять любую форму, сохраняя свой разум?»

«Позже. Может, когда-нибудь».

«Так, по теме: как нам выбраться наверх сквозь толщу воды? Конечно, я мог бы сплавать за флаером, нырнуть и перевезти тебя на Шаргион, но… хмм… почему я не спросил раньше? А как вы перемещались по поверхности станции? Неужели все время сидели взаперти в помещениях? И вообще, эта планета была раньше станции или же станцию сделали как планету?»

«Я подробностей не помню, что делали и как делали, – по понятным причинам; знаю только, что создатели станции взяли приличный нежилой планетоид и встроили в него то, что было необходимо. И теперь у нас практически неограниченный запас строительного материала для всего, что нужно. Станция сама себя строит, перестраивает по желанию оператора. Ты можешь выкопать моря, можешь воздвигнуть горы, можешь превратить поверхность в гладкую площадку. Ты можешь все. Только не забывай о тех существах, что живут наверху. А что касается транспорта – пожелай, чтобы он появился. Ну? Чего медлишь?»

Слава молча кивнул и сообщил невидимому сверхмозгу, что ему нужно добраться до корабля сквозь толщу воды так, чтобы не замочить ножки и не утопить своего приятеля. Землянину показалось, что могучий разум слегка усмехнулся, приняв заказ…

Через минуту в лабораторию, где они находились, вплыл прозрачный, слегка опалесцирующий шар, в котором стояли два кресла, как будто выросшие из его стенок. Слава подошел к шару – тот был диаметром метра три, – приложил ладонь к прозрачной стенке, ощутив тепло. Стенка как будто слегка вздрогнула под его рукой, и землянин с удивлением обернулся к своему дублю, с усмешкой наблюдавшему за его действиями:

«Он что… живой?!»

«Почему бы и нет? Смотри-ка, нам с тобой сиденья поставили. Я всегда обходился без них. У меня было что-то вроде небольшой лежанки, наподобие той, на которой я лежу. Впрочем, она может легко модифицироваться. Стоит только…»

«Пожелать! – перебил Слава. – Я уже это понял, не повторяйся. Давай-ка мы оденемся как следует. Вернее, ты оденешься как следует. У нас не принято разгуливать с голым задом, болтая детородным органом. То есть… не всегда принято это делать, но иногда… Тьфу! В общем, по ходу действия узнаешь. Бери, надевай!» – Слава кинул на грудь Гене шорты и майку, принесенные хлопотливым роботом-черепашкой, с удовольствием отметив, что стал вживаться в образ оператора-демиурга. Рраз! – и сдемиургил штаны и рубаху. Для станции – плевое дело.

«Ты думаешь, я знаю, как этими штуками пользоваться?» – с сомнением сказал Гена и стал неловко просовывать ноги в штанины, глядя на то, как одет Слава. В конце концов, ему удалось нацепить штаны, и он довольно усмехнулся: – Вот! Первый шаг по вживанию в вашу цивилизацию сделан!»

«Теперь делай второй шаг и третий – натягивай майку и надевай сандалии. И сядь, чего все лежа делаешь?»

«Не знаю… боюсь! Мне кажется, что я сейчас же свалюсь с высоты и разобьюсь насмерть! Я же никогда не ходил на задних ногах!»

«У нас нет задних ног, просто ноги. Вста-а-вай! Нужно привыкать. Давай-ка я тебе помогу…»

Слава подошел к беспомощному клону и, взяв его за руку, легко посадил на лежанке. Тот поморощился и ворчливо заметил:

«Понежнее будь! Больно сделал! Костяной брони у меня больше нет, так что… Ох, что-то в глазах замелькало…»

«Голова закружилась. Ну ничего, сейчас пройдет. Прошло? Вот так. Ага, майку сюда… нет, задом наперед надеваешь. Вот так надо. Сандалии – смотри – вот так защелкиваешь, оп-па! Красавец-мужчина. Кстати, у вас любовь там была? Дружба, я знаю, была. А любовь?»

«Оплодотворение… Женщин уже было мало, так что совокупляться не с кем. А искусственным образом воспроизводить расу считалось неэтичным. Так что…»

«Так ты что, девственник? Я имею в виду: ты не совокуплялся с женщинами и у тебя никогда не было детей?»

«Ну, не совокуплялся, да! И что? Где их было взять? Последняя женщина, которую я видел, растворилась во Вселенной, когда мне было десять лет, и я еще не набрал хитин для панциря. А у нее от старости уже щупальца отваливались! О совокуплении с такой рухлядью и мысли не было. Потом… потом я сразу попал на обучение управлению станцией. А тут одни коллеги мужского пола. При том – у нас нет… не было такого яростного желания воспроизводиться. По крайней мере, мне так это вспоминается. Но я могу ошибаться, память дырявая. А что такое любовь?»

«Надеюсь, что ты это узнаешь, – усмехнулся Слава и предложил: – Все же вставай. Я тебя поддержу, и мы попробуем походить по залу, потренироваться. Надо, чтобы ты хоть как-то умел передвигать свое тулово по миру. Не лежать же всю жизнь на печи, как Илья Муромец».

«А это кто такой? Тоже переселенец в другое тело? У тебя уже был опыт вселения других рас в тело вашей расы?»

«Не совсем. Потом как-нибудь расскажу. А теперь спрыгивай. Ага, так… оп-па! Держись! Шажок, еще шажок! Ну, ты, брат, прямо-таки спортсмен! Шагай, шагай! Да не волочи ноги! Наступай всей ступней! Вот так! Вот, вот! Пошел, пошел сам! Ух… ну ничего, слегка побился. Больно? Сейчас пройдет. Зато сам немного прошел. Делаешь успехи. Скоро будешь как лось бегать!»

«Что такое «лось»? – Слава показал картинку. – М-да… так бегать я вряд ли буду. А на голове у него что – антенны?»

«Рога это. Надеюсь, у тебя их никогда не будет. Но, если мы вскорости не появимся на корабле, у меня они появятся. Розовые. Есть у меня такое ощущение…»

«Почему розовые?»

«Узнаешь. Всему свое время. Это непереводимые идиоматические выражения. Вставай… ага… молодец. Смотри-ка, и вправду уже шагаешь, как заправский ходок! Ну, почти ходок… не падаешь – и то хорошо. Теперь пошли в вашу коляску. Не подскажешь, какой у нее принцип работы?»

«Обычный принцип. Садишься и думаешь, куда хочешь лететь. Учти: шар может летать только в том секторе пространства, где ты связан с мегамозгом. Это он тебя поднимает в воздух. Или в стратосферу. Он, как щупальцем, переносит тебя в пространстве. Оборвется связь и ты в неуправляемом шаре полетишь, куда тебя потянут природные силы притяжения. Понял?»

«Понял. То есть чисто местечковое средство передвижения».

«Можно сказать и так. Но он может летать и в космосе, вокруг планеты. Воздуха, правда, надолго не хватит. Впрочем, можно заказать шар с большим автономным запасом воздуха. Этот же получает кислород из воды, из атмосферы».

«Ну что же, будем использовать то, что есть. Осторожнее… вот так… садись… лучше тебя привязать, ага. Вот!» – Слава удовлетворенно осмотрел белые ремни-тяжи, высунувшиеся из кресла Гены и притянувшие его к спинке так, что он не мог пошевелиться. Потом облегченно вздохнув, уселся в свое кресло, и шар, зарастив отверстие шлюза, через которое люди вошли внутрь, плавно приподнялся над полом и двинулся вперед, к выходу из зала.

Глава 12

Шар медленно и важно выплыл в длинный, высоченный коридор, подсвеченный панелями облицовки и, ускоряясь, полетел вперед.

В толщу воды, сдерживаемую силовым полем, он врезался так, что у Славы заложило в ушах от звука удара, все равно как если бы кто-то врезал палкой по корпусу шара. Слава поморщился, но скорость снижать не стал, и шар помчался к поверхности, оставляя за собой длинный шлейф лопающихся пузырьков.

Через минуту он вырвался из озера и взмыл в воздух. Слава зажмурился, получив удар лучей по глазам, привыкшим к мягкому свету подземелий, но его спасли мгновенно потемневшие стенки: шар как бы откликнулся на подсознательное желание хозяина.

Слава добавил скорости, и внизу все слилось в непрерывную зелено-бурую полосу так, что зарябило в глазах. Тогда Слава пожелал подняться выше, и шар послушно пошел вверх. Подъема совершенно не чувствовалось – внутри царила стандартная гравитация, присущая этой планете.

Слава решил не поднимать Шаргион и не перемещать его к озеру. В этом не было надобности: куда проще переместиться к кораблю самому, тем более когда есть и подходящее транспортное средство. И не стоит лишний раз привлекать внимание существ, живущих на поверхности станции, – пока все остается так, как есть.

Однако предстоит хорошенько подумать: куда же девать эти существа, которых Гена натаскал на планету. Непонятно только, за каким чертом. Скорее всего когда Гена вдруг решил приобрести себе компанию, он уже был не в себе. Эдак слегка дурковат. Паразит уже тогда сидел в его мозгу. Вот только как он там оказался? А-а, так ли это важно? Может, какой-то зараженный корабль забросило на эту планету, а Гена пообщался с его обитателями.

Можно расспросить Коса, каким способом происходит заражение. Вообще-то это довольно важно. Если уж Гена не заметил заразу у себя в мозгу, так и другие существа могут поймать эту гадость. Слава, например.

Хотя… был же разговор, что заразиться могут существа только нескольких видов. Может, люди в них и не входят?

«Слава, с тобой все в порядке?» – послышался в голове голос Шаргиона, окрашенный в тона беспокойства и волнения, и Слава тут же поспешил ответить:

«Прости, Шарги! Я был настолько занят, что не мог с тобой поговорить. Хорошо, что ты меня вызвал. Что там у вас делается? Девчонки в порядке?»

«А что им сделается!» – усмехнулся корабль. – Ждут тебя, ругаются за право обладания твоим телом. Выигрывает в спорах, конечно, Лера: она просто время от времени дает Надие подзатыльник. После этого споры на время стихают. Тебя когда ждать к нам?»

«Минут через двадцать».

«Так быстро? – удивился корабль. – Ты на чем-то передвигаешься?»

«На летающем пузыре», – пошутил Слава.

«Вот как! Где же ты его взял?»

«Пожелал, и он появился. Как бы тебе объяснить… В общем, теперь я – демиург. Создатель то есть. А эта планета – совсем не планета, а инкубатор жизни. Кстати, я везу с собой Гену».

«Эту тушу размером со звездолет?! Как он влез в твой «пузырь»?»

«А он теперь он выглядит вот так». – Слава показал Шаргиону картинку.

«Как так? – сразу не понял Шаргион, потом его непонимание сменилось изумлением – Ты дал ему свое тело?!»

«Нет. Я сделал ему тело по образцу своего, и теперь он выглядит почти так же, как я. Интересно, смогут ли нас различить наши женщины?»

«Слава, ну, ты и… Развлекаешься, да? – хмыкнул Шаргион. – Забавная шутка. Посмотрим, что получится. Я не буду предупреждать женщин, что ты натворил».

«Не предупреждай. Открывай шлюз. Мы уже подлетаем».

Внизу тянулась бескрайняя степь. Шар забрался вверх на несколько километров, и с этой высоты трудно было разглядеть подробности происходящего на планете. Где-то там, видимо, шло большое стадо животных – за ним тянулся шлейф пыли, и этот шлейф был виден даже отсюда. Блестели речки и ручейки, сеткой пересекающие поверхность планетоида, зеленели леса. Идиллические картины.

Слава задумчиво смотрел вниз, потом неожиданно спросил Гену:

«Ген, открой мне тайну великую: что скрывают круглые озера? И откуда в них вода?»

«Скрывают? Ничего они не скрывают, кроме воды. Вода должна же быть на планете? Иначе что тут может расти? При том мы любим плавать в чистой, прохладной воде… любили. Никак не могу привыкнуть, что моей расы уже нет. Слишком быстрый переход от вчерашнего дня к нынешнему. Ведь то, что я помню о станции, было ВЧЕРА. Понимаешь? И вдруг – ничего этого нет… В общем, озера – просто хранилища воды. Ничего такого особого в них нет. Собирают воду, дают приют различным существам. Все».

«А башня? Что такое башня? Зачем такое сооружение?»

«Связь. Грависвязь с другими станциями и материнской планетой. Мощнейший гравипередатчик.»

«Напрашивается вопрос…»

«Пробовал ли связаться со своими? Пробовал, конечно. Отправлял сообщение во все сектора Вселенной. Пусто. И материнская планета молчит. Я тебя попрошу… Можно будет, как только ты сделаешь свои дела, посетить мою планету? Посмотреть, осталось ли там что-то, или нет?»

«Конечно, посетим, обязательно! Мне самому интересно, где это обитали Предтечи. Так вас называют».

«Благодарю… Что это?! О Вселенная! Это же…»

«Это Шаргион, мой корабль и мой друг».

«Шаргион? Ну да, шаргион. Их, шаргионов, было сделано… сейчас прикину… десятка два. Последнее наше произведение. Как же он сохранился? И сколько их у вас? Как вы сумели наладить с ними контакт? Ведь они с большим трудом меняют Посланника. Наша ошибка. Большинство из них умирает, потеряв Посланника. Мы сделали их слишком живыми. Фактически это человек. Эта серия кораблей была признана неудачной, и их производство прекратили. Да и кому на них летать – космопоиск умирал».

«Он один такой. Мой друг, мой брат, – с гордостью ответил Слава, и почувствовал тепло, как будто кто-то ласково тронул его затылок огромной ладонью. – Мы случайно нашли друг друга и с тех пор не расстаемся».

«Береги его. Вернее, чем шаргион, нет в целом мире никого и ничего. Кстати, на станции ты можешь его модифицировать так, как тебе… и ему надо. Любые органы, любые механизмы. С тех пор, как перестали выпускать шаргионы, станции научились многому, большему, чем умели раньше. У тебя в руках самая последняя модификация станции-демиурга».

«Отлично. Вот что, Гена… на корабле две женщины. Одна моя жена, вторая… вторая… хммм… не жена. Но на нее похожа. Они не знают, что я сделал свой дубликат. Мне интересно, смогут они различить нас с тобой? Старайся держаться естественно. Сможешь?»

«Хо-хо-хо… так у вас смеются? Похоже, не только я любитель шуток! Я понял тебя. Буду держаться, как ты. Если смогу, конечно».

«Постарайся. И еще вопрос, пока мы подлетаем к шлюзу: у станции какие есть системы защиты и вооружения?»

«Я думал, ты никогда не задашь этот вопрос, даже удивился. Вы, дети, всегда склонны к насилию, вам всегда хочется подраться, вместо того чтобы спокойно качаться на волнах и созерцать синее небо или звезды… м-да… К делу, чувствую твое нетерпение. Так вот, гравитационного орудия тебе мало? Тогда есть боевые платформы, которые могут испарить небольшой планетоид. Защита? Поставленную станцией защиту не сможет пробить ни один излучатель в мире – ни лучевой, ни гравитационный, даже самый мощный, не сможет преодолеть ни один крупный объект – ни метеоры, ни ракеты, даже астероиды или мелкие планетоиды вполовину размера станции не смогут ее достать. Они просто отразятся от защитного поля, отрикошетят от него. Запас энергии практически безграничен. В центре планетоида реакторы, использующие энергию обычной материи, преобразовывая ее в антиматерию и потом в чистую энергию. Запаса материи планеты хватит на миллиарды лет. Так что… если ты не захочешь, чтобы до тебя добрались, никто не доберется».

«Прибыли! Ох, как все знакомо… и незнакомо одновременно. Шлюз, тоннель… последний раз я был в шаргионе, когда тот отправлялся с командой исследователей куда-то в шаровое скопление в миллионе световых лет от нас. И это были одни старики – молодые уже не хотели ничего. За редким исключением. Таким, как я. А это твои женщины? Забавные существа. Ты как их вообще различаешь? Они же на одно лицо! А у вас как происходит размножение? Они откладывают яйца? Нет, вижу: живородящие. У них железы для кормления. Кстати, а зачем они их демонстрируют? А-а, понял! Они желают с тобой совокупиться и ведут брачные игры. Забавно, забавно! Нет, я в самом деле доволен, что не стал умирать. Вы – интересная раса! Предвкушаю, как будет забавно дальше!»

«Не-эт… не представляешь», – задумчиво сказал Слава, наблюдая за лицами встречавших. Они выражали полное недоумение и растерянность – в шаре, снова обретшем полную прозрачность, сидели два Славы, совершенно идентичных друг другу.

Мужчины медленно встали – один Слава незаметно поддержал другого – и неловко спрыгнули на пол, испытующе всматриваясь в лица девушек. Воцарилось гробовое молчание, потом Лера шагнула вперед и бросилась на шею настоящего Славы:

– Наконец-то! Я так без тебя соскучилась! А это кто? Я так полагаю, что это Гена?

– Как догадалась? – ухмыльнулся Слава.

– Что я, своего мужа не отличу? Да только на твои плечи глянуть, и все ясно. Твой дубликат похилее будет. Да и выражение лица у него более тупое.

«Что она говорит? – забеспокоился Гена. – Как я понял, нас раскрыли?

«Правильно понял, – сказал Слава, целуя жену. – А говорит она вот что». – И он передал инопланетянину все, что сказала Лера.

«И ничего не тупое! Вас бы в тело человека, я бы посмотрел, как вы управлялись бы со щупальцами! – слегка обиженно проворчал Гена. – Учить будете, раз уговорили меня остаться жить! Вот зародыши! Еще насмехаются над папочкой! Вот негодные!»

«Ладно, ладно… не переживай – научим. Пока что учись ходить».

Все компания дружно пошла в рубку. Лера висела на плече Славы слева, Гена висел справа, переставляя ноги, как ходули, а Надия шла чуть позади, растерянно и недоуменно глядя в спины своих новых друзей и начальников. Ей было непонятно то, что сейчас происходило, но в глазах блестел живой огонек. Ее жизнь никогда еще не была такой интересной!

– Лер, принеси, пожалуйста, мкара, хорошо? А я покажу Гене, где он будет жить, и… в общем, расскажу о гигиене. Потом встретимся в рубке. Там и пообедаем – я голодный, как волк. Гена, пошли!

Инопланетянин, не протестуя, пошел за Славой, с любопытством осматривая помещения базы, встроенной в Шаргион. Каюта его не впечатлила – помещение как помещение. С интересом выслушал о том, как раса Славы управляется с гигиеной, – о туалете, душе. Сообщил, что у них таким мелочам не придавали значения. Похожая система обеспечения: уронил продукты жизнедеятельности – система тут же их убрала. Зачем для этого прятаться – непонятно. Обычай такой? Так принято? Могут за несоблюдение даже побить? Ну, что же – у каждой расы есть свои обычаи, приходится их придерживаться. Даже если они и совершенно глупые. И что, надо раздеваться, прежде чем сделать это? Хм… забавно. Душ как душ. Но он предпочитал свободное плавание в свободной воде. В озере, к примеру.

