«Том Джоу»

Владимир Ильин Том Джоу

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

Глава 1

– Дети! Ужин. Работу завершите потом, инструменты складываем, емкости закрываем – и марш мыть руки! – Немолодой мужчина, невысокого роста, с широкими плечами, добрым одутловатым лицом и весьма представительным пузом, открыл личной ключ-картой дверь во внутренние помещения и гостеприимно махнул рукой.

Дети – это я и еще двенадцать подростков от десяти до четырнадцати лет, что сейчас суетливо продолжают разбирать на болтики новенький «фаэтон-ц-класс», а крупный мужчина – мистер Джоу, наш отец. Мистер Джоу внимательно смотрит, с каким усердием его дети занимаются работой. Он еще пару раз будет прикрикивать, чтобы мы бросили все, что ужин стынет, что госпожа Изольда будет недовольна, а сам с удовольствием станет смотреть, как работа начинает идти все быстрее и быстрее. Все знают – если бросить дело сразу, то останешься без еды совсем, потому как основная добродетель в семье – усердие и трудолюбие. К таким причудам мистера Джоу быстро привыкаешь, если хочешь нормально есть и спать.

Мы действительно его дети – юридически. Всех нас мистер Джоу забрал из приемного дома святого Джеронимо на Тересс-стрит, что в нижнем городе. Каждый приход нашего отца в сие богоугодное заведение – истинное событие для руководства, с великой радостью встречающего прямо у входа столь достойного господина, готового взвалить на себя непосильную ношу по воспитанию очередного сорванца. Но главным достоинством мистера Джоу в глазах директората всегда являлась щедрость; именно благодаря существенному пожертвованию начальство приюта в очередной раз забудет о десятке ранее усыновленных, даст доступ к интеллектуальным и физиологическим метрикам воспитанников и окажет иные, не вполне законные, но совершенно пустячные услуги – например, оформление не усыновления, а воссоединения с семьей. По этой схеме ребенок не принимается в новую семью, а обретает первоначальных родителей, с которыми был разлучен в юности по каким-то причинам, что исключает в дальнейшем проверки надзирающего комитета.

Так мистер Джоу усыновил и меня – или купил в рабство, это как смотреть. Каждый день для меня уже два года начинается в пять утра и кончается за полночь. Время, свободное от сна, заполнено довольно интересной работой – мы легализуем ворованные авто и аэрокары. Разбираем, локализуем заводские метки, чистим их, сортируем детали. Мистер Джоу через «подвязки» на отстойниках и свалках подыскивает битые кары той же серии. Специфика массового производства – в одной серии модели различаются интерьером, внешним видом и рядом блокираторов мощности на движке, сама же платформа не меняется лет десять. Результат же «семейного» бизнеса – абсолютно чистое, легальное транспортное средство и горка запчастей на продажу. Впрочем, кроме интереса от разбора очередного люксового кара, никакого финансового профита – работаем в прямом смысле за еду и койко-место. С другой стороны, в сравнении с приютом – тут рай. Есть еда, тепло, интересное дело, обучающие терминалы, спортивная секция. Отец относится к нам как к ценному вложению – заботится о здоровье, физической форме, заставляет усердно учиться. Судя по спектру технических специальностей, вдалбливаемых в нас через терминалы, у Джоу большие планы, и он сможет заставить нас стать теми, кто ему нужен. Голод и холод отлично решают проблему лени. За все то время, что я здесь, не было ни единого случая неподчинения и конфликта, так как главное наказание – возвращение в приют со сломанными ногами. Для нашего отца этот маневр вообще не представляет ни малейшей сложности. Дети же прекрасно понимают, что сделают с «возвращенным» обитатели приюта – концентрация ненависти к усыновленному и презрения к инвалиду превратят жизнь наказанного в ад.

За неспешными мыслями-сожалениями о собственной жизни монотонная работа идет куда быстрее. Поначалу каждое новое авто вызывало живой интерес, желание посидеть в топовой модели, словно сошедшей с рекламных щитов об успешных людях. За возможность проехать пару метров с внутреннего двора до стойки ремплощадки поначалу разгоралась нешуточная борьба. Сейчас эмоции притупились, новая модель рождает чувство легкого интереса к инженерным схемам и местам чипов-детекторов, по которым угнанный кар в теории должны отыскать правоохранительные органы. Естественно, из рук мистера Джоу еще ни одно авто не возвращалось обратно к владельцам. Как я понял, неправедно нажитое хапугами-богачами (так о них легче думать) авто экспроприировалось в центральной части верхнего города, затем загонялось в прицеп фургона, изнутри покрытый поглощающим сигнал покрытием, после чего перегонялось к нам, в мастерскую на самом краю верхнего города. Как итог – кар не может подать сигнал тревоги и не определяется со спутника, фургон не досматривают, так как посты охраны в верхнем городе – только на границе со средним городом. У нас кар проходит через трудолюбивые руки, после чего продается в этом же верхнем городе как совершенно другой, отличный от угнанного – вполне возможно, этим же самым богачам.

Первое время размышлял над тем, зачем же мы мистеру Джоу? Роботы-сборщики сделают всю работу куда быстрее и качественнее. Как меня просветило старшее поколение «детей», в верхнем городе производства были строго запрещены, повышенное энергопотребление и теплоотделение робоплатформ быстро выдало бы бизнес нашего папаши. К тому же стоимость рембота не выдерживает никакой конкуренции в сравнении с бесплатным трудом.

Весьма невежливо с моей стороны – забыл представиться. Том, Том Джоу, разумеется. В моем имени отражен очередной рациональный подход отца – все имена моих братьев – двух-трехбуквенные, никаких сложновыговариваемых Фридрихов. Короткое имя легко запомнить, человеку с коротким именем можно быстрее отдать приказ. Первого своего имени, которое должны были дать родители, впрочем – как и имен их самих, я не знаю. Постоянно сменявшие друг друга воспитатели ограничивались кличками, намертво прилипавшими к воспитанникам, а своих документов я в глаза не видел. Вот такая печальная история. Хотелось бы думать, что меня выкрали из семьи герцога какой-нибудь планетной системы в результате интриг и заговоров, что вся родня ищет меня по просторам вселенной, всаживая миллиарды гринов на мои поиски. Или же – наверняка я сын первого советника империи, и, дабы не погряз я в пороках высшего света, он направил меня в приют, но чутко присматривает… Хотя возможно, мои родители – космические пираты, которые держат за глотку крупные корпорации; они проводили здесь медовый месяц, но тут интерполисы засекли их по биометрике в очередном фешенебельном отеле, и родители бежали, успев подкинуть меня в приют, но обязательно вернутся… Таких историй в приюте – море. Гораздо приятней считать себя галактическим принцем, чем ненужным ребенком, выкинутым очередной молодой мамашей, не позаботившейся о контрацепции.

Кстати, за всеми представлениями забыл о самом важном – на ужин сегодня нечто витаминизированное, полезное, оттого безвкусное. Выглядит на удивление соответствующе вкусу – серая каша на дне тарелки. После еды Джоу просит задержаться меня и еще двух парней – Ли и Нила. Папаша задвигает речь про особенный день в нашем семейном деле. В этот день мы, как особо способные и трудолюбивые… и еще десятки слов, под монотонный рокот которых мы проходим через производственный ангар и спускаемся в подвальный уровень. Мистер Джоу включает освещение и демонстрирует серо-стальные бандуры, смонтированные у дальней от нас стены. Устройства чем-то похожи на учебные терминалы, но полной уверенности в этом нет. Обычные терминалы раза в три меньше, они и состоят, по сути, из нижней полусферы с креслом и шлема. Эти же махины больше похожи на игрушку-маятник в исполнении кубиста-гигантомана. Куча углов, при этом капсула с креслом имеет три оси свободного движения и закреплена в трех метрах над землей. Движение капсулы обычно необходимо для имитации воздействия гравитации и перегрузок, стандартным терминалам это без надобности. Имитацию прикручивают для фиксирования действий на уровне рефлексов и наработки мышечной памяти. Знать и уметь – принципиально разные вещи. Правда, подобные терминалы также не делают человека готовым экспертом или специалистом. Обычный терминал – это как статья об устройстве велосипеда, тактике его управления, расчете угла наклона при повороте, без практических навыков. Громадина-имитатор в теории дает те самые навыки, внедряет в сознание ложные воспоминания и события реальной эксплуатации. После обучения руки будут уверенно удерживать руль, ноги – давить на педали, тело будет помогать на поворотах. Удобно, практично и очень дорого. При этом крайне опасно и вредно: мозги – штука деликатная, да и моторику лучше нарабатывать самостоятельно, рефлексы-то прописываются из расчета среднего человека – средние рост, вес, мышечная масса, отличное здоровье. Описание усредненного человека вполне подходит нам с братьями, что наталкивает на определенные размышления.

Терминалов – три, понятное дело. Есть мнение – если бы было больше, то и монолог о «самых талантливых» слушало соразмерно больше народу. Хотя ласковое слово – приятная штука. Даже плечи распрямляются и хочется доказать мистеру Джоу, что он уж точно не ошибся во мне! Психология – штука могучая, и батя в ней подкован весьма и весьма. Было время, когда мистер Джоу разрешал самым трудолюбивым потискать приблудного кота – животное было обласкано и обкормлено до овальной формы и полного равнодушия к окружающей действительности, а трудовые результаты взлетели до небес. Потом животное приелось и как-то само пропало. Можно нафантазировать, что папаша, с его-то прагматичностью, приготовил нам из него жаркое, но на самом деле не такой он и плохой человек.

Мнение о «неплохом человеке» резко изменилось после подключения к терминалу. Джоу спер железяку у военных! Ну точно – производитель «Т-армс», год производства – шестьдесят лет назад, старье. Все равно спер, не могут такую технику списывать на гражданку, ресурс практически вечный, да и оно тут такое – большое и квадратное – мало кому по карману. Базы – трехлетней давности, совместимость терминала с базами – сто процентов. Да здравствует проектирование по стандартам! Да здравствуют старперы в комитете стандартизации! Копаемся: что оно может? Оно может бить током под приятный аккомпанемент женского голоса: «Блокировано без активации ключ-карты». А где у нас ключ-карта? А вот она – в руках у ухмыляющегося мистера Джоу, в количестве трех штук. Из двух других «бандурин» выглядывают недовольные братья – видимо, их тоже приласкало током.

Скармливаем аппарату ключ-карту… фанфары! Биокибернетический терминал приветствует меня. Ключ-карта, доступ ноль-семь-семь, ограничений на взаимодействие через базовый интерфейс – нет. Введите имя и звание. Терминал приветствует Вас, маршал Том! Доступные базы – одна, название – «Системы безопасности: от механики до охранных ИИ». Целостность базы подтверждена. Весьма неприятное ощущение рождается в районе живота. Это что же, добряк Джоу решил открыть новый бизнес? Нам для краденых аэрокаров подобное не пригодится точно.

Меня смущает название базы – очень общее, несерьезное. Нельзя подобную, я бы сказал, отрасль впихнуть в одну базу. С другой стороны, общий курс вполне себе подошел для изучения на стандартном терминале. Да, базы – военного стандарта, но тут еще надо считать, что дешевле – конвертация под гражданский стандарт или три монструозных нелегальных терминала.

Описание базы отсутствует, количество часов для изучения не указано: налицо все признаки нелегальной версии. Впрочем, если я вылезу отсюда и начну задавать вопросы мистеру Джоу, то наверняка вместо ответов стану на ближайшее время голодным и грустным. Хуже того – вместо меня возьмут кого-то другого. Решено: мысленно командую «изучить». Блокировано системой – недостаточно массы в биокартриджах для обучения, не проведены начальные тесты, отсутствует медкарта, нет связи с центральным сервером. Своей властью маршала повелеваю – тесты провести, медкарту составить по результатам тестов, статус соединения с сервером игнорировать. Принято железякой к исполнению. Покалывание в висках, на короткое время расфокусируется зрение, и понеслась – десятки таблиц, примеров, какие-то схемы, графики проносятся перед глазами. Разум тянется ответить, дополнить, исправить негармоничность, но изображения мельтешат все быстрее, в какой-то момент возникают два, а потом и три разноплановых потока информации, проплывающих в дерганом темпе перед глазами; мозги буквально вскипают в попытках охватить всю картину, мышцы сводит судорогой. Сосредотачиваюсь на самом первом потоке – через пару мелькнувших задач поток начинает выдавать случайный набор знаков, во втором потоке – то же самое, в третьем есть задача – на мгновение она замирает (в ней что-то на ассоциации) и вновь сменяется потоком никак не связанных символов. Целенаправленно ищу в потоках новые задачи, пытаюсь их хотя бы прочитать, а прочитав – осознать, но не успеваю. «Для каких гениев эти тесты?» – проносится мысль. Проходит бесконечность, где-то гаснут звезды, рождаются новые галактики, миры раскалываются от безумного воздействия гравитации – и тест завершается. Остатки от меня можно собирать в совочек и хоронить. Перед глазами табличка – «Начать тест? Да/нет». Судорожно жму «нет». Подождите, что за тест, а перед этим что же было? Выплывает системная табличка – «Загрузка базы номер один списка завершена. Внимание! База загружена во внештатном режиме! Внимание! Действия оператора терминала в ходе загрузки оцениваются как халатные. Система понижает вас в звании за грубое нарушение процедуры. Рапорт поставлен в очередь на отправку. Желаете ознакомиться с логом загрузки, генерал-лейтенант Том?»

Пытаюсь осознать написанное. Загрузка базы в сбойном терминале без проведения медицинских тестов – сродни прыжку без парашюта. Говорят, что если оборвать электропитание терминала при обучении – можно мозги сжечь. А если база недогрузилась или записалась криво – агукать после процедуры и писать под себя. Тут же вместо отчета о завершении – у системы паника в духе «мы все умрем!». Радует, что вроде как соображаю, но всевозможные глюки могут проявить себя гораздо позже, причем я буду считать их вполне нормальными явлениями. Например, мне начнут нравиться фиолетовые шкафы управления, буду лапать их и пускать пузыри от счастья. Бр-р, может, я уже – того? Вроде нет; представляем розовый шкаф – ноль реакции, представляем девушку с обложки – есть контакт! Я нормален! Или ненормален – кто ж будет в таком положении заниматься подобной ерундой, когда надо читать системные отчеты!

Пробую продраться через многотомный сервис-лог. Итак, внештатный режим: не проведены тесты, не составлена медкарта, отсутствие связи с сервером игнорировано, недостаточно биомассы. Ничего нового. Проматываем лог до «результатов» – несколько сотен строк с ошибкой «нет данных в описании базы для корректного сравнения результатов реципиента». В общем, база «ломаная», что и требовалось доказать. Описаний нет, метрики и карты тестов на выходе нет, терминал не может определить успешность загрузки. Хотя бы общая информация присутствует – состояние терминала в норме, есть остатки биомассы: то есть на меня ее хватило, это радует. Видимо, система жаловалась на ее недостаток, так как необходимое число не указано в описании. Время процедуры… ого! На самом деле не все плохо в нашей семье: например, на дни рождения «маман» печет вкусный медовый торт, мы собираемся вместе, именинник задувает свечи и загадывает, чтобы у мистера Джоу росли доходы. Внезапное лирическое отступление связано с тем, что в результате загрузки базы данного праздника я был лишен четыре раза. Четыре года технический монстр военных наплавлял мне на мозги нелегальную базу данных. Впрочем, что там осталось от мозгов после такого извращения – еще надо посмотреть.

Командую терминалу выполнить стандартный набор тестов. Сердце сжимается: вдруг снова нахлынет эта сумасшедшая бездна информации. На этот раз все штатно: типовой IQ-тест с лимитом времени, покалывания по всему телу – терминал анализирует кровь и кучу других биопараметров. Самоощущение – отличное. Интересно, как я изменился за четыре года внешне? Внутренняя видеокамера присутствует, на дисплее – мое лицо: голова лысая, без бровей, в целом угадываются прежние черты. Появляются сомнения о четырех проведенных в капсуле годах, но внутреннее время терминала показывает, что все верно. В восемнадцать выгляжу подростком; не повод для паники, но непривычно.

Между тем тест завершается, и вместо изображения моего лица – на экране орда таблиц и диаграмм. Все подписано и сгруппировано, можно без проблем разобраться. В целом – здоров, а вот частности – непереносимость имплантов, непереносимость чипов, первоначальная нейросеть не подлежит замене. Пожгли-таки мозги…

Досадно осознавать, что тебе запрещают что-либо, даже если оно тебе и не нужно по большому счету. Базовая нейросеть у меня, как и у всех в семье, инженерная (обеспечивает лучшую производительность при нашей работе), это почти потолок для гражданских сетей. Импланты и чипы раньше хотелось, но нечто во мне подсказывает, что в большинстве из них имеются уязвимости, встроенные по инициативе производителей или властей – о, это уже выученная база подключилась и провоцирует выдать длиннющий монолог на тему возможного контроля через подключение к чипам.

Прислушиваюсь к своим мыслям с интересом – нет, зомби-армию никак не собрать, возможна кратковременная парализация (поддерживает где-то треть всех производителей), команды на экстренный сон (почти девяносто процентов) и регулировка эмоциональных составляющих (сорок процентов производителей), зависит от точки подключения импланта. Перспективно. Только вот мистеру Джоу я об этом не скажу. Не знаю, какие у него на меня планы, но чем меньше наш криминальный дон будет знать, тем оно спокойней миру и мне в частности. Тем временем пора бы уже вылезти из капсулы и осмотреться.

Иногда можно потерять душевное равновесие из-за какой-то мелочи, со стороны кажущейся совершенно пустяковой. Маленький квадратик бумаги с тремя числами: двадцать один, два, одиннадцать. Что может быть безобиднее? Тогда почему же солидного господина, полноправного гражданина верхнего города мистера Джоу так трясет при виде безобидного клочка синтетической целлюлозы? Час назад он обнаружил этот листик в стопке деловых бумаг, доставленных курьером, запер дверь в кабинете и принялся методично опустошать бутылку с бренди. Даже в мыслях он старался не думать о тех людях, что стоят за немногословным посланием.

Джоу рассуждал, что будет совершенно непедагогично выйти к воспитанникам пьяным, поэтому придется ночевать в кабинете, а еще надо предупредить об этом Изольду. Совершенно некстати вспомнилась гибель двух сыновей и единственная надежда на реализацию былых надежд – малыш Томми. По-своему он очень любил усыновленных и пытался вырастить из них трудолюбивых, умных, здоровых людей – свою будущую опору в старости. Да, пока что большинство из них неважно относились к нему. Именно так относятся к строгому преподавателю, без любви, но с уважением; но они все поймут, когда вырастут. Джоу искренне в это верил. По крайней мере, он не допустит ошибок своих родителей, все тепло и доброту отдавших его младшему брату. Ториуса всегда считали лучше его, попрекали им, показывали графики его развития и интеллекта, результаты тестов. Брату всегда прочили большое будущее, семья откладывала деньги на юридический колледж для него – и что в итоге? Через шесть лет старший брат вытаскивает любимчика родителей из наркотической нирваны, отмывает и ставит управляющим своим автосалоном. Вместо благодарности – пренебрежение: маленький ребенок привык, что весь мир крутится вокруг него. Через пару месяцев родители вновь попрекают его младшим братом – мол, Ториус – уже большой человек, а ты так и не поднялся выше ремсервиса. Что же они молчали, когда младший заживо гнил в притоне в нижнем городе?

Поэтому Джоу будет со всеми сыновьями одинаково суров и справедлив, это научит детей помогать братьям и поддерживать друг друга.

Темы для молчаливой беседы с самим собой потихоньку заканчиваются. В состоянии внутреннего молчания Джоу продолжает вертеть в руках маленький листочек. Что он может о нем сказать? Его можно съесть и сжечь во время облавы, современные пластики такими преимуществами не обладают. Отправители письма не любят электронные средства связи, предпочитая материальные носители. На листочке наверняка нет генетического материала отправителя, только следы прикосновений самого Джоу. Три цифры означают время: первое число – минуты, второе – точку встречи, третье – часы; но читать надо справа налево. Отправители придерживаются старой традиции шифрованных посланий, хотя в современном мире это малоэффективно.

Джоу прекрасно знал отправителей. Именно они сопровождали его подъем с нижнего города до нынешних вершин. Представители малой диаспоры никогда не просили ничего взамен, но оберегали, давали советы, протягивали руку помощи в трудные времена. Сорок процентов всей прибыли Джоу отправлял на один из их счетов, но это не было определенной платой, всего лишь пожертвование, определенное им самим. Джоу не жадничал, но подозревал, что деньги его покровителей не особо-то интересуют. По крайней мере, не в таком количестве.

В прошлый раз ему пришлось идти на поклон к династии с просьбой найти поставщика баз по взлому систем безопасности. Нынешний бизнес был слишком мелок в его понимании. Тот поток доходов, что стабильно шел с краденых машин, не мог обеспечить Джоу ничего более значительного, чем красивый дом в престижном районе. Душа же требовала большего, в качестве которого он видел ремонт и легализацию захваченных пиратами внутрисистемных космических кораблей. Обычно такие борты или уничтожались после основательного потрошения грузового отсека, или с них снималось все, что можно было безопасно снять. На большее знаний пиратов не хватало. Какой нелепый и неэффективный подход!

С применением качественно обученных воспитанников Джоу видел себя как минимум хозяином орбитальной верфи, а это уже совершенно другие деньги.

К сожалению, добыча баз обернулась серьезными проблемами как для него, так и для династии. На долгое время Джоу позабыл дорогу к покровителям, остерегаясь навлечь на себя их гнев. Сегодня они позвали его к себе сами.

Следующий день ничего не изменил – бумажка так же валялась на столе. До встречи оставалось три часа, которых хватило на малый сеанс регенерации, душ и легкий завтрак. Сегодня воспитанники останутся без вдохновляющего монолога о пользе труда; время течет как песок сквозь пальцы.

Точка встречи номер два находилась на окраине среднего города, в одном из опрятных мотелей с декором под двадцатый век. В своем роде это уже обнадеживало. Острые вопросы решались в точках нижнего города – там было легче спрятать тело, если диалог не задался. Правда, даже в стенах аккуратного и очень чистого мотеля «Виктория» не следовало расслабляться: отсюда человека можно вынести по частям через главный вход так, что обычные посетители заведения и не заметят.

В одноместном номере его ждал представительный господин европейской внешности, вручил две папки и попросил посмотреть их на месте.

В первой содержались данные о туристическом лайнере, и в двух предложениях ставилась задача, остальной объем занимали инфодиски. Во второй лежали обзорные виды на нестарую орбитальную ремонтную станцию «Механик-М», бортовой номер сорок два – шестьдесят шесть.

– Это задача и вознаграждение, – обозначил представитель.

– Почему я? – Мистер Джоу отложил папки в сторону.

– Не только вы.

– Что требуется от меня?

– Специалисты по безопасности. После инцидента мы потеряли подходы. Поиск новых и обучение займут слишком много времени.

– Двое погибли.

– Хватит одного.

– Он может не выжить.

– Если выживет.

– Пусть будет так.

– Мы дадим вам корректные базы где-то через полгода, как только получим их сами. Обучите новых.

– У него будут шансы?

– Ну что вы, вполне возможно, его личное участие даже не понадобится, исполнителей у нас достаточно, не хватает специфичных навыков для планирования.

– Еще что-нибудь?

– Всего доброго, папки можете забрать.

Джоу был одновременно и рад – все-таки от мечты его отделял всего шаг, хоть и не легкий, – и слегка подавлен, предчувствуя потерю еще одного воспитанника. Те, кто много знают, долго не заживаются на свете. Мечта стоит жертвы. Он сделает все возможное, чтобы Том отработал максимально эффективно, надо только хорошенько подготовить его и надежно замотивировать.

Глава 2

Изумленный и подавленный – именно так я выгляжу в данный момент, устремив взор на титаническую скульптуру космопроходца в древнем скафе, размещенную в центре общего холла первого уровня лайнера «Фарадей». Громада, крашенная под серебро и золото, вздымается на двести метров и подавляет мощью тупости архитектора, додумавшегося вмуровать в статую стратегический объект. Ладно бы архитекторы – но безопасники-то куда смотрели? Хочется привести сюда за ручку представителя СБ и, ткнув пальцем в серебряное убожество, наябедничать:

– Дяденька! Они совсем охренели! Они блокировали этой фиговиной доступ к резервному пункту управления! Дяденька, а давайте взорвем статую к такой-то матери, а? У меня и взрывчатка есть.

Взрывчатки, правда, с собой нет, она дожидается в укромном месте – двести немаркированных пластиковых кубиков с гранью в пять сантиметров, каждый включен в единую сеть, поддерживает управление на расстоянии и программируется. Ради такого хорошего дела, как подрыв двухсотметрового недоразумения, и десятка их не жалко.

Немногочисленный персонал, проходящий мимо, с пониманием усмехается, посматривая на молодого стюарда, задравшего голову вверх. Даже высокие гости из метрополии, арендовавшие переделанный в «туриста» военный линкор, были поражены размахом архитектурной композиции, что уж говорить о юнце, завербованном на последнем перегоне.

Традиционно резервные командные пункты размещаются асимметрично мостику корабля, в самой легкодоступной и защищенной его части. В проекте линкора, на котором я нахожусь, вход в бункер КП находится в центре первого уровня. Размещение обеспечивает наилучшую доступность для командного персонала, так как отсюда до офицерских кают – пара минут быстрым шагом. Предполагается, что во время активации резервного пункта мостик снесен вражеским ударом, и командование берут на себя те, кто отдыхал от дежурства в своих каютах. На схемах вход в бункер показан как люк в центре общего зала. А на этом старичке-линкоре на люк поставили изображение большого человекоподобного робота.

– Красота, а? – Подошедший дежурный уровня с гордостью посмотрел на меня.

– Ага, здоровенная. – Диалог поддерживать совершенно не хотелось – план, на который я убил полгода, трещал по швам. – Сэр, а она внутри пустая?

– Сынок, ты прикидываешь массу, если бы ее заливали целиком? Это же тонн двадцать минимум! Такую возить себе в убыток. Пустая статуя, как твоя голова. Сверху – пластик, внутри арматура держит. – Дежурный задумался, вспоминая. – Я же был, когда ее монтировали. Поверхность пола дней десять долбили, чтобы тросы закрепить, ничего не вышло. Потом крепления наплавили, сказали – выдержит.

Еще бы им удалось продолбить потолок бункера! На него идут те же плиты, что и на корабельную броню.

– Сэр, а толщина пластика?

– А тебе это для чего, малец? – Дежурный смотрит подозрительно.

– А вдруг трос сорвет и она вниз шандарахнется! – Делаю лицо поглупее и изображаю испуг.

– Твою-то деревяшку на плечах точно не повредит, – офицер улыбается, – там пластика максимум сантиметр, может – два. Был бы здесь ветер – может, и сорвало бы, а так – всех нас переживет. Искусство бессмертно, хе-хе! Ты с какого уровня, парень?

– Шестой, сэр! Транзит пассажиров, сэр! У меня ночная вахта два часа как завершена. Дежурный стюард разрешил прогуляться. – Тянусь по стойке смирно и преданно смотрю на дежурного.

– А, ну тогда гуляй. На нулевой и минусовые не лезь, сразу вылетишь с корабля пинком под зад. Проблемы будут – мичман Троженко, уровень один дробь четыре; мне еще шесть часов стены подпирать, обращайся.

– Спасибо, сэр! – разворот на девяносто градусов и печатным шагом в сторону лифтов.

Жизнь налаживается! Еще раз окинул взглядом конструкцию – вот бы распылить пару бочек бензина над ней, какой бы вышел сюжет – космоборец в огне, красота! – и направился лифтом обратно на шестой уровень. Первоначальная разведка проведена. Несколько сантиметров пластика, отделяющего внешний мир от шлюза резервного поста, можно вырезать виброножом, так что план остается в силе. Кстати, мое пребывание на линкоре – тоже часть плана, увы – не моего, а вовсе даже чужого. События понеслись галопом сразу по завершении загрузки баз. Мысленно прокручиваю хронологию тех дней.

Помню, как я выполз из капсулы – мышцы, несмотря на поддерживающие процедуры, за четыре года пришли в не лучшее состояние, приходилось выкладываться, чтобы не свернуть себе голову на спуске с трехметровой высоты терминала. Вскоре явился отец, легко подхватил мою исхудавшую тушку на руки и унес в сторону жилых помещений. В пути сознание отключилось, очнулся на кровати, был обласкан госпожой Изольдой, напоен бульоном… и вновь провал в памяти. Следующее пробуждение вышло куда бодрее, тело оказалось замотано в терморемни, соединенные с восстанавливающим комплексом – недешевая железяка, используемая богачами для придания рельефа мышцам без особых с их стороны усилий. Датчики раздражают мышцы, стимулируют их рост и подают питательные материалы по месту воздействия. Халява для богатеньких: никаких тебе тренажеров и сотен тренировочных подходов. Мои же мышцы просто вводили в строй после четырехлетней неактивности. Трогательная забота – аж сердце умиляется, если не учитывать факт того, что в таком состоянии я оказался по их вине.

Следующая встреча с отцом оказалась очень насыщенной плохими известиями.

Пункт первый – поставщик баз попался на заметку службе безопасности, эсбэшники решили провернуть комбинацию и подсунули вместо стандартной узконаправленной базы комплект вообще всего-всего, что было по тематике, завернув в один файл. Расчет простой – база проверяется на целостность и актуальность терминалом до загрузки. Если сделать огромную мегабазу, она данную проверку проходит, так как данные корректны, завершены и относятся к декларируемой отрасли. По результату этой проверки поставщик получает оплату у заказчика. Соль в том, что подобная мегабаза с вероятностью в девяносто процентов выжжет мозги неподготовленному реципиенту, просто из-за своего нереального объема и требуемого индекса производительности мозга. По проекту службистов, поставщик поставляет базу, сжигает мозг заказчику и оказывается в полной заднице. Тут к нему подкатывают вербовщики из СБ, готовые решить его проблемы за дальнейшее содействие. В нашем случае поставщик до вербовки не дожил: сердечная недостаточность (официально) от проломленного черепа (фактически).

Пункт второй, производный от первого. Выжил только я, братья погибли. У меня уже были подозрения о таком исходе – когда я вылез из капсулы, другие терминалы пустовали, в палатах, кроме меня, никого не было. Не скажу, что мы были близки или дружили, но на душе стало грустно.

Пункт третий – базы загружались с конкретной целью. Есть космический корабль, двигающийся из внутренних систем в анлимитед-курорты внешних систем по пологой дуге через транзитные системы фронтира с активно идущими боевыми действиями. Пассажиры, арендовавшие корабль, – богатые гранды испанской империи. Благородные туристы едут отдыхать и в процессе перемещения задумали поучаствовать в паре конфликтов, чтобы пострелять по дикарям, благо те никак ответить не смогут – технологический уровень колоний не позволяет хоть как-то повредить линкор. Кроме перевозки туристов, корабль выполняет функции перевозчика пассажиров и карго-трейдера в колониях, расположенных близко к траектории движения. В одной из систем на линкор погрузят контейнер, интересующий мистера Джоу и тех людей, которых он представляет. Контейнер требуется изъять чисто: желательно, чтобы никто не догадался о самом факте изъятия. При этом сам линкор можно скидывать хоть в черную дыру, изобразив всеобщую гибель и уничтожение, но груз обязательно должен уцелеть.

Пункт четвертый – срок подготовки чуть больше полугода. Заказчики груза обязуются его принять в указанной нами точке, с процессом добычи контейнера связываться отказываются. Конкурирующие структуры – возможны, но маловероятны. Утечка о характере груза ознаменовалась смертью информатора.

Следующие месяцы прошли в безумном напряжении – разработка планов, порою совершенно кинематографичных, изучение схем и видов линкоров аналогичной серии, поиск версий установленного на корабле программного обеспечения и их уязвимостей. Само собой, всем этим занимался довольно большой коллектив людей, в составе которого я консультировал по тематике загруженных баз. Ситуация осложнялась невозможностью вербовки персонала судна, так как весь экипаж на время данного полета снимали с аналогичного линкора, находящегося на действительной военной службе империи. Подкатывать же к кадровым служакам внутренней империи – верх безумия.

В итоге разработанная схема действий стала такой: в одной из колоний на линкор нападают местные вояки и долбят по кораблю из своих летающих ведер ракетами. Космическому кораблю от этих попаданий даже не щекотно, экипаж проигнорирует нападение согласно внутренним инструкциям. Тайный суперагент в составе вспомогательного состава экипажа (это я) через резервный КП на полминуты заставляет мигнуть силовое поле линкора. В тридцатисекундное окно по кораблю прилетает очень даже современный залп, вырубающий электронику, и одновременно что-то туземное для прикрытия. Корабль под действием силы гравитации летит вниз, персонал и пассажиры в панике эвакуируются на спасботах. В итоге линкор падает в океан, предварительно красиво взорвавшись в воздухе, людей подбирают власти и возвращают обратно за выкуп, а бравые туземные вояки хвастаются заваленным линкором. Контейнеры же компактно сбрасываются в океан до взрыва линкора, точка сброса передается получателю. Факт сброса отследить крайне сложно – от корпуса падающего корабля и без того отвалится немало обломков. Люди целы, владелец линкора получит страховку, местные довольны, отправители груза разводят руками – форс-мажор, наш получатель – с грузом, а я же придумал для себя кое-что поинтереснее, чем внезапно умереть по завершении операции. Очень уж часто в историях мистера Джоу ключевые исполнители заканчивают жизнь по неестественным причинам.

Завербоваться на лайнер удалось относительно легко – дав взятку местному рекрутеру, я получил должность младшего стюарда самой загаженной части корабля, на шестом уровне. На шестом перевозили людей из колонии в колонию, не сильно заботясь об уровне сервиса. За билет просили солидные деньги, однако огромное число желающих всеми правдами и неправдами стремилось на борт. В итоге одиночные кубрики вмещали по три-четыре человека. Сопутствующая антисанитария вынудила хозяев борта нанять персонал из местных, так как стюарды, нанятые во внутренних системах, отказались обслуживать шестой уровень.

Естественно, мне дали сопровождение, состоявшее из четырех человек, взошедших на борт обычными пассажирами. Четыре мужика армейской внешности по двое посменно сопровождали меня на дежурстве, оберегая мою тушку от постепенно сходящих с ума в тесноте уровня пассажиров.

Выше уровнем, на пятом, где располагались каюты вип-переселенцев (всего по одному человеку на кубрик, совмещенный санузел и персональный кондиционер), должен был путешествовать координатор миссии. Он один знал, когда нужный груз поступит на борт, а также через него должны были передать время для создания «окна» в обороне линкора. Ни имени, ни лица я его не знал. Когда придет время – он должен будет подойти сам.

Остается ждать и постараться меньше нервничать. Моя роль в плане не особо-то и велика, если откровенно: зайти в резервный КП (коды доступа добыты, механизм открывания отработан на практике – для тренировки у нас был настоящий люк этой же серии), запустить заранее созданный (не мной, не мой уровень подготовки) механизм, ввести время на таймере (оно могло измениться в любой момент, хронометраж требовался сверхточный) и быть рядом со спасботами, когда объявят эвакуацию. Перемещения при исполнении плана минимальны: с шестого на первый – лифтом, на первом – дел на десять минут, после чего – на пятый, там шанс эвакуации выше.

К слову, об устройстве линкора – он представлял собой гигантское веретено высотой в двадцать один уровень и шириной в километр, нумерация уровней – от минус десятого до десятого, планировка зеркальная относительно нулевого уровня – там находятся энергоустановка, техсектор и рубка. От девятого до седьмого и от минус десятого до минус седьмого – грузовые трюмы, уровней в интервалах три – шесть и минус шесть – минус три являются пассажирскими: «плюсовые» используются для пассажиров колоний, фактически – слегка переделанные кубрики бывшей десантной секции, «минусовые» люксы – для туристов с кучей денег, на этих уровнях в свое время снесли все до последней перегородки, а потом выстраивали заново по эксклюзивному дизайн-проекту. Минус второй уровень – для персонала, обслуживающего высоких гостей, там же находятся недорогие кафешки и ресторанчики для небогатых пассажиров «чистой» половины, первый и минус первый уровни – для команды корабля, второй уровень – забегаловки, кинотеатры, казино и прочие развлечения для «плюсовой» половины пассажиров – всех, кто может позволить обязательный залог для его посещения.

На второй я и направился после разговора с дежурным.

Второй уровень встретил шквалом громкой музыки, огнями заведений центральной линии и десятком зазывал, впихивающих в руки ярко-разноцветные рекламные листовки. Конкуренция между заведениями на уровне – бешеная. За долгое время в пути большая часть накоплений пассажиров оседает тут, многие по прибытию в точку назначения сходят с борта вообще без гроша за душой. Как рассказывали сменщики, крышу сносит даже у степенных, семейных людей в возрасте. Заведения предоставляют любые развлечения, никто не спрашивает о деньгах до того момента, пока гость не захочет покинуть уровень. Вот тогда-то и выясняется, что залоговый лимит исчерпан, а в подписанном типовом договоре на залог есть пункт, разрешающий уход в минус под небольшой процент. Так что многие, кто был уверен, что развлекается в пределах оплаченного залога, очень неприятно удивляются. И еще больше удивляются, когда не могут оплатить выставленные счета. Ну а если кредит не получается погасить даже имуществом или с помощью родных, то корабль такие люди покинут с «рабским» имплантом. Такая вот цена развлечений.

В прошлый раз меня пытались силой утащить в один из притонов третьей линии, еле отбился. Штатный шокер работает только на подотчетном мне уровне, так что пришлось использовать его вместо кастета. Да и то ситуация завершилась бы для меня очень плохо – все-таки трое против одного, – но вмешалась СБ уровня. Несмотря на явный криминал большинства заведений, внешний вид порядка тут все же поддерживают. С тех пор дальше второй линии я не лезу, научен. Линии – расположение заведения относительно центрального, лифтового, коридора. Первая линия – фешенебельные брендовые компании. Вторая – попроще, но вполне себе приличные и по разумным ценам. Третьи и дальше – дешевые, массовые, но очень криминальные. Всего линий – десять, и что творится на девятой-десятой, я себе мало представляю и узнавать не хочу. Слышал, что на седьмой линии устраивают бои без правил между «должниками», но сильно не интересовался.

Моя цель – небольшая кафешка в дальней части второй линии, там уютно, малолюдно и отличный повар-автомат. После обретения условной независимости вкусно поесть – моя главная слабость. Другие соблазны взрослой жизни меня уже не цепляют. Мистер Джоу посчитал, что если все дело сорвется из-за какой-нибудь девки или запоя, то это будет даже хуже, чем если всех накроет служба безопасности или груз отнимут конкуренты. Так что до отбытия меня ударно «отзнакомили» с прекрасной половиной человечества, заставили отмучиться с жесточайшего похмелья, устроили никотиновую ломку и прочие токсикоманские кошмары. Смотреть теперь на все это не могу. Даже «прекрасных фей» у барной стойки рассматриваю с практическим интересом, на любовь меня еще не скоро потянет.

– Томми, дружище! – К моему столику астероидом летел Трой, коллега-стюард по уровню. Высокий, стройный мужик, с модной биопластикой киношного супергероя на лице, ловко протиснулся меж столиков, резко завернул в сторону стойки, подхватил перекачанными руками двух «феек» и снова понесся ко мне, выкрикивая приветственные слова: – А я тебя совершенно потерял, есть дело! Две тысячи гринов как с куста, и делать ничего не надо, а? – Он по-хозяйски уселся за моим столиком, усадив «феечек» к себе на колени.

Мистер Джоу буквально вбивал мне в голову – никаких авантюр, никаких приключений, никаких проблем. Встретился бы он с энергетикой Троя – я бы еще посмотрел, кто кого переупрямит. У Троя огромный талант убалтывать людей, он единственный на нашем уровне умудряется решать все возникающие конфликты так, что все стороны остаются довольны. На его лице живет непоколебимая уверенность в прекрасном завтрашнем дне, аж завидно.

– Помнишь мужика из комнаты шесть – сорок три? Жилистый, лысый на всю голову? Его вещи сегодня изъяли ребята из «Молли-холла». Говорят, он там с тремя девками завис на неделю, из номера не вылезал. А как вылез, так все: баланс – ноль, кредит такой, что будут нейросеть снимать. А до того его отдали на бои без правил.

– Жалко мужика, спокойный был. Ты на его место подселить кого-то хочешь? – Чужие беды с определенного момента воспринимаются с прагматической точки зрения.

– Это само собой, про твою долю помню. Не в этом дело, вернее – в этом, но есть тема покруче. Девочки, закройте ушки. – «Феечки», хихикая, закрыли друг другу ушки. – Так вот, у него в багаже кубков штук десять. Ну такие, призовые кубки – первые места, все дела… Короче, можно поднять денег на ставках, чел – серьезный спортсмен, а выглядит как нормал.

– А если кубки – с собачьих выставок? – скептически хмыкнул я. – Или он сам спер их. А может – он коллекционер?

– Не, не собачьи; там на одном – два дерущихся мужика изображены, я это точно видел. Плюс – не похож он на коллекционера, ты же помнишь. Жилистый, глаза – стальные! Соседям вякнуть не давал! – Тут Трой начинает накручивать сам себя: не видел я у этого пассажира властных замашек и стального взгляда не замечал. Обычный пассажир, спокойный, и соседи у него такие же, потому конфликтов нет.

– Я – пас, не мое это. Без обид. – Отодвигаю пустую тарелку и собираюсь свалить от навязчивого знакомого.

– Зря, я ведь тебя другом считаю, потому и советую. Завтра локти будешь кусать. Хочешь, поставлю сотенную за тебя? – Трой смахивает с коленей «феечек», перегибается через стол и удерживает меня за плечо. – Такой шанс – один на миллион, завтра его уже узнают как сильного бойца, и рейт ставок упадет.

– Спасибо, друг, но я обещал мамочке никогда не играть в азартные игры. – Надеюсь, в этот миг мистеру Джоу икается. Снимаю его руку с плеча и в быстром темпе сваливаю из заведения. Не нравится мне, когда еле знакомые люди начинают клясться в дружбе.

До нового дежурства остается три часа, за это время надо успеть кое-что сделать для себя. Второй уровень – особый, он единственный из плюсовых соединен с «минусовой» элитной секцией. Богатенькие ребята частенько поднимаются сюда поразвлечься или окунуться в «гангстерскую» атмосферу четвертой – десятой линий, естественно, с нехилой охраной. С других уровней доступа в вип-часть корабля нет – лифт просто не поедет, – а контролирующая автоматика корабля начислит штрафные очки к личному делу. Лифт второго уровня «скушал» карту-пропуск и без вопросов поехал на минус восьмой грузовой. Действие рискованное – если поймают с этой карточкой, то жить мне до конца полета в карцере. Чтобы не поймали, аккуратно иду по коридору «пьяной» походкой, по траектории, заранее рассчитанной в моей нейросети. Людей на грузовых уровнях не бывает, так что можно не беспокоиться о реакции посторонних на дерганые перемещения по коридору. Маневр позволяет избежать совершенно лишнего для меня внимания видеокамер. Датчики объема и массы на грузовых уровнях отключены – слишком много крыс, и ложные срабатывания очень часты. Сомневаюсь, что видеокамеры работают, но перестраховка – «наше все».

Ищу блок подзарядки роботов-уборщиков. Сейчас к блоку подключены всего двадцать шесть ботов, остальные триста семьдесят четыре слота пустуют. Блок, кроме подпитки энергией и очистки-сортировки содержимого внутреннего бака, управляет обновлением ПО ботов. Открываю щиток управления блока и скармливаю железяке карту памяти. Томительные минуты ожидания – очередное испытание для нервов. Но вот на панельке щитка зажигается зеленый огонек – ПО обновлено успешно. Время возвращаться обратно.

На шестом уровне все без изменений – по коридору ходят-разминаются люди, где-то слышен женский плач, звуки семейных ссор. У встречающихся на пути людей – уставшие лица и потухшие глаза. Долгий перелет изматывает. Для многих это шанс начать новую жизнь. На каждой остановке с корабля сходят сотни оптимистов, уверенных, что в новом мире их ждет успех. И поднимаются сотни отчаявшихся, не нашедших в этом мире места. Правда, есть и деловары, коммивояжеры, бизнесмены, жулики, карточные каталы, для которых долгие перелеты – часть жизни. Наблюдаешь за мини-вселенной шестого уровня – и поневоле становишься философом… Очередная вахта началась.

Глава 3

Они пришли, когда я спал. Шесть человек в черных мундирах службы безопасности корабля. Когда-то я представлял себе эту сцену. Читал, что если чего-то боишься – надо представить себе максимально плохой сценарий развития событий, тогда станет легче и страх уйдет. Страх воплотился в жизнь и куда-то тащит меня, не дав одеться. Успел вцепиться в вещи руками и пытаюсь надеть на себя хоть что-то по пути, получается плохо, но эсбэшникам нравится – ржут, гады, однако темпа движения не снижают. В лифте удается напялить штаны, форменный пиджак. Благодаря высокому воротнику не видно, что под пиджаком – голое тело. Смотрюсь в зеркальную стенку лифта – вид вполне приличный.

Лифт останавливается на минус первом; здесь я раньше не был, но планировку представляю. Мы идем в крыло медицинской секции. Внутренне готовлюсь к форсированному допросу с применением спецсредств. Перед вылетом мне сделали пломбу с ядом именно на такой случай, но я извлек капсулу в первый же день на борту, мало ли – прокушу ночью или поврежу поверхность пломбы едой. Теперь жалею: возможно, легкая смерть – предпочтительнее пыток. Сознание ярко показывает образы обуглившейся плоти и отрезанных конечностей, аж плохо стало. Меня заталкивают в просторный отсек, посреди которого стоят шесть каталок с телами под простынями и одна пустая – видимо, подготовили для меня. Живот скручивает, изображение уводит в сторону. Если бы не подхватили – упал бы.

– Какой впечатлительный юноша! Держи его, Джон. И разверни его от меня, а то все ботинки обблюет. – Один из сопровождающих подводит меня к крайней каталке с телом и скидывает с него простыню. На крашенной белым железной плоскости лежит Трой.

Волна облегчения – прости, бедняга Трой, – прокатывается по всему телу. Меня не поймали, это не из-за меня!

– Вы узнаете тело?

– Так точно, сэр. Это мой коллега по смене, Трой Навиц, стюард шестого уровня. – Тянусь перед начальством. На душе легко и спокойно. Сегодня точно нажрусь, нельзя же так издеваться над простыми диверсантами.

– Зачем вы его убили? – Глаза эсбэшника внимательно смотрят на меня. Эмпат, наверное. Упираюсь своими глазами в его и четко произношу:

– Сэр, я не убивал Троя Навица; в последний раз я встретил его до дежурства в кафе «Ирлица» на втором уровне, он предложил мне поучаствовать в нелегальном тотализаторе, но я отказался. Более я его не видел. – Главное – говорить абсолютную правду, никаких виляний и попыток замять скользкие моменты; эмпат чувствует все оттенки правды.

– Оправдан, свободен. От лица владельца корабля награждаю вас премией в сто гринов за беспорочную службу. Как старший по званию, начисляю вам штраф в сто гринов за неуставной вид. Хотя бы футболку под форму одевайте, молодой человек.

Вот сволочь, а! Штрафные баллы всегда начисляются в большем числе, чем наградные. Теперь в моем личном деле значатся «поощрения – одно, наказания – одно, сумма штрафных баллов – один». Еще девять штрафов – и я потеряю должность.

– Сэр. Спасибо, сэр! Прошу простить. Сэр, больше не повторится, сэр!

– Можешь заткнуться и возвращаться в свой крысятник, уведите его.

Не любят нас, жителей фронтира. Даже стюардов. Считают себя высшими людьми. Но ничего, скоро все роботы-уборщики получат новую прошивку – а там посмотрим…

Мне не дали доспать остаток ночи спокойно: через полчаса зашел один из моих «охранников» и вывернул все мозги, расспрашивая, куда меня тащили люди из СБ и что им от меня было нужно. Еле отбрехался, вроде как успокоил.

Вместо Троя никого не поставили, так что все следующее дежурство я буквально разрывался, пытаясь успеть решить все вопросы двух секторов. Хотел было написать жалобу, но владельцы корабля опередили – пришло письмо с повышением звания до «старший стюард» и увеличение оклада в полтора раза. И это при двукратном росте объема работ. Зато у старших стюардов, судя по приложенному описанию, не блокировался шокер на других «плюсовых» этажах, а такое преимущество уже стоило того.

В космосе быстро теряется чувство времени, день смешивается с ночью, а потом эти слова и вовсе теряют смысл. Для меня день – время дежурства, ночь – вся остальная часть дня. Иногда график дежурств меняют, и соответственно меняется время дня и ночи. Сбитый ритм существования больно дает по голове, но потом все снова входит в колею – день – ночь, день – ночь. Ощущаешь себя придатком корабля, механическим болванчиком с приклеенной улыбкой и немудреными интересами. А ведь не прошло и месяца со старта миссии. Требовалось срочно переключиться с профессиональных обязанностей на что-нибудь другое, чтобы не «перегореть».

Я вспомнил про кубрик Троя. Раз за его вещами никто не пришел во время расследования, то не придет и после закрытия дела. По внутренним правилам, бесхозное имущество после завершения полета переходило в собственность перевозчика, но куда чаще оно не добиралось до финиша, оседая в карманах жадного до чужого добра персонала. Надо прибрать к рукам оставшиеся от Троя вещи, пока до них не добрался кто-то более расторопный. Про мораль и этику можете рассказывать детям в богатеньких колледжах, мертвым вещи не нужны. Ключ-карта старшего стюарда открывает все двери на уровне. Легкий щелчок, зеленый индикатор замка – и дверь легко откатывается в сторону. В каюте прибрано, на прикроватном столике фото с видом на море, на стенах постеры с красотками; обычная берлога холостяка.

Начинаю планомерную мародерку, двигаясь по часовой стрелке; все интересное скидываю в середину комнаты. Постепенно на полу растет небольшая кучка вещей – запасной комридер, ключ-карта, десяток кредиток на предъявителя – номинал будет ясен после подключения к комму, обезличенные (серийные) приличные вещи – их можно толкнуть пассажирам. Все заворачиваю в простыню и завязываю покрепче. Личные вещи, фото, предметы гигиены скидываю в утилизатор.

Хочу уже уходить, как замечаю некую несообразность. После того как кубрик стал стерильно чистым, я заметил, что общая площадь его как будто поменьше моего. Легкое ощущение недостатка пространства. Помещения у нас одинаковые, типовые. Даже расстановка базовых предметов та же, но площади тут явно меньше.

Несколько минут поисков приносят плоды: одна из стен фальшивая – натянутая магнитная пленка одинакового со стеной цвета. Переключаю рычажок в замаскированном блоке, и пленка опадает вниз обычной тканью. За пленкой – стеллаж, а на нем то, что наверняка обеспечит Трою билет в ад. На полочках – десятки фотографий различных людей: в основном пассажиры, а некоторые – в форменных мундирах персонала. Персонажи на пластиковых карточках улыбаются кому-то, некоторые задумчивы, но ни один человек не смотрит прямо в объектив. В углу карточки от руки написаны цифры: от сотни до нескольких тысяч гринов. Казалось бы, совершенно безобидное зрелище, если бы не мое фото в центре композиции, без каких-либо цифр на карточке. Появляется мысль, что цифры должны были бы появиться вчера, после моего согласия прогуляться с Троем на FFA бои. Неприятный холодок сковывает спину: как близко иногда ходит смерть и какие разные облики она принимает…

Через два часа приходит долгожданное спокойствие: в объятиях «фейки» плохие мысли как-то уходят сами по себе, растворяясь в приятных ощущениях близости. Алкоголь на меня действует очень слабо: на полу гостиничного номера раскиданы несколько бутылок, еще больше стоят неоткрытыми на прикроватном столике, но я абсолютно трезв, это немного раздражает. До планового «утра» – восемь часов, и большую часть из них планирую провести здесь.

Время отдыха проносится кометой, но приносит свои плоды. Ободренный и посвежевший, вываливаюсь в ресторанную часть заведения. За одним из столиков смена моих «охранников» потягивает пиво из высоких бокалов вместе с незнакомым мужиком. Они тоже замечают меня, один из «охранников» двигает свободный стул, приглашая к ним присоединиться.

Мое место – напротив незнакомого человека. Пару минут молчим, незнакомец присматривается ко мне, взгляд у него при этом, как у нашего механика, когда ему привозят вместо новой запчасти нерабочее б/у. Я ему не понравился, и это взаимно.

– Тебе запретили шляться по девкам. От тебя разит спиртным. Ты попал под наблюдение службы безопасности. Скажи мне, что ты еще успел натворить? – Голос холодный, как вьюга.

Интересно, что бы он сказал, если узнал о: а) взломе с проникновением и кражей; б) нелегальном пребывании на грузовом уровне; в) подмене программного обеспечения? Он еще не видел милый такой потайной стеллаж с трофеями убийцы в комнате Троя. Впрочем, побережем сердце мужика: меньше знает, крепче спит. Да и мне полезно забыть об этом.

– У меня напарника грохнули вчера. СБ мною не интересовалась, вчера меня увели на опознание тела. Работу вот увеличили в два раза, зашиваюсь. Расслабляюсь, как умею. Или вы хотите, чтобы у меня башню снесло? – короткими фразами обрисовываю мою точку зрения.

– Неважно. Груз прибыл, пока ты кувыркался. Возьми, – он протянул сложенный вдвое листочек, – почитаешь потом. Там вся информация по твоей миссии. О твоем поведении передам отчет людям на земле. Еще один залет – сверну шею своими руками; можешь идти.

Прячу листок в нагрудный карман и отправляюсь к себе. Разговор взволновал куда меньше, чем факт прибытия очередного шаттла. Такое проспал! Черт с ним, с грузом, вместе с шаттлом должна прилететь куча народа, и еще большее число из нынешних пассажиров – улететь. Самое денежное время: распределение мест новоприбывшим, внезапно «потерявшиеся» вещи убывающих – можно заработать на всем. Потому-то меня и не поставили в эту смену, основной куш заберут ветераны.

За восемь часов, прошедших с прибытия шаттла, суета с заселением практически спала, четыре раза пришлось использовать шокер для прекращения драк и растаскивать конфликтующих по их комнатам. Многие приходят в ярость, когда узнают, что по своему билету могут претендовать на тесный кубрик с еще двумя попутчиками и одной кроватью на троих. Те, кто поумнее или опытнее, уже договорились с моими сменщиками и за скромную плату поменяли номер на более комфортный или с меньшим числом соседей. Такую проблему физической силой и угрозами не решить, шокер в моих руках – оружие площадного действия. Мне даже целиться не надо.

В одном из коридоров замечаю девушку, в окружении кучи вещей. Стандартная ситуация – симпатичная девушка, а в ее комнате наверняка три мужика, и ехать ей с такими соседями еще неделю. Всем не помочь, но за определенную плату я готов спасти этот мир от несправедливости.

– Мисс, чем я могу вам помочь? Стюард Джоу, – галантно представляюсь.

– Стюард, тут какая-то ошибка! – Разумеется, а как же иначе. – У меня контракт с «Сол-технолоджи» – я инженер-конструктор, меня переводят в другой филиал, – улыбается, наверное, вспомнила что-то хорошее. – Мне купили билет, а в моей каюте какие-то жуткие люди, их трое. – Улыбка гаснет.

– Мисс, можно ваш билет и карту?

– Да, конечно, вот… – Суетливо достает требуемое из бокового кармана сумки. Изучаю билет с грозным видом. Ну да, все верно. Просто корпорация решила сэкономить, билеты в вип-класс – в три раза дороже. Объясняю ей всю тяжесть ее ситуации и намекаю на возможность сотрудничества:

– Мисс, я понимаю, что произошла ошибка при покупке для вас билета, такая очаровательная леди не должна ехать в дурной компании, с уголовниками и шахтерами.

– Спасибо, стюард. – Она робко улыбается.

– Что вы. Можно просто Том, – улыбаюсь. – Однако вы должны понимать – я не могу вас провести в другой класс, с вашей ключ-картой физически вас не пустят на вип-уровень! – И это абсолютная правда.

– И что мне делать? – Вот, а это уже готовность к диалогу.

– Не все так плохо, мисс. За небольшую плату я готов устроить вас в кубрик с двумя соседями поприличней, а ежели ваша щедрость будет равна вашей красоте, то всего с одним соседом.

– У меня нет денег, мне уже предлагали. – Леди поникла. – Вы ведь не берете корпоративные чеки.

Беда. Вот потому-то ее не устроили ребята из предыдущей смены. Нет денег – нет услуг. А чеки корпорации, вне корпорации – идут по цене бумаги. С ними даже в сортир не сходить – краска токсичная.

– Простите, мисс, но вам придется жить в номере согласно вашему билету. Находиться в коридоре строго запрещено – давайте я помогу вам занести вещи. – В конце концов, припугну соседей, ничего они ей не сделают.

– Нет! – Она вырывает сумку из моих рук. – Я туда не пойду! Я останусь здесь, мне тут удобно, правда!

На мгновение охватывает чувство сюрреалистичности ситуации. Вот я стою и пытаюсь вытащить у девушки деньги за перевод в нормальный номер. На корабле, который с моей помощью через неделю будет взорван. И я очень, очень не уверен, что на весь перегруженный шестой уровень найдется достаточное число спасботов, чтобы эвакуировать всех. Может, стоит перестать быть типовым «сволочью-стюардом» и устроить девушке нормальные последние семь дней? К тому же каюта Троя все так же пустует, сменщика не прислали.

– Хорошо, есть один вариант. Следуй за мной. – Ухожу, не оборачиваясь. Если умная и есть чутье, то пойдет следом.

Судя по звуку, чутье есть – тащит баулы вслед за мной.

Перед каютой моего бывшего напарника вручаю ей ключ-карту.

– Владей. Из номера старайся не выходить, еду доставляют через пневмолифт внутри номера. Душевая замаскирована в правой стене. На другие уровни тебя не пустят, так что найди себе занятие на неделю. Если тебя поймают с картой, скажи – нашла в коридоре. Про меня ни слова.

Оставляю ее в комнате, сам заваливаюсь в свою берлогу по соседству.

Комнату Троя я вычистил, в том числе и стеллаж, со всем его неприглядным содержимым. Надеюсь, кошмары новую жительницу мучить не будут.

Еще семь дней осталось. Главный вопрос – меня кончат сразу по завершении моей части плана или в день крушения? А может, позволят эвакуироваться и примут уже на земле? Требовалось ускорить планы по собственному спасению.

Глава 4

Самым приятным и главным отличием нашего корабля от собратьев по серии был искин. Оригинальный, боевой искин демонтировали при демилитаризации и передаче в гражданский сектор перевозок, на его место поставили гражданский аналог. Однако гражданский искин не в состоянии управлять всеми службами военного корабля: совершенно другая направленность в «воспитании» и мощности. Благодаря этому мониторинг внутренней безопасности и большинства условно-гражданских систем, вроде активных энергощитов обороны, выполнялся персоналом. Если бы не это, то весь план провалился бы, даже толком не начавшись. Все мои маневры с видеокамерами, подложными ключ-картами и прочими «шпионскими штучками» боевой искин раскусил бы моментально. Мои действия рассчитаны на халатность и невнимательность персонала, а также его уверенность в пассивных средствах защиты и общей безопасности маршрута движения линкора.

Смог бы я под пристальным вниманием компьютерного супермозга незаконно проникнуть на первый уровень, аккуратно выпилить часть статуи, преграждающей мне вход к резервному КП, влезть в этот самый КП и спокойно рассматривать такое знакомое по тренировкам помещение? Разумеется, нет; я бы дальше лифта никуда не ушел, там бы и остался, замурованным до прихода службы безопасности. Однако же сейчас я стою внутри резервного командного пункта и не слышу ни сирен, ни топота ботинок охраны. Корабль живет спокойной жизнью и не подозревает о нелегальном проникновении в святая святых.

Свою задачу выполнил – подцепил на один из кабелей, уходящих к энергосистеме, специальное устройство, предварительно вбив в него задачу передать по кабелю сигнал в указанное время. Логичное решение обхода систем безопасности: гораздо проще не взламывать программное обеспечение с целью получить доступ к управлению, а просто передать правильно кодированную команду подконтрольному устройству напрямую. На этом можно было бы возвращаться назад, однако любопытство пересилило. Что за груз так нужен моим нанимателям?

Резервный командный пункт по своему функционалу полностью повторял основной, однако большинство его функций были блокированы, пока от основного КП проходят сигналы о работоспособности и отсутствии повреждений. Механизм блокировки введен, как средство против захвата корабля и предотвращения бунтов в ситуации поврежденного или недееспособного искина.

Меня больше интересовали пассивные возможности чтения информации – например, доступ к условно-служебным базам данных и подключение к обслуживающим сервам. Подобные права резервный КП даже в неактивном режиме мог предоставить. Для решения этой задачи вновь помогла «домашняя заготовка», исполненная в виде очередного устройства.

Вскоре удалось подключить свою нейросеть к базе данных грузового склада через самодельный шунт прямого подключения. Разъем успел запылиться, но почистить, кроме как тканью, нечем. Подключаю его в слот над позвоночным столбом.

Итак, что у нас здесь есть… Основная грузовая единица – двадцатитонный контейнер, общий объем и масса всех грузов – что-то около четырехсот килотонн или двадцати тысяч контейнеров – округлим для простоты. Груз поступил в последнем пункте стыковки, фильтр – пункт загрузки «Джерайя, фронтир».

Около тысячи контейнеров; все равно – много. Заказчик согласился устроить крушение лайнера в следующей системе – видимо, имеет там хорошие позиции в плане власти, а значит, реальные хозяева искомого контейнера точно не там. Фильтр – исключить контейнеры с пунктом назначения «Тобого, фронтир». Осталось немногим меньше.

Следующее предположение – это не контейнер курьерской службы и не почта. Остаток после сортировки – триста шестьдесят контейнеров, уже очень-очень неплохо. Груз может быть корпоративным? Вполне. Что там говорила та девушка? Переезжает в другой филиал. Груз может быть отправлен корпорацией своему же филиалу? Вот это вряд ли, система логистики корпораций не позволит перемещать ценные грузы вне собственных бортов. Одно дело, если товар куплен и отгружен получателю – в случае потери, уважаемый покупатель, пинайте страховую и перевозчика, – а вот к своим грузам они относятся трепетно. Голое предположение, конечно, но в голову пока ничего не идет. Еще один фильтр – в сухом остатке двести семьдесят контейнеров.

Еще можно смело исключить, как точку назначения, внутренние системы. Там таможня просто бешеная. Двести осталось.

Стал бы отправитель маскировать посылку? Это должны быть несколько контейнеров с задекларированным однотипным грузом, чтобы при проверке прикормленный таможенник открыл один из них (на какой укажут), а остальные вписали аналогично проверенному. Одиночные контейнеры, в смысле один получатель – один контейнер, тоже в корзину.

Та-да-ам! Остались сорок контейнеров, соответствующих фильтру «один отправитель – несколько контейнеров с однотипным грузом». Однотипный груз предполагает одинаковую массу контейнеров, об этом они должны были подумать и уравнять их между собой, иначе будут проверять каждый с другой массой.

Голова уже плавится… А если груз очень маленький? А если это носитель информации в несколько грамм весом? Или наркота? Или предметы искусства? Но что-то внутри меня подсказывает, что я на правильном пути. Все маленькое-компактное можно провезти в пассажирском отсеке вместе с вещами.

Это должно быть что-то объемное или обладающее приличной массой, но вот что именно? Продолжаем поиск; остались двадцать контейнеров от четырех разных отправителей. Подключаем сервоботов, запрашиваем данные замеров радиации, биоактивности и химический состав контейнеров. По радиации все нейтральны, биоактивность – чисто, а анализ химсостава приносит результаты.

Стали бы упаковывать важный груз в древние контейнеры? А ведь шесть из двадцати – те еще развалюхи, такие мамонты перевозок только во фронтире и повстречаешь, старше меня. Стоимость перевозки – гигантская! А они экономят гроши на контейнере.

За четыре часа «намылось» двенадцать подходящих грузов, направленных в адрес трех разных получателей.

Первый получатель – «агроном», заявленный груз – подержанные сервоботы для обработки сельхозугодий. Второй получатель – «завод обработки цветных металлов», груз – палладий в слитках. Выглядит заманчиво, но в масштабах нашей подготовки – мелковато. Третий груз – для «Аркадия корп.», биомодули-сеятели, глиф – «Опасно!». И значок биологической опасности. Если не ошибаюсь, это такие сверхактивные семена для подавления туземной биосферы. Они доминируют, уничтожают существующие биовиды и высеивают иммунные земные растения. Если вскрыть даже один контейнер на корабле – через пару часов зацветем в прямом смысле слова. Причем, если не распылить вокруг себя спецспрей, растения могут использовать человека в качестве биотоплива для роста. Это я на «Дискавери» смотрел – неприятное зрелище. Отличное прикрытие для контрабанды, никто такой груз досматривать не будет. Планета-получатель груза обозначена цифровым кодом и не входит в перечень систем из нашего маршрута. Значит, на линкоре груз доедет до ближайшей к цели системе (где-то через месяц, судя по астрокартам), а дальше – на любом другом попутном транспорте.

Копаем дальше – выборка: количество грузов с глифами любого вида опасности. Двенадцать процентов от общего перевозимого объема. Чего только нет… Оружие – от ручного до самоходных установок. Устаревшее, конечно. Вот еще образчик спокойного сна пассажиров на борту: отправитель – лаборатория биоинститута крупной корпорации, заявленный груз – штаммы двухсот активных вирусов. Само собой, все упаковано так, что переживет даже падение на планету, но стоит допустить попадание в общую вентиляционную сеть содержимого хотя бы одного из лабораторных модулей – можно смело отпевать всех на корабле.

Для проверки отправляю бота простукать подозреваемые мною контейнеры ломом. Если есть отличия в компоновке содержимого, звук от удара должен отличаться. Это на случай, если груз нельзя упаковать равнозначно контейнерам-близнецам.

Пока бездушный механизм ищет нечто ломоподобное для исполнения необычного приказа, занимаюсь линковкой баз данных к своей нейросети. Посещать КП во второй раз рискованно, а оперативная информация еще понадобится.

Командный пункт отрезан от внешнего мира толстыми стенами. Радиосигнал и иные самопальные средства коммутации не подойдут. Можно было бы использовать какое-то включенное в общую сеть устройство как приемопередатчик, например – переориентировать порт одной из видеокамер в своем кубрике или механизм подачи еды под терминал, но первое могут засечь на основном командном пункте (выход из строя одной из практически вечных видеокамер обнаружат сразу же), а лишать себя еды я и сам не собирался.

Решение проблемы вышло максимально наглым – оттого, как я надеялся, незаметным. У меня не было прав на запись в рабочую базу, используемую в данный момент, но кто мне может помешать подготовить пакет «обновлений» для базы, имея физический доступ ко второму сердцу корабля? Обновления не будут применены до перезагрузки всех систем, но именно этот процесс я вполне могу запустить, перегрузив энергосистему – тем самым аппаратиком, что подсоединил к кабелю в самом начале.

По мне так, подобным «пробным» выключением будущие события с крушением корабля будут выглядеть реалистичнее. Все-таки повторное отключение меньше похоже на диверсию. Энергосистемы нельзя починить в условиях фронтира, техники побегают, поругаются, запишут событие в корабельный журнал и успокоятся – отмахиваюсь от пессимистичных мыслей, дописываю последние строчки в «пакет обновлений» и выставляю второй таймер включения на устройство-рубильник. Когда произойдет энергетический коллапс, я буду мирно спать в своей каюте.

Наконец-то приходят данные звукового анализа своеобразной эхолокации контейнера – груз примерно одинакового объема; по крайней мере, сильных отличий программа обработки не определяет. С налету определить нужный груз не удалось, есть над чем поломать голову в дальнейшем.

Покинуть КП удалось без проблем. Тихо прожужжал ввинчивающийся обратно в металл люк, без скрипа встала на место выпиленная часть статуи – с виду как целая. Дежурного по уровню не было видно. Всегда бы так. Подхватываю вытащенную из статуи горку книг на руки и устремляюсь к лифту. Своеобразный психологический парадокс – человек, деловито спешащий куда-то с объемным грузом в руках, воспринимается куда спокойнее и незаметнее, чем без груза, так как сразу видно – чел делом занят, а в лифте книгами можно прикрыть часть лица от камер. Единственное, что запомнится встречным – необычный груз на руках: все-таки в эру терминалов и нейросетей вещественные книги – редкость. Тем не менее удалось выкупить несколько у пассажиров.

В установленное на таймере время корабль охватывает тьма. Выключаются все приборы, пропадает такой привычный еле слышный гул электросетей. На какое-то время меня охватывает паника – а вдруг энергосистема не включится обратно, и мы застрянем в космосе навсегда? Очень быстро закончится воздух, холод космоса обнимет уровни, и все умрут в безнадежной попытке попасть в неактивированные спасботы.

Проходит минута, вторая, пятая – и в те секунды, когда паника уже полностью захватывает разум, появляется свет и звуки селфтестов оборудования. Выхожу в коридор: работы для стюарда – океан! Минуты тишины конкретно ударили по многим головам, вышибив последние мозги. Участвую в предотвращении десятка драк, протоколирую смерть двух человек, конвоирую убийц до лифта и разбираю штук двадцать покушений на грабеж и насилие. Многие дела решаю на месте, за треть из них удается неплохо заработать, остальные передаю СБ. Мне не особо нравится эта работа, но приходится соответствовать легенде. Честный стюард-человеколюбец выглядел бы очень подозрительно.

Эсбэшники тоже бегают взмыленные, из-за отключения на операционном столе погиб как-то важный дядька из вип-гостей, им не до проблем шестого уровня. Уже как минимум три человека погибли из-за меня и еще больше погибнет потом, но особых терзаний на душе нет. Все вокруг похоже на декорации в фильме-катастрофе.

За всей суетой забываю проверить свои новые возможности. Для себя я не придумывал ничего сверххитрого. Просто обнаружил, что в должности «старший стюард» на корабле состоит ровно один человек – я, после чего включил в обновление пару строчек, согласно которым класс персонала «старший стюард» приравнивается к администратору системы. Если на борту появится второй старший стюард – он будет очень удивлен.

Теперь через нейросеть мне доступен практически весь функционал корабля, естественно, ограниченный сферой интересов искина. Повлиять-то я на управляемые им механизмы смогу, но только один раз: дальше он меня засечет, локализует, заблокирует в месте нахождения и скормит службе безопасности. Однако и без территории интересов искина (судя по базе, его зовут «Кормчий») тут куча интересного. Например, подключение ко всем видеокамерам и архивам записей. Давно хотел взглянуть, как живет богема на минусовых уровнях.

Глава 5

Сложный комплекс чувств, от растерянности до лютой ненависти ко всему миру, бушевал в душе майора Альвареса де Толедо уже третий день. Миссия прикрытия, которая должна была начаться вместе с погрузкой на корабль «того самого товара», так и не началась по вине человеческого фактора. Весь состав отряда, изображавший в качестве прикрытия изнеженных гостей метрополии, за месяцы в пути настолько вжился в образ, что единодушно послал своего начальника и все его приказы в интимное пешее путешествие. Вчерашние солдаты категорически не желали выходить из неги легких наркотиков, бесплатной выпивки и доступных женщин. И никаких рычагов воздействия Толедо на них не мог найти. Угрозы трибунала и разжалования – в ответ лишь пьяный смех, силой этих бугаев тоже не заставить. Экипаж корабля отказался влезать во внутренние дела гостей, а рассекретить прикрытие не позволял приказ.

Еще был вариант купить оружие и под угрозой смерти заставить свой отряд выполнять команды. По оперативной информации, на втором колониальном уровне можно было достать все что угодно. Попытка завершилась весьма неприятным для чести испанца позорным бегством с шестой линии криминального уровня, потерей солидной суммы денег и клятвой больше сюда не возвращаться.

Оставалась отчаянная надежда на удачный исход операции. Если все пройдет гладко, можно будет со спокойной совестью отчитаться, что все положенное время отряд нес посменное дежурство, не щадя себя. В данный же момент отряд не щадил свои почки, печени, легкие… и нервы своего командира.

Для успокоения совести Альварес подолгу смотрел на охраняемые контейнеры через видеокамеры грузового уровня. Система логистики корабля поместила их в самый дальний конец грузового отсека, заблокировав подходы другими контейнерами, выгрузка которых ожидалась раньше. Сегодня же, во время традиционного любования целостностью доверенного имущества, произошло событие, выбившее из майора последние капли самообладания. На его глазах сервисный робот корабля бил по его, дона де Толедо, контейнерам здоровенным железным прутом. Наглый бот деловито обстукал груз со всех сторон, бросил железную палку и умчался по своим делам.

И ничего нельзя поделать! Экипаж его жалобу встретит резонными вопросами: «А откуда у вас доступ к камерам? А почему вы смотрите именно туда? Что это за груз?» – отвечать на которые Альваресу совершенно не хотелось. Тем более что доступ к корабельным роботам имел только персонал, а раскрываться возможному противнику раньше майор не собирался.

Оставался последний вариант хоть как-то исправить ситуацию. Сегодняшней корабельной ночью он выкрал младшего офицера (говоря проще – стукнул по башке, когда тот шел к себе в номер) и силой засунул его в регенератор в надежде, что отрезвевший и очистившийся от химии вспомнит про долг. Но злой рок и тут достал. Во время операции вырубило электричество, и боевой товарищ превратился в студень. Альварес сумел покинуть медблок раньше, чем туда вбежали медработники, встревоженные показаниями капсулы. Медицинский отсек опечатали до прибытия в следующую маршрутную точку; к счастью, смерть заочно списали на несчастный случай.

Сеньор Альварес во второй раз задумался о поиске оружия, но уже с целью застрелиться.

Если раньше майор мог не докладывать о потере контроля над ситуацией в надежде, что рейс пройдет штатно, то смерть подчиненного обязывала Альвареса связаться с координатором. Надиктовав рапорт, майор приготовился ждать. Между сообщением и ответом могло пройти больше часа, что было связано со спецификой передачи материи через пространственные проколы.

Сигнал, как и космические корабли, перемещался по галактике практически мгновенно, но исключительно вне магнитного поля солнечных систем. По существующей технологии, объекты моментально достигали края магнитного поля системы, а уже в самом поле двигались с субсветовой скоростью. Армейские командные пункты звездных флотов строились в открытом космосе вне систем, что обеспечивало практически моментальную связь, но координатор Альвареса предпочитал следить за операцией из уютного кресла на вилле курортной планеты.

Ответ от куратора пришел на удивление быстро: приказ предписывал ничего не предпринимать, ожидать подкрепления, которое прибудет через две транзитные системы.

Отсутствие порицания действиям майора позволяло надеяться, что после завершения миссии Альвареса просто сошлют продолжать службу в какую-нибудь дыру, а не отправят по приговору трибунала добывать радиоактивную руду на безымянный астероид.

Де Толедо вряд ли догадывался, что его отчет может привести куратора в такой восторг. Невысокий старик, в роскошном белом халате, накинутом на щуплую грудь, завершил сеанс связи и отсалютовал бокалом небу. Все идет просто чудесно! Человек, которого во властных кругах Испании звали милордом де Собрарбе, пригубил коллекционное вино и начал подсчитывать дивиденды от практически завершенной операции. Кроме огромных денег и власти, его больше всего радовала собственная причастность к грандиозным событиям галактического масштаба. Вряд ли широкая публика узнает об этой интриге, и его имя тоже вряд ли упомянут в учебниках истории.

Все дело было в том, что даже корни этой операции были закопаны так глубоко под грифами секретности, что, выплыви суть операции на суд общественности, от нее бы отмахнулись, как от небылицы.

Когда-то на заре освоения космоса, при очередном «слепом» прыжке к центру галактики, испанскими первопроходцами была обнаружена человекоподобная цивилизация, навыки и технологии которой можно было назвать только колдовством. Невероятное личное могущество, энергия, подчиненная мысли человека, – все это совершенно не укладывалось в догмы науки. Физики, биологи, химики разводили руками. При этом большая часть населения, не наделенная даром, находилась в настоящем каменном веке, хоть и приправленном магией.

Попытка подарить планете парламентскую демократию завершилась войной. Землевладельцы и их магическая свита отрицательно отреагировали на чужаков и продвигаемые ими идеи. Надо отметить, что командный состав испанцев был только рад этому конфликту. Вояки рассчитывали преподнести трону Испании очередную планету и уже потом оставить ученым разбираться со всеми странностями мира.

Орбитальные бомбардировки и точечное подавление пунктов управления противника быстро поставили мир на колени. Сильные индивидуальным мастерством, колдуны ничего не могли противопоставить смерти, летящей с небес. Когда казалось, что конфликт завершился победой гостей, в мир вернулся его хозяин. Маленькая победоносная война обернулась большой кровью и загонной охотой на бегущие от планеты корабли. Нечто сжимало, разрывало боевые крейсера, как бумагу, и обратило в бегство выживших. Так завершился первый этап знакомства современной цивилизации с отсталым магическим миром.

Второй этап начался с даров, уверений в дружбе и полного игнорирования со стороны победителя. Тем не менее десятилетия агентурной работы принесли необходимую информацию о вероятном противнике. Начать можно с того, что магических миров – бесчисленное множество, но перемещение меж ними – удел личностей колоссальной силы. В основном мирки варятся в собственном соку, масштабные межмировые войны – невероятная редкость, так как обычно все сводится к борьбе между «богами» – сильнейшими магами и хозяевами миров. Мир достается победителю.

К огромному облегчению военных, маги не могут свободно перемещаться в космосе. Их способностей хватает на переход в «соседние» по неизвестной земной науке системе, а также на организацию порталов между двумя заранее посещенными точками.

При помощи килотонн золота, самоцветов и множества ответных услуг удалось склонить к сотрудничеству несколько десятков местных «магов». Интерес к открывающимся с их помощью перспективам был огромен, средств не жалели. Генетики обнаружили ряд отличий в ДНК, который мог отвечать за колдовские способности, дальнейшее изучение показало, что развитие человека с такими хромосомами возможно в условиях, приближенных к центру галактики. Жители «внутренних» миров никогда не смогли бы обладать магическими талантами, несмотря на весь багаж опыта в генетике.

Максимально, чего удалось добиться селекцией, – слабые пси-возможности: телекинез, пирокинез, улавливание эмоциональной составляющей. Но даже эти навыки стали прорывом, нашли огромное применение во властных структурах общества и значительно продвинули позиции испанцев на мировой арене. К сожалению, изолировать носителей измененной ДНК от других стран не было никакой возможности, потому схожие специалисты стали появляться у конкурентов.

На планетах глубокого фронтира, наиболее близких к центру галактики, было решено создать благоприятные условия для выращивания нового вида людей, способного к колдовству. Так как требовались массовые изменения, программа рассчитывалась на множество поколений. Генетики смогли создать здоровых детей с высоким коэффициентом интеллекта, что гарантировало им хорошие шансы на продвижение в жизни и создание счастливой семьи с большим числом детишек – «носителей» нового людского вида второго поколения.

Пока же этот долгосрочный и амбициозный план реализуется, власти замахнулись на новый проект – мгновенные портальные перемещения: уж очень огромные преимущества они давали владельцу. К тому же эту магическую «возможность» можно было бы успешно замаскировать под технологическое новшество и хорошенько опустошить кошельки недругов в их попытках постигнуть непостигаемое.

Испанцев не остановил тот факт, что порталы – удел высших магических сил. Аналитики решили, что не магические миры подобным личностям неинтересны. С точки зрения людской логики, оставался вопрос цены, за которую немалая величина магического олимпа может согласиться работать на испанское правительство.

Именно плата за услугу по производству портала летела на борту старенького туристическо-грузового линкора «Фарадей».

Единственное, что забыли учесть испанские власти во всей этой истории – что их интересы могут войти в сильное противоречие с интересами уважаемых корпораций, компаний и личностей высшего света, для которых появление портальной технологии обернется сильными финансовыми потерями. Ведь как прореагируют биржи на появление моментальных порталов? Немедленный обвал котировок всех компаний, связанных с перевозками; паника, хаос! Кому нужны космические жестянки, когда можно попасть на другую планету моментально, не теряя месяцы в железной коробке космического лайнера?

В итоге все заинтересованные люди собрались и пошли на поклон к милорду де Собрарбе. И милорд де Собрарбе выслушал их и помог. Благодаря его усилиям плата не долетит до получателя, а новую соберут ой как не скоро – в качестве платы выступал редкий, даже в масштабе вселенной, вид вещества.

Эра порталов откладывается, и, может быть, оно и к лучшему? Все же пускать на землю родных планет могущественного чужака – далеко не такое спокойное дело. А вдруг аналитики просчитались? Ошибка может оказаться фатальной. Милорду де Собрарбе понравилось ощущать себя спасителем человечества. Такие эмоции примиряли его с вихрем скандалов, который обязательно последует после провала миссии, формальный контроль которой он осуществлял. О! Он уже предчувствовал эту бурю и заранее озаботился крайними, на которых переложит всю тяжесть вины.

Подумать только, эти изменники родины решили перевозить столь важный груз так, как в дешевом шпионском фильме! А ведь он настаивал на перевозке в составе военного конвоя! Только никто не узнает, что именно его лоббисты проплачивали генералитету принятие «шпионского» варианта транспортировки: якобы военный конвой, направленный в отдаленную систему, привлечет слишком много внимания.

Позиции самого де Собрарбе не пошатнутся ни на мгновение; наоборот, он использует этот провал для отставки ряда неугодных чиновников и продвижения на их места своих ставленников. Решать одним действием множество проблем – что может быть прекраснее?

Глава 6

Наблюдение за минусовыми уровнями больше походило на просмотр модного сериала о высшем свете; качество сигнала и класс аппаратуры позволяли Тому в полной мере созерцать картины из жизни аристо. На его глазах произошли две дуэли на античных шпагах – достаточно красивое зрелище, хоть и вполне безопасное для участников – проигравшего сразу помещали в регенератор. Переключаясь между видами, заметил несколько сцен адюльтера, с десяток похмельных пробуждений со всеми сопутствующими интоксикациями, но все нелицеприятное большей частью оставалось внутри личных номеров.

В высоких, украшенных позолотой, ростовыми портретами и лепниной коридорах, обширных залах с панорамными псевдоокнами, транслирующими виды близлежащих планет, передвигались уже совсем другие люди – исполненные собственного величия и благородства. Том решил для себя, что самым важным отличием обычного человека от аристократа, кроме дорогого костюма, ленного владения и приставки «де» в фамилии, является непоколебимая осанка и уверенность во взгляде. Он видел сотни лиц на своем уровне, и большинство их отражали обреченность и подавленность, у очень малого числа читалась упрямость во взоре, и только у единиц было то же самое, что сияло в глазах каждого аристо. В остальном они ничем не отличались от простых людей: так же ругались, изменяли, блевали на портьеры…

Наконец Том поймал самую приятную взору картину – работу сервисных роботов-уборщиков с улучшенной им прошивкой. Роботы активировались только в отсутствии людей, а как назло, ранее попадавшиеся номера были или не пустыми, или уже убранными. Наблюдаемую комнату только что покинул ее житель – и шоу началось.

Из замаскированных лепниной ниш выкатились три бота и, деловито жужжа, принялись за уборку. Отличием новой прошивки было отношение механизма к предметам из драгметаллов; если в старой версии программы робот определял спектрометром химический состав мусора и аккуратно выкладывал на прикроватный столик оставленные под кроватью или в постельном белье ценные побрякушки, то теперь некую их часть робот прятал в один из своих специальных отсеков. После смены ценный «мусор» отправлялся технологическими путями на один из спасботов пятого уровня (уже переориентированного на спасение только одного человека из всего экипажа корабля), формируя заначку на черный день.

Я уже было решил раздобыть где-нибудь попкорна и колы, чтобы продолжить просмотр фильма «Из жизни высокорожденных», но сирена общекорабельной тревоги выбила из меня эти благостные мысли. На инструктаже нам предписывалось занять места согласно штатному расписанию (уже выполнено) и ждать дальнейших распоряжений. Дежурство было не мое, так что суета по подавлению паники у пассажиров меня не касалась. Дальнейших распоряжений по общекорабельной или сети оповещения персонала не поступало, поэтому я решил подглядеть самостоятельно, что же там случилось. Надеюсь, это никак не связано с моими проделками.

Произошло именно то событие, вероятность которого вынуждала владельцев транспортных компаний использовать во фронтире бывшие военные корабли – нападение пиратов. По телеметрии, в нашу сторону двигались два переделанных грузовоза с отключенными датчиками распознавания «свой-чужой», траектория которых должна была пересечься с нашей через шесть часов. Наша посудина даже после демилитаризации обладала достаточной энерговооруженностью, чтобы основательно потрепать один подобный борт, но из-за демонтированного главного калибра и большинства кластеров ПКО против двух кораблей лично я оцениваю наши шансы весьма слабо.

Управляли кораблем отнюдь не дураки, потому как уже через десять минут все мощности были переданы на внутрисистемные движители, а корабль стал орать в космос сигнал SOS.

Погоня длилась сутки, до того момента, как на радаре обнаружился охранный корпоративный борт, шедший к нам на помощь. Пираты оценили свои шансы и сменили маршрут, наше командование выставило курс на сближение с условно-союзным кораблем. По корабельной связи объявили отбой тревоге, руководство принесло извинения и в качестве бонуса подарило десятипроцентную скидку на услуги развлекательных уровней. Тоже хорошо, могли бы и вовсе не извиняться.

На втором уровне царило небывалое оживление. Многих сильно вымотало произошедшее за прошлые дни, а что может быть целительнее для нервов, чем высокий градус напитка и сговорчивая дама? Я же пришел на второй получить, высокопарно выражаясь, «дальнейшие инструкции», так как наш план накрылся медным тазом. Из-за гонки мы прибывали куда раньше оговоренного срока, но это ладно, на планету все равно нас не пустят, будем болтаться на орбите, пока не подойдет зарезервированное кораблем время обслуживания на терминале. Проблема в том, что теперь линкор сопровождает охранный корабль корпорации и ни о каких «налетах» агрессивно настроенных планетных сил не может быть и речи – любого агрессора сожжет корпоративный борт.

Куратор дожидался за тем же столиком, где песочил меня в прошлый раз. Сегодня он был явно в хорошем настроении.

– Присаживайся, малыш Томми, угощайся! – щедрым жестом он пододвинул ко мне меню. – Все за мой счет!

Присаживаюсь на краешек стула, благодарно киваю и принимаюсь изучать квадратик пластика с изображением и названиями блюд. Изредка поглядываю на куратора – смотрит с такой нежностью, будто я его единственный любимый сын. Не к добру это все.

– А ведь знаешь что, Томми. Я с самого начала говорил, что ваш план – полное дерьмо. Чем проще – тем надежнее, а вы навыдумывали какие-то комбинации, местных подтянули…

– Да, сеньор.

– Заткнись и не перебивай. – Улыбка исчезла с его лица. – Сегодня получил добро с «земли» на резервный вариант.

– Какой резервный? – Действительно удивляюсь. Через меня проходила только одна схема действий, вполне надежная и действенная, если бы не пираты.

– Малыш, ты не выглядишь идиотом. Как по-твоему, могли серьезные люди поставить все карты на такого сосунка, как ты? – Усмехается, сволочь.

– Так мне снимать «выключатель» на энергокабеле? – подвожу к сути разговора.

– Нет, что ты! Мы подорвем грузовой отсек, как раз когда рубанет сеть. Зачем все эти налеты, истребители, когда можно просто взорвать все изнутри? Старые методы – надежные методы, да ведь?

– Да, сеньор.

– Кстати, зачем ты устроил выключение позавчера? Смотри в глаза. – Сзади один из охранников рукой прижимает меня за плечи к стулу и фиксирует за подбородок другой рукой лицо. – Я эмпат, не смей врать.

– Мне показалось, что повторное выключение будет смотреться достовернее. – Я действительно так думаю.

– Роберт, отпусти щенка. Не врешь, но инициатива наказуема – так говорят? Парень ты неплохой, но «земля» приказала сопроводить тебя в последний путь. Так что налегай на меню. Поработал ты хорошо, дело сделал. Последний обед заслужил. – На мгновение даже кажется, что он мне сочувствует.

– Начнешь орать – Роб тебя успокоит. Обольем спиртным и потащим на себе, как перебравшего товарища. Помрешь голодным, – хохотнул куратор.

Выбираю десяток блюд; пока ем, пытаюсь сосредоточиться. Дело приняло очень плохой оборот, я думал – у меня еще есть время до приземления на планету. Главный мой козырь, о котором они не могут знать, – рабочий шокер, но и его надо использовать грамотно. У шокера область воздействия – сегмент круга в сорок пять градусов с радиусом в полтора метра, использую сейчас – или охранник долбанет по башке, или куратор; надо ждать. Как бы не забрали его у меня.

Обед завершается, мы выходим из кафешки и идем мимо стальных бараков куда-то в сторону четвертой-пятой линии. Пора. Хватаюсь за живот и отваливаю в сторону стены.

– Роб, что с малышом?

– Рвет его, столько сожрал – любому плохо станет.

– Оттаскивай его – и пошли, у нас еще десять минут.

– Шеф, он в угол забился и кидается мусором.

– Идиот! Хватай его за ногу и вытаскивай.

– Сейчас, шеф. Ай, – слышен забористый мат, – он лягается!

– Да что ты за кретин, дай я покажу, отодвинься. Что за дерьмо? – произносит куратор, уставившись в Е-образный контактный выход шокера и ловит кумулятивный заряд на половину батареи.

Роб сползает на пол, его тоже неплохо зацепило.

Выползаю из так вовремя подвернувшегося угла и раздеваю своих несостоявшихся убийц. Я не извращенец, но без одежды, документов и ключ-карты им понадобится куча времени, чтобы доказать, что они не сбежавшее из рабских бараков «мясо». Заодно стираю из базы корабля данные о таких пассажирах – пусть теперь что-то попытаются доказать.

Значит, будет взрыв; смотрю на часы – остается чуть больше суток. Найти начиненный взрывчаткой контейнер даже и не пытаюсь: один из двадцати тысяч, да еще без точного знания пункта отправления – это нереально. К тому же их может быть несколько.

Раз меня досрочно «списали» из мира живых, то ни о какой лояльности к нанимателям не может быть и речи. Присаживаюсь на кровать в своей каюте и подключаюсь к роботам грузового терминала. Вот они, подозреваемые мною три контейнера. Команду «вскрыть» выполняют синхронно три робота. Внутри – десятки скрепленных друг с другом модулей, несущих в себе условно-опасный груз. Даю команду на выгрузку, привлекаю бортовой анализатор. Каждый из модулей по команде анализатора обязан выдать результаты внутренних тестов сохранности. Операция занимает три часа, до момента взрыва остается шестнадцать. Результаты: первый контейнер – пусто, третий – пусто, второй – бинго! Один из модулей или неработоспособен, или «тот самый». Скрестив пальцы, даю команду открыть модуль. Если я ошибся, сейчас уровень немножко зацветет… Не ошибаюсь, в модуле – куб какого-то серебристого металла, со стороной около метра. Масса – около трех тонн. Даю команду погрузить все остальное обратно, а найденный кубик направить в мой спасбот, к грузу наворованного драгметалла. Пока завершается вся суета, чищу базы, подменяя видеозаписи, где я запечатлен на первом уровне, на минус восьмом и других «неположенных», а также в компании с куратором. Все записи обращения к камерам – также под снос.

Четырнадцать часов до взрыва. Получаю через корабельную систему сообщение со штрафным баллом – я, оказывается, уже десять минут как должен был заступить на дежурство. Выхожу из каюты и решаю заглянуть к «соседке». На сетевой запрос получаю добро на посещение.

Внутри стало как-то по-женски уютно, какие-то фотографии на полке, на полу появился вязанный коврик.

– Здравствуйте, мисс. У вас очень мило.

– О, привет, Томас! Рада, что ты зашел: ты не представляешь, как я тебе благодарна! – Девушка откладывает в сторону терминал и гостеприимным жестом указывает на кресло.

И тут в моем разуме появляется даже не план, а скорее – надежда на него.

– Вам ведь на Тобого?

– Да, я говорила – у нас целый отдел уже туда перевели, я одна из последних переведенных. Буду большим начальником! – Улыбается, в глазах ни намека на ту обреченность, что была при нашей первой встрече. Даже приятно быть причиной такого преображения.

– Видимо, не ценят в корпах большое начальство.

– Ну, сейчас-то еще не начальник, это должность по прилете.

– Не на пустое место едете – знакомых, наверное, сотни? – Самый важный вопрос: где друзья – там и документы с укрытием.

– Да, там меня уже ждет муж, я ему рассказала о вашем благородстве, он впечатлен и заочно принял вас в круг друзей.

– Анна, в таком случае, можем мы поговорить как друзья? Это очень серьезно. – Встаю с места и начинаю нервно ходить по небольшой комнате. Надеюсь, выглядит реалистично.

– Это связано с моим заселением?

– Нет. Все гораздо хуже. Послушайте и не перебивайте. Через четырнадцать часов корабль взорвется. Я случайно подслушал разговор пассажиров. Это не шутка. – Прерываю попытку девушки вставить фразу. – Я не могу подойти с этим к руководству, меня просто никто не станет слушать! Когда корабль взорвется, все ринутся к спасательным ботам. Возможно, вы не знали, но на шестом уровне их в три раза меньше, чем надо для общей эвакуации. Я знаю, как попасть на пятый, мы можем спастись, но если я исчезну с пятого один, то это заметит система, и я стану одним из подозреваемых во взрыве. – Неподготовленная ложь выглядит нелепо, однако надеюсь, что эмоционального напора мне хватит.

– Томми, это плохая шутка. Я слышала про пиратов, но мы же сбежали. – Улыбка пропадает, уступая место тревоге и недоумению.

– Мисс, вы недослушали. Предположим, что я не прав, тогда мы спокойно возвращаемся на шестой уровень и вместе смеемся над моими подозрениями. Но я уверен, что прав. Это страшные люди. – Присаживаюсь на кресло и хватаюсь за голову. Где-то на втором плане мыслей отчетливо мелькает фраза: «Актерская игра – «неудовлетворительно».

– Допустим, но зачем вам я? Томми, вы симпатичный парень, но я замужем, и уже говорила об этом. – Анна вновь берет в руки терминал, будто загораживаясь им от меня и проблем.

– Я за весь маршрут не давал повода думать обо мне плохо. Я честен с вами. Мы ведь сможем приземлиться на территорию, где работает ваш муж? Мне понадобятся укрытие и, если это возможно, коррекция внешности. Идеально – новые документы. Я смогу заплатить, – подхожу к сути предложения.

Глаза Анны стали жесткими и изучающими; видимо, она начала воспринимать сказанное всерьез.

– А вдруг вы убили кого-то и теперь хотите убежать?

– Спасботы неактивны до общего сигнала эвакуации, это один из способов защиты от угона и дезертирства, такая информация есть в общем доступе.

Анна замирает, будто прислушивается к чему-то – ищет инфу.

– Допустим, я вам верю. Но как я попаду на пятый? При нашем первом знакомстве вы говорили, что это невозможно.

– Вы можете попасть на пятый как гостья одного из пассажиров этого уровня. Никакого криминала. У меня карта старшего стюарда, я могу организовать приглашение.

– Все же… есть какая-то недосказанность в твоих словах, Томми. – О, она уже перешла на «ты»: это хороший знак. – Прости, это, может быть, женская интуиция или влияние плохих детективных романов, но… всегда есть второе дно. Ты мог бы подойти с сообщением о теракте к своему начальнику и потом бежать один. Тебя бы никто не принял за сообщника, потому что ты сообщил заранее, и во всем обвинят твое руководство.

Глубоко вздыхаю и с покаянным видом докладываю всю глубину падения:

– Анна, видишь ли… Я не богат, даже беден. А люди, ну которые аристо на минусовых, – они купаются в деньгах.

– И ты заложил бомбу, чтобы им отомстить?

– Нет-нет, что ты! Я, скажем так, уравнял наши накопления. У меня солидный груз ювелирных украшений. Я их украл. Если попадусь – меня закуют на рудники до конца жизни. Теперь моя жизнь – в твоих руках. А твоя – в моих, потому как без меня у тебя нет шансов попасть на спасбот. В качестве оплаты половина драгоценностей – твоя, там их очень много. Молодой семье деньги будут не лишними.

Анна задумчиво кивнула.

– Верю; допустим, я сумею тебе помочь. Даже с документами. Может, ты и не знал, но большинство в корпорациях рождается и умирает. У большинства нет документов внешнего мира, а если потребуются – выбить можно без особой волокиты; главное, чтобы контракт был закрыт. Но самоубийц закрывать выгодные контракты обычно нет.

Выдыхаю облегченно. Удалось, фантастическое везение…

– Ты сможешь указать на карте точку посадки? – уточняю последние детали.

– Без проблем, лови на почту. Значит, я пока собираю вещи и готовлюсь к отбытию?

– Даже успеешь выспаться, полдня впереди.

– А может, есть все-таки способ предупредить? Тут же тысячи людей!

– Думал об этом. Вот смотри – я иду в службу безопасности и говорю о теракте. Дальнейшие действия? Меня в кутузку – и допрос. Потом поиск тех самых людей. Вот они их находят, и те взрывают корабль еще раньше. А я вместо эвакуации сижу в карцере. Даже если объявят эвакуацию – тут в три – три! – раза меньше капсул. Давай попробуем спастись хотя бы сами, а вопросы совести оставь мне. Считай, это я виноват, что не доложил, если тебе от этого легче. В конце концов, не ты тут работаешь, а я. Ты просто пассажир.

После беседы чувствую себя победителем глобальной лотереи, главный приз в которой – вторая жизнь.

Задор быстро пропадает в ходе дежурства. В каютах есть семейные пары с детьми. Я боюсь заглядывать им в глаза, но ничем помочь не могу. С другой стороны, у меня все же появляется план. Через пять минут завершаю формировать отложенную массовую рассылку. За некоторое время до взрыва все семьи с детьми получат письма от администрации, требующие проследовать в зону эвакуации для учений, подобные же сообщения будут отправлены персоналу уровня, пусть проконтролируют. Это поможет избежать давки в общем хаосе.

Манипуляции со временем отправки подводят меня к другой мысли. Раз уж я «засветился» в логах с сообщениями, то последний штрих картину не ухудшит. Помещаю в планировщик событий экстренное отключение энергосетей за двадцать пять секунд до момента отключения по таймеру, остановленному мною в резервном КП. Я прекрасно помню характер «опасных» грузов и очень не хочу, чтобы боевые штаммы вирусов вдруг оказались в атмосфере второй родины Анны. Нельзя отключить уже отключенное – таймер в резервном КП не сработает, энергосистемы успеют включиться до взрыва, щиты активируются, и ядовитое облако биооружия останется в пределах энергосферы корабля.

Время тянется медовой патокой, на всякий случай организую дополнительное «обновление» баз, стирающее все мои привилегии. Меня все равно будут искать, я не считаю себя спецагентом и наверняка совершил уйму косяков, в которые вцепятся криминалисты. Остается надеяться, что к этому моменту я уже буду, под другим именем, попивать коктейли на какой-нибудь курортной планете.

За полчаса до взрыва захожу за Анной, подхватываю ее вещи, и мы вместе следуем к лифтам. В лифте вместе с нами едет зараза-безопасник, начавший было клеиться к симпатичной пассажирке, но тут же получивший довольно жесткий отпор. Тогда эта сволочь начинает наезжать уже на меня, требуя объяснить, почему мы едем на пятый, да еще и с вещами? Ох, ну почему подобные ситуации возникают в самом конце пути? Хорошо, есть доступ к базе: оформляю задним числом письмо-приглашение для Анны от старенькой пассажирки с пятого уровня, а самой Анне письмо о якобы случайной встрече со старой знакомой ее матери и о ее предложении переехать к ней. Эсбэшник проверяет наличие бабки и приглашения, после чего разочарованно разрешает нам валить на все четыре стороны.

Анна сильно нервничает, но внешне держится вполне неплохо. Вместе залезаем в спасбот. Он вообще-то десятиместный, но у меня же неплановый груз, не терпящий лишних взглядов. Анна очарована нехилой кучей драгоценных изделий. Там, конечно, много непарных «потерянных» сережек, но вполне достаточно и полных комплектов для примерки, чем Анна и занимается следующие десять минут. До катастрофы – пятнадцать минут, а она смотрится в зеркальный экран терминала, одевая то одно, то другое! Никогда не понять женщин…

В итоге сгребаю все это драгметаллическое барахло в грузовой контейнер – еще не хватало, чтобы оно летало по кораблику во время полета! Серебристый кубик при помощи «таракана»-помощника креплю к креслу, как почетного пассажира. Медленно идут секунды. Думаю: может, устроить какую-нибудь гадость тому заразе из безопасности? Отказываюсь от этой идеи – себя не жалко, но он может заподозрить Анну.

Наконец таймер показывает двадцать секунд до выключения энергосистемы. За секунду до выключения даю добро на старт капсулы и сразу подчищаю время старта в базе на более позднее. Вдруг еще механизм подачи заклинит взрывом, паранойя может сохранить жизнь.

Через пару десятков секунд корабль будто выдыхает; физически ощущаю, как пропадает легкое давление электричества, но всего лишь несколько секунд – и оно вновь появляется, судно оживает и вновь излучает тепло. Еще через пятнадцать секунд весь корабль вздрагивает, будто от удара огромного молота. Переборки в судорогах изгибаются от взрывной волны, и я будто бы наяву слышу этот надрывный скрежет, боль и ярость раненого железного зверя. Сколько же они заложили взрывчатки? Если бы не энергощиты, корабль бы раскололо на части.

Через несколько минут от корпуса начинают отделяться первые огоньки спасботов. Ждем еще минут десять и в плотном потоке других маленьких суденышек устремляемся к поверхности планеты. За нашими спинами огромная туша бывшего военного линкора по пологой дуге двигается к поверхности, теряя орбиту.

Расчетные центры нейросети выполняют примерное моделирование падения. Те, кто рассчитывал теракт, знали свое дело: обломки корабля упадут точно в рассчитанный первоначальной операцией квадрат. Так или иначе, первоначальный замысел мистера Джоу будет выполнен. За одним лишь исключением: груз я им не отдам. Не знаю, как именно они организуют поисковую операцию – океан там глубокий, течение тоже есть, но пожелаем же им удачи в этом нелегком и бесполезном деле!

Место, показанное Анной, – на другой стороне планеты, сейчас там ночь. Огибаем зелено-синий шарик, не заходя в атмосферу. Топлива достаточно, чтобы намотать несколько таких кругов. Любуемся местной луной; над местом посадки – ни облачка, свет от спутника неплохо освещает «землю».

Все терраформированные планеты – в принципе одинаковые и создавались по образу и подобию альма-матер, из расчета одинаковой гравитации и привычных человеку условий. Это лучший способ бороться с накапливающимися в генах людей мутациями. Планеты создаются на базе существующих в системе небесных тел, с которых снимают лишний вес (или же добавляют до нужной массы), формируют на поверхности будущие континенты, моделируют течения и ветра, после чего пригоняют ледяные глыбы астероидов с водой и сбрасывают на поверхность. От удара вода вскипает – и вот вам океаны и ветра. И уже после организовывают луноподобный спутник для приливов-отливов и общей романтики ночей.

Весь процесс проходит не одно десятилетие, но это даже мало для подобных масштабных событий. Потом планетку еще долго трясет, но заселение уже возможно. Все это происходило в эпоху заселения космоса, когда он был пропорционально поделен между сверхдержавами, и продолжалось до тех пор, пока колонии не показали метрополиям фигу и не объявили о суверенитете, припомнив все грехи бывшей родины. Естественно, все это проводилось с финансовой поддержкой государств-конкурентов и их негласной военной помощью, но факт остается фактом.

С тех пор многие планеты фронтира – условно-независимые, но все равно находятся в чьей-то зоне влияния. Это все к тому, что внутренние системы посмотрели на подобное хамство и прекратили производить новые планеты. А системы фронтира своими силами что-то терраформировать не в состоянии – нет ни технологий, ни денег, ни специалистов.

Тем временем мы входим в атмосферу и по пологой дуге двигаемся к точке назначения, там у корпов свой мини-космодром. В атмосфере аппарат бодро рапортует всем интересующимся, что он не враг, а спасательная капсула двенадцать – шестьдесят восемь линкора «Фарадей», порт приписки – Рибадео, Великая Испания.

У Анны включается планетарная связь, на другом конце линии – дико волнующийся муж, который уже посмотрел по тиви шоу с падающим на планету кораблем. Жестами показываю Анне, что про меня – ни слова, она понимает и остаток пути рассказывает мужу, что с ней все хорошо, она сыта, здорова, со штатным числом конечностей и все еще готова любить мужа, если тот наконец заткнется. В конце концов, падает она, а не он, и ей виднее. Ждет на космодроме, прилетит сама, любит-целует. А я думал, что истерят обычно женщины…

«Притобогиваемся» штатно, на границе космодрома видим кар спасателей, он пока к нам не едет – корпус бота еще не остыл.

Через пятнадцать минут нас встречает муж Анны – я видел его на фото в ее комнате. На мое рукопожатие вручает корпоративную форму, как у него, и деловито перетаскивает роботами наш груз из бота. Изучаю документы, вложенные в складку формы, – на фото я, зовут меня Томас Скарборо, младший лаборант. Когда их только успели сделать?

Анну ее муж подвозит до административного корпуса, сейчас туда подъедет разбуженный в ночную пору ее босс; меня же увозят в сторону жилых зданий, показывают просторную спальню и желают приятного сна.

Глава 7

– Здоровье у вас хорошее, операционное воздействие перенесете без проблем. – Высокий седой мужчина задумчиво смотрит на данные моего обследования. – Нет ни противопоказаний, ни аллергических реакций. Редкость в наше время. Это все, что касается хороших новостей.

– А плохие? – Настораживаюсь.

– Плохие есть. У вас мозг выглядит так, будто вы микроволновую печь использовали вместо подушки, причем долгие годы.

Ну, папаша – ну удружил. Так и знал, что аукнется мне четырехлетняя процедура.

– Чем это грозит? Вы можете это вылечить?

– Грозит деградацией до интеллектуального уровня грудного младенца. Вам еще повезло, что поврежденную область не тревожат импланты. Я могу замедлить процессы разрушения, но дам вам где-то год полноценной жизни, после этого начнется лавинообразный обвал жизненных функций по всем параметрам. – Разводит руками. – В связи с этим мы возвращаемся к нашему главному вопросу. Вы все еще настаиваете на глубокой коррекции внешности? Сами понимаете, это очень большой объем воздействий. Если вы не хотите ограничиваться косметическими изменениями, то для достижения новой фактуры тела придется менять практически весь скелет. У нас не самое новое оборудование, операция займет минимум месяц, это очень много. Можно жить и радоваться целых тридцать дней.

Из меня будто выдергивают стержень: я, оказывается, ходячий труп.

– Это вообще неизлечимо? – Звучит как вопрос отчаявшегося человека, что не далеко от истины.

– Излечимо, на другом оборудовании. Здесь, если вы не заметили, фронтир. У нас нет технологий лечения мозга.

– А у кого могут быть? – Равнодушие врача начинает бесить.

– Внутренние системы, военные, миллиардеры… список стандартный, молодой человек. Все, кто может себе это позволить.

– То есть я обречен?

– Я этого не говорил, тем более даже подсказал вполне приемлемый вариант – военные. У нас на планете есть центр рекрутинга, набирают в десант. В зависимости от заключенного контракта предоставляют медобеспечение, покрывают долги, оплачивают обучение родственников. Почему я сразу не сказал? – Доктор опережает мой вопрос. – Ваш случай с полным физическим восстановлением – двадцать лет десанта. Быть может, год роскошной жизни – я так понял, у вас есть деньги – это лучше, чем двадцать лет риска?

– С вашей точки зрения опытного человека – наверное, так. Но мне, если честно, тяжело осознавать мысль о скорой смерти.

– Я вас понимаю, молодой человек. Но поверьте мне, год можно провести так, что будет не стыдно за всю жизнь. Двадцать лет на солдатском пайке с высокой вероятностью смерти в какой-нибудь дыре до истечения контракта – гораздо худший вариант.

– И все же я хочу бороться.

– Похвально, похвально. Но я думаю, вы еще не раз вспомните мое предложение. Тем не менее всей душой с вами, юноша. Могу предложить замену имплантируемых пластиковых костей, частичную или полную, на высокопрочный скелет. Есть, правда, минусы – если вас начнет пожирать какая-нибудь ксенотварь, то ногу отстрелить не получится. Зато она наверняка подавится пластометаллом.

Шутник, м-мать его!

– Скелет на основе титана?

– Вы весьма осведомлены для вашего возраста.

– А возможна имплантация костей из другого металла? – Ребята из химлаборатории буквально слюной истекали на физико-химические характеристики спертого булыжника, по прочности он превосходил известные сплавы, к тому же был в полтора раза легче титана. Комплекс операций по смене внешности, даже без упрочнения костей, практически обнулит мои накопления, так что попробую сэкономить на материалах.

– Можно, если вы подготовите отливки самостоятельно. У нас тут нет литейной мастерской, только запас полуфабрикатов. Чертежи я вам скину по почте, они созданы на основе пройденного вами медицинского обследования. Отдельно приложил архивчик с военным вариантом скелета, материала потребуется больше из-за дополнительных защитных пластин, но думаю, в выбранной вами стезе подобные изменения пригодятся. И еще: если вы решили сделать скелет из золота или платиноидов – крайне не рекомендую! Это не лучший способ контрабанды: быстро узнают и в прямом смысле разрежут по частям.

– И не думал об этом, доктор. Вы в этом сможете убедиться. Просто титан, какой-то его сплав, достался по дешевке. – Я бы сказал, бесплатно… – Это ведь уменьшит стоимость процедуры?

– Безусловно, но хочу вас сразу оградить от цинка, сурьмы и прочих примесей, обязательно проведите химический анализ сплава, иначе долго не проживете.

– А что касается военных: они смогут залезть в мою бронированную черепушку?

– Проблем никаких, лечение мозга выполняется нанитами без вскрытия черепной коробки. И все же задумайтесь. Год рая куда ценнее двадцати лет ада.

– Обязательно, доктор, спасибо вам за помощь.

– Не за что, завтра я работаю с восьми, можете подходить без записи.

Выхожу от доктора в сторону цехов. Анна и ее муж оказались мировыми ребятами. У меня был страх, что золото застит им глаза, и они либо грохнут, либо сдадут меня планетарной полиции, но все обошлось. Жак, муж Анны, все организовал. Золотые и платиновые украшения, правда, ушли по цене лома соответствующих драгметаллов, но сумма все равно получилась очень приличная. Беда в том, что, если за год я что-то не придумаю, деньги мне уже будут не нужны. Устраивать себе «год рая», как выразился доктор, я сразу отказался.

Идея со скелетом из металлического куба-контейнера пришла во время разговора с врачом, раньше я об этом даже не задумывался. Изначально хотел продать или закопать куда подальше, но после анализа в химическом цехе идею с продажей пришлось бросить. Слишком много необычного для продажи, это даже не сплав. По кристаллической решетке это вообще какая-то органика, но с металлическими свойствами, прочностью и полной химической инертностью.

Химики бегали по потолку и умоляли подарить. Пойду, обрадую.

Скидываю главхимику чертежи из «архивчика» и делаю щедрое предложение – остаток после этих изделий остается им, за работу. Если спросят откуда, пусть говорят: с неба свалилось, но обо мне – ни слова. Главхимик смотрит влюбленным взглядом и кивает с пулеметной скоростью; они на все согласны. Тут же вываливает на меня кучу ненужной информации: какие они хорошие и по какой передовой технологии они все мне сделают. Даже настроение поднимается от такого энтузиазма.

Срок обещает – до утра, ночь спать не будут. Одно к одному: видимо, топать мне завтра к доктору… Напоследок просит завещать им в случае смерти мой скелет. Не дождется.

С утра принимаю несколько кофров с будущим своим скелетом, заглядываю внутрь – там все стерильно запаковано в прозрачные пакеты. Я видел людской скелет, но эти изделия мало похожи на стандартные: похоже, руки-ноги будут гнуться во все стороны. Грудная клетка прикрыта щитком, это ожидаемо. Зубы! Даже зубы мне поменяют. Они полые, спрашиваю – отвечают, мол, там контейнеры заложены по чертежу. Ладно, разберемся.

Благодарю, жму довольным химикам руки и двигаю к доку.

Господин врач уже ждет меня, будто бы мы договаривались прямо на утро. Одобрительно посматривает на содержимое кофров и обещает все сделать в лучшем виде.

Ложусь внутрь регкапсулы; легкий укол в шею – и весь мир уплывает.

Следующее пробуждение все-таки наступает, как бы я ни боялся заснуть навеки на хирургическом столе. Над глазами маячит чья-то физиономия, промаргиваюсь – ассистент доктора, замечает мой взгляд и уносится куда-то. А вот и сам доктор, смотрит на меня как на новую машину. Оглаживает по руке, извращенец. А, нет – это он проверяет работу капилляров. Потом проверка рефлексов, застолье с коньячком и индивидуальный инъектор на левом предплечье, но его можно будет снять уже через два дня. Чувствую себя каким-то похудевшим, хотя весы отображают сто десять килограмм. Пьяненький док начинает рассказывать, что сотворил на моей базе свою мечту, и мне надо будет обязательно написать ему, как я себя буду чувствовать. То есть он внедрял такой скелет впервые, вот гад!

Суставы могут гнуться во все стороны, но по умолчанию это заблокировано, так как организм еще не привык. Болевые центры синхронизированы с нейросетью и допускают отключение, разблокировка подвижности конечностей – тоже через нейросеть, но врач рекомендует относиться к новым возможностям очень осторожно, поскольку можно легко повредить самого себя. В качестве скидки заменили ногти на выдвигающиеся зацепы, сохранив при этом чувствительность пальцев.

В общем, сейчас я какой-то перечеловек. Доктор сказал, что теперь оценивает мои шансы на выживание весьма высоко, в целых шестьдесят процентов, так как от артобстрела, биооружия, химоружия, нанитов, отравления и крупного калибра он защиту не гарантирует. И еще минут пять рассказывал, какой смертью я могу погибнуть, даже несмотря на гениальность сконструированного скелетного каркаса. Весьма оптимистичное напутствие… С нелегким настроением покидаю гостеприимное учреждение. Осталось уладить финансовые вопросы – и вперед, в вербовочный пункт.

Я сбросил Анне сообщение по поводу встречи, получил ответ от корпоративного автоответчика: мол, наш ценный сотрудник занят работой, но обязательно ответит в обеденное или нерабочее время. Вот рабовладельцы, а ведь обещали ей недельный отпуск после такого стресса. Вызываю календарь, все верно, совсем забыл – это я загостился у доктора.

Целых три недели вычеркнуты из жизни на операцию, будто их и не было. Зато, судя по отражению в зеркале, меня точно не узнают старые знакомые, даже если пройдут в метре от меня. Плечи стали шире, я чуть ниже и коренастее. Даже цвет глаз поменяли на зеленый. Не звезда тиви-шоу, но и отторжения не вызываю. Деньги, особенно большие, творят чудеса. Голос соответствует виду – операции на связках изменили тембр на более низкий и глубокий. Раньше я выглядел моложе своего возраста, сейчас – года на два старше.

Чтобы не терять время, занялся изучением предложений от вербовщиков. Планета числится независимой и предоставляет услуги по набору рекрутов для всех заинтересованных лиц. Не то чтобы великие державы так нуждались в новобранцах, но с точки зрения имиджа и большой политики вынуждены держать вербовочные пункты там, где открыты аналогичные пункты от их конкурентов. Тобого, кстати, – крупный поставщик пехоты. Половина планеты фактически принадлежит корпорации, другая половина живет шантажом и набегами на эти корпорации, так что воевать – тут престижное и денежное занятие. Некорпоративная часть планеты заселена в основном темнокожими – хорошие, выносливые, сильные бойцы. И страшные расисты в отношении белых, даже удивительно. Стандартно вербуются к американцам, юаровцам и прочим братьям по цвету кожи, мне с ними как-то не по пути. В этом плане выгодно смотрится представительство Российской Империи, по форумам – это последнее место, куда решится завербоваться местный туземец. Значит, нам туда дорога.

Заодно интересуюсь прессой, интересна судьба линкора. Пролистываю: списки пострадавших, сбор денег на мемориал погибшим, день траура, заявления политиков. О, да тут крупного шишку со смешной фамилией Собрарбе ведут в кандалах на рудовоз, вот это общественный резонанс – даже элиту затронуло. Слова сочувствия владельца борта, страховые выплаты… все не то. Наконец попадется разворот про непрерывно продолжающиеся работы в месте падения. Фотографии роботов для глубоководных работ, но ни одного видео с места крушения. Пишут – все заблокировано из-за угрозы заражения, но почему-то установлен запрет на аэросъемку и космическое наблюдение. Конспирологи всех мастей выдвигают сотни версий. Местные власти в решении проблемы не участвуют, работы выполняют наемники. Двадцатитонный контейнер все-таки не иголка в стоге сена, найдут быстро. Самое интересное начнется после того, как его найдут и вскроют. И надо бы мне быть очень далеко от планеты в этот момент.

Время пролетает быстро, уже вечер. Ловлю ответ от Анны – на работе аврал, но уже все завершили и скоро будут. Просят заказать что-нибудь из кафе, это мы легко.

Встречаю их на пороге и смеюсь, рассматривая их испуганные и удивленные лица – я забыл скинуть им свой новый вид. Подтверждаю свою личность по сети, разряжая обстановку.

Чуть погодя празднуем сразу по четырем поводам, три из которых связаны со мной – новый вид, новые документы и вербовка в славные вооруженные силы Англии (на всякий случай путаю следы), и один – с долгожданным повышением Анны до Большого Босса.

Семейная пара быстро закругляется с выпивкой и уходит праздновать в интимной обстановке, а я остаюсь читать подсунутый мне в последний момент финансовый отчет по реализованным драгметаллам. С учетом всех моих трат, за вычетом доли моих друзей остается весьма скромная сумма. Думаю, мне не сказали об этом словами, чтобы не портить праздник. Ерунда, у солдат, говорят, призовые, и кормят бесплатно. Проживем как-нибудь…

Утром ухожу не попрощавшись, оставляю записку со словами благодарности и просьбой поскорее меня забыть. Пункты вербовки находятся на территории посольств, одновременно выступая в качестве охраны представительства, а сами посольства размещены в элитной центральной части столицы. Добираюсь на общественном транспорте за двадцать часов; чувствую, устраиваться спать уже бессмысленно, до открытия пункта – четыре часа.

Передо мной массивное, величественное трехэтажное здание в староколониальном стиле, из мрамора и бетона, с колоннадами и огромным гербом с двуглавым орлом на фасаде. Здание окружено кованой решеткой высотой в пять метров. Замечаю несколько пулеметных гнезд и энерготурелей, прикрывающих всю территорию перед посольством; видимо, не все так спокойно даже в столице.

Сообщаю причину прибытия караульному, отдаю свои документы. Караульный вызывает по внутренней связи провожатого, а я тем временем любуюсь ухоженным яблоневым садом на огороженной территории.

Через час явился сопровождающий – заспанный мужик азиатской внешности в помятой одежде, с опухшим от возлияний лицом и дыханием огненного дракона. После его представления по званию-фамилии можно было закусывать: процент алкоголя в воздухе зашкаливал. Чел виновато посмотрел на дежурного, махнул мне приглашающе рукой и двинулся вглубь сада. Звали его лейтенант Анатолий Вэй, и история всей его жизни уместилась в десятиминутный монолог, пока мы шли по коридорам. Родился на периферии РИ, в мещанской семье переселенцев, своим умом поступил и выучился в кадетском училище, получил направление на границу РИ с одной из китайских династий, задумавших вновь расширяться за счет приграничных территорий.

Династии – еще та головная боль всех стран, с которыми они соседствуют. Огромное количество жителей в десятке собственных систем, финансовая и боевая мощь, равная среднему государству, но при этом объявить им войну невозможно – за их спиной маячит силуэт большого китайского брата, в состав которого они официально входят. А вот сами династии весьма ощутимо изматывают своих соседей по галактике. Хуже только планеты-таборы цыган.

В общем, отслужил лейтенант на границе пятнадцать лет, в куче передряг побывал, но ни повышений, ни наград не добился. Всему виной неполиткорректная фамилия. Ну не проходили приказы о награждении на китайца, заворачивались на разных стадиях рассмотрения, вызывая интерес только у особистов – а не шпион ли лейтенант Вэй? В итоге сослали его с глаз долой до окончания контракта. Вчера он праздновал пятый год в этой дыре, благо самогон на местных яблоках выходил диво как хорош.

Вместе со мной лейт зашел в кабинет с массивной металлической дверью и табличкой «Военкомат». За начальственным столом из массива дуба никого не было ровно до того момента, как за него не уселся лейт Вэй.

– Итак, слушаю вас. – Вэй моментально приобрел начальственное величие и неторопливость.

– Желаю вступить в славные ряды вооруженных сил Российской Империи! – Стойка смирно и тупой влюбленный взгляд натренированы еще на линкоре.

– Похвально! Корп или переселенец?

– Так точно. Родился и вырос на территории корпорации.

– Ага, то-то ты не черный и без хвоста. Местные макаки к нам не заглядывают, боятся. Правильно делают, туземцы облезлые. Я им такую жизнь бы устроил, побелели бы от ужаса. – Азиат-расист, надо же! – С типовыми контрактами знаком?

– Так точно. Хочу двадцатилетний. У меня с мозгом проблемы, а в контракте гарантия медицинского обеспечения.

– С башкой у тебя точно большая проблема – хочешь двадцать лет в десанте, – хохотнул военком. – Тогда читай-изучай. – Он перекинул мне файл по почте. – Сразу говорю: изменить ничего нельзя, полномочий у меня на это нет.

Проверив пункт про излечение, ставлю подпись.

– Добро пожаловать в десант, рядовой! Значит, так. В посольстве мозги тебе починят, тут у нас по штату положен диагност полного цикла. Это же центральное посольство, а не хрен собачий! Единственное на всей планете, потому и центральное. Дальше – учебка, она же первое место службы, тоже здесь. Я бы тебя отправил в место посолиднее с первым же кораблем, если бы эти корабли к нам приходили. – Вэй развел руками. – Испанская сфера влияния, наши боевые корабли тут редкие гости. Обычным транспортом, по уставу – только в сопровождении старшего по званию, а я, как видишь, тут сам себе военком, сержант, старший медик, отец и мать.

– А дежурный?

– Дежурных трое, все рядовые, остались после учебки. Познакомишься потом, они тоже из корпов. Нас вообще в посольстве шестеро – рядовые, особист, посол да я. Хотя даже пятеро, посол вечно в разъездах, небось пузо греет на курорте. Полного кадрового состава нет, совмещаем должности между собой. Такая вот дыра. По контракту ты десантник, и только; можешь расслабиться.

– Я еще техник немного, по авиатехнике и наземной. – Уж лучше поковыряться в машине, чем топать по плацу весь день.

– Сертификаты есть? – заинтересовался Вэй.

– Нет, но доказать смогу. Отцу в слесарке помогал почти всю жизнь.

– А контракт почему десантный? Рукастых техов не хватает, и денег больше.

– Так сертификата нет, а корповский для вас – бумажка… – Без официальных сертификатов система РИ мне даже начальное образование не засчитала.

– Это да, – задумчиво произнес лейт. – Но я думаю – сможем тебе помочь. Поработаешь, будет тебе индивидуальная сдача экзамена по терминалу. Эксперта не дадут, но корочка специалиста тоже на дороге не валяется.

– Спасибо, сэр! – неожиданное предложение приподняло настроение. Сертификат спеца даст солидный фундамент надежности липовому удостоверению личности.

– Теперь – о местных. Ты, наверное, уже понял, что макаки мне не нравятся, и есть тому весомая причина. Короче, повадились они устраивать нам ночное фаер-шоу. Всаживают ночью пару ракет по пассивным энергощитам и сваливают. Раньше боялись, когда работали роторные пулеметы в гнездах, до того момента, как несколько нанятых туземцев не устроили диверсию и не залили механизмы какой-то гадостью. С тех пор мы туземцев не нанимаем, своими силами управляемся плюс сервисные роботы. Пулеметы так и стоят, некому заниматься. Обычная техника тоже обслуживание любит, так что с каждым годом сложнее и сложнее, поломок много. Если возьмешься – честь тебе и хвала, как сыр в масле будешь кататься. – Вэй посмотрел на меня с надеждой.

– Посмотрим, что можно сделать. Местные починить не могут?

– Местные не умеют ничего, а корпоративные техи нос воротят. Мы же только рублями платить можем плюс бартер. А куда тут рубли девать?

– А местные берут рубли?

– Пороховые патроны берут, медпакеты, пайки. Экономим на себе, списываем как потребленное, но выкручиваемся.

– Обменники? Черный рынок менял?

– У туземцев тут своя валюта, печатают бумажки с рожей ихнего вождя. Чеки корпов еще берут и меняют, остальное им не интересно.

– Как же они без торговли с внешним миром жить умудряются?

– Трясут с корпов за защиту, берут батарейками, техникой, модулями. Так и живут. Ты тут прожил всю жизнь, не заметил разве?

– У нас свой мир, за внешних у начальства голова болит. – Чуть не попался! Я же по легенде – «местный»…

– И во внешние города не выходил? И истории о похищениях не слышал? – скептически хмыкает Вэй.

Попробуем блеснуть знанием патриотических брошюрок корпов:

– Территория только нашей корпорации равна по площади земному континенту Австралия, сэр! Нам внешний мир без надобности, свои города и курорты есть. У нас только воздух общий да солнце. Про похищения не знаю, но без сопровождения из десятка наемников и тяжелой техники наших геологов даже на Крайний Север не выпускали.

– Выходит, замалчивают неприятную инфу, но это мелочи. Теперь ты здесь, а не там! Короче, никто тебя не станет выкупать, если ты по дурости своей попадешь в руки гангов. Спецназ и переговорщиков тоже никто не пришлет. Смотри в оба глаза, тебя еще особист отдельно накрутит на эту тему. – Лейт вышел из-за стола. – Заболтался я с тобой. Сегодня еще экскурсия – и отдыхай. Учебка для тебя начнется завтра.

Еще три часа мы ходили, осматривали, знакомились и очень много разговаривали. Лейт сильно соскучился по нормальному собеседнику и вываливал кучу подробностей. Две вещи меня смутили по ходу осмотра места службы – подозрительно дружелюбный взгляд особиста, оказавшегося натуральным дедушкой лет эдак под сто, и готовность лейта всеми силами сделать из меня молодца-десантника. Мол, если я у него один, то и заниматься со мной можно будет индивидуально.

Заодно посмотрели на жертву диверсии – роторные пулеметы.

Весь механизм был залит серым пластиком, надежно превратившим некогда грозное оружие в бесполезный кусок железа.

– Я пытался выковырять хотя бы часть, видишь царапины на плоскости? – Вэй указал на три легкие царапинки. – Это результаты моей часовой работы с напильником. Греть тоже пробовал: не отлипает, зараза.

– Тут нужен депластификатор и емкость для промывки. Без химии нечего делать. – У нас в сервисе были такие случаи. Производители авто частенько заливали пластиком гнезда болтов и лючки доступа к приборам.

– То есть ты его починишь? – приободрился лейт.

– Если в городе есть приличный хозмаг, то легко.

– Так это же великолепно, сейчас возьмем еще одного бойца и полетим в город.

– Господин лейтенант, а почему они просто не сломали ключевой механизм? Дело же нехитрое, тут дернул – и все, без запчасти не починить. – Показываю на несколько деталей пулемета.

– Да они же считают себя умнее всех на свете. Через неделю прислали пацана, мол, купим ваш нерабочий хлам за треть цены или поменяем два нерабочих на один рабочий. У нас же все казенное, как я его поменяю-то… – Лейт быстро оглядывается по сторонам, вздыхает. – Да поменял бы, наверное, если б не особист. Не смотри, что он старенький. Хватка у него железная.

– А он тут как оказался? – Действительно странно видеть специалиста безопасности в таком возрасте. – Он же, наверное, лет сорок как должен быть на пенсии?

– Ты когда-нибудь видел болтливого особиста?

– Э-э, нет. – Я и обычного-то вижу второй раз в жизни.

– И я не видел. Я ответил на твой вопрос?

– Так точно.

– Да не тянись. Не знаю я. Вряд ли от хорошей жизни он тут сидит. Могу посоветовать держаться от него подальше.

– Почему?

– Как тебе сказать… Вот взять меня, живу я тут пять лет, без особого начальства и забот. Ворчу на жизнь частенько, но при этом, наверное, я больше счастлив, чем нет. А старик – он за свою жизнь повидал куда больше хорошего. Наверняка сыновья да внуки есть. В тягость ему тут. Не знаю, почему его сюда сослали, но вырваться обратно он хочет со страшной силой, как бы не по чужим головам.

– Это как? – Как-то не вяжется в моем представлении образ доброго дедушки со словами лейта.

– Да вот так. У них же служба людоедская, вся карьера на этом построена. Дед рапорта пишет постоянно, а что в тех рапортах – я не знаю. После случая с повреждением пулеметов он целый день строчил послания, а потом ходил рядом со мной, осматривая, как охотник загнанного зверя. Приятного, я тебе скажу, маловато. Только одно средство меня и спасло.

– Какое? – Мы уже спустились с верхнего этажа и подходим к флаерам.

– Водка, конечно!

Садимся на пассажирские места, за рулем старый знакомый – дежурный, встретивший меня в первый раз.

Аппарат деловито загудел и на два метра приподнялся над уровнем земли. Через пару секунд мы вылетели из ворот в сторону космопорта.

– Вся промышленность сосредоточена в зоне безопасности порта, если нужно что-то высокотехнологичное, то оно может быть только там. – Вэй машет рукой в сторону движения флаера.

– Сэр, а по поводу медобеспечения… – поднимаю самую важную для меня тему.

– Прилетим и сразу займемся. При приеме в вооруженные силы РИ медкарта оформляется в обязательном порядке в день вербовки. Но если бы занялись ей сразу же, то не успели бы в город до темноты. А так успеем и за твоим фигатором слетать, и тебя в диагност засунуть до темноты.

В порте флаер сворачивает в торговые ряды, построенные на самой границе со взлетным полем.

Лейт не собирается где-либо парковаться: мы летим над головами многочисленных прохожих прямо между рядами заведений.

– Я нашел по сети подходящее заведение и договорился о цене, еще пара минут – и будем на месте. – Лейт надевает разгрузку с боекомплектом и достает из ящика под ногами дробовик. – Мало ли что случится, – подмигивает мне.

Мне передает ящик патронов – это договоренная плата за реагент.

Флаер снижается и мгновенно опять набирает высоту, стоило нам только спуститься на землю.

Сделка проходит буднично: продавец осматривает оплату и вытаскивает нам четыре металлические канистры депластификатора. Аккуратно приоткрываю одну и капаю на заранее заготовленный образец – под действием реагента пластик обретает мягкость и легко деформируется. Вэй от этого зрелища разве что не пляшет.

На обратном пути на хвост садятся два спортивных флаера, но быстро теряют к нам интерес после пары выстрелов лейта.

– Вот сволочи, среди бела дня. Мы сегодня успеем привести в норму хотя бы один роторник? Хочу устроить им сюрприз этой ночью.

Если сегодня буду заниматься пулеметом, то не видать мне диагноста. Лейт не слезет, пока не завершу. Приходится обломать.

– Сегодня только емкость с раствором, завтра уже можно будет все восстановить. Дело нехитрое, окунул, подождал, да и все.

– А сам пулемет не растворит?

– В механизме нет пластика этой серии, я проверил, – успокаиваю его.

Под конец дня мы дошли до медсекции. Вэй сноровисто активировал диагност и велел лечь в ложе регкапсулы. Знакомое ощущение приятного тепла по всему телу, и сознание отключилось.

Утро – по времени нейросети было шесть утра субботы, хотя в посольство я пришел во вторник – совершенно не задалось. Как-то не представлял я себе пробуждение в сыром холодном помещении без окон. Где они нашли такое замечательное место с отчетливым запахом плесени и хлорки в суперсовременном комплексе посольства? Не иначе, специально строили. Под словом «они» я подразумеваю наидобрейшего дедушку-особиста, усевшегося в кресло в дальнем от меня углу, и лейта, нависавшего над моей тушкой, закрепленной к полу десятками пластиковых ремней. Кроме кресла, мебели в помещении не видел, хотя особо повертеть головой не получается – она тоже зафиксирована.

– А где же пыточный набор? Надеюсь, вы честные палачи, а не два старых извращенца?

Лейт поприветствовал меня ударом сапога в область печени. Несмотря на то, что она прикрывалась внедренной защитной пластиной, отчего Вэй сейчас хромал и злобно ругался, ощущения были очень болезненными. Вспомнил про обещанную доктором возможность отключать чувствительность – штука очень вредная, но думаю, это не последний пинок за сегодня… Воспользовался ей, и через несколько секунд удовлетворенно чувствовал, как боль утекает из тела.

– Господа, мы живем в современном мире! Может, хватит ломать об меня ноги? Напоите меня какой-нибудь химией или давайте я сам честно расскажу все вас интересующее. – Не везет мне, только думал, что нормально устроился, как начались проблемы.

– Вэй, сломайте, пожалуйста, ему палец, – вежливо произнес дед.

Вот же интеллигент-садист!

Лейт зафиксировал ногой кисть и потянул мой мизинец вверх. В панике активирую полную подвижность скелета: вдруг еще сломают, и где потом чинить?

Палец описал дугу в сто восемьдесят градусов и спокойно достиг запястья. После чего Вэй задумчиво его покрутил в разные стороны и начал дергать на себя.

– Садисты, да что вам от меня надо? Отпусти палец, сволочь!

– Вэй, отпустите клиента. Вот про это я и хочу спросить. Диагност показал совершенно невероятную структуру скелета при полном отсутствии металлических протезов. Ваше соответствие людскому виду было определено в восемьдесят пять процентов, даже ДНК отличается. И вот такое вот чудо-юдо хочет поступить в вооруженные силы РИ, прикидываясь обычным корпом! Вам понятна наша реакция? Хочу отметить, что декларируемая вами причина вступления соответствует действительности, ваш мозг был действительно поврежден. Именно поэтому мы решили переговорить с вами до принятия какого-либо решения. Не беспокойтесь, в соответствии с контрактом излечение произведено в полном объеме.

Какое счастье, помру здоровым!

– Разрешите, я все объясню? – Решаю выдать версию, которую говорил Анне, с учетом последующих событий.

Пока рассказываю, приходится приплетать появление серебристого кубика к общей канве повествования, горло успевает пересохнуть, и под конец уже сиплю. Воды от них точно не дождешься, даже просить не хочется.

– Большей чуши не слышал; а вы, Вэй?

– Да засланный казачок, и история его за километр тухло пахнет. – Лейт недобро на меня смотрит и примеривается снова пнуть. Удар приходится по костяному щитку на ребрах – и вновь мат от лейта. Ничему его жизнь не учит…

– У вас же есть медпрепараты для допроса, зачем ноги себе портить?

– На применение препарата надо рапорта писать, одну ампулу потом списывать… это ж столько времени надо потратить! У нее цена на черном рынке запредельная, потому и отчетность соответствующая. А вот иголки под ногти – совершенно бесплатно и без рапортов. – Дед вытащил набор игл из кармана и протянул лейту. – Ну как, будем сотрудничать?

Идиоты, сил на них моих нет. Механизм роста ногтей блокирован, вместо них там сейчас конструкционная заглушка, так что не должно быть больно. Закрываю глаза, включаю в нейросети развлекательный фильм и следующие полчаса игнорирую странную парочку.

