«Хозяин Янтаря»

Александр Шакилов  Хозяин Янтаря

Глава 1. Братья по оружию

— Куда прёте?! — орал я и жал на спуск ПКТ, очередями выкашивая полчища слепых собак. Секунда, две, три — и как не стрелял вовсе: вновь колышутся облезлые загривки, желтеют ощеренные пасти.

Ночь в Припяти — это нечто. Особенно, когда тысячи мутантов, поднятых малым гоном, рыщут в поисках добычи. И все же я, Макс Край, благодарен мертвому городу за подвалы «Юпитера». Там я нашел танк, оснащенный пушкой Гаусса и противоаномальными экранами. Но только Хозяева знают, как я, бывший солдат и беглый зэк, проклинал эти развалины — ведь они лишили меня любимой женщины![1]Под броней, развалившись в ложементе, я мечтал поскорее выбраться из адского вертепа снаружи. Древний магнитофон, забытый испытателями, вращал бобину, рассказывая о редком мутанте — птице счастья завтрашнего дня. Вентилятор обдувал лицо отфильтрованным воздухом. В боевом отделении танка только джакузи не хватало. Похоже, генерал, курировавший проект, очень уважал комфорт. Для солдатни так не расстарались бы. Вот что значит экспериментальная модель: хорошо, спокойно… и никакой тебе лязгающей стали автомата заряжания, как в обычном Т-72.

Здесь запросто поместились два десятка гауссганов, которыми я планировал вооружить надежных парней, чтобы выбить вояк с Периметра и установить контроль над номерными Чернобылями. Винтовки Гаусса — пустяк. Главное — начать, а уж там добровольцы потянутся. Фронтир переполнен авантюристами, желающими урвать кусок от пирога чужой славы.

Но это потом. А сейчас в Припяти ночь, зубовный скрежет и вой от бессилия. Все-таки броня — самое то против клыков и когтей: голодные мутанты чуяли меня, но выцарапать не могли. Да у меня самого в животе бурчало так, что я боялся оглохнуть.

— Здравствуйте, дорогие! Как живете, как животик?! — хохотнул я, заметив прямо по курсу с десяток кровососов. Попав в свет прожекторов, они застыли на месте, словно изваяния безумного скульптора. Шевелились только щупальца на уродливых мордах.

Никогда раньше я не видел столько кровососов сразу. Они ведь одиночки. Но в Припяти — да еще после малого гона! — всякое возможно. В одном я уверен на сто с прицепом: наткнуться на стаю кровососов — примета не из лучших.

Твари разом пришли в движение: выстроившись широким полукругом, кинулись на танк. Я не глушил движок, я катил им навстречу. Впереди искрила «Электра» — отличный повод испытать надежность противоаномальных экранов.

— Кажется, так?.. — Я переключил тумблер с надписью «ПАЭ ВКЛ.» в верхнее положение — раздалось протяжное гудение, танк слегка завибрировал на ходу.

Рано или поздно все одиночки в Зоне начинают думать вслух. Я не исключение.

Магнитофон пропел о крыше дома моего, когда первый кровосос — самый смелый или самый глупый? — атаковал танк и угодил под гусеницу. Его мгновенно намотало на траки, даже пискнуть не успел.

Это охладило пыл его собратьев. Жаль, ненадолго. Когда «коробочка» подъехала ближе, сразу три мутанта прыгнули на броню. Один из них повис на пушке, словно гиббон-переросток, сбежавший из зоопарка. Это было бы смешно, не волнуйся я за обмотки и кабели, не прикрытые кожухами. Еще двое кровососов проворно вскарабкались на башню — я слышал шлепки их лап. Один из них принялся царапаться в люк, пытаясь его поднять, — уж очень ему хотелось консервированной человечины.

Я улыбнулся собственной шутке. Так и есть: я под броней — как килька в жестяной банке. Бычок, блин, в масле! О! Так и буду трофейную бронетехнику называть — Бычок!

— Кто меня сожрать захочет, тот ботулизм подхватит. Или чего похуже, — осклабился я. — К примеру, вляпается в аномалию!

Это я к тому, что танк въехал в «электру». На долю секунды волосы у меня на руках вздыбились. Магнитофон заткнулся, а потом выдал что-то невразумительное. Запахло озоном, горелой изоляцией и паленым мясом. Насчет запахов — это, извините, шутка моего воображения. Воздух попадает в машину через фильтры. Зато от безбилетных пассажиров не осталось и следа. Аномалия мгновенно расправилась с кровососами. А Бычку хоть бы хны! Но лучше не злоупотреблять экстремальным вождением. На экраны надейся, а сам не плошай.

— Что?! Съели?! — хмыкнул я.

Сообразив, что с танком не совладать, остальные кровососы почли за благо скрыться из виду. Я сосредоточился на маневрировании между зеленоватыми лужами «холодца».

Прожектора, установленные на башне, то и дело выхватывали из мрака силуэты мутантов, но зверье мне больше не докучало. Мы вроде как договорились: я не трогаю их, они не трогают меня. И потому, увидев полосы трассеров, рассекающие ночь, в первый момент я даже хотел свернуть — мол, моя хата с краю. Но дернул же черт Максимку Краевого посмотреть, кто там стреляет!..

Лучи прожекторов осветили двух бродяг в плащах химзащиты. Прижавшись к стене дома, они отстреливались от псевдопсов. Били короткими очередями — очень прицельно работали. Помимо основного, у каждого из парней был ствол на подмену. Выпустив по зверю рожок, надо дать оружию остыть, не то заклинит. Мордаху одного из стрелков скрывала зеленая маска противогаза, на руках — перчатки. Интеллигент хренов. Боится испачкаться?!

— Ба! Да это ж Турок! А второй, значит, Орфей!.. — озарило меня. — Точно! Двое из ларца, одинаковы с лица! Живы, дурилки!

Этих чудо-следопытов наняли, чтобы провести караван научников к «Юпитеру». И вот, с моей помощью оставшись без клиентов, они спасаются, как могут. А тут как раз семейство припять-кабанов выскочило перед танком и двинуло по освещенной тропе к наемникам.

Моя догадка подтвердилась, когда Орфей достал свой знаменитый самострел и принялся всаживать в скопление мутантов гранату за гранатой. Первый же выстрел нашпиговал осколками вожака, второй посеял панику среди свиней и поросят. Третью гранату Орфей отправил уже вдогонку стаду, улепетывающему со всех копыт.

Я и подумать не мог, что припять-кабанов — да еще после гона! — так легко обратить в бегство. И правильно не мог. Ибо вспугнули мутантов не взрывы, а громадная псевдоплоть, которая выбрела из темноты и походя проткнула передней лапой дородную свинью, фаворитку вожака.

Сочувствую парням. Положение у них, мягко говоря, незавидное.

Турок закатал рукава по локти. Всаживая очереди в псевдоплоть, его Maschinen Pistole 40  трясся как припадочный. Орфей то и дело перезаряжал гранатомет. Но плоть продолжала надвигаться на сталкеров. Отступать парням было некуда — позади панельная стена высотки. А вдоль границы света собралось уже под сотню мутантов: бюреры и кровососы, псевдопсы и снорки, слепые собаки и псевдогиганты. Все с нетерпением ждали, когда дальний потомок домашней хрюшки разберется с бродягами. Объедками они не побрезгуют.

Убей сталкеры псевдоплоть, остальные мутанты все равно не останутся без человечины. Проще говоря: у бродяг нет шансов выжить.

Словно прочитав мои мысли, Орфей поднял над головой гранатомет и, ладонью прикрыв глаза от яркого света, что-то крикнул. Послание явно предназначалось экипажу танка. То есть мне. Чудо-следопыт просит помощи? А где волшебное слово «пожалуйста»?

Панель управления подсвечивали разноцветные лампочки. Настоящий Совок: ни голосовых команд, ни сенсоров, ни даже кнопок. Хмыкнув, я уткнулся лицом в налобник прицела. Так, ага, чуток левее… есть контакт — цель в перекрестье! Теперь щелкнуть тумблером с надписью «ЭМП», затем — почти сразу — ткнуть пальцем туда, где горит красным «ВЫСТРЕЛ».

Натужно взвыла электромагнитная установка, танк вздрогнул и… чихнув, движок заглох, сеть обесточилась.

«Вот и всё, — подумал я. — Приехали».

* * *

 Зачем я это сделал?

Наверное, мне хотелось потешить самолюбие. Мол, я, Макс Край, спас лучших следопытов Зоны. Во всем фронтире не сыскать убийц изощреннее и наемников удачливее, чем Турок и Орфей, а я, обычный бандит, протянул им мозолистую ладонь помощи. Благородно, ёлы!

Главное теперь — из-за красивого жеста не протянуть ноги…

Эти мысли тревожили меня долю секунды, проведенную в темноте боевого отделения. Затем Бычок ожил. Врубился свет. Магнитофон выдал тираду о том, как круто возвращаться под крышу дома своего. Это намек Хозяев, не иначе: пора в Чернобыль-4. Хватит экспериментов в Припяти! Из пушки за Периметром постреляю. Если уж там Бычок заглохнет, трагедии не случится — с механиками на СТО договорюсь, посмотрят.

Ругая себя за безрассудство, я взглянул в прицел и обомлел. От псевдоплоти мало что осталось. Ее раскидало вокруг дымящимися кусками мяса. А в стене рядом с бродягами зияла здоровенная дыра. В воздухе клубилась пыль.

Значит, пушка выстрелила! Мне аж зудело проверить артиллерию еще раз. Я понимал, что рискую, но…

Так-с, сместимся влево, наведем прицел на группу псевдогигантов. Эти твари самые опасные здесь, хотя… «ЭМП» — щелчок! «ВЫСТРЕЛ» — щелчок!

Движок опять заглох, свет погас, но мутантов перемолотило в фарш, которым заляпало зверье в радиусе полусотни метров. Сталкерам тоже досталось: их, присыпанных пылью, еще и окропило фонтаном измельченной плоти.

Что тут началось!.. Такой паники среди фауны Зоны я еще не видывал. Наоборот — мутанты казались мне существами бесстрашными, а то и вовсе лишенными инстинкта самосохранения. Рев, визг, вой — зверье кинулось кто куда, лишь бы подальше от танка и сталкеров.

Энергосистема восстановилась после второго выстрела. Я выключил заоравший магнитофон и потянулся к вентилятору — как бы не просквозило. Рыкнул движок, когда я сдал назад. Всё, побаловался и хватит. Пора в путь-дорожку!

И тут Орфей и Турок кинулись к Бычку. На бегу они размахивали руками, мол, тормози шеф, два счетчика заплатим. Их желание понятно: хотят убраться из Припяти. После гона людям здесь не спрятаться, не выжить — мутанты еще долго будут на взводе.

Два счетчика? Я пожал плечами: почему бы не подвезти опытных бойцов? Вместе веселей и безопасней. Мало ли что случится в пути? С другой стороны — на кой фикус мне нужны попутчики, которые запросто могут шлепнуть меня на привале? Надеяться на благодарность за спасение — глупо. Но кто сказал, что я — академик и семи пядей на висках? Глупость — мое второе имя, отчество и карма.

Подбежав, сталкеры замешкались. И я их понимаю.

Танк выглядел устрашающе — угловатая гусеничная махина, покрытая пятнами камуфляжной раскраски. Стальной палец зенитного пулемета грозил небу. Особо впечатляла пушка Гаусса, обвитая кожухами изоляции и толстенными кабелями. Миски противоаномальных экранов тоже добавляли бронетехнике неповторимого шарма. И все это громыхающее нечто подсвечено прожекторами.

Я откинул люк механика-водителя:

— Эй, братва, подкинуть до города?!

— Выручай, бо загнемся тут, — прогудел из-под противогаза Турок, карабкаясь на броню. — Пошматуют на раз.

Пришлось покинуть ложемент и разгерметизировать люки на башне:

— Ныряйте.

Бродяг, обожженных радиацией и ветрами Зоны, не пришлось долго уговаривать: они с удовольствием воспользовались приглашением. И мне бы обрадоваться попутчикам, но я почему-то сразу смекнул, что сделал ошибку. Огромную ошибку!

Но было уже поздно.

— Хорошая тачка. «Мерседес»? — оскалился Орфей, плюхаясь в соседний ложемент.

Турок, сопя в резиновый хобот, пристроился сзади.

— «Феррари», — в тон ответил я. — Прокатить с ветерком?

— Какой же сталкер не любит быстрой езды?! Прокати, а то!

Без спросу Орфей врубил магнитофон, который тут же сообщил, что не следует искать в сумерках артефакт «червона рута». Не знаю такого, из новых, наверное. Говорят, на Янтаре добычу артефактов поставили на поток и названия тем цацкам — многим из них! — еще не придумали. Давненько я не был на берегах затопленного могильника.

— Здорово, парни, сто лет не виделись. — Я вовремя прикусил язык. Хотелось добавить, что еще столько же и не видел бы наемников. Пару раз мы пересекались в «Звере между ног», баре мотобанды «Angels of Zone». Я иногда захаживал туда после вылазок на зараженные территории. Так вот тех встреч вполне достаточно. Не говоря уж о недавнем обмене любезностями на окраине Припяти — Орфей и Турок туда с компанией пришли, сами двое, восемь военсталов и пяток научников против нас, четверых карателей. — Жратвой богаты?

— И тебе, Край, не хворать! Ни крошки, давно пустые. — Орфей сильно сдал в последнее время: короткая борода серебрилась, лоб изрезали морщины, и во всей его фигуре появилась нездоровая грузность. Ну да кого из нас Зона делает моложе?

— Со свиданьицем! — пропыхтел сзади Турок и, уставившись «очками» противогаза на винтовки Гаусса, спросил: — А это что за арсенал?

Я открыл рот, чтобы напомнить ему о любопытстве, базарах и носах. Но тут горячий ствол «шмайссера» уткнулся мне в затылок, заставив вспомнить о вежливости.

— Арсенал?.. Да так, на складах разжился, в хозяйстве пригодится… — Я сделал вид, что не понял юмора: — Что за шутки, брат?

Спасибо разработчикам: гауссган внешне напоминала обычную снайперку. Вот только ствол у нее был какой то неправильный — из-за соленоида, в котором возникало магнитное поле. Именно это поле и разгоняло снаряд, а не пороховые газы.

Мое объяснение вполне удовлетворило Турка — он молча кивнул. Вместо него ответил Орфей:

— Представь, Край: вот две псевдоплоти точь в точь. Чем одна отличается от другой?

— Характером? — буркнул я. — IQ?

У меня не было ни малейшего желания отвечать на дурацкие вопросы. И шевелиться я старался как можно меньше — вдруг палец Турка дрогнет на спуске? А оно мне надо? Черепушку-то я не в супермаркете приобрел. Если что, ее не обменяешь по гарантии.

— IQ?! Не-а! Я же сказал: точь-в-точь. Просто одна из них — одна, а у другой есть другой. Понял, да?

Милейшие ребята: знают кучу анекдотов. Но ведут себя нескромно. Лучше бы их мутанты сожрали. Я получил бы эстетическое наслаждение, глядя на эту трапезу и читая отходную молитву. Но как бы слепые собаки не отравились, обгладывая кости чудо-следопытов…

Я мучительно соображал, как выбраться из западни, в которую угодил от «переизбытка интеллекта». Но мозги отказывались напрягаться. С ними всегда так, если кто то грозит их вышибить из головы.

Орфей тем временем перешел к делу:

— Короче, Край. Ты наш со всеми потрохами. Тебя Рыбачка заказал. Ты его опустил, а он купил твою жизнь. Сам понимаешь, мы люди бедные, у нас каждый цент на счету. Веришь, Край, это замечательно, что мы тебя встретили!

Другой со мной лясы не точил бы — просверлил бы пулей затылок, да и всё. Но Орфей и Турок так не умеют. Для них смерть — ритуал особый, неспешный. Ведь не ловля блох.

Орфей еще что-то рассказывал, а я кивал ему, просчитывая расклад. Гордей Юрьев по прозвищу Рыбачка, главарь «Ангелов зоны», пообещал за бродягу Края сотню тысяч евриков. Причем заказчику не принципиально, как ему доставят груз — живым или мертвым, но лучше мертвым — мороки меньше. Да и сталкерам недосуг переть меня через всю Зону — они собираются отрезать мне голову. Правда, в таком случае не совсем понятно, зачем к моей черепушке приставлено оружие…

Наконец Орфей заткнулся и достал ПДА. Я скосил глаза, заметив, что он набил стиком и отправил сообщение Юрьеву. Коротко и ясно: «Клиент у нас, готовь бабло».

— А как же помехи? Тут же ничего не работает? — спросил я, прикидывая, как бы мне так извернуться, чтобы обезоружить Турка и в одно движение вырубить Орфея. Пока что ничего толкового на ум не приходило. Тяжело обезоружить кого-то в танке, набитом винтовками Гаусса.

Турок принял мои слова за комплимент:

— Нашим ПДА помехи не страшны!

Понятно. Турок ведь спец по электронике — университет в Харькове закончил, почти земляк мой. И что он в Зоне забыл? С такими способностями? Работал бы на транснациональную корпорацию, изобретал бы велосипеды на транзисторах…

Пискнул ПДА — пришел ответ от Юрьева. Я не успел рассмотреть написанное, но по лицу Орфея понял, что жить мне осталось очень недолго — и потому срочно надо что-то предпринять. Умирать без боя — плохая примета.

— Плачу вдвое, — сказал я, хотя в моих активах за Периметром не было и половины суммы, предложенной Юрьевым.

Ствол «шмайссера» чуть дрогнул.

Чтобы закрепить успех, я добавил:

— Каждому.

Магнитофон противным голосом пропел о том, что хорошими делами прославиться нельзя. Мудрая песня. Не делай людям добра, не спасай их от мутантов — и не будет тебе зла.

— Не, Край, не годится, мы уже договорились с Рыбачкой. — В голосе Орфея было меньше уверенности, чем в первом шаге ребенка.

Уж я-то знаю: если начинается треп, есть шанс изменить ситуацию.

За пару минут я уговорил Орфея устроить мне сеанс связи с Рыбачкой, пообещав вмиг разрулить тему. Освободившись от договоренности, сталкеры сопроводят меня к Периметру — и за эту услугу я им заплачу.

— Держи. — Орфей протянул мне ПДА.

Я неторопливо набил длиннющее послание о том, что хочу загладить вину перед Юрьевым и потому собираюсь сделать ему поистине царский подарок — новое оружие, которое я скоро вывезу за Периметр. «Изделие № 62» поможет Рыбачке стать самым могущественным человеком фронтира и Зоны. Уверен, мое предложение заинтересует уважаемого Гордея, и он… Тут я задумался: а что он? Как он должен отреагировать на эту откровенную подставу?

Я бы на его месте тут же собрал манатки и свалил за кордон: на ПМЖ к папуасам, пигмеям или индейцам Амазонки. Авось там не достанут. Если обмажется медом и припудрит щеки перцем, шансов уцелеть среди каннибалов у него будет в разы больше, чем среди сограждан у Периметра.

— Чего тормозишь? Отправляй уже. — Орфей припал лицом к прибору ночного видения.

Я медлил, зная, чем грозит мне это послание — очень большими неприятностями. Не зря же я упомянул об «изделии». С другой стороны — я взглянул на сталкера — клин клином вышибают. Из двух зол я выбрал… меньшее? Сдохнуть здесь и сейчас или же сделать хоть что-нибудь ради спасения — разве у меня был выбор?

Стиснув зубы, я подтвердил отправку. Через секунду ПДА пропищал о доставке адресату.

И тут Орфей заорал так, будто в задницу ему воткнули раскаленные вилы:

— Твою мать!!! Ходу отсюда!!! Быстро!!!

Но вместо того чтобы сразу его послушаться, я откинул люк над головой. И увидел, как падает дом.

На меня.

На танк.

И на моих попутчиков.

* * * 

А дальше все было как во сне. Точнее — как в жутком кошмаре.

Я выжал из движка все, на что он был рассчитан, и даже сверх того. Жаль, танк не набирает сотню за три секунды. Я резко сдал назад и врезался в ржавый киоск «Союзпечать», смяв его кормой, словно он был сделан из папиросной бумаги.

Орфей направил один из прожекторов вверх — это можно было сделать из кабины с помощью рычагов. В открытый люк стало прекрасно видно, как просела и накренилась девятиэтажка, как сорвалась с крыши антенна и повисла на черной кишке кабеля. Сам же дом издавал странные звуки. Он… хрипло дышал? Это лопались перекрытия и гармошкой складывались стены.

Как в замедленной съемке, разваливаясь на куски, дом тянулся к танку, словно пустыми рамами окон хотел рассмотреть бронетехнику поближе. Невероятно! Я такого еще не видел! Но если закон земного притяжения дал мне шанс убраться подальше, надо воспользоваться им сполна. Чудеса Зоны, да и только!

Но почему вдруг?!

…в стене зияла дыра, в воздухе клубилась пыль…

Не вдруг. Это я обрушил дом выстрелом из пушки Гаусса. А вот со скоростью падения тут явно какие-то нелады. Может, дело не в притяжении? Может, всему виной неизвестная временная аномалия?

Как бы то ни было, застрять под многотонной толщей обломков мне не улыбалось. От бетона, падающего с неба, противоаномальные экраны не защитят. Тем более что ПА защита на время вырубилась после выстрела из пушки. Умирать от голода и жажды под завалом — удовольствие ниже среднего. Подобная смерть в Зоне — это что-то новенькое, разве нет?!

Раскатав в блин киоск, Бычок свалил дерево, росшее за ним, и с ходу переехал толстый ствол. Если не развернуться, вслепую мы отсюда не выберемся.

— Жми!!! — заорал мне в ухо Орфей; глаза его были широко открыты, лицо побелело. — Завалит на хер!!!

А то я не в курсе. Разворот на месте — и вперед!

Сзади что-то с грохотом врезалось в асфальт. Боевая машина дрогнула, ее накрыла туча пыли. Хорошо Турку, он в противогазе.

Луч прожектора пересек псевдопес и побежал прямо на танк. Затеял суицид под траками? Потомок волков подпрыгнул и, цокнув когтями по броне, пронесся надо мной. И напрасно. Только мутант скрылся за башней, на моторно-трансмиссионное отделение упал крупный кусок бетона. Видеть «метеорит» я не мог, но больше тут падать нечему. А крупный — потому как танк задрал нос под его весом. Пушка уставилась в подсвеченное прожектором небо. А ведь сзади броня куда тоньше лобовой… Только бы движок не разбило! Иначе все здесь останемся!

Пару мгновений траки пытались оттолкнуться от воздуха. «Теперь-то уж точно приехали…» — подумал я, а потом груз соскользнул на асфальт, и танк подался вперед, найдя горизонтальную опору.

Я захлопнул люк. Ну же, дорогой Бычок, не подведи! Иначе меня раздавит в томатный соус.

По башне стучало бетонное крошево, танк сотрясался. Стиснув зубы, я гнал его, уставившись в окуляр прицела. А потом разом все стихло. Мы выскочили из зоны обвала!

И тут же угодили в аномалию.

Это был сильный «трамплин». Такой сильный, что он приподнял танк над землей метра на два и развернул носом к падающей девятиэтажке. Аномалия будто решила показать нам то, от чего мы сбежали.

Картина хоть и не маслом, но впечатляла. Дом накренился, от него отслаивались целые квартирные блоки и медленно падали в кучу мусора, над которой клубилась пыль. Что-то не то с гравитацией или временем — только это и спасло нас от погребения заживо.

Дом разваливался, а мы застыли между небом и асфальтом. «Трамплину» не хватало мощи швырнуть Бычка под завал, но и отпускать танк подобру-поздорову он явно не собирался.

— Вляпались! — Турок стянул с толстощекого лица резиновую маску. Волосы бродяги торчали вверх, будто хотели вырвать корни из черепа. Это из-за «трамплина».

Чтобы снять противогаз, Турок лишь на мгновение опустил «шмайссер», но мне и этого хватило. Я рубанул сталкера ребром ладони под нос — он сразу обмяк. Тут же выхватив нож, я приставил лезвие к горлу Орфея, который так опешил, что лишился дара речи.

— Ыыы… — выдавил из себя он, то ли восхищаясь моей реакцией, то ли поклявшись жестоко отомстить.

— Вруби тумблер, — кивнул я. — Куда?! Не тот. Там же ясно написано: «ПАЭ ВКЛ.». Давай его в верхнее положение.

Под протяжное гудение и нарастающую вибрацию Бычок опустился на асфальт. Сопротивление «трамплина» было сломлено.

— Это называется ПА-защита. Отличная штуковина, верно? — Отъехав от аномалии на достаточное расстояние, я заглушил двигатель танка и провел краткий ликбез: такие-то тумблеры отвечают за то и то, а те лучше не трогать. — А теперь, Орфей, я уберу нож. А потом мы выберемся из Припяти и обсудим наше катастрофическое положение. Лады?

Выражая согласие, Орфей моргнул. Молодец. Ему лучше не напрягать голосовые связки и не кивать — нож у меня заточен так, что перышко режет на лету.

Я убрал оружие. Орфей не подавал признаков агрессии. Сообразил, что со мной шутки плохи? Или решил выждать? Все-таки Орфей — бывший инструктор рукопашник Иностранного легиона, а не студент первокурсник филфака.

— Что с ним? — спросил он голосом человека, смирившегося с потерей.

— Ничего. Скоро твой приятель оклемается.

Я видел, как обмякло лицо сталкера. Оказывается, он переживал за напарника. Дружба — явление в Зоне не очень-то распространенное.

Минут за двадцать мы добрались до окраины Припяти.

Я пояснил Орфею:

— Мы в одной упряжке: ты, я, Турок. У нас теперь интерес общий — выжить.

Я хотел сказать, что мы изменим судьбу страны: прекратим растрату бюджетных средств, которые оседают на счетах генералов, и реально укрепим Периметр, но вместо этого буркнул:

— Выжить — и заработать кучу бабла. Мы будем контролировать Периметр, Орфей. Ты, я и Турок. Вы — мои партнеры. Процентом не обижу.

Орфей медленно кивнул (похоже, он решил, что у меня крыша поехала) и задал очень верный вопрос:

— Выжить?

И добавил:

— В одной упряжке? Я невесело улыбнулся:

— У тебя есть ПДА, зайди в сталкерскую сеть. Орфей так и сделал. Минут пять он изучал сообщения на общем форуме. Я видел, как на экране мелькнули мои портреты: фас и профиль. Да уж, со времен казенной фотосессии я сильно изменился. Кого-то время лечит, но я не из числа этих счастливчиков. А вот и мордашки улыбчивых парней, в которых едва можно узнать моих попутчиков.

— Почему? — тихо спросил сталкер.

Позади заворочался Турок. Скоро он очнется с сильной головной болью.

— Водка есть? — вместо ответа потребовал я.

— Почему? — Орфей протянул мне флягу, в которой плюхалось на самом дне.

— Говорят… — я отвинтил крышку и промочил горло, — весь треп в сети отслеживает войсковая разведка. А я отправил сообщение о том, что везу «изделие № 62»… те штуковины, которые заинтересовали Турка. Дальше развивать или сам обмозгуешь?

Наморщив лоб, секунд за пять он сообразил, что дело пахнет хуже нашатыря. Сложить цельную картинку при таком раскладе смог бы и клинический идиот.

Сообщение, конечно, перехватили. Надо отдать воякам должное: они очень расторопно заявили о претензиях на наши головы. Наши — потому что со мной двое бывалых парней. Кстати, сумма, предложенная генералами, на порядок больше той, в которую Юрьев оценил меня. И чтобы охотникам было легче, в сети появились портфолио нашей ничуть не святой троицы. Мы — особо опасные преступники, нас объявили в розыск. Вот-вот ворота всех пропускников Периметра откроются для тех, кто пожелает участвовать в охоте. Представляю, сколько отребья хлынет в Зону.

— Ты ж нас подставил, иуда… — прошептал Орфей.

Ну-ну. Забыл уже, как обещал отрезать мне голову и швырнуть под ноги Рыбачке? И после этого он всерьез рассчитывает на мои угрызения совести?

— Давай называть это «принуждением к партнерству», — сказал я, развалившись в ложементе.

А вот и напрасно. В Зоне нельзя расслабляться. Нарушив это простое правило, я тут же получил урок: Турок пришел в себя и вцепился мне в горло, пальцы у него были словно из железа. Я никак не мог оторвать их от кадыка. Я хрипел и выворачивался, но все напрасно: шея моя словно попала в тиски, которые медленно, но уверенно сжимались.

Финита ля комедия. Дальше — трагедия и драма.

— Отпусти, — услышал я, когда в глазах уже плясали цветные пятна. — Будем дружить с ним. Иначе кранты. Уяснил?

Хватка ослабла. Турок убрал руки, но я все еще чувствовал его пальцы на горле. Понадобилась пара минут, чтобы зрение и дыхание полностью восстановились.

— Бо кранты, — послушно повторил Турок, и я понял, кто в этой парочке ведущий, а кто на подхвате. — Уяснил, чего ж не уяснить? Но лучше бы этого гуся того… ну, этого… А с крантами потом разберемся. Впервой, что ли?

— Нет, — прервал дебаты Орфей и кивнул на меня: — Мы с ним теперь братья по оружию. По тому самому, что возле тебя на брезенте валяется. Втроем у нас больше шансов. Уяснил?

Турок подмигнул мне и провел пальцем по горлу. Отлично. Значит, мы достигли консенсуса. Но когда над танком пролетел «крокодил», я очень засомневался в этом.

Глава 2. Танец дервиша

Турок развлекался тем, что выпаривал воду из болота. Я планировал объехать топь, но чудо-следопыты настояли на полевых испытаниях гауссгана. Шел второй день нашей прогулки к Периметру.

Только мы выбрались из Припяти — сломался лентопротяжный механизм магнитофона. Я молил Хозяев, что бы на «Юпитере» так плохо делали только комплектующие для аудиотехники.

С тех пор мы тащились в тишине. Я и Орфей молчали, потому что чувствовали угрозу, исходящую от каждого куста. И опасность становилась все реальней. Мы трижды наталкивались на стоянки больших отрядов, опустевшие всего пару часов назад.

Турок, который от природы был неразговорчив, вдруг потребовал остановиться.

— Нах? — не понял юмора Орфей.

— Пострелять хочу. Надо ж осваивать новые технологии.

Я чуть не брякнул, что в этом нет необходимости. Все равно я не позволю сталкерам завладеть электромагнитным оружием.

— Притормози, дай пацану порезвиться, — попроси. Орфей.

Технологии — это хорошо, но за броней куда больше шансов вляпаться в аномалию или накормить собой зубастого зверя. Раз уж Турку приспичило, пусть истратит пару зарядов, не жалко. А если его при этом схарчат, я рыдать не буду.

Танк остановился, но Турок вовсе не спешил обрадовать меня скоропостижной смертью. Прежде чем выбраться наружу, он натянул на голову противогаз и проверил «шмайссер». Гауссган он выбирал долго и придирчиво, будто винтовки хоть чем-то отличались одна от другой. Разгерметизировав люк, Турок осторожно выглянул наружу, затем высунулся по пояс и, лишь пристально осмотрев окрестности, полностью вылез из танка.

С такими предосторожностями я не скоро промочу глотку на поминках сталкера. Но с паршивой овцы хоть шерсти клок — пока он ходит, я сменю повязку на плече, а то с самого боя на холме, где по карателям шарахнули вакуумным фугасом, все недосуг было. Как бы не загноилась рана.

Шипя от боли, я принялся сдирать бинты.

— Держи дезинфекцию. — Орфей протянул мне флягу с водкой, которую выудил со дна походного рюкзака.

— Спасибо. — Я принял лекарство внутрь, чем удивил бывшего легионера. — Так надежней. А что это твой дружок затеял?

Как я и сказал, впереди раскинулось болото. Вот на нем-то Турок и испытал винтовку Гаусса. Заряд с шипением вошел в топь и, громко бахнув, разметал по округе жареных тритонов и пласты торфа. Похоже, сталкеру понравился душ из вонючего кипятка. Второй заряд он тоже вогнал в болото — с тем же эффектом. Когда я решил, что хватит баловаться, и грозно высунулся из люка, над ряской клубился туман.

Думаю, марево и привлекло внимание пилотов патрульного «крокодила». Пролетев над нами, Ми-24 завис у развалин, что темнели в полукилометре южнее. Дело дрянь. Я до последнего момента надеялся, что мы тихонечко доползем до Периметра. Я большой, но в сказку верю. И вот — засветились. Причем засветились — глупее не придумаешь.

Что у «крокодила» на вооружении? ПТУР и пушка: А сколько времени надо оператору, чтобы прицелиться и нажать на кнопку?

Сначала лазерный дальномер измерит расстояние до танка. Данные попадут на дисплей вместе с рекомендациями о маневрах для вывода вертушки в зону пуска. Не большая корректировка управляющими рычагами — «Пуск разрешен». Всё, ракета пошла.

Взрыв, вспышка, комья земли.

Я жив? Значит, в танк не попали. А ведь оператор ведет ракету до момента поражения цели. Люблю Зону, сложная аппаратура здесь часто равноценна металлолому, а простой молоток эффективней системы наведения «Радуга» — им хотя бы гвоздь забить можно. А попробуйте «Радугой» помахать…

— Назад! К танку! — крикнул Орфей. — Вертушка! Ракеты!

Но у Турка было свое мнение на этот счет. Вскинув гауссган к плечу, он прицелился и нажал на спуск — действовал наш коллега безмозгло, то есть рефлекторно.

Я сам такой: покидая комнату, клацаю выключателем, даже если свет не горит. Но мне простительно. А забывать, что у тебя пустой магазин, нельзя. Прыжки на месте, прищуры и сосредоточенные позы — все это потерянные доли, а то и целые секунды. Есть такая примета: на поле боя зевают только мертвецы.

— Край, не спи! — Орфей схватился за самострел.

Танк сорвался с места, мешая оператору «крокодила» скорректировать огонь. И вовремя — вторая ракета осколками взрыхлила почву, не причинив Бычку вреда.

Плечо разболелось. Блин, перевязку сделать не дадут! Но третьего залпа я ждать не собирался — а вдруг попадут? Опять же у Ми-24 на носу торчала очень впечатляющая пушка — вдруг из нее по танку пострелять захотят?

В разметку прицела я хорошенько рассмотрел фонари кабин, расположенных тандемом. Пальцы нащупали тумблер «ЭМП», затем — «ВЫСТРЕЛ». Вой электромагнитной установки заглушил крики Орфея. Движок заглох, на мгновение вырубилось электричество.

Вертолет дернулся и завалился на бок.

Он не взорвался, не вспух шаром раскаленного металла, а просто потерял управление. Это значит — я промазал. Но заряд прошел рядом с винтокрылой машиной, нарушив ее устойчивость — кажется, это называют «динамическим дисбалансом».

Ми-24 упал где-то за развалинами на дальнем окоеме болота, скрывшись из поля моего зрения. Я все ожидал, что при ударе о землю детонируют топливо и боекомплект, но этого не случилось.

Я взглянул на Орфея, он посмотрел на меня. Мы поняли друг друга без слов: если вертолет не взорвался, есть вероятность, что пилоты выжили. Они нас видели. Вряд ли, будучи в воздухе, они успели сообщить на базу, что засекли танк, — слишком быстро развивались события. А если и успели, то… То что?!

У нас нет ни грамма жратвы. Вторые сутки на водке Орфея и водице из бурдюка Турка. А в каждой вертушке имеется НЗ на случай непредвиденной посадки. Банку тушенки я обменял бы на все винтовки Гаусса вместе взятые, точно говорю.

— Чего сидим?! — Турок нырнул в люк. — Поехали!

Куда именно ехать, уточнять не надо. И так понятно.

Мне хотелось разогнать танк до восьмидесяти кэмэ в час. Но я не сделал этого по двум причинам. Первая: ПА-экраны работали очень нестабильно — любая кочка могла вызвать сбой. Вторая: есть такая примета «Тише едешь — дальше будешь». А я приметам доверяю. К тому же развалины, за которыми упал вертолет, и танк разделяло болото, хоть частично и осушенное Турком, но вряд ли проходимое для бронетехники. Ну, нет у меня желания проверять местные глубины, что ты тут поделаешь?!

Мы двинули в обход, по широкой дуге огибая контур, помеченный камышом. Турок высунулся по пояс из башни. Оттуда он комментировал происходящее в развалинах. Точнее — над ними.

— Вороны. Много ворон. Очень много! — Голос у сталкера был подозрительно задумчивый.

— Что они делают?! — Свой вопрос Орфей прокричал.

— Летают, — вернулся в боевое отделение Турок.

— «Типа они должны водить хороводы и платить кредит за корейскую малолитражку», — хмыкнул я.

Мне бы внимание обратить на эту беседу, спросить, что же так смутило опытных сталкеров, но я был слишком занят прокладкой маршрута. Лужи «холодца», перекати-поле из «ржавых волос», искрящие от переизбытка энергии «электры»… Зона будто не хотела, чтобы мы подобрались к упавшему вертолету.

«Но если долго мучиться, что-нибудь получится», — как говаривал один «дедушка» из Донецка, отправляя меня в наряд на чистку картофеля. Объезжая стремные места — зачем судьбу испытывать? — я привел Бычка к развалинам. Кстати, моему донецкому «родственнику» продырявили пулей пупок, и мучился он после этого очень долго, а потом у него отлично получилось огорчить мать похоронкой.

— Покурим? — Орфей достал пачку папирос и зажигалку.

Намек понял. Я притормозил, чтобы сгоряча не начудить. Собрался сделать шаг вперед — хорошенько посмотри назад, а еще лучше постой на месте.

Папироса Орфея смердела эксгумированной дохлятиной.

— Что, не нравится? — спросил он.

— Да уж не в восторге…

— И я эту вонь терпеть не могу. Потому и курю. Бросить хочу.

Железная логика.

Я смотрел на развалины и все никак не мог понять, что здесь было раньше, в коммунистическом прошлом. Подстанция? А где линия электропередачи? Большая насосная? Вряд ли.

Дача партийного босса? Ни леса рядом, ни воды (болото не в счет).

Загадочный комплекс огораживал бетонный забор. Плиты кое-где перекосило, некоторые упали. Когда-то здесь росли нормальные деревья, но их вытеснили уродцы, кора которых одновременно напоминала сосновую и березовую. Флора Зоны Отчуждения с каждым годом мутирует все активней.

— Чё-то тихо совсем… — пробормотал Турок, который для лучшего обзора вылез на башню. — Думаешь, гробанулись на фиг?

Орфей пристроился рядом с товарищем. Он посмотрел на ворон, кружащих в небе, затянулся и щелчком отбросил папиросу, не истлевшую и до половины:

— А чего тогда «попугаи» в кипеше?

Согласен, черные силуэты пташек слишком высоко расположились. Чуют падаль, но боятся подлететь, не говоря уже о том, чтобы сесть и насладиться пищей? Мне вдруг стало тревожно. Это из-за неба: не внушало оно оптимизма. Новички в Зоне все как один опасаются, что вот-вот пойдет дождь. Но облачно здесь всегда, и без разницы, грядут ли осадки или жди многодневную засуху.

Чует мое сердце, скоро начнется серьезный ливень и будет он алым, как галстук пионера.

— Ну-ка дай мне эту хреновину.

Турок протянул Орфею гауссган.

— На что тут жать?

Турок показал.

Орфею дважды повторять не понадобилось. В результате одно из строений, похожее на трансформаторную будку, превратилось в облако пыли. Если сталкер метил в дом без окон и дверей, то цель он поразил на отлично. Ему бы в тире из воздушки долбить, добывая для девчонок призовых медведей.

Но когда пыль чуток осела, мне стало не до сарказма.

По нам ударили из пулемета.

* * *

Турок и Орфей буквально упали внутрь Бычка. Причем Орфей умудрился при этом заехать мне прикладом в ухо. Спорим на сотню еврорублей, он сделал это специально.

Пули замолотили по броне, и мне стало не до обид. Сейчас надо решить: оставляем ли мы вертолет тем, кому он больше нужен, или принимаем бой, цена которому — банка тушенки.

— У нас же гауссганы! — покачал головой Орфей.

Ну-ну. Блажен, кто верует. Я никогда не воспринимал эти винтовки как оружие, способное замочить целую армию и разрушить планету. Гауссганы — легенда, в которую верят сталкеры и военные, мародеры и домохозяйки номерных Чернобылей. И этой легендой, этим рычагом, я переверну весь мир. Ну, или хотя бы ту его часть, что прилегает к Зоне. Вместе с Зоной, конечно.

— И пушка. — Я припал к прицелу. — Не только винтовки. Ладно, воюем.

Вычислить пулеметную точку оказалось очень просто — по вспышкам метрах в ста левее. Там торчал над землей лаз в погреб. Или что-то типа того. Короче говоря, кирпичный прыщ на теле Зоны. Оставалось только навести пушку. Залп — и прыща нет. Прям до обидного быстро и так же просто. Теперь я понимаю девушек, которые из-за торопыг не успевают насладиться процессом.

Вот черт! Накаркал! Обидно тебе, Максимка?! Ну так получай группу в полосатых купальниках, то есть в тельняшках — из-за поваленного забора показались пятеро мужиков, вооруженных натовскими М16. Показались — и тут же открыли огонь по танку. Странные какие-то. Моряки, что ли?.. Боцман или капитан — сиди дома, в Зону не суйся. А то даже в цинк хрящей не соберешь. Родственники сами придумают, что зарыть в могилу.

Вообще мне как бы пофиг, у меня броня и все так А вот ПА-защиту жалко. Не дай боже повредят!

Пока накопители пушки перезаряжались, я прицелился. Как только стрелка датчика установилась в крайнем правом положении, щелкнул тумблерами — и всё, пучина не страшна морякам. Мертвецы не умеют бояться.

А пули как щелкали по броне, так и продолжают. И кто тут балуется? Ага, вижу: сутулый доходяга, кожаная куртка, кепка, респиратор. Желает дышать свежим воздухом Зоны, да так чтобы в темечко радиацией не нажгло. Сто процентов зарядки, залп — кепка взвилась к облакам. Как там у классика насчет неба и чепчиков?..

Справа группа: три тела, вооружены. Слева четверо. Дистанция по двум азимутам метров тридцать. Это максимум два выстрела, между которыми пять секунд на перезарядку. Не успеваю. Атакующие раньше подберутся танку. Но есть же пулемет, спаренный с пушкой!

Очередь в подарок тем, кто справа — упали как подкошенные. Вторая очередь парням слева — да я просто снайпер какой-то! Это не Орфея, это меня надо в тир отправлять за призами! Еще жму на спуск — и ничего..

— Закончились патроны! — орет Орфей.

Есть такое дело. Я ведь стрелял по мутантам в Припяти, а боеприпасы как грибы не растут и от сырости не заводятся. НСВТ, что торчит на башне, — бутафория: ни единого патрона из трехсот положенных при осмотре танка на «Юпитере» не обнаружено.

Опять по броне застучали пули. Отойти назад, развернуться у кирпичной стены, оплетенной лозой и «ржавыми волосами». Теперь вперед, заряд уже по максиму!

А в доме впереди какое-то подозрительное движение. Плохие парни задумали какую-то пакость. Но мы сами с усами: щелчок тумблера — дом вспыхивает и превращается в желто-розовый шар. Доля секунды — шар раскидывается в стороны ударной волной и каменным крошевом. Красиво, ёлы!

Движок заглох — это ладно, это ничего. Пусть быстрее заряжается пушка, ибо враг не дремлет. А где же вертолет? Не вижу Ми-24, из-за которого мы влезли в этот бедлам. Ничего, разберемся с плохими парнями, которыми развалины кишат, словно трущобы — тараканами, а там и вертушка отыщется. Никуда она не денется, далеко не улетит.

Двое выскочили из-за трухлявого тополя и, пробежав с десяток шагов, залегли за кучей битого кирпича. Рядом с танком валяться надумали — нашли, блин, перину. А потом из-за кучи прилетела граната и, отрекошетив от башни, взорвалась в воздухе. Надо бы с этими ребятками поговорить по-мужски. Ну, это мы запросто. Заряд есть, целюсь, щелкаю тумблерами…

И ничего!

— Пушка отказала?! — У Турка от напряжения задергалась щека.

Ну вот хрена он меня злит?! Будь все в порядке, стал бы я суетиться?! Неужто кто-то умудрился зайти нам в тыл и расхреначить катушки, расположенные в задней части башни? Там же не броня, а декоративная жесть… Похоже, так оно и есть.

— Смотри мне. Край, если что не так, я тебя!.. — Турок не на шутку разволновался, личико у него забавно перекосило. Мне вдруг стало безумно смешно, я с трудом сдержал хохот.

— Валим отсюда! — Сейчас Орфей был мало похож на легионера, способного одной левой порвать кровососу пасть.

Чудо-следопыты решили отступить. Мол, фикус с ней, со жратвой. А у меня почему не спросили? Понятно, что подставляться под пули никто не хочет. Но вот незадача — танк не может сдвинуться с места! Движок рычит, броня сотрясается, а никак!

Забавно, да? Обхохочешься, блин. Есть такая примета: «Бронетехника не едет — жди неприятностей». Я вырубил движок, чтобы не загнать его по-глупому. Всё: лапки кверху, не бей меня, дяденька, я больше не буду.

Не прошло и минуты, как Бычок со всех сторон окружили мародеры. Внешность, манера держаться — их ни с кем не спутаешь. Самые ублюдочные сталкеры так не опускаются. А вот для мародеров поистине нет дна, точно говорю.

Их было много, куда больше, чем я предполагал. А вот и главарь. Личность известная: Рамзан Третий — еще тот отморозок. Среди авторитетов Зоны пай-мальчиков нет, но этот урод жестокостью превзошел всех. Причем особо он ненавидел своих земляков. Говорят, поклялся Аллахом, что однажды его назовут Рамзаном Единственным.

Оглаживая бороду, он вышел из-за бетонного забора, когда окончательно стало ясно, что танк застрял и не способен вести огонь. Рамзан Третий — безумец, но себе на уме.

Широкую грудь его пересекали бандольеры с магазинами. В волосатых лапах отморозок сжимал гранатомет. Короче говоря, понятно было, что перспективы у нас не радужные. Но Турок, оторвавшись от ТНПО-01, все равно спросил:

— Эй, а чего это горец удумал?!..

— Подвела нас техника, ой подвела, — засуетился Орфей. — Братва, надо выбираться, пока чечен нас не поджег.

Надо, спору нет. Вот только куда и как?

Разве только вылезти через люк в днище — что Орфей и сделал: открыл, юркнул вниз. Турок отправился следом. Я подал им пару гауссганов и уже собрался покинуть танк, как Орфей прохрипел, чтобы я не спешил. Меня насторожил его голос: как-то не так он звучал.

В этот момент мародеры дружно открыли огонь. Слова Орфея заглушил грохот выстрелов. Но с недавних пор я умею читать по губам: следопыты застряли, их цепко прихватила «жадинка». Вот в чем дело!

После выстрела из пушки Гаусса, как обычно, вырубилась ПА-защита, а я в горячке боя попросту забыл ее включить. Да и смысла в этом не было никакого, ведь огонь велся постоянно. Ко всем бедам я припарковал танк в самом центре сильнейшей аномалии. Того времени, что Бычок простоял на «жадинке», оказалось достаточно, чтобы она крепко прихватила танк. Заодно «жадинка» приютила и сталкеров, которые сами в нее вляпались.

Но почему не сработали детекторы аномалий, ведь у наемников они есть? Над этим вопросом я обязательно подумаю. Потом. А сейчас надо решить задачку посложнее: включить ПА-защиту, чтобы танк смог выбраться из ловушки. Для этого надо приложить огромное усилие. Клацнуть тумблером — это вам не в карман чихнуть. Дай боже, чтобы у меня по жизни все проблемы были такими же.

Но сначала я посмотрел в прицел. Как раз в этот момент Рамзан Третий вдруг поднял глаза к небу. Шлепнувшись на колени, он коснулся лбом земли, вскочил и пустился в танец, мухоморов объелся или тарена переборщил? Другого объяснения у меня нет.

Вы когда-нибудь видели лезгинку с гранатометом наперевес? Нет? Не расстраивайтесь, вы много не потеряли. Совсем у горца крыша протекла. Главное — вовремя. Только Бычок тронется, я мимо не проеду — кровлю балеруну починю!

Оторвавшись от оптики, я перевел тумблер с надписью «ПАЭ ВКЛ.» в верхнее положение, рассчитывая услышать протяжное гудение, но — увы.

Защита не включилась.

Как?! Почему?!..

Неужели при обстреле повредились экраны? Я похолодел от этой мысли. Да что там похолодел — у меня чуть обморожение не случилось. Если это правда, выхода нет. Когда чечену надоест плясать, он всадит в Бычка кумулятивный заряд. Я зажарюсь, как курочка в гриле, а заодно погибнут и сталкеры.

Словно во сне я слышал крики Орфея. Он требовал, чтобы чертов Край спас его и напарника. Без проблем, но как? Стенания товарища подхватил Турок. Он божился оторвать мне яйца, если умрет из-за моей нерасторопности. Ну-ну…

— Ща посмотрим, какой из меня камикадзе! — прошептал я и сплюнул через плечо.

Решение принято: возьму винтовку Гаусса, автомат, вылезу из башни и…

Знаю: это самоубийство. Завалить я успею с десяток мародеров максимум, а остальные все равно изрешетят меня пулями.

— Прощай, братва. Не поминайте лихом! — подмигнул я в люк Орфею, который аж покраснел, так старался оторвать зад от «жадинки». — Если умру, считайте меня сталкером. А если нет, то…

Глупая шутка. Вооружившись, я вперился в тумблер полным ненависти взглядом. Еще разок, что ли, клацнуть? В Зоне ведь всякое возможно. Даже то, что невозможно в принципе. Ну же, а?! Давай, дорогой! Работай!..

Наверное, со стороны это выглядело забавно: я пыхтел, корчил рожи и делал пассы руками. От безнадеги пытался силой мысли подчинить себе технику. А вдруг у меня прорезались экстраспособности?! Если достаточно сильно напрячь мозжечок и гипофиз, ПА-защита воспрянет ото сна!

Прищурившись, я глубоко вздохнул, щелкнул тумблером, и…

Ничего не произошло. Конечно же экраны не заработали. Как говорится, на чудо надейся, а сам завещай.

— Твою мечту! — Со злости я врезал кулаком по панели, ободрав костяшки до крови.

Не знаю, в чем причина. Может, помогли кривлянья и лобные доли. А может, техника, произведенная с помощью напильника и такой-то матери, соскучилась по привычному обращению. Не знаю!.. Но сначала на «торпеде» вспыхнула одна лампочка, сигнализируя, что врубился правый передний экран. Вторая загорелась — левый задний есть! Третья — левый передний в норме! А затем…

Я приуныл: четвертая — последняя! — лампочка не спешила загораться. С большим трудом я подавил соблазн врезать по приборам не только кулаком, но и пяткой.

Есть задача с одним неизвестным: сумеет ли Бычок вырваться из западни, если не все экраны работают? И будет ли защита работать корректно, если в контуре существенная прореха? Или гробанется без права на ремонт?

В любом случае дело сделано, что уж теперь заморачиваться.

— Отпустило. — В люк просунулась сначала голова, а затем и весь Орфей забрался в боевое отделение. Следом в танк вернулся Турок и втащил гауссганы.

— Что так тихо? — спросил он.

— Танцуют, — ответил я, глянув в оптику.

Глаза у Турка стали одного размера с линзами противогаза.

Да уж, мародеров колбасило не по-детски. Теперь уже плясали все бойцы, а не только их обдолбанный по жизни командир. Грязные, небритые, с изможденными лицами, мародеры бесшумно кружили вокруг танка. Массовый психоз какой-то, честное слово.

Если бы сам не видел, счел бы очередной сталкерской байкой. Глюком после пятого стакана. Знавал я парней, которые выдавали подобные истории пачками, стоило только журналисту или научнику потрясти кошельком.

— Дай глянуть.

Я уступил наблюдательный пункт Турку, и он тут же ладошкой, затянутой в перчатку, принялся отбивать ритм горского танца. Он шлепал себя по колену и что-то тихо бубнил на ридной мове.

— Посмотрел и хватит. — Я мягко ткнул его в плечо, чтобы отвлечь. — Запускаю движок! Поехали!

Танк сорвался с места.

За мгновение до того, как Рамзана Третьего намотало на траки, в его глазах вспыхнуло понимание — он очнулся от транса, а с ним пришла в себя и его армия. Но было уже поздно — Бычок вырвался из аномалии.

Схватив гауссган, Турок открыл люк в башне. На мгновение вынырнув наружу, он прицелился, дал залп и тут же спрятался под броней. Винтовка Гаусса не стреляет очередями — для перезарядки батарей нужно время. Так что у мародеров был шанс очухаться и взять башню на прицел. Нельзя им это позволить. Турка тут же сменил Орфей. Та же тактика: выстрел — и вниз, под броню. Ствол Турка уже зарядился — залп, а потом вновь черед Орфея стрелять…

Мог ли досточтимый Карл Гаусс представить, что в будущем его изобретение используют для уничтожения мародеров в Зоне Отчуждения? Очень сомневаюсь.

Я направил Бычка в самую гущу шайки. Эти люди пытались — и пытаются! — меня убить, так почему я должен их жалеть?!

Совместными усилиями мы быстро справились с перепуганной шпаной. Спустя пару минут шакалы, оставшиеся без вожака, были разгромлены. Кто-то, конечно, уцелел и скрылся в развалинах. Но тогда мне это не казалось существенным.

И напрасно.

* * * 

Оставив позади трупы, мы отправились на поиски упавшего вертолета. При обычном раскладе я бы ни за что не полез на танке в лабиринт узких коридоров меж серых домов в два этажа.

Казалось, провалы окон зыркают на «коробочку» с ненавистью и злорадством. Я чувствовал себя лоцманом, не знающим фарватера: между постройками приходилось лавировать буквально на ощупь. Я то и дело заводил Бычка в тупики.

Ехали очень медленно. Пешком со всеми предосторожностями и швырянием гаек я бы двигался в разы быстрее. О засадах старался не думать. Меня больше пугали аномалии, которых в лабиринте было великое множество. Такое впечатление, что Хозяева собрали на маленьком участке Зоны все свои погремушки и устроили показательное выступление. Но ПА-экраны не подвели.

«Крокодил» обнаружился во дворике, с трех сторон окруженном домами. В центре двора грунт просел, образовав глубокий котлован с торчащими по краю водопроводными трубами в стекловате. Частично котлован затопило дождевой водой. В эту воронку вертолет и угодил.

При падении лопасти помяло, фюзеляж треснул, фонари разбились. Зато обошлось без взрыва и пожара.

Я остановил танк у ржавого забора с серпасто-молоткастыми навершиями, грозящими небу через каждые полметра.

— Эй, чего встал? — прогудел Турок хоботом противогаза и выглянул из люка. — До вертушки еще метров двадцать. Ножки у меня не казенные.

— Хочешь кувыркнуться вместе с танком? — Я заглушил движок.

Топлива в баках вряд ли хватит, чтобы дотянуть до Периметра, и жечь его попусту я не собирался. Восемьсот сорок лошадок питаются солярой, реактивным ТС-1 или семьдесят шестым бензином. В этом смысле Бычок не привередлив. Вот только с заправками в Зоне тяжело.

— Эй, Турок, с вещами на выход! — скомандовал Орфей и подмигнул мне: — Кажется, у вас так говорят, да?

У «нас» — это у воров, урок и прочего отребья, по которому электрический стул плачет. Намек понят и принят к сведению.

— Смотри без глупостей. — Улыбка исчезла с лица легионера. — Я из этой милашки не то что танк продырявлю — «боинг» собью! — Он сжал крепче цевье гауссгана. — В стратосфере.

Высунувшись в люк механика-водителя, я смотрел, как Орфей и Турок с винтовками в руках бежали к вертолету Грязь на спуске котлована норовила выскользнуть из-под ног. В одном месте им пришлось спрыгнуть с уступа метра полтора высотой. Сталкеры открыли дверь искореженного Ми-24 и нырнули внутрь фюзеляжа. Я потянулся за гауссганом. Отличный шанс избавиться от проблемы одним выстрелом. Хрен с ней, с тушенкой, авось с голоду не помру.

Прицелившись, я нажал на спуск.

И ничего.

Я даже не удивился. В приемнике не оказалось магазина. Остальные винтовки тоже годились только в качестве дубины. Турок сидел сзади, рядом с арсеналом… И когда он успел? Тихо сработал, подлец…

Я слышал байки о том, что патроны для винтовок Гаусса начинены капсулированными артефактами «вспышка». Что означает «капсулированные», я так и не понял, ну да ладно. Суть ясна: не просто взрывчаткой стреляет воин, но энергией аномалий!

Оболочка у патронов кобальтовая. Материал легко узнать по серебристому цвету с розоватым отливом. Что разработчики засунули в патроны, не знаю. Да мне и без разницы. Лишь бы эффект при попадании в цель был правильный.

Я вернул гауссган в общую кучу и принялся ждать.

Вскоре чудо-следопыты вылезли из вертолета. С собой они прихватили какого-то урода в драной зимней куртке с капюшоном. Этот несуразный человек поднял руки над головой. Отлично, м-мать вашу, только пленных мы еще не нянчили!

Пилоты погибли при вынужденной посадке, а мужик в куртке — мародер. Он спрятался в разбитом вертолете, когда началась заварушка, и переждал там резню. С комфортом устроился. Небось нашел НЗ и весь сожрал.

У-у, сволочь!

Сталкеры вытащили из вертушки два черных брезентовых мешка и уселись рядом с покореженным фюзеляжем. Они явно собрались поужинать, а меня к столу пригласить забыли. Захватив автомат, я вылез из танка и спустился к парням как раз в тот момент, когда пленный объяснял, что стекловата не горит — если господа хотят разжечь костер, бессмысленно заставлять его таскать эту колючую дрянь.

— Ты мне, тля, поговори! — Турок двинул мародера прикладом в грудь. Мужик упал, заскулил и на четвереньках пополз к трубе, торчащей из земли.

Я молча двинул обратно.

— Далеко собрался? — окликнул меня Орфей.

— За хворостом. Стекловата действительно не горит.

Минут через пятнадцать от сырых то ли березовых, то ли сосновых веток потянуло дымком. Я спросил:

— Ну и зачем вы взяли этого клоуна?

Если честно, меня больше интересовал НЗ в мешках, но я не хотел показывать, что готов за корку хлеба рассказать стишок и станцевать.

— Допросить надо, — ответил Турок и деловито вытащил нож. — «Язык», он и в Африке «язык». Или там, где ты служил, было иначе?

Я молча уставился на свои грязные ботинки. Иначе не было. И все равно не понимаю, зачем мутузить пленного, если он поклялся здоровьем детей рассказать все, что знает?..

Лицо мужика в куртке было измождено, под глазами залегли тени. Умоляя не убивать его, он молол языком без умолку. Оказалось, охота на знаменитого Макса Края и его подельников была в самом разгаре. Он лично видел, как в Чернобыле-4 формируются отряды для отправки в Зону.

Вот с одним таким отрядом он, учитель истории, и ушел. Зарплата маленькая, жена злая, едва концы с концами… в общем, понятно. Половина его отряда состояла из таких же неудачников. А вторая половина — отморозки каких мало.

Но хуже всех был командир. Только отряд пересек Периметр (выходили через пост № 12, я это особо отметил), он тут же объявил себя дервишем, призванным объяснить неверным, что такое «харам». Он приказал сложить все припасы в одну кучу и сжечь. Тех, кто отказался, убил.

Двое суток Рамзан Третий вел отряд по Зоне. По пути частенько попадались отряды охотников за головами: бандиты, сталкеры из различных группировок, военсталы. Везде засады и кордоны. Зона просто кишела людьми. Все искали Края и его спутников.

Многие погибли в мелких стычках, кого-то разорвали мутанты, кто-то угодил в аномалию, а выжившие едва ноги переставляли.

Конечно, вспыхивали бунты, но Рамзан Третий их жестоко подавлял. Он разрешил есть мясо неверных, если они заколоты с призыванием имени Аллаха. На привале, который намечалось сделать в развалинах, точно кого-нибудь схарчили бы. Но упал вертолет и появился танк…

— Слушай, а чего ваш босс плясать вздумал? — Турок вытащил из мешка банку тушенки, споро вскрыл ножом и потянулся за следующей — для Орфея.

Губы учителя дрожали, когда он смотрел на жратву. Надеюсь, у меня взгляд был не такой голодный. Пленный громко сглотнул слюну.

— Его танец — молитва духам Зоны. Он говорил, что некий Хозяин Янтаря примет его подношение и скоро Зона расширится от океана до океана. И если мы хотим жить, то должны танцевать с ним.

— Бред. — Турок вытащил третью банку и швырнул мне. Не открывая.

Ну так я не гордый, без официанта обойдусь.

Не надеясь на ответ, я попросил учителя показать, откуда пришел отряд. К моему удивлению, охотник за головами четко определил направление. А когда я усомнился, он заявил, что двадцать лет уже занимается спортивным ориентированием и север от юга отличает. Я удивился еще больше — так, что разрешил ему выскрести жир из моей банки.

Судя по компасу, пост № 12 располагался значительно восточнее. У меня появилось смутное подозрение, что историка к нам направили Хозяева, желая уберечь от беды. Я попросил у Орфея ПДА, в который был встроен компас — прибор показывал что-то несусветное. С компасом Турка тоже творилось черт знает что.

— Дорогу помнишь? — Орфей ногой вышиб банку из рук пленного.

Тот испуганно закивал.

— Повезло тебе, — хмыкнул Орфей. — Будешь жить. Ладно, все вопросы потом. Утро вечера мудренее. А сейчас надо еще пожрать, а то я совсем ослаб.

Глядя на его массивную фигуру, в это верилось с трудом.

Стемнело мгновенно.

В Зоне часто так бывает: сейчас ты в шоколаде, а потом — хлоп! — уже в полном тылу. Причем глубоко.

Совсем рядом послышался вой слепой собаки. Историк вздрогнул. Ни я, ни сталкеры даже бровью не повели. Уж мы этих мутантов перебили столько, что их шкур хватит на сапоги всем дамочкам Москвы и Киева. Одинокая слепая собака боится собственного хвоста — слабое существо, на которое жалко тратить пулю.

Но тут завыл еще один пес. И еще один мутант присоединился к хору. И еще… Они голосили так близко, что, протянув руку, можно было бы погладить зверя, если пальцев не жалко. Завывания стаи слились в пугающую какофонию.

— Да сколько их тут?! — Схватив автомат, я вскочил на ноги.

Теперь, когда чувство голода притупилось, мозги вновь заработали в полную силу. Нельзя было рассиживаться! Ведь в развалинах остались десятки трупов, запах которых привлек мутантов. Небось со всей округи собрались слепые собаки, чтобы попировать всласть. А ведь наемники об этом даже не подумали. Подобная беспечность простительна историку, но не чудо-следопытам, прописанным в Зоне.

— К танку! — Я первым кинулся вверх по склону. Промедление нынче подобно смерти.

Но скрыться под защитой брони я не успел — путь мне преградил матерый слепой пес, в родословной у которого затесался сенбернар. Вместо того чтобы сразу вцепиться мне в глотку, он ощерил слюнявые клыки, блеснувшие в свете костра.

Напрасно мутант вздумал меня пугать. Угрожать Максу Краю смертельно опасно — это правило без исключений: очередь из «калаша» перебила кобелю лапы и разворотила череп. Хоть большая собака, хоть маленькая — пуле все едино.

Не успел я сделать и шага вперед, как из темноты на меня кинулись сразу пять мутантов. Я резко наклонился, поднырнув под двух псов, прыгнувших на меня. Третьего я расстрелял из автомата, еще два мутанта скрылись во мраке.

Черт! Темно, будто окунулся в черную краску!

Позади, соблюдая очередность, сталкеры бахали из гауссганов. Не дожидаясь следующей атаки, я нажал на спуск и, дырявя ночь пулями, побежал вверх по склону. Стрелял, пока рожок не опустел. Потом вскарабкался на броню — и вот я в танке.

Сталкеры отстали на пару секунд. Комплект, все в сборе… Стоп! Не комплект! Пленного не хватает.

— Ну и хрен с ним. — Орфей задраил люк. — Выберемся без проводника.

…Однажды в банановом раю мой взвод оказался на базаре городка, затерянного в джунглях. Аборигены сверкали белоснежными зубами. Мы же улыбались в ответ, не убирая пальцев со спусковых крючков. И все бы ничего, но двое наших вообразили, что платить необязательно. Они ведь вооружены. Местные возмутились — завязался бой. Взвод «временно отошел на запасные позиции» — драпали мы так, что пятки сверкали. Тем, кто быстро бегал, повезло. А мне физрук в школе за стометровку больше «четверки» не ставил. Два месяца Максимка Краевой прохлаждался в плену: сидел в глубоком погребе с очень плохим освещением. Командир наш, пусть в аду ему добавят жару, сказал тогда: «Ну и хрен с ним».

…Историк кричал так, будто его обглодали и переварили. В тон ему подвывали псы.

— «Шмайссер» дай, — потребовал я у Турка.

— На кой?

— Орфей, хоть ты поделись. Верну.

Не требуя объяснений, легионер протянул мне самодельный гранатомет и подсумок с боеприпасами. Турок последовал его примеру, снабдив меня на прощание парой запасных магазинов. Он бы еще похлопал меня по плечу, ур-род зеленорожий!..

Я стремительно ворвался в ночь, кишащую мутантами. И тут же меня атаковала поджарая слепая сука. Взмахнув гранатометом, как булавой, я попросту провалил ей голову.

Крики, рычание, возня в отблесках углей. Кострище растоптали лапами. Бежать всего ничего, главное не упасть. Если рухну, не факт, что поднимусь — вряд ли стая меня пожалеет.

Сзади врубился прожектор, осветив тропу вниз и двух матерых зверюг. С ними отлично разобрался «шмайссер». И вот Максимка Краевой на дне котлована.

Спросите меня, зачем я полез в этот суп-компот, и я промолчу в ответ. Не в моих привычках рисковать понапрасну. Весь этот героизм — чистейшая глупость. Но психоанализом я займусь потом, когда заимею виллу на Багамах и наем брюхо омарами и трюфелями.

А сейчас передо мной свора слепцов — полтора десятка особей. Все как на подбор красавцы: плоть их заживо разлагается. Но это не мешает им перемещаться порывисто и очень быстро. Мне повезло: зверье попросту не обратило на меня внимания. А вообще встретиться со стаей больше чем в пять голов — отвратительная примета. Ты успеешь расстрелять двух-трех, остальные повалят тебя и разорвут на части.

В детстве я подкармливал синичек. Зимой. А собак не любил. Вот слепцы мне до сих пор и мстят за это.

Мешая друг другу, отгоняя соперников, стая грызлась за право отведать человечины. Роль первого блюда исполнял наш историк. Окруженный мутантами, он стоял на коленях посреди разбросанного кострища. В дрожащих руках учитель сжимал пустую консервную банку, явно намереваясь использовать ее как оружие.

Умилительная сцена. Он бы еще вознамерился душить кобелей резинкой от трусов. Если все охотники за головами так подготовлены к поиску в Зоне, то Максу Краю ничего не угрожает, будь их хоть полк с приданными подразделениями.

Завизжал молодой мутант — только он сделал шаг к историку, как слишком резвого зверя сзади укусил за лапу пес постарше. Мол, не лезь перед батькой в пекло.

Иногда лучше не думать о последствиях. Прознав об испытаниях, предстоящих на пути к цели, пять раз подумаешь, стоит ли затея бонусов. Есть такая солдафонская мудрость: «Не умеешь, и не надо. А не хочешь — все равно заставим». Главное себя заставить, а там разберемся.

Я открыл огонь из «шмайссера», пулями прорубив проход в кольце мутантов. Подскочив к историку, схватил его за локоть, рывком поднял на ноги и толкнул к танку, светящемуся в темноте, как новогодняя елка в центре Харькова. Хорошие прожектора, мощные.

— Бегом! Я прикрою!

Обманул, Максимка, не прикрыл. Сзади на меня набросилась воняющая тухлятиной псина. Под ее весом я повалился наземь — на живот лег и сразу откатился в сторону, придавив собой мутанта. Тот намертво вцепился в куртку. Намертво — потому что я сломал ему ребра, осколки впились в собачье сердце. И тут же практически в упор я выстрелил из гранатомета в громадного пса, распластавшегося в прыжке, — у монстра было пять лап!

Слепца разорвало на части, а меня чуток контузило: колокольный звон в ушах, из носа потекла кровь. Но и собак вокруг посекло осколками. Раненые мутанты в страхе отползали от меня и тут же напарывались на клыки сородичей, которым повезло уцелеть. Каннибализм среди этих тварей — явление обычное.

— Встать!!! — велел я бродяге Максу Краю, перекрикивая шум прибоя в голове.

Приподнявшись на локтях, я упал, содрогаясь от спазмов — у меня морская болезнь, не иначе. В глазах потемнело, я понял, что сейчас вырублюсь и подвиги закончатся.

Контроль над Периметром нужен, а, Максимка? А накормить собой мутантов?! Говорят, они без ума от печени бродяг — у многих ходоков по Зоне она очень большая…

Худые, но сильные руки подхватили меня и поволокли вверх по склону.

— Шевели ногами! — услышал я сквозь прибой. Надо же, историк командовать умеет. Шевелю, еще и как. Только не очень-то они шевелятся… Не бросил, значит, интеллигент. Нет, чтобы спрятаться под броней, он по Зоне гуляет, мутантов ищет на свой тыл!..

С трудом соображая что и как, я забрался в танк и упал в ложемент:

— Всё! Люки задраить и спать! Я сказал! — А потом, смягчившись, добавил: — Ночевать здесь будем. Не в состоянии я кататься…

Турок объяснял историку, где его место и кто он такой есть. Орфей мне что-то говорил, но шум прибоя усилился, я ничего не понял из сказанного. Я тронул свои уши, мол, оглох, такие дела. Но Орфей не унимался. «Герой, да?! Больше всех надо?!» — прочел я по губам и закрыл глаза. Иногда приятно слышать только море.

Все мое тело болело, каждая мышца ныла после жуткого напряжения. Я надеялся, что это быстро пройдет, но боль и не думала оставить меня в покое.

— Выпить дай, — потребовал я и не услышал собственного голоса.

Получив флягу, жадно припал к горлышку губами. Напиться бы до беспамятства. Я такого себе не позволял в Зоне. Никогда! Пить — пил, и много пил, но всегда алкоголь был во благо: водка и спирт — лекарства от нервов, лучшие средства для вывода радионуклидов.

После трех глотков я заставил себя оторваться от фляги. Вместо закуски ткнулся носом в рукав куртки. Я столько дней не мылся, что на конкурсе ароматов дам фору всем бомжам Чернобыля-4. Приятное тепло упало в желудок, разлилось по венам, успокоило тошноту. Но только я вновь поднес флягу ко рту, как меня накрыло.

Бывает такая фигня, да. Прозреваю грядущее в некотором смысле. Но как же это все не вовремя!

— Скоро выброс начнется, — сказал я. — Минут пятнадцать у нас, не больше.

И хоть себя я не услышал, повторять не пришлось.

Глава 3. Модная одежда

С сожалением вернув флягу, я вытащил из нарукавного кармана аптечку. Потратил драгоценную минуту на то, чтобы выковырять из пластикового зажима ампулу шприц с надписью «Provigil» и вколоть ее содержимое в вену на сгибе локтя. Отлично. А теперь еще одну ампулу, чтобы наверняка, — и порядок.

Я знаю один клуб в Чернобыле-4, где натовские миротворцы помогают страждущим амфетаминами и новомодной дрянью. Причем берут за помощь весьма умеренные баксы. Без стимуляторов я в Зону не ходок, но применяю их в крайнем случае. Вот в таком как сейчас.

Минута. Нужна всего лишь минута, чтобы дурь встряхнула организм от пяток до кончиков волос. Штырить меня будет часа два, а потом Максимку Краевого ожидает жестокий отходняк — без побочного эффекта никак. Но это потом. А сейчас главное найти укрытие для танка и его сплоченного экипажа.

У меня словно из ушей вытащили пробки.

— Ну что, смертнички, прокатимся?! — хохотнул я, запуская движок Бычка.

Судя по кислым рожам, историку и братьям по оружию не помешал бы Panzerschokolade — вкусняшка немецких танкистов, пропитанная первитином. Правда, в Сталинграде фашистам сладости не особо помогли…

Когда меня накрыл приход, я почувствовал себя богом. Я готов был уложить псевдогиганта на лопатки и научить химеру мяукать на луну. Чудо-следопыты рядом? Ха, они живы только потому, что я устал от пролитой крови! Катаклизм грядет?! Подумаешь! Неприятность эту мы переживем! И какая разница, что я ни разу еще не попадал под выброс — я знаю, как нам быть!..

— Очнись, придурок! — Орфей ударил меня в лицо.

Позже я понял, что легкой пощечиной он хотел вразумить безумца, но тогда…

Я решил, что Орфей жестоко оскорбил меня, а посему должен заплатить кровью за свой проступок. Прямо здесь и сейчас. Извинений я не принимаю. Терпеть не могу слабаков.

Рыча, я набросился на сталкера — пальцы впились в горло. Я искренне жаждал убить его. Глаза легионера выпучились, он хрипел и сопротивлялся. Будь я в обычном состоянии, мне бы не поздоровилось. Орфей — крепкий малый. Но допинг сделал меня в разы сильнее. Сталкер никак не мог избавиться от моих пальцев, лицо его побагровело. А каково мне пришлось, когда его дружок в Припяти едва не отправил меня к праотцам?!

Кстати, о Турке. Он не сидел сложа руки, пока я отделял душу Орфея от тела, — он схватил гауссган и врезал мне прикладом в висок. Такой удар должен был вырубить Максимку Краевого минут на несколько, а то и отправить в кому. Должен был, но, к нашему счастью, этого не произошло. Чтобы у Турка пропало желание причинять мне вред, я лягнул его в челюсть. Я так разозлился, что всерьез собрался порешить чудо-следопытов. Но голос историка прорвался свою багровую пелену ярости, вернув меня в реальность. Слишком необычно он прозвучал на фоне всхлипов Турка и натужного хрипа Орфея.

— Максим Анатольевич, если вы не прекратите это безобразие, мы все умрем. Вы же сами сказали — выброс! Максим Анатольевич, вы же интеллигентный человек!

* * * 

В Паутине есть десятки роликов с кадрами выбросов. Я слышал сотни рассказов об этом явлении — чаще всего в барах и от людей, которые никогда не бывали в Зоне. Многие из «знатоков» описывали катаклизм так красочно, что даже мне, опытному бродяге, интересно было слушать их байки.

Представьте океан колоссальной энергии, которая возникает из ниоткуда и прокатывается по зараженным территориям, уничтожая все живое. Но почему энергия не выплескивается за Периметр?! Что ее сдерживает — стена и колючая проволока?!

Эти рассказы будоражили и пугали не только меня. Когда трясло Зону, самый храбрый вояка из гарнизона Чернобыля-4 мечтал спрятаться в бомбоубежище и пару дней не казать оттуда носа.

Я отпустил Орфея.

— Точно. Надо взять себя в руки… надо… Мы все… Нельзя! Мне нельзя!.. А откуда ты меня…

— Вы, Максим Анатольевич, личность в нашем городе известная, кто ж вас не знает? Но я вот что хотел сказать… Я видел поблизости дом, большой, он отлично сохранился. И главное, там есть подземный гараж. Возможно, в нем мы…

— Хватит трепаться! Показывай!

И он показал.

Чтобы добраться до нужного дома, мы проехали метров двести по извилистым «коридорам», залитым «холодцом». Три уцелевших ПА-экрана работали без сбоев, иначе от гусениц Бычка не осталось бы и трака. Броня защитит от когтей мутантов, но против аномалий она бессильна.

— Вот, справа! — уточнил маршрут историк. Он высунулся в люк на башне.

Намек я понял — Бычок завалил два пролета колючей проволоки, натянутой между столбами. И кому здесь понадобились такие заборы?..

Для лучшего ориентирования я поднял люк механика водителя. Небо над Зоной налилось ослепительно белым светом. Я изо всех сил старался смотреть куда угодно, только не вверх. Еще раз подниму глаза — и буду пялиться на пульсирующее великолепие, пока выброс не убьет меня радиоактивным ветром и аномальным приливом.

— Завис, что ли?! — услышал я голос Орфея. — Очнись, Край!

На этот раз он поостерегся ко мне прикасаться. Тоже верно: зачем дублировать набитые шишки?

— Эй, Край, чего стоим?! — В голосе сталкера появились истерические нотки.

Одно дело, когда можешь сразиться с опасностью, выстрелить в нее из автомата или вскрыть брюхо ножом, а другое — когда ничегошеньки от тебя не зависит. То есть абсолютно ничего! Даже убежать и спрятаться нет возможности — ведь я танком рулю.

Земля вздрогнула, и я окончательно справился с наваждением небес. Сильный подземный толчок, очень сильный. На пути танка образовалась щель шириной в полметра, насчет глубины не скажу, не в курсе. Такой ров Бычок преодолеет с ходу, а вот если разлом увеличится…

Словно поблагодарив меня за отличную идею, земля затряслась вновь, подул сильный ветер, а щель впереди стала втрое шире.

Дальше медлить нельзя. Вот оно, укрытие — кирпичный дом, массивный, надежный, внизу ворота гаража. Или это не гараж?.. А что еще может располагаться на первом полуподвальном этаже?

Серая краска на металле облупилась, под ней проступила ржавчина — ворота выглядели ветхими, вряд ли способными защитить от выброса. Раньше тут висело что-то другое — из стен торчали массивные скобы для крепежа тяжелой конструкции. Представив, какой толщины плиты на тех скобах удерживались, я цокнул языком. Серьезный подход к защите от воров. Это вам не калитка, которую приладили вместо. Ну да что уж теперь…

Странный поселок за бетонным забором, странный дом. Не нравилось мне все это. Но ветер поднял тучу пыли, в небе творилось бог знает что — разве у меня был выбор?

Я направил Бычка вперед. Тут опять тряхнуло. Щель увеличилась еще на метр. Твою мечту! Не к месту вспомнилась шутка: «Почему цыпленок перебегает дорогу? Потому что обходить ее слишком далеко». Бычок нырнул носом вниз, на мгновение мне показалось, что всё, приехали, где мои белые тапочки, но тут траки зацепились за противоположный край разлома. Танк рванул вперед, зад провис, доля секунды на неопределенность, а потом, урча, Бычок таки выкарабкался на горизонталь.

Мне вдруг захотелось похлопать Орфея по плечу: мол, круто мы, а?! Затормозив, я с трудом подавил этот порыв: панибратство нам ни к чему.

— Кто пойдет? — спросил я.

Кому-то из нас надо было покинуть танк и открыть ворота. Вот только кому? Посовещавшись, сталкеры категорически отказались вылезать из-под брони. Типа дураков нет.

— Тогда я, — вызвался историк, натягивая на голову капюшон куртки.

А больше некому. Я ведь не могу одновременно управлять танком и открывать ворота.

Историк спрыгнул на землю. И Зона тут же попыталась уйти у него из-под ног — опять толчок! Историк упал на четвереньки. Здание трясло мелкой дрожью, по стене змеилась трещина. Зарево над зараженными территориями пульсировало оттенками голубого. Ничего хорошего это не предвещало. А когда небо вспыхнуло розовым, стало понятно, что вот-вот начнется выброс.

Для нас все быстро закончится. Вот-вот небо станет багровым, и прятаться в подземелье будет уже поздно.

— Смотри на дом! — заорал Орфей мне в ухо. — Нам нельзя туда! Нас завалит!

Я проигнорировал его вопли. Смысл кричать? Во-первых, нет времени искать новое убежище. Во-вторых, Хозяева не шутят одну шутку дважды — в Припяти танк едва не угодил под завал, и потому здесь нам подобная опасность не грозит.

Называйте это предчувствием, чем угодно, но я твердо знал: мне суждено погибнуть вовсе не от переохлаждения и удушья.

Что-то долго историк возится с воротами, его только за смертью посылать, тьфу-тьфу-тьфу. С каждой секундой выброс все ближе и ближе.

— Что он там, уснул?! — Орфей искусал губы до крови. — Хрена он возится, а?!

— Вот сам бы ворота и открыл, бо критиковать все горазды… — пробормотал Турок, стянув с лица резиновую маску. По лбу его стекали струйки пота.

Если эти двое затеют грызню, Бычок станет нам братской могилой.

К моему удивлению, Орфей не отреагировал на высказывание товарища. А историк таки справился с замком на воротах — попросту сорвал его куском арматуры, найденным рядом.

Вновь тряхнуло.

Сверху со звоном посыпались стекла. Историк неожиданно резво для человека его рода занятий отскочил в сторону — ни один осколок не зацепил нашего добровольца. Неужели за столько лет рамы не рассохлись и окна уцелели? Предки делали на совесть, это вам не металлопластик из Китая…

Ворота со скрипом отворились. Я осторожно направил танк в темное помещение, пол которого уходил вниз под углом градусов в шестьдесят, а то и круче. По бокам — серые стены, вверху такой же унылый потолок. Вдоль стен тянулись кабели, прячась во мраке. Хозяева бомбоубежища, или что это такое есть, не озаботились освещением.

— Двигай мослами, Край! Чего встал?! — взвизгнул Орфей. — Сейчас шарахнет так, что мало не покажется!!!

Скоро багровое небо рухнет на Зону.

— Погоди. Дождемся пассажира.

Историк пытался закрыть ворота — их заклинило. Как заклинило и учителя — он не реагировал на мои крики. А  ведь я  велел бросить все и вернуться в танк.

— Вот придурок! Край, ну что ты ждешь?! Двигай!!

С трудом охотник за головами закрыл створки на засов. Когда он вскарабкался на броню, я  медленно, чтобы не зацепить экранами стены, направил Бычка вниз. Коридор поворачивал влево — мы двигались по спирали с витками довольно большого радиуса. И нигде ни лампы, ни потолочного фонаря!

— Началось… — Меня накрыло так сильно, что я едва не врезался в стену.

Это было похоже на взрыв SADM[2] мощностью в десять тонн минимум. Грохот обвала ударил по ушам, коридор мгновенно наполнился пылью, по броне застучал щебень.

Значит, дом не выдержал землетрясения. Или виноваты другие поражающие факторы выброса?

Обратной дороги нет. И это плохо. Но завал надежно защитит нас от радиации. Значит, все получилось наилучшим образом, нам повезло.

— Хорошо ворота закрыл, — хохотнул я, подмигнув историку. — Главное, надежно!

Он не понял шутки — вяло улыбнулся в ответ и едва заметно пожал плечами, будто в самом деле чувствовал вину за то, что в Зоне бушевала аномальная энергия.

Я продолжал медленно вести танк вниз. По моим подсчетам, мы спускались уже минут пять, не меньше. Стены коридора гулко дрожали, эта дрожь передавалась Бычку и нам: кости вибрировали, зубы позвякивали. Представляю, что творилось на поверхности…

— Не хотел бы я сейчас там оказаться… — пробормотал Турок.

Он озвучил мои мысли: желания умирать не было. Ведь я не сделал и десятой части запланированного: не родил сына, не посадил дерево, а дома я обычно разрушал, а не строил.

— Куда мы едем, а?! — Орфей на грани срыва, лучше его не расстраивать.

Но удержаться не было сил:

— В могилу спускаемся.

После моих слов щека у Орфея начала подергиваться.

Коридор расширился и стал горизонтальным. Мы въехали в просторное освещенное помещение — и я думать забыл об Орфее. Переход был таким резким и неожиданным, что на мгновение я закрыл глаза. Какая же здесь была иллюминация, когда все лампы горели?.. Лишь четверть из подвешенных к потолку сейчас давали хоть какой-то свет.

— Ну и автопарк… — пробормотал Турок, высунувшись в люк.

Это уж точно. Чего только в подземном гараже не было. БМП-2, САУ «Гвоздика» и обычные легковушки, бензовозы, молоковозы и один белый РАФ «Скорой помощи», помеченный крестами. Я направил танк в проход между рядами техники.

Турок присвистнул, заметив старую, первых выпусков «Чайку» и рядом с ней ЗИМ. Откуда такая роскошь в Зоне?! Что это за гараж?! Опять вопросы без ответов…

Все автопарковое хозяйство покрывал толстый слой пыли, которая вздымалась в воздух, стоило только ее потревожить. Следов людского или иного присутствия я не заметил.

— Надо бы в разведку сходить. — Я заглушил движок и, прихватив автомат, вылез на броню.

Не нравилось мне тут. Ощущение тревоги не покидало меня с тех пор, как мы въехали в гараж.

Историк беспечно спрыгнул на пол и, насвистывая веселый мотивчик, отправился к «Чайке». Согласен, красивая машина, я и сам не прочь полюбоваться на нее вблизи, но не надо забывать об осторожности.

— Осмотр местных достопримечательностей, — кинул через плечо охотник за головами. — Скоро буду. Если вы не против…

Он бы еще презрительно сплюнул сквозь зубы.

— Эй, ты там осторожней. И не спеши, а то успеешь! — Все мое существо протестовало против того, чтобы разгуливать по Зоне без оружия. Да мало ли какая пакость притаилась за ближайшей БМП?!

Но фобии Макса Края историка не волновали. Его спокойствию мог позавидовать буддистский монах, поедающий засушенных кузнечиков. Избавьте меня Хозяева от подобной беспечности!..

— Радиация, — услышал я и не сразу понял, что Орфей вновь сотрясает воздух. Я настолько привык к его брюзжанию, что автоматически отфильтровывал голос сталкера.

— Что?!..

Орфей сунул мне под нос ПДА. Встроенный счетчик Гейгера выводил на экран столбцы цифр. Судя по расшифровке данных, надо брать пятки в зубы и валить подальше. Звук на ПДА Орфея был выключен, как и на моем наручном приборе. У всех бродяг сходные привычки: многие из нас вырубают саундтрек, чтобы не доставал понапрасну.

Радиация. Вот какая пакость подстерегала нас не только за ближайшей БМП, но в любом закутке гаража. Подземелье безбожно фонило. Каждая секунда, проведенная здесь, укорачивала наш век. Что называется, попали из огня да в полымя! Наверху радиоактивный ад, а внизу тоже не песочек с пальмами. Моя шутка насчет могилы обернулась пророчеством. Думали переждать, когда на поверхности спадет радиация, а приходится спасаться от невидимой смерти прямо здесь, внизу. Опять судьба-злодейка пнула меня в копчик!..

— Назад!!! — заорал я историку, который метров на тридцать удалился от танка.

Какой умник собрал здесь «грязную» технику, списанную после первой аварии на ЧАЭС?! Я нырнул в ложемент и задраил люк. Сталкеры последовали моему примеру.

Бычок, как любая бронетехника последней четверти прошлого века, был оборудован противорадиационной защитой, ведь в Советском Союзе полагались на доктрину танковой войны. Мол, по «горячим» руинам пойдут наши гусеничные дивизии, неся выжившим буржуям светлые идеи коммунизма. Только вот надежность защиты крайне сомнительна.

Движок Бычка зарычал. Я бросил танк вдоль рядов техники. Если учитель попросится назад, я приму его на борт, пусть даже сталкеры воспротивятся. А если нет… что ж, да будет пухом ему Зона.

Проехав мимо историка, я свернул в проход, перпендикулярный центральному. Оттуда — в коридор, опоясывающий радиоактивное железо. Не может быть, чтобы в гараже не было запасного выхода. Задача простая: найти его и убраться отсюда. Куда ехать дальше, что делать — об этом я подумаю потом. Золотое правило: решай проблемы по мере их поступления.

— Чего мечешься? — спокойно спросил Орфей.

— Нельзя здесь оставаться. Радиация нас убьет.

— В танке отсидимся. Броня в десять раз уменьшает гамма-излучение.

Я презрительно хмыкнул. А то как же, в десять раз, ага. «Советская прямая кишка — самая прямая кишка в мире!» «Советская микросхема — самая большая микросхема!» Волшебная сила пропаганды, чтоб ее…

Всматриваясь в стену, я медленно вел танк. Лазейки не было. Я понял, что катаюсь по кругу. Первый круг, второй, третий — пусто, ничего вообще. Если это не повод рассвирепеть, то что тогда повод?! Как такое может быть?! Ведь согласно технике безопасности любое помещение должно быть оборудовано пожарным выходом! Но что-то не видать огнетушителей и ящиков с песком. Я приуныл.

— Долго будем кататься? Соляру ведь напрасно жжем…

Сколько надо, столько и будем! Я просто не заметил ворота: усталость, контузия, стимулятор — мало ли как все это сказалось на моем зрении?!

Четвертый круг. И опять ничего.

По моим прикидкам, периметр гаража — что-то около километра, ну плюс-минус. Большое подземелье. Большая братская могила! Даже если игнорировать счетчик Гейгера, наши запасы не безграничны. И хуже всего с водой.

— Твою мечту! — Я решил наматывать круги, пока не найду выход. Или пока не закончится топливо.

Мое волнение передалось сталкерам. Даже Орфей сообразил, что мы угодили в ловушку. Первая эйфория — спаслись от выброса! — прошла. Ее место занял страх.

— Что с нами будет? Друг друга жрать станем?!.. — озвучил мои опасения Турок. — У нас вертолетного НЗ дня на два, если ограничиваться…

— Забей, браток, — хмыкнул я. — Голодными не останемся. Радиация убьет нас раньше. Слыхал о лучевой болезни?

И круг за кругом, отравляя воздух выхлопом. Круг за кругом…

Я едва успел остановить танк, когда впереди возникла тощая фигурка историка. Размахивая руками, он что то кричал. Но люки задраены, не слышно. Глупо открывать их ради речей живого мертвеца — учитель подхватил изрядную дозу, долго не протянет. От возбуждения он чуть ли не прыгал на месте. Радиация так быстро убивает мозг?..

А потом я сообразил, что, размахивая руками, он показывал на один из боковых коридоров, образованный рядами «горячей» техники.

— Проблемы? Чего стоим? — забеспокоился Турок.

— Прямо по курсу тело. Сигналы подает.

— Дави его… — лениво бросил Орфей. — Чтобы не мучилось.

Словно почуяв настрой экипажа, историк сам потопал в указанном направлении. Была не была, решил я и направил танк за ним.

Мне пришлось дважды развернуть Бычка, прежде чем охотник за головами остановился у квадратной дыры в полу, окруженной с трех сторон перилами и прикрытой стальной лядой.[3] Амбарный замок на приваренных ушках впечатлял. Надо понимать, это спуск на следующий уровень подземелья. Значит, у нас тут не только гараж смертельно опасного металлолома, но и… что, а?

Может, внизу лаборатория? Их тут по всей Зоне натыкано, лабораторий этих. В общем, по-любому мы нашли секретный объект, а не погреб для хранения картофеля и солений.

Историк что-то крикнул, показав на ляду. Типа открыть не может, замок мешает.

Ну-ну. Ради такого дела и люк откинуть не жаль. Турок протянул мне заряженный гауссган. Высунувшись из танка, я нажал на спуск — только брызнул в стороны расплавленный металл. Историк взвизгнул и замахал рукой, на которую попала огненная капля.

Дым рассеялся — ни замка, ни ляды, путь свободен.

— Ты чё делаешь?! Закрой люк!

Пока я объяснял Орфею, что это не мне, а ему надо закрыть рот, историк юркнул в проем и вернулся с двумя консервными банками. На одной был нарисован персик, на второй — ананас. Таки погребок, но не с картошкой.

— Историк склад нашел, — сказал я и полез из танка.

Тут и сталкеры сообразили, что зевать не стоит. Вооруженные гауссганами, мы спустились по железной лестнице и попали в помещение, размерами не уступающее гаражу. Вот только прейскурант материальных ценностей здесь был иной: оружие, боеприпасы, еда, одежда…

Мы брели вдоль стеллажей, заваленных «калашами», снайперками, пистолетами Макарова, ножами и цинками с патронами. Всё советского производства. Нечто подобное я наблюдал на заброшенных армейских складах.

Что ж это за место такое, а? Секта провидцев атомной войны построила домик на случай конфликта сверхдержав? Я слыхал о группе советских ученых, которые отказались от премий и работы в престижных НИИ, чтобы спасти культурное наследие. Но они основали поселок в Сибири, и дело было в шестидесятых годах прошлого века. А тут консервы со сроком годности до 1989-го… В любом случае объект вряд ли военный — через тыл все сделано. Или же строили впопыхах, чтобы успеть к сроку. К очередной годовщине Октября или ко дню рождения Ильича…

Размышляя об этом, я миновал завалы одежды и вышел к поддонам с крепежом: болтами, гайками, гвоздями… Стоп. Одежда!

Я вернулся к кучам меховых шуб, кожаных курток, пальто и свитеров. Орфей пошутил, что, мол, наш водила не отстает от моды, вот только мода давно другая. Верно, собранное здесь шмотье явно не из последней коллекции, а моль его не сожрала только потому, что в Зоне мотыльки не водятся.

Мне плевать на подначки. Вот то, что мне нужно: тяжелые противорадиационные скафандры. Их удерживали захваты в специальном шкафу за стеллажами. Шлемы со светофильтрами, металлизированная ткань, свинцовые вставки и аппараты дыхания с автономной регенерацией воздушной смеси. Тот, кто готовился к ядерному апокалипсису, просто не мог не озаботиться подобной одежкой.

— Противорадиационные скафандры? — Рифленый «хобот» Турка смешно подергивался, когда он говорил.

— Да. Три штуки.

«А нас четверо», — хотел добавить я, но промолчал.

Все мы считать умеем.

— Как делиться будем? — спросил я.

— А разве есть варианты? — удивился Орфей и направил гауссган на историка, а потом, передумав, достал нож.

Это он по-хозяйски: мол, на фига на такого обсоса кобальтовые патроны тратить?

Завалить учителя Орфею — что мне в носу поковырять. Конечно, я попытаюсь ему помешать, но вряд ли у меня получится. Даже под действием стимулятора не факт, что я справлюсь с бывшим легионером.

Орфей шагнул к историку, намереваясь сделать ему второй рот чуть ниже подбородка. И тут учитель, до сего момента хранивший гордый вид, вдруг упал на колени и заверещал, что он знает, как выбраться на поверхность. Он покажет выход, если ему подарят жизнь и дадут скафандр. Пусть сталкер убьет кого-нибудь другого!

Оп-па, это что-то новенькое. Плохая примета: не будет счастья тому, кто свою жизнь меняет на чужую.

Орфей остановился, нож дрогнул в его руке. Да, на его месте я бы тоже озадачился. Ведь скафандров всего три, и кому-то костюмчик не достанется. Вопрос: кому? Конечно же себя легионер не обделит. Орфей посмотрел на Турка. Тут все понятно: боевой товарищ, столько лет плечом к плечу, огонь-вода-трубы…

Дальше я. Со мной прорваться реальней, чем с интеллигентом. А если что не заладится, мою голову можно продать. Я — капитал еще тот.

Угу, как бы есть стимул выдать костюмчик Максу Краю.

Но историк знает путь из подземелья. Может, и врет, но ведь пока беглый зэк наворачивал круги по гаражу, интеллигентишка вычислил склад. А пытать его нельзя: и так уже схватил некислую дозу радиации, в любой момент может загнуться…

Не завидую Орфею. Не пирожок ведь покупает с творогом или с капустой. У него задача сложнее. Ишь, бедолага, глаза вытаращил, вспотел и дышит хрипло. Проблема выбора, ага. Многие это дело жутко не любят.

И вдруг Орфей кинулся на Турка. Если он рассчитывал застать товарища врасплох, то ему это не удалось. Нож вспорол пустоту там, где только что стоял бывший электронщик. Сам же Турок отпрыгнул в сторону и навел на товарища гауссган. Молча. С намеком, что, если ты, резиновое изделие б/у, еще раз дернешься, я прочту тебе отходную молитву. Вот она какая — настоящая дружба!

Пат: все мы нужны, лишних нет.

Оценив расклад, я расхохотался. И это послужило сигналом для Орфея — он вдруг метнул нож в историка. Лезвие вошло в ногу чуть выше колена, учитель упал, брызнуло алым. В тот же миг Турок — я даже отреагировать не успел, быстр он, очень быстр — подскочил ко мне и врезал прикладом в солнечное сплетение. Боли не было — натовский стимулятор стоил потраченных баксов, но я упал на бетон и всхлипнул очень жалостливо, как маленький.

Вместо того чтобы выбрать одну жертву, мы перебьем друг дружку.

Мир вокруг меня потемнел.

Что это?! Откуда?! Как?..

Черный туман затянул фигуры сталкеров, визжащего от боли историка, стеллажи с оружием и консервами.

Туман оказался забытьём.

Действие стимулятора закончилось внезапно — как обрубило: бах по чайнику, лежу, отдыхаю. Контузия, боль и усталость одновременно обрушились на меня, и мозг не выдержал, отключился. Сколько времени я изображал беспомощного — неизвестно, но очнулся я потому, что услышал выстрелы. Привычка, выработанная годами в Зоне: реагировать на громкие звуки.

Я открыл глаза. Стреляли из автомата. Кто? Враг?! Почему подпустили так близко?!

Навалились воспоминания: противорадиационная защита, дележ, удар прикладом… Кстати, о радиации. Я поднял руку — она показалась мне неимоверно тяжелой — и увидел, что меня таки запихнули в скафандр. Я в танке, рядом валяется Турок. Он без сознания или спит, как младенец, которого напоили отваром мака. Турок тоже в скафандре. С нами нет Орфея и учителя истории.

Куда они делись? Неужели Орфей купил охотнику за головами билет на Страшный суд?..

С трудом соображая, в следующий раз я открыл глаза, когда Орфей протискивался в люк башни. Вернулся таки. Сам. Он тяжело рухнул в ложемент, звякнули пластины скафандра. Это третий костюмчик. Всё, комплект.

— Историк где? — Язык мой едва шевелился. — Ты стрелял?

Ларингофон, подведенный к горлу, передал вибрации на динамик в шлеме. Орфей услышал меня, но промолчал. Я повторил вопрос.

— Он не нужен нам. — Аппаратура исказила голос Орфея. — Обуза. Все равно бы умер.

Подобная участь ждет и Макса Края. Чудо-следопыты избавятся от меня, стоит только выйти за Периметр. То есть они попытаются это сделать.

Что ж, ничего нового для себя я не открыл. Я знал, что так оно и будет. Наш союз — временный. Точно байка про черепаху и змею. Первой нельзя нырнуть, а второй — укусить. И никто никому не угрожает, пока не разошлись пути-дорожки.

Историк показал Орфею выход из подземелья. Ворота были покрашены в тон стене и располагались в тени — из танка увидеть их не представлялось возможным. Надо было осмотреть местные достопримечательности не через оптику, но глазками, чтобы найти путь к свободе. Об этом рассказал мне сталкер, то и дело присасываясь к трубке с питательным раствором. За годы рацион, заряженный в скафандры, не испортился.

— Попробуй. Хороший бульон, куриный, — подмигнул мне Орфей.

Самое время обдумать ситуацию. Смертельный уровень радиации наверху продержится пару дней минимум, а то и неделю. На все это время Зона опустеет — ни людей, ни мутантов. Те, кто выжил после выброса, забились в самые глубокие щели, которые только смогли найти, и не представляют опасности. Пока что.

— Выпить дай, — прошептал я, чтобы громкими речами не испугать мысль, возникшую в глубинах подсознания.

Акустика автоматически усилила звук так, чтобы Орфей меня услышал.

Он протянул мне флягу. Представляю, каково это — расхаживать в скафандре, который весит килограммов сто, не меньше. Я слил из пищевого блока суп. Опустевшую емкость заполнил водкой. Вот так-то лучше. Значительно лучше.

Остограммившись через трубочку, я таки поймал пугливую мысль:

— Не будем ждать! Поверху пойдем! Прямо сейчас!

Даже Турок очнулся, чтобы взглянуть на психа по прозвищу Край. Мол, где твоя рубашка, мальчик? Смирительная, в клеточку? Я подмигнул ему с намеком, что мы еще посмотрим, кому нужнее сибазон и шоковая терапия.

— Даже вертушки над Зоной летать не будут, — подмигнул я Орфею.

И он меня понял: глаза его загорелись, как два светлячка в безлунную ночь.

— А радиация?.. — пробормотал Турок.

— У нас же скафандры. Мы ради них чуть не убили друг друга. Зря, что ли?! Авось проскочим!

Впервые в жизни мне хотелось верить пропаганде предков: танк надежно защищен от ОМП, а в скафандрах можно в открытом космосе подмигивать звездам. Я улыбнулся. И тут же настроение мне испортила автоматная очередь. Взгляд в прицел: кто, где, откуда?! В подземелье есть люди?!..

— Чего сидим?! — рявкнул я на сталкеров. Но их, похоже, стрельба ничуть не смутила.

— Расслабься, — хохотнул Орфей. — Это учитель по крысам шмаляет. Тут крыс черт-те сколько. — Заметив удивление на моем лице, он пояснил: — Он остается, на него же костюмчика нет. Мужик он толковый, ситуацию нашу вкурил. Пока мы к Периметру сходим и обратно, он хабар посторожит. Тут добра немерено. Если от лучевой не сдохнет, мы честно с ним поделимся.

В последнее не шибко верилось. Уверен, альтернативы у историка и близко не было. Он выбрал единственный правильный вариант. Это было просто: единственный все-таки.

Пока я, учитель и Орфей таскали в танк патроны к пулемету, Турок ковырялся в пушке Гаусса. Затем он препарировал отказавший ПА-экран. Используя нож, приклад «шмайссера» и ненормативную лексику, он сумел починить и то и другое. Талант! Заодно Турок вернул к жизни магнитофон.

— Поехали! — Прямой наводкой я вынес ворота: их порвало в клочья и расплескало горячим расплавом вокруг.

В тот момент я не думал, что могу устроить второй обвал и похоронить нас в радиоактивном склепе. Я вообще тогда мало думал.

Глава 4. Лекарство против морщин

Если бы у меня спросили «Как выглядит ад?», я бы, не задумываясь, ответил: «Ад — это Зона после выброса: радиоактивная пустошь, сплошная аномалия». Я не шучу. Цельная аномалия. Без пробелов. Я видел десятки «электр», сросшихся с «воронками». Шоу что надо: молнии закручивались спиралями с радиусом в сотню метров, а потом сжимались в крохотные шары и расцветали вспышками взрывов. «Карусели» трансформировались в «жадинки», притягивая к земле «жгучий пух». «Трамплины» подбрасывали вверх целые озера «холодца». Я уж не говорю о «жарках», в которых пылали космы «ржавых волос»…

На вторые сутки, ближе к вечеру, мы выскочили из этого кошмара. Счетчики Гейгера перестали нас отпевать. Знал бы, во что вляпаюсь, не ввязался бы в эту авантюру.

Нам повезло: три экрана из четырех оградили экипаж от аномалий. Причем в дороге отказал вовсе не тот экран, который починил Турок. Это настоящее чудо, что ПА-защита не гробанулась сразу. Иначе от братьев по оружию не осталось бы и костей.

Хозяева хранили нас всю дорогу. Мне до сих пор не верится, что мы живы.

В пути мы слушали голоса предков, записанные на ленту. Признаться, большее удовольствие мне доставил бы Боб Марли, но ничего, кроме советского ретро, на бобине не было. Свет в боевом отделении мерцал, как дискотечный стробоскоп.

На вторые сутки мы выбрались в чистый сектор, куда не докатилась волна аномальной энергии. Или Зона проглотила и выплюнула лишнюю радиацию? Научники так и не вывели теорию выбросов. В первые часы после катаклизма аномалии покрывают всю площадь зараженных территорий и лишь затем разделяются, группируются, а то и вовсе исчезают. Это до сих пор под завесой тайны.

До Периметра оставалось всего ничего. Я направил Бычка вниз по пологому склону оврага. В тени развесистых ив, облепленных «ржавыми волосами», я проведу последнюю ночь как изгой и беглый зэк. Уже завтра самые богатые люди фронтира будут стоять в очереди, чтобы пожать мне руку.

Примета есть такая: утро вечера мудренее. Не хотелось сгоряча вляпаться в ловушку, не доехав сотни метров до Периметра. Ночью видимость ни к черту, а свет прожекторов заметен издалека. Зачем привлекать к себе лишнее внимание?..

— Не спится? — Орфей стянул с себя тяжелый скафандр и закурил, пуская дым в темноту.

— Бахнуть бы соточку… — Высунувшись в люк, я смотрел на звезды.

— И не говори. Я б и сам не прочь, но пусто…

По пути мы вылакали весь запас алкоголя. И только благодаря натовским стимуляторам не сошли с ума от страха. Поклон тому сержанту морской пехоты, что продал мне «химию», и отдельное спасибо фармацевтической промышленности Соединенных Штатов.

— Ничего, завтра отмокнем в баре. Давненько я не был в «Звере между ног».

Тогда, под ивами у Периметра, казалось, что меня и цель разделяет всего шаг. А дальше все легче простого. Щелкну пальцами — и генералы отдадут мне честь и ключи от военных баз.

Как же я ошибался!..

* * *

Солнце над Зоной было похоже на желток яйца, сваренного всмятку. Прям как в начале мая в родном Харькове. Денек обещал быть чудесным: светлым и теплым. Как раз для великих свершений. Вот-вот в кронах ив защебечут соловьи… Иллюзия. Самообман. Птицы в Зоне не поют — вороны просто не умеют петь.

— Подъем, парни! Чистим зубки, умываемся и едем на войну!

Не так уж просто разбудить сталкеров, которые двое суток подряд не спали, убивая свои организмы всякой дрянью. Но мне это удалось.

Насчет «чистим зубки» я, конечно, пошутил. Единственная гигиена, доступная в Зоне, — это слить дренаж и сбросить балласт. Что мы и сделали.

— По коням!

Вырулив из-под развесистых ветвей, я направил танк по дну оврага. Нужен склон, по которому можно взобраться, не рискуя опрокинуть машину. Такое местечко нашлось метров через полтораста. Отлично, займемся танковым альпинизмом.

Но стоило Бычку выбраться из яра, как впереди обнаружился холм. Чтобы объехать его, придется дать крюк. А мне лень, не хочу, не буду. Магнитофон хрипло поддержал меня:

— Отставить разговоры, вперед и вверх, а там…[4] Рыча, танк одолевал подъем. Движок работал на пределе, но я не жалел технику. И топливо больше не экономил — за Периметром этого добра сколько угодно. Траки срывали дерн пластами, прочерчивая траекторию движения. Ее отлично видно с воздуха, но это уже без разницы, мы рискнули и прошли всю Зону, не встретив на пути ни одного заслона!

Сейчас выберемся на вершину — и вот он, пост № 12. Мне казалось, что там, где я вошел в Зону, Максимку Краевого искать точно не будут.

«Пара залпов из пушки Гаусса — и нет проблем», — думал я. Но судьба вновь окунула меня лицом в навоз. Плохая примета: преждевременно радоваться.

Прицел-дальномер со стабилизацией поля зрения по вертикали — забавная штука. Баллистический вычислитель, встроенный в него, учитывает скорость ветра, температуру и влажность. Именно в прицел я увидел, что путь нам преградила чуть ли не целая армия.

— Твою мечту… — только и смог выдавить я. Когда они успели?! Ведь выброс, радиация…

Бычка и танк ооновцев по фронту разделяло метров двести, не больше. На левом фланге я заметил еще один танк и наскоро организованную огневую точку из мешков с песком. А справа…

Что располагалось на правом фланге, я рассмотреть не успел, ибо миротворцы поприветствовали нас салютом — бронебойный снаряд разорвался с небольшим недолетом. Поспешили парни, переволновались. Промазать с такого расстояния?.. Я бы точно не промазал!

Мешая врагу взять поправку, я резко развернул Бычка. По броне застучали пули — парни, засевшие за мешками, целились куда точнее своих товарищей в танке.

Бычок двигался по вершине холма, представляя собой отличную мишень — прям как в тире. Знай долби себе в удовольствие!

Еще один снаряд взорвался рядом с гусеницей. Опять промазали, мне нравятся эти парни!..

Точнее — нравились. Пока я не заметил миномет, а рядом два танка и еще одну огневую точку. И все это воинство вжарило по Бычку одновременно!

Громыхнуло так, что впору было лечь в ближайшую ямку, сложить руки на груди и умереть от страха. Я остановил танк. Я знал, что этого делать нельзя, что каждая секунда на одном месте в помощь тем, кто целится по Бычку, но…

— …но это наши горы! — выдал магнитофон. — Они помогут нам!

Я должен слиться с танком, должен стать с ним единым целым, почувствовать каждую его шестерню, каждый бугорок под траками… Меня так учил тренер по самбо Хаитбай Абдушарипович.

Мое сердце-движок напряглось, задействовав через силовую передачу ведущие колеса. Проворачиваясь, они натягивали задние наклонные ветви гусениц, как бы выдергивая их из-под опорных катков. Перебирая траки, словно многоопытный сиделец — костяшки четок, колеса вращались, толкая многотонную мощь вперед.

Вес и скорость — вот что мне нравится в бронированных монстрах. Рычит двигатель, рвутся снаряды, орет Орфей, а мне весело — привычное боевое безумие.

Я больше не управлял Бычком, я отпустил его на свободу. Он катился по инерции, постепенно замедляясь. Участок относительно ровный. Значит, метров сорок в запасе есть. Надо поторопиться — на то, чтобы прицелиться и выстрелить, времени очень немного.

Мое лицо срослось с налобником прицела: резина и кожа — одно целое. Зрачки — линзы. Ресницы — перекрестье, наброшенное на силуэт ооновского танка. Тумблер с надписью «ЭМП» и пальцы — точно кость и сустав.

Подсветка красным «ВЫСТРЕЛ», вой электромагнитной установки, дрожь корпуса.

На миг мое сердце остановилось, на глаза набежала тень, а потом махине миротворцев оторвало башню и унесло метров на двадцать.

Счет открыт. Один-ноль в мою пользу.

Вспышка сквозь облако дыма. Потом еще одна, и еще — это долбит миномет. Мины плюхаются где-то далеко за склоном холма — подарки кому-то, не нам.

Орфей хватает меня за плечо, пытаясь привлечь внимание. Напрасно он. Его стоны сейчас ни к чему. На кисти Орфея зеленеет татуировка: «…лекарство против морщин ».

Люк открыть и застопорить. Дышать. Дышать. Не хватает воздуха. Нужно видеть небо, солнце и вертолет, пролетающий над стеной Периметра… Вертолет?!

Малый радиус поворота, большая скорость — на это вся надежда. Я сумею уйти от огня противника! Сумею! Гусеницы, будто ножи — масло, срезают почву и тут же, уплотняя, вминают ее на новом месте, чуть дальше. Грунтозацепы рвут дерн — я вновь бросаю танк на произвол судьбы-злодейки и, пока он катится по инерции, стреляю из пушки. Мимо. Твою мечту!..

Хлопок, взрыв, комья земли. Голову чуток припорошило. Закрыть бы люк, но мне никак без неба.

— Послушай меня!!! — орет Орфей, лицо его перекошено, глаза выпучены. — Послушай!..

Никак не угомонится, ур-род. Он начинает меня раздражать. Лекарство, да? Сейчас я живо поставлю диагноз!

И я бы выписал пилюль, но тут вертолет — допотопный, но все еще эффективный Ми-8, стрекоча, промчался над Бычком и скрылся из виду. Это плохо. Это очень плохо. Пусковые установки с ракетами я рассмотрел в подробностях. Будто прочих напастей мало!

Похоже, вояки решили действовать наверняка. Генералы не хотят, чтобы винтовки Гаусса оказались в руках криминальных авторитетов. Забыты разборки между ведомствами и подразделениями. Небось вдоль всего Периметра расположены заградотряды. Это ж бахнуться сколько техники и людей вывели в Зону!..

Наверняка экипаж «крокодила», сбитого у развалин, успел передать на базу наши особые приметы.

— Выходим!!! — Орфей таки сумел донести свою мысль. — Мы!!!

Дезертируем, значит?! Я заскрежетал зубами. А впрочем, хрен с тобой, золотая рыбка. Все равно ведь планировал разбежаться с чудо-следопытами. Им придется прыгать с брони на ходу. Тормозить специально для братьев по оружию и подавать им ручку я не намерен. Да они и не просили.

Турок спрыгнул первым — перекувыркнулся и тут же задрал к небу гауссган. Орфей плюхнулся тяжело, на бок — мгновенно вскочил и сместился к ближайшему пню, за которым залег. А потом я потерял их из виду. В борт угодил снаряд, сорвав пяток блоков динамической защиты и изрядно меня напугав. Я должен был что-то придумать. Как-то уйти из-под огня. Я развернул танк.

Если спущусь с холма, внизу меня не достанут.

Достали. Земля вспучилась перед «коробочкой» — противотанковые ракеты с вертолета!..

Я резко вывернул Бычка в сторону и чуть не угодил в «электру». ПА-экраны отключены — вляпался бы по самые гланды! Когда стреляет пушка, все остальное оборудование на танке вырубается, а постоянно щелкать тумблером у меня не было ни сил, ни времени.

Ми-8 прострекотал над танком и спустился за холм, поспешив уйти из предполагаемого сектора обстрела. Предполагаемого — потому как на башне торчит НСВТ, смущает пилотов. Иначе бы меня уже уделали в пару тройку залпов. Но вместо вертолета этим займется группа бойцов в полном снаряжении — военсталы бежали вверх по склону. Вот сволочи! Зашли в тыл!

Один из них нацелил на танк РПГ. Я опередил его на какое-то мгновение — заряд, выпущенный пушкой, разметал военсталов: кого-то порвало в клочья, кого-то подняло в воздух и отшвырнуло взрывной волной.

Но многие выжили.

А скорострельность у пушки Гаусса вовсе не пулеметная.

Развернув танк и промчавшись мимо «электры», я выскочил опять на вершину холма. Как раз под прямую наводку Ми-8. Помощь гор, о которой хрипел магнитофон, мне очень не помешала бы, и помощь не заставила себя ждать. фон, мне очень не помешала бы.

Хорошо, что Турок вскочил, а то я наехал бы на него и не заметил. Не целясь, сталкер шмальнул по вертолету из гауссгана.

Я такие байки слыхал о винтовках Гаусса, что мама не горюй. Мол, один выстрел подобен взрыву ядерного фугаса, потому как антиматерия, и вообще это оружие инопланетян, давным-давно оккупировавших Землю и почитаемых богами…

Вертолет вспыхнул огненным шаром. Ярким.

Гауссган — электромагнитный ускоритель массы. Всего лишь. Преимуществ у него в сравнении с прочим оружием немного. Во-первых, стрелок сам выбирает начальную скорость пули, и если она меньше звуковой, выстрел будет бесшумным. Во-вторых, отдача просто смешная — нет импульса от пороховых газов…

Я остановил Бычка, прицелился и всадил заряд аккурат в лобовую броню Т-80, на башне которого виднелся номер части майора Кажана. За время моего вояжа на склон миротворец значительно приблизился к вершине. Танк вспыхнул. Почти сразу взорвался боекомплект. Еще трое парней на моей совести. Трое тех, кто исполнял приказы. Уж очень удобно оправдывать ими любые поступки…

С ревом над Бычком пролетел штурмовик. «Грач» легко узнать по силуэту и пилонам под крыльями. Откуда он взялся, а?!..

Магнитофон с надрывом пел о горах. Весь бой — считанные минуты.

И вдруг вершина холма с грохотом поднялась в воздух. Штурмовики над Зоной просто так не летают.

Сколько Су-25 уронил тротилового эквивалента, сказать тяжело. Но этого хватило уверить меня в том, что земной путь Макса Края окончен. Выжить я не мог. И уж тем более не могли выжить сталкеры — их даже броня не защитила бы.

Но тем Зона и отличается от Полтавы или Орла, что здесь случается то, что нигде и никогда не происходит. Это было… чудо. Обыкновенное чудо Зоны. Я увидел в беспросветном дыму и клубах пыли тропу, по которой бежали две фигуры в ОЗК. Будто обнажилось дно моря…

Бычок оторвался от земли и, пролетев какое-то расстояние, грохнулся на горящие заросли сирени. От кустарника мало что осталось, ну-да и фикус с ним, я не плачу взносы в «Greenpeace».

Я едва не вылетел в открытый люк — очень больно ударился ребрами о броню. Кости, может, и не сломал, о ушибы и гематомы гарантированы.

И все-таки я жив!

Я жив!!!

Я…

Мир взорвался, пламя облизало мое лицо. Я закричал от нестерпимой жгучей боли. Огонь ворвался в легкие. Лопнула и тотчас обуглилась кожа на руках.

И меня не стало.

Глава 5. «У Максима»

— Прозвище есть?

— Чего?

Бабье лето в самом разгаре. По дороге промчал черный джип, притормозил у перекрестка. На светофоре зажегся красный.

— Прозвище, — терпеливо повторила она, откинув с лица прядь светлых волос. — У всех мальчишек есть прозвища. Если они, конечно, настоящие мальчишки, а не черт-те что. Так мне папа говорил. Ты — настоящий мальчишка?

Я кивнул. Мне не хотелось выглядеть в ее глазах черт-те кем. Но если честно, прозвища у меня не было. Как-то так получилось, что почти у всех пацанов в классе они были, а у меня — нет.

— И как тебя называют? — Ее голубые глаза смотрели на меня с легким прищуром.

Мы стояли на спортивной площадке за школой. На асфальте вокруг было полно окурков — на переменках сюда выбегали подымить.

Пауза затягивалась, прищур медленно превращался в презрительную улыбку.

— Край! — ляпнул я первое, что пришло в голову.

Милена важно кивнула:

— Это из-за фамилии, да?

— Нет, — вдруг сказал я и тут же мысленно выругался.

Ведь хорошее объяснение. Ну зачем я сказал «нет»? Теперь вот придумывай, из-за чего у меня такое прозвище.

Она молча смотрела на меня, ожидая расшифровки ответа.

— Край — потому что край. На самом краю. Ясно?

И тогда я увидел во взгляде Снежной Королевы что-то такое, из-за чего сердце мое забилось сильней…

Оно забилось, мое сердце. И я вернулся. Сначала появились звуки.

Я слышал стук топора и карканье ворон. Слышал чью-то речь, ни слова из которой не понимал. Пошевелиться не мог и потому жадно внимал всему, что происходило рядом.

А еще я вдыхал запахи. Их было много: ароматы мокрой кожи, машинного масла и мясной похлебки. Последний вызвал острый приступ голода. Боже, как мне хотелось есть!..

Тысячи вопросов мучили меня. Я все еще в Зоне или за ее пределами? Если в больнице, то почему не пахнет лекарствами? Если в тюрьме, то где мои надзиратели? Почему я вообще жив, ведь я сгорел вместе с танком, я же помню?.. Что со мной?! Мне показалось, или я действительно слышал ржание лошадей?..

Вопросы, вопросы, бесконечные вопросы. И ни единого ответа. Они представлялись мне черными полосами, перечеркнувшими сознание, и когда их становилось слишком много, я проваливался в бездонный мрак, безразличный к моему любопытству.

Сколько так продолжалось — не знаю, но однажды, очнувшись, я понял, что способен не только различать запахи и звуки, но и видеть. Я видел луч света, проскользнувший в брезентовую палатку. Закутанный в ватные одеяла и рваные спальники, я лежал на надувном матрасе. Похоже, обо мне заботились. «Я среди друзей?» — вот единственный вопрос, достойный сотни прочих…

А потом я увидел перед собой бородатое лицо, словно вырезанное из темного гранита.

— О лачхо дивэс![5] — Камень треснул улыбкой, на миг обнажив безупречные зубы.

— День добрый! — на всякий случай поздоровался я, удивившись тому, что способен издавать звуки.

Меня так родители воспитали: всегда будь вежливым, сынок. И особенно — с тем, у кого в гостях. И вдвойне — с тем, кто спас тебе жизнь.

— Сыр дживэса?[6] — подмигнул мне бородач. Надо было что-то ответить насчет сыра, да так чтобы не обидеть.

Я сказал:

— Спасибо. Дякую.[7]

Отказываясь от угощения, никогда не помешает поблагодарить человека: тебе все равно, а ему приятно.

— Мишто! Шукар![8] — обрадовался человек-камень и удалился, выдав напоследок: — Йав састо, пшало![9]

Я остался лежать в палатке, мучительно размышляя о том, правильно ли я сделал, отклонив предложение бородача. Нельзя брать пищу у первого встречного, но жрать-то ведь хочется…

Я попробовал пошевелиться — и у меня получилось! Оцепенение прошло. Я поднял руку, едва не опрокинув подставку для капельницы — из локтевого сгиба торчала игла, от которой к банке тянулась прозрачная трубка.

Рука перебинтована. Вторая — тоже. Танк ведь горел… Все так ужасно? У меня сильные ожоги? Но главное — кто этот бородач, что ко мне заглядывал, и на каком языке он говорил? Выдернув иглу, я попробовал привстать на локтях. Есть такое дело. Не так уж я и плох, мышцы целы.

Что-то блеснуло справа. Осторожно повернув голову, я обнаружил зеркало — и увидел себя. Хорош, нечего сказать. Красавец, блин, мужчина. Морда в бинтах, одни только глаза видны, да прорезаны дырки для носа и рта. Чтобы дышал и слюни пускал. Но — жив, а там разберемся, сколько нужно пластических операций, чтобы стать «на свете всех милее».

Стараясь не шуметь, я выбрался из палатки.

Снаружи меня встретил погожий денек — большая редкость там, где я провел последние недели. Я будто вернулся в то утро, когда до Периметра оставалось всего ничего. Считанные шаги — и я стал бы… Кем, а?! Какая разница, ведь всем моим планам суждено было рухнуть в одночасье.

Мне хотелось выть на небо, хотелось упасть на траву и рыдать. Завидую детям, им можно так делать. А мне — нет. Мне нельзя.

Облака в небе сложились в причудливый орнамент из серых овалов и фиолетово-черных ромбов, сквозь который пробивались косые лучи солнца. «Я все еще в Зоне, здесь мой дом», — вдруг подумалось с теплотой.

У палатки сидела здоровенная ворона и клевала череп псевдоплоти. За лапу птицу привязали к колышку, вбитому в землю. Чуть дальше кипел на костре казан, похлебкой из которого объелась бы рота вечно голодных «духов». И везде стояли шатры и кибитки. На лугу паслись лошади. Значит, я действительно слышал ржание. Кого-кого, а лошадей в цыганском таборе было предостаточно.

Увидев местных жителей, я сразу понял, куда попал. Чернокосые женщины в пестрых юбках занимались стряпней. Бородатые мужчины в полушубках курили трубки. Ватаги ребятишек, пробегая мимо, поглядывали на меня, как на диковинную зверушку, — и неудивительно, ведь сейчас я походил на египетскую мумию, которая выбралась из пирамиды на прогулку.

Я не сразу заметил, что обитатели табора выглядят как-то странно. Вроде и нормальные люди, но не совсем. У красотки, которая схватила за ухо визжащего сорванца, кожа едва заметно отдавала зеленцой, а у самого малыша она была еще более насыщенного цвета. Пацан скорчил мне рожицу и показал раздвоенный язык.

Это не просто цыганский табор, кочующий через Зону. Я попал в лагерь темных, аборигенов здешних мест.

— Чего встал, как чужой? Иди к нам, обедать будем.

Я повернулся на голос и увидел того самого бородача, который заглядывал ко мне в палатку. Кивнув мужчинам, собравшимся у костра, я присел на табурет. Уминая горячий наваристый суп, выслушал рассказ Яноша — так звали бородача, цыганского барона. Он обстоятельно поведал о том, как меня подобрали и выходили его люди. Их предки осели в этих местах после второго взрыва на ЧАЭС, когда из карантинной зоны никого не выпускали.

Меня обнаружили в доме довольно далеко от поста № 12 — спасибо Санко, тому самому зеленокожему сорванцу. В надежде найти алюминиевую ложку, моток проволоки или кастрюлю Санко забрался в старый дом на краю заброшенного хутора. Это был единственный дом в округе, стены которого еще не обвалились. Но вместо ложки Санко нашел меня. Поначалу он хотел снять с трупа ботинки, но я оказался не таким уж и мертвым.

Дом? Хутор? Что все это значит?..

Жадно хлебая из миски, я спросил Яноша о двух сталкерах, которые были со мной. Цыган ничего не знал о судьбе Орфея и Турка. О винтовках Гаусса барон тоже впервые услышал от меня.

— Наша судьба — дорога, — сказал Янош, мягко прерывая мои расспросы. — Жаль только, табору не выбраться из Зоны, уж мы бы тогда разгулялись!

Он еще долго рассказывал о вольном ветре, потом взял гитару и затянул печальную песню. А я сидел и думал о том, что со мной случилось. Мог ли я в беспамятстве так далеко уйти — ведь ожоги и контузия? И как я вообще выбрался из горящего танка? Или мне помогли? Куда делись Турок и Орфей?.. Фигуры в ОЗК бежали по тропе в клубах копоти, среди разрывов бомб… Скорее всего это была галлюцинация. Может, мне вообще все приснилось? Но куда подевались винтовки?! Наверняка бродяги ушли с моими винтовками… Но как могли двое унести двадцать отнюдь не легких стволов? Да еще под обстрелом ооновцев?..

Вопросов без ответа было слишком много. Черные полосы крестами легли на глаза.

— Э, пшало, да ты еще слаб, как я погляжу! — прервался на полуслове Янош и велел двум крепким парням помочь мне добраться до палатки.

* * * 

С того момента, как я очнулся, прошла неделя.

Когда мать Санко снимала с меня бинты, я волновался, как прыщавый подросток. У нее были длинные кошачьи когти. И это уродство лишь придавало ей особого, неповторимого шарма. Она была очень женственной. Она будила во мне звериную страсть. Я с трудом сдерживался: так и тянулась рука, чтобы прикоснуться к округлой груди цыганки.

Заметив, что я не в себе, она улыбнулась и сказала:

— Ты уже здоров. Ты — сильный. Оставайся с нами, я рожу тебе сына.

Я отдернул руку и подмигнул цыганке: мол, приворожила, красавица, умеешь, да.

Улыбнувшись в ответ, темная острым ножом срезала с меня пласты материи, пропитанные целебной мазью и переложенные листьями неизвестных мне растений-мутантов.

Закончив с бинтами, она поднесла мне зеркало.

Хозяева знают, как я боялся увидеть обугленное нечто вместо лица. И потому сказать, что я сильно удивился, — ничего не сказать. Я подмигнул своей растерянной роже, на которой не добавилось шрамов, зато исчезла пара-тройка старых рубцов. Кожа приобрела розовый оттенок, будто содрали струп с заживающей ранки. В ближайшее время о бритве придется забыть — ни намека на щетину.

А еще через неделю я окреп настолько, что смог удержать в руках автомат. Отозвав барона в сторону, я сказал, что должен уйти.

— Ты спас мне жизнь. Я помню, как умер. Твои люди вытащили меня с того света. Я благодарен вам, но мне пора. Слишком много долгов я должен раздать.

Ни к чему цыгану знать, что я собираюсь найти и вернуть винтовки Гаусса, а потом осуществить свою мечту. Судьба дает мне второй шанс, предлагая заняться чем-нибудь другим, но когда я ладил со своей судьбой?

Янош кивнул, будто заранее знал, что сегодня я покину табор.

— Ты умер? Думаешь, так легко убить того, кто вдохнул однажды… — цыган сделал паузу, подбирая нужное слово, — «пиранью». Люди называют жизнь Зоны, ее зародыш, «пираньей». Люди глупы, они ничего не понимают!

«Пиранья»? Вот, оказывается, в чем дело!

Будучи ныряльщиком на Янтаре, я вытащил из воды артефакт, которому дал имя «пиранья». Артефакт упал в костер, у которого мы, отщепенцы, грелись, и тут же расплавился, затем испарился. Через минуту нашу стоянку расстрелял вертолет миротворцев. Взрыв, вспышка, грохот… А мы — ошалевшие — живы и здоровы. И ни царапины, ничего вообще…

Янош хитро подмигнул и коснулся моих висков большими пальцами:

— Смотри.

Глаза мои закрылись сами собой.

Сначала было темно, а потом я увидел горящий танк, увидел себя, кричащего в конвульсиях. Но пламя, коснувшись моего тела, словно испугалось чего-то и отступило…

В начале боя я слился с танком воедино, как учил меня тренер. И когда танк подбили, я почувствовал его «боль» как свою. Танк «умер» — и «умер» я. Но на самом деле ничего страшного со мной не случилось.

— А ты можешь показать, куда делось мое оружие?! — Голос предательски дрогнул.

Но барон лишь покачал головой:

— Ты видишь только то, что сам видел. Я не показываю. Я помогаю.

Жаль, очень жаль. Это облегчило бы мне жизнь. Я еще раз сердечно поблагодарил цыгана за помощь.

— Когда-то мы приютили бродягу, — сказал он. — За ним охотились, но мы помогли ему. А потом он увел с собой девушку, которую я любил…

Янош замолчал, глядя куда-то вдаль, и я заметил, что его борода прикрывала жаберные щели, а когда он волновался, жабры становились ярко-малиновыми.

После того, что сделал тот бродяга, барон должен ненавидеть людей.

— Почему ты спас меня? — не удержался я.

— Потому что ты — один из нас. И твое сердце занято.

Я вспомнил поселок темных у Припяти, где карателей кормили салом псевдоплоти и привечали как умели. Меня там тоже приняли за своего. А вот насчет сердца барон заблуждается. Я навсегда вычеркнул Милену из своей жизни. Она умерла в заброшенном городе.

Или все-таки выжила? И цыганский барон прав — мое сердце занято?

И хоть вопросов было много, я крепко стоял на ногах. Пора наведаться в гости к Григорию Кажану — вояке, который надел на меня ошейник карателя. Его воины остановили мой танк на подступах к Периметру. Уверен, Григорий знает, куда подевались гауссганы.

Накрывай поляну, пан майор, нам есть что обсудить. Скоро буду!

Янош подарил мне шляпу, овчинный полушубок и алую рубаху. Он дал мне ПМ советской сборки, ни разу еще не стрелянный.

Рассовав по карманам полушубка запасные магазины, я наотрез отказался от денег:

— Мне бы только за Периметр выбраться, Янош. А уж там я бедствовать не стану.

Прихватив с собой РПК — для солидности, — барон оседлал вороного скакуна, у которого не было гривы, но был длинный чешуйчатый хвост. Меня же под смех мальчишек с трудом усадили на гнедую лошадку. В детстве я любил книги про индейцев и рыцарей — и те и другие были отличными наездниками, но сам я так и не сподобился обучиться джигитовке.

Тропами, по которым не ходят мутанты, барон провел меня между скоплениями аномалий к рынку — условленному месту, где можно было купить и выменять любые товары: оружие и выпивку, сигареты и гайки, да все, что Душа пожелает, — лишь бы контейнер ломился от артефактов, или кошелек — от евро.

Подъезжая к точке, мы вспугнули группу полудиких темных, которые поспешили убраться в небольшую березовую рощу у края рынка и оттуда зыркали на нас в прицелы карабинов. Не люблю, когда так смотрят. Но Янош уговорил меня не тратить патроны, ведь не за тем сюда явились.

Я мрачно поглядывал на прилавки, за которыми сидели вооруженные люди. Двое бритоголовых парней как бы между прочим прогуливались в стороне. Янош кивнул на них с намеком: опасны. Я подмигнул в ответ: понял, спасибо.

А вот и нужная лавка — халабуда под навесом. Но дверь есть. Наклонившись, мы вошли.

Долговязый торгаш, хозяин лавки, долго курил, сплевывая и прикладываясь к плоской чекушке. Уронив на земляной пол обугленный фильтр, он подмигнул мне:

— Ни хрена ты не темный. Но раз Янош просит, отвезу на ту сторону.

Не знаю, что на меня нашло, но напоследок я обнял цыгана. Торгаш хмыкнул и отвернулся.

А ранним утром я был уже в Чернобыле-4.

* * * 

Я топал по улице Мира к уютному заведению под названием «У Максима».

Надо ли объяснять, кто хозяин этого комфортабельного притона? Отличное, кстати, местечко — в любое время суток можно промочить глотку качественным пойлом и уединиться с ласковой малышкой. А за бронированными дверями в подвале собираются лучшие люди фронтира, чтобы сыграть в рулетку и раскинуть картишки. Уж в своем-то заведении я рассчитывал на теплый прием. Мне срочно надо помыться и упасть в кресло перед зомбоящиком, прихватив запотевшую банку пива. Вот сейчас сверну за угол — и меня встретят улыбками верные вышибалы Эдик и Ринат.

Я свернул — и уткнулся взглядом в угрюмые рожи двух «горилл». Гнусные лица без признаков интеллекта. И что самое забавное, совершенно мне незнакомые. Потому, когда один из «приматов» сумел заговорить, я немножко удивился. И очень сильно удивился, когда до меня дошел смысл сказанного:

— Пшел на…, бродяга!

Допустим, Эдик и Ринат уволились — все-таки босс больше месяца не вручал им зарплату в конвертиках. Но с каких это пор шестерки грубят посетителям до того, как те сбросили бармену всю наличность? Это во-первых. А во-вторых…

Во-вторых, мне очень не понравилось, что вышибалы схватились за автоматическое оружие. Махонькие стволы «узи» ткнулись мне в лоб и в живот — я подошел к ребяткам достаточно близко. В смысле — достаточно близко для того, чтобы поднырнуть под «узи», направленный мне в череп, и в одно касание сдвинуть локоть разговорчивого «примата» так, чтобы его оружие уперлось в бок коллеги. Молчуна я тут же приласкал кулаком в пах.

Говорят, у израильских игрушек чувствительный спуск. Не врут — палец молчуна дернулся, в секунду разрядив «узи» в бедро товарища. Мастер разговорного жанра ответил ему взаимностью — прострелил обидчику грудную клетку. На дверь позади брызнуло алым.

Оба «примата» тут же повалились. Один — замертво, а второй в положении лежа попытался перезарядить оружие. Я пресек его старания ударом ноги в челюсть. Пусть отдохнет. Если не истечет кровью, уволю без выходного пособия.

А вот не надо хвататься за ствол без повода!

Я потянул за дверную ручку — да так и застыл на месте. Потом сделал шаг назад и поднял взгляд на вывеску. Вместо «У Максима» там красовалось «У Джанки».

Твою мечту. Вот так сюрприз. Всем сюрпризам сюрприз!..

Немного ошалевший от такого расклада, я шагнул в просторный холл.

И тут же отпрыгнул за журнальный столик. Больно ударился локтями о мраморный пол. Под грохот автоматных очередей и визг ласковых малышек я на карачках переместился к уютному отсеку с диванчиками.

Надеюсь, сидевший за столом гражданин в форме МВД не пострадал. Ну да фикус с ним, с ментом этим. Плохо, что молотили по мне всерьез, без желания взять живым. Диваны мгновенно искрошило в щепы и поролоновые лоскуты.

В тишине звякнули пустые магазины, выпавшие из приемников. Бойцы одновременно перезаряжали автоматы. Ну-ну. Там, где я служил, за такое разгильдяйство по головке не погладили бы. Но мы не в армии, и не в моих правилах наставлять молодежь на путь истинный. Никакой я не гуру и не сержант.

Зажмурив глаза, я высунулся из-за укрытия — коротко бахнул мой «Макаров».

— Сука!!! Он Шныря завалил! Он мне за Шныря заплатит! Эй! Ты — мертвец!!! Слышишь, ты ме-э…

Самую малость выставив руку из-за дивана, я выстрелил на голос — гневная реплика оборвалась, послышался звук падающего тела.

Двое? Стрелков было двое? Прыгая от входа, словно австралийский сумчатый, я действовал инстинктивно, не видя своих врагов. Поэтому не в курсе, сколько волын пытались меня достать изначально. В любом случае уже минус две.

Последняя жертва перед кем-то рисовалась, обещая отомстить за погибшего другана. Следовательно, есть еще третий боец невидимого фронта. Это как минимум.

Надо сменить позицию. Что-то засиделся я на одном месте.

— Сдаюсь! — как можно жалостливей запричитал я. — Не стреляйте! Не надо! Я сдаюсь!

И поднялся в полный рост. Типа вот, покидаю укрытие, берите меня и вяжите узелками на бантик. Для пущего правдоподобия я задрал одну руку вверх. Левую.

Мой визави прятался у лестницы, ведущей на второй этаж. Среднего роста, кругленький такой, толстощекий колобок, он выбрался из-за каменных перил. Дурной (мой!) пример заразителен.

На долю секунды он отвлекся, чтобы переступить через тело товарища, — и опустил автомат. Он тут же сообразил, что сделал глупость. Он даже успел поднять глаза — но не оружие! — и понял, что это была не первая его оплошность — правая моя рука задралась перпендикулярно груди.

Я нажал на спуск.

Колобка откинуло на ступеньки. Он от бабушки ушел, он от дедушки ушел…

Да только от Края еще никто не уходил!

Вот за что я люблю ласковых малышек: попав в перестрелку, они ведут себя смирно, не чирикают. Что блондинки, что рыжие забиваются в щели и поправляют макияж, пока их мужчины выясняют, кто круче. А потом, после самого естественного из отборов, отдаются победителям. Не бесплатно, конечно.

— Джанки у себя? — подмигнул я одной из цыпочек. Сидя на полу, она прихорашивалась, пока ее спонсор, боров в парадной форме с генеральскими погонами, мечтал о памперсе и убраться отсюда подальше.

— А где ж ему быть?! — фыркнула она и томно закатила подведенные глазки.

Угу, значит апартаменты нового босса этажом выше. Или еще выше?

— На третьем?

Колобок застонал и потянулся за стволом. Пришлось потратить еще один патрон — на сей раз уже всерьез: не в плечо, но в голову. Преданность хозяину — это, конечно, круто, ну просто очень. Да вот только времена самураев давно миновали. Негоже наемнику умирать так глупо.

Оценив мою решительность, девица почла за благо не выеживаться:

— Ага. Комната триста пять.

Я двинул к лестнице.

— Удачи тебе, папаша, — донеслось сзади.

Папаша? Ну-ну.

Но стоило мне только ступить на лестницу, где меня никто не видел, весь лоск тут же слетел с Максимки Краевого. По лицу пробежала судорога. «Дурак, идиот, урод!..» — я ругал себя за то, что разрулил тему на таких несусветных понтах. А если бы колобок выстрелил сразу, как только я показался из-за дивана? Если бы стрелков оказалось больше, чем три?!..

Если бы да кабы. Вся моя жизнь — русская рулетка. И в барабане револьвера не один патрон — там лишь одна ячейка пустует, остальные заняты. Моя же задача простая: сделать так, чтобы судьба стреляла мне в висок пустотой. Осечки и холостые тоже приветствуются.

Так что спину ровнее, личико проще. Не факт, что Джанки не натыкал везде камер.

Алая ковровая дорожка, запах жженой травы — я на верном пути, вот и нужная комната, стучать не обязательно. В конце концов, я здесь хозяин. Вроде как. Вообще то по бумагам клуб записан на одного божьего одуванчика, которому сто лет в обед. Я регулярно башляю ему на водку с селедкой. Уважаю стариков — неприхотливые они какие-то. Молодежь точно попыталась бы урвать процент от доходов притона.

— Здорово, Джанки! — Я протопал по шкурам белых медведей, расстеленным на полу, и рухнул в кресло, закинув ногу на ногу.

Направленного на меня оружия охранников я предпочел не заметить.

Джанки, восседающий за большим дубовым столом, улыбнулся так слащаво, что я понял: жить мне осталось минуту максимум.

— Привет, Край, — сказал он. — Здравствуй, мертвец.

Глава 6. Мертвец

Я знавал много странных парней. К примеру, тот здоровяк по кличке Билл. Он всюду таскал потрепанный томик Гаррисона. Очень фантастику любил. Потому в наших краях и оказался — теория у него была: мол, Зону инопланетяне создали. И скоро они вернутся и наградят аборигенов Припяти алмазами. По мешку каждому вручат. Собственноручно.

А еще Билл мечтал встретиться на узкой дорожке с негром-качком, чтобы отрезать ему правую руку и пришить себе вместо левой. О том, возможна ли такая операция в принципе, Билл не задумывался. И вот однажды в баре он увидал в дюбель пьяного афроса из пиндосского контингента — и размерами тот более чем устраивал любителя фантастики…

Так вот Джанки был на порядок безумней старины Билла. И потому приветствие «Здравствуй, мертвец» мне очень не понравилось. Джанки не ляпнул бы такое без причины, ведь я вооружен и могу продырявить ему лоб раньше, чем охрана разорвет меня. Или расстреляет.

— Старый враг лучше нового друга, верно? — задумчиво пробормотал я, уставившись на Джанки, будто впервые его видел. — Знаешь чего ожидать.

Посмотреть, кстати, было на что. Джанки — мужчина колоритный: высокий, мускулистый и чернокожий. И весь покрыт татуировками. Когда я говорю «весь», это означает: от пяток до затылка, от кончика носа до паха. А голова Джанки похожа на июньскую клумбу в парке культуры — из-за косичек-пружин, выкрашенных в кислотные цвета.

— Типа того, да. — Единственный глаз Джанки таращился на меня с любопытством. Голубая повязка рассекала лицо бандита на две неравные части.

Поговаривали, что парнишка кривым и уродился, но я не очень-то верил слухам — да хотя бы потому, что Джанки всем рассказывал, что он с Ямайки. Я навел справки и точно в курсе: чернокожий хлопчик явился на свет в глухой деревушке под Житомиром. Батя его был иммигрантом из Нигерии, вздумавшим на хохляцком черноземе выращивать бананы. С экзотикой не заладилось — брюнетистый нелегал быстро спился, распробовав местный самогон. Что папуасу хорошо, то казаку не в масть. И наоборот.

— Друг мой Джанки, ты решил проведать меня? Заглянул на чашечку черного кофе? Или молочка захотелось? Жаль, в моем заведении подают только напитки для взрослых. Так что не смею задерживать!

Меня откровенно несло, и Джанки сразу понял, что я на взводе. Но шутку насчет кофе он оценил — улыбнулся так медово, что я осекся. Тормози, Край, не стоит перегибать палку, а то ведь сломается. Все-таки передо мной не сявка из подворотни, но крутой торговец наркотиками. Имя его известно далеко за пределами фронтира.

С год назад начинающий делец по прозвищу Джанки предложил мне совместный бизнес. Он уверял, что опий варили еще шумеры, китайские императоры с радостью пили настой конопли, а в начале двадцатого века кокаин прописывали от зубной боли. И было время, когда фармацевтические компании штамповали таблетки под маркой «Героин»! Вполне легальные таблетки!

Я тогда выслушал настырного парнишку, отметив, что тот обладает даром убеждения. Вот только на меня его талант не действовал. Я отказал Джанки — вежливо, но без права возобновить переговоры в будущем. Стриптиз, рулетка, самогон рекой и проститутки — еще куда ни шло, но наркотики… Увольте, Макс Край не настолько пал.

С недавних пор Джанки активно продвигал новое зелье — зонис, мутировавшую сорную траву, которая вызывала галлюцинации и пророческие видения, — товар скоропортящийся, но популярный не только в Москве, но и за океаном.

Это я к тому, что передо мной сидел не просто одноглазый урка. На совести ниггера сломанные жизни многих тысяч мальчишек и девчонок по всему миру.

Ну что за гадские расклады, а? С каким только отребьем не приходится иметь дело!.. И кто ж знал, что его так заденет мой отказ? При оборотах Джанки мой притон — тьфу и забыть. И Край ему — тьфу.

Он еще только напряг губы, а я уже знал, что скажет торговец смертью:

— Макс, дорогой, я тебя очень уважаю, но…

Не дожидаясь окончания фразы, я вышиб мозги тому парню, что стоял слева от меня.

Еще до того, как пуля ударила телохранителю в висок, я выпрыгнул из кресла и, развернувшись в воздухе, пребольно шлепнулся на спину. Одновременный залп из трех стволов разнес кресло в клочья — с реакцией у охраны Джанни конкретные проблемы. Глупо подсаживать своих людей на дурь, от наркотиков мозги разжижаются. А еще от них умирают — я трижды нажал на спуск. И услышал смех Джанки.

Медленно поднявшись с пола, я расхохотался в ответ.

А потом дитя интернационального порока раскинуло мне, что зря Максимка Краевой так долго бродил по Зоне. За время отсутствия имущество Края перешло в руки одного удачливого бизнесмена. Люди Края погибли в стычках с другими группировками, примкнули к новым командам, а то и вовсе отошли от дел. Вот такие пирожки с тигрятами. И даже если Край намолотит еще кучу народу, это уже ничего не изменит.

В знак согласия я взгромоздил ягодицы на полированную столешницу. Верно излагаешь, дружок. Я в проигрыше при любом раскладе, но!.. У меня есть один козырь: твоя жизнь, Джанки. В данный момент она принадлежит мне. И топот в коридоре, грохот распахнутой двери и новая толпа холуев ну совершенно ничего не меняют. В магазине остался один патрон — более чем достаточно для тебя, Джанки.

— Чего ты хочешь? — Он устало моргнул и потянулся за бутылкой рома, стоявшей на краю стола.

Пододвинув штоф новому хозяину клуба, я поставил рядом с его стаканом свой.

— Я откажусь от претензий на заведение, друг мой. Более того, подпишу дарственную. А ты сделаешь мне новые документы и пропуск на базу Кажана. Знаешь такого? Я слыхал, ты по субботам играешь с ним в гольф?

Слегка намочив выпивкой язык, Джанки кивнул: да, мы знакомы. И сказал:

— Мне нужно время, Край. К утру мы уладим наши разногласия. А зачем тебе Кажан?

— Он кое-что взял у меня. Хочу вернуть.

— Взял? А может, это не он?

— Он.

— Как знаешь. И еще… — Джанки прищурился, и я почувствовал, как охрана за моей спиной приготовилась открыть огонь. — Отличный имидж. Ты раньше хуже одевался.

Секьюрити расслабились. Шеф не подал им знак. Рубашка ему моя понравилась, надо же. И шляпа. Я налил себе еще на два пальца:

— И не говори. Сам в шоке. Ну, до завтра!

Спрыгнув со стола, я двинул к выходу из апартаментов. Но вот незадача — путь мне преградили вооруженные «гориллы». Успею ли я заменить магазин и грохнуть хотя бы пару обезьянок? Очень сомневаюсь.

Я обернулся к пушеру и скорчил такую рожу, будто и впрямь ни во что его не ставил:

— Э-э?..

— Молодые люди проводят тебя, Край. Ты ведь хочешь отдохнуть с дороги? Уверен, ты не сможешь мне отказать.

Один патрон в магазине — конечно, не смогу. Самое время осклабиться, будто я и впрямь рад приюту:

— Хороший у тебя клуб, Джанки. Мне очень нравится. Спасибо за приглашение!

С двух сторон зажатый автоматчиками, я кинул ПМ на медвежью шкуру. Меня об этом попросили. Настойчиво, но вежливо.

Уже в дверях я притормозил:

— А почему ты назвал меня мертвецом?

Джанки потянулся за бутылкой:

— Братва похоронила тебя на городском кладбище. Менты признали гражданина Краевого усопшим. Вроде как вояки нашли твой труп в Зоне. Поторопились ребятки. Ну да ничего, мы это живо исправим.

«А вот фикус тебе», — хотел сказать я, но вместо этого усмехнулся:

— Слышь, пусть мне в номер пришлют парочку таких стекляшек.

Джанки прищурил единственный глаз:

— Отличный ром. Наслаждайся, пока можешь.

* * * 

Не повезло генералу, которого я заприметил еще внизу.

Мало того что во время перестрелки он напрудил в штаны с лампасами, так его и после не оставили в покое. Когда я под конвоем топал к номерам «для влюбленных», двое жлобов потащили вояку на третий этаж. Под руки вели, сам он передвигаться не мог. При этом генерал покраснел так, что я испугался за его сердечко. Как бы с ним инфаркт не приключился до того, как он организует мне пропуск. После — можно. До — ни-ни! Я пригрозил генералу пальчиком, и он, закатив глаза, потерял сознание.

— Ё-мое, воин, ты ж надежда и опора! — пожурил я представителя доблестных ВС.

Таки рыжая девчонка останется без гонорара за постельный фитнес. Не задался денек. А вообще хорошо, что дело сдвинулось с мертвой точки. Генерал нужен Джанки для того, чтобы исполнить свою часть соглашения. Оперативно работает пушер, уважаю расторопных.

Меня отвели в неказистый номер на первом этаже клуба. Стены здесь были кривые, потолок бугристый, кровать скрипела, зомбоящик показывал всего два канала — оба правительственные, с бесконечными заседаниями Верховной рады и вялыми драками депутатов у президиума. Неудивительно, что номер пустовал, прям камера пыток какая-то.

Мне принесли два литровых пузыря крепкого пойла, горячую курицу-гриль в фольге и пару связок бананов — так у Джанки проявлялась тоска по исторической родине.

Когда есть пища и алкоголь, жизнь напоминает мне рыбака, закинувшего в озеро крючок. А ведь все равно клюну, без улова никто не останется… Завалившись на кровать, я врубил ящик и до самого вечера вкушал ром, размышляя о том о сем.

Голова бродяги Края дорогого стоит. Джанки вряд ли упустит шанс избавиться от меня. Значит, надо бежать без оглядки, да? Все верно, так оно и есть. Но! Пока я на территории пушера, мне ничего не грозит. В жестоком мире криминала есть традиции и законы, нарушив которые, долго не протянешь. Зато выйди я через парадный вход клуба и протопай метров сто, меня тут же сцапают менты, вояки или байкеры — уж с кем африканец договорится.

Устав пить, я сунулся в коридор. Там маялись от безделья спортивные ребята, вооруженные автоматами. Судя по хмурым взглядам, я убил парочку их лучших друзей. «Парни, — так и хотелось сказать, — тщательней выбирайте знакомых. Ну нельзя же, в самом деле, ручкаться со всяким отребьем!»

Вернувшись в номер, я принялся переключать каналы. То депутатские кресла, то подсчет голосов, то лысины, то принятие очередной поправки к Конституции. Часам к девяти вечера реклама стирального порошка казалась мне шедевром кинематографа.

А потом я решил, что достаточно. Пора заняться делом. Я двинул к двери и, шатаясь, вышел в коридор. Поманив пальчиком качка, который яростней других на меня зыркал, замахнулся на него пустым штофом. Естественно, моя атака была обречена на провал. И конечно же гурман стероидов ловко увернулся от удара, который не смог бы набить шишку и хомячку.

— Ах ты падла! — обрадовался боец наркокартеля и хуком в челюсть свалил меня на ковровую дорожку.

Я типа вырубился и стоически перенес пинки по ребрам. Слава Хозяевам, обошлось без переломов, не то боксеру не поздоровилось бы. А нарушать план и по ходу импровизировать я категорически не люблю. Ведь успех операции — любой! — зависит от тщательной рекогносцировки (сделано!), оценки обстановки (сделано!), принятия решения (так точно!) и выполнения поставленной задачи — как раз в процессе.

— Хорош, Бекас, ногами мотылять. Джанки по голове не погладит, если ты чмыря этого поломаешь. Рядом в могилку положит.

Бекас (похоже, так звали качка-боксера) еще пару раз меня прессанул, а потом он и его напарник внесли вроде как бессознательное тело в комнату и уложили на кровать.

— Гляди, Бекас, он два пузыря употребил. И еще танцы после этого устроил. Сильный, зараза!

На самом деле содержимое второй стекляшки отправилось в унитаз. Уж очень мне хотелось убедить охрану в том, что я мертвецки пьян, а значит, до утра просплю, как сурок в феврале. Для пущего эффекта я перевернулся на бок и засопел — негромко, переигрывать нельзя.

— Подушку ему на рожу накинуть? Чтобы не храпел?

— Бекас, учти: я на мокруху не подписываюсь!

Хлопнула дверь — минус один бандюга в номере, уже хорошо. А то, что Бекас остался со мной тет а тет, плохо. Он долго перетаптывался у кровати, потом взял подушку и принялся яростно мять ее. Дельце принимало скверный оборот. Я изготовился к предупредительному броску: сгруппировался, подтянув колени к груди, чтобы оттолкнуться от перины и наброситься на качка. Но Бекас передумал брать грех на душу: отшвырнув подушку, потопал в коридор. Вот и славно, хороший мальчик.

Не теряя времени, я вскочил с кровати. Интересовал меня шкаф в углу.

Дело в том, что номер таким неприглядным сделан специально. По задумке бывшего хозяина клуба — меня то есть — клиенты не должны жаловать эту комнатушку. В заведении всего пять мест, оборудованных «пожарными» выходами. В моей темнице такой выход есть. В свое время я выписал из Китая бригаду строителей, не знавших ни слова ни на мове, ни на русском. Вот они-то и занимались перепланировкой здания.

Я заглянул в пустующий шкаф — «плечики» не в счет — и сдвинул заднюю стенку по направляющим. Тут у нас небольшой тамбур, который, случайно обнаружив, можно принять за кладовку. Вернув заднюю стенку в исходное положение, я погрузился во мрак и трижды с не большими паузами подпрыгнул на месте.

Ничего не произошло. Система дала сбой?

Потолок вдруг засветился — порядок, все работает, как часы «Командирские». Теперь надо осмотреться и найти тот самый бугорок, нажав на который я отворю эвакуационную шахту.

Это оказалось не таким уж простым делом: ведь в тамбуре было очень тесно. На поиски нужной точки ушло минут пять — я забыл, где она должна располагаться. Еще ни разу мне не доводилось пользоваться «пожарным» выходом — повода не было.

А ведь Бекас в любой момент мог заглянуть в мою келью. Подними он сейчас тревогу, я оказался бы в крайне глупом положении.

Но ничего такого не случилось. Спустившись по ржавой лестнице, я оказался в прямом как кишка тоннеле, ведущем в подвал жилого дома в ста метрах от клуба. Двигаться пришлось в кромешной тьме, держась одной рукой за стену.

Уткнувшись в тупик, я нащупал засов. Дверь, безбожно скрипя, отворилась — я шагнул в плохо освещенное помещение.

И тут же меня ударили чем-то тяжелым по голове.

* * * 

Ноги мои обмякли, колени подогнулись — я упал и откатился в сторону. Мусор болезненно впился в ребра. Ну и грязища на полу! Нормальному человеку и поваляться негде без риска загнать в бок ржавый гвоздь!..

Прикинувшись мертвецом, я затаил дыхание. Несколько секунд ничего не происходило, а потом послышался хриплый голос, хозяин которого злоупотреблял алкоголем и страдал от жестокого бронхита:

— Живой али нет?

— А пусть и да, так будет нет, — заявил второй голос.

— Цыган, что ли? Откуда у нас цыгане? Я с цыганами ссориться не хочу… — Обладатель третьего голоса шамкал.

Старик? Или давненько не навещал стоматолога?

Надо мной склонились три фигуры в лохмотьях, которые благоухали так, что любой сталкер после двух недель в Зоне показался бы образцом чистоплотности. Вот ведь хохма — Макса Края уделали чернобыльские бомжи. Кому рассказать — не поверят. Да я и сам не верю. Может, меня так сильно ударили по голове, что мерещится всякое?

— Вы чего, совсем нюх потеряли?! — Мне надоело валяться.

Бомжи отпрянули. Один из них, повыше ростом и худой, как узник концлагеря, замахнулся на меня деревянным брусом. Я едва успел увернуться. Доходяга поразительно легко орудовал тяжестью, которую я бы едва поднял. Повезло еще, что дубина не проломила мне череп… Ударом ноги в грудь я опрокинул оборванца на спину.

Сиплому хватило лишь замаха — он скукожился и завизжал, как недорезанная свинья. Шамкающему я двинул в челюсть — все равно ему терять уже нечего: кариес уничтожил зубы давным-давно.

В общем, я быстро и жестоко подавил сопротивление троицы. Стравив пар, я вдруг сообразил, как могу использовать бомжей. Хм, а что? Это мысль… Но сначала я подробно раскинул им, что кое-кто конкретно попал. За наезд они должны мне по гроб жизни.

— Кстати, а кладбище в нашем городе есть? Где находится, в курсе? — Я ни разу не посещал последний приют. Как-то недосуг было. Да и суеверный я: зачем намекать судьбе, что мне пора на покой?..

Пинками я выгнал троицу на свежий воздух. А что, нормальное прикрытие. Грязный после отдыха на полу, дышащий перегаром, я вполне мог бы сойти за бездомного. Мало ли сталкеров, заложив квартиры за оружие и снарягу, пустыми возвращались из Зоны и оказывались на улице?

Вчетвером, не заинтересовав милицейские патрули, мы притопали к городскому кладбищу.

— Свободны, — обронил я, и бомжей как торнадо сдуло.

Отряхнув одежду, я двинул к небольшому одноэтажному домику, в окне которого едва мерцал свет. Сторож, несмотря на малый рост, оказался крутым парнем: на стук в дверь отозвался басовитым матерком и вышел ко мне с берданкой наперевес. Воевать таким оружием — чистое самоубийство, а испугать обкуренную молодежь можно.

— Чё надо? — Сторож принял меня как человека, с которым можно перекинуться парой слов, а уже потом всадить заряд в живот.

— Могилку ищу. Цветочки возложить надо. Дань уважения хорошему человеку. Мне бы с руководством пообщаться. Или кто тут соображает.

Сторож хмыкнул, оценив чувство юмора: ночь, кладбище и уж чего-чего, а букета при мне не было точно.

— Имя, фамилия, дата смерти? — деловито спросил он. — Я тут и директор, и землекоп, и садовый инвентарь. Слушаю вас, чем могу?

— Максим Краевой. Примерно месяц уже как клиент ваш. В смысле похоронен.

Опустив ствол, сторож прищурился. Пару минут он внимательно разглядывал мое лицо. Прямо-таки неприлично пялился. Не знаю, что он высмотрел в жидком свете, падающем из-за шторок, но берданку повесил на плечо и сказал:

— Покажу, конечно, чего ж не показать? Только фонарь взять надо, а лучше два. У нас тут черт ногу сломит, а уж хороший человек и подавно…

Это он точно подметил. Да и с фонарем между могилами плутать — развлечение еще то. Уверен, и при свете дня в кладбищенских дебрях надо прорубаться с мачете. Плюнуть бы на дурацкую затею, но уж больно хотелось почтить память усопшего.

Вскоре мы выбрались на расчищенный участок — какая-то добрая душа проредила здесь кустарник и уничтожила плантации репейника. Идти стало в разы легче. Над гранитными памятниками рассекали воздух летучие мыши. В свет моего фонаря попал спешащий по своим делам еж; то тут, то там валялись пустые бутылки из под пива и водки. Одно без другого — не поминки, а деньги на ветер.

— Вот могилка Краевого. — Сторож остановился и подсветил массивное надгробие.

Шагнув ближе, я снял шляпу. Принято так — шляпы снимать. Да и надоела, если честно.

А братва таки расщедрилась напоследок. И фотку нормальную повесили…

Я стоял и смотрел на собственную могилу. На мрамор и эмаль, с которой я улыбался так, словно умею спокойно дрыхнуть по ночам и никогда не разбирал с закрытыми глазами «калаш». Миленько, хрена тут скажешь. Аж слезы навернулись, блин. Спасибо, хлопцы, уважили.

«А ведь я теперь мертвец», — вдруг подумалось.

— Я — мертвец! — крикнул я, испугав задремавших кладбищенских ворон.

Мелковатые они какие-то. Не как в Зоне.

И тут громыхнул выстрел — дробь свистнула у виска. Присев, я кувыркнулся назад и ударил сторожа локтем в пах. Коротышка рухнул и скрючился, но берданку из рук не выпустил. Я пару раз врезал несостоявшемуся киллеру по почкам, а потом еще дважды приласкал полегче, по зубам — для поддержания тонуса.

— Вот ур-род. Ты ж всех ментов созовешь, весь город на уши поставишь… — зашипел я, возвышаясь над мужичком. — Давай сюда свою пукалку!

Он послушно протянул мне оружие и съежился, ожидая побоев. Это он правильно ситуацию понял: я был зол на него, сдерживался с трудом. Забить бы ногами до смерти!..

— Вставай, гнида! Он встал:

— Не убивай меня, Край. Жизнь тут не сахар. У меня братишка в Зоне сгинул, а у него оглоедов трое, и у меня доця, всех кормить надо. Я б и сам в Зону подался, как ты, да не могу — кормить кто будет, если сгину?! Не убивай!

Для острастки я замахнулся на него берданкой — сторож упал на колени и жалобно заскулил. Вот гад! Убил бы и возрадовался. А чуть не так получилось, сразу — дети, сопли, помоги Христа ради. Типа бродягу и в спину застрелить можно, раз наследников нет?!

— Дурак ты. Я ж и так мертвец. За мою голову тебе, чушкарю, и пятака не забашляют. Зато проблем бы ты нажил изрядных. Серьезным людям на твою семью с прибором… понял, да?! Короче повезло тебе: настроение у меня радостное. Постараешься — не убью. Копать будешь вот здесь и очень быстро. Время пошло!

Сторож взял лопату в свежей яме в конце ряда. Похороны завтра, чего инструмент понапрасну туда-сюда таскать? С опаской зыркая на меня, он принялся раз за разом вгонять штык в землю.

— Далеко не отбрасывай. Потом обратно зароешь. И чтоб аккуратно!.. Нравится мне это место, реально пацаны уважили.

Но главное, Макса Края официально списали. Это хорошо. Это означает, что у меня теперь новая жизнь. Как-нибудь на досуге я придумаю себе имя. Много лет назад я покрасовался перед девчонкой дурацким прозвищем. А как вы яхту назовете…

Штык с глухим стуком уткнулся в крышку гроба. Сторож испуганно на меня посмотрел: мол, что дальше, командир?

— Почисть, чтобы земли меньше было, и вылезай. Он так и сделал, лопату оставил внизу. Прислонив берданку к надгробью, я спрыгнул в могилу.

— И без глупостей. Знаешь, как копья метают? Я с полсотни шагов тебе в затылок штык воткну. Веришь, нет?

Он завертел головой, через раз кивая. Поддев лопатой крышку, я открыл гроб.

— Посвети-ка.

Ошибки быть не могло, меня снарядили в последний путь как Рамзеса или Тутанхамона. В усыпальнице разве только мумифицированных жен не хватало. Авторитетному мужчине в загробной жизни вообще никак без мобильника, пачки баксов и ствола — все это лежало на дне, аккуратно упакованное в полиэтилен.

Ствол — массивный «стечкин» — был хорошенько смазан. К нему прилагались три запасных магазина — на тот случай, если Боженька прокинет меня насчет райских кущей и придется валить пачками чертей-мутантов. В самом углу стояла бутылка с коричневатой жидкостью. Судя по запаху, это была перцовка, подарок Брунгильды. Аж зудело, так хотелось выпить фирменного пойла, но я отказался от этой мысли — алкоголь наверняка отравлен.

Когда Киска, вместе с которым я изучал глубины Янтаря, сделал операцию по перемене пола и назвался именем валькирии, я вдруг понял, что любая мечта достижима — надо лишь очень постараться. Очень-очень. И ни за что не отступать! Жизнь одна, заново в нее не сыграешь. Засовывая пистолет за пояс, я прекрасно понимал, на что подписываюсь.

Вот с помощью «стечкина» я и начну очень-очень стараться.

— Благодарю за помощь. — В порыве внезапной щедрости я протянул сторожу сотенную купюру.

Тот недоверчиво взял, взглянул на портрет Франклина и тут же спрятал в карман штанов, опасаясь, что я передумаю и заберу баксы.

— Слышь, а брат твой?.. — Я запнулся, не зная, как правильней сформулировать вопрос. — Он учителем был, историю в школе преподавал. А потом в Зону подался. Ему денег легких захотелось…

Мир тесен: банда Рамзана Третьего, сбитый вертолет, радиоактивный гараж…

— Ты закопай мою могилу, лады? Ну, чтобы ровненько, а то нехорошо как-то.

Я шагнул прочь и тут же остановился, почувствовав, что совершаю ошибку. Странное выражение промелькнуло на лице сторожа, когда он кивнул мне и взялся за лопату. «In God We Trust»[10] — девиз, конечно, верный, но лучше бы не искушать людишек «зеленью».

Берданку я расколотил о тополь, что рос рядом. На всякий случай. Пусть моя могила и впредь пустует. 

Глава 7. Интервью майора Кажана

Солнце жарило всерьез.

После бессонной ночи и выпитого рома меня изрядно сушило. Эх, сейчас бы пивка холодненького пару кружек залпом! Впрочем, я выпил бы и кваса. Но как назло первое я не мог себе позволить, потому что шел на деловую встречу, а бочки со вторым по пути просто не попадались.

И когда я таки обнаружил продавца кваса под раскладным зонтом, выяснилось, что у него обеденный перерыв и он ни за какие деньги не согласен тратить свое время на страждущего, пусть даже тот сдохнет от обезвоживания. Плевать. Он лучше разгадает кроссворд!

От возмущения я чуть не пристрелил саботажника. Рука сама потянулась за «стечкиным». И я бы использовал ствол по назначению, но до ворот базы оставалось полста метров, а шум мне был не нужен.

Ровно в два пополудни я подошел к КПП части, которой командовал майор Кажан. Я опоздал на двадцать минут, очень рассчитывая на то, что меня устали ждать в засаде у ворот. В нагрудном кармане — а я был одет в приличный, но недорогой костюм — лежало удостоверение журналиста, работника газеты «Международный обозреватель». При мне был паспорт на имя Иванова Савелия Платоновича, гражданина России, прописка московская. Цель и сроки моего пребывания на территории сопредельного государства отмечены в регистрационной карте.

— Пропуск! — потребовал молоденький солдат, высунув веснушчатую рожу в оконце.

Я протянул картонку с печатью и фото, а заодно и прочие свои верительные грамоты и документы. Поторопить бы служивого. Ведь чем дольше я торчу на видном месте, тем больше времени у снайпера, чтобы прицелиться и всадить мне пулю в висок. Если, конечно, стрелок затаился поблизости. Я, конечно, изменил внешность и принял меры предосторожности, но…

— Входи! Руки за голову!

Дверь резко распахнулась, и меня буквально втащили в КПП. Противный холодок пробежал по спине. Эта фамильярность мне очень не понравилась. Если тут заведено обыскивать посетителей, то на прием к начальству я вряд ли попаду — у меня с собой ствол. При досмотре оружие обязательно найдут, такую дуру просто невозможно спрятать. Разбирательств не избежать…

— Ребята, вы чего? — проблеял я, уставившись на автоматы, направленные мне в грудь.

Сыграл я достаточно правдоподобно, чтобы бойцы поверили: заезжий лох обделался и готов к сотрудничеству. Надо лишь чуток дожать, и он с радостью позаботится о финансовом благополучии миротворческого контингента.

Ф-фу-ух. А уж я подумал, что начались проблемы, вычислили Макса Края — Джанки связался с вояками, те организовали засаду… Удивительно, но пушер сыграл честно. Ну, или почти честно.

…После визита на кладбище я вернулся в подвал, где вручил по сто баксов давешним бомжам и подробно объяснил, каких именно услуг жду за эти деньги. Тот бездомный, который едва не убил меня, отправился к заведению Джанки, где потребовал предназначенные для Края документы. Его подвергли пыткам и выяснили, что документы он должен передать вовсе не Краю, но своему сожителю по подвалу, а дальше — не его проблема. Бомжа отпустили, но проследили, куда он отправится. В унылой подворотне в самом центре Чернобыля-4 первый бездомный передал пакет второму. И вот тут началось самое интересное. Новый посыльный юркнул в канализацию (люк был заранее открыт) и скрылся во тьме смрадных коридоров. Соглядатаи его потеряли. Ну а потом второй передал пакет третьему, и уже третий вручил документы мне. Отслюнявив последнему курьеру еще три сотни за труды команды, я взглянул на фото в паспорте — и оценил чувство юмора Джанки.

С портрета на меня смотрело толстощекое усатое личико с косыми глазами. Предположим, со щеками и усами я разберусь, что-то придумаю. А вот как быть с глазками, которые конкретно баловались?..

Но я отвлекся.

— Ребята, вы чего?.. — Меня еще в школе учили, что повторение — мать учения. А для военных повторять сам бог велел. И чем больше, тем лучше. Это вам не верблюды с суточной задержкой восприятия, это организмы, начисто лишенные интеллекта. Мозги воякам заменяют уставы, а вместо рефлексов у них — приказы командиров.

— Ребята, может, вы пивка хотите? Так я денег дам! Это ж святая обязанность — помогать тем, кто защищает нас от мерзких мутантов, это…

Меня перебил веснушчатый:

— Свистеть — не мешки ворочать. Плати — и топай дальше.

Я заплатил. И через пару минут в сопровождении двух бойцов подошел к кабинету майора Кажана. На стук мне не ответили, поэтому я  просто открыл дверь и вторгся без приглашения. Конвоиры остались в коридоре.

Стол, кресло, шкаф, диван, шкуры на полу… Все как прежде, обстановка не изменилась. Но с тех пор как я в последний раз видел Кажана, его брюхо, перетянутое армейским ремнем, увеличилось вдвое, кустистые брови поседели. От респектабельного вида не осталось и следа. Майор выглядел значительно старше своих тридцати двух лет.

Я широко улыбнулся хозяину кабинета, но он лишь вяло махнул рукой, указав на плохонькое кресло у стола. Вояка не посчитал нужным тискать мне, журналисту из Москвы, руку. Взаимно: я тоже не буду перед ним вытанцовывать. Ведь я представитель столичных СМИ, а не редактор стенгазеты второй рембригады.

Громко хмыкнув, я сел в кресло и извлек из кармана крохотный диктофон.

Кажан принимал меня в той же комнате, где грушник Сван продемонстрировал боевые возможности ОСП-3, ошейника, начиненного взрывчаткой. Это не могло быть простым совпадением. В кои-то веки судьба подыграла мне, дав шанс отомстить за смерть Бегемота, убитого по приказу майора.

— Из Москвы, да? — бесцветно спросил Кажан.

Я демонстративно промолчал.

Майор кутался в ту же фуфайку цвета хаки, что и раньше. Только теперь на ней было много жирных пятен. И вообще майор выглядел очень неопрятно, будто не офицер ВС Украины, а вохровец с проходной завода.

— И как там в Москве?

Я упрямо молчал.

Закашлявшись, он потянулся за пачкой папирос. Неужели доходы вояк, контролирующих Периметр, так упали, что Григорий не может себе позволить ароматную «гавану»? Я рассчитывал на встречу со светским львом, способным сломать мне хребет одной левой. И что я вижу?..

Но главное сейчас — что видит Кажан.

А видит он перед собой нечто, мало похожее на мачо из голливудского боевика. Ведь заполучив документы, я двинул в салон красоты, услугами которого пользовался Киска, а потом — Брунгильда. Только Хозяева знают, чего мне это стоило! Полностью сменить имидж и гардероб обошлось в половину той суммы, что братва выделила на загробную жизнь. Зато я не узнал себя, взглянув в зеркало: косметика, парик и усы способны преобразить человека. Ну и одежка, подобранная по фигуре.

Из наманикюренных лап стилиста я вырвался минут за пять до указанного в пропуске времени. Пообещав заглянуть на эпиляцию и педикюр, я отправился на встречу с майором Кажаном. Если враг притаился у КПП, то он вряд ли распознал крутого бандюгу во франтоватом щеголе, проникшем на территорию части.

Честно говоря, я ожидал, что столичного журналиста будут встречать хлебом-солью в кабинете для крутых гостей. Понадеявшись на коньяк и закуски, я не позавтракал и отказался от обеда. И вот я один на один с майором, и похоже, бутерброды с красной икрой мне не обломятся.

— Бутерброды? — Кажан внезапно подобрел лицом и подмигнул мне. — Это мы сейчас организуем! И коньячок у нас есть! А то был тут ваш коллега дней десять назад. Пить отказался, кричал, что ему взятку предлагают…

«Ой, дурак!» — мысленно выругал я себя. Плохая привычка — думать вслух. У меня еще будут из-за нее неприятности.

— Конечно, дурак! Все выспрашивал что-то, вынюхивал. Секретными разработками интересовался, оружием… Вас сюда за тем же отправили?

Стоп, Максимка. Отставить думать вообще! И никакой ругани!..

— Боже упаси, Григорий Иванович! Руководство велело взять интервью у лучшего защитника Периметра. — Я заговорщицки подмигнул Кажану, мол, слухи о бравом майоре-миротворце достигли московских кулуаров. — Знающие люди рекомендовали вас.

Я опасался, что переигрываю, но нет, Кажан заглотнул наживку. Вот ведь тщеславная скотина!

И тут в комнату ворвались люди в униформе. Я подобрался, кровь ударила в голову. Хорошо, что я не успел вытащить «стечкин» — солдаты явились вовсе не для того, чтобы обезвредить особо опасного преступника Края. Через минуту на столешнице красовались хрустальные бокалы, блюдо с разносолами и пузатая бутылка с напитком из французской провинции. Козырнув, солдаты, профессионально исполнившие обязанности официантов, скрылись за массивной стальной дверью.

Хорошая дверь. Такую из гранатомета фикус возьмешь. Да и шумоизоляция в кабинете правильная: тут можно пленных пытать и расстреливать — никто не услышит.

— Будьмо! — предложил тост Кажан.

Чокнувшись, мы выпили. Смакуя коньяк, я пытался понять, когда же майор подал знак своим людям.

— Между первой и второй пуля не должна свистнуть! — Хозяин кабинета вновь наполнил бокалы. Я взял диктофон со стола — ведь интервью, — но с позором сообразил, что не знаю, как он включается.

— Не буду записывать. Я же понимаю: это воинская часть, здесь нельзя.

И мы еще раз выпили.

После пятого тоста — за здоровье! — Кажан совершенно преобразился. Если бы не седина, он бы вновь выглядел на свои годы: потухшие глаза по-молодецки заблестели.

— А что это у вас? — Мне надо было выманить майора из-за стола. Я сделал вид, что безумно заинтересован шкафом, за стеклянными дверцами которого пылились призы за участие в районных стрельбах и так далее. Шкаф стоял у самой двери. — О! Спорт в вооруженных силах! Я обязательно об этом напишу!

Кажан вызвал своих людей, сидя за столом. Логично предположить, что рабочее место оборудовано потайной кнопкой, тумблером или еще чем-то. А если выманить майора к шкафу, он вряд ли сможет поднять заставу в ружье. Он же не бюрер, на расстоянии предметы ворочать не умеет.

Пан Григорий подошел, встал рядом.

— Вот — первое место в области. И не хухры-мухры, а строевая подготовка! И после этого меня… они… из-за какого-то вонючего зэка! Эх-х-х… Давай выпьем, братан! — Майор вдруг решил по-дружески потрепать меня за щеку.

И напрасно. Из-за неосторожного движения черные усы, которыми наградил меня стилист, отпали. Топорщились на верхней губе, а теперь на полу лежат! А это значит, что никакой я не российский журналюга, но тот самый Макс Край, чтоб мне пусто было и муравьи печенку съели! Всю эту игру чувств я моментально считал с пьяной рожи Григория. Алкоголь — штука коварная. И все же майор попытался сделать вид, будто усы — ерунда, и вообще он меня не узнал. Правда, за такое лицедейство забрасывают помидорным гнильем.

— Выпьем, братан! — Голос вояки осип, ноздри трепетали. Он порывисто шагнул к столу.

А вот не надо спешить — я с наскока рубанул майора по ногам. Отменная подсечка: Кажан рухнул… как подкошенный, лучше не скажешь. Большие люди громко падают, это уж точно.

Пока майор не пришел в себя, я потратил секунду на то, чтобы разобраться с системой замков и засовов двери. Никто не помешает разговору по душам.

Пана Григория мои манипуляции ничуть не смутили. Hа четвереньках он резво засеменил к столу. Это выглядел; довольно комично, но смеяться почему-то не хотелось.

— Равняйсь! Смирно! — вдруг гаркнул Кажан.

Рабское послушание приказам — вот что армия навсегда прописала в моем подсознании. Я рефлекторно выпрямился, втянул живот и застыл.

Но майор сам разрушил магию приказа:

— Я буду жаловаться вашему руководству!

Я кинулся на Кажана. Этого борова нелегко было одолеть. При всей своей грузности пан Григорий обладал поистине медвежьей силой. Пару раз он сдавливал меня в своих объятиях так, что я думал: «Все, кончился Максимка Краевой!»

Схватка длилась минут пять. Слава Хозяевам, услышать нашу возню охрана в коридоре не могла. А если бы и услышала — чтобы взломать дверь, надо хорошенько попотеть. С большим трудом я справился с майором. Пришлось, правда, врезать ему ниже пояса. А не надо было надевать на меня ошейник, начиненный взрывчаткой! С волками жить — по-волчьи выть. А если не хочешь — заставь зверье петь по-соловьиному.

Пока у меня нет гауссганов, буду выть, а там посмотрим.

Связав Кажану руки за спиной его же ремнем, я приступил к переговорам — предложил пану Григорию либо выложить все начистоту, либо умереть.

— Да, еще… — Я вспомнил об обещании, данном в Зоне. — Освободи девушку, дочь Ворона.

Я пнул его, чтобы показать серьезность намерений. Не помогло. Лишь ствол «стечкина», воткнутый в рот, разговорил майора. Уважаю отечественное оружие — за неброскую его харизму.

Кажан начал со второго вопроса нашей повестки дня. Он рассказал, что да, его люди выкрали девушку, но на базе ее нет. Пленницу сразу переправили человеку по прозвищу Профессор. Зачем? Приказ руководства: и выкрасть, и организовать доставку новому владельцу. Ему, Кажану, такое затевать и в страшном сне не привиделось бы, он же офицер, а не террорист.

— Мне показалось, что Профессора побаиваются наверху… — прохрипел майор.

Я не стал уточнять, почему он так решил. Просто запомнил: Профессор — личность серьезная. Я-то думал, что знаю всех шишкарей фронтира и Зоны. Неужели за месяц полтора ситуация серьезно изменилась? Вряд ли. Хотя…

Где обитает Профессор? Кажан покажет на карте место, куда велели доставить пленницу. А где карта? На столе. Ээ нет, друже, поваляйся пока, я сам карту поднесу. Как показать, если руки связаны за спиной? А ты носом ткни. Вот так, да. Молодец. Здесь, да? Значит, здесь… в Зоне…

— Ладно, с девкой вопрос прояснился. А что насчет моих товарищей? Я ведь в танке не сам ехал, со мной двое молодчиков было. Куда они делись? И — главное! — где мои винтовки Гаусса?!

Последний вопрос я буквально выкрикнул майору в лицо. Я так разволновался, что налил коньяку и выпил залпом — для успокоения нервов, не подумайте плохого. Хороший коньяк, вкусный…

Кажан сбивчиво оправдывался — почуял, что я на взводе. Выяснилось следующее: кроме моего обгоревшего трупа в танке никого и ничего не было. Если верить официальному отчету.

— Официальному? — переспросил я.

Кажан кивнул.

Я ведь отслужил срочную. Представляю, как какой-то полуграмотный офицеришка сидит, потея и матерясь, над бумажкой для начальства. Отчет — это серьезно. Это документ с подписью. Но ведь я жив! Какой еще обгоревший труп?!..

Крепко майор меня озадачил. Получается, Орфей и Турок вместе с гауссганами куда-то исчезли. Но как такое могло произойти? Ведь бой, танки, военсталы, взрывы… Нет, это просто нереально! А моя тушка-гриль — это реально?! Воскрес я, что ли, после того, как смерть официально зафиксировали?.. Остается только предположить, что в отчете написана заведомая ложь. Но зачем кому-то понадобилось искажать факты? И загадочный Профессор… Почему мне кажется, что именно он причастен к пропаже гауссганов?

Мощным ударом в челюсть я вырубил Кажана. Пришлось изрядно попыхтеть, чтобы поднять его телеса и уложить на диван. Рядом я опрокинул бокал с коньяком. Поглядел со стороны — вроде правдоподобно. Сюда бы фотоаппарат, я бы порадовал посетителей форума banditskaya_zona новыми снимками. Ну да ладно, как-нибудь в другой раз.

Нарочно пошатываясь, я покинул кабинет майора. В руке я держал бутылку, на дне которой плескались остатки французского напитка. К двери тут же подскочил веснушчатый боец, встретивший меня у ворот. У, какой резвый! Навалившись на него, я заявил, что он — правильный солдат, а майор Кажан вообще ого-го. При этом я старательно дышал на воина перегаром.

— Ну нажрался! А еще журналист! — Веснушчатый оттолкнул меня и заглянул в кабинет.

Ему хватило доли секунды, чтобы понять: майор устал, и лучше его не тревожить. Ходили слухи, что спьяну Кажан — настоящий деспот и способен на различные изуверства. Так что я понимаю, почему веснушчатый побледнел и тихонечко прикрыл тяжелую дверь.

— Давай выпьем!!! — радостно осклабился я и ударил солдатика по плечу.

Того чуть кондрашка не хватила.

— Заткнись!.. — прошипел он. — Не дай боже майора разбудишь!

Хорошо хоть, не надо умолять охрану не беспокоить командира. Была мысль: завалить майора. Но вдруг бы кто-то пожелал взглянуть на шефа ближе? Уж лучше как лучше. Теперь у меня есть надежда, что я покину территорию части до того, как Григорий очнется. Подходя к воротам, я вдруг понял, что так и не приклеил отпавшие усы. Но веснушчатый солдат не заметил перемен в моей внешности. Или все-таки заметил?..

Я похолодел. Каждый шаг теперь давался с трудом. Пиджак жал, по спине тек пот. Рука тянулась к «стечкину», чтобы открыть предупредительный огонь на поражение.

— Счастливого пути!

И тут меня осенило: обошлось, я за воротами базы, все по плану. Получилось!..

Пребывая в легкой эйфории от успеха, я не сразу заметил здоровенный черный джип. Внедорожник стоял возле бочки с квасом. И я как раз к нему топал. Резко сворачивать в сторону было бы подозрительно.

Шаг. Еще шаг. И еще. Продавец кваса так и не вернулся с обеденного перерыва. Он вяло переругивался с дородной дамой, страдающей от жажды.

Шаг. Тонированные стекла…

Шаг. Кто за рулем, сколько людей в салоне, вооружены ли?..

Шаг. Машина медленно покатила мне навстречу. Шаг.

— Эй, уважаемый! Постойте! — послышалось сзади.

Я завертел головой по сторонам — никого, кроме меня. Макс Край — единственный, к кому могли обращаться.

— Да-да, я вас зову, подождите! Да стойте же, я приказываю!

Нащупав под пиджаком пистолет, я приготовился стрелять.

Обернувшись на ходу, я увидел человека в камуфляжной форме и с автоматом на плече. Придерживая одной рукой берет, военстал — принадлежность к роду войск вычислялась по нашивкам — бежал ко мне от ворот базы.

Твою мечту! Недалеко я ушел!

Глава 8. Огонь есть?

Я еще соображал, как мне быть, а пальцы уже вцепились в пистолет. Нервы ни к черту! Если всякий раз хвататься за оружие, можно прострелить себе что-нибудь очень нужное. Печень, к примеру.

А джип уже совсем рядом. Со стороны пассажира тонированное стекло поползло вниз.

Однако расклад.

Позади вооруженный вояка. Впереди подозрительная тачка. А между молотом и наковальней кто? Правильно — я. Ну-с, и куда сперва палить будем, а, Максимка? По колесам или по ногам? Или сразу в лобовуху и в лоб?

Похоже, я опять думал вслух, ибо дамочка, которая так и не попробовала кваса, шарахнулась от меня, как от психа. В наших местах народ ко всякому привыкший. Сталкеры частенько сходят с ума — Зона мало кого отпускает даже на гражданке.

Глубоко вдохнув и тут же выдохнув, я потянул из-за пазухи ствол. Сначала загашу военстала. Во-первых, кто сидит в машине — я не знаю. Может, джип здесь случайно оказался. А вояка точно по мою душу явился, у него даже автомат при себе. Все это промелькнуло в моем черепе за долю секунды.

— Да стой ты, ёлы! — опять крикнул военстал.

Его голос показался мне смутно знакомым. Где-то я его слышал… Я замешкался, и это спасло меня от непоправимой ошибки. Меня и вояку разделяло метров пятнадцать, когда я понял, где видел этого парня в форме.

— Стой! Руки вверх! — Сталкер в погонах сдернул с плеча автомат и навел на меня.

Щелкнув каблуками, я вытянулся по стойке смирно. Мимо меня по дороге прокатил блестящий черный «тазик» размером с небольшой броневик. Тонированное стекло достигло нижней точки и поползло вверх. С пассажирского сиденья мне подмигнул Джанки:

— Отличный прикид. Уважаю!

Джип резко ускорился — взвизгнули колеса, оставляя на асфальте полосы от протектора. Машина скрылась за поворотом. Я перевел дух. Не знаю, что хотел наркоторговец, но сюда он приехал явно не для того, чтобы похвалить мой костюмчик. И военстал вспугнул пушера.

А ведь так легко представить визг тормозов, хлопки дверей, хмурых спортивных ребят, выпрыгивающих из внедорожника японской сборки. И сыплются гильзы на асфальт под грохот выстрелов…

Я мотнул головой — и наваждение исчезло.

Зато рядом стоял очень даже реальный детина в пятнистом бронежилете, в армейских ботинках с высокими берцами и с десантным АКСУ в руках. На берете красовалась эмблема: знаки радиационной и биологической опасности на желто-голубом фоне.

— Ни стриляй, насяльника! — заголосил я, копируя акцент аборигенов бананового рая, где мне довелось служить. — Ни стриляй! Я харосая, я свая! Димакрати, пис, дрючба!

— Где прячутся партизаны?! Кто командир?! — подыграл мне военстал, опустив автомат и шагнув ближе. — Ну, здорово, брат! Столько лет, столько зим! Едва тебя узнал в этом маскараде!

И мы обнялись.

* * * 

Папа и мама называли его Тимуром. Подчиненные добавляли отчество. Но для Макса Краевого он был и будет просто Чингизом.

— Это мой товарищ. Воевали вместе, — Чингиз представил меня бабкам, дежурившим на лавочке у подъезда.

— А чего так официально? — спросил я, поднимаясь за военсталом на четвертый этаж.

Лифт, понятное дело, не работал.

— Это ж не бабки, а агенты СБУ и Моссада. А то и КГБ. Все обо всех знают и регулярно докладывают органам. Ко мне тут недавно Андрюха заглядывал, участковый наш. Приносил анонимки почитать. Ты знаешь, забавно излагают. Им бы детективы писать. Иронические…

Однажды я спас Чингизу жизнь, и с тех пор он уверен, что в долгу передо мной.

Помнится, на вторые сутки патрулирования небо прохудилось. Полил свирепый тропический дождь, видимость нулевая, грязь, душно и хочется выпить так, что хоть волком вой. И тут мы угодили в засаду повстанцев. Бой был короткий. К сожалению. От нашего отряда мало что осталось. Точнее, мало кто: только я да Чингиз. Все БТР пожгли из гранатометов… Почти неделю я тащил раненого товарища на горбу, выбираясь по джунглям к расположению украинских миротворцев.

— Ты не просто тащил. Ты меня вытащил. А это куда круче, брат. Мой дом — твой дом.

Конечно, приглашение Тимура мне не в жилу — каждая минута дорога. Еще неизвестно, как отреагирует на мое воскрешение Кажан, когда очнется. Он ведь знает о моих дальнейших планах. Он в курсе, что я наведаюсь к Профессору. А что, если майор предупредит похитителя девиц и свое начальство?..

Но интуиция мне подсказывала, что Кажан не станет никому подыгрывать. Пан Григорий очень зол на генералов. Оно и к лучшему…

Мне понравилась квартирка Чингиза — настоящее холостяцкое гнездышко. После вылазок в Зону мужчине есть куда вернуться. Обстановка располагала к интиму: громадная кровать — не траходром даже, а траходромище, бар с завидным ассортиментом, на полочке в ванной средства индивидуальной защиты — с запахом клубники, рифленые, всякие…

— Жениться тебе надо.

— Шутишь? — округлил глаза Чингиз.

Он как раз сервировал журнальный столик бутылками «пшеничной», бутербродами с конской колбасой и разносолами.

Зная о религиозной диете товарища, я не смог удержаться от подколки:

— А сало есть?

— Край, сколько раз я тебе говорил…

Вот так слово за слово и началась встреча однополчан. Первая бутылка водки опустела подозрительно быстро — мы едва смочили глотки. А вот второй пузырь уже совмещали с беседой.

— Анекдот хочешь? — Я потянулся за стаканом.

Чингиз не позволял моей таре хоть секунду оставаться сухой. Вот бы все военсталы меня так привечали. Хотя бы в Зоне.

— Давай за нас? — подмигнул Чингиз. — А потом анекдот!

Гранчаки приглушенно звякнули, и я почувствовал, что хмелею.

— Плывет как-то раненый Чапаев по реке Урал, а тут к нему спасатели на моторке: «Слышь, Василий Иванович, лезь к нам, мы тебя в больничку свезем». А он им: «Спасибо, ребятки, но я еще поныряю, раков половлю».

— И?.. — нахмурил лоб Чингиз, вновь разливая горилку по стаканам.

— И всё. — Я потянулся за корнишончиком и, закинув его в рот, хрустко сдавил зубами. — Мораль объяснять? Или продублировать шутку?

— Не надо. Смешной анекдот… — Даже не попытавшись изобразить улыбку, Чингиз поднял стакан. — А ведь я тебя похоронил, браток. Думал: всё, каюк тебе.

Мы выпили.

— Меня все похоронили. Я на кладбище был. Пацаны мне такой памятник соорудили, что прям ложись и подыхай — лучше ничего уже не будет!

Я едва не всплакнул — так себя жалко стало. Значит, набрался уже. Не то чтобы в опилки, но развезло неслабо.

— Не-а! — качнулся ко мне Чингиз.

Я зажмурил глаза, опасаясь, что военстал своим тренированным лбом боднет меня в нос.

— Не-а, брат, ты не понял. Ты ни хера не понял! Ты в отключке был! Мы тебя полтора кэмэ по Зоне тащили, а ты хоть бы «привет» сказал!..

Я почему-то вспомнил, как сержант Петренко учил нас, салаг, «убирать за собой посуду». Бутылки из-под пойла, употребленного «дедами», мы, молодежь, разбивали о собственные головы. С тех пор я знаю, что алкоголизм — это плохо, ведь старослужащие пили неприлично много…

Из-за ностальгии до меня не сразу дошел смысл сказанного.

— Погоди. Что значит — тащили по Зоне? Какой еще привет?

И тут Чингиз по-настоящему меня огорошил.

Он участвовал в том бою у Периметра. Это его отряд зашел в тыл танку. Он — командир взвода военных сталкеров, психов, подставляющих лбы под пули за копеечную зарплату и идеи старших по званию. Из военсталов получается отличное пополнение группировки «Долг»… Но главное — я стрелял по Чингизу и его людям. Я чуть не убил своего единственного друга.

Что ты делаешь с нами, Зона?! Зачем так шутишь?!..

Вернувшись на базу, Чингиз написал отчет о том, как обнаружил в подбитом танке труп известного преступника Максима Краевого. Ему поверили, ибо начальству доложили, что Чингиз реально мог опознать тело, ведь он служил со мной, знал меня в лицо.

На самом же деле бойцы Чингиза вытащили меня из под раскуроченной брони и вынесли с поля боя. Представляю, чего стоило Тимуру заставить парней тащить на себе убийцу товарищей. Вот что значит железная дисциплина! Меня спрятали в заброшенном доме, рассчитывая вернуться, когда все поутихнет. Чингиз оставил бойца присматривать за мной. Странно, что тот не перерезал мне глотку ввиду отсутствия командира. Я бы точно с собой не цацкался. На следующий день Тимур и его команда посетили дом в Зоне и не обнаружили ни раненого зэка, ни его сиделку. Останки военстала валялись в кустах у халупы — боец стал жертвой кровососа, а затем его обескровленным телом насладились слепые собаки.

— Вот и все, брат. Я думал, зверье и тебя сцапало.

— Меня хрен съешь… — сипло ответил я и потянулся за стаканом. — Мной только подавиться можно. — Выпив, я спросил: — Ты зачем все это затеял? Таскал меня, отчеты рисовал? А если кто сболтнет? Тебя лишат должности и звания. А то и головы!

Какая-то правильная мысль зудела у меня в черепушке, но я никак не мог прихлопнуть ее, как комара, чтобы понять, в чем дело.

— Насчет ребят, — сказал Тимур, — не волнуйся. Это мои люди, они не продадут, они…

Окончание фразы потонуло в грохоте взрыва.

Входную дверь вынесло. Пролетев через прихожую, она врезалась в стену. Однокомнатная квартирка Чингиза мгновенно наполнилась смрадным дымом.

Обычный человек закашлялся бы и позвал на помощь. Но мы-то — воробьи стреляные, нас пиротехникой не испугаешь. Мало ли что грохот? Надо было световыми гранатами да слезоточивым газом баловаться, а так…

Не сговариваясь, мы упали на пол. Я откатился к телевизору, Чингиз пристроился за быльцем кровати. Когда в комнату ввалились люди в военной форме и в бронежилетах, мы встретили их огнем из двух стволов — из моего «стечкина» и АКСУ Чингиза.

Дым, вспышки, грохот выстрелов. Незваных гостей пятеро. То есть пятеро вошли в квартиру. А в подъезде, может, томятся в ожидании еще столько же, и во дворе дежурит целая рота обаятельных мужчин в черных шапках-масках.

Первого вояку срезал Чингиз — короткой очередью в голову. Попутно веер пуль снес со столика бутылку водки и блюдо с бутербродами. Корнишоны расшвыряло по всей комнате. Вот зараза! Ну кто ж его учил так с выпивкой и закуской обращаться?! А все из-за покойника! Правильно Чингиз его завалил, таким уродам не место на этом свете!

Второй труп на моей совести. Я по привычке выстрелил в сердце — вояку отбросило назад. Забавно это выглядело: будто сам отпрыгнул. К чести воина, он сумел устоять на ногах. Сообразив, что бронежилеты у нападающих не просто хорошие, но отличные, я закончил начатое пулей в лицо.

Короче говоря, бах-бах — и в дамках.

Перестрелка продолжалась какие-то мгновения. Все произошло куда быстрее, чем я об этом рассказал. В квартире встретились люди с опытом, поэтому разборка получилась быстрой и деловитой: пришли, погибли, извините. Все атакующие повержены, хорошие парни — то есть мы — победили.

— Ах ты хорек! Ах ты падла! Урою!.. — Это Чингиз обнаружил среди гостей бойца из своего взвода.

«Падла-хорек» еще дышал. Только чудом Боженька не забрал его к себе после огнестрельного ранения в голову, но в любой момент мог исправить оплошность. Не теряя времени, Тимур принялся выпытывать у него — кто послал группу, какой был приказ и что, черт побери, все это значит?! Но предатель умер, так и не сказав ни слова.

Я проверил подъезд и осмотрел двор из окна.

Мой товарищ выглядел чуток расстроенным. Ну еще бы. Великолепный траходромище безнадежно испорчен. Стены, потолок, мебель… Капитальный ремонт и полная замена шкафов — вот что грозило Чингизу, если он таки останется тут на ПМЖ.

— Сейчас я… Трубу найти… Не помню, куда сунул… Ментов вызвать, да? Сейчас-сейчас, где-то здесь, я помню…

— Не надо ментов, — мягко сказал я.

Чингиз словно очнулся. Посмотрев мне в глаза, кивнул:

— Точно. Тебе с ментами пересекаться нельзя. Ты это… уходи. А я потом, минут через двадцать милицию вызову. Тебе времени хватит или дольше подождать?

Поверьте, мне было очень тяжело объяснять единственному другу, что его жизнь — из-за меня! — больше никогда не будет прежней. Но это нужно было сделать — причем жестко, без розовых соплей. К черту долгие беседы с терапевтическим эффектом! Стоит задержаться в холостяцком гнездышке — и враги навестят нас еще раз. И не факт, что мы сумеем за себя постоять. В конце концов, я не заставлял Чингиза писать в отчете полнейшую чушь!..

— С тех пор как я воскрес, шансов дослужить до полковника у тебя нет. Кажан видел меня живым. Уяснил? За тобой в любом случае пришли бы. Жаль, я слишком поздно это сообразил.

Вот какая мыслишка не давала мне покоя.

— И что мне теперь делать? — Чингиз выглядел потерянным.

— Брать бабло, какое есть, золото-брильянты — и отваливать в бега. Тебя объявят во всеукраинский розыск. Я дам тебе пару адресов в Киеве и в Харькове, скажешь, что от меня, — отсидишься первое время. А дальше… — Я замолчал. Я не знал, что сказать. — Фикус его знает, что дальше. Авось разберешься. Документы нужны новые да выбраться из страны…

— Это я — дезертир?! — Чингиз выпятил грудь и гордо задрал подбородок.

— Или труп. Тебе выбирать.

Я шагнул к двери, с сожалением решив, что времени на обыск трупов и экспроприацию оружия у меня нет. Взять табельный ствол — повесить на себя расстрельную статью. Ничего, я знаю, как обзавестись достойным арсеналом.

Внизу бабки с интересом поглядывали на подъезд, ожидая дальнейшего развития событий. Одна из них, прижав мобильник к уху, сообщала доблестным органам, что на улице Дубовика, пятнадцать произошла перестрелка, срочно пришлите ОМОН. Уже в пути? Спасибо большое!

Насвистывая, прогулочным шагом я вышел из подъезда. Бабки дружно уставились на меня. Ветерок холодил мой череп, покрытый коротким ежиком волос… Стоп. А где парик? Я вспомнил, что парик снял — в квартире Чингиза было жарко. Вот потому добровольные помощницы МВД на меня и уставились: входил при шевелюре, а выходит обритый налысо…

— Наши в городе, — подмигнул я пенсионеркам со значением. — Конспирация превыше всего! Но пасаран, товарищи!

Бабки синхронно закивали, а я скрылся за углом дома. Вот тут-то меня и догнал Чингиз. Он вцепился мне в плечо и открыл рот, чтобы выдать длинную тираду, но я его опередил:

— Все вопросы потом. А сейчас… Скажи, когда ты увидел меня в танке, рядом кто-то был?

Военстал мотнул головой, мол, никого, только ты.

— Оружие? В боевом отделении было оружие? Странное такое? И много?

— Ничего вообще, — ответил Чингиз. — И никого.

— Твою мечту! — выругался я.

Таки надо идти в Зону — к Профессору.

Воя и моргая сиренами, во двор влетел бронированный автобус. Это пожаловали ребятки капитана Новака, ныне разыскиваемого Интерполом. Интересно, кто у них теперь за главного? Кому доверили ответственный пост?

Словно услышав мой вопрос, злодейка-судьба тут же ответила на него. Высокий худощавый мужчина подошел к лавочке и спросил, кто вызвал милицию и что вообще происходит. Типа какая обстановка, гражданочки? Тем временем бойцы в черной форме уже заняли оборону и штурмовали подъезд.

Я узнал нового командира чернобыльского ОМОНа — это же лейтенант Бондарев! Он вытащил меня из-под пуль расстрельной команды перед тем, как я отправился в последнюю ходку по зараженным территориям.

Почувствовав взгляд, Бондарев резко обернулся. Я спрятался за углом. И хоть не прозвучало никаких команд, я знал, что времени на раздумья нет. Бондарев увидел меня. И узнал.

— За мной! — Я схватил Чингиза за рукав, увлекая товарища к подъезду соседнего дома. — Тут подвал есть?!

Метров пятнадцать до подъезда, не больше. Ерунда. Ну же! Ну!..

За нами хлопнула подпружиненная дверь.

— А как же, — выдохнул Чингиз. — У нас тут не просто подвалы, тут настоящие бомбоубежища. На случай выброса и расширения Зоны.

Нырнув под лестницу, я ударил ногой в дверь бомбоубежища. Надежный замок и крепкая древесина, а не ржавчина и гнилая ДСП, как хотелось бы. Вниз нам не прорваться. Разве что с грохотом, но вот шуметь как раз и не стоит.

— Подъезд проходной? Да.

Мы вынырнули в смрадной подворотне по другую сторону дома. И куда теперь?

— Пожарная лестница.

Я полез наверх первым. Один этаж, второй… В любой момент омоновцы могли выскочить из проходняка — а тут мы, все из себя симпатичные. Прикинув расстояние до ближайшего балкона, я прыгнул. Свалился на что-то мягкое — мешок с мукой. Сверху на меня тут же рухнул Чингиз. Видать, сообразил, что на лестнице торчать нельзя, а до крыши добраться он вряд ли успеет.

Хлопнула дверь черного хода. Послышались топот, ругань и команды.

От хмеля остался только кислый привкус во рту.

Спустя некоторое время все стихло. Погоня прошла мимо. Это хорошо, это просто замечательно. Не люблю разбираться с ОМОНом.

— Огонь есть? — вдруг спросил кто-то рядом. — Спички, может?

— Зажигалка, — хмыкнул Чингиз и полез в карман.

— Ты курить так и не бросил? — удивился я. — А ведь обещал. Если живым домой…

И осекся. Ведь кто-то с нами разговаривал. Кто-то, стоящий сзади.

* * * 

Нас рассматривал уже не ребенок, но еще не муж. Подросток лет четырнадцати максимум.

— Вы тут долго валяться будете? А то родители скоро с работы вернутся. Они таким гостям не обрадуются. Зажигалку все-таки дай, да?!

Чингиз протянул одноразовую пластмасску мальцу — по всему, хозяину балкона и прилегающей квартиры.

— Ты не очень-то громко разговаривай, — попросил военстал.

— Не дрейфь, менты ушли, — подмигнул ему паренек и со смаком затянулся. Зажигалку он тут же вернул хозяину. Мне это почему-то сразу понравилось. Я понял, что с парнем у нас проблем не будет.

Так и получилось. Покурив, тинейджер провел нас через квартиру и открыл дверь в подъезд. Мы спустились на следующий этаж, когда сзади послышалось:

— Удачи, Край. У тебя все получится!

Может действительно — послышалось? Мы долго шли по улице молча. Мамаши с колясками, пацанва, играющая в футбол, бабуля с баулом… Жизнь продолжается. А потом Чингиз не выдержал — схватил меня за грудки:

— Слышь, умник, а ты как теперь?! Куда собрался?! Есть мысли по поводу?

— В каком смысле? — Мне вовсе не хотелось обсуждать с другом планы по захвату Периметра. Вряд ли он сумеет понять. Чингиз всегда был малость не в себе: слишком уж заморачивался на долге и присяге.

— В прямом. Я все о тебе знаю, братишка. Как ты в тюрягу загудел. О побеге. О бабе твоей. Я ж не в курсе был, что тебя закрыли, в гости приехал, а мне твои старики: «Так и так, наш Максимка…»

Я стиснул зубы, чтобы не обругать Чингиза. Хрена он суется, куда не просят? Подавшись в бега, я с родственниками не пересекался. А что я им скажу при встрече?! Как бате в глаза посмотрю?!.. Разве что открытку отправлю на Новый год, чтобы знали — жив еще их непутевый сын.

— Я… я поклялся спасти дочь одного бродяги… Ворон его погремуха. Может, слыхал? Девчонка его вроде как в плену у одного урода по кличке Профессор. Урод этот в Зоне. Вот туда и собираюсь. Но это моя война, тебе туда соваться без надобности.

Видят Хозяева, я пытался отговорить Чингиза. Но он сказал:

— Я пойду с тобой! — И принялся с жаром обосновывать свое решение. Все равно ведь в бегах, семьи нет, податься некуда. А по бандитским малинам он — боевой офицер! — прятаться не намерен, пусть Максимка не обижается. Да и как он может отпустить товарища одного? Нет, он составит Максу компанию. Его, военного сталкера, Зоной не испугаешь.

— Дело твое. Отговаривать не буду. Лишний ствол не помешает.

Мне надо было обдумать расклад. Итак, что у нас на балансе?..

Ни патронов, ни оружия. Один автомат и один пистолет — все равно что ничего, курям на смех. Даже обмундирование Чингиза — ерунда, парадная бутафория для выхода в город. А уж о моем костюмчике журналиста и говорить нечего. С таким арсеналом не то что на Профессора идти, от тушканов не отобьешься. И жратвы у нас ноль без дырки, и воды ни единого литра. Я, конечно, авантюрист еще тот, но не самоубийца.

Деньги у меня есть, могу заплатить за снарягу, припасы и стволы. Но вот незадача — все точки, где можно ими разжиться, под контролем уважаемых людей. А уж они-то с удовольствием сдадут Края ментам, воякам или байкерам — да кому угодно, лишь бы правильно забашляли. Нет, по своим каналам ничего, кроме проблем, я не добуду.

По всему выходит, что придется заглянуть к Кардиналу.

Знал бы я тогда, чем все это обернется, сменил бы маршрут тут же.

Глава 9. Храм Чернобыля-4

«А ведь дело к вечеру», — смекнул я, глядя на собственную тень.

Спать хотелось ужасно. И немудрено, ведь столько на ногах. Сейчас бы ударить по вене натовским стимулятором — для храбрости и тонуса. Но лучше найти укромное местечко и покемарить часиков двенадцать, можно больше.

«В гробу отдохнешь», — одернул себя я, шагая вслед за Чингизом. Военстал пообещал вывести нас к переулку Нэзалэжности за пару минут. Правда, прошло уже с полчаса, но я демонстративно молчал по этому поводу. Как говорится: «Без комментариев». Главное, что по пути нам не встретились милицейские патрули. А случайных прохожих мы не интересовали. Люди в нашем славном городе давно уже привыкли не обращать внимания на мужиков с оружием и в форме. Я же вообще выглядел вполне респектабельно. Разве что костюмчик слегка помялся.

— А что мы там забыли, а? В переулке этом? — До сего момента Тимур топал очень бодро, а тут сник. — Я, кажется, заблукал.

— Да ладно тебе, — не поверил я и указал на табличку на кирпичном доме. — А это что?

Надпись на прямоугольнике из жести гласила, что мы таки нашли нужный переулок.

— Я же сказал: «Кажется», — хмыкнул Чингиз.

— Когда кажется — креститься надо, — отрезал я. — Кстати, а ты умеешь?

— Чего?!

— Понятно. Сало он не ест, креститься не умеет… А к строевой ты хоть пригоден?

Беззлобно подкалывая друг друга, мы свернули в переулок. Почти все здания здесь пустовали. Во время сталкерского бума, когда каждый, кому не лень, бродил по Зоне, собирая артефакты мешками, сотни различных фирм открывали здесь свои конторы. Фронтир тогда объявили зоной свободной торговли.

Крупные партии оружия, наркотиков и людских органов — вот чем нынче торгуют в номерных Чернобылях, а рассказы о прежней коммерции кажутся наивным бредом стариков. Офисы строительных, юридических и прочих фирм давно пришли в запустение. Забавно, но с тех пор в наших местах недвижимость ничуть не подешевела. Работы у нас нет, промышленности нет, вообще ничего нет… а цены как в Киеве, а то и Москву переплевывают!

Боже, как мне хочется изменить все это! Сам того не желая, я довольно громко сообщил о намерениях. И меня не только услышали, но и поддержали:

— Ворота Храма всегда открыты для тех, кто просит Господа нашего о ниспослании милости! Мы рады тем, кто мечтает попрать вопиющую несправедливость. Я говорю о братьях, которые с оружием в руках готовы отправиться на битву с исчадиями ада, с сатанинскими отродьями!

Человек, который выдал эту напыщенную речь, стоял на пороге небольшой церквушки, пришедшей в упадок, как и прочие дома вокруг. Время сурово обошлось с храмом: купол обвалился, штукатурка осыпалась, двери попросту не было. И все равно от церкви исходило какое-то величие, что ли… Или меня так впечатлила фигура местного смотрителя, самозванного святоши по кличке Кардинал?

Некоторые считают его безумцем, бывшим сталкером, который нашел приют в развалинах храма на краю Чернобыля-4 после того, как его квартиру забрали за долги. Я сразу отбросил эту теорию как несостоятельную. У человека, который воздел руки к небу и проповедовал нам несусветную чушь, на груди висел золотой складень триптих. Я еще не видал бомжей, которые бы щеголяли изделием из металла стоимостью с двушку в престижном районе столицы.

Был ли Кардинал настоящим священником или же за такового себя выдавал, о том не ведаю, но ряса на нем сидела так, будто он в ней родился. Правда, роста он был совсем не смиренного — метра два, и в плечах широк. Кулаки — размером с херсонские арбузы. Представляю, что будет с тем, кто попадет под горячую руку. Просторное одеяние не могло скрыть развитую мускулатуру, буграми выпиравшую из-под черной, застиранной ткани.

И складень. Складень заинтересовал меня больше всего. Кило золота, а то и полтора.

Словно уловив мои низменные поползновения, Кардинал замолчал и внимательно посмотрел на нас. Его длинные распущенные волосы шевелил легкий ветерок, приносивший вонь с городской свалки. Внезапно в ручищах Кардинала возникли два очень даже пристойных «ингрема». Откуда он их взял? Из-под рясы, что ли, вытащил?.. «И вообще — с каких это пор святоши не чураются огнестрельного оружия?» — подумал я, спрятавшись за ржавым баком для мусора.

— Не стрелять! — рявкнул я Чингизу, который рефлекторно вскинул автомат, будто забыл, что в магазине у него если и остались патроны, то очень немного.

— Демоны! — категорично заявил Кардинал. Загрохотали «ингремы», фонтанчики пыли вспухли у ног военстала. Он бросил свой «калаш» на асфальт и поднял руки.

Вовсе не такой встречи я ожидал от безумного попа!..

* * * 

Я слыхал, что Кардинал готов поделиться стволами и провиантом с любым, кто поклянется на Библии, что отправится на зараженные территории и будет нещадно уничтожать мутантов. Снорков и бюреров. Кардинал записал в детишки Врага рода людского. Валить слепых собак — богоугодное дело, на Страшном суде зачтется.

«И ты поклянешься?» — удивился Чингиз, когда по пути к церквушке я объяснил ему свои намерения. «Да, — ответил я, — поклянусь. Во-первых, я атеист. А в Зоне нам встретится столько мутантов, по которым придется стрелять, что я ничуть не совру. Мало того, ты тоже поклянешься. И будешь, если надо, кушать сало. Иначе дальше я пойду один».

Чингиз ничего не ответил, но было видно, что затея с клятвами ему безумно не нравится.

И таки Чингиз был прав. Теперь он стоит с задранными к небу руками и улыбается мне с подковыркой, мол, я ж  тебе говорил, Макс, не надо было сюда соваться.

— Эй, Кардинал! — проорал я, не высовываясь из-за бака. — Мы пришли к тебе получить благословение на крестовый поход в Зону!

— Демоны! — не поверил святоша и дал очередь из двух стволов сразу.

Хм. А это вариант. Пусть расстреляет весь боекомплект, а потом мы поговорим с ним, как мужчины с мужчиной. И ничего, что нас двое, а он один. При его габаритах, мы в меньшинстве.

Я подмигнул Чингизу, который и не думал опускать руки. Чингиз подмигнул в ответ, мол, понял задумку, брат, готов поучаствовать.

— Эй, Кардинал… — Только он открыл рот и попытался сделать шаг к церкви, как вновь зазвучали выстрелы.

Самое забавное, что святоша давно мог завалить Чингиза, но почему-то не делал этого. Сан не позволяет? Типа не убий и все дела? Ой, сомневаюсь я в этом. Шикнув на Чингиза, чтобы молчал — не надо искушать безумца, — я сам попытался его разговорить:

— Эй, Кардинал, послушай меня! Мы вовсе… — Я замолчал, внезапно осознав, что святоша больше не стреляет при звуке моего голоса.

Ага, патроны закончились?!

К сожалению, я рано радовался.

— Что здесь происходит, святой отец? — В наш междусобойчик вмешались новые действующие лица.

Лиц было двое, и морды у них были такие, что мама не горюй, папа не смейся. Пропитые такие морды — типичные образины патрульных ментов из Чернобыля-4. В МВД других не принимают. Приходит будущий мент в отдел кадров, а у него спрашивают: «Пьешь как сапожник? Куришь как паровоз? Прессануть сталкера сумеешь и на бабло развести?!» А он отвечает: «Да!» Отдел кадров такому молодцу сразу ставит печать в трудовой — «Наш человек!», выдает фуражку, АКСУ, броник и дубинку. И напутствуют, вытолкав на улицу: «Служи, сынок, как дед служил, а дед на службе не тужил». А зарплату чернобыльским ментам вообще не платят. Мол, так каждый может, так много мозгов не надо, а вот ты пойди и насшибай себе на французскую булочку с черной икрой!

— Чего?! — Мент, вдвое толще своего напарника, скривился так, будто в рот ему затолкали кило лаймов.

С привычкой думать вслух надо что-то решать.

— Говорю, мы очень рады, что нашу молитву посетили представители правопорядка!

Представьте на минуточку расклад. Я за мусорным баком. Чингиз в форме военстала задрал лапки кверху. Автомат лежит у ног. А на пороге церкви — святой отец с импортными стволами. И менты — две штуки — с намерением поиметь бабла хотя бы с наших трупов. И патрульный «уазик» стоит в начале переулка, в нем отдыхают от мирской суеты еще двое жлобов при исполнении. Представили?

Писец — сибирский зверек. Примерно такой фразой можно описать наше положение.

— Так вы тут молитесь? — У толстяка явно не было профессорской степени, сомневаюсь, что он закончил хотя бы ПТУ.

— Молимся! — подтвердил Чингиз, зажмурившись в ожидании автоматной очереди.

Но Кардинал не выстрелил. Точно патроны закончились.

— Верно эти двое говорят, а, святой отец? — Толстяк не поверил Чингизу, но автомат навел почему-то на меня.

Стало так тихо, что я услышал, как стучит сердце военстала. Только бы горячая кровь товарища не взыграла раньше времени. Только бы… Твою мечту! Нет! Чингиз подмигнул мне и указал глазами на автомат, лежащий у ног. Мол, я начну, а ты поддержи огнем.

Слава Хозяевам, он не успел натворить глупостей.

— Послушники, да. Прихожане мои. Обряд у нас, — подал голос Кардинал. — Сейчас принесу святой воды, окроплю боевое оружие. А вам, дети мои, тоже освятить автоматы?

Прикусив усатую губу, толстяк с сожалением опустил ствол.

— А чего этот у бака развалился?

— Так ведь обет у него. Самоуничижение такое, — не растерялся Кардинал.

Чингиз застыл на месте, не понимая, что ему теперь делать: хвататься за оружие или не торопить события? Я скорчил такую рожу, что он сразу понял — спешить не стоит.

— Самоуничижение?.. — Толстяк с пониманием кивнул. — Нужное дело. Особенно некоторым не помешало бы. — И выразительно посмотрел на своего напарника, долговязого, лет двадцати. — А то присылают тут всяких… с мнением… Ну, честь имею!

Толстяк козырнул и вразвалочку зашагал по направлению к «уазику», повесив автомат на плечо. Долговязый — совсем недавно в органах — засеменил рядом, то и дело оглядываясь на нас.

Когда менты чуть отошли, новичок подал голос:

— Слышь, босс, а чего они вообще стреляли?

— Да мало ли чего люди стреляют? Захотелось им… — отмахнулся от него бывалый.

Но не так просто было избавиться от назойливого новичка:

— Босс, тут ориентировка была минут пятнадцать как. Ну точь-в-точь!

— A-a, ерунда. — На ходу толстяк снял с головы фуражку и платком вытер пот с округлой плеши. — У нас этих ориентировок по пять штук с утра и по десять вечером. Не забивай мозги, а то умным станешь. А у нас умных не любят!

«Уазик» укатил.

— Руки-то опусти. А ты? Долго там спать будешь? Вылезай, не трону, — устало подал голос Кардинал и неожиданно зло добавил: — Ненавижу ментов!

* * * 

Внутри церквушка выглядела еще хуже, чем из переулка. Роспись на стенах едва просматривалась. После того как обвалился купол, дожди и солнце быстро расправились с красочными образами. Крест лежал на полу, заваленном битым кирпичом и кусками мела.

Но Кардинала, похоже, этот беспорядок ничуть не смущал.

— Ну? — Уперев кулачища в бока, святоша грозно нахмурился. — Чего приперлись? Что вам, бродяги, надо?

М-да. Я ожидал встречи с полоумным фанатиком, раздающим стволы всем кому ни попадя, а нарвался на серьезного мужика, который в курсе, почем фунт артефактов. Очень может быть, что еще недавно он топтал Зону и сражался за одну из группировок сталкеров.

И все-таки я не собирался сдаваться так просто.

Я принялся уверять святошу, что поклялся уничтожать мутантов до последнего вздоха. Да, дело было в баре, я выпил изрядно, но порывы мои искренни, вот и товарищ да, подтвердит. Чингиз кивнул и попытался было открыть рот, но я вновь перехватил инициативу: для правдоподобия показав ксиву журналиста, поведал Кардиналу о том, что приехал из самой Москвы, чтобы исполнить клятву.

— И этого с собой привез? — прищурился Кардинал, глядя на Чингиза.

— Почему привез? — не почуял подвоха я. — С этим тут познакомился. Отличный парень. Согласился сопровождать меня в Зону, его зовут…

— Да начхать, как его зовут. Заврался ты. Клялся в столице, а этот подтвердить может… Продолжать? Или сам понял, где прокол?

Понял, что ж тут непонятного. Но краснеть не буду, не дождетесь. Цель у меня благородная, а значит, любые средства хороши. Верно?

По инерции, понимая, что усилия мои напрасны, я продолжил канючить:

— Патроны дорогие. Снаряга нужна, мне сказали — без снаряги в Зоне никак. А мне страсть как хочется завалить пару-тройку кровососов и десяток псевдопсов…

— Значит, весь цирк из-за каких-то вшивых псевдопсов? — нахмурился Кардинал. — Из-за хвостов, значит?

Он уже готов был принять новых прихожан в лоно церкви, но я привел неудачный пример, и он насторожился. Но раз беседа продолжается, еще не все потеряно.

— Псевдопсов? Я так сказал?.. Дык ведь не корысти ради, но богоугодного дела для…

Кардинал покачал головой и вдруг поднял руку — это было похоже на сигнал. Когда рука опустится, произойдет нечто ужасное, вдруг понял я. И тут вперед шагнул Чингиз:

— А чего ты ему не скажешь, Край? Скажи!

Кардинал так и застыл в нелепой позе. Я молчал. Тогда затараторил военстал:

— Мы девушку идем выручать. Ее похитили. Держат в неволе. Похититель — некто Профессор. Девушка — дочь сталкера по прозвищу Ворон. Нужны стволы, припасы и снаряга. Помоги, если можешь!

Кардинал выразительно глянул по сторонам и очень медленно опустил руку.

Оказалось, меня и Чингиза все это время держали под прицелом пятеро монахов в рясах, измазанных побелкой и кирпичной пылью. Они так искусно замаскировались среди мусора, наваленного в церквушке, что сразу стало понятно — эти ребятки куда больше времени уделяли армейской спецподготовке, чем изучению Святого Писания. Привстав с пола, отделившись от стен — сделавшись видимыми, — монахи вовсе не спешили опускать оружие.

— Это кто? — спросил я, ошарашенный внезапным явлением. — И почему они вооружены?

— Это братья во Христе, — улыбнулся Кардинал. — А что им, голыми руками карать нечестивцев? Душить, что ли?

— А как же «не убий?» — Вопрос сам слетел с моих губ.

Лучше бы мне поменьше открывать рот. Нельзя злить Кардинала. В конце концов, ВСК в пречистых руках святош не менее эффективны, чем в лапах наемников, обагренных кровью. Но уж слишком я разозлился на себя. Как многоопытный Макс Край мог не почуять опасности?! Неужели теряю навыки?..

— Если вы — враги Господа, братья убьют вас с любовью в сердце. А я отпущу им грехи.

Я замешкался, не зная, что сказать, и тут опять подал голос Чингиз:

— А мы враги Господа? Или нет?

Хороший вопрос. Ответ на него мне тоже очень интересен.

Кардинал резко взмахнул рукой — и монахи открыли огонь.

Если б я позавтракал с утра, точно обделался бы. Мне повезло: желудок пустовал, кишки слиплись. Только благодаря этому я «сохранил лицо». Оно окаменело от выброса адреналина — я просто не успел зажмуриться, так быстро все произошло.

Хорошо хоть, обошлось без грохота — на ВСК стоят отличные глушаки.

Ни одна пуля не попала в нас. Все просвистели рядом. Я бы сказал — неприлично рядом. Предпочитаю избегать подобной близости.

Вытащив из-под рясы здоровенный тесак, лезвие шириной с трамвайную рельсу, Кардинал шагнул ко мне. Не дожидаясь, пока мне вскроют брюшину, я врезал святоше носком ботинка между ног. Будь ты трижды громадного роста, есть одно местечко, от удара в которое падают даже рестлеры. И целибат тут ни при чем.

Грузно опустившись на колени, Кардинал прохрипел:

— Ты чего?!.. Это ж обряд!..

— Предупреждать надо! — отрезал я.

У них тут существовал целый ритуал посвящения в крестоносцы Ордена Чистоты.[11] Все представление было затеяно с одной целью: выяснить, крепок ли дух новых послушников, способны ли они — то есть мы — воевать за Божью благодать. Насчет Ордена я не оговорился: именно так Кардинал называл свою секту, состоявшую из мужчин с опытом военных действий. Что ж, они не первые с такой придурью и не последние. Какой только мрази в наших местах не шастает, а уж в Зоне…

— Примите кресты нательные! — Святоша-великан вручил мне и Чингизу два очень странных распятья.

Странность их заключалось в том, что сделаны они были из пористого материала вроде губки, но твердого и неприятного на ощупь. Меня смутила форма креста — буквой «X». А вместо человеческой фигурки — снорк.

Жуткая штуковина. Меня передернуло, когда Кардинал повесил мне ее на шею. Выброшу при первой возможности. А вот Чингизу крест понравился.

Теперь пора звонить колоколам, пусть пол уйдет из под ног и мне откроется хранилище Ордена, до самого потолка наполненное оружием. А в углу — пулемет Максима на стальных колесиках. Я уж не говорю об ассортименте серебряных пуль, осиновых колов и метательных бутылок со святой водой.

А вот ничего подобного!

На вопрос «А где тут у вас церковные подвалы?» Кардинал удивленно вскинул брови. Арсенал сектанты хранили в списанном армейском «Урале» с тентованным кузовом. При облаве мобильный склад легче перепрятать: сел за баранку — и через пятнадцать минут за городом, ищи ветра в поле. Умно, согласен.

Грузовик стоял на неприметной улочке за храмом. Вот к нему мы и отправились. 

Глава 10. Остановка по требованию

— Комбез как на меня сшит, — одобрил я фасон, проверив липучки на многочисленных карманах и убедившись, что ничего нигде не жмет.

— А то! Это тебе не ателье в подвале, это форма реальных военсталов. — Суровое лицо монаха, которого Кардинал отправил с нами, растянула щербатая, без двух резцов, улыбка. — Это не то фуфло, в котором пацаны в Зону ходят. Это материальная помощь от пиндосов.

Чингиз справился со шнуровкой ботинок, попрыгал на месте и презрительно скривился:

— Ты гонишь, поп. Не видал я такой формы ни разу.

— Конечно, не видал. — Монах умел держать себя в руках, хотя было заметно, что за попа он готов был забыть о второй щеке. — Она ж к частям у Периметра не доехала. Дорогая ведь, продать можно, баблос срубить. А солдатики в старье походят. Не все ли равно, в чем дохнуть в Зоне?..

Чингиз кивнул, удовлетворившись объяснением. А я заскрежетал зубами: ничего, скоро этот беспредел закончится. Я наведу порядок.

Нацепив рюкзак и повесив на плечо «калаш», я чуток успокоился и даже повеселел. Что есть, то есть: упаковались мы основательно. У каждого по автомату и пистолету, боеприпасы, аптечки, вода во флягах, консервы с расчетом на неделю похода, водки два литра — не бухать ведь идем, но по делу. Что еще, скажите, для счастья двум бродягам надо?

Получив благословение Кардинала, мы распрощались с сектантами и при полном параде выдвинулись из переулка. Хватит по Чернобылю-4 бродить, нас ждет ратный подвиг в Зоне. Кем-кем, а крестоносцем я еще не был. Ничего, когда-нибудь все случается в первый раз.

Спрятавшись от глаз монахов за углом дома, я полез за пазуху выуживать подаренное распятье, чтобы избавиться от него. Но тут мое внимание привлек желтый микроавтобус, притормозивший у остановки с навесом от дождя.

— Чингиз, стопани его! Он не должен уехать! — рявкнул я и с ужасом понял, что мой товарищ слишком уж буквально понял просьбу. — Нет! По колесам не стрелять! Водилу брать живым!

Военстал с явным сожалением дал очередь в небо и махнул рукой, мол, не спеши, извозчик, а то успеешь — на тот свет. Микроавтобус, который только-только начал разгоняться, остановился. Я подбежал, жестом велев водиле, мужику лет сорока, открыть дверь.

— Шеф, подкинь! — как можно обаятельней ощерился я, встав на подножку. — Это ж рейс до Чернобыля пятого?

Водила смерил меня презрительным взглядом:

— Читать умеешь? У меня маршрут четко обозначен!

— Лады, значит, нам по пути. — Я протиснулся в салон, обнаружив, что он полупустой. — Сколько за проезд?

— Пять гривен.

Я сунул водиле десять долларов:

— Высадишь, где скажу.

— Маршрутное Такси останавливается только на остановках! — буркнул мужик, но баксы взял, воровато оглянувшись на пассажиров, которые все как один пялились в пыльные стекла.

— В виде исключения! — подмигнул водиле Чингиз.

Дверь закрылась, маршрутка резво сорвалась с места.

Забавно было наблюдать, как на нас косятся пассажиры. Редкие пойманные взгляды разнообразием не отличались. Типа совсем уже бродяги охамели: при свете дня в снаряге да со стволами шастают по городу. А к Периметру уже на автобусах раскатывают. Ни стыда, ни совести!

Серые лица. Мужчины и женщины, раздавленные бытом — высокими ценами на продукты и коммунальные услуги. Их дети не бегают на танцульки в ночные клубы, не ездят на немецких лимузинах и не учатся в престижных вузах. Их соседи жрут самогон декалитрами и горланят по ночам матерные песни… Лучше уж в Зоне выжечь мозги радиацией и накормить собой псевдопсов, чем вот так!..

Я едва не прозевал нашу остановку по требованию.

— Шеф, здесь, пожалуйста!

Мы вышли посередке между номерными Чернобылями. Не успела еще маршрутка скрыться из поля зрения, как мы кинулись к Периметру.

* * * 

Тут от шоссе до Зоны — полета метров по пахоте, которая есть контрольно-следовая полоса. Мы ж сюда не ворон считать приехали, у нас намерения очевидные. Поэтому медлить никак нельзя. Я специально выбрал именно этот участок Периметpa — здесь Зона отделена от нормального мира лишь колючей проволокой в несколько рядов. И неудивительно, это же сектор ответственности украинского контингента. Хотя согласно штабным картам здесь гордо возвышается стена. Но то ли у меня обман зрения, то ли ее попросту нет. Почему-то. Объяснить, почему? Просто какой-то генерал подарил жене соболиное манто — и махнул, не глядя, подпись под актом приемки. И боссы строительной фирмы довольны, и молодая супруга устроила «своему лютому варвару» ночь страсти. В общем, все в шоколаде.

Кроме тех, кто платит налоги и умирает, защищая Периметр от мутантов.

Оставляя за собой четкую вереницу следов, я прекрасно понимал, что мы очень рискуем: то ли проскочим без проблем, то ли придется стрелять. Иной раз можно пешком идти к колючке. А бывает, только собрался на ту сторону — а тут наряд ооновцев. Да не наших, с которыми можно договориться за пачку сигарет и пузырь водки, а штатовских, звезды с флага им в глотку. С пиндосами мы, бродяги, переговоров не ведем. И это не принцип, это инстинкт самосохранения.

Чингиз споткнулся на ровном месте и едва не вспахал носом и так рассыпчатую землю.

— Не отставай! — подбодрил я товарища.

А вот и первая линия проволоки — шипы ржавые, опасные.

Сжимая деревянные накладки на длинных ручках, я ловко орудовал специальными ножницами, сделанными еще во Вторую мировую. Нашел их в кузове сектантского «Урала». Молодцы предки, металла не жалели, инструмент получился надежный — сколько лет уже радует лазутчиков, кромсающих проволочные заграждения.

Чингиз присел рядом и, выставив перед собой автомат, вел наблюдение за дорогой. Это у нас самое опасное направление. Оттуда надо ждать врага.

И вот — враг легок на помине.

— Край! — подал голос Чингиз, и я, не оборачиваясь, услышал звук мотора.

Значит, судьба-злодейка работает с нами по второму варианту. А ведь мы еще даже не в Зоне. Придется стрелять. Плохо, очень плохо. Кинув взгляд через плечо, я увидел желто-голубой колесный БТР, неспешно кативший по асфальту.

Не сидится парням на базе! Ну выгнали вас на патрулирование, так тихонечко спрячьтесь в кустах, соляру слейте и продайте. На вырученные гривны можно купить газировку, комиксы, пирожки с капустой и мороженое с джемом. Шутка. Водку можно купить, на пол-ящика точно хватит.

Лежа на спине, я орудовал ножницами еще усердней, чем прежде, хотя куда уж усердней. Куски проволоки падали на землю. Первая линия позади, вторая готова. Проползти чуть дальше, подтянуть за собой рюкзак… Третья линия.

— Быстрее, Край! — Чингиз тоже залег, чтобы меньше отсвечивать. Да только это не поможет, нас все равно засекут, я уверен в этом на все сто.

Внезапно БТР остановился метров за полтораста от «места незаконного проникновения», то есть от того участка дороги, с которого мы сошли на КСП. Я уже приготовился увидеть во всей красе дежурный наряд с собаками, но недра десантного отделения бронемашины явили на свет лишь одного бойца. Приспичило пареньку по-маленькому, вот и тормознули.

Четвертая линия. Сколько их тут, а?..

— Чингиз, — прошептал я, — ползи за мной. Черт, как некстати нагрянули ооновцы! А вообще они подозрительно спокойны — наверняка ведь уже прошел сигнал о нарушении целостности Периметра. Оборвалась проволока — разомкнулась цепь, страшный мутант спешит в гости к мирному населению, надо принять меры. Или того хуже — злобный сталкер проник на запретную территорию, и крайне важно его обезвредить, пока он не вернулся, напичканный артефактами, опасными для людей.

И при всех этих ужасах ооновцы вообще не чешутся. Пописать вон остановились. Хотя… таких сигналов у них по десятку в день. Проволока-то ржавая…

Пятая линия. Чингиз ткнулся головой в подошвы моих ботинок.

— Чего ты там возишься?!

Я сделал вид, что не расслышал вопроса. Иногда моему товарищу лучше бы вообще не открывать рот.

— Засекли! — сдавленно пробормотал Чингиз. — Засекли нас!..

— Что?! — Я приподнял голову.

Таки да, заметил нас товарищ, который выбрался из БТР, чтобы облегчиться. У-у, глазастый! И мало того, что высмотрел, еще и коллегам наябедничал. А это уже нехорошо. Я бы сказал — очень плохо.

Загрохотали выстрелы, пули просвистели значительно выше ограждения.

Молодцы бойцы, уважаю! Если в уставе написано, что сначала надо дать предупредительный залп, то вот вам глупый расход боеприпасов. Спасибо, дорогие, за пару секунд дополнительного времени. Нам сейчас каждое мгновение дорого. Вы еще в мегафон поорите, что, мол, уважаемые граждане, вы нарушаете кучу законов, поэтому добровольно сдавайтесь, иначе миротворческие силы вынуждены будут открыть огонь на поражение.

Щелчок — упал кусок проволоки, в сторону его, чтобы не мешал. Еще щелчок — еще кусок. Еще…

Ага, таки вытащили мегафон, что-то кричат. Точнее, один кричит, а остальные спрятались в кустах. Верное решение — мало ли, вдруг стрелять начнем? Кому охота подставляться под пули?

БТР сорвался с места и покатил по дороге. Тоже вариант. Зачем портить КСП, если можно положить бродяг из пулемета, а потом отправить парочку молодых бойцов, чтобы вынесли трупы на асфальт?

Всё. Шестая линия оказалась последней. Я вытащил рюкзак и откатился в сторону. Я — в Зоне. И вот тут не зевай. Казалось бы, разница в несколько метров, а совсем иной мир со своими непостоянными законами и традициями.

Ножницы больше не нужны, я бросил их. Выходить из Зоны планирую с гордо поднятой головой. Больше под проволокой ползать не хочу и не буду.

Так, теперь бегом к оврагу, вот к тому, что правее. Там нас точно не достанут, даже если начнут долбить из малокалиберной пушки, установленной в башне БТР. Жизнь налаживается!

— Я застрял, — бесстрастно сообщил мне Чингиз.

Если честно, я сначала не поверил. Думал, что это у него такой военсталкерский юмор.

— Ты что сделал?.. — Я едва сумел выдавить из себя эти слова.

Я прорезал проход, а этот знаток тактики и стратегии умудрился вляпаться в колючку, как последний «дух» первого года службы?! Ему, видите ли, лень было снимать рюкзак, и он пополз на животе и конечно же зацепился, дергаться начал и еще больше увяз. А в положении лежа рюкзак снять фикус получилось.

На миг у меня возникла шальная, просто-таки безумная мысль: а не бросить ли Чингиза здесь, пока не поздно и есть шанс уйти от ооновцев?!

— Беги, Край. Я тут сам как-нибудь… — Чингиз скорчил такую виноватую рожу, что мне захотелось хорошенько врезать ему в челюсть.

Ну-ну. Сам он в колючку влез, а выпутываться мы уже вместе будем.

Раз такое дело, я встал в полный рост и дал залп по миротворцам. А то притихли что-то, небось пакость какую задумали. Мои выстрелы отвлекут вояк от коварных замыслов.

И тут БТР остановился, башня повернулась и…

Я едва успел упасть и вжаться в землю. Пулемет, спаренный с пушкой, взрыхлил почву в шаге от меня и порубил веером пуль колючку в куски.

— Живой? — спросил я, когда выстрелы стихли.

— Вроде того, — ответил Чингиз.

— Сейчас… — Я оторвал лицо от земли. — Подползу и срежу лямки. Только не дергайся, лежи спокойно.

— Не надо.

— Надо! И не спорь со мной, Чингиз! Не зли меня!

Послышался лай собак. Чингиз засопел, заворочался и через секунду оказался рядом со мной.

— Не понял?! — возмутился я и тут же сообразил, что массированная долбежка из пулемета освободила моего товарища, уничтожив целый сектор проволочного заграждения.

А то, что мы живы, — чудо, не иначе. Вот потому миротворцы и расслабились: мы просто не могли уцелеть под ураганным огнем.

— Побежали! — скомандовал я и рванул к оврагу, моля Хозяев, чтобы Чингиз все правильно сделал, ибо я не нянька, не могу все время вытирать ему сопли.

Позади раздались крики, кто-то начал стрелять из автомата, пули просвистели над моей головой, но я и не думал сбавлять скорость. Если не доберусь до оврага, все равно шансов выжить не будет. Попади я в плен к миротворцам, лучшее, что меня ожидает, — тюрьма, а это не жизнь.

Гулко грохнула пушка БТР. Земля впереди поднялась и кинулась на меня комьями и пылью. Я резко свернул в сторону, упал, тут же вскочил и опять побежал — на сей раз зигзагами и пригнувшись, чтобы как можно меньше подставляться. Что там Чингиз? Как он?..

Я подбежал к обрывистому краю оврага и не раздумывая прыгнул вниз. Сломаю ли я ноги, еще неизвестно, а если замешкаюсь — пулю схлопочу, факт.

Внизу, метрах в десяти, рос орешник. Вот в него-то я и угодил.

Ветки жестко ударили по ногам, расцарапали лицо. С меня сорвало рюкзак, но автомат я удержал. Когда ж все это закончится, Господи? Эй, Хозяева, вам не надоело испытывать Максимку Краевого?! Я завис в ветвях, как парашютист, свалившийся в джунгли. Вот только тут не джунгли, а я не парашютист.

Остаться в Зоне без оружия — верная смерть. Лучше уж ребро сломать, неудачно сгруппировавшись. Потому я и не выпустил из рук «калаш». Но что самый крутой ствол может поделать против обычной аномалии?

Ведь я умудрился запрыгнуть в поле действия «воронки». На краешек, но… малейший дополнительный сигнал — и она сработает.

Я вцепился в ветки, завороженно глядя на темное пятно в центре аномалии. Над пятном кружили черные перья — видать, недавно глупая ворона решила отдохнуть на веточке, да неудачно. А чем я лучше птички-мутанта?

Поначалу я ничего не почувствовал, будто «воронка» вообще не обратила на меня внимания, если так можно сказать о взбесившейся гравитации.

Свистнув в воздухе, с грохотом разорвался снаряд на противоположном, покатом склоне оврага. Это и послужило сигналом для аномалии. В нагрудном кармане завибрировал детектор, а я вдруг почувствовал, как меня потянуло к центру «воронки».

Воздух над темным пятном задрожал и потек волнами. Я моргнул и попытался отвести взгляд — незатухающие вопреки законам физики волны притягивали меня, манили. Мне хотелось разжать пальцы и соскользнуть с веток вниз.

Чтобы прийти в себя, я прикусил нижнюю губу до крови. Боль чуток отрезвила. Вместо отупляющего желания нырнуть в «воронку» нахлынула злость. Блин, ведь я, безумно рискуя, спустился в этот овраг, я бежал под пулями и таки оказался вне сектора обстрела БТР. Так зачем же меня окунать в аномалию?! Разве Максимка Краевой мало страдал?!

И вообще, где Чингиз, когда его помощь так нужна?!..

— Да здесь я, чего орешь?! — Военстал стоял чуть выше зарослей кустарника и с интересом разглядывал перья на границе дрожащего воздуха. — Хватай конец!

И он швырнул мне крепкий нейлоновый тросик. Бухту военстал позаимствовал у монахов, а я еще посмеялся над ним, мол, в Зоне с горами напряженка, не сезон. Это получается, он был прав, а я конкретно протупил?..

Чтобы схватиться за веревку, надо освободить руку. Я же одной ладошкой сжимал цевье автомата, а второй едва держался, сопротивляясь притяжению аномалии. И притяжение это становилось все сильней и сильней. Я прекрасно понимал, что скоро ослабну и свалюсь в самый центр «воронки», но все же ничего не предпринимал. Не люблю выбирать между жутким и отвратительным.

— Хватай конец, — терпеливо повторил Чингиз. — Я тебя вытащу. Обещаю.

Вдохнув поглубже, я отпустил ветку.

И рухнул вниз.

Глава 11. Ракеты и спринтеры

Это было незабываемое ощущение.

Сравнить его можно только с ночным кошмаром, когда просыпаешься, будучи уверенным, что упал с большой высоты. Только у меня все было в разы страшнее, потому что реальней — «воронка» подхватила меня и дернула жестко, по-хозяйски. Пальцы мои царапнули воздух, на миг мне показалось, что я промазал и все кончено…

Но я таки схватил трос! Он тут же натянулся гитарной струной. От резкого толчка Чингиза едва не сбросило вниз, ко мне по соседству. Вот была бы хохма: бродяги пролезли в Зону буквально под носом у вояк и тут же вляпались в аномалию, которую способен обойти даже школьник. Насчет школьника я, конечно, загнул, но все-таки.

Глина сыпалась из-под ботинок Чингиза. Он сделал меленький шажок по склону. На миг мне показалось, что военстал не удержит меня. А ведь я поджал ноги, чтобы пятками не коснуться темного пятна. Воздух вокруг меня был похож на потекший от жары студень, а перья вороны — на волокна мяса в нем. А я тогда кто — свиной мосол для вкуса?..

Я почувствовал, как с меня сползают ботинки. Это почему-то испугало меня больше всего. И я заорал:

— Тащи меня! Не стой! Тащи!

И Чингиз потащил, кряхтя и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Каждый крохотный шажок по склону вверх и в сторону давался ему с огромным трудом. Трос впился в ладони и резал плечи, за которые Чингиз завел его для пущей надежности. Военстал сначала покраснел, потом побледнел от напряжения. Вены на его висках и на шее вздулись: вот-вот лопнут, алый фонтан заляпает окрестности. Но мне уже будет все равно: «воронка» вмиг сломает меня, скомкает в колобок из фарша и костей, который разорвет на части и расшвыряет по сторонам на прокорм крысам и тушканам.

Чингиз дернулся из последних сил, упал на колени и тут же выгнулся, перевернувшись на живот. Но не сполз по склону ни на миллиметр!.. И все же это было агонией, а не спасением.

Я шире открыл глаза, чтобы в последний раз насладиться пейзажем вокруг…

Но вопреки ожиданиям меня не утянуло вниз, а наоборот — толкнуло в спину и вышвырнуло из «воронки», как нашкодившего котенка из постели. Я упал рядом с Чингизом и судорожно вцепился в жалкую растительность, укоренившуюся на глине. Теперь я лично смог оценить чудеса ловкости, которые Чингиз проявил, — ведь он сумел здесь встать в полный рост и даже вытащить меня!

— Спасибо, друг… — прошептал я. — Ты спас меня…

— Нет, — мотнул головой военстал. — Она сама. «Воронка» тебя выплюнула.

— Быть такого не может.

— Не может, — кивнул Чингиз. — Но выплюнула. Я сам видел.

Неужто цыганский барон не ошибся и «пиранья» до сих пор хранит меня?.. Я не нашелся с ответом. Откровенно говоря, без разницы. Главное — я жив. И ботинки при мне. Только на правом шнурок развязался. Видать, судьбе надоело забавляться мной. Местным грызунам на закате не суждено отведать человечины.

Солнце клонилось к горизонту. А ведь с того момента, как маршрутка остановилась по требованию, прошло минут десять. Вряд ли больше.

Завязав шнурок и отхлебнув водки из фляги, я решил, что напарник обязательно должен быть в курсе моих мыслей по поводу:

— Патруль за нами не сунется. Бэтээр в Зону загнать — это и себя и технику угробить. А пешком да без снаряги… Не-а, не пойдут они, на фиг нужно. Мало ли тут сталкеров шляется и мародеров? И ради каждого гэ рисковать своей шкурой? Не смеши меня, Чингиз. Пока что нам с тобой волноваться не о чем.

Зря я так. Зона не любит, когда языком полощут. Есть такая примета: «Нэ кажи гоп, покы нэ пэрэскочив». А я сейчас не просто «Гоп!» сказал, я Хозяевам в глаза плюнул своим бахвальством. И конечно же вскоре поплатился за высокомерие.

Но в тот момент я не думал о последствиях. Меня интересовало другое:

— Ты здесь как оказался? Ты ж не прыгал вроде.

Мы остановились на дне оврага, где обнаружился здоровенный «разлом». Если б я в него нырнул с разбегу, никакая веревка не спасла бы.

Чингиз поправил рюкзак и вытер рукавом пот со лба:

— Тише едешь, дальше будешь. Тут рядом нормальный спуск есть. Если честно, я не понял: на кой ты прыжки затеял? Соскучился по учебке? Помнишь, как нас загружали в раздолбанный «Ан»? Он дребезжал так противно-противно… а мы, пацаны совсем… — Военстала накрыл приступ ностальгии.

Встреча сослуживцев продолжается. Только корнишонов не хватает и незваных гостей с автоматами.

Потирая ушибленный при падении бок, я обернулся и взглянул на склон. А ведь не соврал дружок. В том месте, где Максимка Краевой надумал изображать из себя кузнечика, чернозем смыло, обнажилась глина — будто кто ковшом экскаватора срезал край оврага. Зато метрах в двадцати справа можно было спокойно спуститься — без малейшего риска свернуть шею. М-да и еще раз м-да, если не сказать по матушке.

— Давай, брат Чингиз, определяться, где мы и куда нам путь держать. Что там у нас на ПДА? — Я присел и вытащил из кармана прибор.

Все то время, что я провел на ветвях орешника, снаружи Периметра была слышна какая-то возня. Кто-то иногда постреливал из автомата, кто-то орал в мегафон. Ревел движок БТР в овраг прилетали снаряды, выпущенные малокалиберной пушкой, — нерегулярно, но уже пальцев на одной руке не хватило бы, чтобы пересчитать воронки на склоне. Воронки, кстати, были удивительно большие.

А тут внезапно все стихло. Как обрезало.

Мне эта тишина жутко не понравилась. И не только мне — Чингиз вдруг забеспокоился, схватился за автомат. Уж кому, как не ему, понимать, какую тактику используют военные для поимки забуревших сталкеров.

— Здесь оставаться нельзя. Надо уходить. И побыстрее.

Я кивнул, соглашаясь с товарищем. Таки да, надо. Вот только сориентируемся, куда путь держать, и…

К сожалению, воспользоваться картой, загруженной в ПДА, я не успел.

* * * 

Вас когда-нибудь кусала собака? Может быть, дворняга, случайно пробегавшая мимо, или соседский пекинес? Если да, то представьте, что этот самый пекинес в пять раз увеличился и превратился в натасканную на людей восточноевропейскую овчарку, черную как безлунная ночь в лесу.

Представили?

Именно такая зверюга меня тяпнула за правое предплечье. Не мутант, но от этого не легче. От боли я выронил дорогой прибор и попытался вскочить на ноги. Овчарка не дала мне этого сделать — она повисла на руке, сильнее сжав челюсти.

Слова, которые я при этом произнес, в культурном обществе не употребляются. Но суть их такова: это настоящее свинство — спускать собак на Максимку Краевого, золотой души человека!

Подтянутый живот, мускулистая шея, косо поставленные глаза цвета миндаля и — главное! — крупные белые зубы, плотно прилегающие друг к другу. Все это я смог в подробностях рассмотреть. Поверьте, я вовсе не хотел изучать прикус пса, я же не стоматолог. Но пришлось! Тут поневоле и ветеринаром станешь, и санитарной службой. Я засуетился, упал на спину, зверюга навалилась сверху… Да и вообще много всего навалилось в последнее время: Джанки заграбастал мой клуб, визит к Кажану, перестрелка в квартире, потом безумные монахи и миротворцы со своими шавками…

Целую секунду я позволял овчарке себя грызть, а потом вытащил из набедренной кобуры «стечкин» и пристрелил как… как собаку пристрелил: черепушку ей разворотило основательно, и тявкнуть не успела. И это при том, что я не левша и очень боялся зацепить терзаемую клыками конечность.

Первая подстреленная мной собака оказалась молчаливой, зато вторая, прыгнувшая на меня из орешника, очень даже развылась, схлопотав пулю меж ребер. Не было времени добить ее сразу — Чингиза атаковали сразу три здоровенных пса. Одного военстал встретил ножом в брюхо — разумный ход, зачем тратить боеприпасы? Второго попросту задушил — не хотел тупить лезвие? Он бы справился и с тем, который собирался сзади прокусить ему бедренную артерию, но я решил не рисковать — не пожалел на зверушку два патрона.

И завертелся, направляя ствол из стороны в сторону. Пусто. Похоже, опасность миновала.

— Нас вроде сюда направили слепых собак убивать, а не зрячих? — криво улыбнулся Чингиз, шагнув к псине, которая визжала, вцепившись зубами в простреленный бок.

— Слепых собак или еще кого, — я сделал вид, что не понял намека, — какая разница, кого тут валить?

Псов надрессировали, чтобы те нападали на сталкеров и мародеров, проникающих в Зону. Поразительно: овчарки атаковали бесшумно, подкравшись со спины. Я почуял неладное только в последний момент — и выставил руку, что спасло мою шею, но не конечность. Надо обработать рану. Надеюсь, зверь не хворал бешенством.

И ладно я — тюрьма научила меня с опаской относиться к четвероногим братьям. А каково Чингизу? Впервые он оказался в роли беглеца, по следу которого идут опытные охотники. Он ведь военстал, пусть и дезертировавший из рядов ВС. Это его работа и долг — избавлять Зону от криминальных элементов. Еще вчера за патрулирование Зоны он получал аванс и зарплату, за скальпы мародеров — премию, а сегодня его атакуют служебные овчарки. Представляю, что сейчас творится в душе друга.

Одним точным ударом Чингиз прервал страдания раненой собаки.

И как только она затихла, мы услышали вертолет.

* * * 

Не надо быть академиком, чтобы понять: патруль миротворцев не пожелал соваться в Зону. Но и отпускать нас с миром вояки посчитали позором. Потому и вызвали подкрепление.

И вот примчалась боевая стрекоза, готовая поразить нарушителей ракетной мощью, — над оврагом пролетел Ми-8, на пилонах которого красовались пусковые установки, похожие на огрызки карандашей. Их словно продырявили шилом вдоль горизонтальной оси. И ладно бы ПУ, так я еще заметил бочонок вакуумного фугаса. С некоторых пор у меня стойкая антипатия ко всему, что порхает над Зоной. Слишком часто авиация вмешивается в мои планы. Захвачу Периметр — отменю все полеты над зараженными территориями. Достали, честное слово.

— Если скинет фугас, мы погибнем. — Чингиз и сам в курсе, но я не смог сдержаться.

Спасибо товарищу, он лишь покачал головой:

— Фугаса не будет. Слишком близко от Периметра. Нам в яру и ракеты с головой хватит, а то и вовсе пулеметной ленты. Сверху-то отлично все простреливается.

Это военстал точно подметил. Хоть сей, хоть куй, а итог один. Я в бессильной ярости сжал зубы и дал в небо очередь из «калаша».

Глупо, очень глупо: вертолету это словно укус комара, зато наше местоположение можно вычислить по вспышкам выстрелов. Чингиз нахмурился, не одобряя всплеск моих эмоций.

Сейчас вертушка двинет вдоль оврага. И если мы до сих пор невидимы, то засекут нас за пару секунд. Твою мечту! Надо что-то делать. Вот только что?!..

Тень скользнула у меня над головой, я почувствовал легкое дуновение ветра. Низко, очень-очень низко пролетела черная птица, подруга той, что вляпалась в «воронку». Я непроизвольно проследил за ней — она села на склоне оврага, заросшем джунглями репейника и сурепки.

Совсем вороны обнаглели!

И тут я заметил то ли нору, то ли дыру в склоне, рядом с тем местом, где приземлилась птаха. Если это не знак судьбы, то я — бумажный бронепоезд.

— Чингиз… — я осекся, сообразив, что товарищ понял меня без слов.

И мы побежали.

По дну оврага змеился «разлом», похожий на вулканическую лаву, покрытую едва застывшей коркой. Ненавижу огненные аномалии. Только не спрашивайте, откуда у меня такая неприязнь к ним — сам не знаю. Наверное, мне слишком часто говорили, что спички детям не игрушка.

«Разлом» мало похож на спичку, но все же общего у них более чем достаточно. Огонь. Жар. Пламя. Как угодно назовите процесс окисления, но всякая вещь — и плоть! — попадающая в «разлом», вспыхивает, как олимпийский факел.

Короче говоря, между нами и спасительной норой пролегла аномалия. На миг мы остановились, озираясь по сторонам. Собственно, озираться надо было раньше, из за укрытия. А то выскочили на всеобщее обозрение и давай выяснять, где тут мост на ту сторону.

Конечно же пилоты нас заметили. Ми-8, притопив нос, пролетел вдоль оврага и завис над плакучей ивой, обвешанной «ржавыми волосами». Дверца откатилась, наружу высунулся ствол пулемета — и началось!

Пули хлестали вокруг, взрыхляя землю и прореживая кустарник, но ни одна не попала ни в меня, ни в Чингиза, хотя мы застыли на месте, словно две мишени в тире.

Что такое? Почему мы еще живы?!

Переглянувшись, мы, не сговариваясь, пожали плечами. Как по нам можно было не попасть с такого расстояния?! Нет, конечно, мы только рады, но все-таки…

— Проход! — Чингиз указал пальцем, куда надо бежать.

Не знаю, что он там высмотрел, но я решил довериться товарищу. Меня сейчас больше занимали вертолет и детектор аномалий, который вибрировал так, что им можно было сваи в грунт вколачивать.

Пули свистели, уговаривая лечь и не вставать. Я споткнулся о корень и растянулся на траве в паре метров от пышущего жаром «разлома». А пока я собирался с силами, чтобы подняться, произошло нечто странное — плакучая ива, над которой зависла вертушка, словно ожила: «ржавые волосы» вздыбились, ударив по днищу Ми-8. Вертолет при этом подбросило вверх, пулемет замолчал.

— За мной! Сюда! — Чингиз махнул мне рукой.

Я побежал к нему, на ходу соображая, что же такое я видел. Ведь не могли же «волосы» в самом деле так сильно ударить вертушку, что ее аж подбросило?!

И тут меня осенило: ведь все очень просто!

Рядом с ивой притаился мощный «трамплин». Жаль, сила этой аномалии слабеет с высотой. Когда Ми-8 попытался спуститься пониже, его просто подкинуло, не причинив особого вреда. И вообще все это время аномалия дергала вертолет — пулеметчик не мог нормально прицелиться, а экипажу не хватило смекалки понять, что происходит. Только это спасло меня и Чингиза от неминуемой гибели.

Ми-8 поднялся выше и отлетел в сторону. Похоже, внутри вертушки решали, что делать. На днище уже стали заметны черные проплешины — следы от касания «ржавых волос», которые «трамплин» очень кстати взметнул вверх. Все, машину можно списывать. На месте экипажа я бы поспешил на базу. Есть риск, что вертушка развалится в воздухе — «волосы» разъедают металл очень быстро.

Ну да экипаж на своем месте, а я на своем. И я нынче лавирую между складками «разлома», ощущая на лице жар и потея от одной только мысли, что в любой момент граница аномалии может сместиться и меня поджарит, как стейк на сетке барбекю.

Но раз Чингиз сумел здесь пройти, пройдет и Максимка Краевой. Чем я хуже, а?

Шаг, еще шаг, аккуратней, здесь перепрыгнуть — и удержать равновесие, даже если рюкзак на спине тянет вниз… И вот я на другой стороне!

Военстал был уже там и вовсе не скучал, меня дожидаясь, — его атаковали крысы, он потратил на них рожок. Еще толком не успели прогуляться по Зоне, а уже такой расход боеприпасов. Ну да ладно, авось как-нибудь прорвемся, не впервой.

Пулемет Ми-8 вновь зарокотал. Но на этот раз вертушка подлетела непозволительно близко к нам — с такого расстояния ни стрелок наверху, ни я промазать не могли. Вот я и не промазал чуть раньше вояки. Пулемет опять замолчал, вертолет резко ушел в сторону, в открытую дверцу вывалился труп, угодив в самый центр «разлома». Тут же в небо ударил фонтан пламени, вмиг испепелив тело.

Один-ноль в мою пользу.

Но расслабляться рано, я побежал вслед за Чингизом. Уже было видно, что нора — вовсе не нора, а что то типа слива коллектора. Такой вариант меня больше устраивал.

— Решетка с замком! Ржавая! — пожаловался Чингиз.

Я выстрелил из «стечкина» — замок разлетелся на куски. Откинув решетку в сторону, мы шагнули в коллектор, набранный из бетонных труб, внутренний диаметр которых позволял идти в полный рост.

Здесь было темно и, вопреки моим опасениям, сухо. Я почему-то думал, что придется топать по колено в тухлой воде. Солнце почти что закатилось. На вертушке врубился прожектор, луч света метался по склонам оврага, выискивая нас.

Нехорошее предчувствие звякнуло колокольчиком в голове.

— Быстро! — рявкнул я и помчал вперед, как спринтер на первенстве мира.

Мы успели пробежать метров двадцать в темноте, когда позади раздался взрыв.

Глава 12. Выхода нет

Вспышка озарила мрак. Ударная волна толкнула нас в спины.

Я рухнул ничком, Чингиз тоже не устоял на ногах — в ярком свете я видел, как он взвился над округлым полом. А потом все опять поглотила мгла, и в коллекторе стало невозможно дышать: едкий дым наполнил легкие.

У меня что, дежавю?! Или я заснул и вижу прежний кошмар? Только в том сне я ехал в танке?..

Сколько я так провалялся, борясь с удушьем и выкашливая комья цементной пыли, не знаю. Но в какой-то момент оказалось, что дыма больше нет. Изрядно протопав на четвереньках в темноте, я сбил ладони в кровь и понял, что так не годится. От грохота взрыва до сих пор звенело в ушах — скорее всего Чингиз меня не услышит, даже если я заору в мегафон.

Сняв со спины рюкзак, я на ощупь нашел фонарь. Включил. Посветил по сторонам. Увидел Чингиза. Он валялся на полу. Его присыпало мелкими камешками и серой пылью.

— Эй, ты чего? — Я не услышал собственного голоса, поднялся и шагнул к товарищу.

В голове гудело, меня качало. И чуток подташнивало.

Присев рядом с военсталом, я перевернул его на спину. Так-с, что тут у нас? Разбит нос, губа тоже, зубы вроде целы… Пульс есть. Главное — пульс, а остальное до свадьбы…

— Жениться тебе надо, Чингиз.

Мелкими шажками я двинул в сторону выхода.

Ослабев от контузии, я потерялся в пространстве. С трудом сообразил, что уткнулся в завал и дальше не пройти, разве что убрать куски бетонных труб, каждый из которых по полтонны весом, не меньше.

Стоп. Какой еще завал?.. А вот такой. Вспышка и дым — это не спецэффекты из боевика, это всерьез. Пилоты напоследок удружили, сволочи. Чтоб их вертушке не добраться до базы. Ракету, а то и парочку не пожалели.

— Ничего, неприятность эту мы переживем.

Я потопал обратно к Чингизу, который еще не пришел в себя.

— Плохо, браток, что ты вот так вот…

Выковыряв из рюкзака флягу с водкой, я влил пару капель в рот товарища — глотательный рефлекс сработал, значит все в порядке: пить Чингиз будет. Я тоже. Хорошенько промочив глотку, я открыл консервную банку со шпротами, которая неизвестно как затесалась среди тушенки.

Уважаю рижское производство, двести сорок граммов рыбы в масле. Класс! У кого-то мандарины с Новым годом ассоциируются, а у меня — шпроты. Потому что мама бутерброды с ними делала. А еще кружочки помидоров добавляла и огурчик, и вареное яйцо…

Я сам не заметил, как заснул. Мне снились наряженная елка, пушистый снег, падающий с голубого неба, и зайцы, у которых почему-то были длинные хвосты и саблезубые улыбки.

Проснулся я в поту и с ощущением, что мне угрожает опасность.

* * * 

— Не спится? — Чингиз разогревал на спиртовке тушенку прямо в банке, его лицо едва виднелось в неверном свете крохотной походной печки. — Жрать хочешь?

— Не хочу, но буду, — кивнул я, с удовлетворением отметив, что слух ко мне вернулся. — Как ты?

— Нормалёк. Голова только болит. Как с бодуна.

— Пить меньше надо.

— И не говори.

Нас завалило в коллекторе на самом краю Зоны, в каких-то шагах от Периметра, возле дороги, по которой ездят маршрутки. А в маршрутках — обычные люди, заточенные в клетку быта. Но они там, снаружи, и довольны жизнью, а я здесь — злой на всех и вся, и еще неизвестно, увижу ли я вновь ясно солнышко.

Отставить разговорчики в строю! Это что за пораженческие мыслишки?!..

— И то верно, Край. Не думай о плохом. Выберемся, где наша не пропадала?

В общем, как ни крути, а обратной дороги нет. Вперед и только вперед. Знать бы, куда выведет труба коллектора…

Пустые банки Чингиз присыпал камнями в углу. Привычка: не оставлять следов.

— Потопали?

— Ага. Раньше сядешь, скорее с чистой совестью… Светлее в коллекторе не стало, поэтому мы заранее озаботились освещением: диодные фонари примотали изолентой к оптическим прицелам на автоматах. Оптикой я пользуюсь редко — Боженька не наградил соколиным взором снайпера, но все равно предпочитаю иметь хорошие линзы. Авось на что и сгодятся. И мне и Чингизу претила сталкерская мода цеплять фонарь на лоб. И кто такую ересь придумал? — подсвечивать врагу собственную башку, мол, дорогуша, умоляю, не промахнись.

Топали мы друг за другом. Держаться за руки, прижимаясь плечом к плечу, не приучены сержантами и матушкой-природой. Один из нас — вперед смотрящий, а второй прикрывает тылы. К тому же вдвоем в узком туннеле просто не развернуться, если начнется заварушка. А в том, что приключений не избежать, я был уверен на все сто.

Спешить не надо: не блох ловим, но желаем выбраться на поверхность и впоследствии понянчить внуков. Минут через пятнадцать прогулки по прямой обнаружилось, что у коллектора есть ответвления.

— Выпить, что ли?.. — пробормотал Чингиз. — Мрачно тут, не нравится мне.

— Здравая мысль.

И мы пригубили по чуть-чуть из фляг, соображая, стоит ли соваться в боковые коридорчики, в которые втиснуться можно разве что на четвереньках, а то и вовсе ползком. Чингиз воспользовался привалом, чтобы достать ПДА и сориентироваться на местности. Честно говоря, я сомневался, что из его затеи что-нибудь получится. Но приборчик сумел зафиксировать наши координаты не только по горизонтали, но и по вертикали, выдав подробную карту подземелья.

— Оп-па, — не поверил я.

— Значит, тут бывали до нас? Что это за коллектор?

— Сточные воды, слыхал о таких? Может, токсичную дрянь сбрасывали в овраг? И там озеро было, а потом пересохло… Или вообще не коллектор. Но что тогда? Тут до аварии какие-то предприятия были?

Если бы я знал ответы на все вопросы, то давно бы стал миллиардером. Тот, кто владеет информацией, владеет миром, как сказал кто-то умный давным-давно.

Сверив карту на ПДА Чингиза с маршрутом на моем ПДА, я с удивлением сделал вывод, что коллектор проложен в нужном нам направлении. То есть: что внизу топать, что поверху — верной дорогой идете, товарищи.

Хозяева благосклонны к нам, решил я, и это придало мне сил. Главное теперь — сверять почаще карты, чтобы выяснить, правильно ли мы путь держим.

В приподнятом настроении я топал, пока не наткнулся на скелет кровососа. Череп, обтянутый ссохшейся кожей, был растоптан или раздроблен тяжелым предметом. Но ни одного булыжника поблизости не обнаружилось. Зато рядом темнело ответвление коридора, уходящее от стены под углом вниз. Кто-то аккуратно проделал отверстие в бетоне, а затем прорыл ход в почве.

Я перестал с опаской оглядываться, только когда мы отошли от него метров на сто и обнаружили перекресток.

— И куда теперь?

Вроде и так понятно: прямо. Но, сверив карты, мы обнаружили, что центральный коридор существенно сместился вправо. Следовательно — надо двигать левее. Но стоило нам пройти чуток по левому коридору, как на пути там обнаружилась «воронка». Причем заметили мы ее только благодаря детекторам, которые завибрировали в унисон.

— Что-то мне на них везет. На «воронки» эти… — заметил я. — Не к добру это.

— Да брось ты. Суеверия, глупости…

— Не скажи.

После промеров гайками выяснилось, что аномалия крайне неудачно расположена. Как специально перекрыла коридор. Что за чертовщина, а? Хоть плачь и бейся головой о стену, если не умеешь решать проблемы по мужски.

— Не может же быть, чтобы прохода не было! — заявил Чингиз и, отодвинув меня в сторону, приступил к исследованиям.

Минут через пятнадцать он победно улыбнулся, истратив на «воронку» половину нашего запаса метизов. Он просто-таки лучился от счастья:

— Есть! Проход!

— Задний? — уточнил я.

— Почему? — не понял юмора Чингиз. — Боковой. Разве ты не видишь?

В том-то и дело, что со зрением у меня полный порядок. Не знаю, что высмотрел мой товарищ, но мне открылась лишь тропинка между стеной и аномалией, да такая узенькая, что даже назвать ее тем самым проходом, которым назвал я, — это отпустить ей незаслуженный комплимент.

— И как ты собираешься здесь пройти? — спросил я, по карте прикидывая, куда мы должны проследовать после того, как вернемся к перекрестку. Что-то мы увлеклись: забили на лестницу в небо, то есть на поиски выхода на поверхность, но активно занимаемся прохождением аномалий.

— А вот так! — вдруг хохотнул Чингиз.

Я поднял на него глаза — и обомлел. Он стоял передо мною голый. Ну не то чтобы совсем — в трусах и носках, но все-таки! Не так часто мне доводится видеть обнаженных мужиков, чтобы это зрелище оставило меня равнодушным.

— Ты чего это вздумал?! — прохрипел я и на всякий случай потянулся за автоматом. — Ты мне это брось!

Свой тыл я намерен защищать от любых поползновений, пусть даже в любви мне объясняется фронтовой товарищ, которого я на плечах вынес с поля боя. Чингиз обиженно заморгал, и тут наконец включились мои мозги, травмированные контузией, алкоголем и радиацией.

— Нет, браток, лучше я сам, — заявил я и принялся раздеваться, аккуратно складывая одежду. — И не вынуждай меня жалеть о содеянном!

Вещи я засунул в рюкзак. Тот стал похож на колобка цвета хаки. Что не поместилось — связал в плотный узел, проследив, чтобы ничего не торчало. Сказать, что я опасался, — все равно как промолчать. Прижавшись спиной к стене, по-жабьи растопырив лапки, я медленно двигался к следующей неприятности, уже поджидающей по ту сторону прохода. Я слизнул с верхней губы пот. Без неприятностей в нашем деле никак. Если научишься пропускать мимо сердца удары судьбы, Зона тебя зауважает, а если нет… лучше держаться подальше от здешних мест.

Разделся я для того, чтобы с тропинки ничего не выступало, а то еще уцепится «воронка» — и все, считайте меня сталкером. Жутко неприятно, когда чувствуешь, как лицо оглаживают волны энергии, как немеют десны и сводит икры. Разок я чуть не грохнулся в аномалию. Но я таки протиснулся между ловушкой и стеной. Вьюном проскользнул. Честь мне и хвала, я — круче всех!

— А теперь аккуратно, брат, без суеты… нам суета ни к чему, мы тут надолго застряли…

Заступив чуток на тропу, едва дыша, Чингиз протянул мне автомат. Жуть как не хотелось опять приближаться к аномалии, но что поделаешь. Точно так же военстал передал мне свое оружие, наши рюкзаки и вещи.

Мне показалось, что он слишком несерьезно относится к затее: движения чересчур расслабленные и амплитуда большая. Я хотел ему сказать об этом, но осекся. А если он в аномалию угодит как раз из-за того, что послушал Макса Края? Нет уж, пусть сам отвечает за свои поступки. Да и глупо под руку бурчать, парень уже настроился.

И все-таки я не сдержался:

— Ты осторожней, лады?

Чингиз кивнул.

Пока я одевался и цеплял на спину рюкзак, он, стоя по другую сторону ловушки, не выпускал из рук автомат, всматриваясь в коридор. На его месте я бы тоже задергался, услышав странные завывания, доносящиеся из темноты.

Одевшись, на пост заступил я. Положив «калаш» Чингиза так, чтобы фонарь подсвечивал тропинку, я протопал с десяток шагов дальше по коридору. Мне показалось, что звук доносится именно с этой стороны. Случись что на тропе, я все равно не смогу помочь Чингизу.

Хотелось жахнуть в темноту очередью, но я опасался, что из-за шума военстал неверно поставит ногу. А в нашем нелегком деле любая оплошность сродни роковой ошибке.

Хорошо, что в коллекторе обнаружилась фауна. А то шли-шли и никого не нашли. Я уже начал опасаться, что подземелье настолько опасно, что даже мутанты не рискнули тут поселиться. Но все-таки есть жизнь на Марсе. И это, поверьте, радует.

Зато местные жители не очень-то рады гостям. Их вой вряд ли можно назвать торжественным маршем в нашу честь, скорее это прощальный реквием тем, кто без спросу вторгся на чужую территорию. Вряд ли стоит продолжать в одиночку экспедицию во мрак. Я решил вернуться. И вовремя.

Чингиз распластался, прижавшись к стене, но все-таки он крупнее меня, и на финальном отрезке в полметра «воронка» зацепила военстала. Твою мечту! Всего шаг оставался!

У меня сердце екнуло, когда Чингиза оторвало от стены и протащило пятками по полу. Его глаза выпучились, рот перекосился в немом крике.

Ни на что не надеясь, я протянул другу автомат. И это сработало — Чингиз крепко вцепился в приклад. Я тут же резко дернул оружие на себя, стараясь рывком пересилить аномалию. Какой-то миг казалось, что мои потуги напрасны, что Чингиза уже не спасти. Время застыло стеклом, облепив меня так, что я не мог пошевелиться. Так продолжалось целую вечность. А потом стекло треснуло на множество осколков, которые осыпались к моим ногам. Все резко пришло в движение, я упал, Чингиз свалился на меня сверху, а он парнишка отнюдь не маленький…

Мы смеялись минут пять. Это всё нервы. Мышцы лица очень чувствительны к адреналину.

А пока мы хохотали, хлопая друг друга по плечам, вой в коридоре стих, словно обитатели коллектора испугались и отступили.

К сожалению, все оказалось иначе.

* * * 

Вой возник вновь, и громкость его удвоилась. Раньше это было похоже на зимнюю вьюгу, бушующую за окном: ты сидишь дома, и плевать на непогоду, тебе-то тепло и комфортно. А теперь вьюга разбила раму и в уютной квартирке стало зябко.

— Они рядом. — Чингиз по-армейски быстро оделся и уже стоял с автоматом в руках.

— Кто? — Моя рука потянулась к фляге, которую я пристегнул к ремню, чтобы каждый раз не снимать рюкзак.

Чингиз не ответил.

Плохо. Если уж военстал не знает, что за зверь так голосит, то… То это очень плохо. Вояки имеют доступ к самой последней инфе по зараженным территориям. Эксперименты научников, слухи, рассказы бродяг в барах — все это тщательно анализируется. Результат — еженедельные отчеты, которые доводятся до сведения личного состава подразделений, несущих службу в Зоне и у Периметра.

Вой внезапно смолк опять, а потом усилился. Казалось, что твари окружили нас и напрягают голосовые связки буквально в паре шагов, не дальше. Но ведь рядом никого не было!

Я убрал руку с фляги. Не время для вывода радионуклидов из организма. Главное — не поддаться панике. Я схватил ствол «калаша» Чингиза и дернул вниз — похоже, мой товарищ собрался опустошить рожок в пустоту.

— Погоди стрелять. И помни: бетон вокруг, рикошетом нас самих положит.

И тут опять наступила тишина. Но я этой тишине уже не верил.

И правильно делал.

Вдруг что-то мелькнуло в свете фонарей, что-то довольно крупное и округлое. Предмет ударил Чингиза в лоб и свалился у моих ног. Военстал прижал ладони к лицу и упал на колени.

Сначала стреляй, потом думай — мой принцип при паршивых раскладах. Я дал длинную очередь в темноту. Пауза. Взгляд вниз, под ноги, — что тут у нас? А вдруг граната? Глупая мысль, потому и посетила меня не сразу. Не граната, нет, и не окатыш, как мне показалось поначалу. Всего лишь человеческий череп.

Жаль, пули ушли в никуда: ни криков, ни звука падения тел, ничего вообще. Честное слово, я бы обрадовался, если бы мне удалось зацепить ту сволочь, что задела моего друга. «Кто нас обидит, тот и дня не проживет!» — как говаривал в учебке наш инструктор по карательным операциям в тылу врага. Кто здесь, а? Кто притаился в темноте и швыряется костями?!

Бюреры, кто ж еще.

Больше некому обитать в мрачном подземелье. А что воют, так, может, это особенность местной популяции — типа был доминирующий самец, который умел эротично покрикивать на самок, вот и дал начало новому подвиду.

— Береги патроны, — сказал Чингиз, когда я спросил, в норме ли он, все ли в порядке. Судя по голосу, он пришел в себя и его разум возмущенный закипел. Но при этом военстал не забывал, где он и сколько рожков у нас в запасе.

Я кивнул, мол, намек понял, брат, буду экономить: пакетики с чаем дважды заваривать, тушить свет и вообще с этого момента сажусь на диету.

Фонари освещали пространство метров на десять, не больше. Потому как обычные фонари, диодные, — слабенькие, зато очень экономные: одной батарейки хватит на бог знает сколько часов. Вот только я проклял эту экономию, когда из темноты к нам прилетел ржавый топор. Я заметил его, когда он врезался в округлый потолок в метре над нашими головами. Сверху посыпалась гниль — все, что осталось от деревянного топорища. На плечо мне свалилась железяка. Хорошо хоть не лезвием, а обухом.

Я даже не успел открыть рот, чтобы выругаться, — покореженный, изъеденный ржавчиной « Калашников»  ударил Чингиза в грудь, опрокинув его на спину. Это был еще один «презент» бродягам от обитателей подземелья.

Ах так?! Ну держитесь!

Очередь рассекла темноту вспышками. На сей раз, не поднимаясь с пола, стрелял военстал. Видать, раздумал экономить. Поражаюсь его здоровью — после такого нокдауна я бы вряд ли смог пошевелиться: валялся бы со сломанными ребрами, стоная и хрипя. Хорошо, что Чингиз — не я.

И вновь веер пуль ушел во мрак. И похоже, военстал таки попал, ибо завывания усилились, изменив тональность: появилась в них какая-то жалостливая нотка.

— Вперед?.. — скривившись от боли, поднялся Чингиз.

— Ну не назад же?.. — Я бы с радостью отступил, но позади «воронка», и не факт, что нам дадут спокойно раздеться и пролезть на ту сторону.

Но только я сделал шаг, как услышал странный звук совсем рядом. Я направил автомат с фонарем вниз да так и застыл на месте. Это хрустел первый «подарок» нам — человеческий череп. Он начал ломаться сам по себе, будто его мяли чьи-то невидимые очень сильные пальцы.

Да уж, местные бюреры — мутанты серьезные, не только выть умеют. Я отдал бы два рожка за то, чтобы нам повстречались их обычные собратья. С теми хоть приятно иметь дело: они в тебя швыряют всякий хлам, а ты только успевай их отстреливать.

К сожалению, у нас все иначе: пока что обитатели коллектора даже не пытались атаковать. Они лишь вежливо — ласково! — намекали двоим бродягам, чтобы не совались куда не следует.

— Ты это видел? — Чингиз кивнул на изломанные в мелкую труху кости.

— Да.

— И что теперь?

— А хоть бы что!

Напрасно я так, ибо следующий «подарок» — кусок чугунной трубы — ударил меня по ногам. Я упал на бок, выронив из рук автомат, тут же попытался встать, но сверху на меня навалилось что-то упругое, тяжелое и отвратительно пахнущее. Это нечто громко сопело и клацало зубами.

Где-то рядом испуганно матерился Чингиз, а я никак не мог встать хотя бы на четвереньки! Таким беспомощным я себя не ощущал ни до, ни после — хватка стальной, будто меня зажали в тиски, как заготовку, предназначенную для обработки напильником.

Чингиз уже не ругался, он сдавленно всхлипывал. Вой мутантов стал невыносимо громким, от него ломило в висках и болели зубы, будто их сверлили без наркоза. Я почувствовал, как лопнули сосуды в носу. Чьи-то клыки впились мне в шею — хорошо, что не в горло…

Безнадега, выхода нет.

Я понял: моя жизнь сейчас оборвется.

И тогда из последних сил, искренне желая, чтобы мое проклятие исполнилось, я крикнул:

— Чтоб вы сдохли, твари!

И все поглотила мгла.

* * * 

Это меня вжало лицом в пол. Зато слышал я, как и прежде, на пять баллов. Но самое главное — клыки, что кусали мою шею, ослабили напор. Меня больше никто не держал!

Я откатился в сторону, сбросив с себя небольшую, но тяжелую тушу в лохмотьях. Фонарь на моем «калаше» освещал довольно большой сектор пола. «Угу, таки бюрер», — рассмотрел я неподвижное тело, от которого смердело, как из мусорного бака в июльскую жару. С личной гигиеной у детишек Зоны проблемы еще те. И карлики в этом смысле — не исключение.

— Слышь, Край, — подал голос из темноты Чингиз. — Посвети-ка…

Мой друг круто проявил себя, отражая атаку бюреров. Опасаясь стрелять — ведь мог зацепить меня или сам нарваться на рикошет, он не придумал ничего лучше, как использовать автомат в качестве дубины, а потом у него вырвали из рук оружие и он рухнул под напором взбесившихся карликов.

Зажимая ладонью рану на шее, я поднял свой «калаш» и посветил товарищу. М-да, а вокруг было на что посмотреть. Тут и там валялись тела мутантов, и было их… много было. Десятка два, если навскидку и не считая. Автомат Чингиза обнаружился в лапах у самого толстого и чуть ли не самого уродливого. Хотя все они не красавцы. В Зоне вообще проблемы с грацией и пропорциями.

— Спят они, что ли? И фонарь, сволочи, разбили… — Чингиз вырвал из лап бюрера оружие и с брезгливостью ткнул мутанта носком ботинка в бок.

Я наклонился к чудищу, которое атаковало меня. Морда у него посинела, на ощеренных клыках выступили клочья пены, глаза были открыты и выпучены. Не похоже это на сон в летнюю ночь. Метрах в двух от синерожего валялся бюрер, который еще мелко дрожал в агонии. Похоже, он задыхался. Еще один мутант рядом с военсталом вдруг засучил ногами и замер.

— Что за хрень с ними? — Чингиз отскочил в сторону и дал короткую очередь в бюрера, который его напугал.

— А фикус его… — окончание фразы застряло у меня в горле.

Перед моими глазами вдруг вспыхнула картинка из прошлого: квартира Милены, комната ее загадочного отца, жалюзи на окнах. И зверье, которое вырвалось из банок на волю. Из последних сил я, совсем мальчишка, дотягиваюсь до синего кристалла на ковре — и тут же все мутанты падают замертво. В моей голове отчетливо прозвучал голос: «Он же разогнанный топаз погасил!»

Погасил… замертво… мутанты… «Чтоб вы сдохли, твари»?!

Ну конечно! Чтоб вы сдохли! Да!!!

Видать, не зря Максимку Краевого обязали после того случая в поликлинику наведываться. Я способен на большее, чем просто шастать по Зоне и стрелять из «калаша» во славу Ордена Чистоты. И та псевдоплоть, которую я загнал на мины по пути к славному городу Припять, была подтверждением нового правила, а не забавной случайностью!

— Ты понимаешь, друг мой Чингиз, что это означает?! Да я теперь… — Я вдруг понял, что обладаю неограниченной властью над зараженными территориями и существами, ее населяющими.

Я…

Да я…

Я задохнулся от восторга. В прямом смысле слова.

* * * 

Позже Чингиз рассказал, что я был похож на того синерожего бюрера. На губах у меня выступила пена. Военстал ножом раздвинул мне челюсти, чтобы дать доступ кислороду.

Короче говоря, я сам едва не окочурился от той напасти, что положила целую банду карликов. Рано, Край, обрадовался. Зона ничего не дает просто так. Все честно: баш на баш. Захотел взять чужую жизнь? Без проблем, бери, но за всё надо платить. И я почти сполна рассчитался — спасибо другу, спас от смерти.

— Ты валялся, как эти… Я уж не знал, что с тобой делать. Искусственное дыхание рот в рот, массаж сердца… Аптечку нашел, вколол тебе… не помню, что вколол, но хорошее. Потом промыл рану на шее, пластырем залепил…

Хотелось съязвить по поводу искусственного дыхания, но сил на шутки не было. Зато я мог подначивать себя мысленно. Примерно вот так: ты не стесняйся, Край, завали еще кого-нибудь. Найди мутанта покрупнее — псевдогигант в самый раз будет — и всплеском эмоций отправь его к праотцам. А потом и сам ложись в могилку, ведь ты успел в этой жизни все, тебе больше ничего не надо.

Судьба-злодейка вновь посмеялась надо мной, наградив талантом и тут же ограничив его применение смертельной опасностью. Хотя… Уверен, я могу иногда одним лишь желанием убивать зверье Зоны. Но воспользуюсь я этим талантом, только уж если другого выхода не будет. Да и то — не факт.

— Чего лыбишься, покойничек? Ты знаешь, как я тебя реанимировал? Водки тебе в рот залил. Тут же помогло. И задышал, и щечки порозовели…

Я всегда говорил, что алкоголь — это лекарство. А теперь я знаю, что это правда.

Глава 13. Водные процедуры

Заунывный вой бюреров больше нам не докучал. Коридор тянулся, словно кишка громадного чудовища, занятого пищеварением. Откровенно говоря, тишина радовала еще меньше, чем хоровое пение мутантов. Подавая звуки, те хоть как-то обозначали свое присутствие, а вот замолчав, они стали невидимыми для нас.

— Слышь, Край, не помню я… а бюреры воют вообще?

Чингиз и во время службы в банановом раю не очень то интересовался местными обычаями и культурой туземцев, предпочитая здоровый сои тоскливым лекциям капитана из штаба. Так что контракт с руководством Периметра заключал подкованный малый — в том, что касалось закосить и забить. Чингиз — классический пример военного, которому надо повторять дважды, а еще лучше показать пальцем.

— И воют, и арии поют. Надо только попросить хорошо. Вежливо.

— Да иди ты. Я ж серьезно.

— И я. У тебя какая ария любимая?..

Сверив карты на ПДА, мы определили, что по коллектору топать еще метров двести, а затем можно подняться на поверхность планеты по вертикальной шахте. От кровенно говоря, нам до смерти надоела эта бесконечная труба: бетон, бетон, бетон… Клаустрофобия — не мой случай, но и удовольствия от замкнутого пространства я не получаю.

— Слушай, а на хрена все это наворотили, а? Как ты думаешь? Чисто теоретически?

Наша последняя переделка плохо повлияла на психику военстала: он стал слишком болтлив.

Вместо ответа я пожал плечами. А что тут сказать? Может, объект секретный был, а может, кто дачку надумал строить, а потом «заморозил» до лучших времен, которые так и не наступили. Ну а если предположить, что таки объект, то… фикус его знает, или спрятали его хорошо, или подорвали, когда уходили, а коллектор сохранился… Хуже — если объект до сих пор существует: проблем не оберешься. Но мне ли говорить о проблемах? Да я сам — ходячая неприятность. Причем для всех: для бандитов и ментов, для мародеров и вояк.

— Объяснение твое, Макс, я принимаю. Вполне вариант. — Чингиз похлопал меня по плечу, мол, с аналитическими способностями, браток, у тебя тип-топ.

Если выберусь отсюда — когда выберусь! — обязательно проведаю мозгоправа. Пусть закрутит винтики и гаечки, которые заставляют меня думать вслух.

Не теряя бдительности, мы двинули вперед. Другие маршруты на нашей повестке дня не рассматривались. Надо выбраться наверх, а ближайший выход на поверхность — впереди. Следующий — еще дальше. Разгуливать по подземелью, населенному бюрерами, у нас интереса нет. Следовательно…

Облом. Это был конкретный облом. Второй за очень короткое время.

Чем я так не угодил Хозяевам? Эй, подайте знак, чем я так не угодил хозяевам. Эй, подайте знак, сообщите Максимке Краевому о вине его, чтобы мог покаяться и вымолить прощение. А если не при делах я, то вы — и только вы! — в ответе за свои шуточки, и я…

— Не надо, Край. Хоть и не верю в эту хиромантию, но мало ли… не гневи…

Верно Чингиз меня срезал. Но не умею я радоваться неудачам, не мазохист. Обнаружив впереди вместо лестницы просевший и затопленный участок коллектора, я не стал подбрасывать чепчик, вопя от счастья. Нет у меня головного убора, только капюшон от комбеза.

Вода чернела у ног. Абсолютно ровная поверхность, ни намека на волну. Класс! Причем высший, а не какой-нибудь первый или второй.

Чингиз снял рюкзак, сел на пол у края разлома и достал флягу. Я посветил ему. Фонарь-то у нас с недавних пор один на двоих. Деловито отвинтив крышку, военстал поднес сосуд к губам и вдруг устыдился чего-то, аж покраснел. Опустив глаза, он протянул мне флягу:

— Коньяк. Хороший, крымский. У монахов из бутылки перелил.

Я буквально заставил себя отдернуть руку:

— Спасибо, Чингиз, я пас.

Военстал уставился на меня не моргая:

— Дружище, ты в порядке? Голова не болит?

— Да в норме я, не парься. Просто зарок дал не пить, пока не найду… — Тут я вспомнил, что умолчал об истинной цели вояжа по Зоне. — Пока не найду девчонку, дочь Ворона.

— И давно дал?

— Только что.

Чингиз смачно отхлебнул из фляги и облизнулся, словно кот, измазавший усы в сметане:

— Тебе, наверное, очень хочется ее найти.

— Угу, — буркнул я и отвернулся. — Очень.

* * * 

Если не знаешь, что делать, — не суетись, сядь, встань, почеши задницу и опять сядь. Что-нибудь да придумаешь. Мой фирменный способ, рекомендую. Никогда меня не подводил.

— Сверим карты?

— Давай.

И мы сверили.

С некоторых пор карты на ПДА меня неимоверно раздражали. Ну почему бы им не показать шахту рядом? Прыг-скок, два притопа, два прихлопа — и я любуюсь на раннее утро в Зоне. Мы всего ничего бродим по коллектору, а такое впечатление, что провели здесь пару геологических эпох.

Жаль, но карты утверждали, что ближайшие боковые коридоры заканчиваются тупиками. Непонятно, зачем их вообще строили, если они никуда не ведут. А раз так, то остаемся в подземелье. Будем жрать консервы, потом бюреров, потом подохнем от голода. Но сначала сойдем с ума. Кстати, насчет бюреров…

У самого «берега» вынырнул довольно крупный мутант и злобно уставился сначала на Чингиза, потом на меня. Не знаю, кто из нас ему больше не понравился, но, глубоко вдохнув, он исчез под водой.

— Прям бобер какой-то, — пошутил Чингиз.

Все произошло так неожиданно, что мы даже не успели направить на карлика автоматы. Чингиз хотел жахнуть вслед, но я попросил его не делать этого. Неизвестно, из за чего тут коллектор просел, зачем рисковать? К тому же мне вдруг стало интересно: а что дальше? Минут тридцать было интересно — я честно пялился на воду, но бюрера и след простыл.

— Неужели они умеют так долго задерживать дыхание? — удивился Чингиз.

— Вряд ли, — засомневался я. — Думаю, он давно вынырнул на другом берегу и отвалил по своим поганым делам.

Что это значит, пояснить? Намекну: есть подозрение, что вода затопила не такой уж большой участок коллектора. А значит — в принципе! — можно этот участок преодолеть без специального оборудования. Под специальным оборудованием я подразумеваю аппараты дыхания. Но без гидрокостюмов все равно не обойтись. Ведь вода на зараженных территориях какая? Правильно, отравленная ядохимикатами и радиацией.

Обидно, ёлы.

— А вот не факт, — возразил Чингиз. — Мой счетчик Гейгера молчит, твой тоже: фон в норме. А химический состав проверим спецпробиркой. Военсталам выдают такие для командировок в Зону. Я ей даже молоко и пиво проверяю. И знаешь, иногда…

Чингиз вытащил из кармана комбинезона стальной цилиндр примерно вдвое толще шариковой ручки.

— Это и есть твоя хваленая спецпробирка? — не смог я скрыть разочарования.

Цилиндр вовсе не выглядел как суперсовременный прибор. На боку у него светился узкий ЖК-экран. Там мерцали буквы и цифры — информация о составе атмосферы постоянно обновлялась. Чингиз аккуратно, чтобы не намочить пальцы, окунул цилиндр в воду, подержал пару секунд и вытащил. Экран вдруг озарился голубоватым сиянием.

— Норма. Вода не опасна для жизни.

— Не опасна? — недоверчиво переспросил я.

— Ага, — не моргнув, кивнул Чингиз.

И безбожно покраснел.

«Фикус с тобой, мой искренний друг, — подумал я. — Хоть и зарекался я глубже, чем по пояс, заходить, а таки придется». Обмотав «калаш» запасными портянками — все же влагозащита, — я нырнул первым, утащив с собой под воду единственный фонарь. Если его закоротит… Я даже не хотел рассматривать такой вариант.

Позже Чингиз рассказал мне, что, оставшись в одиночестве, он сначала бухнулся на колени и отбил нужное количество поклонов. Потом истово перекрестился. «Хозяева, помогите!» — Чингиз глубоко вдохнул и, зажмурившись, прыгнул в податливую мглу.

Водица, надо признаться, была не то чтобы ледяная, но очень бодрящая. Военстал открыл глаза, увидел впереди свет и погреб на ориентир. Но не успел он пройти под водой и пары метров, как свет потух. Чингиз остался в полнейшей темноте. Даже не знаю, как бы я повел себя на его месте. И знать не хочу!

Бравого вояку атаковал приступ паники — и довольно успешно. Чингиз бестолково барахтался, вместо того чтобы плыть в намеченном направлении. Он настолько обезумел от страха, что позвал на помощь. Только открыл рот — воздух вырвался из легких, взамен залилась вода. Темно, нечем дышать, автомат и мокрый рюкзак тянут на дно… Кстати, дно было совсем рядом — ведь труба ни куда не делась, она просела, и ее просто заполнили грунтовые воды.

А когда Чингиз смирился, что все, он свое отбегал, его подхватили чьи-то сильные руки и вытянули из воды. Военстала тут же вывернуло, и он жадно, взахлеб задышал.

«Сухой участок, светло, воздух, жив», — пронеслось в голове Чингиза. Вдохи чередовались с судорогами диафрагмы. Но главное — жив!

Те же сильные руки, что вытащили его из подводной могилы, похлопали по спине, мол, давай, извергни из себя всю дрянь.

— Спасибо!.. — пробормотал Чингиз и, скосив глаза, увидел, что руки у спасителя вовсе не человеческие. И пальцев пять, и большой отставлен — а все же не человек вытащил Чингиза из воды. Это сделал бюрер.

Спаситель — мерзкий карлик?!

Чингиз вскочил и нацелил автомат на коротышку в мокрых лохмотьях. Но кто-то схватил военстала сзади и заломал так, что мой боевой товарищ захрипел от боли и бессилия.

Угодил в плен к бюрерам?!..

* * * 

Много их здесь было, бюреров. Сидели на полу коллектора, бродили туда-сюда, нянчили потомство, спали…

Чингиз вроде успокоился, и я чуток ослабил хватку. Но тут мой друг, почуяв, что стало легче, резко присел и ударил затылком назад. Мимо, я успел увернуться. Иначе мой нос превратился бы в отбивную. Удар пришелся в ухо, что тоже малоприятно.

Военстал напрягся изо всех сил, пытаясь вырваться.

— Да тише ты, медведь! Еще немного — и сделал бы меня инвалидом. Разве товарищи так поступают?!

Чингиз обмяк, будто ему хорошенько двинули в челюсть:

— Это ты, Край?

— Ну а кто еще? Бюрер, что ли? — Удостоверившись, что военстал не намерен больше бодаться и стрелять по мутантам, я отпустил его.

Дело в том, что кидаться на стаю бюреров — плохая примета. Такая плохая, что о ней мало кто знает. Потому как мертвецы — существа молчаливые.

Чингиз обвел взглядом скопление мутантов и вопросительно уставился на меня: мол, как это понимать? Вокруг десятки бюреров, а ты, Край, ведешь себя так, будто зашел в супермаркет купить фруктов. Солдафон не заметил, что карлики не подавали признаков агрессии. Даже наоборот — они держались от нас на расстоянии и чуть ли не кланялись.

— Ты гляди, Чингиз, как они перед тобой вытанцовывают… — прошептал я.

— Ага, чуют, кто здесь хозяин. — Заметив странное поведение мутантов, мой друг воспрянул духом.

Конечно же дело не в Чингизе. Все из-за моих новых способностей. Ну да ладно, не буду разочаровывать товарища.

Медленно, не делая резких движений, мы двинули через лагерь мутантов. Не знаю, как военстал, а я впервые попал на экскурсию к карликам. Я всегда думал, что бюреры чураются света, но на полу стояли грязные, битые, самые разные фонари и ночники — и как ни странно, светили. Проводки здесь не было вообще, электроприборы сами по себе… Впрочем, я такое в Зоне уже видел.

Особо меня поразил карлик, который орудовал здоровенной ржавой иглой, ремонтируя свои лохмотья. Выглядело это так, будто бюрер не лишен зачатков интеллекта. Тем хуже для него. В Зоне зверем быть комфортней.

Времени и сил на то, чтобы удивляться, попросту не было. Поэтому, приняв странности мутантов как должное, мы двинули во тьму. Военстал предложил ударить по лагерю из двух стволов, но сделал это без особого энтузиазма, по привычке. Его так учили: никаких переговоров и соглашений с мутантами, только бескомпромиссная война на уничтожение!..

Вскоре мы обнаружили вертикальную шахту, отмеченную на карте. Сверху брезжил свет, чувствовалось освежающее дуновение ветерка, которого так не хватало в подземелье.

Но и свет, и ветерок я не колеблясь променял бы на лестницу. Простую металлическую лестницу. Или деревянную. Или какую угодно. Потому что путь наверх открывался лишь тому, кто умел летать.

— А ведь была лестница… Когда-то… — глубокомысленно заметил Чингиз, когда я осветил шахту.

Была, да. Об этом говорили отверстия в бетоне, расположенные через равные расстояния — в них раньше крепились железные скобы.

— Найдем еще одну шахту! — Я источал уверенность. Я — рубаха-парень, которому Каховское море по причинное место. Голос бодрый, настроение нормалёк. Жизнерадостное такое настроение. Раз не застрелился до сих пор, какое же еще настроение? Конечно, жизнерадостное! Подумаешь, очередной облом. Мало, что ли, их было?..

Но Чингиз не разделял моего оптимизма.

Он как-то сразу сник, потянулся за флягой с коньяком и даже вытащил размокшую пачку сигарет из внутреннего кармана комбеза. Пачку, виновато взглянув на меня, спрятал обратно.

— Болтов нам, а не шахту! — выдал он после того, как опустошил флягу.

Нехорошие предчувствия не обманули моего напарника.

Следующая вертикаль обнаружилась довольно скоро, и лестница была в порядке, но!..

Ствол шахты оккупировала «электра». Она бушевала так яростно, что было понятно: аномалия свежая, погаснет очень нескоро.

— Вот и все… — сник Чингиз. — Погуляли, и хватит. Где твоя водка? Ты все равно зарок дал, так чего добру пропадать?..

Что тут было сказать?.. Вот именно. Потому я промолчал. Но флягу зажилил. Мало ли, вдруг досрочно освобожу себя от обязательств?

— Стоп. А это что? — насторожился Чингиз.

В тишине раздался звук шагов, точнее — шажков. Кто-то семенил, причем делал это специально громко, чтобы мы обратили внимание. Я сразу понял, кто к нам пожаловал, и вскинул автомат, чтобы подсветить коридор примотанным фонарем. Луч выхватил из мрака низкую, по пояс Чингизу, фигуру.

Это был тот самый бюрер, который штопал свое одеяние. Я узнал его по лохмотьям и ржавой игле, торчавшей из воротника. А ведь он — вождь… не стаи, нет, но племени. Или лучше сказать — доминантный самец?

Не дойдя до нас метров пять, вождь лег на пол и пополз, подвывая и скуля. Чингиз брезгливо сморщился. Не поднимаясь, бюрер жестами показал, что нам необходимо пойти с ним.

— Шлепнуть его? — предложил Чингиз.

— Это мы всегда успеем. Прогуляемся. Чую, есть у него приятный сюрприз для нас.

— А если в ловушку заведет?

— А мы разве не в ловушке?

Чингиз кивнул, соглашаясь с моими доводами. Бюрер проворно вскочил на ноги и потопал обратно по коридору. Мы двинули следом. Попутно, рисуясь перед нами, мутант с помощью телекинеза поднимал с пола разную всячину — мелкие камни, арматурные прутья, полуистлевшие трупики крыс — и жонглировал ими. Он оборачивался к нам и корчил отвратительные рожи — самые обаятельные улыбки, на какие был способен.

Я молчал, а вот Чингиз пару раз похвалил карлика:

— Отлично! Превосходно! Браво!

Не знаю, как бюрер понял, что его талант оценили, но он аж подпрыгнул от радости. Прям не вождь мутантов людоедов, а трехлетний мальчишка.

— А ты знаешь «Сердце красавицы склонно к измене»? Ну, чего ломаешься? Сбацай, а? — навис над карликом Чингиз.

Но тот, уронив жонглерский реквизит, заковылял быстрее вперед. Петь бюрер отказался категорически. Мы двинули следом и вскоре наткнулись на боковой коридор, квадратный в сечении, выложенный из кирпича. Странно, что мы не заметили его раньше. Да и на карте он не был обозначен. Что ж, оставалось только пожать плечами и довериться мутанту. Тем более что коридор оптимистично уходил вверх.

Вскоре нам попался лестничный пролет, по которому мы поднялись на следующий уровень коллектора, тоже никак не обозначенный на картах. Вот уж не знал, что коллекторы бывают в два яруса. Что это за сооружение такое?! Да еще и возле самого Периметра, на краю Зоны?..

Вдоль стен тянулись жилы кабеля, изъеденные плесенью-мутантом или же погрызенные зверьем. Чингиза проводка почему-то особо смутила. Он заявил, что опасается монстра, зубки которого перемололи сталь.

— Хорошо бы здесь упырей не было… — хмыкнул я и осекся.

Только бы не накаркать!

— Кого? — спросил Чингиз, но я не ответил.

Я шагнул за угол — коридор резко поворачивал — и тут же вскинул автомат.

Сначала стреляй, потом думай.

* * * 

Первой же очередью порвало в клочья с десяток тварей. Брызнула зеленая дрянь, лапы разметало в стороны, жвала отдельно.

Я никогда не видел таких больших пауков. Ни в Зоне, ни за ее пределами о подобных тварях не слыхали. Арахнофобией не страдаю, но, попав в коридор, усеянный здоровенными членистоногими, я мгновенно отреагировал огнем на поражение. Как-то по зомбоящику я смотрел передачу о камчатских крабах. Вот примерно такого же размера пауки обитали в здешнем подземелье.

Вслед за моим «калашом» раскатисто заговорил автомат Чингиза. Военсталу тоже не понравились мутанты, которые — судя по размерам — вместо мух охотились на крыс и тушканов. И тех, и других в Зоне стада непуганые, пауки с голоду не помрут.

Бюрер пронзительно заверещал. Он спрятался за большого дядьку Края, вцепившись руками в мои колени и прижавшись мордой к бедру. Меня передернуло от такого панибратства. Но я стерпел, потому что сейчас было важнее разобраться с тарантулами-переростками. Правда, не факт, что они вообще наследники паучьего генофонда. Может, эти твари — производные от клопов или блох? Я не паучник, утверждать не стану. Да и плевать на их родословную.

Мутанты огорчили меня тем, что умеют прыгать. Со скрежетом один из пауков поджал под себя мохнатые лапы и резко их распрямил — я едва успел убрать голову. Еще чуть-чуть — и паук бросился бы мне в лицо.

Сразу три мутанта атаковали Чингиза. Этим повезло больше. Один из них упал на грудь военсталу, второго заинтересовал рукав комбеза, а третьему достался ствол автомата.

Я всадил очередь в кубло на полу. Пауки сгрудились в центре коридора — спаривались они там, что ли? Я хотел помочь товарищу избавиться от напасти, но бюрер так вцепился в мои ноги, что я не смог сделать и шага — карлик хоть и ростом невелик, но довольно упитанный и тяжелый.

— Эй! — разозлился я. — Ты чего это?! А ну давай! Задай им жару!

Бюрер с опаской выглянул из-за меня, паук, который примостился на груди Чингиза и почти подобрался к горлу, вдруг оторвался от человека, взмыл в воздух и ударился о потолок. Его сломало и расплющило.

Чингизу удалось сбросить паука с автомата, затем он брезгливо сшиб на пол ту тварь, что вцепилась в рукав и слизистыми жвалами глодала плотную ткань униформы.

Осмелев, бюрер принялся расчищать коридор. За полминуты с помощью могучего телекинеза он уничтожил всех пауков. Разве что один, который прыгнул на меня, но промазал, сумел уйти. У остальных сегодня денек не задался. Со смесью восхищения и ужаса я наблюдал за работой бюрера. Какая неистовая сила таилась в маленьком тельце!..

Я не мог поверить, что все это происходит со мной. Прям эпизод из сериала о Зоне, где люди дружат с мутантами. Подобные байки активно спонсирует «Greenpeace». Но я-то никакого отношения к этой секте не имею. Я очень даже в курсе, что зверье Зоны ненавидит хомосапиенсов так же активно, как бойцы «Долга» — парней из «Свободы».

— Тупик, — вдруг сказал Чингиз.

Дальше прохода не было. На карте этот аппендикс не обозначен. Куда это мы забрались и как отсюда вырулить на знакомую тропу?

— Что скажешь? — спросил я у бюрера.

Тот в ответ скорчил морду в улыбке, от которой меня едва не стошнило. Поверьте, нет ничего ужасней дружелюбного бюрера.

Вряд ли мне удастся разговорить мутанта. Он умеет орать, как мартовский кот, которому прищемили детородный орган, но стихов с выражением от него не ждите. Я посветил по сторонам, ни на что уже не надеясь. И обрадовался, обнаружив в бетонной стене справа довольно-таки широкий пролом — я бы в него точно пролез. Только вот зачем?..

— Что это? — спросил Чингиз.

— Нора, — брякнул я и вдруг подумал, что, возможно, так оно и есть.

Но если это действительно нора, то какая тварь ее вырыла? Я поежился, представив когти, которые сумели взломать бетон. Рядом громко засопел Чингиз: у него с воображением тоже полный порядок.

— Это не бюреры, — наконец выдал военстал. Согласен, карлики со своими короткими ручками тут ни при чем.

— Будем надеяться, что тварь давно покинула подземелье, — сказал я.

И поведал товарищу об огромных норах в Рыжем лесу. Мол, говорят, это работа гигантских кротов. Так почему бы кротам не похозяйничать и здесь?

От воспоминаний меня отвлек бюрер, который странно себя вел. Подпрыгивая на месте, он хватал меня за ногу и что-то пытался объяснить. При этом он щелкал языком и корчил гримасы. Неужели бюреры обладают даром речи? А если они разговаривают, то… Я отогнал подлую мыслишку. Зверье они, да и всё.

Подхватив телекинезом небольшой камень, бюрер швырнул его в нору. Выразительно посмотрел на меня, затем на Чингиза, подхватил еще один булыжник и опять швырнул в отверстие, темнеющее на сером фоне бетона.

— Макс, он нам ориентир дает.

У меня тоже создалось впечатление, что карлик предлагает бродягам убраться подобру-поздорову Потому он и привел нас сюда и показал выход из подземелья. Подозреваю, что добрыми намерениями тут и не пахнет — мутант просто защищает свое племя. Вожака впечатлила смерть сородичей, и он решил с нами не ссориться. И вот теперь он выпроваживает нас с территории, населенной карликами. Мол, счастливого пути, не возвращайтесь больше.

Чингиз достал из кармана зажигалку, чиркнул колесиком, выбивая кремнем искру. Вспыхнул язычок пламени. Чингиз поднес зажигалку к дыре. Пламя затрепетало, отклонившись в сторону отверстия. Вывод однозначный: есть ток воздуха — и выход на поверхность. Мне очень хотелось верить, что наши злоключения закончились.

— Спасибо. — Чингиз кивнул бюреру и первым полез в дыру.

Бюрер словно того и ждал. Радостно пробубнив что то на своем наречии, он развернулся и побежал во тьму коридора. На этот раз его шаги были бесшумными.

Из дыры послышалась приглушенная ругань Чингиза. Он утверждал, что там, куда его заманила судьба, темно, как в заднице у партизана, деревню которого он зачистил с братишкой Максом в молодости. Что ж, поверю ему на слово, ибо я никогда не мечтал о карьере проктолога. Стянув из-за спины рюкзак, я полез вслед за товарищем.

Нора была достаточно широкой для меня, но не для богатырских плеч Чингиза — пару раз военстал застревал, но, слава Хозяевам, выкарабкивался. В такие моменты ругань усиливалась, выражения сплетались в чудные узоры — Чингиз вспоминал предков своего начальства и сержантов из учебки. Им всем военстал искренне желал всяческих бед и сдохнуть от диареи. К тому же на половине пути погас фонарь — дальше двигались во тьме. Чингиз воспользовался зажигалкой, и при этом поджег рукав комбеза. Посовещавшись, от подсветки отказались. Нора неизвестного мутанта добавила нам седых волос, честное слово.

Зато, выбравшись на поверхность, мы были безумно счастливы. Мы радовались как дети — и потому не сразу обратили внимание на мой счетчик Гейгера. А тот чуть ли не кричал: «Осторожно, парни! Очень высокий уровень радиации!»

Уровень, несовместимый с жизнью.

Глава 14. Мухи на стекле

Э-эхх растуды твою!..

Место, где мы выбрались на поверхность, фонило так, что рентгены на зубах хрустели.

— Край, ты заснул?! Хочешь, чтобы мозги зажарило на фиг?! — Чингиз нацепил свой рюкзак и помог мне.

Здесь оставаться нельзя. Надо двигаться — причем все равно куда, лишь бы подальше и быстрее. Радиация — штука демократичная и лишенная предрассудков. И никакой дискриминации! Ей без разницы — благородный ты освободитель девиц или же коварный властолюбец. Она одинаково убивает и черных и белых, ей плевать на миллионы и социальный статус, на пол и возраст.

Мы побежали по растрескавшейся земле, присыпанной пылью, похожей на цемент. Здесь ничего не росло: ни единого куста, ни одной травинки. А ведь растения Зоны — те, что выжили, — крайне невосприимчивы к радиации.

И спрятаться негде: ни ям, ни канав, ни разрушенных зданий. Пустырь от слова «пусто». Голое ровное место.

— Мы — как мухи на оконном стекле.

Это Чингиз точно подметил. Вот только не стоит говорить на бегу, можно сбить дыхание. И лучше бы рот не открывать, иначе наглотаешься радиоактивной пыли, которая облаком поднималась из-под наших ног. Быстрее!..

Только бы нас не заметили с воздуха. Только бы поблизости не оказалось мародеров или сталкеров, отощавших после длительной прогулки по Зоне. Только бы вояки не отправили лучших спецов в погоню за Максом Краем и его напарником!..

Я бежал по цементной земле и молил Хозяев о снисхождении. Тому, кто смотрит на нас в оптику прицела, пусть попадет в глаз соринка, пусть слезы брызнут, пусть!..

Но Хозяева лишь посмеялись над моими просьбами: Чингиз со всего маху рухнул в пыль лицом, автомат отлетел в сторону, что-то хрустнуло. Только бы не сломал кость — руку, ногу, ребро, только бы не сломал…

— Да цел я, цел. Это корпус ПДА не выдержал. Все, одной игрушкой у нас меньше.

Ну-ну. Сначала фонарь, теперь ПДА. Это какая-то нездоровая тяга — всё ломать.

Чингиз попытался встать на ноги и, ойкнув, повалился опять в пыль.

— Что с тобой?!

— Нога… Ногу подвернул… Беги, Край. Я уж как-нибудь сам… я…

Я повесил его автомат себе на плечо и подхватил военстала — здоровый, зараза, жрать меньше надо! Как мог, я потащил его дальше.

— Ничего, братан, дорогу осилит идущий.

— Чего?

— Говорю: вдвоем доковыляем. Я тебя уже таскал, опыт имеется. Короче, не ссы, не брошу.

Это я еще разговаривать мог. А вот к тому моменту, когда мы выбрались из радиоактивной зоны, я чувство вал себя грузчиком, на которого взвалили три мешка цемента. При этом мешки обладали странной особенностью: из них высыпалось содержимое и попадало мне в глаза, в нос и в рот, но что удивительно — ноша не становилась легче ни на грамм!

Шаг, второй, третий, воздух врывается в раскаленные легкие — как наждаком по нервам, по живой еще плоти. Боюсь закашляться — горло сведет спазм, и я просто подохну от удушья. Трава. Под ногами трава. Это значит… Это значит, что мы выбрались. Счетчик Гейгера успокоился.

Твою мечту! Да! Выбрались! Зона, Зона, ты опять поражаешь меня. Столько лет хожу по твоей земле, а все не могу понять тебя до конца. Ну почему в паре метров позади — смертельный уровень радиации, целое поле, на которое не рискуют заходить мутанты, а тут фон в норме, спокойствие, безопасность и можно уронить Чингиза, а то слишком расслабленно повис на мне?!

Фикус его знает почему. Люди потому и живут рядом с Зоной, что опасности в ней компактны и радиоактивную пыль не выносит за Периметр. Разве что иногда поморосит легкий кислотный дождик у наружного контура, но это скорее исключение, чем правило.

— Сколько у нас времени на все про все? — Чингиз поморщился. Хорошо, видать, ногу подвернул.

— Не знаю. От Кажана зависит. Если поднял тревогу, то нас уже ищут, и там, куда мы идем, ждет засада.

— А если нет? Ему не надо, чтобы ты восстал из мертвых. Он за тебя и так получил нагоняй от начальства. Зачем майору ворошить былое?

Я думал об этом. Кажану лучше забыть о том, что я наведался к нему в гости. А то опять начнут копать, что да куда. Ох, не поздоровится майору. Снимут его, отправят на пенсию. А он привык к Периметру. Ему в родной город Запорожье возвращаться без интереса. Что его там ждет? Отравленный металлургическими заводами воздух и грязный Днепр? Жалкая пенсия, которой не хватит и на хлеб? Некрасивая жена, пилящая по поводу и без?.. Нет, Кажан меня не выдаст.

А вот Джанки может. Быки из клуба меня точно запомнили. И бомжи. И Бондарев, новый командир чернобыльского ОМОНа. Короче говоря, наследил я по самое не хочу. И надеюсь еще, что пустят к Профессору, дадут по душам потолковать о том, куда делись гауссганы.

Ну-ну. Простота хуже воровства.

Дыхание мое почти восстановилось. Теперь определимся с ногой Чингиза и потопаем дальше. Есть у нас время, нет, примем точкой отсчета здесь и сейчас. Типа еще сутки мы в шоколаде, а потом начнутся неприятности. Почему именно сутки? А потому что я так решил.

— Двадцать четыре часа, браток. Надо спешить. Но бежать по Зоне — себе дороже. Не заметишь, как вляпаешься в аномалию. Вот решим твой вопрос и…

Я накаркал — не заметил аномалию. Как последний отмычка первого дня в Зоне наступил на «жадинку» и завис на ней. И конечно же ловушка сработала. Муха на стекле, Чингиз? Не угадал. Я — муха на липкой ленте: хоть жужжи теперь, хоть плачь, а грехи не дают и шага ступить.

Опять дежавю? В развалинах, где братья по оружию искали сбитый вертолет, Бычок угодил в такую же аномалию, только очень сильную. Хозяева издеваются надо мной, подсовывая одни и те же ловушки! Мол, тебя, Край, жизнь ничему не учит!

А таки не учит, все верно…

«Жадинка» поначалу была слабой, датчик аномалий на нее даже не отреагировал. Но теперь она набралась силы — и прибор в кармане завибрировал, предупреждая об опасности. Поздно, дорогой мой, раньше надо было! Теперь-то уж чего, когда я не могу оторвать ногу от земли?!

— Эй, Край, у тебя такая рожа, будто ты обделался и воды нет. — Чингиз принял дозу обезболивающего из фляги и теперь ему вообще всё пофиг. Небо у него в алмазах и мир прекрасен, как в семнадцать лет, когда кажется, что до повестки еще как до Киева на четвереньках.

— Да так. В «жадинку» вступил. И прилип.

— Ты?! — не поверил Чингиз. — Ты вступил в «жадинку»?!

— Нет, тля, в партию!!!

Чингиз расхохотался. А смеяться взахлеб он горазд: минуту может на одном вдохе трястись, а то и две. И конечно же, отдавшись процессу, он перестал реагировать на внешние раздражители. На меня — в первую очередь. А ведь с каждым мгновением аномалия становилась сильнее и мои шансы на пенсионное будущее стремительно сокращались.

«Жадинка» — чуть ли не самая безвредная аномалия. Попавшему в нее надо быть расторопней — и о пережитом страхе потом будет стыдно вспомнить. Но если случай запущенный, то… В барах мне частенько попадались безногие сталкеры. Иногда, чтобы выжить, приходится чем-то жертвовать.

Насмеявшись вдоволь, Чингиз похромал ко мне. Его душили отдельные всхлипы, грозящие перейти в новый при ступ хохота. Ну, ничего, дай мне только выбраться из аномалии, Тимурчик, и я покажу тебе, где псевдопсы зимуют!..

Тут же, как по заказу, из густого кустарника, разросшегося чуть левее, выглянули три уродливые морды. Псевдопсы! Я вскинул автомат. Морды мгновенно скрылись за ветвями, покрытыми желто-оливковой листвой.

Чингиз подавился смехом, решив, что оружие я наставил на него.

— Ты чего, Край?! Не дури! Я ж не со зла!

— Псевдопсы, — пояснил я. — За тобой в кустах.

Чингиз медленно обернулся — и конечно же никого не увидел. На его месте я бы тоже подумал, что у товарища проблемы с чайником. Перегрелся малость. Ну да фикус с военсталом, не маленький, как-нибудь разберемся. Хуже, что мутанты нами заинтересовались.

На этих тварей устроили настоящую облаву, и потому они стали очень осторожными — людей научились бояться, маскируются так, что в шаге пройдешь — не увидишь мутанта. Оно для здоровья полезней: с глаз долой, живее будешь. А там вдруг мода на меха пройдет, промысел зачахнет, и все вернется на круги своя.

Странно, что они дали себя обнаружить. Странно, что они вообще подошли к нам так близко. Это плохо. Это очень плохо. Это может значить только одно — мутанты так голодны, что готовы рискнуть своими жизнями. Не уверен, что наши мослы такие уж вкусные, но на безрыбье и бродяга — свиная отбивная.

В последний раз в этом секторе Зоны я видел псевдопсов с полгода назад. Их почти всех отстреляли, позарившись на хвосты, из которых шьют шубки для столичных модниц. И надо было повстречать этих зверюг, когда Чингиз подвернул ногу, а я застрял в «жадинке»?!

— На твой хохот сбежались мутанты со всей округи. Быть громким в Зоне — смертельно опасно, точно говорю.

— Да ладно тебе, Край. Опусти автомат, и мы обсудим наши проблемы. Я действительно вел себя шумно, но я готов признать свои ошибки и…

Чингиз Что-то плел о мире, дружбе, жвачке и столешнице с табуретом переговоров, а я изучал кусты за его спиной, из которых опять показались оскаленные морды. Надо стрелять так, чтобы случайно не завалить военстала. Есть риск, что зверье кинется в сторону — и я смешу линию огня, зацепив товарища.

— Ложись, — скомандовал я.

— Что?! — вытаращился на меня Чингиз.

По задумчивости в карих глазах я понял, что он решает, как бы незаметно вытащить из кобуры пистолет и обезвредить психа — меня! — выстрелом в лоб.

Я же смотрел на поджарую суку, от голода совсем потерявшую страх. Не сводя с меня печальных гноящихся очей, она медленно вышла из кустов на полусогнутых лапах. Псина понимала, что за штуковина у меня в руках. Понимала и то, что ей нельзя подставляться, потому и пригибалась к земле. Мы — ее последний шанс выжить. Или она перегрызет мне горло, а потом наестся требухой Чингиза, или… Второго варианта у нее просто не было.

Но мне почему-то не жаль мутантов. Когда речь идет о моем здоровье, я забываю, что всегда и везде должен оставаться человеком. Так уж получилось: люди менее всего приспособлены для жизни в Зоне.

Сука присела, готовясь к прыжку.

Рука Чингиза скользнула по бедру к кобуре.

Я нажал на спуск. Пули ударили псину в грудь, но она вложила в прыжок все силы — ее ничто уже не могло остановить. Выстрели я в нее из гранатомета, это ничего не изменило бы: она все равно набросилась бы на Чингиза.

Как ни странно, но это спасло мне жизнь.

Военстал решил упокоить беглого зэка зарядом промеж глаз. Не думаю, что решение далось ему легко, но он таки пальнул в меня, своего лучшего друга. И он попал бы, ведь вояк дрессируют валить мутантов с первого залпа (для второго времени может не хватить), но вот незадача: сука накинулась на бродягу в погонах. Псине очередью продырявило сердце и легкие, но с челюстями у нее был порядок. Она использовала их по максимуму — подыхая, впилась клыками в ягодицы Чингиза. Рука военстала дернулась за миг до того, как палец нажал на спуск. Пуля ушла в облака, мозги остались при мне. И на том зверушке спасибо.

Чингиз пошатнулся, шагнул вперед и застыл на месте. Лицо его побагровело. Он никак не ожидал атаки сзади. А потом его озарило — Край был прав, Край не псих. Он засиял от радости, заведя руку назад и всадив уже мертвой суке пулю в череп. Голову псевдособаки разнесло на куски — отличный выстрел, меткий. Я бы удивился, если бы Чингиз промазал с такого «большого» расстояния. Ему еще предстоят неприятные минуты, когда он будет выковыривать из своей плоти клыки мутанта. И если военстал думает, что я ему в этом помощник, то он глубоко ошибается.

У меня есть занятие поинтереснее.

Мне нужно разобраться с двумя псевдопсами, которые живы и здоровы. Смерть подруги не отвратила их от мысли пообедать не только задницей Чингиза, но и моей. Один мутант, заслышав выстрелы, кинулся обратно в кусты, но меня не обманул этот маневр — я сразу понял, что зверь не желает капитулировать. Если бы он поджал хвост и умчался в сторону Лиманска, честное слово, я не стрелял бы ему вдогонку.

Я дал длинную очередь по кустам. Надеюсь, зацепил его. Тут же сместив ствол автомата правее, я нажал на спуск, метя в здоровенного кобеля, больше похожего на медведя, чем на волка. Но монстр оказался неожиданно проворным для своей комплекции — резко ушел в сторону, я только потратил зря патроны. И в тот же миг почувствовал сзади присутствие первого зверя.

Стопы мои приклеились к «жадинке». Это жутко ограничивало мою маневренность, но все-таки я всадил очередь в псевдопса, зашедшего в тыл. По правде говоря, он уже на ладан дышал — я таки «поймал» его во время вояжа по кустам, но дополнительная пуля в голове еще ни одному мутанту не помешала.

— Ну вот, ты сам прекрасно справился, не дал мне пострелять! — У Чингиза проснулось чувство юмора, он уже забыл о намерении продырявить мне башку.

Я срезал юркого «медведя» в прыжке. Пули разворотили ему шею, меня обрызгало липким и вонючим. Мутант задергался в агонии буквально в шаге от меня. И вроде рядом, но я не мог сделать этого шага.

— Чингиз, ковыляй сюда. Помоги мне выбраться из этой чертовой аномалии! — раздраженно рявкнул я. А вот напрасно я повышаю голос. Надо сначала разобраться с «жадинкой», а уже потом ротик открывать.

Чингиз скрестил руки на груди:

— Мне не нравится твой тон, Край.

Я мысленно посчитал до десяти, чтобы успокоиться. Не помогло. Наоборот — раздражение усилилось. Что за фигня, а? Я торчу посреди Зоны, схваченный аномалией, а напарник вместо того, чтобы выручить меня, дуется, как тушкан на крупу! Кому расскажи — позору не оберешься!

Я даже подумал, будто Чингиз собирается бросить меня здесь. Начхать ему на попавшего в капкан товарища. В кустарнике он вырежет себе подходящий костыль и преспокойно двинет к Периметру, благо мы не далеко от него ушли. И если мутанты не одолеют военстала, если он по глупости не угодит в «трамплин» или еще какую хрень, то у него будет больше шансов выжить при встрече с бывшими коллегами, чем у меня — оставшись здесь.

Прощай, Чингиз. Мы славно повеселились, я не в обиде. В спину стрелять не буду.

Не подумайте, я честно не выстрелил бы. И не потому что не хотел наказать за предательство. Не в том дело. Просто труп обязательно привлечет мутантов, а мне это не в радость — я ж не добытчик шкур и зубастых черепов. С другой стороны, у меня тут три дохлых псевдопса…

Не знаю, как бы в итоге поступил военстал, но тут, ломая кусты, на поляну выбралась псевдоплоть.

Откровенно говоря, я растерялся. Обычно потомки домашних свиней не селятся на охотничьих угодьях псевдопсов. Но сегодня все шло наперекосяк. Что вовсе не повод опускать руки и оружие! Еще не вечер, ситуация может стать в разы хуже!

Подбадривая себя подобным образом, я навел автомат на мутанта, но почему-то не выстрелил. Что-то меня остановило. Наверное, хотелось посмотреть, как поведет себя Чингиз. А то уж больно выпендривается. Почуяв неладное, военстал обернулся, потом посмотрел на меня. Лицо его было совершенно бесстрастным — он не выказал ни малейших признаков страха, будто был уверен на все сто, что ему ничего не угрожает.

У него проблемы со зрением? Или из-за стресса случилась вавка в голове? И я с этим человеком полез в Зону?! Что я себе думал, а?!..

Псевдоплоть, обеспокоенная нашим странным поведением, остановилась. Потом все-таки нерешительно двинулась к Чингизу, ведь он ближе. Наверняка мутант уже вычислил, что вторая жертва не убежит, а следовательно, ее можно оставить в покое до следующего приема пищи.

Лицо Чингиза вдруг «поплыло». Невозмутимость скомкалась, появились морщины на лбу. Прикусив губу, он бросился наутек — насколько это было возможно при его хромоногости. Очень даже бодро стартовал. На олимпийскую медаль не потянул бы, но где-то рядом, да.

Псевдоплоть грузно, даже вальяжно потопала за ним. Вот тут я и оценил ее размеры. Правда, экземпляр куда крупнее попался мне на глаза во время малого гона в Припяти, но и эта зверушка была упитанней своих сородичей. Походя она свалила дерево, оказавшееся у нее на пути. Свалила, зацепив складками жира на боку, и даже не заметила!

Чингиз проковылял рядом, по дуге обогнув «жадинку», и — не поверите! — остановился у меня за спиной. Он что, понадеялся там спрятаться от здоровенного мутанта? Спасибо за комплимент, но спина у меня не такая уж широкая.

— Ты что, совсем охренел?! — крикнул я Чингизу. — Беги отсюда скорее!!!

И открыл огонь по псевдоплоти, понимая, что это лишь пустая трата боеприпасов.

Тварь словно бы не замечала пуль, которые впивались в ее желеобразное тело. Она медленно, но уверенно приближалась. Чингиз шагнул к ней навстречу и вскинул автомат. Теперь мы вдвоем тратили драгоценные патроны.

Похоже, псевдоплоть вознамерилась начать трапезу с меня. И когда уже казалось, что выхода нет, еще немного — и мутант проткнет меня передними лапами, псевдоплоть внезапно провалилась под землю.

Да-да, именно провалилась.

Я слыхал о подобном, но сам впервые присутствовал при появлении новой лужи «холодца». После увиденного на танковой дороге Припять — Периметр истории о рождении аномалий казались досужим вымыслом. С некоторых пор я был уверен, что все ловушки образуются во время выброса. Оказалось, не только.

«Холодец», будто гной из лопнувшего нарыва, мгновенно растекся по земле, образовав небольшое болотце, которое заканчивалось в нескольких шагах от меня. Земля резко просела, псевдоплоть просто не успела отреагировать — утонула в аномалии наполовину и завизжала от боли. Не сговариваясь, я и Чингиз прекратили бестолковый огонь.

— А я думал, ты сдрейфил, — подмигнул я товарищу.

— Да иди ты… Думал он… Я как почуял, что земля матушка подо мной ходуном, так сразу понял: вот-вот. Едва на месте устоял, чуть не сорвался раньше времени. Псевдоплоть тяжело обмануть, она — тварь осторожная, не то что некоторые, те, кто себе под ноги не смотрит.

— Угу, — кивнул я, испытав вдруг чувство вины. — Иди ко мне, брат! Обнимемся, похлопаем друг друга по спине…

Казалось бы, естественное проявление чувств в нашей ситуации. Но Чингиз лишь покачал головой, мол, спасибо, не надо.

— А я говорю: иди сюда, обнимемся, м-мать твою так! — рявкнул я на военстала.

Ну почему на него приходится кричать даже по пустякам?!

Я орал, брызгал слюной, рожа моя покраснела — и таки мои старания увенчались успехом. Чингиз согласился подойти. Мы же друзья, верно? Да, брат, мы друзья, и потому обнимемся. По-дружески? Конечно, брат, по-дружески, иначе я с мужиками обниматься не умею.

Все это время псевдоплоть барахталась в «холодце», настойчиво пытаясь добраться до меня. Ведь я — легкая добыча.

Когда Чингиз шагнул ко мне, неловко раскинув руки в стороны, я прекрасно понимал, что рискую жизнью товарища. Наши объятья будут смертельны, если «жадинка» достаточно окрепла, чтобы удержать двоих. Военстал робко подошел ко мне. Я прижал его к себе так крепко, как никогда не тискал женщин. Я даже испугался, что сломаю ему кости.

И ничего не произошло. «Жадинка» схватила меня, как ребенок игрушку в магазине.

Псевдоплоть медленно приближалась. От передних лап у нее остались жалкие огрызки — «холодец» пожирал мутанта так же легко, как расправился бы с любой органикой. Мутанта и бродяг, застывших в объятьях, разделяло метра полтора, не больше. Чингиз дергался изо всех сил, пытаясь вырваться. Я ласково похлопал его по спине, мол, не спеши, а то успеешь. Представляю, как забавно мы смотрелись со стороны. И особенно — в компании псевдоплоти.

Растревоженный мутантом «холодец» накатывал волнами, почти касаясь моих ног. Брызги вещества, способного растворить керамику, пролетали слишком близко. А я улыбался. Я спокоен, мать вашу! Коматозник позавидовал бы моей безмятежности. Я жду, пока «жадинка», набросившись на Чингиза, истощит свои силы настолько, чтобы можно было оторвать стопу от почвы.

Псевдоплоть люто уставилась на меня единственным уцелевшим глазом.

— Отпусти! — заорал Чингиз и попытался ударить меня лбом в лицо.

Обращался он ко мне, но отпустила «жадинка». Вместе с Чингизом я рухнул на землю и тут же откатился в сторону, уйдя из-под удара псевдоплоти — мне повезло, что у нее нынче лапы коротки, иначе меня бы нанизало на острый кончик, как кусок баранины на шампур.

Мышцы ныли от напряжения — все это время я боролся с аномалией. И победил. «Жадинка» разделила усилия и не смогла удержать нас. Мы спасены! Я спасен!

Подхватив автомат, слетевший с плеча, я пополз прочь. Метров десять так одолел. Затем пришло понимание: я — человек прямоходящий, а не Маугли, воспитанный волками. Я встал в полный рост и обернулся. Чингиз на четвереньках спешил за мной по пятам. Ну, ему-то как раз простительно из-за проблем с ногой. Военстал выглядел забавно, но я даже не улыбнулся — то, что осталось от псевдоплоти, таки вылезло из болота и, истошно визжа, преследовало нас. Той малости, что едва передвигалась, хватило бы, чтобы сожрать двух бродяг и не подавиться.

После «жадинки» колени едва гнулись, так что о стометровке за десять секунд и речи быть не могло. Казалось, что вместо ног у меня протезы. Кто-то нехороший укоротил Макса Края по таз и абы как приштопал пластмассовые конечности манекена из бутика.

Псевдоплоть рывками подтягивала свое изуродованное аномалией тело к Чингизу, которому досталось больше, чем мне. С таким драйвом ему не уйти от мутанта — зомби бегают быстрее.

— Шевелись! — крикнул я военсталу. — Ну что ты как мертвый?!

Псевдоплоть тут же ускорилась, а Чингиз, напротив, сбавил обороты. Я видел, что он выкладывается по полной, но ничего не может с собой поделать — достиг предела, начался спад.

Военстал устало откинулся на спину и, перехватив автомат удобней, навел его на мутанта. Он выпустил в псевдоплоть целый рожок, но та словно не замечала ударов пуль. Я остановился. Желание спастись бегством боролось во мне с совестью. Мол, я обязан помочь другу и никогда не прошу себя, если брошу его в беде.

— А м-мать его так! — Я поднял «калаш» и пошел назад.

Таки совесть победила. Я проиграл битву, но не войну. Когда-нибудь я справлюсь с ней, точно говорю.

Пока Чингиз менял магазин, стрелял я — полоскал мутанта очередями. Всё, в рожке пусто, твоя очередь, брат.

Чингиз вскинул автомат и… оружие заклинило — китайская дешевка, чтоб ее! Chop suey , как говорят пиндосы. А ведь я предупреждал его, или хотел предупредить, чтобы брал отечественного производителя.

Чингиз выхватил пистолет и вытащил нож. Типа приготовился дорого продать свою жизнь. Герой, блин. Ощетинившись оружием, бесполезным против псевдоплоти, он закричал, чтобы я валил к такой-то бабушке. Типа мешаю убивать мутанта.

— Пусть тебе повезет! — напоследок добавил он и принялся методично всаживать пулю за пулей в пучеглазую рожу монстра.

Если военстал надеялся, что, насвистывая, я двину прочь, то извините, ошибочка вышла. Совесть определилась: Максиму Краевому некуда спешить.

И тут я услышал протяжный вой. И увидел гибкие, покрытые язвами тела.

Все было очень плохо, а стало еще хуже.

Хозяева Зоны натравили на нас свору слепых собак.

Глава 15. Болтун находка для пули

Большая стая: десятка два особей. Это конец. С ножом и пистолетом против псевдоплоти и двадцати слепцов? Это даже не обсуждается: Чингиза можно списать, его больше нет с нами. Я тоже получил черную метку: стану мертвецом не только по бумагам. Сменив магазин, я ждал, пока «калаш» остынет. Если он откажет, как автомат военстала, будет совсем грустно.

Стая рассредоточилась, образовав широкий полукруг. Чингиз не видел слепцов, он был слишком занят псевдоплотью, которая вопреки всем ранам приближалась. Этого просто быть не могло: живучесть за гранью реальности. Но ведь факт — вот раскуроченное, истерзанное тело, аппетит у которого будь здоров.

Я навел автомат на поджарого слепца, приникшего мордой к земле. Но вдруг Что-то остановило меня. Назовите это интуицией, но я понял: нельзя стрелять, это будет ошибкой. Я опустил оружие.

И крикнул:

— Чингиз, хватит!

Не знаю, услышал меня товарищ или просто закончились патроны, но выстрелы смолкли.

И в этот момент стая дружно ринулась в атаку.

Почему-то я не удивился, когда мутанты пробежали мимо, не заинтересовавшись мной. Это было сродни обиде: как же так, а?! Ведь я такой аппетитный! Мало ли что худой, все равно очень вкусный!

Чингиз разлегся на земле и уставился в небо — будто у тещи на даче. Сдался боец, задрал лапки кверху? Обогнув его, слепцы накинулись на псевдоплоть. Что тут началось — и визг, и лай, и рычание. Военстал разом встрепенулся. Он приподнялся на локтях, чтобы воочию наблюдать сражение мутантов.

Да уж, битва началась знатная.

Псевдоплоть, изрядно потрепанная «холодцом», все еще представляла опасность не только для двух обессиливших бродяг. Она убила с десяток собак, прежде чем остальные, помятые и раненые, смогли полакомиться ее мясом.

— Чего разлегся?! — пожурил я Чингиза, помогая ему встать.

— Слышь, а чего вообще происходит? Нас почему не тронули?..

Хороший вопрос. У меня нет ответа. Не тронули — и зашибись, пусть мутанты разбираются между собой.

— Живо, пока они нами не заинтересовались, — сказал я, отчего-то зная, что опасность нам больше не грозит — по крайней мере здесь и сейчас. — Надо убраться отсюда. Давай к тем развалинам. Там передохнем и обсудим, куда нам и как. Лады?

Чингиз кивнул и поковылял вслед за мной. Автомат его годен был разве что в качестве дубины, но военстал все равно его не выкинул. Догнав меня, он раз и навсегда зарекся ходить в Зону с одним стволом, пистолет не в счет.

— Два автомата с собой брать надо. Минимум.

Я мысленно с ним согласился. Точно, два. А лучше — три. Или даже пять. И душевую кабинку захватить, а то на вторые сутки в Зоне воняешь как бомж. Это Чингиз верно подметил: и то надо, и без этого никак. А еще сколько воды в Зону ни тащи, все равно не хватит. То же самое с боеприпасами и водкой.

— Да ладно тебе, Край. Ты ж понимаешь, о чем я.

— Понимаю.

— Ты уже сколько по Зоне бродишь?

Бестактный вопрос. Вроде как спросить: «По какой статье срок мотаешь?»

— Да уж не меньше твоего. — Я подмигнул Чингизу и обернулся посмотреть, как там стая. Пиршество мутантов было в самом разгаре. Ну и отлично: сытые они на людей не нападают. Зато сытые люди еще как стреляют по мутантам.

Помнится, я, зеленый новичок, хорохорился перед девицами в барах, что и там бывал, и это брал, а радиация у меня вместо мозгов. Мне хотелось, чтобы Машеньки и Танюши, Сабрины и Даяны думали обо мне как о матером сталкере, которому сам Семецкий не кум и не сват. А потом я понял, что стриптизершам и проституткам плевать на то, сколько у меня ходок за Периметр. Им вообще плевать на Зону и все вокруг. Их интересует только одно — мой кошелек. И лишь одна девушка в моей жизни была иной. Ее я оставил умирать в Припяти…

Подобравшись к развалинам хаты-мазанки, мы внимательно осмотрелись. Одно название, а не стены, солома крыши сгнила, а тын покосился и оброс мхом. Детектор аномалий молчал. Счетчик Гейгера не выявил повода для тревоги.

Буцнув одинокого крысюка, вцепившегося в ботинок, Чингиз снял рюкзак и тяжело сел на остатки паркета. Откуда в хате паркет? Видать, хозяева хотели, чтоб их жилище походило на городское.

Военстал потянулся разбирать автомат, но я предложил ему заняться здоровьем. Что-то подсказывало: проблем с мутантами пока не будет.

Спасибо тренеру по самбо, он научил меня не только подсечкам и броскам, но и тому, как наложить жгут и закрепить сломанные кости. Зато в армии меня натаскали наносить такие увечья, которые бессмысленно перевязывать и нельзя вправить.

Я занялся ногой военстала — массировал и разминал мышцы, сведенные судорогой. А Чингиз вдруг спросил меня, почему так странно повела себя стая, почему нас не тронули слепые собаки.

— Ведь мы были легкой добычей. Чего ж они на псевдоплоть напали?

И тогда, не знаю зачем, я рассказал ему, что родился здесь. Отец мой был сталкером, который так давно бродил по Зоне, что забыл, откуда он родом. Позже он, конечно, остепенился, отслужив, как положено, срочную, а потом устроился на завод, на котором проработал всю жизнь. Но это позже. А тогда в лагере научников батя повстречал мою мать, красавицу-лаборантку. Они сразу друг другу понравились… Я грозно взглянул на Чингиза — наметившаяся улыбка тотчас сгинула с его лица.

— Мать из научников, я правильно понял?

Военстал задал вопрос, чтобы хоть как-то проявить интерес к биографии Макса Края. Типа его поразил мой рассказ. Но актер из вояки никакой, факт.

— Она у меня умная. Не знаю, в кого я такой — дурак дураком.

— Так это… подумается, ты у нас темный?! Раз в Зоне родился?.. — Смесь ненависти и брезгливости на лице Чингиза была неподдельной.

Фикус его знает, что я за Чебурашка. Я столько раз сам об этом думал с тех пор, как родители поведали историю моего рождения. Темные вот не могут жить за пределами Периметра, а я — запросто. И все-таки те немногие аборигены Зоны, с кем сводила меня судьба, принимали Макса Края за своего.

Представляю, что за мысли роились в голове Чингиза. Ведь внешне я ничем не напоминал недолюдей, которых он убивал во время рейдов в Зону. У тех были лишние пальцы, чешуя, хвосты или третьи глаза, а тут — мужик как мужик. Тем более были вместе в загранкомандировке. Поучаствовали, так сказать.

Чингиз растерялся, ведь ему основательно промыли мозги, рассказывая, что темные — низшие существа, которых надо нещадно уничтожать. Как и прочих нарушителей Периметра — сталкеров и мародеров. Да и научников не помешало бы прижать к ногтю — по обстановке и без свидетелей… Рука военстала то тянулась к пистолету, то бессильно падала.

Все очень изменилось для Чингиза. Только что рядом был товарищ, с которым он вместе прошел аномалии, воду в коллекторе и ракетный удар. И вдруг товарищ обернулся врагом рода людского. Надо убить врага, ведь так велит долг. Но военсталу не хочется этого делать, потому что враг — это же я, Максимка Краевой, который неделю тащил его на собственном горбу.

Однако, дилемма у парня. А все из-за того, что я разоткровенничался. Вот уж верно: Зона не терпит болтунов. Болтун — находка для пули.

И потому, когда я увидел, как пальцы военстала нащупали рукоять пистолета, все сразу стало понятно. Я уважаю выбор Чингиза и ответно надеюсь, что друг поймет, почему моя ладонь нагрела сталь ножа.

Прости, Чингиз, но я вскрою тебе горло раньше, чем ты выстрелишь мне в сердце.

* * * 

— Слышь, брат… — Чингиз внезапно убрал руку с кобуры. — Я люблю тебя как родного, веришь? И мне пофиг, темный ты или еще какой. Понял, да?!

Слезы блеснули в карих глазах Чингиза, а я… Я понял, что значит «камень с души упал». Он не просто упал, он рухнул скалой, в сравнении с которой Эльбрус — кусок щебня, не больше.

— Это… Чингиз, я давно хотел сказать… — начал я, но вовремя осекся.

Зона не любит болтунов. Не надо военсталу знать о гауссганах. Во многом знании многая печали.

— Вот ведь как, Чингиз. Зона — дом мне родной. И так бывает.

Сказав это, я вдруг понял, что наконец определился, кто я и откуда, где мои корни и почему я вообще затеял эту возню с винтовками Гаусса. Потому что Зона — это мое все. И эта развалюха-мазанка, в которой мы засели, — моя. А сам я — ком радиоактивной земли, жила той псевдоплоти, которую сейчас доедают слепцы. И если бы Чингиз попросил меня объяснить сказанное, я бы не смог. Чтобы выразить мои чувства, не придуманы нужные слова.

Я так обрадовался, что почти прозевал атаку.

Разорвав псевдоплоть в клочья, стая прервала трапезу. Вожаку показалось обидным, что два смачных куска мяса покинули столовую. Нет уж, позвольте с вами не согласиться, уважаемые бродяги! От мутантов так просто не уходят!..

Стая двинула по нашим следам. Осмелев после удачной охоты, собаки громко выли, на бегу задрав безглазые морды к небу.

— Слышь, брат, а как мы теперь?..

— Отобьемся. Нам теперь ничего не страшно.

— Это ты прав! Это верно!

Он сказал еще что-то, но я не расслышал в грохоте выстрелов.

Собаки подбирались к дому на холме, на протяженности всего пути оставаясь под прикрытием гнилых стволов, беспорядочно наваленных тут и там. Пули прошибали эти стволы насквозь, разя заодно и мутантов. Я завалил пятерых кобелей, прежде чем остальные сумели подобраться на расстояние удара ножом.

Наверное, Чингиз ждал, что я воспользуюсь своей новой способностью и одним лишь словом уделаю всех мутантов в радиусе километра. Или двумя. Крикну: «Сдохните все!» — и слепцы свалятся замертво, пуская пену и харкая алым. Или тут же отступят, поджав хвосты, а на безглазых мордах застынет удивление: мол, круто, что мы еще живы!..

Примерно такое выражение было у Чингиза, когда я зарезал последнего пса — вожака, отдаленно похожего на ротвейлера. Если есть руки, обойдемся без слов. Взглянув на прокушенный комбез военстала, я сказал:

— Рану обработай антисептиком и перевяжи. Да водки не жалей! Не жалей, говорю, водки! Слепцы не брезгуют падалью, еще не хватало от заражения слечь…

Тогда я еще не знал, что Чингизу суждено слечь совсем от иной напасти.

* * * 

Переночевали в развалинах.

Разожгли скромный костерок, незаметный со стороны. А то мало ли, вдруг мародеры позавидуют нашему уюту? Слопали по целой банке тушенки. Я предлагал умять еще по одной, ведь много сил потеряли, надо восстанавливаться, но Чингиз воспротивился. Сказал, что неизвестно, сколько нам еще по Зоне разгуливать, и потому надо бережно расходовать припасы — лучше пусть останется жестянка-две, чем не хватит.

Приняв для профилактики наркомовские сто граммов, он завалился спать первым. Спустя три часа, разбудив военстала, улегся я. И тут же захрапел. Снилось мне, что «жадинка» меня не отпустила. Отчаявшись, на четвертые сутки я достал свой нож-кладенец и…

Чингиз растолкал меня:

— Подъем, соня. Ты спал без задних лап, мне бы так уметь. Я вообще в Зоне расслабиться не могу. На гражданке потом неделю откисаю, от каждой тени шарахаюсь.

Угу, аналогично. А насчет конечностей… брр. Ну и приснится же такое!..

Вышли, когда только-только начало светать и уже можно было рассмотреть кочки под ногами. Чуть левее в утреннем полумраке красиво искрила «электра», дальше раскинулось болото «холодца». Наткнувшись на изгородь — столбы с ржавой колючей проволокой, — дали крюк метров в сто.

Пока я спал, Чингиз разобрал свой китайский «калаш». А так как ручонки у него произрастали из верного места, неисправность была устранена. Всю дорогу от мазанки Чингиз изнывал от желания испытать оружие, но повода не было, а просто так тратить боеприпасы ему было жаль.

— Жаба давит, — пояснил мне военстал, наотрез отказавшись стрелять в воздух.

— Мне пофиг, что тебя давит. Смотри, беду не накличь. Повод ему, понимаешь, нужен. Не накаркай, говорю!

И тут на соседнее дерево присела здоровенная ворона и уставилась на меня. Чингиза она в упор не замечала. Впрочем, птаха была крупной лишь по меркам чистых территорий. В Зоне я видал чуть ли не страусов, парящих в облаках.

— Не нравится мне эта ворона, — буркнул Чингиз, наведя на нее автомат.

Значит, в небо стрелять патронов жалко, а в птичку — нет? Но главное — я откуда-то знал, что, если Чингиз нажмет на спуск, его «калаш» обязательно заклинит. Потом — нормалёк. А вот сейчас…

— Не надо. Береги патроны. Разве это повод?

Военстал опустил автомат.

Я перевел взгляд на ворону. Мол, теперь твой ход. Рано или поздно всем бродягам в Зоне коротит мозги. Похоже, сегодня мой черед. Вот, удумал с птахой общаться. Пусть и мысленно, но…

Ворона взлетела, сделала круг у холма впереди. Присев на ветку засохшего тополя, призывно каркнула, как бы намекая, что зовет нас последовать за ней. Конечно же мы не сдвинулись с места. Я не знал, как отреагирует Чингиз. Сам бы я уже отправился за птахой.

Ворона каркнула еще раз. И еще.

— Ты гляди, как раскудахталась! — подмигнул мне Чингиз. — Что-то знает, а?

— Точно. Идем за ней?

— Ты в своем уме? — прищурился военстал. — Это всего лишь птица! Я пошутил.

— А я нет.

И мы побежали друг за другом. Я — ведущий. Детектор аномалий постоянно вибрировал, сообщая о «трамплинах», которых здесь было тьма. Петляли мы, что те зайцы, убегающие от лисы. Затем был парад «электр», сверкающих, словно гроза в начале мая.

Ворона терпеливо ждала нас на ветке.

Чингиз ругался, клял всё и вся, называл меня чокнутым на всю голову, но с «лыжни» не сворачивал — топал за мной след в след.

Птаха еще дважды перелетала с места на место, пока не уселась на асфальтовое полотно новенькой дороги, которой не было на карте в ПДА. Зафиксировав наш выход в заданный район, она молча улетела по своим вороньим делам. Типа миссия выполнена, дальше вы уж сами, товарищи бродяги.

— Чертовщина какая-то… — пробормотал Чингиз.

Я угрюмо кивнул. Так и есть: чертовщина.

Ворона — ерунда, и не такое бывает. А вот дорога… свежий асфальт в Зоне… Я вздрогнул, представив, каких денег стоила эта тропинка, какие ресурсы затрачены. А сколько народу полегло на строительстве?..

Но какой в этом смысл? Ведь скоро кислота дождей разъест полотно, и аномалии, сместившись, все равно перекроют путь. Неужто цель оправдывала средства?

Да что это за цель такая?!..

Глава 16. Дорога

Чингиз и я прятались в кустах у дороги, само существование которой противоречило всему, что я знал о зараженных территориях. Не удивлюсь, если последний выброс был вызван не только массовым выходом в Зону охотников за головами, но и строительством двухполосного шоссе.

Полдня мы топали по дороге и вдоль нее. Иногда мимо проезжали большие фуры, груженные под завязку. Грузовики едва ползли — для трассы Харьков — Днепропетровск, — но все равно ехали слишком быстро, в Зоне недопустимы подобные скорости.

По пути нам попадались разбитые машины. После пятого исковерканного грузовика, явно угодившего в «жарку», я перестал считать. Тот, кто заказал доставку в Зону, не жалел ни денег на страховки семьям погибших водил, ни самих грузов. Что глупо. Но есть, факт. Вот обугленное валяется, ржавеет. А транжира — тот самый человек, в гости к которому я собрался. Профессор, так его назвал майор Кажан. Судя по карте, дорога вела к его вотчине на берегу Янтаря.

— Прям автобан какой-то! — сплюнул Чингиз, когда мимо промчалась очередная фура.

Не знаю, сколько пообещали водиле за рейс, но он точно продешевил. Я бы ни за какие деньги не сел за руль в Зоне. Это же самоубийство! Хватит, уже покатался на мотоцикле!..

— He мешай мне, — сказал я и залег в густой траве у обочины. — Делай что хочешь, брат, но меня не трогай. Лады?

Надо подумать. Надо. Надо подумать. Надо…

Минут через пятнадцать меня таки накрыло. Я увидел грузовик с фурой, обтянутой когда-то черным, выгоревшим на солнце тентом. Грузовик подъехал к воротам поместья, выстроенного совсем недавно — еще год назад ничего подобного у Янтаря не было и в помине. Ворота открылись, грузовик впустили без досмотра. Пара шуток-прибауток, отпущенных охраной, не в счет. Водила рассказал анекдот. Всё, проезжай. Картинка померкла. Я пришел в себя.

Главный ориентир — черный тент. Эта фура доедет до нужного места без проблем, ничего страшного с ней не случится. И ее пропустят в поместье Профессора. То, что нам нужно. Однозначно.

Решение появилось само, и я тут же его озвучил:

— Надо, чтобы грузовик сбавил скорость. Определенный грузовик.

— Определенный?

— Да. Всякий нас не устраивает.

* * * 

Чингиз засек ту самую машину, когда я решил, что на сегодня хватит, продолжим завтра. Отлепив покрасневшие глаза от бинокля, военстал буркнул:

— Едет твой черный, чтоб ему колесо проколоть за такую задержку.

Согласен, грузовик не торопился взять на борт двух вооруженных автостопщиков. Едет, да? Я припал к оптическому прицелу — ага, вижу, та самая тачка, с черным тентом. Пора заняться делом. Я устал отдыхать.

Была мысль захватить грузовик, перебив экипаж. Но мы отказались от нее сразу. Наверняка — зуб даю! — рожи всех водил, курсирующих по новой дороге, знакомы охране поместья. Потому и пропускают грузовики без предъявления документов. С одной стороны, нам это на руку, а с другой… «Что есть, то есть», — как говаривал первый президент моей страны, погрязшей в долгах, как свинья в грязи. Ничего, скоро мы забудем о кредитах и перестанем клянчить деньги у звезднополосатых друзей.

Подходящее деревце обнаружили еще утром, а потом тащили с собой: не шибко толстое, но и не тростинка, через которую можно запросто переехать. Ствол уложили поперек дороги. А что, нормальная тема — в Зоне деревья частенько валятся от ветра, старости и сами по себе. И какая разница, что корней нет? Мало ли как дерево росло…

Чингиз ожидал увидеть армейский «Урал», на большой скорости перепрыгивающий рукотворную преграду. Но я-то знал, что нас подвезет импортный дальнобой с трубами, задранными вдоль кабины вверх.

И вот через час ожидания — водила предусмотрительно не гнал — в пределах видимости без оптики появился наш грузовик. Притормозил он за полста метров от поваленного дерева. Из кабины выскочил мужик — сменщик того, что за баранкой. С автоматом в руках, пригнувшись, он побежал к помехе на дороге. Личико цивильного скрывал респиратор, на глазах блестели большие солнцезащитные очки. Одет он был в пятнистый комбез, капюшон наброшен на голову, будто от дождя. Опытный перец или городской пижон — пока не разобрать. Но двигался он правильно — зигзагом, внезапно падая и вскакивая.

Логично. Я бы на месте водил тоже первым делом заподозрил засаду мародеров. По Зоне шастает много уродов, готовых убить за драную куртку и глоток воды. А тут целая фура добра!..

Логика — это хорошо. А хреново то, что грузовик остановился далековато от нашей лежки. Я иначе представлял себе расклад и ошибся. Если не можешь тему просчитать, то хотя бы предвидь ее, Край. Способности-то у тебя есть.

Но все решилось само собой. Добравшись до бревна и дав пару очередей по кустам у дороги, второй номер замахал рукой, мол, всё путем, коллега, не боись, подъезжай. Грузовик неспешно покатил вперед. Таки парень в комбезе и респираторе — не перец чили, но отстойнейший пижон. Такие любят сочинять байки, в которых они одной левой сбивают с ног псевдогиганта.

Пока водилы, разодетые словно спецназовцы из голливудского боевика, возились с бревном, мы выскочили из лежки и, чуток пробежавшись по асфальту, оккупировали кузов. И хоть под тентом было жарко так, что у меня даже язык вспотел, транспортным средством мы себя обеспечили. Следующая остановка — личные покои Профессора.

Подмигнув Чингизу, я забился в угол. Теперь можно перевести дух и помечтать о заслуженной награде — окладе мэра Чернобыля-4, казенном лимузине и толпах визжащих поклонниц. Чингиза сделаю своим замом. И все у нас будет хорошо.

Да только напрасно я так расслабился.

Весь кузов был забит деревянными ящиками, упакованными в полиэтиленовую пленку. Ящики громоздились один над другим до самой крыши из гнутых труб и брезента. Между штабелями предполагались довольно широкие проходы — чтобы при желании груз можно было досмотреть. Вот в такие щели мы и забились: я слева от центрального прохода, Чингиз — справа.

Грузовик ехал очень неспешно. Дорога новая, ровная, не трясло. Благодать, да и только.

— В таких ящиках станки перевозят разобранные, — вдруг сказал Чингиз, и от идиллии не осталось и следа. — На хрена Кому-то станки в Зоне?

Я в ответ хмыкнул, сделав вид, что мне без разницы. Но у самого появились нехорошие мыслишки: а что, если инженеры Профессора раскрутили гауссганы по винтику и теперь налаживают производство оружия в Зоне?! Филиал завода «Юпитер» на берегу Янтаря — вот что затеял Профессор. А?

Если мои выкладки верны, то все напрасно: процесс уже не остановить, я еду на заклание и везу с собой друга, который ни ухом ни рылом… Настроение у меня, мягко говоря, испортилось. Но даже если я прав, обратной дороги нет. Всё или ничего.

И тут мои размышления прервал странный шум в глубине кузова. Будто кто-то всхлипнул и ругнулся, а потом протяжно, с присвистом захрапел.

Что за ерунда? Какой еще храп? Я взглянул на Чингиза, но тот выглядел совершенно спокойным, будто ничего не слышал. Я навострил уши. Все-таки есть звук. Точно: кто-то храпит. Выставив перед собой нож — стрелять-то нельзя, услышат водилы в кабине, — я выполз из укромной щели. Надо выяснить: вдруг к моим патологиям добавились слуховые галлюцинации? Не исключено. В последнее время я что-то начал сдавать.

Увидав в конце кузова спящего парня, я так и не понял, что испытал — облегчение или разочарование. Волосы светлые, коротко стриженные. Крепко сбит — спортсмен или привык ручками вкалывать до кровавого пота. А сопел и причмокивал он так уверенно, будто лежал на перине в собственной постели, а не пристроился между ящиками в грузовике, едва ползущем по самому опасному району планеты.

Я оторопел от такой беспечности. Ну ладно Чингиз да я: если один задремлет, второй покараулит. Но вот так внаглую?! Прирезать его, что ли? Приставить нож к горлу спящего и… Я никак не мог сообразить, что мне делать со своей находкой. Кто этот хлопец? Третий лишний, которому не хватило места в кабине? И потому он такой безмятежный, что рядом друзья?

Внимательней присмотревшись к парню, я отбросил эту мысль. Такого бугая в лишние не запишешь. Уж слишком блондин отличался от расфуфыренных попугаев, возомнивших себя сталкерами. Ни тебе комбеза из бутика для «реальных бродяг» (я видел в сети сайт одного такого в центре Киева), ни противогаза с тонированными стеклами, ни дробовика-слонобоя, из которого нельзя подстрелить даже тушкана…

Одежка на хлопце была не то чтобы бедненькая, но изрядно потасканная. Зона быстро оставляет свои отпечатки даже на дорогущих смокингах, а уж с вьетнамским ширпотребом расправляется враз. Тело спящего прикрывало нечто вроде спецовки заводского слесаря: темно-синие штанишки, куртка с карманами на груди. На ногах — плохонькие ботинки. И вот что бросилось в глаза: застиранные, не смытые до конца пятна крови, впитавшиеся в ткань. И натовские бандольеры, опоясывающие грудь. В бандольерах — магазины к «валу». АС лежал рядом.

Я поморщился. Во-первых, не уважаю эту игрушку: магазин маловат для действий в Зоне, патроны дорогие и приклад неудобный. Во-вторых, мне еще ни разу не попадались глупцы, которые в наших местах выпускали бы ствол из рук, каким бы хреновым он ни был. Разве что я проделывал подобный фокус — с одной целью: ввести в заблуждение врага.

Я похолодел от внезапной догадки.

И услышал шепот:

— Убери ножик. А то поранишь меня, я случайно дернусь и…

Что-то коснулось моего паха.

— Рот откроешь — яичницу сделаю.

Скосив глаза, я увидел знатный тесак, лезвие которого блестело у меня ниже пояса. Ну и влип же ты, Максимка. А еще опытный бродяга.

По прищуру блондина я понял, что кулинар из него отличный и, если надо, омлет он соорудит без малейших угрызений совести. А нож у него не просто хороший, но великолепный. И судя по тому, как блондин его держит, обращаться с холодным оружием его обучили на пятерку с плюсом.

— Ты это… не балуй, — подмигнул я парню и сразу почувствовал, как чуть сильнее прижалось лезвие к самой моей мужественности.

У меня дыхание сперло от такой наглости. Я замолчал, боясь пошевелиться. А вдруг грузовик наедет на кочку или выбоину на дороге?!.. Я заставил себя не думать о плохом. И не таких обламывали, Максимка. Забей, и это пройдет.

Потекли бесконечные мгновения тишины. Сплелись взгляды: глаза в глаза, кто кого.

У блондина глаза были голубые. Очень яркие. Прям неприлично яркие для мужчины. Уверен, его небесные радужки сводили с ума старшеклассниц, а вот рожа… С личиком мальцу не повезло. Оно выглядело… помятым каким-то. Будто кости черепа сломали, а потом наспех сложили в произвольном порядке.

Мне плевать на его внешность, но вот нож… дорога в поместье Профессора… Чингиз, до которого рукой подать, и водилы в кабине, которые обязательно услышат шум, начнись в кузове возня… Как некстати нарисовался этот блондин!

Вдруг помятое лицо парня исказила зловещая гримаса, губы дернулись, обнажив обломки зубов. И я понял: Максимка Краевой больше не товарищ ласковым девчатам в барах за Периметром. Я приготовился отомстить напоследок.

Терять-то мне уже нечего, верно?

* * * 

И вдруг я понял, что парень давно опустил свой тесак. А гримаса, которую я принял за оскал, — добродушная улыбка. Просто у него с личиком конкретные проблемы. И проблемы те недавние, иначе он знал бы, что улыбаться ему противопоказано.

— Я тебя знаю, — заявил блондин, пряча кладенец в ножны. — Ты — Максим Краевой по прозвищу Край.

Я медленно кивнул, раздумывая, как реагировать на незнакомца, который видел мои портреты на столбах в Чернобыле-4.

— Ты ходил в Зону вместе с Вороном. Как он? Поклон ему от меня, — вдруг выдал парень.

Он говорил шепотом. Я едва слышал его сквозь шум мотора.

Интересно, как долго Чингиз будет дожидаться моего возвращения? Обнаружив еще одного «зайца», как бы военстал не начудил сгоряча. Чингиз может, кровь предков у него горячая.

— Поклон? От тебя? — прищурился я, заново разглядывая блондина, будто надеясь найти клеймо, подтверждающее, что тот имеет право передавать приветы. — А ты кто ему будешь?

— Я… — Парень замялся. — Считай, что зять.

Оп-па. Разговор становится интересней. Какой еще зять и почему «считай»? Значит, ненаглядная дочурка замужем. Но если у нее есть законный супруг да еще такой борзый, зачем Ворон потребовал с меня клятву во спасение кровиночки? Или блондин вовсе не тот, за кого себя выдает? Но на кой ему врать незнакомому человеку? Ведь оба мы — непрошеные гости в грузовике, едущем по Зоне, как по автобану. Мы — смертники. Если бы я не увидел, что с этой машиной ничего не случится, не сел бы в нее ни за что.

Внимательно наблюдая за реакцией парня, я медленно произнес:

— Погиб Ворон. В Припяти.

Блондин кивнул. Он ожидал услышать нечто подобное и удивился бы, узнав, что беглый сталкер отдыхает на Карибах в объятиях мулаток.

— Никто ей не поможет. Кроме меня… — задумчиво произнес хлопец, и лицо его при этом исказилось так, что смотреть было неприятно.

Я отвернулся. Определенно парню нужна помощь пластического хирурга. Очень опытного.

— Кому «ей»? — догадываясь, о ком речь, решил уточнить я.

— Не важно.

— Ээ, не скажи. — Я обернулся, чтобы посмотреть, как там Чингиз. Носок его ботинка выглядывал в центральный проход. — Один бродяга пообещал Ворону спасти его дочь, которую взял в заложники нехороший человек.

Яркие глаза блондина ослепительно вспыхнули — я не шучу: именно вспыхнули. Он попытался встать, но сделал это слишком резко и застрял между ящиками — широковаты плечи для такой узкой щели. Парень протянул мне ладонь, неожиданно маленькую для его габаритов. Такими пальчиками надо кошельки в трамваях тырить, а не ножом размахивать.

Ответное рукопожатие было в меру продолжительным и крепким.

— Значит, мы вместе, — сказал блондин. — Я пообещал жене Ворона вызволить Джу из плена. Мое имя — Игорь Родин. Или просто — Ирод. Так называли меня в отряде пловцов.

— Пообещал, значит?.. — хмыкнул я, улыбаясь своим мыслям. А ведь забавный узор сплела судьба-злодейка. С меня взял слово Ворон, а его благоверная отправила на ратный подвиг пацана, которого удача обходила такими огородами, что аж страшно. О том можно судить по его исковерканной роже. И при этом мои интересы совпали с клятвой: два в одном — и девочку спасти, и поговорить с Профессором по душам.

— Ты знаешь, кто такой Профессор? — не надеясь на положительный ответ, спросил я.

— Да, — кивнул блондин.

Оп-па.

— Ты расскажешь мне, как познакомился с Вороном?

— Да.

Хорошо, очень хорошо! Мне нравится этот светловолосый мальчуган, он заслужил конфетку, а то и две!

— Что ты слыхал о винтовках Гаусса?

— Ничего.

Твою мечту! Никаких конфеток!

— Ладно, — вздохнул я. — Дорога предстоит дальняя. Рассказывай. И помни: я люблю подробности.

Глава 17. Рассказ ирода

Игорь Родин по кличке Ирод звезд с неба не хватал. Жил как все, как все загудел в армию и вернулся на родину после загранкомандировки в экзотическую страну, где вместо чернозема — песок, вместо сосновых лесов — финиковые пальмы.

Обычная история обычного парня, у которого ни кола, ни двора, ни единой родной души. Игорька до десяти лет воспитывал старший брат. Потом братишка сгинул в Зоне, куда ходил за хабаром, и пацана упекли в детдом, откуда, конечно, прямая дорога в военкомат либо в каталажку. Игорь выбрал первый вариант.

Ступив на землю Отчизны, он, не долго думая, подался в родные края — Чернобыль-4 манил парня новыми возможностями. Помыкавшись с месяцок без работы, он подписал контракт с какой-то строительной фирмой, занимавшейся подрядами на зараженных территориях. По пьяни подписал — вербовщик изрядно накачал Ирода, а уж затем сунул под нос бумагу. Так Родин оказался в Зоне, которую ненавидел всей душой — ведь она забрала у него брата.

— Фирма-подрядчик? — переспросил я. — Стройка на зараженных территориях? Ты ничего не путаешь?

— Да уж какая путаница, я на них полгода жизни угробил!

Возмущение парня было таким искренним, что я сразу ему поверил. Тем более что поместье Профессора образовалось на берегу Янтаря не по щучьему велению, но по хотению того, кто за эту недвижимость изрядно забашлял.

В общем, дальше — интересней. Игорь Родин, отработав по контракту на стройке, вырвался из Зоны и… угадайте, куда направил свои стопы? Правильно, в ближайший бар. Тогда еще, сказал он, с рабочими честно обходились, а сейчас… Очнулся Родин через пару дней… на берегу Янтаря. На сей раз ему пришлось не раствор месить, но изучать глубины озера.

Угу, знакомое занятие. Коллеги, значит, по несчастью. Было время, когда я довольно много времени проводил под водой, разыскивая золото партии — инкассаторскую машину, полную фонящего драгметалла.

— Говорят, нашли ее. Говорят, на то самое золотишко Профессор и развернулся.

Черт, похоже, я опять думал вслух.

— А что еще говорят?

— Что Профессор не только себе виллу забабахал, но и дал ссуду многим серьезным людям: военным, администрации… много кому. Даже одному торговцу наркотиками помог.

Вот тут я особо навострил ушки:

— Торговцу?

— Ага. Имя у него такое чудное… Джанки его кличут. Кажется… Да, вроде Джанки. — Ирод прикрыл глаза и мечтательно, с завистью добавил: — Пацаны из от ряда говорили, чти он много денег профессору задолжал. И не просто много, но очень много.

Долг? Хмм… Если предположить, что Джанки на коротком поводке у Профессора, то… А ведь чернокожий бандит наверняка знал, куда я отправлюсь, шагнув за ворота базы Кажана. Ведь Кажан — всего лишь исполнитель, он работает на Профессора. Следовательно, плотно пообщавшись с Кажаном, бродяга Край поспешит на свиданку к боссу майора — и ничем хорошим боссу это не светит. А любые неприятности Профессора Джанки только на руку, при том что Максимка Краевой — известный спец по проблемам на ровном месте. Значит, Джанки был моим союзником! Смерть кредитора ему только в радость…

Я вспомнил джип, проезжавший мимо, когда меня окликнул Чингиз. А ведь Джанки явился вовсе не для того, чтобы убить меня. Он хотел о чем-то предупредить. Но о чем?..

Зевнув, Игорь обратно втиснул свои плечи между ящиками, явно намереваясь продолжить прерванный сон.

Э нет, молодой человек, так не годится. Раз уж выдал «А», скажи и «Б». Я задал ему наводящий вопрос:

— Вроде ты был ныряльщиком в каком-то отряде? Что это вообще за хрень?

Оказалось, что да, был. И таковым является до сих пор, если его не уволили за прогулы.

Обалдеть! Кто бы мог подумать, что Янтарь превратится в конвейер? Отряды специально нанятых и обученных ныряльщиков-сталкеров каждый день спускаются в воды озера на поиски все новых и новых артефактов.

Каждый день! Отряды!..

Кстати, с девушкой по имени Юля, дочерью Ворона, Игорек познакомился именно на берегу Янтаря. И романтическим их знакомство я не назвал бы ни в коем разе.

— В Зоне? Девушка?

— Да.

Игорь и его подвыпившие товарищи (окончание трудовой недели, все честно) развлекались тем, что швыряли в озеро гранаты. Рыбу глушили, забава такая. И тут, откуда ни возьмись, на них набросилась высокая, но очень юркая девица. Она кричала и ругалась, она угрожала и дралась по-девичьи неумело, но яростно. Мол, что же вы, сволочи, делаете, рыба ведь живая, ведь все равно не жрете, так зачем?..

Ирода ошеломил напор девушки и очаровала нестандартная красота. Он-то привык к силиконовым блондинкам в барах за Периметром, куда начальство вывозило лучших ныряльщиков раз в две недели, стимулируя таким образом производительность труда.

Чтобы избавиться от странной девицы, охрана навела на нее оружие и пообещала прострелить ей ножки, если она не уйдет ими туда, откуда явилась. Джу не пустили по кругу только потому, что собирались в гости к ласковым малышкам из стрипклуба. Ей просто повезло тогда…

— Джу? — переспросил я.

— Для друзей она Джу. Для остальных — Юля, — кивнул Ирод и продолжил свой рассказ. Было видно, что о девчонке он вспоминает с удовольствием.

Обернувшись, чтобы еще разок взглянуть на девушку, Ирод вдруг заметил кровососа, который подкрадывался к ней.

— И, — спросил я, после того как Игорь опять надолго замолчал.

Ныряльщик замялся, покраснел. Из его сбивчивых объяснений я понял, что он едва не погиб, героически спасая красотку.

— Надо же, как мило, — буркнул я.

Меня мало интересовали любовные похождения молодого неудачника. Я тасовал в голове мысли, пытаясь собрать пасьянс, пока Ирод рассказывал о том, как Джу пригласила его в гости, как его страшила встреча с матерью девушки — темной, как он подкупил охрану и ушел в самоволку, из которой до сих пор не вернулся…

— Стоп, — оборвал его я. — Ты сказал: мать девушки — темная?

— Ну да. Цыганка. Родилась в Зоне. Тут есть цыгане. Джу говорила, что мать влюбилась в ее отца, когда того приютили в таборе…

Угу. Я вспомнил барона, грустно перебиравшего струны гитары. Если уж мир за Периметром тесен, то Зона Отчуждения и подавно. Дальше я слушал с большим вниманием.

Дом Джу располагался на берегу небольшой речушки в березовой роще. Описывая его, Ирод закрыл глаза:

— Красивое место. Изба в один этаж, пристройки. Забор не от людей, а чтобы скотина не убежала. Будка с собакой…

Мать Джу — миниатюрная цыганка в длинной цветастой юбке, на шее ее сверкали бусы, черные косы спускались до пояса. Она тут же принялась обхаживать Ирода, называя его зятьком и тем самым вгоняя в краску. А перед ужином отправила Ирода и Джу в баню… Тут Родин заткнулся и бросил на меня смущенный взгляд. Я сделал вид, что интим пропустил мимо ушей — был очень занят липучкой нагрудного кармана.

— А ночью я проснулся: дверь скрипнула. На пороге стоял высокий мужчина с вещмешком в одной руке и с автоматом в другой…

Положив мешок и автомат на стол, он стянул с головы капюшон. Луна осветила лицо. Игорь сразу узнал Ворона, того самого бродягу, который замочил свой отряд и спровоцировал войну двух сталкерских кланов. Парнишка потянулся за ножом — армейская привычка.

— Там, где я служил, были проблемы с поставками боеприпасов. Чтобы выжить, приходилось выкручиваться…

Я помню этот скандал. Генерала, распродававшего армейские склады полевым командирам противника, досрочно — с почестями! — отправили на пенсию.

Ирод продолжил свой рассказ.

Ворон вдруг оказался рядом с ним — острое лезвие коснулось кадыка гостя. «Идем, поговорим, как мужчина с мужчиной». Ирод поднялся, вышел из дома…

Сделав паузу, блондин подмигнул мне:

— Оказалось, он позвал меня, чтобы выпить. У них там стол во дворе. Он уже сало нарезал, лампу керосиновую поставил…

«Пей», — Ворон до краев наполнил стакан мутным самогоном. Ирод выпил. «Закусывай». Ирод покачал головой. «После первой не закусываешь?» Ирод кивнул, хоть внутри все горело огнем — таким крепким было пойло. Еще стакан. «Пей». Есть такое дело. «Закусывай». Ирод опять отказался. Еще стакан. «Закусывай». Нет, и всё! «Дочь мою любишь?» — «Да!», — ответил Ирод, упал лицом на стол и заснул.

На следующий день сели обедать за тем же столом. Цыганка выставила снедь простую, но сытную. Ворон притащил из погреба еще одну бутыль с самогоном. В общем, идиллия, будто и не в Зоне. Анекдоты о сталкере Петрове рассказывали, смеялись.

И вдруг бутыль на столе сама собой взорвалась — только осколки стекла в стороны. А через мгновение раздался грохот выстрела.

Стрелял снайпер — издалека. Ворон кинулся к «калашу», прислоненному к стене дома. Вторая пуля ударила в цевье автомата, и тут же красная точка вскочила прыщом на виске сталкера. Он на прицеле. А потом из лесу вышли военные — много, десятка два. Все хорошо вооружены, в бронежилетах, в тяжелых касках, на лицах противогазы.

Ворон шагнул навстречу воякам. «По какому праву врываетесь?! Кто приказал?! Что вам здесь надо?» — «Ничего», — ответил командир, молодой высокий лейтенант, и кивнул своим людям. Те кинулись к Ворону. Какое-то время сталкер размахивал кулаками, а потом его успокоили прикладом в поясницу. Он упал на колени, его связали.

Ирод успел врезать по морде двоим, но тоже оказался бессилен против прикладов. Его двинули в лицо и били, пока в глазах не потемнело. Последнее, что он видел, — как один боец расстрелял цыганку из автомата.

— А потом у меня были видения… — Родин запнулся, подыскивая нужное слово.

— Галлюцинации, — подсказал я.

Ироду явился брат: грязный, раненый, но счастливый. Он рассказал младшему о мутантах, аномалиях и ядреной смеси из постоянного напряжения, страха и героизма. Брата Зона бодрила. Заряда хватало месяца на три, во время которых он пытался жить как все. Но старший никак не мог без Зоны… А младший дожидался его, переселяясь к соседской старушке. И вот однажды брат не вернулся. Игоря отправили в детский дом. Поначалу он мечтал найти брата. Но время шло: год, два, пять… Игорь понял: брата больше нет. Тогда он возненавидел Зону…

Потом была пустыня, пылающие буровые, дождь из капель нефти…

И загорелся огонь в печи, осветив сидящую на полу цыганку, мать Джу… Волосы ее были распущены, грудь наискось перехлестнули входные отверстия от пуль. И это не печь, не вышки — это ее глаза горели адским пламенем!

«Ты должен спасти мою дочь. Пообещай, что спасешь ее». Цыганка взяла с Ирода слово, что он не оставит Джу в беде. А потом превратилась в ворону и улетела.

— В ворону? — кашлянул позади меня Чингиз. — Ну ничего себе! Что-то чересчур много птиц в последнее время…

Я так заслушался, что не заметил приближения товарища. Родин спокойно отнесся к вопросу — значит, военстал давно дышал мне в затылок.

— Когда я очнулся, уже стемнело. Жутко болела голова. Как я добрался до Периметра — не помню. Потом — больница. Врачи сказали: чудо, что выжил. И вот я здесь. Я знаю: моя девушка у Профессора. Я вырву ему сердце.

В этот момент грузовик резко затормозил. Залаяли собаки.

— Тсс! — скомандовал я, прижав палец к губам. И мы опять забились по своим щелям.

* * * 

В кузов поднялся бандит в потертой кожаной куртке. Уж я эту братию определяю с лету.

Бывший сиделец постоянно шмыгал носом, будто принюхивался. Он был похож на крысу, череп которой гладко выбрили, а в железные зубы сунули смердящую папиросу.

Бандит остановился в шаге от укрытия Чингиза. Еще чуть-чуть — и он заметил бы безбилетного пассажира. Но тут его позвали, и он, сплюнув окурок в проход между ящиками, выпрыгнул из кузова.

— Открывай! Можно!

Заурчали сервомоторы, растягивая створки ворот.

Грузовик въехал на территорию базы Профессора, притормозил у большого ангара и сдал назад — под навес, где уже стояли штабеля с разнокалиберными ящиками.

То тут, то там возвышались морские контейнеры, маркированные цифрами и латиницей. Я заметил несколько катушек с силовым кабелем. Справа были припаркованы еще три фуры. Возле них сновали обнаженные по пояс мужчины. Тела их блестели от пота в свете фонарей. Давно уже стемнело. Мы приехали в пункт назначения за полночь.

Если работа на базе Профессора кипит круглые сутки, то… Мне не понравилась такая организация труда. Потому как очередь до нашей фуры дойдет очень скоро. А нам еще надо осмотреться и решить, каков план дальнейших действий. Чингиз и я действовали наобум, совершенно не зная, куда попадем. А Родин? Ведь наш влюбленный мальчик уже бывал здесь. Он строил эту базу — первый контракт, подписанный спьяну. Сам говорил, никто за язык его не тянул.

— Точно, было такое, — кивнул Ирод, завязывая шнурок на ботинке. — Я тут экскурсии водить могу, запомнил это место на всю жизнь. Да и чертежи проекта видел. Очень масштабно. Это похоже на стадион. Полусфера. Закрытая со всех сторон полусфера. Тут еще и половины не сделали из того, что запланировано.

Я кивнул, дав понять, что услышал его.

Разумный подход: если затевать в Зоне стройку века, то с максимальной защитой. Ведь первый же выброс убьет в поместье все живое, покроет территорию аномалиями и радиоактивными секторами. Кстати, недавно был выброс, а его последствий Что-то не видно. Странно…

— Экраны, — уловив мои сомнения, сказал Ирод.

— Что?

— Моя бригада, помимо прочего, устанавливала специальные экраны по периметру стройки. Говорили, что они противоаномальные. А еще говорили, что Профессор их сам придумал. Он очень умный.

— Ну-ну. — Мне все больше и больше не нравилась эта мифическая личность. Слишком уж круто все заверчено. Сразу видно, что Профессор не из тех, кто будет рисковать своей шкурой, шастая по зараженным территориям в поисках гауссганов. Тут масштаб крупнее…

— Где он обитает, знаешь? — спросил я у блондина и, не дожидаясь ответа, еще раз выглянул наружу.

От разгрузочной до ангара было метров тридцать пустого пространства — только мозаика бетонных плит, над которыми высоко вверху кипела работа: монтировали «скелет» купола. Башенные краны поднимали целые блоки из швеллеров и проката. Их принимали и тут же определяли в надлежащие секции. Все было подсвечено десятками прожекторов и вспышками электросварки.

Сотни рабочих. Сотни! И не где-нибудь в центре Москвы, но в Зоне!

С ума сойти!

По ангару ездили небольшие грузовики, сновали электрокары, бегали туда-сюда рабочие в оранжевых касках и жилетах. Неспешно расхаживали вооруженные люди, судя по всему — охрана. А проще говоря — надзиратели. Раз о такой грандиозной афере до сих пор не прознали журналюги, значит, служба безопасности Профессора не зря получает зарплату.

Среди охраны наблюдалась подозрительная неоднородность.

Тут были откровенно криминальные личности. Эти старались держаться в тени и поменьше соваться в гущу событий. Мол, наше дело наблюдать, а работают пусть другие. Гордо ощетинились оружием бойцы сталкерских кланов. Те, у кого рожи так и просят кирпича, — из «Долга», остальные вроде из «Свободы». Заметил я также и вояк… Двое качков покрикивали на грузчиков у самого края пар ковочной площадки. Похожих спортсменов я видел в клубе Джанки. Оп-па, а вот и оранжевые комбезы научников. Один, два… пять… Ладно, не затем я здесь, чтобы заниматься подсчетами. Винегрет. Вали кулем, а там разберем.

Но что может объединять всех этих людей? Что они забыли в этом странном месте на берегу Янтаря?.. Это Какой-то заговор, да? Но почему я о нем ничего не знаю?! Неужели все так стремительно изменилось в Зоне за тот месяц, пока я отдыхал в таборе у цыган?!..

В любом случае это разнообразие нам кстати. Мы легко сойдем за своих. Вряд ли «свободовцы» ручкаются с «долговцами», а вояки с бандитами. Уж как-нибудь просочимся.

Я выпрыгнул из кузова.

— Куда?!.. — вскрикнул Чингиз.

— За мной! — скомандовал я. — И что бы ни случилось, держитесь непринужденно.

Глава 18. Ангар

Не оглядываясь, расслабленной походкой я двинул мимо фур к ангару. Может, у Ирода свое мнение на этот счет, но я и без всяких планов был уверен, что поступаю верно. Бывает у меня такое — знаю, и всё. Спросите откуда — не скажу.

Чингиз и Родин пристроились сзади.

— Эй, братки! — окликнул я качков, отчитывающих грузчика. — Огоньку нема?

Те хмуро взглянули на меня, но ничего не сказали. Ну и отлично. Мы ничем не отличаемся от здешнего сброда.

И тут меня словно током шандарахнуло: я застыл на месте, открыв рот, и едва не заскулил от радости. Знаю, что идиот и так нельзя, она ведь предала меня, хотела убить, но… Милена! Я увидел Милену! Она шла по ангару под руку с высоким седым мужчиной в кожаном пальто. Мужчина опирался на черную трость.

Выжила, значит! И такая же красивая, как прежде. Нет, еще красивей: стройная фигурка в белом плаще, который не столько скрывал, сколько подчеркивал ее восхитительные формы, роскошные светлые волосы, спадающие чуть ли не до ягодиц… И походка — не натужное дефиле манекенщицы, но нечто воздушное, стремящееся ввысь. Я вдруг остро почувствовал, как мне ее не хватало. И вроде вот она, рядом — подойди к ней, протяни руку, обними, но… Между нами все кончено. Я оставил ее в Припяти одну, и это было равносильно смертному приговору. Но мутанты и аномалии не тронули ее!..

— Чего встал? — дернул меня за рукав Чингиз. Я промычал в ответ нечто невразумительное. Он проследил за моим взглядом:

— Ничего так цыпа, под пиво пойдет. Твоя, что ли, краля? Та самая?

Я зарычал и потянулся за ножом, твердо решив отрезать военсталу поганый язык.

Чингиз отпрыгнул в сторону и миролюбиво поднял руки:

— Да ты что, Край?! Я ж пошутил! Пошутил я!

Но товарищ меня уже мало занимал. Кто этот мужчина рядом с Миленой? Я испытал острый приступ ревности. Макс Край сошел с ума, так и запишите — это диагноз. Радиация повредила мой мозг. Я накинулся на друга, а теперь мне хотелось, наплевав на мечту, винтовки и Зону, бежать вслед за Миленой и ее ухажером, схватить его за плечо, развернуть лицом — гнусной рожей! — к себе и…

Я прикусил губу. Больно. Не помогло. Дыхание хриплое, кровь молотком стучит в висках. Ущипнул себя за руку. Уже лучше. Сейчас бы глоток-другой водки, а лучше целый стакан залпом, но… Нельзя! Нет. Это не панацея от всех проблем. Нет.

Когда кровавая пелена спала с моих глаз, я еще раз взглянул на мужчину. И узнал этого престарелого джентльмена. Нашел, Максимка, к кому ревновать! Это же отец Милены! Точнее — отчим, который ее удочерил. Он сильно изменился. Я помнил его сильным мужчиной, появление которого заставляло вставать по стойке смирно. Его переполняла харизма. А теперь… Он все еще был в авторитете, но… Я видел, как на него смотрели: его боялись, очень боялись. Немыслимо, чтобы кто-то встал у него на пути. Он тут что, большой бугор?..

— Кто этот мужик? Рядом с твоей цыпой? — спросил Чингиз, став так, чтобы я не смог до него дотянуться.

Я пожал плечами:

— Да так, родственник.

— Это Профессор, — вдруг подал голос Ирод.

Я так и обомлел. Отчим Милены и есть тот самый Профессор?!..

И тут я вспомнил: в детстве, в запретной комнате с мутантами трое парней с оружием называли отчима Милены профессором. Точно, было! Я тогда подумал, что это научное звание, и до сих пор никак не соотносил с прозвищем авторитета, затеявшего серьезную игру в Зоне. Не профессор, а Профессор. Как же я сразу не догадался?..

Неужто Милена изначально во всем этом замешана?!

— Знакомое лицо у девушки. Где-то я ее видел… Да это же Милена!.. — прошептал Ирод, когда моя прелесть вдруг обернулась, продемонстрировав ангельское личико.

Я схватил блондина за плечо:

— Откуда ты ее знаешь?!

Новый приступ ревности накрыл меня с головой. Я прекрасно понимал, что поступаю глупо, но ничего не мог с собой поделать. К тому же я вспомнил о Новаке, бравом командире ОМОНа, которого я выдал властям. Его так и не поймали. Логично предположить, что он любовник Милены.

— Мы в одном детдоме росли… дружили… — Ирод выглядел слегка ошарашенным.

А все потому, что я сгоряча выхватил нож и приставил его к животу парня. Я чуть не убил его, даже не сознавая этого.

Милена, что ж ты со мной делаешь, а?..

— Вы что, охренели совсем?! — прошипел Чингиз. — Забыли, где мы?!..

Точно. Посреди ангара затеять драку и вскрыть друг другу животы — самое оно, да. Это сильно поможет общему делу. Дочь Ворона обрадуется, если спасители перебьют друг друга в шаге от ее темницы. А я, мертвый, тотчас выясню, куда делись винтовки Гаусса…

Нож вернулся в ножны.

И тут Ирод увидел свою ненаглядную Джу.

— Джу! — выдал он и рванул вперед.

Не сговариваясь, мы с Чингизом схватили его сзади, удержав от необдуманных действий.

— Не спеши, малыш, а то успеешь.

Он внял нашим мольбам. Жаль, ненадолго.

* * * 

Размерами ангар точно не уступал армейскому складу, где я и Ворон добыли плавающую машину — когда каратели собирались переправиться через приток Припяти. Тут можно было без труда разместить с десяток забугорских «конкордов» или пяток отечественных «мрий».

Я попросил огонька еще у троих точно некурящих типов. Как я их вычислял? А фикус его знает. Может, по бодрому, цветущему виду, белым зубам и отсутствию табачной отравы во рту? Делал я это с единственной целью — чтобы остальные видели: мы разговариваем с местным населением, мы свои в доску.

При этом я внимательно разглядывал девушку, на которую указал Ирод. Во-первых, это помогало мне отвлечься от Милены. Во-вторых, я пятой точкой чуял, что с ней не все в порядке. Откуда у меня появились подобные мысли? Сейчас поясню.

Если Родин не соврал, а я ему верю, то девицу насильно увели из отчего дома. У нее на глазах военные убили мать. Вряд ли после такого потрясения нормальный человек способен сотрудничать с убийцами. Подчеркиваю: нормальный.

Но девушка не выглядела буйнопомешанной. Она свободно разгуливала по ангару, ее никто не сопровождал. Одежда Джу — блузка и джинсы — ничуть не походила на смирительную рубашку.

Мимо нас протопал лысый мужчина в оранжевом комбинезоне. На просьбу поделиться куревом он лишь укоризненно качнул головой, мол, понабрали непонятно кого, невозможно работать — отвлекают от гениальных озарений.

Юля. Юленька. Для своих — Джу. Действительно высокая. Худощавая. Волосы коротковаты для дамского полу, зато цвета красивого — каштановые. Одета простенько, двигается уверенно: знает, куда идти и что дальше делать. На Ворона ничуть не похожа. Ни капельки! Наверное, вся в мать-покойницу.

— Куда это она намылилась? — спросил Ирода военстал.

— Не знаю. Но в том углу по проекту должны были построить загон для мутантов. Нам рассказывали, что это будет большая научно-исследовательская станция.

Отдавшись движению, я судорожно пытался решить, что же делать дальше. Что я вообще себе думал, когда затеял вояж по Зоне? Типа приду к Профессору, вызову на честный бой, дам гаду в дюндель — и всё, добро, как в сказке, победило, величайте меня Иванушкой-дурачком, прекрасным принцем?..

Решать проблемы по мере их поступления — так нас учили в доблестных войсках. Но мы давно уже не в банановом раю. Мы в Зоне. И здесь творятся серьезные дела.

Одно я понимал точно: надо остаться с Профессором наедине. Но если я сейчас же потопаю ему наперерез — сотня шагов между нами, не больше! — то меня сначала увидит Милена, а потом спеленает личная охрана Хозяина Янтаря. (Именно такой титул я добавил к «научному званию» отчима любимой девушки — Хозяин Янтаря, — вспомнив почему-то безумного дервиша Рамзана и слова историка: «Его танец — молитва духам Зоны. Он говорил, что некий Хозяин Янтаря примет его подношение и скоро Зона расширится от океана до океана».)

Значит, нужно выбрать подходящий момент. Главное — не спешить, не пороть горячку. Все у меня получится. Обязательно!..

— Ну ничего себе! — Возглас Чингиза прервал мои размышления.

Я проследил за взглядом товарища и присвистнул. Загон для мутантов вовсе не пустовал, как мне показалось издалека. Таких громадных псевдогигантов я никогда не видел и, надеюсь, больше не увижу. Слыхать, конечно, доводилось всякое. Ну да мало ли что болтают пьянчуги в барах с той стороны Периметра? В мертвом городе у ЧАЭС я видел разных кошмарных монстров отнюдь не маленьких размеров, но те и в подметки не годились чудищу, что обитало в дальнем углу ангара.

В детстве я ходил с батей в кино на фильм об обезьяне по кличке Кинг-Конг. Так вот не факт, что голливудский примат был бы крупнее псевдогиганта, поставь их рядом. Разве что обезьяна казалась бы финалисткой «Мисс Мира» в сравнении с увеличенным в разы цыпленком-бройлером. Хоть убейте, а псевдогиганты напоминают мне ощипанных цыплят — хоть маленькие они, хоть большие, хоть за толстенной решеткой из прутьев в полметра диаметром.

В общем, поразила меня зверушка. Я аж рот открыл. Но больше всего удивила девушка, которая явно вознамерилась протиснуться между прутьями. Она что, собралась к мутанту в гости? Типа на чашку чая и в шахматы сыграть?

— Что она делает? — спросил Чингиз, будто у него не было глаз или он не умел ими пользоваться.

Помятое лицо Ирода стало похоже на глыбу мрамора, которую обтесал скульптор-абстракционист:

— Джу работала на ученых за Периметром. Она мне рассказывала. Для исследований в Зоне нужен укрепленный лагерь, охрана, коммуникации — в общем, дорого это и хлопотно.

— А долгосрочные эксперименты с мутантами за пределами Зоны невозможны. Материал разлагается, — поддакнул я.

— Ей деньги нужны были. Надо ведь на что-то жить?.. — продолжил Ирод. — Вот она и обратилась к одному научнику, отчество у него еще такое странное…

— Александр Арманович, — подсказал я, начиная понимать, в чем дело. — Руководитель одной крупной лаборатории.

Ирод меня словно не слышал:

— …и показала ему, на что она способна. Она ходила в Зону, аккумулировала аномальную энергию, потом возвращалась в лабораторию и отдавала ее подопытным экземплярам. И они жили за Периметром, не дохли вообще, стопроцентная гарантия. А это значит… — Ирод вдруг замолчал на полуслове.

Да я уже и сам понял, что дочь цыганки и Ворона сумела за месяц «раскормить» обычного мутанта до невероятных размеров. Она вкачала в него столько энергии Зоны, что тело монстра увеличилось в разы.

Но зачем она это сделала? И главное — зачем это нужно Профессору?! В том, что эксперимент затеян с какой-то гнусной целью, я не сомневался. Слишком хорошо я помнил комнату с заспиртованными мутантами.

И тут нервы у Игоря сдали. Он закричал:

— Джу, стой! Не делай этого!!! Это я, Ирод! Я пришел за тобой! — И побежал к ней.

А мы даже не шелохнулись. Мы стояли и смотрели на прищуры бандитов, на то, как вояки снимают оружие с предохранителей, как сталкеры из обеих группировок, ощерившись, вскидывают к плечам автоматы…

Чингиз и я переглянулись — и схватились за «калаши».

Родин успел.

Еще чуть-чуть — и девушка протиснулась бы между прутьями. Игорек не смог бы за ней последовать: зазоры хоть и широкие, но не для такого большого мальчика.

Он поймал Джу за руку, подхватил хрупкое тельце, подбросил в воздух и сжал в объятиях. Я невольно вспомнил, как обнимал Чингиза, когда угодил в «жадинку». В первый и последний раз я был настолько близок с мужчиной.

И тут Ирод словно очнулся. Вспомнил, где он, кто он, и — главное! — что враги рядом. А уж в ангаре головорезов собралось изрядно. Я кинул взгляд на Милену и Профессора. Их плотным строем обступили телохранители. Странно, что по нам еще не открыли огонь. Я бы точно не церемонился с непрошеными посетителями.

Поставив девушку на бетонный пол, Ирод поднял автомат и, водя стволом по сторонам, заорал:

— Все назад! Всех завалю! Шакалы! Завалю! Назад!

Через секунду он понял, что взял неверный тон, и сменил пластинку:

— Дайте нам уйти, и никто не пострадает! Повторяю! Мы уйдем, и никто не пострадает!

Глупо. Боже, как глупо. Нет слов, одни выражения.

На миг, когда Игорь замолчал, чтобы перевести дух, в ангаре повисла тишина. Слышно было, как сопит громадный псевдогигант, которому явно не нравилось, что так бесцеремонно трогают его маленькую подругу.

— Тише, ты что? — улыбнулась своему парню Джу. — Тьяцци испугаешь. А если он волноваться начнет, всем мало не покажется.

Тьяцци — это, надо понимать, кличка мутанта. Итальянское словечко? Палаццо, пьяцца, пицца… Мне показалось, что у девушки какой-то особый акцент. Так разговаривают детишки иммигрантов, рожденные в Штатах. А впрочем, какая разница? Чингиз и я встали спина к спине и уже наметили, с кого начнем кровавую жатву.

— Джу, любимая, что с тобой?! Что ты делаешь здесь?! Надо бежать! Нам надо бежать!! — Ирод никак не мог угомониться, хотя понятно уже было, что Джу вовсе не собирается рвать когти. Ей и здесь хорошо. Но как, черт возьми, может быть хорошо в плену?!

— Бежать? Зачем? — улыбнулась девушка, подтверждая мои догадки: она явно не понимала, почему ее куда-то тянут. Отстранившись от Игоря, Джу посмотрела на него немного с опаской: — Зачем бежать? Эксперимент не закончен, еще много работы…

— Но твои родители?! Отец, мать?! Как ты можешь работать на этих людей, зная, что они…

Родин не успел договорить. Любовная сцена закончилась, появился повод для банального мочилова — палец Чингиза дрогнул на спусковом крючке, и очередь ушла поверх голов сталкеров из «Долга». Те мгновенно рухнули на пол. Если это не повод расстрелять нас на месте, то зовите меня Вини-Пухом, вождем плюшевых апачей!

Пока любовники общались, Профессор времени не терял. Он отдал команду, и его армия — бандиты, сталкеры и кадровые военные — пришла в движение. Подгоняемые пинками строители бросились прочь из ангара — меньше народу, меньше риск завалить работягу, который ни в чем не повинен. Воины перебежками рассредоточились по довольно большой площади.

Чингиз сразу просек, что нас окружают. Выпустив короткую очередь в воздух, он скорчил страшную рожу: мол, мы отморозки еще те, лучше нас не трогать. Но его намекам не вняли. Считанные секунды понадобились армии Профессора, чтобы сомкнуть вокруг нас кольцо.

— Не нравится мне это, — по большому секрету сообщил мне Чингиз.

— Мне тоже, — разоткровенничался я. — Но ведь не стреляют, что уже хорошо. Начнем войну первыми? Готов?!

— Да!

— Огонь!!!

Первые же очереди поразили врага. Мы тщательно целились, прежде чем стрелять, и потому прореживали ряды охраны с поразительной точностью. Сразу стало понятно, что ответа не будет, иначе двух бродяг уже превратили бы в решето. Видать, было на то особое распоряжение Профессора. У всех охранников были переговорные устройства — отличные штуки, помогающие координировать действия подразделения. Приказы слышат все, орать не надо, руками размахивать тоже.

Стреляя, мы сместились поближе к парочке. Ничего не замечая вокруг, Ирод и Джу выясняли отношения. Сквозь грохот выстрелов я себя не слышал, но эти двое понимали друг друга без слов. Девочка прикоснулась к изувеченному лицу Игоря и расплакалась. Ну-ну, милая, брось ты это дело. Мужчина красивее жабы, ароматнее скунса и культурнее сапожника — не мужчина вовсе. В этом смысле Родин — идеальный самец!

Телохранители вывели Профессора и Милену из ангара.

Это хорошо. Хорошо, что Чингиз не додумался по ним стрелять, а то, не дай боже, зацепил бы Милену. Вряд ли бы нас пожалели, рань мы дочурку или отчима. Магазин опустел, перезарядить. Автомат Чингиза тоже затих.

И тут вперед вырвался небольшой, но быстрый электрокар, выкрашенный в оранжевый цвет. Вилка его подъемника была похожа на два длинных клыка, обнаженных в хищной улыбке. За рулем сидел тот самый бандюга, который досматривал фуру. Крысюк. Папироса прилипла к губе. Не доезжая каких-то метров до нас, бандит резко развернул свое транспортное средство боком. Он вскинул вверх руку. В руке он держал Что-то вроде РПГ. Раздался громкий хлопок.

На долю секунды я закрыл глаза, мысленно сгруппировавшись, — рефлекс, ничего не поделаешь. Только у героев кино атрофирован инстинкт самосохранения.

Моргнув, я увидел, что пространство передо мной превратилось в матрицу — будто кто-то расчертил его под линейку на аккуратные квадраты. А потом матрица навалилась на меня, Чингиза тоже сбило с ног.

Твою мечту, как же так, а?!

Отлично же было — будто в тире! Хорошенько целься, жми на спуск — и фигурки в камуфляже, в плащах химзащиты, в намордниках-противогазах знай себе валятся, картинно раскинув руки. Не стрельба, а сплошное удовольствие. Сдачи все равно никто не даст. Выстрел — тело упало. Выстрел — тело схватилось за продырявленный живот. Выстрел… Забудь о том, что у этих фигурок есть родители, жены и маленькие дети — и все будет в порядке, никаких проблем. Не надо о печальном, не надо заморачиваться. Ты — в тире, в руках воздушка. Хорошенько целься, жми, молодец, бери приз, честно заслужил!

Мы так увлеклись, что позволили по нам выстрелить — не пулями, нет, но сетью. Матрица — это сеть. И она куда крепче тех, что используют для браконьерства в реках.

Ну удумали, паразиты! Решили Максимку Краевого живым-здоровым взять. И Чингиза за компанию прихватить. Но в плен не сдается наш гордый Максим! И хоть сеть накрыла нас, мы еще повоюем. В последнее время — с год уже — точно такими же сетями научники повадились ловить мутантов, тем самым лишив спецов вроде Лесника законной булки с маслом.

Но мы ведь парни удалые, а не припять-кабаны или псевдопсы хвостатые. У нас клыков нет, зато есть ножи, с помощью которых, если не дергаться, очень даже реально выбраться из ловушки. Стропы резать нас хорошо научили.

Первым с задачей справился Чингиз. Оно и понятно — еще недавно он был военсталом, у которого по четным дням тренировки, по нечетным — прогулки за Периметр. Чингиз в отличной форме. Ему понадобилось секунд пять, чтобы искромсать в лохмотья сеть, сплетенную из крепких канатов.

Пока я сражался с матрицей, Чингиз, сменив магазин, отстреливал особо ретивых воинов Профессора — тех, у кого хватило наглости подобраться к нам слишком близко. Есть такая примета: «Тише едешь — дальше будешь». Ложь. На самом деле: «Тише едешь — живым будешь». Зона не любит торопыг.

Жаль, бандит-крысюк укатил на каре и спрятался за морскими контейнерами, торчавшими посреди ангара. Это укрытие надо постоянно держать под прицелом. Думаю, оттуда нас еще потревожат.

Чтобы дать автомату остыть, я выхватил пистолет. Грохот, вспышка, пуля ударила в плечо «свободовца», который тут же упал. И хоть оружие он не упустил, но в ответ даже не попытался выстрелить.

Интересно, а «долговцы» такие же стойкие оловянные солдатики? Я всадил пулю в колено парню, на камуфляже которого красовался герб группировки «Долг». Аналогичный результат — ангельская покорность, желание подставить вторую щеку.

Зычно рыкнул псевдогигант. Меня окутало смрадом его дыхание. Вентиляция в ангаре преотменная, раз она до сих пор справлялась с запахом мутанта. Обхватив цыплячьими лапками прутья загона, Тьяцци принялся их трясти. На миг мне показалось, что он таки вырвется на свободу, но обошлось.

— Край! — толкнул меня Чингиз. — Не зевай, работай левый фланг!

На этот раз в атаку за Родину, за Сталина — то бишь за Милену, за Профессора — двинули сразу три электрокара. Они выскочили, как я и ожидал, из-за контейнеров. Колеса бешено вращались. Координировал действия пилотов местной «формулы» изрядно надоевший мне крысюк. Камикадзе, да. Назвать автолюбителей иначе у меня язык не поворачивался. Если первую атаку мы откровенно профукали, то уж второй заезд — извините. Еще два электромобиля вырулили откуда-то сзади, из сектора, подконтрольного Чингизу.

Все они грамотно рассредоточились. Если наступать скопом, шансов вовсе не будет. С другой стороны, их всего пять, а не тридцать три штуки. Уж пятерых-то дурачков мы как-нибудь избавим от беспокойства о завтрашнем дне. Мертвецам тревоги ни к чему.

Я прицелился в окутанную сизым дымом голову бандита, но не успел нажать на спуск — в ангар влетела целая кавалькада электрокаров, и даже вкатили два бульдозера. Подкрепление снаружи, свежие силы. Ну-ну. Дело принимает скверный оборот.

Водилы бульдозеров поступили крайне осмотрительно: подняли ковши так, чтобы прикрыть от пуль кабины. Я бы с радостью выстрелил по колесам, но вот незадача — машины гусеничные. Да и слишком много их стало в ангаре. Создают, понимаешь, аварийную ситуацию. Нет на них гаишников.

— Это уж точно! — поддакнул Чингиз.

На всех придурков в этом помещении у нас патронов не хватит. А если Профессор отправит в бой еще и строителей с грузчиками, то…

Надо выбираться отсюда. И как можно скорей. То есть я это понимал с самого начала, но теперь необходимость ощутил очень остро. Так, что даже пот на лбу выступил.

— Уходим! — Я предложил друзьям подышать свежим воздухом.

Слава Хозяевам, Родин таки сообразил, что у девушки проблемы с головой — амнезия или типа того. Не помнит она, что случилось. Или отказывается вспоминать. Некоторые игнорируют очевидное, чтобы не разрушить свой уютный мирок. Так комфортней жить. Может, потому девчонка и забыла о своем похищении?

— Уходим, Игорь! — рявкнул я. — Наружу!

Его не пришлось долго уговаривать. Он подхватил Джу за талию и бросил себе на плечо. Умилительная сцена — хоть в кино показывай. Здоровенный сталкер, чуть ли не викинг — только бороды, заплетенной в косички, не хватает, — мчит по ангару, придерживая одной рукой прекрасную пленницу. При этом его вторая конечность, бугрясь мышцами, тискает стреляющий по врагу «вал».

Блин, а я одной лапой «калаш» не удержу. А если и удержу, то прячьтесь все вокруг — в кого попаду, не знаю.

Чингиз и я прикрывали отход молодых. Прям кавказские кунаки, укравшие невесту — комсомолку и спортсменку. Я поражался бойцам Профессора: они лезли под пули, будто никогда не слыхали о смерти. Это ж какой бонус надо посулить, чтобы тертые жизнью мужики так тебя слушались?! Или — как запугать?!..

Но оставим домыслы на потом. А сейчас — вон из ангара. Нам здесь больше делать нечего.

Не знаю, на что я рассчитывал, стреляя по электрокарам, мчавшим на нас. Ведь впереди были бульдозеры и вооруженные сетями бойцы противоборствующих в обычной жизни кланов. Но если в ангаре мы точно были в ловушке, то снаружи… Я заставил себе поменьше думать и отдаться течению. Иногда надо просто стрелять и действовать по обстоятельствам. Чингиз вот решил, что продырявит ковш бульдозера. А посмотришь со стороны — вроде нормальный, на идиота не похож.

Мы бежали навстречу двум громадным машинам, выпускающим из труб клубы черного дыма.

— Стоп! — крикнул я, и случилось чудо: меня услышали сквозь рев моторов и грохот выстрелов. — Не прорвемся там! Игорь, куда?!

Называйте это озарением, но меня опять накрыло . Я вдруг понял, что мы совершаем ошибку, пытаясь выбраться из ангара. Ни в коем случае. На выходе, если мы туда таки доберемся, что не факт, нас точно поймают.

Ах, если бы мое озарение подсказало еще что делать, куда бежать!..

— За мной! — В голосе Ирода прорезались командирские нотки. — К лестнице! К лестнице надо!

Джу дернулась у него на плече, он на ходу повесил «вал» на шею — все равно закончились патроны, а сменить магазин не хватает рук. В воспитательных целях Родин шлепнул девушку по упругим ягодицам, обтянутым джинсой. На миг я позавидовал блондину. Захотелось оказаться на его месте: любить, быть любимым, трогать подругу за задницу, когда вокруг полно врагов…

Стоп! К черту любовь-морковь! Враги вокруг! И вообще — что это за лестница? Куда Ирод нас ведет?!

Покинув кузов грузовика, рекогносцировку мы заменили разведкой боем. Но мы еще живы — значит, я принял верное решение. Но поставленная цель не выполнена. И мало того, ее достижение теперь очень сомнительно: ну не верю я, что удастся незаметно посетить апартаменты Профессора и поговорить с ним о том о сем. Это тебе не майор Кажан, тут левый пропуск у ворот не предъявишь.

Позади с грохотом столкнулись два бульдозера. Один из них, резко подавшись в сторону, зацепил ковшом электрокар, подбросив его в воздух. Кар упал на бетонный пол, накрыв собой водителя. По инерции машина продолжила движение: она катилась, кувыркалась и подпрыгивала. Она мчала прямо на нас! Я и Чингиз едва успели увернуться — кар промелькнул в каких-то сантиметрах от меня. Еще чуть-чуть, и всё, абонент Максим Краевой вне зоны действия сети. Навсегда.

Хорошо, что Ирод сообразил упасть. Или просто поскользнулся? Как бы то ни было, но рухнул он очень вовремя. Только это и спасло его и Джу от смерти. Искореженный, разбитый электрокар пролетел аккурат над распластавшейся на полу парочкой. Если бы Ирод приподнял голову, его приложило бы по затылку.

— ЖИВЫМИ!!! Я СКАЗАЛ: БРАТЬ ЖИВЫМИ!!! — Голос, усиленный мощными динамиками, заглушил все звуки в ангаре.

Спасибо, дорогой Профессор, за напоминание. А то, похоже, не у всех твоих людей есть наушники. Динамики в ангаре — это очень хорошо, это я одобряю.

Бульдозеры резко остановились.

Поднимайся, Край, в гробу отдохнешь. Двое справа — огонь. Упали. Пистолет в кобуру, автомат опять готов к бою. Огонь — трое слева. Встать, я сказал! Ребятки, дорогие, не время на полу разлеживаться! Да мало ли что ноготь сломала, до свадьбы отрастет…

До лестницы, к которой Родин нас вел, всего ничего осталось. Вот она, лестница, тянется к следующему уровню ангара. Тут, оказывается, служебные помещения есть на специальных этажах, которые я поначалу не заметил. А следовательно, найдется и пожарный выход. Их ведь принято делать так, чтобы они вели из здания. Ай да Ирод, ай да светлая в прямом смысле голова!..

— Край, сзади!

Я обернулся и тут же выпустил длинную очередь по электрокару, который почти догнал нас. Второй пародией на авто занялся Чингиз. Кожаные куртки, наглые рожи… Бандиты «арендовали» все кары. И расселись по двое на тачку. Это чтобы сподручней было: один, значит, рулит, а второй закидывает сеть, используя специальное ружье.

И закинул дед невод, и пришел тот с тиной морскою. Ну типа того. Учите классику, детишки! Фикус вам, а не Максимка Краевой! Нашли, блин, золотую рыбку!

Автомат выплюнул очередь. Электрокар, потеряв управление, перевернулся. Но вместо одного уничтоженного экипажа нарисовались сразу пять. Плюс еще группа молодчиков с автоматами в руках. Положим, стрелять они не будут, потому что запрещено. Но я ничего не слышал насчет того, что нельзя нас бить прикладами.

— Край, беги! Я прикрою! — Чингиз остановился и присел на одно колено, чтобы удобнее было стрелять.

В героя решил поиграть? Типа один за всех? Не выйдет. Я никуда не спешу. Пусть молодежь спасается, а я тут останусь.

Подмигнув Чингизу, мол, мы вместе, я расстрелял еще один электрокар. Водитель, продырявленный пулями, упал грудью на руль. Кар резко вильнул в сторону и опрокинулся на бок.

— Беги! — закричал Чингиз. — Сам пацан не справится!

«А ты справишься?!» — хотел спросить я, но передумал. И так знал ответ. А еще я уверен в одном: Профессору надо помешать. Что-то очень плохое тут творится. Что-то предельно мерзкое.

Полусфера, купол этот, и защитные экраны, девушка, которая не помнит, как убили ее мать, и громадный мутант, и бойцы, готовые умирать по первому же приказу нанимателя…

— Беги, — кивнул мне Чингиз и, нахмурив брови, отвернулся.

— Прощай, — сказал я и ускорился вслед за Иродом и Джу.

Сзади загрохотал автомат.

Глава 19. Лестница в небо

Cтупени из ржавой арматуры. Поручни — обрезки труб разного диаметра. И все это покачивается, грозя оторваться от стены, — хреново закреплено, ненадежно.

На первой же площадке, листе металла, безбожно «гуляющем» под ногами, я обернулся, не выдержал. Как раз в этот момент сеть, выброшенная бандитом-крысюком — вот ведь живучий гад! — накрыла Чингиза. Военстал даже не попытался из-под нее выбраться. Знал, что бесполезно, все равно его карта бита. А вот задержать бойцов профессорской армии еще можно. Чингиз продолжал стрелять по врагу.

Я вскинул автомат и дал очередь по крысюку. Но того словно Хозяева хранили — он резко вильнул в сторону на своем электрокаре, его место занял другой экипаж. Парочку бандитов, конечно, я завалил, но при этом не испытал ни капли морального удовлетворения. Ведь на Чингиза тут же упала еще одна сеть, и еще, и еще… Плетеная матрица ударила в поручни лестницы. Все, задерживаться смысла нет. А то и меня достанут.

Когда я добежал до следующей площадки, внизу смолк автомат. Оборачиваться я не стал. Прости, брат, не до того было — вдруг одно из креплений со скрипом вырвало из стены, посыпалась бетонная крошка, лестницу по вело в сторону. Я упал, и если бы не поручни — лежал бы уже рядом с Чингизом.

Чертова лестница! По ней на следующий этаж попасть тяжелее, чем на тот свет. Такой пафосный размах, такая стройка — Профессор мог бы раскошелиться на лифт!

— Край, ты цел?! — крикнул сверху Родин. Хорошо хоть блондин со своей молодкой в порядке.

Опытный бродяга помог, ёлы, желторотому пацану, а как же. Сам теперь в помощи нуждаюсь, чтобы выкарабкаться.

Хлопок. Меня накрыла сеть. Осторожно, чтобы не запутаться, я вылез из-под нее. Хотел выстрелить по атакующим, но в магазине закончились патроны, а перезаряжаться сейчас некогда. Потом. Всё потом. Главное подняться наверх до того, как лестница сорвется со стены. Аккуратно, без резких движений…

Внизу по ступенькам загрохотали ботинки преследователей. Твою мечту! Только не это!

Со скрипом от вертикали отошло еще одно крепление. Эта хлипкая конструкция едва мой вес держит, а тут еще бойцы Профессора…

— Назад! — крикнул я. — Сейчас все рухнет!

Но конечно же меня не послушали.

И напрасно. Потому что я оказался прав.

* * * 

Лестница сорвалась со стены, увлекая с собой всех, кто на ней был. Земное притяжение — жестокая штука.

Мне повезло, я успел запрыгнуть на этаж за миг до того, как стальные пролеты с громким грохотом обрушились на воинство Профессора внизу. Где-то там был и Чингиз. Надеюсь, его не зацепило. Как вариант — его смерть была быстрой.

Крики, ругань, проклятия… Судя по голосам, выжило народу значительно больше, чем мне хотелось бы. Тяжело дыша после рывка, отнявшего у меня много сил, я поднялся на ноги.

— Отпусти меня! Отпусти!!!

Джу вырывалась из объятий Ирода, как химера, которой под хвост плеснули скипидара. Она била парня кулаками по спине и вообще оказывала всяческое сопротивление.

Меня меньше всего заботила шатенка с несносным характером, но даже я услышал, как она выкрикнула кличку своего подопечного — Тьяцци. Какая прелесть, деточка беспокоится о мутанте, а на людей ей плевать. Чингиз и я столько народу накрошили, чтобы ее вызволить из плена, а ей, видишь ли, жаль, что мы побеспокоили псевдогиганта, он же такой хрупкий и ранимый!

Никогда не понимал женщин и вряд ли пойму.

— Отпусти ее.

На фоне дамской истерики мой ледяной тон прозвучал весомо. Ирод не ослушался. Он поставил взбалмошную девку на ноги и тут же схлопотал от нее пощечину. Это почему-то особенно возмутило меня.

— Слышь, ты, кукла! Не знаю, чем Профессор тебя купил, но такой дешевки я в жизни не видел! Как можно продаться ублюдку, который убил твою мать и отправил на гибель отца?! — Меня прямо-таки распирало от злости, когда я орал на девушку. Я испытывал к ней жуткую неприязнь и при этом понимал: я чересчур груб с ней, я преднамеренно делаю ей больно и — что хуже всего! — получаю от этого удовольствие. Но я ничего не мог с собой поделать! И не хотел.

Джу выглядела ошарашенной. Она открывала рот, чтобы перебить меня, но когда я замолчал, не смогла вымолвить ни слова.

— Ладно, мартышка, перестань хлопать длинными ресницами! Меня этим не проймешь! Потом разберусь, сколько серебреников у тебя в кошельке!

Снизу доносился рев мотора, Что-то хрустело и грохотало. Там ворочалось нечто большое. Бульдозер? Уцелевшие воины Профессора желают подогнать к третьему этажу подъемный кран и вскарабкаться по стреле?

Все может быть. Но даже испытывай я сильнейшее любопытство, не стал бы приближаться к входу на этаж, который остался без надлежащего обрамления — двери и косяка. После того как лестница обрушилась, пол у входа потрескался. Не уверен, что там можно спокойно расхаживать.

— Куда теперь? — Я не успел осмотреться, ведь у меня была пятиминутка женоненавистничества. Зато теперь я усиленно вертел головой по сторонам.

— Вот, — Ирод кивнул на план эвакуации при пожаре, висевший на стене, — там все написано.

Парень выглядел обиженным. М-да, не надо было так кричать на его девушку. Разлад между нами сейчас ни к чему.

Так-с, что у нас имеется? Вижу коридор. Длинный узкий коридор. Стены выкрашены в голубой цвет, потолок побелен. На потолке лампы без плафонов. Разводы мела на линолеуме, кое-где прикрывающем бетон. Ряды дверей, на дверях таблички с номерами. Здесь будет размещаться администрация купола? А почему бы и нет? Определяющее слово — «будет». Пока что все выглядит нежилым.

Согласно плану эвакуации нам нужно прогуляться до расширителя, а потом свернуть направо, там еще чуток, потом…

Изучение плана прервал грохот — в потолок у самого входа врезалась стрела подъемного крана. Угадал, значит: с помощью стрелы будут штурмовать высоту. Перезарядив автомат, я жахнул наружу очередью — для острастки. Затем сорвал со стены чертеж в рамочке под стеклом.

— По ходу разберемся! — подмигнул я Ироду, не очень-то рассчитывая на понимание.

И удивился, когда он улыбнулся в ответ. А заметив, что блондин держит девчонку за руку, обрадовался. Джу хоть и выглядела растерянной, больше не вырывалась, не скандалила.

— А это что еще за…

Нарушив идиллию, в коридор влетел черный цилиндр и покатился по полу. Вся поверхность его была в отверстиях — я мгновенно сообразил, что за подарок нам прислали враги.

— Глаза! Уши! — крикнул я, зажмурившись и обхватив ладонями голову.

Надеюсь, Ирод успел отреагировать как надо.

* * * 

Бахнуло по-взрослому.

Даже сквозь закрытые веки меня проняло: в глазах «зайчики» пустились вприсядку. Хорошо хоть со слухом проблем нет. Светошумовая граната М84 — это не шутка, это реальная возможность остановить того, кто нужен живым. Клиент выводится из строя на раз — полная дезориентация из-за глухоты и слепоты. Разумное решение проблемы.

Жаль, у меня нет с собой парочки Ф-1, а то бы я показал шутникам внизу, что такое настоящая граната и с чем ее едят.

А что с моими подопечными?..

— Твою мечту! — выругался я.

Ирод, вместо того чтобы прикрыться самому, зажал уши Джу, но таки зажмурил глаза. В результате от взрыва он оглох, как столетний дед, а его подруга временно ослепла, зато прекрасно слышала мою ругань:

— Идиот! Мы бы ее вытащили! Потом бы оклемалась!

Напрасно я напрягал голосовые связки — парень меня не слышал. Зато отлично видел, что я им очень недоволен.

— Да ладно тебе, Край, — сказал он преувеличенно громко. — Прорвемся!

Ну-ну. Так же бахвалился один сперматозоид, обнаружив впереди латекс презерватива.

— Бери девочку на плечо и бегом отсюда! — скомандовал я. — Ой-ё, да ты ж не слышишь ни фикуса!..

Пришлось жестами объяснить, что я хочу от него и шатенки. Пусть опять закинет подругу на мужественное плечо. Андерстенд? Ну и зашибись. А теперь мы двинем как можно скорее, руководствуясь планом эвакуации. Ибо в любую секунду в коридоре могут показаться наши преследователи. А раз они «хлопушки» бросают, могут и открыть огонь на поражение. Мало ли, вдруг Профессор передумал брать нас живыми?..

По коридору до конца, там свернуть направо, будет лестница… М-да, Что-то нет у меня желания ходить по здешним лестницам, ну да ладно, куда денешься. Подняться этажом выше, где-то тут должна быть комната, отмеченная как «Бухгалтерия». Странно, что пожарный выход расположен в какой-то определенной комнате, но разве это первая странность в поместье Профессора?..

Черная матовая дверь, отполированный металл таблички. Нам сюда.

Толкнув дверь ногой, первым вошел я. Оглядываясь по сторонам, я готов был в любой момент открыть огонь на поражение. Лучше у меня на пути не становиться. Я знал, что с кабинетом не все в порядке, и ожидал встретить бюрера, полтергейста, а то и всех мутантов сразу, но я ошибся. Не сумел вычислить опасность.

Под потолком, мерцая и гудя, горела лампа дневного света: в помещении то становилось светло, то опять все погружалось во мрак. Пара табуретов, ни одного стола. На стене краснела надпись: «Не курить!». Словно насмехаясь над запретом, в углу валялись окурки, много. Однако тот еще натюрморт, пейзаж впечатляет… Все вокруг выглядело каким-то нереальным, будто кто-то хотел, чтобы обстановка казалась обжитой, но на полпути бросил глупую затею.

Вслед за мной вошел Ирод, девица покачивалась у него на плече, будто тряпичная кукла. Сам же блондин непроизвольно дергал головой. Так делают, когда хотят, чтобы из ушей вылилась вода. Хоть в припадке бейся, хоть прыгай на месте, а разработчики М84 свое дело знают. Бесполезно, мальчик, подожди, само пройдет. Дверь за парочкой мягко закрылась — благодаря резиновому уплотнителю, набитому по краю. У меня появилось нехорошее предчувствие.

— Здесь раньше тетка одна сидела, наряды подписывала! — пробасил Родин. — Но тогда все иначе было, компьютер, все дела…

Ну-ну.

Никого нет: ни тетки, ни нарядов. Ничем не пахнет. Нет даже вони сигарет, которая въедается в стены, в пол, в сам воздух. Ну а как же окурки? Как же дешевый растворимый кофе, под который так приятно втягивать табачный дым? А лак для ногтей? Тонер раскаленного от работы принтера? И что это за дымка стелется у самого пола? Из-под плинтусов, что ли, тянет?..

Лампа то зажигалась, то гасла.

Дымка?! Или это у меня в глазах рябит?..

Жаль, но со зрением полный порядок. Твою мечту! Ну почему я не взял противогаз? Ведь в грузовике Кардинала этого добра было с избытком!..

— Проверь кабинет! — скомандовал я, и конечно же Ирод меня не услышал. — Может, есть тут что-то… все таки…

Не проблема, я и сам могу. Но сначала попробую выбить дверь. Вмазал я ногой от души и еще раз добавил — но она даже не шелохнулась! Отлично, Максимка, просто замечательно. А дымка стелется по полу, вот уже и блондин заметил, что у нас проблема: моргает, рот открыл, Что-то спросить желает. Все вопросы потом, Игорек. В «Что? Где? Когда?» сыграем после полной и окончательной победы над врагом.

Так-с, что имеем? Однозначно: назад дороги нет. И другой двери в этом помещении нет. То есть пожарный выход сжимаю в руках. Размахнувшись, я швырнул ее в стену — посыпались осколки стекла, треснула рамка.

Совсем ты, Край, нюх потерял, мышей не ловишь! Так глупо угодить в ловушку, рассчитанную на чужака-вора! Пожарный выход, как же. Держи карман шире, Максимка. Лох — это не профессия, это призвание.

— Вляпались? — спокойно, даже чересчур, спросил Ирод.

Я кивнул.

— Всё? Отдыхаем?

Я пожал плечами и внезапно разозлился. Что значит «всё»?! Никак нет! Макс Край не сдается, Макс Край сражается до последнего вздоха!.. И тут же газ попал мне в легкие, я закашлялся, сообразив, что последний вздох не за горами. Внутрь мне словно залили расплавленного свинца.

— Отойди от двери! — Я уже едва стоял на ногах, в глазах все плыло, но, кажется, таки сумел попасть из автомата в чертову дверь. И только потом я рухнул в газовый туман.

Вот теперь всё.

Лампа погасла и больше не загорелась.

* * * 

Очнулся я с дикой головной болью. Из груди будто вытащили легкие, сделали из них шашлык, а потом засунули под ребра еще дымящимися. Глаза неимоверно слезились. Глянешь со стороны — ну точно Макс Край нюни распустил, а ведь это в корне неверно. С детства исповедую принцип «Мужчины не плачут!». Только сильно прищурившись, можно было хоть что-то увидеть. Под веки мне напихали раскаленных игл, не иначе. Поверьте, ощущение не из приятных.

Я потянулся, чтобы смахнуть с лица слезы, и не смог этого сделать. Сначала я подумал, что меня парализовало — мало ли какую дрянь закачали в комнату-душегубку. «Вот оно как, — подумалось. — Нервнопаралитический газ. Сделали, суки, из крутого бродяги инвалида». И так мне тоскливо стало, что хоть полезай в петлю. Но даже этого я сделать не мог.

Однако я мыслю, а следовательно, существую. И сумею отомстить. Не знаю кому и как, но это лишь вопрос времени. Не все потеряно, братишка, еще повоюем! И на этот раз обойдемся без экспромтов. Только трезвый расчет! Эх, осмотреться бы…

Старательно сморгнув, я таки сумел произвести разведку местности.

Потолок — белый. Стены обшиты молочным пластиком. Вдоль ближайшей — столы, накрытые накрахмаленными скатерками, на скатерках — медицинские инструменты, блестящие, отвратительные. Почему у меня эти игрушки вызывают оторопь, а? Паяльники и бейсбольные биты нормально воспринимаю, хоть те унесли немало жизней в бандитских разборках. А самые обычные — безобидные! — скальпели и зажимы вызывают в моей душе волнение.

Я едва не закричал от радости. Это я обнаружил, что раскорячен в специальном кресле, типа как у зубного врача. И все мое тело перевито ремнями, не дающими пошевелиться. Есть шанс, что паралич — не мой случай. То есть одно другого не исключает, если хорошенько подумать, но ведь шанс — это же круто, верно?! Вдоль второй стены — какие-то забавные установки, похожие на те, что используются в парикмахерских для сушки волос. Сунул голову, взял журнальчик — и отдыхай, листая светскую хронику: кто с кем пришел, сколько выпил, какую тачку купил… Вот только установок тут на десяток парикмахерских хватит. Сотня точно есть, а то и больше. Модельные прически тут делают всем обитателям купола.

А еще я заметил, что не одинок в этом помещении. Рядом с моим креслом, чуть левее — еще одно. На нем отдыхает Джу, подруга Ирода, дочь Ворона. А где же сам Ирод? Что-то не видать… Симпатичную головку вздорная девица спрятала в одну из «сушилок для волос», опутанную многочисленными проводами. Девчонка вроде как спала и видела плохой сон: мышцы ее судорожно сокращались, лежала она очень беспокойно.

Извини, сталкер, не смог я вытащить твою кровиночку из передряги…

— Так вот зачем тебе понадобилась эта крошка. А я уже ревновать надумала. Привет, Макс.

У бродяги Края таки начались слуховые галлюцинации? Не дождетесь! Сладковатый запах любимых духов Милены убедил меня в обратном: она в самом деле навестила меня. Сердце радостно забилось: ревнует — значит, любит.

— Не преувеличивай. Ничего это не значит. — Милена явилась предо мной во всей своей красе. Белое облегающее платье, глубокое декольте, локоны светлых волос, нитка жемчуга на шее. Алые губки. Презрительная улыбка…

— Винтовки Гаусса. Вот что меня интересует, Макс. Нас интересует. — Ее голос прозвучал как сухой щелчок пистолета, поднесенного к моему лбу. Как хлопок двери в тайную комнату Профессора. — Не надо корчить из себя героя, Максим. Просто расскажи, где хранятся винтовки. Это будет расценено как желание сотрудничать и положительно скажется на твоей дальнейшей судьбе. Мы знаем, что в последний раз ты применял гауссганы в военном конфликте у Периметра около месяца назад. С тех пор — тишина. Итак, я повторю вопрос…

Я изо всех сил старался не думать. Мои мысли оборачивались сказанными вслух словами. Я не мог себя контролировать.

— Куда ты спрятал оружие?! — Милена вдруг сорвалась на визг.

Я улыбнулся, услышав знакомые интонации в ее голосе. И этим только сильнее разозлил Снежную Королеву.

— Чего скалишься, придурок?! — Размахнувшись, она впечатала мне в лицо свою маленькую, но тяжелую ладошку.

На международном первенстве по пощечинам она заняла бы первое место. Причем с большим отрывом от прочих претендентов. У нее черный пояс по оплеухам. Я не шучу. В свое время я отучил ее от подобных шуток. Но это было давно. Она позабыла уроки вежливости, когда я скручивал ее в бараний рог и заставлял просить прощения.

Еще удар, и еще, и опять… звонко, увесисто, с оттяжкой. Так, чтобы на моей роже отпечаталась пятерня. Еще немного — и расцарапает кожу маникюром. Ногти у нее и так ярко-алые, но освежить цвет моей кровью не помешает.

Чтобы этого не случилось, надо открыть рот и хоть Что-то сказать. Вопрос: что?

— Я не знаю. — Будто не я говорил. Будто кто-то другой шевелил моими губами и ворочал языком. Жалкий лепет: не знаю, не видел, моя хата с краю… Еще начни умолять, чтобы отпустила, ведь ты не виноват, а в Припяти бес попутал.

— Врешь! Знаешь! — Лицо Милены покрылось багровыми пятнами. Она была вне себя от ярости.

Не люблю, когда она такая. Злость меняет ее, уродует. Я сотню раз говорил ей об этом. Она прекрасно знала, как сейчас выглядит, и потому злилась еще больше. Порочный круг. Кому-то — не мне — надо остановиться, перевести дух и улыбнуться. Спокойствие, только спокойствие, как говорил один мультяшный герой перед тем, как совершить очередную пакость.

— Поверь, Максим, в твоих интересах рассказать нам все, что ты знаешь о местонахождении винтовок Гаусса, похищенных тобой с завода «Юпитер». Добровольное признание…

Мне вдруг стало смешно:

— Милена, дорогая, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Завод «Юпитер»?.. Это, кажется, в Припяти, да? Никогда там не был, это ведь далеко в Зоне, опасно.

Если честно, мне нравится злить ее. А смотреть на перекошенное лицо — нет. Но злить обожаю. Такой вот парадокс.

И тут словно пенопластом по асфальту провели:

— Хватит. Мы теряем время, милая. Зря я поддался твоим уговорам.

Прям мурашки по спине.

Говорил Хозяин Янтаря, которого я прежде не заметил. Он подошел к Милене, взял ее за локоть и утащил в сторону, как паук бабочку. Они скрылись из поля моего зрения. Профессор сильно постарел с тех пор, как я с ним общался в детстве: руки подрагивают, пигментные пятна на лице. Зато медицинский халат сидел на нем как влитой. Лечить кого-то собрался?

— Так точно, молодой человек. Лечить. Мой пациент — вы.

Я? Вот так номер. А разве Максимка Краевой болен? Ну, пара-тройка ссадин и гематом не в счет, это мое нормальное состояние. Шрамы украшают мужчину и возбуждают женщину, как сказал… не знаю кто. Только взглянув на меня, красотки должны получать многократный оргазм.

— Приступим, господа!

Подручные Профессора — штук пять невзрачных личностей в халатах — нахлобучили мне на голову «сушилку». И откуда они только взялись? Ведь не было же никого. Изнутри «сушилку» покрывал толстый слой холодной зеленоватой слизи. Вот в эту дрянь меня и окунули по глаза. Щелчок — и «сушилка» мерно загудела. Слизь стала нагреваться. Менее чем за минуту жар стал болезненным. Я терпел, сколько мог, потом не выдержал — открыл рот и…

И понял, что не могу выдавить из себя ни звука. Я онемел! То есть вообще!

Сколько продолжалась пытка, не знаю, но очень долго. Целую вечность. Вокруг меня что-то происходило, сновали какие-то люди. Кажется, плакала Милена, кричал на нее Профессор… Или все это мне привиделось? Я давно научился выдавать желаемое за действительное.

Было очень больно.

А потом нахлынули воспоминания.

Беготня по ангару, кузов грузовика. Коллектор с бюрерами, собаки и вертолет у колючей проволоки. Маршрутка, Кардинал и его безумные монахи. ОМОН и водка в квартире Чингиза. Встреча с Кажаном и беседа с Джанки. Цыганский табор и бой у Периметра. Выброс и братья по оружию, Орфей и Турок. Танк, ствол пистолета, Милена… И опять танк.

И Орфей, и бой у Периметра…

И снова бой. И опять… взрыв, огонь, я горю… бой…

Лестница в небо. Я иду по лестнице в небо. Прими меня, Боже. Спаси и сохрани. Шаг. Шаг. Металл подо мною ржавый, крепления вырываются из стены, вся конструкция с грохотом и скрежетом обрушивается, а я…

Я вынырнул из бреда. Слизь мгновенно стала ледяной, аж в висках заломило.

Мышцы рук и ног свело, лицо перекосило. На верхней губе выступил пот, по подбородку стекала слюна. Ай, как нехорошо — так опозориться в присутствии дамы! И пусть, неприятность эту мы переживем.

— Ничего не могу поделать! — Профессор шагал вперед-назад, размахивая руками. Его ассистенты-научники семенили следом. — У него блок в мозгу, информация закрыта!

Блок? Кто-то уже поковырялся в моей голове, опередив эту шайку? Вот так новость. И разбери теперь: радоваться или огорчаться? С одной стороны, Профессор так и не вычислил, куда делись винтовки Гаусса, а с другой — какая-то мразь трогала мои извилины. Насчет извилин — новость как бы не очень приятная.

Точно одно: у Профессора нет гауссганов. А это значит, что я напрасно вторгся в поместье на берегу озера. И Чингиз погиб напрасно…

— Извини, но я бессилен уберечь его мозг от разрушения. — Голос Профессора скрипел пенопластом. — Забудь его, девочка моя. Он нам больше не нужен. Он отработанный материал.

— Неужели ничего нельзя сделать?

Мне показалось, или голос Милены действительно дрогнул? Неужели она волнуется за меня? Старый ублюдок называет меня отработанным материалом, но это еще не повод бледнеть лицом. Брось, Королева, ты же вот-вот шлепнешься в обморок. И как этого не замечает Профессор? Пусть ей сунут под нос нашатыря!

Я открыл рот, но голосовые связки отказывались повиноваться.

Бледная, Снежная Королева была прекрасна как никогда.

— Я конечно же сломаю блок. Есть у меня одна мыслишка, как это обставить, но ты сама понимаешь…

— Понимаю. — Милена кивнула, прикусив губу до крови.

Зато я без понятия. Что они задумали? Может, поделятся со мной планами насчет дальнейшей судьбы Максимки Краевого?

— Доченька, не все потеряно. Мы еще немного позабавимся с этим куском мяса. — Профессор кивнул на меня. — Проведем эксперимент, да, девочка моя?

Милена побледнела еще больше. Хотя куда уж больше. Она знала, что означает «провести эксперимент». И похоже, ей не очень-то нравилось, что эксперимент проведут надо мной. Приятно, черт побери, когда хоть кто-то о тебе беспокоится. И в десять раз приятней, когда это делает любимая женщина.

Если кто не понял, я намекну: «сушилка» — это жуткий агрегат, который выворачивает мозги нейронами наружу. И такой аппаратуры у Профессора немерено — целой роте за раз можно черепа провентилировать. Может, этим и объясняется завидное рвение подчиненных Хозяина Янтаря? Невзирая на смертельную опасность, выполнять приказы босса — разве это нормально?..

Я вдруг вспомнил отряд зомби, которых мы, каратели, встретили по пути к Припяти. Я еще гадал тогда, как такое могло произойти с вояками. Теперь я знаю, кто всему виной.

— Интересно, кто поставил в мозгу этого мальчишки ментальный блок?.. — пробормотал Профессор, из-под кустистых седых бровей разглядывая меня. — Аналогов моей аппаратуры нет во всем мире…

У меня были кое-какие соображения по этому поводу. Но я изо всех сил старался не думать о виновнике торжества. Слишком уж громкие у меня мысли.

— Отдохни, малыш. — Профессор подмигнул мне ласково-ласково.

Его добрый взгляд был подобен теплой воде в ванне… и лезвию, вскрывающему вены.

— Через два часа, когда твой мозг восстановится, мы продолжим. И если ты выживешь, то станешь таким же послушным, как эта девочка. — Профессор кивнул на Джу.

Вереница его ассистентов проследовала к двери. Милена, бросив на меня печальный взгляд, ушла. Профессор последним покинул лабораторию.

Свет погас. Я очутился в кромешной тьме.

Выхода не было.

Глава 20. Немного о ножах

— Когда началась эпидемия, я была в Зоне.

Говорила дочь Ворона, которую оставили лежать со мной по соседству. Голос ее глухо звучал из-под усеченного конуса «сушилки», который так и не сняли с ее головы. Джу бредила. И темнота добавляла ее бреду особой пикантности.

Какая еще эпидемия?! О чем она?! Я все еще нем, как Герасим, но, к сожалению, со слухом у меня полный порядок. Раскоряченный в неудобном кресле, я вынужден внимать откровениям вздорной бабенки.

— Все обошлось… тогда. Александр Арманович, начлаб, спасибо ему большое… У них там система защиты — обалдеть просто. Радиационная, биологическая опасность — по максимуму. Поэтому, когда Джульбарс сдох и началась аномальная чума, ребята сумели не допустить утечки вируса. Лабораторию запечатали. Навечно. Вместе с теми, кто в ней находился…

Если Джу хотела поднять мне настроение, то ей не удалось. Я не желал слушать о жертвах экспериментов. У меня своих проблем три вагона и тачка. Через час-два меня сделают безмозглым кретином. Не то чтобы я считал себя большим умником, но все-таки…

— Я не думала, что так все обернется. Поначалу я отлично справлялась. — Девушка говорила сбивчиво, перескакивая с одной темы на другую. — Джульбарс, так звали лабораторного псевдопса. Его Лесник поймал по заказу Александра Армановича… Я работала в той лаборатории. Сама пришла, напросилась. Думала: деньги нам не помешают. И вот — из-за меня…

Я изо всех сил пытался выдавить из себя хоть звук. Не получалось. Но язык начал шевелиться — уже хорошо. Голова раскалывалась от боли, словно с бодуна. Мне бы таблеточку, доктор. Или сотню перцовки и тут же повторить.

— Я умею… меня девчонки из лаборатории аккумулятором называли. Джу-аккумулятор, забавно, да? Могу долго обходиться без пищи: неделю, две, три… в Зоне. Я родилась в Зоне. Беру энергию из воздуха, из земли, воды… просто беру. Она же везде. И я могу ее отдавать. Джульбарсу отдавала. Эксперимент, прямо в Чернобыле-четвертом. Я ему энергию, а он не умирал без Зоны…

Понятно. У девочки особый талант: она может накачивать мутантов аномальной хренью, которая не дает им разлагаться за Периметром. Забавное умение и очень опасное. Эдак можно псевдогиганта — да того же Тьяцци! — переправить за тридевять земель от Зоны и выпустить на прогулку в центре Москвы или Нью-Йорка. Ох, зверюга дров наломает, пока менты с нацгвардией не завалят!..

На самом деле я даже и близко не угадал степень опасности. Талант Джу был равносилен сотне ядерных боеголовок.

— Мне пропуск выписали, чтобы я могла туда и обратно ходить. Чтобы военные меня не доставали. Я ведь без Зоны долго не могу… Я давала Джульбарсу энергию. И все было хорошо, а потом он начал расти. Почти вдвое больше стал. Но он безобидным был. Его кормили хорошо, он даже гладить себя разрешал. Я в Зоне была, когда все случилось. Я не хотела, честное слово! Я не знала!..

Послышались рыдания. Впрочем, девушка быстро взяла себя в руки.

— С Джульбарсом случилось нечто ужасное. Я смотрела видеозапись, Александр Арманович показывал. Он хороший человек, не то что некоторые… Джульбарс вдруг принялся сам себя рвать. Он выгрызал куски плоти, а потом его скрючило судорогами. И он начал разлагаться. Это очень быстро произошло. И это выглядело…

Я пытался выдавить из горла хоть одно слово, но получалось лишь мычание. Уже прогресс.

— Вирус. Так проще. Но на самом деле это что-то другое. Александр Арманович назвал это аномальной чумой. Смертность среди зараженных — сто процентов.

Сто? На миг я замер. Кого я слушаю в темноте лаборатории?! Это же не человек рядом, не симпатичная девчонка, а монстр какой-то! Тьяцци ей в подметки не годится. Ведь она — она! — из него сделала ходячее оружие массового уничтожения. И может еще сотню таких бомб сделать! Тысячу!..

Воображение нарисовало псевдогиганта, шагающего по Крещатику, потом внезапно падающего на асфальт и умирающего в корчах. Мутант мгновенно разлагается. От него остается лишь куча костей и комья странного желе. Все это неимоверно смердит, и люди вокруг валятся замертво, сталкиваются автомобили, за рулем которых сидят мертвецы, с неба падают птицы. Всё. Апокалипсис. Спустя какое-то время люди в белых воздухонепроницаемых скафандрах устанавливают на улицах Киева таблички — «Biohazard».[12]

Мертвый город. Как Припять.

Вы не хотели идти в Зону? Зона пришла к вам!

— Ты помнишь, кто ты?.. — просипел я. — Мать, отца, Игоря?..

Это были первые внятные звуки, которые сгенерировал мой голос с тех пор, как Макса Края слегка «подсушили». Время идет — скоро минуют два часа, отпущенные мне на восстановление. Я дернулся, и опять, и еще. Бесполезно. Крепкие ремни — не кожа, материал вроде нейлона, так просто не порвешь. Надо что-то придумать. Вот только что?!..

— Ей не впервые почистили память, — шепнули мне из темноты, и я почувствовал знакомый аромат духов. — Удивляюсь, что она еще помнит, как завязывать шнурки.

— Милена?.. — выдохнул я.

— Ну а кто еще? Давно не виделись, Максим. Припять — славный городок, верно?

Узкий луч фонаря копьем метнулся ко мне, пронзив мрак лаборатории. Милена шагнула к креслу, в котором я ждал своего последнего часа.

В руке ее блестел скальпель.

Как она вошла в лабораторию, я не заметил. Был занят исповедью Джу. А если бы и услышал ее приближение, то что? Подал бы руку, уступил место, пригласил на танец? Насчет места — с удовольствием. Насчет остального — жаль, но время нашей любви истекло. Скальпель тому подтверждение.

— Славный город, да. Я едва там не остался навсегда. С твоей помощью, дорогая.

Напрасно я злю ее. Ой, напрасно!

Лезвие метнулось к моему горлу, коснулось кожи, оставив неглубокий, но болезненный надрез. Я стиснул зубы, чтобы не выдать криком свой страх. Не дождешься, милая, я не стану молить тебя о пощаде!..

— И не надо.

Еще несколько взмахов скальпелем — и я почувствовал, что могу вертеть головой. Лезвие мелькало у моих рук, резало ремни вдоль тела. Я поверить не мог: Милена спасает меня от отчима?! Что она задумала? Вряд ли она хочет убить меня. Для этого ей вообще ничего не нужно делать. Со мной и так разделается Профессор: пытаясь выведать нужную информацию, он отправит меня к праотцам одним лишь легким движением. Если захочет.

— Мой отец сошел с ума, — сказала Милена, когда больше не осталось ни одного целого ремня. — Артефакты, которые день и ночь ныряльщики достают из Янтаря. Винтовки Гаусса, которые он мечтает найти. Мутанты, заряженные девочкой… С помощью всего этого он собирается захватить Украину, а потом Россию. И даже весь мир.

Милена замолчала, луч света скользнул по моему лицу — она желала знать, как я отреагировал на ее тайну.

А никак. Нечто подобное я предполагал. Уж слишком круто Профессор обосновался в Зоне. А когда Джу принялась тараторить о своих научных подвигах, я сразу понял, чем она заинтересовала безумного гения. Чертова кукла с напрочь выжженными мозгами; прости, Ворон, что я так о твоей дочке…

— Его безумие становится все очевидней для окружающих. Друзья и партнеры боятся его. Не единожды подсылали убийц. — Милена замолчала, многозначительно взглянув на меня.

Я качнул головой: мимо. Меня никто не подсылал. Я сам по себе такой хороший.

— А твой товарищ сказал иначе.

— Родин? Игорь? Да какой он мне товарищ? Так, случайный попутчик.

— Я говорю не о беглом ныряльщике. Его отправят обратно в отряд, он отработает весь причиненный ущерб. Будет нырять с цепью на шее. Я говорю о Чингизе.

Милена замолчала, испытывая мое терпение.

— Он жив?

Картинка перед глазами: сети в несколько слоев… падающая лестница…

— Пока — да. Ты знал, что он человек Кажана? Кажан послал его, чтобы он узнал, куда ты дел гауссганы. Майор не по чину зарывается в последнее время…

Я мотнул головой. Быть такого не может. Ты все врешь, стерва! Не мог боевой товарищ меня предать! Не мог, и всё!

— Он сказал, тебя ждали на базе. Все было подстроено с самого начала. Тебя встретили, провели и отпустили с миром. Чингиз твой знал, что на квартиру вышлют отряд бойцов и патроны в автоматах будут холостые. Знал, что вскоре приедет ОМОН. Было такое? Были бойцы и ОМОН?

«Были. Я еще удивился, что мы всех так просто уделали, а у самих — ни царапины», — хотел сказать я, но не смог. А ведь голос уже восстановился. Как же так, а?

Ведь Чингиз… ведь я нес его на себе… банановый рай…

— ОМОН был бутафорским. Лейтенант Бондарев еще получит нагоняй. Ему велели нацепить маску, потому что рожа приметная. Кажан знал о твоем визите и успел к нему подготовиться. Да, майор рисковал, но…

Меня накрыло . «Кто не рискует, тот не пьет коньяк!» — я вдруг увидел, как Чингиз произносит эти слова. Выплевывая зубы, с восхищением и горящими глазами, будто Кажан — пример для подражания. Чингиз… Растерзанный Чингиз… Его пытали дедовским способом — избивая до полусмерти и не давая потерять сознание…

Я вспомнил черный джип у ворот военной базы. Джанки хотел предупредить меня о Чингизе, о том, что майор приготовил мне неприятный сюрприз. Но не успел.

И как я проглядел все это, а?! Так обрадовался встрече с боевым товарищем, единственным своим другом?! А друг — давно уже враг…

Грабли — мой тотем. Сначала Милена, теперь Чингиз…

Помнится, я хотел послать открытку родителям на Новый год… Я не стану этого делать.

Если и они предадут меня, я этого просто не переживу.

* * * 

Я бежал по узкому коридору, схватив за руку Джу. Девушке было все равно куда идти и что делать. Не человек, а биоробот с поврежденной материнской платой.

Бежал — не совсем верное слово. Скорее — протискивался, развернувшись боком и склонив голову к плечу. Путь я освещал фонарем, который мне выдала Милена. Это был тот самый коридор, по которому она тайно пробралась в лабораторию.

Опасаясь, что дочь Ворона расшибет себе башку, я постоянно уговаривал ее двигаться осторожнее. Девушка, казалось, вообще меня не замечала, но при этом умудрялась не навредить себе. Зато я, такой умный и рассудительный, набил уже пару шишек. И поделом, не буду задаваться.

Перед глазами то и дело возникал образ Милены. Я одергивал себя: поменьше мечтай, бродяга. Сначала выберись отсюда, найди гауссганы, возьми с боем Чернобыль-4. Вот тогда сядешь у зомбоящика с трехлитровой банкой «жигуля» и будешь вспоминать, как Милена поцеловала тебя на прощание и попросила выжить. Так и сказала: «Ты только выживи. У нас даже ничего не начиналось еще, Край. Только выживи!»

Не начиналось?! Да, моя Королева! У нас все впереди!..

Я с разбегу ткнулся лбом в железный прут, торчащий на пути. Зашипел от боли. Рассадить черепушку по глупости — это мы умеем. Вот Профессор обрадуется — не надо трепанацию делать, Край сам расстарался.

— Вперед! — рявкнул я на бедную девушку, будто она виновата в моей неосторожности.

Милена всю жизнь активно помогала отчиму. Но теперь она попросту его боялась. До умопомрачения! Понимая, к чему может привести безумие этого человека, она не хотела, чтобы планы Профессора осуществились. «Он — гений. Он самый умный человек на планете. Уж я-то знаю, о чем говорю».

Она знает. Тяжело с этим спорить. Мне под ноги кинулся здоровенный паук. Я буцнул его. Кубло таких же повстречалось мне в заброшенном коллекторе на краю Зоны. Так что опыт боевых действий против пауков у меня имеется. Монстр улетел во мрак впереди. Не останавливаясь, я изготовился к следующей встрече, но паук раздумал нападать — понял, что добыча ему не по жвалам. Разумно. Нынче никто не сможет остановить Макса Края!

Милена хотела убить Джу.

«Слишком опасно оставлять ее в живых», — говорила она. Зная, что спорить бесполезно, я соглашался. Но в последний момент встал между Снежной Королевой и беззащитной девушкой. «Убьешь ее — и отчим не поверит, что это сделал я. Он начнет искать виновного. Вряд ли он обрадуется, узнав, что дочь предала его. Мы уйдем вместе, а потом я сам…»

Милена наотрез отказалась пойти со мной. Она не могла оставить отца одного. «Он сойдет с ума от боли». Я пожал плечами: «А разве он уже не безумен?..»

Снежная Королева показала мне тайный ход, ведущий из купола на берег озера. «Там есть все необходимое». Я кивнул, мол, спасибо, вовек не расплачусь. «Ты прости меня. За то, что я бросил тебя в Припяти». И вот тогда она поцеловала меня.

Я постараюсь выполнить твою просьбу, Милена. Это ведь и в моих интересах, не так ли?

— Ты действительно хочешь меня убить?

Вопрос остановил меня не хуже удара ногой в пах и заряда дроби в живот.

— Ты сказал своей крашеной блондинке, что убьешь меня. Сделаешь так, чтобы на нее не пало подозрение.

Еще не обернувшись, я уже знал, что у меня проблема. Девчонка, способная превращать мутантов в аномальные бомбы, захотела сыграть в собственную игру. Ей надоело быть пешкой в чужих руках. Похвально, да. Но почему именно сейчас, когда дорога каждая секунда?..

— Они действительно мертвы? Мои родители?

— Я видел, как погиб Ворон, — очень медленно кивнул я. Не надо резких движений, это может напугать Джу. — О смерти твоей матери я знаю лишь со слов Ирода.

— Кто такой Ирод?

Вопрос застал меня врасплох.

— Ну… он твой парень вообще-то. Был. До того как тебе прочистили мозги. Но ты его вспомнишь, верно?

Не знаю, как она раздобыла скальпель, но сейчас он упирался мне в бедро. Очень неудачно упирался. Одно неосторожное движение, и я истеку кровью за минуту. И никакими жгутами не поможешь.

Хирургических инструментов в лаборатории было бери не хочу. И почему я не додумался ими вооружиться? М-да, с зажимом наперевес и ватным тампоном я был бы грозой окрестных мутантов. Спешите видеть: Макс Краевой спасает мир стетоскопом!

— Деточка, убери игрушку, а то можешь поранить дядю. И вообще отдай мне ножик, он тебе ни к чему.

— Ты ведь не убьешь меня? — Джу вовсе не спешила расставаться с лезвием.

— Нет, конечно! Боже упаси!

В тот момент я действительно в это верил.

Если кто не в курсе, я отлично метаю ножи.

В перерывах между патрулированием джунглей заняться было нечем, и потому я, солдат срочной службы, оттачивал свое умение днями напролет. Что я только не швырял: перочинное баловство, приборы из офицерской столовой, мачете и полноценные топоры. А вот скальпель не доводилось. Дрянная штуковина, признаюсь я вам. Совсем не сбалансированная. Как только коновалы этими резцами потрошат пациентов? Они достойны уважения. Если б я не угодил в армию, а оттуда в тюрягу, то пошел бы в институт на доктора учиться. Работка, конечно, не такая сытная, как у повара ресторана, но тоже вполне.

И все же хорошо, что Джу прихватила скальпель. Еще лучше, что я его отобрал.

Кишка коридора неожиданно закончилась тупиком.

— И что теперь, а?!.. — Я беспомощно обернулся к девчонке.

Она пожала плечами: ты ведущий, ты и решай.

— Отойди-ка назад.

Отошла.

Я чуток, насколько можно было, разбежался — и впечатался плечом в тупик. А болт мне без гайки! А то и целую шпильку метр длиной! Даже не пошевелилось ничего. М-да, это не есть гуд. Эдак можно в колобок расшибиться, а толку — с гулькин кактус.

И тут меня осенило. Милена воспользовалась этим ходом потому, что о нем никто не знал. Иначе смысл все затевать? Очень похожие коридорчики я делал в своем клубе, который перешел во владение к Джанки. Милена была в курсе основных заморочек. Уверен, купол отчима она продырявила аналогичной системой ходов. Авось пригодятся. И о защите от дурака, попавшего на тайную тропу, ей известно. А значит, надо искать Что-то крохотное, какой-нибудь выступ, рычажок…

Через полчаса я сдался. Устало отвалился от тупика. Спина болела, мышцы ныли — в узком проходе я изворачивался, чтобы добраться до потаенных мест и стыков стен. Мысленно я ругал Милену самыми последними словами и тут же извинялся перед ней. Тоже мысленно. Могла ведь предупредить, что так просто нам не выбраться. Почему промолчала? Забыла? Или это месть за Припять?..

Милены рядом нет, спросить не у кого. Скоро Профессор и кодла лаборантов притопают, чтобы сделать трепанацию Максу Краю. Не обнаружив подопытного кролика на месте, Хозяин Янтаря поднимет хай. И тогда выбраться из купола станет намного сложнее.

Как сглазил.

Надрывно взвыла сирена. К ней присоединилась вторая. Дружно залаяли десятки псов. Ну и акустика здесь! Кто чихнет — я услышу. Будем надеяться, что сам я чихаю тихо, и меня не засекут.

Топот сотен ног, крики команд… Суета закончится, когда в лабораторию приведут пару ищеек и те сразу учуют, куда просочилась беглая парочка. У Милены будут проблемы. Все равно будут, как ни извернись. И она с самого начала знала, что ее легко вычислят.

Девочка моя, ну почему ты отказалась уйти со мной?!

Тогда, отчаявшись выбраться из темной узкой щели, я и не предполагал, что сам вынудил Милену остаться. Сам!..

Я посветил на Джу. Мордашка смазливая. Был бы свободен, приударил бы. Плейбой из меня никудышный, но попробовать стоит. А вдруг?..

— Никаких вдруг. Не о том думаешь, Край. Выбираться надо. И поживей.

С каких это пор у нее проснулась тяга к жизни? Выбираться ей надо… Пыхтела на Профессора, ходячие контейнеры с заразой готовила, а теперь…

Оп-па, а что это у нас такое?

Я еще раз осветил тупик. Моргнул. Протер глаза. И опять направил туда свет фонаря. Так и есть: «паутинка» мишени. Едва заметная, выцарапанная на камне. Ну Милена, ну шутница!..

Я швырнул скальпель что называется «от бедра». Крохотное лезвие вошло в «яблочко» и, дрогнув, сломалось у основания. Одноразовый ключ. Да и замочек теперь придется менять.

Тупиковая плита буквально вывалилась наружу. В лицо мне пахнуло озерной свежестью. Я кинулся вперед, Джу за мной. И вот мы в курортной зоне — на берегу Янтаря.

Как и обещала Снежная Королева, в траве у кромки воды лежали гидрокостюмы. Два комплекта. Рядом — оружие в промасленных чехлах: автоматы Калашникова. Милена помнит мои пристрастия, приятно. А это трубки подводных ружей. Без них соваться в Янтарь — самоубийство. И водонепроницаемые рюкзаки есть — надо понимать, с припасами?.. Королева приготовила все необходимое, чтобы перебраться на ту сторону озера и дойти до Периметра.

Спасибо, Милена! Выручила!

Весь берег был освещен прожекторами, установленными на стенах, но я все равно проморгал опасность, грозящую нам.

— Мы спасены! — Порывисто обняв Джу, я почувствовал, как она напряглась.

«Да ладно тебе, — хотел сказать я. — Что ты как девственница после семи абортов?» Но не сказал. Потому как понял, что причина не во мне. Хрустнула ветка. Я резко обернулся — и наткнулся на прищур бандюги в потертой кожаной куртке. Едва дымящая сигарета прилипла к губе. Ба, да это мой старый знакомец крысюк. Вот и свиделись. Опять.

— Не говори гоп, Край. — Крысюк навел пистолет на меня, все еще сжимавшего девчонку в объятиях. — Примета плохая.

Точно. Приметы — знаки судьбы.

А против судьбы не попрешь.

Глава 21. Аква вита

— Хватит девчонку лапать. Что ты как школьник в подворотне? Серьезный ведь мужик. — Крысюк явно насмехался надо мной.

Успокойся, Край, сейчас он в силе, пусть куражится. Вспомни, чему тебя учил Хаитбай Абдушарипович. «Ненавидеть врага — можно. Позволить ненависти управлять собой — нет».

Хороший у меня был тренер. А вот с друзьями по жизни не очень-то везло. И до сих пор — не очень.

Я осмотрелся, заметив, что крысюк не один. Его напарник (судя по наглой роже — из мародеров) сидел на корме гнилой лодки, нос которой затонул в пучине Янтаря. Бесстрашный хлопчик. А ну как поскользнется да искупается? Без спецкостюма водные процедуры гарантировали летальный исход. Вероятность — как у аномальной чумы Джу.

— Думал бабу утащить у Профессора, да? А не получилось! — подал голос напарник крысюка.

Во рту у него недоставало половины зубов. При первой же возможности я выбью остальные. Сочувствую, парень, будешь манку через трубочку тянуть. На койке в тюремной больничке. Если повезет.

— Чего лыбишься, а?! — Беззубый порывисто вскочил и кинулся ко мне.

Я отпустил Джу и стойко принял удар кулаком. Отвечать не стал — крысюк и не думал опускать пистолет. Выстрели он сейчас и даже не попади, что невозможно с такого расстояния, — все равно привлечет внимание преследователей.

Кулак врезался в солнечное сплетение, вышибив из легких воздух. Странно, что гаденыш не ударил в лицо. Это верно, зачем портить форму? Главное — уделать содержание!

Ну уделал. А дальше что? Я упал на колени и захрипел, натужно пытаясь вдохнуть.

Говорят, мародер и в Африке найдет с кого шубу стащить.

— Сымай комбез! — Беззубый приставил к голове Джу ствол М16. — А не то я твоей лярве чайник на раз снесу! Это в куполе с головами не дружат, а я свою макитру чинить не подписывался!

Понятно. Двое молодчиков сумели избежать всеобщего оболванивания. И потому приказам они подчиняются крайне выборочно. Захотят — сдадут Макса Края боссу, а нет — утопят рядом с берегом еще горячий труп. Раки будут довольны. В озере обитают чудесные раки. Помнится, бедолага Бегемот обожал их жрать. Я ловил их на «живца» — обычно на одного из погибших пловцов нашего отряда. Вроде не так давно это было, а кажется — вечность прошла. Вот уж не думал, что когда-нибудь еще окунусь в радиоактивный суп Янтаря.

Кстати, с таким раскладом, как сейчас, не факт, что погружение состоится. Я принялся неторопливо стаскивать с себя пятнистый комбез, сшитый заботливыми пиндосами для наших военсталов. В процессе я примерялся, как бы обезопасить Джу, самому не нарваться на пулю и вообще не дать бандитам выстрелить. Для бравого сталкера из любого сериала о Зоне такое раз плюнуть и забыть. Но я не бравый сталкер, а вокруг — не сериал. К счастью или к сожалению. Так что плюнуть не получится, надо как-то иначе…

— А это что за побрякушка у тебя? — Беззубый перевел ствол с Джу на меня и шагнул ближе.

О его интересе я подумаю потом, ведь он занял ну просто идеальное положение в пространстве. Во-первых, больше не угрожал девушке. Во-вторых, прикрывал меня собой от крысюка — стал аккурат на линии огня. А в-третьих…

Ну, еще шажок навстречу — и вцеплюсь тебе в горло, обещаю!

Беззубый притормозил, почувствовав, что взял слишком резкий разбег, и тут же сместился в сторону, оставив между нами зазор метра в три.

— Вишь, Пацюк, у него на груди хреновина какая-то. Забавная штукенция. Гля, как светится!

Пацюк?[13] Прозвище как нельзя лучше подходило бандиту, похожему на крысу, которая выбралась из канализации и теперь взирает на мир с плотоядным вожделением.

На груди? Светится? О чем это бормочет беззубый, совсем мозги от водки сгнили?

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что крест Ордена Чистоты, висящий у меня на груди, источает зеленоватое свечение — бледное, но достаточно заметное в рассветных сумерках. Я так и не выбросил этот предмет чуждого мне культа. А ведь собирался…

— Сымай! — скомандовал беззубый, его палец дрожал на спуске.

Нервничает, гад. Так не ровен час и…

Додумать я не успел — грохнул выстрел.

* * * 

Лицо мне забрызгало алым. Это пулей из ТТ разворотило голову беззубому. Стрелял Пацюк. Выплюнув окурок, он шагнул ко мне:

— Приветствую, брат! Рад тебя видеть!

Это он мне?.. У него что, шарики за ролики заехали? То он меня по ангару гоняет, то валит своих коллег, чтобы поздороваться. Ну, блин, псих, да и только!..

Я так ошалел от происходящего, что даже не удивился странностям Х-образного креста, подаренного Кардиналом. Что-то напоминал мне этот свет… «Холодец»! Так светится в темноте «холодец»!

— В точку. Из аномалии крест сделан. — Пацюк распахнул куртку и задрал грязную тельняшку, обнажив впалый живот и ребра. Кожа его послужила в свое время холстом для безымянного художника, который в одном цвете изобразил собор с пустыми куполами. А на месте колокола болтался крест, такой же, как у меня. И тоже светился.

— Ну да, ну да, — важно кивнул я, на ходу сообразив, что не стоит выдавать своего неведения.

Из аномалии? Это как — высушили, аккуратно вырезали? Что за технология такая?..

— Братишка! Одним миром мазаны! — обрадовался Пацюк и коротко, но крепко обнял меня. — Уходить тебе надо, брат. Сильно ты Профессору навредил, он тебя искать будет, пока за жабры не схватит.

Это понятно. Ничего нового послушник Ордена мне не открыл. Я задумчиво взглянул на Пацюка. Он ведь теперь союзник мне, да? Но как же хочется свернуть ему шею! Одним махом за все рассчитаться: за сети, электрокары, за Чингиза!..

— Аква вита! Вода жизни! — радостно шлепнул меня по плечу Пацюк. — Жабры-то у тебя есть! Знатные жабры подарила дочка Профессора!

Я прищурился:

— Откуда насчет дочки знаешь?

— Зуб даю, сам видел! Лично притащила! Четыре раза ходила! Я с Тимохой вон в тех камышах сидел, все видел!..

Хозяева знают, я почти смирился с тем, что бандит Пацюк — мой брат по Ордену Чистоты. Но сиделец сам подписал себе приговор, когда упомянул о Милене. Я просто не могу оставить в живых свидетеля, который к тому же треплет языком!..

Шагнув к сверткам — подаркам Снежной Королевы, я поднял подводное ружье. Осмотреть мне его надо, пощупать. По глади озера шарили лучи прожекторов. Лаяли псы у ворот недостроенного купола. Выстрел не могли не услышать. Скоро преследователи выберутся из поместья. Очень скоро.

Сначала я хотел сказать Пацюку что-нибудь на прощание, а потом уже выстрелить, но… Передумал. Просто вогнал ему в лоб металлическую стрелку. Бандит оторопело уставился на меня и рухнул.

Джу, которая до сего момента стояла в стороне, подала голос:

— Зачем?

— Надо, — коротко ответил я.

А что тут скажешь еще? Надо, просто надо…

— В гидрокостюме плавала? Нырять умеешь? С аквалангом?

Девушка фыркнула, подчеркивая ухмылкой неуместность вопроса: типа, а то как же, и лучше некоторых. Ну дай то бог. Иначе Янтарь быстро решит за меня судьбу Джу. Ведь отпускать девчонку я не намерен. Она — воплощение самой смерти, хоть и с половыми признаками. А хладнокровно убить девчонку, пока что ни в чем не повинную, у меня рука не поднималась.

Над моей головой, каркая, пролетела ворона.

Хватит думать! Пора действовать!

Облачаясь в гидрокостюм, я вдруг ясно понял, что…

Милена собиралась убить Джу. Всерьез была настроена. Я едва отговорил ее. А ведь она — сильная женщина, ей тяжело было принять мои доводы. Хотела убить, но почему-то приготовила на берегу два комплекта для погружения. Знала, что я не позволю тронуть девушку? Вряд ли. Точнее — нет. Снежная Королева собиралась уйти со мной. Но я настоял на том, что малютке еще рано в гробик. И моя любовь смирилась. Уступила место дочери Ворона…

— Что? — Джу посмотрела на меня с испугом. Шагнув назад, она запуталась в резиновых штанах и едва не упала.

— Ничего. — Именно в тот момент я решил, что она будет жить. Во что бы то ни стало. Слишком уж дорого мне обошлась ее свобода.

— Одевайся быстрее, — сказал я. И зачем-то добавил: — Девочка-припевочка!

Она хлопнула ресницами, глаза заблестели. Сейчас разрыдается вместо того, чтобы натянуть на лицо маску и проверить загубник. А ведь еще надо смазать открытые участки кожи специальным составом, предохраняющим от контакта с водой…

Но расплакаться девушка не успела.

Из мглы тайного хода, по которому мы вышли к берегу, выскочила здоровенная овчарка.

* * * 

Серебристая стрелка из подводного ружья угодила псине в грудь — ранила, но не убила. Собака упала и, катаясь по земле, жалобно заскулила. Одним махом я закинул водонепроницаемый рюкзак за спину, поверх баллонов с воздухом. Ружье, чтобы избежать искушения, повесил на плечо. Боеприпасов для специального ствола у меня было меньше чем мало. Нельзя их тратить на суше, где можно обойтись «калашом».

Вот им-то я и обошелся, когда из тайного хода выскочила еще одна овчарка. А заодно, чтобы не мучилась, добил первую. У самого берега плеснула рыбина. Щучара, наверное. Это плохо. Не хочется лезть в воду, когда рядом гуляет мутант. Кто видел этого хищника, обитающего в глубинах Янтаря, тот меня поймет.

— Одевайся, дура, хрена ты стоишь, как засватанная?!

Честное слово — не сдержался. По берегу в нашу сторону толпа движется, в воздух для острастки стреляют, а она… Или уже не пугают? Профессор дал приказ долбить на поражение? Мол, фикус с ними, с гауссганами, как-нибудь обойдемся? Так не доставайтесь же вы никому? Очень может быть. Я бы на его месте поступил именно так.

В подтверждение моих догадок автоматная очередь посшибала коричневые головки камышей рядом с нами. Наобум палили, но почти что угадали. Еще бы немного и…

А сирена ярится пуще прежнего. Представляю, как взбешен Профессор!

— Быстрее!!!

— Готова!

— Ну и где ты готова?! Совсем в черепушке пусто?! А макияж кто за тебя делать будет?!

Я вскинул автомат и дал очередь по колонне, движущейся по узкой тропе между берегом и бетонным забором, что опоясывал недостроенный купол. К забору примерно на высоте человеческого роста крепились кругляши размером с колесо карьерного самосвала. Похоже, это и есть противоаномальные экраны, о которых говорил Ирод. Большие какие-то, и проводов из них торчит слишком много. Те экраны, что стояли на танке, найденном мной в Припяти, были куда компактней и, думаю, мощнее. Неужто Профессор сам изобрел ПА-экраны, не зная о разработках предков?

— Какой еще макияж? — нахмурилась Джу.

— Лицо хорошенько смажь пастой из вон того тюбика… Да, того!.. Хорошенько, я сказал! Не экономь! И руки намажь!.. Да, вот так! Перчатки потом наденешь, но руки все равно мажь!..

Еще одна очередь по цепочке людей на склоне. Троих зацепило: двое молча рухнули в воду, а третий, раненый, покатился вниз, вереща.

Там катиться-то метра три, не больше, но он ухватился за пук травы, только простреленные ноги угодили в воду. Боец тут же попытался вскарабкаться наверх, но сразу не получилось, а потом уже поздно было. Его атаковали окуньки.

Со стороны это выглядело так, будто вода резко закипела. А ноги, погруженные в озеро, и есть кипятильник — парочка электродов. Раненый истошно заорал. Помочь ему уже нельзя было. Окуньки — как пираньи Амазонки, только в разы быстрее и свирепей.

Научники до сих пор не могут сказать, действительно ли они произошли от окуней. Похожи, да, это всякий заметит. Но яйцеголовые утверждают (я на серьезном сайте читал), что окуньки — это мутировавшие пескари. Во как на безобидных рыбок подействовала аномальная энергия Зоны.

Ну да какая разница бедолаге, кто отгрыз ему ноги — пескари или уклейки? Чтобы не мучился, его добили выстрелом в голову.

— Готова! — доложила дочь Ворона.

Времени проверять, что и как у нее подогнано, не было. Доверимся Хозяевам, всё в их руках.

— Маску, загубник — и в воду! И фонарь достань! На голову надень… Да, вот так. Всё, вперед!

Похожая на огромную лягушку, горбатую из-за рюкзака и баллонов, Джу потопала к воде, смешно поднимая ноги, чтобы не зацепиться ластами за траву. М-да, а говорила, что в воде родилась и вообще внучка Ихтиандра…

Еще одна очередь — и рожок опустел. Перезаряжать автомат нет смысла. Да и некогда с ним возиться. Надо бы хорошенько его упаковать, но…

Я в два прыжка очутился у кромки воды, где в нерешительности перетаптывалась Джу. На воздухе паста, намазанная толстым слоем на лицо, покрылась ломкой корочкой. Не дожидаясь, пока моя спутница решится на погружение, я сел в воду, скоренько натянул ласты, и…

И тут мне на спину свалилось что-то большое и рычащее. Я клюнул носом вперед. Хорошо хоть маску надел и загубник вставил в рот. Вода неприятным холодом коснулась смазанной кожи. Вроде и знаешь, что паста не пропустит лишнего, а все равно каждый раз дергаешься…

Я опрокинулся на бок, оттолкнулся ластами и нырнул. Зверюга — это была овчарка — не отпускала меня. Как надрессировали псину, так она и действует согласно заданной программе. Чертова мясорубка в ошейнике. Что ж, дело хозяйское. В смысле — повезло, что на спине у меня рюкзак. Вот в него-то овчарка и вонзила клыки, повиснув мертвым грузом. Уж я-то постараюсь, чтобы груз как можно скорее стал именно что мертвым.

Еще толчок ластами, ухожу глубже, включаю фонарик на лбу — боюсь воткнуться головой в корягу или в машину, ржавеющую у самого берега. Плеск позади, луч света — это Джу. Таки отважилась. Молодец, девчонка! И я молодец. Мы успели раньше, чем преследователи подобрались к нам по берегу. Теперь пусть попробуют найти в Янтаре пару опытных пловцов. Проще загонять в поле зайца.

Но не все так радужно. Не по Сумской ведь гуляем вдоль бутиков. Мы погрузились в озеро, кишащее мутантами. И аномалий здесь достаточно. Только и те и другие отличаются от сухопутных, которые охотятся друг на друга, вдыхая радиоактивный воздух, искрят и подшучивают над гравитацией. Да и о собачке, что у меня за спиной, забывать не след. Та еще проблема. А ну как коготками царапаться начнет? Гидрокостюм — штука прочная, но мало ли…

Внезапно тяжесть исчезла. Псина разжала челюсти. Я обернулся. Это Джу решила проявить инициативу — ножом погладила живот овчарки. Вода мгновенно окрасилась алым.

Это плохо. Инициатива, как известно, наказуема.

И наказание не заставило себя ждать.

Тело, с которого слоями сползала чешуя, проплыло неприлично рядом. Длиннее меня оно было раза в полтора, не меньше. Я вовсе не гигант рода людского, но все-таки. Щучара пожаловала, чтоб ей подавиться корягой!

Заинтересовали мы ее. Я надеялся, что мутант уберется на другую сторону озера, ведь там раков больше. Щучары обожают лакомиться раками. Так что не надо у нас под ластами путаться, не надо!..

Ан нет. Не пронесло. То есть вас бы так пронесло, как меня, когда я увидел зубастую рыбину поблизости. Этих тварей в Янтаре по пальцам руки пересчитать можно — конкуренция большая, на всех жратвы не напасешься. И потому они очень чувствительны к кровяным тельцам — унюхивают на раз. А тут собачка померла от холодного оружия — приманка, лучше которой не придумаешь. Щучара просто не могла проплыть мимо. Я бы ее уважать перестал, проигнорируй она парочку пловцов.

Джу заметила опасность — дернула головой вслед за длинным телом, которое оканчивалось вертикальным плавником.

Вся рыбина была обвешана пиявками, словно тигровая акула — прилипалами. Неприятное зрелище, скажу я вам. Я вовсе не брезгливый, но с тех пор как поработал ныряльщиком на Янтаре, рыбку из своего рациона исключил. В любом виде. Даже таранку не ем.

Взбурлила вода — заостренное рыло щучара направила в грудь Джу. Девчонке повезло: удар пришелся вскользь. В последний момент она сумела чуть развернуться, и рыба-мутант проскочила у нее буквально под мышкой.

Все произошло так быстро, что я даже не успел воспользоваться подводным ружьем. Хотя от него в данном случае толку было чуть. Небольшая стрелка из металла лишь раззадорит здоровенную рыбину. Хотя… Убить — не убьет, а вот изменить намерения заставит. Я так думаю. Очень надеюсь отпугнуть хищницу. Ведь, сделав боевой разворот, она обязательно атакует вновь.

Щучара — мутант массивный, неповоротливый. Чтобы вновь подплыть к потенциальной жертве, рыбине необходимо пространство для маневра. На долгих несколько секунд она скрылась из поля нашего зрения. Ночью в воде не светлее, чем на поверхности, а фонари имеют ограниченный радиус действия.

Я махнул Джу, чтоб уплывала, прикрою.

Слава Хозяевам, девушка не стала корчить из себя героиню комикса — повиновалась беспрекословно, только ласты замелькали. Приготовив ружье и зыркая по сторонам, я двинул следом. Но щучара обманула меня! Она появилась вовсе не там, где я ожидал ее увидеть.

Свет фонаря Джу выхватил из мрака темнозеленую живую торпеду — впереди! А я рассчитывал на атаку с тыла! Потому и дал Джу оторваться метров на семь.

Я выстрелил, заранее зная, что моя попытка обречена на неудачу.

Но спасение пришло с неожиданной стороны. Слева.

Вода зашелестела. Именно зашелестела, я не могу подобрать более точного слова для описания звука, с которым из темноты на нас выскочил косяк окуньков, тот самый косяк, что обглодал ноги бандиту, упавшему с тропы.

Мелочевка налетела со всех сторон — если так можно сказать о рыбе, — закрыв девушку от меня и от щучары сплошным облаком полосатой чешуи.

Большая хищница резво свернула вбок, проскочив мимо зловещей тучи. Она предпочла не связываться с хищниками мелкими. Я бесстрашно ринулся к Джу — просто знал, что ни мне, ни ей косяк не причинит вреда.

Так и получилось.

Спустя долю секунды окуньки отпали от Джу. Ее гидрокостюм слегка — именно что слегка! — общипали. Если бы повреждения были существенными, за жизнь красотки я не дал бы и копейки. Но окуньки берут количеством, а не страшными пастями. Зубки у них меленькие, сделать серьезный укус ими невозможно, но очень даже реально срезать тонкий пласт, а потом — почти сразу — еще один, и еще, и еще…

Они попробовали Джу на вкус, разочаровались — я тоже не считаю резину деликатесом — и тут же оставили девушку в покое. Зато большая жирная щучара, не успевшая далеко отплыть, их очень заинтересовала. На нее они накинулись так же дружно, как до этого напали на Джу.

Косяк мгновенно разделился на две равные части. Одна группа зашла в тыл рыбине, вторая с фланга. И когда первые вцепились в хвост, чем на долю секунды сбили мутанта с толку, вторые атаковали в живот. За считанные секунды с щучарой было покончено. Обглоданный скелет медленно опустился на дно.

А потом началось самое забавное. Я подобную картину наблюдал не единожды, а вот Джу… Вы бы видели глаза девушки под маской! Окуньки застыли. Они все и сразу впали в спячку. Это было подобно листопаду, только вместо листьев — тельца размером с ладошку. Раз! — и кружась, они упали в ил. Особенность метаболизма: за насыщением следует период покоя. Если бы не это, Янтарь давно опустел бы — окуньки сожрали бы всю живность с большим аппетитом и с еще большей скоростью.

Я махнул Джу: мол, не бойся, все в порядке. Теперь эти рыбки нам не страшны. К тому же их охота наверняка распугала всех мутантов вокруг. Нам следует опасаться разве что зомби, которых вокруг Янтаря и в самом озере — стада непуганые. Зомбаки ничего не боятся. Бредут себе в никуда. Если по пути водоем, просто входят в него, тонут и топают по дну, пока не выбредут на сушу или не накормят собой подводных жителей.

И чего я помянул зомби?.. 

Глава 22. Зомби играет на трубе

Ныне покойный Бегемот говорил, что ёжеги произошли от обычных ежей. Мол, спасаясь от радиации, зверьки ушли в воду. Им понравилось быть мокрыми, и с тех пор на сушу они ни ногой. То есть и лапы не кажут. Конечно же они мутировали: отрастили жабры, укрупнились, заимели ядовитые подвижные иглы с присосками на концах.

Не знаю, как насчет сухопутных прародителей, но… а кто еще похож на ёжегов Янтаря? Разве что ежи морские. Но от Чернобыля до ближайшего моря, как от меня до папы римского.

К чему это я? А к тому, что впереди обозначились силуэты затопленных машин. Как раз здесь и любят вить свои гнезда ёжеги. Стаскивают ржавый металл, электропроводку, кости, артефакты — да все что угодно, и зарываются в кучу, выставив наружу чувствительные иглы. Много ныряльщиков погибло из-за того, что они позарились на гнезда ёжегов — ведь артефакты! да почти у самого берега! далеко плыть не надо!.. Вот и не уплыли далеко. Там, у гнезд, и остались. В отличие от окуньков, которые резину грызть не любят, ёжеги пловцами в гидрокостюмах не брезгуют.

Я отмашкой велел Джу оставаться на месте. Будь здесь, девочка-припевочка, а я на разведку. Но держись в зоне видимости. Не хочу вернуться и найти окровавленные лоскуты резины.

Подъем на перископную глубину. Кажется, так это называется у подводников, по полгода не видящих неба в своих атомных субмаринах. Ну и пусть не видят, а мне осмотреться надо. Едва не забыл выключить фонарь на лбу. А то было бы весело — Макс Край исполняет роль живой мишени, стреляйте ему в роговой отсек, он с радостью примет все ваши пули!..

Не смешно.

Аккуратно высунул голову из воды. Луна, звезды, вой сирены, шум мотора… Стоп. Что еще за шум мотора?!

Над водой клубился туман. Яркие точки звезд еще можно было рассмотреть, а вот увидеть Что-то по бокам не представлялось возможным. Зато слышимость отменная. Шум мотора приближался. Луч прожектора, пробившись сквозь мглу и туман, осветил значительный сектор озера и устремился ко мне.

Я замешкался. Нашло на меня что-то: застыл на месте, и всё тут. Загубник во рту, маска на роже, на башке фонарь. С щучарой или окуньками не спутаешь. Вот команда катера и не дала маху.

В мое время по Янтарю на катерах не раскатывали. Все-таки Зона, а не гидропарк. Я оторопело уставился на два тазика-экрана, установленных по бортам катера. И как только плавсредство с такими хреновинами до сих пор не перевернулось? На катере ютились трое бойцов в камуфляже. Морская пехота, блин.

Насчет «ютились» я не преувеличил. К экранам полагались большие ящики — надо понимать, аккумуляторы. А прожектор? А пулемет «вулкан», еще то шестиствольное одоробло? А боекомплект к нему? В общем, ребяткам места почти не оставалось, но зачем они взяли с собой третьего? Пусть один рулит катером, второй орудует прожектором и пулеметом. А третьему что делать? В воду плевать?

К сожалению, насчет третьего я ошибся. В воду плевать он не собирался.

Он собирался отстрелить мне голову из снайперской винтовки.

Грохнул выстрел.

Я резко ушел под воду — и едва не угодил на ужин к улиткам.

Мы, первые ныряльщики Янтаря, именно так их называли — улитки. А что это на самом деле за монстры, я не в курсе. Но очень похожи. Тут тебе и ракушка-спираль размером с тумбу под телевизор, и антенны — каждая толщиной с мою руку. Вот только присоски…

Присоски выпадали из образа. В смысле, выстреливали из ракушки, устремляясь к потенциальной жертве. В данном случае — ко мне.

Как меня не зацепило — просто чудо!

А ведь коснись меня хоть одна осьминожья лапка из пяти — и всё, отпевайте Максимку Краевого заново. Присоски улиток — крепление надежное: раз прихватят, никогда уже не отпустят. Теоретически можно с улиткой всплыть на поверхность, выбраться на берег и уже там избавиться от напасти, но практически…

Улитки всегда охотятся стаями. Нет, они не плавают по озеру в поисках добычи. Они преспокойно сидят на одном месте, на крыше затонувшего «бобика» или «таблетки», или еще где, ожидая, когда жертва проплывет достаточно близко. Но стоит одной улитке загарпунить жертву, как остальные навалятся следом. И сделают они это весьма расторопно.

Я сдал назад, в сторону и вниз, поближе к дну. И тут меня схватили сзади за плечи. Я дернулся — вырваться не получилось. Приступ паники: что происходит?!..

Воду подсвечивал прожектор с катера. Я скосил глаза и увидел, что меня держат пальцы. Людские пальцы, с которых отслоилась почти вся плоть. Зомби. Ничего сверхъестественного, не аномалия — уже хорошо. Хотя обниматься с трупом на глубине, скажу я вам, занятие на любителя. Тем более что зомби потащил меня в проход между рядами затопленных авто.

Выхватив нож, я вонзил его в руку живому мертвецу. Мне стало безумно смешно. Выбросы адреналина действуют на меня своеобразно. «Зомби играет на трубе, мы танцуем свои танцы!»[14] — пел мужчина в шляпе из плейлиста моего отца. Это уж точно: иначе как танцами мою возню с трупом не назовешь.

Я отрезал зомби руку. Левую. Я почему-то решил, что он левша. Одной лишь лапой он не мог меня удержать. Я вырвался. И очень вовремя. Ведь улитка не передумала лакомиться моими филе и грудинкой. Присоски мелькнули у самой маски.

Впереди тупик — с трех сторон машины. Сзади — голодный мутант. Зомби затащил меня в ловушку, где и собирался со мной расправиться. Твою мечту! Я рванул вверх.

Костлявые пальцы мазнули по лодыжке. На миг мне показалось, что отросшие после смерти ногти продырявят гидрокостюм, но нет — резина выдержала. Крепкая! По инерции зомби сделал еще пару шагов по дну, и тут его ударило розовое щупальце, затем второе, а потом сразу с десяток улиток накинулись на мертвеца, спрыгнув с крыш соседних машин, зомби попросту завалило, он не мог пошевелиться под грудой моллюсков, которые деловито его шматовали.

Что ж, и я доволен, и улитки сыты. Вот только убегая от мутантов и зомби, я всплыл к самой поверхности, на миг показав себя парням в катере. К сожалению, меня заметили.

Проплыв немного по поверхности, я опять скользнул на глубину.

Свет прожектора ударил в толщу воды. Я словно на сцене. А в зрительном зале — мутанты, обитающие в Янтаре. Почтенная публика, разрешите представить вам заезжего комика Максима Краевого!

Обхохочешься, блин. От ужимок комика.

Вот только самому комику не смешно ни грамма.

Пули вспороли воду, отмечая свой путь завихрениями. Рядом. Опять рядом. Еще одна очередь прошла у самой моей головы. Это никуда не годится. Приняв вертикальное положение, я нырнул как можно глубже. И с ходу воткнулся в кабину «газона», который до первой аварии на ЧАЭС возил молоко в желтой цистерне.

Лобовое стекло отсутствовало, я втиснулся на сиденье водителя. Все-таки крыша над головой — какая-никакая, а защита от пуль. Сталь. Хоть и ржавая. Да и у воды плотность больше, чем у воздуха. Пули ударяли в крышу и, продырявив тонкий лист, застревали в нем.

Выкусите, дорогие стрелки! Кишка тонка завалить Максимку Краевого!

Или не тонка?..

Взрыв едва не похоронил меня. Вода вспучилась, ударила в грудь, вдавливая ребра в позвоночник. На миг в глазах потемнело, а потом пришло понимание: уроды, морпехи хреновы, швыряют гранаты. Типа глубинные бомбы. И это только начало. Блин, я так долго не протяну.

Второй взрыв я перенес хуже, чем первый. Меня оглушило, полная дезориентация в пространстве. Куда плыть, что делать, с кем сражаться?.. Я обхватил колени руками. Ни дать ни взять младенец в утробе матери. С ужасом понимая, что следующая граната меня добьет, я принялся ждать смерти.

Но гранаты все не было и не было!..

Не знаю, сколько времени понадобилось, чтобы прийти в себя, но первой мыслью было: «А где Джу?!» Я оставил ее у самого края радиоактивного могильника, где кишмя кишат мутанты, где больше всего аномалий. Надо найти в себе силы! Надо вылезти из кабины «газона» и отыскать девушку!..

Но девушка сама нашла меня.

* * * 

Позже я узнал, что Джу вовсе не собиралась на глубине ждать у моря погоды. Она — человек дела и не привыкла, чтобы ей вытирали сопли. Только я помахал на прощание ластами, как она сразу отправилась за мной, стараясь не шибко отсвечивать.

А потом началась кутерьма с улитками, зомби и катером. Сообразив, что ее вмешательство только навредит, Джу почла за благо действовать иначе. Она отплыла в сторону от места схватки и поднялась на поверхность. Ее не заметили. Товарищи на катере были слишком увлечены охотой на Макса Края. Улегшись на воде, Джу распаковала автомат и, стараясь его не намочить, подплыла как можно ближе к катеру. В том, что я остался жив, виновата исключительно она. Из-за нее мне придется и дальше рыскать в поисках гауссганов.

Ох уж эта девочка-припевочка! Спасибо тебе, Джу…

Она нажала на спуск в тот момент, когда в воду должна была плюхнуться третья граната. Раненый «морпех» уронил ее на палубу катера. Причем удачно уронил — в какую-то узкую щель, из которой гранату тут же попытались вытащить, но безуспешно. Три секунды на то, чтобы решить проблему. Иногда четыре. Замедлитель дает шанс каждому. Ребяткам следовало выпрыгнуть за борт, но одеты они были не по погоде, то есть гидрокостюмами руководство их не обеспечило. Поэтому они до последнего пытались выцарапать «лимонку».

Короче говоря, «Титаник» получил пробоину и вместе с мертвым экипажем пошел ко дну. Отличная работа, девочка моя!

Как Джу нашла меня, просто не представляю, но ведь нашла.

Поначалу я, чумной от взрывов, принял ее за мутанта, приманивающего жертв световой удочкой. Так поступают глубоководные рыбы из океанических впадин. Я нацелил на нее подводное ружье и даже выстрелил. Но, к счастью, зрение мое еще не восстановилось — стрела прошла метрах в полутора от головы Джу.

Второй раз выстрелить я не успел. Девушка подплыла ко мне и, хорошенько двинув ладошкой по затылку, отобрала специальное оружие. Мол, не надо баловать. Обидно было безумно, но я понимал: она поступила верно. Мало ли как заклинит мою контуженную черепушку?..

Дальше она меня вела. И надо признаться, дочь Ворона ориентировалась в глубинах Янтаря на пятерку с двумя плюсами. Я готов был поспорить на что угодно: девушка впервые ныряла с аквалангом, но при этом верно чувствовала направление. Я пару раз взбунтовался, мол, плывем не в ту сторону, вон туда надо, но Джу была неумолима.

И права.

А я — нет.

Она издалека чуяла аномалии и обходила их по наилучшему маршруту. Завидный дар. Вот что значит быть темной — рожденной в Зоне и не обмятой цивилизацией с той стороны Периметра. А я… я сомневался, но все равно следовал за Джу. И успокоился, лишь когда мы попали на тропу ныряльщиков. Сталкеры прямо в дно вкопали арматурные пруты, покрашенные в оранжевый цвет. Нам постоянно встречались рисунки, выцарапанные на ржавчине. И все эти указатели утверждали: мы на верном пути.

Тропа — это хорошо.

И плохо одновременно.

Ибо Профессор знал, что мы ушли в глубину. А у него на Янтаре несколько отрядов опытных ныряльщиков. Странно, что всей флотилии — один катер. Наверное, не зарекомендовала себя надводная армада. Или затраты не оправдала. Жизнь десяти пловцов куда дешевле одного ПА-экрана.

Трижды нам приходилось прятаться среди остовов машин, когда мимо проплывали люди Профессора, вооруженные лишь пиками. С техникой безопасности у местных пловцов проблемы. Камикадзе, блин!.. Джу заранее знала, что враг рядом, и мы успевали выбрать правильное местечко и разместиться чуть ли не с комфортом. Темная, что тут скажешь?..

В один из таких моментов я почему-то решил, что купание в озере благотворно повлияло на красотку. Она вспомнила, что с ней произошло, с тех пор как ее разлучили с семьей. К ней вернулись забытые навыки и привычки. Но девчонке хватило силы воли сдержать в себе отчаяние и горечь утраты. Позже я выяснил, что мои выводы оказались верны.

Лучше уж беспамятство. Или не лучше?..

Мы неспешно плыли, часто останавливаясь и огибая преграды. К противоположному берегу добрались ранним утром. Ай молодцы! Таки станцевали гопак со смертью, оставив костлявую в дураках! А зомби пусть и дальше играет на трубе…

Тогда мне казалось, что наши приключения закончились. Осталось только выбраться на берег, показать кукиш недостроенному куполу злыдня Профессора и вприпрыжку помчать к Периметру, зажмурившись от удовольствия.

Я ошибался.

* * * 

Янтарь переплыть — не поле перейти.

Извините за каламбур, само на язык подвернулось. Да, я в курсе, что Зона не терпит болтунов, но в последнее время слова так и прут из меня. Я говорю и думаю, думаю — и говорю. Причем говорю именно то, что думаю! А это, согласитесь, никуда не годится.

— Да, Край, это очень плохо, — прошептала Джу. — Но ты бы потише. Тут слышимость как в органном зале…

Мысленно — только мысленно! — чертыхнувшись, я двинул по колено в воде к берегу, стараясь как можно меньше шуметь. Впереди были люди. Лучше бы мутанты и аномалии, честное слово. Опаснее людей в Зоне никого нет.

До сего момента я и представить не мог масштабы промысла на Янтаре. Профессор, чтоб ему пусто было, развернулся всерьез, будто задумал осесть в Зоне навсегда. Да не просто осесть, но сломить, подмять Зону под себя.

В детстве я читал много фантастики. Так вот в романах о заселении других планет частенько встречалось слово «терраформирование». Вот и Профессор возжелал создать благоприятную среду обитания. Для себя благоприятную. А вот фикусов тачку! Не получится!

Или все-таки?..

Профессор ведь, а не какой-нибудь Джанки, мечтающий купить новый «бентли» взамен старому. И не Кажан, который мнит себя мятежным бароном и упивается властью над офицерами-вассалами. Это я к тому, что увиденное мной на берегу удручало, заставляя усомниться в стойкости самой нерушимой основы Зоны — ее нетерпимости к людям.

Было раннее утро. Самое время подкрепиться для тех, кому предстоит тяжелый рабочий день от заката до рассвета. Схоронившись в камыше, я насчитал полтора десятка двухместных палаток. Население этого поселка собралось в столовой. А как еще назвать крытую беседку со столами, за которыми сидели люди и ложками выгребали пищу из алюминиевых мисок? Столовая. Не ресторан же.

Суетился дежурный, разливая по кружкам чай.

И тишина.

Как говорится, разговорчики в строю неуместны. Командирам почему-то такое не по нраву. Да и Зона не любит болтунов. Но все-таки… тридцать человек завтракают молча, не поднимая глаз от баланды?!

Вооруженные автоматами жлобы, выстроившись полукругом, отсекали подопечных от свободы — тверди земной. Бежать можно только в одном направлении — в воду. Без обмундирования там смерть. И даже переплыв Янтарь, далеко ли уйдешь без припасов и оружия? Ой вряд ли. Пикой да кулаками от псевдоплоти не отобьешься.

Охранники, мужики тертые — из братвы, судя по кожаным курткам, — были не в духе. Весть о нашем побеге конечно же достигла этого берега. Застава в ружье, всем оставаться на местах, прыжок на месте — огонь на поражение прямой наводкой. Что-то типа того. Всю ночь не спали: гоняли пловцов в воду, а потом считали, все ли вернулись, не свалил ли кто в самоход. Наверняка случаи побегов среди ныряльщиков не такая уж редкость.

Охранников шестеро. Злые, на нервах, дружно курят. Врасплох застать не удастся.

Ой, не доведут их до добра сигареты — точкой номер пять чую, а она у меня, зараза, на такие прогнозы пристрелянная.

Но зачем?! В смысле на кой фикус заставать кого-то врасплох?! Зачем я вообще пру на рожон? Не проще ли уйти в глубину и вынырнуть у берега в другом месте? Там, где нет людей и можно спокойно выбраться на сушу и двинуть к Периметру?

Проще. В разы. Вот только…

Еще сам того не сознавая, я уже принял решение. Вдвоем идти к Периметру сейчас, когда Профессор устроил облаву… В общем, сомнительно, что доберемся. Нужны бойцы. Союзники. А вот с этим как раз напряг. Парни, которые работали на славного бродягу Края, потратились на могилку и отвалили по своим делам, позабыв о бравом командире. Остался главарь без банды. Как сапожник без сабо и чешек.

А тут — целый взвод кашку уныло месит. Ложками. А если заменить столовые приборы боевыми ножами? Не мечи на орала, а наоборот! Вооружить ныряльщиков, наставить на путь истинный, пообещать с три короба — и вперед, штурмовать Периметр, менять власть и бороться за светлое будущее! Но сначала мы отберем стволы у охраны, а уж потом премируем самых достойных гауссганами.

Взвод под моим началом отобьется от безмозглого легиона Профессора. Интуиция мне подсказывала, что у лагерных парней с черепушками полный порядок. Иначе бы цвели и пахли, с аппетитом уминая бурду.

Это шанс, Максимка. А значит, надо действовать.

Глава 23. Взвод

Подводное ружье «Катран 5С», разработанное для защиты ныряльщиков и для проведения спецопераций, — отличное оружие. Легкое, компактное, скорострельность выше всяческих похвал, в воде эффективная дальность поражения — пятнадцать метров. В воздухе…

Вот сейчас и проверим, как далеко оно бьет в нижних слоях атмосферы.

Джу пристроилась рядом, автомат уткнулся прикладом в плечо. Маску подняла на лоб. Зря. Еще не вечер — в смысле, мало ли как все обернется. Может, надо будет «отступать на запасные позиции», как учили меня говорить вместо простого, но емкого «драпать».

Жестом показываю, чтобы не спешила. Стрелять только по моей команде. И ни в коем разе не проявлять инициативу! Накажу! Выпорю! Спущу гидрокостюм и по голой заднице…

Улыбается девочка-припевочка. Шепчет, чтобы потише озвучивал сексуальные фантазии, — враг ведь рядом. Наверное, я покраснел, ибо она еще больше развеселилась. Ну и ладно.

Бандюга, тот, что у вертухаев за главного, хрипло гавкнул: мол, харэ жрать, пора заняться делом. Барабанная дробь ложек о миски тотчас прекратилась. Однако, дисциплинка — мой респект командиру и уважуха. Вот его-то первого я и уважу.

Уже. Металлическая стрелка вошла в горло, он что то булькнул, захлебываясь собственной кровью. Сослуживцы — двое — тут же бросились к начальству. Остальные вскинули автоматы, направив их на ныряльщиков. Похоже, авторитет охраны основан исключительно на силе. И потому бандиты постоянно ждут подвоха от подопечных. Сочувствую. Работать в такой нервной обстановке — это кошмар.

«Катран 5С» стреляет практически бесшумно, едва слышный щелчок не в счет. Еще один вертухай повалился с пробитым горлом. И тут у придурка на левом фланге — молодой совсем, щегол — не выдержали нервы: он полоснул очередью по пловцам, встающим из-за столов. Трое сразу упали, один схватился за плечо. Я кивнул Джу.

Коротко рыкнул ее АКСУ — щегол повалился с простреленной грудью.

Щелчок — еще одна стрелка ушла в полет, но цель поразила лишь частично: не в горло ударила, а в щеку. Порвала плоть, выбила зубы и засела в языке. Вертухай схватился за лицо. Ну а дальше я и Джу оказались чужими на этом празднике жизни.

Зря щегол задумал долбить по ныряльщикам. При обычном раскладе они — народ смирный и понапрасну не дергаются: экономят энергию, ее и так в воде тратится ого-го сколько. А тут словно с цепи сорвались.

Как же — наших бьют!

А то и вовсе — нас убивают!

Не надо загонять хомяка в угол, он станет свирепей тигра и отважней смертницы в парандже. Ныряльщики накинулись на двух оставшихся в живых охранников. Вертухаев буквально порвали на куски. Видать, допекли мужиков.

Теперь наш выход. Пора явить себя народу. А то вооружатся и назначат лидера из своих, из угнетенных. В таком случае будет тяжелее взять бразды правления в свои мозолистые руки.

— Так чего сопли жуешь?! Действуй, Край! — толкнула меня Джу. — Вперед, я сказала!

* * * 

Я не стал возмущаться. Потом как-нибудь поставлю девчонку на место.

Мой народ меня ждет.

— Здорово, братва! Как жизнь? Хабара вам мешок и дохлых мутантов три тушки!

Не люблю публичных выступлений, я же не политик и не актер какой. Но развод толпы нынче обязателен. Я выбрался на сушу как раз в тот момент, когда опьяненные внезапной свободой пловцы принялись делить трофеи: тебе ствол, мне ботинки, а Ваське магазин. Непонятно, правда, куда Васек тот магазин воткнет, но все должно быть по справедливости: хоть немного, хоть глупо, но каждому!

— А ты кто такой? — шагнул мне навстречу хлопчик. Ростом коротковат, но сразу видно — задиристый по-жизни. Порода такая — забияка. А тут еще повод для драки нарисовался собственной персоной, вода по ластам стекает. Да и чужая кровь ударила коротышке в голову. Единожды убивший готов убивать вновь и вновь — страха уже нет. Хочется мою требуху увидеть, да? А вот фикус тебе!

Забияка навел на меня трофейный автомат.

Надо же, как страшно. Я дурашливо поднял руки. Дурашливо — потому что автомат у забияки без магазина. Рожок при дележке достался Ваську.

— Чё, братва, не узнали?! — хохотнул я и скорчил самую обидную рожу, на какую только был способен. — Это ж меня вы всю ночь по озеру шукали! А вот он я! Страшный, жуткий и опасный! Вот вам, а не я!

И ткнул им всем кукиш.

Большой палец вытянул по максимуму, тот аж покраснел. Пловцы обиженно загудели. Но на дуэль меня вызвать никто не спешил. Слишком борзо я себя вел, будто право на то имел. Откуда мужикам было знать, что я храбрый такой лишь потому, что меня из камышей прикрывает девчонка, соплюха еще, но стрелок отменный?..

— Молодец, что пришел. Сдадим тебя Профессору, он денег отвалит! — Забияка оказался честолюбивым малым.

— Точно! — поддержал его я. — А еще премирует дедушка! За то, что охрану завалили, его верных псов! Тебя, Гулливер, первого и премирует! Как зачинщика бунта!

Лицо забияки исказил нервный тик. Я даже испугался за парня: не дай боже перекосит навсегда, какая девка на него позарится? А ведь молодой еще, жить да жить. Если с пустым автоматом не будет на людей кидаться. А иначе…

— Да я что… я просто… — Парень стушевался, сообразив, что слишком круто начал знакомство со мной.

О! Точно — Гулливер! Помню его. Отсидел за какую то ерунду: то ли пьяная драка, то ли от призыва косил совсем уж глупо — битое стекло жрал, но все равно загудел в ВС. Кажется, усмирял дальневосточных самостийников… Или это не он?.. В баре Брунгильды ошивался — после дембеля или чистой совести. Громкий был, тем и запомнился: обрубок с прозвищем великана из книжки, которую я так и не прочел.

И это у них уважаемая личность?! Тьфу и растереть. Ша, креветки, я здесь купаюсь!

Дальше я манную кашку по тарелке не размазывал — конкретно изложил, какое стадо вижу и что именно с ним сделаю. Были овцы послушные — станете мужчинами. Были рабами Профессора — станете хозяевами Периметра и Зоны. Императорами мутантов! Повелителями аномалий!..

Глаза у парней заблестели, слюна выделилась.

Я ж говорил: главное — пообещать с три короба, а там разберемся. Я это давно подметил.

А потом я их добил гауссганами. Смачно так козырнул, они просто не могли отбиться.

В общем, через пять минут Макс Край сидел за столом в беседке, разглядывая карты Зоны и прикидывая маршрут дальнейшего движения отряда. На Джу косились, но она делала вид, что мужское внимание ей безразлично. Разве только шагнула поближе и погладила меня по волосам, намекая остальным, что она — девушка командира, а потому покушаться на ее непорочность себе дороже.

Я улыбнулся и шлепнул Джу по заднице, а яростный взгляд темной проигнорировал. Должны же и у меня быть какие-то радости в жизни?!..

* * * 

Следующим утром погоня, отправленная Профессором, встретила вооруженный отпор боевых пловцов Янтаря. Бой был яростный, но короткий — минут за десять мы завалили всех невменяемых, обработанных «сушилками». Они перли на нас чуть ли не в полный рост. От постоянных чисток их мозги превратились в обезжиренный кефир.

Пленных не брали. Смысла не было. Каждый из бойцов Профессора — фанатик. А у меня нет «сушилки», чтобы перекроить чужие мозги на свой лад. Может, потом как-нибудь обзаведусь… Я отогнал прочь эту подленькую мыслишку. Никому и никогда, Край, ты ничего такого не сделаешь. Потому ведь все и затеяно, чтобы никто больше не выпрямлял извилины тебе и твоему народу!..

Кстати, насчет ныряльщиков я оказался прав — их вивисекции не подвергали. То есть первые команды обрабатывались, как все слуги Профессора, но результат оказался просто ужасающий: воды Янтаря поглотили всех «подсушенных». Гидрокостюмы, акваланги, потерянное время… Дешевле было нанять сталкеров и приставить к ним охрану. А чтоб не шелестели в барах, вообще не выпускать их за пределы Зоны.

Строителям купола и преданному воинству Профессор не платил ни копейки. За баланду работали. За идеалы светлого будущего.

— Откуда знаешь, куда нам идти? — спросила меня Джу на привале.

В камуфляжной куртке и тельняшке, с волосами, перехваченными черепастой банданой, она смотрелась весьма недурственно. Будь мое сердце свободно, я с охоткой приударил бы за ней.

— Я подожду, — сказала она.

— Что?

— Подожду, пока оно освободится.

«А как же Ирод?!» — хотел спросить я, но вовремя прикусил язык. Не мое дело. Мало ли что творится в душе темной, к которой вернулась память?

— Откуда я знаю, куда идти?.. — Я заставил себя не отвести взгляд. — Профессор сказал: в моем мозгу ментальный блок…

Это была долгая исповедь.

Зона не любит болтунов, я в курсе. Но я ничего не мог с собой поделать. Слова просто-таки выплескивались из меня. Я смотрел в карие глаза Джу и говорил, говорил, говорил…

Блокированные воспоминания касались винтовок Гаусса, точнее — их местоположения. Я сразу понял, кто это сделал со мной. Уж слишком все совпадало, прям один к одному.

Я привел танк почти к самому посту № 12 — и после этого у меня случилась амнезия. То есть до появления отряда военсталов я — или кто-то вместо меня, но точно в моем присутствии — успел вытащить из танка все оружие и спрятать. Замечу: хорошо спрятать. Так, что бойцы Кажана и зомбированные ищейки Профессора не смогли обнаружить стволы. Мародеры тоже остались ни с чем. Иначе гауссганы давно бы уже всплыли.

Вывод: кто-то отвел всем глаза. Кто-то сумел убедить людей, что у поста № 12 ловить им нечего. Этот загадочный кто-то внушил мысль, что один лишь я знаю, где спрятано оружие, что в танке его вообще не было, что тайник сделан где-то в Зоне, далеко от Периметра…

Но я-то согласно официальной версии погиб. Точнее — так написал в отчете мой сослуживец Чингиз. А он был человеком Кажана. Потому военсталы и не убили меня на месте — был приказ вынести Макса Края с поля боя. Дружба до гроба ни при чем. Меня нельзя было светить. Решили бездыханного бандита придержать в Зоне. Жаль, Чингиз не мог выставить достойную охрану. Было бы заметно, что отряд сократился. Кто ж знал, что воина сожрет кровосос, а меня приютят цыгане, кочующие недалече?..

Дурак! Ой дурак! Оклемавшись, я отправился в логово врага, не подозревая, как рады моему визиту. Все могло бы случиться совсем иначе, но Кажан поступил мудро, запретив брать меня с пылу, с жару. Его смутило то, что я выспрашивал о гауссганах. Молодец, при личном контакте Кажан ничем себя не выдал. Майор мгновенно просек расклад и рискнул: подсадил ко мне «наседку». Причем не абы кого, но человека, которому я безгранично доверял.

Ай, пан Григорий, непрост ты оказался, очень непрост!..

А я-то, я?!.. Как последнего салагу, как отмычку, меня направляли, заставляя делать, что нужно, а я ни ухом ни рылом!..

Даже Кардинал, основатель Ордена Чистоты, — и тот попользовался мной! Зная, куда я собрался, он сразу смекнул: Максимка Краевой займется богоугодным делом. Кардинал был в курсе, что в куполе Профессора творятся страшные эксперименты с мутантами. У святоши был эмиссар среди воинства безумного гения — бывший сиделец по кличке Пацюк. Но Кардинал хотя бы снарядил меня в Зону и дал талисман, который спас мне жизнь. Крест, сделанный из «холодца», до сих пор болтается у меня на шее.

Вряд ли патруль, объявившийся у Периметра, когда я резал колючку, был подослан Кажаном. Уверен: майор огорчился, узнав, что совместный с Чингизом вояж начался с вертолетной атаки и, скорее всего, Край и «наседка» погибли. Бедный пан Григорий, он так старался…

Дальше веселее — я сам приперся к Профессору, который спал и видел, как сажает меня в кресло и тычет электроды в мозжечок. Профессор не забыл наглого мальчишку, который пробрался в тайную комнату и уничтожил все образцы фауны Зоны Отчуждения. А Милена…

Милена тоже использовала меня в своих целях? Я запретил себе думать об этом. Ментальный или нет, но я поставил блок на эту тему.

И все-таки…

В итоге я жив, верно?! Я свободен! И знаю, кто спрятал мое оружие!

Значит, все было не напрасно.

* * * 

Стена Периметра возвышалась в сотне метров от оврага, в котором засел взвод пловцов.

Я уже знал их имена, понял, кто чего стоит. Удивительно хорошая команда подобралась. Все — обстрелянные в заграничных командировках. Всем отказали в счастье на той стороне. Даже Гулливер оказался забавным парнем. Со своей, конечно, придурью, но забавным.

— Атакуем? — спросил он, и тик исказил его лицо.

Я покачал головой. Пост № 12 так просто не взять. Тут автоматами не обойдешься. Действовать надо наверняка, чтобы избежать многочисленных жертв. А для этого нужны винтовки Гаусса.

— Но где их взять? У Профессора купить?

За время путешествия парни поостыли. Мои вдохновенные речи забылись, о гауссганах не вспоминали, посчитав их простительной гиперболой. Потому и прорезался сарказм в вопросе Гулливера.

— Где, где… в Караганде, — буркнул я и поднялся в полный рост.

На меня зашикали: мол, командир, всех выдашь, веди себя скромней.

Плевать. Я знал, что делаю. Точнее, уверял себя, что знаю.

— Здорово, Директор! — крикнул я, набрав в легкие побольше воздуха. — Привет тебе, Малиц!

Услышал меня контролер поста № 12 или нет, но стаю ворон я вспугнул. Самых обычных ворон, не мутантов. Зверье с той стороны может существовать в Зоне, а фауна с искореженными генами в мире людей — нет. И это хорошо.

Я внимательно обозревал окрестности. С вышек над адскими вратами мной наверняка уже любовались в перекрестье СВД. Или пулеметы на меня навели. Так надо. Иначе контролера не выманить. Он клюет только на живца. Жаль, у меня нет с собой книги в дар и рыбы тоже нет. Директор Малиц обожает читать, закусывая семгой.

— Ничего, Край, и без чтива обойдемся. — Директор сидел на поваленной березе, вытянув перед собой длиннющие ноги и рассматривая стоптанные, но начищенные до блеска ботинки.

И где он в Зоне берет ваксу?..

— Мир не без добрых людей, — улыбнулся мне Малиц.

Как обычно, изменение произошло не сразу. Черты лица искомкались, дымка прикрыла одежду. Глядь — и уже другой человек сидит на трухлявой деревяхе.

Не человек — контролер. Все время забываю об этом. Хотя… какая разница, а?

— Никакой, — кивнул мне Директор и, потянувшись, хрустнул костями.

Я присел рядом. Спросил:

— Турок и Орфей… что с ними?

Почему-то я начал именно с этого вопроса. Что мне до парочки наемников? Но — спросил, а слова обратно в рот не запихнешь.

— А что с ними? Живы, надеюсь. И здоровы — тоже надеюсь. Они ушли. Нечего им здесь делать, их давно ждали дома, на той стороне. Турок теперь работает на транснациональную корпорацию, изобретает велосипеды на транзисторах. Орфей сценарии пишет для сериалов про Зону. Талант у него…

Я покачал головой, немного завидуя наемникам. Бывшим наемникам.

— А мое добро как? Не испортилось?

Директор хитро прищурился:

— Какое добро? О чем ты, Край?

Я поглядел в сторону оврага. Что за суета? То одна голова высовывается, то вторая. Джу пару раз порывалась встать, но ее укладывали обратно на землю. Умом дружно тронулись, что ли?..

— Они тебя не видят, потеряли. Вот и волнуются.

Понятно. Очередная шутка контролера.

Я вдруг разозлился:

— О чем я?! Да все о том же! Просто некому больше! Только ты, хранитель адских врат, мог спрятать винтовки Гаусса. Что скажешь? Ты?!

Чуть больше месяца назад тут случилась битва между танком, оснащенным пушкой Гаусса, и военными. И вот я опять здесь. Все возвращается на круги своя.

Контролер молчал, загадочно улыбаясь. Лицо Директора то и дело превращалось в ухмылку Малица. Я хотел повторить вопрос, но… не успел. Да и не надо напрасно воздух гонять.

Вот они — винтовки! Лежат у моих ног на куске брезента, маслом блестят!

— Спаси-и… — повернулся я к контролеру, но того и след простыл.

Как и не было никого. Словно я тут сам с собой посиделки устроил.

Шутник, блин. Ну, с меня по случаю целая библиотека. И ящик красной икры.

«Почему ты это сделал? Почему помог мне?» — мысленно спросил я, отчего-то зная, что меня услышат.

«Лучше уж ты, чем кто другой».

* * * 

В небе парад причудливых облаков и стаи черных птиц. Отряд застыл в ожидании. Лица окаменели, винтовки Гаусса подрагивают в руках. Раз-два, равнение на середину, командир желает толкнуть речь.

Честное слово, я хотел сказать что-нибудь напыщенное и глобальное, как потепление. Чтобы каждому пловцу стало ясно: он — светоч и надежда, опора и защита. Благодаря мощному оружию, в бою он равен целой роте спецназа! Но… нет, не могу. Не хочу! Не буду!

Обойдемся без.

Вот он — Периметр. А вот мы, сирые и убогие. И впереди я, который за все в ответе. Потому мой ход — первый. Наведя гауссган на серую громадину стены, я замешкался. До последнего ожидал сюрприза судьбы: военсталов, вояк Кажана, фанатиков Профессора. И главное — удара в спину. Ножом. Пулей. Хотя бы словом и жестом!

Но нет, обошлось.

Палец лег на спуск. Отдачи не было. Совсем. Я даже не понял, что выстрелил. Мне попалась бракованная винтовка?!

Успокойся, Макс. Все в порядке. Один-единственный залп проделал дыру в проволочном заграждении и в толстой стене.

— Поехали? — подмигнул я Гулливеру, вешая оружие на плечо.

Он решил, что это намек — и протянул мне флягу с водкой. Я качнул головой. Спасибо, не надо. Я уже столько радионуклидов из себя вывел, что на всю жизнь хватит.

И поэтому — хватит!

Джу улыбнулась мне, я подмигнул ей в ответ.

Прежде чем шагнуть в пролом, я остановился, чтобы привычно сплюнуть через плечо — на удачу, но в последний момент передумал.

Все и так будет хорошо.

Примечания

1

 Речь идет о событиях, описанных в романе А. Шакилова «Каратели».

(обратно)

2

 SADM (Special Atomic Demolition Munition) — специальный ядерный фугас.

(обратно)

3

 Крышка (укр.).

(обратно)

4

 Слова из «Военной песни» В. Высоцкого.

(обратно)

5

 Добрый день! (цыган.)

(обратно)

6

 Как сам? (цыган.)

(обратно)

7

 Спасибо (укр.)

(обратно)

8

 Хорошо! Прекрасно! (цыган.)

(обратно)

9

 Будь здоров, брат! (цыган.)

(обратно)

10

 «В Бога веруем» (англ.) Национальный девиз США, отпечатанный на долларах.

(обратно)

11

 Полнее тема Ордена Чистоты раскрыта в романах А. Левицкого и А. Бобла из цикла «Технотьма».

(обратно)

12

 «Биологическая опасность» (англ.)

(обратно)

13

 Крыса (укр.)

(обратно)

14

 Строка из песни «Зомби» группы «Крематорий».

(обратно)

Оглавление

Глава 1. Братья по оружию

Глава 2. Танец дервиша

Глава 3. Модная одежда

Глава 4. Лекарство против морщин

Глава 5. «У Максима»

Глава 6. Мертвец

Глава 7. Интервью майора Кажана

Глава 8. Огонь есть?

Глава 9. Храм Чернобыля-4

Глава 10. Остановка по требованию

Глава 11. Ракеты и спринтеры

Глава 12. Выхода нет

Глава 13. Водные процедуры

Глава 14. Мухи на стекле

Глава 15. Болтун находка для пули

Глава 16. Дорога

Глава 17. Рассказ ирода

Глава 18. Ангар

Глава 19. Лестница в небо

Глава 20. Немного о ножах

Глава 21. Аква вита

Глава 22. Зомби играет на трубе

Глава 23. Взвод

Реклама на сайте