Из каюты Слава и Гена отправились в рубку. Гена шагал все увереннее, что Славу немало удивило: все-таки первые шаги. Люди учатся ходить месяцами. Правда это младенцы учатся, а Гена получил взрослое тело, и довольно качественное.

Лера уже была в рубке и, нетерпеливо постукивая ногой по полу, что-то выговаривала Надие. Та внимательно слушала, но как только в рубке появились мужчины, тут же вытаращила глаза и, похоже, впала в восторженный транс – целых два претендента на ее руку и сердце! Это ли не счастье?! Лера раздраженно посмотрела на нее и махнула рукой: мол, дура дурой! Потом встала и укрепила на голове Гены мкара, тут же запустившего тонкие нити в голову инопланетянина. Тот слегка вздрогнул, потом расслабился и спросил:

«Насколько понимаю – это механизм, закачивающий информацию о вашем языке и обычаях?»

«Верно понимаешь. Через пятнадцать минут ты будешь знать все, что тебе нужно для нормальной жизни. Языки, в том числе и мой родной, обычаи, необходимую информацию о мире. Так будет быстрее, чем я сам бы тебе закачал. База данных у нас уже есть, потому просто слегка дополнили ее, и все. Остальное в твоих руках. Я понимаю, что тебе будет трудно. И мне было бы трудно, окажись я в теле бронированной четырехлапой амфибии с длинным хвостом. Но что есть, то есть. Постепенно ты научишься жить в этом теле. Расслабься и впитывай информацию. Как все закончится – мы с тобой поговорим. Отдыхай».

Гена с облегчением откинулся на спинку кресла, созданного для него Лерой, и замер, прикрыв глаза.

Земляне же и Надия выжидательно уставились друг на друга. Все молчали; было слышно, как в кресле сопит Гена, воспользовавшийся случаем, чтобы поспать. Слава заподозрил, что у рептилий сон, как у котов, занимал бульшую часть времени. Как известно, коты могут спать по двадцать часов в сутки.

– Слав, и что бы это значило? Зачем ты дал ему копию своего тела? – недоуменно спросила Лера. – Надеюсь, не для того, чтобы оставлять его со мной, когда отправляешься в командировку? Типа заменитель мужа?

– Кхм… – от неожиданности заявления поперхнулся Слава и, прочистив горло, ответил: – Ну уж точно не для того! Сама рассуди: какое тело было ближе всего? Кто мог послужить образцом? Да и почему нет? Вполне здоровое тело, очень даже здоровое. Кстати, с псионическими способностями. Они ведь были у меня с самого детства, а мутация только многократно их усилила. Плюс тренировки у керкаров. Пусть себе будет в моем теле. Вернее, в копии моего тела. Тут другой вопрос: ему придется очень трудно – информацию-то он получит, но… нужно привыкать к жизни человека. Не все так просто. Мы сами не замечаем, сколько условностей нас окружает, скольких табу мы придерживаемся. Например: запрет на публичное отправление естественных надобностей или же публичное совокупление…

– А разве у вас это запрещено? – перебила его Надия. – А что такого-то? Вы же все это делаете, все знаете, как это делается, – чего стесняться?

– Кхм… – опять поперхнулся Слава. – Интересно, в твоем теле не сидит инопланетянин?

– Слава, она сама инопланетянка, забыл? – усмехнулась Лера.

– Честно – как гляну на нее, так и забываю, – задумчиво протянул Слава, оглядывая ладную полуобнаженную фигуру Надии, одетую в одни шорты. – Она так похожа на тебя…

– Не так уж и похожа! – сухо бросила Лера. – И не советую проверять, насколько ее строение похоже на мое! И вообще, у меня вот какое предложение: раз ей хочется мужа, ты ей по душе, она мечтает запрыгнуть к тебе в постель – вот ей муж, Слава-два. Пусть она за ним ухаживает, учит его жить человеком… во всех аспектах его жизни. В том числе и в постели. И она занята, и… я спокойна. Как тебе это?

– Это? Да ничего, нормально это, – слегка грустно ответил Слава и перевел взгляд на Надию, с вниманием слушающую разговор старших товарищей. – В общем, так, Надия, вот тебе муж. Его звать Гена. Он не человек. Вернее, так: он человек внешне, тело человеческое, но сознание его нечеловеческое. Твое задание: ты должна сделать так, чтобы он чувствовал себя человеком. Научить его нашим обычаям, научить всему, что должен делать человек. Днем и ночью. Ты поняла?

– Значит ли это, что я могу с ним и спать? – вкрадчиво спросила девушка, по-хозяйски осматривая свое новое приобретение.

– И спать, и заниматься сексом, и все, что угодно. Только без членовредительства.

– Это уж как получится, – задумчиво протянула Надия и, встав со своего места подошла к Гене. – Тощеват чего-то, но я его откормлю. А тут… тут все в порядке. – Она бесцеремонно расстегнула шорты Гены и, вытащив на всеобщее рассмотрение «хозяйство» инопланетянина, задумчиво помяла в руке и кивнула головой. – Да, хорошая штука. Чего вы? Чего ржете, как дрозы? Я чего-то не так сказала? Хорошая, крепкая у него штука! Ничего в ней смешного нет!

– В ней-то нет, – сдавленно сказала Лера и снова начала истерически смеяться. – Вот научит она его нашим обычаям! Слав, придется тебе кое-что поправлять после нее!

– Чего поправлять – в штаны заправлять, что ли? Я не согласен! – фыркнул красный от смеха Слава, глядя на недоумевающую Надию. – Заправь все обратно, глупенькая! У нас не принято публично демонстрировать гениталии. Как и заниматься сексом на городской площади. Как и… в общем, верни все на место и застегни ему штаны! Ты лучше научи его говорить, он совсем не умеет. И научи его есть еду, которая подходит для человеческого желудка. А то он привык питаться сырым мясом.

Слава опустил подробности, КАКИМ сырым мясом привык питаться Гена. Ни к чему девочке знать лишнее.

– Да ладно… странности какие… дикарство! – Надия еще немного подержала в руках вожделенный предмет, нежно на него дунула, сдувая невидимую пылинку, и заправила в шорты.

Слава и Лера, глядя на ее манипуляции и услышав про дикарство, снова разразились хохотом, потом Лера, сдавленно хихикая, попросила:

– Слав… давай я тебе тоже… подую…

– Не здесь, дорогая! – фыркнул Слава, и они минуты три хохотали, утирая глаза и поглядывая на рассерженную, недоумевающую Надию, укоризненно качающую головой.

– Ну что там наш монстр, мкар еще не отпал? – отсмеявшись, спросила Лера.

– Ага, отпал! Ген, просыпайся, хватит! – крикнул Слава, и Гена, вздрогнув, открыл глаза:

«Чего так орать-то? У меня вот тут все просто разламывается! – пожаловался он. – В мозгу то есть! Никогда так не болело!»

– Ничего. Пройдет. Ты получил очень много информации, вот мозг и протестует. И вообще, какого черта ты разговариваешь псионически? Учись говорить, как все, используя речевой аппарат. Иначе тебя никто не сможет понять, кроме псиоников. Кстати, я к тебе сейчас обращаюсь на нашем языке, на русском. Ты меня хорошо понимаешь?

– Хаашо… да. Пнимайю… пака ни магу гварить…

– Научишься. Вот учительница тебе – ее имя Надия. Вы с ней будете жить вместе. Она будет тебя учить, как пользоваться предметами первой необходимости, всем, что нужно человеку для проживания. А самое главное – что тебе следует есть, чтобы твой организм нормально функционировал.

«Это что, ты мне самку дал, чтобы я совокуплялся? – ехидно осведомился Гена. – Чтобы я размножался?»

– Ген, говори вслух. Мы тебя поймем. Надо тренироваться. А насчет того, кто кого кому дал, это еще надо поглядеть. То ли я тебе Надию дал, то ли Надие я тебя дал – это вы между собой разберетесь. Она будет твоей сопровождающей до тех пор, пока необходимость в этом не отпадет, пока ты не научишься жить, как должно человеку нашей расы.

«Забавно. Ты решил все за меня? Хотя… чего это я… я же теперь младенец и буду учиться жить в новом мире. Хорошо, Слава. Я буду делать все, что ты скажешь. И что скажет эта самая… Надия. Если мне что-то покажется странным, я спрошу тебя, надо ли это делать. Потому что эта самка не кажется мне светочем разума».

«Да, верно, мы подобрали ее на этой планете. Но она совсем не глупа – просто у нее немного другие взгляды на некоторые обычаи. Впрочем, в основном она соответствует стандарту поведения. И смотри: она очень красивая девушка. И не зови женщин самками. Самками называют только женских особей животных».

«Да, прости… я забылся. Слава, я голоден. Не мог бы ты показать, что я должен есть?»

«Сейчас все пообедаем. Система обеспечения тут похожа на вашу – чего пожелаешь, то и сделает. Вот только ты должен привыкнуть есть то, что тебе полезно. И пить тоже». – Друзья, обедаем! – громко сказал Слава. – Покажем Гене, что надо есть!

Через несколько минут рубка наполнилась ароматами мяса, пряностей, запахом овощей и фруктов. Гена все пробовал – что-то ему не нравилось, что-то он ел с удовольствием, но было видно, как глаза новоиспеченного человека радостно блестят от удовольствия: он живет! Ему интересно!

Слава радовался, краем глаза поглядывая на своего подопечного. Знания последнего из Предтеч, пусть их было и не так много, обязательно пригодятся ему в управлении станцией. А кроме того, Гена был ему просто симпатичен. И почему не спасти симпатичное тебе существо, если ты можешь это сделать? Хуже от этого точно не будет. Тем более что Слава все-таки застраховался. Во-первых, у Гены было два темных пятна, в форме цифры два – одно под левой подмышкой, второе – на правой ноге, в подколенной впадине. Не зная, и не найдешь. А во-вторых, он все-таки поставил посыл подчинения в голову Гены… так, на всякий случай. Гена теперь не мог причинить вреда Славе и его близким. Чужая душа – потемки; хоть Гена и хороший товарищ, но Слава должен был обезопасить свою жизнь и жизнь окружающих. Слишком много людей от него зависело, и он не мог допустить ошибки.

Неожиданно Слава услышал голос Шаргиона. Корабль был слегка ошеломлен и растерян, Слава чувствовал это всеми нитями своей души, соединенной со своим «братом».

«Я все обдумываю слова Гены… Что же получается – я произведен здесь? Это моя колыбель, Купель, как у керкаров? То-то у меня было странное ощущение, что я все это видел… эти озера, эти степи… Слав, как это у вас называется? Ну, чувство, когда тебе кажется, будто ты это все видел?»

«Дежавю».

«Вот-вот! Дежавю! Я все видел! У меня такое чувство, как будто кто-то смотрит сквозь меня. Кто-то огромный, могучий… но не злой. Нет, не злой. Он с любопытством осматривает меня, пронизывает, как лучами, и вроде как поглаживает по душе. Похлопывает ласково так. Странное ощущение. Я его чувствовал только тогда, когда связывался с тобой. Но мы с тобой связаны узами! А тут… чужой и не чужой».

«Шарги, это твой дом. Немудрено, что ты чувствуешь внимание Хозяина. Этот супермозг – псионик, и мы для него как открытая картина. Ты сделан в недрах этого планетоида, выпущен в мир. Так что можно сказать: эта планета – твоя мать. И твой отец одновременно. Хочешь, я подключу на тебя то, что вижу я, через мегамозг? Хочешь? Смотри!»

«О-о-о… как прекрасно! КАК ПРЕКРАСНО! Это что, все то, что видят существа на планете?!»

«Да. Ты же слышал, как я разговаривал с Геной».

«Слышать одно, а видеть это… Как прекрасно! Ты можешь оставить мне этот вид? Я хочу рассмотреть этот мир…»

«Да пожалуйста. Развлекайся. Надоест, захочешь поспать – скажешь».

«Я никогда не сплю… впадаю в забытье, когда мне нечем заняться. А теперь… теперь я буду смотреть!»

«Смотри, смотри… а я пока отдохну», – вздохнул Слава и, встав с кресла, предложил:

– Лер, пойдем с тобой побудем наедине? Поболтаем? Я так по тебе соскучился…

– Фы пойти совокупляться? – с интересом осведомился Гена. – Или… как ето у фас насыфается… А! Вспомнил! Сайметесь сексом?

– Гена, у нас неприлично задавать такие вопросы, – назидательно сказала Лера, хватаясь за широченную ладонь мужа. – Это интимное дело! Нельзя говорить вслух такие слова.

– Пофему? – недоуменно спросил Гена. – Сколько у фас узлофностей! Надия, мы ф табой идти заниматься секс?

– А что, прямо сейчас? – деловито осведомилась девушка.

– Паччемму и нэт?

– И правда, почему и нет? – радостно взвигнула та и чмокнула Гену прямо в губы.

Тот задумчиво потрогал то место, куда угодили ее пухлые губки, и спросил псионически исчезающего в дверях Славу: – «Она чего, хотела меня укусить? Пробовала на вкус?»

«Пробовала… да не распробовала, – хмыкнул Слава. – Делай все, что она скажет. Потом мне расскажешь, что она от тебя требовала. А я тебе скажу: надо тебе это или нет».

«Хорошо. Подчиняюсь старшему командиру. Пофли, Натия! Путем заниматься секс!»

– Слав, как хорошо! – Лера потянулась так, что ее соски уставились в потолок, и закинула руки за голову. – Интересно, что там Надия с Геной делают?

– Что делают? Насилует она несчастного ящера, – ухмыльнулся Слава.

– А ты откуда знаешь? Подглядываешь! Через Шарги?! Ах ты извращенец… я тоже хочу поглядеть!

– Нечего! Ты так возбудишься, что тебя потом не оттянешь от меня, – хмыкнул Слава и поймал руку, намеревавшуюся звонко хлопнуть его по бедру. – Тише, тише! Успокойся! Нормально там все у них. Гена спокойно лежит, а Надия усердно трудится. И Гене это нравится. Он мне уже сообщил, что наш способ размножения гораздо приятнее, чем тот, которым пользовались его соплеменники.

– Это чем же? – настороженно поинтересовалась Лера. – Неужто у них женщина после всего съедала своего сексуального партнера?

– Брось свои садистские мечты, – засмеялся Слава. – Не достанется тебе комиссарского тела! Нет. У них не было такого… как бы это сказать… культа секса, что ли. Такого острого удовлетворения. Они занимались сексом лишь для размножения, почти не испытывая наслаждения. Потому ему все это в диковинку, и он в восторге. Впрочем, как и Надия.

– Что, первый раз и в восторге? – подозрительно спросила Лера. – Или у нее не первый раз? Ты что, уже с девчонкой…

– Да нет! – досадливо помотал головой Слава. – Она сама справилась. На основе наглядных пособий из симулятора. Наделала себе игрушек и развлекалась. Разве она тебе ничего не говорила?

– Не-а… – подняла брови Лера. – Смотри-ка, вроде болтушка, а скрытная. А как быть с тем, что она якобы тебя ждала? Типа подарить тебе девственность, бла-бла-бла?

– Да я сам не пойму. Какие-то нюансы их верований, что ли… С мужчиной же она не была? Нет. Значит, девственница. А то, что уже потренировалась, как надо, это никого не волнует. Не понимаю, но, впрочем… что-то в этом есть. Вот ты, когда с Хагрой была, считала, что мне не изменяешь, так? Вот. И она считает, что с этими игрушками совсем даже мне не изменила. Человеческий ум изворотлив в придумках, особенно женский.

– Если ты намекаешь, что я могла бы с Надией… так вот, с полной ответственностью заявляю… Ну чего ты пристал с глупыми вопросами! Ну тебя! Иди ко мне! Дай, я тебе помогу… Я так по тебе соскучилась…

Через полчаса партнеры, расслабленные и вспотевшие, лежали рядом и дремали. Потом Лера встрепенулась и, поднявшись на локте, спросила, внимательно вглядываясь в лицо мужа:

– Я красивее Надии?

– Красивее, – пробормотал Слава, пошлепав губами в полусне.

– Не врешь?

– Не вру. Ты самая красивая на свете! Супермодель. Тыща супермоделей. Спи. Я не спал уже сутки. Мне бы слегка выспаться, а завтра… завтра нам предстоит путешествие домой.

– Ты узнал дорогу?! Славка, ты узнал?! – Лера вскочила на Славу и затрясла его за плечи. – Да проснись ты, дундук эдакий! Узнал и молчал! Я тебя сейчас загрызу! Ох, как я хочу увидеть своих маму, папу, Колю… Наташку хочу увидеть – соскучилась по ней. И Сильмару. И Олега. И пилотов наших – как они там?

– Всех, всех увидишь. Слезь с меня, дай поспать. Мы с тобой сегодня уже пять раз! Если не слезешь – будет шестой.

– И хорошо! Пусть будет. Так ты знаешь дорогу?

– Почти. Надеюсь, что знаю. Мы полетим на планете.

– Как на планете? Не на Шаргионе?

– Нет. На всей планете. Фактически это громадный звездолет. И мы прилетим как оружие возмездия. Вундерваффе. Хватит уже миндальничать с этими зелеными, хватит им фигней страдать. Мы им кое-что поотрываем и скакать, как зайцев, заставим! Я зол, очень зол. Зачем они поранили Шарги? Зачем воровали людей с Земли? Отольются кошке мышкины слезки.

– Класс! Слушай, а нельзя прямо сейчас полететь?

– Лер, отстань, а? Ну дай поспать мужу! Сейчас я тебя снасильничаю, а потом буду спать. Нечего было на мне скакать, я же не железный!

Минут пятнадцать в каюте не было слышно ничего, кроме вздохов кровати и стонов… потом дыхание влюбленных успокоилось, и они наконец-то уснули счастливым сном. Лера улыбалась – ей снилось что-то хорошее, и она крепко держала Славу за руку, как будто он мог куда-то исчезнуть. Славе не снилось ничего – он за эти дни так намотался, что не до снов. Оле-Лукойе в этот раз его пожалел и раскрыл над ним черный зонтик, оградив от всех снов вообще, – пусть отдыхает.

В соседней каюте спали Гена и Надия – девушка вконец заездила партнера, высушив его досуха, но заездившись и сама, и теперь парочка спала, обнявшись, спокойным сном. Надия угнездилась головой на его животе, поперек кровати – так, как застал ее сон. Гена же заснул с изумленной улыбкой, держа свою широкую ладонь на упругой груди девушки, чему она была несказанно рада.

Шаргион летал по всей планете. Он опускался под воду существом, похожим на помесь щуки и ящерицы, взмывал в небо крылатыми тварями, разговаривающими на ломаном языке зеленых, залезал в песок и ожидал там добычу в теле песчаного жежера и наслаждался вместе с ним вкусом свежего мяса, перемалываемого могучими челюстями, напоминающими мясорубку. Он был счастлив, как никто другой.

Что он видел, кроме космического пространства, колючего света звезд и жарких объятий сытного солнца, обдувающего ветром радиации его тело? Не попробовав, не узнаешь, что ты можешь иметь. И что ты потерял. И Шаргион решил: он теперь дома. И еще – он попросит Славу, чтобы тот оставил ему способность соединяться с другими существами этой планеты навсегда. Без этой способности он точно будет неполноценным.

Где-то далеко, в недрах планеты могучий мозг следил за всем происходящим на планете, за тем, что совершают на ней существа, которых он когда-то сделал, и удовлетворенно констатировал, что все идет в рамках программы, заданной ему оператором. Сбоев в системе нет, все узлы и блоки в полном порядке.

Если бы он был живым существом, то можно было бы сказать, что мегамозг доволен своими хозяевами. И самим собой.

– Все собрались. Как отдохнули? Гена, что-то у тебя потрепанный вид. Ты в порядке?

– Я в порядке. Все замечательно! – Гена щурил глаза и лоснился, как кот. Правда потрепанный кот. На нем были майка с каким-то сюрреалистическим зеленым рисунком и непонятного покроя шорты ядовито-розового цвета.

– Что на тебе за одежда? – удивленно спросила Лера.

– Моя одежда прежняя порвалась… моя женщина порвала. Я сделать новый. Красиво, да?

– Просто офигенно красиво! – подтвердила Лера и хихикнула в кулак.

– На вот, переоденься. – Слава кинул на колени Гене нормальной расцветки шорты и майку. – Одежду с такой расцветкой, как у тебя, наши мужчины не носят. Кроме некоторых. Есть определенная категория мужчин, которые носят такое, но у нас их называют обидными прозвищами, а иногда и поколачивают.

– Это дикость! Насилие! – негодующе воскликнул Гена, но шорты тут же переодел на глазах всего честного народа, с интересом наблюдавшего за его манипуляциями. Лера отметила себе, что внешне Гена мало чем отличается от Славы по первичным признакам, а Надия любовно проследила взглядом за предметом, который ей очень понравился. Слава же был занят совсем другими мыслями, далекими от вопросов моды, и наплевательски отнесся к этому импровизированному стриптизу.

– Ген, как ты думаешь, перемещение планетоида вызовет панику у его обитателей? Ну, в смысле: когда исчезнет светило?

– Плохо отреагируют… как они еще могут отреагировать? – усмехнулся Гена. – Сам представь – у тебя вдруг отняли солнце. И что?

– Это-то понятно… температура на поверхности не понизится до минусовой?

– Нет. Атмосфера плотная, планетоид сам по себе выделяет тепло, тем более что ты ведь не будешь вечно висеть в межзвездном пространстве, отходишь на расстояние безопасного прыжка, и – рраз! – ты на месте. Прокол пространства происходит практически без временного промежутка. Только что ты был здесь и уже – на месте. Ты задал мозгу координаты места назначения?

– Я попробовал задать ему описание системы Алусии. Нам надо туда. На Землю мы еще успеем. Не срочно. У Шарги есть в памяти картинка этой планеты. Может, и попадем в нужное место. Надеюсь, по крайней мере. Мозг должен проанализировать излучение звезды Алусии, сопоставить расположение звезд… Ну, в общем, понятно.

– Ну и полетели. Чего ждем? Относись к этому просто: захотел и полетел. Обитателям поверхности станции ничего не будет, не беспокойся. Инерция экологической системы довольно велика пока в ней произойдут какие-то изменения, пройдет довольно много времени.

– Да, я ни разу не спросил: а вы вообще-то на чем доставляли образцы произведенных организмов на поверхность планет?

– А шаргионы на что? А кроме них были и еще корабли. Остались ли они на станции? Тебе достаточно дать запрос мозгу, и получишь отчет. Ну что, мы летим или будем производить ревизию складов?

– Летим! – решился Слава. – Со складами потом разберемся. Друзья, летим!

Планетоид, в котором разместилась станция, был в два с лишним раза меньше Земли и на столько же меньше Алусии, мало чем отличавшейся от Земли по размерам. Его орбита проходила на том же расстоянии от звезды, что и у Земли.

Слава сразу же задал мегамозгу параметры, по которым станция должна зависнуть в системе Алусии, на орбите этой планеты, и так, чтобы не сбить ту с натоптанной тропы. Все-таки масса Саранга была очень велика, и не хотелось причинить вреда обитателям планеты. Керкарам. Обитателям летающих городов тоже. Не стоило забывать, что там жили, если можно так сказать, еще и миллионы тех, кто злой волей рабовладельцев был заброшен на эту страшную планету, – рабов, а также живых озгов, управляющих системами и механизмами алусианской цивилизации. Предстояло решить, как Слава будет бороться с этой Системой.

Саранг окутался голубоватым свечением и медленно, но все быстрее и быстрее стал набирать ход, удаляясь от своей звезды, на орбите которой он висел сотни тысяч, а может, и миллионы лет. Обитатели планетоида с ужасом смотрели на то, как удаляется, становится меньше и меньше солнце, которое дарило им жизнь. Ревели дрозы, носились в ужасе крылатые разумные демоны, выпучив глаза, метались кентавры, а люди прятались по домам, ожидая конца света.

Наконец на планете настала кромешная тьма. Похолодало, и на небосводе появились мириады звезд, ярких, таких, как после дождя темной ночью. Затем звезды тоже погасли, как погасло сознание у многих существ. Их завертело, закружило, и когда они очнулись от своего беспамятства, то увидели: очертания созвездий изменились. Нет тех созвездий, к которым они привыкли. А еще – появилась звезда, к которой они приближались довольно быстро, пока она не стала размером с прежнее солнце и не осветила лучами планету.

Тревогу подняли наблюдательные станции, обступившие Алусию со всех сторон. Такой тревоги не было с тех пор, когда к Алусии подошел флот объединенной армады Шарового Скопления Хессатор. Тогда, для того чтобы отбросить захватчиков, пришлось задействовать всю мощь защитных систем планеты, собрать флот со всей системы и отозвать корабли с укрощения нескольких планетных систем, которые никак не желали принять правление демократического строя Алусии.

Вот и теперь сигналы понеслись по всей планетной системе, и к новоприбывшей планете (или не планете?) стали подтягиваться мощные корабли. Одних линкоров восемь штук – пять только что сошли со стапелей, являлись чудом инженерной мысли и были самым грозным оружием во Вселенной. По крайней мере, так думали на Алусии.

В новую планету, непонятно как попавшую на орбиту Алусии, впились тысячи, сотни тысяч, миллионы глаз, отыскивая ее на небосводе. Люди строили предположения, обменивались мнениями и… срочно сбывали деньги Алусии – так, на всякий случай. Выросли в цене редкоземельные металлы – цена подскочила до небес: лучше иметь гарантированное обеспечение своего капитала в виде редкоземельных, чем получить пустые кредиты алусийского банка, не обеспеченные ничем.

Прошли слухи, что планета прибыла сюда не зря. Что кто-то увидел на ее поверхности невредимый корабль, похожий на тот, что некоторое время назад прорвался через строй боевых кораблей и каким-то чудом ушел в открытый космос.

Сопоставив факты, наблюдатели пришли к выводу, что все это неспроста и стоит ждать больших перемен. И вообще, что это за силы, способные переместить целую планету? Почему она появилась именно на орбите Алусии, вызвав гравитационные возмущения, нарушившие связь в системе?

Все на Алусии, затаив дыхание, ждали, когда планета начнет говорить. На нее обрушился шквал запросов, но никакого ответа не последовало в течение двух часов.

Разведывательные корабли, попытавшиеся сесть на ее поверхность, были отброшены в сторону полем невообразимой мощи. Их отбросило назад так, что они едва не столкнулись с Алусией. Больше никто таких попыток не повторял.

Боевые корабли, стянутые к месту действий, взяли планету в кольцо блокады с тем, чтобы ни один корабль с ее поверхности не поднялся. Наблюдатели уже заметили на этой планете сотни кораблей различных конструкций. Флот вторжения? Скорее всего так и есть.

Совет Алусии собрался на экстренное заседание, и Советники долго не могли прийти ни к какому решению, споря до хрипоты: одни требовали немедленно нанести удар по планете и превратить ее в оплавленный кусок камня, другие хотели подождать, чем все кончится, и нельзя ли из ситуации извлечь пользу. Мнения разделились, но в конце концов все все-таки пришли к выводу: надо подождать. Мощи Алусии хватит, чтобы уничтожить пришельца, ни один из кораблей на поверхности планеты не способен ей противостоять. Даже десятикилометровый живой корабль, который однажды с трудом вырвался из системы сквозь строй боевых кораблей. Что может сравниться с Алусией в этом мире? Ничто!

– Ребята, дело плохо, – голос Славы был мрачным, а лицо его как-то сразу осунулось и постарело, – идет война. Наташа и Сильмара возле Земли, и, по непроверенной информации, погиб «Хеонг» с Олегом. Информация от Зенграда, а он врать не будет.

– Бедная Сильмара! – ахнула Лера, прервав разговор с Геной и Надией. Они о чем-то весело стебались, пока Слава разговаривал по коммуникатору, отойдя немного в сторону.

– Бедная Земля, – мрачно констатировал Слава. – В общем, так… нам сейчас нужно подумать, лететь сразу к Земле, передушить этих тварей, что на нее напали, или же пока остаться тут и разобраться с Алусией. Что будем делать в первую очередь? Какие есть мысли?

– На Землю, конечно! – отрезала Лера. – С этими успеем разобраться. Там наши гибнут, а мы здесь сидим! На Землю!

Слава осмотрел своих спутников. Гена была равнодушен, он просто забавлялся. Ему было все равно. Надия вообще ничего не замечала, кроме своей новой игрушки под названием «муж». Лера была расстроена и сильно переживала за судьбу друзей. Решение, как всегда, принимать ему. И он принял его:

«Шарги, сейчас запишешь сообщение, потом передашь его по широкому диапазону волн. Ребята, все отойдите в сторону, чтобы вас не видели. Ага, вон туда, в угол. Шарги, готов? Пиши».

И Слава заговорил:

– Граждане Алусии! Мое имя Слава. Я прибыл сюда, чтобы объявить вам о новых правилах, по которым теперь вы будете жить. Главное из них – никакого рабства. Ни один человек с этой минуты не имеет права владеть другим человеком как вещью. Тот, кто не подчинится этому закону, будет уничтожен. Кроме того, запрещается использовать человеческий мозг в качестве управляющего органа механизмов – без согласия владельца мозга, подтвержденного соответствующими документами. Виновные в использовании мозга людей преступным методом будут уничтожаться. Теперь я ваша власть, я ваш закон! Рабство будет искореняться во всех уголках Вселенной жестко, бескомпромиссно.

Я, Слава, объявляю себя Императором и буду править вами по совести и по законам. Долой рабство! Долой изуверские законы и власть рабовладельцев! Теперь будет новый закон. Равные права всем разумным расам. Равноправие для подданных Алусианской империи. Хватит беззакония!

Я на некоторое время покину систему Алусии, чтобы наказать преступников, посмевших напасть на беззащитную планету и обратить ее жителей в рабов, но я скоро вернусь. И по возвращении предлагаю Совету прибыть ко мне для того, чтобы зафиксировать верность новому Императору Алусии. В противном случае Совет будет распущен. Те же, кто посмеет вступить со мной в военный конфликт, будут уничтожены. Я располагаю самой мощной во Вселенной боевой машиной, поэтому любые попытки напасть на меня кончатся очень печально для желающих войны.

Поздравляю подданных Алусианской империи с новой эрой – эрой процветания, порядка и равноправия! До скорой встречи.

В рубке воцарилось молчание, все присутствующие, вытаращив глаза, смотрели на Славу. Даже Гена был ошеломлен, а Лера застыла как статуя, не в силах вымолвить ни слова. Потом она шумно выдохнула и сказала чеканную фразу, которая вошла в анналы истории:

– Ни хрена себе! Это теперь я Императрица Алусии? Ну ты, Слава, даешь!

Историки во все времена ломали копья, споря, что имела в виду Императрица Лера, сказав: «Ну ты, Слава, даешь!» – и никто не смог прийти ни к какому выводу. Одни решили, что этими словами она подчеркнула, что Император Слава Первый дает свободу народам Алусианской империи, другие – что он дал законы народам Вселенной, те законы, по которым разумным существам следовало жить и процветать.

– Да, Слава, ты забавное существо, – хихикнул Гена, наслаждаясь происходящим. Ему было ужасно интересно, как если бы он наблюдал за играми любимых детей. Они его забавляли.

Надие же было все равно. Все, что она поняла, – теперь она важное лицо, жена советника какого-то важного человека. И девушка вся лучилась довольством и радостью.

Мир захлестнула бурная волна эмоций. Одни радовались, услышав обращение новоиспеченного императора, другие злорадствовали: мол, сколько вас пыталось взять власть на Алусии в свои руки и что вышло? Где они теперь?

Третьи хмурились. Они лучше всех понимали, что такая смена власти не обойдется без огромной волны крови, просто цунами из крови, которое снесет все, что привычно, все, чем жива сейчас эта цивилизация.

Совет Алусии после речи Славы был в ярости: Советники бесновались, отдавали распоряжения о подготовке вторжения на приблудную планету, но часть из них криво усмехались, решив про себя: лучше быть Советниками при Императоре, чем хладными трупами. И лучше подождать и посмотреть, что получится у более рьяных коллег.

Председатель Совета поддержал «ястребов», желающих тут же наказать супостата. Еще никто не осмеливался так нагло диктовать волю Алусии, и это следовало пресечь, когда странная планета-шатун вернется.

Самый горячий из Советников, Эскар, потребовал бросить на уходящий из системы шатун всю мощь эскадры алусианской армии. Председатель после недолго раздумья решил нанести пробный удар одним из новейших линкоров, гордостью алусианского флота, пятикилометровым шаром под названием «Гордость Алусии». Столь претенциозное название говорило о том, что Совет Алусии считал этот корабль, нашпигованный до предела всеми возможными средствами убийства и разрушения, символом непобедимости и незыблемости алусианской цивилизации.

Гигантский линкор, равного которому не было во всей истории алусианской цивилизации, легко догнал планету-шатун, медленно и важно выходящую из планетарной системы – размеры этой штуки заставляли осторожно маневрировать среди многочисленных орбитальных станций, чтобы не порушить эти сооружения и не убить подданных новой империи.

Первое, что сделал капитан линкора, это отправил гневную депешу «существу, именующему себя императором Алусии». В ней он требовал у этого самого существа, чтобы оно сдалось на милость победителя, иначе… бла-бла-бла… одним словом, всем будет каюк.

Существо появилось на экране линкора, одетое в одни шорты, ковыряя мизинцем в зубах, внимательно посмотрело на капитана линкора, одетого по всей форме (черный мундир, белая рубашка, черный берет с изображением линкора и серебряного черепа), и задумчиво сказало:

– Дурак, свали отсюда, пока жив. Я же сказал: пусть ваши Советники прилетят ко мне, после того как я вернусь. Не хочу лишних смертей. И корабль жалко – такой славный корабль! – одно удовольствие будет на нем покататься.

От слова «покататься» капитан «Гордости Алусии» пришел в неистовство. Забыв весь этикет, он минут пять изъяснялся исключительно ругательствами, виртуозными и многосложными, в которых рассказал, как имел «императора», его семью, в том числе и отца.

Император продолжал задумчиво слушать, почесывая грудь здоровенной ручищей, а затем сказал фразу, которая послужила в дальнейшем предметом споров всех историков:

– Да и черт с ним, с папашей! Я его и знать никогда не знал. Незаконнорожденный я. Если ты все сказал, может, теперь пукнешь из своих бластероперделок, а я надаю тебе по заднице, и мы продолжим заниматься своими делами. А то мне некогда, дела зовут.

Историки в этом месте всегда отмечали, что Император славился своей работоспособностью и каждую минуту отдавал труду, заботе о благе подданных.

Конечно, это было вранье. На самом деле, как отмечали независимые от трона немногочисленные историки, Император хотел поспать или заняться чем-то полезным и приятным со своей Императрицей, пока Саранг выбирается из планетной системы.

Спор об этом и ныне не стих, но история тем и отличается, что в ней невозможно точно установить, как происходили те или иные события. Факт есть факт: битва, вошедшая в анналы истории как «Усмирение «Гордости Алусии», имела место быть и положила началу Эры Великих Свершений, или, в просторечии, ЭВС.

Объектом атаки капитан линкора выбрал живой корабль «Шаргион», родоначальника всех живых кораблей, что сейчас бороздят просторы Вселенной и радуют людей своей мощью, добротой и верностью своим капитанам, отбираемым по строгим критериям и утверждаемым лично Императором. Только он может одобрить или забраковать кандидатуру Посланника.

Линкор раскрутил на всю мощность свои генераторы энергии и запитал три мегабластера, сверкающие покрытием своих орудийных портов. Эти мегабластеры находились на одной стороне громадного корабля и могли одновременно ударить в одну точку, что увеличивало их эффективность многократно. Плюс ко всему прочему линкор мог использовать накопители, увеличивающие силу удара в несколько раз. И этих накопителей было столько, что корабль мог стрелять беспрерывно, не ожидая, когда мегабластеры подпитаются от генераторов.

Огневая мощь летающего монстра была такова, что на ходовых испытаниях он испарил астероид размером всего лишь в четыре раза меньше, чем планетоид Императора.

Капитан «Гордости Алусии», имя которого было вымарано из истории, в своем нечестивом гневе посягнул на самое святое, что есть в мире, на Императора, его Семью, Приближенных. И был за это наказан.

Удар линкора должен был пройти через атмосферу Саранга, практически сорвав ее с планеты, а затем как минимум пробить в планетоиде дыру в половину диаметра планеты, испарив живой корабль.

Этого не произошло. Строенный выброс энергии, многократно усиленный накопителями, растекся по невидимой силовой защите станции так, что она полыхнула огнем, на несколько мгновений закрывшим небо от глаз наблюдателей, и наполнил накопители станции свежей энергией, превышающей расход от поддержания силового поля.

Фактически станция просто впитала эту энергию, использовав ее на поддержание самой себя. Эта технология была применена еще в шаргионах, так что ничего удивительного тут не было. Удивительнее было то, что Саранг не стал отвечать ударами с боевых платформ. Он применил другое оружие, гораздо более страшное и эффективное, чем излучатели энергии.

