«День неприятностей (История Биба Фортуны)»

Шейн Белл День неприятностей (История Биба Фортуны) Байки из дворца Джаббы Хатта-11 (Звездные войны)

* * *

История Биба Фортуны Я сброшу Джаббу с трона в день переворота, думал Биб Фортуна, покидая тронный зал своего хозяина для секретного разговора с монахами Б 'омарр. Мои стражники швырнут его на решетку над пещерой ранкора. Пускай поваляется там-, смотря на бушующего внизу зверя и слушая его рев, пускай знает, что, когда я открою дверцу и он упадет, ранкор сожрет его. И пусть узнает перед смертью, что я унаследую его добро и его преступную организацию и ничто меня не остановит!

Фортуна стал быстро спускаться по засыпанным песком ступенькам, что вели во мрак, в темницы. За этой спиральной лестницей лежит желоб, по которому Джабба съедет в пещеру ранкора, думал он. Джабба будет видеть мою руку над кнопкой управления ловушкой, и знать, что сейчас он умрет. Фортуна усмехнулся и положил руку на каменную стену, представив мысленно расположенный за ней желоб. Он прикинул размеры обрюзгшего тела Джаббы и пришел к выводу, что хатт все же пройдет по желобу, если его полить жиром. Облить его жиром — да, это будет, славное унижение; Фортуна живо представил себе, как повара и поварята выбегают из кухни с кастрюлями горячего жира и радостно выливают его на Джаббу, счастливые, что наконец отомстили за своих сыновей и дочерей, которых хатт использовал в качестве дегустаторов, и за своих коллег, брошенных ранкору за одно-единственное не понравившееся блюдо. Фортуна приказал Пор-селлусу, шефповару, чтобы весь жир сливали в старые кастрюли; для чего именно, повара не знали. Скоро узнают.

Это будет счастливый день.

Фортуна шел мимо темных камер для заключенных. В некоторых было тихо; из других доносились стоны; еще в одной кто-то всхлипывал. Фортуна по-хозяйски вглядывался в каждую клетушку и в каждого пленника. Этого заключенного я освобожу, думал он. Этого казню. Остальных продам 6 рабство. Его приговор будет скорым и окончательным.

Извилистый коридор вел дальше, звуки затихали позади, и вдруг песок на полу кончился. Здесь регулярно подметали — дальше жили монахи. Фортуна остановился, снял сандалии и постучал ими о стену, вытряхивая песок — то был знак почтения по отношению к монахам. Ему не хотелось принести в их жилище грязь, которую развел Джабба, поселившись в их дворце. Как же их, должно быть, огорчает грязь 6 тех частях дворца, откуда их выгнали! Фортуна дал себе зарок, что позволит монахам основательно прибрать во дворце — — прежде чем выгонит их навсегда, пока им не пришло в голову повернуть оружие против него самого. Он снова надел сандалии и двинулся дальше.

Все меньше и меньше свечей тускло мерцало в нишах прохода. Тени сгустились; временами Фортуна шел в полной темноте, но он ни разу не остановился. Он уверенно шагал вперед. Тви'-лекк отлично знал этот коридор: он проходил по нему множество раз, чтобы изучать секреты монахов и плести с ними заговоры. Но на нижних уровнях было холодно, и Фортуна поплотнее завернулся в плащ.

Впереди мелькнула неясная тень. О камень царапнуло что-то металлическое. Фортуна остановился и прощупал окружающую темноту; его инстинкты не обнаружили никакой опасности. Но затем во тьме снова послышался шорох — что-то приближалось к нему. Когда показалась тень гигантского паука ростом с самого Фортуну, тви'лекк достал бластер и прислонился к стене. Вскоре из темноты выполз и сам паук, проковылял мимо. Фортуна слегка расслабился, но прятать оружие не стал. Всего лишь мозгоносец, сказал он себе. Паукообразная машина, несущая мозг просветленного монаха в сосуде, прикрепленном под брюхом. Безобидная. Несмотря на это, он содрогнулся от отвращения. Мозгоносцы выводили его из себя. Он смотрел, как мирно перемигиваются синие и зеленые огоньки на стенках мозгового сосуда, словно то было флуоресцентное украшение на теле тщеславного паука размером с человека. Направляется к Джаббе на ужин? Вполне возможно: мозги зачастую проповедовали с помощью динамиков, бессмысленно пытаясь объяснить гангстеру природу Вселенной и наставить его на путь просветления. Джаббу и его гостей это неизменно забавляло.

Фортуне вспомнилось, как он впервые увидел мозгоносца. Тогда ему было совсем не смешно. Сделавшись управляющим Джаббы, тви'лекк загорелся желанием обследовать все во дворне: его главные коридоры, его потайные ходы и комнаты, его темницы, обитателей и кто чем занимается. Однажды вечером он сопровождал кухонных служащих, разносивших еду заключенным. Не успели они дойти до первой камеры, как навстречу им вышел чудовищный паук, опрокинул кастрюлю с супом и забрызгал одежду Фортуны горячей жидкостью. Фортуна выстрелил из бластера и попал в мозговой сосуд под днищем паука. Сосуд разлетелся на куски, и на песок шлепнулся мозг. Паука замкнуло, из него посыпались искры, внутри раздавались хлопки.

Только тогда Фортуна понял, что паук на самом деле машина.

Никто не произнес ни слова — ни повара, ни охранники, ни заключенные, столпившиеся у дверей своей камеры. Паук и их сбил с толку. Подошли монахи, чтобы забрать мозг, и один из них объяснил, что, когда монах достигает просветления, другие братья, искусные в хирургии, вырезают его мозг и помещают п специальный сосуд с питательным раствором. Там мозг созерцает Вселенную, свободный от прихотей тела.

Фортуну тут же стошнило. Он стремглав бросился в тронный зал Джаббы, даже не сменив запачканную одежду, и посоветовал хозяину немедля уничтожить монахов. Их культ отвратителен, заявил он. В то же время он поражен, что в одном дворце уживаются две столь разные культуры — криминальная организация Джаббы и сии монахи. В течение многих поколений гангстеры занимали помещения монастыря, построенного братией. Они превратили его в свой дворец, заняв лучшие комнаты и захватывая все новое и новое пространство. Настало время забрать себе все.

Но Фортуна вдруг запнулся. Он был зол, что монахи до сих пор здесь живут. А вот что они сами думают о присутствии в своем дворце Джаббы и его приспешников? Ясно, что они не в восторге. Фортуна решил, что их недовольством можно воспользоваться. Следовало вслушиваться в их жалобы, разыгрывать из себя ретивого ученика, науськивать их, что нужно избавиться от Джаббы. В общем, слепить из них новую силу — он сможет воспользоваться ей, когда придет время брать власть в свои руки.

Как же здорово сработал его план! Ныне монахи были достаточно обучены и экипированы, чтобы занять дворец. Сотни братьев в собственных телах и еще сотни в мозгоносцах — — этого хватит, чтобы одолеть ничего не подозревающую стражу. Кроме того, Фортуна многому научился у монахов. Его интерес не был притворным: у них было чему поучиться. Теперь он умел интуитивно чувствовать заговоры, окружающие Джаббу, мелкие кражи, которые замышлялись рядом с ним, и извращенные плотские желания. Монахи рассказали ему, что его судьба предопределена. Фортуна развил их учение еще дальше: звезды сложились так, считал он, что ему суждено получить достаточные власть и богатство, чтобы завоевать Рилот, свою родную планету, и превратить свой народ — тви'лекков — в тех, кою больше всех ценит Империя, то есть в охотников за головами, наемников и шпионов. Он сделает так, что они перестанут быть всего лишь рабами-экзотами, и спасет всех, кого удастся спасти. По удачному стечению обстоятельств под контроль Фортуны попал Нат Секура, последний представитель некогда великого тви'леккского дома. Нат играл жизненно важную роль в его плане: народ пойдет за Натом (а на самом деле за ним, Фортуной), когда наступит время завоевания Рилота. Тви'лекки навсегда запомнят, что для них сделал Фортуна.

Имена его предков снова будут прославлены.

Он тоже будет прославлен.

Но впереди ждало много работы, и нужно -. было приготовиться. Время счастливых мечтаний прошло. Фортуна наглухо закрыл свой разум, спрятав как можно глубже самые черные мысли, и ускорил шаг.

В комнате совета его ждал всего один монах, который почему-то не сидел в медитативной позе, а расхаживал взад-вперед.

— Мастер Фортуна, — сказал монах. — Мы думали, вы не придете. Ваш друг в большой опасности.

— Какой друг? — — спросил Фортуна. У него не было никаких друзей.

— Нат Секура. Джабба собирается скормить его ранкору.

Фортуна пулей вылетел из комнаты и помчался обратно. Джабба терпеть не мог Ната Секуру, потому что тот был уродлив: Нат получил страшные ожоги, когда посланные Джаббой охотники за рабами подожгли город, чтобы загнать его жителей в свои сети. Его лицо и тело были покрыты рубцами; его лекку — головные хвосты, которые тви'лекки широко используют во время разговора, — были практически сожжены. Нат теперь мог общаться только голосом — — ужасное увечье, — но тем не менее он по-прежнему оставался Натом Секурой. Фортуна обнаружил Ната на развалинах города и сразу понял, что это за трофей. Этот трофей стоил дороже жемчуга. Надо же, скормить его ранкору!

Когда Фортуна сбавил ход, привел в порядок костюм, выровнял дыхание и вошел в зал, он увидел следующую картину: Нат, исполосованный бичами и связанный, лежал лицом вниз на решетке. Ранкор внизу ревел и разевал пасть, ловя капающую кровь. Жалкие обрубки лекку Ната неуклюже свешивались на решетку: кто-то сорвал головную повязку, которую Фортуна велел ему носить. Толпа подхалимов и шутов Джаббы громко ржала и издевалась над Натом, поглощая еду. Рука самого Джаббы висела в нескольких сантиметрах от кнопки, открывавшей люк, но завидя Фортуну, хатт раскатисто захохотал и жестом подозвал его к себе.

— Нат такой урод, — сказал Джабба. — Я хочу посмотреть, съест его ранкор или бросит обратно к нам.

Такое могло случиться. Если ранкор находил жертву неаппетитной, он швырял ее о решетку до тех пор, пока тело — не превращалось в бесформенную массу, которую на следующий день убирал смотритель. Решетка почернела от крови тех, кого ранкор не захотел есть.

— В таком случае вы пропустите развлечение, которым вас может порадовать Нат, — сказал Фортуна.

— Какое еще развлечение? — громыхнул Джабба.

Фортуна быстро соображал, пытаясь найти способ выручить Ната.

— Нат — хороший бегун, — сказал он, — и акробат. Он сможет какое-то время ускользать от ранкора.

Джабба обожал смотреть на такую забаву через решетку. Все об этом знали. Хатт положил палец на кнопку.

— Но не сейчас, — быстро сказал Фортуна. — Его слишком сильно избили. Дайте ему пару дней. Пусть очухается, тогда можно будет бросить его в пещеру. Это будет славное развлечение для всех нас.

— Ты предал меня! — крикнул Нат ему в спину. — Мне не следовало тебе доверять. Ты…

Фортуна поднял руку. Нат мгновенно умолк. Фортуна отлично его вымуштровал, и одним из первых уроков было повиновение.

— Хозяин? — спросил Фортуна. Джабба размышлял. Управляющий не мог оторвать глаз от его руки, лежавшей на кнопке.

— Хорошо, два дня, — произнес наконец Джабба и убрал руку. — Жду с нетерпением.

Фортуна подозвал двух стражников-гаморре-анцев; те сняли Ната с решетки и поволокли в темницы. Фортуна пошел за ними. Стражники остановились у первой камеры, в которой было полно народу.

— Нет, не сюда! — сказал Фортуна. — Я не хочу, чтобы Ната убили или покалечили, сорвав развлечение Джаббы. Идите за мной.

Он провел их в самый конец коридора, к самой дальней камере. Она была пуста.

— Сюда его, — велел он.

Стражники швырнули Ната в камеру, захлопнули дверь и закрыли ее на замок, после чего потопали обратно. Фортуна смотрел вниз сквозь решетку на двери. Нат лежал на каменном полу. Сесть прямо, чтобы видеть Фортуну, он не мог или не хотел. Это затрудняло дело, поскольку большую часть того, что хотел сказать Фортуна, стоило передавать при помощи лекку, чтобы никто чужой не понял. Ему не хотелось говорить вслух, потому что могли услышать посторонние уши. В конце концов Фортуна произнес три слова: — Я спасу тебя.

Он повернулся и ушел — но не в тронный зал Джаббы, а дальше по коридору, к монахам. Он знал лишь один способ спасти Ната.

И лишь теперь, шагая по чистому монастырскому коридору, Фортуна задумался: как они узнали, что это случится, а он — нет?

На следующий день, еще перед рассветом, Фортуна привел монахов-хирургов в камеру Ната. Он хотел, чтобы процедура была завершена задолго до того, как Джабба прикажет бросить Ната ранкору.

— Оставьте мозговой ствол, чтобы тело продолжало дышать, — сказал он.

— Нет! — вскрикнул Нат. Он понял, для чего здесь хирурги. — Не дай им забрать мой мозг!

Фортуна не боялся, что Ната услышат другие заключенные. Они постараются игнорировать его крики, если смогут, и будут надеяться, что с ними этот ужас не случится. Но стражник-гаморреанец, который торопливо направился к ним, не стал спрашивать, что делают хирурги.

— Я доложу Джаббе, что ты замучил этого заключенного и сорвал развлечение, — заявил он.

— Тогда я скажу Джаббе, что, раз ты настучал на меня, ты не умеешь хранить секреты м должен быть скормлен ранкору вместе с Натом.

Стражник засопел и отступил. Бот дурак, как же ими легко манипулировать, подумал Фортуна. Джабба ошибся, взяв их к себе 6 охрану.

— Я ничего не скажу, если ты тоже не скажешь, — ответил наконец стражник. — Делай свое дело быстро.

Он ушел. Фортуна переключил бластер на парализующий режим и посмотрел на Ната. Это единственный известный мне способ, спасти тебя, передал он с помощью лекку и выстрелил в Ната через прутья решетки. Нат опрокинулся на пол… но его руки вздрагивали, как будто он, хоть и оглушенный, силился встать, чтобы сражаться за свое тело. Фортуна отомкнул камеру и настежь открыл дверь. Хирурги вошли внутрь, катя перед собой дребезжащую тележку.

Фортуна за ними не пошел. Ему не хотелось на это смотреть. Нет, крови он нисколько не боялся, просто считал, что это будет неуважительно по отношению к Нату — стоять за спинами хирургов и наблюдать, как они копаются в его голове.

Поэтому Фортуна встал перед входом в камеру, нетерпеливо дожидаясь, когда хирурги закончат свою работу. Он вспомнил, как нашел маленького Ната на дымящихся развалинах особняка его семьи на Рилоте. Фортуна забрел туда в поисках жемчуга, но вместо него обнаружил Ната на руках у матери. Она была в сознании, но не могла подняться, чтобы защитить своего ребенка.

— Ты! — закричала она. — Биб Фортуна… Я должна была догадаться, что ты приложил к этому свои грязные руки. Только ты мог привести работорговцев на свою родную планету!

Она произнесла его имя с такой ненавистью, с •гаким презрением, что Фортуна попятился. Он был одним из первых, кто стал продавать за границу наркотический спайс-рилл, и из-за этого Ри-лотом заинтересовалась Империя. Тви'лекки, которых он полагал своими друзьями, судили его и приговорили к смертной казни за то, что приманил к их планете работорговцев, пиратов и негодяев всех сортов. Фортуна бежал. Имущество его семьи было конфисковано, а за его голову назначена награда. Теперь он вернулся, чтобы отомстить.

И он отомстил. Семь городов лежали в руинах, их население было продано в рабство, их богатства вывезены — в основном Джаббой, но некоторая часть тайно попала к Фортуне.

И все же это было не то, чего ему хотелось. Спрос на рилл оказался намного выше, чем он предполагал, этот спрос грозил высосать его планету досуха, уничтожить ее. Фортуна не настолько ненавидел свой народ. Чтобы отвлечь внимание от рилла и Рилота, он пытался развивать торговлю более дешевым, менее эффективным — и менее прибыльным — глиттерстимом с Кесселя. Тщетно. Спрос на спайс любого сорта неминуемо должен был разорвать обе планеты на куски. Фортуна надеялся, что тви'лекки адаптируются к жизни в большой Империи — тви'лекки всегда адаптировались, — но все произошло слишком быстро. Им нужно было указать верный путь. Фортуна понял, что это его долг — показать им этот путь, — в тот момент, когда с ним заговорила мать Ната у развалин своего дома. Он достал бластер и подошел к ней, целясь ей в голову.

— Трус, — молвила она.

Он выстрелил, и она сразу же умерла. Это не трусость, сказал он сам себе. Это акт милосердия. Я спас ее от ужасов рабства.

В это время застонал Нат.

Ребенок был жив. Фортуна не застрелил его и не отдал охотникам, а отнес на свой корабль и оказал первую медицинскую помощь. Позднее он объяснил Джаббе, что, поскольку это последний отпрыск великого тви'леккского семейства, будет забавно какое-то время подержать малого у себя. За все эти годы Фортуна так и не сказал Нату, кто убил его мать. Вдвоем они строили планы, как вызволить Рилот из того ада, в который его превращали торговцы спайсом и Империя…

Дверь камеры отворилась; в коридор торопливо вышел хирург. Он держал в руках сосуд с заключенным внутри мозгом. Все индикаторы на стенках кувшина светились ярко-красным цветом. Плохой знак. Огоньки должны были мигать зеленым и синим.

— Мозг кричит, — произнес другой хирург. — Если он быстро не придет в себя, то сойдет с ума и умрет. Так всегда происходит.

Нат не достиг просветления. Он не был готов отказаться от своего тела. Монахи объяснили это Фортуне, но он все равно велел им делать операцию. Другого способа спасти его не существовало. Именно это и было исполнено.

— Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вашему другу, — сказал еще один хирург. Они ушли, катя перед собой свою тележку. Ее дребезжание далеко разносилось по подземелью.

Фортуна вошел в камеру. Тело Ната лежало на полу; Биб присел, чтобы осмотреть его. Хирурги проделали замечательную работу: швы на черепе можно было обнаружить лишь при тщательном осмотре. Ствол мозга был на месте, и легкие продолжали качать воздух. Сердце по-прежнему билось. Сердце самого Фортуны было готово выскочить из груди. Он знал, что умрет, если Джабба узнает об этом до того, как он прикончит хатта. Фортуна расправил одежду Ната и обмотал его изуродованные лекку ярко-красным шарфом. Он перевернул тело на спину и легонько смахнул песок с его лица. Лицо было все в рубцах и таким измученным…

В этот момент Фортуне вдруг стало совершенно ясно, что так распорядилась Вселенная. Нат должен был потерять свое тело. Никто на Рилоте не узнал бы его. Вскоре в распоряжении Фортуны окажутся необъятные богатства Джаббы; он разыщет и наймет к себе на службу тех, кто занимается запрещенным ремеслом клонирования. Ната клонируют, и его мозг будет помещен в новое тело, лишенное изъянов. Когда они вернутся на Рилот, Нат сможет общаться более эффективно… если только он переживет ближайшие несколько дней. Фортуна решил позже зайти к нему, чтобы подкрепить его дух надеждой на клонирование.

Позднее тем же утром, когда Джабба приказал бросить Ната ранкору, Фортуна отрядил за ним двух стражников. Те приволокли тело Ната к плите-ловушке перед троном Джаббы.

— Нат от страха упал в обморок, — тихо сказал им Фортуна. — Но он, конечно, проснется, когда полетит к ранкору.

Стражники поверили. Очень многое зависело от того, что произойдет в следующие несколько минут, и от того, как воспримет все это Джабба.

Стражники швырнули тело Ната на плиту-ловушку, и Джабба нажал на кнопку — — как и надеялся Фортуна. Плита перевернулась, и Нат полетел вниз, в пещеру ранкора. Лизоблюды Джаббы сгрудились над решеткой, предвкушая зрелище поедания ранкором тви'лекка. Джабба, нажав несколько кнопок, пододвинул свой трон ближе к краю, чтобы тоже это видеть.

Нат лежал на песке лицом вниз. Ранкор громко зарычал, но жертва не шелохнулась.

— Нат не убегает! — — воскликнул Джабба. — Почему он не убегает?

Ранкор схватил тело и сожрал его в три присеста. Хлынула кровь и забрызгала руки, одежду и лицо Фортуны, а также всех, кто стоял над решеткой. Ранкор посмотрел наверх, рыгнул и зарычал.

Но в тронном зале царило молчание. Все ждали, что Джабба сейчас разозлится.

— Должно быть, Нат возненавидел тебя, — сказал Фортуна хозяину в наступившей тишине. — Он знал, что, если он побежит, вам это доставит удовольствие. Поэтому он не стал убегать.

Кто-то засмеялся. Сю Снутлис начала напевать песенку. Макс Ребо ударил по клавишам. И Джабба наконец захохотал.

— Он сожрал его — ранкор сожрал его! Фу, как неэстетично.

Хатт отодвинул трон на прежнее место; теперь заиграл уже весь оркестр, и жизнь вернулась в обычное русло.

Джабба поверил в то, что сказал ему Фортуна. Он ничего не заподозрил. Стирая с ладоней капельки крови Ната, Фортуна в задумчивости стал пробираться сквозь толпу галактических негодяев всех рас — негодяев, к числу которых он хотел добавить своих сородичей.

Вечером, улучив момент, Фортуна поспешил к монахам и к мозгу Ната. Первым делом он зашел в Великий Зал Просветленных, где на полках стояли сосуды с мозгами, а внизу терпеливо ждали мозго-носпы. Монах из непросветленных вытирал пыль. — Нат кричит не переставая, пришлось перенести его в отдельную комнату, — сказал монах. — Он мешал просветленным братьям.

Монах провел Фортуну в комнату. Сосуд, содержавший в себе мозг Ната, одиноко стоял на столе. Индикаторы на его стенках светились в темноте яркокрасным сиянием.

Монах зажег две свечи в нишах у двери и молча ушел. Фортуна присел возле стола и положил руки на сосуд. Мозг представлял собой жуткое зрелище: обнаженный, местами белый, плавающий в растворе, который кровь Ната окрасила в красный цвет. Монахи будут ежедневно менять раствор в течение трех дней, пока кровь не закончится и раствор не станет чистым.

Фортуна нажал на кнопку на стенке сосуда, чтобы мозг его «слышал».

— Нат, — сказал он. — Это был единственный известный мне способ тебя спасти. Поверь мне.

Он начал рассказывать о клонировании. Тут ему в голову пришла новая мысль.

— Возможно, мы найдем подходящее тело и поместим туда твой мозг, пока не будет готов клон.

Чем больше Фортуна раздумывал над этой идеей, тем больше она ему нравилась: похитить кого-нибудь подходящей комплекции, вынуть из тела мозг и поместить туда на время мозг Ната. Несомненно, живое, дышащее тело поможет Нату удержаться в здравом уме, а потом его можно будет пересадить в его собственный клон.

Надо будет поговорить об этом с хирургами.

Когда часом позже он покинул комнату Ната, треть огоньков светилась уже не красным, а розовым, даже бледно-розовым.

Фортуна пошел обратно в тронный зал — спать. Там было его спальное место. Параноик Джабба требовал, чтобы вся его свита по ночам спала вокруг него — считалось, что для защиты его от убийц, но на самом деле для того, чтобы стражники могли за всеми следить и не дать никому из них убить Джаббу. Это правило давно превратилось в формальность: стражники дрыхли вместе с остальными. Фортуна даже перестал их за это отчитывать.

Но когда он придет к власти, у него будет совсем другая охрана.

Фортуна никак не мог заснуть. Он чувствовал, что во дворце происходит нечто такое, чего он не мог разгадать или списать на волнения этого дня; в полусонном окружении Джаббы роились сотни возможных событий. Но монахи хорошо обучили его. Скоро все снова прояснится, Фортуна был в этом уверен. Существа со всех концов Галактики постоянно прилетали и улетали, и иногда требовалось несколько дней, чтобы разгадать истинные цели их появления. Кроме того, монахи предупредят его, как предупредили насчет Ната. У Фортуны были союзники, о которых никто догадывался.

Управляющий поднял голову и посмотрел на Джаббу, который покоился совсем близко от его постели. Душный зал провонял его гнусным мускусным потом. Фортуна сморщил нос и приступил к ритуалу, который часто помогал ему успокоиться и заснуть. Одна из неприятностей этого дня, подумал Фортуна. То, что Джабба все еще жив. Это была первая и основная неприятность в каждодневном списке неприятностей.

Но скоро Джабба умрет.

Приготовления Фортуны были практически завершены: он получил последние коды разбросанных по Галактике банковских счетов Джаббы и удостоверился в надежности еще нескольких участников, необходимых ему для свершения переворота. Оставалось немногое. Но помимо собственного заговора Фортуна знал еще о четырнадцати покушениях на жизнь Джаббы — покушениях, которым он на сей раз не станет препятствовать. Всегда полезно иметь план на случай непредвиденных обстоятельств, и эти четырнадцать групп заговорщиков делали это за него. Он будет просто следить за ними и по возможности направлять. Фортуна надеялся, что ему удастся обскакать остальных и самому поиметь удовольствие убить Джаббу, но вообще это было не принципиально при условии, что конкуренты сделают ход примерно в нужное время. Впрочем, когда Джабба сыграет в ящик, у руля окажется он, Фортуна. Все сокровища будут его.

Некоторые заговоры были весьма занятны — например, убийца-анцати, которого наняли госпожа Валариан и Юджин Тальмонт, имперский префект… забавное сочетание клиентов. Был еще Тессек, маленький суетливый куаррен, которого Джабба хотел убить и который сам замышлял убить Джаббу. Простой заговор, который Фортуне нравился больше всего, вынашивал поваренок — он планировал отравить Джаббу ядом за то, что тот бросил его брата ранкору, сочтя приготовленный им соус невкусным. Джаббу ненавидело множество народа, и хатту их ненависть доставляла удовольствие. Одна из его крупных, ошибок, подумал Фортуна. Джабба полагал, что его жестокие поступки заставляют всех бояться его, и думал, что страх его защищает. Но страх, переживаемый в течение многих дней, месяцев, лет, превращается в ненависть. Ненависть рождает планы возмездия. Фортуна исходил совсем из других чувств.

Он снова лег и мысленно улыбнулся. Четырнадцать запланированных покушений — — и, кроме того, шестьдесят восемь планов ограбления дворца. Этим заговорам несть числа.

Еще неприятности этого дня, продолжал размышлять Фортуна. То, что ему пришлось смотреть, как уничтожили тело Ната. Что ему пришлось угрожать монахам, чтобы они изъяли его мозг. Что опять не была доставлена очередная партия двухголовых червей эффрикимов, которых Джабба любил есть на завтрак (их эндорфины вызывали многочасовую дремоту), и по этой причине возросла потребность в других развлечениях: танцовщицах, спиртном, спайсе. Сплошные неприятности. Какой-то день неприятностей.

Но из всех этих неприятностей самой большой, самой главной являлось то, что Джабба был до сих пор жив.

Ранкор заревел в своей пещере и обрушился на каменную стену. Никто даже не пошевелился.

Эти звуки давно стали привычными.

В ответ на просьбу Фортуны хирурги сказали, что «обмен мозгами» возможен, но практикуется очень редко и лишь тогда, когда Галактике нужен воплощенный духовный наставник и нет времени на то, чтобы он родился и вырос. В таких случаях монахи выбирают здорового послушника и одного из просветленных и хирурги пересаживают мозг в тело. Фортуна был уверен, что сумеет убедить монахов выполнить эту процедуру для Ната.

Каждый день он разговаривал с мозгом Ната, а иногда и дважды в день, и спустя несколько недель часть огоньков уже сменила цвет на зеленый и синий. Но как минимум один всегда светился красным: внутри Ната все еще гнездилась паника, причем чересчур долго. Мозг был нестабилен.

Монахи считали, что Нат отчасти безумен: время от времени — иногда несколько дней — он воображал, будто ему завязали глаза, скрутили по ру-1 кам и ногам и что Фортуна и монахи не дают ему подняться. Что он все еще в родном теле. Однажды Фортуна спросил его: если его связали, почему тогда он не чувствует своего тела? Все индикаторы) немедленно вспыхнули красным.

— Приладьте его к мозгоносцу, — сказал он! монахам. — — Возможно, побродив туда-сюда, он| немного придет в себя.

Чтобы научиться управлять мозгоносцем, Нату потребовалось несколько дней, но все равно его машина вечно натыкалась на стены, Фортуну или монахов. Фортуна боялся, что он разобьет свой сосуд, но монахи заверили его, что сделать это нелегко. Куда бы дворецкий ни направлялся, Нат постоянно норовил увязаться следом, и монахам приходилось удерживать его, чтобы не пошел вслед за хозяином к Джаббе.

— Никуда его не выпускайте! — велел Фортуна монахам.

Ему не хотелось, чтобы Нат забрел куда не след и наговорил лишнего. Пусть все думают, что ранкор слопал его без остатка.

Но однажды, когда монахи были заняты церемониями Дня Весеннего Равноденствия и не могли достаточно тщательно стеречь пациента, как распорядился Фортуна, Нат поднялся в тронный зал. Его мозгоносец споткнулся на лестнице и царапнул о каменную стену; никто не обратил внимания. Но затем механический паук неуверенной походкой поковылял в середину зала, рискуя наступить на решетку в полу. Фортуна понял, что, если две или три его ноги провалятся и он не сможет самостоятельно освободиться, стражникам придется его вызволять. Хуже того, Джабба мог отправить его к ранкору. Правда, до сих пор он никогда не отправлял к ранкору моз-гоносцев, но Фортуне не хотелось, чтобы эта идея посетила его именно сейчас.

У Джаббы был новый протокольный дроид — некий Ц-ЗПО, подарок одного спесивца, объявившего себя рыцарем-джедаем. Фортуна быстро подозвал золоченого дроида к себе.

— Отгони мозгоносца от решетки, — приказал он. — Проведи его по периметру зала и отошли обратно к монахам. Поскорее.

— Сей момент, мастер Фортуна, — ответил Ц-ЗПО.

Но через минуту дроид прикоснулся к плечу тви'лекка.

— Просветленный брат желает говорить с вами, — сказал он. — Он наотрез отказывается возвращаться к монахам, если вы не выслушаете его. Я даже представить себе не могу, какой это важности дело, раз…

— Хватит, — оборвал его Фортуна. — Я поговорю с ним. Оставь нас.

Дроид-секретарь выпрямился и неуклюже зашагал прочь.

— Что такое? — спросил Фортуна у Ната.

— Я нашел тело — подходящее тело. Ты сказал, что у меня будет тело…

— Да, да. Где оно?

— Я не помню его имени, но на вид оно сильное, а мне нужно сильное тело…

— Да где же оно? Здесь, в зале?

Фортуне не нравилось, что этот разговор происходит в тронном зале Джаббы. Еще не хватало, чтобы их кто-то подслушал. Двое или трое любопытных уже смотрели на них.

— Говори быстро, — велел он. — И сразу же возвращайся к монахам.

— Вот это тело в карбоните — оно ведь никому не нужно. Дай мне тело, что в карбоните!

Фортуна подавил улыбку.

— Хэн Соло? — спросил он. Идея была восхитительна. У Фортуны были свои причины ненавидеть кореллиан: Бидло Кверв, его соперник в борьбе за пост, был с Кореллии. Если использовать тело Хэна таким манером, это будет отличная месть всем кореллианам. Фортуна посмотрел на тело Хэна Соло, вмороженное в карбонит и пребывающее в полной сохранности. На вид голова Хэна была того же размера, что у Ната.

— Разумеется, — сказал управляющий. — Ты получишь это тело. Скоро.

Он не стал добавлять: когда я буду здесь командовать. Вероятно, такой эксперимент позабавил бы Джаббу, но Фортуна не мог объяснить ему роль Ната в этом — — как и свою собственную.

После обеда Фортуна отправился по делам в Мое Айсли. Он был рад вырваться из дворца, но дел было по горло: разобраться с новыми поставщиками, чтобы они доставили во дворец заказанных эффрикимов; проинспектировать ход отстройки дома Джаббы в городе, уничтоженного пожаром. Но самой интересной обещала стать встреча с тем человеком, Люком Скайуокером, который объявил себя рыцарем-джедаем и который послал Джаббе дроидов в подарок. Человек хотел поговорить насчет Хэна Соло, и Фортуна пригласил его в городской дом, чтобы выслушать его предложение. Этот внезапный интерес к замороженному кореллианину показался Фортуне занятным. Возможно, из Соло все же удастся извлечь выгоду.

— Твой хозяин только выиграет, если просто отпустит Хэна, — сказал Скайуокер.

Фортуна засмеялся. Он ожидал, что этот самозванный джедай будет заносчив и самонадеян, и тот его не разочаровал.

— Хэн Соло обошелся Джаббе недешево, юный джедай, — сказал управляющий. — Каким образом мой хозяин выиграет, если отпустит его? Кроме того, я уверен, что Империя не обрадуется, если Соло выйдет на свободу.

— Режим поменяется, — вот и все, что ответил Скайуокер.

И вдруг туман, застилавший интуицию Фортуны, рассеялся. Он увидел занимательный заговор, который готовился во дворце. Повстанцы хотели заполучить Хэна Соло. Человек, сидевший сейчас перед ним, был агентом повстанцев, прочие уже внедрились во дворец: стражник, дрои-ды и, возможно, кое-кто еще. Все они были частью грандиозного плана, целью которого было освобождение Хэна Соло; с какой целью — фортуна не догадывался. Для чего повстанцам понадобился контрабандист?. В значительной мере это была пока всего лишь вероятность: ключевые фигуры еще не прибыли на место, Фортуна это чувствовал. Но его любопытство возросло до предела. За развитием этого сценария будет очень интересно наблюдать. Естественно, Скайуокеру Фортуна ничего этого не сказал. Он снова перевел тему разговора к денежному вопросу: — Как я сказал, Соло недешево обошелся Джаббе. Он потребует компенсации за ту партию спайса, которую Соло выбросил за борт. Если он вообще согласится его отпустить.

— Я заплачу Джаббе любую сумму плюс проценты, если это единственный вариант, — молвил Скайуокер. — Но лично ты хочешь не денег. Ты хочешь помочь своему народу, хотя от твоих планов ему станет еще хуже. Освободи Хэна, и после того как ты свергнешь Джаббу, присоединись к восстанию. Альянс возьмет Рилот под свою защиту. Рилот избегнет участи, которая ждет его под властью Империи, и ты достигнешь своей цели.

На какой-то миг Фортуна потерял дар речи. Интуиция этого молодого человека была и впрямь сильна. Убежденность и искренность Люка тронули сердце тви'лекка. На короткое мгновение ему привиделось светлое будущее, где никому не придется строить козни, заговоры и интриги, чем он занимался всю жизнь. Но это мгновение быстро прошло. Фортуна чувствовал, что Империя и ее методы слишком глубоко въелись в его разум. Империю невозможно свергнуть. Он не мог доверить судьбу народа тви'лекков жалким мечтателям-идеалистам из повстанческого Альянса. Собственный план казался ему наилучшим.

— Твои слова меня тронули, — сказал он Скайуокеру и не смог удержаться, чтобы не намекнуть на готовящийся переворот. — Кое-что из того, что ты предсказал, случится в течение ближайших дней. До тех пор твоему другу лучше оставаться в нынешнем состоянии. В карбоните он будет в полной безопасности во время заварухи. Но относительно денег ты ошибаешься. Мне понадобятся огромные суммы, чтобы осуществить мою мечту. Джабба не примет твое предложение — заплатить за Соло с процентами, но я передам ему твои слова. Хотя я, разумеется, позже приму его.

Скайуокер немедленно встал и поклонился, показывая, что разговор окончен; правда, у Фортуны просто не было времени, чтобы предложить ему стакан воды со спайсом или оказать еще какой-нибудь знак гостеприимства. Эта бесцеремонность была весьма неожиданной. Не потому ли он заторопился, что понял: я знаю правду о нем самом и его планах? подумал Фортуна. Что эти планы теперь изменятся, тви'лекк не сомневался. Он не встал и не ответил на поклон.

— И все же я заберу Соло, — сказал Скайуокер, и Фортуна не обнаружил в его словах ни высокомерия, ни похвальбы. Это была простая констатация факта.

— Конечно, ты сможешь забрать своего друга, когда привезешь мне деньги. Ты узнаешь, когда приходить, — ответил Фортуна.

Скайуокер повернулся и ушел.

Фортуна не стал говорить светлоглазому молодому человеку, каким образом он намеревался выполнить свое обещание. Он продаст ему то, что останется от Хэна Соло — мозг. Именно мозг Соло его стражники отдадут «джедаю», получив с того деньги. Такая сделка привлечет внимание имперских властей и поправит репутацию Фортуны в их глазах.

Джабба отверг предложение джедая и велел управляющему не впускать Скайуокера, — в точности как и было предсказано. В течение следующих дней Фортуна наблюдал, как во дворец проникли остальные повстанцы. Дроиды и стражник сработали блестяще. Затем появились — вернее, так сказать, были приняты Джаббой — еще двое агентов Альянса. Женщина по имени Лейя Органа, в прошлом принцесса и сенатор, а теперь рабыня-танцовщица — она стала ею после того, как глупейшим образом раскрыла себя и избавила Фортуну от хлопот с разморозкой Хэна Соло. Вуки Чубакка, который дополнял ее неудавшийся маскарад, был немедленно брошен в тюрьму и теперь сидел в одной камере со своим старым дружком Соло. Похоже, этот план развивался не слишком удачно: в то время как одни ключевые игроки ощущали себя довольно комфортно на своих местах, другие угодили в рабство или в темницу. Фортуна решил, что правильно сделал, не вложив ни акции в восстание, раз это все, что они могут сделать, чтобы кого-то спасти. Он больше полагался на план поваренка.

Но бывшая принцесса все же сделала, с точки зрения Фортуны, одно доброе дело — — она пронесла во дворец термодетонатор, и теперь он находился у управляющего. Фортуна украл его у стражника-випхида, который в свою очередь украл его у принцессы в суматохе ее разоблачения.

О термодетонаторе никто не спрашивал. Он один открывал замечательную возможность на случай чего.

Однажды утром Фортуна вдруг проснулся; все остальные еще спали. Что-то было не в порядке: во дворце находился кто-то, кому здесь быть не полагалось, и он шел прямиком в тронный зал. Тви'-лекк встал и оделся. Интуиция подсказала ему имя того, кто к ним пожаловал: Люк Скайуокер. Фортуна быстро и бесшумно пересек зал и встретил Скайуокера наверху, на выходе с лестницы.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, — Ты же знаешь, Джабба не принял твое предложение и не станет с тобой разговаривать. Дождись моего сигнала.

— Ты отведешь меня к Джаббе, — сказал Скайуокер. — Сейчас же.

Никаких объяснений. Типичная самоуверенность.

— Я сейчас же отведу тебя к Джаббе, — ответил Фортуна.

На миг ему подумалось, не задурил ли ему джедай голову каким-то трюком, но он тут же отмел эту мысль. Конечно же, нет.

Фортуна стал спускаться обратно. Он взглянул на Джаббу. Чтобы разбудить его так рано, требовалась определенная смелость, но он это сделает. Лентяи-стражники наконец зашевелились и уставились в его сторону. Человек шел сзади и бормотал ему в спину какую-то чепуху — мол, ты хорошо служишь своему хозяину и получишь награду. Фортуна не сумел подавить усмешку. Он произнес Джаббе на ухо: — Люк Скайуокер, джедай, пришел, чтобы поговорить с вами.

Джабба мгновенно пришел в ярость, и Фортуна приготовился к худшему.

— Я же сказал — не пускать его! — громыхнул Джабба.

— Меня нужно выслушать, — молвил Скайуокер.

Он пытался использовать на всей аудитории свой особый прием внушения, который, очевидно, считал очень ловким.

— Его нужно выслушать, — повторил Фортуна. Джабба немедленно отшвырнул его к стене.

— Слабоумный придурок! — рявкнул он. Фортуна не спеша поднялся, поправил одежду. Никто на него не смотрел. Мажордом чувствовал, что его унизили на виду у всех его сторонников. Момент был критический. Фортуна планировал совершить переворот через два дня; теперь он был вынужден сократить срок до нескольких часов. План нужно было менять, и менять быстро. Потеряв расположение Джаббы, он долго не протянет.

Тви'лекк быстро проанализировал свое положение. Возможно, Джабба прав и у него действительно слабый ум: оглядываясь назад, он видел, что Скайуокер действительно мог воздействовать на его сознание. Но сейчас было не время сомневаться в самом себе, если он хотел выжить. Фортуна подумал о том, что известно Джаббе о нем самом и о его планах. Вероятно, много: он бы не отреагировал с такой свирепостью, если бы по-прежнему доверял своему мажордому и его суждению. Фортуна прикоснулся к разумам своих сообщников и вздрогнул: не требовалось особой тренировки интуиции, чтобы уловить презрение, которое чувствовали некоторые из них. Трое даже собирались разоблачить заговор. Фортуна понял, что при нынешних обстоятельствах исполнение его плана придется ускорить еще больше, пока его сторонники совсем не разбежались. Спесивого «джедая» бросили ранкору; вся толпа сбежалась к решетке — смотреть, как ранкор поедает Скайуокера, и в этой суматохе никто не заметил, что Фортуна ненадолго отлучился. Вскоре он вернулся обратно. Если срок приходится менять — с нескольких дней на несколько часов и, возможно, даже минут, — что ж, он согласен. В кармане у него лежал украденный термодетонатор, и он был готов в любую секунду пустить его в дело.

Но ситуация быстро изменилась: ко всеобщему удивлению, Скайуокер сумел убить ранкора. Что ж ты раньше не пришел? подумал Фортуна. Нат мог бы сохранить свое тело, а множество ценных рабов и прочих существ — — включая талантливую девчонку-танцовщицу были бы сейчас живы. Джабба приказал, чтобы Скайуокера, вуки и Соло бросили сарлакку, и велел всем важным персонам готовиться лететь с ним на барже, чтобы присутствовать на казни. Фортуна и еще четырнадцать групп заговорщиков поняли, что лучшего шанса им не сыскать.

Джабба не вернется живым из этого путешествия.

Фортуна решил, что взорвет термодетонатор сразу после того, как спрыгнет с баржи: таким образом он убьет разом и Джаббу, и всех тех, перед которыми он его осрамил. Он сожалел о вероятной потере тела Соло, но был уверен, что отыщет для Ната другое. Тви'лекк методично делал последние приготовления. Он разместил на барже свой личный скифф, на котором собирался бежать, затем передал монахам приказ занять дворец, когда все улетят вместе с Джаббой. Переслал коды, заморозившие все счета Джаббы.

Его план начал действовать.

Собственно, начали действовать все планы. Во время полета над песками Фортуна сидел и размышлял о том, сколько у Джаббы появилось вариантов кончины. Все это было невероятно забавно. Подкатился Р2Д2, один из повстанческих дроидов, и предложил ассортимент напитков, изящные бутербродики и маринованных эффри-кимов (их наконец-то подвезли); последние явно должны были обрадовать Джаббу… и убить его: все черви были отравлены. Отравлена была также половина всех напитков. Яд был медленного действия: приняв его с пищей, жертва довольно долго не замечала ею действия. Фортуна знал, из каких бокалов можно пить, и пил без опаски. Он увидел, как Джабба проглотил горсть эффрикимов и запустил процесс собственного умерщвления. Тви'лекк украдкой взвел термодетонатор, чтобы сделать это умерщвление гарантированным.

Подошел Ц-ЗПО, поклонился.

— Господин Фортуна, — произнес он. — Могу ли я задать вам вопрос?

— Разумеется.

— Случалось ли раньше, чтобы кого-нибудь спасали из ямы сарлакка?

— Я о таком не слыхал, — ответил Фортуна и отвернулся, не желая утруждать себя хлопотами дроида.

Все же его заинтересовало, почему тот спросил о спасении от сарлакка. Интуиция здесь помочь не могла: разгадывать мотивы механических существ было очень сложно. Но Фортуна предположил, что дроидом движет преданность. Возможно, только что родился еще один план: Ц-ЗПО хотел каким-то образом спасти своего прежнего хозяина. Это растрогало Фортуну. Он подумал о том, что, если такая преданность переключится на него, он будет обеими руками за. Тви'лекк повернулся к дроиду.

— Ц-ЗПО, — вполголоса произнес он. — На корме, возле вентиляционной решетки, стоит мой личный скифф. Иди туда и жди. Когда увидишь, что я бегу на корму, снимай чехол и залезай внутрь.

Но попасть на скифф дроиду было не суждено. Он задержался, чтобы увидеть исполнение приговора, а затем случилось нечто неожиданное. Казнить повстанцев оказалось труднее, чем думал Джабба; завязалась драка. В этой суматохе Фортуна потерял Ц-ЗПО из виду; что с ним стало дальше, он не знал. Сам он задержался на барже ровно на столько, чтобы все-таки увидеть, как умрет Джабба. Как оказалось, не от яда. Не от руки одного из убийц, нанятых многочисленными врагами хатта. Это не был, в конце концов подброшенный термодетонатор. Лейя, бывшая принцесса, задушила Джаббу цепью. Фортуна полюбовался на смерть хатта и побежал к скиффу.

Все ж таки можно было предвидеть непредвиденное. Такова Вселенная: она всегда преподносит сюрпризы.

Обратное путешествие было сущим удовольствием. Термодетонатор взорвался точно в заданное время, и ударная волна показалась тви'лекку приятным ветерком — ведь то был ветер перемен. По пути ему не встретились ни Песчаные люди, ни пылевые бури, ни даже йавы. Казалось, после взрыва пустыня ждет чего-то еще.

Во дворец он прибыл уже под вечер. Ворота немедленно отворились. Внутри его ждали монахи: они заняли дворец, — Мастер Фортуна, — сказал один из них. — На барже все произошло, как было запланировано?

— Джабба мертв. Командую теперь я. Пусть высшее духовенство соберется в тронном зале: я хочу с ними побеседовать.

Он умышленно не сказал: «в тронном зале Джаббы». Теперь это был его тронный зал.

Фортуна поспешил туда и принялся вводить в систему безопасности дворца важную информацию: нужно было заменить кодовые слова, подтвердить или отменить выданные пропуска, перевести систему автоматизированной защиты в режим полной готовности. В подобные моменты можно было ожидать нападения с любой стороны.

Но вдруг главный терминал погас. Вслед за ним выключились все остальные терминалы. Лампы на потолке мигнули и погасли; остались гореть только свечи и факелы в нишах.

Фортуна побежал к выходу — и увидел, что главная дверь закрыта на замок.

Все это произошло совершенно незаметно.

Тви'лекк мгновенно понял, что это значит.

Монахи предали его. Они каким-то образом ощутили его намерения. Ему следовало догадаться, что монахи не пожелают менять одних бандитов на других, если можно забрать весь дворец себе. Чтобы понять это, не нужен особый дар интуиции. Фортуна вдруг задумался о том, чему же все-таки его научили монахи. Салонным фокусам? Детским играм? Здесь были бездны знания, о которых он мог лишь догадываться.

Но из тронного зала и из дворца вело множество выходов. Можно будет завершить переворот и из дома в Мое Айсли, затем вернуться и отобрать дворец у монахов.

Фортуна направился к потайному выходу, но тот оказался заблокирован. Все выходы были заблокированы. Фортуна бросился к помосту Джаббы и нажал на кнопку, опускавшую решетку пещеры ранкора — из пещеры было два секретных выхода, — но решетка не опустилась.

Фортуна был в ловушке.

Потайные ящики с оружием оказались ттус-ты. У Фортуны был бластер, но чем один бластер поможет против армии монахов?

Ожил один из терминалов. По экрану побежало сообщение. Фортуна быстро подскочил к терминалу и прочел: Ты достиг большого прогресса на своем духовном пути, брат Фортуна. Твои искания близки к завершению. Приготовься стать просветленным.

Судорожно вздохнув, Фортуна вцепился пальцами в терминал, затем взял себя в руки и попытался набрать ответ. Терминал его не принял. Сейчас тви'лекк был бы рад поторговаться с высшим духовенством — на этот раз честно, — но сильно сомневался, что его выслушают. Б любом случае, эти монахи шли не в тронный зал. Они шли за ним.

Фортуна уселся на трон Джаббы и сложил руки на коленях. Он знал, что видит руки в последний раз, и внезапно они стали ему очень дороги. Он окинул взглядом свое тело и понял, что оно ему тоже очень дорого.

В голове крутились всякие мелочи, вопросы, на которые он уже никогда не получит ответы. Скольких слуг Джаббы удалось отравить на барже поваренку, прежде чем он отравил самого Джаббу? Сколько времени потребуется монахам, чтобы убрать весь песок, занесенный во дворец многими поколениями гангстеров? Что сделают повара с жиром, который он велел им собрать?

В главном коридоре за тронным залом послышался звук. Этот звук нельзя было спутать ни с чем. Фортуна вынул бластер, размышляя, не использовать ли его на себе, но передумал. Он положил оружие на пустой трон и стал вслушиваться в дребезжание приближавшейся тележки хирургов.

Оглавление