«Апокалипсис: р. от о.л.»

  Пролог

  [На этом месте будет пролог, а пока - небольшое объявление. При копировании текста просьба объявление не убирать. Выкладывамый текст не совсем полон, еще сыроват и нуждается в правке (в основном - повествование от Анны). Кстати, надеюсь увидеть замечания по поводу противоречий в комментариях.

  Некоторые поздние вставки в текст или примечания помечены квадратными скобками.]

   Глава 1. Андрей: 'На дуэли нельзя опаздывать'

  Люди иногда убивают друг друга. Часто несправедливо, хотя встречаются такие личности, которых хочется пристрелить несколько раз. Жаль, что это невозможно. Точнее, я был уверен, что это невозможно, вплоть до того дня, когда все началось...

  Мне нужно было найти Лобо и, вероятно, прикончить. Такое вот скромное желание. Некоторым требуются деньги, другим - власть, влияние, известность, а мои устремления просты как доска для резки рыбы - отыскать неуловимого Лобо. Что поделать, я - сторож и гончая в одном лице. У меня даже кличка - Доберман.

  Мои едва слышные шаги стихли окончательно. Я остановился перед коричневой дверью на четвертом этаже. Обшарпанность подъезда, несмотря на домофон и замок, бросалась в глаза. Такое я уже видел неоднократно - жильцы не могут договориться о поддержании чистоты. Совсем недавно, когда мне пришлось подстрелить одного афериста на такой же грязной лестнице, я сказал ему:

  - Зачем ты вытаскивал пушку? Ведь испортил стену пулей и залил кровью пол.

  Он захрипел и закрыл глаза.

  - Ты прав, подъезду это в целом не повредит, - подытожил я.

  Такие вот люди. Им наверное нравится умирать в хлеву.

  Остановившись перед дверью, я поднес нос к замочной скважине. Замок был так себе, но меня он пока не интересовал. Запахи - вот моя цель.

  Ничто не способно так много сказать о жителях квартиры или дома, как запах, доносящийся оттуда. Лак говорит о недавно купленной мебели, краска - о ремонте, суп - о рачительной хозяйке, борщ - о мечте мужчины, которую он не ценит, духи - о том, что скоро там будет борщ, собака - о поисках дружбы, кошка - о разочаровании в этих поисках, одеколон - о бабнике, а торт - о том, что я испорчу праздник.

  От этой двери несло пережаренным луком, скверной яичницей, шампанским и свежими цветами - холостяк пригласил даму, но забыл заказать обед, пришлось готовить самому. Я достал из кармана отмычку и пошурудил в замке - ненавижу звук дверных звонков, а стучать в дверь не считаю приличным, мы ведь не в Средние века живем.

  Пара движений и я уже в коридоре. Опыт. Меня натаскивали на замки лет с пяти. Ну, может с шести. Нет, точно с пяти. Я тогда в первый раз уложился в норматив скорости разборки-сборки автомата.

  Дурацкий коридор с красными обоями меня позабавил. Здесь живут темпераментные люди! Артисты или жулики. Одно из двух.

  Я прошел мимо двери, ведущей в зал, и услышал характерные звуки, доносящиеся видимо из спальни. Такие звуки ни с чем не перепутать. Мужчина целовал шею женщины, трогая ее платье, а она постанывала, делая вид, что это ей нравится.

  Думаете, что я решил зайти в другой раз и дать им время убедиться в том, что они не подходят для длительной совместной жизни? Ошибаетесь. Щепетильность оставила меня лет в десять, когда мои приятели и будущие коллеги впихнули меня обнаженного в раздевалку для девочек... Хоть бы одна отвернулась! Я тогда подумал: если они не стесняются, то мне-то чего дергаться? Попросил мыло и шампунь. Мне не дали. В тот день я также решил стать жадным.

  Белая дверь, ведущая в спальню, была полуоткрыта, но я распахнул ее еще больше ударом ноги. Сладкая парочка сидела на широкой кровати и была так увлечена страстью и притворством, что не сразу заметила меня. Я оперся плечом о дверную раму:

  - Леонид Васильевич? Можно вас на минутку?

  - Э-э, - сказал он. - Ч-что? К-кто? Ты к-кто, парень?

  Женщина отпрянула и привычным движением закрыла рукой грудь. Жест меня удивил - на ней ведь было платье. Правда, черное полупрозрачное, но в таких смело дефилируют жены послов и таиландские трансвеститы.

  - Меня интересует всего одна вещь, - сказал я, игнорируя вопрос 'кто ты?'. - Где Лобо?

  - К-какой Лобо? - мужчина, похоже, стал приходить в себя. Он выглядел как скромный банковский работник: белая рубашка, черные брюки, честное чисто выбритое лицо... пожалуй, ему не хватало только штампика 'в кредите отказать' и тревожной кнопки.

  - Биржевой игрок, - ответил я. - Лобков Иван Борисович. Где он?

  Говоря так, я слегка преуменьшал заслуги Лобо. Он уже давно не был заурядным биржевым спекулянтом. О, нет. А числился финансовым советником одного местного магната, по которому горько плачет тюрьма, сетуя на то, что у мерзавца хватает денег и на откупы и на красивую жизнь. Но Лобо интересовал меня не поэтому, криминалом я не занимаюсь... ну, если честно, занимаюсь, но вскользь. Меня интересуют необычные происшествия, события, действия... все экстраординарное, что нарушает сложившийся порядок вещей.

  Этот Лобо привлек внимание нашей организации тем, что четко и верно спрогнозировал финансовый кризис на бирже. Казалось бы, пустяк, но угадать насколько именно упадут котировки основных бумаг, не каждому дано. Нет, конечно, если Лобо - гений экономики или даже сам этот кризис организовал, то я оставлю его в покое. Но если нет, если он действительно просто предсказал... о, у него будут большие проблемы, несовместимые с жизнью. Иногда приходится жертвовать одним, чтобы спасти всех.

  - Я не знаю, о чем ты говоришь, парень, - мужчина осмелел, взбодрился, а женщина полезла рукой в черную сумочку. Она думала, что ее движение незаметно. В целом почти не ошибалась. Увидеть сумочку за спиной дамы было непросто... но только не для меня.

  Я сделал два быстрых шага к кровати, равнодушно наблюдая, как женская рука поднимается, сжимая пистолетик. Забавную такую беретту 92, компактный вариант со стволом чуть более десяти сантиментров длиной. Очень глупо! Нужно было не терять время на копошение в сумке, а стрелять через нее. Впрочем, и тогда бы ничего не получилось, но откуда даме знать?

  Моя рука перехватила пистолетик еще на 'излете'. Небольшое движение и он у меня. Женщина взвизгнула, дернулась, она не сразу поняла, что первый раунд, да и весь матч уже остался за мной. Нога в красивой туфле на каблуке оторвалась от пола с явным намерением меня лягнуть. Я плавно шагнул в сторону. Промах. Конечно, промах. Женщина вскочила, я уклонился, и дама врезалась в дверцу шкафа.

  - Не надо, - попросил я. - Не надо этого. Успокойся и посиди в ванной, помедитируй на текущую воду.

  Но дамочка показала себя то ли противницей медитаций, то ли просто психопаткой, - она резво вскочила и бросилась ко мне с явным намерением провести какой-то хитрый прием. Мне было любопытно на этот прием посмотреть, но время поджимало. Я нежно взял женщину за руку, ногой распахнул приоткрытую дверцу шкафа, немного изменил движение очаровательного тела и вуа-ля - добро пожаловать в гардероб. Там было мягко, я даже не услышал, как ее голова ударилась о фанерную стену. Секунда ушла на то, чтобы закрыть дверцу и еще несколько секунд - чтобы подпереть тумбочкой.

  - Побудь хотя бы там, - галантно предложил я. - Представь, что ты вновь стала маленькой девочкой и прячешься от бабая. А мы с твоим приятелем побеседуем.

  Леонид Васильевич наблюдал за представлением с вытаращенными глазами. Он был явно не боец в отличие от его подруги.

  - Что, не знал, что у нее пушка? - догадался я. - Ты ее вообще где откопал? В каком-нибудь баре? Подмигнула тебе? Странно, что там не прикончила. Хотя нет... тогда был бы просто мужик. Такие, как она, дорого стоят. Поищи в сумочке. Там наверняка будут снотворное, наручники и миниатюрный набор для пыток.

  Из шкафа раздался какой-то звук. Я угадал.

  - Прошу в зал, - предложил я. - А то мало ли что у нее еще припрятано... на теле.

  - Она хотела меня убить?! - мужик вскричал так, словно увидел Санта Клауса в постели своей жены.

  - Влад сказал, что тебя убьют завтра, - ответил я. - Он редко ошибается... впрочем, завтра уже почти наступило.

  Мне пришлось обнять Леонида за плечи как старого больного друга и вести в зал. Он был убит известиями о своей предстоящей кончине. Все-таки некоторые люди любят переживать из-за пустяков. Я вот, к примеру, тоже знаю, что его прикончат завтра, но ведь так не убиваюсь!

  - Где он? Где Лобо? - мой вопрос повторился. Леонид уселся на слегка потертый кожаный диван и дрожащей рукой наливал себе шампанское из уже открытой бутылки. Я прислонился к спинке кресла и наблюдал за тем, во что может превратиться мужчина, который знает больше, чем его женщина.

  - В Москве. Вскоре собирается в Ниццу.

  Мой клиент запел как соловей. Но мне это пение было уже ни к чему. Я сосредоточился на главном.

  - Когда собирается?

  - Через два-три дня.

  Н-да... Похоже, что Лобо вне зоны наших интересов. Путешествующий чудотворец - нонсенс. Ему никто не позволит создать аномалию в двух местах.

  - Как мне его найти? - доверяй, но проверяй. Я лично посажу Лобо на самолет и помашу платочком вслед. Пусть обрушит биржи в Европе, меня это нисколько не волнует.

  Мы - не спецслужбы и на первом месте для нас в подборе кадров стоит не дисциплина, а иные навыки, которые не проявляются в нормальной обстановке. В нашей конторе всего семь человек на всю Москву. В мирное время. Если случается аномалия, то все Хранители из близлежащих городов стягиваются сюда. Я такого еще ни разу не видел - слишком молод. Последняя аномалия, не очень большая, возникла двадцать два года тому назад. Я в это время только родился или еще пребывал в счастливом сне в чреве матери. Да-да, мне двадцать два, хотя выгляжу на двадцать пять, а думаю как тридцатилетний. Если у кого-то вместо соски будет граната, а вместо погремушек - наставник: псих, садист и маньяк, то это гарантированно состарит любого младенца. В двенадцать лет я принимал участие в детской самодеятельности ради общего развития. Так вот, мне всегда доставалась роль старика Хоттабыча, несмотря на мои протесты. А я сам хотел сыграть Льва Толстого на склоне лет. Даже придумал образ: Лев Толстой с белоснежной бородой в рубище точит свою косу и выходит против полчищ орков. Наше русское добро побеждает чужеземное зло! Режиссер не оценил фееричность замысла. Подозреваю, что он был русофобом.

  Я сидел на планерке вместе со своими коллегами и любовался Железной Задницей. ЖЗ - это мой шеф. Насколько я себя помню, он никогда не принимал участие в полевых работах, да и вообще редко вставал из-за стола. Переходил разве что к сейфу, где хранился Манускрипт, Который Никому Нельзя Читать до Ситуации А. Имя манускрипта никто не знал, кроме шефа и Влада, его заместителя, поэтому сей труд мы называли просто: 'Панихида'. Нам не без оснований казалось, что если ситуация А все-таки наступит, то манускрипт окажется последней книгой, прочитанной нами при жизни. Между прочим, только ради этого одного-единственного произведения мы все в совершенстве владели арамейским языком.

  - Пока все спокойно, - вещал ЖЗ, хмуря косматые черные брови (больше напоминающие усы, сбившиеся с пути) и поправляя бело-синий галстук, стоимостью примерно как весь мой костюм, - но Вероятность почему-то возрастает. Она держится на необычно высоком уровне со времен последней аномалии, и я даже к этому слегка привык... хотя не могу найти причину. Но сегодня произошел скачок! И я бы хотел знать, как поживают местные аферисты.

  Аферистами шеф называл отнюдь не тех, кто профессионально играет в карты или просто собирает деньги, утверждая, что служит в администрации Президента (врет или не врет - неважно). Аферистами были в основном 'маги', 'колдуны', 'гадалки', 'ведуньи', 'магистры всех наук' и прочие личности, чьими объявлениями пестрели страницы желтой прессы. Мы знали их всех, а газета 'Из рук в руки' пользовалась среди нашего коллектива популярностью большей, чем туалетная бумага.

  Я посетил сотни 'магов' под видом клиента. На моем лице была улыбка, в кармане пушка, а в голове - стандартный опросник. Если бы хоть один из этих придурков ответил на вопросы правильно, то моя улыбка стала бы шире, а его мозги потяжелели бы на восемь грамм. Для многих эта тяжесть оказывается неподъемной.

  - Поживают отлично, - произнес Влад, уже успевший собрать наши отчеты. - Ничего нового. Андрею был поручен самый перспективный объект - Лобо, но, похоже, тут промах. Это просто скупщик информации, обычный жулик, а не пророк.

  Влад рыжеватый, но очень похож на кавказца. То ли повадками, то ли чертами лица... трудно понять. Он - наследственный Хранитель, в отличие от меня, урожденного. За его спиной череда предков, доблестных и не очень.. да чего там, отъявленных мерзавцев, таких же, как и он сам. Некоторые пираты служили монархам так же верно, как современные негодяи служат мирозданию. Но Влад - это жемчужина в короне подлости, наглости и самолюбования. Он стреляет быстрее любого из нас, но предпочитает бить в спину. К тому же страшно расчетливый и практичный тип. Это - один из двух его недостатков. Если знаешь выгоду Влада, то можно ничего не опасаться, против выгоды он не пойдет. А второй его недостаток просто грандиозен, как у всякого подлеца с размахом. Влад влюблен. Представляете? В курочку, которая сидит сбоку от меня и тоже смотрит на ЖЗ. Людмила Олеговна Шталк. За глаза мы называем ее 'Черномор' по имени злого волшебника из пушкинской сказки. У нее, конечно, нет бороды, а есть отличная фигура и физиономия стоимостью в двести тысяч долларов. Столько в нее было вложено, я узнавал. Но результат того стоит. Черномор - коварная леди. Она заигрывает и с Владом и с Мишей, пытаясь стравить обоих. Признаться, я опасаюсь за жизнь Миши.

  - Я хочу знать, что происходит! - шеф обвел нас тяжелым взглядом. - Вероятность входит в красную зону. Кто-то собирается подложить нам свинью. Найдите его!

  ЖЗ умеет отдавать невыполнимые приказы. Как мы его найдем, не прибегая к помощи других? Тут нужно еще человек пятьдесят. Разделить Москву на сектора, каждому Хранителю дать ноут с 'Поиском' и вперед. Но Влад еще вчера утверждал, что мы справимся своими силами.

  'Поиск' - это программа, считающая синусы и больше не делающая ничего. Примитив, скажете вы? Мы выложили круглую сумму за нее, а бригада неплохих программеров трудилась месяц. Дело в том, что это - не просто калькулятор, а штука, выполняющая множество никому не нужных промежуточных функций. Я даже не знаю, что программеры туда навставляли, но 'Поиск' тратит несколько минут на одно элементарное вычисление с загрузкой всех ресурсов компа. Мы потом сравниваем результаты 'Поиска' и математических таблиц. Величина, на которую отличается десятая-двенадцатая цифра после запятой, и есть Вероятность аномалии. Неизвестно почему, но ненужные действия очень четко реагируют на нарушение законов нашего мира. Чем этих действий больше, тем метод чувствительнее к аномалии.

  Раньше Хранителям жилось тяжело. Их устройства состояли из бессмысленных гирек, шестеренок и колес. Эти механизмы были размером с дом и приводились в движение ослом. Наша программа тоже приводится в движение ослом. Его зовут Стас Немчугов. Он - админ. Никчемная личность. Даже не может нормально посадить МИГ-29. Как он еще не умер от стыда, не знаю. Но не умер, живет вот, даже иногда плоско шутит. Как и все админы, в рабочее время пишет рассказы об эльфах, а в свободное - жалуется, что ему мало платят.

  - Я объявляю код 'Г', - шеф наконец созрел, не уловив никакого энтузиазма на наших лицах. Он еще немного повращал глазами, напоминая испорченную куклу, жестокая хозяйка которой выщипала ей волосы на лбу и приклеела вместо бровей. - Сегодня к вечеру поступит помощь.

  'Г' - это примерно то, о чем вы подумали. Жить можно, но без прежнего комфорта. Уже завтра с утра около ста молодцов будут изображать из себя киборгов из стали (тело) и ваты (мозги), нарушая всевозможные правила. А нам придется все утрясать. Мне бы хотелось оказаться первым, кто найдет этого говнюка - доморощенного чудотворца. Я ему припомню три своих пропущенных свидания, напрасно растраченную обойму патронов и опоздание на урок игры на волынке (я решил обзавестись новым хобби и специально купил для нее клетчатый берет).

   Мое настроение по окончанию планерки было подавленным. Я выходил, наблюдая за маневрами Черномора. Наша брюнетка куда-то зазывала Мишу, но не упускала из виду и Влада. Дамочка допрыгается. Кто-то из троих сменит свои жилищные условия на скромную землянку. Будет жаль, если им окажется Миша.

  В тот день я колесил по пыльной Москве, посматривая на ноут и надеясь, что мне повезет. С тем же успехом мог найти на Тверской-Ямской сокровища капитана Тича, утопленные в Атлантическом океане. Вероятность аномалии во всех местах, где я побывал, была почему-то немного меньше, чем в нашем офисе.

  Уже ближе к вечеру меня отвлек траурный марш, раздающийся из сотового. На проводе был шеф.

  - Андрей, ты рядом, я вижу тебя. Заедь.

  ЖЗ имел привычку отслеживать перемещения своей команды. У каждого из нас был маяк - пейджер, который никогда не звонил. Мы не имели права с ним расставаться - инструкции гласили, что рано или поздно он оживет и это будет началом новой, гораздо более веселой жизни.

  Наш офис располагался между улиц Больших и Малых Каменщиков. В этом была некоторая ирония, взаимосвязь с масонством. Наша организация, конечно, древнее, но какой-то шутник из руководства не удержался от параллелей.

   Я поставил свою черную ауди ТТ в гараж и поднялся по лестнице на четвертый этаж к кабинету шефа. Прошел мимо пустующего стола секретарши, приблизился к лакированной массивной двери и аккуратно постучал. ЖЗ не в восторге от шума, он даже никогда не кричит, а в минуты раздражения лишь шипит, как гусь на сковородке.

  Дверь медленно распахнулась. Шеф любит автоматику больше, чем мы все вместе взятые, хотя и одевается как ретроград. ЖЗ весь завален новейшими гаджетами. Он меняет содержимое своего компа три раза в год. Я не ожидал от пожилого человека такой страсти к новомодным игрушкам. Кстати, об игрушках. Когда выдается свободное время, шеф заставляет нас тестировать трехмерные стрелялки, различные стратегии и прочую дребедень. Потом скрупулезно расспрашивает, что мы о них думаем. Я как-то спросил Влада, сколько лет ЖЗ по его мнению. Тот скорчил кислую физиономию и ответил, что не меньше восьмидесяти. Я не поверил и рискнул прямо поинтересоваться у шефа аккурат тогда, когда мы отмечали его день рождения, приходящееся на Новый год.

  'Андрей, - проскрипел шеф, - я достаточно стар, чтобы понять: в подсчете лет нет никакого проку. Я уже дожил до того, чтобы свой возраст определять простым вычитанием из даты текущей даты рождения'.

  Больше шеф не сказал ничего.

  Но вернемся к моему позднему визиту в кабинет ЖЗ. Я вошел в его обитель бодрым шагом обладателя чистой совести, широкой души и большого сердца. Кабинет шефа был сер. Серые стены, серый потолок, серый пол... очередная странность ЖЗ. Хозяин кабинета показал мне на стул холеным слегка морщинистым пальцем.

  - Андрей, - сказал шеф, выглядывая из-за гигантского монитора, - ты у нас работаешь недавно, но наверняка уже успел привыкнуть к коллегам.

  Начало настораживало. Я слегка кивнул.

  - Вгляни-ка, - шеф нажал какую-то кнопку и за его спиной замерцал экран размером с полстены. Карта Москвы. На ней отображались три ярких желтых точки.

  - Это Владимир, Михаил и Людмила, - пояснил ЖЗ. - Посмотри внимательнее. Что ты видишь?

  - Точки вижу..., - честно сказал я. - Кажется, они сближаются, хотя трудно судить - слишком извилистый путь.

  - Сближаются, - со вздохом подтвердил шеф, потирая лысину на лбу. - Я обычно представляю сотрудникам свободу во внерабочее время, но сейчас надо бы проследить.

  Я снова кивнул. Все ясно. ЖЗ солидарен со мной в том, что один из троих может нас покинуть. После непродолжительной беседы я вышел от шефа и спустился в гараж. Проследовал мимо своей машины и остановился рядом с мерсом. Осиная милицейская окраска, спецсигналы, мегафон - то, что нужно.

   Автоматическая дверь гаража распахнулась с легким скрипом и я выехал на просторы Москвы. Мне нужно было успеть к точке рандеву. Эти трое ведь сближаются поздней ночью не для того, чтобы обсудить перспективы нереста форели или способы размножения утконосов. Шеф был прав. Его мясистый нос не утратил нюх.

  Мой путь освещали мощные фары, а проблесковые маячки раскрашивали стены домов в цвета трехдневного фингала, когда я несся по переулкам. Но старался особенно не гнать. Я ведь не папуас, чтобы привезти на капоте пару ненужных мне голов. Да и колеса лучше идут по асфальту, а не по телам зазевавшихся алкашей.

  Моя осторожность была вознаграждена сполна. Как только я свернул в очередную улочку, чтобы вылететь на финишную прямую, передо мной выскочила какая-то тень. Никогда не жаловался на свою реакцию, но тут еле успел затормозить.

  - Стойте! - закричала тень с некоторым опозданием, я ведь и так уже остановился. - Милиция! Помогите!

  Я сначала даже не понял, о чем речь. Ей нужна милиция, а я тут при чем? Но потом вспомнил о машине. В данный отрезок времени на данном участке пространства милицией был я.

  - Чего надо? Эй ты, отойди с дороги! Брысь! - мой голос был груб и хамовит (еще бы - я ведь милиция).

  - Помогите! - тень наконец оформилась в девушку с красивыми каштановыми волосами и в красной длинной курточке. Незнакомка подбежала к моей двери. - Помогите! Там человека убивают!

  Я подавил вздох. Тоже мне новость. Этим сейчас никого не удивишь.

  - Это твой знакомый? - поинтересовался я, уже зная ответ, но так хотелось надеяться на лучшее. Если девушка незнакома с убиваемым, то оставался шанс послать ее подальше и отправиться по своим делам. Пусть потом ругает милицию. На нас все, кому не лень, возводят клевету и напраслину.

  - Мой жених! - закричал дамочка, округлив в общем-то неплохие карие глаза. - Да помогите же!

  - Далеко отсюда?

  - Да тут, за углом!

  'Успею', - подумал я, еще не догадываясь, что сама судьба выбрала тоненькое ясноглазое тело, чтобы предстать передо мной.

  Девичья рука показывала на переулок, такой узкий, что в нем машина бы не прошла. Я вылез и направился в темноту, чтобы поскорее избавиться от цепкой хватки на рукаве.

  - Спасибо, спасибо вам! - тараторила девушка. - Вы разве не вызовете подкрепление? Их там трое!

  'Трое' - подумать только!

  - Быстрее. У меня мало времени, тороплюсь... гм... на вызов.

  Мы свернули за угол и перед моим взором предстала обещанная картина. Ночь, улица, фонарь, аптека... Аккурат под лампой аптечного крыльца трое лбов в кожаных куртках избивали ногами чье-то скрюченное тело. Как я уже говорил - ничего необычного.

  Моя рука скользнула за пазуху и вылезла обратно с привычной тяжестью. Тут же прогремел выстрел. По доброте душевной я направил ствол в черное небо.

  - А ну разошлись! Быстро! Пшли вон!

  Троица живо так разогнулась, отвлекаясь от увлекательного занятия. Они принадлежали к категории то ли храбецов то ли идиотов, - самый плотный и коренастый из них с густой шевелюрой сунул руку в карман.

  - Убери свой пугач, мужик, и канай...

  Он не договорил. Еще бы, очень трудно разговаривать с отстреленным ухом. У моей доброты есть одно неприятное свойство - она быстро иссякает, даже слишком быстро.

  Девушка с ужасом посмотрела на меня. Я секунду подумал и выстрелил еще дважды. Справедливость прежде всего. Три уха на троих - отличный ход. Теперь гопники смогут организовать клуб длинноволосых хиппи 'Раненый Чебурашка' или банду байкеров в шлемах модели 'Стреляный воробей'.

  - Разве вы их не арестуете? - наивно и испуганно спросила дамочка, хлопая длинными ресницами.

  Милая моя, в наше время преступники арестовываются после убийства, но никак ни во время и, тем более, до. Конечно, я могу прикончить твоего приятеля и свалить вину на безухих, но тогда он на тебе не женится и не оценит бросок на капот. А что лучше - наказание виновных или женитьба? Для каждой женщины выбор ясен. Я об этом подумал, но ничего не сказал, опасаясь повредить тонкую душевную организацию собеседницы.

  Подсчет ушей и спасение малолетнего балбеса заняли больше времени, чем я ожидал. Ушло почти десяти минут, прежде чем мне удалось вновь сесть на руль мерина. Теперь-то я торопился не на шутку.

  Двигатель зарычал, меня вжало в сидение и вскоре я вылетел к небольшому парку, где, по расчетам шефа, и должно было состояться рандеву. ЖЗ, как обычно, оказался прав. Три темные фигуры виднелись в тусклом свете фонарей.

  Я помчался туда, размахивая руками. Не знаю, что они там затеяли, но лучше сразу привлечь к себе внимание. Лишь немного не успел.

  Две фигуры из трех разом дернулись и в их руках возникли пушки. Как на диком Западе, честное слово! Грянул выстрел, но лишь один. Правая фигура упала.

  Я побежал со всех ног, огибая тонкие деревья и с чувством облегчения узнавая в выжившем Мишу. Мой приятель стоял, опустив руки, и смотрелся по-дурацки в своем старом коричневом пальто. Я знал, что оно без подкладки и болталось как тряпка на ветру.

  - Влад? Там Влад? - мой голос не был взволнован, но и Миша и Черномор, находившаяся поблизости, нервно кивнули.

  Влад получил свое. Этого следовало ожидать. Мы пошли к его телу все втроем, в ногу. Мне хотелось кое-что сказать Черномору, но я решил отложить это на потом.

  Заместитель шефа лежал, раскинув руки, и, не мигая, смотрел ввысь. Уж не знаю, что он там увидел, на небе не было ни единой звезды. Какой-то наглый жучок уже пополз по его бородатой щеке, словно прокладывая дорогу для своих червеобразных коллег.

  - Хреново получилось, - прошептал Миша, покусывая нижнюю губу. Я его понимал. Что скажет шеф?

  Черномор, видимо, тоже решила вставить словечко. Она открыла свой тщательно обведенный помадой ротик и... замерла так, будто превратившись в памятник очаровательной, но безмозглой девице.

  Однако не будем несправедливы к ней. Ее выражение лица мало чем отличалось от нашего с Мишей. Мы застыли как два остолопа, как два болвана с острова Пасхи, как два пьяных швейцара между двойных дверей.

  Нашему поведению было оправдание. Безжизненное тело Влада начало истончаться, превращаясь в тень преждевременно и резко ускоренными темпами. Уже через несколько секунд мы могли видеть примятую траву, глядя прямо сквозь грудь бывшего коллеги. А потом... тело исчезло. Окончательно и бесповоротно.

  Я посмотрел на сослуживцев, стараясь сохранять хладнокровие. Но в моих мыслях билось слово из пяти букв.

  'П-ц! Гримуар Рахавама такого точно не пропустит', - вот о чем думал я.

  Дул легкий ночной ветерок, силясь разогнать наше оцепенение. Но это удалось не ему. Я слегка вздрогнул, когда услышал звук незнакомого звонка, доносящегося из моей одежды. Даже не сразу понял, что это - он, пейджер, который раньше никогда не звонил.

   Глава 2. Анна: 'Все-таки в худых девушек трудно попадать'

  Иногда нет ничего интересней, чем наблюдать за говорящими головами. Их тел не видно, но они ведут себя уверенно, так, будто тела и вправду есть. Особенно, мужские головы.

  - Девушка, который час? - спрашивала одна из голов, принадлежащая брюнету и отлично видящая, что на моей руке нет часов.

  - Девушка, сколько времени? - интересовалась другая со светлыми волосами.

  - Не скажете, сколько осталось до полудня? - настаивала третья, почти лысая.

  Пока я загорала на мостике, мимо меня проплыло множество голов. Они отличались друг от друга возрастом, цветом волос, тембром голоса, но объединяло их одно: головам требовалось время. Пожалуй, это - кара, наказание молодых девушек. Стоит нам только выйти на пляж, удобно расположиться, как начинается паломничество мужчин, которые жутко хотят узнать, который сейчас час. Приходится бороться с желанием в следующий раз взять с собой гигантский будильник или бабушкины ходики и положить их рядом, чтобы каждый нависающий надо мной самец первым делом удовлетворял свою жгучую потребность узнать время. Ходики удобны еще и тем, что к ним можно прикреплять таблички. Например, 'Не курю', 'Спичек нет', 'Сигарет нет даже случайно, несмотря на то, что не курю', 'Расписание работы дискобара не знаю', 'Меня зовут не Марина', 'Мы с вами не учились в одной школе', 'Точно не учились, особенно в той, которая сгорела', 'Мне нравятся актеры, но в кинотеатре, а не на пляже', 'Я не играю на гитаре', 'Я не приехала из Омска', 'Мне не хочется апельсин', 'Теперь, когда узнала, что вы - из Омска, нельзя ли мне немного позагорать?', 'Нет, я не летала на воздушном шаре в прошлую пятницу', 'Ах, это было в Омске и вы руководили полетами? Очень жаль, что вас отстранили', 'Не отстранили? Вы просто в отпуске? Тогда жаль, что не отстранили', 'Я сама вам позвоню, но телефон не нужно записывать, диктуйте, я запомню'... Пожалуй, табличек получается слишком много. Проще завести тетрадку под названием 'Ответы на все вопросы' и безмолвно вручать ее желающим пообщаться.

  Бедный старый мостик на пруду в Серебряном бору, чего только тебе не приходилось слышать! Рядом с тобой объяснялись в любви, разбивались сердца, выяснялись отношения, наверняка ты устал от людских речей. Но поверь, твоя жизнь была бы гораздо спокойней, если бы на тебе стоял будильник с огромным циферблатом.

  После очередного вопроса о времени я решила сматывать удочки. Встала, подняла полотенце и пошла. Ступила на мягкий песок, прошествовала мимо лодок и тогда в первый раз заметила его, Валеру. Тогда я еще не знала, что он - Валера, меня даже пока не интересовало, как его зовут, но первая встреча запечатлелась в памяти. Он был высоким шатеном лет двадцати с неплохой фигурой, но не это привлекло мое внимание. Шатенов с отличным телом ведь пруд пруди, а вот тех, кто рассматривает через лупу лист растения, не очень много.

  Я тогда еще подумала: 'Надо же, типичный ботаник. И кому-то ведь не повезло, кто-то с ним встречается! Что может быть хуже свидания с ботаником? Только то свидание, на которое он не пришел'. Преисполнившись сочувствия к неизвестной подружке Валеры, я переоделась и направилась в бар, где сидела моя тетя.

  Моя тетя - тот еще фрукт. Она почему-то решила потратить свой отпуск в России, а не на родных курортах флоридской Сарасоты. И почти месяц искала для меня жениха.

  'Тебе нужен мужчина с воображением, - говорила она. - Обычный парень не годится для такой красавицы. Только с воображением и только с большим!'

  Я тогда еще не знала, что тетя имеет в виду, поэтому невинно поинтересовалась, зачем мужчине воображение.

  'Чтобы скучно с ним не было! - отрезала тетя. - Допустим, в его доме двадцать комнат. Нужно чтобы воображения мужчины хватило на то, чтобы придать хороший вид каждой! Или, скажем, у него яхта. Пусть выберет такой цвет, чтобы был приятен, а не просто белый. Вот зачем мужчине воображение'.

  'А если у него нет двадцати комнат? - робко спросила я. - А есть две-три?'

  'Такой мужчина тебе не нужен! Его воображению негде разгуляться'.

  К этой самой тете я и подсела, вернувшись с пляжа. Ее отпуск подходил к концу, а мужчина с подходящим воображением так и не был найден. Но тетя не отчаивалась. Обещала, что выхлопочет мне визу и прокатит по побережью Калифорнии. Там мужчин с воображением можно выбирать прямо по яхтам.

  - Как тебе новый крем для загара? - спросила тетя. - Хороший. Французский. Дорогой. Не подделка.

  Я была на нее похожа лишь черным цветом волос. Моя глаза - карие, а у тети - зеленые, мой нос прямой, а ее - с горбинкой. Тетя предпочитала яркие цвета и сейчас была выряжена в красную легкую блузку, которая маячила на фоне тусклого коричневого бара как тряпка в руках тореадора.

  Мне пришлось поговорить о креме для загара, затем о духах, потом о маслах... иногда казалось, что тетя разучилась поддерживать беседу на другие темы. А ведь раньше, до того как удачно вышла замуж, была нормальным человеком.

  Внезапно тетя осеклась и остановила проникновенную речь о том, что одеколон о мужчине скажет больше, чем его ботинки, и что нужно остерегаться серфингистов, на которых нет ни одеколона ни ботинок. Я проследила за ее взглядом и увидела того самого ботаника, который шел прямым курсом к нашему столику. Его походка была упруга, как бывает у спортсменов или талантливых артистов-алкоголиков, пытающихся спортсменов играть.

  - Этому что здесь надо..., - с недоумением одними губами произнесла тетя. Ее опытный взгляд сразу же зачислил ботаника в раздел 'такого исправит лишь богатая теща, если умрет сразу после свадьбы и все завещает дочери'.

  Незнакомец же по-хозяйски отодвинул стул и, не спросив разрешения, сел рядом с нами. Он был одет в дурацкую темно-синюю клетчатую рубашку. В такой рубашке ходил мой отец, если верить фото двадцатилетней давности. Может быть она из той же партии? Говорят, что в СССР умели делать прочные вещи.

   - Здравствуйте, леди! - сказал он.

  Клянусь, было произнесено именно 'леди' и ничто другое!

  - До свидания, мистер, - ответила тетя.

  - Я тоже очень рад, - улыбнулся незнакомец. Его улыбка была открытой и радушной. Уже потом тетя мне скажет, что такой настоящей улыбки в природе не встречается, а она - наверняка продукт долгой работы профессионального мошенника над позитивным образом. - Прошу прощения, что встреваю в вашу беседу, но я стоял под тем окном и невольно слышал, о чем вы говорили.

  Его рука указала на ближайшее распахнутое квадратное окно, довольно высокое, расположенное, не меньше чем в метрах двух над землей.

  - Подслушивать нехорошо, - отрезала тетя.

  - Я знаю, - вздохнул парень. - Большинство мужчин считает, что женщин не нужно подслушивать, за ними надо подсматривать. А я всегда иду против течения. Уж простите.

  Я с трудом подавила улыбку. Гость начинал вызывать симпатии.

  - Что вам надо? - голос тети был резок. Она определенно решила избавиться от нежелательного знакомства.

  - Мне очень понравилась ваша племянница, - честно ответил парень. - Я слышал, как она говорит, что отвечает на вопросы. Она умна, вы знаете? Я просто не смог пройти мимо. Умные девушки встречаются так редко, что с трудом удерживаюсь от желания жениться на каждой.

  Тетя скептически хмыкнула.

  - Видимо, совсем не встречаются, если вы до сих пор не женились, - она не давала спуску незнакомцу, несмотря на мой заинтересованный взгляд. - Мне лично никогда не нравились излишне влюбчивые мужчины. Вы ведь к ним относитесь?

  - К ним, - покаялся парень. - Но относился. Уже не отношусь! С сегодняшнего дня.

  - Что же случилось? - встряла я в разговор, опасаясь, что тетя сейчас скажет какую-нибудь грубость.

  Он посмотрел на меня глазами цвета пасмурного серого неба и ответил:

  - Понимаете, ваша мудрая тетя права. Я всегда был влюбчивый, с самого детства. Когда мне было лет тринадцать, то я был влюблен, наверное, во всех знакомых девушек. Это чувство длилась долго... так долго, что мне казалось, оно никогда не закончится. Но сегодня я вдруг понял, что все. Влюбленность во всех прошла. Она исчезла, осыпалась как осенняя листва. И осталась лишь одна-единственная влюбленность. В вас.

  Так я познакомилась с Валерой. Он оказался очень приятным мужчиной, милым, веселым, начисто лишенным 'воображения'. И был таким до тех пор, пока... Но не буду забегать вперед.

  С тех пор прошел почти год. Мне исполнилось двадцать два.

  За день до того, когда все началось, мне приснился странный сон. Приснился под самое утро, я не досмотрела его до конца, - за стеной заиграл на барабане пьяный сосед. Конечно, мне известно, что у него нет барабана, но звуки, которые он издает, очень напоминают ударную установку. Я просыпаюсь под этот шум почти каждое утро, но не испытываю злости к плюгавому мужичку с трясущейся головой. Если бы на каком-нибудь Страшном суде поинтересовались моим мнением о соседе, то я бы простила его. Сказала бы так - дайте ему барабан и научите наконец играть. И - простила бы. Пьяный и шумный сосед - мелочь. Я теперь хорошо знаю, что мелочь, а что - нет.

   Так вот, в этом сне я находилась у себя дома. Сидела за своим старым коричневым столиком и разглядывала книгу, лежащую передо мной. Она была в черном кожаном переплете, гладком и холодном, без названия. Откуда эта книга взялась - загадка, но я тронула обложку и раскрыла первую страницу. К моему удивлению, там была всего-навсего одна строка. Я даже перечитала ее несколько раз, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит (и это во сне!). Но строка меняться не желала: 'Теперь уже нет сомнений, что Влад решит воскреснуть'. Какой Влад? Почему нет сомнений? Как можно решить воскреснуть? Эти мысли пронеслись в моей голове и сложились в единственный вывод - бред. Я, правда, хотела перевернуть еще одну страницу, но помешал барабан.

   На следующее утро, вроде бы, все было как обычно. Я встала, приняла душ, оделась, съела бутерброд, почистила зубы (их нужно чистить после завтрака, а перед ним - только полоскать, делайте так и стоматологи останутся без куска хлеба, верно говорю) и пошла на работу. Я после школы поступила на заочное отделение архитектурного университета. Свободного времени было много, денег мало (моя единственная родственница из Америки делала переводы нерегулярно, хотя, если честно, я ее не просила и об этом), поэтому пришлось покрутиться.

   Последние два месяца я работала в элитном парфюмерном магазине. Работа не очень нравилась. Нет, с ней можно смириться, но вот хозяин... сорокалетний мужик, отец троих детей, очень любил жаловаться. Он утверждал, что жена его не любит, изменяет, да и вообще делает несчастным. О своих несчастьях он рассказывал мастерски, как и о том, что вот-вот разведется. Говорил, что ему нужна лишь подходящая девушка, милая красивая, хозяйственная, черноволосая и при этом смотрел на меня очень многозначительно. Я потом спрашивала у сотрудниц, что он говорил им перед тем, как затащить в постель. Выяснялось, что в его рассказе менялся только цвет волос. Остальное было слово в слово.

  Мужчины вообще не любят отклоняться от канвы, которая приносит результат. 'Ты - самая лучшая', 'Я просто счастлив, что нашел тебя', 'Уже давно не люблю жену, а живу с ней ради детей', 'Думаю о тебе все время', 'Сыграл бы тебе на гитаре, жаль только негде', 'Мне бы хотелось поселиться в тихом месте в лесном домике, чтобы разобраться в своей жизни', 'Но при этом думал бы о тебе', 'Разведусь вот-вот, уже почти все решил, остались лишь мелочи', 'Ты - просто совершенство' - вот обычный набор фраз любого женатого ловеласа. Эти фразы ничего не значат, потому что служат прелюдией к главным словам, произносимым в конце: 'Знаешь, сидения моей машины отлично раскладываются'.

  Хотя я была настороже, Виталий Петрович не терял надежды. И платил неплохо. У него молоденькие сотрудницы сначала получали много, потом - еще больше, а затем он их увольнял и начинал все сначала. Лишь со мной забуксовал. Ну, пусть. Сколько нужно времени мужчине, чтобы понять, что ему ничего не светит? Год? Два? Жизнь? Наверное, зависит от его наглости и самоуверенности.

   - Привет, Анечка, отлично выглядишь, - сказал он мне в тот день, глядя масляными глазками.

   - Здравствуйте, Виталий Петрович. Спасибо. Когда будем расставлять новый товар? - я терпеть не могу хозяина, но вежлива всегда. Так проще жить. Будь вежливой и никто не поймет, что ты о нем думаешь. Вместо того, чтобы улыбаться и уворачиваться, я бы с радостью врезала ему по физиономии утюгом, который у нас лежал в подсобке, но мне была нужна работа. Пришлось пойти на компромисс с совестью - она молчит из-за пустяков, а я ее кормлю на заработанные деньги. Ну, и себя заодно.

   - Уже можно! - хозяин магазина театрально взмахнул рукой, указывая на служебную дверь. Он тогда был похож на соблазнителя-переростка: дорогущие черные рубашка и брюки, аромат одеколона Клив Кристиан и обвисшее лицо в обрамлении негустых темных волос.

   Я пошла вдоль белого и длинного прилавка, гадая, последует ли Виталий Петрович за мной, чтобы предпринять одну из своих безуспешных атак или нет. Он не последовал, наверное, был чем-то занят. Вот и хорошо. К счастью, хозяин не прибегал к насилию, иначе я бы уже давно отсюда ушла, но все равно его прикосновения оставляли неприятное и липкое впечатление.

   Открывая дверь служебного помещения, я еще не подозревала о том, какой сюрприз там ожидает, поэтому с легкой душой задержалась ненадолго около зеркала, висящего на стене. Каждая девушка должна быть уверена, что с ней все в порядке, иначе этот мир рухнет и его никто даже не будет оплакивать.

   Со мной был порядок. Я спортом не занимаюсь, но много двигаюсь и не переедаю, поэтому фигура хорошая. Денег на роскошное питание не хватает, все уходит на одежду, откладываю даже покупку новых стульев. Одежда и обувь - это лицо девушки, вот что вам скажу. Не понимаю американок с их практичностью и шлепанцами в любое время года... впрочем, вернемся к сюрпризу.

   Служебное помещение было небольшим, но светлым. Впечатление не портили даже массивные решетки на окнах. На обшарпанных светлых столах, расположенных вдоль стены, уже был разложен товар. Поставщик Сергей постарался. Золотистые коробки с духами, черные пудреницы в плетеной корзинке, разноцветная помада, душистое мыло - все было здесь. В комнате стоял необычный запах смеси из парфюма разных марок. Я оглядела это богатство и, вздохнув, направилась к шкафу, где лежал журнал учета. Нужно все проверить, хотя за последнее время не было ни одной ошибки - товар всегда сходился.

   Я открыла стеклянную дверцу шкафа, достала оттуда толстую синюю тетрадь в твердой обложке и... тут же уронила ее на пол. Под ней лежала книга. Та самая, черная. Из сна.

   Тетрадь упала с грохотом, но я даже не проследила за ней глазами. Все внимание было приковано к находке. Я так хорошо запомнила эту книгу, что сразу узнала ее. Кожаный переплет без запаха, желтая кромка страниц... ошибки не было, точно она. Прищурившись и почему-то быстро оглянувшись по сторонам, я перевернула обложку, открыв книгу на самом начале. Первая страница выглядела древней, пожелтевшей от времени, но не ломкой и не хрупкой. Однако не это интересовало меня, а надпись. Ровно посередине листа обычным шрифтом, напоминающим 'Таймс', было выведено: 'Влад уже воскрес. Тебе даруется право действовать'.

   Я уставилась на написанное. По наивности своего взгляда наверняка могла бы поспорить с моим давним приятелем Женечкой, который с одинаковым выражением лица выжимал сто килограмм или слушал рассуждения о Достоевском.

   Резкий звук за спиной заставил судорожно обернуться. В дверном проеме стоял голубоглазый Сергей и улыбался своей развязной улыбочкой. Вы не подумайте, в обычное время я ему даже рада. Он умеет шутить, болтать о пустяках, невзначай прикасаться (так, что не придерешься), зазывать на какую-нибудь тусовку, чтобы потом воспользоваться плодами, как говорится... Сергей - хороший парень. Он меня, конечно, не любит страстной любовью, но хочет. Это нормально, я не в обиде. Но сейчас, когда передо мной возникла непонятная книга, Сергей был явно лишним.

   - Что ты делаешь? - спросил он, хлопая противными белесыми ресницами (хотя, если честно, раньше они мне даже нравились). - Еще не проверяла?

   - Нет, сейчас начну. Просто не люблю, когда кто-то стоит над плечом, - кротко ответила хитрая я, рассчитывая, что он уберется по-быстрому.

   - Так я пришел тебе помочь! - с энтузиазмом воскликнул Сергей, чем вызвал у меня неистребимое желание отказаться от похода с ним в ночной клуб. -Смотри, я ведь все разложил, чтобы было удобно. Вот духи - двенадцать наименований, мыло - шесть, все в стопках по десять штук, остальные - в коробках под столом, шампунь - ...

   Я слушала его с тоской. Неужели так трудно понять, что у меня получится справиться самой? Нет, конечно, в прошлый и позапрошлый раз я просила его о помощи, но сейчас-то разве нельзя догадаться, что меня нужно оставить в покое? Откуда он может догадаться, спросите вы? Оттуда, отвечу я. Есть ситуации, когда нужно чувствовать, а не мыслить. Я ведь не могу его прогнать, но могу показать, что он лишний. Взгляните на мое кислое лицо, на равнодушные глаза, на то, как я выразительно смотрю на часы - разве это не наводит на нужные мысли? Нет? Ну что же, поздравляю. Вы - настоящий мужчина, самоуверенный и самовлюбленный самец.

   Мне пришлось поднять с пола журнал учета и делать вид, что сверяю числа, хотя на самом деле гадала, как книга из сна могла оказаться здесь. Тогда я еще не усомнилась в своем рассудке, просто перебирала варианты. Остановилась на таком: книгу видела раньше, но не обратила на нее внимание. Потом она приснилась и сейчас я снова на нее натолкнулась. Логичное объяснение, не так ли?

  Через полчаса Сергей наконец закончил ревизию самого себя и удалился, пообещав позвонить мне вечером. Я не стала говорить, что не возьму трубку. Может быть хоть таким образом выработаю у него чувствительность.

   Положив журнал учета на стол, я ринулась к шкафу. Черная книга не привлекла внимания Сергея. В ней ведь не было ничего необычного.

  Обложка снова распахнулась. Вообще, когда я брала в руки книгу, любую книгу, и открывала ее, мне казалось, что она распахивает передо мной свои объятия. А вот окажутся они теплыми или холодными зависит от содержания. Некоторые книги (с надписью 'Бунин') просто обволакивают волшебной игрой слов, а другие (с надписью 'Моэм') удивляют своей отстраненностью.

  Я перевернула знакомую страницу, потом следующую. На листе было только одно слово 'Хранитель'. Странное дело. Некоторые издатели поэтов считают, что даже коротенькому стихотворению положена целая страница. Такая расточительность! Я думаю, что нужно призвать всех поэтов экономить бумагу, особенно тех, кто воспевает природу.

  Но что означает слово 'Хранитель'? Это же явно не стихи. Недоумевая, я перевернула еще одну страницу. Там была фраза еще почище. 'Из-за любви' - гласила она. Это меня доконало. Доконала не сама фраза, а совпадение с моими мыслями.

  Вот о чем я подумала, когда прочитала сообщение о Владе? Конечно, мне захотелось узнать, кто он такой! Перевернула страницу и вот тебе - 'Хранитель'. Потом подумала, с чего бы это он решил воскреснуть. Еще страница - 'Из-за любви'. Удивительно.

  Я без всяких колебаний снова перевернула лист. На этот раз запись была длиннее: 'Сжечь меня или попытаться уничтожить всех принцепсов, чтобы стать единственной'. Точка. Хорошо, что никто не видел выражение моего лица в тот момент. Ведь вопрос, который я про себя задала, был 'Как мне разрешается действовать?'

  Случайность это или нет? А если нет, то что я должна думать? Что спятила? Да и вообще кто такие Хранители? Где взять каких-то принцепсов для уничтожения? Нужно их убивать просто так или с выдумкой, чтобы помучились? Да и для чего, собственно, их нужно убивать? Вот только часть тех глупостей, которые пришли в мою голову за несколько жалких секунд.

  В моей голове так и не появилось внятного объяснения происходящего. Я разрывалась между двумя мыслями: это - нелепая случайность или мне нужно срочно заняться своим здоровьем. А тут еще любопытство требовало не успокаиваться на достигнутом, а продолжать переворачивать страницы. Я находилась в смятении.

   К сожалению или к счастью, мне так и не удалось почитать книгу дальше. Помешала Вика.

   Вика - это моя коллега. Миниатюрная блондинка двадцати пяти лет. Она работает в магазине давно, почти год. Не думаю, что хозяин с ней теперь часто спит. Однако она расторопная и исполнительная, а ему нужно, чтобы хоть кто-то был в курсе торговли. Иначе непрерывная текучка кадров загубит его бизнес.

   - Почему ты не выносишь товар? - спросила Вика, приподняв подкрашенные в черный цвет брови. - Или еще не закончила проверять?

   - Закончила, - буркнула я, пытаясь загородить спиной раскрытую книгу.

   - Ну так начинай!

   Делать было нечего. Принцепсы могли еще немного пожить, мне нужно зарабатывать на хлеб насущный. Я перенесла журнал учета со стола прямо на черную книгу и принялась за дело. Вика мне помогала. Мы мотались туда-сюда как две белки, пока весь товар не оказался на прилавках и под ними. А затем нахлынули покупатели и мне уже некогда было присесть. Тому покажи, тому подай, сохраняй энтузиазм, радостное выражение лица и говори что-нибудь милое в ответ на всякий бред. Если следовать этим нехитрым правилам, то вскоре любая продавщица станет гением в психологии общения с нервными и спешащими людьми. Но почему-то не все продавщицы им следуют, а я - да. Может быть потому, что в глубине души хочу стать гением? Кто знает...

   Мне удалось немного освободиться только к началу обеда. Поток покупателей схлынул, меня согласились подменить и я, забыв обо всем, кроме книги, ринулась в подсобку. Там все было по-прежнему: те же столы, тот же шкаф, тот же небрежно брошенный журнал, вот только книги под ним уже не было. Представляете мое разочарование? Я осмотрела все полки, заглянула во все щели, осталась без обеда, но так ничего не нашла. Куда она могла пропасть? Ее кто-то взял? Но кто? И зачем? Меня ведь беспокоила не столько пропажа, сколько то, что не найден ответ на главный вопрос: в порядке ли мое психическое здоровье.

  Я вернулась за прилавок, отработала кое-как до конца смены и поплелась восвояси. Мой путь проходил через кафе, куда забрела, чтобы наскоро утолить голод, а потом отправилась в гости. Среди обилия знакомых у меня был только один человек, к которому могла приходить без приглашения и предварительного звонка.

   Я шла пешком, чтобы сэкономить. К тому же было совсем недалеко. Мои мысли, запутанные, как никогда, крутились вокруг странной книги. Мне хотелось верить, что со мной все в порядке, но... мешали сомнения. Ко всем моим неприятностям только сумасшествия и недоставало.

   К восьмиэтажному кирпичному дому на улице Станиславского я пришла быстро. Набрала код, поднялась на третий этаж и тихонько постучала в дверь. Она сразу же распахнулась. Меня уже ждали.

   - Анечка, проходи, проходи, - в коридоре стояла пожилая женщина, одетая в доисторическое цветастое платье. Возможно, она когда-то была красива, но глубокие морщины уже давно избороздили ее лицо, а опущенные вниз кончики губ придавали скорбное выражение. Хотя у нее были все причины для скорби.

   - Здравствуйте, Мария Федоровна, - сказала я. - Вот, забежала на часок. Если вам нужно куда-то отлучиться, то идите. Я посижу с ним.

   - Спасибо, Анечка, - женщина прижала руки к груди. - Мне надо в магазин, да и к соседке...

   Я только отмахнулась. Мне не нужны отчеты. Пусть идет, куда ей заблагорассудится. Я побуду и час и два и три... да что там, могу сидеть тут вечно.

   Мария Федоровна начала собираться, а я свернула по темному желтому коридору, толкнула знакомую деревянную дверь и оказалась в небольшой комнате, в которой было душно от книг и плакатов. Мне не нужно спрашивать, что и где тут лежит, все уже давно известно. Это мой не первый и не последний визит.

   Женщина хлопотала в коридоре, а я села на стул, стоящий около кровати. С того самого момента, как переступила порог комнаты, не отводила глаза от лица мужчины, который на ней лежит. Это лицо было мне знакомо до мельчайших черточек и, что хуже всего, оно не менялось...

   Вот скажите, милые девушки, читающие мой рассказ, у вас есть рыцарь? Не остолоп в бутафорских доспехах, не светский щеголь, который притворится кем угодно, чтобы заманить вас в постель, а самый настоящий рыцарь без страха и упрека? Нет? А у меня есть. Вот он лежит. Его тело сильно исхудало, оно уже давно обездвиженно. Глаза бессмысленны, он ходит под себя в безразмерный памперс, из уголка рта течет слюна, которую нужно вытирать, но все-таки это - мой рыцарь. Валера уже не может ни с кем сражаться ради меня, говорить комплименты, заботиться обо мне, но я прибью любого, кто скажет, что он - не мой рыцарь.

   Я взяла полотенце и вытерла ту самую слюну. Если надо, взяла бы мочалку и помыла его измученное тело. Валера стал моим рыцарем с тех пор, как сказал мне: 'Беги, я их задержу'. Простите меня все, кто знает об этом, прости меня, Валера, я ведь тогда побежала и оставила тебя с ними. Стыд-то какой. Даже сейчас, трезво понимая, что я ничего не сумела бы сделать, если бы осталась, не могу себе простить, что не осталась.

   Моему рыцарю не хватает сущих мелочей. Голоса, движений и сияющих доспехов. Я бы отдала все, что имела, чтобы он мог воспользоваться этими доспехами. Продала бы свои немногочисленные драгоценности, одежду, обувь, ходила бы в рванине, лишь бы с ним все было хорошо. Но это не поможет.

   Я просидела с Валерой полтора часа до возвращения Марии Федоровны. За это время рассказала ему все последние события, которые стряслись со мной. Поведала и о черной книге. У меня нет от него никаких тайн. Когда мать Валеры вышла в зал, я поцеловала его худую руку и попрощалась. До свидания, мой рыцарь, я скоро приду опять.

   Уже совсем стемнело, когда мне удалось добраться до метро. Почему-то там была приличная толпа, и я с трудом начала пробираться вдоль дверей. Сама станция мне не была нужна, просто путь к дому лежал через нее.

   Совсем рядом, метрах в трех, я заметила какого-то мужчину. Он смотрел на меня, приветливо улыбаясь, словно встретил давнюю знакомую. Блондин с карими глазами, одетый в темно-красную, почти коричневую куртку. Он был очень красив, но я вообще-то не млею от красавчиков. Однако мне пришлось улыбнуться в ответ. Вдруг мы уже встречались? Может быть он учился со мной в одной школе? Или блондин просто из тех отчаянных парней, кто знакомится на улице? Я уважаю их изобретательность и смелость. Иногда уличным приставалам удается заинтересовать даже меня. Конечно, это не длится долго, но все же, но все же...

   Тем временем блондин, не переставая приветливо и даже ласково улыбаться, засунул руку за пазуху. Интересный жест. Что он хотел оттуда достать? Цветок мне в подарок? Визитку? Серебряные часы на цепочке? Я обычно пытаюсь угадать развитие событий, объяснить их еще до того, как результат станет ясным. Но в тот раз промахнулась. Красавчик достал не визитку и не часы. А пистолет. Черный с матовым оттенком и очень нехорошим глазом-отверстием. В глазах я разбираюсь, друзья. Пожалуй, никогда и ничто не могла рассмотреть так быстро и в таких подробностях, как тот пистолет и руку, держащую его. Мне показалось, что на недлинном стволе была небольшая царапина слева, а палец, лежащий на курке, мог похвастаться неплохим маникюром. Я увидела, как этот палец медленно, словно нехотя, начал нажимать на курок. Что любопытно, блондин все еще улыбался. Ну, а потом раздался выстрел. Неплохое завершение дня, не так ли?

  Глава 3. Андрей: 'Выстрел меткий, но бесцельный, или все начинается с предательства'

  - Гримуар активирован, - вот что сказал нам шеф в ту злополучную ночь.

  Я никогда не думал, что ЖЗ так быстро отреагирует на финт Влада и вызовет нас по пейджеру.

  - Появление гримуара Рахавама - это код 'В', - шеф упорно гнул свою линию, словно перед ним собрались одни идиоты. - Я не знаю, сколько Претендентов гримуар завербует на этот раз, но самый опасный - Владимир. Хотя подкрепление уже вызвано, мы не можем сидеть сложа руки. Ставлю задачу - найти Владимира и уничтожить. Попутно - ликвидировать других, если встретятся. Вопросы есть?

  Конечно, у нас были вопросы, как у детсадовцев, которым объясняют возникновение Вселенной и формирование черных дыр. И главный из вопросов - что все-таки произошло?

  - Гм..., - я нарушил тягостное и неопределенное молчание. - Виссарион Григорьевич, а как это все случилось-то? Влад вообще кто? И... где он сейчас?

  Странное одутловатое лицо ЖЗ, испещренное совсем неглубокими морщинами, зашевелилось. Он сейчас был похож на хищного жука, который упустил добычу, но поклялся себе не знать покоя, пока не схватит ее вновь.

  - У нас мало времени, - выдавил из себя шеф, словно забыв о том, что только что предложил задавать вопросы. - Владимир жив. Он либо у себя дома, либо в заранее оборудованном логове. Где - не знаю. Перед 'дуэлью' он оставил и сотовый и пейджер в машине. Далеко от Москвы уехать не может, иначе выйдет из дела. Его можно убить. Действуйте.

   Нам ничего не оставалось, как выполнять приказ. Для меня, Миши и Стаса борьба с уже возникшей аномалией была в новинку, но остальные имели кое-какой опыт. Как я уже говорил, последняя аномалия произошла двадцать два года назад тоже в Москве, а предпоследняя - около века назад в Лондоне.

  Я собирался действовать точно по инструкции, шутки кончились. Броник на торс, две пушки: Кольт Питон и Глок - один на пояс, другой подмышку, короткий меч за спину под плащ, нож на голень и линза в левый глаз. Это - прикид а-ля 'гражданский'. Для штурма у нас имелось все, но в стандартных ящиках. Один ящик - два комплекта. В багажник каждой машины - по два ящика.

  Что бы ни случилось с Владом, кем бы он ни стал, это не меняло главного - Влад предал то, чему служил. Он - самый обычный иудушка, каких полным полно в любой квартире любого подъезда любого дома.

  Через несколько минут пара черных бронированных джипов BMW выкатилась из гаража. Мой глаз не сразу привык к линзе, а спина - к мечу. Претендентов можно было узнать сразу, но только увидев в инфракрасном спектре. Он очень близок к привычному свету. Хранители тренировались по старинной методике, чтобы слегка различать инфракрасное излучение. Линза - просто запасной вариант, дань прогрессу. Чего не скажешь о мече. Сейчас меч - перестраховка. За одну ночь никто из Претендентов не сумел бы выйти на уровень, требующий расчлененки для верного убийства. Но инструкции были написаны до нас на листе большого кладбища, где буквы - трупы предшественников.

  Однако я постарался прогнать мрачное настроение. Баранку крутил Миша, демонстрируя греческий профиль, мне оставалось лишь любоваться огнями, вывесками и силуэтами девушек, между теплыми телами которых и мной стояло одно большое неоконченное дело.

  К дому Влада мы подъехали быстро. Он всего в нескольких километрах от Москвы. Миша не стал приближаться к воротам и остановился, даже съехав с дороги. Молодец. Мне бы не хотелось ловить осколки мин своей задницей, она создана для широких кресел, мягких стульев и комфортных санузлов.

  Дом встретил нас чернотой окон, невысокой оградой и спящими соседями. Отличная пора, чтобы взять в руки штурмовую винтовку. Багажники машин распахнулись и мы, пошерудя в ящиках, мгновенно превратились в элитное боевое подразделение придурков, упустивших настоящего чудотворца, который все это время маячил перед нашими носами. Но вальс еще можно отыграть назад. Шеф сказал, что гримуар сделал Влада Претендентом. Мы прикончим его и одним станет меньше. Остальные - цыплята по сравнению с тренированным Хранителем.

  - Спокойно, ребята! - Черномор командует. В каске с прибором ночного видения и переговорным устройством она выглядит как кошечка, залезшая в пустой цветочный горшок. - Влад не мог знать, что не успеет выстрелить первым и не был полностью готов к тому, что воскресать придется сегодня. Я не думаю, что в доме много ловушек.

  Что-то все-таки есть в этой девице... Что же? Красивые ноги? Пухлые губы? Нет, не то... А, вспомнил! В ней есть логика.

  Наш отряд побежал к ограде, согнувшись и россыпью, как сухой горох из банки. Я перемахнул через слегка облезлую деревянную перекладину, подкрался к окну на первом этаже и осторожно заглянул внутрь. Никого. Даже шторы нет.

  Рама белая и хлипкая. Короткий удар рукой и шпингалет не выдерживает, сгибаясь в поклоне перед нечаянным гостем. Я лезу в окно, одолеваемый сомнениями, что такой серьезный тип, как Влад, станет жить в таком несерьезном домишке. Но посмотрим. Стекло не разбито, пока все тихо.

  Я заползаю внутрь как угорь в подводную нору, полную сокровищ. Оглядываюсь. Все с зеленоватым оттенком из-за моих 'совиных' стекол. Массивный шкаф, тумбочка, еще один шкаф, на полу лежат штаны, на кровати - полутрусы-полуплавки. Дом явно не заброшен, здесь кто-то обитал еще недавно.

  За дверью шорох! Моя винтовка смотрит туда, готовая сказать 'привет' и сразу же 'прощай'. Стас... Выглядит как головастик что за компами, что в боевом облачении. Интересно, станет ли лягушкой? Для этого ему нужен хороший пруд, полный невзгод и опасностей. Возможно, гримуар ему такой подарит.

  Однако мне не стоит отвлекаться от прозрачного монитора, вмонированного прямо перед прибором ночного видения. Там отображаются наши. Все близко, все живы.

  - Никого тут нет, - в наушниках слышится раздасадованный голос Черномора. - Нужно обыскивать.

  Она права, но обыск отнимет у нас столько времени, сколько подземный ход отсюда и до ближайшей сауны с горячими девочками. Мне не хотелось включать свет и предчувствие не подвело.

  - Шум за окном. Машина! - голос Миши был тих.

  Я осторожно выглянул. Серые допотопные Жигули плыли в ночи как плоскодонка в океане. Они приближались со стороны, противоположной той, где мы оставили джипы.

  - Все в засаду, - Черномор сегодня была в ударе. На ее совести один труп и одна аномалия. День прошел не зря.

  Я замер в глубине комнаты и через окно взял на прицел колеса. Плоскодонку ожидает не бесславный конец изначально рваной галоши, а почетная гибель от крупного калибра. Ее конструктор может гордиться - одна из тысячи умрет как надо.

  Жигули остановились у перекладин ворот. Из машины деловито вылезли двое мужчин. Оба черноволосые, бородатые, одетые в темные майки и треники. Влада среди них не было.

  - Его родственнички? - голос Черномора отражал неуверенность.

  - Посмотрим, - ответил я. - Держите их на прицеле. Будем брать внутри дома.

  Иногда меня удивляет пофигизм некоторых личностей. Подъехали к главному входу с зажженными фарами и музыкой, ничего не проверили и направились прямо к двери как султан к своим наложницам. Или эти двое ни о чем не знали? Тогда будет жаль. Черномор сейчас очень зла, алтарю ее самолюбия нужны жертвы.

  Мужики, громко переговариваясь, подошли к дверям, открыли замок и сразу же стали похожими на молодые дубки, павшие под ударами опытных лесорубов.

  - Тащите их внутрь, - раздавался зловещий речитатив Черномора. - Здесь есть комната без окон? Туда!

   В моей закостеневшей душе шевельнулось подобие жалости. Черномор владеет ножом лучше всякого мастера резьбы по дереву. В том смысле, что она может снимать очень тонкую стружку.

  - Кляпы! Где кляпы?! - наша девочка не унималась. Дело требовало моего вмешательства. Нормальный допрос начинается с вежливых фраз, плавно переходящих к угрозам и только потом к кляпам.

  Я оставил Стаса наблюдать за окрестностями и протиснулся в большой чулан, размерам которого мог бы позавидовать зал в хрущевке.

  Мужики сидели у стены, опираясь на скованные наручниками руки. Их головы соприкасались с раскачивающимися красными авоськами, наполненными луком и чесноком. Неприятное соседство. Я бы постарался такого избежать, но мужики сидели тихо, не сводя глаз с очаровательной брюнетки, успевшей снять каску. Ее нежные ручки поигрывали ножом с ловкостью циркового фокусника, а тронутые поволокой чудесные глазки смотрели на пленников так, как фермер смотрит на старую курицу, переставшую нести яйца. Наша девочка отошла к двери, но уже видно, что она успела показать свою хватку - по шее одного из мужиков стекала струйка крови.

  Я демонстративно встал между Черномором и ее жертвами.

  - Ты кто? - мой палец прицелился в грудь мужика справа.

  - С-Сергей...

  - А ты? - палец сместился влево.

  - Автандил!

  Невероятно.

  - Знаете Влада?

  Молчание было ответом. Пленники лишь переглянулись, качнув бородами и врезавшись лбами в лук.

  - Запомни наконец, что кожа легче снимается со спины, - сказал я, обернувшись к Черномору. - А не как ты в прошлый раз - с лица.

  Наша милая девочка и бровью не повела. Она пошла мягко, словно рысь, игриво пуская ножом мне в глаза блики от лампочки. Выражение лиц пленников заслуживало самого пристального внимания. Оно улучшалось, облагораживалось с каждым шагом Черномора. Первый шаг - недоверие, второй - проблески понимания, третий - сосредоточение, четвертый - просветление, мудрое и чистое, как весенний горный ручей.

  - Знаем! - на последнем, пятом, шаге выпалил Сергей.

  Через десять минут мы отбывали, оставив спеленатых пленников на полу. Их потом заберут менты, которым позвоним. Пусть шьют им, что хотят, - пособники Влада не должны оказаться на свободе, пока все не закончится. Наша организация традиционно дружит со спецслужбами.

  Мы снова в машинах и снова летим по пустынным дорогам. Мне всегда нравилась ночная езда, но не в этот раз. Впереди - мой бывший коллега, воскресший, изменившийся. Шеф сказал, что его можно убить, и у меня уже были кое-какие соображения насчет того, что с ним произошло. Влад действительно располагал логовом, о котором мы не знали. Эти двое мужиков в трениках - его двоюродные братья. Влад появился в логове в бессознательном состоянии и они, в отсутствие инструкций, решили забрать вещи из прежнего дома. Думали, что успеют, если поторопятся.

  Логово не очень далеко от нас. Все было расчитано. Влад наверняка уже давно готовил свое воскрешение. Здесь не обошлось без помощи того самого манускрипта в сейфе, к которому заместитель шефа имел доступ.

  На этот раз Миша остановился слишком уж далеко от цели. Машины были брошены и мы пошли гуськом по высокой траве, нежно обнимающей наши грубые ботинки.

  Забор был основателен - кирпичный, метра в два высотой, ворота железные, прочные. За ними виднелся дом - типовой двухэтажный проект с балконом под зеленой крышей и большими окнами. Двор, освещенный фонарем, мне сразу не понравился, он просматривался как пустыня Каракум в полдень.

  - Обесточить! - сказал я, показывая рукой на ближайший электрический столб. Черномор уступила мне командование. И правильно - разгневанная крошка думает о мести и о предстоящем разговоре с шефом наедине. ЖЗ пока не стал выяснять отношения, но, чувствую, и Мише и его пассии в конечном итоге не поздоровится.

  Стас полез на столб, а мы рассредоточились и залегли в траве вдоль забора. Свет вскоре погас, а дом наполнился суетой. Там не спали. На случай, если у них есть внутренний генератор или еще что-то в этом духе, я приказал быстро форсировать преграду.

  Теперь мы замерли вдоль стен, напоминая каменных атлантов на барельефе. Дверь скрипнула и на цивильном трехступенчатом крыльце показался один из обитателей дома - мужчина в джинсах и красном халате, из тех, которые чаще встречаются в Узбекистане, чем в Подмосковье.

  Умелые руки Миши дернули жильца за ноги, тот не стал сопротивляться и послушно завалился навзничь. Когда человек так падает, то не успевает закричать, это невозможно физически, и насчет шума я не волновался. А зря. То ли его голова оказалась слишком тяжелой, то ли крыльцо слишком звонким, но звук раздался такой, что любому сразу стало ясно: что-то плотное столкнулось с чем-то пустым.

  - Рыжий, что там? Ты в порядке? - раздался голос из глубины дома. И сразу - привычный с детства щелчок взводимого курка.

  Мне казалось, что рыжий тут - Влад, но, похоже, на это произвище нашелся более достойный претендент.

  - Порядок! - глухо ответил я. - Иди сюда. Мне помощь нужна!

  - Что? Не слышу!

  Конечно, не слышит, я ведь не собираюсь кричать, иначе он поймет, что голос-то принадлежит не рыжему, а просто какому-то брюнету, забредшему на огонек.

  Мой кашель был ответом.

  - Что с тобой? - на крыльце показался еще один тип.

  Рывок - и его голова бьется о крыльцо. Знаете что? Таким макаром мы выманим их всех!

  Но не говори 'гоп', пока не пройдешь через кирпичные стены. У всякого плана есть изъян и сейчас он предстал в облике молодой женщины, выбежавшей наружу с криком:

  - Витя! Витя!

  Ну что за народ? Кто же посылает женщин на поиски? Или настоящих мужчин в этом доме уже не осталось?

  Миша решил сыграть в галантность. Он не стал дергать девушку за ноги (неплохие, надо сказать), а сгреб за талию, намереваясь зажать рот рукой. Ошибка! Еще одно доказательство того, что мой друг не умеет обращаться с женщинами. Громкости ее визга позавидовал бы гудок теплохода, готовящегося столкнуться с баржей.

   'Придушить! - тут же возникла мысль.- Немедленно придушить!'

  Все-таки правда, что друзья часто думают одинаково. Миша схватил барышню не только за рот, но и за шею. Звук затих, но поздно. В окнах замелькали лучи фонарей, заклацали затворы... там что, целый взвод?

  Кто-то высунулся из окна второго этажа, сжимая в руке пушку. Черномор не стала ждать. Выстрел - и голова задумчиво повисла, любуясь красотами ночи.

  Миша бросил полупридушенное тело и метнул в окно гранату со слезоточивым газом. Самое время надеть хобот и притвориться слоником.

  В окнах зажегся тусклый свет. Там все-таки был электрогенератор.

  Из двери выползал легкий белый дым. Еще пара гранат в окна и можно напрашиваться к хозяевам на чаепитие.

  Мы нырнули в облако слезоточивого газа как в плотный утренний туман. Жильцы дома оказались не готовы к таким гостям, но я не стал упрекать их в негостеприимстве. Они выворачивались наизнанку, содрогаясь в кашле и размазывая сопли по лицу. Не бойцы. Мой наставник говорил: 'Проснулся утром - сними противогаз, вдохни свежий воздух полной грудью и снова надень'. Это он так шутил, но кое для кого его дурацкие шутки очень пригодились бы.

  Мы разоружали народное ополчение и бегали по дому со скоростью зайцев. Нам нужен был Влад.

  Я распахивал двери, дверцы шкафов, врывался в комнаты, но безрезультатно. Мне попадались лишь сжавшиеся фигуры, я только иногда нагибался и поднимал их пушки, чтобы сложить у ног Стаса. Влада среди жертв газа не было.

  Минут через пять понял, что мы погорячились. Надо бы хоть кого-то допросить, но жильцы этого дома сейчас способны только рассказать, что ели на ужин. Точнее, показать.

  Однако судьба вскоре сжалилась над бегающим мной. Я только собирался в очередной раз промчаться по залу, как заметил, что большая темно-желтая книжная полка крепилась к потолку и полу на каких-то странных железных планках. Может быть, конечно, так и надо крепить огромные полки, я не плотник, чтобы судить, но что-то эти планки мне показались слишком уж подозрительными.

   Шкаф стоически выдержал мой фирменный удар ногой. Портить приклад винтовки не хотелось, поэтому я попробовал снова. Или газ подействовал и на меня или полка немного сдвинулась.

  Я обошел сбоку и толкнул шкаф рукой, упираясь плечом в стену. И - чуть не упал. Он отъехал так легко, будто состоял из бумаги. За шкафом был проем с лестницей, ведущей вниз.

  Два прыжка и я - в подвале. Там тоже свет. Маленький коридорчик, оклеенный белыми в синий горошек обоями, так и предлагает свернуть за угол. Я принимаю предложение, но вежливо пропускаю даму-винтовку вперед. Вижу зал, большую комнату. Посередине стоит то ли кровать, то ли стол с подушкой и одеялом, белые стены и кафельный пол измазаны углем. Я особо не присматриваюсь, но кажется, что это не просто пятна и линии, а письмена на арамейском. Меня интересует дальний, скрытый старинным черным бюро, угол. В нем - человек.

  Мое оружие стремительно разворачивается, готовое гавкнуть, как верный пес. Я уже понял, кто это. Влад! В самом деле живехонек! Но он явно куда-то торопится. Мой бывший коллега словно ухватился за невидимую ручку двери и пытается открыть дверь, которой нет, как и ручки. Я не теряю зря времени и нажимаю на курок. Моя пуля метка. Она входит точно в то место, куда я целился. Но - в стену. Где же Влад?

  В углу никого нет. Я бросаюсь туда, не веря своим глазам. Пытаюсь нащупать дверь, но наталкиваюсь лишь на холодную безразличную стену. Пусто! Быстро оборачиваюсь в надежде, что это - оптический обман и где-то напротив есть проектор. Ничего не вижу, хотя... Мне кажется, что рядом со столом-кроватью стоит какая-то красноватая прозрачная фигура. Похожа на старика с длинной бородой. Я присматриваюсь, щуря глаза и пытаясь выжать все, что можно, из линзы и моего тренированного зрения. Но фигура исчезает, растворяясь в воздухе. Мираж? Слишком много миражей для одного дня. Я же не в пустыне, в конце концов, а в центре цивилизации, которую должен защищать.

  Мой доклад шефу емок и краток, как телеграмма на последние гроши. Я хотел организовать ловушку, используя людей Влада, но ЖЗ дал отбой:

  - Владимир уже в другом месте и сюда не будет возвращаться. Можешь допросить пленников, но особо не усердствуй. Скорее всего, они не знают о всех его укрытиях.

  Шеф возможно был прав, но у меня своя система. Если в доме собрались родственники Влада, то не может быть, чтобы никто ничего не знал. Кому-то всегда кое-что известно. И моя цель - найти этого 'кого-то'.

  Мы позаботились о пленниках еще до приезда медиков. Капли в глаза, быстрая санобработка открытой кожи растительным маслом с последующим спиртом и все девять человек, попавшие в наши руки, через полчаса были почти как новенькие. Мы располагали тремя женщинами, шестью мужчинами и одним жмуриком (на котором сэкономили масло, есть все-таки польза от покойников!).

  Я пристально оглядел жителей дома, размещенных в чистом подвале. Бородатые мужики только производили впечатление подавленных пленников. Если дать таким в руки оружие, то все изменится, словно по мановению посоха волшебника... имя волшебника запамятовал, но знаю, что набалдашник от этого посоха есть в каждом городе, он цепляется к подъемному крану и используется для сноса зданий.

  Мужики меня интересовали в последнюю очередь - они скорее всего ничего не знают, а вот женщины... Дама лет пятидесяти в синем халате - родная сестра Влада, другая, помоложе, в брюках и зеленой рубашке - двоюродная сестра, а третья, симпатичное существо с веснушками и в коротком розовом халатике, - (не поверите!) троюродная сестра. Если вы в это все-таки не поверили, то правильно сделали. Я тоже не верю в троюродных сестер, особенно если они молоды и красивы.

  - С кого начнем? - зашипела из-за моей спины Черномор. Ей не терпелось вонзить в беззащитных пленников свои зубки.

  - Я лично начну с женщин, а ты молчи и смотри, - шеф дал мне полномочия решать, что делать с родственниками Влада, поэтому наша девочка заткнулась.

  Вызываю дамочек по одной, начиная со старшей. С первыми двумя болтаю о том о сем, успокаиваю, обнадеживаю, да и вообще кажусь своим в доску парнем, по ошибке родившимся по другую сторону баррикад. Это мне нужно, чтобы усыпить бдительность третьей барышни.

  Наконец добираюсь до веснушчатого создания.

  - Влад у нас украл кое-что ценное, - забрасываю удочку и наблюдаю за реакцией. - Неплохо бы это вернуть.

  - Я ничего не знаю, - отвечает создание с дрожащими коленками. - Не знаю, где Влад, и не знаю, где украденное.

  Она клюнула, поверила. Ей ничего не известно о том, чем на самом деле занимался Влад в нашей конторе. Скрытность не всегда идет на пользу. Теперь прощупаем дамочку на предмет того, сестра ли она ему или спутница холостяцких ночей.

  Невзначай спрашиваю:

  - А вы с Владом спите здесь, не стесняясь родственников, или в другом месте?

  Крошка вздрагивает. Смотрит на меня глазами раненой лани (когда все закончится, пошлю-ка я эту аллегорию на Букера, там любят такую напыщенность), а потом не удерживается и оглядывается на остальных, словно пытаясь убедиться, что они достаточно далеко. Попалась! Она думает, что те ничего не знают.

  Беру девушку за руку и отвожу за угол.

  - Мне нужен адрес этого уютного гнездышка, - говорю я. - И поживее.

  Лицо лапочки начинает напоминать плакат Родина-Мать. Оно полно отваги и решимости.

  - Не нужно меня заставлять прибегать к грубости, - мой голос тих и страшен.