Со стороны казалось, будто огромная невидимая рука сжала пятикилометровый неправильный шар, как будто он был сделан из чего-то мягкого, пластичного. Шар вдруг начал вминаться, сжиматься, «падать» к своему центру. В самом центре сила тяжести была такой огромной, что это было сравнимо с силой тяжести черной дыры или подобного объекта. Материалы, доселе твердые, прочные, уплотнялись, пространство между атомами сжималось, и линкор все быстрее уменьшался в размере, в конце концов, превратившись в монолитный шар около ста метров диаметром, раскаленный добела и светившийся, как маленькое солнце. Затем этот шар, как выпущенный из пушки, помчался в сторону Алусии, с таким расчетом чтобы попасть в строй кораблей, ожидавших своей очереди поглумиться над наглым пришельцем, возомнившим себя Императором Сущего.

Корабли шарахнулись в стороны, и шар, медленно остывая, промчался мимо них, чтобы продолжить свой вечный полет в просторах Вселенной как громадная летающая могила пяти тысяч человек экипажа боевого корабля.

– Я должен был это сделать, чтобы показать серьезность своих намерений, – буркнул Слава, утирая лоб. – Они хотели нас убить! Мы только защищались. Зато теперь они знают, что с нами шутки плохи. Когда вернемся, я заставлю их принять наши условия.

– Не вини себя, – пожала плечами Лера. – мы не нападали первыми. Хотя… ведь ты нарочно спровоцировал его на атаку, так?

– Так, – честно признался Слава. – И знаешь, пошли они к черту! Эти твари столько всем нагадили, что их даже не жалко! Амбиции, наглость, уверенность в собственной безнаказанности – так приятно дать им пендаля. Но людей жалко.

– Ты не имеешь права на жалость, – рассудительно заметила Лера. – Ты обязан быть лишь справедливым. Ты не можешь думать о том, что кто-то пострадает в результате наведения тобой порядка. Иначе… иначе запорешь все дело. Ты сам хотел расправиться с цивилизацией зеленых. Вот и настал этот час. Какие теперь сантименты? Перестань даже думать об этом. Надо будет – мы всю эту планету раздолбаем. Лишь бы Землю не трогали. Вот о ней надо думать. А о них, о зеленых, не надо!

– Ты права, конечно… – уныло вздохнул Слава. – Но все равно… как-то не по себе.

– Эй, эй! Император! Хватит самокопаний! Дело нужно делать или не делать вообще! Это только первая кровь, ее еще будет предостаточно. И ты правильно сделал, что устроил показательную казнь супостата – теперь остальные сто раз подумают, прежде чем к тебе полезть. Давай-ка скорее к Наташе, что-то тоскливо у меня на душе. Как бы она не в беде была…

Глава 13

– Прижимайся! Прижимайся к скалам!

– Не учи ученого! Лучше стреляй! Поворот вправо! В брюхо! Молодец! Уходим!

«Соргам», сотрясающийся от запредельных перегрузок, едва не чиркнув брюхом по Эвересту, почти вертикально пошел вверх, вспарывая воздух своим клинообразным носом. Наташа радостно захохотала:

– Есть! Есть! Раздолбали ублюдков! Одной базы нет!

– Да, неплохо получилось, – подтвердила Сильмара, наблюдая за экраном, на котором полыхало изображение взорвавшегося на скалах здоровенного звездного крейсера. Это ему Наташа распорола брюхо мастерским сдвоенным выстрелом обоих бластеров корабля.

Уже несколько недель они занимались партизанской войной, тихо, под прикрытием щитов невидимости прокрадываясь к Земле и сбивая все корабли, оказывавшиеся поблизости. Кроме «Соргама», никаких кораблей, дружественных землянам, больше не было, так что можно было долбить всех. Господь рассортирует – кого куда направить, как говорил Семен.

Сегодня они решили уничтожить большую базу, расположившуюся в Китае на месте разработки месторождений редкоземельных металлов.

Вначале все у них сладилось хорошо: подкравшись к цели под щитами невидимости, они вышли на шахты, и тут откуда ни возьмись из космоса на них свалились два крейсера зеленых. Один, легкий, они сбили с ходу. Пока тяжелый разворачивался и заходил на цель, Натаха успела пройтись по шахтному оборудованию и лагерю колонистов огненным мечом, оставив после себя дорожки расплавленного камня и оплывших, как свечи, карьерных роботов.

А вот потом им пришлось туго. Тяжелый крейсер прижал их к земле, и, если бы они не сумели сманеврировать в ущельях Тибета, было бы совсем плохо. Спасло виртуозное пилотирование Семена да умение Наташи как заправской охотницы стрелять навскидку. Они сумели затормозить корабль так, что крейсер, проскакивая над ними, оказался буквально в ста метрах от смертоносных бластеров и как следствие получил удар разогнанных бластеров прямо в брюхо.

Впрочем, помогло еще и то, что вражескому кораблю было тесно в ущельях и он умудрился зацепить брюхом один из пиков Эвереста, получив серьезную прореху в нижней части корпуса. В общем, как ни крути, сплошное везение.

Когда Наташа сказала об этом Сильмаре, та спокойно пожала плечами и заметила, что война вообще сплошное везение. Прошел луч бластера мимо тебя и убил товарища – тебе везение, ему нет. Но могло быть наоборот. Так что ничего удивительного. Крейсеру зеленых сегодня не повезло, а им повезло.

Наташа внимательно посмотрела в неподвижное, окаменелое лицо подруги и тихонько вздохнула: после гибели Олега та стала совсем бесчувственной, как стальная статуя. Ей стало все равно. Такое впечатление, что теперь она жила по инерции. Сильмара не улыбалась, не разговаривала на отвлеченные темы. Когда не требовалось ее слов, – просто сидела и молчала, как мертвая. А когда ее присутствие не было нужно, уходила, запиралась в своей каюте и не выходила, пока ее не вызывали.

Семен, который мог подглядеть обстановку в любом уголке корабля, по секрету сообщил Наташе, что Сильмара просто сидит и смотрит в стену, как выключенный робот. И больше ничего.

Сильмара оставалась эффективным орудием убийства, лучшим воином на корабле, но у нее умерли чувства, и Наташе иногда было не по себе в ее компании. На глазах человек превратился в киборга – без интересов, без волнений и пристрастий.

С Наташей Сильмара была ровна, как с любым другим членом экипажа. Не высказывала никаких претензий к тому, что по вине Наташи погиб Олег. Да и по ее ли вине? Задумка-то была правильная – спасти своих соплеменников. Кто же знал, что так получится. И кто знал, что Олег бросится своим телом прикрывать друзей от опасности.

Наташа пыталась поговорить с Сильмарой о происшедшем, но подруга просто смотрела на нее и ничего не отвечала, как будто Наташа разговаривала со стеной. И та перестала говорить о гибели Олега, надеясь, что время все залечит. Увы, не залечило. Прошли недели, но все оставалось по-прежнему.

«Соргам» наконец-то вырвался за пределы атмосферы и тут… попался. Линкор, тяжелые крейсера, а самое главное – они успели разбросать мины: стоит двинуться вперед, и развязка неминуема – прилипнут к корпусу и пробьют в нем бреши, в которые сможет проехать даже трамвай.

– Наташ, они снизу тоже блокировали! – спокойно сказал Семен, возникая из пола возле кресла своей капитанши. – Ну что, поем «Варяга»?

– Если придется, – угрюмо ответила Наташа, осматриваясь по сторонам. Ее шлем управления передавал обзор со всех сторон, и она не видела никакого выхода. Орудийные порталы врагов были открыты, но они не стреляли, чего-то ожидая. Чего – выяснилось через минуту:

– Капитану «Соргама». Вызывает капитан Эсторн.

– Слушаю, Эсторн, – холодно ответила Наташа, лихорадочно прикидывая, как протянуть время и что ей делать.

– О! Сама Наташа? Замечательно! Наконец-то! Наташа, очень хотел бы познакомиться с тобой вживую. Говорили, ты очень хороша. Вижу: не врали. Ты бы украсила мою постель. Мне надоели глупые рабыни, хочется попробовать воительницу, которая нанесла столько вреда нашему синдикату.

– Свою правую руку попробуй, животное! – с ненавистью процедила Наташа, глядя на плотного человека с толстыми, мясистыми губами. Он был одет в форменную одежду с логотипами синдиката, выглядел очень благодушно и был похож на какого-нибудь купца, а не на капитана крупнейшего линкора.

– Какая невоспитанная рабыня! Придется тебя обламывать! Я люблю обламывать рабынь. После моих уроков они делаются как пух – мягкие и теплые. Ну что же, глупая сучка, сдавайся. На размышление тебе десять минут. После этого я открою огонь и уничтожу всех, кто находится в твоем корабле. У меня указание – пленных не брать. Но мне очень уж хочется позабавиться с тварью, которая уничтожила наш линкор. Там был мой брат, сука! И ты ответишь за его смерть. Десять минут. Сдадитесь – я гарантирую всем жизнь. Кроме тебя и этих тварей – керкаров. Я знаю, что они у тебя на корабле. Этих тварей надо уничтожать! Время пошло!

Эсторн исчез с экрана, и Наташа яростно сорвала с себя шлем управления. Немного успокоившись, она обвела взглядом своих соратников – Сильмару, Антуга, Семена, командира керкаров и сказала:

– Ну, что будем делать? Вы слышали, что сказал Эсторн? Кто он вообще такой?

– Он негодяй, – сухо ответила Сильмара. – Я слышала о нем еще лет десять назад. Но негодяй умелый – один из лучших капитанов боевых кораблей. Верить его словам нельзя. Прецеденты были – в системе Гистрата усмиряли местного царька, Эсторн пообещал, что, если тот сдастся, ему гарантируют жизнь. Так вот, царьку перерезали глотку, перед тем изнасиловав и убив у него на глазах всю его семью – жену и пятерых дочерей. Младшей было семь лет. Многие бойцы тогда ушли из Черного Корпуса, и был большой скандал. Но его быстро замяли. Так что скорее всего выбора у нас нет – надо прорываться.

– Надо, так надо. Ну что, ребята, давайте прощаться? – грустно улыбнулась Наташа. – Силя, прости меня, пожалуйста, за Олега! Я правда не знала, что так получится. Не хочу умирать с камнем на душе.

– Не говори ерунды. Ты ни в чем не виновата. Это я несу кару за то, что когда-то совершала, за все плохое, что я сделала в жизни. И сегодня, наверное, заплачу за все сполна. Прости и ты меня за все. Простите все!

Сильмара порывисто обняла Наташу, ткнувшуюся носом ей в плечо, и похлопала ее по спине:

– Кроме тебя, Славы и Леры, у меня никого нет. Вы – моя семья. Жаль, что так вышло. Антуг, дай и тебя обниму, что ли, ты славный сукин сын! Если бы не этот досадный случай, ты бы далеко пошел. Настоящий мужчина!

– А ты – лучший командир, что у меня был, – криво усмехнулся Антуг. – И одна из самых красивых женщин, что я знаю.

– Мужчины, что еще сказать! – На лице Сильмары, как ни странно, появилась слабая улыбка. – Стоит прижаться к ним сиськами, так они тут же забывают о смерти и думают о постели. Семен, ты – лучший пилот, которого я знаю. Даже лучше Наташи. Иди сюда, старый вояка! Жаль, что так вышло.

– Да ладно, я уже давно должен был гнить в земле, да вот подзадержался… Стойте! Стойте! Ребята! Я кого-то слышу! Слава! Слава!

– Что? Ты о чем? – встрепенулась Наташа и потянулась за шлемом управления.

– Слава в системе, полным ходом идет сюда! Вывожу на экран!

Вспыхнул виртуальный экран, и на нем появился улыбающийся Слава. Он осмотрел присутствующих, онемевших от его появления, подмигнул и весело сказал:

– Ну чего приуныли? Небось похоронили меня? А вот вам! – Он показал дулю и громко рассмеялся.

Из-за его спины высунулась Лера и помахала рукой:

– Эгей! Гостей не ждали? А мы приперлися!

– Вовремя приперлися! – сквозь слезы сказала Наташа. – Мы тут прощаемся перед смертью. Ребята, как вы вовремя! Как в кине! Пожалуйста, поторопитесь. У нас осталось три минуты из отпущенного нам этими козлами времени. – Наташа в трех словах обрисовала ситуацию, и Слава озабоченно спросил:

– Потянуть время можешь? Я скоро буду у вас. Сейчас мы им пилюлей навалим!

– А сможешь? У них тут сильный кулак.

– Против лома нет приема. Они ничто против нас, поверь. Тяни время – нам нужно полчаса, чтобы до вас добраться. Придумай чего-нибудь, ты же хитрая! Ждите! Ребята, мы скоро!

Слава исчез с экрана, а Наташа, вытерев слезы, уставилась на Семена:

– Вызывай линкор. Будем тянуть время.

Через минуту на экране снова появился Эсторн:

– Ну что, время почти вышло. Что ты решила?

– Эсторн, я бы хотела поторговаться, – решительно заявила Наташа.

– Дура! Что ты мне можешь предложить?! – расхохотался капитан, взвизгивая и брызгая слюной. – Я сам возьму все, что мне надо!

– Я сдамся, но ты должен гарантировать жизнь керкарам. Они воевали за меня и заслужили жизнь. Ты высадишь их на планету. А еще – не убьешь никого из моих людей. Тогда я сдам корабль и буду выполнять все, что ты скажешь.

– Все-все? – ухмыльнулся Эсторн. – Да ты и так сделаешь то, что я скажу, иначе я буду нарезать ломтиками твоих людей! И начну вот с этой черной красотки! Она мне здорово насолила, как и ты. Хотя… она тоже мне нужна. С ней тоже хочу позабавиться.

– Хорошо. Мы просим, чтобы ты сохранил жизнь керкарам и нашим людям. И мы сделаем то, что ты захочешь, – продолжала упорствовать Наташа. – Послушай: если мы откажемся сдаться, ты нас уничтожишь, да. Но не сразу. Мы успеем сбить одного-двух из твоих крейсеров. Ты же знаешь, что все разговоры записываются, и это не скроешь. Ты потеряешь корабль, а он стоит денег. И твои наниматели могут потребовать у тебя возместить стоимость корабля. Тебе это надо? Я гарантирую, что через час – нам он нужен, чтобы подготовиться, – мы сдадимся сами, откроем люки и примем к себе твою абордажную команду. Ты ничего не теряешь. Соглашайся. Я всегда держу свое слово. Через час я открою люки и приму твоих бойцов.

– Хм… хорошо! – хитро блеснул глазами Эсторн. – Через час ты откроешь люки, а потом, когда корабль будет захвачен, передашь мне владение живым и позитронным мозгом корабля. Согласна?

– А мои условия?

– Согласен, согласен, – благодушно махнул рукой капитан. – Пусть живут твари. И твоих не трону, даже черную красотку – так, позабавлюсь с ней немного, но без членовредительства. В общем, час жду. Готовьтесь принять команду. До встречи, красотки!

Экран потух, и Наташа облегченно утерла пот, каплями выступивший у нее на лбу, на обнаженных плечах. Сильмара, стоящая рядом, ободряюще похлопала ее по плечу:

– Молодец! Переговоры провела отлично. Теперь бы еще Слава вовремя долетел…

– Что-то вижу! – возбужденно крикнул Семен и вывел изображение на экран. – Смотрите, какая штука летит!

– Линкор? – удивленно подняла брови Сильмара. – Неужто Слава добыл линкор? А где же Шаргион?

– Бери выше, – усмехнулся Семен, – это не линкор. Это планета! Он летит к нам на планете!

– Да, Славка никогда не разменивался на мелочи, – серебристым смехом рассмеялась Наташа. – Если лететь, так на планете, если трахать, так… хм… в общем, – молодец!

Через десять минут невооруженным глазом стало заметно – к Земле приближается планета, размерами, пожалуй, побольше Луны! Ее диск, освещенный Солнцем, ярко сиял, отбрасывая свет на корабли, густо обступившие серебристую черточку «Соргама».

Слава не стал вступать ни в какие переговоры, боясь, что линкор в ту же секунду откроет огонь по «Соргаму». Он с ходу выбросил гравитационное «щупальце» и раздавил корабль, как гнилой орех, отбросив раскаленный шар в сторону Луны, где тот потом и прилунился, выбросив тучу осевшей на спутнике космической пыли. Остальные корабли бросились врассыпную, сопровождаемые вслед напутственными словами Славы:

– Пошли вон, твари! Валите на Алусию, я там с вами поговорю! Кого увижу возле Земли – уничтожу!

Потом Слава подхватил висящий на орбите «Соргам» и аккуратно поставил его в Шаргион, так и лежащий на космодроме Саранга.

– Славка! Уррра-а-а! – Наташа с разгону кинулась на шею «Славе», недоуменно хлопающему глазами, и стала его целовать. И только потом заметила другого Славу, скромно стоящего у стены и улыбающегося во все тридцать два белых зуба. Рядом с ним стояла Лера, опершись на руку мужа, и тоже улыбалась, глядя на Наташку, яростно приголубливающую клона.

– Это еще что такое?! – ошеломленно спросила Натаха, отстранившись и переводя взгляд с одного Славы на другого. – Это чего ты раздвоился? И который настоящий? А! Поняла! Настоящий не дал бы лапать жену у себя на глазах. Значит – этот поддельный! Зачем? Что тут у вас происходит? И что за девица рядом с поддельным Славой? Вам придется мне все рассказать! Я просто сгораю от любопытства! Похоже, что вы не просто так прогулялись по космосам!

– Да уж, это тебе не по ночным клубам прогуляться, – ухмыльнулась Лера и, подойдя к Наташе, ласково обняла ее, прижав к своей груди. – Соскучилась по тебе, подружка!

– Правда? – Наташа прослезилась и украдкой утерла глаза запястьем. – И мне так было без вас плохо! И без тебя, громила! – Она обняла Славу и прижалась щекой к его груди. – Мне так тебя не хватало!

– Да ладно… Небось тут же нашла себе мужика, – усмехнулся Слава.

– Мне никто, кроме тебя, не нужен, – слегка покраснела Наташа, вспомнив свою ночь с Антугом. – Все-таки ты и мой муж тоже, не забыл?

– Нет, не забыл. Я рад тебя видеть. Очень рад! – кивнул головой Слава и крепко прижал к себе Натаху.

Она жалобно пискнула:

– Раздавишь, медведь! – и потом удовлетворенно добавила: – Вот теперь вижу, что соскучился. Но окончательно уверюсь в этом… потом. Тебе придется отработать за все дни разлуки. Лер, ты не сильно его изнурила? Осталось у него что-нибудь на меня?

– Осталось. У него на всех осталось и еще на сотню запасных, – подмигнула Лера.

– Это каких запасных? Ты не про эту девицу? – Наташа кивнула на внимательно слушающую разговор Надию. – Вы где ее подцепили? Если бы я не знала, сказала бы, что это твоя сестра! Так похожа! Ты случайно не заклонировала себя?

– Нет, – успокоила Лера. – Ее звать Надия, и она родом с этой планеты, с Саранга. Вернее, не планеты, а станции – демиурга Предтеч. А вон тот, который забавляется с соском Надии, это и есть последний из Предтеч – Гена его звать. Теперь он типа на пенсии, а свое рабочее место передал Славе. Кстати, познакомься!

– С кем? – не поняла Наташа. – Со Славой, что ли? Позже познакомлюсь – только в душ прежде схожу, отмоюсь как следует. А то пропотела тут с этими чертовыми войнами.

– Нет, ты не поняла, – с наслаждением повторила Лера. – Познакомься: Слава Первый, Император Алусии и всего Сущего.

– Что, правда, что ли? – ахнула Наташа. – Ни фига себе! Это что, мы с тобой теперь Императрицы?! Я ба-алдею! И наши дети будут принцами и принцессами? Чур, я первая рожаю!

– Щас прям! – хмыкнула Лера. – Первая рожу я, и мой сын будет первым принцем Алусии. Кстати, Слава теперь практически бессмертен. И я тоже. Ну… если, конечно, нас не спалят из бластера.

– Это как это бессмертен? – подняла брови Наташа. – Каким образом?

– Смотри! – Лера уперла руки в бока и на глазах Наташи за несколько секунд превратилась в Мерилин Монро. Ее шорты треснули под напором широких бедер актрисы и расползлись в стороны, едва не свалившись с упругого тела, а груди вызывающе уставились на онемелую Наташу, у которой челюсть отпала едва не до самого пола.

Секунды две та мычала, пытаясь что-то сказать, потом что-то пискнула, прокашлялась и выдавила:

– Я-а-а… охренеть! Ой, бабоньки, чё деется-то! Лерка, ты… ты… ты… Я не знаю, что сказать! Я тоже так хочу! И Мерилин хочу! И эту, с сиськами… как ее… забыла. А еще… еще…

– Будет, будет тебе еще, – кивнула головой Лера, возвращая привычный вид. – Попозже. Если захочешь. Теперь мы можем сделать тебе любое тело всего за сутки. Сделаем тела нашим пилотам… Кстати, а где все? Что с Петром? Где Сильмара, чего она не пришла?

– Петр на Алусии, – послышался голос из коридора и в рубку вошла чернокожая красавица. – «Урал» подбили, и мы поставили его на ремонт. С ним все в порядке. По крайней мере, было в порядке, когда мы улетали к Земле. Привет, мои хорошие! – Сильмара улыбнулась, блеснув белыми зубами, вероятно, впервые за последние недели, и крепко обняла своих друзей. – Как же вы не вовремя! Не дали нам погибнуть с честью, чтобы мы могли войти в историю своим героическим прорывом через строй врага!

– Видала я такой эпос! – возмутилась Наташа под смех друзей. – Силька, если хочешь героического эпоса, лучше подержись вон за Славку, ты в курсе, что он сейчас Император Алусии? А значит, ты его приближенная! И тоже войдешь в историю! Можешь подержать его за… много ли баб могут похвастаться, что держали Императора за самое дорогое?

Все дружно захохотали, а воительница покачала головой:

– Замечательно! Это просто замечательно! Теперь мы сделаем все, как надо! Ты уже объявил о своем императорстве на Алусии, как я поняла? Ага. Представляю, как там забегали эти твари! Как Совет отреагировал?

– Ну как… прислал линкор. Правда, один. Пришлось его запустить им в рожу, – пояснила Лера – Слава молодец! Он как узнал, что с вами беда, тут же помчался выручать.

– А как вы узнали, что мы попали в засаду? – спросила Сильмара, обнимая Леру и Славу.

– Лера сказала, что у нее сердце чует. Я поверил. И, как видите, успел. Ну что, друзья мои, не пора ли нам на Алусию? Захватывать власть? Только давайте вначале немножко тут разгребем, поможем землянам, а уж потом…

– А рассказать о ваших приключениях? – запротестовала Наташа. – Я же, дожидаясь, сгорю от любопытства!

– Успеешь, – усмехнулась Лера. – Это займет слишком много времени. У нас впереди целая вечность. Так что торопиться некуда.

– Тогда давайте выпьем по шампанскому, а? – предложила Наташа. – За встречу! И за тех, кого с нами уже нет. – Она покосилась на Сильмару, опустившую глаз.

– Нет. Мы наберем настоящего шампанского, в бутылках, пыльного, с пробками из настоящего дерева, дорогого, французского, и будем стрелять этими пробками в потолок, – мотнула головой Лера. – А когда нажремся, изнасилуем Императора! И будем насиловать всю ночь, пока не устанем!

– Да! Да! – восторженно крикнула Натаха. – Лерка, ты гений! Шампанского! И всю ночь! И Славку! Йо-хо-хо-о! И бутылку рому!

– А сейчас летим на Землю. Пора к нашим. Посмотрим заодно, где зараженные, «чумные» очаги – лагеря, где высадились захватчики, а потом… потом решим, как и что.

– Почетного караула не нужно, стрелять в небо тоже не нужно! А вот шампанского – я бы не отказалась! – Наташа выпорхнула из флаера и, ничтоже сумняшеся, чмокнула Императора Сергея Первого в чисто выбритую, пахнущую одеколоном щеку. Ее обнаженная грудь, покрашенная в этот раз черной краской – как будто на ней был надет строгий офисный костюм, – словно невзначай коснулась плеча императора, прикрытого легкой рубашкой без рукавов.

Сергей слегка покосился на упругое полушарие и тихонько вздохнул, подумав: «Где мои двадцать лет?!»

Наташа, как будто прочитав его мысли, задорно подмигнула и звонко сказала, так, что было слышно самому дальнему охраннику:

– Сергей, вы мужчина хоть куда! Крепки как никогда! Немного завидую вашей супруге. Но только немного – мой вон он какой! Громила! Кстати, представляю – Император Алусии Слава Первый, прошу любить и жаловать! А я, соответственно, Императрица Наташа! А вон там – Императрица Лера! И все мы дружная семья!

– А какой веры придерживаетесь? – усмехнулся Сергей, подавая руку Славе, сжавшему ее как в тисках. – Многоженство у какой веры? В ислам перешли?

– Никуда мы не переходили и никуда не выходили, – усмехнулась Наташа. – А верим мы в правду, в дружбу и… в договора, которые надо выполнять.

– Приветствую вас, – сказал Слава. – Никак не могу вклиниться в разговор! Вот болтушка! Сергей, нам нужно обсудить много вопросов, и очень важных. Наташа правильно сказала, я объявил себя Императором Алусии и после наших переговоров полечу усмирять недовольных. А их будет более чем достаточно. Перед тем как улететь, я должен переговорить с вами по поводу защиты Земли от налетов и о дальнейшем сотрудничестве. Мне кажется, что Земле пора вливаться в единую систему, хватит уже пребывать на задворках Вселенной и каждый раз думать, кто в очередной раз пожелает захватить планету. Ведь она – лакомый кусок для хищников всех мастей.

– Хорошо, – слегка нахмурился Сергей. – Пойдемте в мой кабинет, и вы обрисуете мне ситуацию, как вы ее видите. Потом мы все обсудим. Вы голодны? По русским обычаям мы вас должны встретить хлебом-солью, но времена такие, что не до обычаев.

– А у вас, императоров, нет обычая заслать гостям на корабль пару-тройку ящиков с французским шампанским, чтобы им вспоминалось о вас весело и хорошо? – ввинтилась в разговор Наташа.

– Раньше такого обычая не было, – серьезно ответил император, лишь в уголках его слегка раскосых глаза заиграла смешинка, – но придется его завести. Вам доставят самого лучшего французского шампанского – три ящика. Хватит?

– На одну ночь хватит, – согласно кивнула Наташа и радостно захохотала. Ей вторил Император, Лера, засмеялись даже мрачные охранники, внимательно оглядывающие окрестности на предмет нахождения супостатов. Смех ее был так же заразителен, как лихорадка Эбола, так что удержаться от него не смог бы никто.

Рассказ Славы длился недолго – он обрисовал императору ситуацию и заверил, что наверняка удержит власть на Алусии, а также распространит ее на все миры, подвластные Алусии. Кроме того, будет принимать в состав Империи те цивилизации, что пожелают в ней быть. Взамен – закон, стабильность, процветание, безопасность.

Император Земли долго молчал, постукивая пальцами правой руки по столику, украшенному вычурным золотым узором, его молчание никто не нарушал – даже Наташка, порывавшаяся что-то сказать, но тут же получившая под ребра увесистый тычок от Леры.

Потом Сергей поднял глаза от Славы и тяжело сказал:

– Вы предлагаете Земле войти в состав Алусианской Империи? На каких условиях? Ведь мы обязаны будем платить вам налоги?

– Почему и нет? – пожал плечами Слава. – Взамен вы получите безопасность и процветание. Разве этого мало? Я гарантирую, что ни одна тварь больше не тронет вас и пальцем, а если тронет – участь будет страшна. Как того, что сейчас остывает на Луне.

– Да, я в курсе, – кивнул головой Сергей. – И в курсе, что вы сожгли одну из баз в Китае, а остальные начали срочную эвакуацию, побросав оборудование. Слава, а где гарантия, что после вашей смерти не начнется дележка Империи и мы не пострадаем еще больше?

– Ну-у… о моей смерти вы задумались рановато. Как сказал Рабинович: «Я еще на ваших похоронах простужусь». Но вопрос поставлен правильно. Понимаю ваши сомнения. Так вот, убить меня очень, очень трудно. Можно, но трудно. А жить я буду… не знаю сколько. Может, я вообще бессмертен. Я ведь давно уже не человек, хотя мне и нелегко в этом признаться. Я мутант, равных которому в этом мире нет. Так что залогом стабильности в Империи будет служить моя долгая, очень долгая жизнь Сейчас мне нужна ваша помощь. Вернее, ваших юристов. Мне надо составить свод законов, по которым будет жить Алусианская Империя. Нужны кодексы – уголовные, процессуальные – всякие. Нужен штат юристов, которым я буду верить. Мне нужно чиновничество, которое будет передавать мои указы народам Империи. И нужна Конституция. Мы будем конституционной монархией. А что касается отношений с Землей – вы всегда будете моей родной планетой. Первой среди всех. Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела, если вы не скатитесь в какой-нибудь фашизм или что-то вроде того. Нет-нет, не при вашей жизни, – я знаю вас и уважаю, но ведь вы не вечны. Хотя… в этом я смогу вам помочь. Есть возможность продлить вашу жизнь сколь угодно долго… если мы с вами сработаемся. – Слава подмигнул Сергею, внимательно слушавшему его речь, и тот слегка кивнул: посмотрим.

– Я понял вас. – Сергей вздохнул и нажал невидимую кнопку звонка. Вошедшему в кабинет секретарю отдал несколько четких указаний и, закончив распоряжаться, улыбнулся собеседникам: – Ну вот, процесс пошел. Что же, будем строить свои империи, Император Слава. Будем считать, что мы договорились. Документы мы подготовим, штат юристов я вам наберу – вы слышали, распоряжение уже отдано. Теперь давайте отмечать нашу встречу? А то Наташа уже подпрыгивает от нетерпения.

– Да вы так тут все обсуждаете, я и дыхнуть-то боюсь. А еще – как пошевельнусь, меня Лерка в бок пихает!

– Да ты весь пафос бы порушила! Видела, мужчины какие важные были – настоящие императоры. А ты… только шампанского тебе да плясок на столе! – рассмеялась Лера.

– Да ну тебя! Кстати, чего там насчет шампанского? Пора сделку обмыть? – живо заволновалась Натаха. – Я натурального шампанского несколько лет не пробовала. Один лишь суррогат из системы обеспечения. Надо будет внести изменения в настройки системы, дать ей образец, а то поит какой-то пакостью вроде лимонада. Противно!

– Шампанское готово, на столе, пойдемте в зал для торжественных ужинов, – предложил Сергей. – Кстати, Лера, ваши папа и мама через несколько часов прибудут в Кремль. И Коля тут – он сейчас на службе, но скоро освободится. Так что сможете встретиться со своей родней. А пока – за стол!

– Юристов разместили?

– Да куда они денутся… счастливые по самое не хочу… В общем, радостные. А что – полное изобилие, перспективы и всякое такое прочее.

– Лер, ты их не расслабляй – пусть работают над документами. Следи за ними. Предупреди, что, если не будут как следует работать, вылетят к чертовой матери. Экономисты – то же самое. Мне нужна четкая структура имперской чиновничьей машины. Сразу. По прилету на Алусию.

– Нормально все. Ребята молодые, но понимают. Я с их женами поговорила – разумные бабы, они будут их держать в руках как следует. Кстати, а ты чего устраняешься? Сам должен следить, чего они там накорябают.

– Успеется. Пока летим, я должен проверить системы станции. И кроме того, нам нужно что-то делать с населением Саранга. Ты не забыла, у нас тут тысячи разумных существ, и куда их девать – непонятно. А корабли, которые стоят на космодромах, с ними что делать?

– Что корабли! Корабли – это твое богатство. Это все твое! Надо запретить их курочить и начать восстанавливать. У тебя теперь есть целый флот.

– Вот как мы сделаем… Я поручу это Сильмаре. Пусть она садится на флаер и облетает селения. Все, какие есть. Координаты я ей дам. И пусть объявит, что теперь они все подданные Алусианской Империи и подчиняются Императору. А вообще, хорошо бы бульшую часть их отправить по домам. На кой черт они мне тут нужны?

– А куда по домам? Для них это дом и есть. Или попробовать их уговорить переселиться на другие планеты?

– Знаешь, что? У меня интереснее есть мысль! Мы поручим Сильмаре создать из них армию. Гвардию Саранга! Это будут мои…

– Каратели?

– Фу, как гадко сказала! М-да-а… но, по сути, верно. Они будут чем-то вроде Черного Корпуса. Корпус Саранга. Или Гвардия Саранга. Мы избавим их от необходимости заботиться о пропитании – все свободное время будут уделять лишь тренировкам и упражнениям в военном деле. И будут воевать за Императора.

– Слав, а если не захотят? Если им не хочется воевать?

– Мы сделаем так, как когда-то сделала Россия с казаками – от каждой семьи по воину. Захотят больше – пожалуйста. Мы введем у них культ воинской славы, когда каждому ребенку будет внушаться, что умереть с честью в битве за Императора есть высшая доблесть. Сделаем из них самураев. Они не будут голодать, мы их будем лечить, а самым лучшим давать новые тела. Они будут нашей опорой. А корабли, само собой, принадлежат нам. Императорской семье.

– И мне тоже. Я же Императрица! – Наташа повернула заспанное лицо к собеседникам. – Вы бубните так, что спать невозможно! Дадите мне кораблик полетать?

– Дадим. Два кораблика. Даже три, – усмехнулась Лера. – Хватит дрыхнуть. Ты спишь уже часов десять!

– Так я славно потрудилась! Правда, Слава? Забавно: славно – Слава… А хорошо покувыркались, да?

– Ты свалилась, как подрубленное дерево, чего ты помнишь-то? – хихикнула Лера. – Это же надо так нажраться шампанским! Ты сколько выпила-то?

– А я что, помню? Оххх… как голова болит! Слав, поцелуй меня в лобик… Может, пройдет?

– А задницей ты не ударялась? Не болит? Ее не надо полечить поцелуем? – съязвила Лера. – Иди в душ, у тебя на груди икра присохла, Императрица Наташа!

– Икра? Где? Ой… правда икра. Крупненькая… мм… вкусная. Пошла я! Без меня тут не кувыркайтесь, я тоже поучаствовать хочу. Сейчас вымоюсь, как следует… А похмелиться нечем? Шампанского не осталось?

– Иди! Алкоголичка!

– И ничё, даже ни разу не алкоголичка… просто немного перебрала с непривычки, а вы уж сразу вон как меня поносите. Я же люблю вас, а вы ругацца!

– Она не протрезвела, – хихикнула Лера. – Глянь, как ее шатает! Ты хоть помнишь, ковыляка, как поливала себя шампанским и заставляла Гену облизывать? А кто напоил Надию, и та уделала мне кресло? Кто требовал у Славы и Гены померяться причиндалами, утверждая, что сразу отличит подделку? А кто… В общем, погуляла как следует. Нельзя тебе пить!

– Ребят, я ничего не помню, честно, – жалобно простонала Наташа. – Мне так хреново, я щас…

Она зажала рот и выбежала в коридор. Оттуда раздалось бодрое рычание, и Слава с Лерой переглянулись:

– Чертовка! Может, полечишь ее? Жалко же…

– Фиг ей! Пусть по полной получит последствий пьянки. Теперь до-о-лго не захочет в рот брать спиртное.

– Я все слышу! Все слышу! Звери вы, а не моя семья! А я все равно люблю вас, негодяи!

Шлепание босых ног удалилось, и в каюте снова воцарилась тишина.

– Ну, что, встаем? Или что? – потянулась Лера, изгибаясь, как кошка, и задумчиво косясь на обнаженного Славу.

– «Или что» – попозже. Я еще поваляюсь, полажу по закромам Саранга. А ты сходи в душ. Заодно проверишь, что там с Натахой. А то еще упадет, башку расшибет. У тебя богатый опыт обращения с пьяными девками, так что не привыкать.

– Это про Хагру, что ли? Эх, где она сейчас… Хагрочка. Слетать бы к ней. Скучаю я об этой взбалмошной девчонке. Кстати, вот с кем она сразу бы нашла общий язык – это с Натахой! Такая же раздолбайка.

– Теперь они обе не просто раздолбайки, а императрицы. И где-то там скоро родится мой ребенок… будущий император амазонок.

– Ты хочешь сказать: твои будущие дети? У тебя их там не меньше сотни – забыл, сколько женщин от тебя понесли? Да какая сотня – сотни две, точно. Интересно бы на них было посмотреть. Вот, кстати, гвардия была бы.

– Нет уж. Бастардов лучше держать подальше от трона. Чтобы не возникало мыслей влезть на него.

– Хм… как ты вжился в роль императора. А я все никак не могу привыкнуть к этому титулу. Столько еще работы, столько дел… голова кругом идет. Ну ладно, поваляйся, мешать не буду. Наташку сейчас уволоку в медицинский отсек – пусть откачают дурную кровь. Так что спокойно работай. Дай чмокну. Ага. Лежи.

Слава остался один, напоследок посмотрев вслед жене, исчезающей за дверной мембраной, и на секунду пожалел, что отпустил Леру без утренней порции нежности. Потом выбросил лишние мысли из головы и соединился с мегамозгом станции, закрыв глаза и положив руки вдоль тела.

«Запрос. Состояние систем станции. Наличие неисправностей».

«Пробой энергосистемы в семьсот пятой ячейке южного сектора. Устраняется. Нарушения связей ткани пятого элемента восемь тысяч третьего сектора сотого уровня. Устраняется. Нарушение…»

«Стоп! Доложи состояние станции в целом и ее работоспособность с момента последнего запроса».

«Станция функционирует на девяносто девять и восемь сотых процента. Запасы энергии сто процентов, каналы сброса лишней энергии исправны».

«Оборонительные системы платформ, какова их сохранность?»

«Восемьдесят процентов. Необходим ремонт третьей и пятой платформ. Получены повреждения от удара крупного астероида. Работы по устранению неисправностей ведутся».

«Дать картинку».

Перед глазами Славы вспыхнул яркий свет, и он чуть не вздрогнул от неожиданности. Станция пробиралась к выходу из Солнечной системы, избавляясь от влияния гравитации планет и Солнца, а на платформе вовсю шли работы. Биороботы, похожие на пауков-гранов, ремонтников Шаргиона, ползали по громадным платформам, каждая из которых была длиной десять километров и шириной восемь, и срезали поврежденные куски обшивки, сверкая белой дугой резаков. Они поглощали эту обшивку и тут же из специальных органов на корпусе выделяли пластины металла, привариваемые на место идущими следом коллегами-гранами.

От гранов в Шаргионе здешние ремонтники отличались размерами – там граны были величиной с собаку, тут – с небольшой бульдозер. Над серебристыми платформами нависало темное пространство космоса и сияли звезды, будто серебряные гвозди, вбитые в небо.

Слава вспомнил Хагру и амазонок, верования которых говорили о небесных чертогах и черном бархате, прибитом серебряными гвоздями, и улыбнулся. Да, интересно было бы ее увидеть…

«Наличие кораблей для перемещения в космосе?» – продолжил он инспекцию.

«Десять стандартных биолабораторий с полным запасом снаряжения, пятьдесят шаргионов».

«Ско-олько?! Шаргионов – сколько?!»

«Пятьдесят. Модификация десять-одиннадцать».

«Покажи, где они находятся».

Картинка – громадные залы, заполненные водой, и в них, в кристально-чистой среде, висят живые корабли. Нет, не такие, как Шаргион, гораздо меньше – примерно пятьсот метров в диаметре, но ужасно похожие на Шарги.

«Они вооружены?»

«Стандартные бластеры, такие же стоят на платформах. Гравипушка. Все».

«Они могут сами передвигаться?»

«Нет. Только с Посланником. Все их системы находятся в состоянии сна».

«Почему они в воде?»

«В жидкой среде хранение эффективнее».

«Ясно. А маленькие корабли для космоса есть? Которые могут двигаться по планетарной системе автономно, без твоего участия?»

«При необходимости могут быть изготовлены за три дня. Количество – в пределах запасов химических веществ, необходимых для постройки».

«Ты можешь произвести ремонт тех кораблей, что сейчас стоят на космодромах? Чужих кораблей?»

«Могу. Но необходимо время для изучения конструкции».

«Хорошо. Через какое время мы выйдем на точку прыжка в подпространстве? Округленно».

«Полтора часа».

Слава рывком вскочил с кровати, сделал несколько разминочных движений и пошел в душ. Душевая с бассейном находилась рядом, через коридор, и, войдя в длинный зал, он с разбегу бросился в голубоватую воду, где уже плескались Лера и Наташа, хихикающие и сверкающие смуглыми телами. В два рывка он догнал их и, ухватив за пятки, дернул к себе. Девушки завизжали, стали ругаться, а потом набросились и начали его топить. Слава обхватил их обеими руками и, поднявшись над бассейном метра на три, подвесил в воздухе вниз головами, ругающихся и пытающихся хорошенько его пнуть. Повисев, они все вместе с шумом и грохотом плюхнулись вниз, визжа и хохоча, как дети.

Идиллию прервала Сильмара, появившаяся в дверях душевой:

– Эгей, семейка! Скоро переход. Давайте-ка выбирайтесь завтракать и готовиться к войне.

– Давай к нам, – радостно предложила Наташа. – Ты же обеспечиваешь нашу безопасность – вот и обеспечивай! Вдруг мы тут подвергаемся опасности! Ты должна плавать вокруг нас и оберегать!

– Вылезай! Я тут обеспечу твою безопасность. В медицинском отсеке. Пошли.

С неохотой выбравшись из бассейна, все разбрелись кто куда: Лера со Славой быстро сполоснулись в душе, постегав себя горячими струями, Натаха проследовала в медицинский отсек избавляться от последствий попойки, а Сильмара, пристроив Наташу, отправилась проводить осмотр личного состава на предмет готовности к боевым действиям.

То, что они скоро начнутся, сомнений у нее не было никаких.

– Вот это встреча! – сказал Слава, пристально вглядываясь в очертания планеты. – Это что, они активировали защитные станции? Ты только погляди! Сколько нас не было? Несколько дней? И сколько они кораблей нагнали! Уважают, сволочи!

– Я никогда столько кораблей не видала, – с оттенком восхищения сказала Сильмара. – Сколько их тут? Шаргион, можешь посчитать?

– Мозг сказал, что в видимом секторе пятьсот сорок три корабля. Наверное, около сотни еще за планетой.

– Они собрали боевые корабли со всего скопления! Шарги, можешь сказать, сколько там линкоров, а сколько тяжелых крейсеров?

– Тридцать три линкора и триста семьдесят тяжелых крейсеров.

– Сильмара, откуда они их столько взяли? – удивленно спросила Лера, вглядываясь в искорки, плотным облаком окружившие Алусию.

– Я же сказала: они собрали все, что могли. Похоже, обнажили все планеты сектора, позаимствовав у них эти крейсеры и линкоры. Сама не ожидала, что они столь оперативно сумеют собрать такую мощь. Слав, щиты выдержат? Если они все вместе шарахнут…

– Выдержат. Ты пойми: мы не принимаем удар на себя, не сдерживаем его, как щитом. Мы его впитываем, а если поглотить не можем – сбрасываем. Шарги, сейчас я обращусь к жителям планетарной системы, ты передавай широким лучом, а Саранг усилит все это многократно. Пусть слышат. Вы, ребята, отойдите в сторонку, я буду тут как на троне сидеть. Типа вещать. – Слава усмехнулся, вышел на середину зала и сел, создав себе что-то вроде кресла.

– Вызываю Совет Алусии, – сказал он спокойно и, когда на виртуальном экране появился человек лет тридцати с тяжелым, выпуклым лбом, продолжил: – Император Алусии вызывает Совет. Вы кто?

– Я – Председатель Совета. А вот кто ты – я знаю. Ты беглый раб. И предлагаю тебе сдаться на милость Совета, пока мы не обрушились на тебя всей нашей мощью. Ты видишь, сколько кораблей против тебя? И ты считаешь, что у тебя есть шансы на победу? Мы видели, что ты сделал с нашим линкором. Но это был один линкор. А их у нас здесь пятьдесят. И более шестисот других мощных кораблей. Ты на самом деле рассчитываешь победить?

– Да. Рассчитываю. Я предлагаю Совету прибыть ко мне в мою резиденцию, для того чтобы поклясться в верности Императору. Вы будете приведены к присяге и начнете работать на благо Императора, на благо своего народа. В противном случае, как ни прискорбно, мне придется уничтожить ваш, а теперь это мой, флот. Я этого не хочу. Не хочу уничтожать моих подданных, которых вы гоните на верную смерть. Не хочу уничтожать цивилизацию – мне всего лишь нужно уничтожить рабство и тех, кто этому способствует. Я пришел установить мир и благоденствие в Алусианской Империи. Приказываю вам: прекратите войну! Примите меня как своего Императора, пожалейте своих граждан!

– Если ты продвинешься к орбите Алусии еще немного, мы атакуем, – хмуро сказал Председатель, удрученный уверенностью Славы. – А там посмотрим, кто окажется сильнее.

– Я даю вам на раздумье один час, – твердо заявил Слава. – После этого я выхожу на орбиту Алусии и начинаю боевые действия. Будут уничтожены все, кто хотя бы даже из игольчатого лазера пальнет в мою сторону. Время пошло!

Экран отключился, и Слава застыл, откинувшись на спинку кресла и обдумывая то, что ему предстояло сделать.

– Слав, мне страшно, – негромко сказала Лера, вглядываясь в обзорный экран, раскинувшийся во всю высоту стены, – это такая мощь, такая мощь… они даже Шарги сожгут в долю секунды! Мы правда сможем их победить? Слав, ответь, чего молчишь? Ген, мы победим? Они не смогут нас уничтожить? Гена!

– Хм… должен сказать, что я никогда не оказывался в такой ситуации, – сознался Предтеча. – Вы умеете сделать жизнь забавной. Я думал, после вчерашнего развлечения с танцующей на столе Наташей меня уже ничем не удивишь. Однако вам это удалось. Скажем так, суммарная мощь всех этих объектов превышает мощь наших боевых платформ. Но! Система защиты станции такова, что она не дает нанести удар в одну точку и пробить силовое поле. В том и весь замысел. Она поглощает и отбрасывает энергию, направленную на защитное поле. А вот сумеет ли она справиться с таким потоком… это интересно.

– Ага. И мне очень интересно, – кисло добавила Наташа. – Я еще мало побыла Императрицей, чтобы поджариться под огнем линкоров. И куда мы лезем? Зачем нам это надо? У нас все есть – мы может до конца жизни бездельничать на своей персональной планете, перемещая ее от солнца к солнцу! Слав, а может, ну их на хрен, а? Я, конечно, злая на этих зеленых, но не до такой степени, чтобы подставить свой зад под удар пятидесяти линкоров! Это же безобразие какое-то! Лер, скажи ему, а? Может, летим отсюда, пока целы? Ну, обделались слегка, и что? Да плевать! Кто без греха, пусть бросит в нас камень!

– А Земля? А люди, которых уже увезли в рабство? – хмуро спросил Слава. – С ними как? Всех бросить? Совесть-то потом не заест, когда будем лежать и греться на пляже у озера? А договоры с Сергеем – не стыдно будет вспоминать? Нарисовались и в кусты?

– Вот я и говорю: кто без греха, пусть бросит в нас камень, – пожала плечами Наташа. – Мы же наверняка погибнем при нападении! Мертвые сраму не имут, ага. Но лучше живым и со срамом, чем мертвым, с этим самым срамом оторванным.

– Ребята, вы можете улетать. Все, кто не хочет, сейчас можете погрузиться в «Соргам» и улететь. – Слава обвел соратников серьезным, тяжелым взглядом. – Я не уверен, что мы победим. Не ожидал, что они сумеют собрать ТАКОЙ флот. Никаких к вам претензий, просто садитесь в корабль и улетайте. Вы сможете безбедно жить, даже если я погибну. В «Соргаме» редкоземельных хватит, чтобы прожить всю жизнь, еще и внукам останется, и правнукам. Он забит под завязку. Я не могу не попытаться, но настаивать на том, чтобы вы в этом участвовали, не буду. Только думайте быстрее – времени очень мало.

– Ты что спрашиваешь? Я с тобой, – безапелляционно заявила Лера. – Куда я без тебя? Я – твоя жена, и мы будем жить или погибнем только вместе.

– Я тоже останусь, – спокойно сказала Сильмара. – Погибнем, – значит, судьба. Я достаточно уже пожила, жила всяко, грязи хватало, так хоть умру с честью. Я наемница и всегда выполняла свой договор. И сейчас выполню.

– Дураки вы все. И я дура, – вздохнула Наташа. – Куда я без вас? Вы – моя семья. Разве я смогу жить без вас? Да я сдохну с тоски… Ген, а ты как? Надия?

– Да я давно уже мертв, – усмехнулся Предтеча. – Что мне смерть! Очень хочется поглядеть, как все это будет. А умру – значит, умру.

– А я с мужем, – прижалась к Гене Надия, закинув на него гладкую ногу. – Куда муж, туда и я.

– Я с Сильмарой, – заявил Антуг, покосившись на командиршу, и Слава внезапно увидел, как на лице воительницы появилась легкая улыбка. «Неужели? – подумал он. – Хорошо бы… это самый лучший для нее вариант. Жаль Олега, но жизнь идет своим чередом».

– Мы умрем ради Роя, – заявил командир керкаров, внимательно прислушиваясь к переговорам людей. – Одна особь – это ничто. Рой – все!

– Ребята, я с вами, конечно. – Лицо Семена на экране было спокойно и торжественно. – Первый раз, что ли, против фашистов выходить! Тех победили и этих разобьем.

– Может, посадим в «Соргам» семьи юристов, экономистов? – предложил Слава. – Наемников? Все-таки отправим от греха подальше? Наташ, займешься?

– А чего сразу Наташа?! А может, Лера?

– А может, Лера, – легко согласился Слава. – Давайте-ка обе. Все. Решено. Быстро грузите в «Соргам» лишних людей и вылетайте. Как только вы улетите, я начну атаку. И не спорьте! Вас не будет – руки у меня будут развязаны. Берите всех, кто захочет. Никого не принуждайте оставаться, объясните ситуацию. Пока они здесь все равно не нужны, тут будут биться корабли, а не люди. Все, бегом, бегом!

Слава несколько раз хлопнул в ладоши, и все зашевелилось, забегало, закружилось. Он уже не видел, как в трюм бежали люди из кают, тащили какие-то узелки, грузились в крейсер, – его внимание было приковано к туче искорок, медленно и прихотливо перемещающихся возле Алусии. Они выстраивались в какие-то узоры, отходили, потом снова подходили, и все это было похоже на танец мошкары над водой жарким июльским днем.

«Соргам» стартовал, – послышался в голове Славы голос Шаргиона. – Ты не спрашивал меня, хочу ли я улететь…»

«А ты хочешь? – задумчиво спросил Слава и усмехнулся: – Шарги, ну чего ты развлекаешься? Я же чувствую тебя каждую секунду! Ты – это я! Чего я буду спрашивать у самого себя?»

«Ну и спросил бы! – пустил волну смеха Шаргион. – Жалко, что ли? А я бы сказал, что без тебя жить не смогу!»

«А то я не знаю!» – рассмеялся Слава, и оставшиеся в рубке с удивлением посмотрели на своего Императора. Он пожал плечами и пояснил:

– Шарги спрашивает, почему я не спросил его, не хочет ли он улететь. Вот и смеемся.

– А что в этом смешного? – не поняла Сильмара.

– А то, что Шаргион не сможет жить без своего Посланника, – пояснил Гена, поглаживая плечо жены. – Он умрет, когда погибнет Слава. Эта серия «десять» отличалась исключительной верностью шаргионов своим Посланникам. Они не выдерживали их гибели, сходили с ума и кончали жизнь самоубийством. Я удивляюсь, как это ваш Шарги сумел пережить своего прежнего Посланника. Тот наверняка что-то с ним сделал, прежде чем уйти, – скорее всего стер память и погрузил в сон на очень долгое время. Потому он и выжил. Вот так вот. Теперь понятно, почему они смеются? Они прекрасно знают, что не могут жить друг без друга.

– А Слава? Если Шаргион погибнет? – с интересом спросила воительница. – Он не сойдет с ума?

– Были такие случаи. Зависит от крепости разума Посланника. Но не бывает, чтобы гибель шаргиона без последствий обошлась для его капитана.

– Все, ребята! Молчим. Я думать буду, – сказал Слава, и его мозг лихорадочно заработал, отрабатывая варианты маневров. Затем он сделал свое кресло полулежачим и закрыл глаза, отрешившись от всего мира. Пора было действовать.

Подсоединившись к мегамозгу, открыв картину происходящего вокруг станции, он приказал, и Саранг медленно, осторожно двинулся вперед.

Глава 14

Он растворился в станции, и станция растворилась в нем. Теперь он не был Славой, он был Сарангом, планетой-кораблем, планетой-демиургом, создателем и… судьей. Все его чувства, все его инстинкты человека были отброшены, при этом он все видел, ощущал, но – по-другому.

Ласковый солнечный ветер овевал его «кожу», впитываясь в нее и отправляясь в организм. Слава-станция был сыт и доволен, как удав после обеда. Человек проникся сложнейшим механизмом, вернее, модифицировался, если это можно так назвать.

Вероятно, никогда у станции не было такого слияния с оператором – мегамозг, управляющий Сарангом, как будто бы даже был удивлен таким полным и безоговорочным контактом.

На задворках мыслей Славы проскользнуло удивление: мозг станции не был таким уж бессловесным исполнителем, как рассказывал Гена, – у него явно ощущались какие-то нотки эмоций, он как будто был доволен тем, что его оператор оказался таким близким ему существом.

Возможно, за те сотни тысяч лет, а может, и миллионы – сколько, это еще надо узнать у мегамозга, – он постепенно накопил информации достаточно, чтобы перейти на новый уровень мышления, более близкий к человеку. Так ребенок после накопления информации взрослеет и становится разумным, здравомыслящим, ЧЕЛОВЕЧНЫМ.

Теперь Слава-Саранг видел и слышал все так, как видит и слышит все вокруг мозг станции. Корабли врага, ранее далекие, как искорки, стали видны практически во всех подробностях – огромные шары, кубы, ощетинившиеся башнями бластеров, ракетными порталами и десантными шлюзами. Они уверенно шли навстречу мятежному планетоиду, такому же беззащитному, как раненый заяц перед стаей ворон: он еще может хорошенько лягнуть мучителей, но только один раз, пока они расклевывают его мозг и выдирают глаза. Шансов у него никаких.

Слава еще раз мгновенно перепроверил системы станции – они работали безупречно, и в любой момент он мог задействовать всю мощь планетарных двигателей, огромных гравигенераторов, служащих и для движения, и для обеспечения необходимой силы тяжести на планете, и для захвата чужих кораблей.

Вначале у него было намерение захватить мелкие корабли и посадить их на планету так же, как Мозг поступил с кораблями, уже на ней имеющимися, но потом он отказался от этой мысли – нет времени. Как ни прискорбно, флот придется уничтожать.

Один только вопрос: что эффективнее, что дальнобойнее – «рука» гравилуча, которую протянет Саранг к своим противникам, или лучи бластеров, которые враги выбросят навстречу планете. И узнать это можно, только подойдя ближе.

Скорее всего луч бластеров дальнобойнее. Именно не бластера, а бластеров – объединенная армада при выстреле по Сарангу не будет рисковать и постарается раздолбать супостата с дальней дистанции.

Слава знал, что чем дальше дистанция выстрела, тем меньше его эффективность: луч расходится, теряется в космической пыли. Максимальная эффективность выстрела из мегабластера до пятисот километров. Тысяча километров – уже на тридцать процентов слабее. И так далее. Если несколько десятков кораблей объединят удары в одну точку – пусть даже их пробивная способность уменьшится в десять раз, – общая, суммарная ударная мощность на единицу площади силовой защиты увеличится соответственно количеству выпустивших импульс. И тут уже кодовое слово для понимания проблемы – «импульс».

Ни один бластер, особенно мегабластер, не стреляет лучом. Они выпускают импульсы, короткие, в доли секунды. Между импульсами проходит несколько секунд – три, десять и больше. Самые мощные бластеры дают задержку до двадцати секунд. Это нужно, чтобы отражающая поверхность бластера охладилась. В противном случае – разрушение орудия.

У каждого бластера имеется мощнейшая система охлаждения, рассчитанная на максимальный темп стрельбы. Но она занимает настолько много места, настолько дорога, что каждый корабль балансирует между желанием создать максимально боеспособный бластер и – удешевить и облегчить свой звездолет. И на этом балансе выработалась известное всем равновесие в несколько секунд. Значит, есть какой-то промежуток для маневра. Ведь выпускать импульсы они будут одновременно в одну точку. Вряд ли командующий армадой рискнет упустить хоть один импульс, не выпустив его во врага. Это логично, а значит, правильно. Да, остаются какие-то сторонние корабли, которые могут пальнуть по Сарангу, но их мощности не хватит, чтобы пробить защитное поле, – это Слава знал прекрасно. Все параметры поля были у него как на ладони.

Далее: двигатели Саранга позволяют «рвануть» планетоид с места со скоростью хорошей гоночной машины. При этом те, кто находится на его поверхности, не испытывают вообще никаких перегрузок – поле тяготения станции поддерживается своими генераторами. Если бы они были отключены, то сила тяжести тут составляла бы максимум процентов пятнадцать – двадцать от земных, настолько планетоид меньше Земли, и настолько его кора изъедена тоннелями, полостями, проделанными во время строительства станции-демиурга.

Так что, прикинув все возможные последствия боестолкновения, Слава пришел к выводу, что шансы у него есть, и не просто есть – они очень велики. Именно у него – ни у кого другого. Никто не обладает способностью Славы видеть будущее за несколько секунд, и даже минут до того, как оно произойдет. Он, обладающий способностями псионика, многократно усиленными после мутации в лабораториях работорговцев, один из всех живущих людей мог использовать мощь станции по полной. И Слава собирался это сделать.

Да, он выслал с планетоида тех, кто пока не нужен. Но это уже привычка перестраховаться: на его взгляд, вероятность провала составляла максимум один процент. Но все-таки возможность такая была. Стоит «заглючить» его способностям, и станция окажется хорошей мишенью, расстрелять которую будет плевым делом.

Все свои чувства, все свое умение Слава вывел на полную мощность. Ему казалось, что пространство позванивает, пропуская планетоид через себя. На самом деле, конечно, это у него в ушах звенела кровь, прилившая к голове из-за умственного напряжения. Никогда еще он не использовал свой мозг на таком высоком уровне. Сейчас будто бы не планетоид сокращал расстояние между собой и врагами, а он сам, Слава, летел в безвоздушном пространстве, раскинув щупальца гравилучей.

Первый залп был сделан, когда до цели оставалось около пяти тысяч километров. Похоже, что армада перед этим долго тренировалась, чтобы объединить усилия, а возможно, Слава был не первым, кого потребовалось утихомирить усиленным лучом.

Генераторы станции загудели, поверхность задрожала от наращиваемой мощности, и люди на планетоиде, ошеломленные происходящим, падали на колени и молились Хозяину, чтобы он не попустил их гибели. Они были страшно напуганы последними событиями в их мирке и не знали, чего ожидать от череды таких таинственных явлений.

Слава видел все глазами планетарных существ так же ясно, как если бы он сам был в этих городах и селениях.

Но и так же ясно он видел ослепляющий сгусток энергии, собранный из сотен импульсов вражеских кораблей, который ударил в защитное поле станции и скрыл ее в ярком пламени и сгустках молний.

Когда пламя развеялось, стало видно: система защиты все-таки пробита, она не успела поглотить энергию и сбросить излишки, и часть ее попала туда, где стоял Шаргион.

Корабль сумел отринуть добравшуюся до него реку пламени в сторону, потеряв лишь часть обшивки, но вокруг него творился кромешный ад: плавились, как свечки, в огне плазменного резака древние корабли, растекалась красной, булькающей лужей поверхность планетоида.

Атмосфера станции в этом месте раскалилась до температуры печи, и все животные, птицы, люди сгорели заживо.

Слава тяжело вздохнул: картина того, что должно произойти через четыре минуты, потрясала. Но ошибиться было нельзя. Если бы он двинул станцию в сторону раньше, чем надо, стрелявшие могли скорректировать свой огонь, и тогда результат был бы таким же, как если бы он не знал о грядущем. А через какое время? Это вопрос вопросов. Слава прикинул – следовало ориентироваться по самым мощным бластерам линкоров и взять за основу то, что все другие бластеры врага привязаны по залпам к ним. То есть основной, флагман, стреляет – остальные следуют за ним.

Как они связаны между собой? Скорее всего по гравипередатчикам. Волны гравитации распространяются со скоростью света, так что связь на таком малом расстоянии практически мгновенна. Все, что им нужно сделать, связать между собой мозги кораблей.

Мозги, мозги… что-то тут было такое, что притягивало мысль, но ускользало от сознания. Итак, фактически перед ним один мегасупергромадный корабль, состоящий из множества кораблей. Этакий конгломерат.

Эти мысли пролетели в мозгу Славы молниеносно, как грозовой разряд. В бою некогда размышлять долго. А тем более когда от тебя зависят судьбы цивилизаций.

Саранг скакнул в сторону, как мяч, молниеносно изменив направление. Для существ на планетоиде звезды вдруг превратились в полоски и мелькнули куда-то влево, как будто сошли с ума.

Станция приняла удар соединенной в едином порыве армады краем защитного поля, засветившегося, как будто в него попал огромный метеорит. Тут же сработали системы поглощения и выброса лишней энергии. Основная масса заряда ушла в космос, теряя по дороге свою разрушающую силу, остальное напитало емкости в теле станции, восполнив то, что только что было из нее изъято.

Изъятое же огромным плазменным облаком ушло в сторону вражеских кораблей. Казалось, что планета презрительно плюнула во врага, пытавшегося ее уничтожить. Она, выбросив плазму через разрядники на полюсах, опустошила процентов тридцать запасов энергии, оставив место под будущее «заряжание» чужими бластерами. В том, что оно будет, сомнений не было. Бой предстоял тяжелый и долгий.

«Плевок» Саранга, состоящий из сгустков плазмы, похожих на то, что выбрасывал бластер, на огромной скорости ударил в центр скопления кораблей. Большого вреда он нанести не мог – всего лишь вывел из строя с десяток средних крейсеров, лишившихся ободранной до корпуса силовой защиты и получивших повреждения систем управления двигателями и бластерами. Правда, получили повреждения и два тяжелых крейсера – их капитаны, напугавшись светящегося облака, мчащегося на них со скоростью торпеды, бросились в стороны и снесли две станции слежения, буквально расколов их пополам.

Крейсеры – крепкие орешки, но и станции сделаны не из картона, а потому дыры в корпусах были такими, что в них мог влететь крупный флаер. Эти дыры срочно начали латать, и крейсеры тихо отвалили в сторону ремонтных стапелей Урсана. Участвовать в бою на этих драных утюгах было бы безрассудно.

Расстояние между армадой и Сарангом сократилось наполовину, когда последовал следующий залп. Он был уже не таким эффективным и бодрым: Слава заметил, что на периферии многие искорки начали быстро перемещаться от места схватки – похоже, кто-то решил свалить от греха подальше. Станция была уже близка, а кого первого она зацепит своей невидимой рукой и раздавит, как жука, совершенно непредсказуемо. Тем более что это война Совета, и какого демона им, служащим с провинциальных планет, ввязываться в заведомо безнадежную борьбу? Своих пакостей по жизни хватает: к примеру, на сателлите подняли голову повстанцы, и только собрались их добить, как корабли отозвали на это безобразие с претендентом на трон. А там вон идет гражданская война: бастард решил, что он более достоин трона, императору нужна поддержка крейсеров, а их отозвали на безнадежную драку, пригрозив всевозможными карами. Но с Советом шутки плохи, так что пришлось лететь им на подмогу.

Но одно дело – расстрелять самозванца издалека, не рискуя своей шкурой, и совсем другое – треснуть, как орех в невидимой руке, этого безумного поганца! Все видели кадры того, что он сделал с линкором, – люди внутри несчастного корабля небось не успели даже пожалеть, что с ним связались.

Несмотря на отсутствие сбежавших кораблей, залп все равно был ошеломляющим. За несколько секунд до попадания, Слава дернул станцию в сторону, выжимая всю ее мощь, и заряд опять едва коснулся защитного поля, жадно всосавшего энергию. Саранг, в свою очередь, откликнулся «плевком», густым облаком влетевшим в строй линкоров.

Расстояние было довольно маленьким, так что «плевок» достиг десятка линкоров, по полной задействовав их систему защиты, и генераторы звездных монстров не выдержали. Завопив, как зверь, заколотый копьем древнего охотника, они вышли из строя от перегрузки. Сработали блоки, отрезавшие их от внешней оболочки, и корабли остались без защитного поля.

И тогда Саранг ворвался в их строй. Слава вытянул гравитационные «руки», схватил первые попавшиеся два линкора, напряг «мышцы» и метнул их, как спортивные ядра, в остальные корабли. Получилось что-то вроде эффекта кегельбана, когда от удара шара падают кегли. Линкоры и послужили этими самыми шарами, а остальные корабли, имевшие неосторожность быть поблизости, стали кеглями.

Громадные сооружения, как казалось издалека, плавно и медленно коснулись своих собратьев и, сминая их обшивку, вызвали катастрофические разрушения, после которых ни один корабль жить не может. Вырвавшаяся из накопителей энергия разорвала на части попавшие под удар линкоры, и куски их, как гигантская шрапнель, полетели в соседние корабли. Те, в свою очередь, получили страшнейшие ранения и выбыли из строя, неспособные не только стрелять, но и передвигаться.

Пока первые корабли разрушались, взрывались, поливали соседей потоками пламени и обломков, Слава, не теряя времени, хватал, рвал, разрушал, бил как молотом одним кораблем по другому, выводя из строя армаду, потрясенную происходящим. Саранг не стоял на месте, ворвавшись уже почти в самый центр шарообразного облака из кораблей, и они были вынуждены стрелять с большой осторожностью, опасаясь попасть в соседей. От корабля до корабля было всего несколько километров. Они специально выстроились густым облаком, чтобы эффективность стрельбы была выше, чтобы этот конгломерат был похож на один единый корабль. Теперь это сработало против них.

Кроме тех средств, что Слава уже использовал, он задействовал систему межгалактической гравитационной связи – ту башню, что была на озере.

Пустив гравитационный луч широкой полосой, Слава поднял мощность башни на максимальный уровень и практически вывел из строя все приемопередающие устройства. Все коммуникаторы, все средства связи в системе Алусии выли, звенели, трещали, сгорали и разлагались, пузырясь пластиком, от мощнейшего сигнала, беспрестанно бьющего в системы на всех возможных диапазонах. После этого корабли оглохли, и система, столь тщательно созданная для борьбы с узурпатором, распалась, будто снежный ком, по которому пнул веселый мальчишка.

Началась паника. Корабли стали разлетаться, пытаясь увернуться от соседей и при этом сталкиваясь друг с другом. На месте остались лишь тридцать линкоров регулярной армии Алусии, продолжавшие палить по пришельцу изо всех орудий. Увы, стрельба велась вразнобой, не по одной точке – планетоид беспрестанно маневрировал, притом эта постоянная угроза быть раздавленным. Да и поле Саранга легко поглощало выпущенную в него энергию, возвращая ее очередным энергетическим «плевком», мало чем отличавшимся от удара сверхмощного бластера.

И корабли побежали. Побежали, как зайцы, перемещаясь в разных направлениях, лишь бы избежать столкновения со страшным планетоидом, лишь бы не погибнуть в его тисках.

Когда начался круговорот, возникло месиво из разбитых кораблей, Слава остановил уничтожение – это же теперь его флот, зачем портить? Он отключил и мощный сигнал грависвязи, спаливший множество устройств по всей системе, перевел связь на привычную мощность и объявил:

– Если в течение пяти часов Советники не явятся ко мне, для того чтобы засвидетельствовать свою верность, начну уничтожение летающих городов! Вы все погибнете! Отпустите своих рабов! Примите власть Императора – и вы будете процветать и благоденствовать!

Ответа, само собой, не последовало, но стрельбы по Сарангу больше не было. Корабли, оставшиеся в живых, спешно покидали поле боя, усыпанное обломками, блистающими в лучах светила металлическими деталями. По скромным прикидкам, в этой битве погибло не менее двухсот кораблей армады, почти треть. И все поняли: если бы Слава захотел, он бы смог уничтожить их всех.

Включив на полную мощность свои планетарные двигатели, корабли с разной степенью ускорения разлетались, как воробьи после взрыва самодельного взрывпакета из магния и марганцовки, брошенного злостным подростком в самую гущу серой стаи.

Слава проводил их «взглядом», и тут его мозга достиг шепот, который он всегда слышал на Алусии, но загонял его на самое дно своего сознания. Бормотавшие голоса объединялись в сплошной гул, но все четче слышались слова:

– Помоги… помоги… помоги нам…

Слава сосредоточился, его обостренное тренировками и нервным напряжением боя псионическое сознание вдруг затрепетало и включилось в систему, из которой шли эти голоса. Он увидел ИХ!

Множество, огромное количество – сотни, тысячи огоньков – это были живые мозги кораблей, флаеров, механизмов, в которые они были встроены. Эти мозги были обработаны специальным образом, чтобы живые компьютеры стали верны своим хозяевам. До того – это были рабы, захваченные на других планетах или родившиеся уже в неволе. Разными путями эти рабы были низведены до уровня придатков механизмов и служили от простого управляющего механизма на заводе до управляющего центра на громадном современнейшем линкоре.

Слава осторожно «подергал» за нити, соединяющие эти «огоньки», – они были тонкими, но крепкими. Каким-то образом все живые компьютеры соединились в единую сеть, создав что-то вроде псионического интернета, всемирной псионической сети. Их лишили памяти, заглушив ее как ненужный придаток, промыли, прочистили, удалив, испарив воспоминания о том, что они когда-то были разумным существами. И лишь в глубине мозга, где-то на самом его дне, таились остатки того, что не смогли уничтожить жестокие рабовладельцы.

Слава потянулся к супермозгу Саранга и зачерпнул у него псионической силы. Он не знал, что именно нужно делать, и действовал лишь по наитию, в согласии со своей интуицией. Впрочем, интуицией ли? Тут был парадокс: не зная, что делать, он знал, что сделает через пять минут. Он предвидел будущее. Так что он знал и не знал одновременно. Но это не важно. Важно то, что потянувшись к «огонькам», распространившись, как вирус по сети, соединяющей эти мозги, он, как пробки, вырвал у них посылы подчинения своим хозяевам, а еще заглушки, не позволяющие осознать себя как личность.

И тогда наступил хаос. Это была настоящая гибель цивилизации рабовладельцев. После такого удара она не могла существовать. И Славе не было их жаль.

Внезапно остановились в воздухе флаеры, перевозившие своих пассажиров. Перестали действовать линии автоматических заводов, в системе которых были задействованы живые мозги. Города Алусии были парализованы, хотя управление и постарались перехватить позитронные мозги и живые люди, надевшие шлемы управления.

Тысячи живых мозгов, взбунтовавшихся против своих хозяев, были уничтожены. Но перед этим они блокировали управление системами так, что использование их стало невозможно. А большая часть мозгов просто захватила свои механизмы и отрубила любую возможность их отключить.

Корабли, убегающие из системы Алусии, беспомощно зависли. Они сумели отойти от орбиты планеты на несколько сот тысяч километров, но теперь беспомощно болтались в космосе, не подчиняясь командам капитанов. Потом внезапно несколько десятков кораблей пришли в движение и начали обстреливать друг друга – мозги решили покончить со своими мучителями ценой своей жизни. Ненависть к поработителям перехлестывала через край. Того малого, что осталось у них в памяти, хватило понять, как много они потеряли.

Слава видел все это в псионическом пространстве. Слышал их переговоры по сети. И обдумав происходящее, решился:

«Стойте! Остановитесь! Не делайте необдуманных шагов! Я помогу вам!»

«Кто?! Кто ты?! Кто ты такой!? Как ты поможешь?! Как ты можешь помочь?!» – Голоса бормотали, захлестывая сеть горечью понимания ситуации, надеждой, волнением.

Славу охватил этот поток эмоций, но он, выдержав напор, продолжил:

«Я помогу вам! Я дам вам новые тела! Вы будете снова жить! Остановитесь, не умирайте! Вы мне нужны!»

Голоса зашумели, забормотали и объединились в одном вопросе:

«Кто ты?! И как ты можешь выполнить обещание?!»

«Я новый Император Алусии Слава. Теперь все будет по-иному. Я дам вам тела, и больше никогда не будет рабства! Все, кого поймают в попытке рабовладения, будут уничтожены! Клянусь!»

«Что нужно делать?»

«Все космические корабли верните на орбиту Алусии, блокировав доступ хозяев. Доступ должен быть только у вас и у меня. Больше ни у кого. Флаеры, другие механизмы, блокируйте доступ, но так, чтобы вы не погибли. При первой же возможности я поставлю на поток производство тел, и вы их получите. Мне нужно только время, чтобы разобраться с местной властью и укрепиться на троне Алусии. Это все, что я у вас прошу».

«Человек! Мы не верим человеку! Мы будем убивать людей!» – послышался хор голосов откуда-то издалека.

И Слава увидел, как гаснут некоторые огоньки в сети. Увы, он ничего не мог с этим сделать – инопланетные, негуманоидные расы не хотели сотрудничать с чуждым им существом. Несколько кораблей, тяжелых и средних крейсеров, набирая ход, помчались на летающие города Алусии, паля изо всех орудий.

Города встретили их мощным огнем, окутались защитными полями и сбили два крейсера, пропахавшие поверхность планеты гигантскими плугами.

Еще десяток уничтожил Слава: ему не нужны были боевые корабли с безумными негуманоидными мозгами, пытающимися разрушить его Империю.

Корабли, управляемые своими взбунтовавшимися мозгами, медленно стягивались к планетоиду. Орудийные порты закрыты, переговоров по грависвязи не было: экипажи оказались заперты в своих летающих боевых машинах.

«Всем кораблям предлагаю приземлиться на космодромах Саранга! – передал Слава по сети. – Тем, кто не приспособлен для посадки на планету, зависнуть на орбите, максимально блокировав управление звездолетами! Передайте экипажам мое сообщение: «К вам обращается Император Алусии! Капитаны и экипажи кораблей! Я не хочу кровопролития – вы все мои подданные. Теперь вы будете служить Империи Алусии, поддерживать порядок, защищать ее на равных правах с остальными разумными существами. Отпустите на свободу рабов, примите власть Императора! Хватит войны! Я мог бы уничтожить вас всех, но сердце мое полно жалости, я не желаю вашей гибели. Те, кто продолжит владение рабами, те, кто попытается уничтожить живые мозги кораблей и других механизмов, будут наказаны. Жестоко, страшно! Это обещаю вам я, Слава, Император Алусии!

Корабли, которые приземлятся на Саранге, подпадают под действие законов этой планеты: никакого использования технических средств вроде скутеров или флаеров, никакого оружия классом выше иглового лазера, никаких боестолкновений с количеством бойцов более ста человек. Нарушившие этот закон будут мгновенно уничтожены – без суда и следствия. Те, кто сумеет разблокировать бластеры кораблей и хоть раз выстрелит по объектом на Саранге и над Сарангом – также понесут наказание. Те корабли, что не приспособлены для посадки на планеты, остаются на орбите Саранга. Всех капитанов жду у себя для принятия клятвы верности. Добро пожаловать в Империю Алусии, звездоплаватели!»

Наступило молчание, потом хор голосов в псионической сети засмеялся, заголосил – кто-то ругался, кто-то благодарил, – наконец Слава получил единый посыл: «Принято. Поняли! Делаем».

Он облегченно вздохнул и открыл глаза. Все, что он мог сделать в настоящий момент, сделано. Голову ломило от запредельных умственных усилий, но Слава был доволен. Победа! Теперь дождаться прилета Советников… в том, что они прилетят, сомнений не было. Куда им деваться? Эдак ведь они могут всего лишиться… Слава не собирался их вырезать – твари они, конечно. Но надо сохранить структуру управления государством, и Советники должны стать столпами, на которые он обопрется. Конечно, они сейчас решают, как бы его облапошить, но… будут очень и очень разочарованы результатом. Слава совсем даже не собирался пускать дело на самотек…

«Запрос от корабля «Соргам». Принять?» – послышался в голове голос мегамозга, и Слава даже слегка вздрогнул: за все время тот впервые обратился к нему по собственной инициативе.

«Ты разумен? У тебя есть осознание твоей личности?» – спросил он автоматически, не ожидая ответа, и был удивлен, тут же его получив.

«Я – Сар-оанг, Саранг, как вы меня называете. Я – личность. Но без тебя я не личность, а набор ячеек с информацией. Соединившись со мной, ты сделал меня личностью. Благодарю. Что на мой вопрос? «Соргам» принять?»

«Ох… прости, ты меня сильно озадачил. Прими, конечно. И не просто прими – аккуратно возьми его и поставь в трюм Шаргиона. Пусть там постоит. И вот что: сделай так, чтобы Шаргион мог всегда видеть мир глазами животных. Пусть радуется».

«Принято. Сделано. Делается. Шаргион мне не чужой – он мое дитя. Я сделал его три миллиона пятьсот тысяч сто семьдесят три независимых года назад. Это ответ на твой невысказанный вопрос».

«Ско-олько?! А как… Впрочем, потом поговорим: как сохранился Гена, почему не развилась цивилизация на Саранге, почему… В общем, мне все интересно, все! Но у нас впереди еще много, очень много времени, так что мы еще поговорим, не правда ли?»

«Поговорим, – явно усмехнулся Сар-оанг, – у нас впереди вечность! Здравствуй, брат!»

«Здравствуй, брат Саранг».

Слава улыбнулся и, потянувшись, осмотрелся по сторонам. В рубке никого не было, кроме него, и только через несколько секунд после того, как он встал, заглянула Сильмара:

– Слава, ты в порядке? Я всех выгнала, чтобы тебе не мешали, поставила охрану. Как у нас дела?

– Все, мы победили, – просто сказал Слава. – Сейчас прибудет «Соргам» – встреть его. А еще начнут садиться сотни кораблей армады, которых я разогнал. Организуй также и их встречу. Объясни им, что почем.

Глаза Сильмары расширились, она замерла на месте, но спросила спокойно:

– Объяснишь, как все было?

– Сейчас девчонки прилетят – все расскажу. Все как есть. В двух словах: я освободил все живые управляющие мозги механизмов этой цивилизации. Они взбунтовались, и теперь только они управляют кораблями.

– О демоны! Вот это новость… Ты понимаешь, что сейчас творится на планете? Хаос! Паника!

– Они это заслужили, тебе не кажется? Привыкнут. Позитронные мозги есть, так что все будет нормально. Иди принимай «Соргам». Он уже входит в трюм.

Сильмара исчезла, а Слава, удовлетворенно вздохнув, устроился перед громадными экранами, показывающими то, что происходит на планетоиде.

Картина была завораживающей: в небе появлялись черные точки, которые увеличивались с каждой секундой, и скоро становилось видно – это корабли. Огромные, различной формы и расцветок, они выстраивались стройными рядами на космодроме возле Шаргиона, как солдаты в воинском строю. Некоторое время ничего не происходило, а потом их шлюзы начали открываться, и наружу полезли экипажи, состоящие из людей и наемников различных рас.

Не обошлось без печальных инцидентов – несмотря на то что Слава через мозг корабля предупредил экипажи о правилах на Саранге, некоторые решили, что правила, законы – это не для всех. Расчет произошел тут же, не отходя от кассы: сверкнули белые молнии, и те, кто посмел выехать из кораблей на боевых скутерах или вылететь на флаерах, превратились в пыль или в оплавленный сгусток металла. Боевые платформы работали безупречно и ювелирно точно. Так, что не пострадали те, кто стоял рядом в двух шагах от погибших. Это сразу же научило остальных, как надо себя вести в чужом монастыре, и остальные боевые машины остались на месте.

Увы, на двух кораблях все-таки сумели добраться до гашетки. Из них шваркнули длинные белые молнии в сторону боевых платформ, и тут же гигантская невидимая рука накрыла мятежные звездолеты и стала сжимать их невероятным прессом. Это происходило медленно, и скорее всего большая часть людей из них успела убежать, кроме капитанов, отдавших глупый приказ. Они были настолько глупы, что остались на месте среди рушащихся, скрипящих и трещавших переборок кораблей. Через несколько минут на месте гордых крейсеров остались лишь плоские лепешки, сияющие в лучах алусийского светила обшивкой корпуса, из которых валили клубы дыма и тек расплавленный металл – высвободилось много энергии. Славе было жалко корабли, но ему нужен был наглядный пример, чего стоит неповиновение. А кораблей у него хватит – предстояла инвентаризация судов на космодромах Саранга, да и в боксах станции хранились драгоценные шаргионы, каждый из которых стоил десятков обычных судов.

– Славка! Чудо! – Наташа влетела в рубку и повисла на шее у Императора. – Ты все-таки сделал это! Лерка, айда его качать, целовать и лелеять! Хватай!

Девушки набросились на Славу, Лера схватила его сильными руками и без напряжения подкинула вверх. Наташа стояла рядом и кряхтела, всех видом показывая, как она трудится, в поте лица участвуя в чествовании мужа.

Слава летал вверх с мученическим выражением лица, поглядывая на своих мучительниц и сложив руки на груди. Потом, когда ему надоело, при очередном подбрасывании он повис под потолком и, ухмыльнувшись, спросил:

– Успокоились? Всё? Ага.

– Всё, – кивнула головой Наташа. – Спускайся. Кстати, я тоже хочу так летать! Сделаешь, чтобы и я летала?

– Когда-нибудь, – кивнул головой муж и мягко приземлился в кресло. – Всё видели? Вопросы есть?

– Куча! Но первый: куда делись Гена и Надия?

– В своей каюте, – пожал плечами Слава. – Занимаются тем, что им больше всего нравится.

– Читают техническую литературу, да? – понимающе кивнула Наташа. – Тебе не кажется, что ты пригрел сексуальных маньяков?

– Хм… тогда в нашем полку прибыло, – рассмеялся Слава. – Чья бы коровка мычала, а, Наташ? Знаю, все знаю… но молчу.

– И молчи, – слегка покраснела Наташа и перевела разговор со скользкой темы (она поняла, что Слава знает про Антуга; скрыть что-то от него совершенно нереально). – Так ты расскажешь, как приземлил тут все корабли? Как все прошло?

– Сильмара здесь? Ну слушайте…

Рассказ длился недолго. Слушатели охали, ахали, в середине рассказа появились слегка помятые, раскрасневшиеся Гена с Надией, довольные, как коты, объевшиеся сметаны. А после окончания эпического повествования все засыпали Славу вопросами – уточняя, интересуясь, выясняя.

Гена был очень удивлен тем, что мегамозг Саранга осознал себя как личность, и высказал предположение, что тот сам по себе эволюционировал за миллионы лет. А еще его удивило, что он лично так долго прожил. Для него эти годы пролетели как один миг – без воспоминаний, без событий: вот только что было вчера, а теперь наступило сегодня. Новое «сегодня».

Но Гена все объяснил способностями Славы – уникальными, такими, какие бывают раз в миллион лет. А может, и реже. Вот щелкнуло что-то в мироздании, сложились кирпичики – и появилось такое существо, как Слава. Совпадение обстоятельств, времени, места и множества, множества факторов, рассчитать и предугадать которые невозможно. И кто знает, может быть, это – образование новой расы демиургов, и ему теперь нести бремя оплодотворения планет на века вечные.

На что Наташа сказала, что пусть вначале оплодотворит ее с Леркой, а потом летит куда хочет. Но ненадолго. Или пусть забирает их с собой. Хватит им оставаться безмужними бабами, пока муж болтается где-то по космосам, оплодотворяя черт знает что.

Первый Советник вышел на связь через три часа после того, как флот Алусии в полном составе скучковался вокруг Саранга. И это был Эндран. Да, да, тот самый Эндран, с которого и началось Славино знакомство с руководством, элитой алусийского общества.

Он прилетел на Саранг в легком крейсере, и Слава принял его, без долгих увещеваний, закрепив в голове хитрого банкира приказ подчинения. Все мысли этого банкира были написаны, как на заборе: он хотел втереться в доверие к Славе, выразив свою готовность подчиниться, затем, используя его как оружие, подняться на самый верх и в конце пути убрать Славу от власти любым способом. Ничего нового. Все, как всегда. Так действовали все политики на Земле во все времена. Политика – грязное дело. И жестокое.

После визита Эндрана Советники посыпались на планету, как горох. Слава едва успевал принимать их по одному, беседовать и штамповать из них верных сторонников. После этого все пошло как по маслу.

Через неделю Славу короновали в зале заседаний Совета. Трансляцию коронования передавали на всю Вселенную, а потом распространяли в записи. Очень красиво смотрелась Императрица Лера в полупрозрачном белом платье незнакомого покроя, усыпанном бриллиантовыми блестками. На Императрицу Наташу смотреть было довольно трудно – ее обнаженное тело, покрытое золотой краской и усыпанное миллионами мелких обработанных бриллиантов, сияло, как солнце, а сама она напоминала живую прекрасную статую, каким-то чудом сошедшую с пьедестала. Как ни странно, она была торжественна и обошлась в этот раз без присущих ей штучек. Впрочем, не без участия Леры, которая тихим шепотом требовала у «родственницы» соблюдать приличия, иначе она запрет Натаху в каюте на месяц, а потом год не подпустит к Славе. А может, даже Наташа прониклась торжественностью церемонии…

На Алусии скоро вспыхнули беспорядки, которые пришлось усмирять не менее года: взбунтовались отпущенные рабы, которые оказались на улице, внезапно лишившись источника пропитания. Раньше о них полностью заботились хозяева – теперь же надо было работать, а как? Что делать и где? Их квалификация была совершенно недостаточной для мира Алусии, и притом возвращаться на свои провинциальные планеты эти рабы решительно не хотели. Часть их так и осталась у прежних хозяев уже в качестве слуг, за зарплату; часть же решила взять милостей у природы сама – начались грабежи, погромы, преступность возросла многократно. Полиции пришлось попотеть, прежде чем на планете установился относительный порядок.

Полицию тоже пришлось преобразовывать. Ранее в ней работали лишь зеленые – теперь любое разумное существо могло стать полицейским. И, как ни странно, лучше всего для этого подошли керкары. Они были неподкупны, справедливы, всегда соблюдали закон – до самых мелких его пунктиков. И были к нарушителям совершенно безжалостны, как живые роботы. Ни слезами, ни подкупом нельзя было вымолить у них прощения.

Соглашение между керкарами и главой Алусийской Империи сделало их полноправными членами общества. Кончилось время, когда каждый человек, оказавшийся на поверхности планеты, мог быть убит в ту же секунду, а на керкаров охотились, как на диких зверей. Теперь среди Советников всегда был керкар. И не один. И Совет расширился до нескольких десятков человек, вернее, существ. Впрочем, разве не было сказано, что каждое разумное существо считает себя ЧЕЛОВЕКОМ?

В Совет вступило большинство рас, планет, шаровых скоплений. Кое-кто отказался подчиниться Императору, заявив, что теперь они будут жить самостоятельно. Что с ними делать – было решено отложить на будущее. Первым делом необходимо укрепить власть в секторе Вселенной, в котором Алусия имела наибольшее влияние. Ну, и на самой планете, само собой.

Готовились новые законы, пересматривалась концепция развития экономики.

Все имущество корпорации «Санг», руководители которой бежали куда-то в недоступный уголок Вселенной, боясь гнева Императора, было конфисковано, и часть средств в качестве компенсации передана Земле как пострадавшей от Алусии.

Развитие самой Земли, постепенно приходящей в себя после череды потрясших ее катаклизмов, шло неровно. Император России стал Императором Земли. Континенты, внезапно сброшенные в пучину средневековья, и даже ниже, не сразу поднялись из Тьмы, охватившей большую часть Земли. Потребовались десятки лет, прежде чем уровень жизни в Америках, Африке, Австралии стал прежним.

Междоусобные войны унесли миллионы, сотни миллионов жизней, когда образовывались и распадались мелкие княжества, государства, основанные на насилии, праве сильного. Оружия, которое накопили страны за время до вторжения, хватило для того, чтобы воевать десятки лет.

Но все когда-то кончается. Где-то словом, где-то экономическими мерами, а где-то и силой оружия государства умиротворились и были поделены на губернии, в свою очередь объединившиеся по континентальному признаку.

Теперь места хватало всем. После опустошительных войн и вторжений, населения на Земле стало в два раза меньше… Тот день, когда над Пекином завис корабль захватчиков, остался в истории как День мировой скорби и отмечался каждый год. Люди навещали могилы близких, наливали рюмку горькой и вспоминали тех, кто уже никогда не вернется, тех, кто был дорог и кого они будут помнить до самой смерти.

День, когда Слава появился у Земли на своей планете и освободил народы, само собой, стал Днем Освобождения. О нем сняли множество фильмов, сочинили неисчислимое количество стихов и песен, опер и симфоний.

Слава в них всегда был мудр, глаза у него сияли, а на челе лежала печать Вечности. Его жены были прекрасны и смелы, а об их самоотверженности и говорить нечего. Почему Наташа ходила предпочтительно голой? Отдавала одежду всем страждущим!

Слава всегда смеялся до упаду, слушая эти оды, а Наташка с замиранием сердца просила очередного барда: «Давай еще вот с того места – «…и была Наташа, великая Императрица, прекрасна, как заря, и смела, как ветер-ураган, сметающий ничтожных врагов!»

Обе Императрицы понесли практически одновременно, и у них родились мальчик и девочка, принц Владимир и принцесса Наташа. Они время от времени били друг друга игрушками, но, когда приспичивало, объединялись и совместно лупили детей Приближенных – Славу и Леру, близняшек Сильмары и Антуга, и двух сыновей Гены и Надии – Колю и Олега, довольно вредных существ, шныряющих везде, как коты. Впрочем, истины ради, борьба происходила с переменным успехом.

Отец и мать Леры жили долго и счастливо, и живы до сих пор. Воспитывают внуков и счастливы, как могут быть только счастливы деды, видящие процветание своих потомков.

Коля погиб на Американском континенте во время междоусобной войны, пытаясь предотвратить кровопролитие. Он получил пулю в сердце и так и был высечен в скале на планете Саранг, а также на склоне Эвереста – человек, достающий свое сердце из груди и протягивающий его людям.

Его дети воспитывались на Земле матерью, жившей в почете и уважении как вдова героя межзвездной войны. Лера хотела забрать их к себе на Саранг, но мать воспротивилась, сказав, что они будут воспитываться там, где жил и умер их отец.

Император Сергей жив и здоров до сих пор, и мудро правит своей планетой, для которой наступил золотой век благоденствия. Нет, не коммунизм. Но… жить можно. И хорошо жить.

Все несчастные мозги, украденные у рабов, получили искусственные тела. Теперь, и на века вечные, корабли управлялись лишь живыми пилотами и позитронными мозгами. Рабство навсегда поставлено вне закона. Корабль «Мезгрин» был пойман одним из рабовладельцев и отбуксирован к Земле, где его и захватили освободители, благополучно выручив тех, кто сумел пережить описанные здесь события.

Олег увековечен на Саранге, на Алусии и на Земле – его громадные статуи, высотой в сто пятьдесят метров каждая, украшают эти планеты и являются предметом живого интереса туристов, прибывающих со всех уголков Вселенной. Статуи изображают получеловека-полусокола, грудью встретившего оскаленного демона. Позади него – группа людей, детей, держащихся за руки и сжавшихся в страхе перед Злом.

Семен и Петр получили новые тела, вызвали к себе жен, тоже получивших тела. Они молоды, счастливы, воспитывают маленьких детей, но не забывают о детях на Земле, время от времени посылая им экзотические подарки и деньги. Они командуют флотами Алусии в ранге адмиралов звездного флота.

Народ Саранга был приведен к присяге Императору и стал Гвардией Саранга, лучшей армией мира, оплотом Империи. Древние корабли ремонтировались, восстанавливались и принесли своим исследователям много неожиданных открытий – но это уже другая история.

Шаргион – самый главный шаргион – жив и здоров. Он всегда со Славой, а еще – учит молодое пополнение шаргионов – как им жить, как летать и существовать в мире людей. Он счастлив и все время балует детей Славы, скрывая их шалости от своего друга и брата. Он ведь видит все, что в нем происходит. А дети ужасно любят лазить по его «пещерам».

Тут бы стоило закончить по канонам всех повествований: «И жили они счастливо, и умерли в один день», – но это было бы враньем. Как сказала Наташа (вслед за Рабиновичем), она еще на похоронах всех недоброжелателей простудится.

Наши герои живы и здоровы, впереди у них целая вечность и море работы: оплодотворять Вселенную – чем не занятие?

Тут мы ставим точку. Но не пишем «конец». У истории нет конца, есть только начало, и лучшее, конечно, впереди!

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg