«Пятно»

Павел Корнев ПЯТНО

Глава 1

Нестерпимо хотелось курить. Просто нестерпимо.

Казалось бы, давно успел избавиться от пагубного пристрастия, но нет: стоило разнервничаться, и руки сами собой начинали шарить по карманам в поисках пачки сигарет.

А сигарет не было. Да и откуда им взяться? Когда целый день приходится бегать, лишь бы только на хлеб и воду заработать, уже не до излишеств.

Впрочем, прямо сейчас никуда бежать необходимости не было. Напротив, я преспокойно развалился на куске относительно чистого брезента и разглядывал окрестности с крыши семиэтажного жилого дома.

Блажь и дурь?

Как бы не так! Нет, сюда меня привела вовсе не возможность полюбоваться на город с высоты птичьего полета. Проспект с ржавыми нитками трамвайных путей, желто-зеленые пятна садов и маячившие на фоне темного неба высотки остались с другой стороны.

Я же разглядывал ничем не примечательную хрущевку. Точнее, почти ничем не примечательную: как ни крути, далеко не все крыши могут похвастаться наличием овальной, с абсолютно ровными краями дыры. Дыры, совершенно точно не предусмотренной строительным проектом, а оставленной неким шарообразным предметом, который на огромной скорости рухнул с неба и, пробив бетонные перекрытия, провалился вниз. И ко всему прочему, после этого еще и не взорвался.

И вот это уже было интересно. Весьма и весьма.

Старательно сдерживая нахлынувшую вдруг суетливость, я отложил бинокль и отошел на другую сторону крыши.

Еще не так давно жители выстроенного на возвышенности дома могли прямо из своих квартир любоваться праздничными фейерверками, но потом город накрыл совсем другой огонь. Не столь красивый и куда более разрушительный. Так вот и вышло, что теперь открывавшийся с крыши вид больше не мог вызвать ничего, кроме желания в срочном порядке забиться в какую-нибудь нору поглубже и потемней.

Полуразваленные остовы офисных высоток и закопченные, все в брешах, стены жилых домов. Кузова сожженных легковушек и пятнистые борта подбитой военной техники. Уже начавшие захватывать новое жизненное пространство заросли кустарника и узкая полоса реки, лениво перебиравшейся через обломки взорванных мостов. Темные улицы, давно лишенные привычного света фонарей, блеска витрин и пронзительных лучей автомобильных фар. А еще – вечно затянутое серыми облаками небо.

Был город и не стало.

Умер.

Превратился в призрак самого себя.

В пятно.

Хотите жить в месте, где за вашу жизнь никто не даст и ломаного гроша, а люди мрут как мухи не столько из-за отсутствия элементарного медицинского обслуживания, сколько на практике доказывая постулат, что человек человеку волк?

Нет, действительно хотите? Тогда вам сюда.

Я б давно сдернул. Просто некуда.

Разве что в Сибирь. Там, говорят, хорошо.

Вот только до Сибири мне как раз и не добраться. Мигом забраслетят и в фильтрационный лагерь отправят. Это в «пятнах» анархия процветает, а в остальном мире перемены полным ходом идут. Когда-нибудь, конечно, и за нас федералы возьмутся, но пока они здесь гости нечастые. И пока – именно гости.

Аккуратно развязав затянутый на узел полиэтиленовый мешочек, я достал из него сухарь и, отломив половину, сунул остатки обратно. Не чувствуя вкуса, прожевал и запил парой глотков воды. Затем оценивающе встряхнул в руке алюминиевую солдатскую флягу и поморщился: до конца дня точно не хватит.

Плохо. Как-то не рассчитал сегодня.

В последний раз огляделся по сторонам и невольно поежился, задержав взгляд на затянувшей небо плотной пелене облаков. Пусть на город сверху больше и не сыпалась смерть, местные обитатели приобрели стойкую неприязнь к открытым пространствам вообще, и крышам домов в частности. Не заставь нужда, и сам бы сюда ни за какие коврижки не полез.

Невесело усмехнувшись, я хрустнул костяшками пальцев и вернулся к оставленному на брезенте биноклю. Сунул его в рюкзак, потом шагнул к краю крыши и на всякий случай посмотрел вниз.

Вот гадство!

На газоне между домами не росло ни травинки.

И, как назло, полоса мертвой земли тянулась вдоль всего дома! Будто там нарочно какую-то химическую гадость расплескали. И, скорее всего, эта самая химическая гадость была на редкость ядовитой. Ботинки на толстой подошве меня, конечно, защитят, но отмыть их потом уже точно не получится. Придется выкинуть от греха подальше – а кому это надо?

И через парадную дверь в подъезд тоже не попасть: в подземной парковке, выстроенной во дворах кирпичной «элитки», по слухам, обреталась какая-то очень уж мутная компания. Не раз приходилось слышать, что одиночке с ними лучше не пересекаться. Мясо нынче дорогое и все такое прочее…

Я вновь посмотрел на темные, с проседью, облака и беззвучно выругался. Если зарядит дождь, зависну тут надолго. А значит, стоит поторопиться.

Подхватив рюкзак, я спустился на первый этаж и выпрыгнул из окна на асфальт. Подошел к прочертившей газон черной полосе мертвой земли и задумался: сколько тут, метра два-три? Точно не больше.

Решив, что преодолеть это препятствие труда не составит, я выудил из рюкзака три железных крюка и моток веревки, в один миг соорудил «кошку» и начал раскручивать ее, примериваясь для броска. Как ни странно, крючья с первого же раза угодили в окно на третьем этаже. И не просто угодили, но и зацепились за подоконник.

Теперь главное, чтобы он мой вес выдержал. Если монтажники схалтурили, запросто оторваться может. Ну да шестьдесят килограммов – невелика нагрузка…

Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…

Натянув тонкие кожаные перчатки, я закинул рюкзачок за спину, вцепился в веревку и подпрыгнул. Полусогнутыми ногами спружинил о стену дома, подтянулся и встал на подоконник. Но внутрь проходить не стал – вместо этого, перебирая руками узлы веревки и отталкиваясь подошвами от стен, как заправский скалолаз, полез дальше. Перевел дух на втором этаже, вскарабкался чуть-чуть повыше и, ухватившись за раму с выбитым стеклопакетом, забрался в дом.

Как-то нет у меня желания по нижним этажам разгуливать, если тут отравляющие вещества расплескались. Лучше уж оглядеться для начала.

Кстати, насчет «оглядеться»: а вот и дыра в потолке. Это я удачно зашел. Но, поскольку и в полу аналогичное отверстие имеется, мне как минимум этажом ниже. Если не двумя.

Опустившись на колени, я заглянул в дыру, ничего в потемках разглядеть не смог и на всякий случай потянул носом воздух. Да нет, никакими химикатами не пахнет. Уже хорошо.

Оставив кошку валяться на подоконнике, я вышел на лестничную площадку и надолго замер на месте, прислушиваясь к тишине. И вновь все спокойно. Тихо, аж в ушах звенит.

Ну да оно и неудивительно: мертвый город – тихий город. Разве что ветер в развалинах свистит да дождь на уцелевших карнизах барабанную дробь выбивает.

А в остальном – тишина.

И тишина – это хорошо. Потому как любой звук в первую очередь означает опасность. Железное правило: услышал непонятный шум, уноси ноги. Ну или иди разбирайся, если себе это позволить можешь.

Я предпочитал не рисковать.

Но в доме было тихо. Да и внешне подъезд ничем особенным от сотен себе подобных не отличался. Выломанные и распахнутые настежь двери квартир, копоть на стенах, выброшенная мародерами за ненадобностью мелочевка на ступеньках. Все как везде, но тем не менее щелкать клювом не стоило. Чревато оно.

Медленно спустившись на второй этаж, я настороженно замер у нужной квартиры и вновь принюхался.

Показалось или действительно мокрой псиной тянет?

Оставшиеся без кормильцев собаки, конечно, не боевые отравляющие вещества, но тоже ничего хорошего. На всякий случай обнажив кинжал, изготовленный из обрезка самодельной шашки, я осторожно переступил через вывороченную наружу дверь и сразу позабыл про непонятную вонь: из квартиры явственно повеяло теплым воздухом.

Вот уж не было печали!

Но гарью при этом не пахло, а значит, дело точно не в обустроивших тут себе лежбище бродягах. К тому же ни одного целого окна в доме не осталось, и какой тогда смысл улицу греть? Скорее уж это неразорвавшаяся бомба своеобразным калорифером выступает. Как бы она не сдетонировала, пока курочить буду…

Но идти на попятную было уже поздно, и, покрепче стиснув рукоять кинжала, я заставил себя шагнуть в квартиру. Даже если тут бродяги обретаются – отобьюсь. Пусть клинок использовался в основном для подламывания заколоченных ящиков и разрезания пластиковых коробов, но и по своему прямому назначению он сгодиться вполне мог. Было бы желание.

Было бы – да. Как раз этого самого желания и не было. Но какие варианты? И собак, и бродяг шугануть можно, а с голодом и жаждой такой номер не пройдет.

Облизнув пересохшие губы, я прошел через коридор и замер, не решаясь заглянуть в зал. Потом взял себя в руки и, стараясь не шуметь, проскользнул в комнату.

Есть!

Как я и надеялся, проломивший несколько перекрытий объект завершил свое падение именно здесь. И что было совсем уж замечательно – он не только не разлетелся при этом вдребезги, но даже и не деформировался толком.

Это я удачно завернул: большинство неразорвавшихся бомб, к которым с чьей-то легкой руки приклеилось прозвище «карапуз», в нашей округе нашли и раскурочили давным-давно. А тут вон лежит – меня дожидается.

Присев на корточки рядом с достигавшим сантиметров сорока в диаметре шаром, я прикоснулся к нему и досадливо поморщился: исцарапанный металл оказался куда теплей, чем ему полагалось быть. И полбеды, если дело в пострадавшей при падении энергоячейке; если же сбой вызван поломкой блока управления, придется уйти отсюда несолоно хлебавши.

Плохо. Ну да надо сначала глянуть, что там и как.

Проведя пальцами по боку «карапуза», я легко нашел нужную выемку, вставил в нее острие клинка и всем своим весом навалился на рукоять кинжала. Что-то хрустнуло, погнутая стальная пластина отошла в сторону, открыв отверстие, в которое при желании вполне можно было просунуть руку.

При желании? Нет, скорее – при необходимости…

Нащупав внутри нужный рычаг, я взялся за него и осторожно потянул на себя, сдвигая в сторону лючок, перекрывавший доступ к внутренностям бомбы. Потом посветил зажигалкой и с облегчением перевел дух: на первый взгляд начинка бомбы при падении особо не пострадала.

Вытащив один из контейнеров с поражающими элементами и поставив его на пол, я ухватился за слегка замятую пластиковую шторку, защищавшую от пыли электронные потроха «карапуза», и отодвинул ее в сторону. Потом дотянулся до прямоугольной платы блока управления и, обрывая провода, выдернул пластину из креплений.

Усеянный мелкими кристаллами пластиковый прямоугольник с непонятными надписями на обратной стороне напоминал обычную электронную плату, отштампованную где-нибудь в Китае, но стоил несравненно дороже. И, поскольку внешне блок поврежденным не выглядел, проблем с его реализацией возникнуть было не должно. Есть заинтересованный человек на примете.

День, в общем, удался.

Плата отправилась в специально припасенный на этот случай полиэтиленовый пакетик, и тут за спиной раздался цокот когтей. Крутнувшись на месте, я инстинктивно выкинул перед собой открытую ладонь и повалился на спину, лишь чудом сумев удержать оскалившуюся псину на расстоянии вытянутой руки.

Не решаясь ни на минуту ослабить хватку, левой рукой сорвал с пояса складной нож и, надавив пальцами на плавники, со щелчком разложил четырехдюймовый клинок. Поудобней перехватил рукоять и, кое-как замахнувшись, воткнул в дворнягу на совесть заточенный «ти-лайт». Взвизгнувшая от боли шавка рванулась прочь и, поскальзывая когтями по ламинату, скрылась в коридоре.

Я хрипло выругался, поднялся на ноги и обрывком занавески вытер складной нож. Потом помотал головой, понемногу приходя в себя после внезапного нападения, и убрал кинжал в ножны.

Так, вроде ничего больше не забыл…

Подхватив валявшийся на полу рюкзак, я выскочил в подъезд и уже начал спускаться по лестнице, когда вспомнил про забытую «кошку» и метнулся на третий этаж. Схватил лежавшее на подоконнике снаряжение и вновь поспешил вниз.

Немного поколебался на первом этаже и, не решившись покинуть подъезд через парадную дверь, прошел в первую попавшуюся квартиру. Там царил полнейший бедлам и всюду валялись вываленные из ящиков шкафов вещи, но сейчас меня интересовала лишь оставленная жильцами мебель. Окинув взглядом весь этот погром, я остановил свой выбор на журнальном столике и выволок его на балкон. Поднатужившись, скинул на идущую вдоль стены дома полосу бетонной заливки и сам выпрыгнул следом. Остальное было делом техники – оставалось лишь передвинуть выдержавший падение с первого этажа столик на газон и уже с него одним прыжком сигануть через отравленную землю.

Все, пора валить отсюда, а то как бы чего не вышло. Обидно будет с таким товаром на руках в какую-нибудь историю влипнуть. Как-никак в рюкзаке месяц нормальной – ну, почти нормальной – жизни припрятан. А это совсем немало, у нас теперь каждый день на вес золота…

Выйдя со двора, я немного постоял на парковке, но не заметил ничего подозрительного и спустился к проспекту. Там на всякий случай еще раз огляделся по сторонам – налево, направо – и метнулся через проезжую часть. Протиснувшись меж двух легковых автомобилей, брошенных у трамвайной остановки, сбежал по выщербленной лестнице к ограде Больницы скорой помощи и свернул к общагам.

Можно, конечно, напрямик срезать, да только ну его к лешему. Лучше уж крюк сделать, чем по костям идти да через обломки взорванного корпуса перебираться.

Я посмотрел на закопченные развалины и невольно поежился: точное количество погибших после прямого попадания ракеты в переполненную больницу установить так и не удалось. Да что там установить! Трупы не только сосчитать, их и закопать никто не удосужился: сначала у властей руки не доходили, теперь и вовсе никому до этого дела нет. Мертвецы есть-пить не просят, вот и валяются до сих пор под открытым небом. Живым не до них, живым самим бы копыта не откинуть.

Маячившие за оградой пустые коробки корпусов с темными провалами вывороченных окон и державшимися лишь за счет арматуры бетонными блоками действовали на нервы, и я невольно ускорил шаг.

Но в принципе так и так пошевеливаться надо. Еще не хватало под дождь попасть. Суставы так и крутит, да и облака сегодня темнее обычного.

Я настороженно глянул в небо и немного успокоился: непроницаемую пелену пронизывали седые полосы, а значит, ливня пока можно было не опасаться. Если только к вечеру зарядит…

Тут сооруженный из железных прутков забор Больницы закончился, я свернул за угол и оглядел уходившую под горку дорогу, немного дальше перегороженную десятком сожженных легковушек. А чтобы ни у кого не возникло искушения проехать по тротуару, с обеих сторон от баррикады замерли подорванные бронетранспортеры. Оно и правильно – нечего тут на машинах разъезжать. В силу дефицита бензина и солярки на машинах у нас лишь крайне ограниченный контингент катается, и этим товарищам тут откровенно не рады.

На первый взгляд все было как обычно, и, немного успокоившись, я перебежал на другую сторону дороги. Но во дворы общаг заходить не стал и зашагал под горку, стараясь держаться поближе к замершим на обочине раскуроченным автомобилям.

В принципе, ближайшие дома от бомбардировок почти не пострадали, и риск заполучить на голову рухнувший с верхних этажей бетонный блок был не столь уж велик, но мало ли на кого во дворах нарваться доведется? Пусть откровенным беспредельщикам тут ловить нечего, да только в нынешние времена одиночке по подворотням шляться не резон.

Раз пронесет, два, а дальше? Последнее дело на авось полагаться. Все эти удачливые да фартовые давным-давно сгинули. Как ни крути, мозги и инстинкт самосохранения никакая удача не заменит. Хотя без нее тоже никак.

Так что лучше по дороге пойду. Слева меня брошенные машины прикрывают, справа в зарослях кустов завсегда укрыться можно. И засады опасаться не приходится: место не самое проходное. Люди в основном центральных улиц держаться стараются.

Миновав пару домов, я срезал напрямик через спортивную площадку и уже на углу общаги столкнулся со знакомым парнишкой, который откровенно скучал, подпирая плечом девятиэтажку.

– Спокойно все? – уточнил парень и, отпустив болтаться на ремне АК-74, одернул заправленные в носки спортивные штаны.

– На проспекте тишина. – Я остановился в паре шагов от караульного и уточнил: – А чего?

– Круглый вроде автомобильный шум слышал.

– Он к Старику пошел? – поморщился я. – Давно?

– С полчаса назад.

– Ладно, побегу.

– Давай…

Я кивнул на прощанье караульному и поспешил к сложенному из красного кирпича двухэтажному дому, в подвале которого раньше располагался «Грот» – кабак, впоследствии и давший название всему зданию.

Питейное заведение в свое время по понятным причинам приказало долго жить, и теперь там обретался скупщик всего и всея Сергей Данилович Старинов по прозвищу Старик.

Ну а поскольку конкурентов у него в ближайшей округе не имелось, именно в «Грот» со всего района и тянулись рыскавшие по брошенным домам помоечники. Одни, торопясь сдать найденное барахло, другие – в надежде занять под грабительский процент пару банок тушенки, десяток патронов или, на худой конец, несколько литров воды. Золото и водку – еще две имевшие хождение в «пятне» валюты – Старик в долг не давал, справедливо полагая, что возврата ссуды в этом случае он может и не дождаться. Да и патроны выделял только под верное дело.

Задворками обогнув изрядно обветшалое кирпичное здание, я по ведущей в подвал лестнице спустился к массивной железной двери и несколько раз стукнул по ней кулаком. С минуту ничего не происходило, и у меня уже возникло опасение, что охранники просто решили не пускать некстати заявившегося посетителя, но тут наконец лязгнул замок.

Я с натугой распахнул тяжеленную дверь и прошел в небольшой закуток, отгороженный от холла сваренной из толстенных железных прутьев решеткой. Не то чтобы Старик так уж сильно опасался налета, но и собственной безопасностью он не пренебрегал.

– Привет, Володь, – зевнул командовавший скучавшими в холле мордоворотами Жора Суворов – плотного сложения седой парень с покрытым оспинами лицом и мощной фигурой профессионального хоккеиста. – Чего пришел?

– Дело у меня к Сергею Даниловичу, вот и пришел.

Стариком Старик, даже за глаза, был, разумеется, далеко не для всех и не всегда.

– Не пустой, надеюсь?

– Не пустой, – подтвердил я, но о своей находке распространяться не стал.

– Колюще-режущее выкладывай, – кивнул на лоток Жора и поправил свисавший с плеча автомат. – Шурик, доложи.

Бритый налысо паренек в спортивном костюме снял трубку висевшего на стене телефона, три раза крутнул диск и прикрыл динамик ладонью:

– Сергей Данилович, к вам Кузьменко пришел, помните такого? Принять просит. А? Нет, говорит, принес что-то. Да, хорошо.

– Ну? – уточнил Суворов, дождавшись, когда трубка опустится на рычажки телефона.

– Говорит, можно запускать.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся я и начал выкладывать в лоток висевшее на поясе оружие: переделанную в кинжал шашку, складень и самодельный нож с вырезанным из металлостекла клинком сантиметров двадцать длиной.

– Все? – отпирая решетку, уточнил Шурик.

– Все.

– Пусть рюкзак откроет, – лениво посоветовал крепыш, сидевший в глубоком кресле в обнимку с РПК-74М.

– Больше, Макс, ничего тебе открыть не надо? – огрызнулся я.

– Проходи в приемную, – подтолкнул меня к дальней двери Суворов.

– А вдруг у него там ствол? – зевнул Макс.

– Да откуда у помоечника ствол? – усмехнулся Шурик. – Давно бы нам и сдал.

– Нет, ну а вдруг…

– Заглохни, – оборвал подчиненного Жора и повернулся ко мне: – Чего встал, иди уже!

Я только хмыкнул и подошел к приоткрытой двери приемной. Заглянул внутрь и, пару раз стукнув костяшками пальцев по косяку, поинтересовался у сидевшей в небольшой комнатушке секретарши, пытавшейся накрасить ногти в неярком свете помаргивавшей под потолком лампочки:

– Можно?

– Вас ждут, проходите, – даже не глянула в мою сторону симпатичная деваха, назначенная Стариком на эту должность, как трепались парни, вовсе даже не за большую грудь, а за умение варить кофе.

Ждут – это хорошо. Могли и промариновать пару часов в приемной для начала. А то бы и вовсе подальше послали. Впрочем, если блок управления сгоревшим окажется, все еще впереди. В этом случае пошлют непременно. Старик терпеть не может, когда его время впустую какие-нибудь неудачники тратят.

Рабочий кабинет господина Старинова оказался освещен куда лучше холла и приемной. Оно и неудивительно: изучать принесенные на продажу вещи и вести долговые реестры лучше при полной иллюминации, а не впотьмах. Глаза, как ни крути, не казенные.

– Чего притащил? – без особого энтузиазма спросил Сергей Данилович и выключил стоявшую от него по правую руку настольную лампу. Принять меня скупщик согласился явно лишь из желания заполнить образовавшееся в рабочем расписании «окно», о чем и не преминул намекнуть: – Надеюсь, не ерунду какую-нибудь, как в прошлый раз?

– Есть блок управления «карапуза». Интересует?

– Битый? – поморщился Сергей Данилович, на обрюзгшем, морщинистом лице которого явственно отразилось разочарование из-за впустую потраченного времени.

– Почему битый? – решил я пойти ва-банк. – Рабочий.

– Присаживайся, – заинтересовался сменивший гнев на милость Старик и задумчиво потер мясистую переносицу.

«Присаживайся» – это хорошо. Значит, товар оценки требует.

Я уселся на придвинутую к забитому папками шкафу кушетку и поставил себе на колени рюкзак с товаром.

Тем временем Старинов перелистнул страницу лежавшего на столе ежедневника и, оторвавшись от рабочих записей, перевел взгляд на дежурившего в кабинете охранника:

– Андрюша, кто из технарей сейчас на месте?

– Зайцев, – подсказал шефу короткостриженый парень в спортивных штанах и кожаной куртке, из-под которой выглядывал легкий бронежилет. – Пригласить?

– Именно, Андрюша, именно, – кивнул скупщик. – Только попроси Аллочку его найти, сам не убегай.

Телохранитель закинул на плечо ремень «Кедра» и подошел к входной двери. Приоткрыл ее и, краем глаза удерживая меня в поле зрения, распорядился:

– Зайцева к шефу. Быстро.

Я на столь пристальное внимание к своей персоне никак не отреагировал и спокойно откинулся спиной на стену. Затем демонстративно зевнул и начал прикидывать, что же именно умудрился натворить хозяин кабинета, если до сих пор не рискнул выбраться из «пятна». Слухи на этот счет ходили самые разнообразные, но и только – доподлинно никто ни в чем уверен не был. А некоторые неплохо информированные товарищи так и вовсе на полном серьезе утверждали, будто господин Старинов чист, как стеклышко. По местным меркам, разумеется, но и это дорогого стоило. По крайней мере, откупиться от фильтрационного лагеря в его случае не составило бы никакого труда. Были бы деньги. А у Старика деньги водились, не разорился бы на взятках. И на переезд куда-нибудь в Сибирь или Канаду, а то и вовсе на острова осталось бы, и на обустройство на новом месте хватило.

Выходит, либо все же припрятан у Старика скелет в шкафу, либо слишком власть любит. Ну да – здесь он далеко не последний человек, а там…

Будто почувствовав мой взгляд, Сергей Данилович оторвался от бумаг и буркнул:

– Ты откуда сейчас?

– С проспекта, – не стал скрытничать я.

– Комсомольского?

– Победы. А что?

– Круглый… Ты ведь знаешь Круглого? – Старик дождался моего утвердительного кивка и продолжил: – Так вот, Круглый минут двадцать назад заходил, вроде он шум машин на Комсомольском слышал. Ты как, не заметил ничего необычного?

Я на миг задумался, потом покачал головой:

– Нет, все тихо было. Думаете, звери пожаловали?

– Мимо парней с Чайковского никто не проезжал, а Свердловский перекрыт должен быть, – пожал плечами телохранитель скупщика. – Да Круглый и насвистеть мог…

– Ты уже говорил, – поморщился Старинов, и охранник поспешил замолчать.

Я хоть столь нелицеприятное мнение о Круглом и разделял, но лишний раз привлекать к себе внимание не стал и принялся разглядывать рабочий кабинет скупщика.

Точнее – нору.

Ни одного окна; вдоль стен закрытые шкафы; за спиной Старика дверь, ведущая куда-то в глубь «Грота». И никакой роскоши, исключительно рабочая обстановка.

– Вызывали, Сергей Данилович? – поинтересовался заглянувший пару минут спустя в дверь высокий вихрастый паренек, выполнявший при скупщике роль своеобразного эксперта.

– Заходи, – разрешил Старик и указал на меня. – Мальчик утверждает, что у него рабочий блок «карапуза» имеется. Посмотри, Сережа, пожалуйста.

– Прям рабочий? – засомневался Зайцев. – Битый, поди, как обычно.

– Этот рабочий. – Я вытащил из рюкзака убранную в пластиковый пакетик плату и протянул парню. – Поаккуратней только. Сам не спали.

– Сейчас глянем.

Сергей, не спрашивая разрешения, включил настольную лампу и принялся изучать кристаллы через стекло вытащенной из нагрудного кармана рубашки лупы. Этого ему показалось недостаточно, и следом в ход пошел прибор, весьма походивший на обычный амперметр.

– Ты не мог бы заняться этим где-нибудь в другом месте? – раздраженно предложил Старик, щурясь из-за светившей прямо в лицо лампы.

– Разумеется, Сергей Данилович, разумеется, – закивал Зайцев, убирая свой прибор обратно в сумочку на поясе. – Мне понадобится еще минут десять, чтобы окончательно убедиться…

– В чем именно убедиться?

– Блок, судя по состоянию кристаллов, с большой степенью вероятности действительно рабочий. По крайней мере, типовых неисправностей я не увидел. Но надо его еще через стандартные тесты прогнать…

– Иди проверяй, – отпустил парня хозяин кабинета.

– Мне в приемной подождать? – поднялся я с кушетки.

– Сиди, – остановил меня скупщик. – Где блоком разжился?

– Да тут недалеко, – ответил я и усмехнулся, прекрасно понимая, к чему эти расспросы. – Только там больше ничего интересного не осталось. Энергоячейка битая, а поражающие элементы на себе тащить – только грыжу зарабатывать.

– И как же ты определил, что энергоячейка битая? – прищурился Сергей Данилович, резонно подозревая, что его водят за нос.

– Да горячая она была просто. Верный признак утечки энергии, – пояснил я и вздохнул: – И потом, кому еще мне ее сдавать, кроме вас?

– Тоже верно, – кивнул Старик. – Точно больше ничего интересного не было? За исключением «карапуза», я имею в виду?

– Нет. Совершенно случайно на неразорвавшуюся бомбу наткнулся.

– Ладно, подождем, что Сережа скажет. – И скупщик вновь начал разбирать бумаги, но на лбу у него залегла глубокая морщина.

– Подождем, – пробормотал я себе под нос, едва сдерживая нервную дрожь.

А ну как дефект отыщется? Трещина в каком-нибудь кристалле или еще что-нибудь в этом роде? Не хотелось бы. Очень серьезно в этом случае по деньгам подвинуться придется. Разве что на хлеб и воду заработаю.

Да и сам Сережа мне подгадить может. Скажет: «блок дефектный» – и что делать? Забирать и кому-нибудь другому пристроить пытаться?

Не хотелось бы. И товар шибко специфический, и попробуй еще нужную вещь на него выменяй. У нас тут бартер, мать его. Скупщики за счет этого и держатся – у них на складах много чего заначено. Опять-таки никто подходящий на ум не приходит. Нет у Старика прямых конкурентов в окрестностях. Да и выкупает он подобные штуки на очень неплохих условиях обычно…

Почувствовав, что начинаю сам себя накручивать, я зажал сцепленные руки меж коленей и вновь откинулся спиной на стену.

Все будет хорошо, все будет хорошо.

Ну, все не все, а блок точно рабочим окажется. В крайнем случае, не окончательно убитым. Если за полцены сдать получится, уже неплохо. Да что там неплохо! Замечательно просто.

Зайцев вернулся, когда я сидел уже как на иголках. И что сразу бросилось в глаза – блок управления он принес убранным в «пупырчатый» полиэтиленовый пакет, заклеенный скотчем.

Меня от такого зрелища аж отпустило сразу. Не стал бы Сережа так из-за куска горелой пластмассы суетиться, ох не стал бы.

– Ну и чего? – скривился явно раздосадованный самодеятельностью помощника Сергей Данилович. Ну да, теперь у меня хоть какая-то возможность для торга появилась. Больше теоретическая, конечно, но, по крайней мере, не в роли просителя выступать буду.

– Товар – высший сорт, – будто не заметив гримасы шефа, отрапортовал Зайцев.

– В смысле? – не на шутку удивился скупщик.

– Блок рабочий на все сто. Кристаллы не повреждены, ячейки памяти тоже. Хоть сейчас ставь в «карапуз» и запускай.

– Уверен? – не разделил оптимизма паренька Сергей Данилович. – Сам сможешь защиту взломать?

– Ну… – даже растерялся Зайцев. – У меня оборудования нужного нет, но по обычным каналам…

– Свободен, – отпустил помощника скупщик и, глянув на меня, недобро прищурился. – А что же ты мне, Володя, лапшу на уши вешал?

– В смысле? – напрягся я, краем глаза заметив, как шагнул к двери заложивший руки за спину охранник.

– Обнуляется ячейка памяти при длительном воздействии отрицательных температур. Широко известный факт, с этим не поспоришь. А значит, блок ты взял вовсе не из неразорвавшейся бомбы. Флаер сбитый нашел или захоронку чью?

– Так говорю же: энергоячейка там грелась. Чуть пальцы не обжег, когда блок доставал! Вот и не перемерз модуль памяти!

– Да? – задумался Старик. – И, правда, ты что-то такое говорил…

– Ну вот! – Я с облегчением перевел дух и облизнул пересохшие губы.

– И где же тебе так подфартило?

– Пятиэтажка напротив Больницы скорой помощи. Там рядышком еще новый дом воткнули.

Смысла скрывать эту информацию не было никакого. Стоимость оставшихся в бомбе поражающих элементов не шла ни в какое сравнение с ценой блока управления. Ради такой мелочовки Старик никого из своих парней даже гонять не станет. Если только мои слова проверить решит, но это вряд ли.

– Ладно, – кивнул Сергей Данилович и похлопал по пакетику с платой. – Ты цены знаешь, торговаться не будем. Федьками возьмешь?

– Не возьму, Сергей Данилович, – отказался я. И куда мне, спрашивается, эти федеральные ассигнации девать потом? Прогорю вчистую.

– Пять тысяч дам.

– Мне б харчами лучше.

– Ну как знаешь. – Старик задумался, явно не желая переплачивать, а потом вдруг предложил: – Может, «сахаром» возьмешь? Мне тут отдали за долги партию. И выкинуть жалко, и дурью торговать принципы не позволяют.

– Сколько? – вновь облизнул я губы, едва не подскочив на месте.

– Да хоть коробок. Не жалко. Не думай, кристаллы чистые, для себя человек держал.

– Беру, – не раздумывая, согласился я.

Коробок «сахара» легко и шесть тысяч федьками потянет. А за чистые кристаллы дилер и все семь с половиной зарядить может. И пусть остаюсь без харчей, ерунда. Коробка месяцев на пять точно хватит. Одной головной болью меньше.

– Иди на склад, – отпустил меня Сергей Данилович. – Сейчас распоряжусь.

– Спасибо, – поблагодарил я скупщика, подхватил с пола рюкзак и выскочил в приемную.

Коробок «сахара»!

Нет, ну надо же! Целый коробок! Чистого!

В радостном предвкушении я вышел из приемной в холл и, отмахнувшись от уже собиравшегося выставить меня на улицу Суворова, заскочил на склад. Точнее, небольшой тамбур, перегороженный бронированной дверью, в маленьком окошке которой, как обычно, маячила вечно небритая физиономия кладовщика.

– Ты, что ли, Кузьменко? – уточнил явно маявшийся с похмелья бугай.

– Он самый.

– Держи. – И кладовщик протянул мне обычный спичечный коробок.

Я немедленно открыл его и принялся изучать содержимое. Крупные, отливавшие синевой кристаллы и в самом деле оказались не перемолоты; и пусть из-за этого объем был заполнен едва ли на две трети, зато и сомневаться в качестве товара не приходилось. Нет, сразу видно – «сахар» чистейший.

– Порядок? – заглянул мне через плечо ввалившийся на склад Сергей Зайцев.

– Порядок. – Я закрыл коробок и сунул его в карман.

– Смотри, если еще что-нибудь подобное найдешь, рады будем видеть, – вальяжно улыбнулся помощник скупщика и протиснулся к окошку. – Валерьяныч, открой. Дело есть.

– Обязательно, – кивнул я и вышел со склада.

– Забирай свое барахло и вали отсюда, – тут же поторопил меня скучавший в холле Макс.

Суворов куда-то запропал и, не став нарываться на неприятности, я быстро рассовал по карманам колюще-режущее и прошел за решетку. Поднялся по крутой лестнице на улицу и лишь тогда позволил себе расплыться в довольной улыбке.

Прокатило! Нет, ну надо же – прокатило!

Коробок «сахара», блин! Целый коробок!

Вот это повезло!

Закинув за спину рюкзак, я огляделся по сторонам и прислушался к давно уже ставшей привычной тишине мертвого города. Потом решил не светиться лишний раз у дороги и зашагал в обход «Грота».

А то мало ли… Вот и машины на проспекте…

Додумать эту мысль я не успел. Только свернул за угол – и сразу наткнулся на трех поджидавших там невесть кого парней в грязных спортивных костюмах.

Невесть кого? Или конкретно меня?!

– Ба! Какие люди! – расплылся в щербатой улыбке Круглый – вертлявый и худой как щепка парень лет двадцати пяти. – Кузьма, сколько лет, сколько зим!

А вот я встрече с ним нисколько не обрадовался. Круглый мало того что наркоман конченый, так еще и на всю голову больной. И корешей подобрал себе под стать. А одному от троих отбиться просто нереально. Они ж тоже не пустые, у всех и ножи, и дубинки.

Черт! Еще и четвертый со спины подвалил. Теперь не убежать…

– Чего хотел? – буркнул я, пытаясь скрыть охватившее меня беспокойство.

Приятельские отношения нас с этим отморозком никогда не связывали, но и на ножах мы вроде не были. Так какого лешего ему надо?

Только не сейчас. Блин, только не сейчас!

– Я не хотел, я хочу, – лениво сплюнул себе под ноги Круглый. – Ты вроде поднялся резко? Делиться надо.

– Да пошел ты! – Я шагнул к дому, так чтобы спину прикрыла стена, и положил ладонь на рукоять кинжала. И хоть поджилки так и дрожали, но выказывать страх сейчас было никак нельзя. Эти шакалы только того и ждут.

– Зря… – Круглый облизнул губы и кивнул подельникам; те медленно двинулись ко мне, но пускать в ход дубинки пока не стали. – Давай сюда «сахар» и вали себе спокойно дальше.

– С чего бы это?

– Так и так заберем, – пробасил один из быков.

– Именно, – подтвердил Круглый. – Хочешь огрести?

– Кого-нибудь точно положу, – оскалился я и обнажил кинжал. – Рискнете?

– Да ну? – рассмеялся парень с метровым обрезком трубы. – Уверен?

– Стопудово.

Вот только уверенности в своих словах я вовсе не испытывал. Кинутся всем скопом – и мне хана. Даже если прорвусь и убегу, несколько ударов точно пропущу. А с медицинским обслуживанием у нас полный швах. Сломают что-нибудь, пусть даже и не особо жизненно важное, и сдохну от голода.

И что мне теперь, как тому гепарду, проще гиенам добычу отдать, чем в схватку ввязаться? «Сахар» безумно жалко, но варианты, какие варианты?

Да и Круглый как-то очень уж гаденько улыбается, а этот подонок не стал бы так борзеть, не припрячь в рукаве козырного туза.

– Точно? – оскалился он и с довольным видом приподнял край мастерки.

Торчащая из-за пояса пистолетная рукоять, надо сказать, оптимизма мне вовсе не добавила. Не факт, конечно, что ПМ заряжен, но – вдруг? Да и без ствола шансы отбиться невелики…

– Давай резче, – протянул руку заметивший мои колебания Круглый. – Не тяни, а то пробью…

Я молча достал из кармана коробок и швырнул его ближайшему пареньку в белой адидасовской мастерке.

– Хороший мальчик, – издевательски заржал тот и передал добычу главарю. – Оно?

– Да! Валим отсюда.

И моментально потерявшие ко мне всякий интерес парни рванули во двор соседней девятиэтажки. Я спрятал кинжал в ножны и, прислонившись к стене, вытер покрывшееся испариной лицо.

Вот ведь встрял…

И поступил вроде правильно, но паскудно на душе – слов нет как. Да, цел остался, но разве легче от этого?

Гадство, гадство, гадство!

Ладно, земля, как доподлинно известно, круглая. Сочтемся еще…

– Ты чего здесь стоишь? – удивился Суворов, вывернувший из-за угла дома минут через пять.

– Да так, – пытаясь унять нервную дрожь, отлип я от стены.

– С Круглым, что ли, поцапался? – прищурился Жора.

– Типа того.

– Давно бы уже к нам устроился…

– Хорош, – поморщился я.

– Ну, хорош так хорош, – не стал лезть в душу Суворов. – Стас как?

– Все так же. Зашел бы, сам проведал.

– Время есть? – Жора потер покрытую оспинами щеку и предложил: – А то смотри, можно по чуть-чуть накатить…

– Я на нулях…

– Не проблема. У меня так и так к тебе разговор имеется.

– Да? – удивился я. – Что такое?

– Пошли в «овощной», там и перетрем.

– Ну, пошли тогда. Перетрем.

До перестроенного из бывшего овощного магазина торгового комплекса идти было пару минут, и все это время, посматривая на пустые провалы окон, остовы сгоревших автомобилей и маячившую на горизонте стену сосен, я прокручивал в голове стычку с Круглым. Жора молча шагал рядом и с разговорами не лез. И лишь на подходе к «овощному» он толкнул меня в плечо:

– Ладно ты, не парься.

– Да никто и не парится, – вздохнул я. – Просто швырнули, как лоха…

– Забей…

Коробка торгового комплекса встретила нас выбитыми окнами и закопченными стенами, но мы на это неприглядное зрелище внимания обращать не стали и по давным-давно не работавшему эскалатору спустились в полутемный подвал. Внутри оказалось ничуть не лучше, но решивших пропустить здесь пару соточек водки выпивох грязный пол, темень и расшатанные столы смутить уже не могли. Да и не сыскать никакого другого питейного заведения поблизости. А на улице алкоголем злоупотреблять себе дороже. Бывали прецеденты нехорошие.

Кивнув приглядывавшему за порядком вышибале, я решил не проходить в глубь зала и уселся за стол неподалеку от входа. Набросивший куртку на спинку стула Жора присаживаться не стал и сразу отправился за выпивкой.

Народу в кабаке оказалось немного, знакомых не наблюдалось вовсе, но так даже лучше. Ни с кем общаться сейчас не хотелось. Пить, кстати, желания особого не было тоже. Слишком уж настроение паршивое. Мне б поспать – успокоиться…

Ладно, выслушаю, что Суворов предложит, а там видно будет. Вдруг чего денежного подгонит. Вряд ли, конечно, но мало ли…

– Чего скучаешь? – Жора подошел к столу с парой пластиковых стаканчиков в одной руке и бутылкой водки – в другой.

– Не скучаю, тебя жду.

Решив не тратить время впустую, я свернул пробку с бутылки, вот только Суворов вновь не стал садиться и опять куда-то убежал.

Я обернулся глянуть ему вслед, но Жора уже растворился в темноте. На освещение подвала хозяева кабака не тратились, и тусклые лампочки подслеповато моргали лишь в двух местах: у зарешеченного окошка раздачи и в отведенной под сортир комнатушке. И вот там обесточить их уже не было никакой возможности: в первом случае возникали сложности с расчетами за выпивку и харчи; во втором – риск в темноте провалиться в вырубленные прямо в полу дыры и вовсе зашкаливал за все разумные пределы.

А в остальном – да, темно. Но тут смотреть-то особо и не на что. Бутылку и стаканы получается разглядеть, уже хорошо. В темноте даже лучше, на самом деле. Так вот пройдешься по городу, насмотришься на развалины, и на душе опять тоска смертная. А в темноте – будто все по-старому, словно и не было ничего такого. И живы все, просто отошли ненадолго, но вот-вот обратно появятся.

Тоска, блин…

– Так, думаю, оно веселее пойдет, – подмигнул мне вернувшийся наконец Жора и бухнул на стол жестяную банку с консервированной ветчиной и литровую бутыль с питьевой водой.

– Не то слово, – усмехнулся я, разливая по стаканчикам водку.

Хоть перекушу на халяву. Да и выпить не помешает, чего уж там. Может, хоть немного отпустит.

– Ты как вообще? – замахнув водки, шумно выдохнул Жора и открыл банку с ветчиной.

– Да нормально. Сам как?

Выпив сорокаградусной отравы, я плеснул в стакан воды и хотел уже откромсать кусок ветчины складным ножом, но вспомнил про собаку и потянул из ножен кинжал.

– Все так же. Работаю, – в свою очередь, не стал распространяться о личной жизни Суворов. – Платят нормально, так что не жалуюсь.

– Хорошо тебе.

– Я могу поговорить…

– Не, мне свободный график нужен.

– Как знаешь.

Мы снова выпили и какое-то время сидели молча. Разговор не клеился. Не о чем нам было разговаривать. Слишком редко общались в последнее время. Не о погоде же трепаться, в самом-то деле. Да и водка пока еще по мозгам ударить не успела.

– Наших видел кого? – прожевав кусок ветчины, спросил Жора.

– Не-а. Пропали все куда-то. – Я глянул на завалившуюся в подвал компанию и повернулся снова к Суворову: – Ты чего хотел-то? Не за жизнь ведь поболтать, так?

– Дело есть, – наклонился ко мне Жора и, понизив голос, спросил: – Храмова помнишь?

– Само собой, – кивнул я. – Только не говори, что он вернулся.

– Да с месяц уже. До последнего времени не светился просто.

– Федералы хвост прижали?

– Похоже на то. Но связи у него остались. – Суворов разлил водку и уставился на меня. – Интересует чуток лавэ срубить?

– Кого надо убить? – Я глянул на Жору поверх стакана.

– Почему сразу убить?

– А у Храмова других дел не бывает. Бомбист хренов.

– Вроде туристы ожидаются. – Суворов выудил из банки последний кусок ветчины, облизнул пальцы и многозначительно добавил: – Сверху.

– Сверху? – Я откинулся на спинку стула и задумчиво покачался на задних ножках. – Сверху – это интересно.

– А то!

– Сам чего?

– Не могу, меня подменить некому, и Старик не отпустил.

– Ясенно. Значит, сразу к Храмову обращаться?

– Да, только не тяни. Он завтра последний день людей набирает.

– Где искать его?

Тянуть и в самом деле смысла не было. Чего там колебаться-то? Либо готов на дело подписаться, либо и не ходить никуда лучше.

– Да здесь недалеко. Хозблок университета знаешь? Который у них четвертым корпусом числился.

– Знаю.

– Завтра с самого утра туда подходи.

– Договорились.

– Еще, может, возьмем? – щелкнув по горлышку пустой бутылки, предложил Суворов без особого, впрочем, энтузиазма.

И сомнения его были вполне понятны: раз уж водка языки не развязала, можно и более подходящую компанию подыскать. Если бы не Храмов, Жоре и в голову не пришло бы меня выпивкой угощать. Хоть и знаем друг друга с детства, но слишком у нас теперь круги общения разные. Слишком – да…

– Не, хватит. Побегу, пожалуй.

– А чего так? – удивился Суворов.

– Да там дождь вроде собирался. Не хочется тут застрять, надо до дому валить.

– Ну, пошли тогда.

– Пошли.

Я вылил себе в стакан из бутыля остатки воды, в несколько глотков осушил его и замер, заметив мелькнувшее на освещенном пятачке у окошка раздачи белое пятно.

Да неужели?

– Ты чего? – дернул меня Жора.

– Слушай, мне тут с одним типком поговорить надо. – Я поднялся на ноги и выставил на стол поднятый с пола рюкзак. – Присмотришь за вещами минут пять?

– Не проблема. Давай недолго только.

– Я быстро. А лучше – подожди наверху.

– Ты чего задумал еще?

– Пять минут, – ничего не стал объяснять я и поспешил к уборной вслед за скрывшимся там пареньком в белой адидасовской мастерке.

– Мать твою! – выругался Суворов и принялся лихорадочно собирать шмотки. – Володя!

Я только ускорился и, заскочив в длинный темный коридор, поспешил вытащить из чехла на поясе нож. Разгоняя в себе лихую злость, ввалился в туалет и вполголоса пропел:

– «А в кабаках среди недели наши годы пролетели…»

Явственно вздрогнувший подельник Круглого лихорадочно одернул приспущенные спортивные штаны и резко обернулся.

– Стряхнуть, поди, забыл, – улыбнулся я и подкинул нож. Клинок крутнулся в воздухе, а мгновенье спустя в ладонь впечаталась обтянутая кожей рукоять.

– Чё?! – набычился пацан и вдруг узнал меня. – Тебе мало, что ли?

– А сам как думаешь?

Я шагнул поближе и вновь подкинул нож.

– Ты чего, блин? Чё те надо?

Арматурину парень с собой в кабак не потащил и сейчас об этом, несомненно, сильно жалел.

– Пока не знаю. – Рукоять вновь мягко хлопнула по пальцам, и нож в который уже раз отправился в воздух. – То ли на куски тебя порезать, то ли просто перо в брюхо вогнать да и обломать его там…

– Ты чего?! – Завороженно следивший за мелькавшим в воздухе клинком пацан невольно отодвинулся и уперся спиной в стену. О нехорошем свойстве металлостеклянных клинков ломаться в теле жертвы, расслаиваясь при этом на тончайшие волокна, парень был, вне всякого сомнения наслышан. Все верно, это совсем не то металлостекло, что раньше…

– Заорешь, сразу горло перехвачу, – предупредил я.

– Не надо…

– Почему это?

– Тебя ж найдут! – с облегчением перевел дух самую малость расслабившийся парень. – Я тут не один, все видели…

– Да и в рот ногами, – криво ухмыльнулся я. – Вы ж меня на коробок «сахара» кинули. А когда ломка начинается…

– Стой! – в один миг взмок подручный Круглого, сообразив, с кем имеет дело. – У меня есть…

– Да ничего у тебя уже нет, – все так же монотонно подкидывая и ловя нож, хмыкнул я.

– Моя доля…

Принявшийся судорожно рыться в карманах спортивных штанов парень выудил оттуда запаянную целлофановую обертку от пачки сигарет, внутри которой оказалось несколько крупных кристаллов «сахара».

– Дай сюда! – немедленно потребовал я и упер кончик лезвия бугаю под глаз.

– Не надо! – просипел тот.

– На меня кто навел?

– Не знаю! Это все Круглый!

– Кто?! – Клинок слегка дрогнул и рассек кожу. – Глаз выколю!

– Серега Зайцев…

– Ломанешься вдогонку, порешу.

Заструившаяся из пореза кровь потекла по щеке и начала пятнать белую мастерку изрядно струхнувшего парнишки, но одно дело слегка кого-нибудь порезать и совсем другое при свидетелях на себя жмура вешать. Так что пусть живет пока.

– Хорошо, – попытался отодвинуться парень, но его затылок и без того уже упирался в обшарпанную стену. – Убери нож…

Тут в коридоре послышались шаги шаркавшего впотьмах человека, и я рванул на выход. Дело сделано, а поножовщину затевать себе дороже. Охрана долго разбираться не станет – и правым, и виноватым навешает. Потому как тишина должна быть в библиотеке…

Разминувшись в темном коридоре с каким-то покачивавшимся из стороны в сторону мужичком, я метнулся на выход и в один миг взлетел по ступенькам эскалатора наверх. Выхватил из рук переминавшегося с ноги на ногу Жоры рюкзак и, махнув ему на прощанье рукой, рванул мимо коробки недостроенного здания во дворы.

– Эй! – окликнул меня Суворов. – Володя!

– Пока! Увидимся! – на ходу крикнул я.

Если тут еще кто-нибудь из кодлы Круглого вертится, могут попробовать нагнать и опять в оборот взять. А значит, руки в ноги – и бегом. Пусть ищут ветра в поле. Теперь, конечно, по улицам с оглядкой ходить придется, но оно того стоило. В целлофанку никак не меньше четвертушки коробка запаяно.

И выходит, день таки удался. Четвертушка – это совсем неплохо. А с Круглым еще выпадет шанс сквитаться. Земля круглая. Как-то так.

Немного сбавить темп я решился, только миновав тот самый хозблок, где должен был обретаться Юра Храмов. Но сейчас мне было не до него, и, подбежав к обочине, я лихорадочно заозирался по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, метнулся через проезжую часть. Там, прокашлявшись, обогнул развалины взорванной девятиэтажки и уже спокойно зашагал по направлению к реке.

И хоть в боку противно кололо, а сбившееся дыхание никак не желало успокаиваться, но останавливаться и переводить дух я не стал. И не в отморозках уже было дело: никто из этой братии к реке в здравом уме и близко не сунется. Нет – беспокоило небо. Темно-серое, затянутое низкими облаками небо.

У нас тут, конечно, триста шестьдесят дней в году пасмурно, но очень похоже, что с минуты на минуту дождь зарядит. А дождь – это ничего хорошего. Не хотелось бы в развалинах укрытие искать. Домой, домой надо…

Но – обошлось. Пока добирался до перекрытого сгоревшими грузовиками прохода между девятиэтажками, даже не капнуло.

Опустившись на корячки, я пролез под днищем мусоровоза, а очутившись на той стороне, выпрямился и на всякий случай помахал рукой в сторону двух кирпичных свечек, соединенных протянувшимся между ними пристроем:

– Свои!

Ответа дожидаться не стал и поспешил дальше, но во дворе меня тормознул сидевший на скамейке парень:

– Володя!

– Да?

– Обожди, с тобой Шилов поговорить хотел.

– Он где? – обреченно вздохнул я, сообразив, что отвертеться от встречи с одним из главарей контролировавшей ближайшие дома бригады нет никакой возможности.

– Сейчас выйдет. – Охранник пронзительно свистнул и хлопнул по скамейке: – Падай.

– Свежо сегодня, – поморщился я, но к совету прислушался и уселся рядом.

– Сентябрь, – глубокомысленно заметил парень, положив на колени автомат.

– И все же… – поежился я и вскочил на ноги, заметив появившегося из подъезда мужчину средних лет в темно-синем спортивном костюме и армейских ботинках.

Внешне Шилов никакого впечатления не производил. Невысокий, с туго обтянутым мастеркой животиком и спокойными движениями никуда не спешащего человека, он выглядел словно завсегдатай пивнушки или отпахавший смену автослесарь, и потому многие оказывались неспособны воспринимать этого дядечку всерьез.

Большая ошибка. Для некоторых – фатальная.

– На минуту, Володя. – Достав сигарету, Шилов выкинул в мусорку опустевшую пачку.

– Здравствуйте, Борис Петрович, – поздоровался я. – Случилось чего?

– Да нет, – лениво огляделся по сторонам Шилов, потом смерил меня внимательным взглядом и спросил: – Храмов, говорят, вернулся?

– Говорят, – кивнул я.

– Не общался с ним?

– Пока нет.

– Планируешь?

– Завтра с утра думал заглянуть, – честно признался я, не понимая, к чему этот допрос.

– Будь добр, передай Юре, что если из-за него возникнут проблемы со зверями, мы этому рады не будем. Он перекати-поле – сегодня тут, завтра там, а нам здесь жить.

– Сами чего к нему на огонек не заглянете? – поморщился я и сглотнул, когда собеседник выпустил в мою сторону длинную струю дыма.

– С политическими лучше напрямую не общаться. Никто же не будет разбираться, предупреждаешь ты их или дела ведешь, – пожал плечами Шилов и поправил кобуру на поясе. – Ну, так мы договорились?

– Договорились, – вздохнул я, прекрасно поняв не прозвучавший напрямую намек. – Еще что?

– Да нет, больше ничего, – покачал головой Борис Петрович и выкинул окурок в урну. – Слышно что нового?

– Говорят, по Комсомольскому машины ездили.

– Учтем, – кивнул Шилов и уточнил: – Значит, завтра с утра?

– Как проснусь, – кивнул я. – Так я пойду?

– Иди, иди…

Ну я и пошел, едва сдержавшись, чтобы озадаченно не почесать затылок. Чего-то Шилов сегодня конкретно не в духе. И не просто не в духе – шибко уж нехорошие намеки он себе позволил. Очень, очень нехорошие…

Еще и ветер этот! Холодно, блин…

Перекрывая проезд между домами, к соседней девятиэтажке уходили вкопанные в землю бетонные блоки, меж которых протянулись мотки колючей проволоки. Для людей и машин – лучше не придумаешь, а вот дувший с реки ветер легко пронизывал это препятствие и, будто задавшись целью доставить мне как можно больше неприятностей, забирался под куртку и выгонял оттуда последние крохи тепла.

В очередной раз настороженно глянув на быстро темнеющее небо, я прибавил шагу, миновал двор многоподъездного жилого дома, выстроенного вдоль идущей по берегу реки дороги, и оказался перед близнецами оставшихся позади высоток.

Точнее, почти близнецами: в дальней свечке осталось только восемь этажей из четырнадцати. Остальные разметало прямое попадание «карапуза», и этот прискорбный факт отравлял жизнь всем местным обитателям: налетавшие с реки порывы ветра время от времени сбрасывали во двор обломки кирпича и прочий не менее увесистый хлам.

Быстро миновав сооруженный из мотков «егозы» лабиринт, перекрывавший проход между домами, я нырнул под балкон и отодвинул в сторону прислоненный к стене лист ржавого железа. Потом отпер дверь, закрывавшую расширенное до более-менее сносных размеров окошко, забрался через него в подвал и с облегчением перевел дух.

Наконец-то дома!

Но тут вновь вспомнились намеки Шилова, и настроение моментально скисло, будто постоявшее на жаре молоко. Если придется съезжать, проще сразу удавиться, потому как все нормальные места давным-давно заняты. Или за крышу такую цену ломят, что хоть стой, хоть падай. А платить нечем, это с Шиловым по старой памяти договориться получается, с остальными такой номер не пройдет.

Пробравшись в темноте через тесную каморку, я вслепую нашарил ключом замочную скважину и отпер вторую дверь. Закрыл ее за собой уже на засов и, касаясь ладонью шершавого кирпича стен, осторожно зашагал по коридору.

Вскоре глаза уловили полоску света, и, больше не опасаясь расшибить в темноте лоб, я ускорил шаг. Толкнул слегка приоткрытую дверь и заглянул в просторную комнату, освещенную лишь непривычно тусклым сиянием энергосберегающей лампы, висевшей над установленным в углу верстаком.

– Зрение решил испортить? – нахмурился я. – Вторую включи.

– Электричество экономлю, – даже не обернулся ко мне затачивавший какую-то железяку худощавый парень в пуховике. Одной рукой он крутил ручку шлифовальной машины, другой подносил к абразивному кругу тонкую полоску желтоватого металла, из-под которой моментально начинали сыпать яркие искры. – Знаешь, сколько с нас за него дерут?

– Я – знаю. Включи.

– Да перегорела она просто.

– Запасную не судьба взять? – тяжело вздохнул я. – А, Стас?

– Некогда мне, – мотнул головой парень. – Заказ горит.

– Что-то срочное?

– Пацаны с «Родничка» озадачили.

– Опять собак отстреливать собираются, а патроны тратить жаба давит?

– Ну да. Полсотни наконечников сразу берут.

– Неплохо. Тебе заготовок-то хватит?

– Хватит пока. – Стас отложил готовый наконечник и покрутил головой из стороны в сторону, разминая занемевшую шею. – Главное, чтобы точильный круг выдержал.

– А что такое?

– Да металл плохо поддается. Если попадутся, притащи еще камней.

– Хорошо.

– Сходил как?

– Замечательно просто.

Я кинул рюкзак на пол и повалился на продавленный диван с торчащими из-под обшарпанной обивки пружинами.

– И чем похвастаться можешь? – На отличавшемся резкими чертами лице Стаса впервые появилось что-то отдаленно напоминавшее интерес. И даже из запавших карих глаз на время исчезла вечная апатия. – Неужели что-то стоящее нашел?

– Стоящее – это не то слово! Блок управления «карапузом» за коробок «сахара» Старику сдал.

– Да ты чё? – моментально позабыл про наконечники парень.

– Ага. Только по дороге домой меня Круглый отоварил.

– Ну, ты и лошара! – вздохнул мой приятель и запустил пальцы в давно не стриженные лохмы волос. – Целый коробок!

– Но четвертину обратно я потом отыграл….

– Красавчик! – Стас подкатил ко мне инвалидное кресло и протянул руку. – Давай!

– Только сразу все не скумарь, – предупредил я, передавая ему пакетик с дурью. – Это тебе на месяц.

– Базара нет, братка! – Парень спрятал «сахар» в карман пуховика и откатился обратно к верстаку. – Респект тебе и уважуха!

Я только покачал головой, достал из верхнего ящика шкафа лампочку и, ввернув ее взамен сгоревшей, потащился к себе. Там задумчиво уставился на стену, обклеенную фотообоями с изображением горного озера, вспомнил все сегодняшние злоключения и вдруг осознал, что жутко, просто до скрежета зубовного, зол. И не на кого-нибудь, а на себя самого.

Это ж надо было так подставиться! Это ж надо было!

Во рту появился какой-то мерзкий привкус; я в голос выругался и, повесив куртку на спинку скрипучего деревянного стула, принялся исступленно молотить висевшую в углу боксерскую грушу в тщетной попытке выпустить пар.

Минут через пять выдохся, облизнул ободранную костяшку и прислушался к своим ощущениям.

Вроде полегчало. Самую малость, но и это неплохо. Хоть усну теперь спокойно.

А утро вечера мудренее.

Правда-правда…

Глава 2

Человеческая психика – странная штука. Моя, по крайней мере, точно. Вот, например, просыпаюсь иногда с утра, и хоть твердо уверен, что ничего хорошего в ближайшей перспективе не светит, а настроение замечательное, и все тут. С чего, почему – непонятно. Наоборот, конечно, куда чаще случается, но там загадок никаких – депрессия, мать ее, пожаловала. Обычное дело.

Обычное – но не сегодня. Сегодня причина для нехороших предчувствий имелась вполне себе весомая: из головы никак не шел давешний разговор с Шиловым. Но, несмотря на это, чувствовал я себя вполне сносно и даже встал без понуканий обычно выступавшего в роли будильника Стаса. Потом в свое удовольствие минут десять поколотил грушу и, решив не тратить время на турник с гантелями, отправился на кухню.

– Рано ты сегодня, – удивился Стас.

– Храмов объявился, – зевнул я.

– Да ты чё?! – в изумлении уставился на меня парень. – Когда?

– Без понятия. Мне вчера Суворов сказал.

– И что теперь?

– Схожу узнать, чего он мутит опять.

Я поднял с пола стоявшую в углу пластиковую пятилитровую бутыль, налил из нее в кружку воды и сделал несколько глотков.

– Ты все не выдувай. Это последняя, – предупредил Стас и протянул бутерброд. – Завтракать будешь? Кашу можно разогреть. Так и так печь топить придется.

– Нет, по делам сначала смотаюсь, – дожевывая консервированный хлеб с консервированной же ветчиной, отказался я. – Вернусь, за водой схожу. И чая бы купить не помешало. Достали уже суррогаты.

– А есть на чё?

– Пошарю по закромам.

– Со мной завтра рассчитаются, так что можно потерпеть пока.

– Глядишь, с Храмова чего стрясти получится.

– Стрясешь с него, как же…

Я только пожал плечами и пошел собираться. Первым делом выдвинул ящик притащенного из квартиры на третьем этаже комода и достал пару чистых носков, позаимствованных по случаю в соседнем магазине. Без мародерства у нас никак: каждую неделю белье не постираешь, а когда ссохшиеся за ночь носки начинают наждачкой царапать кожу, приятного мало. Хотя и мелочи это, по большому счету, но из таких вот мелочей весь день и складывается.

Потом влез в вышорканные до серости джинсы, застегнул на все пуговицы теплую фланелевую рубаху и накинул сверху кожаную куртку. Задумчиво оглядев арсенал, решил не оригинальничать и сунул в карман складной нож, а вместо кинжала взял пару сваренных буквой «Т» арматурин. Короткая перекладина с одной стороны была заточена, с другой – загнута наподобие обуха; рукоять же Стас обмотал черной шершавой изолентой, и орудовать этой штукой было одно удовольствие.

Чтобы удерживать кого-нибудь на расстоянии – лучше не придумаешь. Ну, кроме разве что казацкой шашки или ствола на кармане.

У Круглого, кстати, пистолет с собой был. Но станет ли он стрелять только для сведения счетов? Очень сомневаюсь. Патроны нынче недешевы. Вчера эта гоп-компания на хороший куш рассчитывала, а сегодня, даже если случайно на них нарвусь, отобьюсь как-нибудь. Да и с чего бы Круглому меня искать? Если у того парня в белой мастерке хоть немного мозгов в башке осталось, он своим приятелям о нашей стычке в «овощном» рассказывать не станет. И не в том даже дело, что засмеют; просто тех, кто язык за зубами держать не умеет, обычно свои же и прибивают.

– Наган взять не хочешь? – Стас закатил инвалидное кресло ко мне в комнату, когда я уже засунул арматурину за пояс и раздумывал, не прихватить ли с собой рюкзак.

– На фига?

– А если опять на этих отморозков нарвешься?

– Да они сейчас обкумаренные где-нибудь валяются, – отмахнулся я и презрительно скривился. – Такая халява подвалила!

– Ну а вдруг?

– Да нормально все будет. Слушай, а у тебя силиконового герметика не осталось?

– Был где-то ещё. А что?

– Да у меня подошвы треснули. А сейчас лужи – ботинки промокнут.

– Давно бы поменял уже, – посоветовал парень.

– Ага, сейчас пойду в магазин и новые куплю.

– Ну… найди.

– Давай герметик, – попросил я. – Там амортизирующая прослойка треснула, а низ подошвы нормальный. Заклею, и сноса им не будет.

– Пошли в мастерскую.

Я последовал за Стасом, взял мятый тюбик, навинтил насадку и, воткнув её в щель, надавил. Убедился, что герметик залепил трещину, и повторил процедуру со вторым ботинком.

– Думаешь, нормально будет?

– Ага, – вернул я силикон Стасу. – Все, бежать пора.

– Не пропадай!

– Базара нет.

На улице оказалось привычно пасмурно. Разбросанный тут и там мусор, серый асфальт и трава на газонах казались слегка влажными, но, скорее всего, дело просто в выпавшей росе. Луж не видно, да и воздух после дождя обычно более свежий.

«Пообшарпалися зданья, дождик тупо моросил, наш двор зачах, – окинув взглядом заброшенные дома, припомнил я подходящую строчку песни и поднял воротник куртки. – Ты моталась на свиданья, ну а я носил погоны на плечах…»

Да только какие свидания? Не было ничего такого. И погон тоже не было. В отрядах самообороны и без униформы прекрасно обходились.

И, прогнав из головы тяжелые мысли, я зашагал к видневшимся неподалеку развалинам трехэтажного здания школы. Обогнул разбросанные взрывом обломки и вышел к засаженному картофелем футбольному полю. По краю спортивной площадки добрался до ограды детского сада и, замедлив шаг, помахал рукой курившим на веранде парням.

– Привет! – отозвался Эльдар Баев. Вооруженный помповым ружьем мужичок лет сорока в длинной брезентовой куртке и кирзовых сапогах подошел к забору и выкинул самокрутку на землю. – Слушай, Володя, мы никак сообразить не можем, был дождь ночью или это роса? – И он пнул куст разросшейся у веранды травы. – Что скажешь?

– Вам видней должно быть, охраннички, – усмехнулся я, перебравшись через один из бетонных блоков, перекрывавших проезд между детским садом и соседним жилым домом. – Я спал ночью.

– Мы тоже, – шмыгнул носом Эльдар. – С утра только заступили.

– Да покапало, похоже, – высказал свое мнение щуплый парнишка с сигнальной ракетницей за поясом.

– А грозы почему тогда не было? – срезал подчиненного Баев.

– Ну не каждый же раз…

– Каждый, как не каждый?

– Не каждый! Если просто покапало, какая гроза?

– Ладно, бывайте! – Я на прощание махнул рукой и поспешил дальше.

А то заладили: был дождь, не было дождя…

Какая разница? Так и так на небо смотреть надо. А небо со вчерашнего дня грозовое…

Добраться до места удалось без приключений. Даже не встретился никто по дороге. В округе и так не шибко много народу осталось, а тут и вовсе все будто вымерли. Один я за приключениями на свою пятую точку отправился. Впрочем, будь выбор, сам бы на улицу ни ногой. Слишком уж небо даже по нашим меркам темное, да и полосы эти свинцовые не к добру. Того и гляди – ливанет.

Впрочем, мне сейчас не о дожде волноваться надо – вон охрана на горизонте нарисовалась. Как бы не завернули. Юра Храмов – воробей стреляный, простому человеку на него выйти просто нереально. И бойцов этот жук наверняка из политических подобрал, а они через одного с головой не дружат. Ох, чую, проблем с охраной не избежать…

Переминавшийся с ноги на ногу у поваленных ворот хозблока крепыш в кожанке при моем появлении и в самом деле незамедлительно сунул руку в карман и выдвинулся навстречу.

– Чего тебе, бомжара? – недружелюбно поинтересовался он.

– К Храмову, – замедлил я шаг.

– Как зайдешь, сразу налево. Жди на первом этаже, – распорядился охранник, которого, как ни странно, вполне устроил такой ответ.

Я с трудом удержался от нервного смешка и направился во двор хозблока. Несмотря на куцый инструктаж, отыскать нужную дверь труда не составило: на крыльце перед ней уже толпились какие-то оборванцы, жадно тянувшие пущенную по кругу самокрутку.

И разумеется, немедленно курить захотелось и мне! Вот ведь!

Выходит, волнуюсь. Нехорошо это, совсем нехорошо. Как бы чего важного не упустить. Потом локти кусать буду.

– На собеседование? – обернулся один из оборвышей. – За мной будешь.

– Непременно, – хмыкнул я, поднялся на крыльцо и взялся за ручку.

– За мной, говорю, будешь! – Наглый тип схватился за уже приоткрывшуюся дверь, не давая пройти. – Не понял?!

Спорить и пытаться пересилить чудака я не стал, просто захлопнул дверь, и тот взвыл, не успев выдернуть защемленные между полотном и облицовкой косяка пальцы.

Больше никто остановить меня не попытался.

Набившаяся внутрь публика оказалась одета лишь чуть приличней дожидавшейся своей очереди на крыльце голытьбы, и задерживаться тут я тоже не стал. Молча протолкался через толпившихся в коридоре парней к лестнице и подошел к сидевшему на ступеньках мордовороту.

– Этого пропусти! – крикнули сверху, и угрожающе вскинувшийся амбал подался в сторону.

Я только хмыкнул и поднялся на второй этаж.

– Садись и жди, – указал на какие-то ящики вооруженный пистолетом-пулеметом парень, крепостью сложения ничуть не уступавший первым двум встреченным мной охранникам, но при этом еще и отмеченный некоей печатью интеллекта на челе.

Спорить с ним я не стал и уселся на штабель пластиковых коробов, попутно прикидывая, что именно в них может находиться. Вот только никаких стандартных маркировок на ящиках не обнаружилось, а лезть внутрь по понятным причинам показалось мне неуместным.

Ну да и фиг с ними. Неважно это пока. Куда интересней тот факт, что толпившиеся внизу оборванцы меньше всего походили на обычно привлекавшихся Храмовым к своим темным делишкам отморозков.

Это точно не наемники, а простой расходный материал. Пушечное мясо и не более того. Выходит, дельце затевается дурно пахнущее.

И вот это уже стоило обмозговать. Тем более что меня тут явно ждали – недаром кто-то еще на подходе срисовал. Выходит, нужен. А раз нужен, есть повод поторговаться. Да и детали операции заранее выяснить не помешает. Явно ведь не примитивная акция устрашения намечается. Может, и в самом деле туристы должны пожаловать?

Интересно, весьма интересно. Особенно, если туристы действительно сверху.

– Заходи! – оторвал меня от раздумий выглянувший из соседней аудитории невысокий чернявый паренек, одной рукой придерживавший свисавший с плеча АКМ.

Я поднялся с ящиков и прошел в распахнутую дверь.

– Привет, Володя! – шагнул мне навстречу Юра Храмов. Высокий круглолицый и слегка лысоватый мужчина в черных джинсах и потертом пиджаке на видного деятеля подполья нисколько не походил, но внешность и внутренний мир у него разнились просто кардинально. – Давненько не виделись!

– Да уж не без этого, – усмехнулся я в ответ и уставился на прицепленную магнитами к доске карту города.

– Это Захар, – указал Храмов на оставшегося в аудитории подручного. – Будьте знакомы, в общем.

– Будем. – Я кивнул и подошел к карте. – Ну и чего вы опять мутите?

– Туристам собираемся перышки пощипать, – не стал темнить Юра и указал на отметину, расположенную немного к северу от центра города. – Здесь перехватить их думаем.

– Точно – туристов?

– Точно, – не отвел взгляда Храмов и прищурился: – А откуда такие сомнения?

– Да передать просто просили, – я отвернулся к окну и заложил руки за спину, – что если из-за вас звери всполошатся, местная братва этому рада не будет.

– Черную метку типа выписали?

– Именно, – не стал я пытаться хоть как-то сгладить ситуацию. Не мальчик на побегушках, мне бояться нечего.

– Конформисты! – презрительно сплюнул на пол Храмов, но тут же взял себя в руки и улыбнулся: – Пусть не беспокоятся, наша текущая цель – туристы, а звери могут и подождать. Сам-то ты с нами или просто предупреждение передать забежал?

– Туристы сверху?

– Людей быть не должно. Давай вливайся. Дело верное.

– Верное, говоришь? – Я поморщился и, машинально сунув пальцы под рукав куртки, потер перечертившую запястье отметину шрама. – В прошлый раз ты тоже так говорил.

– И на старуху бывает проруха! – пожал плечами Юра. – Зато сколько всего мы до того случая провернуть успели! Ты вспомни!

– Да уж, натворили мы немало, – не стал ввязываться я в спор и улыбнулся. – Только вспоминать об этом как-то не хочется. Теперь всю жизнь здесь куковать придется.

– А ты бы хотел куда-нибудь переехать?

– Я бы хотел иметь возможность куда-нибудь переехать.

– Ну, у меня такой возможности тоже больше нет, так что не переживай.

– Спалился?

– Типа того. – Храмов достал из кармана пиджака упаковку жевательной резинки и предложил: – Будешь?

– Нет, спасибо, – отказался я. – Федералы за тобой не пожалуют?

– Не пожалуют, – как-то очень уж пронзительно глянул на меня Юра. – И давай закроем эту тему. Хорошо?

– Легко.

– Так ты с нами?

– Не уверен.

– Слушай… – Храмов положил руку мне на плечо и проникновенно заглянул в глаза. – Мы ведь друг друга не первый год знаем! Да ты себя только вспомни: даже автомат ведь толком держать не умел, когда к нам пришел. И никто тебя на убой не отправил, нет – научили, помогли. А в последний раз не только вам со Стасом досталось, не надо виноватых искать. Так получилось.

– Ладно, проехали, – вздохнул я, прекрасно понимая, что будь у Юрия возможность привлечь толковых профессионалов, ко мне бы он точно обращаться не стал. А это так – демагогия и легкое промывание мозгов.

– Твое решение.

– Есть пара вопросов для начала.

– Подробности будут, если согласишься.

– Подробности – это здорово, но давай для начала оплату моего труда обсудим, – покачал я головой. – И только не говори, что вы все здесь за идею радеете. Идейным тоже кушать хочется.

– Двадцать тысяч. – Храмов не стал морочить мне голову своими лозунгами и уточнил: – Устроит?

– Федьками?

– Федьками.

– И куда я их дену? Рассчитайся оружием лучше.

– Свободных стволов нет. Могу остатки сухого пайка отдать, но там на такую сумму не наберется.

Я с сомнением посмотрел на Храмова и поморщился:

– Его же есть невозможно.

– Тогда бери деньгами.

– Хорошо. Давай тридцать – и по рукам.

– Захар, выдай, – легко сдался Юра, будто на меньшую цену и не рассчитывал изначально.

Сидевший на подоконнике парень с автоматом молча раскрыл лежавший рядом дипломат и протянул мне три пачки сотенных банкнот. Я, не пересчитывая купюр, рассовал их по карманам и выдвинул еще одно требование:

– И доля в трофеях.

– Трофеев не ожидается.

– Мало ли!

– Договорились, – не стал спорить Храмов и ткнул указкой в центр карты. – Ждать будем здесь.

– На Кыштымской? – присмотрелся я к названиям улиц.

– Во дворах.

– Они что, через зверей поедут?

– Нет, свернут с проспекта Победы. В город войдут на северо-востоке.

– Направляются в центр?

– Да.

– Тогда им проще на Меридиан уйти, не находишь? Там хоть проехать можно нормально.

– Они не поедут, – постучал указкой по карте Храмов. – Они полетят, а на Меридиане на парней с Ленинского нарваться – проще простого.

– Полетят? – удивленно уставился я на Юру. – Что за бред еще?

– Будет три флаера – основной и два сопровождения.

– Ты ничего не путаешь? – смахнув ладонью пыль, уселся я на парту. – У нас, блин, даже электрические лампочки только в подвалах нормально работают, а ты – флаеры! Там навигационное оборудование в момент сдохнет, да и движки не дольше протянут!

– Да ну?

– А то нет?

В чем в чем, а в этих общеизвестных фактах сомневаться не приходилось. У нас в «пятне» не просто экология аховая, у нас тут электромагнитная аномалия просто-таки. Радиосвязь не работает, любая более-менее сложная электроника в один момент отключается. Лампочки электрические и те перегорают. Только в подвалах, где помехи не достают, и получается использовать. По большому счету, город именно поэтому и не зачистили до сих пор. Федералам без разрядников, излучателей и прочих высокотехнологичных игрушек сюда соваться не с руки. Опять же с воздуха поддержки никакой, даже спутниковых снимков не сделать – облачный покров почти без прояснений.

– На улицу выгляни, – ухмыльнулся Юра.

– А что там может быть? – нахмурился я, повернувшись к окну.

– На небо посмотри, – подсказал Храмов.

– А на небе тучи, ты это имеешь в виду? – недобро прищурился я.

– Вот именно – тучи. Не жиденькие облака, а нормальные такие грозовые тучи. И значит – что?

– Гроза будет.

– Вот! А после грозы прояснение. Часов эдак на восемь.

– И они рассчитывают убраться отсюда, прежде чем откажет электроника? – засомневался я. – Рискованно…

Риск и в самом деле был слишком велик. Войти в город после грозы не проблема, но вот как долго продлится прояснение, угадать еще никому не удавалось. А туристы прекрасно понимать должны: не успеют убраться из «пятна», им конец. И тем не менее они почему-то решили рискнуть…

– Ну, это их выбор, – пожал плечами Юра.

– А зачем им вообще в центр? – поинтересовался я. – Там ведь гиблое место.

– Да какая разница? – отмахнулся Храмов. – Они туда не попадут – и точка.

– Действительно, никакой, – согласился я и вновь уставился на карту. – Грозу переждем на месте?

– Да, туристы войдут в город сразу, как только закончится дождь. Если потеряем время, перехватить их уже не успеем.

– А как флаеры сбивать собираешься?

– Захар! – окликнул Юрий подручного.

Парень соскочил с подоконника и выставил на парту пластиковый короб вроде тех, что были штабелями сложены в коридоре. Щелкнув замками, он откинул крышку и продемонстрировал мне одноразовую тубу боевого лазера и идущие в комплекте с ней очки оператора.

– Энергоячейки какие?

– «Кварц-А» с активной защитой.

– Они ж вмиг разрядятся, – поморщился я.

– Это на случай остаточных помех после грозы, – пояснил Захар. – Чтобы наверняка.

– Не уверены все же, что прояснение будет? – подколол я Храмова.

– Прояснение будет, – уверенно заявил Юра. – Да и какая тебе разница?

– Никакой, – согласился я.

Не будет прояснения, туристы в город не сунутся. Оно бы так и лучше даже. Предоплату возвращать в любом случае не стану.

– Вот и замечательно. Бери, в общем, эту бандуру и пользуй.

– А другого у вас для меня ничего нет? – Я задумчиво потер кончик носа и посмотрел на автомат Захара. – Более многозарядного?

Лазер – штука мощная, конечно, но дешевый энерговод после первого же выстрела перегорает. Ну и емкость батареи соответствующая. Опять-таки попасть из этой бандуры можно только в действительно крупную мишень вроде флаера. А вот бегущего человека срезать уже не так просто будет.

И что самое главное – после использования стоил лазер сущие копейки. Нет, их принимают, конечно, но в кустарных условиях энерговоды пока еще делать не научились, а заводские на две трети стоимости новой установки легко потянут. Плюс работы по замене. Больше возни, в общем.

– А что тебя не устраивает? – удивился Юра.

– Не хочу безоружным остаться, если к туристам подкрепление подойдет.

– Да откуда ему взяться?

– В прошлый раз подкреплению тоже взяться неоткуда было, – демонстративно уставился я в окно.

– Ну, извини, нет у меня стволов свободных, – развел руками Храмов.

– У нас пока штурмовой разрядник не распределен, – вспомнил вдруг Захар. – Можно выделить.

– Возьмешь в нагрузку? – спросил Юрий.

– Энергоячейка там какая?

– Тоже «Кварц-А». И запасных батарей нет.

– Ладно, возьму, – вздохнул я, поняв, что ничего другого выторговать в любом случае уже не получится.

Разрядник – вещь в городских условиях куда более интересная и убойная, но и тут без ложки дегтя не обошлось: он к помехам еще чувствительней. Защиту отключить не получится, а это лишние энергопотери. Но лучше так, чем в критический момент безоружным остаться. Да и толкнуть его потом, в отличие от одноразового лазера, не проблема.

– Не лень тащить – бери.

– А гранат нет, случаем?

– Зачем тебе? – удивился Захар.

– На всякий случай, зачем еще. Жизнь штука такая, никогда не знаешь, что понадобится. Юрий Михайлович вот в курсе…

Храмов только хмыкнул и пожал плечами:

– Захар, выдай разрядник с гранатой этому маньяку и начинай инструктаж для звеньевых. Через час выдвигаемся.

– Мне деньги еще надо домой закинуть, – забеспокоился я.

– Э-э-э, нет. Все, кто в деле, уже никуда не уйдут.

– Ну ты, блин, конспиратор!

– Жизнь такая, – невозмутимо заявил Храмов. – Иди, оружие получай. Я тебя звеньевым думаю сделать. Не против?

– Только за.

Инструктаж для звеньевых Захар собрался проводить в соседней аудитории; заявившись туда самым первым, я рукавом куртки смел на пол осколки стекла с приглянувшейся парты и убрал под нее короб с лазером. А сам начал изучать разрядник, внешне напоминавший дробовик с пистолетной рукоятью и объемным наростом энергетической ячейки вместо магазина. Выданный мне экземпляр оказался изрядно побит жизнью и украшен многочисленными царапинами, но на первый взгляд неприятных сюрпризов преподнести был не должен.

Я сдвинул вперед переключатель, активируя разрядник, и нахмурился: на миниатюрном экране начала медленно расти полоска, отображавшая процесс загрузки управляющего оружием процессора. Секунд через двадцать цевье разрядника начало едва заметно вибрировать, а полоску сменили заключенная в круг буква «А», мигающая двусторонняя стрелка и цифры: «98,6». Впрочем, шестерка тут же сменилась четверкой, и я поспешил вернуть переключатель в положение «Выкл.».

Двадцать секунд! Случись что, за это время только так пулями нашпигуют. И постоянно держать включенной эту бандуру тоже не выход: активная защита в момент энергоячейку разрядит.

Ну и что делать?

Я задумчиво поковырял ногтем треснувшую штурмовую рукоять, и тут в аудиторию начали подтягиваться остальные звеньевые. Эти парни просто разительно отличались от толпившихся на первом этаже бездельников. Сразу видно, довелось в свое время пороху понюхать.

– Присаживайтесь. – Явившийся в аудиторию последним, Захар кинул на пол чем-то туго набитую спортивную сумку и поправил немного перекосившуюся классную доску. Потом магнитами прицепил к ней увеличенную карту нужного района и заявил: – Слушаем внимательно и запоминаем, два раза одно и то же повторять не буду.

– Так точно, херр профессор, – немедленно откликнулся занявший первую парту центрального ряда худой долговязый тип в длинной кожаной куртке, на которой выделялись квадратные пятна заплат. – Яволь, короче!

– Вот и замечательно.

Захар отвернулся к карте и начал вводить нас в курс дела, но особого внимания на его бубнеж я не обращал. Так – краем уха прислушивался, вдруг что-то новое прозвучит. Не прозвучало.

– Вопросы? – уточнил замолчавший наконец Захар и уставился на звеньевых.

– Харчи и воду выдавать будете? – встрепенулся занявший первую парту парень.

– По упаковке концентратов на рыло. Воды не будет. Еще что?

– Подвалы самим искать придется? Ну, чтобы грозу переждать? – спросил бородатый здоровяк, сидевший позади меня.

– Самим. А вот огневые позиции подготовлены заранее, здесь без самодеятельности. И запомните: занять их надо будет сразу после грозы. Без задержек!

– Так говорите, прояснение будет? – шмыгнул носом парень в залатанной куртке.

– Будет.

– А туристы на флаерах прилетят?

– Ты не глухой, случаем? – поморщился Захар. – Я же сказал: два раза повторять не буду!

– Я к чему это, – ухмыльнулся паренек, ощерившись пеньками сломанных зубов. – На флаерах обычно сканеры ставят. Мы там такие модные заляжем с этими пукалками, а они засекут нас и прихлопнут чем-нибудь дальнобойным. Или стороной облетят.

– Не проблема, – отмахнулся Захар и, присев, расстегнул отставленную к стене сумку. – Универсальный маскировочно-защитный костюм кому-нибудь использовать приходилось? – Он вытащил запечатанный в пластик комбинезон, в сложенном виде не превышавший размерами упаковку с мужской сорочкой, и продемонстрировал его нам. – Ну хоть видели такие раньше?

Раздавшееся в ответ неуверенное мычание его не порадовало, и Захар тяжело вздохнул.

– Это «Хамелеон», что ли? – пригляделся к упаковке с комбинезоном парень на первой парте. – Но от сканера-то…

– Костюм не только принимает цветовую гамму окружающей среды, но и дает некоторую защиту от энергетического излучения и закрывает владельца при сканировании местности, – объяснил инструктор и предупредил: – Только не надо флаер посреди улицы караулить, хорошо? Укроетесь в домах. Стрельбу первыми не открывайте. Если у кого-то из ваших людей не выдержат нервы, без денег останется все звено.

– Да понятно, чего там, – сплюнул на пол молчавший до того третий звеньевой. – С авансом чё?

– Получите на выходе.

– Так мы пошли? – поднялся из-за парты явно битый жизнью мужик лет сорока с изуродованной ожогом левой щекой.

– Сначала распределим цели. Твое звено отвечает за первый флаер сопровождения. Твое, – Захар подошел к парню, сидевшему за первой партой, – за последний. Оставшиеся два звена атакуют главную машину. Всем все ясно?

– Ясно, – зевнул бородач позади меня.

Я молча кивнул.

– Тогда получайте защитные костюмы на своих людей и валите отсюда. Выходить уже пора.

Звеньевые выстроились в очередь, я встал последним, а когда Захар отсчитал четыре упаковки, попросил:

– Дай еще один комплект.

– По жизни носить собрался? – хохотнул убиравший комбинезоны в пластиковый пакет бородач.

– Не, в них, говорят, дышать невозможно,– усмехнулся я.

– Зачем тебе? – нахмурился Захар.

– Да мало ли, – не стал я ничего объяснять. – Жалко тебе, что ли? Он же одноразовый, копейки стоит.

– Держи.

– Благодарю.

Я вернулся к столу и, жалея, что не прихватил с собой рюкзак, сложил упаковки с «Хамелеонами» на подоконник. Оценивающе глянул на короб с лазером и приуныл. Нагрузили, блин…

– Долго ты? – окликнул меня Захар.

– А знаешь что…

– Скажешь, узнаю.

– Пришли моих сюда. Я им тоже инструктаж устрою.

– Какой инструктаж, выходить пора!

– И как я все это потащу?

– Проблемы хомяков…

– Хорош!

– Ладно, держи. – Парень кинул мне опустевшую сумку и, сорвав с доски карту, вышел из аудитории. Но тут же заглянул обратно и предупредил: – Можешь ее потом себе оставить.

– Слушай, а что двусторонняя стрелка на дисплее разрядника обозначает? – вспомнил я про непонятный значок.

– Модуль активного анализа цели. Для снижения расхода энергии.

– Это как?

– Ну, грубо говоря, разрядник определяет, куда ты его направил, и сам мощность импульса отрегулирует, – закатил глаза Захар. – Чтобы человека в бронежилете поджарить, один разряд нужен, без бронежилета – другой. При работе по технике аналогичная калибровка идет. Понятно?

– Понятно.

– Бегом тогда!

– Иду.

Я быстренько поскидывал в сумку упаковки с защитными костюмами, закинул на плечо ремень разрядника и с коробом лазера под мышкой направился на выход.

Пора уже со своими подчиненными познакомиться. Только вот чувствую, особых положительных эмоций это знакомство не доставит. Судя по рожам толпившихся на первом этаже дегенератов, у них только выпивка и дурь на уме. Поэтому и подписались на эту авантюру.

Но все оказалось вовсе не так плохо. Видимо, самых пропащих Храмову удалось отсеять, и дожидались меня нормальные парни. Точнее – мужики.

Всем за тридцать. Одеты, конечно, в рванину, но рванину, аккуратно залатанную. У меня в общем-то одежка ничуть не лучше. Да и лица у товарищей совсем не пропитые. Или не совсем пропитые? Ну да разница невелика. Мне с ними одно дело провернуть, а потом хоть трава не расти.

– Здрасте, – остановился я рядом с мужиками и легонько ткнул носком ботинка по составленным в угол коробам с лазерами. – Пользоваться доводилось?

– И вам не хворать, – ничего не ответив по существу, кивнул высокий лысоватый мужик в зеленой брезентовой куртке и спортивных штанах. – Вы, так понимаю, наш звеньевой?

В его взгляде мне почудилось неприкрытое удивление тем, что командовать ими поставили какого-то пацана, но возмущаться этим обстоятельством Лысый благоразумно не стал.

– Именно, – подтвердил я и, перехватив взгляды, которыми обменялись мои новоявленные подчиненные, спросил: – Между собой знакомы?

– Типа да, вместе держимся.

– Я – Владимир.

– Лысый, – вполне ожидаемо представился мой собеседник.

– Данил, – протянул руку стоявший рядом с ним мужчина, не столь высокий, но куда более широкоплечий. Этот напялил прожженную сразу в нескольких местах болоньевую куртку, заношенные до дыр джинсы и каракулевую кепку.

– Тихон, – спрыгнул с подоконника самый молодой из троицы, в облике которого проглядывало что-то кавказское. Нос с горбинкой, черные глаза…

– Повторяю вопрос: агрегаты всем знакомы?

– Ну, типа да, – неуверенно ответил Лысый, поколебался и добавил: – Теоретически.

– С чего б тогда начать? – задумался я. – С прицеливанием проблем не будет, специальные очки в комплекте идут. Размахивать лазером не надо, это не гиперболоид, одним махом флаер насквозь не прожжет. Плюс они двигаться будут – если повезет, сами обшивку распорют. Главное, ровно удерживайте.

– Ясно. Будем знать.

В отличие от разрядников и иглометов, лазерное оружие особого распространения так и не получило. Использовали его в основном против низколетящих воздушных целей и легкобронированной техники, ну и для зачистки улиц при массовых беспорядках применяли, было дело…

От неприятных воспоминаний меня замутило, и я отошел к разбитому окну.

– На выход! – громогласно распорядился Захар. – Живее!

– Держите, – вытащив из пакета, рассовал я мужикам упаковки с защитными костюмами.

– Все серьезно? – ухмыльнулся Лысый. – Типа и в самом деле туристов стрелять идем?

– Ну да, – подтвердил я и указал на выход: – Вперед.

Во дворе хозблока к этому времени собралось уже человек двадцать, но людей Храмова выделить из толпы не составило никакого труда. И отличались они даже не новенькой одеждой и огнестрельным оружием, а уверенным видом.

Сразу понятно, что ребята не промах, да только они явно пришлые. Захар, думаю, в «пятне» не первый раз, а остальные запросто дров наломать могут. Теперь ясно, зачем Храмову наемники понадобились: его-то парни из-за незнания местной специфики разве что в надзиратели и годятся. Недаром ведь мне одному разрядник выдали, а у остальных только лазеры. Против автоматов при таком раскладе воевать – последнее дело. Нет, спрыгнуть ни у кого не получится, придется до конца идти.

– Внимание! – обратился к нам Захар.

Сам Храмов держался на заднем плане и внимания к себе старался не привлекать. Зуб даю – даже звеньевые Захара главным в этой компании считают.

А парень дождался, когда затихнут разговоры, и продолжил:

– К Свердловскому проспекту выдвигаемся одной группой, там разделяемся на звенья и укрываемся в подвалах, чтобы переждать грозу, – при этом известии большинство местных поежились, – потом сразу занимаем позиции. Вся необходимая информация есть у звеньевых.

– Идем как? – спохватился бородач, сидевший на инструктаже позади меня.

– Сначала по Братьев, потом по Партизанской. Через проспект переходим в районе архива.

– А если…

– Никаких «если», – перебил звеньевого Захар. – Маршрут контролируют наблюдатели, в случае чего они нас предупредят.

– Ясно…

– Все, разбирайте сухой паек и выходим.

– А остаток когда выплатят? – не выдержал кто-то из наемников. – Здесь или на месте?

– На месте. Идем!

Мы вышли со двора и зашагали к проглядывавшей через не успевшие облететь кусты улице. Но на проезжую часть выходить не стали, свернув вместо этого на широкую асфальтированную дорожку, проложенную вдоль газона на обочине. Слева показались стены и сторожевые вышки Дневного базара, за ними – разбомбленное здание старого рынка и многоэтажная громада автомобильного паркинга. Но вскоре они остались позади, уступив место зиявшим выбитыми окнами и редкими прорехами стенам многоэтажных жилых домов. Пустынная улица, как и прежде, была перегорожена сгоревшими автомобилями, но я не расслаблялся и внимательно поглядывал по сторонам.

Пусть идиоты, готовые напасть на два десятка вооруженных до зубов людей, давно отправились в края вечной охоты, но поисковые группы зверей вполне способны принять нас за конкурентов со всеми вытекающими из этого последствиями. В ближний бой они, разумеется, не полезут, а вот обстрелять с безопасного расстояния – запросто. У этих гадов с патронами проблем отродясь не бывало.

Схлопотать пулю или пару осколков хотелось меньше всего, поэтому я потихоньку замедлил шаг, и вскоре наше звено незаметно для остальных переместилось в самый конец колонны. От шагавшего неподалеку Юрия Храмова этот маневр, впрочем, не укрылся, но он лишь подмигнул и ничего говорить не стал.

– Владимир! – окликнул меня Данил, взгромоздивший короб с одноразовым лазером на плечо. – А эти штуки, – он похлопал ладонью по боку футляра, – точно сработают? А то, пацаны болтали, списанные через раз стреляют.

– Эти не списанные.

– Да?

– Очки видел? При списании их из комплекта убирают.

– А! Тогда ладно…

Тут шагавшие в авангарде парни ускорили шаг, и мы побежали через попавшуюся на пути дорогу. Впереди показались заброшенные дома частного сектора, и настороженно посматривать по сторонам стал уже не один я. В поселке дороги не перекрыть при всем желании, какая-нибудь сволочь из зверей лазейку да найдет.

Ну и обосновавшиеся в соседних садах деятели дружелюбием тоже не отличались. Всю праздношатающуюся публику новоявленные адепты натурального хозяйства сразу записывали в потенциальных мародеров и поступали с ними по законам военного времени. Из-за столь неконструктивной позиции они время от времени имели много проблем, но, похоже, ничего менять в своем поведении не собирались.

– Не люблю я типа по открытым местам разгуливать, – передернул плечами Лысый, напряженно шаря глазами по выстроенным на краю поселка кирпичным особнякам.

– Да и небо еще, – поддержал его Тихон. – Так и кажется, будто из-за облаков флаер вынырнет…

– Флаер не вынырнет. – Я запрокинул голову и уставился на низкие тучи, едва не задевавшие краями крыши высоток на другой стороне дороги. – А вот под дождем оказаться не хотелось бы.

– Это точно, – согласился со мной Лысый и шмыгнул носом. – Слушай, командир, у тебя курева нет? А то дыму нанюхался, наизнанку всего выворачивает.

– Не, бросил.

– Ну, я типа тоже. Но приперло вот…

– Давайте-ка прибавим.

Вскоре впереди замаячили многоэтажки, и поселок как-то незаметно остался позади, но спокойнее от этого не стало. Начинались ничейные земли, и шансы нарваться на шальную пулю увеличивались буквально с каждым шагом. И вот сейчас многочисленность отряда вполне могла сыграть с нами дурную шутку: а ну как не пожалеет кто заложенного загодя на всякий случай фугаса?

Подручные Храмова залязгали затворами автоматов, наемники лишь втянули головы в плечи и ускорили шаг. Успеть воспользоваться убранными в короба лазерами никто по понятным причинам не рассчитывал, да и я разрядник активировать не стал – иначе, пока доберемся до места, батарея точно сядет.

– Может, на другую сторону перейдем? – потихоньку предложил я, склонившись к плечу Храмова, когда пришлось выйти на проезжую часть, огибая кучу бесформенных обломков, оставшихся от рухнувшего дома.

– Нет, от реки незаметно подойти могут, – покачал тот головой. – А в развалины никто в здравом уме не полезет, там только чихни – и все обвалится.

– Ну как знаешь…

– Не бери в голову, если что – нас прикроют. Вот после архива смотреть в оба придется.

И в самом деле – обошлось. До проспекта удалось добраться без приключений, а там Захар достал из кармана обычный белый платок и несколько раз махнул им над головой. С крыши невесть как уцелевшего при бомбардировках архива вскоре просигналили в ответ, и нас моментально погнали на ту сторону дороги.

Осторожничать и в самом деле не стоило: с кирпичной высотки все окрестности как на ладони, мимо и мышь не прошмыгнет. Риск нарваться на зверей или какую-нибудь местную банду сейчас в расчет можно было не принимать, а вот дождь того и гляди обрушится.

На улице к этому времени сильно стемнело, тучи непроницаемым покровом затянули небо, и резкие порывы ветра начали поднимать в воздух целые клубы пыли. Кожу закололи легкие разряды статического электричества, а стоило нам оказаться на той стороне проспекта, как в лицо полетели первые капли дождя.

– Далеко не разбегаемся! – перекрывая шум ветра, заорал Захар, и отряд немедленно распался на отдельные звенья.

– За мной! – скомандовал я и, закрываясь рукой от летевшей в лицо пыли, бросился вслед за Храмовым. Он-то наверняка заранее поиском убежища озаботился, а у нас на это уже времени нет. Вот-вот ливанет.

– В подвал? – хрипло уточнил нагнавший меня Лысый.

В этот момент неподалеку сверкнула молния, а мгновенье спустя до нас донесся оглушительный раскат грома.

– Подсадите!

Я подскочил к пятиэтажке, закинул в темный провал окна короб с лазером и, уперев ботинок в сцепленные ладони, забрался в комнату. Тут же перегнулся обратно через подоконник, ухватил протянутую руку и втащил к себе Лысого. Он, в свою очередь, помог забраться к нам Тихону и Даниле; я убедился, что все в порядке, и отошел в глубь комнаты. Там уселся на корточки, прислонился к стене и с облегчением перевел дух.

Успели!

А в следующий миг обрушился дождь. Внезапно – будто небо раскололось. Поднятую ветром пыль сразу прибило к асфальту, от окон потянуло свежестью, и мрак заброшенного помещения разогнали отблески молний. Раскаты грома накатывали уже беспрестанно, а стоило закрыть глаза – и начало казаться, будто в городе вновь идут бои.

Хотя какие взрывы, какие выстрелы? Просто гроза.

– Чуть-чуть, и встряли бы, – подошел некоторое время спустя ко мне Лысый и уселся на невесть где раздобытую сидушку от стула. – Типа повезло.

– И не говори, – кивнул я, наблюдая через оконный проем за разгулом разбушевавшейся стихии.

– Осень! – вздохнул присоединившийся к нам Данил. – И на час, и на два зарядить может.

– «Эй, осень, дева старая, накликает на меня беду», – тихонько, себе под нос пропел я, и тут из-за попадания молнии содрогнулся, казалось, весь дом. От оглушительного раската грома зазвенело в ушах, и мы поспешили перебраться в глубь коридора.

– А кто-то наверняка ушами прохлопал, – усмехнулся присоединившийся к нам Тихон.

– Главное, чтобы наши все попрятаться успели.

– А ведь мне в детстве дождь нравился, – задумчиво вздохнул Данил. – Летом, теплый. Никогда с улицы не уходил.

– Ну, ты и сейчас типа можешь, – поддел приятеля Лысый.

– Иди ты!

– Есть будет кто? – Я расстегнул сумку и достал оттуда одну из выделенных на звено упаковок с пищевым концентратом.

– Не, мы на потом отложим, – за всех отказался Лысый.

– Как знаете.

Я надорвал пластиковую обертку и отломил дольку от плитки концентрата, напоминавшего на ощупь обычный сухарь. С отвращением прожевал, запил водой и, убрав фляжку обратно на пояс, зевнул:

– Ладно, как на улице успокоится, разбудите меня.

– Ты чего это, спать собрался? – удивился Лысый.

– А почему нет?

Засыпать в походных условиях мне было не привыкать. Лежа, сидя, стоя – без разницы. Даже на ходу спал, было дело. Но на ходу дремать чревато тем, что забрести можешь непонятно куда, а сейчас грех не покемарить. Так и так все от дождя попрятались.

– Ладно, разбудим. – Лысый достал замусоленную колоду карт и предложил приятелям: – В очко?

Я устроился поудобней, закрыл глаза и моментально уснул. А проснулся, когда уже начала стихать гроза. Глянул в сторону окна и невольно поежился: на улице заметно посветлело, но не из-за отыскавшего прореху в облаках солнца, а из-за будто бы разлившегося в воздухе призрачного огня.

– Долго спал? – прикрыв рот, широко зевнул я.

– Да вечер уже, – скинув карты, ответил Данил.

– Гроза заканчивается?

– Ага, сейчас искрить начнет, – простуженно шмыгнул носом Лысый и спрятал колоду в карман. – Похоже, нам скоро выдвигаться.

Тут прямо за окном к небу рванул росчерк энергетического разряда, и кожу защипало от разлившегося по помещению статического электричества. Я поднялся с пола, вышел в соседнюю комнату и встал в паре шагов от окна. Дождь на улице еле капал, и держала нас в заброшенном доме уже не гроза: прямо на моих глазах гулявший по дороге вихрь заискрил и рассыпался на сотни оранжевых огонечков, а потом по глазам ударила вспышка и к облакам протянулась ветвистая молния. И еще одна, и еще…

Природный – а природный ли? – катаклизм набирал силу, на улице стало светло, будто солнечным днем, и у меня на голове зашевелились волосы. Я прикоснулся к трубе центрального отопления и зашипел, когда между пальцами и железом проскользнула искра.

Да уж, тем, кто сейчас оказался на улице, не позавидуешь.

– Ну как там? – спросил Тихон, стоило мне вернуться в коридор.

– А как там может быть? – пожал я плечами и принялся распечатывать один из защитных костюмов. – Искрит.

– Уже выдвигаемся, что ли? – удивился Лысый. – Там же типа искрит?

– Не, это я так…

«Хамелеон» и в самом деле надевать слишком рано. И жарко в нем, и порвать можно. Пусть армированный металлическими нитями пластик достаточно прочный, но зацепишься неудачно, и все. Малейшая прореха – и толку от него не больше, чем от солнечного зонтика.

– А чего тогда? – заинтересовался Данил.

– Разрядник запакую.

Я расстегнул комбинезон, уложил в него оружие и вновь застегнул. Потом аккуратно смотал излишки и оглядел получившийся сверток. Нормально.

– Думаешь, его засечь могли? – озадаченно почесал затылок Тихон и отправил в рот полоску вяленого мяса.

– Не, – мотнул я головой. – Комбинезон хоть небольшую, но защиту от помех даст. Все не так быстро батарея разряжаться будет.

– Ага, точно. Она же с активной защитой. – Раскрыв короб с лазером, Лысый вынул лежавшую отдельно энергоячейку и с явственно прозвучавшим щелчком вставил ее в соответствующий отсек тубы. – Но нам вообще-то по барабану. На один выстрел заряда точно хватит.

– Вам по барабану, – согласился я. – А разрядник поберечь надо.

– Так это! Прояснение же! – уставился на нас Тихон. – Какие помехи?

– Ну ты типа как маленький! – усмехнулся Лысый. – Во-первых, помехи постепенно пропадают. Во-вторых, какой-то фон все равно остается.

– Ну, может быть…

– Точно тебе говорю!

Закинув сверток с разрядником на плечо, я взял в другую руку короб с лазером и подошел к окну. По залившим асфальт лужам лениво шлепали редкие капли, разряды молний рвались к небу уже где-то за домами, и стало ясно, что гроза ушла дальше.

– Собирайтесь! – скомандовал я. – И сумку возьмите.

– Стихло, что ли? – удивился Тихон.

– Ага.

Я забрался на подоконник и выпрыгнул наружу. На улице было прохладно, в воздухе висела мелкая морось. Но это ерунда. Максимум насморк подхватим. А вот если не успеем на место выдвинуться, все куда плачевней закончится.

– Володя! – тут же окликнул меня стоявший на соседнем крыльце Захар.

– Чего?

– Позицию свою помнишь?

– Помню.

– Тогда бегите, мы пока остальных соберем.

– Хорошо. – Я обернулся к выпрыгивавшим из окна подчиненным и прикрикнул: – Живее давайте!

– И помните – стрелять только по команде! – напомнил Захар. – Только по команде!

– Хорошо!

Без поддержки атаковать флаеры и в самом деле не лучшая затея. Даже если свою машину и собьем, остальные точно высоту наберут и уйти успеют. Да и при слаженных действиях всего отряда шансы на успех вовсе не стопроцентные. Будь в команде опытные стрелки или оружие посерьезней – вопросов бы не было, а так…

Но тут из подъезда, на крыльце которого стоял Захар, несколько крепких парней выволокли два длинных и явно очень тяжелых ящика, и стало ясно, что на одни лишь лазеры Храмов полагаться не стал. Выходит, ему и посерьезней оружие раздобыть удалось. Ну да жук, он и есть жук.

– Командир, сейчас куда? – спросил Лысый.

– Дворами пройдем, – на мгновенье задумавшись, решил я и посмотрел на прояснившееся небо. Все – время пошло.

– Уверен?

– Да.

Нечего у проспекта лишний раз светиться. Пусть все от грозы попрятаться должны были, но самые беспокойные товарищи совсем скоро из своих нор вылезать начнут. У зверей в прояснения самый сенокос, а в этом районе на них проще простого нарваться. Постоянно здесь катаются: сколько дорогу сгоревшими машинами ни перегораживали, каждый раз растаскивают. Никакой управы на сволочей нет…

– Володя! – вновь дернул меня Захар. – Давайте быстрее!

– Идем уже! Идем! – вздохнул я и направился в обход дома.

Повсюду на асфальте валялись поломанные ветром ветки, шлепавшие по лужам ботинки почти сразу промокли, а с деревьев за шиворот то и дело капала холодная вода. Лавируя меж брошенных автомобилей, мы прошли двор пятиэтажки и зашагали дальше, уже не опасаясь, что на голову рухнет треснувший сук. От проспекта нас теперь прикрывали жилые дома, и какое-то время можно было просто идти, не опасаясь нарваться на засаду.

Но вскоре впереди показалась дорога, и пришлось вновь замедлить шаг. Внимательно оглядев окрестности, я немного успокоился и скомандовал:

– Бегом!

Мы метнулись через проезжую часть и с ходу вломились в росшие на противоположном газоне кусты. Продравшись через густые заросли, вымокли с ног до головы и, тихонько проклиная все на свете, убрались во двор соседней пятиэтажки. Там прошли мимо захламленной хоккейной коробки и оказались в опасной близости от жилого дома, на верхних этажах среднего подъезда которого сквозным отверстием зияли выломанные взрывом панели. Обогнули его, стараясь держаться подальше от валявшихся на асфальте обломков, потом еще немного поплутали и наконец вышли к нужной хрущевке.

Осторожно заглянув в подъезд, я позвал парней, и по заваленной мусором лестнице мы поднялись на третий этаж.

– Может, повыше заберемся? – предложил Лысый. – Там типа обзор лучше.

– Не стоит, – отмахнулся я и прошел в первую попавшуюся квартиру. – Мало ли, вдруг ноги делать придется?

– Тоже верно, – согласился со мной тяжело дышавший Данил, как-то слишком уж сильно запыхавшийся после подъема на третий этаж.

– Лазеры сразу включать? – уточнил Лысый.

– Нет, но будьте готовы. И запомните: наш флаер самый здоровый! Лететь он должен вторым. Стреляйте только по нему, на машины сопровождения не отвлекайтесь! И цельтесь в двигательный отсек, чтоб наверняка.

Я раскрыл короб с пластиковой тубой лазера, внутри которой что-то дребезжало, вставил энергоячейку и положил ее обратно.

– Очки чего-то не фурычат, – пожаловался вдруг Тихон.

– Как агрегат подключишь, так и они заработают, – пояснил Лысый. – Типа синхронизация.

– Именно, – подтвердил я и достал запечатанные в целлофан очки. Разорвав упаковку, сунул их в нагрудный карман куртки и прикрикнул на мужиков: – Готовьтесь! Скоро начнется!

– А они, блин, универсальные! – заявил вдруг Данил.

– Кто? – не понял Лысый.

– Да очки же! Вот маркировка!

Я посмотрел – и в самом деле, согласно стоявшему на дужке треугольному значку, очки были совместимы с любым стрелковым оружием, оборудованным соответствующим чипом. У меня, кстати, разрядник как раз из таких. Удачно вышло. За комплект больше денег выручить получится.

– Мы типа это… – замялся Лысый, – оставим их потом себе? Денежку срубим…

– Да не проблема, – великодушно разрешил я и, вспоров упаковку, разложил на полу защитный комбинезон. – Готовьтесь, говорю, уже. Дождь давненько закончился, сейчас пожалуют.

Мужики начали суетиться; я выглянул в окно и приметил стоявшего в кустах у дома на противоположной стороне улицы Захара. Тот помахал рукой, дождался ответного сигнала и убежал за угол.

Ну все, началось!

– Быстрее!

Я вкрутил запал в лимонку, сунул ее в карман куртки и прямо в одежде влез в маскировочный комбинезон. Аккуратно застегнул молнию и натянул на голову капюшон, но прилаживать к нему маску респиратора пока не стал. Вместо этого передвинул ползунок на тубе лазера в положение «Вкл.» и присел у окна. Передвигаться в безразмерном «Хамелеоне» было не слишком удобно, да только сейчас и не требовалось никуда бежать. А сидеть в засаде – почему бы и нет?

– Если кто выстрелит без команды, без денег останутся все, – напомнил я.

– А какая команда будет-то? – спросил поправлявший маску Данил.

– Команда будет такая, что не перепутаете.

– В соседнюю комнату пойду, – пояснил Тихон и вышел в коридор.

Данил последовал за ним; Лысый остался со мной и устроился у окна.

Я натянул респиратор, застегнул молнию и сразу почувствовал, насколько труднее стало дышать. Потом попытался надеть сверху очки, но они соскользнули, и пришлось убрать их под маску. Ладно, хоть пластик не запотевает пока.

– Гудит вроде, – пробормотал Лысый, склонив голову набок. – Типа движок…

– Не слышу пока, – прислушавшись, покачал я головой, но штурмовой разрядник все же включил. Если что-то пойдет не так, лучше оружие под рукой держать. А ждать его активации двадцать секунд – чистое самоубийство.

– Точно гудит, – кивнул мужик.

Да тут уж я и сам расслышал какой-то странный шум, а несколько секунд спустя с соседней улицы вынырнула летевшая на уровне пятого этажа бронированная «сигара» флаера сопровождения. Следом показался еще один летательный аппарат – раза в три больше первого.

– Ну, понеслась… – прошептал Лысый, заметив на фоне темнеющего неба последний, третий флаер, и положил тубу лазера на плечо.

– Стоять! По команде! – зашипел я и, устроив свою установку на подоконнике, притопил пальцем гашетку.

Баллистический процессор тут же включился, и на стеклах очков замерцали тусклые точки, показывающие, куда именно должен попасть лазерный луч, приди мне в голову выстрелить прямо сейчас.

Удобно, блин. Особенно если учесть, что флаер бронированный и полосовать его лазерными лучами наугад – это неплохая заявка на коллективное самоубийство. Вон сколько бортовых разрядников во все стороны торчит. Ох, непростые туристы пожаловали, совсем непростые…

И на фига только на это дело подписался?

Хотя – туристы, да еще сверху…

Как такое пропустить?

– Только по команде! – повторил я, чувствуя, как начинают дрожать от выброшенного в кровь адреналина поджилки. – Не раньше!

– Да помню я, помню… – отозвался Лысый, и тут у соседнего дома раздался приглушенный хлопок. А следом – еще один.

К флаерам устремились две яркие точки, боевые машины начали набирать высоту, но уже мгновенье спустя стены содрогнулись от оглушительного взрыва, а небо раскрасили ослепительные всполохи огня.

Фейерверк! Это, мать его, обычный фейерверк!

Хитрость сработала на все сто: пилоты и операторы бортовых разрядников на несколько мгновений оказались ослеплены, а часть наружных камер и датчиков наверняка вышла из строя.

И в тот же миг из окон противоположной пятиэтажки вырвались четыре тонких луча, которые подобно ослепительным спицам вонзились во флаер сопровождения. Пилот резко кинул машину к земле, но избежать катастрофы ему уже не удалось. Из двигательного отсека повалил дым, а потом мощный взрыв разметал в разные стороны оплавленные куски обшивки, и транспорт пылающими обломками рухнул вниз.

Промчавшийся над местом катастрофы основной флаер попытался набрать скорость и уйти из зоны обстрела, но вместо этого лишь подставил под удар свой правый борт, и с крыши соседнего дома его немедленно начало обстреливать звено бородача. Я тоже вдавил гашетку и во всю глотку заорал:

– Жги!

Вырвавшийся из тубы лазер начисто срезал один из автоматических разрядников и, оставляя на металлических пластинах оплавленный рубец, вспорол днище. Следом в бронированное чудовище вонзились еще три луча, но тут открыли огонь бортовые орудия, наведенные на соседнюю крышу. Выпущенная почти в упор серия энергетических разрядов снесла два верхних этажа, а в следующий миг досталось и нашему дому.

Меня отшвырнуло в сторону и приложило о дверной косяк, да так, что висевшая в петле на поясе арматурина чувствительно врезалась в бедро, угодив между мной и стеной.

Мать!

Когда наконец удалось подняться на ноги, я первым делом попытался вытереть осевшую на лицевой щиток «Хамелеона» пыль, но лишь сильнее размазал ее по прозрачному пластику. Шансы вслепую выпутаться из этой передряги были равны нулю, и, рванув молнию, я поспешил стянуть с себя маскировочный костюм. Потом подхватил валявшийся на полу разрядник и метнулся обратно к окну.

Палившая из всех стволов вторая машина сопровождения на моих глазах задымилась, а потом резко ушла в сторону и, врезавшись в стену дома, взорвалась. Медленно набиравший высоту основной флаер попытался перевалиться через крышу хрущевки, но не смог – где-то внутри у него раздался приглушенный хлопок, и транспорт рухнул на землю прямо перед нашими окнами. От удара содрогнулся пол; едва устояв на ногах, я расстегнул запасной комбинезон и вытащил из него разрядник.

И лишь потом вспомнил о мужиках. Заглянул в коридор и невольно подался назад. Соседней комнаты больше не было. Остались лишь боковые стены, а все остальное превратилось в рухнувшую на первый этаж кучу обломков.

Тут за моей спиной раздался надсадный кашель, я бросился к скорчившемуся на полу Лысому и сорвал с него респиратор.

– Ты как?

– Жить буду, – прохрипел в ответ тот. – Сам как?

– Нормально, – ответил я и, закинув ремень разрядника на шею, помог мужику подняться на ноги. – Уходим!

Беспрестанно кашляя из-за витавшей в воздухе пыли, мы по лестнице спустились на первый этаж, и я толкнулся в дверь выходившей окнами на улицу квартиры.

– Ты куда? – удивился Лысый.

– Выходи через подъезд, я прикрою.

– Договорились.

Мужик заковылял по коридору; мне ударом плеча удалось распахнуть заевшую дверь, и тут за окном раздался металлический лязг. Я немедленно подскочил к окну, выглянул на улицу и обомлел: из люка рухнувшего набок флаера вывалился тащивший кого-то за собой лингер.

Невысокий, с вытянутым черепом и бугрившимися под защитным костюмом мышцами гуманоид, будто почувствовав постороннее присутствие, обернулся и напряженно замер на месте. Но замер лишь на миг. А потом больше напоминавший невесть как выбравшегося на сушу морского хищника инопланетянин неожиданно плавно потянулся за оброненным ручным разрядником.

И тут меня переклинило. Твердо зная, что никак нельзя позволить туристу воспользоваться оружием, я выхватил из петли на поясе сваренные буквой «Т» арматурины, вскочил на подоконник и прыгнул прямо на него.

Лингер уже схватил оружие и начал выпрямляться, когда заточенный металлический штырь, пробив затылочную кость, вонзился ему в голову. В следующий миг мы столкнулись и покатились по земле. При падении в глазах на миг помутилось, но, к счастью, дурнота почти сразу прошла, и, опершись руками о бетонный бордюр, мне удалось подняться на ноги.

Морщась из-за острой боли в спине, я поспешил повернуться к флаеру и сразу заметил появившегося в проеме распахнутого люка второго лингера. По счастью, состояние туриста оставляло желать лучшего и, выдернув из-за спины болтавшийся на ремне разрядник, мне удалось выстрелить первым. Энергетический импульс отбросил судорожно дернувшуюся фигуру в глубь флаера, и вдогонку ему тут же полетела лимонка. Повалившись на газон, я прикрыл голову руками и уткнулся лицом в траву, а в следующий миг раздался приглушенный взрыв.

– Володя! Володя! – кинулся ко мне выскочивший из подъезда Лысый. – Ты как?

– Нормально, – даже не пытаясь подняться с земли, откликнулся я. – Жить буду.

– А где парни?

– Не знаю…

Я перевалился на бок и попытался расслабиться, дожидаясь, когда перестанет кружиться голова. Ничего, полежу в мокрой траве, оклемаюсь. Сейчас отпустит уже…

Лысый расстегнул молнию комбинезона, и тут неподалеку затрещали автоматные очереди. Громыхнула граната, рявкнул пулемет.

– Что за дела? – удивился мужик и начал пуще прежнего избавляться от «Хамелеона».

– Без понятия.

Я прислушался к перестрелке и нахмурился – насколько помню, у боевиков Храмова ручных пулеметов при себе не имелось. А у туристов их и подавно быть не должно.

– Надо типа валить отсюда! – Лысый отшвырнул комбинезон в сторону и протянул мне руку, но тут несколько пуль угодили ему в грудь, и даже не успевший охнуть мужик навзничь повалился на землю.

Что за дела?!!

Я моментально перевалился на живот, приподнял голову и заметил бегущего по улице с автоматом в руках Захара. Вот только Лысого подстрелил точно не он. Нет, подручный Храмова, на ходу меняя магазин АКМа, не отрывал взгляда от переулка между домами. Мгновенье спустя там рыкнул мощный автомобильный двигатель, и на проезжую часть выкатился открытый внедорожник с установленным на турели пулеметом.

Пригнувшись, Захар метнулся к ближайшему подъезду, но пулеметчик оказался шустрее и срезал его короткой прицельной очередью. Погасивший фары автомобиль остановился посередине дороги метрах в тридцати от подбитого флаера, и только тут мне удалось разглядеть, что к пулемету приник негр в сером «городском» камуфляже.

О, черт! Звери пожаловали!

Торопливо нацепив на нос валявшиеся неподалеку очки, я поводил стволом разрядника из стороны в сторону, дождался, пока отметка прицела остановится чуть ниже лобового стекла, и утопил спусковой крючок. Энергетический импульс угодил точно в цель, и внедорожник превратился в груду пылающих обломков.

Разрядник обиженно запищал, жалуясь на вконец севшую батарею, и отключился; я, даже не пытаясь реанимировать оружие, подскочил к лингеру и принялся лихорадочно обшаривать его защитный костюм.

Всю попавшуюся мелочовку без разбора рассовал себе по карманам и уже собрался уносить ноги, когда вдруг заметил, как шевельнулся человек, прикованный к мертвому инопланетянину металлической лентой наручников.

Человек?! Да это девчонка!

И что делать?

Стрельба почти затихла, звери могли появиться в любой момент, но оставить девушку этим выродкам я не мог, а потому опустился на колени и, выхватив нож, со всего маху рубанул лингера по запястью. Ничуть не уступавший заточкой опасной бритве, металлостеклянный клинок легко рассек защитный костюм и плоть, затем уткнулся в сустав и остановился.

Выругавшись, я продолжил кромсать руку туриста, пытаясь отделить кисть, и в итоге добился своего, хоть и перемазался при этом в голубоватой крови инопланетянина с ног до головы. Потом сильным рывком сдернул петлю наручника с культи лингера и, морщась от боли в спине, поволок девушку к углу дома. Только затащил ее в переулок, и тут же дорогу осветили лучи автомобильных фар. Страх придал сил, и, кое-как продравшись через кусты, я завалился в крайний подъезд соседней девятиэтажки.

Показавшаяся поначалу не такой уж тяжелой девушка с каждым шагом оттягивала руки все сильнее, и забраться с ней на первый этаж удалось с величайшим трудом. Там я без сил повалился на ступеньку и хрипло задышал, пытаясь хоть немного прийти в себя. Самочувствие и в самом деле оставляло желать лучшего: сердце колотилось как сумасшедшее, руки дрожали, а одежда чуть ли не насквозь промокла от пота.

Слегка очухавшись, я осторожно спустился к подъездной двери и прислушался к раздававшимся где-то поблизости непонятным крикам и шуму автомобильных двигателей.

Устроят звери облаву или решат, что это один из разрядников подбитого флаера внедорожник взорвал?

Неизвестно.

Но в любом случае, чем раньше мы отсюда уберемся, тем лучше.

Вот только на улицу выходить сейчас слишком опасно. Случайно заметит кто – и хана.

И что делать?

Я с сомнением глянул на дверь в подвал и легонько ее толкнул. Та не шелохнулась. Навалился плечом – и едва не полетел вниз: замок оказался выломан и держался лишь на честном слове. И получается, ничто не мешало мне спуститься в подвал и добраться по нему до подъезда на противоположной стороне дома.

Мне? Да нет – нам.

Взбежав по ступенькам к тихонько постанывавшей в забытье девушке, я откинул у нее с шеи рыжеватые волосы и попытался нащупать пульс. Тот был ровным, но каким-то очень уж редким.

И как быть? Далеко ее на закорках мне точно не утащить. Надорвусь, блин.

Я глянул на курносое, с резко очерченными скулами лицо и с трудом подавил тяжелый вздох. Вот ведь свалилась на мою голову конопатая!

И ведь девчонка явно не турист, а заключенная: очень уж комбинезон тюремную форму напоминает, да и в наручники просто так не заковывают. Но что заключенная – это ничего страшного. Мы со Стасом тоже не на последнем месте в списке федеральных преступников числимся. Храмов тот и вовсе…

Кстати, Юре-то хоть удалось ноги унести?

Стоп! Не о том думаю!

Я принялся изучать обхвативший тонкое запястье стальной браслет и сразу заметил мерцавший зеленым огонечком светодиод. Похоже, именно эта штука девушку в бессознательном состоянии и держала.

Попробовать его снять?

Нет, не стоит – а ну как автоматический инъектор вколет смертельную дозу чего-нибудь успокоительного в превентивных мерах? Те, сверху, на подобные штуки большие мастера.

Я несколько раз хлопнул девушку по щекам, но рыжая и не подумала открыть глаза. Кое-как мне удалось поставить ее на ноги и, обхватив одной рукой за талию, подвести к лестнице. Там мы чуть кубарем не скатились вниз, да и в путешествии по подвалу приятного оказалось мало. Тем не менее рыжая сомнамбула ноги переставляла и на пол не валилась, да и естественных в такой ситуации истерик не закатывала. Просто шла, и все. Хоть какой-то плюс.

Да, хоть какой-то. Потому как других положительных моментов в сложившейся ситуации не наблюдалось вовсе. Вот наткнутся на нас звери, и, как говорится, «живые позавидуют мертвым». Отбиться от них с одним ножом точно не получится. И хорошо, если сразу пристрелят.

А значит, главное – ни на кого не нарваться. Благо на улице уже стемнело.

Чего боялся я больше всего, затаскивая девушку вверх по ведущей в подъезд лестнице, так это наткнуться на запертую дверь. Но нет, двери не было вообще. Уж не знаю, кому она помешала, но сейчас это играло мне только на руку.

Осторожно выглянув на улицу, я несколько минут прислушивался к тишине вечернего города и с облегчением перевел дух. Где-то лилась из водосточных труб вода, где-то шумели ветки раскачиваемых ветром деревьев. И только. Ни выстрелов, ни шума машин.

Я уже окончательно успокоился, решив, что звери убрались восвояси, как неподалеку лязгнула автомобильная дверца и раздалось рычание заработавшего двигателя.

Мать!

Обхватив девушку руками, я затащил ее в кусты, но вскоре вновь наступила относительная тишина, и мы кое-как заковыляли к соседнему двору. Оттуда вышли к хоккейной коробке и свернули к проспекту. Но перебегать здесь к Автомобильному училищу я не рискнул и под прикрытием кустов повел девушку вдоль дороги.

Ходу, ходу, ходу!

Надо убираться отсюда!

Убираться!

Пока тащились домой, чего только не натерпелся! Это девушке все по барабану было, а у меня от любого шороха сердечко так и подпрыгивало. Прекрасно ведь представляю, что с нами звери сделают. И без разницы уже, найдут нас давешние негры или повезет на арабов нарваться. Хрен редьки не слаще. Итог один и тот же будет.

Но нет – вроде оторвались.

Уже свернув к приютившим нас со Стасом четырнадцатиэтажкам, я позволил себе немного расслабиться, за что немедленно и поплатился. Хотя почему расслабился? Устал просто. Промок, замерз, шатает всего. Вымотался дальше некуда. Девчонка еле ноги переставляла, вот и приходилось за двоих выкладываться…

Немудрено, что подкарауливших нас в тени деревьев парней я заметил, лишь когда по глазам ударил ослепительный луч электрического фонарика.

– Стоять! – распорядился Эльдар Баев и вскинул ружье.

– Охренели? – взвыл я, закрывая лицо свободной рукой. – Выключите!

– Володя, ты, что ли?

– Нет, дед Пихто!

– Ты смотри, он бабу где-то подцепил! – удивился один из караульных, высветив лучом мощного фонаря повисшую у меня на плече девушку.

– Это Стасу подарок, – буркнул я, опережая неудобные вопросы.

– Он может, что ли? – удивился Баев.

– Он все может.

– Ну надо же! Профессионалка?

– Ага, – ухватился я за эту догадку. – Только обдолбанная пока.

– Симпатичная. Комбез, правда, какой-то странный.

– Ты фетишист, что ли?

– Тьфу на тебя! Познакомишь?

– Сутенер подойдет, сам договаривайся.

– Дорого, поди…

– Да уж, недешево, – вспомнив обратную дорогу, совершенно искренне вздохнул я. – Ладно, пора валить!

И, обхватив девушку за талию, я заковылял по краю футбольного поля, мечтая лишь об одном: как бы добраться до своей норы и завалиться спать. Переодеться в сухое, хряпнуть пятьдесят граммов из заначенной на черный день бутылки водки – и спать!

Мечты, мечты…

И Стас весь мозг вынесет, и о девушке позаботиться придется.

О девушке – да.

Если уж на то пошло, лингер точно не стал бы рядового заключенного в центр «пятна» сопровождать. Нет, в этом деле явно какой-то подвох имеется. И лучше бы во всем разобраться до того, как федералы десант высадят и зачистку устроят.

Вот ведь влип…

Глава 3

– Ты совсем охренел, что ли? – просто офонарел сидевший в инвалидном кресле у верстака Стас, когда я в обнимку с девушкой ввалился к нему в мастерскую. – Ты на фига сюда эту шмару обдолбанную приволок?!

Я из последних сил дотащил рыжую до дивана, сам рухнул рядом и лишь тогда возразил:

– Это не шмара, и она не обдолбанная.

– И че с того? – У моего приятеля аж лицо вытянулось от возмущения. – Мне радоваться этому, что ли? Валите оба отсюда!

– Да ты только глянь!

– А че мне на нее смотреть? Тащи ее к себе и хоть гляди, хоть гладь!

– На браслет, говорю, глянь, олень!

– Что там еще такое? – Заинтересовавшись, Стас подъехал к дивану и уставился на обхвативший запястье девушки наручник. – Вот ни фига себе, сказал я себе! Ты где ее подцепил?!

– Юра Храмов команду собрал на туристов засаду устроить, эту я из флаера вытащил.

– Из флаера? Какого еще, к чертям, флаера?!

– Прояснение же. – Для иллюстрации своих слов я ткнул пальцем на потолок и постарался перевести разговор на другую тему: – Нас не затопило, кстати?

– Нет, – мотнул головой парень, но тут же опять начал заводиться: – Ладно, с флаером понятно. Эту лахудру рыжую к нам зачем приволок? Какой, скажи, мне интерес на ее браслет любоваться? Мы благотворительное общество, что ли? У самих ни еды, ни воды!

– Держи. – Вытащив из кармана, я кинул на колени приятелю три пачки банкнот и с блаженным вздохом вытянул гудевшие от усталости ноги. – Тридцать тонн с Юры срубил.

– Тридцать тонн – это хорошо, – на самую малость подобрел Стас, но именно – лишь на самую малость. – А бабу, значит, в довесок взял? Надеюсь, ты ее здесь оставить не собираешься?

– Не о том думаешь.

– Да ну?

– Она к лингеру прицеплена была.

– Серьезно? – Парень только сейчас заметил пятна крови на пустом браслете наручников и ухмыльнулся: – Полагаю, его судьбой можно не интересоваться?

– Ну да. Грохнул я его.

– Молодца. Дай пять.

Я хлопнул ладонью по растопыренной пятерне приятеля и вновь откинулся на спинку дивана.

– Сам понимаешь, девчонку не просто так сюда привезли. Надо бы расспросить.

– И Храмов разрешил тебе ее забрать? – недоверчиво уставился на меня Стас. – Он же пособников всегда в расход пускал?

– Ну, ты понимаешь, – замялся я, – там на нас звери наехали…

– И?

– Не знаю, как Юра, а я еле ноги унес. У нас же оружия, считай, нормального не было, вот и положили парней.

– Парней положили, а бабу ты уволок…

– Не оставлять же ее было!

– И ты это меня оленем назвал? – Стас с сомнением посмотрел на лежавшую в беспамятстве девушку, потом тяжело вздохнул и махнул рукой: – А, черт с тобой, давай посмотрим, как браслет снять.

– Так и знал, что тебе в нем порыться захочется, – ухмыльнулся я.

– Ящик с инструментами принеси, – согнал меня с места парень. – И рассказывай. Все с самого начала рассказывай…

– Да чего там рассказывать? – Я распахнул стоявший в углу шкаф и достал из него увесистый пластиковый ящик. – Три флаера в центр летели, мы их сбили. Ну а на девчонку уже случайно наткнулись…

– Дрель еще тащи и удлинитель, – потребовал Стас, перебирая сверла.

– Уверен?

– Да, блин!

Пришлось разматывать шнур удлинителя и подключать его к розетке за верстаком.

– Готово!

– Руку ей держи, – попросил парень, закрепляя в дрели самое тонкое из найденных в ящике сверл. – Мне только непонятно, что туристы в центре забыли.

– Вопрос! – фыркнул я и забеспокоился: – Стой, стой! Блок управления вроде в другом браслете!

– Я тебе кто – хакер-нахер? – возмутился Стас. – Куда мне твой блок управления впился?

– А ты чего задумал-то?

– Сначала потроха выну, потом посмотрю, как его раскурочить можно.

– Думаешь, сработает?

Мой приятель лишь раздраженно поморщился, и стало ясно, что лучше попридержать язык за зубами. У него как-никак дрель в руках, а мне лишняя дырка в голове без надобности. Поэтому, решив не нарываться на неприятности, я стиснул хрупкое запястье девушки и прижал его к деревянному подлокотнику дивана.

– Не дрейфь! – уверенно заявил Стас. – Знаю, что делаю.

– А если там взрывчатка?

– Да прям! – усмехнулся парень и, приставив тонкое сверло к углу квадратной металлической пластины браслета, нажал кнопку. Висевшая над верстаком лампочка немедленно заморгала, и по комнате побежали тени.

– Подожди.

Я подошел к шкафу, вытащил оттуда светодиодный фонарик со встроенной динамо-машинкой и вернулся обратно.

– Ага, так лучше, – кивнул Стас и сдул выползавшую из-под сверла металлическую стружку. – А насчет наручников не волнуйся, это профанация одна.

– Да ну? Как так?

– Заключенного автоматический инъектор успокоительным накачивает; сам он даже шнурки без посторонней помощи завязать не сможет. А если его подельники отобьют, так они любой браслет сковырнут. Незачем, в общем, конструкцию усложнять.

Непринужденно болтая, парень просверлил третий угол и принялся за четвертый. Дрель легко справлялась с мягким металлом, и работа спорилась.

– А взрывчатку не могли заложить?

– Чтобы в самый неподходящий момент какому-нибудь важному свидетелю взрывом руку отчекрыжило? Нет, инъектор и спутниковый передатчик – вот и все, что в стандартный набор входит.

– Передатчик? – всполошился я. – Так нас выследить могут?!

– Ты ж говорил, туристов всех положили? – уставился на меня Стас.

– Всех, – кивнул я и прижал начавшую ворочаться в забытье девушку к дивану. – Но что, если федералы спасательную команду пришлют?

– Да не успеют запеленговать, сейчас отключим.

– Ты давай короче, – поежился я. Только федералов на хвосте нам еще не хватало для полного счастья! – Отрубай его!

– Раньше думать надо было! Прежде чем ее сюда волочь!

Парень вогнал острозаточенную отвертку в какую-то неприметную щель, надавил – и с легким хлопком отлетевшая крышка зазвенела на полу.

– И что теперь? – Я в замешательстве уставился на усеянную миниатюрными кристаллами плату и шмыгнул заложенным носом. – Сложно передатчик отключить будет?

– Да как два пальца! – пообещал Стас и аккуратно выдернул из потрохов браслета непрозрачную колбочку размером в половину наперстка. – Только сначала инъектор уберу, а то рыжая до утра не очухается. Или ты ее беспомощным состоянием воспользоваться рассчитывал?

– Завязывай с шутками уже, – попросил я. – И короче – передатчик отрубай!

– Да сейчас, сейчас, – поморщился парень. Подцепив плату отверткой, выломал ее из браслета и протянул мне: – Держи свой передатчик.

Я немедленно кинул покрытую кристаллами пластинку на пол и, наступив, растер башмаком.

– Дальше что?

– А что дальше? Дальше все просто.

Стас вновь взялся за дрель, и минут через пятнадцать нам удалось стянуть с девичьего запястья вконец раскуроченный браслет.

– Ты пока посиди с ней. – Парень собрал инструменты и отъехал от дивана. – А то, как очнется, мозги какое-то время еще задурманены будут. Мало ли что с перепугу натворит?

– Ладно, посижу, – вздохнул я, попрощавшись с мечтой переодеться в сухую одежду и снять стресс, замахнув пятьдесят капель водки. – Может, ей попить дать?

– Опух?! У нас и так воды почти не осталось!

– Деньги есть, купим завтра.

– Вот когда купим…

– Стас!

– Да не трогай ты ее пока. Очнется, и видно уже будет. Захочет – дай. А пока не лезь. Договорились?

– Хорошо.

Я отложил фонарик на подлокотник, устроил голову девушки у себя на коленях и в изнеможении откинулся на продавленную спинку дивана.

Ну и денек выдался! Это ж надо!

– Ладно, если что – зови.

Стас убрал дрель и ящик с инструментами в шкаф и выехал в коридор; я положил руку на девичий лоб и не на шутку встревожился: кожа показалась слишком горячей.

И что делать? Еще загнется прямо у меня на руках!

Но дыхание продолжало оставаться ровным, и постепенно я начал успокаиваться, решив не дергаться раньше времени. Так и так девушке сейчас ничем помочь не могу. Если только холодный компресс сделать, да только толку от него явно немного будет. Наверняка ведь это химикаты из организма выходят! Не думаю, конечно, что заключенным совсем уж убойные препараты вкалывают, а с другой стороны, когда это у нас с арестантами церемонились? Лишь бы копыта не откинули раньше времени, а там хоть трава не расти.

Я вздохнул и отвел с лица девушки растрепавшиеся пряди волос.

Красивая.

В «пятне» вообще женщин мало осталось, а красивых так и вовсе днем с огнем не сыщешь. Хорошо хоть Эльдар ее в темноте толком разглядеть не сумел, иначе бы на мою байку не купился. А мне сейчас лишние вопросы ни к чему – Шилов ведь не просто так предупреждал зверей не трогать. Он и голову за такую подставу оторвать может.

Другое дело, что меня со взорванным внедорожником никто связать не должен. Захара грохнули, а Храмов лишний раз языком трепать не станет. Да и задерживаться в «пятне» ему теперь слишком опасно – не жилец он тут. Либо федералы вычислят, либо звери грохнут. Если уже не грохнули. В чем я, правда, все же сомневаюсь – не тот человек Юрий, чтобы запасных путей отхода не предусмотреть. Наверняка под шумок унести ноги успел.

Тело девушки вдруг изогнулось, она взвыла, и я едва успел перехватить ее руки, прежде чем длинные ногти расцарапали мне лицо.

Ну ничего себе!

– Нет! – взвыла девушка. – Отпустите!

Я изо всех сил встряхнул ее и, вскочив с дивана, быстро отступил на пару шагов назад.

– Отпустите! – Рыжая забилась в угол дивана и закрылась руками. – Отпустите!

– А кто тебя держит? – буркнул я, с трудом удержавшись от мата.

– Что происходит?! Где я? – Тут девушка заметила валявшиеся на полу наручники и во все глаза уставилась на меня. – Кто ты?

– Ты бы успокоилась для начала, – предложил я. – А потом и поговорим.

– Я… я спокойна. Но где мы и как я сюда попала? – Начав растирать саднившее запястье, наша гостья вдруг нахмурилась и произнесла какую-то длинную фразу на незнакомом мне языке.

Я лишь покачал в ответ головой:

– Не понимаю.

– Хорошо, хорошо, – лихорадочно заозиралась по сторонам девушка, судя по всему, до сих пор находившаяся под воздействием транквилизаторов. – Кто ты? И где мы?

– Друг. Просто друг. И сейчас ты у меня дома.

– Как я сюда попала? – немного расслабилась рыжая.

– А как тебя зовут? – спросил я, решив проверить для начала адекватность незнакомки. Мало ли как на ее психике вколотые препараты сказались.

– Алиса.

– И что последнее, Алиса, ты помнишь?

Этот вопрос заставил девушку надолго задуматься; от волнения она закусила губу и наконец неуверенно произнесла:

– Флаер. Я была во флаере.

– А как ты там оказалась?

– Не помню. – Алиса наморщила лоб и вновь попыталась перехватить инициативу: – К чему эти вопросы?

– Да так, – пожал я плечами и присел на другой край дивана. – В общем, тот флаер мы сбили…

– Кто – мы? – насторожилась девушка.

– Мы – это группа товарищей, которым не нравятся туристы. – И, заметив промелькнувшее в глазах Алисы недоумение, я поспешил пояснить: – Туристы – это инопланетяне, федералы и прочая залетная публика.

– Ты террорист?

– Я сам по себе. Просто оказал хорошему знакомому небезвозмездную услугу.

– Наемник?

– Вроде того.

– И ты захватил меня и принес к себе?

– Не захватил, а спас, – поморщился я и ткнул носком ботинка валявшиеся на полу обломки наручников. – Тебя ведь не просто так в кандалы заковали?

– Не просто, – тяжело вздохнула девушка и вытерла выступившие на лице капельки пота.

– Воды?

– Да! Нет. Позже. – Алиса посмотрела мне в глаза и спросила: – Как тебя зовут?

– Владимир.

– А кто-нибудь еще знает, что я здесь?

– Можешь не беспокоиться – никто.

– А твои товарищи?

– Мои товарищи там и остались, – поморщился я. – Флаеры мы сбили, но потом неожиданно появились звери, и пришлось бежать.

– Звери? – Удивлению девушки не было предела. – Вы смогли сбить боевые машины и испугались каких-то зверей?

– Звери – это переселенцы. Арабы и негры в основном.

– Переселенцы? Понятно. – На лице девушки промелькнуло мимолетное раздражение, но оно тут же сменилось неподдельным беспокойством: – А здесь мы в безопасности?

– Разумеется! Во-первых, они о тебе не знают и искать не станут. Во-вторых, это не их район. Здесь их не любят. Если звери рискнут тут появиться, то очень сильно об этом пожалеют. Дороги заблокированы, оставшиеся проезды под охраной. А без автомобилей им отсюда живыми не уйти. Никаких шансов.

– Понятно, – кивнула Алиса. – Выходит, ты действительно меня спас…

– Так получилось, – даже немного смутился я.

– И что теперь?

– Для начала мне хотелось бы узнать, почему ты оказалась в том флаере.

Я поднялся с дивана и отошел к верстаку, пытаясь хоть немного взять себя в руки. А то совсем из-за симпатичной мордашки голову потерял. Не к добру это. Как-то нет доверия к любви с первого взгляда, слишком уж обмануться в человеке просто. К тому же из-за пустяков федералы в такие наручники никого заковывать не станут.

Может, ну ее? Пусть теперь сама выпутывается?

Так ведь симпатичная, зараза. Жалко. В одиночку точно пропадет. Без вариантов.

– Зачем тебе это? – забеспокоилась Алиса, поправлявшая растрепавшиеся лохмы волос.

– Хочу помочь, – отделался я полуправдой.

– Помочь? – вскинулась девушка. – А чем ты можешь помочь?

И вот тон, которым это было произнесено, не понравился мне категорически. Чувствовался в голосе Алисы какой-то нехороший надрыв. Не думаю, что обидеть хотела, но до истерики точно недалеко. Блин, сейчас еще только слез не хватало!

– Могу помочь выбраться из «пятна», – предложил я. – Одной это будет сделать не в пример сложней.

– А с тобой – легко?

– Ну, – усмехнулся я, – на местности ориентируюсь. За черту города, по крайней мере, без проблем выведу.

– А если я не хочу уходить? Что, если мне, наоборот, надо попасть в центр?

От взгляда пристально уставившихся на меня зеленых глазищ стало как-то не по себе, и я невольно поежился:

– Бред!

– Ты не сможешь меня туда провести? – Алиса слегка склонила голову набок и уточнила: – Или просто не хочешь? Пойми, мне действительно нужна помощь!

– Такая помощь недорого стоит. – Я облокотился о верстак и покачал головой. – Суицид вообще вещь слишком интимная, чтобы кого-то постороннего о помощи просить.

– Неужели это настолько опасно? Просто дойти до центра города?

– Опасно – это просто переправиться на тот берег реки. Идти дальше – уже чистое самоубийство, – слегка сгустил я краски в надежде добиться нужного эффекта.

– Почему ты так в этом уверен? Неужели туда никто не ходит?

– Нехорошее там место. – И вот с этим уже было не поспорить. – Ты не думай, туда многие поначалу выбирались. Просто со временем мало кто возвращаться стал.

– Это плохо. – Девушка поникла, но вдруг выпрямилась, поджала губы и спросила: – А как далеко ты сможешь меня проводить?

– Да что происходит, в конце-то концов?! – не на шутку удивился я. – Зачем тебе в центр?

– Я тебе все расскажу, если пообещаешь помочь.

– Пойдем ко мне, – вздохнул я. – Помочь, конечно, помогу, но на самоубийство подписываться не стану.

– Самоубийством будет ничего не предпринять, – решительно заявила Алиса.

– Как же, как же, – покивал я, выключая свет, но от слов девушки по спине побежали мурашки. Она ведь на полном серьезе эту сентенцию произнесла! Да и туристы неспроста в центр рвались, если уж на то пошло.

– Ты мне не веришь?

– Для начала объясни, во что от меня требуется поверить.

Девушка ничего не ответила; я закрыл дверь мастерской и по темному коридору повел ее к себе. Первым зашел в комнату и нашарил на стене выключатель. Тусклый свет заморгавшей под потолком лампочки выхватил из непроглядного мрака стену, обклеенную обшарпанными фотообоями, и остальные три, ничем не обклеенные, но не менее обшарпанные. Еще – комод с приставленным к нему раскладным столиком, занятые зимней одеждой вешалки, кровать и висевший на вбитых в бетон железных крюках гамак. В целом неплохо, только по углам темно, да трубы ржавые всю картину портят.

– Располагайся, – указал я девушке на кровать.

– И ты тут живешь? – удивилась она, разглядывая аскетичную обстановку.

– Ну да.

– А зимой как?

– Прохладно, факт. Но вообще, последние зимы теплыми были – местная климатическая аномалия, не иначе. Жить можно.

– Как скажешь…

Алиса неуверенно огляделась по сторонам, потом присела на кровать и одернула свой серый комбинезон.

– Нет, женской одежды у меня нет, – покачал я головой, предупреждая готовый сорваться у нее с языка вопрос.

– А зеркало?

– С этим тоже напряженка.

– А как ты бреешься?

– На ощупь главным образом, – ухмыльнулся я и потер заросший длинной щетиной подбородок. Местные брились скорее по инерции. Исключительно для поддержания социального статуса. – Пить хочешь?

– Не отказалась бы.

Я вышел в соседнюю комнату, налил из почти пустой пятилитровой бутыли в железную, с обколотой эмалью кружку воды и вернулся обратно.

– Держи.

– Спасибо, – поблагодарила Алиса и сделала насколько осторожных глотков.

Я задумчиво глянул на комод и, хоть давно уже собирался сменить одежду на сухую, все же решил при девушке не переодеваться и вместо этого повалился в гамак.

– Рассказывай.

– Что именно тебя интересует? – Убедившись, что без зеркала справиться с растрепавшимися волосами нет никакой возможности, Алиса тяжело вздохнула и откинулась спиной на стену. – Что ты хочешь услышать?

– Зачем тебе в центр города? – Обтянувший девушку серый комбинезон выгодно подчеркнул ее спортивную фигуру, и мне пришлось отвести взгляд в сторону, чтобы сосредоточиться на деле.

– На этот вопрос так просто не ответить.

– А ты постарайся. – Я развалился в гамаке и неожиданно осознал, что готов помочь девушке почти при любом раскладе. Готов, потому что… потому что… Ну, не знаю! Готов помочь, и все.

– По образованию я программист. – Девушка решила начать свой рассказ издалека. – Хороший программист. Плюс иностранные языки всегда легко давались. Поэтому, когда запустили программу интеграции наших информационных сетей с…

Алиса замялась, и я с усмешкой подсказал:

– С инопланетными информационными сетями.

– Да, – кивнула девушка. – Именно. В общем, папа устроил меня в эту исследовательскую группу.

– А кто у нас папа? – Меня сразу заинтересовал этот момент. – Не бойся, я не из радикалов и прочих бомбистов-террористов. Отстрелял свое уже.

Ну, почти отстрелял, раз на предложение Храмова согласился. Не в деньгах же дело было, точнее, не только в них.

– Папа в Агентстве охраны порядка работает. В одном из отделов Управления информационной безопасности.

– Ага, понятно, – кивнул я, едва не вывалившись из гамака.

Вот повезло так повезло! Мне еще только разъяренных федералов для полного счастья не хватало! Они и так не самые приятные в общении люди, а уж если лично кого заденешь – вообще труба.

– С работой я справлялась неплохо, и когда в океане были обнаружены обломки флагманского корабля экспедиционного корпуса Имедана, – Алиса не обратила на мой удивленный возглас ровным счетом никакого внимания, – то к работе с бортовым компьютером корабля привлекли именно меня. А поскольку работа проходила в рамках расследования военных преступлений имеданцев, общее руководство проекта осуществляли спецпредставители Совета…

– Лингеры? – уточнил я.

– Да.

– И сколько их прибыло на Землю?

– Двое, а что?

– Так, ничего. – Я вновь оттолкнулся от стены и принялся раскачиваться в гамаке. Двое – это хорошо. Есть шанс, что мои подвиги нераскрытыми останутся. А если повезет, то и вовсе федералы гибель инквизиторов на зверей спишут.

– В ходе дешифровки данных мне удалось обнаружить в неповрежденных ячейках памяти кое-что странное…

– И что же? – заинтересовался я.

– Корабли экспедиционного корпуса Имедана нашли Землю не случайно. Как не случайным оказалось время их прибытия к нам.

– Не понял, а что не так со временем прибытия?

– Декабрь две тысячи двенадцатого года. Окончание календаря майя.

– Да бред это все, – поморщился я. – Сколько уже можно эту тему мусолить?

– Как оказалось – не бред, – уверенно заявила девушка. – Ничего конкретного в памяти компьютера найти не удалось, имелось лишь упоминание некоего исторического артефакта майя. А именно – Шара-накопителя. И еще была ссылка на предполагаемую дату его активации: двадцать первое декабря две тысячи двенадцатого года.

– Ну-ну… – Я скептически покивал головой, но спорить не стал. А чего спорить-то? Две тысячи пятнадцатый год на дворе. Где мы и где календарь майя?

– Как следовало из тех записей, Шар был обнаружен и изъят высадившейся в Южной Америке исследовательской группой за несколько дней до указанной даты. Имеданцам удалось его заблокировать, но подготовка к отправке с Земли заняла несколько месяцев, и в итоге транспортник с Шаром оказался сбит. Разведка экспедиционного корпуса проморгала появление у нас новых зенитно-ракетных комплексов класса «земля – космос».

– Дай угадаю: транспортник рухнул у нас в центре города?

– Так и было, – подтвердила мою догадку девушка.

Я задумчиво пожевал губу: слухи о рухнувшем корабле мне доводилось слышать и раньше. Самого меня, правда, тогда в «пятне» не было, наш отряд перекинули сюда из области лишь после высадки имеданцами десанта.

– Ладно, допустим.

– Это не предположение, а неоспоримый факт, подтвержденный проведенными в одно из прояснений аэрофотосъемкой и съемкой из космоса.

– Ну и что с того? Лингеры решили заполучить этот мистический Шар?

– Нет, – поникла Алиса и уставилась на носки своих заляпанных грязью ботинок, – спецпредставителей Совета заинтересовала лишь интеллектуальная составляющая системы безопасности сбитого корабля.

– А?

– Они заподозрили, что при проектировании системы безопасности были использованы запрещенные технологии в области создания искусственного разума. Если это удастся доказать, штрафные санкции в отношении Имедана составят порядка одного процента их годового бюджета.

– Это, наверное, много? – невольно улыбнулся я.

– Да неважно! – разволновалась девушка. – Руководство исследовательской группы проигнорировало все отсылки на Шар, посчитав их простым мифом!

– Логично на самом деле. – Реакция спецпредставителей Совета показалась мне вполне объяснимой. Кому вообще сдался непонятный артефакт туземцев, если есть реальная возможность прижать конкурентов?

– Логично? – в один миг вспыхнула девушка до самых кончиков волос. – Ты ничего не понимаешь! Нам приказали продолжить сбор доказательной базы! Никто даже не планировал в ближайшее время обследовать рухнувший транспортник!

– А зачем? Боюсь, от Шара даже осколков не осталось.

– Боюсь, – передразнила меня девушка. – Ракеты вывели из строя только один двигатель, и при падении транспортник почти не пострадал! И уж тем более не пострадал упрятанный в сейфовое хранилище артефакт!

– И что с того?

– Блокировка Шара заканчивается двадцать первого сентября этого года! Через три дня Земля будет уничтожена! Это ты понимаешь?! У нас осталось только три дня!

– Фигово, – усмехнулся я, несколько даже опешив от такого напора, – если, конечно, принять эту историю за чистую монету!

– Она правдива до последней буквы!

– Да ну? – хмыкнул я и вдруг поймал себя на мысли, что мне чертовски хочется поверить в рассказ Алисы. Ведь тогда во всем случившемся с нами после прибытия к Земле кораблей Имедана появится хоть какой-то смысл.

– Прошу – поверь, – с мольбой уставилась на меня полными слез глазами девушка. – Пожалуйста…

– Хорошо, хорошо, – смутился я. – Что было дальше?

– Я отыскала в памяти бортового компьютера коды доступа к системе безопасности транспортника и стерла их.

– Что?! – От удивления я вновь едва не сверзился из гамака и переспросил: – Что ты сделала?

– Я их стерла. Запомнила и стерла. Теперь без меня никому не удастся проникнуть внутрь корабля. А если попытаться сделать это силой, немедленно запустится процесс самоуничтожения.

– Полагаю, твой поступок не нашел понимания у лингеров?

– Я пообещала, что забуду все коды, если они не отвезут меня к кораблю до двадцать первого числа.

– Просто возьмешь – и забудешь?

– На самом деле это несложно, если владеешь определенными ментальными практиками.

– И спецпредставители Совета пошли на уступки?

– Им пришлось это сделать, чтобы не допустить уничтожения улик.

– Но лингеры решили подстраховаться…

– Да, влезть ко мне в голову они побоялись, – улыбнулась Алиса, рассеянно водя рукой по подушке, – но на всякий случай накачали транквилизаторами.

– И что ты предлагаешь? – задумался я. – Найти корабль и забраться внутрь? А дальше?

– Надо продлить блокировку Шара, – спокойно заявила девушка. – У меня есть нужный код.

– Здорово, – хмыкнул я и нахмурился. – Ты хоть представляешь, какие шансы на успех этой авантюры? Их просто нет!

– Внешний периметр системы безопасности корабля можно отключить дистанционно. Нам нужно будет лишь добраться до места падения…

– Просто добраться… Да пойми: не бывает у нас так – просто добраться!

– Ты мне не поможешь?

– Помогу! – помимо собственной воли рявкнул я. Откинулся в гамаке и вздохнул: – Помогу. Куда деваться?

– Спасибо! – Девушка подскочила ко мне и чмокнула в щеку. – Спасибо!

Я почувствовал легкий аромат духов – хотя, казалось, откуда бы? – и у меня закружилась голова.

В центр – значит, в центр.

Да хоть на край света!

– Когда выходим? – расплылась Алиса в счастливой улыбке.

– С утра. – Я прикинул, какое снаряжение нам может понадобиться, и с облегчением понял, что ничего покупать не придется. Вот с водой – да, с водой проблемы.

– Мы уложимся в три дня?

– Легко. Если по дороге не съедят.

– Съедят? – опешила Алиса. – Ты серьезно?

– Более чем, – вздохнул я. – Люди в центр города не просто так соваться перестали, чтоб ты знала.

– Но у нас получится?

– А куда деваться? Получится, конечно.

На самом деле никакой уверенности в этом я не испытывал, но и бросить девушку на произвол судьбы позволить себе не мог. В кои-то веки у меня вновь появилась цель в жизни.

Цель в жизни – это хорошо. Это лучше, чем карманы, полные денег, не говоря уже про унылое существование в вечно холодном подвале.

Но стоит ли эта самая цель такого риска?

Ладно, раз понимаю, что сейчас несколько неадекватен, то не все еще потеряно. За ночь успокоюсь, а с утра уже прикину – что и как. Не наобум же лезть. Нет, маршрут надо заранее продумать…

– Что с тобой? – заметила мою задумчивость Алиса.

– Ничего, ничего, – покачал я головой и предложил: – Ну что, давай уже спать ложиться?

– Давай, – согласилась девушка.

Я слез с гамака, но, прежде чем успел выключить свет, распахнулась входная дверь.

– Всем привет! – Стас остановил инвалидное кресло на пороге и уставился на девушку. – Ты смотри, очнулась уже!

– Алиса, это Стас, Стас, это Алиса, – мысленно выругавшись, представил я их друг другу.

– Алиса? – расплылся в улыбке мой приятель. – Селезнева?

– Нет, Лазарева, – нахмурилась девушка.

– А! Я-то думал!

Я наклонился и заглянул Стасу в лицо, пытаясь разглядеть его зрачки.

– Ты ужаленный уже, что ли?

– Ну и? Заказ выполнил, имею право!

– Не вовремя это, понимаешь?

– Да и пох! – отмахнулся парень. – Пошли на улицу!

– Зачем? – не понял я.

– Так прояснение же! Посидим, на звезды посмотрим. Сто лет уже звезд не видел! Пошли!

– Иди, я через пять минут подойду.

– Ты не теряйся только.

Парень сдал назад и укатил по темному коридору; я задумчиво посмотрел на девушку и потер шею. Оставлять Алису в одиночестве не хотелось, но и за Стасом требовалось присмотреть. Он же мне как брат, блин…

– Кто это? – первой нарушила молчание девушка.

– Мой друг, – вздохнул я. – Ты ложись спать, мне с ним парой слов перекинуться надо. Заодно и обсудим, какое снаряжение брать.

– А здесь безопасно?

Девушка поежилась и обхватила себя руками. Сразу захотелось ее обнять и согреть, но я сдержался:

– Безопасно. Больше никого нет, а чужие не вломятся.

– А вы где будете?

– На речку сходим, наверное. Да ты не переживай, здесь недалеко. Главное, дверь никому не открывай, и все будет хорошо.

– Мне страшно…

Мысленно прокляв все на свете и в особенности так некстати заявившегося Стаса, я отошел в угол комнаты и опустился на колени. Сунул руку под ржавую трубу и вытащил оттуда увесистый сверток, а заодно и початую бутылку водки. Пригодится нервы успокоить.

– Что это? – удивилась Алиса, когда я, выкинув на пол целлофановый пакет, развернул промасленную бумагу.

– Это наган, – протянул я девушке револьвер. – Держи, он заряжен. В барабане семь патронов.

– Зачем он мне?!

– Если что – стреляй. И мы услышим, и вообще…

– Ну, знаешь… – Алиса повертела в руках оружие и удивленно охнула, заметив выбитый на крышке год выпуска. – Тысяча девятьсот двадцать девятый! Да ему больше восьмидесяти лет!

– И что с того? – пожал я плечами. – Наган надежный.

– Не знаю, не знаю, – отложив револьвер на одеяло, засомневалась девушка.

– Не волнуйся, мы недолго.

Я хотел сунуть бутылку водки в карман куртки, но, к немалому своему удивлению, обнаружил, что он уже занят каким-то барахлом.

О, это ж трофеи!

Ну-ка, глянем…

Непонятный жетон, информационный кристалл, запасная батарея для ручного разрядника, ключ-карта и… оправленное пластиковой рамкой увесистое зеркальце.

– Ты зеркало просила, держи.

– Что? – Алиса машинально взяла протянутую мной безделушку и с удивлением уставилась на меня. – Это не… – Она осеклась и покачала головой: – Это неважно уже, но все равно громадное спасибо! Даже не знаю, как тебя отблагодарить. Ты столько для меня сделал…

– Ерунда! – улыбнулся я и, хоть в голове сразу завертелись разные мысли, направился на выход. Отблагодарить – да… – Дверь запереть не забудь.

Выйдя в коридор, я беззвучно выругался, дождался, когда лязгнет дверной засов, и пошел искать Стаса. Так, думаю, для всех нас лучше будет.

И все же – до чего не вовремя!

Не застав приятеля у себя, я заглянул на кухню, сунул в свободный карман граненый стакан и с полупустой банкой консервированного хлеба в руках отправился на поиски. Стас, как оказалось, скучал в инвалидном кресле у самодельного пандуса, ведущего из подвала на первый этаж.

– Че так долго? – с недовольным видом пробурчал он при моем появлении.

– Да иди ты!

– Думаешь, дала бы?

– Смени тему, а?

– О, да ты никак втюрился?

– Ты воду взял?

– Взял. – Стас показал мне полторашку и указал на люк в потолке. – Открывай уже.

Я поднялся по пандусу, отодвинул ржавые засовы и откинул в сторону железный лист. Вернувшись, закатил инвалидное кресло на первый этаж и вновь закрыл люк. А то в темноте, да еще выпивши, точно вниз сверзимся.

– Пошли! – поторопил меня Стас, который успел выехать через выломанную дверь в когда-то начатый, да так и незаконченный кирпичный пристрой-веранду.

– Иду.

Я подхватил припрятанный специально для таких случаев табурет и направился к уже устроившемуся перед выходившим на речку окном приятелю.

– Звезды, блин! – уставившись в небо, зачарованно протянул тот. – Помнишь, раньше звезд почти не видно было?

– Раньше тебе звезды и даром бы не сдались.

Я уселся на табурет и выставил на подоконник полупустую бутылку водки, стакан и банку с хлебом.

– Тоже верно, – вздохнул Стас и протянул мне полторашку с водой. – Ты пить, что ли, собрался?

– По чуть-чуть.

– Алкоголик!

– Кто бы говорил…

– Да я больше года водку не пил!

– Зато убитый постоянно.

– Это жизненная необходимость, – возразил Стас и вновь отвернулся к окну. – Ты смотри, красота-то какая!

Я посмотрел, но ничего особенного не увидел. Да – чистое небо. Да – зеленые огонечки звезд. Но мне бы сто лет эту красоту не видеть. Чистое небо вызывало дрожь и непроизвольное желание забиться в какую-нибудь нору, пока не сгинет эта напасть. Уж лучше облака. Не так страшно…

Поэтому смотреть я стал не на звезды, а на речку. Пусть с водой тоже не все так просто, но отсюда она почти родной кажется. Словно в прошлой жизни очутился. Правда, раньше ее тополя и кусты закрывали, а теперь на месте былых зарослей лишь корка спекшейся земли темнеет. Но это ничего – зато деревья вид не загораживают.

Узкая полоска реки, развалины поселка на том берегу, громада мелькомбината, стена сосен городского бора.

Хорошо…

– Как пообщался? – нарушил молчание Стас, которому уже надоело любоваться видом звездного неба.

– С кем? – не понял я.

– С Алисой со своей, с кем еще! – фыркнул парень.

– Да так, ни о чем, – пожал я плечами.

– Колись, давай!

– Она уверена, что в центре рухнул транспортник экспедиционного корпуса.

– Ходили такие слухи, – кивнул Стас.

– Вот. А на том корабле, значит, был некий мистический Шар, который, по убеждениям майя, должен был уничтожить Землю.

– Что за ересь?!

– Ну, помнишь, по календарю майя конец света в декабре двенадцатого года наступить должен был?

– И?

– А имеданцы как раз в том декабре пожаловали. Вроде как за Шаром. Нашли его, заблокировали, но вывезти к себе не смогли, потому как мы этот корабль сбили.

– Вот ты гонишь!

– Это не я. Это Алиса.

– Она головой не ударялась, часом?

– Не спрашивал. Но вообще непохоже, что она бредит.

– Может, ее так из-за транквилизаторов вставило? – задумался Стас. – Надо будет попробовать уколоться…

– Загнешься.

– Ладно, неважно. Что ты с ней делать думаешь?

– С Алисой, ты имеешь в виду?

– Ну да.

– Провожу с утра, – спокойно ответил я, умолчав, куда именно собираюсь ее отвести. Узнай Стас, что мы в центр намылились, его точно кондрашка хватит.

– И правильно.

Я скрутил пробку с бутылки и, следя за тонкой струйкой протекавшей через гуалу водки, принялся наполнять стакан.

– Алкоголик, – ухмыльнулся Стас и зашуршал целлофанкой с «сахаром».

– Ты давай погоди пока, – попытался остановить я его, но безуспешно.

– Я кропаль.

Парень кинул в железную ложку обломок кристаллика, поднес к ней зажигалку и шумно вдохнул ароматный дымок. После откинулся на спинку коляски, закрыл глаза и блаженно улыбнулся.

Я только покачал головой, поставил бутылку на подоконник и одним махом опрокинул в себя водку. Закусил хлебом, глотнул воды. Глянул на Стаса и неодобрительно поморщился.

«Сахар», или в более правильном переводе «сладкая жизнь», позволял проживать свою жизнь сотни раз, по желанию заменяя реальные события вымышленными. Одни возвращались в школу, другие отправлялись в космос, уничтожать инопланетных захватчиков. А некоторые – просто жили, будто никаких особенных катаклизмов и не случилось вовсе. Для подсевших на эту дурь в рамках собственного воображения не оставалось ничего невозможного, но и соскочить с нее не удавалось почти никому.

Мне повезло – я «сахар» не пробовал.

Да и водкой особо не увлекался.

Дорого.

Набулькав себе еще пятьдесят, я какое-то время сидел, раздумывая о превратностях судьбы, потом потормошил заворочавшегося Стаса. Тот открыл глаза и блаженно улыбнулся.

– Только что с пацанами на речке пиво пил, – неожиданно сообщил он.

– Круто.

– Помнишь, наши на крыше клей нюхали и сказки смотрели? – поинтересовался парень.

– Ну и?

– Меня сейчас под конец тоже на что-то такое пробило…

– Рад за тебя.

– Ничего ты в этой жизни не понимаешь…

– Да все понимаю, чего там, – вздохнул я. – А не загадывал под «сахаром», что б с нами было… ну, если б эти выродки с Имедана не пожаловали?

– Загадывал, как не загадывал. – Стас хлебнул воды и замолчал. – Через раз об этом думаю.

– И?

– Да все б хорошо было. По-любому.

– Хрена! – невесело рассмеялся я. – Все хорошо никогда не бывает.

– Кто-то не дожил бы до двадцати, – не слушая меня, продолжил парень, – кто-то до тридцати. Но в целом, было бы лучше, чем сейчас.

– В целом, – скривился я и налил себе водки. – Куча хорошего народа обычно в это самое «в целом» не вписывается.

– Ну, по сравнению с тем, что мы имеем сейчас, хуже бы точно не было, – поежился из-за идущей от реки прохладцы Стас. – Я б ушел в армию, вы продолжили бездельничать в своем универе.

– Ты б к этому времени давно дембельнулся.

– Ага. И отрывался бы!

– Так, все! Сменили тему!

– И о чем поговорим? О слонах? Или о мамонтах?

– А хотя бы и так!

Я выпил водки и хлопнул стаканом о подоконник. Раздался мерзкий «дзиньк», и отколовшееся донышко отлетело на бетонный пол.

– Ну ты и олень! – рассмеялся Стас. – Иди за новым.

– Вот еще! – фыркнул я. – Что, я из горла водку никогда не пил?

– Через гуалу?

– Легко!

Я перевернул бутылку, и в рот потекла тоненькая струйка водки.

– Алкоголик, – только и вздохнул Стас, которого от такого зрелища натурально передернуло. – Запей.

– Запью, не беспокойся.

– Звери точно на тебя не выйдут? – как-то враз поскучнел парень.

– Точно не выйдут, – прожевывая хлеб, кивнул я. – Никаких следов не оставил. Все чисто.

– Шилову что скажешь?

– Не знаю пока.

Думать об этом не хотелось. Главное, подольше Борису Петровичу на глаза не попадаться, а там утрясется все как-нибудь. А может, звери и не будут бучу устраивать. Следов-то и в самом деле не осталось.

Да и совсем другое меня сейчас волнует…

Из-за выпитой натощак водки мысли начали путаться, и я уже совсем собрался идти спать, когда во дворе захлопали автоматные выстрелы. Грохнул дробовик, вздрогнул от близкого взрыва пол.

– Это что еще за фигня? – уставился на меня Стас, и тут неподалеку загрохотал пулемет.

– Алиса!

Я вскочил с табурета и бросился в дом. Рванул на себя закрывавший пролом в полу железный лист, и в тот же миг меня подбросило в воздух и отшвырнуло в сторону. Долбанувшись о стену, я кулем повалился на пол и, несмотря на все попытки, подняться на ноги уже не смог. Голова кружилась, а еще в ней стоял непонятный гул, в котором терялись слова незаметно оказавшегося рядом Стаса.

– Вовка, Вовка!

Шум в ушах постепенно стих, и крик приятеля показался неожиданно громким.

– Тихо! – прошипел я, и парень моментально умолк.

Морщась из-за едкой гари взрывчатки, я подобрался к люку и глянул вниз. Пандус оказался разрушен почти полностью, а вот пролом в межэтажном перекрытии в размерах нисколько не увеличился.

– Повезло тебе. – Стас вытер пот с лица и судорожно сглотнул. – Взрывная волна вниз ушла, а тебя люк прикрыл.

– И что это было? – Не в силах собраться с мыслями, я стиснул зубы и замотал головой. Контузило или из-за выпитой водки плохо соображаю? Надо думать, думать…

– Похоже, звери тебя все же вычислили, – как-то совсем спокойно предположил парень.

– Черт! Алиса!

– Стой! – попытался остановить меня Стас, но я уже перекинул ноги через край пролома и, цепляясь за него пальцами, повис над полуразрушенным пандусом. Спрыгнул вниз, чудом устоял на ногах и успел отбежать к двери, прежде чем сверху посыпались обломки кирпича.

– Ты живой там?

– Тихо! – шикнул я в ответ и, вытащив из ножен кинжал, выглянул в коридор.

Но – нет. Тишина.

И что тут стряслось вообще?!

Так и не решившись окликнуть Алису, я прокрался по темному коридору к своей комнате и замер на месте, заметив вырывавшуюся из приоткрытой двери полоску электрического света. Чувствуя, как начинают сбываться самые страшные предположения, рывком заскочил внутрь и выругался: девушки в комнате не оказалось!

Все так же помаргивала под потолком лампочка, валялось отдернутое с кровати к стене ватное одеяло, стояла на полу пустая кружка – а девушки не было!

Заметив выглядывавшую из-под края подушки рукоять нагана, я схватил револьвер и проверил патроны. Все оказались на месте. Да и пороховой гарью от ствола не несло.

И о чем это говорит?

Успела убежать? Или не успела выстрелить?

Я сунул кинжал в ножны, с наганом в руке поспешил к входной двери и не очень удивился, увидев, что она распахнута настежь.

Вот твари!

Приложив барабан нагана к снова начавшей раскалываться голове, я простоял так несколько секунд, потом рванул обратно в комнату с разрушенным пандусом и окликнул дожидавшегося меня на первом этаже приятеля:

– Стас, никуда не уходи! Сейчас обойду и заберу тебя!

– Давай резче! – откликнулся парень. – Тут, блин, неуютно!

– Бегу! – крикнул я и припустил по коридору.

Убедился, что никому не пришло в голову поставить там растяжку, выбрался под балкон и огляделся по сторонам. Во дворе соседнего дома мелькали яркие всполохи электрических фонарей, но стрельбы больше слышно не было. Ночная прохлада моментально забралась под распахнутую куртку, и меня пробрала дрожь.

С трудом поборов оцепенение, я метнулся вокруг дома и забрался в окно пристроя.

– Стас!

– Тут я!

– Пошли!

– Куда? – Парень указал на заваленный кучей кирпичных обломков дверной проем. – Мне тут не проехать!

– Сюда иди.

Сунув наган за пояс, я ухватил Стаса под руки и легко выдернул из инвалидного кресла.

– Ты чего?! – завопил он.

– Спокойно!

Вытащив парализованного ниже пояса парня в окно, я оставил его сидеть на газоне и вернулся за коляской.

– Как там? – крикнул мне вдогонку Стас.

– Алисы нет. Двери вроде не выломаны.

– Подстава!

– Не думаю, – покачал я головой и, поднатужившись, перетащил инвалидное кресло через кучу битого кирпича. – Ее могли выманить.

– Ты сам-то в это веришь?

– Блин, да она только от наркоты отходить начала! – Я поднял парня под мышки и усадил его в инвалидное кресло. – А сейчас прояснение, любая техника работает!

– Ну, может быть, – нехотя согласился со мной Стас и поморщился: – А вот и проблемы…

– Мать… – вполголоса выругался я, заметив выбежавших из-за угла дома вооруженных людей.

– Стас, Володя! Вы что на улице делаете? – подскочил к нам Шилов. Бежавшие следом крепкие парни сразу рассосались по сторонам и нацелили стволы автоматов в темень ночи.

– Гуляем, – невозмутимо ответил Стас. – Прояснение же! Звезды вон!

– Случилось чего? – спросил я. – Мы, как стрельбу услышали, сразу домой рванули.

– Звезды, говорите? – задумчиво глянул на небо Шилов. – Серьезно?

– Речка, звезды, доза «сахара»… – кивнул Стас и ухмыльнулся: – Что еще надо для полного счастья?

– Ты ж не злоупотребляешь вроде, Володя? – уставился на меня Шилов.

– Я не. Я – водку, – продемонстрировал я зажатую в руке бутылку беленькой. – За компанию. А что случилось-то?

– Звери налетели. Баева с парой парней положили.

– Перехватили их?

– Нет, они на машинах были.

– Странно, и что им тут понадобилось? – вполне натурально удивился Стас. – Неужели контейнер где-нибудь поблизости упал?

– Вот и мы думаем: что? – Шилов посветил мне в лицо фонариком и прищурился: – Ты с Храмовым говорил сегодня?

– Да.

– И что он?

– Сказал: нас его дела не касаются.

– И все?

– Зверей он пообещал не трогать. На туристов вроде охоту устроить планировал.

– На туристов? Не угомонится никак? Идиот…

Шилов развернулся и зашагал обратно во двор; парни с автоматами, не теряя бдительности, поспешили вслед за ним.

– Отмазались, что ли? – удивился Стас, когда мы остались одни. – И что делать будем?

– Делать? – направляя коляску в объезд крупных обломков, задумался я и понял, что не имею ни малейшего представления, как быть дальше.

Кинуться в погоню за похитителями? Так попробуй их найди теперь! А найду – грохнут. И никому я помочь уже не смогу.

Хреново, но – факт.

И от осознания этого обстоятельства жизнь вновь стала беспросветно серой.

– Давай завтра с утра это обмозгуем? – предложил я.

– Давай, – легко согласился Стас. – И подумай пока, зачем девчонка зверям понадобилась. Ради первой попавшейся телки они на чужую территорию не полезли бы.

– О-хо-хо… – вздохнул я, вспомнив рассказ Алисы о календаре майя, сбитом транспортнике и таинственном Шаре.

А вдруг это не фантазии накачанной транквилизаторами девчонки?

Что, если прибытие инопланетян в декабре две тысячи двенадцатого – не простая случайность и теперь у человечества осталось в запасе всего лишь три дня?

Как поступить в этом случае?

Кинуться грудью на амбразуру и героически погибнуть или сделать вид, будто ничего не произошло, и отдать концы вместе с остальными обитателями планеты Земля на пару дней позже? Надо решать, и решать быстро.

Но ведь не может же все это оказаться правдой!

Или может?

– Чего скис? – забеспокоился Стас.

– Да так.

Беззвучно выругавшись, я запрокинул бутылку и зажмурился, чувствуя, как обжигающей струйкой течет в рот сорокаградусная отрава.

Подумаю-ка я обо всем этом завтра.

Завтра – и точка!

Глава 4

– Вовка!

Еще толком не проснувшись, я выдернул руку из-под подушки и лишь потом открыл глаза:

– Что случилось?

– Ты так и спал всю ночь, что ли? – поспешил откатиться Стас от направленного ему в грудь дула нагана. – Отстрелил бы себе ухо на фиг!

– Не отстрелил бы, – усмехнулся я и кинул револьвер на подушку. – Спуск тугой.

– Ну, знаешь ли…

– Чего пришел?

– Ты вчера всю воду выжрал, и съестным затариться не помешает, – начал перечислять Стас. – Ну и люк надо на место вернуть. А то еще заберется кто.

– Да понял, понял. – Я шмыгнул заложенным носом и повалился обратно на кровать. – Все сделаю.

Голова у меня просто раскалывалась, еще и подташнивало неслабо. Никуда тащиться в таком состоянии не хотелось, но, если уж этот зануда прикатил, от него простым пожеланием отстать не отделаться.

– Что ты сделаешь?

– За харчами схожу и за водой. И люк – да, починю.

– Ну так иди!

– Пять минут!

– Через пять минут вернусь, не встанешь – огребешь.

– Хорошо, хорошо, – согласился я и часто-часто задышал.

Тошнота отступила, но голова меньше болеть не стала.

Чтоб я еще хоть раз водку натощак и без закуски пил! Да никогда!

И ведь оставалось-то в бутылке граммов триста, а как ломает всего, как ломает! Но за водой и в самом деле сходить надо, пока от сушняка не загнулся.

Впрочем, у похмелья имелся и несомненный плюс: вспоминать об Алисе не хотелось. Да и слова ее теперь казались полнейшим бредом. Какой-то Шар, какой-то календарь майя…

Майя? Кто такие майя?

Бред. Бред, и ни что иное!

Все, вставать пора, Стас уже вон катит.

Я с кряхтеньем поднялся с кровати, зашнуровал ботинки и с сомнением повертел в руках наган. По уму, лучше его дома оставить, да и все железо с собой тащить не стоит. Кинжал возьму, и хватит. Тут недалеко.

– Ты долго еще телиться собираешься? – Стас остановил в дверях инвалидное кресло и уставился на меня. – Давай, короче!

– Да сейчас, сейчас!

Я нацепил на пояс ножны с кинжалом и уже собирался спрятать наган в тайник, но Стас немедленно меня тормознул.

– Дай мне, – потребовал он.

– Зачем? – удивился я.

– А вдруг вернутся?

– Да ты гонишь!

– Дай сюда! – рявкнул парень.

– Ладно, держи. – Я протянул ему револьвер и, протиснувшись мимо инвалидного кресла, вышел в коридор. – И незачем так кричать.

– Дак если с первого раза не понимаешь, – пробурчал Стас. – Пока не заорешь…

– Ой, прям! – фыркнул я. Насобирал в кухне четыре пластиковых пятилитровых бутыля и повернулся к приятелю: – Деньги давай.

– Ты за продуктами сразу пойдешь или возвращаться будешь?

– Конечно, вернусь еще. Не с водой же на рынок тащиться!

– А тогда тебе деньги и не нужны, – с довольным видом потер руки Стас. – Мне родниковские сто пятьдесят литров за заказ должны. Ништяк?

– Неплохо, – кивнул я. – Закрой за мной на засов.

– Хорошо. Только стучи громче, я в мастерской буду.

– Лады.

Я с пустыми бутылями в руках выбрался из-под балкона и пошел через двор. Обогнул полуразрушенную высотку и задумчиво посмотрел на кирпичный пристрой.

Надо бы люк на место вернуть. Если сейчас этим не займусь, то вообще неизвестно, когда руки до ремонта дойдут. И Стас меня просто съест.

Тяжело вздохнув, я поставил пустые бутыли на асфальт и полез внутрь. Петли люка оказались выломаны, что называется, с мясом, поэтому надежда быстренько все вернуть в первоначальное состояние приказала долго жить. Тут без сварки и перфоратора ловить нечего.

Кое-как прикрыв погнутым железным листом пролом в полу, я набросал сверху щебенки и с чувством выполненного долга выбрался наружу. Со стороны ничего не заметно, а если специально искать будут, в любом случае найдут. Стаса, правда, вряд ли такой косметический ремонт устроит, но сегодня мне физический труд явно противопоказан. Может, завтра. Потом, в общем, как-нибудь…

Отряхнув ладони, я подхватил бутыли и, выйдя на дорогу, зашагал прямо по проезжей части. Дождался, когда закончится тянувшаяся вдоль реки полоса оплавленной земли, и направился к видневшейся неподалеку плотине уже напрямик.

Давным-давно это сооружение, лишившись большинства регулировавших уровень воды щитов, превратилось в обычный мост, но в прошлом году предприимчивые товарищи установили там генератор и получили в свое распоряжение источник дармовой электроэнергии. Ну а поскольку, ко всему прочему, плотина осталась едва ли не единственной нормальной переправой через реку, разделявшую город на две части, не приходилось удивляться тому, что с обеих сторон от нее выстроили бетонные коробки блокпостов, а на верхних этажах соседних четырнадцатиэтажек обустроили пулеметные гнезда. И не только пулеметные – слухи о снятых со сбитых истребителей авиационных пушках возникли явно не на пустом месте.

Поглядывая то на голые, будто выжженные, берега реки, то на ясное, без единого облачка небо, я поднялся на вкопанную в землю до середины трубу ливневой канализации и сбежал с нее к мосту. Натужно дыша, поднялся по крутому склону выложенной бетонными плитами насыпи и с облегчением вытер пот с лица, оказавшись наверху.

Прятавшиеся от пронизывающего до костей ветерка за блокпостом охранники не обратили на меня никакого внимания, а вот стоявший у алюминиевых фляг с питьевой водой парень в короткой кожанке приветливо махнул рукой.

– Здорово, Олег, – подошел я к нему.

– Давненько не появлялся.

– Дорогая у вас водица.

– Так зато и лучше, чем у этих. – Олег презрительно мотнул головой в сторону мелькомбината. – Там не родник, а помойка.

– Ой, вот не надо только, – усмехнулся я. – Стас сказал, вы нам сто пятьдесят литров задолжали.

– Все сразу заберешь?

– Не, частями.

– Вася! – Парень окликнул курившего с охранниками мужика лет сорока и указал на пустые пятилитровки. – Обслужи клиента!

– Ща, папиросу добью, – вальяжно откликнулся Василий.

– Время есть, – остановил я Олега, уже собравшегося устроить подчиненному разнос, и спросил: – Слышал, на ваших наехали пару месяцев назад…

– В смысле?

– Ну, вроде двоих положили, когда они от Старика возвращались?

– А! – припомнил Олег и, отвернувшись, уставился на заводь. – Было дело. А что?

Я встал рядом и проследил за его взглядом. Ничего интересного. Густые кусты на крутом берегу с одной стороны и заросшее камышами болото – с другой. Подернутое рябью зеркало широко разлившейся реки, стройная стена соснового бора и развалины жилых домов не так давно отстроенного микрорайона.

– Да меня тут чуток грабанули. Только из «Грота» вышел, и отоварили сразу.

– Пойдем отойдем, – потянул меня парень к мосту. Оглядевшись по сторонам, он перегнулся через ограждение и харкнул в абсолютно прозрачную воду. – Тех нарков мы нашли и собакам скормили. Так что это не они.

– Насчет наводчика не пытали? – поинтересовался я.

– Нет. Не особо. Со Стариком связываться не захотели. Слишком связи у него серьезные.

– Понятно.

– Будешь искать?

– Не решил еще, – пожал я плечами. – Если честно, не до того пока.

– Вот и нам не до того было. От собак совсем никакого житья не стало. Плодятся со страшной скоростью. В лес уже зайти невозможно.

– Готово! – крикнул наполнявший пятилитровки Василий и, оставив плавать черпак в открытой фляге, пошел обратно к охранникам.

Я незамедлительно «снял пробу», удовлетворенно крякнул и, закрутив крышку, протянул на прощанье руку Олегу:

– Ладно, бежать пора.

– Бывай, – ответил тот на рукопожатие. – Двадцать литров вам на счет запишем.

– Лады.

Тащить наполненные пятилитровки оказалось не в пример тяжелей пустых. Пластиковые ручки до боли врезались в ладони, да и последствия вчерашнего злоупотребления алкоголем не позволяли расслабиться и наслаждаться жизнью. Примерно на полпути я не выдержал, опустил бутыли на землю и с облегчением перевел дух. Какое-то время постоял, запрокинув голову к небу, потом обратил внимание на наползавшие с юго-востока облака и засобирался дальше.

Все, кончилось прояснение. Через пару часов опять тучами все затянет. Ну да оно и к лучшему. И спокойней так, и у федералов возможностей отреагировать на расстрел туристов существенно поубавится.

Приободрившись, я поволок бутыли с водой дальше, добрался до запертой двери и несколько минут остервенело пинал ее, пытаясь достучаться до Стаса.

– За харчами сразу пойдешь? Или позавтракаешь сначала? – Широко зевнув, парень вернул мне наган и незамедлительно присосался к пятилитровке.

Я принюхался к доносившимся с кухни ароматам и неожиданно для себя ощутил аппетит.

– Гречка?

– Гречка, – подтвердил Стас и, заехав на кухню, подкатил инвалидное кресло к кирпичной печи, накрытой сверху толстой чугунной плитой. – Так будешь, нет?

– Буду.

– Мне не оставляй, – предупредил парень. – Позавтракал уже.

Я достал из прибитой к стене дюбелями сушилки чистую тарелку, взял ложку и принялся накладывать из стоявшей на печи кастрюли кашу. Позади чугунной плиты оставалась широкая щель, но большая часть дыма уходила в подвешенную чуть выше жестяную вытяжку, соединенную с вентиляционным колодцем с помощью гофры, в нескольких местах заклеенной самым обычным скотчем.

На крайний случай у нас имелась двухконфорочная «Мечта», но электричества едва хватало на скудное освещение, а вот с дровами проблем пока не возникало.

– Ну как? – спросил явно не просто так оставшийся на кухне Стас.

– Вкусно.

– Не пересолил?

– В самый раз. – Я в два счета умел кашу и повернулся к приятелю: – Давай, колись уже, чего опять задумал.

– Да ничего я не задумал! – возмутился парень. – О чем ты вообще?

– Так я пошел?

– Иди. Только, как вернешься, загляни в двадцать пятую, посмотри станки.

– Слушай, не начинай ты опять! – закатил я глаза. – Зачем тебе эта рухлядь?

– Да хоть и рухлядь! Задрало меня уже металл в кустарных условиях обрабатывать!

– Они ж не под то заточены!

– Это у тебя руки не под то заточены! – резонно возразил Стас. – Мне виднее, наверное, или нет?

– А электричество где возьмешь? Представляешь, сколько те станки жрут?

– Сам с Шиловым договорюсь. Даже если отдельный кабель кинут, все равно в выигрыше останемся.

– Ладно, загляну, – сдался я. – Доволен?

– Прямо сейчас? – будто клещ, вцепился в меня Стас и откинул с лица длинные лохмы давно не стриженных волос.

– Нет, после рынка, – буркнул я и пошел к себе в комнату. – Ты не хочешь подстричься? Зарос, как не знаю кто.

– О, кстати! – прищелкнул пальцами парень. – Я машинку починил. Обкорнаешь сегодня?

– Да не вопрос. Вечером подстригу.

– Договорились. – Стас остановил инвалидное кресло на пороге моей комнаты и спросил: – Денег сколько с собой возьмешь?

– У нас как, совсем шаром покати?

– Ну, типа того.

– Тогда тысяч пять надо брать, – прикинул я и, опустившись на колени, сунул наган в тайник. Главное, только не забыть потом его в пакет убрать. А то заржавеет.

– Не до фига ли? – удивился парень и протянул мне какую-то бумажку. – Я список накидал, трех тысяч за глаза хватить должно.

– Чего-нибудь консервированного дополнительно возьму, – просматривая сделанные карандашом почеркушки, пояснил я. – Надо уже на зиму запасы готовить.

– Держи. – Надорвав упаковку, Стас на глазок выдернул из пачки половину банкнот и протянул мне. – Точно не много?

– Нет. – Я спрятал деньги в карман, сунул в петлю уже отчищенную от крови лингера арматурину и попросил: – Закрой за мной.

– На войну собрался?

– Мало ли. Вдруг на Круглого нарвусь.

– И?

– Что – и? Башку ему проломлю.

– Серьезно?

– Нет, блин, шутки шучу.

– Если тебя грохнут – это будет не очень здорово, – предупредил Стас.

– Да не буду я сам нарываться. Просто один из его корешей на меня сильно нагретый. Надо подстраховаться.

– Поосторожней там.

– Само собой.

Идти до Дневного базара было недалеко. Прогулочным шагом по дворам, потом рысцой через Братьев – и уже почти на месте. Рынок располагался тут и раньше, но тогда по его ограде не тянулись витки колючей проволоки, въезд не блокировали бетонные блоки, да и сторожевых вышек не наблюдалось. Об автоматчиках-караульных и вовсе молчу. Не было в них необходимости раньше. А теперь есть.

Базар, кстати, получил название «Дневной» вовсе неспроста. Контролировавшие его жулики предпочитали не рисковать и под вечер выгоняли всех торговцев вместе с товарами за ворота. Поэтому и проблем не знали: ну кому придет в голову устраивать налет на неплохо защищенную точку, где и взять-то нечего? Продавцы, правда, были недовольны, но на их жалобы никто внимания не обращал.

Настороженно поглядывая по сторонам, я прошел в ворота, у которых кучковались пятеро охранников с дробовиками и автоматами, и неторопливо зашагал вдоль торговых рядов. Приценился к кильке в томатном соусе, забраковал просроченную тушенку и уже собрался прикупить несколько банок сгущенного молока, когда из соседнего бокса меня окликнул шапочно знакомый торговец.

– Володя, здравствуй! – гостеприимно распахнул дверь уроженец очень Средней Азии, приглашая внутрь. – Разговор есть.

– Что такое? – поинтересовался я, заходя в бокс, в углу которого стояла одна-единственная коробка с пищевым концентратом.

– Как дела? – улыбнулся торгаш, ничего не ответив по существу. – Чай будешь?

– Дела как сажа бела, – улыбнулся я, припомнив старую присказку, и с завистью глянул на распечатанный блок сигарет, лежавший на раскладном столике. – Но ты же меня не чай пить позвал?

– Посуда нужна.

– Какая? – не на шутку удивился я.

– Ну, – замялся торговец. – Обычная посуда. Только железная. Кастрюли, сковороды. Ну, ты знаешь…

– Сколько?

– А сколько принесешь. Заказ есть.

– Точно возьмешь?

– Точно-точно. Только обязательно на этой неделе приходи.

– Договорились, – кивнул я и вышел за дверь.

Иногда торговавшие с «большой землей» деятели и в самом деле забивали идущий отсюда порожняком транспорт всяким барахлом, рассчитывая впарить его обустраивавшимся на новом месте переселенцам или сдать для дальнейшей перепродажи скупщикам. Некоторые помоечники только тем и кормились, а вот мне лазить по чужим квартирам особого удовольствия не доставляло. Да только голод не тетка, в самом-то деле…

Приглядываясь к товарам, я зашагал вдоль рядов и вдруг заметил неторопливо бредущего навстречу Жору Суворова.

– Привет!

– Ух, ты! Живой! – удивился парень.

– А не должен? – насторожился я.

– Так ты же с Храмовым был! – пояснил Жора свои слова.

– Тише ты, – шикнув на него, заозирался я. – Никому об этом. Лады?

– Хорошо, – пообещал Суворов и немедленно уточнил: – Проблемы?

– Шилов не одобрит, а мне лишние заморочки ни к чему.

– Понятно. А я Храмова с утра видел. Он сказал, что звери всех положили. Насвистел, выходит.

– Не насвистел, – покачал я головой. – Мне просто сдернуть повезло. Сам Юра как?

– Пять пуль словил, но бронежилет спас. Он у него какой-то навороченный был.

– Слушай, а не знаешь, где Храмов сейчас? Поговорить с ним надо.

– Да его пару часов назад увезли, – разочаровал меня Жора.

– Кто?!

– Ребята из «окон».

– Так вот он на кого работал! – сообразил я.

Террористическая группировка «Охрана коренного населения» – сокращенно ОКНА – действовала в основном там, где у местных возникали проблемы с переселенцами. А поскольку проблемы возникали едва ли не везде, куда этих самых переселенцев завозили, в «пятна» радикалы обычно не совались. У них и без того «работы» хватало.

– Не знал, что ли? – удивился Суворов.

– Не-а.

– Да он уже давненько с ними дела ведет.

– Проехали, – махнул я рукой и понизил голос: – Кстати, у вас не слишком часто клиентов в последнее время бомбить стали?

– Чего? – опешил Жора и лихорадочно окинул взглядом торговые ряды. Убедился, что никто не проявляет к нам излишнего интереса и спросил: – Ты о чем вообще?

– От вас люди с деньгами выходят, а их уже нарки ждут. Нарков время от времени отлавливают и кончают, но потом все начинается по новой. Так?

– Откуда ты это взял? – нахмурился Суворов, но сомневаться в том, что мои слова угодили точно в цель, не приходилось.

– Поговорил с людьми после вчерашнего, – ухмыльнулся я.

– И к чему ты ведешь? – напрягся Жора.

– Пошли отойдем.

Из соседнего бокса настороженно выглянул продавец, и мы зашагали прочь от его тощих мешков с картошкой и пластиковых ведер с яблоками.

– Ну? – первым не выдержал Суворов.

– Хочешь наводчика за жабры взять? – поинтересовался я.

– Да! – вырвалось у парня, но он тут же взял себя в руки. – А ты откуда о наводчике знаешь?

– Пообщался, говорю, вчера с людьми. А то, что грабят только денежных клиентов, так это и ежу понятно.

– Просто пообщался? – уточнил Жора.

– Просто. Даже пальцем никого не тронул. Так, глаз пообещал выколоть, но это не в счет.

– Вчера в «овощном»? – сообразил Суворов.

– Ну да.

– Ладно, а тебе какой в этом интерес?

– Ты мне, я тебе. Сочтемся. Да и подставила меня эта гнида конкретно.

– Кто именно подставил, знаешь?

– Зайцев.

– Серега? – опешил Суворов. – Да ты гонишь!

– Оно мне надо? – фыркнул я. – Ты сам посуди: про мой «сахар» знали только Зайцев, кладовщик и сам Старик!

– А почему не кладовщик?

– Потому что мне на Зайцева указали.

– Не аргумент. – Жора уставился на подернутое пеленой облаков небо, какое-то время помолчал, а потом скривился, будто надкусил лимон. – Если я с этим приду к Старику, он меня пошлет куда подальше. Зайцев у него на хорошем счету.

– Твои проблемы, – не сдержавшись, хохотнул я. – Пусть теперь у тебя голова болит.

– Задница! – выругался Жора и вдруг с каким-то нехорошим интересом посмотрел на меня. – Ты ведь мне друг?

– Не прокатит, – сразу отказался я. – Подставным не буду. Чтоб мне голову проломили? На фиг, на фиг.

– Ну, тогда пошли хоть до Сереги дойдем, – предложил Суворов. – Если че, я отвернусь, а ты ему по почкам настучишь.

– Заманчиво, конечно, но нет. Дел полно. Мне еще ремонтом сегодня заниматься.

– Хорош! Он в общагах живет. Пошли, тут недалеко.

– Ладно, черт с тобой, – нехотя согласился я. – Но тогда ты потом к нам со Стасом зайдешь. Там кой-чего подлатать надо, мне одному не управиться.

– Базара нет, – обрадовался Жора. – Просто сам я Зайцева и пальцем тронуть не могу, а ты только замахнешься, и он сразу в штаны наложит.

– Надеюсь, ты меня не подставишь? Мне еще со Стариком проблем не хватало.

– Да ну ты брось, – потащил меня Суворов к выходу с рынка. – Ты его не покалечь только. И не убей. А то обоим хана.

– Постараюсь.

– Уж постарайся, да.

Нужная нам общага и в самом деле оказалась буквально в двух шагах. Стоило пройти через спортивную площадку перед безлюдным сегодня хозблоком, как мы сразу уперлись в ее крыльцо.

– Ну и куда нам? – перешагивая через выломанную дверь, спросил я у Жоры.

– Сюда, – позвал меня окинувший вестибюль внимательным взглядом парень и распахнул перегораживавшую боковой проход решетчатую дверь. – Тут раньше профилакторий был, а Зайцев в студенческие годы как раз в этой общаге жил.

– Погоди, – остановил я приятеля, уловив смутно знакомый запах. – Ничего не чувствуешь?

– Травку курят? – шмыгнул носом Жора.

– Нет, но что-то из этой оперы. – Я задумался и положил ладонь на рукоять ножа. – Ты пустой?

– Зачем пустой? – Суворов вытащил из кармана ТТ, передернул затвор и, спрятав пистолет обратно, решительно зашагал по коридору. – Идем.

Я поспешил следом, принюхиваясь к постепенно усиливавшемуся запаху. Еще и дымом потянуло. И смех доносится.

– Ты уверен, что Зайцев в этом гадючнике живет? – засомневался я, глядя на забрызгавшие стену и пол потеки рвоты. А еще тут валялись одноразовые шприцы, пустые бутыльки из-под лекарств и блистеры с выщелкнутыми таблетками. – Какой-то, блин, притон…

– Я когда последний раз сюда заходил, тут прилично было, – пробормотал не меньше меня удивленный увиденным Жора. – Ладно, сейчас разберемся.

Суворов заглянул в одну из распахнутых дверей, хмыкнул и решительно прошел в комнату. Причина столь странной реакции оказалась донельзя проста: на разведенном в помещении костре кашеварили три каких-то порядком запущенных типа. Кашеварили они в буквальном смысле этого слова: двое торчков обдирали с кустов конопли листья, третий деревянной ложкой помешивал готовившуюся на чугунной сковороде «жареху». Курить местную коноплю и в самом деле не было никакого смысла, а вот в таком виде она давала по мозгам весьма и весьма.

– Че надо? – кинул на пол вырванный с корнем куст конопли парень в грязном пуховике и хлебнул из полуторалитровой пластиковой бутылки воды.

– Зайцев где? – с рассеянным видом изучая обстановку, спросил Суворов.

– Нах валите, – ответил невежливый парнишка и вновь присосался к полторашке.

Жора молча шагнул к нему и со всех сил сжал в своей ручище пластиковую бутыль. Из носа парня в тот же миг хлынули струи воды, и, закашлявшись, он скатился с кушетки на грязный пол.

Обрывавший листья торчок нашарил валявшуюся меж голых стеблей конопли финку, но я немедленно наступил на лезвие ножа и отвесил ему крепкую затрещину. У нарка аж зубы клацнули.

– Даже не думай, – мрачно глянул Жора на третьего кашевара, и тот отвернулся к сковороде.

– Ты чего? – прохрипел откашлявшийся наконец заводила и подхватил оброненную бутыль, из которой тугими толчками на пол вытекала вода. – Чего ты?!

– Зайцев где? – повторил вопрос Суворов, демонстративно отведя ногу для пинка.

– Там, там он! – замахал рукой вмиг растерявший весь свой гонор паренек.

– Присмотри за ними, – попросил Жора и ушел в соседнюю комнату. – Мать! – послышался его раздраженный возглас миг спустя; а потом Суворов выглянул обратно и уставился на парня в пуховике. – Чем он убился?

– Ж-жарехой, – заикаясь, промямлил тот. – Четыре весла закинул.

– И с четырех ложек его так умотало? – не поверил Жора.

– Ну да…

– Мать! – вновь выругался Суворов и снова скрылся за дверью.

Вернулся он оттуда уже не один. Подхватив под руки едва переставляющего ноги Сергея Зайцева, Жора обвел тяжелым взглядом затихших парней, но ничего говорить не стал и поволок сослуживца на выход. Я вышел следом и только тогда убрал ладонь с рукояти ножа.

Сходили поговорить, называется. А если б тут шобла побольше околачивалась?

– Поможешь дотащить? – вывалившись на крыльцо общежития, спросил Суворов.

– Давай сам, – отказался я. – Ты у нас товарищ физически развитый, а мне на рынок идти надо.

– Хорош уже! – едва удерживая Зайцева на ногах, возмутился Жора. – Помогай!

– Да не хочу я у Старика светиться.

– Блин, я потом с тобой на рынок схожу, не проблема!

– Ладно, давай.

Я подхватил безвольно уронившего голову на грудь Зайцева под руку, и мы с Жарой аккуратно спустили его с крыльца.

– Нарк хренов, – тяжело дыша, пробурчал Суворов. – И хватило ведь ума с уродами какими-то связаться!

– И что с ним теперь делать будете?

– Запрем в «Гроте», пока со всей этой гадости не соскочит.

– Думаешь, он захочет? – засомневался я. – Наверняка ведь никто его не подсаживал, самому кайфа захотелось. Мол, жизнь дерьмо, надо хоть оторваться напоследок, и все такое.

– Ничего, Старик ему быстро мозги вправит. Есть у него специалисты по профилю.

– Костоломы?

– Медики. А вообще можно и по почкам надавать…

Пока дотащили Зайцева до «Грота» – чуть не надорвался. Десять раз пожалеть успел, что на это дело подписался. Но кто ж знал, что в этом гаде столько весу?! По виду и не скажешь сроду.

– Открывайте! – рявкнул взмокший не менее моего Суворов, когда мы спустились по лестнице и заколотили в запертую дверь.

Караульные без лишних вопросов запустили нас в подвал и помогли дотащить окончательно отключившегося парня до дивана.

– Чего это с ним? – удивился Макс. – Вы его били, что ли?

– Нет, – мотнул головой Жора. – Хотя и стоило бы. Старик у себя?

– Он занят пока, – шмыгнул носом Шурик. – К нему Шилов приперся.

– Принесла нелегкая, – поморщился Суворов и остановил выскочившего из кладовки паренька в потертой куртке: – Так, Тема, ты чего там делал? Чего тащишь?

– Задание у меня, – не стушевался тот и закинул на плечо ремень спортивной сумки. – От самого. Понял?

– Андрей предупреждал, все в порядке, – подтвердил слова незнакомого мне парня Макс.

– Вали. – Суворов вернулся к дивану, на котором валялся Зайцев, и посмотрел на часы. – Не в курсе, Шилов надолго там завис?

– Идут вроде, – поднялся из кресла Макс, заслышав, как в приемной хлопнула дверь.

И в самом деле, Шилов в сопровождении трех крепкого сложения мужиков появился буквально через пару минут. И что характерно, все его быки были с оружием. Пусть они дожидались босса в приемной, но все же…

– Володя, ты здесь? Это хорошо, разговор есть, – обрадовался Шилов, заметив меня. – На ловца, как говорится, и зверь бежит…

– Слушаю вас, Борис Петрович, – обреченно вздохнул я. Если стало известно о моем участии в афере Храмова, разговор выйдет не из легких. Разговор? Если бы… – Жора, я тогда сам на рынок схожу.

– Лады, – кивнул Суворов. – Завтра к вам забегу.

Я вслед за Шиловым поднялся из «Грота» на улицу, но первым начинать разговор не стал. На ловца и зверь? Как-то оно в известном контексте нехорошо прозвучало.

– Ты, Володя, занят сегодня? – неожиданно спросил Борис Петрович.

– Мне б продуктов купить, а так – не особо, – честно сознался я.

– Что-то особенное покупать собрался?

– Да нет. Стас список накидал, а то совсем шаром покати…

– Он дома сейчас?

– Да.

– Продукты ему принести?

– Не понял? – забеспокоился я.

– Дело есть, – пояснил Шилов и не замедлил меня добить: – Есть желание зверям задницу надрать?

– Всегда за, – не очень, впрочем, уверенно ответил я и уточнил: – А что за тема?

– Да они совсем страх потеряли. – Лицо Бориса Петровича на миг перекосила злобная гримаса, и мне стало не по себе. – Надо их проучить. Пошли, по пути поговорим.

Мы зашагали вдоль дороги, и рассеянно поглядывавший на заброшенные дома Шилов неожиданно зло повторил:

– Совсем эти твари страх потеряли…

– Вы уже говорили…

– Наших парней постреляли. Старику дорогу перешли. На чужую территорию лезут постоянно. Нельзя им такое с рук спускать.

– Это точно, – кивнул я.

– Вот мы с Сергеем Даниловичем и решили им кровушки пустить. Он деньгами и оружием помогает, мы людей выставляем. И ты знаешь – я сразу о тебе подумал. Как насчет поучаствовать?

– А что именно намечается? – В другое время я бы и сам добровольцем вызвался, потому как пострелять зверей за чужой счет – это просто праздник какой-то, но сейчас слишком много непонятного вокруг твориться начало. – Где, когда?

– Старику кто-то шепнул на ушко, что банда, которая к нам вчера наведалась, в бассейне обосновалась.

– В «Строителе»? – поморщился я. Соваться в тот район было чистой воды самоубийством. Чужая территория. Даже если погром и устроим, сбежать точно не получится.

– Нет, в бывшем «Металлурге».

– Он ведь на другом берегу?

– А вот это самое интересное, – ухмыльнулся Шилов. – Там понтонная переправа наведена. Зайдем, вырежем всех, а после переправу взорвем.

– Вырежем всех?

– Всех, – кивнул Борис Петрович. – Старик на этом особо настаивал. Говорит, если попробуем выкуп за пленных взять, уважать не будут.

– Логично, – кивнул я, неожиданно сообразив, что отказаться от предложения нет никакой возможности.

И не в том даже дело, что Шилов не желает своих людей под пули подставлять и чужими руками жар загрести планирует, а я, как ни крути, его должник. Нет, просто где-то там сейчас находится Алиса. И у меня будет неплохой шанс ее отыскать.

Навязчивая мысль занозой засела в мозгу, и избавиться от нее оказалось практически невозможно. Я даже подивился тому, как еще не решился отправиться на поиски девушки в одиночку.

Здоровый пофигизм спас? Не иначе.

– Ты с нами? – уточнил Борис Петрович, как будто не был уверен в этом с самого начала.

– Что с оплатой?

– Три тысячи федьками на руки.

– Маловато будет, – поморщился я, решив выбить надбавку. Все же не мальчик на побегушках, которому только свистни – и он по стойке смирно встанет. Хоть какую-то иллюзию независимости надо сохранить.

– Тогда продукты за наш счет, – как должное, воспринял мою попытку набить себе цену Шилов, наверняка уже успевший запустить руку в карман Старика. – Будь у тебя собственное оружие, и больше бы заплатил. А так – не взыщи…

– Вот список, чего купить надо, – протянул я ему исписанный Стасом листок. – Ствол какой дадите?

– АКСУ устроит?

– Вполне. Когда выходим?

– Сейчас парни соберутся – и пойдете. К вечеру на месте должны быть.

– Старший кто?

– Кирилл, – указал Шилов на шагавшего от него по правую руку высокого мужчину с испещренным мелкими шрамами лицом.

– Понятно. И какой план?

План оказался простой: прийти тихо, убить быстро. И возможностей для его воплощения в жизнь имелось предостаточно. Два десятка вооруженных до зубов и битых жизнью людей – сила немалая даже по меркам нормального города. И пусть в «сферах» и бронежилетах с разгрузками, топорщившимися от запасных рожков и ручных гранат, была только полудюжина штатных бойцов Шилова, а привлеченных со стороны стрелков снарядили попроще, в предстоящем деле это особой роли не играло. Весь план строился на внезапности нападения, не оставлявшей противнику никаких шансов открыть ответный огонь.

А если ввяжемся в затяжной бой, никакие бронежилеты уже не помогут. Слишком большой численный перевес у зверей будет.

– Главное – снять часовых, – напомнил Кирилл, когда вечером мы собрались в подъезде жилого дома неподалеку от набережной. – Незаметно к переправе подобраться не получится – она начинается сразу за автостоянкой, и все прилегающее пространство полностью просматривается из будки охраны.

– В соседних домах точно наблюдателей нет? – уточнил я. – Не могли их там разместить?

– Только не звери, только не на ночь и только не в этом районе. Запрутся у себя и носа наружу не высунут. Но если часовые на стоянке откроют стрельбу, нам на тот берег уже не перейти. Поэтому – никакого геройства! Сначала работают снайперы, потом выдвигаются остальные. Все ясно?

Я поправил ремень свисавшего с плеча АКС-74УБ и вздохнул, глянув на бронежилет одного из бойцов Шилова. Да и каска бы тоже не помешала. А то дали укорот с глушителем – и иди воюй. Ладно хоть патронов не пожалели.

– Вы, – Кирилл обернулся к снайперам, – со вторыми номерами занимаете позиции в доме и уничтожаете часовых. Сначала на этом берегу, затем на том. После прикрываете нас.

Четверо парней начали подниматься на верхние этажи; остальные, разделившись на две команды, выдвинулись к автостоянке. Стараясь держаться поближе к командиру, я перескочил через дорогу и залег в кустах под разросшимися на берегу реки деревьями. Окончательно стемнеть еще не успело, поэтому никакой надобности в неработающих из-за помех приборах ночного видения не возникло. А вот как там дальше будет…

– Машин нет, – с досадой прошептал я, заметив лишь пару раскуроченных грузовых «газелей» за увитым колючей проволокой сетчатым забором.

– А их тут и не должно быть, – усмехнулся Кирилл, разглядывая в бинокль слегка подсвеченное трепетавшим внутри огонечком свечи окно караулки. – Переправа легковушки выдержит, а на том берегу еще одна стоянка и боксы.

– Плохо дело, вторая караулка бетонными плитами обложена, – сообщил неприятное известие подползший к нам боец. – Снайперы всех не снимут.

– Рванем через переправу, – предложил я. – Несколько человек останется у блокпоста, остальные зачистку здания начнут.

– Не выйдет. – Кирилл оторвался от бинокля и переполз немного в сторону. – Ворота на той стороне тоже колючкой увиты. Плюс сигнализация.

– Сигнализация? – удивился боец. – Так не работает же электроника?

– Защита от дураков, – пояснил командир. – Они шнуры вдоль ограды и ворот протянули; заденешь – в караулке груз на металлический лист упадет.

– Фигово.

– И как действовать будем? – поинтересовался я.

– Ворота не трогаем, кусачками проделываем в ограде дыру, а дальше – как ты предложил. Не успеют дернуться. Если только случайно заметят.

– Вряд ли, – поправил разгрузку боец. – На том берегу звери точно дрыхнут. Непуганые они тут.

В этот момент послышался негромкий металлический стук, и железные листы караульной будки задрожали от частых попаданий выпущенных снайперами пуль: бам-бам-бам!

– Пошли! – тут же вскочил с земли Кирилл и с кусачками в руках подбежал к сооруженной из сетки-рабицы ограде. Стараясь не зацепить ни колючей проволоки, ни двух шнуров импровизированной сигнализации, он принялся проделывать в ограждении дыру и предупредил: – Я сам! Не трогайте!

Вскоре к нам подтянулись остальные бойцы, но расширивший отверстие до нужных размеров командир хлопнул по плечу именно меня:

– Вперед!

Ну а кто бы сомневался, собственно? Не за красивые глаза в дело взяли…

Повалившись животом на влажную землю, я ужом проскользнул под сеткой и бросился к караулке. Укрылся за уходившей наверх лестницей и взял на прицел дверь, не решаясь двинуться дальше.

– Не лезь, – предупредил нагнавший меня парень в бронежилете и каске.

В один миг он взбежал по ступенькам, дождался напарника и рывком распахнул дверь будки. До меня донеслись три приглушенных хлопка контрольных выстрелов, а потом бойцы Шилова скатились по лестнице обратно во двор и перебежали к грузовой «газели», за которой толпились остальные парни.

– Слава, Олег, Никита, – начал раздавать указания Кирилл, – на вас блокпост. Снайперы прикроют, но лишний раз не рискуйте, просто закидайте гранатами. И действуйте только после того, как мы штурм начнем. Федя, – обернулся он к тому самому бойцу, который лежал рядом с нами в кустах, – бери пять человек и дуй к дальнему входу. Я возьму на себя ближний. Не получится открыть дверь – взрывайте, но только после нас. Все ясно?

– Со стороны дороги заходить не будем? – уточнил Федор.

– Нет. Вроде там все входы заблокированы.

– Готово! – отодвинулся от проделанной в сетке-рабице дыры боец с кусачками.

– Федя, вы первые, – скомандовал Кирилл.

– С нами пойдешь, – подтолкнул меня к переправе парень. – Ходу!

И вновь никаких сомнений в том, кого зашлют первым, не было изначально. Ладно, постараюсь пулю не поймать. Не хотелось бы. Еще Алису искать…

– Держи, – сунул мне кусачки Кирилл. – Смотри, шнуры не задень.

Я кивнул, пролез в прореху и, стараясь ступать как можно мягче, поспешил на другую сторону переправы. Внизу тихо плескалась вода, впереди темнели бетонные стены блокпоста, и от ожидания пулеметной очереди заныло в груди.

Если заметят – мне конец. Тут ведь даже в воду не спрыгнуть! Уж лучше пулю…

Опустившись на колени у загораживавшей проход сетки, я внимательно изучил тянувшийся на уровне колен шнур и начал осторожно, стараясь не раскачивать ворота, проделывать в заграждении дыру. Руки дрожали от волнения, кусачки с трудом справлялись с толстой проволокой, но все же отверстие постепенно увеличивалось. И увеличивалось оно не так уж и медленно.

Неудобно, правда, жутко, да только жить захочешь, еще не так раскорячишься.

Кое-как расширив прореху в сетчатых воротах, я отложил кусачки и замахал руками, привлекая внимание командира. Заметивший условный знак Кирилл дал команду выступать, и по настилу переправы застучали подошвы армейских ботинок рванувших ко мне парней.

Подхватив автомат, я первым пролез в дыру и поспешил укрыться в тени блокпоста. И, если начистоту, спрятаться в первую очередь мне хотелось даже не от караульных, а от Кирилла. Негры храпят так, что и на улице слышно, а вот командир запросто какое-нибудь новое задание выдумать может. Оно мне надо?

– Пошли, пошли! – зашипел на меня пробегавший мимо Федор, и мы рванули через пустую автомобильную стоянку, прикрытую от реки каким-то отделанным бело-синим сайдингом строением.

– Машины! – обрадовался я, заметив пару стоявших поодаль внедорожников.

– Потом, – отмахнулся командир группы. – Да не сюда! Нам дальше!

Изрядно запыхавшись, мы подбежали к нужному входу в бассейн, следом подтянулись остальные бойцы, и Федор осторожно потянул на себя ручку.

Заперто!

– Взрываем? – уточнил кто-то из парней.

– Нашумим, – покачал головой Федор и повернулся ко мне: – Пролезешь?

Я оценивающе глянул на заложенные кирпичом оконные проемы, лишь у самого верха скалившиеся разбитыми стеклами, и попросил:

– Подсадите!

Упер ботинок в сцепленные ладони, повыдергивал из рамы торчавшие в ней осколки и осторожно, стараясь не порезаться, забрался внутрь. Едва не сорвавшись, слез на подоконник и обвел темень холла глушителем автомата.

Вроде никого. Только воняет – сил нет. Похоже, звери в гардеробе импровизированный туалет устроили. Поэтому и стекла выбили, чтоб от собственной вони глаза не полопались. А значит, надо пошевеливаться, пока нелегкая никого облегчиться не принесла.

Спрыгнув на пол, я на мгновение замер на месте, вслушиваясь в тишину, и лишь потом подбежал к входной двери. Отодвинул в сторону плотно засевший в ржавых петлях засов и впустил дожидавшихся меня снаружи бойцов.

– Все спокойно? – первым проскользнул к гардеробу Федор.

– Да, – ответил я, и тут с улицы донесся приглушенный хлопок взрыва. А следом – еще один.

– Пошли!

Мы метнулись через вестибюль, а когда в дверном проеме мелькнул чей-то едва различимый силуэт, я, не задумываясь, потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул короткую очередь, и скорчившийся в три погибели человек повалился на пол.

Федор добил негра одиночным выстрелом в голову, а бежавший за ним боец поспешил закинуть РГД-5 в комнату, из которой на свою беду выскочил бандит. Громыхнул взрыв, двое парней заскочили внутрь и открыли стрельбу из автоматов.

Оставив их зачищать помещение, командир группы метнулся дальше по коридору, но тут же спрятался обратно за угол, когда навстречу ему загрохотали беспорядочные выстрелы. Прижавшись спиной к наваренному на стену спортзала металлическому листу, он метнул в темноту осколочную гранату, а стоило по зданию прокатиться эху взрыва, перекатом заскочил в распахнутую настежь дверь женской раздевалки.

Вдвоем мы принялись поливать свинцом дальний конец коридора, и ответная стрельба постепенно сошла на нет. Выгадав момент, я заскочил в дверь на «срезанном» углу спортивного зала и поспешил спрятаться за первый попавшийся тренажер. На вторую стену просторного помещения металлические листы наварить не успели, и полоснувшая по деревянной перегородке очередь выбила из нее куски ДСП, но меня засевшим в дальнем конце коридора стрелкам зацепить не удалось.

Чувствуя странный азарт, я вслепую выпустил из разбитого окна тренажерного зала остаток рожка, перезарядил укорот и приготовился поддержать огнем парней, но тут в коридоре взорвалась еще одна граната. Грохот автоматных очередей окончательно стих, и его сменили частые хлопки почти бесшумных выстрелов да звон падавших на кафельный пол гильз.

– Контролируй вход! – крикнул мне пропустивший вперед подчиненных Федор и, проскальзывая на усыпавшем пол стеклянном крошеве, побежал догонять бойцов.

Я с автоматом на изготовку метнулся обратно в вестибюль и, спрятавшись за стойкой администратора, взял на прицел светлый прямоугольник входной двери.

Вытер вспотевшее от волнения лицо, вспомнил про Алису и едва удержался от стона. Облажался! Ну почему я про нее Кириллу не рассказал? Почему?!

Хотя… что бы это изменило?

Стал бы кто-нибудь смотреть, негр в темноте затаился или девчонка? Да прям! Сначала гранату, потом из автоматов, а там уже и в комнату зайти можно. Зачистка, мать ее.

Вот только если Алису подстрелят, себе этого простить не смогу.

Надо было что-нибудь придумать!

– Эй, боец! – окликнул меня из-за угла Федор. – Не стреляй, это мы!

– Понял. Проходите, – опустил я автомат. – Как у вас?

– Порядок. С этой стороны всех зачистили.

– Надо нашим сигнал подать, а то пальнут еще, – забеспокоился я, когда командир прошел мимо меня к гардеробу.

– Не проблема.

Федор достал обычный свисток и, осторожно выглянув на улицу, издал несколько трелей. Прислушался и снова засвистел. Немного погодя где-то неподалеку прозвучал ответный прерывистый свист, и парень с облегчением перевел дух.

– Сивый, Ваха, соберите оружие, – распорядился он, – мы во двор. Расслабьтесь, там тоже порядок.

На улице нас уже дожидалась зачистившая свою часть помещений группа Кирилла. Парни деловито стаскивали в одну кучу автоматы, гладкоствольные ружья, запасные магазины и цинки с патронами. Я глянул на всю эту суету и понял, что Шилову удалось нагреться на этом деле дважды. И со Старика денег срубил, и на трофеях неплохо заработает.

– Как вы? – сразу же спросил Кирилл у подбежавшего к нему Федора.

– Без потерь.

– У нас один легкий. А зверей сколько было?

– Пятеро.

– И у нас шестеро. Плюс двое в караулке на том берегу и трое на этом.

– Шестнадцать человек? Немного для такой базы.

– Вот и я о том же.

– Уходить надо. Как бы не перехватили по дороге.

– Сейчас. – Кирилл подошел ко входу в бассейн и, повысив голос, распорядился: – Тащите его сюда!

– Что случилось-то? – тихонько поинтересовался я у Федора, едва сдерживая нервную дрожь. Как на иголках, блин, весь…

– Не знаю, – нахмурился тот и толкнул меня в плечо: – Ты чего вперед рванул? Жить надоело? Ты ж без броника!

– Да не знаю даже. В азарте…

– Не делай так больше!

Тут двое парней выволокли из бассейна мычащего от боли негра с замотанными окровавленными тряпками ногами и бросили его на асфальт. Ага, понятно: допросить решили.

Один из бойцов присел рядом с подвывавшим бандитом и, легонько кольнув его ножом, начал задавать вопросы. Несколько минут он пытался разговорить пленника, в конце концов добился от подранка нескольких отрывистых фраз и выжидающе посмотрел на командира.

– Кончай его, – распорядился Кирилл.

Боец без малейших колебаний перерезал негру горло и поспешил отступить от начавшей растекаться по асфальту крови.

– Ну и что он сказал? – поинтересовался Федор, расстегнув ремень каски.

– Тут еще два десятка зверей было, но они с утра в центр выдвинулись.

– Вот это больше на правду похоже, – сплюнул под ноги Кирилл.

– Зачем им в центр, он не сказал? – воспользовавшись ситуацией, спросил я.

– Про девку какую-то толковал, но толком ничего разобрать не получилось.

Я с трудом сдержал вздох облегчения, услышав это известие.

Алиса жива!

Но, с другой стороны, что мне с того?

Рискну в одиночку отправиться в центр на ее спасение? Один против двадцати?

Да нет – кишка тонка, чего уж там. Меня и после этой перестрелки трясет всего. И водки дома больше нет…

– Все, собираем оружие и валим отсюда! – скомандовал Кирилл.

Оно и понятно: одно дело сонных зверей перебить и совсем другое, когда по тебе самому в любой момент исподтишка огонь открыть могут. И пусть силы теперь примерно равны, как-то не хочется позиционные бои устраивать. Без потерь в этом случае дело точно не обойдется.

– С пулеметом что делать? – уточнил стоявший в дверях караулки парень. – У них тут «Утес».

– С собой не потащим, разломайте, – с тяжелым вздохом решил Кирилл. – Машины сжечь, переправу взорвать.

– А может, лучше на колесах обратно вернемся? – предложил кто-то из завербованных со стороны парней.

– Чтоб нас свои же перестреляли? – скривился Федор. – Нет, спасибо! Бегом!

Уходили мы, оставив за собой зарево разгоравшегося пожара – обнаруженного в боксах бензина хватило и на автомобили, и на обустроенные зверями под свои нужды помещения.

Уносили ноги в спешке, опасаясь удара в спину, но обошлось – вскоре нас нагнал грохот подорвавших понтонную переправу зарядов, и стало ясно, что погони уже не будет. Теперь если только по собственной глупости в засаду угодим. А это вряд ли. По ночам все нормальные люди, да и большинство ненормальных тоже, спят, а не по улицам шастают. Да и о нашем рейде слухи еще разойтись не успели.

Дойдем.

Ну, собственно, мы и дошли. Пусть изрядно попетляв и потратив время на запутывание следов, но тем не менее без приключений. А это самое главное. Хватит уже приключений на сегодня. Да и не только на сегодня.

– Деньги все получили? – повысил голос Кирилл, когда вольнонаемные сдали ему автоматы и запасные рожки. – Володя?

– Нормально все, – кивнул я. – Бывайте!

– Счастливо!

Я зевнул и зашагал к себе. Прошел через темный двор, миновал проволочное заграждение и привычно юркнул под крайний балкон. Несколько раз изо всех сил пнул по запертой двери и широко зевнул, дожидаясь, пока на стук соизволит явиться, без всякого сомнения, уже видевший седьмой сон Стас.

Засов лязгнул неожиданно скоро; я начал поворачиваться к приоткрывшейся двери, а в следующий миг уткнулся лицом в пол. В голове будто взорвалась граната, и на меня со всех сторон нахлынула заполонившая ночь тьма.

Аут.

Глава 5

Иногда я просыпаюсь и не могу сообразить, где именно нахожусь. Сон отпускает не сразу, и какое-то время затуманенное сознание мечется, пытаясь объяснить столь резкую перемену обстановки. Или наоборот – точно помню, что спокойно ложился спать, а сам почему-то оказываюсь в хлам пьяный в каком-нибудь кабаке. И только потом понимаю, что дело происходит во сне.

Вот и сейчас, очнувшись, я с минуту мотал головой в тщетной попытке вытряхнуть забравшийся туда дурман. Потом обвел взглядом комнату и нахмурился: с чего бы это мне заваливаться спать в мастерской Стаса? Неужели напился вчера? Или чем покрепче закинулся? Так не должен был сорваться…

Тут я заметил сидевшего у верстака Стаса, зачем-то поднявшего над головой руку, и попробовал подняться на ноги.

Не тут-то было!

Скованные за спиной запястья оказались прицеплены к водопроводной трубе! Да и мой приятель замер в столь странной позе вовсе не по собственной воле, а потому что свободный браслет обхватывавших его правую руку наручников был защелкнут на торчавшем из стены железном штыре.

Какого черта?!

– Ну наконец-то! – с облегчением выдохнул кто-то; и я вновь завертел головой по сторонам. Заметил сидевшего на диване человека в камуфляже и рванулся в тщетной попытке освободиться.

Мать вашу! Встрял!

– Видно, доза на такую массу тела на рассчитана, – будто извиняясь, произнес парень лет тридцати и поднялся на ноги. – Передозировка случилась.

– У нас тут с питанием дела не очень обстоят, – поморщился Стас. – Не отъешься на таких харчах особо.

– Уже заметил, – кивнул чужак.

Я во все глаза уставился на него и с облегчением перевел дух.

Человек в камуфляже не был негром. Не был он и арабом. И что самое замечательное – в его голосе не чувствовалось ни малейшего акцента. Он даже акал, как мы со Стасом. И выходит, пожаловали к нам не звери, а федералы. Это, конечно, вовсе не гарантирует, что они не начнут пластать пленников на куски, но шансы выбраться из этой заварухи живым резко пошли вверх.

– Чего вам? – еле отлепив язык от пересохшего нёба, хрипло выплюнул я из себя пару слов.

– Этот товарищ интересуется местонахождением некой гражданки Селезневой, – поспешил подсказать Стас.

– Лазаревой Алисы Васильевны, – поправил его не оценивший шутки товарищ. – Вам что-нибудь о ней известно?

– А сам он кто? – морщась от боли в затекшей шее, повернулся я к приятелю.

– Федерал.

– Оперуполномоченный по особо важным делам Агентства охраны порядка Земной Федерации Кузнецов Игорь Степанович, – представился мужик. Роста он был выше среднего и в плечах шире меня чуть ли не вдвое. Камуфляж, бронежилет, разгрузка со множеством кармашков, кобура на поясе. Автомат с глушителем остался лежать на диване. И как он только такой нарядный до нас добрался?

– И документы есть? – нагло улыбнулся я, разглядывая федерала.

Лицо вытянутое, будто морда у бультерьера. Нос прямой, только слегка искривленный, как после перелома. Густые брови, короткий ежик светлых волос и очень внимательные глаза серьезного человека, который не станет колебаться, нажимая на спусковой крючок.

– Документы? Не проблема. – Кузнецов сунул мне под нос служебное удостоверение и уточнил. – Удовлетворен?

– Поддельное, поди?

– Настоящее, не сомневайся даже.

– Важная птица к нам пожаловала, – усмехнулся Стас, судя по всему, находившийся под кайфом. Слишком уж наплевательски он ко всему происходящему относился.

– Только, сдается мне, эта птица адрес попутала, – разминая шею, поморщился я. – Какая еще Селезнева-Лазарева, гражданин начальник? Я уж и не припомню даже, когда последний раз сюда девок водил.

– Не прокатит, – печально вздохнул Стас.

– Именно, – подтвердил опер и пнул обломки так и валявшихся на полу наручников Алисы. – Вот это что такое?

– Наручники.

– А Лазарева где?

– Какая Лазарева?

– Согласно серийному номеру данных спецсредств, они были использованы при этапировании гражданки Лазаревой в рамках следственного эксперимента, – лишенным всякого выражения голосом начал вещать Кузнецов, – проводимого спецпредставителями Совета совместно с Агентством охраны порядка…

– Да понял, понял уже… – закивал я и, особо ни на что не рассчитывая, принялся врать: – Наручники нашел. Иду – смотрю наручники. Дай, думаю, возьму. В хозяйстве сгодятся.

– Наручники были сняты с гражданки Лазаревой именно в этом помещении.

– А это вы как определили? – заинтересовался Стас.

– Когда была повреждена целостность браслетов, сигнал с координатами ушел на спутник.

– Ну да – повредили, – кивнул я. – Принесли и решили посмотреть, чего там внутри. А девки не видел.

– В тот момент наручники находились на подозреваемой. А вот с конвоира они и в самом деле были сняты совсем в другом месте. И если продолжите запираться, придется предъявить вам обвинение в убийстве спецпредставителей Совета, терроризме и незаконном хранении, использовании и обороте энергетического оружия.

– Знаете что? – ухмыльнулся я. – А не пойти бы вам в задницу?

– Не пойти, – никак не отреагировал на провокацию оперуполномоченный.

– Тогда оформляйте по всем правилам, – поддержал меня Стас. – И адвоката, что ли, дайте! А что до обвинений… – Он похлопал по колесу инвалидного кресла и заржал: – Хочу посмотреть, как вы будете доказательную базу под мою боевую машину подводить.

– Уверены, что хотите именно этого? – уточнил федерал.

– Насчет адвоката? Сто процентов.

– Согласно действующему законодательству, процессуальные мероприятия с лицами, подозреваемыми в терроризме, проводятся без привлечения общественных защитников.

– Это ты чего сейчас сказал? – не сразу разобрался я в смысле произнесенного.

– Продолжите придуриваться, и всю необходимую информацию достанут напрямую из ваших мозгов, – подтвердил мои опасения Кузнецов. – Правда, после этого вы превратитесь в конченых идиотов, но можно ведь и не доводить до крайностей…

– Фашисты! – с отвращением сплюнул на пол Стас.

– А валяйте, – фыркнул я. – Мы ничего не знаем и не считаем ни Администрацию, ни Агентство легитимными органами власти. Не признаём мы их, короче.

– Зато мы вас признаём, – подошел ко мне Кузнецов. – Расскажите все, что знаете, и мы не станем предъявлять обвинения.

– Какие еще обвинения? – поморщился Стас и вновь похлопал по колесу коляски. – Те, которые сами и выдумали?

– Даже инвалидное кресло не защитит от обвинения в укрывательстве и пособничестве. Ну и еще кучу сопутствующих статей навешать не проблема.

– Мы просто здесь живем, – поморщился я, прекрасно понимая, что просто так от федерала отделаться не получится. – Никого не трогаем. А вы приходите и начинаете угрожать. Это неправильно.

– Будете говорить?

– Да пошел ты!

– Не хотелось доводить до этого дело, но в случае экстренной необходимости у меня есть полномочия проводить допрос с применением спецсредств прямо на месте…

Опер шагнул ко мне и ловко пнул под коленную чашечку.

– Ах ты, блин! – от неожиданности я рванулся, но тут же повалился обратно, когда кожу запястий рассекли острые края наручников. – Сволочь!

– Я знаю, что Лазарева здесь была. Я знаю, что именно в этом помещении с нее сняли наручники. И знаю, что вы знаете, где она находится сейчас. Поэтому по-хорошему или по-плохому вы мне об этом расскажете, – начал прохаживаться по комнате оперуполномоченный.

– Да ну?

– Кроме того, я подозреваю, что вы, – он ткнул в меня пальцем, – принимали участие в нападении на спецпредставителей Совета. А лингеры очень негативно относятся к убийству своих сородичей. Даже странно, что у такой высокоразвитой цивилизации сохранился обычай кровной мести. Поэтому после того, как я с вами закончу…

– Э нет! Мы ничего об этом не знаем! – всполошился я. – Только не надо нам мокрое дело шить!

Кузнецов пожал плечами и, подняв лежавшую на верстаке дрель, поискал глазами розетку.

– Уверен – знаете. А у меня нет никакого желания церемониться с террористами и их пособниками.

– Мне кажется, это все зашло слишком далеко, – философски заметил Стас.

– Пока еще нет, – покачал головой опер. – Но совсем скоро так оно и будет.

– Вы будете пытать инвалида? – судорожно сглотнул мой приятель.

– Поверь, мне приходилось делать и более гадкие вещи. А уж если распотрошу парочку убийц, совесть меня после этого мучить точно не будет. – Федерал включил дрель и обернулся ко мне: – Последний раз спрашиваю, где подозреваемая?

– Подозреваемая в чем? – сдался я, сообразив, что пора колоться. Раньше давать слабину было никак нельзя: федерал бы в наше добровольное сотрудничество точно не поверил. Но и дальше тянуть уже нельзя – если начнется допрос с пристрастием, в живых нас не оставят.

– Это неважно. Важно, где сейчас девушка. – Почувствовав смену настроения, Кузнецов отложил дрель на верстак и подошел ко мне. – Так мы будем разговаривать?

– Будем, будем.

– Рука затекла, отцепите, – попросил Стас. – Уже пальцев не чувствую.

– После, – отмахнулся от него опер. – Где Лазарева?

– Она говорила, что работает на Агентство. В какой-то комиссии по дешифровке данных с бортового компьютера флагмана экспедиционного корпуса Имедана.

– Не имеющее отношения к делу обстоятельство, – отмахнулся Кузнецов и нахмурился. – Где девушка?

– А транспортник-то хоть есть сбитый? В центре города который упал?

– Тоже она сказала?

– А кто еще?

– Транспортник есть, – подтвердил слова девушки опер. – Где Лазарева?

– Тут какая проблема… – не удержался я от ехидного смешка. – Похитили ее.

– Кто? – опешил федерал.

– Звери.

– Кто?!

– Переселенцы, – подсказал Стас. – В Металлургическом районе негры и арабы обосновались.

– Вы меня разочаровываете, – задумчиво глянул на лежавшую на верстаке дрель Кузнецов. – Ничего умнее выдумать не могли?

– Спокойствие, только спокойствие, – поудобней устраиваясь на полу, усмехнулся я. – Все так и было.

– Рассказывай с самого начала, – потребовал опер.

– Между нами?

– Рассказывай!

– И незачем так кричать, – вздохнул я, но дальше испытывать терпение федерала не решился. – О чем конкретно рассказывать?

– Начни с нападения на спецпредставителей Совета.

– Это не я.

– Разве?

– Век воли не видать! Меня просто проводить людей подрядили. Откуда мне знать было, что они решили на туристов сверху поохотиться?!

– Туристов? Каких еще туристов?!

– Это федералы и прочие искатели приключений на свою пятую точку. Местный сленг.

– А туристы сверху – это инопланетяне?

– Именно.

– Кто предложил?

– Не имеет значения, – не стал я никого сдавать.

– Кто предложил? – повторил вопрос Кузнецов.

– Мы разговариваем дальше или тебе уже неинтересно? Просто предложили, и все.

– Подошли на улице и предложили? – с сомнением глянул на меня опер.

И его скептицизм был вполне объясним: рост едва ли метр семьдесят, худой как щепка, дунь – улетит. И такому в серьезном деле поучаствовать предложили? Не смешите мою бабушку…

– Предложил знакомый знакомого, который знал, что я на мели. Блин, да говорят, на это дело людей чуть ли не в открытую вербовали!

– Интересные у тебя знакомые. ОКНА или «Опорный край»?

– Здесь политических не любят, – покачал я головой. – Здесь вообще не любят, когда кто-то жизни учить начинает. И в чужую душу не лезут. Мне заплатили – я отработал. Все. Никакой политики.

– Убедил. – Кузнецов присел на диван и положил автомат себе на колени. – Почти. Так ОКНА или «Опорный край»?

– Уже после поспрашивал, – обреченно вздохнул я, лихорадочно ища малейшую лазейку остаться в стороне от этого дела, – говорят, ОКНА.

– Ладно, ври дальше.

– Ну, повел я их на место…

– Сколько человек было?

– Около двадцати. Не считал.

– Все местные?

– Местных было человек пятнадцать, – ответил я и только потом понял, что угодил в ловушку. На хрена местным проводник?! – Да и те даже не помоечники, а так – отбросы. Случайные люди, без меня бы ни фига не дошли.

– Какое у них было оружие?

– Вроде одноразовые лазеры. Ну и автоматы у пришлых.

– Кто за главного был?

– Захар какой-то. Фамилии не знаю. Совсем молодой парень. Чернявый.

– С родинкой под левым глазом?

– Родинка вроде была. А вот под каким глазом, не скажу.

– Куда вести, заранее сказали?

– Да, – подтвердил я. – Главное было – до грозы уложиться.

– Заплатили сколько? – поднялся на ноги Кузнецов.

– Пять тысяч.

– Где деньги?

– Эй, вы чего это? – забеспокоился молча до того слушавший мой рассказ Стас. – Мы так не договаривались!

– Где деньги? – повторил федерал.

– В кармане куртки, – больше для виду поморщился я.

Опер обшарил меня, пересчитал найденные банкноты и покачал головой:

– Здесь только четыре с половиной.

– На рынок с утра ходил, – отделался я полуправдой.

– Допустим, ты не врешь. – Кузнецов, к величайшему облегчению Стаса, кинул деньги на верстак и вернулся к дивану. – Дальше что?

– Привел их на место, и сразу гроза началась. Пришлось с ними сидеть. Только как дождь кончился, слинять оттуда получилось. Не успел отойти еще, а уже стрелять начали. Ну и дернул черт вернуться…

– Зачем?

– Оружие, – вздохнул я. – Думал, дурак, трофеями разжиться.

– И получилось?

– Не особо. Как дом обошел, сразу на флаер сбитый наткнулся, а там рядом с открытым люком девушка валялась. Ну я ее и того…

– Стоп! – хлопнул федерал ладонью по подоконнику. – Она была прикована к лингеру?

– Нет, – замотал я головой. – Там еще один из доходяг с ножом валялся, наверное, он лингеру лапу и отчекрыжил.

– А с ним самим что приключилось?

– Звери подстрелили. Не знаю, откуда они там взялись.

– И чем в итоге все закончилось? – задумался Кузнецов.

– Не в курсе. Я прибежал, смотрю – флаер подбитый лежит, на дороге внедорожник догорает, а кругом трупы валяются. Ну, я девчонку в охапку и бежать.

– Она с тобой сама пошла?

– Почти всю дорогу на себе волок. Пока наручники не сняли, ничего толком не соображала.

– Переселенцы случайно там оказались или специально вас караулили?

– А вот не скажу, – покачал я головой.

– Прояснение же началось, могли из норы вылезти и случайно стрельбу услышать, – предположил Стас.

– Так ушел кто-нибудь из твоих подельников или нет? – вновь вернулся к этому вопросу федерал.

– Они мне не подельники, – возразил я, и сказал почти правду. – Не знаю, чем там все закончилось, но никого больше из парней не видел.

– А переселенцы какие были: черные или арабы?

– Негры.

– Понятно, – кивнул Кузнецов. – Убежал ты, дальше что?

– Приволок Алису сюда, – продолжил я рассказ, – сняли наручники, она очухалась почти сразу.

– Что говорила?

– Про корабль сбитый говорила. Говорила, как важно туда попасть. – Я поерзал на полу и вздохнул: – Просила помочь.

– Проводить в центр города? – уточнил Кузнецов.

– Да.

– И что ты?

– Согласился.

– Серьезно?! – удивился федерал. – Ты согласился стать проводником? Местные же вроде туда не суются?

– Лучше было ее одну отпустить? – чувствуя себя полным дураком, буркнул я.

– Тебе видней, – не стал копать в этом направлении опер. – Каким образом ее отсюда похитили?

– Мы на улицу выпить пошли, – влез в разговор Стас. – Прояснение же – грех на звезды не посмотреть! Ну и пока сидели там, к нам звери пожаловали.

– Выпить? – Федерал достал откуда-то целлофанку с «сахаром» и ухмыльнулся: – Или чего другого употребить?

– Отдай, – хрипло каркнул Стас. – Это мое!

– Весьма опрометчивое заявление, – покачал головой Кузнецов. – Не очень умно сознаваться в хранении наркотических препаратов в особо крупных размерах. Прямая дорога на психологическую коррекцию.

– Мне в медицинских целях, – скривился Стас. – Отдай!

– Ты тоже на этой дряни сидишь? – спросил у меня федерал и кинул пакетик на верстак.

– Нет. Я водку пил.

– Когда именно вы обнаружили исчезновение девушки?

– Выстрелы услышали, люк открыли, и рвануло сразу. Чудом нас не зацепило, – не отводя глаз от пакетика с наркотиком, рассказал о событиях прошлой ночи Стас. – Пандус разнесло, теперь мне, на фиг, и не выехать отсюда.

– Понятно, – задумался опер. – Но почему вы решили, что это переселенцы? Вы ведь не видели похитителей!

– Звери, когда уходили, караульных положили. Ну и на машинах только они катаются.

– Каких еще караульных?

– Людей из бригады Шилова. Они плотину держат и дома ближайшие.

– Ясно, – кивнул опер. – Значит, переселенцы, Металлургический район, негры. – Он поднялся с дивана и кинул на колени Стасу ключ от наручников. – Смотрю, инструмента у вас хватает, подельнику своему сам снимешь. И никуда не уезжайте из города, мы вас еще найдем…

– Эй, погоди! – окликнул я уже шагнувшего ко входной двери федерала, решив все же указать на допущенную им ошибку. – Алиса в центре.

– Да что ты говоришь? – удивился Кузнецов. – С чего бы это переселенцев в центр понесло?

– Сам подумай, – поморщился я, – даже если на сбитые флаеры звери наткнулись случайно, то сюда они заявились уже целенаправленно. Как-то узнали, где именно находится девушка, и вломились.

– И что с того? Возможно, они сумели запеленговать сигнал наручников…

– Если смогли запеленговать сигнал, выходит, собирались захватить девушку изначально.

– Допустим.

– Да стопудово так, – растирая занемевшее запястье, буркнул избавившийся от наручников Стас. – Кто-то им информацию слил, и все дела.

– Продолжай, – внимательно уставился на меня опер.

– Своей выходкой звери серьезных людей разозлили, поэтому им решили надавать по рукам.

– Кто-то карательную операцию организовал?

– Да. Перевалочная база переселенцев, оказывается, неподалеку была.

– Была?

– Я ж говорю – серьезных людей звери разозлили.

– Ну и?

– Одного негра захватили живым, он и сказал, что половина их банды в центр с какой-то девкой выдвинулась.

– Ты откуда знаешь? – не поверил мне на слово Кузнецов.

– Ну, я тоже в этом деле поучаствовал. Припрягли за долги, – пояснил я и обернулся к Стасу: – Харчи-то принесли?

– Да, притащили что-то, пока еще не разобрал даже.

– Получается, – опер вернулся к дивану и плюхнулся на него, как бы невзначай направив ствол автомата на Стаса, – переселенцы решили наведаться в корабль…

– Думаю, так, – кивнул я и попросил: – Снимите наручники уже.

– А зачем ты мне это все рассказал? – задумчиво потер подбородок федерал.

– Помочь хочу. Не вам – девушке.

– Настолько хочешь помочь, что даже проводить ее в центр вызвался?

– Ну да… – смутился я. – Алисе одной не дойти было. Да и вы не дойдете.

– Кто – мы? – насторожился Кузнецов.

– Ну ты ж не один такой нарядный сюда заявился, – ухмыльнулся я. – По-любому где-то неподалеку остальные тусуются. Сколько вас: десять, пятнадцать?

– Десять, – задумчиво прищурился опер.

– Не дойдете.

– Вова! – одернул меня Стас.

– Почему? – поинтересовался Кузнецов. – Почему ты думаешь, что не дойдем?

– Специфики местной не знаете, – прямо заявил я, проигнорировав окрик приятеля.

– А ты знаешь?

– Я – знаю.

– И хочешь помочь?

– Хотеть не хочу. Но без меня вам девушку точно не отбить.

– Вова! – рявкнул Стас. – Ты опух, что ли?

– Я обещал ей.

– Ну ты и баран, – только и покачал головой парень. – А я что без тебя делать буду? Мне даже не выехать отсюда теперь!

– Если не вернусь, поговори с Жорой, чтоб тебя к Старику устроил. Там, скорее всего, вакансия в ближайшее время появится.

– А он зайдет вообще?

– Обещал.

– Ну-ка обождите, – поднялся с дивана Кузнецов. – Для начала расскажите, чем вы помимо отстрела переселенцев занимаетесь. Этот вид деятельности уголовным кодексом как-то не одобряется.

– Ой, да не надо! – скривился я. – Зверей тут никто не любит, да они и между собой грызутся.

– Чем на жизнь зарабатываете?

– Какая разница?

– Большая. Хочешь подруге помочь, давай начистоту.

– Да не подруга она мне. Просто обещал…

– Втюрился, – осуждающе покачал головой Стас. – Ну ты, Вова, и Вася…

– Ты б помолчал лучше, – огрызнулся я.

– Так что насчет источников дохода?

– Помоечники мы.

– Это как?

– Я барахло всякое по городу собираю и перекупщикам сдаю, – пояснил я. – А Стас из подручных средств ерунду разную на заказ делает.

– Сам ты ерунда! – оскорбился парень.

– Поэтому и город знаешь? – задумался опер.

– И поэтому тоже.

– А оружия почему нормального с собой не носишь?

– А зачем? Во-первых, дорого. Во-вторых, из-за ствола и патронов скорее грохнуть могут. А так – да кому я сдался?

– И значит, хочешь помочь? – продолжил допытываться опер.

– Вам-то что? Без меня в любом случае до центра не дойдете.

– Ладно, поверю на слово. Подведешь – собственноручно пристрелю.

– Напугали…

Кузнецов присел рядом со мной на колени и отпер наручники. Я осторожно растер поцарапанные запястья и, поднявшись с пола, хрустнул затекшими позвонками.

– Собирайся – и пошли, – поторопил меня федерал и отошел к Стасу.

– А смысл? Ваши люди за рекой, поди?

– И что, если так?

– Я ночью туда не пойду. Не самоубийца.

– Да ну? – подколол меня Стас. – А по мне, так вполне!

– Перестань ты! – отмахнулся я от него.

– Руку дай, – попросил вдруг моего приятеля опер и ловко затянул у него на запястье пластиковый браслет.

– Эй! Это еще что такое?! – забеспокоился Стас.

– Спутниковый передатчик, – с невозмутимым видом объяснил Кузнецов. – И внутрь лезть не советую, возможно самовоспламенение.

– На фига? – нахмурился я.

– Если что – я тебя сам пристрелю, – пообещал федерал, – а за дружком твоим специально подъедут.

– Фига! – обалдел парень. – Я-то тут при чем?

– Да не парься, передатчик все равно не работает. – Мне затея опера тоже не пришлась по душе, но никакой возможности повлиять на него не было, и пришлось смириться. – Поносишь пока.

– А в следующее прояснение?!

– Да мы вернемся уже к этому времени, – поморщился я и повернулся к оперу: – Выйдем утром, а пока тебя переодеть надо.

– Зачем еще? – удивился Кузнецов, оглядев свой камуфляж.

– Ни один нормальный человек у нас в таком ходить не станет.

– С чего бы это?

– Просто так только звери да туристы одеваются. Реакция простая: увидел человека в камке – стреляй первым. Это вы ночью незаметно просочились, а мы засветло пойдем. Надо переодеться.

– А почему ночью идти боишься?

– Все на взводе, ответного визита зверей ждут. На патруль наткнемся, нас просто грохнут. А если не грохнут, так замучаемся объяснять, куда в такое время намылились. Сам бы я еще рискнул, а так на фиг, на фиг…

– Ладно, сейчас посмотрю, что можно подобрать, – покатил на выход Стас.

– А ботинки? – уточнил федерал.

– Ботинки не проблема. В армейских ботинках у нас кто только не ходит. Разгрузки и бронежилеты тоже не редкость.

– А одежду мне новую где возьмете?

– Мы ж помоечники, – усмехнулся я. – У нас всякого барахла хватает. Да ты не бойся, мы со следами крови не берем…

Кузнецов внимательно глянул на меня, но комментировать услышанное не стал. Я вздохнул, подул на исцарапанные запястья и направился на выход.

– Стой! – тут же насторожился опер. – Ты куда?

– К себе.

– Зачем?

– Собираться. Или думаешь, вот так пойду?

– Я с тобой.

– Как скажете, товарищ надзиратель…

– Не заслуживаешь ты пока доверия просто, – пройдя вслед за мной в комнату, заявил Кузнецов, кинул туго набитый ранец и автомат на кровать и несколько раз легонько стукнул по висевшей в углу груше.

– Да все понятно, – усмехнулся я и, опустившись на колени, достал из тайника заклеенный скотчем пакет. Разрезал его ножом и развернулся к федералу уже с наганом в руке.

– Надеюсь, ты не собираешься наделать глупостей? – совершенно спокойно поинтересовался тот.

– Ни в коем разе, – ухмыльнулся я и крутнул револьвер на пальце. – Это к вопросу о доверии.

– Идиот! – выругался Кузнецов и, обернувшись, махнул рукой.

На миг мелькнувшая в дверном проеме фигура растворилась в темноте коридора, и я судорожно сглотнул, только сейчас осознав, что чудом избежал смерти из-за собственного пижонства.

– Дай сюда. – Федерал забрал у меня наган, откинул дверцу барабана и один за другим высыпал все семь патронов на одеяло. Затем взвел и спустил курок. – Туговат спуск?

– Есть такое дело.

– Смазывал?

– Само собой.

– Сорок первый? – Опер глянул на клеймо года выпуска и задумался. – В войну качество наганов похуже было. Возможно, из-за этого спуск такой тугой.

– Зато он надежный, – усмехнулся я и протянул руку забрать оружие, но федерал не отдал.

– Ну, ТТ военных лет тоже еще в ходу, – разглядывая оружие, возразил он.

– Их клинит.

– А наган ты перезаряжать замучаешься. По сути, всего семь выстрелов, и все, – наконец вернул мне разряженный револьвер Кузнецов и усмехнулся: – Знаешь анекдот про перезарядку нагана и отделение немецкой пехоты?

– Нет.

– Потом расскажу. – Опер отвлекся на привезшего ворох тряпья Стаса и начал перебирать штаны и кожаные куртки. – Ничего поприличней не нашлось?

– Все самое лучшее, – ухмыльнулся парень. – Неношеное, из магазинов.

– Ну да, ну да, – покивал федерал, остановив свой выбор на темно-синих спортивных штанах и серой замшевой куртке. – Вроде должно подойти…

– Не сомневайтесь даже, все как в лучших домах Лондона! – заверил его Стас.

– Ты ужалился опять? – кинув наган на подушку, повернулся я к приятелю.

– Кропаль, – уверил меня тот. – Стресс снять.

– Завязывай.

– Неделю теперь ни-ни, – пообещал парень и критически оглядел успевшего переодеться федерала. – Да нормально, в общем-то. От местного и не отличишь. Только щетины не хватает.

– Вот и хорошо, – буркнул опер, возившийся с ремнями бронежилета. – По дороге с кем-нибудь придется общаться?

– Как речку перейдем, скорее всего, уже нет. Но вообще, некоторые до проспекта Ленина ходят, квартиры чистят. Поэтому лучше так дальше и иди, а то пальнут еще в спину. И меня за компанию положат.

– Ладно, – кивнул федерал. – Куда камуфляж бросить?

– Здесь оставляй, – указал я на гамак. – А второму?

– Что – второму?

– Только не говори, что нас на улице все десять человек дожидаются! Так, блин, на одной одежде разоримся!

– Еще плащ возьму. – Кузнецов выбрал длинный серый дождевик с капюшоном и кинул его на кровать. – И этого будет достаточно.

– Это вы о чем? – удивился Стас.

– Да товарищ оперуполномоченный вовсе не герой-одиночка, – пояснил я. – Тут у нас по подвалу еще куча федералов шастает.

– Было бы глупо идти сюда одному, – пожал плечами Кузнецов. – Разве нет?

– Точно больше ничего из одежды не надо? – уточнил Стас.

– Нет, спасибо.

– Ладно, ты иди спи, мне вещи еще собрать надо, – отпустил я парня, но тут же встрепенулся: – Да, полторашки у нас оставались вроде?

– Сейчас гляну.

Стас укатил, я достал рюкзачок и начал освобождать в нем место для воды. Во фляжку много не войдет, а в городе запасы пополнить уже негде будет. Еще кобуру для нагана оперативную найти надо. Вроде в нижний ящик комода ее убирал.

Так и есть. Что еще?

Два ножа, кинжал, перчатки. Съестного на пару дней. Но главное, конечно, вода. Без нее никуда.

Некоторое время молча наблюдавший за моей суетой Кузнецов поднял с подушки наган и, плюхнувшись на кровать, так что зазвенели лежавшие на одеяле патроны, направил дуло револьвера в стену.

– Ты чего? – удивился я и, подогнав ремни кобуры, накинул сверху кожаную куртку.

– Посмотреть хочу, все равно заняться нечем. – Опер с усилием взвел курок и сразу же спустил его. – Надо же как-то убить время. – Покачав головой, федерал вновь потянул спусковой крючок, и дуло слегка вильнуло в сторону, прежде чем успел вхолостую щелкнуть боек. – Прицельно стрелять только с предварительным взводом можно.

– Или в упор.

– Или в упор, – согласился опер, выкрутил шомпол и, выдвинув его, сместил в сторону. Потом достал ось барабана и вытряхнул на ладонь сам барабан. Потянул спусковой крючок и вновь поморщился. – Похоже, в боевой пружине дело.

– Разбираетесь?

– Немного. Ты где его достать умудрился?

– В инкассации Сбербанка. Что получше было, до меня разобрали.

– Отвертка есть? – задумчиво потер подбородок Кузнецов.

– Зачем еще? – забеспокоился я. – Только не надо его разбирать! Мне он еще пригодится. Нет, можете, конечно, свой ствол взамен дать…

– Не дам, – отрезал федерал. – Сейчас мы наган подшаманим, будет лучше нового.

– В мастерскую идти придется, – вздохнул я.

– Пошли.

Кузнецов сгреб лежавшие на кровати запасные части револьвера; я задвинул рюкзак под кровать и, собрав валявшиеся на одеяле патроны, вышел в коридор.

– Держи, – протянул мне две полторашки с водой попавшийся навстречу Стас.

– Ага, спасибо.

– Вы куда?

– Да вот наганом товарищ заинтересовался. Отвертка нужна.

– Крестовая?

– Обычная, – ответил опер, по-хозяйски пододвинув к верстаку стоявшую рядом табуретку. – И гайку или что-нибудь круглое с диаметром миллиметров семь.

– Нету ничего такого, – покачал головой Стас и задумался. – Если только болт какой-нибудь отпилить…

– Давай попробуем, – согласился Кузнецов и, сняв крышку нагана, взвел курок.

– Так что там за анекдот? – напомнил я, когда Стас начал рыться в жестяных банках, выискивая подходящих размеров болт.

– Анекдот длинный, – усмехнулся опер. – Смысл в том, что пока перезаряжаешь наган, тебя десять раз застрелить успеют. Это не спидлоадер поменять, тут каждую гильзу надо сначала шомполом выбить, а потом точно так же по одному патрону в каморы барабана вставить. Геморрой, короче.

– Спидлоадер? – заинтересовался Стас, услышав незнакомое слово, и протянул федералу ржавый болт: – Подойдет?

– Сейчас глянем. – Кузнецов с усилием вставил болт между нижним пером боевой пружины и креплением спусковой скобы и пояснил: – Спидлоадер – это такая плоская обойма, которая патроны удерживает. Если у револьвера барабан в сторону откидывается, перезарядить его – секундное дело.

– Ну и помогло? – уточнил я, наблюдая, как федерал раз за разом в холостую спускает курок.

– А сам посмотри, – протянул он мне револьвер.

– Да, спуск легче стал.

– Теперь отпили так, чтобы крышка закрылась, и пользуйся.

– Стас, дай ножовку по металлу, – попросил я, затягивая болт в тиски.

– Может, болгаркой лучше?

– Да тут пилить-то…

– Держи.

– А неплохо вы здесь устроились, я погляжу, – с задумчивым видом оглядел подвал федерал. – Электричество откуда протянули?

– На плотине генератор стоит, – пояснил Стас. – А без мастерской никак. Вовку вон ноги кормят, а меня заказы.

– А никогда не хотели отсюда выбраться?

– Не хотели, – нахмурился я, отложил ножовку и плюнул за зашипевший обрезок болта. – Мы асоциальные элементы, да и инопланетян со зверями не любим.

– Не любить и пытаться убить – это разные вещи.

– Разные, – ставя на место крышку нагана, усмехнулся я и решил о кое-каких старых грешках сейчас не упоминать. Пусть уж лучше опер нас за упертых радикалов считает. – Но вдруг нервы не выдержат? А в Сибири за такое мигом мозги промоют.

– Глупо, – пройдясь по комнате, повалился на диван Кузнецов. – Глупо набрасываться на всех инопланетян без разбору. Имеданцы на Землю больше не сунутся, а те же лингеры или ши нам только помогали.

– Чем это они помогали? – возмутился Стас. – Сидели и смотрели, как нас убивают!

– Не скажи, – покачал головой опер. – Пусть напрямую в конфликт они не вмешались, но поставки оружия наладили почти сразу. И предоплаты за ракетные комплексы не требовали, между прочим!

– Зато теперь нос во все щели суют! – Поставив на место барабан, я отложил наган на верстак. – Да им достаточно было просто сюда пару боевых кораблей прислать, и все бы сразу закончилось!

– Я извиняюсь, а на каком основании они могли это сделать? – уставился на меня Кузнецов. – Экспедиционный корпус Имедана – не частная корпорация, нападение на их корабли равнозначно объявлению войны. И ко всему прочему, имеданцы заявили, что это мы первыми начали боевые действия, а они лишь защищались.

– Чушь! – невольно вырвалось у Стаса.

– А вот я не поручусь, что наше ПВО не шарахнуло ракетой по вдруг возникшему в воздушном пространстве НЛО. В любом случае обратное не доказать при всем желании. – Федерал откинулся на спинку дивана и вздохнул. – А значит, формально они имели право на самооборону.

– На самооборону? – тут уж не выдержал я. – Имели право полностью уничтожить Китай, Индию и Японию? Оставить пепелище на большей части Мексики, Западной Европы и восточного побережья Северной Америки? Скинуть какую-то гадость на Африку и Ближний Восток, от которой негры с арабами начали дохнуть, как мухи? Сколько миллиардов эти выродки убили, прежде чем удалось сбить их флагман? И сколько людей они прикончили после этого?

– Да неважно это все! Главное, что формально при этом они не нарушили никаких своих законов, – развел руками Кузнецов, будто убеждая самого себя.

– Всего этого можно было не допустить!

– Да? Лучше было бы, стань мы протекторатом лингеров? – не выдержал опер. – Вмешайся они напрямую – так бы и случилось в итоге!

– Да не волнуют меня тонкости большой политики! – фыркнул я в ответ. – Не надо меня агитировать!

– Не все инопланетяне одинаково плохи. И не надо нападать на всех без разбора.

– Если судить по тому, что устроили имеданцы…

– А что они устроили? – спросил Кузнецов. – Разве непонятно, что это была спланированная акция? Что никому не нужны были убийства ради убийств? Не было кровожадных пришельцев, были циничные политики!

– Это как? – удивился Стас.

– Вспомните, по каким именно регионам были нанесены самые первые удары. Китай, Индия, Западная Европа… Что именно их объединяло?

– Там была самая высокая плотность населения? – предположил я.

– Имедан является основным поставщиком рабочей силы на другие планеты Совета. Кардинальным образом сократив численность людей, они избавились от нового конкурента.

– Так они не собирались захватывать Землю?

– Возможно, первоначально у них и был такой план, но после применения с нашей стороны ядерного оружия им это стало неинтересно.

– Здорово, что они к радиации все такие чувствительные, – усмехнулся Стас. – Мы-то когда еще передохнем…

– Теперь Земля как место переселения никому не интересна. И тех, кто поддерживал в Совете имеданцев, это очень сильно расстроило.

– Получается, нам еще повезло? – покачал головой Стас. – А у лингеров какой интерес людям помогать? Им как раз дешевая рабочая сила нужна?

– В дешевой рабочей силе нуждаются ши. Лингерам интересны поставки морепродуктов.

– Теперь понятно, почему они так поздно вмешались. Китайцы с японцами слишком много рыбы жрали… – Я поднялся с табурета и начал заряжать наган. – И вы еще удивляетесь, что тот же «Опорный край» столько бойцов навербовал!

– Ты тоже считаешь правильным убивать федеральных служащих? – напрягся опер. – Тех, кто хоть что-то делает для преодоления хаоса?

– Нет, я вообще не считаю правильным убивать людей, – заявил я, но тут же уточнил: – за исключением зверей, разумеется. Людей, за исключением зверей. Каламбурчик, блин, получился…

– Почему вы так не любите переселенцев? И почему – звери?

– Как вели себя, так и назвали, – объяснил я. – Почему не любим, рассказать или сам догадаешься?

– Люди потеряли все, они бежали от заразы на другой континент. Можно отнестись к ним немного терпимее? Пройдет время, и они станут нормальной частью общества…

– Бла-бла-бла, – рассмеялся я. – Помню-помню.

– Не надо этих пропагандистских штучек, – поддержал меня Стас. – Потерянные, бедные люди… как же, как же! Нас, что ли, не бомбили? Блин, да непонятно еще, кому хуже пришлось!

– Это не оправдывает массовых убийств мирного населения…

– Да какого еще мирного населения?! Не было никакого мирного населения! Эти несчастные и обделенные сразу стали устанавливать свои порядки и забирать все, что понравится. А когда получили по рукам, начали вопить о геноциде и нацизме.

– А разве это неправда?

– Когда англосаксы загоняли индейцев в резервации и заражали их оспой – это был нацизм? Или подвиги конкистадоров кто-то кроме коренных американцев нацизмом объявляет? А может, концлагеря для японцев в США после Перл-Харбора прогрессивная общественность осуждала? Так не было такого! А знаешь почему? Потому что они победили. И пусть на нас сейчас навешали разные нехорошие ярлыки, ничего это уже не изменит. Главное, мы выжили. И плевать на чужое мнение.

– Странный у нас разговор какой-то получается. Так, пожалуй, мне вас за разжигание арестовать придется. – Кузнецов поднялся с дивана. – Выходить не пора еще?

– Скоро уже. – Стас глянул на часы, достал из шкафа жестянку из-под «колы» и протянул мне: – Держи.

– Это что еще за шайтан-машина? – удивился я, взвешивая в руке непонятно чем набитую жестянку. Да и язычок был явно замят.

– Светошумовая граната, – с довольным видом пояснил парень. – Время горения запала четыре секунды.

– А потом?

– Потом будет бабах! Но убить не убьет. Наверное. Там начинка из петард и аналогичной дряни. Собак в самый раз отгонять.

– Собак?! – удивился Кузнецов.

– У нас тут такие собаки, что о-го-го! Людей уже не боятся, стаей запросто накинуться могут. Животные вообще быстро мутируют, иногда просто конкретные монстры попадаются.

– А кормовая база у них какая? Почему с голоду не подохли?

– В парке опять зверье развелось, вот они там и охотятся, – объяснил Стас. – В городе собак нет, но вы по самому краю пойдете, так что имейте в виду.

– Непременно.

– Давайте тогда собираться уже! – Я сунул наган в кобуру и окликнул ни с того ни с сего начавшего клевать носом приятеля: – Стас! Что у нас с едой?

– Да не надо, у меня сухой паек. – Федерал поднял кинутый на пол ранец и взвесил его в руке. – На тебя хватит.

– Хорошо, сейчас приду.

Я вышел в коридор и направился к себе, там засунул в рюкзак бутылки с водой, осторожно пристроил рядом самопальную гранату и едва уместил сверху жестянку с консервированной ветчиной. Подумал – и добавил в боковой карман упаковку чищеного фундука. На черный день хранил, но куда уж черней-то?

Потом залез в тайник и вытащил оттуда запаянную в полиэтиленовую пленку пригоршню револьверных патронов. Сам наган сунул сзади за ремень джинсов. Проверял неоднократно – вывалиться не должен. И барабан прижат, и рукоять вниз выпасть не даст.

– Ты готов? – поторопил меня заглянувший в дверь Кузнецов.

– Да, – кивнул я и отправился наполнить водой фляжку.

– А я вот чего понять не могу, – подкатил к нам Стас. – Что, неужели все реально в этот Шар верят, раз такая суета началась?

– Какой еще шар? – уставился на парня федерал.

– Ну этот… артефакт майя! Из-за которого в декабре две тысячи двенадцатого конец света случиться должен был.

– Не понял?..

– Так, товарищ оперуполномоченный по особо важным делам, – насторожился я, – а по вашей версии, что именно собой груз корабля представляет?

– Это служебная информация… – замялся Кузнецов.

– Ой, да не надо только…

– Произведения искусства, имеющие большую историческую ценность, – с сомнением поглядев на нас, все же выдал тайну опер.

– Какие, на фиг, произведения искусства? – Эта версия вызвала у Стаса не меньше недоверия, чем рассказ о мистическом артефакте майя. – Да кому они нужны вообще?

– Они бесценны. – Федерал поправил ремень свисавшего с плеча автомата. – И многие инопланетные коллекционеры и торговые дома, специализирующиеся на творчестве доиндустриальных цивилизаций, оторвут их с руками. Специальные команды экспедиционного корпуса Имедана обчистили большинство крупных музеев, и стоимость собранных ими произведений искусства не поддается исчислению.

– Дела! – только и почесал я затылок. Рассказ Кузнецова показался куда убедительней истории Алисы, но ведь не на пустом же месте она все выдумала! – Если так, зачем вам девушка?

– У нее есть коды доступа к системе безопасности. При угрозе внешнего вторжения будет запущена программа самоуничтожения, и даже лучшие специалисты лингеров не смогли обойти эту защиту!

– А у ящериц какой в этом деле интерес? – прищурился я. – Так хотят Имедан с искусственным интеллектом прищучить?

– А тебе не кажется, что ты слишком много знаешь? – пристально уставился на меня Кузнецов. – Оно не всегда для здоровья полезно, имей в виду.

– Понятно…

– Пойми меня правильно: в дела лингеров лучше не соваться. У них там свои правила, и если кто-то посчитает тебя угрозой, ты просто исчезнешь. А на тебе и без того соучастие в убийстве двух спецпредставителей висит…

– Да понял я, понял. Я только из-за девушки на это дело подписался. Больше меня ничего не интересует. Забыл уже.

– Угораздило же втюриться балбеса, – тяжело вздохнул Стас. – Идиот.

– Ладно ты, нормально все будет.

Опасения приятеля я, разумеется, разделял, но если останусь – места себе не найду. И так перед глазами постоянно лицо Алисы стоит…

– Ни пуха ни пера.

– К черту. И закрой за нами…

Когда выбрались из подвала, Кузнецов первым делом сунул плащ дожидавшемуся нас под балконом бойцу, и тот, натянув дождевик, поспешил накинуть на голову капюшон. Я даже толком разглядеть его не успел, но что-то китайское в чертах лица совсем молодого парня проглядывало совершенно точно.

– Держись позади, – предупредил его опер. – Прикрывай.

Оглядевшись по сторонам, я вылез из укрытия, и Кузнецов без промедления последовал за мной, а вот второй федерал так и остался сидеть под балконом.

– Он немой, что ли? – усмехнулся я.

– Нет, просто по-русски не очень хорошо говорит, – объяснил опер. – Ну, мы идем?

– Идем, – кивнул я и зашагал со двора. – А кстати, куда мы идем? Где именно корабль рухнул? Может, спутниковые фотографии есть?

– Все есть, но тебе об этом знать пока рано.

– Прям такие конспираторы…

Небо на востоке начинало понемногу светлеть, совсем чуть-чуть, и на улице еще стояла темень, но это было и к лучшему. Вот переправимся через речку, и рассветет уже. И здесь лишний раз людям глаза мозолить не будем, и там нормально пойдем. Удачно по времени получилось, короче говоря. Мы-то с опером еще прилично одеты, а вот крадущийся позади парень в дождевике до пят на местного обитателя совершенно не походит.

Нарвемся на парней Шилова – будут проблемы.

Я огляделся, не заметил ничего подозрительного и направился дальше. Как бы не пожалеть, что с федералами связался. А то какие-то предчувствия шибко нехорошие.

Будто в последний раз все это вижу.

Блин, совсем нервы ни к черту!

Можно подумать, люди в центр не таскаются! Таскаются. Жизнь прижмет, еще и не то выкинешь. Возвращаются, конечно, не все, но если на рожон не лезть, ноги унести шансы вовсе даже неплохие. Просто не стоит судьбу искушать и туда, как на работу, ходить. Чревато оно. Закон больших чисел и теория вероятности штуки безжалостные; если постоянно рисковать, рано или поздно сгинешь без вести, и все дела.

Неожиданно я заметил, что меня бьет крупная дрожь, и постарался успокоиться.

Все будет хорошо. И точка.

Но ведь сглупил же, разве нет? И чего только в своей уютной норке не сиделось?

Ох, Алиса, как бы нам встретиться…

– Ты куда? – остановил меня опер, когда, выйдя со двора, я зашагал вдоль реки налево. – Вон же плотина, – указал он в противоположном направлении. – Или тебя не пропустят?

– Пропустят, но позже. На ночь плотину перекрывают. Ибо не фиг.

– Понятно.

– Нет, договориться можно, но смысл? Там мимо парка и поселка заброшенного идти придется, да и крюк неслабый выйдет.

– На собак боишься наткнуться? – догадался Кузнецов и обернулся посмотреть на приотставшего от нас бойца.

– И не только. – Внимательно поглядывая по сторонам, я зашагал дальше. – Что-то нехорошее в лесу завелось. Теперь даже на опушке деревья рубить небезопасно.

– Нехорошее – это как?

– А никто не видел. А тех, кто видел, по кускам собирают обычно. Прям Хищник, только еще отмороженней.

– Весело тут у вас…

Мы по обочине обогнули заполненную водой воронку и, миновав поваленное ограждение спортивной площадки, начали спускаться к мосту с рухнувшим центральным пролетом. За рекой, в пелене поднимавшегося от воды тумана, виднелась коробка торгово-развлекательного комплекса с установленными на крыше вышками. И пусть кого-нибудь наверняка загнали на них дежурить в ночь, меня это нисколько не волновало. Ну что они со своих насестов увидят? Другое дело караульные на переправе. Вот с ними как раз могут быть проблемы…

– Прохладно, – поежился Кузнецов и потер озябшие уши.

– Есть такое дело. – Я вытащил из кармана куртки вязаную шапочку и натянул ее на макушку. – Но зато зимой у нас теперь почти субтропики.

– Слушай, – остановился вдруг федерал и пригляделся к строению на том берегу реки. – Мне кажется или это сторожевые вышки?

– Не кажется.

– Если у леса так опасно, почему тогда там люди живут?

– Из-за воды. Один родник немного дальше, на самой опушке, второй за мелькомбинатом.

– И что с того?

– В смысле?

– Что мешает из реки воду брать? Прокипятил – и пей на здоровье.

– Не пей из лужи, козленочком станешь, – ухмыльнулся я. – Раньше за городом водохранилище было, так в него что-то настолько ядовитое сверху уронили, что даже трава по берегам расти перестала. Вода чистая-чистая, а выпьешь – и привет.

– До сих пор?

– По сторонам оглянись.

Кузнецов только тут обратил внимание на голую, без травинки, землю под ногами и присвистнул:

– Дела-а!

– Угу. – Я перебрался через бетонную плиту и, ухватившись за протянутый над рекой трос, перескочил на лежавший чуть дальше обломок. – И падать не советую.

– Не упаду, – последовал за мной Кузнецов и, посмотрев на журчавшую меж обломков воду, поморщился: – А пахнет она и в самом деле как-то не так.

– И не только пахнет…

– А почему дождевую не пьете? У вас же дожди постоянно.

– Видел я тех, кто дождевую пить начинает. Жалкое зрелище. Нет, в ней только стирать одежду можно.

Перебирая руками, я добрался до противоположного берега и, дожидаясь опера, достал из кармана обычный свисток.

– Ты чего это? – переводя дух, поинтересовался он.

– Сигнал подам, а то пальнут еще. Переправу без контроля не оставляют.

Дождавшись, когда второй федерал отбежит к стене и спрячется в тени, я несколько раз дунул в свисток, издав две длинных, а потом две коротких трели.

Поначалу ничего не происходило, но вскоре с моста чуть ли не на голову мне посыпались мелкие камушки, и пришлось отскочить в сторону. Опер и вовсе моментально оказался в паре шагов от опасного места и задрал к небу ствол снаряженного глушителем автомата.

– Вовка, угомони своего дружка, – послышался раздраженный голос караульного. – А то гранату уроню.

– Убери, – попросил я федерала и глянул вверх: – Василий, ты чего тут бродишь?

– Стреляли, – встал на краю сохранившегося пролета мужик и безбоязненно щелкнул зажигалкой. – Чего надо?

– Ты, блин, я смотрю, и жнец, и швец, и караульный в ночь. Вроде с утра водой торговал?

– Приходится крутиться, – затянувшись дымом, пожал плечами Вася и поправил ремень висевшей на плече двустволки. – Так чего вы тут забыли-то?

– По делам мы.

– Ну и валите, чего встали?

– Спроси, где стреляли, – шепнул мне на ухо Кузнецов.

– Вась! – поднимаясь по чудом сохранившейся лестнице, окликнул я караульного. – А Вась!

– Ну? – отозвался мужик.

– Где стреляли-то? Нам бы не нарваться.

– Не знаю. Вроде ближе к городу. И стрельнули-то всего пару раз, а нас с напарником сразу за химо и сюда.

– Ладно, бывай, – махнул я ему рукой и зашагал через непонятно чем перепаханное дорожное полотно. – Опер, ты где со своими встретиться должен?

– Неподалеку отсюда. Рядом с высоткой недостроенной на пустыре.

– Повыше, пониже которая?

– До которой отсюда идти дольше.

– Понятно.

Раньше на этом месте росли тополя, но свободное место на берегу реки в пяти минутах езды от центра города – это нонсенс, и несколько лет назад деревья спилили, землю разровняли и даже успели заложить несколько домов, планируя в дальнейшем построить целый микрорайон. Но грянул кризис, застройщик строительство заморозил и больше его уже не возобновил. Не успел.

– Далеко тут?

– Да нет, вон она уже, – указал я на темный силуэт. – Не пальнут по нам твои орлы?

– Не должны.

– Тогда забираем их и валим быстрее в город, пока не нарвались ни на кого.

– А что такое? – удивился федерал и взмахом руки отправил вперед напарника, кравшегося за нами по зарослям невысокого кустарника.

– Они ж в камуфляже все. А по местным меркам – это нехорошо.

– Я вот чего понять не могу, – зашагал рядом со мной через пустырь Кузнецов, – ты говорил, что на политику местным плевать. Почему тогда с переселенцами ужиться не можете? Они же в другом районе сидят?

– Передел сфер влияния. – Я шмыгнул носом и спросил: – Ты хоть знаешь, на чем звери зарабатывают?

– Мародерствуют?

– Нет, конечно. Наркотрафик обеспечивают. Ну и прочей контрабандой балуются.

– Контрабандой? – не понял опер. – Только не говори, что они космопорт тут организовали.

– Какой космопорт? Сверху сбрасывают всякую гадость, она в автономном режиме приземляется, а звери собирают контейнеры и переправляют их дальше.

– В «пятне» же электроника не работает?

– А парашюты для чего? Но вот отыскать контейнеры и в самом деле непросто. Хотя совсем уж запропавшие в прояснения по сигналам маячков ищут.

– Выходит, все пытаются у переселенцев свой кусок пирога отбить?

– Братва с Ленинского, говорят, обратно же найденный товар и сдает. Туда звери боятся соваться, поэтому выкупают контейнеры за нормальные деньги. Наши через местных скупщиков работают, вот и возникают конфликты постоянно.

– А как город вообще поделен? – заинтересовался федерал, несомненно мотавший оперативную информацию на ус.

– Север за зверями. От северо-востока до центра почти никто не живет, там все бомбардировками перемолото. На северо-западе, у нас то есть, анархия. А в центре и прилегающих районах – полная задница. С чем это связано, не знаю, но слухи насчет тех мест жуткие ходят.

Тут в кустах послышался какой-то шорох, и я положил ладонь на рукоять кинжала.

– Вроде все спокойно, – заметив мой вопросительный взгляд, покачал головой Кузнецов.

– Показалось, – с облегчением выдохнул я. – Блин, другого места для встречи не могли найти, что ли?

– А чем тебе это не нравится?

– Да нас тут со всех сторон видно, а мы сами – как слепые котята.

И в самом деле – плодородный слой строители сняли, когда бульдозерами ровняли пустырь, а на глине ничего толком не росло. Нет, кустов там и сям хватает, да только они все как один чахлые и низкорослые. Вот и получается, что нас любой наблюдатель издалека засечет, а если кто в зарослях заляжет, то мы мимо пройдем и даже ничего не заметим.

– На это и расчет, – усмехнулся федерал. – Ты про скупщиков что-то говорил? Это кто?

– Обычные люди. Только со связями на большой земле.

– И что берут? – Опер поскользнулся на мокрой глине и, едва устояв на ногах, выругался: – Да чтоб тебя!

– А все подряд берут, – даже не улыбнулся я. Появилось у меня какое-то дурное предчувствие. Будто чужой взгляд затылок сверлит. Обернулся – никого. Или это прикрывавший нас боец пялится? – Оружие с руками отрывают, его в основном здесь же и перепродают. Запчасти с военной техники тоже неплохо берут, ее еще много в городе подбитой. Ювелирка только в путь идет, а вот шмотки уже не продать. Ну и за начинку инопланетных устройств хорошие деньги предлагают.

– Это как?

– Блоки управления, платы, энергоячейки принимают. Но за этим барахлом в центр надо идти, у нас давно все подчищено.

– Так это ж опасно, ты говорил?

– Если модули с сохранившимися данными найдешь, – выручки на месяц безбедной жизни хватит. Поэтому и рискуют. Меня тоже прижимало пару раз, но я далеко не лез…

– Интересно, – задумчиво хмыкнул себе под нос опер и вдруг замер на месте как вкопанный. – Стой!

– Чего? – удивился я и только тут заметил притаившихся в кустах собак. – Ох ты!

По самым скромным прикидкам в стае оказалось голов двадцать, и подобрались в нее вовсе не простые дворняги. Высокие – мне чуть ли не по пояс, – с большущими головами и массивными челюстями зверюги начали стягивать кольцо, но стоило Кузнецову сорвать с плеча автомат, как они моментально растворились в ночи.

Федерал повел стволом, выискивая одному ему ведомую цель, и потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул короткую, в два патрона, очередь, послышался пронзительный визг, и в тот же миг вся стая кинулась наутек.

– Не вздумай шуметь! – потянул меня за собой Кузнецов и махнул рукой выскочившему из кустов бойцу в дождевике. – Пошли отсюда!

– Пошли. – Я зашагал рядом с ним и поинтересовался: – А что за автомат у тебя такой странный? Это «калашников», вообще?

– АК-9, под специальный патрон девять на тридцать девять, – просветил меня опер. – Сюда иди.

Мы двинулись в обход желтевших в темноте разобранных подъемных кранов и бетонно-растворного узла, но и после того, как они остались позади, опер продолжил забирать в сторону от двух этажей недостроенной высотки.

– Ты чего? – удивился я. – Вон же?

– Подожди. – Повесив автомат на плечо, Кузнецов достал бинокль и начал внимательно изучать нужный нам дом. – Странно, – задумчиво пробормотал он некоторое время спустя. – Очень странно…

– Что странного?

– Условный сигнал вывешен, но на рассвете его должны были сменить на другой.

– Может, рано еще? – предположил я.

– Полчаса назад условное время вышло. – Федерал глянул на наручные часы и включил лазерный целеуказатель автомата, но тот лишь пару раз моргнул и погас. Помехи. – Держись за мной.

– Вот блин, – прошептал я, вытащил из кобуры наган и со щелчком взвел курок.

– Не шуми. Главное – не шуми! – предостерег меня Кузнецов и, сложив пальцы в сложную фигуру, подал условный сигнал успевшему избавиться от дождевика бойцу.

– Не буду, – совершенно искренне пообещал я. – Ты знаешь, сколько патроны стоят? Да и не найти их теперь для нагана.

– Помолчи.

Опер не стал ломиться напрямик через кусты – свернул в сторону. Оказавшись напротив угла дома, он пригнулся и со всех ног метнулся к стене. Я в сердцах матюгнулся и бросился вслед за ним. С ходу проскочил открытое пространство, прижался спиной к бетонной плите и хрипло задышал, пытаясь перевести дух. Китайской наружности парень как-то совершенно незаметно оказался рядом и выжидающе посмотрел на Кузнецова.

Тот указал ему в обход здания и повернулся ко мне:

– Пойдешь за мной. Вперед не лезь и не шуми!

– Хорошо, – прошептал я, не на шутку встревожившись.

И «встревожившись» – это не то слово. Сердце так и постукивало. Когда шли зверей убивать и то спокойней себя чувствовал. Там уже все понятно было: или мы, или нас, а тут полная неопределенность. Мало ли что стрястись могло? И даже если все в порядке, часовой с перепугу запросто пальнуть может. Вон федерал крадется, чистый ниндзя. А он, между прочим, больше не в камуфляже. Вдруг не признают?

Кузнецов тем временем добрался до ближайшего входа и присел, разглядывая дверной проем.

– Растяжку не зацепи, – прошептал он, указывая на прозрачную леску, протянувшуюся на уровне колен.

И правильно, что предупредил, иначе бы точно вляпался. У нас тут все больше без таких изысков люди друг друга на тот свет отправляют.

– Ничего не чуешь? – прошептал я в ответ. – Гарью несет…

– Тсс… – приложил опер указательный палец к губам и проскользнул внутрь.

Я беззвучно выругался и, осторожно перешагнув через нить растяжки, поспешил за ним.

Как чуял – вляпались! И ведь запах знакомый, никак только не сообразить какой. Одно скажу точно: что-то пошло не так.

Высоко поднимая носки ботинок, чтобы не споткнуться о валявшийся на полу мусор, Кузнецов уверенно передвигался по темному коридору, и лазерный луч заработавшего вдруг в помещении целеуказателя принялся скакать с одного дверного проема на другой. Как именно ориентировался федерал впотьмах, оставалось загадкой, и, стараясь не шуршать и не топать, я шагал следом, до боли стиснув в ладони коловшую острыми засечками рукоять нагана.

К этому времени в обоснованности дурных предчувствий не осталось и малейших сомнений: профессионалы никогда бы не подпустили нас так близко, да и странный запах все отчетливей ассоциировался с опасностью и смертью.

Случилось что-то нехорошее – это ясно.

Вопрос лишь в том, как именно это отразится на мне.

Бежать бы отсюда сломя голову, но нет – надо идти вперед.

Потому как в одиночку или даже втроем Алису не спасти. А я, как ни странно, не на шутку к девушке привязаться успел. Любовь ли это? Не уверен, вовсе не уверен. Просто… просто я должен ее спасти. Должен, и все.

Так, а где там Кузнецов?!

Глава 6

Оперуполномоченный по особо важным делам Кузнецов Игорь Степанович далеко убежать не успел. Стоило мне рвануть вдогонку и заскочить в ближайший дверной проем, как я едва не врезался ему в спину.

– Стой ты! – зло прошипел федерал и вытолкнул меня обратно в коридор.

И для паршивого настроения причины у него имелись самые что ни на есть веские: пол подвала оказался полностью залит кровью. И залит кровью он был, само собой, не просто так. Нет, невольные доноры валялись тут же. Все десять человек.

Отшатнувшись назад, я прислонился к косяку и с трудом сдержал тошноту. Вроде уже не первый раз в подобной ситуации оказываюсь, а никак привыкнуть не могу. Или просто желудок слабоват?

Опер тем временем достал из кармашка разгрузки электрический фонарик и принялся высвечивать замершие на полу в неестественных позах тела молодых парней. Все мертвы. У всех многочисленные огнестрельные ранения, будто в каждого для верности всадили по полрожка. А потом, чтобы уж наверняка, дополнительно пустили по паре пуль в голову.

Только начинавшая подсыхать кровь, мозги, крошево костей. Зрелище не для слабонервных. Не для меня, во всяком случае, точно. Да и опер бледный как мел. Или это только в свете фонарика кажется?

Приплыли, в общем. Задница полная.

И вроде переживать за федералов особого резона нет, но как серпом по одному месту. Парни ж помочь должны были. Как теперь без них? Втроем против двух десятков зверей? Вот ведь…

– Давно их? – хрипло выдавил я из себя и, шоркая ботинками о бетонный пол, попытался очистить подошвы от крови.

– Нет, – продолжая осматривать тела, ответил Кузнецов. – Максимум часа полтора назад.

– Мать! – вполголоса выругался я и невольно подался назад.

– Окажись здесь засада, мы были бы уже мертвы, – успокоил меня федерал. – Нет, тут на другое расчет.

– В смысле?

– На тела посмотри, что ты видишь?

– Их застрелили, – судорожно сглотнув, поспешил я отвести взгляд от мертвецов и часто-часто задышал. Мне б на свежий воздух поскорее, а то прямо здесь кончусь.

– Что еще?

– Оружия нет.

– Посмотри, как они лежат. Не кажутся эти позы неестественными?

– Они ж мертвы типа. Чему удивляться-то?

– Их двигали после смерти, – уверенно заявил присевший на корточки Кузнецов. – Зачем?

– Забрать оружие и снаряжение?

– Нет, не в этом дело. – Федерал, опершись ладонью о чистый участок, почти вплотную приник лицом к залитому кровью полу и посветил фонариком. – Под тела установили мины-ловушки. Вон, сам посмотри…

– Заминировали? – опешил я. – Зачем?

– Чтобы убрать тех, кто придет к ним на встречу.

– Надо валить отсюда!

– Подожди. – Кузнецов поднялся на ноги и начал обходить подвал, внимательно разглядывая высвечиваемых ярким лучом фонарика мертвецов. – Ни за что не поверю, что парней взяли без боя. Не могли они так лопухнуться. Наверняка кто-то свой сдал.

– Ищешь, кого убили последним? – Я стянул с головы шапку и зажал ею нос. Нестерпимо хотелось курить, но сигарет взять было негде. Не рыться же по карманам мертвецов! – Бесполезно.

– Да нет, есть возможность определить…

– Не так, говорю, все было, – покачал я головой, заметив разбросанные по подвалу армейские ботинки и закатанные штанины камуфляжных штанов.

– С чего взял?

– Они через речку вброд перешли.

– Ну и что?

– Я ж говорил, вода настолько ядовитая, что по берегам даже трава не растет. Людям от такого купания тоже ничего хорошего. Судя по закатанным штанинам, им повезло найти неглубокое место, но хватило и этого.

– Объясни! – потребовал опер.

– Моментально началось раздражение. Сыпь, волдыри, дикая боль. У кого сопротивляемость похуже оказалась, нарушилась координация движений и возникли проблемы со зрением. Думаю, они обкололись обезболивающим, и это реакции им тоже не прибавило.

– Они бы выжили? – Кузнецов осветил ноги ближайшего мертвеца и принялся изучать припухшую и заметно покрасневшую кожу.

– Скорее всего.

– Гадство!

– Так сложно было местные особенности изучить? – хмыкнул я. – У вас агентов здесь нет, что ли?

– Специфика во всех «пятнах» разная, – скривился опер и отошел ко мне. – А у нас и помимо «пятен» работы хватает!

– Но если здесь рухнул корабль, набитый историческими ценностями…

– А кто-то об этом знал? Транспортник считался уничтоженным! Информация только несколько дней назад появилась…

– И как поступим?

– Обожди.

Федерал поднял несколько гильз и принялся внимательно рассматривать пол.

– Что еще?

– Гильз нет.

– Как – нет? – удивился я. – А у тебя?

– Четыре штуки. И все калибра девять на девятнадцать. Это наши в ответ стреляли. А остальные?

– Может, собрали? Только какой смысл…

– Ладно, пошли.

Кузнецов потянул меня за собой, нашел лестницу и, прыгая через ступеньки, взбежал наверх. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

– Валить надо отсюда, – поднявшись на второй этаж к присевшему у окна оперу, заявил я.

– Смысла не вижу, – возразил федерал. – Если убийцы оставили засаду, именно этого они от нас и ждут.

– И что делать будем?

Кузнецов пожал плечами и, оставаясь в тени, начал в бинокль разглядывать открывавшийся со второго этажа вид. Заросший чахлыми кустами пустырь было отсюда как на ладони, но немного дальше темнел ограждавший с этой стороны выделенный под застройку участок высокий забор из профнастила. За ним начиналась парковка торгового центра «Молния», и идти через нее в сложившихся обстоятельствах мне не хотелось совершенно.

– Да что ты молчишь?! – возмутился я. – Что делать будем, спрашиваю?

– Твои предложения? – спокойно поинтересовался опер и осторожно перебрался к следующему окну.

– Подкрепление вызвать сможешь? Есть еще федералы поблизости?

– Нереально, – разочаровал меня Кузнецов. – Если потеряем время, переселенцы получат доступ к системе безопасности корабля. Ничего, конечно, они оттуда вывезти не успеют, но подумай сам, что случится с девушкой, когда она перестанет быть им нужна?

– Ничего хорошего, – тяжело вздохнул я и, медленно спустив курок, убрал наган в кобуру.

– Вот именно, – согласился со мной опер, не отрываясь от бинокля. – К тому же переселенцы могут напортачить и спровоцировать запуск процесса самоуничтожения. А это не есть хорошо.

– Инквизиторы с вас шкуру спустят.

– И это тоже. А вообще вряд ли переселенцы рассчитывают вывезти ценности, больше это похоже на проплаченную Имеданом попытку замести следы.

– И что будем делать?

– Попробуем их перехватить.

– Втроем?!

– Твои предложения?

– Это… Я… Да не знаю я!

– Для начала просто успокойся, – посоветовал Кузнецов. – Справимся.

– Сдается мне, ты просто убийцам отомстить хочешь, – не выдержал я.

– Хочу, – не стал отрицать очевидного опер. – Но тебе-то какая разница? Я ведь твоими мотивами не интересуюсь.

– Проехали, – поморщился я и покачал головой. – Но семеро на одного!

– Ты, главное, нас до места доведи, – оскалился федерал. – А там мы сами справимся. Думаю, все будет несколько проще, чем тебе сейчас представляется.

– В смысле?

– Какова вероятность того, что переселенцы доберутся до корабля без потерь? – явно думая о чем-то другом, спросил Кузнецов.

– Ну, если так, – обреченно вздохнул я, едва удержавшись, чтобы со всей дури не долбануть кулаком по стене.

Ах, Алиса…

– Все, пошли. – Федерал вдруг отступил от окна. – Вроде нет никого поблизости.

– Уверен?

– Сейчас ни в чем до конца уверенным быть нельзя. – Опер перехватил автомат и предупредил: – Поэтому смотри в оба.

– Вас понял… – вздохнул я и, натянув шапочку на голову, вновь полез за наганом.

И чего мне только дома не сиделось? Это ж просто караул какой-то!

На улицу мы выбрались уже через выход на другой стороне дома. А перед этим минут пять таились в темноте цокольного этажа, дожидаясь, пока проверявший окрестные кусты боец убедится в отсутствии опасности. Дождавшись условного сигнала, Кузнецов выскользнул наружу и сразу же отступил в сторону от дверного проема. Все внимание федерала было приковано к густым зарослям, а потому несколько алых пятен на рыжеватой глинистой почве первым удалось заметить мне.

– Смотри, – окликнул я опера и указал на странные брызги. – Это кровь?

– Похоже на то, – опустился тот на одно колено и макнул кончик мизинца в алое пятнышко. – И совсем свежая…

– Нет, она в землю почти впиталась, – возразил я. – Просто не высохла почему-то…

– А вот это уже интересно. – Кузнецов поднялся на ноги и направился к кустам. – И как такое может быть?

– Либо это не кровь…

– Кровь…

– …либо это кровь не человека…

– А кого? – Опер осторожно отвел в сторону ветку и принялся изучать заляпанную алыми каплями траву. – Как думаешь?

– Не человека, – повторил я.

– Инопланетянина? Бред!

– А почему нет?

– Экология в «пятне» для них неподходящая. И радиационный фон повышенный.

– Лингер, который у флаера валялся, в защитном костюме был.

– Если только защитный костюм, – задумался Кузнецов и отошел к замершему на углу дома бойцу. Несколько минут они совещались, а потом федерал махнул мне рукой: – Идем!

– Куда?

– По следу, – по-волчьи оскалив зубы, улыбнулся опер.

– Оно нам надо? – не сдвинулся я с места. – Нам бы зверей успеть перехватить.

– Ты хочешь оставить этих уродов у нас за спиной? – поморщился федерал, которого, впрочем, волновала не столько возможность нападения, сколько желание отомстить за смерть товарищей.

– А как же Алиса?

– Успеем, – уверенно заявил Кузнецов. – К тому же нам пока по пути, не так ли?

Я смерил взглядом выглядывающее из-за кустов здание разбомбленного торгового центра и кивнул:

– По пути.

– Вот и пошли!

Выискивая на земле и траве новые кровавые отметины, Кузнецов подошел к лежавшим на земле разобранным подъемным кранам; я глянул в сторону выгоревшей коробки торгового центра и выраставшим за ней жилым высоткам, тяжело вздохнул и окликнул федерала:

– А стоит ли идти прямо по следам? Нас не встретят, случаем?

– Что ты предлагаешь?

– Можно крюк сделать и вон те дома от греха подальше обогнуть. Заодно и на парковке «Молнии» светиться не будем.

– Время потеряем, – засомневался опер и глянул на затянутое облаками небо. – Не дай бог, дождь следы смоет.

– Какой дождь? – устало вздохнул я. – У нас постоянно облачно, не беспокойся.

– Думаешь, не польет?

– Не должен.

– Не должен? – передразнил меня федерал.

– Поверь, если начнется дождь, следы убийц будут интересовать нас меньше всего. Не успеем в какой-нибудь подвал заныкаться, здесь и останемся.

– Хм… – задумчиво пробормотал Кузнецов и вздохнул: – Черт с тобой, веди.

– Давно бы так.

Я отогнул ветки куста и зашагал к маячившему в предрассветной темноте белыми стенами зданию «УралГУФК». И пусть цепочка алых капель тянулась к «Молнии», это сейчас меня нисколько не беспокоило. Найдем еще. Если кровотечение сразу остановить не удалось, значит, рана серьезная и быстро передвигаться убийцы не смогут. Да и следы путать вряд ли станут. Им не до того, им бы подельника в безопасное место уволочь. Но вот стрелка, чтобы хвосты обрубить, запросто могли оставить.

Обогнув прикрывшее нас от сгоревшего торгового центра здание, мы двинулись в обход огороженных бетонным забором высоток, рядом с которыми валялся рухнувший на землю подъемный кран.

– Уверен, что они мимо прошли, а не там укрылись? – указал на них Кузнецов.

– Слишком от места нападения близко, – покачал я головой.

– А кого им бояться?

– Ну, эти гады в обстановке всяко лучше федералов ориентируются, – усмехнулся я и вытер тыльной стороной ладони вспотевшее лицо. – Если местные на те десять трупов наткнутся, непременно начнут интересоваться, кто это такой резкий в наших краях объявился. Но за перекресток парни с Родничка, например, точно не сунутся. Выходит, лежка должна быть немного дальше.

– А как мы следы отыщем?

– По дороге пройдемся. Не думаю, что они с раненым на руках круги нарезать станут. Главное, на засаду не нарваться, поэтому мне и хочется высотки обогнуть…

Мы еще немного поплутали по кустам, и я начал потихоньку успокаиваться, когда вновь глянул на небо и нахмурился. Неужели и впрямь дождь собирается?

Осень, мать ее! Ну как же не вовремя!

– Ты чего? – забеспокоился опер, заметив промелькнувшую у меня по лицу гримасу.

– Да так, устал просто, – не стал вдаваться я в детали, перебираясь через поваленные бетонные плиты забора. Какое-то время в запасе точно есть: облака пусть и темнеют, но ветер еще не поднялся. Полный штиль. Так что дождь и к вечеру ливануть может.

– Стой, – остановил меня Кузнецов и принялся изучать в бинокль дома на противоположной стороне улицы.

Я дергаться не стал и уселся в высокую траву поблизости от него. Поспешишь – людей насмешишь. Уж лучше хоть немного подстраховаться, чем на рожон лезть. Хотя сдается мне, никто нас тут не караулит. Куда проще снайпера на верхние этажи оставшихся позади высоток загнать было, чем уличные бои устраивать.

– Вроде чисто, – сообщил федерал. – Ходу! – И он побежал через дорогу.

Я рванул следом и почти сразу заметил на грязном асфальте частые алые капли. Похоже, подранка растрясли, раз так кровотечение усилилось.

Что ж, это нам только на руку.

– Смотри! – окликнул я федерала.

– Вижу! – коротко бросил в ответ Кузнецов и, одним махом перескочив через дорожное ограждение, бросился под укрытие ближайшей пятиэтажки.

Я поспешил присоединиться к нему, но запнулся о бордюр и едва не вспахал носом газон.

– Аккуратней! – Ухватив меня за руку, Кузнецов помог устоять на ногах и тут же отчитал: – Никогда не бегай с пальцем на спусковом крючке! Понял? Или себе ногу прострелишь, или мне в затылок пулю всадишь. На рамке палец держи. Ясно?

– Ага, – кивнул я, переложил наган в левую руку и присосался к фляжке с водой. – Идем?

– Стой! – Федерал дождался, пока поблизости от нас займет позицию второй боец, и только тогда осторожно двинулся вдоль стены, обходя дом справа. – Так думаешь, где-то здесь у них база?

– Скорее всего, в соседних домах.

– Вперед не лезь. – Кузнецов несколько раз глубоко вздохнул, поудобней перехватил свой АК-9 и предупредил: – И не стреляй. Попасть не попадешь, а на звуки выстрелов сюда полгорода сбежится.

– Во-первых, попаду, – буркнул я. – Прилично стреляю, если что. А во-вторых, нормальные люди на выстрелы не побегут.

– А нам и ненормальных хватит. И нелюдей тоже – за глаза.

– Согласен, – вздохнул я и вытер с лица пот. – Ну что, пошли?

– Пошли…

Опер, прижимаясь спиной к стене, осторожно выглянул из-за угла, потом махнул мне рукой и скрылся из виду. Я свернул вслед за федералом и едва не врезался ему в спину, когда тот неожиданно замер на месте.

– Чего? – тихонько прошептал я.

– Сам посмотри, – отодвинулся Кузнецов, освобождая мне место. – Только не высовывайся особо.

Я краем глаза заглянул во двор и едва удержался от того, чтобы не присвистнуть от удивления.

Вот это вляпались! Вот это проще пару стрелков на высотках оставить!

Коту под хвост такие предположения.

– Отходим, – тихонько потянул меня за собой обратно к дороге Кузнецов.

– С другой стороны зайти попробуем?

– Давай…

Лезть напролом и в самом деле не стоило: во дворе валялось несколько одетых в защитные комбинезоны тел. И валялись они, разумеется, вовсе не просто так: по грязному асфальту уже растеклись целые лужи крови. И что самое интересное – среди погибших людей не было.

– Может, ну их? – предложил я, когда мы присели у крыльца магазина перевести дух. – Давай дальше двинем?

– Надо узнать, что именно здесь произошло, – нахмурился Кузнецов. – Надо!

– А не ждут нас?

– Вряд ли, – покачал головой опер. – Скорее всего, это убийцы в засаду попали. Надо разобраться.

– А почему ты уверен, что это именно убийцы? – засомневался я.

– Не стоит множить сущности, – заявил федерал и принялся что-то жестами объяснять укрывшемуся за праворульной «японкой» бойцу. Убедившись, что его поняли, опер вновь повернулся ко мне: – Судя по следам крови, на моих парней напали инопланетяне. И как ты мог заметить, убитые – не люди. Так есть ли основания полагать, что в «пятне» действуют две независимые друг от друга группы пришельцев?

– Ну нет вообще-то, – был вынужден я признать правоту собеседника. – Нечего им тут делать. Если только…

– Если только – что?

– Если только кто-то не хочет завладеть содержимым транспортника. Когда на кону такие бабки, запросто могут отстрел конкурентов начать.

– Корабль в центре, почему перестрелку устроили именно здесь? – Кузнецов поднялся на ноги и направился в обход дома. – Думаю, убийцы на твоих коллег наткнулись. А значит, засада маловероятна.

– На моих коллег?

– На помоечников.

– Не уверен, – засомневался я. – Совсем не уверен…

– Почему?

– Не нравятся мне такие совпадения.

– И не такое в жизни случается. Пошли!

Мы повернули за угол и зашагали по тротуару, тянувшемуся между железным ограждением автостоянки и стеной пятиэтажки. Потом перебрались через поваленное ветром дерево и, скрываясь в кустах, пробрались во двор с другой стороны дома.

– Тихо, – положив руку на плечо, придавил меня к земле Кузнецов. – Замри.

Я улегся на влажную траву и рукавом куртки вытер моментально вспотевшее лицо.

Что за дела опять?

Федерал тем временем расчехлил бинокль и принялся изучать валявшиеся посреди двора тела. Вскоре он удовлетворенно хмыкнул и протянул бинокль мне:

– Глянь.

Я приник к окулярам и, отрегулировав резкость, во все глаза уставился на мертвецов. Потом перевел взгляд с рваных отверстий в серых защитных комбинезонах на растекшиеся по заасфальтированной дорожке лужи крови и попытался разобраться в произошедшем.

По всему выходило, что трое туристов зашли во двор и наткнулись на кого-то очень недоброго. И не просто недоброго, но еще и вооруженного при этом просто до зубов: судя по состоянию комбинезонов, жертв просто изрешетили из автоматического оружия. И, учитывая стоимость патронов, ограбление стать целью нападения точно не могло. Нет, либо туристы оказались нежелательными свидетелями, либо причиной перестрелки стало элементарное удивление.

Местные еще могли разойтись миром, но защитные комбинезоны наверняка сыграли роль своеобразной красной тряпки. Слишком уж они камуфляж напоминают. А у наших давно в подсознании сидит: увидел кого в камуфляже, стреляй первым. Иначе подстрелят тебя. Но, с другой стороны, это насколько отмороженным надо быть, чтобы по полрожка в каждого мертвеца всадить?

Или поняли, что на инопланетян наткнулись, и остановиться не смогли, пока их до упора свинцом не нашпиговали? Похоже на то – покойников с людьми даже в утренних сумерках не спутать. Пусть на головах шлемы с непрозрачными лицевыми щитками, но слишком уж массивные тела и непропорционально длинные руки. Еще и рост за два метра.

И вместе с тем это точно не лингеры и не имеданцы. Первые на хомо сапиенс совсем не похожи, вторые наоборот – только ростом да синими мордами от землян и отличаются. А тут уроды какие-то…

– Ну, что скажешь? – поинтересовался Кузнецов.

– Вполне могли на помоечников наткнуться, – не отрываясь от окуляров бинокля, пожал я плечами.

– Дверь крайнего подъезда видишь?

– И?

– Справа.

– Ох ты блин! – только и выдохнул я, разглядев сидевшего у стены парня с простреленной головой. Потертая куртка, сношенные башмаки. помоечник? Запросто. – Точно помоечники. Теперь бы еще понять, кого они завалили.

– Вопрос, – поморщился опер. – Ты вон того, который посередине с раскинутыми руками лежит, хорошо разглядел?

– Нормально, – ответил я, возвращая бинокль. – А что?

– Да его от человека по пропорциям не отличить. – Федерал убрал бинокль в чехол и с автоматом в руках привстал на одно колено. – А остальные гориллы гориллами…

– Тут сборная солянка была? – удивился я.

– Пошли посмотрим.

Кузнецов махнул прикрывавшему нас бойцу, потом осторожно выбрался из кустов и, вертя головой по сторонам, медленно направился к мертвецам. Я, шаря взглядом по окнам пятиэтажки, зашагал вдоль стены, дошел до углового подъезда и только потом рискнул присоединиться к федералу.

– Ну и что тут у нас?

– А ничего хорошего. – Стараясь не перепачкаться в залившей асфальт крови, Кузнецов достал нож и перерезал застежки шлема одного из убитых.

– В смысле?

– Этот скрай, – пояснил федерал, отбросив в сторону простреленный шлем.

Я посмотрел на практически прямоугольное серое лицо инопланетянина, обратил внимание на плоский нос, отсутствие ушей и широкие надбровные дуги и отвернулся, сдерживая подкатившую вдруг к горлу тошноту.

– А этот наверняка ши. – Кузнецов повторил нехитрую процедуру со вторым мертвецом, почти не отличавшимся сложением от человека, и выругался: – Мать их! Так и есть – ши!

На второго мертвеца я глянул только мельком – пуля попала ему в затылок и, пройдя через голову, разворотила половину лица.

– И что с того? – поспешил я перевести взгляд на федерала. – Вон смотри, глина на ботинках. Они точно с пустыря сюда пришли.

– У скрай-ши не было причин убивать моих людей.

– Ну, мало ли… – пожал я плечами и убрал наган в кобуру. – Инопланетным выродкам доверять нельзя…

– Чушь! Они этого не делали, – уверенно заявил опер.

– С чего ты это взял? Сам ведь меня убеждал…

– На пятна крови обрати внимание.

– А что с ними не так?

– Темные, густые.

– Вот блин! – выругался я.

– И у скраев, и у ши совсем другая кровь, – кивнул Кузнецов. – К тому же у них не было с собой огнестрельного оружия, только клинки и разрядники. А моих парней, сам видел, – лицо опера помрачнело, – убили из чего-то крупнокалиберного. Как вот этих.

– Насчет оружия уверен?

Длинные ножи скрай-ши так и остались в чехлах, а вот ни разрядников, ни запасных батарей на трупах не оказалось.

– Кармашки разгрузок не предназначены для магазинов и гранат. Размеры другие. Получается, скрай-ши попали сюда, минуя наше Агентство. У нас бы им выдали огнестрельное оружие.

– Убийцы забрали разрядники, – задумался я. – Использовать их здесь они не смогут, тогда зачем? Просто хотели стрелки на помоечников перевести?

– Пойдем, на последний труп глянем, – предложил Кузнецов и зашагал к безжизненно привалившемуся к стене парню. Второй федерал к этому времени уже перебрался к угловому подъезду и контролировал двор оттуда.

– Давай, – вздохнул я. Народу в городе не так много осталось, вдруг узнаю покойничка. Может, хоть какая-то зацепка появится.

– Один выстрел в голову. – Опер присел на корточки рядом с трупом и, откинув полу расстегнутой куртки, указал мне на пустую кобуру: – Этого тоже обчистили.

– Я его где-то видел, – с удивлением уставился я на паренька.

– Где?

– Не знаю, – покачал я головой и вдруг припомнил встреченного не так давно в «Гроте» паренька. – Точно! Он на Старика работал. Тот его еще на какое-то задание вчера отправлял!

– Этот Старик – скупщик, о котором ты рассказывал?

– Да, а что?

– Пока ничего, – не стал делиться своими подозрениями Кузнецов, – на труп лучше глянь.

– А что с трупом не так? – пожал я плечами. – Хотя… туристов просто изрешетили, а этому только одну пулю в голову влепили.

– Стреляли в упор – кожа вокруг раны опалена. Труп не перетаскивали, вон стена мозгами и кровью забрызгана, – присмотрелся опер. – Либо ему просто не повезло, либо его завалили собственные подельники.

– Скорее второе. Иначе сбежать бы попытался.

– Возможно. А возможно, его держали на мушке. – Федерал вдруг достал нож и принялся ковырять кончиком клинка цемент в стыке между двумя кирпичами. – И как тебе это? – Он стряхнул с ладони серые крупинки раствора и продемонстрировал мне странную пулю: ничуть не деформировавшуюся и будто бы выточенную из цельного куска желтоватого металла.

– «Пули бронзовый блеск, укороченный ствол…» – невольно присвистнул я.

С удивлением глянувший на меня федерал только хмыкнул и покрутил пулю меж пальцев:

– Представляешь, она прошла через лобовую и затылочную кости, потом засела меж кирпичей, но осталась целехонькой. Даже царапин нет.

– Невысокая начальная скорость?

– И это тоже. Но ты обрати внимание на сам металл…

– А что металл… – начал было я и вдруг вспомнил Стаса, затачивавшего наконечники для арбалетных болтов. – Поражающие элементы бомб?

– Похоже на то. И я еще могу поверить, что кто-то из местных кулибиных сам клепает пули, но вот полимерная оболочка, нестандартный калибр и отсутствие гильз – это уже перебор.

– Имеданцы?!

– Не факт, – покачал головой Кузнецов. – Сплав в оружейной промышленности достаточно распространенный.

– У инопланетян до сих пор в ходу огнестрельное оружие?!

– Только у коллекционеров и энтузиастов-охотников. Вообще даже мелкосерийное производство кое-где имеется, но ни армия, ни правоохранительные органы такое оружие уже давно не используют.

– Опа! Выходит, стволы были приготовлены специально для экспедиции в «пятно»! Энергетическое оружие только здесь не работает!

– И поскольку, кроме транспортника экспедиционного корпуса, ничего ценного у вас больше нет…

– Да! Это имеданцы! Никто другой не мог об этом корабле знать!

– А скрай-ши тогда что тут делают, если о корабле никто не знал? А лингеры? – резонно возразил Кузнецов. – Хотя скрай-ши на это дело как раз лингеры подрядить могли. Сами-то они совсем плохо радиацию переносят.

– Слушай, а почему Администрации сюда полк солдат не загнать? – поинтересовался я и, приоткрыв дверь, заглянул в подъезд.

Ага, вот и знакомые пятна крови на полу. Целая лужа натекла. Похоже, раненого здесь перебинтовали, так что дальше нам убийц так просто не выследить.

– Во-первых, на это просто времени нет. А во-вторых, стоит попытаться вломиться на корабль силой, и он взлетит на воздух. – Опер вздохнул и покачал головой: – Нет, без Лазаревой никак не обойтись. Да и связи с центром у меня больше нет.

– Но если тут разгуливают имеданцы…

– Да забудь ты о них! Применение подобного оружия еще ни о чем не говорит! Мы, например, не так давно партию охотничьих винтовок инопланетного производства перехватили. И что, полагаешь, это Имедан вооруженное вторжение готовил? Да ничего подобного! Кто угодно мог взять на вооружение эти винтовки! Диверсионную группу непосредственно в «пятно» закинули, минуя пропускные пункты космопортов, и все.

– Только имеданцы вынуждены находиться у нас на нелегальном положении!

– Не аргумент. Все прибывающие на Землю инопланетяне находятся под особым контролем, – возразил Кузнецов. – И про контрабандистов не забывай! Сам говорил, у них связи с бандитами отлажены!

– Ну, может быть, – сдался я, исчерпав аргументы, и махнул рукой: – Ладно, пойдем уже. Глядишь, к обеду на месте будем.

Я вновь хлебнул из фляжки и вдруг замер с поднятой рукой: из-за гаражей выскочила затянутая в защитный костюм фигура и стремительно метнулась к нам. И «стремительно» – это еще мягко сказано! Смазанный силуэт даже толком разглядеть не получилось, а он уже – раз! – и на середине двора.

Нападение оказалось настолько неожиданным, что не успел среагировать даже стоявший на крыльце углового подъезда боец. Он еще только повел стволом автомата, когда сверкнувший в воздухе обоюдоострый изогнутый клинок вонзился ему в шею, раздробил гортань и окровавленным острием вышел чуть ниже затылка.

Одним толчком запихнувший меня в подъезд Кузнецов, даже не пытаясь прицелиться, выпустил длинную очередь по несшемуся к нам скраю, и тот моментально ушел перекатом в сторону. Федерал, спиной пятясь к лестнице, расстрелял по кустам остатки рожка и бросился вдогонку за мной.

– Сюда! – крикнул я, заскочив в квартиру, окна которой выходили на улицу. Федерал, поменяв опустевший магазин, захлопнул за собой дверь и прицепил к косяку небольшую пластиковую коробочку.

– Уходим! – Он первым оказался у окна с выломанной решеткой и спрыгнул на асфальт.

Я сиганул следом, а в следующий миг в квартире раздался громкий хлопок. Кузнецов незамедлительно забросил в окно осколочную гранату и бросился бежать к соседнему дому. Ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, а близкий взрыв только придал прыти. Мы промчались через двор, свернули в следующий и понеслись дальше. С ходу миновали несколько сильно пострадавших от бомбардировок пятиэтажек, а потом федерал затащил меня в подвал, где раньше располагался какой-то продуктовый магазинчик.

– Ну и что это было? – прижавшись к стене сбоку от дверного проема, прошептал я, пытаясь отдышаться, и сглотнул наполнившую рот слюну.

– Скрай, – ответил спрятавшийся за прилавок Кузнецов и взял на прицел единственный вход в помещение. Посреди подвала валялся давнишний мертвец в майке и спортивных штанах, и, судя по дыре в туго обтянутом скальпом черепе, умер он вовсе не своей смертью. Да и раздели его потом…

– Это понятно. Почему он на нас бросился?

– Ну… они туповаты от природы, слышал об этом?

– Ими и вправду ши телепатически управляют?

– Не управляют – руководят.

– Хрен редьки не слаще. – Я поднес ко рту все так же зажатую в руке фляжку, но обнаружил, что, пока бежал, расплескал всю воду. – Китайца твоего жалко…

– Не трави душу, – скривился Кузнецов. – Проехали, понял?

– Как скажешь, – пожал я плечами, вытер с лица пот и спросил: – Скраи будут нас преследовать или там останутся?

– Это зависит от того, какой последний приказ отдал ши.

– А если он приказал уничтожить нападавших?

– Если так – у нас серьезные проблемы. Тогда они точно не отстанут.

– Они? – Под ребрами закололо, и я прижал к боку ладонь.

– В стандартном отделении пять скраев и один ши. Двое боевиков убиты, еще как минимум трое осталось.

– Если ты никого не зацепил.

– Вряд ли, – покачал головой опер. – Слишком они быстрые. Да и живучие, заразы.

– Слышал, ши хотели наших преступников к себе на работы забирать. – Решив, что опасность миновала, я отлип от стены и перебрался к федералу. – Было дело?

– Численность скраев постоянно снижается. Вот ши и пытаются проблему решить. Они ж сами ничего делать не умеют, только руководят.

– И как успехи?

– Если не стирать личность, человек телепатическому воздействию в большинстве случаев не поддается, – просветил меня Кузнецов, – а приговоренных к высшей мере не так много на самом деле.

– В большинстве случаев? – заинтересовался я.

– Ну, ши, по крайней мере, на такое неспособны. Некоторые существа – да, могут брать под контроль чужое сознание, но не ши.

– Выходит, Имедан им сильно подгадил, сократив популяцию людей, – через силу усмехнулся я.

– Имеданцы со многими на ножах. Поэтому и есть сильное желание у некоторых фракций в тамошнем Совете их поприжать.

– Раньше надо было!

– Политика…

– Взять бы всех этих политиков… – Я тяжело вздохнул, потом успокоился и махнул рукой: – Ладно, чего там. Может, уже пойдем?

– Давай попробуем.

Федерал с автоматом на изготовку осторожно подобрался к двери и выглянул наружу.

– Ну? – поторопил я его.

– Чисто.

– Пошли тогда!

Я взлетел по ступенькам наверх и бросился вслед за метнувшимся вдоль дома Кузнецовым. Выскочив со двора, мы по засыпанному бетонными обломками газону пронеслись мимо полностью разрушенной прямым попаданием бомбы соседней пятиэтажки и рванули через проезжую часть.

– Мать! – перескочив через капот брошенной у обочины легковушки, выругался вдруг федерал, развернулся и выпустил несколько коротких очередей в сторону росших у дома кустов. Едва заметный силуэт тут же спрятался за угол, и мы рванули дальше. – Поднажми! – прохрипел опер. – Давай!

– Бегу! – выдохнул я, пытаясь чуть быстрее переставлять едва слушавшиеся ноги.

Перепрыгнуть через поваленное дерево, обогнуть неведомо как оказавшийся посреди тротуара ржавый железный короб, сигануть на другую сторону неглубокой воронки – все мысли были заняты лишь тем, как бы не отстать от Кузнецова.

С ходу мы пролетели несколько выходивших фасадами на дорогу четырехэтажных домов, но, когда впереди замаячил широкий проспект, стало ясно, что дальше так продолжаться не может. Там нас точно нагонят.

– Сюда! – Хрустя ботинками по осколкам давным-давно выбитой витрины, я затянул федерала внутрь двухэтажного здания – пристроенного к жилому дому магазина.

– Надо попробовать оторваться! – сбросил мою руку Кузнецов.

– Ты так через весь город нестись собрался? Совсем того? – покрутил я пальцем у виска и побежал в глубь магазина. – Да нам повезло просто, что мы и досюда добрались при таком-то темпе!

– И что думаешь делать?

– А просто этих уродов перестрелять не получится?

– Не факт, – честно сознался федерал.

– Не факт! – передразнил я опера, заскочив в подсобку. – Ладно, может, и оторвемся. Пошли!

– Не хочу тебя разочаровывать, но по следам нас даже второклассник выследит, – резонно заметил оглядевший запыленный пол Кузнецов.

– Не факт, – усмехнулся я, но больше ничего объяснять не стал. Пробежал через подсобку, толкнул незапертые ворота и осторожно выглянул на дебаркадер, предназначавшийся для загрузки в магазин продуктов. От дороги его прикрывала заехавшая в переулок фура, и это давало нам неплохой шанс убраться отсюда по-тихому. – Пошли!

– Ты куда?

– Быстрее! – прошипел я в ответ и подскочил к стоявшему у стены фургону, кабина которого оказалась смята рухнувшей сверху балкой. – Черт, тут замок!

– Отойди. – Отодвинув меня в сторону, Кузнецов вытащил из разгрузки какой-то баллончик и пшикнул на дужку.

– И долго ждать? – настороженно озираясь по сторонам, забеспокоился я.

Туристы к этому времени наверняка уже успели добежать до входа в магазин и начать обшаривать помещения. Следы мы особо не путали, так что выследить нас – всего лишь дело времени. Не успеем найти укрытие – придется устраивать перестрелку. Блин, как же некстати второго федерала порешили!

– Готово! – Кузнецов сорвал замок, распахнул створки и забрался внутрь. – Фу, ну и вонища!

– Потерпишь. – Я запрыгнул следом и закрыл за собой дверцы. – Видать, здесь продукты были…

– Как бы нам тут не задохнуться. – Судя по звукам, федерал прошел к дальнему борту и опустился на какой-то ящик. – Сидеть долго придется…

– Это да…

Зачастую для того, чтобы оторваться от преследователей, вовсе не обязательно бежать со всех ног. Достаточно просто на миг скрыться из виду и замереть на месте. Разумеется, всегда остается риск случайного обнаружения, но обычно беглеца начинают искать совсем в другом месте.

Как поступят не слишком сообразительные скраи, обнаружив наше исчезновение? Скорее всего, начнут прочесывать окрестности, по спирали удаляясь от магазина, а нам только того и надо.

И даже если туристы догадаются проверить подозрительную «газель», ничего страшного – атаковать они теперь смогут только с одной стороны, и автомат даст нам неоспоримое преимущество. Пусть только попробуют сунуться, мигом дырок наделаем. Они ж не бессмертные, в самом-то деле. Хотя и резкие до ужаса. Не хотелось бы с этими выродками в рукопашной сойтись. Мигом своими железяками нашинкуют.

– Слушай, – уткнувшись из-за вони испортившихся продуктов носом в рукав куртки, я присел на корточки и потихоньку оперся спиной о борт, – а с ними точно договориться не получится?

– Нет, – вздохнул Кузнецов. – Да и убивать их нежелательно. Будем надеяться, сами отсюда уберутся…

– Чего? – удивился я. – Они же твоего сослуживца завалили!

– А что с недоразвитых взять? – скрипнул зубами опер. – Без ши скраи дебилы дебилами.

– Это не повод оставлять их за спиной.

– Лучше потратить время на охоту за ними?

– Я такого не говорил.

– Разве?

– Просто если будет возможность, – решил я пояснить свои слова, – их лучше пристрелить. Так я считаю.

– И чего ты такой кровожадный?

– А кто убийц выслеживать отправился?

– Это другое.

– Да ну?

– Скрай-ши – это наши союзники, – вздохнул федерал. – Нам еще только дипломатических осложнений не хватало!

– Да кто про это узнает?

– Кому надо, те узнают. После возвращения сразу на сканере последние дни прогонят…

– Так это еще вернуться надо!

– Тсс…

Моментально замолчав, я прислушался и вскоре сумел различить подозрительное лязганье. Затем раздался негромкий стук, будто кто-то грузно спрыгнул с дебаркадера на асфальт, и вновь наступила тишина.

Минут десять просидели молча. Потом я вытянул затекшую ногу и, стараясь дышать ртом, спросил:

– Как думаешь, пронесло?

– Похоже на то, – поерзал Кузнецов на ящике.

– Тогда посвети.

– Не работает, – безрезультатно пощелкав какое-то время кнопкой электрического фонарика, объявил опер.

– Ну, естественно, он не работает! – фыркнул я. – Это тебе не подвал, тут помехи, если что. Зажигалка имеется?

– Зажигалка имеется, но есть идея получше. – Раздался негромкий хруст, а потом фургон осветило зеленоватое сияние, которое расходилось от зажатой в руке федерала пластиковой трубки. – Ну как тебе?

– Сойдет, – хмыкнул я и принялся изучать загруженные в машину коробки, но, к величайшему моему сожалению, от большинства из них воняло так, что заглядывать внутрь не имело никакого смысла.

С обтянутыми полиэтиленовой пленкой пластиковыми бутылками дело обстояло ничуть не лучше. Нет, при желании можно было рискнуть и попить просроченной на пару лет газированной водички, но к чему привел бы подобный эксперимент, не хотелось даже думать. Если уж раньше и в нормальной газировке оставленная на ночь ложка от налета очищалась, то теперь…

– И что рассчитываешь найти? – усмехнулся опер. – У продуктов срок годности давно вышел.

– А у сигарет? У сигарет-то не вышел. Ты, кстати, куришь?

– Нет.

– Я тоже. Почти три года уже. Но как же, блин, подымить охота! – Я сглотнул слюну и продолжил изучать коробки, да только, к величайшему своему сожалению, отыскать курево так и не сумел.

– Здоровей будешь, – хмыкнул федерал и вновь опустился на ящик.

– Вовсе не уверен, – вздохнул я и обрадовался, наткнувшись на бутылки с питьевой водой.

– Ты собираешься это пить? – удивился Кузнецов, стоило мне распороть ножом упаковочную пленку.

– Ну так! – Скрутив пробку, я присосался к бутылке.

Хорошо! Вода – это хорошо. А то трех литров нам надолго точно не хватит. Кто ж знал, что такие пробежки устраивать придется?

– И как водичка? – скептически поинтересовался федерал.

– На, попробуй, – протянул я ему бутыль. – У меня, правда, желудок привычный…

– Будем надеяться, у меня тоже, – усмехнулся в ответ опер и сделал несколько глотков. – Да нет, нормальная вроде.

– Вот и мне так показалось. – Я забрал бутылку и наполнил себе фляжку. – Лучше уж с такой водой, чем без воды вовсе.

– Тут пиво, кстати, есть. Не хочешь попробовать? – подколол меня Кузнецов.

– Может, пойдем уже?

– Рано. Не успели скраи далеко убраться.

– Тогда гляну. – Я вздохнул и от нечего делать принялся изучать пивные бутылки. – Просрочено, просрочено, просрочено… Это я и пить бы не стал. Просрочено… Ну-ка, ну-ка!

– Нашел что-то? – заинтересовался Кузнецов.

– «Лейте бок», просрочено всего на месяц.

– Не может быть! – не поверил опер.

– У него срок годности три года.

– Химия?

– Написано, что дображивает. – Я вытащил из коробки две бутылки по 0,33 литра и предложил: – Выпьем?

– Не сейчас, – отказался федерал.

– Ага, семь с половиной оборотов по мозгам неслабо дадут, – согласился с ним я и рассовал бутылки по карманам.

– Ну все, пойдем уже, пожалуй…

– Сейчас, – зевнул я и перебрался к поднявшемуся с коробки оперу. – Ты на чем сидел?

– Без понятия, давай глянем. – Кузнецов распотрошил картонную упаковку и вытащил жестяную банку. – Тут сгущенка.

– Сунь к себе одну, мне в рюкзак не влезет больше. – Я поставил у дверей две бутылки с водой и вытащил из кобуры наган. – Давай бери и пошли.

– Зачем нам сгущенка? Сухого пайка на двоих хватит.

– Очень надо твои концентраты жрать. Бери, хуже не будет.

Кузнецов только пожал плечами, сунул банку сгущенки к себе в ранец и подошел ко мне:

– Готов?

– Подожди, – вновь остановил я опера.

– Что еще?

– Ты точно поиски продолжить решил?

– А ты нет?

– Я первый спросил.

– Да, точно решил. И надеюсь, ты доведешь меня до корабля.

– Вот! В этом вся суть! – усмехнулся я. – Говори, куда именно идти. Надо уже с маршрутом определяться.

– Где танковое училище было, знаешь?

– Примерно.

– Нам туда.

– Ясно. Пошли!

Я распахнул дверцу фургона и с револьвером в руке выпрыгнул наружу; федерал сиганул следом и сразу же отскочил к стене магазина. Потом огляделся по сторонам и, не опуская автомата, спросил:

– Теперь куда?

– Прикрывай. – Я убрал наган в кобуру и, подхватив две полторашки с водой, зашагал к фуре.

– Стоять! – немедленно одернул меня Кузнецов и зашагал к пожарной лестнице. – Пошли!

– Зачем?

– А если скраи устроили наверху наблюдательный пункт? – прошептал прокравшийся вдоль стены магазина опер и указал на заляпанный глиной пруток нижней ступеньки. – Смотри!

– Да вижу, вижу.

Я отставил полторашки на асфальт и вновь полез за оружием.

– Прикрывай, – скомандовал Кузнецов и начал подниматься по лестнице на крышу пристроя. – И по сторонам смотри…

Стараясь не громыхать ботинками, я поспешил за ним и замер на месте, когда опер пропал из виду.

– Давай сюда! – позвал меня выглянувший мгновенье спустя федерал. – Быстрее!

Я забрался к нему и сразу же присел, продолжая контролировать двор. Кузнецов убежал на противоположную сторону и, не обнаружив скраев, перебрался на крышу третьего этажа. Несколько минут он осматривал в бинокль окрестности, а потом вернулся ко мне.

– Никого. Похоже, мы с ними разминулись, – заявил он.

– Пошли отсюда…

Мы спустились во двор, и, прихватив полторашки с водой, я зашагал к перегородившей проезд фуре. Пролез под нее и, укрывшись за крыльцом торговавшего разливным пивом магазинчика, оглядел проходившую метров в пятнадцати дорогу.

– Сразу в центр не пойдем, крюк сделаем. – Убедившись в отсутствии опасности, я поднялся с асфальта и побежал через проезжую часть.

– Зачем? – удивился не отстававший от меня федерал. – Не проще разве напрямик?

– Если пойдем напрямик, нас любой дурак перехватить сможет, – объяснил я. – Нет, раз уж начались непонятки, лучше подстраховаться.

– Надеюсь, много времени это не займет, – нахмурился Кузнецов.

– А вот это как раз не факт, – посмотрел я на заметно потемневшее небо. – Кажется, дождь собирается…

– И как нам это помешает?

– У нас такие дожди – мама не горюй. Не успеем укрытие найти, мало не покажется…

– Тебе видней. – Опер глянул на почти не пострадавшее при бомбежках здание «Уральских пельменей», не заметил ничего подозрительного и вновь обратил свое внимание на засаженный деревьями широкий газон между проезжей частью и тротуаром.

– И не говори, – усмехнулся я и замер на месте, приметив, как что-то блеснуло по краю оплавленной дыры в асфальте.

– Это лед? – удивился федерал, проследив за моим взглядом. – Откуда он здесь?

– Какие-то неправильные термические заряды были, – предположил я и, приметив еще несколько окруженных изморозью отверстий, перепрыгнул через ограждение газона. – Лучше обойти…

– Как скажешь, – не стал спорить опер и тут же поинтересовался: – Слушай, а как получилось, что из магазинов все вынесли, а рядом полная машина еды стоять осталась?

– Ну, вариантов может быть несколько, – осторожно продвигаясь меж кустов, ответил я, начиная жалеть, что пожадничал и захватил с собой обе полторашки. И руки отсохли уже, и не выкинуть их теперь. – Как вариант, это могла быть машина мародеров. Загрузиться они загрузились, а уехать уже не успели. Ну а потом на «газель» с разбитой кабиной никто внимания просто не обратил.

– Ну, как вариант, – кивнул Кузнецов и тихонько присвистнул, заметив впереди несколько черных деревьев. И черными были не только голые ветви, но и росшая вокруг трава.

– Обходим. – Я двинулся обратно к тротуару и потянул за собой федерала. – И не спрашивай меня даже, что это такое. Встречается иногда.

– Вот ведь, – шумно выдохнул опер. – Ну и городок у вас…

– Что есть, то есть, – ухмыльнулся я и, присев у перевернутой «Нивы», начал внимательно изучать широкий проспект. – Доставай бинокль.

– Случилось что? – устроился рядом Кузнецов.

Он настороженно оглянулся, но и закопченные жилые дома с разгромленными магазинами на первых этажах, и перегороженная сожженными автомобилями дорога, как и прежде, оставались безлюдными. И разве что трепетавшая под порывами ветра рекламная растяжка, накрутившаяся на собственные тросы, да зацепившийся за ветки соседнего дерева цветастый пластиковый пакет создавали хоть какое-то подобие оживления.

– Пока ничего не случилось, но нам ведь оно и не надо. Так?

– А поподробней?

– Через реку многие переправляются, а вот за проспект уже мало кто суется. Потому как опасно. Только если конкретная наводка есть – и то не каждый решится.

– Что конкретно опасно?

– Все. Заметишь что-нибудь непонятное, говори сразу.

– Проводник из тебя… – буркнул Кузнецов и с биноклем в руках выглянул из-за прикрывшего нас от дороги автомобиля.

– А кто-то напрашивался?!

– А разве нет?

– У тебя было из кого выбирать? – Я тоже приподнялся с асфальта и уставился в другую сторону. – Многое о центре болтают, надеюсь, самые опасные места получится стороной обойти.

– Вон тот зонт на газоне – это нормально?

– Ерунда, – присмотрелся я к порядком выцветшему на солнце зонту. – Давно там лежит…

– Пригнись! – присел вдруг Кузнецов и потянул меня за собой.

– Ты чего?!

– Сам не понял, – признался опер. – Двигалось что-то.

– Далеко?

– Прилично.

– Может, пронесет.

Я уселся прямо на асфальт и, вытянув ноги, прислонился спиной к «Ниве». Вдалеке меж жилых домов виднелся парк, и сейчас от такого соседства по спине невольно побежали мурашки. Да еще и с неба вот-вот закапает. Нет, определенно надо какое-нибудь убежище подыскивать. Застанет непогода, и кончится наша спасательная операция, толком не начавшись.

– Слушай, Володя, – окликнул вдруг меня Кузнецов, – ты вроде говорил, что за блоки с неповрежденными носителями информации большие деньги предлагают?

– Не то что совсем большие, но лучше, чем обычно платят, – факт.

– А это только у твоего скупщика или у всех так?

– Не знаю даже, – задумался я, пытаясь припомнить, когда последний раз обращался к кому-нибудь помимо Старика. – У нас поблизости других скупщиков нет. А что?

– Да так, ничего, – пожал плечами Кузнецов и вновь с биноклем в руках выглянул из-за автомобиля. – Вроде чисто…

– Пошли!

Мы бросились через проспект и, обежав стоявший на противоположной стороне улицы подбитый бронетранспортер, заскочили за угол дома. Немного дальше на тротуаре замер неведомо как лишившийся башни Т-90. Я огляделся и, присев на крыльцо какой-то закусочной, свернул пробку с бутылки воды.

– Куда теперь? – поторопил меня Кузнецов.

– Сидим, ждем, – флегматично ответил я. – Если нас кто-нибудь заметил, непременно вдогонку кинется. Тут мы их и встретим.

– Не проще ли попытаться оторваться?

– Здесь нас танк со спины прикрывает, – мотнул я головой на подбитую боевую машину. – А если из подворотни бросятся, даже твой автомат не поможет.

– Значит, ждем. – Федерал хлебнул воды и отошел к танку. Но рядом со сбитой гусеницей валялся скелет в истлевшей военной форме, и опер вернулся обратно к крыльцу. – И долго торчать тут будем?

– Минут пять. – Я закрыл бутылку и поставил ее на ступеньку. – Да не парься ты, к вечеру точно до транспортника доберемся. Если, конечно, дождь не зарядит.

– И если дойдем.

– И если так.

Заранее в нашем случае и в самом деле ничего загадывать нельзя. И на конкурентов наткнуться можем, и постараться еще придется, чтобы скраев окончательно с хвоста скинуть. Да и без всего этого центр города не место для развлекательных прогулок. Здесь ничего не стоит и по собственной небрежности сгинуть.

– Нам сейчас куда вообще? – вновь спросил Кузнецов какое-то время спустя.

– Пару кварталов по Энтузиастов пройдем, потом налево свернем. Там, думаю, нас никто караулить не станет.

– Если только скраи не выследят…

– Именно. Ладно, пошли.

Мы протиснулись между стеной дома и бортом танка, и почти сразу я свернул во дворы.

– Погоди, – немедленно остановил меня Кузнецов. – Зачем петлять?

– А ты глянь. – Я указал вдоль дороги на перегородившие перекресток кирпичные завалы, оставшиеся от рухнувшей высотки. – Там ни пройти, ни проехать…

– Ладно, идем, – поморщился федерал. – Опять подворотни…

– Не очкуй, все нормально будет, – усмехнулся я. – Даже крюк делать не придется. Когда высотку к пятиэтажке пристраивали, там арку оставили. Ее наверняка не завалило – взрывная волна в другую сторону направлена была.

– Похоже на то. – Кузнецов настороженно оглядел зеленый дворик и только потом шагнул вслед за мной. – Не нравится мне это…

– Что именно?

– Все.

– Логично. Мне тоже. – Я обогнул брошенные автомобили, усыпанные нападавшими с росших во дворе деревьев листьями, и переступил через замызганного плюшевого медвежонка, то ли оброненного при эвакуации, то ли выброшенного взрывной волной из какого-нибудь выходившего во двор окна. – И ты даже не представляешь, насколько…

Опер глянул на мишку и только вздохнул. Я передернул плечами и подошел к арке:

– Порядок, пройти можно!

– Ладно, хоть так… – произнес как-то не слишком-то обрадованный этим известием Кузнецов, и в тот же миг раздался непонятный гул, а потом сильный толчок в спину заставил меня шагнуть вперед.

– Что за… – Я начал было оборачиваться, но краем глаза приметил метнувшуюся из глубины арки тень и, выронив бутыли с водой, рванул из кобуры наган.

Сзади послышались скраденные глушителем хлопки автоматных очередей; я тоже медлить не стал и выстрелил в несшегося ко мне с тесаком в руке скрая: раз-два! Неуловимым движением инопланетянин сместился в сторону, и пули прошли мимо.

Гадство!

Мгновенье спустя мне вновь удалось поймать на мушку фигуру в защитном костюме, и револьвер опять начал плевать огнем: три-четыре-пять!

Но качавшему маятник туристу каким-то чудом удалось увернуться и на этот раз. Попятившись, я разрядил наган почти в упор, и тут уж скраю не помогли никакие уловки: одна пуля угодила ему в плечо, вторая – в грудь.

Туриста мотнуло в сторону, он покачнулся, с трудом устоял на ногах и вновь шагнул вперед. Не теряя времени, я метнулся прочь из арки, но, как оказалось, Кузнецов сейчас ничем помочь не мог: кружась меж машин, он отстреливался от двух пытавшихся взять его в клещи скраев. На моих глазах обегавший «Туарег» инопланетянин заскочил на капот и сиганул через крышу; короткая очередь перехватила его уже в воздухе, и турист безжизненным кулем повалился на асфальт.

Позади послышались тяжелые шаги преследователя, я перехватил револьвер за ствол и рамку, так что указательный палец оказался в спусковой скобе, крутнулся на месте и со всей силы шибанул выскочившего из арки скрая рукоятью нагана прямо в лицевой щиток шлема. И без того истекавший кровью турист ошеломленно мотнул головой, а когда второй удар пришелся по простреленному плечу, и вовсе повалился на колени. Воспользовавшись ситуацией, я зашел сбоку и со всего маху опустил рукоять нагана ему на шею. Послышался сухой треск перебитых позвонков, и скрай ничком рухнул на тротуар.

Наган, сука, надежный.

За спиной грохнул эхом разлетевшийся по двору выстрел; я невольно пригнулся, но это просто Кузнецов добил из пистолета корчившегося возле «Туарега» последнего скрая.

Убрав пистолет в кобуру, опер вставил в автомат новый рожок и обернулся ко мне.

– Порядок! – успокоил я его и, навалившись всем своим весом, вогнал острие кинжала в защитный костюм инопланетянина. Потом выдернул клинок из распоротого горла скрая и, на ходу стряхивая с него капли густой крови, поспешил к усевшемуся на бордюр федералу.

– Ты чего?

– Зацепили, – обрабатывая рассеченное бедро какой-то остро пахнущей жидкостью, пояснил Кузнецов и поморщился от боли.

– Ходить можешь?

– Царапина! – презрительно фыркнул опер и, заклеив рану странного вида пластырем, усмехнулся: – А ты так дальше и пойдешь?

– В смысле? – не понял я.

– Рюкзак проверь, – посоветовал федерал и, опершись на автомат, поднялся на ноги.

Изогнувшись, я глянул назад и выругался, заметив торчащую из промокшего рюкзака металлическую полосу.

– Выдернуть? – предложил Кузнецов. – Меня бронежилет спас, а тебе повезло просто.

– Выдергивай, и валим отсюда!

– Погоди ты!

– Времени нет! – Я поднял оброненные в схватке бутыли с водой и раздраженно окликнул опера: – Быстрее! Мало ли кто на стрельбу пожалует!

– Думаешь?

– Шевелись!

Мы проскочили через арку и перебежали к втиснутому между торцом жилого дома и перекрестком трехэтажному офисному зданию, серьезно пострадавшему от огня. Там Кузнецов начал понемногу отставать, и мне вновь пришлось его поторопить:

– Быстрее!

– Не могу, – захрипел тот. – Отдохнуть надо!

– Мать твою! – выругался я и свернул к зданию банка с немного покосившейся «копилкой» на крыше. – Давай сюда!

– Иду…

Жалея, что не успел перезарядить наган, я подбежал к служебному входу, но к лифтам проходить не стал и заскакал вверх по лестнице, предназначенной для экстренной эвакуации в случае пожарной тревоги.

– Автомат отдашь? – спросил я, дождавшись федерала на первой же площадке.

– Нет.

– Тогда первым иди.

Кузнецов мрачно кивнул и, вытерев выступившие на побледневшем лице капли пота, начал медленно подниматься по ступенькам. Впрочем, ничего подозрительного на лестнице не встретилось, и на третий этаж мы поднялись без проблем. Я уже собрался пройти через балкон в служебные помещения, но федерал неожиданно присел и потянул меня за собой.

– Ты чего? – инстинктивно понизив голос, прошипел я.

– Там кто-то шел, – объяснил опер.

– Где?! – Не на шутку удивившись, я чуть привстал, чтобы выглянуть на улицу, и сразу же спрятался обратно.

Меж брошенных автомобилей по дороге и в самом деле двигалась странная процессия: несколько человек в черных плащах с накинутыми на головы капюшонами вышагивали прямо посреди проезжей части.

– По наши души? – прошептал Кузнецов.

– Должно быть, – поежился я и на четвереньках уполз с балкона в коридор, благо выломанная дверь валялась немного дальше.

– И кто это мог быть? – Федерал устроился на полу рядом со мной и со стоном вытянул раненую ногу. – Как думаешь?

– Понятия не имею, – честно признался я, наслаждаясь недолгим отдыхом.

Шок после схватки с туристами только начал проходить, и пальцы заметно дрожали. Пронесло, опять пронесло! Это надо ж!

– Даже предположений никаких нет? – Кузнецов попробовал откинуться на стену, но сзади оказалось разбитое окно встроенного пожарного ящика, и он сдвинулся в сторону.

– Болтают всякую ерунду о черных людях, но ничего конкретного слышать не доводилось.

– Вот уж действительно черные люди, – поморщился опер. – Двигались они как-то странно. Заторможенно будто. Тебе так не показалось?

– Да я даже не успел их толком разглядеть, сразу обратно спрятался.

– Как думаешь, не выследят они нас?

– Это вряд ли, – усмехнулся я, почувствовав дуновение холодного ветерка.

Выглянул на балкон и удовлетворенно кивнул: по уцелевшим стеклам начинали растекаться брызги дождя. И пусть грозы сегодня ожидать не приходилось, шляться по улицам в здравом уме сейчас не станет никто. Хоть в три плаща закутайся и противогаз надень, но зацепит случайным разрядом и, считай, покойник.

– И чем так опасен дождь? – поинтересовался оставшийся сидеть на полу Кузнецов.

– Сейчас увидишь, – не стал я ничего объяснять и тихонько пропел: – «Бьет по стеклу утренний дождь…»

Опер с удивлением глянул на меня, но промолчал. Я криво усмехнулся и, сняв со спины рюкзак, вытащил из него пропоротую полторашку. Допил остававшуюся в ней воду и выкинул пластиковую бутыль на пол.

– У тебя как с ногой, совсем все плохо?

– Нет, но пару часов лучше ее не беспокоить.

– Тогда давай располагаться. – Я заглянул в ближайший кабинет, убедился, что все окна застеклены, и спросил опера: – Сам дойдешь?

– Да уж постараюсь. – Федерал с кряхтеньем поднялся на ноги и скривился от боли. – Но ты вроде говорил, дождь лучше в подвале пережидать?

– Грозу – да. А сейчас, думаю, сильно искрить не будет.

– Искрить?

– Увидишь.

Я выставил бутылки с водой на выкрашенный красной краской сейф, стоявший прямо у входа; Кузнецов поставил на ножки перевернутое офисное кресло с кожаной обивкой и, повалившись в него, закинул в рот какую-то таблетку.

– Колеса глотаешь? – усмехнулся я, потом уселся на кресло попроще и, оттолкнувшись руками, отъехал к соседнему столу.

– Это стимулятор.

– Пиво-то можно тебе теперь?

– Не антибиотик же, – пожал плечами Кузнецов и откинулся на спинку кресла. – Можно, конечно.

– Вот и ладно. – Я вытащил из карманов бутылки пива и поставил их на стол. – Надо накатить для снятия стресса.

– Только стекло, когда открывать будешь, не отколи, – предупредил опер.

– Смотри и учись, – усмехнулся я и, перевернув одну из бутылок кверху дном, сцепил пробки. Потом обхватил оба горлышка левой ладонью и, используя большой палец в качестве упора, начал осторожно отжимать в сторону бутылку в правой руке. Пшик – и готово. – Держи.

– А вторую как? – улыбнулся федерал и отхлебнул пива.

– А у меня открывашка есть, – рассмеялся я и, расстегнув нагрудный карман куртки, вытащил из него колоду карт и оправленный в начавшую трескаться пластмассу стальной кругляш размером с донце бутылки из-под шампанского.

– То есть это ты выделывался так? – хмыкнул Кузнецов и отсалютовал бутылкой. – Твое здоровье, фокусник!

– И тебя туда же, – хмыкнул я и сковырнул пробку, зацепив ее специальной прорезью. Потом глотнул пива и недоуменно покрутил головой. – Такое впечатление, одна из пломб раскрошилась…

– Это ты, наверное, осадок взболтал, – успокоил меня федерал и, положив автомат на колени, присосался к горлышку. Удовлетворенно крякнул и махнул рукой: – Нормальное пиво, не испортилось.

– Ну, будем надеяться.

– А открывашку зачем с собой таскаешь? – поинтересовался вдруг Кузнецов. – У вас же со снабжением дела не шибко хорошо обстоят?

– Подарок. – Я убрал открывашку вместе с колодой карт обратно в карман и вновь глотнул пива. – Хорошо…

– Хорошо будет, когда дело сделаем…

– Тоже верно.

В голове зашумело, я уселся в кресло и повернулся к окну. На улице сильно стемнело, поднялся ветер, но дождь по-прежнему еле капал.

Да-а, спору нет – хорошо вот так с бутылочкой пива в тишине посидеть, вот только все равно не получится забыть, что это всего лишь иллюзия нормальной жизни. Никак не получится.

Но зато нервы в порядок пришли. Уже не трясет всего, по крайней мере. Нет, что ни говори, алкоголь для снятия стресса – то, что доктор прописал. Главное, выпивкой не увлекаться, и все будет хорошо. Ну да с одной бутылки особо не разгуляешься.

Я вздохнул и вытащил из кобуры наган. Надо перезарядить, а то мало ли когда в следующий раз припрет. Процесс этот и в самом деле не быстрый.

Успевший ополовинить бутылку Кузнецов глянул на меня с издевательской ухмылкой – мол, я же тебя предупреждал! – но ничего говорить не стал и принялся набивать магазины к АК-9 вытащенными из ранца патронами.

– У тебя там хоть что-нибудь, кроме боеприпасов, есть вообще? – поинтересовался я и, выкрутив, вытащил шомпол. Потом сдвинул его в сторону и, откинув дверцу барабана, начал одну за другой выбивать стреляные гильзы.

– Держи. – Кузнецов кинул мне запечатанный в полиэтиленовую пленку ломтик хлеба и указал на наган: – Понял теперь, какой это геморрой?

– Зато он надежный, – возразил я, вставив последний патрон и прокрутив барабан. – А вот твой паек у меня как-то доверия не вызывает.

– Ты попробуй сначала, потом говорить будешь.

Я убрал заряженный револьвер в кобуру и надорвал упаковку. К моему удивлению, хлеб моментально нагрелся, и нос защекотали запахи свежей выпечки, сыра и ветчины.

– Это ж сколько химии в него запихали?

– Не больше чем обычно.

Тост и в самом деле оказался хорош. Одного ломтика вполне хватило, чтобы наесться, и на вызванную химикатами обманку возникшее чувство сытости совсем не походило. Ничего так, в общем. А с пивом и вовсе замечательно. Сто лет пиво не пил. Одно плохо: курить охота, просто сил никаких нет.

Я вновь хлебнул, откинулся на спинку кресла и отставил бутылку на соседний стол. Здорово, конечно, что отдохнуть получилось, но особо расслабляться не стоит – дождь скоро кончится, а мне хмельной напиток как-то очень уж сильно по мозгам ударил.

– Слушай, все же хочу спросить, – неожиданно произнес сидевший лицом к дверному проему федерал, – а почему ты на самом деле до сих пор тут живешь?

– В смысле? – удивился я. – А где мне еще жить?

– Почему не перебрался в Сибирь? Смысл торчать в «пятне» без элементарных удобств? Без какого-либо медицинского обслуживания и социального обеспечения?

– Я не живу, я существую. – Пиво развязало язык, но это было в общем-то неважно. – Сам посуди, к чему мертвецу удобства?

– Мертвецу?

– Ну да. Человек – существо социальное. Убей его окружение, убей возможности – убьешь его самого. Студент умер, а помоечнику и здесь хорошо.

– Чушь! – возразил Кузнецов. – Человек – это в первую очередь личность.

– Личность – лишь иллюзия, большей частью зависящая от внешних факторов. – Отхлебнув пива, я приготовился к долгому спору. Люблю поспорить, есть грех. И неважно, о чем и какую позицию отстаивать в общем-то. Хотя сейчас федералу все же удалось задеть меня за живое. – Человек существует в определенном социуме, который и определяет его возможности.

– Почему бы тебе не сменить социум? – предложил опер.

– А зачем? – хмыкнул я. – У меня был определенный круг общения, теперь его нет. Зачем делать вид, будто все можно исправить? Зачем, а? Ничего нельзя вернуть. А те, кто так думают, обычно плохо заканчивают. Одни подсаживаются на наркоту, другие ведут себя настолько неадекватно, что лучше бы просто подсели на наркоту и тихо сдохли.

– Жизнь продолжается.

– Фигня! Нет, я бы мог, конечно, найти себе занятие по душе, да только это была бы лишь форма саморазрушения. Отложенное самоубийство, так сказать. Оно мне надо? А так я существую в мире с самим собой. У меня нет иллюзий. Я остался прежним и не хочу меняться.

– Должна же быть у человека мечта.

– Мечта – это когда есть возможность желаемое осуществить. А когда такой возможности нет – это скорее сродни онанизму.

– И что в этом плохого? – ухмыльнулся Кузнецов.

– Я это перерос, – упрямо заявил я, – когда понял, что, кроме крови, осуществление моей мечты ничего не принесет. Но в принципе понимаю и тех, кто начал убивать, да так и не смог остановиться. Прекрасно понимаю…

– Понимаешь или оправдываешь?

– Некоторых оправдываю, некоторых нет. Все зависит от ситуации.

– Когда человек делает смыслом своей жизни уничтожение других разумных существ – это… – опер замялся, – нездорово.

– Геноцид как признак расстройства психики? – Я допил пиво и покачал головой. – Не стоит обобщать. Если загнать человека в угол и сделать ксенофобию формой его существования, какие могут быть потом к нему претензии? Это закон природы: если чужак несет угрозу, убей его или умри сам.

– Почему-то большинство не пошло на поводу у предрассудков. Нормальным людям хватило ума начать строить новую жизнь, а не пытаться разрушить все, до чего они могут дотянуться.

– Знаешь, – невесело улыбнулся я, – большинству нет никакой разницы, что строить – школы или концлагеря. Тому самому большинству не до политики, ему надо семьи кормить. А уж оправдание можно любому созидательному труду найти.

– Ты оправдываешь нацизм? – внимательно глянул на меня Кузнецов.

– Мы вроде о ксенофобии говорили? – уточнил я.

– А есть разница?

– Ну так! Ксенофобия – это защитный процесс. Отторжение инородного. Ответная реакция, когда начинают ломиться со своим уставом в чужой монастырь.

– А нацизм?

– А нацизм уже форма агрессии.

– Кто бы мог подумать!

– Ну, мне так кажется, – ухмыльнулся я и невольно вздрогнул, когда сгустившийся за окном сумрак прорезала яркая вспышка молнии. В следующий миг окна задрожали от докатившегося до здания грохота, и вскочивший на ноги федерал поспешил оттащить кресло в глубь помещения.

– Это еще что такое? – ошарашенно уставился он на здание напротив, в окнах которого заискрились непонятные огни.

– Молния ударила, – поежился я.

– А с домом что?

– Возмущение энергетического поля или что-то типа того… – Пелена внезапно усилившегося дождя не помешала разглядеть, как посреди проезжей части начало разгораться непонятное свечение, а потом к небу протянулась ослепительная нить электрического разряда. – Теперь понимаешь, почему не стоит в дождь по улицам шляться?

– Теперь понимаю.

– Пойдем, в коридоре переждем. – Я распахнул дверь, но тут же подался обратно. – Не двигайся!

– Что…

– Тихо! – Послышалось едва различимое пощелкивание, а потом мимо кабинета медленно проплыла шаровая молния. – Пронесло…

Беззвучно открывавший и закрывавший рот Кузнецов мотнул головой, в несколько глотков осушил бутылку пива и шепотом спросил:

– И часто тут такое?

– А как думаешь, почему все по подвалам ныкаются? – Я осторожно закрыл дверь и присел на краешек стола. – Неспроста, факт.

– Да уж, неудивительно…

– Дождь вроде стихает, – выглянул я в окно. – Ждем, не дергаемся. Нога у тебя как?

– Уже в порядке, – вновь уселся Кузнецов в кожаное кресло.

– Сгущенку дай, – попросил я и обнажил кинжал.

– Ты есть хочешь? – не на шутку удивился федерал. – Того, что ты съел, на сутки нормальному человеку хватает!

– Не принимает у меня организм ваши химикаты. – Я кинжалом вскрыл банку, отогнул крышку и вытащил из рюкзака ложку. – Вот это другое дело. Натур продукт!

– Вареная, что ли?

– Да нет вроде, – глянул я на этикетку. – Обычная.

– А чего темная такая?

– Долго хранилась, – предположил я. – Да не, нормальная. Не испортилась.

– Слушай, Володя, – Кузнецов как-то непонятно глянул на меня и задумчиво потер подбородок, – а что ты еще про скупщиков рассказать можешь?

– Тебе зачем?

– Да странно просто…

– Обоснуй, – облизнув ложку, попросил я. – Давай колись. Вижу ведь, что есть какой-то интерес в этом.

– Сначала твое мнение услышать хочу.

– Ты мне стучать предлагаешь, ничего не путаю?

– Предлагаю обменяться информацией, – невозмутимо заявил опер.

– А оно мне интересно?

– А разве нет? Мне-то ничего не стоит нужную информацию по своим каналам пробить, а у тебя таких источников нет.

– Ладно, – кивнул я и махнул рукой. – Только скупщик у нас в округе один. Старинов Сергей Данилович. И никаким компроматом на него я не располагаю. Платит не так что бы очень хорошо, но на жизнь хватает.

– Конкурентов у него совсем нет?

– Я же говорю – нет. Кто-то уехал, кого-то подстрелили. До остальных идти далеко.

– А он почему остался?

– Да сам удивляюсь, – признался я. – Денег ему до конца жизни хватить должно, да и по вашей линии ни в чем таком не замешан вроде.

– Как давно он информационными носителями интересоваться начал?

– Да сколько помню, они всегда в цене были. А что?

– Так, ничего, – отмахнулся федерал, о чем-то крепко задумавшись.

– Вот и поговорили, – хмыкнул я.

– Не бери в голову, – отмахнулся Кузнецов. – Лучше скажи: ему неповрежденные носители нужны или носители с сохранившейся информацией?

– Второе. Вся фишка в том, что ячейки памяти при отрицательных температурах через какое-то время обнуляются.

– Насчет этого в курсе, – кивнул опер. – А как думаешь, зачем ему эта информация? Кому он ее перепродает?

– Кому – без понятия. А зачем?.. – Я пожал плечами. – Раз платят, значит, можно как-то использовать. Мало ли какие схемы извлекают…

– Все эти схемы, – с явной иронией выделил последнее слово Кузнецов, – давно известны. И сам подумай, что такого может быть залито в ячейку памяти того же «карапуза»?

– Ну… не знаю.

– А я тебе скажу: данные о времени и месте изготовления, погрузке на корабль-носитель, условиях хранения и обслуживания. Сугубо служебная информация для контролирующих органов в случае ревизий и прочих проверок.

– И зачем тогда она кому-то понадобилась? – удивился я.

– Не знаю, – закусил губу Кузнецов. – Мне не доводилось раньше слышать, чтобы ею интересовались в других «пятнах». Да и Агентство давно собрало доказательную базу по военным преступлениям экспедиционного корпуса…

– Странно…

– Если только кто-то не разыскивает следы сбитого транспортника! Он хоть и предназначался для грузовых перевозок, но вооружение нес стандартное. И наверняка капитан перед жесткой посадкой от бомб избавился.

– Разыскивает следы? – задумался я и, покачав головой, поправил федерала: – Скорее пытается их уничтожить.

– И этот «кто-то» тратит немалые деньги на то, чтобы никто не узнал, какие именно корабли бомбили ваш город. Поэтому логично предположить, что за скупщиком стоят спецслужбы Имедана.

– Вот сволочь!

– Возможно, его используют втемную.

– Возможно, – кивнул я, – но в любом случае это доказывает, что Имедан до сих пор хочет заполучить содержимое корабля! А значит, это именно их диверсионная группа высадилась в городе!

– Не уверен, – покачал головой федерал. – Вовсе не уверен.

– А что тогда?

– Не знаю! Вот найдем Лазареву, и многое прояснится!

– И в самом деле, надо отыскать Алису. – Я поднялся из кресла и подошел к окну. – Дождь стихает, но выходить пока не стоит. Пусть окончательно распогодится для начала.

– Ничего, переселенцы тоже время потеряют, – успокоил меня опер.

– Будем надеяться, – вздохнул я и направился на выход.

– Далеко собрался?

– Там сортир напротив.

– Смотри, чтоб не засосало. Если что – кричи.

– Обязательно.

Не оценив казарменного юмора собеседника, я покинул комнату и зашел в туалет с разбитым зеркалом и полопавшейся облицовочной плиткой на противоположной стене. Еще и окно кто-то высадил. Но унитазы оказались целехонькими, так что мне, можно сказать, в какой-то мере даже повезло. Вновь себя белым человеком почувствовал.

Когда вернулся в кабинет, развалившийся в кресле Кузнецов преспокойно листал какой-то журнал с цветастой обложкой.

– Удачно? – оторвавшись от чтива, поинтересовался он.

– Вполне. Там даже туалетная бумага осталась. Отсырела, правда, зараза.

– Круто!

– Не то слово, – не обратил я внимания на иронию в словах собеседника и зевнул: – В холле диваны стоят, можно туда перейти.

– Тут спокойней, – отказался федерал. – Дверь закрой только.

Я выполнил просьбу и подошел к федералу.

– Что нашел?

– «Выбирай» за декабрь две тысячи двенадцатого.

– Свежак практически. И что пишут?

– Да ерунду всякую. – Опер выкинул журнал на стол и указал на тумбочку: – Видел, у них все ящички подписаны? «Канцелярия», «Личные вещи»…

– Чтоб содержимое не перепутать, – усмехнулся я.

– Странно, кстати, что тут порядок. Будто даже мародеры стороной обошли.

– А что тут ценного может быть? Это ж банк! Хранилище да первые этажи вычистили, а папки с документами – кому они нужны?

– Тебе видней, ты у нас мародерством промышляешь.

– Не-а, – поспешил я откреститься от этого столь неблагозвучного ремесла. – Я помоечник. Старьевщик практически. Никому не нужное барахло во вторичный оборот пускаю. За экологию, можно сказать, радею.

– Шоколад будешь, эколог? – Опер достал из ранца двадцатипятиграммовую плитку и разломил ее напополам. – Или на диете?

– Давай, – не стал отказываться я. – Тоже, поди, с химикатами?

– Не нравится, не ешь.

– Вот еще!

На самом деле шоколада мне первое время не хватало даже больше, чем пива. Голову-то и водкой задурманить можно, а из сладкого одна сгущенка оставалась.

Прожевав угощение, я развалился в кресле, постаравшись как можно сильнее отогнуть назад спинку, и закрыл глаза.

– Как дождь кончится, разбудишь.

– Спать, что ли, собрался? – удивился Кузнецов.

– Ага.

– Силен.

– Дело привычки…

Опер растолкал меня еще засветло. Дождь к этому времени окончательно сошел на нет, и Кузнецов задумчиво уставился на улицу.

– Как думаешь, стоит прояснения ждать? – обернувшись ко мне, вдруг спросил он.

Я подошел к окну, посмотрел на редкие прорехи в облаках, уже почти затянутые белесой дымкой, и зевнул:

– Тебе зачем?

– Может, на связь выйти получится.

– Попробуй, конечно, но только вряд ли сработает. Это после нормальной грозы помехи пропадают.

– Не получится так не получится, – пожал плечами Кузнецов и выудил из кармана оправленное в черный пластик зеркальце.

– Это что такое? – шагнул я к оперу.

Да нет, ошибки быть не могло. Именно такую штуковину я отыскал в одном из карманов защитного костюма лингера и потом отдал Алисе.

– Это? – удивился федерал. – Это спутниковый коммуникатор. А что?

Глава 7

Иногда я бываю в чем-то уверен на все сто процентов, а потом хоп! – и новый факт вдребезги разбивает давно сложившуюся в голове картинку. Да и не только со мной, предполагаю, такое случается. Человек спокойно живет и даже не подозревает о каком-то скрытом дефекте или внутреннем противоречии, но в один не самый прекрасный момент остается у разбитого корыта. Или хуже того – уподобляется выброшенной на берег рыбе.

Вот именно такой рыбой я себя и ощутил, увидев в руке федерала злосчастный спутниковый коммуникатор. Ведь это же я сам дал столь опасную игрушку Алисе! Сам притащил ее к себе в нору! Сам оставил наводку пытавшимся отыскать девушку зверям!

Во всем случившемся виноват только я!

Я – сам!

– Ты чего? – заметив мое перекошенное лицо, удивился Кузнецов.

– Нормально все, – с трудом взяв себя в руки, не стал откровенничать я. Да и что толку теперь разоряться? Ничего задним числом уже не изменишь. Но вот исправить… попытаться исправить можно. – Ну как, работает твой коммуникатор?

– Только включается и сразу вырубается, – вздохнул опер. – Даже не успевает спутник поймать.

– Говорил же, помехи. – Я продел руки в лямки рюкзака и решил выяснить: – А выследить нас не могут по его сигналу?

– Как ты себе это представляешь?

– Ну, запеленговать, к примеру. Или сигнал перехватить.

– Сам же говоришь – помехи.

– А не будь помех? – не сдавался я.

– Обычный коммуникатор отследить не проблема. Служебный – только если есть доступ во внутреннюю сеть и он находится на связи со спутником.

– Понятно.

Не думаю, что у лингера был обычный коммуникатор. Выходит, в Агентстве завелась крыса. Точно! Кто-то ведь слил Храмову информацию о предстоящем визите в город туристов!

– Что именно тебе понятно?

– Что нас из-за твоих попыток выйти на связь никто не отследит.

Кузнецов задумчиво кивнул и, спрятав коммуникатор в карман, спросил:

– Спускаться здесь будем?

– Нет, через здание пройдем.

Я первым зашагал по коридору, а когда мы вышли в небольшой холл, Кузнецов вновь потянул меня к лестнице:

– Вот же выход!

– Рано. – Я остановился у ведущего в пятиэтажный пристрой дверного проема и указал на пролом в дальней стене: – Нам туда.

– Уверен?

– Само собой.

На улицу мы выбрались уже в доброй половине квартала от места недавней перестрелки. Даже продолжай нас кто-нибудь караулить на перекрестке, здесь засады можно было не опасаться, и мы поспешили прочь, не забывая, впрочем, настороженно поглядывать на перегороженную автомобилями дорогу. Лучше бы, конечно, дворами пойти, но только не после дождя. Здесь хоть какая-то возможность для маневра остается, а там вляпаемся в аномалию и сами не заметим как. Это не окраины, в центре все серьезно. Да и дождь только что прошел. После дождя аккуратней по всяким задворкам шастать надо.

– Сворачиваем, – скомандовал я на ближайшем перекрестке.

– Как-то очень извилисто ты нас ведешь. – Кузнецов критически оглядел возвышавшиеся впереди высотки и обернулся ко мне: – Не находишь?

– Предупреждал же, что будем места вероятного скопления противника обходить. Забыл, что ли?

– А не слишком сильно мы их обходим?

– Хорош страдать. Идем, – оборвал я федерала и пошел вдоль дома, в цокольном этаже которого располагалось сразу несколько магазинчиков.

О, ликероводочный! Жаль только, разграблен давным-давно.

– О-хо-хо! – только и вздохнул Кузнецов, шагая следом. Тут он обратил внимание на стеклянный блеск и замер на месте, не в силах отвести взгляда от непонятно с чего ставших прозрачными железобетонных панелей, за которыми замерли несколько молодых парней в военной форме без знаков различий.

– Это еще что? – опешил опер, разглядев, что комната заполнена какой-то прозрачной субстанцией. Соседние квартиры непонятная аномалия не затронула, и железобетон там не превратился в жутковатое подобие мутного стекла.

– Не знаю.

– Не знаешь?! А если мы тоже в такую беду вляпаемся?

– Товарищ оперуполномоченный, или как вас там, – обернулся я к федералу, – больше позитива. Вам вот деньги платят, а меня на общественных началах припрягли. Мне, по большому счету, никакой радости нет туристов сопровождать.

– Во-первых, как подметил твой приятель, ты на Алису нашу Лазареву запал и должен быть благодарен за любую помощь в ее поисках, – даже не попытавшись скрыть издевку, возразил Кузнецов, и мне захотелось его ударить.

– Да ну? – хмыкнул я и, не удержавшись, спросил: – А во-вторых?

– А во-вторых, не будешь помогать, я тебя пристрелю, – прямо заявил федерал и зашагал по тротуару. – Слишком много знаешь, чтобы тебя просто взять и отпустить.

– Серьезно? – уточнил я, не сумев разобрать, шутит опер или говорит на полном серьезе.

– Не советую проверять, – с непонятным выражением лица посмотрел на меня Кузнецов и отвернулся, пряча улыбку.

– Договорились. – Я сплюнул под ноги и направился через дорогу к проходу между монолитной свечкой и девятиэтажной панелькой. Должно быть, девятиэтажной – верх жилого дома будто бритвой срезали. И никаких обломков поблизости, что характерно, не валялось. – Учту.

– Да на здоровье.

Улочка неожиданно потерялась меж выросших со всех сторон высоток, и начало казаться, будто мы спустились под землю. Еще и в панелях синего стекла, облицовывавших многоэтажный паркинг, обнаружились непонятно чем оставленные идеально круглые отверстия, и стало как-то совсем не по себе.

– Стой! – остановился вдруг Кузнецов. – Ничего не чувствуешь? Будто иголками кожу покалывать начало…

– Странно. – Я замедлил шаг, потом осторожно выглянул из-за угла дома и, не сдержавшись, выругался в голос: – Мать вашу!

– Что такое? – Федерал моментально оказался рядом со мной.

– Ты глянь только! – указал я на растекшееся над дорогой призрачное красное свечение. – Нет, ну это ж надо!

– Это что еще за чертовщина? – удивился опер.

– Что за чертовщина, не знаю. Но соваться туда нельзя – факт.

– С чего взял?

– Это – «красное свечение». Какое-то излучение, вроде микроволнового. Только зайдешь – и все.

– Придется обходить? – уточнил Кузнецов.

– Придется, – скис я. – Только с какой стороны? Хотя, тянись эта штука к проспекту, кто-нибудь на нее точно наткнулся бы, поэтому чуток вернемся. Сделаем небольшой крюк и дворами срежем. Много времени потерять не должны будем.

– Веди, – на мгновенье задумавшись, решил федерал.

– Слушай, вот ты о чем сейчас подумал? – насторожился я. – По-любому ведь дальнейший маршрут прикидывал.

– Ну, я немного ориентируюсь в городе, – признался Кузнецов. – Но, как убедился, старые карты мало чем помочь могут.

– Карты на бумаге есть или на память рассчитываешь?

– На бумаге тоже. А что?

– Ну, я ж не таксист, может, глянуть придется.

– Вот обрадовал…

– Прорвемся. – Я остановился на тротуаре и осмотрелся по сторонам.

На первый взгляд ничего подозрительного поблизости не наблюдалось, лишь метрах в десяти замерла туша заброшенного на газон взрывом банкомата, и ветер лениво теребил полусгнившие листочки банкнот, вылетевших из не выдержавших удара кассет.

И все же мне стало не по себе. Просто как-то очень уж резко неправильность мертвого города навалилась. Безлюдные улицы; пустые соты квартир в доме с обвалившимся фасадом; в беспорядке брошенные машины и всеобщее запустение.

Жуть.

– Порядок? – поинтересовался Кузнецов и встал обок.

– Да, – мотнул я головой, прогоняя наваждение. – Побежали?

– Давай первым. – Федерал оставил в покое бинокль и снял с плеча висевший на ремне АК-9. – Я за тобой. Прикрою.

– Договорились.

Пригнувшись, я метнулся через проезжую часть, с разбегу перескочил через капот брошенной на той стороне «девяносто девятой» и… покатился по склону глубокой воронки. Несколько раз перекувырнулся через голову, а потом со всего маху плюхнулся в оставшуюся после дождя воду.

Мать!

– Ты в порядке? – окликнул меня присевший у автомобиля федерал, когда я весь грязный и мокрый начал карабкаться наверх.

– Типа того.

Хорошо хоть лужа неглубокой оказалась, и никаких острых предметов в воронке не обнаружилось. Так бы напоролся, и привет.

– Да уж, – оглядел меня с ног до головы Кузнецов. – Красавец, что тут скажешь.

– Иди ты! – выругался я и, на ходу отряхиваясь, зашагал к проходу меж домами.

– Я-то тут при чем? – откровенно издеваясь, заулыбался опер.

Крыть было нечем, и я промолчал. А вскоре и вовсе стало не до подначек опера: впереди, меж деревьев, мелькнула едва различимая искорка.

– Это что еще такое?

– Это задница, – тяжело вздохнул я и протер глаза. Но нет – искры никуда не делись. Сотни огонечков, то исчезая, то вновь появляясь, дрожали в воздухе, перекрывая нам путь.

– А поподробней?

– Искры.

– И что с того?

– Если пойдем дальше, они начнут через нас заземляться. Сам понимаешь, результат будет однозначно фатальный. Хорошо хоть пасмурно, выгляни после дождя солнце, мы бы их и не заметили даже.

– Слушай, Володя, а тебе не кажется, что это слишком? Сначала какие-то непонятные типы в плащах, потом «красное свечение». Теперь это…

– А что ты хотел? Это ж центр, сюда в здравом уме никто не полезет, – ответил я, внимательно приглядываясь к едва заметным блесткам, напоминавшим сверкавшие в лучах солнечного света бриллианты. Вот только дело было совсем не в солнце и, уж конечно, не в драгоценных камнях. Очередные энергетические выкрутасы, мать их.

– Весело, – пробормотал Кузнецов и начал озираться по сторонам. – И так понимаю, дальше будет только хуже?

– Именно. Но меня волнует больше не это…

– Что еще?

– Придется возвращаться до Либкнехта, – я указал вдоль улицы. – Через дворы срезать не получится.

– И чем это чревато?

– Мы становимся предсказуемыми. Возвращаемся к маршруту, на котором нас могут ждать.

– Не слишком ли много дорог для этого перекрыть придется?

– Если Старик работает на этих выродков, то о местах, где проще всего перехватить федералов, он им точно рассказал.

– Не проблема. Отряд федералов они уже перебили, – уставился на носки своих ботинок Кузнецов. – С чего бы устраивать новые засады?

– Ну, мы тут вообще-то нашумели неподалеку, – объяснил я, пытаясь хоть немного очистить одежду от налипшей на нее мокрой грязи. Черт, холодно! Не май месяц; в сырой одежде ходить приятного мало. – Можем нарваться.

– И какие варианты?

– Никаких, – пожал плечами я и зашагал по тротуару. Опер перехватил автомат и с тяжелым вздохом двинулся следом.

На душе скребли кошки, да и решимости довести это дело до конца с каждой минутой становилось все меньше. И немудрено – обстановка не просто мертвого, а уже начавшего разлагаться города действовала угнетающе. Закопченные стены домов с вырванными взрывами панелями и обрушившимися межэтажными перекрытиями; прелая листва и россыпи стекол под ногами; заполненные водой воронки и раскуроченные легковушки. Некоторые машины были раздавлены армейской бронетехникой, в других зияли дыры от разлетавшихся во все стороны осколков. Но хватало и уцелевших автомобилей, и от такого контраста становилось окончательно не по себе.

Здесь – обрушившийся подъезд многоэтажного жилого дома и разбросанные по всей улице личные вещи жильцов, а немного дальше замер на приспущенных колесах лишь слегка запыленный внедорожник. И сразу за ним – пятак усыпанной гильзами земли вокруг зенитной установки «Шипка» с чернеющей пробоиной башней.

Вроде и привык к подобному давно, да только совершенно от этого не легче. Нервы, как натянутые струны, еще и голова после пива разболелась. Хорошо хоть водой разжиться удалось, можно не экономить. А то бы вообще кисло было.

– С тобой все в порядке? – нагнал меня ускоривший шаг федерал.

– Зря пива выпил, – буркнул я, разумеется соврав.

Нет, в голове, будто назойливая муха, крутилась, крутилась и крутилась одна и та же мысль: «Зачем ты во все это влез, придурок?»

Зачем влез?!

Зачем?!!

Так получилось? Если б все так просто было! Сам ведь инициативу проявил, и винить в случившемся больше некого. Девчонка приглянулась, вот и расхрабрился. Дело житейское в общем-то, но идти на верную смерть из-за случайной знакомой?

Я передернул плечами и задумчиво глянул на шагавшего по правую руку федерала: а ему-то это зачем? Работа? Не смешите мои тапочки! После уничтожения разведывательной группы лезть в центр «пятна», прихватив за компанию не внушающего никакого доверия местного жителя, может только законченный псих. Реши опер вернуться, никто бы ему в Агентстве и слова не сказал. Но нет – и сам на рожон лезет, и меня с собой тащит.

– Чего рожи корчишь? – удивился не забывавший поглядывать по сторонам Кузнецов.

– Да так, задумался, – усмехнулся я и, не выдержав, спросил: – Слушай, а зачем тебе все это?

– Что именно? – не понял Кузнецов.

– Ну, почему подкрепление ждать не стал? Почему решил в одиночку сюда лезть?

Федерал задумчиво глянул на меня и ничего не ответил. Вместо этого он осторожно подобрался к двум столкнувшимся на перекрестке военным грузовикам и достал бинокль.

– Нам туда? – уточнил он, махнув рукой вдоль улицы.

– Ага, – кивнул я и присел у лопнувшего колеса. Заметил валявшийся под машиной облезший череп и обтянутые обрывками полуистлевшей тельняшки ребра и поспешил передвинуться в сторону.

– Никого, – объявил опер, оторвавшись от окуляров минут через пять.

– Ну так пошли!

– Пошли. – Кузнецов первым выбрался на тротуар и вдруг обернулся. – Почему я остался, это тебя интересует? – неожиданно хмыкнул он. – А что еще мне было делать?

– Дождаться подкрепления, – предложил я свой вариант.

– И потерять несколько дней?

– И что с того? С транспортником за это время ничего бы не случилось.

– С транспортником – да. А с девушкой? Она единственная, кто может обойти систему безопасности и не запустить при этом процесс самоуничтожения! Без нее у нас не будет ни единого шанса сохранить в целости груз корабля!

– Ну и кому нужно это барахло? – усмехнулся я. – Нашли время антиквариатом заниматься!

– Не антиквариатом, – поправил меня Кузнецов, – а культурным достоянием Земли!

– И что с того? Еще и на строительство музеев придется тратиться! Или… – я вдруг замолчал, пораженный неожиданной догадкой, – или их на сторону толкнуть решили?

– Администрации нужны деньги, – ничуть не смутившись, подтвердил опер. – Что-то планируется продать с правом обратного выкупа, что-то сдать в аренду…

– Ну и уроды! – не выдержал я. – Столько красивых слов, а все дело лишь в желании набить карманы!

– Знаешь, сколько людей ежедневно умирает от недоедания? И сколько не получает нормального медицинского обслуживания? – рассвирепев, обернулся ко мне Кузнецов. – Для возрождения промышленности тоже нужны деньги, а ждать подачек от Совета мы можем еще долго…

– По-твоему, лучше продать культурное достояние Земли зеленым человечкам?

– Кто-то еще минуту назад называл это обыкновенным барахлом!

– Ну… ты меня убедил!

– Ладно, с моими мотивами разобрались, – недобро прищурился опер. – А что насчет тебя?

– Издеваешься? – возмутился я. – Кто мне стволом в голову тыкал?

– Да перестань ты, – снисходительно усмехнулся Кузнецов. – Ты сам вперед трусов рванул!

– Скажешь тоже…

– И вот что я тебе еще скажу – в центр ты рванул вовсе не из-за девчонки, – заявил федерал. – Любовь-морковь, конечно, присутствует, не без этого, но тебе просто надоело жалеть себя! Ой-ой-ой, я давно умер и не живу, а только существую! Можно подумать, унылое прозябание по подвалам – это именно то, что любят тигры. Да ты и сам себе не веришь! Просто захотелось вновь вкус жизни почувствовать, вот и сорвался навстречу приключениям. А сейчас запал прошел и думаешь, как бы обратно в уютную норку сдернуть. Но не получится уже, поезд ушел…

– Вот и поговорили…

– А еще…

– Угомонись уже, – довольно невежливо заткнул я федерала. – Проспект впереди…

– Ничего, после сеанс психоанализа продолжим, – многозначительно пообещал Кузнецов и, проскользнув в разросшиеся на обочине кусты, вновь достал бинокль. Много времени изучение забитой брошенными автомобилями улицы у него не заняло, и вскоре опер махнул мне рукой: – Пошли!

Мы по пешеходному переходу метнулись через проезжую часть, обогнули замерший в первом ряду троллейбус и со всего разгона вломились в заросли на той стороне.

Присев в высокую траву, я огляделся.

– Вроде спокойно все.

– Пошли. – Кузнецов выбрался на тротуар и обернулся ко мне: – И смотри, мы уже в центре, но тишина. Ни свечений, ни искр…

– Сплюнь, – немедленно посоветовал я.

– Тьфу-тьфу-тьфу…

– И если начистоту, без меня ты бы сюда добрался?

– Пятьдесят на пятьдесят, – прикинул свои шансы федерал.

– Как же, как же, – усмехнулся я.

Кузнецов только хмыкнул и развивать эту тему не стал. Не посчитал нужным или в кои-то веки решил согласиться – уточнять я не стал, потому как заметил расколотую вывеску «Джинсы» на стене соседней пятиэтажки.

– Ты это, – остановился я, – погоди минут пять.

– Зачем еще? – насторожился опер.

– Надо мне! – Я шагнул к выбитой витрине расположенного на первом этаже жилого дома магазинчика и пояснил: – Производственная необходимость.

– Мародерствовать, что ли, собрался?

– Да ты посмотри на мои джинсы! Чуть ли не до дыр протерты уже! Еще и мокрые, блин!

– А давай, ты потом шопингом займешься? Разберемся с нашим делом для начала, лады?

– Ты, блин, ничего не понимаешь! – возмутился я. – Нормальные джинсы – это конкретный дефицит! Все рыбные места давно обчищены. А вдруг здесь теплые зимние есть?

– Малыш, ты ничего не забыл? – нахмурился Кузнецов. – Мы тут вроде спасать кого-то идем. Нет?

– Мы дольше с тобой препираемся уже! Я только гляну!

– Пошли, говорю! Не трать наше время!

– Фиг с тобой! – выругался я и зашагал по тротуару злой как черт. Дошел до угла и встал, когда неожиданно зарябило в глазах. – Стоять!

Вскинувший автомат федерал моментально замер на месте, а потом попятился к стене дома.

– Что случилось?!

Я несколько раз моргнул и с облегчением махнул рукой:

– Отбой!

– Что случилось? – повторил не спешивший опускать оружие Кузнецов.

– Ничего странного впереди не замечаешь?

– Нет.

– Точно?

– Да хватит уже загадки загадывать! Говори нормально!

– Ну тогда, – я огляделся по сторонам, – хоть вон на стену девятиэтажки посмотри…

– И что? Обычная стена.

– Черные точки видишь или со зрением проблемы?

– Точки вижу, – с раздражением глянул на меня Кузнецов. – И что с того?

– А теперь, не отводя взгляда, шагни в сторону, – улыбнулся я.

– Опа! – удивленно присвистнул опер, выполнив мое распоряжение. – Так они в воздухе висят?!

– Только заметил?

– Ну да… – начал присматриваться Кузнецов к едва заметным крапинкам. – Слушай, они и перед нами есть!

– Угу, – кивнул я. – А еще обрати внимание, что там ни деревья, ни кусты не растут. И асфальт трухой усыпан.

– И что с того?

– Это «точки», «кубик-рубик», или «калейдоскоп».

– «Калейдоскоп»? – удивился опер.

– Ну да, – кивнул я. – Такая трубка с разноцветными стекляшками и зеркалами, закрытая с одной стороны матовым стеклом. Ты в нее смотришь, тихонько крутишь, и узоры меняются.

– А при чем здесь это?

– Смена узоров происходит рывком, ты потихоньку поворачиваешь трубку, и – раз! – новый узор. Так и тут: идешь, никого не трогаешь, а потом те самые черные точки начинают двигаться и делают в тебе кучу дырок. Похоже, где-то поблизости гравитационная бомба упала или движок у флаера рванул. Аномалия, чтоб ее.

– Получается, если мы ломанемся напрямик, то нарушим гравитационное поле и «калейдоскоп» сработает?

– Именно, – кивнул я. – А поэтому давай-ка через дорогу перейдем. Там вроде просвет.

– А что это за точки, кстати? – спросил Кузнецов, когда мы перебежали через проезжую часть.

– Без понятия. Вроде пыль, гравитационной аномалией сжатая. – Я зашагал к видневшемуся за перекрестком скверу и предупредил федерала: – Тут осторожней. Самые гнилые места начинаются.

– Ты об этом? – указал опер на выглядывавшую из-за дома сигару сбитого флаера. В серебристой обшивке летательного аппарата зияли оставленные зенитными снарядами дыры, а хвостовая часть и вовсе оказалась оторвана.

– Вроде того, – кивнул я, внимательно разглядывая вздыбившийся вокруг флаера асфальт.

– Нам на ту сторону?

– Да, пошли.

И, лавируя меж брошенных автомобилей, я пошел через дорогу. Вскоре выяснилось, что затор представляет собой настоящий лабиринт, но скакать по крышам машин не хотелось. Так и расшибиться недолго. И не только расшибиться – многие автомобили представляли собой комки перекрученного и торчащего во все стороны острыми краями металла. Одно неудачное падение – и без медицинской помощи отсюда уже не уйдешь. А значит, здесь и останешься.

– Надо было обойти, – пробурчал следовавший за мной Кузнецов.

– И не говори, – согласился я, подбираясь к возвышавшейся посреди легковушек грузовой «газели». – Но тут хоть никаких сюрпризов быть не должно…

Сказал – и вздрогнул, когда за соседней машиной раздался громкий хлопок и к небу взметнулся ослепительный шар сигнальной ракеты. Среагировать удалось чисто инстинктивно. Эхо хлопка еще только начало гулять меж домов, а я уже повалился на асфальт и закатился под стоявшую на спущенных колесах «газель». В следующий миг по ушам ударил второй взрыв, и меня словно палкой по пяткам приложило.

Кузнецову повезло больше: стоило сработать сигнальной ракете, как он одним прыжком вскочил на капот ближайшей машины и сиганул с него прочь, уходя из зоны поражения. Начинявшие взорвавшуюся мину иглы, прошивая тонкое железо автомобильных кузовов и дверей, разлетелись во все стороны, но опер к этому времени уже успел схорониться за пластом вздыбившегося асфальта.

На какое-то время я потерял сознание от пронзившей лодыжки острой боли, а когда очнулся, до крови закусил губу, чтобы удержаться от крика: ноги ниже колен будто угодили в мясорубку. И ко всему прочему они мне больше не повиновались. Совсем. И означать это могло только одно: поражающие элементы мины содержали нейротоксин. Все, допрыгался…

Пересиливая начавшее растекаться по телу оцепенение, я кое-как выбрался из-под «газели» и скорчился, пытаясь рассмотреть раны. Как ни странно, крови не было. И хоть джинсы помешали разглядеть подробности, у меня сложилось впечатление, будто все иглы прошли навылет.

Сплюнув кровавую слюну, я беззвучно выругался и пополз меж автомобилей. Тело пока еще повиновалось, и следовало оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем меня полностью разобьет паралич.

Нет, я прекрасно понимал, что обречен. Рассудком понимал. А вот смириться с этим не мог. Что-то внутри заставляло уподобиться попавшему в капкан хищнику, отгрызающему себе лапу в стремлении вырваться из западни. И это «что-то» совершенно точно не было надеждой, которая не стала брать пример с капитанов и покинула получившее пробоину судно, не дожидаясь прихода старухи с косой.

Я вновь пополз, уже не очень понимая, в какую именно сторону следует двигаться, и в этот момент меня кто-то рванул за плечо.

– Володя! – заорал Кузнецов, и тут из ушей будто вынули пробки, а в голове наконец перестал гудеть грохот взрыва. – Тебя зацепило?!

– Ага.

– Твою мать! – выругался федерал и, ухватив под мышки, поволок меня меж машин.

Какое-то время я, стиснув зубы, пытался пересилить боль при рывках и ударах о выбоины в асфальте, потом незаметно для себя отключился и очнулся уже на обочине дороги, когда опер сорвал у меня с пояса складной нож.

– Ты чего? – прохрипел я.

– Не дергайся! – отмахнулся он и вспорол мне сначала одну штанину, а потом и другую.

– Все плохо? – пытаясь перевалиться на бок, спросил я.

– Ты словил три иглы. Две – в правую щиколотку, одну – в левую. Все прошли навылет.

– Это радует, – через силу улыбнулся я.

– Радует? – как-то очень уж выразительно глянул на меня сложивший нож федерал. – Мина была начинена иглами с «Энигма-12». Это нейропаралитик…

– Я в курсе.

– Да?

– Угу, – откинулся я обратно на землю.

– И эффект знаешь?

– А как же! С моей дозой вероятность отдать концы порядка пятидесяти процентов. Но даже в лучшем случае ходить я уже не смогу. Хотя…

– Что – хотя? – роясь в ранце, спросил Кузнецов.

– Помру я в любом случае. Тупо до своих отсюда не доползу.

– Помрешь ты вовсе не поэтому. – Надорвав упаковку, федерал склонился надо мной с одноразовым шприцем в руке. – Думаешь, установившие мину уроды просто так к ней сигнальную ракету прикрутили? Нет, скоро подтянутся.

– Это у тебя летальная инъекция в шприце? – спросил я. Лучше уж безболезненно концы отдать, чем в руки имеданцев угодить.

– Нет, стимулятор, – ответил Кузнецов и вогнал несколько кубиков бесцветной жидкости мне в вену чуть выше левой ступни, – обратного эффекта добиться не получится, но скорость поражения нервной системы значительно замедлится.

– А смысл? – удивился я и вдруг почувствовал, как задергалась левая нога.

– Думаю, у тех, кто за нами придет, с собой будет доза антидота, – вколол остатки стимулятора мне в другую щиколотку федерал и закинул шприц под машину. – Иначе нет никакого смысла в использовании нейропаралитика. Обычного фугаса за глаза бы хватило. К тому же такую мину на черном рынке не купишь, мы распространение инопланетных технологий в этой сфере постоянно отслеживаем…

– Подожди! – Я даже привстал на локтях от удивления. – Ты не собираешься меня тут бросить?

– Нет, конечно, – ответил опер и закинул ранец за спину. – Дальше только вместе.

– Сдурел? – совершенно искренне покрутил я пальцем у виска. – Смысл обоим помирать?

– Лично я помирать не собираюсь, – Кузнецов закинул ремень автомата на плечо и, ухватив меня под руки, поволок по тротуару, – надеюсь, ты тоже…

– Перестань! – дернулся я. – Смотри, за нами следы остаются! Сразу отыщут!

– В этом весь смысл, – надсадно дыша, просветил меня опер. – Явственные следы волочения – это именно то, что нам нужно.

– Ты сбрендил!

– Вовсе нет.

Я запрокинул голову, чтобы посмотреть на тащившего меня за собой чудака, и вдруг почувствовал приступ непонятного веселья:

– Брось, командир, не донесешь!

– Чего?

– Да не меня брось! Автомат брось! – И, только идиотски хихикнув, я понял, какую ерунду сморозил. – Игорь, ты что мне вколол?!

– Да там много всего намешано. В том числе и антидепрессанты есть, так что не удивляйся.

– Мать твою! – выругался я, а когда опер начал перетаскивать меня на другую сторону улицы, вдруг сообразил: – Так ты на «кубик-рубик» надеешься?!

– Именно, – мотнул Кузнецов головой в попытке стряхнуть катившиеся по лбу капли пота. – Сейчас вон за теми машинами заляжем и будем ждать. Только бы следы заметили…

– И напрямик рванули! – догадался я, когда опер опустил меня на землю за какой-то белой «тойотой» с изрядно проржавевшим кузовом.

– Это я обеспечу, – усмехнулся опустившийся рядом федерал. – Простимулирую, так сказать…

– Стрелять будем?

– Присутствие обозначим, не больше.

– Тогда тоже в этом поучаствую.

Я переполз к багажнику и, вытащив из кобуры наган, устроил руку на бампере.

– Наверное, так даже лучше будет, – кивнул Кузнецов. – Чтобы не спугнуть раньше времени.

– Будем надеяться, «калейдоскоп» не подведет.

– Будем надеяться, – вздохнул федерал и вдруг спросил: – Слушай, Володя, а откуда ты про «Энигму-12» знаешь?

– Да так, – поморщился я, – доводилось сталкиваться. Старая история.

– Стас? – сразу догадался опер.

– Угу, – поскучнел я, вздохнул и потер зачесавшийся кончик носа о рукав куртки. – Слушай, а в твоем стимуляторе ничего вроде пентотала натрия не намешано? А то я чего-то сильно разговорчивый стал.

– Это побочный эффект, – выглянул из-за багажника автомобиля и тут же спрятался обратно Кузнецов. – Не бери в голову.

– Ну надо же!

– Так что с нейропаралитиком? Где напоролись?

– Случайно получилось, – не стал откровенничать я и, стянув со спины, сунул рюкзачок под машину. – Но, если не ошибаюсь, через пятнадцать минут после поражения нервной системы процесс этот становится необратимым. Никакой антидот не поможет.

– С учетом стимулятора у тебя есть полчаса. – Федерал задрал рукав куртки и посмотрел на наручные часы. – Прошло семь минут, я засекал.

– О-хо-хо…

– Время есть, – заявил опер и вдруг прищурился: – «Зауральский рейд»?

– Что?! – вздрогнул я. – Какой еще рейд?

– Не слышал разве? – разыграл удивление федерал. – Это когда несколько сел с переселенцами в соседней области нейропаралитиком отравили. ОКНА, помнится, ту операцию организовали. Но что-то пошло не так, и часть их боевиков в зоне поражения оказалась.

– Не так все было, – хоть и следовало бы помолчать, возразил я. – Совсем не так.

– В самом деле? Уверен?

– Могу лишь предположить, – все участники той акции до сих пор находились в федеральном розыске, и во всеуслышание заявлять о своем в ней участии было бы по меньшей мере глупо, – что отравляющие вещества были использованы случайно.

– Да ну? И почему ты так решил?

– Причиной рейда стали массовые убийства переселенцами коренных жителей…

– Это не было доказано!

– А никто доказательств и не собирал! Чиновники просто не хотели лодку раскачивать, и все жалобы отправлялись прямиком в мусорное ведро.

– Возможно.

– Так и было! Если уж на то пошло, переселенцы сами планировали применить нейропаралитик, но… – я замялся, пытаясь подобрать подходящую формулировку, – но теоретически – да! – теоретически один из снарядов мог случайно попасть в хранилище с отравляющими веществами. Часть баллонов оказалась повреждена, что и привело к столь… печальному итогу.

– А остальные три села?

– Ну, местные жители опять же чисто теоретически могли найти неповрежденные баллоны с газом и пустить их в дело. Это как раз проявление той самой ксенофобии. Защитная реакция, не более того…

– Ты сам-то в это веришь?

– Мне так рассказывали, – пожал я плечами и замолчал, вспоминая, как тащил Стаса из зоны поражения, не зная, надышался ли сам отравой или нет. И вот сейчас вновь «Энигма-12». Кое-кто мог бы назвать это воздаянием за грехи. Да уж…

– Рассказывали? – давая понять, что не верит ни одному моему слову, ухмыльнулся Кузнецов. – Кто-то из тех, кто в том рейде участвовал?

– Без комментариев.

– Надо будет тебя по базе пробить, как вернусь.

– Да на здоровье, – фыркнул я, не выказав ни малейшей обеспокоенности. Пусть вернется сначала.

– И пробью… – кивнул Кузнецов и вдруг присел, прячась за «тойоту». – Тихо! Смотри!

Моментально насторожившись, я выглянул из-за багажника и заметил какое-то движение у превращенного в смертельно опасный лабиринт затора машин.

Неужели пришли? Ну, что-то сейчас начнется…

Решив подстраховаться, осторожно взвел курок и вздрогнул от неожиданно громко прозвучавшего щелчка. Потом сообразил, что все дело в натянутых до предела нервах, и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь хоть немного успокоиться. Получилось не очень. Хоть руки и перестали подрагивать, зато на виске, раздражая до невозможности, задергалась жилка. Да и пульс – не удивлюсь, если за сотню зашкаливает. И поудобней никак не устроиться – ноги не слушаются. Если перестану левой рукой в асфальт упираться, точно свалюсь.

Непонятное мельтешение у машин тем временем упорядочилось, но приближавшиеся к нам фигуры так и остались расплывчатыми. И не просто расплывчатыми – уловить силуэты удавалось лишь в те мгновения, когда за ними оказывались кузова другого цвета.

– У них какие-то навороченные маскировочные костюмы, – подсказал краем глаза выглядывавший из-за давшей нам укрытие «тойоты» Кузнецов.

– Да понял уже.

Всего мне удалось насчитать семь туристов, двигавшихся со слаженностью давно сработавшегося боевого подразделения. Высокие, стройные. И – зуб даю! – это не люди. Чувствовалось в них нечто чужеродное. Вроде пропорции правильные, а походка чужаков выдает. И еще – рост. Таких дылд мне встречать не доводилось. Даже скраи чуток пониже были.

Со лба на глаза потек пот, и я заморгал, не решаясь пошевелить рукой. Если туристы заметят хоть какое-нибудь движение, запросто нас с безопасного расстояния изрешетят. И кузов автомобиля не спасет.

– Имеданцы? – тихонько прошептал я.

– Они, – едва выдохнул в ответ федерал и приложил палец к губам, призывая к молчанию.

Я кивнул и непроизвольно оскалился. Вот так встреча! Вот так встреча! Одно дело из ПЗРК флаеры сбивать и совсем другое вживую с этими выродками повстречаться. И не просто повстречаться, а еще и перестрелять всех к чертям собачьим. Это же просто праздник какой-то! Точнее, был бы праздник, не колоти меня так от страха.

Теперь главное – не облажаться, теперь главное – самому все не запороть…

Я от волнения на какое-то время даже забыл про онемевшие ноги и едва не пропустил момент, когда спешившие по следам волочения моей тушки туристы двинулись в обход зависших в воздухе черных точек.

– Давай, – зашипел на меня Кузнецов. – Давай!

Задержав дыхание на выдохе, я поймал на мушку один из силуэтов и плавно потянул спусковой крючок. Грохнул выстрел; будто споткнувшийся турист выронил оружие и ничком повалился на землю, а в следующий миг по кузову «тойоты» заколотили пули.

Федерал, приподняв над капотом автомат, вслепую дал короткую очередь; я скорчился у заднего колеса, вслушиваясь в шелест пуль и глухие удары их об автомобильное железо.

Ни на мгновение не прекращавшие обстреливать «тойоту» туристы перешли на бег и рванули к нашему импровизированному укрытию напрямик через «калейдоскоп». Беспрепятственно проскочив почти половину дистанции, они вдруг подобно сломанным марионеткам замерли на месте, и посеревшие маскировочные костюмы перестали, воруя краски окружающего мира, укрывать своих обладателей. А в следующий миг пространство вокруг инопланетян принялось расслаиваться и, подобно гигантскому «кубику-рубику», сдвигаться в разные стороны целыми пластами. Черные точки тоже пришли в движение и стали прошивать тела туристов насквозь.

Угодившие в гравитационную ловушку инопланетяне повалились на асфальт, и тончайшими струйками бившая из ран алая кровь грязными лужами растеклась вокруг их тел. Потревоженное пространство какое-то время продолжало двигаться, а когда вновь замерло в хрупком равновесии, все уже было кончено.

С имеданцами кончено, разумеется. Для нас все самое интересное только начиналось.

– Дела! – присвистнул осторожно выглянувший из-за машины Кузнецов, во все глаза разглядывая не добежавших до нас пару десятков шагов мертвецов. – И что с ними теперь будет?

– Пара сотен срабатываний, – усмехнулся я, – и они превратятся в труху.

– Похоже на то, – кивнул федерал и поднялся с колен. – Вопрос в том, как нам теперь достать антидот.

– Ну, одного-то я подстрелил.

– Кстати, а где он? – заинтересовался Кузнецов, и в тот же миг его будто лошадь в грудь лягнула. Тяжелая пуля отшвырнула опера от «тойоты» и он рухнул на землю.

– Мать! – невольно выдохнул я и, не решаясь сдвинуться с места, прижался спиной к спущенному колесу. Повертел головой по сторонам, никого не заметил и на всякий случай взвел курок нагана.

И что делать? Вот пожалует сейчас не до конца подстреленный мной турист – и окончательно отбегаюсь. Шансы выстрелить первым у меня, прямо скажем, невелики. Этому паразиту ведь просто обойти машину достаточно! Пальнет издалека, а я его даже заметить не успею!

Блин, ну как же глупо опер подставился!

Как глупо!

Я вытер рукавом куртки вспотевшее лицо и глянул на просвет под днищем «тойоты». Да нет, нереально. Не втиснулся бы, даже слушайся меня ноги.

И что делать?

Как быть, если все козыри на руках у соперника?

А с другой стороны, турист, без всякого сомнения, видел следы волочения по асфальту словившего дозу «Энигмы-12» человека и, поскольку единственного боеспособного противника из игры он только что вывел, особо осторожничать вряд ли станет.

Привалившись спиной к колесу, я спрятал руку с наганом под рюкзак и прикрыл глаза, наблюдая за обстановкой через не до конца смеженные ресницы. Если турист купится, пару мгновений точно отыграю. Ну а большего, будем надеяться, и не потребуется.

Все – теперь ждать.

Ненавижу.

И ждать, и выродков с Имедана.

Но вторых все-таки ненавижу больше. Так что добро пожаловать, урод. Несколько подарочков калибра семь шестьдесят два тебе точно обеспечены.

Тихие шаги послышались только минут через пять. Постоянно замиравший на несколько мгновений турист осторожно приблизился к машине, но разглядеть его, не поворачивая головы, никак не получалось.

Вот он постоял, не решаясь выйти из-за «тойоты», потом на самой периферии зрения мелькнула какая-то тень, и, отшвыривая в сторону рюкзачок, я вскинул руку с наганом. Потратил долю мгновения, ловя мушкой фигуру в защитном костюме, и дернул спусковой крючок.

Грохнул выстрел; державший на прицеле федерала турист выронил странного вида автомат и начал медленно заваливаться на спину. Я пальнул в него второй раз и вдруг уловил движение за левым плечом. Только начал оборачиваться, и тут обошедший автомобиль с другой стороны инопланетянин рухнул на капот и безжизненным кулем скатился на землю.

Чудо?

Вот уж не сказал бы – лязг автоматного затвора, звон гильз об асфальт и скраденные глушителем хлопки выстрелов сразу помогли разобраться в произошедшем. Да и Кузнецов перестал изображать из себя безжизненное тело и перекатился под укрытие «тойоты».

– Не ожидал? – На миг приподнявшись над капотом, он вновь спрятался за машину и перехватил автомат.

– Как так? – удивился я, уставившись на целого и невредимого федерала.

– Секрет фирмы, – ухмыльнулся опер и похлопал себя по груди. – Пулевое оружие только на Земле в ходу, вот гости разжиться бронежилетами и не озаботились. – Он одним рывком подтянул к себе мертвого туриста, перевернул его на спину и принялся рыться в карманах комбинезона. – А у нас без бронежилета на дело не выпустят, пусть иглометы и разрядники их на раз и прошибают…

– Ты чего ищешь? – настороженно выглядывая из-за машины, спросил я.

– Антидот, что еще? У тебя время на исходе.

– Где-то еще один турист должен быть! Среди этих раненого не было!

– Не, твой подранок так на дороге и валяется, – беспечно отмахнулся Кузнецов. – Эти основную группу страховали. По кустам шли.

– Думаешь, больше никого? – с облегчением выдохнул я и начал перезаряжать наган. Потом пересчитал оставшиеся патроны и приуныл. Маловато будет.

– Уверен. – Кузнецов наконец вытащил из бокового кармашка защитного костюма пластиковую коробочку и начал передвигать какие-то ползунки на ее крышке. – Ты сколько весишь? – уточнил вдруг он.

– Килограмм шестьдесят, наверное. Эй, погоди, а ты уверен, что их антидот на людей рассчитан? Или он универсальный?

– У них тут полный комплект. Одни препараты для собственного пользования, другие – чтобы пленных в чувство приводить.

– А, понятно. Ты только не перепутай. Хорошо?

Федерал ничего не ответил, отдернул с моей щиколотки распоротую штанину джинсов и приложил к коже показавшуюся ледяной коробочку.

– Это что еще? – удивился я, почувствовав легкий укол и начавшее расходиться по ноге легкое жжение.

– Механический дозатор, – пояснил федерал и проделал такую же операцию с другой ногой, – используется там, где невозможно применение сложных электронных приборов.

– А что, простые шприцы уже не в моде?

– Высокоразвитые цивилизации таким старьем не пользуются, – ухмыльнулся Кузнецов.

– А этот сарказм – разве не проявление ксенофобии? – немедленно подколол я его и стиснул зубы, когда неожиданно начало ломить суставы.

– Это не сарказм, а ирония, – отбрехался опер и протянул мне автомат одного из мертвецов. – Держи.

Автомат? Ну, должно быть, автомат. По крайней мере, внешне эта штука на автоматическое стрелковое оружие походила весьма и весьма: спрятанный в какой-то кожух ствол, пузатый барабанный магазин, непонятные прицельные приспособления, пистолетная рукоять и телескопический приклад. А вот что касается начинки – ничего сказать не могу. И тяжеленный, зараза…

– Не уходи никуда, – скомандовал Кузнецов и, пригибаясь, выбрался из-за машины.

– Очень смешно, – пытаясь разобраться с инопланетным оружием, хмыкнул я и оглушительно чихнул.

– Тише ты! – одернул меня опер, затаскивавший к нам в укрытие второго мертвеца. – Паралич сейчас пройдет, будешь как новенький.

– Твоими бы устами, – буркнул я, высморкался и начал присматриваться к рычажкам на ствольной коробке автомата. Или все же ручного пулемета? Артиллерия, блин…

– Держи. – Кузнецов положил рядом со мной еще два магазина и какой-то непонятный баллончик без маркировок. Сам присел рядом с мертвецом и сдернул у того с головы шлем. Если бы не заметно отдававшая синевой кожа и губы да лишенные зрачков бесцветные глаза, убитого отличить от человека оказалось бы вовсе не просто. – Все же имеданцы…

– Я знал! – гордо заявил я, с интересом разглядывая мертвеца.

Росту точно под два двадцать, но каланчой при этом не выглядит. Здоровенным бугаем, которым по факту и является, тоже. Так глянешь – обычный человек, только очень большой.

– Ты просто хотел в это верить, – вздохнул опер и спросил: – Как у тебя самочувствие?

– Да получше вроде, – прислушался я к своим ощущениям. – Ступни пока не чувствую, но колени уже сгибаются.

– Вот и здорово.

– Слушай, а чего это ты мне насобирал? И как оружием вообще пользоваться? – забеспокоился я, не в силах разобраться с творением инопланетного военного гения.

– А разве непонятно? – удивился федерал. – Вот спусковой крючок, вот переключатель режимов стрельбы, он же предохранитель. Ближнее положение – выключено, потом очереди на пять патронов и автоматический огонь. Магазины вроде на сто патронов.

– И столько влезло?!

– Как я и подозревал, боеприпасы безгильзовые. Магазины сразу на заводе снаряжают и герметично запаковывают, чтобы взрывчатое вещество не окислилось.

– А что за баллон?

– Сжиженный газ для охлаждения ствола и патронника.

– А это еще зачем? Нет, ствол понятно…

– Не защищенное гильзой взрывчатое вещество после длинных очередей в раскаленном патроннике самопроизвольно сдетонировать может.

– Понятно, – кивнул я, – только непонятно, куда баллоны с газом вставляются.

– Вроде в штурмовую рукоять. Вон защелка.

– Слушай, откуда ты все знаешь? – Я взвесил в руке барабанный магазин и только покачал головой – килограмма два точно будет. А в рюкзак оба запихать придется!

– Это модернизированная охотничья винтовка для богатых инопланетных бездельников, – пояснил Кузнецов. – Говорил ведь вроде про перехваченную контрабандную партию оружия? Было время покопаться. А это простая переделка. «Я его слепила из того, что было», если помнишь такую песенку.

– Не помню, – буркнул я и поднялся на ноги, но смог устоять, лишь опершись на багажник автомобиля. Да уж, штормит… – На кого они там охотятся? Зачем такая скорострельность и глушители?

– Глушители, барабанный магазин и автоматический режим при модернизации добавили. Ну и принудительное охлаждение тогда же прикрутили. А заодно от всех электронных прибамбасов избавились.

– То есть времени они на это прилично потратили?

– А ведь и верно! Получается, эту акцию имеданцы загодя планировали. Такая подготовка вовсе не минутное дело.

– Знали, что вернуться придется, – еще раз взвесив оружие в руках, поморщился я. Тяжело и неудобно. Явно не под человека сделано. Если только длину приклада отрегулировать…

– Похоже на то. Как тебе обновка, кстати?

– Дареному коню в зубы не смотрят. – Я закинул автомат на плечо и предложил: – Может, махнемся? Тебе эту дурмашину проще таскать будет.

– Не пойдет, – покачал головой Кузнецов.

– Ладно, продам потом кому-нибудь.

– Кому нужен ручной пулемет с весьма ограниченной прицельной дальностью стрельбы?

– Почему ограниченной-то?

– Пуля тяжелая, скорость – дозвуковая. Очень сильное падение должно быть. Плюс боеприпасы нигде не достать.

– Для разовой акции сойдет.

– А как объяснишь, где взял?

– Придумаю что-нибудь. – Хрустнув позвонками, я распрямил спину и на негнущихся ногах сделал несколько шагов. Немного расходился и вернулся за ставшим вконец неподъемным рюкзаком. – Пошли уже отсюда!

– Надо раненого проверить, он шевелился вроде, – вспомнил про подстреленного мной туриста Кузнецов. – У тебя как с ногами, порядок?

– Нормально, – поморщился я, чувствуя странную ломоту во всем теле. – А как у тебя ребра?

– Тоже ничего, – усмехнулся опер. – Бронежилеты нового поколения – исключительная штука, они при попадании пули энергию удара равномерно распределяют. Даже синяка, думаю, не будет.

– Мне б такой, – завистливо хмыкнул я.

– Извиняй, запасного нет.

– Уж и помечтать нельзя.

На ходу регулируя телескопический приклад, я пытался привыкнуть к не слишком удобному оружию и одновременно не выпустить из виду валявшееся посреди дороги тело с растекшимся по серому материалу маскировочного костюма кровавым пятном. Шагавший немного позади опер страховал меня, переводя ствол автомата с одних кустов на другие.

– Ты только глянь, – обернулся я к нему, остановившись в паре шагов от имеданца. – Жив, курилка!

– Живой?! – покачал головой удивленный Кузнецов. – Добьешь или рука не поднимется?

– Еще как поднимется. – Я вытащил кинжал из ножен и загнал клинок под шлем судорожно дернувшегося инопланетянина. И пусть никакого удовольствия от этого процесса не получил, но на душе сразу как-то потеплело. А что? Может, и этот выродок пару лет назад бомбы на наш город сбрасывал. Да даже если и нет, не стоило им на Землю возвращаться. Никто их сюда не звал. – Вот и все.

– Силен. – Федерал глянул на часы и зашагал к перекрестку. – Но теперь у нас появилась проблема морально-этического, а заодно и тактического характера.

– В смысле?

– Не думаю, что по наши души явилась вся группа нелегалов, – пояснил Кузнецов. – Я за то, чтобы отыскать остальных и уничтожить. Нет, – опередил он меня, – это не проявление ксенофобии, а тактическая необходимость. Если они сумеют нас выследить, до цели мы не доберемся. Слишком опасно оставлять противника в тылу.

– И желание отомстить убийцам сослуживцев тут вовсе ни при чем? – прищурился я.

– Только в плане предотвращения новых преступлений.

– Как скажешь.

Нет, найти агентов Имедана и уничтожить – это просто здорово. Еще вчера я ухватился бы за эту идею руками и ногами, но теперь ради мести придется отложить поиски Алисы! А это неприемлемо. С другой стороны, если нас выследят, никому мы помочь уже не сможем.

И как быть? Потратить время на поиски туристов или поспешить дальше?

Вопрос. Или не вопрос?

– Мы не можем сейчас этим заниматься, – скрывая собственные сомнения, наконец решил я. – Важней найти девушку.

– А нам не придется тратить на это много времени, – возразил Кузнецов. – После срабатывания сигнальной ракеты имеданцы добирались сюда чуть больше семи минут. Учитывая необходимость предварительных сборов, район поисков базы сужается еще больше. К тому же примерный вектор их передвижения нам известен. Прикинь, где они могли устроить лежбище, и мы быстренько туда заглянем.

– Откуда мне знать, где могли устроить базу эти выродки? Я не специалист по ксенопсихологии!

– Зато ты наверняка знаешь, где бы им посоветовал остановиться связной Старика, которого они грохнули, балбес!

– Че сразу «балбес»? – возмутился я. – Не сообразил просто.

– Давай, думай уже!

– В «Урале» они устроились. Сто процентов.

– Это что такое?

– Кинотеатр. Недалеко отсюда, пару минут идти.

– Веди, – распорядился федерал.

– Уверен?

– Да, уверен, – глянул Кузнецов мне в глаза, и спорить с ним как-то сразу расхотелось.

– Пошли, – позвал я и зашагал к перекрестку, но на этот раз пробираться меж машин не стал и загодя свернул налево, во двор жилого дома. – Как действовать будем?

– Зайдем и всех убьем, – вслед за мной пробираясь по кустам, улыбнулся федерал. – Чем проще план, тем лучше.

– Да? – обернулся я. – А нас не положат там?

– Не отвлекайся! – Опер едва не получил по лицу отпущенной мной веткой и указал вперед: – Смотри, куда идешь!

– Да смотрю я, смотрю!

– Стандартная десантная капсула на кораблях экспедиционного корпуса Имедана рассчитана на двенадцать рыл. От девяти нелегалов мы только что избавились. Осталось трое, один из которых серьезно ранен. Думаю, справимся…

– Мне б твою уверенность, – только и вздохнул я, а потом уже куда тише добавил: – И твой бронежилет…

Кузнецов сделал вид, будто последних слов не расслышал, и даже бровью не повел. Я выразительно хмыкнул и принялся укорачивать закинутый на плечо ремень автомата, так, чтобы появился хоть какой-то упор. Иначе, думаю, даже в слона с десяти метров не попаду.

Тут над головами зашумели деревья, и я настороженно глянул вверх.

– Не нравится мне это.

– Что такое? – насторожился федерал.

– Да как бы ничего сверху не свалилось…

– Так, может, не будем по подворотням шастать? – предложил опер.

– Не пойдет, – поморщился я и едва успел прикрыть рот ладонью, прежде чем сдавленно чихнул. – Если туристы караульного выставили, на дороге он нас сразу срисует.

– И что ты предлагаешь?

– Обойдем комплекс дворами и попробуем с другой стороны зайти. Оттуда нас точно ждать никто не станет.

– Веди… – скрепя сердце согласился с моим планом Кузнецов.

Какое-то время мы шли молча, потом я приметил идеально круглую дыру в асфальте и предупредил федерала:

– Надо обойти.

– Это что еще за нора? – удивился тот.

– Да сюда такие паскудные бомбы скидывали – они сначала под землю уходили, а потом уже взрывались. Входное отверстие небольшое, а внизу пустоты. Можем провалиться.

– Коммуникации и бомбоубежища уничтожали, – предположил Кузнецов.

– Наверное, – по широкой дуге обходя дыру, шмыгнул я носом.

И в самом деле, вскоре навстречу попался провал метров десять глубиной, вплотную подошедший к стене дома. Думаю, еще пара лет – и обрушения не миновать.

Впереди вон и вовсе завал виднеется. Похоже, там бомба в дом угодила, и крайний подъезд просто снесло. Плохо – нам со двора теперь через эту кучу выбираться.

– Может, другой путь есть? – Кузнецов перевел взгляд с бетонных и кирпичных обломков на заметно накренившуюся и пошедшую трещинами стену соседней пятиэтажки. – А то чихнешь, и нас завалит …

– Попробую сдержаться. – Я высморкался в пальцы и зашагал напрямик. – А обходить – только время зря терять. Тут вся округа бомбами перепахана.

– Не нравится мне это, – вздохнул опер, но спорить не стал и принялся вслед за мной карабкаться на завал, стараясь не зацепиться за торчащие в разные стороны острые концы арматуры. – Так и обувь порвать недолго…

– Не о том думаешь. – Тяжело дыша, я спрыгнул на свободное от обломков место. – Нам надо успеть, прежде чем туристы неладное заподозрят.

– Слушай, а почему туристы? – задал, вероятно, давно вертевшийся на языке вопрос спустившийся ко мне Кузнецов.

– Да шастают всякие, – сплюнул я на асфальт. – Пришли-ушли, а нам тут жить.

– Понятно, – кивнул опер и спросил: – Куда теперь?

– А вон, – указал я на развалины торгово-развлекательного комплекса.

– Ты издеваешься? – уставился на меня федерал. – Да в здравом уме туда никто в жизни не сунется!

Развалины и в самом деле выглядели просто жутко: что могло сгореть, давно сгорело, во все стороны торчали закопченные и изогнутые листы облицовки, перекрытия местами обвалились, и любой желающий прямо с улицы мог полюбоваться на каркас здания. На первый взгляд искать там убежища стоило в последнюю очередь и даже просто забираться внутрь было неоправданно опасно, но это лишь на первый взгляд.

– Не сильно впечатляюще выглядит, не правда ли? – ухмыльнулся я и перебежал через перекресток на другую сторону дороги к не столь сильно пострадавшему от бомбардировок многоэтажному жилому дому, на первых этажах которого раньше располагался известный в городе универмаг. Но «не столь сильно» – это лишь в сравнении с соседними зданиями, а так и дыры в стенах зияют, и некоторые секции обвалились.

– Ты в своем уме? – зарычал догнавший меня Кузнецов. – Мы зачем сюда пришли?!

– Успокойся ты, – отмахнулся я. – Никому и в голову не придет там туристов искать, так ведь?

– Ну да.

– Вся фишка в том, что этот развлекательный центр изначально строился вокруг старого кинотеатра. Отсюда не видно, но он его практически с трех сторон охватывает. И вот само здание кинотеатра от пожара и бомбежек пострадало не так уж сильно.

– И местные об этом знают! – догадался опер и едва не поскользнулся на россыпи гильз от крупнокалиберного пулемета.

– Именно.

Стараясь держаться подальше от не внушавшей доверия стены жилого дома, я побежал по дороге к центральному входу в кинотеатр. Внезапно сзади раздался непонятный треск, и с верхних этажей на асфальт рухнула вывалившаяся бетонная панель.

– Совпадение? – оглянулся опер.

– Бывает, – обогнув инкассаторскую машину, один из бортов которой усеивали многочисленные пулевые пробоины, подтвердил я. – Быстрее!

– Не торопись, – придержал меня опер, когда мы миновали закопченную стену ТРЦ и подбежали к скверу у центрального входа в кинотеатр.

– А что такое?

– Опять на растяжку нарваться хочешь?

– Нет, пожалуй, – поумерил я свой пыл и, тяжело дыша, уселся на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на замощенную тротуарной плиткой площадку.

– Ничего странного не замечаешь? – присев чуть выше, начал в бинокль изучать окрестности Кузнецов.

– Нет.

– А как тебе тот флаер?

Я пригляделся к маячившему меж деревьев боку сбитого летательного аппарата, с которого кто-то хозяйственный снял несколько листов обшивки, и покачал головой:

– Не знаю. Давно тут лежит.

– Он – да, – протянул мне бинокль федерал. – А рядом?

– Ну-ка, ну-ка, – приник я к окулярам, отрегулировал под себя резкость и присвистнул: – Десантная капсула!

– И обрати внимание – обшивка не потемнела, да и листья нападать не успели.

– Точно. А на деревьях ветки обломаны!

– Выходит, нелегалы приземлились прямо здесь. – Кузнецов забрал у меня бинокль и предупредил: – Идешь строго за мной, понял?

– А чего непонятного? – шмыгнул я носом. – За тобой – значит, за тобой.

Шурша осколками разноцветного стекла разгромленного фасада, мы осторожно приблизились к входу, и федерал наметанным взглядом приметил протянувшуюся на уровне колена тончайшую серебристую нить. Высоко задрав ногу, он переступил через нее и предупредил:

– Не задень, смотри…

– Само собой.

– Тут еще одна.

Нить второй растяжки оказалась почти прозрачной и явно предназначалась для незваных гостей, потерявших осторожность после обнаружения первой ловушки. И как оперу удалось ее разглядеть в полумраке – даже не представляю.

– Осторожно, здесь с потолка свешиваются!

Кузнецов, пригнувшись, поднырнул под слегка колыхавшуюся бахрому и прижался к стене. Морщась от боли в ногах, я последовал его примеру и замер рядом.

– И что, там тоже взрывчатка?

– Нет, скорее всего, нейротоксин.

– Параноики, блин!

– Параноики не столь предсказуемы. Здесь стандартная схема использована, – возразил опер. – Куда нам теперь?

– Надо подумать.

Я оглядел вестибюль кинотеатра и вдруг понял, что он почти не изменился. Нет, мусора целые кучи валяются, и в потолке дыра зияет, но постеры фильмов на стенах до сих пор висят, да и вообще…

– Думай быстрей, – поторопил меня федерал.

– Я б в подвале остановился. Но не знаю, есть там подходящие помещения или нет.

– В кинозалах тоже окон нет, – подсказал Кузнецов.

– Точно! – едва удержался я от того, чтобы не прищелкнуть пальцами. – Кинозал! Но их тут несколько.

– Проверим, не проблема. Как думаешь, откуда стоит начать?

– Да, наверное… – Я шагнул от стены, и тут из дальнего коридора в холл вывалились два туриста, тащившие меж собой третьего с замотанной белыми бинтами грудью.

Тело среагировало практически самостоятельно: натянув ремень автомата, я утопил спусковой крючок и одной длинной очередью полоснул по замершим от удивления нелегалам. Отдача чуть не вырвала малопригодное для стрельбы с рук оружие и задрала ствол к потолку, но, как ни странно, далеко не все пули угодили в молоко. Имеданцы, будто сбитые кегли, повалились на пол, а стену позади них щедро усеяли алые брызги крови.

Федерал моментально вскинул «калашников», но стрелять не стал и с оружием на изготовку зашагал к туристам. Я поудобней перехватил автомат, от которого повеяло легким холодком, и направился следом.

Как оказалось, туристу, стоявшему слева, тяжелые пули перебили ноги, а потом отдача задрала мой ствол, и удерживавший раненого под другую руку нелегал покинул этот мир с простреленной сразу в нескольких местах грудной клеткой. Сам же подранок и вовсе валялся на полу с развороченным черепом.

– Десять, одиннадцать, двенадцать, – сосчитал я. – Все здесь.

– Не совсем, – покачал головой Кузнецов. – Этот живой.

– Не проблема. – Оставив автомат болтаться на ремне, я обнажил кинжал и опустился на одно колено, но вдруг засомневался: – Или, может, допросить его для начала?

– Ты их язык понимаешь? – удивленно приподнял брови федерал. – Электронный переводчик здесь не работает.

– А вас не обучают, что ли, языку вероятного противника?

– Не успел выучить.

– Ну тогда ладно.

Я вновь обернулся к валявшемуся без сознания туристу, и вдруг пол и потолок поменялись местами, а меня ощутимо приложило затылком о бетонную плиту. В один миг очнувшийся нелегал ухватил болтавшийся на ремне автомат, но Кузнецов оказался быстрее и всадил ему в голову короткую, в три патрона, очередь.

– Ты в порядке? – спросил он, не отводя взгляда от неподвижных тел.

– Ага, – с кряхтеньем перевалившись на живот, поморщился я и поднялся на четвереньки. – Как это он меня?

– За ногу ухватил.

– Вот сволочь!

– Не стоит недооценивать противника.

– И не говори.

– Идти сможешь? – Кузнецов принялся шарить по карманам мертвецов, но ничего интересного не нашел и выкинул всю мелочовку на пол. – Или отдохнуть хочешь?

– Смогу, но как-то мне нехорошо, – поежился я и хлебнул из фляги воды. – Суставы крутит и морозит немного.

– А чего ты хотел? – ничуть не удивился моему плохому самочувствию опер. – Ты полчаса назад от нейротоксина загибался, да и антидот нагрузку на организм неслабую дает. Ничего, скоро оклемаешься.

– Будем надеяться.

– Да точно тебе говорю! – Федерал направился на выход и махнул мне рукой: – Пошли, и так кучу времени потеряли. А еще десантную капсулу проверить надо.

– Зачем?

– Попробуем модуль памяти выдрать, пригодится как доказательство незаконного проникновения.

– А они прям его на месте оставили! – саркастически заявил я и, разумеется, оказался прав – бортовой компьютер был сожжен термическим зарядом.

Думаю, именно поэтому забраться в десантную капсулу и не составило ровным счетом никакого труда. Электронный замок не работал, и получить доступ внутрь удалось, просто дернув за ручку аварийного входа. Я пропустил Кузнецова вперед, потом вернул люк на место и огляделся по сторонам.

Ничего интересного. Ряды кресел-лежаков вдоль обоих бортов; осветительные панели под потолком; покрывавшее пол и стены упругое синтетическое покрытие. Из общей картинки выбивалось только обугленное пятно и копоть у самого входа – вероятно, там сожгли срезанный купол парашюта. Да уж, туристы сюда точно возвращаться не собирались, раз огонь внутри развели. А может, и надеялись даже, что пожар начнется, но нет – синтетическое покрытие пола и стен только оплавилось и не загорелось. А вот парашюта как не бывало.

– Все предусмотрели, сволочи! – выругался опер, осмотрев расплавленный терминал капсулы. – Вот гады!

– Может, пойдем тогда? – зябко кутаясь в куртку, предложил я. – Темнеть скоро начнет.

– До ночи на месте будем?

– Как карта ляжет. Но если что, придется убежище искать. В темноте тут только самоубийцы шастают.

– Сейчас пойдем, подожди.

– Ты чего ищешь-то?

– Сам не знаю. – В свете химического фонарика Кузнецов внимательно осматривал одно кресло десантника за другим, ничего не находил и все сильнее мрачнел. – Ладно, сейчас отсек для ручной клади проверю – и пойдем.

– Здесь и такой есть? – удивился я.

– А как же! – Федерал потянул неприметный рычаг и заглянул в открывшуюся нишу, в которой при желании мог поместиться даже не самой субтильной комплекции человек. – Пусто!

– Я же говорил!

– И что с того? Мне от этого легче, что ли? Подобную капсулу кто угодно использовать мог! – пропустив меня на выход, заявил раздосадованный опер. – Даже если тела нелегалов предъявим, экспедиционный корпус либо о похищении своих сотрудников нашими спецслужбами заявит, либо на контрабандистов все валить начнет. А с самих взятки гладки.

– Так и так ничего бы не получилось. У нас с ними дипломатических отношений нет, – заметил я и выпрыгнул из распахнутого люка капсулы на заросший густой травой и репейником газон.

Выпрыгнул – и нос к носу столкнулся с наставившим на меня пистолет молодым чернокожим парнем, наряженным в серый «городской» камуфляж.

– Руки! – с явно различимым акцентом завопил он. – Руки поднять! Быстро!

– Поднимаю, поднимаю, – через силу улыбнулся я, выполняя приказ.

А что еще оставалось? Автомат на ремне болтается, наган в кобуре под мышкой. А этому гаду достаточно пальцем пошевелить, чтобы во мне дыр понаделать. И откуда он только взялся, такой резкий?

– Мэшинган дроп! – неожиданно переключился негр на английский, но смысл фразы оказался понятен и так.

– Не проблема, – поведя плечом, дал я соскользнуть с него ремню автомата, потом незаметно сдвинулся в сторону, так что дуло пистолета уперлось в нагрудный карман куртки, и вновь улыбнулся: – Ноу проблем…

– Энд револьвер!

– Хорошо…

Глаза у переселенца вдруг округлились, будто в люке десантной капсулы возник дьявол во плоти, но, прежде чем он успел вымолвить слово, раздался негромкий хлопок, и в лицо брызнули горячие капли крови. Обзаведшийся дырой посреди лба негр начал заваливаться на спину, и в тот же миг страшный удар в грудь швырнул меня на землю.

И – тишина…

Глава 8

Выбирался я из вязкой паутины забытья долго и мучительно. Сознание то прояснялось, то вновь гасло, пытаясь отгородиться от боли, толчками разрывавшей голову. И что самое паскудное – время от времени кто-то пытался помочь мне очнуться, от души обрабатывая тяжелыми ботинками.

От такой помощи, разумеется, становилось только хуже, и, вероятно, в итоге это показалось кому-то нехорошим знаком. Во всяком случае, бить меня перестали. Возможно, не сразу. Возможно, какое-то время спустя. Но перестали. И, скорчившись на холодном бетонном полу, я этому откровенно порадовался. Когда очнулся. А случилось это, подозреваю, очень и очень нескоро…

Болело все. Болело даже там, где болеть, по идее, было нечему.

Будто меня в качестве боксерской груши использовали. Подубасили от души. Но – не убили.

И хотя это не могло не радовать, сейчас все положительные эмоции погребла под собой неопределенность дальнейшего развития событий. Как бы еще не пожалеть, что сразу не прикончили.

Именно поэтому я решил не торопить события и выяснять, кто именно меня так отделал, спешить не стал. Ну его, успею еще на новые тумаки нарваться. Лучше полежу, пока такая возможность есть. Заодно заплывший правый глаз к холодному бетону прижму. Все меньше опухоль будет. Правда, вовсе не уверен, что есть смысл сейчас об этом беспокоиться. Синяк – ерунда, если одним синяком отделаюсь, просто замечательно будет.

Только нереально это. Сотрясение наверняка заработал – затылок так и ломит. И не слышу ни черта, одна ватная тишина в ушах.

И если уж на то пошло, как я вообще умудрился выжить после выстрела в упор?

Действительно – как?

Неужели пуля вскользь прошла?

Вопрос.

И возможно, я еще долго ломал бы голову над этим казусом, но тут голову стали ломать мне. Ну, не ломать, так легонько сверху подошвой надавили. Впрочем, этим дело не ограничилось, и вскоре какие-то нехорошие люди усадили меня на стол и, вцепившись в волосы, не дали свалиться обратно на пол.

Вот сволочи!

Перед глазами – а точнее, перед левым глазом, правый так и не открылся – все плыло, и поначалу удалось различить лишь непонятное черное пятно. В следующий миг от резкой пощечины в голове будто взорвалась граната; я попытался обмякнуть, но стоявший за спиной человек только сильнее дернул за волосы, и ничего путного из этой затеи не вышло.

От резкой боли из глаз потекли слезы, а когда удалось проморгаться, бесформенное черное пятно превратилось в лицо здоровенного негра, напялившего поверх камуфляжа армейский бронежилет. И хоть губы его беспрестанно шевелились, из-за стоявшего в ушах звона мне не удавалось разобрать ни звука. Бугай же, не видя ответной реакции на свои слова, заводился все больше и больше.

Решив хоть немного прояснить ситуацию, я скосил взгляд и без всякого удивления убедился, что державший меня под левую руку парень тоже из переселенцев. Только у этого типа кожа была не черной, а скорее темно-серой.

Надолго отвлекаться было чревато серьезными неприятностями, поэтому я вновь уставился на стоявшего напротив негра, а в следующий миг он замахнулся и со всей дури врезал мне под дых. Не напряги я вовремя пресс, удар наверняка бы отбил все потроха, да и так усидеть на столе удалось лишь благодаря удерживавшим на месте парням.

Меня согнуло чуть ли не пополам, а потом вырвало прямо под ноги едва успевшему отскочить в сторону бугаю. Чувствуя, как понемногу отпускает стиснувшая ребра судорога, я начал выпрямляться, и громила в бронежилете резко выкинул вперед правую руку. И хоть в самый последний момент мне удалось подставить под удар лоб, помогло это не слишком сильно.

Чистый нокаут.

Очнулся я уже традиционно на полу. Вновь усадившие меня на стол негры на этот раз излишнего рвения проявлять не стали и спокойно отошли к раскурившему набитый анашой косяк главарю. И действительно, волноваться им было совершенно не о чем: не знаю, где эти затейники сумели раздобыть скотч, но руки и ноги они смотали мне на совесть. Не вывернуться.

Я с тоской глянул на лежавшие на другом краю запыленного стола ножи и наган, потом облизнул рассаженную губу и вздохнул.

Вот это влип. Вот это влип!

Передававшие друг другу сочившийся ароматным дымом косяк звери, казалось, напрочь забыли обо мне, но на хоть сколько-нибудь долгую передышку рассчитывать не приходилось. Слишком уж они напряжены. Все на нервах. Главаря в бронежилете чуть не подбрасывает. И оружие у всех троих под рукой: АК-74, пара незнакомых пистолетов-пулеметов иностранного производства, пистолеты в расстегнутых кобурах.

Стоит дернуться, только потянуться смотанными руками за наганом – и привет. Да они даже стрелять не станут, подойдут и вломят. Не та у меня сейчас форма, чтобы с этими гориллами тягаться.

И сбежать, точнее, упрыгать, можно даже не пытаться: единственная дверь аккурат у зверей за спиной. И пусть она слегка приоткрыта, дотуда еще добраться надо. Перехватят в один момент. Воспользоваться темнотой тоже не получится: освещай подвал электрический фонарь, его еще можно было попытаться расколошматить, а вот с химическим светильником такой номер точно не пройдет.

Чернющий негр тем временем выкинул недокуренную пятку на пол и принялся, нервно жестикулируя, что-то втолковывать своим подельникам. При этом он то и дело указывал на меня и сплевывал на пол. Затем подошел и со всего маху хлопнул раскрытой ладонью по уху. Я едва не слетел со стола, а в голове неожиданно что-то щелкнуло, и ко мне опять вернулся слух.

– Твою мать! – невольно выругался я, хотя и стоило помолчать.

– Ти слишать? – с чудовищным акцентом произнес негр и принялся тыкать меня пальцем в грудь. – Слишать?

– Слышу, слышу…

– Гиде всье?!

– Кто? – не понял я.

– Твойи хозьаева!

– Ушли. – Звери явно приняли меня за связника при туристах, и этим стоило воспользоваться. – Скоро придут.

– Ты вриошь! Зачьем убьил нашьего брата?

– Это не я…

Нет, определенно стоило промолчать. Хотя, скорее всего, ничего бы это не изменило.

Черт, как же больно падать спиной на бетонный пол!

– Ви решьили нас кинуть! – заявил негр, когда его подручные вновь усадили меня на пошатнувшийся стол. – Эта девьчьонка бокор, она превратьила нашьих братьев в зомби! Твойи хозьаева не хотьят платьить!

– Стой! – взмолился я, когда бугай вновь отвел кулак, готовясь к удару. – Погоди, я все расскажу. Только дайте попить! Попить! Горло пересохло, даже говорить не могу…

Бугай что-то сказал своим подручным, и те издевательски заржали. Сначала я не понял причину столь странной реакции на свои слова, потом приметил валявшуюся на полу фляжку со скрученной крышкой и сообразил, что у зверей просто проблемы с водой. А после травки у них такой сушняк должен быть…

– У меня есть, – прохрипел я и потянулся смотанными руками к валявшемуся на столе рюкзаку. – Давайте достану…

– Стойять! – дернул меня обратно главарь и что-то приказал одному из парней.

Тот рывком расстегнул молнию, перевернул рюкзак и радостно залопотал, когда на стол вместе с банкой ветчины и прочей мелочовкой вывалились две заполненные под горлышко полторашки. Обрадовавшись, словно дети, негры принялись уничтожать мои запасы воды; я же вопросительно глянул на первым напившегося бугая и потянулся к банке «Колы».

– Пьей, – великодушно разрешил тот и обернулся к скрипнувшей двери, которую, вероятно, приоткрыло сквозняком.

Не теряя времени, я зажал банку меж коленей и дернул поставленный Стасом на место язычок. Услышал треск сработавшего запала и поспешно отшвырнул самодельную бомбу на пол. А сам, вцепившись в край стола, со всех сил дернулся назад.

Вероятно, переселенцы спутали странное шипение с шумом вытекающей из растрясенной банки пены. Должно быть, так – по крайней мере, сразу стрельбу они не открыли, а потом стало слишком поздно.

БАМ!

Свето-шумовая граната громыхнула так, что я хоть и валялся в момент взрыва за перевернувшимся набок столом, но на какое-то мгновение тоже утратил всякую ориентацию в пространстве.

А каково тогда пришлось застигнутым врасплох переселенцам?

Кое-как очухавшись, я перевернулся на живот, дотянулся до отлетевшего к стене нагана и вцепился в него, будто в спасательный круг. Голова кружилась, в ушах стоял звон, но мое преимущество перед зверями таяло с каждой секундой, и разлеживаться на полу было никак нельзя. Пусть им и досталось больше, но трое на одного – не самый справедливый расклад.

Трое на одного?

Или не совсем так?

Осторожно выглянув из-за столешницы, я заметил валяющиеся на полу тела и поспешил скинуть наган, опасаясь словить пулю от замершего посреди подвала с автоматом в руках Кузнецова, который мог и не разобрать заранее, сколько тут ошивается переселенцев.

– Вылезай! – рявкнул тот, сразу заметив шевеление за столом. – Володя, не тупи!

– Это я туплю? – возмутился я, пытаясь подняться с колен. – А ты еще дольше выжидать не мог? Чтобы меня наверняка уже покалечили?

– Сунься я раньше, тебя подстрелить могли, – невозмутимо пожал плечами федерал. – Собирай шмотки, и уходим.

– А когда они воду халкать начали, момент разве не подходящий был? – скривился я, пытаясь разлепить правый глаз, но попытка оказалась неудачной. – А если бы у меня не получилось бомбой воспользоваться?

– Ну у тебя же получилось?

– Скотч разрежь. – Решив не затевать пока разбор полетов, я провел языком по разбитой нижней губе и сморщился от боли.

– Да уж, спеленали тебя! – усмехнулся федерал и одним движением рассек намотанную на протянутые ему руки липкую ленту. – И что б ты без меня делал только?

– И ноги.

– Сейчас все будет, не торопись.

Опер освободил мне ноги, и я первым делом отправился проверить, насколько уменьшились наши запасы воды. Вот только они не просто уменьшились, они оказались безвозвратно утрачены. Что не выпили звери, то пролилось на пол, когда открыл стрельбу федерал. Осталось – чуть. В одной из бутылок так и вовсе пулевое отверстие зияло.

Кузнецов, мать его, стрелок ворошиловский.

– Вот твари! – выругался я и хотел уже пнуть ближайшего мертвеца, но сразу сообразил, что сделаю только хуже себе, и сдержался. Валявшемуся с простреленной башкой негру уже без разницы, а для меня любое резкое движение – как серпом по известному месту. – Мы из-за этих гадов без воды остались!

– У меня есть литр, – попытался успокоить меня Кузнецов.

– Да что нам твой литр! – Я надсадно закашлялся и скривился от боли, когда лопнула разбитая губа. Да и грудная клетка побаливала, будто по ней от души потоптались. Хм, будто? Да нет, так и было…

– Давай быстрее собирайся! Уходить надо!

– Ага, сейчас. – Я навалился на перевернутый стол и опустил голову, пытаясь хоть немного прийти в себя. – Сейчас…

– Быстрее!

– Иду…

– Мать твою! – выругался Кузнецов и вколол мне в шею иглу одноразового шприца. – Так лучше?

– Да, – кое-как отдышавшись, подтвердил я. – Так лучше.

Мне и в самом деле заметно полегчало, боль стихла, а голова перестала кружиться.

Пошатываясь, я обошел перевернутый стол и первым делом сунул за пояс наган. Потом отыскал ножи и запихнул в рюкзак разбросанные по полу вещи. Не уверен, что собрал все, но если какая мелочовка по углам и разлетелась – не смертельно.

– Долго ты еще? – поторопил меня присматривавший за входной дверью федерал.

– Долго, – огрызнулся я и с кряхтеньем выбрался из-за стола. – Ты жмурам специально по головам стрелял?

– Ну да, у одного бронежилет был, может, и остальные…

– Вот! Бронежилет!

– Что – бронежилет? Ты это к чему?

– А чего непонятного? Я, что ли, его с трупа снимать буду? У меня пальцы толком не шевелятся!

– Себе думаешь взять?

– Ну да.

Кузнецов скептически посмотрел на меня, но спорить не стал и принялся возиться с ремнями бронежилета. Я кинул рюкзак у выхода и вернулся осмотреть оружие мертвецов. И вот тут меня ждало разочарование: хоть автомат и пистолеты-пулеметы на первый взгляд и находились в рабочем состоянии, патронов у зверей к ним почти не осталось. Только лишнюю тяжесть с собой тащить…

– Похоже, они в серьезной переделке побывали, – предположил наблюдавший за моими действиями Кузнецов, которому кое-как удалось стянуть с мертвого бугая его бронежилет.

– Ты кровь и мозги с него не хочешь счистить? – буркнул я, отложив АК-74 обратно на пол. И ведь оставлять тут оружие жаба давит – за стволы неплохие деньги можно выручить! Но, как ни крути, не то у меня сейчас состояние здоровья, чтобы о материальной выгоде переживать. Мне б теперь до места доковылять…

– А сам что? – усмехнулся опер. – Брезгуешь?

– Некогда мне.

С обнаруженными у зверей пистолетами дело оказалось чуть лучше. Но именно, что чуть. Богато украшенный позолотой и гравировкой ствол я отложил сразу: слишком уж серьезными неприятностями чревато с собой такую приметную игрушку таскать. Бугай явно не последним человеком среди переселенцев был, за него и голову оторвать могут. А вот ствол одного из его подручных заинтересовал куда больше.

Маркировка «QSZ-92-5.8» ни о чем не говорила, и вряд ли этот образчик орудия смертоубийства имел широкое распространение, но у него, по крайней мере, никаких особых примет не имелось. Из плюсов – в магазине пятнадцать патронов; из минусов – калибр какой-то непонятный, еще и формой гильзы уменьшенные автоматные напоминают.

– Ну, ты все? – кое-как очистив бронежилет с помощью обрывка камуфляжа и остававшейся в полторашке воды, поторопил меня Кузнецов.

– Ага. – Я спрятал пистолет в боковой карман куртки, закрыл его на молнию и со стоном поднял с пола рюкзак. – Пошли.

– Ты не собираешься ничего у меня взять?

– Погоди.

Неожиданно вновь закружилась голова, и, вывалившись из подвала в темный коридор, я жадно глотнул не задымленного пороховой гарью воздуха. Помогло это не сильно, и легкие начал рвать резкий сухой кашель.

– Что с тобой? – выскочил следом встревоженный Кузнецов.

– Не знаю, – тяжело дыша, оперся я о стену. – Как-то поплохело мне резко. У тебя нормального обезболивающего нет?

– Пошли, на улице разберемся, – потянул меня за собой федерал. – Не отставай.

Путь по темным подвалам в памяти почти не отложился. Я тупо переставлял ноги, изо всех сил стараясь не отстать от шагавшего впереди с автоматом на изготовку опера. Невыносимо болело избитое тело, раскалывалась голова, постоянно накатывали приступы кашля. Но медлить было никак нельзя, и приходилось идти, идти и снова идти.

Помню, мы долго поднимались по какой-то лестнице, потом беспрестанно матерившийся Кузнецов помог мне выбраться из кинотеатра, а дальше сознание решило, что с него хватит, и я отключился.

Очнулся уже в десантной капсуле. С лязгом захлопнувший люк Кузнецов кинул на пол трофейный бронежилет и мой рюкзак, потом снял со спины ранец и принялся в нем копаться.

– Пить охота, – пожаловался я, едва разлепляя разбитые губы.

– Чего? – не разобрал Кузнецов.

– Пить!

– Погоди, – отмахнулся федерал и достал из бокового кармашка ранца какую-то пластиковую полоску, внешне напоминавшую обрезок обычной линейки.

– Это что еще такое?

– Градусник. – Кузнецов приложил пластинку мне ко лбу, какое-то время подержал ее так, а потом скривился: – Тридцать девять и три.

– То-то думаю, чего меня морозит, – поежился я и вновь закашлялся. – Но как-то резко меня накрыло.

– Вероятно, в организме была какая-то инфекция, а нейротоксин и антидот спровоцировали ее развитие. – Федерал вернулся к ранцу и вытащил из него аптечку. – Ладно, сейчас обколем тебя антибиотиками, к утру будешь как новенький.

– К утру? Нельзя время терять!

– Стемнело уже. – Кузнецов налил в скрученный с литровой фляги колпак воды, размешал в ней какой-то порошок и протянул мне: – Пей.

– Антибиотик?

– Нет, общеукрепляющее пока. Заодно интоксикацию и спазмы мышц снимет.

– А антибиотик? – спросил я и зашипел сквозь стиснутые зубы, когда опер вогнал мне в ногу иглу. – Что ж ты творишь-то!

– Вот тебе и антибиотик. – Кузнецов выкинул использованный одноразовый шприц и протянул надорванную упаковку. – Следующие три дня сам будешь ставить по два раза в сутки.

– Ты говорил, к утру в порядке буду?

– А рецидив? И на, держи. – Федерал сунул мне какой-то тюбик. – Лицо намажь и остальные ушибы.

– Ага, намажу сейчас. – Я перевалился на спину и замычал от боли, когда попытался заложить руки за голову. – Похоже, бронежилет мне в ближайшее время не таскать…

– Зачем тебе бронежилет? – жуя хлебец, усмехнулся Кузнецов и прямо из фляги отхлебнул воды. – Ты и так пуленепробиваемый. В упор из пистолета – и хоть бы что!

– Ты поаккуратней с водой, – предупредил я его и вытащил из простреленного нагрудного кармана куртки покореженную открывашку. Пластик раскололся, на металле, помимо вмятины, виднелась глубокая борозда. – Повернуться успел, вот пуля и срикошетила. Ну и колода карт удар смягчила. Так бы точно ребра поломало.

– Вот ведь как бывает, – покачал головой федерал. – Повезло.

– Не то слово.

– Как самочувствие?

– Получше вроде, – размазывая мазь вокруг заплывшего глаза, ответил я. – Еще б помогло…

– Не сомневайся, поможет.

Я осторожно растер остававшийся на пальцах бальзам по скуле и разбитой губе и, завернув крышку тюбика, спросил:

– Ты где все это время ныкался?

– А ты помнишь, что случилось? – Кузнецов стянул куртку и бронежилет, потом расстегнул рубаху и, задрав майку, нанес немного мази на успевший почернеть синяк. – Хоть что-нибудь?

– Не особо, – поморщился я. Скормленное федералом лекарство, судя по ощущениям, уже подействовало, но самочувствие пока все же оставляло желать лучшего.

– Я негра подстрелил, он – тебя. Ты сразу скопытился, еще и затылком о подножку приложился. Думал – не жилец. А тут, как назло, остальные переселенцы подтянулись. Пришлось в багажное отделение прятаться. Непонятно ж было, сколько бандитов пожаловало.

– Ясно дело, – кивнул я и нащупал здоровенную шишку на затылке. Хорошо хоть шапочка немного удар смягчила. А то бы точно череп проломил.

– А как выглянул, смотрю: негр валяется, тебя нет. Пришлось спасать идти.

– Мог бы и пораньше чуток подорваться.

– Как получилось.

Я только хмыкнул, потом помассировал отбитую грудную клетку и поморщился от боли. А вот на глазу отек уже немного спал, и мне даже удалось разлепить веки. Просто замечательно. Так, глядишь, к утру и вовсе оклемаюсь.

– Слушай, Володя, тебя ж хорошенько попинали; намажь ушибы – легче станет.

– Потом, – отказался я, не в силах пошевелиться. – И так холодно. Трясет всего.

– Да, кстати, – забеспокоился вдруг Кузнецов. – А тут вообще безопасно ночевать? Люк я заблокировал изнутри, но мало ли…

– Нормально все, даже гроза нестрашна. Главное, чтобы никто динамитом не обложил.

– Это уж как повезет. Все равно ничего более подходящего найти не успеем, – флегматично заметил опер. – А в кинотеатр лучше не возвращаться.

– Это точно.

– О чем с переселенцами беседовал? Как они тут вообще оказались?

– Похоже, эти гады на имеданцев работали, но те их кинули. А так ничего толком не понял. Они обдолбанные были, какую-то чушь насчет бокора и зомби мололи. Кто такой бокор, кстати?

– Злой колдун в вудуизме. Что такое вуду, надеюсь, знаешь?

– Знаю. Но странно все-таки…

– Ты какой ствол подрезал? – неожиданно сменил тему Кузнецов.

– А? – удивился я и полез в карман. – Не знаю даже, ни разу таких не видел.

– Китаец, – уверенно заявил забравший у меня пистолет опер и выщелкнул магазин. – Калибр пять и восемь. Не стреляй в меня из такого.

– В смысле?!

– Патрон разработан специально для поражения целей, защищенных бронежилетами. – Федерал вставил магазин обратно и вернул мне ствол. – Так что аккуратней.

– А из нагана в тебя стрелять, значит, можно? – ухмыльнулся я, пряча пистолет в карман.

– Наган не пробьет, – на полном серьезе заявил Кузнецов и улыбнулся: – Из нагана можно.

– Учту.

– Есть хочешь?

– Нет. Ничего не надо.

– Тогда пей таблетки и спать.

– Какие таблетки еще?

– Держи, – протянул мне опер пару зеленых горошин.

Я закинул их в рот и скривился от невыносимой горечи:

– Ох ты!

– А ты думал? В следующий раз не подставляйся.

– Запить дай! – Я выхватил у федерала фляжку и сделал несколько глотков, смывая неприятный вкус. – Ну и гадость!

– Кто там говорил, что воду экономить надо?

– Форс-мажор, блин!

– Как скажешь. – Кузнецов забрался в одно из кресел, положил на колени автомат и широко зевнул. – Так на полу и останешься?

– Ага, – подтвердил я. – Как-то шевелиться желания нет. А что со светильником будем делать? Его никак не погасить?

– Пока реакция идет – никак, – разочаровал меня федерал и заерзал, устраиваясь поудобней. – Тебе мешает, что ли?

– Да непривычно просто как-то.

– Переживешь.

– А куда деваться? – Я со стоном перевернулся со спины на бок и окликнул уже задремавшего федерала: – А мы не опоздаем? Планировали же к вечеру на месте быть, а сами спать завалились.

– Не опоздаем, – уверенно заявил Кузнецов. – Защиту снять не минутное дело, никуда они не денутся.

– Точно?

– Сто процентов. Не сомневайся даже. И потом… – Опер приподнялся на локте и посмотрел на меня: – А какие варианты? Далеко ты в таком состоянии уйдешь?

– Недалеко, – был вынужден признать я. – И ночь опять-таки…

– Вот именно, – зевнул Кузнецов и вдруг спросил: – А как тебя с радикалами связаться угораздило?

– С какими еще радикалами? Кто тебе вообще сказал, что я с террористами дела веду?

– А «Зауральский рейд»?

– Не было меня там, – ухмыльнулся я и почувствовал, как вновь лопнула разбитая губа. Осторожно прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, и на коже осталось кровавое пятнышко. – Ясно тебе? Не было.

– И в спецпредставителей Совета ты вчера не стрелял?

– Не стрелял, – подтвердил я, морщась от боли. – Просто рядом оказался. И даже первую помощь оказывал. Можешь у Лазаревой спросить.

– Хватит заливать уже, – усмехнулся Кузнецов. – Я ведь не для протокола спрашиваю, просто интересно. Вроде умный пацан, а знакомства с кончеными уродами водишь.

– Да прям с уродами! Нормальные люди.

– И все же?

– Да чего там рассказывать? – уставился я в потолок. – Сначала в отряды самообороны записался. И пожары тушить приходилось, и мародеров с бандитами отстреливать. Как ракетные комплексы «земля – космос» в городе разместили, так и имеданцы наведываться стали. А потом оказалось, что, пока мы воевали, в область понавезли всякого сброда, решившего, что теперь это их земля.

– А они не имели права на жизнь, по-твоему?

– Почему не имели? Отряды самообороны ведь просто порядок навести пытались, а нас взяли и вне закона объявили!

– Было за что.

– Можно подумать, это проблему решило, – хмыкнул я и закрыл глаза.

И почти сразу, не слушая больше Кузнецова, начавшего что-то бубнить о равных правах, заснул. Точнее, провалился в забытье. Но и это было совсем неплохо…

Растолкал меня опер ни свет ни заря. Не выспался толком.

– Ты как себя чувствуешь? – уточнил Кузнецов, затягивая ремни бронежилета.

– Жрать хочу.

Сглотнув слюну, я прикоснулся к лицу и с удивлением обнаружил, что оно почти не болит, да и отбитые ребра ныли не слишком сильно. Терпеть, по крайней мере, можно.

– Держи, – тут же протянул федерал хлебец и напомнил: – Укол поставить не забудь.

– А таблетки?

Опер приложил ладонь мне ко лбу и, удовлетворенно хмыкнув, заявил:

– Пока повременим. Температура если и есть, то небольшая.

– Лады.

Я быстро прожевал хлебец, отряхнул крошки с ладоней о штанину и, стиснув зубы, воткнул в ногу иглу одноразового шприца. Вогнал дозу антибиотика, тихонько зашипел от боли и начал копаться в рюкзаке.

– Ты завтракать собрался? – удивился Кузнецов, когда я вытащил банку консервов.

– А что, выходить пора?

– Да нет, темно пока. Заранее тебя разбудил.

– Тем более! – обрадовался я и, оторвав крышку, клинком выудил из банки кусок ветчины. – Присоединяйся, а то на своих концентратах загнешься скоро.

– Смотрю, тебе и в самом деле лучше стало, – хмыкнул опер и достал вилку.

– Да звери калечить не собирались просто. Так, оплеух надавали. Наверное, сначала про туристов разузнать хотели.

Вдвоем мы быстренько опустошили банку, напились воды и уже тогда начали собираться. Заглянувший в багажное отделение федерал приволок оттуда трофейное оружие и мой наган.

Я сунул револьвер в кобуру и вздохнул, прислонив автомат к стене:

– Блин, уже забыл, какой он неподъемный. Опять надрываться…

– Это ты еще без бронежилета, – злорадно улыбнулся Кузнецов.

– Сдается мне, это была не самая лучшая идея, – взвесив броник в руках, засомневался я в необходимости постоянно таскать на себе такую тяжесть.

– Знаешь, Володя, – покачал головой опер, – на самом деле я б на тебя еще и каску напялил, да только нет у нас каски. Надевай быстрей.

– Да он огромный просто! И что с курткой делать?

– Поверх надевай.

– А кобура с наганом? А ствол в кармане?

– Придумаем что-нибудь.

Я тяжело вздохнул, но спорить не стал и, отцепив от ремней кобуру, кое-как натянул на себя бронежилет. Похохатывавший опер принялся затягивать ремни, то и дело заставляя меня повернуться к нему то одним боком, то другим.

– Ну вот, просто замечательно! – закончив наконец возню, отступил он на шаг и посмотрел на меня со стороны. – Сразу видно, суровый боевик.

– Иди ты! – ругнулся я и попытался согнуться. Получилось не очень. – На первом же привале сниму.

– Дело твое, конечно, но не советую.

– Видно будет. С кобурой что?

– Сбоку на ремень прицепи. И китайца с другого боку закрепи. Нет, так чтобы рукоять вниз смотрела. Ага, липучки подтяни. Вот, теперь порядок.

Разобравшись с оружием, я до максимума удлинил ремни рюкзака и закинул его за спину. Взял автомат, представил, как выгляжу со стороны, и невольно улыбнулся.

Суровый боевик!

Было бы смешно, не дави так броник на отбитые ребра. Да и тяжело с непривычки. Хорошо хоть чудо-лекарства Кузнецова и в самом деле помогли. Иначе бы точно тут на пару-тройку деньков задержаться пришлось.

– Ну, выходим? – Опер закинул на плечо какой-то длинный чехол и подошел ко мне: – Ты как?

– Готов, – вздохнул я и взял на изготовку автомат. – Слушай, а что это у тебя такое?

– Снайперская винтовка, – невозмутимо ответил федерал.

– Вот как? И где же ты ее откопал?

– Пока тебя искал, на захоронку имеданцев наткнулся. Они у моих парней все оружие забрали, а в дело пустить не успели. Патронов запасы пополнил, да и винтовка пригодится.

– Понятно, – с сомнением глянул я на Кузнецова. И когда он только все провернуть успел? Пока меня звери пинали или уже после, вместо того чтобы товарищу первую помощь оказывать? – А мне чего «калаш» не взял?

– Слушай, не подумал просто. Да и времени было в обрез.

– Ну-ну…

– Да перестань ты! На, лучше таблетку съешь.

– Это что?

– Общеукрепляющее.

Я проглотил переданную федералом горошину и подхватил автомат.

– Пошли.

– Открываю. – Опер повернул какой-то рычаг, потом поднапрягся и одним движением сдвинул люк в сторону.

Не знаю, кто удивился неожиданной встрече больше: мы или с рычанием рвавшая мертвого негра стая собак. Наверное, все же одичавшие барбосы. Ума дать деру от дармовой кормежки им не хватило, и я поспешил открыть огонь.

Приклад будто прирос к плечу, ствол автомата в этот раз из стороны в сторону почти не гулял, и расправиться с падальщиками удалось за считаные секунды. Не ушел никто.

– Неплохо, – одобрительно похлопал меня по спине Кузнецов. – Думаю, в любой живодерне тебя с руками оторвут.

– Иди ты! – Стараясь не смотреть в сторону истерзанного тела, я выпрыгнул из люка и поспешил отойти в сторону. – Нельзя было оттащить его отсюда, что ли?

– А зачем? – удивился опер.

– Да, действительно – зачем? – вздохнул я и покрутил правым плечом.

– Сильная отдача?

– Нет. То ли бронежилет смягчил, то ли приклад с какой-то амортизационной начинкой.

– Нам куда теперь?

– Дай подумать.

Я оглядел окрестности и задумался. Светать только начинало, и затянувшая небо серая пелена казалась наброшенным на город ватным одеялом, а соседние дома пока еще терялись в полумраке. И все же терять время не стоило. Солнце скоро встанет, да и чем раньше уберемся отсюда, тем лучше. Мало ли кто еще пожалует.

– А это что такое? – ткнул меня в бок Кузнецов и указал на возвышавшуюся над серыми силуэтами домов словно подсвеченную мощными фонарями высотку, верхняя треть которой по наклону вполне могла поспорить со знаменитой Пизанской башней.

– Не пихайся ты! – прошипел я и зашагал к перекрестку. – Ну, наклонилось здание, и что?

– Меня не наклон интересует, – фыркнул опер. – Почему оно будто оплавленное все? И почему светится? Что с ним такое случилось?

– А никто не знает. – Облицованная синими фасадными панелями высотка и в самом деле весьма напоминала заплывшую воском свечу, но местные на такие причуды внимания давно уже не обращали. Не падает – и хорошо. – Никто не видел. А те, кто видел, ничего никому уже не расскажут.

– Странно…

– Не отвлекай! Я тут думать, между прочим, пытаюсь!

– Ну и что ты надумал? – не упустил Кузнецов возможность меня поторопить.

– Сейчас срежем через сквер, а там по Елькина совсем ничего останется.

– Сквер? – удивился опер. – Какой сквер?

– Да вон тот, – указал я на участок спекшейся земли метрах в ста от нас. – Это сквер. Бывший.

– Понятно, – с заметным облегчением усмехнулся федерал. – А то я уж бояться начал, что тебе слишком сильно вчера по голове настучали.

– Слишком сильно – это сто процентов. Но не настолько, чтобы умом тронуться, можешь не волноваться. – Я прикоснулся к почти спавшей опухоли под правым глазом и, натянув перчатки, пробормотал себе под нос: – «Тело в синяках, все дрожит от холода…»

– Чего?

– Холодно, говорю!

– Есть такое дело, – поежился опер. – Днем, думаю, теплее будет.

– Ладно, двинули…

– С Богом!

– Вот уж не думал, что ты верующий, – удивился я.

– Почему? – Кузнецов остановился на обочине и уставился себе под ноги, изучая дорожное полотно. – Как это должно проявляться, по-твоему?

– Смутили кое-какие моменты, честно говоря.

– Работа есть работа.

– Это понятно.

Я уже собрался перебежать через дорогу, но вцепившийся в руку федерал рванул меня обратно.

– Ты чего? – возмутился я.

– На асфальт обрати внимание, – посоветовал опер.

– А что с ним не так? Вроде порядок.

– Слишком чистый. Везде листва и пыль, а тут будто влажную уборку каждый день проводят.

– О, блин! – Я завертел головой по сторонам, приметил валявшийся неподалеку обрезок трубы и зашвырнул его на проезжую часть. Тот упал почти без стука и моментально погрузился в асфальт едва ли не наполовину. – Придется обходить.

– Придется, – вздохнул Кузнецов.

– Да не проблема. Ты скажи, как на эту ерунду вообще внимание обратил?

– Это, по-твоему, тоже ерунда? – Опер указал на сорванную взрывом башню танка с заметно изогнутым стволом пушки.

– А с ней-то что не так?

– Ты ее видишь?

– Вижу.

– А танк?

– Танк?

И в самом деле – боевой машины поблизости не наблюдалось. Если только…

Я пригляделся и присвистнул от удивления: на той стороне перекрестка из асфальта торчали борта почти полностью ушедшего под землю танка.

– Вот блин!

– Вот тебе и блин!

– Да ладно, вон уже опять пыль и мусор. Там перейдем.

– А что это могло быть?

– Без понятия.

– Вот это меня и беспокоит, – признался федерал. – Ничего-то ты толком не знаешь. Могли вляпаться.

– Ну, стопроцентной гарантии тебе никто бы не дал.

– Давай дальше внимательней.

– Лады.

Я в последний раз пробежался взглядом по домам на той стороне перекрестка, не заметил ничего подозрительного и рванул через дорогу. Не останавливаясь, проскочил выжженный сквер и, прислонившись к стене здания районного суда, попытался успокоить сбившееся дыхание. В голове шумело, ребра при каждом вздохе обжигала острая боль. Совсем плохой стал…

– Сдулся? – остановился рядом ничуть не запыхавшийся опер и настороженно задрал голову. Но правое крыло здания от бомбежек не пострадало, и опасаться падения на голову обломков не приходилось. Если только что-нибудь специально скинут, но проще в спину пальнуть, чем такой фигней маяться.

– Мог бы меня вчера и раньше вытащить…

– Ой, не начинай только! Успей негры открыть огонь, и отбитые ребра показались бы тебе сущей ерундой. – Кузнецов выщелкнул из блистера какую-то таблетку и протянул мне: – Держи.

– Это что опять?

– Стимулятор.

– Мне не поплохеет потом?

– С одной таблетки ничего не будет. Только не жуй и не глотай. Рассосать надо.

– Дай попить, а то горло совсем пересохло.

– Держи.

– Спасибо. – Я сделал пару глотков, сунул таблетку под язык и с интересом уставился на опера. – Мне послышалось или ты действительно употребил слово «негры»?

– Употребил – и что? – Кузнецов выглянул из-за угла и махнул мне рукой: – Пошли…

– Но это же неполиткорректно! Надо говорить – афропереселенцы!

– Правда?

– Ага. Вас разве не инструктировали?

– Отвали!

В середине здания суда зияла огромная дыра, но, к счастью, обрушившая стены взрывная волна была направлена внутрь, и нам не пришлось перебегать на другую сторону улицы, чтобы миновать завалы.

– А вообще, тебя вполне могут привлечь за расизм и шовинизм. Еще и приверженцем идей ку-клукс-клана выставят. Взял и четверых негров завалил, – продолжил издеваться я над федералом.

– Забыл предупредить, – начал медленно закипать опер, – стимуляторы могут речевое недержание вызвать. Ты уж контролируй себя, пожалуйста. А то выболтаешь какую-нибудь страшную тайну, потом локти кусать будешь.

– Расист, – решил я добить его.

– Пошел ты! – буркнул не на шутку разозлившийся Кузнецов. – Плевать мне на цвет кожи! Важно, по какую сторону закона человек находится, и все! Закон един для всех! Если ты отморозок, то белый, черный или фиолетовый, роли не играет!

– Слова правильные, но противные человеческой природе. А значит, насквозь фальшивые…

– Сейчас сам тебе вломлю не хуже афропереселенцев.

– А, понял! Тебя же через сканер после возвращения прогонят! Очкуешь?

– Ты заткнешься…

– Тихо! – перебил я федерала и присел, прячась за стоявшей на тротуаре машиной с крышей, смятой упавшим сверху бетонным обломком. Здание суда к этому времени осталось позади, но сбоку нас продолжала прикрывать соседняя многоэтажка. – Смотри!

– Что такое? – присоединился ко мне опер.

– Бинокль достань.

– И? – Кузнецов рискнул осторожно приподняться над капотом и спросил: – Куда смотреть?

– На той стороне перекрестка. Прямо посреди дороги.

– Пока ничего не вижу… – прошептал опер и тут же выругался: – О, черт! Как ты заметил?

– Что там такое?

– Сам глянь.

Я взял у него из рук бинокль, отрегулировал резкость под себя и почти сразу различил в утренних сумерках протянувшиеся над землей нити. Одни потоньше, другие потолще. Все бы ничего, но слишком они гигантскую паутину напоминали.

– Не могли пауки так быстро мутировать, – забрав бинокль, заявил федерал некоторое время спустя.

– Думаешь?

– Уверен. Ты только размеры оцени!

– Давай обойти попробуем, – все еще надеясь на чудо, предложил я.

– Давай.

Кузнецов выбрался из-за машины и свернул на соседнюю улицу. Не заметив ничего подозрительного, мы перебежали через проезжую часть и заскочили во двор стоявшего на перекрестке здания. Прошли немного дальше и вскоре уперлись в протянувшиеся меж деревьев полупрозрачные нити.

– Да что ж это такое! – не сдержавшись, выругался опер. – Опять паутина?!

– Может, через дом? – предложил я.

– Ты и в самом деле хочешь столкнуться с гигантскими пауками в замкнутом пространстве?

– Если это нормальные пауки, в доме паутины быть не должно.

– Сильно сомневаюсь, что это нормальные пауки. – Федерал отошел от деревьев к пятиэтажке и, подпрыгнув, попытался заглянуть в окно. – Не видать вроде ничего…

– Да нет, – разочаровал я его. – И там затянуто. Ты присмотрись.

– Вот ведь! – хлопнул себя по бедру Кузнецов. – Знаешь, что мне все это напоминает?

– Что?

– Сигнальную сеть. Мы ее потревожим, и о нарушителях сразу всем известно станет.

– Всем – это кому?

– Кому надо.

– Искусственному интеллекту?

– Да запросто.

– И что тогда? – Я оглядел кусты, но никакого просвета в паутине не заметил. Нет, она уходила дальше и терялась в листве деревьев. – Ваши предложения, товарищ оперуполномоченный.

– Надо как-то на ту сторону перебраться.

– Логично.

– Слушай, Володя, а метро у вас в городе есть? Может, получится под землей пробраться?

– Метро в городе у нас было. Почти. Его лет двадцать строили, но так и не достроили. Самый короткий метрополитен в мире, блин…

– Дай угадаю, – поморщился Кузнецов. – Под интересующим нас районом тоннели не проходят?

– В яблочко!

– Придется прорываться через паутину.

– И за нами сразу начнется охота, – досадливо поморщился я и начал поправлять ремни рюкзака. Неудобно, блин. Бронежилет, тяжеленные магазины за спиной, автомат этот еще… – Мало нам одних аномалий!

– Ну, вообще, – опер задумчиво уставился на ближайшее опутанное серыми нитями дерево, – обрывы постоянно должны происходить, так?

– Думаешь, ветер дерево повалить может?

– Точно! Идем!

Кузнецов осторожно углубился в кустарник и остановился рядом с сухим деревом, превращенным в часть сигнальной сети.

– Знаешь, – засомневался я, – его сразу валить надо. Если будет несколько толчков, могут тревогу поднять.

– И топора у нас нет. – Стараясь держаться подальше от толстых, полупрозрачных нитей, федерал оглядел кусты. – Володя, а пожары тут часто случаются?

– Да каждую грозу. Видел, сколько домов сгоревших?

– Вот и замечательно. Готовься!

Кузнецов вырвал из блокнота несколько листков, чиркнул колесиком зажигалки и поднес оранжевый огонек к бумаге. Потом сунул импровизированный факел под сухие ветки и поспешил отойти. Да его участия больше и не требовалось: сухостой почти сразу загорелся, а стоило огню дотянуться до паутины, пламя и вовсе взметнулось к самой верхушке дерева.

– Черт! – прикрывая лицо от нестерпимого жара, поспешил я выскочить из кустарника. – Вот ведь!

Раньше меня отбежавший к дому федерал задумчиво уставился на поднимавшийся к небу столб черного дыма и с видом знатока заявил:

– Синтетика!

– Что?

– Нормальная паутина так бы не полыхнула. Сто процентов – синтетика.

– Это мы типа незаметно на охраняемую территорию проникли, да? – закашлялся я от едкой гари. – Надо прорываться, пока пауки не набежали.

– Есть желание поджариться? Вперед, огнеупорный ты наш!

И в самом деле, пламя хоть и начало немного опадать, но бежать напрямик через пожарище было бы слишком рискованно.

– Отступаем?

– Ждем. Так и так уже наследили.

– Как скажешь.

Несколько минут мы молча смотрели на разбушевавшееся пламя, которое постепенно начало расползаться по сигнальной паутине в разные стороны, а когда сухое дерево перестало напоминать гигантский факел, федерал подтолкнул меня в спину:

– Пошел!

Прижав подбородок к груди и закрыв голову руками, я бросился вперед, проскочил опасное место и поспешил отбежать подальше от занявшегося огнем кустарника. Присоединившийся ко мне Кузнецов стряхнул нападавший ему на волосы серый пепел и оглянулся:

– Похоже, у пауков сегодня будет много работы.

– Не-а, – не согласился с ним я и, вскинув автомат, начал следить за пробиравшимися через высокую траву восьминогими тварями, некоторые из которых размерами не уступали откормленным поросятам.

При взгляде на узловатые конечности, бугрящиеся какими-то непонятными наростами серые тела и фасеточные, словно доставшиеся от стрекоз глаза меня натуральным образом передернуло от отвращения. Сразу видно, что появление на свет этих уродцев не обошлось без вмешательства генной инженерии, а то и чего похуже.

– Вот ведь! – только и вымолвил Кузнецов, и тут я начал стрелять.

Тяжелые пули насквозь прошивали защищенные хитиновыми панцирями тела, вырывая при этом целые куски осклизлой плоти и расшвыривая пауков в разные стороны, а те продолжали прорываться к горящей паутине. Кузнецов не замедлил присоединиться к избиению, и первая же его очередь закинула одно из этих созданий в огонь. Мгновенье спустя паука с негромким хлопком разорвало на несколько продолжавших шевелиться частей, а по траве расплескалась вязкая, моментально полыхнувшая ослепительно-синим пламенем жидкость.

– Уходим отсюда! – потянул меня к тротуару опер. – Да пошли, хватит патроны тратить!

– Пошли, – тяжело дыша, убрал я палец со спускового крючка и побежал за федералом. – Ну и уроды…

– О чем ты думал вообще? У тебя арахнофобия? – зло глянул на меня выскочивший на дорогу Кузнецов.

– Думал, они нас заметили…

– Думал он! – разозлился опер. – Не отставай! Сейчас точно тревога поднимется!

Мы зашагали прочь от вновь начавшего разгораться пожара, но вдруг федерал замер как вкопанный прямо посреди проезжей части и вскинул автомат.

– А вот и тяжелая артиллерия подоспела, – пробормотал он.

– Где? – вытерев бегущий со лба пот, завертел я головой по сторонам. – О чем ты?

– За машиной, – подсказал Кузнецов.

– Ох ты! – только и вырвалось у меня.

За раскуроченным автомобилем притаился паук. И не простой, а такой здоровенный, что его спина слегка выглядывала над капотом стоявшей на спущенных колесах «пятерки».

– И сколько здесь таких? – лихорадочно озираясь, завертелся я на месте.

– Пока вижу только одного, – спокойно заявил федерал, прицелился и всадил короткую очередь в притаившегося хищника. Пули прошли навылет, брызнула непонятная зеленая жидкость и куски хитина, но чудовищное создание одним махом перескочило через капот и помчалось к нам.

Точнее, попыталось: Кузнецов не растерялся и, всадив несколько пуль меж жвал, повалил жуткую тварь на асфальт.

Но радоваться победе было рано: из окна соседнего дома выпрыгнули сразу два гигантских паука. И если первого мне удалось срезать очередью еще на газоне, то второй неожиданно резво сиганул вперед и в один миг оказался буквально в паре шагов.

Я отпрянул в сторону и, не убирая палец со спускового крючка, повел стволом. Пули подобно дисковой пиле перебили узловатые лапы, и паук рухнул на заляпанный зеленоватой жижей асфальт. Рухнул, попытался подняться, но я продолжил дырявить хитиновый панцирь до тех пор, пока в магазине не кончились патроны, и в конце концов он затих.

– Ты в порядке? – окликнул меня Кузнецов.

– Типа того. – Я повернулся к нему спиной и попросил: – Достань новый магазин из рюкзака.

– Ты не горячился бы так, мы только два запасных взяли! – предупредил опер. – А еще к транспортнику пробиваться!

– Зато два-один в мою пользу, – меняя барабанный магазин, усмехнулся я.

– Два-два, – возразил Кузнецов и указал на замершего в паре метров паука, пытавшегося подкрасться к нам со спины. – Ты точно в порядке?

– Нормально.

Нормально? Как бы не так!

Меня всего колотила мелкая дрожь, лицо горело огнем, нестерпимо хотелось пить. Нервы, это все просто нервы…

– Уверен?

– Сейчас оклемаюсь.

– Давай убираться отсюда. – Кузнецов подошел к неподвижно замершей туше паука и, остановившись от нее в паре шагов, принялся рассматривать издохшую тварь.

– Ну и чего ты этим мутантом любуешься? – Я едва сдержал подкативший к горлу комок тошноты – воняло тут просто мерзко. Будто труп уже разлагаться начал.

– Да какой это мутант? – фыркнул опер. – Искусственно выращенное существо.

– Уверен? – уточнил я.

– Сам посмотри. – И Кузнецов стволом автомата указал на торчащий из-под обломков панциря кончик какой-то блестящей пластины. – Вон и блок управления. Мелких вывели сигнальную сеть натянуть, а крупных – для их защиты.

– Ерунда какая-то, – буркнул я, разглядывая выковырянную федералом плату.

Облепленный какими-то эластичными жгутиками пластиковый прямоугольник, испещренный вкраплениями информационных кристаллов и чипов, и в самом деле немного напоминал стандартный блок управления.

Да и зачем его еще пихать внутрь, если не для контроля этой твари?

– Пошли, пока с других участков охрана не подтянулась, – заторопил меня Кузнецов и зашагал прочь по улице. – Большинство вышедших из-под контроля ИскИнов рано или поздно начинают созданием себе подобных увлекаться. Какая-то у них патологическая тяга к скрещиванию органики и электроники.

– Считаешь, сбрендившая охранная система вырастила собственную армию для защиты транспортника?

– У тебя есть другое объяснение?

– Нет, просто не пойму, чему ты так радуешься!

– Да просто все исследования в этой области запрещены какой-то там межпланетной конвенцией. И если раньше у нас были только подозрения, что экспедиционный корпус использовал ИскИн для управления транспортником, то теперь мы можем предоставить лингерам конкретные доказательства этого.

– Для начала нам выбраться отсюда надо. – Я нагнал федерала и зашагал рядом. – И вот еще чего понять не могу: зачем имеданцам создавать искусственный интеллект, если это чревато такими проблемами?

– Да кто их знает? – пожал плечами опер. – Доберемся до транспортника, выясним.

– А может, это как-то связано с Шаром, о котором Алиса говорила?

– Лазарева? – задумался Кузнецов и покачал головой. – На твоем месте не стал бы безоговорочно доверять ее словам. Вся эта история об артефакте майя один в один напоминает выдумки бульварных газетенок.

– Не знаю, не знаю…

– А что тут знать-то? – поморщился опер.

– Стой! – Я присмотрелся к отделанному сине-белым сайдингом зданию, мимо которого мы собирались пройти, и неуверенно остановился. – Ничего не замечаешь?

– Нет, а что такое? – насторожился опер.

– Пар. От стен пар идет.

И в самом деле – вокруг двухэтажного строения курилась легкая белесая дымка. И это точно не дым из окон валит. Нет, такое впечатление, будто все здание до предела раскалено.

– Теперь вижу. Обойдем?

– Да, лучше не рисковать. – Я огляделся и предложил: – Зайдем слева и потихоньку начнем к транспортнику подбираться. Если не ошибаюсь, он где-то там должен быть.

– Пошли.

И, настороженно косясь на подозрительное строение, мы зашагали к груде бетонных обломков, над которыми возвышались несколько чудом уцелевших этажей офисного здания. Чуть дальше посреди идущей вдоль складов дороги замер со сбитой гусеницей военный тягач, поваливший сразу несколько секций огораживавшего автостоянку забора.

– Интересно, почему компьютерный разум органику переделывать пытается? – спросил я больше от нежелания идти в тишине. – Строил бы себе роботов.

– Не ко мне вопрос, – мотнул головой Кузнецов. – Мне сказали, я запомнил. Но, возможно, запертый в микросхемы разум осознает свою ущербность. Вот и хочет совместить оба мира – реальный и электронный.

– Боюсь, на корабле гостям из реального мира будут не рады.

– У Селезневой есть коды доступа, которые дезактивируют систему безопасности транспортника. Искусственный интеллект ничего не сможет с этим поделать.

– Подожди! – замер я на месте, пораженный неожиданной мыслью. – В «пятне» электроника не работает! Какая может быть система безопасности?

– Не забывай, здесь рухнул не обычный флаер, а полноценный космический корабль. Скорее всего, корпус транспортника обеспечивает достаточную защиту от помех. У вас ведь в подвалах электрические лампочки горят?

– Горят.

– Вот видишь! – улыбнулся довольный собой Кузнецов.

– А как тогда пауки с электронными мозгами по улицам разгуливают?

– Ты меня спрашиваешь? Может, отключение этих устройств не критично для функционирования искусственных созданий?

– Может быть, – кивнул я. – Но тогда получается, что у них нет прямой связи с кораблем!

– Считаешь, все биороботы функционируют в автономном режиме? – повеселел опер. – Это радует. Сами по себе они наверняка туповаты, да и нормальная координация действий в этом случае затруднена!

– Тоже так думаю, – кивнул я и уставился на груду стащенных в одно место автомобилей. – Вот блин! Ты только глянь!

– Что такое? – повел стволом из стороны в сторону моментально подобравшийся федерал. – Где?

– Машины, на машины посмотри!

– И что с ними не так? – Кузнецов остановился напротив изуродованных автомобилей и повернулся ко мне: – Ну?

– Да все с ними не так! Ты посмотри только, что с ними сделали!

На колесных ободьях остались лишь черные лоскуты шин, все двери и капоты были оторваны, а хромированные детали оказались полностью лишенными былого блеска. Немного дальше и вовсе громоздились кучи выломанных кресел. И хоть кругом валялись осколки битого стекла, обломков пластика нигде видно не было.

– Да уж, – покачал головой опер. – Занятно.

– Что тут происходит вообще?

– Думаю, они пластик, резину и металл собирают. – Кузнецов присмотрелся к оставшемуся от автомобилей хламу и покачал головой. – А все остальное им не очень интересно. И на соседнее здание обрати внимание.

Я посмотрел на почти до фундамента разобранный склад и почесал затылок:

– Они стройку затеяли, что ли?

– Запросто, – хмыкнул опер. – Металл направляют на восстановление корабля, резина и пластик в хозяйстве тоже сгодятся. Но знаешь, меня сейчас волнует совсем другое.

– Что именно?

– Где они взяли столько органики?

– В смысле?

– Из чего все эти уроды сделаны? А?

– О-хо-хо… – По спине побежали мурашки и лезть в транспортник как-то сразу расхотелось. Так вот, зазеваешься – и пустят в производство. Уж лучше в крематорий…

– Вот тебе и о-хо-хо, – помрачнел федерал и вдруг затащил меня за остов превращенного в кабриолет «Кайена». – Пригнись!

– Что такое? – прошипел я и вдруг расслышал странный скрежет.

Краем глаза выглянул из-за машины и обомлел: непонятное создание, больше всего напоминавшее гигантскую ящерицу с тонким крысиным хвостом и клешнями скорпиона, легко волокло за собой еще не подвергшуюся потрошению «Ниву».

– Валим! – потянул меня за собой Кузнецов. – Быстрее! В обход пойдем!

Я спорить не стал и, пригибаясь, помчался прочь от свалки. Вот уж действительно – лучше в обход пойти. А то соберутся несколько таких малюток и растащат на запчасти, как те автомобили. Пока ты их из автомата еще изрешетишь…

В один миг домчавшись до развалин офисной многоэтажки, мы немного успокоились и зашагали мимо обшитого сайдингом здания, от которого пахло разогретым железом и испарявшимися на открытом воздухе химическими реагентами. Вроде не сероводородом, но чем-то не менее противным.

– И куда дальше? – Пытаясь отдышаться, я остановился в кустах и поправил вновь сбившийся рюкзак. Ребра ныли просто нестерпимо, и сама мысль о том, что придется снова куда-то бежать, приводила в ужас. Еще и кашель этот…

– Держи, – оценив мой измученный вид, выщелкнул Кузнецов из блистера очередную таблетку. – Я там дальше несколько обрушенных складов приметил, попробуем со стороны на них глянуть. Возможно, мы уже пришли.

– Хорошо бы. – Я положил стимулятор под язык и, перешагнув через валявшийся на земле бетонный столб уличного фонаря, повернулся к оперу: – Идем?

– Тихо! – неожиданно уставился федерал на кого-то у меня за спиной.

Я обернулся и сразу заметил непонятную фигуру, замершую на углу дома.

– Назад, – почти беззвучно выдохнул Кузнецов, продолжая удерживать на прицеле стоявшего к нам спиной человека в черном плаще.

Да мне и самому хватило ума понять, что не стоит устраивать стрельбу и нарываться на неприятности. Пусть все эти создания между собой общаться и не могут, но если набегут пауки или ящерки, нам придется несладко. Всех перестрелять можем и не успеть.

Я медленно шагнул обратно через фонарный столб, и тут под ногой предательски хрустнула сухая ветка. Услышавший подозрительный звук черный человек резко обернулся и вскинул руку, с которой немедленно сорвался длинный язык почти бесцветного пламени. В самый последний момент мне удалось рухнуть на землю, и волна огня прошла над головой. В нос ударила вонь опаленной шерсти, потом раздалось несколько приглушенных хлопков, и шипение газовой горелки смолкло, уступив место сиплому стону.

Кузнецов перескочил через прикрывший меня от огня поваленный фонарный столб, прорвался через дымившиеся ветки кустов к скорчившемуся на асфальте мужику и сделал контрольный выстрел в голову.

– Помогай! – прошипел он.

Я вскочил и ухватил труп за руки, федерал взялся за ноги, и мы уволокли мертвеца за угол дома. Там бросили его в кустах и остановились перевести дух.

– Это из чего он меня? – Я стянул с головы курившуюся легким дымком шапочку и ударом о колено сбил с нее тлеющие угольки. – Из огнемета?

– Ага, ручного.

– В смысле?

– Гляди. – Кузнецов отдернул рукав плотного плаща и продемонстрировал мне вживленную в лишенную пальцев ладонь металлическую конструкцию, прямо под которой темнело пятно сморщенной кожи. – При сокращении мышц происходит механическое воспламенение вырывающегося под давлением из руки газа.

– А заправляют его как? Я извиняюсь, через задний проход?

– Скорее всего, газ у него собственного производства. Смотри, какой пузатый.

– Неэффективно.

– Для боевых действий – да. А как самоходная газовая горелка или надсмотрщик над пауками – вполне.

– Валим отсюда, – потеряв всякий интерес к мутанту, забеспокоился я.

– Подожди. – Опер присел рядом с мертвецом и сдернул у него с головы капюшон.

Лицо покойника было самым обычным, разве что с бледной, будто восковой кожей, а вот череп оказался вытянутым и заметно отличавшимся по цвету от остальной головы, словно кто-то забавы ради присобачил бедолаге уродливую нашлепку.

– Это человек, просто слегка модифицированный, – закрыв лицо капюшоном, поднялся на ноги Кузнецов. – Вероятно, один из пропавших помоечников.

– Час от часу не легче! – невольно вырвалось у меня.

Одно дело в общий чан с биомассой угодить и совсем другое – чужой марионеткой стать. Тут ведь даже последняя пуля в голову не гарантирует, что получится такого издевательства избежать.

– Все, идем…

– Куда идем-то? – промямлил я, вовсе не уверенный, что нам и дальше стоит пытаться пробираться на транспортник.

– Сдулся? – уставился на меня федерал.

– Ты че? Как можно? – возмутился я, проклиная собственную слабость. У нас-то хоть оружие есть, а Алиса совсем одна. Еще и в компании зверей!

– Шевелись тогда.

Кузнецов не стал тратить время на выяснение отношений, и я понуро зашагал вслед за ним.

А куда деваться? Теперь вместе до конца. Будем надеяться – до конца победного.

Во избежание неприятностей мы по широкой дуге обогнули дом, у которого наткнулись на жуткого урода-огнеметчика, и дальше двинулись уже кустами. К счастью, здесь паутина закрывала лишь проходы между домами, да и пауки на глаза пока не попадались. Не иначе все силы на ликвидацию последствий пожара брошены.

– Надо поторопиться, – обернулся ко мне опер. – Наверняка кто-то на корабль уже побежал.

– Зачем?

– Доложить о нарушении периметра, получить приказ.

– То есть кто-то будет бегать и передавать распоряжения? Сколько же времени это займет?

– Немного на самом деле, – поморщился Кузнецов. – Принцип обратной пирамиды. Один говорит двоим, те двое передают приказ четверым и так далее. А потом начнется облава.

– Думаешь, получится переждать в каком-нибудь из домов? – заметив интерес федерала к не пострадавшим от бомбардировок зданиям, спросил я.

– Да, но дома на периметре нам не подходят. Их в первую очередь проверят.

– И что тогда?

– Вон! – оживился Кузнецов, приметив белую пятиэтажку на другой стороне дороги, сразу за которой громоздились обломки, оставшиеся от какого-то разрушенного до основания здания.

– А чего не эта? – указал я на дом напротив.

– Крыша не подходит, – ничего толком не объяснив, бросился через улицу опер. – Пошли!

Какой – «пошли»?! Опять побежали!

Кузнецову хорошо – он здоровый, как лось, а мне-то каково? Бронежилет, рюкзак с запасным магазином и автомат хорошо если не половину моей тушки весят. А ведь еще и попинали вчера неслабо!

Но ведь бегу!

Ну да жить захочешь, еще не так раскорячишься. Оно, в принципе, и хуже бывало…

Федерал с разбегу заскочил в подъезд приглянувшегося ему дома, я ринулся следом, споткнулся о ступеньку и едва не растянулся на лестнице.

– Тише ты! – зло шикнул опер, прислушиваясь к тишине заброшенного здания, и в недоумении уставился на протянутую к нему руку: – Чего надо?

– Пить!

– Держи.

Кузнецов передал мне полупустую флягу, подождал, пока я сделаю несколько глотков, и допил остатки.

– Ну, вот мы и без воды.

– Переживем, – легкомысленно отмахнулся опер и начал подниматься по лестнице. – Всего ничего осталось.

– Тебе легко говорить, – поморщился я.

Хоть бы броник снять. А то так и копыта недолго откинуть.

– Не стони, – оборвал меня федерал. – Человек без воды три дня прожить может.

– Теоретически, – возразил я и, с трудом отрывая ноги от ступеней, спросил: – Мы далеко собрались?

– На крышу.

– Зачем?

– Увидишь.

– Информативно.

Кузнецов на мое замечание ничего отвечать не стал. Поднявшись на верхний этаж, он вскарабкался на железную лесенку и откинул ведущий на крышу люк.

– Туда-то нам зачем? – страдальчески вздохнул я, забираясь следом.

– Во-первых, дом могут обыскать. – Захлопнув люк, федерал опустился на рубероид и начал расчехлять снайперскую винтовку. – А во-вторых, отсюда открывается просто замечательный вид…

– Да ну?

– Сам посмотри, – указал Кузнецов на развалины по соседству. – Да ты посмотри только!

– Ну смотрю – и что? – начал было я, но тут же присвистнул: – Оба-на!

– Вот именно, – снисходительно улыбнулся опер.– А ты сюда лезть не хотел.

– Был неправ…

То, что следующие два дома снесены до основания, открытием для меня не стало, но я полагал, будто разрушили их сыпавшиеся на город бомбы. А вот при взгляде с крыши выяснилось, что на самом деле соседние пятиэтажки срезал летевший на бреющем полете транспортник. Точнее – транспортник падающий. Сразу во дворах начинался широкий ров, а в тянувшихся дальше ангарах зияла брешь, ощерившаяся обрывками балок, кусками бетона и загнутыми листами ржавого кровельного железа.

В яблочко! Нашли!

Только где же сам корабль? Не мог же он испариться или, того хуже, – взять и улететь?

А вот корабля как раз видно не было. И пусть это небольшой маневренный транспортник, но все же… Все же куда он мог запропаститься?!

– Где корабль?! – резко обернулся я к федералу, который продолжал собирать снайперскую винтовку. – Где?!

– Тише ты, – укоризненно глянул на меня Кузнецов. – Здесь он, никуда не делся.

– Ну да? – возмутился я. – И где?

– А сам подумай. Небольшая подсказка: глубина рва постепенно увеличивается. Капитан хотел минимизировать повреждения и заходил на посадку по пологой траектории, а не ронял судно камнем вниз.

– Он что, полностью зарылся в землю и при этом не взорвался?

– Не полностью. – Кузнецов протянул мне бинокль и посоветовал: – Присмотрись вон к тем завалам. Ничего подозрительного не замечаешь?

– Не мог же он так закопаться! – засомневался я, разглядывая руины, оставшиеся сразу от нескольких многоэтажных корпусов, в которые и упирался ров, отмечавший траекторию падения транспортника.

– Сам не мог, – согласился со мной опер. – Но почему, думаешь, соседние склады оказались разобраны? Корабль просто замаскировали!

– Похоже на то, – согласился я с федералом, разглядев в развалинах сразу несколько проемов явно искусственного происхождения. Да и суетилась там какая-то живность вроде пауков явно неспроста. – Только как ты об этом мог узнать? Со стороны ничего не видно.

– Когда появилась информация о сбитом корабле, мы проанализировали все имеющиеся в нашем распоряжении фотографии. И пусть прояснения над вашим «пятном» случаются достаточно редко, кое-какие выводы сделать все же удалось.

– А! Тогда понятно, почему ты не удивлен.

– Именно. Но в принципе система безопасности приняла достаточно логичное решение замаскировать охраняемый объект – тут удивляться нечему.

– Удивляться стоит темпам строительства. Они ж без всякой техники это соорудили!

– А египтяне без всякой техники пирамиды построили, – забрав у меня бинокль, усмехнулся Кузнецов. – Да и сам глянь, прорех еще хватает.

– И что делать будем? – Не особо рассчитывая на конкретный ответ, я отложил автомат и растянулся на крыше. Хоть отдохну, пока время есть. Наверняка ведь сейчас опять куда-нибудь сорвемся.

– Ждать в основном, – огорошил меня федерал.

– Ждать?! – вскинулся я. – Чего ждать?!

– Пока закончится облава, пока твоя подружка взломает систему безопасности, пока представится случай подобраться к кораблю…

– Погоди-погоди! – остановил я опера. – Уверен, что облава вообще начнется?

– Она уже началась, – осторожно подобравшись к краю крыши, заявил Кузнецов. – Вон как суетятся!

– Да ну? – Я перебрался к нему и убедился, что опер прав. – Вовремя мы с улицы убрались!

– Осторожней, – потянул меня обратно федерал. – Глянет кто вверх – и что делать будем? Тут с крыши на крышу не попрыгаешь.

– Да понятно, – кивнул я и завороженно уставился на мельтешившие внизу фигурки. Сверху они казались дурно нарисованными карикатурами, но ничего смешного в уродцах не было. Напротив, от их методичности становилось не по себе. Вовремя спрятались, очень вовремя. – Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох…

– Успеешь еще, – успокоил меня Кузнецов. – Всему свое время…

– Иди ты! – ругнулся я и вновь улегся на крышу. – Не полезут они к нам, как думаешь?

– Мозгов не хватит, – уверенно заявил опер и принялся снаряжать патронами магазин снайперской винтовки.

– Что за ствол? – заинтересовавшись, спросил я.

– «Винторез».

– А чего «Выхлоп» не взяли? Проблемы со снабжением?

– Мы тут войну начинать не собирались, – усмехнулся Кузнецов. – Для наших целей и девяти миллиметров за глаза. Про разницу в весе вообще молчу.

– А в принципе сложно «Выхлоп» достать?

– Смотря кому, – пожал плечами федерал и с винтовкой в руках вернулся к краю крыши. – Без связей и «калаш» достать проблематично. Не о «пятнах» речь, само собой. Ну и деньги серьезные нужны.

– Ясно, – кивнул я. Выходит, либо бригаду Шилова подогревают со стороны, либо со старых времен захоронки остались. Больше им крупнокалиберными снайперскими винтовками разжиться негде было.

– Ты как, кстати, себя чувствуешь? – спросил вдруг опер.

– Лапы ломит и хвост отваливается.

– Это понятно, мне больше морально-психологическое состояние интересно.

– А что такое?

– Ну, – усмехнулся Кузнецов. – Ты же умер вроде. А тут такая насыщенная жизнь началась. Не хочется обратно в уютную могилку?

– Хочется, – сознался я. – У безмятежного существования живого мертвеца есть масса преимуществ.

– Например?

– Например, в меня давно уже никто не стрелял. Очень давно. А за последние дни… – Я замолчал и махнул рукой: – Да ладно, чего уж там.

– Живым сложней приходится. Но ведь так интересней?

– Интересней? – оскалился я и указал на небо: – Вот сейчас зарядит дождь, и придется с крыши убираться. А в доме мутанты шастают!

– Удручающая перспектива, – заулыбался Кузнецов. – Но зато нет времени для жалости к самому себе, не так ли?

– Какая еще жалость? – уставился я на собеседника. – Ты о чем?

– Ах, меня убили! Ах, все умерли! Ах, не осталось никаких возможностей! Твои слова? Да ты бы никакими возможностями и не воспользовался в принципе! Либо бухал бы по подъездам, либо жил от зарплаты до зарплаты!

– Неважно, воспользовался бы я чем-нибудь или нет! – не выдержал я. – Главное, чтобы такая возможность была! Никто не должен решать за меня!

– Так за тебя уже решили, – ответил Кузнецов с неприкрытым пренебрежением. – Так и сдохнешь в своей норе, потому что за тебя так решили, или попытаешься добиться чего-то нового? Сам?

– Ну я и пытаюсь, – пожал я плечами. – Если что…

– Это не ты, это твои гормоны. Взялся бы за ум уже. Жизнь только начинается!

– Ты чего привязался вообще? Че хотел-то?

– Да так, – отвернулся опер. – Решил вдруг, что надо тебя взбодрить, пока не скис окончательно.

– Психолог выискался, – фыркнул я. – Все в порядке со мной. Понятно?

– Готов жить дальше?

– Умирать пока точно не собираюсь.

– Уже радует. И какие планы на будущее?

– Загад не бывает богат, – хмыкнул я. – Толку планировать-то? Тут не знаешь, что и через пять минут будет!

– Через пять минут мы будем сидеть на этой самой крыше, – пожал плечами федерал. – А планы на будущее в любом положении не помешают.

– Бла-бла-бла!

– Так и будешь в своей норе отсиживаться? Смотри, могу за тебя словечко замолвить.

– Это к вам, что ли? – поморщился я.

– А хотя бы?

– Не возьмут. Это раз. Не пойду. Это два.

Добровольно записаться на курсы психологической коррекции?

Да никогда!

– И почему? – уточнил федерал.

– Администрация пляшет под дудку инопланетян! А я к ним на побегушки не собираюсь!

– Глупости говоришь, – зевнул опер. – Не все так просто…

– Ой, да перестань ты! – отмахнулся я. – Скажи лучше: ты точно уверен, что звери и Алиса пробрались к кораблю?

– Очень на это надеюсь, – вздохнул Кузнецов. – Иначе просто не представляю, где их искать.

– А может, они уже внутри?

– Запросто. Но пока не будет отключена система безопасности, мы туда не полезем.

– Из-за возможности самоуничтожения транспортника?

– Или самоуничтожения транспортника, или же нашего уничтожения. Меня ни тот, ни другой вариант не устраивает, знаешь ли. Поэтому сидим, ждем.

– А как мы поймем, что дело сделано? – Прогнать мысль о том, что Алису уже тащат к чану с биомассой, удалось с трудом, но я справился. Так и так помочь ей сейчас ничем не могу. Только сам пропаду, если суетиться начну. – А?

– Легко, – вновь глянул вниз федерал. – Пока от искусственного интеллекта идут приказы, модели поведения биороботов постоянно меняются. Как только они зациклятся на чем-то одном, придет наше время.

– Уверен, что сумеешь это заметить?

– Не сомневайся, замечу.

– Лады, – вздохнул я, вытащил из рюкзака пакетик с орехами и предложил оперу: – Будешь?

– Ну ты и проглот!

– Нервное это, – усмехнулся я и отправил в рот несколько ядрышек фундука. – Так будешь, нет?

– Спасибо.

Кузнецов отсыпал себе полпригоршни орехов и вернулся к краю крыши. Я быстренько дожевал остатки, заложил руки за голову и закрыл глаза. Толком выспаться ночью не получилось, поэтому неудивительно, что вскоре мне удалось задремать. Уж лучше покемарить, чем сидеть и ждать у моря погоды. Хоть какая-то польза. Да и нервы успокоить надо. А то сорвусь…

Кузнецов растолкал меня, когда пятно едва просвечивавшего через серую пелену облаков солнца зависло прямо над крышей. Поморщившись спросонья, я потянулся, скривился от боли в мышцах и сглотнул вязкую слюну.

Чертовски хотелось курить. Просто чертовски.

Во сне я потягивал невесть где раздобытую сигаретку и, даже проснувшись, казалось, ощущал щекотавший нос запах табачного дыма.

– Эй, ты в порядке? – потеребил меня за плечо федерал.

Я помотал головой и уставился на федерала:

– Чего опять?

– Похоже, сейчас начнется, – вернулся тот к краю крыши. – Сам посмотри.

– Ну и что тут у нас? – подобрался я к нему, взял протянутый бинокль и приник к окулярам.

Что бросилось в глаза прежде всего – слаженного прочесывания окрестностей больше не наблюдалось. Искусственно выращенные уроды занимались своими делами и, распавшись на группы, уже не представляли единого целого. Да и в остальном их активность заметно уменьшилась. Будто на автомате ранее полученные задания выполняют.

– С полчаса назад убегавшие к кораблю биороботы перестали возвращаться. Если они и выходили обратно, то просто отправлялись работать в соответствии с заложенной программой. Реакция на внешние раздражители перестала проявляться, – просветил меня Кузнецов. – Думаю, дело в отключенной системе безопасности.

– На какие еще раздражители?

– На разные. Обрушение кровли в одном из ангаров, например.

– И что, мы уже можем идти? Если система безопасности отключена, Алиса зверям больше не нужна! Они могут убить ее в любой момент!

Убить или сделать что-нибудь похуже.

– Не суетись! – одернул меня опер. – Для начала надо убедиться, что не случился какой-нибудь краткосрочный сбой. Или ты собрался просто выйти из дома и пойти к кораблю? Это только центральный компьютер сдох, отдельные твари нас, как и прежде, атаковать будут.

– И что ты предлагаешь?

– Для начала проверим реакцию на внештатные ситуации.

Улегшийся на крышу Кузнецов упер приклад «Винтореза» в плечо, поймал в оптический прицел группу из трех пауков и потянул спусковой крючок. В бредущую посередине тварь будто кирпич со всего маху угодил – ее завалило набок, а из огромной дыры выходного отверстия начала толчками бить зеленоватая жидкость.

Оставшиеся невредимыми пауки поступили по-разному: один прямым ходом бросился к скрывавшим космический корабль развалинам; другой, собрав вокруг себя стаю разномастных тварей, принялся прочесывать ближайшие руины.

– И как долго будем ждать? – оторвался я от бинокля.

– Пяти минут, думаю, будет достаточно, – ответил федерал, глянув на наручные часы.

– А дальше?

– По обстоятельствам.

Никакой реакции на снайперский выстрел не последовало ни через пять минут, ни через десять. Может, убежавший к кораблю паук и вернулся обратно, но на поведении рыскавших по развалинам тварей это никак не сказалось. Побродив по разрушенному складу, часть стаи вернулась к своим непонятным делам, а часть и вовсе разбрелась по окрестностям. И тогда Кузнецов выбрал новую цель – шагавшего вдоль стены черного человека.

Выпущенная из снайперской винтовки пуля угодила тому чуть повыше поясницы, удар швырнул мутанта вперед, а в следующий миг он просто взорвался. Когда развеялся окутавший фигуру дым и стих эхом прокатившийся меж домов хлопок, стало видно, что от человека остались лишь отлетевшие метров на пять ноги да развороченный торс в изрядно обгоревшем плаще.

– Несоблюдение техники безопасности, однозначно, – не смог удержаться я от нервного смешка. – Сгорел на работе сварщик…

– Ну, если они и на это никак не отреагируют… – покачал головой Кузнецов, не меньше меня удивленный взрывом, вызванным точным попаданием.

И вновь началась суета, и вновь она стихла буквально через несколько минут. Не получавшие больше никаких распоряжений твари просто не знали, как реагировать на случившееся, а потому не стали реагировать на взрыв вообще никак.

Ну да это не боевые роботы, в самом-то деле…

– Посмотрим, что будет, когда они нас заметят, – усмехнулся опер, услышав озвученную мной вслух мысль.

– Что ты задумал? – немедленно насторожился я.

– Нам надо добраться до корабля. Вступать в ближний бой нельзя – задавят массой. Остается только перебить с крыши столько тварей, сколько получится, и тогда уже идти на прорыв.

– Главное, чтобы новые набежать не успели.

– Ну, пока вроде не набегают…

– То – пока.

– Ладно, хватит болтологией заниматься. Пора отстрел начинать. Тащи сюда свою шарманку.

– А чего сразу я?

– Думаешь, из снайперской винтовки всех положить получится? Нет, патронов не хватит.

– Понятно. – Я сходил за автоматом и вернулся к федералу. – Только у меня на такой дистанции с меткостью проблемы могут быть.

– Ерунда, одного завалим, остальные сразу кучковаться начнут. Главное, момент не упусти.

– Хорошо.

Я вздохнул и огляделся по сторонам. Тоска. С одной стороны непонятные мутанты и руины, с другой стороны – сгоревшие машины и разбомбленные дома. Да и серое небо над головой обрыдло уже.

Ненавижу крыши. Просто ненавижу.

В подвале еще можно сделать вид, будто ничего не произошло; здесь – нет. Не удастся обмануть самого себя, как ни старайся. Если только глаза закрыть, но это совсем уж маразм.

– Ну и чего ты соляной столб из себя изображаешь? – хмыкнул Кузнецов.

– Да так. – Я улегся на рубероид и упер ствольную коробку в край крыши. – Ты подстрели тогда одного, чтобы остальные поближе подошли.

– Легко.

Федерал прицелился и потянул спусковой крючок. Тащивший куда-то карданный вал грузовика скорпионоваран мотнул головой и принялся судорожно щелкать клешнями. Следующая пуля свалила его на землю, и вокруг моментально образовалась стайка самых разнообразных существ.

Разнокалиберные пауки и похожие на орангутангов, но при этом абсолютно лысые гуманоиды, парочка ящеров, заметно превосходивших размерами остальных выходцев из чана с биомассой, и даже закутанный в неизменный плащ черный человек.

Этот задерживаться у мертвого тела не собирался, поэтому я начал именно с него. Поймал на мушку удаляющуюся фигуру и поспешил утопить спусковой крючок. Автомат задергался, словившего несколько пуль в спину «сварщика» сбило с ног, и он свалился у обрушившейся стены склада. Ствол тут же увело в сторону, но сейчас это сыграло мне лишь на руку – длинная очередь прошлась по нелепым созданиям, и во все стороны полетели куски осклизлой плоти и обломки искусственного хитина.

Когда пули впустую зацокали по бетонным обломкам, я прекратил стрельбу и заметил, как Кузнецов в три выстрела подбил паука, уже почти добежавшего до укрывавших космический корабль руин, но еще несколько особей помельче успели нырнуть в один из ощерившихся арматурой проемов.

– Продолжаем! – досадливо прикрикнул на меня опер и поменял магазин винтовки.

Я промолчал и вновь упер приклад в плечо. Приметил несколько «орангутангов» и открыл по ним огонь. Очередь прошила двух лысых обезьян, вернулась и зацепила еще трех, которым так и не хватило ума попытаться удрать.

Избиение младенцев, да и только.

Толчки приклада в плечо, приглушенные хлопки выстрелов, тихое шипение охлаждающего потроха автомата газа. И никаких эмоций. Разве что капелька азарта. Как в тире.

А как иначе? Все же не людей и даже не инопланетян расстреливаю, а нечто совсем уж непотребное. Нельзя так над природой глумиться. Богу Богово, а кесарю кесарево – на самом деле очень мудрый принцип.

Почувствовав, что меня начинает заносить куда-то не туда, я на миг убрал палец со спускового крючка и помотал головой.

– Ты в порядке? – забеспокоился Кузнецов.

– Да накатило что-то непонятное, – сознался я. – Будто паров бензина или еще какой дряни надышался.

– Ерунда какая-то, – поморщился явно тоже почувствовавший неладное опер, потом вновь принялся выцеливать суетившихся внизу созданий, но почти сразу опустил снайперскую винтовку. – Что за дела?

– В смысле?

– Куда все мартышки подевались?

– Это лысые орангутанги, что ли? – уточнил я и глянул вниз.

И точно: ящеры-мутанты валяются, пауки – те, которых подстрелить не успели, – вокруг них носятся, а вот обезьян как не бывало! Нет, мертвые никуда не делись, но живые в едином порыве куда-то сдернули. И это совсем не радовало.

Какой тир? Тут мясорубка скоро начнется!

– Мать, мать, мать! – вскочил на ноги Кузнецов. – Выпасли!

– В смысле?

– Сюда!

Я подскочил к краю крыши, глянул на стену и обомлел: используя даже самые незначительные трещины и выступы, подоконники и кабели, к нам забиралось никак не меньше двух десятков обезьян. Будто прилипшие к стенам, лысые твари ловко скользили вверх, и не приходилось сомневаться в том, что им удастся без проблем преодолеть и остававшиеся этажи.

– Бляха-муха! – выругался я и, стараясь справиться с совершенно некстати накатившим головокружением, встал на самом краю. Судорожно сглотнул и, опустив ствол, вдавил спусковой крючок. Неудобно захваченный автомат задергался, но все же прошедшая вдоль стены безжалостной косой очередь смела на землю сразу десяток обезьян.

Затем я отбежал немного в сторону, прицелился и вновь открыл огонь. Вот только выплюнувшее несколько пуль оружие вдруг замолчало, и отстреливавший вырвавшихся вперед тварей Кузнецов заорал:

– Патроны!

Обливаясь холодным потом, я рванул к оставленному у люка рюкзаку, судорожно расстегнул молнию и нашарил запасной магазин. Трясущимися руками перезарядил оружие и обернулся к метнувшемуся за «калашниковым» федералу.

– Прикрывай! – рявкнул тот и, отбросив «Винторез», подхватил АК-9. – Быстрее!

Я вскочил на ноги, и тут над краем крыши показались сразу две головы с одинаковыми, будто отлитыми из плохого пластика, сморщенными мордами и мутными глазами.

Вскинув автомат, я прижал приклад к плечу и утопил спусковой крючок. Первому псевдоорангутангу тяжелые пули просто снесли половину черепа, и во все стороны брызнуло серое желе искусственных мозгов и обломки микросхем; второй успел приподняться, и потому короткая очередь, пробив грудь, скинула его вниз.

– Прикрываю! – крикнул я.

Кузнецов с АК-9 на изготовку подбежал к краю крыши и принялся отстреливать уже добравшихся до четвертого этажа обезьян. Неожиданно в нескольких метрах от него, одним махом перемахнув через край, возник лысый биоробот, и я вновь открыл огонь.

Попал в плечо; сила удара развернула тварь на месте, а в следующий миг угодившие в спину пули буквально смели ее вниз. Не теряя времени, я подскочил к оперу и принялся помогать ему уничтожать изрядно поредевшую стаю. Вдвоем дело пошло быстрее и вскоре о контратаке напоминала лишь груда распластавшихся на газоне тел, заляпавшие асфальт бурые брызги крови вперемешку с кусочками мозгов да дрожь в усталых руках.

– Тебе что было сказано?! Прикрывать?! – неожиданно заорал федерал, убедившись, что опасность миновала и все твари мертвы. – Так какого хрена ты ко мне полез?!

– Так я и прикрывал вроде.

– А если бы сзади зашли? Нас бы обоих вниз скинули!

– Ну, не подумал…

– Не подумал он! – возмутился Кузнецов. – Не делай так больше!

– Хорошо, – кивнул я и начал расстреливать остававшихся во дворе пауков.

– Хватит, уходим! – прикрикнул на меня опер и присел рядом с ранцем. – Не нравится мне все это.

– Да уж, хорошего мало. – Я подхватил заметно полегчавший рюкзак и остановился у люка. – Какой план действий?

– Спускаемся на первый этаж, из окон расстреливаем тех, кого не заметили с крыши, и бежим к кораблю, – на миг задумавшись, выдал Кузнецов и неожиданно добавил: – И никакой самодеятельности! Ясно?

– Ясно.

– Вот и замечательно. – Федерал вытащил из рюкзака инъектор, сморщился, вкалывая себе какую-то гадость, и подозвал меня: – Иди сюда!

– Чего опять? – насторожился я. – Антибиотики рано пока.

– Это универсальная вакцина, мало ли какая инопланетная зараза на корабле встретится.

– И откуда взялась такая замечательная вещь? – Лишний раз колоть себе какие-то непонятные химикаты не хотелось, но, как ни крути, на ноги меня опер весьма оперативно поставил. – Только не говори, что наши светлые умы разработали.

– Лингеры поделились, – сознался Кузнецов, прикладывая резиновый кругляш инъектора к моему запястью. – Да не дергайся ты!

– Ух, блин! – зашипел я от крайне болезненного укола. В голове зашумело, будто после залпом выпитого натощак стакана водки, на глазах выступили слезы. Но вскоре меня перестало штормить, и лишь покрасневшая в месте укола кожа так и продолжала саднить. – Больно!

– Сейчас пройдет. – Федерал смахнул с лица слезинки и, закидывая за спину ранец, уточнил: – Ну как?

– Вроде нормально. Только непонятно, почему ты эту штуку напоследок оставил. Не лучше ее заранее вколоть было?

– Ты понимаешь, – отвел взгляд Кузнецов, – у прививки возможны побочные эффекты…

– Какие еще побочные эффекты?

– Нехорошие. А без немедленной госпитализации – летальные.

– Ну ты гад! – выругался я.

– Лучше было тебе ее не колоть? – хмыкнул опер. – Чтобы сдох от какой-нибудь инопланетной заразы?

– А по-твоему, лучше из-за побочных эффектов загнуться?

– Да не переживай ты так! Самый ранний срок их проявления – третьи сутки после инъекции. Успеем до больницы добраться при необходимости.

– Это ты успеешь. А у нас тут с медицинским обслуживанием дела как-то не очень обстоят!

– Придумаем что-нибудь. В крайнем случае, Агентство тебе как добровольному помощнику стоимость лечения оплатит.

– Ага, а с больничной койки прямиком на курсы психической реабилитации отправит. Тоже за государственный счет!

– Слушай, Владимир, – мрачно уставился на меня Кузнецов. – Кто горел желанием спасти девушку?

– Скажи ты о прививке заранее…

– Останься мои парни живы, тебя бы к кораблю и на пушечный выстрел не подпустили, – глухо произнес федерал. – Форс-мажор, мать его.

– Закрыли тему, – отвернулся я и присел рядом с люком. – Кто первый спускается?

– Давай ты, я прикрою. И не переживай так, осложнения только в двадцати процентов случаев отмечены.

– Мне везет, как покойнику, если ты еще не заметил…

– Именно, что везет, – кивнул опер.

Я откинул люк и глянул вниз. Вроде порядок. Ни пауки, ни прочие твари под лестницей нас не караулили. И это было просто здорово. Глядишь, и в самом деле без проблем до транспортника доберемся.

Нисколько не опасаясь повредить содержимое, я скинул рюкзак вниз и вновь прислушался. Тишина. Никто не выскочил на шум, никто не предложил бросать оружие и выходить с поднятыми руками. Порядок, в общем.

Одной рукой придерживая висевший на ремне автомат, я скользнул в люк, спустился до середины лестницы и спрыгнул на пол. Окинул взглядом коридор и хотел уже позвать федерала, но тут меня со всего маху приложили чем-то прямо промеж лопаток. Сильнейший удар сбил с ног, и в тот же миг громыхнул пистолетный выстрел.

Добегались!

Глава 9

Поваливший на пол и выбивший из легких весь воздух удар и острая, пронзительная боль меж лопаток слились в единое целое и заставили на мгновенье потерять контроль над собственным телом. А по сути – едва не прикончили.

Поваляйся чуть дольше, корчась от боли на грязном полу, – и выбившая бетонное крошево автоматная очередь прошлась бы по ногам и уничтожила всякую надежду выйти из этой передряги живым.

Спасли натянутые как струны нервы. Еще ничего толком не соображая, я откатился к стене и ужом юркнул в ближайшую дверь. Только схоронился за простенком – и косяк тут же расщепили выпущенные вдогонку пули.

Безмолвно разевая рот, подобно выброшенной на берег рыбине, я наконец сумел глотнуть воздуха, а миг спустя беспорядочная стрельба смолкла и послышался металлический цокот заскакавшей по бетону гранаты. За остававшиеся до взрыва мгновенья мне удалось за ремень подтянуть к себе автомат и вжаться в угол, а потом раздался оглушительный хлопок и вздрогнули принявшие на себя град осколков и ударную волну стены. Помещение затянуло поднявшейся в воздух пылью; я высунул из-за косяка ствол автомата и вслепую выпустил несколько длинных очередей в дальний конец коридора.

Только убрал палец со спускового крючка, и на пол, мягко спружинив ногами, приземлился выпрыгнувший из люка Кузнецов. Не теряя времени, он перекатом ушел в сторону и заскочил в дверь кабинета напротив.

– Что за фигня?! – заорал я и попытался вновь пальнуть наугад, но в ответ захлопали частые выстрелы, и от многострадального косяка опять во все стороны полетели щепки.

Не рискнувший высунуться в коридор Кузнецов одним резким движением катнул по полу РГД-5 и спрятался за простенок. Я последовал его примеру, а стоило грохнуть взрыву, федерал достал из кармашка разгрузки небольшой алюминиевый баллон.

– Прикроешь! – Он ткнул пальцем сначала себе в грудь, потом в тот конец коридора, где укрывались стрелки.

– Понял! – Я кивнул и, скривившись от боли, улегся на пол.

Спину ломило просто невыносимо, но мне еще повезло: пробей пуля бронежилет, и валялся бы сейчас, истекая кровью, с дырой промеж лопаток. А скорее всего, уже и кровь бы идти перестала.

– Надень! – Федерал закинул ко мне в комнату резиновую маску, другую натянул себе на лицо.

Я недоуменно повертел в руках изготовленный из тончайшей резины респиратор с пластиковыми окулярами и ребристыми утолщениями фильтров, но задавать лишних вопросов не стал и выполнил приказ опера. Дышать стало несравнимо трудней, да к тому же через пластик все виделось немного размытым. Сразу возникло желание немедленно стянуть с лица эту гадость, но этого конечно же делать ни в коем случае не стоило: Кузнецов кистевым броском уже отправил стрелкам новый подарок.

Баллон с тихим шорохом покатился по полу, а потом что-то глухо хлопнуло, и по этажу потекли клубы слезоточивого газа. Выскочив из кабинета, федерал метнулся на лестничную площадку; я высунулся из-за косяка и открыл стрельбу по мелькнувшему в сером мареве силуэту. Человек, судорожно дернувшись, упал на колени, но тут сразу в нескольких дверных проемах засверкали вспышки ответных выстрелов.

Пришлось немедленно спрятаться обратно, а укрывшийся на лестничной площадке опер швырнул к вслепую опустошавшим магазины стрелкам очередную противопехотную гранату. И, судя по раздавшемуся сразу после взрыва дикому вою, в этот раз осколки кого-то зацепили. Рискнув воспользоваться коротким затишьем, я выглянул в коридор и короткой очередью добил корчившегося на полу подранка.

К этому времени серое марево стало понемногу рассеиваться, но с вонью слезоточивого газа перестали справляться даже фильтры респиратора. И все же Кузнецов решил подстраховаться и отправил второй баллон вниз по лестнице. Пару мгновений спустя раздался уже знакомый хлопок, и к нам начали подниматься белесые клубы дыма.

Заметив какое-то движение в растекшейся по этажу дымке, я вскинул автомат и короткой очередью срезал рванувшего в атаку парня с замотанным тряпкой лицом. Опер выпустил несколько пуль в дверной проем, из которого тот появился, и махнул мне рукой:

– Пошли!

Я для начала перебежал на лестничную площадку, потом двинулся вслед за федералом, и, прикрывая друг друга, мы начали проверять одну комнату за другой. Точнее, проверял Кузнецов, мне же оставалось лишь контролировать, чтобы никто не выскочил в коридор и не наделал в нас не предусмотренных природой дырок.

Из-за выбитых окон по этажу гуляли сквозняки, и наше преимущество в виде слезоточивого газа улетучивалось с каждой секундой, а потому действовать приходилось на грани фола. И хоть это могло обернуться самыми печальными последствиями, в этой ситуации медлить и осторожничать было бы еще опасней.

С трудом удерживая трясущимися от усталости руками тяжеленный автомат, я пытался не упустить из виду двери кабинетов и лестничную площадку, но это было совсем не просто. По спине тек пот, сердце бухало, будто автомобильный сабвуфер, а лицо под резиновой маской и вовсе горело огнем.

Дожидаясь возвращения проверявшего очередной кабинет Кузнецова, я оперся плечом о косяк и только начал поудобней перехватывать автомат, как с грохотом распахнулась соседняя дверь!

Выскочивший оттуда высокий чернокожий мужик с замотанной обрывком рубахи нижней половиной лица вслепую повел стволом ручного пулемета, и коридор прошила очередь рикошетивших от стен трассеров.

В кабинет, который проверял Кузнецов, я просто ввалился. Как стоял – спиной. Но сразу же метнулся за простенок, и не успевший меня заметить негр продолжил впустую поливать этаж огненными росчерками пуль.

Выгадав момент, я высунулся из-за косяка и всадил в пулеметчика короткую очередь, но того спас бронежилет. Тем не менее сильнейший удар отшвырнул зверя к стене, и на какую-то долю мгновенья он убрал палец со спускового крючка клюнувшего стволом к полу РПК-74. И вот этого самого мига хватило мне, чтобы поднять прицел и прострелить ему голову.

Практически лишившийся затылка переселенец повалился на пол, а выглянувший на звуки стрельбы федерал немедленно зашвырнул гранату в кабинет, из которого тот вырвался в коридор. Стоило громыхнуть взрыву, опер заскочил в посеченную осколками комнату, но почти сразу вернулся обратно и указал на дверь последнего оставшегося непроверенным помещения.

– Прикрывай, – глухо произнес Кузнецов и предупредил: – Не забывай, коридор тоже на тебе…

– Хорошо! – кивнул я и, оглянувшись на лестничный пролет, шагнул вслед за опером. Лицо под резиновой маской чесалось просто нестерпимо, пластины окуляров запотевали все сильней, да и дышать через фильтры было уже невмоготу. Но поделать с этим сейчас ничего было нельзя, и, мысленно проклиная респиратор, я взял на прицел дверь.

Федерал пинком распахнул ее и сразу сместился в сторону. Потом на миг мелькнул в дверном проеме и вновь спрятался за стену. Я осторожно двинулся по коридору, но Кузнецов жестом приказал замереть мне на месте, а сам присел и заглянул внутрь. Потом он как-то плавно просочился в помещение и, осмотрев пустые стеллажи, скомандовал:

– Отбой!

Немного расслабившийся федерал просунул пальцы под резиновую маску; я дожидаться результатов его эксперимента не стал и, развернувшись, взял на прицел лестничную площадку.

Слезоточивый газ почти выветрился, теперь могут и снизу полезть. Не факт, правда, что звери там кого-то на подхвате оставляли…

– Порядок, – объявил Кузнецов и выкинул респиратор на пол. – Можешь снимать.

Я незамедлительно стянул с лица опостылевшую маску и скривился, когда в горле запершило из-за остатков не полностью вытянутых сквозняком отравляющих веществ. Потер зачесавшийся нос и спросил:

– Ну как?

– Четверо по комнатам, трое в коридоре.

– Надо убираться отсюда.

– Само собой, – как-то отрешенно кивнул опер. – Само собой.

– Что-то не так? – насторожился я, заглянул в одну из комнат и едва сдержал рвотный позыв. Зверей не жалко, но вид валявшихся на полу изуродованных взрывом тел и забрызганных кровью стен вызвал дурноту.

– Вычислили нас, сволочи…

– Ты знаешь, – выскочил я в коридор, – неправильно это. Что им стоило подождать, пока мы оба с крыши спустимся? Расстреляли бы в упор, и все дела. Звери, конечно, не гении, но обычно так не лажают. Да и потом, могли бы не по комнатам отсиживаться, а друг друга прикрывать.

– А еще на них слезоточивый газ почти не действовал. – Кузнецов опустился на колено рядом с одним из мертвецов, оттянул ему веко и вытер руку о штанину. – Будто они обдолбанные все до одного.

– Это может быть, – согласился я с предположением федерала и направился к лестничной площадке.

– Тихо! Прикрывай, – нагнал меня опер и приложил палец к губам.

– Хорошо, – прошептал я и замер на краю лестничной клетки.

Кузнецов, прижимаясь спиной к стене, спустился на несколько ступеней, потом присел и глянул меж перил. Отскочить он едва успел. На четвертом этаже глухо прогрохотала пулеметная очередь, но пули лишь впустую срикошетили от бетона и не зацепили в один миг взлетевшего ко мне федерала.

– Приплыли! – выругался он. – Там минимум трое, не прорваться.

– И сами они к нам точно не сунутся, – вздохнул я. – Похоже, мы тут надолго застряли. Гранат не осталось?

– Нет. – Опер отошел подальше от лестничной площадки и прислонился к стене. – И ты прав, наверх они теперь не полезут. Им главное – нас отсюда не выпустить.

– Думаешь?

– Система безопасности транспортника уже отключена, сейчас зачистят все следы и уберутся восвояси.

– Остается надеяться на их жадность, – сгорбился я из-за так и продолжавшей ныть лопатки, – чтобы звери и ничего с собой прихватить не попробовали?

– Будем надеяться, – без особой уверенности протянул Кузнецов и только тут обратил внимание на мои страдания. – Давай посмотрим, что у тебя там.

Я не стал спорить и повернулся к нему спиной.

– Ерунда, – сразу успокоился опер, – из пистолета стреляли. Не пробили.

– Тоже странно. Видели ведь, что в бронежилете. А автоматы у них у всех были.

– Может, живым взять хотели? – задумался федерал. – Тебя обездвижили, меня на крыше отсекли. Все сходится.

– Ерунда какая-то получается.

– Неважно это сейчас! – с досады пнул стену Кузнецов. – Надо что-то придумать! Мы не можем позволить себе впустую терять время!

– Полностью с тобой согласен, – поморщился я. – Но что тут можно придумать? Лестница перекрыта, полезем напролом – подстрелят. А по-другому вниз не спуститься. Хотя…

– Что – хотя? – оживился Кузнецов.

– Можно спуститься через окно.

– У тебя есть с собой веревка нужной длины?

– Нет, но это не проблема. Жди здесь.

Повесив на плечо автомат, я заскочил в один из кабинетов, подошел к сброшенному на пол принтеру и отцепил от него толстый силовой кабель. Потом выдернул еще парочку от компьютера и копировального аппарата и вернулся к Кузнецову.

– Ну, что скажешь? – продемонстрировал я ему свои трофеи.

– А что я должен сказать?

– Свяжем и спустимся.

– Как думаешь, сколько во мне весу? – состроил недовольную гримасу опер.

– Килограмм сто? – прикинул я.

– Типа того. Только это без бронежилета и оружия. Как думаешь, смогу я спуститься?

– Кабели выдержат. Но вот как их связать…

– Да ты и сам не спустишься, – покачал головой федерал. – Пять этажей – это слишком много.

– Во двор – не спущусь. А вот на четвертый этаж запросто!

– Не сверзишься?

– Не-а. – Я принялся расстегивать застежки бронежилета и попросил опера: – Помоги.

Тот только вздохнул, но спорить не стал. Да и о чем тут спорить? Заперли нас на этаже капитально, по лестнице даже с боем не прорваться. А сидеть и ждать, пока звери уйдут, – нельзя. Не за тем мы к транспортнику пробирались, чтоб так глупо слиться в самом конце. Ну да ничего еще не потеряно. Выкрутимся.

– Лестницу контролируй. – Избавившись от лишнего груза, я прицепил кобуру с наганом обратно к ремням и с мотками силовых кабелей зашагал по коридору. – Как начнется, подключайся.

– Удачи.

– К черту.

– Будешь падать – не кричи. Хоть какой-то шанс останется.

– Очень смешно.

Я переступил через валявшегося на полу мертвеца, с трудом удержавшись от того, чтобы не пошариться у него по карманам в поисках сигарет, и устроился на одном из столов. Первым делом тщательно связал концы кабелей и, проверив каждый узел на прочность, примотал импровизированный трос к батарее отопления. Затем натянул перчатки и уже собрался начать спуск, как вдруг вспомнил, что не выяснил, выбито ли стекло в комнате этажом ниже. А то спущусь и буду в него, словно золотая рыбка об аквариум, мордой тыкаться.

Но нет – стекла там не оказалось, и определенные проблемы могли создать только торчащие из рамы осколки. Ну да волков бояться – в лес не ходить, а кое-какой опыт промышленного скалолазания у меня за последнее время накопился. Так что шансы на успешный спуск в принципе неплохие, а стопроцентного результата не гарантирует даже страховка. Да и Кузнецову от лестницы отходить нельзя. Мало ли что зверям в голову взбредет? Сунутся наверх и кирдык нам.

Поборов сомнения, я перекинул ноги через подоконник и задержал дыхание. Если где-то накосячил, вспоминать об этом будет очень больно. Если вообще вспоминать доведется: пять этажей – это не шутки. Упадешь – костей не соберешь.

Некстати вспомнилось, как приятели, перебрав пива, свешивались с балкона, бравируя лозунгом «все в твоих руках», и стало окончательно не по себе. Вот уж действительно сейчас все в моих руках будет…

Вцепившись одной рукой в раму, а другой – в кабель, я обхватил его для страховки ногами и осторожно выбрался из окна. Мгновенье выждал и, разжав правую ладонь, закачался у стены.

Есть! Выдержали узлы!

Впрочем, радоваться пока было особо нечему и, осторожно перебирая руками, я начал медленно спускаться вниз. Гладкий пластик так и норовил выскользнуть из пальцев, окно четвертого этажа никак не появлялось, и на какое-то мгновенье меня охватила паника.

Влип, герой! Сейчас сорвешься – и конец!

Но все и в самом деле зависело только от меня, и оставалось лишь позабыть про ноющую боль в спине и продолжить спуск.

Тут недалеко. Совсем немного осталось. Вот уже и окно показалось. Если что – успею вцепиться. Об осколки обрежусь, но успею.

Судорожно стиснув ставший подобием пуповины кабель – единственную ниточку, связывавшую меня сейчас с жизнью, – я ботинком нащупал оцинкованный отлив, немного распрямил согнутые в локтях руки и, почувствовав опору, подался всем телом вперед. Ухватился за свободный от осколков участок рамы и буквально зашвырнул себя в комнату. Мгновенье спустя я со всего маху грохнулся на заваленный каким-то мусором пол и едва удержался от крика, когда спину и ребра пронзила острая боль.

Ничего, это пройдет. Все пройдет. Главное, трюк удался. Ну, почти удался.

Поднявшись на ноги, я снял с шеи ремень автомата и осторожно подкрался к двери.

Надеюсь, звери подозрительный шум не расслышали. Очень на это надеюсь.

Вроде пока тихо. Во всяком случае, никто копытами в поисках незваных гостей не цокает. Ну, будем надеяться, будем надеяться…

Задержав дыхание, я осторожно выглянул в коридор и сразу приметил двух негров, замерших у лестницы с автоматами на изготовку. Третий, вооруженный ручным пулеметом, сместился на площадку, и его от меня почти полностью закрывала стена.

Ну, да и так нормально. Двоих снять получится – уже хорошо.

Я прижал приклад к плечу, прицелился и медленно потянул спусковой крючок. Автомат выплюнул короткую очередь, и первого переселенца просто сшибло с ног; второй негр успел повернуться и вскинуть пистолет-пулемет, но словил несколько пуль и повалился на пол, оставив кровавые отметины на стене позади себя.

Последний переселенец, оказавшись в сложной ситуации, запаниковал и, позабыв про лестницу, выпустил в мою сторону очередь десятка на два патронов.

Выбивавшие со стен куски штукатурки и бетона пули заставили укрыться в комнате, и тут в игру вступил Кузнецов. Сбежав на лестничную площадку между этажами, он быстро прицелился и прострелил переселенцу ноги. Рухнувший на пол негр еще попытался дотянуться до вылетевшего из рук РПК-74, но опер церемониться с ним не стал и ударом приклада сломал правое запястье.

На всякий случай заглядывая по пути во все двери, я зашагал к лестнице и не на шутку удивился, увидев, что федерал принялся перетягивать жгутом ноги едва не подстрелившего меня зверя.

На всякий случай проверив и другое крыло, я вернулся к оперу.

– С чего бы это такое человеколюбие?

– Не рискнул бы называть это человеколюбием, – недобро ухмыльнулся наскоро обшаривший карманы пленника Кузнецов и попросил: – Сбегай за ранцем.

– Зачем?

– За надо. Давай быстрей!

Я для начала убедился, что никто из автоматчиков не провернет трюк с неожиданным воскрешением из мертвых и поднялся на пятый этаж. Забрался по лесенке на крышу, ухватил лежавший рядом с люком ранец и вернулся к возившемуся с негром федералу.

– И что ты задумал? Если он под наркотой, то ничего не скажет.

– Еще как скажет! – многозначительно заявил Кузнецов и вытащил из аптечки какой-то тонюсенький шприц. – Сейчас быстро ему мозги прочистим.

– И что колоть будешь?

– Да так, – неопределенно пожал плечами опер и, воткнув шприц в шею раненого, до упора вдавил поршень. – Ты бы не отсвечивал тут, мало ли кто еще на нижних этажах остался. Прикрывай.

– Лады, – усмехнулся я и отошел к лестничной площадке, но встал так, чтобы краем глаза наблюдать и за процессом дознания тоже. Вдруг что интересное всплывет?

Кузнецов тем временем несколькими оплеухами привел пленника в чувство и слегка отодвинулся от приваленного к стене негра, который из-за болевого шока буквально посерел.

– Эй, ты меня слышишь? – Федерал помахал ладонью перед лицом негра и вновь хлестнул его по щеке. – Эй! Отзовись!

Постепенно взгляд пленника сфокусировался на Кузнецове, но вместо ответа он попытался здоровой рукой вцепиться оперу в горло.

– Не так быстро! – Федерал хлопнул переселенца по простреленному бедру, и того скрутил острый приступ боли. – Ты меня понимаешь?

Уткнувшийся лбом в пол негр ничего не ответил и лишь скрипнул зубами. Кузнецов поджал губы и еще раз стукнул по растекшемуся на штанине пленника кровавому пятну. Пулеметчика затрясло, но и тут он не произнес ни слова.

– Ну что ж, придется по-плохому, – пожал плечами Кузнецов и, ухватив негра за ворот, вытащил из чехла на поясе нож. – Будешь говорить?

Зверь попытался отодвинуться от направленного ему в глаз острия, и почувствовавший слабину опер начал задавать вопросы:

– Сколько вас было? Где остальные? Где девушка?

Но пленник лишь бестолково мотал головой, и тогда федерал перестал пугать и перешел от слов к делу. А точнее, ткнул острием ножа в обильно кровоточившую рану. Окончательно посеревший негр попытался грохнуться в обморок, но несколько оплеух быстро привели его в чувство.

От всего этого мне стало слегка нехорошо, и я поспешил отвернуться. А потом и вовсе спустился на пару ступеней вниз.

Как ни странно, очнувшийся пленник не заорал во всю глотку, а лишь тихонько заскулил, и опер вновь взял его в оборот, повторяя при этом одни и те же вопросы. Время от времени он переходил на другой язык и в итоге умудрился выжать из негра несколько отрывистых фраз. Обмозговав услышанное, Кузнецов поднял валявшийся на полу автомат и, не говоря ни слова, прострелил пленнику голову.

– И после этого ты еще будешь утверждать, будто не расист? – неудачно пошутил я, и федерал ожег меня недобрым взглядом.

– Цвет кожи не важен, – заявил он, закидывая за спину ранец. – Важно наличие у объекта нужной информации. Это ты ненавидишь всех переселенцев без разбору, а я к каждому отношусь как к личности. Ну и кто из нас расист?

– Уж точно не я. Я ненавижу определенную социальную общность – переселенцев. А уж негр это, араб или какой-нибудь итальянец мне абсолютно без разницы.

– А если переселенец просто спасал свою жизнь и не причинил местным жителям никакого вреда? – Опер первым спустился на пролет между третьим и четвертым этажами и взмахом руки разрешил мне спуститься следом. – Пошли!

– Как показывает практика, так не бывает. – Я догнал его и ухмыльнулся: – По крайней мере, у нас. Но если встречу такого, убивать не стану. Даже из-за нужной информации…

– Ну, тогда ты еще не безнадежен, – вернул мне усмешку Кузнецов, беря на прицел лестничную площадку третьего этажа. – Чисто.

– Стой! – всполошился вдруг я. – А мои вещи?

– Потом вернемся.

– А бронежилет?

– Нет времени! – отрезал настороженно спускавшийся по лестнице федерал.

– В смысле? – удивился я. – Зверь сказал что-то важное? Сколько их осталось?

– Без понятия, – поморщился Кузнецов. – Но нас надо было или захватить, или задержать здесь на час-полтора. Думаю, бандиты уже взламывают хранилище.

– А ты ничего не перепутал? Нет, я понимаю, вы все там в Агентстве полиглоты, но он точно именно это в виду имел?

– Именно это, – уверенно заявил опер. – Пусть у меня и ограниченный словарный запас, но допрос провести могу. Ни про девушку, ни про своих подельников он ничего не сказал. Только про полтора часа.

– Странной они какой-то дурью закинулись.

– Не то слово, – искоса глянул на меня Кузнецов и остановился у входной двери. – Соберись, нам надо прорваться к кораблю.

– И какой план? – Я несколько раз глубоко вздохнул и совершенно некстати порадовался тому, что не стал возвращаться за бронежилетом. Надоела уже эта тяжесть. Устал. Но если словлю пулю – будет нехорошо. Так что радоваться тут особо нечему.

– Сейчас выходим и стреляем во все, что движется, – заявил опер, – потом ищем возможность пробраться на корабль и дальше действуем уже по обстоятельствам. Главное, не отставай.

– Шикарный план, – нервно хихикнул я.

– Какой есть.

– А может, стоило оружие трофейное собрать? Не знаю, сколько еще у меня патронов в магазине осталось.

– Там все без глушителей, а шуметь, пока не доберемся до транспортника, нельзя. Иначе сомнут.

– Вас понял, – вздохнул я. – Ну что, выходим?

– Пошли!

Мы выскочили на улицу и с оружием на изготовку побежали вокруг дома. Пока не заскочили во двор, все шло спокойно, а потом нас заметил спешивший по своим делам паук. Гигантская тварь немедленно кинулась в атаку, и пришлось нашпиговать ее свинцом.

– Не останавливайся! – закричал бежавший к пролому в стене склада Кузнецов. – Ходу!

Перескочив через обломок бетонной плиты, я припустил вслед за ним и лишь в последний момент приметил затаившегося в тени паука. К счастью, этот оказался из породы плетущих сигнальную паутину, а потому, получив ботинком, отлетел в сторону, словно футбольный мяч.

В остальном до складов удалось добраться без происшествий. А вот внутри… внутри развлекательная прогулка закончилась – зачистить с крыши помещение не было никакой возможности, и там нас поджидал целый инопланетный зоопарк.

Первым ворвавшийся внутрь Кузнецов подстрелил уже вскинувшего руку «сварщика» и отступил в сторону, освобождая мне место; я, проведя стволом автомата параллельно полу, длинной очередью срезал двинувшихся к нам уродцев, а затем дал еще одну очередь в расчете избавиться от повалившихся тварей уже наверняка.

Сзади залязгал затвор АК-9, и сиганувшая с крыши лысая обезьяна, кувыркнувшись в воздухе, безжизненной тушкой плюхнулась на пол.

– Пошли! – подтолкнул меня в спину федерал; и, стараясь не сорваться в ров, оставленный кораблем при падении, я метнулся к противоположной, почти полностью обвалившейся стене.

К счастью, нуждавшиеся в строительных материалах уроды давно растащили отсюда наиболее крупные обломки, поэтому спускаться в ров, рискуя сломать себе шею, не пришлось. Повезло.

Перепачкавшись в кирпичной пыли с ног до головы, мы наконец вырвались со склада и побежали к огромному завалу, оставшемуся от снесенных космическим кораблем домов.

– Вон, смотри! – вытянул вдруг руку Кузнецов и указал на один из провалов: – Туда! Поднажми!

Поднажми? Легко сказать! И так будто загнанная лошадь дышу, разве что пена изо рта не брызжет. Да и ноги словно свинцом налились. Но прибавить и в самом деле придется: со всех сторон к нам уже спешили разномастные твари, которые хоть и потеряли связь со своим создателем, но намеревались порвать нарушителей и так.

Федерал первым подскочил к арке из двух поставленных домиком плит и, в упор расстреляв притаившегося там паука, скрылся в темноте. Прежде чем последовать за ним, я обернулся и веером выпустил длинную очередь по преследовавшим нас тварям. В кого-то попал, большей частью промазал, но тратить время на прицельную стрельбу не стал и юркнул в оставшийся меж прислоненных друг к другу бетонных плит проход.

Кузнецов к этому времени успел расправиться с еще одним пауком и теперь пытался поймать на мушку прятавшегося за толстенной балкой «сварщика». Я двинулся в обход, черный человек немедленно кинулся в атаку и тут же с простреленными ногами повалился на кучу битого кирпича.

– Не трогай его! – не дал мне добить федерал когда-то бывшее человеком существо и, отпрыгнув от струи пламени, указал на темный проход: – Проверь!

Ничего не понимая, я бросился в указанном направлении и едва не напоролся на острый, словно бритва, край загнутого железного листа. И хоть в темноте разобрать ничего толком не получилось, металл показался мне весьма похожим на тот, из которого была изготовлена обшивка десантной капсулы.

– Сюда! – позвал я федерала. – Похоже, здесь пролом в обшивке!

– Сейчас! – отозвался Кузнецов и, развернувшись, выпустил в преследователей короткую очередь. Бухнуло, глаза ослепила яркая вспышка, а затем по завалу разнесся гул вырвавшегося на волю пламени.

– Что случилось?! – забеспокоился я.

– «Сварщик» сгорел, – рассмеялся опер. – Ну, что здесь?

– Дыра в обшивке, – пояснил я. – Химические светильники остались еще?

– Да, – протянул мне тонкую трубку федерал. – Встряхни.

Я последовал его совету, и вскоре зеленоватое сияние разогнало затянувший пролом мрак, высветив какие-то балки, пучки лопнувших труб и оборванных кабелей. А еще – вторую перегородку, прохода в которой не оказалось.

– Идем! – стараясь не обрезаться об острые края, первым полез в пролом Кузнецов. – Сейчас новая партия тварей набежит, а второго «сварщика» у нас нет. Быстрее!

Ухватив протянутую руку, мне удалось забраться к федералу, и я с удивлением уставился на листы обшивки, оказавшиеся никак не меньше пяти сантиметров в толщину. Просто при ударе металл прогнулся и вытянулся, из-за чего на месте разрывов и возникли поразившие меня своей остротой края.

– И куда дальше? – принялся я озираться по сторонам, подняв над головой руку со светильником.

Судя по всему, нам удалось забраться в зазор между внешней обшивкой и внутренней перегородкой, по которому создатели транспортника пустили разные трубы и кабели технического назначения. Наверняка для обслуживания коммуникаций здесь имелись и ведущие в соседние отсеки ремонтные люки, вот только времени на их поиски уже не осталось: шорох когтей, лап и щупалец преследовавших нас тварей становился все громче.

– Смотри, – подозвал меня к себе федерал. – Ничего необычного не замечаешь?

– Нет! – мотнул я головой и, обернувшись, взял на прицел дыру в обшивке. – Не тяни кота за хвост!

– Похоже, этот лист приварили не так давно, – провел Кузнецов пальцами по неровному шву и достал баллончик, с помощью которого удалось избавиться от запиравшего продуктовый фургон замка.

– Быстрее! – рявкнул я и всадил три пули в попытавшегося забраться к нам паука. Хитиновый панцирь забившейся в агонии твари оказался пропорот острыми краями обшивки, но надежды на эту импровизированную баррикаду было мало.

– Спешка только при ловле блох полезна, знаешь ли, – невозмутимо откликнулся федерал и начал распылять разъедающие металл химикаты по сварному шву. – Мне пару минут надо.

– Будет тебе пара минут, – пообещал я, пытаясь разглядеть прятавшееся в темноте нечто, с остервенением тянувшее на себя дохлого паука. – А вот трех минут – уже нет!

Искусственный хитин насаженной на острые края металла тушки рвался, как бумага, по обшивке струилась отвратительно пахнущая жидкость, и прорывавшееся к нам существо постепенно, рывок за рывком освобождало проход.

– Быстрее! – заорал я, заметив в проломе какое-то движение, и выпустил в темноту длинную очередь. – Да быстрее же!

– Дай кинжал! – безрезультатно шибанув плечом о приваренный лист, потребовал Кузнецов. – Давай!

Я на миг отвлекся, передавая ему клинок, и едва за это не поплатился – выскользнувшее из дыры в обшивке полупрозрачное щупальце прошлось совсем рядом с ботинком. К счастью, мне вовремя удалось отпрыгнуть к федералу, и покрытая присосками конечность рвавшегося к нам чудовища ни с чем вернулась назад.

– Чего ты?! – ковыряя шов кинжалом, отпихнул федерал меня в сторону.

– Быстрее! – Я всадил несколько пуль во вновь появившееся щупальце, и во все стороны полетели ошметки искусственной плоти. Окончательно разъяренная ранением тварь одним рывком утянула к себе застрявшую в проходе тушку паука, буквально разорвав ее при этом надвое. И хуже того: в казавшемся бесконечным магазине именно сейчас закончились патроны. – Быстрее – или нам конец!

– Лезь! – Кузнецов просунул пальцы в едва заметную щель и, поднатужившись, начал отгибать нижний край металлического листа. – Быстрее!

– Еще немного! Еще!

Покрасневший от напряжения федерал выпрямил спину, расширяя отверстие; я растянулся на полу и, оттолкнувшись ногами от каких-то обломков, заполз за перегородку. Тут же развернулся и, не обращая внимания на боль в спине, со всех сил уперся подошвами в начавший было опускаться на место лист. Кузнецов поспешил распереть его поставленным на попа шлакоблоком и повалился на живот.

Ухватив за ворот, я втащил опера к себе, а мгновенье спустя чуть не полетел на пол, когда вокруг моей лодыжки обвилось проскользнувшее вслед за федералом щупальце. Федерал немедленно полоснул по нему кинжалом, но стало лишь хуже. Судорожно сжавшаяся конечность таившегося в темноте чудовища еще сильнее стиснула голень и повалила меня с ног.

Понимая, что буквально через несколько мгновений меня выдернут наружу, я судорожно вцепился в какую-то трубу, а Кузнецов мощным пинком вышиб шлакоблок, удерживавший лист заплаты в отогнутом положении. Упругий металл немедленно вернулся на место, попутно начисто обрубив пытавшееся оторвать мне ступню щупальце неведомой твари.

– Что это за гадость?! – Меня едва не вырвало, стоило лишь дотронуться до обвившей лодыжку конечности оставшегося за перегородкой чудовища. – Воняет-то как!

– Срежь, – посоветовал опер и вернул кинжал. – И быстрее, надо убираться отсюда.

– Да уж понятное дело!

Я принялся кромсать едва не оторвавшее мне ступню щупальце, на ощупь напоминавшее заполненный загустевшим желе резиновый шланг, а федерал поднял над головой карандаш химического светильника и огляделся по сторонам.

Как оказалось, мы попали в какой-то узкий проход, вдоль одной стены и низкого потолка которого тянулись трубы и кабели, время от времени уходившие за внешнюю перегородку. Полметра в ширину, два в высоту – особо не разгуляешься. И совершенно непонятно, как отсюда выбираться. Тут даже никаких источников искусственного освещения не предусмотрено, не то что дверей. Радует одно: проход тянется в обе стороны и, по крайней мере, у нас имеется возможность убраться подальше от не шибко качественно приваренного листа железа, прежде чем его выбьет бесновавшаяся за перегородкой тварь.

– Стой, а где мой автомат и ранец? – забеспокоился вдруг Кузнецов.

– Ты у меня спрашиваешь? – удивился я, пытаясь вытереть покрывавшую ладони слизь о многострадальные джинсы.

– А твой где?

– Патроны кончились.

– Ты совсем идиот?! – взбеленился федерал. – Ты не понимаешь, что наделал? По твоей милости мы остались без оружия!

– Почему – по моей?

– А кто должен был взять вещи, пока я отгибал этот гребаный лист? Так сложно было мозгами пошевелить?! Что нам теперь делать? А?!

– Для начала перестать орать. – Я поднялся с пола, и опер немедленно ухватил меня за грудки и весьма ощутимо встряхнул.

– Такой умный, да? – оскалился окончательно разъяренный Кузнецов. – Ты действительно не понимаешь, что натворил и какие могут быть последствия?!

– При чем здесь последствия? Не надо с больной головы на здоровую перекладывать!

– Ладно, – опер отступил на шаг назад и отвел взгляд, – ладно, сам виноват. Надо было проконтролировать…

– Да выкрутимся как-нибудь, – оправил я куртку и вытащил из кармана трофейный пистолет. – Не безоружные, в самом-то деле.

– Сильно нам пистолеты помогут, – буркнул федерал. – Из всего снаряжения только химический фонарь и баллон с реагентом остались.

– Это лучше, чем ничего.

– Лучше, – не очень уверенно согласился Кузнецов, и тут по проходу прокатился металлический лязг, а на содрогнувшемся листе-заплате появилась заметная вмятина. Миг спустя последовало еще несколько ударов, но они оказались уже не столь мощными.

– Убираемся отсюда! – невольно запаниковал я, но сразу взял в себя в руки и спросил: – Только в какую сторону?

– Туда, – указал налево федерал и с пистолетом в одной руке и химическим светильником – в другой зашагал во тьму.

– С чего такая уверенность?

– Отвали!

– И все же?

– Мельком планы корабля глянул, – сознался опер и не преминул подколоть: – Ну и сильно нам пистолеты помогут, если на такого осьминога-переростка наткнемся?

– Да против него и автомат бы не помог, – возразил я и уточнил: – Ты хоть представляешь, куда нам теперь?

– Командный мостик находится в самом центре корабля. Туда и пойдем.

– И что, никаких иллюминаторов и бронестекол во всю стену?

– Нет, только экраны. Биопроцессор с искусственным интеллектом тоже где-то там находиться должен. Думаю, и Алиса рядом будет, если сбежать не успеет.

– В смысле? – удивился я. – Считаешь, у нее есть возможность сбежать?

– А? – обернулся сбившийся с мысли Кузнецов. – Ну да, считаю – есть. Переселенцы в хлам обдолбанные, почему нет?

– Только бы они ничего с ней не сделали!

– Расслабься, – попытался успокоить меня федерал. – Мы как раз к самому интересному успеваем. Сам говорил, бандиты хранилище прошерстят для начала. Без девчонки им его не вскрыть, так что время есть…

– Слушай, а тут везде так? – невольно вжимая голову в плечи из-за свисавших с потолка обрывков кабелей, поинтересовался я.

– Клаустрофобией страдаешь?

– Я? С чего взял? Я последние три года в подвале живу, не забыл?

– Ну и не нервничай тогда.

– А кто нервничает? Просто интересно – это космический корабль или летающая подводная лодка?

– Мы с тобой сейчас находимся в технических помещениях, из которых при повреждении внешней обшивки возможна утечка воздуха. Ничего жизненно важного для корабля здесь нет, и, получив пробоину, транспортник спокойно отправится на ремонт.

– Дальше лучше будет?

– Не особо, – усмехнулся Кузнецов. – Это же грузовой корабль, а не круизный лайнер. Не до жиру.

– Понятное дело, – кивнул я.

– А раз понятно… – начал было федерал и неожиданно остановился. – Вот черт!

В зеленоватом сиянии зажатого в его руке химического светильника нам удалось разглядеть, что проход впереди перегорожен обрывками металла, торчавшими вокруг пробившей обшивку сваи.

– Ну и куда теперь? – выругавшись, спросил я.

А как тут не выругаться? Возвращаться к злобному осьминогу хотелось меньше всего. Эта сволочь, потеряв щупальце, совсем с катушек съехала: пока пробирались по проходу, то и дело доносились удары колотившейся о металлический лист туши.

– Не паниковать, – ожидаемо заявил опер и зашагал обратно. – Надо немного вернуться.

– Зачем?

– Увидишь, – не стал он ничего объяснять, а метров через двадцать остановился и поднял светильник над головой. – Вот оно.

Трубы в этом месте, слегка изгибаясь, поднимались к потолку, и в глухой переборке обнаружился пропущенный мной в первый раз люк.

– Стой! Если ты раньше его видел, зачем дальше пошли?

– В технических помещениях безопасней, – пояснил Кузнецов. – Нам до перехода на следующий уровень всего ничего пройти оставалось.

– Думаешь, в корабле зверюшек полно?

– Ничего не думаю. – Опер пробежался пальцами по люку и передал мне светильник. – Держи.

– И как ты его открыть планируешь?

– Раз электроника вырубилась, разблокировка должна происходить в аварийном режиме.

– В аварийном – это?..

– В ручном. – Кузнецов рукоятью пистолета расколотил пластиковый короб и сорвал пломбу с опутанного проволокой рычага. Потом, повиснув всем телом, потянул его вниз, и люк со скрипом немного сместился в сторону. – Заело!

– Давай вместе!

Я ухватился за рукоять и поджал ноги, опер тоже поднатужился, и перекрывавшая проход глухая металлическая пластина еще немного ушла в стену.

– Пойдет! – Федерал первым протиснулся за перегородку, а стоило мне освободить проход, как Кузнецов ухватился за рычаг наподобие того, что открыл нам доступ в глубь корабля. Люк заскрипел и вернулся на место, оставив лишь узкую щель, в которую не пролезли бы и пальцы карманника.

– Так-то лучше, – шумно выдохнул опер. – Теперь не достанут.

– Слушай, – забеспокоился я, – а система безопасности не фиксирует нештатное открывание дверей?

– Фиксирует. Но она отключена. Поэтому никто не узнает, что мы выбрались из технических помещений.

– Удачно получилось, – усмехнулся я и поднял светильник повыше. – А это что за беда?

Новый коридор оказался куда просторней технических помещений, и по облицованным одинаковыми панелями стенам тут не тянулись трубы и пучки кабелей. Над головой обнаружились матовые квадраты погасших светильников, и на их фоне прилипшая к потолку непонятная «сопля» казалась совершенно неуместной.

– Мне бы кто сказал, – задрал голову Кузнецов и проследил взглядом уходившую во тьму прозрачную нить. Потом он разглядел спускавшийся к люку отросток и выругался: – Твою мать!

– Что случилось?

– Похоже, это эрзац нервных окончаний биопроцессора, передающий ему данные о происходящем на корабле!

– Выходит, искусственный интеллект знает, где именно мы находимся?

– Неважно, – отмахнулся опер. – Он уже дезактивирован и не представляет опасности.

– И все же давай убираться отсюда.

– Это в любом случае не помешает, – согласился со мной Кузнецов и усмехнулся: – Кстати, теперь тут точно не заблудимся!

– Ага. Сопля Ариадны, блин.

Я двинулся вслед за федералом и не на шутку удивился, почувствовав, как мягко пружинит под ногами синтетическое покрытие пола. Стеновые панели тоже оказались не твердыми, а слегка прогибавшимися при нажатии.

– Это для снижения травматизма, – пояснил опер. – Не отставай.

– Не отстаю, – откликнулся я, только теперь окончательно осознав, что нахожусь не на борту невесть как очутившейся посреди города подводной лодки, а на самом настоящем космическом корабле.

На глаза, правда, никаких технических изысков пока не попадалось, и бесконечный коридор с изредка встречавшимися прямоугольниками запертых дверей производил угнетающее впечатление. Будто в созданный неземной цивилизацией лабиринт угодили. И одним Минотавром тут дело явно не обошлось…

– Игорь, – окликнул я федерала, и от звука собственного голоса по коже побежали мурашки, – а может, свернуть пора? Вон сколько дверей уже миновали.

– Они в служебные отсеки ведут, – отмахнулся опер, – а нам как минимум на уровень выше надо.

– Точно?

– Не сомневайся, – уверенно заявил Кузнецов и замер как вкопанный перед перегородившей проход металлической дверью со вставкой из бронестекла на уровне лица. – А вот этого я не помню…

– Весело.

– Хотя нет! – оживился федерал. – Немного дальше должен быть проход к служебной лестнице!

– А с дверью что делать будем? – похлопал я ладонью по металлу. – Или она тоже не заперта?

– Именно. – Кузнецов обеими руками ухватился за штурвал и несколько раз провернул его против часовой стрелки. – Готово!

– Да ну?

Опер ничего не ответил и, упершись плечом, распахнул дверь почти до середины.

– Идем.

– Надо бы закрыть, – забеспокоился я. – Или нет?

– Действуй, – разрешил федерал.

Я кое-как сдвинул массивное дверное полотно обратно, на три оборота провернул штурвал и побежал за Кузнецовым, умудрившимся оставить меня в темноте. К счастью, далеко он уйти не успел, и вскоре коридор вновь осветило химическое зеленоватое сияние.

– Долго еще? – нагнав опера, поинтересовался я.

– Стой. – Федерал передал мне светящуюся трубочку, осторожно подкрался к темному проходу и заглянул в уходящий куда-то к центру корабля коридор. – Идем!

– Поаккуратней давай, – посоветовал я и вернул ему сиявший зеленоватым сиянием химический карандаш. – Мало ли на кого нарвемся…

– Не учи отца, – откликнулся опер и вдруг резко замер на месте.

– Что еще? – буркнул я.

– Ложись!

Федерал метнул осветительную трубку в темноту и, сбив с ног, повалился на меня сверху. А в следующий миг в коридоре загрохотали выстрелы!

К счастью подкатившийся к ногам стрелка светильник сбил его с толку, и пули впустую прошили воздух.

– Ползи! – прямо мне в ухо проорал Кузнецов и откатился в сторону. – Ползи, мать твою!

Я перевернулся на живот и, вжимая голову в плечи, выбрался обратно в коридор. Вывалившийся следом Кузнецов вытащил пистолет, осторожно заглянул за угол и несколько раз выстрелил в подсвеченный валявшимся на полу химическим светильником силуэт человека.

Стрелок лишь покачнулся и, на ходу меняя опустевший магазин пистолета-пулемета, бросился в погоню. Опер безрезультатно всадил в него еще несколько пуль и отодвинулся ко мне.

– Этот гад в защитном костюме, – шумно сглотнул Кузнецов. – Обычные пули его не пробьют.

– Серьезная штука?

– Очередь из игломета в упор держит. Специально для подавления массовых беспорядков разработан.

– Отходим тогда. – Я поднялся с пола и задумчиво глянул на зажатый в руке трофейный пистолет. – Или нет?

– Ты чего? – забеспокоился Кузнецов.

– Сам же говорил, тут патроны навороченные…

Я перехватил пистолет двумя руками и, на миг выглянув из-за угла, сделал три прицельных выстрела в продолжавшего возиться с пистолетом-пулеметом стрелка. Упавший на одно колено человек немедленно вскинул оружие, но ответная очередь лишь впустую прошила стеновые панели.

– Он ранен! – укрывшись за углом, повернулся я к оперу. – Сможешь его отвлечь?

– Прямо сейчас?

– Давай!

Метнувшийся мимо дверного проема федерал, не целясь, разрядил остаток магазина, а стоило ему оказаться на той стороне, я высунулся из-за угла и двумя выстрелами сбил с ног опиравшегося на стену стрелка. Не теряя времени, подскочил к нему и всадил последнюю пулю уже в упор. Потом отодвинул ногой лежавший на полу пистолет-пулемет и сорвал с головы захлебывавшегося кашлем человека шлем.

Негр! Ну кто бы сомневался!

– Ты в порядке? – спросил бесшумно приблизившийся ко мне Кузнецов.

– Да! – поднимая отлетевший к стене химический светильник, отозвался я. – Но, если остальные звери успели так прибарахлиться, у нас будут проблемы.

– Это понятно. – Опер задумчиво повертел в руках пистолет-пулемет, наскоро обшарил карманы затихшего переселенца и поднялся с колен. – Запасных магазинов нет.

– Ну хоть что-то, – пожал я плечами и вдруг замер на месте, заслышав какой-то странный шорох. – Ничего не слышал?

– Надо убираться отсюда. – Кузнецов забрал у меня светильник и поднял его над головой. – Вот черт!

В тусклом свете мелькнуло покрытое искусственным хитином тело паука, и я немедленно всадил в него пару пуль.

– Убираемся!

Не сговариваясь, мы метнулись к оставшейся позади двери, но шорох не отставал, постепенно становясь все громче и громче. На бегу я разрядил за спину трофейного китайца, выкинул его и забрал пистолет-пулемет у начавшего проворачивать штурвал Кузнецова.

– Быстрее!

В темноте замелькали силуэты пауков, и я немедленно открыл по ним огонь. Очередь прошила сразу несколько чудищ, но через их тела к нам лезли все новые и новые твари.

Пистолет-пулемет, издевательски лязгнув, замолк в самый неподходящий момент; я потянулся за наганом, но федерал рывком за шкирку затащил меня к себе и захлопнул дверь, а потом принялся лихорадочно крутить штурвал, выдвигая запоры. И хоть мерзкий скрежет с той стороны не утихал, на какое-то время опасность оказаться растерзанными заполонившими коридор пауками миновала.

– А если они с другой стороны зайдут? – забеспокоился я.

– А ты собираешься их тут дожидаться? – Кузнецов вытер с лица пот и зашагал прочь. – Но мне не нравится, что эти твари так быстро нас отыскали. Будто ими до сих пор система безопасности управляет.

– А как здесь оказался негр?

– Тоже вопрос, – вздохнул опер и остановился рядом с одной из ведущих в служебные помещения дверей. – Ладно, не получается по-простому, придется начать жульничать.

– Ты что задумал? – заинтересовался я.

– Кинжал дай, – ничего не ответив, попросил федерал, а получив требуемое, немедленно просунул клинок между дверным полотном и косяком.

– Как остальные, разве не получится открыть? – опасаясь за согнувшийся кинжал, спросил я.

– Здесь нет механических запоров. Придется применить грубую силу.

Тут дверь немного сдвинулась в сторону; Кузнецов незамедлительно просунул в узкую щель пальцы и, поднатужившись, расширил ее до более-менее приемлемых размеров.

– Заходи, – пропустил он меня вперед, сам протиснулся в темное помещение следом и вернул дверь на место.

– И что мы тут забыли?

Я оглядел комнатушку и понял, что она всего метров десять в длину и метра полтора в ширину. Вдоль обеих стен стояли какие-то шкафы с непрозрачными шторками. Под потолком белели квадраты выключенных светильников. А вот нитей-нервов тут видно не было. Да и к двери отросток вроде не спускался.

– Корабль слишком велик, чтобы твари могли наткнуться на нас случайно, – заявил федерал. – Вероятно, какая-то часть системы безопасности до сих пор функционирует.

– И что с того?

– Помнишь уходящие к дверям отростки искусственных нитей?

– Ну и?

– Каждый раз, открывая дверь, мы сообщали этим тварям, где нас искать.

– А какой выход? Сидеть тут, пока от жажды не помрем? Я пить, кстати, хочу.

– Я тоже. Но сидеть мы тут не будем. – Кузнецов подошел к дальней стене и несколько раз хлопнул по ней ладонью. – Не думаю, что перегородки здесь очень уж толстые. Лишний вес как-никак. Да и смысл?

– И что с того? – Я открыл один из шкафов и с удивлением уставился на висевший там скафандр. Похоже, мы в раздевалку ремонтников забрели.

– Элементарно, Ватсон, – усмехнулся федерал и принялся распылять на стену химический реагент из уже неоднократно выручавшего нас баллончика. – Отсюда мы попадем либо в соседнюю комнату, либо сразу в коридор. Там нас точно никто ждать не будет.

– Но это лишь до первой запертой двери.

– Что-нибудь придумаем. – Опер выкинул опустевший баллончик и на полном серьезе посоветовал: – Учись мыслить позитивно.

– Позитивно? – переспросил я и потер зачесавшийся нос. – А мы тут не отравимся парами этой дряни?

– Не должны, – беспечно заявил Кузнецов, легонько пнул стену и уселся на пол. – Придется минут десять подождать.

– Подождем, куда деваться…

– Что у тебя с оружием? – уточнил федерал и принялся набивать патронами запасной магазин пистолета.

– Наган только остался.

– Плохо, – вздохнул опер. – Из нагана даже мой бронежилет не пробить, про защитный костюм уже молчу.

– Придумаем что-нибудь.

– Ну-ну.

– И кому после этого надо учиться мыслить позитивно? – усмехнулся я.

– Не стоит путать позитивное мышление с беспечностью.

– Не стоит, – согласился я. – Но повлиять мы на ситуацию можем? Не можем. И чего тогда дергаться?

– Как у тебя все просто выходит!

– А проще надо быть. Я вот, честно говоря, до сих пор понять не могу, чего ты к своим не вернулся. Ну, отымели бы тебя в Агентстве, первый раз, что ли? Тем более – форс-мажор. Нет же – в такую авантюру меня втравил.

– Насчет твоих мотивов мы уже говорили, – огрызнулся Кузнецов.

– Насчет моих – да. А тебе какая вожжа под хвост попала? Изменить жизнь тысяч людей к лучшему, продав наше общее историческое достояние инопланетянам? Это цель. Да только, думаю, плевать тебе на всех этих бездельников. Не стал бы ты из-за них мараться.

– Ты читаешь меня, как открытую книгу, – явно забавляясь происходящим, произнес опер. – И какие будут предположения?

– Какие предположения? – неожиданно разозлился я. – Сдается мне, единственное, чего ты хочешь, – это нагадить имеданцам. И между тобой и каким-нибудь мотающим срок террористом из «Опорного края», по сути, нет никакой разницы.

– Разница есть, – покачал головой Кузнецов и поднялся на ноги. – Им нужна месть, а мне – справедливость.

– Не очень понимаю разницу.

– А я – понимаю. Так что завязывай мозги пудрить.

– Ну конечно! Ты же д’Артаньян, а остальные…

– Не в этом дело! – оборвал меня федерал. – Просто другой такой возможности прижать Имедан уже не будет. И я не могу позволить себе ее упустить!

– Так ты все же карьерист?

– К черту! – рявкнул Кузнецов и со всего маху пнул по стене. Изъеденная химическим реагентом панель не выдержала, и ботинок федерала пробил ее насквозь.

– Не стоит так нервничать, – ухмыльнулся я, чувствуя странную неловкость. – Молча сидеть скучно было, вот и решил развлечься. Без обид?

– Без обид, – мрачно глянул на меня опер и выдернул ногу из дыры в перегородке. – Кинжал дай.

– Может, ты уже его себе оставишь? – передавая клинок, пошутил я.

– Может, и оставлю, – не понял шутки Кузнецов и, навалившись на рукоять, вогнал острие в стену.

– Не сломай только!

– Постараюсь. – Опер повозился несколько минут, потом скрылся в прорезанном отверстии и уже оттуда окликнул меня: – Порядок!

Вслед за федералом я пролез в смежное помещение, полностью заставленное ящиками, которые фиксировали на месте толстые тросы и пластиковые ленты.

– Похоже, мы в одном из складов с антиквариатом, – потер я ладони. – Пошаримся?

– Нет! – одернул меня Кузнецов. – И не думай даже!

– Да я исключительно с целью проверить сохранность груза…

– Найдется кому сохранность груза проверить. Ящики при падении вроде особо не пострадали.

– А нам двадцать пять процентов за обнаружение клада не положено? – Меня начала колотить нервная дрожь, и молчать не было никаких сил. Понимаю, что чушь несу, но не получается язык за зубами держать, и все тут.

– Нет, только срок за укрывательство краденого, – отшутился опер.

– Очень смешно, – вздохнул я и погладил ближайший ящик.

– Ага, оборжаться. – Кузнецов начал возиться со входной дверью и в итоге сумел загнать кинжал между косяком и полотном. – Прикрывай.

Я переложил химический светильник в левую руку, в правой зажал рукоять нагана.

Наган – надежный. Если что, выручит.

Очень на это надеюсь, по крайней мере. Очень.

– Мне кажется или у тебя зубы от страха стучат? – спросил опер, когда дверь поддалась и начала понемногу отходить в сторону.

– Это не от страха, нервное это, – пояснил я.

– Не мандражируй, мы близки к цели как никогда.

– Вот это меня и беспокоит. А вдруг с Алисой что-нибудь уже случилось?

– Маловероятно. – Кузнецов уперся широко расставленными ногами в пол и, со всех сил потянув на себя дверь, распахнул ее до упора. – Все, пошли…

Я первым выбрался из складского помещения и поднял химический светильник над головой.

– Дай сюда, – немедленно потребовал опер, забрал испускавшую зеленоватое сияние трубку и уверенно зашагал по коридору, оказавшемуся точной копией приведшего нас сюда. – Идем!

– Нам точно туда?

– Точно.

Впрочем, уверенности федерала хватило ненадолго. Вскоре мы уперлись в глухую стену, и пришлось поворачивать обратно.

– Да, нехорошо получилось, – не удержался я от смешка.

– Нам туда, – упрямо ткнул Кузнецов светильником за перегородку. – Там капитанский мостик, точно тебе говорю.

– Значит, придется искать обход, – вздохнул я.

– Найдем, не сомневайся, – буркнул опер. – Время есть.

Я только поморщился и следующие несколько минут мы шли молча. Потом впереди замаячил темный провал бокового ответвления, и осторожно заглянувший в него федерал задумчиво почесал затылок.

– Может, свернем? – предложил наконец он.

– Давай попробуем, – согласился я.

А чего не согласиться? Какие варианты? Я тут вообще не ориентируюсь, если уж на то пошло.

– Слушай, – неожиданно нарушил молчание Кузнецов, когда мы зашагали дальше. – А ты хотел бы вернуться в прошлое?

– И все изменить? – хмыкнул я.

– Ну да.

– Рассказать всем правду про календарь майя и грядущее пришествие злобных инопланетян? Думаешь, кто-нибудь такому психу поверил бы? Да на эту тему и без меня кто только не изгалялся. Даже фотографии приближающихся к земле космических кораблей публиковали.

– Значит, не хотел бы?

– Почему? Вернулся бы, конечно.

– Не вижу логики.

– А чего непонятного? – поморщился я. – В глобальном плане ничего изменить, разумеется, не удалось бы, но спасти несколько человек – почему нет? Хоть трех, да хотя бы и одного.

– И ради этого ты согласился бы пережить все заново?

– Слушай, ты на полставки психоаналитиком не подрабатываешь, случаем? – Я уставился на федерала и тут же споткнулся о какую-то неровность. – Блин, это что за фигня еще?

– Похоже, мы приближаемся к носовой части корабля, принявшей на себя основной удар, – предположил Кузнецов, разглядывая вздыбившийся пол и перекошенные стены.

– И что делать будем, если дальше прохода нет?

– Сначала давай проверим, а потом уже паниковать начнем, – предложил опер и вновь двинулся вперед.

Я почесал стволом нагана лоб и зашагал следом. Мысль федерала была не лишена смысла, и суетиться раньше времени действительно не стоило. Только вот поводов для беспокойства становилось все больше и больше буквально с каждым шагом.

Лопнувшие стеновые панели и обломки стальных балок, пластиковое крошево расколовшихся светильников и выломанные страшным ударом двери. И чем дальше, тем хуже. В одном месте и вовсе расстояние между полом и потолком сократилось до полуметра, и пришлось пробираться по острым осколкам на карачках.

Да, теперь транспортник уже не напоминал готовый ко взлету космический корабль и все больше походил на жертву крушения. Пусть не слишком сильно пострадавшую при падении, но все же несущую немало неприятных сюрпризов для нежданных гостей. Как ни крути, наткнуться в темноте на кусок порванного и торчащего из стены металлического листа – плевое дело, а остаться без глаза или уха мне хотелось меньше всего.

Именно поэтому, прикрыв лицо левой рукой, я осторожно двигался след в след за Кузнецовым и чуть не врезался ему в спину, когда тот неожиданно замер на месте.

– Чего еще? – всполошился я.

– Сам посмотри. – Федерал поднял светильник к выломанной потолочной панели, одним краем свисавшей почти до самого пола. За ней обнаружились разорванные провода и лопнувшие трубы, но внимание опера привлекли вовсе не они. – Нет, на нити искусственных нервов внимание обрати.

Я прищурился и вдруг заметил след порванной и высохшей «сопли» рядом с протянувшейся по месту обрыва новой нитью.

– Получается, ИскИн заправлял всем тут еще до падения? Но почему тогда имеданцы под него корабль с нуля не перестроили?

– Вопрос, – задумчиво кивнул Кузнецов. – Еще бы понять, зачем они вообще на такой риск пошли. Почему стандартную систему безопасности забраковали?

– Идем!

Мы начали пробираться дальше, но вскоре замерли перед оплавленной дырой в раскуроченном полу. В потолке темнело сопоставимое по размерам отверстие, и опер, привстав на цыпочки, попытался ухватиться рукой за изогнутый кусок металла.

– Не думай даже. – Я попытался его остановить, но федерал лишь мотнул головой, а потом выругался и ткнул мне в лицо порезанной перчаткой.

– Ты меня отвлек! – с вызовом заявил он.

– Ну конечно! – усмехнулся я. – А так бы ты через эту дыру запросто на следующий уровень забрался! Правда?

– Помолчи, – поморщился Кузнецов и опустился на колени рядом с отверстием в полу.

– Ты чего? – удивился я. – Нам же вроде вверх надо?

– Ничего не чувствуешь?

– Пованивает чем-то.

– Смотри.

Опер посветил в темноту, и мне удалось разглядеть протянувшиеся уровнем ниже кишки. Уж не знаю, что это была за мерзость на самом деле, но ассоциации слегка подрагивавшая лента искусственной плоти вызывала именно такие.

– Это что еще такое?

– Похоже, по этой штуке питательный раствор расходится. Без еды даже искусственно выведенным тварям не обойтись.

– Понятно, – кивнул я и вслед за федералом перепрыгнул через отверстие в полу. – Как думаешь, это ракетой разворотило?

– Скорее всего, – пробираясь через свисавшие с потолка обрывки кабелей, ответил опер и предупредил: – Осторожней, тут арматура торчит.

– Ага, спасибо, – откликнулся я и спросил: – Кстати, а чем так опасно использование искусственного интеллекта?

– Помимо того что это запрещено, а рынок программного обеспечения для суперкомпьютеров и навигационного оборудования давно поделен?

– Ну да. Запрет ведь, полагаю, не на пустом месте возник.

– Говорят, слишком много проблем в свое время с ИскИнами было. – Стены впереди почти смыкались, и Кузнецов сумел протиснуться между ними с немалым трудом. – С катушек постоянно съезжали, вот и запретили.

– Наверное, проблемы были очень серьезные. – Я пробрался к оперу и попросил: – Ты не молчи, блин, а то у меня, похоже, и в самом деле клаустрофобия начинается. Крысиные норы какие-то…

– Говорят, на одну из планет ши упал контролируемый искусственным интеллектом спутник. Учитывая, что он был чуть меньше четверти нашей луны, размеры катастрофы можешь прикинуть сам.

– Да уж, неслабо. Неужели компьютер так сложно контролировать? Профилактику проводить и все такое…

– А где, по-твоему, искусственный разум в основном использовали?

– Ну, не знаю…

– На автоматических линиях по переработке астероидов, станциях на непригодных для жизни планетах, долговременных огневых точках.

– В общем, там, куда часто инженеров для калибровки не зашлешь? – догадался я.

– Именно. Иначе никакой экономии не получится, – подтвердил Кузнецов. – На инструктаже один из лингеров сказал, что без калибровки ИскИны функционировали в штатном режиме около полугода, а потом начинались необратимые изменения. Чисто электронные модели дробили память, создавая новые личности и тратя на это ресурсы системы. Сам понимаешь, к чему это в итоге приводило.

– К шизофрении?

– Именно. Ну а модели, базирующиеся на биопроцессорах, плодили всяких уродов. Вроде как в попытке создать переходную ступень между компьютером и человеком.

– Угу, насмотрелся.

– И это только типовые нарушения. Сам понимаешь, держать при каждом ИскИне штат психологов просто нерентабельно.

– Ясно.

– Кстати, – остановился вдруг Кузнецов, – похоже, мы пришли.

– Точнее, приплыли, – встал я обок и заглянул в показавшийся бездонным провал шахты грузового подъемника. – Полагаю, лифт ждать бесполезно?

– Сами заберемся.

– Уверен, что это хорошая идея?

– Лучше, чем кружить по кораблю в поисках лестницы, – заявил опер и, подступив вплотную к провалу, принялся шарить рукой внутри шахты. – Здесь скобы, подняться на верхний этаж не проблема.

– Только ты первый лезешь, – предупредил я.

– У тебя еще и боязнь высоты вдобавок? – обернулся Кузнецов.

– Нет, но если твой вес скобы выдержат, то и подо мной не обломятся.

– Имеданцы полтора центнера в среднем весят.

– Тогда ты ничем не рискуешь.

– Черт с тобой! – усмехнулся опер и забрался в шахту.

Я подошел к провалу и принялся вслушиваться в мерное цоканье ботинок по торчащим из стены стальным пруткам. Вскоре оно стихло, и послышался голос федерала:

– Порядок, поднимайся.

Забраться в шахту лифта оказалось легко. И боязнью высоты никогда не страдал, и до скобы дотянуться проблем не составило. Вот только расстояние между ними было рассчитано на более чем двухметровых создателей корабля, и вскарабкаться наверх получилось с трудом. Еще и сквозняком тянуло чуть ли не как в аэродинамической трубе.

– Руку давай! – Кузнецов помог мне выбраться наружу и оттащил подальше от провала лифта. – Нормально все?

– Ага, – отдуваясь, мотнул я головой. – Куда теперь?

– Надо подумать. – Опер оглядел небольшой холл, из которого в темноту уходило сразу три коридора.

Хотя почему – в темноту?

На этом уровне висевшие под потолком панели светильников едва заметно помаргивали, и их тусклое свечение хоть немного, но разгоняло царивший на сбитом транспортнике мрак.

– На потолок внимание обрати, – посоветовал я.

– А ведь и верно! – обрадовался Кузнецов. – Смотри, в центральном коридоре панели чуть ярче светятся!

– И чем дальше, тем светлее становится! – присмотрелся я.

– Пошли! – Опер спрятал химический светильник в карман куртки и уверенно зашагал по коридору. – Думаю, мы почти на месте.

– И разрушений на этом уровне совсем нет…

– В правом коридоре разрушений хватает. – Федерал указал на стену, в которой чернело обугленное отверстие, и обернулся. – Видел?

– И потолки тут выше.

– Так это же главная палуба!

– Понял уже. – Тут мне на глаза попалась выломанная дверь, и я попросил Кузнецова: – Дай светильник.

– Зачем еще?

– Дай сюда!

Федерал с недовольным видом вытащил из кармана начавший тускнеть карандаш и протянул мне. Я осветил заставленную двухъярусными кроватями и узкими шкафчиками комнатушку и повернулся к оперу:

– Как думаешь, тут оперативный резерв раньше ночевал?

– Да какая теперь разница? – пожал плечами Кузнецов.

– Пыль потревожена, – пояснил я и, заглянув под ближайшую кровать, поднял с пола скуренный до фильтра бычок. – А еще это.

– Выходит, здесь были переселенцы. – Федерал забрал у меня окурок и поднес его к носу. – Но что они могли тут забыть?

– Нас караулили. А теперь в другое место перебрались. И если мы на них нарвемся…

– Ничего хорошего из этого точно не выйдет, – нахмурился Кузнецов. – И значит, шуметь нельзя ни при каких обстоятельствах. Иначе спалимся.

– Это понятно.

Я вышел в коридор и уже обернулся вернуть федералу светильник, когда заметил какое-то смазанное движение.

Лампы под потолком светили из рук вон плохо, но бегущая по коридору тварь в несколько стремительных прыжков оказалась совсем рядом, и мне удалось ее разглядеть. Больше всего это существо напоминало дога или гончую, чью голову изрядно увеличили, чтобы напихать в пасть как можно больше зубов. В остальном собаку Баскервилей модифицировать не стали, но при клыках в мизинец длиной это уже не имело никакого значения.

И ведь где-то совсем рядом бродят до зубов вооруженные бандиты…

Эта мысль в один момент вывела меня из ступора, и я кинулся наутек.

У большинства собак есть одно слабое место – стоит попытаться убежать, и они тут же бросятся вдогонку. Инстинкт, ничего не попишешь.

Сзади раздалось приглушенное рычание, цокот когтей по полу стремительно приближался, но первоначальная фора позволила мне первым выскочить в холл. В следующий миг за спиной послышался короткий рык бросившегося в атаку пса и, выкинув химическую трубку, я шагнул в шахту лифта. Изогнувшись, изо всех сил вцепился в спасительную скобу и заболтался в воздухе, едва удержавшись от падения вслед за улетевшим в темноту светильником.

Мимо промелькнуло тело псины, какое-то время она с визгом неслась вниз, затем раздался глухой удар, и наступила тишина.

Ненавижу собак. Тупые твари!

Выбравшись из лифта, я с трудом подавил сотрясшую меня нервную дрожь и поспешил навстречу бежавшему по коридору Кузнецову.

– И что это было?! – зашипел на меня взбешенный опер.

– Ты же сам сказал, что шуметь нельзя!

– И стоило так рисковать?

– А разве нет?

– Ладно, убираемся отсюда. Живо! – Кузнецов придал мне ускорение, подтолкнув открытой ладонью в спину, и зашагал следом: – Легкой атлетикой занимался?

– Да нет.

– Неплохо бегаешь.

– Жизнь заставила.

– Угу, жизнь штука такая. Заставит, мало не покажется. – Федерал вытер пот с лица и задрал голову к потолку. – Тебе не кажется, что здесь сопли толще стали?

– Кажется, – согласился я и остановился на перекрестке. – И куда теперь?

Опер в нерешительности замер было рядом, но сразу двинулся дальше, решив никуда не сворачивать.

– Думаю, нам прямо.

– Как скажешь. Надеюсь только, запертых дверей больше не попадется. А то мой подвиг никому не нужным окажется.

– Даже если так – что-нибудь придумаем.

– Не хочу ничего придумывать. Хочу спокойно до капитанского мостика добраться.

Тут мы повернули за угол и переглянулись: впереди валялась выбитая взрывом бронированная дверь.

– Повезло, – расплылся я в улыбке.

– И не говори, – усмехнулся Кузнецов. – Ты просто счастливчик.

– А ты?

– А я – нет. – Опер отвернулся и с пистолетом в руке поспешил дальше. – Идем!

– Не понял? Ты о чем сейчас? – решил уточнить я, но федерал предостерегающе поднял руку, и пришлось замолчать.

– Почти пришли, – прошептал он. – Если засада и есть, то только тут.

Я настороженно посмотрел на внушительную дыру в стене и отправился догонять опера. Федерал тем временем подкрался к следующей, распахнутой наполовину двери, заглянул в нее и приложил к губам палец.

– Двое, – отойдя в глубь коридора, прошептал он. – Оба в защитных костюмах. Мимо не пройти. Что делать, просто не представляю.

Я не удержался и, подкравшись к приоткрытой двери, выглянул – оценить обстановку.

А обстановка не радовала совершенно. Метров десять свободного пространства, дальше закрытая дверь и двое замерших у нее громил. Оба в защитных костюмах, да еще и с автоматами. Стоит высунуться – мигом изрешетят.

– Твои предложения? – вернулся я к Кузнецову.

– Нет предложений, – честно признал федерал и зашарил по кармашкам разгрузки. – Будь со мной ранец…

– Не начинай только снова, – поморщился я и тоже начал проверять, не завалялось ли в карманах чего-нибудь полезного. – Ну что?

– Пустой. А ты?

– У меня только баллон с охлаждающим газом для автомата. Правда, не думаю, что он нам сильно поможет.

– Шуметь нельзя, – прикрыв глаза, прислонился опер спиной к стене. – Значит, надо подобраться вплотную и вырубить их прежде, чем начнется стрельба.

– Легко сказать! – фыркнул я. – И как мы это, интересно, устроим?

– Пока не знаю, – покачал головой тот. – Хотя…

Он вернулся к дыре в стеновой панели и оценивающе оглядел меня с ног до головы.

– Сможешь сюда залезть?

– Не проблема. Но зачем?

– ИскИн получает сигнал, когда открываются контролируемые им двери. Так?

– Наверное.

– А переселенцы каким-то образом контролируют сам искусственный интеллект.

– Думаешь?

– Уверен.

– Ладно, и что с того?

– Если сигнал придет с этого уровня, наверняка один из караульных отправится разведать ситуацию.

– А если они пойдут вдвоем?

– Тогда не дергайся, – пожал плечами Кузнецов. – Ты как, сумеешь завалить одного со спины?

– А какие варианты? – Я вытащил из чехла на поясе металлостеклянный клинок и осторожно забрался в короб, почти полностью занятый тянувшимися с уровня на уровень трубами. – Так не видно?

– Нормально. Главное, правильно место для удара выбери. И не спались раньше времени. А пойдут вдвоем, не лезь. Тогда попробуем втихую на капитанский мостик пробраться.

Опер куда-то убежал; я со вздохом оперся о трубу и приготовился ждать.

Предложенный Кузнецовым план, откровенно говоря, не радовал. Слишком много допущений, чтобы он без сучка без задоринки сработал. Но единственной альтернативой оставалось рвануть напролом, а подобная авантюра ничем хорошим закончиться не могла.

Тут до меня донесся звук шаркающих шагов, и, выждав пару мгновений, я осторожно выглянул наружу. Сгорбленный зверь без какой-либо спешки миновал укрывший меня короб и, подволакивая левую ногу, потащился дальше.

Постаравшись ни за что не зацепиться и не наделать шума, я выбрался в коридор и, на ходу прикидывая место для удара, метнулся за облаченным в защитный костюм человеком. Подскочил и со всего маху воткнул клинок в стык между шлемом и воротником только начавшего оборачиваться переселенца. Вздрогнув всем телом, тот повалился на пол и затих; я попытался высвободить нож, но клинок обломился у самого основания.

– Порядок? – подбежал ко мне Кузнецов.

– Дальше что? Какие планы?

– Никаких планов. – Опер поднял лежавший рядом с трупом АКМ и, отщелкнув магазин, проверил патроны. – Как ни странно, бронебойные. Так что нам, можно сказать, повезло.

– И что с того?

– Бронебойные пули калибра семь шестьдесят два, тебе что-то еще надо? Пошли! – И, не дожидаясь меня, Кузнецов уверенно зашагал по коридору.

Вскинув автомат, он бесшумно проскользнул в холл и немедленно открыл стрельбу по остававшемуся у дверей караульному. По ушам ударил грохот выстрелов; бандит задергался под ударами легко прошивавших пластины защитного костюма пуль и сполз по стене на пол.

– Мать твою! – от неожиданности выругался я и выхватил из кобуры наган.

– За мной! – скомандовал опер и с «калашом» в руках метнулся через холл.

Рывком распахнув дверь, Кузнецов заскочил внутрь и сразу сместился в сторону. Я на рожон лезть не стал и заглянул на капитанский мостик, оставаясь в холле. И правильно сделал: двое находившихся в заставленном рядами кресел помещении переселенцев моментально побросали газовые резаки и схватились за оружие. Кузнецов срезал их одной длинной очередью и, отбросив разряженный автомат, потянул из кобуры пистолет.

– Стой! – рванул я к нему. – Надо было их допросить!

– Зачем? – обшаривая глазами просторное помещение, удивился опер.

– А как мы узнаем, где Алиса?! – взвыл я. – Тут ее нет!

– Уверен? – хмыкнул федерал и двинулся вдоль стены, полностью завешенной выключенными экранами. – Вон, погляди, – указал он на бронированную дверь, красовавшуюся оплавленной дырой на месте замка, – хранилище только что взломали, где ей еще быть, если не здесь?

Хранилище?!

– Она там?!

– Дверь закрой, пока зверье не набежало, – распорядился федерал и уставился на собранные в единый узел нервные окончания, которые толстенным жгутом уходили в специально предназначенное для них отверстие в стене хранилища. – Во всяком случае, биопроцессор точно там…

– В задницу твой биопроцессор! – выругался я, но к входной двери все же вернулся. Поднатужившись, закрыл ее и на всякий случай спутал ручки аварийного открывания ремнем валявшегося на полу разряженного автомата.

– Молодец, – похвалил меня опер.

– Да иди ты! Где нам теперь девушку искать?!

– Агентство охраны порядка! – во всю глотку заорал вдруг Кузнецов. – Выходите по одному с поднятыми руками!

– Владимир? – раздался вдруг девичий голос, и из хранилища на капитанский мостик неуверенно выглянула Алиса Лазарева собственной персоной. – Я здесь!

– Алиса! – метнулся я к ней, но дорогу мне моментально заступил федерал.

– Стой! – рявкнул он и наставил пистолет на замершую от неожиданности девушку.

– Ты чего?! – опешил я. – Это же Алиса! Убери оружие!

– Не хотел тебя разочаровывать, – и не подумал опустить пистолет Кузнецов, – но она не человек. Не приближайся к ней и лучше не смотри в глаза. И, что бы ни случилось, помни: она не человек!

Глава 10

Алиса – не человек?!!

Сказать, что я удивился, – не сказать ничего. Слова Кузнецова меня просто убили.

Что он имеет в виду? Вот же она стоит – ничуть с нашей последней встречи не изменилась. Разве что похудела немного, но это именно та самая Алиса Лазарева, которую я тащил на себе несколько километров всего пару дней назад.

Точно – она!

Высокая, стройная. Рыжие волосы растрепаны, усеянное веснушками лицо бледное и осунувшееся. Зеленые глаза, резкие скулы. Часто бьющаяся на шее жилка.

И даже комбинезон тот же самый. Только куда более обтрепавшийся и замызганный.

– Ты в своем уме?! – Я шагнул вперед и вдруг замер на месте, пораженный неожиданной догадкой. – Или думаешь, ИскИн у нее в мозгах покопался?!

– Это неправда! – даже притопнула ножкой от возмущения девушка, сжимавшая в руках какой-то хрустальный шар. – Неправда!

– Нет, не искусственный интеллект, – не отрывая от нее взгляда, шагнул в сторону Кузнецов. – Но дело действительно в ее мозгах.

– Объясни толком! – потребовал я. – Что за фигня?

– Я сам много не знаю, – не стал отмалчиваться опер, – но есть древняя раса существ, сумевших перейти от физической формы жизни в энергетическое состояние. Они питаются биоизлучением головного мозга разумных существ и берут при этом своего носителя под полный ментальный контроль.

– Это ты только что придумал? – скривила губы Алиса и повернулась ко мне: – Не слушай его, Володя!

– Зачем мне это выдумывать? – Кузнецов достал из кармана пластиковую полоску одноразовых наручников и бросил ее к ногам девушки. – Будь добра, надень.

– Не дай ему забрать меня! – взмолилась смотревшая на меня полными слез глазами Лазарева. – Я не хочу! Давай сбежим! Сбежим вдвоем ото всех!

Я сглотнул слюну и отвел взгляд. Сбежать с ней?

С ней – да. Но сбежать?

Куда?!

– Не дури, – почувствовал мои сомнения опер. – Она тобой просто манипулирует.

– Это не так! – захлебываясь плачем, крикнула девушка. – Я не хочу в тюрьму! Не хочу снова работать на них! Помоги мне, Володя!

– Назад! – Кузнецов немедленно наставил на меня пистолет. – Два шага назад! Брось наган и держи руки так, чтобы я их видел! – Не выпуская меня из поля зрения, опер повернулся к девушке и потребовал: – А ты перестань пытаться залезть мне в голову! Немедленно!

– Да он просто ненормальный! – отступила от двери хранилища Алиса.

– Оставайся на месте! – скомандовал опер, которому теперь приходилось контролировать двоих стоящих в разных концах комнаты людей. – И надень наручники!

Не решаясь даже пошевелиться, я только покосился на выброшенный в ближайшее кресло наган и тяжело вздохнул.

Попытаться помочь Алисе?

А собственно, как?

Нет, от Кузнецова не убудет, задание он уже выполнил. Просто не представляю, что в этой ситуации сделать можно! Броситься на него и схлопотать пулю?

Глупо.

С другой стороны, девушке нужно дать второй шанс. Это будет правильно и никому не повредит. А федералам верить нельзя. Никак нельзя.

– Володя! – рявкнул вдруг опер, и неожиданно я осознал, что какое-то время просто стоял, тупо уставившись в одну точку.

Задумался? Черт, но почему же так голова резко разболелась?

– Говорил же – не смотри ей в глаза, идиот! – выругался Кузнецов. – Не смотри!

– Это не я! – всхлипнула Алиса. – Да это он сам! Это он сам тобой манипулирует!

– Надень наручники. Немедленно! – потребовал у девушки продолжавший удерживать меня на прицеле опер.

– Не буду! – вскинула голову Лазарева. – Хочешь – стреляй!

– И выстрелю!

– Володя, сделай что-нибудь! Он меня убьет!

– Сейчас от меня мало что зависит, – судорожно сглотнул я, не отрывая взгляда от дульного среза пистолета, зажатого в руке опера.

– Забери у него оружие, и мы сбежим! Нам никто не сможет помешать!

Забрать оружие? Она издевается, что ли?

Нет, Алиса мне нравилась просто безумно, но бросаться из-за нее на амбразуру никакого желания не было.

– Не дури, Володя! – предупредил федерал и, вытащив из кармана вторые наручники, кинул их к моим ногам. – Надень пока.

– Один вопрос, – поморщился я, не спеша поднимать с пола пластиковую полоску. – Помнишь свой спутниковый коммуникатор?

– Ну и? – удивился опер.

– У нас в «пятне» такие игрушки не в ходу. А как на «большой земле» с ними дела обстоят?

– Как раньше с мобильниками, – ответил Кузнецов. – Мой коммуникатор от гражданских моделей отличается только наличием шифровального чипа.

– Выходит, Алиса, ты не могла не знать, что я дал тебе не зеркало, а коммуникатор? – спросил я у девушки, не решаясь больше взглянуть ей в глаза. – Ведь так?

– Мне нужно было зеркало, – пожала плечами Лазарева и отошла к тянувшейся вдоль стены приборной панели. – А коммуникатор это был или нет – неважно. Я просто хотела привести себя в порядок. Да и какая разница? Электроника же в «пятне» не работает!

– Только не во время прояснения, – покачал я головой. – Ты вполне могла связаться со зверями и скинуть им свои координаты.

– Но зачем мне было это делать?!

– Они работали на имеданцев, которые и организовали твой побег. Вот только потом что-то пошло не так, и ты превратила их в своих рабов, – подсказал Кузнецов, который слишком поздно заметил маневр девушки. Понимая, что больше не в состоянии контролировать нас обоих, он попятился к хранилищу и прижался спиной к бронированной двери. – Не двигайся!

Не обратив никакого внимания на этот приказ, Алиса уселась в капитанское кресло и положила хрустальный шар себе на колени.

– Будь это так, что мешает мне взять под ментальный контроль и вас?! – презрительно поинтересовалась она.

– Кое-какая сыворотка, вколотая заблаговременно. – И опер, позабыв на время про меня, вновь направил пистолет на Лазареву. – Срок действия ее истечет через пять-шесть часов, но дублирующая группа прикрытия уже на подходе.

– Вот как, – прошептала девушка и тихонько рассмеялась. – Что ж, вы меня вынуждаете…

Не могу сказать, будто в ее облике произошли кардинальные изменения, но слезы исчезли, будто их и не было вовсе, а движения стали куда уверенней и четче. Мне, по крайней мере, никаких иных признаков одержимости заметить не удалось. А вот Кузнецов весь так и подобрался.

– Руки, руки над головой подняла, – шагнул он к Лазаревой.

– Слишком поздно. Еще шаг, и я запущу процесс самоуничтожения корабля! – рассмеялась Алиса и сдвинула заранее отломанную пластину, закрывавшую вмонтированный в подлокотник кресла сенсор. – Если не ошибаюсь, в шахматах это называется пат?

– Вот уж действительно пат, – только и вздохнул я.

На душе стало гадко и мерзко. Будто туда полный ушат помоев выплеснули. Я ведь влюбился, как дурак, с первого взгляда, а меня просто использовали. И ради чего это все? Ради чего?!

– Стоит мне сделать одно движение, и судно взлетит на воздух, – предупредила нас девушка и занесла ладонь над сенсором, замерцавшим едва заметным изумрудным сиянием. – Ты ведь не думаешь, что я блефую? Или хочешь это проверить?

– Думаю, ты все же блефуешь, – заявил я, опуская давно затекшие руки. – Вся электроника корабля отключилась, и управление идет исключительно через биопроцессор, который наверняка находится в хранилище.

Кузнецов заглянул в приоткрытую дверь и кивнул:

– Он там.

– Ты, мальчик, одно не учел, – хищно облизнула губы Лазарева. – Электроника отключилась не полностью.

– Да ну?

– На потолок посмотри!

Я глянул на осветительные панели, заливавшие тусклым сиянием командный мостик, и приуныл.

– Корабль взлетит на воздух, можете не сомневаться. Сбежать не успеет никто, – уверенно заявила девушка и опустила ладонь к сенсору. И хоть до стеклянной пластины она так и не дотронулась, осветительные панели под потолком моргнули и потускнели. – Пришлось повозиться, настраивая систему под себя, но, пока взламывали хранилище, у меня было полно времени. Запомните: стоит замкнуть цепь – и в тот же миг транспортник перестанет существовать.

– Тебе же хуже, – не выказывая беспокойства, пожал плечами Кузнецов. – Ты тоже не сбежишь.

– Разрядите оружие, зайдите в хранилище – и расстанемся друзьями, – предложила Алиса. – Думаю, никто из нас не хочет умереть сегодня. Так, Владимир?

– Угу, – хмыкнул я, чувствуя странную ломоту в висках. – Но решать тут не мне.

– Вверяешь свою жизнь в чужие руки?

– Полагаюсь на чужой опыт.

– А я собираюсь подождать группу захвата, – нахмурился опер. – Я не могу тебя отпустить. И не отпущу.

– Какое похвальное служебное рвение! – рассмеялась девушка. – Но до добра оно не доведет.

– Мне говорили про таких, как ты, – покачал головой Кузнецов. – Тебя надо остановить, иначе пострадают невинные люди.

– Лингеры сказки рассказали? – прищурилась Алиса. – Вижу, что они, можешь не отвечать.

– Даже если так? – Федерал хоть и стоял, расслабленно прислонившись к стене, но было видно, что он готов выстрелить в любой момент. – Что это меняет?

– У нас с ними старые счеты. – Девушка погладила левой рукой лежавший у нее на коленях хрустальный шар и неожиданно заявила: – Но, знаете, я не стану взрывать корабль. Нет, я отправлю в тартарары всю вашу планетку.

– А вот это уже блеф, – не поверил в реальность угрозы опер. – Хватит вешать нам лапшу на уши! Сдавайся!

– А ты, Владимир? Ты тоже не веришь? – прищурилась Алиса. – Помнишь, я рассказывала тебе об артефакте майя, способном уничтожить мир?

– Ну и? Будешь убеждать меня в реальности этой выдумки?

– Вообще я немного приукрасила действительность, – с хрипотцой в голосе рассмеялась девушка и вновь прикоснулась к хрустальному шару. – Артефакт создали не майя. А в остальном все верно.

– Хочешь поговорить об этом? – поморщился я.

– А ты разве не хочешь выслушать? – уставилась на меня Лазарева. – Не надейся, конец света не настанет мгновенно. Тебе хватит времени осознать, что во всем виноват именно ты. Что это ты стал причиной полного уничтожения своей расы!

– Не слушай ее! – нахмурился Кузнецов. – Хватит сказок!

– Получается, когда рыбоеды-лингеры говорят тебе об инопланетном мозговом паразите, ты принимаешь их слова на веру, – уела девушка опера, – а с представителем старейшей в разведанной части Галактики расы пообщаться не хочешь?

– Агентство не вступает в переговоры с преступниками, – заявил федерал. – Ясно?

– Пусть говорит, – попросил я.

– Мы с лингерами враждовали всегда. – Алиса задумалась, положив левую ладонь на шар, и мне показалось, будто в толще хрусталя начало разгораться какое-то свечение. – В итоге они победили, но война истощила обе стороны, и захватить нашу планету им так и не удалось.

– Какая оригинальная история! – не смог промолчать федерал.

– Уничтожить ее им тоже оказалось не под силу, – глядя прямо перед собой, продолжила рассказ девушка, в облике которой неожиданно проступило нечто чужое. Словно тень на лицо нашла. – И тогда лингеры применили экспериментальное оружие. Они попытались создать черную дыру, но в итоге лишь свернули пространство, навсегда отрезав нашу родину от внешнего мира.

– Но ты-то здесь, – зацепился я за противоречие. – Как так получилось?

– Та установка заработала на полную мощность далеко не сразу. Именно поэтому некоторые попытки прорвать осаду все же удались.

– И ты одна из сбежавших?

– Именно, – подтвердила Алиса. – Последняя. Остальных уже нет в живых. А тогда, сразу после побега, мы наткнулись на вашу планету и спрятали здесь это… – Девушка погладила засветившийся голубоватым сиянием шар и закрыла глаза. – Энергетический накопитель, способный пробить межпространственный переход на нашу родину. Мы оставили Шар здесь и продолжили бегство, надеясь, что его не найдут. Так и вышло. Вскоре корабль был уничтожен, но мы знали: никто не погиб напрасно.

– А почему вы сразу не использовали эту невероятную штуку? – не скрывая скептицизма, спросил Кузнецов.

– Энергия, – открыла глаза Лазарева. – Нам требовалась целая прорва энергии, поэтому и пришлось оставить здесь накопитель. Пять тысяч лет Шар заряжался, поглощая энергию напрямую из гравитационного поля планеты. Пять тысяч ваших земных лет… долгий срок…

– Тебе пять тысяч лет?! – опешил я.

– Не этому телу, – поправил меня опер.

– Не этому телу, – подтвердила Алиса. – И да – мне больше, много больше пяти тысяч лет.

– Думаю, тебе очень не хочется умирать, – через силу улыбнулся явно пытавшийся отыскать выход из патовой ситуации Кузнецов. – Столько прожить – и все впустую.

– Не впустую, – возразило завладевшее сознанием девушки существо. – Или мы договоримся, или на вашей планете разразится ад. Уж поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

Будто в подтверждение этих слов, вокруг хрустального шара начал искриться воздух, а мою кожу стало пощипывать растекшееся по командному мостику статическое электричество.

– Подожди! – не выдержал я. – Подожди!

– Да?

– А при чем здесь календарь майя? – Требовалось поскорее отвлечь девушку от манипуляций с Шаром, и никакой другой вопрос мне просто в голову не пришел. – Откуда взялся декабрь две тысячи двенадцатого года?

– Если известна скорость заполнения резервуара, конечную дату рассчитать ничего не стоит, – пожал плечами Кузнецов. – Хотя, по мне, так это полный бред.

– Некоторые из моих спутников возвращались присмотреть за накопителем, – пояснила Алиса. – Возможно, они поделились этим знанием с местными обитателями, внушили им мысль о предопределенности бытия. О судьбе. Роке.

– Мне другое непонятно. – Федерал задумчиво посмотрел на девушку и прищурился. – Кто рассказал о накопителе имеданцам?

– Я, – улыбнулась Алиса.

– Но зачем? – невольно вырвалось у меня.

– Имеданцы – молодая раса. Они враждуют с лингерами, как те когда-то враждовали с нами, и с радостью ухватились за шанс заполучить оружие против заклятых врагов. И разве можно винить их в том, что заодно они решили избавиться от населяющих планету туземцев?

– Тебе это было зачем? – глухо уточнил я свой вопрос.

– Мои соплеменники были заперты на родной планете пять тысяч лет, – с горечью в голосе ответила девушка. – Пять тысяч лет в одних и тех же телах! Для подобных мне – это пытка. Пытка, сводящая с ума. Можешь не верить, но мои слова про грозящий вашему миру ад – это не преувеличение. Отнюдь! Целью нашей миссии была не организация побега, а исключительно месть.

– А тебе не захотелось умирать? – догадался Кузнецов. – Пять тысяч лет охладили пыл?

– У мести много путей, – покачала головой Алиса. – Что такое тысяча лет для бессмертного существа? Я готова ждать и дольше, лишь бы увидеть, как лингеров сожрет новая молодая раса! Эти твари недостойны быстрой смерти! Пусть на своей шкуре испытают все прелести упадка! Пусть прочувствуют всю горечь поражения от низших существ!

– Можно было просто забрать Шар, – уставился я на девушку. – Просто забрать!

– У меня были проблемы с транспортом, – пожала плечами та, и мне показалось, будто кончики ее пальцев погрузились в хрусталь. – Да и убедить имеданцев в подлинности накопителя в этом случае было бы несравненно сложней.

– Но они не доверяли тебе и так, – неожиданно произнес федерал. – Именно поэтому кораблем управлял искусственный интеллект, на который у тебя, не имея кодов доступа к системе безопасности, не было никакой возможности повлиять!

– Доверяй, но проверяй, так у вас говорят.

– Знаешь, думаю, Имедан больше привлекла возможность колонизировать Землю, координаты которой они получили от тебя, нежели россказни о чудо-артефакте!

– Торгаши… – презрительно скривилась девушка.

– Да и теперь им хотелось лишь уничтожить улики, – продолжил Кузнецов. – Поэтому тебе и пришлось взять под ментальный контроль работавших на них бандитов!

– Они не очень толковые союзники, но других у меня пока нет, – растянуло губы девушки в ироничной улыбке завладевшее ее сознанием существо.

– И что будем делать? – Нестерпимо хотелось выстрелить в скалившуюся тварь, но цена этого опрометчивого поступка могла оказаться слишком велика. Да и для Алисы, быть может, еще не все потеряно…

– Решайте, – уставилась на меня Лазарева, и в глазах ее мелькнули отблески светившегося электрическим сиянием хрустального шара. – Я могу на время заблокировать создание межпространственного перехода, а могу открыть его прямо сейчас. Решать вам.

– Не верю я в эту чушь, – вскинул пистолет Кузнецов.

– А в запуск процесса самоуничтожения корабля?

– Черт! – выругался опер и опустил оружие. – Черт!

– Веришь… – тихонько рассмеялось все меньше походившее на девушку существо, правая ладонь которого по-прежнему нависала над пластиной сенсора. – А ты, Володя, тоже хочешь меня убить?

– Без комментариев, – буркнул я.

– Если поможешь сбежать, я освобожу это тело, и контроль над ним вновь вернется подавленному мной сознанию.

– Не слушай ее! – немедленно заявил федерал.

– Решать тебе, – откинулась девушка на спинку кресла. – Или спасешь подругу, или уничтожишь все население Земли. Решай.

– Она блефует! – предупредил опер.

– Как вариант просто взорвется корабль, – рассмеялась Алиса. – И предупреждаю: стоит появиться группе захвата, и я первым делом создам межпространственный переход.

– И тогда живые позавидуют мертвым, – кивнул я. – В курсе.

Но на самом деле мне было совсем не до шуток. Слишком непростой выбор предстояло сделать. Хотя, казалось бы: спасти девушку и предотвратить взрыв корабля – разве можно в такой ситуации поступить иначе? А если прибавить на эту чашу весов гипотетический апокалипсис, то колебания и вовсе выглядели неуместно.

Вот только на другой чаше весов качалось желание уничтожить тварь, которая навлекла на человечество все случившиеся за последние годы несчастья. Ведь что может быть проще – просто нажать на спусковой крючок и осуществить свою заветную мечту.

Сложный выбор. И пусть рассказ о хрустальном шаре запросто может оказаться вымыслом от начала и до конца, но подыхать тут не хотелось совершенно.

Я жить хочу!

Хочу жить, а не разлететься на куски, когда пойдет в разнос реактор корабля! Блин, я в кои-то веки снова хочу жить!

И готов сделать все, чтобы выбраться из этой передряги живым и потом, когда все кончится, найти Алису.

А почему нет? Что в этом такого?!

– И что скажешь, Игорь? – Я отвернулся к входной двери и вздохнул: – Как поступим?

– Я не могу ее отпустить, – сразу предупредил Кузнецов.

– Даже если есть шанс спасти девушку?

– Она врет!

– А если нет? Если рассказ о портале не выдумка?

– Чушь!

– Думаешь, лучше взорваться?

– Я готов взорваться, если буду уверен, что это существо сдохнет вместе с нами, – прямо заявил федерал. – Это мой долг…

– Фанатик, – вздохнул я.

– Вовсе нет!

– Извини, не хочу умирать за компанию, – пробормотал я и, схватив валявшийся в кресле наган, поймал на мушку опера. – Алиса, беги!

Кузнецов стремительно подался в сторону, и первая пуля прошила стеновую панель рядом с его плечом. Неплохо, особенно если учесть, что у меня и в мыслях не было убивать федерала.

Раз.

Укрывшись за креслом, опер навел пистолет на сорвавшуюся с места девушку, но выстрелить не успел. Оставившие рваные дыры в подголовнике пули прошли у него перед лицом, и федералу пришлось юркнуть в поисках укрытия за бронированную дверь.

Два, три.

Пригибаясь подобно игроку в американский футбол, Алиса бросилась наутек, и я вновь спустил курок, заставляя выглянувшего из хранилища Кузнецова спрятаться обратно.

Четыре.

В мгновение ока оказавшись у входной двери, девушка принялась распутывать намотанный на ручки ремень автомата, а отчаявшийся нормально прицелиться федерал высунул из-за двери руку с пистолетом и вслепую открыл беспорядочную стрельбу, но единственное, чего он сумел добиться, – это расколошматить несколько висевших на стене экранов. На всякий случай я шагнул в сторону и, переложив наган в левую руку, пальнул для острастки сразу два раза подряд.

Пять, шесть.

Кузнецов вновь попытался высунуться, но был вынужден спрятаться обратно, когда срикошетившая от бронированного косяка револьверная пуля влетела в хранилище над его головой.

Семь.

Алиса наконец отбросила в сторону кожаный ремень и попыталась сдвинуть дверь в сторону; федерал безбоязненно покинул укрытие, спокойно прицелился ей в спину и, охнув, повалился на пол.

Восемь!

Едва не выронившая хрустальный шар девушка с нечленораздельным воплем скрылась в коридоре, я незамедлительно подскочил к скорчившемуся от боли оперу и пинком отправил выпавший у него из руки пистолет в дальний угол командного мостика. Потом кинул разряженный наган в ближайшее кресло и на всякий случай отправился закрыть входную дверь.

– Живой? – намотав ремень на ручки, вернулся я к обхватившему живот руками федералу, который все так же продолжал валяться на полу.

– Ах ты, сволочь! – выдавил он из себя и начал подниматься на ноги. – Да я тебя!

– Стой, стой! – подался я назад. – Учти, я вооружен, а твой пистолет еще поискать придется. И вообще, я тебе только что жизнь спас!

– Спаситель выискался! – просипел Кузнецов и бухнулся в кресло. – Кто тебя просил только!

– Да ладно, Игорь, желай я тебя всерьез достать, стрелял бы в голову или по ногам, – отмахнулся я. – Ну, признай: ты ведь сам во имя долга подыхать не хотел! Ведь не хотел же? А так и сканер ничего предосудительного в твоих помыслах не зафиксирует, и мы еще поживем. Вали все на меня, короче.

– Ты позволил сбежать опасному преступнику, – сморщился опер. – За такое и личность стереть могут.

– Главное, не кидайте меня в терновый куст, дяденька, – отшутился я, хоть слова федерала оптимизма мне и не добавили. – И признай, ты ж меня как лоха развел! За такое и убить можно!

– Ты о чем это? – уставился на меня федерал.

– Об Алисе. Ты ведь с самого начала о том ментальном паразите знал! Знал и мне ни слова не сказал!

– А ты б поверил?

– А какая разница?

– Ладно, – ухмыльнулся опер, – поставим вопрос так: стал бы ты в этом случае сотрудничать с представителем органов правопорядка?

– Не-а, – честно признался я. – При первой бы возможности свалил.

– Вот видишь!

– Что – видишь? Ты меня использовал!

– И что с того?

– С того, что мы в расчете!

– Ладно, твоя взяла.

Опершись о подлокотник, Кузнецов медленно поднялся из кресла и вдруг стремительно качнулся вперед. В следующий миг мои ноги взлетели чуть ли не выше головы, а потом я уткнулся лицом в синтетическое покрытие пола, и усевшийся сверху федерал один за другим разжал сжимавшие рукоять револьвера пальцы.

– Ты совсем дурак?! – И разъяренный опер, перевернув на спину, от души приложил меня раскрытой ладонью по лбу. – Не понимаешь, что натворил?!

– Х…

– Что?!

– Полегче… – кое-как сумел просипеть я, и Кузнецов перестал давить коленом мне на грудь. Вместо этого он с нехорошим интересом посмотрел на револьвер, и стало ясно, что неприятности только начинаются.

– Вот скажи, почему бы мне не пристрелить тебя прямо сейчас? – на полном серьезе спросил федерал.

– Один обратно не дойдешь…

– Логично. – Кузнецов с тяжелым вздохом поднялся на ноги и похлопал стволом нагана по ладони. – А теперь рассказывай, как ты меня умудрился подловить.

– Что именно тебя интересует? – продолжая валяться на спине, уточнил я.

– В барабане нагана семь патронов. Ты стрелял восемь раз.

– У меня был спидлоадер.

– Для нагана? – Заинтересовавшийся федерал насчитал в барабане шесть нестреляных патронов и в изумлении уставился на год изготовления револьвера. – Двадцать девятый! А был сорок первый!

– Что – двадцать девятый? Что – сорок первый?

– Ты взял с собой два ствола!

– Ну да. – Я со стоном поднялся с пола и одернул куртку. – А ты – перезаряжать сложно, перезаряжать сложно!

– Может, все же грохнуть тебя, раз такой умный?

– А смысл?

– На душе полегчает, – с мерзко прозвучавшим щелчком взвел курок Кузнецов.

– Успокойся! Вернешься, объявишь Лазареву в розыск и умоешь руки. Улики ты раздобыл, культурное достояние спас. Ты герой! А без меня – хрена! Без меня обратно не дойдешь!

– Убедил. – Аккуратно спустив курок, опер кинул наган в соседнее кресло и встревоженно задрал голову, когда начали мигать висевшие под потолком осветительные панели. – Это еще что такое?

– Не знаю!

– Зато я знаю, – судорожно сглотнул Кузнецов, – эта стерва все же активировала систему самоуничтожения корабля! Теперь видишь, чего ее обещания стоят?!

– Вот блин…

– Что – блин?! – Федерал ухватил меня за грудки и со всей силы приложил о стеновую панель. – Это из-за твоей дурости сейчас транспортник на воздух взлетит!

– Успокойся…

– Успокоиться? – Опер отпустил меня, но лишь для того, чтобы опять швырнуть на стену. – Успокоиться?! Да вся операция псу под хвост! Не понимаешь этого, что ли?! Все было зря! Парни зря погибли! Это ты понимаешь?!

– Подожди! – прохрипел я.

– Подождать?! – взбеленился покрасневший от злости Кузнецов. – Подождать?! – Он примерился для удара, но лишь махнул рукой и отступил на шаг назад. – Идиот…

– Но как ей это удалось?! – поморщился я из-за боли в спине. – Электроника же вырублена! Она могла только напрямую цепь замкнуть, но тогда бы сразу рвануло!

– Значит, она задействовала биопроцессор!

– Каким образом?

– Скорее всего, через одну из нитей искусственных нервов.

– И сколько у нас осталось времени? – с некоторой опаской поинтересовался я, остерегаясь новой вспышки гнева.

– Порядка десяти минут. Иначе она просто отбежать от корабля не успеет. Но и на большее рассчитывать не стоит. – Опер с силой пнул ближайшее кресло и выругался. – Вот тебе и улики, вот тебе и культурное достояние!

– И что будем делать?

– Ты меня спрашиваешь? Предлагай, раз такой умный!

Я проследил взглядом собравшиеся в единый пучок нити-нервы ИскИна и, чувствуя странный азарт, направился к хранилищу.

– Смотри, достаточно перерезать сопли, и искусственный интеллект не сможет осуществить подрыв!

– С чего ты это взял? – поспешил за мной Кузнецов.

– Электроника вырублена и осуществить отложенный взрыв может только биопроцессор, так?

– Скорее всего.

– Лишим его связи с внешним миром – и дело сделано!

– В хранилище загляни, – покачал головой опер. – Загляни и уматываем отсюда, пока не поздно.

Я с удивлением уставился на федерала, потом подскочил к раскуроченной двери и протиснулся внутрь. Взгляд сразу приковал к себе стоявший на коротких ножках стеклянный ящик, доверху заполненный непонятным бурым веществом. В свернутой слоями, подобно мясному рулету, массе то и дело попадались информационные кристаллы и электронные платы с микросхемами, поэтому сомневаться в том, что это и есть биопроцессор, не приходилось. К тому же именно в «аквариум» уходили жгуты соплей.

Да – жгуты. В стенах, потолке и даже полу хранилища оказались проделаны отверстия, через которые по кораблю и расходилась нервная система искусственного интеллекта. И срезать требовалось не только пучок, тянувшийся от двери, но и еще пару десятков ему подобных.

Я на пробу ткнул ближайший жгут искусственных нервов кинжалом и с усилием выдернул завязший клинок обратно – по консистенции сопли напоминали жидкую резину. За десять минут тут даже вдвоем не управиться.

– Ну чего ты? – заторопился Кузнецов. – Уходим!

– Погоди! – отмахнулся я. – А если его взорвать?

– Кого? – не понял опер. – Тут и так сейчас все на воздух взлетит!

– Я не о том! Что, если этот ящик взорвать? Нет биопроцессора, нет взрыва!

– И нет улик, – скривился федерал.

– Зато все старинное барахло сохраним! – загорелся я этой идеей. – Ну, давай, давай уже!

– Что – давай?

– Гранату давай! Стрелять в это желе без толку.

– Какая граната?! – заорал Кузнецов. – Не осталось ни одной!

– Погоди! – Я зашарил по карманам куртки и вытащил оттуда баллон со сжиженным газом, предназначенный для охлаждения инопланетной штурмовой винтовки. – Вот!

– И как нам это поможет? – не понял федерал моего замысла. – Что ты вообще предлагаешь?

– Какой там газ?

– Без понятия, – развел руками Кузнецов. – Наверняка нейтральный, чтобы избежать воспламенения. Возможно, азот. Да, скорее всего, азот. Хотя и не факт.

– В любом случае температура у него гораздо ниже нуля. Так?

– Должно быть, – замялся опер. – Не силен я в химии. Это ты у нас недавно со школьной скамьи…

– У меня трояк был. С минусом.

Я подлез под жгут «соплей» и принялся рукоятью кинжала сбивать запоры с крышки стеклянного ящика. Хоть стекло и было бронированным, но замки оказались хлипкими и совершенно не рассчитанными на столь непочтительное обращение, а потому управиться с ними не составило никакого труда.

– Быстрее! – поторопил меня Кузнецов и постучал пальцем по циферблату наручных часов. – Время!

– В курсе! – огрызнулся я и, приподняв стеклянную крышку, сморщился из-за разошедшегося по комнате мерзкого запаха. Кое-как справился с рвотным позывом и попросил: – Подержи!

Федерал поспешил на помощь, я осторожно срезал кинжалом пластмассу, освобождая клапан, и слегка утопил баллон с газом в биомассе.

– Давай!

Кузнецов резко опустил крышку, та хлопнула по баллону и сразу же из жестянки ударила настоящая струя газа. По стеклу моментально начало расползаться пятно изморози, а из щелей неплотно закрытого ящика стали вырываться белесые клубы обжигающего холодом воздуха.

Но это никакой роли уже не сыграло – даже с учетом утечки биопроцессор оказался проморожен насквозь меньше чем за пару минут.

– Думаешь, этого достаточно? А если оттает? – Федерал задумчиво потер подбородок и протянул руку: – Дай-ка твой режик.

– Держи, – передал я ему кинжал.

– Надо подстраховаться. – Опер без какого-либо отвращения сжал в ладони один из пучков «соплей» и принялся кромсать его клинком. – Потому как если этот черный ящик переживет криогенную заморозку, то первое, что он сделает, – это взорвет тут все к чертям собачьим.

– Логично, – кивнул я и разложил складной нож. – Подстраховаться и в самом деле стоит. Как думаешь, эта штука осознавала, что ее собираются убивать?

– Понятия не имею, – буркнул Кузнецов и, стряхнув с клинка липкие ошметки, глянул на полностью затянутый изморозью стеклянный куб. – Меня больше волнует, смогут ли эксперты использовать эти останки в качестве доказательств.

– Вопрос! – вздохнул я и присел на корточки, пытаясь перерезать выходившие из пола пучки «соплей» и трубку, по которой подавался питательный раствор. – И второй вопрос: как мы будем отсюда выбираться?

– Придумаем что-нибудь. – Федерал вытер рукавом со лба пот и, кинув под ноги полностью покрытый ошметками искусственных нервов кинжал, спросил: – У тебя все?

– Похоже на то. – Я на всякий случай еще раз заглянул под стеклянный куб и поднялся на ноги. – Чисто.

– Ничего не пропустил?

– Не-а.

– Тогда пошли.

Кузнецов выпустил меня из хранилища и, поднапрягшись, захлопнул массивную дверь. Затем поднял валявшийся на полу газовый резак и, отрегулировав пламя, принялся обрабатывать край бронелиста и косяк, спаивая их в единое целое.

Я огляделся по сторонам, заметил на поясе одного из мертвецов флягу с водой и немедленно ее позаимствовал. Сделал несколько длинных глотков и даже зажмурился от удовольствия – красота!

– Живем! – Промочив горло, я вытер губы и передал флягу закончившему возиться со сваркой федералу. – Думаешь, это необходимо?

– На всякий случай. – Опер отхлебнул воды и удовлетворенно оглядел работу, на которую потратил никак не меньше десяти минут. – Кстати, обратил внимание, что осветительные панели мигать перестали?

– Обратил, ага. Конца света не будет.

Я принялся обшаривать карманы мертвеца и почти сразу наткнулся на мятую пачку сигарет и зажигалку. Чертовски довольный собой, плюхнулся в первое попавшееся кресло и затянулся табачным дымом. Легкие немедленно начал рвать сухой кашель, и, выругавшись, я с досадой выкинул сигарету на пол.

Вот ведь отрава!

– Отвык? – хохотнул Кузнецов.

– Ага. И ведь снилось даже, будто курю, а тут…

– Бывает. – Федерал уселся рядом и неожиданно поинтересовался: – Ну и какие планы на будущее?

– Забьюсь в какую-нибудь нору поглубже. Туда, где вам меня не отыскать, – честно сознался я. – Отосплюсь для начала, а там видно будет.

– Видно будет – это поиски Лазаревой?

– Может быть. А что?

– Ничего, – пожал опер плечами. – Неплохой план. Только для начала пару-тройку месяцев в госпитале поваляться придется. Потому как насчет побочных эффектов этой сыворотки я тебе, прямо скажем, не все сказал. Но не переживай, попрошу, чтобы нас в одну палату определили.

– А без этого никак? – обмер я.

– Только если сразу на кладбище.

– И куда потом? После госпиталя в смысле? – заранее зная ответ, скривился я. – На курсы психологической реабилитации, да? Так, может, лучше заранее пулю в лоб пустить, пока ваши мозгоправы личность стереть не успели?

– Ну зачем же на психологическую реабилитацию? – усмехнулся Игорь и подмигнул: – Есть варианты. Не факт, что они тебе понравятся, но есть.

– Ты меня вербуешь, что ли?

– Я – нет. Но когда мои коллеги предложат тебе работу, советую принять правильное решение.

– Можно подумать, у меня есть выбор!

– Выбор есть всегда, – на полном серьезе заявил Кузнецов. – Главное, им не злоупотреблять.

Я только хмыкнул и ничего отвечать не стал. А что тут можно ответить?

Увяз коготок, всей птичке пропасть.

Как-то так…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?