  - Вы сможете пытать девушку? - с возмущением спрашивает она. - Это же низко!

  - Нет, что вы, - возражаю я, не желая выветривать романтическую дурь из головы девицы (с этим потом справится муж). - Моя душа полна благородства, доброты и сострадания. Я никого не пытаю.

  Крошка облегченно вздыхает.

  - Потому что у меня есть Черномор, - добавляю я. - Видите эту нежную леди со взглядом бешеной волчицы? Она пытает.

  Крошка тихо ахает, а моя коллега, заметив наше внимание, подходит вплотную к девушке и смотрит ей прямо в глаза. Та бледнеет так, словно лицо сделано из гипса.

  - Будем логичны, - продолжаю увещевать я. - Адрес мы все равно узнаем. У нас ведь есть и лекарства, которые развязывают язык. Но время не ждет, поэтому предпочитаем экспресс-метод. Согласитесь, что будет обидно, если вы скажете все тогда, когда красоте уже нанесен значительный ущерб.

  Дамочка колеблется.

  - К тому же, нам нужно только то, что спрятано в этом гнездышке. Как я уже говорил, Влад у нас кое-что украл, а мы просто хотим вернуть, - выкладываю я последний, решающий козырь. - Если найдем это там, то оставим Влада в покое. К чему он нам?

  Крошка хочет верить и верит в мою ложь. Через пару минут я знаю все.

  Теперь надо торопиться. Я беру с собой Черномора, а остальным предоставляю почетное право передать пленников милиции. Если так пойдет дальше, то нашим органам придется выстроить в Москве еще пару тюрем.

  Мой путь лежит на Запад - там находится гнездышко. Начинает светать. Огромный черный джип несется по серой дороге, издалека наверное напоминая шар для боулинга. Я ставлю мигалку на крышу и теперь меня сопровождает цветомузыка.

  За окном мелькают зеленые деревья, тусклые дома и редкие прохожие с не очень счастливыми лицами. Я бы тоже не был счастлив, если бы проснулся в такую рань. Но мне пришлось не спать всю ночь, поэтому я просто-напросто разгневан.

  Мы останавливаемся у белого девятиэтажного дома. По стене в метре от земли находчивые строители выложили узор красной плиткой. Это - единственное украшение дома, не считая новенького черного джипа BMW. Но джип здесь временно.

  - Отгони машину подальше, - говорю я Черномору, - и поднимайся.

  Мне не нужно много времени, чтобы открыть замок подъезда, подняться по лестнице - близнецу всех ступенчатых грязнуль и проникнуть в дверь, обитую вызывающим красно-коричневым дерматином. Дверь за мной тихо захлопывается, но я не спешу идти дальше. Уже ясно, что квартира пуста, но в коридоре, примерно в десяти сантиметрах от пола, протянута тонкая белая нить. Стандартная ловушка, даже, скорее, сигнальная система. Если нить порвать, то хозяин это увидит, слегка приоткрыв дверь. Такой прыткий тип, как Влад, смоется мгновенно. А мне-то нужно, чтобы он вошел хотя бы в коридор.

  Аккуратно переступаю через нить и оказываюсь в зале. Похоже, что в квартире две комнаты: зал и спальня. Более чем достаточно для свиданий. Некоторые люди умудряются прожить в таких комнатах всю жизнь. Честь и хвала спартанцам, но я не из них.

  В зале белый мягкий угловой диван и черный огромный телек. Всю спальню занимает кровать под серым покрывалом. Кровать вплотную прижимается к коричневому шкафу и я беспокоюсь за тех, кто здесь занимается монотонными прыжками на спине и животе - шкаф-то может упасть прямо на голову от таких упражнений. На скорую руку обыскиваю квартиру - ничего полезного.

  Достаю сотовый и звоню шефу, чтобы сообщить о гламурном болоте, в котором нахожусь.

  - Постарайся взять Владимира живым, - скрипит ЖЗ. - Он может знать об остальных Претендентах.

  Конечно! Старикан соображает. Насколько я понимаю Влада, он попытается их возглавить. И мне кажется, что это у него отнимет времени столько, сколько нужно теннисисту, чтобы на лету прихлопнуть муху.

  - А как остальные? - интересуюсь я. - Пришла подмога?

  - Да, наши люди уже патрулируют все, что можно, - успокаивает меня ЖЗ. - Бери Владимира и ни о чем постороннем не думай. Справишься?

  Прощаюсь с шефом и заверяю его в том, что я - супермен и бэтмен в одном лице. Мне все по плечу, особенно, если сяду на шею Черномору.

  Кто-то скребется в дверь.

  - Осторожно, - еле слышно говорю я.

  Для Черномора достаточно. Она входит тихо, как змея в нору к кроликам, и сразу же замечает нить.

  - Засядем в спальне, - распоряжаюсь я.

  Дамочка едва пожимает плечиками, грациозно проходит мимо меня, скидывая на ходу длинную черную куртку, и садится на кровать.

  - Чем займемся, пока ждем? - спрашивает.

  Черномор сейчас в черном обтягивающем свитере и в джинсах. Ее рука словно невзначай прикасается к сильно выступающей груди. Намек поймет даже слепой и глухой девственник!

  - Поиграем в шахматы, - отвечаю. Черномор - слишком хитрая, она даже сексом не занимается без задней мысли. Пусть ограничится Мишей, а я притворюсь монахом-отшельником, минуту назад оставившем куртизанок и впервые уединившимся в келье. Нет смысла связываться.

  Время течет медленно, но я не отчаиваюсь. Если мы не поймаем Влада здесь, то его в ближайшем будущем не поймает никто. Груз ответственности давит на меня так сильно, что просто заставляет лечь на кровать и закрыть глаза.

  Однако мне не суждено заснуть. Часа через два после начала засады слышится шорох. Черномор настораживается. Пару минут назад она предлагала мне сделать массаж, а получив отказ, улеглась мне прямо на живот. Ну, если честно, то немного пониже.

  - Он! - я не говорю, а показываю знаками. - Как только закроет за собой дверь - вперед.

  Что-то Влад долго возится с замком. Наверное использует не ключ или отмычку, а какую-нибудь ржавую проволоку. Я прислушиваюсь так напряженно, что слышу, как скрипит кресло шефа на другом конце города. Или мне просто кажется?

  Наконец дверь открывается и сразу же захлопывается. Мышка попалась! Даже не мышка, а целый крыс.

  Мы с Черномором одновременно вылетаем в коридор. Она держит верхний сектор, а я стелюсь вдоль пола. Около двери действительно стоит Влад. Я вижу как округляются его глаза, но он не ударяется в панику. Прыжок! Таких прыжков я давненько не видывал. Если бы Владу не мешал потолок, то он мог бы попробовать ухватиться за крыло самолета, выполняющего рейс Москва - Нью Йорк.

  Наши с Черномором пушки начинают свою канонаду. Выстрел, выстрел, выстрел... промах, промах, промах... От стен отскакивает штукатурка, а Влад показывает чудеса акробатики. Я не знал, что у него в роду были цирковые гимнасты. Он оттолкнулся от потолка, перелетел к стене, отпрыгнул, достиг дверей зала... Признаться, мне не очень хотелось вступать с ним в рукопашную.

  Но все же теория вероятности работает на нас. Если долго стрелять по кому-то, то попадет даже скверный стрелок, а мы с Черномором - снайперы.

  Звук пули, входящей в тело, для опытного уха слышен сразу. Это был мой выстрел. Влад резко втянул в себя воздух и рухнул у ног дамочки. На его левом бедре разливалось красное пятно.

  Я только сейчас заметил, что мой бывший коллега был одет в какие-то лохмотья. Возможно, раньше на нем красовался неплохой костюм, но, похоже, в том месте, где Влад побывал, одежонку подпортили. На когда-то серой куртке была грязь, запекшаяся кровь... такой бы побрезговал даже бомж.

  - А ты опустился за несколько часов, пока мы не встречались, - сказал я. - Не начал бы аномалию, ходил бы в чистом. А сейчас можешь рассчитывать только, что тебя в чистом похоронят.

  - Рано радуешься, - процедил сквозь зубы Влад, зажимая рукой рану. - Если ты не убил сразу, значит, я тебе нужен. А если нужен, у меня есть шанс.

  Я присел рядом на корточки и внимательно посмотрел на его лицо. Рыжеватая бородка не была как обычно аккуратно подстрижена, под глазами - синяки, короткие волосы всклокочены, на щеке - красное пятно, то ли кровь, то ли грязь.

  - Кто сказал, что я радуюсь? - мой голос был спокоен. - Не делай резких движений! Вообще руками не двигай!

  У Влада не было оружия, ничего не было, но я следовал инструкциям. Недавно выяснилось, что они более обширны, чем мы думали. Шеф ознакомил нас с новым разделом, о котором и не подозревали - 'Претенденты, читавшие Манускрипт'. Я смотрел инструкции на сотовом и диву давался. Не читал ничего более увлекательного с тех пор, когда в подростковом возрасте обнаружил книгу 'Кама-Сутра для чайников'.

  - Зафиксируй ему руки, - приказ относился к Черномору. - Я перетяну рану.

  Наша девочка старалась вовсю - я наблюдал за ней так внимательно, как наблюдают за поплавком в первые секунды рыбалки. Она не ограничилась наручниками, а связала эластичными бинтами кисти и даже пальцы. Это предписывала новая инструкция.

  - Теперь позвони шефу и ментам. Ментам дай отбой, если им поступил вызов насчет выстрелов.

  - А ты стал отличным командиром, - криво усмехнулся Влад. - Метишь на мое место, Доберман?

  - Нет, твое место - стать соловьем и петь под дирижированием шефа. Что в твоем месте интересного?

  - Острослов! - мой бывший коллега выплюнул эту фразу как ругательство.

  - Ты мне лучше скажи, сколько Претендентов завербовал гримуар.

  Влад молчал, глядя на меня из-под бровей.

  - Косишь под героя? Ну-ну. Шеф-то извлечет из тебя все. Ты мне сам рассказывал, что ЖЗ раньше был психиатром.

  - Кем он только не был, - осклабился Влад. - Думаю, что если аномалия быстро не закончится, то шеф еще удивит тебя. А что до Претендентов, то на меня вышло лишь двое. Один - полный баран. Живет на углу Жуковского и Харитоньевского. Подъезд напротив столба. Первый этаж.

  - Баран? - удивился я. - Такого не жалко выдавать?

  - Мне их все равно пришлось бы перебить, - Влад попытался пожать плечами и я увидел дыру на его куртке в районе сердца.

  - А где другой живет?

  - Не знаю. У него хватило ума не подставляться.

  К нам снова присоединилась Черномор. Я пытался уловить в ее взгляде жалость к Владу, но темные глаза взирали равнодушно и презрительно. А вот мой бывший коллега пару раз посмотрел на нее с некоторой надеждой. Похоже, что любовь к сумасшедшей девице крепко вонзила свои когтистые лапы в его недоброе сердце.

  - Почему бы вам не пойти за мной? - неожиданно спросил Влад. - Кто вы сейчас? Цепные псы. Проживете свою жизнь и издохнете либо от пули, либо от старости. А я могу дать вам силу и власть, такую, что и во сне не может присниться. Молодость! Молодость всегда будет с вами! Пройдет десять лет, двадцать, сто - вы останетесь такими же.

  У Черномора дрогнула левая бровь, а у меня - правое веко. Просто что-то попало в глаз.

  - Если через сто лет я останусь таким же, то свихнусь от скуки и прикончу и тебя и ее, - ответил я. - Не неси хрень, Влад. Мы не можем измениться. Как ты сумел - ума не приложу.

  Если с раннего детства что-то ежечасно вдалбливать в голову человеку, то это там приживется. Мне вообще-то наплевать на мораль. Я - Хранитель, стою на страже законов мироздания. Это - мой долг, у меня нет других целей в жизни.

  Вскоре приехали тюремщики. Трое бравых ребят ворвались в квартирку вместе с носилками.

  - Больной еще жив? - оптимистично поинтересовался молодчик, одетый в серо-коричневую пятнистую униформу и сжимающий в руках небольшой черный чемоданчик.

  - Ты откуда такой? - хмуро спросил я.

  - Хранитель Дмитрий Валентинских. Из Пскова.

  - Бумагу!

  Молодчик покопался за пазухой и извлек лист с подписью и печатью шефа. Там была лишь одна фраза 'Передать Владимира Д. Валентинских'.

  - Ксивы!

  - Ну ты и бюрократ, - возмутился Дмитрий. Его тонкие коричневые усики задрожали от обиды.

  - Быстро!

  Молодчик последовательно извлек из чемоданчика жетон Хранителя, карточку члена ДОСААФ, удостоверение офицера ФСБ, билет подводного пловца, справку с фото о принадлежности к участникам движения 'Антифашистов', именной знак почетного скинхеда Пскова, билеты члена партий 'Яблоко', 'Единая Россия' и 'ЛДПР', паспорт на имя гражданина Анискина, женатого на гражданке Валентинских, паспорт на имя гражданина Валентинских, холостяка...

  - Достаточно, - произнес я. - Грузи.

  Черномор спрятала обе пушки, которые держала в руках.

  - Виссарион Григорьевич так и сказал, что ты все это потребуешь, - со вздохом произнес Дмитрий, убирая ксивы обратно в портфель.

  Наше пополнение легко подняло Влада и поместило на носилки. Я решил сопровождать их до машины.

  Около подъезда стоял стандартный серый тюремный фургон с желтой полосой: броневик с решетками и большим кузовом, разделенным на отсеки. Я скептически осмотрел сие средство передвижения:

  - В последней инструкции сказано, что перевозка Претендентов должна производиться в открытой телеге с бортами не выше одного фута.

  - Ну ты вообще! - ахнул Дмитрий. - Король бюрократов! Где мы тебе телегу возьмем?!

  - В самом деле, - хмыкнул Влад с носилок. - С телегами сейчас напряжно.

  Я принял аргумент, хотя он мне не понравился. Московские прохожие оказались бы морально не готовы к зрелищу узника в телеге. Может быть и в самом деле инструкции немного устарели?

  Когда Влада запихивали в фургон, он поймал мой взгляд.

  - Доберман, дай прикурить!

  - Ты же вроде не куришь, - с подозрением ответил я.

  - Чего уж здоровье беречь!

  Я взял сигарету у Дмитрия, разжег ее и засунул в рот Владу. Прощай, сослуживец. Мы провели пару лет бок о бок и теперь уже не увидимся.

  Фургон медленно тронулся и я с Черномором провожали его взглядом. Мне было известно, что Владу конец, и было немного жаль этого бородача. Он рискнул по-крупному и проиграл. Достойный человек, многие не решаются даже на небольшой риск.

  Машина достигла поворота на большую улицу и, когда я уже собирался было отвернуться, вдруг раздался звук взрыва. Решетки фургона словно осветились белой вспышкой.

  - Вперед! - я закричал на бегу, выхватывая пушку. Черномор устремилась за мной.

  Машина остановилась. Из окон повалил черный дым, раздался истошный крик 'Старик! Делай дверь здесь!' и звуки выстрелов.

  Когда я подбежал, Дмитрий уже распахнул заднюю дверь. Вид псковичанина был страшен: обугленные левая рука и половина лица наводили на мысли, что он не скоро будет пользоваться былой популярностью у местных красоток. Его пятнистая одежда свисала ошметками и дымилась.

  - Влад! Где Влад?! - заорал я, заглядывая внутрь. Там было лишь два трупа.

  - Сбежал, - выдохнул Дмитрий.

  - Что? Как?!

  - Мы развязали ему пальцы рук... только пальцы! Он просил сам держать сигарету... А потом сделал из воздуха какой-то белый шар...

  - Кретин! - я уже не сдерживался. - Ты что, охренел?! По последней инструкции руки Хранителя-Претендента должны быть полностью связаны!

  - Мы не знали, что так получится..., - Дмитрий осел на землю, закрывая глаза.

  Я бросил дикий взгляд на Черномора. Она была обескуражена, как и я. Все-таки некоторые инструкции никогда не устаревают.

   Глава 4. Анна: 'Я убила человека, но пощадила человечков'

  Когда в тебя кто-то целится, все остальное исчезает. Но сквозь оцепенение могут пробиваться странные, а то и нелепые чувства. Например, мне показалось жутко неприличным загромождать улицы Москвы своим трупом. Пусть Москва уже не та, что раньше, но пока на ее дорогах валяются окурки, а не тела симпатичных девушек, еще не все потеряно.

   Итак, блондин выстрелил. Наверное, он хорошо умел это делать, по крайней мере, оружие держал уверенно (на мой непрофессиональный взгляд). Но уже темнело, вокруг была толпа, да и я не стояла на месте. Думаю, что никто не захотел бы ждать чудесного спасения и изображать из себя удобную мишень. Красавчик достал пистолет очень быстро, мгновенно прицелился, но когда его палец на курке начал двигаться, я опомнилась от ошеломления. И побежала. Метнулась влево, к открытым дверям. Тут же раздался выстрел. Промах! Точнее, блондин попал, но не в меня. Я не присматривалась, но кажется, это была женщина. Кажется, средних лет. Она упала, а я побежала. Увы, остановиться, присмотреться и оказать посильную помощь не могла. Нужно было спасать свою шкуру, как ни печально это звучит.

   Я вклинилась в толпу, выходящую на поверхность. Они еще не совсем поняли, что происходит, но полагаю, что через две-три секунды им бы все стало ясно. За эти секунды мне удалось проскочить пролет и ринуться вниз, снося все на пути. Я затормозила только, когда увидела маленького мальчика в синей майке, испуганно прижавшегося к своей маме. Мне удалось каким-то образом разминуться с ним, но потом прежняя скорость быстро восстановилась. Куда я неслась? Цели не было. Лишь бы подальше оттуда. Бежала как полоумная и, клянусь, ветер свистел в ушах. Или это были проклятия тех, кого я чуть не сбила? Неважно. Я никого не убила, даже не поранила, зато спаслась.

   Мне удалось остановиться только в вагоне поезда. Двери закрылись, а я прижалась спиной к поручню и задыхалась, хватая воздух ртом. Наверное, видок был еще тот: растрепанная прическа, покрасневшее лицо, ошарашенные глаза... да уж. Благообразный старичок в шляпе, сидевший у самой двери, возможно, хотел поинтересоваться, все ли в порядке, но колебался. Остальные просто уставились на меня и смотрели некоторое время. Потом отвернулись. Только несколько молодых парней продолжали пожирать глазами. Пусть их. Дело привычное.

   Я вышла через две станции. Решила обратно на метро не возвращаться, а поехать домой на такси. А как же милиция, заявление, спросите вы. Тебя ведь хотел убить какой-то псих! Ну, хотел. Только я не горела желанием обращаться за помощью к тем, кто может быть еще хуже этого психа. Конечно, если бы около входа в метро в тот момент дежурил милиционер, то я бы бросилась к нему за помощью, выбрав из двух зол меньшее, а сейчас, когда уже все позади... нужно просто подумать. Может быть и пойду с заявлением, но потом. Если что, то спишу на шок от случившегося.

  Поэтому, решив разобраться с заявлением и прочим потом, я вернулась домой. В моей квартире ничего не изменилось. Это говорю специально, чтобы обратить внимание на сей факт. Замок не был взломан, свет не горел, а около полки с обувью валялись домашние тапочки в том же положении, в котором я их бросила (кажется, что в том же, ведь полностью уверенной быть не могу). Я включила тускловатую лампу в коридоре, перешла в зал, там зажгла люстру с тремя желтыми плафонами, направилась к телевизору и... споткнулась о стул, пребольно ударившись головой о ножку стола.

   В обычном, нормальном состоянии я ни обо что не спотыкаюсь. В детстве занималась несколько лет художественной гимнастикой, потом бросила это дело, но навыки остались. Однако сейчас ситуация была исключительная. Я ведь упала не просто так, а после того, как кое-что заметила на столе. Если вы догадались, то снимаю шляпу перед такой прозорливостью. На моем стареньком столе лежала та самая книга в черном переплете.

   Я схватилась за сердце. А что мне еще было делать? В тот момент меня больше беспокоила не эта книга, а плачевное состояние моего психического здоровья. Это ведь явный глюк. Если первую встречу с книгой в магазине еще как-то можно было объяснить простым совпадением с содержанием сна, то теперь никаких удобоваримых версий не было. Разве что кто-то пробрался в квартиру, притащил с собой книгу и положил на мой стол. Чепуха!

   Чтобы проверить, не подводит ли меня зрение, я отвернулась и снова посмотрела на стол. Книга была все еще там. Это обидно, друзья мои. Я ведь особенно не пью, да и наркотики не принимаю. В моем роду не было сумасшедших. В тот момент не хотелось даже эту книгу открывать! Я затосковала в прямом смысле слова. Подняла стул, села на него и задумалась. О разных вещах. О том, как придется остаться без работы, если что-то выяснится, о том, сколько с меня возьмет хороший психиатр, о том, сколько стоят лекарства... Я слышала, что они подорожали в последнее время, к тому же, появилось очень много бесполезных подделок. И что со мной будет, если лечение не поможет? Мне ведь даже не к кому обратиться за поддержкой! Разве что к тете уехать, но не факт, что меня пустят в Америку. Молодым незамужним девушкам визы туда дают неохотно, подозревают в намерениях заняться проституцией.

   Так ничего и не решив, я пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Есть не хотелось, но ведь хоть что-то нужно делать! Не сидеть же на стуле, уставившись в одну точку. А когда вернулась в зал, то обнаружила, что книги уже нет. Думаете, я обрадовалась? Ничего подобного. Дело в том, что книги действительно не было, зато за столом сидел старик. Респектабельный дед в какой-то серой хламиде и с золотым обручем на голове.

   Полагаете, я закричала? Прижалась к стене и впала в истерику? Ошибаетесь. Я молча развернулась и пошла в коридор, чтобы надеть туфли. Мои мысли были просты: сначала появилась книга, затем я ударилась головой, потом возник дед...

   - Куда собралась принцесса? - раздался из зала приятный глубокий баритон.

   - В травмпункт, - мой ответ был предельно честным.

   Может показаться странным, что я решила поговорить с глюком, но тому были две причины. Во-первых, моя вежливость - все-таки непросто оставить без ответа старичка, а во-вторых, какая уже разница? Похоже, что у меня сотрясение мозга, которое резко обострило болезнь. Пусть удар о стол только показался слабеньким, на самом деле я могла проваляться без сознания довольно долго. Слышала, что так бывает.

   - Тебе туда не надо, принцесса, - баритон звучал очень внушительно. - Реши сначала со мной. Время не ждет.

   Я замерла, успев надеть только одну туфлю. Выглянула в зал, чтобы убедиться, что старик сидит на своем месте. Трудно объяснить, о чем думала в тот момент, но попробую. Вы читали рассказ Чехова 'Черный монах'? Замечательное произведение о мании величия. Прочитайте на досуге. Черный монах принимал главного героя за великого ученого, а старик называет меня принцессой. Видите сходство? Я окончательно слетела с катушек, друзья мои.

  Вторая туфля надевалась плохо, руки сильно дрожали. Я сопела и молчала, прикидывая, в какую больницу поехать. Но старик не унимался.

  - С тобой пока все в порядке, - заявил он. ('Пока в порядке', представляете?) - Мой долг - рассказать тебе в чем дело.

  Я уже не отвечала, а, закончив обуваться, подошла к дверям. Мелькнула мысль, что надо бы выключить чайник, но он - электрический, так что вырубится сам.

  - Ты не слушаешь меня! Вернись! Тебя могут убить!

  Я распахнула дверь и шагнула за порог.

  - Беги. Как все люди бегут от своего счастья.

  Если на свете и существовали слова, которые могли заставить меня выслушать не только глюк, но и кого угодно, то это были именно они. Я медленно прикрыла дверь и вернулась в зал.

  - Что ты говорил о счастье, старик? - с глюками особенно не церемонятся, поэтому мой голос не был преисполнен почтения.

  Однако дед слегка улыбнулся в бороду.

  - Я так и знал, что это тебя привлечет, - ответил он.

  Конечно, привлечет! Любая девушка мечтает о счастье. Правда, мое счастье почему-то идет за компанию с глюками. Но ведь меня никто не заставляет сразу же на все соглашаться! Мне просто стало любопытно - как это бывает. В конце концов к психиатрам всегда успею, я слышала, что они отличаются завидным терпением, так что подождут до утра.

  - Кто ты? - мой вопрос был весьма разумен. Я ведь должна как-то называть собственный глюк?

  - Книга, - последовал ответ. - Черная Книга.

  В том, что седобородый и важный старик похож на книгу, я бы призналась разве что под пыткой. У меня почему-то не было особенного страха. Наверное, все дело в том, как себя настроить с самого начала. Вот если бы я увидела какого-нибудь призрака, то грандиозный испуг гарантирован. А книга, превращающаяся в безобидного старика... - это слишком нелепо, чтобы быть на самом деле.

  - Это имя такое? - мелькнула запоздалая догадка.

  - Нет. Это моя суть.

  Далее у меня с глюком состоялась очень интересная и познавательная беседа. Мне бы раньше и в голову не пришло, что я могу так разносторонне и логично бредить.

  Итак, старик был какой-то Книгой, но мог принимать образ ее автора, который жил давным-давно. По неясной мне причине этих самых Книг существовало множество (или она была одна, но находилась одновременно в разных местах, я с этим тоже не разобралась). Книги появлялись не всегда, а лишь тогда, если 'трещала ткань мироздания'. Поначалу мне было трудно понять, что сие означает, но старик был так любезен, что объяснил. Оказывается, в нашем мире нет чудес (открытие, правда?). Не оттого, что их не может быть, а потому что запрещены. Просто правила общежития, если можно так выразиться. 'Ворожеи не оставляй в живых' и прочие библийские и небиблейские заветы в этом смысле выполнялись неукоснительно. За их выполнением следили некие Хранители. Но работа была непыльная, - в обычной ситуации только кто-то ненормально могущественный мог преодолеть 'сопротивление законов', чтобы сотворить самое маленькое чудо.

  Хотя из каждого правила бывают исключения. Если по какой-то причине чудо все-таки происходило, то его отголоски (чем чудо больше, тем лучше) шли в разные стороны словно волны от брошенного камня. И тут-то появлялись Черные книги. Они нанимали 'демонов' из некоторого числа людей (и называли их 'принцепсами' - от слова 'первый'). У каждого из этих людей был выбор: отказаться или согласиться. Если человек соглашался и не сжигал Книгу, то вступал в игру с большим призом. Чтобы в ней выиграть, нужен сущий пустяк: уничтожить других претендентов на первый приз и выжить в схватках с Хранителями. Конечно, все они будут стараться убить и меня. На этой милой ноте первая стадия ликбеза завершилась.

  - Что ты от меня хочешь? - спросила я, гадая не стоит ли мне податься в писатели и создавать сценарии к голливудским мыльным операм. Такая выдумка, пусть и скрытая, должна быть востребована!

  Старик, казалось, удивился моей покладистости, но ответил:

  - Ты должна войти в Первый Дом, пройти по коридору самого верхнего этажа и выйти в зеленую дверь.

  Вы уже поняли, что мне не нужны наркотики, чтобы ловить кайф? Мое воображение просто поражало своими новыми гранями. Но разгоревшееся любопытство заставило принять игру.

  - И что там будет? - поинтересовалась я.

  - Сейчас не могу сказать, ты сама увидишь.

  Дед протянул морщинистую руку и указал согнутым пальцем на деревянную дверь в ореоле небольшого золотистого свечения, невесть откуда взявшуюся в стене моего зала рядом с телевизором. Я скептически посмотрела на эту дверь, перевела взгляд на старика и заметила, как блеснул ободок кольца на его указательном пальце.

  Я скосила глаза в сторону коридора, потом на - 'волшебную' дверь, потом снова на коридор... Что делать? Идти 'сдаваться властям' или заглянуть за эту дверь хоть одним глазком? Любопытство оказалось сильнее.

  'Загляну, - решила я. - Внутрь не буду входить, а просто загляну. Какой от этого вред? И так уже все плохое произошло'.

  - Там точно нет ничего опасного, старик? - все-таки моя осторожность не дремала. Глупо спрашивать у собственного глюка совета, но больше ведь не у кого.

  - На этом этаже нет. Иди прямо к зеленой двери, не сворачивай. Там будут и другие двери, в них не заходи, а то не вернешься.

  Я не стала говорить ему, что не собираюсь никуда идти, просто хочу посмотреть. Пожала плечами, осторожно подошла к золотистому сиянию и взялась за холодную витую металлическую рукоять.

  Сама дверь, сколоченная из грубых досок, выглядела очень натурально. И даже открылась с легким скрипом. Мне показалось, что если я прикоснусь к этим доскам, то обязательно подхвачу занозу.

  Приоткрыла дверь чуть-чуть, чтобы появилась маленькая щелочка. Приблизила к ней лицо, чтобы посмотреть, что там внутри и... тут же оказалась в полной темноте.

  Вот тут уже паника охватила меня. Я рванулась назад, пытаясь нащупать дверную ручку и выход. Как получилось, что оказалась за дверью, если даже никуда не входила? Но сейчас разбираться было не с руки. Нужно спасаться!

  К моему удивлению, сзади никакой двери не было. Гладкая и холодная стена - вот на что натолкнулась. Я лихорадочно пошарила слева и справа и вдруг заметила, что начало светлеть.

  Свет шел от небольших плоских белых ламп, вделанных в потолок. Сами лампочки было невозможно разглядеть из-за непрозрачного плафона, но я и не пыталась. Вместо этого посмотрела вперед, туда где мраморные стены и пол стремились вдаль, и увидела... о, что я увидела!

  Слева на стене висел человек. Он был чудовищно грязен. Уж не знаю, кто и в какой грязи его вывалил, но жижа стекала даже по большим башмакам и крупными каплями падала в пропасть. Да-да, под ним была пропасть вместо пола. Лишь вдоль противоположной стены сохранился узкий участок мрамора, как раз достаточный для того, чтобы я могла пройти.

  Признаться, это выглядело как в фильме ужасов. Белый пол, белые стены, пропасть и висящий грязный мужчина метрах в пяти от меня. Я поначалу растерялась, но потом взяла себя в руки (напомнив себе же о нереальности происходящего) и подошла к пропасти. Мой взгляд даже не опускался вниз, чтобы выяснить ее глубину (позже оказалось, что дна вообще не видно), но изучал лицо мужчины. На нем, усталом, красном и изможденном, покрытом редкой щетиной, отражалась мука. Еще бы - если приглядеться, то можно заметить на его теле пять глубоких ран. Человек, одетый в какое-то коричневое тряпье, смотрел на меня так, что я даже почувствовала боль в груди.

  'Это только мое воображение, - сказала я себе. - Только воображение, его никто здесь не повесил'.

  Лицо мужчины скривилось, а губы шевельнулись. Я только сейчас заметила, что его шею охватывает грубая веревка, прикрепленная к потолку. Хотя он был жив! Губы шевельнулись снова, незнакомец явно хотел мне что-то сказать. Но что? 'Помоги?' 'Спаси?' Нет, не похоже.

  Я начала присматриваться, надеясь, что пойму. Его сухие потрескавшиеся губы теперь шевелились как заведенные. Звука голоса не было слышно, что неудивительно. Мужчина пытался намекнуть, как его можно спасти? Указывал путь? Просил выполнить последнее желание? Надо сказать, что я всегда трепетно относилась к тем, кто не причинил мне никакого вреда. Несколько месяцев назад у меня был приятель - любитель компьютерных игр. Так вот, я удивила его тем, что играя в 'стрелялки' на его компьютере, никогда не палила по гражданским. По противнику - да, иногда случайно по своим, но по населению - ни-ни.

  - Это лишь компьютерные человечки, - смеялся он. - Их не существует! Вот смотри, тебя убили из-за твоей мягкости! Стреляй по всем!

  Но я не делала так. И, может быть, встречалась бы с ним до сих пор, если бы он поступал, как я, и щадил мирных несуществующих человечков.

  Между тем мужчина продолжал шептать. 'Налей'? Нет, нелепость. 'Убей'? Кажется, тоже нет. 'Добей'? О-о... вот оно что. 'Добей меня!'

  Приехали, друзья мои. Неужели кому-то может показаться, что я похожа на убийцу? Или хотя бы на спасителя - облегчителя страданий таким путем? Да и чем, позвольте узнать, мне его добивать? Пальцем, что ли? Так до него вообще не дотянусь. Нужно прыгать. А прыгну - провалюсь в пропасть. За что там уцепиться? Не за мужчину же! Кстати, я заметила именно в тот момент, что если пройду по узкому 'мостику', то с другой стороны уже прыгнуть не получится. Слишком далеко оттуда незнакомец.

  Казалось бы, иди, Аня, спокойно через мостик, а потом - к зеленой двери. Вон она виднеется в конце коридора. К чему уделять внимание всяким глюкам? Но я так не могу. Смотрю на раны мужчины, на его глаза, губы, на эту проклятую веревку, которая его держит, но не убивает... Чем же ее перерезать? А если удастся перерезать, то как страдальца снять?

  От этих мыслей отвлек грохот за спиной. Я обернулась и мои глаза наверняка стали размером с чайные блюдца. Там рушился пол. Обвал начался прямо от стены, через которую я вошла сюда, и сейчас постепенно добирался до меня. Мраморные блоки с шумом, но без пыли, падали куда-то вниз. Один за другим, медленно, но неуклонно. Еще секунд двадцать и пол рухнет подо мной. Может быть это и галлюцинации, но даже в них умирать не хочется. Скорее к мостику!

  Я бросаю на мужчину последний взгляд. Он смотрит на меня и шепчет, шепчет... о, проклятье! Рядом с его головой расположены какие-то металлические скобы, которые идут от меня в сторону и наверх. Если обойти с другой стороны, то за них не уцепиться. Прости, незнакомец. Я не могу помочь...

  Уже смещаюсь вправо, заношу ногу над узкой полоской мрамора, а потом... иду назад. Есть вещи, которые выше моих сил. Я прыгаю в пропасть. Конечно, не вниз, а в сторону, к той стене, где висит мужчина. И - хватаюсь за него. За грубую рубаху, скользкую от грязи, за его вялые плечи... Клянусь, если бы не знала, что брежу, то так бы никогда не сделала!

  Мужчина широко раскрывает глаза. Раздается какой-то противный хруст и тело тут же теряет упругость. Мертв! Он умер из-за моего веса. Веревка наконец убила его.

  Знаете, выяснилось, что это непростое дело - висеть на покойнике, да еще и грязном. Представляю, во что превратилось мое новое черное платье.

  За спиной продолжал раздаваться грохот. Это рушились последние мраморные блоки. У меня не было никакого желания выяснять, начнет ли падать пол и после пропасти. Поэтому я быстро подтянулась и ухватилась за первую скобу, расположенную рядом с головой мертвого незнакомца. Теперь-то стало ясно, для чего эти скобы. Несмотря на кажущийся ужас ситуации, я карабкалась резво. Скобы шли к потолку наискосок, и с каждым движением приближали меня к другой стороне. Мои ноги оттолкнулись от покойника и я повисла на четвертой, последней железке. Почти подо мной на высоте примерно трех с половиной метров начинался пол. С таким прыжком справился бы и школьник. Я немного раскачалась и отпустила руки. А через секунду стояла на противоположной стороне. Что интересно: отсюда ни до мертвеца ни до скоб не допрыгнуть. Словно мое больное воображение специально предусмотрело такое расположение.

  Однако я не стала медлить. Обвал на этой стороне еще не начался, зеленая дверь была рядом и я устремилась туда, не обращая внимания на две коричневые двери справа. Мне хотелось поскорее покончить со всем этим.

  Ладонь ощутила гладкую рукоять двери, которую я тут же рванула на себя. Впереди был свет. Нормальный желтый электрический свет, а не белый! Значит, там дом. Я быстро вывалилась из двери, мне даже показалось, что она меня подтолкнула, прежде чем захлопнуться. Мгновение - и за спиной стена. Я облокотилась на нее, чтобы отдышаться и поняла простую вещь. Эта вещь лишний раз подчеркнула мудрую мысль, что торопиться нужно с оглядкой. Дело в том, что я находилась не дома, не в своей квартире. А где-то на улице.

  Я паниковала примерно минуту, хватаясь за голову и разглядывая свои покрытые запекшейся жижей руки в тусклом свете фонарей. Где я очутилась? Как сюда попала в реальности? Мысли все больше и больше запутывались. Нельзя ведь поверить в существование Первого Дома! Скорее верится в раздвоение личности.

  Совершенно случайно взгляд упал на коричневую поцарапанную вывеску. 'Пер. Товарищеский' - чтение далось мне с некоторым трудом, но слегка охладило разгоряченные мысли. Я находилась совсем недалеко от дома, минут двадцать быстрой ходьбы.

  За моей спиной раздались шаги. Обернувшись и захлопнув рот, я заметила мужчину в темной куртке и дурацких светло-желтых ботинках. Он подошел совсем близко, но увидев мое перепачканное лицо, резко отшатнулся. Представьте, это был первый случай, когда парень отшатнулся от меня. Довольно необычное ощущение. Но что это значит? Продолжение бреда? Или мой вид на самом деле ужасен? Или мужчина - иллюзия?

  Именно в тот момент мне впервые показалось, что я не брежу, а это все происходит на самом деле. Почему? Да потому что глюки на то и глюки, чтобы отличаться от реальности. Если бы незнакомец приблизился ко мне и сказал: 'Девушка, что с вами? Нужна ли вам помощь?', я бы нисколько не сомневалась, что он - иллюзия. Но мужчина поступил как в реальности! Прошел мимо возможно раненой девушки! Вам ясно, о чем я? Если к примеру, я сейчас упаду на московский тротуар, то надо мной пройдет человек пятнадцать, прежде чем кто-то соизволит позвонить в скорую. Это - реальность, а бред был бы иным.

  Когда я осознала весь ужас ситуации, что меня могут видеть на самом деле в таком состоянии, то это вытеснило все переживания по поводу расстройства психики. Какие могут быть волнения о реальности мира, если лицо, платье и туфли выглядят ужасно? Скорее домой! И лучше - 'огородами'! Мыться, переодеваться, а потом уже разбираться со всем остальным.

  Я бросилась в ближайшую подворотню в поисках тени. Мне больше всего хотелось добраться до дома, не попадаясь никому на глаза. Фонари горели плохо, и это радовало! Я стремительно побежала от куста до дерева, от дерева до подъезда, от подъезда до чьей-то припаркованной посередине дороги машины... Признаться, еще в тот момент мне показалось, что бегу как-то неправильно. Не хромаю, нет, а просто мой бег получается подозрительно быстрым. Поначалу я списала это все на обман зрения, но потом, когда перепрыгнула небольшую лужу, поняла, что умею прыгать через лужи! Вот какой длины препятствие может преодолеть нормальный человек на бегу? Метра два? Три? Я прыгнула на все четыре. Это меня так потрясло, что остановилась и обернулась, забыв о маскировке. Лужа была всего ничего - метра полтора в диаметре, а мой прыжок с успехом мог бы преодолеть три такие! Знаете что? Мне впору записываться в Олимпийский резерв, а не продавать парфюм.

  Моя растерянность от неожиданно открывшихся способностей не длилась долго. Чтобы убедиться в том, что хоть это - правда, я пару раз снова перепрыгнула через лужу. Правда, с места получалось не так хорошо, как с разбега, но все равно, думаю, что мне были бы рады в легкоатлетической сборной любой страны.

  Это открытие слегка отвлекло от мрачных мыслей о моей внешности. Но не полностью. Подозреваю, что если бы мне каждый час вручали по Нобелевской премии, то пятьдесят девять минут из шестидесяти я бы думала о том, как выгляжу перед всеми этими камерами и зрителями. А еще одна минута ушла бы на то, чтобы понять, как мой прикид сочетается с цветом диплома. Поэтому я тут же поставила свои новые способности на рельсы практичности и все-таки побежала домой, стараясь не обращать внимания на жалкий и грязный лоскут, который бил по коленкам.

  Мне удавалось держаться в тени. Лишь пару раз я оплошала: сначала выскочила на веселую компанию малолетних подростков, настолько перепугав милых детей, что кто-то из них выронил бутылку крепкого пива, а потом чуть на столкнулась с какой-то опрятной старушкой, которая тихо ойкнула и шепотом выругалась.

  Труднее всего было переходить через проезжую часть больших дорог. Но тут я уже понеслась напролом, как молодой лось через бурелом. Наверное, до сих пор многие водители недоумевают, что они видели той весенней ночью: быстрого кровожадного маньяка в черно-красном тряпье или его несчастную жертву.

  Я обрадовалась своему обшарпанному дому, когда наконец подбежала к нему. Взлетела по лестнице, ворвалась в квартиру и бросилась в зал, даже не сняв обувь.

  В зале царила чистота. Нигде ни пылинки (что неудивительно - я только вчера тут убирала). Матовая поверхность стола отражала огни люстры, но мне не хотелось любоваться игрой света. Там не было ни Книги, ни старика.

  И как это расценивать, спрашивается? Я ведь тогда уже колебалась и даже начала склоняться к тому, чтобы поверить. И в старика и в Первый Дом и в то, что я - невольная убийца...

  Нельзя сказать, что мне удалось легко смириться с мыслью, что то, что мной принималось за бред, может происходить вне больного рассудка. Но случившееся настолько выбило меня из колеи, что я уже почти ни о чем не задумывалась, а превратилась в бесчувственного наблюдателя, который ждет, что же произойдет дальше. Со мной уже бывало подобное. После смерти родителей я пару месяцев проходила в таком состоянии с притупленными эмоциями.

  Мои ноги понесли меня в ванную. Нужно было сделать то, за чем я так торопилась домой, а именно - привести себя в порядок. Платье, похоже, восстановлению не подлежало, но шампунь L'Oreal оказался на высоте. Через полчаса я снова вышла в зал, благоухая, как розовый куст, который сначала забросали грязью, потом помыли из садового шланга и, спохватившись, спрыснули духами.

  Я подошла к ящику с нижним бельем (наверное, сцена выглядела полной эротизма, на мне не было даже полотенца), открыла его и... что вы думаете? Поверх моих кружевных и не очень принадлежностей лежала Книга. В этот момент я ощутила, что ее беспорядочное появление в разных местах меня слегка раздражает. Переложила Книгу в нижний ящик (еще не хватало, чтобы старик подсматривал) и спокойно оделась.

  После чего все-таки достала сей манускрипт и подчеркнуто медленно перенесла его на стол. Я размышляла всего несколько секунд о том, как мне поступить: открыть ее или ждать появления старика. Затем выбор был сделан за меня.

  Никто никогда не видел, как головастик превращается в лягушку? Я понимаю, что это проиходит медленно, но если быстро, то как выглядело бы? Теперь мне это известно совершенно точно на примере этой самой книги. Ее черная обложка внезапно встопорщилась, вздулась как огромный пузырь, потом этот пузырь начал вытягиваться, превращаясь в мостик между столешницей и стулом. Один край мостика оторвался от стола, и Черная Книга, потеряв плотность, сменила свой цвет на серый. Получившееся облако начало выпрастывать щупальца - их было ровно пять. Щупальца вскоре приобрели знакомые очертания, начали уплотнятся, превращаясь в голову и конечности, и вскоре передо мной сидел в прежней хламиде старик.

  Зрелище было еще то, и на неподготовленного человека могло бы произвести пугающее впечатление. Но после того, как этот человек повисел на покойнике над пропастью, а потом обнаружил в себе способность передвигаться гигантскими прыжками...

  - Ты не очень сильно боишься, - старик был удивительно прозорлив.

  - Боюсь. - я ответила быстро, невзирая на апатию. - Того, что это может происходить на самом деле.

  - Все так и есть, - голос собеседника звучал убедительно. - Ты прошла через верхний этаж и наверное уже почувствовала в себе изменения.

  Мне почему-то стало зябко, несмотря на то, что натянула на себя синие джинсы и пуловер.

  - Да. Теперь я очень быстро бегаю, - я сказала с таким выражением, словно это - самое важное из всего, что со мной произошло.

  Старик слегка улыбнулся. Похоже, что у него была такая привычка - улыбаться в бороду.

  - Бег - это то, что дается сразу. Принцепсы должны уметь убегать.

  Я хотела спросить, от кого убегать, но вовремя спохватилась. Кажется, мне уже объясняли.

  - Каждый этаж даст что-то свое, - продолжал старик, - и эти умения останутся с тобой до тех пор, пока ты не сожжешь Книгу или погибнешь.

  Последнее слово прозвучало очень бодряще. Мои угасшие эмоции на миг вернулись. А я ведь только начала свыкаться с ситуацией...

  - Я могу больше ничего не проходить? Оставить все, как есть?

  - Конечно, - старик повернул голову и стал изучать мой белый крашеный потолок. - Но тогда другие опередят тебя, станут гораздо сильнее, сумеют создать свои ковены. Вскоре ты не сможешь спрятаться ни от них, ни от Хранителей. Тебе решать.

  Я взяла тайм-аут и попыталась привести расстроенные мысли в порядок. Самое время! Похоже, что я невольно вступила в какую-то дурацкую игру с не совсем понятными правилами.

  Однако дальнейший разговор быстро пролил свет на этот вопрос. Выяснилось, что все дело в том, что наш мир устроен для людей. В нем правят понятные людям законы, происходят ожидаемые вещи, дающие возможность развиваться человечеству. Однако случаются и чудеса - события вне правил. Каждое чудо - это проверка, тест. Прежде всего, на то, устраивает ли людей существующий порядок вещей или нет. Одно чудо вызывает к жизни другие чудеса и... нас, 'принцепсов'. Если мы оказываемся сильнее, чем консерваторы-Хранители, то это говорит о том, что время изменений пришло. Среди нас путем борьбы друг с другом выбирается один, который имеет право на то, чтобы дать совет. К этому совету прислушаются и... кто знает, что случится потом?

  - А дальше? - спросила я. - Что там дальше на этих этажах? Что я получу? И вообще почему для такой древней схемы используются какие-то этажи? Ведь в старину их не было и в помине.

  - Получишь почти все, что захочешь, - ответ был прост. - Первый Дом не обманет. Он выполнит именно твои желания, даже если не сможешь их толком высказать. Конечно, Первый Дом не может изменить сам себя и отношение мира к чудесам, а в остальном - что угодно. Его этажи лишь кажутся таковыми для удобства современных людей. Сначала были пещеры, потом - лабиринты, одноэтажные здания, подземелья... Первый Дом может состоять из всего. Он учит и убивает в любом обличии.

  - А бежать?! - воскликнула я хрипловатым голосом. - Смогу ли убежать и сохранить свои способности?

  Старик покачал головой. Его длинная борода мотнулась в стороны.

  - Нет, - ответил он. - Бегство - это отказ. Если убежишь далеко, то твоя Книга сгорит. Все и всегда начинается с какой-нибудь местности.

  Мне было плохо в тот момент. Снова сказались переживания этого дня, голова работала вяло, и появился страх. Кто я такая, чтобы состязаться с другими? Ведь среди принцепсов наверняка есть и мужчины, не чета мне с моей нерешительностью. А об убийцах-Хранителях вообще молчу. Именно тогда я почувствовала самое сильное, почти непреодолимое желание сжечь эту Книгу и прекратить кошмар. Я снова стану бегать и прыгать как обычный человек, подумаешь. Не очень-то и хотелось. Это ведь не искусство метать молнии, сохранять вечную красоту, внушать трепет недоброжелателям и любовь окружающим.

  Решение было подкупающе простым. Сжечь, немедленно сжечь и в меня больше никто не будет стрелять! Мне не придется скакать над несуществующей в этой реальности пропастью, рискуя на самом деле свернуть себе шею. Я никогда не узнаю, кто такой Влад и из любви к кому или чему этот тип захотел сотворить чудо и подставить под удар меня. Отличное решение! Немедленно сжечь!

  Мой рот уже открылся, чтобы огласить вердикт, но вместо ожидаемых слов я произнесла нечто другое.

  - А лечить? Смогу ли я лечить? И на каком этаже это умение?

  - На пятом, - последовал ответ.

  - А верхний этаж какой?

  - Девятый.

  Эх, четыре этажа. Как жаль. Целых четыре этажа! Возможно, с другими покойниками, пропастями и еще неизвестно с чем. Рискну ли я... Рискну? Пожалуй... Валера, мой рыцарь, не переживай. Я не подведу тебя на этот раз.

  Глава 5. Андрей: 'Время для панихиды'

  Шеф не очень счастлив услышать доклад о происшествии с Владом. Его состояние можно сравнить с самочувствием охотника, который выстрелил дуплем по уткам, а поразил сразу двух своих породистых собак.

  - Я все еще на следе, - тщетно пытаюсь успокоить ЖЗ. - Влад дал мне координаты одного из Претендентов. Сейчас его возьму.

  Мы с Черномором садимся в джип и я выжимаю все, что можно, из этой колымаги. Явно не Феррари, но для московских дорог сойдет. Мое настроение испорчено как докторская колбаса, пролежавшая полдня на солнце.

  Чтобы себя развлечь, включаю радиоприемник.

  - На северо-западе Москвы упал небольшой метеорит. Жертв и разрушений нет, - говорит приятный женский голос. - Обнаружена воронка в метр диаметром. Ученые объясняют это необычное явление уникальным стечением обстоятельств...

  Метеорит в Москве - это все равно, что снежный оползень в Сахаре. Так себе представляю. Хочу поделиться своими не совсем цензурными астрономическими соображениями с Черномором, но телефонный звонок отвлекает меня. На проводе снова шеф.

  - Андрей, возвращайся в офис, - следует короткая фраза. - Я объявляю код А-Б. Ты получишь инструктаж.

  - Я уже почти на месте! Сейчас его возьму!

  - Возвращайся! - когда надо, шеф умеет настоять на своем.

  - Плохо слышу, Виссарион Григорьевич! Какие-то помехи, - я тоже не лыком шит.

  - Возвращайся, я сказал!

  - Ничего не слышно. Сейчас выеду из глухой зоны и перезвоню, - выключаю телефон под заинтересованным взглядом Черномора.

  - Темп, главное - темп, - объясняю я. - Думаю, что в полевых работах шеф мало сечет, но нужно успеть взять Претендента до того, как его предупредит Влад. Может быть снова протянется ниточка к нашему 'коллеге'.

  Из радио вдруг исчезает оптимистический голосок девушки-диктора, рассказывающей о метеорите так радостно, словно он упал во двор ее дома и пробил скважину, из которой потекла нефть. Ее голосок сменяют знакомые скрежещущие интонации.

  - Андрей, быстро возвращайся! Это приказ! Никаких контактов с Претендентами до инструктажа!

  Мы с Черномором переглядываемся. На наших лицах написаны недоверие и восторг. Шеф может подключаться к радио машин конторы! Снимаю шляпу перед его техническим превосходством.

  Снова набираю номер.

  - Алло, Виссарион Григорьевич! Приказ понят. Разворачиваюсь.

  - Молодец. По пути заедь на Покровку, ты рядом с ней. Знаешь, большой продуктовый магазин? Там какой-то тип стреляет по покупателям. Ликвидировать.

  Лицо Черномора вытягивается, как воздушный шар, надутый неделю назад. Наверное, моя физиономия такая же.

  - Прошу подтверждения приказа на открытую ликвидацию гражданского, не связанного с нашей деятельностью.

  - Он связан, не переживай, - мне показалось, что шеф ухмыльнулся. - Наш клиент.

  Перестраиваюсь в правый ряд, подрезая красное ауди. Резкий поворот, на Покровке расталкиваю машины и грациозно торможу почти рядом со входом в магазин. Там уже группа встречающих. Стоит милицейский бобик, какая-то дамочка в штатском что-то орет... главных действующих лиц еще нет - информация у шефа свежачок.

  Мы с Черномором выпрыгиваем из джипа, подходим к ментам и демонстрируем удостоверения ФСБ.

  - Лейтенант Катаниев, - представляюсь. - Антитеррористический отдел. Что тут?

  Толстый прапорщик с автоматом, висящем на пузе, как ожерелье из черепов на шее у каннибала, отдает честь и докладывает:

  - Неизвестный убил несколько человек и захватил заложников. У него пистолет и граната. Требования не выдвигает.

  Мент старается казаться профессионалом, но по его лбу стекает пот. Толстяк боится и нервничает.

  - Сейчас мы с ним поговорим.

  Черномор и я идем к двери магазина, украшенной красными и синими огоньками. Она автоматическая и услужливо распахивается, словно приглашая в кровавый ад. На полу прямо рядом с входом лежит тело женщины. Синяя блузка впитала в себя кровь. Чуть поодаль - труп мужчины в черном пиджаке. Сегодня в магазине необычный ассортимент.

  Мы проходим мимо касс, слегка рассредотачиваемся и вскоре наталкиваемся на виновника наших хлопот. Лысоватый мужик среднего роста с небольшими топоршащимися усиками, стоит между кассами и стеллажами с товарами, прижимаясь сзади к девушке лет двадцати, одетой в бело-красное длинное платье. В сцене нет ничего эротического - лицо девушки перекошено, она словно сдерживает рыдания, светлые волосы растрепались, на лбу - капелька крови.

  А мужик выглядит так, что я бы предложил его кандидатуру всем театрам на роль опереточного злодея. Долой черный цвет волос, долой дьявольский смех! Актеру-злодею нужно вложить в левую руку гранату, в правую - пистолет, нахмурить жидкие брови, оскалить вставные зубы и отличный образ готов. Думаю, что реформа сцены не за горами.

  Мужик замечает и меня и Черномора. Его брови еще пуще сдвигаются к переносице, я беспокоюсь, что таким макаром они налезут на глаза и будущая звезда подмостков перестанет видеть зрителей. Но мое волнение напрасно. Рука с гранатой РГ-42 приходит в движение, пистолет отрывается от шеи девушки, губы мужика размыкаются и... к сожалению, шеф не поручал мне вступить с ним в переговоры. Он ясно сказал 'ликвидировать'.

  Мой Кольт Питон - не лодырь. Он быстро появляется и сразу же стреляет. Мне было интересно, оторвется ли рука полностью на этот раз или нет. РГ-42 - хитрая штука. Если выдернуть чеку и отпустить рычаг, то рванет. Чека уже выдернута, остался рычаг. И тут приходит на помощь мой маленький секрет - если нужно, чтобы мышцы кисти были напряжены и после отделения руки от тела, лучше стрелять чуть выше надмыщелка плечевой кости. Тогда в запасе будет немного времени до расслабления мышц. До выстрела мужик сжимал гранату побелевшими пальцами, они такими и остались, когда рука рухнула на пол. Все-таки оторвалась полностью.

  Мой второй выстрел - в черепушку. Кажется, я прикончил восходящую звезду театра, но я - не режиссер, чтобы жалеть об этом. Черномор резво поднимает руку с гранатой, а я отодвигаю в сторону полуобморочную блондинку и осматриваю тело. Мужик как мужик, ничего необычного. Почему шеф решил, что он - наш клиент? Даже мое тренированное зрение не дает особенных подсказок. Когда клиент числился среди живых, то вокруг него был красноватый ореол, но совсем слабый, не такой, как у Влада. Тот вообще казался лампой красного теплого света.

  Нахожу взглядом камеру наблюдения и машу рукой. Пусть ЖЗ порадуется. Он наверняка там прилип к экранам и наслаждается бесплатным боевиком. Камера вероятно транслирует в сеть.

  - Найди туалет и смой с себя кровь, - советую блондинке. - Похоже, что террорист был болен бешенством.

  Этого достаточно, чтобы девица рухнула в обморок. Я еле успеваю подхватить ее и галантно уложить рядом с лужей крови. Потом соображаю, что голова девушки должна покоиться на возвышении, оглядываюсь, ничего не нахожу и бережно укладываю голову на бедро покойника. Вдали раздается звук взрыва - Черномор утилизировала гранату, подозреваю, что владельцы магазина помянут мою напарницу недобрым словом. Нам тут больше нечего делать.

  Выходим из магазина столь же быстрой деловитой походкой, какой заходили внутрь. Толстый мент смотрит на нас выжидательно, словно голодный пес, которому вот-вот кинут жирный кусок.

  - Тело террориста там, - сообщаю ему официальным тоном. - Подсуетись, организуй помощь людям, доложись как следует и получишь награду от своих.

  Мне не нужна благодарность, добрые советы раздаю совершенно бесплатно, все равно ими мало кто пользуется. Ставлю десять против одного, что этот мент не сможет подсуетиться. Продвижение в чине он добудет другим, более привычным способом.

  - Задание выполнено, - докладываю шефу, сев в машину. - Но это был не наш клиент.

  - Наш, точно наш, - следует ворчливый ответ. - Возвращайся и больше не маши рукой в камеру, не тетушку на вокзале провожаешь. А если чувствуешь в себе артистичность, то могу устроить по блату в Ленком. Будешь осветителем.

  Ненавижу, когда ЖЗ начинает юморить. Это означает, что дела идут из рук вон плохо.

  Когда мы с Черномором входим в офис, то обнаруживаем, что все уже собрались. Наша команда сидит на стульях в кабинете шефа. Предполагаю, что они видели мое выступление в магазине, потому что на широком экране отображаются попеременно различные виды городских зданий, изнутри и снаружи.

  Как только мы усаживаемся, ЖЗ выключает экран и буравит нас своими маленькими глазками.

  - Покажите мне мечи, - внезапно говорит он. - Это ко всем относится.

  Приказ странный, но выполнимый. Я извлекаю свой 'кладенец' из-за спины и с любопытством смотрю на Мишу, который довольно ловко выхватывает меч из рукава. Его меч почти лишен гарда, но в мою голову закрадываются сомнения в том, что хранить оружие в рукаве - хорошая идея. Миша ведь не сможет легко стрелять с двух рук. Потеря подвижности - прямой путь к дальнейшей потери подвижности. Ее еще называют трупным окоченением.

  - А твой меч где? - интересуется шеф, взирая рыбьим взглядом на Стаса.

  Наш админ разводит руками.

  - Рано ведь еще, Виссарион Григорьевич. Никто из Претендентов не смог бы достичь опасного уровня за такое короткое время.

  ЖЗ начинает закипать. Это видно по тому, как его толстые сазаньи губы подворачиваются, становятся менее толстыми и превращаются в губы быстрой и резкой щуки.

  - Сутки гауптвахты после инструктажа! - выносится приговор.

  Однако шеф не шутит. Не каждый начальник готов лишиться в ответственный момент проверенного человека на двадцать четыре часа. ЖЗ зол, очень зол.

  - Вот компас, - вещает он, вытаскивая из ящика стола огромный золотистый прибор, который раньше ставили на парусниках. - Смотрите!

  Мы почтительно подходим к шефу. Стрелка не дергается, не дрожит, показывая на знак N (север) с уверенностью гуся, летящего в тундру.

  Я дотрагиваюсь до прибора и слегка разворачиваю его:

  - Кажется, север должен быть там.

  Стрелка теперь показывает на северо-восток. Гусь не долетит до тундры, он заблудится и утонет в океане.

  - Там, - соглашается шеф. - Сейчас компас путает север и восток, а полчаса назад путал север и запад.

  - Испорчен? - предполагаю я.

  - Нет. В полусотне километров от Москвы он будет работать верно. Но только сегодня. Завтра будет работать правильно в сотне километров, а послезавтра...

  Шеф делает многозначительный знак рукой, словно рисуя в воздухе глобус взмахом серого рукава. Мы возвращаемся на места, с нетерпением ожидая разъяснений.

  - Перечислим основные вехи, - ЖЗ явно спешит выговориться. Он поправляет черный галстук в мелкий белый горошек и начинает лекцию со скоростью доисторического основательного пулемета. - Влад за нашей спиной подготовил ритуал воскрешения. У него на это ушло полгода, но ничего не получилось бы, если бы не высокая Вероятность аномалии. Вероятность возросла около двадцати лет назад и с тех пор не уменьшалась. Причины неизвестны. Воскрешение Влада активировало гримуар, который начал вербовку Претендентов. Количество Претендентов неизвестно. Они начали наращивать силы, проходя то, что гримуар называет Первым Домом, и пытаясь доломать законы мира. Архивы утверждают, что на все это требуются недели, а то и месяцы... Месяцы вялотекущей борьбы! Но посмотрите туда!

  Палец шефа указывает на окно.

  Мы оборачиваемся. Небо, синее, как постиранная в синьке белая простыня, находится вне подозрений. Одинокое облако своей формой напоминает то ли свинью, то ли портрет какого-то вождя (что по сути одно и то же).

  - Уже началось, - провозглашает шеф. - Ко мне поступают отчеты от разных НИИ. Все уже трещит по швам. И эпицентр здесь!

  Мой взгляд выражает шефу горячее сочувствие в том, что эпицентр находится ровно под его задницей. По крайней мере, туда сейчас показывает рука начальства.

  - Какой вывод из всего этого следует? - вопрошает нас старик.

  Мы молчим. Вопрос шефа напоминает мне старую загадку: 'Стоит дом, в нем три этажа и восемнадцать окон. А теперь скажите, в каком году у швейцара умерла бабушка?' Загадка настолько стара, но на нее уже никто не знает ответа.

  ЖЗ вздыхает и прямо на глазах разочаровывается в наших умственных способностях.

  - Я думаю, что у Первого Дома появился фаворит, любимчик, - просвещает шеф, заботливо приглаживая пальцами левую бровь (она растрепалась и уже давно требует основательного ухода в виде расчески, фена и плойки). - Первый Дом, эта мерзость, убежден, что любимчик доберется до финиша в любом случае. А если так, то зачем ждать? Можно вмешаться самому и начать раскачивать лодку, чтобы облегчить жизнь фавориту и затруднить всем нам!

  ЖЗ говорит о Первом Доме как о старом и верном враге. Но я-то знаю, что это не так. Первый Дом - лишь кирпичик, но кирпичик, находящийся в самом основании постройки. Основание сохранится, а постройка будет переделана. Если, конечно, мы проиграем.

  - Вы поняли, что я сказал? - шеф смотрит на нас, как профессор на лабораторных мышей. - Если я прав и любимчик действительно есть, то он опасен. Архиопасен! Пусть он еще не прошел все этажи Первого Дома, но это не делает его менее опасным.

  Я пожимаю плечами. Конечно, если любимчик есть, то это - Влад. Кто же еще?

  Можно подумать, что шеф слышит мои мысли.

  - Считаю, что это - Влад, - заявляет ЖЗ. - Он силен, бывший Хранитель, проскочит все испытания, не снижая скорости, но...

  Это 'но' мне не нравится. Так говорят залегшие под плотным пулеметным огнем солдаты: 'мы, конечно, можем пойти в атаку, но...'.

  - Но это слишком очевидно, - заканчивает шеф. - Мы знаем Влада, знаем его недостатки, у нас есть реальный шанс справиться с ним. Будет гораздо хуже, если любимчик - темная лошадка. Поэтому при общении с любым Претендентом нужно быть очень осторожным.

  В подтверждение своих слов шеф достает из ящика толстую папку и кладет ее на стол. Ветхая белая тесьма развязывается и мое острое зрение отчетливо видит надпись на арамейском. Перед нами манускрипт! Пришло время для 'Панихиды'?

  Инструктаж заканчивается ближе к вечеру. Я полон впечатлений, как шестилетний ребенок, которого сбил клоун на велосипеде.

  Наши дела слегка пошли в гору. Подкрепление сумело подстрелить одного из Претендентов прямо на улице и почти достало второго, точнее, вторую на входе в метро. Девица оказалась резвой и умчалась со скоростью лани, но успела засветиться.

  Я беру с собой не только Черномора, но и Мишу. Может быть еще не поздно нанести визит тому типу, о котором рассказал Влад?

  [На выходе из кабинета шефа сталкиваюсь со странным типом. Он толст, как раздавленная поездом монета, одет в серый строгий костюм и улыбается мне так, словно я - отец-донор его ребенка.

  - Андрей, много наслышан о вас, - говорит незнакомец тихим голосом, топорща узкие желтоватые усики. - Виссарион Григорьевич считает вас лучшим из лучших. Я-то понимаю много в работе Хранителей. Сам когда-то был в вашей среде, пока не уволился.

  Уволился? Что-то я не слышал ни о чем подобном. От нас обычно увольняются с помощью ЗАГСа, когда твоя фамилия вносится в графу 'умерший'.

  - А вы кто? - спрашиваю.

  - Мы не знакомы, простите. Разрешите представиться - Баллазир Сигизмундович. Я - родной племянник Виссариона Григорьевича.

  Разве нормального человека могут звать Баллазир Сигизмундович? 'Племянник' читает этот вопрос в моих глазах и мелко хихикает.

  - Я не местный, - отвечает он. - Езжу по миру, у меня крупная фирма, выпускающая дверные замки. А еще я известен среди зоологов. Но только как любитель. Это - мое хобби, которому уделяю массу времени.

  Замки? Зоолог-любитель? Даже если он - инопланетянин, ударившийся головой о землю и забывший дорогу обратно, мне какое дело?

  Баллазир воспринимает мое удивление неправильно.

  - У меня с вашим начальством возникли кое-какие разногласия, - говорит он, - и мне пришлось уйти. Но я всегда готов оказать помощь бывшим коллегам в трудную минуту. Запиши мой телефон. Можешь звонить в любое время и в любой обстановке.

  Я заношу номер в память сотового, только чтобы Баллазир отвязался. Он - все-таки племянник шефа, посылать как-то неудобно. Прощаюсь и несусь к выходу.]

  Мы садимся в джип, но уже в другой, который не участвовал в ликвидации магазинного гранатометчика. Полчаса - и на месте. Паркуемся, находим столб, о котором говорил Влад, заходим в подъезд... на первом, нужном нам, этаже две квартиры. Левая дверь светло-коричневая, правая - черная, между ними голубая стена.

  - Какая дверь? - спрашивает у меня Миша. Его вопрос адресован правильно - я ведь разговаривал с Владом. Но, черт возьми...

  - Попробуем черную, - пытаюсь угадать я. Попытка - не пытка, а лишь прелюдия к ней.

  Становлюсь справа от двери и нажимаю круглую розовую кнопку звонка. Отмычку не использую - нужно входить цивилизованным способом, чтобы не спугнуть соседа. Прислушиваюсь. До меня доносятся звуки телека и шаркающие шаги.

  - Кто там? - раздается дребезжащий голос.

  - Я ваш новый участковый. Откройте!

  Дверь после небольшой паузы немного распахивается, ее удерживает цепочка. Я сую ногу в проем, а удостоверение на имя лейтенанта Антипова - под нос старухе. О, что это за нос! Он повидал всякое на своем веку, вобрал в себя все радости, горести и в конце концов превратился в полукилограммовую красную картофелину, поврежденную при выкапывании. Вот что бывает с людьми, злоупотреблявшими в молодости дешевым портвейном и советскими праздниками.

  - Он уже заплатил прежнему участковому в этом месяце, - говорит старуха, одетая в халат из раскрашенной мешковины.

  - Кто? - спрашиваю.

  - Таджик.

  - Откройте дверь, мне нужно с ним поговорить.

  Нехотя убираю ногу, готовый ко всему. Но старуха не артачится. Дверь открывается и мы с Мишей заходим в квартиру. Черномор защищает тыл, находясь на лестнице.

  Хозяйка не вызывает подозрений. Остается 'таджик'. Интересно, это национальность, кличка или имя?

  - Кто еще в квартире?

  - Никто. Только я и жилец, - удивляется старуха.

  Хоть что-то начинает проясняться. Иду по коридору, попутно заглядывая в комнаты. Зал, кухня, спальня пусты, а вот дверь в другую спальню заперта. Снова стучу:

  - Откройте, милиция!

  Раздается звук выдвигаемых ящиков. Жилец ищет оружие? Подаю знак Мише, мы готовы к штурму. Но дверь открывается и перед нами предстает то ли грузин, то ли осетин, но уж никак не таджик. Он одет цивильно, в темно-серый спортивный костюм, а в руке сжимает синий паспорт. Один взгляд - и мой интерес к жильцу улетучивается как мечты нелегального торговца оружием получить Нобелевскую премию мира.

  - Товарищ милиционер, - тараторит жилец, - я уже объяснял Петру Сергеевичу, что никак не могу сделать регистрацию...

  - Больше тут никого нет? - перебиваю его.

  - Нет...

  - А где таджик? - в моем голосе удивления ровно на один градус.

  - Это я - таджик, - отвечает грузин.

  Я не в том настроении, чтобы выяснять подробности. Пусть эта тайна уйдет в могилу вместе с ее обладателями.

  - Ладно, а в квартире напротив кто живет? - мой вопрос адресован и жильцу и хозяйке, маячащей за нашими спинами.

  - Павел Викторович Лазарев, - отвечает старуха. - С женой и дочкой. Очень вежливый, интеллигентный...

  - У него есть ружье, - встревает грузин.

  - Ружье? - мои брови слегка поднимаются вверх.

  - Да, охотничье. Он как-то выносил мусор и я увидел в мешке край упаковки из-под охотничьих патронов.

  Бдительный таджик явно хочет выслужиться перед новым начальством.

  - Позвони в дверь к соседу и попроси соль, - предлагаю я.

  Мой расчет прост - если этот охотник - Претендент, то сосед вызовет подозрений меньше, чем мент.

  - Я лучше отдам ему пилу, что брал вчера, - грузин выступает со встречным предложением, которое я величественно одобряю.

  Мы занимаем стратегические позиции, а таджик звонит в светло-коричневую дверь. В ответ - тишина.

  - Постучи, - шепотом говорю я. - И крикни, что пришел с пилой.

  - Эй, это я, ваш сосед! - грузин тарабанит в дверь. - Принес пилу!

  Раздается какой-то шум, а потом приглушенный и неразборчивый вскрик.

  Индикатор подозрительности, находящийся в глубине моей головы, мгновенно подскакивает с метки 'легкая тревожность' до красной зоны 'тут нужно перекрывать улицы и вызывать вертолет, чтобы никто не ушел'.

  - Идите домой, - говорю я, обращаясь и к грузину и к старухе, застывшей в дверях своей квартиры. - Мы тут сами.

  Они повинуются, скрываются за черной дверью и, готов поспорить, начинают битву за право подглядывать в глазок.

  Миша и Черномор, не таясь, вытаскивают пушки, а моя верная отмычка играет с замком в поддавки. Отмычка проигрывает и дверь открывается.

  Мы влетаем внутрь как бумеранг, состоящий из трех лопастей. Коридор, в котором расположены сразу две большие вешалки, пуст. Мы заглядываем в ванную, скользим в зал и замираем, пораженные.

  Из зала ведут три двери: одна в коридор, из которого мы пришли, вторая - на кухню, а третья - в спальню. Так вот, между этой третьей дверью и окном спальни стоит человек. Благодаря нашему тренированному зрению мы видим его как пылающего красным огнем. Влад по сравнению с ним - жалкая свечка. Незнакомец - пламя. От его рук отходят тонкие красные жгуты, идущие вглубь спальни.

  Моя пушка приходит в себя первой и принимает решение украсить ноги незнакомца небольшими отверстиями от пулек. Выстрел, другой... пушки Миши и Черномора уважительно молчат, отдавая дань прыти кольта. Незнакомец не пытается ни бежать, ни уклоняться. Я всаживаю три пули подряд и с нетерпением жду, когда же он рухнет. Но мужик стоит как вековая сосна, укрепленная железнодорожными шпалами!

  Черномор издает хрипящий звук. Я понимаю ее. Все мои выстрелы ушли в молоко - белую стену. Нет, я, конечно, попал, но пули пролетели сквозь незнакомца, не причинив ему никакого вреда. Человек ненастоящий. Он виден только в инфракрасном спектре.

  Один из его жгутов устремляется к нам. Нельзя сказать, что он движется быстро, - мы отходим в коридор, уклоняемся, снова возвращаемся в зал. У Миши слегка испуганное и сильно сосредоточенное лицо, у Черномора - сильно испуганное и слегка сосредоточенное, я же полон отваги.

  - Ты кто такой? - кричу. - Лечь на пол! Это - милиция!

  Увы, в наше время милиция уже никого не пугает. Человек делает вид, что не слышит меня (а может и в самом деле не слышит). Но из глубин спальни доносится всхлип:

  - Помогите! Моя дочь тут!

  И тут же следует стон. Я вижу, как один из жгутов, устремленных вглубь спальни, сдвигается. Мой котелок варит со скоростью утюга, брошенного с двадцатого этажа. Выходит, что жгут держит кого-то? И даже пытает?

  Не ожидал я встретить такое в обычной московской квартире... Да, если честно, и в необычной тоже не ожидал.

  - Кто там? - ору.

  - Лазарев... хозяин. Ох! Спасите мою дочь! Я могу уйти сам! Ее что-то держит!

  Слышится душераздирающий стон (эта фраза тоже потянет на Букер). Кто-то скрежещет зубами.

  Я хватаю с дивана бархатную подушку и бросаю в красного человека. Он снова не пытается уклоняться, но зато подушка явственно замедляется, проходя через его тело. Уж не знаю, из чего он сделан, но это что-то, да значит!

  - Миша, Люда, взяли диван! - я снова командую, значит, скоро все будет в порядке!

  Мы, акробатически уворачиваясь от щупальца, хватаем диван, ставим его на торец и, прикрываясь им, как щитом, начинаем двигаться к неприятелю. Жгут задевает мою ногу. Это больно! Такое ощущение, что тебя ударили раскаленным прутом.

  Но диван приближается к цели. Мгновение - и мы надвигаем его прямо на незнакомца. Я бросаюсь вглубь спальни, слегка прихрамывая. Там - три человека. Мужчина лет пятидесяти в синей пижаме, девушка лет двадцати в розовой юбке и белой майке без рукавов и женщина в... неважно в чем она была, прикид мертвецов мало кого интересует.

  Мой кольт снова в руке и снова готов действовать. Мужчина - Претендент. Я смотрю на его лицо. Время решать - пристрелить или взять в плен.

  За моей спиной возня. Миша и Черномор чертовски ловко двигают диваном, насаженным на красного человека, не позволяя тому выбраться. Незнакомец свернул все свои щупальца, кроме одного - оно уходит куда-то в стену и, видимо, не позволяет ему уйти далеко от этого места.

  На лице мужчины в пижаме - испуг, мольба, отчаяние. Его светлые брови подняты, рот полуоткрыт - ну вылитый Пьеро, узнавший, что Мальвина решила сменить пол.

  - Обходите красного человека! - кричу я жителям квартиры. - Живо!

  - Какого человека? - тихо спрашивает мужчина с мукой в голосе.

  Они его не видят!

  - Обходите диван! - следует новый приказ.

  Наверное, им невдомек, чем занимаются Миша с Черномором, ведь сейчас явно не время для перестановки мебели. Однако слушают меня беспрекословно. Девушка бежит впереди, за ней - мужчина.

  Когда они выскакивают в коридор, я кричу своим:

  - Бросайте и бегите!

  Пара секунд и все оказываются на лестичной клетке. Я быстро надеваю наручники на Претендента. Со стороны соседей - бесшумная овация.

  Осторожно закрываю светло-коричневую дверь. Потом позвоню в УВД, они повесят пломбу. К красному незнакомцу никто не должен подходить даже близко.

  - Там моя жена, - страдальчески говорит Претендент, не обращая на наручники никакого внимания.

  - Труп жены, - уточняю я. - И за ним никто не пойдет. Что вообще произошло?

  - Вы не поверите, - вздыхает Претендент со слезами на глазах.

  - В последнее время я удивительно доверчив, - отвечаю. - Быстро в машину. По дороге все расскажешь. Девчонка тоже едет с нами.

  Девушка в шоке. Она позволяет мне взять ее за руку и вести куда угодно, хоть под венец, хоть в пасть белой акулы (что для меня одно и то же). Думаю, не передать ли ее на попечение Черномору, но потом отказываюсь от этой идеи. Никто лучше меня не умеет успокаивать женщин. Тут рецепт прост, как стекло: нужно обладать таким мужским обаянием, которое отвлечет от всех проблем. Оно у меня есть.

  Только в машине, глядя на черную панель компьютера, Претендент начинает о чем-то догадываться.

  - Вы не из милиции, - говорит он.

  - Рассказывай, что произошло, - судя по моему голосу, мы, как минимум, из службы охраны Президента.

  Мужчина вздыхает. Из его светлых глаз все еще текут слезы, но уже не в таком количестве, как раньше.

  - Вчера поздно вечером я нашел странную книгу...

  - Короче, - говорю я.

  - Книга превратилась в старика. Он предложил мне власть и я, посоветовавшись с женой...

  - Еще короче.

  - Старик открыл дверь, я вошел в нее. Там был мужик, висящий на стене. Еле живой. Я спас его.

  - Что?! - мой крик настолько громкий, что способен убить на лету альбатроса. Но в машине не было альбатросов, поэтому все ограничилось бранью Миши и Черномора.

  - Ты соображаешь, что говоришь? - спрашиваю я. - Девятый этаж для всех один и тот же. Там висит один и тот же мужик. Мимо него можно пройти, его можно прикончить... но спасти... нет.

  По крайне мере, так утверждают наши архивы.

  - Но я спас, - упрямо повторил Претендент. - Снял его, а он в благодарность открыл мне дверь, ведущую туда, откуда я начал свой путь, - ко мне домой.

  Мы с Мишей переглядываемся. Похоже, что наши архивы будут слегка дополнены. Если шеф разрешит мне внести посильный вклад в это дело, то будущие поколения узнают весь матерный лексикон... впрочем, не стоит отвлекаться.

  - Что дальше? - спрашиваю.

  - Мужик сказал, что пойдет вместе со мной, но когда я вышел, его уже не видел. А потом что-то убило мою жену, а меня и дочь держало в углу спальни. Мы не могли двигаться, не могли кричать - иначе получали сильный удар чем-то... как ожог!

  - Твой мужик был в рваной одежде? На груди - две дыры, возможно, раны? - мой вопрос быстр, как стрела индейца.

  - Да...

  - Можешь радоваться, ты спас убийцу своей жены.

  Челюсть Претендента падает вниз со скоростью сорвавшегося грузового лифта. Наивный, он не знает - добрые дела лучше всего удаются святым, тем, у кого нет ни денег, ни родных.

  Мы поместили Лазарева в железную клетку, установленную в одном из дальних закутков нашего офиса. Его дочь - заложник. Я не знал, может ли гримуар сделать в клетке дверь. Дверь в клетке - философский вопрос. Поэтому распорядился просто приковать руки пленника так, чтобы он не мог доставать до решеток. Прогулки, еда, сортир - только в сопровождении двух охранников, к которым прикован.

  Сейчас наш офис бурлил, переваривая новые лица, словно борщ - капусту. Хранители со всей округи сновали туда-сюда, даже штат обслуживающего персонала увеличился. По прибытию с пленником, меня сразу же позвал к себе шеф.

  - Начинай тренироваться, Андрей, - сказал ЖЗ. - Ты неподготовлен к тому, чтобы встречаться с выкидышами Первого Дома. Даю тебе два дня. Ты должен быть готов.

  'Выкидышами'! Шеф раньше никогда не употреблял таких слов. Он рассержен, наш старик. Однако ничто не помешало ему нацепить новый галстук - синий в белую полоску.

  Настала пора решительных действий. Объявлена ситуация А, мы допущены к Манускрипту, все трещит по швам и вот-вот провалится в тартарары. Ни простые люди, ни правительства еще ни о чем не догадываются. Нам хочется подготовить симметричный ответ - резкий, жестокий, невероятный. Именно невероятный, потому что пришло время сыграть с Первым Домом на его поле. Свершившаяся аномалия дает нам право на все - я лично отберу бутылку с молоком у самого тощего младенца, если поступит такой приказ.

  Глава 6. Анна: 'Встречи: мне радуются, а я нет'

  Передо мной дверь, ведущая на восьмой этаж Первого Дома. Из старика получился бы хороший разведчик - он мне почти ничего не рассказал. Сообщил только, что быстро пройти все этажи я не смогу, что потом понадобится кое-какое оборудование и что с собой ни в коем случае нельзя брать вещи, который помогут прохождению.

  - Тогда Первый Дом все усложнит, - заявил старик, величественно хмуря черно-белые брови.

  Ну, усложнит так усложнит. Из вспомогательных вещей на мне был лишь розовый спортивный костюм и кроссовки такого же оптимистичного цвета.

  Когда я приблизилась к золотистой двери, мои пальцы дрожали, словно три часа таскали кирпичи, а потом выяснилось, что нужно было носить в другую сторону и придется все переделывать. Я старалась не позволить волнению отравить свою решимость. Валера поступил как надо, и мне тоже надо так поступить. Знала ли Книга, когда утверждала мою кандидатуру, что у меня есть странная привычка соперничать с мужчинами в области добрых дел? Это ведь заведомо выигрышное дело! В нем до Валеры никто из мужчин не мог (точнее, не хотел) составить мне конкуренцию.

  Дверь за мной захлопнулась и я снова оказалась в белом мраморном коридоре. В первый момент мне почудилось, что из него нет выхода: впереди была глухая стена, но потом стало ясно, что там два поворота: налево и направо.

  Я пошла налево. Куда-то же надо идти? Прокралась мимо темно-коричневой двери, в которую, как предупреждал старик, лучше не заглядывать, и оказалась в странном зале. Помещение выглядело темно-красным, наверное, оттого, что было заполнено чем-то, очень напоминающим пузырящуюся раскаленную лаву.

  На противоположной стене зала виднелась зеленая дверь. Отличное место, просто великолепное! Между мной и выходом - метров пятнадцать лавы. Если это - шутка старика или Первого Дома, то я ее не понимаю.

  Наклонившись, увидела, что рядом валяется длинный черный прут, непонятно из чего сделанный. Я подняла его, взвесила в руке, и, окунув прямо в лаву, измерила глубину. Везде, куда смогла дотянуться - всего несколько сантиметров! Если бы на мне были сапоги космонавта, то я бы рискнула. Ведь если хорошо разгонюсь, то мне понадобится один-два прыжка, чтобы достичь двери. Выглядит как головоломка, не так ли?

  Попробовала прут на прочность - вдруг он выдерживает не только высокую температуру, но и мое не самое тяжелое тело, вечно сидящее на диете. Увы, он согнулся, - слишком гибок.

  Я положила палку на пол и отправилась в другой конец коридора, пройдя мимо тупичка, из которого сюда пришла. Мне никогда не нравились головоломки. Пусть их отгадывают те, кто хочет проверить остроту ума. Моего ума хватает на то, чтобы обходиться без его проверок.

  Впереди показался свет. Там еще одна комната и на этот раз - без лавы. Это невероятно обнадежило меня. Я даже ускорила шаг, но едва-едва вступив в светлую полосу, остановилась и даже попятилась назад. В противоположной стене тоже была зеленая дверь. Еще одна. Но перед ней прямо в белом мраморном полу была небольшая черная дыра, из которой поднимался сероватый дымок. А рядом с дырой сидели трое.

  Надо сказать, что я вообще-то неплохо отношусь к людям. Ну, в том смысле, что чем они дальше от меня, тем лучше. Моих соседей я люблю мало (они могут навредить), сограждан-несоседей - гораздо больше, и просто обожаю тех, кто живет на других континентах. Так что, если подсчитать количество тех, кто мне нравится, и тех, кто не нравится, то получится, что я в восторге от человечества.

  Однако эти трое, сидящие у костра и одетые в коричневые куртки и штаны, не относились к той категории человечества, которую люблю. Во-первых, они были рядом. А во-вторых, мне показались очень подозрительными их движения - какие-то угловатые, резкие, свойственные больше недоделанному андроиду, чем человеку. (Как вы понимаете, андроидов я не видела вблизи, но у меня богатое воображение).

  Что мне оставалось делать? Похоже, что я уже видела все на этом этаже. По лаве не пройти, значит, нужно миновать 'угловатых' людей? Чем больше я наблюдала за ними, тем меньше меня привлекала эта идея. Они казались чересчур необычными... да и в обычной жизни я бы старалась не обращаться за помощью в уединенном месте к трем мужикам.

  Хотя у меня оставался еще один вариант - коричневая дверь. Что за ней? Старик говорил, что там меня ждет смерть... ну, а если заглянуть туда одним глазком?

  Я медленно пятилась, пока полностью не скрылась в темноте. Затем зашагала назад, изо всех сил пытаясь справиться со страхом и не перейти на бег. Тут ведь не было ни замков ни преград. Троица могла решить прогуляться и легко обнаружила бы присутствие постороннего.

  Только убедившись, что меня уже нельзя заметить, я развернулась и пошла к коричневой двери, трогая рукой шершавую и холодную стену. Мое сердце сильно билось. Пожалуй, на свете нет ничего страннее, чем страх. Он возникает в самую ответственную минуту, чтобы мешать, но без него еще хуже! Реакция без страха совсем не та - точно говорю. Именно после коричневой двери я поняла это простое правило.

  Мне не хотелось колебаться и долго раздумывать. Когда мои дрожащие ноги донесли меня до места, я просто ухватилась за железную ручку и слегка потянула на себя. Там не было замка, но мне показалось, как что-то щелкнуло.

  В маленькую щель в сантиметр шириной ничего нельзя было рассмотреть - только мглу. Я снова потянула дверь на себя, а потом еще чуть-чуть, но не успела ничего рассмотреть, потому что случилось нечто.

  Несколько то ли лезвий, то ли перьев вылетели из темноты. Слава моей реакции! Я уловила их блеск и испуганно шарахнулась в сторону. А вслед за ними раздался рев. О, что это был за звук! Словно спятивший лев прищемил себе лапу огромным капканом и искренне сожалел, что не может добраться до виновника, который находился совсем рядом. Страх спас меня. Рев еще не достиг самой высокой ноты, как я уже захлопнула дверь. Захлопнула и даже придавила руками, словно боясь, что она вновь откроется и неизвестное существо бросится на меня!

  Я стояла, держала дверь, а глаза скосила на лежащие на земле лезвия. Они оставили зарубки в мраморе! Однако эти узкие небольшие орудия (всего-навсего с мою ладонь длиной) недолго привлекали внимание. Когда дверь захлопнулась, рев затих, и я услышала шум. Он доносился со стороны того зала, где был костер. Шум приближался и напоминал то ли шарканье ног, то ли неуклюжие шаги. Сомнений не было - трое неизвестных мужчин услышали вопль животного.

  Пожалуй, это было одной из самых неприятных новостей за последнее время. Я тут же бросила дверь. Зачем она мне, если чудовище выйти не пыталось, зато незнакомцы вот-вот будут здесь?

  У меня не было никакого желания вести с ними в разговоры. Я развернулась и бросилась к залу с лавой. Моя новая скорость не подвела. Несколько больших прыжков - и я там. Быстро свернула за угол и замерла, прижавшись к стене. К ногам подступала лава, но я твердо стояла на узкой полосе мрамора и превратилась в слух.

  Мои уши редко подводили меня. Обычно я хорошо слышала не только пьяницу-барабанщика, но и других соседей. Знала их как облупленных. Могла точно сказать, когда они ссорятся, а когда просто веселятся. Такие звуки нелегко отличить, если на стене (с их стороны) висит толстый и ретроградный ковер.

  Вот и на этот раз я все отлично расслышала. Двое незнакомцев, а их было именно двое сейчас, дошли до самого конца коридора и остановились перед входом в зал с лавой. 'Только не дальше! Только не сюда!' - молила я неизвестно кого, затаив дыхание и не переставая прислушиваться.

  И кто-то внял моим мольбам. Мужчины не стали идти дальше. Они замерли, странно сопели, а потом один обратился к другому и я поняла его речь!

  - Тут никого нет, - сказал он гнусавым глухим голосом. - Наверное, кто-то вышел в дверь, ведущую на лестницу.

  - Жаль, - ответил второй таким же голосом, но с металлическим оттенком. - Неужели выбрался?

  - Вряд ли, - ответил первый. - Ты слышал крик? До того, как дверь захлопнулась, страж был еще полон сил.

  Я вновь услышала звуки шагов. Теперь они удалялись. Хоть в чем-то мне повезло!

  Я подождала еще немного и потом осторожно, одним глазком, выглянула из-за угла. Коридор был пуст.

  Осторожно, словно боясь, что меня услышат, я бочком вышла из-за угла. Постояла немного и направилась вглубь коридора. Мне хотелось снова посмотреть на другую зеленую дверь, которая находится около костра. Вдруг удастся пройти к ней так, что меня не заметят?

  Мои игривые розовые кроссовки хороши тем, что определенно не производили никакого шума. Я вскоре перешла на быстрый шаг - очень хотелось разобраться со второй зеленой дверью. Мне удалось стремительно преодолеть первый темный коридор, поравняться со светлым пятном и почти войти во второй коридор, как звук сзади заставил меня остановиться и обернуться. В моем животе предательски похолодело. В том самом месте, откуда я пришла на восьмой этаж, в тупичке, стояли двое незнакомцев, прежде замеченных у костра.

  Они видели меня. Их глаза, чуть раскосые, были черны. Заостренные скулы придавали сходство с собаками, а тонкие бескровные губы вообще производили жуткое впечатление. Эти двое не были близнецами, но словно принадлежали то ли к одной семье, то ли к одной расе.

  - Человек, - сказал один из них знакомым гнусавым голосом. - И смотри, какая цыпочка.

  Второй просто ухмылялся. У него это получалось удивительно мерзко.

  Меня уже называли цыпочкой раньше, и я усвоила одно верное правило. Если так говорит незнакомец, но в присутствии свидетелей, то нужно просто пройти мимо. А если дело происходит без свидетелей и в темном переулке, то лучше всего немедленно бежать. Правило было полезным.

  Моментально развернувшись, я бросилась по коридору. Конечно, не в сторону лавы, нет, а к другой зеленой двери. Если двое за моей спиной, то там остался лишь один. Наверное, его удастся обойти с моими-то новыми способностями.

  Я мчалась как полоумная, но смотрела на только на круг света впереди, но ухитрилась взглянуть и назад. Увиденное потрясло меня. Мужчины гнались за мной, но если один из них бежал нормально, по полу, то второй прыгал как мартышка, отталкиваясь от пола, стен и даже потолка. Он несся на четвереньках!

  Мне хотелось закричать от ужаса, но вряд ли спазмированное горло смогло издать бы хоть какой-то звук. Зато я ускорилась еще больше и просто ворвалась в зал.

  Увы, к страху загоняемой жертвы сразу же добавилось разочарование. Третий мужчина был там. Он стоял аккурат между дымом и дверью, обойти его не было никакой возможности. Улыбка на заросшей щетиной физиономии была еще неприятнее, чем у второго незнакомца.

  Между тем, остальные уже показались в коридоре. Я попятилась. Даже не отдавая себе отчета, шла назад до тех пор, пока не уперлась спиной в стену. А мужчины не торопились. Они подходили медленно, полукругом, не переставая ухмыляться и переглядываться.

  - Кто вы такие? Что вам надо? - наконец мне удалось собраться с силами и спросить. - Мне просто нужно пройти в ту дверь! Пропустите меня!

  Я не ожидала ответа, но один из незнакомцев, тот, что был слева, раскрыл рот и произнес знакомым голосом:

  - Не бойся, красавица. Зачем уже бояться? Ты не прошла этот этаж.

  Я быстро переводила взгляд с одного лица на другое. У них были не только схожие черты, но и одинаковое выражение. Полукруг 'загонщиков' постепенно сужался, а 'дичь' все еще не могла понять, что делать - ведь бежать к зеленой двери невозможно, между ней и мной было двое мужчин.

  Я сделала шаг влево, потом шаг вправо - это не произвело на странных незнакомцев никакого впечатления, но мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Бежать, срочно бежать - в голове билась одна мысль. Но как и куда?

  Мне пришлось двигаться вдоль стены, - мужчины уже были слишком близко. Конечно, это не первый или второй раз, когда я хотела избежать встречи с представителями противоположного пола, но сейчас желание было просто непреодолимым.

  Мой прыжок потряс меня же до глубины души. Я умудрилась прыгнуть вдоль стены так, что чуть не врезалась в другую стену. Но удивляться новым навыкам не было времени. Следующий прыжок был нацелен в коридор, и там я сумела оттолкнуться ногами от стены словно заправский ниндзя. Пожалуй, в таких коридорах у меня получится скакать между полом и потолком как баскетбольный мячик! Я разогналась и изо всех сил помчалась к лаве.

  Вы думаете, что я самоубийца? Что отношусь к той категории истеричных дамочек, которые готовы пойти на безумный риск, лишь бы не попытаться решить с мужчинами дело миром? Ошибаетесь. У меня появился план. Он был очень прост: с моей-то скоростью и прыгучестью мне ничего не стоит добраться до зеленой двери, оттолкнувшись от лавы лишь в одном месте. На моих ногах кроссовки, а если прыжок получится достаточно быстрым, то в худшем случае отделаюсь легкими ожогами и останусь без обуви. Это гораздо лучше, чем быть жертвой каких-то остроскулых маньяков.

  Возможно, мужчины пытались преследовать меня, но у них мало что вышло - я неслась так, что стены превратились в расплывчатое пятно. Уже через несколько секунд впереди показалась комната с лавой! Я смело оттолкнулась от мрамора перед красной раскаленной жидкостью и полетела...

  Друзья мои, если бы мне кто-нибудь предложил повторить этот прыжок и сулил бы что угодно: деньги, власть, славу или роль девушки очередного Джеймса Бонда, то я с предложившим такое не разговаривала бы до конца своих дней! Будь на моем место кто-то, более кровожадный, то он вообще убил бы даже за малейший намек на повторение прыжка. И для убийства использовал бы вилку, штопор или даже легкий оловянный ковшик. Чтобы тот помучился и понял хотя бы приблизительно, как мучилась я.

   Итак, я полетела и сразу же почувствовала что-то неправильное. Сначала не разобралась, что именно казалось странным, но потом, когда буквально зависла в воздухе, то осознала, что происходит. Дело было в том, что мои чувства, ощущения, мысли остались прежними, а ход времени для всего остального резко замедлился.

  На меня сразу же дыхнуло жаром. И этот жар, который я собиралась проскочить, не заметив, стремительно нарастал. Мое тело висело над раскаленной лавой, а горячий воздух обжигал лицо. Хорошо еще, что я не дышала, а то сожгла бы нос, горло, да и все остальное. Удивительно странное чувство: вроде бы ничего не происходит, даже пузыри лавы не лопаются, а боль, вызываемая горячим воздухом, нарастает. Но это еще можно было перетерпеть. Я хотела сжать зубы, но ничего не получалось - они сжимались слишком медленно. К тому же первую половину своего пути мое тело поднималось вверх, зато вторую падало вниз. И тут уже боль взяла свое... я не буду об этом рассказывать. Как и о том, как мои ноги неторопливо опускались в лаву, чтобы оттолкнуться от дна. Скажу лишь, что мне казалось, будто меня целую вечность жарят на сковородке. Нет, второй прыжок, конечно, удался, но к этому моменту я была уже совсем другим человеком. Измученным, раздавленным, неспособным даже издавать звуки, мои голосовые связки двигались слишком медленно. В лаву прыгнула отчаянная девочка Аня, а до зеленой двери добралось истерзанное существо, забывшее обо всем, кроме своей боли.

  Мне удалось вырваться. Я вывалилась из Первого Дома снова где-то на улице. Мои кроссовки расползлись по швам и превратились в мягкую массу. А вот тело не пострадало. Уже потом я узнала, что Первый Дом убивает, но не калечит. Если сумел выйти живым, то молодец - твои раны исцелятся, чтобы ты мог со всеми вновь обретенными силами противостоять Хранителям и другим 'демонам'. Игра действительно велась по правилам.

  Домой я возвращалась как во сне. Меня била дрожь даже во время бега. Эта ночь, казалось, никогда не закончится... впрочем, мое упрямство было всему виной. Я вошла в квартиру и, неспособная даже на разговоры с Книгой, приняла душ и упала на кровать.

  Утром почувствовала себя чуть лучше, но на седьмой этаж не рвалась. Меня просто передергивало от мыслей о Первом Доме. Когда-то я читала, что если животное запустить в клетку и там ударить током, то потом животное будет отбиваться, кусаться, царапаться, но в ту клетку больше не пойдет. Вот так и я. Это какими же силами нужно обладать, чтобы идти добровольно в Первый Дом? В тот момент никаких сил у меня не было.

  - Все в порядке, - говорил мудрый старик. - Большинство людей, которые проходили этот этаж, чувствовали себя точно так же. Принцепс должен быть нечувствителен к боли - восьмой этаж дает это.

  - Большинство? - удивилась я.

  - Да. Некоторым удавалось выйти через другую дверь или даже пройти по лестнице. Как правило, они были уже достаточно могущественны, чтобы справиться с обитателями Первого Дома.

  Информационная щедрость старикана быстро истощилась. Плюнув на все, я начала собираться на работу.

  - Тебе еще рано ходить по улицам, - заметил неугомонный старик. - Ты не готова. Мало ли что.

  - Я не собираюсь там расхаживать, - последовал мой самонадеянный ответ. - Зайду на работу, заберу зарплату и возьму отпуск. Насчет отпуска я могла бы просто позвонить, но деньги сюда никто не пришлет.

  Хозяин предпочитал выдавать деньги в конвертах. Насколько я поняла, он сильно экономил, не платя налоги с фонда заработной платы. Так поступали многие.

  Прохлада утра слегка успокоила меня. Дрожь исчезла еще вчера, а тревога даже после сна полностью владела мной.

  Я ехала на метро и, несмотря на все заботы, заметила любопытную вещь. Конечно, такое бывало и раньше, но совсем в других масштабах. Дело в том, что в то утро многие мужчины смотрели на меня. Знаете, тут даже будет уместнее вульгарное слово 'пялились'. Я сначала подумала, что с моей одеждой (прекрасным синим сарафаном) или с лицом что-то не так, но потом сообразила, что тогда бы смотрели и женщины. А потом загадка получила объяснение - со мной начали знакомиться.

  - Девушка, вам помочь донести сумку? - спросил один из парней, верзила в черной футболке с надписью 'Улыбнись, если хочешь... меня'. Он-то как раз изо всех сил улыбался, опираясь на поручень.

  Я взглянула на свою миниатюрную сумочку, а потом перевела взгляд на верзилу. Мне он не очень-то понравился. Вместо того, чтобы вникать в его разглагольствования, стала подслушивать разговор, который вели две старушки, сидящие рядышком.

  - А на Триумфальной машина-то под асфальт провалилась, - говорила сухонькая бабушка с красной сумкой Nike.

  - Да ты что! - восклицала дородная тетка в цветастом платке. - Трубы наверное землю размыли?

  - Наверное трубы, - подтверждает первая. - Пар так и пошел вверх! Все в белом дыму!

  До выхода из метро ко мне пристали еще трое. Абсолютный рекорд! Я пребывала в легкой растерянности от такого внимания, не знала, что и думать. С чего это вдруг? И почему именно сейчас?

  Ловя на себе мужские взгляды, кое-как добралась до работы. Прошла через стальную дверь черного хода, миновала захламленную подсобку и столкнулась нос к носу с Виталием Петровичем. Тот, одетый в серую мятую куртку, рассматривал накладные, стоя у коричневого массивного стола, на котором обычно лежит товар до выноса на прилавки. Надо отдать хозяину должное - он старался заниматься делами сам и вникал во все мелочи, не доверяя ни бухгалтеру, ни бригадирам. Таких, как Виталий Петрович, трудно обмануть, они сами кого угодно обманут.

  Когда я приблизилась, хозяин оторвал глаза от накладных и посмотрел на меня. Никогда еще не видела такой быстрой смены выражения а-ля 'вот пришла симпатичная подчиненная, которая еще почему-то не прыгает в койку, но не беда, вопрос времени' на выражение восхищения.

  - Здравствуйте, Виталий Петрович, - сказала я, не переставая удивляться.

  - Ан... Анечка, здравствуй - хозяин впервые запнулся на моей памяти. - Ты сегодня замечательно выглядишь!

  - Спасибо. Я пришла за зарплатой и мне нужен отпуск. Вы обещали еще два месяца назад, но больше терпеть не могу. Мне нужно срочно уехать, - я не верила, что получу отпуск без борьбы, но была внутренне готова даже к тому, чтобы тут же увольняться. К чему мне работа, если такое происходит? Но, с другой стороны, если Книгу придется сжечь, то я снова стану прежней... глупо сжигать и мосты.

  Однако хозяин, казалось, пропустил мои слова мимо ушей. Он пожирал меня глазами с таким видом, словно я - первая женщина, которая ему встретилась после десятилетия отшельничества.

  - Анечка, у тебя новое платье... оно так идет к твоим глазам!

  - Спасибо, Виталий Петрович. Но как насчет отпуска?

  - Анечка, отпуск... конечно, отпуск. Я ведь тоже собираюсь взять несколько выходных.. устал от всего этого. Не хочешь съездить со мной в Египет?

  - Нет. Мне просто нужны зарплата за месяц и отпуск, - никакие поездки не входили в мои планы. - Отпускные бы тоже не помешали.

  Виталий Петрович смотрел на меня серыми масляными глазками и был в тот момент похож на толстого кота, гипнотизирующего сметану, стоящую на столе.

  - Анечка, у тебя такая красивая рука, - он схватил мою левую руку своими мясистыми пальцами. - Ты самая красивая из всех женщин, что я видел! Да с твоей внешностью тебе можно на подиум какого-нибудь модельного агентства. Я могу помочь! Хочешь? Сделаю все, что в моих силах!

  - Если вы не отпустите руку, я закричу. Громко, - конечно, хозяин и раньше пытался приставать, но никто и никогда не слышал в его голосе просительных нот.

  - А поехали во Францию? - Виталий Петрович поднес мою руку к своим толстым губам и начал покрывать поцелуями. - Ну его, этот Египет. Во Францию на этой же неделе!

  Я вырвалась с большим трудом.

  - Виталий Петрович! Мне не нужна Франция! Мне нужен отпуск!

  - Анечка....

  - Если вы не дадите мне отпуск, то я уволюсь.

  Только теперь до него начал доходить смысл моих фраз.

  - Как уволишься? И что, я больше тебя не увижу?

  - Зависит от вас, - признаться, мне и в голову не приходило, что мой уход произведет на него такое впечатление. Могло быть только одно объяснение - он меня уже давно любил и только сейчас решил проявить свои чувства. Такое бывает, конечно, но... чтобы с Виталием Петровичем... меня одолевали сомнения.

  - Анечка, если тебе так нужно, то ладно. Жду тебя через неделю.

  - Через месяц, - на неделю я бы не согласилась, даже если бы не видела такой заинтересованности во мне.

  - Через две недели!

  - Через месяц, - нельзя показывать девушке заинтересованность, иначе она сядет на голову и станет несговорчивой, что я и продемонстрировала. - И отпускные вперед.

  - Три недели! - приятно видеть, что несмотря ни на что Виталий Петрович не утратил деловой хватки.

  В конце концов мы сошлись на четырех неделях. Хозяин обещал мне золотые горы. Говорил, что позвонит знакомому, который работает в шоу-бизнесе, и что будет моим спонсором в обмен на сущие пустяки. Конечно, мужчины мне делали разные предложения и раньше, но это было самым откровенным и самым щедрым.

  Я вышла из магазина, уставшая от словоизлияний. Мне нравятся комплименты, но не в сопровождении бесконечных просьб. Я даже не заметила, как провела в магазине час. Уже становилось жарко, прохлада исчезла, а удушливый запах, исходящий от проносящихся машин, усиливался, чтобы к вечеру достичь пика.

  Пока я стояла рядом с белым сияющим фасадом магазина, раздумывая, куда пойти дальше - за спорттоварами или к Валере, на горизонте показался Сергей. Сначала он шел медленно, но потом увидел меня и его шаги ускорились, когда же приблизился, то вообще почти бежал.

  Глядя на его будничную физиономию, которая на моих глазах приобретала глупое выражение, я сочла нужным предупредить:

  - Если ты скажешь мне, что замечательно выгляжу или что я - самая красивая, то тебя ударю.

  - За что, Анюта? - оказывается, в лексиконе Сергея появилось новое словечко. - Это ведь действительно так!

  Он говорил восторженно, с легким придыханием, и в этот момент был так похож ужимками на Виталия Петровича, что я мысленно застонала.

  - И что со мной? Как я изменилась по сравнению со вчерашним днем? - в моем голосе появилось раздражение. - Почему все на меня смотрят?!

  - Не знаю, - Сергей выглядел растерянным. Впечатление усиливалось еще потому, что на его макушке вертикально вверх торчал непослушный светлый вихор. - Ты всегда была красивой. А сегодня - особенно!

  Бывают в жизни моменты, когда хочется, чтобы среди поклонников был какой-нибудь поэт или в крайнем случае писатель. Эти наверняка найдут нужные слова и не будут столь косноязычны.

  - Пока, Сергей. Я тебе позвоню на днях.

  - Как пока, Анюта? Разве ты не пойдешь сегодня со мной в ночной клуб? Там же будет выступать эта группа... ну, твоя любимая. Я достану приглашения! Честное слово!

  Вот они, мужчины. Даже не помнят, как называется моя любимая группа, но пытаются угодить.

  - Пока. Я позвоню на днях, - иногда приходится повторяться, но я к этому уже привыкла.

  - А ты слышала новость? В Москве туляремия! - Сергей из последних сил пытается привлечь мое внимание.

  - Туляремия? - я попадаюсь на удочку. Еще бы - интересные известия!

  - Да, уже больны несколько десятков человек. Но говорят, что бубонная форма, не опасная. Советуют остерегаться грызунов.

  Виталий Петрович иногда похож на грызуна. Пожалуй, я воспользуюсь советом.

  Потратив еще несколько минут на борьбу с Сергеем, я все-таки отправилась в магазин, чтобы выбрать новые кроссовки и еще что-нибудь, что облегчит мне жизнь на этажах Первого Дома. Мой страх еще оставался, но постепенно затихал. Мне хотелось надеялась, что к концу недели смогу превозмочь себя и ступить на седьмой этаж.

  Я собиралась выйти на Моховую, а потом - к Охотному ряду, но в Романовом переулке у светло-коричневых дверей углового желтого дома заметила странную фигуру, метнувшуюся по направлению ко мне. Конечно, понимаю, что сегодня некоторые мужчины свихнулись на моей особе, но чтобы бежать, сломя голову... Ко мне мчался блондин в черном пиджаке, и незнакомец выглядел так, что у меня заныло сердце, терзаемое дурными предчувствиями. Он на бегу улыбался, его лицо светилось детской радостью, словно встретил давнюю и обожаемую знакомую. Теперь-то я дорого дала бы за то, чтобы взгляд этого мужчины был похож на восторженность Сергея или даже верзилы в черной майке. Но, увы, он мне напоминал другое - встречу с таким же улыбающимся человеком, который чуть не подстрелил меня.

  И почему все мои недоброжелатели похожи один на другого? Ну, с тварями ладно, а с этими что? Неужели Хранители тоже слеплены по общему лекалу? Чтобы их легче было узнать? И отчего все они постоянно улыбаются? Неужели смерть беззащитной девушки в наше время вызывает лишь положительные эмоции?

  Однако я не стала доискиваться до ответов на эти риторические вопросы. А моментально развернулась и бросилась прочь. Я еще не привыкла к своей скорости и не без основания гордилась ей. Однако сейчас мне пришлось бросаться из стороны в сторону. Вдруг этот чудак решит стрелять? Тем более, прохожих почти нет... впрочем, кажется, свидетели никого не смущают.

  Какая-то женщина вскрикнула и выронила большую оранжевую сумку, когда я промчалась мимо. То ли из-за того, что она увидела пистолет в руке мужчины, то ли потому, что на ее глазах хрупкая девушка перемахнула через припаркованный огромный черный джип, не задев крыши. Вот жизнь у меня началась! Даже на улицу нельзя выйти, чтобы не пробежаться...

  Выстрелов не было слышно, но я не снижала скорость. Свернула за угол, потом еще за один, специально старалась придерживаться безлюдных переулков - кто-то же должен думать о здоровье посторонних людей! Хотя удивление редких прохожих меня просто бесило. Ну, бежит себе девушка, спасает свою жизнь, зачем таращиться? Я даже почти привыкла, что за мной все время кто-то гонится... но пусть уж лучше с пистолетом, чем с острыми клыками или что там в арсенале у моих ночных знакомых.

  Даже не знаю, сколько пробежала кварталов, прежде чем снизила скорость. Улыбчивый незнакомец отстал, а я даже не запыхалась. Остановилась, поправила платье, взяла в другую руку сумочку и осторожно пошла дальше. Если бы кто-нибудь сказал еще два дня назад, что я буду буднично воспринимать покушения на свою жизнь, то решила бы, что он обкурился. Хотя, знаете, после последнего этажа меня напугать не так-то просто. Восьмой этаж - это совсем не шуточки. Старик сказал, что теперь у меня ко многому устойчивость. Охотно верю.

  Как жить? Вот о чем я думала, когда шла по улице, осторожно заглядывая за угол каждого переулка и всматриваясь в лица прохожих. Выяснилось, что мне теперь прогулки противопоказаны! Передвигаться на такси? Выходить из дома по ночам? Стать затворницей? И как долго продлится мое прохождение этажей? Ведь можно и от голода умереть... а если ко мне придут домой?

  С этими горестными мыслями я добралась до дома Валеры, поймав такси. Мне ведь есть, что ему рассказать. Он всегда любил приключения и загадочные истории.

  Мария Федоровна вышла, оставив нас одних в комнате. Она была тактичной даже тогда, когда Валера сам принимал меня дома. В этой комнате на стенах висели фотографии старинных самолетов, а на разноцветной полке, которую сюда прибили, когда он еще был ребенком, стояла большая потертая книга в матерчатом золотистом переплете. Там хранились марки. Я слышала, что обычно коллекционеры собирают марки по годам, а Валера собирал только самолеты. Мне казалось это правильным.

  Я отвела взгляд от зеленого Ила-истребителя с пропеллером на носу и принялась рассказывать. Снова о Черной Книге, о дурацких этажах, об идиотах с пистолетами... даже смеялась, когда повествовала о мужчинах. Может быть зря. Вдруг Валера бы ревновал? Затем я извинялась за то, что не могу пройти все этажи сразу, просила подождать, говорила, что мне нужны силы, что обязательно попробую... мне было горько. И привычное чувство слегка успокоило меня. Раньше я входила в эту комнату с радостью, потом - с чувством вины и, наконец, с нескрываемой печалью. До сих пор печаль ассоциируется у меня с зелеными Илами, красными Яками и белыми Мигами.

  Домой я вернулась тоже на такси. Специально села на заднее сидение, и водитель, то ли узбек, то ли туркмен, весь извертелся, оглядываясь. Но он был очень вежлив и я сделала вид, что не замечаю его горящего взгляда. Затем спокойно расплатилась и пошла к подъезду...

  Старик уже был в зале. Он сидел на диване (который когда-то был кожаным, а сейчас потертости скрывались под грубым темно-синим чехлом) и смотрел, как я вхожу. Мне было, что ему сказать.

  - Почему на меня бросаются мужчины? - вот что. Вопрос был задан в лоб, но старик даже бровью не повел.

  - Бросаются? - переспросил он.

  - Ну, не бросаются, а оглядываются, пристают, делают разные предложения! Больше, чем обычно! - я примостилась на стул. Не садиться же в самом деле рядом с собеседником? Он ведь не человек даже.

  Старик погладил белую бороду и кашлянул. Мне показалось, что он подражает во всем тому... своему прототипу. Тот бы, наверное, точно так же отреагировал на столь щекотливый вопрос.

  - Это из-за Первого Дома, - последовал ответ. - Когда кто-то становится принцепсом, то его привлекательность усиливается. У тебя сейчас она больше, ведь ты недавно прошла этаж... даже два. Но скоро ослабнет.

  - Вообще ослабнет? Исчезнет? - я тут же оживилась. Конечно, моя 'привлекательность' во многом мешала, но все-таки с ней не хотелось расставаться. Такое приобретение жаль терять, тем более девушке.

  - Не исчезнет, пока ты не сожжешь Книгу. Просто ослабнет, но после каждого этажа будет снова усиливаться.

  Именно тогда я почувствовала в первый раз, что с Книгой не очень-то хочется расставаться. Еще бы - такое оружие в моих руках! Я ведь никогда не считала себя сногсшибательной красавицей, но теперь поняла, каково это - быть в ее шкуре. Знаете, мне даже понравилось... думаю, что это принесло бы много чего хорошего, если воспользоваться даром с толком.

  Однако усилием воли я направила мысли в нужное русло.

  - В меня опять стреляли, - мне хотелось надеяться, что мой тон не выдавал особых эмоций.

  - Кто? Хранители? - старик тоже не удивился.

  - Наверное. Я хотела спросить... нельзя ли мне поговорить с кем-нибудь из них? Ну, чтобы объяснить, что я ни на что не претендую. Мне ведь нужно вылечить друга, вот и все. Зачем меня убивать? А Книгу я потом сожгу. Или даже уеду.

  Старик покачал головой. Золотой обруч ярко блеснул, поймав солнечный луч.

  - У меня нет власти над Хранителями, - ответил он. - Они сами по себе, не зависят от нас. Даже не смогу донести до них твои слова.

  Ответ меня огорошил. Я очень расчитывала на успех переговоров. Кому охота служить мишенью?

  - Совсем нет никакой возможности? Но я ведь не могу подойти к ним на улице! Они меня сразу пристрелят!

  Старик продолжал качать головой. Этот жест начал выводить меня из себя. Похоже, что из-за последних событий я стала излишне раздражительной.

  - Но в целом с ними можно договориться? Они вообще кто? Люди? Должны ведь понять!

  - Не уверен. Их долг - убивать таких, как ты.

  - Что мне делать тогда? Ты можешь дать совет? Как пройти эти этажи и спастись и тут и... там?

  Старик посмотрел на меня с грустью. Его взгляд бы очень мудр и я бы восхищалась им, если бы не знала, что он - подделка.

  - Я не могу давать советы. Только то, что относится к делу. Все в равном положении.

  Ну, это я уже слышала. В мою голову пришла кое-какая мысль. Если Книга не может помочь, то есть ведь и другие...

  - Ты сказал, что ничего не знаешь о Хранителях. А этот Влад? Ты же знал о нем! А он - Хранитель!

  - Уже нет, - тихо ответил старик.

  - Как нет? А кто?

  - Один из вас.

  Вот это номер. Однако, если подумать, то подобного следовало ожидать. Ведь таковы правила: оступившийся Хранитель становится демоном. Об этом даже Голливуд фильмы снимает. Хотя лишний повод снова подумать о том, как меня угораздило очутиться в этой компании. Но я заставила себя вернуться к главному.

  - Но если он был Хранителем, то он же все знает! С ним-то можно договориться? Посоветоваться? Приняв меры предосторожности, конечно. Он ведь наверняка сможет сказать что-то дельное. Как насчет разговора с ним? Лучше по интернету!

  - Да, - ответил старик, усмехаясь в бороду. - Я могу спросить Влада. Но сразу скажу, что он консервативен, и согласится лишь на встречу. Зато наверняка придет. Такие всегда приходят.

  Глава 7. Андрей: 'Офисная суматоха'

  У Хранителей тоже бывают сверхъестественные способности. Они возникают, когда уже все настолько хреново, что хочется пойти в зоопарк и попробовать напоследок страусиного мяса (признайтесь, в вашем подсознании сидит желание укусить страуса за толстую аппетитную ляжку). Или, к примеру, ворваться в кабинет шефа и сказать ему, что спал с его дочерью и тебе не понравилось.

  Урожденные Хранители отбираются из детей, у кого есть дар выполнять идиотические задания манускрипта. Кто-то это называет магией, а по мне так сущая хрень, еще больше расширяющая аномалию. Смерть от моей пушки надежнее, быстрее и гораздо приятнее (еще никто не слал бандероли с жалобами на обслуживание).

  - Привет, Доберман! - Антон, часовой, улыбнулся мне. Шеф распорядился, чтобы в нашем офисе царил особый режим, и постовые были расставлены как кегли.

  Антон - почти мой ровесник, но не урожденный Хранитель. Его взяли в возрасте десяти лет и семь лет гоняли экспресс-методом. Родители Антона отбросили коньки - их убил оголенный электрический кабель. Глупая смерть, неэкономная, ведь электричество сейчас все время растет в цене.

  Бритый наголо Антон был одет в грязно-белый длинный плащ и приветливо улыбался всеми оставшимися зубами боксера-любителя, пренебрегающего капой, десневой пластиной. Может быть из него и будет толк, если он поймет, что в нашем деле главное - не верный выстрел, а острый нюх.

  Я кивнул и прошел в зал для тренировок. Мне предстояло отработать еще пять знаков: Рак, Скорпион, Рыбы, Телец и Дева. Я не брежу - бредил тот, кто составлял Манускрипт. Вот почему не люблю учебники - приходится использовать терминологию всяких шизиков.

  Вспыхнул свет и я оказался в комнате, обитой стальными пластинами. Словно я - лосось, а это - моя консервная банка. Напротив меня была еще одна дверь и, не успел отвести от нее взгляд, как она, конечно же, распахнулась.

  На пороге возникла Марина, дочь пленного Претендента. Девушка у нас прижилась и получила право ходить по части офиса, помогать персоналу или просто показывать новые миниюбки.

  - Андрей, я хотела с тобой поговорить, - пропела Марина ласковым голоском. В переводе это означает: 'Мы виделись уже раз десять, а ты даже не попытался ко мне приставать'.

  - О чем?

  Марина приближалась ко мне, ее бедра раскачивались так энергично, что могли бы разбросать толпу бастующих шахтеров.

  - Мне бы хотелось выбраться куда-нибудь. Виссарион Григорьевич сказал, что если кто-то согласится меня сопровождать, то он отпустит.

  Знакомые речи! Перевод: 'Я назвала то, что нужно мне, теперь скажи о том, что нужно тебе'.

  Она подошла совсем близко: красивые ярко-красные губы, зеленые глаза, каштановые волосы, майка из папиросной бумаги и юбка из тех, которые носят люди-невидимки. В том смысле, что их одежда тоже невидима.

  Вот я снова перед выбором: тренировка или практика. Нелегкий выбор для настоящего мужчины. Мысленно бросаю монетку. Орел! Девочка вытащила счастливый билет в незабываемый полет.

  Кладу руку на талию. Марина выгибается, ее глаза расширяются, губы приоткрываются... вообще с ней происходит много чего, перечислять нет времени.

  Пора разговора прошла (хотя мое участие в нем свелось к минимуму, заметили?). Действую - от моего легкого прикосновения майка и юбка стыдливо падают. Прижимаю девушку к двери, чтобы показать ей фирменную разновидность 'плакучей ивы', но передумываю и с блеском демонстрирую 'надевание заведомо узкой куртки аквалангистом'. Марина в восторге, пытается аплодировать, но ей мешают некоторые части моего тела. Стальная дверь вибрирует, сотрясается и вообще неплохо аккомпанирует. Я - отличный дирижер.

  Наконец все заканчивается. Марина стоит, прижимаясь к стене и прикрыв глаза, но я продолжаю действовать. Нужно привести себя в порядок и перейти наконец к тренировке. Открываю дверь и... прямо под мои ноги валится тело. Это Антон. Его горло перерезано от уха до уха, все лицо в крови, только лысина ярко блестит. Забавно - мы занимались сексом в сантиметрах от жмура.

  Марина кричит как пожарная машина, успевшая аккурат к пепелищу. Моя рука тянется к сотовому, но я невольно бросаю еще один взгляд на рану, чтобы оценить труд профи. Говорят, что если перерезать горло и вытащить через разрез язык, то получится сицилийский галстук. Не знаю - все вопросы о галстуках к шефу. Он у нас по ним специалист.

  Объявляю код 12-25, что означает 'Посторонние в офисе, смешайте их с мусором и выносите в мешках'. Опускаются бронированные шторы в коридорах, мигают красные лампы, раздается топот ботиночных ног - красота, моя совесть нашептывает, что она не возражает против переноса тренировки.

  - Крошка, - говорю я Марине, которая пережила падение чувств после такого взлета, - спрячься где-нибудь. В кладовке, в туалете или под чьим-то офисным столом. Двери не запирай, тогда они не привлекут внимания. Никого не узнавай, ни с кем не говори, жди только меня.

  Видите, как нужно обращаться с женщинами? 'Жди только меня' - вот в чем ключ. Я могу быть уверен, что она мне не изменит не только за время вторжения, но и в дальнейшем... гм, тут я, пожалуй, перебрал. Когда все закончится, скажу, чтобы меня не ждала.

  Теперь пришло время и мне заняться гостями. Иду по серому коридору, стараясь ступать тихо. Как отличить своих от чужих? Да по взгляду! Свои меня узнают и посмотрят с облегчением, а вот чужие... никто ведь не думает, что в офис ворвался отряд первосортных актеров?

  Впереди топот. Я прижимаюсь к стене, готовлюсь, но это только Стас в сопровождении трех бойцов. Он спрашивает у меня, видел ли кого-нибудь подозрительного... Странный вопрос. Если бы видел, то не прогуливался бы здесь, а перемещался бы стремительно, возможно даже прыжками.

  Шествую дальше в полном одиночестве, гордо отказавшись от эскорта. Собираюсь заглянуть на склад и раздобыть винтовку, пару гранат и еще кое-что полезное. За углом - скрип тележки. Скрипит одно колесо, левое. Откуда знаю? Не задавайте идиотских вопросов, и младенец может определить, как идет звук - от стены или от центра коридора.

  Резко выглядываю из-за угла. Настолько резко, что пугаю двух зеленых халатников. Они не ученые, а уборщики, о чем свидетельствуют карточки с фото, прикрепленные к воротникам. В их тележке швабры, щетки, мочалки, флаконы... Смуглая рожа одного из халатников мне вроде бы знакома, а вот женщину, потертую дамочку средних лет с завитыми красными волосами, не знаю. Но не беда. Киваю труженикам веников и тряпок, прохожу мимо, но внезапно оборачиваюсь.

  - Что в ведре?

  Тележка состоит из двух секций - одна грузовая с небольшими бортиками, а другая - узкий ящик, куда вставляются швабры и прочее. Высокое коричневое ведро находится в грузовом отделе рядом с пылесосом.

  - Пусто, - разводил руками смуглый крепыш.

  - Покажи.

  Пока он наклоняет ведро, чтобы я полюбовался дном, быстро задаю другой вопрос:

  - Почему вас двое?

  Согласитесь, вопрос не лишен смысла - зачем нужна пара уборщиков на одном участке?

  Смуглый удивлен, а вот дамочка реагирует резво:

  - Мы же под диванами мыли. Он диван держал, а я - под ним...

  Фраза звучит двусмысленно, но я на это не обращаю внимания. Меня интересует излишняя резвость женщины. Дамочка ведет себя как главная, чуете?

   - Вынимайте швабры, покажите ящик.

  Смуглый подчиняется. Он знает, что со мной не нужно спорить. Ящик пуст, как идеальный вакуум, который только может представить себе физик.

   Дожидаюсь, пока швабры водворяются на место.

  - Расстегните халаты.

  - Что?! - дамочка возмущается так, словно ей предложили за деньги станцевать стриптиз. Она ошибается - никаких денег, я сторонник халявы.

  - Быстро!

  Уборщики следуют команде буквально. Они расстегивают первые пуговицы и в руках обоих мгновенно возникают пушки. Ну, если бы точным, то сначала свою бодрую 'гюрзу' извлекла дамочка, а уж потом смуглый предъявил мне унылого 'грача'.

  Я не позволяю навести на себя ствол. Бью по руке красноволосой. Ее наманикюренная конечность теряет 'гюрзу' и хочет подобострастно вытянуться по шву. Ну вылитая лапа сержанта-штабника! Дамочка пока не опасна. Отталкиваю ее к стене, чтобы заняться смуглым, но тут он меня разочаровывает.

  Его палец жмет на курок до того, как рука вышла на линию атаки! Представляете? Терпеть не могу зеленых паникующих салаг. Гремит выстрел. Я не церемонясь бью смуглого прямо в шнобель. Паникер фыркает и падает ничком. Вместе с ним - дамочка. Пуля вошла в ее спину. Прощай, красотка! Вернее, с красотой этой девицы я бы попрощался этак лет десять назад, а сейчас говорю последнее 'прости' тому, что осталось.

  На звук выстрела сбегается народ. Впереди всех несется Миша. Он уже в полном боевом облачении болотного цвета и похож на робота-терминатора. Я как могу успокаиваю его пыл и подхожу вплотную к лежащему смуглому.

  - Кто послал? - интересуюсь.

  Его глаза говорят 'Влад', а губы молчат. Время шуток прошло, я прыгаю на его руку. Он орет как раненый вепрь, из глаз брызжут слезы и текут по лицу вперемешку с кровью из носа. Он уже не смуглый, а разноцветный.

  - Говори! - еще раз подпрыгиваю.

  - Влад..., - шепчет он, корчась.

  - Цель задания?

  Я далек от мысли, что эти двое собирались вырезать Хранителей одного за другим. Тут что-то другое и, кажется, догадываюсь, что именно.

  Уборщик не может говорить, захлебывается своими стонами. Я смотрю на пылесос. Обычный такой красный пылесос с длинным темно-серым хоботом. Но всхлипы стихают и я понимаю, что угадал.

  Влад в своем репертуаре - он вербанул уборщика, приставил к нему дамочку-агента и поручил им заминировать офис. В пылесосе бомба.

  Мои руки тянутся к пылесосным 'замкам', а глаза сверлят лицо уборщика. Тот волнуется, но не так, как волновался бы, если бы бомба рванула. Пылесос можно открывать безбоязненно. В конце концов, взрывчатку ведь нужно как-то привести в действие? А уборщик - напарник, он просто обязан это уметь.

  Я полностью прав. В мусорном отсеке - необычный мусор. Он в виде тяжелого черного ящика с красноватым таймером. Таймер показывает двадцать минут, но обратного отчета нет. Еще неактивирован.

  - Кто собирал бомбу? - спрашиваю.

  - Влад, - отвечает разноцветный.

  Я вздыхаю. Думаете, мне нравится изображать из себя кенгуру? Но выхода нет. Прыжок. Потом еще один прыжок для профилактики.

  - Если бы Влад собрал бомбу, - объясняю присутствующим свою тягу к спорту, - то не стал бы ждать, пока его люди выберутся из офиса, а взорвал бы всех за милую душу, чтобы мы приятно коротали время перед вратами ада в обществе этих придурков.

  Миша согласен со мной. Ствол его винтовки слегка наклоняется, чтобы облегчить мои прыжки - если пуля войдет в руку, то придется прыгать совсем чуть-чуть.

  - Не надо, - останавливаю коллегу решительным жестом и сажусь на корточки поближе к голове смуглого. - Повторяю вопрос: кто собирал бомбу?

  - Контора. Отдел ГРУ, - выдыхает тот. Он потрясен коварством Влада и раскалывается. - У Влада там приятели.

  - Дамочка оттуда?

  - Да.

  Теперь мне понятна ее прыть. Остается последний вопрос и можно передавать уборщика в руки знатоков медленных допросов.

  - Зачем убили Антона? Он вас заподозрил?

  - Мы никого не убивали! - его темные глаза расширяются. Одно дело - неудавшийся взрыв и другое - убийство Хранителя. В первом случае у него еще есть шанс выйти живым из передряги и постепенно сгнить в Сибири, а вот во втором...

  Винтовка Миши снова дергается. Неугомонная, у нее просто аллергия на смуглого!

  Но мне не нравится ситуация. Чую, здесь что-то не то. Я поднимаюсь, подхожу к телу дамочки и начинаю ее быстро обыскивать. Обнаруживаю еще одну пушку, поменьше, гранату (надо же!) и боевой нож. Хорошая штука. Его кончик чуть-чуть загнут, передняя часть лезвия гладкая, на задней - зубцы.

  Мои пальцы разжимаются и нож падает на пол. Я разгибаюсь с таким выражением лица, что Миша пугается.

  - Продолжать прочесывать этажи! - командую. - Здесь еще как минимум одна группа! Хватайте всех подряд! Предложите шефу эвакуироваться!

  Думаете, что я - провидец, вижу грядущее, зрю сквозь стены и способен не сходя с места рассмотреть трусики на своей будущей жене, имени которой еще даже не знаю? Нет. Тут элементарная двухходовка. Смуглый - лопух, он не мог завалить Антона. Это раз. Нож дамочки не способен сделать такой длинный и чистый разрез. Это два.

  Снова наклоняюсь к смуглому:

  - Ты знаешь о других?

  - Нет! Клянусь, нет!

  Я верю. Это в духе Влада - послать с одним и тем же заданием несколько независимых групп. Вдруг кому-то удастся? А если не знают друг о друге, то не расколятся. По очереди посылать нельзя - мы насторожимся сразу после первого неудачного покушения. Уже завтра будем заглядывать в задницу каждому, кто пришел почистить пепельницу!

  Все здание принадлежит нашей конторе. В мирное время часть этажей запирается, но в последние дни из-за пополнения функционируют все. Я обычно заседаю на четвертом этаже, но теперь спускаюсь вниз, в гараж, а затем в подвал. Меня туда влечет неумолимая интуиция, тот самый нюх, который появляется у чистокровных ищеек, когда они преследуют зайца, и исчезает, когда на горизонте возникает медведь. У меня нюх есть всегда.

  Гараж чист, здесь уже поработала группа Черномора. Наша девочка всегда патрулирует нижние этажи в случае тревоги, учебной или не очень. Что поделаешь - штатное расписание. Спускаюсь вместе с ними в подвал. Я успел экипироваться и теперь выгляжу как брат-близнец Миши.

  Внизу расходимся. Они следуют стандартной процедуре, прочесывая все подряд, а я полагаюсь на интуицию. Эта добрая дама подсказывает, что нужно торопиться.

  Иду в сторону, противоположную патрулю. Обхожу три большие ржавые трубы, сворачиваю за каменный выступ и... понимаю, что опоздал совсем чуть-чуть. Неизвестный мне мужик, полыхающий красным, точь в точь как Влад, входит в облезлую стену. Я не успеваю даже вскинуть винтовку, у меня возникает ощущение, что из всех красных мужиков могу справиться только с багряноносыми алкашами и розовощекими гипертониками. Может мне пора на пенсию?

  Но отчаяние преждевременно. Что-то еще происходит: стена колеблется словно миска с супом в руках паркинсоника. Я вскидываю винтовку, целюсь и не зря - прямо передо мной вываливается странная остроскулая троица. Тоже мужики, но в каких-то рваных коричневых штанах и рубахах, в таких ходили юродивые времен Ивана Грозного.

  Их появление встречаю приветственным салютом. Они радуются и подпрыгивают. Еще бы - каждому в ногу по пуле. Моя винтовка, FN SCAR, способна прикончить не только настоящих юродивых, но и симулянтов. Ей все равно.

  Мужики тем временем подпрыгивают все выше и выше, настолько высоко, что я начинаю подозревать, что мои выстрелы их даже как-то взбодрили. Троица несется на меня во весь опор и я выпускаю длинную очередь. Попадаю. Пули отбрасывают двоих, но они тут же вскакивают на ноги и отвечают. Конечно, не пулями, а шарами. Красные огненные шары (ненавижу красный цвет!) вылетают из их лиц (так мне кажется). Создается впечатление, что Сальвадор Дали быстро-быстро пишет копии одной и той же картины. Но художник в плохом расположении духа, поэтому четкость изображения и цветовая гамма страдают. Шары - это не жгуты, а продвинутый вариант.

  С трудом уворачиваюсь, один шар задевает плечо. Если от жгута было ощущение как от раскаленного прута, то от шара - словно от купания под струей серной кислоты. Волей-неволей пригибаюсь и доблестная троица голоштанников мчится над моей головой в сторону патруля.

  Вот это и имел в виду шеф, когда сказал, что пули уже не всегда полезны. Однако мир не лишен справедливости. Аномалия предоставляет более широкие возможности, чем мирная страда. Во время аномалии действуют Знаки, 'магия' Хранителей. Я, правда, пока еще не большой спец, в знаках ориентируюсь примерно как в способах ловли пираней на живца, но ведь когда-то надо начинать? Больное плечо подсказывает, что время пришло.

  Я особенно не размышляю, а бросаюсь за троицей, слегка уязвленный их невниманием. Так в детстве встречаешь хулигана, готовишься дать отпор кирпичем, заботливо припрятанным за пазухой, а товарищ пробегает мимо тебя, завидев более привлекательную жертву. Обидно. Остается только швырнуть кирпич в спину... рекомендую это делать всегда.

  Мчусь в сторону Черномора. Впереди раздаются выстрелы - патруль из четырех человек заметил пришельцев и тоже дал салют. Слегка притормаживаю, чтобы не попасть под дружеский огонь, и лихорадочно перебираю в уме Знаки, которыми успел хоть немного овладеть. Останавливаюсь на Водолее. Я под ним родился и расчитываю на некоторые поблажки.

  Выглядываю из-за выступа. Все так, как ожидал: пули лишь слегка напугали тварей. Теперь те скачут по потолку, приближаясь к отряду и быстро откатываясь из-за жал свинцовых пчел. Из поврежденных труб уже хлещет вода, хорошо, что газ проходит где-то в другом месте - будет печально, если рванет, когда у меня три отложенных свидания и неношенный клетчатый берет.

  Вешаю автомат на здоровое плечо и с трудом вытаскиваю меч из-за спины. Если все пойдет как надо, то приготовлю мелко нашинкованного гуся. Магия магией, а расчлененка - мой излюбленный метод ведения переговоров с врагом. Пули ведь входят в тварей? Входят. Значит, и меч войдет.

  Снова отступаю за выступ, морально готовлюсь, выглядываю, прицеливаюсь, складываю пальцы в знак (не очень-то четко и правильно), концентрируюсь и... белый узорчатый круг летит, словно печать клерка на лист бумаги, где сидит жирная муха. Впрочем, я, пожалуй, только в муху и попадаю. Мой Знак не нанес никакого вреда твари, в последний раз я так промахивался наверное в трехлетнем возрасте. Мне было бы стыдно, если бы не азарт.

  Однако твари что-то чуют! Они оборачиваются, смотрят на меня странными продолговатыми глазами и прыгают. Но в сторону Черномора.

  Я опять создаю Знак. Этот получился послабее предыдущего - слишком мало времени прошло. Прицел - бросок - попадание! Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не закричать 'Гол!' Какой дриблинг, какая обводка!

  Остроскулая тварь падает. Теперь она похожа не на мужика, а на коричневую половую тряпку, повешенную на балкон для просушки и сорвавшуюся вниз. Чувство ликования захватывает меня. Это ведь первая добыча, сбитая без огнестрельного оружия. И какие положительные эмоции от новизны! При случае нужно будет попробовать бумеранг...

  Я подбегаю к твари, искренне надеясь, что с остальными справится патруль или хотя бы отвлечет их. Вокруг моей добычи летает тонкий смерч. Он поднял пыль с пола, поэтому виден. Похоже, что смерч как-то держит тварь, но сейчас не время для научных изысканий. Мой меч поднимается и опускается, поднимается и опускается... я наверное повторяю это движение сотню раз, и нашинкованный гусь выходит на славу. Что мне нравится в Знаках, так это то, что я пока не знаю, какой эффект они вызовут. Так уж все устроено. Но об этом расскажу потом... может быть.

  Однако ситуация с двумя другими пришельцами выглядит не столь радужно. Я поднимаю голову как раз тогда, чтобы заметить, как твари хватают отбивающуюся Черномора и тащат в сторону гаража! Мне нужна всего секунда, чтобы прийти в себя. В сторону тварей летит Знак (слабый, дохлый), окровавленный меч, пули из винтовки... Все напрасно!

  У патруля закончились патроны и вот результат. Твари так подпрыгивают, что я быстро прекращаю стрелять, боясь попасть в Черномора. Еще не в силах поверить своим глазам, несусь следом. Они украли нашу девочку!

  Прыгаю по лестнице как безумный, не замечая тяжести экипировки. Врываюсь в гараж, но лишь затем, чтобы увидеть, как проламывается стальная дверь. Твари тащат Черномора наружу. Она еще пытается сопротивляться, в ее руке блестит нож, но тут же падает на землю. Ножу нужна помощь, этот крепкий коротыш не справится в одиночку.

  Я бегу к зубьям проломанной стали. Прыгаю в дыру, опускаюсь на колено, целюсь, но черный минивэн уже скрывается за поворотом. Машина ждала гостей перед входом... А я-то удивлялся, зачем Виктор, Хранитель из Перми, вчера купил этот неуклюжий минивэн. Посмеивался над ним... Знаете что? В моей голове строится карточный домик. Это ведь был план. Идеальный, великолепный план! Все-все-все: и Антон с перерезанным горлом, и уборщики со взрывчаткой, и неизвестный Претендент в подвале и твари - части этого плана. Хранитель-предатель запускает Претендента в подвал, потом организует жмура, чтобы прозвучала тревога и Черномор заняла место согласно штатному расписанию, никто не думает, что тревога нужна для этого - все ищут бомбу. Влад превзошел самого себя. Я бы в него даже не стал стрелять при встрече из чувства уважения. А просто воткнул бы ствол винтовки в живот и вращал бы, наматывая внутренности на прицел.

  Шестиэтажное здание нашего офиса складывается как гармонь, на которую прыгнул пьяный гармонист. Поднимается облако, состоящее из пыли, осколков стен, частей мебели и несбывшихся надежд на благополучный исход.

  Я стою в двух кварталах и любуюсь зрелищем. Видимость так себе - ветер крутит в воздухе слишком много мусора. На месте владельцев аптек я бы завез побольше лекарств для астматиков. Верная прибыль.

  Влад все-таки взорвал здание. Что ж, мой бывший коллега просто чует тех, кто готов предать. Как рыбак рыбака.

  В моей голове мысли об ответном ходе. Манускрипт описывает ритуал по проникновению в Первый Дом. Если все получится...

  - Это теракт, что ли? - раздается голос за спиной. - И что за здание? Жилой дом? Не знаете?

  Оборачиваюсь. Рядом стоит невысокая блондинистая дамочка средних лет с маленькой белой собакой на руках. Вышла на прогулку.

  - Один полоумный псих взорвал офис, - отвечаю. - И это только начало.

  Дамочка не может понять, шучу я или нет.

  - Будут еще взрывы? - спрашивает она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы запечатлеть в памяти мое мужественное лицо на фоне развалин (наверное, дамочка - художник, сразу виден отменный вкус).

  - Да. Лучше уезжайте.

  - Куда? - голубые глаза открываются так широко, что напоминают озера, возникшие естественным путем на месте воронок от ядерных бомб.

  - В Америку. У вас в запасе месяц до того, как псих доберется туда.

  Разворачиваюсь и иду к машине. Моя совесть теперь чиста - я поделился тревогами с народом. Через месяц аномалия достигнет штатов.

  Завожу джип конторы, чтобы направиться в бункер номер пять. Никто ведь не думает, что этот офис - единственный у такой солидной организации, как наша? Моя малютка ауди осталась в гараже офиса, я не успел ее эвакуировать. Жаль, но ничего... все равно коврики в салоне уже загрязнились, а на руле появилась царапина. Меня положительному мышлению научил один хмырь. Когда он задушил жену, тещу и кошку, то притворился пророком, утверждая, что своим поступком облагодетельствовал человечество. Я обследовал этого хмыря и установил, что он - лжепророк, - убийство кошки было напрасным.

  Итак - в бункер. Машина трогается с места, мотор думает, что он в опере и изображает из себя первого баса. Я не спорю, хотя знаю, что артисты часто капризничают.

  Вылетаю на проспект, проезжаю километра три, решаю ускориться, подрезаю синий мерс, он гудит, борюсь с желанием притормозить и оторвать у него боковое зеркало, но вдруг замечаю нечто, отчего мой пыл сразу уходит в свист.

  По тротуару бредет самый настоящий живой Претендент. Конечно, понятно, что Хранители сейчас заняты зализыванием ран, но все-таки это выглядит как большая наглость.

  Резко сворачиваю к обочине, паркуюсь, едва не отдавив ноги гаишнику, и бодрой походкой иду к клиенту. Сзади раздается мат, в воздухе мелькает полосатая палочка - адепт дорожной разметки, радаров и кустов изволит сердиться. Теперь я спокоен за тылы - джип под надежной охраной вплоть до моего возвращения.

  Подхожу к Претенденту почти вплотную. Это - потерянная бледная женщина-блондинка без обуви, в рваной черной куртке, но с большими лиловыми ушами. Они производят впечатление! Думаю, что если бы ударили морозы и дама получила бы обморожение третьей степени, то ее внешний вид мало изменится. Если она заберется в сердце Антарктиды и зароется в лед, то через тысячи лет потомки найдут ее точно такой же! Передо мной - вечность в драной куртке!

  Радушно улыбаюсь как самой доброй знакомой, с которой сплю каждый третий вторник каждого второго месяца, и сую руку за пазуху. Дамочка явно только что вывалилась из Первого Дома - ее взгляд рассеян, губы дрожат, между бровей - морщина безденежья (так я называю невозможность посетить косметолога, чтобы получить инъекции ботокса). Курочка еще молода, но выглядит прескверно. Это непорядок. Мой долг настоящего мужчины - помочь ей и выдать билет в райские кущи, где женщины цветут, птички поют, а настоящих мужчин нет вообще. Почти вытаскиваю пушку, но тут в мою голову закрадывается одна мысль. Так, пустяк, мыслишка. Из разряда 'А что, если...?'

  - Что с вами? - спрашиваю с таким участием в голосе, что мне позавидовал бы любой начинающий частный гинеколог. - Вам нужна помощь?

  Взгляд дамочки фокусируется на моем лбу. Неплохой выбор. Лбом я горжусь.

  - Нет, спасибо, - лепечет она синими губами. - Я сама... скоро за мной приедут.

  Приедут? Мой взгляд останавливается на черных больших и уродливых часах, украшающих запястье замороженной феи. На этих часах - только индикатор времени, больше никаких наворотов нет. Вопрос - зачем молодой девушке такое уродство на руке? Конечно, дамочка производит впечатление невменяемой, но не настолько. Объяснение может быть только одно. Угадаете или сразу сдадитесь? Это - маяк. Где-то, возможно, уже близко, находится комитет по спасению курочки. Они ее ищут и найдут... ну, если я не помешаю.

  Похоже, у меня нет времени, поэтому задаю основной вопрос.

  - Влад тебя знает?

  Глаза трепетной лани переходят в режим поиска истины и напоминают кремлевские куранты. Мне уже не нужен ответ - догадываюсь, что да, знает. Одно выражение глаз спасает дамочке жизнь! Это - высший пилотаж.

  - Быстро в машину!

  Она вскрикивает и понимает, с кем говорит. Или сначала понимает, а потом вскрикивает - последовательность мне до лампочки.

  - Жить хочешь? Быстро в машину!

  Жить она хочет, поэтому семенит рядом со мной, перебирая босыми ногами по асфальту. Автоматически цепляет на свою мордочку маску беззащитности и невинности. У дамочки отличная реакция! Что ж, полюбуюсь бесплатным представлением.

  У джипа нас поджидает усатый служитель полосатой палочки. Курочка устремляет на него отчаянный взгляд, который бы заставил любого евнуха стать благородным рыцарем, но мое очередное удостоверение пресекает пыл жреца погнутого свистка. Мы с Претендентом садимся в машину и едем медленно-медленно, чтобы не насторожить ее спасателей.

  Я пристегиваю наручниками правое запястье дамочки к двери и вызываю по телефону Мишу. Пара слов - и он спешит на рандеву. Но наверняка не успеет...

  Сворачиваю в переулок. Здесь относительно безлюдно, а неподалеку от дороги есть скамейки. Мы выходим, оглядываемся, после чего пристегиваю дамочку к скамье рядом с темно-зелеными кустами. От дороги ее почти не видно. Сам же сажусь напротив.

  Время течет неспешно и я, как истинный женский угодник, пытаюсь развлечь дрожащую курочку элегантным светским разговором.

  - Где обувь посеяла? - спрашиваю.

  Дамочка колеблется, вступать ли со мной в теплую дружескую беседу, но в конце концов отвечает:

  - Мои ботинки расползлись. Наверное, в жидком азоте на восьмом этаже. Не знаю, азот ли это, но похож...

  У нее приятный голос. К ушам вернулся нормальный цвет, но вот их размер остался прежним. Подозреваю, что это у крошки с детства. Представляю, какие причудливые прически она носит, чтобы скрыть уши и одновременно подавать свою физиономию в новом свете!

  Я хочу расспросить очаровашку о ее рационе, моционе, годе рождения бабушки, видах блох любимой болонки, форме сидения велотренажера, да мало ли о чем можно поговорить с девушкой, у которой есть на меня время. Но, увы, оказывается, что времени нет. В переулок медленно заезжает темно-красная тойта камри. У меня остались лишь секунды на последние вопросы.

  - Сколько человек в твоей свите?

  Дамочка снова колеблется, но мой взгляд похож на буравчик старого нефтяника.

  - Шестеро.

  - А сколько приедут?

  - Не знаю...

  Камри останавливается и оттуда выходят двое. Еще один за рулем. Вот и ответ на вопрос. Теперь у меня уже есть некоторый опыт, и я узнаю слабое инфракрасное сияние членов свиты Претендента. Тот спятивший гранатометчик в магазине был тоже из свиты кое-кого.

  Оба вышедших одеты в свитера. Один в темно-желтый, другой - в коричневый. Под свитерами в районе поясов оттопыриваются пузыри - там оружие. Мужчины высокие, производят впечатление модников. Но их прикид скоро заинтересует лишь судмедэксперта. Мой кольт радуется солнечному свету и в восторге кричит дважды, а потом, подумав секунду, - еще раз. Последний вопль адресован водителю.

  До того, как стало известно, что Влад - знакомый дамочки, я хотел ограничиться лишь одним трупом Претендента. После этого свита бы самораспустилась. Но теперь придется поработать - нельзя допустить, чтобы Влад даже случайно узнал от них, что очаровашка побывала в моих руках. Прежняя свита должна быть ликвидирована и заменена.

  - Вы их убили? - голос крошки дрожит, но не очень-то сильно. Дамочка тщетно пытается рассмотреть что-то через кусты, перекручивая свою белую и худую шейку.

  Я молча обыскиваю трупы, чтобы собрать сотовые. Закончив, возвращаюсь:

  - Поехали! И еще мне нужен твой адрес.

  - Ты хочешь убить и остальных?! - девушка переживает, но почему-то неглубоко, совсем неглубоко. С цыпочкой все понятно. Эти мужики - расходный материал не только для меня, но и для нее.

  - Их жизни в обмен на твою. Кстати, у тебя есть родственники? Ты была замужем?

  Нам предстоит нелегкий разговор. Претендент пока не догадывается, что ей уготована роль крота. Я заброшу крючок, поищу в мутной водице чувств эгоистичной леди что-нибудь ценное и подсеку. Курочка выведет меня на Влада. Уверен, она согласится на сотрудничество. У нее даже кличка соответствующая - Зорро. Зорро был благородным типом, но именами благородных обычно называются те, кто никогда ими не станет.

  Глава 8. Анна: 'У меня появляется ковен'

  Только в тот день, когда я решила встретиться с Владом, стала понятна вся глубина моего одиночества. Мне не с кем было посоветоваться, кроме Книги, которая играла сразу и за наших и за ваших, и за неизвестного мне Хранителя, ставшего демоном. Я несколько раз пыталась набирать номер тети, но неизменно бросала трубку. Разве я ей объяснишь происходящее? И, самое главное, что она скажет?

  Как сделать так, чтобы я спокойно прошла все нужные мне этажи, и меня при этом не убили? Вот что интересовало прежде всего. Старик снова и снова пожимал плечами и неторопливо объяснял, что не знает, не может, не хочет... И вообще, каждый решает сам. В конце концов я все-таки схватила трубку, но позвонила не тете, а Сергею.

  - Привет! Ты занят?

  - Анюта! Как я рад...

  - Подожди. Приехать сможешь?

  - Буду сию же минуту!

  - Через два часа.

  - Ладно.

  Старик сидел рядом. Он мне сказал, что исчезнет, если появится посторонний. Но если другой будет из моего ковена, то может и не исчезать.

  - Что такое ковен? - спросила я еще раньше. Эта информация не находилась под грифом 'только для тех, кто прошел все этажи и не свихнулся'. - Зачем он мне?

  - У каждого демона может быть ковен, - меня всегда невероятно раздражала неторопливость, с которой говорил старик. - Он состоит из приближенных, рабов демона. Ты можешь давать каждому из них силу, почти такую же, как у тебя. Кому-то больше, кому-то меньше, на твое усмотрение. Никому из них не нужно проходить Первый Дом, они все получают сразу, как только хозяин примет их.

  - Мне не нужны рабы, - отвечала я. - Нужны мужчины. А тех, кто мне нравится, я даже называю рыцарями.

  - Ты - демон, - возражал старик.

  - Ты сам сказал, что я - принцесса.

  Я не была уверена, что поступаю правильно, пытаясь впутать Сергея в это дело. После звонка ему порывалась все отменить, но снова передумывала. Ведь больше не на кого было положиться. Происшествие с Валерой окончательно подкосило меня, я охладела даже к подружкам, а они - ко мне.

  Когда раздался телефонный звонок, я быстро схватила трубку, думая, что это - Сергей. Но нет. Номер был незнаком.

  - Анечка, - раздался слегка вкрадчивый баритон. - Ты узнала меня? Я вот думаю, что не договорил с тобой. Нельзя ли нам встретиться?

  - Здравствуйте, Виталий Петрович. Рада вас слышать, но сегодня очень занята. И собираюсь уезжать.

  - Куда?

  - На юг. Вместе с женихом.

  - Но, Анечка, разговор важнее тебе, чем мне.

  - Мне сейчас не до модельного агентства, Виталий Петрович. Уж простите, - я бросила трубку.

  Уже давно опасалась, что мой работодатель перейдет в активную стадию ухаживания, и вот это произошло. Хотя казалось, что с другими девушками он вел себя немного иначе. Но какая разница? Главное - держать таких, как он, на расстоянии.

  Меня очень сильно беспокоил лишь один вопрос: успею ли пройти этажи до того, как Хранители или коллеги-демоны выйдут на меня. Этот вопрос подстегивал, как кнут сноровистую кобылку. Но все же я боялась Первого дома. Вспоминала восьмой этаж, тряслась от страха и безумно хотела верить Книге, что это пройдет.

  Сигнал в домофоне раздался немного раньше, чем ожидалось.

  - Сергей? - спросила я.

  - М-да.

  Наш подъездный домофон работал плохо, из-за шипения и скрежета почти невозможно разобрать голос, пришлось посмотреть в глазок входной двери, чтобы убедиться, что по лестнице поднялся тот, кого я жду.

  Каково же было мое удивление, когда в искаженном круге глазка, словно в кривом зеркале, мелькнула не шевелюра Сергея, а степенное лицо Виталия Петровича! Казалось, что он к тому же держал в руках цветы - под его подбородком мелькало нечто красно-желтое.

  - Виталий Петрович? Что вы здесь делаете? - я спросила через запертую дверь.

  - Пришел к тебе, Анечка, - раздался нахальный голос. - Впустишь? Или заставишь стоять на лестничной клетке?

  - Не могу. Жду жениха.

  - Я не отниму много времени, Анечка. Только на пару слов.

  - Говорите так.

  - Честное слово, я не буду тебе помехой! Открой, пожалуйста.

  Хоть я терпеть не могла Виталия Петровича, но не оставлять же его под дверью? Начальство как-никак. Но, с другой стороны, соседей может не быть дома, а я не справлюсь с мужчиной... пока не справлюсь, если верить Книге.

  - Я открою, но на цепочку. Согласны?

  - Ладно, Анечка.

  Цепь тихо звякнула, натянувшись. И почти сразу же в узкую щель начал протискиваться букет. Желтые и красные розы! Все крупные, как на подбор. О, розы - это моя слабость.

  - Спасибо, Виталий Петрович, но букет не проходит. Не нужно ломать цветы. Я лучше потом заберу.

  - Когда?!

  - Когда вы уйдете, то оставите букет под дверью. Вот и заберу.

  У меня все-таки есть некоторый опыт общения с нежелательными для меня мужчинами.

  - Анечка, ты очень подозрительная девушка. Нельзя так жить...

  - Спасибо за совет, но говорите быстрее, Виталий Петрович, мне некогда.

  И тут он посмотрел на меня так, как смотрел мало кто. Пронизывающим взглядом, полным вожделения и какой-то неясной печали. А может быть надежды? Да, скорее всего. Там была надежда, знаете, такая, какой не бывает у плохих людей. Я ее часто видела у старичков, которые гуляли в парках. Они смотрели на молодежь точно так же. Словно говорили сами себе: 'эх, если бы все вернуть, то я был бы другим, но может быть хотя бы эти будут другими?' Вот на что надеялись старички. Но на что надеется мой гость?

  - Я тебя люблю, Анечка, - казалось, Виталий Петрович был сам удивлен, что произнес это.

  - Виталий Петрович, я очень польщена, но..., - отказывать можно разными способами. Точнее, они звучат по-разному, но на самом деле одинаковы.

  Мужчина на лестничной клетке рассмеялся хрипло, словно ворон закаркал. Я даже слегка отшатнулась. А Виталий Петрович только взмахнул рукой, нагнулся, чтобы положить цветы и забормотал:

  - Да... так и надо... все так и должно быть...

  Он медленно пошел вниз по лестнице, а я провожала взглядом его спину, вмиг ставшую сутулой. Но недолго - уже собиралась прикрыть дверь, а цветы забрать потом, как Виталий Петрович внезапно обернулся и одним прыжком вновь оказался около двери.

  - Прости, Анечка, но я должен сказать... я никогда не говорил... но теперь не могу... должен!

  Я ничего не понимала из его бессвязной речи, но он сделал над собой усилие и фразы пришли в порядок.

  - Понимаешь, мне очень не везет, - Виталий Петрович подошел к дверной щели близко-близко, я могла даже рассмотреть его неровные коричневые брови и лихорадочно блестящие глаза. - Не везет в том, что я люблю тех, кто не любит меня! Это какое-то наваждение... Никогда, ни разу в моей жизни не было так, чтобы я любил и меня не прогоняли! Анечка, прости, что тебе это говорю, но кому еще мне сказать? А я ведь так хочу... Мне даже кажется, что если бы это произошло, то я бы изменился. Нет, на самом деле. У меня есть жена, любовницы, но все они со мной ради другого, ради выгоды! А вот такие девушки, как ты... такие были бы ради меня.... а я ведь... я ведь не настолько плох. Ну, хочешь, займусь спортом? Я когда-то хорошо плавал. Тебе ведь моя фигура не нравится... Или еще что? Скажи, Анечка! Скажи!

  - Мне ничего не нужно, Виталий Петрович.

  Он посмотрел на меня с такой горечью, что мое сердце дрогнуло.

  - Аня, Анечка... прости. Я не знаю, что со мной происходит. Раньше стоило признаться в любви и получить отказ, я так злился. Очень злился! А сейчас... не понимаю. Может быть я просто не в себе и мои слова ничего не значат?

  Мужчина снова развернулся и пошел по лестнице. Его руки тряслись, это было заметно, когда он брался за перила.

  - Я знаю, в чем ваша проблема, Виталий Петрович, - черт меня дернул за язык. - Вы влюбляетесь лишь в тех, кого не можете купить! Чувствуете, что не можете купить, и влюбляетесь!

  Он сразу же вернулся. Еще бы - объект страсти заговорил с ним. Это ведь надежда! Нужно было промолчать.

  - Да... наверное, - он говорил немного робко, что совсем на него непохоже. - Ты мне понравилась с самого начала и с каждым днем нравилась все больше. Мне всегда хотелось сгрести тебя в объятия и целовать! Не так, как других! И сегодня уже не смог сдержаться.

  'Целовать', 'сгрести в объятия' - он попытался придать речи пафостность опытного донжуана, но у него получалось плохо. Я посмотрела на выражение лица Виталия Петровича, на его взгляд и... сняла цепочку.

  - Заходите. Но не вздумайте ко мне прикасаться.

  - Да... спасибо, Анечка! Я только хочу поговорить с тобой...

  Он был уже не опасен. Я доверяла своему внутреннему чутью.

  - Садитесь в кресло, - я протянула руку и показала на черное кожаное кресло, такое же старое, как и все остальное в зале, и стоящее в углу, вдалеке от дивана.

  Сама же, конечно, уселась на диван и достала телефон.

  - Алло? Сергей? Привет! Знаешь, не приходи сегодня. Нет, ничего не случилось, просто не приходи. Потом объясню. Я тебе перезвоню. Пока! Я сказала - пока!

  Мой внимательный взгляд изучал Виталия Петровича, скользил по его дорогущей одежде, по мясистым рукам, блестящим ботинкам... Он сейчас был удивительно похож на Санчо Панса, который оставил своего ослика рядом с подъездом неподалеку от припаркованных иномарок.

  - Как вы относитесь к мистике? - спросила я. - Ну, или там к чудесам?

  Он удивился вопросу, подался вперед, но я взмахом руки показала ему, чтобы он сидел спокойно. Кандидатура Сергея на роль советника и защитника пока провалилась. У меня будет другой. Тот, который мне не нравится, тот, которого я не люблю, но тоже рыцарь. А как иначе? Пухлый рыцарь с большим пивным животом, прелюбодей и любитель проституток. Но у многих нет даже такого. Если все пойдет, как надо, то научу его... прыгать через лужи.

  Ночь легла на город, словно черный шарф на шею старой вдовы. Окна домов зажглись желтым нездоровым, но привычным светом. Я стояла на четвертом этаже и смотрела вниз. Это было недостроенное здание в Химках. Мне пришлось постараться, прежде чем разыскать такое и назначить здесь встречу. От здания был готов лишь каркас, никаких стекол, никакой отделки, только голые каменные стены и бетонный пол с лестницами. Мои знакомые наверняка удивлялись, почему я расспрашивала об известных им стройках.

  Здание было огорожено, рядом с воротами горел фонарь, но даже без него в свете почти полной луны и окон окружающих многоэтажек можно рассмотреть все. Полчаса назад я перелезла через деревянный забор, прошла заросший травой пустырь и поднялась по холодным ступеням. Место для встречи было отличное. Если Влад решит устроить засаду, то у него ничего не выйдет. Я легко выскочу через пустое окно, перемахну через забор в любом месте и только меня и видели. Пусть попробуют догнать!

  Меня посетила удачная мысль прийти заранее. Тогда ведь будет заметно, если это засада! Я договорилась с Владом через Книгу и сразу рванула сюда. До встречи оставалось еще три часа, но это ничего, есть время поразмыслить.

  Итак, у меня был член конклава, 'рыцарь ближнего круга' - это название сама придумала. Виталий Петрович очень удивился, когда я принялась расспрашивать его о мистике и прочей ерунде. Он наверняка решил, что перед ним экзальтированная особа, помешанная на тайных знаниях. Бедный! Это не я помешалась на тайных знаниях, а они на мне.

  Виталий Петрович даже посмеивался. Поначалу. А я продолжала гнуть свою линию, невзначай поинтересовалась у него, готов ли он меня защищать и оказывать поддержку. Как он встрепенулся! 'Конечно! - говорит. - Да я что угодно... в любое время... не считаясь ни с чем...'. Ну, его за язык никто не тянул, кроме собственных чувств и желаний. Как он тогда раскатал губу! Я эту губу величиной со стадион практически видела. Наверняка решил, что сейчас он выполнит мой мелкий каприз и все - получит благодарность.

  А дальше все происходило быстро. На столе появилась Черная Книга, Виталий Петрович сбледнул, я заподозрила, что он струсит, но нет, взял себя в руки. 'Что это? - спрашивает. - Что здесь происходит?' Я вообще-то тоже не отказалась бы это узнать в подробностях, но поинтересовалась: 'Ты хочешь быть со мной?' Могу представить, что он подумал, и наверняка не то, что я имела в виду. 'Да! - ответ был храбр и решителен. - Но что здесь...'.

  К тому времени Виталия Петровича терзали два чувства: неудовлетворенная любовь и неутоленное любопытство. Знаете, если у человека любопытство превышает осторожность, то с ним не все потеряно.

  Я встала, положила руки на голову сидящего мужчины и сказала: 'Принимаю тебя в слуги и защитники. Скажи да, если согласен'. Про защитников добавила сама, мне это показалось удачной импровизацией. 'Да', - ответил он и умудрился поцеловать меня в бедро! Представляете? Он только что оказывается свидетелем какой-то чертовщины, я веду себя очень странно и загадочно, а Виталий Петрович находит в себе силы поцеловать меня в бедро прямо во время церемонии! Нет, он точно не конченый человек. Мне в тот момент опять стало жаль, что втягиваю его во все это.

  А затем между мной и им протянулась нить. Я ее не увидела, а просто почувствовала. Трудно объяснимое ощущение, словно держишь за веревку большую куклу. Кажется, что дернешь эту веревку и кукла свалится на пол, а дернешь сильно, вообще можешь ее поломать. Конечно, не веревку, а куклу.

  Виталий Петрович тоже ощутил нечто. Не знаю точно, что именно, ведь Книга рассказал мне лишь о том, что касается непосредственно меня. Между демоном и его 'подчиненными' будет незримая связь. Поначалу очень сильная, она ослабнет потом, но полностью не исчезнет. Демон дает многое своим слугам, но может многое и отобрать. Жизнь, например. Я пообещала себе, что так никогда не поступлю, но все же... Чувство власти над кем-то всегда опьяняющее. Впрочем, многие красивые девушки с этим чувством знакомы. Среди нас даже встречаются подлецы - те, кто толкает мужчин на бой ради ее красивых глаз. Но я не такая. Рисковать жизнью Виталия Петровича не собиралась. Мне от него другое нужно.

  От мыслей меня отвлек пешеход. Он подошел к запертым железным воротам, осмотрел их, а потом двинулся вдоль ограды. Неужели это Влад? Если так, то он тоже явился раньше! Через полчаса после меня и за три часа до встречи!

  Я тихо спустилась пониже, на второй этаж, и принялась наблюдать. Пешеход был мужчиной, одетым в темно-коричневый плащ, который казался черным, когда его владелец уходил из освещенного фонарем круга.

  Незнакомец прошествовал вдоль забора туда и обратно, не удаляясь от ворот, а потом, отойдя подальше от зелено-синей будки сторожа (в которой почему-то никакого сторожа не было, я проверила), ухватился за доски и медленно перелез. Он двигался очень осторожно, словно сдерживал себя. Может мужчина не Влад вовсе?

  Выяснить это возможно лишь одним способом. И, когда гость подошел к темному проему дверей здания, я, стоя в глубине окна, тихо сказала:

  - Ты кто?

  Незнакомец резко остановился и вскинул голову. Теперь я его рассмотрела получше: небольшая, но окладистая бородка с хлипкими усами и короткая стрижка. Освещение было плохое, черты лица казались смазанными.

  - Я - Влад, - ответил он с усмешкой в голосе. - А ты - Фантомас?

  Пусть слушатели простят меня, но я действительно была Фантомас. Понимаете, просто подумала, ну зачем незнакомому и, несомненно, опасному человеку знать мое имя? Вот и ляпнула Книге первое, что пришло в голову. В конце концов имя 'Влад' тоже мало что значит. Может быть Владислав или Владимир или какой-нибудь Владомир.

  - Да, - ответила я и на всякий случай добавила. - Ближе не подходи, а то убегу!

  - Ладно-ладно, - мне показалось, что он прищурился, пытаясь меня разглядеть. - У тебя ничего голосок. Звонкий.

  Уж не знаю, как он расслышал 'звонкость' голоса, я ведь говорила тихо, но решила не заострять на этом внимание.

  - Ты правда Хранитель? Ну, бывший. Из тех, кто в меня стрелял?

  - Ого, в тебя уже стреляли. Какой быстрый Фантомас. Еще и выжил, - в его словах явственно чувствовалась ирония. - Да, я был Хранителем. Боишься меня?

  Обычно, когда мужчина спрашивает, боишься ли ты его, то это чаще всего означает, что бояться не надо. Но не в этом случае.

  - Боюсь, - честно ответила я. - А ты меня?

  - Если у тебя нет оружия, то нет, - он явно усмехался. - А если есть, то... все равно нет.

  - Почему? - любопытство родилось раньше меня, особенно, если вопрос касается моей персоны.

  - Бояться тебя нет смысла, - Влад явно получал удовольствие от нашего разговора. - Ты кто? Новичок. Что ты можешь? Прятаться в тени. Сколько этажей прошла? Один, ну, от силы два. А я - бывший Хранитель. Могу все то, что может Хранитель, плюс этажи.

  Он мог бы это и не говорить. Я ведь помнила, что Влад воскрес. Если человек может воскреснуть, то не мне с ним тягаться.

  Я задумалась, а потом спросила даже тише, чем до этого:

  - Ты поможешь мне?

  Казалось, он удивился.

  - В чем?

  - Меня ведь хотят убить. А я хочу добраться только до пятого этажа..., - я рассказывала сбивчиво, словно торопясь, что он перестанет слушать, но при этом не сообщая никаких важных вещей, позволяющих выйти на меня. Только упомянула имя Валеры.

  - Ладно-ладно, - ирония просто звенела в его фразах. - И как я тебе помогу, Фантомас? Вот же повезло связаться с подростком! Ты что, доверишься мне, чтобы я тебя спрятал? Или дашь свой адрес, чтобы я сообщил Хранителям, что тебя убивать не следует? Как помочь-то?

  - Мне двадцать два года! - быстро ответила я, уязвленная, что он принял меня за подростка. - Помочь можешь советом. Как лучше спрятаться, когда Хранители могут на меня выйти, что делать при встрече с такими, как я и ты? Да и вообще, как проходить этажи Первого Дома!

  - Тсс, - он приложил палец к губам. - Не горячись, Фантомас. И не болтай о Первом Доме без нужды. Твои вопросы бессмысленны, кроме последнего. Об этажах, конечно, я многое знаю. Но кто сказал, что тебе помогу? Ради чего? Старик разве не говорил, что тут каждый за себя?

  - Мало ли ради чего! - я постаралась передразнить его интонацию. - Ты поможешь мне, а я тебе тоже пригожусь. Разве союз между нами невозможен? Временный, конечно. И инкогнито!

  Влад склонил голову набок и провел рукой по бородке. Он явно задумался. Потом снова хмыкнул.

  - А что, Фантомас, сделка может выйти. Сумеешь завалить несколько Хранителей? Я дам их координаты. Они мне жутко мешают. А я тебе в обмен расскажу о следующем этаже. Какой там у тебя в планах? Второй, поди? А потом снова - ты мне трупы, а я тебе о третьем этаже. Так и сработаемся.

  На протяжении моей жизни мне предлагали много сделок, но подобного еще не слышала. Он, что, киллер? Или думает, что киллер - я?

  Я только собиралась ответить что-то, уже почти справилась с приступом негодования, как поза Влада изменилась. Он подобрался, быстро оглянулся по сторонам, чем напомнил мне матерого хищника, а потом снова запрокинул голову и процедил сквозь зубы:

  - У, змея, ты спелась с ними! Продала меня!

  Его руки вмиг взметнулись, сложились в какой-то знак и прямо на меня полетело нечто белое и ослепительное. Я отпрянула в сторону, да так быстро, что чуть не свалилась с лестницы. С трудом успела вжаться в стену и тут же грянул взрыв. То ли шаровая молния, то ли непонятный сгусток белого огня взорвался в оконном проеме. Меня швырнуло вниз, жар опалил лицо, я с трудом удержалась, чтобы не покатиться по ступеням как колобок. А потом, еще толком не опомнившись, вскочила на ноги и помчалась на первый этаж. Там ворвалась в ближайший дверной проем, подбежала к какому-то окну и прыгнула с ловкостью воздушной гимнастки.

  И тут же грянул выстрел! Сначала я подумала, что кто-то стреляет в меня, но потом поняла, что звук доносился издалека и не просто издалека, а из-за дома. Похоже, пришли по душу Влада...

  Однако с загадкой выстрела разбираться не хотелось. Я снова неслась прочь от опасности. Во что превратилась моя жизнь! Мне не хватает только своры охотничьих собак за спиной и криков 'Ату ее! Ату!'

  Утро следующего дня выдалось солнечным. Искрящиеся лучи проникали через зеленую штору и, отражаясь от зеркала, мягко падали на мое лицо. Я зажмурила глаза, села на кровати и ногами нащупала тапочки.

  Случай с Владом несколько взбодрил меня. Страх перед Первым Домом почти прошел, уступив место возмущению и недоумению. Эти чувства объяснялись просто: если все демоны похожи на Влада, то что я делаю в их рядах? Или во всем этом есть какой-то смысл? Или я действительно такая, как они?

  Мне не хотелось соглашаться, как не хочется соглашаться с существованием замерзающего дождя тому, кто одет в легкую футболку. Пусть я вижу некоторые вещи в черном свете, пусть использую мужчин (а кто их не использует, если есть возможность?), но я ведь не убийца, не душегуб и не собираюсь ими становиться. Почему тогда Черная Книга решил, что я справлюсь с истреблением демонов и Хранителей? Ведь глупо доверять такое дело человеку, заведомо для него непригодному. Но глупость и Черная Книга - две противоположности, насколько понимаю.

  После вчерашнего визита Виталия Петровича у меня в холодильнике хоть шаром покати. Я-то ем мало, да и не ношу огромные сумки из магазина. Зато мужчина сильно проголодался. То ли из-за стресса, то ли под влиянием 'потусторонних' сил, но Виталий Петрович съел все, что было. Остались лишь чай, сахар и цветы. Я слышала, что розы, в принципе, можно есть, но вчера искренне надеялась, что до этого не дойдет.

  Цветы, поставленные в прозрачную вазу из синего стекла, и сегодня выглядели неплохо. Раскрывшиеся бутоны были крупными, а красные и желтые лепестки - свежими. Я даже полюбовалась ими перед тем, как пойти в душ. Точнее, последовательность действия была более сложной: полюбовалась розами, поставила чайник, полюбовалась розами, пошла в душ, полюбовалась розами, налила чай... Короче говоря, я ими любовалась вплоть до того момента, как раздался сигнал домофона. Вопреки обыкновению, мне удалось сразу же узнать голос и визитер был немедленно впущен.

  Когда Виталий Петрович вошел в мою квартиру, сгибаясь под тяжестью сумок с едой, я сразу заметила перемены в нем. Он определенно стал более подтянут. То ли похудел, то ли сила заменила в нем рыхлость, но мужчина даже двигался иначе. Более мягко, упруго... почти так, как я.

  - Что случилось ночью, Анечка? - несмотря ни на что, Виталий Петрович все еще был настроен ко мне ласково. Когда он вошел в курс происходящего, то недолго находился в состоянии ступора, а принялся давать мне ценные советы и обещать, обещать, обещать... Самым ценным обещанием было поместить Валеру в израильскую клинику, лишь бы только я согласилась выйти из игры с Черной Книгой. Виталий Петрович был прожженным предпринимателем, знающим все стороны криминального и легального бизнеса. Он ярко представлял себе, на что способна длительно существующая организованная боевая группа (так он окрестил Хранителей) в нашей стране бутафорского порядка.

  - Влад чуть меня не убил, - ответила я, приметив, что мой гость одет иначе, чем обычно: в мягкие серые брюки и свободно сидящий темный свитер.

  Виталий Петрович позвонил мне еще ночью, чтобы узнать, жива ли я после встречи. Он еще не понял, что о моей смерти узнал бы самым первым - невидимая нить разорвется.

  - Я же говорил, что не нужно было ходить!

  - А какой выход? Твоя клиника Валере не поможет. Ему ничто не поможет, так сказали врачи.

  Отморозки, которые встретились нам с Валерой, размозжили ему часть мозга: били головой об асфальт, а потом на ней попрыгали. Нейрохирург сказал его матери, что получилась каша. Какая уж тут клиника!

  Вместо ответа Виталий Петрович извлек из сумки красную коробку отличных конфет с ликером.

  - Тебе нравятся такие? - спросил он.

  - Спасибо, - я позволила ему поцеловать себя в щеку, а потом уселась на диван, поджав ноги. - Ты ко мне приходи пореже, мало ли что. Вдруг меня выследят? Тогда и тебе достанется.

  Мой гость только рукой махнул. Он устало опустился в кресло и пробормотал:

  - Я рад бы пореже, но не могу. Только о тебе и думаю.

  Мой ответный взгляд был красноречив. Я относилась к Виталию Петровичу гораздо лучше, чем раньше. Во-первых, он уже не выглядит рыхлым, а во-вторых, наши роли поменялись. Я теперь хозяйка.

  - Постараюсь не рисковать тобой. Обещаю.

  Виталий Петрович глубоко вздохнул. Весь его вид говорил: рискуй, рискуй мной, только дай мне то, что хочу! Он все-таки был отважным. Пожалуй, стань он моим любовником, я бы гордилась этой его чертой.

  - Пытался бегать утром? Получилось?

  Глаза мужчины полыхнули огнем. Он даже привстал.

  - Это было нечто! - никогда раньше не видела, как Виталий Петрович жестикулирует. - Не думал, что способен на такое! Не думал... Невероятная скорость. А какие прыжки!... У тебя правда лучше получается? Ни за что бы не поверил, что даже моя скорость возможна!

  - Старик сказал, что у демона все выходит лучше. Еще не передумал просить, чтобы я от всего отказалась? - мне было трудно удержаться от шпильки. - А то мало ли что будет впереди? Новые способности, новые ощущения...

  Он заколебался. Клянусь, он заколебался! Мужчины часто готовы рискнуть собой ради абстрактных вещей: силы, власти... В этом их преимущество перед нами.

  - Нет. Не знаю. Ты же не собираешься отказаться.

  Конечно, не собираюсь. Мне трудно представить, чтобы я добровольно отдала свою жизнь, скажем, за Родину. Но вот ради любимого человека способна на многое.

  - Наверное пойду сегодня на седьмой этаж.

  Виталий Петрович удивленно посмотрел на меня. Еще бы - только вчера я клялась, что не могу даже думать о Первом Доме.

  - Нужно побыстрее все закончить, - мои слова звучали без энтузиазма. - Как думаешь, когда эта самая организованная боевая группа может выйти на меня?

  - Зависит от многого, - мужчина слегка пожал плечами, оторвав локти от потертых подлокотников кресла. - Я так понял, что Хранители могут тебя опознать только при взгляде... Поэтому, если не будешь выходить из дома, то ты в безопасности. Но, с другой стороны, если они связаны со спецслужбами, а это почти наверняка, то у них уже есть твой портрет. Словесный в лучшем случае, а в худшем - твое фото, взятое с камер наблюдения. Тогда твоя поимка - вопрос времени.

  - Я бы хотела пойти в Первый Дом сейчас, - мой голос слегка дрожал от захватывающих дух перспектив скорой поимки. - Но не могу! Вдруг вывалюсь неизвестно где неизвестно в каком виде? Это - лишнее внимание.

  - А почему нельзя возвращаться туда, откуда вышел? - Виталий Петрович задал логичный вопрос. - Выходишь из своей квартиры, туда и возвращайся.

  - Старик сказал, что это сделано специально, - я недовольно поморщилась. - Чтобы демоны не все время прятались и в безопасности копили силы. У Хранителей должен быть шанс хотя бы случайно найти нас с самого начала. А потом, когда будет пройдено много этажей, нас даже не нужно видеть... можно почувствовать сквозь стены.

  Виталий Петрович слегка присвистнул, забавно выпятив губы.

  - А поселись-ка у меня на даче! - вдруг предложил он. - Там сейчас никто не живет, в поселке дежурит охрана, не пускает посторонних. То, что надо!

  - Может быть..., - я колебалась, но была готова согласиться. Все-таки выбор защитника оказался удачным. - Пройду этой ночью этаж и решу.

  Поздние городские вечера похожи один на другой. Загораются окна, стихает шум машин и становится лучше различима человеческая речь. Никто не замечал, что по вечерам разговоры звучат отчетливее, да и свидания проходят лучше? Это потому, что достижения цивилизации, хорошо видимые в дневном свете, отвлекают нас от главного -друг от друга.

  Я отправила Виталия Петровича домой, несмотря на его протесты. Мне казалось, что он готов часами сидеть рядом и любоваться мной. Если так пойдет дальше, то я разорву нить и прогоню его. Не оттого, что он мне не нужен, как помощник, а чтобы дать ему шанс отвыкнуть от меня и разлюбить.

  Старик, как обычно, ничего не рассказал о том, что ждет меня на седьмом этаже. Он отделывался общими фразами 'ты станешь мудрее', 'ты сможешь противостоять влиянию других принцепсов'... Я не видела в этих словах особого смысла. Под ними может скрываться что угодно!

  Золотистая дверь оказалась на одном из прежних мест - слева от телевизора. Я, помня о предостережениях Книги, что экипировка может лишь все ухудшить, ничего не взяла с собой. Просто оделась в новый серый спортивный костюм, купленный Виталием Петровичем за мои деньги (как мой поклонник сопротивлялся!), подавляя страх подошла к двери, и потянула ручку на себя.

  Шаг в темноту был уже привычен. Появившийся свет быстро разогнал тьму. Я стояла у стены огромного круглого зала. На этих белых стенах не было никаких украшений, только три коричневых двери и, далеко от меня, - одна зеленая. Посередине зала находилась большая колонна, метров пять-шесть в обхвате, а перед ней стояли люди и смотрели на меня.

  Я судорожно дернулась. Первым желанием было побежать, чтобы выскочить в зеленую дверь. Мне даже в голову не пришло, что от людей, встреченных в Первом Доме, можно ожидать чего-то хорошего. Незнакомцы, одетые в светлые одежды, находились между мной и зеленой дверью. Но я не стала бежать напрямик, а начала медленно двигаться вдоль стены, не сводя с людей глаз.

  - Стойте! - один из незнакомцев протянул руки вперед в успокаивающем жесте. - Подождите! Нас не нужно бояться! Все позади! Первый Дом разрушен! Мы захватили его!

  Заявление было столь неожиданно, что я действительно остановилась. Правда, ненадолго. Старик говорил мне, что Первый Дом будет существовать до тех пор, пока существуют текущие законы мироздания. И даже потом, если законы изменятся, появится его аналог.

  - Подождите! Не убегайте! Все в порядке! Не нужно выходить в зеленую дверь! Это уже опасно! Я отведу вас сразу домой!

  Он шел прямо ко мне. Его длинная куртка развевалась при ходьбе и тусклые искры - отражение света, идущего с потолка, плясали на ней.

  - Не подходи! - крикнула я, вжавшись в холодную стену. - Почему опасно? Ты кто такой?!

  Незнакомец остановился. Теперь я могла рассмотреть его. Он был поразительно красив - слегка узкое породистое лицо с небольшим прямым носом, темными бровями и светлыми волосами создавало впечатление, что передо мной некто, сошедший с полотна эпохи Возрождения. Мне никогда не нравилась женоподобная мужская красота, но глаза этого человека смотрели ласково, но решительно. Его губы слегка поджались, образовав прямую линию и выражение гордой непреклонности. О, в нем была мужская сила!

  - Я - Хранитель, - ответил он. - Но не бойся! Игра закончена. Первый Дом разрушен. Нам удалось проникнуть сюда и остановить превращения демонов. Теперь, когда ты вернешься к себе домой, то станешь просто человеком. Пойдем, я провожу тебя к безопасному выходу.

  Мои глаза, должно быть, раскрылись настолько сильно, что еще чуть-чуть и вместили бы в себя весь этот зал. Хранители вторглись в Первый Дом?! Но старик даже не намекал на такую возможность... с другой стороны, я его и не спрашивала об этом. Кто же может предусмотреть все вопросы? И что значит 'Первый Дом' разрушен? Я стану человеком, это понятно... но не смогу вылечить Валеру?

  - Не подходи! - мой голос звучал громко и наверняка нервно. - Стой там! Мне нужно вниз! Мне нужен пятый этаж!

  Глаза мужчины тоже широко распахнулись. Он с изумлением (искренним! совсем не поддельным!) посмотрел на меня и подчеркнуто спокойным голосом поинтересовался:

  - Девушка! Да зачем вам туда? Все ведь закончилось!

  Я уже и сама понимала, что если Первый Дом перестал работать как надо, то стать исцелительницей мне не светит.

  - Не подходи! - я все еще упорствовала. - Почему закончилось? Мне не нужно, чтобы заканчивалось. Не верю!

  - Да посмотрите сами, - мужчина кивнул на зеленую дверь. - Загляните туда. Но не заходите, иначе погибнете! Просто посмотрите и все поймете.

  Это был хороший совет и я ему последовала, начав двигаться вдоль стены, но не сводя с незнакомца глаз. Другие люди просто стояли у колонны, их позы были расслаблены. Они словно всем своим видом показывали: нас не нужно бояться, все будет в порядке, все будет хорошо.

  Я прошла мимо коричневых дверей (их открывать совсем не хотелось, металлических стрел мне хватило с прошлого раза), приблизилась к зеленой и сначала отворила ее, а только потом оторвала взгляд от мужчины и посмотрела внутрь. Увиденное было не похоже ни на что. Если раньше в проеме зеленой двери была лишь тьма, которая, впрочем, исправно выводила меня в Москву, то сейчас передо мной беспорядочно метались из стороны в сторону какие-то красные песчинки. Они были чуть крупнее обычного морского песка, но горели так ярко, словно состояли из огня. Меня передернуло. После восьмого этажа напоминания об огне вызывали приступ панического страха. А этих песчинок было так много, они кружились настолько хаотично, что, казалось, просто кричали: 'Не входи! В нас входить нельзя! Пропадешь!'

  Я не стала с ними спорить и медленно закрыла дверь. Мужчина стоял на том же месте и смотрел на меня с печальной понимающей улыбкой.

  - Что это? - спросила я, ощущая, как меня начинает колотить дрожь, хотя в зале не было холодно.

  - Выходы Первого Дома перестали существовать, - незнакомец пожал плечами. - Точнее, они ведут неизвестно куда. В другие миры или даже в пространство между ними... Не знаю. И проверять не советую. Кстати, в коричневые двери тоже не стоит заглядывать. Стражи Лестницы все еще там.

  Я молчала. Мной постепенно овладевало отчаяние. Мои поступки последних дней были направлены лишь к одной цели - помощи Валере. Я была готова пожертвовать всем! И что теперь делать? Мой рыцарь останется амебой. Я опять не смогла ему помочь.

  Мои ноги согнулись сами собой. Я сползла вдоль стены вниз и горько заплакала (впервые за последнее время), закрыв лицо руками. Шаги мужчины, подошедшего ко мне, не были слышны. Он сел рядом, сначала положил руку на плечо, а потом начал его поглаживать, очень нежно, и приговаривать:

  - Ну что вы, не нужно. Успокойтесь. Не думал, что вы так отреагируете на освобождение. Мы же спасли вас от самой себя! Человек не может изменять мироздание. Вы представляете, какая это ответственность? Человеку нужно отказаться от самого себя, чтобы сделать это! Он станет демоном!

  Я оторвала руки от лица и, глядя на мужчину зареванными глазами, выдавила из себя:

  - Много вы понимаете! Мне не нужно становиться демоном!

  - А что нужно? Что?! - когда незнакомец удивлялся, он был просто очарователен.

  То ли я подпала под его обаяние, то ли просто устала бороться, но, всхлипывая и запинаясь, выложила ему все. Рассказала о Валере, о своей надежде, о Первом Доме, которого я боялась больше смерти, но все же была готова пойти туда.

  - Да вы - герой! - его взгляд наполнился восхищением. - Это ведь самое настоящее самопожертвование! Я никогда не встречал таких женщин, как вы! Как вас зовут? Меня - Альв.

  - А-Анна, - произнесла я. Горечь еще владела мной, но похвала мужчины была приятна.

  - Какое красивое имя! Слушайте, вы просто поразительная, чудесная девушка!

  Я уже молчала, потому что говорил он. Никогда бы не подумала, что мужчина лет в двадцать пять может знать столько хороших слов. Подходящих слов! Или просто он молодо выглядел, а на самом деле был гораздо старше? Но мне было все равно. Мой собеседник умел успокаивать и, даже более того, ужасно мне нравился.

  - Пойдемте, я помогу вам, - он поднялся и протянул мне руку для опоры, которую я благодарно приняла. - Мы можем с вами быть на ты? Да? Спасибо! Я провожу тебя, Анна, провожу прямо до дома! Ты ведь не против?

  - Нет, не надо, - мотнула головой я. Мои мысли размякли после примерно получасового потока похвал, но все же осторожность полностью меня не покинула. - Дай мне лучше свой номер телефона. Я позвоню. Завтра же.

  Он мог прочитать в моих глазах, что я действительно позвоню.

  - Ладно, - Альв радостно улыбнулся моему обещанию. - Как только выйдем, напишу его на бумажке. Я не собирался быть завтра в обычном мире, здесь много дел, но ради тебя попытаюсь отпроситься. Все же не могу поверить, что встретил такую, как ты! Нельзя упускать момент!

  Я тоже не смогла сдержать улыбку. Мне начало казаться, что я знаю этого красивого и обаятельного парня давно-давно, и даже слегка удивлялась, почему его нет в моих воспоминаниях.

  - Слушай, Анна, я вот что подумал, - Альв отошел на пару шагов от зеленой двери, но остановился, тряхнув мягкими волосами. - Демоны-то до сих пор есть... и чудес было много... пока все не придет в порядок, одним больше, одним меньше, это уже не имеет никакого значения.

  - Ты о чем? - спросила я.

  - Да о твоем друге! О Валере! Послушай, я ведь смогу его вылечить. Хранитель как-никак. Только нужно торопиться, пока все в хаосе. Это даже не будет нарушением, потому что не приведет к другим чудесам. Ты понимаешь? Ну, может, если кто-то из наших узнает, то меня ненадолго отстранят, но это ничего. Главное - помочь тебе!

  - Ты... это серьезно? Ты поможешь? - вот теперь я не знала, плакать мне или смеяться.

  - Да, помогу! Прямо сейчас. Между прочим, провожать тебя - тоже нарушение, так что семь бед - один ответ. Как считаешь?

  - И Валера выздоровеет? Будет говорить и ходить? - я все еще не могла поверить в сказанное.

  - Пойдет, да еще как! Побежит! Только...

  - Что 'только'? - я так и знала, что будет какое-то препятствие. Скорее всего, неразрешимое.

  - Ну... ты же его любишь, так? Я понимаю, что любишь. Но оставишь для меня в своем сердце маленькое местечко? Вот такое маленькое, - Альв показал крохотную щель между указательным и большим пальцем.

  Я не могла не рассмеяться. Меня начало переполнять счастье. Неужели все действительно будет хорошо? Как трудно поверить...

  - Оставлю, - ответила я. - Не такое большое место, как ты показываешь, но все же...

  И он поступил так, как положено мужчине. Наклонился и поцеловал меня прямо в губы.

  Я позволила ему прикасаться к моим губам какую-то секунду. Потом быстро отстранилась, но эта секунда не осталась незамеченной. Он знал, что я отстранилась не сразу...

  - Пойдем, Анна, - сказал он с сияющими глазами. - Я сделаю для тебя все. Все, что тебе нужно! Ты не будешь жалеть о том, что лишишься своих способностей.

  Вот уж о чем я думала в последнюю очередь, так это о способностях. На меня ведь столько всего навалилось!

  - Пойдем, - ответила я и вложила свою руку в его. Рука Альва была теплая и мягкая как свежевыпеченный хлеб. Да и пахло от него... вкусно. Вот подходящее слово. Хотелось быть рядом с ним и вдыхать его запах.

  Он повел меня к колонне. Там тоже была дверь. И как я сразу не заметила ее? Возможно, из-за светло-серого цвета.

  - Мы сделали временный выход, - пояснил Альв. - Иначе нельзя никак. Пошли!

  Мужчина распахнул дверь и нежно повел меня внутрь. Я сделала два шага и, к своему удивлению, оказалась не на улице Москвы, а внутри этой самой круглой колонны. Она была полой, с такими же белыми стенами, только посередине виднелось отверстие диаметром примерно с мой рост.

  - Нам нужно спускаться туда? - спросила я, показывая на отверстие.

  - Да, пойдем!

  Я остановилась неподалеку от этой впадины с выпуклыми краями и нахмурилась:

  - Там же нет лестницы!

  - Да загляни. Все увидишь!

  Всего один шаг и я действительно кое-что увидела. Страх перед этими тварями - вот что меня спасло. Я мгновенно подпрыгнула и оказалась по ту сторону отверстия. А Альв... он промахнулся, это я поняла уже позже. Его рука только чиркнула по моей спортивной куртке.

  - Что это?! - в моем голосе не было прежнего счастья. - Там же твари! Эти твари с восьмого этажа!

  Двое существ, похожие как две капли воды на моих прежних знакомых, которые чуть меня не сожрали, бегали по дну колодца, прыгали на стены и тщетно пытались дотянуться до края отвертия. У них там было место для разбега, а один из них даже начал сладострастно подвывать.

  - Они не твари, а мои слуги, - ответил Альв. Он пожал плечами, а с его губ не сходила улыбка, которая уже не казалась мне привлекательной. - Низшая каста! Но, тем не менее, они убивают, а не я. Таковы правила. Прости, что обманул тебя, но терпеть не могу насилие и прибегаю к нему лишь в крайнем случае. Я ведь джентльмен.

  Джентльмен?! Мой мозг готов был взорваться от эмоций. Я таких джентльменов видела в последний раз на фотографиях, сделанных в фашистском концлагере. 'Джентльмены' были одеты в форму СС.

  - Но теперь, похоже, придется прибегнуть к насилию, - с неподдельной грустью вздохнул Альт. - Ты ведь сама не прыгнешь в колодец? Не прыгнешь ведь?

  Не дожидаясь ответа, он моментально очутился рядом со мной. Этот 'джентльмен' тоже был быстр и, возможно, силен. Но, увы, его погубила склонность к манерности. Такие подонки, как он, никогда ничего не делают сразу. Им нужно раскланяться, представиться или хотя бы сопровождать свои непотребные действия галантными жестами. Теперь-то я узнала эту породу! Клоун с бензопилой - вот он кто.

  Но у клоунов есть не только бензопила, а кое-что еще. Очень полезная вещь для нас, женщин. Полезная тем, что с ней можно делать многое. А у таких мужественных красавцев она есть наверняка. По ней и нужно бить. По яйцам.

  Как он взвизгнул перед тем как согнуться! Впрочем, само сгибание я уже не видела, потому что неслась к выходу. Другие, похоже, не ожидали, что я вырвусь. Мое появление было для них сюрпризом и никто не помешал мне достичь зеленой двери. Я рванула ее и бросилась в темноту, прямо в хоровод огненных песчинок... они даже ужалили меня, но мне было все равно.

  В Москве шел дождь. Косые капли падали на мостовую, на редкие деревья и частые дома. Они летели и на мое лицо, попадая в рот. Но вкус этой воды был пресный, не солоноватый. У меня не текли слезы. Я становилась демоном.

  Глава 9. Андрей: 'Один рейд и две сделки'

  Мой выстрел был похож на плевок горошиной. Меткость отличная, а эффекта ноль, только слюни во все стороны. Пуля завернулась в плащ Влада и заблудилась в подкладке.

  Мы устроили форменный артобстрел, разогнав ночь нашими обоймами. Но оба Претендента ушли: и Влад и эта черноволосая худышка, которой слишком уж везет. Миша заметил ее через оптику, когда она форсировала забор. Он сказал, что девица бегает лучше, чем Влад. Не исключаю, если худышка - добрая душа. Те, кто пытаются спасти мужика на девятом этаже, прыгают выше, чем себялюбивые лентяи.

  Зорро сумела ненароком подслушать, как Влад обсуждал это свидание, и дала нам знать. Ее труд оказался напрасным, хотя вообще удивительно, что такой осторожный тип, как Влад, мог доверить ей что-то больше жевательной резинки. Зорро - слишком артистичная дамочка. Вчера она сымитировала оргазм раньше, чем я начал.

  Но я не очень огорчен провалом. У меня есть еще туз в рукаве и шестерка в барабане кольта. Зорро заодно сообщила, что догадывается, где Влад скрывает Черномора. Я спешу туда, но все равно не успеваю за Мишей.

  Ночные улицы пустынны, мы быстро подъезжаем к месту. Все наши четыре машины паркуются поодаль от объекта, приходится идти к нему пешком, огибая серый девятиэтажный дом.

  Объект выглядит как кирпичная будка с железной дверью. В этой будке мог бы поместиться в полный рост дог или три маленьких шпица, поставленных один на другой, но никак не человек, даже такой небольшой, как Черномор. Стены дома для карликов обшарпаны, дверь заржавела, окон нет, крыша покрыта обильным слоем птичьих испражнений - по этим признакам можно легко узнать бомбоубежище советских времен.

  Однако замок этого бомбоубежища заботливо смазан машинным маслом, отполирован, начищен, снабжен датчиком движения и даже небольшой бомбой. Место явно обитаемо.

  Мы стараемся не шуметь. Тихо открываем двери, тихо идем вниз по цементной лестнице, которая, оказывается, тоже смазана машинным маслом. Стас тихо падает, тихо разбивает свою физиономию о железные перила, тихо матерится, тихо роняет маленькую отмычку, которая летит вниз со звуком музыки ударника Rolling Stones на пике своей карьеры и после ссоры с женой.

  Наша процессия замирает. Слышно, как тикают часы Миши, как падают на цемент капли крови из разбитого носа Стаса, как я достаю нож, чтобы прикончить первого любопытствующего, кто появится внизу. Но там никого нет. Нас окружает лишь зеленоватый мир приборов ночного видения.

  Миша принюхивается. Он держит шнобель на сквозняке как чистокровный пойнтер и старается сквозь запах машинного масла, затхлости и наших тел уловить хоть что-то еще (Мне интересно, что? У Черномора нет ни любимых духов, ни просто духов, ни просто любимых).

  Мы продолжаем спуск. Прямо перед нами - стена с числами и стрелками. Это - обозначения номеров комнат. Я собираюсь повернуть налево, даже поворачиваю, и нос к носу сталкиваюсь с чьими-то глазами. Это не оговорка - глаза незнакомца смотрят на мой нос, а мои глаза - на его нос. Товарищ свисает с потолка вниз головой.

  Я сегодня не любопытен. Мне неинтересно, что он там делает: может, занимается йогой, а может надеется, что его ужин выйдет наружу тем же путем, каким вошел внутрь. Расспрашивать неохота. А вот мой жест, напротив, должен приятеля заинтересовать, ведь я вколачиваю нож прямо в его глаз.

  И действительно - незнакомец проявляет живейший интерес. Он издает визгливый звук, отпрыгивает и пытается сбежать с моим ножом! Я вообще-то так и не стал жадным, но к некоторым вещам просто прикипел.

  Моя рука, уже свободная от ножа, складывается в знак Козерог. Это - лучшее, что приходит в голову. Если бы мне еще несколько дней назад какой-нибудь тип сказал, что я буду изображать из себя кретина, вовсю используя рекомендации манускрипта Хранителей, то пришлось бы поставить знак под глаз говорящего. Но теперь-то совсем другое дело. Я спокоен, весел и этого типа бы просто убил.

  Твари Первого Дома слабо чувствительны к оружию, но зато Знаки эффективны как присыпка для младенца. Знаками во время аномалии пользоваться просто: достаточно иметь дар, силу воли и воображение, которое позволит связать ожидаемый результат со значением знака Зодиака. Чем лучше ассоциация, тем сильнее эффект. Например, Рак кратковременно даст хорошую защиту, но у него не допросишься огня. Лев может кое-кого измочалить, но не вызовет потоп. А Козерог... сами догадаетесь. Кажется, все просто: имеется двенадцать знаков, множество вариантов их действий и... только две попытки! Дальше выкручивайтесь, как хотите, в течение получаса. Впрочем, эти две попытки можно превратить в три, если использовать прямые значения Знаков, как я сделал сейчас.

  Тварь наталкивается на невидимую преграду, словно врезается в капитальную стену или, скажем, в лоб буйвола. Все, клиент доставлен и упакован. Остается только подбежать, помахать мечом и стряхнуть с ножа осколки черепа.

  Спасенному ножу хорошо, а мне не очень. Из-за того, что вынужден прибегать к 'магии', чувствую себя как гребаный чудотворец, как извращенец, трахающий поэтессу. Вы знаете, что поэтесс настоящие мужики не трахают? Художниц - ну, еще можно, музыкантш - ладно, певиц - на здоровье. Но трахать поэтессу еще хуже, чем трахать актрису. Хорошая актриса думает, что она - не она; а матерая поэтесса, что ты - не ты.

  Оглядываюсь назад - Миша прикрывает тыл, Стас взял на себя другой коридор, за нами течет поток Хранителей. В бомбоубежище десять наших, еще двое остались у машин.

  Впереди прямой коридор, в котором виден ряд дверей. Несмотря на то, что мы слегка пошумели, признаков жизни нет.

  Тихо открываю первую дверь и пропускаю вперед мишину винтовку. Пусто! Только стеллажи коек вдоль стен и посередине. От коек остались в основном лишь ржавые металлические каркасы, деревянные лежанки либо покрыты плесенью, либо исчезли. Вероятно, здесь поработали гигантские термиты на двух ногах.

  На очереди вторая дверь. На ней висит цифра двенадцать. Осторожно открываю дверь и сразу же вижу двух клиентов. Что меня удивляет, так это - совершенно одинаковые коричневые штаны и рубахи, словно в Первом Доме работает социалистическая швейная фабрика, стремящаяся всех уровнять, чтобы искоренить зависть. Но сейчас одна тварь, получившая в физиономию Знак от Миши, определенно завидует другой, той, которая еще может прыгать по потолку.

  За моей спиной кто-то стреляет, раздается визг, коему бы позавидовала звезда гламура при встрече с серой крысой, - на нас ведется наступление по всем фронтам! Но я не сомневаюсь в успехе. Против винтовки, Знака и меча нельзя ни устоять, ни усидеть, ни улежать (даже упертый филолог не стал бы спорить со мной из-за последнего слова, если бы увидел мой кулак).

  В воздух взлетают куски плоти тварей Первого Дома, все готовы праздновать победу, но мой приказ вводит народ в ступор.

  - Где Черномор? Нет? Одного взять живьем!

  - Что? - переспрашивает Стас. - Повтори!

  Мне кажется, что он глуховат, наш программер. Я читал его последний рассказ - там коварный эльф строит козни могучему админу-попаданцу. Админ топчет врага, жжет, крушит, накидывает на него сеть, душит, шмонает, давит авторитетом, дробит неприятельские головы, чистит противниками канализации... Где он, этот герой? Мне он нужен как никогда! Шеф зачислит его в штат! 'Где он?' - спрашивал я у Стаса. Стас молчал. Он точно глуховат, наш программер.

  Я опасаюсь, что в горячке боя мой приказ окажется невыполненным, поэтому сам швыряю тот самый знак Водолея на одну из тварей. А дальше - дело техники, нужно только стоять над бьющимся телом и отгонять своих.

  Мой опыт использования Знаков еще невелик, и не знаю точно, когда их действие прекращается. Остается только философски созерцать вихри пыли вокруг тела твари и меланхолично наблюдать за ходом боя.

  Наконец все стихает. Выстрелен последний патрон, добит предпоследний враг, все потихоньку стягиваются ко мне. Я сижу на корточках, словно перед костром и бросаю в пламя картошку... гм, просто тыкаю мечом в произвольные части тела твари и наблюдаю за реакцией.

  Реакция меня радует. Тварь корчится, морщится и повизгивает. Манускрипт называет ее 'О8', объект, впервые встречающийся Претендентам на восьмом этаже Первого Дома. По маразматической классификации гримуара, это - босон, мелкий демон. Но я не верю в демонов, ведь рассуждаю очень просто. Существуют законы нашего мира, а над ними - более универсальные законы. Когда наши законы летят коту под хвост, то появляются метеориты в Москве, гейзеры рядом с Триумфальной, беспричинные вспышки заболеваний и прочая ничуть не мистическая хрень. Возникают и О8, которых мы теперь называем нежно: 'бантики' (8 похожа на бантик, не так ли?) Манускрипт утверждает, что они могут говорить. Мне речи пленника ни к чему, я хочу услышать пение.

  - Здесь еще ярусы есть? - спрашиваю у наших.

  Они молчат. Значит, не нашли.

  Тварь взвигнула очень громко. Начинающий юный натуралист (то бишь я) нашел удачное место в районе живота. Усиливаю нажим мечом, пробую соседние точки и остаюсь довольным реакцией и недовольным тем, что раны мгновенно затягиваются. Но к беседе можно приступать.

  - Кхе..., - откашливаюсь, - как ты сюда попал?

  Наши столпились вокруг и даже вытянули шеи в ожидании. В последний раз я видел такое глупое выражение на лице Миши, когда мы пошли в стрипклуб, а танцовщица, которая ему понравилась, никак не хотела быстро снять... как же называется эта штука? Похожа на трусы, только сделана из паутинки.

  'Бантик' молчит. А нет, уже визжит и даже кричит.

  - Как ты сюда попал? - повторяюсь.

  Он таращит продолговатые глаза, напоминающие чайные блюдца, на которые нужно смотреть под углом (тогда они покажутся овальными), и неожиданно для всех говорит хриплым басом:

  - Впустили меня.

  - Кто впустил? - я демонстративно кладу меч на пол. Пусть 'бантик' видит, что он попал в компанию миролюбивых, вежливых и обаятельных людей. С такими не грех пообщаться. Конечно, если знаком с правилами хорошего тона, принятыми в Букингемском дворце.

  - Морол, - сегодня бенефис хриплого баса. Он притягивает внимание всех, как лучший голос Ла Скала, случайно упавший со сцены!

  - И где же можно с этим моролом встретиться? - спрашиваю я. Чувствуете класс? Мне не хватает розы в петлице, белоснежного платка в кармане фрака и крапленых карт за пазухой.

  Для сведения, морол - 'О7', объект, впервые встречающийся Претендентам на седьмом этаже.

  - Он здесь, - следует ответ.

  - Где? - куртуазно удивляюсь я.

  - Под нами.

  Мы переглядываемся. Оказывается, дополнительные ярусы все-таки есть.

  - Где вход?

  - А что со мной? - тварь не лишена чувства самосохранения.

  Я объявляю мораторий на вежливость - моя рука тянется к мечу.

  - Вы не найдете вход, - глаза твари смотрят на меч так, как ни один самый голодный ребенок еще не смотрел на леденец. - Обычный человек его не найдет. Только демон-принцепс или мы.

  Мои мысли задумчивы (филолог, помни о сокрушительном кулаке!) 'Бантик' явно предлагает сделку. Он показывает нам вход, но надеется туда прошмыгнуть. Плохо, конечно, что предупредит своих, но, с другой стороны, мы уже тут изрядно пошумели. Я принимаю условия - испытаем везение твари.

  - Здесь есть женщина? - мой последний вопрос звучит так.

  - Не знаю. Может и есть. Внизу не был.

  Мои пальцы складываются в знак Льва. Это - последнее, на что я способен. Теперь на полчаса выбываю из когорты гребаных чудотворцев. Знак получается слабым, но достаточным, чтобы разрушить свою противоположность - Водолея.

  'Бантик' встает, отряхивается, скалит зубы, напоминающие редкую желтую деревенскую изгородь, и подчеркнуто медленно идет к выходу из комнаты. Я следую за ним бодро, устраивая перекличку, чтобы узнать, у кого сколько Знаков осталось. Думаю, достаточно, чтобы взять еще один ярус.

  Тварь идет в конец коридора и останавливается напротив тупика. Там никакой двери нет, ребята нервничают. Я уже собираюсь поторопить нашего временного агента, как вижу, что перед лицом босона формируется красный шар. Я уже сталкивался с такими штуками. Они, в целом, не очень опасны, но болезненны. Наверное, их требуется десяток, чтобы кого-то убить.

  Стас поднимает свою граблю, по ошибке именуемую рукой.

  - Смирно! - командую я. И сразу, на упреждение. - Заткнись!

  Программер затыкаться не собирается, даже издает какой-то звук, но шар, летящий в сторону тупика, заставляет Стаса забыть наши разногласия. Красная штука врезается в стену и там появляется дверь!

  'Бантик' живо распахивает ее с твердым намерением прикинуться ручейком воды и просочиться внутрь, но Знак одного из наших превращает ручеек в глыбу льда. Миша обрабатывает замершую тварь мечом и идет вперед. Что ж, я дал 'агенту' шанс, сегодня просто не его день, пусть попробует в следующий раз.

  - Они уже тут здорово окопались, - шепчу я. - Ну просто как взвод гитлеровской пехоты под Смоленском.

  Винтовка Миша согласна со мной. Она говорит 'да' много раз.

  Мы врываемся внутрь. Там - короткая лестница и труп еще одной твари. Наш отряд быстро выносит всех, кто в длинном темноватом коридоре, зачищает комнаты и останавливается только перед запертой дверью. На ней номер двадцать три. Облезлая синяя краска цифр тускло блестит в свете фонарей.

  Стас лихо бьет ногой по двери и отскакивает, держась за щиколотку. Его нога сразу же настраивается на миролюбивый лад и начинает убеждать нас, что за дверью - основательная подпорка. Мы ей верим.

  Верзила Федор из Твери - замечательный минер. Я с ним познакомился два дня назад. Он сумеет уговорить любой замок, перед которым пасует супермедвежатник. Федор залепляет хищный глаз замка аппетитной пластиной, мгновение - и взрыв. Дверь трескается пополам, словно сверху на нее опустился гигантский топор.

  Миша помогает двери раздвоиться. Мы заглядываем, чтобы увидеть подпорку и, конечно, видим... это массивный коричневый стол. Думаю, что до нашего вторжения коллекционер антиквариата дал бы за этот стол немалые деньги, но сейчас достойный предмет мебели приходит в негодность на глазах. Миша трудится в поте лица, доламывая раритет, и вскоре мы вваливаемся в комнату.

  Меня посещает чувство дежа вю. Словно я снова нахожусь в каком-то министерстве, куда пришел, чтобы выяснить у руководства, на самом ли деле чудесным образом пропали вагоны с государственным товаром или этих вагонов никогда не было.

  Так вот, в комнате царит такая же рабочая атмосфера, как и в министерстве. Стоят темные лакированные столы, жесткие стулья для посетителей и удобные кресла для персонала. На стене висит большая карта Москвы и прямо на ее фоне чернеет лысоватая шевелюра сурового старикана в пиджаке и с самой квадратной головой из всех квадратных голов, которые я видел, включая кукол и игрушечных роботов. Мне кажется, что эта комната - один из штабов Влада, а старикан... кто такой старикан, никак не могу понять. У него мерцающая инфракрасная аура, а движения, да и поза, насквозь фальшивы.

  - Присаживайтесь, - голос у чудака, одетого в черный пиджак, как у трубача, когда тот, напившись, пытается кричать в раструб тромбона.

  Я подаю знак нашим - спокойствие! То, что кто-то восседает за столом, еще не повод в него стрелять (хотя некоторые пенсионеры, вечные ходоки в собес, со мной поспорят).

  - Ты кто такой? - да-да, я знаю, что невежлив со стариками, сидящими на вторых ярусах заброшенных бомбоубежищ.

  - У меня к вам деловое предложение, - вместо ответа говорит незнакомец, трогая свой нос-картошку неловким движением. - Это касается Первого Дома. Вы знаете о ритуале, который может помочь туда проникнуть?

  Старик явно торопится выложить козыри, опасаясь, что мы устроим здесь небольшой погром. И он прав. Козыри очень веские. Об этом ритуале я уже думаю третий день. Манускрипт утверждает, что он выполним, а здравый смысл - что нет.

  - Ты кто такой? - повторяю вопрос.

  - Меня зовут Альв, - следует краткий, вежливый и ничего не значащий ответ.

  Старик выглядит как Черчилль, попавший под каток, но именно это отдаленное сходство наводит меня на мысль, что здесь готовы к переговорам.

  - Миша, Стас, останьтесь. Остальные - держите коридор, - мой приказ ясен и ему все подчиняются, хотя знают, что Манускрипт предписывает нечто другое.

  Наш 'учебник' при встрече с моролом (то, что старик - морол, устанавливаю методом исключения - тут больше никого не осталось) советует немедленно убить тварь, в разговоры не вступать и памятные фото не делать. Но начало разговора поймало меня, как паутина шмеля.

  - Ты работаешь на Влада? - спрашиваю у старикана.

  - На Первый Дом, - уточняет тот, двигая носом вверх и вниз. - Сотрудничество с Владом - лишь небольшая веха в нашей истории.

  Вы оценили пафос? Старикан вещает с верой в собственную значимость. Но у меня нет уважения к авторитетам. Я даже не умиляюсь, когда хожу в музеи - там выставлена ветошь, которой место на помойке. Мое желание - заполнить музеи красивыми и полезными вещами: соковыжималками, тостерами, пулеметами и надувными матрасами. Я бы оставил только древнеегипетские мумии, в назидание, чтобы показать, что случается с теми, кто думает, что он круче всех и достоин вечности.

  - Мне предлагается сделка? - когда надо, догадливость бежит впереди меня.

  - Да, - подтверждает старикан, его нос замер, но теперь начал шевелиться широкий лоб. - Первый Дом обязуется не чинить препятствий для проникновения в него, не разрушать устоявшийся порядок раньше времени, а вы - оставить в покое всех демонов-принцепсов женского пола хотя бы на несколько дней.

  Миша смотрит на меня и приподнимает правую бровь. Я не вижу его бровей под каской, но точно знаю, что правая сейчас устремилась вверх, как шпиль католического собора.

  По поводу всяких дел с Первым Домом манускрипт выражается яснее ясного - застрелитесь. Я взвешиваю на руке меч. У Миши остались неиспользованные Знаки, он ждет приказа. Мой рот открывается и... вместо того, чтобы выплюнуть одно-единственное резкое слово, я разряжаюсь целой речью:

  - Что значит не разрушать устоявшийся порядок?

  Старик задыхается. Квадратная физиономия синеет, глаза выпучиваются. Сначала мне кажется, что у него астма или инфаркт, и он вот-вот отбросит коньки, но потом выясняется, что я не прав. Старикан просто смеется.

  - Согласитесь, трудно ловить демонов-принцепсов, когда земли под ногами нет, - этот юморист говорит сквозь булькающие хрипы. - Хранители летают плохо. Но Первый Дом сохранит все, как есть, пока вы выполняете свою часть договора.

  Это - самое прямое, дурацкое и глубокомысленное предложение из всех, которые я получал. Из него следуют столько выводов, что просто теряюсь. Я не знаю, что делать - прикончить морола или продолжать слушать. Этого не знают и Миша со Стасом, судя по тому, что их лица посетила редкая гостья - задумчивость.

   И что делает нормальный человек, когда сталкивается с неразрешимым рабочим вопросом? Как вы думаете? Пишет заявление об отставке? Грабит собственную бухгалтерию? Идет бить морду начальнику отдела кадров? Нет, не угадали. Он просто-напросто звонит шефу.

  Так поступаю и я. Достаю сотовый, нажимаю кнопку, докладываю ситуацию и слышу трескучий вопль:

  - Андрей, ты меня разочаровываешь! Все силы - на Претенденток!

  - А если это обманка? - спрашиваю я. - Если Первый Дом на самом деле хочет, чтобы мы увлеклись дамочками и оставили в покое мужиков?

  ЖЗ отвечает даже без паузы:

  - Это возможно, но есть только один способ проверить - отказаться!

  Логика шефа мне пока непонятна, но я верю ему на слово.

  - Прикончить! - вот он, долгожданный приказ!

  Миша поднимает руку, Стас вскидывает винтовку, я заношу меч, но кирпичеобразная голова старика мгновенно исчезает под столом. Удар моей ходули отбрасывает рухлядь в сторону, но я только вижу, как нога в черном лакированном ботинке втягивается в нижнюю часть стены. У стервецов здесь функционирующая дверь!

  Я бы пришел в неистовство, если бы не был так занят. Быстро просматриваю лежащие на столах бумаги. Белые и желтые листы валяются тут и там, некоторые аккуратно сложены в папки.

  - Бумаги забрать! - командую. - Берите все!

  Сам еще раз окидываю взглядом помещение. Карта! Я не причисляю себя к географам, они слишком приземлены, но эта карта завоевывает мое внимание. На ней - пометки. Быстро срываю плотную бумагу со стены, сворачиваю в рулон, собираюсь отдать еще пару нужных и полезных команд, включая приказ взорвать тут все к чертовой матери, но чувствую, что ноги меня не держат.

  Сходные ощущения испытывают и Миша со Стасом - они почти падают, хватаются за столы, всем своим видом показывают желание остаться в вертикальном положении, свойственном homo sapience, но сейчас больше напоминают цепких человекообразных обезьян. Пол и стены дрожат, мелкие куски потолка быстро покрывают все белой пылью... кажется, что какой-то гигант схватил наше бомбоубежище и трясет его, как погремушку.

  - На выход! Все на выход! - я делаю одновременно два дела: ору и пытаюсь встать на ноги. Это нелегко, когда пол танцует под тобой, словно палуба под пьяным матросом во время шторма.

  Роняю меч, но держу карту. Миша и Стас на четвереньках ползут в коридор, я следую за ними со скоростью сломанного катафалка. Удар сверху прижимает мою голову к земле. Большой кусок штукатурки ошибочно принял себя за барабанную палочку, а мою каску - за сам инструмент. Еще один кусок падает на плечи Миши, превращая того в черепаху с белым панцирем. Это - п-ц! Громко делюсь своим выводом с народом и встречаю лишь сопящее одобрение.

  Мы втроем кое-как выползаем из комнаты в коридор. До лестницы на первый ярус всего ничего - метров шесть. Пытаюсь встать с четверенек, чтобы пронестись как гепард, опираясь на ноги и руки, но успеваю сделать лишь один прыжок. Стена коридора трескается с громким звуком.

  - Быстрее, быстрее! - я и сам не знаю, кого подгоняю: себя или других.

  Трещина в стенах стремительно увеличивается, переходит на пол и... Федор проваливается. Я успеваю заметить, что он схватился пальцами за край пропасти, но пол продолжает расходиться, словно лед на весенней речке. Пальцы исчезают, никто ничего не может сделать! Из расщелины поднимается белый пар.

  Стас заглядывает вниз и отшатывается.

  - Бл... бл..., - заикается он. У него неважный вид человека, стоящего на активированной мине. Наш программер никогда не умел смотреть в лицо опасности!

  Осторожно подбираюсь к расщелине и сам заглядываю вниз.

  - Бл-дь! Бл-дь! - теперь мне понятны речи Стаса, я даже помогаю их закончить. Эта мина очень большая, мы все на ней стоим. Там, в глубине трещины, что-то краснеет и светится. Готов поставить последний рубль, что знаю, как правильно называется эта красная жидкость. Название начинается на 'м' и заканчивается на 'а'. Но мне милее другое, универсальное - 'Бл-дь!'

  - Прыгай! - кричу Стасу. - Что встал?! Быстро!

  Тот отрывается от стены и сигает через пропасть, неловко подогнув ноги. Сумка, наполненная трофейными бумагами, срывается с его плеча и летит вниз, превращаясь в растопку.

  Прощайте, коварные планы Влада! Я скоро встречусь с вами не в виде букв, а лицом к лицу!

  Я прыгаю тоже. Карта прижата к груди так сильно, словно она - свидетельство о расторжении брака, случайно заключенного в Лос-Анджелесе под давлением обстоятельств и виски.

  Преодолеваю лестницу без проблем, если не считать разрушающихся на глазах ступеней, выскакиваю в коридор первого яруса. Там - та же трещина, только шире. На полу перед ней лежит винтовка. Еще кто-то провалился.

  Впереди меня народ довольно бодро карабкается на поверхность. Я - замыкающий. Несмотря на трясущийся пол, пытаюсь взять разгон. Прыгаю, но одна нога соскальзывает с края пропасти. Красная жидкость внизу приветливо моргает, обещая мне теплую встречу. Карта жутко мешает восстановлению равновесия. Хватаюсь за ручку ближайшей двери. Раздается неприятный треск. Дверь вываливается прямо на меня вместе с частью косяка. Наверное, ей кажется, что она - мое надгробие.

  Эта ошибка лишний раз подтверждает тот факт, что двери не умеют думать. Рывка за ручку достаточно, чтобы вновь обрести равновесие. Падающая дверь лишь слегка задевает спину, я же несусь вперед.

  Передо мной - Миша. Он похож на белого медведя в каске альпийского стрелка. С потолка идет штукатурочный снег. Во время сильных толчков снег превращается в град. Последние метры я прорываюсь сквозь строительный мусор.

  Выползаю наружу словно неуклюжий крот. Кроты слепы, я тоже. Пыль, мусор, штукатурка покрыли шлем толстым слоем грязи. Вот это поход! Всем походам поход. Еще до того, как снимаю каску, интересуюсь потерями. Трое. Двое провалились, еще одного насмерть задавило рухнувшее перекрытие.

  Наконец шлем снят. Помните девятиэтажный дом, который мы обходили, когда двигались к бомбоубежищу от машин? Этот дом нуждается в том, чтобы его запомнили, потому что никакого дома больше нет. Все, баста! Управдом теперь не будет ни о чем переживать, ибо не о чем. Может смело идти в отпуск.

  Наших машин тоже не видно, но двое Хранителей, которые были рядом с джипами, откликаются по рации. Машины завалило и расплющило. Это досадно. Мы изо всех сил укрепляли их таранную мощь, но удар был нанесен сверху.

  Подъезжает синий, белый, желтый и красный транспорт с мигалками. Мне кажется, что здесь некого спасать. Дом не просто сложился как китайская акробатка, он еще и провалился. Я теперь понимаю, что имел в виду шеф. Первый Дом действительно дорожит Претендентками. Единственно, что неясно - зачем было подставлять под удар этих девушек? Мы ведь все равно не отступим, даже если полмира полетит в тартарары. Нужно на досуге поразмыслить над этой логикой.

  Сейчас у меня на примете лишь двое дамочек: Зорро и неизвестная ловкая брюнетка. Решение очевидно - вторая умрет первой, а Зорро, если окажется полезным агентом, можно попробовать склонить к уничтожению ее личной версии гримуара.

  Пока я любуюсь развалинами и тучами дыма с пылью, украшенных проблесковыми маячками, раздается звонок. Это - шеф.

  - Андрей, возвращайся, - командует он. - Пока ничего больше не будет. Проведем совещание.

  Откуда ЖЗ знает, что будет, а что нет? Этот вопрос тоже достоин осмысления. Но не сейчас. Мы выполняем приказ и, перехватив попутные машины, возвращаемся.

  После того, как наш офис приказал долго жить из-за очередного предателя, Хранители разбились на группы. Каждой группе - свой бункер. Туда не допускается никто из посторонних, а где окопался шеф, не знает никто. Все совещания - в режиме телеконференции.

  По пути мы узнаем, что землетрясение получилось не очень большим. Все разрушения видимо из-за трещины. Вскоре мы с Мишей и Стасом врываемся в полуподвальное помещение, замаскированное под склад холодильников, и врубаем связь. Шеф уже на проводе. Он сидит в глубинах монитора, двигает толстыми губами, шевелит могучими бровями и демонстрирует галстук в розовый горошек.

  Я несусь с места в карьер, рискуя жестикуляцией сбросить комп с видеокамерой с хлипкого белого столика.

  - Полагаю, что землетрясение и мой разговор с моролом - не совпадение, - глубокомысленности моего голоса мог бы позавидовать сам Эйнштейн. - Это что - ответ на наш отказ?

  Шеф вежливо кивает головой и улыбается. Он нацепил на себя личину посла супердержавы. Моя глубокомысленность борется с его светскостью!

  - Да, Андрей, - отвечает ЖЗ, подкручивая пальцами левую бровь как мушкетер ус, - мы ведь заключили сделку с Первым Домом.

  - Какую сделку? - осведомляюсь я. - Мы отказались!

  - С Первым Домом всегда так: отказываешься или нет, а сделка заключена.

  Мы с Мишей и Стасом переглядываемся. Ненавижу ребусы! Но еще больше - тех, кто их сочиняет. Этим людям нечего делать. Лучше бы посещали тир, что ли.

  Шеф откашливается. Он так поступает, когда хочет начать издалека.

  - Представь, что ты - сотрудник спецслужб, работаешь в отделе А.

  Мы с Мишей синхронно киваем. Плавали, знаем.

  - Ты расследуешь дело с несколькими подозреваемыми. Но однажды тебя вызывает начальник отдела Б, которому ты не подчиняешься, и говорит: оставь одного из подозреваемых в покое. Как ты поступишь?

  - Если я честный сотрудник, то уделю этому подозреваемому повышенное внимание, - отвечаю без колебаний.

  - Да, - соглашается шеф. - Но после этого разговора начальник отдела Б получает моральное право расправиться с тобой. Он предупредил, ты отказался, все квиты. Так делаются дела.

  - Но он может убрать меня без предупреждения, - возражаю я.

  - Может, но не будет, - улыбается шеф. - Беспредельщик никогда бы не стал начальником отдела спецслужб. Он следует правилам, иначе его не поймут и не поддержат.

  - У Первого Дома есть правила в отношении Хранителей? - хватаюсь я за последнее слово.

  - Конечно, - вздыхает ЖЗ, поправляя галстук так, чтобы самая крупная горошина была посередине. - Первый Дом сузил круг самых важных для нас Претендентов. Дал полезную подсказку. Но потребовал оплату - полную свободу действий. Мы согласились заплатить.

  - Постойте-ка, - говорю я. - Получается, что мы согласились на то, чтобы Первый Дом устраивал тут землетрясения и крушил население в обмен на наши знания о дамочках?

  - Естественно, - пожимает широкими плечами шеф. - Это ведь наш мир. Мы его Хранители. Сделка состоялась, Андрей, даже если ты отказался. Только уже другая сделка. С Первым Домом так всегда.

  Наше обсуждение длилось почти полчаса. Вскоре присоединились другие и, если бы не твердая рука шефа, собрание превратилось бы в гвалт. Мы уже собирались отключаться, как в мою голову забрела отличная мысль. Такие мысли ко мне всегда приходят, когда зол или голоден. То есть очень часто.

  - А что, если мы их эвакуируем? - спрашиваю я.

  - Кого? - удивляется шеф.

  - Всех!

  - В каком смысле всех, Андрей? - интересуется ЖЗ голосом доброго лечащего врача, только что применившего электрошок не к тому пациенту.

  - Всю Москву! Вы только подумайте - какой ход! Если Первый Дом снова начнет действовать, то мало кто пострадает. К тому же, чем меньше народу, тем больше шансов поймать Претендентов. Они-то никуда не денутся!

  Претенденты почти до самого конца остаются привязанными к местности, откуда все началось. В мире есть крохи справедливости!

  На лице ЖЗ отражается раздумье, придающее ему сходство со старым лисом, ошибочно поймавшим вместо кролика скунса.

  - Не знаю, не знаю... Это ведь большая работа... не быстрая...

  Шеф говорит таким тоном, словно лично собирается выводить людей из домов. Все-таки тесное общение с аферистами ни для кого не проходит даром.

  - Хотя... что-то в этом есть, Андрей. Ладно! Так действительно будет лучше. Завтра же нажму на рычаги. Посмотрим, что выйдет.

  Завтра настает не скоро. Я плохо сплю ночью. В голову лезет какая-то фигня о Первом Доме и его странной логике. Развлекаясь, перебираю в уме знакомых мне Претендентов и пытаюсь понять, на основании чего они вербуются. Сейчас у нас есть лопух, которому везет (это наш пленник), прошедший огонь и воду мерзавец (Влад), дамочка-пиявка (Зорро), неизвестная худышка и еще пара трупов, о которых мало что знаю. Если сравнивать с предыдущими наборами, описанными в архиве, то напрашивается вывод: Первый Дом перебирает случайные комбинации в надежде нащупать наиболее эффективную в данный момент времени. Что ни говори, а успех одного Претендента зависит от остальных.

  Меня будят не утренние солнечные лучи, а душераздирающий крик одной известной теннисистки. Нет, она не увидела паука под моей кроватью, и, если на то пошло, длинноногой лапочки вообще тут нет. Крик, который теннисистка издает во время удара, записан на сотовый. Это - звонок, его настроил вчера вечером. Кажется, он подходит к ситуации. Беру трубку. На проводе шеф.

  У ЖЗ обычно все выходит замечательно. Так получилось и на этот раз. Шеф сообщает, что да, его ночные совещания увенчались успехом, многие в правительстве согласны, но мнения разделились. Президент колеблется, а несколько авторитетных чиновников против. Утверждают, что угроза слабая, большие издержки и все в таком же духе. Они скажут, что угодно, лишь бы не отрывать задницы от кресел!

  - Имена несогласных, - говорю я, надевая кобуру.

  Шеф тихо смеется в трубку:

  - Андрей, мой мальчик, я тоже думал поручить тебе продвижение этого проекта. Сейчас предупрежу спецслужбы, чтобы тебя не замечали, если что.

  И вот тем же утром я стою на сияющем паркете, любуюсь строгой позолотой стен и стряхиваю пылинки с черной тройки. Серый галстук придает мне вид как минимум начальника департамента (этот галстук посоветовал надеть шеф). Мои глаза сурово смотрят на проходящих мимо бюрократов. Иногда я даже с осуждением качаю головой, словно вот-вот спрошу - а вы по какому делу бродите тут, перед лифтами? У вас работы мало, может, подбросить? Короче, выгляжу как мудак-ревизор, берущий взятки за право дать мне взятки. Я в доску свой в этом здании!

  Минут двадцать назад я пришел сюда по волшебному пропуску и уже начинаю терять терпение. Мне кажется, что информация о том, что Иван Сергеевич имеет странную привычку часто спускаться в буфет, устарела. Думаю о том, чтобы просто ворваться в его кабинет, но ведь там могут быть излишне бдительные посторонние... Дилемма.

  Мимо проходит дамочка в деловой юбке с глубоким вырезом. Шатенка на тонких каблуках. Она бросает на меня взгляд из серии 'а вы действительно занимаете ту должность, на которую выглядите?' Я отвечаю ей одними глазами: 'даже круче, и если мы познакомимся поближе, то сделаю вас своей помощницей'. Шаги дамочки замедляются, она разворачивается и идет ко мне, надевая очаровательную улыбку с такой же скоростью, какая требуется опытному солдату химзащиты, чтобы натянуть противогаз. Я тоже улыбаюсь ей, прикидываю шансы сделать все, не покидая здания, и нахожу эти шансы очень высокими. До встречи с шатенкой остается пять метров... четыре... три... и вдруг за ее спиной вижу знакомую физиономию. Иван Сергеевич! Точь в точь, как на фото.

  Я слегка пожимаю плечами и прохожу мимо дамочки. Мои глаза говорят: 'Только что пришла информация, что место помощницы уже занято. Когда откроется следующая вакансия, то сообщу дополнительно'. Улыбка тускнеет, но я уже не вижу, как она гаснет полностью. Вхожу в лифт вместе с Иваном Сергеевичем. Дверь за мной закрывается.

  Иван Сергеевич могуч как вязальная спица. Он лысоват, но чисто выбрит, намазан благоухающим лосьоном и упакован по полной программе. Его темный костюм стоит как неплохая машина, а светлая рубашка - как мотоцикл. На руке - платиновый ролекс с бриллиантами. Прикид как раз для того, чтобы общаться с народом, призывая этот самый народ переждать временные лишения и надеяться на светлое будущее.

  Но я так же далек от народа. Цепляю на свою физиономию выражение 'свой-чужой' и Иван Сергеевич тут же опознает своего. Этому помогают мои костюм и золотые часы. Взгляд чиновника становится мягче, можно начинать разговор.

  - Мне порекомендовали вас как опытного и знающего человека, - говорю с трепетом в голосе. - Поэтому решил встретиться с вами в приватной обстановке по очень щекотливому делу.

  - Бизнес? - тонкие губы Ивана Сергеевича изгибаются под влиянием привычного слова. - Кто рекомендовал? Чем занимаетесь? Опишите ваш бизнес в трех словах, я очень тороплюсь!

  Вздыхаю. Все мы торопимся. Но пусть будет в трех словах.

  Доверительно наклоняюсь и говорю:

  - Мордобой, убийства, пытки.

  Лицо Ивана Сергеевича меняет цвет на бледно-розовый. Он надеется, что у меня туго с чувством юмора и я так шучу. Понимаю его. Но шутка здесь в том, что это не шутка.

  Моя рука тянется к кнопке экстренной остановки лифта и в этот самый момент думаю о том, что лучше бы Иван Сергеевич купил лишнюю машину вместо этого костюма. Одежда такая недолговечная.

  Через два часа я свободен как птица. Проект 'Эвакуация' стремительно набирает ход. Несогласных нет, все изменили свое мнение и горят желанием сотрудничать. Все-таки мое ораторское искусство на высоте.

  Но я не останавливаюсь на достигнутом! Человек должен стремиться к самосовершенствованию, поэтому решаю попробовать себя и в эпистолярном жанре. Кто знает, может быть я - новый Достоевский?

  Возвращаюсь в бункер, открываю ноут и пишу на все известные мне электронные адреса Влада:

  'Привет!'

  Мне не нравится начало. Вытираю его и пробую по новой.

  'Послушай'.

  Тоже не нравится. Как-то пресновато, тут требуется уважительное обращение. На секунду задумываюсь, но талант берет свое. Решение найдено, дальше буквы льются рекой, мне даже самому страшно из-за глубины моего дарования.

  'Послушай, говнюк,

  Если ты думаешь, что самый крутой, то сливай воду. Первый Дом дал понять, что ставит на одну из дамочек. Пока они живы, ты до конца не дойдешь.

  Застрелись.

  Доберман'

  Мне иногда кажется, что я похож на шефа. Так же люблю перекладывать работу на чужие плечи. Влад отлично справится с ликвидацией. Интересно, ожидал ли Первый Дом, что я сделаю такой ход? Время покажет.

  Глава 10. Анна: 'Великие писатели как помощники в выборе оружия'

  Мне приходилось раньше встречаться с несправедливостью, но с таким неприкрытым предательством и обманом - никогда. Мой отец как-то сказал, что предательство - вещь довольно частая. Когда оно проходит мимо нас, мы просто стараемся не замечать его, чтобы не портить себе настроение. Он был прав. Легко не замечать то, что не касается тебя.

  Я быстро вернулась домой и сразу же услышала телефонный звонок. Нетрудно догадаться, кто меня беспокоил среди ночи. Виталий Петрович, должно быть, звонил каждые пять минут. Вот же странная ситуация. Толстый рыцарь безвозмездно предлагал свою верность, которая мне была не нужна.

  - Я дома, да, все хорошо. Потом расскажу. Завтра. Точно завтра. Да, прямо с утра. Пока! - с этим разговором я разделалась быстро, но мне предстоял еще один.

  Спать совсем не хотелось, несмотря на глубокую ночь. Я переживала, вспоминая красивую физиономию этого негодяя и его обещания. Каким же извращенцем надо быть, чтобы такое со мной проделать! А может быть и не существовало никакого красавчика. Возможно, Первый Дом так развлекается. Наплодил сущностей и дал им задания. Если красавчик не существует на самом деле, то с этим еще как-то можно смириться. Хотя спросить не помешало бы...

  - Что мне нужно для того, чтобы пройти шестой этаж, старик? - мой первый вопрос почему-то касался совсем другого.

  Мой загадочный знакомый, Черная Книга, стоял у окна и смотрел на ночной город. Видел ли он что-нибудь? Кто знает...

  Старик обернулся так медленно, что его серая накидка почти не шелохнулась. Он пронзил меня взглядом своих поддельно-печальных глаз и ответил, поглаживая бородку:

  - Тебе пора обзавестись клыками и когтями.

  Я поджала губы и прошествовала из коридора в зал, где уселась на диван, приветливо скрипнувший подо мной. Если бы мне не было известно о склонности собеседника к аллегориям, то подумала бы, что у меня действительно вырастут клыки и когти.

  - Шестой этаж научит защищаться? - в последнее время мои вопросы в общении с Черной Книгой были удивительно логичны. Вот что значит тренировки!

  Старик слегка усмехнулся в бороду.

  - Да. Тебе нужно оружие. Без него этаж пройти невозможно.

  - Какое оружие? Пистолет, что ли? - я даже подалась вперед, удивившись ответу.

  - Нет. Первый Дом не любит сложных вещей. Меч, копье, плеть, булава... что-то из этих. Но для тебя лучше меч.

  - А как я буду защищаться мечом? Мне придется с ним разгуливать по городу? - я, конечно, смотрела фильм 'Горец', но очень слабо верила в то, что длинные мечи можно хорошо спрятать на теле.

  - Ты получишь ответ на этот вопрос, когда пройдешь этаж, - старик был в своем репертуаре. - Выбери себе оружие и непростое, а получше. Чем оно лучше, тем тебе проще пройти этаж. Да и в будущем пригодится...

  Я говорила со стариком, не зажигая в зале свет. Мое окно было освещено светом других окон и иногда фарами проносящихся мимо машин. Тело старика каждый раз, когда слышался звук двигателя, отбрасывало на стену и потолок причудливую тень. Потом тень исчезала, но старик по-прежнему стоял у окна, и я знала, что сейчас, в любую минуту, его черная тень снова потянется ко мне.

  - Эти люди... которых я встретила на седьмом этаже... они действительно существуют? - лишь под конец разговора я задала столь нужный мне вопрос. - В том смысле, что могут жить здесь, на Земле? Или они - просто создания Первого Дома?

  - На седьмом этаже нет людей, - последовал равнодушный ответ. Больше я не добилась ничего.

  Утром меня разбудил ранний визит Виталия Петровича. Печально, конечно, что он видит меня в халате, но с этим ничего не поделаешь.

  - Анечка, собирайся! - это были его первые слова, когда он ворвался в квартиру, сжимая в руках огромную зеленую сумку на колесиках. - Поедем на дачу. Но не ко мне, а к другу. Я обо всем договорился.

  - Почему к другу? - спросила я, моргая полусонными глазами.

  - На мою опасно, - Виталий Петрович потащил сумку в зал и раскрыл ее прямо перед шкафом с явным намерением сгружать мои вещи и делать это без спросу. - Вот подумай сама: если на тебя выйдут, то легко узнают, кто тебе часто звонил в последнее время. Это буду я. А потом легко найдут тебя на моей даче.

  - Прячь детей и жену, - вот что сказала я, облокотившись на дверной косяк. Мне стало очень жаль, что втянула Виталия Петровича во все это. Наверное, стоило ограничиться Сергеем. А может быть и его тоже не нужно было вовлекать. Справилась бы как-нибудь сама.

  - Не надо рвать нить! - Виталий Петрович словно угадал мои мысли. - Я знаю, на что иду и иду на это добровольно. Насчет моей семьи не волнуйся. Сегодня их уже не будет в стране.

  Я покачала головой. Что ж, мне нравятся мужчины, действия которых опережают мои предложения. Но, тем не менее...

  - Разве ты пошел добровольно с самого начала? - спросила я, внимательно следя за выражением лица гостя. - Нет! Ты просто хотел кое-что получить, думал, что идет какая-то безобидная игра и расчитывал купить меня, но не деньгами, а своим согласием в этой игре поучаствовать.

  Никаких сомнений не отразилось на лице Виталия Петровича. Оно уже не было обрюзгшим, наоборот, на нем появилась печать решимости. Я впервые подумала, что его темно-зеленые глаза, вообще-то, даже привлекательны. Особенно, когда в них отражается возмущение.

  - Может быть это и так, Анечка... может быть и так, - к моему разочарованию, мужчина не стал спорить. Он подошел к столу, попробовал его рукой на крепость и уселся на край, рискуя помять свои выглаженные серые брюки. - Но я изменился с тех пор. Ты ведь сама представляешь, какое это захватывающее чувство полного контроля над телом! Кажется, что ты гепард или даже птица! У меня никогда не было таких ощущений! Знаешь, Анечка, можешь считать меня эгоистичным, но мне пока не хочется возвращаться к состоянию, когда кажется, что к ногам и рукам привязано по утюгу. Я даже думаю, что то, что происходит с нами, должно быть нормой для человека. Понимаешь? Это слишком великолепно, чтобы не быть нормой! Кто-то забрал у людей эти способности, а теперь нам с тобой повезло вернуть их.

  - Ничего себе повезло! - воскликнула я. - Да нас могут убить в любой момент.

  Виталий Петрович улыбнулся, от чего на щеках появились небольшие ямочки. Его улыбка почему-то напомнила мне улыбку старика. Она была... понимающей.

  - Все имеет цену, Анечка, все имеет цену. И я готов рисковать жизнью, чтобы так владеть телом, быть с тобой или сохранять хладнокровие.

  - Какое хладнокровие? - удивилась я, проходя в зал и отодвигая ногой раскрытую сумку подальше от шкафа.

  Виталий Петрович бросил совсем не хладнокровный взгляд на мою ногу в желтом пушистом тапочке, но пояснил:

  - Нам с тобой его дали после этой ночи. Разве ты не замечаешь?

  Мои брови поползли вверх. Я определенно ощущала в себе какие-то перемены, но назвала бы их не хладнокровием, а повышенной настороженностью и усилившимся недоверием к людям.

  - Я чувствую небывалую ясность мысли, - пояснил Виталий Петрович, догадавшийся, что его и мои ощущения не совпадают. - Словно сижу на вершине горы, подо мной расстилаются поля, деревни, внизу копошатся люди, а я отстраненно наблюдаю за ними. Ты ведь видишь, что я даже иначе стал говорить!

  Вот это как раз серьезно настораживало. Я полагала, что мужчины не меняются. Вообще. В отличие от женщин, которые, как минимум, один раз в жизни мгновенно становятся другими. Сразу после свадьбы.

  - А что случилось на этаже? - продолжал Виталий Петрович. - Ты обещала рассказать. Или нет! Лучше это сделать по дороге.

  Я подумала и согласилась с аргументами. Наскоро оделась, взяла необходимые вещи, прихватила деньги и спустилась вместе с моим поклонником к машине. Там Виталий Петрович загрузил сумку в багажник, я уселась на заднее сидение и, когда мы отъехали от двора, легла на кожаную обивку. В последний раз так ездила на машине в детстве, когда мы с родителями направлялись на юг, а я пыталась заснуть на тряском сидении Жигулей. Сейчас мне совсем не хотелось лежать в новенькой БМВ, но выхода не было. Вдруг бы меня заметили Хранители? Тогда пиши пропало - номер машины вот он, прямо перед глазами.

  Я вкратце рассказала Виталию Петровичу о седьмом этаже, умолчав о том, что чувствовала к светловолосому подонку, когда принимала его за честного человека. Также сообщила, что нужно оружие.

  - Только на хорошее оружие у меня нет денег, - закончила я свой рассказ. - Полагаю, что оно очень дорого стоит.

  Виталий Петрович обернулся и посмотрел на меня, перестав следить за дорогой. Но я показала рукой вперед и он вернулся к своим обязанностям примерного водителя.

   - Послушай, Анечка, - мужчина заговорил подозрительно вкрадчивым тоном, - я не понимаю, почему ты так упорно отказываешься от моих денег. Разве мы не в одной лодке? Я завишу от тебя и еще как! Почему не позволяешь мне заплатить тебе за все то хорошее, что я получил с твоей помощью?

  - За неприятности, - буркнула я.

  - За способности, - возразил Виталий Петрович.

  - Еще скажи, что за мое общество!

  - И за это тоже... я ведь получаю удовольствие от того, что я с тобой... Пожалуйста, позволь мне договорить.

  - Говори, - милостливо разрешила я. Может быть когда мои мысли покроются толстенным налетом разочарований, а на лицо ляжет сеть морщин, тогда я стану тираном и самодуркой. Но сейчас вежливость и здравомыслие меня еще не покинули.

  - Мы с тобой принадлежим к антиобщественной группе, - Виталий Петрович начал по новой. - Может быть не нарушаем уголовное законодательство, но, судя по высказываниям твоей Книги, законы нашего мира нарушаем и еще как! Мы - отступники, подпольщики, нелегальная организация!

  Слова моего спутника звучали оригинально. Я внимательно прислушивалась.

  - С кем нас можно сравнить... ну, допустим, с большевиками накануне революции! Анечка, неужели ты думаешь, что большевики отказывались брать деньги друг у друга? Наоборот. Они не придавали деньгам никакого значения, все средства работали на общее дело. Так и у нас есть общее дело. Ты вносишь в него посильный вклад и я тоже! Ты рискуешь своей жизнью, проходя этажи, а мне позволь хотя бы платить за то, чтобы риск стал меньше!

  Меня еще никто не сравнивал с большевиком, поэтому я сдалась. Мое упрямство оказалось слабее изумления. Если Виталий Петрович так хочет платить, пусть платит. Но из чувства справедливости отдам ему все свои личные деньги. Общее - значит, общее.

  - О, черт! - неожиданный возглас мужчины испугал меня. - А этому что еще надо?!

  Машина замедлилась и начала сворачивать к обочине.

  - Мент, - пояснил Виталий Петрович. - Остановил почему-то.

  В моей голове сразу пронеслись худшие предположения. Нас выследили? Засада? Однако физиономия гаишника, показавшаяся в окне, развеяла мои тревоги.

  На нас с Виталием Петровичем смотрело помятое лицо с толстыми щеками и красноватым носом. Маленькие глазки поблескивали из-под козырька. В них отражалось предвкушение.

  - Права и техпаспорт, - сказал толстощекий. - Почему девушка лежит? Что с ней?

  Я рискнула сесть, чтобы не привлекать излишнее внимание. Мы почти выехали из города. Рядом не было пешеходов, да и вообще ближайший дом, уродливая двенадцатиэтажка, располагался метрах в двухстах.

  - Девушка отдыхает, - спокойно ответил Виталий Петрович. - Почему меня остановили?

  Вопрос не понравился. Глазки злобно заблестели. О сколько раз я видела это выражение! Когда в метро или на улице без причины проверяют документы, стоит только попросить представиться и все: злоба гарантирована. Они не хотят представляться.

  - Просто проверка, - глазки смотрели цепко из-под козырька. - Покажите аптечку. А девушка пусть покажет паспорт.

  Виталий Петрович оглянулся и я прочла по его лицу: мент не имеет права требовать все это, но я не буду с ним спорить, сейчас не до того.

  Я едва успела заметить, как крупная купюра перекочевала в лапы гаишника вместе с правами.

  - Можете ехать, - тут же милостливо разрешил он, даже не взглянув на права. И, подумав, добавил по доброте душевной. - Счастливого пути!

  Виталий Петрович воспользовался остановкой, чтобы сделать звонок.

  - Алло, Игорь? Привет! Слушай, у меня есть к тебе дело. Нужна консультация. Нет, не по картинам. По оружию. Какому? Ну, допустим, холодному. По мечам. Да, по мечам. Мне нужен меч. Коллекционный, но функциональный. Да, полностью функциональный. Чтобы с ним хоть завтра в бой. Нет, не мне, а моему приятелю, серьезному человеку. А кто лучше разбирается? Стас? Это кто? Реконструктор? А кто такой реконструктор? А-а... Ну ладно. У него фирма или что? Автомастерская?! Ну-ну... Хорошо, спасибо. До встречи.

  - Реконструктор - это специалист по старинному оружию, - пояснил мне Виталий Петрович, хотя я не спрашивала. - Практик. Даже какие-то турниры устраивает... хм.

  Машина отъехала от обочины и плавно вошла в поток автомобилей. Я снова легла на сидение.

  - Ничего, если мы к нему заскочим сейчас? - водитель явно пытался поймать мое лицо в зеркале заднего вида, но ему это не удавалось. - Просто думаю, зачем терять время? Тут недалеко.

  Что мне точно нравилось в Виталии Петровиче, так это способность быстро решать вопросы. Он не откладывал их в долгий ящик, не перепоручал кому-то, а тут же брал и решал. Энергичность все же редкое качество у мужчин.

  Мы не успели далеко отъехать. Сзади раздался вой сирены. Машины вокруг начали испуганно шарахаться в стороны.

  - Водитель БМВ, остановитесь! - загремел мегафон. - К обочине!

  - Да что за...! - у Виталия Петровича было такое выражение лица, что, казалось, он едва сдерживается, чтобы не выругаться.

  Тем не менее, мы свернули к обочине и снова остановились. Я приподнялась на сидении, чтобы увидеть, как сзади тормознула милицейская машина. Оттуда резво выскочили двое: знакомый гаишник и еще один с автоматом.

  Толстощекий подскочил к дверце водителя.

  - Все, шеф, приехал! - выпалил он. - Автомат видишь?

  - Вижу, - подтвердил Виталий Петрович, осторожно оглядываясь назад.

  - Поэтому не дергайся. Твоя подружка в розыске! - гаишник облегченно вздохнул, словно сообщил нам радостную новость. - Я-то думаю - что-то она подозрительно лежит на сиденье. Дай проверю... И на тебе! Приехал, шеф!

  - Ты это уже говорил, - голос Виталия Петровича был спокоен как сто статуй каменных будд. Я бы удивилась, как можно быть спокойным в такой ситуации, если бы сама не погрузилась в пучину отчаяния.

  'Все, конец, - думала я. - Сейчас меня схватят, а если попытаюсь бежать - пристрелят. Быстрее пули не побежишь. Схватят и потащат в камеру, а там Хранители до меня живо доберутся. Глупо надолго оставлять демона в камере, он ведь может ускользнуть в Первый Дом и ищи свищи. Думаю, что все отработано - сразу прикончат, без колебаний...'

  В моей груди стало пусто. Холод начал разливаться по телу, захватывая ноги, живот, руки... Но это состояние быстро сменилось жаждой деятельности. Я села на сиденье, но это все, на что была способна. 'Сколько мне осталось жить? - билась мысль в голове. - Час? Два? Вот же невезение...'

  Между тем, разговор между гаишником и Виталием Петровичем принял любопытное направление. Поначалу я не прислушивалась, будучи в ступоре, но потом, когда вникла в суть, мое настроение разом изменилось.

  - ... и вот думаю, - говорил толстощекий, отдуваясь, - что мне с того, что вас доставят в КПЗ? Вами ведь другие будут заниматься, а я ничего с этого не поимею. Ты понимаешь, о чем я?

  - Понимаю, - кивнул Виталий Петрович. - Тысяча. Долларов, конечно.

  - Пять! - отреагировал гаишник. - Пять, если сразу, и мотай!

  - Три.

  - Пять, мужик! Я не знаю, что натворила твоя подружка и знать не хочу. Давай пять и свободен как птица. Я не видел тебя, ты не знаешь меня.

  - Мне нужно засунуть руку за пазуху, - произнес Виталий Петрович.

  Гаишник быстро повернулся к напарнику и кивнул. Тот подошел поближе и застыл в каком-то метре. Дуло автомата смотрело прямо на моего толстого рыцаря.

  - Только медленно, мужик.

  Виталий Петрович плавно засунул руку во внутренний карман легкой куртки и осторожно вытащил зеленую пачку денег.

  - Здесь ровно пять, - сказал он. - И больше с собой нет. Можешь не считать. Нюх у тебя на деньги, что ли?

  - Попрыгаешь по кустам с радаром пару лет, отморозишь задницу и у тебя нюх разовьется, - совершенно серьезно сказал гаишник, взвешивая пачку на ладони.

  - Нормально, - он кивнул напарнику. - Пошли!

  - Держись, - сказал мне Виталий Петрович, когда менты направились к своей машине. - Сейчас будем ехать быстро и резко поворачивать. Эти уроды могут передумать или какую-нибудь подлянку сделать. Например, передать по рации...

  - Откуда у них моя фотография? - я чувствовала невероятное облегчение. Произошедшее даже слегка примирило меня со всеобщей коррупцией.

  - Думаю, что из метро, - Виталий Петрович нажал на газ. - Там видеокамеры понатыканы на каждом углу. Тот Хранитель, который в тебя стрелял в первый раз, позаботился о том, чтобы изъять запись и передать куда надо. Я так и думал, что менты и спецслужбы работают на Хранителей. Но не волнуйся, Анечка. В нашей стране тебя не достать никому, пока у меня не закончатся деньги.

  Под это оптимистичное заявление мы съехали на второстепенную дорогу.

  Машину пришлось бросить. Виталий Петрович вызвал знакомого и поменялся с ним. Тот взял БМВ, а мы сели на Вольво.

  - Поставь ее в гараж, - напутствовал Виталий Петрович. - Может быть потом еще ей попользуюсь.

  - Ладно, - махнул успокоительно махнул рукой приятель, рыжий тип в черной куртке. - Номера другие поставлю и сам поезжу.

  - На Вольво тоже не будем ездить, - подытожил Виталий Петрович, когда мы сели в новую машину. - Сеня не очень-то надежен. Болтлив слишком. Поставим Вольво на даче, а потом что-нибудь придумаю. Но к Стасу все же заедем. Он тут совсем близко.

  Я не спорила. Просто неожиданно подумала о том, что моя красота не оказала на гаишника никакого заметного влияния. Почему так? Получается, на меня не все реагируют? Или просто слишком любят другого, не меня? Да, вероятно. Например, себя или деньги.

  'Реконструктор' звучит как 'робот'. Вот вслушайтесь. По крайней мере, у меня такая ассоциация. Стас и выглядел как робот. Высокий, худой со впалыми щеками и крючковатым носом, он двигался резкими ломаными движениями. Его глаза сидели глубоко в глазницах, а волосы на голове были начисто выбриты. Прибавим к этому обтягивающий черный свитер, узкие брюки и получим форменного андроида из космической саги.

  Мы примостились на железные стулья с почти стертой обивкой. Вокруг нас в небольшом кабинете висели полки с книгами-руководствами по ремонту автомобилей. Их корешки были промаслены, впрочем, масло было везде, даже на черном пластиковом столе, за которым восседал хозяин.

  - Так кто вас направил ко мне? - Стас старался говорить солидно, но ему мешала нелепая внешность. Он зыркал глазами, и эта его мимика сделала бы честь любому актеру, играющему Кощея Бессмертного в юмористической пьесе.

  - Один из знакомых... Олег его звали... встретил на вечеринке, - соврал Виталий Петрович. - Меня зовут Антон Павлович, а девушку - Наталья.

  - И вам нужен хороший меч-одноручник? - Стас то ли тщетно пытался вспомнить мифического Олега, то ли перебирал всех своих знакомых с таким именем.

  - Да.

  - Насколько хороший?

  - Как можно лучше.

  - Для кого?

  - В каком смысле - для кого? - Виталий Петрович с недоумением нахмурился.

  - В прямом, - ответ Стаса прозвучал слегка грубовато. - Если меч требуется не только для того, чтобы повесить на стену, но и фехтовать им, то мне нужны размеры.

  - Какие? - Виталий Петрович все еще не понимал.

  - Все! - Стас явно не заканчивал жизненные университеты вежливости. - Рост, длина рук, ширина кулака, расстояние от кисти до уха... да много чего! Я должен сам замерить. Вы что, ничего в этом не смыслите? Тогда зачем вам боевое оружие? А красивую цацку я и так подыщу.

  Виталий Петрович замолчал и посмотрел на меня. Я кивнула. Чего тут маскироваться?

  - Меч нужен ей.

  Стас посмотрел на меня с интересом. Конечно, с интересом он смотрел и раньше, но теперь это был другой интерес. За хлипкой стеной что-то громыхнуло, но хозяин автомастерской и ухом не повел.

  - Вы фехтуете? Каким стилем владеете? - спросил он, словно перефразируя знаменитый вопрос Остапа Бендера 'В каком полку служили?'

  - Никаким. Собираюсь учиться, - ответила я.

  - Только собираетесь? - в голосе Стаса послышалась ирония. - Тогда вам не нужен очень хороший и старинный меч. Я могу подыскать для начала тренировочный вариант...

  - Нужен очень хороший. Даже отличный, - с такими интонациями Виталия Петровича мало кто решался спорить. - И как можно быстрее. Мы за ценой не постоим.

  - И сколько готовы отдать? - Стас приподнял левую бровь, отчего на его лбу обозначились глубокие морщины. Он явно не понимал, зачем человеку, не умеющему фехтовать, понадобилось боевое оружие, и просто перевел разговор на рельсы практичности и выгоды.

  - А сколько стоит отличный меч? - в тон ему спросил Виталий Петрович.

  - Тысяч десять евро... может и до пятидесяти доходить. Зависит от разновидности.

  - Подходит! Разновидность не важна. Нужен просто отличный меч.

  Стас откинулся на спинку стула и, прищурившись, посмотрел на нас так, словно только что встретил.

  - Разновидность не важна, говорите? Это значит, что выбор стиля фехтования будет зависеть от того, какой меч попадет вам в руки? Ну и ну!.. Гм... готового меча у меня нет, да и достать не смогу... Придется делать. Булатный великолепного качества подходит? Это займет недели две.

  Я решительно замотала головой. Две недели! Еще чего не хватало!

  - Почему нет готового? - мягко осведомился Виталий Петрович. - Мне говорили, что вы - серьезный человек и находитесь в курсе...

  - Я - серьезный человек, да! - Стас раздраженно забарабанил костяшками пальцев по хлипкому столу. - Но где я возьму подходящий меч для нее? Вы вообще видели свою подружку или кем она вам приходится? Только посмотрите!

  Виталий Петрович недоуменно оглянулся на меня. Со мной все было в порядке.

  - На рост смотрите! На рост! И на эти ручки! - Стас вытянул длинный палец с таким видом, словно указывал на мои изъяны. Хотя я вообще-то гордилась своими руками.

  - Они же у нее крохотные! Девушка... как вас там... сожмите ваши ручки в кулачки.

  - Ее Света зовут, - встрял Виталий Петрович.

  - Света? - теперь Стас приподнял правую бровь. - Только что была Наталья... Ну ладно. Покажите мне свои кулачки, Света.

  Я сжала руки в кулаки и вытянула их вперед, чтобы он мог рассмотреть.

  - Ну вот..., - удовлетворенно хмыкнул Стас. - Где я возьму для нее рукоять в полтора кулака? Тут даже вакидзаси не подойдет! С такими ручками я и саблю не могу предложить! А ведь и клинок должен быть подходящей длины! Да и вес меча тоже... она ведь девушка!

  - И что, нет ни одного подходящего? - скептически поинтересовался Виталий Петрович. - Такой специалист, как вы, не может подыскать даже в чьей-то коллекции? Мы ведь заплатим!

  - Э-э... А-а... как ваше имя, не напомните?

  - Александр Сергеевич, - ответил Виталий Петрович.

  - Да? Но только что вас звали Антон Павлович!

  Мой поклонник развел руками с таким видом, словно хотел сказать: все течет, все изменяется.

  Судя по выражению лица Стаса, мастер не знал что делать: то ли смеяться, то ли выгнать нас, то ли попытаться раскрутить на деньги. В конце концов последнее соображение победило.

  - Послушайте, Лев Николаевич, в коллекциях такие мечи наверняка есть, но они ведь не продаются! Если хотите, я могу вам показать...

  - Хочу! - Виталий Петрович почувствовал мой настрой и не собирался соглашаться на две недели ожидания.

  - Встаньте, пожалуйста, Света, - Стас обратился ко мне. - Позвольте мне вас измерить.

  Он приблизился с желтой промаслянной рулеткой, но, к счастью, не стал прикасаться ею к моей коже или одежде, а снял необходимые мерки на расстоянии. Потом подошел к столу, записал что-то на бумажке и, снова забарабанив пальцами, задумчиво посмотрел на написанное, блеснув желтоватой лысиной.

  Мы с Виталием Петровичем нетерпеливо переглянулись.

  Между тем Стас повернулся и распахнул один из ящиков узкого железного шкафа, стоящего за его спиной. Начал там рыться и вскоре извлек пачку фотографий стандартного размера. Бросил эту пачку на стол и начал тасовать, словно колоду игральных карт.

  - Не то... не то... слишком велик... а это вообще, скорее, кинжал... велик... велик..., - Стас раздраженно бормотал. Нам показалось, что это никогда не закончится, что колода бесконечна, как вдруг наш странный собеседник замер.

  - Вот! - с торжеством воскликнул он, выкладывая перед нами фотографию. - Вот то, что надо! Готовый меч, идеально подходящий для нее!

  В его голосе слышалась гордость. Он смотрел на нас с таким выражением, словно говорил: 'Ну вот, нашел же! А вы сомневались, что я - специалист!'

  Я наклонилась к столу. На фотографии был изображен прямой обоюдоострый меч с милой белой рукоятью и сероватым клинком, покрытым странными разводами. Рядом с ним лежали темные ножны. Меч мне сразу понравился.

  - Этот вам подойдет, - сказал Стас. - Только он не продается. Принадлежит Саровичу. Он - богач, почти олигарх, знаете такого? У него весь третий этаж отведен под коллекцию оружия. Бывал там как-то... Да и стоимость меча больше пятидесяти тысяч. Сарович утверждает, что меч очень древний, что, возможно, принадлежал княгине Ольге. Святая, слышали о ней? Но это бред, конечно. Тогда булата еще не существовало. Тем не менее, вещь старая и дорогая.

  Виталий Петрович поморщился при упоминании имени Саровича. 'Не потянет', - догадалась я и... решила ни на чем не настаивать.

  - А можно сделать меч быстрее, чем за две недели? - мой голос был доброжелателен, как никогда.

  - Можно, - помедлив, кивнул Стас. - Если кузнец будет работать сутками напролет, то можно и быстрее. Но дороже будет стоить.

  - Я привезу задаток сегодня же, - Виталий Петрович начал приподниматься.

  - Договорились, - Стас протянул свою длинную руку. - Постараюсь все устроить как можно быстрее. До свидания, Федор Михайлович.

  Дача, на которую мы прибыли, оказалась бело-желтым двухэтажным домом с красивой красной крышей и украшенной плиткой дорожкой, идущей через опрятный сад. В доме никого не было, зато в холодильнике было все! Я ведь не завтракала в то утро, и жадно набросилась на еду, сделав себе бутерброды с сыром. Люблю сыр, что тут попишешь?

  Виталий Петрович пошел в гараж, долго копался там, а когда вернулся, нас ждал сюрприз. Старик появился прямо на лестнице, загородил проход и не выказывал никаких намерений освободить дорогу, чтобы Виталий Петрович прошел ко мне или я спустилась вниз. Откровенно говоря, Черную Книгу мне даже не пришлось брать с собой. Ибо незачем. Она и так следовала бы за мной до тех пор, пока я ее не сожгу или не покину обширные пределы 'разрешенной зоны'.

  Виталий Петрович уже видел старика, даже пытался общаться с ним, поэтому не был шокирован внезапным появлением. Но пройти сквозь бестелесную фигуру явно стеснялся.

  Старик, между тем, бесцеремонно повернулся спиной к моему поклоннику и обратился ко мне со странной речью.

  - Первый Дом не любит посторонних случайностей, поэтому советы принцепсам в выборе оружия дозволяются, - начал он.

  - Что это значит? - поинтересовалась я, положив надкушенный бутерброд на тарелку.

  - Бери меч Ольги, - глаза собеседника смотрели мрачно из-под насупленных мохнатых бровей. - Это - лучшее, что здесь есть.

  Я взглянула через плечо старика и увидела изумленные глаза Виталия Петровича. Мои чувства совпадали с чувствами мужчины.

  - Как бери?! - поразилась я. - Он же не продается! ... И что, этот меч действительно принадлежал самой Ольге?

  Лицо старика совершенно не изменилось.

  - Бери меч Ольги, - снова шевельнулись губы под бородой. - Он подходит тебе. Только возьми его сама.

  Я даже не знала, что сказать. Слова звучали если не как приказ, то точно как настоятельная рекомендация. Интонация старика утверждала, что от этого меча зависит моя жизнь! Впрочем, так оно наверное и было...

  Старик, видимо, решив, что этот вопрос исчерпан, оставил лестницу и величаво прошествовал ко мне на кухню. У него было знакомое выражение лица - 'все сказал, а добавить нечего, как ни просите'. За стариком на кухню последовал Виталий Петрович. Мужчина выглядел растерянным.

  Древнее существо, одетое в накидку, сощурилось под яркими солнечными лучами. Все выглядело так натурально, что я даже себе лишний раз напомнила, что передо мной - не настоящий человек.

  Я только собралась обсудить с Виталием Петровичем заявление о мече Ольги, как меня огорошили новым сообщением.

  - С тобой хочет поговорить Влад, - сказал старик, не оборачиваясь.

  Хорошо, что я в этот момент не жевала, а то бы точно подавилась и, возможно, одним принцепсом стало бы меньше. С недавних пор имя Влада у меня прочно ассоциировалось с белым пламенем и вспышкой в глазах.

  - Я не пойду с ним на встречу! Ни за что и никогда!

  Виталий Петрович одобрительно кивнул. Он был против и первого свидания с Владом, что уж говорить о втором?

  - Встреча не нужна. Влад хочет поговорить с тобой через Книгу, - сообщил старик.

  - Поговорить через Книгу? - я начала переполняться возмущением. - Почему же он раньше заставил меня скакать по стройкам?!

  - Спроси у него, - предложил старик.

  Мой вопрос был риторическим. Я знала ответ. Влад хотел выяснить, что я за птица, можно ли меня использовать или, признав бесполезной, прикончить. Теперь-то ясно понимала что к чему.

  - Если говорить через Книгу, то это не повредит, - многозначительно произнес Виталий Петрович, усаживаясь на белый стул напротив меня. - Может быть этот Влад скажет что-то важное?

  Мой поклонник был прав. Больше всего мне хотелось знать, чего следует опасаться на следующем этаже, в чем там будет подвох? Если бы, к примеру, знала заранее об Альте, то не стала бы подвергать себя риску, а просто выскочила бы в зеленую дверь, когда открыла ее в первый раз!

  - Ладно, - согласилась я. - Что ему надо?

  Старик ненадолго умолк, а потом начал превращаться. Он не выпрастывал щупальца, как было тогда, когда Книга становилась человеком, просто черты лица и одежда начали изменяться. Борода медленно уменьшалась, лицо становилось более узким, накидка превращалась в старомодный мятый пиджак и брюки. Через несколько секунд передо мной предстал Влад.

  Я в ужасе оглянулась по сторонам. Еще не хватало, чтобы он видел, где я нахожусь! Влад же может найти это место и заявиться сюда в любую минуту!

  Гость смотрел на меня слегка намешливо. Я почувствовала, как Виталий Петрович начал привставать со стула. Уж не знаю, что собирался делать мой поклонник, но его остановил хрипловатый голос Влада.

  - Не бойся, Фантомас. Я ничего не могу видеть, кроме тебя. Мне тоже кажется, что Книга стала тобой. А ты совсем ничего... красотка!

  В мою голову пришла дурацкая мысль - как Книга могла показывать меня Владу, если я сижу на кухонном стуле? Однако эта мысль не была самой важной сейчас.

  - Что тебе надо? - несколько грубовато спросила я.

  - Ты прости, Фантомас, за то, что было тогда, - усмешка сошла с лица Влада, он старался говорить серьезно. - Я ошибся, ты не приводила Хранителей, они сами меня нашли.

  Мой собеседник оказался обладателем коричнево-рыжих волос и милой бородки с небольшими усиками. Нос был длинноват и слегка загнут, но голубые глаза Владу определенно шли. Я почему-то считала, что все Хранители - блондины, однако гость опровергал это представление. Разве что ему удалось перекраситься после превращения в демона.

  - Что тебе надо? - повторила я. Еще не хватало прощать его за то, что меня чуть не убил! Возможно, у меня в чем-то доброе сердце, но только не в этом.

  - Сразу к делу, Фантомас? Ну, изволь. - Влад выражался несколько вычурно, что гармонировало с его двуполым черным пиджаком. - Мне нужна твоя помощь. Хранители бросили на меня все силы. Если так пойдет дальше, то не продержусь. А следующие на очереди будут остальные демоны. Вас они вообще пощелкают, как семечки.

  Я прислушивалась к своим чувствам. После прохождения последнего этажа они работали определенно лучше. Врет или не врет? - вот что беспокоило меня.

  - И чем могу тебе помочь? Ты сам сказал, что я - новичок.

  Моя фраза ровно ничего не значила, мне просто было интересно, как на это отреагирует Влад.

  - Да, новичок. Но я помогу тебе пройти шестой этаж и все этажи перед ним тоже. Шестой даст тебе силу!

  Если Влад не врал, то мне стало понятно, куда он клонит. В ту же сторону, что и раньше.

  - Я не буду убивать для тебя, - мой ответ звучал решительно. - Ты знаешь, что мне нужно. После этого выхожу из игры.

  Влад снова смотрел на меня насмешливо. Его губы изогнулись, казалось, что сейчас они сложатся в широкую улыбку, но он сдержался.

  - У тебя есть ковен, Фантомас? Спроси их, согласны ли они с выходом из игры или готовы рискнуть и идти до конца!

  Фраза была так неожиданна, что я повернулась, чтобы взглянуть на Виталия Петровича. Я верила (последние дни верила), что найду в нем поддержку любому моему решению, но его глаза смотрели задумчиво. Клянусь, он колебался! Неужели яд новых способностей отравил его?

  Я снова повернулась к Владу.

  - Они согласны на все.

  Гость недоверчиво покачал головой и слегка нахмурил брови. Его брови были разного цвета: темные около носа и светлые рядом с висками.

  - Послушай, Фантомас, тебе не придется убивать, если уж так не хочешь. Просто сыграешь роль приманки. Отвлечешь на себя часть сил! Этого будет достаточно. А я взамен расскажу об этажах и даже дам инструкции. Соглашайся! Это - хорошие условия. Все, кто вышел на меня, уже согласились. Сначала разберемся с Хранителями, а потом решим вопросы друг с другом.

  Я задумалась. Предложение действительно выглядело соблазнительно. Но Влад все испортил.

  - Я даже могу сделать так, что ты не пойдешь на пятый этаж, - сказал он. - Вылечу твоего приятеля после того, как поможешь мне. И ты спокойно сожжешь Книгу. Ну как?

  Этого ему не следовало говорить. Я не могла выбросить из памяти Альта с его обещаниями вылечить Валеру. Подлая и красивая физиономия до сих пор стояла перед внутренним взором и вызывала из темных глубин моей души самые нехорошие эмоции.

  - Я подумаю, Влад, - выдавила я из себя. - Прощаемся! Старик, отключай его или как там правильно говорить.

  Лицо гостя начало расплываться. Метаморфозы происходили замедленно. Все-таки современная человеческая техника лучше! Нажал на кнопку - тут же результат. Мне даже лишнюю секунду не хотелось смотреть на Влада.

  Я вообще-то могу смириться с проблемами, но ненавижу выбор, особенно, если нужно выбирать из двух зол. Сейчас на меня навалились целых два выбора. Попытаться заполучить меч Ольги или идти так? Согласиться на условия Влада и рискнуть жизнью ради его планов или проходить этажи без подсказок?

  Виталий Петрович почувствовал, что я беспокоюсь. Он подвинулся поближе и погладил мою руку, лежащую на столе.

  - Нужно решать проблемы по мере их поступления, - его голос звучал успокоительно. - Сначала попробуем узнать насчет меча. Получится - хорошо, не получится... ну что же... На всякий случай сделаю заказ Стасу. Прямо сейчас.

  Я кивнула и руку не убрала.

  - Езжай. Пока попробую узнать побольше о Владе... У других демонов.

  Виталий Петрович с одобрением посмотрел на меня.

  - Отличная мысль, Анечка.

  Когда он вышел, я попыталась снова поесть, но кусок не лез в горло. Нельзя поднимать важные вопросы во время завтрака!

   Я решила налить себе хотя бы молока и полезла в холодильник. Кухня была небольшой, но светлой, с замечательным окном прямо в крыше и красной блестящей мебелью. Черный холодильник казался просто огромным. Молоко было найдено без труда, налито в чашку, и я сделала пару глотков, даже не утруждая себя тем, чтобы питье подогреть.

  Когда оторвалась от чашки, то обнаружила, что в кухне находится еще один гость. Но гость приятный! Это был огромный серо-черный сиамский кот, очень пушистый. Он сидел рядом с дверью и смотрел на меня невозможными синими глазами.

  - Хочешь молока? - спросила я, ставя на пол блюдце. - Тебя вообще когда кормили в последний раз? Ты здесь постоянно живешь? Хозяева уехали, а нам ничего не сказали... Но не переживай, со мной не пропадешь!

  Однако кот пить молоко не стал, даже не понюхал его. Продолжал сидеть и, не моргая, смотрел на меня. Я почесала его за ухом, он не отстранился, а воспринял ласку как должное.

  - Твоя миска с водой где? И туалет? Или ты на улицу ходишь?

  Кот, разумеется, не отвечал, но слушал очень внимательно. Я взяла его на руки и потащила к выходу из дома. Вдруг он хочет на улицу? Однако стоило распахнуть дверь, как кот недовольно мявкнул, заерзал в руках, спрыгнул на пол и скрылся в недрах дачи.

  Я осталась в легком недоумении. Поднялась снова на кухню, чтобы найти какую-нибудь кошачью еду, но ничего не обнаружила. Прошла по дому - не было ни миски, ни кошачьего туалета. У меня мелькнула мысль, что этот кот, должно быть, ужасно умный и умеет ходить на унитаз. Тогда поставила рядом с холодильником блюдце с водой и положила на другую тарелку несколько кусков колбасы. Захочет есть - съест.

  С большой неохотой я отвлеклась от безобидных домашних дел, чтобы начать новый разговор с Черной Книгой. Старик на кота не обратил никакого внимания. Впрочем, он и Виталия Петровича большей частью игнорировал.

  - Мне можно поговорить с другими? - наконец я отважилась задать этот вопрос Книге. Ведь раньше даже не пыталась связаться с остальными демонами, с меня и Влада хватило.

  - С кем? - спросил старик. Он по-прежнему стоял у окна и смотрел на улицу с таким видом, что было неясно: ему нравится любоваться панорамой или прикидывать, как тут все обустроить по-новому.

  - С другими... с принцепсами, со всеми, кроме Влада. Лучше с теми, кто его знает.

  - Можно, - ответил старик. - Назови имя того, с кем хочешь поговорить, и я обращусь к нему.

  - А без имени никак?

  - Нет. Нужно настоящее имя или любое другое, которым назовет себя демон.

  Новости были неприятными. Но я не спешила прощаться со своей идеей, хотя уже догадалась, что с Владом общались многие, потому что лишь его имя и знали. Получается, Влад мог говорить с кем угодно, а другие - только с ним!

  - А нельзя ли мне тогда обратиться ко всем сразу? - я сделала еще одну попытку.

  - Нужны имена, - ответил старик.

  Я задумчиво посмотрела на недоеденный сыр. Прощай, завтрак! Прощай, спокойная жизнь! Впрочем, со спокойной жизнью я уже попрощалась несколько дней назад.

  За все время разговора мой собеседник так и не взглянул на меня. Мне стало интересно, на что же он смотрит за окном. Стул с легким скрежетом отодвинулся, я встала из-за стола и подошла к старику, заглядывая через его спину.

  Там была сонная улица с редкими машинами и единичными ранними прохожими. Сейчас по дорожке шла только бабушка с мальчиком лет пяти. Они о чем-то говорили, не обращали внимания на дом с красной крышей и не догадывались о том, кто смотрит на них через кухонное окно.

  Глава 11. Андрей: 'После роддома - в пентхаус'

  У Зорро снова полная свита. Только частично липовая. К девушке приставлены два профессиональных соглядатая из спецслужб. Конечно, можно было бы внедрить Хранителей, но Влад многих знает в лицо - большой риск.

  Я сижу в небольшой квартире, утопая в мягком коричневом диване. На стене тикают деревянные старинные часы с большим маятником. Мой агент опаздывает.

  Наконец в подъезде раздаются торопливые шаги, а потом слышу два быстрых звонка в дверь. Поднимаюсь и впускаю Зорро.

  Наша блондинка выглядит не очень. Если бы синеву с нижних век переложить на верхние, то получился бы неплохой макияж. Однако прическа хорошая, пышная, уши скрывает просто отлично.

  - Я торопилась изо всех сил, - Зорро пытается извиняться, пытливо глядя на меня, как белый ребенок смотрит на австралийца-людоеда, - но твои люди заставили покружить.

  - Что нового? - спрашиваю. Я - добрый людоед.

  Зорро проходит в зал, швыряет дорогущую красную куртку прямо на пол и заявляет:

  - Влад хочет меня убить!

  - Ты не получила мое предупреждение? - возвращаюсь на диван, но теперь вместо часов вижу грудь блондинки, которая просвечивается через белый прозрачный пуловер.

  - Получила, но поздно! Уже после встречи с Владом, - Зорро садится рядом и доверчиво прижимается ко мне. Доверчивость строго отмерена - видно, что девушка училась мастерству у театральных корифеев.

  - Почему же он тебя не убил? - вот что мне интересно.

  - Еще рано, наверное. Но он уже собирается. Я чувствую!

  Она чувствует! Ну, конечно... у таких дамочек интуиция работает как кочегар на перегруженном паровозе. Когда признаешься в любви десяткам мужчин, а потом кидаешь их, то волей-неволей начинаешь чувствовать момент, если кто-то собирается кинуть тебя.

  - А откуда ты узнал, что он хочет меня убить? - голубые глаза распахиваются... кажется, я видел это выражение в детском фильме про Мальвину. Зорро собирает с миру по нитке!

  - Я повсюду ищу информацию, чтобы обеспечить безопасность тех, кто работает на меня! - гордо заявляю я. Не могу же сказать, что сам посоветовал Владу прикончить всех дамочек?

  - Ты такой заботливый!

  Н-да... предсказываю, что ее рука сейчас начнет благодарно гладить мой живот и ошибаюсь самую малость - рука гладит чуть ниже. Это не мешает мне поддерживать светскую беседу. Никто ведь не подумал, что я собираюсь сдать своего лучшего агента? Выделять Зорро из общего списка Претенденток было нельзя, иначе бы Влад заподозрил подвох. Поэтому я ограничился тем, что предупредил моего привлекательного, но большеухого осведомителя о неприятностях.

  - Нужна информация не только о месте пребывании Влада, но и еще одной из вас. Миниатюрная симпатичная брюнетка с длинными волосами, лет восемнадцати на вид, но может быть и старше. Влад ее точно знает.

  - Я мало кого встречала, - вздыхает Зорро, умудряясь раздеваться с помощью одной свободной руки. - И обо всех сообщила тебе.

  Еще бы - дамочка явно хочет устранить всех конкурентов с нашей помощью. Поэтому я предпочитаю встречаться с ней лично. Знаете, зачем нужны прямые встречи с агентами? Чтобы убедиться в их лояльности, чтобы видеть, что они не боятся приходить! Зорро приходит регулярно и демонстрирует лояльность всеми способами. Особенно хорошо у нее получается сверху.

  За дверью слышится едва заметный шум. Словно кто-то тихо подкрался к двери и остановился там.

  - Кто это? - спрашиваю одними глазами.

  Зорро ничего не слышит, ее локаторы уступают моим в тренированности, но дамочка пожимает плечами.

  - За тобой хвост? - шепчу я.

  Девушка мотает головой так, что опасаюсь, как бы ценный агент не свернул себе шею.

  - Говори что-нибудь громко, я сейчас.

  Зорро выполняет команду как заправский солдат при штабе - вытягивается на диване и принимается тараторить:

  - Из-за этих землетрясений, говорят, почти всю Москву эвакуируют. Как во вторую мировую! И почему-то временно, лишь на месяц! Больницу рядом с моим домом уже вывозят, но никого больше пока не трогают. Слышала, что еще будет трясти...

  Я тем временем подкрадываюсь к двери. Прислушиваюсь и улавливаю чье-то дыхание. Шпик?

  Прикасаюсь пальцами к замку, нужно сосредоточиться и сделать все почти одновременно. Замок поворачивается - рывок двери - моя рука высовывается и хватает мужика за ворот. Теперь быстрая обработка - удар поддых, хватка за шею, чтобы не дать шпику согнуться, удар затылком о стену коридора и клиент разом входит в нужное мне состояние.

  Под моей рукой хрипит и трясется плюгавый человечек с орлиным носом и осовевшими глазами. Он похож на пройдоху воробья, укравшего клюв у хищной птицы. Его светло-серая куртка секунду назад смотрелась выглаженной, но после моей обработки разом состарилась и превратилась в морщинистую тряпку.

  - Ты кто такой? Что здесь делаешь? Быстро отвечай!

  Моя интонация подкреплена дружеским пожатием шеи гостя. Он пытается кашлять, но даже это не входит в мои планы.

  Пока клиент приходит в себя, я мягко прикрываю дверь, отрезав для гостя единственный путь к отступлению. Быстро обыскиваю - чист.

  - Я... к Свете, - хрипит шпик. - Я... ее... муж.

  - Да ну? - удивляюсь не на шутку и, обернувшись в сторону зала, кричу. - Эй, Зорро, тут твой муж пришел!

  - Какой муж? - раздается изумленный голос.

  Изумление на этот раз неподдельно, я-то разбираюсь.

  В коридоре показывается блондинка. Ее грудь прикрыта трусиками - оригинальный жест. В связи с тем, что трусики уже использованы, все остальное обнажено.

  - Вот этот, - показываю на человека-воробья. - Признаться, удивлен. Он, что, баснословно богат? Или ты любишь его за духовный мир?

  - Я этого хмыря в первый раз вижу, - Зорро качает головой, нахмурив брови.

  - Не отрекаются любя, - я не упускаю случая показать фундаментальные знания попсы. - Мужик, это - твоя жена?

  - Да, да, она! - бормочет он.

  Я перевожу взгляд на Зорро и наблюдаю лишь недоумение. Ситуация становится интересной. На всякий случай провожу еще один сеанс обработки и снова обыскиваю, на этот раз на предмет документов.

  На свет появляется паспорт на имя Тартеева Игоря Михайловича, зарегистрированного в Москве. Без труда нахожу штампик о бракосочетании с гражданкой Светланой Сергеевной Тартеевой.

  - Мои поздравления, - говорю я, протягивая Зорро документ. - Ты уже год как замужем.

  - Но... это ошибка! Этого не может быть! - когда блондинка не подражает Мальвине, то гораздо лучше хлопает глазами.

  У меня в руках паспорт, выглядящий как настоящий, но я верю своему агенту. Еще бы, ведь сам изучил ее биографию. Она вышла замуж пять лет назад, а через два года ее муж умер - выпал из окна. Странная смерть, но я зарплату в МУРе не получаю, поэтому мне до лампочки. С тех пор Зорро замуж не выходила.

  - Ты его прежде видела? Вспоминай!

  - Нет! - Зорро пытается все решительно отрицать, но замечаю скрытую неуверенность.

  - Нет? - приподнимаю левую бровь. Жест действует безукоризненно на слабонервных дамочек, а также тех, кому нечего терять. Рекомендую его всем рогоносцам.

  - Кажется, видела..., - блондинка сдается. - Сегодня утром. Он пытался подойти ко мне, но мальчики не позволили.

  - Значит, он с самого утра за тобой таскается, - вздыхаю я и снова обращаюсь к мужику. - Ты где работаешь? Где учился? Быстро отвечай!

  Но непризнанный муж молчит и пыхтит как мотоцикл на скверном топливе.

  - Отвечай! - теперь уже и наша боевая блондинка пытается принять участие в допросе. Еще бы - заинтересованное лицо.

  - Он не ответит, - говорю я. - Потому что не знает.

  - Как не знает? - поражается Зорро.

  - А он только утром родился, - объясняю и перехожу в зал, оставив мужика в коридоре. - Он - подарок тебе.

  - Какой подарок?! От кого?! - блондинка бежит за мной, размахивая трусиками как боевым знаменем.

  Я сажусь на диван и удобно вытягиваю ноги. Происходящее меня забавляет.

  - Почему молчишь? От кого подарок?! - Зорро нервничает и скачет взад-вперед.

  Ну, пусть понервничает. У нее так мило краснеют щеки, что она становится похожа на настоящую девушку, а не на энциклопедию артистических ужимок.

  Через час я снова в бункере. Проверяю почту и, о чудо, вижу ответ от Влада. Мой бывший коллега тоже решил попробовать себя в эпистолярном жанре, но подражает не Достоевскому, а Толстому.

  'Доберман,

  У меня были подозрения, что Первый Дом ставит на кого-то другого. Но не мог понять, на кого, а теперь догадываюсь. Мы с тобой получаемся временными союзниками. Я предлагаю сообща покончить с общим врагом, а потом уже выяснять отношения друг с другом. Вот тебе наводка, плод моих раздумий. Вероятность аномалии держалась на стабильно высоком уровне после последней аномалии, которая случилась двадцать два года назад. Мои дела с Первым Домом не идут гладко, думаю, оттого, что Первый Дом чего-то или, вернее, кого-то ждет. Предполагаю, что прошлая аномалия не закончилась, а текла скрытно, пока я ее не обострил. При таком раскладе на первый план выходит выживший с прошлого раза Претендент. Но мы ведь тогда истребили всех с гримуарами. Получается, что выжил тот, у кого гримуара не было? Для Претендента невозможно его не иметь! Но даже из невозможного есть исключение - если Претендент тогда еще не родился, а в момент аномалии находился в чреве. Одной из девиц, о которых ты предупреждал, как раз двадцать два года. Ее кличка - Фантомас. Я понятно изложил? Нравится расклад?

  Влад'

  Мне настолько все понятно, что сижу на стуле чуть дыша, словно бабочка, приколотая иглой к стенду. Влад утверждает, что предыдущая аномалия не закончилась, один из Претендентов выжил и переждал опасность в животе матери!

  Рука сама собой тянется к телефону и вскоре шеф получает самый сногсшибательный доклад за всю новейшую историю существования нашей конторы. Когда я заканчиваю, то долго не слышу никакого ответа, нет даже сопения, что не похоже на ЖЗ.

  - Первый Дом не выпускает Владимира, - шеф вытаскивает из себя слова как занозу из пальца. - Это хорошо. Но если Владимир прав, то это очень плохо.

  Как глубокомысленно! Еще немного и я зааплодирую. Передо мной - философ! 'Это - хорошо, а это - плохо'. Когда все закончится, посоветую шефу писать стишки для детей младшего возраста. Подумаешь, посижу потом пару суток на губе. За правду!

  - А ты знаешь, что произошло двадцать два года назад? - неожиданно спрашивает ЖЗ.

  - В общих чертах, - отвечаю. - Ведь описание этой аномалии почему-то находится под грифом 'секретно'. Читал только, что какие-то безумные родители хотели мальчика, а женщина забеременела девочкой и рожать повторно не могла. Они где-то отыскали эффективный ритуал, провели его... и началось. Подробностей не знаю.

  - Да, все так, - говорит шеф почему-то тоскливо. - Мы успели как раз к родам. Родился мальчик. С действующими лицами поступили по инструкции.

  - Значит, эта дамочка, Фантомас, родилась от других родителей? - спрашиваю я.

  - Вероятно. Подожди, я взгляну на нее.

  У ЖЗ все под рукой. Он очень быстро находит фото брюнетки, которое было сделано видеокамерами в метро. Потом откашливается. Мне не нравится этот кашель.

  - Кхе... Андрей...

  - Да, Виссарион Григорьевич?

  - Фантомас очень похожа.

  - На кого, Виссарион Григорьевич? - удивляюсь я. Шеф обычно не употребляет неоконченных и загадочных фраз. ЖЗ сегодня чем-то сильно взволнован.

  - На Виталину Михайловну Стависскую. Это она с мужем провела ритуал.

  - Но ведь вы сказали, что у нее родился мальчик! - возражаю я. - Ритуал был эффективным!

  - Да, мальчик, - вздыхает шеф. - И я ничего не понимаю. Но сходство очень большое! Знаешь что, Андрей? Ты поищи эту девицу по фамилии вероятной матери и пробей всех живых родственников. Сейчас же пошли Мишу в двадцать восьмой роддом. Пусть порасспрашивает. Может быть там еще остались свидетели того, что произошло. Фантомаса нужно срочно найти и ликвидировать. Мне это все не нравится.

  Откровенно говоря, мне тоже. Дело попахивает мистикой, а кому как не мне знать, что мистики в природе не бывает? Даже чудеса имеют свои причины и следствия. Чаще всего из причин встречается дурость, а из следствий - добротный гроб и хлопоты Хранителей.

  Я звоню Мише и узнаю, что этот кот сидит в засаде. Пытается отловить еще одного неизвестного нам Претендента. Из живых мы знаем Влада, Зорро, Фантомаса и Лазарева, который до сих пор тоскует в железной клетке в моем бункере. Шесть Претендентов уже мертвы.

  Ждать Мишу не имеет смысла. Я решаю немедленно ехать в роддом, чтобы потом не искать нужных людей в эвакуационной суматохе.

  Желтое здание родильного дома номер двадцать восемь находится на Первомайской улице в переулке настолько тихом, что если закрыть глаза, то покажется, что здесь место, где провожают людей, а не встречают.

  [Уже собираюсь войти внутрь, как меня отвлекает телефон. Это - не шеф, значит, можно не церемониться.

  - Я занят! Говорите быстро! - мой приветливый голос у любого отобьет охоту продолжать, но кто-то на другом конце провода тихо хихикает.

  - Доберман... могу ли я так вас называть? Это - Баллазир Сигизмундович. Помните меня? Бывший Хранитель. Да-да... Я бы хотел уточнить, не нужна ли моя помощь... Какого рода? Да любого!... Не нужна? Что ж, жаль. Но интуиция говорит, что еще пригодится. Помните, вы можете позвонить мне в самой сложной ситуации, и я наверняка подскажу выход.

  Племянник шефа меня раздражает, как лопнувший тюбик зубной пасты. Какого черта надо этому Баллазиру? Но я креплюсь и желаю ему спокойного отдыха, раз уж посчастливилось уволиться. Он снова хихикает и отключается.]

  Я врываюсь в сонное больничное царство как вихрь, как ураган, как торнадо, красное удостоверение вводит в ступор пожилую санитарку у входа. Несусь стремглав в кабинет главного врача. По моему виду никто не скажет, что я мучительно формулирую важные вопросы, но в голове вертится лишь один: 'А был ли мальчик?'

  Едва не врезаюсь в какую-то девицу и замираю. Передо мной очаровательная кошечка с большими зелеными глазами, вздернутым носом и красными губками. Ее попка лучше, чем у Джоконды, а руки - красивее, чем у Венеры Милосской. Этой крошке место на парижских подиумах, что она забыла здесь, в московской больнице? Почему одета в синий халат и держит в руках упаковку шприцев? Вопросы о бывших младенцах тут же переходят на второй план. На первом - что эта крошка делает вечером перед рейсом в Париж? Есть ли в графике супермодели окно для меня?

   Скажете, что я не собран и отвлекаюсь от дела? Вы несправедливы ко мне, сразу видно, что не были знакомы с Софи Лорен (до косметических операций) и не пили на брудершафт с Мэрилин Монро. И никогда не выпьете с таким отношением к жизни! Зачем спасать мир, если эта крошка проведет вечер с другим?

  - Здравствуйте! - говорю я, цепляя на физиономию улыбку номер пять (названа так после первой встречи с обладательницей духов Шанель номер пять). - Вы знаете, где кабинет главного врача? Проведете меня туда?

  - Да, - говорит крошка, бросая на меня оценивающий взгляд и наверняка оставаясь довольной увиденным.

  - А потом, возможно, я осмотрю больницу. Главврач разрешит. Покажете мне все тут?

  - Да, - снова отвечает носительница шприцов (какое неподходящее занятие для этих ручек!)

  - Меня может также заинтересовать министерство здравоохранения, - я вдохновляюсь этими 'да' и решаю продолжать. - Скажем, Италии. Пойдем вместе по темным римским коридорам? Посмотрим на луну Неаполя? Искупаемся в Средиземном море рядом с развалинами храма Афродиты, которая наверняка была вашей бабушкой?

  Все, крошка тает. Что ни говори, а я помню о долге, поэтому применяю экспресс-метод. К кабинету главного врача мы подходим вместе, я придерживаю девушку за ручку так старательно и нежно, словно несу ящик гранат с испорченными предохранителями.

  Перед дверью мы останавливаемся и я требую клятву верности хотя бы на десять минут. Крошка соглашается. В ближайшие десять минуть она не рассчитывает встретить никого лучше меня, поэтому я спокоен насчет будущего.

  Распахиваю массивную белую дверь, открываю рот, чтобы громко поздороваться и... вижу, что за столом главного врача сидит один из свиты Претендента. И не последний человек - самый что ни на есть приближенный!

  Что же, ситуация типичная - я знаю его, но он-то не знает меня. Тепло улыбаюсь, показываю удостоверение и прошу подождать, пока сделаю телефонный звонок. Зачем мне этот звонок? Сообщить своим, что напал на целое гнездо. Подумайте сами - этот роддом уже был замешан в неприятном деле, а его нынешний главный врач состоит в свите. Любой конспиролог тут же скажет, что нужно весь персонал больницы расстрелять, пациентов посадить, а проведывающих сослать на Колыму. Но я сторонник точечных ударов.

  Быстро нажимаю на кнопку сотового:

  - Алло, шеф? Я в роддоме. Код два-три.

  Два означает, что обнаружен член свиты, а три - 'нужна поддержка, но танки просьба не присылать'.

  Теперь все внимание - доктору. Это гордый обладатель коричневой мочалки, которая растет на месте бороды. Его глаза смотрят цепко и оценивающе, привычно пытаясь определить жизненный уровень посетителя. Я уже встречал главных врачей с таким взглядом. У них трехэтажная дача в личном пользовании, а в подвале больницы - текущие трубы и мокрые гнилые матрасы, в которых размножаются комары.

  - Чем могу служить? - интересуется хозяин кабинета. Он пытается подражать как минимум Пирогову, но у Пирогова не было комаров в подвале.

  - Мне нужны личные дела всех сотрудников, - сначала я хотел прямо спросить, кто работал тут двадцать два года назад и продолжает работать, но принадлежность главрача к свите Претендента изменила мои планы.

  - А нельзя ли поинтересоваться, зачем они вам? - церемонность собеседника напоминает обходительность потомственного шахтера, выряженного в золотую ливрею.

  - Расследую дело о криминальных абортах, - меня очень трудно застать врасплох.

  Графин с водой на столе главврача вздрогнул и мелко задрожал. Где-то был толчок.

  - Сейчас не совсем удачное время, - вздохнул хозяин боязливого графина, - завтра мы эвакуируемся.

  - Наше правосудие на землетрясения не обращает внимание, - гордо сказал я. - Меня в ваш кабинет провела Елизавета, медсестра. Очень расторопная девушка. Пусть она мне все покажет.

  - Пусть, - собеседник понимающе улыбнулся. - Она здесь работает по зову души. На полставки. А каждый день после работы ее встречает жених - крупный бизнесмен.

  - Каждый день? - удивляюсь я. - Тогда обязательно проверю и его на причастность к криминальным абортам.

  Выхожу в коридор и по телефону уточняю инструкции: за главным врачом нужно установить слежку, а его телефоны - на прослушку. Ищу Елизавету и быстро нахожу: она выслушивает комплименты от какого-то врача в белом халате. Теперь я понимаю, что такое 'зов души'.

   Беру девушку под руку и мы идем в отдел кадров. Говорить о делах с крошкой не хочется, но все-таки спрашиваю:

  - У вас есть тут местные ветераны борьбы за здоровых младенцев? Те, кто принял их уже столько, что хватило бы укомплектовать целый полк?

  - Местные? - крошка непонимающе вскидывает темные брови, что делает ее похожей на Джульетту, обнаружившую смерть Ромео (очень удобный момент для улаживания личных дел любого мужчины - Ромео уже нет, а Джульетта еще есть). - У нас работает Олег Павлович, ему почти семьдесят, но сюда он пришел лишь лет десять назад. А еще есть Ирина Викторовна, сестра-хозяйка, мы недавно отмечали ее юбилей - четверть века в нашем роддоме!

  Я испытываю непреодолимое желание тоже поздравить Ирину Викторовну с таким праздником. Отправляю крошку в отдел кадров, чтобы она составила список всех сотрудников с указанием года рождения, должности и времени работы здесь, а сам иду к сестре-хозяйке.

  Толкаю старинную, обшитую черным дермантином дверь, и оказываюсь... как бы это назвать?... перед лицом явного нарушения физических законов, которые гласят, что в собачью конуру нельзя поместить белье и одеяла для всей больницы, и сделать это так, чтобы там осталось место еще для стола и двух стульев. В этой самой конуре при скудном свете настольной лампы, подаренной Лениным своей жене на первую годовщину совместной жизни, сидит старушка. Если бы мне кто-нибудь сказал, что она продавала билеты на последний спектакль Столыпина, то я бы нисколько не удивился. Ирина Викторовна наверняка застала в живых царя, его дядей, отца и даже прадедушек.

  Ее шея не поворачивается и сестра-хозяйка вынуждена двигать стул, чтобы узнать, кто к ней пришел. Стул скрипит, но поддается. Он потерял ножку при бомбежке гитлеровской авиацией, но она была заменена алюминиевой трубкой с 'кукурузника'.

  - Э... кто вы? - вопрошает старушка бодрым голосом глубоководной рыбы (да-да, я знаю, что рыбы не разговаривают).

  Мои уши работают на полную мощность и, кажется, шевелятся.

  - Я из милиции! - ору как можно громче. - Из милиции!

  - Не надо кричать, - строго говорит старушка. - Я тогда вообще ничего не слышу.

  - А как надо? - интересуюсь тоном пониже. Я, не пасующий ни перед чем, впервые готов отказаться от допроса свидетеля!

  - Говорите нормально и помогайте себе жестами, - следует то ли ответ, то ли продолжение предыдущей фразы. - Мой левый глаз еще неплохо видит. Присаживайтесь!

  Я смотрю на второй стул. Охренеть! На нем сидел еще Наполеон, потому что этот стул - единственный, который сохранился после пожара в Москве. Он обгорел совсем чуть-чуть.

  - Спасибо, постою, - я скромный человек и никогда бы не воспользовался сидением императора Франции.

  - Э... а кто вы? - некоторые вопросы ставят меня в тупик, но я беру себя в руки.

  - Я из милиции. Понимаете? ЧК, ГПУ, КГБ, ФСБ...

  - А, ГПУ, - взволнованно говорит старушка. - Вы недавно забрали моего соседа! Что с ним?

  - Расстреляли, - отвечаю, помогая себя жестами. - Он рыл подкоп в Китай вдоль Кремлевской стены.

  - Э, тогда поделом, - Ирина Викторовна успокаивается и роняет монокль на кипу желтой бумаги. - Но я его совсем не знаю!

  - Я по другому вопросу, - решаю, что попытка не пытка. - Двадцать лет назад здесь было совершено убийство женщины. Вам что-нибудь известно?

  - Может быть убийца - дворецкий? - предполагает старушка.

  Я горжусь своими профессиональными навыками и только вера в них не позволяет мне прекратить допрос.

  - Здесь, - показываю рукой на пол, - женщину, - показываю округлости на груди, - застрелили, - прикладываю пальцы и виску и делаю 'пиф-паф'.

  - Э, - догадывается старушка, - так это было еще при Илье Петровиче. Он был в курсе, но ничего никому не рассказывал!

  - При каком Илье Петровиче? - спрашиваю я без особой надежды на успех.

  - Которого сменил Олег Аркадьевич, но скоропостижно умер, его место занял Борис Иванович, но тоже недолго продержался...

  В течение пары минут следует перечисление ничего не говорящих мне имен, и я терпеливо жду, чтобы не сбить собеседницу с канвы повествования.

  - Что за Илья Петрович? - наконец осведомляюсь я, не представляя себе, как этот вопрос показать жестами.

  Но старушка реагирует бодро:

  - Главный врач. Он пошел на повышение в горздравотдел.

  Своему успеху я радуюсь как ребенок.

  - А где он жил, знаете? - спрашиваю для проформы.

  - Рашмановский три квартира четыре, - тут же отвечает Ирина Викторовна.

  Моей радости нет предела.

  - Спасибо! - говорю и уже собираюсь покинуть гостеприимную конуру, как старушка останавливает меня.

  - Э, подождите! Если вы встретите Илью Петровича, то передайте ему, чтобы он вернул простыню и две наволочки, которые брал в день траура по Брежневу. У меня до сих пор эта недостача!

  Мои слова иссякают, и я больше ничего не говорю. Иду по белому коридору, чтобы встретиться с Елизаветой и похвалить ее за уже почти ненужные труды, но внезапно сотовый стучится в грудь. Достаю телефон из-за пазухи, подношу к уху и информация льется рекой.

  - Главный врач связался со своим Претендентом и сообщил о твоем приходе, - докладывает оператор. - Мы проследили звонок и даже записали разговор. Претендент живет на Воробьевых горах, в пентхаусе.

  Что ж, старичок Илья Петрович может подождать. Претендент - прежде всего.

  Миша по-прежнему сидит в засаде, и я по телефону формирую группу захвата. Обычно когда нападаю на горячий след, дамочки выветриваются из моей головы, но Елизавета держится крепко, чтобы ее выдуть, требуется ураган. Я вынужден забежать в отдел кадров, чтобы узнать номер телефона крошки, имя ее электронного ящика и название фитнесс-клуба, который она посещает. Если ничего не изменится в лучшую сторону, то от фитнесс-клуба действительно останется лишь название, но я сохраняю оптимистичный настрой. Моя записная книжка уже распухла от женских имен, которые забывались благодаря другим женским именам... хотя кажется, что Лизе это не грозит.

  Дом Претендента - округлое бело-желто-красное здание этажей в пятнадцать. Одновременно со мной к объекту подъезжают еще две наших машины. Мы блокируем лифты, я оставляю одного Хранителя внизу и с четырьмя помощниками поднимаюсь пешком на верхний этаж. Наш клиент - сибарит. Подъезд украшен коврами, на подоконниках растут бегонии, представляю что творится в пентхаусе. Буду разочарован, если там не окажется бананового дерева.

  Моя голова от ходьбы по лестнице слегка проясняется и в ней возникает один любопытный вопрос. Получается, что Влад, посоветовав искать в роддоме, фактически сдал нам этого Претендента. Бывший Хранитель наверняка побывал здесь и поговорил с главным врачом. Почему же Влад сам не прикончил конкурента, а вызвал нас? Вот что интересно.

  Когда до верхнего этажа остается всего ничего, моя голова прочищается настолько, что достаю сотовый и вывожу на дисплей фотографии карты, захваченной в бомбоубежище. Нахожу место, где мы находимся, и, оба-на, рядом намалеван красный крест! Я накануне чуть ума не лишился, гадая, что означают красные, желтые и зеленые значки, разбросанные по карте. Теперь получается, что у нас в руках примерные места, где живут Претенденты? Это просто отлично!

  Нужная нам дверь притворяется обычной деревянной светло-желтой дверью, правда снабженной видеокамерой. Но я с дверьми на ты, они мне сразу рассказывают историю всей своей жизни и даже предлагают варианты возможной смерти. Заклинить двигающийся глаз камеры, нажать на эрогенные точки замка - на все про все пара минут.

  Мы с ребятами делаем синхронный последний спокойный вдох и врываемся внутрь. Вместо коридора - большой холл с овальным зеркалом и начищенными полами. Перед зеркалом на стуле сидит человек, мужчина с суровым лицом, настоящий тяжеловес. Он начинает приподниматься при виде нас, но потом решает, что мы не стоим таких почестей, падает обратно на стул, сползает на пол и умирает. Жить ему мешает пуля.

  Я заглядываю то ли в большую спальню, то ли в маленькую гостиную с сиротливым диваном - пусто. Ребята идут дальше, один держит коридор под прицелом. Обгоняю основную группу, заглядываю в следующую дверь - тоже пусто, но выглядит как старинный деревенский предбанник. Многообещающе. Комната проходная, на полу - кипа разноцветных женских журналов, у стены - прозрачный кувшин с водой... странно. Подскакиваю ко второй двери, дергаю ручку, мой кольт смотрит внутрь внимательным глазом. Тоже никого, но большая кровать с цепями сначала наводит на мысли об играх, в которые играют скучающие взрослые, но быстро убеждаюсь, что цепи настоящие. Окно забавное - заложено кирпичом. И это в пентхаусе стоимостью миллионов в шесть зеленых!

  Плоская лампа на потолке включилась автоматически, от движения. Света достаточно, чтобы быстро осмотреть смятое одеяло, резную спинку кровати из черного дерева, скобы в стене, цепи, черный волос, намотанный на самое первое кольцо...

  - Претендента не убивать! - ору я в микрофон, свисающий от уха как лапша после общения с прожженным политиком. - Брать живьем!

  В наушниках раздаются приглушенные хлопки. Неужели я опоздал?

  Бросаюсь в коридор, сворачиваю за угол, вижу спину Олега в дверном проеме, отталкиваю его. В комнате два мужских трупа.

  - Почему не убивать Претендента, Доберман? - интересуется Олег, парень из Новосибирска, настолько плечистый, что на его плечах без труда уместятся добротный пиджак, коромысло, пара карапузов, жена, любовница и теща.

  - Потому что он может знать, где Черномор! - говорю я. - Кажется, она здесь была!

  - Н-да..., - следует задумчивый ответ. - Н-да...

  - Который из них? - спрашиваю. Когда Претендент умирает, то его 'окраска' сразу же гаснет.

  - Тот что слева, - отвечает Олег, виновато поднимая белесые брови.

  Красное пятно не подходит под светло-коричневый костюм бывшего Претендента. Оно тут явно лишнее.

  Я возвращаюсь в комнату с цепями, по пути докладывая шефу, что кресты на карте могут обозначать примерное местонахождение неприятеля. Если судить по ним, то на этот раз Первый Дом не поскупился на вербовку Претендентов. Их получается слишком много.

  В комнате внимательно все осматриваю. Волос на кольце цепи, случайные царапины на кровати, ищу пятна на розовой простыне с рюшечками... ничего нет. Но если здесь была Черномор, то она не могла не оставить что-то. В комнате из мебели лишь кровать, а из одежды - мой прикид. Опускаюсь на колено, чтобы заглянуть под матрас и вижу небольшое пятнышко на паркетном полу. Словно кто-то вдавил булавкой. Провожу рукой - рядом еще такое же пятнышко и еще и еще...

  - Что там, Доберман? - в дверях появился Олег.

  - Кажется, тут что-то написано. Принеси мощный фонарь.

  В ожидании лучшего освещения шарю руками по полу, пытаясь хоть что-то прочесть. Нахожу самое начало надписи, но в этот самый момент внезапно кое-что происходит. Сначала раздается трескучий звук, словно кто-то переминает в руках пучок совсем сухой травы. Я могу поспорить на что угодно, что этот звук издают волосы на моей голове. А потом, почти мгновенно после этого, дом вздрагивает. Прямо передо мной через заложенное кирпичом окно появляется трещина, пол шатается, кровать подпрыгивает...

  - Метеорит! Я видел его! - раздается в наушнике вопль Сереги, оставленного у машин. - Он влетел прямо в дом! Все живы?!

  Метеорита недостаточно, чтобы ввергнуть меня в панику.

  - Перекличка! - командую и прислушиваюсь к ответам.

  Та часть дома, где нахожусь я, вибрирует, но не падает. Сразу же появляется запах гари.

  - Все на выход! Быстро покинуть помещение! Никого не спасать!

  Увы, но мы не спасатели. Хранители ценны сами по себе и наша роль лишь в предотвращении самого худшего или в ликвидации последствий.

  Получаю подтверждение от каждого, а сам, слегка поколебавшись, снова склоняюсь над надписью. Электрический свет потух, но света через трещину мне достаточно. Ради Черномора стоит задержаться, стоит рискнуть. Мне кажется, что если я найду ее, то потом отыщу и Влада.

  - Доберман, ты где?! - кричит в наушнике Олег.

  Я хочу ответить, но голос тонет в звуковой волне, пришедшей с запозданием. Такое ощущение, что в метре от головы выстрелила батарея гаубиц. Здание снова дрожит, уши пока ничего не слышат, но руки чувствуют вибрацию. Чудится, что сейчас все рухнет и разотрет мое тело как мельник зерно. Нормальный конец, ничуть не хуже любого другого. Даже есть повод гордиться, что погиб не от рук Претендента или твари из Первого Дома, а от нервного господина с именем 'Форс-мажор'. Но тут я вспоминаю о кресте на карте, письме Влада насчет роддома и меня охватывает такой гнев, что умирать становится явно рановато. Влад, эта крыса, подставил не только Претендента в светло-коричневом костюме, но и нас. Красный крест вероятно означает не места пребывания Претендентов, а что-то другое... например, точку падения метеорита в определенное время. Влад вполне все мог рассчитать... хотя бы примерно, зная, что я задержусь в этой комнате.

  Здание пока стоит, но у меня такое чувство, что сижу на огромном наполовину подпиленном дереве. В наушниках вновь раздается голос Олега, но я советую ему заткнуться. Сначала дело, потом спасение.

  Снова наклоняюсь к надписи и шарю руками по полу для ускорения процесса. Паркет издает скрежешущие звуки, поврежденное здание еще ищет точку равновесия и неизвестно, найдет ли. Мне удается прочитать первую букву, потом вторую... их всего шесть. Что можно описать шестью буквами, кроме ругательства? Но Черномор - умная стервочка, да и время у нее было, чтобы подумать.

  'Чи. Волк.' - вот что там написано. Именно так, 'Ч' и 'В' чуть больше других букв, а между двумя словами пробел. Ничего не понимаю. Какой еще волк? Это начинает походить на одну из шуток Влада. Но, подумав, отбрасываю такую версию. Влад бы написал что-то более внятное и оскорбительное.

  Пора выходить. Я не знаю, что меня ожидает в этом здании, поэтому сначала сообщаю о своей находке Олегу. Будет обидно, если моя смерть окажется напрасной.

  Осторожно выхожу из квартиры. Стены покрыты белыми трещинами, пол покосился, а вместо лестничной клетки - провал. Половина верхних пролетов рухнула, а я - под самой крышей, это же был пентхауз. Путь вниз заказан. Ребята спустились до звуковой волны, добившей строение, им повезло.

  Олег, чтобы меня подбодрить, докладывает, что упало несколько метеоритов и все в разных районах города. Советую ему свериться с картой, захваченной в бомбоубежище. Если лестница рухнет окончательно, то у меня будет приятная компания из сотен таких же неудачников.

  Шагаю на покореженную бетонную плиту. Хочу прыгнуть вниз, но отпрыгиваю назад. Плита подо мной срывается и падает, разбрасывая множество мелких белых осколков. Да уж, тут нужно беречь глаза, всем московским окулистам уже не до приема пациентов.

  Прищуриваюсь и снова смотрю вниз. Ситуация еще хуже, чем раньше. Даже веревочная лестница не поможет, ведь неустойчивые бетонные блоки меня прихлопнут прямо на спуске.

  Ну что же, слегка смещаюсь вправо, скользя вдоль стены как заядлый скалолаз. Поднимаю голову и явственно вижу небо. В крыше дыра. Небо затянуто дымкой - горит часть дома, но, к счастью, не та, где я нахожусь.

  Вновь вызываю Олега:

  - Есть ли неповрежденный подъезд?

  Тот медлит, но потом радостно сообщает:

  - Крайний левый в хорошем состоянии!

  Я хватаюсь за выступающий из стены железный прут, подтягиваюсь, отталкиваюсь ногами от бетона и оказываюсь на чердаке. Но отдышаться не успеваю - моя нога сбрасывает вниз очередную плиту и все начинает рушиться. Пол вибрирует подо мной, обещая экспресс спуск. Я прыгаю, потом прыгаю еще раз, давая фору любому из кузнечиков. Сзади - конец света, тучи пыли, треск, все летит к чертям. Бегу как полоумный, гадая, сообщаются ли подъезды через чердак. Выясняется, что да, но там дверь. Мне некогда разбираться, заперта она или нет и в какую сторону открывается. Вышибаю ее на бегу.

  Треск за моей спиной затухает. Теперь мне кажется, что этот звук бьет меня не кувалдой прямо по темечку, а плеткой по ушам. Уже легче.

  Олег в целом прав - левый подъезд в норме, если не считать покореженных лестниц. Но это не останавливает меня - сбегаю вниз, набирая скорость. За спиной и над головой тот же треск, но любой спортивный комитет сейчас одобрил бы мою заявку на чемпионат мира. Можно ли бежать вниз с ускорением больше ускорения свободного падения? Нет! - отвечает Ньютон. Да! - возражаю я.

  Вылетаю из подъезда и пробегаю еще метров двадцать по инерции. Сзади что-то рушится, но любопытство покинуло меня еще на выходе из пентхауса. Олег видит свое выжившее начальство издалека и бодро уточняет обстановку: упало всего шесть не очень больших метеоритов, но убитых сотни, если не тысяча. Какая редкая смерть! Если в ближайшем будущем не ликвидируем всех Претендентов, то она станет очень частой.

  Я стряхиваю с себя пыль. Нужно торопиться. Моя интуиция не спит, а настойчиво требует отыскать Илью Петровича, пока нарастающая эвакуация не перемешала жителей, как заботливая хозяйка - рагу.

  Глава 12. Анна 'Слушаю музыку, разнимаю гладиаторов и борюсь с жадностью'

  Виталия Петровича не было очень долго. Миновал полдень, солнце клонилось к закату, начало даже темнеть, а я все сидела в одиночестве. У меня не было выхода - только ждать. Виталий Петрович забрал мой сотовый, сказав, что по нему можно легко вычислить, где я нахожусь, а звонить ему по телефону на даче рекомендовал лишь в крайнем случае. Он обещал, что купит и себе и мне новые аппараты.

  Я бродила по большому дому, сидела на мягком замшевом диване перед двухметровым плоским телевизором (смотрела лишь записанные фильмы, Виталий Петрович сказал, что антенна поломалась), пыталась играть с котом, выходила в сад, чтобы полюбоваться нежными розами и неприхотливыми петуньями. Меня никто не беспокоил - Влад пока не делал попыток вновь связаться со мной, а телефон молчал.

  Чем больше проходило времени, тем больше нарастало мое волнение. Когда солнце коснулось горизонта, я уже думала, что с Виталием Петровичем что-то случилось и пыталась планировать свои действия. Получалось не очень хорошо, ведь оружия не было. А без него идти на шестой этаж - самоубийство. Так утверждала Книга.

  Когда я уже совсем отчаялась и начала грезить заведомо невыполнимыми схемами, фары подъехавшей машины осветили полутемный зал. Мне удалось резво вскочить с дивана, несмотря на легкую дремоту, и прильнуть к окну.

  Машина остановилась на дорожке, чуть не доехав до двери гаража. Из нее вышли двое. Я сразу узнала Виталий Петровича по приземистой фигуре, а вот рядом с ним находился другой мужчина. Маленький, какой-то вертлявый, он, однако, не производил впечатление подростка. Возможно, дело было в плавных движениях взрослого человека, а может быть в походке, но я сразу поняла, что гость отнюдь не молод.

  Хлопнула входная дверь, я включила свет и сделала вид, что смотрю телевизор.

  - Анечка! - Виталий Петрович вошел в зал и заговорил извинительным тоном. - Я сильно задержался, но позвонить не мог. Со мной человек, который сумеет решить нашу проблему.

  Сразу же после этих слов в комнату ворвался незнакомый мужчина лет сорока. Он именно ворвался, потому что его неуемные жесты, скорость передвижения и богатая мимика наводили на мысли о человеке-урагане.

  - Здравствуйте, мадам! - начало было многообещающим. Гость одернул синюю спортивную куртку, мешком сидящую на нем, и раскланялся с видом профессионального клоуна.

  - Здравствуйте, - осторожно отозвалась я, разглядывая густую черную шевелюру (абсолютно непричесанную) и покрытые шрамами щеки (бритые лишь частично).

  - Это и есть заказчик? - гость с интересом воззрился на Виталия Петровича нагловатыми карими глазками. - Больно уж молод!

  - Считай, что я заказчик, - слегка раздраженно ответил мой поклонник. - Анечка, познакомься. Это - Малыш.

  На моем лице было написано выражение а-ля 'может быть это и Малыш, но я уж точно не Карлсон', однако я взяла себя в руки и ответила вежливо:

  - Очень приятно. Какую из наших проблем вы будете решать?

  Гость недоуменно нахмурился и снова посмотрел на Виталия Петровича.

  - Проблему меча, - подсказал толстый рыцарь.

  - Это не самая большая из наших проблем, - издевательским тоном ответила я. - Надеюсь, что он не возьмет за нее слишком много.

  Теперь Малыш метнул взгляд на меня. Он явно пытался понять, кто из нас на самом деле главный.

  - Он сказал, что берет строго по прейскуранту, как за работу повышенной сложности, - улыбнулся Виталий Петрович.

  - И за то, что у меня будут путаться под ногами! - вставил Малыш, насупив узкие короткие брови.

  - Кто же будет путаться? - удивилась я.

  - Ты, Анечка, - пояснил Виталий Петрович, садясь на диван рядом. - Ты же пойдешь вместе с ним, чтобы самой взять меч, как советовал старик. Думаю, что такими советами нельзя пренебрегать.

  Я была согласна с тем, что словами Черной Книги пренебрегать не стоит. И заодно поняла, что это за тип, которого сначала по ошибке приняла за кузнеца-подрядчика. Это был уголовник, наверняка какой-нибудь авторитетный специалист по кражам в помещениях. Виталий Петрович, очевидно, уверился, что Сарович добровольно не расстанется с мечом даже на время.

  Грызла ли меня совесть из-за того, что приходилось идти фактически на кражу? Виталия Петровича - наверняка нет, он был частью сложившегося порядка 'не крадешь или не берешь взятки - твоя жизнь не удалась'. А я... может и отказалась бы, зайди речь не о Саровиче, а о предположительно честном человеке. И хотя я лично не знала Саровича, но ярко представляла, что это - владелец заводов, газет, пароходов и подельник толстомордых, ездящих на лимузинах с мигалками.

  - Я не буду обузой, - мне самой хотелось верить в сказанное. - Все схватываю на лету.

  Малыш явно не поверил.

  - Мадам не боится идти на дело? Какая храбрая мадам!

  Я, конечно, боялась, но что такое ограбление какого-то Саровича по сравнению с Первым Домом? Хотя мне было интересно, что там себе этот Малыш думает. Его просят забраться к известному и богатому человеку, непонятно из каких соображений навязывают спутницу... это все выглядит странно, не так ли?

  - А ты не боишься? - спросила я. - Все-таки меч принадлежит не кому-нибудь...

  Малыш расхохотался. Смех преобразил его хитрое и подвижное лицо. Оно стало искренним и немного детским.

  - На заказ я обставлю кого угодно, - отсмеявшись, заявил уголовник. - Это - семечки. Идешь за вещью, берешь ее и получаешь деньги. Никакой мороки со сбытом.

  - Но там же будет охрана, сигнализация..., - настаивала я.

  - Да какая охрана, - Малыш взмахнул широким рукавом, - это не банковский сейф, а дом для жилья. Кому охота в зоне жить? Охрана, сигнализация - все будет, конечно, но не настолько серьезно, чтобы мешать человеческой жизни. Улавливаешь?

  - Улавливаю, - согласилась я. - Но почему тогда мало кто грабит таких, как Сарович?

  - А ты, мадам, соображаешь, - гость стал ко мне вполоборота, чтобы было удобней изучать содержимое черного шкафа около телевизора: ракушки, морские звезды, лакированные крабы сразу привлекали внимание. - К крутым - только по наводке. Это - правило. Я знаю, что нам нужен третий этаж, туда и полезем. И никуда больше! Я знаю, что нужен какой-то меч... однажды залез в квартиру ради древней табакерки, сечешь?... вот меч и возьмем. Дел на несколько минут. Все на сбыте сыпятся, мадам. А у крутых главное - репутация, а не охрана. Охрана - одно название. Вот недавно инкассаторы крупного банка посадили в машину попутчиков. Так те их и порешили. Ну, дятлы! И это во всем. Головотяпство, как говорил мой крестный. Без головотяпства и воров бы не было.

  На этой философской ноте Малыш умолк, открыл стеклянную дверцу шкафа и принялся рассматривать большого желтого краба.

  - Не переживай, Анечка, он - лучший специалист в своем деле, - Виталий Петрович решил то ли меня утешить, то ли польстить нашему гостю.

  Малыш вскоре отбыл, чтобы начать 'подготовку'. Его привозили для того, чтобы я посмотрела на него, а он - на меня.

  - Долго отказывался, - пояснил Виталий Петрович, когда проводил неожиданного гостя. - Сначала вообще не хотел идти, а потом не хотел идти с тобой. Но я его знаю много лет... уломал кое-как. Должен он мне. Такой долг, что... но не будем об этом. С ним нужно ухо востро держать. Это он сейчас хорохорился перед тобой, а на самом деле - слишком увлекающаяся натура, хоть и отличный специалист. Однажды в казино просадил сто тысяч долларов, не отходя от стола. Играть нужно с умом - купи казино и играй в нем, сколько влезет.

  Я и не надеялась, что бывают вменяемые уголовники, поэтому не удивилась. Нужно работать с теми, кто есть. Ведь когда связалась с Первым Домом, то согласилась еще и не на такое.

  Когда Виталий Петрович протянул мне новый телефон, я поинтересовалась, где же прежний.

  - Отдал кое-кому, - ответил мой поклонник. - Иногда будет принимать сообщения вместо тебя. Если его найдут, то он все равно ничего не скажет. А на что идет - знает. Ради денег и согласился. Но проверять сообщения будет редко, очень редко.

  Я вздохнула. Круг людей, вовлеченных в мои проблемы, разрастался. И хотя у меня в ковене был только один, я подумала, что Влад прав. Что может настать момент, когда мои собственные люди не позволят отступить. Виталий Петрович ведь откровенно наслаждается своей физической формой и 'мудрым' складом ума, этими подарками коварного Первого Дома. Мне оставалось только торопиться и покончить с Черной Книгой в кратчайшие сроки.

  Виталий Петрович удивился коту. Его приятель, хозяин дачи, ничего не говорил о домашнем животном, тем более не покидающем пределы дома, и не давал никаких указаний по уходу за котом. Может быть приятель думал, что мы и так справимся? В любом случае, был уже поздний вечер, я решила перенести этот вопрос на завтра.

  Ночь прошла спокойно - Виталий Петрович был решительно выдворен из моей комнаты, когда пришел пожелать спокойной ночи и рассказать, как красиво светит луна, если на нее смотреть вдвоем. Мне приснился Валера. Он стоял рядом со мной и мы оба отражались в воде Патриарших прудов. Лицо моего парня отчего-то было красивее, чем в реальности. Валера называл меня Анькой и вспоминал дурацкий мультфильм, в котором вражеская шпионская подводная лодка всплыла в Патриарших прудах, но обратно погрузиться не смогла, ведь какой-то храбрый дружинник вытащил пробку в прудах и слил всю воду.

  Я проснулась в смятении. Почти всегда, когда думала о Валере, невольно задавала себе один и тот же вопрос: люблю ли его или испытываю к нему невероятную и страстную благодарность? В моей голове все было перемешано: жалость, симпатия, чувство долга, раскаяние, беспокойство... Невозможно разобраться! В конце концов я, как обычно, решила, что если бы он был здоров, то ходила бы с ним на прогулки. Каждый вечер. Даже пошла бы на эти самые Патриаршие пруды, если бы он захотел ловить шпионов или искать заглушку, чтобы законопатить ее и не позволить никому слить всю воду.

  Я надела свой розовый халатик и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Мне сразу бросилась в глаза 'увядшая' колбаса. Кот к ней не притронулся.

  Виталий Петрович суетился внизу около двери, ведущей в гараж, и я спустилась к нему.

  - Доброе утро, - мое отношение к бывшему хозяину за последнее время перешло из разряда 'холодная враждебность' в разряд 'теплое и дружеское', и голос это отражал. - Какие планы на сегодня?

  - Мне сказали, что здесь есть гимнастический зал, который пустует на утрам, - ответил Виталий Петрович. - Не хочешь потренироваться? Ну, посмотреть, что можешь делать, а что нет.

  Предложение было хорошим, и я согласилась.

  - Послушай, ты не можешь позвонить своему знакомому и спросить насчет кота? Чем его кормить, куда он ходит в туалет, да и вообще как его зовут?

   - Могу, - Виталий Петрович тут же достал новый телефон, не забыв бросить взгляд в прорезь моего халата.

  Я снова поднялась на кухню. Включила высокий серебристый чайник и начала открывать шкафы в поисках пакетиков овсяной каши. Я эти пакетики приметила еще вчера, но забыла, где они лежат.

  За спиной раздались шаги Виталия Петровича. Я обернулась. Глубокая продольная морщина прорезала лоб моего поклонника.

  - Анечка, а где ты вообще взяла этого кота? - поинтересовался он, почему-то оглядываясь назад, а затем заглядывая под кухонный стол.

  - Нигде не брала, - ответила я. - Он ведь в доме живет!

  Виталий Петрович тяжело сел на стул.

  - Понимаешь, в чем дело... Михаил сказал, что у него нет и не было кошек. Он вообще не понял, о чем речь.

  - Как не было? - удивилась я. - Но кот-то здесь живет! Он даже на улицу выходить отказался.

  - Может приблудный какой, - пожал плечами Виталий Петрович. - Заскочил через открытую дверь гаража, а потом пробрался в дом.

  - Может быть, - согласилась я, не в силах совладать с нехорошим ощущением. - Только он ничего не ест и не пьет.

  Мужчина задумчиво посмотрел на меня. Кто бы мог подумать, что простой кот способен так озаботить видавшего всякое Виталия Петровича?

  - Наверное, больной кот, - не очень уверенно сказал мой поклонник. - Он тебя не царапал? Не кусал?

  - Нет, - я пожала плечами.

  - Тогда я его выброшу на улицу. У него наверняка хозяева есть. Такой породистый зверь ведь дорого стоит! Пусть к ним идет.

  Животное мне понравилось, но Виталий Петрович был прав - от странного кота лучше избавиться. Если у него есть владельцы, то нужно просто им вернуть. А как он вернется, если сидит взаперти?

  Я видела, как мой поклонник спустился в зал, быстро обнаружил кота, развалившегося на диване, взял его на руки и, невзирая на небольшое сопротивление, выпустил животное за дверь.

  - Ну вот и все, - удовлетворенно сказал Виталий Петрович, стряхивая с рук невидимую шерсть. - Не такой уж кот и странный, просто приблуда. А то мне с этим твоим Первым Домом все время чертовщина мерещится. Ты поешь и мы поедем в гимнастический зал.

  Я не ответила, просто стояла на лестнице, опиралась на перила и внимательно смотрела на пол. Точнее, чуть выше пола. На идущего кота. Он важно прошествовал рядом с ногами Виталия Петровича, запрыгнул на диван и улегся серым калачиком на прежнем месте.

  - Он вернулся, - сказала я.

  - Кто вернулся? - мужчина смотрел в другую сторону.

  - Кот.

  - Ты что, Анечка? - Виталий Петрович удивленно посмотрел на меня. - Я его только что выпустил за дверь, а дверь закрыл.

  Вместо ответа я показала рукой на диван.

  Мой поклонник обернулся. По его лицу побежали желваки.

  - Этого не может быть. Я же только что выпустил его на улицу! - пробормотал Виталий Петрович.

  - Да, я видела, - с очевидным трудно не согласиться.

  Мои нехорошие предчувствия резко обострились. Я уже многое была готова принять на веру сразу и безговорочно - Первый Дом быстро избавляет от скептицизма. Почему-то на ум пришла книга, которую читала в детстве. Там описывался путешественник, вернувшийся домой, в Древний Египет, после долгих скитаний. Он рассказывал всем о дальних странах и о том, что далеко на Севере с неба иногда падают холодные белые хлопья. Ему никто не верил. Но потом он купил лед у купца-морехода и стал этот лед тереть так, что полетели хлопья. Они были холодными и белыми. После этого путешественника никто не называл лжецом. Первый Дом - это лед для меня, а вернувшийся кот - самый обычный снег.

  Однако законы нашего мира, которые на моих глазах трещали по швам, еще сохраняли власть над моими душой и мыслями.

  - Попробуй еще раз, - предложила я.

  Виталий Петрович снова взял кота, внимательно осмотрел его со всех сторон и, не найдя ничего подозрительного, пожал плечами. Мужчина подошел к двери, распахнул ее, аккуратно поставил животное на крыльцо, а потом подчеркнуто осторожно закрыл дверь и повернул замок. Я спустилась с лестницы и стояла рядом.

  Первые несколько минут ничего не происходило, а потом дверь дрогнула и бесшумно приоткрылась. Совсем чуть-чуть, но достаточно для того, чтобы в щель протиснулся кот. Дверь тут же вернулась на место. Замок был по-прежнему заперт, я могла поклясться, что он и не отпирался.

  Кот опять прошел мимо ног Виталия Петровича и, как в прошлый раз, запрыгнул на диван. Мужчина хотел было дотронуться до кота, но передумал.

  - Спроси у старика, - сказал он, повернувшись ко мне.

  Я кивнула. Что еще оставалось? Мне все больше казалось, что Книга выполняет роль справочной службы. Но службы испорченной, непредсказуемой. Наверное, в будущем в библиотеках появятся компьютеры, которые будут давать справки. Ты задаешь вопрос, а они тебе говорят ответ. И, думаю, что если один из этих компьютеров поломается, то будет вести себя так, как старик - отвечать не на каждый вопрос и чередовать таинственные фразы с грозными предупреждениями.

  Вот и на этот раз старик был краток до неприличия.

  - Этот зверь не имеет никакого отношения к Первому Дому, - ответил он.

  - А к чему имеет? - продолжала настаивать я. - Это не обычный кот. Он открывает запертые двери.

  - Принцепсы уже продержались довольно долго, - сказал старик. - В игру вступают силы, которые хотят изменить мир для себя. Но запомни, принцесса, ты - над ними. Не позволяй разменять свое предназначение на пустяки. Больше ничего не могу добавить.

  Я была готова попросить своего несговорчивого собеседника вновь превратиться в книгу, чтобы засунуть ее в микроволновку, а потом - в морозилку, да и вообще поэкспериментировать над ней. Это же надо так изощренно издеваться! Вроде бы отвечает на вопросы, а информации по существу - ноль.

  - Наверное, этого кота не нужно трогать, - сказал Виталий Петрович. - Мало ли что? Он лежит на диване и пусть себе лежит. Пользы от него нет, но и вреда пока тоже нет.

  Я согласилась.

  Происшествие с котом не изменило наших планов отправиться в гимнастический зал.

  Этот зал действительно был недалеко, минут пятнадцать на машине. Когда мы приехали и я вышла, то поймала себя на том, что осторожно оглядываюсь по сторонам. Рядом с низким, но длинным желтым зданием все равно никого не было из посторонних, но у меня уже не получалось не оглядываться. Я превратилась в сплошной комок нервов, скоро могла бы вздрагивать от малейшего шороха за спиной.

  Виталий Петрович открыл старинную высокую дверь, выкрашенную начавшей облезать красной краской и мы вошли. В небольшом вестибюле сидел старик-вахтер. Его волосы были наполовину седыми, а наполовину рыжими. Он кивнул моему спутнику с многозначительным видом, бросил на меня любопытный взгляд и тут же углубился в черно-белую газету, которую держал в руках.

  - Пойдем, Анечка, - подбодрил меня Виталий Петрович. - Тут никого нет, кроме нас.

  Мы прошли по желто-белому коридору и очутились в гимнастическом зале. Сколько я перевидала этих залов в детстве! Большие и поменьше, с турниками, конями, кольцами, батутами, трамплинами, дорожками для разбега, обязательной мягкой ямой, заполненной поролоном... Когда я занималась спортивной гимнастикой, то специально приходила на занятия раньше, чтобы попрыгать в такой яме. Однако после того, как одна девочка из нашей группы поломала руку во время этих прыжков, развлечения прекратились.

  - На сколько ты прыгаешь, Анечка? - поинтересовался Виталий Петрович, заинтересованно оглядывая дорожку для разбега.

  - Что, с места?

  - Ну да.

  Я пожала плечами и, оттолкнувшись, прыгнула.

  - Три с половиной метра! - словно не веря самому себе, воскликнул Виталий Петрович. - Это же наверняка мировой рекорд! Ну-ка...

  Он прыгнул сам. Большой мужчина полетел вперед словно тяжелый баскетбольный мяч.

  - Три метра! Надо же... Попробуем с разбега?

  Мы пробовали разные варианты. Если мой спутник был похож на баскетбольный мяч, то по своим габаритам я напоминала мяч теннисный. Мы веселились, скача по гимнастическому залу, словно дети, хватаясь за перекладины и кольца, кувыркаясь в воздухе, как профессиональные акробаты. Я тогда поймала себя на мысли, что счастлива. Неужели Виталий Петрович прав и это чувство свободы должно быть присуще всем людям? Может действительно его просто кто-то забрал у нас? Очень несправедливо, если так.

  От прыжков нас отвлек возглас.

  - Вау! Никогда такого не видел! Сколько тебе лет, девочка?!

  Я едва не вывихнула ногу от неожиданности. Обернулась, чтобы посмотреть, кто там кричит, и заметила высокого длинноволосого атлета в синем спортивном костюме. Он стоял неподалеку от дверей и демонстративно хлопал в ладоши.

  Виталий Петрович показал мне знаком, что пора заканчивать. Мой спутник был прав - неизвестно, что уже заметил незнакомец, но было бы глупо давать ему дополнительную пищу для размышлений.

  - Я не девочка! - огрызнулась я. И, давая понять, что вступать с длинноволосым в разговоры не собираюсь, направилась к выходу.

  - Стой! Ты куда? Подожди! Я хочу кое-что спросить!

  Кажется, незнакомец собирался схватить меня за руку, но заметив тяжелый взгляд Виталия Петровича, передумал.

  - Ну подожди же! Я - тренер. Правда, не по гимнастике, а по легкой атлетике! Ты куда спешишь? Послушай, постой, я предсказываю тебе большое будущее!

  - Ты не первый мне его предсказываешь, - раздраженно процедила я, потому что длинноволосый бежал трусцой рядом, очень близко от меня.

  - Я серьезно! Ну, постой же! Это твой отец, да? Папаша, скажите дочке, чтобы она меня послушала! Это же такое дело! У девочки огромный дар! Она прославится!

  Я остановилась, чтобы посмотреть на лицо Виталия Петровича. Оно пошло красными пятнами.

  - Я ее жених! - рявкнул толстый рыцарь. - Остань от нее!

  Атлет на миг остолбенел, неуверенно улыбнулся, а затем расхохотался.

  - Жених?! Не верю! Ей же лет семнадцать, а вам за сороковник! Так женихи с невестами вместе не прыгают. Вы, должно быть, старший брат или дядя. Спортивная семья!

  - Прочь! - Виталий Петрович одним взмахом руки отодвинул незнакомца с дороги.

  - Что вы меня прогоняете?! - возмутился атлет. - Если она совершеннолетняя, то пусть сама ответит! Хочет она стать чемпионкой или нет. Тут же дело олимпийским золотом пахнет!

  Он слегка наклонился ко мне, чтобы заглянуть в глаза, и... выражение его лица изменилось. Веки чуть приоткрылись, темные брови приподнялись, а губы разомкнулись, образовав маленькую щель.

  'Попался...', - с тоской подумала я и тут же решила это дело пресечь на корню.

  - Послушай, не знаю как там тебя, но тут дело пахнет неприятностями, если ты не забудешь, что только что видел, - мой голос был нарочито грубоват. - Пока, парниша!

  - Меня зовут Роман, - тут же отозвался длинноволосый. Он теперь говорил не так решительно, а пытался поймать мой взгляд. - А вас как зовут? Вы очень красивая, знаете это? Хотя наверняка знаете! И такая гибкая, такая быстрая! А можно пощупать ваши мышцы? Ну, хотя бы икры! Их ведь не видно под спортивным костюмом!

  - Я тебе пощупаю, - Виталий Петрович показал атлету кулак.

  Тот, казалось, не обратил на это никакого внимания.

  - Девушка, ну скажите, как вас зовут? Вы далеко отсюда живете?

  - Пожалуйста, дай нам пройти, - подчеркнуто равнодушно сказала я, когда Роман загородил собою дверь, ведущую в вестибюль.

  - Конечно, простите... так что, вы разве не представитесь? Вам не нравятся тренеры? Не нравятся спортсмены?

  Мы с Виталием Петровичем, не оборачиваясь, быстро вышли из здания и направились к машине. Атлет бежал за нами, чуть приостав.

  - Я понимаю, что некоторым спортсмены не нравятся! - кричал он. - Считают, что спортсмены грубые и неумные! Это неправда!

  - Не оборачивайся, а то он не останет, - буркнул Виталий Петрович. - А бить морду ему не хочется, нам нельзя привлекать внимание. Вот же настырный тип.

  - А если и правда, что грубые, то что с того?! - раздавались вопли сзади. - Я ведь не такой! Да подождите! Я ведь музыку пишу!

  Мой спутник завел машину.

  - Или композиторы тоже не нравятся?! Но я хороший музыкант! Честное слово! Вы любите музыку?!

  - Сумасшедший, - пробормотала я, наблюдая в боковое зеркало, как длинноволосый размахивает руками.

  - Не обращай внимания, - сказал Виталий Петрович. - Бывает. Если человек не знает, тренер он или композитор, то с ним вот такое случается. Что собираешься делать дальше, Анечка? Есть какие-то планы?

  Я задумалась. Безумного атлета было нелегко выбросить из головы, но все же мне удалось настроиться на серьезный лад.

  - Поговорю с Владом, - произнесла я. - Посмотрю, он серьезно хочет заключить сделку или нет.

  Виталий Петрович прибавил газ. Впереди нас ждали Черная Книга и таинственный кот, а сзади остался атлет-музыкант с мозгами набекрень. Подумать только, еще несколько дней назад моя жизнь казалась скучной.

  В дом я входила с опаской. Там ведь оставался этот кот, да и вообще мало ли что. Но внутри ничего не вызвало подозрений. Кот дремал на диване, притворяясь обыкновенным зверюгой, работал кондиционер, тишь да благодать.

  Я посетила душ и переоделась - пусть Влад не думает, что сижу как мышка в норке, пора набивать себе цену.

   - Старик, соединишь с Владом? - несмотря на мой оптимистичный тон Черная Книга не напоминала барышню-телефонистку времен появления первых телефонов. С тем же успехом можно было бы сравнить Саурона с ювелиром.

  Влад появился вскоре. Он был в прежней одежде, а вот на мою отреагировал бурно:

  - Фантомас, где ты взяла этот желтый сарафан? Через него же можно читать! Ты, что, меня соблазнить хочешь? Даже не пытайся. Не выйдет!

  - У меня и в мыслях нет такого, - я отвергла беспочвенные обвинения.

  - Зачем же ты меня тогда позвала? Неужели согласна на мое предложение? - лицо Влада слегка вытянулось и стало похожим на морду старого прожженного лиса.

  - Может быть. А как ты себе представляешь обмен?

  Собеседник ухмыльнулся.

  - Все, как договаривались. Я тебе сообщаю об этажах, а ты говоришь свое настоящее имя и адрес, где сейчас находишься.

  - Не пойдет! - отрезала я.

  - Ну, Фантомас, - в голосе Влада послышалась укоризна. - Должны же у меня быть гарантии, что выполнишь условия, когда пройдешь этажи? А так я буду знать, кто ты и где была, чтобы в случае чего найти тебя.

  - А почему думаешь, что я скажу правду об имени?

  - Мне скажет Черная Книга. С твоего разрешения. Верный вариант, - Влад смотрел на меня с ожиданием.

  Да, Черную Книгу я как-то упустила из виду. А ведь это - идеальный посредник.

  - У меня встречное предложение, - сказала я. - Мы заключаем договор через старика. Ты мне - информацию, а я тебе - помощь. Но не самоубийственную, конечно. Если я не выполняю условий, то Книга имеет право раскрыть мое местоположение.

  - О-о, - во взгляде Влада мелькнуло уважение. - Откуда ты узнала, что так можно? Или догадалась?

  - Старик сказал, - соврала я. Лестное мнение Влада обо мне тешило тщеславие, но не шло на пользу здоровью. Пусть лучше не принимает меня всерьез.

  - Такой договор меня устроит. Заключим немедленно?

  - Не торопись, - я чувствовала нетерпение собеседника, поэтому решила выжать из него все, что можно. - Я тебя плохо знаю, мне известно лишь, как хорошо ты огненными шарами бросаешься в женщин...

  - И что? Я же промахнулся!

  - Н-да... промахнулся... Мне бы не помешали дополнительные гарантии. Скажем, отзыв о тебе от постороннего.

  - Это от кого? - тут же насторожился Влад.

  - От другого принцепса. И лучше - от девушки. Есть у тебя такие знакомые?

  Мужчина задумчиво пожевал губами. Его короткая бородка задвигалась.

  - А тебе палец в рот не клади, Фантомас, - сказал он. - Ха! Захотела с другой принцессой поговорить? А вдруг вы за моей спиной...?

  - И что? Боишься? Думаешь, что две слабые девушки что-то смогут?

  - Это вы сейчас слабые, - буркнул Влад. - А после шестого этажа будете ого-го! Ну... ладно. Даже вдвоем вы ничего мне не сделаете. Хранители - главное!

  - Согласен? - я даже не пыталась скрыть свою радость.

  - Ладно-ладно. Ее зовут Зорро.

  - Что? - я была готова расхохотаться.

  - А ты, Фантомас, думала, что только у тебя с воображением порядок? Если бы ты слышала, какие клички другие взяли... Я даже предполагаю, что Книга сознательно выбирает творческих претендентов.

  - Пока, Влад. И... спасибо!

  Мой собеседник исчез, превратившись в фигуру старца. Я так и не поняла, нужно Владу мое спасибо или нет, но решила не терять времени.

  - Старик, можешь показать мне эту Зорро?

  - Я ей скажу имя, которым ты себя назвала, - последовал бесстрастный ответ.

  - Да, говори.

  Я ожидала, что прямо сейчас увижу сестру по несчастью, но, увы, пришлось подождать. Я бродила по дому и выглядывала в окна. Солнце давно уже миновало зенит, дома и деревья отбрасывали длинные тени. Рядом с дачей росло два огромных клена, один из них доставал ветвями до самого окна и иногда шлепал по стеклу большими трехпалыми листьями.

  Когда старик позвал меня, я бросилась на кухню. Уж не знаю почему, но Черная Книга выбрала именно это место своим штабом. Может быть старику понравился черный холодильник? Непонятно. Но когда я уже морально приготовилась к встрече с таинственным Зорро, в кухню неслышно вошел кот. Он лениво посмотрел на меня синими глазами, уселся в уголке и стал изучать свой хвост так внимательно, словно видел его в первый раз в жизни.

  Когда я узнала, что этот кот - не совсем кот, а может быть и совсем не кот, то мое отношение к животному перешло из разряда 'милой симпатии' к 'крайней подозрительности, граничащей с легкой паникой'. Вот и теперь мне захотелось попросить старика провести сеанс связи в другой комнате. Я с трудом подавила это глупое желание - такой кот, если ему надо, войдет куда угодно.

  - Если другая согласна, то начинаем, - мой голос звучал приглушенно, я волновалась, как волновался бы каждый перед первой встречей с важным для него человеком.

  Старик медленно кивнул и стал расплываться. Сначала изменился цвет его волос - из седых они стали светло-желтыми, потом стертые черты лица стали четче и вскоре на меня смотрела миловидная блондинка лет тридцати со слегка вздернутым носом и длинными волосами, закрывающими уши. Она была одета в короткий красный махровый халат с нарисованным на нем черным драконом.

  - Ты ведь совсем еще молоденькая! - воскликнула блондинка, округлив серые глаза. - Тебе, что, шестнадцать?! О чем думала Книга, когда выбирала тебя?

   Начало было оригинальным. Чего-чего, а сочувствия с первых же слов я никак не ожидала.

  - Не знаю, о чем думала, - мой голос был простодушен. Если уж сразу приняли за неопытную девочку, то лучше разыгрывать роль до конца. Отец бы одобрил.

  - Так ты не знаешь?! Ты вообще хоть догадываешься, во что ввязалась?

  - Ну, примерно догадываюсь, - я развела руками, пытаясь скрыть восторг. Похоже, что мне удалось напасть на золотую жилу. Осталось только подставить тазик под водопад информации.

   - А сколько этажей ты прошла?! Вообще какие-нибудь проходила?!

  Это уже был конфиденциальный вопрос. Я даже на секунду заколебалась, отвечать на него или нет, но решила на всякий случай соврать. Ведь передо мной могла быть просто шпионка Влада.

  - Прошла, но один. А ты сколько?

  Глаза блондинки едва заметно сузились, но тут же пришли в норму. На ее лице было написано мнение обо мне - малолетняя недотепа, попавшая в переделку по недоразумению.

  - Я - два: восьмой и девятый. С восьмым мне помог Влад. Это ведь он сказал мое имя?

  - Да. Неплохой мужчина, правда? - даже не знаю, что со мной. Обычно хитрость не была в числе моих качеств до того, как я прошла седьмой этаж.

  - Ты с ним осторожнее, - посоветовала блондинка. - Он ведь свои цели преследует. Мы ему нужны лишь до поры до времени... А потом, когда он разделается с Хранителями, то примется за нас.

  - Неужели? - мне хотелось верить, что не переигрываю. - Но мне-то ничего не грозит. Я пройду еще несколько этажей, а потом остановлюсь. Сделаю все, как он скажет.

  - Вот как? И дальше не пойдешь?

  - Куда дальше-то? - я превратилась в олицетворение простодушия и наивности.

  - До конца.

  - А ты разве пойдешь?

  - Возможно.

  Я посмотрела на собеседницу по-новому. Если она не врала, то передо мной находился потенциальный властелин мира женского пола. Вот это сюрприз! Правда, Влад тоже был таким, но он ведь мужчина... ему по рангу положено.

  - Так о чем должна была подумать Книга, когда выбирала меня? - я решила ковать железо, пока горячо.

  Блондинка покровительственно улыбнулась.

  - Книга выбирает лишь тех, у кого есть весомый шанс победить, - сказала она. - Кто-то очень силен, кто-то крепок духом... должны быть какие-то способности, умения, опыт! А что есть у тебя? Ты ведь совсем молоденькая. Ни опыта... ничего!

  - А что есть у тебя? - мой вопрос звучал невинно. - Какие способности?

  Блондинка улыбнулась, а потом рассмеялась.

  - У меня только одна способность, - сказала она. - Я отлично использую мужчин. Ни дня в жизни не работала, а есть почти все... А теперь даже больше, чем все. Если мы подружимся, то расскажу о себе.

  Мое воображение до сих пор не подводило, поэтому я сразу же поняла, что собеседница может рассказать: рано вышла замуж, удачно развелась, потом снова вышла замуж, снова удачно развелась, или была любовницей, затем поменяла ухажера (тоже удачно), затем снова поменяла (и снова удачно).... Все эти истории похожи одна на другую, как две капли воды. Передо мной была стерва, хищница, зарабатывающая своим телом, но берущая за это несусветные суммы. Такие суммы, которые разом переводят женщину легкого поведения в категорию приличных и уважаемых леди.

  - Может и подружимся, - я пожала плечами. - Но если ты пойдешь до конца...

  - То возьму тебя под свое покровительство, - закончила блондинка. - Или ты обязательно хочешь быть в лагере Влада?

  О, меня уже вербовали! Я промямлила что-то невнятное и хотела перейти к новому витку допроса о Владе и прочем, как заметила, что кот приблизился, уселся в полуметре от моей ноги и, не мигая, смотрел на мою собеседницу.

  - Слушай, а к тебе недавно не приблудились никакие животные? - внезапно спросила я. - Ну, там собака, например, или хомячок или хамелеон какой...

  Глаза блондинки расширились от удивления.

  - Почему ты спросила? - произнесла она. - Так странно! Ты что, ее видишь?

  - Кого?

  - Ну, ворону. Она неподалеку от меня сидит. Вчера прилетела и никак не выгнать. Похоже, что чья-то... ручная. Только что ест - не пойму.

  - Ничего не ест, - буркнула я и тут же пожалела об этом.

  - Что? Откуда ты знаешь?

  - Да у меня такое же...

  - Кто? Тоже ворона?

  - Ага. Серая только, с синими глазами, умеет облизываться.

  - Круть! Никогда таких птиц не видела!

  - Я тоже.

  Мы болтали еще долго о том о сем. Выяснились, что блондинка не теряла времени даром и создала полноценный ковен, состоящий целиком из мужчин. Я не знаю, почему Влад позволил нам познакомиться. Или он не принимал ее всерьез? Если так, то сделал ошибку. Я бы приняла! Такие, как она, твердо идут к своей цели, позволяя мужчинам расчищать себе путь и уверенно ступая по спинам упавших. Но я ее не могу осуждать. Этот мир принадлежит мужчинам, несмотря на всеобщее избирательное право и прочую лабуду. А стервы создают приятное разнообразие.

  Из разговора я поняла, что Владу доверять можно. Как раз потому, что ему не до нас. Мы - мелочовка... ну, может быть. Значит, договор с ним не за горами.

  - Малыш звонил, - доложил Виталий Петрович, когда мы с блондинкой попрощались, договорившись поболтать завтра. - Сообщил, что все готово.

  - Что готово? - не поняла я.

  - Можно идти за мечом. Завтра.

  Я прислонилась к косяку двери, ведущей в кухню. Одно дело просто думать о том, что тебе предстоит залезть в охраняемый дом, а другое - точно знать, когда это случится. И скоро!

  - Когда завтра? Утром?

  - Ну ты даешь, утром! - Виталий Петрович улыбнулся. - Вечером. Поздно вечером. После заката.

  Мне спалось плохо в ту ночь. Снилась всякая ерунда, словно я стала королевой Испании и вынашиваю планы вторжения в Италию и захвата Неаполя. В этом мне помогали Виталий Петрович, Валера и кот. Кот правил подводной лодкой, смотрел в перископ, поворачивая его мохнатыми лапами, и командовал: 'Торпеды, товсь! Огонь!' Валера засовывал торпеду в торпедный аппарат, Виталий Петрович дергал за какой-то шнур, украшенный игривым розовым бантом с надписью 'Мисс Вологда', и... торпеда взрывалась на месте. Потом начиналось все сначала. Под этот грохот я и проснулась.

  В окошко светила полная луна, было почти светло. Я встала, потерла глаза и направилась к окну, чтобы выяснить, откуда же на самом деле доносится невыносимый грохот, разбудивший меня. Выглянула в окно, присмотрелась и... снова потерла глаза.

  На небольшой лужайке прямо напротив моей спальни стоял мотоцикл. Его ярко-зеленый окрас был хорошо виден в свете фонаря. Рядом находился какой-то мужчина, в котором я с некоторым трудом узнала знакомого длинноволосого атлета. Но на этот раз он предстал не в качестве тренера, а в своей второй ипостаси - как композитор. Атлет сжимал в руках красную блестящую электрогитару, подсоединенную к мотоциклу, бил по струнам и пел. Грохот раздавался неимоверный, но никак не мог заглушить пронзительные вопли исполнителя. Клянусь, ему бы позавидовал сам Бон Джови! Как он орал! Эти крики в сочетании с безумной музыкой вызвали бы в моей душе самые нехорошие чувства, если бы не одно 'но'. Это ведь была серенада. Серенада для меня!

  - Что такое, Анечка?! Что случилось? Ты жива? - за спиной раздались шаги взволнованного Виталия Петровича.

  - Ничего не случилось, - ответила я. - Просто слушаю музыку.

  - Что?!

  - Вот, - я показала на исполнителя. - Прекрасный Ромео поет под окнами своей возлюбленной.

  - Я убью его! - Виталий Петрович взревел и, забывшись, рванул за ворот своей пижамы, видимо, перепутав ее с прочной рубашкой. Пижама оказалась хлипкой и мгновенно порвалась, обнажив волосатые грудь и живот.

  Толстый рыцарь всхрапнул и бросился вниз, к выходу. Я устремилась за ним, чтобы спасти исполнителя изящной, тонкой музыки от лап разгневанного вандала. Если искусство требует жертв, то пусть этой жертвой окажется не атлет, а хотя бы его мотоцикл.

  Виталий Петрович первым выскочил из дома, но я быстро догнала его и к атлету мы прибыли вровень. Музыка сразу стихла. Роман стоял, сжимая в руках гитару, и растерянно смотрел на разгневанного мужчину и на меня в пижаме.

  - Ты что тут делаешь?! - процедил мой 'жених', изо всех сил сдерживая гнев. - Что это такое?!

  Атлет с недоумением обернулся, взглянул на мотоцикл и пояснил:

  - Это - Кавасаки зи-икс-десять-эр. У него двенадцать динамиков. Электрогитара тоже подключается.

  О последнем он мог и не говорить. Это и так было понятно. А насчет динамиков - полезная информация, объясняющая неимоверный грохот. Интересно, зачем сделали такой мотоцикл? Чтобы какой-то лихач пытался ехать на нем, играя на электрогитаре?

  - Как ты нас нашел? - я поспешила задать логичный вопрос, опасаясь, что Виталий Петрович отберет гитару и ударит ей по голове моего нового поклонника. Мне ведь всегда нравились хорошие инструменты. Зачем их портить?

  - Сел на мотоцикл и поехал за вами на некотором удалении, - радостно ответил мне Роман.

  - Выследил, значит? - нехорошо прищурился Виталий Петрович.

  - Выследил, - согласился атлет. - А ты правда ее жених? Или обманул меня, чтобы я отстал?

  - Убирайся!

  - Но, папаша, дай мне хотя бы закончить композицию.

  - Убирайся, я сказал! - взревел Виталий Петрович.

  - Нет!

  - Нет?! Ах ты...!

  - Я ведь написал эту музыку для нее! - это было последнее, что успел воскликнуть атлет перед тем, как повалился на землю. Толстый рыцарь все же совершил то, чего я опасалась - выхватил гитару и ударил ею прямо в лоб музыканта.

  - Зачем ты это сделал? Зачем?! - я была возмущена. Все произошло так быстро, что мне не удалось остановить Виталия Петровича. А ведь очень хотелось. Просто подумайте - на земле передо мной лежит человек, который только что сыграл музыку, написанную для меня! Мне еще никто не писал музыки. Конечно, жаль, что она получилась не очень хорошей, но на первый раз я решила быть нетребовательной. Не всем же быть Моцартами? Кому-то надо и тренером по легкой атлетике работать.

  - Ну, не рассчитал слегка... должно быть я сильнее стал... Анечка, он же привлекает к нам внимание! - Виталий Петрович выложил, как ему казалось, неотразимый аргумент. - Все равно это нужно было прекратить как можно скорее, пока соседи не сбежались.

  - А тела бездыханных гитаристов на лужайке внимания не привлекают? - скептически спросила я, радуясь, что атлет жив и даже шевелится. - Тащи его теперь в дом!

  - Что?

  - Тащи, я сказала! - мне еще не приходилось так разговаривать с Виталием Петровичем, но ситуация не оставляла выхода. Не самой же его тащить?

  Мой 'жених' подчинился. Со вздохом он взял длинноволосого музыканта за ноги и даже сделал первый шаг.

  - Стой! - приглушенным голосом скомандовала я. - Ты что?! Его голова по траве волочится!

  - Так мягко же, - возразил Виталий Петрович с невинным видом.

  Я досчитала до трех, чтобы успокоиться. Похоже, что толстый рыцарь сильно невзлюбил моего нового поклонника.

  - Пожалуйста, возьми за плечи, - я демонстративно подняла гитару, чтобы показать, что тоже тружусь.

  Виталий Петрович с еще более тяжелым вздохом подхватил музыканта за плечи и потащил в дом. Я решила, что если длинноволосому не станет лучше, то отвезем его в больницу. И плевать на конспирацию!

  Однако стоило поместить Романа на диван и приложить мороженую курицу к огромной шишке на лбу, как он открыл глаза.

  - Где я? - спросил атлет слабым голосом. - Что со мной?

  Я сидела рядом, мягко придерживая его голову.

  - Ты у меня в гостях, успокойся, - мой голос был даже ласков. - Все в порядке.

  - Ох... Это ты?

  - Я. Ты как себя чувствуешь?

  - Н-не знаю... все кружится. Это твоя рука у меня на лбу? Как приятно! Какая прохладная!

  - Это курица.

  - Что?

  - Курица, говорю.

  Лицо атлета вмиг стало печальным. На нем явственно читались сомнения в собственном психическом здоровье. Роман снова закрыл глаза.

  - На твоем лбу курица из морозилки, чтобы шишка спала, - поспешила пояснить я, чтобы мой гость не отчаивался.

  - Да что ты с ним возишься? - вспылил Виталий Петрович, вскакивая с кресла. - Он уже здоров! Симулянт! Пусть встает и уматывает!

  Судя по покрасневшим щекам толстого рыцаря и пылающему взору, он явно ревновал.

  - У него, наверное, сотрясение мозга, - ответила я. - А при этом нужно лежать. Пусть лежит! Я с ним посижу.

  - Я сам с ним посижу, - прошипел Виталий Петрович сквозь зубы. - Сделаю все в лучшем виде! Только ты к нему не прикасайся. Зачем гладишь его волосы?!

  - Ну, они длинные, красивые, - сказала я. - К тому же он написал для меня музыку.

  - Какую музыку? - злобно прищурился толстый рыцарь. - Эту какофонию?

  - Это была сюита, - тихо прошептал атлет.

  - Ху..., - Виталий Петрович осекся. - Я тоже такую могу написать!

  - Пиши, - предложила я, глядя в глаза моего поклонника. - Я это оценю.

  Толстый рыцарь тихо выругался и в припадке бешенства выскочил за дверь. Мне еще не приходилось видеть его в таком состоянии. Надо же, как меняет мужчин присутствие другого мужчины!

  - Тебе лучше? - я участливо наклонилась к музыканту. - Голова перестала кружиться?

  - Лучше, спасибо, - его губы едва двигались, но темно-зеленые глаза распахнулись и уставились на меня. - Так хорошо лежать... когда ты рядом.

  - Я побуду еще тут, не волнуйся, - его волосы были действительно очень хороши на ощупь.

  - Мне можно остаться с тобой? - он попытался приподняться, но, сжав зубы, тут же рухнул обратно.

  - Оставайся, - сказала я. Хотела еще добавить 'пока не сможешь идти', но не успела. Резкий удар пронзил мою грудь, словно кто-то воткнул в меня длинную и холодную рапиру. Роман тоже вздрогнул, его зрачки сузились, словно увидели что-то ужасное. Но ничего ужасного в комнате не было... кроме меня, конечно. Наверное, мне не стоило гладить его голову в этот момент. А может быть не стоило с ним сидеть и даже знакомиться. Ведь между нами протянулась нить! Волею случая я обрела еще одного слугу... или рыцаря? Ирония судьбы: мой ковен разрастался даже помимо моего желания.

  Роман остался с нами, хотя я слегка опасалась за его здоровье и даже жизнь. Виталий Петрович так на него смотрел, что, казалось, стоит мне отвернуться, как толстый рыцарь постарается задушить музыканта, а потом заявить, что тот просто умер от вчерашнего удара по голове. Я, как всякая девушка, мечтала о соперничестве между мужчинами за свою персону, но никогда не думала, что это окажется столь обременительным.

  Роман понимал, что ему угрожает опасность, но покидать дом не желал. Он оказался храбрецом, этот атлет. Свои новые способности принял стоически и даже поверил объяснениям. Хотя что ему оставалось делать? Он стал связанным со мной, со всеми нами. Я могла бы его отпустить, но Роман сам воспротивился этому, а Виталий Петрович просто сказал: 'Конечно, отпусти его, Анечка. Я провожу его до дома... прослежу, чтобы все было в порядке. Буду для него как врач. Стану к нему относиться, как добрый доктор Айболит'. Я подумала, что Виталий Петрович точно решил прикончить нежелательного свидетеля и оставила все как есть. Пусть у меня будут двое. В конце концов есть же многодетные матери, которые справляются со своими сорванцами? Справлюсь и я. Мои заблуждения можно было извинить только молодостью.

  Мы поставили мотоцикл в гараж. Все-таки красивая машина. Может быть потом как-нибудь прокачусь на ней с Романом. Я неосторожно высказала вслух это пожелание и Виталий Петрович недобро зыркнул в сторону нашего музыканта.

  Зато Роман оказался на высоте. Несмотря на то, что он плохо себя чувствовал, пытался быть полезным. Предлагал свою помощь, порывался убрать в зале и даже хотел вытереть пыль со шкафов. Но для этого ему нужно было встать на шаткую табуретку и, чтобы не упасть, попросил меня подержать его за ноги.

  Виталий Петрович сказал, что охотно поможет в деле вытирания пыли и подержит Романа, сколько нужно. Атлет тут же заявил, что справится сам и, действительно, очень ловко вытер пыль под бдительным взглядом Виталия Петровича, который периодически осведомлялся, не начал ли Роман падать и не нужно ли его ловить. А то он, Виталий Петрович, готов это сделать в любую минуту.

  Мне в то утро даже почудилось, что они подружатся, но, увы, проблемы начались за завтраком. Сначала все шло хорошо. Виталий Петрович, казалось, смирился со своей участью и пытался даже быть любезным - объяснил Роману, где находится печенье и посоветовал его мазать жирным маслом, чтобы побыстрее умереть от склероза. Я в тот момент как раз наливала в миски овсяную кашу и восприняла это как шутку. Зря.

  Виталий Петрович на протяжении всего завтрака сосредоточенно расспрашивал Романа, не скучает ли тот по дому, не ждет ли его срочная работа в Сибири или на Камчатке и не хочет ли он поехать отдохнуть за границу прямо сейчас. Музыкант отвечал 'нет' и не сводил с меня глаз.

  - Это невежливо - не смотреть на собеседника, - в конце концов выдал Виталий Петрович со странной улыбкой.

  - Но я разговариваю с ней, - ответил Роман, даже не обернувшись к толстому рыцарю. И напрасно - Виталий Петрович покраснел от гнева, но все-таки сказал спокойным голосом:

  - Мужчинам всегда есть о чем поговорить.

  Атлет проигнорировал эту фразу. В тот момент он начал рассказывать мне невероятную историю об одной девушке, которая однажды потеряла кошелек на улице, а потом в тот же день в магазине нашла чужой бумажник, принадлежащий человеку, в свою очередь, обнаружившему ее кошелек. Девушку, как и меня, звали Аня.

  - Я тоже знаю забавные истории, - встрял Виталий Петрович, раздосадованный тем, что оказался задвинут на второй план. - Когда я служил в армии, то у нас отъявленным трепачам раскрашивали физиономии ночью.

  - Я не вру, - обиделся Роман. - Эта девушка Аня училась в консерватории. Пианистка! А жила в общежитии. У нее еще был парень, который мне все рассказал. Его звали Виталий. Толстый такой... смешной. Недотепа.

  - Что? - тихо спросил Виталий Петрович.

  - Недотепа, - повторил Роман. Атлет, похоже, искренне рассказывал о своем приятеле Виталии и не мог понять, почему я его пнула ногой под столом. - Ему сильно не везло во всем, за что бы ни брался. Он учился в универе, потом бросил. А затем стал торговать парфюмом. Пытался его впарить своим бывшим сокурсницам. Но кто же купит у такого? Да и парфюм был китайское барахло, которое Виталий выдавал за фирменный. Жулик, неудачливый жулик, ему только раз повезло с этой Аней, но она его прокатила - вышла замуж за композитора.

  Я закрыла глаза рукой, чтобы не видеть выражение лица Виталия Петровича, но потом спохватилась и открыла их. Щеки толстого рыцаря пошли белыми пятнами, но он сдержался. Встал из-за стола, подошел к кухонным шкафам и начал там то ли готовить себе бутерброд, то ли еще что-то.

  - Не рассказывай больше об этом Виталии, - тихо попросила я Романа.

  - Почему же? Пусть говорит. Очень интересно, - отозвался толстый рыцарь подозрительно равнодушным голосом. - Хотя я по-прежнему уверен, что с кошельками и бумажниками такого не может быть.

  - Но так все и было, - с улыбкой сообщил мне Роман. - А этого Виталия я видел недавно. Он еще больше потолстел, поглупел и до сих пор торгует парфюмом.

  Виталий Петрович вмиг обернулся. Он замер на миг за спиной атлета, а потом, неожиданно для всех, схватил Романа за затылок и с криком 'Трепло!' окунул прямо в кашу, стоявшую на столе.

  Музыкант быстро освободился, непонятливо моргнул ресницами, покрытыми овсянкой, а когда сообразил, что произошло, вскочил и бросился с кулаками на Виталия Петровича. Тот не остался в долгу и навалился всей тушей на бедного юношу, отчего Роман сразу рухнул. Толстый рыцарь схватил атлета за подбородок и стал бить головой об пол, приговаривая:

  - Только умные люди торгуют парфюмом. Только умные! Ты понял?!

  Лишь мой душераздирающий крик 'Стойте!' остановил сие феерическое действо. Я заставила Виталия Петровича подняться, но толстый рыцарь сумел изловчиться и пнуть ногой лежащего Романа. Это окончательно вывело меня из себя.

  - Вон! Вон отсюда! - мой голос был полон гнева. - Не подходи к нему больше! А ты что лежишь? Больно тебе? Я же просила не рассказывать о Виталии! Поднимайся - и в душ! Умываться!

  Роман был в шоке то ли от боли, то ли от людского коварства. Он смотрел на меня широко открытыми глазами и даже не стонал. Мне удалось кое-как его поднять и усадить на стул. Голова сильно не пострадала.

  - Я его... я ему морду набью, - трогая челюсть, говорил Роман.

  - Нет! - мой ответ был суров. - Ты тоже к нему не подходи! Даже близко!

  Я жалела о том, что втянула и Романа в это дело, но обратного хода не было. Мне пришлось спуститься в зал, чтобы серьезно поговорить с Виталием Петровичем.

  - Я не твоя жена и даже не невеста! - заявила я. - Ты не имеешь на меня никаких прав! И обращаться так с другими мужчинами не позволю. Что Рома тебе сделал? Написал для меня музыку? Спел под окном?

  - Спел, но плохо, Анечка, очень плохо, - попытался оправдаться Виталий Петрович.

  - Слушатели одобрили, - ответила я. - В моем лице.

  - Но я же тебе так помогаю. Все делаю. Зачем нам нужен этот...? - вот теперь Виталий Петрович наконец решил высказать все, что наболело. И это надо было пресечь немедленно!

  - Делаешь, - согласилась я, устремив на собеседника гневный взгляд. - Но для чего? Для меня, что ли?

  - Конечно! - Виталий Петрович, до того спокойно сидевший на диване, даже подпрыгнул от избытка чувств. - Для тебя одной! Все для тебя!

  - Вот только не надо мне байки рассказывать.

  - Это не байки, - толстый рыцарь был удивлен совершенно искренне. Но что его удивление по сравнению с логикой рассерженной женщины?

  - Ты делаешь все для себя, - внешне спокойно сказала я. - Твои друзья-помощники, дача, мудрые советы, взятки ментам - это лишь для того, чтобы со мной переспать. Молчи! Некоторые ухаживают за женщинами с помощью цветов, другие - с помощью ресторанов, хороших слов, а ты - вот так. Все так сложилось. И ты сам на это пошел. Добровольно. Хочешь ухаживать дальше - тогда соблюдай некоторые правила. А нет...

  Мой жест был достаточно красноречив. Конечно, я еще зависела от Виталия Петровича, но у меня уже был выбор. Можно договориться с Владом, можно - с Зорро или еще с кем-нибудь... это опасно, но я рискую лишь собой. В некоторых случаях принципы важнее.

  Виталий Петрович внимательно посмотрел на меня своими небольшими глазками и... сдался. Мужчины всегда чувствуют, когда принципы важнее.

  - Хорошо, я оставлю его в покое, - сказал он.

  После этого в доме установилось вооруженное перемирие. Роман бросал на Виталия Петровича сердитые взгляды, но ничего не предпринимал, боясь меня рассердить. Атлет предлагал сыграть мне на гитаре, но я посоветовала ему обновить репертуар. После этого он заперся в одной из комнат, тихо там бренчал и вышел лишь к обеду.

  Обед я готовила сама из котлет-полуфабрикатов, купленных Виталием Петровичем. Толстый рыцарь вызвался мне помочь и начал раскладывать еду по тарелкам. Он случайно уронил одну котлету на пол и, думая, что я не вижу, быстро поднял ее, вытер о подошву своего тапка и положил на тарелку, предназначенную для Романа. Я молча подошла, выбросила котлету в мусорное ведро и поставила чистую посуду. Нам нужно было многое обсудить за обедом.

  Незаметно наступил вечер. Виталий Петрович из кожи вон лез, чтобы выяснить уровень моих симпатий к Роме, и в конце концов сделал вывод, что тот - не очень опасный конкурент. Настроение толстого рыцаря сразу же улучшилось, и он лихо вез нас на 'дело', когда пришло время встречаться с Малышом в условленном месте.

  Когда мы подъехали, вор уже ждал, примостившись на скамью под большим кленом и сжимая в руках чемоданчик. Сзади него располагалась детская площадка, по которой расхаживали темные личности с гитарой. Малыш легко поднялся и залез в машину, устроившись на заднем сидении рядом со мной.

  - К посту не подъезжай близко, - буркнул он Виталию Петровичу. - Посетители ходят пешком. У меня есть пропуск.

  - Мы готовы? - спросила я.

  - Я готов, - откликнулся Малыш. - Дом клиента тоже. Насчет остальных не знаю.

  Мы пронеслись сквозь огни московских улиц и вскоре остановились на Рублевке.

  - Ты сиди здесь, - сказал Малыш. - Жди. А мы с мадам прямо к дому.

  - Когда вернетесь? - глухо спросил Виталий Петрович, пытающийся скрыть волнение за меня.

  - Через полчаса.

  Дверь хлопнула и я оказалась на улице в обществе вора. Прохождение охраны 'поселка' не отняло много времени. Малыш показал пропуск и мы пошли.

  Всю дорогу мне хотелось отменить взлом, приходилось бороться с собой. В моем животе поселился холодный еж - он колол меня иголками, а потом тыкался ледяным носом, ища выход.

  - Не дергайся, - добродушно сказал Малыш, почувствовав мое состояние. - Думай о чем-нибудь приятном. Тебе нравится Пушкин?

  Я чуть не споткнулась. Уголовник, идущий на кражу, спрашивал у меня, нравится ли мне Пушкин! Мне показалось, что это как-то чересчур.

  - Не нравится, - отрезала я.

  - Жаль, - произнес Малыш, хитро щурясь, - а я вот люблю стихи. Обидно только, что их писать не могу. Вот послушай Пушкина. Это у него лучшее.

  И прежде чем я смогла его остановить, процитировал:

  Она тогда ко мне придет,

  Когда весь мир угомонится,

  Когда все доброе ложится,

  А все недоброе встает.

  Я закашлялась.

  - Это - лучшее? - в моем голосе звучало недоверие.

  - Ну да..., - рассеянно ответил Малыш, перехватывая черный чемоданчик и вешая его на плечо с помощью широкой лямки. - Вон он, дом. Цель - третий этаж. Сейчас нам придется быстро перелезать через ограду. Там и там видеокамеры, но я испортил фонарь. Эта часть забора в тени. Сможешь перелезть? Эти штуки наверху острые, не зацепись, смотри. Главное - перелезать быстро.

  Перед нами был прочный забор: между кирпичными колоннами на кирпичном же основании располагалась ажурная решетка, состоящая из 'пик', устремленных вверх. Высота - метра два с половиной и то если встать на кирпичный 'помост'. За забором темнел большой трехэтажный дом.

  - Иди первым, - сказала я. - За меня не беспокойся.

  Малыша не нужно было просить дважды. Он ловко вскарабкался по прутьям и, осторожно, чтобы не зацепиться, перелез через них. Приземлился и сказал:

  - Давай, только быстрей!

  Я отошла на пару шагов назад и одним прыжком преодолела препятствие, мгновенно оказавшись рядом с вором. Глаза Малыша напомнили мне чайные блюдца, а его открытый рот - бублик.

  - Т-ты ч-чего? - спросил он, забыв о том, что собирался бежать к дому. - К-как это?

  - Не обращай внимания, - сказала я. - Когда выходит луна, у меня все получается. Пошли, что ли?

  Малыш согнулся и быстро зашагал к дому, ежесекундно оглядываясь на меня. Похоже, он еще и бормотал под нос что-то о том, что никакой луны на небе нет, но я не вслушивалась.

  Мы прижались к холодной красной стене. Было тихо, нас никто не заметил.

  Малыш сорвал с плеча чемоданчик, раскрыл его, показав мне блеск каких-то инструментов и извлек три больших крюка, спаянных вместе.

  - Сейчас заброшу на крышу, - прошептал он. - Там прочный карниз. И полезем.

  Я кивнула. Над нами было два ряда квадратных окон, потом небольшой участок крыши и - снова окна. Те, которые нам нужны.

  Малыш размахнулся и уверенным движением подбросил крюки вверх. Они зацепились за карниз с коротким металлическим звуком. Вор улыбнулся, натянул веревку и уже повис на руках, как веревка вдруг стала мягкой и с противным хлопком стукнула его по голове. Малыш едва удержался на ногах.

  - Черт! Черт! - забормотал он, оглядывая оторвавшийся конец веревки. - Петля развязалась! Надо было подергать... Вот непруха...

  Я посмотрела наверх. Похоже, что крюки остались там, на карнизе.

  - Ладно... сейчас..., - Малыш присел и начал копаться в своем чемоданчике.. - Попробуем так... но не знаю, получится или нет... вот же...

  Он обращался ко мне, но меня рядом не было. Вор услышал какой-то шорох, разогнулся, удивленно оглянулся по сторонам и тихо спросил:

  - Эй, Аня... ты где?

  - Здесь, - столь же тихо ответила я. - Бросай сюда свою веревку.

  Малыш посмотрел вверх, зажмурился, потер кулаками глаза, а потом снова посмотрел вверх. Я сидела на крыше.

  - П..ц! - хрипло выругался он. - Ты как туда попала?!

  - Залезла. Бросаешь веревку?

  Малыш покачал головой, как китайский болванчик, и размахнувшись швырнул мне конец шнура.

  Я примотала веревку к какой-то трубе и Малыш, кряхтя, вскарабкался.

  - Быстрее, быстрее! - бормотал он. - Нужно открыть окно... ты мне все потом расскажешь.

  Я пожала плечами. С чего это вор решил, что ему что-то расскажут?

  Дальше Малыш действовал весьма стремительно. Сделал аккуратные дыры в обоих стеклах окна, просунул руку, повернул рукоятку и распахнул створки.

  - Сигнализации нет, - пробурчал он. - Обычно на третий этаж не ставят. А если и ставят, то не включают. Безалаберность.

  Фраза не требовала ответа и я молча полезла в дом. Комната, в которой мы оказались, была очень просторной. Вдоль стен стояли низкие черные шкафы с плоскими витринами, а на синих бархатных стенах висело оружие. Казалось, что я нахожусь в гигантской шкатулке - только там хранятся не бриллианты, а стальные иголки огромного размера. Впечатление портил лишь высокий сейф, стоящий в дальнем углу.

  - Где твой меч? - спросил Малыш. - Вон тот на стене - короткий?

  Я покачала головой и тихо прошла вдоль витрин. Там было все - какие-то кинжалы, небольшие щиты, украшенные узорами и рисунками, ножи, инкрустированные камнями, лежала даже булава, а моего меча не было.

  - В сейфе он, что ли? - этот вопрос вор задал сам себе. - Если так, то плохо дело. Сейф основательный.

  Мое настроение, и без того плохое, испортилось еще больше. Я залезла в чужой дом и ради чего? Чтобы прогуляться вечерком, сделать два прыжка и вернуться на дачу?

  - Ты сможешь открыть сейф? - спросила я.

  - Не знаю, - покачал головой Малыш. - Может занять много времени. Хотя интересно - че там еще. Это барахло на стенах наверное ценное, но нет резона связываться. Найти бы че-нибудь, что гладко можно сбагрить.

  - Мы за мечом пришли, - напомнила я.

  - Да какая разница! - залихвастски махнул рукой вор. - Ты за мечом, а я еще за чем-то!

  Эта логика мне не понравилась, она явно противоречила тому, что мой спутник рассказывал раньше - ничего не нужно брать сверх заказа. Но я смолчала. Малыш тем временем отошел от сейфа, который едва не облизывал, и соизволил обратить свое внимание на витрины.

  - Подожди-ка, - сказал он, осматривая место соприкосновения крышки с основанием, - здесь еще ящик!

  И прежде чем я успела что-то сказать, Малыш ухватился за панель шкафа и дернул. Ящик с легким скрипом выдвинулся. Там, в глубине, блеснула цепь. Старинный звездчатый орден на цепи.

  - Фью, - вор присвистнул. - Отлично! Это пойдет! Чe там дальше?

  Меч Ольги нашелся в третьем шкафу. Он выглядел точь в точь как на фото, возможно, его снимали в этом же ящике.

  Малыш разом утратил ко мне всякий интерес, стоило только найти меч. Вор осмотрел остальные ящики, переложил в свой чемодан пару вещиц и вернулся к сейфу.

  - Пойдем, - сказала я.

  - Подожди, - отмахнулся Малыш. В его глазах зажегся странный огонь. Такой однажды был у моего отца, который стрелял в тире по маленьким мишеням. Нужно было поразить три подряд, чтобы получить приз, а никак не выходило. Отец покупал и покупал пульки, не мог остановиться, ведь цель, казалось, так близка! Тогда я встретилась с азартом мужчины.

  - Нам нужно торопиться. Вдруг кто-нибудь придет?

  - Сейчас... пять минут... я справлюсь с ним, чувствую, - Малыш обнимал сейф так, словно тот был его любовницей.

  Мне показалось, что из соседних комнат доносится какой-то шорох.

  - Там кто-то есть! - прошипела я.

  Малыш прислушался и снова махнул рукой.

  - Сядь, посиди! Не кипишись! Дай мне пятнадцать минут.

  Мне захотелось его убить. Что это такое, в конце концов? Он - наемный работник или кто? Зачем рисковать? Серьезное ведь дело! Но я снова сдержалась. Решила дать ему минут пять, если так хочет. Время текло медленно, шум в соседней комнате затих, я почти уже успокоилась, как вдруг с легким скрипом отворилась дверь, ведущая к нам. И сразу же захлопнулась.

  Мы с Малышом одновременно вздрогнули и уставились на вошедшего. Кот!

  - Уф, - сказал вор, кривовато улыбаясь и отирая пот со лба, - я-то уж думал - кранты, хозяева пришли. А это - их кот.

  - Это мой кот, - сказала я.

  - В каком смысле? - Малыш снова обернулся к сейфу.

  - Ну, он живет у меня на даче.

  Малыш осторожно положил на пол инструменты и внимательно посмотрел на меня.

  - Сейчас не время для шуток, - сказал он.

  - Я не шучу. Это - мой кот. Сиамский, пушистый, глаза голубые, морда наглая. Все сходится.

  Вор нахмурился. Он переводил взгляд с меня на кота и наконец высказался.

  - А, похож просто! - В его голосе сквозило облегчение. - Ты меня так не пугай. Я ведь на работе.

  Мне сначала стало жалко бедного вора, - он все-таки трудился на меня. Но потом злость взяла свое - к чему обвиваться вокруг сейфа? Задание выполнено!

  - Дверь заперта, - сказала я. - Кот вошел через запертую дверь.

  Малыш посмотрел на меня как дети смотрят на раскрашенного клоуна в ожидании дурацких шуток и широких улыбок. Мое лицо оставалось серьезным. Тогда мой напарник встал, подошел к дверь и толкнул ее. Заперто!

  Вор побледнел. Его лицо стало похожим на безморковную морду снеговика.

  - Что здесь происходит? - сдавленно спросил он.

  Кот как ни в чем не бывало уселся около моей ноги, довершая картину.

  - Пора сматываться, - ответила я. - Идем.

  Подвижная физиономия Малыша вмиг стала постной и грустной. Он возобновил игру в 'гляделки'. Смотрел поочередно то на меня, то на кота, то на сейф. Кот - я - сейф. Сейф - кот - я. Мне показалось, что если сейчас в эту комнату вбежит толпа обнаженных танцовщиц канкана, ведомых медведем на велосипеде в форме майора угрозыска, то даже это не заставит Малыша расстаться с сейфом. Жадность делает воров храбрецами, а остальных - ворами. Как-то так.

  - Мы когда-нибудь уйдем отсюда? - спросила я.

  - Сейчас, сейчас..., - горячим шепотом произнес он. - Я - быстро! Почти открыл... еще десять минут.

  Я вздохнула. Конечно, можно уйти и без Малыша, но что будет, если его схватят? Он не производил впечатление человека, устойчивого к раскаленному утюгу или что там решит применить охрана миниолигарха, столпа общества. По таким горячим следам найдут и меня с мечом и даже Виталия Петровича с Романом.

  - Малыш, - ласково сказала я, подходя к сейфу, - когда это закончится, ты выполнишь одну мою просьбу? Маленькую. Я за нее хорошо заплачу.

  - Конечно, мадам, - ответил он, не оборачиваясь. - Хоть сто просьб.

  Я взяла руками за его голову и повернула к себе.

  - Значит, обещаешь мне помочь?

  - Да, я же сказал! - поначалу в его голосе даже мелькнуло раздражение...

  Мы выходили из дома через несколько секунд, оставив позади кота и закрытый сейф. Малыш был подавлен, растерян, да и вообще чувствовал себя не очень. Интересно, существовали ли рыцари-воры? Или у меня будет первый экземпляр?

  Глава 13. Андрей 'Дамы и археолог'

  Бывший главный врач роддома Илья Петрович живет в старинном светло-желтом доме, напоминающем министерство своими необоснованно толстыми стенами и неудобным подъездом. У меня нет времени наводить справки об этом старичке и я решаю сыграть в темную - заявиться прямо по адресу.

  Над таинственным посланием Черномора 'Чи. Волк.' уже работают специалисты. Я стараюсь не забивать голову заведомо неразрешимыми задачами и сосредотачиваюсь на деле.

  Быстро поднимаюсь на второй этаж как обычно по почерневшим от горя ступеням. Их горе в том, что последняя уборщица скончалась лет двадцать назад и ступени до сих пор оплакивают потерю.

  Звоню в дверь и сразу же обнаруживаю, что здесь живут доверчивые люди. Дверь распахивается и передо мной предстает воздушная девица лет пятидесяти. Я стараюсь отыскать на ее лице и теле следы былой красоты, но это можно сделать только, если она сбросит килограмм сто. Мне остается прервать бесполезное занятие и испросить аудиенции у Ильи Петровича.

  Толстуха бросает на меня взгляд, который мог бы сбить слона со всех его четырех ног (к счастью, я - не слон и у меня только две ноги) и заявляет:

  - Илья Петрович здесь не живет уже шесть лет.

  - А где живет? - вежливо осведомляюсь я.

  - А кто его спрашивает? - интересуется хозяйка басом.

  - Я ищу одного человека и надеюсь, что Илья Петрович мне поможет в этом, - скорбным голосом профессионального трагика отвечаю я.

  - Илья Петрович умер, - слова звучат как приговор.

  Я, конечно, расстраиваюсь, но любопытство быстро гасит остальные эмоции. Мне интересно, зачем толстухе было знать, кто его спрашивает? Неужели она собирается передать Илье Петровичу эту инфо?

  Мне нужен рациональный диалог, без криков, и я предусмотрительно не задаю этот вопрос. Зато начинаю терпеливо рассказывать историю своей жизни, полную невзгод, неприятностей, досадных недоразумений и оплошностей. Толстуха узнает, что все мои родственники скоропостижно скончались в один и тот же день, но перед смертью сообщили, что у меня где-то есть двоюродная сестра, последняя кровинка. Она родилась двадцать два года назад при странных обстоятельствах, и Илья Петрович принимал роды.

  Лицо толстухи краснеет. Сначала я думаю, что она волнуется из-за моего рассказа, сочувствует мне, но нет. Мясистый рот открывается и извлекает из себя шипение:

  - Ты уже второй, кто ищет эту двоюродную сестру. Еще один приходил три дня назад! Похоже, что у тебя остался в живых брат! Или даже не один он!

  Н-да, ситуация неприятная. Я погорячился с душераздирающими откровениями. Влад опередил меня.

  - Да, у меня есть брат, - вздохнув, признаю этот факт. - Но это другая печальная история. Мой брат - алкоголик. Он пытается найти нашу сестру, чтобы занять у нее денег, обобрать до нитки и все пропить!

  Мой артистизм безупречен. Шеф напрасно предлагал мне место осветителя в Ленкоме. Я бы начал карьеру там со скромной роли Гамлета.

  Вы спросите, почему я не показал одно из своих многочисленных удостоверений и почему это же не сделал Влад? Если кое у кого голова забита горохом, то отвечу. Дело давнее, Илья Петрович велел никому не болтать, а почерк Хранителей до боли напоминает почерк агентов спецслужб. Меня бы просто послали, а применять усиленные методы воздействия глупо - я сам не знаю, что хочу узнать. Навешают лапши - попробуй отсортируй. Это неэффективно и хлопотно. Другое дело - бедный родственник, внушающий жалость. И у меня это получается лучше, чем у Влада. Я привлекательнее для женщин.

  И да, лицо хозяйки разглаживается еще больше и теперь напоминает румяный воздушный шар. Вот теперь толстуха мне сочувствует!

  - К сожалению, мне ничего об этом неизвестно, - говорит она с печалью в голосе. - Я - дочь Ильи Петровича. Рада бы помочь, но он ничего не рассказывал и никаких детей не приносил. То же я сказала твоему брату.

  Все, нить оборвана. Можно прощаться и благодарить Влада за потерянное время. Толстуха не врет.

  Я уже собираюсь уходить, как замечаю, что глазок в соседней двери посветлел. Нас подслушивали соседи! Другой бы на моем месте просто ушел бы, но не я. Кличка 'Доберман' оправдана. Мой нюх как у собаки, а глаз, как у орла.

  Толстуха закрывает дверь, а я подхожу к владениям соседей и принюхиваюсь. До меня доносится запах, который ни с чем нельзя перепутать. Запах старой квартиры и старых жильцов.

  Мое решение мгновенно - я нажимаю кнопку звонка. И... дверь тут же открывается. Там старушка, худенькая, аккуратная, напоминающая мисс Марпл, потерявшую память и заблудившуюся в Москве.

  - Здравствуйте! - я еще не решил, как продолжать, но старушка опережает меня.

  - Проходите! Пожалуйста.

  Начало мне нравится. Я захожу в коридор, шествую в зал и сажусь на предложенное желтое кресло с деревянными ручками.

  - Это правда? Это правда, что вы только что рассказали Инне? - старушка смотрит на меня внимательными глазами. Мне жаль разочаровывать такое очаровательное создание, и я отвечаю:

  - Конечно, правда! Мой дядя... когда был жив... учил всегда говорить правду. Он писал политические статьи для советских газет. Двенадцать раз предсказывал крах Америки. Уже и СССР рухнул, а он все предсказывал и предсказывал.

   Я вытираю скупую мужскую невидимую слезу и этот жест окончательно трогает старушку.

  - Я знаю, о какой девочке вы говорили, - шепчет она. - Илья Петрович мне все рассказал.

  - Да ну! - вежливо удивляюсь. Вот что значит интуиция! Похоже, что здесь я обошел Влада.

  Старушка делает глубокий вдох и... мне становится известна поразительная история. Оказывается, двадцать два года назад в роддом ворвалась группа преступников и они заперли весь персонал в одном кабинете. Илья Петрович был опытным человеком, он сидел в начале пятидесятых, в шестидесятых был реабилитирован, и предположил, что эти преступники - не преступники вовсе, а ребята из КГБ. Когда разбойники ушли, то рядом с роддомом обнаружился труп мужчины, в палате - труп женщины и... живая девочка. Илья Петрович испугался, но девочку взял с собой. Он не знал, что происходит, и принял меры предосторожности. Девочку забрал не себе, а отдал соседке, с которой состоял в хороших отношениях. Соседка тоже была не из храбрых и передала ребенка дальним родственникам, хотя неоднократно рассказывала Илье Петровичу, что мечтает кого-то усыновить. Те девочку удочерили, вырастили, а два года назад погибли в автокатастрофе. Девочку зовут Анна и живет она в Москве.

  Старушка растрогана, она плачет. Я горячо заверяю ее в том, что просто мечтаю о встрече с Анной последние несколько дней. Расспрашиваю о внешности своей 'сестры'. Она - миниатюрная брюнетка, очень симпатичная, даже красивая. Все, капкан захлопнулся! Это - Фантомас.

  Во всей истории мне непонятны только две вещи: откуда взялась девочка, если должен быть мальчик, и как Хранители могли оставить ее без внимания. Но я рассчитываю, что шеф прольет свет на вопросы.

  Я не могу задерживаться у гостеприимной старушки. Мой долг - снова торопиться. Меня никто не спрашивал, хочу ли я устроиться на работу, связанную с постоянной беготней, а просто поставили перед фактом! Вообще не знаю, почему мне платят по месяцам, а не по пройденным мной километрам. Вероятно, боятся разориться.

  Вежливо отказываюсь от яблочного варенья с чаем, советую хозяйке покинуть Москву как можно быстрее, ведь следующего урожая яблок здесь уже не будет, и бегу к машине. Мне только что сообщили, что загадка 'Чи Волка' раскрыта! Над ней хорошо потрудился титан ума Стас (он вероятно подносил кофе настоящим аналитикам из МГУ).

  Скажите, господа, знающие центр Москвы, вы уже догадались, что такое 'Чи. Волк.'? Нет? Я подскажу. Идите в Хамовники и внимательно читайте названия улиц на вывесках. Начните с буквы 'А' и двигайтесь дальше по алфавиту, а когда доберетесь до буквы 'Ч', я пойду на пенсию и составлю вам компанию. Даже немного опоздаю, чтобы настичь вас на слоге 'Чи'. Дальше будем читать вместе. По слогам. Чи-с-ты-й (знаю, что так неправильно, но лучше запоминается). Переулок Чистый. Что за ерунда, скажете вы? Даже если 'Чи.' - переулок, то при чем тут 'Волк.'? Нет, господа, сразу видно, что вы не щеголяли знанием французского в светских салонах, не клеили балерин Императорского театра, не смаковали черешню, когда в вас целился дуэльный пистолет, я вообще не знаю, чем вы занимались до прочтения моих записок. Наверняка какой-нибудь ерундой. Если на то пошло, вы не умеете даже считать. Чистый, 4 - дом княгини Волконской. Понятно, что сейчас там проживает не она... но жаль, искренне жаль.

  - Географическое общество, - выдает мне справку по телефону Стас. - Там обосновалось какое-то географическое общество.

  Вот и поехали. Наши подтягиваются к указанному зданию со всех концов Москвы. Зачем Черномору писать всякую чушь? Этот 'волк' - крупная птица!

  По пути докладываю шефу о том, что сумел накопать, и требую немедленно выслать кого-то по адресу Фантомаса.

  - Этого не может быть! - заявляет мне ЖЗ. - Там был мальчик, никакой девочки! Я сам принимал участие в ликвидации.

  Это я уже слышал.

  - Может быть сначала родился мальчик, а потом - девочка? - намекаю на вполне вероятный сюжет.

  - Нет! - шеф беспокоится и кашляет в трубку. - Ребенок был один - мальчик! Все!

  Я не знаю, что и думать. Если допустить, что Илья Петрович придумал историю с девочкой, то остаются еще показания Влада и странная фигура Фантомаса. С ними что делать? Девочка-мальчик... мальчик-девочка... Мне кажется, что если буду продолжать размышлять об этом, то свихнусь. Должно ведь быть рациональное объяснение!

  - Разберусь со всем сам, - говорю шефу. - Закончу на Чистом и разберусь. Мне нужны телефонные номера Фантомаса, место работы и все контакты.

  До Хамовников еще как до темной стороны луны. Включаю радио, чтобы послушать о метеоритах. Кстати, места их падения все-таки совпали с красными крестами на карте.

  Однако радио с хрипом опытного астматика быстро переключается с темы метеоритов:

  - В Минске эпидемия легочной формы чумы, счет больных идет на тысячи, правительство распорядилось перекрыть границы и прекратить воздушное сообщение...

  Вот это новость! Аномалия развивается невероятно быстро, такого не было раньше. Первый Дом куда-то торопится? Интересно, куда и зачем. Не знаю, но всех Претендентов нужно валить как можно быстрее!

  Наконец подъезжаю к Хамовниками и паркуюсь в четырех кварталах от объекта. Все машины наших тоже невдалеке. Рядом с домом Волконской тишь да гладь.

  Я принимаю командование на себя.

  - Взрывчатки много? - интересуюсь по рации.

  - Полно! - радостно отвечает Стас. - Достаточно, чтобы взорвать весь квартал! Будем минировать двери?

  Я молчу. Тишина нервирует собеседника.

  - Доберман, ты что?! - в разговор включается Миша, который наконец выполз из своей засады. - Ты собираешься взрывать дом?!

  - Да, мы все собираемся. Готовьте взрывчатку и позвоните спасателям. Пусть высылают краны и стройтехнику. Взорвем и быстренько раскопаем.

  - Да ты что?! Мы даже не знаем, есть ли там кто-то из Претендентов! - Миша возмущается искренне, но я-то знаю, что у него на уме.

  - Мы не сможем войти туда незаметно, - отвечаю. - У них база наверняка в подвале. Если Влад там, то во время штурма ускользнет, как в прошлый раз. И насчет Черномора не беспокойся. Она - девочка умная, знала, на что шла, когда оставляла сообщение. Это - ее выбор.

  - Нужно ведь убедиться, что там есть хоть один наш клиент! - Миша не сдается. - Вдруг там лишь гражданские? Вдруг это - шутка Влада, или аналитики промахнулись? Доберман!

  Вот что любовь делает с человеком. Вышибает мозги, чтобы потом ударить коленом под зад. Да если там Влад и он уйдет на этот раз, нам просто может не хватить времени, чтобы его снова вычислить. Если красные кресты на карте - места падения метеоритов, то что означают знаки другого цвета? А их гораздо больше. Через неделю о нас уже никто не вспомнит, потому что некому будет вспоминать. Я на самом деле не люблю делать три вещи: взрывать дома с гражданскими внутри, стрелять в невинных людей и есть арбузы ложкой. Но иногда просто приходится!

  - Ладно, Миша, - я согласен пойти на уступки, чтобы не вбивать клин в команду в такое ответственное время. - У нас тут есть новобранец? Кого Влад точно не знает? Его и пошлем на разведку. Пусть держит в руках сотовый и передает картинку нам. Если будет хоть что-то подозрительное, то все, делаем по-моему.

  Миша согласен и вскоре к желтому зданию с белыми колоннами идет низенький Роман, одетый в цивильный серый пиджак нараспашку. Новобранец прибыл вчера, а обучение закончил неделю назад. Влад его не должен знать.

  Роман проходит через черные каменные воротца, шествует вдоль черных копий ограды и оказывается внутри здания. Мы слышим его диалог.

  - Мне нужен Виктор Иванович, - говорит новобранец.

  - Вам назначено? - интересуется пожилой мужчина с лысиной на темечке и седыми висками.

  - Да, Виктор Иванович просил меня подойти в это время. Меня зовут Роман Евгеньевич.

  Мужчина тянется к телефону внутренней связи, берет трубку и непонимающе бьет несколько раз по циферблату.

  - Что-то не работает... Подождите здесь, я сейчас.

  Роман наверняка покладисто кивает. Мы знаем, почему телефон не работает: новобранец незаметно для мужчины перерезал шнур, свисающий сбоку коричневого стола.

  Вахтер исчезает, а Роман демонстрирует нам панораму холла. В углу лежит какой-то гигантский древний секстант на тумбочке-подставке, а напротив стоит чучело волка. Забавная такая серо-коричневая тварь.

  Новобранец открывает дверь, в которую вышел мужчина. Там лестница, рядом с ней - еще одно чучело такого же волка.

  Рука Романа, сжимающая сотовый, вздрагивает. Еще бы - я ему звоню.

  - Подойди к чучелу в холле. Какие у волка размеры?

  Новобранец выполняет и докладывает:

  - Метра полтора в длину! Серьезный зверь.

  - Шкура выглядит настоящей?

  - Да.

  - Жди вахтера, наплети ему что-нибудь, чтобы не вызвать подозрений, и выходи. Не задерживайся!

  Снова включаю рацию.

  - Готовьтесь. Заминировать все стороны. Сразу перед взрывом гранатометы поражают окна в подвале. Выполнять!

  - Ты что, Доберман? - Миша снова волнуется. - Он же ничего еще не выяснил!

  - Все уже выяснил, - устало отвечаю я. - Ты волков видел? Да? Тогда выполнять!

  - Но при чем тут волки? - недоумевает недобитый влюбленный.

  Мне не нужен бунт на корабле, поэтому терпеливо объясняю:

  - Это не просто волки, а Canis dirus. Они все вымерли около пятнадцати тысяч лет назад вместе с мамонтами. Уловил?

  Да, Миша все уловил. Вероятность наличия в каком-то географическом обществе чучела такого волка стремится к нулю, а обладание двумя чучелами невозможно. Это все равно, что выставить напоказ две отличных шкуры мастодонта! К тому же, снова слово 'волк'. Черномор - большая умница.

  - Это - объекты шесть? - тихо спрашивает Миша.

  - Да.

  Объекты шесть - гости с шестого этаже Первого Дома, единственные 'невидимки' в инфракрасном спектре, которые обычно маскируются под различных зверей. У Влада неплохая стража, только он позабыл, что я - большой любитель изучать крупных хищников, как настоящих, так и вымерших.

  Мне не видно, как взрывчатка ставится, но знаю, что процесс пошел. Миша - в одной из групп минеров. Он вбил себе в голову, что Черномор должна умереть от его руки. Уверен, что она предпочла бы самоубийство.

  - Можно начинать? - рация шипит как молодая змея, у которой только что выросли зубы.

  - Поехали! - нет, моя театральная карьера стартовала бы с роли не Гамлета, а Гагарина.

  Жду несколько секунд и - вот оно. Земля дрожит подо мной. Но эта дрожь напоминает мне не тремор законченного выпивохи с больной печенью, а дрожание кожи кролика при просмотре фотографий лисы. Ничего серьезного.

  Я бегу к зданию. Там порядок. В смысле, что одна стена все-таки устояла, но решаю быть великодушным и не обращать на это внимание.

  Шум, гам, зеваки... мы огораживаем место происшествия и встречаем стройтехнику без спасателей. Все спасатели заняты - разбирают завалы от метеоритов. Нам выделили каких-то узбеков-строителей. Они не понимают по-русски, но зато их много.

  Я собираю вокруг себя толпу из тридцати неторопливых человек.

  - Орлы! - обращаюсь к низеньким черноволосым строителям. - Я хочу, чтобы большую часть завалов разобрали за два часа!

  Они качают головами - нет, не понимают.

  - Заплачу каждому по тысяче долларов, если уложитесь!

  На лицах зреет понимание. Никогда не видел, чтобы так быстро обучались русскому языку. Решаю закрепить пройденное.

  - Лучшим пятнадцати работникам наброшу еще тысячу сверху. А у худших пятнадцати - отберу тысячу. Время пошло!

  О, как они побежали! Начали хватать камни, крепить рухнувшие части стен к кранам и при всем этом, работая, возмущаться коварством работодателя. На отличном исконно русском языке.

  Я нахожу в себе новый талант - дар руководить строительными работами. Под моим беспощадным взглядом опытного ревизора орлы раскопали дальнюю от входа стену, извлекли два трупа и обнаружили проем, ведущий в подвал. Эта часть подвала выглядит почти целой.

  - Посмотри на толщину кладки! - оправдывается Миша. - Раньше лучше строили!

  - Раньше лучше строили, а сейчас лучше взрывают, - парирую я. - Лезь давай.

  Миша, исчезающий в подвале, радует узбеков, гадающих, кто из них рискнет и осмотрит поврежденное помещение. Тысяча баксов за такое маловато. Им требуется страховка, пенсия, орден (можно посмертно) и место на Новодевичьем. Миша соглашается бесплатно.

  Наш герой-любовник исчезает в проеме и вскоре слышится хлопок. Потом еще один. Строители недоуменно переглядываются, но я с легкостью узнаю голос мишиного пистолета. Горло благородного оружия сдавлено глушителем, ему приходится только возмущенно кашлять. В подвале осталось как минимум двое выживших - очень плохо.

  - Доберман, помоги! - в наушнике слышится взволнованный голос Миши.

  Я бросаюсь в подвал и узбеки провожают меня встревоженными взглядами. Еще бы - их благосостояние тесно связано с моим здоровьем. Я им сейчас дорог не меньше, чем отец!

  В подвале вот что: потолок рухнул, но застрял ниже уровня земли. Камни и деревянные балки скрепят от натуги, как тяжелоатлет, готовый бросить штангу. Везде трещины, из которых вытекают ручейки бело-серого порошка. Мне не жаль, что я не надел каску: тут бы помог лишь глубоководный стальной батискаф.

  Первое, что бросается в глаза - два трупа. Они посечены осколками гранат, но в их лбах - дыры. Миша неплохо провентилировал горячие головы.

  Огибаю изогнувшуюся перегодку. Там Миша и еще один труп. Нет, не труп! Миша и кто-то живой, щедро посыпанный белой пылью. Сначала не узнаю, бросаю на коллегу хмурый взгляд, но потом вижу длинные волосы, точеный носик (в основном, выточенный скальпелем)... ба, да это в самом деле Черномор!

  - Помоги! - хрипит Миша. - Она еще жива!

  Ее руки скованы, так же, как и ноги. Ран не вижу из-за пыли, но Черномор без сознания.

  - Она жива... это хорошо, - заключаю я. - А где Влад?

  Миша не знает, а дамочка ответить не может. Мне это все не нравится. Кое-как вытаскиваем Черномора из подвала и сразу переносим в скорую. Выясняется, что у бедолаги много ран от наших гранат. Миша отправляется с ней, чтобы сразу же допросить, когда она придет в себя, а я остаюсь руководить раскопками.

  Где Влад? Вот что мне не дает покоя. Половину подвала завалило, и приказываю начать разбирать завалы около главного входа. Я не бросаю слов на ветер и в самом деле примечаю лучших работников.

  Стою, непринужденно опираясь на сохранившуюся ограду, и мысленно составляю последнее 'прости' этому миру. Даже если обезвредим Фантомаса, остается Влад. Зорро можно не учитывать, она под плотным контролем. Если Влад проживет еще пару дней, то... Кстати, что я, как человек, могу сказать миру? Ну, спасибо за все, за хлеб, соль, ТВ, девочек, компьютеры, пироги с вишней, мороженое... заметили, что перечисляю лишь жратву и развлечения? Вот только этим мы все и занимаемся, только об этом жалеем. Короче, спасибо, мир.

  От мыслей такого рода меня отвлекает кое-что необычное. Мне кажется, строителям кто-то помогает. Они 'копают' снаружи, а этот 'кто-то' изнутри. Да так ловко, что огромная плита качается...

  - Начальник! Там еще есть выжившие! - ко мне с докладом бежит тот, кто еще недавно вообще не говорил по-русски и только и мог, что отряхивать свою изначально пыльную серую робу. Теперь он - главный ударник труда. Стахановец!

  - Все за ограду! - командую я. - Живо!

  - Что? - не понимают узбеки. Они все еще беспокоятся за заработок, но я переживаю о другом. Человек эту плиту не поднимет ни на сантиметр.

  - Прочь! - кричу я. Ко мне сбегаются Хранители. Некоторые даже вытащили из машин автоматы. Вот теперь строители понимают, что пора сделать перекур.

  Когда плита достаточно приподнимается, то мы не ждем того, кто из-под нее вылезет, а открываем огонь на упреждение. Бедные строители, они такого никогда не видели: их начальник, его подручные и даже просто 'зеваки' вмиг оказываются вооруженными. Огонь ведется из двадцати стволов, особо отчанные бросают вслепую Знаки в темную щель. Рядом со мной Стас в длинной коричневой куртке - он удобно оперся автоматом на ограду и стреляет короткими очередями. Я достаю гранату и, к вящему ужасу узбеков, зашвыриваю ее под плиту.

  Но наше усердие тщетно. С таким же успехом мы могли бы попытаться остановить несущийся бронепоезд, сажая рядом с рельсами луковицы тюльпанов и обклеивая шпалы картинками с портретами красавиц в голландских национальных костюмах. Из-под плиты все-таки выскакивает сначала один, потом другой. Их только двое, что радует, но они слишком быстры, и это огорчает.

  Стас пытается метнуть Знак сквозь уцелевшие прутья ограды. Прутья перестают быть 'уцелевшими', скукоживаются, а волк (я не забыл сказать, с кем мы сражаемся?) несется к ближайшему Хранителю - высокому блондину в черном пальто, под которым можно спрятать не только винтовку, но даже набор капканов на крупного зверя. Однако блондин капканами не догадался запастись, и сейчас мечется, отпрыгивает, вообще ведет себя нервно. Волки очень быстры, но нас много! Даже по теории вероятности рано или поздно Знаки должны настичь тварей и это случается. Сначала подкашиваются оледеневшие ноги у одного зверя, а потом невидимая сила складывает другого вдвое. Мы не теряем времени даром и на глазах у изумленной публики подбегаем к поверженным противникам и приканчиваем их мечами (выхватываемыми из самых разных мест). Строители и прохожие в ауте! Им не приходилось видеть ничего подобного. Это - несомненный успех! Зрители не могут понять, что именно видели, но чувствуют, что день прошел не напрасно. Да что там день - вся жизнь! Они волнуются, ожидают новых действий, спрашивают, нельзя ли купить билеты на что-нибудь эдакое (за любые деньги), но представление под названием 'избиение объектов шесть' завершается.

  Я хочу снова организовать строителей, объяснить, что второго акта не будет и можно возвращаться к трудовым будням, но мои намерения прерываются телефонным звонком. Это - Миша. Если помните, он поехал вместе с Черномором и все-таки смог провести допрос, когда дамочка пришла в себя. Доклад краток, но впечатляющ.

  Ее похитил Влад с самыми гнусными намерениями - получить, чего у нее никогда не было (на моей памяти). Не знаю, о чем вы подумали, но я имел в виду привязанность к мужчине. Неизвестно, насколько бывший коллега преуспел, но красотка все делала по принуждению и не соглашалась ни на какие посулы. А Влад - гурман, он решил не вербовать ее в свиту, а сохранить полную свободу воли (он в чем-то прав - если женщинам дать свободу, то они быстро сами от нее откажутся). Короче, Черномор сопротивлялась и негодовала, а Влад принуждал и обещал рай в индивидуальном порядке (клянусь, из этого описания выходит, что у них почти сложилась семейная жизнь!). Сначала он поместил Черномора в этот особняк. Но девушка не теряла времени даром и по крохам собирала информацию. Влад ее застукал в тот момент, когда она пыталась наладить контакт с моролом, который прибыл на очередные двусторонние переговоры 'Влад-Первый Дом'. Кстати, об этих переговорах. Влад прошел-таки все этажи, но выход из Первого Дома был заказан. Тогда мой бывший коллега решил узнать причины такой немилости или нечестной игры и, к его удивлению, Первый Дом пошел на контакт. Влад понял, что является запасным вариантом! Это подкосило его храброе сердце и черные мысли. Он, который всегда считал себя самым лучшим, сверхъественно привлекательным и сексуальным, получил сразу два отказа: от Черномора и Первого Дома. Такое обескуражит любого злодея и заставит его усомниться в рассудке тех, кто им не восхищается. Но Влад быстро сориентировался: он заключил с Первым Домом союз насчет охраны собственной персоны, узнал о местах, которые будут разрушены в первую очередь (чтобы самому не попасть под удар), составил карту и стал вынашивать планы по поводу устранения других Претендентов.

  Черномор после несостоявшейся беседы с моролом была переведена к временному союзнику Влада в пентхаус (который сам Влад этому союзнику и подарил). Там хитрая девушка решила сказаться больной, но Влад, будучи не в силах определить загадочную болезнь и вылечить, сделал ответный ход: он велел союзнику-Претенденту завербовать в свиту врача. Получилось, что это - главный врач того самого роддома, который у Влада давно был на подозрении. Союзник решил объединить вместе два дела. Но это Владу не помогло - вопрос происхождения Фантомаса все равно остался открытым.

  Короче, перед тем, как метеорит должен был поразить пентхаус, Влад вывез Черномора, но бросил своего союзника-Претендента на произвол судьбы. И, к тому же, косвенно натравил на него Хранителей. Влад поместил девушку в прежнее место: в этот самый особняк. И на утро сегодняшнего дня после нашего рейда в пентхаус в живых осталось лишь четверо Претендентов: сам Влад, загадочная Фантомас, Зорро и еще один, захваченный Хранителями и содержащийся в железной клетке.

  Когда в окно особняка Волконской влетели гранаты, то ранили всех, кто был в подвале, включая Влада. Черномор не знает точно, что с ним случилось дальше, но предполагает, что он мог и ускользнуть.

  Несмотря на плохие новости, я выражаю Мише свое восхищение скоростью добывания информации, но мой друг сообщает странным равнодушным голосом, что еще остались несколько важных вопросов, но, увы, Черномор на них ответить не сможет.

  - Почему? - интересуюсь я.

  - Она умерла, - говорит Миша.

  Н-да... Мне жаль Черномора. Она была красивой, коварной и отважной. Хотя с такими качествами до старости доживают редко, умереть от рук своих все-таки обидно. Теперь сердца Влада и Миши свободны от высоких чувств и могут целиком посвятить себя низким делам.

  Я не знаю, нужно ли выражать Мише сочувствие, поэтому просто говорю, что Черномора надо бы похоронить побыстрее, до того, как Москва покроется вулканической пылью, а на улицах будут валяться бесхозные трупы. Миша посылает меня подальше и я даю отбой.

  Теперь все внимание на раскопки. Строители поначалу отказываются разбирать завалы, опасаясь новых волков, подсылают ко мне трех переговорщиков, но я вновь проявляю недюжинный дар убеждения.

  - Мы вас будем охранять от неприятностей, - тихо говорю трепещущим работникам кирпича и бетона. - Так хорошо охранять, что не найдется никого, кто стал бы охранять вас от нас. Вы видели, что произошло. Лучше не злите меня, а займитесь делом. Наша сделка в силе. Если кто-нибудь из вас погибнет, выполняя свой долг, то его семья получит двадцать тысяч баксов. Если кто-то решит улизнуть, то семья получит от осла уши. Кто будет ослом - догадайтесь сами. Если кто-то захочет сачкануть, то накажем рублем. Видите того громилу с мачете? Его фамилия Рубль. Вопросы есть?

  Один из переговорщиков, совсем невысокий крепыш с приплюснутым носом, роется в складках большой синей робы и извлекает на свет какую-то потертую белую книжицу в мягкой обложке. Показывает мне.

  'Кодекс законов о труде' - красуется надпись на ней. Оригинальный ход! Настолько оригинальный, что решаю дать строителям шанс. Я ведь цивилизованный человек, в конце концов, и найду общий язык даже с нервной голливудской звездой, принимающей меня за адвоката своего бывшего мужа!

  - Вы работаете по контракту, - говорю, кивая на 'Кодекс'. - Имеете право его расторгнуть, подав письменное заявление за две недели до дня расторжения. С начальником отдела кадров вы уже знакомы. Его зовут Рубль. Желающие могут подать заявления об уходе сейчас и через две недели получат полный расчет. Или еще вариант - вы можете взять больничный на это время. По вопросу больничного обращайтесь тоже к начальнику отдела кадров.

  Строители поражены моими знаниями законов. Они смотрят на указанную персону. Это - Егор, Хранитель из Сибири, огромный здоровяк со шрамами через все лицо, память о рукопашной с медведем. В руках Егора мачете, которое он никак не может убрать обратно в ножны на спине. Весь вид этого Хранителя говорит о том, что у него действительно можно получить больничный, но лишь по разряду 'производственная травма, приведшая к инвалидности'.

  Мне кажется, что я все объяснил так доступно, что даже глухонемой австралийский туземец понял бы меня. Что тут рассуждать? Работа должна быть выполнена. Мне нужно знать, есть под развалинами Влад или нет. Если на то пошло, то я стараюсь и ради этих робких охламонов тоже.

  У строителей остался лишь один невысказанный вопрос. Им интересно, будут ли их бить среди бела дня в центре Москвы, если они откажутся? Мои глаза говорят: да, будут. Определенность сразу успокаивает. Переговорщики возвращаются к своим. Буквально два слова на узбекском (против целой моей речи) и работа закипела! 'Мы влипли'. Удивительно емкий язык...

  Но мои труды почти напрасны. Влада под развалинами нет. Раскопки продолжаются (ведь трудно разрыть за час все завалы), но чувствую, что все бесполезно. Единственная удача - обнаружение записной книжки Влада. Она - маленькая, в черной кожаной обложке, очень похожа на уменьшенную копию злополучного гримуара. Влад - все же большой консерватор, несмотря на свои выкрутасы. Он не признает электронные блокноты.

  Забираю черную книжечку из смуглых грязных рук строителя. Держу ее как драгоценность. Еще бы - тут, похоже, судьба за нас. Книжка мне пригодится в ритуале проникновения в Первый Дом, если когда-нибудь решусь его провести.

  Я столько раз уже упоминал этот ритуал, что пришло время описать подробнее (хотя настроение портится даже от мыслей о нем!).

  Итак, ритуал делится на три части: выполнимую, нереальную и самоубийственную. Выполнимая часть проста: нужно найти дверь, намалевать на ней полезные письмена на арамейском, и встать напротив, сжимая в руке книгу, собственноручно написанную Претендентом (чем больше этажей прошел этот Претендент, тем лучше результат). Книга получается аналогом гримуара, но, чтобы она сработала, нужно выполнить одно дурацкое условие: вложить в книгу по локону 'двух наивных любящих тебя красавиц'. (Звучит как идиотизм, но я встречал еще и не такое, причем, без всякого участия магии, одни лишь светские правила хорошего тона чего стоят).

  Нереальная часть такова: эта дверь должна вести в только что возникшее озеро жидкого огня. (Здесь глупо даже комментировать, где я возьму такое озеро?).

  Самоубийственная часть самая простая: в дверь нужно войти (то бишь прыгнуть в озеро жидкого огня), думая о том из Претендентов, который сейчас находится в Первом Доме. Если все получится, то в конечном итоге окажешься рядом с этим товарищем. А если не получится, то никто не потратится даже на гроб: ритуал - самоутилизация в чистом виде.

  Короче говоря, ритуал придумал затейник, кому обычное самоубийство с помощью пистолета или веревки кажется пресной прогулкой по булонскому лесу, где все лица тамошних проституток уже отлично знакомы.

  Я перекладываю ответственность за дальнейшие раскопки на грозного Егора, оставляю распоряжение воздать строителям по заслугам и спешу к дому Фантомаса. Если не Влад, то пусть хоть Анна окажется в моих руках! Я готов оплатить похороны этих двоих из собственного кармана.

  Прихватываю с собой Стаса, уже у искомого дома к нам присоединяется Миша, мы тихонько открываем замок... но поздно, черноволосая птичка улетела. В этой квартире никто не живет как минимум несколько дней.

  Осматриваю помещение и сразу нахожу увядшие цветы и наспех убранные в шкаф сумки. В них - еда и много пустого места. Заглядываю в холодильник - скоропортящиеся продукты из сумок переложили сюда. Прикидываю примерный вес, громоздкость... нет, девушка такое не стала бы тащить. Ей это принесли. Возможно, вместе с цветами... хотя, скорее, цветы были чуть раньше. У курочки гостил поклонник. Он принес сумки с едой, но на ночь не оставался. Наверное, приехал на следующий день и увез куда-то нашего Фантомаса.

  Стас ловко снимает отпечатки пальцев с упаковок и пакетов. Миша ругается - местоположение сотового Анны по-прежнему не определяется. Зато у нас есть полезный список входящих и исходящих звонков. Я роюсь в сумках и на дне нахожу магазинный чек. Это же надо быть такими простофилями! Не удивлюсь, если ее поклонник еще и карточкой расплатился. Или он тогда не скрывался? 'Скрывался, скрывался, - говорю себе. - Словно жираф в капустном поле'.

  Редко какое следствие продвигается так быстро. Уже через час у нас есть ФИО поклонника, адрес и место работы. Вот только его дом пустует, семья выехала в неизвестном направлении, а сам он непонятно где. Но это не беда. Нам нужно совсем немного времени, чтобы выяснить все.

  Однако удача считает, что пришла пора наконец улыбнуться и мне. Мой телефон трезвонит, я подношу его к уху и слышу, что это она - удача. Правда, у нее голос Зорро.

  - Я с Владом давно не говорила, но зато придумала, как навестить Фантомаса, - поет наша ушастая блондинка. - Что мне за это будет?

  - А что ты хочешь? - спрашиваю я, вслушиваясь в голос Зорро, как терапевт в легочные хрипы.

  Красавица не теряется. Она уже все подготовила заранее. Эта дамочка купит у вас самый ценный товар, а расплатится прошлогодним снегом. Или натурой, если вы будете настойчивы и пригрозите иском.

  - Много денег, - тараторит Зорро, - главные роли в нескольких высокобюджетных голливудских фильмах и...

  Мое дыхание замирает. Даже не могу представить, что она еще захочет.

  - И чтобы они имели успех!

  - Кто? - спрашиваю. - Фильмы или роли?

  - И то и другое! - решает блондинка. - Оскара хочу! Только на этих условиях я отдам вам Фантомаса с Владом и выйду из игры.

  Все-таки не зря изобрели узду для лошадей. Я кажусь себе заправским гусаром, когда напоминаю Зорро о том, что она - мой агент и не ей ставить условия.

  Дамочка не сдается.

  - Да, это так, - соглашается она. - Но ты мне поручил просто наблюдать и сообщать. А я предлагаю другое - сама организую ловушку. Проявлю инициативу! И хочу за это оплату. Разве не справедливо заплатить бедной женщине за труды?

  Зорро - не первый мой агент, но возможно последний. Пусть она - бабочка, но я-то энтомолог! Вижу ее насквозь. Нетрудно понять, что блондинка хотела сыграть сама в игру под названием 'Молодой, успешный и единственный выживший', но по какой-то причине догадалась, что у нее это не получится.

  - Если сделаешь все быстро, то обещаю расплатиться сполна, - говорю. - Крайний срок - послезавтра.

  Я не вру. И слона можно превратить в примадонну, в наше время это лишь вопрос денег. К тому же Зорро артистична. Американские Хранители смогут дать ей толчок (хотя многие бы ограничились пинком под зад).

  - Завтра утром - Фантомас, а вечером - Влад, - в голосе блондинки появляются деловые интонации. Она стала бы неплохим брокером, если бы сделала ставку на верхнюю часть своего тела.

  Я верю в деловые качества Зорро, но поиск не останавливаю - мало ли что. Покидаю апартаменты таинственной Анны, сажусь в авто и несусь к одному из бункеров. У меня еще несколько нерешенных проблем. По пути делаю звонок.

  - Шеф, скоро мы возьмем Фантомаса. Я планирую ее подстрелить, а потом уже разговаривать, - мой доклад как обычно краток.

  ЖЗ в курсе происшествия с Владом, гибели Черномора, но новая информация превращает моего бровастого собеседника в мудреца-молчальника на целую минуту. Я терпеливо жду, вливаясь в поток машин. Кстати, автомобилей в Москве стало гораздо меньше. Люди бегут. Они не понимают, что происходит, но все равно бегут как кенгуру из горящего сибирского болота.

  - Андрей... гм... мальчик мой, - оживляется молчальник. - Нам нужно поговорить.

  Интонации шефа мне кажутся подозрительными. Уж не на пасеке ли он? Мед так и сочится из трубки.

  - Говорите, шеф, - я отвечаю тоном занятого человека, который только что из хулиганских побуждений проверил на прочность бампер непонятной черной audi с включенной мигалкой.

  - Предлагаю поговорить в тихом месте, скажем, в парке, - сообщает шеф.

  Бедная ауди! Она не следит за нашим разговором, поэтому теряется в догадках, почему в ее зад въехали во второй раз, когда она уже освобождала дорогу.

  - А-э... Виссарион Григорьевич? Как слышите? - в переводе с официоза это означает 'Вот и ты слетел с катушек, старый хрыч. Скоро все там будем'.

  - Встречаемся на аллее Цветного бульвара у памятника двум клоунам, - если ЖЗ свихнулся, то у него последовательный бред.

  - Когда? - спрашиваю.

  - Как только туда доедешь.

  На моей памяти шеф впервые готов выползти из помещения.

  - Вас понял, - что ж, мои цели немного меняются. ЖЗ удостоил приватной беседы. Что бы это значило?

  Сворачиваю к Цветному, выгружаюсь рядом с двумя бронзовыми остолопами, прыгающими друг через друга (представляю, как они оба хотят, чтобы этот прыжок завершился!), и на ближайшей скамье обнаруживаю шефа. Его ярко-красный блестящий галстук привлекает внимание всех сорок в округе. Они летают над скамьей и обмениваются впечатлениями так, как это делают все птицы - глазами пожирают приглянувшуюся вещь, обдумывают увиденное, а результат размышлений выпускают через отверстие рядом с хвостом.

  - Присаживайся, Андрей, - предлагает мне ЖЗ.

  - Спасибо, постою, - шефу хорошо, его сороки не тронули, а о местах рядом с ним такого сказать нельзя.

  - Я хотел поговорить об этой Анне, Фантомасе, - говорил ЖЗ, смотря куда-то в сторону. - Считаю, что если будет возможность захватить ее живой, то лучше это сделать. Ее ранения должны позволить ей прожить чуть дольше тех нескольких минут, которые ты обычно отводишь под допрос.

  - Зачем, Виссарион Григорьевич? - мне кажется, что сейчас не до разговоров с Претендентами.

  - Я хочу знать, кто она такая, - отвечает шеф. - Это желание имеет отношение не только к делу. Оно еще и личное.

  Мои брови удивленно ползут вверх, а мой лоб становится все уже и уже. Я ничего не понимаю. Какое такое личное? ЖЗ - это робот без семьи, друзей и вредных привычек.

  - Но иногда личное для дела значит больше, чем все остальное, - загадочно добавляет шеф. - Все зависит от результатов.

  Я прошу и даже требую объяснений. Довольно с меня загадок! Мне только-только удалось встать на путь их разрешения.

  Шеф тяжело вздыхает, поднимается со скамьи и на его место тут же падает очередной плод размышлений сороки.

  - Понимаешь, Андрей, это все очень сложно, - медленно начинает переходить к сути ЖЗ. - Если вернуться к тому случаю... на двадцать два года назад... то, как знаешь, я руководил операцией. И принял непростое решение сохранить жизнь мальчику.

  Я молчу. Меня одолевают плохие предчувствия.

  - Это не было нарушением, - объясняет шеф, - мальчика проверили, он не представлял опасности, но обычно в подобных случаях мы уничтожаем всех причастных. Я просто пошел против традиции.

  Я все еще молчу. Что тут сказать? Даже полный идиот бы понял, к чему подводит ЖЗ.

  - У мальчика были неплохие способности для того, чтобы стать Хранителем. Даже очень хорошие. Я отдал его на обучение, собираясь следить за судьбой своего подопечного, а чтобы не возникало ненужных вопросов, слегка изменил в документах дату рождения.

  - Сдвинули на полтора месяца? - догадываюсь я.

  - Да, Андрей, да. И сам факт того, что мальчик среди нас, доказывает, что чудо тогда свершилось. Родители сумели сделать задуманное: их девочка стала мальчиком еще в утробе. Это, конечно, запустило аномалию, но мы быстро с ней справились. Понимаешь, Андрей? При родах не было никакой девочки и быть не могло. Плод был один. Я лично проверил.

  Представляю, как шеф это проверял, но меня сейчас волнует другое. Точнее, сразу две вещи. Личное - кажется, я знаю, кем были мои родители. И профессиональное - факты, показания, свидетельства указывают на то, что девочка все-таки была.

   Если кто-то думает, что открытие по поводу родителей тут же изменило мою жизнь, что я устроился на работу по выращиванию помидор и записался на курсы кройки и шитья, то он промахнулся. Меня воспитывали с большей энергией, чем сверхдеятельная девица тратит за всю жизнь на своего благоверного. А это значит, что я живу не для родственников, жен, детей, болонок, кошек, матрешек и отважных хомячков и даже не ради себя. Короче, у меня, как у Гарри Поттера, всегда был долг, но никогда не было родителей.

  Мой следующий визит - в бункер, где стоит железная клетка, в которой живет балбес, вынесший вопрос о гримуаре на семейный совет. Поначалу я хотел использовать балбеса в качестве маяка, чтобы проникнуть в Первый Дом, но теперь отказался от этой идеи.

  Павел Викторович Лазарев (он же 'балбес' - примечание для склеротиков, аутистов и альтруистов) прошел только один этаж, а с восьмого этажа, где он окажется, если попробует опять, очень трудно прокладывать себе дорогу на первый, даже используя лестницу. Нет, сейчас мне нужен более продвинутый маяк. Хотя ритуал и нереален, это не мешает к нему подготовиться.

  Расположение бункера-тюрьмы известно только заинтересованным лицам. Контора находится в подвале многоэтажного дома, принадлежащего одной стремительно растущей фирме (настолько стремительно, что она эвакуировалась из Москвы еще перед детскими домами). Я стучу в железную дверь и она распахивается усилиями толстого охранника в форме цвета 'мертвая серая гусеница с трупными пятнами'.

  Охранник помнит мое лицо (такое не забудешь - подтвердит любая девушка). Я прохожу мимо него, спускаюсь по гулкой лестнице и вскоре оказываюсь в комнате дежурного.

  Юра, вечный дежурный, рыжеволосый здоровяк с отстреленной ногой, сидит за деревянно-металлическим столом и разглядывает бумаги. Юра хмурится, морщится, шевелит губами, но все напрасно - бумаги практически не видны. Еще бы: прямо на них расположилась пара соблазнительных ягодиц, принадлежащих Марине, дочери Претендента. Марина находится чуть повыше своих ягодиц (я снова предупреждаю филологов - споры со мной вредны для здоровья). Девушка сосредоточенно читает вслух выдержки из Космополитен, повествующие о том, как правильно кормить грудью младенца, не снимая обтягивающего вечернего платья, бюстгалтера от Армани и колец на сосках.

  Заметив меня, Марина взвизгивает и радостно бросается мне на шею. Теперь Юра может увидеть свои бумаги! Но вместо того, чтобы жадно наброситься на них, он провожает печальным взглядом упорхнувшие ягодицы.

  - Ты пришел ко мне? Мы пойдем гулять? - щебечет крошка. Она одета в ярко-желтый свитер. Между ним и джинсами виден пупок.

  Что ж, дамочка частично права. Я пришел и к ней тоже.

  Внимательно смотрю на лучистые серые глаза и вишневые губки (во мне умер поэт, предполагаю, что он покончил с собой) и окончательно убеждаюсь в том, что передо мной яркий представитель той породы женщин, которых наш Манускрипт назвал 'наивными любящими тебя красавицами'.

  - Мы погуляем потом. Сейчас я занят. Хочу проведать твоего отца и заодно обсудить, когда его можно выпускать.

  Какие новости! Малышка удивлена. Ей наверное уже надоело приходить к своему отцу, висящему на цепях, как якорь от старой баржи. Она приветствует будущего освободителя сочным поцелуем. Примерно так целовала Наполеона Джозефина, когда он вытащил ее из цепких лап галапагосских дикарей (с тех пор на галапагосских островах живут одни черепахи - примечание для натуралистов и зануд).

  Я пользуюсь случаем, достаю из правого кармана серебряный медальон (стилизованный под старину, барышни такое любят) и произношу прочувственную речь о том, что мне бы хотелось сохранить на память о прекрасной, дорогой и единственной Марине хоть что-то... Можно даже просто прядь волос.

  Дамочка тронута до самого левого предсердия. Слезы катятся из ее глаз крупными блестящими жемчужными каплями (поэт во мне не просто умер, он долго агонизировал). Она готова дать все! Свитер, джинсы, туфли, трусики и свое самое доброе расположение.

  Но я непреклонен. У меня сейчас нет времени, чтобы наслаждаться добротой женщин. Ограничусь просто локоном.

  Наконец дело сделано. Прядь волос смочена слезами чистой девы (все читательницы Космополитена чисты по определению, там почти на каждой странице реклама мыла и шампуней) и положена в медальон. Осталось перейти ко второй части плана.

  За спиной Юры - обитая тусклым железом дверь. В ней три замка, большая щеколда и глазок. Заглядываю туда, открываю дверь в импровизированную камеру и подхожу к клетке. Павел Викторович, висящий на цепях в синем спортивном костюме, напоминает спелую сливу. Ему уже надоело так висеть, а хочется вырваться на свободу, похоронить жену, выдать замуж дочку и зажить человеческой жизнью. Его небритое одутловатое лицо грустно, а глаза... вот выражение глаз мне кажется любопытным и удивительным. Зрачки Претендента смотрят не на меня, а куда-то мимо моей головы, на стену. Я, конечно, не гордый, могу с легкостью отказаться от того, чтобы быть в центре внимания, но мне хотелось бы знать, что же там, за спиной, может быть интересней меня. Я оборачиваюсь и...

  Вообще до сих пор непонятно, почему объекты восемь так любят висеть вниз головой. Это уже второй раз, когда такая тварь свисает с потолка и хлопает продолговатыми моргалами, чего-то выжидая. Кстати, чего?

   Я вот не жду. Правая рука ныряет за пазуху за кольтом, а левая пытается сложиться в проверенный знак Водолея. Не успею совсем немного. О8 срывается с места и мчится к клетке. Попробуй попади в него на такой скорости! Пуля входит в стену, а Знак удается удержать.

  Тварь чертовски быстро отрывает прутья, но не стоит на месте, а беспрестанно дергается словно живой ерш на сковородке. Передо мной выбор: стрелять или нет. Если выстрелю и пуля пройдет навылет, то подарю Павлу Викторовичу настоящую свободу от всех проблем. Это, конечно, не беда, но Марина не будет рада и локон может не сработать (какие только мелочи приходится учитывать, и никто даже не узнает о моем широкополосном уме!) С другой стороны, клетка уже почти разрушена...

  С некоторым запозданием раздается крик Марины (крики молодых девушек отличаются от криков опытных женщин отсутствием заботы о мужских ушах). Слышу, как падает стул - Юра пытается выйти из-за стола, чтобы помочь мне. Я прыгаю в сторону и снова стреляю, как раз в тот момент, когда руки О8 уже готовы ухватиться за цепи. Но сейчас - попал! Вообще не припомню, чтобы мазал два раза подряд даже в самых сложных ситуациях. Пуля входит в башку, настраивает мысли твари на новый лад и заставляет покачнуться. Тут уже мой Знак не плошает. Он связывает О8, а меч в умелых руках быстро готовит рагу.

  Я разгибаюсь лишь тогда, когда слышу тихий вздох и какой-то шум. Оборачиваюсь, и что же? Марина, видимо, не приучена к походной кухне, она теряет сознание и падает на руки Юре, который почему-то придерживает ее не за плечи, а под ягодицы.

  Зато Павел Викторович полон мужества. Он старается не смотреть на остатки твари у своих ног, а говорит задыхающимся полушепотом:

  - Хорошо, что только он один вошел. Я специально просил, чтобы один, а то их боюсь.

  Мое внимание быстро переключается на 'сливу' в цепях. 'Он специально просил'? Меч почему-то так и стремится оказаться у Претендента под носом. Мне уже почти все понятно, и я изо всех сил сдерживаюсь.

  - Кто один и кого просил? - спрашиваю, собрав в кулак спокойствие и воротник Павла Викторовича.

  - Ну... вот этот... которого вы зарубили..., - хрипит Претендент. - А просил я старика, Черную Книгу... ну, гримуар по-вашему. Чтобы он открыл дверь в Первый Дом и помог как-то до нее добраться.

  Иногда мне кажется, что болваны размножаются телепатически. Вот рождается нормальный человек, растет, учится, а потом р-раз - и принимает сигнал. Из космоса. О том, что миру болванов не хватает и срочно нужны новые. Человек - под козырек.

  - Вот что, - говорю, - вызывай своего старикана в форме книги. Я освобожу тебе руки и разведу огонь. Туда эту книгу и бросишь. Понял?

  Первый Дом редко помогает Претендентам добираться до дверей. Только в самом конце и только чтобы позабавиться. Такие Претенденты оттуда уже не выходят. Если человек поставил себя в такую ситуацию, что не может самостоятельно достичь двери, то для Первого Дома это - шлак, бесперспективный отработанный материал. Первый Дом так щепетильно относится к отбору, что подозреваю его в подбрасывании людям идеи евгеники.

  - Понял, - шепчет Павел Викторович, скосив глаза на свою левую щеку. Еще бы - ее уже не нужно брить. Над ней поработал меч знаменитого цирюльника Добермана. Она блестящая и розовая, словно закат в паноптикуме.

  Мои мысли переходят на приятную тему. Сжечь гримуар - что может быть лучше? Мне всегда было интересно, как они горят. В Манускрипте написано, что 'желтое пламя становится синим, а потом тухнет под тяжестью пепла'. Самое время проверить.

  Юра тащит огромную аллюминиевую кастрюлю - где он только ее раздобыл? Я ставлю сию посуду перед Претендентом, наваливаю туда кипу бумаг и поджигаю. Огонь весело пожирает пищу и растет на глазах, покрывая стенки кастрюли копотью.

  - Шевелись! - мой меч готов обрить вторую щеку полоумного Претендента. Похоже, у меня появилась запасная профессия брадобрея (после того, как все закончится, позвоните мне по телефону насчет записи на стрижку и я скажу, куда вам пойти).

  В руках Павла Викторовича возникает гримуар. Черная невзрачная книжица - мечта библиофила, библиомана и пиромана. Если такая книга появится на рынке, то за нее можно смело отдавать любые деньги - ведь этому рынку недолго жить по-любому.

  - Бросай! Живо! - я подбадриваю несчастную жертву собственной тупости.

  Дрожащие руки разжимаются и гримуар летит в кастрюлю (какой бесславный конец - умереть как пельмень!). Наш повар переживает. Ему жаль расставаться с таким чудесным предметом, уже угробившем его жену и чуть было не убившим дочь. Но кастрюле на переживания начхать. Она бойко переваривает гримуар, сначала обгрызая углы и края, а потом уже принимаясь за середину. Огонь действительно становится синим и на самом деле быстро гаснет. Но это еще не все!

  Когда гримуар рассыпается, то превращается в черно-серый пепел. Этот пепел очень летуч и его много! Он поднимается вверх, облепляя мебель, пол, стены и наши лица. Мы все задыхаемся. Такое чувство, что взорвался вулкан. Гримуар все-таки сделал напоследок подлость, как скунс перед смертью.

  Мне хочется выйти из комнаты, но вспоминаю о том, что ноги бывшего Претендента еще скованы. Торопливо освобождаю его, едва не ломая ключ в пасти устаревшего замка. Марина, прежде безмолвно стоявшая у стены, бросается отцу на грудь и начинает рыдать. Пепел и слезы... кажется, я здесь неплохо поработал, картина в дальнейшем улучшении не нуждается.

  Выхожу на улицу. Предстоит еще одно дело - нужно закончить процесс подготовки к ритуалу, если уж начал. Мне остался всего один ингредиент - локон второй любящей меня наивной красавицы. Тут слово 'наивный' можно опустить, они все такие, включая Зорро. А вот со словом 'любящий' могут возникнуть проблемы. У меня, конечно, было много женщин, но что с ними случилось? Я могу ответить точно: половине я просто перестал звонить, а к другой половине забыл прийти на свидание. Любят ли они меня после этого? Ну, не знаю... что-то подсказывает мне, что если и любят, то как-то очень странно. Нет, здесь нужна свежая кровь.

  К счастью, вспоминаю о том, что у меня есть на примете одна крошка. Правда, мы с ней еще не встречались тет-а-тет, но может быть это и к лучшему. Я говорю о малышке из роддома, которую зовут... которую зовут... ее же должны звать как-то? Напрягаю память и вспоминаю ножки, попку, грудь... Это - главные достоинства любой женщины. К сожалению, имя к ним не относится. Но моя записная книжка, равно как и находчивость, со мной. Нахожу последнюю запись - Елизавета! Какое прекрасное запоминающееся имя! На всякий случай конспектирую его на руке. Все, я готов к свиданию.

  Набираю номер и скромно напоминаю о себе.

  - Андрей! - крошка задыхается, она мне, конечно же, рада. - Мы не можем с тобой потом поговорить? У нас тут на работе неприятности!

  'Неприятности' - мое любимое слово из уст красивой женщины. Оно означает, что есть шанс предстать во всем блеске спасителя и опоры (верный ход: сначала мужчина - опора для женщины, а потом женщина - ... ну, все поняли).

  Аккуратно расспрашиваю. Выясняются интересные вещи: главный врач свихнулся (это часто случается со свитой, когда Претендент умирает. Помните гранатометчика в магазине? То же самое), а сама Елизавета вся в работе, под руководством пьяницы начмеда помогает эвакуировать роддом. Н-да, здесь моя отважная помощь не нужна. Но я не теряю надежды и продолжаю разговор!

  Из намеков Елизаветы понимаю, что эта героическая дамочка поссорилась со своим богатым женихом, когда заявила, что без больницы никуда не уедет. О, как мне знаком этот тип женщин! Предложи им Париж в трудную для Родины годину, и тут же будешь послан подальше. Девушка немедленно выберет патронташ или на худой конец сумку с красным крестом через плечо. Обожаю таких дамочек. С ними хорошо ходить в походы, полные водоворотов, крокодилов, пиратов и пираний, но вот жить вместе в обычной квартире... впрочем, это уже неважно. Я понял главное!

  - Еду! - кратко сообщаю по телефону. - У меня к тебе очень серьезный государственный разговор!

  И оставив лапочку мучиться догадками (делайте так как можно чаще и ваша личная жизнь сразу пойдет в гору), разъединяюсь.

  Вскоре я там, около роддома, с которого началось мое расследование. Радио сообщает о странном наводнении в районе Средиземного и Черного морей. Оно кажется странным диктору, но не мне. Первый Дом расчищает плацдарм для желаний Претендента-фаворита. Я это могу понять. Трудно желать перестроить мир полностью, если он еще существует, - Претендент отделается лишь небольшими изменениями. Зато если мира нет... о, здесь открывается настоящий простор для самых смелых вожделений. Но ничего, моя пуля любого призовет к смиренности, заставит уйти в монахи и поселиться в скромной подземной келье с входом, но без выхода.

  Я вообще в глубине души считаю, что Первый Дом не может быть непредвзятым. Это ведь - трудоголик, лишенный работы большую часть своего времени. Первый Дом активно ищет себе занятие, не способен не искать! Он усугубляет аномалии, отравляет намеками Претендентов, а при затишьях наверняка орудует исподтишка. Присматривается, принюхивается, находит нужных людей или даже слегка изменяет их. Может быть он что-то сделал в свое время с Фантомасом? Она ведь - обычная цыпочка, незлобная и вежливая (так о ней говорят знакомые). Почему Фантомас - главный Претендент? Почему Первый Дом поставил на нее? Если бы я знал ответы на эти вопросы, то не бегал бы по улицам, а сидел бы на месте шефа, раздувая ноздри и просматривая каталоги с изображением моих будущих секретарш (взял бы на испытательный срок каждую!) Но вернемся к реальности.

  В роддоме коридор около дверей заставлен ящиками и кроватями да так ловко, словно злой гений решал логистическую задачу - как заблокировать все выходы с минимальными затратами. Протискиваюсь между кроватями и сразу же нахожу Елизавету. Лапочка прижимает к белому халату серую коробочку и выжидательно смотрит на меня.

  - Наш разговор не займет много времени, - успокоительно объясняю я, отводя дамочку в сторону. - Мне предложили одно важное и опасное дело, которое требует напарника женского рода, желательно с медицинским образованием. Я тут же вспомнил о тебе! Так и показалось, что ты - девушка, не пасующая перед трудностями. К тому же, сразу мне понравилась. И я ответил начальству - что сначала поговорю с тобой, а потом уже буду соглашаться на кого-то другого.

  Крошка польщена, но все еще не может понять, куда клоню.

  - После эвакуации мы поедем в Оклахому, - говорю тихо и оглядываюсь по сторонам. - Под видом семейной пары. Будем там охотиться за ураганами, за торнадо!

  - Как в Оклахому? - поражается дамочка, чуть не роняя от удивления коробку. - Это ведь в Америке!

  - Тише! - шикаю я. - Не надо говорить громко. Ты слышала об охотниках за торнадо?

  - Н-нет... не знаю... кажется...

  - Это люди, которые преследуют смерчи для их изучения, - поясняю. - Тем же займемся и мы, только с другой целью. Есть подозрения, что штаты готовят по нам удар с помощью контролируемых торнадо. Смотрела по телевизору передачу, в которой рассказывалось, что в нашей жуткой летней жаре виноваты США? Они не ограничатся жарой, Лиза. Торнадо - следующий шаг. У них там центр по изготовлению ураганов.

  Глаза крошки распахиваются. Она начинает о чем-то догадываться.

  - А метеориты? - ее красные губы встревоженно шепчут. - В метеоритах тоже они виноваты?

  - Вполне вероятно, - отвечаю. - Но этим вопросом занимается другая группа. А ты что скажешь? Дело трудное, непростое, но что-то мне говорит, что мы сработаемся, что ты - идеальный напарник. Вот здесь говорит, - я прижимаю руку к сердцу. - Когда тебя встретил, то сразу понял - судьба.

  Знаете, некоторым девушкам не нужно приносить цветы, достаточно о цветах рассказать. Мои акции летят вверх, словно я изобрел гравитационный двигатель и вышел с ним на фондовую биржу. Еще несколько минут, проведенных наедине, парочка нужных слов и недро очередного стилизованного под старину романтичного медальона принимает второй локон. Я полностью готов к ритуалу, но еще не спятил, чтобы его провести.

  Глава 14. Анна: 'Зорро и я'

  Малыш быстро понял, что произошло. Виталий Петрович вел машину и объяснял вору, во что тот ввязался, а я любовалась мечом. Все-таки хорошо быть в обществе нескольких мужчин - к тебе никто не пристает, они заняты выяснением отношений друг с другом!

  Меч был красив, Виталий Петрович - рассержен, Малыш - озадачен, все шло своим чередом.

  Когда мы вернулись домой, спать совсем не хотелось, но я сказала себе - 'надо'. Завтра нужно договориться с Владом, придется согласиться на его условия в обмен на безопасное прохождение шестого этажа. После этого пройду этаж, не буду затягивать, Валера и так долго ждал. С этими мыслями я уснула, не обращая внимания на хриплый спор мужчин.

  Утро принесло очередной сюрприз. Я проснулась от странного металлического грохота, доносящегося из гостиной. Набросила на себя розовый халатик, спустилась вниз и обомлела. Там, на полу, на диване, на креслах лежало оружие. Самое разнообразное! От коротких пистолетов до длинных автоматов. А Малыш в зеленой куртке военного образца, сгибаясь под тяжестью невообразимо уродливого сочащегося маслом пулемета, тащил свою ношу в дом.

  - Что это? - я крепко держалась за деревянные лестничные перила, словно боялась упасть. Мой голос был нетверд, а сердце сжималось от нехороших предчувствий. Да и кот был недоволен происходящим. Он лежал на ковре пушистым кругом и неодобрительно моргал.

  - Защита, - буркнул Малыш, сваливая пулемет на пол рядом с коробками патронов. - Мы ведь в большом деле, мадам. Без этого нельзя.

  - В каком большом деле?! - воскликнула я, быстро сбегая вниз. - Ты меня прости за вчерашнее, но мне нужно было так поступить! Я хочу лишь вылечить Валеру и ничего больше!

  В зал вошли Виталий Петрович с Романом. Они были оживлены и, казалось, их отношение друг к другу изменилось - оба зажигательно обсуждали что-то. Я хотела призвать в свидетели своих поклонников, но не успела. Мой взгляд упал на их пояса. Мне срочно понадобился воздух, ведь горло сдавил нервный спазм. На талиях обоих мужчин красовались самые настоящие черные портупеи с кобурами. Правда, ремень Виталия Петровича просто болтался на толстом животе, оттягиваемый вниз весом пистолета.

  - Вы что, с ума посходили?! - закричала я. - Где вы это все взяли?! И зачем?!

  Толстый рыцарь и атлет-музыкант удивленно уставились на меня. Оба были одеты в сине-белые спортивные костюмы и смотрели так одинаково, что казалось, передо мной - два сиамских близнеца, разделенных неравномерно.

  - Анечка, - вкрадчиво сказал Виталий Петрович, - ты не волнуйся. Просто мы посовещались и решили, что так будет лучше. Безопасней, а то мало ли что. У Малыша свой склад. Он ведь приторговывает оружием, когда есть возможность. Получает из Чечни, переправляет в Афган... крутится помаленьку.

  - Крутится?! В Афган?! Из Чечни?! - казалось, что меня хватит удар.

  - Не беспокойся. Пожалуйста, - Роман посмотрел на меня нежным взглядом. - Хочешь, я помну твои трапециевидные мышцы? Это хорошо помогает расслабиться.

  - Малыш, ты перенес весь свой склад сюда? - я отвернулась от атлета и теперь взирала на тщедушную фигурку вора. Нет, не просто вора, а еще контрабандиста и торговца оружием!

  - Почти, - ответил тот, разгибаясь и вытирая промасленные руки о куртку, что делало ее более пятнистой. - А что? Мало, что ли?

  - Хватит, хватит, - быстро встрял Виталий Петрович. - Если Хранители нагрянут, то все равно уж будет...

  - Вот именно! - отрезала я, прижимая к щекам разом похолодевшие руки. Вот странно - руки как лед, а щеки горят. - Будет все равно! И с чего им сюда нагрянуть? Я хочу, чтобы вот это все немедленно...

  - Метеориты их раззадорят, вот и нагрянут, - прервал меня Малыш. - К тому же, Москва опустела, сечешь? Эти киллеры сейчас за Подмосковье примутся. Москву сто пудов прочесали. По дачам пойдут. Нам вообще нужно сваливать побыстрее. Нельзя на одном месте долго сидеть.

  Я нахмурилась. В словах Малыша было что-то, ускользающее от моего понимания.

  - При чем тут метеориты? И какие еще метеориты? Ты имеешь в виду тот маленький метеорит, который упал несколько дней назад? Так, вроде бы, даже никто не пострадал.

  Краем глаза заметила, что Виталий Петрович и Роман стали подавать вору какие-то знаки. Но Малыш лишь отмахнулся от них.

  - Мадам, я тебя уважаю как босса, - заявил он, - но просекатель ты никудышний. Ты вообще новости смотришь, телевизор слушаешь? Италию и Крым смыло, в Украине и Польше какая-то гниль, пришедшая из Белоруссии. Тысячи жмуров! В штатах - цунами, а на Москву падает хрень с неба, землетрясения... откуда? Один мой кореш, ему под стольник, еще позавчера сказал, что это капец. А он дед мудрый, в прогнозах шарит. И тут - ты со своей Книгой. Я ведь, мадам, не вчера родился, в совпадения не верю. Это все из-за таких, как ты, идет. Но не боись, я тебя не выдам. Не оттого, что не могу, а даже и без привязки не выдал бы. Мы - заодно теперь! Вместе скопытимся или на коня сядем! Это ведь какой случай, шанс! Витя мне все объяс...

  - Стоп, - прошептала я. - Ты это серьезно? Серьезно все говоришь?

  Малыш удивленно приподнял черные взъерошенные брови, а Виталий Петрович схватился за голову.

  Мое сердце гулко билось 'тук-тук-тук', распирало грудь и, казалось, подкатывалось под самое горло.

  - Анечка, тебе плохо? Ты сядь! Вот сюда! - Виталий Петрович быстро освободил кресло от оружия. - И не переживай ты так! Я тебе все хотел рассказать. У нас же нет выбора!

  - Ты знал? - в упор спросила я, изучая каждую морщину на лице толстого рыцаря. - Когда узнал? Когда?! А, стой... не говори. Я поняла. Это ведь ты испортил антенну у телевизора, чтобы я не могла смотреть новости! Ты уже тогда догадался! И с Романом сговорился!

  - Не то, чтобы догадался, но подозревал, - у Виталия Петровича не хватило духу солгать. - Прости, я ведь хотел лишь оградить тебя...

  Он забегал по комнате взад и вперед, меряя ее тяжелыми шагами.

  - Анечка, понимаешь, ты ведь очень надеждый человек. Если выиграешь, то и о нас не забудешь. А с метеоритами что? Все логично ведь. Если строить что-то новое, то нужно старое сломать. А не у каждого принцепса хватит духу на такое. Вот Книга или даже Первый Дом стараются, облегчают вам жизнь.

  Я начала кашлять, судорожно хватая воздух, а потом меня прорвало.

  - Вы что, охренели?! - мой крик так ударил по ушам недорыцарей, что мужчины даже страдальчески скривились. - Почему мне сразу не рассказали?! Это же... это же... Ну, если вам людей не жалко, то себя-то как?! Вы ведь тоже сдохните! И ты и ты и ты! Да вы...

  - Анечка, а что мы можем сделать? - подчеркнуто тихо прошептал Виталий Петрович. - Ну, ты сожжешь книгу. Ладно. Но останутся ведь другие принцепсы! Тот же Влад, твоя Зорро. Это же монстры, Анечка. Нечеловеки, упыри! Ты представляешь, что будет, если они победят? Зорро ведь рассказала, кто такой Влад. Подонок из подонков. А она сама? Пиявка! Паразит на мужиках! А ты - другое дело. С тобой все будет иначе. Да и у нас есть шанс спастись. Просто подумай, Анечка.

  Я не верила своим ушам. Виталий Петрович, который последнее время разыгрывал из себя сплошную заботу и благородство, вот так запросто хоронил тысячи, а то и сотни тысяч людей! Хоронил их с точки зрения безупречной логики, что придавало всему налет изысканной извращенности. А эта фразочка 'Да и у нас есть шанс спастись'! О, Боже!

  - Ты не знаешь, что делать, да? - я тоже прошептала, с ненавистью глядя на мужчин. - Надо просто сжечь Книгу!

  - Но другие, другие-то...

  - А других выдать Хранителям! Всех!

  Наступила тишина. За окном прошуршал какой-то грузовик, клен встряхнулся под порывом ветра... у меня шкафы и ковер кружились перед глазами, и все-таки пришлось сесть.

  - Но мы не знаем, где Влад, - осторожно сказал Виталий Петрович. - И даже не знаем, сколько осталось принцепсов.

  - Скоро узнаем, - с трудом молвила я. Мне пришлось ударить себя два раза по щекам, чтобы прошло странное оцепенение и вернулась способность соображать. Сейчас не время впадать в истерику, ох, не время.

  - Старик..., - мой голос был хрипловат и глух, но договорить не пришлось.

  Не дожидаясь зова, Черная Книга появился сам. Он возник прямо на последних ступенях лестницы и застыл там, опираясь на перила.

  - Принцесса, Зорро хочет поговорить с тобой. Настаивает на срочности.

  - Принеси воды, - я посмотрела на Романа. Он моложе остальных и вообще балбес... он виноват меньше всех.

  - Ага! Я мигом!

  Я сидела, закрыв глаза, пока в мою руку не вложили холодный стакан. Пара глотков привела меня в чувство.

  - Я готова. Где Зорро?

  Старик не ответил, а просто начал менять форму, расплываясь, а потом снова скукоживаясь. Через несколько секунд на меня взирало лицо блондинки... не очень свежее, с синяками под глазами и встревоженным взглядом. Она так же опиралась на лестницу, как и старик, но такая поза придавала женщине растрепанный вид.

  - Фантомас, наконец-то! - Зорро опередила меня с приветствием. - Я уж отчаялась!

  - Отчаялась? - мне было трудно вести себя так, словно ничего не случилось.

  - Да, да... Ты ведь не знаешь, что произошло! Фантомас, миленькая, помоги мне! Прошу тебя! Помоги! Мне нужна помощь! Сейчас, немедленно!

  Слова Зорро обрушились на меня как водопад, блондинка тарахтела без всяких пауз.

  - А что с тобой? - осведомилась я, улучив промежуток.

  Блондинка распахнула глаза и сделала жалобное лицо.

  - Меня хотят убить. Все хотят убить! И Влад и Хранители! Я осталась без свиты, совсем одна. Мне негде спрятаться, нет уже ни моих друзей, ни подруг. Фантомас, ты ведь добрая девушка, поможешь мне? Приюти меня хотя бы на пару дней, а дальше уж сама разберусь со своими проблемами. Приютишь, а? Иначе меня убьют. Наверное даже сегодня.

  - Откажись, - предложила я. - Избавься от Книги и тебя все оставят в покое.

  - Я бы с радостью, - вздохнула блондинка, - но пока не могу. Ты просто не представляешь, во что я ввязалась. Если сейчас сожгу Книгу, то меня тоже убьют, но другие. Мне нужны мои способности, чтобы бежать. Спрячь меня, Фантомас! И обещаю - сегодня к вечеру я на твоих глазах сожгу свою Книгу.

  - Почему к вечеру? - я нисколько не сомневалась, что авантюристка Зорро влипла в темную историю или даже в несколько темных историй.

  - Мне нужно сделать вылазку днем. Я хочу убить Влада. Это - личное. Если он жив, то мне не жить по-любому. Видишь, я искренна с тобой, Фантомас.

  Новости меня удивили. Я по-привычке бросила взгляд на своих соратников: Виталий Петрович и Роман утвердительно кивали, а Малыш отрицательно качал головой и даже провел большим пальцем по горлу, намекая на чей-то бесславный конец.

  Однако, на первый взгляд, все складывалось как нельзя лучше: если Зорро выйдет из игры, а Влад умрет, то кто останется?

  - Сколько еще живых принцепсов? - спросила я. - Ты знаешь?

  - Трое, - тут же ответила Зорро. - Ты, я и Влад.

  Вот это да!

  - Ты не врешь?

  - Клянусь, говорю то, что знаю! Книга подтвердит! Остальные повстречались с Хранителями... или разочаровали Влада.

  Я помолчала несколько секунд. Все-таки судьба на правильной стороне! В моей голове сложился план.

  - Послушай, предлагаю заключить сделку, - сказала я. - Если Влад умирает, то обе наши Книги сгорают, мы отказываемся от них. Если он к вечеру будет еще жив, то сгорает лишь твоя Книга, а с Владом я буду разбираться сама.

  Зорро колебалась, торговалась, но что-то подсказывало мне, что она согласится. В конечном итоге мы поклялись. Любопытный финт: Книги приняли клятву уничтожить Книги. Блондинка поклялась и в том, что лично она не питает ко мне никакой вражды, не собирается меня убивать и на место встречи придет одна. Само Провидение давало мне шанс все исправить!

  Я хотела сама поехать и встретить Зорро, но тут Виталий Петрович снова вспомнил о своем рыцарском образе и воспротивился.

  - А вдруг это все-таки засада? - спросил он. - Невозможно ведь все учесть! Лучше поедем мы с Романом и все разведаем. Если порядок, то привезем Зорро сюда.

  У меня не было сил пререкаться, и я согласилась. Какая уже разница, кто поедет? Только после общения с Зорро мое сердце ныло, то ли от пережитого, то ли от дурных предчувствий.

  Я осталась с Малышом наедине.

  - Так что, мадам, - сказал он. - Если мы собираемся гасить этого Влада, то оружие нам того... пригодится!

  Я лишь махнула рукой и отправилась в спальню. Теперь уже не думала о Валере. Как все исправить - вот что беспокоило меня. Я вынашивала планы, несмотря на шум, доносящийся с чердака, - там Малыш устанавливал пулемет.

  Машина Виталия Петрович вернулась быстро. Услышав ее, я спустилась в зал и выглянула в окно. Зрелище просто потрясло меня!

  Из синей машины сначала выползли толстый рыцарь с Романом, а потом, из задней двери - Зорро. Мои галантные поклонники неуверенно топтались рядом, демонстративно отворачивались и даже не помогли девушке. Но их можно понять - блондинка была одета лишь в распахнутую спортивную куртку Виталия Петровича. Зорро, решив, что она, по крайней мере, Шэрон Стоун, особо не стеснялась и, вероятно, считала, что производители женских бритвенных станков должны быть ей благодарны за бесплатную рекламу.

  Я смотрела вопросительно, когда вся компания просочилась в зал. Зорро вошла первой и жизнерадостно воскликнула:

  - Привет, Фантомас! Отлично выглядишь! А меня твои люди обыскали. Видишь? И всю одежду выбросили!

  - Прости, Анечка, но пришлось, - развел руками Виталий Петрович. - Мало ли что на ней могло быть?

  У меня не нашлось слов. Конечно, безопасность - дело хорошее, но почему тогда не взять новую одежду заранее? Или это была импровизация, чтобы реабилитироваться? Все-таки мужчины - люди загадочные, если дело касается того, чтобы раздеть девушку.

  - Познакомишь меня со своими буками? - затарахтела Зорро, принимая предложенный ей светло-зеленый халатик. - А то они молчат и молчат. Вот моя свита не молчала! И что за мужчины были! Качки, тяжеловесы, боксеры, спецы по рукопашке! Настоящие самцы!

  Мне даже стало обидно, что моих мужчин принижают, хоть они и поступили как мерзавцы. Но не блондинке же на них жаловаться?! Ну что ж, посмотрим, кто кого.

  - Познакомься, Зорро, это - Роман. Он отличный музыкант, пишет для меня сюиты. А это - Виталий Петрович. Он - философ. Замечательно говорит мне о любви. А наверху там Малыш. Он... поэт! Рассказывает мне стихи. И какие! Сам Пушкин от таких бы не отказался!

  Лицо Зорро вытянулось и побледнело. Да-да, я нанесла коварный удар поддых.

  - Что, серьезно? - спросила блондинка завистливым голосом.

  - Конечно, - ответила я. - Если будет время, то Роман тебе сыграет. Он ведь известный рокер, байкер. Ах, какие ноты берет по ночам!

  Знаете, если перед женщинами-судьями Шварцнеггер выйдет против Пушкина, то победит Александр Сергеевич. Мы ему присудим победу даже до начала схватки.

  - Я пойду в ванную, - мрачно буркнула Зорро. От ее жизнерадостности не осталось и следа.

  Малыш спустился вниз и принялся деловито раскладывать автоматы у окон.

  - Этот дом неплохо расположен, - сказал он. - Все подъезды просматриваются. Если Витя станет у левого окна, Роман - у правого, а я займу чердак, то мы посечем огнем любого, кто приедет по дороге. Знаешь, мадам, хоть ты меня и не спрашивала, но отвечу. Зря ты связалась с этой шмарой. Она - ехидна.

  Хорошо, что Зорро не слышала это. Представляю, какое впечатление она составила бы о современной поэзии.

  Но блондинка оказалась отличной собеседницей. Мы с ней мило поболтали за завтраком, сидя на кухне, и я выложила всю свою историю. Рассказала о Валере и даже всплакнула, когда вспомнила о том, как Первый Дом меня собирался обмануть.

  - Аня, я ведь не держу зла на женщин, - невпопад сказала Зорро, когда я закончила. - Даже на тех, кто пытается уводить у меня мужиков. Мужики-то ладно, их не жалко, а вот женщины... я совсем не такая стерва, как кажусь.

  - Да ты вообще не стерва, - ответила я. - Почему стерва? Каждый выживает как может. Ты ведь согласилась на то, чтобы сжечь Книгу. Хочешь остановить Влада. Я так думаю и для того, чтобы прекратить все это. Из-за нас в мире ужас что творится. Хочешь, я прямо сейчас помогу тебе с Владом? Или еще лучше - давай его выдадим Хранителям. Пусть все закончится наконец! А потом мы просто вернемся домой. Я могу тебя поселить в своей квартире, если тебе негде жить. Будешь жить у меня сколько тебе угодно!

  Зорро посмотрела на меня с интересом.

  - А квартира-то большая? - спросила она.

  - Однокомнатная, - ответила я. - Но ничего. Мы поместимся.

  Блондинка расхохоталась.

  - Ну ты, Аня, даешь! Да я в твоем возрасте уже жила в пятикомнатной в центре, которая принадлежала мне! Ты посмотри на своих мужиков - они же стелятся перед тобой. Пусть спонсируют!

  - Я от мужчин принимаю только музыку, стихи... или цветы. Только это они дарят хорошо, от чистого сердца. А еще можно принимать время. Я как-то встречалась с одним крупным биржевым игроком. От подарков отказывалась, но он все дни проводил со мной. Представляешь, сколько он мог бы заработать? И получалось, что все-все-все тратит на меня! Весь свой доход!

  - Но ведь этих денег у тебя не было! - поразилась Зорро, широко раскрыв глаза.

  - Да, но все равно он их тратил на меня.

  Блондинка покачала головой и задумалась, а потом спросила и снова невпопад:

  - Аня, а где твой Почтальон?

  Мои брови удивленно поднялись. Какой еще почтальон?

  - Ты о чем?

  - Ну, Первый Дом разве не дал тебе Почтальона? Он ведь его почти всем дает, кто прошел пару этажей. Человек... точнее, не человек, а некто для связи. Мне рассказывали, что эта традиция, возможно, зародилась еще во времена Инквизиции. Хотя кто точно знает? Претендентам иногда нужно было вступать в переговоры с властями, но как это сделать, если народ запуган и все отказываются быть посредниками? А те, кто не отказывается, может выдать! Вот Первый Дом и дарит Почтальона. Он не человек, а расходный материал. Сражаться не может, но выполняет поручения. Туда сходить, то принести-отнести... Он не выдаст, если его схватят, будет твердить одно и то же. Если схватят вдали от Претендента, то Почтальон говорит, что знать никого не знает. А если рядом, то прикидывается родственником. Например, мой говорил, что он мне муж. Даже предъявлял настоящий паспорт! Вот смеху-то. Но погиб вместе с моей свитой. Думаю, что скоро снова появится. Новый всегда приходит, если старый гибнет.

  Признаться, история меня огорошила. Оказывается, мне полагался какой-то Почтальон! Где же он?

  - Аня, а сколько этажей ты уже прошла? - вкрадчиво осведомилась Зорро.

  - Меня ждал шестой, - я решила ответить честно, - но уже, конечно, не пойду.

  - Шестой? - блондинка удивленно потерла лоб наманикюренным пальцем с синим лаком. - И у тебя нет Почтальона?

  - Нет, - сказала я, недоумевая.

  - Н-да... значит, ты и правда такая... Бедная девочка!

  - Почему бедная? - живо заинтересовалась я. Если кто-то называет тебя бедной, то получается, что он - богат, не так ли?

  - Претенденты не получают Почтальона только в одном случае, - пояснила Зорро, с жалостью глядя на меня, - если они слишком добрые и никогда не смогут этим Почтальоном пожертвовать. Он тогда просто бесполезен!

  - Я не такая уж и добрая...

  Зорро вздохнула и хмыкнула, скептически качая головой.

  - Аня, а к шестому этажу ты успела подготовиться? Оружие у тебя есть?

  - Есть, - ответила я. - У меня очень красивый меч. Но теперь им уже не воспользуюсь, конечно.

  - Покажи-ка, - произнесла Зорро, расправляя полы халата под столом и поглядывая на большие желтые часы на стене. Мне показалось, что блондинка нервничает.

  Я достала меч из ящика в спальне и принесла его на кухню. Моя новая подружка им не заинтересовалась, лишь бросила быстрый взгляд на белую рукоять и сказала:

  - Ты бы его держала при себе. Хорошая ведь вещь. Не расставайся с ним. Я слышала, что так все фехтовальщики делают - просто носят свое оружие. Чтобы привыкнуть.

  - Странно, - удивилась я. - Никогда такого не слышала. Но зачем мне меч? Обойдусь. Сдам его в какой-нибудь музей, когда все закончится.

  - А я говорю, держи его при себе, - неожиданно твердо сказала Зорро. - Не выпускай из рук.

  - Но почему? - я ничего не понимала.

  - А вдруг придется бежать.

  - Куда бежать? Зачем?

  Блондинка встряхнула головой, отчего ее прическа растрепалась и показались тщательно спрятанные уши.

  - В Первый Дом, Аня, в Первый Дом. Если вдруг кто-то сюда нагрянет, то Первый Дом спасет. Но на шестом этаже без оружия делать нечего.

  И вот тут я поняла.

  - Ты навела на нас Хранителей? - мой голос был тих. - Нет, не может быть! На тебе же ничего не было, а за вами никто не следил! Ты бы не могла подать сигнал! Прости, прости... я сама не знаю, что говорю. Конечно, ты не могла предать.

  - На мне ничего не было, а во мне было, - зло усмехнулась Зорро. - Этот твой толстяк не гинеколог же. Иди в Первый Дом, Аня. Иди сейчас. А то будет поздно.

  Я вскочила со стула, чуть его не опрокинув, но Зорро быстро схватила меня за руку.

  - Послушай, девочка, - горячо зашипела она. - Я договорилась с Хранителями, что приведу их к тебе. Но если ты успеешь убежать, то моей вины нет. Беги! Забудь о своих поэтах. Спасайся! Ты не должна встречаться с Хранителями! Они все - мерзавцы и подонки, а их главарь Доберман, - просто безжалостный монстр! И он будет здесь, понимаешь?! К вечеру Хранители получат Влада. Я решила выйти из игры. Ну его нафиг, лучше синица в руке, чем пуля в башке. И ты сделай так же. Беги и я замолвлю за тебя словечко! Скажу, что ты раскаялась и после смерти Влада твоя Книга сгорит. Но сейчас не жги или я одна останусь против Влада, да и не спасешься ты! Просто беги, дурочка! Первый Дом тебя почему-то любит, он не даст пропасть... Беги!

  Я с силой вырвала руку. Мои мысли были ослеплены безумными вестями.

  - Рома, Витя... ребята! Бегите! Скорее! - я кричала изо всех сил, скатываясь вниз по громким деревянным ступеням. - Прочь отсюда! Прочь!

  - Что случилось?! - Виталий Петрович выскочил откуда-то сбоку.

  - Думаю, шмара сдала нас, - раздался сверху скрипучий голос Малыша. - Скоро начнется балет.

  - Что вы стоите?! Скорее в машину! - я теребила руками майку толстого рыцаря. - Бегите же!

  Ответом было клацание затвора, донесшееся из открытой двери, ведущей на чердак.

  - Поздно, босс, поздно. Балетмейстеры прибыли.

  Виталий Петрович резко прижал меня к себе и отпустил.

  - Аня, ты беги, - выдохнул он. - Скройся в Первом Доме!

  Мужчина бросился к окну, наполовину закрытому темно-зеленой шторой, и схватил автомат. Тогда я еще не знала, что это были последние слова толстого рыцаря, которые я услышала.

  Моя решительность вернулась ко мне!

  - Витя, сдавайся! - закричала я. - Ляг на пол! Старик! Слушай меня! Я хочу сжечь...

  Мне не позволили закончить. Что-то тяжелое сбило меня с ног, а потом раздался выстрел.

  Я сильно ударилась затылком об пол и даже помотала головой, чтобы перестало двоиться в глазах. На мне лежала блондинка. Она прыгнула с лестницы, чтобы помешать, а Виталий Петрович выстрелил в нее.

  Я подумала, что Зорро умерла, и оттолкнула ее, не обращая внимание на кровь на своей груди. Но сказать мне не дали. Сверху застрекотал пулемет. Виталий Петрович вскинул автомат, стоя спиной ко мне, но тут же упал как подкошенный. По его голове струилась кровь. Я взглянула на толстое обмякшее тело, еще не понимая, что произошло, а потом заметила, что за окном, на белой дорожке, лежит Роман, мой музыкант. И сразу же вспомнила, что он собирался проветрить мотоцикл, который выгнал из гаража и поставил за домом.

  Я все воспринимала как в тумане. Пулемет на чердаке как-то вдруг замолчал. Я ошарашенно оглядывалась то на тело Виталия Петровича, то на Романа и даже не сразу отреагировала на странный шепот:

  - Старик, открывай дверь.

  Медленно обернулась и увидела Зорро, которая приподнялась, держась за перила лестницы. Блондинка была вся в крови. Пуля попала в бок.

  - Иди... Иди же, идиотка! - слова давались Зорро непросто, на ее губах появились странные розовые пузыри.

  Я хотела пойти к ней, чтобы помочь, но заметила движение. Кто-то в черной одежде несся прямо на окно! Он был совсем близко. Я, кажется, взвизгнула, прыгнула к лестнице и тут же заметила дверь. Зорро все-таки открыла ее для меня.

  Глава 15. Андрей: 'Новый игрок'

  Оказывается, Фантомас живет в скромном домишке. Всего два этажа, балкон с резными перилами, аккуратный палисадник, в котором растут пара деревьев и розовые кусты, - наша Аня нетребовательна. Интересно, что же в ней нашел Первый Дом или просто дал курочке приоритет по причине первородства?

  Признаться, ни к одной дамочке я так не торопился на свидание, как к этой брюнетке. Бегу, едва не споткнувшись о труп, по дорожке, выложенной белой плиткой, вхожу в окно, забывая его открыть, приземляюсь на второй труп какого-то толстяка... и что же вижу? Скромная Аня исчезает в стене, а на перилах висит задыхающаяся Зорро! В ее боку - дыра, но совсем не для красоты.

  Я быстро оглядываюсь по сторонам. Похоже, в доме нет других выживших. Ребята штурмуют двери и окна. Рассерженно звенит стекло, возмущенно скрепят дверные петли - дом принимает новых постояльцев. Прежние уже не возражают.

  Мне жаль видеть Зорро в таком состоянии. Она вот-вот отбросит копыта. Нет, я не принадлежу к обществу борьбы за вечную жизнь блондинок, но эта дамочка обещала мне выдать Фантомаса и Влада. Ладно, пусть с Фантомасом почти справилась, а вот что с Владом? К тому же, Зорро - мой агент. Я ими не разбрасываюсь из принципиальных соображений.

  Подбегаю к блондинке и обнимаю ее нежнее, чем бутылку с чистым тринитроглицерином. Отрываю руки от перил и расслабленная девушка падает на меня. Кажется, она не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Это скверно.

  - Аптечку со стимуляторами! Живо! - я кричу в микрофон, висящий около рта.

  Еще есть шанс. Пытаюсь остановить кровь - дамочка бледна, как смерть. Если бы помогло, то лично впихнул бы ее в Первый Дом, но, увы, он излечивает Претендентов не на входе, а на выходе. Зорро к выходу не доберется, нужно поднимать ее своими силами.

  Сзади подбегает Миша, одним движением поднимает рукав дурацкого шелкового розового халата и вкалывает внутривенно эликсир под названием 'Я поживу еще минут пять, спасибо современной медицине!'. И действительно, помогает.

  Зорро слегка вздрагивает, открывает глаза и смотрит на мой нос. На ее лице нет прежней суетливости и желания куда-то успеть. Это кажется мне еще одним плохим знаком.

  - Тише, тише, - успокаиваю дамочку. - Мы тебя вылечим. В моих объятиях женщины умирают не от ран.

  Сухие губы Зорро размыкаются, я весь превращаюсь в слух, чтобы уловить что-то полезное для дела, но блондинка говорит неожиданно сильным голосом:

  - Добер... Андрей. Договорись с ней.

  - С кем? - на всякий случай уточняю я.

  - С Анной, - следует столь же разборчивый ответ. - Она - дурочка, просто несчастная дурочка.

  Зорро закрывает глаза. Ее дыхание сбивается.

  - Носилки! - командую я и тут же спрашиваю, пытаясь поймать последний шанс. - Так ты знаешь, где Влад или нет?

  Губы Зорро складываются в подобие улыбки. Я наклоняюсь к ней в ожидании ценной информации.

  - Дурочка, - повторяет блондинка. - Окружила себя поэтами, а денег нет.

  Я срываю свой шлем, чтобы озадаченно почесать макушку. Мне приходилось видеть, как умирают люди, и помню, что они говорили напоследок. Кто-то надеялся выкарабкаться, кто-то строил планы, кто-то грозил врагам, но чтобы так... 'Окружила себя поэтами, а денег нет'? Разве эта фраза тянет на заключительную, подводящую итог жизни? А ведь у Зорро была насыщенная жизнь!

  Я кладу голову девушки на пол. Миша в порыве усердия бросается реанимировать, но знаю, что не поможет. Остается обыскать дом и - на выход.

  Поднимаюсь по лестнице и почему-то оглядываюсь. Блондинка не подает признаков жизни, несмотря на мишины хлопоты. Еще бы! Зорро уже сделала все, что смогла, а что не сумела сделать, то сказала. Готов поспорить, что у нее не было ни одного поэта.

  Еще во время обыска пытаюсь связаться с шефом. Странная вещь. Его нет на месте. Телефоны отвечают равномерными гудками. Такое - в первый раз! ЖЗ обычно на связи в любое время дня и ночи.

   Я теперь знаю расположение ставки шефа. Он мне сам сказал, что обитает на углу Земляного вала и Казенного переулка. Я не спрашивал, но ЖЗ в наш последний разговор явно демонстрировал доверие. Вот только зачем? Я - его следующий зам? Ну, возможно.

  Ребята тоже беспокоятся. Что с шефом? Радио вроде молчит об очередных катаклизмах. Нужно все выяснить перед тем, как целиком брать командование на себя. Я обхожу дом сверху донизу, но вижу столько же интересного, сколько встречается при разбирании древнего пистолета ТТ. Ничего!

  Оставляю дачу Фантомаса и иду мимо тихих аккуратных домиков с цветами, виноградом и невысокими деревьями. Местные жители, услышав выстрелы, попрятались за плющом, взобравшимся на их стены. Я направляюсь к машине, которая припаркована вдалеке. Мы подъехали вплотную к даче на фургоне газовой службы, но свита Анны что-то заподозрила и приветствовала нас из РПК-47. Дамочка времени зря не теряла! Любопытно, почему Зорро назвала ее дурочкой?

  Сажусь в машину и несусь к центру. У меня нет и тени прежней уверенности в удачном завершении аномалии. Фантомас в Первом Доме, а Влад неизвестно где. Их осталось двое - форс-мажор, я просчитался. Собирался ранить Фантомаса и взять в плен обеих: ее и Зорро. Потом выпустить Зорро, чтобы она выдала Влада. Но блондинка подвела... еще как! Случилось худшее из всего, что могло быть: мой агент умер. Меня устроил бы любой другой вариант.

  Московские дороги уже не такие как прежде. Они пустынны. Нет потока машин, азартной толчеи, некого даже подтолкнуть! Я выжимаю все, что можно, из восьмицилиндрового движка, и многоэтажки проносятся со свистом, словно кегли, вылетевшие из взорвавшегося кегельбана.

  Мои заметки наверное подходят к концу. Влад проскочил все девять этажей и теперь хочет открыть последнюю дверь наружу. Открыть ее мало, нужно еще получить разрешение на выход. Но открытие - первый шаг. Если дверь откроется, то все оставшиеся в живых Претенденты будут принудительно затянуты в Первый Дом. Стражи лестниц сгинут и Претенденты предстанут перед очередным выбором: проходить этажи в экспресс-режиме или оказаться внизу неподготовленными. Понятно, что преимущество получает тот, кто первым добрался до последней двери. Но сейчас Дом ждет Фантомаса и не торопится ничего открывать.

  У нас еще есть небольшой шанс победить. Влад караулит последнюю дверь, но не может быть там постоянно. Первый Дом похож на старого спортивного судью. Он справедлив, придирчив и никому не позволит отсидеться в безопасности. Самые успешные Претенденты начинают 'мерцать'. Они входят в Первый Дом на полчаса, а потом их выбрасывает в наш мир тоже на полчаса. И все это - в случайном порядке в ограниченном радиусе. Такие Претенденты уязвимы.

  Зорро мертва, Влад об этом уже знает или скоро узнает - гримуар откажет в связи с ней. Фантомас - в Первом Доме, с ней тоже нет контакта. Такой подозрительный тип, как Влад, не позволит нашей брюнетке оказаться перед последней дверью без присмотра. Я чую его мысли. Мой бывший коллега не верит Первому Дому, не понимает его. Вдруг в нарушение всех правил Фантомас выйдет наружу? Влад боится этого. Ему остается лишь 'мерцать', прыгать туда-сюда. Думаю, что он скоро начнет.

  Посты расставлены, все наготове, но я хочу проверить шефа. Подъезжаю к месту, паркуюсь около восьмиэтажного бело-желтого здания сталинской постройки, прохожу в П-образный дворик и бегу на третий этаж. Там - желтая деревянная дверь с тремя замками, один из которых - замаскированный дополнительный глазок. К нему наверняка присоединена камера, ЖЗ не любит лишних движений.

  Замки еще те, несговорчивые. Проходит минут пятнадцать, прежде чем я обучаюсь их языку. Но ничего, способности полиглота всегда со мной. Осторожно вхожу в коридор. Там тишина, если не считать гудения компов. О, шеф их любит. У него один - рабочий, второй - игровой, третий - для наблюдения, а остальные - вообще непонятно для чего. Я миную небольшую кухню и шествую в зал, ожидая подвоха. А подвоха-то и нет. В зале - командный центр. Огромный черный стол стоит посередине, на белой стене мерцает проекция подробной карты какого-то района Москвы, мониторы включены, а основательное кожаное кресло пустует. ЖЗ испарился.

  Я мог бы и не утруждать себя обыском. Квартиры, в которых нет обитателей, даже пахнут особенно. Но обыск все равно идет на пользу. Нахожу скрытые камеры. Их тут тонны! Шеф снимал каждый закоулок своей обители. Странный тип... уж не был ли он раньше кинооператором?

  Ладно, сейчас посмотрим. Сажусь в кресло шефа и после недолгого поиска нахожу записи камер. Остальное - пустяки. Прокручиваю на десять минут назад. Вижу эту комнату и кресло. Пустое. На час назад - шеф сидит в кресле, подперев рукой толстую щеку. На полчаса назад - ЖЗ уже нет. В конце концов обнаруживаю интереснейший фрагмент. Шеф по-прежнему сидит за столом, что-то набирает на клавиатуре, поднимает голову к потолку и... исчезает. Исчезает не то, чтобы постепенно и плавно, как здравый смысл перед женитьбой, а мгновенно. Вот шеф есть, а секунду спустя его уже нет.

  Полагаете, я пришел в смятение? Поразился? Начал думать, что свихнулся в самый ответственный момент? Все мимо. Когда надо, я могу вообще не думать. А просто делать. Так поступаю и на этот раз. Снова хватаю мышку и смотрю список недавно редактированных документов. Открываю какую-то смету, матерное послание шефу лондонских Хранителей и нечто вроде дневника. Вот это любопытно! Дневники вообще - занимательное чтение, но меня сейчас интересует лишь последняя запись. Иду в конец файла и - вот она! 'Скоро последний удар. Имеет ли смысл спасать тех, кто остался?'

   Теперь я действительно озадачен. Дело даже не в том, что в обычных конторах шефы исчезает иначе: они уходят на повышение, умирают в объятиях молоденьких любовниц и попадаются на взятках. Суть в другом: откуда ЖЗ знает, что скоро некий 'последний удар', и что это за пораженческие настроения?

  Мне только кажется или действительно нанесен очередной удар в спину? Чтобы развеять сомнения, набираю номер чикагского приятеля, Хранителя. У меня есть более близкий знакомый, который живет в Нью-Йорке, но после недавнего цунами менеджмент местных офисов дышит жабрами.

  847 - код Чикаго. Идут долгие гудки, чередующиеся с молчанием и потрескиванием. Сначала я думаю, что либо накрылась спутниковая связь, либо сам Чикаго уже перестал существовать, но нет, приятель берет трубку.

  - Хеллоу? Доберман? - меня знают везде.

  - Скажи, а твой шеф на месте? - интересуюсь я.

  Мне не отвечают несколько секунд. А потом:

  - Откуда ты знаешь?

  Все ясно.

  - Проверь остальных из Совета. И сообщи, будь добр. Мне сейчас очень некогда.

  Управление нашей организацией простое. Всем руководит Совет, состоящий из представителей крупных городов. В период аномалий главным считается хозяин территории, на которой она произошла. В архивах нет ни одного упоминания ни о сепаратизме, ни о крупных конфликтах. Ученикам Хранителей объясняют это небывалой крепостью организации. Хотя, если подумать, то... но никто о таком не думает - нам учителя вбивали в голову правильные мысли неправильными методами.

  Я не забываю уведомить ребят о том, что теперь командование ложится на мои широкие плечи. Выхожу из дома, раздавая приказы по телефону. Что бы ни случилось с шефом, это еще не повод остановить поиски. Я примеряю на себя невидимый генеральский мундир, но он жмет и расползается по швам. Не потому, что ребята меня не слушают, а потому, что я - калиф на час. Точнее, минут на десять, хотя об этом и не подозреваю.

  Мне не станет известно о том, что моя команда уже заняла все места по расписанию, и о том, каковы шансы поймать Влада в пустынной Москве, и о том, сколько людей пораскинут мозгами и решат, что сегодняшний день настолько прекрасен, что заслуживает чести быть последним днем их жизни. Почему мне об этом не станет известно, спросите вы? Ну что же, отвечаю.

  Сейчас стоит хорошая погода. Светит солнце, птички поют (точнее голуби, летающие гиены, отрывисто смеются, но не будем портить очарование момента реалистичными сравнениями). Что еще? Не успевшие эвакуироваться длинноногие девушки мимоходом разглядывают себя в лужах, а после еще усиленнее делают вид, что их таз навеки утратил чувство равновесия. Столь же редкие мужчины еще издалека цепко высматривают красавиц, а приблизившись, разочарованно хмурятся и тоже разглядывают лужи. Идет обычная жизнь наполовину разбежавшегося города.

  Примерно через десять минут после того, как я покидаю здание и медленно выезжаю на проспект, возникает первый толчок. Он внезапен и силен. Но за ним следуют другие! Кажется, что великан перепутал мою машину с баскетбольным мячом и вот-вот устремится к сетке, хлопая автомобилем по дороге.

  Я держусь за руль, как за спасательный круг, и краем глаза вижу, как дома вокруг быстро теряют свою высоту и накопленную за годы репутацию прочных строений. Они рассыпаются на составные части, и мелкие камни летят на крышу и капот авто, оставляя белые царапины и вмятины. Досадно - что-то мне подсказывает, что автомастерскую уже не найти.

   Пытаюсь выехать на середину дороги, Земляной вал - широкая улица, посередине безопасней. Машина поддерживает мой порыв, разгоняется, но огромный камень пробивает черный металл и врезается прямо в двигатель. Меня заносит так, что влетаю правым боком в железобетонный блок, лежащий на краю дороги. Стальная 'шпала' пронзает машину через боковое заднее стекло и я становлюсь похожим на наездника бабочки, пришпиленной к листу бумаги.

  Кое-как открываю дверь покореженного авто и выхожу. Очередной толчок бросает меня на землю. Однако Первый Дом не шутит! Ему не дают покоя лавры землетрясения в Алма-Ате 1911 года, он явно идет на рекорд.

  Прячусь за машиной и жду, пока стихнет град камней. Мне жаль, что я не йог, который может не дышать, не пить, не есть, не шевелиться, не мыслить и при этом себя неплохо чувствовать. Или не труженик средневековых каменоломен, способный прожить целых шесть месяцев после начала знакомства с каменной пылью. Мне не протянуть и пяти минут.

  К счастью, в багажнике машины есть противогаз. Натягиваю его и лупоглазо взираю на мир. Уже нет обилия красок. Сквозь серую пелену видны обломки зданий. Разве может быть в Москве прямая видимость хотя бы в километр? Ведь везде дома. Но зато теперь их нет. Смотри сколько хочешь в любом направлении. Когда осядет пыль, то из центра Москвы можно увидеть все Подмосковье, никуда не поднимаясь.

  Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем толчки прекращаются. Я встаю на ноги. Кто бы мог подумать, что этот город состоял из одной пыли! Двигаюсь почти наощупь. Не видно даже дыма пожаров.

  Проверяю телефон. Он умолк. Ностальгия (она развивается стремительно в век быстрых высоких технологий) заставляет меня вывести на дисплей карту Москвы. Смотрю на улицы, переулки, дома, площади - ничего этого уже нет. Нахожу свое местоположение: я не успел отъехать далеко от Казенного. И тут мой взгляд ловит желтый крест. Это - один из знаков, срисованных с карты Влада. Крест совсем близко.

  Любопытство мучает меня, как жажда безголового верблюда. Автоматически отряхиваю куртку и пытаюсь сориентироваться, куда идти. Нужно просто пересечь Земляной Вал и - рукой подать. Что ж, обхожу машину и решительно шагаю к обозначенному месту, перепрыгивая через камни. Впереди лишь два квартала руин. Видимость уже лучше - теперь заметны даже отблески огня. Горит все, что состоит не из пыли, чтобы тоже превратиться в пыль.

  Я почти у цели. Пытаюсь высмотреть прямо по курсу хоть что-то и спотыкаюсь о железную пластину. На ней надпись 'Московский государственный университет инженерной экологии'. Вот это повезло ребятам. Вокруг - неисчерпаемое поле деятельности. Изучай хоть до конца жизни.

  За руинами универа красноватая дымка. Подхожу туда и - надо же! - там пруд. Для формалистов, верящих, что пруд всегда искусственного происхождения, назовем его озером. Оно кипит, дымится и вообще ведет себя весело.

  Я стою на самом берегу, мелкие камни сыпятся из-под моих ног прямо в лаву. Вот это и есть желтый крест. Разлом метров двадцать на пять. Сколько таких разломов сейчас в Москве? Скажу точно - пятьдесят шесть по числу крестов. Полный п-ц.

  Мне хочется верить в судьбу. Она не зря подбрасывает загадки и отгадки. Если это озеро не подходит для ритуала, то я - разноцветный конь. Теперь мне снова кажется, что концерт можно отыграть назад. Я даже мысленно настраиваюсь на победу (как всякий выживший водитель протараненной глыбой машины, не могу долго быть в депресняке). С ритуалом все просто: либо он успешен, тогда я оказываюсь в Первом Доме, либо не успешен, тогда мне место в лаве. Вопрос лишь в том, хватит ли у меня дурости туда прыгнуть.

  Это - философский вопрос. Размышляя над ним, я хожу кругами по камням, разыскивая хоть какую-то дверь (если помните, она нужна для ритуала). Мне попадаются бетонные блоки, бесформенные деревяшки, даже нечто, напоминающее оконную раму, но двери нет. Это кажется несправедливым. Ведь одно к одному: если подумать, то во всем случившемся есть закономерность. Сначала нас предает коллега, затем мы терпим поражение за поражением (что очень редко происходило раньше), наше руководство исчезает в самый ответственный момент, но тут, когда уже полагаю, что все пропало, рядом со мной появляется озеро 'жидкого огня'. Если Первый Дом решил дать мне шанс, то где же дверь? Все остальное для ритуала у меня с собой.

  На втором круге голова просветляется. Я ищу то, что находится буквально в паре кварталов. У моей машины тоже есть двери. В Манускрипте ничего не сказано о том, что нужно использовать исключительно двери домов (вот как размышляют люди, ставшие на скользкий путь жульничества).

  Что же, иду обратно к авто. Машина издалека напоминает пронзенного стрелой дракона. Я могучим ударом выбиваю водительскую дверь. Это проще, чем кажется. Помню, однажды на моих глазах раззява-водитель распахнул дверь спортивной машины перед несущимся на велосипеде качком. Пострадали трое - дверь, велосипед и раззява-водитель. Почему последний? У кого есть воображение, тот поймет.

  С автомобильной дверью в руках я выгляжу как идиот, но ведь никто этого не видит, не так ли? Наедине с собой многие занимаются странными вещами, несравнимыми с тем, что делаю сейчас.

  Я возвращаюсь к разлому, складываю из камней два столбика и ставлю между ними дверь. Потом царапаю на ней всякую фигню, обдирая краску острым белым булыжником. Осторожно обхожу шаткую конструкцию сбоку и заглядываю вниз. Ну что, кто-то принял меня за самоубийцу, готового прыгнуть в лаву? Конечно, я же лихой рубака, в моем котелке пушечный снаряд, в глазах - Вечный огонь, а в ушах - звон медалей. Вы обо мне плохого мнения. Там, внизу, небольшой порожек. Насыпь из обвалившихся камней. Если я войду в дверь, прыгну вниз, а ритуал не сработает, то попаду не в лаву, а как раз на этот порожек. Получится, что вроде бы сигаю в озеро, но в то же время нет. Жульничество, скажете? А автомобильная дверь как вам? Если возможно одно, то возможно и другое. Конечно, не факт, что подействует, но попытка не пытка.

  У меня все в порядке. Есть дверь, есть озеро, есть блокнот Влада, а в него вложены две пряди волос 'влюбленных наивных девиц' (дамочки вряд ли выжили, теперь их чувства ко мне ничто не способно поколебать). Осталось выбрать того Претендента, о котором надо думать перед прыжком: Влад или Фантомас? А если тот, о ком подумаю, не там, а здесь? Как тогда понять, не сработал ритуал или Первый Дом оскорбился на жульничество?

  Раздумье не длится долго. Мне хочется снять наконец противогаз и это подстегивает мыслительный процесс, как всякое неудобство. Я предполагаю, что оба Претендента внутри Первого Дома. Почему? Да потому, что он бы не решился их угробить своим землетрясением! Ему нужны именно двое: реальный вариант и запасной. И чтобы они выясняли отношения друг с другом прямо перед дверью, ведущей наружу. Во избежание недоразумений, так сказать. Фантомас, хоть и первый Претендент, но все-таки девушка. Тут возможен любой финт.

  Итак, отхожу на пару шагов, помещаю в голову образ черноволосой курочки, похожу к двери деловым шагом Последнего Чиновника Москвы (нужно держать марку перед лицом вечности) и хватаюсь за ручку...

  Скользить по твердой стене вниз не очень-то приятно. Какой-то камень царапает бок, голова бьется о выступы, противогаз удары не смягчает, но это быстро заканчивается. Я жестко приземляюсь на порожек. Н-да... фиаско. Первый Дом явно решил, что имеет дело с жуликом, и никуда меня не перенес.

  Протираю стекла, запорошенные пылью. Оглядываюсь... и мое мнение о Первом Доме сразу идет вверх. Он не мелочится, этот каменный пройдоха. Ему, похоже, уже все равно, есть у меня мозги или нет, прыгаю я в лаву или пытаюсь увильнуть от этой чести. Первый Дом просто-напросто решил к двум имеющимся у него факторам добавить третий - меня. И я даже догадываюсь, почему.

  Я совсем не в Москве. Передо мной на плитчатом сером полу под тусклым светом плафонов, вмонтированных в потолок, стоит девушка, одетая в розовый халатик. Ее черные волосы растрепались, а в руке - небольшой меч. У девушки лицо Анны-Фантомаса, и смотрит она на меня как на диковинного зверя, только что сожравшего ее любимого кролика.

  Признаться, я отвык от злобных взглядов женщин. В последний раз дамочки на меня так смотрели еще до появления в моей жизни принципа 'никаких выяснений отношений с глазу на глаз, прощаться с любовницами надо так, чтобы они при этом были как можно дальше'. Я ведь, следуя этому принципу, заботился о девушках, не о себе. Разве им хотелось, чтобы в моей памяти вместо симпатичной мордашки бывшей любовницы сохранилось лицо разгневанной фурии? Не думаю... однако вернемся к Фантомасу.

  Лапочка взирает на меня яростно, с огоньком, ее меч опасно покачивается - в обычных условиях я бы не стал принимать курочку всерьез, но не сейчас. Она ведь - Претендент с кучей невероятных способностей!

  Я быстро перекатываюсь и вскакиваю на ноги, чтобы оказаться подальше от неприветливой дамочки. Еще во время скольжения по полу замечаю, что я тут не один. Имею в виду, не один на полу. Повсюду разбросаны мохнатые лапы, внутренности, зубастые головы и иные, слабо опознаваемые части тел О6. Похоже, что Фантомас неплохо проводила время до моего появления. Всегда подозревал, что Аннушка знает толк в развлечениях.

   Благодаря моим маневрам оказываюсь в метрах семи от черновласки. Мы находимся в большом зале с высокими потолками и серыми стенами. По всему периметру разбросаны белые толстые колонны. Они совсем не симметричны, а поставлены хаотически, словно на скорую руку. Совсем неподалеку в стене - низкая зеленая дверь. Я это все замечаю, не отрывая взгляда от дамочки. Мне интересно, сможет ли она покрыть семь метров одним прыжком или нет.

  Но Фантомас не собирается нападать. Она тоже смотрит на меня и ее губы кривятся, словно у элитного итальянского повара, откусившего кусок пиццы, приготовленной в российской забегаловке.

  - Это что-то новое, - потрясенно шепчет себе под нос дамочка, пожирая меня глазами. - Невиданная тварь! У нее морда - точь в точь как противогаз.

  Я резко оглядываюсь. Правая рука уже давно за пазухой, наготове. Для полного счастья мне не хватает только какой-то твари за спиной с физиономией в виде противогаза.

  Конечно, там никого. Что-то я торможу, наверное, от насыщенного событиями дня. Быстрым движением стягиваю с себя противогаз и даже поворачиваю голову, чтобы получился полуанфас. Пусть курочка полюбуется истинной мужской красотой и раскается в своей ошибке.

  Фантомас раскаивается. Ее глаза становятся размером с футбольный стадион и она изрекает:

  - Ой, это же мужчина! Кажется... настоящий!

  Насчет настоящего мужчины она явно угадала. Я тут же включаюсь в разговор:

  - Привет, детка. Я тут решил к тебе забежать на пару минут, чтобы провентилировать небольшой вопрос. Как ты относишься к загробной жизни?

  Малышка моргает. Она не понимает, куда клоню. Что ж, придется объяснять.

  Я - сторонник уговоров, когда не тороплюсь. Что ни говори, а мне свойственна глубокая и всеобъемлющая доброта. Правда, она обычно не заметна, но я всегда готов лично оплатить похороны оппонента. Опять-таки, если есть время.

  Мне нужно многое сказать крошке. Слова накопились в таком количестве, что просто распирают грудь. Уже открываю рот, чтобы наконец выразить все свои чувства, но замечаю какое-то движение сбоку.

  Быстро поворачиваюсь и что же вижу? Прямо со стороны зеленой двери к дамочке приближаются двое О6, неторопливо переставляя лапы и прижав головы к земле. Их темно-серая шерсть тускло переливается в свете подделок под электрические лампы.

  Крошка оглядывается и сразу же издает испуганный возглас. Через секунду возглас повторяется, но уже с удвоенной силой. Все-таки у детки есть интуиция, лапочка отлично меряет опасность интенсивностью крика: за О6 из стены возникает нечто округлое, напоминающее колобка с лицом, спрятанным внутри (если вы не понимаете, что я хочу сказать, то сначала проштудируйте десяток книг Стивена Кинга, а потом с новыми силами возвращайтесь к моим заметкам).

  Колобок по цвету выглядит как футбольный мяч, которым долго играли на поле, устланном ржавым железом. Видны щупальца, тоненькие прутики, но я не обольщаюсь насчет них. Вблизи от жертвы они окажутся еще какими прочными. Это - особенность круглой формы морола, которая встречается только внутри Первого Дома.

  Но меня удивляет отнюдь не морол, а сам факт появления второй группы тварей. Дамочка ведь прикончила первую группу, так? Наши архивы утверждают, что от шестого этажа не нужно ждать непрошенных гостей. Что же происходит? Очень интересно, очень.

  Но крошка не думает об отвлеченном (лишнее доказательство, что у женщин отсутствует абстрактное мышление). Фантомас к тварям ближе, чем я, и на нее приходится первый удар.

  Волки прыгают одновременно, словно их лапы связаны невидимой нитью. Дамочка в очередной раз вскрикивает и начинает махать мечом с поразительной скоростью. Но это все, на что она способна. Я никогда не видел такого стиля. Она словно отбивается от мух с помощью кастрюли без дна. Лапочка выглядит как арлекин на хорошо смазанных шарнирах. Фантомас совершенно не умеет фехтовать.

  Волки прыгают вокруг нее, крошка держится только за счет своей скорости. Я вытаскиваю ствол. Похоже, кое-кому нужна помощь. Еще чуть-чуть и нежная кожа дамочки будет прокушена в паре мест... ну, если точнее, то в паре сотен мест.

  И тут происходит нечто, отчего моя рука замирает. Фантомас одним из своих нелепых выпадов случайно задевает волка (иногда и мухобойка в руках домохозяйки может убить муху), тот пытается отскочить, но, увы, ему что-то мешает. Я впервые вижу правильное движение, но оно исходит не от красотки, а от ее руки, точнее, кисти. Меч словно на мгновение впивается в тело волка, углубляя рану.

  Зверь все же быстро соскакивает с лезвия, но с покрытого шерстью бока течет буроватая жидкость. Вот это номер! Рана-то не только глубока, но и не затягивается!

  Моя рука с пистолетом опускается. Шоу достойно внимательного просмотра. Фантомас продолжает метаться и смешно прыгать, но перед ней уже не два волка, а полтора. Помощи не требуется. Замирает и морол. Этот шар ритмично сдувается и надувается у стены. Его нисколько не заботит судьба О6.

  Не знаю, о чем думает морол, но судьба волков мне кажется предрешенной. Дамочка так лихо размахивает мечом, что вот-вот опять случайно попадет. И что будет дальше? Интуиция подсказывает, что то же самое.

  И действительно, вскоре одна из зверюг лишается лапы! Сам удар Фантомаса не выглядит угрожающим, он способен нанести лишь царапину, но в последнее мгновение дамочка приседает как неплохой фехтовальщик и удар углубляется. Я ничего не могу понять. Да и Аннушка, похоже, тоже не понимает, что это у нее получилось. Наверняка списывает на везение. Зато теперь ясно, как она расправилась с первой партией.

  Дальше дело идет легче. Лапочка переносит свое внимание на здорового волка и начинает кромсать его выпадами, гротескными в начале движения, но смертоносными в конце. Мне кажется, что морол тоже наблюдает. Ему интересно, как и мне (у морола в шаровидной форме нет глаз, но по вибрации тоже можно составить впечатление о бое). Если бы я нуждался в деньгах, то записал бы ролик этого боя и толкнул его какой-нибудь фехтовальной ассоциации. Они бы за такую диковинку отвалили круглую сумму, а потом терзали бы свои мозги, смотрящие на мир через защитную сетку, пытаясь разгадать суть стиля.

  Через пару минут все кончено. Останки второй партии О6 чуть крупнее, чем останки первой (лишь потому, что у Фантомаса прежде было время для перестраховки). Морол шевелит щупальцами и по-прежнему пульсирует у стены.

   Дамочка замирает, оглядывается на меня, потом снова смотрит на странного круглого врага и, видимо, вдохновляясь победой, делает шаг к моролу.

  - Стой! - кричу я. - Назад! Ты не справишься с ним!

  Морол недаром не нападал. Ему просто-напросто не нужна помощь О6, а даже вредна. Его щупальца - оружие ограниченного массового поражения. Они уничтожают все, что находится вблизи тела морола. Без разбора.

  Вообще, морол - забавная тварь, интеллектуальная. В человеческой форме его от человека трудно отличить, а в боевой форме он вообще ни на что не похож. Короче, точь в точь - профессиональный борец в двух своих ипостасях: при беседах со спонсорами и на ринге.

  Фантомас принадлежит к той редкой категории дамочек, которые слушают советы мужчин (самая успешная и долгоживущая из всех женских категорий). Крошка отпрыгивает назад и оказывается рядом со мной.

  - Почему не справлюсь? - интересуется она, стараясь держать и меня и морола в поле зрения. - А ты вообще кто?

  - Он тебя проткнет насквозь, - отвечаю. - Ты не успеешь ничего сделать. Мы поступим так: я жду удобного момента, стреляю, а потом подаю тебе сигнал, и ты идешь на сближение. Но только после моего сигнала. Договорились?

  Вопрос о том, кто я, игнорирую. Сейчас не время выяснять отношения. Лапочка наверняка не любит Хранителей (нас вообще никто не любит, но, говоря откровенно, мы и не созданы для любви).

  - Ну... договорились, - неуверенно отвечает Фантомас, косясь на ржаво-коричневый шар, - а...

  - Все вопросы потом. Морол может напасть в любую секунду. Кто знает, что у него на уме?

  - Но сигнал-то какой? - вопрошает дамочка.

  - Я прокричу как сова. Двенадцать раз, - отвечаю.

  - Что?!

  Аннушка еще не привыкла к моему первосортному юмору и не знает, что не будет никакого сигнала. Я не стану рисковать жизнью Претендента, приберегу ее для схватки с Владом. А с моролом справлюсь сам.

  В голове твари, спрятанной внутри шара (все еще см. С. Кинга), происходят некие процессы, которые приводят к решению атаковать именно сейчас. Морол отделяется от стены и начинает медленно приближаться, опираясь на желтоватые щупальца, словно толстая многоножка.

  Я тоже иду вперед, так, чтобы встать между тварью и дамочкой. Мое внимание рассеянно лишь слегка - от Фантомаса удара в спину не ожидаю, но все же, но все же...

  Морол на миг останавливается, словно прицениваясь ко мне, а потом резко прыгает, расправляя щупальца. Этот гигантский раздувшийся еж летит на меня. Его 'иглы' - метра четыре в длину, они способны проткнуть все, что находится рядом, кроме, конечно, плит Первого Дома.

  Я стреляю (скорее, по привычке) и отскакиваю в сторону. Прыжок морола - ошибка. В полете он не развернется, как надо.

  И точно - еж-мутант промахивается и тяжело приземляется на пол. Теперь самое время бить! Никто не способен мгновенно перейти в атаку после прыжка.

  Моя рука складывается в знак Стрелец. Я предлагаю моролу погреть старые кости в уютном сгустке пламени. Компактный столб огня (примерно полметра на два метра) резво устремляется к тушке. Я не промазал!

  Дым, гарь, запах паленой шубы (сделанной из бобра, утонувшего в гнилом болоте) - все говорит о том, что я точно не промазал. Бросаю взгляд на Фантомаса - крошка поражена моими способностями. Что ж, я всегда умел производить впечатление на женщин.

  Но что это? Дым слегка рассеивается и моему взгляду предстает морол. Он не то, чтобы невредим - огонь уничтожил щупальца с одной стороны, но тело-то в порядке! Неожиданный поворот...

  Морол то ли сердится, то ли гневается, то ли ярится: он катится ко мне, наращивая скорость. Я едва успеваю отскочить и несусь изо всех сил. Паленый дикообраз двигается зигзагами - он явно пытается прижать меня к стене. Похоже, фортуна разочаровалась в последнем московском Хранителе.

  Я бросаюсь влево - и морол забирает влево, я вправо - он вправо. Ну, просто не еж, а попугай! До стены уже рукой подать и решаюсь идти на крайние меры - на мгновение поворачиваюсь и швыряю Знак Дева. Этот знак хорош тем, что приземлит любого, как приземляет возвышенного и романтичного мужа практичная жена.

  Я слышу какой-то звук, но сразу не могу оглянуться - по инерции врезаюсь в стену, едва не разбивая голову. И тут же оборачиваюсь. Морол замер, покачиваясь на обломанных щупальцах. Его тело снова невредимо, но он настолько поражен прытью жертвы, что, по-видимому, пытается извлечь из глубин плоти собственную голову. Какой-то вырост появляется то там, то тут на покрытом копотью шаровидном теле. Это происходит быстро, даже очень быстро, но я не теряюсь. В руке снова пушка и своды шестого этажа покорно отражают грохот выстрелов.

  Надо сказать, что последнее время прошло для меня не зря. Я не только отрабатывал Знаки, но еще совершенствовал свои навыки стрельбы по сверхскоростным мишеням. Теперь-то не промазал бы, как в тот раз, когда целился во Влада. Главное - стрелять на опережение. Конечно, место появления выроста угадать трудно, но нужно бить в ту точку, в которой только наклевываются изменения.

  Я попадаю и не один раз! На морола это производит отрезвляющее впечатление. Он все еще покачивается, но двигается вперед. Между мной и его щупальцами - каких-то два метра, а бежать некуда - все пространство вокруг занято ежеподобной каракатицей.

  Вот и приплыли. Сейчас меня сдадут в утиль. Интересно, что Первый Дом делает с трупами?

  Я начинаю настраиваться мыслями на душеспасительный лад (понятия не имею, что это значит, но так все пишут), а на самом деле почему-то думаю о том, какой блин получился бы из нашего колобка, если бы на него упал Боинг 727 или хотя бы ТУ-154. И хотя те и другие падают довольно часто, но сейчас как назло нет ни одного в округе. Делать нечего, придется умирать.

  Мне за щупальцами плохо видно, но замечаю какое-то движение позади морола. Тварь отчего-то подпрыгивает, но на месте, а щупальца отворачиваются от меня и тянутся назад. Ба! Да там же Фантомас!

  Курочка в розовом халатике подкралась к недобитому ежу с той стороны, где уже не было щупалец, и несколько раз основательно ударила мечом, прежде чем отскочить. Очень любезно с ее стороны, я немедленно пользуюсь передышкой и выбегаю из западни. Как раз вовремя - морол начинает бешено вращаться вокруг своей оси.

  Я останавливаюсь лишь рядом с Фантомасом. Мы молча смотрим на дикобраза, который думает, что он волчок. Эти мысли настолько путают его, что морол врезается в стену и затихает, распластываясь как дохлый спрут.

  Теперь я точно знаю, зачем Первому Дому понадобилась вторая группа тварей - чтобы посмотреть, как мы действуем в команде. Ведь ясно, что морола не завалить в одиночку. Первый Дом, этот хитрец, к Аннушке все-таки благоволит и хочет, чтобы именно она вышла в финал. С моей помощью.

  Оборачиваюсь к крошке. Сегодня ей пришлось нелегко и это отражается на лице. Растерянность, испуг, хроническое недоумение - все там. Даже слегка жаль лапочку - она ведь спасла мне жизнь. Нужно ее как-то успокоить и приободрить. Да, решено.

  - Это еще ничего, - говорю я. - Худшее будет впереди.

  Фантомас садится на пол, не заботясь о чистоте халата. Она потеряла интерес к жизни, деморализована и раздавлена. Отличный момент, чтобы начать беседу.

  - Где же ты научилась фехтовать? - спрашиваю.

  - Нигде, - отвечает крошка. - Я не умею фехтовать.

  - Но у тебя кое-что получалось.

  - Да, - соглашается лапочка, прижимая ладонь к раскрасневшейся щеке, а потом спохватывается. - А вы кто все-таки, а?

  Женщины всегда приберегают самые важные вопросы напоследок.

  - Уже почти никто, - отвечаю предельно честно и загадочно. - Вообще-то я кое-что защищаю. Правда, не знаю, сохранились ли объекты моей защиты. Но все равно нужно прояснить некоторые вещи.

  Фантомас пытается понять, что я имею в виду, и приходится рассказать ей о последних событиях. Дамочка плачет, узнав о смерти Зорро, потом вспоминает о своей свите и снова плачет. Думает о погибших при землетрясении знакомых и рыдает в три ручья. Аннушку немного подбадривает лишь мое имя - девушка пытается вскочить, чтобы убежать, с трудом ее успокаиваю. Увы, я знаменит.

  Когда поток слез прекращается, становится ясно: лапочка не в том состоянии, чтобы отвергать сотрудничество. Я уже готов предложить план, как очередное неизвестное вмешивается в мои дела. Помните зеленую дверь? Так вот, она с легким скрипом открывается.

  Этот звук неожидан и заглушает редкие всхлипы Фантомаса. Мы синхронно поворачиваем головы и видим любопытнейший феномен.

  Деревянная скверно окрашенная дверь совсем недалеко от нас. Она приоткрывается и в нее входит... (ни за что не догадаетесь)... не третья группа тварей, а обыкновеннейший кот. Упитанный, пушистый, породистый - такие звери встречаются на выставках или роскошных диванах. Их любят хозяева (за красоту) и ветеринарные врачи (за богатство их хозяев). Все, что я знаю о таких котах, сводится к этому. Но больше и знать не нужно, чтобы понять - в Первом Доме нет мышей и выставок, коту здесь делать нечего.

  Зверь не склонен соглашаться с моими логичными рассуждениями. Он медленно идет, держась ровно между мной и Фантомасом, проходит в центр зала, садится, мастерски зевает...

  - Это - мой кот, - не очень уверенно бормочет дамочка. Она медленно поднимается с пола, постепенно приходя в себя.

  Я смотрю на нее, чтобы узнать, есть ли все-таки у женщин чувство юмора или шутки у них выходят случайно.

  - Какой еще кот? - спрашиваю. - Он вошел в Первый Дом через зеленую дверь, работающую только на выход. Эта штука - что угодно, только не кот.

  - Возможно, - соглашается Фантомас, наклоняясь за мечом, который все еще лежит на полу. - Но я к нему уже привыкла. Он не приносит никакого вреда, просто иногда следует за мной.

  - Проходит через запертые двери? Влетает в закрытые окна? - я решаю отложить договор с крошкой и переключить допрос на кота. По данным архивов, такие, как кот, появляются не всегда. Они ничего не делают и тем подозрительны. Мы считаем их подслушивающими и подсматривающими шпионами Первого Дома.

  - Проходит, - подтверждает крошка. - Но не влетает... А, понимаю! У одной моей подружки была ворона. Она влетала.

  Чувствую, что пора переключать тему. Наверное стоит изложить свой план. Кот сидит и не сводит с нас глаз, но мне это не мешает.

  План прост и краток: мы спускаемся вниз, я глушу Влада с помощью Фантомаса (цыпочка ведь не хочет, чтобы он испортил мир своими предсказуемыми желаниями?), а потом наружу никто не выходит. Аномалия завершена, все выжившие счастливы, поют и танцуют. Хэппи энд.

  Аннушка относится к моим словам с опаской. Девушка пытается разгладить халатик (хотя ему поможет лишь фирменный утюг) и невинно спрашивает, почему она не может выйти и просто пожелать, чтобы все восстановилось и было как прежде. Она может, конечно, но чтобы я в таком важном деле доверился намерениям женщины, эта женщина должна быть статуей Свободы. Даже если землетрясение прошло везде, в чем сомневаюсь, то все равно есть выжившие. Я решаю довольствоваться малым.

  Убеждаю крошку, что все в порядке, все под контролем, а план почти совершенен. У нее нет сил спорить, события этого дня доконали Аннушку. Предварительная договоренность достигнута. Есть и положительный момент - за время болтовни мои силы восстанавливаются, теперь снова могу использовать Знаки.

  Я протягиваю Фантомасу руку (символический жест, но мне любопытно, крошка сильна так же, как быстра, или все-таки нет). Дамочка нерешительно вкладывает в мою широкую ладонь тонкие пальчики и тут чувствую что-то нехорошее. Словно ухватился рукой за колесо гоночной машины, которая вот-вот финиширует. Меня от этого пожатия просто выворачивает. И детка чувствует то же самое. Она сразу же отпрыгивает, трясет кистью и изумленно смотрит то на меня, то на свою руку.

  У меня нет времени разгадывать шарады. Боль быстро проходит, и мы ищем коричневую дверь, ту, которая ведет на лестницу. Она обнаруживается на противоположной стороне зала. Я резво иду туда, по пути отталкивая ногой кота, который последнюю пару минут так и вьется вокруг нас.

  Фантомас двигается чуть поодаль и возмущенно сопит. Ей не нравится мое обращение с животным. А я вот не люблю шпионов и Первый Дом. Это удваивает силу моих чувств к бедному коту. Но мне жаль тратить на него пули и Знаки.

  Огибаю белую шершавую колонну и приближаюсь к коричневой двери. Дверь тоже деревянная, некрашенная и плохо обработанная. В отличие от зеленой, коричневая ведет на лестницу, охраняемую стражами. Об этих тварях я уже наслышан. Самое главное, что нужно знать - они каждый раз меняются, как и объекты шесть.

  - Стой здесь, - показываю крошке на место возле стены. - Я быстро загляну туда, чтобы понять, с кем имеем дело, и сразу же закрою дверь. А потом выработаем план борьбы.

  Всех девушек гипнотизирует слово 'план'. Это - надежное слово, его хорошо использовать перед тем, как просишь руку и сердце. Согласие гарантировано. Но я прошу у Фантомаса лишь одного: чтобы она не лезла с инициативами. Слово 'план' и тут помогает!

  Крошка кивает, прижимается к стене, я берусь за ручку, пригибаюсь и открываю...

  - Е-мое! - даже звук захлопывания двери не способен заглушить мой крик.

  Над головой проносятся стальные лезвия и впиваются в колонну за спиной.

  - Что там? - встревоженно спрашивает крошка. - Я как-то пыталась открыть, но ничего не разглядела.

  Мне хочется поздравить ее с этим. Что не разглядела. Дамочке тогда очень повезло.

  - Эта тварь похожа на пуделя, - отвечаю. - Маленького безобидного пуделя. Только туловища у нее нет. Головы тоже. А лицо смахивает на моего инструктора по рукопашному бою.

  - Что же в ней от пуделя? - не без иронии спрашивает Фантомас.

  - Не знаю. Но пудель звучит как-то успокаивающе для присутствующих дам.

  Лапочка хочет все-таки выяснить, что же там, но я от нее отмахиваюсь. Дела обстоят хреново. Допустим, мы с Анной совместными усилиями справимся со стражем, но ведь это - шестой этаж, и такие твари на каждом пролете по пути вниз. После первого же боя я окажусь пуст - никаких Знаков. А ведь предстоит еще встреча с Владом! Выходит, мне каждый раз нужно возвращаться сюда и ждать пока восстановлюсь? А вдруг не получится вернуться? Да и вообще, как этих тварей нужно убивать? Мне явно требуется тайм-аут для размышлений.

  Дано: решительный Хранитель (один экз.), не очень надежная дамочка (один экз.), невероятная тварь (шесть экз.) и Влад. Перевес сил явно не в мою пользу. Может пришло время для вербовки ополчения?

  Но здесь нет никого, кроме нас. Настырный кот снова вьется под ногами, я уже размахиваюсь, чтобы дать ему хорошего пинка, но замираю как статуя знаменитого футболиста.

   - А все-таки что ты знаешь о коте? - спрашиваю у Фантомаса.

  - Ничего, - удивленно отвечает та. - Старик не стал объяснять мне его появление.

  Под моим куполом происходит экстренное совещание извилин. Они ссорятся, дерутся, но потом приходят к консенсусу. Кот - несомненно шпион, вот только кого? Пока зверь был в нормальном мире, то можно было подозревать Первый Дом. Но сейчас-то зачем Первому Дому шпион в Первом Доме?

  Я достаю телефон и начинаю набирать номер. Крошка смотрит на меня с тревогой как на помешанного. Лапочку можно понять: кому захочется оказаться в таком месте наедине с явным психом. Ведь только псих может надеяться, что в Первом Доме будет сотовая связь, если ее нет даже в Москве.

  Думаю, мне надо объясниться. Помните Баллазира Сигизмундовича? Племянника ЖЗ, бывшего Хранителя, специалиста по замкам и зоолога-любителя. Баллазир настоял, чтобы я занес номер его телефона в память, и просил ему звонить в любое время и в любой ситуации. Он сказал, что поможет, исходя из личных симпатий и несмотря на разногласия с ЖЗ. Теперь прибавьте к этому странную личность шефа и тоже поймете, что в деле участвуют и другие игроки.

  Глаза Фантомаса вновь округляются, когда на мой вызов следует ответ. Еще пара таких ситуаций и у лапочки постоянно будут самые круглые глаза в мире. Она начнет пользоваться огромным успехом у любителей японских мультфильмов.

  - Алло, - отвечает скрипучий тенор и на дисплее появляется знакомая усатая физиономия. - Признаться, удивлен, Доберман. Ты все-таки догадался!

  Я не разделяю его восторгов.

  - Давай сделаем это по-быстрому, - говорю. - Называй свои условия.

  Собеседник явно ошарашен напором.

  - Так ты все знаешь? - спрашивает. - Совершенно все? Даже кто мы такие?

  - Да мне начхать, кто вы такие, - у меня уже есть серьезные догадки, но предпочитаю их не озвучивать до поры до времени. - Ты - представитель другого крыла, этого достаточно. Условия!

  - Какого крыла? - вкрадчиво спрашивает Баллазир. В его темных глаза несомненный интерес.

  - Реформаторов! - брякаю я. - Мой шеф - явный консерватор. Ты к нему в оппозиции. Обычная история: реформаторы против консерваторов. Так было во все времена и у всех народов. Поэтому мне начхать, кто вы такие. Условия!

  - Браво! - Баллазир смеется как гиена, приглашенная на роль собаки Баскервилей. - С тобой приятно иметь дело.

  Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы все-таки не сказать ему, кто он такой. Моя нецензурная версия произвела бы неизгладимое впечатление.

  - Хорошо, Доберман, хорошо, - Баллазир улавливает мое настроение. - Я уже давно за тобой слежу. За девушкой тоже. Мы решим все по-дружески. Кстати, можешь называть меня Балла. Мне нужно, чтобы Анна кое-что пожелала.

  'Племянник шефа' видит выражение моего лица и поспешно добавляет:

  - Меня устроят даже небольшие изменения. Мы сможем договориться.

  - Какие изменения? - Фантомас решает, что ей тоже пора подать голос. Я не потрудился убавить звук, и дамочка все слышала.

   Я делаю ей знак рукой под телефоном, чтобы заткнулась, но Балла скалится:

  - Я все вижу через кота, Доберман. Девушка имеет право знать. Я ведь, по сути, много не прошу. Только чтобы этот проклятый мир сдвинулся с мертвой точки. Всегда одно и то же! Сколько же можно!

  Я хочу пресечь вражескую пропаганду, но Анна и Балла на меня наваливаются вдвоем. 'Племянничек' вещает, что этот мир основан на самых ужасных человеческих пороках, включая предательство, с которого вообще начинаются все проблемы, а Фантомас, развесив уши, слушает эту хрень. Балла говорит, что такая разумная девушка, как Анна, сможет что-нибудь придумать. Чем плох, например, мир, основанный на честности, благородстве, отваге? В крайнем случае, Балла поможет ей. Он уже все разработал и продумал.

  Наконец мне удается пресечь поток этой несусветной чуши. Какое благородство? Какая отвага? Балла просто хочет стерилизовать население, превратить людей либо в благородных идиотов, либо в отважных самоубийц. Наверняка с далекоидущими целями.

  - Он же убедительно говорит, - возражает мне Фантомас. - Почему бы не попробовать?

  - С кексами на кухне будешь экспериментировать, - отвечаю я. - Тебя предупреждал гримуар, чтобы думала своей головой, а не слушала всяких? Он всех Претендентов предупреждает.

  Наш спор движется в тупик и мы достигаем компромисс. Балла берет на себя пять стражей лестницы и продвигается на встречу с нами снизу. Мы сражаемся с одной тварью, а затем - с Владом. Выяснять отношения друг с другом будем потом.

  - С Владом я вообще связываться не стану, - испуганно говорит Балла в ответ на мой намек. - Во-первых, от него толку ноль. С ним мир точно не изменится, только будет более однообразным. А во-вторых, Первый Дом мне не позволит причинить вред Претенденту. Другому Претенденту это разрешается. Тебе - тем более. Но не мне! Я могу помочь лишь в одном: если Влад призовет на помощь еще кого-нибудь. Вот призванного я возьму на себя.

  Когда телефон отключается, поворачиваюсь к Фантомасу. Мне не понравилась ее готовность соглашаться с Баллой. Уж не собирается ли крошка передумать? Но лицо лапочки такое несчастное, что решаю пока не давить. Нет, не из жалости, а оттого, что Аннушка сейчас все равно невменяемая.

  - Проверим стража лестницы на прочность, - успокаивающе шепчу я. - Ты готова?

  - Да, - столь же тихо отвечает детка.

  - Тогда слушай инструкции. Один из нас будет отвлекать стража лестницы на себя, а другой - его прикончит. Прикончу его я.

  - Мне отвлекать...? - губы дамочки дрожат. Морол произвел на нее огромное впечатление.

  - Нет. Ты будешь следить за зеленой дверью, чтобы к нам никто не подкрался с тыла.

  - А кто же тогда отвлекает?!

  Я молчу. Никто ведь все еще не думает, что я способен рискнуть жизнью Аннушки, чтобы дать возможность Владу победить?

  Иду к двери. Показываю озадаченной Фантомасу на место за моей спиной. Немного приоткрываю дверь и провожу рукой перед получившейся щелью. Потом закрываю. Через секунду повторяю - открываю, провожу рукой, закрываю. Затем снова то же самое. Выясняется, что стражу на перезарядку требуется три-четыре секунды. Через такой интервал появляются стальные лезвия. Нормально.

  - Кто же будет отвлекать? - волнуется дамочка.

  Я окидываю орлиным взглядом местность и говорю:

  - Кис-кис-кис.

  Кот сидит невдалеке с настороженно поднятыми серыми ушами. Это ему не помогает. Рывок - и он в моих руках.

  - Нет, - шепчет Фантомас.

  - Да, - говорю я и снова открываю дверь.

  В щель влетают лезвия. Распахиваю дверь пошире и бросаю левой рукой кота прямо в стража. Моя правая рука уже готовит Знак. Телец. Почему Телец? Да по наитию. Страж - летающее скопище какого-то черного дыма с физиономией идиота на верхнем конце. Откуда у него берутся стальные лезвия понять трудно, и не нужно. Я просто решаю его утяжелить.

  Хранители - невеликие спецы в 'магии'. Выходит то, что выходит - страж как-то съеживается и во все стороны разлетаются черные ошметки. С трудом успеваю спрятаться за стеной - мимо меня проносится какая-то гадость. Высовываюсь снова - противник явно не добит. Он пытается распрямиться, удерживая дымящимися щупальцами героя-кота. Что ж, усатый выполнил свой долг.

  У меня наготове второй знак - Рыбы. Если нельзя приземлить, то можно утопить. Я ведь в своем уме и не собираюсь жечь дым. Бросаю Знак и быстро закрываю дверь. Я все равно уже пуст. Позволю стражу немного повариться в собственном соку, а потом взгляну на результат.

  Жду почти минуту. Собираюсь открывать дверь, но отвлекает телефонный звонок. Это понятно кто - наш новатор и реформатор.

  - Нехорошо, Андрей. Знаешь чего стоило протащить кота в Первый Дом? - Балла говорит как заправский защитник животных, кормящий любимую сову живыми мышами.

  Я осторожно приоткрываю дверь, жду пару секунд и выглядываю на лестничную площадку. На ступенях и стенах - огромное черное пятно. Больше ничего нет.

  - Я выполнил свою часть договора. Дело за тобой, - не стану же говорить, что все равно попытался бы избавиться от шпиона? А так из кота получился отличный двойной агент.

  - Попробуйте спуститься, - предлагает Балла, коварно улыбаясь.

  - Спасибо, лучше вы к нам, - я даю отбой. Кем бы не был мой собеседник, на истребление оставшихся стражей у него уйдет некоторое время. Я рассчитываю восстановиться, чтобы не предстать перед Баллой с пустыми руками.

  Пока идут минуты, беседую с Фантомасом. Лапочка уже совсем в странном состоянии: ее то трясет, то бросает в жар. Если бы мы не были в Первом Доме, то предположил бы, что она собирается ехать в ЗАГС, чтобы выйти замуж за человека, чьи двенадцать предыдущих жен умерли в результате несчастных случаев.

  - А покажи-ка свой ножичек, - предлагаю ей. Если детка не умеет фехтовать, то подозрение падает на оружие.

  Аннушка колеблется, но уже через секунду протягивает мне меч. Все-таки неглупая девочка - понимает, что сейчас ее здоровье для меня дороже всех музеев Москвы (мир их праху).

  Осматриваю инструмент. Водянистый булат тусклый, белая рукоять - для лилипута, вес - под дистрофика.

  - Меч же тупой, - говорю лапочке. - Совсем тупой. Ты его даже не наточила?

  - Я не умею точить, - отвечает наивное дитя каменных джунглей. - Да и времени не было.

  - Где его вообще взяла? - вкрадчиво интересуюсь: меч производит впечатление раритетной рухляди.

  Малышка тяжело вздыхает и начинает рассказывать. Рассказ о людях, которые уже умерли, дается ей нелегко, но она в целом справляется, лишь иногда смахивая слезинки. Надо же, Первый Дом так и не смог выбить чувствительность из своей протеже. Или он потерял квалификацию или изначально все пошло неправильно.

  - Если гримуар посоветовал взять этот меч, то молодец, что прислушалась, - говорю. - Он редко дает советы. Но все равно выходить наружу ты не будешь.

  С оружием все не просто. У нас есть несколько подобных вещиц на подозрении. С одной стороны, вне аномалий эти штуки не 'магические', но с другой - обладают необъяснимыми свойствами. Аналитики из Хранителей даже считают, что в 893 году во время аномалии в Иране Претендент дошел до конца и слегка подкорректировал нашу реальность. А именно - вымарал знания, связанные с кое-какими металлами. Остались только те предметы, которые находились в Первом Доме, принесенные туда неудачливыми Претендентами. Потом Первый Дом кое с кем поделился трофеями, и вот результат - у крошки в руке странный меч-волкорезка, а может даже и претенденторезка.

  Я жутко не доверяю цыпочке и пытаюсь замаскировать свои чувства. У меня получается как у актера драмы, перепутавшего театры и вышедшего на опереточную сцену.

  Но Аннушка верит и внимает моим доводам, что не нужно ничего желать и лучше оставить все как есть. Примерно через час к нам присоединяется Балла. Он входит в коричневую дверь. 'Племянник шефа' выглядит неважно: его серый костюм покрылся черными пятнами, словно украденными со шкуры леопарда.

  - Пойдемте вниз, что ли, - уставшим голосом говорит Балла вместо приветствия. - Но только очень рекомендую подумать над моими предложениями. Вы только вспомните, в какой куче навоза жили! Есть же возможность все изме...

  - Заткнись, - советую я. - Мы договорились, что выясним отношения потом, когда Влад даст дуба. Вот и выполняй договор!

  - Я всегда выполняю, - кривится Балла. Его узкое длинноносое лицо становится похожим на физиономию Буратино, попавшего в термитник. - Но обещай, что дашь мне возможность высказаться!

  - Хорошо. Но последнее слово будет за мной.

  Фантомас хлопает глазами. Она уже поняла, что идет бой за должность главного повара - того, кто навешает больше лапши на ее маленькие уши.

  Балла смотрит на мое непроницаемое лицо и соглашается. Пусть я не знаю точно, кто он, но он-то знает, кто я. Мое последнее слово - понятие растяжимое. Иногда просто предпочитаю язык жестов: а именно легкое нажатие пальцем на курок.

  Мы начинаем чинно спускаться по замызганной черным пеплом лестнице. Впереди сутулится Балла, за ним тревожно семенит Фантомас, а я замыкаю шествие.

  Стражей больше нет. Мы молча проходим один пролет, но тут мысленно хлопаю себя ладонью по лбу.

  - Стоп, - говорю. - Мы кое-что забыли.

  Парочка спутников (я никогда столь тесно не общался с теми, кого должен был бы прикончить) удивленно оглядывается.

  - Каковы наши шансы? - спрашиваю у Баллы. - Влад - обученный Хранитель, не без способностей. Плюс - возможности Претендента.

  Худое лицо племянничка морщится.

  - Шансы, конечно, не равны нулю, - без всякого энтузиазма отвечает он. - Я, если честно, рассчитываю на помощь Первого Дома. В пределах правил, конечно. Опять-таки, ты здесь...

  - Идем назад, - говорю. - Поторапливайтесь.

  Балла, похоже, не понимает очевидного: мое присутствие в Первом Доме и есть помощь Первого Дома. Вряд ли можно надеяться на что-то другое.

  Публика хочет знать, что я задумал, но ничего не объясняю до тех пор, пока мы не подходим к зеленой двери шестого этажа.

  - Планы немного меняются, - мой голос тверд, как алмаз, которым вырезают стекла домушники. - Фантомас сейчас выйдет в зеленую дверь, но быстро вернется обратно уже на пятый этаж. Сделаешь?

  Я буравлю взглядом лапочку и на ее изможденном лице проскальзывает подобие понимания.

  - А... ты хочешь, чтобы я получила способности сражаться?

  - Именно! После выхода с шестого этажа ты сможешь составить достойную конкуренцию Владу. Примерно секунд на двадцать-тридцать, но нам хватит. Пятый этаж проходить не нужно, тебе эти навыки уже не пригодятся. В Первом Доме рядом с входом всегда находится коричневая дверь, ведущая на лестницу. Туда и иди с пятого этажа..

  Я верю, что крошка не станет задерживаться в Москве. Там не только не на что смотреть, но даже нечем дышать.

  Балла многозначительно кивает, его смотрелки загораются, как новогодние лампочки, надетые на двадцатисантиметровую елку. Конечно, он думает, что шансы на победу растут на глазах. Пусть думает. Я готовлю исключительно свою победу.

  Аннушка уходит в себя, да так глубоко, что даже перестает дрожать. Вот почему не люблю работать с женщинами и пьяными - никогда не знаешь, чего ожидать.

  - А что там, на пятом этаже? - лапочка вскоре просыпается и поднимает на меня затуманенный взор.

  Интересный вопрос. Наши архивы более-менее точно описывают Первый Дом. Мне даже интересно, откуда пришла информация о самых нижних этажах. Не от выигравших Претендентов ли?

  - Ничего особенного, - отвечаю. - Там два водоема разного цвета и с разными свойствами. Нужно угадать и засунуть руки по локоть в правильный. Оружие туда тоже можно засунуть, но что-то мне подсказывает, что твой меч уже побывал там.

  Крошка с видимым трудом переваривает информацию.

  - А на остальных этажах что? - интересуется она.

  Мне не хочется проводить ликбез, но приходится думать о душевном состоянии Фантомаса (по крайней мере до встречи с Владом).

  Поясняю, что остальные этажи предназначены для подготовки к желаниям. На четвертом - лабиринт. Претенденту дается определенное время на прохождение и изучение подсказок. Если Претендент туп, то гибнет. Если не гибнет, то получает что-то вроде быстроты мышления. Третий этаж - водный. Нужно прыгать по буйкам, выбирая одно из двух: правую или левую сторону. Прошел - улучшил интуицию. Второй этаж самый забавный и гуманный. Там предлагаются ворота в прошлое. Почти в любое. Если выйдешь в них, то все, там и останешься, но зато и часть способностей сохранишь. Этот путь многие выбирают. С их оружием даже становятся легендарными бойцами. Но если отказался от ворот, то неясно, что получаешь. Есть версия, что чуточку везения, но проверить это сложно.

  Фантомас внимательно слушает и выносит неожиданный вердикт.

  - Виталий Петрович был прав, - говорит она.

  Я смотрю на крошку с подозрением и интересуюсь:

  - В чем прав?

  Аннушка подходит к зеленой двери и прикасается пальцами к ее поверхности, рискуя подцепить занозу.

  - Он сказал, что Первый Дом символизирует взросление человека, - поясняет Фантомас. - Ребенок сначала становится ловким (девятый этаж), потом встречается с неприятностями (восьмой и седьмой), его сила возрастает на шестом, на пятом он осваивает профессию, а на остальных этажах ищет смысл жизни.. ну, как мы все, пусть даже невольно. А затем, если доходит до первого, то противопоставляет себя остальному миру. Не каждый способен на это.

  Мы с Баллой переглядываемся. Версия, конечно, любопытная, но совершенно бесполезная.

  - Иди, - говорю. - Не задерживайся. Подумай о том, какой еще катаклизм организует Первый Дом, пока ты тут рассуждаешь.

  Глаза крошки снова округляются в ужасе, она судорожно хватается за дверную ручку и исчезает в непрозрачной черноте.

  Мы с Баллой выходим на лестницу и спускаемся до пятого этажа. Мы ни о чем не беседуем. Племянничек в бой вступать не собирается, но у меня на этот счет другое мнение. Единственное, что хочется спросить: не нужен ли такому оригиналу, как Балла, джазовый оркестр на похоронах. Надо ведь отблагодарить союзника за помощь со стражами. Но здравый смысл берет верх и я молчу. Скорее всего, труп Баллы останется в Первом Доме, вопрос бесполезен.

  Фантомас укладывается в пять минут. Она появляется в дверном проеме взъерошенная, красная, с посыпанными белой пылью руками. Аннушка похожа на рождественское привидение, которое нырнуло в призрачную муку, а потом спохватилось и натерло лицо призрачным снегом.

  Я без слов начинаю спускаться вниз. Мои временные союзники плетутся следом. Мораль нашей армии невысока, мы бы вчистую продули Ватерлоо и Трафальгарскую битву, но в сражении с Владом шансы на победу есть. Он не Наполеон и не Нельсон, а лишь продукт эпохи мелких подлецов. Его, как и их, наверняка тошнит от самого себя. Мораль Влада тоже не вздымается в небо веселым флагом.

  Дверь на первом этаже отсутствует. Там просто проем, в который врывается яркий желтый свет.

  Вижу белый зал. Огромный, высокий, с колоннами исключительно вдоль стен. В него ведет множество таких же проемов. Но это еще не все. В самой дальней стене - одинокая красная дверь. Рядом с ней - фигурка сидящего человека, одетого во что-то коричневое. Готов поспорить, что это - Влад. То ли он появился после очередного скачка, то ли Первый Дом решил, что в этой ситуации 'мерцание' - излишество. Чего уже прыгать по руинам Москвы?

  Я снова прячусь за стеной. Увиденного достаточно. Вопрос лишь в том, вступать ли в переговоры с Владом или нет. Секунда раздумья и решено - не вступать. Влад не знает, что я здесь, нужно воспользоваться неожиданностью.

  - Теперь твой выход, - оборачиваюсь к дрожащей Фантомасу. - Я не требую невозможного - просто отвлеки его на себя. Прыгай, бегай, маши мечом - шестой этаж должен был превратить тебя в настоящего киборга. Влад, конечно, сильнее, но если будешь маневрировать, то у него уйдет много времени на то, чтобы в тебя попасть. А я ему времени не дам. Ты поняла?

  Аннушка кивает. Она судорожно сжимает рукоять меча. У нее в голове наверняка каша, но главное себе уяснила - Влад не должен победить. Молодец, ответственная дамочка! Я ей вручу медаль. Наверное посмертно.

  Балла отходит в сторону, задумчиво пожевывает губами и пытается отряхнуть свой костюм. Наверняка что-то затеял. Но тут уже кто быстрее - раньше смерти Влада меня убирать не с руки. А потом посмотрим кто кого.

  Я все-таки рассчитываю выйти живым из этой передряги. Пули возьмут Влада, хотя наверное не убьют. Но у меня с собой меч для добивания. А Знаки пригодятся как подарок Балле.

  - Готова?

  - Да, - отвечает Фантомас охрипшим голосом.

  - Вперед!

  Претендент, прошедший шестой этаж, смертоносный и опасный, смотрится необычно в легком розовом халатике. Аннушка выглядит как кукла Барби, отсудившая ценный доисторический меч у бывшего мужа и теперь не знающая, что с ним делать. Но когда она набирает скорость, это впечатление рассеивается. К Владу несется розовое пятно. Цыпочка похожа уже не на Барби, а на полцентнера клубничного мороженого, запущенного из катапульты.

  Влад быстро замечает лапочку и вскакивает. Еще немного - и мой выход. Нужно просто дождаться, когда Фантомас развернет бывшего коллегу ко мне спиной, чтобы я мог выйти на дистанцию верного выстрела.

  В руках Влада какой-то длинный белый жгут. Он пытается ударить, но промахивается. Фантомас убеждена, что ее нежной коже требуются дорогие кремы, а уж никак не плеть, и к противнику не приближается.

  Лапочка бежит прямо в противоположную стену, чтобы оттолкнуться от нее и развернуться. Влад следует за дамочкой. Вот она - его спина! Но, увы, слишком далеко для верного выстрела по движущейся мишени.

  Я просто выскакиваю из проема и перебегаю к ближайшей колонне, чтобы спрятаться за ней. Выглядываю осторожно, как рак-отшельник из пасти проглотившей его рыбы. Теперь Фантомас бежит к правой стене, Влад же разматывает на полную катушку свой жгут, но все равно не достает.

  Жгут похож на гибкую длинную иглу, белоснежно сверкающую даже в равномерном свете ламп. 'Вж-ж, вж-ж' - до меня доносится звук, издаваемый оружием. Пожалуй, такая штука рассечет десять Фантомасов, поставленных плечом к плечу. Нет, этот бой нельзя затягивать!

  Мне нужен сущий пустяк: чтобы лапочка побежала сюда и развернулась прямо перед моей колонной. Я бы с удовольствием подал Аннушке знак, но опасаюсь, что его заметит Влад. И тогда сразу же расправится со смертоносным, но медленным членом ликвидационной группы.

  Однако крошка то ли не понимает расклад, то ли опасается оказаться слишком близко от Влада - она бегает вдали между других колонн, словно дикая и робкая горная козочка. Ее маневры резко уменьшают эффективность жгута, но победы тоже не приносят. Надо что-то делать...

  Я решаю перебежать к другой колонне поближе к месту событий. Расстояние - примерно метра три. Дожидаюсь, пока Влад в очередной раз повернется спиной и делаю рывок. В голову почему-то приходит мысль о Балле. Влад не стал звать никого на помощь (да и неизвестно, смог ли бы позвать). Балла бесполезен, нужно было его прикончить раньше.

  Вроде бы все без изменений, но мое напряжение нарастает. Крошка носится туда-сюда, Влад следит за ней как леопард за слишком прыткой обезьяной. Затаиться за следующей колонной? Да!

  Я снова выскакиваю из своего убежища и лечу вперед. Почти прячусь, но в этот момент Влад поворачивается. Заметил ли он меня? Жду ответ на этот вопрос примерно секунду.

  - Берегись! - до меня доносится вопль Фантомаса.

  Надо же, дамочка трепетно заботится о моем здоровье, которое, похоже, скоро расстроится.

  Весь план коту под хвост! Если Влад прикончит меня, то разделается и с Фантомасом. Вся штука в том, чтобы я дожил до развязки.

  Быстро выглядываю. Мой кольт тоже смотрит. Влад уже совсем близко, я могу разглядеть пуговицы на его потрепанном пиджаке.

  Кольт - хороший парень, только уродливый. У него глаз и рот на одном месте. Зрелище бегущего Претендента оружию так не нравится, что кольт смотрит и плюется.

  Я успеваю сделать только один выстрел. Кажется попадаю, все-таки пригодились мои тренировки. Отступаю на шаг за колонну. Думаю, что Владу меня сразу не достать и... ошибаюсь.

   Такое чувство, что правую ногу мгновенно нарезали на фарш. Боль проходит через спинной мозг и бьет в темечко. Это наверняка жгут - вот о чем успеваю подумать, прежде чем упасть. Влад ударил жгутом, тот обогнул колонну и дотянулся до меня. Печально.

  Но упасть мне тоже не суждено. Точнее, не здесь и не сейчас. Глаза слепит вспышка, уши заложило ударом - кажется, что на мою голову надели колокол. И ко всему прочему я еще лечу. Это - очередной подарок Влада?

  Сейчас ко мне приходит успокоительная мысль, что все кончено. Пора класть зубы на полку. Обидно, знаете. Не оттого обидно, что умираю, а оттого, что у меня осталось два нерастраченных Знака.

  Я тяжело плюхаюсь на пол и продолжаю скользить по инерции. То ли что-то вижу, то ли что-то слышу, то ли у меня как у морола обострилось чувство вибрации, но один Знак все-таки бросаю примерно туда, где по моим представлениям должен находиться Влад. Неплохой Знак, экспериментальный (в том смысле, что я никогда не мог угадать, к чему он приведет, но последствия были обычно самые разрушительные). Весы.

  Эффект превосходит мои ожидания. Я снова лечу, точнее скольжу по полу. Меня оглушает очередной взрыв. Неплохой ответ, неплохой.

  Слух опять исчезает. Я лежу в полной тишине и лишь перед глазами мелькают какие-то всполохи. Неужели зрение еще не окончательно простилось со мной?

  И точно, вскоре начинаю видеть. Сначала просто желтоватый свет, потом какую-то тень, а затем... лицо Фантомаса.

  - Ты жив? - бормочет она, теребя меня за плечо. - Жив?

  Надо же, я снова и слышать могу!

  - Жив, - отвечаю одними губами. - Что с Владом?

  Дамочка облегченно вздыхает (наивная, для нее гораздо лучше было бы, если бы я отбросил коньки).

  - Ты его оглушил, - сообщает она, наклоняясь поближе. - А я подбежала, потрогала его мечом, думала, чем связать... Но не получилось. Меч словно впился! Ничего не смогла сделать.

  - Он мертв?

  - Да.

  Интересное инфо. Я пробую пошевелиться. Такие сведения лучше самому проверять. Приподнимаю голову - оказывается, лежу почти в центре зала! Вот это полет... Опираюсь на руки, а больше ничего не могу. Правую ногу не чувствую. Ладно, разберемся с этим потом.

  Оглядываю ряды колонн. Влада трудно не заметить. Он лежит в океане крови. Это крошка так постаралась? Что ж, тогда она может смело открывать курсы стажировки мясников. Будет стабильный доход.

  Расклад ясен. Приятель-кольт неизвестно где, но под курткой его напарник - глок. Фантомас не может понять смысл движения моей руки, но даже раненый я готов поспорить с любым Претендентом в скорости выхватывания оружия.

  Прощай, детка, мы неплохо потрудились вдвоем, но единственный выживший Претендент на первом этаже - плохая примета. Мне остается лишь слегка повернуть ствол и нажать на курок - дело доли секунды. Однако у меня их нет!

  На меня наваливается какая-то серая масса. Она сопит, извивается, прижимает мою руку к моей же груди... да это старый проныра Балла!

  - Беги, Анна! Беги! - племянничек шипит мне прямо на ухо. - Он хочет тебя убить!

  Я не люблю вольную борьбу. Для нее требуется легкомысленная одежда, которой нет ни у меня, ни у Баллы. Поэтому изворачиваюсь, отбрасываю от себя худое содержимое серого костюма и посылаю вдогонку последний Знак. Это - проверенный Водолей.

  Баллу явно корежит. Он выгибается, поднимается в воздух и зависает там с плотно прижатыми к телу руками. Хороший результат! Пусть висит - теперь все внимание на дамочку.

  - Беги! - все еще кричит Балла и выпучивает глаза. - Беги! Дверь открывается!

  Я быстро поворачиваю голову. Красная дверь на самом деле отворяется, но очень неторопливо. Фантомас совершает ошибку - вместо того, чтобы попробовать прикончить меня, устремляется к двери.

  Вскидываю глок. Борьба с Баллой отняла ценное время: крошка спохватывается и, не добегая до двери, ныряет за колонну.

  - Стой, Доберман, стой! - Балла кричит еще громче. - Ты не можешь ее убить! Если убьешь, никто не знает, что произойдет! Остановись! Послушай!

  В его голосе настоящая паника.

  - Не выходи! - теперь Балла переключился на Аннушку. - Не позволяй ему выстрелить в себя! Дайте же мне сказать!

  Фантомасу тоже хочется жить. Она понимает, что я выстрелю раньше, прежде чем ей удастся добежать до двери. Конечно, расстояние для хорошего выстрела по стремительной мишени великовато, но дамочка боится. Она верит в мою меткость больше, чем в свою скорость.

  - Опусти пушку, Доберман, - хрипит Балла. - Просто опусти. Анна ведь не выходит в дверь. Послушай меня!

  Все-таки 'племянничек' явно волнуется. Да и мне не мешало бы перевести дух. Ситуация все равно патовая.

  - Чего тебе? - моя рука с пушкой немного опускается. Совсем чуть-чуть, для отвода глаз.

  - Ох, Доберман, ну ты и напугал меня, - Балла с трудом извлекает из себя слова. - Ну и прыток же ты! Еще бы немного и прикончил Анну. Тогда...

  - Да что тогда? Что? - мне не нравятся недомолвки. Одним трупом больше, одним меньше, какая уже разница?

  - Ладно, я тебе расскажу, - вздыхает Балла. - Сейчас все поймешь.

  Что ж, я не истекаю кровью и готов послушать. Может быть почувствую себя лучше за то время, пока он будет болтать.

  - Это случилось двадцать два года назад..., - начало рассказа сразу приковывает мое внимание. - Тогда я и несколько других единомышленников уже почти отчаялись вывести этот мир из болота...

  'Племянничек' рассказывает и его голос крепнет. Теперь он эхом разносится по залу.

  - ... Хранители всегда жульничали, а Первый Дом ничего не мог с этим сделать, потому что Претенденты истреблялись раньше, чем входили в силу. Если кто-то и выигрывал, то загадывал явно идиотское желание и все оставалось прежним, менялись лишь мелочи - в лучшем случае правители. И я придумал беспроигрышный вариант...

  - ... Первый Дом тоже тяготился рутиной. Это же - здание, основа миропорядка! Почему должно быть всегда одно и то же? Есть ведь лучшие варианты! Удобные для всех!

  Я не перебиваю. Балла льет слишком много воды, прежде чем добирается до сути.

  - ... Но двадцать два года назад Хранители просчитались. Я попросил Первый Дом, чтобы одному из Претендентов не выдали гримуар. Это - нарушение правил, но я придумал уловку. Пусть Претендентом станет ребенок в утробе, которому невозможно дать гримуар! Первый Дом согласился, а потом мы ждали удобного случая.

  - Наконец нашлись родители, помешанные на мистике, которые оказались недовольны полом ребенка. Я предложил свои услуги, и они провели ритуал по превращению девочки в мальчика. Но я их обманул. Ритуал на самом деле состоял из двух частей. Первая - бесполезное и мелкое чудо, которое запустило аномалию и сделало нерожденную девочку Претендентом. А вторая - само изменение пола.

  - Но возник казус. Ведь только Первый Дом имеет право изменять Претендентов (иначе какие они Претенденты?), а тут получалось, что какой-то ритуал делал из девочки мальчика! Я специально поставил Первый Дом перед дилеммой. И он поступил так, как было нужно - подкорректировал чудо.

  - Девочка уже не превращалась в мальчика, но вместо одного человека возникали двое: мальчик и девочка. Двое на месте одного, ты понимаешь? Первый Дом не в состоянии по своей воле создавать настоящих людей, этого никто не может: ни мы, ни Хранители. Мальчик получился не отдельным человеком, а просто еще одним телом к уже существующему. Два тела, но одна персона!

  - Дальше уже было проще. Первый Дом решил защитить Претендента без гримуара. Он взял на время девочку к себе, а на ее место в живот матери поместил мальчика. Родители получили то, что хотели, никто ничего не понял, включая Хранителей. А потом Первый Дом сделал то, что должен был - вернул девочку матери. Правда, мать к тому моменту уже была мертва.

  - Дальнейшее - феномен. Место одного человека заняли двое. Медленнотекущее чудо! Поэтому вероятность аномалии последние двадцать два года была запредельно высока. Да на таком фоне не то, что Влад, а самый последний бездарь мог бы попробовать свои силы в 'колдовстве'. Это был лишь вопрос времени!...

  Я молчу. Да и что сказать? Я не философ, в моей голове такая хрень не укладывается. Мне только что сообщили, что я и Фантомас - одно и то же лицо. Разве можно это понять, оставаясь в здравом уме?

  Мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя. Все-таки новости сногшибательные. Но я и так не стою на ногах, уже все равно.

  - И почему не могу ее убить? - мой голос еще нетверд, но я готов допрашивать. Вот что значит выучка!

  - Никто не знает, что тогда случится, - не понижая голоса объясняет Балла. - Получится, что ты убил себя и еще одновременно того, кто для тебя не существует, и при этом остался жив! И сделал это в Первом Доме! Последствия непредсказуемы. Тут все запутано, Доберман.

  Что запутано - это понятно. Вижу, как Фантомас подбирается поближе, прячась за колоннами. Благодаря громовому эху она все слышала.

  Моя пушка вновь ловит цель:

  - Я рискну, если она не сожжет гримуар.

  - Книга уже исчезла, наверное, - кричит из-за колонны дамочка. Удивительно, но женщины более устойчивы к неожиданностям. - Мы поклялись с Зорро, что со смертью Влада выходим из игры. Хотя способности почему-то еще со мной...

  - Они и будут с тобой, пока ты не покинешь Первый Дом, - вновь вмешивается Балла. - Давайте уже что-нибудь решать! Я предлагаю последовать моему совету и кое-что подправить.

  Я держу себя в руках. Сам же пообещал дать ему слово.

  - Разве мир достоин того, чтобы сохранять его таким? - Балла вдохновляется моим молчанием. - Он основан на предательстве! Правители предают народ и друг друга, народ - правителей, даже эта аномалия началась с предательства! И твое начальство тебя предало, Доберман. Твой шеф слинял, чтобы дождаться развязки и вновь занять свое место! Все построено на предательстве. Вся история рода людского!

  - Заткнись, - мое терпение быстро истощается. Я знаю, почему Балла твердит лишь о предательстве: потому что Фантомас - верная девочка. Она предательство не любит больше всего на свете. Балла - психолог. Мне даже кажется, что двадцать два года назад Первый Дом что-то с ней сделал, чтобы она получилась такой... совсем непохожей на меня. Чтобы могла попробовать все глобально переиграть! Что он с ней сделал? Кажется, знаю. Дал совесть, верность, честность - короче, все, что вызывает отвращение к нашему миру. Отличный ход!

  - Мы поступим вот как, - продолжаю я. - Фантомас выходит в зеленую дверь и все. А я уж как-нибудь...

  - Нет! - Аннушка подбегает еще ближе к красной двери. (Может быть попробовать и выстрелить?) - Слишком много людей погибло! Я так не хочу!

  Собираюсь ответить ей, что следует, но вдруг пушка вылетает из моей руки. Это, конечно, Балла. Он усыпил бдительность болтовней, а связующий его знак неожиданно быстро ослабел. Балла не пытается меня ликвидировать, нет, наверняка боится наносить мне вред. Он просто снова наваливается сверху, пытаясь помешать доползти до глока.

  Я быстро провожу захват шеи, но сейчас Балла кажется скользким и гибким, как резиновый утенок.

  - Быстрее! Беги, Анна! Быстрее! - сопит он. - Я его не удержу долго!

  Фантомаса не нужно просить дважды. Она несется к открытой двери.

  - Пожелай изменений! Послушай меня! Этого хочет и Первый Дом! - голос 'племянничка' оставляет желать лучшего, но дамочка наверняка слышит.

  Фантомас подбегает к двери, на секунду замирает на пороге, а потом делает шаг. Я понимаю - все кончено. Претендент вышел. Теперь дамочка отработает то, что в нее заложил Первый Дом.

  Силуэт Анны виднеется в темном проеме. От расстройства я уменьшаю захват. Да и какая уже разница? Балла пытается выскользнуть и кричит с новыми силами:

  - Измени все! Я тебе сейчас скажу, что пожелать! Повторяй за мной...

  - Я хочу все вернуть, - до нас долетает голос Анны.

  - Стой! - орет Балла. Он наполовину выполз из моих объятий, но все еще цепляется за руку. - Не то!

  - Чтобы все было, как раньше, и не было...

  - Стой, идиотка! Первый Дом рассчитывает на тебя! Он тебя спас для этого! Тебя, а не Андрея! Если не сделаешь, чего он хочет, то докажешь свою ненужность! Ты соображаешь, что творишь?! Первому Дому вообще не нужны люди, которые не хотят изменений!

  Я не верю своим ушам. У Первого Дома ничего не вышло? Он изменил Аннушку, а она все равно отказывается от глобальных переделок? Почему? А... она получилась слишком уж хорошей.

  - И чтобы не было всех этих смертей, - продолжает девушка, - чтобы все остались живы и Валера здоров... и чтобы двадцать два года назад не случалось никакого чуда!

  - Дура! - вопит Балла. И это последнее, что я слышу.

  Глава 16. Миг вперед и двадцать два года назад

  Илья Петрович, новый главный врач, торопился в палату. Роды не ожидались сложные, но ему заплатили за хлопоты.

  Илья Петрович поправил покосившийся синий высокий колпак, почесал небольшую седоватую 'мушкетерскую' бородку и взялся за ручку белой двери. Врач чувствовал себя нехорошо. Он только что узнал, что его предшественника, Евгения Семеновича, мало того, что сняли, но и обвинили в растрате. Очень несправедливо обвинили. Илья Петрович теперь колебался, защищать своего друга и наставника или промолчать. Защита могла помочь.

  Врач вошел в палату и увидел роженицу. Черноволосая красивая женщина слабо улыбнулась, скорее скривилась. У нее уже давно шли схватки. Пришло время для стимуляции и новаторского метода - эпидуральной анестезии во время родов.

  'Напишу хотя бы письмо в защиту, - подумал Илья Петрович, осматривая роженицу. - Евгений Семенович еще когда ходатайствовал об ординатуре для меня, почти сразу сделал своим заместителем, больше двадцати лет вместе проработали... что он подумает, если я промолчу?'

   Пришел и ушел анестезиолог, сделали окситоцин, схватки резко усилились.

  'Лучше не писать, а замолвить словечко. Тет-а-тет, - размышлял Илья Петрович. - А то напишешь, меня потом тоже обвинят. Можно просто сходить на прием к секретарю райкома. Он же человек. Поймет'.

  Женщина начала тяжело и ритмично дышать, как учили.

  - Тужьтесь, тужьтесь, - командовал Илья Петрович.

  'Нет, идти тоже опасно. Это - бросить на себя тень. Мало ли что? Может послать кого-нибудь вместо себя? Но кого?'

  Показалась головка. Она была сжата, подвижные кости черепа зашли друг за друга - обычное дело, потом выпрямятся.

  - Тужьтесь! Почти готово!

  'Не пойду, - решил Илья Петрович. - Никуда не пойду. Промолчу'.

  Голова вышла полностью. Врач ловко подхватил младенца за плечики.

  - Мальчик! - пораженно воскликнул Илья Петрович через секунду. - Надо же! А УЗИ показало девочку!

  - Мальчик? - удивленно переспросила роженица, сдвинув черные брови.

  - Мальчик-мальчик, - успокоительно повторил врач. - Наверное, имя еще не придумали? Очень уж неожиданно получилось.

  Женщина немного помолчала и разомкнула сухие губы:

  - Назову его Андреем. Он будет сильным и мужественным.

  Илья Петрович слегка пожал плечами. Новорожденный уже почти вылетел у него из головы. Врач хотел положить младенца, как внезапно почувствовал, что маленькая ручка сильно схватила за халат. Илья Петрович взглянул на новорожденного. Глазки, слипшиеся прежде, были приоткрыты и смотрели на врача насмешливо и жестоко.

  Врач даже слегка встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения и снова переключился на мысли о Евгении Семеновиче.

  'Промолчать мало, - подумал Илья Петрович. - А то решат, что я заодно с ним. Нет! Нужно действовать самому. Завтра же пойду и подтвержу обвинения. Евгений Семенович, конечно, назовет меня предателем... Но кто не предает в нашем мире?'.

Реклама на сайте