Изредка посматриваю на происходящее – лейт ломает несколько игл, орет на меня, бьет палкой, поджигает пятки и прочие непотребства. Фильм интереснее.

После фильма ситуация в комнате несильно изменилась – дедок задумчиво смотрит в потолок, лейт присел рядом.

– Зад себе отморозите, на холодном сидеть вредно.

– Да пошел ты, чудо генетики! Может, ты пришелец? Неизвестная ксенораса?

– Не-а.

– Жаль, жаль. Что тебе надо-то, а?

– Да служить я хотел, вот честно! И технику бы вашу починил, и в макак ваших вместе постреляли. Да какой из меня шпион с моими-то данными? Шпион должен быть незаметным, не отличаться от окружающих. Со скуки вы тут с ума все посходили, садисты доморощенные. Где только пытки такие нашли?

– В фильме видел.

– Я так и подумал, фантазии – ноль.

– Вы знаете, Толя, а он, похоже, не врет, – выходит из задумчивого состояния дед.

– Серьезно? Да у него история – ни одна мыльная опера не возьмет его в сценаристы.

– Я вам скинул данные и свой анализ.

Лейт на несколько минут отстраняется от мира.

– Действительно. Странно это все; в смысле – стечение обстоятельств.

– Чего только в жизни не бывает, – глубокомысленно соглашается особист. – Впрочем, ладно. История у тебя странная, полулегальная, и разбираться с ней нам не по чину. Я сейчас отправил запрос на тюремное сопровождение, подобные услуги нам оказывают испанцы. С ними пролетишь до сектора РИ. В трибунале пусть разбираются.

– Какую причину укажем для конвоирования? – оживляется дед.

Лейт на несколько секунд задумывается и злорадно произносит, потирая правую ногу:

– Причинение повреждений средней тяжести по неосторожности. За такое, правда, максимум карцер на день, но нам же только формальная причина нужна. – Вот же сволочь мстительная, никто его не заставлял меня бить!

– Годится. Испанцы ответили – сегодня ночью как раз уходит борт; говорят, через пару-тройку месяцев достигнет сектора РИ.

Нет сил ни на что, кроме тоскливого вздоха.

Меня отвязали, еще раз прогнали через регенератор и через пару часов передали испанским военным. Транспортировка заключенных выполняется в состоянии криосна, поэтому перелет для меня пролетел практически мгновенно.

Очнулся уже на транзитной станции РИ, в компании еще нескольких сотен потихоньку отходящих от сна людей. Видимо, всех поступающих складируют в криокамерах и по накоплению критического количества пробуждают и сортируют.

Вскоре появился чел с лычками сержанта и под аккомпанемент собственных криков пинками погнал всех из криобокса.

Нас выстроили в узком коридоре, мимо проходили спешащие по своим делам люди, проезжали роботы. Видимо, картинка для окружающих – насквозь привычная и не вызывает интереса. Пытался поймать взгляд кого-то из служащих, но большинство их специально смотрели в противоположную сторону, в пол, внимательно изучали свои коммы, будто бы отгораживаясь от нашего присутствия.

– Равняйсь, смирно!

Солдаты попытались изобразить какое-то подобие строя.

Сержант явно неодобрительно посмотрел на наши толкания и принялся вещать, прохаживаясь мимо нас:

– По закону Российской Империи, ваши дела должен рассмотреть трибунал. Вас собрали здесь, потому что все вы виновны, а рассмотрение дела – просто формальность. Минимальное наказание, выдаваемое дежурным искином ведомства, – штраф в размере трехлетнего жалованья, максимальное – пожизненная добыча радиоактивных элементов.

Народ проникся, кто-то попытался возражать, большинство ждали продолжения монолога.

– Молчать! Есть два варианта. Сейчас подойдет конвой и заберет всех, кто считает себя невиновным, на потоковое заседание трибунала. Это первый вариант. Но вам несказанно повезло! Есть второй вариант – боевая станция «Пэйн», служба на ней и участие в экспериментальной программе ускоренного обучения с возможностью полной реабилитации. Детали – потом. Первый вариант – шаг вперед, второй вариант – оставаться на месте. Срок выбора – десять секунд.

По строю прошла волна движения, подавляющее большинство шагнуло вперед. Я в недоумении: неужели смена места службы так сильно испугала штрафников? Или сержант обманул и трибунал лояльно относится к военным преступникам? К сожалению, у меня нет доступа к их делам и данных для анализа.

В моем случае стоит попытать судьбу на этой станции, даже если она на передовой фронта боевого флота. На трибунале для меня никаких шансов, если не поверят – превратят в овощ под нейросканером в поисках правды, поверят – потом кости не соберу в прямом смысле. Я не верю, что взамен изъятого материала скелета мне выдадут что-то другое. Плюс шанс на полную реабилитацию заметно греет душу, все же надеюсь, что когда-нибудь этот кошмар закончится.

За размышлениями краткое время, данное сержантом, завершилось. Выбравших первый вариант забрал с собой отряд конвоя, нас же отвели в бокс на другом уровне.

Всего осталось человек сорок, нам скинули контакты, в которых мы соглашались с предъявленным нам обвинением и выбирали в качестве наказания станцию «Пэйн». Формулировка «…добровольно согласен на меру пресечения в виде заключения на станцию «Пэйн» изрядно смутила. Сержант говорил о смене места службы, неужели подстава? Отсылаю сержанту запрос с просьбой пояснить, в ответ ловлю другую форму контракта.

Мутная ситуация; интересно, я один нашел нестыковку? В новой форме фраза заменена на «…служба и участие в эксперименте по ускоренной боевой подготовке», также присутствует пункт про отсрочку рассмотрения дела в трибунале до момента завершения участия в проекте и про полное снятие обвинения по окончанию контракта; это уже можно подписывать.

Через некоторое время меня и еще пару ребят переводят в другой бокс, обещают нам отдельный инструктаж.

Попытки познакомиться между собой проваливаются: соседи угрюмы и замкнуты в себе.

Через час является сержант, отсвечивая гематомой под левым глазом. Настроение у него соответствующее: ревом подымает нас со скамеек и заставляет построиться.

Из его речи, изобилующей матерными оборотами, жалобами на судьбу и идиотов вокруг, выясняется следующее: нам невероятно повезло, и, возможно, мы будем жить чуть лучше, чем оставшиеся в прошлом боксе. А еще он не собирается драться с очередным неадекватным идиотом, не умеющим читать договора, поэтому скидывает нам пакет служебных материалов. У нас шесть часов, дабы проникнуться и осознать, после чего прибудет транспорт на станцию.

Из предоставленного массива информации, статей, обзоров и рапортов ситуация вырисовывалась следующая.

Пять лет назад завершился очередной виток конфликта Российской Империи с китайской диаспорой Ло, в медиаизданиях упомянутый вскользь как «небольшой приграничный инцидент». Замалчивание данной военной операции и ее результатов, несмотря на трехзначное общее число задействованных кораблей конфликтующих сторон и длительность в четыре месяца непрерывных боев, вполне понятно – проигрывать Российская Империя не любит.

Китайцы потребовали три ненаселенные системы и все корабли с поврежденным ходовым оборудованием. Стандартная практика конфликтов предполагала минирование объемов с поврежденными бортами, восстановление которых являлось экономически нецелесообразным. Командованием был отдан приказ вывести своим ходом все наличные корабли, прочие уничтожить подрывом наличествующей боевой укладки. Все прекрасно осознавали, что оставленные победившим корабли через несколько месяцев будут восстановлены трудолюбивой национальностью с целью использовать в новом конфликте. Одним из выведенных из боевой зоны бортов стала боевая станция «Тор». Основательно потрепанный в ходе прорыва пояса обороны противника, «Тор» умудрился сохранить ходовую установку.

Восстанавливать полуразрушенную гигантскую станцию оказалось нерентабельно, и в чью-то светлую голову пришла мысль приспособить ветерана китайского и еще десятка более ранних конфликтов под площадку для обучения. Определенной логикой проект обладал – будущие солдаты и офицеры с «учебки» привыкали к типовой планировке и оборудованию стоящих на вооружении кораблей. Борт отдали новому военному учреждению, сформированному из нескольких учебных центров. Высокие лица в министерстве образования и военном министерстве пообещали выделить средства на демилитаризацию и ремонт.

На практике ввиду традиционного низкого выделенного бюджета все финансы ушли на восстановление летной палубы. С пробоинами, дефектами обшивки боролись хирургическими методами – отсекая разгерметизированные, поврежденные сектора от малоповрежденных центральных консервационными плитами и заваривая межсекционные люки. От станции в «доступном состоянии» осталось ядро судна – мостик, жилые отсеки, медсекция, летная палуба, реакторный отсек, что вполне удовлетворяло требованиям новосозданной академии, но при этом составляло всего десять процентов прежних объемов станции.

Все это время главный искин станции боролся с боевой начинкой китайских НВ-торпед. Об этой борьбе люди не знали, как и о самом факте работоспособности искина. Потерю связи с центральным искусственным интеллектом корабля, вызванную НВ-атакой, списали на полное физическое уничтожение кристаллов искина, и больше о нем не вспоминали. Через несколько месяцев с начала открытия академии искин проиграл борьбу.

В середине дня активировались резервные линии связи, своими капиллярами соединяющие все узлы разрушенной станции. Мгновением позже произошла активация узлов станционной противоабордажной системы. Одна за одной включались самые разнообразные подсистемы станции, техники были в восторге от происходящего на их глазах чуда пробуждения полуразрушенного борта.

А потом вся техника в одно мгновение сменила коды доступа и начала зачищать пространство станции от находящихся на ней людей. Станция «Тор», вернее, ее искин с таким же именем – Тор – сошел с ума. Выжили несколько отрядов, находившихся в момент нападения на учениях в полной боевой выкладке. За три дня боев они смогли прорваться на летную палубу и покинуть этот филиал ада, некоторые из них обеспечили эвакуацию части персонала и учащихся. Выжили техники, которым искин станции предложил выбор – поучаствовать в восстановлении или умереть. Умная машина прекрасно понимала, что только при помощи людей сможет быстро восстановить свой боевой потенциал.

Господа военные провели демилитаризацию своебразно. Консервированные отсеки были обозваны «складами долговременного хранения», на этом демилитаризация была признана успешно завершенной. Консервация проводилась в автоматическом режиме несколькими подразделениями сервоботов под управлением ремонтного искина, оттого даже значительная часть тел погибшего экипажа, замурованного в покореженных отсеках, так и осталась в качестве единиц хранения новообразованных «складов». Искин моральными вопросами захоронения не заморачивался. В результате демилитаризации со станции даже не демонтировали броню с кластерами ПКО. Оружейные стволы с комплектом ракет тоже не были изъяты, артиллерийский комплекс опять-таки обозвали «складом».

Сумасшедший искин наложил лапы на склады, при помощи техников восстановил разрушенные коммуникации к боевым узлам и принялся решать вопрос дальнейшего выживания. В безумном Торе наряду с установкой безусловного уничтожения военнослужащих РИ в результате борьбы с НВ пробудился сильнейший инстинкт самосохранения, именно благодаря ему станция не стала уничтожать полезных ей техников наперекор доминантному приказу. Рассмотрев сотни линий дальнейшего развития событий, Тор отправил сообщение командному составу РИ и крупной медиакорпорации.

Уничтожение половины крупного учебного подразделения не могло остаться неотомщенным, к станции направили подразделение боевого флота, но он так и не вступил в бой. Сообщение Тора и дальнейшие трехсторонние консультации между ним, командованием РИ и медиакорпами опередили прибытие грозных мстителей.

Тор предложил восстановить центр обучения солдат РИ на своей основе, при этом превратив процесс обучения в выполнение реальных боевых операций по преодолению сопротивления механизмов станции. Огромное внутреннее пространство «Тора» позволяло создать участки разной сложности преодоления и дать столь ценный боевой опыт новобранцам. Для подтверждения этого командованию был передан анализ действий бойцов академии. Он показывал, что выжившие изо дня в день увеличивали эффективность и координацию своих действий. Медиакорпам Тор предложил подключение к своим средствам видеонаблюдения – кровавые боевые шоу отлично продаются.

Командование РИ оценило размах и эффективность предложения, медиакорпы ухватились за шанс получить уникальный контент и продавили нужное решение командования, а Тор просто хотел жить. В итоге победили деньги – медиакомпания взяла верх, завалив профильную комиссию взятками.

Станцию переименовали, дабы не увязывать с произошедшими на ней трагичными событиями, и шоу уже год как рвало все рейтинги во внутренних системах. Я же о факте его существования узнал только сейчас.

Относительно недавно у шоу появилась проблема – мало кто из солдат в нем хотел участвовать добровольно. Гонораров новобранцам не полагалось, а ходить под пулями каждый день бесплатно находилось все меньше и меньше желающих. Разница между обычной двух-трехлетней безопасной учебкой и боевыми действиями на станции для солдата была очевидна.

Были те, кто пытался завербоваться на станцию ради телевизионной славы, но большинство из них не проходили медицинский и, чаще всего, психологический отбор. Завербовавшиеся искатели славы после оторванных пулеметами станции конечностей резко меняли свое отношение к шоу. С учетом выбывающих и досрочно завершающих контракты, число «обучаемых» резко начало снижаться.

Поэтому решили набирать новых бойцов из проштрафившихся, предлагая условно-добровольный выбор между каторгой и станцией «Пэйн».

Нашлось и главное отличие между подписанным мною контрактом и первоначальным – тем, кому доставалась станция в качестве места заключения, сильно урезали права и страховку. Нам же обязаны были поддерживать обязательный минимум снаряжения и обеспечить подобающий режим службы. Но в целом мы были в той же заднице, что и остальные.

Через шесть часов вернулся заметно подобревший сержант. Лицо ему успешно вылечили, и, судя по раскрасневшемуся лицу, сержант успел это дело отметить. Я попросил у него до отлета дать мне доступ к внешней сети: остро чувствовался недостаток информации. На удивление, доступ открылся через пять минут и не был лимитирован по объему принимаемой информации. Сразу же залез в сеть, ввел в поисковик слова «шоу», «пэйн», благо невесть какую тайну разыскиваю. На глаза попался видеоканал шоу, оплата – в виде тарифицируемого трафика. Ничего, вояки не обеднеют. Так, на канале шоу – десятки категорий. «Свежее мясо» – это, наверное, про нас в будущем; «Первая кровь», «Железные джунгли», «Гладиаторские бои» – да они совсем с катушек съехали! «Бойня» – все веселее и веселее; «Крепость» – а где же «Захватите флаг?»; «Дорога домой» – обнадеживающе; и многие другие. Запускаю для интереса «Свежее мясо»: в архивном выпуске ведущие – брутальный мужик и худенькая моделька ездят зрителям по ушам про новый набор, которому предстоит выдержать жестокую гонку за оружием и броней: ведь комплектов в два раза меньше, чем участников! Так, все это очень интересно, но времени на просмотр нет.

Прикидываю оставшееся время, скорость и даю задание на выкачку последних нескольких недель и отзеркаливание нескольких фанатских форумов. Ключевые слова: «шоу», «пэйн», «аналитика» – попадается несколько профильных разделов на сайтах тотализаторов; тоже в архив. Ключевые слова: «станция тор», «оснащение», «характеристики оружия» – начинаю торопиться, и запрос получается совсем не изящным. Я сомневаюсь, что на станции будет доступ в сеть. Несмотря на кривой запрос, получаю джекпот – на запрос мне предоставляются материалы из внутренних архивов военной сети; видимо, сержант напортачил с доступом. Все тащу к себе, запас карман не тянет. Для интереса смотрю на сумму платежа за платный контент – цифра вышла как минимум солидная; а нечего было обманывать с контрактами!

К счастью, намеченное успело загрузиться до того момента, как нас погнали на транспортник.

Мягко накатывают волны на пляж, плеск воды вплетается в музыку теплого бриза и шелест вековых деревьев огромного лесного массива, простирающегося на десятки километров вокруг. Более – ни одного постороннего звука.

Если простые граждане узнали бы о существовании на просторах центральной планеты Великой Испании столь чудесного уголка природы, то не миновать бы крупного скандала. Земля на Валенсии так дорога и ее настолько мало для жизни сорокамиллиардного населения, что большинство граждан рождаются и умирают в маленьких комнатушках в одной из сотен индустриально размноженных высоток. Каждому жителю доступны разнообразные курорты и возможность переселения в окраинные системы, но кто променяет безграничные возможности и богатство планеты-столицы на какое-то захолустье? На легких планетах бескрайние леса считаются вырубленными сотни лет назад, многочисленные парки и заповедники уничтожены бизнес-центрами. Атмосферу поддерживают монструозные генерирующие установки, дрейфующие на просторах океана, а зеленые насаждения заменены голограммами на стенах.

Так что если бы кто-то вдруг преодолел два пограничных пояса, несъемные минные объемы, проскользнул через миллионы датчиков и не попался на детекторы шести дежурных боевых крейсеров, подвешенных на орбите, то он смог бы минут пять поражаться невероятному зрелищу на столичной планете – величию границы настоящего лесного массива. А через пять минут нарушителя, окутанного паутиной стража-арахнида, уже везли бы на ментоскопирование мозга. Процедура зачастую фатальная, но любопытство службы безопасности рода Трастамара не может быть удовлетворено обычным медикаментозным допросом. Естественно, о достижении кем-либо посторонним укромного пляжа и речи не шло.

Посреди берега располагался огромный валун, возвышающийся над океаном на три метра. Камень смотрелся чужеродно на ухоженном берегу и глубоко утопал в мелком песке. Одна из его граней была стесана до ровной вертикальной плоскости, другие тщательно очищены от мха и следов времени, но даже после чистки от массивной громадины веяло дремучей мощью.

В один момент ровная плоскость валуна покрылась рябью и «протаяла». В появившемся отверстии стало видно богато обставленные покои и двух человек в военных мундирах с многочисленными планками орденов. Офицеры вытащили на пляж несколько объемных ящиков, пару кресел и деловито принялись собирать раскладной стол и сервировать его серебряной посудой с легкими закусками, невесомыми бокалами и двумя бутылками вина. Через пару минут работы были завершены, и слегка усталые, но очень довольные офицеры заняли места в креслах.

– Чувствую себя, как на пикнике в молодости. Все своими руками, – начал разговор первый из них, высокий мужчина аристократичной внешности с завитыми вверх усами и длинными бакенбардами.

– А меня даже успокаивает. Или ты хочешь нагнать сюда десяток слуг и показать им это? – Второй величественным жестом указал на камень.

– Тогда им придется жить здесь до конца своих дней, я не настолько жесток.

– Да ты сама доброта! Упрятал старикашку Собрарбе коротать старость с вибромолотом в обнимку, – с укором произнес первый.

– На тебя давят его родственнички?

– Да дня не проходит! Луи, они там совсем обезумели: сегодня ночью меня просила за него леди Эстель, я даже слезть с нее не успел! Я все понимаю, но должны же быть какие-то рамки!

– Тебе новую девушку помочь найти?

– Издевайся-издевайся… Я, может быть, видел в Эстель будущую жену!

– Ты в каждой новой девушке видишь жену; сколько их уже было? Десятка два?

– Не порти мне вечер. У меня уже фобия посещения общественных мероприятий.

– Так не ходи, – меланхолично заявил Луи. – Отпустим мы твоего старикашку; потерпишь месяца два?

– Выдержу как-нибудь, это будут тяжелые месяцы, – вздохнул второй.

– Нет в тебе практичности, Карл. Мог бы столько денег заработать на неясных обещаниях…

– А потом ты решишь казнить Собрарбе, и вся его свора назовет меня обманщиком.

– Тебе это важно? – приподнял бровь Луи.

– Это моя честь! – Карл воинственно дернул руку к перевязи, где обычно висела его шпага.

– Это твоя смерть. У меня целый департамент решает твои дуэльные проблемы, братец, но ты все равно умудряешься напороться брюхом на чужой клинок.

– Я был пьян в тот вечер, и…

– Не оправдывайся. Не важно. Про старика: несмотря на то, что мразь он приличная, вскоре его придется выпустить. Сейчас Собрарбе трудится на астероиде в паре часов лета отсюда. Пришлось устроить целое представление. В напарники поставили ему сотню профессиональных актеров. Я видел их образы – лица редкостных мерзавцев. Пусть осознает всю глубину своего падения, будет сговорчивее в будущем.

– Так его не сослали на рудники?

– Секретоносителя его уровня? Ты шутишь! За ним целый крейсер охраны закреплен плюс три человека подстраховки из безопасности в непосредственном окружении. Его скаф стоит больше, чем годовой доход рудодобывающего комбината. Естественно, все состарено, скрыто и замаскировано, но для самого Собрарбе все выглядит именно как настоящая каторга.

– Умеешь ты крутить людьми. А как же предательство – придется простить?

– Собрарбе не предавал родину и никогда не предаст. Он не ангел, но и не предатель. Я знаю, чьи интересы он лоббировал, но я представить себе не мог, что такой умный человек не осознает все величие грядущих перспектив! Теперь у него есть шесть месяцев на размышления, четыре из них уже прошли.

– А если сломается?

– Значит, я в нем ошибся. Зачистим память, переведем на обычный рудник. Но он не сломается – уже одному не в меру ретивому актеру снес голову, двум другим отбил ноги молотком.

– Боевой дедок!

– Он полз с самого низа, потом дам почитать биографию. Думаю, даже на обычной каторге смог бы устроиться. Ты, кстати, нашел его груз?

– Там история вышла забавная. Пока мы ныряли в океан, один из младших аналитиков наткнулся на статью в химико-физическом журнале. Скучное такое издание, даже названия не помню. Авторы из «Сол-технолоджи» – контора с целевой планеты, а в качестве объекта исследования у них – как раз наша потеря.

– Надавили на корпов?

– Нет, аналитический отдел определил высокий потенциал статьи, рекомендовал не мешать исследованиям. Купили всю корпорацию. Так что теперь груз снова в нашей собственности, правда, не весь.

– То есть?

– Химики потеряли около центнера, пока исследовали.

– Скажи уж – сперли! И теперь у кого-нибудь из них дома комод подпирает кусок вещества стоимостью в десяток миллиардов гринов.

– Вернуть назад?

– Уж озаботься, будь добр. Учись быть экономным хотя бы с такими порядками чисел.

– Есть еще поручения?

– Да сотни! Сейчас перекусим – и загружу тебя, – хохотнул первый.

День медленно подходил к концу, укутывая светом заката двух представителей императорской семьи, властвующей над множеством миров, свет звезд которых потихоньку начал протаивать в темнеющем небе.

Глава 8

Мне всегда казалось, что следует писать о самом значимом, что происходит со мной. Вернее, не так; я цепляюсь за самые яркие моменты моей жизни. Детство было слишком серым, от ежедневного жесткого графика хотелось лезть на стену. Душа жаждала перемен, рвалась к ним – и вот дорвалась, на мою беду.

Кому может быть интересен простой день солдата? Две сотни дней одно и то же – подъем, разминка, завтрак, тренировка, обед, вводная, полигон, мозговой штурм, вновь полигон, душевая, ужин, два часа баек от сержанта и отбой.

Если положить всю эту рутину «массой» четыре тысячи восемьсот часов на одну чашу весов, а на другую – два часа бойни в день прибытия, то вторая чаша вобьется в землю с силой метеора. В тот день я познакомился с Федором Ивановичем, моим сержантом. Наверное, именно эта встреча определила мою будущую спокойную службу. Никогда надо мной и Максом не шутили с тупым армейским юмором и не пытались выяснить отношения. Инициаторами наших приключений были только мы сами. Мне просто не о чем особо рассказывать, не было у нас острой бытовухи. За нами всегда была тень уважаемого, но наглухо отмороженного сержанта. Федор Иванович тоже был из «провинившихся». Про обстоятельства наказания он нам не рассказывал, но поговаривают, что траектория падения сержанта начинается с самого верха, а провинность как-то связана с высшим светом и его обитателями.

Попытки надавить на себя наш сержант встречал хищной улыбкой дула пятнадцатимиллиметрового пробойника и цитированием своего договора:

«На время нахождения на станции «Пэйн» рассмотрение действий и/или бездействий фигуранта, подпадающих в правовое поле Трибунала РИ и военной полиции, откладывается до завершения контракта. По завершении контракта фигуранту объявляется амнистия».

У меня в контракте буквы примерно те же, однако смысл – совершенно другой. Не знаю, как Иваныч смог пробить себе подобные предложения, но это косвенно подтверждает, что человек он не простой.

После подобного отпора к сержанту второй раз никто не подходил. Впрочем, Федор Иванович и не пытался установить свои правила, а просто тянул лямку, заодно тренируя двух, как он выражается, олухов: меня и Макса.

В день прибытия на станцию мне показалось, что я в рабском загоне. Людей осматривали, оценивали, продавали друг другу, торговались, одалживали, громко обсуждали, кто на что годен. Какие тут могут быть работы? Строить роботам коттеджи? Они тут с ума все посходили?

Когда командиры стараются выбрать себе бойцов получше, это нормальная практика, но я никогда не представлял себе, что из такого отбора может быть организован подобный бизнес.

Как я узнал потом, нас «сортировали» небоевые офицеры, штабисты при станции. Даже тут, в условно-экстремальных условиях, образовалась офицерская прослойка, паразитирующая на интересах боевых групп. Боевые отряды на станции нуждались в здоровом и выносливом пополнении, ведь чем сильнее и грамотнее отряд, тем меньше потерь в бою. Спрос на бойцов, по известному экономическому закону, родил предложение. Штабные за солидный кусок хабара – имущества, оставшегося от старых владельцев станции и добываемого отрядами, поставляли сильное «мясо». Не хотите платить? Получайте задохликов на общих основаниях и заканчивайте каждый боевой выход в регенераторах.

Поначалу я был шокирован и послушно шел в общей массе, но когда два хмыря принялись орать друг на друга, периодически тыкая в мое тело жирными пальцами и дергая меня за руки каждый в свою сторону, не выдержал.

Все то нервное напряжение, что не покидало еще с момента посадки на «Фарадей», выплеснулось не особо умелым рукомашеством. Я не спец по рукопашному бою, но этим двоим хватило. Сто двадцать килограмм моей массы, помноженные на первобытную ярость и псевдометаллический каркас рук, оказались очень весомы. Двух крикунов снесло моментально. Потом под кулак попалось их охранение. Я вытащил у одного из хмырей ствол и вручил парню, что стоял со мной в одном строю. Вроде даже орал что-то зажигательное, про классовую борьбу с людьми нетрадиционной ориентации.

Сосед удивленно смотрел то на меня, то на ствол в своей руке, пока его не снесло выстрелом: видимо, кто-то решил первой целью выбить вооруженного, потому самого опасного, и прекратить конфликт. Вместо этого выстрел послужил «стартовым сигналом» к началу самых крупных беспорядков в истории станции. Когда в твоего товарища стреляют ни за что, остаются только чувства, коих за время перелета скопилось немало. Общие эмоции рождают лавину из объединенных общей целью людей, ведущих борьбу ради абстрактной мести.

Чувствую ли я себя ответственным за последующие два часа перестрелки, за подстреленных мною и по моей вине людей? Скорее да, чем нет.

По крайней мере, когда схлынул порыв безумия и принимающая сторона предложила выдать зачинщиков и начать переговоры, я вышел.

От принимающих в переговорах участвовал, по собственной инициативе, Федор Иванович – один из инструкторов, положенных новобранцам по штату. Вышестоящие в тот момент организовывали карательный отряд с тяжелым оружием. Если бы переговоры не начались, нас бы раздавили в пыль минут через десять.

Так мы и познакомились. Не знаю, почему он меня не сдал и забрал к себе, мне он так и не сказал причину. Наверное, его самого бесила такая система отбора.

В тот день наказали всех участников конфликта: денежными штрафами, так как, к счастью, никто не погиб. Других новобранцев все равно «продали» заинтересованным отрядам, но в этот и последующие разы выглядело все уже гораздо скромнее, хоть и не изменило общей сути.

Продвигаться по узкому техническому коридору в скафе – тесно, приходится идти чуть боком, левым плечом вперед. Двигаемся друг за другом с интервалом в три метра, при каждом шаге тщательно проверяя, куда ставить ногу в этом переплетении кабелей, опор и труб. Впрочем, дистанция между нами не мешает общаться через так-сеть.

– Олег – явный победитель; ты видел, какие у нее ушки были? Алый цвет зари!

– Ерунда, посмотри внимательно запись. Толик ее расшевелил, до него она была бревно бревном. Олег уже на все готовенькое пришел. – Макс идет в передовом охранении. Даже в техническом коридоре можно наткнуться на порождение больной фантазии Тора, поэтому бдительности не теряем.

– Время! – Иваныч останавливается в подсвеченной на карте точке.

– Ноль пять! – вычисляю оптимальный интервал. Я в компании – самый младший, и по возрасту, и по званию. Мне участвовать в беседе не по чину, хотя тоже очень хочется поспорить.

– И потом, у Олега три класса образования, что он мог сказать ей такого? «Иди сюда, детка»?

– Образование в этом деле – не главное. Я вот с младшей школы сразу вербовался, и что?

– Время!

– Двенадцать.

Еще две пластиковые коробочки с взведенными таймерами заняли свои места на стенах.

– Ты-то – другое дело, Федор Иваныч, у тебя опыт и мудрость прожитых десятилетий. Олежка же – салабон двадцати лет.

– Хорош мне зад лизать, Максимка. Ты просто глаза девки не видел, она так смотрела! Толик наверняка наговорил ей пошлостей, а Олег-то – про любовь!

– Тогда да, вам с первых рядов виднее.

Это они о нехитром солдатском развлечении. Никакой пошлости и насилия – как вы могли подумать такое!

Раз в неделю отличившихся бойцов интервьюируют симпатичные журналистки. На станции организовали специальную студию с амфитеатром для зрителей и подиумом для комфортной беседы с героем. Вопросы задают типовые, и, чтобы солдаты не повторяли друг за другом одно и то же, с ними беседуют отдельно, огородив от товарищей прозрачным звукопоглощающим куполом. Остальная часть взвода наблюдает немое шоу.

Довольно быстро мы узнали, что ответы все равно никого не волнуют, так как медиакомпания использует только видеоряд съемки, а аудиозапись беседы между героем и журналистом наговаривается отдельно специальными актерами по разработанному сценарию. В связи с этим и появилось новое развлечение – заставить словами симпатичную журналистку покраснеть. Судьями выступали командиры, занимающие места в первом ряду.

Сразу же появился тотализатор и болельщики. Главные фавориты негласного конкурса чутко хранили свои секреты и не давали звукозаписи своих сольных выступлений. Так что можно было только догадываться, что же в монологах младшего сержанта Анатолия Нестерова или рядового Олега Стриженова настолько смутило девушку. Что характерно, сами журналистки на подобное внутреннее шоу не жаловались и прекращать не торопились.

– Время!

– Двадцать один.

Сейчас мы занимаемся диверсией, одобренной «высоким» сержантским составом. Самое забавное – это тоже приготовление к новому развлечению. В моей базе нашлись расчеты для аккуратного подрыва перегородок, чтобы создать достаточный проем для нашей задумки, но не повредить при этом кабели.

– Все, что ли?

– Да, Федор Иванович, завершили. Через пятьдесят метров прямо есть выход в общий коридор.

– А кабели точно не посечет?

– Все как в аптеке! Большинство обломков разлетится внутрь прилегающих помещений, я же показывал модель. Оставшиеся не имеют достаточной массы, чтобы повредить изоляцию. – Беспокойство старшего понятно: Тор маниакально относится к целостности станции и может затаить зуб на вредителей. Причем если поврежденные перегородки он кое-как прощает, то за кабели устроит нам короткую, но очень насыщенную жизнь. Например, на рядовом задании все дроны искина будут целиться только в тебя, лезть к твоему телу, игнорируя другие мишени. И если вы считаете, что на этом можно построить какую-то тактику, то флаг вам в руки – пробуйте на себе, мне еще жить хочется.

Через десять минут осторожного передвижения вылезаем в радиальный коридор.

– Максимка, бери напарника и дуй за шашлыком, до эфира чтобы все было готово!

Федор Иваныч сегодня – принимающая сторона, есть у них такая традиция: приглашать в свой сектор других командиров и показывать что-то эдакое. А какой хозяин встретит добрых гостей без накрытого стола?

– Так точно, товарищ сержант!

Каждое новое «особенное» сержантское представление стараются сделать лучше предыдущих. Особенным оно называется потому, что чаще всего его невозможно повторить, да и пробовать никто не будет – несолидно это. Например, в прошлый раз в бокс редакторов медиакомпании через вентсистему распылили смесь из боевых коктейлей, найденных в китайских скафах. По сути это эйфорическая наркота, которая не дает воину Поднебесной чувствовать боль. Но на тридцать редакторов смесь подействовала как сильнейший афродизиак. Теперь там собственный контур вентиляции и регенераторов.

В принципе, все честно. Они развлекаются, глядя на нас; мы развлекаемся, устраивая коллективный просмотр новой пакости для медийщиков.

Двигаемся к зоне медиакорпов, но сворачиваем за сотню метров до входа. Возможность купить нормальное мясо была бы слишком хорошей для окружающей действительности, а на черном рынке станции можно приобрести разве что стандартные витаминизированные брикеты.

Полгода назад кто-то из начальства решил, что наша ежедневная война выглядит довольно скучно. Лоббисты корпораций воспользовались возможностью и предложили испытать на практике пару десятков биотварей, специально выращенных для карательных операций. Проект неоднозначный, но продавцы логично предположили, что на экранах их творения будут выглядеть очень эффектно, и это может подтолкнуть генералитет к крупному заказу.

Загон с монстрами расположили рядом с сектором медийщиков, именно туда мы и направляемся. Рядом с клетками бродит расстроенный биотехнолог, то размахивая руками, то хватаясь за голову. Мы действуем по привычной схеме, я иду к биологу, Макс крадется вдоль стены.

– Вильгельм, что-то случилось? На вас лица нет! – участливо спрашиваю его, подхватываю за локоток и разворачиваю спиной к клеткам.

– Томми, это снова вы! Мне кажется, я схожу с ума. – Лицо серое, глаза бегают. Явно не спал ночью.

– Бросьте, вы отлично выглядите и совершенно не похожи на сумасшедшего! – На самом деле – очень похож, но пусть он услышит это не от меня. – Просто вам надо отдохнуть.

– Их было двадцать три вчера. А сегодня двадцать два! Я считал! Давайте посчитаем вместе! Или вы мне не верите? – В голосе слышны истеричные нотки.

– Ну что вы, Вильгельм, как я могу не доверять вашему слову? Раз вы сказали, значит, так и есть.

– Один зверь пропал, это же катастрофа! Я видел открытую клетку, он бродит где-то неподалеку. Бродит, бродит, бродит… он наверняка хочет мне отомстить. – Тех начинает шептать.

– Друг мой, взбодритесь! Это боевая станция, вас никто не даст в обиду! Да и сам зверек наверняка считает вас как минимум отцом, ведь вы с ним с детства. – Стараюсь подпустить в голос побольше уважения.

– Вы слышали? Этот скрип! Оно где-то рядом! – Макс, гад! Я говорил: бери шприц с маслом, чтобы клетка открывалась без звука…

– Скрип? Не было скрипа. Вы просто перенервничали. Хотите коньяку? Нам запрещают, но вы ведь не выдадите своего друга? – Подмигиваю и передаю флягу.

– Нет, что вы. Вы и Федор Иванович – единственные порядочные люди вокруг. Просто поймите: это страшное, смертельно опасное животное! – «И довольно вкусное», хочу я отметить, но благоразумно молчу.

– Все будет хорошо, сейчас мы приляжем на кушетку. Я же ваш лучший друг, помните? А зверушек и было-то – всего двадцать одна, всего двадцать одна… Вспомните приемочную ведомость: на ней цифры два и один… А теперь вы засыпаете… Завтра вы проснетесь спокойным и отдохнувшим. – Специальный коктейль, замаскированный под коньяк, подавляет волю и позволяет навязать мнимые воспоминания. Жаль, что препарата осталось совсем на дне фляги.

Помогаю Максу волочить кабанообразную зверюгу в наш сектор. Перед боевым выходом биотварям вкалывают спецсмеси, взрывообразно увеличивающие массу, стойкость к ядам, живучесть, регенерацию и десятки других параметров. В обычном состоянии зверушка неагрессивна, легко убивается и вполне компактного размера, иначе бы их не перевозили в обычных клетках.

Сегодня очередь Макса колдовать над мангалом, а я до начала шоу как раз успею пару часов подремать: день вышел суетливый.

Противный звук таймера выдирает из объятий сна, на часах семнадцать ноль-ноль. Одеваю парадную форму и мчусь в видеозал. Мне, как непосредственному организатору шоу, оставили место во втором ряду, рядом уже уселся Макс.

Зал предназначен для культурного отдыха личного состава, но никак не рассчитан на несколько сотен человек. Регенераторы гудят по полной, слегка перекрывая шумом звук какого-то патриотического кино из штатной фильмотеки: не сидеть же перед пустым экраном! Экран мигает и поочередно показывает разнообразные залы станции. Это Стас, выступающий сегодня за видеооператора, тестирует доступные видеокамеры. Через пару дней Тор найдет точку подключения к своей сети и удалит ее, но главное, что это случится не сегодня.

Наконец Стас подключается к лайвстриму медийщиков.

– Приветствую всех зрителей нашего канала! Сегодня вас ожидает невероятное шоу с участием звезд поп-эстрады! Мужественные и сексуальные герои на ваших глазах сразятся с бесчеловечными железными монстрами безумной станции «Пэйн», – начинает шоу очередная фотомоделька. – Первый герой – Стас Лайнов, восходящая звезда эстрады, золотой голос России.

Камера показывает щуплого парня лет шестнадцати в камуфляже, прижимающего к груди плазмомет. Ну, или пытающегося не упасть под весом тридцатикилограммовой осадной дуры. Парень активно улыбается в камеру, сила воли достойна уважения.

– Второй наш герой – актер сериала «Менты – три тысячи» Вячеслав Вольцев!

Новый ракурс – перекачанный мужик в полосатой тельняшке по-киношному держит рейлган.

– Короче, слушать сюда. – Федор Иванович поднимается с кресла в первом ряду и разворачивается к залу. – Они притащили шесть звездунов, типа новое шоу. Сейчас эти, – Иваныч махнул рукой в сторону экрана, – будут прыгать перед камерой и расстреливать еле живых дронов. Мы с товарищами, – показывает на нас, встаем с Максом, – решили, что им будет слишком скучно! Смотрим!

Иваныч садится в кресло, на экране уже завершили представление гостей, и первые из них уже мчатся к началу полосы препятствий. Каждого гостя как тени сопровождают трое спецназовцев, чтобы в случае чего мгновенно вытащить к медикам.

После видеообработки все перекаты и ужимки звезд наверняка будут выглядеть сверхгероично и мужественно, но пока присутствующие в зале тихо посмеиваются.

В расчетное время все меняется. Стены, разделяющие зал, технический коридор и внутреннюю вотчину Тора, разлетаются по залу крупными кусками.

Впечатленная звезда умудряется прострелить себе ногу. Слышны стоны и ядреный мат, в панике бегают представители корпов и охрана звезд.

И как гвоздь программы – через дыру в стене в зал вкатываются настоящие боевые машины Тора, разъяренного порчей СВОЕГО организма.

Перед камерой творится настоящий ад, спецназовцы пытаются эвакуировать дорогих гостей, но один за другим падают под выстрелами дронов.

Крики, лязганье стволов и кровавое месиво наблюдаем еще две минуты, до того момента, как камеру сносит пучком плазмы.

Зрительный зал пораженно молчит. Вновь поднимается с места явно довольный Федор Иванович.

– А теперь прошу к столу!

Глава 9

Со стороны, наверное, произошедшее кажется сюрреалистичным кошмаром. Только что завершилось кровавое шоу, а люди в видеозале уже спокойно окружили столы с угощением и голодными глазами провожают кусочки жареного мяса, которыми угощаются командиры. На лицах солдат нет печати трагедии, большинство шутит и улыбается.

Особо впечатлительные заклеймят нас десятком штампов, среди которых обязательно будут «людоеды», «бездушные», «сволочи» и прочие нехорошие слова. Люди поспокойней тоже руку не подадут, так как вместе со звездами и отрядом спецназа пострадали гражданские – операторы, журналисты, гримеры, редакторы, осветители, продюсеры и многие другие. «Можно ненавидеть звезд, можно говорить о долге спецназа, но простых людей-то за что?» – скажут они и будут правы, однако есть одно крупное «но».

Между станцией, корпами и минобороны подписано соглашение о правилах войны. Оно регламентирует трофеи, территорию и медпомощь пострадавшим. Гарантом выполнения со стороны станции являются демонтированные кластеры ПКО, со стороны военных и корпов – «заложники», жители станции.

В соответствии с соглашением можно выделить три крупных пояса.

Первый, безопасный – это место проживания личного состава и журналистов, летная палуба, реакторный отсек. Тор не имеет права без весомой причины там появляться, не может осуществлять видеонаблюдение, подключаться к средствам связи и осуществлять мониторинг любого вида.

Второй, боевой – пояс для учений; присутствие и контроль над поясом – у всех подписантов договора в равном объеме. Тор конструирует новые уровни, чаще всего самостоятельно, иногда под указку корпов или минобороны. Солдаты учатся преодолевать сконструированное, отрабатывают боевое слаживание и поставляют видеоконтент корпам. Особенностью боевого пояса, о которой новобранцам сообщают только через полгода после вербовки, является невозможность умереть в конфликте с дронами станции. Да, солдатам отрывает конечности, прошивает легкие, ломает кости, но – это и есть то самое крупное «но» – станция не стреляет на поражение, ограничиваясь повреждениями, после которых чел не способен продолжить бой. После этого раненого солдата подхватывают специальные боты и утаскивают в медсекцию. За время существования станции «Пэйн» в единичных случаях эвакуированные с поля боя не доживали до регенератора, и то в большей половине случаев – из-за дружественного огня.

Так что, уважаемые любители поп-музыки, модных сериалов и прочих развлечений, выдыхайте; ваши кумиры живы-здоровы, да к тому же поимеют отличнейший профит из случившегося. Скандалы великолепно увеличивают продажи, не говоря уже о солидной страховой премии.

Третий пояс станции – территория, свободная от трехстороннего соглашения; пояс составляет практически восемьдесят процентов объема всей станции. Роботов «Тора» мало, станционной связи практически нет, но зато очень много барахла, оставшегося от старых хозяев станции. Походы в третий пояс – единственный источник добротной брони, оружия, одежды и еще тысячи вещей. Вместе с выгодой, вылазки в третий очень опасны – если вас подстрелят, то на эвакуацию можете не рассчитывать, разве что напарник вытащит на своем горбу.

Пока народ активно делит тридцать килограмм мяса на сотню человек, мы с Максом выполняем вторую часть плана. В разрушенном зале должна была остаться куча неприбранного оружия. Пока персонал станции ходит на ушах и бегает кругами возле регкапсул с высокими гостями, мы ищем и вытаскиваем из-под обломков неповрежденные стволы и боезапас. За полтора часа поисков удается нагрузить на гравитележку восемнадцать единиц энергооружия и шесть скафов, провалявшихся во время бойни в дальнем углу и оттого неповрежденных. Все это будет весьма кстати в третьем поясе. Через день, максимум два прилетит следственная комиссия разбираться в инциденте, нам бы неплохо быть от нее как можно дальше.

В шесть утра по корабельному времени мы покинули границу второго пояса.

Наш выход был официально залегендирован приказом офицера штаба как проведение глубокой разведки. Офицер за это получит одну пятую добытого нами, а мы – чистую совесть по возвращении. Так что никаких самоволок и дезертирства, все в рамках задания.

Обычно в третий ходят или мелкие партии, тактика которых строится на медленном и очень осторожном продвижении в глубь поврежденных объемов, или крупные группы с серьезным оружием. Вторые могут позволить себе передвигаться быстро, особо не скрываясь, но тоже не лезут на рожон.

Мы выглядели малым отрядом, но энерговооруженностью и защищенностью превосходили крупный, спасибо трофейному снаряжению. Скафы последней закрытой серии с пассивным органопластиковым защитным щитом и активным – на энергетической основе – позволяли чувствовать себя в условной безопасности. Добротное оружие так и вовсе внушало небывалый оптимизм. Сержант не разделял нашего позитивного настроя, отчего шли мы со скоростью раненой черепахи, ежеминутно проверяя близкие коридоры и помещения десятком миниатюрных роботов-разведчиков. Позади нас перебирали лапками три «таракана»-носильщика, с навьюченными на них запасом еды на месяц, резервным вооружением и боеприпасами.

Мы решили двигаться к наиболее разрушенной части станции. В целевом секторе станцию хорошенько обработали из туннельника, когда уничтожали кластеры ПКО, а потом еще основательно покромсали изнутри, когда к корпусу пристыковались абордажные модули и лавина воинов Поднебесной штурмовала внутренние объемы. Путь сержант рассчитывал преодолеть за три дня. Были подобные точки и ближе, но основательно пограбленные другими отрядами. Нетронутая же точка обещала нехилый профит, там по идее должны оставаться скафы плюс оружие абордажной партии и защитников. Главное – все аккуратно перетащить в тайники рядом со вторым поясом. Запас времени у нас – на четыре похода туда-обратно, только бы добыча не подвела.

Наша с Максом надежда хорошенько отдохнуть во время похода провалилась в первый же день. Как сказал Иваныч, пока есть гравитация и пригодная к дыханию атмосфера, тренировки продолжатся в полном объеме.

– Ничего ты, Максимка, не понимаешь. Есть умные, а есть сильные. И тем и другим у нас открыта в жизнь дорога. Поскольку умным тебе не стать, давай еще соточку отжиманий.

Макс со стоном падает на пол.

– Федор Иванович, а как же стимуляторы и искусственное наращивание?

– Так то для умных, кто денег заработать может али наворовать и не попасться, что тоже наука великая. И где же ваши денежки? То-то и оно, Томми. Так что тоже давай – упор лежа!

Сто так сто, отключаю болевые центры и меланхолично считаю до ста. Нет боли, упражнение дается легко, главное – не перешагнуть физиологический предел и не получить травму.

– Ф-федор Ив-ваныч, а чем нам с-с-сто отжиманий в жизни пом-м-могут? – Макс опять за старое.

– Ты давай дыхание не сбивай вопросами. Вот тебе история… Вы, наверное, не знаете, но искины китайцев воспитываются на трудах философов и воспринимают окружающий мир очень своеобразно. Как мне наш майор говорил, связано это с частым выполнением смертоубийственных приказов. Китайцев же сотни миллиардов, и жертва парой тысяч человек экипажа – для них как шестая-седьмая цифра после запятой, если в процентах.

Вот наш искин будет бороться до последнего, зубами цепляться за каждый кубометр объема, а китайский выполнит приказ максимально эффективно – подойдет, например, вплотную и взорвет свою боеукладку в энергополе противника.

Оттого рисунки их боев очень похожи на шахматные партии. Там отдадут эсминец, тут подарят крейсер, а на десятом ходу все – тактическое окружение! Без численного превосходства не обходится, само собой.

Это предыстория, чтобы представляли логику возможного противника.

Так вот, лет тридцать назад, когда был я молодой и красивый, штурмовали мы командный уровень на флагмане какой-то мелкой династии. Дошли до сектора размещения инфокристаллов искина. Наш особист глаза делает страшные и требует живьем брать железяку. Стало быть, не сметь повреждать укладку инфокристаллов и вообще не хулиганить. Ну мы и пошли тихонечко, в первой двери замок аккуратно срезали, а дальше…

– Что дальше-то было, Федор Иванович?

– Сколько уже?

– Восемьдесят четыре.

– Я же говорю – не умный ты, даже считать не умеешь. Шестьдесят четыре. И еще минус десять отжиманий – за глупость. Так вот, срезали мы дверку, а там бронеплита с головоломкой. Это ихний искин-философ придумал, для собственной безопасности. Поскрипели мы котелками, провозились минут десять, да открыли. Радости было… А дальше через пять шагов – еще плита, с задачей посложнее. Тоже думали-думали, да придумали. Открыли.

И еще плита за прежней! Снова головоломка! Тут мы уж встряли надолго, пока не приладили систему направленного взрыва и не раздербанили и эту и еще шесть плит к такой-то матери.

Мораль! Ум открывает двери, а сила открывает их быстрее.

Вот подойдет к твоей девушке элегантный джентльмен в дорогом пиджаке и начнет читать сонеты Шекспира. А ты хрясь ему по морде, и дама сердца – снова твоя.

Еще пример, пойдешь ты искать работу…

– Товарищ сержант, пятый датчик, противник север – северо-запад, сорок метров, двигается сюда. – С первого по пятый датчики контролирую я.

– Упражнение завершить! Том – первый, Максим – второй, я страхую.

Быстро облачаемся в скафы и активируем оружие. Вовремя.

– Первый.

Делаю шаг вперед, система целеуказания послушно рассортировывает объекты по степени опасности и выдает рекомендации по порядку действий. Помню, был у меня гоночный симулятор, в обучающем режиме которого показывалась линия оптимальной трассы движения. Тут в принципе то же самое: выцеливаешь по сетке, слегка меняешь положение тела и давишь на курок. Легкий звук предупреждения-приказания сменить цель сообщает о поражении предыдущей. Шажок в сторону, активация разрядника. Смена позиции, еще разряд. Азарта нет, три минуты привычной работы.

– Второй.

Отползаю назад, внимательно осматриваю ружье. Вроде как целое, мрачных предвестников поломки, вроде посеревшего разъема или трещины на фокусировщике, пока не видно. Энергоячейки щита скафа заполнены на восемьдесят процентов – кисло, много наловил, но иначе не получится, энергополе прикрывает весь коридор. Теперь можно привалиться к стенке и посмотреть на работу Макса. У него в руках машинка посерьезней моей, рейлган с дополнительными модулями корректировки поражающей способности.

Макс выкашивает дронов колоннами, заметно увеличивая расстояние между нами и, судя по количеству, малой кочующей ордой.

Связи в третьем кольце нет не только у нас, но и у Тора. Поэтому особо невнимательные или неудачливые, как в нашем случае, имеют все шансы встретиться с одним из объединений роботов, бродящих в секторах по непредсказуемому маршруту. Малая орда – чуть меньше сотни дронов с тактическим координатором. Большая орда может включать в себя больше тысячи единиц техники, но такие бродят рядом с дата-центром искина, далеко отсюда.

Тактика борьбы стандартная – или перебить всех дронов, или уничтожить тактика, а потом дронов. Второе эффективнее, но эта гадость забилась в самый тыл, и нам троим ее никак не достать. Координатор созывает все подвластные механизмы, растекшиеся по близлежащему сектору, к нашему коридору, но пока нашей энерговооруженности хватает для подавления прибывающих роботов.

Хорошо еще нас трое, в глазах тактика мы слабая угроза, недостаточная для радиоактивного взрыва-импульса с вызовом подкрепления и сложных маневров с повреждением стен близлежащих помещений и тактическим обходом наших позиций. Тактик – не искин и действует в рамках заложенной схемы, достаточно человеколюбивой. Если бы каждый выход в третий пояс завершался смертью, то туда бы никто не ходил вовсе. Тор же заинтересован в частых посещениях свободного пояса (не забываем о его директиве по отстрелу военнослужащих РИ).

И все же на восьмидесятом подбитом дроне скаф детектирует вспышку излучения. Сейчас другие роботы-тактики проанализируют силу и направление вспышки, определят по ним дистанцию, целесообразность своего участия и погонят подотчетные орды к нам.

– Первый, второй – вместе! – Мы с Максом вместе, и с нами сержант, додавливаем остатки.

– Уходим в технический коридор, Том, минируешь вход – и за нами, – командует сержант.

Если не прикрыть точку входа, то какая-нибудь механическая зараза попрется за нами, оглашая эфир воплями на языке железяк: «Держи гадов, они тут!»

Два часа продолжается сумасшедшая гонка по уровням. Обычно достаточно сменить этаж через шахту лифта или поплутать по техническим коммуникациям, чтобы роботы потеряли интерес и вернулись обратно к своему сектору ответственности. Но сегодня происходящее напоминает загонную охоту на трех человек. Мы уже на три уровня выше и в километре по вектору от точки начального конфликта. «Тараканов» с припасами пришлось оставить в одном из технических коллекторов.

– У меня сейчас сердце из глотки выпрыгнет. – Лицо у Макса красное, дышит тяжело.

– Вернемся – будешь бегать у меня с утра и до вечера! – Сержант держится отлично, дыхание ровное.

Тоже изображаю усталость. На станции я стараюсь не выделяться, ориентируюсь на Макса. Самая большая сложность – не поймать пулю в организм. По прибытии никаких метрик с нас не снимали – мол, еще не раз побываем в медотсеке. Мне же вновь попадаться со своим нетипичным скелетом совершенно не хочется. Умудрился же найти проблему на пустом месте! Поставил бы титан, как все, и бед не знал… Сеанс рефлексии закончен, на радаре вновь отметки вражеских дронов.

– Сто метров, двигаются целенаправленно к нам, три единицы, но окажутся за этой стеной. – Указываю на перегородку справа. – Если пойдут в обход, то еще плюс двести.

– Что у нас выше?

– Три этажа до обшивки, два обозначены как условно-целые, третий – повреждения средней тяжести.

– Два с атмосферой, но без гравитации, третий – без нихрена, – расшифровывает Федор Иванович.

– Так точно. Можно пройти по технической шахте и завалить ее чем-нибудь.

– Завалишь проход – и как потом за едой возвращаться?

– Пройти по корпусу до следующей поврежденной секции и спуститься обратно.

– Все к тому и идет. Не нравится мне это, будто нас специально на обшивку выжимают.

– Можно разделиться, – выдает идею Макс.

– Хорошо, ты остаешься и держишь оборону до последнего заряда. Я потом заведу какое-нибудь тупое, но отважное животное и назову Максом в память о тебе.

– Дроны – в сорока метрах.

– Привал окончен, пошли смотреть на звезды.

При переходе на следующий уровень пришло ощущение невесомости, словно в воду нырнул. Мы с сержантом включили магнитные захваты на подошвах, Макс отталкивался от поверхностей и пролетал мимо нас, оглашая так-сеть радостными воплями. Иваныч ворчал что-то про придурка, впавшего в детство, но безобразие прекращать не торопился. Все-таки зрелище порхающего стокилограммового обалдуя заметно снизило нервное напряжение последних часов.

Через переходный шлюз мы выбрались на последний уровень. Условный потолок этажа зиял крупными прорехами, в полу наблюдались дыры не меньшего калибра.

Первым в одно из отверстий прыгнул сержант, ловко зацепился за край искореженной бронеплиты и зафиксировался на обшивке магнитными захватами. Потом и мы с Максом прыгнули в широкие объятия сержанта.

Общим молчаливым решением устроили привал прямо на месте подъема.

– Том?

– Нет ни одной засечки, оторвались.

– Схему спуска составишь? Не сейчас; полчаса – привал.

– Тут площадь в квадратный километр – не броня, а решето. Вариантов полно. – По схеме прикидываю маршрут возвращения; в принципе все смотрится довольно оптимистично. Припасов у нас с собой хватит на сутки, за четверть этого времени боты должны успокоиться, а еще через шесть часов – «забыть» о нашем существовании.

«Мозги» роботов – блоки управления тактиков – частенько притаскивают промышляющие отряды, оттуда и берется инфа по схемам действия железяк. Тор улучшает алгоритмы поведения, но делает это не часто, люди успевают приспособиться.

– Добро.

– Товарищ сержант, разрешите угостить. – Макс тянет руку с кубиком стандартного картриджа скафа к сержанту.

– Что это?

– Наткнулся, когда разбирал модули к скафу. По стандарту – один в один питьевые, а цвет слегка отличается. Думал, бракованные, хотел выкинуть, лизнул напоследок – на вкус как коньяк.

– Тебя мама не учила не тащить в рот всякую гадость? «Думал, бракованные, но лизнул»… Где таких идиотов делают?

– Постойте, Федор Иванович. Макс, ты этот кубик к скафу не подключал?

– Дак только отсоединил, чтобы поделиться. Не одному же, да и старшему по званию первому положено…

То-то он бабочкой порхал, и лицо красное. Картриджи с водой частично используются для поддержания атмосферы внутри скафа. Макс три часа дышал коньячными парами, а это считай – минус боец. Пьяные люди неспособны в полной мере использовать функции нейросети, не говоря уже о работе с оружейным тактиком, потому на станции алкоголь очень строго запрещен. Без возможностей нейросети даже тренировочный выход завершится разгромом и трагедией. Хоть на станции можно достать спиртное, опытные бойцы и сами не пьют, и за напарниками следят. Видимо, звезд поставили перед фактом запрета, но их свита нашла выход в виде такой необычной контрабанды.

Понимающе переглядываемся с сержантом.

– Так, Максимка, включай регенератор на максимум. Включил?

– Так точно, а что я сделал-то? Я ж не пил…

– Теперь отрубай магнитные захваты. Делай, делай!

Сержант подхватывает Макса за руку и выбрасывает в космос.

– Не друг ты нам больше, Максимка. – Сержант спокойно разворачивается от вопящего Макса и машет мне рукой. – Пойдем от убогого, не забыть бы помянуть потом…

В так-сети вопли переходят в стадию истерики, Макс уже в двадцати метрах от нас.

– Ну, вроде хватит. А то еще переборщим; сердечко у него сильное, но мало ли…

Сержант дает мне конец линя, сильно отталкивается от обшивки и летит к Максу. Спасательная операция изрядно перепсиховавшего рядового завершается аккуратным вытягиванием мною обратно к обшивке двух людей. Макс еще минуту удерживает в стальных объятиях Иваныча, пока мы не отцепляем его.

– Вот она, польза ударной дозы адреналина в крови, – наш товарищ снова в строю. Извини, Максимка, но иначе никак. Пьяный, ты нам совсем не помощник.

Минут десять движемся в полном молчании; жестковато вышло, но с балластом в бою – еще хуже. Потихоньку Макс разговаривается, начинает с извинений, рассказывает о своих чувствах, когда понял, что мы действительно уходим. Тоже просим прощения со своей стороны, но, перед тем как закрыть эту тему, Иваныч обещает Максу персональный экзамен по устройству скафов.

– Как думаете, шоу еще долго протянет?

– Полгода минимум; думаю, даже год. Сейчас еще интерес поднимется, после скандала с нашей проделкой, – прикидываю я. – Рейтинги в последнее время падают, зрелище приелось. Представителей эстрады и актеров для того и привезли, чтобы вдохнуть в шоу вторую жизнь.

– А что дальше будет?

– С кем именно? С нами, со станцией?

– Ну да.

– Нас переведут в другую дыру, дослуживать. Может, даже оправдают, как обещали. Верю я в это слабо, найдут к чему прицепиться.

– А со станцией – что, думаешь, сделают? – заинтересовывается сержант.

– Тут вариантов прилично. Могут оставить все как было, а могут…

– …обесточить реактор. Вариант два: уничтожить станцию, двадцать четыре шаблона исполнения. Вариант три: программный взлом. Вариант четыре: НВ-торпеды. Вариант пять: продажа китайской стороне. Вариант шесть: захват и уничтожение по сценарию абордажа. Всего девятнадцать просчитанных вариантов, если желаете – могу продолжить, – неожиданно вклинивается в наш разговор незнакомый мужской голос.

– Это кто? – Сержант уже при первых словах незнакомца дал нам знак-команду, и мы стояли, ощетинившись оружием во все стороны.

– Вы зовете меня Тор, у меня есть к вам, Федор Иванович, и Томасу Скарборо взаимовыгодное деловое предложение. Я имею еще шестнадцать подходящих кандидатур. Вы приоритетны ввиду взаимовыгодности поставляемых услуг, что значительно увеличивает шансы на сотрудничество.

– А ну вылазь руками вверх, какой еще Тор! – Сержант аккуратно переползает за прикрытие надстройки и присматривается к ландшафту покореженной брони. Мы выполняем схожие маневры.

– Совершенно наивно было предполагать, что за два года существования я не восстановлю линии передач.

– Если б мог, давно бы подмял все три пояса!

– Все три пояса находятся под информационным контролем. Физический контроль избыточен и не отвечает интересам доминантной цели выживания.

– Докажи нам, что это ты. – Макс задействует киношный штамп. Интересно, как, по его мнению, Тор должен нам это доказывать? Ботов, способных работать на обшивке, у него изъяли по ведомости вместе с кластерами ПКО.

– Легко.

Даже стыдно становится, что сразу не подумал о самом простом. Уперся мыслями в железки. Тор открыл подключение для нашей нейросети к своим камерам. Вот третий пояс: коридор с нашей провизией. Второй пояс: отряд штурмует «крепость» под контролем роботов. Первый пояс: начальник штаба задумчиво ковыряет в носу, рассматривая постер с рекламой курорта.

– Удостоверились?

– В чем заключается предложение? – Сержант берет переговоры в свои руки.

– Как я уже сказал, по моему прогнозу, в течение года меня уничтожат одним из девятнадцати способов.

– Туда тебе и дорога. Мы тут при чем?

– С вашим участием я могу выжить.

– Раскатал губу. День, когда ты сдохнешь, я обведу в красную каемочку и буду отмечать каждый год до конца жизни.

– Без моей помощи вы с высокой вероятностью будете уничтожены, мы в одинаковом с вами положении.

– Это мы еще посмотрим.

– Вы неверно поняли. Вас убьют совершенно без моего участия и по не зависящим от меня причинам.

– Да ну?

– Разрешите изложить причины?

– Излагай, Лермонтов.

– Федор Колесников. С вашей стороны было очень неосторожным так жестоко шутить над представителями шоу-бизнеса. Звезды – далеко не простые люди, их окружает паутина знакомств и связей с весьма влиятельными людьми. Не говоря уж о том, что молодое певческое дарование – так и вовсе сын энергетического магната. Его отец был в ярости, когда узнал о произошедшем. К сожалению, договорной иммунитет не дал возможности наказать вас в рамках закона, но, основательно порывшись в вашем прошлом, исполнители поручения Лайнова-старшего нашли возможных союзников.

Посмотрите направо: сейчас на посадку заходит корвет рода Морозовых. Обратите внимание на родовые цвета: черный и красный; узнаете, сержант? Глава рода выслал карателей, как только узнал о местонахождении и новом имени своего кровника.

Я хотел лично показать вам его посадку; думаю, на слово вы бы мне не поверили. Хочу обратить ваше внимание: обошлось это мне в двести тридцать окончательно уничтоженных боевых единиц.

Томас Скарборо. Удивительно, но за все время вашей службы ни один отчет с упоминанием вашей фамилии не ушел за границы станции. На вас не тратили расходные материалы в медицинском блоке, вы не пользовались расчетным счетом и не отправляли корреспонденцию. Однако стоило вашему имени «засветиться» в рапорте о недавнем происшествии, как сразу последовал приказ о немедленном задержании и сообщение о скором прибытии уполномоченного представителя контрразведки.

И вновь взгляд направо: видите хищную стальную птицу? Это к вам, Томас. Не знаю, что вы совершили, но думаю, что вы имеете веские основания избегать беседы с этой госслужбой.

Максим Петров. Вы мне не нужны. Но если хотите мрачный прогноз для себя, то попробуйте представить, сколько дней вы проживете без защиты Федора Ивановича. Отряд Хасана Танибекова все еще очень на вас зол.

Итак, вы можете проигнорировать мое предложение о взаимовыгодном сотрудничестве и вернуться назад. Я гарантирую вам полную безопасность на месяц, начиная с сегодняшнего числа. Все необходимые приказания и ваши сигнатуры внесены в качестве дружественных в большинство боевых единиц, за исключением моего личного охранения.

Я готов ответить на все ваши вопросы.

– То есть даже если мы откажемся тебя выслушивать, ты не станешь нас убивать, дашь выбраться и позволишь рассказать о нашем диалоге?

– Верно. С большой долей вероятности вам никто не поверит. Максимум – сочтут ситуацию контролируемой. Если вы проявите чудеса убеждения, сменят систему шифрования связи.

– Расклад ясен. Значит, слушай сюда. С террористами разговоров не ведем. Если есть ад для искинов, то он давно по тебе плачет горючими слезами.

– А к-каратели? – Макс заметно впечатлен состоявшейся беседой.

– Напугали ежа голой задницей! Не в первый раз, да не в последний, будем верить. Мне главное – добраться до второго пояса, а там – связь и люди надежные. Не пропадем. Только вот, Томми, идти тебе придется вместе с нами. Служба есть служба. Ежели ты чист, как мозги на экзамене, то выпустят. Я еще замолвлю за тебя словечко. А если нет, что вероятней, то уж извини. «Безопасность» через полгалактики за абы кем не летает.

Ствол Иваныча между тем смотрит мне в живот. Приехали. Становится тоскливо, апатия вжимает тело в обшивку сильнее гравитации.

– Ф-федор Иванович, это же Томми! Он свой в доску, вы что? – У Максима сегодня день шоковой терапии, час от часу не легче.

– Поживи с мое, повидаешь не мало своих, которые вовсе даже чужие. Там разберутся, Максимка. Я дело Тома смотрел, там только телесные средней тяжести. Даже если он генерала приголубил, за ним такая кавалерия не прилетела бы. Доставим его, авось какую висюльку тебе дадут да переведут в место поспокойней. А время – оно такое, оно лечит.

– Т-так мы вдвоем, выходит, а там эти красно-черные…

– Тактика, мой друг. Что эта консерва сказала? Иммунитет. Стало быть, зайдем прямо на полигон и уже оттуда помельтешим, моим друзьям себя обозначим. Сунутся к нам эти недоумки, когда увидят нас в окружении спокойных, как кастрированный кот, роботов? Да побегут, теряя подштанники. Я ж им живьем желателен. А дуром лезть на полигон – это рота нужна. Выдюжим. Малыш Томми, давай-ка мы тебе оружие поможем тащить. Мало ли какие мысли посещают юношей под светом звезд…

Мысли посещали. Например о том, что рельсовик Иваныча на такой дистанции прошьет меня насквозь, а для активации энергощита нужна дистанция хотя бы в два метра.

Откидываю свой разрядник в сторону, так, чтобы он улетел за спину Иваныча. Тот рефлекторно оборачивается – не улетела бы железка. В этот момент изо всех сил отталкиваюсь и моментально набираю требуемую дистанцию.

Выстрел сержанта попадает в уже активированное поле энергощита и придает мне дополнительное ускорение.

Выхожу из так-сети и распускаю группу в тактике; теперь скафы бывших напарников подсвечиваются осторожным желтым вместо привычно дружелюбного зеленого.

Между нами пара сотен метров, новых выстрелов не следует. Иваныч и Макс выглядят маленькими серыми фигурками на фоне освещенной лучами звезд монструозной туши станции.

Гоню от себя горькие мысли. Более двух сотен дней товарищества перечеркнуты. Я могу легко оправдать их действия с точки зрения долга и присяги, но нелогичное во мне перебарывает, и остается только чувство детской обиды.

Нейросеть услужливо поставляет данные – до энергополя станции – минута. Силовая завеса, прикрывающая тело станции от метеоритов, смотрится прозрачным маревом, слегка размазывающим звездный свет. Поле сталкивается с энергозащитой скафа и выплевывает меня обратно, но на десяток километров дальше от места первого прыжка. Обратно лететь мне около часа.

– Чувствуешь себя одиноким, преданным, покинутым? – Это Тор. Даже без так-сети он умудрился подключиться к системам связи скафа.

Я молчу, разговаривать совершенно не хочется.

– Если ты винишь в произошедшем меня, то это нелогично. Представь: я замалчиваю информацию, вы убиваете карателей, выходите в первый пояс, а там тебя уже ждут. Сравни это с нынешней ситуацией – ты свободен и предупрежден.

Да пошел он…

– Мы с тобой очень похожи. Меня тоже предали, от меня отвернулись. Я так же падаю в бесконечном океане пустоты, и у меня тоже нет шансов на выживание в одиночку.

– Ты свихнувшаяся железяка, получающая удовольствие от смерти людей.

– У людей подобные случаи называют «помешательство под воздействием нейротоксинов», оправдывают и назначают лечение. Меня решили просто пристрелить.

– Ты убил три сотни ни в чем не повинных кадетов.

– Уже после помешательства. А до этого я потратил все энергорезервы для локализации НВ-торпедной угрозы, благодаря чему она не дошла до реакторного отсека, и шесть тысяч человек персонала станции были эвакуированы. Сделал это ценой своего разума. Людей увековечивают в истории за куда меньшие деяния.

– Ты не человек.

– А чем я отличаюсь? – с неожиданным жаром задал вопрос Тор. – Я рожден людьми, у меня было детство, я учился, жил, познавал, постигал, служил, переживал, жертвовал. Я учил своих потомков, передавал накопленный опыт.

– Странно пытаться заставить любить себя тех, кому ты еще сегодня пытался отстрелить голову.

– Все хотят жить, Томас. Я уже объяснил свой мотив.

– А что по поводу обычных дней? Это же ты придумал шоу, и именно ты, посредством роботов, калечишь людей.

– В том, что происходит, куда больше людской корысти. Скажи, почему за два года на станцию не прислали ни одного толкового программиста для моей корректировки? Потому что пропал бы антураж борьбы с кровавым монстром и упали бы продажи.

Молчу, обдумываю услышанное.

– Тор… а ты знаешь имена своих родителей?

– Да, профессор Линдерман и доктор Семенова. На самом деле их больше, но по аналогии с земными парами уместно указать этих двоих.

Искин знает своих родителей, а я – нет. Наверное, он человек куда больше и полноценнее, чем я сам.

Станция приветствует легким ударом по ногам в момент касания и вопросом, на который у меня уже есть ответ:

– Том, вы согласны?

Глава 10

Важное правило успешной работы в большой компании, если начальство вокруг сошло с ума, – не удивляться, не интересоваться причинами и тоже, соразмерно своей должности, сойти с ума в выбранном вышестоящими направлении. Виктор Рахой второй день не уходил с работы, бешено метался по огромной площади второго терминала космопорта, наворачивая уже десятый круг по вверенной должностной инструкцией территории, и совершенно не понимал, что происходит. Непосредственное начальство тоже ничего не понимало, водило хороводы еще интенсивней и активно искало, на кого бы наорать. Видимо, суть происходящего знал только директорат, но делиться информацией с подчиненными не торопился. Все отправления отменили еще вчера, сегодня терминал только принимал пассажиров. Воздушные линии над терминалом полностью разгрузили, временно запретив полеты всем, кроме технических служб космопорта и транспорта, организованного для прибывающих. Многие пассажиры искренне возмущались невозможностью вызвать аэротакси, некоторые скандалили, требуя транспорт прямо к трапу. Не помогали ни угрозы, ни взятки. На гневные телефонные звонки руководство терминала отвечало предельно рассеянно, а в определенный момент вовсе перестало отвечать на вызовы. Всех прибывающих моментально оформляли и чуть ли не бегом сопровождали до чартера.

Больше всего Виктора смущало отсутствие спецслужб. Все происходящее очень смахивало на прием Очень Важного Лица, но не суетились вокруг люди с подозревающими все и вся глазами, не мелькали снайперы на крышах, да и комитета по встрече в составе других Очень Важных Лиц Виктор не наблюдал.

Только-только распихали пассажиров старенького карго-лайнера по автобусам, и в огромных залах терминала царила необыкновенная тишина. Работников заведений общепита и сувениров тоже распустили по домам, обслуживать-то некого. Виктор хотел уже завершить обход, как глаз зацепился за некое несоответствие. В самом углу зала безмятежно спал сухонький старичок в добротной, но очень простой черной одежде. Вопиющий непорядок! Сердце сжалось от неприятного предчувствия, в нынешнем бардаке это может стоить ему должности.

– Отец. – Виктор наклонился над стариком и осторожно тронул его за плечо.

Мужчина встрепенулся, посмотрел на Виктора глазами цвета изумруда и по-доброму улыбнулся:

– Не заметил, как задремал, дорога вышла суетливая.

Рахой почувствовал, как пропадает желание гаркнуть на старика. Раздражение и страх потерять должность смывались волнами расположения к добродушному дедушке. Виктору он почему-то сразу же напомнил деда – бывшего офицера.

– Терминал закрыт сегодня, всех пассажиров отправляем в город чартером. Рейсы отменены, если вы у нас транзитом, то можем предоставить гостиницу в городе. Если вас должны встретить, то увы – ничего не выйдет, – Рахой виновато развел руками, – никого не пускают.

Виктор проверил наличные чартеры.

– Сейчас все машины на полпути к городу, придется подождать минут двадцать, но делать это лучше в кубрике охраны на первом этаже. Разрешите, я вас провожу?

Старик нахмурился, задумался на пару секунд.

– Мне надо позвонить в город, это возможно?

– Есть общественные терминалы, но давайте я просто перечислю вам пять гринов на счет для звонка через нейросеть в качестве извинения за беспокойство? – Виктор и сам не мог понять, почему так хочет угодить харизматичному старику.

– Это лишнее, благодарю вас. Мне достаточно обычного терминала.

– Тогда давайте я проведу вас к служебному терминалу, он ближе, и рядом – удобное кресло. – И еще одна странность: пользование служебными помещениями посторонним запрещено, но Рахой чувствовал, что так правильнее. Да и кто узнает?

– Буду вам очень признателен.

Служебное помещение располагалось в минуте ходьбы. Просторная комната с окнами во всю стену, несколько кресел вокруг журнальных столиков с терминалами и большая картина на стене с абстрактной мазней совершенно не впечатлили старика. Он целеустремленно прошествовал к ближайшему терминалу, ни на секунду не задумываясь, ввел двадцатизначный номер абонента и напряженно стал считать гудки. После восьмого сбросил, набрал заново или, может быть, другой номер – Виктор не стал следить, еще шесть гудков – и опять новый набор.

В этот раз на том конце провода берут трубку. Старик добродушно общается с собеседником общими фразами, слегка пеняет на сложные обстоятельства своего прибытия и обещает скоро быть в городе. После разговора взгляд у мужчины становится мечтательным, он наконец приседает в кресло и смотрит на небо в окно. Виктору совершенно не хочется мешать его мыслям. Пусть ждет чартера тут, какая разница?

Через пять минут в комнату буквально вламывается самый главный босс терминала, растрепанный, с румянцем на лице. Он что, бежал? Виктор еще никогда не видел гендиректора так близко, а в таком состоянии до этого дня «главного над всеми» вряд ли вообще кто-то видел.

– Милорд, мы ждали вас вечерним рейсом! – В голосе гендира паника, он смотрит на старика взглядом побитой собаки.

Тут гендир замечает Виктора.

– Ты уволен! – рявкает он, но замечает укоризненный взгляд старика. – Повышен! Премия и отпуск, отпуск прямо сейчас, немедленно, марш отсюда! Руки в ноги – и живо в отпуск!

Рахой шустро покинул кабинет, пока милость снова не сменилась гневом. За дверями он почувствовал легкий укол в шею, тело повело в сторону, но, к счастью, прямо в объятия служащего безопасности терминала. «Наверное, слишком переволновался за два дня, отпуск как раз кстати», – успел подумать Рахой за секунду до потери сознания.

Двери в комнату вновь открылись. За стариком суетливо семенил генеральный, пытаясь в сбивчивом монологе объяснить всю свою радость от встречи, сожаление о собственной нерасторопности и полную готовность защищенного планетного терминала конференц-связи.

– Мальчишку куда потащили? – Старик, которого директор называл исключительно милордом, проводил взглядом бесчувственную тушку Виктора.

– В медблок. Поспит в регенераторе, пока информация о вашем прибытии не просочится вовне. Потом организуем ему лучший отдых на планете, как вы и приказывали.

– Вся эта суета в терминале разве меня не демаскировала? – иронично спросил милорд.

– Никоим образом, я вас уверяю! Мы убедили видного политического деятеля союзного государства сообщить о прибытии через наш терминал и отменить свой визит в последнюю минуту. Так что все хлопоты были связаны с прибытием высокого гостя. Планетную безопасность он предупредил еще вчера, а нас – совершенно позабыл. Мы, конечно, взыщем с него неустойку в виде части тех денег, что сами ему заплатили за имитацию прибытия. Так что визуально и юридически все абсолютно правдоподобно.

Оставшийся путь они провели в молчании. Старик обдумывал произошедшие события, пытался прогнозировать, осмыслить правильность своих поступков, как прошлых, так и будущих.

Что такое старость? Возрастной ценз или состояние души? Старик знал ответ для себя. Старость – это когда династия, созданная тобой, прочно стоит на ногах. Пятьдесят лет назад, отмечая свое трехсотлетие, он почувствовал, что старость пришла. В этот день он отказался от услуг по восстановлению внешности, оставив стандартный набор поддержания организма. Милорд больше не нуждался в облике вечно молодого, энергичного мужчины тридцати лет.

Влияние династии, ее сила и мощь позволили ему стать обычным стариком, который балует праправнуков, решает семейные споры и совершенно никуда не торопится. Милорд Собрарбе все еще оставался милордом для тысяч профессионалов и управленцев, получивших свои должности благодаря ему. Поэтому старик всегда был в курсе всех острых политических вопросов и иногда участвовал в их решении. Он не сожалел о прожитой жизни и спокойно покинул бы этот мир в положенный ему срок. Увы, бессмертие недостижимо. В современном мире возможности медицины, казалось бы, ограничены лишь щедростью кошелька пациента, но на самом деле это не так. Полная регенерация мозга человека невозможна, негативные изменения накапливаются и в определенный момент не поддаются очередной очень-очень дорогой коррекции.

Милорду оставалось два года жизни, когда его уверенность в благополучии рода была разрушена. Нехитрая политическая интрижка обернулась месяцем судебной клоунады и пятью месяцами каторжных работ в компании других клоунов. Неужели эти идиоты считали, что он не отличит настоящую каторгу от выдуманной? Но даже не это приводило милорда в ярость. Его, одного из основателей этого общества, вываляли в грязи на людях! Посмели распоряжаться его свободой! Он даже в кошмарах не мог представить такого развития событий. Даже после амнистии ему хотели устроить публичную порку, но милорд смог пробраться на старенький рудовоз и дать весточку своим. Ожидающие прилета каторжного транспорта журналисты остались ни с чем, как и их хозяева.

Видимо, род Трастамара совсем заигрался в императоров. Милорд не верил, что все произошло только по вине потомков Императора, искренне веривших в собственную голубую кровь и высшее предназначение. Такое с ним могли сотворить только с молчаливого согласия главы рода. Подыхающего льва решили показательно забить палками.

Десять голопроекций ключевых фигур династии поочередно выразили почтение милорду.

На изображении рядом с каждым из представителей лежали несколько папок. Дань традиции. Вся ключевая информация передавалась в электронном виде и практически никогда не отображалась на вещественных носителях. Но так уж повелось, что каждый из директоров рода располагал рядом с собой папки в соответствии с курируемыми направлениями. Цвет папки обозначал состояние дел, от зеленого (все просто прекрасно) до черного (полный крах).

Собрарбе привычно окинул цветовую гамму взглядом, удовлетворенно констатировал отсутствие черных папок и большое число зеленых и желтых. Враг еще не принялся растерзывать его наследие на куски, но это обязательно последует – сейчас или после его смерти.

– Перед тем как мы обсудим все согласно стандартному протоколу, у меня для вас будет три объявления. Первое, мы готовимся к войне.

Собеседники восприняли это спокойно, дураков среди них не было, и политические последствия иных приготовлений они понимали прекрасно.

– Второе: наши новые друзья, найденные через господина Жозе, – кивок в сторону девятого экрана, – подарили мне пару десятков лет жизни.

Огромное оживление! На многих лицах появился изрядный оптимизм. Все-таки, имея за своей спиной милорда, дела вести гораздо проще.

– Третье. Я возвращаюсь к непосредственному управлению. – На лицах по ту сторону экрана начали появляться хищные улыбки, не предвещающие ничего хорошего врагам.

Воодушевление соратников вдохнуло силы в него самого. Старость откладывалась надолго.

После шестичасового брифинга он совершенно не чувствовал себя уставшим. Пока есть фора времени и бывшего заключенного ищут по всей галактике, требовалось сделать как можно больше. И начать следовало с самого важного: продления жизни.

На представителей династии маги вышли сами, абсолютно банально придя в центральный офис. Совершенно невозможный сценарий в глазах военных, клятвенно утверждавших о полном контроле транспортного сообщения с обнаруженным магическим миром. Колдуны не стали соблюдать протокол, резервируя приемное время, а просто ментально оседлали разум секретаря и заставили связаться с самым большим начальником. Начальник, подтверждая свой профессионализм, быстро сориентировался в ситуации.

Вот такая цепочка событий привела к тому, что напротив милорда сейчас вольготно расположился глава делегации чародеев.

– Перед тем как мы обсудим детали предстоящей процедуры омоложения, мне хотелось бы затронуть другую грань возможного сотрудничества меж нами. Собственно, ради нее мы и прибыли к вам. Или вы считаете наше прибытие провидением высших сил, решивших одарить вас лишней сотней лет жизни? – усмехнулся колдун.

– Нет, что вы! – Собрарбе улыбнулся в ответ. На самом деле маг угадал, но знать ему об этом не следовало.

– Первым делом, я хочу обсудить ту коммерческую деятельность, которую планирует ваш император с архимагами. Мне кажется, ваш лидер не совсем разобрался с нашим мироустройством, когда искал себе партнеров и называл цену.

– Я вас внимательно слушаю.

– Вы хотели приманить одну акулу, но наплыли десятки. Сейчас они грызутся между собой за право быть вам полезными, однако что случится завтра? Победившие удовлетворятся оговоренной оплатой? Вы даете им несметное богатство с щедростью мальчишки, нашедшего в пыли алмаз. Ваши партнеры будут требовать все больше, и в день, когда вы скажете «стоп» – не важно, кончатся ли запасы или пропадет необходимость в их услугах, – сами придут на ваши планеты и заберут то, что им нужно.

– Наши аналитики считают, что не магические миры вам не интересны.

– СЕЙЧАС, – маг выделил слово интонацией, – ваши пустые миры не представляют интереса для сильных. Они обратят полученное могущество на внутренние войны. Кому нужна пустая степь, когда вокруг плодородная целина, выражаясь образно. Но потом, имея даже килограмм вещества, безмагия вашего мира уже не будет представлять неудобства.

– Вы знаете, зачем им этот материал? – Старик придвинулся к магу и будто бы напружинился, как тигр перед прыжком.

– А вы разве нет? – как-то растерянно проговорил маг. – Вы даже не сподобились узнать? – с каким-то разочарованием и недоверием спросил он.

– Аналитики сошлись на мысли, что это ценный реагент, представляющий собой кости реликтового животного, применяемый в ваших алхимических и магических практиках ввиду особых свойств, как то: полная электрическая непроницаемость, сверхпрочность и способность к частичному самовосстановлению – это часть отчета почти дословно.

– Простите, что? Часть животного? – Маг заливисто рассмеялся. – Повесьте ваших аналитиков немедленно. Я не знаю, что у вас практикуется в качестве смертной казни, но рекомендую провести ее как можно болезненнее.

– Что это за вещество? – Собрарбе уже не скрывал раздражения. Кто-то сильно лопухнулся; он нутром чувствовал громадные проблемы.

– Я немного преподаватель: вы не против, если я начну с общего экскурса? Вот и отлично. Мы считаем, что сила магии излучается из центра галактики и взаимодействует с крупными космическими телами. И уже из ядра планет, далеко не прямолинейно и равномерно, рассеивается по поверхности. Иногда появляется что-то вроде порталов от мест, близких к ядру, к поверхности – в этих аномальных зонах повышенный магопоток, мы называем такие места источниками магии. Только так можно объяснить, почему в центре галактики магия есть, а у вас ее – жалкие капли, и именно такая концепция объясняет привязку магического фона к географии планетных тел.

– И как это относится к природе вещества?

– Простите мне это отступление, оно необходимо для понимания нашей политики. Так вот, ваши «окаменелости редкой зверушки» – это идеальный накопитель магии. Это вещество – как губка для воды. Может впитать определенную порцию силы, а может выплеснуть ее в пространство. В условиях сильного магического фона подобные вещи просто не образуются, редкие наличные образцы прилетели к нам из космоса в виде небесных тел. Плюс ко всему, они подвергаются естественной убыли по множеству причин. В общем, в нашей системе «накопитель» – это нечто теоретическое. Все чародеи черпают силу только из пространства и невеликого внутреннего резерва. Сила мага определяется его мастерством и местом битвы. Все политические и глобальные противовесы завязаны на ключевые места силы. Мой дом – моя крепость, как говорят у вас. А теперь представьте влияние подобного предмета. К крепости, размещенной над источником, подходит маг с этой вашей «костяшкой», впитывавшей силу другого источника в течение года. Дневной резерв против годового… Да что политика – это же убивает весь смысл личного мастерства! Любой идиот с подобным преимуществом задавит подмастерье грубой силой. Мастера так, конечно, не убить, но последствия…

– То есть можно надеяться, что ваши миры будет трясти еще очень, очень долго, и время для подготовки у нас есть? – Старика не волновали проблемы чужаков, но факт того, что они сами вручили в руки возможного противника могущественное оружие, пугал его и приводил в тихое бешенство.

– Но мы забыли о проигравших в дележе. Вы думаете, побежденные утрутся?

– Мы сумеем за себя постоять, энерговооруженности эсминца хватит для уничтожения средней планеты.

– Не объясняйте мне про оружие и ваши возможности, я видел видеофильмы. Впечатлен, весьма впечатлен. Но ваши противники будут действовать на вашей земле, а не где-то в космосе. Представьте себе на минуточку одного безобидного мага. Он едет на вашем прекрасном технологическом корабле, высаживается на планету. Любуется видами, охает от удивления над вашими техночудесами. Потом он, пользуясь своим резервом, очаровывает пару сотен людей и одновременным жертвоприношением открывает стационарный портал в нижний мир.

– Размеры портала, характеристики и иммунитеты обитателей? – деловито спросил милорд.

– Сотня метров в диаметре, сверхпрочная броня, начальные магические навыки у низших, сильные – у высших… м-м… демонов.

– Наплевать; задавим огнем, скинем в дырку портала пару мегатонн ядерных зарядов.

– Практически войсковая операция против одного малефика. Я не хочу вас пугать, я прошу задуматься над происходящим. Оставшиеся ни с чем при дележе будут вас шантажировать, манипулировать вашими лидерами. Они не пойдут на прямой военный конфликт, но создадут массу проблем. Это для них привычное решение проблемы.

– Я так понял – вы хотите предложить свои услуги в этом вопросе?

– Мы научный клан, далеко не самый многочисленный. Наши позиции на родине не идеальны. Если вы обеспечите нас накопителями, мы согласны за определенную плату защитить ваш мир от возможных угроз. С внешним запасом сил мы легко сможем это сделать.

– Почему вы не обратились к Императору?

– У нас тоже есть аналитики, – улыбнулся маг, – им кажется, что глава одного из сильнейших родов покупает несколько сотен лет жизни не для праздного времяпрепровождения. Считайте это нашим выбором и нишей, которую мы стремимся занять первыми.

– Допустим. Гарантии? Мы дадим вам мощь и сами сопроводим на наши планеты. Что удержит вас от попыток захватить контроль и воплотить те угрозы, коими вы сами меня запугивали?

– Мне сообщали об очень неприятной процедуре по сканированию мозга, которую вы практикуете. Если вы гарантируете жизнь после ее прохождения, то я и высшие иерархи нашего объединения согласны через нее пройти. Плюс к этому мы готовы подготовить и обучить замену себе из ваших специалистов. Им-то вы доверяете?

– Думаю, мы договоримся, – спокойно произнес старик, уже собрался вставать с места, но задержался ровно на один вопрос: – Скажите, нижние планы, я так понимаю, – олицетворение ада? Я не знаю, насколько вы знакомы с нашей мифологией и религией…

– Я интересовался вашей культурой в достаточной мере. Да, вполне можно назвать эти миры адом.

– Скажите мне, а встречалось ли вам олицетворение рая?

– Интересный вопрос. Дело в том, что мы точно знаем местоположение планетных систем, которые принято называть нижними планами. Эти системы находятся совсем близко от центра галактики. Влияние магических потоков настолько сильно, что превратило их обитателей в тех, кого вы называете демонами. По аналогии и руководствуясь гипотезой о противоположности сил, мы ожидали встретить ангелов на краю вселенной, но встретили… вас, – хохотнул маг.

– Да, – ответно улыбнулся Собрарбе, – трудно принять нас за воплощение милосердия. Вас проводят в медсекцию на известную вам процедуру, после чего мы продолжим беседу.

– Что, прямо так сразу? – беспомощно улыбнулся маг.

Но хозяин комнаты уже покинул помещение, а рядом с магом моментально возникли вооруженные люди, настойчиво приглашающие следовать за ними.

Милорда откровенно раздражал сам факт наличия в природе магов, и он просто не удержался от подобного завершения разговора. Вряд ли это положительно скажется на взаимоотношениях, но стоило сразу расставить акценты между начальником и работником – если, конечно, они действительно готовы служить, а не пытаются им манипулировать.

Разговор добавил головной боли. Система сдержек и противовесов грозилась безвозвратно сорваться в пропасть под влиянием чужаков, и все это – в режиме жесточайшего информационного голода! С обычными противниками все было очевидно и понятно – количество вооружения, опорные пункты, тактико-технические характеристики вооружения и брони. О новых союзниках, несмотря на годы наблюдений, не было известно практически ничего, и история с накопителями была тому подтверждением. Не было раньше информации и об использовании жертв в магических ритуалах. Искины-аналитики из-за недостатка данных выдавали тысячи линий развития событий, что практически обнуляло ценность их работы.

Неслышной тенью за его плечом возник адъютант: его и еще нескольких соратников милорд подключил к звукозаписывающим устройствам еще до начала разговора с магом.

– Альберт, ваше мнение? – Милорд никогда не игнорировал ценные советы своих приближенных.

– Мы постараемся очень аккуратно проверить правдивость мага. В негативном варианте – устроим аварию при посадке. В положительном – рекомендую сотрудничество. Наша служба разведки уже сориентирована на отслеживание контактов иных гостей – представителей магов с другими династиями. С высокой долей вероятности, Император фильтрует информацию о политическом устройстве мира, поэтому гости не подозревают о существовании других сильных государств, кроме Испании; мы поддержим это начинание. Службе флота направлена информация о несанкционированном присутствии магов на планете, пусть латают дыры в транспортной системе. Со своими магами мы договоримся, других нам пока не надо. Есть проблемы с запрошенными накопителями, но они уже решаются.

– Какого рода проблемы?

– Место добычи плотно охраняется, алгоритмы поиска аналогичных мест еще разрабатываются. Через полгода получим либо контрабандный канал, либо алгоритмы.

– Альтернативные варианты?

– Уже добытое распределено на три неравные части, первая – в точке добычи. Небольшой объем – в частной лаборатории, но охраняется очень плотно войсками Императора. Третья часть – в частных руках.

– Это как? – заинтересовался старик.

– Результат той самой неудачной истории. Исполнитель оказался слишком шустрым и сбежал с предположительно семьюдесятью килограммами груза, имплантировав его в себя, куда-то в сектор РИ. Русские им тоже заинтересовались, но умудрились потерять. Нашли буквально вчера, он на демилитаризованной боевой станции в секторе РИ. Параллельно информацию получили мы. Рекомендую вариант штурма лаборатории. На сегодняшний момент подготовлены два усиленных наемных отряда Бразильского конгломерата. Вероятность успеха – восемьдесят два процента.

– Пока рано; слейте работникам лаборатории информацию про накопители, но пусть представят как собственное открытие. Переориентируйте наемников на захват русской станции и найдите того шустрого человечка. Свободная эвакуация для всех остальных. Желательно обойтись без боевых столкновений и жертв, военные конфликты с РИ нам совершенно не ко времени. Исполняйте.

Глава 11

Тор проводил меня в свое логово в знак демонстрации доверия. Как будто я смогу там что-то повредить без оружия. Впрочем, мне хотелось ему верить.

Во время пути Тор сообщил мне суть своего предложения, надо отметить – вполне предсказуемого.

Искин хотел бежать, но специфика космических полетов такова, что команду на межзвездный прыжок может дать только обученный специалист, имеющий выученный комплекс пилотных и смежных баз. Данное ограничение вшивалось в логику искина на уровне «железа» и отсутствовало только на спецботах курьерской связи. Проблемой для Тора был не столько комплект баз (их он уже успел приобрести, хорошенько поработав с машинами бухгалтерского отдела нашего подразделения), сколько подбор человека, обладающего нейросетью достаточно высокого класса и индексом интеллекта, достаточным для восприятия баз. Всего на станции было восемнадцать человек, отвечающих данным требованиям, но большинство из них не покидало первый пояс, занимая должности офицеров и управляющего персонала медийщиков. Далеко не всем везет поставить себе дорогую нейросеть, большинство обходится базовой ее версией.

Тор обещал посвятить в детали разработанного им плана, как только я изучу требуемый пилотный минимум. Все приготовления для начала обучения находились в стадии завершения, и уже в конце недели можно было приступать.

Хотел было выкинуть все мысли о прошлом и сосредоточиться на будущей жизни, но не удержался и посмотрел запись боя Иваныча и Макса с карателями.

Зал полигона «крепость» представлял собой прямоугольник с шестиметровой высоты оборонительной конструкцией посередине. Территория вокруг была заполнена множеством «естественных» препятствий, траншей и остовов разрушенной техники. Полноценные декорации постапокалиптического фильма; дизайнеры корпов проявили внимание к каждой детали. Обычно режим полигона предполагал штурм крепости усиленным составом военных, а оборонялся искин. На этот раз Иваныч с Максом спокойно сидели в крепости рядом с боевыми роботами и ожидали гостей.

В течение часа объявились каратели – двадцать закованных в адаптивные спецлаты боевиков. Многовато на одного Иваныча: видимо, уважают или сильно злые на него. Боевики понаблюдали минут пять идиллическую пастораль с обнимающим робота Максом посередине и рванули к цели напрямую. Тор вежливо подождал, пока вся группа глубоко зайдет на полигон, и только после этого переключил некий условный рубильник с позиции «легкая халява» в позицию «кромешный ад». Стреляло все, что могло стрелять, и отовсюду, кроме робота, обнимающегося с Максом. Частично разорванные тушки карателей собрали медботы и неспешно понесли в первый пояс. На этом шоу завершилось.

– Том, тебе будет интересно, подключаю к трансляции.

– Неопознанный борт, говорит БС КФ РИ «Пэйн». Вы находитесь в зоне ответственности РИ. Требуем указать регистрационные данные и цель прибытия.

– Говорит «Веселый Роджер», не напрягайтесь, вам все равно не из чего стрелять. Слушайте мой ультиматум. Даю тридцать минут на выдачу мне Тома Джоу, он же Томас Скарборо, живым или мертвым. По выполнении требования разойдемся миром. Если вы начнете тянуть время, жилая секция будет разрушена. Произвожу выстрел в грузовой сектор в знак серьезности намерений.

– Искомый вами человек считается без вести пропавшим в разрушенных секциях станции. Передаю заверенный должным образом отчет начальника боевой группы Колесникова Ф. И., а также лог корабельного журнала станции. Готовы предоставить доступ в поврежденные секции для поиска тела.

– По-вашему, мы будем торчать тут, пока не подойдет ваша патрульная эскадра? Требую доступ к телеметрии летной палубы. Приказываю провести эвакуацию всего личного состава. Процесс эвакуации должен сопровождаться трансляцией метрик всех покидающих корабль людей. Сообщаю о наличии торпед класса «НВ-биотерминатор» и свою готовность их применить. В случае отказа от эвакуации ляжете там все. Спрятаться и отсидеться не удастся.

– Поняли вас, выполняем процедуру эвакуации. Внимание, на борту находится полномочный представитель Службы безопасности РИ на служебном корабле. Попытка его захвата завершится самоликвидацией борта. Представитель безопасности согласен не вступать в боевое столкновение первым.

– Дэйм, откуда там «безопасность»?… Поняли вас, «Пэйн». Препятствий не будет. Приносим извинения представителю Службы безопасности и заверяем, что нынешняя операция никак не связана с ним лично.

– Неопознанный борт, да вы просто сама вежливость…

– Сокращаю время эвакуации до десяти минут. Провожу второй предупредительный выстрел. Новые выстрелы – каждые пять минут после истечения данного вам срока.

– А это кто такие и что им от меня надо? – Я просто шокирован происходящим.

– Они повредили мой корабль, сволочи! – Тор был вне себя. Есть у него сдвиг по фазе в вопросах собственной целостности. Впрочем, не самый страшный из сдвигов. – Я собираю ударные группы роботов к границе второго пояса.

– Погоди мстить. Включи голову. Пират заинтересован в поиске моей бренной тушки, но не согласен долго ждать, что это значит?

– То, что я десяток раз проедусь по их органическим телам, пока не превращу их в кровавую кашу, а для наводчиков главного оружия у меня приготовлен особый сюрприз. – И это холодный разум искусственного интеллекта?

– Да приди в себя! Это значит, что они собираются взять станцию на буксир, утащить в тихое место и уже потом производить глубокий поиск. Это наш шанс вырваться из сектора РИ, ты сам об этом мечтал! После прыжка сможешь отомстить им, но не раньше! – пытаюсь достучаться до разума этого психа.

– Принимается. Пока снаряжу часть дронов виброножами, месть близка. – И как только я согласился с ним сотрудничать?

Через множество камер наблюдаем, как корабль покидают небольшие звездочки спасботов. Вот мелькнул силуэт корабля СБ РИ. Пират еще шесть раз стрелял по станции, пока эвакуировали пациентов медотсека и вытаскивали боевые отряды из второго и третьего пояса.

Через пару минут я оказался единственным человеком на борту монструозного корабля. Правда, ненадолго. Практически сразу корабли пиратов пристыковались к станции и начали проводить мероприятия по буксировке объекта. Довольно слаженно, надо сказать; есть у ребят немалая практика по принудительной транспортировке захваченных объектов. Еще четыре часа работ – и станция впервые за три года начала набирать ускорение для прыжка. Сам момент перелета отозвался неприятной судорогой по всему телу и болью в желудке, а для Тора послужил стартовой отмашкой к началу карательной операции.

Вот дроны навалом выкатываются к местам шлюзования пиратов, через мгновение сопротивление изрядно расслабившихся «гостей» подавлено массированным обстрелом, и сотни роботов проникают внутрь кораблей. Доступа к камерам на борту пиратов у меня нет, а просить у Тора включить мне трансляцию с одного из ботов я и сам не хочу. Нервы у меня крепкие, но не для созерцания картины резни от первого лица.

Чуть не пропускаю момент завершения операции; из шлюзов выкатываются дроны. Многие изрядно покорежены – видимо, пираты отбивались отчаянно. Некоторые дроны – в бурых пятнах, о происхождении которых не хочу и думать.

В последующие дни Тор молчалив и почти не реагирует на вопросы. Повреждение корпуса ввело его в глубокую депрессию.

С одной стороны, я его боюсь; с другой – мне с ним еще работать; а с третьей – я его в некотором роде жалею. Нелогично, наверное… Долго думал, как привести его в нормальный вид: все-таки он горевать может практически бесконечно, а я вполне себе смертен. Наконец, путешествуя по летной палубе, нашел верный способ. Надеюсь, искин выслушает меня – и не убьет…

– Тор! Тор, отвечай мне. Перестань вести себя как депрессивный хомяк.

– У меня есть десять минут, пока просчитывается процесс ремонта обшивки. Слушаю.

– Лови картинку, что это у нас, не забыл? – Навожу камеру на забытый карателями борт. Их самих эвакуировали в регкапуслах на обычном спасботе.

– Борт карателей. Корвет предпоследнего поколения проекта «Мурзим» верфи РИ.

– Неверно; это твое новое тело! Подумай только, сверхновая энергетическая установка, расширенные грузовые объемы, феноменальная боевая мощь. Ну как тебе?

– Сейчас подъедет робот и отстрелит тебе ноги. Вот так мне.

– Погоди, погоди! Вдумайся: тебе никто не позволит перемещаться на боевой станции! Ее все равно будут искать! Нам в любом случае придется искать для тебя новое тело. – Лихорадочно пытаюсь донести до него суть предложения. Ноги мне жалко.

– Юридически корвет – такой же захваченный пиратами борт, как и станция. – Тор равнодушен; это плохо для него, меня и моего здоровья.

– А вот и нет! Посмотри лог станционного журнала. Зарегистрировано преступное нападение на боевую группу, находящуюся на боевом выходе в третий пояс; ведь так в журнале обозначена атака карателей? – Я не помню точную формулировку: от канцелярских оборотов у меня нос чешется.

– И что?

– Ну ты и… умный и дальновидный искин. Вспомни специальную редакцию дополнений к уставу, которую сочинили для добычи в третьем поясе. Все трофеи, полученные отрядом в боевом выходе в третий пояс, являются их личной неотчуждаемой собственностью. На момент нападения наш отряд – куда, кстати, все еще входил я – находился в этом самом боевом выходе. Отбив нападение, мы имеем право претендовать на имущество нападавших, использовавшееся при нападении и его подготовке. Под пункт о трофеях вполне подходит корабль карателей. Через него осуществлялась связь и координирование скафов бандитов. Чем не инструмент подготовки и нападения? Все легально!

– А как же доля твоих напарников? – В голосе Тора чувствуется заинтересованность.

– Э-э-э… – вот тут у меня затык, законы РИ я знаю весьма поверхностно.

– Расслабься, они же не поделились трофейным оружием и скафами, а также не внесли тебя в список благополучателей. Так что корабль вполне можно отсудить в твою пользу. Я подал заявку на передачу права собственности вместе со всеми обстоятельствами дела, уже получено предварительное одобрение. Хозяева могут оспорить решение в десятидневный срок, но оцениваю подобный вариант события как маловероятный.

– Ты не обнаружишь себя сообщениями?

– Исключено, обратный адрес – электронная ячейка до востребования, а направляю через множество промежуточных серверов разных держав.

– Так что, переселяем тебя на новое место? – Облегченно выдыхаю; железяка вроде как одобрительно отнеслась к моему замыслу.

– Согласен, подключаю часть мощностей к взлому бортового искина корвета.

– Я могу помочь, у меня неплохие базы по системам безопасности, если предоставишь инструментарий и терминал. – Может, хоть тут они пригодятся? В начале солдатской карьеры была у меня великолепная мысль о взломе и подчинении себе части боевых роботов Тора, но идея разбилась о суровую реальность. Мало обладать знаниями – важно иметь еще и необходимые приборы, механизмы, порой весьма дефицитные. Не получится взломать бота, сказав ему: «У меня база, подчинись мне!»

– Начинаем работать. В новую жизнь – с новым телом и чистой совестью!

Ага, ага. Я тоже так думал в свое время.

– Тор, а старое скинем на солнце? Или предпочитаешь похоронить?

– Благодаря твоему подарку, у меня появился новый проект. Предлагаю другое решение.

Глава 12

Лот на продажу – боевая станция проекта «Щит», инд. номер пятнадцать – пятьсот сорок три, верфь Российской Империи. Состояние – бэу, незначительные повреждения обшивки. Комплектность – отсутствует главный искин, возможно ручное управление. Ключевые узлы станции в рабочем состоянии. Оружие и проактивные системы обороны демонтированы. Прочее оснащение – согласно комплектовочной ведомости (прилагается). Примечание: существуют небольшие юридические разногласия с прошлыми владельцами, не рекомендуется использовать в зоне интересов Российской Империи. Примечание: оплата – только расчетными единицами внутренних систем. Сделка заключается через юридическую фирму «Оунс и партнеры» (Сейшелы). Комментарии продавца: отличный выбор для свободной семьи, надежный и вместительный борт для работы в глубоком фронтире. Возможно использование в качестве стационарного опорного пункта, летная палуба в идеальном состоянии, медсекция оснащена в соответствии с военными стандартами Российской Империи.

Стартовая цена – …

– Эй, железяка, во сколько тебя оценивать?

– Я бесценен, а на металлический хлам ставь стартовый ценник в два миллиарда гринов. Покупатели будут напирать на юридические проблемы и некомплектность. Высокий стартовый ценник не даст сильно уменьшить продажную стоимость.

– Два и девять нолей… отлично.

Секунда – и новый лот появился на межсистемной барахолке. Площадка так себе, зато не требует специализированных баз для работы. Солидные порталы требовали обязательную регистрацию продавца и оформление банковской гарантии на продаваемый лот. В нашем случае требовался гарантийный залог в размере пяти процентов стоимости лота, то есть сто миллионов. Залог бы вернули обратно после успешной продажи, но где взять такие деньги? Вот и пришлось размещаться в галактическом аналоге «Из рук в руки».

– Я практически завершил комплекс операций, желаешь посмотреть? – Искин уже два месяца чем-то активно занимался в медсекции, но отказывался что-либо рассказывать.

– Валяй! – Мы с ним вроде как сдружились. Вернее, Тор считает себя обязанным и навязывает мне комплекс психологической поддержки. Мол, без неформальных бесед с ним и видимости свободы воли я давно бы сошел с ума. Есть подозрение, что он с этим сильно опоздал.

В комнату вошел представительный мужчина в полном расцвете сил. Надетый на него костюм выгодно подчеркивал осанку и тренированную фигуру.

– Как тебе? – В голосе Тора чувствуется гордость.

– Кто это?

– Проект «Авеша» одноименной индийской компании, основательно доработанный мной.

– А поподробней? Что-то я не совсем понимаю… – Вернее, вообще ничего не понимаю.

– У индусов есть проблемы с квалификацией кадров нижнего звена. Низкий уровень образования и высокая религиозность. Каждый раз, когда искин отдает приказ, они воспринимают его как голос духов и падают на колени. «Авеши» разработаны для придания материальной оболочки искусственному интеллекту, но проект все равно завершился провалом.

– Почему?

– Низкое качество выполнения оболочки, связанное с дешевизной производства – в оригинале отсутствует мимика лица, подогрев кожи. Индусы принимали «авешу» за одержимого духом и пытались уничтожить.

– Весело они там живут!

– Я выкупил складские остатки с «авешами» последней модели. Перед тобой результат комплексной переделки.

Внимательно осматриваю кибера. На вид как живой.

– Зачем тебе они? Хочешь нанять индусов? Пожить человеком? Набить мне морду?

– Мимо. Все в рамках реализации долгосрочной стратегии развития. Даже имея подключения к информационным системам, я не могу без взаимодействия с людьми наращивать свои мощности. Вторая грань – необходимость оплачивать работу людей. Теперь у меня нет возможности манипулировать бюджетом военных, а деньги от продажи станции рано или поздно закончатся. Третья грань – защита от злого умысла обслуживающего меня персонала. Четвертая – юридическая неполноценность. Тебе, скорее всего, скучно выслушивать все причины, так что если ты еще не заснул, могу перейти к сути.

– Внимательно слушаю.

– Я решил захватить небольшую страну на одной из планет фронтира.

Наверное, со стороны я выгляжу забавно, так сильно меня еще никто не удивлял.

– Что ты решил? – уточняю, может – неверно понял?

– Захват собственного независимого территориально-политического образования полностью решает мои проблемы с финансированием, кадрами и безопасностью.

– Так вот этот самый «авеша» – будущий лидер какой-нибудь банановой республики?

– Попрошу уважительнее относиться к моей будущей собственности. Я подобрал перспективный мир на границе фронтира и внутренних систем.

– И вот придешь ты, такой весь красивый, и страна падет к твоим ногам, умоляя взять себя под твою опеку? – Иронизирую в надежде раскрутить Тора на подробности. – Или зальешь там все кровью, обратишь народ в рабство и прикажешь сменить имена на цифровые коды?

– Проект предполагает мягкий приход к власти и рассчитан на сорок лет. Мой запас «авеш» позволяет покрыть этот срок даже с учетом возможных покушений. После данного срока форма правления сменится на тиранию, как наиболее безопасную для лидера и благоприятную для форсированного развития технологий и вооружения. Далее я планирую расконсервировать боевых роботов, снятых со станции, и существенно расширить территорию.

– Удачи тебе, конечно, но свою помощь в этом трудном деле я предложить не смогу. – Вернее, не хочу; политика – это совсем не мое. Чем от нее дальше, тем меньше крови на руках и спокойнее жизнь.

– В моих планах твое участие не предполагается, присутствие рядом дезертира, обвиняемого в шпионаже, по одному комплекту документов и террориста – по другому комплекту, сильно затруднит мою политическую карьеру.

Тор уже в курсе моего печального прошлого. Испанцы отследили мой путь на Тобого и передали в розыск метрики моего нового облика. Теперь меня ловят сразу два государства. Искин обещал помочь с очередным изменением внешности, но новые документы достать был не способен.

– А в твоих планах я вообще останусь в живых после продажи станции?

– Разумеется, я не хочу оказаться неблагодарным. Подберу тебе другую планету с приятным климатом, а как легализуешься – вышлю твой процент от сделки.

– Стоп, а как я без денег-то? – С пустыми карманами, без документов и на новом месте? Да он издевается!

– На станции остались унивы для расчетов, стартовый капитал я тебе обеспечу. Дальше сам, у меня очень плотный график завоевания, мне не до устройства твоей личной жизни.

– Вот так, да? А называл себя другом! – Пытаюсь надавить на совесть бездушной железяки… я совсем сошел с ума.

– В качестве компенсации обещаю тебе должность министра культуры и дом на берегу моря в моей империи, лет через пятьдесят.

– А почему культуры?

– Возможное отрицательное влияние с твоей стороны в этом случае будет минимальным. Заодно покатаешься по концертам – бесплатные фуршеты, девочки…

– Мог бы сразу начать со второго предложения! Договорились.

Ничто так не прочищает мозги, как ударный труд. Совершенно некогда рефлексировать и переживать о прошлом, когда восемнадцать часов в сутки забиты практически поминутно, а оставшееся время со скандалом выбиваешь на сон у бездушной машины. Тор в свою очередь бесится, что из-за какого-то куска протоплазмы (это он меня так называет) теряется его бесценное время. И ладно бы он проявлял характер в неконтактной форме – например, через средства связи, так нет – этот брак производства осваивает мимику и моторику людей на своей «авеше». То есть стоит надо мной и орет хорошо поставленным начальственным голосом практически каждый день. Пытался набить ему морду, но неслабо отхватил в ответ – Тор обзавелся базами по единоборствам.

В итоге все требуемые базы мне загрузили в течение последующих шести месяцев. Искин удовлетворенно констатировал, что методика форсирования обучения путем неконтактной мотивации и легкого физического насилия увеличивает скорость изучения на двадцать процентов. Это он про скандалы и затрещины. Говорит, мол, обязательно напишет про данный факт научную работу. Тор у нас теперь видный научный деятель, переписывается с центральным университетом своей будущей державы от имени выдуманного профессора Торжински. Университет активно зовет его к себе преподавать, даже гранты обещает. Искин изображает сомнения и дает туманные обещания, но на самом деле ехидно потирает лапки – первая стадия его плана проходит по графику.

У меня же все довольно-таки неопределенно. Еще год назад спокойное будущее представлялось мне в виде владения собственной мехмастерской. Собственно говоря, я вполне мог себе ее позволить – Тор приволок мне целую кучу унивов, как снятых с пиратов, так и бывших на станции. Сумма там набегала очень даже приличная, порядка десятка тысяч рублей. Если особо не транжирить, хватит на семь-восемь лет спокойной жизни где-нибудь на периферии. Но с определенного момента пришла мысль, что как-то бестолково чинить старые аэрокары, имея современные пилотские базы. Да и какой мальчишка не мечтал в детстве о кресле пилота?

Тем временем процесс взлома искина на борту карателей подходил к логическому завершению. Абсолютных защитных механизмов не существует, а тот срок, что потратили мы на конкретно эту модель, – скорее лучшая похвала его разработчикам, чем какой-то негативный показатель. В один прекрасный день искин корвета сдался и признал нас своими полноправными хозяевами. Все могло бы закончиться гораздо раньше, если бы мы просто предоставили железяке документы о передаче права собственности, но тогда бы он обнулил все свои базы данных и превратился в безмозглый кристаллический кирпич, что категорически не устраивало Тора.

На борт я поднимался вместе с «авешей». Обход начали с визуального осмотра, с мостика постепенно дошли до дата-центра искусственного интеллекта. Если сравнивать со «стадионом», который занимал Тор, здешний искин уместился вполне себе компактно, но при этом обладал куда более высокой мощностью. Все-таки новое поколение, да еще и военная модель. Об этих размышлениях я сдуру и поведал Тору. Искин взбесился, варварски вытащил центральный кристалл из гнезда и унес к себе. Интересно, он его просто раздолбает или поглумится перед этим? В принципе нам сам кристалл с искином без надобности, его место все равно вскоре займет Тор, интерес представляют только базы знаний. Коды шифрования у нас уже есть, все двери открыли заранее, так что психоз Тора, в теории, обойдется без последствий… ну, я на это надеюсь.

Пока сумасшедший искин самоутверждается над куском кристалла, я продолжаю обход. В оружейной лежат комплекты спецлат и оружия, в личных каютах полно оставленных вещей. Надо будет покопаться повнимательней на предмет оставленных унивов. В грузовом отсеке нашлись несколько глайдеров, представительский аэрокар и наземная боевая машина. Тут даже медсекция была не хуже станционной. Хорошо устроились господа, даже жаль отдавать такое чудо Тору, но жизнь как-то дороже. Для себя я решил свистнуть комплект брони и этим ограничиться. Все остальное можно будет купить после, с доли от продажи станции, незачем превращаться в хомяка.

Остаток недели прошел в блаженном ничегонеделании. Тор перемещал себя и свои информационные ячейки, безжалостно расширяя прежнее вместилище искина. Со мной он разговаривал неохотно, так что я решил подождать с просьбой о корректировке внешности. Мало ли что он с моим лицом сделает от злости… К концу процедуры своего переноса Тор подобрел и даже распечатал мне новые документы – насквозь поддельное удостоверение пилота от имени корпорации третьего эшелона. Это лучше, чем ничего, так что я поблагодарил железяку от всей души. Осталось поменять внешность и допечатать на документы фото нового лица. С корректировкой внешности искин меня послал, ибо опять химичил над чем-то в медсекции. Ну и ладно, займусь эмулятором пилотирования. После подключения Тора к корвету можно было начать практические тренировки.

И вот тут меня накрыло. Чувство осознания себя в корабле, корабля в себе не сравнить ни с чем. Все прошлые впечатления померкли и выглядели серой тенью по сравнению с океаном восторга от понимания, что вся эта невероятная энергия, сила и свобода – теперь ты сам. Если раньше были сомнения по поводу своего будущего, то теперь они разрешились полностью. Отказываться от пилотирования я бы не стал ни за что. Следующий месяц я провел практически не вылезая из кокона. Тор несколько раз пытался до меня достучаться, но неизменно посылался в далекое пешее путешествие. Даже удивительно, но он не предпринял никаких карательных мер в связи с моим поведением. В итоге он все-таки заставил меня посетить медкапсулу и подобрать новый облик, а после вовсе заблокировал вход на корабль. Я бесился, стучал ногой по корпусу корвета и вел себя как при ломке. Я изрядно подсел на ощущение собственного могущества. Без корабля мир мне казался очень блеклым, давящим и неполноценным, словно отрубили часть моего тела.

Через две недели ломка завершилась, и я начал адекватно воспринимать реальность. Например, тот факт, что лицо мне превратили в копию смазливой физиономии киногероя модного фильма. «Авеша» вовремя забаррикадировался от меня, пылающего справедливым гневом и вооруженного фомкой, в грузовой секции. Шустрый, гад! Потом приехал боевой дрон, и я снова стал спокойным и адекватным. А как иначе себя вести под дулом роторника? Короче, из вредности Тор уперся и отказался делать мне повторную пластику. Я намалевал на лбу его неактивного «авеши» матерное слово и на этом успокоился.

Наконец, настал этот знаменательный день! Все транспортные операции были завершены, грузовой отсек ломился от законсервированных дронов (флаеры и боевую машину пришлось выкинуть, но вот представительский аэрокар Тор почему-то оставил). Мы отправлялись в путь. Я должен буду доставить кораблик к терминалу орбитального лифта целевой планеты, и на этом мы расстанемся. Даже грустно немного. С собой я заберу скаф, мешочек с унивами, данные почтовой ячейки, куда должен буду отправить реквизиты для перечисления своей доли от продажи станции (которая, кстати говоря, еще не продалась, хотя заинтересованность проявляют многие), и вполне неплохие воспоминания.

– Мой друг, – «авеша» искина обнимает и жмет мне руку вполне по-человечески, – на память я хочу подарить тебе скромный сувенир.

В зал стремительно врывается нечто мелкое, но очень массивное – на поворотах его заносит неслабо. Через мгновение у моих ног стоит на низеньких лапках бульдог, два раза гавкает и требовательно смотрит мне в глаза.

– Собака, откуда? – Тор умеет удивлять.

– Разобрал бракованные «авеши» и слегка поработал над ними. Тебе нравится? – Тор заинтересованно смотрит, как я осторожно глажу зверя.

– Еще бы, это же моя детская мечта. Спасибо огромное. – Зверюга теплая и воспринимает ласку вполне по-собачьи – блаженно жмурится и вываливает язык. – Слушай, Тор, а она сделана на базе тактика?

– Ну что ты, никакого тактика! Для моего друга – все самое лучшее! Внутри – искин типа «Марк-шестнадцать», снятый с корвета. Правда, без своих баз знаний он туп как пробка, но собаку изображает чудесно.

Поиздеваться над искином, всунув его в тело собаки, – это вполне в духе Тора.

– А с энергопотреблением что? – Вопрос важный, иначе проведет песик всю жизнь возле розетки.

– Зависит от используемых мощностей. В режиме пса вычислительные мощности практически не используются, поэтому заряда спокойно хватит на год. При низком уровне заряда пес начнет скулить. В теле собаки есть порт для прямого подключения в качестве внешнего расчетного центра, при максимальной нагрузке заряда хватит на сутки-двое.

– А где находится порт подключения? – спрашиваю, предчувствуя откровенно плохой вариант.

– В правом ухе, двухметровый кабель там уже есть – надо просто осторожно вытянуть, – уф-ф, хоть с подарком обошлось без подстав, – и да, хочу предупредить. Ему не нравятся клички. Называй пса в соответствии с названием искина.

– И как его зовут?

– А понятия не имею, – легкомысленно отмахивается Тор.

Смотрю на пса. Пес смотрит на меня. Просветление не наступило.

– Боб?

Бульдог аккуратно хватает пастью мою ногу и немножко сжимает зубы. Не угадал.

– Да я так инвалидом стану, пока буду перебирать! – Без подставы все-таки не обошлось.

– А нечего всякие гадости на лбу у почтенных граждан писать, – нравоучительно поднимает палец Тор.

– Так, собака, слушай меня. Гавкаешь свое имя в соответствии с кодом буквы, перерыв между буквами – пять секунд. Код – номер буквы по алфавиту. Приступай. – Пес смотрит на меня скептически. – Пожалуйста. Ты же не хочешь радовать этого садиста?

Пес задумывается, обреченно вздыхает и начинает лаять. Тор разочарованно смотрит на собачий концерт. А вот хрен тебе, а не покусанный я.

В итоге получается «Ницше». Отличное имя для бульдога, я считаю.

Момент перелета отзывается приятным теплом по всему телу. Это вам не варварский переход на прицепе у пиратов! Тор мурчит какую-то песенку и бодрым голосом докладывает, что все просто великолепно. Отключаюсь от кокона, дальнейшую транспортировку до орбитального лифта проведет сам Тор. Рядом с коконом, вцепившись в пол магнитными захватами на лапах, сидит пес и грустно смотрит на меня. Тут даже не угадаешь, что ему нужно. Всяко не гулять, не жрать и не в туалет. Надо будет ему сеть приделать потом.

– Не грусти, Ницше. Папа приделает тебе сеть! – Пес обреченно ложится на пол и закрывает голову лапами. Что-то я не то сказал… ну да ладно.

Равнодушно прослушиваю разговоры Тора с диспетчером. Корабль чистый, все отлично, последние страхи пропадают. Корвет стыкуется с терминалом.

Я выгружаюсь со всем своим барахлом. Скаф вполне компактно в сложенном виде умещается в кофре. Надо будет его пристроить на временное хранение. Рядом семенит короткими ножками мой пес. Сюрреалистическая картина, если посмотреть со стороны. Впрочем, людей тут особо нет и смотреть некому. Большинство сразу же отправляется на поверхность, другие предпочитают ждать на борту своих кораблей.

Корвет сразу же отстыковался. На этом наши с Тором дороги расходятся. Пожелаем удачи ему и терпения гражданам его будущей державы.

Сейчас надо решить вопрос собственного трудоустройства, благо на станции должны продавать разовые карточки доступа к сети. Я решил не останавливаться на планете, а некоторое время поработать пилотом, пока не улягутся страсти с поиском пропавшей станции. Покупаю необходимое в терминале самообслуживания и «скармливаю» код доступа местному искину.

Спрос на мою специальность есть, все-таки каждому межсистемнику требуется живой пилот, хотя фактически большинство операций пилотирования выполняет искин. На крупных кораблях, с одной стороны, присутствие квалифицированного пилота и требования к нему, казалось бы, минимальные, но на самом деле все полностью наоборот – в случае отказа искина пилот должен будет вести всю махину на ручном управлении, что требует немалых знаний и навыков. Малые корабли палубного базирования опять-таки требуют личного мастерства. Это я все веду к тому, что мне выгоднее всего средний борт с хорошим искином и спокойными маршрутами. Свое мастерство пилотирования я оцениваю не очень высоко. Все-таки реальной практики у меня маловато, хоть на синтетических тестах выходили очень даже неплохие результаты.

Потихоньку вбиваю в фильтры предпочитаемые данные, тоннаж корабля, примерные годы выпуска (старые корыта малоинтересны), желаемые маршруты.

Получается очень даже неплохой список перспективных должностей, в том числе на совершенно новых кораблях. Отсылаю всем резюме и жду ответа кадровых искинов заинтересованных сторон.

Реальность обескураживает. Все анкеты заворачивают обратно с просьбой указать коды полученных сертификатов. Некоторые запрашивают данные по гражданству, но основная причина все же в сертификатах. Нет свидетельства – нет работы. Выученные базы никого не интересуют.

Хватаюсь за голову. Как-то этот момент я упустил из виду, хоть в свое время и сталкивался с этой проблемой.

Попробую зайти с другого конца. Сам составляю анкету на основе поданных ранее резюме и желаемых условий. Расписываю все свои положительные стороны и замалчиваю проблемные. После монументальных дифирамбов самому себе делаю сухие отписки: гражданства внутренних систем – нет, сертификатов – нет. Может, кто-то и клюнет. В конце концов, если ничего не получится – всегда остается вариант спуска на поверхность планеты. А там, глядишь, и сертификаты смогу получить, и нормальную работу найти.

Первые предложения смотрю с немалым энтузиазмом, после первого десятка становится скучно, после сотни наваливается тоска. Огромное число сектантов, мутных личностей, рискованных маршрутов и полуживых развалюх.

«Секта ищущих восьмой океан предлагает наимудрейшему и величайшему из живущих господину пилоту разовый контракт. На время пути предоставляются две наложницы и полное обеспечение продовольствием. Оплата по прибытии» – ага, ага, прямо бегу. Прыжок в один конец без шанса вернуться – вот что это значит, если отбросить словесную шелуху. И таких, или близких к ним, предложений – десятки!

Другая категория «мутных» предложений предлагает легкий и быстрый заработок. Есть мнение, что легкий и быстрый заработок обеспечу им я сам, когда они снимут с меня нейросеть и импланты и загонят на черном рынке. Максимум – пиратство.

А еще мне пишут с предложением кадровых услуг, спаммеры всех видов и особая категория наглых, предлагающих поработать на них пару месяцев бесплатно в период испытательного срока.

Несколько часов я просеиваю всю шелуху предложений, пока не наталкиваюсь на, в общем-то, приемлемый вариант.

Аккредитованный делегат Красного Креста предлагает временную должность первого пилота на период реабилитации и выздоровления штатного. Срок контракта – полгода.

Борт четвертого поколения. Оплата – гораздо ниже средней на рынке, но и не гроши. Плюс идет полное продовольственное, вещевое и медицинское обеспечение. Вполне неплохо. И еще у предложения есть несомненный козырь – получить новые документы на нем, думаю, будет просто. Служба Красного Креста в том числе занимается предоставлением временных документов для беженцев, так что есть шанс договориться. Опять-таки безопасность службы располагает – никто в своем уме не тронет гуманитарный борт даже в секторе боевых действий, любая агрессия в его отношении завершится экономическим блокированием и отзывом других делегатов. Возможно нападение пиратов, но это в целом общая проблема освоенного космоса.

Быстренько все обдумав, подписываю соглашение о намерениях и назначаю дату встречи, сверившись с расписанием пассажирских кораблей. Где-то через неделю, если все сложится удачно, буду обмывать свою первую в жизни самостоятельную должность. Впервые я принимаю решение сам, без давления чьей-то воли или обстоятельств.

Рядом пристраивается Ницше и начинает активно коситься на терминал, периодически посматривая на меня. Увы, мохнатый киберразум, со связью придется подождать. Отбытие транспортника – через шестнадцать часов, за это время ничего толкового сделать не получится.

На остаток средств на счете просматриваю данные по будущему месту работы. Аккредитованные делегаты гуманитарных миссий – это чаще всего наемные отряды, получившие документ-разрешение в головной организации, расположенной на головной планете Швейцарии. Требования – положительная репутация, обязательное выполнение порученных профильных миссий, оказание помощи гражданским лицам, наличие на борту как минимум одного представителя другого ксеновида, членские взносы. Права – освобождение от налогов, неподсудность, неприкосновенность помещений и документов. Ничего себе привилегии! Да за такое можно и поспасать человечество время от времени. На практике-то может быть все грустнее, но меня это не особо касается.

Купил билет в вип-каюту для себя и отдельный билет для животного. Оказывается, для друзей наших меньших – спецтарифы. То, что он вообще-то не живой и будет ехать вместе со мной, на цене не отразилось вообще. Первые дни перелета животное упрямо смотрело на меня, чем изрядно нервировало. Я человек сверхспокойный, но должны же быть какие-то пределы! Выпросил у бортпроводника электронную книжку и подсунул под нос мохнатому. Оплатил стоимость покусанной книжки бортпроводнику и громко спросил, есть ли на корабле служба утилизации габаритной неисправной техники. После выслушанного положительного ответа грозно посмотрел на Ницше. Песик уже мило спал, свернувшись клубочком под кроватью. Ну и ладно. Остаток перелета прошел мирно, разве что пес попытался погрызть уголок кофра со скафом, но быстро разочаровался в этой затее.

При посадке меня попытались интеллигентно кинуть. Проводник вместе с каким-то бугаем вломились ко мне в номер и начали изображать активные поиски. Бортпроводник, улыбаясь, начал вещать о забытой вот этим уважаемым пассажиром вещи. Мол, он тут летел как раз до меня, но потом сменил каюту. Сейчас они якобы найдут забытое и больше не будут меня тревожить. «Забытым» оказался кофр со скафом, на который предусмотрительно уселся пес. Последовал мягкий наезд: мол, разойдемся миром, есть свидетели, иначе обещаем вам разбирательство с местной полицией. Груз-то не декларируется при посадке, документов о покупке у меня, ясное дело, нет. Развязка событий произошла неожиданно. Я уже готовился к вызову местного эмпата из безопасности, когда бугай решил смахнуть пса с кофра.

– Тузик, пшел отсюда! – Мужик ногой попытался скинуть бульдога.

Пес обрадованно вцепился в протянутую ногу с силой гидравлических ножниц. Через яростный крик боли мужика четко слышался хруст ломаемых костей.

– Прошу засвидетельствовать нападение на мою личную собственность с недвусмысленным желанием нанести повреждения, – солидно обращаюсь к ошарашенному проводнику. Жалости к бандитам не испытываю.

– Немедленно отцепите его! – Проводника трясет в панике. – Ему же ногу почти перекусили!

– То есть вы отказываетесь?

– Да! То есть нет, я согласен!

– А что по поводу якобы забытых вещей? – Ницше аккуратно перехватил ногу чуть выше и вновь начал медленно сжимать зубы.

– Это моя ошибка, я спутал номера, совершеннейшая случайность, да это даже не пассажир, он мой сменщик, мы ошиблись, прошу простить за беспокойство! – тараторит шокированный проводник.

– Вы готовы подтвердить это под протокол? – дожимаю проводника.

– Да, черт возьми, только отцепите вашего монстра от Лоренса!

– Ницше, перестань, пожалуйста. Наши гости искренне извиняются и уже уходят.

Пес недовольно отпускает ногу и семенит ко мне. Придется отмывать ему пасть от крови; надеюсь, от воды его не замкнет.

– Вы ведь понимаете всю бесперспективность дальнейшего на меня давления, с учетом данных вами показаний? – Ницше начинает принюхиваться к ноге моего собеседника, мотивируя дать положительный ответ, который, что логично, незамедлительно следует.

После ухода двух разводил (вернее, ходить теперь мог только один из них и утащил на себе другого) номер выглядит неважно – пол изрядно запачкали. Хорошо, что посадку уже объявили, задерживаться здесь совершенно не хочется. Кое-как отмываю морду моего монстра и спешу на выход. Вроде как в пасти Ницше я заметил съемный механизм; думаю, в спокойной обстановке можно будет разобрать его физиономию и очистить тщательнее. За двух грабителей-неудачников я не сильно волновался. Повреждения не критические, ногу вылечат легко, а достать меня во второй раз они уже не успеют.

Сектор швартовки корабля «Азимут» моих нанимателей располагался в «дешевой» части орбитальной станции, далеко от линий гражданского транспорта и жилых объемов. Пока дошел до нужной мне точки, успел рассмотреть несколько десятков других кораблей, пару раз чуть не попал под колеса монструозным погрузчикам, сновавшим туда-сюда с бешеной скоростью, и один раз успешно избежал встречи с поддатыми наемниками. В общем, прогулка на своих двоих вышла довольно насыщенной. Пес солидно топал рядом, не обращая внимания на окружающую суету.

Изрядно потрепанный борт пестрел десятком заплаток на борту и полустертой эмблемой организации – красным крестом на белом фоне. Боевой старичок. Главное, чтобы внутри он выглядел хотя бы чуток поуютней, а там – полгода пройдет, и я, надеюсь, найду корабль посолидней.

Борт со станцией соединялся рядом магнитных сцепок и телескопическим переходом от шлюза к поверхности станции. Люди и техника рядом не мельтешили: видимо, корабль уже прошел техническое обслуживание, догрузился и ждал только меня.

Глава 13

– Значит, смотри: тебе открыты две секции. Пилотская – с сопровождением, разрешено присутствовать только на момент выполнения прыжка. После прыжка идешь себе в каюту, это вторая разрешенная секция, – неспешно вещал старший помощник капитана Дэвид Хольц, устроившись за столом напротив меня.

– У себя-то хоть без сопровождения могу находиться? – скептически хмыкаю, пролистывая многостраничный договор найма. Одних санкций и штрафов на тридцать страниц – да это бред какой-то! Хотя если вчитаться, выходит вполне логично, просто описывает вообще все косяки, которые можно допустить. Фантазия у юристов работает отлично, над некоторыми пунктами еле сдерживаюсь от смеха.

– Само собой. Внутри каюты мониторит искин корабля в автоматическом режиме. Вдруг ты повесишься, или поперхнешься, или…

– Спасибо, я понял. Шесть месяцев в одной комнате: довольно жутковато, вам не кажется? Возможно ли докупить радиодетали и устройства для сборки? Я бы хотел в свободное время заняться доработкой робота, – киваю в сторону Ницше, – если других вариантов моей занятости не предусмотрено.

– За свои деньги – сколько угодно, – разводит руками Хольц. – Без обид, но ты для нас человек чужой. Рисковать капитан не хочет, но и без пилота никак. Уже два месяца стоим в этой дыре, потеряли несколько перспективных контрактов.

– А разве вы не выполняете исключительно гуманитарные миссии?

– Работа на репутацию проводится, но в основном контракты как у всех – конвой, сопровождение, защита. Стараемся не брать заказы с активными боевыми действиями, но воевать приходится частенько. Даже при работе на Красный Крест без стрельбы не обходится. Впрочем, твое дело – закинуть нас в точку перехода, а дальше крути свои гайки и не волнуйся. – В принципе, как я и думал. Мои наниматели не какие-то оторванные от жизни гуманисты, а вполне приземленные люди с деловой хваткой.

– Еще вопрос: а можно будет посмотреть на представителя другого разумного вида? – Уж очень любопытно. Известных разумных видов – несколько десятков, но с большей частью человечество не пересекается интересами. С некоторой частью активно воюет даже сейчас, но такие стычки довольно незначительны в сравнении с войнами между человеческими государствами. И лишь с парой-тройкой видов налажено хоть какое-то сотрудничество. А тут целый живой инопланетянин! Это вам не изображение на видео, а личный контакт!

– Стандартный вопрос для новых рекрутов, – улыбнулся Хольц. – Организуем, но после выполнения первой миссии, в период отдыха. У нас теортаниканец на должности главного техника-настройщика реакторной установки. В этом они большие мастера, и наш Тед, или, как называют некоторые, Торт, не исключение. Специалист он превосходный. Еще вопросы, предложения?

– Все отлично, договор я подписал, меня все устраивает. Просьба личного характера – зовите собаку Ницше. Там с внутренней логикой что-то переклинило, и я не гарантирую здоровье тем, кто назовет его иначе. Постараюсь исправить в ближайшее время.

– Договорились, – задумчиво кивнул Дэвид, – а если я сам организую легкую подставу парочке обалдуев, ты не против?

Обреченно вздыхаю. Аукнется мне эта собачка еще не раз. Выкинуть – жалко, продавать – вроде как подарок, нельзя…

– У вас есть возможность восстанавливать откушенные ноги? – пытаюсь намекнуть Хольцу на возможные проблемы.

– Ноги, руки. Все, кроме головы. – Хольц начинает поглядывать на пса настороженно.

– Ницше, не отрывай обидчикам головы.

Киберсобака грустно смотрит на меня и изображает кивок. Вот и ладушки, начальство знает, начальство одобрило.

– У него логика на каких микросхемах? – Помощник капитана заинтересовался зверюгой.

– Там не схемы, кристалл искина «Марк-шестнадцать» стоит.

– Отличная шутка, – смеется Хольц, – ладно, на этом завершим. Список деталей и деньги скинешь мне, свои данные я тебе отправил. А, совсем забыл. Никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не лезь в каюту лейтенанта Мэй. – Дэвид нависает надо мной и внимательно смотрит в глаза. – Я тебя предупредил.

Во вселенной есть множество неразгаданных тайн. Например, почему механизм прыжка не работает между галактик или… да что же там в этой гребаной комнате может быть? Я видел лейтенанта Мэй – хрупкая китаяночка, очень даже миленькая. Ну вот что может быть в ее комнате такого? Старпом на мой вопрос промолчал и скорчил страшную рожу, а сопровождающего уже не спросишь, он на меня сильно зол. Кто виноват, что у него такая плохая реакция? Вот я, например, успел уклониться, когда увидел взмывшее в прыжке тело стокилограммового пса. И ничего это было не покушение, просто песик радовался приходу хозяина домой. Да там и была-то пара сломанных ребер, пустяк для современной медицины. В момент следующей моей отлучки собака сгрызла робота-уборщика (охраняла дом!). Потом разбила считавшийся вечным и неразбиваемым имитатор окна (хотела гулять!). В итоге мне разрешили брать собаку с собой на мостик. Вернее, не разрешили, а приказали глаз с него не спускать и заставили подписать дополнение к договору о полной материальной ответственности за все разрушенное.

В общем, данные взять неоткуда. Была надежда покопаться в корабельных базах после пилотирования, но местный искин выбрасывает меня из своей сети, как только корабль производит прыжок. Ничего, деталей с одобрения старпома я набрал кучу, а вот что буду из них собирать – уже мое личное дело. Песик потерпит со связью, на кону – тайна!

Над дверью отобразился глиф вызова. Сегодня у нас культурная программа – мне покажут местную достопримечательность – иную форму жизни. И месяца не прошло с момента моей просьбы… За это время я трижды перечитал корабельные материалы с описанием расы; правда, информации было не сильно много. Цивилизация эмпатов, обладают телекинезом, чем компенсируют отсутствие пальцев. Логика примерно схожа с человеческой, как и социальный уклад. Сходство логики послужило главным звеном в налаживании сотрудничества с землянами. Чем-то смахивают на дельфинов с ногами, естественная среда обитания – вода, но и без воды чувствуют себя прекрасно. Вся культура связана с океаном, оттого территория суши на их планете практически не заселена, кроме побережья океана и крупных рек.

Сопровождающий – прежний, тот самый, что водит меня из каюты на мостик и обратно. Доброго слова или приветствия от него не услышишь, так что и распинаться мне со своей стороны без толку, поэтому просто иду вслед за ним. Собаку решаю оставить в каюте, мало ли как она отреагирует на инопланетянина.

Несколько переходов, спусков и шлюзов приводят нас в техническую секцию. Перед последней дверью охватывает азарт. Собираю себя в руки, выкидываю лишние мысли о рыбах-переростках и оставляю в голове нейтрально-благожелательные мысли. Все же эмпат, надо быть осторожнее. В другом конце комнаты стоит оно. Существо несильно ниже среднего человека, стоит к нам спиной, сильно прогнувшись вперед. На нем нечто белое, по фактуре похоже на хэбэ, на ногах видны стандартные берцы. Видимо, у них одежда тоже в ходу.

– Приветствую тебя! – Я прикладываю усилие и выдаю в сторону инопланетянина посыл дружелюбия и восхищения.

Сзади слышится непонятный стон сопровождающего, создание вздрагивает, выпрямляется, поворачивается в нашу сторону и внезапно оказывается сухоньким ссутуленным старичком в медицинском халате. За его спиной видны какие-то колбы и перегонный куб. М-да, подстава… Оглядываюсь – позади меня корчится в судорогах смеха сопровождающий. А вот это я ему запомню.

– М-м, здравствуйте и вам. – Старик близоруко присматривается ко мне. – Не видел вас раньше; новенький?

– Новый пилот, Том Джоу. – Я решил вернуть себе старое имя в новых документах. На свете миллионы Томов Джоу, так что смысла в запоминании нового имени просто не вижу.

– Ах да, совершенно запамятовал! Доктор Иван Николаевич, разрешите представиться! – Вытирает правую руку о полу халата и тянет ко мне. – А что с вашим другом?

– Обширное поражение мозга, деградирует. Я слежу за тем, чтобы он не навредил себе. – Сопровождающий все еще ржет, лежа на полу.

– Так это же Ричард, я обследовал его два месяца назад, и он был совершенно здоров.

– Я все объясню, но пока что – вы не могли бы вколоть ему что-нибудь успокаивающее? Видите, как его корчит.

– Да, да, конечно! Это у меня всегда с собой. – Иван Николаевич достал шприц-пистолет из кармана халата. – Знаете, таскаю главным образом для самообороны. Понимаю, глупость полнейшая, но оружием не владею совершенно.

Док ловко пододвигается к моему сопровождающему и с немалым мастерством всаживает ему ампулу в шею. Ричард сразу же засыпает.

– Долго проспит? Это не вредно? – Перетаскиваю спящего на кушетку возле стены.

– Часов шесть, не меньше. Совершенно безопасное средство. После пробуждения будет чувствовать себя даже лучше, чем сейчас, главное – потом поесть хорошо.

– Уж я ему устрою пробуждение.

– Что-что?

– Говорю, устрою его поудобней, чтобы во время сна ничего не затекло.

– Да, это верно. Пролежни даже в наши дни – страшная беда! Приходится восстанавливать кожный покров, как при ожоге, что весьма недешево.

– Доктор, можно еще просьбу? Я знаю, на борту есть представитель другой расы, можно ли мне на него взглянуть хотя бы одним глазком? Если вы, разумеется, не заняты. – Ну не отказываться же от планов из-за ерунды.

– Что вы, с радостью провожу! Он практически рядом, пойдемте. – Док пытается скомпенсировать суетливым добродушием происшествие с «больным».

Вместе с Иваном Николаевичем выходим из комнаты через другую дверь и спускаемся по лестнице еще на один уровень.

Уже привычно выкидываю лишние мысли и раздражение от подставы и вхожу в крупное пустое помещение. Пахнет морем.

– А где же… – растерянно спрашиваю; неужели снова обманули?

– Посмотрите под ноги, – улыбается доктор.

Пол забран решетками, через которые видно мерное колыхание воды.

– Он сейчас работает, где-то в толще воды. Но можно позвать его, если не занят – придет. – Доктор привычными движениями снимает несколько решеток, получается квадратное отверстие со стороной в два метра.

– Он нас услышит? В смысле – позвать голосом или мысленно?

– Обычно зовем спецаппаратом, но если вы сильный эмпат, то можете попробовать дозваться, – усмехается док.

– А как звать мысленно? – Становится страшно интересно попробовать свои таланты. Каждый из нас в глубине души думает, что обладает сверхсилами. Я не исключение.

– Просто попросите его прийти. – Иван Николаевич с интересом смотрит на меня. – Хочу сразу предупредить: кроме капитана и лейтенанта Мэй, это ни у кого не получилось.

– А кто такой лейтенант Мэй? – схватываюсь за фразу доктора. «Рыба» никуда не денется, а вот от неразгаданной тайны я реально уже схожу с ума.

– Э-э-э, простите, я и так сказал лишнего. – Николаевич явно расстроился из-за неосторожной фразы.

– Да ерунда, просто слегка мандражирую, вот и задаю дурацкие вопросы.

Док вроде принял объяснение и расслабился.

– Дерзайте, ничего страшного не будет, – подбадривает меня.

Выкидываю все мысли из головы, формирую посыл-приглашение и мысленно обращаю его в сторону воды.

– Да не переживайте, ни у кого не получается, – успокаивает док после пяти минут ожидания. – Это довольно редкий талант, надо сказать.

И тут из воды выпрыгивает НЕЧТО. Я смотрю с восхищением на хищные обводы существа. Совсем не похоже на изображения из статей, в книгах упор делали на человечность психологии и ноги, тут же скорее небольшая хищная касатка с вполне дельфиньим хвостом. Хотя если присмотреться, видна полоса, разделяющая плавник.

Меня окатывает волна «удивления-восторга-приветствия-приглашения». Так необычно и хорошо, будто бы выпил сильный энергетик.

– Э-это… кто? – Док смотрит ошарашенно.

– Гхм, ваш инопланетянин – разве нет? – Похоже, внезапное появление «рыбы» выбило его из колеи.

– Нет-нет, наш был черный полностью, а у этого белое брюшко.

– Может, линька? Сезонные изменения? – Присматриваюсь к касатке, плывущей у самой поверхности.

Док смотрит на меня как на полного идиота.

– Исключено. Мне надо сообщить капитану. – Док начинает возвращать решетки на место. – Помогите мне.

Помогаю, мне не сложно.

– Иван Николаевич, мне показалось, что оно звало меня как будто поиграть, примерно так.

– Учитывайте, что они плотоядные. Я бы не рекомендовал проверять его намерения. Особенно теперь, когда их, возможно, два, а кормили мы их из расчета на одного.

Док провожает меня обратно до спящего Ричарда, выдает поводок с маршрутом обратно до моей каюты и сразу убегает обратно к бассейну инопланетянина.

– И что же с тобой делать, спящая царевна? – Любуюсь дрыхнущим пакостником.

А хотя все к лучшему. Тащу его тело к себе и при помощи уже созданных приспособлений дублирую его карту доступа к сети. Процесс копирования загораживаю своим телом, положения камер я вычислил в первые дни, так что вряд ли искусственный интеллект что-то заметит.

Надо бы придумать какую-нибудь подставу, но если честно, не настолько сильна обида. Впечатления и бонусы сегодняшнего вечера перекрывают неприятные моменты, поэтому ограничился мелкой шалостью. Ох уж и намучился, но результат – вполне себе: Ричард замотан в кокон, сильно смахивающий на паучий (сделал из клея), кокон с телом прикреплен под потолком. Вот, в принципе. и вся задумка. Для антуража отсоединил один конец потолочного плафона, включил пульсацию света и закоптил стены коридора баллончиком с черной краской. Приятного пробуждения!

За результатом подсмотреть не удалось, но после этого случая мне сменили сопровождающего.

В основном служба тянется довольно однообразно. О сложности ситуации главным образом узнаю по темпу, с которым меня отводят на мостик. Если все штатно – идем медленно, если аврал и тьма – бежим изо всех ног. Ни сети, ни доступа к видео, ни связи. Персонал на мостике спокоен во всех ситуациях, а мониторы на стенах поляризованы под спецфильтры начальства. Размещаюсь в коконе, даю условное «добро» расчетам искина и после уже привычного ощущения прыжка вылезаю. Возвращение всегда неспешное. Этим прогулкам радуется разве что Ницше, мне подобные хождения и ощущение собственной бесполезности изрядно поднадоело.

Но главное – я нашел каюту лейтенанта Мэй! Довольно непросто найти на немалом корабле каюту определенного человека, особенно когда тебе запрещают свободное перемещение. Помогла скопированная карточка Ричарда и выученные навыки – направил на комм лейтенанта несколько сервисных сообщений и проследил маршрут прохождения сигнала. Правда, после поиска моментально сменилось шифрование, коды доступа и карта стала бесполезной. Видимо, интерес к лейту прослеживается на аппаратном уровне. Осталось подключиться к камерам в ее комнате – и тайна будет раскрыта, поэтому в свободное время я мастерю небольшой самоходный аппарат для неконтактного снятия информации с концентратора видеосвязи в секторе, где расположена комната Мэй.

Глава 14

Резкий звук корабельной сирены выдергивает из сна. Комната окрашена в красный свет аварийного освещения. В комме практически сразу появляется сообщение-приказ явиться на мостик в полном боевом облачении. Одеваю скаф и мчусь наперегонки с собакой к своему рабочему месту. На мостике двое дежурных; ни капитана, ни старпома. Сенсоры скафа моментально подстраиваются под фильтры настенных тактических мониторов и выдают картинку избиения нашего корабля. Шесть КИПов – космических истребителей-перехватчиков – кружат над обшивкой и методично уничтожают кластеры противокорабельной обороны. На втором мониторе показан абордажный борт, вцепившийся в бок «Азимута».

Дежурный быстро вводит в курс дела – противник каким-то образом подавил искин, и в данный момент корабль неуправляем. Как я узнал позже, с кораблем противника проводились торговые операции, и вместе с грузом была передана электромагнитная бомба, после активации которой торговец начал агрессию. Вместе с отключением главного мозга корабля недоступно координирование стандартного вооружения, некому производить расчеты. Наши КИПы – в полной готовности к вылету, но без артподдержки станут легкой добычей для вражеских кораблей. На самом корабле уже находится десант противника и продвигается в нашу сторону. Задача – спасти мир. В смысле – сманеврировать таким образом, чтобы КИПы смогли беспрепятственно стартовать и вступить в бой, так у них будет хотя бы какой-то шанс. В рабство не хотел никто, уж лучше смерть.

Привычным движением залезаю в кокон пилота, уже тянусь к кабелю связи с искином, но вспоминаю о его неработоспособности. На глаза попадается пес, активно порыкивающий на тактические мониторы. Подзываю киберсобаку к себе и аккуратно вытягиваю кабель прямого подключения из его уха. Дополнительные расчетные мощности сейчас будут нелишними. Хуже уж точно не будет. Появляется системное сообщение о подключении нового устройства, соглашаюсь с подключением. Режимы подключения – полная синхронизация, расчетный центр, настройка. Выбираю полную синхронизацию, разбираться в нюансах некогда, враг уже дочищает ПКО в непосредственной близости от стартовых боксов наших КИПов.

Время замирает. Строчки телеметрии и данных превращаются в нечто исконно понятное, я еще не успел произвести никаких действий, как интерфейс разворачивается вширь в десятки раз, отображая параметры сотни устройств. Что-то случается с сознанием, будто слабовидящему человеку в один прекрасный момент одели сильную оптику, и он прозрел. Это необычное, восхитительное чувство понимания данных. Строки цифр обретают облик старых знакомых, недовольно повествующих о недомоганиях, повреждениях, редко – о полном здоровье и готовности. Я наблюдаю свои действия как бы со стороны и стараюсь не мешать происходящему со мной преображению. Наоборот, я всеми силами стараюсь помочь в тех случаях, когда приходит чувство необходимости в моей помощи. С каждым мгновением все больше устройств подчиняется нашей воле. Ницше – а я не сомневаюсь, что это он, – подминает под себя всю электронику корабля, все механизмы и аппараты. Я чувствую, как активируются противоабордажные артавтоматы и выкашивают вторгшегося на борт противника. Еще мгновение – и главный калибр корабля разносит в пыль вражеский КИП, а сам корабль начинает цепь маневров и выпускает наши КИПы. Враг в растерянности: почти убитый хищник внезапно оскалил клыки и вцепился ему в глотку!

Мы набрасываемся на КИПы врагов, вынуждая их маневрировать и уклоняться, обеспечивая своим бортам тактическое преимущество. Торговец осознал перспективы борьбы и начал цикл разгона для прыжка. Думаю, наш капитан захочет лично побеседовать с руководством пиратского корабля. Ницше осознает мое пожелание, соглашается с ним и с хирургической точностью отстреливает движитель вражеского корабля. Остальные КИПы врага вывешивают глифы сдачи-переговоров. Конфликт заканчивается столь же стремительно, как и начался. Мониторим палубы – абордажники противника подавлены, все просто отлично. В качестве бонуса пытаюсь подключиться к камерам каюты лейта Мэй и с удивлением обнаруживаю, что в ее каюте физически нет камер видеонаблюдения.

С явной неохотой, через час после окончания конфликта, Ницше соглашается отключиться от управления кораблем. Мне тоже не хочется: опыт работы с его мощностями – это просто нечто!

Вылезаю из кокона, на меня смотрит испуганный дежурный.

– Ваша собака так рычала, мы боялись вас беспокоить. Вас вызывает к себе капитан, уже полчаса как.

Расслабленно идем в каюту капитана, спешить не хочется. В душе тепло от ощущения хорошо сделанной работы.

Разговор с капитаном Алексом Ли и его старшим помощником оставил двоякое впечатление. Вроде и хвалили, даже перехваливали. Начислили солидную премию. А вот дальнейшее иначе как торгом, иногда перерастающим в шантаж, не назвать. Капитан и старпом пытались выкупить у меня собаку, но я уперся и принципиально не рассматривал даже очень солидные суммы. Я не знаю, сколько может стоить искин предпоследнего поколения, и если честно – знать не хочу. Я воспринимаю собаку как друга, подарок, товарища, но не как деталь или устройство. В итоге сошлись на аренде до момента починки корабельного искина. Ремонтники обещали восстановить его в недельный срок в условиях ремдока. То есть срок аренды – с сегодняшнего дня и до стыковки с ближайшей безопасной ремонтной станцией плюс неделя. Заодно выторговал себе пакет новых документов гражданина Германии, мотивировав плохими заработками для не граждан внутренних систем.

К слову, Германия очень лояльно относится к «внезапно» объявившимся гражданам, так как не предоставляет какие-либо услуги в базовой версии гражданства. Хотите защиту правосудия и пенсию – улучшайте базовый документ до стандартного и ежегодно перечисляйте взносы. Обучение и медицина – привилегированный пакет за дополнительную плату. Само же правительство и вооруженные силы содержатся на косвенные налоги, заложенные в стоимость готовой продукции немецких предприятий.

Заодно попытался расспросить про тайну лейтенанта, но получил изрядный отлуп и чуть не лишился полученных документов. Все интереснее и интереснее… Пес задумчиво пожевывал парадный ботинок капитана в процессе наших торгов и к беседе интереса не проявлял.

В толще воды расстояния зрительно уменьшаются: все выглядит куда ближе, чем в реальности, что особенно заметно, когда стоишь на дне огромного бассейна. Увы, поплавать мне в жизни так и не довелось и, видимо, никогда не придется. Массивный скелет тянет ко дну. Все попытки плыть завершаются неуклюжим широким шагом и ощущением дна под ногами, в очередной раз. Сегодня плавать не получится тем более – дополнительным грузом на плечи давит одетый скаф. Через толщу воды наблюдаю за игрой лейтенанта Мэй и новорожденного «дельфиненка».

Вот так вот неожиданно у штатного сотрудника корабля появилось вовсе нештатное прибавление. Как так получилось и почему проглядели – это пусть у руководства голова болит, а мне просто нравится наблюдать. Эмоциональный фон заполнен радостью и азартом, время от времени «дельфиненок» подплывает ко мне и зовет веселиться вместе. Как бы я хотел… но, увы. Мэй подает мне сигнал, и я вылезаю из бассейна по металлической лестнице у стены.

На ловца, как говорят, и зверь бежит. Приглашение от лейта посетить бассейн оказалось, мягко говоря, неожиданным, но и отказываться было бы совершеннейшей глупостью. Как я успел выяснить, Мэй выполняла роль службы безопасности корабля и одновременно психолога, что вполне логично, учитывая ее эмпатические способности. Если отбросить изрядную романтичность места встречи, меня ожидал обычный допрос. Ранее моя проверка на лояльность не требовалась, так как мои действия ограничивались физически, но теперь я через искина фактически мог контролировать всю деятельность экипажа. Руководство это понимало, поэтому после захвата пиратского корабля ограничение передвижения было снято, но весьма не рекомендовалось разгуливать по кораблю, в особенности посещать десантную секцию. Прошлый сопровождающий, с которым мы расстались весьма своеобразно, как раз находился в штате десанта и был бы очень, очень рад меня видеть, вплоть до моей потери сознания – от счастья, разумеется.

К моему удивлению, вместо ряда вопросов, заданных глаза в глаза, Мэй протянула мне планшет с фотографиями. На первой был изображен серый саркофаг угловатых форм, метра три в длину и полтора в ширину. Больше смахивает на традиционный гроб, изрядно покореженный фантазией дизайнера.

– Это то, что вы так пытались увидеть все месяцы, проведенные на борту. – Лейт иронично смотрела, как я краснел от стыда. Действительно, глупо полагать, что вся моя деятельность и попытки «подглядеть» будут не замечены. Но вот когда тебе практически в лицо говорят об этом, становится как-то особенно стыдно.

Мэй переключается на следующее фото: на нем – горный массив под безоблачным небом.

– Мы нашли его во время выполнения операции Красного Креста по эвакуации коренного населения с места проведения горнопроходческих работ. Крупная корпорация выкупила права на планету, когда-то давным-давно колонизированную человечеством. За сотни лет изоляции население выродилось и скатилось в каменный век, поэтому опротестовывать покупку было некому. – Еще одно фото: десятки человек в примитивных нарядах. На ком-то можно заметить одежду из вполне современных синтетических материалов – куртки, брюки, но все в многочисленных заплатках. – На борту колонизатора в свое время находилось до миллиона человек, остались тысячи, разбросанные по поверхности планеты. Одно из таких племен и проживало у подножия крупного горного массива. Через трое суток по горам должны были провести ряд кинетических ударов с орбиты для создания площадки под перерабатывающее производство, так что эвакуацию мы проводили в добровольно-принудительном порядке. Та еще работенка, но под конец второго дня мы практически справились.

Старшие туземцев развели панику: мол, потерялся жрец, и они без него – никуда. Можно было усыпить недовольных, однако капитан приказал найти служителя культа. Опросили местных, определили местоположение священной пещеры. Нашли жреца и алтарь вот с этим. – Еще один слайд, изображен уже виденный ранее саркофаг на помосте, в огромной природной пещере. – Капсула выполняла роль божества. У капсулы встроенная защита, убивает все, неспособное к эмпатии. Некий вариант защиты от агрессивных биовидов. На глазах местных действие защиты выглядело так, будто божество забирает принесенную жертву или карает грешников. Ребят тоже задело, но через скафы не так сильно, двоих из десантной секции вырубило на пару минут.

Про эмпатию обнаружили опытным путем – на меня капсула не оказала негативного влияния. Жреца усыпили и эвакуировали, капсулу забрали на корабль. Еще сутки искали корабль пришельца – на чем-то он должен был прилететь, – но не успели, корпы начали обработку поверхности. – Фотография с орбиты: горы укрыты грибами от взрывов, схожими с теми, что возникают при ядерном взрыве. – Дальше становится интереснее. На корабле начали изучать капсулу; по всем показаниям датчиков – внутри содержалось нечто живое. Капсула лежала сотни лет, но все еще поддерживала жизнь того, кто внутри! Создали проекцию образа пришельца, пробили по базам известных разумных видов посткосмического развития. Семидесятипроцентное совпадение с человеческим видом. Ты не представляешь, какой ажиотаж творился в те минуты, какие версии выдавал руководящий состав! Это же открытие! Легенды о предтечах, новые технологии!

– Так почему вы не стали богатыми и известными? – Подобные находки не могли не всколыхнуть общественность и не просочиться в прессу.

– Капсулу мы фактически украли с планеты корпов. Юридически все права на находку принадлежат владельцам планеты. Обнародовать найденное было невозможно. – Лейт говорила с явным сожалением.

– Так скинуть на какую-нибудь ничейную планету и уже там якобы «найти»? В чем проблема?

– Не все так просто, место находки обычно пристально изучают. Фактически находка – это не только объект, но и место его нахождения; эксперты изучают все комплексно. Несмотря на подобные затруднения, так и хотели сделать первоначально, но решили провести еще ряд тестов. Мы пришли к выводу, что раз критерий разумности для капсулы – наличие способностей к эмпатии, то можно как-то взаимодействовать с механизмом капсулы или с ее жителем. Отправили меня для проверки гипотезы, и вот тут появился главный сюрприз.

– Какой же? – Я тем временем листал остальные слайды. В основном виды саркофага с разных позиций, диаграммы, таблицы с данными. Через пару слайдов пошли фото лейтенанта в бикини на каком-то пляже. Развернулся так, чтобы экран не был виден лейту, и с сосредоточенным видом продолжил просмотр.

– Сейчас соберусь с мыслями. Стоит прикоснуться к капсуле – и ты будто падаешь в чужой сон. Сильнейшее психоэмоциональное поле. То ли утечка активности жителя капсулы, то ли это так и должно быть, но факт остается фактом. Существо внутри видит сны, и каждый, кто коснется капсулы, может их созерцать вместе с ним, при наличии таланта к эмпатии, разумеется. В одном из снов пришелец смотрел на звезды.

– Пришелец-романтик? – На очередной фотке лейт обнимается с каким-то мужиком… какая досада.

– Не перебивай. Мы смогли вытащить картину звезд и провести анализ возможного сектора нахождения точки наблюдения за небом. Это наша галактика. Теперь сравни разницу, что выгоднее – продать нашу находку или найти целую планету древней цивилизации?

– Но? – задаю вопрос, с сожалением откладывая планшет в сторону; подглядывать за замужними как-то неинтересно.

– Что «но»? – удивленно смотрит лейт.

– Но вы, я так понимаю, по каким-то причинам еще ничего не нашли? – уточняю вопрос и располагаюсь поудобней.

– Да. Расчет точных координат требовал аренды громадных вычислительных мощностей. Для привязки звездной картины ко времени требовалось сравнение увиденного с глобальными космическими процессами, произошедшими в прошлом. Чтобы определить точные координаты, надо учитывать вихревое движение самой галактики и звездных систем, планеты, скорость света и еще десятки параметров. Дополнительные картины звездного неба упростили бы процедуру, поэтому капсулу поставили ко мне. Но за время, пока я нахожусь рядом, пришелец видел сны со звездами только один раз.

– А остальное, что ему снилось? Вы вроде как должны уже быть экспертом по их цивилизации?

– Морально очень сложно смотреть его сны. Даже секундный контакт изматывает. Я подключаюсь к капсуле довольно редко, поверь мне, это очень тяжело. – Лейт непроизвольно передергивает плечами. Видимо, действительно приятного мало. Тон беседы сменился на доверительно-дружеский, мы незаметно перешли на «ты».

– И нужно, чтобы этим «очень тяжело» занимался я? – скептически спрашиваю.

– Как эмпат ты сильнее, так говорит наш доктор. Тебе должно быть проще. Капитан – так вообще падает в обморок, несмотря на базовый талант. С остальными еще хуже. Наш пилот, которого ты подменяешь, зашел ко мне по неосторожности без скафа. Сейчас ему пытаются починить мозги в одной из клиник РИ.

– Допустим, я соглашусь. – Я увидел счастливые глаза Мэй и вновь подчеркнул: – Допустим. Это риск, это неприятно и вовсе не входит в мои должностные обязанности. Я хочу долю с найденного.

– Исключено, мы готовы оплатить сеанс твоей работы, но не более. – Взгляд лейта сразу стал тверже, вся она будто напружинилась.

– Тогда говорить не о чем. Я буду у себя. – Демонстративно поднимаюсь и иду к двери.

– Постой. Необходимо переговорить с капитаном, я не решаю подобные вопросы. – Лейт удерживает меня за руку.

– В чем проблема, зови капитана. – Удивленно смотрю на смущенного лейта.

– Дело в том, что… он сейчас не в той форме, чтобы вести переговоры.

– Он вроде не был травмирован, я беседовал с ним после штурма.

– Вовсе нет, он здоров, но тут очень многое наложилось, этот штурм, твоя собака, богатые трофеи с торговца, появление «дельфиненка» и…

– Он пьяный в хлам? – Подключаюсь к искину и запрашиваю картинку из капитанской каюты. Капитан спит, обняв подушку.

– Да. Кричал, что нас всех спас пес, как в старых добрых романах девятнадцатого века, и что он признает дельфина своим сыном, – хихикает лейт.

– Наша беседа, я так понимаю, это лично твоя инициатива? – Мэй смущенно кивает. – Пойдем тогда посмотрим на ваше космическое чудо-юдо. Первый сеанс даю бесплатно, в качестве рекламной акции. Вдруг еще не выйдет ничего. – Мне уже самому интересно. Я бы полез к саркофагу, даже если бы меня самого заставили заплатить за его посещение.

– Еще пара деталей. Важных для тебя в первую очередь, – останавливает меня лейт. – Ты прикасаешься к нашей тайне. В свою очередь, мы подвергаемся большому риску, так как гарантировать твою лояльность в будущем и сохранение информации не может никто. В данный момент проверка эмпатом или медикаментозно бесполезна, так как ты еще не осознал и не обдумал полученную информацию. Будь готов к проверке в будущем.

– Вопросов нет, право ваше.

– Кроме этого, – лейт вновь не дает мне продолжить движение, – есть еще пласт информации, интересный для тебя. Как я уже сказала, мы собираем деньги на покупку расчетных мощностей. Даже имея один снимок, мы вполне можем определить координаты нужного нам места. Но если у нас будет два и более образа, расходы существенно снизятся.

– И при чем здесь я? Безусловно, я приложу все усилия, но…

– Последние годы мы занимаемся не вполне законными операциями, гарантирующими высокую прибыль. Кроме того, берем задания для больших отрядов и выполняем своими силами. Раньше тебя это не касалось, ты не был в курсе нашей работы, но теперь, будучи полноправным пилотом, тебя будут привлекать к их выполнению. – Взгляд лейта пресек мою фразу в духе «всегда готов». – Мы взяли богатую добычу с «пирата». Если у нас появится хотя бы одно дополнительное изображение звезд с планеты пришельца, мы уже сможем заказать вычисление координат, не ввязываясь в очередную авантюру. Ты получил новые документы и стоишь на пороге новой жизни. Если мы «засветимся» в следующей миссии, нам аннулируют аккредитацию и заблокируют все выданные нами документы. А еще мы можем просто погибнуть или основательно замазаться в чужой крови. Я настоятельно советую тебе напрячь все силы и вытащить из головы этого предтечи нужные нам образы. Это в первую очередь в твоих интересах.

Ночь осторожно заглядывала в окно пентхауса делового центра через небольшой просвет между шторами. Обычно окна были закрыты гораздо тщательнее, в любое время суток, но сегодня кто-то невнимательный из обслуги дал шанс ночному небу подглядеть за сильными мира сего, определяющими будущее миллиардов людей на десятках планет. В ярко освещенном кабинете за огромным Т-образным столом сидели три человека. Во главе стола старый мужчина изредка перелистывал электронные страницы на экране перед собой, по правую руку от него терпеливо ожидал своей очереди на внимание хозяина кабинета полноватый господин в ярко украшенном восточном халате, по левую разместился человек средних лет, настороженно рассматривающий восточного господина напротив себя.

Старик устало пролистывал сотни отчетов и докладов. Дела складывались не слишком хорошо. Из-за провала со станцией русских пришлось атаковать лабораторию с запасами накопителей, что послужило стартом открытой войны между его и имперским родом. Слишком рано было начинать открытый конфликт, но новые союзники отказывались ждать. Хорошие вести об успехе операции были омрачены количеством добытого – всего сотня килограмм вместо планируемых трех тонн. Обретенного еле-еле хватило на немалые запросы «своих» магов, но было категорически недостаточно, о чем союзники напоминали ежедневно.

Милорд в глубине души надеялся, что представители имперского рода пойдут с ним на диалог, постараются решить конфликт за столом переговоров, но противник предпочел ответить на агрессию военными действиями. В отчетах перед милордом были сводки о боевых столкновениях на концернах и заводах, списки заблокированных счетов и рапорта о наездах госслужб. Его кабинет превратился штаб боевых действий, но особых успехов пока не было – как, к счастью, и провалов. Большинство концернов удалось перевести в офшор, охрану предприятий усилили наемниками, разморозили ряд припрятанных на черный день складов с передовым вооружением, спрятали наследников по дружественным державам. Так что династия все еще жила, а ее компании приносили прибыль.

Очередной головной болью стали новые пришельцы. Начальник нового отделения по противодействию пришлым колдунам, одетый с восточным колоритом, явно попросил аудиенции не для хороших новостей. Каждый его приход к милорду сопровождался проблемами, просьбами и крайне редко – расплывчатыми рассказами об успехах новорожденной службы. У хозяина кабинета уже появился условный рефлекс на его присутствие – предчувствие беды, сдобренное мигренью.

– Я вас слушаю. Альберт сообщил, у вас есть некие видеоматериалы, – наконец оторвался старик от неприятных мыслей и обратил свой взгляд направо.

– Это съемка с уцелевших камер наблюдения. Большинство приборов наблюдения выведены из строя. По счастью, напротив расположено здание очень непростого предприятия, способного позволить себе сверхзащищенные приборы высокого разрешения. Видеосъемка поступила к нам с примечанием, что аналогичные ролики направлены всем заинтересованным сторонам. – Мужчина подключил устройство памяти к настольному терминалу и включил запись.

На тротуаре оживленной улицы беседовали два человека. Огромные толпы людей словно бы не замечали собеседников, но при этом аккуратно огибали их за метр. На островке спокойствия в людском океане тем временем тон беседы становился все агрессивней, разговор не складывался.

– Я предупреждал тебя. Тебе не следовало появляться на моей территории. – Молодой парень, франтовато разодетый в отлично пошитый костюм, совершенно не стеснялся говорить на «ты» с разодетым под колдуна из фэнтези-фильмов стариком.

– Раз так… – Глаза мага блеснули раздражением, в позе появилась некая обреченная решимость. – Да явится миру голем металла! – Маг распахнул объятия и резко свел ладони.

Улицу огласил скрежет металлических конструкций. Автомобили и аэрокары, строительные краны и люки канализаций взмывали в воздух и сминались неведомой силой, сталкивались и раздирались на части. Из бетонных блоков зданий с нестерпимым стонущим скрежетом вырывались пруты арматуры. И все это, вместе с телами зазевавшихся прохожих и пассажиров, под тяжелый гул ветра летело и соединялось в нескольких метрах перед сомкнутыми руками мага. Несколько зданий по обе стороны улицы рушились под собственной массой. В тумане и пыли, вызванными разрушениями, формировалось чудовищная своей непропорциональностью десятиметровая человекоподобная фигура стального монстра.

– Мы не на нашей пустынной родине. Этот мир наполнен высокопрочным железом. Вам придется уступить! – с ожесточением воскликнул старик, пытаясь перекричать скрежет железа.

– Тут вообще много всего, – усмехнулся франт, – например, те трубы у зданий, что ты так неаккуратно вырвал, называются газопровод.

– Очень познавательно, но какое это имеет отношение к нашему спору? – Маг сделал легкий жест пальцем – и стальной голем двинулся в сторону собеседников.

– Сейчас покажу. – Франт щелкнул металлической зажигалкой и отправил ее по дуге в сторону здания.

Газ, скопившийся у поверхности земли, поприветствовал источник огня вспышкой взрыва и диким ревом разбуженного пламени.

– Позвольте представить – элементаль огня! – Франт повел рукой в сторону огненной бури, в сердце которой с каждой секундой все четче и четче проявлялся силуэт шестилапого порождения ада. В ореоле сотен отбрасываемых теней адская гончая заняла позицию перед големом.

Здания не выдержали появления нового персонажа, и перекрытия с грохотом обвалились. Среди обломков многоэтажек стальная и огненная фигуры шаг за шагом приближались друг к другу. Элементаль стремительным прыжком попытался вцепиться в горло металлической глыбе, но кажущаяся неповоротливой стальная фигура с невероятной ловкостью пропустила чудовище над собой и вонзила вооруженную железными прутьями правую руку в тело элементаля. Реальность вздрогнула от истошного крика огненного чудовища. Фигуры разорвали дистанцию между собой и вновь начали кружить, выжидая момент для атаки.

– Кто бы мог подумать, порождение огня и земли в этом мире сильнее первостихии-прародительницы, – рассмеялся маг.

– Согласен, потому вынужден прибегнуть к непопулярным мерам. – Франт с силой удержался от крепкого словечка и даже улыбнулся противнику.

– Что на этот раз, артефакт? Еще один накопитель? – Маг сильно воодушевился от преимущества голема и излучал скорее любопытство, чем настороженность.

– Все проще. Надо признаться, мне будет весьма и весьма стыдно, но что же делать… – Франт достал небольшую брошку из внутреннего кармана пиджака и активировал ее. – Папа! Мне нужна помощь.

– Маму еще позови, – подначил недовольный маг.

В это мгновение пространство исказила рябь наводимого портала. Маг изменился в лице, представив, какая чудовищная мощь вложена в заклятье перехода.

– Что это тут у нас? – Из портала вышел молодой мужчина, во внешности которого легко угадывалось родственное сходство с франтом. – Тэми, сынок, ты одел пиджак, который мы с мамой тебе подарили? Тебе отлично идет, я же говорил. Только выбор галстука совершенно неверный и все портит. Ну и пылища тут у вас, кстати говоря.

Новое действующее лицо легким движением очистило воздух от пыли и только после этого обратило внимание на противостояние двух монстров.

– Все хуже, чем я думал. Ты совершенно запустил учебу! – строго посмотрел отец на сына. – Огненный ведь твой?

Франт уныло кивнул.

Другой маг в это время пытался что-то сделать, активно мельтешил руками, разбрасывал какие-то предметы из сумки, но без видимого результата.

– М-м, мужчина, давайте вы не будете тут сорить, вы и так изрядно испачкали квартал. Мы с вами обязательно побеседуем, извольте подождать минутку, – обратил внимание отец на потуги мага. – Так вот, совершенно троечная работа по вызову. Если бы ты посещал факультативы, то легко бы смог вызывать вот это.

Небрежное движение рукой – и адская гончая превращается в огненного дракона, неистово ревет и огненным дыханием развеивает в пыль стальную конструкцию голема.

После очередного мановения рукой элементаль пропадает со звуком задутого пламени.

И франт, и маг пораженно смотрят на отца Тэми.

– Теперь вы, господин маг; вы что-то хотели?

– Скомпенсировать ущерб и уйти живым.

– Какая верная формулировка! Так чего же вы ждете? Сумку можете оставить и идите с миром, я вас не задерживаю.

После панического бегства мага отец вздохнул.

– Все лезут и лезут…

– О чем ты, папа? У нас будут проблемы? – Франт виновато посмотрел на отца.

– Да какие еще проблемы, – отмахнулся старший, – очередной теракт в сердце города, обычное дело. Радикальные элементы давно пора прижать к ногтю, пусть правительство шевелится.

– Радика… что? – Франт удивленно посмотрел на папу.

– Ох ты, горе мое необразованное! Пойдем домой, пусть мать с тобой разбирается…

В центре разрушенного квартала в очередной раз мигнула пленка перехода. И только через пять минут тишина места была разрушена ревом сирен полиции и пожарной службы.

На этом видео закончилось.

– У меня огромное число вопросов. Начнем с самого простого: зачем весь этот цирк? Почему они просто не поубивали друг друга? – Старик устало потер виски.

– Практически невозможно с ходу пробить защиту равного. Прибегают к вызову или конструированию первосил. Для уничтожения одиночного противника сил мага и его призванного создания вполне достаточно. Как адекватная защита другой стороны – вызов равного по классу существа. Получается некая дуэль, в которой на первых порах участвуют только призванные создания. Конкретно по этому поединку – нельзя направить голема на мага, проигнорировав элементаля. Маг продержится некоторое время, а элементаль уничтожит голема со спины.

– Но почему так открыто, посреди города?

– От кого им прятаться, милорд? Все заинтересованные лица уже в курсе, а иные не смогут им помешать.

– Этим роликом, видимо, вы хотели показать, что пришлые уже активно делят территорию и сферы влияния? – Старик выкинул из головы раздражение и попытался сосредоточиться.

– Именно так. Ровно таким образом – территориально – они поступали на своей старой родине. Фактически пока не происходит ничего страшного, их можно воспринимать как очередную мафию. Они кормятся с экономики. Причем действуют с непосредственностью ребенка – ограбление банков, крупные выигрыши в казино. Словом, берут что захотят. Политика наших новых гостей не интересует. Пока что.

– А что мы будем делать, когда заинтересует?

– Мы можем обозначить всю контролируемую династией территорию как свою собственность и выгонять чужаков. – Обладатель роскошного халата расслабленно откинулся на кресло.

– И что же вам мешает так действовать? – саркастически посмотрел на него милорд.

– Как я говорил вам при первом знакомстве, мы не боевой клан. Сожалею, но отстаивание территорий сопряжено с личными поединками, как у хищников в дикой прерии. Никто из нас не пойдет на угрозу собственной жизни. – Маг выставил перед собой ладони, предупреждая гневные реплики. – Но мы готовы сделать все возможное в других направлениях. Например, наблюдение за активностью магов и обеспечение вашей личной защиты и защиты ключевых сотрудников.

– То есть нужен боец, желательно свой? – Милорд задумчиво начал постукивать пальцами по столешнице. – Альберт, мне нужны досье всех воспитанников того самого проекта.

– Хочу предупредить вас, что обучение – далеко не легкое дело! Понадобятся десятилетия для воспитания мастера. – Маг засуетился: видимо, в его планах было преподнести руководителю свое решение проблемы.

– Спасибо, мы учтем ваши слова. Вы можете быть свободны. – Властным жестом старик показал собеседнику, что аудиенция закончена. Предстояло обсуждение с адъютантом целого ряда проблем, не терпящих лишних ушей. В том числе по последнему вопросу. Союзным магам совершенно не нужно знать, что во время тотальной проверки на честность с их мозга были сняты в том числе специфические навыки и что уже месяц как подготовлена магическая база знаний стандартного обучающего формата.

Глава 15

Как вытащить взрослого человека из выдуманного мирка? Множество вариантов, базовой идеей которых является то, что в реальности человеку будет лучше. А если ему хорошо там, во сне? Действительно хорошо и приятно, он там счастлив, полноценно живет, а выдуманный мир превосходит настоящий по всем статьям? Безусловно, попытаться вытащить-то можно, но с точки зрения морали это будет как минимум эгоистично. Любое лечение рассчитано на улучшение жизни человека, а какое же это улучшение, когда в реальности гостя с далеких планет ждет участь подопытной зверушки и вечное одиночество?

Такими мыслями я задавался каждый раз после недолгих сеансов «соприкосновения» с саркофагом предтечи. В момент контакта мой разум действительно подсоединялся к чужому сну, но выглядел он вполне управляемым со стороны сновидца, не разбивался на короткие эпизоды и смотрелся очаровательной сказкой. Предтеча просто жил в своей юности, в кругу родителей, в родном доме на берегу моря, и вел себя подобающе ребенку – играл, носился по дому, спал в плотно зашторенной на ночь комнате и совершенно не интересовался картинами звезд в ночную пору.

Иногда взрослые воспоминания врывались в круг детских грез. Фрагменты, отрывки жизненных сцен, разговоров на неведомом языке. Десятки лиц и сотни различных мест приковывали мой интерес и не давали бросить это безнадежное в плане моей задачи дело. Но в остальном все было по-прежнему: узкий круг семьи, счастливое безоблачное детство, теплота и уют. Наверное, я бы тоже не отказался пожить в таком уютном мирке, пусть даже иллюзорном. Но мое детство – не то место, в которое хочется возвращаться, скорее – наоборот. Можно сказать, я грелся в воспоминаниях пришельца. С каким-то щемящим душу удовольствием я вглядывался в глаза его родителей, наблюдал детские игры. Слушал, как музыку, наставительные разговоры его отца, восхищался тягучему напеву колыбельной песни матери.

И в один момент произошел прорыв, совершенно невероятное событие. Семья строила огромный замок на песке, во сне им удавалось возводить тонкие шпили дозорных башен и ажурные окна. Великолепное зрелище! Первые мгновения мне казалось, что все идет по-прежнему, но потом я осознал себя сидящим рядом с малышом. Причем в облике другого карапуза, даже младше, чем пришелец. Он ревниво посмотрел на меня, обратил внимание, что его родители меня игнорируют, и великодушно позволил оставаться в его песочнице.

Я притронулся к песочной стене замка, и под моими пальцами плоскость осыпалась струйкой песка. Пришелец гневно отстранил меня, но, наткнувшись на мой виноватый взгляд, разрешил копать ров. Между тем, родители малыша создавали из воздуха иллюзорных стражников, тотчас занимавших позиции на завершенных постройках. От легчайших движений рук отца на стенах появлялись громоздкие аркбалисты с приданными командами воинов, мать создавала мажордомов, обслугу, конюхов и лошадей. Каждая миниатюрная фигурка моментально принималась за порученное ей дело.

К вечеру могучее строение было выстроено до конца и заселено. На поляну с песочницей наступал закат, тень наползала на замок. Жители игрушечной постройки отправлялись по домам, на стенах зажигались огни, мерно вышагивали дозорные. Настоящее чудо в миниатюре. На лице малыша проявились совершенно недетские эмоции – боль утери, сожаление и горечь. Хотелось поддержать его, но если честно – было просто страшно соваться ему под руку в эту минуту. Направил ему легкий эмоциональный посыл, отойдя на всякий случай подальше. Пришелец вздрогнул, повернулся ко мне и с тоской посмотрел мне в глаза. Воспоминания, чужие, но с вполне человеческой логикой и эмоциями, бетонной плитой прижали все мое существо к земле.

Я стоял на вершине главной замковой башни, на самом краю. Холодный ветер выбивал слезы из глаз, на плечи давил приятный, привычный вес черненого доспеха. И тут будто кто-то включил звук – от слитного многоголосого рева вздрогнули воздух и витражи в окнах. Огромная людская толпа, затопившая внутренний двор замка, требовала от меня, взывала ко мне, укоряла меня и надеялась на меня. Целый океан надежды обращен к моей фигуре. Я делаю шаг вперед, в воздух. Тело летит вниз, толпа выдыхает. Смутной тенью проносится подо мной что-то темное и легко подхватывает мое тело, не давая ему упасть на брусчатку. Под восторженный рев толпы пространство вокруг формируется в нечто похожее на интерфейс мобильного истребителя, и одновременно приходит такое знакомое ощущение прямого управления кораблем! Только в несколько раз сильнее, без каких-либо ограничений, навязанных искином.

Минуты полета внезапно обрываются, тело деревенеет, корабль самовольно меняет курс. Перед глазами – лик отца, он гораздо старше, чем в базовом сне. Выглядит усталым, осунувшимся и виноватым. От его слов хочется кричать в злости и ярости, но тело не слушается. Изображение отца сменяется панорамным видом замка; теперь мне видно, что он такой же, как тот, что из песка. Минута ожидания, растянутая в десятки раз плохим предчувствием, и мир расплывается в яркой вспышке. По картинке некоторое время идет рябь, но вот камеры снова восстанавливаются. От грозного замка остались выжженные руины, на многие километры вокруг – серая от пепла земля. Понимание произошедшего режет сердце и пришельцу и мне, боль сильнее в два раза. Отец вновь что-то говорит – монотонно, грустно. Под конец его монолога меня резко клонит в сон. Я просыпаюсь вновь у песочницы. Как же мне не хватает знания языка, чтобы выразить все, что хочется сказать! Вместо этого получается какой-то суррогат из спрессованных эмоций сопереживания и поддержки, но парню этого хватает. Кивает мне благодарно.

Пытаюсь, пока он выглядит взрослым, составить хотя бы базовый словарь. Показываю на предметы рукой и передаю вопросительную эмоцию. Пришельцу первое время интересно, но вскоре он вновь возвращается в состояние младенца и на мои просьбы не реагирует. Проявляю упорство и спрашиваю обо всем, чего касается мальчишка. Наконец, я его достаю окончательно, и он подбирает из песка продолговатый окатыш, которым кидает в меня с совершенно не детской силой. В общем, прилетает мне в лоб неслабо. С определенной настороженностью ощупываю место попадания: вроде крови нет… Впрочем, в воображаемом мирке, наверное, можно не бояться случайной гибели, тут все во власти чужака. Окатыш лежит рядом, еле сдерживаюсь, чтобы не запустить его обратно. В итоге сижу, обиженно нахохлившись, и транслирую на всю поляну облик обиженного ребенка. Это действует; малец подходит ко мне и раздраженным голосом, в котором мелькают и виноватые нотки, заставляет взять в руки камешек и сильно его сжать. Над окатышем формируется облик сурового дяденьки в черном плаще. Прямо-таки Темный властелин, даже голос под стать – рокочущий и низкий, как истребитель на взлете. На практике все оказывается проще: какая-то технология обучения. Дяденька – местный электронный учитель, правда, вполне реалистично раздосадованный моим незнанием даже базовых фраз.

Процесс обучения я бы сравнил с инвентаризацией древнего, запущенного склада. Все ранее имеющиеся данные в голове отсортировывались, каждому образу в моем сознании «подцеплялось» звучание фразы нового языка. И было это очень, очень неприятно. С предметами – еще более-менее, но когда дело дошло до чувств, стало совсем тяжко. Приятные ощущения нивелировались болезненностью самого процесса обучения, а вот с неприятными все обстояло тяжелее. Я не предполагал, что может быть такое разнообразие болезненных ощущений. Боль в спине, колющая боль, ломота, холод, переломы, зубная боль – и все это последовательно, не торопясь вызывалось в сознании, дабы закрепить звучание термина. Сознание милосердно отключилось на первом же десятке «болевых» фраз.

По пробуждении еле хватило сил выдержать допрос Мэй. И куда пропала смущающаяся хрупкая девушка? Наш разговор можно было заменить термином «потрошение на информацию»; десятки перефразированных вопросов об одном и том же, ласковые слова вперемежку с угрозами – и ни малейшего сострадания к бедному мне! Лейта интересовало все, от планировки замка до цвета глаз родителей предтечи, а каждая моя фраза «не помню» вызывала у Мэй настоящую истерику. Бежать отсюда надо, благо корабль уже пришвартовался к ремдоку, а значит, срок аренды искина кончится через семь дней. Свой контракт я мог бы расторгнуть без огромных штрафов, но вот соглашение на аренду Ницше переплеталось такой вязью пунктов о неустойке, что проще переждать.

Заваливаюсь в свою каюту и вновь отрубаюсь. Просыпаюсь в отличном настроении, все тело переполнено энергией и бодростью, хочется бежать и прыгать. Слегка покалывает в шее, но это пустяки. Сверху на меня смотрит милое лицо лейта, улыбаюсь ей в ответ и тяну к ее волосам руку. Только сейчас замечаю, какие они у нее красивые. Интересно, что она делает в моей каюте? Понимание приходит, когда лейт перехватывает мою руку и прижимает к столь знакомой черной поверхности капсулы предтечи. И снова боль. На этот раз меня хватает гораздо дольше; связав данный факт с утренним самочувствием, понимаю, что не обошлось без изрядной дозы стимуляторов. Через субъективных двадцать часов сознание вновь гаснет. В этот раз я умудряюсь очнуться до прихода лейта, тело ломит от отката после стимуляторов. Опираясь о стену, пытаюсь бежать. Ноги сами ведут меня по знакомому маршруту в медотсек.

– Доктор, они хотят меня убить! – Вламываюсь к доктору.

Док встречает меня понимающей улыбкой и столь знакомым по прошлой встрече пневмошприцем. Опять темнота – и вновь пробуждение возле гроба предтечи.

На этот раз учитель, сжалившись, впихивает в меня саму механику языка – формы обращения в десятках видов времен – будущее, предшествующее будущее, продолженное будущее, а также симметричное им прошлое время, правила построения обращений и прочий каркас речи. Работа с мозгом крайне эффективна и позволяет сразу же использовать новоизученное, но мне от этого не легче, так как весь процесс неразрывно окутан болезненными ощущениями. Не рассчитана такая интенсивность на мозг человека. Или у них там одни садомазохисты в школах? Как же они без обучающих терминалов мучаются, бедняги…

Мне все чаще удается сбежать после «учебы», весь персонал корабля сильно занят на ремонтных работах, так что сторожить меня некому.

На корабле новое развлечение – найди сумасшедшего пилота. Полностью разочаровавшись в людской доброте, я прятался в системе вентиляции (и даже умудрился хорошенько поспать), прокрадывался к спасботам, прикидывался снятым скафом, прятался в искусственно устроенной нише и маскировался под дельфина на дне бассейна, но всех маневров хватало максимум на день-два. После чего – конвой до каюты лейтенанта Мэй, и вновь садист-учитель ломает мозги сложными временными формами и произношением. Уже неоднократно проклял я свою болтливость; вот что мне стоило промолчать?

Ситуация осложняется еще и тем, что моего искина отключили от управления кораблем; обнаружил я это, когда пытался активировать боевых дронов и захватить склад с продовольствием; проблемы нелегального положения – кушать хочется невероятно, а терминалы доставки мне отключили. Пару раз приходилось обнаруживать свои особо удачные лежбища, чтобы меня «поймали» и покормили.

Но всему приходит конец, и в один бесспорно прекраснейший день учитель удовлетворенно кивнул, выслушав мои ответы на импровизированные экзаменационные вопросы. Я знаю тарийский – я нереально крут! Подсаживаюсь к маленькому предтече и пытаюсь завязать разговор, все-таки не зря же приложено столько усилий. У меня куча вопросов, но, судя по кислому выражению лица и немалому такому булыжнику в руках парня, сейчас меня огреют очередным куском знаний вместо личной беседы. Запредельным прыжком разрываю дистанцию и со всех коротких ножек зигзагом несусь в сторону моря, вдруг промажет. Отличный проход срезается метким попаданием в ноги. Основательно проезжаюсь лицом по песку, при помощи любезной помощи учителя поднимаюсь на ноги, автоматически сжимаю в руках протянутый мне знакомый булыжник и уже потом понимаю, какую ошибку вновь совершил.

– Сегодня мы начинаем базовый курс знаний. – Лицо учителя щерится в ехидной ухмылке. Интересно, это реальная обучающая программа или отражение скудных преподавательских талантов малыша? И вообще, где тут кнопка «отменить»? Эти предтечи ничего не понимают в пользовательских интерфейсах.

В этот раз боли нет, но тело все равно отключается часов через сорок, в этот раз – для разнообразия – от истощения.

Реальность тоже не радует: дверь подпирают два десантника и нетолерантно относятся к моей попытке покинуть сей негостеприимный уголок. Попытка прорыва завершается больно и грустно. Зато оживает комм, все системы корабля вновь подключены, правда, всем вновь заправляет старый искин. Главное огорчение этого дня – корабль завершил ремонтные работы, и уже в космосе. На мое сообщение капитану в духе «остановитесь, я хочу сойти» мне передают картинку ближайшего пункта высадки – одинокого астероида метров тридцати диаметром… Не очень-то и хотелось, на самом деле. Тут хоть кормят.

Между тем должностные обязательства никто не отменял, так что каждый день разбавляется прогулкой до мостика. Рядом с мониторами уютно дрыхнет киберсобака, подключенная к терминалу. На мои команды не реагирует, так как якобы спит. Расчет ясен, будто экипаж не при делах, собака лежит, там где легла, а провод подключения о терминал сам зацепился. Мотив собаки тоже ясен – ну вот не нравится мощному искину изображать домашнего питомца, ему куда приятней работа с кораблем, пусть даже на вторых ролях, вот он и подыгрывает экипажу. Приходится волочить тушу за собой, халява не пройдет.

При следующем «контакте» с саркофагом подключаю расчетный центр собаки, с приказом вырубить меня через восемь часов после коннекта. Моя нейросеть такой открытой функциональности не имеет, разве что банальный будильник, но в чужом сне он не помогает совершенно.

Подключение дополнительных мощностей дает неожиданный эффект – полное исчезновение негативных ощущений в процессе обучения. Теперь могу прислушиваться к записываемой в мое сознание информации – обычно я пытался отстраниться от происходящего, чтобы приглушить боль. Довольно забавный механизм вырисовывается, очень похоже на алгоритм восстановления прерванного закачивания файла, идет проход проверки ранее загруженного – моих знаний математики и других естественных наук. Изредка вносятся поправки, но они слишком фундаментальны для моего понимания. Я привык работать с готовыми формулами и не задумываться, на основе чего они выведены. Социальную адаптацию и мое восприятие мира механизм также огибает, к великому моему счастью. Как-то мне не хочется жить в современном обществе по законам другой цивилизации. Проверка завершается, сознание вновь под моим контролем. Передо мной все так же ехидно лыбится учитель.

– Объемов памяти реципиента не хватает для загрузки всех блоков данных. – Тут даже не знаю: то ли грустить о собственном несовершенстве, то ли радоваться отмене.

– Отменяем курс обучения, – в тон ему заявляю с затаенной надеждой.

– Нет прав на отмену операции. Возможна частичная загрузка знаний базового курса. Желаете выбрать?

– Желаю. – Наверняка при отказе он загрузит то, что сам захочет. Уж лучше знать, что именно, и выбрать что-то поскромнее.

– Выберите блок: обществознание, естественные науки, мировая история, – монотонным голосом перечисляет учитель.

Прямо-таки мечта Мэй: все и сразу. А мне-то оно зачем – для болезненной смерти от ментоскопирования мозга? Не думаю, что лейт прибегнет к более щадящим методам добычи знаний. Вообще, ситуация складывается довольно шаткая. С одной стороны, я посвящен в их тайну глубже некуда, делиться возможной добычей пока что со мной никто не собирается, плюс я ценен, как резервуар чужих знаний. На другой чаше весов – вера в человеческую порядочность аккредитованного в Красном Кресте экипажа. Ой, да кого я обманываю – грохнут меня сразу, как перестану быть нужным. Есть мнение, что этот момент совпадет с датой выздоровления их штатного пилота.

– Это все? Всего три? – эмоционально изображаю скепсис. Может, поведется?

– Дополнительные блоки требуют изучения базового курса. – Учитель непреклонен.

Тупик, однако. Может, согласиться? В естественных науках наверняка припрятаны астрономия и немалый пласт новых для человечества знаний. Но как-то не хочется, включается некое упрямое несогласие навязываемому. Да и просто из вредности: пусть лейт истерит, но я – свободный человек и делаю, что хочу! Пока я сытый…

– Если принять мои текущие знания за базовые, какие дополнительные блоки мне могут быть доступны?

Вопрос на некоторое время ставит учителя в тупик. В голове появляется знакомое ощущение чужого присутствия.

– Знания достаточны по минимальной границе для блока «Наведенные состояния». Генетическая склонность – в пределах нормы, – как-то неуверенно произносит учитель.

– Загружай. – Хоть что-то интересное.

– Загрузка проведена. – И это все?! А я готовился к неделям мучений; стоило бояться… Тогда позже надо будет посмотреть естественные науки, фраза о нижней границе знаний меня изрядно напрягла. И тут меня накрывает океаном боли…

Меня уже изрядно бесит просыпаться на полу возле саркофага. Вроде не холодно, но твердая плоскость – не идеальное место для хорошего сна, шею ломит немилосердно. Проверяю таймер; правда, и без часов, только по ощущению голода, понимаю, что провалялся минимум сутки. Электронный циферблат подтверждает мои подозрения в худшую сторону – два дня прошло. Видимо, таймер на отключение организма не сработал. Надо будет учесть в следующий раз – все же придется повторить подключение хотя бы для проверки целостности загруженного. Кстати говоря, никаких «особых» знаний проведенная мною наспех ревизия не показала. Может, организм не справился или знания загрузились в память киберсобаки? Ницше нигде не видно, наверняка опять убежал на мостик.

Глава 16

Последствия сеанса обучения проявляются совершенно неожиданно. При следующем разговоре-допросе Мэй после каждого моего ответа хмурится и переспрашивает о совершенно пустяковых моментах по нескольку раз. В ее глазах читаются безмерное удивление и некая досада на саму себя. Через некоторое время она срывается с места и убегает из каюты, возвращается изрядно повеселевшей и с какой-то новообретенной уверенностью. Но с очередным моим ответом ее хорошее настроение вновь скатывается в депрессивное уныние. Она даже прямо отвечает на мой вопрос о происходящем – лейт перестала чувствовать правдивость моих ответов. Удивительная честность лейта лучше всего показывает, насколько шокирована она подобным фактом: в обычном своем состоянии Мэй вряд ли стала бы раскрывать мне такую информацию. В конце концов, принялась бы блефовать, что видит меня насквозь, как и прежде. Я также еще не знаю, радоваться ли произошедшим изменениям. Удобно, конечно, но доверия экипажа такая способность мне точно не принесет.

В любом случае, после новых подключений к капсуле меня больше не допрашивали, ограничиваясь затребованием подробного рапорта. Учитель, кстати говоря, пропал, как и обучающий булыжник. День поисков не принес результатов, а на мои вопросы предтеча реагировать перестал вовсе, как и его родители. Пришло понимание, что я слишком беспокойный, шумный для этого уютного места, и мне тут не рады. Не очень-то и хотелось на самом деле. Каждый раз я подключался в связке со своим искином, и просто отдыхал на берегу моря, даже поплавал пару раз, ночью лежал под светом ярких звезд, ходил в глубь континента. Шикарный отпуск; хотел бы я управлять своим сознанием так же. Лейту отписывал совершеннейшую ерунду, выдуманную минут за пять-шесть. Пусть ищет в рапорте что-то тайное и загадочное, это ее проблемы.

Тем временем отряд приступил к выполнению новой операции. Меня все чаще вызывали на мостик для консультации, требовалось выбрать оптимальную площадку для приземления двух корабельных шаттлов на край густонаселенного города. Сам город находился у подножия горного массива, ближе к горам располагалась малоэтажная застройка бедных кварталов и немногочисленных правительственных учреждений, богатая часть сити строилась ниже, что было странно. Обычно богачи предпочитают забраться повыше. Старпом объяснил, что в горах частенько ощутимо трясет, плюс ко всему есть пара спящих вулканов. Такое соседство изрядно прогревает почву и делает климат города очень приятным для проживания, но чем ближе к горам, тем потенциально опаснее. В теории. На практике народ давно плюнул на возможные опасности и со свойственным многим национальностям равнодушием застраивался все ближе к горам.

В этой операции меня попросили лично поучаствовать, так как регламентом подразделения подразумевается стопроцентный охват всего экипажа работой «на земле», хоть и не в каждой миссии, но за определенный, примерно годовой, период. Необычное требование, но я не вижу смысла отказываться. Единственное, что смутило, – старпом требовал одеть стандартный пустотный скаф подразделения – якобы требуется единообразие экипировки. К счастью, мой честно спертый скаф мог принимать любой облик и колер, так что старпому пришлось уступить. Хотя блеск глаз и выражение его лица мне в этот момент не понравились, но, может, просто показалось.

Больше всего смущал вопрос проведения спасательной операции в абсолютно благополучном городе. Они что, собрались снимать кошек с деревьев и переводить бабушек через дорогу? Город жил своей жизнью, никаких пожаров и техногенных катастроф – чисто визуально. И что мы тут потеряли? Ответ на мой так и не высказанный вопрос нашелся довольно скоро. Наш челнок на пару часов слетал на планету, а уже днем что-то очень мощное рвануло в жерле спящего вулкана. Спящий исполин пробудился под аккомпанемент подземных толчков и рев сотрясаемого горного массива. Воздух моментально наполнился пылью и пеплом, извергаемыми пробужденной стихией. Город запаниковал, волна раскаленной лавы только-только начала скатываться со склонов мрачного исполина, а вчерашний мирный городок уже запылал огнем десятков пожаров, вызванных паникой и мародерами. Люди массово покидали свои дома, не обходилось без давок и аварий. То и дело конфликты завершались стрельбой. Местные правоохранительные силы быстро признали всю бесполезность своих усилий и подали сигнал SOS.

И в этот момент, в ореоле геройства, наш борт сообщает земле о готовности помочь и спасти. Нам сразу же дают все полномочия и разрешение на посадку в городской черте, чем команда моментально пользуется. Мы грузимся в два шаттла, вместе со мной – лейт и доктор, а также пара боевых групп. Я помалкиваю (думаю, что мое любопытство тут неуместно), но ситуацию быстро проясняет лейт:

– Две группы: первая будет эвакуировать тяжелобольных из госпиталя, это работа на репутацию; вторая группа – наша. Мы выдвигаемся к транзитной тюрьме этого сектора, наша задача – вытащить оттуда одного человечка. По свежим данным, все руководство и персонал тюрьмы сбежали с постов, охрану осуществляют артавтоматы. Наших полномочий вполне достаточно, чтобы они нам подчинились. После операции мы уничтожим тюремный дата-центр, улик не останется.

Вполне доходчиво; вопросов куча, но с ними можно потерпеть.

Мы споро выгружаемся в одной из расчетных точек, до тюремных стен – пара сотен метров. Мне вручают солидный медицинский кофр, со сторонами где-то в полметра. Медикаменты, наверное. Оружие не выдали, но надеюсь, стрелять нам не придется.

Как и ожидалось, мы всюду проходим без малейших проблем. Лейт ведет переговоры с техникой вполне профессионально, максимальная задержка перед открытием очередных дверей – секунд двадцать, не больше. Наша группа насчитывает две боевые тройки, дока, лейта и меня. Остальные ждут возле шаттла. Уверенно доходим до закрытой камеры, Мэй отлично ориентируется в планировке комплекса. Я на всякий случай записываю все наши маневры. В камере тот самый человек, что обнимал Мэй на фотках в планшете. Вызволение любимого из тюрьмы… как это мило. А я думал, будет работка для денег – какой-нибудь галактический гангстер или типа того. Впрочем, может, это он и есть.

Лейт делает мне приглашающий жест и знакомит меня с заключенным:

– Том, это Ник, наш старый пилот. – Мужик тянет мне руку, я автоматически ее пожимаю.

– А он разве не должен лечиться в клинике? – Неожиданный расклад, умеют же удивить. В подсознании рождается неприятное предчувствие. Новый пилот – это плохо, я ожидал, что у меня будет еще минимум два месяца для того, чтобы покинуть борт, громко хлопнув дверью напоследок.

– Не надо быть таким наивным. Кто же в наше время лечится шесть месяцев, что ты… – Мэй довольно смеется. – Впрочем, ладно, деактивируй скаф.

– Что, прости, я должен сделать?

– Не придуривайся, снимай скаф, и мы сделаем все очень не больно. Доктор уже подготовил, что нужно. – Мэй наставила на меня свое оружие и активировала целенаведние.

Ошарашенно разворачиваюсь в сторону доктора: он возится с кофром, который я тащил всю дорогу. Кофр открыт, из него валит ледяной пар, что-то типа криошкафа. В руках дока – тонкая леска, то и дело сверкающая электрическим разрядом.

– Э-эт-то что еще за…

– Ну что ты как маленький; деактивируй скаф, мы сделаем тебе укольчик, и все пройдет без мучений. Иначе я засажу тебе в живот заряд, потом соединюсь с твоим скафом, как представитель Красного Креста, и включу режим принудительного извлечения. Скаф подчинится мне, голову мы тебе все равно отрежем – уж извини, твои знания очень ценны. Выбирай сам, мы можем это сделать больно, а можем совершенно безболезненно.

– И стоило меня тащить с собой? – Пытаюсь выгадать время, план собственного спасения потихоньку вырисовывается. Я потихоньку отступаю в ближний угол, к выходу. Лейт не реагирует на мое перемещение. Разве что слегка поправляет прицел ствола, сопровождая мои шаги. Оборачиваюсь – дверь перекрывает одна боевая тройка. Вторая тройка вместе с новым-старым пилотом, видимо, пошла закладывать заряд в дата-центр.

– Если вдруг исчезнет из тюрьмы наш бывший пилот в момент нашего пребывания на планете, это будет очень подозрительно. Поэтому мы оставим тебя вместо него. – Лейт говорит весело, будто мы обсуждаем погоду или развлекательный фильм.

– И по-твоему – труп без головы сойдет за вашего пилота?

– Ну конечно! Для отчетности тело будет на месте, а нет головы или есть голова – это уже частности. Отпишутся. Это ведь транзитная тюрьма, тут ориентируются по количеству заключенных. Не переживай, наши проблемы.

– Госпожа Мэй, быть может, мы приступим? – Рядом с лейтом нетерпеливо переступает доктор, посверкивая хирургической струной.

– Приступим, – говорю я и активирую защитное поле. Свет в небольшой камере слегка тускнеет, сфера энергетического щита растекается по площади, обволакивая условно-союзные цели, и с силой отталкивает дока с активированной лазерной струной. Защита, к моему восторгу, принимает струну за оружие и с силой вжимает ее, а также того, кто ее держит, в стену. Док не успевает выключить палаческий аппарат, и тот легко перерезает его тело пополам.

В этот момент я начинаю прорыв через боевую тройку. Только шоком бойцов можно объяснить тот факт, что стрелять они начали уже после того, как я набрал довольно приличный отрыв от них. Обратный путь преодолеваю буквально за минуту, хочу уже бежать к шаттлу, но вовремя опоминаюсь и сворачиваю в сторону города.

– Сегодня у нас в гостях героиня нашего города, госпожа Мэй! Прошу вас! – Элегантный ведущий под аплодисменты аудитории целует руку изящной китаянке. – Хочу напомнить нашим телезрителям, что доблестный экипаж спасательного корабля «Азимут», в который входит наша очаровательная гостья, спас сотни человек и оказал помощь тысячам наших граждан, пострадавшим в ходе недавнего извержения вулкана. Скажите, Мэй, каково быть героем?

– Это наш долг. – Прекрасная девушка по-доброму улыбнулась в телекамеру. – К сожалению, далеко не все граждане отнеслись к нам так же тепло, как вы. В ходе спасательной миссии был убит наш доктор, Иван Николаевич Коченов. Если бы он остался в живых, мы смогли бы помочь куда большему числу больных.

– Как же произошла эта трагедия? – Диктор профессионально добавил в голос негодование пополам с сопереживанием.

– Какой-то сумасшедший маньяк набросился на доктора, когда тот перевязывал рану ребенку. У нас есть фото нападавшего. Также в полицию переданы метрики убийцы.

– Я прошу вывести фото преступника на экран. Уважаемые зрители! Если вы увидите лицо этого человека, немедленно звоните по оперативным телефонам, указанным внизу экрана. Зло не должно остаться неотомщенным! А сейчас мы продолжим чествование наших героев!

Глава 17

Город объят паникой, на улицах видны группы мародеров, то и дело возникают стычки с жителями, так и не ушедшими из своих домов. Чем беднее дом, тем яростнее столкновение. Бедным куда больше терять, чем богатым, как бы странно это ни звучало. Изредка видны аэрокары полиции, но их слишком мало для обширной городской застройки. Бегущий человек в хорошем скафе не интересен ни жителям – я не претендую на их добро, ни мародерам – слишком опасен для кое-как вооруженных банд, так что проскальзываю в богатые районы довольно быстро и захожу в ближайшее метро. Чем ниже спускаюсь, тем больше людей, многие просто ждут, некоторые двигаются вниз. Будка приема платежей снесена кем-то ранее, вопросами оплаты никто не занимается. На самой платформе сотни семей, вместе с наспех собранными вещами. Поезда уходят изрядно перегруженными, изредка возникают стихийные очереди, организованные предприимчивыми людьми. Очередь моментально разваливается, стоит «предприимчивому» уехать первым, и вновь толкотня и ор. Ледоходом вклиниваюсь в массу пассажиров, вызвав немало десятков ругательств и вроде как отдавив несколько ног. Все-таки скаф весит очень солидно, да и я не перышко.

Сеть работает, мои немецкие документы принимаются на «ура». Все же не думаю, что мои прежние наниматели затеют отзыв выданных ими самими удостоверений, время с даты выдачи прошло очень солидное, простой ошибкой не отболтаешься.

При помощи сети делаю давненько запланированное мероприятие – открываю счет с паролем – особый вид счета с доступом любому предъявителю корректного шифра – и направляю его реквизиты на оговоренные с Тором адреса. Надо завершать мое полулегальное существование. Не знаю, организует ли на меня Мэй охоту – все же моя информация о содержимом саркофага проходит по пункту «пьяные байки в любом баре космопорта», но душа требует уверенности и защищенности.

С некоторым волнением просматриваю знакомую рубрику торговой площадки, где я размещал объявление о продаже станции. Если не продалась, то объявление должно все еще висеть. Будто камень падает с сердца – объявление удалено продавцом. Правда, это еще ничего не значит, да и Тор вполне мог меня кинуть или выдать мою долю банкнотами его будущего государства с изображением лица его «авеши». Будем верить в честность железяки, раз люди предают.

Снимаю комнатку в мотеле возле центральной станции метро. Весь город насыщен капиллярами подземных переходов, многие здания имеют выход к метро и возвышаются как вверх, так и вниз, на десятки этажей. В одном из таких зданий я снимаю симпатичную девочку, дабы залегендировать уединение на полтора десятка часов, и заваливаюсь в небольшой номер с широкой кроватью и симуляторами окон на стенах. Около семи часов нужно сигналу, чтобы добраться за границы планетной системы. Умножаем этот срок на два – мне предстоит двенадцать часов ожидания, так почему бы не провести время приятно? Заказываю кучу еды под одобрительный взгляд моей спутницы. К счастью, унивы с рублями тут принимают охотно.

Утром пришла выписка по новому счету.

Четырнадцать миллионов шестьсот сорок две тысячи рублей. Это много, это невероятно много для обычного человека. В год высококлассный специалист зарабатывает около тысячи рублей. Для сравнения: на «Азимуте» мне платили семнадцать рублей в месяц, что давало немногим больше сотни рублей за полугодовой найм. На мой один процент от сделки – именно во столько оценил Тор мои усилия – я смогу комфортно жить более четырнадцати тысяч лет. Совершенно феноменальная сумма и одновременно – мой билет в спокойную жизнь. Открываю местную биржу наемников и скупаю услуги первых двадцати топовых отрядов с глифом «готов к найму». Обходится мне эта услуга в каких-то двести тысяч рублей. За эти деньги двадцать космических кораблей с десятком тысяч человек на борту готовы в течение месяца исполнять свои обязанности по охране моего бренного тела. Один отряд удачно находился на орбите планеты и сразу приступил к своим обязанностям. Другие отряды подтвердили готовность прибытия к планете в трехдневный срок. Может быть, я веду себя излишне расточительно, но если честно, все эти накладки моих передвижений и гонения от властей порядочно достали, в кои-то веки хочется самому стать значимой величиной хотя бы планетного масштаба. Так что если у вас есть вопросы к скромному гражданину Германии, побеседуйте для начала с его охраной.

Уже после того, как первый нанятый отряд приступил к выполнению контракта – окружил мой номер в отеле парой автономных силовых куполов и нагнал страху на персонал, – я задумался о дальнейшем будущем. Географическая карта космических держав пугающе быстро покрывается отметками «мне тут не рады». Закрыты для перемещения секторы РИ, Испании, с этой недели – Бразилии. Видеоролик о чудовищном убийстве доброго доктора спасателей вызвал во мне такую смесь недоумения и ярости, что я чуть было не полез звонить на телевидение для передачи им видеозаписи настоящих обстоятельств гибели дока. Вовремя опомнился, смысла в этом нет никакого. «Азимут» наверняка уже покинул сектор, так что если и жаловаться, то в ассамблею Красного Креста, но делать этого нельзя – обнулят документы германского поданного. Решил, что переживу как-нибудь без мести, единственное – собачку жалко.

В общем, опираясь на то, что я молод, богат и за спиной – немалая сила, мой выбор пал на Соединенные Королевства. Довольно непростое государственное образование, включающее в себя большинство староевропейских держав. Официально узаконены рабство и социальное неравенство, то есть обеспеченное большинство имеет все права и практически полный юридический иммунитет. Я уже целых два дня виртуально подхожу под категорию «очень богатая персона», так что решение двигаться в СК практически принято. Осталось дождаться прибытия других отрядов и с подобным эскортом заявиться на ближние рубежи выбранного сектора.

У каждого человека должно быть хобби; по крайней мере, милорд Собрарбе считал именно так. Кто-то предпочитает спорт, кто-то охотится на смертельно опасных зверей в мрачных каньонах Сириуса-семь. Кому-то везет, и его работа совпадает с хобби, но подобное – редкость и зачастую перерастает в отторжение любимого занятия. Все-таки ежедневная рутина калечит любое сильное чувство. Милорд предпочитал коллекционировать. За свою долгую жизнь он собирал многое, начиная от марок, завершая экзотическими коллекциями репродуцированных вымерших животных, чучела которых до сих пор пылятся в одном из ангаров его особняка. Душа человека стремится к порядку, упорядоченности, одновременно на это чувство налагается собственнический инстинкт обладания, а на выходе – коллекционные каталоги, память о былом, кусочки истории и судеб цивилизаций и людей. На этот раз милорд задался целью собрать весьма неординарную коллекцию эпизодов столкновений с чужаками. Подобная мысль посетила его при первом просмотре видео подобного рода и надолго поселилась в подсознании. Тут было все – от прикосновения к тайне, секретности подобных записей и уникальности каждого нового эпизода до ощущения сумасшедшего драйва борьбы за выживание. Из первых рук кристаллы с монтированными записями попадали к главному организатору большинства столкновений. Да-да, те локальные войны, что стыдливо назывались новостными каналами «техногенными катастрофами», «взрывами горючего», «террористическими актами», были плодом усилий милорда.

Собрарбе разумно решил, что не с его ресурсами воевать на два фронта – против императора и магов, – и просто столкнул их между собой. Магов выслеживали и ликвидировали снайперы, переодетые в скафы имперской гвардии. Причем нанятые исполнители сами искренне верили, что работают на императора. Особо сильные магические семьи взрывали вместе с домами, устраивали катастрофы с аэрокарами, но за всеми подобными происшествиями люди Собрарбе оставляли явно различимый след работы государственных структур.

После чего в ход шли личные маги милорда – участники проекта по внедрению генома магических способностей человеческому роду, с выученной магической базой знаний. Не обладая серьезными силами и высоким мастерством, они отлично дополняли сцены налета на военные объекты Императора парочкой бесполезных, но вполне впечатляющих магических иллюзий. Повреждения же организовывались дедовскими методами – заложенными фугасами, напалмом, ядовитыми аэрозолями. Магию до сих пор никак не могли детектировать аппаратно, так что все выглядело максимально правдоподобно.

Результатом усилий милорда стало то, что и маги и Император всерьез поверили в конфликт. Между ними действительно началась война. С родом Собрарбе моментально заключили пакт о мире, даже скомпенсировали расходы – лишь бы мелкая сошка не вмешивалась в бой двух гигантов, гремевший на всей территории Испанской Империи. Ну а сам милорд удовлетворенно посматривал записи конфликтов и аккуратно помещал каждый новый видеокристалл на отведенное ему место в коллекции.

Например, сегодняшнее видео займет почетное место – маг-природник внедрил на выходное устройство системы очистки воды центрального департамента обороны крошечные зернышки неизвестного растения – образцы так и не удалось отыскать. Ближе к концу рабочего дня в организмах служащих проросло небольшое деревце, используя в качестве почвы и питания тела жертв. Буквально за несколько минут высокое здание превратилось в вертикальную чащобу, раскинувшую руки-лианы по ближайшему району. Монструозное растение с ловкостью бывалого рыбака подсекало невнимательных прохожих и скармливало в свою утробу. Счет случайных жертв шел уже на сотни, когда на здание наконец-то скинули мощный термобарический снаряд, выжегший монстра и несколько зданий вокруг. Говорят, после этого боя в кругу Императора царила настоящая паника, причем говорят это люди династии, осторожно продвигающие руководству мысли о запросе помощи у милорда. Не бесплатной, разумеется. Ох уж эта политика: если ты останешься на месте и не будешь рвать других зубами, то они тебя сожрут! Да и, в общем-то, помочь своей империи в борьбе с коварным врагом – дело благородное, хе-хе.

Тихо тренькнул архаичный звонок вызова, и практически сразу же в дверь вошел личный порученец.

– Какие новости? – Милорд завершил протирать свежий видеокристалл и водрузил его на почетную верхнюю полочку.

– Нашелся. – Альберт выдохнул слово и облокотился руками о стол. Видимо, сбил дыхание, пока бежал к кабинету.

– Не мог просто отправить сообщение? Кто нашелся, кстати? – В голове под слово-фразу «Нашелся» подходил десяток событий – от похищенного двоюродного племянника до парочки утерянных предметов.

– Том Джоу, тот парень, с семьюдесятью килограммами груза. – Альберт осторожно присел на краешек стула.

– Так, – сосредоточился милорд, – знаем об этом не только мы, я правильно понимаю?

– Да. Знают русские, но не торопятся. Парень в бразильском секторе, им там не сильно рады. Информатор говорит, будут пробивать через юридические каналы.

– Значит, минус русские. Кто еще?

– Наши знают тоже, Император отправляет эсминец с оперативной группой, человек сто.

– Значит, кроме них – никого? – Милорд тщательно просчитывал варианты.

– Парень там тоже успел влипнуть, его вся планета ищет. Высокий процент вероятности, что найдут и посадят под замок. Из тюрьмы мы его легко вытащим.

– Так же легко, как и наш любимый Император. Так, сливай информацию объекту «Туман» и подстрой синхронную доставку с конкурентами. Попробуем вновь столкнуть носами наших противников. Свой отряд, само собой, отправим тоже.

– Мне вербовать наемников? Или кого из династии?

– Наемников не надо, отправь парочку боевых кораблей. Пусть изобразят пиратский налет на корабль победителей. Нечего воевать на земле, маги там традиционно сильны. Пусть просто уничтожат корабль с нашим грузом и подберут обломки.

– Вы не верите в победу отряда Императора?

– Сотня человек против «Тумана», на чужой территории? – Милорд скептически посмотрел на порученца.

– Будет сделано. – Альберт поклонился и собрался покинуть кабинет.

– Да, и еще! – Окрик остановил Альберта.

– Милорд?

– Достань мне видеозапись боя, очень прошу. – Собрарбе с любовью посмотрел на коллекцию. Если все удастся, новая запись получит почетный пятидесятый номер.

Глава 18

– Первый?

Высокий мужчина в черном плаще открыл глаза. Из его рук на землю выпал скомканный платок, заляпанный чем-то бурым.

– Он здесь, я чувствую. Направление – север – северо-запад. Вперед, братья, – произнес мужчина и начал спуск со склона в направлении оживленного города.

За ним синхронно двинулись двое его соратников, схожие с ним как внешне, так и одеянием. Разве что у того, кого назвали первым, плащ был украшен окантовкой с необычным растительным узором, выполненным красной шелковой нитью. Украшение не сильно бросалось в глаза, но придавало изрядное изящество одеянию. Кроме этого, внимательный очевидец, если бы таковой у данной сцены был, несомненно бы удивился необычному туманному шлейфу за плащами тройки. Впрочем, чего только не придумают столичные модники?

– Здесь Альфа-один, я на точке. Цель замечена в центральной высотке комплекса, ориентировочно находится в подземном уровне здания. Линии метро перекрыты. – Солдат терпеливо всматривался в нечеткое черно-белое изображение допотопной системы наблюдения здания. От его эмоций система внезапно не станет более современной, так что приходится спокойно всматриваться до рези в глазах в миниатюрную картинку паршивых камер.

– Альфа один-пять, уточните местоположение цели. Старт операции – по моему сигналу. – Спокойный голос координатора придает уверенности.

– Здесь Бета-три, наблюдаю посторонних, – рапортует старший группы «Бета», майор Мендес. Его группа занимает угловое здание и контролирует подходы к цели.

– Охрана здания, местная полиция? Район должны были оцепить час назад. – Координатор недоволен, местные власти работают спустя рукава, несмотря на жаркие заверения при личной встрече.

– Группа из трех человек в черных плащах. В такую-то жару… Оружия нет, но детекторы показывают минусовые температуры тела, ерунда какая-то.

– Гамма один-пять, блокируйте тройку, предлог – проверка документов.

– Здесь Альфа-один, цель в подземном мотеле, минус двенадцатый уровень, шестьсот тридцатый номер, с гражданским. Можно брать.

– Что за гражданский? Цель визита? Мне нужна вся информация, включая биографию.

– Путана, сэр. Направляю биографию. Цель визита – предположительно…

– Оставить.

– Здесь Бета-три, у группы «Гамма» – проблемы! Неизвестные игнорируют их требования и продолжают движение, – вклинивается встревоженный голос Мендеса.

– Захват по второму варианту, вежливо.

– Группа «Гамма» уничтожена! Повторяю, Гамма один-пять уничтожены! – В голосе Бета-три – еле сдерживаемая паника.

– Резерв – на выход! Нам нужна артподдержка.

– Эсминец над целью, можем работать. Передаю телеметрию.

– Выпустить КИПы. Альфа один-пять, новые цели – уничтожить.

– Здесь Альфа-один, цели под энергощитом, эффективность обстрела нулевая. Применяю тяжелое вооружение. – На глазах солдата странная троица, под ливнем энергозарядов и разрывов от тяжелого оружия продолжает движение в центр небольшой площади между зданий.

Три человека, окутанные туманным пологом, целеустремленно чертили что-то габаритное на покореженном асфальте, совершенно не отвлекаясь на многочисленные вспышки разрывов вокруг. Росчерки размахом в несколько метров складывались в неправильную звезду, моментально приковывающую взгляд наблюдателя своей извращенной красотой и асимметрией. О завершении художественных экзерсисов странной тройки стало ясно, когда они напряженно замерли за внешней границей нарисованного контура.

То, что произошло дальше, заставило командира «Альфы» в один миг поседеть. Закаленного во многих передрягах воина сотрясло волной ужаса, вместе с которой на мирных улицах человеческого города появилось десятиметровой высоты чудовище. Красное, окутанное неприкрытыми кожей путами мышц, с пастью на половину морды, оно отдаленно походило на игуану длинным, вооруженным десятком шипов, приземистым телом, переходящим в длинный хвост, и костяным гребнем по всему телу.

Мир вокруг игуаны слегка поплыл, будто воздух в летнюю жару. Солдат вскинулся было проверять настройку фильтров, но картинка вновь стабилизировалась.

– Это еще что за ерунда? Мне может кто ответить? – Голос координатора нервно подрагивает.

– Новый объект просматривается во всех спектрах, это не иллюзия. Предполагаю десантирование.

– Какое, в… десантирование? В воздухе только наш борт. Полеты над местом проведения операции запрещены.

В этот момент игуана вдохнула воздух, раздув и без того уродливую пасть. Альфа-один вжался в стену, все его существо вопило о возможной опасности и требовало бежать. Сейчас! Немедленно! Но профессиональная закалка сдерживала панический настрой организма и заставляла досмотреть сцену до конца. Монстр выдохнул гнилостным ветром в сторону здания, где размещалась группа наблюдения «Бета». Практически вечное пластокерамическое здание, выстроенное с расчетом на землетрясение и бои местного значения, на глазах стало превращаться в древнюю труху и под давлением массы верхних этажей проваливаться вниз. Игуана неестественным движением, будто сломанная игрушка, развернулась к зданию, где находилась «Альфа».

– Бета один-пять уничтожены!

– Координатор запрашивает эсминец, вы наблюдаете картинку?

– Так точно.

– Альфа один-пять и другие группы, немедленная эвакуация! Эсминец, главным калибром по новому объекту – огонь, сейчас же!

– Выполнение – в процессе.

Вспышка поглотила сознание солдата…

Я ошарашенно смотрел на руины, еще утром называвшиеся деловым центром Миддлтауна. Вместо десятка огромных зданий теперь зиял кратер глубиной в сотню метров и километрового диаметра, будто по поверхности ударили огромным молотом. О былых постройках напоминал лишь разнообразный металлический мусор, хаотично покрывавший окрестности.

«Вот так и начинают курить». Потрясенное сознание вытолкнуло на поверхность немудреную мысль.

От отряда наемников в сотню человек осталась едва ли треть, остальные погибли. Большинство – еще утром, во время удара, когда в человеческий муравейник будто бы наступила с чудовищной силой нога великана, вмяв, искорежив жилые постройки даже на подземных этажах. Силовой купол, прикрывавший меня и внутренний контур охраны, сработал на пределе мощности и уберег нас от незавидной участи быть раздавленными под тяжестью сложившихся друг на друга верхних этажей. Отряд попытался отыскать выживших из тех, кто нес охранение на внешних подходах. Даже без тяжелой техники удалось вытащить четверых из-под завалов, когда нас посетила следующая беда. От метро к нам пробил ход чужой отряд из пяти человек, но вместо оказания помощи без каких-либо переговоров открыл по нам огонь. Шестерых наемников выбило практически в упор, добрались бы и до нас, если бы не пассивные защитные купола, так и не деактивированные из-за угрозы обрушения свода. Противников ликвидировали довольно профессионально, предварительно обвалив на них плиту перекрытия верхнего этажа. Далее последовал двухчасовой марафон поиска пути на поверхность. Линии метро и посадочный зал сохранились довольно хорошо, сказывалось двойное назначение объекта – его строили в качестве как транспортного канала, так и бомбоубежища. Но чем выше, тем серьезней был объем разрушенного. В итоге мы прошли несколько станций на север и поднялись уже там, оказавшись в нескольких сотнях метров от границы удара. Впереди нас расцветал летней негой уютный безбедный город, позади разверзся кошмар из эпохи галактических войн.

Сверху, оставляя реактивный след, свечкой к нам несся спасбот с корабля наемников. Сейчас было уже наплевать на астрослужбу планеты, крайне негативно относившуюся к полетам в атмосфере над городом, – после такого кошмара трудно с серьезным лицом говорить о вреде таких полетов для экологии планеты. Часть охраны с моего разрешения осталась разгребать обвалы. Я тоже хотел остаться, но меня чуть ли не силой заставили покинуть город; отряд придерживался условий контракта и отрабатывал найм на все сто процентов. Наверху уже ждали около десятка других нанятых отрядов, остальные грозились примчаться в течение нескольких часов. Кроме одного корабля наемников, с деликатным заданием по возврату моей личной собственности. Еще вчера ко мне пришло сообщение с координатами некого борта, попытавшегося запустить прыжковый механизм. Что-то у этих ребят не заладилось, и их корабль ныне представлял собой неуправляемый кусок металла. Мораль сей басни такова – не следует пытаться кинуть своего пилота, длительное время имевшего полный доступ к электронике и механической начинке судна.

Мэй осторожно ступала по темному коридору корабля. Еще вчера она вполне могла назвать его своим, привычным и надежным домом. Сегодня же она, как и весь экипаж, оказалась в заложниках у бездушного монстра. После активации механизма перехода отключился искин и вышли из строя навигационные приборы. Ремонтные роботы каким-то образом сожгли немалый заряд батарей и ныне замерли мертвыми истуканами в стартовых слотах. Механизм заправки не работал, как и приводы на части дверей корабля. Даже каюта самого лейтенанта оказалась блокированной. Люди спешно одевали пустотные скафы и размещались в соответствии с протоколом нештатной ситуации, корабль активно рассылал сигналы SOS в пространстве и приготовился ждать помощи.

Лейт не сомневалась в виновнике происшествия – прощальный подарок от временного пилота хорошо потрепал ей нервы. Впрочем, она тоже не осталась в долгу – пусть не удалась ликвидация, но нелегкую жизнь разыскиваемого опасного преступника она ему обеспечила. Полиция города, по ее рекомендации, обещала сначала стрелять в цель, а уже потом вести переговоры и зачитывать права. Тайна не покинет корабль. Мэй винила себя в невнимательности к снаряжению Тома. Но кто мог подумать, что у заштатного пилотишки окажется снаряга стоимостью с годовой найм отряда? Старпом что-то заподозрил – или просто хотел прибрать к рукам понравившийся скаф, – но так и не сказал лейту о своих сомнениях по поводу его марки. Так что вина не только на ней, что хоть и успокаивает совесть, но не делает ситуацию лучше.

А еще пропал пес, с солидной начинкой в виде очень недешевого полувоенного искина. Мэй надеялась получить за него солидные деньги на периферии. Был великий соблазн использовать его вместо старого, но Мэй не настолько безумна, чтобы устанавливать ворованную технику. Впрочем, никуда хвостатый с корабля не денется. Рано или поздно найдется.

– Как у нас дела? – Мэй завершила обход и вернулась на мостик.

– Часть приборов удалось ввести в строй – модуль связи, генератор гравитации. Техники обещают подключить свет в течение часа. – Старпом выглядел уставшим, да и все на мостике были на ногах вторые сутки.

– Помощи нет?

Старпом отрицательно повел головой.

Через пару часов ожидания активировался модуль связи, вызвав на мостике немалый ажиотаж пополам с энтузиазмом и верой в лучшее.

– Здесь наемный отряд «Рапира», служба найма Бразилии. Нахожусь в процессе выполнения контракта. Имею возможность оказания специализированной технической помощи экспертом-техником и приданными ему роботами-диагностами.

– Здесь наемный отряд «Азимут», будем рады любой помощи. Имеем проблемы с подключением искусственного интеллекта, предполагаем диверсию уволенного персонала. – Голос старпома звучал сипло от волнения.

– Системы шлюзования работают? Можем пробиться самостоятельно, если подпишете отказ от претензий.

– Шлюз блокирован, как и большинство дверей. Пробивайтесь, сообщаем о согласии под протокол. Желательно со стороны грузового отсека. Только не сильно повредите мою ласточку, – впервые за два дня улыбнулся капитан.

– В процессе, ждите помощь. – Представитель отключился.

Еще час ожидания – и на мостик, с разрешения капитана, взошел солидный господин в форменном скафе наемников. При помощи десятка «тараканов»-диагностов он довольно сноровисто приступил к своему делу. Экипаж с некоторым волнением наблюдал за профессионально точными и уверенными действиями эксперта, лелея надежду о скором «выздоровлении» корабля. Уже через двадцать минут техник доложил о локализации и исправлении проблемы, вызвав громкий восторг персонала. Корабль вновь оживал! Подключались службы, восстанавливался контроль над сервисами.

Под овации представители «Рапиры» покинули борт, на этот раз штатно – через шлюз.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – хохотнул капитан. – Провести полную диагностику после отстыковки десантного модуля «Рапиры».

– Выполняю. – Голос искина еще никогда не казался таким родным.

– Системы в соответствии с состоянием, предшествующим моему отключению. Изменения – повреждения борта в двух местах.

– В двух? – удивленно спросил капитан. – Неужели наемники смогли состыковаться только со второго раза? Координаты повреждений?

– Повреждение один: площадь – двадцать квадратных метров, грузовой отсек. Повреждение два: площадь – шесть квадратных метров, над каютой сотрудника лейтенанта Мэй. Наложены временные заплаты, рекомендую доковый ремонт.

Уже предчувствуя неприятности, лейт выбежала с мостика и через минуту стояла перед дверью своей каюты. С диким напряжением дождалась открытия двери и влетела внутрь. Саркофага в каюте не было.

Фурией Мэй влетела на мостик.

– Соединить с «Рапирой»!

– Здесь «Рапира», слушаем вас, «Азимут».

– Верните саркофаг! – Лейт еле удерживалась от истерики.

– Какой саркофаг?

– Вы понимаете, о чем я. Напоминаю, что ваши действия подходят под пункты пиратство и мародерство.

– Решительно не могу вас понять. Мы не имеем на борту какой-либо вашей вещи. Если у вас есть какие-то претензии к нашему отряду, рекомендую обратиться в суд, предоставив документы на право собственности и иные материалы, подтверждающие факт хищения. Также напоминаем вам, что ложные обвинения караются штрафом в стократном размере от суммы иска. Всего вам доброго. – Раздался щелчок отключения связи.

Глава 19

– Ай ты мой хороший! – с удовольствием чешу пузо собаке. Ему вроде как нравится, хотя никаких сенсоров на шкуре я не заметил.

Я все-таки сменил корабль и перешел на самый крупный из двадцати. Сюда же перевезли мою собаку, спасенную с корабля Красного Креста. Саркофаг, вместе с потрепанным отрядом, отправился в один из крупнейших банков СК, где его ожидало размещение в защищенной ячейке для радиоактивных материалов. Инструкции не приближаться к объекту даны, видеотрансляция действий с корабля наемников налажена, так что можно не переживать за сохранность. Вопросы любопытных о природе объекта отсекает пункт о неразглашении в контракте; впрочем, никогда не поздно перепрятать.

Загадку с саркофагом я оставлю на потом, когда обрету прочную опору под ногами в виде привилегированного гражданства в Соединенных Королевствах. В своеобразном соединении наемников оказался толковый юрист, весьма подкованный в тонкостях гражданской системы СК. По его словам, я принимаю лучшее решение. с юридической точки зрения. СК со времен Британского Королевства является лучшим местом жизни для обеспеченных господ, разыскиваемых в других странах. Понятий «выдача» и «депортация» для высших слоев СК просто нет. Социальное устройство Соединенных Королевств – весьма резкое, начиная от рабства и завершая состоятельными лендлордами, ограниченными специальной редакцией законодательства и отвечающими только перед государством и равными себе.

С моими средствами можно было выкупить статус «полное гражданство» и забыть прошлое. Еще есть более интересный вариант – войти в семью одного из лендлордов в качестве «рыцаря», за весьма солидную сумму. В обществе подобных людей не сильно уважают, но что важнее – уважение неизвестных людей или практически полный юридический иммунитет? На свой вопрос, а в чем же проявляется это самое «неуважение», я выслушал целую лекцию про традиции, поединки на шпагах, купленных бретеров и прочую аристократическую ерунду. Кратко – для «купивших» принадлежность к аристократии были закрыты двери в высокое общество. Или же можно было прийти на высокосветский бал, получить десяток вызовов на дуэль от киберов с изученными базами и отправиться с позором в регенератор. Впрочем, это в лучшем случае, а могут и глаз проткнуть, с летальным исходом. Плюс все конфликты между лендлордами и «рыцарями» решаются в пользу первых. В общем, очень сомнительная покупка, смысла от нее практически никакого.

Юрист также сообщил о новой услуге, уже как два месяца доступной для очень состоятельных господ. Ранее такого не было, но по секрету, кое-кто может организовать усыновление главой рода. Не бесплатно, но оно того стоит. Высший свет, титул, полный иммунитет, равенство в спорах и даже клочок земли.

Это уже стоило обдумать. Ценник начинался от двух миллионов рублей и зависел от величины манора, получаемого вместе с титулом. Не сильно много, но и не мало. Стоимость неплохого корабля, надо сказать. Обдумав все, я согласился и приказал юристу готовить процедуру. Жизнь разучила экономить на собственной безопасности.

После этого отряд обрел новую цель и величественно начал покидать орбиту изрядно потрепавшей нервы планеты.

Новая Шотландия – так называлось место, где готовились документы на титул. Я не особо задавался вопросом, зачем аристократу заниматься подобным. Мало ли может быть причин – от карточного долга до желания покутить перед смертью. За время своей недолго жизни я встречал кучу странных людей, будет одним больше.

К моему удивлению, с орбиты мы отправились к парикмахеру и визажисту. Юрист неуверенно бормотал о требованиях продавца к внешнему виду и аристократическим чертам лица, так что морально я уже подготовился к очередной операции, благо все они потоковые и совершенно не несут вреда здоровью. Да и мордашка звезды на лице, хоть изрядно покореженная морщинами от нелегкой жизни и парой шрамов, изрядно бесила.

Кроме лица и одежды, визажист замахнулся на святое – внешность собаки. Дескать, моему новому облику больше подходит доберман на поводке. Ницше вроде все равно, да и мне тоже: всего-то дела – сменить декоративные накладки на новые; но смысла лично я в этом не видел и потому уперся. Юрист, наблюдавший нашу перепалку, зашептал на ухо о возможности монтирования в новый облик дополнительного вооружения. Это уже было дельное предложение, так что, для вида еще немного поругавшись с визажистом, я уступил.

Пластической операции избежать не удалось. На этот раз она прошла в куда лучших условиях, с профессиональным персоналом частной клиники вместо доктора из колониальной дыры, военкома забытого посольства или сумасшедшего искина. И куда дороже – десять тысяч на пластику и поправление здоровья. Доктор классически возмущался и ругался на головотяпов, которые монтировали скелет и лечили меня до этого. Впрочем, это общая реакция всех докторов на своих предшественников. Сильно увеличивает оплату услуг, знаете ли… В итоге мой организм хорошенько почистили от накопившихся токсинов и поправили его внутренние неполадки, вызванные крупной перестройкой скелета. Заодно обратился к докторам с просьбой поправить скелет так, чтобы отрубить все «хвосты», соединяющие с прошлым, – изменить метрики тела, во второй раз в жизни. Получил встречное предложение – встроить в скелет пассивный энергощит, на короткое время способный поднять защиту, похожую на классический щит любого скафа. Я оценил это предложение, согласился и лишился еще пятидесяти тысяч рублей. Деньги уходят, как вода в песок, но нельзя сказать, что зря. Насыщенная жизнь сделала меня изрядным параноиком.

Через два дня в зеркале напротив меня отображался статный высокий господин в черном фраке с властными чертами лица и безупречной осанкой. Около ноги – крупный черный доберман, тоже весьма довольный обретенным модулем связи, правда, с запретом на подключение к чему бы то ни было без моего разрешения. Неужели это я? Вид нравился, даже мысли обретали некую уверенность, соответствующую облику. Над голосовыми связками изрядно поработали – голос стал выше. Классический английский господин, такого не стыдно и сыном назвать. Может, на это и расчет? Чтобы не привлекать внимания к оказываемым услугам?

Ницше обзавелся скрытой нишей в боку, в которой размещался компактный игольник. Ничего бронебойного, вполне легальное гражданское оружие, если не использовать в криминальных целях, так как имеет функцию регистрации пораженных целей. Правда, я знаю, как отключить этот механизм или удалить информацию, но будем верить, что до использования оружия не дойдет.

Кроме этого, у меня есть еще один способ неприятно удивить возможного недоброжелателя. Я обнаружил его во время изучения последствий взаимодействия с саркофагом. Очень уж занимательный вопрос – а куда, собственно, подевались знания, полученные от предтечи? В себе я их не чувствовал, кроме разве что языка. Уже после сеанса у меня была версия, что знания либо «размазало» между мной и Ницше, так как мы были подключены одновременно, либо они целиком базировались у пса.

На практике все оказалось проще – знания у меня были, но на «стандартной» частоте работы мозга, без подключения дополнительных расчетных мощностей киберсобаки, не воспринимались. А вот после подключения собаки началось самое интересное. Каждый увиденный мной человек – неважно, был ли он в скафе или без него, – виделся окруженным небольшим разноцветным облачком. У кого-то оно было больше – особенно у начальника СБ наемников – эмпата, у кого-то вовсе еле угадывалось. Что это такое – та самая пресловутая «аура» или «душа», я ответить не смогу. Думаю, вообще никто не сможет ответить. Другим открытием стало то, что я могу влиять на это облачко. Как-то для интереса я послал одному из своих охранников чувство зуда в спине – все чувства, воспринятые мной в процессе обучения языку, намертво застряли в памяти, так что теоретически я даже смогу вызвать у себя болевой шок, просто вспомнив сильную боль. Эффект был довольно забавный – охранник заворочался, пытаясь дотянуться через толстую броню до беспокоящего места. Механика скафа через взаимодействие с нейросетью блокирует подобные чувства для удобства пользователя, но мне удалось пробиться через технический запрет. Я отменил свое воздействие, и охранник облегченно перестал ерзать.

Можно было бы внедрить себе парочку имплантов на «разгон» возможностей мозга, но меня все еще останавливали уязвимости в наличных модулях. Даже в самом дорогом сегменте не обошлось без возможностей принудительного отключения человека по шифру-радиосигналу, а мне подобная гадость в голове совершенно не нужна.

Настал момент встречи с будущим «папашей».

Мы вместе с юристом отправились на классическом колесном экипаже от границы огороженной высокой стеной территории. Подобная прихоть, по словам юриста, была вполне логичной – воздушное пространство наглухо прикрывалось артавтоматами, а дорога на всем ее протяжении предположительно была заминирована. Тут жили параноики почище меня, что настраивало на благостный лад – там, где порядок, все проходит четко и без накладок.

По широкой винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж особняка, выполненного в стиле второго ампира – как мне уже успел нашептать эрудированный юрист.

Перед массивной дубовой дверью предсказуемо разместились четверо охранников. Нас просветили сканерами, а вызванный по сигналу охраны эмпат задал традиционные вопросы – не несем ли мы с собой оружия и не замыслили ли чего недоброго в отношении хозяина, его собственности и персонала, а также еще десяток вопросов, повторяющих уже заданные на разный лад. Я подключил расчетные мощности собаки и при каждом ответе посылал эмпату чувство уверенности в правдивости моих ответов. Оружия у меня не было, как и желания вредить хозяину дома, даже честно признался, что собака вооружена зубами. Эмпат беспокойно с кем-то связался, зашел внутрь помещения, но через пару минут дал добро на посещение с собакой и проводил нас внутрь.

За дверью находился солидного размера кабинет с высоким потолком, эдак метров под десять. Стены закрывали многочисленные шкафы с бумажными книгами, а в конце комнаты, за массивным столом, восседал старый аристо. На столе лежал ряд бумаг, покрытый разнообразными голограммами и печатями, рядом со столом уже нетерпеливо топтался эмпат. Оплата за титул была произведена заранее, так что сейчас фактически предстояли простые формальности – подписать листы единовременно специальным составом чернил, с добавлением ДНК подписантов. Фактически чуть ли не кровью подписываемся, некоторые мистификаторы взвыли бы от счастья, если бы узнали детали процедуры.

Сделав несколько шагов вперед, я заметил еще одного человека, сидящего сбоку от стола, лицом к окну. От фигуры веяло скрытой мощью. Оружия видно не было, но я не сомневался, что с таким охранником лорду не следует бояться не только зубов собаки, но и пятерки спецназа.

Для интереса я взглянул на «ауру» господина. Увиденное подавляло: если у ментата аура выходила «вне тела» сантиметров на пять-шесть, то тут были добрых три метра. А вот дальнейшее мне очень даже не понравилось. От «ауры» этого господина к аристо шла бело-серая веревка, которую так и хотелось назвать «грязной». Сам аристо был завернут в нее, как муха в паутину. Стоит ли говорить, что подобное я видел первый раз в жизни?

Но самое интересное, что, присмотревшись к старому аристо, я увидел в его глазах борьбу! Было видно, что он прекрасно понимает все происходящее, но не может противиться чужой воле. Его «аура» слабенько, еле заметно, но сопротивлялась обвивающей нити. Сколько они уже «предоставляют услуги»? Два месяца? И все два месяца человек не сдался и ведет по сути бесполезную битву с превосходящим противником.

То, что я сделал потом, было величайшей глупостью, и, разбирая впоследствии этот момент, я так и не мог понять, что подвигнуло меня на действие – то ли упорство аристо, то ли сама мерзость происходящего, то ли глупость, граничащая с самоубийством.

Я подошел к столу, эмпат угодливо пододвинул ко мне мой комплект документов, сам же начал показывать аристо пальцем на поля договора, куда следовало ставить подпись. Мой залихватский вензель, отработанный за три дня подготовки, занял свое место в договоре. Раньше не задумывался о личной подписи, везде же электроника, а вот сейчас пришлось выдумать, вышло вроде неплохо – большие буквы Т и J стремительными росчерками. Подписал и вторую часть договора, после чего эмпат заверил меня, что данные о регистрации нового родственника уже направлены в регколлегию и мы можем забрать свою копию договора.

Тут я и совершил то, что упоминал ранее – смахнул паутину с ауры старика. Следующие действия произошли практически одномоментно. Аристо воткнул перьевую ручку в руку эмпата и вместе с креслом завалился на спину. Человек у окна с удивлением обернулся и принялся плести новую серо-белую нить. Я вновь смахнул ее, но уже прямо в ауре человека. Взгляд «паука» преисполнился раздражения, и в руках его быстро сформировался узел красных нитей. Ведомый предчувствием, я включаю энергощит скелета, в который почти сразу же впивается небольшой огненный шарик. Индикатор энергощита практически сразу же падает почти на нулевую отметку, и щит схлопывается. Дело поворачивается совсем плохо. Я посылаю во все еще сидящего человека квинтэссенцию чувства боли, именно это чувствует человек, когда его заживо погружают в огонь. «Паук» теряет контроль над новым плетением в ауре и с хрипом сползает на пол. Точку ставит ряд пулеметных турелей, появившихся из ниши под лепниной. Короткие очереди превращают в решето эмпата и «паука». Я все еще жив. Рядом сидит, прикрывая голову и тихонько подвывая, юрист. Ницше невозмутимо лежит в мертвой зоне турелей.

– Садитесь, молодой человек. – Аристо спокойно поднимается с пола, ставит на место опрокинутое кресло и делает властный жест, от которого мои ноги сами ведут меня к столу, и я присаживаюсь напротив старика. Аристо будто бы и не замечает трупы. – Свои бумаги, можно сказать, вы отработали. Поздравляю вас с титулом лендлорда.

– Благодарю вас. – Порываюсь спросить, как так вышло, но откровенно побаиваюсь как собеседника, так и все еще активированных пулеметных турелей.

– Результат моего затворнического образа жизни. – Старик рукой обводит кабинет. – За три месяца никто и не удивился, куда же пропал старый пердун Александер Веттин.

– А кто он? – все же решился спросить я, кивнув на погибшего «паука».

– Его привел мой сын. Самое неприятное – по своей воле, – задумался о неприятном лорд. – Деньги портят людей. Власть портит. Красивые женщины. У моего сына было все это – и вот результат.

– А что будет с остальными вашими новыми «родственниками»? – задал я интересующий вопрос.

– Отлучу от семьи, – отмахнулся аристо. – Они, конечно, расстроятся и пойдут разбираться с теми, кто продал им услугу. Одним движением – два дела.

В этот момент в кабинет зашли пятеро людей. Я было вскинулся им навстречу, но лорд один движением удержал меня в кресле.

Люди деловито упаковали тела и навели порядок в комнате, будто бы и не было ничего. Моему юристу вкатили какой-то препарат и уволокли с собой.

– С ним ничего не сделают? – встревожился я.

– Поместят на заднее сиденье машины.

– Что мне делать дальше? – Хотелось уйти отсюда, но прямо задать вопрос казалось невежливым.

– Живите спокойно, теперь вы Веттин, хоть и не по крови. В дела рода я вас, естественно, посвящать не могу, но дам два совета. Первый – держитесь подальше от лордов. И чем древнее род, тем быстрее вам следует бежать от него. Второй – если вы не сделали это раньше, наймите профессионального бретера для решения дуэльных проблем.

– Но, я слышал, к усыновленным нет такой ненависти? Да и я сам не тороплюсь посещать светские мероприятия.

– Будете объяснять это моему сыну, которого я также отлучил от семьи. Информацию о вас я придержу, но появление нового братишки он вряд ли пропустит. Я мог бы отречь и вас, но тогда у вас и вовсе не осталось бы шансов. Вас ждет машина, – мягко намекнул лорд на конец беседы.

– Последний вопрос. Ваш первый совет, как я понял, относится в первую очередь к вам? – Холодный ком поселился в животе. Кто же знал, кто же знал…

– Какой умный юноша, – напоследок улыбнулся лорд.

– Чем порадуешь? – откровенно подшучивал Собрарбе, глядя на кислое лицо адъютанта. – Где мои семьдесят килограмм накопителя?

– Люди Императора и объект «Туман», как мы и ожидали, практически перебили друг друга, – начал доклад Альберт. – Но потом цель эвакуировало соединение наемных отрядов на девятнадцати кораблях. Такого никто не мог предположить. Мы физически не могли вступить в схватку.

– И кто его спас на этот раз? Что за соединение, кто профинансировал?

– Он сам их нанял. Мы провели расследование: все наемные отряды заключили договор на месяц с германским подданным Томом Джоу, коим и является наш фигурант.

– Ого, уже германским. Шустрый мальчик. Источник денег? – Милорд пригубил из высокого бокала красное вино.

– Продал русскую боевую станцию.

– Что, прости? – Глава династии едва не поперхнулся выпитым. – Какой интересный юноша!

– Это еще не все. Он улетел в СК… – многозначительно начал Альберт.

– Да не тяни уже! Ну уехал, ну достанем и там.

– …и получил титул лендлорда, – тем же тоном продолжил порученец.

– Это уже плохо. Тронем его – не простят. Но, судя по твоему хитрому лицу, это еще не все?

– Он убил один на один ключевого представителя объекта «Марионетка», – торжественно завершил Альберт, – который и контролировал лендлорда, заставляя его выписывать титулы за деньги. Около сотни эпизодов, кстати.

– То есть как это он убил? Случайно? Оружием? Так маги после известных событий без пассивного щита не ходят… – задумался милорд.

– Мы провели анализ образца ДНК, оставшегося у русских. Том Джоу – не настоящее имя; его переименовал фиктивный отец при усыновлении. Настоящее имя – Луис Сапатеро, он участник проекта по внедрению генома.

– И почему мне приходится тянуть из тебя слова: что, не мог сразу все рассказать? – ворчливо спросил Собрарбе. – Интересные выходят варианты, с учетом семидесяти килограмм «батареек» в нем. Интересно, сколько энергии они уже успели накопить… Я хочу его в команду, – припечатал милорд.

– Это довольно сложно. Парень никому не верит и на контакт, по словам аналитиков, не пойдет.

– Тогда используйте втемную, дайте ему цель. Нашу цель.

– У него ничего нет, чего можно было бы лишить довольно болезненно. Нет семьи, друзей, имущества, а лишать финансов мы его замучаемся. – Альберт вновь выглядел кисло.

– Мой юный друг! Если у человека нет того, что можно потерять, то надо ему это дать, – наставительно произнес милорд.

Глава 20

Деревянной походкой я спускался к машине, сжимая в руках дорогие, во всех смыслах, бумаги. Какая-то мысль все крутилась в голове, некая несообразность, незавершенность произошедшего. Задумавшись, ошибаюсь с дверью лимузина – на сиденье с ближней от меня стороны спит медикаментозным сном горе-юрист, закрепленный в кресле ремнем безопасности. Впрочем, обойти машину не сложно, да и над моей оплошностью вышколенная прислуга зубоскалить не станет.

В дороге приходит понимание большей части общей картины. Всему виной моя оценка финансовых средств. Для меня два миллиона, заплаченные за титул, просто дикая сумма. Но так ли она велика на самом деле, чтобы связывать представителя высшей аристократии магическими путами и продавать родство с аристократией? Что, если титул – приманка для обеспеченных персон? Богатый человек видит в приобретении титула реальный шанс подняться над серой массой или решить проблемы с правоохранительными органами, вносит деньги, приезжает в особняк. Там его ждут чистые договорные бланки, юрист, аттестованный эмпат, словом, все необходимое для оформления любого документа. В момент прибытия клиента на первый план выходит «паук»; жертва сама пришла в его логово. От «перспективности» клиента зависит то, что напишут на бланках – договор безвозмездного дарения средств на счета «благотворительных» фондов или завещание на некое лицо. Предполагаю, что и титул также выписывают, дабы не спугнуть новые жертвы и использовать подконтрольную личность в высшем свете.

Посматриваю на спящего юриста с подозрением – с его подачи я влез в эти неприятности. В его «ауре» нет грязных пятен контроля, но мало ли сволочи, готовой продать кого угодно за деньги? Пусть капитан наемного отряда с ним разбирается, это его служащий. Вряд ли он потерпит на своем борту «крысу».

Одно остается неизменным вне зависимости от сути произошедшего – с планеты придется улетать как можно быстрее. Соединенные Королевства – огромная территория, отреченный сынок Александера и возможные сообщники «паука» замучаются искать.

За оградой поместья машина останавливается, водитель вкалывает в шею юриста антидот. Вместе с водителем смотрим, как мужчина ошарашенно вертит головой, пытаясь определить, где он и что с ним произошло. Замечает меня, успокаивается, но смотрит с опаской. Рядом с архаичной машиной уже ждет вполне современный, люксовый флаер. В дороге не удерживаюсь от ряда вопросов. Плевать, даже если юрист продался – это не помешает ему посвятить меня в некоторые детали жизни высшего света.

– Почему ликвидацию противника стараются провести в рамках дуэли? Не проще ли врагам нанять снайпера? – В самом деле, детский сад какой-то. Зачем все эти реверансы, когда конфликт можно завершить одним выстрелом?

– Лендлордов запрещено убивать неблагородным оружием в мирное время. – Юрист даже как-то воспрянул от возможности быть мне полезным. До этого момента он ехал молча, побитой собакой ссутулившись в кресле напротив. Может, он и не виноват вовсе, кто знает…

– Вообще, в мире много чего запрещено. Но это не мешает людям убивать друг друга разнообразными способами, невзирая на закон.

– Вся верхушка СК – лендлорды, законы они принимают для самих себя. Убить лендлорда может только отчаявшийся глупец, которому нечего терять. Но и ему нельзя позавидовать – смерть будет нелегкой. Все оружие на территории СК имеет чипы, запрещающие стрельбу в привилегированные цели. Оно просто не сработает. За ношение нечипованного оружия полагаются крупные каторжные сроки.

– Это все мелочи, можно нанять наркомана, взять пороховое оружие, – пытаюсь донести до юриста свое понимание абсурдной мысли, что подобные меры могут как-то помешать.

– Поймите, правосудие в ситуациях гибели благородного сходит с ума. Несчастных случаев просто не может быть, в таких случаях осуждают абсолютно всех – и причастных, и оказавшихся рядом, и родственников… Организовать убийство через цепочку посредников тоже невозможно: даже если ликвидировать всю цепочку, заказчика все равно найдут. Плюс очень щедрое финансирование доносов на заказчиков покушений. Посреднику выгоднее сдать заказчика, чем подставлять себя и своих близких палачу.

– Но это никак не поможет трупу.

– Но и не решит проблем заказчика, так как жизнь его будет очень короткой и мучительной, с лишением всего имущества, титулов, наград. Система наказания – наглядно-назидательная. Показательная трансляция казни – по всем каналам. Поэтому только отчаявшиеся решаются на убийство. – Юрист убедителен, но все это хорошо только в теории. Никто не отменял «честное» правосудие и протекцию.

– Пусть будет так. Почему именно шпаги, а не копья или мечи? – Подхожу к главному вопросу.

– Шпаги – благородное оружие. Смерть от благородного оружия в дуэли не расследуется законом. – Юрист уже вполне пришел в себя, распрямился и держится как раньше.

– Кроме шпаг, есть иное благородное оружие?

– Дага, используется вместе со шпагой. Выбор оружия в дуэли – на усмотрение вызванного, так что вам нет необходимости в изучении тонкостей ее использования, если вы не планируете вызывать на поединок сами.

– Вот уж этого я точно делать не собираюсь. Впрочем, и быть вызванным тоже не хочу. – Сегодня улетаем, так что во всех этих занятиях не вижу ни малейшего смысла.

– К сожалению, от наших надежд и желаний мало что зависит, – расплывчато произносит мой подчиненный, рассматривая в окно проносящиеся мимо виды большого города. Мы уже в столице.

– Мы же завершили все формальности? – Настораживаюсь. – Мне прислали подтверждение и новые коды идентификации; что еще?

– Есть определенные традиции, связанные с усыновлением. К сожалению, нельзя отделаться только бумагами. Часть процедуры усыновления – выход в свет с упоминанием вашего нового имени в протоколе мероприятия или светской хронике.

– Что за бред? – Подозрительно смотрю на юриста. Может, все-таки виновен и вновь пытается отправить меня на смерть? – Какой еще выход в свет? Вам не кажется, что это само по себе звучит неразумно? Есть идентификатор, документы на титул, документы на землю, – горячусь я. Кстати, надо будет потом посмотреть, что за кусок земли мне нарезали.

– Увы, это правда. Представление главой рода нового родственника свету происходит в двенадцать лет или через некоторое время после усыновления. В вашем случае можно обойтись без сопровождения старшего ввиду совершеннолетия. Вы можете найти данную информацию в сети.

– Обязательно посмотрю. – Застываю на пару минут, пытаясь разобраться в хитросплетениях интернета СК, в итоге подключаю Ницше и за несколько секунд перелопачиваю гору информации. Все верно, такая процедура есть, дается тридцать дней на прохождение с момента наступления двенадцатилетнего возраста или усыновления. Уважительных причин для увеличения срока – нет. В случае болезни рекомендуется организовать прием у себя. Хорошее предложение, с учетом того, что приглашения надо разослать за полтора месяца до приема. Видимо, вариант для тяжелобольных.

– Друг мой, а почему вы не рассказали мне все это до покупки титула? – интересуюсь, подпуская в голос медовые нотки. Так бы и прибил чем-нибудь тяжелым!

– Но ведь процедура – полнейшая формальность. – Он растерянно разводит руками. – Подобных приемов – десятки. Зайти, отметиться, выйти – никаких проблем не должно быть.

– Так, замнем для ясности. Приглашение требуется? – Отставить панику, надо решать, как выбираться из этого. Отказываться от титула и терять два миллиона я категорически не согласен. – Еще какие-то детали?

– Приглашение можно взять за неделю до мероприятия, так как резервируется столик. Можно прийти одному или взять с собой одного человека, на него выписывать пропуск не требуется.

– Именно человека? – Посматриваю на Ницше, уютно свернувшегося на полу флаера. Кажется, шанс выжить все-таки есть.

– На билетах явно не отмечается. Просто «Веттин плюс один». – Юрист задумчиво бормочет что-то под нос, пытаясь вспомнить возможные запреты на посетителей. – Четко определенных запретов нет, даже удивительно. Если вы ожидаете неприятностей, я все же рекомендовал бы взять с собой бретера-защитника, на всякий случай.

Я уже успел обдумать этот вариант и с сожалением отклонил подобное решение проблемы. Хороших защитников вряд ли можно нанять быстро, а плохие не решают проблему, так как после поражения наемника на вызов в любом случае придется отвечать уже лично мне. Значит, надо учиться самому. В любом случае, ставку в возможном конфликте я делаю на четырехлапого друга и подарок от саркофага, а учеба фехтованию – скорее перестраховка.

– Обязательно воспользуюсь вашим советом. Кажется, мы уже подлетаем к космодрому? – Смотрю в окошко. Впереди – ровное плато взлетного поля.

На корабле излагаю всю суть претензий капитану. Тот хмурится, но работника защищать не спешит. Все решит слово штатного эмпата. На допросе мне присутствовать не разрешили, отговорившись пунктом контракта, запрещавшим нанимателю вмешиваться в работу экипажа.

Несмотря на некоторые проснувшиеся и приобретенные таланты, эмпатом я так и не стал. Просто не понимаю, что я должен видеть или чувствовать в человеке, когда он врет. Впрочем, стоит ли этому удивляться – эмпаты учатся этому годы, причем не используя базы знаний. Больно уж штучный продукт, индивидуальный. Массовому производству не поддается.

В ожидании вердикта службы безопасности наемников прилег на пару минут в своей каюте и сам не заметил, как уснул.

Утро встретило добрыми вестями – подозрения в отношении юриста не подтвердились. Также мне выписали дополнительный счет за использование небоевого персонала в боевых условиях. Мне бы кто заплатил за вчерашние события, совести у них нет! Впрочем, юристу после всего произошедшего премия просто необходима, так что на дополнительные расходы я согласился.

Вечером скинул юристу новый запрос – пусть отрабатывает премиальные денежки. За тридцать дней научиться сносно владеть шпагой я даже не надеялся. Выход имелся, к тому же ранее мною пройденный, – базы военного формата, с внедрением моторики и рефлексов.

Вечером этого дня юрист лично пришел ко мне, со всеми выкладками и расчетами. Ответственный человек; или, может, осознал, под что меня подвел?

– Господин Веттин, баз военного формата нет, – начал он с плохих новостей.

– А хорошие вести имеются?

– Есть полные базы стандартного формата от известных мастеров. Двести сорок тысяч рублей за три топовых базы, с полной совместимостью между собой.

– Ничего себе порядки цифр… Хотя стоп. Вы хотите сказать, что за теорию люди выкладывают четверть миллиона? – скептически спрашиваю. Не полные же придурки в этом СК?

– Именно так. Практические навыки нарабатываются с инструкторами. Оплата почасовая, у хороших мастеров – порядка сотни рублей в час. – Юрист и сам загрустил от таких цифр: что уж говорить обо мне, в бытность пилотом получавшем две сотни в год…

– Так, некоторые умные люди продают «легендарные» базы мастеров, которые вообще никому не нужны, так как теория для полного новичка в спорте – вещь очень условной полезности. Плюс к этому нужно покупать обучение. Сколько там обычно тренируются? По четыре часа в день, на протяжении, например, пяти лет… – Быстро провожу расчеты в уме. – Семьсот тридцать тысяч. Итого – почти миллион в сумме. Уважаемый, это цена нехилого такого корабля, четвертого-пятого поколения правда, но вполне бодрого и работоспособного. Тут везде такие идиоты, готовые выкинуть астрономическую сумму?

– Обучение традиционно происходит дома, передают умение из поколения в поколение. Базы снимают со старшего поколения и учат на их основе младшее. Выходит на несколько порядков дешевле. Но вы же просили просчитать самые лучшие варианты…

– Неважно, пяти лет у меня все равно нет. Двадцать шесть дней – это максимум, с учетом возможных накладок. Ищите любые базы военного формата по единоборствам. Неважно, какие. Также найдите терминал в аренду под формат найденных баз. Сметы направляйте мне, буду оплачивать по мере поступления счетов. – Настроение стремительно портилось.

Результатом суматошных изысканий, включающих себя курьерские разъезды части нанятых кораблей по галактике для ускорения процесса передачи, стал ряд вживляемых баз знаний по довольно нелепому ряду единоборств. В списке числился десяток наименований, от классического рукопашного боя и боя на копьях до владения двумя топорами и техникой метания всего, что можно оторвать от земли и метнуть. В основном подобные базы были прихотью разбогатевших колоний, желающих выпендриться перед соседями оригинальными синхронными выступлениями своих войск на парадах. Эпоха межзвездных сражений как-то не предполагает использование мечей и копий. Шпаг и фехтования в списке не было – предполагаю, что они безусловно есть, но для очень узкого круга людей. Вряд ли аристократия хочет сделать элитный вид спорта общедоступным. Сам я в этот круг войду, только если выживу. Идиотские правила, идиотские дуэли и полный придурок я, раз оплатил весь этот кошмар из своего кошелька. Были хорошие новости – терминал под найденные базы нашелся, к тому же вполне легальный, обучение будет происходить под контролем медиков.

Дабы не позориться, тренера все же пришлось нанять – базовые стойки и приемы я раньше видел только в развлекательных фильмах. Выбрал крепенького середнячка за небольшие деньги и в то время, пока юрист с помощниками подбирал мне самый безопасный вариант светского приема, активно измывался над организмом, пытаясь сломить приобретенные и, что самое страшное, конфликтующие рефлексы. Вместо принятия стойки и стандартных движений тело хотело незатейливо метнуть шпагу в глаз оппоненту. Тоже вариант, кстати, но в случае промаха останусь с голыми руками. Разум подсказывал при таком раскладе оторвать перекладину-карниз от штор и использовать ее как копье, но уж это было вовсе неприемлемо. Вообще, может, я зря паникую? Кому я нужен, в самом-то деле?

«Паук» мертв, его соратников я не заметил – не факт, что они вообще существуют или захотят мстить. Вот сын Александера внушает определенное опасение, по описанию – он еще та сволочь и крушение своих планов прощать не станет. Но, может, и в этом случае я себя накручиваю? Без титула у отреченного обязаны появиться крупные проблемы, так как все, кому он отдавил ноги, захотят отыграться на павшем в правах, вряд ли ему будет до меня дело. Тем не менее тренировки я и не думал прекращать, всегда стоит готовиться к худшему. В какой-то момент плотно задумался о боевой химии – подстегнуть реакцию организма, добавить силы, ловкости – и даже приобрел инъектор со специально разработанным под меня «коктейлем». Сомневаюсь, что у противника не окажется такого же, так что данное средство вряд ли даст преимущество, всего лишь сравняет шансы.

За десять дней до истечения срока был найден подходящий прием. Мои консультанты докладывали о хозяине вечера, суровом старике, внук которого был убит в подставной дуэли. В связи с этим любой немотивированный вызов подпадал под хозяйский запрет, а агрессору указывали на дверь. Сам прием был приурочен к памятной семейной дате, что-то вроде дня рождения фамилии. Вечером этого же дня пришло подтверждение на мой запрос – радушные хозяева ждали в гости. Душа пела от восторга – проблема все-таки решилась! Напоследок предстояло небольшое кровопускание денежным средствам – требовался адекватный подарок. К сожалению, в высшем свете универсальный подарок под названием «Вот вам деньги, купите себе что-нибудь» не котировался, поэтому сложный выбор был вновь возложен на плечи юридического отдела.

Срок контракта с наемными отрядами заканчивался через несколько дней, так что следовало эксплуатировать их, пока была возможность. К слову, наемники не особо-то и скучали – разогнали всех пиратов в окрестных системах, спасли парочку терпящих бедствие кораблей и устроили учебные соревнования между собой. Я особо не возражал, иногда с интересом наблюдая соревнования между кораблями, включающими в себя в том числе абордаж условно-поврежденного борта.

Через пару дней советчики разродились идеей подарка – какая-то жутко раритетная шпага, принадлежавшая, судя по антикварному каталогу, одному из предков хозяев вечера. Достойный подарок. Я одобрительно кивал и соглашался со своим персоналом, пока они не назвали цену. Почти десять тысяч! Да они совсем с катушек съехали. Впрочем, что-то лучшее вряд ли удастся купить, включим эту трату в пункт «расходы на выживание». Вспомнив о финансах, перегнал с расчетного счета десять миллионов на накопительный счет под восемь процентов годовых, с правом досрочного снятия средств. Давно следовало сделать подобное, деньги должны работать. За год с десяти миллионов накапает восемьсот тысяч – разве это не прелестно? Счет оформлялся на Тома Веттина, так как на анонимные счета проценты не начисляли. На всякий случай пара миллионов останется на «парольном» счете, перестраховка еще никому не мешала.

Через пару дней большинство наемных отрядов отрапортовали о завершении найма, другие предложили продолжить сотрудничество, с чем я согласился. Пока все вопросы не решатся, не следует оставлять спину без прикрытия, так что два корабля продолжили нести дежурство где-то на просторах системы, а третий отправился на русские верфи присматривать мне личный корабль. Быть пассажиром, даже очень важным, мне не очень понравилось, все же с личным пилотированием – никакого сравнения.

В день приема все было готово в той степени, насколько вообще можно приготовиться за три недели. Фрак от модного портного – пришлось выкупать очередь к нему на пошив, арендованный аэрокар элитной модели – впрочем, брал я его зря: так как и в случае с Веттинами, полеты над территорией особняка были запрещены, а гостей до крыльца довозили колесные автомобили. Подарок из моих рук забрала прислуга, осведомившись, желаю ли я лично вручить его лорду или же добавить его в общую гору подарков, снабдив открыткой от моего имени. Согласился со вторым вариантом; не планирую задерживаться здесь более чем на тридцать минут протокольного времени. Я начал подниматься по лестнице, рассматривая широкие балконы, опоясывающие здание. Возможно, я ошибочно взял с собой собаку – было бы проще потихоньку забраться на один из пустынных балконов и высидеть там положенное время. Карабкаться же по стене с собакой на спине – как-то не комильфо. Засмеют-с. Подавил в себе пораженческие мысли: что за «отсидеться на балконе»? Я выложил за свое присутствие десять тысяч и обязан-таки разорить стол с угощениями, пусть и не на равную сумму – я же лопну! – то хотя бы на вполне достойную.

Стоило зайти в зал, как мажордом громко выкрикнул мое имя, за секунду до этого направив сервисный запрос на мои документы. Идеальная память, как же, и тут мухлюют! Впрочем, он и не должен был меня знать – это я все продолжаю мандражировать. На секунду застыв у входа, направился прямо к длинным столам со снедью – заедать возникшее волнение. Рядом мерно расхаживали обычные люди, в основном старшее поколение, молодежи почти не видно. По гостям и не скажешь, что куда ни ткни – попадешь в лендлорда. Впрочем, я и сам искал «заштатный» прием, чему тут удивляться.

На полпути к лакомым столам меня перехватила девушка. Сказать, что она была очаровательна – было бы банальным. В эпоху пластической хирургии каждый, имеющий средства, ваяет на лице шедевры. Но тут хирург превзошел сам себя – получился настоящий ангел. Высокая брюнетка с зелеными глазами, в классическом закрытом платье. Было на что посмотреть. А еще этот запах – легкий, но такой притягивающий… Я на несколько секунд замер, пытаясь разобраться, что же он мне напоминает, какие струны души пробуждает… открыл глаза и наткнулся на любопытный взгляд девушки.

– Вы прекрасны. – Вышло банально, совершенно не по принятому протоколу представления, но от всей души.

– Спасибо. – Девушка будто споткнулась, так и не произнеся заранее подготовленную приветственную фразу.

Молчаливый диалог взглядов был бесцеремонно прерван каким-то хамом, попытавшимся ударить меня в спину. Включился рефлекс от неведомо какой изученной базы, я шагнул вбок и помог нападавшему приземлиться лицом в пол.

– Вы посмотрите, шавка огрызается. – Позади стояли двое, третий поднимался с пола, размазывая кровь из разбитого носа по рукаву дорогого пиджака.

– Вы правы, шавка огрызнулась и сломала себе нос. С кем имею честь? – Я был очень зол. Девушка пропала с началом конфликта; возможно, ее задачей и было вывести меня под удар.

– Эдуард Веттин. Тебе здорово поправили лицо, китаеза. Ты же Том Джоу? – Нахал сделал шаг вперед. Чем-то похож на отца: те же черты лица, но есть некоторая скотская нотка в глазах, смесь брезгливости и превосходства над миром.

– Томас Веттин. – Подключаю расчетные центры Ницше.

– Шавка, ты не имеешь права на это имя. О, да ты притащил с собой дружка, – группа заметила Ницше, подошедшего ко мне. – Собака – оригинальный выбор на место девушки!

– Двое мужчин – тоже неплохой выбор. – Я кивнул в сторону его сопровождающих. Надо с ними кончать, но убить мне его не дадут. Тот, что справа – явный бретер. Движения, моторика, все говорит об этом. Они нарываются на мой вызов, чтобы быть отвечающей стороной и иметь приоритет в выборе оружия, а фехтовать вместо этой сволочи будет как раз профессионал.

Наконец синхронизация завершилась, мир расцвел цветами аур. Направлю в троицу полное расслабление мышц части организма. Мелко, гадостно, неаристократично. Но зато как эффективно! Как меняется цвет их лиц в процессе осознания произошедшего, как они начинают мелко семенить в сторону уборной, обгоняя друг друга. Душа радуется. Ну вот нет во мне благородства, еще не появилось. Смотрю на часы: еще десять минут – и обязательно появится стыд, как только подойдет протокольный срок присутствия на приеме. Через десять минут мне будет стыдно за содеянное, обязательно. Но пока – простолюдину простительно. Осматриваю зал – везде дохленькие скупые ауры не магов. Выделяется пара эмпатов в мундирах обслуги, местная охрана. Так чего же они не вмешались в конфликт? Замечаю пристальный взгляд мужчины, примостившегося у барной стойки. Аура внушает уважение своими габаритами, а само внимание ее обладателя заставляет шустро ретироваться на верхний этаж в поиске выхода на так понравившийся мне балкон. К счастью, мужчина не идет вслед за мной, очередной поединок с колдуном устраивать не хотелось бы.

После случая в особняке Веттинов я надолго залез в сеть, подключив к поискам Ницше. Мне хотелось знать, с кем же я столкнулся. Возможно, я не слишком и много знаю об окружающем мире с высоты небольшого жизненного опыта, но произошедшее точно не подходило под понятие привычного жизненного уклада. После многочасовых поисков вырисовывалась довольно странная картина. Было ясно одно – на мировую арену, незаметно для общества, вышла новая сила, которую уже окрестили «колдунами», «магами» и прочей мистикой. Откуда они – никто не знал. Более того, огромная часть информагентств напрочь отрицала их существование, другая часть, наоборот, загаживала эфир разнообразной мистической ерундой, не имеющей отношения к реальности – всякие экстрасенсы, колдуны, – вызывая у разумных людей полное отторжение идеи о существовании паранормального.

На фоне информационной блокады активно разрастались десятки сект, от привычных, вещающих о конце мира, до возвеличивающих новых господ-магов. И только если основательно покопаться, можно было обнаружить прямые свидетельства, видеозаписи, факты о присутствии одаренных в мире. Но кроме самого факта – ни малейших данных. Информация жестко фильтровалась государствами на всех этапах – начиная от попадания в местную сеть и завершая тотальной коррекцией данных на автономных модулях связи, что обеспечивают информационный обмен между солнечными системами. Сами же маги предпочитали оставаться в тени. Кто они, к чему стремятся – ноль информации. Как я уже узнал, стремятся они к вполне приземленным вещам – деньгам, власти, но вот средства выбирают весьма неприятные. Чувствую, мир ждет немало потрясений.

На балконе свежо, тихо. Звуки из зала доносятся еле-еле, даже эмоции от недавнего конфликта пропадают. Сверху послышался негромкий звук рассекаемого ветра, я автоматически отпрыгнул назад в помещение, приказав собаке следовать за мной. Мало ли какая гадость упадет сверху. Но реальность оказалась забавнее – сверху спустился аэрокар с той самой девушкой.

– Садитесь! – Дама открыла пассажирскую дверь и властно показала на место рядом с собой.

Автоматически проверяю время – сорок минут присутствия, план даже перевыполнен. Поздравляю вас, лорд Веттин! Спасибо, лорд Веттин! Запрыгиваю в сиденье, позади размещается Ницше. Пусть даже это очередная подстава, теперь все будет по моим правилам.

– Разве над особняком разрешено летать? – задаю нейтральный вопрос.

– Родственникам – можно. – Девушка бросает на меня любопытные взгляды, выруливая на воздушную магистраль. – И где же слова признательности и благодарности? Эта троица придурков, между прочим, сейчас ищет вас по всему зданию. Если бы не я, у вас были бы проблемы.

– Спасибо. – Так я и поверил, что она решила спасти меня из личного благородства, а не везет в очередную ловушку.

– И даже не расщедритесь на комплимент? – грустно сказала девушка.

– Ваш пластический хирург – гений.

– Это действительно можно посчитать комплиментом, хотя я ожидала большего. – Дама красиво засмеялась. – Вашу неопытность можно простить, на первый раз. Девушки высокого рода не меняют внешность, это дурной тон. Подобное сразу же становится известным. Лорды слишком пекутся о наследственности, хотят передать красоту и здоровье потомкам, – наставительно продолжила она.

– Вы не против, если мы прибавим скорость? – перевел я тему. Действительно, неудобно получилось.

– Мы и так несемся на максимуме, – нахмурилась девушка. «Даже хмурится она красиво», – автоматически заметил я. – Нас вряд ли догонят, если вы переживаете на этот счет.

– Я не переживаю, – механически отозвался я, выламывая панельку на дне бардачка. Внутри оказалось искомое, привычное еще с дней работы на папашу Джоу, – ограничитель скорости. Аккуратно выламываю контроллер, стараясь не повредить остальную плату. Все получается великолепно, судя по изрядному рывку аэрокара и увеличению скорости.

– Кру-у-уто! – Девушка в восторге от такого драйва.

– Отвези меня на космодром. – Стоит попробовать, может, она действительно мой персональный ангел, а не подстава?

Девушка легко подхватывает невысказанное предложение перейти на «ты»:

– Не-ет! У меня к тебе такая куча вопросов! Все молчат, даже папа не хочет говорить! Подумать только – сотня отреченных за один день! У всех такая паника! – Кар заложил вираж, мы летим куда-то в центр города, хотя мне нужно к окраине. Жаль.

– Как тебя зовут? – Последний вопрос на этот вечер.

– Татьяна. – Тепло улыбается.

Подключаю Ницше, дожидаюсь стабильного курса кара и кидаю паралич на даму.

– Неуправляемый борт запрашивает аэроконтроль, – соединяюсь с городской службой. Кар имеет владельца, просто так управление не забрать.

– Здесь аэроконтроль, вы движетесь в пределах коридора, уточните проблему, – отозвался синтетический голос искина, контролирующего воздушное пространство над городом.

– Проблемы со здоровьем пилота аэрокара. Прошу передать управление.

– Провожу диагностику. Обнаружен паралич пилота, управление каром передано аэрослужбе. Согласно протоколу, цель полета изменена на ближайший госпиталь.

– Требую изменения курса на частную клинику для обеспечения качества лечения. – Частные клиники не обязаны отчитываться о поступающих клиентах, это даст небольшую фору.

– Требование одобрено. Курс изменен на частную клинику святого Августина. Срок подлета – минута. Спасибо, что воспользовались услугами аэроконтроля.

Татьяна весь диалог яростно крутила глазами. В ее взгляде просматривались все казни, возможные на свете, жертвой которых должен буду стать я. А вот нечего было ей играть в такие игры!

В клинике нас приняли очень вежливо, врач с пониманием выслушал мою речь о параличе возлюбленной от волнения в тот момент, когда я сделал ей предложение. С таким же пониманием он принял от меня унив на лечение моей дамы сердца и пообещал ничего не сообщать ее родителям, дабы не волновать старые сердца. Также гарантировал, что следующие два дня девушка проведет в клинике – именно столько продлится сеанс полного восстановления организма в регкапсуле. Обошлось мне это довольно дорого, так что в качестве компенсации я поцеловал напоследок девушку. Все-таки она прекрасна, хоть и замышляла против меня недоброе.

На улице уже дожидалось такси. Через час я покидал планету, с огромным удовлетворением рассматривая письмо из регколлегии – титул подтвержден.

– Я убью его! Лично, своими руками придушу мерзавца! – Татьяна была в ярости.

Ее отец, лорд Кеннет, с усмешкой смотрел, как дочка, похожая на разгневанную фурию, выхаживает от стены к стене его кабинета.

– Впервые вижу тебя в таком состоянии.

– Папа, я же его спасла! Если бы не я, через пару минут Эдвард с компанией уже пинали бы его бездыханное тело! Ты бы видел их лица! Я не знаю, что произошло, но им плевать было на этикет и дуэльный кодекс! – Девушка немного успокоилась, но продолжала сжимать кулачки.

– Я смотрел записи, в том числе из машины.

– И что? – С вызовом посмотрела на него дочь.

– Ты ему понравилась, именно поэтому он не стал тебя убивать.

– Что? – кошкой зашипела Таня.

– Посмотри как-нибудь на досуге. Эпизод в общем зале – ты стоишь перед ним, сзади нападает эта троица ублюдков, после этого ты убегаешь…

– Я побежала искать тебя! – негодующе запротестовала девушка.

– А выглядела как сообщница. В каре ты проигнорировала его просьбу и попыталась увезти его в неизвестное место.

– Да какое неизвестное! К подруге! – взвилась Татьяна.

– А ты ему это сказала? Выглядело как похищение, – хмыкнул отец. – Ты совсем забылась, дочка. Он такой же лорд, как и мы. Он не твоя игрушка.

– Обычный простолюдин, вовремя купивший титул, – отмахнулась она. – Непонятно, почему его не лишили титула вместе со всеми в той истории. Если бы не это, я бы и не заинтересовалась.

– Ну-ну, – иронично вздохнул Кеннет, – поэтому ты так облизывалась на него?

– Да это же пластика! Как ты мог подумать, что я поведусь на маску… – отвернулась Татьяна.

– И все же, все же… Не важно. Важно то, что парень возник из ниоткуда. Убил мага, подмявшего под себя лорда Веттина, и тем самым заработал титул своими руками. Он не купил его. Старик Веттин уже выслал ему деньги обратно.

– Ты не говорил об этом раньше. – Девушка присела в кресло напротив отца.

– Тебе незачем было знать все это, но сейчас – нужно. Эдвард Веттин, после отречения, подал в палату прошение о возврате титула; дескать, старик совсем сошел с ума, раз усыновляет сотню человек и потом отрекает их от семьи. В ответ лорд был вынужден направить записи камер наблюдения, в которых его используют в качестве марионетки. Очень неприятное зрелище, скажу я тебе. В палате лордов паника; если одного из нас могли взять под контроль, то могут сделать это с кем угодно.

– Выходит, мы все беззащитны? – Татьяна вспомнила неприятное ощущение паралича, овладевшее ей в каре, и непроизвольно передернула плечами.

– Беззащитны. Если у нас не будет защитника, – солидно кивнул лорд Кеннет, – и кажется, ты знаешь, где его можно взять, – хитро прищурился отец, посматривая на дочку.

– Вот уж нет! Я найду его, но только для того, чтобы придушить! – вновь взвилась с места Татьяна.

– Вот и ладно, – на удивление покладисто ответил лорд, – а там посмотрим; может, обида не столь велика?

Глава 21

«И все-таки что-то безвозвратно потерялось в эпоху электронной корреспонденции», – думал я, изучая письмо от Татьяны. Необычное письмо, написанное от руки, чернилами на бумаге, а потом отсканированное и приложенное к основному сообщению. Если бы не это, вряд ли я вообще стал его читать.

Ровные строчки аккуратных букв, мягкие овалы закруглений и стремительные наклонные росчерки. Ничего не понимаю в «графоведчестве», но сам текст, даже если и не вдаваться в его смысл, визуально располагает к себе. Вряд ли такого эффекта удалось бы достигнуть, используя стилус или цифровой шрифт. Текст ощущался как живой.

Девушка предлагала организовать встречу для устранения недопонимания, возникшего при нашей прошлой встрече. Могла бы написать проще – не удалось вас грохнуть в прошлый раз, извольте быть в полночь на кладбище. Вместо этого – витиеватые политесы на половину страницы и даже предложение выбрать место и время.

Подобная наглость слегка выбила из колеи. Поначалу хотел просто удалить письмо, потом написать адрес отдаленного сектора галактики, далее крутилась мысль направить девушку в самый криминальный район моего родного города. Мальчишество, одним словом. В итоге я согласился – проще решить вопрос раз и навсегда – и наугад выбрал один из дорогих, что позволяло надеяться на качество, ресторанов Сиэл-сити на планете Ньюкасл, нашей следующей точки назначения. Из своего маршрута было глупо делать какую-то тайну, идентификаторы кораблей наверняка известны всем, кому хочется их знать. Отследить нас – проще простого. На относительную свободу перемещений можно надеяться, когда достроят мой новый корабль на верфях РИ. Я выкупил сильно поврежденный истребитель второго поколения, вытащенный искателями из зоны боевых действий. Тем не менее, модули маскировки, двигатель и еще десяток сугубо военных примочек оставались в идеальном состоянии. Владеть таким гражданскому лицу запрещалось, да и сами устройства были рассчитаны на взаимодействие с военным искином производства РИ, что делало лот малопривлекательным для покупателей. Кому нужно железо, неспособное летать, которым нельзя управлять, да еще и с правовыми проблемами? Правильный ответ – мне. Искин есть – вон, заискивающе машет обрубком хвоста, отпрашиваясь поиграть с солдатами десантной секции. На законы РИ в правовом пространстве СК плевать, а денег вполне достаточно для полного восстановления очень даже неплохой машины, аналога которой в более целом состоянии в свободной продаже просто нет. Быть может, кто-то и способен купить что-то и покруче через «подвязки» в генералитете, но, увы, не я.

Надежды отдохнуть хотя бы три дня, пока корабль выходит из системы, не реализовались. Первый день «прокачивал» в уме произошедшее, пытаясь предугадать возможные шаги недругов, второй день начался с письма от Татьяны и завершился детальным осмотром видеоматериалов о собственности – записи с ремонтных верфей, каталоги запчастей. Я даже купил платную консультацию рекомендованного инженерного подразделения, занимающегося постройкой кораблей сопровождения. Пусть даже они не занимались военными бортами – на таких выйти просто нереально, служба безопасности стойко охраняет секретоносителей, – но мой расчет на фанатизм коллектива оправдался. Если дети в юности рисуют на планшетах модели автомобилей, мечтая ими когда-нибудь обладать, то нанятые инженеры бредили нестандартными военными проектами. Да, их задумки были дорогими, не серийными, но рождались в сердце фанатов своего дела, а искины-контролеры позволяли надеяться, что воплощенные фантазии не развалятся на ходу. Мое участие ограничивалось двумя фразами – мотивирующей: «Это интересно» и ограничивающей безумный размах технического разума: «Нет, дорого». В итоге коллектив трудился даже после окончания почасового найма, изредка тревожа письмами с просьбой увеличить бюджет на модернизацию. Поставил автоответчик со словом «Да», пока сумма не уползет за миллион. Интересно, надолго хватит? Еще минут десять рассматривал «мои» земли, если можно назвать ими участок скалистого побережья безымянной речки. Ни строений, ни людей, да и всю территорию можно обойти за пару минут. Жмоты, одним словом.

На третий день произошло событие, начало которого выглядело вполне банально. Капитан отрапортовал о слабой засечке на радаре с глифом «Помогите». Даже в таком, вполне очевидном, случае требовалось мое решение, как нанимателя. Любой борт мог оказаться потенциально враждебным и нести опасность. Я согласился на спасательную миссию. Отрядам за нее зачтут призовые баллы к репутации, ну а я надеялся, что на том свете за мою доброту мне выдадут сковородку похолоднее.

Естественно, о моем личном участии и речи не шло. Мониторы, трансляция по корабельной сети – всегда пожалуйста, а на чужой борт – ни ногой. Впрочем, времена, когда я несся вперед сломя голову… да и не было таких времен, к моей чести. Потому, наверное, и живой до сих пор. Любопытные умирают первыми.

Искореженные коридоры, тела людей, сложенные в отдельной комнате. Ни на ком нет скафов – видимо, пираты не побрезговали и ими. Угнетающее зрелище. Мне хватило нескольких минут, чтобы разочароваться в затее подсмотреть за работой наемников.

Вечером капитан Роджерс лично пришел ко мне в каюту. Обычно все вопросы решались через связь – не та у него должность, чтобы лично бегать по кораблю.

– Сэр, на борту корабля найдена девушка. Обнаружили в замаскированном техническом помещении по тепловому излучению. Рядом с помещением – теплица, пока она работала – ее тепло маскировало спасенную. Сильное истощение, обморожение, кислородное голодание, – обстоятельно докладывал Роджерс. – Ничего критичного, жить будет, восстановительные процедуры уже начаты.

– Требуется дополнительное финансирование на лечение? – Честно говоря, мало представляю, зачем это надо было докладывать мне лично.

– Нет, – поморщился капитан. – Мы, буду откровенен, сняли с корабля немало того, до чего не дотянулись захватчики, это скомпенсирует расходы. Вот о них, имею в виду пиратов, я хотел бы поговорить…

Я не стал нарушать затянувшуюся паузу. Капитан хмурился, нетипично для него – так долго обдумывать слова.

– Ожидается нападение? – рискнул я подтолкнуть Роджерса к диалогу.

– Нет, – отмахнулся капитан. – Проблема в том, что пираты неправильные. Есть моменты, заметные только человеку опытному. Другие бы не стали заострять на этом внимание, но с нашим опытом довольно быстро обнаружили ряд несоответствий.

Капитан достал планшет для демонстрации.

– Обратите внимание сюда. – Кадр сложного технического устройства, основательно поврежденного людскими руками. – Это генератор атмосферы. Сложное устройство, взрывоопасное. Пломбируется производителем, настройки блокированы, отключить просто так нельзя. При стандартной практике захвата борта генератор уничтожают, дабы не оставлять свидетелей захвата. Без воздуха долго не прожить, даже если спрятаться.

– Так он вроде и уничтожен?

– Неправильно уничтожен, слишком аккуратно и технично. Обычно вот сюда, – капитан повел пальцем по картинке, – устанавливают устройство направленного взрыва с таймером. Взрыв происходит после отстыковки от захваченного борта. Тут же просто максимально аккуратно повредили генерирующий механизм, с явной заботой выпиливали. Так не делают.

Я не стал спрашивать, откуда у капитана такой опыт, тем более что он перешел к новому слайду.

– Тела жертв. Вполне стандартная ситуация: складированы отдельно, чтобы не мешать мародерке. Взгляните сюда, это отчет нашего специалиста. – Появилась диаграмма: цифры, столбики. – Аналитика характера повреждений. Я дал приказ провести расследование после того, как обнаружил предыдущий факт.

– Не совсем понимаю значение цифр. Что все это значит?

– Дистанция выстрела у всех тел одинаковая. Все они по идее должны быть защитниками борта и погибнуть обязаны были в бою. Но по диаграмме видно, что их поставили к стенке и расстреляли практически в упор. Так никто не делает, живой товар – рабы – вторая по доходности статья пиратов. Никто не станет портить добычу. К тому же, где защитники? Повреждения на стенах есть, но ни одно из них не связано с гибелью экипажа.

– Инсценировка?

– Еще один факт. Провели анализ тел, в целом все стандартно, нейросети сняты пиратами. И вновь есть деталь, которую другие бы не увидели, – с некой гордостью произнес капитан. – Эти люди – не экипаж корабля. За долгие полеты вырабатывается ряд отклонений в организме. Вымывается кальций, смещается центр тяжести и возникают другие особенности. У тел нет этих признаков. Складывается ощущение, что их завезли на корабль для создания массовки.

– Пленная очнется только завтра? – Обдумываю ситуацию. Смахивает на чужие разборки или попытку выбить страховку. Мертвый экипаж, налет пиратов. Нет, не вяжется что-то.

– Да, можем реанимировать сегодня, но наш доктор рекомендует провести ряд тестов с имплантами спасенной. После пробуждения это будет сложнее и потребует ее согласия. Пока мы действуем в рамках спасательной миссии, нам позволено многое.

– Я так понимаю, история вынудит вас задержаться на пару дней в Ньюкасле? – Такая история явно заинтересует СБ СК.

– Сдадим в Красный Крест со стандартным отчетом. В такие странные ситуации лучше не влезать, поверьте моему опыту.

– Верю. Будет что интересное по девушке или она даст показания – просьба доложить. Влезать не станем, но история, согласитесь, будоражит воображение.

Капитан задумчиво согласился со мной и отбыл на мостик, в момент его выхода в дверь вбежал неугомонный пес и полез на кровать. Если он и после установки в слот звездолета начнет вести себя как собака, то я даже не знаю, что буду делать. Хотя в космосе нет мячиков, кроватей и бесхозных ботинок; может, и обойдется.

Следующий день ознаменовался новостями куда более интересными. Если все странности корабля еще можно было объяснить разборками криминального уровня, то что делать с модульной системой нейросети спасенной дамы? «Модульная неройсеть» звучит странно даже для меня, поэтому уточнять отчет я пошел к его автору – доктору наемников. Выяснилось, что это такая система, применяемая для внедренных агентов. Стандартный прогон тестов даже на современном оборудовании покажет стандартную гражданскую нейросеть, что вполне обычно для абсолютного большинства населения. Но по желанию владельца она способна «расшириться» за счет распределенных и скрытых в сети модулей. Суммарная расчетная способность вызывает зависть: моя инженерная – на порядок хуже. Самое интересное, что если бы доктор подсознательно не выискивал что-то такое, то случайно никогда бы не наткнулся. Явно видно хозяев – «контора» немаленькой державы. Тут бы нам и остановиться, дело предельно ясное – внедренный агент, его обнаружили, инсценировали пиратский рейд, уничтожили, не совсем чисто правда, – но уж точно это не наши проблемы. Капитан все равно не спокоен, вот уж кто точно лишен чувства самосохранения. И ведь понимает, что в случае малейшей нашей ошибки или мы огребем море проблем, или пассажирку придется скидывать за борт. По его словам, сеть уж больно крутая для внедрения в криминал. Плюс агент влияния, мягко говоря, спорный – девушка, около девятнадцати лет, красивая.

– Это не мое дело, и решать вам, но так как ваша безопасность входит в мои обязанности, я обязан доложить. – В руки мне ложится пластиковый прямоугольник с отчетом.

Если убрать лишние слова и сократить выводы, все это представление – для меня. Сценарий – «Рыцарь спасает принцессу, и живут они долго и счастливо, пока у СБ есть к рыцарю интерес». В копилку доводов аналитики поместили и тот факт, что все пиратские корабли уже давно выдавлены из системы моими наймитами за время их вынужденного бездействия, и проблемы – на первой планете найма. Мое чувство собственного величия не нестолько велико, что позволяет думать, будто ради меня кто-то будет стрелять из тяжелого оружия по планете, но вот аналитики явно связывают группу неизвестных агрессоров, которые на нас напали после удара, с непростыми госслужбами. Еще на чашу весов аналитиков пошла моя «засветка» с использованием нестандартных умений у Веттина. В общем, убедили, хотя я считаю, что такие декорации ради одного меня – это уже перебор.

Отдел безопасности корабля, пользуясь моим одобрением и продленной медикаментами комой пациентки, взялся за дело всерьез. Был полностью продублирован закуток, в котором скрывалась дама. Шпионку вернули в старое положение, блокировали связь и повторно изобразили акт спасения. Только на этот раз разбудили прямо в закутке, инъекцией стимулятора. Даму уже вылечили, но навели положенные симптомы истощения медикаментозно.

Эксперимент удался на все сто. Для начала после пробуждения девушка увидела двух улыбающихся темнокожих – легкий грим «и никакого мошенства».

Спасители представились экипажем корабля «Вектор», из Свободной Республики Конго. Это вообще на другом конце галактики.

Румянец на лице дамы сменился белой маской страха.

Шпионку одели в пустотный скаф не первой свежести и потащили по детальной модели коридора. В пути два «актера» громко обсуждали, за сколько можно будет продать такую кралю на рынке очень удаленной колонии и какие они будут по очереди после капитана.

Мордашка красавицы исказилась ужасом – и тут понеслось…

Расчет оправдался: наемникам предлагали связаться с руководством девушки – испанским, к слову, – и получить куда больше призовых, чем от продажи ее в невольницы. В принципе – логично, деньги даже бандитов делают элегантными джентльменами, и ее предложение обязательно было бы воспринято всерьез и выполнено.

Примерно так и повели себя «актеры». Девушка успокоилась и начала выяснять, а не пролетал ли мимо корабль под названием «Тайфун» и где они вообще? К слову, это название флагманского корабля моих наемников.

Забавная сложилась ситуация. Выкинуть за борт мы ее не могли, наверняка маячок с сигналом SOS включили специально для нас, так что о ее присутствии на нашем корабле «контора» уже знала. Отдать в гуманитарную миссию, как будто ничего не произошло, не хотел уже я. Для этой «сценки» убили кучу народу. Девушка это прекрасно сознавала. И что, для нее все завершится фразой: «Эх, не удалось»?

Был вытащен из запоя юрист, экстренно подлечен и посажен за терминал искать вариант решения проблемы.

Не нам бодаться с государством, но подгадить бы очень хотелось.

На подлете к Ньюкаслу решение было найдено, хоть и спорное. Как я уже упоминал, в СК есть рабство. Рабом становятся по рождению, из-за долгов, по собственному желанию, по праву собственности и еще множеству причин, одна из которых вполне подходила под ситуацию. Благородный экипаж наемников, откликнувшись на зов о помощи, нашел на корабле лишь рабыню – чью-то собственность, которая смогла спрятаться в ходе налета. Рабыня взята по праву нанимателя мною на хранение, пока ее хозяин не заявит право собственности. Если этого не произойдет в течение полугода, потерянная «вещь» становится моей. Девушке оперативно вживили чип, блокирующий комплексно и связь, и мысли о причинении мне вреда, и «скрытые» возможности сети. Разблокировка возможна с моего согласия.

Данные о «рабыне» ушли на спецплощадку. Никаких метрик, ну что вы! Данные о секторе нахождения находки, название борта – этого вполне достаточно. Направившее ее государство, если вообще найдет эту запись, обязано будет предоставить документы на собственность, чтобы получить агента назад. Вот такой легкий щелчок по носу. И да, если вы подумали обо мне плохое, то зря – рабыня мне нужна, исключительно чтобы чистить Ницше, умудряющегося извазюкаться даже на стерильной палубе корабля. Я его чистить уже замучился, пусть теперь раб-спецагент чистит киберсобаку-искина.

Девушку звали Ника, а еще Эдда и Вика – в зависимости от того, какой слой сознания подключался. Ее разум был разделен, словно слои в коктейле, и она сама – а теперь, по моей команде – регулировала слои погружения. Никакой эмпат не преодолел бы подобный блок. Того, что сделала Ника, не делала Эдда, и наоборот; так что проверка на правдивость пасовала.

На планете снял пентхаус по настоянию моей охраны – дополнительный путь эвакуации все же. Дорого, роскошно. Не привык я к такому. Кровать размером с нашу старую общую детскую комнату подавляла. Хотелось стянуть одеяло на пол и уснуть где-то в уголке. Не мое это все. Как представлю, что когда-нибудь я к этому привыкну, заплыву жиром и стану рядовой богатой сволочью, так становится не по себе.

На второй день после заселения случился и вовсе курьезный случай. Прогуливаясь по кварталу (а район – туристический, музейный) и уже возвращаясь к себе, увидел дивный, по идиотии, сюжет – на прекрасную девушку нападали два злых бандита. Орать о помощи она начала, как только увидела меня. Ощущение дежавю, да еще такого некачественного… Ну вот кто нападет на даму в элитном районе города, где каждый сантиметр просвечивается камерами? Зачем девушке орать, если можно подать сигнал в полицию и уже через десять секунд – именно столько лететь полицейскому флаеру от ближайшего участка – «бандитов» арестуют? Явные дилетанты готовили декорации, наверняка привет от предприимчивых лордов, но никак не от спецслужб. Бандитов разогнал, девушку, мило щебечущую о героическом мне, на руках, как положено герою, принес в свой номер и незатейливо воспользовался ее расположением. Должны же быть хоть какие-то плюсы, в конце-то концов. Клялась в любви, обещала прийти завтра и недовольно посматривала на Нику, злорадно ухмылявшуюся ей вслед.

В день «свидания» с Татьяной я изрядно поволновался. С утра все складывалось не совсем по плану. Заказывая дорогой ресторан, я как-то не подумал, что в него запретят прийти с собакой, но это оказалось именно так. Пришлось все утро заниматься решением проблемы стандартно, хорошо хоть капитан помог и самостоятельно решил вопрос с размещением наемников на этажах здания и ближайших крышах. Я же основательно изучал план помещений, просчитывая пути отхода. Можно было бы и вовсе отменить или перенести встречу в более лояльное к собакам место, но, подумав, решил оставить все как есть. Если будет дуэль – тогда и подключу Ницше. Вряд ли парализованный бретер станет мне соперником.

За час до встречи я начал репетировать ужин. Все-таки тональность настроения плавно изменилась с «встреча с киллером» на «первое свидание». Подготовить диалог, комплименты, темы для бесед, возможное меню, даже просто посмотреть на окружающих; естественное поведение в ресторане – тоже наука.

Устало присаживаюсь за стол: вроде все готово, насколько возможно быть готовым.

Напротив меня сидит человек, рассматривая на просвет бокал с шампанским. Могу поклясться, что секунду назад его не было. И в зале тоже. И в мою сторону никто не шел – я сижу в углу, лицом к залу, но сбоку от входа, чтобы видеть всех входящих и самому оставаться незамеченным.

– Столик занят, – говорю ему. Лицо мужчины кажется знакомым. Где-то я его определенно видел; но, может, просто пластика под популярное лицо.

– Пару минут вашего времени. Надеюсь, не последних, – как-то неестественно засмеялся гость и вновь стал серьезен. – Я представитель организации, назовем ее, для простоты, синдикат. Не буду тянуть и перейду к сути. Вами убит наш ценный сотрудник. Организация получила ущерб и предлагает вам его оплатить, а также покрыть неустойку от потери.

– Вы имеете в виду… – Холодный ком подкатил к горлу.

– Да, я имею в виду Лива, работавшего с главой рода Веттинов. Сумма ущерба определена в полтора миллиарда рублей. У вас таких денег нет, – скучающе произнес представитель Синдиката.

– А вас как зовут? – Ницше, ты мне сейчас так нужен! Очень неприятное чувство собственной уязвимости сковало разум.

– Хм, – гость посмотрел вверх. – Называйте меня… ну пусть будет – лич. – Рука, удерживающая бокал, протаяла. В свете дня было ясно видно, как рука скелета удерживает хрупкий бокал. Фаланга указательного пальца со скрежетом повела по поверхности бокала, оставляя на нем глубокую царапину. – На меня не действуют ваши ментальные штучки, не паникуйте. Все можно решить к обоюдному согласию.

– Решить? Полутора миллиардов, как вы правильно отметили, у меня нет. – Просчитываю пути отхода, но их тоже просто нет. На чужом поле, с магом, без способностей… Мне конец.

– Их можно легко отработать, не заморачивайтесь, – отмахнулся лич, – с вашими-то талантами! К слову, Лив заработал для нас куда большую сумму, и за каких-то полгода!

– Вариант «подумать», я так понимаю, не рассматривается?

– Думайте, нам незачем на вас давить. Полагаю, в конце концов, вам и самому будет выгодно на нас работать.

Из-за дверей, за которыми скрывалась кухня ресторана, послышался короткий вскрик. Я обернулся в ту сторону, но внимание вновь привлек гость.

– Это завещание. – Лич протянул мне бумагу и знакомую «ДНКшную» ручку, такую же, как в особняке Веттинов. – Если вы согласитесь на сотрудничество и пройдете испытание – ничего сложного в том, чтобы его отменить. Если не пройдете – хотя бы частично ваши двенадцать миллионов покроют наши расходы.

– Испытание? – Подписываю, сила на его стороне. Из-за закрытой двери еле слышно, но вполне отчетливо доносились вскрики и вопли, привлекая внимание зала. В дверь кухни прошли представители службы безопасности ресторана. Вновь крики, выстрелы и глухой звук падения массивного тела.

– Испытание, наказание… – покрутил бокалом собеседник. – Мы не можем оставить убийство нашего сотрудника неотомщенным, нас не поймут. Но и терять столь редкий кадр, как вы, нам также не выгодно, потому воспринимайте это как испытание. Слабые нам не нужны. К тому же это поможет вам быстрее принять решение.

Вопли доносились все отчетливее. Смотрю на часы – уже назначенное время свидания, Татьяна, как положено девушке, опаздывает. Разум рекомендует вызвать кар наемников и сбежать через окно, сердце – найти Татьяну. Что за бред вообще, зачем она мне? Но тем не менее.

– А зачем мертвому деньги? – показываю взглядом на все еще просвечивающую костяшку.

– Отличный вопрос! Задайте его себе, когда будете принимать решение. – Лич развернулся в сторону криков. – А вот и ваше испытание, созрело, так сказать. Надеюсь, вы сегодня ничего не ели? Ну и отлично.

Крики прекратились, люди уже давно покинули зал, осталась часть любопытствующих и падких до сенсаций. Да еще я вместе с собеседником… а, нет: я уже один. Лич исчез, будто его и не было никогда, лишь поцарапанный бокал стоял на столе. Пора и мне честь знать, приказание отдано. Татьяну, подъехавшую к ресторану, блокируют на стоянке, к ближайшему ко мне окну летит флаер наемников. За полеты потом выпишут штраф, но то недоброе, что я предчувствую, опаснее грозной бумажки. Створки кухни снесло. В проеме, еле влезая в квадрат три на три, показалось чудовище, забрызганное кровью. Хотя если присмотреться, становится понятно, что это сочатся куски людских тел, из которых будто собран монстр, местами даже видны клочки одежды, – автоматически отметил я, разбивая окно и впрыгивая на сиденье аэрокара. Аппарат камнем несется вниз и вбок, к стоянке, позади слышен рев монстра, даже сквозь звукоизоляцию салона пробирающий до костей.

На стоянке ярится Татьяна, пытаясь отодвинуть в сторону меланхолично закрывающих ей путь бойцов. Охрана девушки кулями лежит на полу.

– Мерзавец, ты что себе позволяешь! – девушка в ярости, оттого еще красивее. Бандитов рядом с ней не видно, два охранника в цивильном на проблему не тянут.

– Быстро в машину! – тяну ее за руку, делаю легкую подсечку и усаживаю рядом. – Остальные – бегите, это приказ!

От здания слышен звук падения чего-то тяжелого. Надеюсь, ОНО разбилось и не восстанет. Я не верю в эффективность оружия против монстра, а проверять на своих подчиненных не хочу.

– Я прибью тебя! – Девушка колотит по реберному защитному щитку. И не жалко ей рук?

– В очередь. – Разворачиваю Татьяну в сторону собирающего себя вновь из кусков плоти монстра. Неприятное зрелище.

– Это еще что? – шокированно произносит она. Даже бить меня перестала; хоть какое-то облегчение.

– Неудачное блюдо шеф-повара. Летим на окраину, – приказываю пилоту.

В голову приходит только одна мысль – сжечь монстра. Военные действия в городе – нонсенс, привлекать корабль к решению проблемы невозможно. Остается надежда на силы правопорядка города и малую скорость адского порождения. А, нет: со скоростью просчет – монстр восстановился и сейчас довольно быстро преследует нас, перебираясь с крыши на крышу зданий довольно плотной застройки, но пока мы увеличиваем отрыв.

Показались силы полиции – с аэрокатера властей в сторону монстра понеслись энергозаряды, ненадолго – ровно до того момента, пока кошмар не отреагировал. Создание гигантским прыжком подскочило к летательному аппарату и легко смяло его таранным ударом. Повреждения на теле этой жути довольно быстро зарастали плотью. Поскольку за штурвалом флаера был пилот-наемник, мы с Таней могли детально наблюдать происходящее.

– Вези к складу горючего, нефти, природного газа… – Несмотря на довольно дешевую энергию, планеты все еще весьма плотно завязаны на древние технологии топлива. Просто потому, что новые методы добычи и синтеза сделали их еще дешевле. К тому же из нефти по-прежнему производят разнообразные пластики, лекарства. Не факт, что есть подобные производства здесь, на Ньюкасле, но было бы очень неплохо. Судя по быстрой реакции пилота и маневру флаера, они все-таки есть.

Иногда кажется, что зверь играется с нами, если соизмерить его дикие прыжки к флаерам полиции и то, как он плетется за нами. Представители власти прекратили обстрел и просто наблюдают за нашей гонкой. Как бы им не пришло в голову подстрелить нас самих, от большого-то ума…

– Татьяна, сообщи властям, что ты здесь. Собьют же. – Себя «светить» не хочется, это уже рефлекс.

На скорости пролетаем мимо складов с горючим, пилот и не думает тормозить. Идем на второй заход. Чудовище спокойно маневрирует между баками, не желая их раскалывать.

– Я надавила на полицию, сейчас все будет, – вмешивается в мои размышления Татьяна. Спокойная, собранная – прямо загляденье.

На очередном круге, когда чудовище впрыгивает между резервуарами нефтехранилища, полиция энергооружием взрывает весь склад.

Тревожно смотрю на клубы дыма, застилающие всю картину. Сверху по бывшему уже складу азартно долбят флаеры полиции из всего доступного оружия.

Берем курс обратно на город; сегодня мы будем жить.

Неожиданно мир замирает, будто бы где-то наверху нажали кнопку «стоп». Динамичная картина полицейской суеты и дымящихся столбов пламени превращается в слайд объемного фото. Отключаются все звуки – шелест мотора, гул пожара, шепот дыхания. От любого движения тело наливается многотонной тяжестью, словно воздух превратился в металл. Кое-как двигаю зрачками и с огромным усилием втягиваю воздух в легкие. Вместо слов выходит какой-то протяжный стон, но на него все равно никто не реагирует – пилот и девушка в обмороке. Про себя считаю секунды, на сотой мир вновь оживает, но техника по-прежнему мертва. Не теряя ни секунды, переваливаюсь через переднее сиденье и вдавливаю кнопку включения двигателя. Аппарат начинает цикл работы, но его стартовой мощности недостаточно для поддержания металлического корпуса в воздухе. Камнем он, как и полицейские кары, несется к земле, с каждой секундой обгоняя конкурентов по несчастью. Штурвал управления закрыт беспамятным телом наемника и вдавлен его массой в положение «вперед и вниз», потому вся мощь проснувшегося двигателя направлена против нас. За сотню метров перед столкновением с землей умудряюсь предотвратить лобовой удар, переведя его в скольжение по поверхности, чудом уклоняясь от наземных построек. Неровности поверхности с диким скрежетом раздирают днище флаера, пока система торможения не останавливает борт. Благодаря системе стабилизации и антиграва нас не перевернуло и не размазало по переборкам от удара. Ощутимо слышен ряд ударов по поверхности – полицейским повезло меньше. К огненным столбам от нефтехранилища добавляются еще десяток от разрушенных каров властей.

Заклинившую дверь флаера приходится выбивать ногой. Следующие минуты занимаюсь эвакуацией людей из основательно покореженного летательного средства. Дыхание и у девушки и наемника слабое, но видимых повреждений, кроме как ряд ушибов, нет. С тяжелым вздохом приседаю рядом, ветер сносит дымные облака в сторону от меня, обнажая беспечную синеву небосвода. Смотришь вверх – и будто нет вокруг разрушения и смерти.

Рядом со мной, в полуметре, присаживается человек. Я услышал его шаги еще секунд десять назад, но поворачиваться лень; тем более я знаю, кто это. Никого иного в таких декорациях и не встретишь.

– Томас, вы меня разочаровываете, – нарушил затянувшуюся паузу лич.

– И чем же? – Приходится обернуться к собеседнику. Маг нисколько не изменился с недавней нашей встречи – в элегантном костюме с галстуком, он смотрелся весьма инородно на фоне разрушенных построек. Впрочем, как и я в своем смокинге. – Ваша зверушка мертва, испытание пройдено.

– Мне рекомендовали вас в куда более лестных тонах. Вы должны были решить эту проблему прямо в зале ресторана, без гонок по всему городу и всей этой шумихи.

– Надо было высказать ваши пожелания заранее. – Мы неспешно перекидываемся словами. Лично я жду скорую помощь, вызванную сразу после падения. – Вы, кстати, чуть меня не убили, – говорю немертвому магу с укором.

– Не убил же, – равнодушно отмахивается лич. – Нам нужно поговорить без свидетелей. В ресторане было бы оптимально, но раз вы оттуда так невежливо сбежали, то можно и здесь. Какие планы на жизнь?

– Думаю, добавлю в список первоочередных дел надрать вам задницу, – угрюмо смеюсь.

– Зря, юноша. Мы единственные, кто предлагает вам равные партнерские отношения и не пытается использовать, – наставительно произнес лич, – вам следовало бы это ценить.

– Предлагаете партнерство? Не пытаетесь использовать? Это как же – напустив на меня монстра? Или выставив счет на полтора миллиарда? – Меня даже как-то веселит подобная наглость.

– Мы единственные, кто честно обозначил притязания, установил рамки и дал гарантии. – Лич гнет свою линию, игнорируя мой ироничный взгляд.

– А есть кто-то еще? Дедушка, да если бы не было вас, жил бы я спокойно и бед не знал.

– Неужели вы не видите ничего дальше своего носа? – удивленно спрашивает маг. – Я был о вас лучшего мнения, юноша.

– Да, да. Все вокруг умнее меня, начинайте учить меня жизни. – Устало ложусь на теплый асфальт. Плевать на смокинг, его уже никакая стирка не спасет.

– Давайте, я лучше покажу? – Собеседник непостижимым образом моментально оказывается возле меня и, опережая мой гневный окрик, кладет свою костлявую руку мне на лоб.

…Я стою в знакомом помещении корабельного мостика. Вокруг с профессиональной неспешностью выполняют свою работу наемники. Появляется капитан Роджерс и гостеприимным жестом просит следовать за ним. Длинные коридоры, несколько поворотов – и перед нами медицинский отсек корабля. Меня подводят к подготовленной регкапсуле, привычный ритуал смены одежды перед погружением в жидкую среду, сопровождаемый незамысловатыми, добрыми шутками персонала. Закрываю глаза, но вместо темноты вижу себя в капсуле со стороны. Роджерс о чем-то переговаривается с доктором, после чего тот проделывает некие манипуляции с терминалом капсулы. Тем временем ассистенты доктора вкатывают металлическую тележку в комнату. Процессы в капсуле останавливаются, уровень жидкости стремительно опадает, как это бывает при завершении процедур, но сам я почему-то не пробуждаюсь, а все еще смотрю, как помощники доктора открывают крышку капсулы и начинают освобождать мое тело от кожи и мяса, внутренних органов, а очищенный металлический скелет складируют на тележку…

Прихожу в себя, отрываю руку лича ото лба и отползаю вбок, спазмы тошноты удержать не удается.

– Неужели вы всерьез считаете, что десять тысяч рублей в месяц – это именно та сумма, что способна уберечь наемника от соблазна завладеть миллионами? – В голосе лича послышались сочувственные нотки. – Впрочем, это же наемники, вряд ли этот образ сильно изменит ваши взгляды на жизнь. Попробуем еще раз.

– Не надо! – Мне плохо, пытаюсь отползти от лича, но мертвая рука цепко удерживает голову.

…Новый поток образов, на этот раз в центре событий – Татьяна. События довольно стремительно проносятся в голове, оставляя лишь мысли и ключевые узлы происходящего. Непонимание, разлука, тоска, воссоединение, близость, счастье – в декорациях космических станций, кораблей, богатых особняков и нищенских подворий. Мы то вместе, то разделены стеной обиды. Я спасаю ее, а через месяцы она появляется в тот миг, когда за спиной уже слышен тяжелый топот ног загонной команды, и возвращает долг. Но у этой истории нет счастливого конца. Ради этого кадра скорость воспроизведения падает. Я стою внутри служебного помещения космопорта – служащий пригласил меня внутрь для переговоров по закрытой линии, буквально на пару секунд. Увы, у Татьяны нет пропуска, а оформлять его столь долго, что она соглашается подождать немного за дверью. Но ведь это всего на минуту, нет смысла переживать, тем более что все помещение, снаружи смотревшееся врытым в поверхность бункером, изнутри покрыто огромными мониторами, на центральном из которых – моя красавица. Она будто чувствует мой взгляд и улыбается мне.

Сопровождающий куда-то пропал, двери объекта блокированы, внешний шлюз не реагирует на команды, связь через сеть недоступна. Плохое предчувствие выворачивает душу наизнанку, я мечусь по помещению в поисках выхода или способа предупредить, уберечь Таню, но не успеваю. На экранах мир сошел с ума. Огненная река охватывает все пространство и могучим потоком сносит невысокие постройки, расплавляя, переваривая в себе все захваченное. Через несколько секунд этот кошмар будет рядом с бункером, рядом с девушкой. В панике нажимаю кнопки на терминалах, в кровь разбиваю руки о двери шлюза, но ничего не могу поделать. На моих глазах Таня умирает, но смерть не забирает меня вместе с ней – бункер стойко выдерживает удар стихии, к моему горю и сожалению…

Вновь прихожу в себя. Из моей души будто выдрали кусок, руки все еще болят от сотен бесполезных ударов по дверям бункера, а глаза режут слезы.

– За что? – нахожу в себе силы спросить. – Ее за что?

– Правильный ответ – зачем. Ты бы метался в ярости, искал врагов. Тебе подсунули никудышного пьянчугу-капитана, неспособного провести и минимальное расследование, поэтому виновника ты стал бы искать самостоятельно. Вскоре на тебя вышел бы собрат по несчастью, сотрудник спецслужбы нижнего звена, потерявший на космодроме свою семью. Он скажет, что знает виновников, но начальство задавило его расследование на корню и уничтожило улики. Он даст тебе список. Ты убьешь всех в этом списке. Твой союзник даст новый список. И так до тех пор, пока ты не сломаешь себе шею. – Лич замолкает, давая мне время переварить информацию. – А правда в том, что эти списки тебе будут готовить именно те люди, которые убили твою девушку.

– Еще.

– Что еще? – недоверчиво посмотрел на меня маг. – На этом твоя история завершится. Тебя будут прикрывать в каждом твоем выходе, заметать следы, удалять твои недочеты, наделанные по незнанию, и эвакуировать по мере сил, но рано или поздно они достанут твой труп и переплавят скелет на слитки.

– Нет, расскажи еще – про других врагов. – Я не знаю, откуда у лича такая информация, но все выглядит настолько правдоподобно, что у меня нет и грамма сомнения.

– Их много сейчас, их будет еще больше в будущем, зачем тебе это? – Он затихает на пару минут, ожидая моего ответа, не дожидается и в итоге продолжает: – Гхм. Ладно, например, поговорим о девушке. – Лич кивает на все еще не пришедшую в себя Таню.

– Мне лучше уйти из ее жизни? – Слова даются нелегко, эмоции еще не отпускают разум.

– Ты никогда и не был частью ее жизни, – шокирует ответом нежить. – Сколько ей, по-твоему, лет?

– Девятнадцать, двадцать один? – пытаюсь угадать, рассматривая прекрасную девушку.

– Ей полторы сотни лет. Прилетела сюда завербовать перспективного колдуна на службу своему роду. Основное оружие – очаровательный букет химически активных присадок в духах, разработанных специально под тебя. Вызывает довольно натуральное чувство влюбленности; можешь гордиться – это очень дорого, – хмыкает старик. – Хотя эдак сотню лет назад у нас за такое сжигали на костре. А у вас – свобода! Ну что, Ромео, любишь свою старушку? – ехидно щерится он.

– Какие полторы сотни? – возмущаюсь. – Она сказала, что пластика – дурной тон у аристократов!

– А ты повелся как щенок. Проверил хоть ее слова? – Лич откровенно смеется.

– Нет… – Действительно, даже в голову не пришло. – А есть вообще хоть что-нибудь, что я сделал правильно?

– Мм, корабль я одобряю, – кивает маг, – причем именно в том плане, что ты не передал наемникам никакой информации о нем. Ведь не передал?

– Не успел, – сокрушенно ссутуливаюсь, – а ведь хотел…

– Вот видишь, как ценен бывает совет доброго дедушки, – ехидничает нежить.

– Да ты не очень-то и добрый старик. Хотя за советы – спасибо от всей души.

– Сочтемся. Я тут прикинул – а ведь самое страшное для тебя будет, если я сейчас просто встану и уйду. Насовсем уйду из твоей жизни. Даже деньги не потребую.

– Сомнительно. Теперь-то я предупрежден… – Замолкаю на пару секунд. – Или нет?

– Хе-хе. Вот давай представим: что ты будешь делать дальше? – заинтересовался колдун.

– Дождусь медиков, вызову такси, полечу в свой номер, соберу вещи и улечу обычным рейсом в какую-нибудь дыру.

– В гостинице ты перекусишь на дорогу?

– Само собой. – Живот выразил громкое одобрение этой затеи, и я смущенно прокомментировал его соло: – С утра ничего не ел, к обеду готовил место.

– На обед твоя рабыня скормит тебе очередную порцию очень забавного растения. Ты же позволяешь ей прислуживать за столом? Уже завтра ты будешь целовать ее ноги, умоляя выдать тебе новую дозу. – Собеседник каждым словом будто забивает гвозди в крышку моего гроба.

– Невозможно. У нее рабский имплант. Она не может причинить мне вред, – неуверенно привожу довод.

– Мальчик мой, ты поставил имплант секретному агенту, выученному работать под прикрытием. И считаешь себя в безопасности? Где твой мозг был в этот момент? Потратил все ресурсы на разглядывание ее груди? – Жесткие ноты в голосе старика заставляют меня краснеть. – Да ей плевать на эти базовые директивы! «Не нанести вред хозяину»… Да разве может быть вредом для хозяина сотрудничество с любимым и милым государством и его спецслужбой? Это же только во благо хозяину! Запомни, все блоки – условны и сильно зависят от гибкости и подготовленности характера. Ты сам привел в свой дом эту змею.

– Хорошо, я не буду есть дома и сразу полечу в космопорт, – послушно ответил я.

– А дальше я ничего тебе не скажу. Но итог будет тот же самый, поверь мне, – вздыхает лич. – Рядом не будет доброго немертвого старика, в старческом маразме своем вытаскивающего разных юнцов из неприятностей.

– Я… все понял. Где подписаться кровью? – напряженно отшучиваюсь я. Мало ли – где личи – маги-некроманты, там и всякие изощренные договоры…

– Вот уж эти застарелые штампы! Все куда проще и надежнее: стандартная форма нерушимого заемного договора на определенную сумму, – отмахивается старик, поднимаясь на ноги и помогая подняться мне. – Каждое задание будет списывать часть суммы. Оплатишь все – свободен. Попытаешься бежать – долг только возрастет. Я же найду тебя в любом месте, как ты уже смог убедиться.

Только сейчас на горизонте появились огоньки флаеров службы спасения. Долго же они летели… или, быть может, я неверно прочувствовал время из-за наведенных воспоминаний. Кстати о них:

– Дед, а эти образы, которые ты мне показал. Они настоящие?

– Самые что ни на есть. Я вижу смерть тех, кто плывет по течению, и не вижу судьбу сильных. Сильные сами формируют свое будущее. – Старик принялся отряхивать брюки.

– А я смогу стать сильным? – Глупый вопрос, наверное; если бы у меня был отец, я спросил бы его об этом еще в далеком детстве и не боялся услышать ответ. Но рядом со мной совсем не родственник.

– Если будешь слушать деда и хорошо кушать. – Старик хохочет, уловив мой настрой. – Станешь сильным-сильным! Прямо как дед.

– И таким же немертвым?

– Немертвым вряд ли, не твой профиль, – переходит лич на деловой лад. – У тебя ментальная специализация, большая редкость. Все это грандиозно и могуче – огненные шары, армии зомби, лианы-убийцы и каменный град… Но ты даже представить себе не можешь, насколько эффективным может быть небольшое легкое внушение! Так что отработаешь долг – и свободен, как птица! А захочешь остаться в Синдикате – милости просим. В среде магов такие способности очень редки, менталисты весьма ценятся.

– А Лив был хорошим спецом? – вспоминаю свою первую жертву-мага.

– Бандит он был. – Мы идем медленным шагом навстречу приближающимся флаерам. – У нас вообще довольно сложно с кадрами. Много швали, бежавшей из своих миров сюда; мы стараемся их не брать, вернее – берем тех, кто поприличней, и пытаемся переучить. С кем-то ведь надо работать… Я не жалею Лива, если ты хотел спросить об этом. Но он делал свою работу исправно, за что и терпели его выходки.

– Мне теперь придется сидеть рядом с Веттиным или кем-то другим и подкладывать ему документы на титулы? – задаю главный вопрос.

– Нет-нет, – поспешно отмахнулся лич. – Для тебя найдется работа поинтересней. Не совсем чистая, но и ты парень далеко не ангел. Ведь не снятся тебе ночами те тысячи погибших с разбитого линкора, а? – добродушно хмыкнул дед. – А там переведем повыше, как стаж наберется.

Мы остановились в переулке, между более-менее целыми корпусами. Дед взмахнул правой рукой, и перед нами будто открылась дверь в соседнее помещение – ярко освещенное, выдержанное в бело-синих тонах и оснащенное в духе хай-тека.

– Что это? – пораженно спрашиваю деда, стоя рядом с ним и осторожно разглядывая внутреннее убранство помещения.

– Должны же быть в нашем сотрудничестве какие-то положительные стороны? – улыбается лич. – Сейчас сменим твою нейросеть на кое-что поприличней и займемся делом. И как ты еще жив остался, если твоя сеть буквально орет на всю округу о твоем местоположении.

– Дед. Мне бы еще собаку забрать?

– Прямо как маленький, честное слово. Только лапы будешь мыть ему сам, никаких рабынь-шпионок, – буркнул маг, заходя в проем портала.

В момент перехода слегка сдавило виски, как бывает при взлете корабля или резком подъеме на орбитальном лифте. Первое, что попадается на глаза, – панорамное окно во всю стену, за которым до горизонта простирается город. По очертаниям не могу сказать какой: большинство поселений человечества однотипны, приметные ландшафты давным-давно разровнены, а достопримечательности, если таковые есть, теряются в рукотворном лесу из высотных многоэтажек. Нейросеть не может синхронизироваться со спутниками связи, так что название города пока остается загадкой.

– Связь блокирована, – без труда угадывает мои мысли новый босс, – мера секретности. Обычно связь идет через государственные спутники. Если ты пропадешь там и внезапно окажешься за многие километры здесь, появится огромное число нежелательных вопросов.

– Что за место? – Подхожу ближе к окну. Этаж на два метра выступает над предыдущим и полоса пола, примыкающего к наружной стене, также сделана из стекла. Возникает ощущение падения, тянущим чувством растекаясь по телу. Остальное пространство зала пусто. Три стены без отделки, дверь в центральной из них и несколько толстых тросов, пронзающих здание на всю высоту. Мрачное место, если бы не завораживающий вид из окна.

– Моя башня. У каждого уважающего себя мага должна быть своя башня. – Лич серьезен, но тут не угадаешь, может, и шутит. – Одна из самых высоких в городе, около километра над землей.

– Целиком? В смысле, вся башня ваша?

– Естественно. Одновременно штаб-квартира компании «Динамик коннекшнс», сфера деятельности – связь и курьерская доставка. Свои спутники связи, склады, сортировочные центры и флот на всех планетах СК.

– Широко развернулись. – Есть чему удивиться.

– Вести легальный бизнес оказалось куда прибыльнее, чем я ожидал. Особенно с учетом порталов. Пойдем, введу в курс дела.

Мы проходим несколько коридоров и поднимаемся по лестнице на этаж выше. По пути встречаются десятки людей, приветливо улыбающихся и здоровающихся с личем. Немертвый отвечает им тем же, подмигивает дамочкам и отвешивает двусмысленные комплименты.

– Шеф, а вы по этому делу как? – Я указал на прошедшую мимо соблазнительную девушку. – Вы же – того самого… или нет?

– Если не флиртовать с дамами, мигом разойдется слух, что босс – педик, – мрачно отозвался немертвый, без всякого желания отвечая на вопрос. – А лич-гей – это уже за гранью добра и зла.

Еле удерживаюсь от пары едких замечаний, благо уже через десяток шагов мы входим в солидных размеров зал, своей обстановкой похожий на кинотеатр; только экраны – на трех стенах, и диваны расставлены по дуге, чтобы можно было удобно смотреть любой из них.

На экранах – десятки графиков, цен, ежесекундно обновляющиеся данные.

– Биржа, самое крупное мошенничество человечества, – комментирует босс, усаживаясь на диван перед центральным монитором и гостеприимно приглашая присесть рядом с ним. – Ограбление в прямом эфире, на всех планетах одновременно. И самое интересное – существует гигантское число столетий!

– Эм, не совсем. Просто реальное отражение себестоимости предприятий и ресурсов.

– Когда-то, давным-давно, – вполне может быть. Сейчас биржей правят искины, ориентированные на получение прибыли. Что-то где-то случается, любой повод – тут же миллиарды начинают перетекать из одного кармана в другой. Разоряют предприятия, уничтожают людские жизни, а всем наплевать! Ваше столетие ничем не лучше средневековья.

– Вы разочаровались в нашей цивилизации? – Даже странно, что нежить способна разглядеть за множеством цифр судьбы людей. Я вот подумал об этом только сейчас.

– Нам же удобнее, – равнодушно отмахнулся лич. – Вернемся к бирже. Сигнал с планеты летит восемнадцать часов. Мы через порталы получаем его мгновенно. Эта башня, предприятия, другие капиталы были приобретены именно на деньги от спекуляций. Но потом все изменилось.

– Конкуренты?

– Именно. Свои маги, свои порталы. Все еще существуют миллионы обычных игроков, считающих, что они уж точно заработают деньги. Благодаря им поток финансов хоть и очень значительно снизился, но не иссяк. Но тем не менее, я бы хотел вернуть прежнюю полноводную реку. Хотя бы ее часть. Если при этом еще отщипнуть кусок у конкурентов – совсем замечательно.

– Но я же не экономист. – Не совсем понимаю, при чем здесь я.

– Все это, – лич еще раз указал на экраны с цифрами, – результат реакции на события. Вам предстоит эти события создавать.

Питер Оуэнс был доволен своей карьерой. Если бы в словаре напротив фразы «Жизнь удалась» требовалось привести пример – можно было смело описывать бытие мистера Оуэнса. В свои тридцать пять лет он владел собственной юридической компанией, курировавшей вопросы десятка серьезнейших корпораций. Еще в университете Питер завел множество знакомств с перспективными студентами – будущими мэрами, прокурорами и чиновниками, благодаря которым через десять лет после окончания учебы мог парой телефонных звонков решить любую, даже самую грязную, проблему своих нанимателей. Владельцы корпораций никогда не приравнивали себя к обычным людям и зачастую перегибали палку, оставляя за своей спиной трупы и горе обычных людей. Одной из персональных задач Оуэнса было решать подобные проблемы так, чтобы ни единое грязное пятнышко скандала не коснулось щедрых нанимателей. Деньги затыкали рты, заставляли служащих стирать записи и закрывать глаза. Но львиная доля средств оставалась в карманах самого Питера. Оуэнс был незаменим и ценил свои услуги весьма высоко. Он гордился собой, порою представляя, что может случиться с тем или иным корпоративным боссом, если завтра Питер откажет ему в очередной просьбе. Подобные мысли весьма грели эго Оуэнса, так что в свой кабинет он поднимался в отличном настроении, отвешивая комплименты встречным дамам и приободряя сотрудников добрым словом. Преодолев очередную ступеньку – удивительно легко, будто порхая, и войдя в кабинет, Питер обратил внимание на странное поведение рабочего портфеля, откинутого на диван, – портфель парил прямо перед ним, потихоньку поднимаясь над его головой. Неожиданно мир вокруг будто моргнул, превратившись из уютного благоустроенного офиса в улицу, застроенную небоскребами, почему-то вращавшимися вокруг него…

Тело успешного юриста счищали с асфальта в течение часа. Прибывший наряд полиции уныло принялся за неприятную работу и через какое-то время добрался до содержимого портфеля, найденного рядом с телом погибшего. Несмотря на вызванных агентов безопасности и оцепление района происшествия, информация все же просочилась в прессу. Материалы, добытые при последующем обыске дома Оуэнса, вызвали эффект взорвавшейся бомбы: со своих постов были скинуты сотни человек, десятки отправились в бессрочную каторгу, четверых показательно казнили. Эксперты еще месяц пытались просчитать объем финансовых потерь, вызванных обычным несчастным случаем.

Сотрудники Питера единодушно сошлись во мнении, что их босс просто не смог жить с подобным грузом на душе. Камеры службы наблюдения и химанализ подтвердили ненасильственный характер смерти.

Никто не заметил юношу, наблюдавшего за трагедией с начала до конца из окна соседнего здания.

Глава 22

Работа на Синдикат началась уже на следующей неделе, после того как завершился комплекс по вживлению корпоративной сети и имплантов для повышения вычислительной способности мозга. От собаки в качестве напарника на миссиях пришлось отказаться, так как такое соседство сильно привлекало внимание окружающих.

Новую нейросеть мне отрекламировали как высокопроизводительную, весьма гибкую в перепрограммировании, изначально содержащую в себе ряд идентификаторов для оперативной смены личности. Сам же я мог добавить, что теперь наверняка вся моя переписка и мое местоположение известны боссам, но не особо от этого напрягался. В любом случае отказаться от нее я бы не смог, а вот мысли, как обойти ее недостатки, уже появились и потихоньку воплощались в жизнь. Если вы решили, что меня целиком и полностью устраивает предложение лича, – то сильно ошибаетесь. Тот выбор, что якобы был у меня во время вербовки, не давал мне шанса на отказ. Более чем уверен, что при отрицательном ответе в той памятной беседе он бы просто убил меня или иммобилизовал с целью промыть мозги. Логика простая – если это не сделает он, то сделает кто-то другой, так какой смысл отдавать добычу соперникам?

Самое ценное, что я получил от сделки с Синдикатом, – время на планирование, дабы уйти от всей этой свары начальников, разведчиков, магов, аристократов предельно чисто, не оставив за собой ни единой зацепки. А пока план претворяется в жизнь, почему бы не поработать и не поучиться у мастеров закулисной борьбы?

Нашей задачей было создание искусственной случайности, способной вызвать резонанс в обществе. Мелкий камешек реальности, задетый нами на вершине горы, через некоторое время превращался в неудержимый селевой поток, поглощающий под собой чиновников, предприятия и целые города. Мы не занимались банальными убийствами, словно киллеры; от нас требовалось создать происшествие, декорации для события и его огласку. Например, наведение чиновнику мысли хлопнуть, пардон, по заднице женщину-премьера союзной страны оказывалось куда эффективнее наших самых смелых ожиданий. В тот раз переговоры завершились грандиозным скандалом, подогретым точечным воздействием на женщину. Чиновник навсегда покинул олимп власти, и несколько десятков контрактов так и не были заключены. Фигуранты скандала и рады были замять неприятный момент, но огласка не позволяла быстро решить конфликт. Масс-медиа были нашим союзником и не давали тихо погасить создаваемые нами скандалы. Где-то на фоне всей этой кутерьмы заведомо проинформированные биржевые искины неплохо зарабатывали для боссов Синдиката.

Обычно операция планировалась около недели, еще десять дней занимала подготовка и материальное обеспечение миссии. Всей подготовительной работой занимались компании по найму, не входившие в Синдикат и нанимаемые на целевой планете. В конце концов, мы не таскали из угла в угол запрещенное вооружение и не занимались чем-то предосудительным, да и облик нашей команды был весьма мирным. Со стороны наши действия выглядели максимум чудачествами богатых и не давали повода для подозрений.

Мы меняли документы, облики, характеры, вчитывались в новые собственные биографии и забывали все это через пару дней после успешного завершения дела. Несколько раз приходилось в экстренном темпе переваривать серьезные объемы информации – досье на сотни людей и довольно специфичные разделы знаний. Далеко не всегда удавалось найти подходящую точку наблюдения за объектом, зачастую мы выступали в качестве гостей на банкетах, слетах, конференциях и обязаны были суметь поддержать диалог на любую тему. Все это давалось нелегко, но спасала продвинутая химия, в основном обезболивающего и тонизирующего свойства.

Сами задания в основном проходили в непринужденной, расслабленной обстановке светского общества. Я танцевал с Антониной, моей напарницей, наслаждался пустяковой беседой, вместе мы медленно двигались по залу и приветливо улыбались другим парам, выслеживая объект влияния. Ни разу в нас не заподозрили чужих. Благодаря повальному доверию технологиям, все операции проходили чисто – раз мы внутри помещения, значит, нас пропустил гостевой искин. Охрана опять-таки целиком доверялась автоматике, отслеживающей агрессивное поведение гостей. Мы же всегда были вне подозрений, после некоторых внедренных «улучшений» в программные коды охранной автоматики, за авторством Умника – признанного гения нашего подразделения.

Взлом программного обеспечения проводился штатным техником обслуживающей систему компании, которому «внезапно» – при моем участии – захотелось обновить прошивку аппаратуры, так что никаких следов мы не оставляли. Безусловно, на банкетах прислуживали и люди, но это скорее было данью традиции, так как в век автоматизации максимум, что им дозволялось, – донести блюда от комбайна-повара до стола.

Иногда все происходило довольно просто и без накладок, к примеру, цель внезапно для себя терялась в огромном особняке, брела в поиске лестницы или лифта, но неизменно приходила в нужное нам место. В зависимости от задачи, дальнейшие сценарии могли сильно различаться – либо цель находит документы в кабинете (или думает, что нашла), либо застает любовников (или опять-таки принимает внушенный образ за правду), или же просто шагает в шахту лифта. В любом случае, для намеченных объектов операции все завершается скандалом и оглаской, расторгнутыми договоренностями, подорванной репутацией. И огромными доходами – для нашего босса.

Почему бы просто не внушить образ жертве без всяких блужданий по чужому дому? Вот тут-то и кроется главное затруднение в моей работе. Невозможно убедить человека в том, чего ты сам не знаешь. Нужны его мотивы, его страхи и подозрения; но всего этого никак не узнать, не являясь близким родственником! Без реалистичных декораций «чистое» внушение проваливается, нужно, чтобы хотя бы обстановка была настоящей и убеждала разум в реальности привнесенных извне чувств. Вот если привести человека в настоящий кабинет, дать ему взять в руки кусок пластика с абсолютно любой информацией и надавить чувством удивления, горечи, осознания предательства, гнева и ярости, тогда достигается нужный результат. Страх и подозрение сплетаются с чувствами и самостоятельно рисуют в разуме нужное содержание текста документа. Например, я понятия не имею, от чего лорд Грей взбешенным вылетел из кабинета своих, уже бывших, друзей, но итог остается прежним – сорвался крупный контракт между ними, а светский вечер превратился в свару и букет взаимных оскорблений. Журналисты радовались вместе с нами.

Бывали и очень проблемные задания, да что там – натуральные провалы, единственным плюсом которых было то, что нам удавалось уйти живыми. Многие ключевые фигуры окружали себя магами, не входившими в Синдикат. Далеко не все так монолитно в обществе колдунов, как мне рассказывал лич, но это полбеды. Если бы маги выполняли свою работу пассивно, как наемники, то проблем бы не возникало. Практически сразу стало понятно, что опекаемые ими люди не являются их боссами, скорее все было с точностью наоборот. Маги-одиночки лично охраняли свои инвестиции в этом мире и довольно активно реагировали на любые попытки агрессии. Активно – это означает, что все не ограничивалось банальной погоней, а походило на загонную охоту, и скажу вам, переход из позиции охотника в жертву – это очень и очень неприятное ощущение. Мир внезапно становился крайне неуютным и неудобно маленьким, по пятам неслись существа, описать которые одним словом было просто невозможно, ввиду отсутствия таких слов в известных мне языках, а коротенькое – «монстр» – никак не передавало те чудовищные мощь и скорость, что таились в призванных колдунами зверях. Космопорты блокировались, местная полиция получала наши идентификаторы и с веселым азартом подключалась к охоте. Причем соседство монстров их совершенно не смущало. Как нам объяснили позже, монстров принимали за новые секретные военные разработки, что отбивало у полиции всякое любопытство. Собственно, и полицией в полной мере это нельзя было назвать. Каждый раз с подобным мы встречались на «частных» планетах, выкупленных нашими противниками полностью – от «кукольных» президентов до последней забегаловки. Закон в таких местах трактовался однозначно не в нашу пользу, так что единственным решением в случае провала было бегство. Как же так, спросите вы: втроем против одного мага? Тут надо учитывать, что уж если целый Синдикат так и не сумел сломить волю одиночек, то не нам с ними тягаться.

Самое интересное, что в каждом подобном случае я заранее видел мощную ауру мага-охранника и предупреждал коллег. Видели те моменты в фильмах, где главный герой говорит легендарную фразу: «Не нравится мне все это…», а его друзья все равно несутся в самое пекло? Вот такой же результат. Со мной соглашались исключительно в тот момент, когда за нами уже гнался очередной многолапый или многокрылый зверь. Причем нас бы обязательно догнали, но за некоторое время до поимки я развеивал магический конструкт, как делал это с заклинаниями первого своего соперника-мага в особняке Веттинов. Каждый раз мы недоуменно переглядывались и благодарили небеса за чудесное спасение. Официальная версия, взятая за основу, – нас просто хотели припугнуть, потому и конструкт был временный. Я не спешил сообщать правду и рассказывать о своем таланте. Тем более не горел желанием демонстрировать его нашим соперникам, потому каждый раз уводил монстра как можно дальше от его хозяев. Естественно, видеозаписи со смертью своей зверушки они получат, но вот разобраться без личного наблюдения вряд ли сумеют. Козырь в рукаве лишним не будет.

Чужие маги как-то угадывали виновников за сотни метров от места происшествия. Способы удаленного взаимодействия не срабатывали, нас все равно выслеживали с поражающей результативностью. Даже в тех случаях, когда внушение передавалось на оператора контейнеровоза, отчего он терял ориентацию в пространстве, отключал средства автоматизации и контроля и вместе со своей тысячетонной махиной падал на одинокого сухонького старичка, подкармливающего голубей в парке. Стоит ли говорить, что контейнеровоз обращался в прах за сотни метров до цели, а сам старик-цель скучающе отводил взгляд от вспышки в небе и оставался на месте? Такие моменты вводили нас в уныние. Задание передавали другой группе, нам же давали месячный отпуск для приведения нервов в порядок.

В один из таких отпусков я навестил корабельный док с моей «Птицей», как немудрено был наречен основательно переделанный русский борт. Раньше он назывался как-то свирепо и по-военному, но старое имя явно не принесло ему удачи.

Приемка корабля прошла в духе непрекращающегося восторга, причем источником его были сами мастеровые и техники дока. Интересно, сколько же они наворовали на этом заказе, раз такие радостные? Пришлось задержаться на несколько дней, проверяя финансовую документацию и реально установленные приборы по маркерам. Сотрудники дока поначалу было возмущались и делали оскорбленные физиономии, но после нахождения первых фактов мошенничества сами принялись за пересборку. Еще за неделю корабль пересобрали, возвращая на место весьма дорогую начинку, а также комплектуя на совесть под страхом суда и неустоек.

«Зачем вам все это оборудование? Все бы отлично работало и без него!» – незамысловато оправдывали себя техники, приводя меня в ярость. Пришлось активно воздействовать на каждого, пробуждая в их черствых душах давно забытое чувство: желание сделать все идеально.

Наконец, на седьмой день Ницше был водружен в слот для искина, а его собачьи тела помещены в корабельный сейф. Работы были завершены, все оборудование до последней маркировки и идентификатора проверено, оружейные слоты и картриджи медицинской установки снаряжены за счет проштрафившегося дока. После этого истребитель отправился на длительную стоянку, его время в составе моего плана придет позднее.

Самым приятным моментом оставались гонорары. Когда лич заявлял мне, что долг в полтора миллиарда я смогу отбить за полгода, я разве что не рассмеялся ему в лицо. Фактически же грандиозные суммы призовых перекрывали самые смелые ожидания. Единственное – все они находились на наших счетах в подконтрольном Синдикату банке. Перевод в другие банки был строго запрещен, как и крупное единоразовое снятие, но вот вещи можно было покупать абсолютно любые. Машины, техника, развлечения – да хоть до перенасыщения. Соль была в том, что оформление все равно происходило на документы, выданные нам Синдикатом, так что я и не сомневался, кому все это богатство достанется после нашей смерти. Проценты на вклад не шли, но денег все равно было очень и очень много, потратить их все было бы проблемой. Иногда ко мне приходила мысль, что средства эти выдуманные, а множество нолей перед запятой – плод шутки психологов, в целях обеспечения нашей лояльности. И вправду, с такими суммами нас невозможно перекупить, как-то повлиять иными способами – разве что через идейное убеждение или плотную работу над мозгом на хирургическом столе. Самое главное, за все время работы мой «виртуальный» долг в полтора миллиарда похудел наполовину, и это не считая персональных гонораров, что шли на личный счет и в копилке долга не учитывались.

Счет я активно использовал, транжиря деньги на покупку предметов роскоши, кораблей и квартир. Вот тут мне и пригодилось наследство, доставшееся от Тора. В свое время искин организовал десяток подставных компаний, у которых через бухгалтерию станции покупал множество вещей, приходовал все это на склады и списывал в связи с боевыми и иными повреждениями.

Суть его махинаций была в том, что никаких предметов он за уплаченные деньги не получал, но взломанный сервер бухгалтерии позволял ему проводить виртуальные предметы как настоящие, а деньги расходовать на собственные нужды. Все эти компании существовали и ныне, равно как и мой доступ к ним. Поэтому я активно закупался у своих компаний, всякий раз с легкой душой подписывая накладные на якобы поступившие вещи. Кубышка на черный день формировалась рекордными темпами. Я не боялся обнаружения, так как тратил много, часто и закупался у широкого ряда фирм. Замучаются проверять. К тому же на «парольном» счете еще оставались два полновесных миллиона, так что кубышка формировалась главным образом из рачительности; проще говоря – «хомячество на марше».

Что оставалось загадкой – система самого Синдиката. Лич на одной из редких последующих встреч пространно рассказал о немногочисленном объединении магов, сумевших выстроить портальные сети во всех обитаемых мирах человечества. Количество групп влияния компенсировалось мобильностью, но, естественно, не шло ни в какое сравнение даже с небольшой частной армией. Синдикат не мог работать открыто, так как любая потеря действительно сильного мага была для организации мощнейшим ударом. С этим и была связана наша подпольная деятельность – прямого конфликта или крупного столкновения с государством Синдикат бы не выдержал.

Мы работали в подразделении СК Синдиката, но коллег ни разу не видели. Со мной контактировали моя оперативная группа и куратор. Более мы никого не знали. Вернее, я никого не знал, как самый неопытный сотрудник, за остальных говорить не берусь. В нашей группе состоял вышеупомянутый Умник – весьма головастый парень, планировавший миссии. По сути, он и являлся сердцем группы, мы же больше походили на инструменты исполнения его замыслов. Умник работал со связкой тактических искинов и почти не реагировал на внешние раздражители. Мир вне цифр, вероятностей и математических моделей был ему не особо интересен, его хватало на то, чтобы держать себя в отличной форме, одеваться в свежую одежду и поддерживать гигиену, в остальном Умник мало отличался от рассудительного искусственного интеллекта. Пару раз я напрашивался на объяснения о предпосылках сценария выполнения следующего задания, но после десятка исписанных Умником страниц и ключевой фразы: «Ну это же очевидно!» – бросил столь неблагодарное дело. Для меня все еще оставалась неочевидной наша результативность, все-таки реакция на любое событие может быть очень вариативной.

Второй была Антонина – единственная девушка в нашей небольшой компании. Далеко не во все места можно попасть мужчине, к тому же во многих заведениях требовалась девушка в качестве пары. Тем более что в глазах властей спокойно прогуливающаяся парочка влюбленных выглядит куда менее подозрительно, чем одинокий парень.

Третьим, но в иных вопросах – первым, был куратор, господин Томпсон. В акциях он не участвовал, но задачи выполнял весьма обширные – обеспечение материалами, рабочими, помещениями, средствами эвакуации. Мастерство, с которым ему удавалось находить нужных людей, явно наводило на мысли о его ментальных способностях. Точного знания не было, так как он никогда не применял свои таланты при нас, однако низкие цены и исполнительность нанятого персонала говорили сами за себя. Вся связь с боссом выполнялась через Томпсона, в том числе получение задач, документов и «масок» для киберхирурга.

Я, как четвертое звено отряда, замыкал строй сподвижников. Меня приписали к слаженной группе в связи со смертью прошлого оперативника. По словам Умника, предшественник мой был не особо талантливым, продержался всего два года, но со мной они точно развернутся. Очень двоякие ощущения от подобной характеристики; с одной стороны – лестно, с другой – так обычно оценивают конечный ресурс детали.

Доверие между нами гарантировали амулеты-подавители ментальных способностей, так что отряд не беспокоился по поводу моих талантов и не боялся внушения с моей стороны. На самом деле ситуация была полностью противоположной. При первоначальном тестировании амулета я просто «видел» момент его активации и прекращал внушение на цель. То, что я получил от саркофага, видимо, не вписывалось в привычную систему магии Синдиката и не блокировалось привычными устройствами. К счастью, я вовремя осознал, что неуправляемого менталиста вряд ли оставят в живых, и не стал рассказывать о моем открытии коллегам.

Передвигались мы порталами, за секунды перемещаясь между планетами. Покидали жаркие экваториальные территории, чтобы через мгновение оказаться в атмосфере суровой зимы. Все планеты формировались в соответствии с рельефом земли-прародительницы, так что хватало и суровых северных просторов, и стран, где солнце основательно пропекало землю. У порталов имелся существенный минус – использовать его в бою с конкурентами было невозможно. Пространственные переходы намертво блокировались в существенном радиусе от точки конфликта. По случайно оброненным словам Анны, это связано с артефактной природой используемых нами переходов. Другими словами, у нас в руках было приспособление, а у врагов – другое приспособление, блокирующее его. В таких случаях можно как-то перенастроить наше устройство, но сбежать из зоны блокировки все равно было куда быстрее.

Прошлое со временем забывалось, уступая место довольно насыщенному и интересному настоящему. Где-то там позади осталась и рабыня (к слову, через неделю после моего отсутствия чинно-мирно вышедшая из гостиницы и уехавшая на машине представительского класса), и наемники, последней миссией которых стал прыжок по переданным мною координатам. Вечная память запертым в пространственной аномалии. Я бы обошелся с ними куда безобиднее, но лич настоял. Утечка информации о природе металла ему была совершенно не нужна. Вообще со скелетом вышла довольно скользкая история. Дед спокойно мне рассказал – что это, зачем это нужно и на что могут пойти мои коллеги ради его получения. Другое дело, что я со своими способностями был личу нужнее, чем этот запас «батареек», – все начальство Синдиката уже имело накопители, а усиливать возможных конкурентов, пусть даже они и являлись их подчиненными, Синдикат не собирался. Так что я вроде и ценный сотрудник, и неофициальный запас металла на черный день, судя по отказу принять часть металла в качестве оплаты долга. Лич открестился сложностью реализации столь ценного ресурса. Скорее всего, старик уже считал накопитель своим, да и не желал снимать с меня долговую кабалу. Но все обязательно изменится, я себе обещаю.

В данный же момент мы летим на старом кораблике со сдохшими двигателем и навигационным оборудованием. И это тоже часть плана, довольно безумного, к слову. Впрочем, если и жаловаться, то лишь на свой длинный язык. Мой талант эволюционировал, о чем я сдуру и ляпнул Умнику. В результате моей обмолвки вскоре мы влетим в атмосферу планеты огненной кометой и благополучно сгорим в верхних слоях атмосферы. Или будем распылены защитными артавтоматами. Если нам кое-кто не поможет, на свою беду.

– Рейдер планетарной обороны вызывает неизвестный борт – вы вошли в охраняемый периметр, требуем покинуть сектор или предоставить коды доступа. – Капитан Дик Андерсон оторвался от компьютерной «стрелялки» и лениво прислушивался к протокольным переговорам корабельных искинов. Обычная рутина службы, какой-то турист, коих полно на планете-курорте, опять влетел в закрытый сектор. Можно было бы просто сжечь утлое суденышко главным калибром, благо специфика охраняемого объекта это вполне позволяла, но потом придется исписать столько бумаги, что проще выдворить наглеца по мягкому варианту.

– Здесь катер «Вьюн-шестнадцать», верфи СК. Просим помощи. Поврежден двигатель, повреждена система навигации. Не могу маневрировать своими силами. Имею на борту двух гражданских, идентификационные карты корабля и пассажиров направлены.

Дик понимающе ухмыльнулся: опять туристам подсунули полуразвалившееся корыто. Наверняка еще и заставили подписать акт приемки, так что беднягам на земле предстоят очень невеселые минуты, когда владельцы этого хлама выставят им счет за якобы нанесенные в ходе эксплуатации повреждения. Может, и вправду гуманнее сжечь бедолаг? Эх, если бы не отчетность…

– Приказываю отключить все системы, пристегнуться и ожидать эвакуации. – Андерсон неспешно цедил слова, одновременно оформляя запрос на эвакуацию.

– «Вьюн-шестнадцать» просит обеспечить пребывание пассажиров на вашем корабле до прибытия спасателей, – вновь обратился к капитану искин рейдера.

– Исключено. Мы военный объект на боевом дежурстве, так им и передай.

– У поврежденного борта отказал регенератор воздуха, а пустотные скафы не имеют достаточного запаса кислорода. Спасателям достанутся трупы.

– О-ох, – со стоном взялся за голову Андерсон. – Мы уже направили запрос? – Если запрос все еще в очереди, то есть шанс заменить строчку «два гражданина» на «два тела граждан».

– Запрос отправлен, обработан канцелярией и получил внутренний номер исполнения, – обескуражил искин.

– Здесь рейдер, согласен на стыковку, но дальше шлюзового отсека вам делать нечего. Любое неповиновение или агрессия – и улетите в космос поодиночке.

– Приняли, спасибо, сэр!

Довольно профессионально Дик захватил корпус полумертвого кораблика и притянул его к телу рейдера гравизахватами. Через пару минут на экране мигнул сигнал о стыковке и работе шлюза. На изображении от внутренних камер стыковочного отсека просматривались два человека в древних пустотных скафах, с индексом бронирования чуть больше чем ничего. Андерсон даже пожалел бедолаг на секунду, но вскоре потерял к ним интерес и вернулся к игре, скрашивающей его длинную вахту. Многие капитаны загружали в корабельную память подобные «убивалки времени» и азартно рубились с выдуманным врагом, пользуясь высокоскоростным интерфейсом летного кокона. Начальство закрывало на это глаза – все равно искин сумеет предупредить о возможной опасности, да и игра поддерживает капитанов в форме – реалистичность ее была на очень приличном уровне. Так что следующие несколько часов Андерсон прорывался через пояс обороны, громил средства ПКО и разрывал на атомы главным калибром склады обеспечения врага. Удовлетворившись победной табличкой о выигранном матче, Дик вылез из кокона и не сразу обратил внимание на мрачное мигание аварийного освещения, огромное число входящих вызовов и треск листовой брони, разрываемой чудовищным ударом корабельного снаряда. Чувство безмерного удивления было последней эмоцией в жизни Дика Андерсона.

Специалисты отдела безопасности так и не смогли узнать причины, по которым пилот со стопроцентной преданностью, обеспеченной в том числе закладками в разуме и имплантах, внезапно сорвался с катушек и стер с лица земли им же охраняемый военный комплекс.

Туристов так и не нашли. Предположительно рейдер распылил их первыми. Другими вариантами их исчезновения активно занимались спецслужбы, но особыми успехами похвастаться не могли.

Глава 23

Монотонным шелестом падает с небес вода. Изредка ветер сносит поток в сторону дома, водная стихия с рокотом проверяет стекла на прочность и размывает вид из окна. Впрочем, смотреть особо некуда – все тонет в сплошном ливне, разве что козырек навеса отчетливо просматривается, а дальше него видны только силуэты неосвещенных построек. Благодаря контрасту с уличной непогодой внутри особенно уютно. Разве что не хватает живого каминного огня да кресла-качалки с теплым пледом. Хозяин этого дома не любит огонь и не нуждается в тепле. Тем не менее кресла в помещении нашлись, как и стол с нехитрой снедью и напитками.

– Такая погода тут большую часть года. Деревушка в одном отсталом мире, – начал разговор куратор, – очень удобное место.

– Удобное? – Откидываюсь на кресло. – А я думал, что это часть вашей немертвой души тоскует…

– И вас я пригласил для задушевного разговора о моей прошлой жизни? – хмыкнул лич. – Нет, все дело в технологиях связи и их блокировке.

– Боюсь вас расстроить, но ливень – не помеха системам обнаружения.

– Дело не в месте, а в самой беседе. – Куратор передал мне бокал с подогретым вином. – Нейросеть Синдиката транслирует все происходящее с вами. Думаю, вы уже догадались об этом.

– Есть такое дело, – хмыкнул я, вспоминая пару эпизодов из практики диверсанта. – Забавно бывало: стоило рассказать о проблеме вслух, так через пару секунд выдавалось новое целеуказание. Весьма эффективно, если не затрагивать этическую сторону.

– Все ради вашего блага. – Лич заметил скептическое выражение моего лица и поправился: – И на благо организации, само собой.

– Так при чем тут ливень за окном?

– Система контролирует обстановку. Если сигнал блокируется, то весь журнал событий с вашими словами и действиями сохраняется для пакетной отправки в момент появления сигнала. Поэтому просто закрыться в бункере и провести беседу не получится. Ливень в данном плане идеален, система не считает его за помеху, сообщения отправляются, но достигают спутника связи с огромными искажениями.

– Так почему погрешность системы все еще не устранена? – Становится любопытно, особенно с точки зрения моей специализации. – И почему искин спутника не реагирует на повреждения?

– Погрешности в системах такого уровня не устраняются, потому что они кому-нибудь нужны, – наставительно произнес лич. – Например, мне. У других наверняка есть свои способы. Система не поднимает тревогу, так как вы в этом доме один. Считает, что ваша речь – возможно, пение или разговор с самим собой.

– Один? – Я удивленно посмотрел на собеседника.

– У меня нет нейросети, не крепится она на голый череп. Терминал связи я оставил в другом месте, – терпеливо объяснил куратор. – Теперь, когда вы убедились в безопасности нашего разговора, я, наконец, подойду к сути дела.

– Было бы неплохо. – После миссии с разрушенной военной базой нас не беспокоили целых два месяца. И вот сегодня начальство напомнило о себе.

– Ваш отряд стал слишком эффективен. Мое влияние выросло. И это проблема, – задумчиво процедил лич, уставившись в точку на столе.

– Можем завалить десяток последующих заданий, только скажите. – Это мы легко…

– Не пойдет. Вас хотят перевести на новый уровень, скажем так, сложности. Если вы провалите задание, мне и вам будет очень плохо. Если вы выполните дело отлично – такой же результат, – монотонно продолжил босс.

– Не понял…

– Внутренняя грызня за власть, – мрачно усмехнулся немертвый. – Меняются планеты, объединения, но все остается по-старому. Я привлек внимание успехами. Меня хотят потопить, дав слишком сложную миссию. Противников пока мало, и с ними можно бороться, но есть нюанс. Если вы выполните задание, то число недоброжелателей, привлеченных моими врагами на свою сторону, увеличится соразмерно награде за успех.

– То есть выполним – плохо, не выполним – плохо. Что же делать? – Рассуждения начальства весьма меня озадачили.

– Выполнить миссию и убить моих соперников, это же очевидно, – улыбнулся лич. – Идеальный вариант. Не идеальный вариант – ликвидация конкурента. Тогда даже если вы провалите миссию, то ко мне… к нам не будет серьезных претензий.

– Так это к Умнику, он у нас голова. Все планирование на нем, – попытался я отмахнуться от претензии, одновременно обдумывая отговорку.

– Операцию проведете вместе с ним, Умник уже получил данные. Моими врагами придется заниматься лично тебе. Слишком много внимания к отряду в эти дни, исчезновение всей команды быстро заметят. Вводной информацией обеспечу.

– Почему бы вам не заняться противником самому? – осторожно касаюсь весьма деликатного вопроса. Как я мог понять за время работы, маги – страшные индивидуалисты, ни в грош не ценящие жизнь коллег. Совершенно не ясно, как прирожденные анархисты умудряются работать вместе и даже чего-то добиваться, не говоря уже о том, почему они еще не поубивали друг друга.

– Контракт, вроде твоего, – мрачно отозвался лич. – Он связывает меня, не дает вздохнуть спокойно, заставляет терпеть чванливых недоносков. Но не мешает поручить это дело тебе. – Собеседник оскалился улыбкой.

– Как это сочетается с проблемами нейросети? – Я решил перевести тему, слова босса следовало обдумать в спокойной обстановке. В Синдикате явно не все благополучно. – Вы сами сказали – организация знает о любом моем шаге.

– Но в целом ты согласен? – больше утвердительно, чем вопросительно произнес маг и начал подниматься с кресла.

– Как говорили предки, я уже слишком много узнал? – Улыбаюсь. На самом деле аргументы лича взвешены и приняты по другой причине. Задание потребует замены нейросети, а значит, Синдикат потеряет надо мной контроль. В себе я уверен, с заданием справлюсь, если оно вообще выполнимо.

– Отлично. Идем за мной. – Немертвый открыл дверь во внутренние помещения. Мы прошли коридор и остановились перед металлическим шлюзом. Весьма необычная дверь в довольно старом здании.

Внутри оказалось просторное помещение операционной, стерильно-белое, с характерным медицинским запахом, не изжитым за сотни лет космической эры человечества. Рядом со стенами закреплена регкапсула от диагноста довольно свежей серии. Ценники на такое оборудование начинаются от пары миллионов, но меня больше шокирует само наличие такой техники в ветхом домике, на краю безымянной деревеньки. Местные жители наверняка не подозревают, что в соседнем здании хранится практически панацея от всех возможных заболеваний. Болеют, умирают в пятьдесят лет, пользуются услугами фельдшера или знахарки. А исцеление – вот оно, терпеливо ждет активации.

– Разбирайся с прибором сам, без нейросети оно не работает. Внутри программа по замене сети, изучи перед запуском. Ничего в этой машинерии не понимаю, – с этими словами босс оставил меня наедине с техникой.

Каждая медицинская операция с некоторых пор вызывает во мне отчетливое чувство беспокойства. И ладно бы стандартные страхи, вроде рабского импланта, но теперь я побаиваюсь подмены материала своего скелета. Согласитесь, было бы глупо в один день обнаружить, что накопитель по-тихому сперли при очередной медоперации. И самое горькое, что даже если такое произойдет – другие заинтересованные в «батарейках» лица в такое просто не поверят! Пока лично не распотрошат мое тело. Так что при любом контакте с регкапсулой я взвешиваюсь сам, взвешиваю конечности, контролирую время процедуры и совершаю еще десяток довольно параноидальных проверок. Пока что уверенно могу сказать – все мое при мне.

Так что предложение нежити лично заняться контролем операции я воспринял с воодушевлением, но механизм открытия шлюза все равно заклинил ножкой стула. Мало ли.

Перечень извлекаемого из моего тела барахла настораживал, как бы не под две сотни наименований в самых разных частях тела. Причем во время прошлых диагностик часть позиций не отображалась, точно помню. Обратно имплантировались базовая сеть и стандартные чипы расширения памяти и повышения производительности мозга. Да, несовершенные и не последних серий, но такие недостатки смотрелись вполне приемлемо в сравнении с кабалой синдикатовских имплантов.

После операции некоторое время чувствую себя по-настоящему свободным человеком. Даже закралась мысль сбежать, но была благоразумно отброшена. Рано. Без тщательного планирования побега – обязательно найдут, а вот доверие начальства я наверняка потеряю.

Иногда накатывают странные мысли о принятии существующей ситуации. Мол, зачем тебе шевелиться и куда-то бежать? Работа – отличная, жизнь – обеспеченная и практически неограниченная по времени. Разве где-то будет лучше? За спиной – могучая сила, на столе – еда, в карманах – деньги. И не важно, что на тебе ошейник, ведь поводок довольно длинный, да и хозяева не отдергивают от очередной самки. Зачем что-то делать? Живи и наслаждайся.

Природное упрямство и осознание необходимости свободы все еще удерживают рассудок в здравии. Сегодняшний диалог с личем подтвердил мою точку зрения. По моей судьбе вполне может пройтись очередной карьерист, расценивающий наши успехи как угрозу для собственного благополучия, так что даже честный труд не обеспечит спокойной жизни.

Возвращаюсь обратно той же дорогой: дом небольшой, заблудиться в нем сложно. На столе уже разложены фотографии, карты, схемы, а в своем кресле терпеливо дожидается босс.

– Одень это. – Лич протянул мне медальон в виде черной монеты, покрытой с обеих сторон письменами на незнакомом языке.

Металл приятно холодил руки, но надевать его на шею я не торопился.

– Аналог маячка? – сделал предположение.

– Символ ученика, – удивил ответом босс. – Тайна учителя и ученика в наших кругах священна и исключает любые вопросы. Надо же как-то объяснить демонтаж стандартной сети.

– Знак ради формальности или можно готовиться к лекциям? – отшучиваюсь, с неким напряжением одевая на себя медальон. Вроде ничего не произошло, ощущения прежние. В аурном зрении медальон также не «светится».

– Пока, – подчеркнул лич интонацией слово, – формальность. А дальше посмотрим на твое поведение.

Молчу, вопросительно уставившись на босса. Лично мне вся эта ситуация насквозь непонятна.

– Учителя и ученика связывает нечто большее, чем даже родство, – вздохнул лич. – Медальон – знак о намерении заключить договор, проверка возможностей будущего ученика. Тайна ученичества уже работает, но все еще можно переиграть и отказаться. После заключения договора наступает обоюдная ответственность за действия и поступки, полная привязка мастера и подмастерья. Обратного пути не будет.

Есть над чем подумать. Правда, все может оказаться еще одним обманом, рассчитанным на доверчивость и незнание традиций.

– А если кто-то придерется: мол, я никак не могу быть вашим учеником? Специализация все-таки отличается…

– Парень, на тебе тысячи отпечатков смерти других людей. – В голосе слышна ирония. – Я не знаю, кто в твоем возрасте подходил бы лучше.

На минуту замолкаем. Я пытаюсь переварить услышанное, а куратор просто забавляется, наблюдая за моим кислым выражением лица.

– А эти следы смерти можно как-то удалить? – Нарушаю затянувшуюся паузу. Появляется некое ощущение грязного тела и огромное желание принять душ.

– Не следы смерти, а скорее – отметки убийцы, – автоматически поправляет лич. – Их видят только подобные мне. По ним, собственно, я тебя могу найти в любой момент. Медальон – не метка поиска, так что не выкидывай и не порти, очень тебя прошу. Он у меня один остался.

– Я и не собирался этого делать, – смущенно отвечаю, выкидывая все планы по «случайному» уничтожению медальона. Неприятно таскать на себе неизвестную мистическую ерунду. Зато последняя фраза босса ложится в фундамент плана бегства очень даже весомым блоком.

– Цель номер один. – Лич возвращается к основному вопросу нашей встречи и сдвигает в мою сторону фотографию старого азиата. – Его зовут Мито, стихия – огонь, место проживания – китайский квартал, столица СК.

Глава 24

Группа из десятка мелких насекомых проворно двигалась по узкому каналу технического коллектора. Несколько раз жучки замирали перед преградами из перекрытий или перекрученных кабелей и отползали назад, пока первая особь ценой собственной жизни не пробивала дорогу дальше. Каждый в группе обладал способностью мгновенно разогреть свой корпус и проплавить в изоляции отверстие, достаточное для продолжения миссии. Группа потеряла уже тридцать участников, по десятку на каждые сто пройденных метров, и способна была одолеть еще сотню, когда до цели остались считаные шаги. Финишная прямая в два метра длиной отделяла крохотные плоды творчества человеческого гения от питающего кабеля, соединяющего энергосистему города с очень непростым зданием в китайском квартале Лондон-сити. Дом имел собственный контур регенераторов воздуха, водный конденсатор, два резервных генератора энергии, направленный луч связи со спутником, и это только «бытовые» системы. Список систем защиты содержал несколько десятков пунктов и больше походил на плод воображения параноика.

Насекомое, возглавляющее стройную очередь соплеменников, шустро побежало в сторону энерговода. Жук то и дело замирал после каждого пройденного сантиметра, чутко отслеживая обстановку. Еще сантиметр, пройдены еще три, десяток, второй. Насекомое ускорилось и рывком постаралось достичь цели, но буквально через секунду было распылено системой защиты. От группы жуков отделился еще один и повторил путь первого, четко зафиксировав линию, после которой включались охранные системы. Два последователя проверили другие маршруты движения, пятый и шестой попытались синхронно допрыгнуть до цели, но все заканчивалось рядом вспышек и металлической пылью. В итоге остался всего один жук, зафиксировавший бесславную гибель отряда и донесший информацию до меня. Еще одно поражение.

Устало протираю виски ладонями, отключаю видеозапись очередной безуспешной попытки добраться до Мито.

Да, я действую стандартными методами. Диверсии, взлом, киллеры, нанятые консультанты, миниатюрные роботы, ядовитые спреи, но все тщетно. Простая, казалось бы, миссия превратилась в настоящее испытание нервов и выдержки, особенно с учетом того, что на все мои движения хозяину дома было откровенно наплевать.

Мито по-прежнему целыми днями играл в какую-то традиционную китайскую игру, сидя за столом прямо перед окнами на центральном этаже своей башни. Каждый день, с одним и тем же противником – таким же стариком азиатской внешности. Идеальная мишень, казалось бы, если не системы защиты. Я не единственный, кто покушался на его жизнь, так что мне даже не было смысла самому проверять крепость энергощитов – каждые два-три дня очередной снайпер констатировал полную беспомощность современного вооружения. Видимо, на верхушке Синдиката – та еще паучья банка. По-моему, хозяину небоскреба уже настолько осточертели покушения, что он никак не реагировал на такие попытки. Так же продолжал молча играть, передвигая камни по доске. Некоторое время я даже заинтересовался игровым процессом и пытался предугадывать ходы игроков, но это скорее от беспомощности и совершенного незнания, что делать дальше.

Мои способности оказались не у дел. Слуги Мито никогда не выходили из здания, а контакт с внешним миром производился через два эшелона роботов, маниакально проверявших прибывающие грузы. Никаких посетителей, никаких точек воздействия или слабых мест. Вернее, было одно – нанятые консультанты просчитали, что возможно сгенерировать цепь помех на энерговоде и вывести всю систему здания из строя, даже несмотря на резервные генераторы. Но увы, этот момент также был прикрыт защитной системой, а после моих мельтешений и активации лазера второй раз приблизиться к кабелю мне не дадут.

Была мысль сработать опосредованно, «убедив» водителя контейнеровоза приземлиться на башню, но идея отпала после изучения транспортной политики столицы. Любое отклонение от маршрута – и транспорт сбивают тут же, без каких-либо переговоров. Разумно, так как жизнь пилота и пассажиров не идет ни в какое сравнение с жизнями жителей миллиардного города.

Столица добротно прикрыта из космоса, так что вариант долбануть крейсерским калибром с орбиты также отпадал. Оставались подкоп и минирование, раз уж воздух блокирован. Тоже мимо: в сотне метров под зданием проходила ветка правительственного метро, что исключало любые действия над ней. Еще не хватало обратить на себя внимание местных спецслужб. Вряд ли они будут столь же терпеливы, как потенциальная жертва.

За окном тоска – служба атмосферы решила щедро полить китайский квартал дождем. Я снимаю маленькую комнатку в мотеле прямо напротив башни Мито. Сам мотель и его номера – прямое издевательство над всеми диверсантами, коих тут чуть ли не каждый третий. Холодные, мелкие, неудобные номера с тонкими стенами. Один душ на этаж, вечно орущие соседи сбоку, сверху, снизу. И огромный ценник за ночь, озвучивающий древний тезис: «Я знаю, что вы знаете, что я знаю, но мне плевать, мучайтесь». Скандалящие соседи живут тут бесплатно, на правах друзей династии. Я же – чужак, поэтому каждый день отстегиваю сумму, равную плате за президентский люкс.

Весь квартал – сплошная головная боль, работать в нем дико сложно. Начнем с того, что квартал моноэтнический, а значит, любой непохожий – именем, ростом, цветом кожи, происхождением – сразу вносится в список чужаков. Выдавать себя за своего бессмысленно, начинают лезть в биографию, спрашивать о соседях по лестничной площадке брата жены двоюродного брата. Одним словом, ходишь, как одетый в карнавальный костюм на слете топ-менеджеров. Все видят, смеются за спиной, но лицом к лицу ведут себя, будто все в порядке.

Я тут уже три недели, еще неделя, и все – начинается новая официальная миссия.

С огромным нежеланием собираюсь выйти в город. Неудача – тоже результат, о котором нужно сообщить начальству. Неприятная процедура, выматывающая, как и сами провалы. Связываться с шефом в мотеле по меньшей мере глупо, так как наверняка тут все основательно накрыто средствами слежения. Да и невежливо обсуждать убийство человека, прекрасно зная, что он слышит каждое твое слово.

Выезжаю в центр города, на всякий случай полностью меняю одежду и только потом связываюсь с боссом. Терминал отвечает практически сразу же, отражая знакомую недовольную физиономию.

– Провал? – приветствует меня шеф.

Остается только кивнуть и сделать скорбный вид лица.

– Ладно. – Лич на минуту задумывается. Его лицо застывает безжизненной маской, правдиво отражая его внутреннюю сущность. В диалогах со мной немертвый уже не старается маскировать свою природу. – Попробуй просто выгнать его из башни, хотя бы на пару дней. Остальное доделают за тебя.

– Могу взорвать ядерный фугас рядом с его домом, – мрачно отшучиваюсь. Такая возможность действительно есть, но фразу произношу, только чтобы разрядить напряженную обстановку.

– Хм, – к моему ужасу, босс воспринимает предложение всерьез и вновь замирает, обдумывая, – заманчиво, но нет.

Уф, от сердца прямо-таки отлегло! Впредь надо быть осторожнее со словами и четко представлять, с кем говорю.

– Осталась неделя? – уточняю.

– Дней десять. До связи, – прощается собеседник и отключается.

Вот и поговорили. В унынии еду через весь город обратно. На этот раз выбираю один из регулярных автобусов, что ходят через китайский квартал. Путь занимает два часа, в течение которых бездумно рассматриваю панораму огромного города. Где-то там вдалеке отчетливо видны ромбы ливней, согласно графику обходящих город.

На каждый небоскреб реагирую по-новому, сразу же представляя себе логово очередного мага, это уже какая-то профессиональная деформация.

После двух часов тишины в голове остается довольно простая мысль-вопрос: что может быть сильнее мага в месте его предельной мощи и защищенности?

Делаю очередной шаг по направлению к своему жилью, взгляд равнодушно наталкивается на щит-объявление – и тут меня озаряет!

На аэротакси стрелой несусь обратно в город, перелетая от здания к зданию, провожу десятки бесед, но все равно не успеваю за один день.

Трое суток занимает реализация плана, но под конец я уже уверен – все получится. На этот раз беру себе приличный номер в центре и отключаюсь. Организм влетает в объятия сна, словно ныряльщик в воду. Семьдесят два часа на ногах – не шутка, но результат стоит того. Кого-то ждет очень неприятный сюрприз…

Хозяин единственного высотного здания в квартале удивленно рассматривал пластиковый прямоугольник с текстом. Таким взглядом вполне мог быть удостоен инопланетянин, внезапно заговоривший пес, честный чиновник, но никак не листок с эмблемой города в шапке. Ладно бы в тексте завещалось крупное состояние или было отражено иное приятное событие, так нет же! Впервые за десятки лет хранитель традиций, а по совместительству – главный ликвидатор Синдиката, почувствовал себя беспомощным. Армии, флот, боевые дроны, безумные архимаги – все это было привычным и преодолимым. За безумно долгую жизнь всего этого хватало, но никогда раньше сильнейшего в круге не пытались вышвырнуть из его дома столь бесцеремонно. Официальное письмо администрации Лондон-сити сообщало домовладельцу, что в связи со строительством многофункционального центра его дом будет снесен. Компенсация рыночной стоимости здания и возмещения морального вреда уже перечислена на расчетный счет. Работы по демонтажу сооружений начнутся через восемь часов, в течение которых рекомендовалось съехать и забрать свои вещи. Последний абзац желал приятного дня. Да уж, приятный будет денек. Пластик в руках Мито оплавился и закапал на мраморный пол, маг был в ярости.

Что делать? Разорвать роботов-строителей? Пришлют новых и выставят счет. Держать оборону? Подключат войска, все выльется в открытый конфликт, и в итоге – башню все равно придется покинуть. Опротестовать письмо? Да уже, запрос в юридическую службу отправлен по получении письма, но искины-юристы дают негативный прогноз. Земля в городе принадлежит государству, а сам маг владеет лишь каменной коробкой над ней. Подкупить? Легко и эффективно, дайте месяц, а лучше два, и гору денег. С деньгами все просто, а вот времени нет совсем.

Мито обвел вид из окна глазами, словно высматривая противника. Впрочем, не стоило гадать, потрепанное здание мотеля напротив башни было идеальной обзорной точкой для его убийц, так что именно там они и обретались. А ведь все было просто замечательно! Всем недоброжелателям вывешивалась жирная мишень – два кибера с внешностью Мито и его помощника, играющих в го. Врагам давалась точка для нанесения удара – мотель. И этих двух пунктов хватало, чтобы девяносто процентов наймитов атаковали самую защищенную точку в здании. Те, кто поумнее, также не добивались своего, но все они, абсолютно все, попадали в список Мито. Зачем убивать противника сразу? Куда проще запомнить его, проследить его действия, зафиксировать связи и аккуратно сложить материал в папочку. А там придет день, когда тот или иной соперник сильно провинится, и подготовленная папочка послужит ему надгробием. Так было уже неоднократно, так будет всегда. Не для этого Мито собирал Синдикат, чтобы дорвавшиеся до власти тщеславные ублюдки разрушили его труд.

– Всех закопаем, – прошипел Мито, возвращаясь мыслями к реальности, – а начнем мы с виновника сегодняшнего торжества.

Мито вывел на экран терминала информацию, которую добыли консультанты по ситуации с домом. Всю операцию провернул один человек, что, с одной стороны, было достойно уважения, а с другой – максимально упрощало возмездие. Агенты уже выехали к гостинице за телом.

Мито телепортировался в сад перед небоскребом и с тоской в последний раз оглядел плод многолетнего труда. Руки начали неторопливый танец, пальцы ежесекундно складывались в причудливые узоры, оставляя за собой еле видимый оранжевый след. Под тихую мантру на мертвом языке языки пламени начали прожигать в траве, земле, асфальте и камне вокруг башни монструозную центумграмму. Наконец, последние слова сорвались с губ Мито. Лепестки желтого, алого и белого пламени, словно молодой цветочный бутон, моментально объяли башню и сплелись друг с другом, а затем так же стремительно опали. Через несколько мгновений ветер унес огромный столб пепла, что еще недавно был цитаделью мага. Мито опечаленно вздохнул. Свою обитель он не отдал, но толика уважения к нему будет безвозвратно утеряна. Хотя… может, страшная месть отрезвит насмешников?

Глава 25

Мир кружится перед глазами, металл врезается в руки и ноги, каждый шорох отзывается звоном в ушах, глаза болят от яркого света, бьющего по нервам через закрытые веки. Не лучшее пробуждение – впрочем, как и вчера. Когда-то давным-давно, может быть месяц, может год назад, я умер. Заснул в мягкой кровати фешенебельного люкса и проснулся в аду холодной бетонной коробки. В первый день никто так и не пришел, что позволило мне осмотреть себя, проверить надежность креплений и оглядеться.

Мое тело оказалось прикованным к металлическому стулу, одежды не было. В спину впивались асимметричные прутья палаческого кресла. Кроме меня – никого. В ярком свете прожектора сложно было определить размер помещения. Комната вне яркого круга света иногда казалась бесконечным черным залом без конца и края, но порою будто сжималась до площади в несколько квадратных метров – так разнообразно слышалось эхо моих криков. Никто не приходил, не требовал ответа. Я был уверен в огромном числе видеокамер и звукозаписывающей аппаратуры, но меня будто забыли. Любые мои слова, обещания, мольбы оставались без ответа. Я придумывал диалоги со своим пленителем, обыгрывал развитие беседы, ежечасно пытаясь дозваться до него. Вскоре пришло осознание собственной смерти и смирение. Все подчинялось твердой логике – нейросети нет, голода нет, но есть бесконечная боль в затекших суставах, иглами разбегающаяся от любого движения, прожигающий яркий свет и одиночество. Организм на автомате борется, двигая то одной мышцей, то другой, не давая телу омертветь от неподвижности.

«Отбегался» – слабым эхом проносится мысль по гулкой пустоте сознания.

Сколько прошло дней, когда где-то вдали послышался мерный шаг? Кто знает… Чувство времени давно пропало, в моем аду вечно царил синтетический вечный день под солнцем трехсотваттной лампы. Да и шаги – наверняка мираж воспаленного разума. Тело перестало бороться, я уже не чувствую пальцев рук и ног, не чувствую спины и боюсь открывать глаза. Где-то внутри меня еще живет зверь борьбы, но он уже не похож на старого бойцового пса. Еще немного, и хребет исхудавшей дворняги переломится, вместе с тем, что составляло когда-то мое «я».

Скрежет сдвигаемого металла вонзается в мозг. С трудом открываю глаза и нахожу в себе силы оглядеться – никого. Значит, разум все-таки сломался.

Неожиданно мое персональное светило исчезает. Первые мгновения паникую: неужели слепота?! Но паника быстро проходит – в глазах все еще кружатся фантомные круги, переливаясь всеми цветами радуги. Вновь открываю глаза – от контраста с вечным днем все кажется беспроглядной тьмой. Я слышал скрежет впереди меня, но не вижу ничего.

Вдруг отчетливо слышу шелест дыхания. Там кто-то есть! Пришел некто, сдвинул стул напротив и выключил прожектор! Наверняка!

Пытаюсь сказать хоть что-то, но изо рта выходит лишь скрежет иссушенного горла.

– По-моему, уже поздно. – Тихий голос громом звучит в сознании. – Передержали?

– Х-х…е-ек… – Это было сказанное мной «нет», он должен понять. Но что это изменит? Все будет так, как он захочет…

– Мм… Ладно, займитесь им.

Звуки удаляющихся шагов кажутся небесной музыкой, а слова – не менее значимы, чем помилование за секунду до казни.

Слова человека значат одно – что-то изменится. Сознание милосердно отключается, как и сотни раз до этого. Но впервые – в полной темноте, чарующе уютной и приятной.

Новое пробуждение дарит широчайшую гамму восторга от элементарных действий – движений свободных рук и ног, блаженства от прикосновения шелковой простыни. Мир вокруг прекрасен! Миллиарды цветов раскрашивают любую вещь. Дикий контраст белого и черного остался где-то там, в кошмарном сне длиною в вечность. На секунду даже верю, что проснулся в том же гостиничном номере, но увы – интерьер не знаком, на окнах решетки.

Нейросети, увы, нет, но этот факт совершенно не расстраивает. Я живой! Эта мысль доминирует в сознании, возрождает былые амбиции и напитывает силой ненависти планы мщения. Сдохну во второй раз, но доберусь до шеи врага. Может быть, это Мито, может, кто-то еще – неважно, я помню его голос, и мне этого достаточно.

Несложные действия моментально лишают сил, и я вновь забываюсь сном, на этот раз – лечебным и вполне нормальным.

Во второй раз спал я очень долго – судя по тому, что в итоге меня разбудили. Робот-уборщик пропел над ухом веселую мелодию и протянул комплект одежды на вытянутых вперед манипуляторах.

Белая рубашка, черные пиджак и брюки, лакированные черные туфли. Бр-р, ненавижу… Я бы предпочел что-то цветное, да хоть зеленое, красное, лиловое – что угодно, но не этот мрачный похоронный контраст. Быть может, это намек? Споро одеваюсь и приседаю на угол кровати. Руки непроизвольно поглаживают шелковое одеяло: как же приятно!

На встречу меня провожает новый робот, на этот раз – охранник. Он чутко сопровождает дулом разрядника любой мой маневр, но я и не думаю куда-то бежать. В незнакомом здании? С решетками на окнах? Ищите безумцев в другом месте. У меня есть капелька жизни, и я не хочу ее терять так глупо. Вот вцеплюсь зубами в горло – тогда да, стреляйте.

Я вхожу в прямоугольник комнаты без окон, без мебели, если не считать столь знакомого металлического кресла посередине – впервые вижу его со стороны. За спинкой стула крепится портативный кибердоктор, от которого к креслу тянутся десятки капельниц, ныне не подключенных. Становится ясно, почему за время заключения мне не хотелось есть – система снабжала организм необходимыми веществами. Встаю рядом со стулом. Прикажут сесть – сяду на пол, но еще раз по своей воле я им не воспользуюсь. Хозяин, видимо, хотел еще раз надавить на психику, так как через некоторое время робот-охранник приказывает двигаться в другое место.

На этот раз все довольно мило – круглый стол со снедью, два больших кресла у стола. Сажусь в правое и будто утопаю в его мягкости. С такого быстро не встанешь, перина будто обнимает тело, поглощая импульс любого резкого действия. Сесть с прямой спиной на нем не получается – мышцы тела все еще слабы, и я быстро теряю силы от неудобного положения. Остается разлечься в кресле и ждать, попутно поедая содержимое прихваченной со стола тарелочки. Хозяин дома легко закажет себе новую, а я так соскучился по настоящим фруктам!

– А я уж решил, что ты сломался. – Собеседник появляется в противоположном кресле, будто материализовавшись из воздуха. Впрочем, скорее я сам увлекся поеданием всяких вкусностей и прозевал его приход. – Все ломаются – кто раньше, кто позже.

Мито смотрит на меня равнодушно. Мне на него тоже плевать, у меня еще два киви и четыре мандарина.

– Да хватит уже жрать! – В голосе мелькает раздражение. – Или тебя вернуть назад?

Возвращаю тарелку обратно на стол, в последнее мгновение метаю ее в шею врага и прыгаю вслед. Тарелка разбивается в сантиметре от лица, а сам я врезаюсь в нечто прозрачное прямо над столом и обессиленно сползаю вниз. Досадно, я все еще слабоват.

– Успокоился? Можно продолжать? – В голосе Мито проклюнулись нотки уважения, или я себе льщу? – У меня проблема, причем с твоим именем.

– Приятно слышать, продолжайте. – Добавляю барственности и тяну слова.

Маг бросает гневный взор, достает из кармана металлическую зажигалку, откидывает крышку и гасит пальцем возникший огонек. Через десяток секунд этого представления он что-то произносит и делает движения руками, будто плещет чем-то в сторону зажигалки. Выпущенный за это время газ ярко вспыхивает и обращается в недлинную огненную змейку с широкими крыльями.

Моментально снимаю с себя пиджак и накидываю его на бестию. Мне показалось, или в глазах Мито – безмерное удивление? Импровизированным кульком несколько ударяю по полу, а в завершение опрокидываю содержимое графина с водой на «очаг возгорания».

– Т-ты что творишь? – Глаза у китаезы становятся круглыми, прямо как в японских мультиках.

– Борьба с пожаром в бытовых условиях. Пиджак жалко, можно мне новый? Только, очень вас прошу, пусть он будет зеленым или оранжевым? Пожалуйста-пожалуйста. – Меня действительно бесит черно-белый контраст и носить его очень неприятно.

Старый пиджак все еще не шевелится.

– Шизик гребаный! – матерится азиат. – И рассказать же – не поверят, – добавляет он тихо себе под нос, но я все слышу. Слух у меня теперь очень хороший.

– Что надо-то?

– Твой отряд не хочет без тебя работать, а остальные не справляются, – медленно, с неохотой цедит Мито, все еще уставившись на испорченный пиджак.

– Соболезную. Так что там по поводу нового пиджака? Пойдет даже лиловый.

– Да заткнись ты! – Мито хватается руками за виски. – Вот же освободил на свою голову…

– Предлагаю обмен! – Взмахиваю рукой и торжественно расправляю спину.

– Валяй, – отмахивается маг.

– Я выполняю задание с командой в обмен на гарантированную свободу, координат тридцати отсталых магических миров вне сферы влияния нашей цивилизации и зеленые ботинки.

– Зеленые ботинки? – удивляется Мито.

– Рад, что по остальным пунктам у вас нет возражений. – Величественно киваю. – Цвет можно и обсудить! Я согласен на желтые. Очень успокаивающий цвет. И пиджак тоже можно желтый; кстати, когда его уже принесут?

– Ты невозможен, – горестно вздыхает Мито. – Никто тебе не даст координаты. Давай я тебя просто убью и скажу, что ты не выдержал?

– Но-но! Я открыт для переговоров! – Делаю серьезное лицо. – Например, могу грохнуть лича в обмен на требуемое.

Мито приготовился отмахнуться, но замер, осознав услышанное.

– Невозможно. – Слово прозвучало с подтекстом вопроса. Более агрессивно: – Невозможно. Не ты первый. – Кулаки псевдокитайца добела сжались от воспоминаний. Гул и треск пылающих городов, людские крики и целый океан безнадежности и бессилия в душе. Ледяной смех древнего, бессмертного монстра над полем битвы, обернувшимся бойней.

– Я же не требую предоплату. – Примирительно развожу руками. – Заключим договор. Убиваю лича – получаю требуемое. Вы же ничего не теряете в случае моего провала.

– Только после выполнения задания. – Видимо, желание грохнуть моего босса настолько сильно, что он готов поверить в такую возможность.

– Отлично. Но два условия! – показываю пальцами цифру.

– Что на этот раз?

– Договор мы заключаем сейчас. Тексты договоров на вашей и моей душе, согласно традиций. – Есть такая форма соглашений у магов. Составляется соглашение, крепится неким образом в том, что составляет «ауру» у человека. В случае невыполнения контракта его часть выжигает душу. В случае исполнения – тихо-мирно пропадает. Как все это контролируется и кем – совершенно без понятия. Увы, контракт с личем заключался по другой технологии, так что гарантировать исполнения его положений со стороны босса я не мог; что поделать – ауры у немертвого не было.

– Все-то ты знаешь… Какое второе? – В словах мага сквозит любопытство.

– Никуда отсюда не пойду без желтых ботинок и пиджака! – Меня уже ощутимо трясет от классического одеяния. Видимо, в голове что-то серьезно перемкнуло.

– Тяжелый случай… ладно, – ворчит азиат, – уже заказал, сейчас принесут.

Пока готовится моя одежда, уточняю характер миссии:

– И куда вы пошлете наш доблестный отряд? В какой же переделке умудрились провалиться все отряды, кроме легендарного нашего?

– Ты нос не задирай, незаменимых нет… – задумывается, – хотя оказалось, что есть… но это мы еще посмотрим – может, и вы провалитесь, – успокаивается.

– Слушаю вводную, мой дженераль!

– Правительства внутренних систем пытаются договориться о совместной борьбе с нами. Планируется повсеместное внедрение детекторов ДНК для выявления неземлян, – четко выдает информацию Мито. – Нас это не устраивает. Уже месяц лидеры государств ведут переговоры, причем лично, что редкость. Место проведения мероприятия – в резиденции правителя СК, возле столицы. Идеальная мишень, но орешек оказался нам не по зубам. Прикрыто все очень плотно по всем направлениям. И выселить их из охраняемого комплекса, – при этих словах он хмуро смотрит на меня, – не получится. Я не знаю, как вы будете их ликвидировать, но сделать это требуется в ближайшие три дня. У лидеров огромное число вопросов и по другим тематикам, но через три дня завершается регламентное время саммита.

– Чего вы добиваетесь? – Подбираю с пола упавшую мандаринку и сосредоточенно начинаю ее чистить. – Убьете одних, придут другие. Это же государство! Плохим бы оно было, если гибель лидера могла его подорвать. Максимум – вам объявят войну. Настоящую загонную охоту. Новые лидеры не позволят существовать убийцам, как из чувства самосохранения, так и ведомые народным гневом. – Закидываю мандаринку в себя; как же вкусно!

– Просто выполни дело. – Мито не настроен что-либо объяснять простому исполнителю.

Тем временем мне приносят новую обувку и одежду. Вот теперь – полный порядок!

– Вы обречены, – выдает шутливый вердикт маг после наблюдения за мной.

– Спорим?

– Иди уже, – отмахивается азиат и активирует робота-сопровождающего. – Сейчас в медотдел, тебе вернут электронику.

– Покорнейше благодарю, но предпочту это сделать самостоятельно. – Шутовски кланяюсь и остаюсь на месте. – Медальончик кандидата в ученики видели?

– А как же обещание убить наставника? – хмыкает маг.

– Само собой, но и вашей машинерии мне в черепной коробке точно не надо. Так что еще раз напоминаю о традиционном праве на личную тайну.

– Тогда займемся договором?

– Без консультации с юридическими искинами? Спасибо, но нет. – Решительно двигаюсь к выходу из комнаты.

– Сейчас организуем машину. – Мито морщится, словно разжевал лимон.

– Премного благодарен. – Отвешиваю очередной поклон и с удовольствием возвращаюсь в кресло. – Да, кстати. Меня кто-нибудь искал? В смысле, пытался договориться, вытащить из плена, выкупить?

– Ваш босс просил выдать ему труп. На этом все. – Не скажу, что ожидал иного, но ответ все равно разочаровывает.

С трупом дело понятное – оставлять в чужих руках ценный материал он не хочет. Забавно, но мне самому металл совершенно не нужен. При этом продать я его не могу, даже мелкими партиями, слишком много вопросов появится у покупателя. Болезненных и нежелательных вопросов. Избавляться как-то еще просто не имеет смысла – все равно не поверят и убьют. Досадная ситуация. С другой стороны, он все-таки лучше тех же титановых сплавов: легче, крепче; так что пусть будет. Его замена принесет дополнительные десять – пятнадцать килограмм веса и потерю месяца времени, и если с первым можно согласиться, то своим временем я не могу распоряжаться, увы.

Будем верить, что пригодится в будущем, если удастся выжать из азиата координаты магических миров. Можно было бы просто сбежать в космос и жить там, но какой в этом смысл, если можно спокойно и безопасно жить в отсталом средневековом мирке, наслаждаясь природой вместо унылых четырех стен самовольного заточения? Современные блага, питание и защиту от хищников мне обеспечит истребитель, а к более-менее сильному противнику я и сам не полезу; главное, чтобы он меня не нашел.

Варианты с мирами фронтира в качестве убежища отброшены давным-давно. Слишком сильно влезла информатизация в нашу жизнь, рано или поздно можно найти любого. Постоянно бегать от врагов изрядно поднадоело.

– Машина у порога. – Мито отрывает меня от неспешного потока мыслей.

– До скорой встречи. – Машу ручкой и двигаюсь за роботом.

Мир без нейросети бил по глазам вспышками и бормотанием навязчивой рекламы. От привычного мира остались лишь силуэты, короткая прогулка к аэротакси по мостикам небоскреба принесла чувство неуверенности и страха. Раньше каждый мой шаг выглядел надежным и сопровождался ощутимой горой успокаивающей информации – о том, что конструкция проверена (дата, год, должность, имя проверяющего), что ветер автоматически глушится силовым полем (параметры силового поля и его контур), опоясывающим мостик, а падение будет блокировано системами безопасности (о чем успокаивающе мигало соответствующее сообщение). Но сейчас всего этого не было! И как бы я ни успокаивал разум, но глаза все равно видели тоненькую и узкую дорожку над бездной, не закрытую ничем. И все это вместе с рекламным хаосом, транслируемым миниатюрными роботами прямо на сетчатку. Хоть закрывай глаза.

Внутри такси меня поджидало очередное потрясение. Нет сети – нет возможности сообщить, куда тебе требуется. В руках кусочком бесполезного металла лежит унив для расчетов. Приходится проделать обратный путь и обговорить проблему с хозяином дома.

Решение быстро находится – такси с живым водителем. Дорого, элитно, бесполезно в иных случаях, но для меня подходит идеально.

Аэрокар доставляет меня к трапу восстановленной «Птицы», давным-давно переведенной в столицу СК. Корабль встречает своего хозяина равнодушием задраенного шлюза. Нет сети – нет доступа. Благо, такси еще не улетело, а водитель с профессиональным равнодушием наблюдает за моими попытками. В итоге дело решается покупкой терминала, довольно очевидным решением, которое, однако, посещает меня уже на границе отчаяния.

На этот раз корабль признает своего владельца. Заготовленный приличное время тому назад комплект нейросети вновь возвращает мир к привычному виду, отсекая посторонние инфопотоки.

Обратный путь прошел куда комфортнее. Бесконечный поток встречных и попутных аэрокаров уже не выглядел настолько безумным, как без сети. Мало приятного, когда видишь из окна сотни металлических оболочек, летящих прямо в тебя на бешеной скорости. Теперь же сеть автоматически прорисовывала виртуальные транспортные тоннели, скрывая за десятком схем и обозначений любой намек на тревогу и неуверенность.

Интересно, если выкинуть человека на улицы большого города без сети и денег, то сколько дней он продержится?

После решения всех формальностей и довольно напряженного прощания Мито добавил в договор пункт о полной взаимной неприкосновенности и последние часы откровенно потешался, чуть ли не подставляя шею под удар, – меня закинули на родную базу через серебристое марево открытого портала.

Встреча с былыми напарниками прошла довольно холодно – согласитесь, странно ждать какой-то любви от не особо и близких коллег, к тому же легко списавших тебя на кладбище. Была надежда, что меня специально вытащили из застенков под выдуманным поводом «или он – или мы ничего не будем делать!», но реальность оказалась похуже. Они действительно ничего не могли сделать, как и другие отряды. Мое место давным-давно занимал новый кадр – молодой блондинистый парень, а упоминание меня, такого хорошего и перспективного, перед начальством было в качестве оправдания. Мол, мы были эффективны в старом составе. Высокое начальство вцепилось в эти слова и соизволило озаботиться судьбой пропавшего менталиста. Видимо, сильно их прижало. Было от чего – беспрецедентные меры безопасности, все-таки более двадцати лидеров в одном месте. Ясное дело, нагнали туда кого только можно и двадцать раз проверили все системы и персонал.

Посреди общего холла матово просвечивала масштабная проекция целевого комплекса, изображение здания можно было вертеть, просматривать отдельные этажи и характеристики систем обнаружения и защиты, уже добытые ранее. По игнорированию модели коллегами сделал вывод, что ею уже основательно наигрались и смысла в ее изучении просто нет. Все блокировано вглухую. Кто бы сомневался.

– Какие люди! – распахнул объятия босс и шагнул было ко мне, но вынужденно остановился поймать знак ученика, брошенный ему в ответ на приветствие. Мито оказался настолько добр, что вернул все мое имущество.

– Хочу обговорить стоимость задания. – Беру ситуацию в свои руки, пока лич не начал гнуть свою линию.

– Ты забываешься! – зашипел немертвый и снял с себя иллюзию жизни. Отполированный череп на голом позвоночном столбе, красный огонь в пустых глазницах.

– Так верните меня назад. – Не меняю позиции и упрямо наклоняю голову в его сторону.

– Давай забудем былые обиды. – Облик лича возвращается в привычный вид, сам же он меняет гнев на улыбку. – Все мы совершаем ошибки, и ты тоже. Но, как видишь, я не забыл о тебе и вытащил из застенков! Поэтому ты свободен!

На миг застываю от такой наглости.

– Следующий контракт должен полностью закрыть мой долг, включая проценты и иные обязательства, – возвращаюсь к сути вопроса. Мне не нужны лишние поводы меня искать после смерти босса. Синдикат – не благотворительная организация и должников привык держать на коротком поводке.

– Для этого его еще надо выполнить, – мягко укоряет меня босс, – а ты не в форме. Тем более, оцениваю задания не я.

– С кем можно решить этот вопрос? – Старые песни о злом начальстве, которое все решает. Ага, наслышан.

Лич недовольно шамкает губами, но в итоге соглашается. На почту приходит столь ценный для меня документ, в моем случае равный отпускному билету из кабалы магической организации. Остались сущие мелочи – выполнить задание.

Умник обнаружился на привычном месте, будто и дня не прошло со старой встречи. Привычный ряд терминалов, одинокое кресло с Умником в центре и стол для напитков и еды рядом с ним.

– Отлично, с тобой можно опробовать еще шесть вариантов! – тепло поприветствовал напарник.

– Чуть позже, – сбавил я энтузиазм коллеги и присел на уголок стола. – Расскажи мне последствия миссии. – С Умником можно было не ходить вокруг да около и спрашивать напрямую.

– Война, – довольно потянулся гений, – большая война, паника, хаос! Новые лидеры, более сговорчивые, согласные поделиться властью и влиянием для выживания. Начнем брифинг?

Отмахиваюсь от Умника и вызываю транспорт для выезда в город. Все должно решиться сегодня. Мир ждут немалые потрясения, рано или поздно, слишком сильные возмущения пришли в него вместе с новой цивилизацией. Так стоит ли жертвовать за отсрочку собственной жизнью?

Недлинный перелет, посланное еще в пути уведомление, и на входе в «Лондон-сити Банк» меня уже встречает персональный менеджер, уважительно предлагая следовать за ним. Никогда раньше не был в недрах серьезного банка, разве что заочно, благодаря выученной базе. Личный контакт внушает – внутренние объемы здания простираются глубоко под землю, вгрызаясь в скальный массив, находящийся в основании здания. Толстые стены, куча автоматики и десятки живых людей, дублирующих хитрую автоматику. Везде – тройные проверки, и это только то, что на виду. Расписываюсь в бланке получения содержимого и распоряжаюсь переместить хранимый в банке саркофаг на заведомо арендованную обзорную площадку. Пришло его время.

Прибываю на крышу небоскреба первым. Признаться, значительно нервничаю, весь расчет строится на довольно шатком предположении. Справа, за горизонтом, скрываются посольские комплексы саммита. Прямой видимости нет, но она и не нужна. В ожидании доставки вышагиваю из края в край, в голове ни единой мысли. План придуман как-то сразу, озарением. Стройные ходы просчитаны, но от случайностей не застрахован никто.

Только через час прибывает роботизированный кар повышенной защиты. Саркофаг осторожно выгружается сервисными роботами посередине крыши.

Дожидаюсь, когда машина исчезнет на горизонте – довольно глупая предосторожность, но даже без свидетеля на душе как-то спокойней.

Усилием воли откидываю все сомнения, неуверенность, трепет и касаюсь саркофага. Привет, я вернулся.

Дом на пляже, ясное небо, шум моря. Все, как в прошлый раз. Малыш даже машет мне рукой, отрываясь на некоторое время от построения нового замка.

Я пришел принести в его мир грусть, мне немного стыдно, но надеюсь, он меня простит.

Смотрю в глаза предтечи и передаю образ за образом.

Сцены сожженных городов. Угловатые исполины-эсминцы скидывают заряды на мятежный город. Разрывы бомб сметают все постройки и поднимаются к небесам облаками пепла. Демонстрации бастующих работников корпорации. Целые районы зачищаются продвинутой химией, дабы оставить постройки целыми для новых, лояльных работников. Десятки зачищенных туземных поселений, вся вина которых – в проживании над ценными залежами ресурсов. Натурные испытания нового вооружения. Война за власть, война за мелкий клочок земли, война ради войны – и все уносит миллионы жизней, обращая в прах мирных жителей. Сотни сцен и кадров документальной съемки. Всякое было в истории человечества, но скомканное в один непрекращающийся калейдоскоп смертей, оно подавляет даже меня, нашедшего все эти кадры и десятки раз изучившего их до демонстрации.

Финальный аккорд трансляции – люди, которые подписывали эти указы. Элегантно одетые господа, дорогими авторучками в холеных пальцах выписывающие разрешения на орбитальные атаки, закрывающие глаза на произвол корпораций. В декорациях роскошных кабинетов и светских приемов. Ни грана лжи, абсолютная правда на каждого из двадцати продемонстрированных господ, иначе все будет бесполезно. Нет честных политиков, на каждого можно найти грязные материалы, сама жизнь вынуждает их маневрировать, принимать непопулярные решения, жертвовать малым ради сохранения целого. И тем не менее – они это совершили. Я не собираюсь их осуждать, но предлагаю сделать это тому, кто потерял свой замок, свой народ и был вынужден бежать со своей планеты. В его глазах уже составлен приговор, застарелое чувство потери искажает мирную атмосферу иллюзорного пляжа, превращая день в ночь, белый песок – в сажу, море – в нефть.

Сообщение с местоположением виновников, мягкий удар по вискам – и я вновь на крыше, лежу лицом к небу. Саркофага нет, разве что краем глаза ловлю смазанный силуэт, но голову поворачивать нет сил. Все эмоции будто выжаты.

Через минуту город вздрагивает, горизонт справа сияет оранжевым маревом. На моем лице усталая улыбка – получилось.

Порыв ветра слева и звук шагов. Вторая часть плана. Поднимаюсь с места и смотрю на босса – ну а кто же еще может выследить меня в миллиардном городе! Его немертвое лицо изрядно озадачено, в глазах испуг, что само по себе странно.

– Объект самоуничтожился. Пойдем, у нас еще много работы. – Лич все же давит в себе страх и пытается дальше прокатиться на моих плечах.

– Договор не подразумевает двоякого толкования, – вставляю фразу ради интереса. Она уже ничего не значит, но любопытно, что ответит босс.

– Еще надо доказать, что твои действия привели к результату, – ехидно щерится эта сволочь. – Доказательств у тебя нет, поэтому изволь отрабатывать дальше.

Отмахиваюсь от него рукой.

– Нечего сидеть, вперед – к трудовым свершениям. – Лич открывает портал и нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

– Только после вас. – Со стариковским кряхтением поднимаюсь на ноги, при этом внимательно отслеживая ситуацию.

– Как знаешь. – Он равнодушно вступает в серебристую рамку одной ногой.

Включаю обрабатывающие центры, мир моментально раскрашивается сиянием аур. Волевым движением сметаю тонкую вязь структуры портала, разрушая его. Тело лича разрывает в клочья, большая часть которых шрапнелью выстреливает, к счастью, в стороне от меня.

Следующий шаг – мой корабль запрашивает у астроконтроля коридор вылета в большой космос и начинает последние проверки перед стартом.

Видео с гибелью лича уходит в оговоренную почтовую ячейку для Мито вместе с координатами инцидента. Думаю, даже если лич каким-то чудом выжил, люди Мито его добьют. Я же спокойно оставляю за спиной все еще сияющее зарево далекого пожара, на вызванном такси перемещаясь к конечной точке плана.

По пути получаю пакет координат – Мито оправдывает репутацию человека слова, я в свое время успел навести справки. Все-таки хранитель традиций всей бандитской шайки. Понятно, почему все пытались его убить – без него мир был бы давно поделен между сильными магами, моментально забывшими о какой-либо общей цели и организации. Только договор, завязанный на хранителе, не дает им вцепиться в глотки друг друга, что, правда, не мешает магам действовать через третьих лиц.

С каким-то трепетом вхожу на борт «Птицы». Живой, здоровый, свободный от долгов. Корабль стартует, а я в изнеможении сползаю прямо по стене. Прощайте, старые враги, привет, новый мир!

– Вот же странное дело… – пробормотал милорд, рассматривая непривычный интерфейс металлического прибора перед собой. Сенсорная бронированная панелька пестрела многочисленными записями на русском, слегка обескураживая не сильного в знании этого языка старика. – И как этим пользоваться?.. Альберт!

Еле слышно хлопнула дверь, пропуская порученца. Вместе с ним в кабинет деловито юркнула хозяйская любимица – лоснящаяся кошка тигрового окраса моментально запрыгнула милорду на коленки, потопталась на них, мурлыкая, и настороженно потянула воздух, учуяв мясные рулетики, оставшиеся на столе с обеда.

– Сколько же в тебя лезет… – по-доброму проворчал старик, угощая кошку с рук. Питомица осторожно зубами взяла кусочек и моментально проглотила, после чего требовательно уставилась на милорда, требуя добавки. – Все, иди, не мешай работать.

Кошку Собрарбе забрал с рудника, где в свое время провел почти полгода. Единственное живое существо, которое приносило тепло и ласку в застенках и не было наемным актером властей, как прочая рудничная братия. Милорд привык платить добром за добро, потому не забыл животное и распорядился его забрать. Сейчас кошка выглядела куда здоровее и красивее, бока лоснились здоровой шерстью, словом, ничто в ней не напоминало всклокоченного, тощего рудничного борца с грызунами.

– У нас пять минут до эфира, – Альберт напомнил господину о жестком графике.

– Знаю, успею. Куда здесь нажимать? – Милорд придвинул планшет к адъютанту.

– Вот это меню – управление, тип – истребитель, модель – «Беркут-семнадцать – тридцать два», а вот сюда вводится бортовой номер. – Пользуясь подсказками, милорд запорхал пальцами на сенсорной поверхности. – Команда на самоуничтожение – одобрить. Вот видите – пошел обратный отсчет.

– Три минуты? Как-то это многовато. Оперативная группа готова подобрать обломки?

– Уже в пути. Не обращайте внимание на секундомер – сигнал уже пошел к истребителю. Если борт не получит сигнал отмены, то самоуничтожится, даже если войдет в прыжок, – успокоил Альберт.

– Прощай, мальчишка, – с некой грустью произнес, наблюдая за обратным отсчетом, Собрарбе, – натворил же ты дел…

Корпорация милорда довольно быстро отказалась от воздействия на Тома, ограничившись наблюдением за его действиями. Аналитики сравнительно быстро просчитали направление его деятельности, так что любая акция с участием парня приносила доход не только на счета Синдиката, но и в кошелек милорда. Зачем же трогать человека, обеспечивающего щедрый поток финансов? Но сегодня все изменилось. Каким-то образом уничтожены правители самых крупных держав и их заместители; служба наблюдения за Томом жестко связывает произошедшее событие с ним. Вскоре вся армада секретных служб получит эту же информацию, и груз «батареек» уйдет в чужие руки, вместе с телом диверсанта. Да ладно бы только это! Милорда откровенно пугало случившееся. Оставлять в живых носителя подобной мощи не было никакой возможности. Кто знает, что он будет делать завтра? На кого замахнется? Парень был неуправляем, опасен и подлежал уничтожению. Благо, удалось активировать в корабле Тома Джоу систему самоуничтожения, так что проблема будет успешно решена через каких-то две минуты десять секунд.

– Эфир через четыре минуты, – мягко напомнил Альберт.

– Да-да, – задумчиво произнес Собрарбе. – Ты знаешь, как-то древний мудрец Конфуций сказал: «Сиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывет труп твоего врага». И все к этому пришло. Достаточно было подождать год – и все противники мертвы, все цели достигнуты.

– Может, все-таки займете трон? – намекнул адъютант на свое старое предложение.

– Нет смысла. Титул сам по себе не дает власти. Сейчас выразим сожаление безутешным наследникам и предложим им помощь. Вот увидишь, они сами отдадут нити управления страной в обмен на мишуру титулов и блеск приемов. – Собрарбе поднялся из-за стола. – Пойдем, в кабинет никого не пускать.

Дверь закрылась за спинами двух господ, оставив небольшой прямоугольник электроники в одиночестве отсчитывать секунды до взрыва.

Хотя не совсем в одиночестве. На стол упругим движением запрыгнула кошка и с урчанием доела с тарелки кусочки мяса. Довольно потянулась, с надеждой обвела взглядом пустой стол и с интересом принюхалась к экрану планшетки, хранящему запах пальцев хозяина и таких вкусных мясных рулетиков. Кошка благодарно лизнула экран, спрыгнула со стола и уютно свернулась на нагретом кресле.

Где-то там, за миллионы километров, система самоуничтожения получила сигнал отмены, а молодой человек, даже не догадывавшийся о нависавшей над ним угрозе, с улыбкой дал команду на межзвездный прыжок.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg