«Хмурый»

Николай Кудрявцев Хмурый

Часть первая. Память возвращается

— Значит так, Хмурый, мотай на ус. Ты у нас тут почти месяц ошиваешься. Жрешь на халяву. От выбросов в подвале прячешься. А помнишь какой ты выжженный приполз? Хотя где тебе! — Евлампий махнул рукой. — Короче должок за тобой, а долг, как сам понимаешь, платежом красен. Вон рожу какую отъел. Руки перестали трястись, взгляд осмысленный… И не смотри мне в глаза! Не люблю! Такое чувство, что ты контролер. Если так нравится, то смотри на подбородок. Так, так, так… А! Да! Долг за тобой! Пора отрабатывать. Сейчас получишь КПК и болт. Объяснять я тебе ничего не буду. Выживешь после первого задания, тогда сам разберешься, а нет… то сам понимаешь. Сейчас пойдешь к Тарану. Он тебе все объяснит, а может еще и оружие какое даст. Ну все! Вопросы есть?

— Кто я?

— Хм. Ты — Хмурый. Больше я ничего о тебе не знаю. Да мне это и не надо. Приполз ты к нам совсем чокнутый. Даже не говорил. Что интересно!!! Полз, видать, издалека. У тебя не только колени с локтями были стерты, но и спина. Похоже, что ты иногда полз на спине, отталкиваясь пятками. Видать сильно жить хотел, а может, поклялся отомстить кому-то. Если второе, то проживешь долго. Зона заставляет возвращать долги. Если долг большой, то может даже взять тебя под свою охрану. Сам подумай! Ни одна тварь тебя не сожрала, и ни в одну аномалию ты не попал. Подумай над этим на досуге. Кстати! Если покажешь себя молодцом, то может быть я тебе буду должен. Ну ладно иди.

Евлампий крутанулся на кресле на сто восемьдесят градусов, давая этим понять, что разговор закончился окончательно. Хмурый некоторое время смотрел в широкую спину Евлампия, как бы решая спросить его еще о чем-то, но видно передумал и направился к выходу из бункера.

Он знал Тарана в лицо. Таран считался среди сталкеров опытным проводником. Крепкого телосложения. Высокого роста. Тараном его прозвали за то, что он частенько лез напролом, поливая из АКМ или орудуя огромными кулачищами. Все это ему рассказал Чуток, взявшийся опекать Хмурого, когда тот приполз к ним в поселок. Чуток вводил Хмурого во все внутренние местные дела. Он так же, как и Хмурый, был выжженный, но в отличие от последнего не приполз, а пришел на своих двоих, волоча за собой в одной руке пустой рюкзак, а в другой — болт на тонком шнуре и все твердил: «Еще чуток… Еще чуток…» Его так и прозвали — Чуток. Из оружия у него был штык от мосинской винтовки, воткнутый в ножны от ножа, пропоротые насквозь. Про себя он рассказывал и по делу и не по делу. Он считал, что так легче будет вспомнить прошлое. Оклемался он быстро и стал ходить на задания. Недостатков у Чутка было много, но основным было то, что он постоянно болтал языком. И было по фигу — слушают его или нет. Его бы наверняка пристрелили, если бы в поселок не приполз Хмурый. Чуток был счастлив! Такого слушателя, как Хмурый, ему, видать, послал сам Черный Сталкер — не иначе! И теперь каждый день у костра была одна и та же сцена — Чуток что-то говорит, а Хмурый смотрит на него и периодически кивает головой.

Хмурый нашел Тарана у железных ворот в окружении трех сталкеров, среди которых был и Чуток.

— А вот и пятый появился. — Таран ткнул пальцем в подходящего к ним Хмурого. — Ну что?! Оклемался? Слушайте все сюда. Работа не пыльная. Надо сбегать за грузом. Это в двух километрах отсюда. Берем груз, приносим Евлампию и берем у него по льготной цене все, что нам надо. Все. Выходим через час.

Таран посмотрел на часы и уселся на ящик, стоящий около ворот. Хмурый подошел к нему.

— Таран. Евлампий сказал, что ты дашь мне оружие.

— Не хило! Нашел армейские склады! — Таран не спеша достал из рюкзака банку тушенки, оглядел ее со всех сторон, ковырнул маркировку ногтем и посмотрел на стоящего перед ним Хмурого. — А СКАТ-10 вместо твоей драной куртки он не сказал выдать? — Он все так же, не спеша, поставил банку на ящик рядом с собой и взялся за рукоять ножа. — Расслабься, Хмурый! Это прогулка, а не боевое задание. Твоя задача идти сзади меня след в след и все. Потом таким же макаром назад, только с грузом за спиной. — Говоря все это, Таран вскрыл тушенку и протянул ее Хмурому. — На лучше перекуси.

— Спасибо. — Хмурый взял тушенку и пошел к костру, откуда ему уже махал рукой Чуток.

Подойдя к Чутку, он присел на корточки, вынул из кармана ложку и стал спокойно есть.

— Что он тебе сказал?

— Сказал, что идем на прогулку.

— Ничего себе прогулка в два километра. — Чуток смешно выпятил подбородок и стал, остервенело скрести грязную шею. — Надо бы помыться чуток. Хотя хорошая грязь сама отвалится. Ты что-то спокойный, как я погляжу. А если нечисть попадется. Ну, хрен с ними, с псами, а если кабаны встретятся? Видел кабанов когда-нибудь?

— Не помню.

— В том-то и дело, что не помнишь ни хрена, а то бы сейчас ерзал. Ладно! Помогу чуток. Оружия лишнего у меня нет, но есть антикварная вещь, опупеешь.

Чуток сбегал в подвал и притащил тот самый штык, про который рассказывал.

— Во! хреновина! Класс! Нет. Конечно как оружие — дерьмо, но вещь редкая.

Хмурый взял штык в руки. Отличная сталь, правда не совсем острый, но за счет тяжести может спокойно войти в мутанта, если успеешь.

— Можно взять?

— А на фига я его притащил? Конечно бери. — Чуток подмигнул сталкерам, сидящим рядом с ними. — Теперь будет чем кабанов пугать. Как увидят твою рожу, а в руках железяку, так и рванут в разные стороны, только успевай догонять и в задницы тыкать. Ха! Ха! Ха!

Сидящие у костра закатились от смеха. Хмурый не обратил на шутку никакого внимания. Он встал, определил центр равновесия, подкинул штык вверх и, ловко поймав на лету, стал крутить его, увеличивая темп. Смех оборвался. Все повскакали на ноги и разошлись широким кругом. Хмурый смотрел перед собой каким-то особенным, расфокусированным взглядом. Он исполнял свой, только ему известный танец со штыком. Штык в его руках то бешено крутился, то вдруг резко застывал, как бы передохнуть, но тут же срывался в новую круговерть. Воздух вокруг штыка пел. Пел красиво, но в то же время как-то усыпляюще. И вдруг, во время фиксации штыка, наступала оглушающая тишина, приводящая соперника в полную растерянность. И вновь воздух начинал петь свою прекрасную колыбельную песню. Зрелище было завораживающее, гипнотизирующее. Вдруг штык вылетел из рук Хмурого и улетел в кусты. Хмурый, не спеша, подошел к кусту, взял штык и поднял его для всеобщего обозрения. На штык была нанизана крыса, которых вокруг шастало не так уж и мало. Сталкеры застыли с разинутыми ртами. Тут же стоял и Таран, прибежавший от ворот. Хмурый подошел к ошарашенному Чутку.

— Спасибо, Чуток! Я тебе должен.

— Ни фига коврига! — Чуток медленно сел на землю и уставился в костер чрезвычайно задумчивым взглядом.

Хмурый стряхнул со штыка крысу, вытер его пучком травы, присел на корточки, положив штык на бедра и стал есть тушенку. Сталкеры тоже расселись вокруг костра. Все молчали.

Первым нарушил молчание Таран. Он дождался, когда Хмурый доест, и глубокомысленно произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Да! Мастерство не пропьешь! — Он немного помолчал и посмотрел на Хмурого. — Кто ты, Хмурый?

Тот посмотрел Тарану в глаза и с болью в голосе произнес:

— Не помню!

И в течение ближайших пятнадцати минут больше не было произнесено ни слова. Каждый думал о чем-то о своем.

Шли след в след. Впереди шел Таран, за ним — Хмурый, далее двигались Чуток, Барсик и Гончар. Таран вел по своим меткам. Он всегда ходил проводником на АТП за товаром. Евлампий посылал — он приносил. Всегда без проблем. Как товар туда попадал, про это ведал только Евлампий. Это был его бизнес, а перебегать ему дорогу Тарану даже в голову не приходило. В Зоне вообще крысятничество не поощрялось. Кто крысятничал, того отстреливали как мутанта. Правда бандюков в Зоне было как слепых псов. Слишком хорош соблазн — не рискуя, устроить засаду в укромном местечке и завалить затаренного под завязку артефактами сталкера-одиночку. Искатели легкой наживы так и лезли с Большой Земли в Зону. Коалиционные войска отстреливали их пачками, но многие все-таки просачивались в Зону, чтобы сложить там голову от меткого выстрела или неосторожного шага. Ходили легенды, что многие миллионеры на Большой Земле, таким вот образом сколотили свои состояния. Но это были только легенды. Если ты попал в Зону, то она тебя уже не отпустит. Это понимали все находящиеся в ней. Зоне нужны были жители, чтобы жить самой. Точно также дом в деревне живет только тогда — когда населен, а пустующий дом разваливается за несколько лет.

— Стоять!

Хмурый даже не понял, что это крикнул он. Все встали как вкопанные. Таран медленно повернулся лицом к Хмурому. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не пустить в ход кулаки.

— У тебя что, болезный, чердачок напекло? — Таран сказал это таким ласковым голосом, что Чуток, Барсик и Гончар сразу захотели домой к маме. И тут Таран перешел на рев. — Тебя что, чмо, не предупреждали, что с проводником на тропе не шутят?! Или хочешь отмычкой поработать? Тогда давай вперед. И ты, глядишь, поумнеешь, и мы целее будем!

— Я не шучу, Таран. У меня в голове, ну, как бы… Ну не знаю. Как зуммер, что ли, верещит. Там что-то есть. — Хмурый указал пальцем вперед на тропу.

Таран не торопился оглядываться. Он смотрел на Хмурого усиленно работая желваками. Потом медленно и глубоко вздохнул, так же медленно выдохнул и произнес сквозь зубы:

— Ладно. Проверим. А ты пока молись.

Он достал из кармана болт и кинул в том направление, куда указал Хмурый. Жахнуло так, что все присели. Волосяной покров на теле встал дыбом. Болт упал на землю напрочь расплавленным. Впереди находилось несколько аномалий называемых «электр». Пройди они эти пять метров и в живых остались бы только Барсик и Гончар.

— Едрит на ангидрит! — Таран как был сидя, так и развернулся к Хмурому. — Откуда они здесь? Три дня назад не было.

Хмурый пожал плечами, а Чуток поднял вверх палец и философски заметил:

— Зона!

— Все! Перекур! Гончар и Чуток на стреме. — Таран сел на траву, Вынул из пачки две сигареты, одну сунул в рот, а другую протянул Хмурому. — Прости меня брат! — Он положил руку ему на плечо. — Прошу. Не держи обиды.

— Да ладно! Все нормально.

— Ты жизнь мне спас! Я твой должник!

Выкурив по сигарете, они решили выкурить еще по одной. Напряжение потихоньку спадало. Аномалий было четыре. Теперь их было хорошо видно. Над поверхностью аномалий вспыхивали небольшие статические разряды.

— Похоже, мы первые активировали эту хрень. Даже не знаю, Хмурый, как быть?! У тебя с зуммером сейчас как?

— Смотрю на аномалию, то верещит во лбу, поворачиваюсь боком — в висках, поворачиваюсь задом — в затылке.

— Ты теперь мой брат, — Таран глядел себе под ноги, не решаясь поднять глаза на Хмурого. — Я не могу тебе приказывать. Нет, нет! Ты не подумай… Если не хочешь, то я сам пойду, просто…

— Таран! Все нормально. Я сам хотел попросить тебя об этом. Надо же проверить, что это у меня такое. Может, я что-нибудь вспомню?

— Давай попробуем, но если что не так, сразу говори.

Теперь впереди шел Хмурый, за ним Таран, далее Чуток, Барсик и Гончар. Темп продвижения повысился. Хмурому не надо было искать метки. Он следил за зуммером в голове, безошибочно определяя аномалии. Как только зуммер срабатывал, он поднимал вверх руку и все замирали. Затем он медленно поворачивал голову и, найдя безопасную тропу, показывал рукой направление обхода ловушки. Дважды Таран проверял за Хмурым. Оба раза открывались карусели, ранее здесь отсутствующие. Выходя на прямую, Хмурый увеличивал темп продвижения. Вскоре они подошли к подножию невысокого холма, поросшего на вершине плотным кустарником. Осталось перемахнуть через холм и они на АТП. Хмурый внезапно остановился и присел, жестом руки заставив присесть остальных. Он начал осторожно подбираться к кустам. Сталкеры затаились. Добравшись до кустов, он ввинтился в них как уж. Ни одна веточка не шелохнулась. Это было поистине удивительно. Его долго не было видно. Таран уже начал было беспокоиться, как из кустов появилась голова Хмурова, а потом он выполз сам. Опять ни одна ветка не шелохнулась. Он приложил палец к губам и махнул сталкерам, чтобы они подползали к нему. Когда вся команда была в сборе, он тихо проговорил:

— В парке люди. Насчитал семь человек. Все без бандан. Один в кожаном плаще и с «калашом», один в камуфляже и с дробовиком-обрезом, пятеро в куртках с капюшонами и тоже с дробовиками. Мы со стороны проломленного забора у входа в бокс. Они на площадке у того конца бокса. Рядом с ними четыре рюкзака на рамах. Вот и все. Нас перебьют, когда будем спускаться по холму. Какие предложения?

— Ничего себе! Сходили за хлебушком! — Таран зло сплюнул. — Пока что-нибудь придумаешь, а они с нашим товаром и тю-тю.

Все молчали. Силы были неравные.

— Значит так. — Хмурый начал снимать куртку. — Я пошел туда. — Он мотнул головой в сторону автопарка. — Начнется стрельба, выглядывайте из-за кустов и действуйте по обстановке. Раньше времени не высовывайтесь. Если у меня ничего не получится — уходите к Евлампию.

Он положил на траву куртку сверху штык.

— До встречи! Бродяги.

Хмурый посмотрел на ребят. Он мало их знал, но уже привык к ним. При встрече с его взглядом, парни опускали глаза.

— Все!

Он встал на ноги, обхватил ладонями голову и замотал ею из стороны в сторону, как безумный. На подогнутых ногах он медленно пошел сквозь кусты. Бандиты заметили его сразу, как только он вышел из кустов. Они вскочили на ноги и стали целиться в него. Хмурый прошел еще два шага, ноги его подломились, и он покатился по склону вниз. Бандиты остановились и опустили оружие. Им хорошо было видно, что человек, вышедший из кустов безоружен, раздет и не в себе. Как и было задумано, он докатился до пролома в заборе. Теперь надо немного полежать, как бы в беспамятстве, но не долго, а то побегут проверять. Надо, чтобы противник оставался на месте.

— Кажись готов, а, нет, зашевелился. Может шмальнуть по нему?

— Я те шмальну! Нам отмычка нужна. Посмотрим, что он будет делать.

«Это уже хорошо. Все по плану. Теперь встаем с усилием. Идем, пошатываясь. Запоминаем расположение бандюков. До входа в бокс два шага. Спотыкаемся. Теряя равновесие, влетаем в бокс. Все!»

Хмурый немного прошел во внутрь бокса и лег на правый бок. Правую руку он согнул в локте, кистью к лицу, а левой прикрыл голову.

— Ну, чего Босс!?

— Проверить надо. Шнурок и Приблуда! Притащите его сюда. Смотрите не калечьте. Он нам пригодится.

«Так. Бегут двое. Отлично! Замираем».

— Босс! Он в отключке!

— Мать вашу! Я сказал притащить сюда!

«Если потащат за ноги, то придется покорячиться. Лучше за подмышки. Хотя тоже не дураки. За ноги потащат — башку расшибут. Я им живой нужен».

В левый бок уперся ботинок. Слегка пнули, чтобы перевернуть на спину. Хмурый перевернулся. Его руки теперь были направлены вверх, согнутые в локтях. Как только его подмышек коснулись чьи-то руки, он открыл глаза и, подавшись вперед, резко стрельнул растопыренными пальцами. Удар просто по глазам входит в разряд ударов, вызывающих минимум болевой шок. Хмурый воткнул пальцы до основания и согнул их внутри черепа, упершись подушечками в кости, формирующие скулы. После этого он прижал головы противников вниз и резко руками вперед. Хрустнули шейные позвонки. Он вынул пальцы, вытер их о спины бандитов и перевернул их на спины. Быстро обыскал карманы. Внимание обращал только на патроны. Набил карманы своих брюк патронами «дротик», заимствованными у бандитов. Подобрал два дробовика. Проверил стволы. Все нормально. Оба дробовика были заряжены.

Двое! Остались пятеро. Теперь, в первую очередь, в плаще с «калашом» и любой другой. Хмурый встал в полный рост и пошел к выходу из бокса.

— Ну, скоро вы там?

«Что, Босс! Не терпится! Сейчас сам выйду. Ошибся ты, Босс! Хочешь дешевую отмычку — осмотри ее сам».

Бандиты стояли, как мишени в тире. Они ждали своих подельников. Из бокса вышел тот, кого они уже считали своей отмычкой. Мало того. Он держал в вытянутых руках по обрезу. Ерунда все это. Сейчас выйдут Шнурок и Приблуда и будут ржать как лошади. Раздался выстрел. Затылок Босса брызнул фейерверком, а сам он стал заваливаться на спину. Второй выстрел. Заваливаться начал бандит, стоящий у самого угла бокса. Третий выстрел. Еще один, самый дальний, схватился за плечо. Четвертый выстрел. Раненый в плечо начал падать. И все! Тот, кто стрелял — испарился. Конечно, понятно, что он скрылся в боксе. Но, черт возьми, как он это сделал? Может это демон? А то! Человек не может так стрелять. Чтобы так стрелять, нужны тиски вместо рук.

Хмурый перезаряжал дробовики. Он стоял, прижавшись спиной к стене бокса. Вставляя третий патрон, он услышал, как с холма прозвучали выстрелы. Таран пошел в атаку. Это хорошо! Значит с этой стороны он прикрыт. Хмурый дернул вверх по дуге дробовиками. Стволы, щелкнув, встали на место. Он, держа оружие в вытянутых руках, пошел быстрым шагом вдоль стены в глубь бокса, глядя на пролом в противоположной стене. Именно туда, по логике, должны уходить с линии огня бандиты. Из-за края пролома появилась голова без банданы. Выстрел! Голова успела спрятаться.

— Не стреляй! Я сдаюсь!

В пролом влетел дробовик и пистолет ПМ.

— У меня больше нет оружия.

Хмурый уже подходил к пролому, когда услышал короткую очередь из АКМ.

— Не стреляй! Это я, Таран!

В проломе появился хозяин голоса.

— Все! Все семеро! И без потерь! Такого не бывает.

Хмурый схватил его одной рукой за ремень и рывком втащил в бокс. Раздался выстрел. Пуля выбила ямку в бетонном полу и ушла вглубь бокса.

— Наверху, гад! — Он быстро выглянул из-за края пролома и убрал голову.

Опять выстрел. Пуля чиркнула по кирпичам и в этот момент, Хмурый вылетел из бокса, стреляя трижды вверх. Он упал боком на кирпичи и даже не огорчился. Сел и стал перезаряжать оружие.

— Эй! Таран! Восемь! Теперь все!

— Да хрен с ними со всеми! — Таран появился в проломе. — Ты как это меня одной рукой от земли оторвал?

— Не знаю. Наверно повезло.

Стали подходить Сталкеры.

— Сзади все чисто. — Гончар сел на кирпичи. — Давно я так не бегал.

— В подсобках все чисто. — Барсик сел рядом с Гончаром. — Хорошая пробежка.

Подошел Чуток. Сел рядом с Хмурым. Снял бандану и вытер ею лоб.

— В конторе, наверху, на чердаке, труп. С фаршем вместо головы. Все! Больше так бегать не буду.

— А чего вы разбегались-то? — Хмурый крутил головой, глядя то на одного, то на другого.

Раздался дружный хохот. Таран упал на колени и хохотал, упираясь в землю руками. Чуток мотал головой не в силах удержаться от смеха. Гончар, подвывая, махал на Хмурого рукой.

— Мы… Ха-Ха. Мы… Ха-Ха. Тебя… Ха-Ха. Спасали. У-у-у-у! — Барсик начал заваливаться на бок.

— Парни! Вы настоящие! — Хмурый обнял одной рукой Чутка, другой рукой Гончара, и прижал их к себе. Таран и Барсик подползли и ткнулись в общую кучу.

«Хорошо то как. Лучшее снятие боевого пыла — это смех. Он с другом в детстве, после победных драк, всегда смеялся, вспоминая эпизоды драки. Стоп! Детство! Все! Опять небытие памяти».

— Обана! Хмурый! Тебе неслыханно повезло! — Таран держал в руках кожаный плащ.

— Почему мне, а не нам?

— Потому что кто завалил — тот и наследник. Ты лучше посмотри, что это такое! Кожаный плащ с двойной кевларовой подкладкой. Вес не больше четырех килограмм, а защищает от всех пуль, кроме бронебойных, конечно. И то, смотря с какого расстояния. Капюшон закрывает голову. Это эксклюзивная вещь. Она на вооружение у чистильщиков «Якудзы».

— Ты откуда знаешь? — подал голос Гончар.

— Да, уж, знаю! Я из-за «Якудзы» в Зоне. Здесь они меня не достанут. От аномалий плащ не спасет. Короче Хмурый. Вот эта куча твоя. — Таран ткнул пальцем в большую кучу вещей. — Эта куча моя. А это общая. Она от сдавшегося в плен, а мы что?

— А мы крыс в плен не берем. — Хором ответили Гончар, Барсик и Чуток.

— Правильно! И ты, Хмурый, запомни это. Это закон самой Зоны. Если ты пощадил крысу, то Зона тебя убьет. Например: наступишь на аномалию, а зуммер не сработает. Кстати! Как ты узнал о бандитах?

— По холоду в затылке.

— Ну ладно. Я это интуицией зову. Только в этот раз она у меня не сработала. Про восьмого также узнал?

— Да. Ты седьмого пришил, а холод остался. А когда он пропал, тогда я понял, что попал в восьмого.

— Стреляешь ты, конечно, классно! Я столько повидал, что имею право так говорить. Такой стрельбы я еще не видел.

— А я такого кино еще не видел! — Чуток раскладывал на большой кусок полиэтиленовой пленки банки с тушенкой и галеты. — Ты в бокс ввалился, а за тобой поперлись два амбала. Таран, аж зубами заскрипел. Немного погодя, ты выходишь и давай палить. А эти клоуны стоят и смотрят на тебя. Даже не пригибаются. Мы, правда, тоже сначала не врубились. Потом ты пропал. А у меня над ухом «калаш» Тарана заработал. Он, кстати, тоже спец по стрельбе. Одного снял, второго ранил. Тот к тебе сдаваться побежал. Я смотрю, а Таран уже сломанный забор пролетает. Я к воротам. Барсик за Тараном, а Гончар в обход бокса. В общем, как учили. Все! Господа Сталкеры! Прошу к столу.

Все сгрудились вокруг импровизированного стола. Раздавили пузырек водки за здоровье. Основательно подкрепились. С большим наслаждением покурили. Пожалели, что нет кофе. Потом начали осмотр добычи.

Хмурый взял из своей кучи Кожаный плащ, АКМ со всеми патронами, отличный спецназовский нож, бинокль, четыре аптечки, четыре бинта, две коробки антирадиационных препаратов и одну гранату РГД-5. Потом не спеша снял свои драные штаны и ветхие ботинки. Кожаные, почти новые штаны Босса, сели на него как родные, а вот армейские ботинки были чуть-чуть великоваты.

— Ребята! Берите что нужно. — Хмурый отошел от своих трофеев.

— Ты что Хмурый? — Таран подошел к нему, чтобы помочь укладывать вещи в рюкзак на рамах, доставшийся от Босса. — Остальное можно не хило продать Евлампию.

— Можно. А можно и подарить друзьям. Эй, Чуток! — Хмурый сделал подзывающий жест рукой. — У тебя какие заряды в дробовике?

— Дробь.

— А у вас? — Он повернулся к Гончару с Барсиком.

— Дробь.

— А здесь «дротик». Вот и поделите на всех.

— Хмурый. — Таран положил ему руку на плечо. — Ты парень безбашенный, это понятно, но каждый сам себе добывает хабар.

— Если бы я не знал, что вы меня поддержите, я бы даже не сунулся сюда. И тогда, может быть, сейчас делили бы наши вещи. А раз так, то я беру лучшее, а остальное всем.

Таран выпрямился и хлопнул в ладоши.

— Значит так, бродяги! С этим придурком спорить бесполезно. Берете по куртке и делите поровну «дротик». Остальное складываете в рюкзак и тащите по очереди до Евлампия. И запомните! Вырученные деньги принадлежат Хмурому.

Никто не стал спорить.

В лагерь шли медленно. Все, кроме Хмурова, были нагружены под завязку. Он сначала возражал, но Таран решительно осадил его. Мол, проводник идет пустой, и точка. Остальные подтвердили слова Тарана и оставались непреклонны. Хмурый сдался. Когда остановились на один из перекуров, ему показали кабанов, бродящих вдали. Хмурый весь перекур рассматривал их в бинокль. В лагерь пришли уже по темноте. К Евлампию пошел Таран, а остальные спустились в подвал. Там была, своего рода, казарма, там же, обычно, пережидали выбросы. Все, кто возвращался с задания, освобождались от ночного патрулирования лагеря.

Гончар с Барсиком сразу завалились спать. Чуток показал Хмурому его койку и стал рассматривать свою новую куртку. Хмурый подошел к своей койке, снял рюкзак и поставил его на ящик, заменяющий ему тумбочку. Он снял плащ, аккуратно положил его на рюкзак и сел на матрас.

«Странно. Я не помню своего дома, но чувство такое, как будто я дома. Теперь я не буду спать на земле. Они приняли меня. Прошел один день, а сколько информации! Все говорят, что у меня первоклассная боевая подготовка. Это раз! Я могу предугадать опасность, причем по-разному. Это два! Таран, да и остальные тоже, отдали мне право на лидерство. Меня это не радует. Значит я или не военный, или одиночка. То бишь какой-то спецагент или наемный убийца. Хотя, что значит или не военный? Не военный точно. У военных карьерный рост превыше всего. Значит или спец или наемный убийца. Второе огорчает, значит маловероятно. На спеца реагирую спокойно. Похоже — спец. Будем пока считать, что это три! Для одного дня все очень даже неплохо».

Он посмотрел на ребят. Гончар с Барсиком спали мертвым сном, а Чуток перекладывал из своей старой куртки в новую свое барахло. Спать не хотелось. Он взял плащ и начал его рассматривать. Похоже, что ему действительно повезло.

Спереди плаща, у пояса, находились четыре кармана под магазины для автоматического оружия. По два с каждого борта. Над ними, так же четыре кармана, но поменьше. Туда можно было положить всякую мелочь, включая бинты и сигареты. Ниже пояса, по бокам, располагались два глубоких двойных кармана. Ближе к телу — под пистолеты, остальное на усмотрение хозяина. Широкий, крепкий пояс, со стороны спины, до боковых швов, был приклепан к плащу. Спереди его удерживали два клапана. Они были по пять сантиметров длиной, внизу приклепаны к плащу, а вверху крепились на липучках. По всему поясу висели крепкие карабинчики для крепления всякой всячины, от фляги до противогаза. Пояс находился почти на бедрах. А это значительно уменьшало вес груза, находящегося на нем. Застегивался плащ до пояса на сплошной липучке, а от пояса до низу — на заклепках. Полы плаща можно было откинуть назад и укрепить. Сзади плащ имел длинный разрез, фиксирующийся на заклепках. Капюшон закрывал лицо до основания шеи и имел вырез для глаз.

— Ты чо не спишь? — Таран плюхнулся рядом с Хмурым. — А-а! Никак не налюбуешься! Да! Парень! Этому плащу цены нет, если, конечно, граната в живот не влетит. Ладно! Давай спать! Тебе завтра на ковер к Евлампию.

Таран пошел к своей койке. Хмурый положил плащ на рюкзак, снял ботинки и лег на кровать, укрывшись армейским синтепоновым одеялом.

— Ну, Хмурый, удивил, так удивил! — Евлампий улыбался. — Таран все рассказал. Ты не вспомнил — кто ты?

— Нет. Всплыли некоторые навыки, а больше ничего.

— Понятно. Жаль, что ты уйдешь от меня. Если верить Тарану, то такие спецы идут по двойному весу золота.

— Но я вроде бы никуда не собираюсь.

— Это тебе так кажется. Я вчера с Тараном поговорил и всю ночь думал. Парень ты, видать, хороший, хотя, глядя на тебя, этого не скажешь. А таким Зона велит помогать. У нас тут периферия, а тебе, чтобы память проснулась, надо поближе к центру. Может, знакомого встретишь, может, де жавю испытаешь, ну не знаю я. — Евлампий развел руками. — Могу сказать только одно: ты, парень, из Зоны приполз, а значит и память твоя, там, в Зоне.

— Но я же должен тебе!

— Ха! Нет, Хмурый, теперь я тебе должен. Ты мне товар спас. Скажи, что тебе надо для экипировки?

— Ну-у, хотелось бы оптику на АКМ и глушитель.

— И все!?

— Вроде все.

— Ладно! Вот тебе оптика, — Евлампий начал выкладывать вещи перед Хмурым. — Вот глушитель, возьмешь перчатки, научную аптечку, РГД-5, две пачки патронов к АКМ, пистолет ПМ, четыре полные обоймы к нему, бутылку водки для разнообразия, флягу, противогаз, блок сигарет. Вопросы есть?

— Спасибо тебе Евлампий! За что мне это?

— Во-первых! Ты оказался лучше, чем я о тебе думал. Во-вторых! Ты спас мой товар, а мог этого не делать. В-третьих! Ты сохранил мне людей. Ну и вообще! Короче! Захочешь остаться — я буду только рад. Захочешь уйти — получи информацию. Отсюда в Зону есть только два прохода: через тоннель под железной дорогой и под железнодорожным мостом. Можно еще через колючую проволоку, но там сплошь одни мины, да и сама она под напряжением. Тоннель охраняют аномалии, но ребята иногда проскальзывают. Вояки там даже посты не установили — так уверены в непроходимости. Под мостом коалиционные войска. Блокпост. Охраняют америкосы. Самый поганый народ в мире. Они считают, что им все можно. Вот кого бы я пострелял. Ну, ты сам решай. Их там пятеро. Офицер и четыре пехотинца. Два на стреме, два отдыхают. Смотрят в Зону и на нашу сторону. Если даст Черный Сталкер, и ты пройдешь, то топай прямо по шоссе. Увидишь мутантов — стреляй. Пострелять тебе придется. Тебе надо в Росток к Бармену. Там почти все Сталкеры собираются. Даже Болотный Доктор. У Бармена попросишь работенку. Раза два выполнишь, и он будет тебе доверять. Может он, что и подскажет. Все, Хмурый. Остальное сам. Ладно. Иди. Подумай, взвесь все.

— Я, наверное, уйду. Я бы хотел попросить.

— Е-мое! Все, что угодно!

— Тут ребята придут, хабар продавать. Ты им деньги не давай. Они хотят их мне отдать. Ты, лучше, экипируй их на эти деньги.

— Таран мне про хабар говорил. Странный ты парень, Хмурый. Лады! Сделаю так, как ты хочешь. Хотя деньги тебе ой как пригодятся.

— Как-нибудь. Пойду, я, Евлампий. Спасибо тебе. Еще встретимся!

— Удачи тебе, Хмурый! От души, удачи!

Евлампий протянул Хмурому руку, Тот с благодарностью пожал ее.

Пискнул КПК. Два сообщения:

1 — Хотите хорошо питаться и спокойно спать, иметь много денег и первоклассное обмундирование, тогда записывайтесь в «Монолит!».

2 — Погиб Сталкер Семецкий. Нарвался на псевдогиганта.

— Значит уходишь?

— Не обижайся, Таран! Так надо! Мне надо! Не знаю, как объяснить.

— Брось, Хмурый! Если считаешь, что прав, то никогда не объясняйся. Все равно не так поймут. Я все понимаю, но все равно свои интересы преследую. Сиротой себя чувствую, а раньше сам всех на дистанции держал. Ты не поверишь! Я сегодня с Чутком из одной банки ел и болтовню его слушал. И ничего! Понимаешь!? А ведь обещал пристрелить его, если он будет мне лапшу на уши вешать. Прикипел я к тебе. Едрит на ангидрит! За одни сутки. Что бы ни говорили, а ты мне брат теперь. Береги себя, брат.

— Ты сам себя береги! Не забыл, как тебя зовут?

Таран усмехнулся и тихонько двинул Хмурова кулаком в плечо. Стоявшие недалеко Гончар, Чуток и Барсик, улыбались.

— Не забудь! Через три дня выброс. А! Иди уже. Удачи тебе, брат!

Таран крепко обнял Хмурова и быстро пошел в лагерь, не оборачиваясь. По пути он коротко бросил троим Сталкерам:

— Закроете ворота.

Попрощавшись с остальными, Хмурый пошел по направлению к шоссе. Он решил проверить железнодорожный мост. По словам Чутка, в Зоне не любили коалиционные войска. Они отстреливали Сталкеров, да и вообще занимались в Зоне темными делами. Так что при случае, Сталкеры старались им насолить. Шоссе вело прямо к блокпосту.

Через сорок минут, слева от шоссе, на пригорке, появилось какое-то промышленное двухэтажное здание с обвалившейся крышей и выбитыми стеклами. Шоссе поворачивало влево, а сквозь кроны деревьев был виден железнодорожный мост. Пригнувшись, Хмурый побежал к зданию. Вход в здание был с противоположной стороны моста.

«Хорошо! Быстро в дом. Все нормально. Ни зуммера, ни холода. По лестнице вверх. Нужна комната с окнами только на мост. Есть! Вот она. Теперь спокойно. Отходим к глухой стене. О! Ящики. Класс!»

Хмурый сел на ящик. Положил автомат рядом с собой. Снял рюкзак. Вынул оттуда галеты, надорвал упаковку и сунул одну галету в рот. Держа галету, наполовину высунутую изо рта, губами, он поднес к глазам бинокль.

«До моста триста пятьдесят метров. Мост разрушен. По рельсам на насыпи ходят двое. Один смотрит в одну сторону, другой в другую. Скорее всего, на пост взбираются по склону насыпи. Это вариант».

Хмурый захватил галету зубами, втащил ее немного в рот и откусил. Он навел бинокль вниз.

«Двое у вагончика играют в карты. Где-то должен быть офицер. Если спит в вагончике, то труба».

Он осмотрел весь блокпост и, никого не обнаружив, вернулся к вагончику. Втащил зубами вторую половину галеты. Стал медленно жевать.

«Ага! Вот он офицер. Вышел из вагончика. Что-то сказал игрокам. Один посмотрел на часы и мотнул головой. Офицер ушел в вагончик. Наверное, вздремнуть. Погано. Если четверку убрать, он может заметить меня на подступах к блокпосту. Тогда прилетит вертолет и отутюжит меня по полной программе. Ладушки! Подождем! У меня в запасе три дня».

Он ел галеты и ждал удобный момент. Часовые наверху сидели на рельсах и периодически поднимали одну руку, показывая другому, что все нормально. Каждый смотрел в свою сторону. Внизу игроки все играли в карты. Только однажды один игрок отлучился в кабинку неподалеку. Должно быть в туалет. Наконец они бросили карты на пластиковый стол, и ушли в вагончик.

«А вот теперь интересно. Появились. Все трое. Офицер что-то прокричал наверх. Пошел к столу. Сел. Пауза. Сгреб карты. Стал перемешивать. Так. Что наверху? Слева поднимается. Так. Справа тоже. Подождем. Поднялись. Слева спускается. Справа бежит. Что за фокус? Лихо бежит. Ага! Мимо офицера и в туалет. Посиди там подольше дружок. На верху расселись. Начинаем».

Хмурый взял в руки автомат. Откинул крышку с оптики. Передернул затвор. Потрогал глушитель. Поставил на одиночный. Подержал автомат в руках, как бы взвешивая, и прильнул глазом к прицелу.

«Левый смотрит на меня. Правый в противоположную сторону. Левый! Выстрел! Заваливается. Правый смотрит на левого. Выстрел! В висок! Слева внизу почти спустился. Закрыт от офицера раздолбанным бензовозом. Выстрел! Сползает на спине. Офицер перетасовывает карты. Выстрел! Свалился под стол. Дверь кабинки. Ждем. Ждем. Ждем».

Хмурый медленно вдыхал, считая до четырех и также медленно выдыхал. Вдох — раз, два, три, четыре. Выдох — раз, два, три, четыре.

«Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре. Раз… Наконец-то! Дверь открывается. Голова пехотинца. Выстрел! Точно в голову. Теперь бегом».

Он вскочил, откинул полы плаща назад и укрепил их. Быстро надел рюкзак и побежал к лестнице. Вниз по лестнице. На первом этаже, он выпрыгнул в окно, потому что через дверь долго обходить. Пригнувшись, Хмурый бежал к блокпосту. Холода не было. Это вселяло надежду.

Подбежав к столу, он начал быстро, но тщательно обыскивать офицера. Все, что было у того в карманах, перекочевало в карманы плаща. Вещей, правда, было не много. У пехотинца, около туалета, вещей было больше. Хмурый не стал зарываться. Он взял только пачку долларов, плитку горького шоколада и пачку сигарет. Был соблазн взять винтовку LR300 и четыре магазина к нему, но, это все лишний вес, да и «калаш» намного непритязательный по сравнению с этой конфеткой. Теперь бегом в вагончик.

«Стол, шкаф, пять коек с тумбочками. Полный комфорт. Стол! В ящике бумаги. Отлично! На стол! В тумбе: пистолет «Desert Eagle», три полные обоймы и четыре пачки патронов к нему. Классная вещь, жалко оставлять, надо поменяться. На стол! Дальше. Папка с картами. На стол! Дальше. Эротические журналы, фотографии, фотоаппарат. Дальше. Шкаф! О! Коробка шоколада! Многовато. На стол! Шесть научных аптечек. На стол! Патроны к LR300. Четыре десантных ранца. Один на стол! Дальше. Первая тумбочка. Щетка, паста, бритва, кремы, журналы. Вторая. То же самое. Третья. То же. Четвертая, пятая. Назад к столу. Набиваем ранец. Оставляем ПМ с обоймами. Время! Больше трех минут. Плохо! Бегом отсюда».

Хмурый схватил ранец и автомат, прислушался и, выскочив из вагончика, побежал по шоссе в Зону. Чем дальше он убежит, тем меньше вероятность обнаружения с вертолета. Он знал, что вертолеты прилетят. Во время очередного дежурного запроса об обстановке, услышат тишину и, парочка, а может и три, симпатичные стрекозы, начнут напевать: «Кто не спрятался, я не виноват!».

Пробежав с километр, он перешел на шаг. Не будут же, в самом деле, перепахивать всю Зону. Тем более, что после каждого выброса, Зона расширяется. Рано или поздно, но этот блокпост придется бросать. Послышался отдаленный шум, похожий на работу дизельной переносной электростанции.

«А вот и мы, голуби мира. Несем вам культуру и гуманизм. Воробьям лучше под застреху».

Хмурый свернул с шоссе в лес. Выбрал самое густое место и сел, прислонившись спиной к стволу дерева. Надо разобраться с вещами. Переложить все в ранец. По объему они с рюкзаком почти одинаковые, но в ранце каждая вещь будет лежать на своем месте. Сзади послышался грохот. Америкосы начали зачистку. Ну, теперь в запасе не меньше получаса. В лагере говорили, что самые лучшие в коалиционных войсках — это русские. С ними можно договориться и они не считают Сталкеров уродами. Остальные относятся к населению Зоны, как к заразе, подлежащей полному уничтожению или, в крайнем случае, жесточайшему изучению.

Раскладывая вещички, он отломил полоску шоколада и сунул в рот.

«У! Кайф! Горький, чистый шоколад! Бодрит, восстанавливает силы и кровь, утоляет голод. Универсальный продукт. Было бы больше, все равно бы все забрал. Хрен с ним с весом. Вот это ранец! Все уложил, и еще куча свободного места осталось. Посмотрим, что за карты. Ага! Снимки со спутника по квадратам. Отлично! Где тут мой квадрат? Так. Так. Во. Блокпост, лесок, а вот здесь я. Странно все. О себе ничего не помню, а в военных делах и аксессуарах разбираюсь не задумываясь. Такое впечатление, что все стерли и на старое место записали новое, то, что посчитали нужным. Хотя. Раз эти знания помогают мне выжить, то они мне тоже нужны. Ну ладно! Надо идти. Вертолеты улетели. До заброшенного блокпоста полтора километра. На носу ночь».

Хмурый закинул за плечи ранец, подтянул лямки, защелкнул самостягивающиеся дополнительные ремни ранца на груди и поясе. Попрыгал. Класс! Можно бежать, прыгать, кувыркаться. Монолит! Взял в руки автомат и пошел по направлению к заброшенному блокпосту.

Можно было выходить на шоссе. Оно вело прямо к воротам, да и вертолеты улетели.

«Там и переночую. Утром на свалку, а оттуда на Росток. Потолкаюсь среди сталкеров. Может меня кто узнает».

Он резко остановился. В затылке холод! Быстро нагнулся и отстегнул полы плаща. Ноги закрыты.

«Надо расфокусировать взгляд. Теперь медленно поворачиваемся вокруг своей оси. Справа мелькнула тень. Метров шестьдесят. Вот она. Химера в полный рост. И не прячется. Уверена в себе. Снимаем с предохранителя. Ставим на очередь. Красивая стерва».

«За красивую, спасибо, — голос раздался у Хмурова в голове на телепатическом уровне, — а вот со стервой не согласна. Первый раз вижу Сталкера, который не стреляет, завидев меня, да еще и комплименты раздает. А может ты не Сталкер? По глазам — контролер. Только те с оружием не ходят. Или после последнего выброса что-то изменилось? Ты чего молчишь?».

Хмурый не чувствовал холода. Холод пропал. Это означало или то, что химера не собирается на него нападать, или сдвиг в голове. Он поставил автомат на предохранитель и повесил его на плечо вниз стволом. Он медленно пошел в сторону Химеры.

«Эй! — Химера опять обращалась к нему. — Ты зачем это сделал?».

«У меня нет причины не доверять тебе. — Хмурый был уверен, что Химера его услышит. — Мне кажется, что ты сегодня сыта».

«Тебе разве не говорили, что мы убиваем из удовольствия?».

«Говорили. Но мне еще говорили, что вы ни с кем не разговариваете, а нападаете внезапно. Вас даже не останавливает стрельба».

«Это точно! Я теперь поняла, почему не хочу тебя убивать. Ты псих. А это может быть заразно. Вот так вот дотронешься до тебя и сама свихнешься. Будешь цветочки выращивать».

«А разве это плохо?».

Он остановился в пяти метрах от Химеры. Снял автомат. Химера напряглась. Он прислонил его к дереву. Снял ранец и уселся спиной к стволу. Открыв кармашек ранца, Хмурый вынул плитку шоколада, разломил пополам и протянул половину Химере. Та, осторожно подошла.

— Ты, правда, псих?

— Да успокойся. Я не ем Химер. Тем более таких симпатичных.

— Ты это! Не очень-то! — Она уселась рядом с ним, взяла шоколад, откусила. — О-о-о! Как вкусно! Как шоколад!

— Это и есть шоколад.

— Когда я была маленькая, мне мама один раз, дала маленькую шоколадку. Я ее долго держала во рту, чтобы продлить удовольствие. А мама смотрела на меня и улыбалась. Я никогда этого не забуду. Но я не думала, что шоколадки бывают такие огромные.

— Тебе сколько лет?

— Шестнадцать. Будет.

— Кто ты?

— Я бывший человек. А теперь мутант с хвостом и усами как у кошки.

— Все мы мутанты в какой-то мере. Откуда ты, что с тобой случилось? Расскажи.

Химера задумалась. Она машинально жевала шоколад и смотрела вдаль. Даль эта называлась прошлым. Хмурый не торопил ее. Он умел ждать. Похоже, у девочки была не такая уж и сладкая жизнь. Пусть сама решает, что из этой жизни рассказывать, а что нет. Даже, если она ничего не будет ему говорить, то он ее поймет.

Все-таки она решила рассказать. Этот, неприятный на вид Сталкер, каким-то образом располагал к себе. Почему-то хотелось рассказать ему все и пусть таскает это с собой. Может, в следующий раз, не будет лезть в душу к каждому встречному.

— Я родилась в Зоне. Моя мама была украинка. Она жила в Киеве. Все было хорошо. Шла какая-то «перестройка». Все кричали: Свободу Украине! Мама, как она говорила, тоже кричала всякую ерунду. Мама говорила, что Украина поделилась на мельников, и тех, кто лил воду на мельницы этих мельников. А потом, за полгода, она потеряла родителей, а старшая сестра, сделала ее бомжем. Та же сестра, посоветовала ей ехать в Чернобыль. Мол, там и квартиры есть и люди живут. Она уехала. Пришла в Зону, в первую попавшуюся деревушку. Пустых домов было еще много. Стала жить. В огороде овощи, во дворе поросята, собака. Действительно можно было жить. Соседи хорошие. Вот только жили как в ссылке. Никуда не поедешь, ничего не продашь. Одно слово: Изгои общества.

Папа был русский. Из России. Там тоже была «перестройка». Он был ликвидатором после первой аварии, вот и решил уехать в Чернобыль, когда стал не нужен своей стране. Здесь они с мамой сошлись.

Я у них родилась третьей. Первые двое были хилыми и не долго протянули. Зато я была крепкой как турнепс. Жили не очень, но все же жили.

А тут на ЧАЭС вторая авария. У меня зуммер в голове защелкал. Я родителей предупредила. Засели в погреб. Зуммер не говорит, что произойдет. Сидим, ждем какой-то опасности. А оно как ахнет! Мне вроде бы ничего, только немного не по себе. А родители корчиться начали. Раскраснелись. Потом успокоились. Просидели мы до вечера, ну, на всякий пожарный. Они молчат. Я не избалованная была. Тоже молчу. Думаю, что так и надо.

Вечером вылезли из погреба. Взрослые по деревне шальные ходят. Живность вся куда-то убежала. Мы, ребятня, напуганы поведением родителей. Потом выяснилось, что взрослые частично память потеряли. Выжгло их. Понимаешь? Некоторые забыли, что у них дети есть.

Химера замолчала. Посмотрела на свой шоколад. Откусила и оставила во рту таять.

— Ты знаешь? А у меня тоже зуммер при опасности срабатывает.

— Так ты тоже в Зоне родился? — Химера с надеждой посмотрела на Хмурова.

— Я о себе ничего не помню. — Он вздохнул. — Но вот слушаю тебя, и что-то туманное в голове просыпается.

— Тогда нет! Тогда ты выжженный, а рожденные в Зоне не выжигаются. Хотя! Слышала я про одного рожденного в Зоне. Его выжигали, пока не умер. Но! — Она подняла вверх палец. Потом для чего-то оглянулась и придвинулась к Хмурому. — Среди моих подруг, ходят слухи, что он все-таки выжил. Слушай дальше.

— Ну и жизнь началась! Дети повзрослели, а взрослые, наоборот, как дети стали. То в аномалию влетят, то съедят чего-нибудь не то. Из Зоны не вырваться. Военные все обложили и стреляли без предупреждения.

И вот однажды в деревню приезжают три автобуса и военный грузовик с солдатами. Они были одеты в специальные костюмы и в противогазах. Нас всех согнали в центр деревни и на ломаном русском объяснили, что нам выпала большая честь послужить мировой науке. Потом всем надели наручники и рассадили по автобусам.

Привезли нас в какой-то городок. По периметру колючая проволока. Охраны не меряно! Собрали всех в загон. Ты даже не представляешь, сколько нас было! Над нами какие-то штуки, наподобие антенн. В голове зуммер заработал. А потом из этих штук, в нас, световая волна ударила. Взрослые попадали, ребятня заревела. И все! Забытье!

Очнулась в клетке. Стала орать, трясти прутья. Вдруг в голове голос.

«Замолчи сестра! Иначе убьешь себя. Если они узнают, что не выжгли тебя, то тебя ждет жуткая участь, да и нас подведешь». Короче объяснили, мысленно, все, что с нами произошло. Прочитали целый курс. Как вести себя, чтобы никто ничего не заподозрил; как реагировать на те, или иные действия ученых; что объяснять новеньким, которых привезут.

А потом начался Ад! Три года Ада! Операции на генном уровне. И то, что получилось, сидит перед тобой!

Выпускали нас в города. Чтобы ужас наводить на тех, кто туда сунется. Многие из нас ушли из города, хотя программу действий в нас впихивали под гипнозом. Ну, это им так казалось. Вышли на природу, а тут Сталкеры нас стали отстреливать, кабаны безмозглые стараются разорвать. Вот так и втянулась в войну со всем миром.

Она опять на долго замолчала.

«Да девочка! Досталось тебе! И помочь не знаешь как».

Он протянул ей вторую половину шоколадки. Она посмотрела на него, на шоколад, взяла и кивнула головой, благодаря.

— Да! Про того выжженного! Не много я знаю.

— Мне рассказали про него перед самым моим выпуском. Мы часто разговаривали по телепатическому каналу. Эти ботаники, похоже, ни о чем не догадывались. Мы и у них в мозгах копались. Сколько там всего!!! Лучше быть Химерой, чем таким, как они. Короче. Из парней, родившихся в Зоне, делали контролеров, изломов, кровососов. Все зависело от интеллекта и физической силы. Самые умные — контролеры, самые тупые и сильные — Кровососы. И была команда из пяти человек. Из них готовили каких-то супер-гипер-пупер бойцов. Как думали ботаники, они готовят универсальных бойцов для ведения боевых действий в условиях зараженной местности. Готовили долго.

Я вышла раньше их. А недавно встретила подругу. Поболтали о том, о сем. Она мне и говорит:

Помнишь, готовили универсальных бойцов? Их всех уничтожили. Эксперимент закрыли до особого распоряжения.

А произошло вот что.

Все было нормально, пока один из них, говорят, самый перспективный, не увидел своего отца-зомби. Он это пережил. Но когда его привезли на стрельбище и дали оружие, он начал отстрел охраны. По нему, естественно тоже стреляли. Но кто стрелял!? Америкосы и монолитовцы. Первые в кусты в туалет не могут сходить. Кабинку им давай. Дерьмо! Вторые, за жратву и деньги, америкосам задницы лижут. Короче, наш парень укладывал их в штабеля, по ходу забирая патроны. И говорят, что он перебил бы всех, если бы не сунулся в бункер, чтобы выручить своих напарников. На стрельбы-то водили по одному, чтобы избежать эксцессов. Остальные находились в камерах. Он в бункер. А там трупы. Он назад. А дверь хлоп и на засов. Электронный, мать его! А потом включили выжигатель. Говорят, держали включенным до тех пор, пока он не вышел из строя. В бункер вошли, а там одни мертвецы.

Она откусила от шоколадки, быстро прожевала, придвинулась в плотную к Хмурому и быстро зашептала:

— Всех пятерых на грузовике смерти вывезли в Зону и там выкинули. Наши девчонки проверяли, а там…! Всего ЧЕТЫРЕ скелета! Во как!

Она отодвинулась от Хмурова и стала молча доедать шоколад.

— Тебя как звать-то?

— Мама звала Надюшкой, а папа — Надеждой.

— Хорошее имя. Ласковое. Спасибо тебе Надежда. За все тебе спасибо! За общение, за откровенность, за доверие. И хотя я ничего не вспомнил, я все равно тебе очень благодарен. Идти мне надо. Ночь уже. Сама понимаешь, что может ожидать Сталкера ночью на тропе.

Хмурый вынул из ранца три больших плитки шоколада и протянул Химере.

— Ты береги себя, Надежда! Удачи тебе по жизни! Счастья тебе, сестренка!

— А тебя как зовут, братишка?

— Хмурый!

— В самую точку. Хотя на деле ты хороший! Ты. Это. Там, — она указала направление, — недалеко, Сталкер раненый. Может, сможешь помочь ему? Извини.

— Спасибо!

— Ладно! Уходи быстрей! Береги себя, Хмурый!

Он ушел в том направление, куда она ему указала. Хмурый уже скрылся за деревьями, а она все смотрела в его сторону. Вдруг она почуяла здорового матерого кабана, который мчался в сторону Хмурова.

«Крикнуть или самой разорвать кабана?».

Выстрел! Что-то грохочет? А! Это оба ее сердца колотятся.

«Братишка! Хмурый!». — Мысленно позвала.

«Спасибо сестренка!».

Кабан не двигался. Она медленно подошла к нему. Пуля вошла точно в глаз.

«Одним выстрелом! Ночью! Невероятно! Так значит, если бы он захотел, он мог легко убить меня! Значит это точно он! ПЯТЫЙ!».

Раненый Сталкер лежал лицом вниз, сразу на выходе из леса. Хмурый подошел к нему, положил на землю ранец, а рядом автомат, перевернул раненого на спину. Достал аптечку. Вынул шприц с обезболивающим и ввел лекарство в мышцу бедра. Раненый медленно открыл глаза.

— …ы, …то?

— Не трать силы. Сейчас будет легче.

— …ы, …то?

— Сталкер. Одиночка. Зовут Хмурый.

Раненный закрыл глаза. Задышал ровнее. Значит обезболивающее начало действовать. Хмурый стал его раздевать.

— Зачем?

— Надо обработать и забинтовать раны. Ты много крови потерял.

Он опять закрыл глаза. Хмурый очень осторожно снял с него всю одежду.

«Да, сестренка. Поработала ты грамотно своими коготками. Чтобы не убежал и, в то же время, не умер. Ну! Парень! Если выживешь, то шрамы у тебя будут первоклассные!».

Хмурый обработал все раны антисептиком, начиная с груди и до ног. Потом, тщательно, залил их биоклеем. Немного подождал и стал аккуратно забинтовывать.

«Как египетская мумия. Откуда я знаю про мумию? Не помню. Надо одеть парня, а то простудится. Очень много крови потерял. Хорошо, что жив до сих пор».

— Ты, кто?

— Хмурый. Как самочувствие?

— Боль прошла. Голова сильно кружится.

— На, подержи во рту. — Хмурый сунул ему в рот приличный кусок шоколада. — Раны я тебе обработал. Сейчас одену.

Он стал одевать раненного. Тот смотрел на него и периодически глотал растаявший шоколад.

— Все, парень. Теперь ты как огурчик.

— Меня Скрипачом зовут.

— Отдохни Скрипач. Тебе сил надо набраться.

— Да. Конечно. Уже ночь. Тебе идти надо. — Он закрыл глаза. — Я все понимаю. Ты сделал, что мог. На меня Химера напала. Уходи быстрей. Она скоро вернется.

— Не вернется.

— Кто же тебе это сказал?

— Она и сказала. — Хмурый сел рядом с раненым на землю и закурил.

Раненый вытаращил на него глаза. Похоже, ему попался сумасшедший Сталкер. А у него ничего нет. Оружие с рюкзаком он потерял. Сейчас этот придурок покурит, и будет требовать плату за оказание помощи. Платить нечем. Значит, плати жизнью.

— Она. Сама тебе сказала? — Скрипач знал, что раздражать психов нельзя. С ними надо разговаривать на их уровне и не перечить.

— Да.

— А что еще сказала?

— О себе рассказывала. О других, таких же, как она. Ты бы вздремнул. А?

— Что-то не хочется. Да ты иди. Не беспокойся.

— Ну, если тебе не спится. Тогда надо двигать.

— Да. Иди. Спасибо тебе.

Скрипач с опаской смотрел на Хмурова. Этот псих встал. Бросил под ноги окурок и растер его ногой. Потом взял автомат, повесил его спереди на шею, закинул за спину ранец, тщательно укрепил его. Попрыгал. Удовлетворенно мотнул головой. Наклонился к Скрипачу.

«Вот и все!». Скрипач закрыл глаза.

Сильные руки схватили его за ремень. Рывком подняли вверх, и его голова оказалась внизу, а живот уперся во что-то твердое и надежное.

Он открыл глаза. Оказывается, этот псих взвалил его себе на плечо и несет.

— Во мне восемьдесят килограмм.

— А во мне восемьдесят шесть. Помолчи, пожалуйста.

Ворота на ночь запирали. Седой сидел на кабине разбитого ЗИЛа и светил поверх ворот в темноту. Заброшенный блокпост был пристанищем Сталкеров одиночек. Одни Сталкеры приходили. Другие — уходили. Но здесь всегда кто-то был. Вот и сейчас их было пятеро. Пять Сталкеров большая сила. Да и в охранение объекта меньше стоять. Седой только что заступил на пост. Он еще позевывал. До рассвета часа два. Самое сонное время. Но, график есть график. Ничего не поделаешь. Луч фонаря иногда вырывал из темноты Слепых псов. Самые паскудные твари. Они, конечно, наименее опасные, чем, скажем Чернобыльские собаки, но попасть в них очень трудно. Сами они слепые, но вот двигаются так, словно самые зрячие в Зоне. Седой решил узнать наибольшее расстояние, на какое может светить его фонарь. Он направил его вверх над шоссе и начал потихоньку опускать. Вдали мелькнул темный силуэт. Седой начал всматриваться. Похоже, что по шоссе кто-то шел. Странно. Добрые люди по ночам в Зоне не шастают. Мутанты — да, а люди — нет. Даже бандиты стараются на ночь куда-нибудь зарыться. Тяжело идет. Чего-то на плече тащит. Мешок какой-то. Надо бы Соловья позвать. Седой спрыгнул с кабины и побежал в подсобку. Соловей спал одетый. Седой потряс его за плечо.

— Соловей. Там кто-то по шоссе идет.

— Ну, так, стреляй. — И он перевернулся на другой бок.

Седой постоял немного и побежал к воротам. Он залез на кабину. Посветил фонариком. Незнакомец прошел уже треть расстояния до ворот. Седой посмотрел в бинокль. Идет тяжело. На плече кого-то несет. Может мертвеца, может раненого. Правой рукой держит его за ноги, в левой пистолет, на груди висит автомат. Странно. По лицу — контролер, а вооружен. Мутанты никогда не ходят с оружием.

Седой снова спрыгнул с кабины и побежал к Соловью.

— Соловей. Солове-ей. Он вооружен.

— О! Мать его! — Соловей сел и потер ладонями лицо. Он взял автомат у спинки кровати за подушкой. — Пошли!

Они залезли на кабину ЗИЛа и посветили фонариками перед воротами. Незнакомец стоял перед шлагбаумом, находящимся за воротами. Рядом с ним лежал то ли труп, то ли раненый. Тут же, стоял классный десантный ранец, а к нему был прислонен автомат. В левой руке у незнакомца был пистолет.

— Кто такие? — Соловей передернул затвор.

— Я. Хмурый. Сталкер одиночка. Со мной раненый Скрипач.

— Соловей! Скрипач, это же наш.

— Заткнись, Седой! Эй! А чего Скрипач молчит?

— Он без сознания.

— А может он мертвый?

— Живой.

Соловей с Седым переглянулись. Да! Задача! Рожа у этого Сталкера, как у контролера. Вот, открой ворота, а тут как ринется нечисть со всех сторон.

— Эй, Хмурый! Мы тебя не знаем. Скрипача знаем, но он молчит. Не можем мы открыть ворота. Зона на хитрости горазда.

— Понятно.

Хмурый сел к ним спиной, прислонясь к столбику шлагбаума. Достал сигарету и закурил.

Соловей с Седым тоже закурили. Один фонарь, у них, был постоянно направлен на Хмурова, а другой блуждал по шоссе и обочинам.

— А ты откуда пришел, Хмурый?

— От Евлампия.

— Знаю Евлампия. Хороший Сталкер был! Ты через тоннель шел?

— Там аномалии все забили. Пришлось через блокпост.

Соловей повернулся к Седому и тихо прошептал:

— Врет. Там вояки. Одному не пройти. Вертушки прилетят, даже шнурков не останется. — Он повернулся к Хмурому. — Эй, парень! А где ты Скрипача нашел?

— На выходе из леса.

— А чего тебя в лес понесло? По шоссе легче, да и безопаснее.

— От вертушек прятался.

Соловей удивленно посмотрел на Седого. Тот пожал плечами, разведя руки в стороны.

— Эй! А это не ты его ранил?

— Химера.

— А тебя не тронула и ушла! Да?

— Да.

— А почему ты ее не убил?

В это время, в круг дальнего света влетели три слепых пса. Хмурый вскочил на ноги. Прозвучали два выстрела. Два слепых пса перевернулись через голову и остались лежать на шоссе. Третий бросился в темноту.

Соловей с Седым скатились с кабины ЗИЛа и присели.

— Мать твою! — Прошептал Соловей. — Два выстрела — два пса. Я таких стрелков не знаю. А, ведь, он мог нас тысячу раз грохнуть. А? Седой.

— Так, может, пустим его?

— Ой! Даже не знаю! Эй! Сталкер! Ты живой?

— Живой.

— Мы тебя впустим, только спрячь оружие и возьми Скрипача на руки.

— Хорошо!

Немного погодя, Хмурый крикнул:

— Я готов!

Соловей сделал знак Седому, чтобы тот влез на кабину и проверил, а сам подошел к воротам. Седой быстро поднялся, посмотрел за ворота и утвердительно кивнул Соловью.

Ворота приоткрылись ровно на столько, чтобы Хмурый мог протиснуться боком. Он вошел.

— Куда? — Спросил он, кивнув на Скрипача.

Соловей пощупал пульс раненого и жестом позвал Хмурова за собой.

— Значит в Росток к Бармену?

— Да.

— Немногословный, ты, какой-то. Скрипач раненый, и то, больше тебя рассказал о вертушках, о Химере, да и о тебе, тоже. Спасибо тебе за Скрипача.

— Все нормально, Соловей.

— Да. Нормально. В Зоне ненормального не бывает. Ты знаешь? А я тебе сначала не поверил. Один! Через блокпост! Бред! Потом увидел, как ты стреляешь, пистолет твой — «Пустынный Орел», Скрипач про вертушки рассказал. Хорош пистолет. Он один стоит больше, чем все мое оружие. Слушай! Если хочешь, то оставайся с нами.

— Не могу.

— Ну не можешь, так не можешь. Ну, тогда, будешь мимо — заходи. Скажи мне, Хмурый, а почему ты Химеру не убил? Ведь мог же!

— Девчонка она еще. Жалко ее.

— Ну ладно. Это твои заморочки. Все мы с прибамбасами. Все? Собрался? Ранец у тебя классный. На блокпосту взял?

— Да.

— Ну! Хмурый! На посошок? — Соловей хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. — Все у стола. Ждут. Даже Скрипач.

— Всенепременно!!!

Они пошли в бывший, когда-то, кабинет, а теперь своего рода столовую. Все были в сборе. Ворота закрыли. Кому надо — постучат.

— Всем привет. — Хмурый подошел к столу. — Рад, Скрипач, что тебе стало лучше.

— Спасибо Знахарю. Он тут поколдовал надо мной.

— Да я чего. — Парень с открытым, улыбчивым лицом, махнул рукой. — Первая помощь была оказана классно! Ни капли нагноения! Можно подумать, что Болотный доктор поработал.

— Видать, Хмурый, ты не только стрелять умеешь. Ну ладно! Хватит базарить! Торопится человек. — Соловей указал Хмурому на свободный стул и начал разливать по стаканам водку. Странно устроен человек. Сначала тебя не пускают на порог. Потом укладывают спать на самую мягкую постель, ходят на цыпочках, чтобы не потревожить твой сон. Когда же ты соизволишь проснуться, то тебя напоят и накормят лучшим, что есть в доме. Проводят за ворота, обнимут и заставят поклясться, что ты к ним опять придешь, не смотря на опасность твоего пути. И тебе уже самому как-то неудобно за то, что тебя не пускали на порог. В этом весь Русский человек. Можешь над ним смеяться, можешь обзывать варваром, даже грязным варваром. Можешь обзывать бескультурщиной, свиньей, алкашом и т. п. Он будет смеяться. Только смотри, не переусердствуй. Он ведь может и в глаз дать. И у него всегда есть на это причина. Веская причина! Американцу он припомнит бомбежку Югославии, французу — Наполеона, немцу — Гитлера. И даже поляку! Даже поляку! Он напомнит, не придерживаясь исторической достоверности, что они были неправы, когда затащили в топкие болота Ивана Сусанина. Вам, зарубежным пацанятам, только кажется, что русский медведь пляшет под вашу дудку. А вы перестаньте играть! Попробуйте! То-то и оно, что боязно! Не наплясался еще русский медведь, мать его! Он уж если начал плясать, то до упаду музыкантов. Его, вообще, малиной не корми — дай поплясать. А попробуешь прервать музыку? Он ведь может и в глаз! И за Югославию, и за Наполеона, и за Гитлера. И даже поляку! Даже поляку! Конечно можно решить все дипломатическим путем. Сказать, мол, вот Козырев и рядом с ним стоящие. Сказать можно. Кто ж спорит. Но осторожно! Потому как на Руси частенько правили то немцы, то варяги, то грузины, то вообще черт знает кто. А раз так, то где же ваша гибкая дипломатия? Не смогли? А тогда, пардон! За Югославию, за Наполеона, за Гитлера. И даже поляку! Даже поляку! Понятно, что вам обидно за свои державы! Это все понятно! Ну как же! Не успели научиться пользоваться калькулятором, а уже в Силиконовой Долине полно русских программистов. Ну что же теперь делать? Вот такой вот мы забавный народ! Вы только не трогайте нас. Не лезьте с советами. Мы на них собаку съели. Лучше помогите деньгами, а то не успеваем зарабатывать — все чиновники сжирают. Так нет же! Вы вместо денег военную помощь предлагаете. Где рвануло? Правильно! На Украине! А что такое Украина? Правильно! Киевская Русь! Вот и предоставьте разбираться двум братьям — Украинцу и Русскому. А то от вашей помощи только налоги растут и цены на товары поднимаются. Да и Сталкеры, в основном, русские и украинцы. А вы их отстреливаете, как нелюдей. Ну и на хрена нужна такая помощь? Вот поэтому, каждый Сталкер, чествует тех, кто насолил коалиционным войскам. И не надо строить обиженную рожу! А то, можно, за Югославию, за Наполеона, за Гитлера. Ну, а, поляку — сам Бог велел!

Хмурый шел, по направлению к свалке, в самом лучшем настроении. Хорошие ребята на заброшенном блокпосту. Даже те, кто спал и ни о чем не ведал, даже они, считали себя виновными в том, что не пропустили его сразу, а продержали у ворот. Чего им там Скрипач наговорил? Больше всего им понравилось, что америкосы получили свое.

Путь лежал через небольшие холмы, изредка припудренные мелким мусором. Все как положено. Это за рубежом лес и свалка начинается сразу. А у нас все это начинается постепенно. Сначала попадается мелкий, редкий мусор или кустарник, потом он становится все гуще и гуще. И вот ты уже упираешься в гору мусора, или в непроходимую чащобу. Это наверное для того, чтобы подготовить путника. А у них! Шел человек в театр и вдруг, бац, а он на свалке.

Взойдя на очередную вершину, он увидел справа от его направления, на холме, кабана, который катал кого-то по земле. Хмурый прильнул к оптическому прицелу, чтобы лучше разглядеть происходящее.

«Чернобыльскую собаку ломает. Два мутанта дерутся — третий не лезь. Заломает ее кабан. Это точно. Клыки у него как ножи. А там что такое? Черт! Черт! Черт! Щенки! Мать погибнет — щенкам хана».

Он не стал раздумывать. Некогда! Снял с предохранителя и выпустил короткую очередь кабану под лопатку. И сразу бегом к ним. Кабан не убит, но шансы уравнялись. Подбежав к сцепившимся зверям, он выстрелил в упор кабану в глаз. Тот опрокинулся на бок и затих.

Чернобыльская собака держала кабана мертвой хваткой за нижнюю челюсть. Выглядела она неважно. Но опасности больше не было, а часа через четыре она регенерирует и все будет в норме. Только вряд ли ей дадут эти четыре часа. Сейчас набегут падальщики, типа слепых псов и довершат начатое кабаном. Щенкам месяца по четыре. Они не конкуренты слепым псам. Тоже на корм пойдут. Вон стоят, жмутся друг к другу, трясутся. А молодцы! Не разбегаются. Даже порыкивают.

— Ну что, красавица?! Да отпусти ты свой бифштекс, он теперь никуда не денется.

Словно поняв его, та разинула пасть, чтобы освободиться от кабана и положила голову на землю, при этом, не спуская глаз с человека. Соски у нее уже уменьшились, значит щенки перешли на мясо.

— Ну вот и чудненько! Раз уж завалили кабана, то и не грех перекусить!

Хмурый вынул из ножен нож и подошел к кабану. Щенков — пять. Значит один большой кусок и пять поменьше. Он отрезал столько, сколько посчитал нужным, ну может быть чуть больше. Разложил мясо так, чтобы мать видела всех едоков и не нервничала.

— Эй! Вы! Пятеро! Бегом сюда!

Щенки не двигались с места. Они смотрели на мясо, но подходить к нему было боязно. Мать приподняла голову и рыкнула. Щенки осторожно подошли и осмелели только тогда, когда вонзили свои зубы в мясо. Хмурый взял большой кусок, отрезал от него полоску и на весу протянул собаке.

— Не волнуйся, красавица. Я вас посторожу, пока не поправишься.

Та осторожно взяла из его руки мясо и начала есть.

«Вот и хорошо. Подкрепись. Тебе еще рано умирать. Щенков надо на ноги ставить. Да ты не торопись. Спокойней. Мало будет — еще отрежем. Кабана никому не отдадим. Наш кабан, честно заработанный. И меня не бойся. Поправишься — уйду. Да знаю, я, что ты думаешь. Знаю. Враги мы с тобой. Враги. Странно. Блокпост перебил и, даже ни один мускул не дрогнул. А беспомощных щенков увидел и как резануло. Там люди, а ты, по определению — монстр. Людей перебил, а за монстра заступился. А закон гласит, что в Зоне ничего ненормального нет. Значит все, что я делаю, Зона, пока, одобряет. Ну правильно! Для тех, с блокпоста, я — монстр. Подойди я к ним с распростертыми объятиями, они же расстреляют и фамилию не спросят. Мы с ними из разных параллелей. А с тобой мы, как бы, дети Зоны. Значит земляки. Конечно, земляки, это не обязательно друзья. Но, все-таки, мы ближе друг к другу, нежели с теми».

— А вот и гости пожаловали!

Хмурый схватил автомат и вскочил на ноги. Метрах в пятидесяти от кабана бродили четыре слепых пса. Они не решались нападать, а только кружили на небольшом пятачке. И мяса хочется и подойти страшно. Хмурый дал очередь из автомата с таким расчетом, чтобы пули легли перед псами. Те бросились наутек и вскоре исчезли из вида.

Собака смотрела на него.

— Пусть поживут, пока. Они, ведь, не на нас зарились, а на наше мясо. Поправишься — сама решишь, что делать. Захочешь, все съешь, захочешь, тогда с ними поделишься. Я знаю, что ты, когда здоровая, можешь держать их под контролем. Значит они, в какой-то степени, твои подданные. А подданных надо защищать, а не уничтожать понапрасну. А то проснешься однажды, а руководить некем.

Он сел на землю и вынул из кармашка ранца плитку шоколада. Развернул фольгу и начал по чуть-чуть откусывать. Щенки насторожились и начали принюхиваться. Один, похоже самый смелый из них, как-то бочком, словно проходит мимо, подошел к самой ноге Хмурова. Тот протянул ему плитку. Щенок понюхал, громко чихнул и побежал к братьям. Те смотрели на него с восхищением, как на героя. А как же иначе на него смотреть. Он подошел к человеку!

— Хорошее у тебя потомство, красавица. Подрастут. Смелыми охотниками будут.

Он завернул недоеденный шоколад назад в фольгу. Убрал ее в карман на груди плаща. Вынул из ранца коробку патронов для «Калашникова» и коробку для «Пустынного Орла». Заменил полупустой магазин в автомате на полный. Тоже самое проделал с пистолетом. Достал пачку сигарет. Закурил. Смельчак был уже тут как тут. Он залез лапами прямо на плащ и тыкал носом в коробки.

— О! Интересуешься военным делом? Ну давай, будем вместе заряжать.

Он подсадил щенка поближе на бедро. Тот все спокойно пережил и внимательно наблюдал, как человек заполняет патронами обойму с магазином.

«Вот она какова, Природа! Прояви милосердие или доверие и тебе в ответ то же самое. И без всяких условий, контрактов. Устное, полное доверие. Обманешь! Тогда испортишь всю свою жизнь».

Наполнив магазины и убрав их на место, он стал осторожно поглаживать щенка. Тот сначала чувствовал себя не в своей тарелке, но вскоре успокоился и, положив морду на передние лапы, прищурился. Ему нравилось. Нравилось и Хмурому. От щенка шло тепло и что-то хорошее, забытое, но рвущееся, чтобы его вспомнили. Так они и сидели. Ну полная идиллия! Блин!

Время исчезло, действительность пропала. Хмурый забылся. Он чувствовал себя в какой-то оболочке, из которой не хотелось вылезать. Мыслей не было и немыслей не было. Было что-то. А спроси — что? Понятия не имею! А зачем тебе это что-то? Да, вы, что!!? Как же без него!!? Да без него, я, не человек!!! Ну не скажи. Другие-то обходятся. Не верю!!! У них тоже это есть! А что это такое, что у них есть? Понятия не имею.

К сожалению все заканчивается! Щенок спрыгнул с ноги, слегка оцарапав на прощание. Оболочка лопнула, толкнув человека в реальность. Глаза распахнулись, чтобы показать, что ты находишься нос к носу с Чернобыльской собакой. Время регенерации закончилось. Наступил момент истины.

Шершавый, как наждак, влажный, теплый язык, прошелся по лицу Хмурова два раза. Хорошего понемногу. Да и не учат в Зоне ласкам. Чернобыльская собака отошла назад к своим щенкам. Она наклонила голову и тут же ее выпрямила, вильнув хвостом. И все! Ритуал Благодарности закончен! А вы как хотели? На политесы времени нет. Жить надо!

И снова один. И снова дорога. А на душе — хорошо! А раз хорошо — значит все правильно! Все до мелочей!

«Сейчас пройду свалку, потом направо будет блокпост «Долга», а оттуда прямая дорога на Росток. Укладываюсь! Выброс завтра».

Свалка приближалась постепенно, как учили, чтобы не пугать путника. Горы мусора росли как небоскребы мегаполиса. На окраине они были пониже, чем к центру. Как они держались и не разваливались, сие есть тайна великая. Может, произошла диффузия, а может мусор из принципа не разваливался. Кто же это знает? Свалка была огромной. Она действительно была похожа на город, минимум, как с миллионным населением. Свалка была постоянно населена. Здесь были и крысы с крысиными волками, и Сталкеры, и бандиты, и изломы с кровососами. Одни искали на свалке пищу, другие бродили в поисках артефактов, хотя все здесь уже давно перерыли, третьи искали тех, кто искал артефакты. Иногда они встречались и, тогда, все, в свои руки, брал его величество случай.

За кучей мусора, состоящей из разбитых грузовиков и одного вертолета, послышались торопливые шаги. Холода не было, но на всякий пожарный, Хмурый проверил готовность автомата. Ему на встречу вышел Сталкер, поглядывающий назад и на ходу бинтовавший руку.

— Помощь не требуется? — спросил Хмурый.

Сталкер резко остановился, быстро посмотрел туда, откуда вышел и подбежал к Хмурому.

— Помоги, братан! Прикрой! Буду должен! Семеро за мной. Не отобьюсь. Отвлеки, задержи, сбей с толку.

Он быстро пробежал вдоль мусора и нырнул в разбитый фургон.

Хмурый огляделся. Увидел покрышку от какого-то трактора. Быстро сел на нее, достал банку тушенки, вскрыл, полбанки вытряхнул в торчащую из земли трубу и начал медленно с наслаждением есть. Послышался топот. Бежали несколько человек. Он вскинул автомат. Из-за поворота выскочили четверо в новенькой амуниции, защитного цвета повязках на лбу, с одинаковыми стрижками. Они резко остановились перед Хмурым.

— Уф! Ребята! Напугали! — Он положил автомат рядом с собой и продолжил расправу с тушенкой. — Что же вы бегаете, как стадо кабанов? Я чуть-чуть не выстрелил. Случись такое, никогда бы не простил себе. Кстати, парни, раз уж встретились, подскажите как пройти к Ростку?

Они смотрели на него. А он спокойно ел. Потихоньку начали успокаиваться, опускать автоматы.

— Ты кто такой?

— Сталкер. Одиночка. Зовут Хмурым. Ну так как к Ростку пройти?

— Давно ты здесь? — они обшаривали взглядами горы мусора.

— Да нет. Минут сорок. Я не понял, парни. К Ростку то…?

— Здесь никто не проходил?

— Вообще-то невежливо. Хотя, может и сами не знаете. Пока я здесь сижу, даже крысы не пробегали.

— Быстро назад к нашим. — Тот, кто задавал вопросы, посмотрел на Хмурова. — Пойдешь прямо, выйдешь со свалки, повернешь направо. Если обманул — мы тебя найдем.

— Да, собственно, я еще не доел, так что вы можете тут полазить, посмотреть.

— Смотри! Остряк!

Они побежали назад. Вскоре топот затих. Хмурый сидел, прислушиваясь к звукам. Сзади, в фургоне, зашевелился беглец. Вылез из машины. Подошел.

— Спасибо брат! Меня зовут Лис. Я твой должник! Я не крыса и свои долги отдаю. Встретимся — поговорим и выпьем. Удачи тебе по жизни!

Он исчез так же, как и появился. Протопал по земле, чем-то громыхнул и затих. Хмурый доел тушенку — не пропадать же добру — и пошел своей дорогой.

К блокпосту «Долга» он подошел уже к вечеру. Так было задумано. Не хотелось, чтобы темнота застала его на пути в Росток. А вероятность этого была большая. Слишком много неожиданностей в Зоне. Его встретили по полной форме:

— Сталкер! Вы находитесь на территории контролируемой группой «Долг»! Вы должны убрать оружие и выполнять все внутренние правила пребывания на нашей территории!

Хмурый убрал за спину автомат.

— У вас здесь можно переночевать?

— Да. Пройдите в казарму. Оружие сдайте в оружейку. Ножи можно оставить. Зарегистрируйтесь в журнале. В казарме можете занять любую свободную койку. Когда захотите покинуть нашу территорию, тогда сможете забрать свое оружие.

— Скажите! В Ростке тоже такие правила?

— Нет. Там оружие сдают при входе в бар.

Он прошел в казарму. Регистрация была упрощена донельзя. Одна фраза: «Хмурый. 20 час. 17 мин. С ночевкой». Число было общее на всех прибывших. На свободных койках ни чьих вещей не лежало. Он выбрал койку в углу, поставил рядом с ней ранец, разделся и лег спать.

Утром его разбудили голоса завтракавших Сталкеров. Он прислушался к себе.

«Отдохнул. Свеженький как морковка. Э-Э-эх! Немножко полежу и надо вставать. Что-нибудь пожую и ноги в руки».

— А вот еще! — Разговаривали за столом. — Устроили состязание охотников в Африке. Приехали американец, англичанин, немец. От России послали чукчу. Он же белку в глаз бьет. Съехались охотники. Им объясняют, что стрелять можно кого угодно, кроме носорогов. Разбежались. Вечером собираются. Американца спрашивают: «Кого подстрелил?». «Бегемота». Англичанина спрашивают: «Кого?» «Двух крокодилов». Немец: «Трех страусов». Чукчу спрашивают: «Кого подстрелил?» «Девять ноусэров». «А это что за зверь?» Чукча им говорит: «Показать могу». «Ну покажи». Пошли за чукчей. Идут они, идут. Навстречу им негр. Чукча подходит к нему и спрашивает: «Носорога?» Негр отвечает: «Ноу, Сэр!» Чукча из винтовки бабах. «Десять!»

За столом приглушенно засмеялись.

— А у нас в деревне дед один был. Древний. Весь трясется. А как сядет в лодку, чтобы порыбачить. Вся тряска проходит. В руках острога самодельная. Рыбу бил! Ни одного промаха. И что интересно! Всегда только в голову!

— Солидно! Рыбу в голову, это как слепого пса в глаз.

— А я сам видел!

— Чего ты видел, Седой?

— Слепого пса, в глаз. И не одного, а двух. Оба в глаз, из пистолета, с тридцати метров, в свете фонаря. Два выстрела — два пса. И я уверен! Был бы и третий, если бы не слинял.

— Хороший сон тебе приснился, Седой. А вот мне сегодня присни…

— Сон, говоришь? А вот послушай! А не поверишь! При встрече Соловья спросишь. Он со мной был. А дело было так! Притаскивает какой-то тип ночью к нам Скрипача. Ну и ждет у ворот, когда мы ему откроем. Ночь! Е-мое! А рожа у него как у контролера. Ну, думаем, хрен тебе.

— Я не понял! Ты, чо, Скрипача не знаешь?

— Скрипач без сознания был. Его химера покарябала.

— Ого! Скрипач химеру завалил! Молодец!

— Да никто ее не заваливал! Слушай! Баскет! Не перебивай! Ну вот. Стоит он у ворот. Мы говорим, мол, извини, но не пустим. А ему хоть бы хны. Не пустите и не надо. Положил Скрипача, свое барахлишко. Сидит, курит. А нам скучно, да и что он нам из-за ворот сделает. Начали с ним базарить. Откуда? — от Евлампия. Через тоннель? — через блокпост.

— А чо, америкосы кордон открыли?

— Хрен с маслом!!! Он их перебил и от вертушек ушел через лес.

— Седой! А это перебор! Ты видел там охрану?

— Вот и мы с Соловьем говорим: Врет! Он там, мы здесь. Врет. Ну и хрен с ним. Сидим, курим, продолжаем базар. Скрипача где нашел? — на выходе из леса. Наткнулся? — Химера подсказала.

— Я понял! Седой про Черного Сталкера рассказывает или про Проводника.

— Нет, Баскет! Его зовут Хмурый. И попомни мое слово — ты еще не раз про него услышишь. Таких Сталкеров Зона бережет.

— Затухни Баскет! Не мешай Седому. Кстати я слышал про Хмурова. Утром рано Лис пробегал. Охота на него. Вояки устроили. Хмурый его выручил. Говорит, что солидно выручил. Как — не знаю. Лис шустрый. Пошуршал немного и свалил. Давай, Седой, продолжай.

— Ну вот, значит. Курим — лялякаем. Химеру убил? — нет, девчонка еще. Ну цирк! Мы с Соловьем еле сдерживаемся. Тут, Хмурый вскакивает с пистолетом в руках. Смотрит на шоссе. Мы туда посветили, а там три слепых пса на него летят. Обнаглели, ночью-то. Он бах, бах! Два пса с копыт. Третий в темноту.

— Ну, а, вы?

— Ну мы ворота открыли и впустили его. Если бы он хотел, то давно бы нас грохнул. Это без вариантов! Утром осмотрели псов. Оба в левый глаз. Кстати стрелял с левой руки, а автомат висел с правой. Похоже спец. Только он не помнит ничего. Выжженный. Скрипач оклемался и кое-что рассказал. А тебе, Баскет, особо скажу. У него пистолет «Пустынный Орел» и ранец десантный! Понял!? А теперь подумай своей корзиной, где это можно надыбать?

Сталкеры замолчали. Хмурый тоже притих. Вставать сейчас не следовало. Раньше можно было, а теперь неудобно. Вот его Седой подставил. Теперь придется ждать, когда они уйдут, а то вопросами завалят.

— А я верю Седому.

— Это твое дело, Абориген. А что касается меня, то я оставлю это пока. Ну, как информацию для размышления. Ну что, парни. — Баскет обратился ко всем Сталкерам. — А! Хряпнем для тонуса и в Росток?

— Давай, Баскет, разливай. — Голос Аборигена был слегка задумчивый. — А я вам сейчас расскажу один случай. Думал, что никогда об этом не буду рассказывать, чтобы не сочли за психа. А если Баскет будет меня перебивать, то я его грохну, как только выйду из оружейки.

— Да ладно тебе, Абориген! Буду нем, как рыба об лед.

— Ну, тогда, слушайте! В том году это было. Сразу после выброса, мы с Тараном, пошли в Темную Долину. Там полно аномалий, ну и решили артефактов пособирать. Нам бабульки нужны были. Экипировка, долги, ну и вообще… Хабара набрали под завязку. Возвращаемся назад. Настроение обалденное. Вдруг! Фить! Фить! А потом звук выстрелов. Крысы! И на приличном расстоянии. Мы за камни залегли. Лежим, вычисляем. Голову высунем и быстро назад. Короче, по направлению полета пуль, вычислили гадов! Начали в ответ отстреливаться. Ну и так вот с полчаса. Смотрю, а Таран уже звереть начинает. Таран, он и в Африке Таран. Он на Дальнем Востоке в СОБРе служил. У них все в темпе, нахрапом. Затяжная перестрелка считается провалом операции. Парень честный. Вот его кто-то и подставил «Якудзе». От нее он и нырнул в Зону. Ну так вот! Рванул он к бандюгам. Я прикрываю. Леплю по камням, где они сидят, длинными очередями. Смотрю, а Таран падает. Ах, мать вашу! Вскакиваю и вперед. В глазах смерть, на спидометре сто пятьдесят. Короче. Ничего не соображаю. Только успеваю магазины менять. Двоих пришил. Один остался. И тут бац!!! «Калаш» клинит!!! Дергаю затвор. Хрен наны!!! Бросаю автомат, тянусь за гранатой. Смотрю! Слева из кустов, тень летит к бандюгам. Опа! Химера!!! Подбегает к оставшемуся, хватает его за руки. Хрясть!!! Выдергивает ему руки. Тот орет, падает вперед и мордой о камень. Тресь! Затих. Она его руки откинула в стороны. Смотрит на меня, и грациозно, так, идет ко мне. Я стою, как гипсовая девушка с веслом. Гранату так и не достал. Да что ей граната? Она же как Фигаро. Короче! Стою и жду, как жизнь моя будет завершаться. Вдруг в моей голове голос: «Не трогай его сестра! Он местный!» Смотрю, справа из кустов выходит контролер, а с ним два излома. Нормально! Съезд у них, что ли, здесь? А мы им, видать, всю малину помяли. Опять голос в голове, но уже голос химеры: «Местный? А почему не измененный?» «В облаву не попал». Она остановилась, посмотрела на меня, повернулась и пошла назад, к убитым. Взяла безрукого и в кусты. Я стою. Контролер подошел к Тарану, перевернул его на спину и поманил меня пальцем. Подхожу. Он мне велел раны обработать. Я все сделал чин чинарем. Потом он приказал изломам отнести Тарана к болотному доктору. Те! Вжик! И исчезли с Тараном. Стою как клоун. Контролер говорит: «Не волнуйся брат. Таран через неделю придет в Росток. Можешь его там подождать». Шасть в кусты и с концами. Я все также клоуном стою. Из ступора вышел только тогда, когда неподалеку Чернобыльская собака завыла. Забрал у бандитов автомат с патронами и в Росток. Через неделю Таран пришел. Как новенький. Ну, а остальное все на виду, так что рассказывать больше нечего.

— Я вот не понял…

— Я тебя когда-нибудь грохну, Баскет.

— Чо ты ерепенишься-то! Я тебя не перебивал!

— Я тебя грохну за то, что людям, братьям своим не веришь! Пора бы научиться различать — когда шутят, а когда сокровенное рассказывают.

— Да все как-то странно.

— В Зоне, Баскет, странного не бывает.

— Успокойся Абориген. Я хотел спросить: что означает «не измененный».

— До сих пор не могу этого понять. С Барменом говорил. Он тоже, как и я, в Зоне родился. Кстати он не удивился. Спокойно выслушал. Но промолчал, только руками развел. И на этот счет, есть у меня одна мысля! Бармен сталкером был от Бога! И вдруг в одночасье все бросил и занялся торговлей, а заодно и город стал укреплять. А теперь возьмем меня. Я, после того случая, тысячу раз собирался бросить все к чертовой матери и просто жить в Зоне, как когда-то. Во как!!! Только не получается. Ладно! Все! Хватит об этом! Давайте по стопарю и в Росток!

Загромыхали кружки и вскоре Сталкеры ушли. Пора вставать.

При входе в город его встретили так же, как на блокпосту «Долга». Спросил дорогу в бар и, выслушав объяснение, пошел прямо в бар.

Народу было полно. Правда и помещение было огромное. Скорее всего это когда-то было бомбоубежищем. По всему залу стояли столы и столики разной конфигурации. При входе стоял крепкого телосложения охранник и принимал на хранение оружие входящих сталкеров. Справа, вдоль стены, был бар. За стойкой стоял Бармен. Он рассматривал каждого входящего. Кому-то улыбался и махал рукой, кому-то кивал головой, а кого-то просто рассматривал, словно изучал.

— Эй! Хмурый! Давай сюда! Для тебя тут место нагрели!

Он перевел взгляд с Бармена на зал. Почти в центре зала, у столика, стоял Седой. Он махал ему рукой и улыбался. Хмурый пошел к столику Седого. На него оглядывались. Подойдя к столику, он поздоровался за руку с Седым и молодым сталкером, сидевшим за столиком Седого.

— Хмурый.

— Абориген.

— Давай, давай! Садись! — Седой указал на стул. — Мы думали, что ты уже здесь, а ты после нас пришел. Ты не сердись. Я про тебя уже всем раструбил. Ты же новинка в Зоне. А тебя никто не знает. Это, брат, не порядок. Вот Абориген с тобой хочет поговорить.

— О чем?

— Я, собственно, в тишине хотел. Ну, может, после выброса сходим куда-нибудь. Я не настаиваю, я очень прошу. Мне для душевного равновесия. Может и тебе чем помогу.

— Хорошо.

Подбежал Лис. Он поставил на стол две бутылки.

— Э! Лис! Мы же не заказывали.

— Это мое дело, Седой. Ты пока постереги два места. Сейчас пожрать принесу. А тебя братан, — он обратился к Хмурому, — Бармен зовет. Давай обнимемся, что ли, черт смурной!

Он сгреб Хмурова в охапку и шепнул ему на ухо.

— Спасибо!

Так, продолжая обнимать его за плечи, Лис подвел Хмурова к Бармену.

— Здорово, что ли, Хмурый.

— Здорово, Бармен.

— Тут про тебя пол зала трут. Много забавного рассказывают. Евлампий весточку передал. Солидную весточку. — Голос Бармена был хрипловатый. — Евлампию верю, как самому себе. Спасибо за Лиса. Все знают, что он мой человек. А значит его долг — мой долг. Ты пока отдыхай. Ни в чем себе не отказывай. После выброса почти все уйдут. Останься. У меня к тебе дело будет. Вопросы какие будут? Задашь. Постараюсь ответить. Чутье у меня к людям. И чую я, что ты местный. Так что мы земляки. Ну что? Согласен?

— Да.

— Евлампий так и сообщил, что ты лишнего не скажешь. Ладно. Иди, отдыхай.

Хмурый вернулся к столу. Седой только этого и ждал. Он указал на стол, заваленный напитками и закусью.

— Я что-то не понял? Ты впервые здесь, а кредит у тебя, как у лучшего родственника. Давай, Хмурый, колись. Чего сделал для Бармена? Знаешь, что это такое? Это коньяк! Я его последний раз пил на Большой Земле. Здесь он ужасно дорогая вещь. Что молчишь?

— А чего говорить-то?

— Правильно! — Подбежавший Лис устанавливал в центре стола пепельницу. — Чего попусту языки чесать. Я банкет ставлю. Ну кое-что Бармен предложил. Так что, Седой, шевели помидорами. Прокиснет коньяк — убью!

— А я тут причем?

— Разливай! Причем он. Люди с дороги. Жрать хотят.

— А! Это мы могем! Чего-чего, а это мы в раз! Тем более на халяву. Да, Абориген?

— Это точно! На халяву и уксус сладкий!

— Тогда тост! — Лис поднял пластиковый стакан с налитым коньяком. — За то, что хорошо для Зоны!

Они чокнулись, выпили, прислушались к выпитому и с наслаждением выдавили из себя, качая головами, что-то вроде стона:

— У-У-у-у! Кайф!

— Давайте мужики, закусывайте. Нам до утра сидеть.

— Не впервой.

— Да. Как в библии: Шесть дней работай, а на седьмой отдыхай.

— Тогда тост! — Лис заглянул в свой стакан. — Эй, Седой! Ты, что, сюда жрать пришел?

— Подожди! Я мидий ни разу не ел. Вкуснотища! Пока разливаю вы все сожрете.

— Разуй глаза! Каждому по банке. Всем хватит.

— Стоп! Так ты угощаешь или как? А то я на нуле.

— Не понял? Ты хочешь сказать, что Лис может подставить своих братьев?

— Все Лис! Все! Я был не прав! После пятого стакана можешь дать мне в глаз.

— Обязательно дам, если найду твой глаз.

— Лис! А за что ты мне в глаз-то?

— За то что не чешешься.

— А ты в стакан-то загляни.

Лис заглянул в свой стакан. Удовлетворенно кивнул.

— Вот ты Седой на меня обижаешься, а я все равно тебя люблю. Короче тост! За то, чтобы всегда хорошо отдыхать!

Чокнулись, выпили, прислушались и…

— У-У-у-у! Кайф!

— Вот теперь можно покурить. И не просто покурить, а с удовольствием.

Все, четверо, закурили. На них поглядывали. Улыбались. Хорошо гуляют, бродяги! С бесшабашностью. Зажигательно.

— Эх! Хорошо! Еще три стакана и Седому в левый глаз, чтобы когда будет целиться, не прищуривался.

— Лис! Ты прибурел.

— А ты загляни в мой стакан и отгадай с трех раз — кто прибурел.

— Вот и загляни в свой стакан.

— Оперативно. Тогда тост! Чтобы всем бродягам, в пути, сопутствовала удача!

Этот тост поддержали и другие столики. Все встали и…

— У-У-у-у! Кайф!

Бармен за стойкой улыбался. Хорошо вливается в коллектив Хмурый. Не каждого так принимают. Чтобы признали, некоторые до полугода топают по Зоне. А у этого меньше недели за плечами. Рожа отталкивающая. Молчун. А надо же. Знать энергетика положительная.

За спиной Хмурова раздался рев:

— Без меня начали!!! Убью!!!

Сильные руки обхватили его, оторвали от стула и закружили, угрожая опрокинуть ближайшие столики. Потом его поставили на ноги и развернули кругом.

— Таран! Брат! Какими судьбами?

— Всем здорово! Сейчас расскажу, но сначала войду в долю.

Таран побежал к Бармену.

— Здорово Бармен! У меня весточка от Евлампия, три винтовки LR 300, три десантных америкосовских ранца, ну и так по мелочи. Все твое. Сваргань мне что-нибудь, чтобы влиться в кампанию и не опозориться.

— Здорово Таран! Солидный хабар. Иди к столу. Сейчас все принесут.

Таран подошел к друзьям. Места не было. Но разве это проблема для Сталкера. Лис встал из-за стола. Оглядел зал.

— Эй! Философ! Вы чо как сироты, втроем? Давай свой столик к нам. Тут у Тарана ноги гудят. Треба посидеть.

— Лис! А наш столик не подойдет? Нас, правда четверо, но столик большой.

— Лис! У нас тоже.

— И у нас.

Лис сотворил на своем лице величайшее удивление.

— Не понял! Все сидят как на встрече Большой Восьмерки, а тут люди давят друг друга! Вы, чо, ждете пригласительных билетов? А ну давай все желающие.

Зал одобрительно загудел. Все пришло в движение. Часть людей начали сдвигать столы, другая часть помчалась к Бармену делать заказы. А как же иначе. Не с пустыми же руками.

Когда все расселись, Лис встал.

— Братья бродяги! Разрешите от всех вас и от себя лично, поздравить Седова. Наконец-то проснулся, сукин сын. А посему тост! За наших Седых, которые так крепко спаивают коллектив.

Хохот, чоканье и…

— У-У-у-у! Кайф!

— А теперь, Таран, расскажи. Какими судьбами?

— Да все случайно как-то. Стихийно. Хмурый ушел. Сидим, молчим. Разговор не клеится. Пусто как-то. Думаю, пойду, вздремну. Восстановлю равновесие. А все он. — Таран кивнул на Хмурова. — Ни хрена не пойму. Несколько часов побродили с ним и прикипели.

— Давай рассказывай как побродили. Мы тут тоже кое-что про него слышали.

— Ну как побродили? Евлампий послал по делу. Рядовое дело. Сто раз ходили. У него первое. Значит задача не отрываться, приглядываться. Оружие не дали. Мало ли! Подходим к автопарку, а там бандюки. На виду семеро, потом выяснилось, что один на чердаке прятался. Нас пять. Один без оружия. Полный капец. А этот псих и говорит, мол я пошел, а услышите стрельбу, тогда действуйте по обстановке. Шлангом прикинулся и без оружия пошел. Те смотрят, не стреляют. Хрен ли стрелять. Духарик идет без оружия, а им отмычка нужна. Этот дошланговал до бокса, шмыг туда и затих. За ним два амбала с обрезами. Я тогда еще подумал, что вот теперь нас четверо. Фига!!! Выходит этот гусь, — Таран хлопнул Хмурова по спине, как бы выставляя его на показ. — В руках два обреза. И давай палить. Четыре выстрела — три трупа. Ни бандиты, ни мы, ничего не поняли. Те стоят, мы лежим. Ждем-с! Этот исчез в боксе. Ждем-с! Едрит на ангидрит! Вдруг у меня в голове: бац. Хрен ли ждать? Мы рванули. Двоих затоптали. С той стороны бокса пролом. Я к пролому. Кричу, мол, свой, мол, не стреляй. Ну. В пылу. Мало ли. Хмурый подходит. Сгреб меня одной рукой и закидывает во внутрь бокса. Нет! Вы поняли! Меня одной рукой.

— Он Скрипача раненного на себе почти два километра ночью тащил, а потом с двух выстрелов, двух слепых псов завалил.

— Знаю Скрипача. Попыхтишь с ним. Ну ладно. Короче. Он меня откидывает. А туда, где я стоял, пуля «дротик», хряп-с. Он выглянул и назад. Вторая, хряп-с. Он в полете, с двух рук. Чуток проверил — вместо головы фарш.

Таран обвел присутствующих взглядом.

— Э! Парни! Вы похоже не врубились! Шестерых из восьми!

— Да поняли мы! Чо орать-то! — Лис поднялся со стаканом и заглянул в него. — Седому благодарность! А посему тост! За пополнение нашего гвардейского экипажа!!!

Все потянулись стаканами к Хмурому.

— У-У-у-у! Кайф!

— Ну давай, Таран, продолжай.

— Продолжаю. Короче Хмурый ушел в Зону. Я пошел в подвал вздремнуть. Продрых до утра. Выхожу, а мне и говорят, что Евлампий зовет. Прихожу. Тот говорит, что похоже Хмурый юсовский блокпост расковырял. Вечером вертушки там утюжили. Надо проверить. Захватишь кое-что Бармену. Если блокпост заполнен, то вернешься. Узнай на счет Хмурова. Парень хороший. Жаль, если с ним что… А я, что? Братана повидать? Кто откажется? Скорость включил и по шоссе. Влетаю на блокпост. Смотрю. Точно! Был здесь Хмурый. Его почерк! Во-первых! Все сделано было быстро. Один, даже штаны не успел натянуть. Во-вторых! Все убиты в голову или в глаз. Кстати ты почему любишь в глаз бить?

— Ну. Самое незащищенное место.

— О! А я одну историю могу рассказать!

— Стоп Медок! Будешь первый после Тарана. Давай, Таран!

— А в третьих! Этот придурок берет в наследство только необходимое. Остальное оставляет. Ты пистолет у офицера взял?

— Да.

— Вот! Все слышали? Теперь слушайте дальше! Он поменял на свой!!! Смотрю. На столе ПМ и четыре обоймы.

Все захохотали.

— Винтовки LR300, ранцы, патроны и т. д. Все! Все, что нажито непосильным трудом, все оставил непонятно кому. Вот и скажите теперь, что это не он прошел через блокпост. Запомни, Хмурый. Куриные твои мозги. Это все деньги! Не можешь унести? Собери все и спрячь. Так делают все нормальные люди. Короче, я все оттуда забрал. А ты как думал?

— Да я и не возражаю.

— А поздно возражать! Вот и весь сказ о Хмуром. Дальше идет какой-то бред. А может, заснул на ходу?

— Давай Таран, давай. Бред тоже выкладывай. В Зоне ничего непонятного нет.

— Ну смотрите. Кто хохотнет, того на арену вытащу. Иду я значит по шоссе. И дума такая. Ушел Хмурый от вертушек или нет? Барахла под завязку. Нюх потерял. Хоп!!! Перед носом химера. Приехали. Полные штанишки. А она мне и говорит: «Передай Хмурому, что я точно теперь знаю, что он — пятый». Еще заставила повторить. Потом хоп!!! Исчезла. Ну и друзья у тебя, брат. Тебе это хоть что-нибудь говорит?

Хмурый неопределенно пошевелил плечами.

— Понятно! Вот теперь все. Дальше все про него трындят.

— А посему тост! — Лис заглянул в свой стакан и показал Седому кулак с поднятым вверх большим пальцем. Тот расплылся в улыбке. — За нас с вами и хрен с ними!

— У-У-у-у! Кайф!

— Давай, Медок! Ты что-то намекнул.

— Да я, собственно про глаз. Хотя, честно сказать, ситуация тоже бредовая.

— Так! Прошу внимания! — Лис постучал ножом по бутылке. — Протрезвеем мы только во время выброса. А значит еще не скоро. Поэтому, господа Сталкеры, прошу закусывать. А то наша вечеринка может неожиданно перейти в вечер воспоминания глюков. Благодарю за внимание! Давай, Медок.

— Ну, да, что-то похожее на глюк. Все говорят, что Хмурый выжженный. Но тут именно про глаз. Может я зашевелю у него чего-нибудь в голове. Короче слушайте! Где-то с месяц назад… Философ! Помнишь? Ты меня подобрал изгрызенного со сломанной рукой?

— Было дело. Чуть меньше месяца.

— Пусть так. Набрал я артефактов недалеко от Армейских складов. Там деревушка заброшенная. Ну знаете. Особо туда никто не ходит. Кровососов полно. Я решил рискнуть. Деньга нужна была позарез. Сунулся туда днем. Полазил. Нормалек. Артефакты через шаг! Загрузился. И уже намылился в Росток, а тут слепые псы. Тьма! Наглые, как сто китайцев. Можно не целиться. Прут плотным строем. Я сзади прикрыт. Там «Птичья карусель». Сажу из «калаша». Сажу и понемногу огорчаюсь. Не справляется мой «калаш» с потоком. Они все ближе и ближе. И вот добрались. Они меня грызут, а я ору и в упор стреляю. Вдруг их как ветром сдуло. Я такой весь счастливый поднимаю глаза, а у входа в избу, стоит здоровенный кровосос. Здрасьте, я ваша тетя с ведром! Я вскидываю автомат, а он летит на меня. В ноге жуткая боль, я падаю. Вот такой подлянки он от меня не ожидал. Перелетает через меня, вместо соломинки хватается за мой автомат. У меня рука хруп и легкий перелом. А кровосос хлюп через меня в «Птичью карусель». И как дал ошметками на пол деревни. Лежу, жизни радуюсь! Вдруг, чувствую, берут меня за подмышки и поднимают. Шею выворачиваю, чтобы посмотреть на благодетеля. Ну все правильно. Как по расписанию. Зомби! Аж слезы из глаз. Господи! Когда же вы все накуритесь. А он меня тащит в сторону избы и бормочет: «Кушать надо. Кушать надо». Елы палы! Вот повезло-то уроду! Нашел котлету по-киевски! На этой мудрой мысле я и затух. Очнулся от боли в руке. Рядом сидит зомби и привязывает к руке две палки, чтобы рука в месте перелома не ерзала. Ну и бормочет: «Кушать надо. Кушать надо». Я как заорал на него: «Что же ты, козел, не жрал, когда я без сознания был!!!» Он все бросил, отодвинулся от меня, весь такой обиженный и отвернулся. Ах! Ах! В греческом зале! Какие мы обидчивые! Не любим, когда на нас жратва орет!

— Так, я не понял? — Лис подцепил ножом шпротину из банки и поднес ее ко рту. — Он тебя жрать собирался или нет?

— Вот! То-то и оно, что нет! Правда я это позже понял. Лежу. Все болит. Злой как собака. А этот хорек сидит, отвернувшись и пыхтит. Рюкзак рядом. Я сел, пододвинул его к себе. Корячусь с одной рукой. Аптечку достал. Укол сделал. Подождал. Отпустило. Вот тут-то и дошло. А чо он не жрет? Я на зомби посмотрел. Он профиль вздернул, сидит гордый, как горный орел. Залезаю в рюкзак. Достаю галеты, банку тушенки. Ну и говорю ему: «Тебя как звать-то?» Ну бред какой-то! Он мне: «Не знаю», а сам на галеты косится. Я говорю: «Буду звать тебя Спасателем. Помоги банку открыть. Подержи ее». Он подползает. Довольный. Схватил банку двумя руками. Он держит — я открываю. Сидит, слюни пускает и бормочет: «Спасатель. Хорошо спасаю. Его спас. Тебя спасаю». Я банку открыл и отставил. Вторую открыл и ему отдал. Он схватил ее. Отполз и зачавкал. Я кинул ему пачку галет. Наелись. Я ранами занялся, а он сел рядом и какую-то ахинею бубнит. Я раны обработал и, под его бормотание, заснул. Очнулся оттого, что меня кто-то трясет. Глаза открываю и как заору с испуга. На меня зомби смотрит. Я ору и шарю автомат. А он мне: «Кушать надо. Кушать надо». Ну тут я все вспомнил. Поели мы с ним. Он все вещички в рюкзак, меня под мышки и потащил. Тащит и бубнит: «Спасатель. Его спас. Тебя спас». Ну и все остальное, что вчера бубнил. Не доходя до Ростка, положил меня на шоссе, рюкзак мне на спину. Сказал на прощание: «Спасатель. Нельзя. Убьют». Повернулся и слинял. Я к Ростку пополз. Два раза сознание терял. А потом меня Философ подобрал. Я знаю, что в Зоне ничего ненормального нет, но случай, скажу я вам…!

Медок замолчал. Все глядели на него. Медок молчал.

— Ну? — Не выдержал паузы Лис.

— Чего. Ну?!

— А глаз где?

— Ой! — Медок стукнул себя кулаком по голове. — Точно! Но здесь, собственно, не так уж и много. Лежу в Ростке. Поправляюсь. О Спасателе думаю. Как никак, а помог. Ну, вроде бы, как братан. Короче, мозги кипят со страшной силой. Стал вспоминать, что же он мне талдычил? И знаете, что получилось? Если откинуть повторы и заскоки, то вкратце получается вполне связная вещь. Слушайте:

«На Радаре, который юсовцы с «Монолитом» охраняют, находится секретная лаборатория. Выжигатель. Один подопытный взбунтовался. Перебил охрану. Ворвался в бункер, чтобы спасти других. Его захлопнули там и выжгли до смерти. Остальных умертвили еще перед тем, как он в бункер проник. Погрузили мертвецов в грузовик и вывезли в Зону. Похоронная команда, состоящая из зомби, оттащила их подальше от дороги и бросила. Мой Спасатель вывалился из грузовика на обратном пути и пошел к мертвецам. Он сказал, что попал под действие контролера и тот переписал ему начальную программу. Пришел, осмотрел всех. Один оказался еле жив. Спасатель несколько дней горстями носил ему воду из болота. Потом тот уполз, а Спасатель в свободном полете. Так вот! Тот парень бил охранников четко в глаз!»

— Вот такие пироги с котенками! — Медок достал сигарету и закурил.

Сталкеры последовали его примеру. Клубы табачного дыма потянулись к вытяжкам.

— Слушай, Абориген. — Таран перегнулся через стол. — Я давно хотел тебя спросить, да все как-то не решался. Ну, тогда, в Темной долине. Помнишь?

— Ну!

— Меня к Болотному доктору тащили…?

— Да, Таран! Изломы.

— Понял. А я думал, что брежу. — Таран сел на место и задумался.

Общее внимание рассыпалось. Сталкеры, кучками, что-то обсуждали, спорили. По залу шел вокзальный гул. Лис заглянул в свой стакан, протянул Седому руку для пожатия, затушил в пепельнице сигарету, встал.

— Бродяги! Я вот тут подумал, Посоветовался с товарищами, — Лис сделал широкий жест рукой. — И пришел к выводу, что все это слишком сложно. Но! Но!!! Все мы здесь одиночки. Каждый из нас является Личностью с большой буквы. А это в принципе невозможно в Объединениях типа «Долг» и «Свобода». Там личность подавляется уставом, дисциплиной, субординацией и т. п. У нас нет субординации, а значит карьерного роста, а значит риск быть подставленным катится к нулю. У нас нет устава, а значит каждый из нас волен поступать так, как подсказывает ему сердце. У нас нет дисциплины, а значит вместо зависти — у нас восхищение, а вместо страха — бесшабашность, помноженная на экспромт. У нас нет и т. п., а значит наша дружба крепче любого монолита. Мы не можем надоесть друг другу, потому что мы редко встречаемся, и всегда искренне рады встрече. Мы не обижаемся на грубые шутки, потому что большую часть жизни мы находимся один на один с Зоной, которая не любит шутить. А так иногда хочется, чтобы над тобой пошутили. Потому что когда над тобой шутят, значит ты заметная фигура. Зачем я все это говорю? А чтобы тему сменить! Хмурова загрузили по самые уши. Ему, когда останется один, будет, о чем поразмыслить. Давайте не будем его запутывать? А посему тост! За то, что каждый человек, умеет делать то, что не могут все другие. Короче за Личность!

— У-У-у-у! Кайф!

И опять вокзальный гул. Где-то смеялись, где-то спрашивали, где-то отвечали, где-то… И все это плыло, плыло, плыло… Все это закручивалось в огромную спираль, поднималось вверх, ударялось в потолок и, слегка подрагивая, опускалось, обволакивая. И снова. Закручивалось, поднималось, ударялось, подрагивало, опускалось, обволакивало. И опять… И каждый старался что-то сказать. И тот, кому говорили, сам говорил, не слушая собеседника. И все понимали друг друга, хотя, никто никого не слышал. А и не надо никого слышать. Нет смысла. Что такое слова? Это символы. Спросите у ста человек, чтобы они представили цветок, и все сто цветов будут разные. А спросите у ста пьяных, о чем они одновременно говорят. И все сто ответят одинаково. Только спрашивать надо осторожно. Потому что, в лучшем случае, они нальют такую штрафную, что ты без вопросов все поймешь. А в худшем случае — обидятся. Да и спрашивать надо сейчас. Завтра они могут не вспомнить. А сейчас — да! Сейчас наступил тот момент, когда ментальное тело каждого присутствующего, отпускалось на время размяться. Физические тела по инерции говорили, смотрели, выпивали, закусывали. Одновременно ничего не слыша, не видя, не чувствуя. Спроси их завтра! Ну спроси, не бойся! Тебе ничего не будет! Спросил? Думаешь, куда он побежал? А я тебе скажу. Он побежал узнавать, что было вчера. Полный бесполезняк!!! Об этом знает ментальное тело. Это оно вчера закручивалось, поднималось, ударялось, подрагивало, опускалось, обволакивало. Оно все знает, все в себя впитало, все слышало. Но не скажет. Потому как за информацию надо платить. А ментальное тело признает, в виде оплаты, только свободу. Вот перед следующим застольем, когда ментальное тело поймет, что его скоро выпустят размяться, оно выложит тебе всю информацию.

Лис объяснял Хмурому, что-то очень-очень серьезное, важное. С другой стороны, Таран, обняв Хмурова, напевал ему что-то длинное, задушевное. Сам Хмурый сидел, глядя на окурки. Вернее, они сначала были обыкновенными окурками. Потом они поползли, плавно-плавно, стали соединяться в причудливые формы. Потом эти формы стали распадаться, превращаясь в легкую дымку. Легкая дымка стала превращаться в пелену…

«Пелена. Пелена. Что-то там за ней есть. Никак не разглядеть. Какой-то шум. Странный шум. Бу-бу-бу-бу. Как в бочке. Ничего не пойму. То, что за пеленой, приближается. Полтора лица. Они все расползаются. Вот уже почти два лица. Остановились. Поползли назад. Одно, смутное лицо. Опять расползаются. Не надо. Остановись. Темнота».

«Шарканье. Бу-бу-бу-бу. Темнота. Почему? Что-то полилось в рот. Вода! Глоток. Горло изнутри разорвали в клочья. Темнота».

«Опять полилось. Что-то глокает, так, что перепонки еле выдерживают? Это я глотаю воду. Шарканье удаляется. Открываю глаза. Пелена. Шарканье. Бормотание. Кто-то наклоняется надо мной. Потекла вода. Глок. Глок. Глок. Кашель. Темнота».

«Меня куда-то поволокли. Открываю глаза. Земля плывет куда-то под меня. Кладут на землю. Переворачивают на спину. Кто-то склоняется. Ближе. Это сложенные ладони. Размыкаются. Вода. Глок. Глок. Глок. Руки расходятся в стороны. Чье-то лицо. Ближе. Зомби. Зомби? Почему? Что-то говорит. Бу-бу-бу. Опять ладони. Вода. Глотаю. Темнота».

«Лежу беспомощный, как ребенок. Зомби поит меня. Не могу даже сказать спасибо. Он что-то разрывает руками и подносит мне ко рту. Мышцы не работают. Подержал у рта. «Кушать надо. Кушать надо». Это говорит он. Не могу. Мышцы не работают. Он засовывает себе в рот то, что предлагал мне. Жует. Долго жует. Вынимает изо рта. Засовывает мне в рот то, что жевал. Запихивает пальцем. На вкус сырое мясо. Не могу проглотить. Льется вода. Глотаю. Кашляю. Темнота».

«Ползу куда-то. Ползу. Ползу. Один. Где зомби? Ползу».

Лис объясняет, что-то очень-очень серьезное, важное. Таран, обнимая, напевает, что-то длинное, задушевное. Окурки в пепельнице продолжают свои метаморфозы…

«Меня ведут на стрельбище. Четыре охранника. Вооружены автоматами ОЦ-14 «Гроза». Отличная штука. Я в наручниках. Инструктор сказал, что обучение подходит к концу. Для себя я решил, что сегодня расставлю все точки над I. Если мне удастся освободить своих друзей, то мы вчетвером разнесем всю лабораторию. Собственно говоря, нас для таких операций и готовили. Сегодня стрельба с двух рук, под прямым углом, по хаотично двигающимся мишеням. Пистолеты «Пустынный Орел». Двадцать магазинов. Наказание за один промах — один электроудар. Десять промахов — десять электроударов. Одиннадцать промахов — поединок на ножах с кровососом. Двенадцать — с двумя. В привычку вошло говорить про себя то, что только что сделал. Делая это не испытываешь страха. Некогда. А если не испытываешь страха, то действуешь без ошибок на уровне рефлексов и инстинктов, без раздумий о правильности делаемого, без сожаления о сделанном.

Подходим к столу, на котором лежит безрукавка с двадцатью карманами, поверх безрукавки лежат два пистолета. Все двадцать магазинов в карманах. Значит пистолеты пусты. Охранников десять. Стоят за укрытием. Своеобразный исходный рубеж за исходным рубежом. Дверь в укрытие открыта. Через эту дверь войдут два охранника, находящиеся сейчас со мной, чтобы снять наручники. Охрана пока расслабленна. Напрягутся, когда возьму в руки пистолеты. Значит, когда начну, время у меня будет. Ну, хотя бы секунд пять, а будет.

Поворачиваюсь к охранникам. Протягиваю предплечья. Локти прижал к телу.

— Руки протяни!

— Еще успею протянуть. У меня сегодня сто шестьдесят выстрелов.

Проглотили. А символично прозвучало! Одна рука свободна. Потираю, чтобы хоть как-то сбить бдительность. Вторая рука свободна. Правая нога вперед, чтобы ствол страхующего охранника ушел вправо, одновременно резкий удар основаниями ладоней по носам. Хруп! Кости носа ушли в мозг. Два! У левого из нагрудного кармана магазин, хотя вряд ли дадут перезарядить. У правого — автомат. Бегом к двери в укрытие, пока не очухались и не закрыли. Тогда перебьют.

Фить! Фить! Не дали пяти секунд! Ну сколько дали, столько дали. Рыбкой в открытую дверь. Магазин в землю. Тормозит. Ноги заносит. На животе разворот в одну линию с охраной. Пальцы ног в землю и две пули в голову ближайшего от головы. Три! Неплохо. Ближайшие ко мне охранники загораживают дальних. Переворот влево на спину, выпускаю из руки магазин. Двумя руками автомат к ногам, две пули в голову ближайшего от ног. Четыре! Автомат за голову, переворот дальше на живот, две пули. Пять! Теперь крутимся назад, а то уже очухались. Вправо на спину. Фить! Фить! Руки к ногам. Фить! Фить! Две пули ближайшему от ног. Шесть! Руки за голову, на живот, три пули. Не экономно! Семь! На спину, руки к ногам. Восемь! Голова заднего! Две пули. Девять! Руки за голову. Короткая очередь не глядя. На живот. Последний держится за руку. Две пули. Десять!

Минут через пятнадцать за мной придет другая охрана. Старая остается за укрытием. Дверь в укрытие открывать нельзя. Боятся они нас. Перед тем, как использовать, наверняка введут в кровь какую-нибудь дрянь. Выполнил задание — получи антидот.

Снимаю с ближайшего безрукавку с магазинами. Бегом к столу. Вставляю в один пистолет обойму. Пистолет в карман брюк. Жилетку с обоймами на себя. Поверх жилетку с магазинами. Меняю автомат у мертвого охранника. Полностью заряжен. Теперь к двери. Встаю напротив. Хорошо, что на стрельбище нельзя заглянуть извне. Все записывается на диск. Взять и просмотреть его, может только инструктор. Дверь открывает автоматика. Полностью открывается и сразу начинает закрываться. Это мне на руку.

Дверь стала открываться. Приготовиться! Стоят, гуськом. Первому выстрел в голову и удар в грудь ногой, чтобы не загораживал следующих. Как домино! Первый падает на второго, открывает его голову. Выстрел. Оба на третьего. Выстрел! На четвертого. Выстрел! Вываливаются в коридор. Из-за двери выглядывает удивленная рожа часового. Выстрел! Быстро в коридор. Двое сидят курят. Глухие что ли? Стреляю. Бегу по коридору. Завыла сирена. Чухнулись! Взгляд расфокусирован. Стреляю во все, что движется. Рассматривать некогда. Считаю выстрелы, чтобы вовремя перезарядить. До бункера полста метров. Там охрана из троих. У каждого свое укрытие.

Первое укрытие. В окне шевеление. Очередь в окно и резко вправо. Открылось второе укрытие. От него к третьему укрытию бежит воин. Дисциплинка, мать вашу! Выстрел в затылок. Падает. Я около второго укрытия. В окне шевеление. В упор выпускаю последний рожок. Отбрасываю автомат. Срываю верхнюю безрукавку. Достаю пистолет.

Дверь в бункер открывается сама. Быстро захожу. Направо к клеткам. Дверь открывается сама. Захожу. Пять клеток. Одна, моя, пустая. В остальных четырех лежат мои друзья. Они расстреляны в упор. Этого я не ожидал. По щекам текут слезы. За спиной закрылась дверь. Бросаю пистолет, держусь за прутья и смотрю на ребят. Слезы. Я думал их нет. Текут. Текут. Текут. Стою вечность, а они все текут. Мне нехорошо. Сползаю на пол. Темнота».

Тряхнуло.

— Выброс. — Лис сказал это, как-то буднично, с чуть заметной грустинкой. То ли ему было жаль прерванной вечеринки, то ли он сожалел, что протрезвел.

— Очищение. — Это уже Таран.

Хмурый посмотрел на пепельницу. В ней лежали обыкновенные окурки.

Опять тряхнуло. Очищение. Зона очищается сама и очищает своих жителей. После выброса, аномалии поменяют свое местоположение. На месте бывших аномалий появятся артефакты. Мутанты поменяются территориями. Сталкеры протрезвеют и пойдут собирать артефакты. Да и сама Зона, хоть на чуть-чуть, а расширится. Закончится выходной и начнется новая трудовая неделя. Что-то в этом есть. Что-то, может быть не совсем, но правильное. А может совсем правильное. Подумать бы над этим, но жизнь в Зоне такова, что всем некогда. А может и не некогда, а просто в голову не приходит над этим думать. Уж слишком молодая, по историческим меркам, цивилизация в Зоне. Еще не научилась летать. Да что там летать, она еще не оперилась.

— Как говорит наш Философ, ссылаясь на Соломона, а у меня нет оснований ему не верить, — Лис окинул всех взглядом, словно ища тех, кто ему возразит, — Все проходит! Вот и этот выходной, прошел. От себя скажу так: Сегодняшние посиделки пришлись мне по душе, хотя и озадачили. Думаю, большинство из вас меня поддержат, если я обращусь с вопросом к нашему Оракулу? Скажите, уважаемый. — Лис приложил правую руку к сердцу и поклонился Философу. — А какого будет ваше резюме, всему сказанному здесь?

— Резюме? — Философ встал. — А резюме будет еще неожиданней, чем все сказанное здесь. Неожиданное даже для меня. Вот оно: История Земли гласит, что новые формы жизни и новые цивилизации, как правило, берут свое начало от непоправимых катастроф!

Все притихли и ждали продолжения. Философ постоял, задумчиво глядя куда-то в стену, потом виновато развел руками и сел на место.

— Ну и что все это означает? — Лис уперся взглядом в Философа.

— Послушай, Лис, ерш твою медь! Для меня это, еще неожиданней, чем для всех вас вместе взятых. Да и пострашней. Вы проглотили и разбежались, тут же все позабыв. А я, как идиот, буду докапываться до истины, мол, что бы это значило. Дать бы мне по башке за это! Господи!!! Ведь предупреждал меня Екклесиаст! Нет! Мне ослу все чего-то надо! А между прочим там, — Философ ткнул пальцем в сторону выхода. — Все аномалии сдвинулись. А у меня в голове резюме! Прикинь!?

— Ну ладно, ладно. Успокойся. Я не хотел тебя обидеть. Спроси своего Клеста при встрече, может, подскажет чего. Говоришь, умный Сталкер?

— Не Клест, а Екклесиаст. Ладно! Не бери в голову. — Философ протянул Лису вертикально поднятую ладонь, тот звонко хлопнул по ней своей ладонью. — Хороший ты парень, Лис!

Весь зал вздохнул облегченно. Напряжение спало.

По всему залу запищали КПК. Одно сообщение: Погиб Сталкер Семецкий. Попал в «Комариную плешь».

Дружный смех полностью разрядил обстановку.

Все разошлись по делам. Таран попрощался с Хмурым и тоже ушел, к Евлампию. Они остались вчетвером. Хмурый, Бармен, Лис и Абориген. Бармен провел всех в свой кабинет и приготовил отличный кофе. Хотя в Зоне, отличным считался даже растворимый кофе. В кабинете, их разговор не могли прервать или подслушать.

— Значит ты кое-что вспомнил? — Бармен закончил молоть очередную порцию кофейных зерен. — Это очень хорошо. Можешь не рассказывать. Главное, что к тебе память возвращается.

— Но я так до сих пор не знаю — кто я. Вспомнил то, что было последним перед Евлампием.

— Ну, правильно! Память раскручивается с конца. Главное начала раскручиваться. Не волнуйся. Память проснулась, значит все вспомнишь.

— Главное не попасть под выброс, — Лис сделал очередной глоток из кружки и закатил от удовольствия глаза.

— Почему?

— Опять может выжечь! — Абориген размешивал сахар в своей кружке.

— Вообще-то не обязательно. — Бармен поставил на стол литровую турку с ароматно пахнущим свежесваренным кофе. — Я, как-то, попал под выброс и ничего. Пережил. Но рисковать конечно не стоит. Чувствуешь себя, как-то неуютно. У меня есть подозрение, что рожденные в Зоне, выбросы переносят. Вот Лис, скорее всего выгорит. Он с Большой Земли.

— А я и не собираюсь лезть под выброс. И никому не советую.

— Лис. А тебя на Большую Землю тянет?

— Ни грамма! Даже сам удивляюсь. — Лис допил свой кофе и потянулся за туркой, чтобы налить еще. — Я на Большой Земле тоже мотался. Ни семьи, ни жилья. Куда закинут, туда и лечу. Вся сознательная жизнь в офицерских общежитиях. Со сквозняками, с тараканами. Капитан, разведчик, разгильдяй, морально неустойчив. Вот и кинули меня на кордон, когда ЧАЭС второй раз жахнула. Стал я военным Сталкером. Целыми днями сидишь в казарме, потом вызывают и ставят задачу. Там-то, там-то в Зоне движение. Проникнуть в Зону и уничтожить. Проникаем, уничтожаем. Ну все вроде бы нормально. По нам стреляют и мы стреляем. Мать их всех в душу, этих полковников!

Лис сжал губы в тонкую линию и замолчал. Все ждали. Он отпил немного, посмотрел в кружку и сделал еще глоток.

— И вот однажды вызывают. Мол, там кто-то шевелится, так что давайте вперед. Пятерка в Зону, я командир. Проникаем. Подкрадываемся. Мать моя женщина! Дети! Два мальца, лет по двенадцать и девчушка совсем малышка. Вы чо!? Какое уничтожение!? Мы к ним подбегаем, одеяла на плечи — замерзли же совсем. Разжигаем костер. Из мешков жратву. Они едят. Торопятся. Рация запищала. Полковник по рации на дерьмо исходит: «В чем, мол, дело?» Я докладываю, что тут дети. Он мне орет, что в Зоне нет детей, а только одни мутанты, которых надо уничтожать. Все услышали. Дети есть перестали. Похоже все поняли. Я в рацию: «Слушай, ты, козел! Здесь дети! И не думай, что они хуже твоих! Тварь!» И рацию об камень хрясь! В дребезги. Из руки кровь.

Лис опять замолчал. Закрыл глаза, замотал головой. Потом вздохнул тяжело и продолжил:

— Поворачиваюсь к своим лейтенантам. Смотрю на них, молчу. Один из них и говорит: «Капитан! А мы, ведь, тоже в Зоне!» Классные у меня ребята были. Настоящие разведчики! Все на лету схватывали. И тут как ахнуло!!! Залп. И все! Провал! Очнулся. Лежу на спине засыпанный. Темно уже. Деревья качаются, а я даже ветра не слышу. Откопался. Ползаю. Ищу живых. Кругом только куски от тел. А у меня ни одной царапины, только легкая контузия. Ствол автомата в рот засовываю, глаза вытаращил, палец на курок… Стоп, думаю. А вот вам хрен по всей роже!!! Двое суток в расположение части пробирался. У колючки разминировал, под колючку подкоп. Денщика полковника заколол так, чтобы не мучился. В тумбочке взял батон, обмотал его куском штанины и в спальню полковника. Подхожу к кровати. Тот на спине, храпит. Беру его за нос. Он открывает пасть, чтобы воздуха глотнуть. Я ему в эту пасть батон, с размаха, до самой глотки, вместе с зубами. Глаза распахнул. Сразу узнал, хоть и темно было. Руки вскинул. Я хватаю одну за кисть и ребром ладони по плечевой кости хряп! На, тебе, второй локоть на одной руке. Он за руку схватился. Беру вторую руку. Пальцы на излом. Он ее вытягивает. Я хряп по локтю. Откидываю одеяло. Нож в ляжку до упора. Вынимаю и во вторую хоп. Майку на нем разрезал. Смотрю ему в глаза. Он весь мокрый, из носа сопли пузырями лезут, мычит и воняет — в штаны наделал. Говорят же врачи — не жрите на ночь на всякий пожарный. Разрезаю ему живот. Короче говоря совсем озверел. Потом у меня что-то в голове щелкнуло. Не стал делать то, о чем двое суток мечтал. Воткнул нож в сердце и все. На стене кровью написал: «Привет от мутантов!» Свои документы на стол бросил. И ушел проторенной дорогой в Зону. Попал в Росток. У Бармена работу стал брать. Думал так: вот надыбаю денег и в Европу. А потом понял, что европейцы еще хуже, чем наши. А сейчас предложи мне для проживание любое место на земле — выберу Зону. Это даже обсуждению не подлежит.

Лис опять замолчал. Некоторое время слышались только глотки.

— А я Большую Землю совсем не знаю. — Абориген потянулся за галетой. — Она для меня как звездное небо. Знаю, что существует, а что там, не знаю.

— Я тоже не знаю ее. — Хмурый поставил пустую кружку на стол. — Да и хрен с ней, с Большой Землей. Там похоже мутантов больше, чем в Зоне. Ты про европейцев-то как узнал? — Он посмотрел на Лиса.

— Хм! — Лис посмотрел на Бармена.

— Можешь говорить. — Бармен оглядел всю компанию. — Здесь все свои.

— Ну! Пришел я в Росток. Попробовал пообщаться, а бродяги меня не принимают. Я же военный Сталкер. Бывший, но какая разница. Мы же им крови много попортили. Не хотят меня знать и все! Жрать охота. Денег нет. Тут подходит ко мне Бармен и предлагает работу. Военных тряхнуть. Я говорю, что русских трясти не буду. Он говорит, а и не надо. У русских все можно купить. А вот иностранный контингент нужно тряхнуть. Я согласился. Ну и вот уже четвертый год трясу. Бродяги меня приняли. Почти со всеми я побратался. За это время я и изучил натовцев.

— Только тряс и все?

Лис опять посмотрел на Бармена. Тот утвердительно кивнул головой.

— Бумаги собирал. Любую документацию, попадающуюся под руку. Потом относил ее к Бармену. А он разбирался с ними.

— Да, парни! Лис вам правду сказал. — Бармен насыпал в кофемолку зерна и запустил ее. — Натовцы, в тайне от наших, понатыкали в Зоне лабораторий. Я пока занимаюсь сбором информации. Нужны любые бумаги вплоть до журналов с блокпостов. Зачем я это делаю? А затем, что это моя родина, и я хочу знать, что в ней происходит. Ну, а когда узнаю, тогда буду действовать по обстановке.

Он выключил кофемолку и пошел варить кофе. Хмурый тоже встал из-за стола и пошел к своему ранцу. Открыл его и вынул оттуда бумаги с блокпоста и карту.

— Значит я не зря это забрал. Тут по-английски. Я ничерта не понял.

Бармен подбежал к столу, жестом попросил Лиса посмотреть за кофе и стал листать бумаги Хмурова. Потом он перестал листать и вернулся к первой странице. Сел за стол и полностью погрузился в чтение.

Лис принес кофе. Стол был завален бумагами и картами. Сталкеры не стали отвлекать Бармена, отошли к плите и стали молча наслаждаться редким напитком. Бармен иногда что-то бормотал, делая пометки на документах. Хмурый наклонился к уху Лиса и шепотом спросил:

— Откуда он знает английский?

— У него мать когда-то была учительницей английского языка.

И опять длительное молчание.

Наконец Бармен собрал бумаги в стопку и сложил в, неизвестно откуда взявшуюся, папку для бумаг. Все это он убрал в сейф, вмурованный в стену. Когда были закончены все манипуляции с документами, он жестом пригласил сталкеров к столу. Те подошли и молча расселись.

— Отличный хабар, Хмурый! Теперь тебе у меня открыт кредит. Есть работа! Срочная! Через твой, Хмурый, блокпост, прошли пятерка военных сталкеров и два ботаника. В Темной долине есть два промышленных корпуса. Смотрите сюда.

Бармен достал ноутбук, вывел на экран план Темной долины.

— Вот смотрите! Сразу за блокпостом «Долга» поворачиваете налево. Мимо заболоченного озера, выходите в Темную долину. Доходите до шоссе. За шоссе упираетесь вот в это здание. Там то, что мне надо. А именно! Все, что находится в руках, рюкзаках, карманах или просто за пазухой, этих двух ботаников. Они там будут до следующего выброса. После выброса должны дойти до твоего, Хмурый, блокпоста и там вызовут вертолет.

— А что, конкретно, у них должно быть?

— Это я не знаю. В бумагах сказано, что они идут за лабораторными данными. Ну, и значит, что-то вроде бумаг, дисков, флэшек и т. п.

— Ну я могу сбегать. — Лис выпрямился и посмотрел на Бармена.

— Один не можешь. Вот смотри! Здание, которое нам надо, вы знаете. А вот влево по шоссе, видите! Вот цистерны, ворота, боксы. Здесь скопище бандитов. Наших они отстреливают, а вот военным сталкерам оказывают всяческую поддержку. Те их деньгами подкармливают. Их обычно здесь не меньше двух десятков, а иногда и больше. Корпус окружен бетонным забором. Проникнуть во внутрь можно через трубу. Вот здесь. Она когда-то выполняла роль слива нечистот или что-то в этом роде. Если вы нападете на ботаников, те подадут сигнал и бандиты пойдут на выручку. Единственный вариант, на мой взгляд, это залезть на цистерны, ну, скажем, двоим. А вот когда бандиты пойдут на выручку ботаникам, перекрыть им путь огнем. Можно одному проникнуть по трубе во внутрь, но это крайне опасно. Хотя в этом случае, пока они не очистят свою территорию, ни о какой помощи не будет идти и речи.

— А может встретить ботаников на обратном пути?

— Они уйдут сразу после выброса. А вам негде его переждать. Раз! Уходить могут двумя путями. Через свалку и по мосту. Два! Им на встречу могут послать помощь. И если вы разделитесь, то кто-то из вас попадет в неприятную историю. Три! Хотя, если вы все трое согласны идти, то можете продумать свои варианты. Ну как, согласны?

— Меня мог бы и не спрашивать! Я с тобой повязан.

— Я пойду, только надо экипироваться. — Хмурый посмотрел на Бармена. — Покажешь, что у тебя есть?

— Ну Хмурый! — Бармен хлопнул его по плечу. — Ты точно СПЕЦ! Все покажу и подскажу. А то, говорят, что ты ужасный скромняга.

— Я тоже согласен. — Абориген шагнул вперед. — Мне кажется, что это нужное для Зоны дело.

Снова дорога. Странная штука — дорога. Лежит себе, никого не трогает, никому не навязывается. А, завидев ее, каждый старается, ну хоть немного, но прошагать по ней. Даже, если по ней идти дальше, нежели по прямой, но не по дороге. Бывает и дороги-то нет, кругом трава, даже не всегда примятая. А все идут именно здесь, именно по этой непримятой траве. Спроси — почему? Как почему!? Что за глупый вопрос! Здесь же дорога! Какая дорога? О чем вы говорите? Я что, дорог не видел. А! Что с вами говорить! И вот ты идешь своей дорогой. Но идешь именно там, где ходят все. Иногда дорога проходит там, где ни один нормальный человек не пойдет. Но это только так кажется, что не пойдет. Ведь ходят же! Умирают от страха, а все равно идут. И ты идешь. Удивляешься, а идешь. Ругаешься, а идешь. И ты, нормальный человек, идешь там, где ни один нормальный не пойдет. Тогда мы сделаем по-другому, говоришь ты, и сеешь поперек дороги цветы. И по твоим цветам идут в одиночку и толпами, дети и взрослые, трезвые, пьяные и даже те, кто уже в нирване. Даже они, которые из нирваны до утра не выйдут, хоть режь их. Даже они, которые идут только в переносном смысле этого слова. Даже они, которые не могут сегодня разобрать где дорога. Даже они идут там, где недавно прошли одиночки и компании, дети и взрослые, трезвые и пьяные. Да, что там греха таить, ты сам, если никто не видит, ходишь здесь. Почему? Так ведь все равно все затоптали, защищаешься ты. Нет дружок! Ответ неверный! Ты здесь ходишь, потому что здесь дорога. Нет, говоришь ты, не поэтому! А почему? Потому что здесь удобнее и быстрее. Да-а-а!? А посмотри на себя! Ты же после этих колдобин по самую шляпу в глине, а в двух метрах от дороги, уже высохшая травка. Мог бы там пройти? Нет! Не мог! Там нет дороги! А вот это уже похоже на правду, потому что чистые и гладкие дороги ведут в Ад. А раз так, то там дороги нет, а только мираж. Ведь дорога это та же жизнь. А жизнь, уж поверьте на слово, не бывает гладкой и чистой. От самого рождения и до самого перевоплощения, человек продирается через колдобины, грязь, пыль и прочее, и прочее… Неправда, скажешь ты. Вон у моего соседа жизнь как малина. Да-а-а!? А, ты, знаешь, что тоже самое думает про тебя твой сосед? И вот вы идете по одной дороге, коситесь друг на друга, и ничего сделать не можете. Не можете вы, по собственному желанию, уйти с дороги. Одна у нас дорога. Это пути разные. Но это уже другая история.

Абориген сидел у камней и ждал, когда из разведки вернутся Хмурый с Лисом. Он сидел около тех самых камней, где, почти год назад, они с Тараном попали в засаду и были выручены неожиданным образом. Двое его друзей отсутствовали уже больше часа. Он ждал. Ребята придут и они решат, как будут действовать. У них в запасе несколько дней. Надо было все рассчитать до мелочей. А без рекогносцировки, нечего было и думать о нападении.

Бармен на экипировку не поскупился. Все заменили свои автоматы на АН-94 «Абакан» с глушителями и оптикой. На глушителях настоял Хмурый. Так же они получили по две световые гранаты и по четыре метательных ножа. Лис с Аборигеном одели защитные костюмы СКАТ. Хмурый отказался. Его плащ в три раза легче, а от пуль защищает даже лучше. Но зато ему придется носить прибор ночного видения, а в простонародье «видак», на обруче, а у них он встроен в шлем. Патронов им отмерили по тридцать пачек. Короче говоря шли они далеко не налегке.

Послышались шаги со стороны ушедших разведчиков. Абориген, на всякий случай, взял автомат на изготовку. Вскоре он увидел своих друзей и опустил оружие. Они подошли быстрым шагом и уселись рядом с Аборигеном.

— Ну что там?

— Да в общем-то все не так и плохо. — Лис полез в свой рюкзак. — Сейчас пожрем и будем решать.

Он стал доставать гречневую кашу с мясом, в саморазогревающейся упаковке, дергал за шнурок и передавал друзьям.

Ели молча и по-разному. Лис, как бывший военный, заглатывал кашу не жуя. Хмурый ел быстро и в то же время не торопясь. Абориген тщательно пережевывал все, что засовывал себе в рот.

Лис откинул пустую упаковку в кусты и закурил.

— Значит так. — Он глубоко затянулся, выпустил дым вверх и щелкнул по сигарете, стряхивая пепел. — Что я рассмотрел со своей стороны. На избушке ботаников, на крыше вышка. Там часовой. Смотрит в основном за воротами, ну и иногда, от скуки, на шоссе и резиденцию бандитов. Стена здания, со стороны бетонного забора, глухая, без окон. Ворота! Левая воротина смята танком. Он так там и стоит. Весь покрыт «ржавыми волосами», а это значит, что по нему не пробраться. Правая воротина примкнута почти к танку. Чуть-чуть до волос не доходит. При открывании скрипа будет! Жуть! Здесь больше ничего. Теперь у бандитов. Ворота закрыты. Часовые торчат в окнах небольшой пристройки, должно быть проходной. К цистернам по светлому не пробраться. На шоссе разбитый грузовик, рядом с ним на обочине бульдозер, а ближе к ботаникам, бывшая автобусная остановка. Это все, где можно укрыться. А вот если ночью, то к цистернам можно проползти у стены за шоссе. Труба находится в низине, слева от шоссе, не доходя до бульдозера. Извини, Хмурый, но больше я ничего не узрел.

— Нормально. Теперь у меня! Часового на вышке и ворота пропустим. Первый этаж за оградой не виден. Судя по смещению окон — подъезд один. На втором этаже часовой. Два раза курил, глядя в окно. Следит за воротами. Я тоже думаю, что они жутко скрипят. На третьем этаже, один раз, выкинули в окно крысу. Там, вообще, слишком частое шевеление. Думаю, что остальные обитают на этом третьем этаже. Проникновение надо делать ночью. Самое уязвимое — это ворота. Лис, дай-ка мне бутылку водки. Это, конечно не масло, но все-таки смягчит.

— Я не понял? Ты, чоль, к ботаникам намылился?

— Я, чоль! Твои, с Аборигеном, бандюки. Сидеть на цистернах и никуда не рыпаться, пока не пискну по КПК.

— Мы так не договаривались!

— А мы вообще еще ни о чем не договаривались. Договариваться будем сейчас. Тебе, ночью, одному никуда нельзя идти. Или со мной, или с Аборигеном. Мы аномалии чувствуем, а ты будешь как слепой щенок. А потом. Меня специально готовили для таких операций. Короче, спорить бесполезно. Теперь по твоей информации. На цистерны проберетесь, а вот назад вам это сделать не дадут. Делаем так. Сидите на цистернах и отстреливаетесь. Я делаю свое дело. Сколько по времени, этого сказать не могу. Вы ждете без паники. Хоть до следующего вечера. Я пискну по КПК. Это значит, что я все сделал и сложил все вещи в бывшей автобусной остановке. Сам я пойду по трубе к бандитам. С этой минуты, следите за активностью противника. Как только увидите, что они от вас отстали, слезаете с цистерн, страхуя друг друга. Берете на остановке вещи и бегом сюда. Устраиваете оборону и пищите мне. Ждать не меньше трех часов с момента писка. Вот теперь все! Вопросы есть?

— А если ты не придешь?

— Уходите в Росток.

— А если тебя ранят?

— Лис! Ты же офицер! Я сказал, что уходите в Росток!

— Может, поменяемся?

— Так. Все. Отдыхаем.

Они вышли в девять вечера. По небу плыли тучи, но дождя не было. Это было неплохо. В противном случае молнии не дали бы возможности пользоваться прибором ночного видения. Но, в то же время и плохо. Так как такие же приборы были и у противника. Кроме бандитов, разумеется. Эти не идут на лишние траты.

Лис с Аборигеном свернули налево и вскоре исчезли из вида. Хмурый шел к ботаникам. Он забрал немного влево, чтобы выйти с торца здания. Это отсекало от него часового на лестничной площадке. Если его кто и заметит, так это часовой на крыше. Он, конечно, подаст сигнал, но время у Хмурова будет. Не доходя до шоссе, он надел и включил прибор ночного видения. Часовой на вышке смотрел на ворота. Если перебегать через шоссе, то тот его увидит. Хмурый стал искать какое-нибудь укрытие.

«А вот и она, остановочка. Не отрывая глаз от часового, боком идем к ней, родимой. Нормально. Вот и укрытие. Так. Время меньше половины десятого. Если смена в десять, то у меня больше получаса, а если не в десять, то еще больше».

Хмурый проверил автомат и прицелился. Часовой на вышке стоял к нему боком. Вот он достал сигарету и сунул ее в рот.

«Ни хрена себе! А они не ждут нападения! Иначе не курили бы. Похоже они опасаются только мутантов. Тогда начали! Выстрел! В висок. Упал во внутрь площадки. Тихо и бегом к воротам. У меня минимум полчаса. Это хорошо. У танка идем гусиным шагом».

Хмурый почти полз к воротам, чтобы его не увидели. Заглянув под танк он остановился.

«Вот это подарок!!! А под танком-то «ржавых волос» нет!!!»

Сняв ранец и толкая его перед собой, он медленно пополз под днищем танка. Отсутствие «ржавых волос» еще ни о чем не говорит. В любой ситуации, даже в экстремальной, торопливый упадет. Осторожно, стараясь ни к чему не прикасаться, он прополз под танком и еще пару метров. Теперь можно подняться на ноги. От часового, на лестничной площадке, его прикрывали плиты, сложенные друг на друга. Тщательно укрепив на себе ранец, Хмурый стал подкрадываться, прикрываясь плитами, к ближайшему окну.

Вот и окно. Высоко! Минуты две, он прислушивался. Полная тишина, если не считать ночного шороха Зоны. Хмурый закрепил автомат на спине, туго затянув ремень. Поднял руки вверх, положил пальцы на подоконник, присел, на сколько смог и резко подпрыгнул. Еще находясь в полете, его левая рука дотянулась до противоположного края подоконника, а правая подтянула тело. Левая рука рванула на себя, ноги развернулись вперед движения тела, правая рука поднялась на пальцы, делая толчок. Он влетал в комнату, ногами вперед, как учили в лаборатории.

«Если вам прострелили ноги, то вы все равно представляете опасность. Если голову — то вы мертвы. Бросившемуся на вас, удар ногами нанесет больше вреда, нежели головой. Летя вперед ногами, вы в полете можете успеть достать пистолет и сделать выстрел. Летя вперед головой, вы не всегда можете даже приземлиться на руки.

И пока вы не научитесь влетать в проемы, находящиеся на расстоянии от земли, вперед ногами, я буду вас наказывать электрошокером. Ну, а кто долго не научится, того скормлю кровососам».

«Спасибо, тебе, тварь, за науку. Вот бы ты обалдел, узнав, против кого действует твой подопытный!»

В полете он успел достать левой рукой пистолет, а правой опустил на глаза прибор ночного видения. Приземлился на правый бок, бесшумно, на какой-то мелкий строительный мусор. Перевернулся на левый бок, одновременно осматривая всю комнату. Никого.

«За неделю вы все научитесь приземляться, ползать, бегать и прыгать по разнообразному мусору, сухим веткам, битому стеклу. При этом вертясь на триста шестьдесят градусов, для выяснения обстановки. При этом издавать шума не больше чем бегущая тень. При этом стрелять из оружия, метать ножи и прочее, так, как вы это делаете в тире. А так же, мимоходом, будете ходить по болоту без чавканья, а в воду прыгать без всплеска. В противном случае, я нарежу ремней из ваших спин. А то, я смотрю, вы стали привыкать к электрошокеру».

Он встал, подошел к примыкающей к выходу из комнаты стене, и глядя в сторону выхода, стал ослаблять ремень автомата. Когда автомат оказался у него в руках, Хмурый убрал пистолет и, быстро проверив готовность автомата, двинулся в направлении общего коридора. Холода не было и он без проверки вышел в коридор. Удостоверившись, что в коридоре пусто, он быстро и бесшумно двинулся к лестнице, ведущей наверх. Не доходя до угла остановился и прислушался. Наверху, на лестничной площадке, послышалось шевеление.

«Чем он там шаркает? Тихо по лестнице вверх. Убираем видак. Быстро выглядываем из-за линии перил. Ну солдафон!»

«Перед тем, как обучаться проникать в здания, сразу предупреждаю! Если замечу у кого-нибудь привычку торчать темным силуэтом в проемах… А именно: оконных и дверных проемах, проломах в стене или крыши, в люках и прочих дырках. Того сразу отправлю на переделку в кровососа».

Часовой сидел на подоконнике и курил, глядя в окно. Левая нога у него была согнута и стояла на подоконнике, а правой, он болтал и шаркал по стене. Автомат был прислонен к противоположному откосу окна. Хмурый выстрелил в висок и бросился вверх. Он успел схватить часового за правый рукав, прежде, чем тот выпал в окно. Уложив горе-воина на пол у окна, он огромными прыжками помчался на третий этаж. На третьем этаже горел тусклый свет. Не выходя в коридор, прислушался. Где-то совсем рядом разговаривали. Звуки голосов раздавались как бы из-за укрытия.

«Похоже за стеной. Где-то справа. Быстро смотрим направо. Так. Что видели? В коридоре справа никого, две двери, из дальней свет. Смотрим налево. Никого. Две двери. Беспечные парни. Уверены, что их никто не тронет. Быстро в коридор, направо, ближе к стене. Стоп. Дверь».

У двери он остановился. Надо послушать, оценить обстановку. Разговаривали по-английски. Каждый что-то рассказывал. Прошло десять минут, прежде чем он понял, по интонациям говорящих, что в комнате пять человек. Значит все здесь. И ботаники и охрана. Отлично! Хмурый достал световуху. Он уже готов был выдернуть кольцо, как услышал приближающиеся шаги. К двери шел один человек. Он что-то говорил оставшимся. Хмурый быстро переложил гранату в правую руку, а левой вынул нож и вжался в стену. Он ударил снизу вверх под подбородок и так, на ноже, и затащил труп пехотинца за угол. Прижал его к стене, засунул в рот световуху, взял за грудки и замер. Он мысленно представил ситуацию в комнате: Все ждут продолжение разговора ушедшего, ведь он замолк на полуслове. И все смотрят в сторону двери. Послышался вопросительный окрик. Хмурый выдернул чеку, швырнул мертвеца, с гранатой в зубах, в комнату, вперед спиной и закрыл рукавом глаза.

Даже сквозь закрытые веками и рукавом глаза, он увидел вспышку. Какого же сейчас находящимся в комнате?

— Кто-нибудь говорит по-русски? — Громко крикнул он.

В ответ раздался грохот выстрелов. Стреляли на голос. Значит не совсем салаги. Скоро вместо выстрелов стали слышны холостые щелчки бойков. Хмурый вошел в комнату:

— Ну, если никто не говорит по-русски…?

Он начал стрелять в застывшие фигуры.

— Я! Я говорю! Не стреляйте! — Одна фигура подняла вверх руки. — Я очень хорошо говорю по-русски! Только не убивайте.

Покончив с остальными, Хмурый подошел к говорившему. Повернул его к себе. На него уставились выпученные ничего не видящие глаза. Он выдернул у одного убитого из ботинка шнурок. Стянул у пленного за спиной руки шнурком. Опять развернул его лицом к себе.

— Какое задание вы здесь выполняли?

— Вы меня не убьете? — Допрашиваемый не видел Хмурова. В его глазах засел конкретный зайчик. — Я много знаю.

— Я вижу, что вы не понимаете по-русски. — Хмурый передернул затвор.

— Нет! Нет! Я все понял! — Пленный дернул связанными руками, словно хотел прикрыться ими. — Я знаю больше, чем все остальные. Я был старший группы.

— Какое задание вы здесь выполняли?

— Мы должны были получить результаты экспериментов из лаборатории на «Выжигателе». И поставить новую задачу перед лабораторией. Мы все уже сделали. Завтра утром мы собирались возвращаться на базу.

— Вовремя мы.

— Вы о чем?

— Не бери в голову. Где данные результатов и новые задачи?

— Все в ранце с желтым кругом. Две флэшки у меня в нагрудном кармане. Копии с них у майора. Он где-то здесь. Вы его убили. Вы меня не убьете?

— С какого компьютера передавалась информация?

— С ноутбука. Я вам говорил, что все в ранце.

— Пароль на диски, флэшки, комп?

— ZZZ914ZZZ. Вы меня не убьете? Я большой ученый. Я могу принести пользу человечеству.

— Где вы научились так говорить по-русски?

— Я изучал Россию. А вра…, э-э-э, народ невозможно понять, не изучив его языка. Я крупная фигура в научном мире!

— Что же вы, крупная фигура, людей уродуете?

— Это не я! Это другие! Я только ставлю задачу. Это все ради науки! Ради человечества!

— Понятно.

Выстрел! В глаз!

Абориген с Лисом лежали на крыше цистерны и наблюдали за воротами и проходной. Цистернами их назвали только по привычке. Это были огромные емкости, высотой до тридцати метров, облицованные снаружи бетоном. Крыша имела бортик с отверстиями для стока воды. Все было спокойно. Иногда, кто-то из часовых выходил из здания проходной и подходил к воротам, вглядываясь за их пределы. Тогда оба разведчика напрягались. Но, все это было только дежурной проверкой. Часовой возвращался в проходную и Сталкеры расслаблялись.

Время тянулось медленно. Уж лучше бы все скорее началось. Самое худшее — это ждать и догонять. Лис придвинулся, вплотную, к Аборигену и прошептал:

— Я посмотрю за проходной, а ты последи за вышкой у вояк.

Абориген согласно кивнул головой и достал бинокль. Немного погодя, он прошептал:

— Там никого нет. Наверняка на ночь спускается в здание.

— Глупо. Но, хозяин — барин.

И снова потянулись минуты ожидания. Можно было бы уснуть, но от тишины и неопределенности, нервы натягивались так, что даже снотворное не подействует. Напряг давил. Тишина давила. Бездействие давило.

Сталкеры едва сами не открыли огонь, услышав выстрелы со стороны военных. Лис облегченно вздохнул. Неизвестность закончилась. Теперь, главное, не пропустить ни одного бандита. Они уставились на проходную. Там немного оживились, один, даже вышел на улицу. Потом утихли и все пошло по-прежнему. Напряг, тишина, бездействие.

— Может сбегать к Хмурому? — Абориген посмотрел на Лиса.

— Я те сбегаю по ушам! Сказано было: ждать, хоть до следующего вечера.

Оба замолчали.

Завибрировали КПК. Оба, аж подпрыгнули.

Сообщение на КПК: «Все нормально».

Абориген снова схватился за бинокль.

— По-моему Хмурый идет. Идет по шоссе. Прикрывается от проходной за бульдозером. Укрылся за ним. На посмотри, а я за этими пригляну.

Он передал бинокль Лису. Тот посмотрел на бульдозер.

— Точно! Он! Рукой машет. Все! Уходим. Ты первый, а я прикрываю. Через три минуты пойду я.

Лис прильнул к оптическому прицелу и уставился на проходную. Неизвестность закончилась. Правда существовала некоторая неясность, по поводу стрельбы, но это потом. Досчитав до ста восьмидесяти, он отполз к лестнице, закинул за спину автомат и стал спускаться.

Спустившись на землю, он быстро перебежал к бывшему, когда-то, газону у стены. Абориген стоял уже там, держа на прицеле ворота.

— Через пять минут за мной. — Сказал он и быстро пополз параллельно шоссе.

Абориген выждал пять минут, убрал автомат и пополз в том же направлении, что и Лис.

Вскоре все трое друзей воссоединились у бульдозера. Хмурый кивнул головой в сторону проходной:

— Похоже, ваши подопечные в полном неведении.

— Похоже так. — Лис проверил автомат. — Что будем делать?

— Сматываться! Думаю, что до утра они за ворота не выйдут. — Хмурый махнул рукой в сторону остановки. — Я прикрою и через пять минут к вам.

Сталкеры стали быстро отступать в сторону остановки. Подойдя к ней, они увидели, у стены, два ранца. Лис попестал их на вес и поднял большой палец.

Хмурый появился совершенно бесшумно. Он снял с плеча Аборигена один ранец и сказал:

— Я понесу. Ты вперед, Лис за тобой, я замыкаю. У камней переждем до рассвета, а то и так уже говорят, что по ночам ходят только мутанты и я.

Сталкеры тихонько прыснули. Хмурый показал им кулак.

— А ты на вопросы-то нам ответишь? — Они только что расселись у камней. — А то, я смотрю, ты спать собираешься. Абориген жрать. А у меня свербит.

— Отвечу, но сначала поем.

— Ну это без проблем. — Лис сразу начал рыться в своем рюкзаке.

— Ты лучше покопайся вон в том ранце. — Хмурый показал пальцем. — Это наверное паек ботаников. Лишний вес, конечно, но я не удержался. Сам хотел попробовать и вас побаловать. Кое-чего я никогда не видел. Да и сбрызнуть надо наше дело. Поэтому закусь должна быть на высоте.

Лис отложил свой рюкзак и полез в ранец. Он начал вытаскивать из него еду в вакуумной упаковке.

— Ого! Черная икра! Две банки! Ну, Хмурый! Ну, удружил. Я на Большой земле не ел такого. Это правительственная жратва.

— Почему правительственная?

— Потому что промысел на нее запрещен.

— Ну, а правительство?

— А-а! Ну да! Вы же на Зоне жили. Как бы в изоляции. Так вот. Есть, так называемые, права человека. По ним все люди равны, но одни ровнее. Ладно! Хрен с ними! Сейчас у нас свой саммит будет. Я вам сейчас такие бутерброды сделаю! У-у-у! Руки себе по локоть откусите!

Лис начал колдовать над закусью. Абориген взял одну вакуумную упаковку, чтобы посмотреть, что в ней и, получив за это по рукам от Лиса, отполз к Хмурому. Сел рядом с ним, покрутил у виска пальцем, показывая на повара-самозванца и прислонился к камню спиной. Хмурый молча обнял его одной рукой за шею и притянул его голову к своей голове. Так они сидели, пока Лис, торжественным шепотом, не произнес:

— Господа! Потрясающая жратва готова!

Они окружили плоский камень, на котором, на пленке, лежали баночки, бутерброды, коробочки, пакетики и тому подобные «чки». Лис взял в руки бутылку с водкой, открыл ее и поднял для произнесения тоста:

— Жаль, Хмурый, что ты не захватил у них хрусталь, теперь придется из горла. Ну ничего! За неимением жены, спим с кухаркой! А посему тост! За снятие радиации и внутреннего напряжения!

Он выпил и сунул бутылку в руки Хмурому. Тот выпил и передал Аборигену. Абориген, допив остатки, поставил бутылку на землю у камня. Лис ждал и ни к чему не притрагивался. Когда бутылка опустела, он протянул друзьям по бутерброду с маслом и икрой. Те откусили.

— У-У-у-у!!! — Сказали они.

— А-А-а-а!!! — Сказал Лис.

И все. За «столом» воцарилась не тишина, а своя, так называемая, «Атмосфера». Вокруг камня сидели три серьезных мужика и издавали чавканье, хрюканье от удовольствия, всхлипывание от наслаждения, глотание, мычание, шуршание и звуки, не поддающиеся идентификации. Ну точь в точь, как в парижском ресторане.

Хотите вы этого или не хотите. Нравится вам это или не нравится. Знаете вы об этом или не знаете. Но!!! Всему есть конец! Даже деликатесам. Хотя, если честно, им то конец наступает быстрее всего. Желудок набит под завязку, внутренний голос предлагает остановиться, ремень на поясе покраснел от натуги, а глаза зыркают по столу в поисках чего-то, а пальцы рук мнут пакетики в надежде наткнуться на что-то. Тщетно!!! Все заглотано! Кто не успел — тот опоздал! Ну что ж. Тогда остается с честью откинуться от стола и шумно выдохнуть из себя воздух. У-у-ф-ф. Славно, червячка, заморили!

— Ну…! Если у вас больше ничего нет…! — Лис похлопал себя по карману. — Тогда покурим моих.

Он, с серьезным лицом, как у клерка в банке, выдал каждому по сигарете. Сунул, одну себе в рот, и придвинулся к Аборигену, мол, дай прикурить. Тот усмехнулся и дал прикурить Хмурому, потом прикурил сам и спрятал зажигалку. Лис сделал обиженное лицо. Вот-вот расплачется. И вдруг все затряслись от сдерживаемого смеха, а к Лису метнулись две зажженные сигареты, для прикуривания. Он замахнулся на Аборигена и стал прикуривать от сигареты Хмурова. Тряска увеличилась. И они стали толкать друг друга, не сильно, но вызывающе. И опять тряслись. И пробовали хохотнуть погромче, но тут же зашикали друг на друга. И опять затряслись в бесшумном смехе. Вот, он, наш, расслабон. У вас застольный этикет, а у нас расслабон. А зачем нам ваш этикет? Нам ваш этикет не нужен. От вашего этикета, на утро, только радикулит с геморроем. А у нас еще дела. У нас, вообще, принято зарабатывать радикулит от работы, а не от застолья.

— … я чуть сам очередь не выпустил. Ну сам прикинь! Тишина, и вдруг беспорядочная стрельба. Давай колись!

— Чо, колись? Я просто спросил их: кто говорит по-русски?

— А! Ну да! Чего тут непонятного. Выпить им не предложил?

— Хм! Забыл. Да и не до того было. Они весь боезапас выпустили на мой голос, я вышел и всех пострелял. Кстати мы вовремя пришли. Они завтра собирались уходить на базу.

— Кто тебе сказал?

— Ботаник, который по-русски умел говорить.

— Так ты не всех убил?

— Его оставил. Спросил о задании, пароли, где вся информация. Короче получил от него ответы на свои вопросы.

— И где он, этот ботаник?

— Там, со всеми. Я его пристрелил.

Лис с Аборигеном переглянулись. Хмурый посмотрел на них и произнес:

— Вот что я скажу вам парни! Для меня не существует закона, по которому я должен проявлять милосердие к раскаявшемуся маньяку. Этот ботаник изувечил своими экспериментами тысячи жизней. А когда его собственная жизнь оказалась под угрозой, он, вдруг, раскаялся. Если его отпустить, то он понял бы только одно, что в Зону ходить не надо. Стал бы посылать других. А жизни других людей, в отместку за пережитое, стал бы калечить не тысячами, а десятками тысяч. Я даже на комариную струю не сомневаюсь в правильности моего решения.

— Наверное ты прав. Просто, как-то, не того.

— Ладно, Лис, проехали. Давайте ложитесь. Я посторожу. До рассвета еще уйма времени.

— Может мы с Аборигеном по очереди…

— Оба быстро залегли! Мне воспоминания тормошить надо.

Друзья не стали спорить. Да и бесполезно. Все равно он сделает так, как решил. Это они усвоили, хоть и знали его всего ничего.

Хмурый прислонился к камню спиной и стал прислушиваться к ночной жизни Зоны. Ночь была темная. Хотя не бывает такой темноты, к которой нельзя привыкнуть. Чуток рассказывал, что где-то бывают белые ночи. Совсем белые — как день, только, как бы, серые. Трудно представить. Хмурый, сначала, пробовал представить белую ночь, а потом понял, что Чуток его разыгрывает. Он не обижался на розыгрыши. Он понимал, что они нужны, а порой просто необходимы, чтобы не свихнуться, чтобы остаться человеком. Еще Чуток рассказывал, что по ночам, там, откуда он родом, очень красиво поют птицы. Правда Чуток так и не вспомнил, откуда он родом. На счет птиц, Хмурый не спорил. Все может быть. Соловей говорил, что Скрипач хорошо поет.

К нему тихо подсел Лис.

— Абориген уже дрыхнет. Пусть поспит. Ему сегодня досталось. Ты знаешь? Он хотел бежать к тебе на выручку, когда услышал стрельбу.

— Лис! Ты, когда-нибудь, видел белые ночи?

— В Котласе видел. Пол года в летной части ошивался. Сначала обалдел, а потом озверел. Не уснешь ведь ни хрена.

— Не врал Чуток. А слышал как птицы поют?

— А то! Это сколько угодно. Красиво поют. Заслушаешься. Правда есть птички еще те! Голос подаст — убил бы к чертовой матери. Видел я одну такую в зоопарке. Павлином называется. Лучше железом по стеклу, чем слушать его пение. Зато выглядит красиво. Хотя? Кто его знает, что красиво, а что нет? Я, например, в детстве лягушек любил. Бывало, сидишь у пруда, и смотришь на них. Часами мог сидеть. Или, вот, возьми льва, там, тигра. Красавцы! Правда встретишься с ними на узкой дорожке, так страшнее зверя нет. Вот и разберись — что красиво, а что нет. А знаешь сколько ребятишек толпятся, в зоопарке, у бегемота? Тьма! И не оттащишь их! Смотрят, смеются, готовы пролезть к нему через прутья. А посади этих ребятишек у подиума и выведи к ним всех этих «мисс вселенных» «королев красоты» — знаешь какой рев поднимут. А это говорит о том, что им не красоту вывели на подиум, а предмет для плотских утех. Короче игрушки для взрослых. А они еще не доросли. А значит красотой здесь и не пахнет. Правда есть у каждого человека свой эталон красоты! Каждый считает, что его мама, самая красивая в мире. Значит — хочешь быть красивой, надо рожать детей, а не шастать по подиуму.

Лис замолчал и закурил.

— Лис. А как выглядит бегемот?

— Ну-у. Глыба мяса, обтянутая толстой кожей, здоровая пасть с большими, редкими зубами. Постоянно сидит по уши в воде.

— Как лягушка?

— Точно! А я думаю, что это я бегемота вспомнил! Я, ведь, тогда почти час у бегемота проторчал. Красивый, он, бегемот. Вот только, что в нем красивого, этого я не могу сказать.

— А ты сам откуда родом?

— Из Александрова. Есть такой городок во Владимирской области.

— А родители, твои, там?

— Да нет их уже. Погибли. Глупо, все, как-то. Поехали в Москву на рынок. Хотели одежду подешевле купить. На рынке крыша рухнула. Вот такая смерть. Мне через месяц сообщили. Приехал. В квартире чурек. Беженец. Не понял!? А он мне бумагу тычет, мол, квартиру купил у города. Ха! А я думал, что беженец, это когда в одних трусах. Я ему на руках объясняю, что у меня горе, что спать я буду здесь, в своей квартире. Он оделся, подобрал с пола свои зубы и ушел. А ночью, ОМОН, на чай примчался. Назначили мне адвоката. Он мне объяснил, что квартира не приватизирована, что против города мне не потянуть, что там такие люди замешаны, что о-го-го. Короче предлагает решить все полюбовно. Я думаю, а действительно, законы таковы, что правды не добьешься. Согласился на мировую. Чурек заявление забрал. В часть приехал, а там мне большую честь оказывают. Для дальнейшего прохождения службы, вы направляетесь к Зоне Чернобыльской аварии, в составе миротворческого контингента. Другими словами — ваше место у параши. А дальше ты знаешь.

— Знаю.

Они замолчали. Закурили. Задумались.

Вдруг Хмурый встал и начал вглядываться в темноту. Лис тоже поднялся, сжимая автомат. Хмурый посмотрел на него и тихо произнес.

— Убери автомат и у Аборигена забери, а то пальнет спросонья.

— Кто там?

— Холода нет, значит друзья или нейтралы. Идут направленно к нам. Сейчас выйдут из кустов и узнаем.

Лис пошел к Аборигену. Он взял его автомат и повернулся к Хмурому. Тот удалялся в сторону кустов.

— Лис! — Крикнул он. — Это друзья! Я тебя сейчас с ними познакомлю! Ты только не стреляй!

В темноте, Лис смутно различал фигуру Хмурова, находящуюся, уже, около кустов. Вот он зачем-то опустился на колени. Не поднимается. Долго не поднимается.

— Хмурый! Ты в порядке?

— Все отлично, Лис! Это Красавица с ребятишками! Мы сейчас подойдем. Ты, только, не удивляйся. Лучше достань тушенки и побольше. Доставай всю!

«Не удивляйся! Я и так, уж, ничему не удивляюсь. Красавица с ребятишками. Опять фигня закручивается».

Лис бурчал и вытаскивал на камень всю имеющуюся у них тушенку. Проснулся Абориген.

— Лис! Где автомат?

— У меня. Не ори. Хмурый ведет каких-то своих друзей, а друзья похоже такие, что ты, с перепугу, можешь выстрелить. Вот я и забрал оружие, да и магазины вынул на всякий пожарный.

— Зачем?

— Чтобы самому не выстрелить. Ох, что-то мне не по себе.

— Вроде все нормально. Холода нет.

— Вот на это и вся надежда. Открывай банки.

Сзади послышались шаги и прерывистое дыхание. Лис повернулся и сразу пожалел, что разрядил автомат. На него смотрела оскаленная морда Чернобыльской собаки. Единственное, о чем он сейчас мечтал, так это о том, чтобы оказаться опять на цистерне.

— Знакомьтесь парни, — Хмурый присел и потрепал Красавицу по голове. — Это самая лучшая в мире Чернобыльская собака. Зовут Красавицей. А это ее ребятишки. Эй! Вас, что, Кондрат хватил?

Лис только сейчас увидел, что Красавица виляет хвостом. Он выдавил из себя некое подобие улыбки и осторожно погладил ее по голове. Ничего страшного не произошло. Он встал на колени и еще погладил. Потом еще, и еще, и еще.

— Господи! — Прошептал Лис, успокаиваясь, — хорошо-то как!

— Все! — Голос Аборигена слегка дрожал. — Все банки открыл. Давай Хмурый, угощай гостей.

Хмурый начал вываливать тушенку из банок прямо на землю, перед щенками. Те, отпихивая мордами банки, начали поедать угощение. Красавица улеглась рядом с Лисом и наблюдала за своими детьми. Лис гладил ее уже смелее. Скоро к нему присоединился Абориген.

— У меня, в детстве, здоровущая собака была. — Лис показал свободной рукой высоту. — Московская сторожевая. Мы тогда еще квартиру не получили и жили в своем доме. Она щенком к нам прибилась, ну мы ее и взяли на двор. Ох и здорова псина вымахала. Когда умерла, я плакал, хоть и взрослый был.

Ему никто не ответил. Хмурый смотрел на щенков, Абориген гладил Красавицу. Да, собственно, ему и не нужны были ответы. Он это сказал для себя. Ну вслух. Ну и что из этого. Все всё поняли.

Они остановились, когда до блокпоста «Долга» осталось метров пятьсот. Хмурый присел рядом с Красавицей.

— Дальше тебе нельзя. Давай прощаться. — Он нежно взял ее за уши и прижался своим лбом к ее лбу. Красавица лизнула его в лицо. — Береги себя, Красавица. Мы еще встретимся.

Он встал. Лис с Аборигеном, по-очереди, потрепали ее по голове. Красавица отошла к щенкам и оттолкнула мордой одного из них в сторону людей. Щенок немного пробежал, по инерции, и остановился. Красавица рыкнула на него. Он опустил голову и потрусил к Хмурому.

— Ты! Красавица! Ты мне его даришь? Ах ты моя милая! — Хмурый подбежал к ней, встал на колени и поцеловал ее в нос. — Я обещаю, что он вырастет достойным тебя. Все! Иди! А то мы так и не разойдемся.

Красавица развернулась и побежала не оглядываясь. За ней побежали четыре щенка. Пятый стоял с Хмурым и смотрел им вслед. Он чувствовал, что стал взрослым. И в тоже время ему было страшновато. Он тихонько заскулил.

— Не грусти, Друг, мы будем с ними встречаться.

— Хмурый. — Абориген взял его за локоть. — Мне тяжело это тебе говорить, но у нас могут быть с «Долгом» проблемы.

— Какие?

— Не гони пургу Абориген. — Лис тоже был немного встревожен. — Может все обойдется. Ведь щенок же.

— Да в чем дело, парни?

— У «Долга» устав велит отстреливать в Зоне любую живность.

— Понятно.

Больше никто не решался прерывать молчание.

Не доходя до блокпоста метров сто, Хмурый взял Друга на руки. Вот так, на руках с Другом, он и подошел к блокпосту «Долга». Их встретили стандартной фразой:

— Сталкеры! Вы находитесь на территории, контролируемой Группой «Долг!» Вы должны убрать оружие и выполнять все внутренние правила пребывания на нашей территории!

Они убрали оружие и хотели пройти, но старший по посту поднял руку, преграждая Хмурому путь. Лис и Абориген тоже остановились.

— Погон! Ты что, не узнал нас?

— Тебя, Лис и тебя, Абориген, я знаю. Вы можете пройти. А этот новенький не может пройти. — Погон вперил свой взгляд в Друга. — Он пройдет только тогда, когда пристрелит своего мутанта.

Лис подошел к Погону и вызывающе проговорил:

— С каких это пор, «Долг» стал указывать одиночкам, какое имущество им можно носить с собой, а какое нельзя? Смотри, Погон, бродягам это может не понравиться!

— Подожди, Лис. — Хмурый подошел к Погону. — Это не имущество! Это мой Друг! И пусть мне объяснят, почему мы не можем пройти?!

— Видишь, Лис! Он сам сказал, что это не имущество. — Погон облегченно вздохнул. Одиночки были огромной силой и войну с ними затевать не стоило. Да и не позволит ему его начальство затевать войну. — Так что извини. А вам, уважаемый, скажу. Наш устав велит уничтожать живые порождения Зоны. Поэтому, вы сможете пройти только в том случае, если пристрелите вашего мутанта.

— Понятно. — Хмурый уставился прямо в глаза Погону. — Сегодня я не могу пройти через ваш блокпост, потому что тоже являюсь порождением Зоны. Я родился в Зоне. И это значит, что по уставу меня должны отстреливать. Только ты, Погон, не сможешь этого сделать. А знаешь почему? — Он сделал небольшую паузу. — Потому, что ты херовато подстрижен. А вот завтра или послезавтра, мне может понадобиться пройти здесь. А я не подчиняюсь чужим уставам. Поэтому, завтра, я сам буду решать, где мне проходить. Подумай над этим хорошенько, Погон!

Тот стоял, как оплеванный. Он действительно не мог ничего сделать. Хоть он и был здесь старшим, но многие его не любили за гонор. И он не был уверен, что его приказ, призывающий к агрессивным действиям против этого наглеца, будет выполнен. Да и присутствие двух одиночек, среди которых был Лис, останавливало его. Из размышлений его вывел Друг, который вдруг громко на него тявкнул, словно говоря, что разговор окончен. Все присутствующие захохотали. Даже свои! Это было полное унижение.

— Не сегодня, Друг! — Хмурый потрепал щенка по голове. — Дадим ему время подумать.

Он повернул направо и пошел вдоль колючей проволоки. Решение принято. Время, данное «Долгу», пошло. Но в Росток идти надо. В обход далеко. Придется через минную полосу и колючку. Полоса была шириной метров восемь, с той и другой стороны колючки. Глупо, конечно, но придется надеяться на холод в затылке. Если это сработает, то откроются новые возможности организма. Отойдя от блокпоста метров на пятьдесят, он вынул пистолет и, начиная с низу вверх, выпустил без остановки, по проволоке, всю обойму. Когда выстрелы смолкли, все услышали позвякивание загнутой в спирали колючей проволоки. Хмурый убрал пистолет, приподнял полы плаща, укрывая ими Друга и медленно пошел по направлению к простреленному проходу.

Когда он, благополучно прошел мины, Лис облегченно вздохнул и убрал палец с курка.

— Тебе повезло, Погон. Пошли Абориген, а то Хмурый нас заждался.

— Мне нельзя здесь проходить. Я в Зоне родился. Пожалуй, я по следам Хмурова.

И Абориген пошел вдоль колючки к проходу.

— Кстати, Бармен, тоже родился в Зоне. Можешь считать, Погон, что тебе кирдык. Полный кирдык! И закрой, ты, свое хлебало, а то желудок простудишь! — Лис похлопал его по плечу, сочувствующе вздохнул и пошел в сторону Ростка, держа в руках автомат. Никто не посмел его остановить.

Когда одиночки ушли, один из охранников, по имени Шустрый, побежал посмотреть на колючку. Он постоял, немного, около нее и бегом вернулся назад.

— Восемь выстрелов и восемь рядов. Всего за четыре секунды. Класс! Нас, здесь, двенадцать бойцов. Вот интересно! Продержимся мы завтра против него, ну, хотя бы, секунд десять?

— Прекратить паническое настроение! — Погон стал приходить в себя.

— Заткнись Погон! — Вот это да! Это сказал Старый. Тот, который никогда не нарушал дисциплину! Это был провал! — Ты уже никто. Ты труп! Неужели не понял еще? Это был Хмурый! Неделю бродит, а про него только и говорят. Теперь я сам убедился, что говорят правду. И ты, Шустрый, не хезай. Если он завтра решит пройти через нас, то я сам ему ворота настежь открою. Нет у нас прав, требовать от одиночек выполнения нашего устава. Кстати! И Погона пристрелю, если он будет выпендриваться. А лучше сделаем так! Ты, Шустрый, давай собирайся в Росток. Догонишь Хмурова — хорошо. А если не догонишь, то найдешь его в баре. Передашь ему, что «Долг» не требует от одиночек выполнение нашего устава. Что является правдой. Это уж мы тут сами оборзели. Скажешь, что Погона мы переизбрали. Ты, Погон, не дергайся! Ты нас в войну пихнул. Хмурый не тебе чета. Он языком еще ни разу без дела не трекнул. Короче, Шустрый, все понял? Вот и хорошо. Будет нужда, останешься ночевать в Ростке. Перед тем как уйдешь, проголосуй за кого душа лежит. А то не гоже без командира. А его пока назначат. Бумажку с голосом сунешь вот в этот рюкзак.

Шустрый все быстренько обстряпал. Он давно торчал на БП и это уже стало надоедать. Вступая в «Долг», он надеялся проверить себя в экстремальной обстановке, а на деле, оказалось, что он должен торчать здесь еще месяц. Это называлось стажировкой. Хотя какая это стажировка? Торчишь в охране, как заноза в заднице, и медленно протухаешь. Все меняются. Отстояли недельку и на дело. Потом приходят и такое рассказывают, что дух захватывает! А он как привязанный. Прямо, хоть, уходи из «Долга». А куда идти? У него ничего нет. Амуниция казенная, оружие казенное, жри, что дают. Короче та же армия. Говорят, что после стажировки будет интереснее. Посмотрим!

Спасибо Старому, что послал его в Росток. Хорошо бы догнать одиночек по дороге в Росток. Может чего интересное услышит. А ведь он видел Хмурова до выброса. Тот приходил на БП с ночевкой. Только был без собаки, да и Шустрый не знал, что это Хмурый. Вот бы научиться так стрелять!

Одиночек он так и не догнал. И шел быстро, и аномалии, благодаря детектору аномалий, обнаруживал заранее, а все равно не догнал. Летели они, что ли? На посту, при входе в город, спросил о сталкерах. Ему подробно объяснили, как их найти. При входе в бар, охранник отобрал у него автомат и пистолет. Выдал номерок и указал пальцем вниз по лестнице. Спустившись, Шустрый вошел в огромный зал. Справа находился бар с Барменом за стойкой. В центре, за столиками, по одному и по два, сидели семь сталкеров, крепкого сложения в одинаковой форме. У дальней стены сидели те, кто был ему нужен. Хмурый сидел к нему спиной. Рядом с ним, на полу, разлегся Друг. Больше в зале никого не было. Видать все одиночки разбежались по Зоне.

Лис первый увидел переминающегося с ноги на ногу «Долговца».

— Хмурый. К тебе посол. Быстро они. Даже поесть не дадут.

Хмурый посмотрел назад через плечо. Увидел Шустрова, поднявшего руку, чтобы он обратил на него внимание. Встал, отодвигая стул.

— Я сейчас. Узнаю, что ему надо.

Шустрый увидел, что Хмурый идет к нему и тоже, медленно пошел навстречу. Он видел, что как только Хмурый прошел мимо столиков, за которыми сидели одинаковые Сталкеры, те быстро встали и рассыпались по залу. Двое пошли к окну Бармена, как бы за заказом. Один, быстро, опережая Хмурова, двинулся к Шустрому, а может и на выход. Один направился к дверце стойки. Один, держа сигарету, направился к Лису и Аборигену. Один отошел к левой стене, держа под наблюдением весь зал. И последний, окликнув Хмурова, достал нож. И все. Сильный удар в челюсть, поверг Шустрова на бетонный пол, отключая его сознание.

Проходя мимо сталкеров, сидящих в центре зала, Хмурый почувствовал легкий холодок. Вообще-то бар считался безопасным местом. Оружие сдавалось на входе, а затеявшие бузу наказывались достаточно сурово. Вплоть до запрещения входа в бар. Но на всякий случай, Хмурый слегка напрягся. Справа его обогнал один, наверное пошел на выход. Слева еще один. Идет быстро к дверце, ведущей за стойку бара. Если бы они хотели его убить, достаточно было ткнуть ножом в затылок, а не обгонять. Может он зря паникует? Нет!!! Правый сбил с ног «Долговца» и, не останавливаясь, дошел до выхода, развернулся с ножом в руках. Сзади раздался голос:

— А ты обманул нас на свалке, парень!

«Вот оно что! Это те ребята со свалки, которые гнались за Лисом! А мы не обратили на них никакого внимания. Беспечно».

Хмурый развернулся к говорящему, одновременно оглядывая зал. Профессионально сработали! Бармен, Лис и Абориген блокированы. Выход блокирован. У стены стоит подстраховщик, должно быть, командир группы. К Хмурому, небрежной походкой, шел крепкий парень с ножом в правой руке.

«Никогда не вынимайте нож раньше времени. Нож должен выниматься или для удара, а значит на линии атаки, или для броска. Вынув нож раньше времени, вы теряете внезапность, а значит вынуждены торопиться нападать. Это ведет к ошибкам. Нападая раньше времени — вы проиграете!!!

Если на вас идут с ножом, просчитайте расстояние, с которого соперник уже не может отказаться от схватки и, еще не может нанести удар. Точность этого расстояния — стопроцентный выигрыш. Вынимайте нож и ваш соперник будет вынужден поторопиться.

Нож существует для того, чтобы резать. Никогда не делайте блок ножом. Это тормозит движение, сбивает с ритма, крадет ваше время. Для блока есть ноги с руками. Если блокируют ваш нож, то вы должны обойти блок примерно так, как это делает пылинка, которую ловят рукой.

Ваша рука с ножом должна быть похожа на шланг, из которого под большим давлением выходит воздух. Никто не может его поймать, потому что его движения непредсказуемы, и каждого ловца он сбивает с ног.

Рука с ножом должна двигаться без остановки до полного окончания боя. Если вы хотите сделать возвратное движение рукой, то делать это надо с закруглением, а не останавливая руку и возвращая ее. Это сэкономит ваше время и ритм.

Нож — самое грозное оружие в ближнем бою. Искусству схватки на ножах вы будете учиться восемь месяцев».

— Сейчас я вырежу твой язык, чтобы он больше не врал!

Хмурый ждал.

— Не бойся! Я тебя быстро зарежу, как барана!

Соперник подошел на то самое расстояние, когда не можешь дотянуться, но и не можешь отступить, потому что в тебя метнут нож. Хмурый выдернул из ножен нож и его правая рука начала делать мельницу. Если враг отступит, то он метнет свой нож, а если тот ткнет, то достаточно будет отклониться, чтобы избежать удара.

Соперник ткнул ножом в лицо Хмурому, когда его рука начала делать движение сверху вниз. Хмурый отклонился назад-вправо. Его рука упала вниз, разрезая вены, сухожилия и, частично, кости запястья. Левая рука одновременно взяла пальцами нож противника за лезвие и выдернула его из, почти отрезанного, кулака. Руки расходились в разные стороны. Левая для разворота, а правая к бедру левой ноги врага. Вжик!!! Выше колена на левой ноге, появилась глубокая борозда, быстро заполняющаяся кровью. Руки начали сходиться. Кисти рук, с зажатыми в них клинками, резко согнулись параллельно пола. Из них вылетели ножи.

Стороживший выход из бара, намеревался увидеть спектакль в исполнении их общего любимца, Курта. Курт, на ножах, был специалистом высшего класса. Вот он делает обманный выпад ножом. А вот какой-то нож, летящий охраннику прямо в глаз. Вот и все! Спектакль окончен!

Двое у стойки бара угрожали Бармену ножами. Под прилавком у него лежал «Магнум», но до него еще надо дотянуться, а эти двое не дадут. Один из двоих, ближний к Хмурому, повернулся посмотреть на поединок и ему в глаз влетел клинок по самую рукоять. Он стал заваливаться на, держащую нож, руку второго.

Следящий за баром командир группы, был доволен. Его ребята сработали отлично. Ключевые позиции были захвачены, о сопротивлении не могло быть и речи. Осталось, только, посмотреть на красавца Курта. Правда неудобно стоит Курт. Спиной. Все загораживает. Ну ничего, и так видно. Вот они начали. Этот, в плаще, слишком веерно начал. Дилетант! А откуда у него в руке нож Курта? А почему Курт падает? Что за бардак у стойки? Вот руки того, в плаще, продолжая сближаться, заходят под рукава плаща. Черт!

Командир группы потянулся к поясу, на котором находился кармашек с сурикенами.

Руки Хмурова начали расходиться, вынимая из-под рукавов спрятанные там ножи.

Командир группы засунул пальцы в карман и захватил два сурикена.

Руки Хмурова разошлись, выпустив из пальцев ножи.

Командир группы согнул кисти для броска и в это мгновение, ему в пах, вонзились чьи-то зубы. Сурикены вывалились из пальцев, в лоб влетел нож. Вместо того, чтобы перед смертью показать всю жизнь, мозг родил последнюю фразу: «Не понял?»

Идущий к дверце за стойку бара по сторонам не смотрел. Его задачей было проникновение к Бармену и изъятие возможного оружия. Он шел и смотрел на дверь. Легкий толчок в затылок. И он увидел свет, в конце тоннеля, ведущего в другую, может быть более удачливую, жизнь.

Вот теперь прозвучали три выстрела у стойки. Бармен дотянулся до «Магнума» и выстрелил в своего противника.

В конце зала загрохотал столик. Это Лис с Аборигеном скручивали последнего налетчика, ухитрившись при этом сломать тому руку.

Шустрый видел, лежа на полу, как Хмурый вывел из строя пятерых из семи. Как он это сделал — непонятно. Но зато будет о чем рассказать на БП.

Друг еще немного потрепал за штаны командира группы, потом облаял его на все лады и, напоследок, задрав заднюю лапу, пометил его.

Все захохотали!

Послышался грохот каблуков по ступенькам. В бар, с автоматом в руках, влетел Акела, охранник оружейки. Он сбил с ног поднимающегося Шустрова и заорал диким голосом:

— Всем стоять! Руки за голову!

Все снова захохотали. Акела окинул безумным взглядом зал, увидел смеющегося Бармена и расслабился. Он опустил автомат, сосчитал трупы, тыкая в каждый указательным пальцем и сказал:

— Ну вы, бандерлоги, даете! Поаккуратнее надо. Кто убирать-то будет? — И обратился к Бармену. — Чья работа? Шеф?

— Если бы не Хмурый, то они и тебя бы, на обратном пути…

Акела почесал затылок, положил автомат на плечо и обратился к Хмурому:

— Спасибо брат. Сдается мне, что скоро мы все у тебя в должниках ходить будем. Зайди в оружейку и забери наследство. Барахла у них много.

— О! Акела! — Хмурый перетягивал шнурком ногу Курту, чтобы остановить кровь. — Будь другом! Принеси их барахло Бармену и считай, что никакого долга нет.

— Без проблем! — Акела хлопнул по плечу Шустрова. — Поможешь, парень?

Тот согласно мотнул головой и пошел за Акелой.

Хмурый наложил жгуты и махнул рукой Лису, чтобы притащили второго захваченного. Лис с Аборигеном, особо не церемонясь, приволокли связанного. Друг тоже крутился рядом. Мало ли что. Может понадобиться его помощь. Хотя, конечно же, больше всего ему нравилось то, что каждый Сталкер считал за честь потрепать его по голове. Он чувствовал, что сделал что-то нужное, важное. Подошел и Бармен.

— Значит так! — Хмурый обратился к воякам. — У каждого из вас по пять пальцев на руке и по одной голове. Это означает, что каждый из вас имеете право на шесть неправильных ответов. Первый вопрос тебе. — Он ткнул пальцем в Курта. — С какой целью вы пришли в Росток?

— Я не буду говорить!

— Ответ неправильный. — Хмурый взял левую руку Курта и быстрым движением сломал ему мизинец. Курт заорал от боли, но тут же замолчал, потому что Друг вцепился ему зубами в ухо. Он боялся пошевелиться и, тяжело дыша, со страхом смотрел на Хмурова.

— Молодец Друг! Можешь отпустить его, но далеко не уходи, а то вдруг понадобится твоя помощь. — Он снова посмотрел на Курта. — Мы ждем твоего ответа.

— Вы не имеете права так обращаться с нами. Мы находимся под защитой Международной конвенции о военнопленных!

— Ты подписывал такую конвенцию? — Хмурый обратился с этим вопросом к Бармену.

— Щас, я все тут брошу, и буду шарики надувать!!! — Бармен, аж фыркнул, от возмущения.

«Вот так! Летим через океан. Пересекаем часть света. Обкладываем со всех сторон пятачок чужой земли, в сто километров диаметром. Уничтожаем всех, кто пытается выйти из Зоны. А когда из Зоны никто не выходит, то сами лезем туда и уничтожаем или калечим всех, кто шевелится. А когда попадаем в руки тех, кто в Зоне шевелится, тогда и вспоминаем защищающие нас законы, которые сами придумали, а значит можем их и не исполнять. Мы же их придумали не для себя. И что самое удивительное! Они считают, что они совершенно правы!»

Курт смотрел на Хмурова и пыхтел. Ему явно не нравилась затянувшаяся пауза.

— Ответ неправильный. — Он сломал безымянный палец.

Курт весь изогнулся и закусил губу, но орать не стал, потому что на него смотрела оскаленная и рычащая морда Друга.

Хмурый смотрел на Курта. Курт смотрел на Хмурова. Прошло не меньше минуты.

— Ответ неправильный. — Хрустнул средний палец.

— Но вы же не сказали ничего!!! — Заорал Курт.

— Ответ неправильный. — Сломан указательный палец.

— Мы должны были убить вон его!!! — Курт, вопя что есть мочи, показал глазами на Лиса.

— За что?

— Он что-то искал в НИИ «АГРОПРОМ». В мастерских НИИ. Лабораторию занимаем мы и он туда не сунулся. Наше руководство считает, что он нашел документы, которые Российские военные не смогли эвакуировать после второй аварии. Их спрятали, а кто прятал, все погибли. Ни мы, ни русские не знают где документы. Известно, только то, что они на территории НИИ.

— Сколько еще групп, кроме вашей, задействованы в операции?

— Только наша. На провал никто не рассчитывал. Мы считаемся специалистами в этом деле. А Сталкеры — это же дилетанты. Кто бы мог подумать?

— Охрана лаборатории НИИ «АГРОПРОМ?»

— Шестнадцать пехотинцев. Еще там четверо ученых. Есть люди с Зоны. Но что с ними делают, этого я не знаю. Да и никто, кроме ученых, не имеет права входить в сектор «Х». В лесу, рядом с мастерскими, в подземных коммуникациях, находятся Хантеры — охотники на сталкеров. Их численность я не знаю. Она не постоянна. Мы помогаем им оружием, провизией, покупаем у них артефакты, пленных. Если на нас нападут, то по сигналу красной ракеты, они придут на помощь.

— А если нападут на Хантеров? Вы должны им помогать?

— Нет. Мы не имеем права оставлять лабораторию без охраны.

— А как же вас отпустили?

— Мы охраной не занимаемся. Мы выполняем спецзадания.

— Сколько таких групп в лаборатории?

— Одна. Если мы не вернемся через два выброса, тогда пришлют другую группу. Один выброс уже был.

— У меня больше нет вопросов. — Хмурый посмотрел на своих друзей.

После небольшой паузы, Бармен сказал:

— Ну если вопросов больше нет…

Он поднял пистолет и выстрелил два раза.

Где-то наверху, на лестнице, раздался голос Акелы:

— Парни! Вы закончили? Спускаться можно?

— Спускайся!

Послышались тяжелые шаги и скоро в проеме появились Акела и Шустрый. Они еле тащили семь приличных ранцев.

Бармен пошел к дверце, ведущей за стойку бара, и на ходу сказал:

— Спасибо Акела, что попридержал «Долговца». Не гоже ему встревать в наши дела. И ты, парень, не обижайся. Заносите все сюда. — Он открыл дверцу и указал рукой за стойку. — Оружие вояк тоже принесите. Потом, Акела, найди себе замену и спускайтесь сюда. Отметим победу.

Акела все сделал быстро. Сталкеры составили вместе два столика и уселись перекусить. Друг получил большой кусок сырого мяса и, оттащив его в сторонку, начал расправу над ним. Когда за столом произносили его имя, он поднимал голову и вилял хвостом, а потом снова возвращался к мясу. Он знал, что плохого про него не скажут — хозяин не позволит.

Шустрый рассказал о том, что произошло на блокпосту, после ухода сталкеров. Это были хорошие вести.

О, только что происшедшем, не было сказано ни слова, только выпили за победу и все. Чтобы не окосеть, раздавили только один пузырек. Другими словами был самый обычный ужин. Немного посидев с ними, Бармен встал и сказал:

— Хмурый, Лис и Абориген. Когда закончите, зайдите ко мне. Акела пристроишь Шустрова на ночлег. А пока ешьте, пейте, если что потребуется, то крикните.

Он ушел к себе за стойку.

Ребята наелись до отвала и закурили.

— Шустрый! А ты как в «Долг» попал?

— Да! — он махнул рукой. — Можно сказать из-за принципа.

— Ну-ка, ну-ка?! Это интересно! — Лис поудобнее уселся. — Что за принцип?

— Да! Повестка в армию пришла. Я не против службы. Но ты мне скажи, что надо, что повинность такая. А комиссар нас построил и говорит, что это «почетная обязанность». Я думаю: «Кому это я, интересно, обязан?» Или мать моя? Знаете сколько она получала на меня пособие? Семьдесят рублей! Носки детские стоят дороже. А в школу пошел! Экипировка Сталкера стоит дешевле, чем школьника. Мать жилы рвала, чтобы я себя ущербным не чувствовал. А они мне говорят, что я обязан, да еще радоваться этому должен. Единственному, кому я обязан, так это моей матери. И вот вместо того, чтобы облегчить ей жизнь, я должен куда-то ехать выполнять обязанность. Короче решил, что в армию не пойду. Ну и случайно напоролся на вербовщиков «Долга». Пройду стажировку и буду матери деньги высылать.

— Ну что тут скажешь? Похоже, что парень ты хороший. А значит и мать у тебя хорошая. — Лис вздохнул. — Только вот не отпускает Зона. Даже если ты, когда-нибудь, выйдешь из Зоны, то тебя будет тянуть назад.

— Старый тоже так говорил. Он даже предлагал мне свои деньги, чтобы я отослал матери. У него на Большой земле никого нет.

— Хороший Сталкер. Правильный. Держись к нему ближе.

— Да он и так меня опекает.

— Вот и отлично, а ты ему не перечь.

Лис посмотрел на Друга и увидев, что тот уже улегся подремать, сказал:

— Ну ладно! Вы тут ешьте, а нам надо к Бармену. Еще что-нибудь принести?

— Да тут всего полно. Нам это-то не съесть.

— А кто вас торопит? Бутылка есть. Закусь есть. Сидите, отдыхайте. Ну пока! Мы пошли.

— Давайте! Пока!

— Там люди с Зоны! Понимаешь? Бармен? Наши с тобой земляки!

— Не терзай душу, Хмурый. Все я понимаю. Еще я понимаю, что нам лабораторию не взять.

— Черт! — Сказав это, Хмурый как-то сразу успокоился. — Ты прав, Бармен. Что-то я разнервничался. Хм! Да! Хренда. Ладно. Давайте посмотрим, что эти молодцы притащили с собой.

Бармен очень внимательно посмотрел на Хмурова. Ему не понравилась перемена, произошедшая с Хмурым. Зная людскую психологию, он сообразил, что тот замкнулся и будет действовать самостоятельно.

— Хмурый. Друг. Брат. Я был не плохим сталкером. Это тебе скажет любой ветеран. И вот однажды, собирая артефакты, я попал в очень скверную историю. На меня напали крысы с крысиными волками. Обычно мы не обращаем внимание на крыс. Как правило они не нападают, если не забираться в их логово. А тут напали. Их была тьма! Даже больше! Я бежал от них и отстреливался. Не знаю, уж как, но попал я в язык. Ну знаете. Справа и слева аномалии. Пробегаю метров сто пятьдесят, чувствую, а впереди тоже аномалии. Ни одной щелочки, чтобы прошмыгнуть. Поворачиваюсь к крысам и, бамс…! К чертям собачьим… Наступаю, нечаянно, на трамплин. Лечу и думаю, сейчас всмятку. Падаю на ветви огромной ели. Спружинил и отлетел на кустик. Как говорят: отделался легким испугом. Только хотел уходить, смотрю, как посыпится сверху! Крысы с волками. А вокруг меня, оказывается, сплошным кольцом аномалии. Как давай их плющить, разрывать и выворачивать. Аж жуть! Которые ко мне попадали, я тех в аномалии отшвыривал. Потом все закончилось. А идти не могу. Как в камере, только на свежем воздухе. Вот тогда я и попал под выброс. Помните, я говорил? После выброса, круг разорвался. Я и вышел. Пришел в Росток. Все бросил и занялся тем, чем сейчас занимаюсь. Понял я тогда, что Зона — Начало нового. Остановить ее нельзя. Что бы там ни говорили ученые с мировым именем, клан «Долг» и новички Сталкеры. Нельзя ее остановить. Она после каждого выброса расширяется. Пройдет две-три сотни лет и на Земле будет новая жизнь. А Сталкеры будут новой цивилизацией. Может я и не прав, но опровержения-то нет. Подтверждение есть! Артефакты на Большой земле не работают! Зона помогает тем сталкерам, которые ей нужны, и губит тех, кто ей неприемлем. Вот и меня она спасла, но предупредила, что зарываться не надо. Тебя Зона любит. Она тебе даже Друга подарила! Но запомни! Зарываться нельзя!

— Бармен. Ты меня не правильно понял. Я просто хочу погулять по Зоне. Узнать, вспомнить, проснуться. Давай посмотрим наши трофеи и по койкам.

— Не убедил я тебя, а жаль. Ну, тогда, пообещай, хоть, вернуться.

— Обязательно вернусь. Не боись! Поброжу и вернусь.

И они начали разбирать вещи уничтоженного ими спецотряда.

Шустрый напросился к Хмурому в попутчики. Тот возражать не стал. Зачем обижать парня? Да и не в напарники он попросился, а до блокпоста. Все равно по пути.

Абориген с Лисом еще спали. Хмурый не стал их будить. Вчера все обговорили. Пусть ребята поспят. Ни Лис, ни Абориген, ни Бармен, не поверили тому, что он уходит просто погулять. Лис, втихаря, отдал ему план мастерских «Агропрома», начертанный собственноручно. Абориген подарил «Вспышку», артефакт, увеличивающий выносливость владельца. А Бармен, хоть и обозвал его идиотом, но заставил взять еще две «световухи», доаварийные планы мастерских и лаборатории, двадцать плиток шоколада, банку кофе со сгущенным молоком (неслыханная роскошь!) и три «ловушки» — небольшие цилиндры, выстреливающие прочной сетью.

Никого не потревожив, они вышли из длинного, бывшего когда-то цехом, здания, заменявшего сталкерам казарму. На выходе из Ростка, часовой помахал им рукой, на удачу. Рядом бежал Друг. На шее у него красовался зеленый брезентовый ошейник, под цвет банданы одиночки. Это был подарок Бармена.

— А можно тебя спросить? — Они прошли приличное расстояние, прежде, чем Шустрый решился задать вопрос.

— Спрашивай. А то скоро разойдемся.

— А где можно научиться владеть ножом так, как ты?

— Я врагу не посоветовал бы, обучаться там, где учили меня. Из нас готовили убийц. Из пятерых, только я выжил. Возможно, это я ускорил их смерть. Но, если бы я не сделал то, что я сделал, все равно бы мы все погибли, рано или поздно. Правда перед этим мы были бы вынуждены выполнять волю наших хозяев. А это намного хуже, чем помереть раньше времени.

— А на Большой земле считается, что дороже жизни человека ничего нет. Ради сохранения своей жизни разрешено предательство.

Хмурый резко остановился. Он схватил, продолжавшего шагать Шустрова, за плечо и развернул его к себе лицом. Друг зарычал.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мать не отдаст жизнь за свое дитя, а сын за родителей?

— Ну до такого еще не дошло. — Шустрый даже взмок от неожиданной реакции Хмурова. — Простой народ как жил, так и живет. Ну почти так же. Но, вот законы, того… Даже, если ты ни за что убил несколько десятков или сотен человек, то тебя не расстреляют. А если убийце кто-то отомстит, то получит столько же, а то и больше. Потом, многие семьи, живут без детей. Считается, что дети, это не модно.

— Дети — не модно? Да что вы там…? И вы, «Долговцы», хотите уничтожить Зону? Она же учит вас есть, чтобы жить. А, на Большой земле, вы живете чтобы жрать! — Хмурый сверлил глазами Шустрова. Потом, опомнившись, отвел взгляд и отпустил его плечо. — Извини, парень. Не имею я права указывать тебе. Делай что хочешь. Жизнь, рано или поздно, расставит все по своим местам. Законы Мироздания сильнее человеческих законов. Но совет все-таки дам. Не учись нападать! Учись любить и защищать!

До самого блокпоста они шли молча. Шустрый проводил его до выхода. Выйдя за пределы БП, Хмурый повернулся к Шустрому, протянул ему руку и крепко пожал на прощание.

— Не держи на меня зла, Шустрый! Не хотел я тебя обижать! Что-то накатило…

— Да ты что!? Я пока шел, все обдумал. Прав ты! Стопудово прав! Я сам в Зону из-за матери влез. Значит своей жизнью меньше дорожу. Просто я раньше об этом не думал.

— Да не это главное. Просто на Большой земле, похоже, людей окружают одни мутанты. Ну ладно. Я пошел. Еще встретимся!

Хмурый повернулся и пошел по шоссе быстрым шагом. Рядом с ним бежал Друг, поглядывая по сторонам. Иногда он поглядывал на хозяина. Уж кто-кто, а Чернобыльские собаки очень хорошо чувствовали внутреннее состояние человека.

А мысли Хмурова на самом деле были слишком запутаны. Он сам запутался в том, что ему надо. Он Сталкер-одиночка. И чего же этот Сталкер-одиночка захотел? Чтобы ему дали армию для нападения на НИИ «Агропром»? А он что, не знает, что у бармена не то, чтобы армии нет, но и взвода не наберется? И вообще, может ли он командовать армией? Он подготовлен для самостоятельного, одиночного действия. Любой помощник будет ему только мешать. После проведения разведки, он действует в основном на инстинкте и рефлексах. Его друзья готовы были поддержать его. Хорошо, что Бармен оказался умнее всех. Запретил все разговоры о лаборатории. Хмурый мысленно благодарил его.

Надо быть попрохладнее. Торопливый упадет! Хмурый решил, что проведет тщательную разведку и, к выбросу, вернется в Росток. После этого можно что-нибудь придумать.

Он прошел поворот на свалку и ему осталось пройти через какой-то пакгауз, чтобы выйти на прямую к НИИ. Хмурый услышал выстрелы, когда до ворот пакгауза оставалось метров двадцать. Он, пригнувшись, подбежал к бетонному забору и остановился около петель, на которые была навешена левая воротина.

Заглянув в щель, между забором и левой створкой ворот, он увидел такую картину:

У входа в ангар, в котором, когда-то, разгружались вагоны, лежали два Сталкера и стреляли в глубь ангара. Слева у стены, лежал третий и смотрел вдоль стены. Должно быть он следил за тем, чтобы их не обошли вокруг пакгауза. Справа смотрящего не было. Скорее всего, обойти справа, мешали аномалии. Хмурый подготовил автомат к бою.

— Эй, парни! Помощь нужна?

— Помоги Сталкер! Бандиты насели!

Хмурый приоткрыл ворота и бегом пробежал зону обстрела. Выстрелы по нему запоздали. Он присел у стены ангара с левой стороны входа.

— Что надо сделать, командир?

Тот, который держал оборону с левой стороны входа, повернулся к Хмурому:

— О! Е-мое! — Он увидел Друга и сначала дернулся, а потом заметил ошейник. — Это твой напарник?

— Да.

— Чего только в Зоне не бывает! Слушай, брат! Пройди слева. Посмотри. Если не будут обходить, то постарайся их немного отвлечь. А мы, тогда, попробуем во внутрь прорваться. Напали внезапно, крысиное племя. Мы опомниться не успели, как нас сюда выбили. В помещение трое наших осталось. Хорошо, если ранены, а если нет…? Лежат на нейтрале. Мы у них, тоже, нескольких зацепили. А сколько их всего — не знаем. Помоги, брат!

— Я пошел!

Хмурый побежал вдоль левой стены фасада до угла. На углу находился четвертый боец. Он следил за всем пространством до дальнего фасада. Хмурый выглянул и, не отрывая взгляда от дальнего угла, сказал:

— Следи за углом, а я пройду за кустами у забора. Не пристрели мою собачку!

Тот согласно кивнул. Хмурый перебежал асфальтированную дорогу, огибающую здание, и скрылся в высоком кустарнике у забора.

«Странно! Почему Хантеры не пытаются обойти здание, а лезут в лоб? Может, предлагают сталкерам обойти? Тогда должна быть засада. Во всяком случае, это лучший для них вариант. Надо оставить здесь Друга».

Хмурый присел и прошептал на ухо Другу:

— Сиди здесь! Не подводи меня.

Друг лизнул его в лицо и сел за деревом. Хмурый пошел дальше. Он был скрыт кустами, но сам все неплохо видел. Зазвенел зуммер.

«Вот оно что! Они знают, что у забора не пройти. Аномалия не даст. Не плохо работают, бандюги! Лучше сталкеров обстановку знают. Поэтому и из-за угла не высовываются, потому как пройти можно только по открытой местности. Значит где-то в окне снайпер».

Хмурый начал внимательно рассматривать окна. Темно в ангаре. Плохо видно. В последнем окне, у угла, над подоконником возвышался мусор. Пожалуй, это было самое идеальное место для снайпера. Если сидеть глубоко в ангаре, то противник прошмыгнет под окнами незаметным. А здесь, сидя на мусоре, и видно, и слышно. Хмурый стал смотреть на мусор. Немного погодя, верх мусора сдвинулся.

«Ого! Маска, закамуфлированная под мусор. Не плохо. Ну давай, парень, поиграем. Скорее всего ты на тротуар смотришь. Ну-ну!»

Хмурый поставил на одиночный, потрогал глушитель и прицелился. Как он и предполагал, бандит смотрел на тротуар, держа в руках дробовик. Этот дробовик должен был рявкнуть в случае опасности. Автомат Хмурова не рявкнул. Звук был примерно такой, как будто кто-то, слегка, дунул в пустую бутылку. Снайпер не шелохнулся, только его дробовик сполз по мусору до подоконника.

Теперь надо рисковать. Выходить на открытое пространство. Будь снайперов двое — второй бы уже поднял тревогу. А раз тревоги нет, то можно надеяться, что засада не высунется раньше времени.

Хмурый, не отрывая взгляда от угла, вышел из-за кустов и, обойдя аномалию, снова скрылся в них. Он осторожно продвигался вперед. Почти поравнялся с углом. Открылась стопка бетонных плит. Он двинулся дальше.

«Один за плитами справа. Хитро. Один почти у угла. Я бы поставил еще одного за плитами, слева. Идем дальше. Так и есть! Слева за плитами. Молодцы — не отнимешь. О! Да ты с гранатометом! Значит будешь первый. Второй у стены за углом. Третий вне досягаемости. Ну ничего. Посмотрим на его действия и по обстоятельствам».

Хмурый прицелился. Выстрел! Гранатометчик заваливается, гранатомет падает, подпрыгивает. Второй, у стены, показывает третьему, чтобы посмотрел.

«Ой как глупо, ребята! Так хорошо задумали и так плохо исполняете».

Третий вышел не прячась. Мало того! Он держал автомат в левой руке, а правой размахивал кулаком. Выстрел! Похоже он ничего не понял. Выстрел! Второй сполз по стене. Отлично! Главное не шуметь раньше времени.

Хмурый осмотрелся. Бандитов не было видно. Внутри ангара слышались короткие очереди. Похоже на затяжную перестрелку. Каждая из сторон выжидает удобный момент для атаки. Сталкеры ждут результатов обхода Хмурова, а бандиты — действий своей засады. Он вышел из кустов на тротуар. Прошел немного вперед таким образом, чтобы быть прикрытым от Хантеров плитами, но не вплотную к ним, чтобы видеть все возможные передвижения бандитов. Остановился и махнул рукой сталкеру за углом. Тот вышел из-за угла и хотел бежать, но остановился, видя, что Хмурый поднял вверх ладонь. Потом ладонь показала на окна, три пальца сжались, два оставшихся показали на глаза и опять на окна. Сталкер понял, что при движении надо смотреть на окна. Он двинулся вперед, следя за окнами.

Из кустов выскочил Друг и помчался к Хмурому. Тот показал ему кулак, потом поднес палец к губам. Увидев первый жест, Друг резко остановился, словно наткнулся на стену, а после второго жеста, быстро подбежал к стене и стал красться вдоль нее, обтирая штукатурку своей шкурой.

Сталкер, шедший за Другом, невольно улыбнулся.

Хмурый удовлетворительно кивнул Другу и скрылся за углом. Он обошел плиты с левой стороны, чтобы держать в поле зрения товарный вагон. За ним могли прятаться. Он прошел одну стопку плит, подошел к другой. Осторожно обошел ее слева, не переставая следить за вагоном. Появился вход в ангар. Он пошел влево, чтобы не приближаясь, расширить обзор за вагоном и в ангаре. Что-то мелькнуло под вагоном. Хмурый присел. За вагоном кто-то находился. Этот кто-то медленно отступал, или чтобы обойти вагон сзади, или чтобы спрятаться за вагоном. Хмурый тоже пошел влево. Он дошел до уровня конца вагона и приготовился. Бандит двигался задом и целился. Дойдя до конца вагона, он завернул, глядя туда, откуда шел. Выстрел! Четко в затылок.

«Теперь боком к вагону. Открываются внутренности ангара. Спиной ко мне бандит. Прячется за бухтой с кабелем. Выстрел! Сползает на бетонный пол. Огибаем вагон. За вагоном железнодорожный контейнер. Надо за него. Идем и наблюдаем за ангаром. Раздаются выстрелы. Наверное подошел Сталкер из-за угла. Длинно стреляет. Где же их так учат? О! Из глубины ангара выбегает Хантер, стреляя по сталкеру. Увидел меня. Начал переводить автомат на меня. Выстрел! Заваливается!»

Хмурый дошел до контейнера, пошел вправо, к входу в ангар. Тишина. Прошел вагон. В обзоре появился Сталкер.

— Эй! Тихоня! Не стреляй! Все кончено!

Из глубины ангара вышел Сталкер, ставивший задачу Хмурому.

Тихоня повесил автомат на плечо и показал Хмурому скрещенные руки. Тот опустил оружие и пошел к ангару.

— Молодец Тихоня! Сколько набил?

— Я только одного. А вот он, Батя, их нащелкал!

Батя посмотрел на подошедшего Хмурова.

— Спасибо за помощь Сталкер. И сколько ты нащелкал?

— Один в окне, три за углом, один за вагоном и два в ангаре. Получается семь.

Батя с Тихоней раскрыли рты. Подбежал Друг. Хмурый присел и погладил его по голове.

— Запомни Друг! Если я сказал сидеть и ждать, то сидеть и ждать ты должен не меньше трех часов.

Друг посмотрел на него и лизнул в лицо.

— Тут Таран пробегал. Много интересного говорил. — Батя подошел к Хмурому. — А сегодня интересное само к нам пришло. — Он ткнул Хмурова пальцем в грудь. — Ты Хмурый!!!

— Да.

— Пойдем к костру. Поедим, покурим, поговорим. Напарника твоего накормить надо. Человек может долго без еды находиться, а щенку расти надо. Пойдем. Не обижай.

— Пошли.

— Тихоня! Принеси наследство Хмурова к костру.

Он обнял Хмурова и повел его в ангар. У костра сидели четыре Сталкера. Двое были забинтованы. У одного забинтована голова, а у другого обе ноги. Хмурый подсел рядом с ними.

— Батя! Стрижа убили. Твари! — Бинтовавший раненых в сердцах сплюнул. — Мы-то, хоть, сколько наколупали?

— Ты одного, я одного, Стриж, пусть ему спокойно лежится, одного, Тихоня одного и наш гость семерых.

Все вытаращили глаза на Хмурова. Ему стало как-то не по себе, зато Друг вышел на середину и гордо задрал голову, виляя хвостом.

— Ты Хмурый, что ли?

— Ребят! Может, давайте поедим? А? — Хмурый чувствовал себя не в своей тарелке.

— Хмурый он! Хмурый! — Батя похлопал его по плечу. — Видите, стесняется? Все как Таран говорил. Вот и у нас легенда погостит! А теперь, хватит базарить. Жратву готовьте.

Обед проходил почти торжественно. Выпили, закусили. Покурили, поговорили. Друг наелся и лежал на боку, вытянув лапы и разрешая гладить себя всем желающим. Но, все кончается. Хмурый извинился и встал. Друг сразу вскочил и перебрался к хозяину.

— А наследство-то?

— Нет. Мы с Другом пойдем. Поделите поровну.

— Ну все, как Таран говорил! Ладно, Хмурый. Удачи тебе! Забегай иногда!

— Обязательно. Удачи вам!

Он повернулся и пошел не оглядываясь.

К мастерским НИИ «Агропрома» они дошли без приключений. Хмурый заранее изучил план, который ему дал Лис. Он решил до темноты посидеть на втором этаже, а ночью залезть на крышу и понаблюдать за окрестностями.

Обойдя корпус мастерских слева, они с Другом стали бесшумно подниматься на второй этаж. Кругом валялся мусор, окна были без стекол. Все как везде в Зоне. Обследовав здание, они никого не обнаружили. На крышу можно было выйти по лестнице через люк. До темноты оставалось часа два. Можно было передохнуть. Хмурый нашел угол потемнее и сел, вытянув ноги и, положив на бедра автомат. Друг улегся рядом. Они заснули.

Хмурый проснулся через час. Не шевелясь, он прислушался. Все было тихо. Он открыл глаза и оглядел помещение. За окнами уже начало темнеть. Пора выбираться на крышу. Он взял в руки автомат и стал подниматься на ноги. Друг, уже бодренький, стоял рядом и смотрел на своего хозяина. Хмурый приложил палец к губам и пошел к лестнице, ведущей на крышу. Подойдя к лестнице, он посмотрел на Друга.

— Придется тебя на плечи сажать, — прошептал он. — Самому тебе на крышу не забраться.

Он взял Друга, посадил на левое плечо, автомат повесил на правое. Держа щенка левой рукой за задние лапы, Хмурый стал подниматься на крышу.

Крыша была похожа на поддон. Она была плоская с высокими, до пояса, бортами. Хмурый сел, прислонясь спиной к борту. Пока не стемнело, нечего было маячить на фоне неба. Надо послушать, что творится вокруг. Он закрыл глаза и стал вслушиваться в вечерние звуки.

Дул несильный ветерок. Слева поскрипывали ветви деревьев. По плану Лиса, там, за бетонным забором, находился лес. В заборе был пролом. Хмурый, как раз и хотел понаблюдать за этим лесом, когда стемнеет. Чутье подсказывало ему, что Хантеры должны располагаться именно там. Во всяком случае, ходы в подземелье, лучше всего, маскируются в лесу или кустарнике. Можно даже наступить и не заметишь. А вот в городе с маскировкой возникают проблемы.

Под стеной потрескивал «Электр». Похоже, что в аномалию что-то попало. Может лист с дерева, может крыса.

Рядом тихо зарычал Друг. Хмурый открыл глаза и насторожился. Пока ничего. Те же звуки, что и были. Конечно, Чернобыльская собака и слышит дальше и нюх у нее тоньше. Стоп! Как дятел простучал! Нет. Тишина. Во! Опять! Уже ближе!

Хмурый поднялся и быстро подбежал к бортику крыши. Выстрелы прозвучали еще ближе. Похоже это стреляли из «Узи». Хреновая игрушка. Хотя… Кто к какому оружию привык.

Он осторожно выглянул из-за борта.

Лес, находящийся за забором, был больше похож на парковую посадку. Деревья росли редко. Правда пространство между ними уже заполнялось низким кустарником. Но делалось это как бы нехотя, с ленцой. Да и кустарник был слабоват. Он словно понимал, что зря растет. Все равно, со временем, деревья вытеснят его из своей компании.

И вот, по этому лесо-кустарнику, в сторону мастерских НИИ «Агропром», бежал человек. Бежал неплохо. Чувствовалось, что бегать он привык. Вот человек обернулся назад и выпустил небольшую очередь.

Хмурый достал бинокль. Приставил его к глазам. На голове беглеца была цветастая бандана. Он не знал, какому клану принадлежит такая расцветка. В правой руке, ну точно, «Узи». В левой нож. Беглец снова развернулся и выстрелил. На бегу перезарядил оружие. Кто же за ним гонится? Мутанты или люди? Никого не видно.

«А вот и преследователи! Без бандан! Ах козлы! Ни хрена! Четыре, семь, десять, пятнадцать. Все! Пятнадцать. Не стреляют. Бегут как стая волков по следу. Силы экономят. Так. Беглец. Мама родная!!! Девчонка!!! Лет двадцать не больше! У-у козлы! Ясно, почему не стреляют. Живая нужна. Но она лепит… Правда неизвестно в кого. А может просто, выстрелами, держит на расстоянии. Кстати о расстоянии. До девчонки метров четыреста. До Хантеров около шестисот. Будем надеяться добежит до пролома. А здесь я помогу».

Хмурый стал ждать, наблюдая в бинокль. Друг был рядом. Передними лапами он упирался в борт крыши, но все равно не мог дотянуться до края, чтобы следить за происходящим. Это его беспокоило и он очень-очень тихо поскуливал. Правда, делал это так, чтобы хозяин не сердился.

«А девочка-то устает. Ну давай, родная, поднажми. Опять стреляет. Черт возьми. Побереги патроны. Все! Надо помочь!»

Хмурый проверил автомат. Поставил на одиночный. Приготовился.

«Ближний. Слушаем «Узи». Начала. Выстрел! Один есть! Ждем. Ждем. Ждем. Начала. Выстрел! Второй есть! Ждем. Это еще что такое? Почему свернула на шоссе вдоль забора?»

Хмурый глянул вниз и все понял. На перерез ей бежали еще четыре Хантера. Они раньше ее будут у пролома. Беглянка подняла руку с автоматом и дала короткую очередь в их сторону. Хмурый, под шумок, зашиб одного. Трое оставшихся влетели в пролом и помчались в сторону выхода с территории мастерских.

«Это вы зря ребята. Не получится у вас обходного маневра. Выстрел! Передний падает. Двое резко пригнулись. Выстрел! Задний падает. Оставшийся заметался прикрывая голову руками. Выстрел в локоть! Голова открылась. Выстрел! Готов!»

Хмурый сгреб в охапку Друга и прыгнул в люк. Не до лестницы! Приземлившись на ноги, он выпустил Друга, быстро скинул в угол ранец и приказал:

— Сидеть здесь и охранять!

Друг уселся около ранца и осуждающе смотрел вслед бегущему, к лестнице, хозяину.

Хмурый мчался туда, куда до этого стремились трое бандитов. Не добегая до угла мастерских, он почувствовал холодок. Не останавливаясь, вынул из кармана пистолет.

«Огибаем угол по наибольшему кругу. Черт! Бюреры! Откуда здесь эти карлики? Жрут кого-то. Левый увидел. На тебе три пули в лоб! Надеюсь, что хватит! Правый заметил. Бочку швырнул. Мне бы так научиться телекинезу».

В Хмурова летела двухсотлитровая бочка. Она вращалась, на лету, как пропеллер. Ложиться не было смысла. Да и не ляжешь на такой скорости. Он, рыбкой, прыгнул в сторону забора, уворачиваясь от летящей бочки и стреляя на лету. Голову бюрера разорвало, как гнилую тыкву. Хмурый упал в кусты, но тут же вскочил и побежал к выходу.

Выбежав из ворот, он повернул направо. До шоссе, по которому бежала девчонка, надо было пересечь лесополосу, бывшую, когда-то аллеей. На бегу, он перевел автомат на очередь. Не добежав до угла забора метров семьдесят, он увидел беглянку, бежавшую по шоссе. Она, явно, устала. Даже на таком расстоянии было слышно ее тяжелое дыхание. Он не стал приближаться к шоссе, а побежал боком, параллельно беглянке, при этом следя за преследователями.

«Осталось тринадцать. Это много. Вот! Показались! Так. Останавливаемся. Вдох — раз, два, три, четыре. Выдох — раз, два, три, четыре. На виду четверо. Две пули первому! Две — второму! Залегли гады. Осталось одиннадцать. Двигаемся боком. Вскочили. Две пули первому! Десять! Залег. Где же остальные? Хрен с ними! Бегом к девчонке. Вон она! Еле ноги передвигает. Без автомата!»

Она бежала по шоссе. Вообще-то, бежала, это громко сказано. Она почти шла. Даже, не почти, а просто шла. Хотя, не просто, а еле шла. Ее состояние было близко к наплевательскому. Ну догонят, ну и что. Нож есть. Отобьется. Но бежать уже нет сил. Слева из-за деревьев вылетела черная тень. Девушка даже подумать не успела, как эта тень схватила ее за грудки и швырнула с шоссе в кусты. Она летела вперед спиной и видела, как тень шагнула на шоссе, развернулась лицом к ее преследователям и выпустила по ним две короткие очереди. И тут же прыгнула в лесополосу. Девушка упала на спину. Не успела она ощутить боль от падения, как черный появился перед ней. Он протянул к ней руку. Она резко ударила по руке ножом и… не попала!? Зато ее рука влетела в капкан. Черный сжал ее запястье, вытянул руку, выворачивая таким образом, чтобы зажатая в кулаке рукоять ножа, смотрела на него. Потом резко пнул по рукояти носком своего ботинка. Нож улетел в темноту.

Хмурый развернул девушку на живот, взял ее за шиворот и потащил в сторону мастерских. Она почти не передвигала ноги. Похоже, что силы ее оставили. Несколько раз ее вырвало, а он все тащил и оглядывался. Вот он остановился, отпустил девушку и поднял автомат. Девушка стала падать лицом в землю. Послышались несколько ударов пальцем по пустой пластиковой бутылке. Это стрелял Хмурый.

Опять ее схватили за шиворот и потащили. Шепот на ухо:

— Осталось шесть человек. Не грусти девочка! Прорвемся!

Сил ответить не было. Она только смогла мотнуть головой. Ее тащили быстрее, чем она передвигала ноги. Дыхание немного восстановилось, но мышцы отказывались подчиняться. Ее опять швырнули на землю. О, как больно! Похоже из носа течет кровь. Удар по пластиковой бутылке.

— Пять! Они выпустили красную ракету. Странно. Нужен язык!

Опять ее тащат за шиворот. Перед глазами появился асфальт. Прошли ворота. Она начала передвигать ногами немного быстрее. Стало легче. Ее кидают за бетонный блок. Такое чувство, что все тело переломано вдоль и поперек. Кажется ее губы разбиты. Но боли нет. Наверное привыкла. Удары по пластиковой бутылке. Какой-то рокот. Ее опять сгребают за шиворот.

— Четыре! Поторопись девочка, постарайся. К нам на вечеринку вертолет.

От ужаса ноги задвигались. Они повернули на право за угол. Черный прислонил ее к стене и выпустил длинную очередь по преследователям. Перезарядил автомат.

— Осталось трое. Ну!? Последний рывок, красавица.

Она, в ответ, лишь слабо улыбнулась. Он нагнулся, закинул ее на плечо и побежал к входу в здание мастерских.

Они влетели в мастерские одновременно с пулями из минигана, выпущенными по ним из вертолета. Чтобы укрыться от пуль, Хмурый был вынужден прыгнуть за стену, к которой крепились ворота, вместе с девушкой. Она застонала от боли.

— Потерпи еще чуть-чуть. Мы уже пришли. А здесь им черта лысого!

Обстрел прекратился. Похоже, вертолет перелетал над крышей, к противоположной стене мастерских. Хмурый выглянул из-за стены. Из-за угла появился Хантер. Выстрел!

— Осталось двое. Нужен язык!

Он взял девушку на руки и побежал по лестнице вверх.

Друг, увидев хозяина, радостно бросился ему на встречу.

— Назад!

Хмурый рванул к коридору, ведущему к лестнице на крышу. Едва он скрылся за стеной, как в комнату ворвался ураган пуль. Шкафы для спецодежды разнесло на жестяные лоскуты. Стена с окном начала крошиться. Он положил девушку на пол, взял ее руку и приложил рукавом к глазам. Она отдернула руку и вскинулась. Хмурый показал ей световую гранату. В таком грохоте, говорить, что-либо, было бессмысленно. Девушка понимающе кивнула головой и закрыла глаза рукавом. Хмурый, жестом, подозвал Друга, зажал ему голову коленями и положил левое предплечье ему на глаза. Затем, зубами, выдернул чеку, кинул гранату в комнату и закрыл правым рукавом глаза уже себе. Обстрел прекратился. Хмурый выглянул из-за угла.

Вертолет удалялся от окна задом, слегка заваливаясь на бок. Вот его хвост коснулся винтом земли, переломился как сухая деревяшка. Большой винт рубанул по, сложенным в стопку, плитам. Подбросил корпус вертолета, оказавшись под ним. Корпус медленно лег на винт и расцвел огненным цветком. По комнате пролетел вихрь, поднимая в воздух пыль и мелкий мусор.

Внезапная тишина ударила по ушам. Переход от сумасшедшего грохота к тишине был шокирующим. Девушка сидела, широко раскрыв рот. Хмурый глотал слюну, чтобы, как-то, восстановить внутреннее спокойствие.

— Боров! Я ничего не вижу! Что это было?

— Заткнись! Куцый.

Хмурый одной рукой поднял автомат, а другой прижал девушку к полу. Он смотрел на лестничную площадку. Там было темно, но голоса раздались оттуда. Наконец он разглядел чью-то голову, возвышающуюся над полом. Похоже парни поднимались по ступеням и поймали зайчика. Он тихо подошел и, спрятавшись за угол, сказал:

— Или бросаете оружие, или я вас на куски изрежу.

Возникла пауза. Потом послышался звук падающего оружия. Хмурый выглянул из-за угла. Оба бандита стояли на ступенях с высоко поднятыми руками.

Обыскать и связать их было делом техники. Когда все было сделано, Хмурый подсел к девушке.

— Я сейчас буду их допрашивать, а ты, пока, подбери себе, что-нибудь, из их оружия. И рюкзаки обшарь. Можешь залезть и в мой ранец. Сама поешь и Друга накорми. Он тушенку обожает.

— А ты?

— Я потом. Закончу и поем.

Хмурый подошел к связанным Хантерам.

— Значит так, ребята. Я буду задавать вопросы, а вы будете отвечать. Если ответите честно, возможно я вас отпущу. Если наврете — пожалеете. Сначала, давайте выясним, кто у вас был или есть старший.

— Он у нас пахан.

— Заткнись Куцый! Ну, я, старший. Когда слепота пройдет?

— Минут через пять — десять. Имя?

— Боров.

— Какова ваша численность в схроне?

— Было тридцать бойцов. Одиннадцать ушли к пакгаузу. Батя оборзел. Надо было его наказать.

— Понятно. А что же вы все за одной девушкой помчались? Что же схрон без охраны оставили?

— Как без охраны? Куцый, падла! Почему охрана ушла с поста?

— А я при чем? Я с тобой бежал. Сам говорил, чтобы под пули этой дуры не лез. Говорил, что побежим последние, зато будем первые. А эти четыре козла ей на перерез рванули.

— Ну и где они?

— Стоп! — Хмурый прервал перепалку бандитов. — Вопросы буду задавать я. Кто не понял, тому я сломаю палец на руке. Значит команды у вас больше нет?

— Скоро с пакгауза подойдут.

— Хорошо. Почему вояки выслали вертолет на вашу ракету?

— У них спец группа пропала. Они вчера приходили, дали нам ракету. Сказали, что новая группа будет только в понедельник, но если мы услышим какой бой, то должны просигналить ракетой. Короче какой-то хрени наговорили. Вот я и просигналил. Бой есть. Думаю — прилетят и разберутся.

— Разобрались. Ну ладно! Вы к ним бегаете?

— Бывает иногда.

— Какой пароль для пропуска?

— Обычно они спрашивают: «Кто идет?», а наши отвечают, что от Борова.

— Кто обычно бегает?

— Когда кто. Разные бойцы бегают.

— Ты, Боров, ходил?

— На хрена оно мне надо? Они к нам как к скотине относятся. Если бы мы от них не зависели, то давно бы всех перебили.

— Какая охрана?

— Трое на воротах, двое на вышках. Меняются через три часа.

— Ладно. Пока живите. Если обманули, то молитесь! Время пока есть.

Хмурый встал и пошел к девушке с Другом. Друг уплетал тушенку, а вот девчонка жучила шоколад. Разбитые губы и пальцы были перепачканы шоколадом. Хмурый, глядя на нее, улыбнулся. Она засмущалась. Ну, точь в точь, девчонка!

— Очень вкусно!!! Ты не сердишься?

— Ешь, ешь. Там его достаточно. Не стесняйся.

Он подсел к ней и задумался. Она первая нарушила молчание.

— Тебя что-то беспокоит? Может я помогу чем? А как тебя зовут?

— О! Ожила! Столько вопросов. Зовут меня Хмурый. — Он заметил, как дернулся Боров. — Эй, Боров! Ты чего дергаешься?

— Слышал я о тебе. В Зоне шумят. Теперь понятно, как мы лоханулись. Ты, сюда, случайно, не через пакгауз шел?

— Через него.

— Значит нет у меня больше команды.

— Правильно рассуждаешь. А теперь помолчи. — Он повернулся к девушке. — Мне нужна твоя помощь!

— Я твоя должница. Говори.

— Мне надо наведаться в лабораторию. Сейчас самое время. Ты должна посидеть с Другом и этими, — он кивнул головой на бандитов, — здесь. Жди до обеда. Если не приду, то этих прикончишь, мои вещи оставишь себе и Друга тоже. Он отличный пес.

— Эй! Хмурый! Мы так не договаривались! Тебя там грохнут, а мы виноваты? Ты уйдешь, а она нас порешит и вещички умыкнет.

— Молись, Боров, чтобы меня не грохнули. Если жив останусь, то и вещи свои найду, а грохнут…

Он положил рядом с ранцем автомат, пистолет, патроны и бандану. Потрепал Друга по голове и посмотрел девушке в глаза.

— Я пошел. Друг! Сидеть и ждать!

— А ты, что, оружие не возьмешь?

— Нет. Не пустят с оружием.

Хмурый достал из ранца четыре плитки шоколада.

— Я тоже сладкое люблю. Ладно! Все!

Он повернулся и побежал на выход.

Выбежав на шоссе, ведущее к лаборатории, он побежал в полную силу. К лаборатории надо подбежать как можно больше изможденным. Чтобы все выглядело более натуральным. Пробежав минут восемь, он увидел лабораторию. Замедлил бег и немного зашаркал ногами. Подбегая к воротам, он начал махать руками и кричать:

— Я свой! Эй! Я свой!

Вперед вышел пехотинец с автоматической винтовкой.

— Стоять! Стоять!

Хмурый остановился, потом сел на асфальт и схватился рукой за бок. Он тяжело дышал. Подошел пехотинец. Обошел его кругом и спросил:

— Ты кто?

— Я Смык.

— Откуда?

— Боров послал. Там… Там… — Хмурый тяжело дышал и показывал в сторону мастерских.

— Вставай. — Пехотинец ткнул его стволом в спину.

Хмурый поднялся и тяжело поплелся к воротам. Он подошел к двоим пехотинцам, стоявшим у ворот и обратился к ним:

— Привет парни! Дайте закурить.

— Они не понимают по-русски. На сигарету. Подожди здесь.

Он что-то сказал часовым и ушел на территорию. Хмурый закурил. Он разглядывал пехотинцев. Один что-то сказал другому и они оба громко засмеялись. Хмурый тоже улыбнулся. Они засмеялись еще сильнее, показывая на него пальцем. Потом тот, что стоял слева, спросил его что-то. Хмурый пожал плечами. Пехотинцы угорали!!! Из ворот вышел тот, который отлучался. Что-то резко сказал пехотинцам и они сразу замолчали.

— Пошли за мной.

«За тобой? Придурок! Тебя что, не учили, как конвоировать незнакомцев?»

Хмурый пошел за ним. На ходу он проверил ножи под рукавами. Они были готовы к работе.

— Расскажешь все офицеру. Через казарму идти тихо. Там люди спят с дежурства. К вам вертолет улетел с тремя нашими.

— Сбили ваш вертолет.

— Как сбили? — Хмурый налетел на остановившегося пехотинца.

— Как, как. Переносным комплексом. Хрясь и в щепки.

— Да что у вас там?

— Бой у нас там. Помощь нужна.

— Все расскажешь офицеру. А теперь тихо.

Они подошли к двери. Должно быть это был вход в казарму. Пехотинец открыл дверь и они тихо пошли вдоль рядов коек.

«Трое тю-тю. Остается тринадцать. Четверо на улице. Итого, пока девять».

В конце казармы была дверь, около которой стоял стол. За столом сидел дневальный. Они подошли к дневальному. Хмурый повернулся к провожатому и постучал ладонью по своему левому запястью. Тот поднял подбородок, мол, не понял. Хмурый быстро резанул ножом по горлу и, не останавливаясь воткнул его в глаз дневальному. Левой рукой он подхватил падающую винтовку, а правой хрипящего пехотинца. Посадил его у стены. Окинул взглядом казарму. Все тихо! Он поднял за волосы голову дневального и вынул из его глаза свой нож. Вытер о спину дневального.

«Теперь каждому спящему за ухо и к офицеру за помощью».

Он насчитал семерых.

«Значит с офицером было семнадцать. Идем к офицеру. Берем винтовку LR300. Хорошее у них снабжение. Открываем дверь. Бегом к офицеру. Прикладом в лоб. Теперь связать и пока не очухался, порыться в ящиках».

Он выдернул шнурок из офицерского ботинка и связал ему руки за спиной. Открыл дверцу тумбы стола.

«Первый ящик. «Пустынный Орел». В карман. Три магазина. В карманы. Второй ящик. Шоколад. В карманы. Третий. Журналы. Ящик под столешницей. Бумаги. На стол! Открываем шкаф. Противогаз, патроны, аптечки. Все. Гусь зашевелился. Бумаги за пазуху».

Офицер открыл глаза и что-то сказал.

— Если ты не говоришь по-русски, то я тебя прирежу. — Хмурый достал нож.

— Я говорю по-русски. Я изучал русский язык.

— Это очень хорошо. Сейчас ты меня проведешь в сектор «Х».

— Нас не пустят в сектор «Х».

— Мы подойдем к сектору, ты скажешь, что поймали новый вид мутанта. Главное, чтобы нам открыли дверь. Если не откроют, то я буду вынужден убить тебя.

— Хорошо. Я согласен.

Они вышли из кабинета и прошли через казарму. Потом поднялись на второй этаж и подошли к двери с литерой «Х». Офицер нажал на кнопку звонка. Немного погодя, с той стороны двери послышался вопрос. Офицер что-то ответил. Оттуда раздался раздражительный возглас. Офицер стал долго что-то объяснять и наконец, за дверью, стали открывать замок.

Дверь чуть-чуть приоткрылась. Хмурый врезал по ней ногой. Цепочка лопнула, дверь распахнулась, сбив с ног того, кто был за дверью. Он вошел сам и втащил офицера.

— Когда смена караула?

Офицер посмотрел на часы и сказал:

— Через полтора часа.

Хмурый ткнул ему ножом за ухо и опустил на пол у стены. Сбитый дверью зашевелился. Хмурый сел около его головы, держа в руках нож.

Ботаник открыл глаза и что-то спросил.

— Я не понимаю по-английски. А если вы не говорите по-русски, то будем считать, что вам не повезло. — Он приставил к горлу ботаника нож.

Тот шумно сглотнул загустевшую, вдруг, слюну.

— Я говорю по-русски. Мы специально изучаем ваш язык.

— Как с вами все-таки легко работать. Ты покажешь мне весь сектор «Х» и компьютеры. Вставай и пошли. Сначала в комнату твоих коллег.

Ботаник пошел вперед, постоянно оглядываясь, словно надеялся, что его спутник испарится. Этого не произошло. Они зашли в комнату в которой находились еще трое ученых. Здесь же были компьютеры.

— Господа ученые! Попрошу минутку внимания! Вы все арестованы!

Хмурый согнал обалдевших ученых и стал их связывать проводами, которые выдергивал из всевозможных приборов. Закончив со связыванием, он задал всем вопрос:

— Где находятся диски, флэшки, дискеты и прочие носители информации?

Ученые переглянулись. Потом, самый молодой из них, слегка кашлянув, сказал:

— Но это очень секретная информация. Мы обязаны связаться с нашим командованием. А потом! Молодой человек! Русские дали нам карт-бланш на исследования. Может произойти международный скандал. Ваши действия не правомочны.

— Запомни, сын! Ты Русич! Не русский, а Русич! Русский — это значит чей-то. А ты сам, ты свой. И больше ничей. Ты можешь соблюдать чужие традиции или законы, но, при этом, принадлежать только себе. Единственный, для кого мы, Русичи, живем, это Род! Умер Род — умерли все! Живет Род — мы все бессмертны. Я не мастер говорить, я простой инструктор рукопашного боя. Я привык показывать, а не рассказывать. Давай сделаем так. Произнеси, про себя, несколько раз: «Я русский». Давай.

Маленький Саша сделал то, о чем его попросил отец.

— Ну? Какие ощущения? Что чувствуешь?

Саша задумался. Потом пожал плечами, не зная, что ответить.

— Ну ладно. Теперь произнеси, про себя, несколько раз: «Я Русич».

Саша произнес и удивленно взглянул на отца.

— Ну? Что?

— Мурашки. Сначала в животе, а потом по телу.

— Вот!!! Вот!!! Это сила Рода встает тебе на помощь! Понимаешь? Русич принадлежит Роду и Род отвечает за Русича. Не будет Русича — не будет Рода, а не будет Рода — не будет Русича. Может это для тебя пока сложно. Но ты должен проникнуться этим. Сила Рода в твоих генах. Вся память Рода в твоих генах. И поверь мне, сын! В твоем Роду были великие воины, строители, знахари и т. п. Если ты встал на защиту Рода, то Род встанет за тебя. — Отец нервничал из-за своей косноязычности. — А что такое «русский»? Он чей-то. Даже сам не знает чей. И у того, кому он принадлежит, таких полно. Да и хозяин, сам, периодически меняется. И вот ты просишь хозяина, чтобы он защитил тебя. А он тебе говорит: «Знаешь сколько у меня таких, как ты?» Другими словами: «На хрена ты мне нужен с проблемами. Сам плыви. А вот когда выплывешь, тогда будешь мне обязан».

— Пап! А как выглядит Род?

— О! Это огромная сила. Он имеет форму пирамиды. Это самая устойчивая фигура. На самом верху находишься Ты! Следующий под тобой ряд — твои отец с матерью. Далее идут два дедушки и две бабушки. Далее, в низ, четыре прадедушки и четыре прабабушки. И так далее. Ты представляешь? Это миллиарды людей. Ни одно государство не имеет такого населения. И если ты помнишь о них, принадлежишь им, то они встанут по твоему зову. Род сделает все, чтобы не прервался на тебе.

Хмурый взял правую кисть говорившего.

— Ответ неправильный!

Послышался хруст ломающегося пальца. Ботаник заорал, но Хмурый нажал ему четырьмя пальцами под нижнюю челюсть, а большим пальцем надавил, одновременно, на щеку и нижние зубы. Молодой ученый сразу стих и стал, как зомби, поворачиваясь туда, куда его направляла схватившая рука. Хмурый повернул его лицом к себе и, глядя ему в глаза, тихо сказал:

— У меня очень мало времени.

Глаза ботаника сдвинулись влево. Хмурый отпустил его и посмотрел в ту сторону, куда ему указали. У стены стоял большой сейф.

— Откройте его.

Сразу двое бросились исполнять его приказ. Они начали нажимать на кнопки, набирая код. Когда код был набран, дверца стала открываться автоматически. В сейфе, на верхней полке, лежал металлический кейс, а на нижней стопки пачек евро, разного достоинства. Хмурый вынул из сейфа кейс и положил его на стол.

— Какой код замка?

— Он не закодирован. — Самый старший, по возрасту, вышел вперед. — Мы еще не подготовили его к отправлению на базу. Можете спокойно открывать.

Что-то тут было не так. Как-то неуютно. Да и молодой вел себя нервно. Он быстро посмотрел на говорившего и отвернулся. Хмурый взял старого за халат и прикрылся им от кейса. Потом он указал на молодого и рядом стоящего:

— Ты и ты. Один держит за ручку, а второй поднимает крышку.

— Три тройки.

— Что, три тройки?

— Код замка.

— Вот и открывайте.

Те, на кого он указал, подошли к столу и быстро открыли кейс. Они повернулись к Хмурому.

— Все.

— Отлично парни. Больше меня не обманывайте.

Он достал нож и воткнул его за ухо старому. Тот упал. Остальные в ужасе отпрянули.

— Стрелять не могу. Много шума будет. Поэтому обманщиков буду просто резать. Не обессудьте! У вас сумка или рюкзак есть?

— В шкафу есть ранцы.

Хмурый подошел к шкафу, открыл его, оглядел внимательно и достал оттуда ранец и две пухлые папки с бумагами. Он вернулся к столу и стал укладывать то, что хотел взять с собой, в ранец. Все, что было в кейсе, рассовал по карманам ранца, бумаги засунул в общий отдел. Туда же сунул бумаги из-за пазухи. Проверил все ящики в столах. Отключил ноутбук и сунул его к бумагам.

— Какие еще помещения есть?

— Спальня и клетки.

— Идем в спальню, а потом к клеткам.

Они прошли в спальную комнату, но там ничего интересного не было. Все-таки у них не отнимешь. Каждая комната, каждый ящичек для определенных вещей. Не то, что у нас — что нужно, того нигде не найдешь, хоть все комнаты обыщи. Они пошли к клеткам. Помещение, где располагались клетки, было просторным. Клетки находились у одной стены, пульты управления клетками были у стены напротив. Для каждой клетки был свой пульт. В клетках лежали различные части от мутантов. В самой дальней сидели дети. По лицу Хмурова прочитать, что-либо, было невозможно. Но ему самому показалось, что его, за сердце, схватила когтистая лапа. Девочке было годика три-четыре, а мальчику лет семь. Он повернулся к ученым и спросил:

— А это чьи дети?

— Это не дети. Это жители Зоны. Они здесь родились. Вы знаете, что удивительно? Они выдерживают радиацию! Они как крысы. Мы уже неделю их каждый день облучаем.

— Как вы это делаете?

— Вот на пульте реостат. Вот деления.

— Как открыть и снова закрыть клетку?

— Вот этой кнопкой дверь открывается, а чтобы закрыть, достаточно ее просто захлопнуть.

— Понятно.

Хмурый нажал на кнопку. Замок щелкнул, решетчатая дверь слегка отошла. Он подошел к клетке и открыл дверцу.

— Выходите ребята. Выходите не бойтесь. Вас никто не обидит.

Они глядели на него с ненавистью и не двигались с места. Он повернулся к своим пленникам.

— Выведите их из клетки.

Двое ботаников вошли в клетку. Руки у них были связаны и поэтому они не могли взять ребятишек в охапку, чтобы те не сопротивлялись. Один схватил девочку за руку и потащил на выход. Второй схватил мальчугана и тут же был укушен в руку.

— Он не дается!

— Если ты его не выведешь, то я тебя убью.

Ученый стал бороться с малышом. Девочка заплакала. Хмурый прижал ее головой к своему плащу и стал гладить по голове. Она затихла. Наконец, из клетки, удалось вытащить мальца. Он быстро подбежал к девочке, схватил ее за руку и отпрыгнул в сторону.

Хмурый взял двоих ученых за грудки и кинул их на третьего, стоящего в дверях клетки. Все трое с грохотом влетели в клетку. Он захлопнул дверь. Потом подошел к пульту и сдвинул ручку реостата вверх до упора.

— Что вы делаете? — Ботаники сообразили, что их ждет. — Это бесчеловечно!

Они еще много чего выкрикивали. Хмурый и не подозревал, что гуманизму, посвящено столько лозунгов. Он не обращал внимания. Ему было глубоко наплевать на то, какой он есть в их глазах. Он поднял девочку на руки, а паренька взял за руку и пошел с ними к выходу. Мальчик, почему-то сразу понял, что сопротивляться бессмысленно. Проходя мимо компьютерной комнаты, он зашел туда, чтобы забрать из сейфа деньги.

— Отдам Бармену, чтобы содержал вас. Теперь я за вас отвечаю, ребятишки.

Они спустились на первый этаж в казарму. Он посадил ребят на ближайшую, к выходу, койку. Вынул из кармана две плитки шоколада, развернул их и протянул ребятишкам. Они осторожно взяли шоколад и посмотрели на него. Он погладил девочку по голове.

— Кушай, малышка, это очень вкусно. Тебя как звать?

— Маша. — Девочка откусила чуть-чуть и улыбнулась. — Сладкая.

— Ну вот и молодец! Кушай! А тебя, малец, как зовут?

— Сережа. — Он тоже откусил.

— Мне нужна твоя помощь, Сережа. Там, на улице, осталось четыре охранника. Они не дадут нам выйти отсюда. Я должен их убить. У меня к тебе просьба. Посиди здесь с Машей, никуда не уходи. Я скоро приду. Хорошо?

— Дядька! А ты нас тоже убьешь?

Хмурый прижал его к себе.

— Нет Сережа! Вас теперь никто не тронет! Я буду вас защищать! Ты мне веришь?

— А как тебя звать?

— Хмурый.

— А долго тебя ждать?

— Я постараюсь побыстрее.

Он поставил рядом с койкой ранец и положил винтовку. Потом встал и направился к выходу.

Перед тем, как выйти на улицу, он посмотрел на вышку. Часовой сидел на мешках с песком и смотрел на дорогу.

«Значит он видит и часовых на воротах. Их я возьму на ножи. Беру винтовку и стреляю. Только вот куда? Если в этого, то другой мне в спину. А, ладно. Будем надеяться».

Он вышел на улицу и пошел к воротам. Дойдя до угла здания, мельком глянул на правую вышку. Часового не было видно. Или дремал, или сидел на полу.

«Спасибо, тебе, Зона!»

Он открыл ворота и махнул руками, подзывая часовых. Они подошли с улыбками. Хмурый развел руки, с ножами, в стороны. Оба часовых захрипели и стали падать. Он выхватил у левого винтовку, вскинул ее и выстрелил в голову маячившего, на фоне ночного неба, часового на вышке. Резко развернулся к другой вышке. Там никого не было. Придется ждать. Наверное спал и теперь, спросонья, ничего не понимает.

«Ну наконец-то выглянул посмотреть в чем дело. Выстрел! Переваливается через бортик! Даже не ожидал, что все будет так легко. Спасибо, Зона!»

Он вынул ножи из часовых, тщательно их вытер и засунул под рукава. Оглядел все вокруг и побежал в здание.

Когда он вошел в казарму, то увидел, что дети спят. Мальчик прислонился на спинку кровати, а девочка положила голову ему на колени. Оба крепко сжимали в руках недоеденный шоколад. Он решил не будить их. Пусть поспят. Все равно сюда никто не сунется. Надо, пока запастись оружием.

Оружейка была закрыта на простой шпингалет. Он открыл и вошел. Все осмотрел. Выбрал LR300, пять рожков к нему, два хороших ножа. Вернулся к детям, положил все рядом с ранцем и подошел к пустой койке. Подойдя к ней, он снял простыню, наволочку и одеяло. Все отнес к койке на которой спали малыши. Открыл тумбочку и пошарил в ней. Потом перешел к другой тумбочке, потом к третьей. Наконец-то он нашел то, что искал. Он вернулся к детям, сел на пол и положил рядом с собой картонку с нитками.

Взял простыню и отрезал от нее три широкие полосы. Полосы скатал в тугие жгуты. Самый длинный жгут согнул пополам и, в месте соприкосновения концов, связал нитками. Потом взял другой жгут, просунул во внутрь связанного нитками первого жгута и, у места крепления, связал этот жгут, чтобы он не выпрямлялся. Получилась рогатка.

На конце рукоятки рогатки, он намотал шар из куска простыни и укрепил его, чтобы не распускался, нитками. Получилась рогатка с набалдашником на ручке.

Третий жгут, он привязал под набалдашником, укрепив его нитками крест на крест. Если то, что получилось, перевернуть рогулькой вниз, то получался человечек. Правда он был с руками и ногами разной длины. Хмурый удалил этот недостаток ножом и завязал концы нитками, чтобы не распускались. Уже был вполне приличный человечек. Теперь надо было его одеть.

Он вырезал из одеяла круг, прорезал в центре отверстие побольше, чтобы пролезла голова, и два отверстия поменьше — для рук. Надел платье на куклу. Завязал под руками ниткой. Получилась кукла в платье. Она была смешная, но что же теперь делать!

Из цветной наволочки вырезал треугольник и повязал на голову. Кукла в платке. Класс! Надо нарисовать лицо. Хмурый пошел к столу дневального, взял со стола ручку и нарисовал, кукле, улыбающееся лицо. Вытянул руку с куклой, оглядел ее, поворачивая, и остался доволен своей работой.

Положил ручку на стол, снял с дневального ремень и вернулся к детям. Укрепил один нож на ремень и стал ждать, когда дети проснутся.

Часа через полтора, Маша заплакала. Не успел Хмурый повернуться, а Сережа уже прижал ее к себе и успокаивал, гладя по голове. Она успокоилась и исподлобья смотрела на Хмурова. Тот улыбнулся и протянул ей куклу. Маша затаила дыхание и смотрела на это, как ей казалось, чудо.

— Это тебе. Возьми.

Она посмотрела на Сережу. Тот взял из рук Хмурова куклу и отдал ее девочке. Маша быстро схватила игрушку, прижала к себе и опять посмотрела на Хмурова. Он сидел на полу и улыбался. Она тоже улыбнулась ему и, отодвинув от себя куклу, стала ее разглядывать.

— А это тебе, Сережа. Не гоже расхаживать по Зоне без оружия. — Хмурый держал в руках ремень с надетым на него ножом. — Давай примерим. Наверно надо будет сверлить дырочку.

Сережа, глядя на нож, осторожно отодвинул от себя Машу. Она, не выпуская из рук куклу, встала на колени и разглядывала подарок Хмурова Сереже. Малец встал с койки, медленно подошел к Хмурому и позволил ему примерить ремень. Сделав примерку и просверлив новое отверстие, тот надел ремень на пояс Сереже.

Когда все было сделано, мальчик вынул из ножен нож и махнул им по воздуху, крест на крест. Щеки его, покрылись румянцем. Он вложил нож в ножны и сказал:

— Спасибо, дядя!

— Носи, Сережа. Мужчина должен быть с оружием.

Маша, на животе, сползла с койки и подбежала к мальчику. Она сразу схватилась за рукоять. Сережа легонько стукнул ей по руке.

— Не трогай, Машка! Это не игрушка для детей! Это взрослое оружие.

— Ну и пусть! А у меня вот что есть! — Она быстро сунула ему под нос куклу и, так же быстро, убрала ее за спину.

— Вот и играй своей куклой!

— Вот и буду!

— Тихо, птенцы, не ссорьтесь. — Хмурый поднялся на ноги и стал надевать ранец. — Пора домой собираться.

— А мы с тобой никуда не пойдем! — Сережа с вызовом смотрел на него.

Маша, поняв серьезность ситуации, подошла к мальчику и прижалась к нему. Он положил ей свою руку на плечо.

— Жаль, ребята. А я уже привык к вам. Думал, что будем жить вместе. Хотел тебя, Сережа, научить стрелять из пистолета.

— Из настоящего? — У мальца загорелись глаза.

— Да! Ну, если вы не хотите идти со мной…

Хмурый поднял винтовку и закинул ее за плечи.

— Дядька! А ты куда идешь?

— Сначала в мастерские. Это не далеко. Меня там тетя ждет. А потом пойду в город Росток. Там у меня друзья. А вы куда пойдете?

— А мы не знаем.

— Тогда может до мастерских вместе пойдем? Дорога отсюда все равно одна. Там поедим и решите, куда вам идти. Договорились?

— Ну. Ладно. Договорились.

Сережа подошел к койке, взял обе недоеденные шоколадки, одну отдал Маше, взял ее за руку и пошел к выходу. Хмурый двинулся за ними следом.

На улице еще не рассвело, но небо уже стало сереть. Они дошли до ворот, Хмурый открыл их и дети встали как вкопанные. Маша спряталась за Сережу и выглядывала, из-за него, на мертвых пехотинцев. Сережа смотрел на одного долго, потом сказал:

— Это он нас поймал. Сеткой. Мы хотели поесть попросить. Это ты его убил?

— Да.

Сережа подошел к лежащему пехотинцу и пнул его ногой. Маша, тоже, подбежала и пнула ногой, но не достала и быстро спряталась за спину мальчика.

Хмурый взял ее на левую руку, правой взял за руку Сережу и сказал:

— Пошли, ребята. Они получили то, что заслужили.

И они пошли в сторону мастерских. Дошли, даже быстрее, чем ожидал Хмурый. Девочка немного подремала, обняв его за шею. Чувствуя у себя на груди маленького, теплого человечка, его обуревали неизвестные, доселе, эмоции. Она проснулась без слез. Откусила шоколадку, каким-то образом не выпавшую у нее из руки. Потом позвала:

— Сележка!

Мальчик выглянул из-за Хмурова и посмотрел на нее. Она вытянула к нему руку, в которой держала куклу, и покрутила ей, хвастаясь. Сережа покачал головой и, в который уж раз, вынул из ножен нож. Хмурый улыбался.

— Дядь! А у тебя есть пистолет?

— Есть.

— А может, дашь мне стрельнуть?

— Конечно дам. Пусть слышат, что мы возвращаемся с победой. Мы же победили?

— Победили!

— Вот и пусть слышат все! Подожди, Маша.

Он опустил ее на землю. Вынул из кармана пистолет. Проверил его готовность и дал мальчику.

— Держи двумя руками, а то он тяжелый. Потом мы тебе легкий раздобудем.

Сережа неумело взял пистолет, вытянул руки, пригнул голову так, что не мог видеть куда стреляет. Хмурый взял левой рукой, снизу, обе ладошки и пистолет.

— Смотри куда будешь стрелять.

Мальчик с опаской поднял голову.

— Маша! Заткни уши.

Она зажала коленями куклу, сунула в уши указательные пальцы и закрыла глаза.

— Теперь плавно нажимай на курок.

Сережа затаил дыхание и нажал на курок. Раздался выстрел. Мальчик вздрогнул.

— Еще стрельнешь?

— Потом. Пока хватит.

Маша открыла глаза и, увидев, что Хмурый убирает пистолет, вынула из ушей пальцы.

— Сележка! А ты стлелять умеешь?

Он гордо повернулся к ней и торжественно произнес:

— Мужчина должен уметь стрелять. Да, дядя Хмурый?

— Это точно. Ну, что, чиграши? Мы пришли. Осталось подняться на второй этаж и перекусить. Идем? Только вы спрячетесь за меня. Береженого Зона бережет!

И он двинулся в сторону ворот мастерских.

Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, он крикнул:

— Эй! Все живы?

Наверху радостно залаял Друг. Послышался голос девушки:

— Друг! Назад! Кто идет? Стрелять буду!

— Это я, Хмурый! Не стреляй!

Они стали подниматься по лестнице. На площадке второго этажа, перед ступенями, стоял Друг. Он был как на шарнирах. Весь изгибался, от радости, виляя хвостом. Дети, со страхом в глазах, смотрели на него.

— Не бойтесь, ребята, это Друг. Он хороший. Его даже погладить можно.

Они поднялись по лестнице и Друг сразу прыгнул на Хмурова. Он скулил и ластился к своему хозяину, бегал вокруг него, не давая ступить и шага.

— Все нормально Друг! Иди на место.

Друг еще раз прыгнул на него и побежал к ранцу. Все трое пошли следом за ним. Девушка стояла, опустив автомат, и улыбалась.

— Живой! Я так переживала! Стрельбы не слышно. Так страшно было.

— Все нормально. Принимай пополнение. Ребятишки голодные, покормить бы их.

Девушка присела перед девочкой.

— Тебя как зовут, малышка?

Маша опустила голову и молчала.

— О-о-о! Какая у тебя красивая кукла! А у меня не было такой куклы. Можно посмотреть?

Маша посмотрела на девушку, сжала губки и мотнула головой, протягивая ей куклу. Девушка осторожно взяла куклу.

— Красивая! А мою куклу звали Даша. А твою?

— А мою зовут Кукла, а меня зовут Маша, а его зовут Сележа. Он мой блатик. Только он сталше меня. А тебя как зовут?

Хмурый посмотрел на девушку. Ему тоже хотелось узнать ее имя.

— А меня зовут Света. — Она вернула куклу Маше. — Здравствуй Сережа!

Света протянула руку мальчику. Тот подошел, поправил нож на ремне и протянул руку.

— Ого! Отличный нож! У меня тоже был не плохой ножичек. Похуже, чем у тебя, но все-таки нож. И кое-кто, не будем показывать пальцем, выкинул его.

— Потому что он был хуже, чем этот.

Хмурый, улыбаясь, смотрел на Светлану и протягивал ей точно такой же нож, как у Сережи. Светлана встала, взяла из его рук нож.

— Спасибо за подарок. А я думала, что ты забыл, что у меня был нож.

— Помнится, что у тебя и автомат был, правда, хреновенький.

Он протянул ей LR300. Она взяла его и погладила.

— Красивый. Как игрушка. А патроны?

— Пять магазинов. Думаю, что хватит, если не будешь стрелять длинными очередями. Ну, а если истратишь все патроны, то вот тебе пистолет и три обоймы к нему, на всякий пожарный.

У стены, где лежали бандиты, послышалось шевеление.

— Хмурый! — Голос Борова был напряжен. — Всем подарки раздаешь. А с нами что будешь делать?

— И тебе, Боров, подарок будет. За то, что честно на вопросы отвечал. Когда мы уйдем, вы спуститесь вниз, перережете шнурки и свободны. Можете сходить в лабораторию. Там полно разного хабара. Сможете утащить все, то денег хватит на всю жизнь. Можете валить из Зоны. Можете, конечно, оставаться в Зоне, но мне на глаза не попадайтесь.

— Так ты, что? Всех завалил, что ли, в лаборатории?

— Троих оставил в клетке. Они продолжают свои опыты. Только уже над самими собой. Так! Все! Теперь тихо! Мы кушать будем. Если испортите аппетит, то я могу и передумать.

— Мы тоже есть хотим. — Это Куцый подал свой голос.

— В схроне поедите, когда мы уйдем.

— Боров! — Куцый перешел на шепот. — А в схроне тоже хабара немерено. Мы с тобой теперь единственные наследники. Ох ни хрена, привалило!

— Заткнись, Куцый! Дай им поесть.

— Куда ты теперь? — Хмурый стоял напротив Светланы, держа на левой руке Машу, а в правой руку Сережи. Друг стоял притихший и, тоже смотрел на нее, снизу вверх. Маша скривила губы, готовая заплакать. Тетенька ей понравилась, и она не хотела с ней расставаться.

— Не знаю. Я одна осталась. Нашу деревню натовцы разгромили. Они с вертолетов… — Она замолчала, опустила голову и зашмыгала. — Все разбежались. Я через три дня вернулась, а там уже все с землей сравняли. Что-то строят. Палатки ставят. Я по лесам полазила и никого наших не нашла. Ни живых, ни мертвых. Может кто и спасся, только где они теперь.

— А оружие где взяла?

— Так, до натовцев, рядом с нами русские стояли. Мы с ними торговали. Мы им артефакты, а они, что нам нужно было. А ведь они нас предупреждали, что их натовцы меняют. Только мы подумали, что никакой разницы не будет. Вот тебе и не будет!

Она опять зашмыгала.

— Так может с нами в Росток? Бармен квартиру какую-нибудь покажет. Обживемся. Будешь мне сестрой. Да и за ребятишками глаз нужен. А мне ходить надо. Я не смогу быть с ними постоянно. Ну? Свет? Соглашайся!

— Мне тоже ходить надо! — Сережа дернул Хмурова за руку. — Я не собираюсь сидеть в какой-то квартире с бабами.

Хмурый со Светой посмотрели друг на друга и засмеялись.

— И ничего смешного не вижу. — Сережа, в знак протеста, выдернул свою руку из руки Хмурова.

— Пока стрелять не научишься, никуда ходить не будешь. Придем в Росток, выберем пистолет и ящик патронов. И будешь учиться.

— Что! Целый ящик патронов?

— Да! Только стрелять будешь под моим присмотром. Договорились?

— Ну ладно. Договорились. Потерплю.

— Вот и отлично! А теперь бери Свету за руку и пошли в Росток. Делим обязанности: ты отвечаешь за безопасность Светы, а я за безопасность Маши.

Он посмотрел на Светлану и подмигнул ей.

До пакгауза дошли без приключений. Маша, на руках Хмурова, играла куклой, Друг ловил по кустам крыс, а Сережа объяснял Свете, как надо стрелять из пистолета, который ей подарил дядя Хмурый. На вопрос Светланы: «Откуда он все это знает?», он серьезно ответил:

— Что я, из пистолета ни разу не стрелял, что ли!

Потом посмотрел на Хмурова, мол, не переборщил ли он. Но Хмурый его не выдал, а наоборот, сделав серьезное лицо, кивнул в знак согласия. И Сережа, заручившись поддержкой Хмурова, стал говорить о положении рук при стрельбе, как дышать, куда смотреть, как нажимать и т. д. Светлана еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, но малец не замечал этого. Иногда он вырывал руку, чтобы лучше показать, но Хмурый сразу же говорил:

— Сережа! Держи Свету за руку! Не хватало еще, чтоб она упала и разбила нос.

Иногда, масло в огонь подливала Маша. Она вдруг отрывалась от куклы и произносила, ни к кому, конкретно, не обращаясь:

— А Сележка умеет стлелять из пистолета. И у него есть взлослый ножик.

После таких слов, гордость из Сережи лезла во все стороны.

Не доходя до ворот пакгауза, Хмурый послал Друга предупредить, что идут свои. Тот добежал до ворот, гавкнул пару раз и просунул голову под ворота. Поскулил немного и пролез полностью. Через некоторое время из-за ворот крикнули:

— Хмурый! Ты, что ли?

— Я! Открывайте, если зла не держите.

— Типун тебе на язык!!!

За воротами послышалась возня с замком и приказ:

— Эй, сынки! Готовьте стол! К нам гость дорогой!

Ворота открылись и показался Батя, а рядом с ним Друг, виляющий хвостом. Батя раскинул в стороны руки и пошел навстречу Хмурому. Они обнялись.

— Я слышу кто-то лает. Смотрю! Друг, собственной персоной! Значит за воротами еще один друг стоит! Простая диалектика.

— Не один. Вон нас сколько.

— Так чем больше друзей, тем меньше врагов!

Батя посмотрел на спутников Хмурова, склонил голову и сделал приглашающий жест руками.

— Батя… — Из-за ворот выбежал Тихоня и, увидев Светлану, замолчал. Он глядел на нее и глупел на глазах.

Светлана засмущалась. Батя подождал немного, что скажет Тихоня и, не дождавшись, спросил:

— Ну?

— Чего? — Тихоня уставился на Батю.

— Чего кричал-то?

— Кто? Я?

— Ты! Ты!

— Чего, я?

— Ну, ты, чего-то хотел мне сказать?

— И чего?

— Это ты должен знать — чего!

— Кто?

— Тьфу!!! — Батя провел гостей мимо застывшего Тихони. — Не забудь, хотя бы, ворота закрыть, красноречивый ты наш.

Пока все обедали, Хмурый отозвал Батю в сторону.

— Ребятишек не спрашивай ни о чем. Хорошо? Пусть забудут все, что было.

— Ну, Хмурый! Ты уже обижать начал. Да, что ж я, ёперный театр, не понимаю, что ли, что они не с Новогодней елки! Да и девица, небось, не от хорошей жизни к тебе прибилась?

— Да. Не от хорошей.

— Хмурый! Ты только не обижайся!!! Вопрос есть!

— Давай.

— Рожа у тебя, извини за прямоту, не того. А все, от животных до детей, к тебе, ну как пчелы на мед. Научи!

— А я откуда знаю? А рожа у меня, действительно… Бреюсь — вижу.

— Где ты такие шрамищи заполучил?

Его вели на полигон, для прохождения полосы препятствий. На руках наручники. Два охранника спереди, два охранника сзади. Все как всегда. На встречу им шла колонна зомби, охраняемая «Монолитовцами». Хмурый смотрел на медленно бредущую колонну. Смотрел просто так, машинально. И раньше попадались колонны. И он уже привык к этому, хотя численность зомби, порой удивляла.

И вдруг он увидел своего отца. Тот медленно брел в толпе таких же, как он, выжженных и закодированных, бывшечеловеков. Он всегда считал своего отца самым сильным на свете. Его отец прошел Афган. А здесь он был похож на сломанного, забитого старика.

Хмурый встал, как вкопанный.

— Отец. — Прошептал он. Потом крикнул. — Отец! Мы Русичи! Отец!

В спину уперлись стволом, но он, не обращая внимания, смотрел на своего отца. Тот смотрел на него. Смотрел не отрываясь. Смотрел и шел к нему, по диагонали, сквозь строй. К нему заспешил охранник. Подбежал и хотел, автоматом, втолкнуть его в строй.

В спину, с силой, ударили прикладом. Падая, он видел, как его отец, правой рукой взялся за ствол автомата охранника и поднял его вверх. Левой рукой он схватил, этого же охранника, за голову сверху и сжал. Кровь и мозги брызнули из-под пальцев. Автомат уже находился в руке отца.

Хмурый упал лицом вниз. Раздались выстрелы. Он начал поднимать голову. Его отец, с пояса, расстреливал охрану сына. Патроны кончились. По отцу начали стрелять. Он упал и стал подниматься. Чтобы убить зомби, надо сильно постараться.

Хмурый вскочил. Его охранники были мертвы. Он схватил, валявшийся у ноги, автомат и начал стрелять в «Монолитовцев».

Колонна зомби занервничала, заколыхалась. Охрана пряталась за них, но Хмурый умел стрелять. Его отец, уже с другим автоматом, помогал ему.

Под отцом взорвалась граната. Он упал, разорванный на части.

Хмурый смотрел на шевелящиеся останки отца и плакал. Патроны кончились. Он отбросил автомат. Пошел к тому, кто был его отцом.

Сильный удар по голове сбил его с ног. Он хотел подняться. Даже уже начал подниматься, когда почувствовал укол в шею. И все! И тишина.

Он очнулся от боли в руках. Открыл глаза. Перед глазами ноги в новеньких армейских ботинках. Руки оказались прикованными цепями к стене.

— Солдат не должен испытывать эмоций. Солдат с эмоциями, это умирающий солдат. Солдат не должен помнить родных. Такой солдат отвлекается от поставленной задачи. Солдат не имеет права прекращать стрельбу, если видит, что проиграл. Солдат не имеет права плакать, потому что это мешает стрельбе.

«Инструктор, тварь. В одном ты прав, надо было продолжать стрелять».

— Ты был хорошим учеником до сегодняшнего дня. Сегодня ты допустил четыре ошибки. Наказание ты знаешь. За одну такую ошибку — поединок на ножах с кровососом. Ты совершил четыре ошибки. Две ошибки — два кровососа. Три ошибки — лишаешься ножей. Четыре ошибки — лишаешься маневра.

«Тварь! Тварь! Тварь!!!»

— А твои товарищи посмотрят, что бывает с теми, кто плохо учится.

Хмурый поднял голову. В яме, где будет поединок, стояли четыре клетки с его товарищами.

— Прощай идиот. Ты мог бы стать хорошим солдатом. Не захотел.

Инструктор вылез по лестнице из ямы. Лестницу вынули и яму накрыла решетка. В стене, напротив Хмурова, стала открываться дверь. Он встал на ноги и прислонился к стене.

«Я Русич! Я Русич! Я Русич!»

Он глядел на открывающуюся дверь и не переставая твердил:

«Я Русич! Я Русич! Я Русич!»

Дверь открылась. В яму, не спеша, вошли два кровососа. Они не спешили. Да и куда было спешить, если добыча привязана и не убежит. Они шли друг за другом.

Хмурый подпустил первого. Подпрыгнул, упершись в стену спиной, и с силой ударил ногами в грудь первого кровососа. Этого не ожидал никто. Удар был жуткий. Оба кровососа покатились по полу к двери, через которую вошли.

Хмурый напряг мышцы, оглушающе заорал и рванулся от стены. Кожаный ремень на левом запястье лопнул и левая рука освободилась. Он намотал на ладонь цепь, держащую правую руку, и, схватив ее еще и левой, дернул, помогая корпусом. Штырь, к которому крепилась цепь, вылетел из стены, сделал полукруг и, ударив встающего кровососа по присоскам, перерубил их. Хлестанула кровь. Кровосос заорал и ринулся на Хмурова. Тот прыгнул за, продолжавшей полет, цепью, уворачиваясь от кровососа. В прыжке развернулся корпусом, продолжая полет цепи, встал на ноги и вогнал, по инерции, штырь, на конце цепи, в глаз раненому кровососу. Штырь застрял в глазу. Хмурый дернул, что было сил, цепь на себя. Она вылетела из глазницы, прихватив с собой кости надбровной дуги и скулы. Кровосос, брызгая кровью и вопя, повалился в сторону Хмурова и закрыл путь второму кровососу. Тот оттолкнул его, чтобы не мешал. Но первый уже пришел в полное бешенство. Теперь любой, кто к нему прикасался, был его врагом. Хмурый отбежал ему за спину. Раненый кровосос чувствовал боль и видел перед собой кровососа. Его поврежденный мозг и целый-то не блистал умом, а тут совсем отказался от рассуждений. Он ринулся на своего собрата. Кровососы сцепились, раздирая друг друга. Хмурый решил помочь раненому. Он запрыгнул на спину более здоровому кровососу и начал бить его штырем в голову. Он обхватил ногами торс врага и методично, двумя руками, втыкал ему в голову штырь. Все орали. Все были в крови. Руки рвали все, к чему притрагивались. Первый кровосос рвал второго и Хмурова. Второй кровосос рвал первого. Хмурый втыкал штырь во все, что мелькало перед глазами. Они начали падать. Второй кровосос был мертв. Первый и Хмурый, оба выбившиеся из сил, продолжали рвать его в клочья. Хмурый потерял штырь. Он начал выползать из-под тел и шарить по полу. Первый протянул к нему руку. Он ударил по руке. Кровосос откинулся на спину. Хмурый, рывком, бросился на него. Перед его глазами было незащищенное горло Кровососа. Он схватил его зубами и стал грызть. Он вгрызался все глубже и глубже, не обращая внимание на то, что с каждым новым захватом, у него разрывается рот. Он грыз и твердил:

«Я Русич! Я Русич! Я Русич!»

Силы иссякли полностью. Он слышал, как отошла наверху решетка. Слышал, как опустили лестницу и по ней спускались. Слышал, как инструктор сказал:

— Док! Этот солдат нужен мне живым. Если он умрет, то я расстреляю весь персонал санчасти».

— С кровососами подрался. Неприятно вспоминать.

— Тогда не вспоминай. Достаточно того, что от кровососов живым ушел. Пойдем к столу. Поедим. А то все съедят.

Они пошли к общей компании. Там шла своя беседа. Все разглядывали Сережин нож. Он сидел довольный и раскрасневшийся. Внимание всех привлекла, так же, Светина винтовка. Многие впервые видели такую модель. Не у каждого хватит на нее денег. Батя налил всем водки и произнес:

— Давайте выпьем за всех бродяг в Зоне. Чтобы у них все было и, чтобы им за это ничего не было.

Все заулыбались и стали чокаться. Выпили, закусили, закурили.

— К вечеру до «Долговцев» дойдете. Ночью не идите. Поспите там. Старого увидите — передайте от Бати привет.

— А ты его давно знаешь?

— В прошлом году познакомились. Его квадр, ну подразделение, меня выручил. Он мужик хороший. Побратались.

— Батя. А как ты в Зоне оказался.

— Хо! Да как и большинство здесь! Я же дворняга. Ты, Хмурый, наверное и не знаешь, что на Большой земле творится.

— Откуда?

— Вот! И я, с некоторых пор, перестал понимать. Все за родословной полезли. Телик включишь, а там: брифинг, кворум, консенсус, раут. Думаешь, что за чертовщина? Вроде канал «Россия», а вроде как за бугром находишься. Звук уберешь, а изображение еще хлеще. На экране одни ротвейлеры, пудели, болонки, чау-чау. Ходят павлинами, кичатся. А того не понимают, что самая древняя родословная, это дворняга. Кстати и самая умная, и самая выживаемая. Как только кого из элиты на помойку выкинут, так он сразу загибается. Да это все, конечно, можно было бы и пережить, но ведь, они жить не дают. Знаешь как у Трофима? Слышал такого певца?

— Нет.

— Жаль! У него слова есть такие: «Аристократия помойки диктует моду на мораль». Короче поперло быдло к верху и таких законов понавертело, что лучше сидеть дома и не высовываться. Высунешься — обязательно что-нибудь нарушишь. Морду грабителю набил — в тюрьму. Варежку разинул — пропаганда. Ругнулся по-русски или не там закурил — почти расстрел.

— Да иди ты?

— Утрирую, конечно, но не очень. Ну вот! А тут вторая авария. Вот, думаю, где этих козлов точно не будет. А дворняга с дворнягами всегда договорится. Вот и нырнул в Зону. Тут хоть камуфляжа нет. Бандит — значит бандит. Ботаник — значит ботаник. Главное не мешают себя защищать. Постоять за себя, пожалуй это самое главное для человека. А на Большой земле мы все закованы.

— Странно все это.

— Странно? Может быть и странно. Только я забил на все на это. У меня здесь все есть. За артефактами сходил, продал и что надо — купил. Кабанчика завалил и наелся. Да и потребностей меньше. Налогов нет. Есть конечно Хантеры. Только здесь с ними разговор короткий. Да и не тронут тебя, если ты пустой. А там на Большой земле. Рыбку пошел ловить — нельзя. Утку пошел подстрелить — нельзя. Скоро за грибами пойдешь — нельзя. А чиновники хуже Хантеров. А! Ладно! Все это фигня. Зона мой дом.

— А я четыре года отсидел за превышение самообороны. — Тихоня сказал это ни к кому не обращаясь.

Все уставились на него. Он сидел и молчал. Батя не выдержал паузы.

— Ну?

— Чего?

— Да что ты, сегодня, из меня дурака-то делаешь, ёперный певец!

— Кто?

— Тьфу!

Все захохотали и Батя тоже.

Отдохнув еще немного, команда Хмурова начала собираться в дорогу. Собрали вещички и, попрощавшись с группой Бати, тронулись в путь-дорогу.

Маша покачивалась на руках и посапывала. Она наелась, наигралась и теперь дремала. Хмурый был рад этому. Ему надо было хорошенько подумать над собой.

Кто он? Что он? И, главное, зачем он? Все, кто его окружает, похоже решили этот вопрос, по отношению к себе. У каждого была работа и они просто жили, выполняя свою работу. Он мотался по Зоне, не зная, что ему надо. Можно, конечно, сказать, что не видно пользы для общества от их деятельности. Это точно. Пользы для общества нет. Но нет и вреда!!! Те, кто рвется принести пользу обществу, очень часто наносят этому обществу непоправимый вред. Какую, интересно, пользу несут ботаники с «Выжигателя?» Или те, кто сравнял с землей поселение Светланы? Или… Да мало ли людей, считающих себя великими благодетелями. Их, как донов Педро, в Бразилии.

И все равно душа рвется. Рвется на части и терзает своего хозяина. Зачем он? Ну зачем выжил? Почему память стала возвращаться? Почему друзьями обрастает, как никто другой. Ведь не спроста это. Значит так надо. Значит так должно быть. Значит все, что он делает, правильно. Может не все. Может только половину. А вот какая половина правильная, этого никак не понять. Подсказал бы кто. Да только это не подскажут. Это за тебя не решат. Каждый выбирает для себя. И если ты последовал чьему-то совету, то ты стал жить не за себя, а за того, кто тебе подсказал, как надо жить.

А может бросить все. Перестать мотаться. Ринуться за артефактами. Заколотить денег.

Нет. Не греет! Вот не греет и все! А раз не греет, значит не пойдет.

Разгромить «Выжигатель!» Вот это греет. Но не выполнимо. Он находится в долине. Кругом скалы. Вход через узкое ущелье. Охраны не мерено. А самое главное, так это то, что в случае угрозы, включается Радар. И тю-тю! Минимум через час тебя выжжет, как солому. Нужна информация. Надо с Барменом поговорить.

А вот то, что ребятишек спас, вот это греет! Может походить поглубже. Туда, где никто не ходит. Опять греет. Пособирать всех разбросанных по Зоне. Поселить в Ростке. Ботаники в Росток не сунутся. А потом можно и над «Выжигателем» подумать.

По дороге, навстречу им, шла старая женщина, опираясь на посох. Они встали. Друг поджал хвост и прижался к ногам Хмурова.

Она была одета в серый бесформенный балахон. Ноги ее были босы. Седые длинные волосы развевались в разные стороны. Лицо было суровое, даже сердитое, как бы говоря: «Делать мне нечего что ли, как вот бродить по дороге». Она уже была близко. Хмурый не чувствовал холода. Он наклонил голову и произнес:

— Здравствуйте бабушка. Не нужна ли вам наша помощь?

— И вам подобру, путники. Помочь вы мне ничем не можете. У меня все есть. Давай-ка, сынок, отойдем в сторонку.

Хмурый отдал Машу Светлане и отошел со старушкой на несколько шагов.

— Я слушаю тебя Бабушка.

— Приятно. Ты, наверное не знаешь, кто я? Ну и ладно. Не обязательно все знать. Ха. Ха. Ха. — Смех ее был похож на кудахтанье. — Да и вредно. Слушай внимательно! Делай, что решил! Зона надеется на тебя!

«Выжженная. Жалко бабушку. Звери сожрут. Надо в Росток взять. Прокормлю».

— Никто меня не сожрет, сынок, но за заботу спасибо. Надо же, с такой рожей и такое сердце. Странно.

Бабуля стукнула посохом о землю и растаяла. Вот такого фокуса Хмурый еще ни разу не видел. Он начал растеряно озираться по сторонам. Бабушка пропала. Он подошел к Светлане.

— Куда она пропала? Ты видела?

Света стояла испуганная.

— А я знаю, кто это. — Сережа смотрел на них снизу вверх. — Это Ведьма.

— Какая ведьма?

— У нас в деревне, до того, как военные всех переловили, блаженный жил. Он рассказывал, что у Зоны, в посыльных, Ведьма служит. Ее никто убить не может, а она с любым справится.

— Блаженный, говоришь?

— А он никогда не врал. Все было так, как он говорил. Он и про военных говорил, но все подумали, что обойдется. Только мы с Машкой решили спрятаться в лесу в норе под деревом. Нас и не нашли.

— Мы с Сележкой тихо сидели. А плохой дядька подошел и стал стлелять в нолу. Мне Сележка весь лот заклыл и лег на меня. Ему пуля в луку попала. Мы тли дня в ноле сидели, а потом ушли. — И она начала кривить губы. — А в делевне никого не нашли.

Маша заплакала. Хмурый взял ее у Светланы к себе на руки.

— Ну все, красавица, все. Я теперь тебя никому не позволю обижать.

— И Сележку не позволишь?

— И Сережу тоже. Пока стрелять не научится.

— А потом?

— А потом его будут бояться обижать.

— Как тебя?

— Хм! Как меня.

Они подходили к блокпосту «Долга».

— Сталкеры! Вы находитесь на территории контролируемой групп… Хмурый! Ты, что ли?

— Я с друзьями.

От блокпоста, по направлению к ним, быстро шел Сталкер. Он подошел, протянул руку Хмурому и поздоровался с его спутниками.

— Здравствуйте! Меня зовут Старый. Я здесь старший. Меня послали сказать, что все наши будут рады, если вы у нас переночуете. Мы хотим загладить нашу вину.

— Принимается. Только нет вашей вины передо мной.

— Это тебе так кажется, а мы места себе не находим.

— Кстати, тебе привет от Бати.

— Добрая весть. Спасибо. Мы с ним побратались.

Они дошли до ворот и Старый распорядился:

— Закрывайте ворота. Кому надо — постучатся. Первый по графику заступает на пост, а остальные спускаются под землю. Шустрый! Сбегай на те ворота и распорядись.

Они спустились под землю. Хмурый сказал Светлане:

— Оружие сдать надо. У них такие правила. Нож можно оставить.

— Все правильно, Хмурый. — Старый подвел их к оружейке. — Только, сдается мне, что нет никакой разницы, с оружием ты или без оружия. Нам Шустрый все уши прожужжал.

— Наврал, небось, выше крыши.

— Хороший он парень. Врать не умеет. Сказал, что ничего не понял. Пока падал от удара, ты пятерых вояк на ножах уделал. Похоже, что ты стреляешь хуже, чем ножом работаешь.

— Стреляет плохо? — Света гневно глянула на Старого. — А ты видел, как он стреляет?

— Стоп ребята! Не надо при мне, обо мне говорить. Не люблю. Давайте перекусим, выпьем мировую и спать. Вон Маша с Сергеем носами клюют.

— Тогда к столу. Я уже распорядился, когда к вам на встречу пошел.

— Знал, что согласимся?

— В Зоне говорят, что ты не любишь обижать тех, кто к тебе с душой.

— Ну ты жучара.

Старый засмеялся. Они подошли к столу. Он уже был завален всем, что было на БП. Деликатесов не было, но все было щедро. Сталкеры с детьми расселись. После них стали усаживаться «Долговцы». Всем, кроме детей, налили водки. Для детей нашли сок.

— Ну, парни! — Старый поднял пластиковый стакан. — Можете не корить себя. Зла на нас не держат. Это мне Хмурый сам сказал. Давайте выпьем за здоровье наших гостей!

Все подняли стаканы и стоя выпили. Потом сели, задвигав стульями и табуретами, и стали закусывать. Хмурый ел не торопясь. Он больше следил за тем, чтобы у ребятишек не пустели тарелки, пока они не наедятся. Когда дети наелись, он налил им еще сока, а сам закурил.

— Светлана! — Старый закурил сигарету и глубоко затянулся. — Ты сама-то видела, как он стреляет?

— А то!

— Стоп! Я же просил. — Хмурый вытирал губы Маше. — Где мы можем спать?

— Шустрый! Покажи. Ты, Хмурый извини, но мы без тебя ее сейчас колоть будем.

— А я их. — Света подмигнула Хмурому. — Посиди с Машей, братишка. Я тебя потом сменю.

— Да ладно уж. Сиди. Обижать будут — крикнешь.

— У тебя обидишь! — Старый махнул на него рукой. — Иди, дрыхни. Все равно ничего рассказывать не будешь. А мы все хотим знать.

Хмурый взял на руки засыпающую Машу и пошел за Шустрым, который повел Сережу. Уложил детей. Укрыл их одеялами и уселся на пол оберегать их сон. Ребятишки уснули мгновенно. Сережа хмурился во сне, а Маша вздрагивала. Разбередили их воспоминания.

За столом продолжались посиделки. Это хорошо. Светлане тоже надо отвлечься. Да и парни вели себя корректно. Хмурый не вслушивался. Он сидел, откинув голову на, примыкающие друг к другу, спинки двух коек. На левой, головой к нему, спала Маша. На правой спал Сережа. Рядом, у ног, пристроился Друг. Обстановка в казарме была такая спокойная и умиротворенная, что он не заметил, как уснул.

«— Серый! Откуда фингал?

— Да ладно, Саш! До свадьбы заживет.

— Не ладно! Я твой друг! Если спущу, то до свадьбы тебе столько наставят, что до пенсии не заживет.

— Да я ночью на дверь налетел.

— Козлов прикрываешь, добряк. А они потом твою девчонку обидят. Потом отца инвалида толкнут. Да я, сейчас, сам тебе накостыляю! От твоего добра люди могут пострадать.

— Не желай другим того, чего не желаешь себе.

— Правильно сказал! Вот и подумай теперь. Или мозги тебе тоже вышибли?

— Во-первых не я это сказал. Во-вторых, чего тут думать, если все сказано.

— Ну ты, Серый, и Ванек! Сам меня учил, что у всех умных слов, есть иносказание. А буквально их только торопливые принимают.

— Чего тут иносказательного-то? Зло порождает зло. Добро порождает добро.

— Хреново рассудил, но неплохо. В смысле не до конца. Ладно! Придется высказаться за тебя. Будем считать это зачетом. Значит так. Они применили к тебе зло, которое породило зло во мне. Раз! Ты применил к ним добро, вот теперь пусть они подобреют ко мне. Два!

— Но так же нельзя рассуждать!

— Рассуждать можно по всякому и правил рассуждения мне не устраивай! Не понял, что я сказал, тогда скажу по-другому. Они тебя побили, значит хотели, чтобы их тоже побили.

— Саш! Ты сбрендил? Кому же охота, чтобы его побили?

— Ну ты же сам говорил, что не желай другим того, чего не желаешь себе. А раз они пожелали кого-то побить, значит они желают, чтобы их побили. И ты, кстати, тут вообще ни причем. Они это задумали, еще не видя тебя.

— Ха! А вот теперь я понял.

— Ну наконец-то! Прикрывая их ты нарушаешь закон мироздания. Понял? Умник!

— Понял. Ну, короче, это братья Хорьки и Гвоздь.

— Ага! Этим близнецам вечно неймется. За что?

— Я тоже так спросил. Они сказали, что больно умный.

— Понятно! Ну я пошел! А ты сиди здесь.

И он пошел на другой конец деревни. Саша был чуть выше среднего роста. Нормального телосложения. Ну, может быть, чуть худоват. Хотя на первый взгляд, этого не скажешь. Просто когда он был одет, то одежда на нем болталась. Но если его видели раздетым или купающимся, то рты, конечно, разевали. Перед ними представал жилистый паренек, восемнадцати лет. Его кости обтягивали не накаченные мышцы, а жгуты, узлы, канаты и прочий крепеж. И все это постоянно двигалось, натягивалось, шевелилось. Зрелище было и восхитительное и жутковатое.

Отношение к нему в деревне было противоречивое. Если нужна помощь, то звали его. Знали, что он всегда поможет, если, конечно, по делу. Но и ругали, конечно, на все лады. Саша был слишком суров. Для него не существовало адекватного наказания. Если кого-то обидели, дав подзатыльник, то он мордовал обидчика до потери пульса. Но все знали, что зря он никого не трогал.

Правда его отцу на него не жаловались. Потому что его отец мог убить виновного. А его сын, каким-то образом, никогда не ошибался. А вот матери его жаловались. Она была добрейшим человеком. И если про сына и отца говорили: «Яблочко от яблони…», то мать называли ангелом. Саша любил свою мать. Даже очень любил. Но повлиять на него она не могла. На ее упреки он отвечал: «Я сделал то, что считал нужным. А если ты думаешь, что стоит лишь пожурить хулигана и он больше не будет, то попробуй. Я буду только рад».

Саша подошел к дому в котором жил Гвоздь. Он остановился за калиткой и крикнул:

— Эй! Дома есть кто-нибудь?

Никто не ответил.

— Ну, если дома никого нет…

Он открыл калитку и пошел по тропинке к крыльцу. На крыльцо выбежал дядя Костя, отец Гвоздя.

— Саша. Ты чего-то хотел?

— Мне Гвоздь нужен.

— А у меня гвоздей нет.

— А вот это я сейчас и проверю. И если Гвоздь дома, то вы, теперь, оба мне понадобитесь. Ты, дядя Костя, за укрывательство.

— Саша. Да я пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?

— Почему не понимаю. Да я сам шутник, еще тот. Сейчас вам тут шуток навешаю и пойду дальше шутить.

— Не уважаешь ты старших, Саша.

— Сегодня не уважаю, это точно. Завтра посмотрю на поведение. Короче пусть выходит. К Хорькам пойдем.

На крыльцо выскочил Гвоздь и спрятался за спину отца.

— Я его не трогал. Это еще доказать надо.

— Во! Видишь, дядя Костя. А за что ты его не трогал?

— Много знает. Умный слишком. А много знаешь — плохо спишь.

— Понятно! Тогда пошли за мной к Хорькам.

— Саша. Может я сам его накажу?

— Дядя Костя! Если есть желание, то накажешь, но после меня.

И он пошел к Хорькам, зная, что Гвоздь побоится убежать.

Когда они подходили к дому Хорьков, из-за ворот выбежали три фигуры с кольями в руках. Все трое были жирноваты. Они почти первые поселились в деревне и смотрели на других свысока. Первых поселенцев они рэкетировали. А вот, когда в деревне появился будущий отец Александра, их лафа кончилась. Они были им неоднократно биты, заживляли раны, собирались с силами и снова получали по заслугам. Когда Александр вырос, они стали получать и от него. Похоже, что сегодня они решили восстановить статус-кво.

Видя, такую силищу, Гвоздь решил поддержать своих друзей. Как только они подбежали на ударную позицию, он прыгнул Саше на спину и обхватил его руками.

Саша резко ударил головой назад. Обычно он всегда пользовался приемами уличной драки. Она, может быть, была не столь эффективна по приемам, зато внешний эффект впечатлял всю деревню. Но иногда применял некоторые захваты из арсенала рукопашного боя.

Гвоздь с разбитым лицом сползал со спины Саши. Его правую кисть схватили, прижали вниз к предплечью. Боль была адская. Он вытянул руку и побежал туда, куда направляли его руку. Ноги подкашивались, но он бежал, потому что знал, что стоит ему остановиться и рука будет сломана. Губы и нос были разбиты, глаза не открывались, но он бежал, проклиная себя за то, что прыгнул на Сашу. Его кисть ткнули основанием вперед. Боль была невыносима. Теряя сознание, он прыгнул туда, куда его направили. Что-то врезалось в ребра и вышибло из легких весь воздух. И тот, который только что вдохнул, и тот давнишний, который по каким-то причинам не выходил из легких даже при кашле. Рот забыл для чего открылся. Для полного счастья, что-то сломалось об голову. Физическое тело влетело в пыль лицом, брызнув кровью и соплями. Ментальное тело, не дождавшись отпускных, выскочило порезвиться на свободе.

Саша, подтолкнув Гвоздя под удары братьев, поднырнул под кол их отца. Руки старшего Хорька, по инерции, несли увесистую дубину навстречу удивленным лицам его сыновей. Сам же он, поворачивал голову, чтобы посмотреть на Сашу. Глаза выкатывались от удивления. Это было невероятно. Удар с разбега был неотразим, а этот голодранец стоял на ногах. Саша стоял перед ним и ждал. И вот, когда произошла радостная встреча близнецов с колом их отца, Саша смачно врезал старшему Хорьку по губам и носу одновременно. Брызнуло полновесно. Но он не упал. Нет! Он замахал руками и помчался вперед спиной, быстро перебирая ногами. На ногах устоять, ему помешал родной забор. Он сам завалился и помешал своему хозяину. Старший Хорек завалился на спину, поднял вверх ноги, приподнялся на голове и, ударив пальцами ног о землю, на мгновение затих. Но лишь на мгновение! Он был здоров как бык. Поднявшись на ноги и тряхнув головой, он заревел и помчался на поле сражения. Его сыновья еще карабкались в пыли, а он уже наносил удар правой в челюсть этого москаля. Кулак летел в пустоту. Все было замедленно. Надо бы вернуть кулак назад, но он не хотел возвращаться, решив дойти до конца. Справа, руку отклонила ладонь. Она скользнула по предплечью и, вдруг, резко рванула, тыльной стороной, навстречу разбитым губам. Чтобы обдумать создавшуюся ситуацию, пришлось срочно мчаться, спиной вперед, размахивая руками и разбрызгивая слезы, вылетавшие из глаз от удара по носу. Думать, старший Хорек, прилег на старое место.

Братья-близнецы наступали в паре. Чтобы было наверняка, они ударили одновременно. Один бил слева, а другой бил справа. Чуть быстрее ударил левый. Цель пропала, зато запястье попало в тиски. Руку дернули по пути движения, тело, не ожидая такого ускорения, потеряло равновесие и поплыло вперед, на встречу с кулаком родного брата. Брат не халтурил. Он всегда бил от души.

Второй брат увидел, на мгновение, лицо своего родного брата, почему-то от души врезал ему, и лицо пропало. Странно. Но времени на раздумье, ему не дали. По ушам что-то хлопнуло, создав внутри организма ужасное давление. Он согнулся и встретился с чьим-то коленом. Тело подняло в воздух, губы, сами себя чмокнули в нос, а зубы запоздало лязгнули. Встреча с землей была трогательной.

Старший Хорек уже не бежал. Он надвигался как ночь. Он был похож на саму неотвратимость наказания. Он завис над Сашей, начал великий размах для решительного удара. Ноги и руки расставлены в стороны. Само воплощение кары. В пах что-то врезалось. Все величие вдруг уменьшилось и уместилось в одной горсти. Тело поплыло вперед. Ноги, мелко семеня, помчались за телом, по невидимому кругу. Не успели! А жаль! Пришлось ткнуться в пыль лицом, перевернуться на бок, поджать ноги и так, лежа на боку, кланяться кому-то, как японец.

Братья лупили друг друга по очереди. Саша ходил вокруг них и корректировал их удары. В стороне лежал их отец, но им было не до него. Глаза отекли, носы и губы распухли, уши затвердели и увеличились в размере, мочевые пузыри высохли. И только когда ноги отказались их держать, они затихли.

Пол деревни смотрело на это представление. Хорьков не любили, но за Гвоздя все же переживали. Парень по глупости примкнул к ним.

Саша подошел к притихшему Гвоздю. Он не стал его трогать, а только сказал:

— Хватит притворяться. Иди к отцу и больше не позорь его.

И сам пошел к своему другу Сергею».

Его головы коснулась чья-то рука. Он открыл глаза. Перед ним, на коленях, стояла Светлана и пыталась подложить ему под голову свитер.

— Извини! Я хотела, чтобы тебе было помягче.

— Спасибо, сестренка. Я уже выспался. Иди, вздремни сама.

— В Ростке посплю. Уже утро. Скоро пойдем.

— Ребятишки проснутся и пойдем.

— Тебе, наверное, снилось что-то хорошее? Ты улыбался во сне.

— Я видел во сне своего друга детства. Я его вспомнил. Я вспомнил свою деревню. А улыбался… Хм. Сон был забавный. Давнишний случай. Я своего друга поучал. Тебе трудно понять. Он был самый умный в деревне, а я его поучал. Он прочитал уйму книг. Самый лучший подарок для него была книга. Я часто ходил в заброшенные городки и поселки и приносил ему книги, которые находил.

— А где он сейчас?

— Этого я не знаю. Я еще многого не помню.

— Ты любил своего друга.

— Он был самый лучший мой друг.

— А я тоже не знаю, где сейчас мои подруги.

Хмурый расстегнул ранец, вынул оттуда карты и протянул их Светлане.

— Покажи, где находится твоя деревня.

— Зачем тебе?

— Может, буду мимо проходить, тогда посмотрю.

— Нельзя туда, братишка, там натовцев полно.

— Все равно покажи, чтобы обойти стороной и не влететь.

Света посмотрела на него, но так и не поняла, хитрит он или нет. Потом стала рассматривать карты. Она водила по ней пальцем и наконец сказала:

— Вот здесь. За этим лесом.

— Если по прямой, то получается ближе к Ростку. Как же ты вышла к НИИ «Агропром?»

— Я шла лесом. Надеялась, что найду кого-нибудь из своих. Когда лес кончался, я опять заходила в него. Ну вот так и дошла. Услышала голоса, окликнула. А это оказались бандиты. Ну, а дальше, ты все знаешь.

— Знаю.

Они замолчали. Хмурый протянул Свете шоколадку. Так они и сидели на полу, наслаждаясь шоколадом, пока не проснулись дети. Первая проснулась Маша и сразу спросила:

— А почему вы на полу сидите? А чего вы едите? А где Сележка?

— Здесь я. Кричишь так, что любой проснется.

Они вылезли из-под одеял. Хмурый подвел их к столу, налил им энергетического напитка и дал по шоколадке.

— Я пойду, получу оружие, а вы тут побыстрее и выходите. Сестренка, поухаживай за Машей.

Он пошел в оружейку, получил свое и Светланино оружие и вышел на улицу. Неподалеку сидели «Долговцы» и о чем-то беседовали. Хмурый подошел к ним.

— Можно с вами посидеть?

— Да. Конечно.

— Покурю. Сейчас мои выйдут.

Он закурил. Бойцы «Долга» молчали. Они смотрели на него, а он чувствовал неловкость.

— Сдается мне, что вы о чем-то спросить хотите?

— Да есть один вопрос.

— Ну тогда задавайте, а то я скоро уйду.

— Почему ты натовцев отстреливаешь?

— Причина такая же, как у вас со «Свободой».

— Они нас на «Армейские склады» не пускают.

— И меня не пускают.

Подошел Старый. Присел рядом, закурил.

— Что Хмурый? Пытают тебя?

— Да нет. Просто спрашивают.

— Бесполезняк, парни. Он молчун. Какой, хоть, вопрос-то?

— Почему я натовцев отстреливаю.

Старый посмотрел на своих бойцов и покачал головой.

— Прости их Хмурый. Не проснулись еще. Ты ребятишек у натовцев отобрал?

— Да.

— Вот вам и причина, парни. А если кто-то чего-то не понял, то пусть подумает над тем, зачем он в Зону сунулся. Мы ведь, здесь, все оккупанты. А Хмурый коренной житель этой территории. Он рад гостям, но гость должен уважать хозяев.

На улицу вышли Светлана и дети. Хмурый встал.

— Ну ладно. Мы пошли. Спасибо тебе Старый, я бы лучше не объяснил.

Он пожал Старому руку и они пошли в Росток.

— Хмурый! Елки метелки! — Акела улыбался во все тридцать два зуба. — А все говорят, что ты за смертью пошел и запретил подглядывать. Ну народ! А ты с целой семьей появился.

— Здорово, Акела. — Хмурый обнялся с охранником. — Знакомься. Это моя сестра Светлана, это сестренка Маша, а это брат Сережа.

— Точно сестра?

— Точно. Кто обидит, то будет считаться, что обидел меня.

— Да брось ты Хмурый. Нет дураков, обижающих твоих родственников. Сестра это хорошо. Да! Кстати! Тебе разрешено в бар заходить с оружием. Так что давайте идите. Там Бармен хмурее тебя. Жить никому не дает. Иди, обрадуй его своим появлением.

— Сейчас, только автомат сдам. А пистолет оставлю, раз разрешили.

— Как считаешь нужным.

Они сдали оружие и стали спускаться по лестнице. Друг побежал вниз по ступеням впереди всех. Как только он скрылся из вида, Светлана спросила:

— А его нечаянно не пристрелят?

— Его знают. Он успел здесь отличиться.

Внизу внезапно стих гул голосов. Это длилось всего лишь мгновение, а потом рев радостных голосов и топот ног заглушили все. К лестнице неслась толпа. Первым показался Лис, а за ним Бармен. Они налетели на Хмурова и повисли на нем. Потом на них стали виснуть вновь прибывающие и скоро все завалились на ступени. Все смеялись, орали, жестикулировали. Прошло очень много времени, пока кто-то крикнул:

— Эй бродяги! А Хмурый не один! Он с пополнением!

Стали расползаться, вставать. Потихоньку затихали, глядя на Светлану и детей. Лис первый опомнился:

— Ну чего все застопорили! Люди с дороги! Пропустите их в зал!

— Лис! Ты первый рванул на лестницу.

— А может я в туалет?!

— Ну да! Увидел Друга и сразу расслабило! Ага?

Светлана звонко засмеялась. Лис показал говорившему кулак, чем вызвал смех всех окружающих. Он махнул рукой на всех сразу, подошел к Свете, взял ее под руку и сказал:

— Ужасно дикий народ. Лишь бы позубоскалить. Все в меня. Разрешите представиться. Меня зовут Лис. Прошу вас, сударыня, поскорее назовите ваше имя, у нас мало времени.

— Почему?

— Потому что я пытаюсь отбить вас у Хмурова. А от него живым еще никто не уходил.

— Расслабься Лис. — Хмурый хлопнул его по плечу. — Она моя сестренка.

— Вот так значит! А ну быстро все разошлись. Детям воздуха не хватает. Пойдемте сударыня к нашему столику. Ребятишки за мной. Возьмите за руки Хмурова и тащите.

Дети, когда образовалась куча мала, испугались, но увидев, что все кругом смеются и радуются, тоже развеселились. Услышав приказ Лиса, они уцепились за Хмурова и стали продираться сквозь толпу.

В зале валялись опрокинутые стулья. Было такое ощущение, что произошла быстрая эвакуация. Лис подвел Светлану к столику, стоящему в центре зала, поднял стул, смахнул с него невидимую пыль и усадил Свету. Остальные уселись сами. Ребятишек посадили на колени. Бармен крикнул на весь зал:

— Сегодня пиво за счет заведения!

— У-У-у-у! Кайф! — пронеслось по залу.

Ребятишки крутили головами во все стороны. Все было так непохоже на пакгауз и блокпост «Долга», что они никак не могли привыкнуть к обстановке. Света наклонилась к Хмурому и прошептала:

— А они тебя любят, братишка!

— Я тоже их люблю, хотя и спорю с ними иногда. Кстати! Лис обалденный парень!

— Уж не сватаешь ли ты меня?

— Да нет, я просто так. Но как он на тебя смотрит!!! И, потом, он даже был готов рискнуть головой ради тебя. Прикинь?

— Это я оценила.

Раздался звон ударов ножом по бутылке. Это Лис привлекал всеобщее внимание. Все затихли.

— Господа бродяги! Много пить сегодня не будем. Во-первых пятница. Во-вторых наши путешественники устали. В-третьих длинного базара не будет, потому что Хмурый ни хрена ничего не рассказывает. А посему, тост должен быть произнесен за самое важное событие. Я думаю, что не будет возражений, если тост прозвучит так: «За то, что дождались!»

По залу пронеслось:

— Нет! Не будет! Нормально!

Все встали и выпили.

— У-У-у-у! Кайф!

Все сели и начали закусывать. Абориген обратился к Хмурому:

— На «Агропром» ходил?

Хмурый кивнул головой.

— Ну и сукин же ты сын, Хмурый! Ведь могли грохнуть.

— Мне Света помогла.

Света, недоумевая, посмотрела на него, но промолчала.

— О-о-о! — Лис посмотрел на девушку. — Хмурому помогать трудно. Как вам это удалось?

— Я-я-я… Это… Ну… Не знаю. — Она пожала плечами и глубоко вздохнула. — Это он мне помог.

— Ну это в его стиле. А как он вам помог?

— За мной Хантеры гнались. Ну он их и перебил. Двоих взял в плен.

— А зачем ему пленные понадобились? Он вроде бы не мать Тереза.

— Хантеры вызвали вертолет из лаборатории и он решил узнать, почему натовцы прислали вертолет.

Вокруг их столика потихоньку собиралась толпа. Все хотели услышать рассказ девушки. Хмурому это не нравилось, но и обижать друзей он не хотел. На выручку пришел Бармен. Он тронул Хмурова за плечо и махнул ему рукой, приглашая за собой. А Лису сказал:

— Потом мне все расскажешь.

Тот кивнул головой. Хмурый пошел за Барменом и слышал продолжение разговора Лиса со Светой.

— А вертолет?

— Он его подбил, только я плохо соображала. Он меня на себе таскал и отстреливался.

Хмурый захватил с собой ранец с информацией и деньгами. Они прошли в кабинет Бармена. За стойкой его заменил Нумизмат, очень пожилой и очень честный человек. Он, в силу своего возраста, не мог ходить по Зоне, а жить-то надо, вот и подрабатывал у Бармена.

— Как же ты рискнул? Я, правда, подозревал, но…

— Да я сначала не хотел. Все дело случая.

— Зоне спасибо скажи!

— Ты знаешь, Бармен, а я ее частенько там благодарил.

— По Зоне слухи поползли, что есть такой Хмурый и что пятерых делает не замечая. Скоро эти слухи до натовцев дойдут. Осторожней тебе надо!

— Ладно! Ты, хоть, не ругайся. Я больше ничего не умею делать. Загляни лучше в ранец.

— Кофе попьем и заглянем.

Бармен приготовил кофе, разлил по чашкам и они, молча, стали пить. Потом закурили и бармен раскрыл ранец Хмурова.

— Ёкарный бабай! Ты что, банк взял?

— В лаборатории в сейфе лежали. Они с бандитами расплачивались за пленных, за хабар.

— Ты у нас теперь миллионер! Тут, только пятисотевровых, тридцать пачек.

— Это не мои деньги. Они принадлежат ребятишкам и Светлане. И остальное все запиши на них. У меня к тебе просьба.

— Говори!

— Надо подобрать им квартиру. Сереже пистолет, можно ПМ и ящик патронов к нему. Мне надо уйти. Попроси кого-нибудь, чтобы поучили мальца стрелять. Он только по возрасту маленький, а по жизни уже зрелый. Если денег не хватит, тогда я отработаю, когда вернусь.

— Ну, квартира у них считай уже есть. Здесь недалеко отлично сохранившийся дом. Там живут несколько семей. Стрелять, Сережу, буду обучать сам. У нас здесь классный тир есть. Денег им хватит на всю жизнь. А вот скажи-ка мне, дружок? Куда, это, тебе надо уйти?

— Не спрашивай. Просто поверь, что мне действительно надо.

Бармен огорченно покивал головой.

— Ладно. Поверю. Экипируйся получше. Хорошо?

— Хм!

— И не хмыкай! Ладно. Пойду, распоряжусь на счет квартиры.

Бармен вышел. Пока он отсутствовал, Хмурый выпил еще чашку кофе. Бармен пришел, когда Хмурый докуривал сигарету.

— Все отлично! — Он хлопнул в ладоши и потер их. — Сейчас пойдете в свою квартиру. Лис покажет. Кстати он обещал раздобыть мебель. На выходе, Акела выдаст Сереже пистолет с кобурой. Слушай, Хмурый! Ты просто золото, хотя и рожа у тебя. Извини.

— Принято.

— Эх! Шугануть бы их всех. Да не получится. Жаль, что сталкеров не поднять. А то грохнуть бы выжигатель и они в глубокой заднице.

— В каком смысле?

— А в таком! Это самая главная лаборатория. Если она гавкнет, то они могут сворачивать свою программу. Но защита у Выжигателя о-го-го!

— Так они могут еще такую же построить.

— Не все так просто! Аппаратура там уникальная. Их сенат не дает разрешение на изготовление запасных экземпляров. Боятся, что ими могут террористы завладеть, или маньяк— ученый. А отсюда все это транспортировать дороже, чем на Марс слетать. Вот теперь и представь. Если выжигатель уничтожить, то для его восстановления, не будет ни средств, ни сил.

— Ну средства америкосы найдут.

— Не скажи. А разногласия в сенате и обществе, а пронырливая пресса. Ты только представь, что военные, просившие на Зону определенные суммы, вдруг запросили в десятки тысяч раз больше.

— Знаешь? Я в этом не силен. Пойду я. Завтра рано вставать.

— Ты что? Собираешься под выброс выходить?

— Так надо, Бармен. Так надо.

— Упрямый ты. Не знаю, что задумал, но пусть Зона хранит тебя.

— Спасибо на добром слове.

Хмурый встал и они с Барменом пошли в зал. Там уже все наговорились. Похоже они вытрясли из Светланы все что она знала. А судя по ее взгляду на него, сами немало порассказали ей. Он подошел к Лису:

— Ну показывай квартиру.

— Маша, — Лис не спешил отвечать, — ты поела?

— Да! И Сележка тоже поел.

— Пойдем смотреть, где жить будете.

— Пойдем.

Все встали из-за стола и пошли к выходу. В оружейку выстроилась очередь. Акела окинул всех взглядом и громко спросил:

— Сталкер Сережа присутствует?

Сережа посмотрел на Хмурова. Тот кивнул ему головой, мол отвечай.

— Я здесь.

Мальчик протиснулся к охраннику. Акела выдал ему ПМ в кобуре.

— Кто следующий?

— Я!

Вперед вышла Маша. Наступила тишина, а потом всеобщий хохот. Акела, вытирая слезы, присел на корточки. Он протянул Маше шоколадку.

— Молодец малышка. Наш человек! Тебе у нас понравилось?

— Понлавилось! У вас здесь весело!

— А кто тебе больше всех понравился?

— Хмулый! Он класивый! Я выласту большая и женюсь на нем!

Все снова захохотали. Посыпались шуточки:

— Хмурого сосчитали! Пропал Сталкер! Через пятнадцать лет по зоне Хмурята бегать будут!

Хмурый, тоже улыбаясь, надевал кобуру с пистолетом на Сережин ремень. Мальчик шепнул ему на ухо:

— Это мне насовсем?

— Подрастешь, тогда потяжелее найдем. Учиться стрелять будешь из него. Бармен ящик патронов даст. Я уйду завтра. Так что учить тебя будет он. Слушайся его во всем. Он классный Сталкер.

— А все говорят, что ты классный.

— Преувеличивают. Они же мои друзья.

Он встал, получил свой автомат и все пошли на улицу.

Дом находился рядом с баром. Лис показал пустые квартиры. Света выбрала с двумя комнатами. Водопровод работал исправно. Все было целое не разбитое. Когда квартира была выбрана, Сталкеры помчались разыскивать мебель. Хмурый остался.

— Свет! Я завтра ухожу. У Бармена можешь брать все, что нужно. О деньгах не беспокойся. Ребятишек береги.

— Хмурый. Я о тебе сегодня столько услышала! Хорошо, что я тебя встретила. Ну, в смысле, хорошо, что ты мой брат.

— Ответ неправильный. Хорошо, что Я тебя встретил, хорошо, что ТЫ моя сестра.

Больше поговорить им не дали. Начали заходить соседи. Ими, в основном, были старушки и старички. Они приходили знакомиться, приглашали к себе в гости. Потом повалили Сталкеры. Они несли стулья, табуреты, этажерки, кровати. Четверо, даже, притащили здоровущий шкаф. Света так обрадовалась этому шкафу, что притащившие его, зарделись от удовольствия. Кто-то притащил немного промятое кресло. Маша уселась в него и весь вечер, не сходя с места, играла своей куклой. Хмурый ушел, когда стемнело.

Часть вторая. Я объявляю им войну

Утром он зашел к Бармену. Долго подбирал снаряжение. Пришел Лис. Молча встал в дверях и наблюдал за Хмурым. Наконец тот закончил с экипировкой, попестал на руках ранец и закинул его за плечи. Тщательно все укрепил на себе. Повернулся к друзьям.

— Ну все. Я пошел. Да что вы, в самом деле? Что уж я, совсем идиот, что ли?

— Не знаю, не знаю. — Лис подошел к нему. — Учти! Если не вернешься, то я тебя убью!

— Спасибо, Лис! Хороший ты парень.

— Скажи, хоть, куда идешь.

Хмурый развернул карту и ткнул в нее пальцем.

— Ого! Если собираешься выходить из города здесь, то знай, что по всей долине, до самого леса, сплошные аномалии. Проходы есть, но все равно иди осторожно. Когда ждать обратно?

— Не знаю. Мне надо выяснить, как натовцы охраняют свои объекты во время выброса. Если не успею к ближайшему выбросу, то придется ждать следующего. Вот и считай.

— Не нравятся мне ваши посиделки под выбросами. Ох не нравятся.

— Расслабься! Ну я пошел.

Он пожал руки Бармену, Лису и Аборигену.

— Все! До встречи!

— Не забудь, что тебя невеста ждет!!!

— Помню!

И он пошел, не оглядываясь. Друг побежал следом за ним.

Когда он проходил мимо дома, в котором поселилась Света с детьми, его взгляд невольно скользнул по окнам второго этажа. В одном окне торчала троица дорогих, его сердцу, человечков. Они махали ему руками. Он помахал в ответ. На душе стало очень тепло и появилась уверенность, что у него все должно получиться.

Выйдя за шлагбаум, он подозвал к себе Друга.

— Слушай меня внимательно! Я иду впереди. Ты идешь за мной след в след.

И он пошел по направлению к лесу. До леса, по прямой, было не больше двух километров. Но это по прямой. Вся долина была утыкана аномалиями. Они начинались в десятке метрах от выхода из города.

Хмурый полностью полагался на свое природное чутье. Он шел медленно, делая остановки, чтобы определить направление движения. Аномалии находились близко друг к другу. Иногда приходилось продираться по узкому коридору. Друг двигался сзади. Ему было не по себе. Он поскуливал и мелко дрожал, но несмотря ни на что, шел след в след. Даже когда к нему двинулась «жарка», даже тогда, он не бросился от нее в страхе. «Жарка» не достал всего чуть-чуть. Было очень горячо, но Друг прошел там, где, перед этим, прошел его хозяин. Хмурый обернулся.

— Друг! Ты умница!

Друг жалобно заскулил.

— Выйдем! Не волнуйся! Все кончается!

И они снова тронулись в путь по лабиринту, стены которого, при прикосновении, несли смерть. Если бы, кто-нибудь, наблюдал за ними, то подумал бы, что по долине идут человек и пес, полностью лишенные вестибулярных аппаратов. Они шли по очень замысловатой, даже весьма замысловатой, кривой. Они прошли почти две трети пути. День начал клониться к вечеру. Хмурый выбрал небольшую полянку среди аномалий и решил сделать привал. Он раскрыл банку тушенки, вывалил ее перед Другом, а сам стал есть шоколад. Лес был уже недалеко, но он был как локоть. И близко, и не укусишь. Надо бы хорошенько рассмотреть этот лесок. Он достал бинокль.

«Лес как лес. Пока ничего необычного. Начинается с кустов. Справа кабан гуляет. Если не уйдет, то надо будет завалить. Побаловать Друга. Слева все как везде. Наверху. На деревьях ничего подозрительного. В небе никого».

— Тишина. Никого. Еще немного отдохнем и пойдем.

Он уже хотел убрать бинокль, как, справа, где гулял кабан, прозвучали автоматные выстрелы.

— Лежать!

Друг сразу лег, как убитый. Хмурый распластался по земле, перпендикулярно направлению выстрелов. Левым ухом прижался к земле. Было далековато, но общая обстановка немного просматривалась. К ним никто не шел. Выстрелы прекратились. Он начал медленно придвигать бинокль к лицу. Приставил один окуляр к правому глазу.

«Ого! Нашего кабанчика завалили. Двое, без бандан. Разделывают тушу. Хорошо, что Другу ничего не пообещал. Смеются. Нас, похоже, не заметили. А вот как теперь мы будем продвигаться? Где-то у них здесь схрон. Не хочется с ними застревать. Натовцы нужны, они опаснее. Так. Нарезали мяса. Уходят. Придется ждать. Вот ведь фигня!»

— Лежать, Друг, лежать. Если нас видят, то пусть думают, что мы трупы. Время у нас есть. Сюда не сунутся. Стрелять бесполезно. Аномалии пулю не пропустят. Так что лежим.

Он рассматривал Хантеров в бинокль. Вот они нарезали мяса и ушли. Далеко ли? Вот появились слепые псы. Кружат недалеко. Вот они попробовали подойти к кабанчику. Послышались выстрелы и псы бросились врассыпную.

«Так, так, так! А Хантеры-то где-то рядом сидят. Ну-ка пошарим в том районе».

Он стал внимательно вглядываться в глубь леса. Слева от лежащего кабана, чуть в глубину, поднимался еле заметный дымок.

Хмурый быстро поднялся, еще раз посмотрел в бинокль и повернулся к Другу.

— Мы их невидим, а они нас. Надо быстро выбираться и к лесу. Может как раз к жаркому успеем.

И он пошел. Пошел очень быстро, безошибочно определяя маршрут. Иногда он подносил к глазам бинокль, рассматривая правую часть леса.

Аномалии закончились так же неожиданно, как и начались. Хмурый быстро пробежал открытое пространство и остановился у кустов. Посмотрел в бинокль.

— Все нормально Друг. Если бы нас заметили, то давно бы уже стреляли. Теперь ползком и тихо, без скулежа.

Он пополз вперед за ним Друг. Друг полз так тихо, что Хмурый даже обернулся, чтобы посмотреть, где находится его питомец. Тот был рядом. Хмурый одними губами проговорил: «Молодец!» Друг оскалился и вильнул хвостом.

На выходе из кустов, он опять посмотрел в бинокль. Потом повернулся:

— Там, видать, низинка или овражек. Не видно их. И охраны не видно. Может их там толпа, раз ничего не боятся? Ладно. Заходим в лес. Только ветками не хрустеть.

Он выпрямился, не отрывая от глаз бинокля. Углубились в лес. Хмурый взял направление на дым. От дерева к дереву, они подходили все ближе и ближе к костру. Вдруг среди деревьев мигнул огонек. Он приставил палец к губам. Стали двигаться медленнее.

Бандиты расположились на привал в какой-то заросшей воронке. Их было трое. Похоже, что они были сильно пьяные. Они шумели и ржали как жеребцы. Оружие было под руками, но на земле. Не далеко от костра лежала девушка. Руки и ноги у нее были растянуты и привязаны к вбитым в землю колышкам. Рот был стянут какой-то тряпкой. Глаза с ужасом смотрели на бандитов.

Хмурый подготовил автомат к бою и встал в полный рост.

— Поднять руки!

Хантер, сидевший к нему лицом, схватился за автомат и получил пулю в лоб. Двое оставшихся в живых, быстро подняли руки. Они не видели численности противника, поэтому решили не искушать судьбу. Друг бросился к девушке перегрызать веревки. Его хозяин подошел к бандитам сзади, стукнул одного по голове прикладом и сразу приставил ствол к уху другого.

— Тихо, тихо, тихо! Рыпнешься — пристрелю!

Он взял ствол автомата левой рукой, дернул его вверх, а прикладом врезал бандиту за ухом. Потом связал им руки, обыскал карманы и откинул все оружие в сторону. После этого достал нож и помог Другу освободить девушку. Она села и стала развязывать себе рот. Он хотел помочь ей, но девушка вертелась и не пускала его себе за спину.

— Ну хорошо, хорошо! Сама, так сама.

Девушка справилась с узлом, освободила рот и спросила:

— Ты кто?

— Я Хмурый. Сталкер — одиночка. А это мой партнер. Его зовут Друг. А тебя как звать?

Она вскочила, подбежала к автоматам Хантеров и схватила один. Направила его на Хмурова. В глазах ее сверкала ярость.

Хмурый сидел на земле. Его автомат лежал рядом. Он был спокоен. Тут же сидел Друг и улыбался своей, собачьей, улыбкой.

Зашевелились Хантеры. Девушка резко развернулась в их сторону и стала стрелять. Автомат трясся в ее руках, а она не могла остановиться. Пули летели в разные стороны. Они попадали в мясо, в рюкзаки, в бандитов, в костер. Патроны кончились. Она стала передергивать затвор. Передергивает и нажимает на курок — щелчок. Передергивает — щелчок. Еще — щелчок.

Один лежал с открытыми глазами и разодранной в клочья грудью. Второй стонал и еще шевелился. Девушка подбежала к нему, схватила автомат за ствол и стала бить его прикладом, как дубиной. Размахивалась и ударяла. И только тогда, когда голова стала похожа на кусок кабанятины, она уронила автомат, плюхнулась на землю и заревела в полный голос. Плачь, был такой отчаянный, что Друг начал подвывать ей. Хмурый посмотрел на него и прижал палец к губам. Друг замолк, улегся и прикрыл нос лапой.

Хмурый поднялся на ноги и подошел к костру.

— Я хотел их допросить. А ладно. Хрен с ними.

Он посмотрел на кабана.

— Пойду мясца принесу. У моего Друга давно маковой росинки во рту не было. Да и нам не грех подкрепиться. Друг! Останешься здесь. Будешь охранять.

— Я с тобой пойду!

Девушка схватила его за рукав. Он посмотрел на нее.

— Ну, если хочешь, пойдем вместе.

Они дошли до кабана. Хмурый отрезал три огромных куска мяса и пошел к костру. Всю дорогу девушка молча держала его за рукав. Когда они подошли к костру, она оторвалась от Хмурова и отбежала в сторону. Ее выворачивало наизнанку. Хмурый вытащил трупы наверх, набрал веток и стал жарить два куска мяса. Третий кусок он дал Другу.

Девушка подошла к нему, когда мясо было уже почти готово. Он протянул ей один кусок. Она помотала головой, отказываясь от мяса. Он воткнул прут с нанизанным на него мясом в землю и достал плитку шоколада. Развернул фольгу и протянул девушке. Та взяла шоколад и осторожно откусила.

Хмурый ел не спеша. Съев свой кусок, он закурил. Сидел, молчал и курил. Девушка ела шоколад и тоже молчала. Подошел Друг. Он положил лапы на колени девушки и лизнул ее руки. Она осторожно погладила его.

— Странно. Человек и чернобыльская собака. А где ты его взял?

— Друга, мне, дала его мать. Я ей однажды помог.

— А ты всем помогаешь?

— Нет.

Он опять замолчал. Девушка гладила Друга. Наступала ночь.

— Меня Вера зовут.

— Хорошее имя. Ну-ка покажи мне, где твоя деревня была.

— Почему ты думаешь, что была?

— Иначе ты не бродила бы здесь.

Он протянул ей развернутую карту. Вера внимательно ее разглядывала, а потом спросила:

— А где мы сейчас?

— Вот здесь. — Хмурый ткнул пальцем.

Девушка опять внимательно посмотрела на карту и неуверенно произнесла:

— По-моему, где-то здесь.

Похоже, что она была из одной деревни со Светланой.

— Ты знаешь такую девушку по имени Светлана?

— У нас была одна Света. Боевая девчонка. А почему ты спросил?

— А она из той же деревни, что и ты.

— Светка жива? Где она? Откуда ты ее знаешь?

— Она сейчас в Ростке. Так! Ночь надвигается. Надо гасить костер и ложиться спать.

— А на нас не нападут?

— Друг посторожит. У него отличное чутье. Друг! Ты нас посторожи, хорошо?

Друг тявкнул. Хмурый затоптал догорающий костер и лег на землю. Вера походила, походила. Поискала местечко. Потом подошла к лежащему Хмурому.

— А можно мне рядом с тобой?

— Ложись.

Она осторожно прилегла рядом с ним. Хмурый уснул мгновенно.

Ночь прошла спокойно. Хмурый периодически просыпался, чтобы оценить обстановку. Все было нормально. Друг лежал рядом и, когда его хозяин просыпался, он лизал его в лицо, как бы говоря, что все спокойно. Вера полностью им доверилась и спала как убитая. Хотя это не помешало ей прижаться к Хмурому и крепко обнять его левую руку. Когда он проснулся, ему пришлось ждать. Он не хотел пугать девушку.

Наконец она проснулась и, сообразив, быстро отпустила его руку и отодвинулась от него.

— Извини. Я нечаянно.

— Все нормально. Сейчас позавтракаем.

Он поднялся и посмотрел на кабана. Там, где вчера лежал кабанчик, валялись одни кости.

— Друг! Кабанчика-то сожрали!

Друг стоял, опустив голову.

— Ладно! Не бери в голову! Поедим консервов.

Он стал вытаскивать из ранца банки. Проверил рюкзаки Хантеров. Выгреб из них еду, патроны, контейнеры с артефактами и деньги. Сложил все в один рюкзак. Осмотрел оружие. Выбрал один автомат и пистолет ПМ. Положил на рюкзак.

Потом он открыл консервы и все стали завтракать. Когда позавтракали, он закурил. Курил молча. Вера тоже молчала. Хмурый покурил, затоптал сигарету и сказал:

— Возьмешь рюкзак и автомат. Пойдешь в Росток. Друг покажет дорогу.

Друг обиженно заскулил. Хмурый подсел к нему.

— Так надо, Друг. Проводишь Веру и найдешь меня по следам. А ты, Вера, — он повернулся к ней, — найдешь в Ростке Бармена. Тебе любой покажет. Скажешь, что от меня. Артефакты ему продашь. Спросишь про Свету. Ну все. Идите.

— Я с тобой пойду.

— Со мной опасно.

— Я с тобой пойду.

— Да, что я, медом намазан, что ли?

— Ты хороший.

— Да кто тебе это сказал?

— Я сама вижу.

— Посмотри мне в глаза.

Вера смело посмотрела ему в глаза.

— Видишь какой я?

— Вижу. Ты хороший. Я с тобой пойду.

Хмурый сел на землю и немного подумал. Потом он открыл ее рюкзак и выбросил оттуда артефакты.

— Лишний вес. Не боись. Живы будем — денег раздобудем. Тебе переодеться надо.

Он поднялся наверх, раздел бандита, которого убил. Спустился к Вере, держа одежду в руках.

— Переоденься. Эта одежонка целая. У других все в клочья. Обувь свою оставишь.

— Я не хочу это одевать.

— Тогда в Росток!

— Хорошо. Я переоденусь.

— Задача такая! Идем быстро! Все делаем так, как скажу я. Нам надо успеть до выброса.

— А я выбросов не боюсь.

— И я не боюсь. А вот америкосы боятся. И нам надо выяснить: до какой степени они боятся выбросов. Так что, идем почти бегом.

— Я умею бегать.

Она боялась, что этот суровый парень не возьмет ее с собой, поэтому соглашалась на все.

— Тогда крепим на себя вещички и бегом за мной. Только как можно тише.

Они укрепили вещи, чтобы не гремели, не звенели и не ерзали. Хмурый помог девушке подтянуть лямки. Он оглядел место ночлега. Взяли все, что надо.

— Все! Пошли.

Он быстро тронулся в путь. За ним девушка, а замыкающим трусил Друг.

Темп бега был щадящий. Метров триста легким бегом и столько же быстрым шагом. Хмурый периодически оборачивался, чтобы узнать самочувствие Веры. Она была молодцом. За час они прошли около десяти километров. Для броска по лесу, это было не так уж и плохо. Правда, они были жители Зоны, поэтому надеялись, что опасность они заметят раньше, чем она нагрянет. Если так пойдет и дальше, то на месте они будут к обеду.

Пробежав еще чуть больше часа, Хмурый остановился и поднял руку, предупреждая об опасности. Когда Вера подползла к нему, он, из-за кустов, рассматривал что-то в бинокль. Она попробовала выглянуть, но Хмурый задвинул ее назад. Она села на землю и стала ждать. Рядом с ней улегся Друг. Наконец, Хмурый закончил наблюдение. Он сел рядом с Верой, вынул карту и нарисовал на ней кружок.

— Здесь схрон Хантеров. Охраняют трое. Сколько внизу не знаю. Трогать мы их, пока, не будем. Крышка замаскирована под пень. Сейчас немного отдохнем и пойдем дальше. Обходить будем справа.

Хмурый опять начал смотреть в бинокль. Через полчаса он уселся рядом с Верой. Что-то снова отметил на карте, убрал ее и махнул своим спутникам, чтобы они двигались за ним.

Они медленно двигались вправо. Хмурый иногда останавливался и смотрел в бинокль. Скоро он стал увеличивать темп движения. Взяли старое направление. Деревья стали редеть. Появился густой кустарник и они перешли на шаг. Хмурый остановился, дождался Веру и шепнул ей, когда она подошла:

— А ты молодец. Я боялся, что не выдержишь темпа.

Вера была довольна похвалой, хотя и чувствовала себя на грани бессилия. А он уже отвернулся от нее и стал глядеть в бинокль.

— Это твоя деревня?

— Да.

— Точно?

— Да. Я знаю место, где мы стоим. И вообще мне все здесь знакомо.

Хмурый повернулся к ней. Девушка сидела к нему спиной и тяжело дышала. Он сел рядом с ней. Достал из кармана шоколад, разломил пополам и протянул половину ей. Вера взяла шоколад и кивнула головой.

— Разровняли вашу деревню.

— Я знаю. Я видела. А когда они меня заметили и хотели поймать, я долго бежала по лесу. Заблудилась. Бродила, бродила и напоролась на бандитов. Они меня натовцам хотели продать.

— Откуда ты знаешь?

— Они мне говорили: «Скажи спасибо, что ты с нами. Вот продадим америкосам, тогда запрыгаешь».

— Понятно. Ты, пока, отдыхай. Мне понаблюдать надо. Если хочешь, поешь с Другом. Пошарь в рюкзаке.

Он полез в кусты и словно пропал. Вера забеспокоилась, но видя, что Друг спокоен тоже успокоилась.

Хмурый рассматривал военный городок, поставленный натовцами на месте, где была деревня.

«Две длинные брезентовые палатки. Четыре навеса. Под навесами ящики. В центре небольшая площадь. На ней люк. По периметру колючая проволока. Вход на территорию один. Плохо, что он расположен в противоположной от нас и леса стороне. Охрана только там. Четыре пехотинца. Если остальной периметр не охраняется, значит он или под сигнализацией, или заминирован. Надо проверить».

Хмурый отполз назад к своим спутникам.

— Значит так! Мне надо кое-что проверить. Для этого надо стрельнуть. Не бойся, риска практически нет. Пуля уйдет в землю, а выстрела не будет слышно. Что бы вы ни услышали, вы должны сидеть здесь без паники и продолжать ужинать. Я пошел.

Сказал и исчез в кустах. Вера придвинула к себе автомат и перестала есть. Какая тут еда. Аппетит куда-то улизнул. Она посмотрела на Друга. Тот уплетал тушенку и был спокоен, как будто ему ни о чем не намекали.

Хмурый проверил готовность автомата. Он прицелился и выстрелил в нижний ряд. Выстрела не было слышно. Проволока изогнулась, стукнула по следующему ряду. Завыла сирена. Из правой палатки выскочили пехотинцы.

«Значит это у вас казарма. Понял. Ого два десятка. Интересно, вы все или только дежурное подразделение? Лес под прицел взяли. Десять медленно идут через площадь, а остальные бегут по внешнему кругу периметра. Опа! Из левой палатки высунулся хрен с горы. Неплохой костюмчик ССП-99 «Эколог». Лаборатория у них там, что ли. Не успели обжиться, а уже лабораторию завели. Ну теперь, хоть, обстановка ясна. В слепую не надо бегать. А что у нас бойцы делают? Проволоку меняют. Похоже мин там нет. Лучше бы сигнализации не было. Все заделали. Бегут назад. Ничего не поняли и разбираться не хотят. Хозяин барин. А может, они только мутантов боятся? Наверняка. Какой дурак будет на них нападать? Нет у нас дураков. Ты, Хмурый, не в счет. А о тебе они не знают. Ну и что мы теперь имеем? Стоп, стоп, стоп. Ух ты! Люк открывается. Похоже у них там бункер. Офицер вышел. Ему докладывают. Полез назад. Короткий доклад. Значит считают что все нормально. Пойду, перекушу и подумаю».

Он бесшумно выполз из кустов. Вера даже не успела испугаться его появления. Она шумно выдохнула и положила автомат.

— Что там за сирена выла?

— Сигнализация включилась. Сейчас поем, покурю и опять на пост. Чего-нибудь осталось пожевать?

Она протянула ему пол банки тушенки. Хмурый взял тушенку и стал спокойно есть ее. Вера ждала. Она поняла, что лучше не задавать вопросов. Но все-таки ей было не по себе. Что-то он задумал и это пугало ее.

Хмурый поел и закурил. Вера не выдержала.

— Ты что решил делать?

— Хочу проверить их лабораторию.

— Ты что, с ума сошел? Там полно солдат.

— Да. Солдат многовато. А кому сейчас легко? Только бы не подключили сигнализацию к воротам.

— Ты псих!

— Я знаю.

— Я не пущу тебя!

— Послушай, девочка. Я знаю, что я псих. Другой бы не стал тебя спасать. Самому бы спастись. Тебя хотели им продать. Значит уже кого-то продавали. Может там в клетках сидят твои подруги. Может мои друзья. У тебя есть оружие, есть продукты. Ты свободна. Я не держу тебя. Я привык делать то, что собирался делать. Риск существует всегда. Даже когда ты спокойно ешь, то ты можешь подавиться. И что же, не есть совсем.

— Но тебя же могут убить.

— Почему ты волнуешься за меня, которого знаешь всего сутки?

— Я не знаю. Я привыкла к тебе.

— А я привык к отцу, привык к матери, к Зоне, к Другу, к одиночеству, к смертям. Человек ко всему привыкает. Будь на моем месте другой, ты бы привыкла к нему. Но! Все проходит, девочка, все проходит. Ты сейчас уйдешь и через пару дней забудешь меня.

— Я никуда не пойду.

— Ты нарушила договор. Ты обещала делать так, как я скажу.

— Я никуда не пойду. Я буду делать так, как скажешь ты.

— Ну хорошо. Тогда пока сиди здесь. Я пошел на разведку.

И он исчез в кустах, а Вера осталась с Другом. У нее из глаз текли слезы. Она их не вытирала. Просто сидела и гладила Друга.

— Тебя он тоже спас? Маму твою спас. Ты ему служишь и не имеешь права перечить. Тебе, наверно, очень тяжело с ним, Друг. У него холодное сердце. Он даже не понимает, что кто-то может за него переживать.

Друг молча лизнул ей руку.

Хмурый наблюдал за лагерем. Небо начало темнеть. Часа через три-четыре будет выброс. Он не отрываясь смотрел на ворота. Все было спокойно. Надо было ждать.

Наконец в лагере началось шевеление. Из казармы вышли пехотинцы и пошли к люку в бункер. Он насчитал двадцать шесть человек. Четверо на воротах. Плюс офицер. Прошли два ботаника. В защитных костюмах. Даже среди своих, считают себя самыми ценными.

«Люк открыт. Значит еще кто-то должен спуститься. Хорошо бы охрана ворот. О! Вот и охрана пошла к люку. Спустились. Люк закрыли. Ворота закрыты на засов. На верху ворот колючка. Вроде ничего не подключали. Разберемся на месте».

Небо уже потемнело. Он вышел к девушке.

— Мне пора. Вы сидите здесь. Наблюдайте за лагерем. Увидите, что я возвращаюсь, подбегайте ко мне. До утра не вернусь, уходите в Росток. Друг, проводишь Веру.

— Я с тобой пойду.

— Там опасно.

— А я все равно пойду с тобой!

— Тогда пошли все.

Они быстро пошли по направлению к лагерю. Обогнули периметр с левой стороны, там где пробегали пехотинцы. Подошли к воротам. Прислушались. Все было тихо.

Хмурый подошел к воротам и дотронулся стволом автомата до колючки на воротах. Тишина.

— Отлично. — Прошептал он. — Теперь надо открыть ворота.

— Как они закрыты?

— На засов. Четыре скобы. По две на каждой воротине.

— А верхом залезть нельзя?

— Надо что-то накинуть на проволоку.

— А если рюкзак?

— Молодец!

Он быстро снял с Веры рюкзак, а с себя ранец. Расстегнул ранец и высыпал в него из рюкзака. Поставил ранец перед девушкой.

— Упакуй получше.

Сам вынул нож и разрезал ранец по шву, оставив дно целым. Получился приличный кусок толстого брезента. Он взял его за один край зубами, наклонился, слегка, вперед. Брезент доставал своим краем до кончиков пальцев. Хмурый начал осторожно поднимать руки, чтобы брезент не скатился с них. Ухватился за верх воротины, чуть присел и подпрыгнул. Руки вытянулись. Он поднялся на вытянутых руках над створкой ворот. Осторожно перегнулся через ворота и разжал зубы. Брезент полностью закрыл небольшой участок колючей проволоки. Затем он перенес одну руку на внутреннюю сторону ворот и уперся ладонью на уголок, вывернув ее в сторону лагеря. То же проделал с другой рукой. Лег животом на брезент и перевернулся во внутрь лагеря.

Присел. Прислушался. Все было тихо. Он повернулся к воротам, сдвинул щеколду и приоткрыл ворота. Они открылись почти бесшумно. Новенькие. Не успели заржаветь. Это не в Темной долине. Там ворота со времен СССР не смазывались.

Махнул рукой Вере, чтобы шла к нему. Девушка подошла. Он забрал у нее свой ранец, закинул его за спину и прошептал:

— Вон лаборатория. Идем туда. Только тихо.

И он, как тень, метнулся в палатку. Его спутники поспешили за ним. В палатке было темно. Он вынул из кармана фонарик и посветил.

— Боже мой!

В лаборатории стояли клетки. В них находились люди. В основном девушки и один мальчуган, лет десяти. Они сидели на полу и смотрели на луч фонаря. Кто светил, они не видели и поэтому молчали.

— Не бойтесь! Мы сейчас освободим вас. Надеюсь вы знаете эту девушку? — Он посветил фонариком на Веру.

Люди в клетках зашевелились.

— Девчата. Это же Вера. Она с автоматом.

— Вера!

— Верочка!

— Тише девочки, тише. Не шумите, а то все испортите.

Хмурый подошел к пультам и стал открывать клетки. Люди выходили из клеток и пытались обнять его, но он показывал на Веру:

— Ее благодарите.

Хмурый подошел к последней клетке.

— Привет Хмурый!

— Философ! Мать твою! Ты-то как здесь?

— По глупости. Иду по лесу, размышляю. Вдруг, бац, на меня сетка летит. Замотала так, что чихнуть нельзя. Подходят пятеро. Замотали скотчем, прямо поверх сетки и потащили. Приволокли сюда, разоружили и засадили в клетку. Сказали, что после выброса, меня выжжет и можно сделать неплохого зомби. Скоро выброс.

— Да. Часа через два. А кто с тобой в клетке?

— Хантер. Вообще-то неплохой парень. Тоже кандидат в зомби.

— Эй, Хантер. Тебя как звать?

— Проныра.

— А ты как сюда попал?

— Пришел от Пахана. Артефакты принес на продажу. Хотел предложить сотрудничество. А они меня в клетку. Латыши! Пуп земли! Слушай, Хмурый. Я слышал про тебя. Говорят, что ты свое слово держишь. Если быстро пойдем, то можем уйти от выброса. У нас недалеко приличная землянка.

— Знаю.

— Откуда?

— Видел. Мимо проходил.

— И не тряхнул?

— Нет. Ты лучше скажи — нас пустят в землянку или ее придется занимать с боем? Я хочу спасти своего друга.

— Я поговорю с Паханом.

— Отлично! Эй! — Хмурый обратился ко всем. — Сейчас уходим. Идем в темпе. Всех прошу постараться. От этого зависит жизнь вот этих двух человек.

— Хмурый. — Философ взял его за локоть. — На стеллажах в контейнерах артефакты.

Хмурый посмотрел на стеллажи. Контейнеров было штук тридцать. Если в каждом лежало хотя бы пяток артефактов, то это было богатство.

— Все контейнеры забрать. Проныра! Пахану скажешь, что мы заплатим за ночлег. По артефакту за человека.

Он дождался, когда все контейнеры были разобраны и сказал:

— Вера! Отдай Философу автомат с патронами. Все идем за Пронырой. Философ вторым. Далее девушки. Я замыкающий. Теперь уходим.

Все вышли на улицу, выстроились в том порядке, который назначил Хмурый и, по его команде побежали за Пронырой. Хмурый раскрыл за собой ворота настежь, в расчете на то, что в лагерь забредут животные. Пусть латыши покорячатся.

По дороге им попадались группы мутантов, которым, похоже, не было никакого дела до людей. Перед выбросом, животные меняли территорию обитания. Попалось одно огромное животное, похожее на медведя, только в полтора раза больше и с клыками в сорок сантиметров длиной. Девушки шарахнулись от него в сторону, но зверь не обратил на них никакого внимания. Хмурый решил расспросить, позже, у них об этом звере.

К схрону Хантеров они подбежали, когда вокруг уже была звенящая тишина. Вот-вот должен был произойти выброс. Проныра нашел вытяжку и, прильнув к ней, заорал:

— Пахан! Это я, Проныра! Открой! Со мной Хмурый с людьми. За ночлег готов заплатить артефактами. Штуку за человека. В противном случае поклялся уничтожить всех.

После небольшой паузы из вытяжки раздался голос:

— А где он собирается выброс переждать?

— Пахан! Не глупи! Он местный и выбросов не боится. И слово свое держит.

Опять пауза. Потом люк, замаскированный под пень, откинулся, и оттуда крикнули:

— Заходите!

Хмурый взял в руку гранату, выдернул чеку и стал спускаться в землянку. Когда он спустился на земляной пол, то молча показал гранату и чеку. Здоровенный Хантер, так же как и он, молча кивнул головой, что все понял. Хмурый поднял голову и крикнул:

— Спускайтесь все.

После этого, он подошел к Хантерам и сел рядом с ними на матрас. В землянку, один за другим, стали спускаться люди. Последним спустился Проныра, держа в руках Друга. Он закрыл за собой люк и закрепил его цепью за мощный крючок. Теперь люк снаружи открыть было невозможно.

— Проныра! — Пахан подошел к столу, сел на лавку и жестом пригласил Хмурова присесть рядом. — Ты за сколько нас продал ему? — Он кивнул на Хмурова.

— Погоди, Пахан. — Хмурый вставил чеку в гранату, убрал ее и положил руку на плечо главаря. — Он тебя не продавал. Я, еще днем, срисовал твою землянку. Три охранника. Вот карта, на ней все отмечено.

Он положил на стол карту. Пахан внимательно рассмотрел ее и кивнул головой.

— Все верно. Ну ты спец! Главное мои идиоты ничего не заметили. Убери свою бумажку. Ладно. Проехали. Ты где Проныру подцепил?

— У миротворцев в клетке.

— Ты, что, их всех замочил?

— Нет. Они в бункер спрятались.

— А если бы у них секрет был?

— У меня тоже свои секреты есть.

Пахан замолчал. Потом немного погодя, достал из рюкзака бутылку водки и поставил на стол. Посмотрел на стоящих у стены гостей и сказал:

— Давайте все к столу. Выпьем за знакомство и необычность ситуации. Хмурый здесь, а мы живые. Такого я про него не слышал. Хотя нет! Борова с Куцым ты отпустил. Да?

— Да.

— Да-а-а. Сильная команда у Борова была. Не повезло им. Напоролись на тебя. Хотя может и повезло. Ты их, по-моему, озолотил.

— За честность и озолотить не грех.

— Иногда вероломство награждается лучше.

— Иногда. А честность награждается всегда.

Все, кто пришел с Хмурым, расселись за столом. Проныра и Пахан так же сидели с ними. Остальные четверо бандитов остались сидеть на матрасах. Хмурый сидел спиной к ним. Он обернулся и посмотрел на Хантеров.

— А команда твоя что же…?

— А они уже перекусили. — Пахан посмотрел на своих парней. — А много есть вредно. Ха-ха-ха! Бдительность теряется.

Слегка тряхнуло.

— Началось. — Пахан взял в руки бутылку водки. — Пора и нам начинать.

Хмурый услышал у себя за спиной легкое шевеление и мгновенно по позвоночнику пополз холод. Напротив него сидели Проныра с Философом. Глаза их, вдруг начали удивленно расширяться. Хмурый не стал искушать судьбу.

Он оттолкнулся ногами от земляного пола. Скамейка под ним начала падать вместе с сидящими на ней девушками и Паханом. Хмурый выгнул спину назад. В падении, он вынул пистолет, а правой рукой ударил Пахана по кадыку.

Хантеры начали передергивать затворы.

Хмурый упал на пол и выстрелил в голову самому проворному бандиту. Потом в стоящего рядом с ним. Третьим был Хантер, направляющий ствол на Хмурова. Четвертый не стал целиться. Он уже понял, что они проиграли и выстрелил просто так, от страха или от безысходности. Этого уже не суждено было узнать, потому что Хмурый выстрелил ему в голову два раза. На всякий пожарный.

В схроне стало тихо. Так тихо, что было слышно, как дрожат девушки, упавшие на пол. Еще кто-то простонал.

Хмурый быстро вскочил на ноги и посмотрел в сторону Проныры с Философом. В ту сторону стрелял последний бандит.

Философ сидел так же, как до стрельбы. Только глаза были распахнуты до предела и рот раскрыт. А вот Проныра чувствовал себя неважно. Лицо его было цвета сырого асбеста. Глаза сильно зажмурены, а правая рука ухватилась за левое плечо и сквозь пальцы просачивалась кровь.

— Проныре помогите! — он сказал это, ни к кому не обращаясь, но все сразу потянулись к раненому.

Сам Хмурый стал связывать бесчувственного Пахана. Он крепко стянул запястья за спиной. Стянул очень сильно, чтобы кисти рук затекли. Ноги тоже так же стянул. Потом подошел к столу, чтобы убедиться, что с Пронырой сделали все как надо. Тот сидел, прислонившись спиной к земляной стене. Цвет лица не изменился, но плечо было уже перебинтовано.

— Сделайте ему обезболивающий укол. В моем ранце есть несколько аптечек. Легче станет, тогда отведем на топчан. Потерпи, Проныра. Повезло тебе.

Философ, наконец-то достал шприц и вколол раненому обезболивающее. Через некоторое время, Проныра стал оживать.

— Фу! Голова кружится. Ну Пахан! Ну падла!

— Помолчи. Береги силы. — Хмурый отошел к убитым Хантерам. — Помогите обыскать их и оттащить в угол, чтобы не мешались. Оружие разберите. Все вещи к столу, к стене, рядом с ранцем сложите.

Зашевелился Пахан.

— Да-а, Хмурый! Силен ты! Один раненый, да и тот не из твоей команды.

Хмурый промолчал.

— Ну и что ты теперь со мной сделаешь?

— Убью.

— Что вот так сразу? Может, договоримся?

— Не договоримся! Я сам, иногда, прибегаю к таким хитростям, но в этих случаях, я готовлюсь к смерти. Значит и ты должен был приготовиться к смерти. Ну и какие могут быть договоренности с трупом? Здесь теперь все принадлежит нам. За исключением вещей Проныры.

Хмурый подошел к матрасам, отрезал от одеяла большой кусок и пошел к лежащему Пахану.

— Слушай, Хмурый! Ослабь веревки. Руки с ногами отекают. Через два часа гангрена начнется. Ты что дела…?

Хмурый запихивал ему в рот отрезанный кусок одеяла. Запихнув почти все, он придирчиво осмотрел шнурки, которыми были стянуты руки с ногами. Потом обыскал связанного. Все вещи Пахана отнес в общую кучу.

Подошла Вера.

— Мы все сделали как ты велел. Что теперь?

— Надо бы поесть. Твои подруги, небось, голодные. Давай мечи все на стол. Да и свободу отметим. Бутылка-то не разбилась.

Все сразу зашевелились, как будто вспомнили, что они давно ничего не ели. Они и правда завалили стол съестным. Он только улыбнулся, глядя на них.

— Ну, девчата! Выпьем за ваше освобождение.

Он поднял стакан и выпил стоя. Все последовали его примеру. Девчата закашлялись, а Философ крякнул. К столу, шатаясь, подошел Проныра.

— Я тоже жрать хочу.

— О! Будешь жить! Присаживайся. Выпьешь?

— За освобождение выпью.

— Тогда держи.

Хмурый налил ему пол стакана. Проныра поднял стакан.

— Дурак я был. Крыс за друзей считал, а друзей за врагов. Хочу выпить за вас, за всех. И за тебя, Друг! Слышишь?

Друг перестал есть тушенку, посмотрел на говорившего и завилял хвостом. Все заулыбались. Напряжение, потихоньку, спадало. Начали есть и чувствовалось, что они давно не ели.

Хмурый ел не спеша. Он смотрел на девушек и мальчугана и был рад, что все получилось так, как получилось. На полу мычал Пахан, но всем было на него наплевать.

— Вообще-то я в Зону от неизбежности попал. — Проныра ел тушенку и рассказывал о себе.

Отошел, видать парень. Оклемался. Или окружение благотворно подействовало.

— Мне пять лет дали. Менту в морду дал. Да видать сильно дал. Нос сломал и сотрясение мозга. Одно из двух: или в милицию хлюпиков стали набирать, или он справку подделал.

— За что в морду дал?

— А! Приехал в Москву. В метро захожу. Показываю удостоверение участника войны. Я в Чечне воевал. Награда есть. А мне говорят, что льготы отменили. Ну. В смысле заменили на деньги. Монетизация произошла. Я говорю, что все это херня. Короче то да се. Вызвали милицию. Подходят. Ваши документы. Даю паспорт. Где регистрация? Какая? Пройдемте. Пошли, говорю, я гражданин России. Тут же в метро в отделение приходим. И они давай беспредел учинять. Дубинками тыкать. Я одному и врезал. Ну мне тоже досталось. Потом суд. Награду тю-тю. И пять лет, чтобы другим не повадно было. А за колючкой подрался с одним и убил нечаянно. Еще четыре дали. Потом еще два накинули. Уже выходить, а хозяин мне нож окровавленный показывает и говорит, что это мой. Из шизо вышел. Пахан предлагает бежать с ним в Зону. Я еще посмеялся, что мол из зоны в Зону. Согласился. Вот так и попал.

— Грустная история. — Хмурый закурил. — А почему закон такой, что его народ не приемлет?

— Ты, Хмурый, местный, а значит многого не знаешь. — Философ тоже закурил сигарету, которую стрельнул у Хмурова. — Сейчас, практически, каждый новый закон не порядок создает, а хаос. Самый классический пример: «Сухой закон». Люди начинают гнать самогон, травиться, токсикоманить. И так подавляющее большинство законов. А те, кто издает законы, обладают иммунитетом неприкосновенности. Другими словами, они не обязаны исполнять законы, которые сами издают.

— Чудно!

— А то!

— У нас в Зоне все намного проще. Девчата! Вы, хоть, наелись?

— Да! Спасибо!

— На здоровье! Давайте знакомиться?

— Да нам про вас Вера уже все рассказала.

— И что я очень строгий, тоже рассказала?

Девушки засмеялись.

— Она сказала, что вы очень добрый.

Хмурый с укоризной посмотрел на Веру. Она смотрела на него и улыбалась.

— Тогда всем спать. Друг! Сторожить!

Друг завилял хвостом и тявкнул.

Ночь прошла спокойно. Хмурый, как всегда, периодически просыпался и вслушивался в ночные звуки. Но делал он это скорее по привычке, нежели по необходимости. Друг был на стороже и делал это с удовольствием. Он вообще старался во всем угодить своему хозяину.

Наконец начали просыпаться. Хмурый открыл люк и проверил обстановку на верху. Все было нормально. Он подошел к люку и крикнул:

— Все спокойно! Кому надо, тот может выходить.

Из землянки, по одному, стали подниматься девушки. Немного погодя, вылезли мальчик, Философ и Проныра. Хмурый каждого предупредил, что будет стоять здесь и в случае чего, чтобы кричали или стреляли. Проныру спросил:

— Как у тебя дела?

— Странно, но сегодня лучше, чем вчера. Хотя побаливает.

— Ну лады.

Потом он дождался, когда все вернутся и спустятся в землянку. Залез в нее последним и закрыл люк.

— Утренние процедуры сделаны. Теперь позавтракаем и в темпе в Росток.

Все расселись за столом. Завтракали молча. Когда мужчины закурили, Хмурый сказал:

— В Росток пойдем через долину аномалий.

— Но там не пройти. — Философ смотрел на него с недоумением.

— Идти будем в таком порядке: я первый, за мной девушки с пареньком, далее Философ, замыкает Друг. Если будете идти след в след, то пройдем. Страху и панике не поддаваться. И не бойтесь. Мы с Другом в субботу там прошли. Сейчас рассчитаемся с Пронырой, забираем свои вещи и уходим. Идти придется в темпе. Нам надо к темноте попасть в Росток.

Он встал из-за стола и пошел к контейнерам с артефактами.

— Проныра! Нас девять, включая Друга. Иди, возьми девять артефактов за ночлег, плюс имущество Пахана. Я думаю, что так будет справедливо.

— А можно мне с вами в Росток?

Хмурый посмотрел на Философа. Для того, похоже, это тоже было полной неожиданностью.

— Что скажешь, Философ?

— Даже не знаю. Он в вакуум попадет. Не будут с ним одиночки общаться. Вспомни Лиса.

— Это так, но сейчас Лис почти со всеми побратался.

— Ну не знаю. Вообще-то Проныра мне нравится. Да и к Хантерам он попал по стечению обстоятельств. Ну не знаю я, Хмурый! Не знаю!

— Ладно. Если есть желание, тогда идем с нами. Некогда это перетирать. Пойдешь перед Философом. Все, бродяги! Забираем вещи и уходим. Трупы убирать не будем, благо в Зоне ничего не разлагается, а мумифицируется. Кто сюда забредет, тот и уберет.

На полу задергался Пахан.

— Ты здесь остаешься. Подумаешь в одиночестве. Может это жестоко, только я так не думаю. — Хмурый наклонился над ним. — Заодно узнаем, как награждается вероломство.

Он закинул за спину свой ранец и два контейнера с артефактами. Повесил на плечо автомат. Взял на руки Друга и стал подниматься по лестнице. Остальные разобрали вещи и потянулись за ним. Хмурый ждал их на верху.

— Кстати, девчата. А что за зверь нам попался? На медведя похож, только больше по размерам.

— Это саблезубый Бер. Он бывает спокойный, а бывает в бешенстве. Лучше с ним никогда не встречаться.

Все закивали головами, соглашаясь с объяснениями Веры.

— Понятно! Тогда пошли.

Хмурый повернулся лицом к Ростку и быстро пошел по лесу.

Весь путь по лесу напоминал легкую прогулку. Может на такую большую группу не было охотников нападать, может мутанты осваивали новые территории и им было не до людей. Как бы там ни было, а группа довольно-таки быстро добралась до того места, где Хмурый освободил Веру. Они сделали короткий привал, чтобы немного отдохнуть и забрать вещи бандитов, оставленные вчера.

Отдохнув и перекурив, Хмурый повел всех к долине. Он не стал искать проход, по которому прошли они с Другом. Все равно, после выброса аномалии перемешались. Он нырнул в первый попавшийся коридорчик.

И опять начался напряженный путь по сложному лабиринту. Хмурый старался не спешить. Они были прикрыты аномалиями и нападения не боялись. А вот путь надо было выбирать как можно более безопасный. Цепочка была длинная и, не дай бог, кого-то качнет от морального напряжения. Тогда беды не избежать. За сталкеров он не боялся, они опытные в этом деле, а вот девушки могут поддаться панике.

Пройдя больше половины долины, они наткнулись на приличную полянку. Решили сделать привал и перекусить. Хмурый гладил Друга, успокаивая его, и осматривал свою команду.

— Все молодцы! Поешьте, отдохните. Осталось немного. Доедайте все, что осталось в рюкзаках. Легче идти будет.

— Хмурый, смотри! — Философ показывал в сторону Ростка. — На шлагбауме народ. Наверное наблюдатели нас заметили. Встречать вывалили.

Хмурый посмотрел в бинокль.

— Да, ребята. Нас, почему-то, встречают. Лис рукой машет. Думаю, что ничего не произошло, скорее всего им интересен наш маршрут. Кстати, Философ, ты заметил сколько здесь артефактов?

— Не мерено! Только как их достать?

— Подумай. Ты же у нас философ. Ладно. Отдыхайте. Обедайте.

Все зашуршали вокруг импровизированного стола. Сам он уселся в сторонке чтобы покурить. Подошла Вера. Она принесла банку тушенки и галеты.

— Спасибо, Вера. А вам-то хватит?

— За глаза! Друг с нами поест. Хорошо? Его, девчонки, потом погладить хотят.

— Хорошо, хорошо. Ему тоже будет приятно. Он же еще щенок.

Вера отошла к подругам, а Хмурый стал не спеша есть.

Минут через сорок они продолжили путь. Коридоры стали подлиней. Создавалось впечатление, что Зона помогает им. До шлагбаума, если считать по прямой, было метров пятьдесят.

— Ой! Девочки! Смотрите! Света с какими-то малышами!

— Где? Где? Ой! Точно! Светка! Ура!

— Всем стоять!!! — Хмурый рявкнул так, что «жарка», двинувшаяся было, к ним, отхлынула назад. — Девушки! Милые! Я вас прошу. Смотреть только под ноги впереди идущему и ступать след в след. Мы почти пришли. Я не хочу никого из вас терять.

Сказав это, он пошел вперед. Люди со шлагбаума ушли. Похоже догадались, что отвлекают.

Наконец-то они вышли на свободную от аномалий землю. Хмурый стоял у выхода и показывал рукой направление — куда надо идти. Последним вышел Друг. Он мелко дрожал. Хмурый взял его на руки и поцеловал в нос.

— Молодец, Друг!

Тот начал его лизать в лицо и радостно повизгивать.

Они с Другом пошли следом за своей командой. Навстречу им бежали Лис, Света, Абориген и Бармен. За ними, остальных, уже не было видно. Хмурый догнал Проныру.

— Не волнуйся, Проныра. Я думаю, что все будет хорошо.

— Я на это надеюсь.

Впереди встретились Света и ее подруги. Они образовали, что-то наподобие пробки. Обнимались, целовались и плакали.

— Хмулый!!!

Навстречу ему бежала Маша, а за ней, быстрым шагом, шел Сережа. Хмурый поспешил навстречу малышке. Он подхватил ее на руки и подкинул вверх. Она звонко рассмеялась. Он поймал ее и прижал к себе. Маша крепко обняла его за шею и заплакала.

— Ну что ты, красавица моя? Что ты плачешь? Все же хорошо.

— А все почему плачут?

— Они от радости.

— И я от ладости.

— А посмотри на Друга. Видишь? Он от радости прыгает и гавкает.

— И еще хвостом виляет.

— Точно. Виляет.

Подошел Сережа.

— Сережа. Привет.

— Привет.

— Как у тебя дела? Стрелять учишься?

— Меня дядя Бармен учит. Он знаешь как классно стреляет?

— Знаю. Он отличный Сталкер.

— Из Сережи тоже получится отличный Сталкер. — Подошедший Бармен крепко пожал Хмурому руку. — Три дня прошло, а уже стреляет неплохо.

Сережа зарделся от похвалы. Стали подходить Сталкеры. Здоровались и задавали ни к чему не обязывающие вопросы. Хмурый опустил на землю Машу.

— Иди, поздоровайся с Другом. Он по тебе скучал.

Маша побежала к Другу.

— А это кто с тобой? — Сталкеры с подозрением смотрели на Проныру.

— Это Проныра. Бывший Хантер. Благодаря нему, Философ жив. Хочет сталкером быть.

— И ты готов за него поручиться?

— Готов.

— Тогда вопросов нет. Пошли с нами, Проныра.

Вся толпа потянулась в Росток. Сережа шел рядом с пареньком, который пришел с Хмурым. Он что-то говорил ему, держа в одной руке пистолет, а в другой нож. Вид у него был гордый, а у паренька растерянный.

Маша сидела на руках у Хмурова и крепко обнимала его за шею, шепча что-то на ухо. А тот улыбался и кивал головой.

Лис шел рядом со Светой, а она отвечала на вопросы своих подруг.

Сталкеры шли за девушками и заглядывались на них.

Бармен шел рядом с Пронырой и вел, скорее всего, деловой разговор. Проныра внимательно слушал его, изредка отвечая.

И только Друг, перебегал от одних к другим, получая свою порцию ласк и был очень доволен.

К Хмурому подошел Философ.

— Не сердись, Хмурый. Вопрос имеется.

— Задавай свой вопрос.

— Ты про Ад и Рай слышал когда-нибудь?

— Был у меня лучший друг. Он мне все это рассказал. Так что я в курсе. А что тебя интересует?

— Да я про Пахана…

— А. Вот оно что. Он не хотел, чтобы я его убивал. Хотел договориться. Я ему шанс оставил.

— Один из ста.

— Он нам меньше давал, мы свой шанс реализовали. А что касается того, куда я попаду. Какая разница. В Ад попаду, или в Рай. Все равно не навечно. Если за свои деяния попаду в Ад, то там мою душу очистят от скверны и назад, на Землю. А если в Рай попаду, то там мою душу насытят божественной музыкой, до такой степени, что при первых аккордах в бешенство буду приходить, и тоже на Землю.

— И тебя это не волнует?

— Меня больше всего волнует другое. Вот у меня на руках маленький, ласковый человечек. Чтобы этот человечек жил, воспитывал своих детей, а потом внуков — я совершил поступок, за который мне полагается гореть в Аду. Вот как ты считаешь? Должен был я подумать над этим, а потом оставить ее в клетке, но зато спасти свою душу для Рая?

— Ну, я так сразу и не отвечу. Но ведь в заповеди сказано: «Не убий».

— Да сказано. Вот я и не позволяю убивать Зону и ее жителей.

— Ты так странно трактуешь…

— Как понимаю, так и трактую. Видишь ли… Не все так просто с этими заповедями, как кажется. Да и не переживай за меня, Философ. Если тебя этот вопрос очень сильно волнует, то лучше подумай над тем, куда ты сам попадешь. Каждый выбирает для себя. Я выбрал.

— Хмурый. Ты не сердись на меня.

— Все нормально.

Философ отошел от него в глубокой задумчивости.

Они шли по Ростку. Попадавшиеся им навстречу Сталкеры приветствовали их и с интересом рассматривали девушек.

— Мне нужна снайперская винтовка с оптикой и глушителем.

— Что за манера у тебя, Хмурый. Только встретились, а ты сразу быка за рога. Все у тебя будет. Только сначала, хоть, кофе попьем, что ли.

— И к ней бронебойные патроны.

— Тьфу!

Бармен воздел к небесам руки. Пошептал немного, посмотрел на Хмурова и устало сказал:

— У тебя будет все, что тебе надо.

— Много патронов.

— Я тебе их столько дам, что ты с места не сдвинешься!!!

И они оба захохотали.

— Хороший ты парень, Бармен. Даже не спрашиваешь, а есть ли у меня деньги.

— Во-первых ты делаешь то, что надо мне и Зоне, а значит экипировка за мой счет. Во-вторых на твоем счету денег не мерено. В-третьих вы притащили тьму артефактов.

— Все артефакты, за исключением доли Философа и Проныры, принадлежат девушкам и пареньку.

— А они в один голос говорят, что все это твое. И Философ с Пронырой тоже.

— Врут.

— Черт побери! Ну почему все должно быть так, как ты сказал?

— Потому, что им надо жить.

— Они тебе за свою жизнь и отдают все! Етицкая сила! Ну что за тараканы у тебя в голове? Люди! От всей души! Ну не обижай ты их! Мать твою!

— Это я не подумал. — Хмурый потупился. — Ну ты из этих денег обустрой, хоть, их. Только не говори. Скажи, что обустраиваешь бесплатно.

— Ты когда людей приводишь, мне бальзам на душу льешь. Как же я могу за это деньги брать. Дурья твоя башка!

— Ну тогда наливай свой кофе.

Они опять захохотали.

— Наконец-то кофейку попьем. — Бармен разливал ароматный напиток по чашкам. — Ты успокоился?

— Да.

— Точно успокоился?

— Да.

— Ну тогда слушай внимательно. Документы, которые вы добыли в Темной долине, на вес золота. Точнее одна флэшка. В ней дается указание на возобновление всех ранее закрытых экспериментов, а так же на расширение текущих. Флэшка была продублирована в двух экземплярах.

— Да. Я помню.

— Для этого натовцам нужны местные жители. Рекомендовано возводить как можно больше городков и прочесывать Зону в поисках материала. Извини, но так сказано. Мы для них «материал».

— Значит материал. Ну-ну.

— Материал должны выдерживать под выбросом и после этого отправлять… С трех раз угадаешь, куда?

— На выжигатель.

— Точно. На выжигатель. — Бармен задумчиво покачал головой. — Выжигателя не будет и все у них тут гавкнет. Вот такие пироги.

— Вот я и хочу погулять немного.

— Это мы обсудим. Я одну флэшку нашим отослал. Пусть узнают, чем тут натовцы занимаются. А то карт-бланш им отдали за вступление в ВТО. Пусть ГРУ прозондирует ситуацию.

— У них, вроде бы, дружба?

— Ты хотел сказать: «обмен опытом»? Все это херня. Разведка никогда никому не доверяет. Они и флэшку будут проверять. И им обязательно кто-то из информаторов все подтвердит. Так что не боись!

— А чего мне бояться? Я сам по себе. Это они пусть боятся, если мешать станут.

— Ладно! Ты кофе пей, а то остынет.

Вошли Лис с Аборигеном.

— Ни фига себе! Мы там новых жильцов, в поте лица, обустраиваем, а они тут балдеют.

— Обустроили?

— А то!!!

— Ну тогда побалдейте вместе с нами.

— Это мы завсегда.

Лис схватил турку, налил себе и Аборигену.

— Я вот тут подумал немного. Хмурый из двух рейдов девять местных привел. Чую, что в Зоне полно народа мыкается. Если у тебя, Бармен, для меня дела нет, то может мне побродить немного?

— Если хочешь местных поискать, то я только за.

— Я тоже поброжу с Лисом. — Абориген посмотрел на Бармена. — Ты не против?

— Да я только рад! Елы-палы! Кстати! Если Проныра согласится? Возьмете его?

— Я возьму. — Хмурый поставил чашку на стол. — И вам предлагаю идти со мной. Если найдем людей, то их надо сюда выводить. Короче. Вместе сподручнее.

— Я согласен. — Лис посмотрел на Аборигена. Тот кивнул головой, соглашаясь. — Во. Абориген тоже согласен. Только с Пронырой надо бы поговорить.

— Так я его сейчас приведу. — Бармен встал со стула. — Вы тут, пока, кофейку приготовьте.

Он вышел. Не успел Лис смолоть зерна, как в кабинет вошли Бармен с Пронырой.

— Проходи парень. Присаживайся. — Лис стал высыпать порошок в турку. — У нас к тебе вопросы имеются.

Проныра сел за стол.

— Сейчас кофе приготовим, — Бармен понес турку к плите, — будем пить и разговоры разговаривать.

Когда все было готово и Сталкеры начали наслаждаться напитком, Лис спросил:

— Ты, Проныра, к натовцам как относишься?

— Был бы президентом, объявил бы им войну.

— Войну им уже объявили. — Хмурый закурил сигарету. — Я им объявил войну. Ты, лично, желаешь участвовать в этой войне?

— У меня, аж, руки чешутся!

— Кем был в Чечне?

— Разведка.

— То что надо! — Лис сразу оживился. — Я тоже в разведке был. Про Хмурова не говорю. Он по жизни разведчик. Абориген без военной специальности, но Сталкер он, отличный. К какому оружию привык?

— РГ-6 таскал, ну и привык к нему.

— А в ближнем бою участвовал?

— Для ближнего боя у меня ПМ был и ножи.

— Я не понял. Ты офицер, что ли?

— Старлей. Списан по ранению.

— Как же ты под Пахана попал?

— Как многие офицеры. Стране стал не нужен до такой степени, что даже то, что обещали и то отобрали. А бандюки пригрели. Вот и весь сказ.

— Не трогай его Лис. — Хмурый положил руку на плечо друга. — Себя вспомни.

— Да я без задней мысли. Короче у меня претензий нет. Решайте.

— Уже решили. — Хмурый налил себе еще кофе. — Попьем кофейку и будем экипироваться. Завтра выходим. Вес возьмем на пределе. Пополнять его негде будет. Война объявлена и они об этом знают.

На том и порешили.

Долину аномалий прошли на удивление быстро. В лес вошли как квадр «Долга». Впереди шел Хмурый с Другом. На левом фланге хозяйничал Абориген, на правом — Лис. Прикрывал всех Проныра.

Бармен на экипировку не поскупился. У Хмурова, на сгибе локтя, покоился ствол ВВС «Винторез». Тьма патронов к нему. Снайперские и бронебойные. Несколько гранат РГД-5 и шесть световух. Куча жратвы и напитка «Non Stop».

Лис и Абориген взяли АС «Вал» с кучей основных патронов.

Проныра нес РГ-6 и к нему почти десять килограмм гранат ВОГ-25Р. Но это не все. На поясе СКАТа-10, у него висел ПМ.

У всех была оптика, глушаки и ножи. И естественно была еда. Тушенка только для Друга, а себе набрали всевозможных каш в легкой, саморазогревающейся упаковке. А также аптечки, бинты и биоклей. Ну и конечно шоколад. Шоколада взяли прилично. Бармен настоял, чтобы взяли маскировочные халаты. Все засопротивлялись, но когда увидели их, то согласились взять. Халаты были легкие и отлично сделаны.

Простились с девушками и ребятишками. У Светы уточнили месторасположение деревень, которые она знала. И ушли.

В лесу объяснялись жестами. Все были настороже. В любой момент могли попасться военные Сталкеры, посланные натовцами за «материалом».

Начинался мелкий дождичек. Это было неплохо, так как на влажной земле легче обнаружить следы. Ветра не было. Шагалось легко.

Недалеко от схрона Хмурый поднял руку, заставляя всех остановиться и усилить внимание. Он показал двумя пальцами на глаза и сделал горизонтальный круг пальцем. Потом, не сходя с места, стал рассматривать местность в бинокль.

Все застыли и стали вслушиваться в окружающие шорохи. Хмурый оторвался от бинокля и подозвал друзей к себе. Все бесшумно подошли.

— Схрон, возможно, занят. Здесь недалеко трупы, которые мы оставили в землянке. Я пойду слева, а Лис пойдет справа. Смотрим охрану. Через десять минут, Проныра ведет Аборигена к схрону. Не шуметь, люк не поднимать. Друг! Остаешься с Пронырой. Лис расходимся.

И они растворились в кустах.

Выждав десять минут, Проныра повел Аборигена к схрону. Шли осторожно. Друг двигался бесшумно, как призрак.

Когда они подошли к землянке, Хмурый с Лисом ждали их уже там. Оба прижали пальцы к губам. Они стояли у вытяжной трубы и слушали. Проныра остановился у люка. Лис пошел к ним.

— Там кто-то есть. Сколько человек неизвестно. Говорят как прибалты. Охрану не выставляли. Короче надо хорошенько подумать.

Подошел Хмурый.

— Там кто-то русский есть. И похоже, что он пленный. Предлагаю бросить световуху.

— Может, предложим сдаться?

— Можно и так. Только если они не захотят, то оружие в руки точно возьмут. А так есть вероятность, что оружие у них сейчас не в руках. Они, по-моему, перекусывают. Во всяком случае, пленный просил есть, а они над ним смеялись.

— Тогда давай световуху.

Хмурый подошел к пню, под который был замаскирован люк.

— Лис. Я попробую открыть люк, а ты бросишь гранату. Будем надеяться, что они не закрыли на цепь. Начинаем.

Хмурый начал поднимать люк. Как только он открылся на размер кулака, Лис швырнул туда световуху. Хмурый захлопнул люк.

Немного погодя, они стали поднимать люк. Он был не закрыт. Из схрона неслась ругань. Что интересно, так это то, что ругались по-русски. И ругались неплохо.

Пока шум не стих, Хмурый бесшумно спрыгнул в землянку.

За столом, при свете фонаря, сидели пять военных сталкеров. Они терли или зажимали глаза. В углу, на матрасе, сидел связанный человек с черным плотным мешком на голове. Ранцы и оружие находилось почти под руками пехотинцев, поэтому надо было действовать быстро.

Хмурый одним прыжком покрыл расстояние от лестницы до стола и стал вырубать вояк, ударяя по головам рукоятью пистолета. Когда последний упал без чувств под стол, он крикнул:

— Можно заходить!

— Обана! — Пленный зашевелился. — Хмурый! Собственной персоной! А я думаю, чегой-то прибалты так разматерились.

Хмурый подошел к пленному и сдернул с него мешок.

— О! Какие люди и без охраны!

— Здорово Хмурый! — На него смотрел Боров. — Нет у меня больше охраны. Эти козлы грохнули Куцего. Твари!

— У тебя с глазами-то как?

— Хм! Нормально. В этом мешке ничерта не видно. А я дебил, что ли, чтобы в черноту глядеть. Вот я и закрыл глаза. Вспышку конечно видел, но не так, как они.

— О! Боров! — подошел Лис. — Они и тебя сосчитали?

— Здорово Лис. Они беспредельщики. Считают всех. Может, развяжете меня, по старой дружбе?

Хмурый разрезал веревки, стягивающие Борову руки и ноги. Тот начал их растирать. Хмурый обратился к своим друзьям:

— Свяжите этих, но чтоб руки спереди были. Не забудьте обыскать и все оружие в сторону. Жратву на стол. Поедим и к темноте пойдем в гости.

— Со мной что будете делать? — Боров насторожено глядел на Хмурова.

— А ты собираешься перебегать нам дорогу?

— Я что, так сильно похож на дурака?

— Ты совсем не похож на дурака, но вот вопросы иногда задаешь… — Хмурый стал копаться в ранцах пехотинцев. — Если хочешь уйти, то уходи. Если голоден, то поешь. Ну а если хочешь все, что нам не надо получить в наследство, тогда посиди и не мешай нам.

— Даже Куцый сказал, что ты авторитет и живешь по понятиям. И дорогу тебе лучше не перебегать. А я тебя, Хмурый, вообще-то в свои братаны записал. Должник я твой.

Хмурый, Лис и Абориген оторвались от своих дел и посмотрели на Борова. Тот был очень серьезен.

— Правильно говорит Боров. — Подошел Проныра. — По понятиям и искренне. Я его давно знаю. Он хоть и крутого нрава, но правильный авторитет.

— Здорово, Проныра. Ты, что, в команде Хмурова?

— А я тоже его должник. Да и надоело мне в Хантерах ходить. Не мое это.

— Все парни. — Хмурый выпрямился. — Этих на матрасы, а сами за стол. Боров, давай с нами потрапезничай.

— С удовольствием! Жрать хочу, как твой Друг!

— Так это с голодухи у тебя такие мрачные мысли? Такое впечатление, что ты во внутреннем поиске.

— Есть малеха. — Боров набил полный рот каши, хотел продолжить разговор, но не получилось и он стал заглатывать ее не прожевав. Получалось не очень.

— Да ешь спокойно. Куда торопишься?

Боров закашлялся. Все засмеялись и начали хлопать его по спине. Наконец он проглотил и тоже засмеялся.

— Давно не ел. Два дня они меня таскали с собой.

— Давайте все разговоры после еды.

И они молча принялись есть натовскую пайку.

— Червячка заморили можно и покурить. — Лис прислонился спиной к земляной стене и закурил. — Ну что, Боров, наелся?

— Да! Красота!

— Ну тогда, если есть желание, расскажи: что тебя гложет.

— Гложет? Ну да, можно и так сказать. Только я уже решение принял. Мы с Куцым одинаково решили. Я на Большой земле, до Зоны, смотрящим был в зоне. Вот такой вот каламбур получается. Все было классно. Вдруг приходит малява, что меня заказали. А у нас, мотал срок, один Сталкер. Много интересного трекал. Ну я и подумал, что если в Зону нырнуть, то меня там не достанут. Вот мы с Куцым в Зону и сорвались. Думаем, что вот надыбаем бабла и за бугор. Слухи ходили, что тут миллионером за неделю можно стать. Лапшу вешают на Большой земле. Побродили с Куцым, артефакты поковыряли. Ну и видим, что херня конкретная подбирается. Замкнутый круг. Сдаешь артефакты, берешь снаряжение, на нуле. Как в старом фильме: украл, выпил, в тюрьму. Пол года бродили. Зло копится, прямо вилы. Тут на нас Хантеры. Но фортуна к ним попой бдыньсь. Мы их вещички поделили. Смотрим, а деньга-то получается конкретная. Вот он выход. Сделали перемет. Команду набрали. Стали новичков шерстить. Бабло поперло. Думаем, что вот еще чуть-чуть подкопим, а там за бугор. Потом еще чуть-чуть, потом еще… А тут Хмурый на шею. Мою команду в тридцать бойцов как два пальца об асфальт. Потом перекурил, оружие оставил и в лабораторию. Я еще подумал, что вот и гавкнула легенда о Хмуром. А он уже по лестнице поднимается и ребятишек с собой ведет. Пожевал немного, собрал свои вещички и слинял, а меня и Куцего наследником оставил.

Боров замолчал и закурил вторую сигарету. Все последовали его примеру. Лис затянулся и спросил:

— Так он, что? Твоих завалил и сразу в лабораторию пошел?

— Сразу и без оружия. С одними ножами.

— Ну это хуже чем с автоматом. У него ножи живые. Я сам видел.

— Хорош базарить! — Хмурый загасил сигарету. — Боров мне помог. Без его информации я бы никуда не пошел.

— Командир! А ты нам рот-то не затыкай. Еще не бой. Давай Боров, продолжай.

Тот докурил и продолжил:

— Хабара набрали немерено! Нашли большую тележку. На таких носильщики на вокзалах чемоданы возят. Погрузили все и на Янтарное Озеро к Сахарову. Дорога сплошной зеленый коридор. Даже зомби не попались. А их там полно. Рядом «Пси-излучатель». Слили все. Бабла столько, что хоть остров в Тихом океане покупай. Сидим в схроне. На душе паскудно. А тут еще Куцый гундеть начал. А чегой-то, говорит, к этому Хмурому, все бабы и ребятишки липнут? Посмотришь на него, так урод уро…

Боров замолчал и посмотрел на Хмурова. Тот сидел невозмутимый, как статуя.

— Извини, Хмурый. Я уж как дело было. Да и честно говоря, что есть то есть.

— Я сам знаю как выгляжу. Что же теперь, снимать штаны и петь «Разлуку»? Ты не боись. Меня это не берет.

— Ты, Боров, не прав. — Лис подсел к нему поближе и громким, чтобы все слышали, шепотом поведал. — У него отбоя от невест нет. Сталкеры роптать стали, мол холостыми останемся.

От взрыва смеха Друг чуть по лестнице не взобрался. Смеялись все, включая Хмурова. Пленные не в счет. Они понимали, что их ждет.

— Продолжай, Боров, не тушуйся. Хмурова ничем не проймешь. Такое впечатление, что он на все со стороны смотрит и это его не касается.

— Ну вот. Я и говорю Куцему, что, мол, забирай все деньги и вали за бугор. Купишь островок и будешь балдеть. Он на меня фонари выкатил. Я, говорит, хотел тебе то же самое предложить. Полный финиш! Три года в Зоне. Не отпускает она нас. И что самое интересное, так это то, что мы на нее не обижаемся. Короче решили мы просто побродить по Зоне. Ну раз деньги значения не имеют, то можно не рисковать. Просто разыскиваешь артефакты для самого необходимого и все. И жизнь идет и сам при деле. Заныкали денежку и решили посмотреть территорию, откуда Света пришла. Кстати, предполагали, что можем тебя, Хмурый, здесь встретить. Я тебе покажу, где мы бабки спрятали. Будет случай, выудишь их и положишь на счет Светы и ребятишек.

— О-о-о! Боров! — Хмурый протянул ему руку. — Это поступок!!! Ценю! Правильно я сделал, что отпустил тебя.

— Мы оба так решили. Куцый сказал, что это твои деньги. Жалко его. Когда на нас сетки накинули, он как-то ухитрился стрелять. Они его и пристрелили. Теперь натовцы у меня в долгу. Если вы идете их пошевелить, то очень прошу: возьмите меня. Ну а если вы мимо, то я один. Только если можно, дайте мне оружие.

— Оружие ты и так получишь. Только как-то ты похоронно говоришь. Мы, Боров, жить собираемся, а ты, похоже, к смерти приготовился. Ты у нас в команде будешь как граната без чеки. И будем мы гадать: взорвется не взорвется.

— Так я думал, что один буду. А если с вами… Хо! Я буду самый дисциплинированный солдат. Лис! Ты же меня знаешь!

— Знаю. И верю тебе. Ты меня на «Агропроме», тогда, не тронул. А мог бы.

— Все!!! — Хмурый грохнул по столу ладонью. — Решено! Боров пятый. Теперь с его должниками поговорим.

Он встал из-за стола и подошел к пехотинцам. Внимательно рассмотрел их и присел на корточки перед самым здоровым.

— Слушай внимательно и отвечай четко. Вот это ваша карта. — Он показал карту пехотинцу. — Ткни пальцем, где ваша база.

Пехотинец начал быстро говорить, но не по-русски.

— Лис! — Хмурый повернулся к друзьям. — Вытащи его наверх и прикончи. Он по-русски не понимает. Боров, помоги ему. Только не стреляйте. Шум нам ни к чему. Ножом.

Пехотинец задергался, глаза его забегали.

— Я говорю по-русски! Я говорю по-русски! Не надо убивать!

— У меня нет желания допрашивать хитрожопых. Лис! Сделай доброе дело.

Лис с Боровым схватили здоровяка и потащили к лестнице. Хмурый передвинулся к следующему пленнику. Внимательно посмотрел на него и показал ему карту. Тот взглянул на карту и ткнул в нее пальцем.

— Проныра. Твоя база. — Хмурый снова повернулся к прибалту. — Сколько человек на базе?

— Общая численность тридцать пехотинцев, один офицер и два ученых. Три группы отправлены на поиск беглецов. В каждой группе по пять человек. Вернуться надо к выбросу.

— Как открывается бункер?

— С улицы шифр. Четыре единицы. Ученые и офицер спят в бункере. Солдаты в палатке.

— У колючки заминировано?

— Нет. Только сигнализация по проволоке.

— Сигнализацию можно отключить?

— Только из бункера.

Вернулся Лис с Боровом. Лис кивнул головой.

— Смена часовых?

— Через два часа. По четным часам. Бодрствующей смены нет. Все спят. За временем следит дневальный и будит заступающих.

— Где находится дневальный?

— В палатке. В дальнем конце от ворот. У него там стол.

— В случае нападения на базу помощь предусмотрена?

— Да. Должны выслать вертолет с десантом. В крайнем случае два вертолета.

— Угу.

Хмурый отошел к Лису.

— Пойдемте все наверх.

Они вылезли из землянки. Закурили, ожидая, что им скажет Хмурый. Тот не стал их томить.

— Мое мнение такое: прибалтов надо кончать. Я понимаю, что вам это не по нутру. Пусть каждый подумает над этой задачей и постарается ее решить. Условия задачи: вероятность попадания к ним в плен (Проныра и Боров испытали), содержание пленных, задача натовских военных. Все. Решайте.

— Чего тут решать. На хрена они нам нужны. Это полный геморрой. — Лис, Проныра и Боров сказали это почти хором.

— Я тоже так считаю. Абориген в меньшинстве. Скажу тебе дружище одну вещь. Для успокоения твоей совести. Машу и Сережу они облучали, повышая дозу каждый день. А на вопрос: «Чьи это дети?», они ответили, что это не дети.

— Прости Хмурый.

— Не извиняйся. Значит так. Двое внизу, двое наверху. Я иду вниз. Кто еще?

— Ну давай я. — Вперед вышел Проныра.

— Отлично. Лис и Боров на приеме.

Хмурый и Проныра быстро спустились в землянку. Хмурый не стал ничего объяснять пленным. Он брал их по-очереди за грудки и втыкал нож за ухо. Потом укладывал труп на земляной пол. Он проделал все так быстро, что пленные даже не успели ничего понять, а Проныра, с первым трупом, успел дойти только до лестнице.

Когда с очисткой схрона все было закончено, все снова спустились в землянку.

— Боров! Экипируйся. Не забудь жратву и ножи.

— Ученого учить — только портить! Я мигом.

— Ты не торопись. Тщательно собирайся, потому что остальное бросим здесь.

— Зачем бросать? Надо припрятать.

— А ты дело говоришь, Боров. Вот что значит хантерская привычка. Точно, заныкаем. Мало ли понадобится.

— Все! Собрался! Можешь проверить. Боезапас, еда, медикаменты, четыре ножа.

— Нормально. Десять минут на остальные вещи и вперед.

Все, что осталось, решили повесить на дерево. Проныра залез на ближайшее, толи лиственно-хвойное, толи хвойно-лиственное, мутировавшее, дерево и привязал к ветвям ранцы. Потом он спрыгнул, посмотрел, остался доволен своей работой и отошел к своим друзьям.

Скоро должна была наступить темнота, поэтому темп взяли высокий.

К натовской базе подошли, когда уже почти стемнело. Хмурый заставил всех, кроме Борова, надеть маскхалаты и понаблюдать за базой. Через час сбор результатов наблюдения. Сталкеры расползлись широким полумесяцем и уткнулись в свои бинокли. Ровно через час они стали собираться возле своего командира. Он повернулся к своей команде:

— Начнем с левого фланга. Тебе слово, Лис.

— На вышке, со стороны леса, один часовой. — Лис начал рисовать на земле план натовской базы. — Один часовой у палатки лаборатории. У ворот двое. Часовой у лаборатории видит часового на вышке. У ворот видят только часового на вышке. А, вот, на вышке видит всех. Нам нужны четыре снайпера.

— Стоп! Сначала информация, а потом идеи. У тебя Боров, что?

— То же самое. Ну это наверное у всех. Идея есть.

— У всех то же самое?

Сталкеры закивали головами в знак согласия.

— Тогда давай свою идею.

— Да в общем-то идея проста. Ты, Хмурый, держишь на прицеле часового на вышке. Абориген с Лисом двоих на воротах. Как только часовой на вышке повернется к лесу, ты подаешь сигнал. Можешь сказать: «Есть!» Лис и Абориген стреляют и сразу переводят на часового у лаборатории. Говорят «есть» и вы все стреляете. Вот и все. Ну, или, что-то в этом роде.

— Молодец! Все примерно так, только с одной поправкой. Убирать надо сразу троих часовых, а потом того, который на вышке. Поэтому! Проныра смотрит на вышку в бинокль. Часовой поворачивается к лесу и сразу сигнал от Проныры. Я бью часового у лаборатории, а вы, — он показал на Лиса и Аборигена, — у ворот. Определитесь сразу, кто какого бьет. И постарайтесь в голову, а то, черт его знает, что у них за защита. Не получится с первого раза, бейте до победного, а я займусь вышкой. Боров держит на прицеле казарму. Проныра, после подачи сигнала, переключается на казарму. Только не стрелять! Если проколемся, то успеем настреляться, а если все пройдет тихо, то это нам на руку. Далее! Если все пройдет тихо! Я, Абориген и Лис бежим к воротам. Вы перекидываете меня через ворота, чтобы я их открыл. Боров бежит к правой стене казармы, останавливается у колючки и держит под прицелом палатку. Как только Боров вышел на рубеж, ты, Проныра, бежишь к колючке и встаешь со стороны вышки. Берешь на себя казарму и люк бункера. Я! Открываю ворота и бегу к задней стене казармы. Там должен находиться дневальный. Проникаю в палатку и делаю там то, что должен делать. Абориген и Лис держат вход в казарму и лабораторию. Теперь внимание! Если казарма зашумит, то сразу, я повторяю, сразу, открываете шквальный огонь по казарме. Не забудьте следить за люком. Вот и все. Теперь отдыхаем. Начнем в 00 часов 40 минут. Во-первых до смены больше часа, а во-вторых все будут спать. Так что у нас еще есть время. Только не курите. Опасно. Могут засечь.

Когда наступило время «Ч», Хмурый сказал:

— Всем приготовиться. Лис! Вы решили с часовыми?

— Мой левый, а у Аборигена правый.

— Отлично. Все по местам и внимание до предела.

Все заняли заранее оговоренные позиции. И в этот момент, Друг помчался к базе. Лис, было, дернулся, но Хмурый удержал его.

— Будем надеяться, что он знает, что делает. Все работаем.

Он прильнул к оптическому прицелу.

— Хмурый готов!

— Абориген готов!

— Лис готов!

— Проныра готов! Боров готов!

Друг остановился, не добежав до колючки метров десять. Часовые зашевелились. Они заметили его. Стрелять не стали. То ли жалко пулю на щенка, то ли не хотели будить своих сослуживцев, то ли не видели во всем этом угрозы. Пехотинец на вышке стал вглядываться в сторону леса, видно ожидал еще мутантов.

— Есть! — Голос Проныры.

Хмурый выстрелил в голову. Пехотинец у лаборатории стал падать. Он перевел прицел на вышку. Часовой стоял в полный рост и рассматривал Друга, который застыл на месте. Выстрел! Часовой стал заваливаться во внутрь вышки. Хмурый перевел прицел в сторону ворот. Пациент Лиса был мертв, а часовой Аборигена дергался. Хмурый выстрелил. Дерганье прекратилось. Он посмотрел на Аборигена и успокоил его жестом. Тот виновато пожал плечами.

Все встали и начали движение согласно разработанной схеме. Хмурый, Абориген и Лис побежали к воротам, огибая базу с левой стороны. Боров побежал к казарме, огибая с правой стороны. Проныра с гранатометом, встал в полный рост, держа под наблюдением всю базу.

Добежав до ворот, Лис встал в полный рост, а Абориген присел рядом с ним на корточки. Хмурый вбежал по импровизированным ступенькам на плечи Лису и, как тень, перемахнул через колючку на воротах.

Он присел, глядя на вход в казарму и прислушиваясь. Все было тихо. Похоже, что удача была на их стороне. Хмурый отодвинул на воротах щеколду. Подождал, когда через них пройдут Лис с Аборигеном и побежал к задней стене казармы. На бегу он отметил, что Проныра уже стоял у колючей проволоки. Хорошая у него команда. Слажено действует.

Подбежав к брезенту, он осторожно положил «винторез» на землю, лег рядом и осторожно сделал прорезь в брезенте. Посмотрел в проделанное отверстие.

«Дневальный сидит с наушниками за столом. Музыку слушает или рацию? Вроде музыку. Дергается в такт. Странные вояки. На посту с наушниками. Чудно!»

Он встал, сделал приличный, чтобы пролезть в него, разрез и проник в казарму.

Дневальный даже не вздрогнул. Хмурый быстро обошел койки, орудуя ножом. Когда со спящими было покончено, он вернулся к разрезу, взял свою винтовку и показал Проныре, что все в порядке и можно заходить на базу. Потом опять зашел в палатку, подошел к столу дневального и обшарил его в поисках журнала. Журнал и несколько плиток шоколада он убрал в ранец и пошел к выходу. По дороге взял простыню и высунул ее из-за полога палатки, чтобы предупредить Лиса, а то могут нервы подвести.

Когда все собрались вместе он сказал:

— Я в лабораторию. Один к люку и двое берут под контроль всю базу.

Клетки в лаборатории были пусты. Хмурый пошарил в лаборатории, но ничего интересного не нашел. Он вышел на улицу. Рядом с Лисом, у люка, стоял Друг, виновато опустив голову. Он подошел к Другу и потрепал его по голове. Ободренный похвалой, Друг, завилял хвостом, но Хмурый прижал палец к губам и тот затих.

— Лис. Будешь страховать.

Потом он наклонился и набрал на пульте четыре единицы. Послышалось тихое гудение, а затем щелчок и люк слегка приоткрылся. Хмурый поморщился, как от зубной боли. Прислушались. Все было тихо. Ни сирены, ни шевеления в бункере. Он стал осторожно спускаться.

В бункере тускло горело аварийное освещение. Помещение было просторное и не одно. В дальней стене были две двери.

«Должно быть одна в кабинет офицера, а другая к ботаникам. Надо и туда и туда заходить одновременно».

Он поднял голову и жестом показал Лису, чтобы тот спускался в бункер и предупредил остальных.

Лис, жестами объяснился с оставшимися на верху и тихо спустился к Хмурому.

— Две двери. Ты заходишь в левую, а я в правую. Но сначала надо убедиться, что они не заперты. Хотя я в этом не сомневаюсь. Не вижу смысла. Вырубаем всех, кого увидим. Не убиваем, а вырубаем.

Лис кивнул головой, соглашаясь.

— Тогда начали.

Они быстро подошли каждый к своей двери, осторожно проверили, что они не заперты, кивнули друг другу головами и ворвались во внутрь.

Хмурому досталась комната ботаников. Он влетел в нее, оставив открытой входную дверь, чтобы аварийное освещение поработало и на эту комнату. Ботаники спали как убитые. Он и вырубил их спящих. Потом зажег свет и стал связывать пленных. Быстро проделав эту операцию, он пошел посмотреть, как идут дела у Лиса.

Лис стягивал руки офицеру, который находился в полуобморочном состоянии. Лоб офицера был рассечен и кровоточил.

— Шустрый. Как будто не спал. Пришлось прикладом. И смотри. Пережил. Силен бобер!

Офицер смотрел на них, пока еще не понимая, что происходит, но взгляд его становился все осмысленнее.

— Как думаешь, Лис! Здесь переночуем или надо сматываться?

— А сейчас его и спросим. Слышь! Орел! Во сколько первая связь с конторой?

Офицер смотрел на него плохо соображая.

— Похоже, что ты его все-таки хорошо приложил. Ладно. Подождем немного. А я, пока, посмотрю, как там мои ботаники. Да и ребят надо позвать.

Он вышел из комнаты офицера, подошел к люку и крикнул, стоявшему у люка Проныре:

— Зови всех в бункер. Друга не забудьте.

Проныра стал махать сталкерам, а Хмурый пошел к ботаникам.

Они потихоньку приходили в себя. Хмурый обшарил их каморку, забрал все, что посчитал интересным и, взяв пленных за руки, пошел к Лису. Ботаники не сопротивлялись и были смирными как овечки.

В бункер спустились все, включая Друга.

— Хмурый! Охрану не будем выставлять?

— Ворота закрыли?

— Да.

— Тогда Друг у лестнице посторожит. У него и слух и чутье.

— Да и соображалка о-го-го! — Проныра потрепал Друга по голове. — Как он нас всех выручил с часовыми! Друг! Ты самый умный пес!

Друг завилял хвостом.

— Посторожишь? — Хмурый наклонился к Другу.

Тот весело гавкнул и побежал к лестнице.

— Да! — Боров посмотрел на Друга. — В натуре умнейший пес!

Все пошли к Лису. Офицер пришел в себя полностью. Он сидел на полу и смотрел на окружающих его сталкеров. В вошедшем Хмуром он сразу определил старшего.

— Скажите. Мои солдаты мертвы?

Хмурый внимательно посмотрел на него. Ему впервые попался такой странный натовец. Он понимал, что его ожидает, но интересовался своими подчиненными. Похоже на то, что он был мужественный человек. Поэтому Хмурый решил ответить честно.

— Да.

— Жаль. Среди них было трое хороших парней.

— Сожалею, но у меня не было времени проводить опрос.

— Я вас не обвиняю. Я просто сожалею. А что касается ваших действий, то все сделано великолепно. Без шума, а значит и без потерь.

Хмурый смотрел на офицера с сожалением. Жаль, что его придется убить. Из задумчивости его вывел голос одного из ученых:

— Я заявляю протест.

Хмурый резко развернулся к ним и выражение его лица сменилось.

— Не советую. Вы находитесь на чужой земле и без визы. Обвиняетесь в шпионаже и похищение людей. В Зоне смертную казнь никто не отменял. Вот и подумайте.

— Но нас позвало Украинское правительство.

— Вот и надо было сидеть в Киеве. Ладно! Хватит любезничать! Где хранятся приказы, ориентировки и прочие документы? Да, еще! Во сколько первый сеанс связи?

— А что нам будет за правильные ответы.

— Хм! А вот ответ-то и не правильный!

Хмурый взял руку ботаника и сломал мизинец. Ученый заорал.

— Долго не кричи! Если посадишь голос, то я не пойму твоих ответов, а это чревато.

— О-о-о! Как больно! Это может сказать Имар!

— И кто у нас Имар? — Хмурый обвел взглядом пленных.

— Меня зовут Имар. — Голос офицера звучал ровно. Страха не было. — Все хранится в сейфе.

— Как открыть сейф?

— Просто ключом.

— Где ключ?

— В рубашке. Левый нагрудный карман.

— А первая связь?

— В восемь часов утра.

Хмурый подошел к стулу, на котором висела рубашка и достал из кармана ключ. У стола стоял приличных размеров сейф. Он повернул ключ в замке и открыл дверцу сейфа. Все, что там было, он сложил в ранец, включая деньги, которые лежали на нижней полке.

— Ну вот и все. Теперь можно покурить и поесть.

Все, кроме пленных, с наслаждением закурили. После перекура, оттащили пленных в общее помещение на попечение Друга. Потом расселись в комнате офицера перекусить. Ели молча. Сказывалось напряжение последнего часа. Каждый, про себя, просматривал эпизоды этого часа, ища в них ошибки или удачные моменты.

Хмурый сидел на полу у двери, прислонясь спиной к стене. Он уже поел и теперь курил, прислушиваясь к поведению Друга. К нему подошел Абориген и уселся рядом.

— Поговорить можно?

— Можно.

— Я хотел тебя спросить, Хмурый. Не знаю. Обидит тебя мой вопрос или нет, но он мне покоя не дает.

— Ну если не дает, тогда спрашивай. И не бойся обидеть. Мы же друзья.

— Ну да. Я вот хотел спросить тебя, слышал ли ты такое выражение: «Убивающий дракона, сам становится драконом»?

— Да. Слышал. У меня был друг. Очень умный. Он рассказывал мне эту притчу.

— И что ты об этом думаешь?

— Что думаю? — Хмурый посмотрел на Аборигена. — Думаю, что все правильно.

— В смысле?

— В смысле, что так и должно быть.

— Не понял?

Все повернулись к ним. Стали придвигаться поближе. Не каждый день можно было услышать рассуждения Хмурова. Да и вопросы с подвохом, ему боялись задавать. Хотя не было случая, чтобы Хмурый, от вопроса, терял самообладание.

— Ну а что тут непонятного? Убивший дракона, просто обязан стать драконом, чтоб не нарушать равновесие.

— Какое равновесие?

— Хм! Абориген! Ты боялся обидеть меня своим вопросом. Так?

— Так!

— Значит у тебя был ответ на этот вопрос. А теперь я вижу, что ты понятия не имеешь о том, о чем спросил.

Раздался дружный хохот. Свидетели разговора повалились на пол от смеха. Только Абориген сидел с растерянным видом.

— Да, Абориген! Ха-ха! Лихо он тебя! — Лис вытирал выступившие от смеха слезы.

— Чо вы смеетесь дурачье! — Абориген набычился. — Это серьезный вопрос, а вы ржете как жеребцы!

— Вопрос действительно серьезный. — Хмурый закурил еще одну сигарету. — Природа не любит пустоты. Мало того. Она не терпит пустоты. И если ты убил дракона, то обязан занять его место. Как ты будешь вести себя на месте дракона — это другая тема. Но освободившуюся, по твоей вине, нишу, ты должен заполнить.

— Так может не стоит убивать дракона? — Абориген смотрел на Хмурова.

— Не все зависит только от нас. Иногда дракон ведет себя так, что не оставляет тебе право выбора. А вообще-то сначала, нам с тобой, надо определиться, что мы подразумеваем под драконом?

— Это же ясно любому. Дракон, охраняющий сокровища — это зло, чахнущее над златом.

— Я не могу решать, что является добром и злом. Человек понимает это только относительно себя. Глобально решать такой вопрос преступно и ошибочно. Простой пример: добро на Большой земле привело к тому, что образовалась Зона. А теперь языком притчи: Зона, она же витязь, убьет Большую землю, то есть дракона, и станет Большой землей, то бишь, драконом. Есть и другие примеры: Содом и Гоморра, Атлантида, Потоп. Полное непонимание между Богом и людьми, что есть добро и зло.

— Ну ты загнул!

— Может и загнул, а может и нет. Но вот, что касается дракона. Я считаю дракона символом мудрости или хранителем знаний. Мудрость может быть и злом и добром. Вот здесь полный нейтралитет. И охраняет он, или как ты говоришь «чахнет», знания. Потому что только знания являются истинными сокровищами.

— Да, Хмурый! — Лис почесал щеку. — Ты, оказывается, не только стрелять умеешь!

— Просто я обдумываю все, что слышу. Зря Абориген про дракона спросил. Ему надо было проще действовать. Просто спросить: как я могу убивать спящих и безоружных людей. Ты это хотел узнать?

— Ну вообще-то…

Абориген сидел растерянный. Все смотрели на него. Хмурый вздохнул. Подумал немного и сказал:

— Ты знаешь…? Могу! И совесть моя, при этом, чиста. А знаешь почему? Потому что я ею не пользуюсь. Не сердись на резкость ответа. Просто я никогда не играю по правилам, если меня втягивают в игру. Правила придумывают для того, чтобы ты не мог выиграть. Я не Д'Артаньян, да и они не дворяне.

— А у нас, в Чечне, случай был. Я никому про это не рассказывал. — Проныра нахмурился, вспоминая. — Был у нас сержант. Олегом звали. Спец, еще тот! Нас кидают на схрон. Вертушка доложила. В группу присылают зарубежного наблюдателя. Мы ворчим, а ничего не сделаешь. Короче чурок размели. Ближе подходим, а там пацан сидит. Олег его на мушку. А наблюдатель как заорет, мол нельзя, он ребенок. Олег плюнул, прошел мимо. А пацан ему в затылок три пули. Мы пацана в клочья. А наш старлей, Витек, наблюдателя по кумполу и гранату ему в штаны. На базу принесли правую кисть. Вот ваш наблюдатель на гранату налетел. Витек в лейтенанты. Мы в рейды. Но зато больше никаких подсадных не давали. На войне, если хочешь выжить, забудь про совесть. А не можешь забыть, тогда коси, чтобы списали.

— Нет! — Лис поднялся с пола. — Совесть нужна! Только врагу ее показывать нельзя, даже когда он спит. Я, тогда в Темной долине, подумал над словами Хмурова. Помнишь? Нас покоробило, что ты ботаника кончил. Ты объяснил. Я и подумал, а собственно говоря, они к нам с мечом пришли, так что не хрен на совесть давить.

— Это точно! — Подал голос Боров. — И, кстати, могу под присягой повторить, что Хмурый очень честный парень. Хантеры его авторитетом считают. А это говорит о многом.

— И вообще! — Лис опять уселся на пол и прислонился к стене. — Пора завязывать гнилую болтовню о благородстве. Мы на войне. Мы не убьем, тогда нас убьют. Нам бы вертушку! Представляете?! Америкосы машут ручкой, думая, что мы свои, а мы из минигана…

Хмурый с интересом посмотрел на Лиса.

— А ты, что, вертолетом управлять можешь?

— Легко!

— Так ты вроде бы разведка?

— А. — Лис махнул рукой. — В Савватии. Помнишь, ты спрашивал про белые ночи, а я сказал, что видел в Котласе. Короче, меня там научили летать даже на метле. Только что толку тереть. Вертушки все равно нет.

— Можно попробовать захватить.

Теперь, уже Лис, с интересом посмотрел на Хмурова.

— Ты серьезно?

— А почему бы и нет. Только надо все обдумать. Вертолет утром прилетит. Можем рискнуть.

— Вертушку захватить не хило! — Проныра подсел поближе. — Там карты должны быть, с нанесенными базами.

— Во!!! — Хмурый ткнул пальцем в грудь Проныре. — Точно!!! Так-так-так. А что же ты, лисий сын, раньше-то молчал?

— А чего кричать-то? — Лис даже фыркнул от возмущения. — Вертушки нет.

— Как это, нет! — Хмурый встал. — Их вон сколько по Зоне бесхозных… Э-э. Ну, в смысле, летает не по делу. Пойду с пленными поговорю.

Он пошел в общий зал. Все потянулись за ним. Интригующий момент. Вертолет облегчит жизнь. Но захватить его, казалось, нереально.

Пленные сидели у стены и смотрели на Друга. Тот, не обращая внимание на них, сидел у лестницы. При появление сталкеров, он вскочил на лапы и завилял хвостом. Лис подошел к нему, вывалил, перед ним на пол, содержимое двух банок тушенки.

— Поешь, Друг. Похоже, что у нас такое дело закручивается, что голодному будет невмоготу.

Он наклонился, потрепал по голове Друга и пошел к друзьям.

Хмурый внимательно рассматривал пленных. Они не понимали, почему Сталкеры окружили их и напряглись. Хмурый решил обратиться к офицеру.

— При каких обстоятельствах, сюда посылают вертолет?

Офицер посмотрел на него, потом на ученых и ответил:

— Если утром мы не выйдем на связь. Если попросим помощи. И для смены личного состава. Еще могут прислать оборудование, но это редко.

— Как происходит высадка десанта при нападении?

— При подходе вертолета, если на базе остались живые, нами подается сигнал: три зеленых ракеты. В этом случае вертолет садится перед воротами. Если сигнал не подается, то они не опускаются и расстреливают все, что шевелится. Когда удостоверятся, что на базе пусто, то вертолет летит медленно и низко, а десантники выпрыгивают по одному и выстраиваются цепью. После высадки, вертолет набирает высоту и садится после зачистки.

— Сколько десанта на одном вертолете?

— Не больше десяти пехотинцев. Если требуется послать больше, то высылают два вертолета. Больше двух вертолетов не высылают.

Хмурый махнул рукой своим друзьям, чтобы они шли за ним и пошел к выходу из бункера.

Когда все выбрались наверх, он сказал:

— Я думаю, что надо предложить сотрудничество натовцам. С их помощью будет легче захватить вертолет, даже два. Какие будут идеи?

Сталкеры задумались. Собственно говоря, все было так неожиданно, что в голову не лезли идеи. Они привыкли, что Хмурый всегда брал инициативу в свои руки, вот и сейчас надеялись, что у него уже есть решение. Лис решился первым высказаться:

— Сразу, вот так, в голову ничего и не идет. Я думаю, что что-то приблизительно в таком духе. — Он почесал затылок. — Офицер, утром, сообщает, что на базу напали мутанты. Осталось несколько пехотинцев. Пятнадцать в рейде. Прилетайте. Мы одеваем их форму. Стоим на воротах. Прилетают. Десант перебьем, когда приблизятся. Делаем к вертолету рывок и захватываем.

— Ну можно и так. Теперь давайте с подробностями. С офицером ясно. Главное, чтобы согласился. Переодеваемся обязательно, кроме меня. Дослушай, Лис! — Он остановил вопрос Лиса. — Я, в маскхалате, буду находиться напротив ворот. Ну, скажем, метрах в двухстах от ворот. Когда десант высадится, я захватываю вертолет, а вы гасите команду.

— Может двоим залечь? Мало ли?

— Достаточно одного. А если, как ты сказал «мало ли», тогда Проныра глушит все из гранатомета и уходите.

— Ну началось!

— Да нет! Время у нас еще прилично. Пошли, поговорим с потенциальными союзниками.

Он стал спускаться в бункер. Лис, на безмолвные взгляды остальных, сказал:

— Не обращайте внимания. Все равно все сделает по-своему. Трудное детство.

И стал спускаться за Хмурым. Тот уже подходил к пленникам.

— У меня вопрос сразу ко всем вам. — Он сделал паузу. Связанные настороженно смотрели на него. — Я хочу знать, что вы можете сделать, ради сохранения своей жизни?

Они ожидали любого вопроса, но только не этот. В их глазах засветилась надежда, а мозг лихорадочно перебирал: что бы такое можно было предложить этому страшному человеку, чтобы он отпустил их. Первым, в себя, пришел офицер. Что значит боевой опыт.

— А что вы хотите, чтобы мы сделали?

— Значит вы согласны на все, чтобы вам сохранили жизнь?

Офицер посмотрел на ученых. Те согласно закивали головами. Он повернулся к Хмурому и ответил:

— Да.

— Мне надо, чтобы вызванный вами вертолет, сел напротив ворот.

— Вы хотите захватить вертолет?

— Мне надо, чтобы он сел напротив ворот. Вы можете так сделать?

— Но это же предательство.

Ботаники затараторили на своем языке. По интонации чувствовалось, что они выговаривают что-то офицеру.

— Ребята! — Хмурый громко хлопнул в ладоши и ботаники сразу замолчали. — Или вы, в моем присутствии, разговариваете по-русски, или я вас пристрелю и хрен с ним с вертолетом.

— Да-да! Извините! Мы говорили ему, что старшие на базе мы. Он отвечает за наши жизни. Поэтому мы приказываем ему делать так, как вы ему скажете. Если мы останемся живы, то он не будет наказан. За все, что он сделает, будем отвечать мы. Хотя, если, благодаря его деятельности, с нами ничего не произойдет, то никто и не будет жалеть о каком-то вертолете и солдатах. Главное, что мы будем живы.

Офицер смотрел в сторону и морщился, как от зубной боли.

— Они говорят правду? — Хмурый задал этот вопрос ему.

— Да. В инструкции сказано, что при любых обстоятельствах, защите подлежат только ученые.

— А тогда нет никаких проблем! Мы с тобой, будем спасать, твоих ученых. Если хочешь, то сформулирую по другому: я хочу поменять ученых на вертолет. Значит ты поможешь мне?

— Да. Я обязан это сделать, хоть мне и жаль солдат.

— Вы забываетесь Имар! — Ботаники снова набросились на него. — Солдат много, а нас можно по пальцам пересчитать. Если разбрасываться нами, то остановится прогресс.

Хмурый презрительно посмотрел на них, потом перевел взгляд на Имара и сказал:

— Пойдем в твой кабинет. Нам надо обговорить детали.

Он помог подняться офицеру, поддерживая его под руку, а потом повел в кабинет. Войдя в помещение, он закрыл за собой дверь. Подвел Имара к армейской койке и усадил на нее. Сам сел на стул.

— Куришь?

— Да.

Он протянул офицеру сигарету и дал прикурить. Сам тоже закурил. Некоторое время они курили молча. Молчание нарушил Имар:

— Что мне надо будет сделать?

— Надо сделать так, чтобы вертолет сел на землю. Я думаю, что вы лучше меня знаете, что надо сказать по рации.

— Вы мне доверяете?

— Да.

— Но почему? Я же буду говорить по-английски. А если я скажу что-то не то?

— Имар! Ты не любишь своих подопечных. Можешь сказать — почему?

Имар задумался. Докурил сигарету, поискал глазами пепельницу и не найдя ее, бросил сигарету на пол. Посмотрел в глаза Хмурому. Качнул головой.

— Потому что они дерьмо, а корчат из себя бриллианты.

— Емко сказано. Ты как в Зону попал?

— Угости еще сигаретой.

Хмурый достал нож и разрезал шнурки, стягивающие Имару руки и ноги. Потом вынул из кармана пачку сигарет и отдал ему. Пока тот закуривал, он открыл дверь и позвал Лиса.

Лис вошел без задержки. Он посмотрел на освобожденного офицера и обратился к Хмурому.

— Ты ему доверяешь?

— Да.

— Ты знаешь, Хмурый? Давно хотел тебя спросить. Где ты научился так в людях разбираться? Я тоже, почему-то, верю ему. Но только из-за того, что ты ему поверил.

— Холода нет.

— Какого холода?

— Объяснить не могу. Поверь на слово.

— Верю. Зачем позвал?

— Ботаников запри в их комнате. Будут ерепениться, скажи, чтоб шальная пуля не попала. Не хочу я, чтобы они видели Имара свободным. Амбиции у них слишком крутые.

— Это мы враз!

Лис вышел также быстро, как зашел.

— А они любят тебя. — Имар растирал руки, держа сигарету губами. — Не просто подчиняются, а любят. Странно. Первое впечатление, когда тебя увидишь, не того.

— Ты где русским оборотам научился?

— А я наполовину русский. Отец латыш, а мать русская. У матери в деревни и научился. А когда мать наглоталась таблеток, после развода с отцом, так я вообще стал уделять русскому языку особое внимание.

— Мать выжила?

— Скорая не успела. Приехали через два часа. Сказали, что пробка. Они, после перестройки, русских не очень. Я для них полукровка. Вот из-за этого и в Зону попал. Да и здесь не очень доверяли. Пятый год на Зоне. Контракт кончится и хоть стреляйся. Друзей нет.

— Что? Засосала Зона?

— Похоже, что так. Два года в отпуск не ездил. Не хочу.

— Да. Зона многих держит. У меня в команде Хантер есть. Денег тьма, а на Большую землю не хочет. Пожрать хочешь?

— Не отказался бы.

— Тогда давай к столу.

Имар подошел к столу, поискал стул и, увидев, что на единственном стуле сидит Хмурый, притянул к столу койку. Хмурый спросил у него:

— У тебя тут есть, что перекусить.

— В столе шоколад, галеты, напиток. Мне хватит.

Имар открыл стол, задержал на чем-то внимание, а потом медленно вынул оттуда «Пустынный Орел». Посмотрел на Хмурова. Тот тоже смотрел на него, но был спокоен.

— Почему не изъяли?

— Экипированы под завязку.

— Я же могу тебя пристрелить.

— Если бы хотел, то не стал бы предупреждать.

Имар взвесил пистолет на руке и положил его назад в стол.

— Зачем в стол положил? Повесь на себя. Скоро вертолет вызывать.

— Ты вербуешь меня, Хмурый?

— Тебе самому решать. Я никого не вербую. Я по натуре одиночка.

— А Чернобыльская собака к тебе как прибилась?

— Его Друг зовут. Я его мать спас.

— Чудно! Пальцы ломаешь, как будто чужой боли не чувствуешь и мутантов жалеешь. Странный ты парень, Хмурый.

— Да. Так про меня часто говорят.

— Вызовем вертолет. Я все обдумал. Да и пора мосты рубить. Коалиция здесь паскудством занимается. Хоть как-то, но надо им помешать.

Вошли Лис и Проныра.

— Командир! Скоро светать начнет. Что делать будем?

— Переодевайтесь под натовцев. Имар сейчас поест и начнем готовиться.

— У тебя тут все нормально? — Лис поглядел на Имара. — Помощь не нужна?

— Все в порядке, дружище. Иди, переодевайся и обратно сюда. У каждого своя задача будет.

Лис еще раз посмотрел на Имара и они с Пронырой быстро пошли на выход.

— Хорошая у тебя команда. Если я тебе, что-нибудь сделаю, они меня на куски порвут. А вот мои были с гонором. Возмущались — почему ими командует не чистокровный латыш.

И он стал выкладывать на стол свои съестные запасы.

Когда все переоделись и собрались в кабинете, Хмурый начал объяснять каждому задачи.

— Имар! Твоя задача сообщить по рации о нападении на базу. Нападение отбито, но много раненых. Есть тяжелые. Их надо заменить. Восемь человек. Ботаники живы и невредимы. После сеанса связи идешь к воротам встречать. Не забудь ракеты для сигнала. Проныра! Ты сидишь у люка бункера и перевязываешь раненого. Возьмешь труп или два из казармы. Можешь себя обмотать, но только смотри в оба. Если план полетит к черту, то глушишь все и вся из гранатомета. Лис, Абориген и Боров. Тоже слегка обмотайтесь. Вам ворота. Как только я захвачу вертолет, так сразу отстреливайте десант. Я, в маскхалате, прячусь в поле. Имар! — Он обратился к офицеру. — Вертолеты садятся где хотят, или как?

— У нас площадка есть. В стапятидесяти метрах от ворот. Я покажу. Ее хорошо видно. Да и в навигационных картах она обозначена. Для штатных ситуаций.

— Тогда прекрасно! Я залегаю возле площадки. Десант бежит к воротам, а я бегу к вертолету. Если есть вопросы, тогда прошу.

Лис ответил за всех:

— Да все ясно. Нас бережешь, а сам в пасть. И хрен с тобой поспоришь.

— Это точно. — Хмурый улыбнулся. — Не боись Лис! Нас невесты в Ростке ждут.

Все захохотали.

— Все! Всем готовиться. Имар! Пойдем, покажешь площадку.

Они пошли смотреть площадку для вертолетов, а остальные отправились в казарму переодеваться.

Площадка была метров двадцать на двадцать. Хмурый, уже накинувший маскхалат, выбрал небольшое углубление.

— Пожалуй вот здесь вот, будет в самый раз. Пойду, отдам бразды Лису и потом залягу. Все в твоих руках, Имар. Зона многое не прощает, но и за многое награждает. Ты над этим подумай. Надеюсь, что я в тебе не ошибся. Пошли. Пора начинать.

Они пошли назад, на базу. Лис переодевался в казарме. Хмурый подошел к нему.

— Лис. Остаешься за старшего. Я сейчас пойду, залягу. В случае чего, не торопись, сначала подумай хорошенько.

— Не лечи меня, Хмурый. Я все-таки капитан разведки. Да и Проныра воевал. Так что сразу не запаникуем.

— Если что, прячьтесь в бункер. Сразу вас там не накроют, а меня не заметят. Ну а я, что-нибудь придумаю. Но это в случае явной опасности.

— Я все понимаю. Захват вертолета не сбор грибов.

— Тогда я пошел.

— Давай.

Хмурый вышел из казармы. Он шел медленно, Проигрывая в уме возможные варианты недалекого будущего. Подойдя к углублению, в которое решил залечь, он начал осматривать местность. Если вертушка сядет к базе левым боком, что вероятнее всего, то в этом случае, он будет находиться ближе к хвосту. Заметить его будет трудно. Но если, она, вдруг решит сесть правым бортом, тогда он будет на виду у пилота.

— Значит, — он заговорил вслух, — придется стрелять в пилота. Стекло на вертушке должно быть пуленепробиваемое. Значит вставляем обойму бронебойных. Стрелять будем после того, как десант пройдет половину пути до ворот.

Он вынул нож и стал углублять выемку в земле. Под ноги вырыл что-то наподобие норы, чтобы зажать маскхалат. Потоки воздуха, от винта, могли сорвать халат.

Покончив с земляными работами, он лег на правый бок, зажав маскхалат ногами, а край капюшона, зажав зубами. На виду остались глаза, глядящие из прорези. «Винторез» он замотал в халат с таким расчетом, чтобы его можно было легко достать. Теперь ждать.

Абориген с Боровым переоделись, сделали себе перевязку, имитирующую ранения и встали у ворот. Проныра притащил один труп к люку и уселся рядом с ним, ожидая гостей. Лис с Имаром спустились в бункер.

Они вошли в кабинет Имара. Тот сел за стол и вынул из ящика тумбы передатчик.

— Больно мелкий. — Лис посмотрел недоверчиво на мобильную рацию.

— Зато мощный. Последние разработки.

— Мы, наверное, у тебя его конфискуем. На сколько берет?

— На тридцать километров.

— Вещь!

— Да! Вещь! На, возьми.

— А это что?

— Электронный переводчик. Будешь контролировать мой разговор. Сейчас отрегулируем. Прием сделаем на голос, а перевод будет письменный. Проверь.

Лис взял переводчик в руки и стал смотреть на экран. Имар сказал фразу, Лис прочитал перевод и утвердительно кивнул головой.

— Вообще-то у меня мандраже было. Это Хмурый, поверил и забыл, что вы по разные стороны баррикад. А у меня так не получается.

— Я сделаю все, что смогу. Не переживай за меня. Я решил сжечь мосты. Другое дело, поверят ли мне? Как служака, я их не удовлетворяю. Да и национальность.

— Что-то проблемами запахло. Ладно. Давай начинай. Раньше сядем, раньше выйдем.

Имар включил передатчик и начал работать. Лис следил за текстом.

Закончив сеанс связи, Имар выключил рацию и отдал ее Лису. Тот уложил ее, вместе с переводчиком, в свой ранец.

— Ну что, натовец? — Он хлопнул Имара по плечу. — Работаем?

Настроение Лиса, перед боем, заметно поднялось.

— Странные вы, русские, опасности радуетесь.

— Не опасности, а жизненному экзамену. Сдадим, значит опытнее станем. Учись, студент! Ты сам-то кто?

— Полукровка.

— Это по вашему. Я не негр, а афро-американец. Я тебе так скажу. Если в тебе есть русская кровь, то ты русский. Наши гены всех перебивают. И наши предки это знали. Они из пленных, рабов не делали. Давали надел, бабу и живи. А твои дети, уже считались русичами. Вот такие пироги. Ладно. Пошли. Скоро гости пожалуют.

Лис пошел к воротам, а Имар остался у люка. Он стал смотреть в небо, держа в руках ракетницу.

Вертолеты появились с северо-западной стороны через двадцать минут. Лис посмотрел на них и стал открывать ворота.

— Черт бы их побрал! Две птички. Или нам кирдык, или мы в мыле!

Имар выстрелил из ракетницы. В воздух взлетели три зеленые ракеты. Он откинул ракетницу и пошел к воротам. Но не успел он сделать и трех шагов, как по ним, с вертолетов, открыли огонь.

— Твою мать!!! — Проныра откатился с линии огня. — Имар! В бункер!

Он вскочил на ноги и бросился к заваливавшемуся на спину Имару. Поймал его почти у земли. Краем глаза увидел мчащихся к бункеру друзей и прыгнул с Имаром в открытый люк.

Секундой позже, на них свалилась троица, дежурившая у ворот.

— Что за хрень! — Лис орал в полный голос. — Почему два вертолета? Почему стреляют?

Ему никто не ответил. Проныра снимал с Имара окровавленный комбез.

— Жив? — Лис перешел на нормальный тон, увидев окровавленного офицера.

— Дышит, но хреново. — Проныра начал перевязку. — Бочину разворотили. У нас в Чечне одного так ранило, так он три часа эвакуации ждал, а потом выжил. Сейчас перевяжем и укольчик. И все будет тип топ.

— Нам бы вертушку, и мы его к болотному доку. Тот мертвых оживляет. Ну или почти мертвых. Только где эта вертушка. Мать ее!!! Сейчас десант скинут и в воздух. А у нас даже сачка для бабочек нет, для их ловли.

— На Хмурова вся надежда.

— На Хмурова надежда, что он нас выручит. А вертолеты, похоже, тю-тю. Хорошо, что мы в бункере. Сейчас утюжить начнут. Хм! Парни! А нам повезло! Все живы. Без ран. Попробуй нас здесь возьми. Пойду в щелку посмотрю.

Лис встал на лестницу и начал смотреть в щелку люка.

Хмурый услышал вертолеты еще до ракет. По звуку приближалась парочка. В воздух взлетели три зеленых ракеты. Начали открываться ворота на базу. Один вертолет промчался над ним в сторону лагеря.

«Мать твою!!! Стреляет по своим! Только бы ребята успели живыми в бункер улизнуть. Только бы успели. Хорошо, что бронебойные зарядил. Второй вертолет пошел по кругу. Значит чистильщики прилетели. Своих не жалеете. Значит и себя не должны жалеть. Ну-ну! У меня нервы стальные. Я сколько угодно прожду, но вы ошибетесь. Вы точно ошибетесь. Вы уже ошиблись, когда решили своих убрать».

Он лежал не шевелясь. Стрельба затихла. Или всех перебили, или не могут достать с воздуха.

«Если ребята успели спрятаться, то сейчас будет высадка десанта. Так! По-моему начинается».

Один вертолет пошел по кругу, оставляя базу с левого борта. Он направлялся в сторону Хмурова. Второй вертолет продолжал висеть над воротами, держа под прицелом базу и окраины леса.

«Это хорошо, что ты ко мне задницей повернулся. Я не в обиде. И ты, особо, не воняешь, и я тебе глаза не мозолю. Первый снижается. Похоже он собирается сесть. Точно собирается сесть. Значит уверены, что на поверхности никого нет. А второй висит, а это значит, что кто-то, все-таки, успел спрятаться в бункер. Первый сел на площадку. Десант пошел. Хорошо сел! Отлично сел! Как будто меня подслушал. Девять десантников. Бегут. Ого! За ум взялись. Тройка бежит, шестеро прикрывают. Все! Пора!»

Хмурый осторожно освободил винтовку, вынул ноги из норы, подождал немного и рванул к вертолету. Рывки на десять-пятнадцать метров, он делал безупречно. Всего пара мгновений и он влетел в открытый борт, для высадки десанта. Еще пол мгновения и он, на отмажь, бьет по голове, снявшего шлем пилота.

«Не обессудь! Выживешь, тогда поговорим, а умрешь, так хрен с тобой».

Еще пяток мгновений ушло на то, чтобы связать пилоту руки и ноги. Один чих на скидывание маскхалата.

«Все! Теперь десант!»

Он бросил на пол пару ранцев, которые были оставлены десантниками в вертолете и залег за них.

Десантники перебегали по полю, как на параде. Хмурый выждал цикл перебежек, чтобы определить, с какой тройки начинать отстрел. Первой перебегала левая тройка, затем правая, последней перебегал центр. Значит первыми надо бить центр, потом левую тройку и последними оставшихся.

«Как в тире на Выжигателе. Начали! Левые пошли. Центр! Один, два, три. Слава бронебойным! Правые пошли. Лево! Четыре, пять, шесть. Теперь правые. Семь, восемь. Один стал поворачивать голову. Девять. Спасибо инструктору за науку».

Второй вертолет висел над воротами.

«Как бы тебя развернуть левым бортом. Завис, как «Windows» напичканный вирусами. Попробовать снять десантника с правого борта».

Он прицелился. Видно только правое плечо. Десантник поставил ноги на лыжу и целится.

«Будем надеяться, что от ранения и удара пули, ты свалишься. Вариантов у меня нет».

Он выстрелил. Десантник действительно вывалился. Его развернуло спиной вперед и выбило автомат из рук. Пролетев метров пять, боец завис на страховочном тросике.

«О, ребята! Да вы еще и со страховкой. Тогда контрольный. Попал. От шлема осколки».

Вертолет стал разворачиваться левым бортом. Стекло, зафиксировалось на краткий миг, перпендикулярно Хмурому. Пилот стал поворачивать голову, чтобы видеть, что происходит с левого борта. Хмурый, для верности, выстрелил три раза. Стекло покрылось трещинами, а пилот пропал из вида. Вертолет, с диким ревом от натуги, стал поворачивать направо и помчался, по дуге разворота, к земле.

Он ударился об землю. Два больших винта отлетели и понеслись по земле, словно ветряная мельница от назойливого урагана. Корпус развалился на несколько частей и стал кувыркаться, выбрасывая из себя десантников и прочую мелочь.

Хмурый помчался к месту аварии, выхватывая на ходу пистолет. Для полного завершения их авантюры, все десантники должны быть мертвы.

Люк был приоткрыт и взят на прицел. С улицы доносился рокот зависшего над базой вертолета. Раненый Имар лежал в мертвой зоне. От обезболивающего укола, ему стало легче, но дышать было тяжело. Рядом стоял Друг и с сочувствием смотрел на него.

— Сейчас подойдет десант и постарается забросать нас гранатами. — Лис сидел у стены, держа на прицеле щелку люка. — Так что, если что мелькнет, сразу открываем шквальный огонь. Патронов до черта. Хорошо, что мы все сюда из казармы приволокли.

— Как будто знали. — Проныра раскладывал перед собой ВОГ-25Р. — Может мне у щелки ухо подержать? Вдруг услышу подход десантуры.

— Вряд ли услышишь. — Боров набивал патронами магазины. — Сами себя обнаружат при открывании люка. Мы шарахнем и сразу в кабинет. От осколков должен спасти.

Лис насторожился.

— Тихо! — Он подошел к лестнице. — Чой-то он зарычал, как от оргазма?

— Может высоту набирает. — Боров тоже подошел к лестнице.

— На хрена ему высота. Он и так не низко висел. Тихо!

Все прислушались. Рокота не было слышно.

— Наверное сел. — Лис отошел от люка. — Все приготовились. Похоже гости на подходе.

Все напряглись глядя на люк. Ожидание затягивалось. Имар лежал с автоматом. Его хотели положить в кабинете, но он настоял на участие первого залпа, ну а дальше, будь что будет.

Время шло, а гости не торопились. На глаза, от напряжения, стал стекать пот.

— Что-то душновато. — Абориген сказал это просто так, чтобы разрядить обстановку в бункере. — Вытяжку, что ли, заткнули?

— Ничего. Не задохнемся. — Лис отцепил фляжку и бросил Аборигену. — Промочи горло, а то начнешь стрелять от теплового удара.

Неожиданно, Друг, бросился к лестнице, радостно лая.

— Друг! На место!

Тот и не подумал выполнять команду. Он лаял и прыгал на лестницу.

— Может от жары сбрендил? — Боров опустил ладонь к полу и посвистел.

— Сам ты сбрендил. — Лис подошел к лестнице. — Пойду, проверю. Друг никогда не ошибался. Надеюсь и на этот раз тоже.

Он стал медленно подниматься, держа перед собой автомат.

— Ты только сразу-то не стреляй. — Это был голос Хмурова.

Лис повернулся к друзьям. На лице у него сияла идиотская улыбка, только слюны не было.

— Похоже пронесло.

— И тебя тоже?

Все заржали, как жеребцы и бросились к выходу из бункера, мешая друг другу.

Хмурый сидел со стороны, куда откидывался люк, и курил. Сталкеры облепили его со всех сторон.

— Дайте покурить-то, елы палы.

Все опять захохотали, но отошли, раздирая свои рты радостными улыбками.

— Друга покормили?

— Он без тебя есть не хочет.

— Стареет Друг. А Имар где?

— Ранили его. — Лис присел рядом. — Тяжело ранили. Его бы к болотному доктору, но без вертолета не дотянет.

— Ну так чего стоишь? Иди, принимай аппарат.

Лис сменил улыбку на растерянность. Он медленно поднялся и повернулся к посадочной площадке. В стапятидесяти метрах от ворот, на спец площадке, стоял красавец— вертолет.

— Ты сделал его, Хмурый! Ты его сделал!

И он помчался к вертолету. Хмурый покачал головой, поднялся на ноги и откинул в сторону окурок.

— Пойду, посмотрю Имара.

Имар лежал, закрыв глаза и тяжело дыша. Хмурый с Другом подошли к нему.

— Ну что, Имар, держишься?

— Пока держусь. Только не знаю, на сколько меня хватит.

— Надо потерпеть. К болотному доку полетим. Дотерпишь?

— Ты захватил вертолет?

— Да.

— Но как? Их же было два!

— Повезло.

— Слышал я про тебя, да не очень-то верил. А все, оказывается, верно.

— Ты лучше помолчи. Береги силы.

Подошли Проныра, Абориген и Боров.

— Что делать, командир?

— Осторожно отнести Имара на вертушку. Потом двадцать минут на погрузку трофейного барахла. Забирайте все. Транспорт есть. На себе не тащить. Может костюмы десантников понравятся. По дороге выкинем все ненужное, а сейчас некогда сортировать. Боезапас со второго вертолета поищите. Он по полю раскидан.

Он взял Друга на руки и полез наверх.

Лис знакомился с управлением вертолета. Хмурый забрался на борт и, опустив на пол Друга, сказал:

— Сиди здесь и никуда не уходи. Ну как, Лис, нормальный аппарат?

— Класс!!! Кстати. Тут один живой. Он нам нужен?

— Разберемся. Не будет нужен, тогда выкинем. Поэтому, в его интересах, стать нам нужным.

Лис с улыбкой посмотрел на Хмурова, а тот ему подмигнул. Пленный зашевелился. Друг зарычал.

— А можно и Другу скормить. Ладно, в полете разберемся.

И он пошел помогать друзьям собирать трофеи.

С погрузкой управились меньше, чем за двадцать минут. Все старались и, поэтому, были в мыле, как и обещал Лис. Хмурый оглядел свою команду.

— Молодцы парни! Левый борт задраиваем, правый на половину. Лис! Сколько до дока лететь?

— Не больше десяти минут. По болоту дольше шлепать.

— Тогда летим.

Лис стал щелкать тумблерами.

— Идею можно высказать, командир?

— Нужно!

— Может, тряхнем кордон, откуда эта птичка прилетела? — Лис повернулся лицом к Хмурому. — Пока они не знают, что на борту чужие.

— Было бы неплохо. Но у нас Имар.

— Командир. — Имар облизал пересохшие губы. — Ради такого случая я потерплю. Вы мне укольчик вколите и не беспокойтесь.

— Остальные, что думают?

Проныра разбирал вещи. Он поднял глаза на Хмурова.

— Идея хорошая. Главное, что у нас фактор внезапности. Судя по состоянию Имара, ранен он удачно. Тяжело, но удачно. Продержится долго. Крови много потерял.

Хмурый перевел взгляд на Борова с Аборигеном. Те кивнули головами, в знак согласия.

— Тогда поговорим с пленным.

Он взял пилота за ногу и подтянул к себе. Тот уже оклемался и смотрел на всех, бегая глазками. Хмурый показал ему карту.

— Откуда прилетели?

Пленный смотрел не на карту, а на него. Он молчал.

— Жаль. Тогда ты нам не нужен. Друг! Ты будешь есть это дерьмо?

Друг чихнул. Все засмеялись. Имар от смеха закашлялся.

— Вы, что, все больные? — Пилот по-русски говорил очень хорошо.

— Все. — Хмурый, для пущей важности, кивнул головой. — Так же, как и те, кто прилетел убивать своих товарищей.

— Он мне не товарищ. — Пленный кивнул головой на Имара. — Он предатель.

— Вас сдали ваши ученые. И на этом прекращаем разговоры не по теме. Откуда вы прилетели?

Пилот молчал.

— Да брось его, Хмурый. — Лис показал на полуоткрытый борт. — У них здесь все отмечено. — Он помахал планшеткой с картами. — И основная часть, и базы в Зоне.

— Отлично! — Он схватил пилота за ремень и поставил на ноги. — Время — деньги, парень, ты это должен был знать.

Он вытолкнул его из вертолета и, когда тот упал на землю, выстрелил ему в голову.

— Лис! Поднимаемся! Курс на их контору!

Вертолет взревел и стал подниматься. Хмурый подошел к Аборигену и сел рядом с ним.

— Не знаю. Изменил ты свои взгляды на войну, или нет, — он немного помолчал, а потом продолжил. — Но чтобы избежать дальнейшие вопросы, я лучше скажу сейчас, о чем я думал, когда стрелял в этого парня. Я, почему-то, подумал, что если этот парень не хочет жить со мной на одной земле, то я исполняю его мечту.

— И мою! — Имар сказал это тихим голосом, но все расслышали.

Лис, не поворачиваясь, протянул в их сторону руку, с поднятым, вверх, большим пальцем.

Минут через тринадцать, Лис крикнул:

— Подлетаем!

Все, кроме Имара, стали смотреть на приближающуюся воинскую часть. Имар, лежа на полу, произнес:

— Командир! На вышках должны быть крупнокалиберные пулеметы. Остальное не так страшно.

— Спасибо, Имар. Лис! Давай правым бортом мимо вышек, а потом круши постройки. Вы, — Хмурый обратился к Проныре, Аборигену и Борову, — Спокойно бросаете вниз гранаты. Нам, на все про все, не больше пяти минут.

— Вышки!!!

— Хмурый готов!

Он прицелился в первого часового, глядевшего, ничего не подозревая, на вертолет. Выстрел! Падает. Вторая вышка. Выстрел! Падает. Последняя вышка. Выстрел!

— Лис! Давай!

Вертолет развернулся носом к военному городку и загрохотал миниган. Это был разгром. Наверное точно так, конкистадоры, кромсали в клочья инков с ацтеками, шокированных видом лошадей.

Грохот выходил за пределы человеческого слуха. В полной, так казалось, тишине, внизу расцветали огненные цветы, поднимались фонтанчики пыли, медленно разлетались горящие цистерны и бочки с горючим, перекидывая огонь на казармы. Сверху казалось, что по легким постройкам шагал великан-невидимка и сминал крыши построек и автомобили. Обезумевшие люди бегали в ужасе, ничего не понимая. Чудом спасшиеся из-под рушащейся казармы, вдруг попадали под горящую струю бензина, вырвавшуюся на свободу из разорвавшейся цистерны. Горели толпами. Горящие люди, мертвой хваткой стискивали тех, кто ухитрился избежать огня, умоляя спасти их. Люди стреляли друг в друга, чтобы освободить дорогу к спасению. Но там, где казалось, заканчивался Ад, вдруг земля поднималась на дыбы, и многочисленные осколки укладывали всех на землю. Кого на вечно, а кого для того, чтобы он завидовал мертвым.

Лис, стиснув зубы, смотрел перед собой, давя на гашетку. Имар сурово смотрел в потолок, а рядом стоял Друг, дрожа всем телом, и, задрав морду, выл. Выл жутко. От его воя, по телу ползли мурашки. Проныра, Боров и Абориген, соблюдая очередь, кидали вниз гранаты. Благо этого добра они взяли на базе с избытком. Хмурый сидел на пороге, упираясь ногами в лыжу. Он смотрел на творящийся внизу хаос и искал, среди него тех, кто сохранил мужество и не потерял голову. Увидев такого человека, он прицеливался и стрелял.

Когда безумие внизу дошло до предела, Хмурый поднялся, подошел к Лису и, жестом, показал, что пора улетать. Лис кивнул головой.

Пролетая над блокпостом, Имар попросил Хмурова бросить его документы часовым. Он сжигал мосты и хотел, чтобы его бывшее командование это знало. Пролетев немного в глубь Зоны, они услышали, в стороне разгромленного военного городка, гул канонады. Все бросились к бортам, чтобы посмотреть. Городок висел в воздухе. Опуститься ему мешала большая плотность земли, взлетающей вверх от разрывов снарядов.

— Имар! Ты, что-нибудь понимаешь?

— Да! Похоже, что на второй линии обороны, решили, что на первой прорыв. В этом случае, чтобы мутанты не прорвались через кордон, уничтожаются все: и свои и чужие.

— Бред какой-то.

— Для Большой земли нормально! — Лис крикнул, не оборачиваясь. — Бей своих, чужие бояться будут!

Через двадцать пять минут, они, уже, подлетали к болоту. Внизу, у края топи, стояли двое.

Лис толкнул дремлющего Хмурова.

— Нас встречают.

— Кто?

— Доктор и с ним еще кто-то.

— Почему ты думаешь, что нас?

— Доктор всегда, откуда-то, знает, что к нему пациент направляется. Ну и выходит встречать, чтобы провести через болота.

— А откуда он знает, с какой стороны мы подлетим?

— Ну, Хмурый! Док — живая легенда. А легенда, это загадка. Может ему сама Зона подсказывает, где встречать.

— Да. Наверное так оно и есть.

Лис посадил вертолет недалеко от встречавших, их, доктора и его спутника. Друг первым спрыгнул на землю и побежал к ближайшему чахлому деревцу. За ним спрыгнул Хмурый и пошел к болотному доктору. Он немного удивился, рассмотрев спутника дока. Рядом с ним стоял зомби. Подойдя в плотную, он протянул доктору руку.

— Здравствуйте доктор. У нас тяжело раненый.

— Я знаю. — Док пожал протянутую ему руку. — Вы Хмурый!

Он не спросил. Он утверждал.

— Да. А это мои друзья.

— Я знаю. А это мой друг. — Он показал на зомби. — Поздоровайся, Спасатель.

— Спасатель!? — Хмурый неожиданно обнял зомби. — Здравствуй, брат! Спасибо тебе. Я твой должник. Куда же ты тогда делся?

— Здравствуй пятый. Я не делся. Я сидел. Ты пополз. Ты крепкий. Я спросил. Ты молчал. Уполз. Спасатель один сидел.

— Тебя Медок вспоминает. Он тебя братом считает.

— Медок. Спасатель помнит. — Зомби положил руку себе на живот. — Док. Мне горячо здесь.

— Это нормально, Спасатель. У людей так бывает.

— Я зомби, док.

— Зомби тоже человек, Спасатель.

Доктор пошел к вертолету. Сталкеры стояли у борта, ожидая указаний дока. Все знали, что на болоте, без его разрешения, даже лягушки не квакают. И это вовсе не от злобного характера дока. Нет. Он был на редкость добр. Просто вся окружающая среда болота, до такой степени уважала его, что поступала так, как желал болотный доктор.

Док заглянул во внутрь вертолета и посмотрел на Имара.

— Здравствуйте Имар. Как вы себя чувствуете?

— Здравствуйте. Терплю. Откуда вы знаете, как меня зовут?

— О! Вы уже пошли на поправку. На ноги встанете раньше, чем думаете.

Он повернулся в сторону болота и махнул, кому-то, рукой. Из глубины болота, к вертолету, шли два псевдогиганта с носилками. Руки сталкеров потянулись к оружию.

— Молодые люди! — Док, сам был молодым, но никто не возразил. — Спрячьте ваше оружие. На моей территории запрещено убивать. Идите за мной и не волнуйтесь. Здесь вы в полной безопасности. Желательно шагать след в след.

Он пошел в глубь болота. Сталкеры двинулись за ним цепочкой. Проходя мимо зомби, доктор сказал:

— Спасатель. Распорядись на счет раненого.

— Хорошо, док. Спасатель знает.

Дом, где жил и работал доктор, на вид, был небольшого размера. Площадь, примерно, десять на десять. Одноэтажный. Стены бревенчатые, выложенные из свежих бревен.

— Док. Можно спросить? — Лис потрогал бревенчатую стену.

— Спрашивайте. Здесь разрешается все, кроме насилия.

— Часто, из-за сырости, приходится перестраивать дом?

Доктор посмотрел на свое жилище, дотронулся до стены, поковырял древесину ногтем и пожал плечами.

— Сколько живу, а ни разу не перестраивался. Я, как-то, не думал об этом. Да вы не обращайте внимания. Зона щедра на чудеса. Ну взять, хотя бы, артефакты. Проходите в дом.

Он открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой. Сталкеры зашли во внутрь помещения. Совет дока, не обращать внимания, забылся сразу. Похоже, что в доме царил пространственный беспредел. Коридор был размером с дом. У входной стены располагались вешалки и оружейные шкафы. Остальные три стены имели по три двери. Окон не было совсем, но в помещение было светло, как днем. В центре находилась винтовая лестница на второй этаж, которого, кстати, с улицы не наблюдалось.

— А откуда свет, Док? — Проныра крутил головой во все стороны.

— Да я даже не знаю. Вообще-то в Зоне полно электричества. Простите, но я не силен в технических делах. Вы располагайтесь. Осмотрите дом. Он немного шире, чем кажется, но я привык. Если хотите есть, то на кухне в холодильнике, найдете все, что нужно. Даже для Друга. И очень вас прошу не кушать в моем доме свою провизию. Вы не обижайтесь. Считайте это моей причудой. Слева комнаты для гостей. Справа туалет, ванная комната и прачечная. Прямо столовая, кухня и библиотека. На верху мои владения. Если очень хочется туда заглянуть, то пожалуйста, но руками ничего не трогать. А сейчас я покину вас. Меня ждет раненый.

И он направился к винтовой лестнице.

Когда доктор ушел и Сталкеры остались одни, Проныра выскочил на улицу, чтобы повнимательней рассмотреть дом снаружи. Вернулся он с очумелым видом.

— Кто-нибудь может мне объяснить?

— Тебе же сказали, чтобы не брал в голову. — Лис убирал в шкаф оружие и ранец. — Давайте лучше поедим, а потом все посмотрим.

Все были голодны и, поэтому, согласились единогласно.

В холодильнике было все. Действительно все, в самом широком смысле. Открыв холодильник, Сталкеры сразу забыли про свои запасы. Каждый выбрал то, что когда-либо мечтал попробовать. Другу дали огромный кусок мяса. Он сам тащил его в столовую, неся в зубах и раздувая ноздри от предвкушения трапезы.

Наелись до отвала. От сытости, еле добрели до крыльца, чтобы покурить. Покурив, начали осмотр дома. Размеры удивляли, но уже не так, как в начале. Цокали языками, качали головами, но сытость утихомирила все вопросы. Закончив с осмотром первого этажа, все расселись в столовой и стали ждать известий от хозяина.

Он пришел через пару часов. Присел к столу и закурил.

— Все в порядке. Парень крепкий, организм молодой. Жить будет долго.

— Сколько я вам должен, док? — Хмурый смотрел на доктора.

— Вы мне нисколько не должны. За вас платит Бармен. На ваш счет он меня предупредил.

— Ну тогда… Если что-нибудь понадобится…

— Тогда я извещу Бармена.

— Ну, в общем, можно и так. Спасибо за нашего друга, за гостеприимство! Нам пора улетать.

— Нет ребята. Вы, до утра, никуда не летите. Тем более вы, Хмурый. Я гостей пригласил, а вы собираетесь меня покинуть. Так дело не пойдет. Вы же сами хотели меня отблагодарить. Вот и оставайтесь на ночь.

Вошел Спасатель. Доктор посмотрел на него.

— Охрану у вертолета поставил. Гости придут вечером. Можно поиграть с Другом?

Хмурый ответил сразу.

— Спасатель! Брат! Конечно можно. Друг! Спасатель мой брат. Не балуй.

Друг подбежал к зомби, встал на задние лапы, а передними уперся в подставленные, Спасателем, ладони.

Хмурый глядел на них и улыбался.

— Странный ты человек, Хмурый.

— Я знаю. — Он повернулся к доку. — Мне все это говорят. Даже ты.

— Да я о другом. Ты сильно любишь своих друзей и, в тоже время, не оставляешь никаких шансов на спасение своим врагам.

— Шанс у них всегда есть. Я не заставляю их быть моими врагами. У них свобода выбора.

— Но они могут стать твоими врагами в силу обстоятельств, а не потому, что очень этого хотят.

— И это я знаю. Только не обращаю внимания. Во-первых: у меня тоже могут быть обстоятельства. Во-вторых: если я их не убью, то они меня убьют. Жалея врага, я, фактически, играю в русскую рулетку. И в третьих: Если я буду любить врагов, тогда я, со временем, стану ненавидеть друзей. Есть и четвертый пункт. Если враг хочет, то он всегда может стать моим другом. Ну, скажем, как Боров, Проныра, Имар. Только искренне. А то я чувствую ложь.

— Значит ты оправдываешь свои поступки?

— Я не чувствую себя виновным, чтобы оправдываться. И не обвиняю никого. Есть заповеди. Они известны всем, потому что существуют в любой религии. У христиан, эта заповедь, десятая. А, потом, док, никто не в состоянии принести добро всем. Это утопия.

— Я стараюсь это сделать.

— Ты правильно делаешь, док. Моя мать была такая же. Такие люди нужны. Просто необходимы. В противовес таким людям как я. Но вы, также как и я, делаете свое дело, неся людям столько же добра и зла, сколько несу я.

Болотный доктор удивленно поднял брови. Сталкеры придвинулись поближе.

— Я не люблю насилие и лечу всех. Разве это не добро?

— Зря вы затеяли этот разговор, док. Не хочу, чтобы ваше мировоззрение, давало трещину.

— Но я настаиваю, чтобы вы высказали свою точку зрения.

— Жаль. Хотя, вы крепкий человек. Я думаю, что вы спокойно переживете мое объяснение, тем более, что оно может быть неверно. Я, ведь, скажу свою точку зрения.

— Да. Я бы хотел ее услышать.

— Ну хорошо. Давайте рассмотрим мою деятельность отдельно и вашу, отдельно. Начнем с моей. Я! Убиваю одних, чтобы спасти других. Первым несу зло, вторым добро. Но! Первые могли бы стать моими друзьями, а вторые могут стать моими врагами. Значит я приношу вред себе. Частично. Вред, это меньше зла. Поэтому я не экспериментирую, а выбираю из двух зол меньшее. Тем более, что человек, чем бы он ни занимался, всегда приносит себе вред, своей деятельностью. Ну, хотя бы, гробит свое здоровье.

— Интересная точка зрения. — Доктор внимательно разглядывал своего оппонента. — Я, кажется, начинаю понимать, почему Зона бережет вас. У тебя были неплохие учителя.

— У меня был друг. Он был самый умный в деревне. А может не только в деревне. Он заставлял меня размышлять обо всем. Он говорил, что у человека должно быть свое мнение на все. У христиан, это вторая заповедь.

— Ну, а моя деятельность? Как ты ее трактуешь?

— Ваша деятельность по той же схеме, что и моя. Вы лечите всех, кто в этом нуждается. Будь-то кровосос или Сталкер. Вылечившись и, вдруг, встретившись, один из них убивает другого. Значит одному вы принесли добро, а другому зло. И вред себе. Так как одного из них, вы лечили впустую. Потеряли время, медикаменты и надежду на лучшее.

— Хм!

— Это нормально, док. Так должно быть. Таков замысел. Все мироздание состоит из двух противоположностей. В этом заключается жизнь. Ничего не поделаешь. Все, в мире, рождается для того, чтобы своей деятельностью, убить себя. Горы поднимаются из земли, чтобы со временем рассыпаться в песок. Цивилизации убыстряют прогресс, чтобы уничтожить себя, вырвавшейся из-под контроля энергией. Реки подмывают берега, чтобы обмелеть и стать болотом или сушей. Звезды выделяют тепло, чтобы погаснуть. Планеты летят в космосе, чтобы встретить на пути другую планету.

— Вы рисуете мрачную картину.

— Вы ошибаетесь! Если просто жить, а не искать виновных, то… Горы, разрушаясь, делают тоньше земную кору. Со временем, через нее прорвется лава и поднимется новая гора. Цивилизация погибнет, чтобы освободить место для новой цивилизации. Реки, руша крутые берега, освободят родники, которые станут новыми реками. Примерно так. Лучше, вам, объяснят специалисты. Я только утрирую. А вообще-то: во многой мудрости, много печали. По-моему так было сказано.

— Именно так и было сказано.

Все повернулись к двери. У входа в столовую стоял контролер, а рядом с ним юная химера.

Хмурый первым пришел в себя. Он тихо прошептал:

— Серый. Сережа. Братишка.

И вдруг рванул к нему, словно боялся, что это наваждение и, что сейчас видение растает. И все будет, как было до этого. Он крепко схватил Серого в охапку и держал так, пока тот не захрипел.

И тут он почувствовал, что вся его толстокожесть летит к чертовой матери. Крутой, навороченный Хмурый, вдруг потерял свою защиту. Броня, которая выдерживала любую пакость судьбы, любую экстремальную ситуацию, любую немыслимую случайность, эта броня разлетелась на куски. Даже не на куски, а на песчинки. В пыль! В дым! В пар!

Хмурый! Хмурый! Образец невозмутимости. Эталон хладнокровия. Стандарт стойкости. Идол твердости. А глаза, уже, наполняются влагой. А губы начинают дрожать. А нос снорыхтается шмыгать. А душа просит, чтобы прижали к себе и нежно гладили по голове.

Хмурый отпустил контролера. Опустил голову. И вдруг, не оборачиваясь, быстро пошел по коридору и вышел из дома.

Никто не двигался. Всех удивило поведение Хмурова. Первым нарушил молчание Друг. Он начал скулить. И тут все Сталкеры, как по команде, стали вставать из-за стола. Контролер сделал останавливающий жест ладонью. Сталкеры застыли на месте и начали медленно садиться. Контролер повернулся и вышел следом за Хмурым. Сталкеры снова стали вставать и, теперь, уже химера, остановила их:

— Не надо, ребята! А то укушу!

— Надежда! Ты что? — У доктора глаза полезли на лоб.

— Ох! Док! Оставьте! Не до ваших принципов! — Химера подошла к столу. — Они друзья детства. Дайте им поговорить. Каждый из них не надеялся увидеть другого в живых. Только я одна знала, что это произойдет. — Она лукаво состроила глазки Лису. — А вы, молодой человек, внутренне сильны. Я это ощущаю обоими сердцами. Жаль, что ваше сердце уже занято.

Лис смутился. Но слабости показывать не стал.

— Да ты сама, еще, не старушка.

— Вы так думаете? — Она подсела к Лису и дотронулась до его щеки. — А мне, порой, кажется, что я живу уже тысячу лет.

— Надежда! — Доктор погрозил ей пальцем. — Не смущай моих гостей.

— Ха! Их смутишь! Сидят как истуканы. Ни одного комплимента. Фи!

— Я вот скажу Сергею!

— А! — Она махнула рукой. — Ему сейчас не до меня. И вообще, док, ябедничать нехорошо.

— Согласен. Ты лучше скажи, откуда знала, что они встретятся?

— Ой! Док! А то вы не знаете. Хмурый уже умирал два раза.

— Точно! — Доктор хлопнул себя по лбу. — Два раза! И оба раза выкарабкался сам. А я ему такие вопросы… А Зона давно уже все решила.

— В чем дело, док? — Лис смотрел на него, ничего не понимая. — Может нам объясните?

— А вам это не надо, ребята. — Химера пробовала свои чары на Проныре. — Вам это только мешать будет. — Она мило улыбнулась и Проныра поплыл. — Потерпите и со временем все узнаете. — Она нагнулась и пощекотала Друга. — Не бойся меня, дружок. Ты под охраной Хмурова. А значит и под охраной Зоны.

Другу было страшно. Но интонация химеры успокаивала. Он осмелился лизнуть ее руку.

— О-о-о! Один джентльмен все-таки нашелся. Хотя он не в счет.

— Это почему? — Лис решил задать вопрос только из-за того, чтобы хоть что-то понять.

— А потому, что он с Хмурым водится. А с кем поведешься, у того и наберешься.

Лис сделал понимающее лицо, хотя, на самом деле ничерта не понимал, да и не знал, хочет он что-то понимать, или нет.

Контролер вышел на крыльцо, где, на ступенях, сидел Хмурый и курил. Серый сел рядом с ним на ступеньку.

Хмурый глядел в небо и часто-часто моргал. По щекам текли предательские слезы. Губы дрожали, а в горле застрял комок.

«Я рад, что ты меня помнишь, Саша».

«Я теперь Хмурый».

«Я знаю, Саша».

Они замолчали. Странно звучит — замолчали. Если смотреть со стороны, то они и не говорили. Общались на ментальном уровне.

И вдруг их, как прорвало. Они начали вспоминать все, что их объединяло, все, что с ними произошло, когда их разлучили.

Наговорившись, они поднялись на ноги, обняли друг друга за плечи и пошли в столовую.

Их встретили молчанием. Вопросов было много, но желающих задавать их, не было. Молчание нарушил Хмурый.

— Знакомьтесь! Это, мой друг детства, Сергей.

Сергей вышел вперед и кивнул головой. Сталкеры стали подходить к нему.

— Лис.

— Проныра. Боров.

— Абориген.

Контролер поздоровался с каждым за руку и сказал:

— А это моя подруга. Ее звать…

— Мы уже познакомились. — Лис подмигнул Надежде.

— Надежда! Красавица! — Хмурый только сейчас заметил, игравшую с Другом, химеру. — Серый! У тебя самая замечательная подруга, в мире!

— Учитесь, мальчики!!! — Химера подошла к Хмурому и поцеловала его. — Привет пятый. Ты бы научил своих друзей хорошим манерам, что ли, а то они как неживые.

— Это они тебя увидели. Я тоже обалдел, когда тебя первый раз увидел.

— Ты меня клеишь, Пятый?

— Ты только Серому не говори.

Все засмеялись и сразу стало уютно и расковано.

Вошел Спасатель, неся на здоровенном подносе кофеварку и чашки. Кофейный аромат ударил по носам и заставил занимать места за столом. Лис шепнул Хмурому на ухо:

— Они, что, бывшие люди?

— Да. Местные. Измененные.

— Радиацией?

— Зря шепчешь, красавчик! — Химера смотрела на Лиса. — Мы не только хорошо слышим, но и умеем читать мысли.

Лис смутился и вопросительно посмотрел на Хмурова. Тот кивнул головой, мол, так оно и есть. Он совсем растерялся и пролепетал:

— Я… Ну… Не знал. Просто. Друг детства. Ну… Вообще-то… Контролер.

Он совсем стушевался и притих. Первой засмеялась Надежда. За ней Хмурый с Серым, а за ними все остальные.

— Ладно, Лис! — Хмурый хлопнул его по спине. — Не тушуйся. Что сделано, то сделано. Назад не вернуть. — Лицо, его, вдруг приняло суровое выражение. — А жаль! И я сделаю все, чтобы они пожалели о содеянном!

— Ты не исправим Хмурый. — Доктор произнес это с горечью. — Нельзя мстить. Это грех!

— Кто тебе сказал такую дурь, док?

— Это сказал Иисус Христос! Он велел любить своих врагов!

Хмурый вперил в доктора свой взгляд. Холодный, буравящий, жуткий. Доктор не испугался, но почему-то пожалел, что высказался на счет мести.

— Велел? — Взгляд Хмурова начал давить. — А кто он такой, чтобы мной повелевать?

Доктор растерянно посмотрел на Серого. Тот наклонился к нему и тихо прошептал:

— Он знает про Иисуса. Он хочет знать ваше мнение.

Док кашлянул, оттянул от тела прилипший халат, глубоко вдохнул, собираясь с силами и промямлил:

— Христиане его считают богом.

— А ты, док? Кем, ты, его считаешь?

Доктор молчал. Все сидели, почти не дыша. Даже химера, всегда считавшая себя полностью независимой, боялась привлекать к себе внимание. Она не знала Иисуса. Но ей было жалко доктора. Доктор был очень добрым человеком и не заслуживал того, чтобы на него нападали. Но и Хмурый был прав. Почему он должен слушать какого-то Иисуса? Почему, этот Иисус, не приказал тем, на «Выжигателе», любить Хмурова, ее, Серого и многих других? Нет. Похоже, что сегодня не доктора день.

— Почему молчишь, док? — Хмурый ждал. — Ну хорошо. Тогда скажу я. Бог! Это тот, кто создал мироздание; тот, кто создал человека; тот, кто запустил в свое творение законы существования. Его называют по-разному. И Богом, и Аллахом, и Эволюцией, и Великим Взрывом. У него много имен. Но Иисусом его никогда не звали. И только Бог может мне указывать. Он и указывает мне и другим. Указывает своими законами.

Хмурый закурил. Посидел немного помолчав и продолжил:

— Можешь мне объяснить? Почему маленький ребенок, бьет дверцу шкафа, если он об нее стукнулся? Почему? — Он смотрел на доктора, но тот молчал. — Потому что закон мироздания велит ему отомстить. Он еще глупый и ничего не понимает. Но между местью и любовью, он выбирает месть. А любовь он проявляет только к тем, кто любит его. Физики трактуют этот закон примерно так: «Сила действия равна силе противодействия». Поступая по-другому, мы нарушаем закон, а значит должны быть убраны, чтобы не мешать развитию. — Он опять замолчал на немного. — Иисуса, между прочим, и убрали. Хотя, мое мнение, что весь Новый Завет, это сплошная подтасовка. Истина лежит в подвалах Ватикана.

— А ты не боишься наказания за свои слова?

Хмурый посмотрел на Аборигена.

— Ты, Абориген, имеешь в виду, что Иисус отомстит мне за мои высказывания?

— Да.

— Если тот, кто призывает любить своих врагов, сам мстит, то он лицемер. Но я думаю, что он имел в виду совсем другое. Иначе, в Храме, он должен был целовать менял, а он их выгнал оттуда.

Доктор поднял глаза на Хмурова.

— А ты, неплохо знаешь Новый Завет. Это для меня неожиданность.

— Ха! — Контролер расплылся в улыбке. — Он знает и Библию, и Новый Завет, и Коран лучше, чем его знает Патриарх Всея Руси! Можете мне поверить. Он и меня заманал своими рассуждениями, и книги до дыр зачитал.

— Я их наизусть учил. Не таскать же их с собой. Дури в них, конечно, до жопы. Ой! Надежда! Извини!

— Да ладно! — Надежда заерзала. — Я сама, иной раз, высказываюсь так, что самой стыдно. Ну, а что требовать от мужчин?

— Ты у меня самая лучшая сестренка! Короче. И дури полно, и умного до едрени фени.

— Да! Это для меня неожиданно! — Доктор задумался. Потом вздохнул и продолжил — Но я все равно остаюсь при своем мнении.

— Док! — Хмурый удивленно посмотрел на него. — А я и не хочу, чтобы вы меняли свое мнение. Я восхищен вашей деятельностью! Если вы изменитесь, то не будете тем болотным доктором, которого все знают. А, потом, док! Иисус ведь сказал: По вашей вере — будет вам! Вы верите в любовь и вас все любят. Я мщу, и мне будут мстить. Надежда верит, что она неотразима, и все теряются в ее присутствии.

— Сережа! Он меня точно клеит!

— Он такой! Я его с детства знаю!

В который, уже, раз, за сегодняшний день, в столовой раздался хохот.

— Док! — Лис подмигнул своим. — Раз все так хорошо закончилось! Может, раздавим пузырек на всех? А потом на боковую. Завтра будет трудный день.

— Я не против. Спасатель! Пожалуйста принеси нам бутылочку коньяка и закусить.

— Спасатель мигом. — Зомби медленно пошел на кухню. — Док! Я себе галеты возьму!

— Что посчитаешь нужным. — Он махнул рукой. — Вы знаете, господа? А я доволен нашей сегодняшней беседой. Многое узнал о Хмуром. На себя посмотрел со стороны. Но Хмурый меня удивил. Мне о нем другое рассказывали.

— Да о нем никто ничего не знает. — Лис потянулся к пепельнице. — Он редко, вот так, говорит. Обычно отмалчивается. Скажет иногда, что-то типа «Да», «Нет», «Знаю», «Не знаю». Вот и все его красноречие.

— И мне про него также говорили.

Вошел Спасатель с большим подносом. И началось застолье, которое закончилось далеко за полночь. И то, это доктор заставил всех лечь спать.

Утро выдалось почти ясным и безоблачным. Ну почти. По меркам Зоны. Даже туман на болоте был не такой густой, как всегда. Это замечание сделал доктор. Он не поднимался выше колен, заглушая чавканье воды под ногами. Ориентиры были хорошо видны и идти легко. Да и одежда не мокла от влаги. Доктор, как и вчера, шагал впереди. Остальные шли след в след. Док остановился и повернул голову.

— Похоже, что вы болоту понравились. Будет время, залетайте в гости. Поболтаем.

Ему никто не ответил. Все мысленно произнесли: «Чур меня», так как гости у дока, обычно выглядели плачевно. Док прошел немного вперед, опять остановился и добавил:

— Только берегите себя, а то раненные плохие собеседники.

И опять пошел вперед, а за ним все остальные.

Вертолет появился внезапно. Просто туман, вдруг, опустился и открыл вертушку, охраняемую двумя кровососами. Увидев людей, кровососы отошли от вертолета и скрылись в тумане.

Прощание было коротким. Доктор пожал всем руки и повторил свое приглашение. Сталкеры пробурчали в ответ, что-то неразборчиво-благодарственное. Он покивал головой, сослался на дела и быстро ушел.

Сталкеры попрощались с Серым и Надеждой и залезли во внутрь вертолета.

У машины остались трое. Хмурый протянул обе руки. Левую Надежде, а правую Сергею.

«Берегите друг друга, ребята».

«Ты сам себя береги, братишка».

«Прощайте. Мне надо лететь».

«Не прощайте, а до свидания».

«Ты, как всегда права, сестренка. Если Серый будет обижать, то ты мне свисни».

«Я лучше ему свисну. А то, после твоих разборок, останусь одна. А он мне еще пригодится».

«Ладно. Пора мне. Думаю, что еще увидимся».

«Обязательно увидимся. Да залезай в свой вертолет, а то я расплачусь».

Хмурый запрыгнул в вертолет и крикнул Лису:

— Взлетаем!

Вертолет зарокотал и оторвался от земли. Лис, специально, поднимался медленно, чтобы Хмурый подольше глядел на своих друзей, оставшихся на земле. Они, задрав головы, махали, на прощание, руками. Когда фигуры внизу превратились в букашек, Лис стал ложиться на курс, делая левый разворот.

Когда Хмурый сел в кресло рядом с Лисом, тот спросил:

— Куда летим?

— Давай сядем где-нибудь и все обмозгуем.

— Здесь недалеко, в лесочке, полянка приличная. Я вчера заметил. Давай туда?

— Давай.

— Слушай, Хмурый. Вопрос есть.

— Где вы такие вопросы берете?

— Да нет. У меня другой вопрос.

— Я не про это. Ладно. Проехали. Давай свой вопрос.

Все пододвинулись поближе. Хмурый посмотрел на них.

— Опять приколы?

— А чо, послушать нельзя, что ли? — Проныра глядел на Хмурова и улыбался.

— Во, команда попалась! Ну давайте ваш вопрос!

Лис посмотрел на всех, потом на него и спросил:

— Ты сколько раз умирал?

Улыбка сползла с лица Хмурова. Он внимательно поглядел на каждого. Их лица и глаза были серьезными.

— Не понял. Вы о чем?

— Извини, Хмурый. — Лис смотрел то на него, то на землю. — Скажи нам: сколько раз ты умирал.

— Я не понял, что вам нужно? В каком смысле умирал. От страха, физически или как?

— Физически. Ну, короче, когда все считали, что ты мертвец, а ты, вдруг, ожил.

Хмурый задумался. Все, кроме Лиса, смотрели на него. Потом он пожал плечами и сказал:

— Ну, если так, как ты спросил, то получается, что два раза. А в чем прикол-то?

— Мы сами понятия не имеем. А тебе это о чем-нибудь говорит?

— Вы меня запутали, парни. Что и о чем мне должно сказать?

— Ты два раза умирал. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Ну! Вообще-то говорит.

— Что?

— Ну, что рано или поздно убьют.

— Тьфу! — Лис плюнул прямо на стекло и начал, остервенело, вытирать плевок.

— Я не понял, Лис! Ты, сам-то, что можешь сказать на этот счет?

— А я-то откуда знаю?

— А какого хрена спрашиваешь? Давай вываливай все, что есть.

Лис вздохнул.

— Да, собственно, сами ничего не понимаем. Док огорчался, что задавал тебе такие вопросы. А Зона, мол, сама все давно решила. Потому что ты два раза умирал. Мы его спросили, что это значит. Он сказал, что нам это знать ни к чему. Со временем сами все узнаем. Это исходные данные. Ну мы и решили тебя спросить. Может, объяснишь, что к чему. А ты сам ничего не знаешь. Фу! — Он вытер рукавом пот. — Как все-таки тяжело с тобой, Хмурый. Чего надо, того ты не знаешь.

Все, вместе с Хмурым, загоготали. Хмурый отвесил Лису легкий подзатыльник и проговорил:

— Да ничего это не значит. Разыграл вас док. Забудем про это. — Он глянул вниз. — Ты не про эту лужайку говорил?

— Про нее, родимую!

— Тогда сделай пару кругов и на посадку. Всем смотреть местность!

Сделав пару кругов и, не увидев ничего подозрительного, они приземлились. Хмурый оглядел свою команду.

— Пока не приступили к серьезным делам, спрашиваю: вопросы есть?

— Кончай, Хмурый. — Лис отключил все тумблеры и повернулся к друзьям. — Тебе бы все позубоскалить, а мы, люди серьезные. Хотя пожрать бы не мешало. Я у доктора не очень-то куснул. Весь аппетит думы отбили. А сейчас, что-то засосало.

— Я тоже хреново перекусил. Тогда завтракаем, а потом займемся делами.

Все полезли в свои ранцы за провизией. Зазвенели банки, заскоблили ножи и ложки, зачавкали, засопели. Каждый понимал, что время дорого, поэтому ели быстро, как на пожаре.

Хмурый подождал, когда последний закончит завтрак, закурил и обратился к Лису:

— Давай натовские карты. План будем составлять.

Лис развернул крупномасштабную карту Зоны, которая досталась им по наследству с вертолетом. Все уставились в нее.

— Вот, ребята, смотрите! Две базы прибалтов, две польских, одна чехов. Это совсем рядом. На севере и северо-западе. Так! На западе у нас немцы. Три базы. Сегодня четверг. В воскресенье мы должны быть в Ростке. Восемь баз на три дня. Многовато.

Хмурый задумался глядя на карту.

— Командир! — Проныра решил нарушить молчание. — Сколько возьмем, столько возьмем. Остальные после выброса.

— Все правильно! Все правильно! — Хмурый смотрел на карту. — А жаль. Там люди. Наша задача отбить их у натовцев. После выброса их отправят на «выжигатель». А там из них сделают измененных. Ты, Лис, спрашивал о Надежде. Это работа ботаников, которые экспериментируют на «Выжигателе».

— Ну твари!!!

— Они с этим не согласны. Я спрашивал. Короче! — Хмурый посмотрел на всех. — Проныра прав. Сколько возьмем, столько возьмем. Может, в процессе, появятся варианты. Действуем таким образом. К базам подлетаем со стороны контор на кордонах. Конторы отмечены на карте. У каждой державы свой кордон. Подлетаем прямо со стороны ворот. С каждого борта по двое. Со мной, на правом борту, Проныра. Абориген и Боров на левом. При подлете, я снимаю своих часовых на вышке, Абориген своих. Лис поворачивает вертушку носом к казарме. Я беру под прицел люк бункера и лабораторию. Проныра страхует, но смотри! В лаборатории могут быть люди.

— Не волнуйся, командир, я в Чечне этим занимался.

— Отлично. Далее. Боров забрасывает гранатами часовых у ворот. Если из казармы высунутся, вступает Лис с миниганом. Если из лаборатории вылезут, то они мои. Нужен офицер. Как только он вылезет посмотреть, что происходит, я его убираю. Если нам достанется открытый люк, то диски и прочее будут у нас. Если люк захлопнут, то хрен и с ним. Далее. Я с Пронырой спускаюсь на тросиках. Бежим к лаборатории. Я захожу во внутрь, а Проныра страхует. Под наблюдением должны быть казарма и бункер. Когда выйду из лаборатории, Лис остается висеть для страховки, а я, Проныра и освобожденные, бежим к посадочной площадке. Мы подбежали. Вы! Забрасываете гранатами казарму и лабораторию. Летите к нам. Подбираете нас. Улетаем. Вопросы?

— Если вышлют вертолет?

— Молодец, Лис! В случае появления вертолета сразу сообщить мне. И в свободный полет, но летать так, чтобы противник был ко мне левым бортом. Не важно, на виду я или нет. Проныра страхует казарму. Да и вы не забывайте про нее. Ну вот и все. Конечно все это не идеально. Коррекция по ходу. Ну что, парни? Вперед?

— Вперед!

— Лис заводи!

Лис, как будто Ждал этого приказа. Его руки вихрем промчались по тумблерам, а через несколько мгновений, железная птица оторвалась от земли.

Все занялись приготовлением к бою. Через некоторое время, Лис крикнул:

— Подлетаем!

— Всем на исходную. — Хмурый отправился к правому борту. — Лис! Не торопись!

Он пристегнулся к тросику. То же самое проделал и подошедший Проныра. Хмурый обернулся. Абориген с Боровым были уже на месте.

— Приготовились! Действовать спокойно, без спешки!

Он прильнул к прицелу «винтореза». Вышка была одна. Она находилась в поле зрения Хмурова. Часовой смотрел на подлетающий вертолет, подняв забрало шлема. Он улыбался. Когда во лбу обозначилось отверстие, а голова рванула за спину, улыбка так и осталась на лице.

Хмурый перевел ствол на люк бункера. Люк был открыт и из него, по пояс, торчал офицер, глядя на них из-под козырька ладони. Пуля вошла в глаз. Офицер откинулся на люк, а потом стал сползать в бункер. Сначала медленно, как бы набирая скорость, а когда спина сползла с крышки люка, он рухнул вниз, словно его кто-то резко дернул за ноги.

— Начали парни! Проныра! К бункеру никто не должен подойти!

Заработал миниган. Лису понадобилось всего несколько секунд, чтобы беготня по базе закончилась. Солдаты лежали, прижавшись лицом к земле и, на всякий случай, не шевелились. Абориген, из бесшумного «Вала» расстреливал лежащих, а Боров уничтожил гранатами охрану у ворот. Из лаборатории выскочил человек в скафандре, но Хмурый не дал ему ни единого шанса. Все произошло на удивление быстро.

— Чем хороша внезапность! — Лис крикнул не оборачиваясь. — Командир! Можешь спускаться!

— Мы пошли! — Хмурый дотронулся до плеча Проныры. — Боров! Давай к правому борту!

Он перекинул через плечо «винторез», вынул из кармана «Пустынный Орел» и стал спускаться вниз. Лебедка вращалась медленно. Хмурый оглядывал базу. Около казармы, на земле распластались человеческие фигуры. Может кто-то из них и был еще жив, но подниматься они явно не хотели. Часовые у ворот выглядели намного хуже покойников. Боров постарался вовсю. По всей базе не наблюдалось никакого шевеления. Только легкий ветерок, от винтов, гулял по палатке казармы.

Ноги коснулись земли. Хмурый отцепил тросик и, махнув рукой Проныре, стал ожидать его приземление, следя за пространством. Проныра десантировался на удивление быстро. Он тронул Хмурова за плечо. Тот показал, жестом, куда должен встать Проныра и куда пойдет он. Проныра кивнул головой и отошел к колючке, держа под прицелом лабораторию, казарму и люк бункера, а Хмурый побежал к бункеру.

Добежав до бункера, он бросил туда гранату. Прозвучал взрыв и он спрыгнул вниз. Все было однотипно. Никакого архитектурного экспромта. В общем помещение был только труп офицера. В комнатах не было никого.

Хмурый отключил ноутбук и побежал в кабинет офицера. В ящике стола кроме шоколада, пистолета с патронами и аптечки, лежала рация. Все это легло на стол для экспроприации. Сейф был закрыт. Он сбегал в общую комнату, обыскал труп, нашел ключи и вернулся в кабинет. Открыл сейф. Деньги, документы, пару флэшек и КПК перекочевали на стол. В платяном шкафу, внизу, нашелся ранец. Хмурый свалил туда все, что было на столе. Аккуратно, к спине, засунул ноутбук. Теперь наверх.

Поднимаясь по лестнице, он услышал, как застучал миниган. Этого еще не хватало. Миниган замолчал, словно подслушал. Хмурый прислушался. Вертолет висел над базой. Должно быть Лиса подвели нервы, или кто-то зашевелился. Хмурый выпрыгнул из люка и побежал к лаборатории.

Добежав до входа, он положил ранец на землю и показал Проныре, что заходит во внутрь.

«Рыбкой в щель входа и несколько перекатов вправо. Никого. Смотрим. Смотрим. Вот он, голубок. За столом прячется. Одни ступни видать. Сейчас тебе будет очень больно, но ты сам виноват. Выстрел!»

Раздался жуткий вопль на незнакомом языке. Хмурый крикнул:

— Поднимайся! Руки вперед и вверх!

И откатился на три переката влево.

Из-за стола медленно, с поднятыми, дрожащими руками, стал подниматься человек с испуганным лицом.

«Штатский! Наверняка ботаник. Самый ценный пациент!»

Он медленно поднялся и пошел на встречу ботанику. Тот стоял, закусив губу. Все его тело дрожало, то ли от испуга, то ли от боли в прострелянной ноге. Подойдя, Хмурый вывернул ему руку, тем самым заставляя лечь на стол, и быстро обыскал его.

— Где носители информации?

— Ноутбук в бункере.

— Пристрели его, парень! Сделай доброе дело!

Хмурый повернулся. Сзади него были клетки. В них, держась за прутья, стояли люди и глядели на него.

— Или выпусти нас. Мы его сами.

Он посмотрел в их решительные глаза, потом на ботаника. Приставил пистолет к голове трясущегося светилы научного мира и выстрелил.

В клетках замолчали и смотрели на него. Он начал открывать двери.

«Три девицы, один парень и девчушка, лет восьми».

— Выходите.

Никакого шевеления. Они смотрели на него и не двигались с места.

— Выходите. Вы свободны.

— А что с нами будет?

— Вы свободны. Вы можете уйти, куда хотите. Можете лететь с нами.

— А кто вы?

— Мы Сталкеры. Из города Росток. Там живут многие освобожденные из таких же клеток.

Одна девушка осторожно вышла из клетки и подошла к нему.

— А это чей вертолет?

— Наш. Если согласны идти с нами, то полетите на вертолете, а если не согласны, то идите пешком.

— Нам некуда идти, Сталкер. Наши деревни разрушили.

— Решайте быстрее. Натовцы могут нагрянуть.

Она вернулась к своим. Они немного посовещались и, всей гурьбой, подошли к нему.

— Игорь с вами не хочет идти.

— Это его дело. А вы?

— А у нас нет выбора.

— Тогда за мной. А ты, Игорь, Выбери себе оружие у часовых. И не задерживайся особо.

Он пошел к выходу из лаборатории. Все двинулись за ним.

Выглянув из палатки, Хмурый увидел Проныру, спокойно просматривающего свой сектор. Он показал Хмурому, что все спокойно. Тот приоткрыл полог входа и сказал:

— Быстро бегите через ворота и через сто метров остановитесь. Ранец возьмите.

Повторять не пришлось. Девушки подхватили ранец и побежали к воротам. Подошел Проныра.

— Командир! Может пулемет с вышки снимем? Пригодится!

— Давай. Только быстро. Давай свою бандуру.

Проныра отдал ему РГ и побежал к вышке. Хмурый остался страховать. Он внимательно наблюдал за казармой, за Пронырой и за девушками. Игорь взял у мертвых охранников автоматическую винтовку, куртку и ботинки. Потом обшарил всех в поисках патронов и вышел за ворота.

— Все в порядке. Уходим, командир.

Проныра стоял рядом с ним. На плече у него плотно сидел танковый пулемет, а в правой руке, он держал три огромных обоймы с патронами. Обоймы были стянуты, друг с другом, снятым с пехотинца, ремнем.

— Хорошо, что он не успел выстрелить. — Хмурый с уважением посмотрел на ствол. — Давай помогу.

— Сам дотащу. Я поболее таскал. Бежим командир. Девушки запаникуют.

Они показали Борову, следящему за ними с вертолета, что уходят к посадочной площадке и побежали к воротам.

Когда все погрузились в вертолет и взлетели, Абориген стал вынимать из ранцев провизию. Освобожденные пленники набросились на еду с жадностью.

— Они нас не кормили. — Пояснила самая старшая из них, как бы извиняясь. — Говорили, что за нами прилетят и покормят.

— Ешьте, девчата, ешьте! Теперь все позади. Только вам придется с нами покататься несколько дней. — Хмурый гладил по голове маленькую девочку. — Нам еще несколько баз надо тряхнуть.

— Чтоб их все до одной тряхнуло бы. Хоть бы Зона против них, что-нибудь, придумала! — Старшая произнесла все это в сердцах.

— Придумает! Не боись! — Лис крикнул со своего места. — Против вакуумных зарядов придумала и против баз, что-нибудь придумает. А пока не придумала, мы сами их потрясем.

Хмурый повернулся к нему и сказал:

— Давай, Лис, к следующей базе.

— А я и даю к следующей базе. — Возмутился Лис.

И все засмеялись, как будто летели на пикник, а не на встречу смертельной опасности.

Две базы были разгромлены под ноль и совершенно неожиданно. Одна база прибалтов, а вторая польская. Были освобождены пять человек. И опять все были девушки. Видно при облавах, парни или успевали убежать, или погибали. Сталкеры забрали еще один пулемет и все боеприпасы к нему. Теперь у них на каждом борту было по пулемету. Еще пополнили свои запасы провизии и выгребли оружейки. Вертолет был мощный, так что не пропадать же добру. И потом, как сказал Лис, новым поселенцам будут нужны деньги. С эти доводом согласился даже Хмурый.

День подходил к концу. Еще немного и будет темнеть. Вертолет стоял на большой поляне в лесу. До ближайшей базы поляков было восемь километров. Все сидели у костра и жарко спорили о том, что надо делать еще один налет или подождать до утра. Хмурый в споре не участвовал. Он задал вопрос и сразу же разгорелся спор. Лис с Пронырой были за то, что надо лететь на волне удачи до конца. Боров и Абориген, считали, что азарт ни к чему хорошему не приведет. Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, но тут в спор встряла старшая с первой базы.

— Простите, а почему ваш командир молчит?

Все сразу повернулись к Хмурому. Они разинули рты и смотрели с удивлением, словно, он, только что появился. Из общего ступора, первым вышел Лис.

— А действительно, Хмурый, ты то чего молчишь?

— Я думаю.

— Нормально! Чапай думает, а мы тут копья ломаем. Ты сам-то, как считаешь?

— Я считаю, что вы правы.

— Кто, вы? Я с Пронырой или Боров с Аборигеном?

— Ты с Пронырой прав. Боров с Аборигеном, тоже правы.

— Так! Все ясно! Хмурый устал. — Лис воздел руки к небесам и продекламировал. — В потолке открылся люк…

— И вот, что я думаю… — Хмурый не обратил на подкол никакого внимания. — Нужна разведка. Ты, — он указал пальцем на Лиса, — как разведчик, должен понимать, что такое интуиция.

— Вообще-то да. — Проныра задумался. — У нас в рейды брали только добровольцев, если, конечно, не было конкретного поименного приказа от какого-нибудь чудозвона на букву «М». Старлей, Витек, так и говорил, что нутро противоречит наружности. А раз так, то лучше перебдеть, чем не добдеть.

— Молодец ваш Витек! — Хмурый втянул в рот верхнюю губу. Подумал немного и продолжил. — Если бы вы, в один голос заорали: «Вперед!», то надо было идти. Если бы заорали: «Ни-ни!», то надо спать. У нас получилось пополам. В этом случае нужна разведка. Проныра и Лис. Пойдете со мной?

— Обижаешь, начальник! — Проныра состроил обиженную рожу.

— Да, Хмурый! — Лис осуждающе покачал головой. — Мог бы и не спрашивать.

— Тогда спать! Через два часа выходим. А вы, — он посмотрел на Борова и Аборигена, — остаетесь здесь охранять. Вам в помощь оставляю Друга. Друг! Поможешь ребятам в охране?

Друг заскулил.

— Надо, Друг! Надо. Это очень важно. Все устали и могут нечаянно уснуть. На тебя вся надежда. Так что отнесись к этому серьезно.

Друг сидел и внимательно слушал. Хмурый прижался к нему лбом. Друг лизнул его небритую щеку.

— Ты самый лучший, Друг!

Тот счастливо завилял хвостом. Хмурый обратился к разведчикам:

— Приготовьте оружие, с которым пойдете и маскхалаты. Из еды возьмем только шоколад.

Проныра с Лисом стали готовиться к вылазке, а Хмурый улегся на землю и, почти мгновенно, уснул.

Они лежали на земле, под прикрытием кустарника, густо росшего по окраине леса и смотрели на натовскую базу. Расползаться не стали. Не было смысла. База находилась в низине, так что все было как на ладони. Ворота были справа и охранялись двумя часовыми. В противоположном конце от ворот, у колючей проволоки, стояла вышка. На вышке, на фоне ночного неба, просматривался, периодически шевелящийся, пехотинец. Получалось, что базу охраняют три охранника. Может где-то и был четвертый, но его не было видно. Если бы все этим заканчивалось, то особых проблем бы и не было, но дело осложнялось тем, что на посадочной площадке, перед воротами, стоял вертолет, вокруг которого ходила охрана.

— Что будем делать? — Хмурый посмотрел на друзей.

— Хм! — Лис усмехнулся. — Сам наверняка уже придумал, что будем делать. Если хочешь знать мое мнение, то я считаю, что надо напасть. Не захватим, то хотя бы урон нанесем. Ну, а если повезет, тогда… — Он развел руками.

— Я тоже считаю, что надо нападать. — Проныра смотрел на вертолет в бинокль. Потом опустил бинокль и посмотрел на напарников. — Зря, что ли, бежали сюда?

Лис мотнул головой в знак согласия с его словами.

— Только нападать надо на вертолет. Если он поднимется, то мало не покажется. А если с базы пойдет подмога, то кто-то должен ее задержать. Значит нужна засада в кустах. Да и вышка опасна. Сами знаете, какой там пулеметик. Примерно так, но как конкретно, не могу сказать.

— Я тоже считаю, что надо напасть. Хотя бы кровь попортить. — Хмурый посмотрел в сторону вертолета. — К вертолету пойду я. Лис возьмет на себя вышку. Если поднимется стрельба у вертолета, то ты убираешь часового на вышке и делаешь все, чтобы к ней никто больше не подошел. Проныра, ползешь туда. — Он показал пальцем, куда ему надо отползти. — Опять же, если начнется, то твоя задача не пускать помощь к вертолету. — Он приставил бинокль к глазам и посмотрел на ворота. — Сначала гранату к воротам, чтобы уничтожить охрану. Ну, а потом лепишь по казарме и никого не подпускаешь к воротам. Ну, что, парни? Сделаете?

— Постараемся. — Лис проверил свой «Вал». — Ты-то что будешь делать?

— По обстоятельствам посмотрю. Похоже там вся десятка десанта и, может быть, пилот. Ты мне свой пистолет не одолжишь?

— Нет проблем!

Лис протянул ему «Пустынного Орла».

— Ты, это. Не очень на рожон-то лезь. Подумай сначала. Если туговато, то лучше не начинай.

— Ладно. А вы поосторожней с лабораторией. Там могут быть люди. Ну, я пошел.

Хмурый бесшумно исчез в кустах. За ним уполз Проныра, а Лис остался наблюдать за вышкой.

Вертолет стоял хвостом к лесу. Часовые ходили вдоль него как маятники. Каждый со стороны своего борта. Один шел в одну сторону, а другой в противоположную. Дойдя до конца вертолета, они разворачивались и шли обратно. И так без остановки. Хмурый отполз дальше с таким расчетом, чтобы был виден открытый правый борт. Посмотрел в бинокль. Прибор ночного видения выдал все в серых тонах.

«Весь десант в полном составе. В своем кресле видна голова пилота. Десантники лежат на полу ногами к входу. Грамотно! Если часовых уберут, то в салон незаметно не пробраться. Обязательно кого-нибудь заденешь. И стрелять с земли плохо. Слишком угол острый. Ну ладно. Постреляем, раз они этого хотят. Главное часовых снять без шума, ну а там, посмотрим».

Его часовой повернулся спиной и пошел к носу вертолета. Второй часовой был прикрыт корпусом. Хмурый быстро пополз, следя за ними. Показался часовой с левого борта. Хмурый замер, глядя в прорезь капюшона. Часовой дошел до хвостового винта и развернулся спиной. Теперь лицом к Хмурому шел тот, который был с правого борта. Он лежал, выжидая разворота часового. Так же, как и левый, правый дошел до винта и повернулся спиной. Хмурый снова пополз вперед. Когда он замер, до вертолета оставалось меньше двадцати метров. Если его не заметят, то последний бросок будет на ногах. Он оставил винтовку на земле и приготовился к броску. Правый часовой стал поворачиваться к нему спиной. Приготовиться! Часовой пошел к носу вертолета. Хмурый вскочил на ноги и, как тень, помчался к нему. Он нанес удар справа в ухо и, оставив нож, подхватил часового под мышки, чтобы тот не грохнулся на землю. Оттащив его чуть вперед и в сторону, он тихо положил труп. Вынул из раны нож и, вытирая его от крови о спину мертвого пехотинца, прислушался. Раздавались тихие шаги второго часового. Хмурый присел и по ногам, которые просматривались под днищем вертолета, определил местонахождение второго. Когда второй пехотинец стал подходить к хвосту, Хмурый быстро прошмыгнул под вертолетом и, оказавшись за спиной противника, нанес ему удар ножом. Все было сделано тихо. Вытерев и убрав нож, он вынул два пистолета, еще раз пролез под днищем вертолета, чтобы прикрыться им от базы и подошел к люку правого борта.

Десантники лежали по пять человек с каждого борта ногами к выходу. Оружие лежало у каждого под рукой, направленное стволами к ногам. Пилот сидел в своем кресле и спал. Его голова склонилась на правое плечо и слегка покачивалась в такт дыхания. Медлить было нельзя. Хмурый выстрелил в голову пилоту и сразу же начал стрелять в десантников первого ряда. Его движения были выверены до миллиметра. Все напоминало тренировку в тире, с той только разницей, что права на ошибку не было. Первыми умирали самые проворные десантники. Он смотрел не на них, а перед собой, но четко видел начинающееся движение противника и успевал выстрелить, не давая никаких шансов врагу. На базе разорвалась граната. Его друзья сработали по плану. Пулемет на вышке молчал, а это означало, что половину проблем улажены Лисом. Еще одна граната взорвалась на базе. Осталось три десантника. Еще одна граната. Хмурый сделал последний выстрел.

Спрятав пистолеты в карманы, он начал вытаскивать из вертолета трупы, пока они не залили весь салон кровью. Справившись с очисткой салона, Хмурый побежал к лежащей на земле винтовке.

Подобрав «винторез», он пошел к базе. Проныра поработал основательно. Ворота были сорваны с петель, а казарма горела, освещая лагерь. Несколько прожекторов, освещавших пространство вокруг базы, не светили. Или были посечены осколками, или постарался Лис. Шевеления в лагере не наблюдалось.

Из кустов вышли Проныра с Лисом. Они, бегом, подбежали к воротам. Проныра остался около них подстраховывать, а Лис пробежал к люку в бункер.

Подошел Хмурый.

— Молодцы парни!

— Да ладно, командир. Сам-то отработал! Выше хрен получится!

— Зато назад не пешком. Лис чем занимается у люка?

— Двое туда нырнули. Он решил растяжку поставить.

— Годится. Я в лабораторию.

— Давай.

Хмурый побежал в лабораторию. Он резко ворвался во внутрь и сразу же ушел в право и сел на корточки, держа в руках пистолеты и осматриваясь.

— Нет здесь никого, кроме нас.

Хмурый дернулся на голос. Он раздавался из клетки, откуда-то снизу.

— А, кто это, вы?

— Пленные. Я, наемный Сталкер Везунчик, и трое ребятишек. А ты кто?

— Мы свои Везунчик. Считай, что тебе опять повезло.

Хмурый включил фонарик и осветил клетки. В первой на полу лежал молодой парень, лет под тридцать. Он лежал на левом боку, с вывернутыми за спину руками, а на ногах у него были наручники. Во второй клетке сидели трое ребятишек. Лица у них были в грязных подтеках, волосы давно не чесаны. Они испугано смотрели на Хмурова. Мальчику было на вид лет шесть-семь, а девочкам года по три.

«Господи! Кому же они мешают жить!?»

Хмурый открыл клетки.

— Выходите ребятишки.

Девочки дружно заплакали, а мальчик обнял их и упрямо глядел на Хмурова.

— Они боятся, Сталкер. Довели, козлы, ребятишек. Убью Молчуна!

В палатку вошел Лис, держа в руках фонарик.

— Хмурый! Помощь нужна?

— Хмурый? — Наемник попытался встать и снова упал на бок. — Эй, ребятишки! Не плачьте! Это Хмурый! Вас больше не будут обижать.

Девочки стали затихать, а мальчик глядел, все также упрямо.

— Лис! — Хмурый повернулся к другу. — Наставь здесь растяжек, да похитрее.

— С удовольствием! — Лис ринулся к столу.

Хмурый зашел в клетку к Везунчику, взял его за ремень и взвалил к себе, на плечо. Потом подошел к клетке с ребятишками и сказал:

— Идемте за мной ребята. Ты, парень, держи девочек за руки. Все! Уходим.

Он повернулся к ним спиной и пошел к выходу, зная, что ребятишки последуют за ним.

Проныра, увидев его, подбежал, чтобы помочь.

— Я сам донесу. Ты страхуй нас.

— А Лис где?

— Подарки готовит.

И он медленно пошел к вертолету.

— Да-а-а. Сходили на разведку. — Боров осматривал новый вертолет. — Я, как рокот услышал, чуть в штаны не навалил. Ну, думаю, сейчас отутюжат по полной.

— Вовремя я в матюгальник гавкнул. — Лис улыбался. — Я так и предполагал, что вы не сообразите, что это мы.

— А ты бы сообразил?

— Не-ка! Это я теперь знаю, что у Хмурова, сходить на разведку, это значит напасть, а раньше я думал, что разведка — это только сбор информации.

— Век живи — век учись! — Проныра выкидывал ранцы на землю. — А мне такая разведка по душе.

— И мне! — Везунчик помогал Проныре. — Если бы вы только информацию собирать пришли, то мы с ребятишками так и сидели бы по клеткам. Да, чиграши?

Ребятишки кивнули головами. Они были окружены девушками, радующимися, что спасли таких малышек.

— Девчата! — Хмурый перетаскивал ранцы в первый вертолет. — Надо бы их накормить и спать уложить. Сами в клетках сидели, так что знаете, какого там.

Дважды повторять не пришлось. Девушки подхватили ребятишек и побежали к Аборигену. Он дал им ранец с провизией и шоколад.

— Везунчик! Потерпи немного. — Хмурый кивнул головой на кушающих детишек. — С нами поешь. Отметим, поговорим.

— Лады.

И они продолжили снимать с нового вертолета все, что им может пригодиться.

Со стороны ребятишек послышался смех.

«Молодец Друг! Поднимает настроение у ребятишек. Все-таки хорошо, когда собака — друг».

Ребятня хохотала и визжала от радости. Но все проходит. Вскоре и они угомонились. Подошли девушки.

— Они уснули. Намучились бедолаги. Облепили Друга и спят. А он довольный.

— Ему нравится веселье и ребятня. — Хмурый посмотрел в сторону спящих детей. — Он сам еще ребенок, то есть щенок. Ну, что, девчонки? Выпьем, закусим?

— Ой! А мы уже закусили. Ну, можно, чуть-чуть выпить. За компанию.

Так и порешили. Чтобы не мешать детям, решили сделать застолье в новеньком, еще не обмытом, вертолете. Лис разлил по кружкам водку и, подняв свою, встал:

— Господа Сталкеры, наемники и нежные, дорогие девушки! Мы собрались здесь из-за Хмурова, — он поднял ладонь, чтобы тот не возражал. — Да, Хмурый. Ты первый начал освобождать людей. Я решил помочь тебе и, надо признать, что мне понравилось. Во всяком случае больше, чем собирать артефакты. Там ты набиваешь свой карман, а здесь получаешь благодарность от незнакомых, ранее, людей. Но пить, мы, за Хмурова не будем! За такой тост он меня убьет. Поэтому закамуфлируем тост таким образом, чтобы и за Хмурова и за нас. Короче говоря, за освобожденных!

Все чокнулись и выпили. Мужчины сразу стали закусывать, а девушки одной рукой прикрыли рты, а другой затрясли.

— Да вы закусывайте, девчонки!

Напряжение спало, все заулыбались, потянулись за едой. Лис, с набитым ртом, уже не мог говорить, но руками размахивал так, что поднялся сквозняк.

— Прожуй, — Хмурый поднес к его губам этикетку от тушенки, имитируя салфетку, — а то подавишься и придется вертолеты на себе тащить.

Все захохотали. Лис тоже рискнул засмеяться, но только закашлялся. Девушки начали стучать ему по спине. Наконец он прожевал и сказал:

— Я хотел сказать, что не торопитесь, а то подавитесь.

Его реплика вызвала новый взрыв хохота. Лис сидел невозмутимый. Когда смех стих, он сказал;

— Если бы вы знали, как нас Хмурый загнал. Вон Проныра, до сих пор не может даже слово выговорить. Что-то ты бледный, Проныра.

— Будешь бледный. — Проныра решил подыграть Лису. — Когда Хмурый начал разборки с десантом, то я боялся, что не успею за ним. Вот, похоже, и перенервничал.

— А я как за тебя переживал! — Лис закатил глаза. — Смотрю, ты нервничаешь. Все, думаю, сейчас в лабораторию попадешь и Хмурый тебя грохнет. А, видать, зря переживал. Там Везунчик был. У тебя никаких шансов не было попасть в лабораторию.

Опять смех.

— Тихо, вы, черти! Детей разбудите.

— Их теперь из пушки не разбудишь! С ними Друг. Он умеет усыплять. — Лис разлил по кружкам. — А посему тост! За наш народ, который никаким натом не испугаешь!

— Нат, это чей-то горох?

— Да хоть горох, хоть козьи наки! А детишки поели и спать легли. Это у них там, кто-то рядом пукнул и все побежали к психоаналитику. Сильна славянская богиня Авось.

— Это точно! — Везунчик усиленно восстанавливал недобранные калории. — По себе знаю. Я привык доверять этой богине. Ну, не одной ей, конечно же, есть еще пара парней. Самые классные парни в мире. Меня Везунчиком прозвали из-за того, что мне и везет и не везет. Короче пополам. Половину, как бы не везет, а половину везет. Это со стороны так кажется. Я лично считаю по-другому. Ну сами посудите. Опаздываю на последний автобус, а потом выясняется, что он попал в аварию и сгорел. Или последние копейки из кармана вытащат, а через час подвертывается денежная халтура, причем сразу платят аванс. Вот и подумайте сами, что это такое, фифти-фифти или стопроцентное везение. И так вот всю жизнь. То есть, сколько себя помню. Да что далеко ходить! Вот вам последние события. — Он набил рот тушенкой и на время замолчал.

Все смотрели на него и ждали продолжение рассказа. Случай был действительно из разряда редких. Стопроцентный фатализм. Везунчик прожевал и продолжил:

— Я наемник. Ну чего скрывать? Нас в Зоне много. Ошиваемся, в основном, или около Припяти в своих тайных схронах, или в самом городе. Если точнее, то под городом. Там второй город. Его еще Совки построили. Вот мы его и изучаем периодически. Короче говоря, загудел слушок, что среди наемников завелся «крот». Ну вилы! Подписываешь с заказчиком контракт, идешь отрабатывать, а тебе хрен с маслом. Полный облом! Вообще-то не совсем полный. Проваливаются только те контракты, по которым надо натовцам на мозоль наступить. По остальным все гладко. Людей хороших терять стали. Главное вычислить не можем. Болтаем ложный след, а влетаем в фактическом. И знают об этом, я имею в виду задание, только двое: ты и заказчик. Ну не заказчик же, в самом деле, дурью мается! Правда была такая версия. Заказчик-то один и тот же. ФСБ! Наколку дали, а там проверили и говорят, что кто-то ваш. Собрались мы малой кучкой и решили, что перед заданием нам маячки прикрепляют. Все через сито пропустили. Ноль! Ну, думаем, нет у нас «крота», а только одна паранойя. Так и порешили. Но контракты против натовцев туго подписывали. С великим обдумыванием.

Он опять набил рот тушенкой. В тишине было слышно только его чавканье. Народ терпеливо ждал продолжение.

— Беру я в понедельник контракт. — Продолжал Везунчик. — Сразу на работу, а чего тянуть-то. Да и народу меньше знает, что у тебя контракт. Идем с напарником. Молчуном зовут. Дело к обеду. Я говорю, что хорош плюхать, пора солитера морить. Присели друг против друга. Молчун в рюкзак полез. Я расслабился, а он руку мне к носу и, прысь в лицо какой-то дрянью. Я и потащился. Когда очухался, то был уже в железе. Молчун сидит напротив меня и жрет, сука! Улыбается, козел! Я говорю ему, ты чо, крышу сорвало? А он лыбится и молча жрет. Я ему минут пятнадцать такую архитектуру строил, что счет этажам потерял, а он только скалится и жрет. Ну, конечно, выдохся я. Замолчал. Он поел и говорит: «Не обижайся Везунчик. Ничего личного. У меня контракт». Я говорю: «За что?» А он мне: «Твоя беда в том, что ты в Зоне родился. Им такой нужен. Для экспериментов, так что, Везунчик, прощай, больше не увидимся! Хорошо с тобой было. Легко, весело, но работа есть работа. Да и бабла немерено дают».

— Ты, правда, в Зоне родился? — Хмурый удивленно смотрел на него. — А как попал в наемники?

— Ну, родился-то я в Зоне. Первая авария произошла в восемьдесят шестом. Рвануло так, что у матери преждевременные роды. Медиков никого. Отец пуповину ножницами перерезал и ниткой перетянул. Боялись, а я ни разу не болел. Потом нашли и в Свердловск эвакуировали. Родители что-то быстро умерли. Меня в детдом. Потом армия. После армии поработал охранником. Потом сон начал снится, что надо в Зону ехать. Я доверяю своим ощущениям. Поехал. На кордоне стал пистолет покупать и попался. Кинули в камеру, а там мужик пьяный. Оказался офицером ФСБ. Документов не было, лыка не вязал, вот и попал в камеру. Ночью очухался, со мной побазарил, обещал вытащить. Утром за ним приехали, ментов по стойке смирно поставили, нам под козырек и с эскортом в часть. Он, оказывается шишка, круче кедровой. В части экипировали, доставили в Припять. Вот и весь сказ.

— А ты и впрямь, Везунчик.

— А-а-а! Поняли наконец-то! А вот Молчун не допер! Он, оказывается «кротом» был у нас. Сам мне рассказал, пока натовцев ждали. Ребят метил изотопами из зажигалки. Вот такой вот гад!

— Лис! — Хмурый обратился к другу. — Надо бы Везунчика в Припять доставить.

— Нет проблем! Туда и обратно не больше часа. Хоть сейчас. — Лис вскочил на ноги. — Чем быстрее Молчуна за жабры возьмут, тем лучше и для нас и для Зоны.

— Погодите, парни! — Везунчик смотрел на них во все глаза. — Я так не могу. За мной должок! Я долги привык отдавать. Хотя бы одну базу с вами тряхну. А если откажете, то я один пойду. Я хоть и наемник, но добро помню. Не обижайте меня!

— Наш парень. — Лис опять сел. — Ну, чо, командир?

— Он имеет на это право. Да и Зона не любит должников. Но вот Молчун навонять может.

— А мы быстренько ближайшую базу тряхнем и в Припять. — Везунчик смотрел на него с надеждой.

— Лады! Всем спать. Через четыре часа вылет. Летят Проныра, Лис, Везунчик и я.

— А я? — Боров был возмущен.

— Вернемся, тогда заменишь Проныру.

— А почему меня?

— А кого?

Проныра все понял и сник.

Вертолет подлетал к базе чехов. Все ждали чего-то, но не знали чего. Виновник этого ожидания сидел рядом и ел галеты. Кажется, что только он один и был спокоен. Ну надо же было угораздить его споткнуться, когда он бежал в кусты посмотреть как солдаты службу несут. Другими словами — по маленькому. Он так торопился, что запнулся за корень ногой, а руки были заняты штанами. В итоге разбитый в кровь нос. И вот он сидит и жрет галеты, а остальные гонят из головы прочь всевозможные приметы, которые так и лезут чтобы постращать. Каждый по тысячу раз мысленно произнес «чур меня» и переплюнул через плечо не меньше пяти литров слюны, но мысли веселее не становились.

— Все это херня! — Хмурый решил прервать тягостное молчание. — С каждым может случиться, особенно спросонья. Лис! Что там по курсу?

— Бред какой-то. Иди, сам посмотри.

Хмурый полез к Лису. Он сел в соседнее с ним кресло. Вдалеке была видна база чехов. Перед воротами, предположительно в месте расположения посадочной площадки, стояла группа людей и над ними вяло трепыхался белый флаг. Хмурый посмотрел в бинокль.

— Вроде бы все без оружия. — Он не отрывался от бинокля. — Там двое ребятишек. Еще несколько девушек. Ну-ка давай кружок над ними. Только не стреляй.

— Хмурый. Они с белым флагом.

— Может хитрость?

— Вообще-то у них это серьезно. — Лис посмотрел на Хмурова. — Шутить этим они вряд ли будут.

— Ну так что, переговоры?

— Придется рискнуть.

— Как быстро ты сможешь взлететь?

— Не бойся. В случае чего успеем. Главное чтобы все успели подняться на борт.

— Я иду один. Ты сядешь вон там. — Хмурый показал рукой. — Сядешь правым бортом к базе. Эй, парни! Закройте Лиса ранцами, чтобы ни одна пуля не прорвалась. Проныра и Везун… Нет! Проныра один наблюдает за базой в бинокль. В случае чего лупи из пулемета. Я, через левый борт, на переговоры.

— А я?

— А ты, Везунчик, встрянешь, когда услышишь Проныру. А до того даже не дыши.

Лис посадил вертолет в тридцати метрах от парламентеров с заложниками. Они находились у него на прицеле. Он спрыгнул на землю с левого борта и пошел, держа в левой руке пистолет, к парламентеру. Тот стоял, держа в руках древко с белым флагом. Подойдя ближе, Хмурый заметил крупные капли пота, выступившие на лбу у офицера.

— Не бойтесь офицер! Если вы обрисуете мне, что здесь происходит и будете при этом предельно честны, то вам ничего не угрожает. И, пожалуйста, будьте так добры, не надо подробностей. Коротко о главном. Сами понимаете, что время это деньги.

— Да, конечно. — Офицер опустил древко к ноге и промокнул лоб платком. — Это проявление доброй воли с нашей стороны. Мы с немцами решили отдать вам всех наших пленников в замен за нашу безопасность. Руководство наших стран решило свернуть нашу деятельность внутри Зоны. Извините! — Он опять промокнул лоб платком. — Эвакуация займет некоторое время и мы надеемся, что вы не будете нападать на наши базы.

— Я так понял, что разговор идет о трех немецких и одной чешской базах?

— Так точно!

— Если пленные все, то проблем нет. — Хмурый повернулся к землякам. — Девушки! Разбейтесь на группы. Я хочу посмотреть со скольких баз вас привезли. Каждая группа должна представлять свою базу.

Девушки разбились на четыре группы. Три по две девушки и одна девушка с двумя ребятишками.

— Спасибо! Кто-нибудь может сказать, что с вашей базы кого-то не привезли?

Девушки переглянулись и отрицательно закрутили головами.

— Все офицер! Эвакуируйтесь спокойно. — Он подумал немного и протянул ему руку. — Вы правильно сделали, только как на это посмотрит ваш хозяин!

Тот с готовностью пожал, протянутую ему руку.

— Вы кого имеете ввиду?

— Дядю Сэма, кого же еще.

— Он неправильно нас информировал. Нам было сказано, что в Зоне одни мутанты, а здесь люди.

— А когда вы их ловили, вы этого не видели? Вам надо было объяснить на примере прибалтийских и польских баз?

Офицер снова начал вытирать лоб. Он явно нервничал.

— Я, конечно, это видел. Но фактически на базах командуют ученые. А они все из штатов. Кстати они же и перепугались, когда получили сообщение о ваших рейдах. Мне достаточно было лишь намекнуть об обмене и они сразу ухватились за эту возможность.

— А вот за это спасибо. — Хмурый повернулся к девушкам. — Вы все свободны. Кто желает лететь с нами в Росток, можете садиться в вертолет. Вас там накормят.

Девушки быстро пошли к вертолету.

— Ну что же, офицер, я рад, что все так закончилось. Я попрошу вас не уходить, пока мы не взлетим. Во избежание… Прощайте!

— Погодите! Вы Хмурый?

— Да. А вы откуда обо мне знаете?

— Среди сталкеров есть осведомители. Я их не знаю, но общие слухи до нас доходят через друзей в штабе. Я хочу вас предупредить, что на вас объявлена охота. Вернее вознаграждение за вашу поимку.

— А почему вы мне это говорите?

— Мой дед очень уважает русских. Да и мне вы не сделали ничего плохого.

— Спасибо за информацию.

— Это не все. Нас заменят американцами. Они очень амбициозны. Похищения возобновятся. «Выжигатель» требует материала. Так называют местных жителей. Вам надо уничтожить «Выжигатель». Его уничтожение может прекратить внутреннюю активность натовцев. Они будут заниматься только периметром.

— Как вас звать, офицер?

— Карел.

— Вы не хотите с нами лететь, Карел? У нас есть один натовский офицер. Его звать Имар. Правда он сейчас лечится от ранения, которое нанесли ему свои сослуживцы.

— А нам сообщили, что он предатель.

— Вас опять неправильно информировали. Ну, так как, с моим предложением?

— У меня жена, дети, родители. Если я полечу с вами, то они подвергнутся преследованию.

— Тогда желаю вам удачи.

— И вам удачи. Я подожду, пока вы не взлетите.

Они пожали друг другу руки и Хмурый побежал к вертолету. Он легко запрыгнул во внутрь и закрыл свой борт.

— Лис! Взлетаем! Везунчик! С меня пузырь!

Тот оторвался от галет и заулыбался. Рядом с ним сидели освобожденные и тоже улыбались. Когда вертолет взлетел, Проныра начал доставать провизию, чтобы накормить бывших пленниц. Отлетев от базы чехов, Лис повернул голову и крикнул:

— Куда летим, командир?

— Отвезем Везунчика. Сейчас он тебе по карте покажет.

Хмурый подтолкнул Везунчика в сторону Лиса и сел на его место. Он вдруг почувствовал, что ужасно голоден.

— Везунчик готовься, подлетаем. — Лис напевал что-то веселое.

Хмурый тронул за плечо дремавшего Везунчика. Тот открыл глаза.

— Что?

— Подлетаем.

— А можно мне автомат взять? Ну и немного патронов.

— Ты можешь взять все, что тебе нужно. Ты это заработал.

— Ну, спасибо, Хмурый! Если что, то я твой должник. Можешь спрашивать.

— Ты свой долг отдал. Будешь в Ростке, забегай в бар.

— Лады!

Лис мягко посадил вертушку. Везунчик скромно экипировался, открыл дверцу и, помахав всем на прощанье рукой, спрыгнул на землю.

— О! Мать твою!

— Ты чего, Везунчик?

— Да вот, блин, в дерьмо кабанье влетел. Ну и кабанище, чтоб его разорвало! По колено вляпался.

Такого хохота, окрестности Припяти еще не слышали. Отсмеявшись, Хмурый крикнул:

— Лис! Сматываемся, а то все перемрем от смеха.

Такого переполоха, который вызвал показавшийся на горизонте, вертолет, Росток еще не видел. Сталкеры забились в укрытия и следили за приближающейся вертушкой, не понимая причины, по которой он залетел в логово объявленных вне закона. Может разведчик, может заблудился, а может натовцы сбрендили и решили напасть на вольный город. Все эти причины, в виде вопросов, витали в воздухе.

Вооруженное население города смотрело на приближающуюся угрозу, а остальное население попряталось в бар.

— Эй! Бродяги! На борту Хмурый! — Громкоговоритель вертолета резанул по ушам. — Это говорю я, Лис! Для тебя говорю, Сиплый! Чо переминаешься под навесом? Беги быстрее в гальюн, а то уже пахнет!

Сталкеры стали переглядываться между собой. Вроде свои, но хрен его знает. Хотя Сиплого узрели и действительно под навесом.

Из подъезда вышел Медок. Вышел с опаской, но любопытно же.

— Привет, Медок! Не ожидал тебя здесь увидеть. Тебе привет от Спасателя. Он тебя помнит.

Медок, услышав это, опустил оружие и издал радостный вопль. Из домов и щелей стали вылезать Сталкеры. Кто-то побежал в бар, предупредить сидевших там людей.

— Дайте место для посадки. — Лис надрывался от выпиравшей его гордости. — Это не воробей. Такой птичке площадка нужна.

В предполагаемом месте посадки вертолета стала образовываться огромная плешь.

— Я вам что — снайпер? Уйдите с площади, а то скоро керосин закончится.

Народ раздался в стороны еще чуть-чуть.

Лис выключил мегафон и крикнул Хмурому:

— От радости готовы под лыжи попасть.

— Ты уж постарайся никого не задеть.

— Да уж, придется постараться.

Лис стал медленно опускаться на площадь.

Когда винты прекратили вращаться и открылся левый борт, площадь взорвалась от криков и стрельбы. Хмурый спрыгнул на асфальт и на него набросились Сталкеры. Он и глазом не успел моргнуть, как взлетел в воздух. Потом еще раз и еще. Скоро он заметил, что приступ левитации посетил и Лиса, и Проныру с Аборигеном, и Борова.

— Хватит! Черти! Укачаете!

Их, под общий хохот, поставили на ноги.

— Хму-у-улы-ы-ый!

Он резко развернулся. Маша, расталкивая всех руками, сломя голову, летела к нему на встречу. Он поймал ее, подбросил и прижал к себе. Маша крепко обняла его за шею и, по детски, чмокнула в небритую щеку.

— Ну как ты без меня? Не обижают?

— Нет. Не обижают. А ты как без меня?

Стоявший рядом Лис зашелся хохотом.

— Правильно Маша! Пусть отчитывается. А то шляется не пойми где. — Он наклонился к ней и тихо спросил. — А ты не знаешь, где Света?

— Она сзади тебя, дядя Лис. — Маша захихикала в ладошку. — Целоваться с тобой будет. Ну повелнись, не бойся.

Лис покраснел как рак и стал медленно поворачиваться. Света тоже стояла красная. Когда Лис повернулся к ней лицом, она махнула рукой и бросилась ему на шею. Так они и стояли, обнявшись, пока шутки сталкеров не стали подходить к опасной черте.

Проныра, Боров и Абориген помогали бывшим пленницам спрыгивать с вертолета.

— Ого! Да это Боров! — Сквозь толпу протискивался Батя.

Боров повернулся к нему и застыл, настороженно глядя. Когда-то, казалось, что это было в прошлой жизни, они были врагами. Прошло всего несколько дней, а взгляды Борова поменялись резко. Резче не бывает. Но Бате об этом было невдомек. Он же не мог сканировать мозг.

— Здорово, Батя! — Боров протянул руку подошедшему сталкеру.

— Здоровее видали. — Батя внимательно смотрел на Борова, словно решая, как быть.

Сталкеры окружили их, освободив немного места. Боров стоял с протянутой рукой, а Батя буравил его взглядом. Потом он перевел свой взгляд на Хмурова, внимательно смотревшего на них и снова на Борова.

— Ну что? Ёперный театр? Вот и встретились.

— Да, уж, Батя! Встретились.

— А ты, значит у Хмурова теперь?

— Да, у Хмурова.

— Тоже освобождал? — Он кивнул головой в сторону стоявших около вертолета девушек.

— Только с первой базы, а потом охранял и кормил.

— Хм! Тоже благое дело. Ну, что? Ёперный звонок? Здорово, что ли? — И он пожал, все еще протянутую, Боровом, руку.

Хмурый подошел к ним и положил руку на плечо Бате.

— Молодец Батя! Правильно поступил. Боров теперь совсем другой. Ему можно, не раздумывая, спину доверить.

— Вот когда этот ёперный певец меня перепьет, вот тогда я подумаю на счет спины.

— Ну если проблема только в этом? — Хмурый улыбнулся. — Тогда завтра пьем за мой счет.

— И за мой! — Это одновременно сказали Боров, Лис, Проныра и подошедший к ним Бармен.

— Вы меня разорили парни. — Бармен разливал всем кофе. — Один вертолет что стоит! Правда с ним легче будет товар привозить. А со вторым что будете делать?

— На Лиса повесим. — Хмурый сделал глоток. — Как же все-таки хорошо вот так вот отдохнуть! Девушек по комнатам распределили?

— Все нормально! — Лис размешивал сахар в чашке. — Бродяги нас оттеснили от дела и сами все сделали. — Он что-то вспомнил и хохотнул.

— Ты чо ржешь?

— Да! Хм! Медок мне сказал, что, мол, у тебя Света есть, так что вали и не путайся под ногами. Ну мы и свалили. Абориген, правда, остался. Там есть одна черненькая. Он еще в лесу возле нее крутился. Пропал Абориген.

— А ты?

— А что, я? С меня спрос маленький. Я давно пропащий.

Проныра закашлялся.

— А ты чего подкалываешь? — Лис посмотрел на него.

— Кофе не в то горло пошел.

— А-а-а. А я думал, что ты меня подкалываешь.

— Не-е-е. — Боров хитро посмотрел на Лиса. — Сейчас это называется: «Кофе не туда пошел».

— Ребята! — Лис отхлебнул глоток кофе, подумал и продолжил размешивать сахар. — Вы таки-и-ие умные! Я горжусь вами!

Сталкеры заулыбались.

— Какие у вас планы? — Бармен отставил пустую турку. — Может, отдохнете до понедельника? Напрягаться тоже вредно.

— Отдохнем. — Лис перестал болтать ложкой. — Обязательно отдохнем. Может даже до среды.

— Или до четверга. — Встрял Проныра. — Если Хмурый на дыбы не поставит.

— Не поставлю. — Хмурый сжал губы. — Мне самому надо кое о чем подумать. Да и с Сережей потренироваться. С Машей поиграть. — Он посмотрел как-то странно, задумчиво. — Хочу им фамилию «Хмуровы» дать. Как вы считаете?

— Э-э-э, парень! Ты опоздал. — Бармен загадочно улыбался. — Им Сталкеры уже дали фамилию.

— И ка… — Голос Хмурова сорвался. Он откашлялся и повторил. — И какая у них фамилия?

Бармен с торжественным видом выдержал небольшую паузу и, как бы с сожалением, произнес:

— Какая фамилия у них может быть? «Хмуровы», конечно же, какая еще.

Сталкеры застыли с разинутыми ртами. Потом их губы стали растягиваться в улыбки. В итоге все хохотали и показывали пальцами на обалдевшего Хмурова.

— Это еще не все! — Бармен не мог отойти от смеха. Он тряс указательным пальцем требуя немного подождать. Отсмеявшись, он сказал. — Свету тоже зовут Хмурова.

Снова взрыв хохота, но пальцы, уже тыкали в Лиса.

— Ну это не надолго. — Лис с независимым видом стряхивал с рукава невидимые пылинки. — Скоро она станет «Лисова». Я предложил и она согласилась.

Проныра выбросил вверх кулак и завопил:

— Йо-хо! Даешь мальчишник!!!

— Молодец, Лис! — Хмурый обнял его за шею и притянул к себе. Потом отпустил и легонько ткнул кулаком в челюсть. — А ты шустрее, чем сто лисов.

Сталкеры начали хлопать Лиса и поздравлять.

Хмурый уже давно проснулся, но вставать не хотелось. Вчера, вечером, они зашли в гости к Светлане с ребятишками. Он играл с Машей и разговаривал с Сережей. В итоге его оставили ночевать. Сначала он отнекивался, но Маша пригрозила, что не будет спать, если он уйдет. Мало того, она пообещала реветь всю ночь, чтобы ему было стыдно. Ну что прикажете делать? Пришлось остаться ночевать. Лис помялся немного у порога и над ним сжалились. Ему разрешили спать на кухне. Так и порешили. Хмурый спит у детей, а Лис на кухне.

Он повалялся еще немного. Слух у Хмурова был, дай Бог каждому. Сквозь закрытую дверь, он слышал, как на кухне нарезали хлеб. Все, кроме него, были на ногах. Надо было вставать.

Он поднялся с кровати, оделся и пошел на кухню.

— Привет, жаворонки! — Он встал в дверном проеме.

— Пливет, соня! — Маша подбежала к нему. — Ты спал как мелтвый. Я, даже, послушала, дышишь ты или не дышишь. А ты меня не слышал. А Сележка мне кулак показал. А я ему показала язык. Не будет задаваться.

— Он же любя.

— А я, что, дула? Я тоже любя!

— Ах ты, моя радость. — Хмурый присел и обнял ее. — Чем кормить будешь?

— Чаем и бутелблодами с колбасой.

— Ну? У меня уже слюнки потекли. Я пойду в тир с Сережей. Ты с нами пойдешь?

— Нет. Там глохот стоит. А мне еще посуду мыть надо.

— А, ну да. Ты же хозяйка.

Маша кивнула головой и пошла к столу раскладывать бутерброды по тарелкам. Хмурый посмотрел на Свету. Та улыбалась.

Они завтракали не торопясь. Было ощущение домашнего уюта и рушить это ощущение не было никакого желания. Маша подкладывала Хмурому бутерброды и при этом смешно подмигивала. Все старались скрыть улыбки.

Наевшись до отвала, мужчины встали из-за стола и поблагодарили хозяек. Маша сияла от счастья.

Когда они пошли в комнату, Хмурый услышал, как Маша спросила Свету.

— Как ты думаешь? Хмулый наелся?

— Да! Ты его хорошо накормила! Молодец!

Когда Хмурый с Сережей пришли в бар, их уже ждали Боров с Пронырой. Лис остался у Светы. Абориген где-то общался. А эти двое еще не обросли друзьями. Бармен считал это временным явлением. Застолье перед выбросом подружит их со всеми. Хлеб да соль с одного стола всегда сближает. Конечно же разговор идет о восточных славянах. Все остальные народы, похоже забыли об этом. В некоторых странах вас могут накормить и напоить, а когда вы пойдете домой, то сдадут вас полиции. Или напоят, накормят, спать уложат, а утром проснешься в яме с рабским ошейником. Конечно и у русских бывает такое. В семье не без урода. Но в целом, русский не будет есть с врагом за одним столом, если, конечно, не хочет с ним примириться. Или прогонит, или сам уйдет, или морду набьет. Но если поели и выпили, да еще и пообщались, то считай как братья.

Бармен оставил почти пустой бар на попечение девушек, которые согласились у него работать, и повел сталкеров и Сережу в тир.

Тир был первоклассным. За порядком в нем следил старичок. Такой, можно сказать, божий одуванчик. Бармен нашел его умирающим и выходил, а этот старичок, оказался бывшим инструктором по стрельбе. Бармен и предложил ему восстановить тир в бомбоубежище. Вот тут вот и раскрылись все таланты старичка. Он, правда, заманал, как говорил Бармен, в поисках оборудования. Зато, когда все было сделано, от желающих пострелять, отбоя не было. А патроны денег стоят. Вот и получается, что старичок, своей деятельностью, помогает Бармену в коммерции. Как звать старичка никто не знает. На все вопросы об имени он с улыбкой отвечал, что, мол, зовите меня старичком с маленькой буквы. Вопросы стихли. Мало ли чего человек скрыть хочет. Имеет полное право. Лишь бы делал свое дело честно.

Бармен, со сталкерами и Сережей вошли в помещение тира. Там уже находились люди. Свободной была только одна кабина.

— Ну слава Зоне, хоть Сергей постреляет. — Хмурый подтолкнул его к свободной кабине. — Ну а мы посмотрим, чему его Бармен научил.

— У парня талант к стрельбе. — Бармен жестом подозвал старичка. — Скоро сам буду у него учиться.

Подошел старичок.

— Ого! Какие люди нас посетили! — Он повернулся к тренировавшимся в стрельбе сталкерам и, непривычно зычным голосом, крикнул:

— Господа Сталкеры! Минутку внимания! Нас посетил Хмурый!

Выстрелы прекратились. Сталкеры стали поворачиваться к старичку. Увидев Хмурова, они стали приветствовать его. Он отвечал на приветствия.

Тем временем, Сережа вошел в кабинку и ждал остальных.

— Ну что? — Подошедший Хмурый посмотрел на висевшую мишень. — Готов к бою?

— Готов.

— Как стрелять будешь?

— Ну я, пока, пистолет двумя руками держу. Но я дома тренируюсь!

— Молодец! С чем тренируешься?

— Топорик в вытянутой руке держу.

— Годится! Ну что? Начнем?

— Ага!

Сережа вынул из кобуры пистолет, осмотрел его на предмет готовности и вставил обойму. Передернул затвор, посмотрел на Хмурова и, сжав губы стал поднимать пистолет, держа его двумя руками.

Бармен стоял сзади Сережи и таинственно улыбался. Хмурый посмотрел на него и снова перевел взгляд на мишень. Все, кто был в тире, столпились около них. Даже старичок, который за свой век повидал всякое на стрельбах, и то не уходил.

Раздались выстрелы. Сережа выпустил всю обойму без остановки.

Хмурый стоял обалделый. Бармен со старичком хохотали. Реакция остальных была разная. Кто стоял с открытым ртом, кто чесал затылок, а кто-то протискивался сквозь толпу, чтобы посмотреть на стрелка. Все хорошо видели, как все восемь пуль разодрали бумажную мишень в районе десятки.

— Ни фига, чиграш дает.

— Сам ты чиграш! Это Сережа Хмуров! Зенки-то протри.

— Да ладно, зенки! Мои зенки впервые такое видят.

Хмурый наконец-то выдохнул, но чтобы не показать удивление, спросил:

— Сережа. А ты не торопишься, когда стреляешь?

— Есть немножко. Тяжело долго целиться.

Бармен со старичком вновь захохотали. Потихоньку начали смеяться и остальные.

Хмурый повернулся к Бармену и спросил:

— Какие еще цели освоили?

— Давай спросим у его наставника. Слышал вопрос, старичок?

— Я пока еще не оглох. Значит так: Бегущие кабаны, падающие листья и прыгающие лягушки.

Хмурый был явно озадачен. Он потрепал Сережу по голове.

— Молодец! Если честно, то ты меня удивил.

— Так меня же все Хмуровым зовут. Не могу же я позорить фамилию, которая мне нравится.

— Эх жизнь! — Хмурый вынул из кармана «Пустынный Орел». — Старичок! Дай-ка мне десять обойм 45АСР и десять обойм для ПМ. Сережа! Дай мне свой пистолет. Будем фамилию отстаивать.

Старичок исчез и появился через несколько минут с заказом. Хмурый разложил обоймы на столе.

— Включай падающие листья.

— Сколько секторов? Один или два?

— Включай все сектора. Давай так: половину листьев, а другую половину лягушек

Толпа зашевелилась. Кто-то присвистнул и на него сразу зашикали.

Хмурый взял в руки пистолеты.

— Давай!

— Даю!

Старичок включил аттракцион. Пять секторов с листьями и пять с лягушками. То, что увидели Сталкеры, было похоже на фантастический фильм.

Хмурый стоял в полный рост. Взгляд его был устремлен вперед и чуть вверх. Он не искал взглядом цель. Его зрачки не двигались. Было не ясно, видел ли он вообще что-нибудь или нет. А вот руки, двигались. Двигались, не останавливаясь даже для выстрела. Просто в ходе движения звучал выстрел, а руки так и продолжали свой полет. Когда кончались патроны, обойма вдруг вылетала из рукоятки, противоположная рука делала ныряющее движение к столу и …

Потом, когда все закончится, тогда и будут вспоминать о том, что как же он перезаряжал оружие занятыми руками, да еще при этом, стреляя. Вспоминать-то будут, но так ничего, никто и не вспомнит. А потом плюнут на все на это и на вопрос: «А как же он менял обоймы?», будут разводить руками в стороны и издавать губами пукающий звук.

Когда Хмурый положил оба пистолета на стол, Сталкеры полезли через барьеры к мишеням. Никакие угрозы старичка на них не подействовали. А когда он увидел среди перелезающих Бармена, то махнул рукой и сам полез за всеми.

Возвращались, качая головами. Ни одного промаха. Мало того. Сбитых листьев и лягушек было поровну.

— Здорово! — Сережа подошел к Хмурому. — Я теперь знаю как надо стрелять.

— Если что непонятно, то спросишь.

— Я все видел и запомнил. А будешь объяснять, только запутаешь. Мне еще взгляд надо тренировать.

— Ну что я говорил? — Подошел старичок. — У вашего сына талант к стрельбе. Он видит то, что проморгали все.

При слове «сын» Хмурый с Сережей переглянулись и подмигнули друг другу.

— Часто он тренируется?

— Каждый день. — Старичок потрепал Сережу по голове. — С перерывом на общеобразовательные предметы.

— Какие предметы?

— Какие, какие? На учебу! Какие? — Старичок строго посмотрел на Хмурова. — Ему, молодой человек, помимо стрельбы, еще знаний набираться надо. Вы им гордиться должны. Тем более, что он сам хочет учиться. Говорят, что вы очень умный.

— Не кипятись, старичок, не кипятись. Я понимаю, что ему надо учиться, но для этого нужны учителя. А где их взять?

— Меня Света учит. — Сережа слышал их разговор. — Мне нравится, как она учит. И вообще, учится интересно. Так же, как и стрелять.

— Учиться надо у всех. Знания никогда не мешают. — Хмурый задумался, как будто что-то вспоминал, потом продолжил. — Только кумира себе не создавай. Хорошенько размышляй над тем, что узнал. И если будет непонятно, то задавай вопросы.

Он повернулся к старичку и протянул ему руку.

— Спасибо тебе, старичок, за Сережу.

— Да ладно! — Тот пожал протянутую ему руку. — Тебе спасибо за парня.

— Ну? — Хмурый посмотрел на Сережу. — С нами пойдешь, или как?

— Еще постреляю. Можно?

— Нужно! — Хмурый улыбнулся. — Не ошибся я в тебе. Молодец!

Когда друзья вошли в бар, их окликнул Медок:

— Эй бродяги! Идите к нам. У нас для вас места забронированы.

Действительно, Медок составил два столика. За одним сидел он с двумя неизвестными сталкерами, а другой был завален продуктами, но свободен от седоков.

— Здорово, Медок. — Хмурый протянул ему руку. — Как жизнь бродячая?

— Все нормально, спасибо Зоне. — Медок здоровался с Боровом, Пронырой и Барменом. — Вот, познакомься, — он показал рукой на новичков. — В Зоне недавно. Хотят с тобой познакомиться. Банкет ставят. Видишь? Оба стола завалили.

— Новички, а при деньгах. — Хмурый сел за стол. — Экипировка классная. Хм.

Хмурый уперся взглядом в того, который был помоложе, но на вид матерее своего напарника. Тот попробовал выдержать его взгляд, но продержался недолго и опустил глаза.

— Ладно! — Он взял банку с «Non Stop». — Не мое дело. Каждый волен скрывать то, что хочет скрыть. — Хмурый открыл банку и сделал несколько глотков. — Только делать это надо так, чтобы никто не догадался. А от вас, ребята, так и несет военными сталкерами. И интересно было бы узнать: «Зачем я вам понадобился?»

Он опять уставился на молодого.

Новички переглянулись. Потом молодой опустил голову, покивал ею и хмыкнул.

— Да… Похоже вы точно тот, кто нам нужен. — Он посмотрел на Хмурова. — Я и мой напарник, мы действительно военные Сталкеры. С Восточного сектора.

— Это где Россия кордон держит? — Бармен присел рядом с Хмурым.

— Да. — Новички снова переглянулись. — Мы хотим сделать вам предложение.

— В жены, что ли, напрашиваетесь? — Гоготнул Проныра.

Все заулыбались, даже новички.

— Хорошая шутка, только дело серьезное. — Молодой посмотрел на напарника. — Мы хотим вас нанять для одного задания.

— О-о-о, ребята! Вам надо в Припять к наемникам. Они живут контрактами. А мы одиночки. Сами по себе. Правда некоторые из нас водят экскурсии, но вам, ведь, другое надо.

— Да. Экскурсия нам не нужна. И наемники с нашим делом не справятся.

— Вы плохо о них думаете. Они могут справиться с любым заданием. Все зависит от вознаграждения. Да и в отличие от нас, одиночек, они могут легко собраться группой.

— Все это так, как вы говорите, но с нашим делом им не справиться.

— Что-то у нас получается какой-то пустой треп. Может, скажете, что вы хотите от меня?

Военные переглянулись.

— Мы бы хотели обсудить это в тихой обстановке. Лучше с глазу на глаз.

— Вообще-то здесь все свои.

— Так-то оно так, но натовцы о вас столько знают, что мы думаем, что у них здесь есть свои осведомители.

— Ну я, особо, ничего не скрываю. Хорошо! — Хмурый обратился к Бармену. — Ты можешь предоставить нам местечко?

— Кто будет присутствовать?

— Ты, я, Боров и Проныра. — Он посмотрел на Медка. — Извини, Медок. Тебе же это не надо?

— Конечно! — Медок ни капли не обиделся. — Меньше знаешь, лучше спишь!

— Тогда названые пошли ко мне. — Бармен встал и пошел к себе в кабинет.

Все встали из-за столов и пошли за ним. Проныра подошел поближе к Хмурому и тихо произнес:

— Осторожно с военными. Возможна подстава.

Хмурый кивнул головой. Он сам понимал, что договоры, особенно с глазу на глаз, у военных означает почти черную метку. Выполнишь задание и тебя устранят в целях сохранения секретности. Поэтому он не согрешит, по армейским меркам, если выяснит у военных их интересы и откажется от контракта. Тем более, что он уже сделал попытку отказа от найма. Военные стали настаивать, ну и пусть пеняют на себя. А их интересы было бы неплохо выяснить.

Войдя в кабинет Бармена, они закрыли за собой дверь на ключ.

— Я так думаю, что разговор будет долгий. — Бармен сделал широкий жест рукой. — Так что прошу присаживаться.

Все расселись кто куда. Хмурый посмотрел на военных. Он молча ждал. Те поерзали на своих стульях, ожидая вопросов и, не дождавшись, решили прервать паузу.

— Мы бы хотели, что все сказанное здесь, не разглашалось. Все это относится к разряду высшей секретности.

— Мы еще не знаем, о чем пойдет речь, а вы уже ставите свои условия. — Хмурый хмыкнул. — Может вы хотите, чтобы я Лиса убрал и требуете молчания.

— Нет. Никакой угрозы вашим друзьям. Речь пойдет о другом.

— Короче! — Проныра недовольно посмотрел на часы. — У нас дела. Это вы в командировке и вам все до фени.

— Подожди, Проныра! — Хмурый положил ему на плечо руку. — Пусть потреплются. У них, на Большой земле, это называется «Политика». Там им делать нечего и они важные переговоры раскладывают на встречи. Скажем, такие-то вопросы решать за шесть раундов, а такие-то за двенадцать. А между раундами на отдых. А как же! Ведь устали же, как собаки. А кто будет оплачивать их встречи, это их не колышет.

Он повернулся к молодому военному и навел на него указательный палец.

— Здесь Зона, а не Большая земля. Вам придется платить за потерянное время.

Молодой проглотил слюну, посмотрел на своего напарника и проговорил:

— У нас узкие полномочия. Нашим руководством было поставлено сохранение секретности. Мы не можем заниматься самодеятельностью.

— Хорошо! — Хмурый развел руки в стороны. — Без проблем! Ты, — он кивнул на молодого, — пойдешь на кордон, расширять свои полномочия. А ты, — он посмотрел на второго. — Пока твой напарник не вернется, будешь нашей отмычкой. За все надо платить, ребята.

— Но так же нельзя. — Потенциальная отмычка впервые заговорила. — Мы же парламентеры.

— А мы мутанты. Я вам говорил, что лучше обратиться к наемникам. Они практически из вашего ведомства и лишних вопросов не задают. Короче. Разговор закончен. Уважайте наше время.

— Постойте! — Военный постарше посмотрел на своего напарника. — Разговор идет о Выжигателе.

Все посмотрели на Хмурова. Он стоял словно его парализовало. Никто не решался нарушить возникшую тишину. Его друзья знали, что Выжигатель, как кость у него в горле, а военные ожидали решение своей участи.

Хмурый постоял, опустив голову, затем, не говоря ни слова, подошел к плите, открыл шкафчик на стене и достал оттуда банку с кофейными зернами. Все также, молча, он насыпал зерна в кофемолку, тщательно перемолол зерна в порошок и высыпал их в литровую турку. Посмотрел на военных.

— Вы меня заинтересовали. О сказанном здесь никто не узнает. — Он зажег огонь и поставил турку на пламя. — Такой расклад вас устраивает?

Военные облегченно вздохнули и, согласно, закивали головами.

— Сейчас попьем кофе и продолжим наш разговор.

Бармен стал расставлять чашки. Военные от кофе отказались. Хмурый разлил кофе по чашкам и уселся за стол.

— Ну, если вы пить не будете, то можете рассказывать. Мы можем пить и слушать.

Молодой дернулся было начинать свой рассказ, но постарше остановил его.

— Я сам.

— Хорошо. Давайте вы. — Молодой облизнул пересохшие от волнения губы. — Так будет лучше.

— Дело в том, — начал военный, — что Выжигатель был построен почти сразу после первой аварии на ЧАЭС. Лаборатория была секретная. Не знаю, какие там ставились эксперименты, но финансировалась эта лаборатория по первой категории. Потом развал страны и Украина нас турнула. Россия пробовала арендовать тридцатикилометровую зону, но Украина ни в какую. Мы понимали, что здесь не обошлось без американцев, но ничего не могли поделать. Правда Украина и американцев не пускала. Да и сама не лезла на Выжигатель. Побаивалась. — Военный сглотнул слюну. — Если можно, то налейте мне, пожалуйста, кофе.

Бармен налил ему и поставил на стол. Военный сделал несколько глотков, заглянул в чашку, потом посмотрел на Бармена и сказал:

— Отличный кофе! Кто бы мог подумать? — Он сделал еще несколько глотков и поставил чашку на стол. — Ну так вот… После второй аварии, Зону окружили коалиционные войска. России выделили восточный сектор, но по периметру. Страны НАТО, практически, получили всю зону, в том числе и Выжигатель.

— Вы хотите сказать, что в Зоне нет ни одной лаборатории, где хозяйничали бы русские?

— Конечно же есть. Глупо утверждать, что Россия упустит свое, но кто владеет Выжигателем, тот, фактически, имеет некоторую власть над Зоной.

— И вы хотите разрушить Выжигатель?

— Боже упаси! — Военный энергично замотал головой. — Нет, нет! Там уникальная аппаратура. Натовцы, а точнее США, напичкали Выжигатель самой передовой техникой.

— Так что же вы хотите?

— Мы хотим завладеть Выжигателем!

— Так бросьте туда побольше спецов и весь сказ.

— Мы не можем этого сделать. Это осложнит международную обстановку. Вот если бы кто-то захватил Выжигатель, отключил его на время, а потом ушел оттуда, то мы бы могли его занять. Ну и потом, если американцы будут настаивать, владели бы им совместно. Само собой разумеется, что участники штурма будут щедро награждены.

Услышав это, Проныра хмыкнул.

— Да! — Военный не понял Проныру. — Россия всегда чтит своих героев.

— Посмертно. — Проныра скорчил презрительную гримасу. — А живым даст медальку, а потом, в случае чего, отнимет назад.

— Вы не правы, молодой человек!

— Тихо! — Хмурый постучал ладонью по столу. — Он знает, что говорит. А вот ваши речи мне не нравятся. Вы о международной обстановке печетесь, а мы для вас каштаны из огня должны таскать? Не знаю, как другие, а я контракт не подписываю.

— Но почему? — Старший растерялся. — Вы же заинтересовались Выжигателем?

— Я и сейчас им интересуюсь, вот только цели у нас разные. Ваша цель меня не интересует. Всё! Разговор окончен.

Военные переглянулись.

— Мы должны договориться! — Теперь говорил молодой. — Вы обязаны подписать контракт. Мы вам открыли секретную информацию.

— Вы зарываетесь, господа офицеры. Я вам ничем не обязан. А за секретную информацию не волнуйтесь. О ней никто не узнает. Начальству можете доложить, что разговора не было. Вот и все дела.

— Вы окончательно решили не подписывать контракт?

— Да!

— А вы не боитесь за ваших близких?

Хмурый пронзительно посмотрел в глаза сказавшему это, старшему по возрасту.

— Боюсь! Не можете вы без угроз. Придется выть по вашему. — Он посмотрел на молодого. — Ты один пойдешь домой. Скажешь, что этот, — Хмурый кивнул на старшего, — попал в аномалию.

— Но… Э… — Молодой не ожидал такой реакции Хмурова. — Это же просто слова. Мало ли, что человек сказал. Нельзя же за это убивать.

— Когда-то, в старину, люди следили за своими словами. Неосторожно сказанное слово могло убить или искалечить всю жизнь. Ложно сказанное слово, могло подставить кого-то. Считалось, что сказанная угроза, витает в космосе четыре года и обязательно исполнится. Чтобы нейтрализовать угрозу, надо умертвить сказавшего ее. Есть у славян неплохое выражение: «Слово не воробей…» Вы не из детского сада. Надо отвечать за свои слова.

— Но так нельзя. Вот так вот сразу…

— Наверное вы правы. — Хмурый кивнул головой. — Так вот сразу, действительно не дело. Давайте подождем минут десять.

— Подождите… — Молодой не терял надежды. — Ну есть же цивилизованные методы разрешения конфликта. Можно подать в суд.

Раздался дружный хохот. Молодой крутил головой, глядя на сталкеров. Он не понимал вспыхнувшего веселья.

— Я прошу вас не делать этого. — Он умоляюще глядел на Хмурова.

— Не боись, воин! — Проныра хлопнул его по плечу. — Он не будет этого делать. Это сделаю я. Мне его близкие еще дороже чем ему. И хватит трепаться. Твое счастье, что Лис ничего не слышал, а то бы вы оба уже в комариной плеши сидели.

Проныра встал и подошел к старшему. Тот сидел безвольной куклой. Проныра взял его под руку.

— Я помогу! — Боров подхватил военного под другую руку.

Им пришлось тащить военного, так как ноги его совсем не держали. Бармен открыл им дверь.

Молодой сидел обхватив голову руками.

— Вы можете идти. — Хмурый дотронулся до плеча молодого.

Тот поднял на него глаза.

— Но так же нельзя.

— Не выдумывайте новых правил, офицер! — Хмурый смотрел ему в глаза. — Правила давно известны и звучат они так: «Не делай того, чего не желаешь себе». Здесь Зона и действует только это правило. Права качать будешь там, на Большой земле.

— Кстати! — Бармен подсел к офицеру. — Можешь на нас в суд подать.

— Мне надо отлучиться на несколько дней.

Бармен подозрительно посмотрел на Хмурова. В кабинете они были вдвоем. Пили кофе и ждали своих друзей.

— Опять отлучиться и опять под выброс.

— Опять и снова. — Хмурый кивнул головой. — А еще я знаю, что тебе не нравятся мои отлучки.

— Не нравятся, потому что все твои отлучки на грани фола. Небось один решил идти и скорее всего на Выжигатель?

— Просто разведать и ничего больше.

— Свежо предание… И, ведь, с тобой ни хрена не сделаешь.

— Это точно! Тяжелый я человек.

— Не суди о том чего не знаешь. Хм, тяжелый человек. — Бармен задумался. — Тебе с Топографом надо поговорить. Правда цены у него!!!

— С каким топографом? — Хмурый отвлекся от своих мыслей.

— Есть такая легенда в Зоне. Много у него имен. И Топограф, и Картограф, и Проводник. Короче, кто как назовет.

— А что, с легендой можно поговорить?

— Ну я то, с тобой, разговариваю!

— Какая я тебе легенда?

— Ну не скажи!!! Ну ладно, хорошо. Ты с Болотным доктором разговаривал?

— Ну вообще-то…

— Ну вот!

— И о чем я с ним буду говорить?

— Попросишь показать безопасный путь на Выжигатель.

— А как найти Топографа?

— Да также как и дока. Если он действительно тебе нужен, то сам найдет тебя.

— И все?

— А тебе что? Мало?

— В самый раз.

— Тарифы у него высокие. — Бармен почесал подбородок.

— Больше жизни не возьмет!

— Это как Зона распорядится.

— Понял, не дурак. Ну ладно. Не будем терять время. — Хмурый встал. — Пойду я.

— Ну ты силен. Подпоясался и готов. Выпей еще кофейку, что ли.

Хмурый сел. Они стали молча пить кофе. Хмурый смотрел в чашку, а Бармен на него. Наконец Бармен решил нарушить молчание.

— Давно хотел спросить тебя…

— Давно бы и спросил. А то тянешь кота за хвост. — Хмурый закурил сигарету и посмотрел на Бармена. — Тоже, наверное, о добре и зле?

— Почему ты так думаешь?

— Потому что все спрашивают одно и тоже. Считают, что я поступаю жестоко.

— А ты сам как считаешь?

— А я не считаю, я просто живу. Хочешь, я немного о себе расскажу?

— С удовольствием, если тебя это не покоробит.

— Да нет. Просто не хочется всем рассказывать о том, что все знают. — Хмурый закурил вторую сигарету. — Ну ладно! Слушай:

«Я родился в семье Ангела и Дьявола. Так говорили все, кто знал мою мать и моего отца.

Мать была сама доброта. Она ни на кого не обижалась, ни с кем не ссорилась, всем помогала. Ну ни дать ни взять — Ангел.

Отец был суров. Про него говорили что он исчадие Ада. Он прошел Афган, но все считали это пустяком и в оправдание не принимали. Если ты ошибся и сделал что-то не так, то получал от него по полной программе. Он называл это: «по законам сурового времени». Правда наказывал не за все.

Вот и рос я между молотом и наковальней. Сделаю как отец учил, мать плачет, а сделаю, как хочет мать, то задница в синяках. Приходилось быть всегда в напряжении. О каком либо расслабоне и речи не могло быть. Порой мозги закипали от напряжения. Вот и научился я анализировать все услышанное и увиденное, да заодно и унюханное, учуянное и показавшееся.

И вот так, потихоньку, мать с отцом, ковали из меня человека.

Лет с пяти, отец стал учить меня рукопашному бою. Он показывал мне приемы, объяснял, почему так, а не так. Я старался как мог, но ведь не все же идет гладко. Боялся, что вот сейчас ошибусь и отец меня убьет. Он был на удивление терпелив. Никаких сроков, никаких задач. Учишься и ладно. Но ведь хочется без поддавков. Как-то я изъявил желание на настоящий поединок. Он из меня дух выбил.

Пришел в сознание, а рядом мать плачет. Отец стоит лицом к окну и ей говорит:

— Жизнь не дает скидку на маленьких или больших. Если ты чуть-чуть умеешь плавать и решил переплыть океан, он тебя проглотит и не заметит. Если не научился, а решил выпендриться, то должен быть поставлен на место. Наш сын должен это знать! И он будет это знать! Потому что он такой же умный, как и ты.

Я не открывал глаза. Я слушал. И понял я тогда, что безумно их люблю. И мать и отца».

— Поучительная история. — Бармен налил в чашки кофе. — Только, извини, что-то я не въехал.

— А что тут въезжать? Нет в моем понимание ни добра ни зла. Все это жизнь. Эти два понятия неразделимы. Они означают теорию и практику жизни. Пока изучаешь теорию, то все чистенько, гладко, ровно, приятно. Но если теорию освоил плохо, а еще хуже, если не понял и вовремя не переспросил, то на практике получишь такого тумака, что век будешь помнить.

— Это точно. — Бармен кивнул головой.

— Вот я и не признаю законов Большой земли. Если ты решил меня уничтожить, а я тебя разоружил, то не надо мне говорить о конвенции о военнопленных. Я сделаю так, как посчитаю нужным. Я живу по своим законам. Только они меня защищают.

— С этим я согласен. — Бармен опять кивнул головой. — Телевизор в камере убийцы, это перебор из ряда вон…

— Ладно, Бармен. Нечего мне мозги пудрить. Пойду я.

— Экипироваться будешь?

— Я правда на разведку. Не боись! Может с проводником повстречаюсь. — Он придвинулся к лицу Бармена. — Когда пойду на Выжигатель, то пойду без Друга. А сегодня с ним.

Бармен скосил глаза на Друга и ответил:

— По-моему он все понимает.

— Я тоже так думаю, но не могу же я рисковать его головой.

— Хм. Все-таки странный ты парень!

Часть третья. Штурм «Выжигателя»

— Не обижайся на меня, Друг! — Хмурый шел по шоссе, ведущему к блокпосту «Свободы», запирающему выход с территории Выжигателя. — Я тебя очень прошу! Не смогу я взять тебя с собой, если решусь на захват Выжигателя.

Друг бежал рядом с ним и периодически бил Хмурова по ноге своим боком. Так он выражал свое недовольство.

Хмурый остановился и присел. Он поставил Друга на задние лапы, обнял его и прошептал в ухо:

— Не могу, Друг! Прости!

Друг лизнул его в ухо. Хмурый отпустил его и встал.

— Разведаем, что к чему и в Росток. На обратном пути все решу. Топограф бы помог, но тут я бессилен.

Они пошли дальше. Справа, на косогоре, расположилась заброшенная деревенька. Дальше, за ней, шел бетонный забор, ограждающий Армейские Склады. На складах хозяйничали Сталкеры «Свободы». Полувоенная организация, финансируемая по высшей категории.

Впереди попалась огромная аномалия «Электр». Пришлось обходить ее по кустам. Шоссе свернуло влево.

— Осталось недалеко. Часа через два будем у блокпоста.

Хмурый посмотрел на небо.

— До темноты дойдем. — Он посмотрел на Друга. — Там перекусим и надо будет лезть на скалы. Интересно. Как нас встретят ребята из «Свободы?»

Другу было глубоко наплевать на ребят из «Свободы», его больше всего беспокоил вопрос: возьмет его Хмурый на Выжигатель или не возьмет?

Слева от шоссе стали попадаться строительные блоки и плиты, уложенные друг на друга. Они были в хорошем состоянии, словно их только что привезли.

— Друг! Ты помнишь дом у доктора на болоте? — Он глянул на Друга. Того, похоже, не интересовали проблемы хозяина. — Хм. Да я просто подумал… — Он снова посмотрел на Друга. Тому было по фигу. — Да не обижайся ты! Ну не могу я!

Он замолчал. Так они и шли молча. Хмурый знал, что он не возьмет на Выжигатель Друга, хоть тот и обижается на него. Друг знал, что Хмурый не возьмет его ни при каких условиях, и это было самое обидное.

Уже к вечеру, подходя к блокпосту «Свободы», Хмурый остановился и, глядя Другу в глаза, сказал:

— Твоя мать велела тебе слушаться меня. Не обижай свою мать. Она у тебя самая лучшая. Делай так, как говорю я. Будь достоин своей матери.

Друг заскулил, встал на задние лапы и лизнул хозяину руку. Хмурый облегченно вздохнул:

— Ну вот и хорошо! Вот такого Друга я и хотел видеть рядом с собой.

— Кто идет!?

— Сталкер одиночка с напарником.

— Убери оружие!

Хмурый закинул винторез за спину. Ему могла понадобиться помощь свободовцев, хотя бы информационная, и поэтому он не хотел конфликта.

— А где напарник? — Часовой смотрел на подошедшего Хмурова.

— А вот же он. — Хмурый показал за спину на Друга.

Часовой посмотрел за спину Хмурому и, увидев Чернобыльскую собаку, невольно дернул стволом автомата.

— Осторожно. — Хмурый отвел рукой ствол в сторону. — Не пристрели.

Часовой посмотрел на него и, не меняя положение головы крикнул:

— Эй! Волына! К нам Хмурый! Пропустить?

— А на нем, что, написано, что он Хмурый?

— А он с Другом. Ну, в смысле, с Чернобыльской собакой.

— А может он контролер?

— По роже вылитый контролер, только Чернобыльцы под контролерами не ходят.

— Ладно! Тащи его сюда!

Часовой махнул Хмурому рукой, чтобы шел за ним и пошел в сторону костра. У костра сидели трое человек. Один из них поднялся на встречу подошедшим. Двое так и остались сидеть, только автоматы придвинули к себе поближе. Поднявшийся на ноги, пристально посмотрел на Хмурова. Тот спокойно выдержал взгляд.

— Вроде бы все сходится. — Волына перевел взгляд на Друга, нагнулся к нему и пощупал ошейник. — Да! Все в порядке. Ну, здорово, что ли, Хмурый!

— Здорово, Волына! — Хмурый протянул ему руку.

— Ты не обижайся за нашу бдительность. Сам знаешь где торчим. У Выжигателя! А тут, брат, столько всякой хрени бродит… Проходи, присаживайся. Выпей с нами, поешь, Напарника своего покорми.

— Спасибо за гостеприимство.

— Да мы не всех привечаем. Просто Зона шумит, что ты правильный Сталкер. А правильных Сталкеров надо уважать. Давай помянем моего друга, а потом расскажешь о своих проблемах. Может, сможем помочь. Пусть не людьми, так хоть словом.

— Друга помянуть, дело святое. Как погиб?

— Я пристрелил. — Волына закрыл глаза и протянул вперед свои руки. — Вот этими руками. До сих пор трясутся.

Хмурый застыл, не зная как себя вести. Признание Волыны было из разряда неожиданных.

— Да не кори ты себя. — Один из сидевших сплюнул в костер. — Если бы не ты, то мы все бы взлетели на воздух.

— Вот только это и успокаивает. — Волына сжал зубы и уставился на пламя костра. Вдруг он обхватил голову руками и замычал. — Ну почему в мое дежурство, ну почему…

Друзья обняли его и стали успокаивать. Немного погодя он оттолкнул их.

— Все! Хватит нюни распускать. — Он взял бутылку, открутил пробку и стал разливать по стаканам. — Зона решила, Зона сделала. Присаживайся, Хмурый.

Хмурый присел у костра. Ему сунули в руки стакан с водкой. Друг посмотрел на него и встал рядом.

— Дайте мяса Другу. — Волына погладил его по голове. — Ешь Друг. Мясо свежее. Кабан забежал, а мы не растерялись. — Он посмотрел на Хмурова. — Вот такие, Хмурый, в Зоне пироги. Лучшего друга, вот этими руками. Давай помянем!

Все выпили и замолчали. Закусывать не торопились. Каждый думал о своем.

— Он пропал две недели назад. — Волына сунул в рот галету и стал медленно жевать. — Стоял ночью на вышке. Пришли менять, а его нет. Все облазили. Не нашли.

Он опять замолчал, закусив нижнюю губу и кивая головой. Его не торопили.

— Ну мы решили, что сбрендил и ушел на Выжигатель. Такое иногда случалось с нашими. Я помню В прошлом году, один сидел у костра. Сидел, молчал, а потом встал и пошел к Выжигателю. Мы его попробовали удержать, так он нас всех раскидал как котят. Похоже, какой-то зов услышал. Звали его смешно.

— Солитер.

— Точно! Солитер! Жрал постоянно, а сам худой был. Откуда только силища взялась? — Волына открыл вторую бутылку и разлил по стаканам. — Давайте еще по чуть-чуть.

Выпили. Потянулись за жареным мясом.

— Вот и Бычок, видать, зов поймал. — Волына опять стал жевать галету. — Я с ним три года в Зоне. Солидный срок.

Он уставился на пламя костра. Все ждали. Волына глубоко вздохнул и стал медленно выдыхать. Это длилось довольно-таки долго. Казалось, что воздух из его легких никогда не кончится.

— А пару часов назад… Короче наблюдаем за проходом. Из-за скалы выходит Бычок. Рожа дебильная, одного глаза нет и весь обмотан взрывчаткой. Зомбировали его. Я этих тварей Монолитовских, уничтожать буду при каждом подвернувшемся случае.

Волына опустил голову. Было тяжело переживать все заново.

— Я из гранатомета… Чтобы не мучился.

Он вылил остатки водки себе в стакан и выпил залпом. Потом, не торопясь, занюхал рукавом и, скомкав стакан, бросил его в костер.

— Слышал я, что ты натовцев трясешь. Мелко трясешь, парень. — Волына усмехнулся. — Конечно указывать проще всего, но я бы тряхнул Выжигатель. И не просто тряхнул, а сровнял бы с землей. — Он опять усмехнулся. — Только по сравнению с тобой, у меня кишка слишком тонкая. А жаль!

Он сгреб в ладонь здоровенный кусок мяса и стал смачно есть.

— Я сюда как раз по поводу Выжигателя. — Хмурый глянул на реакцию Волыны.

Тот замер, потом сделал глотательное движение, чтобы проглотить то, что было во рту, поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись и утерев слезы, он придвинулся поближе к Хмурому и тихо сказал:

— Спрашивай. Все, что знаю, все расскажу. И сам пойду, если с собой возьмешь.

— Не могу. Я одиночка.

— Ха! Уж не в одиночку ли ты хочешь идти на Выжигатель?

Хмурый молча кивнул. Волына снял шлем и почесал голову.

— Да-а-а. — Протянул он. — Слышал я, что ты одиночка. Только фишка в том, что не взять Выжигатель одному. Охрана там… — Волына вытянул губы, закатил глаза и замотал головой.

— Я знаю. Я там был.

— Да, да. Что-то такое я о тебе слышал. Ну тогда я не знаю, чем могу тебе помочь. Есть одна непроверенная информация. Только учти, что она не проверенна.

— Учту. Что за информация?

— Огневые точки, защищающие подходы к Выжигателю, находятся в мертвых зонах. Они не выжигаются. Так что если перебежками, то шанс есть.

— А говорил, что не можешь помочь. А сам пятьдесят процентов дела сделал.

— Ну, я рад, что это тебе поможет. Да! — Волына словно что-то вспомнил. — Если хочешь понаблюдать за территорией Выжигателя, то у нас хитрое местечко есть.

— Ну Волына! Ну жучара! Ты мне нравишься.

— Тогда пошли!

— Пошли.

— Волына! — Один из сидевших поднялся и подошел к Волыне. — Ты хорошо подумал?

Волына сурово посмотрел на него. Потом произнес сквозь зубы:

— Зеленый! У тебя дурная привычка встревать не в свои дела.

— О площадке знают только наши. Если узнает чужой, то узнают все.

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы Хмурый что-то рассказал? Если слышал, то напомни мне. Может я забыл. Короче! — Он посмотрел на Зеленого. — Если есть желание, то можешь меня пристрелить.

Волына махнул Хмурому рукой и пошел по направлению к скалам. Раздался выстрел. Волына резко остановился, пригнув голову. Он медленно развернулся и увидел у костра, лежащего Зеленого.

— Командир! — Тот, кто привел Хмурова стоял с виноватым лицом. — Что-то, вдруг пистолет выстрелил, ну и случайно в Зеленого.

Волына прочистил горло и покрутил шеей, словно ему жал ворот.

— Невезуха. — Он посмотрел на Хмурова. — Ладно. Я сам буду отчитываться, а вы поставьте оружие на предохранитель. — Он немного подумал и добавил, — Если хотите.

Он развернулся и повел Хмурова к хитрому местечку.

Хмурый увидел трещину только из-за того, что привык все замечать. Волына показал на нее рукой и сказал:

— А вот и парадный вход. Здорово, да? Мимо пройдешь и не заметишь! Давай за мной.

Он исчез в трещине. Хмурый протиснулся за ним и очутился в каменном колодце. Волына уже поднимался по веревочной лестнице наверх.

— Давай за мной и не бойся. Она и пятерых выдержит.

Хмурый посадил на плечо Друга и полез за Волыной. По лестнице поднимались долго. Наконец показался край ровной площадки. Хмурый помог Другу перебраться с плеча на площадку и стал сам выбираться.

— Особо не высовывайся. — Волына лежал на краю скалы и смотрел на территорию Выжигателя. — Пригнись, чтобы не заметили.

Хмурый подполз к нему и тоже лег.

— Вот оно, — Волына сделал широкий жест рукой. — Царство Выжигателя. Кажется сплошной бардак, а на деле все продумано до мелочей. Наверняка целая армия аналитиков поработала над ландшафтом.

— Я таким Выжигателя не видел. — Хмурый посмотрел на Волыну. — Где я ходил, была чистота и порядок, а здесь все похоже на свалку, только немного странную.

— Это на первый взгляд, все похоже на свалку. Я тебе сейчас все объясню. — Волына подумал немного. — Ну, в смысле, то что мы знаем наверняка.

Он приподнял повыше голову и, указывая рукой, начал объяснять:

— Вот смотри! Вон, там, вдали, подъем к самой лаборатории. Подъем узкий. Слева скалы, а справа колючая проволока. За колючкой сплошная радиация. Пройти могут только крысы. Они, вообще, пройдут где хочешь.

— Радиация сильная?

— Сильнее не бывает. И пяти метров не пробежишь, как мясо от костей отлетит. Я же говорю, что все продумано до мелочей. Короче, слушай дальше. Или покурим?

— Давай. Только отползем за камушек.

— Лады. Пока курим, я все объясню.

Они отползли за камень и закурили.

— Расклад такой. — Волына глубоко затянулся. — У скал, на ширину в пятнадцать метров, закопаны графитовые стержни. Так что к скалам не жмись, а то почернеешь. Кучки автомобилей видел?

Хмурый кивнул головой.

— Тоже напичканы этой дрянью. Бочки на подъеме?

Хмурый опять кивнул.

— В них горючее. Если на плоскости все огневые точки погасишь, то на подъеме, тебя встретят катящиеся бочки, в которые будут стрелять зажигательными. Если не увернешься, считай себя олимпийским огнем.

— Понял.

— От одной огневой точки до другой, пятьдесят метров. На плоскости они в два ряда, а на подъеме в один. Справа, на плоскости, поворот на Припять. Только из Припяти их не взять.

— Сильная охрана?

— На счет охраны не знаю, но вот наш мини-робот разведчик, сунулся туда и сбрендил. Похоже, что туда бьет какой-то особый импульс. Охрана там есть, но с плоскости они не проходят, и оттуда не было движения.

— Может аномалия?

— Может. Только искусственная. Положения не меняет.

Волына загасил сигарету.

— Ну вот и все, что я знаю. Ты еще посмотри сам. Я пойду, а то там ребята одни.

— Спасибо, Волына. — Хмурый пожал ему руку. — Мне жаль, что так получилось у костра…

— Ха! Не бери в голову. Бери в плечи. Шире будешь. Все не так плохо, как кажется. Зеленый был подсадной. Мне полкан сказал. Зато теперь я знаю, что у меня классные ребята. Ну, ладно, бывай. Закончишь, приходи к костру на стопарь.

— Давай.

Волына ушел, а Хмурый осторожно подкрался к краю скалы и стал рассматривать территорию Выжигателя в бинокль. Друг улегся рядом и задремал.

Прошло очень много времени, прежде чем Хмурый отложил в сторону бинокль.

— Похоже, Волына добросовестно провел свои наблюдения. — Произнес он, обращаясь к другу.

— Это точно!

Хмурый резко развернулся всем корпусом к говорившему, держа в руках пистолет. Перед ним стоял Сталкер. Он был высокого роста и молодой. На нем были камуфляжные штаны, выцветшие от времени и штормовка. Под штормовкой был разгрузочный жилет с карманами под обоймы, надетый на серый свитер. Штормовка была расстегнута и из-под нее, на ремне, была видна кобура и нож в ножнах. На плече висела снайперская винтовка.

— Лихо ты шевелишься. — Сказал незнакомец. — А док говорил, что ты сентиментальный. А сентиментальные сначала вздрагивают, а потом действуют.

— Есть исключения. — Хмурый не чувствовал угрозы. — Ты кто?

— Вот те на! Сам меня искал, а как нашел, так не признаешь.

— Я тебя не искал.

— Прямой ты, какой-то. Как совесть. — Он подошел поближе и присел рядом с Хмурым. — Дорога на Выжигатель нужна?

— Ты Проводник?

— И Проводник, и Картограф, и Топограф, и Ходок. Как только не назовут, а я ничего… Не обижаюсь. За пистолет не хватаюсь. Не то, что некоторые.

— Извини. — Хмурый убрал пистолет в карман плаща. — Безопасная дорога есть?

— Безопасная дорога в Зоне? — Проводник мотнул головой. — Ты смеешься?

— Ну может не так спросил. — Хмурый немного подумал. — Менее опасная. Такая есть?

— Такая есть.

— Сколько просишь за карту?

— Мои карты дорогие.

— Меня предупредили. — Хмурый посмотрел в глаза Проводнику. — Конкретно сказать можешь?

— Не волнуйся. Больше жизни не возьму и с близких, если погибнешь, не спрошу. Такой расклад тебя устраивает?

— Вполне. — Хмурый облегченно вздохнул. — Давай карту и называй цену.

— Так ты что? Согласен на мои условия?

— А почему бы и нет. Условия приемлемые. Нечем платить, плати жизнью.

— Хм. Правильно мыслишь. Тогда встречаемся через два дня на «Агропроме». Там, где тебя Светлана с Боровом ждали. Жду до девяти вечера. Заплатишь после выполнения своей задумки. Ну, а если погибнешь, то считай, что долг отдал. — Проводник улыбнулся, вынул из кармана патрон для винтореза и поставил его, между Хмурым и собой, пулей вверх. — Ну что? Не передумал?

— Я?

— Понял. Не дурак. Ну тогда бывай.

Проводник подошел к колодцу и прыгнул вниз. Хмурый рванул к колодцу, ожидая увидеть на дне расплющенное тело. Колодец был пуст. Он посмотрел на Друга.

— Я спал? Или он был здесь?

Друг повернул голову в сторону. Хмурый посмотрел туда же. На каменном полу одиноко стоял патрон от винтореза. Пулей вверх.

Он сидел на полу с закрытыми глазами. Слух у Хмурова был отличный, поэтому он не боялся, что его могут застигнуть врасплох. Да и думалось с закрытыми глазами, куда лучше, чем с открытыми.

Вроде бы сделал все как надо. То, что он уходит на серьезное дело, знал только Бармен. Ну, может быть Светлана догадывалась. Он оставил ей Друга, чтобы она позаботилась о нем, пока он не придет. Света ничего ему не сказала, а только посмотрела на него серьезно и попросила, чтобы он поберег себя. Все-таки женщины что-то чувствуют. С ребятишками попрощался проще. Попросил помогать Светлане, пожал руку Сереже и поцеловал Машу.

Друзей беспокоить не стал. Попросил Бармена передать им, что опять куда-то ушел. И все!

Может не так, как надо, но по другому он не умел. Не учили. Да, собственно, и не надо.

Придя на «Агропром», он все облазил и не нашел ничего подозрительного. И, вот теперь, он сидел на полу с закрытыми глазами и ждал Проводника. А вот интересно: сможет он его засечь или нет.

— Если бы не болтал, то засек бы.

Хмурый открыл глаза. Рядом с ним, на полу сидел Проводник. Хмурый улыбнулся и разочаровано помотал головой.

— Да, вроде бы, сижу молча.

— Сидишь-то ты молча. Только мысленно орешь на всю Зону. Смотри! Перепугаешь контролеров. Сбегут за кордон и погибнут там в диких условиях.

Хмурый опять улыбнулся.

— Ну ладно! — Проводник пододвинул к себе объемный рюкзак и стал развязывать его. — Шутки в сторону, хотя думаешь ты действительно громко. Идти на Выжигатель не передумал?

Хмурый отрицательно помотал головой.

— Тогда держи план подземных дорог.

— А что, под землей дороги есть.

Проводник удивленно посмотрел на него.

— В тридцатикилометровой зоне от четвертого энергоблока, подземных дорог больше, чем наземных. Их при Совке наделали. Еще после первой аварии. Лепили как хотели. Даже на бумаге не всегда фиксировали. Полную схему подземных дорог сейчас никто не знает.

— Даже ты?

— Я знаю. Только я вне конкурса.

Он протянул Хмурому лист бумаги. Тот взял план и стал рассматривать. Через некоторое время он спросил Проводника.

— Красная стрелка обозначает направление движения. Это понятно. А что обозначают крестики?

— Где обозначен крестик, там или завал или стена.

— И как?

— Хм! Каком в противоположную сторону. — Проводник полез в свой рюкзак и вынул оттуда коробку на ремешке. — Это тебе для пробивания преграды. Осторожно! — Он поднял вверх указательный палец. — Уникальная и опасная вещь!

Он посмотрел на Хмурова.

— Ну?

— Что? — Хмурый непонимающе уставился на проводника.

— Почему не спрашиваешь, что это такое?

— Потому что меня больше интересует то, как она работает и в чем ее опасность.

Проводник склонил голову на бок и удивленно поднял брови.

— Хм! Обычно спрашивают что это такое. Даже док, спец по артефактам, и то спросил.

— Потому что он спец по артефактам. Похоже у тебя там артефакты?

— Да. Это своеобразный аннигилятор направленного действия.

Он посмотрел на Хмурова, тот молчал и ждал продолжения.

— Хм! Какой-то ты не любопытный. Ну ладно. Короче! Подходишь к препятствию, нажимаешь на эту кнопку, открывается шторка и… Бац! — Он направил коробку на стену, нажал на кнопку и в стене появилась квадратная дыра, размером полтора на полтора метра.

Хмурый заинтересовано потянулся к прибору.

— Ага! Зашевелился! А я думал, что ты спишь. Эй! Не лапай. — Проводник отодвинул коробку от Хмурова. — Тебе же сказали, что очень опасная штука.

— Не томи! Рассказывай! — Хмурый убрал руку.

— Основной артефакт «Черная дыра». Слышал?

— Нет.

— Редкий артефакт. Зарождается в аномалии «Шары дьявола». Живет всего десять минут и если его не коснется биологическое существо, то исчезает.

— Про «Шары дьявола» слышал. Красные шары, поднимаются из земли, надуваются и лопают. После этого на пятьдесят метров радиусом, исчезает все живое. — Хмурый посмотрел на Проводника. — Хм. Практически этот артефакт не найти. Это же надо знать точное время возникновения аномалии.

— Я же тебе сказал, что очень редкая вещь. — Проводник нежно погладил коробку. — На. Дело сделаешь, тогда отдашь. Держи шторкой от себя. Сам по себе «Черная дыра» не опасен. Наоборот полезен. Улавливает все пули. Если носить на груди, то ни одна пуля тебя не возьмет. Нож возьмет, а пуля или сильно брошенный камень гавкнут. Но в коробке смесь артефактов. Из-за этого он крайне опасен. — Он посмотрел на Хмурова. — Ну ты не маленький. Все понял. Держи аппарат.

Хмурый взял у него коробку и повесил на шею.

— Да! — Проводник ткнул Хмурова указательным пальцем в грудь. — Глубина пробоя пятнадцать метров.

— Отлично. Спасибо тебе. Пойду я.

— Иди. — Проводник стоял и смотрел на него. — Постой!

Повернувшийся было, Хмурый, остановился.

— Вход через бывший бункер Борова. — Он глубоко вздохнул. — Останься в живых, парень. Не при без оглядки. Ты нужен Зоне.

— Спасибо, Проводник! Ты хороший парень!

— Все мы хорошие, когда спим зубами к стенке. Ты запомни две вещи: В последнем подземелье хозяйничают «Монолитовцы», а после уничтожения Выжигателя, откроются все двери и вниз полезут все. И монстры и охрана. Все на тебя. Не забывай.

Хмурый протянул ему руку.

— Спасибо тебе!

— Все равно идешь? — Проводник пожал протянутую руку. — Тогда удачи тебе. Не лезь на рожон и о долге не думай. Не такой уж он и большой, как ты думаешь. Ладно! Топай! Тебе не меньше двух суток плюхать, а может быть и больше.

Друг сидел у двери и не шевелился. Рядом лежал кусок мяса, который положила Светлана. Он не хотел есть. Хозяин не взял его с собой, а это значит, что хозяин пошел на верную смерть. В противном случае он никогда не оставил бы Друга. А если хозяина не будет, то и смысла нет жить. Как он будет смотреть в глаза сталкерам. Да что он! Как его мать переживет такой позор.

Друг посмотрел на дверь. Она была открыта. Надо уходить. Надо осмелиться ослушаться. Если бы не его хозяин, то он, его братья и его мать, были бы мертвы. Они должны Хмурому. И этот долг обязует его или умереть вместе с хозяином, или спасти его.

Друг снова посмотрел на дверь. Всего-то делов, так это потянуть зубами за ручку и дверь откроется. Света с Машей на кухне, а Сережа в тире. Никто и не заметит.

Он тихо, как приучил его Хмурый, подошел к двери, встал на задние лапы, взялся за ручку зубами и дернул. Дверь немного приоткрылась. Друг посмотрел в сторону кухни и выбежал на лестничную площадку.

По лестнице он сошел бесшумно. Подъездная дверь была открыта и прижата камнем. Дорога была открыта.

— Эй! Друг! — Часовой на выходе из города окликнул его. — Далеко не забегай. На бойцов из «Долга» можешь напороться. — Друг промчал мимо, не задерживаясь. Часовой по инерции и больше для себя пробормотал. — А они парни с придурью.

Друг несся по шоссе в сторону блокпоста «Долга» и пытался мысленно связаться с матерью. Ему это не удавалось. Периодически, он останавливался и, задрав голову, начинал выть. Жутко и тоскливо.

— Никак Друг бежит! — Шустрый стоял у шлагбаума со стороны Ростка. — Привет, Друг! А где хозяина потерял?

Друг остановился у его ног, задрал морду и завыл.

Из бункера выскочил Старый. Он на ходу вставлял рожок в автомат. Увидев воющего Друга, он притормозил и, посмотрев на Шустрова, произнес:

— Чегой-то он? И почему один?

Шустрый пожал плечами.

— Может что случилось? Друг! Ты чего?

Друг снова завыл.

— Хрень какая-то. — Старый почесал щеку. — Может он Хмурова потерял по дороге?

— Чернобылец-то?

— Да. Это я не подумал.

Друг перестал выть и тихо, оглядываясь на Старого, побежал к воротам, ведущим на свалку.

Старый сложил ладони рупором и прокричал:

— Эй! На воротах! Пропустить чернобыльца с ошейником и не стрелять!

Только он это прокричал, как Друг сразу рванул в полную силу. Он промчался мимо часового, добежал до развилки, где одна дорога вела на свалку, а другая в Темную долину и остановился. Постояв немного, он снова завыл.

Ему ответил другой вой. Друг помчался в сторону Темной долины.

Через некоторое время он увидел бегущую ему на встречу мать с братьями. Не добегая несколько метров до матери, он лег на брюхо и пополз, виновато скуля.

Он каялся своей матери в своих грехах и готов был принять от нее любое наказание.

— А уютный шалаш ты смастерил, Серенький. — Химера вздохнула. — Как домик в деревне.

— Ничего, Надежда! Попрошу дока помочь с инструментами и настоящую избу поставим.

— С печкой?

— А как же! Где же наши ребятишки греться будут?

Химера зажмурилась. Контролер смотрел на нее и улыбался. Шалаш и правда был классный. Изломы помогли. И дом построят. Док псевдогиганта даст, чтобы бревна перетаскивать. Серый смотрел на Надежду и мечтал.

— Слышишь? — Вопрос химеры вывел его из грез.

Контролер прислушался.

— Чернобыльские псы воют. — Он опять послушал. — Ого! Слепых псов собирают.

— Как ты думаешь, для чего? — Надежда встала с лавки. — Не меньше десятка чернобыльцев воют. Это ж какая армия собирается.

— Может за кордон пойдут.

— А оно им надо? Зона сама расширяется. Со временем вся Большая земля под Зону ляжет. Смысла нет в набегах. Только живность впустую губить.

Серый слушал. Лицо его становилось серьезным. Он посмотрел на Надежду.

— Крысиных собак поднимают. — Вдруг он схватил химеру за руку. — Друг воет!

— Ты не ошибся?

— Ты что, Надежда? Я не могу ошибаться. Ты же знаешь. — Он поднялся и начал одевать плащ.

— Ты куда?

— Хочу узнать, что случилось. Не мог Друг уйти от Хмурова. Чернобыльцы долги не забывают. Ни свои, ни чужие. Значит с Сашей, ну, в смысле, с Хмурым беда.

— Сиди дома и жди меня. Я сама пойду. Не будешь же ты спорить, что ходишь как черепаха.

— Да. Хожу я плохо. Ты поосторожней там.

В тире было многолюдно. Сталкеры делали ставки на стреляющих, стреляли сами и обсуждали результаты стрельб.

Старичок стоял за спиной Сережи и наблюдал за его стрельбой. Многих раздражало то, что кто-то стоит за спиной, но старичок знал, что Сереже было наплевать на это. Зато за спиной невысокого стрелка видно все до мелочей, не то, что с боку. А Сережа стрелял классно. Точно также стрелял и Хмурый, но видел это только старичок. У них ствол был как бы указательным пальцем. А палец, как известно, всегда указывает точно в цель, даже не глядя. Только вот сложность заключается в том, что это нельзя объяснить. А вот Сережа это прочувствовал. Зато какие преимущества у такой стрельбы! Видишь не только цель, а и все на сто восемьдесят градусов. Увидел тень, указал пальцем и выстрелил. Принцип тренировки циркового стрелка.

По тиру запищали КПК.

Старичок посмотрел сообщение:

«Хмурый пошел на Выжигатель. Сообщает Сморчок со слов химеры Надежды».

— Что там, старичок? — Сережа повернулся к старичку.

Старичок стоял с растерянным видом и не знал, что ответить пареньку. Не мог же он сказать правду. В Сереже проявлялся характер Хмурова, а это значит, что он может сдуру рвануть на Выжигатель. На выручку пришел крупный Сталкер по имени Гора:

— Да опять Семецкий не туда влетел.

— Да. Не туда. — Пробормотал старичок.

Сережа промолчал, только очень пристально посмотрел на старичка.

Он еще немного пострелял и стал собирать пустые обоймы.

— На сегодня хватит. — Он сложил обоймы в ранец. — Старичок! Дай мне патронов. Дома вставлю в обоймы.

Старичок засуетился.

— Да, Сережа. Иди домой, а то и так целый день стреляешь. Небось устал? Патроны сейчас дам. Дам патроны. — Он шаркающей походкой пошел к сейфу.

«Что-то он сегодня слишком старым кажется. — Подумал Сережа, глядя вслед старичку. — Хотя с утра был как огурчик».

Вернулся старичок, неся в руках коробки с патронами.

— Сережа. А может я сам вставлю?

— Что у меня, рук нет, что ли. Высыпай в ранец. — Он подождал, когда тот высыплет в ранец коробки. — Ну я пошел. До завтра.

— До завтра.

Старичок облегченно вздохнул лишь тогда, когда дверь закрылась за Сережей. Все-таки тяжело скрывать правду даже от ребенка.

Бар встретил Сережу легким гудением. Сталкеры сидели кучками и что-то, в пол голоса, обсуждали. Он решил узнать, что происходит, у Бармена.

Подойдя к двери кабинета, Сережа услышал громкие голоса, доносящиеся из-за двери. Говорили в основном Лис и Бармен.

— Ты знал, старый хрен, и молчал! — Лис был возмущен.

— Да пошел ты, салага! — Бармен был еще та штучка. — Сами хороши! Сплюнут свою идею и слиняют, а у меня репа боли!

— Ну мог нам-то сказать!

— А вот не мог ни хрена!!! Хмурова не знаешь? Он как гипнотизирует, мать его!!!

— Ну ладно. Понял. Чо орать-то.

— Это ты орешь. А я говорю.

— Ну все, все. Ты говоришь, а я ору. — Лис стал затихать и вдруг взорвался. — Да!!! Я ору!!! Когда он ушел?

— Уже сутки, как…

— О ё-ё-ё…

— Хватит истерик! Давайте думать, что делать.

— Лошадь пусть думает! У нее башка здоровая! А я иду на Выжигатель.

Сережа едва успел отбежать от двери, развернуться и сделать вид, что только что подходит к двери. Она открылась и из кабинета выбежал злой Лис.

— Привет Лис.

Тот остановился и непонимающе уставился на Сережу. Он долго смотрел на него и остывал. Потом, так же, молча, развернулся и вернулся в кабинет.

Сережа больше догадался, чем услышал, как Лис предупредил всех в кабинете, чтобы молчали.

— Привет, Сережа. — Лис вышел из кабинета. — Как пострелял?

— Нормально.

— А к Бармену зачем.

— Хочу шоколада взять.

— А. Ну пока. — Лис пошел.

— Лис! Ты торопишься?

— Да. Дельце одно есть.

— Возьми меня с собой.

Лис остановился.

— Да вообще-то… Понимаешь? Дело плевое. Да и обещал я.

— А Хмурый не знаешь где?

— А чего, Хмурый. Он разве еще не пришел?

— Нет.

— Ну скоро придет. А может уже дома. Пришел, пока ты стрелял. Беги домой. Может он чего интересного принес.

— А куда он собирался?

— Ой. Не помню. Так побродить.

— И Друга не взял?

Лис посмотрел на паренька умоляюще.

— Сережа. Мне идти надо.

— Иди. Я просто спросил.

Лис пошел на выход, периодически озираясь на Сережу. Тот стоял и смотрел на удаляющегося Лиса. На выходе, Лис столкнулся с Акелой. Они перекинулись несколькими фразами и разошлись. Лис покинул бар, а Акела направился к кабинету Бармена.

— Привет Сережа!

— Привет Акела! Мне с тобой поговорить надо.

— Может потом?

— Хоть стреляйся, надо.

Акела оглянулся и отошел к стене, поманив мальца:

— Давай поговорим, раз дело не терпит.

— Ты знаешь где Хмурый? — Вопрос был как удар.

Акела почувствовал как заныли зубы. Он виновато посмотрел на паренька.

— Без ножа режешь, парень.

— Знаешь или нет.

— А ты, ведь, ему должен. Да?

— Он мой отец!

— Ну это еще больше, чем должен. — Акела оглянулся. — На Выжигатель он пошел. Один. Хреново. — Акела вдруг спохватился. — Только я тебе ничего не говорил.

— А ты мне ничего и не говорил. Спасибо, Акела!

— Как бы мне башку не оторвали за это «ничего».

— Не боись! — Сережа ободряюще кивнул головой. — Никто не узнает. Ну пока!

— Пока. На рожон не лезь.

Сережа только улыбнулся в ответ. Он развернулся и побежал к выходу из бара.

Войдя в дом, он увидел заплаканную Свету.

— Ты чего. — Он подошел к ней. — С Машей чего.

— Да нет. Я так. — Света вытерла щеки. — Друг пропал. Ты стрелять ушел, мы на кухню, а он убежал. — Она глубоко вздохнула. — Даже мясо не съел.

— Ты знаешь, где Хмурый?

Света отвернулась от его взгляда.

— Ну откуда я могу знать? Пошел побродить куда-то. — Она пошла на кухню. — Иди обедать, а то все остынет.

Сережа положил на кресло ранец и пошел на кухню.

Ели молча. Сережа, мысленно, планировал свой путь на Выжигатель. Надо пройти незаметно, а то вернут и будут присматривать.

Света тяготилась тем, что знала сообщение в сети и не могла сказать о нем Сереже. Попробуй, скажи ему, он сразу побежит на Выжигатель.

Маша видела, что они молчат намеренно и тоже выжидала. Наконец она не выдержала:

— Сележка. А у нас Длуг убежал.

— Мне Света сказала.

— А почему он убежал? У нас, что, плохо?

— Я думаю, что Хмурый в опасности, вот он и убежал.

— Да ты что? — Маша вытаращила глаза.

Света укоризненно посмотрела на Сережу.

Маша, тем временем, выпятила нижнюю губу и заревела.

— Не плачь, Машка. — Сережа погладил ее по голове. — Друг его найдет и выручит.

Маша перестала плакать и посмотрела на него.

— Плавда? Ты не влешь?

— Маш! Ну ты же знаешь, что я тебе никогда не вру.

— Знаю! Ты холоший блатик.

Сережа допил чай, поставил кружку на стол.

— Спасибо, девчонки! Вкусный обед. Я пойду.

— Ты куда?

— Стрелять пойду.

Света глянула ему прямо в глаза.

— Точно стрелять?

Сережа не отводил взгляда. Он действительно шел стрелять. Только шел на Выжигатель. Но, ведь, шел стрелять.

— Точнее не бывает. Я задержусь немного.

— Сележка! Может тебе бутелблоды сделать?

— Машка! Я тебя люблю! Ты самая лучшая.

Маша довольная похвалой брата, стала приготавливать ему бутерброды. Он пошел в комнату, заряжать магазины.

Света пристально наблюдала за ним. Но он был, как всегда, спокоен и она пошла мыть посуду.

Пока Сережа заряжал, Маша приготовила бутерброды. Она завернула их в кальку и принесла Сереже.

— Сележа! Они вкусные. Я тебе много сделала.

— Спасибо Маша. — Сережа прижал ее к себе. — Я на долго ухожу.

— Тебе хватит. Смотли, сколько много.

Сережа сунул сверток с бутербродами в ранец. Рассовал по карманам жилета магазины.

— Пойду я. Скажи Свете.

Маша побежала на кухню на ходу крича:

— Света! Сележка уже уходит.

— Ты бы отдохнул после обеда. — Света появилась в дверях, вытирая руки о фартук.

— По дороге отдохну. Машка. Слушайся Свету.

— Угу.

Сережа закинул ранец за спину и пошел на выход. Главное спокойно. Чтобы было все как всегда. Чтобы никаких подозрений.

Выйдя на улицу, он пошел в сторону бара, но дойдя до цеха, юркнул во внутрь. Там было пусто. У противоположного выхода, Сталкеры жгли костер и травили байки. Сережа забрался по трапу на второй этаж. Теперь надо было найти незаколоченное окно, ведущее на Дикую территорию. Идти по Дикой территории было опасно, но зато свои его не заметят.

Сережа остановился у окна, забитого большим листом железа. Один угол оторвался и, периодически, ботал по раме. Это было то, что надо.

Он, спокойно, присел у оторванного угла железа и вынул из ранца веревку, которую припрятал, когда Света мыла посуду. Веревка была длинная и прочная. Продев один конец веревки через уголок, из которого была сварена рама, он связал его с другим концом. Не оставлять же ее здесь. Слезет, развяжет и сдернет.

Отогнув лист железа, он встал на подоконник, крепко ухватился за веревку и начал спуск. Приземлившись, он осмотрелся. Дикая территория считалась опасным местом. Здесь водились мутанты. Хозяйничали Хантеры и наемники. И вообще. Диким нормальное не назовут. На первый взгляд, все было нормально. И он стал отвязывать веревку.

Отвязав и убрав веревку в ранец, Сережа вынул из кобуры пистолет. Он проверил его готовность и, взяв обеими руками, опустив стволом вниз, пошел вдоль бетонного забора.

Все было нормально. Говорили, что на Дикой территории, было полно слепых псов. Пока, все было спокойно. Он обошел, приличных размеров, «электру». Она даже не скрывалась. Потрескивала, словно предупреждала, что это место занято.

Пройдя с пол километра, Сережа уловил вдалеке движение воздуха. Точно так же, воздух ведет себя над костром.

Он остановился. Марево тоже остановилось. Он ждал. Марево проявилось и показался кровосос,

— Нарисовался. — Сережа сплюнул под ноги. — Хрен сотрешь.

Он решил подождать. Кровосос не уходил и не нападал. Вел он себя странно, как актер на сцене. То показывал себя во всей красе, медленно поворачиваясь, то становился невидимым. Было такое впечатление, что он играет на публику.

Сереже это стало надоедать.

— Эй, ты! — Он вышел на открытое пространство. — Хорош выеживаться, как вошь на гребешке. Или уходи, или нападай.

Кровосос уставился на паренька. Перед ним была добыча, но она была какая-то странная. Обычно люди начинали сразу стрелять, или уходили, надеясь, что их не заметили. Здесь был другой случай. Этот мелкий, который стоял невдалеке, похоже не боялся его. Может он не знает, кто такой кровосос? Поэтому не боится?

Кровосос рыкнул.

— Еще не хватало, чтобы ты тут петь начал. — Маленький человек начал медленно приближаться к кровососу. — Ты еще спляши.

Что-то подсказывало кровососу, что лучше уйти. Все было в пользу кровососа, но внутренний голос предупреждал. Он сделал несколько шагов назад.

— Ты, чо, клоун? Думаешь у меня времени вагон? — Малыш прибавил шаг.

Кровосос остановился. Он явно видел, что эта мелочь его не боится, но амбиции взяли свое. Кровосос растопырил присоски, пригнул голову и прыгнул вперед.

Правый глаз разорвало, а потом пришла боль. Этого не может быть, потому, что этого не может быть никогда!!! Он пригнул голову, чтобы защитить глаза. Как? С одного выстрела? Так не бывает!!!

Кровосос заорал. Его самым заветным желанием было желание разорвать этого шкета, но впереди никого не было. Тот пропал.

— Шевелись, кальмар. Хватит мычать.

Голос раздался справа, со стороны невидящего глаза. Кровосос резко развернулся на голос.

Левый глаз разорвало. И опять боль. Кровосос замолотил перед собой руками. Что еще ожидать от этого человека. Зрение пропало, остался нюх, но он же не слепой пес, чтобы выверить все до миллиметра.

Кровосос остановился. Что-то нежно вжикнуло по присоскам и они отвалились. Он опять закружился, размахивая руками и разбрызгивая кровь. Теперь к боли примешалось чувство страха. А мелкий не так прост, как показался на первый взгляд.

Долго кружиться не хватало сил. Он остановился, чтобы определиться где его обидчик. И опять нежно и очень умело вжикнуло по сухожилиям колена правой ноги. Кровосос завалился на бок и не двигался. Ему, вдруг стало все безразлично.

— Ну вот так уже лучше. — Голос его мучителя звучал ровно и спокойно. — Без обид. Просто ты стоял у меня на пути. Восстановишься, за мной не ходи. Второй раз не прощу. Ну бывай.

Кровосос лежал не двигаясь. По запаху он чувствовал, что человек уходит. И, пожалуй, впервые в своей жизни, он радовался этому.

Сережа шел вдоль бетонного забора и мысленно анализировал свой первый бой в Зоне. Сказать, что он не боялся кровососа, было бы не правильно. Кровососы сильные противники, это знает любой Сталкер. Хмурый учил его не бояться, а относиться к противнику со всей серьезностью. Когда относишься к противнику серьезно, то страх отступает. Теперь он это знал по собственному опыту. А страх отступил, выползает умение.

— Ловко ты с ним, малец.

Сережа отскочил спиной к забору и выставил перед собой пистолет. Оказывается сзади него шла ведьма. Воевать с ней было бесполезно. Впрочем, если бы она хотела его убить, то не стала бы заговаривать. Он опустил пистолет.

— Ну и реакция у тебя! — Ведьма подошла ближе. — О! А я тебя знаю. Ты был с тем, ну лицо у него все в шрамах. Страшный такой.

— Ты сама-то давно в зеркало смотрелась?

Ведьма открыла рот от неожиданности. Вот он, новый человек. Злой и упрямый! В древности, такие люди историю делали.

— Ну, ты, сама учтивость. — Проскрипела ведьма.

— Это мой отец! А шрамы украшают мужчину.

— Ну, так, я и говорю… — Ведьма была шокирована. Зона запрещала ей убивать светлых. А этот малыш, как и тот, в шрамах, так и сияли. Было странно, что люди этого не видят. — Я видела тебя с ним. Я не знала, что он твой отец.

— Ну, в общем, отец. — Сережа сжал губы.

— Ну и что ты стушевался? Хороший у тебя отец! Просто язык у меня без костей. Да и стара я, чтобы выражения выбирать. — Она немного подумала и добавила. — Ваши выражения. Современные. Мы, Славяне, говорили, как видели.

— Бабушка! А ты очень старая? Извини, конечно.

— А вот я тебе сейчас, по дороге, и расскажу. Ты же на Выжигатель идешь?

Сережа согласно кивнул головой.

— Значит нам по пути. Пошли. Только пистолет убери. Нервирует.

Она пошла в сторону Выжигателя. Сережа пристроился с лева от нее, выровнял шаг и приготовился слушать.

— Сколько мне лет, — Начала ведьма. — Я не помню. Ну все помню, кроме своего возраста. Я жила, еще до принятия Христианства на Руси. Наш род поклонялся Велесу. Да. — Она немного помолчала, вспоминая. — Золотое время было. Славяне были гордым и свободным народом. Даже греки, воинственный народ, спортсмены, философы и т. д.

— А что такое «Т. Д.»?

— Т. д.? Это, по современным высказываниям так называемых историков, означает «гармоничных, во всех отношениях, людей». Так вот. Даже греки побаивались ходить на Славян. Сама Великая Византия вынуждена была терпеть щит Русичей на своих воротах. Женщины были на удивление всему миру. Статные, чудовищно красивые, сильные. И ни один кочевник не знал, кого же он больше боится: женщин или их мужей. Горе кочевнику, скачущему во весь опор на горевшую деревню, если из огня, навстречу ему, выходила Славянка, подходила к убитому или раненому мужу и принимала из его руки меч. Конь вставал как вкопанный, всадник вылетал из седла и падал на землю уже разрубленным пополам. А Славянка, страшная в своем гневе, шла с мечом навстречу врагам. Да-а-а. И знали, что в маленькой деревне остались только женщины, старики и дети, и все равно отступали. Страх отгонял их в свою степь.

— А женщины не боялись?

— А чего им было бояться? Они стояли на своей земле. Сзади их род.

— А смерти не боялись?

— Смерти? — Ведьма усмехнулась. — Есть только одна смерть! Прекращение Рода! У Русичей, если Род продолжается, то смерти нет. Каждый погибший за Род, возрождается в этом Роде. А тот, кто трясется за свою шкуру, выгонялся из Рода. Вот такие были Славяне! У наших богов не было рабства и у нас не было рабства. На военной ладье, воин считал оскорблением, если вместо него, за весло сажали пленного.

— А если он устал?

— Славяне были гордыми людьми. Они не знали жалости. Только уважение.

— Отец говорил, что жалость унижает.

— Ты даже не представляешь себе, до какой степени она унижает. Только раб по жизни, может радоваться, когда его жалеют. Славяне знали только уважение. Наши волхвы, в знак уважения, ходили в Вифлеем, когда родился Иисус. А его последователи так отблагодарили, что о-го-го.

Ведьма снова замолчала. Некоторое время они так и шли, думая каждый о своем.

— Наш род жил недалеко от третьего и четвертого блока. Ну, в смысле, недалеко от того места, где построили ЧАЭС. Ну ты понял.

— Конечно понял. Вы жили там, где через тысячу лет построили ЧАЭС.

— Точно! Наша деревня была не маленькая. Земля была чудо! Жирная, щедрая, мягкая! Это потом здесь черная полынь расти стала. От пожарищ и горьких слез. А тогда мы были счастливы. Растили хлеб, разводили скотину. И вот приходят к нам, как-то, проповедники с княжескими дружинниками. Христианское учение проповедовать. Проповедник такой худой дохленький. Сам молодой а не жилец. Мы их встретили с хлебом солью. По всем законам гостеприимства. Они нас несколько часов уговаривали принять свою веру. Мы их выслушали, не перебивали. От их веры отказались. Не наша эта вера. Для рабов. Что ни человек, то раб божий. Наши боги сотворили человека себе в товарищи, а у них получается, что ему рабы нужны. Значит их бог лентяй. Ну зачем нам такой бог. У нас, чтобы приблизиться к богу, надо многому научиться. А у них, для возвышения, надо иметь много рабов, чтобы на тебя работали.

Ведьма посмотрела на Сережу.

— Улавливаешь разницу, парень?

Сережа согласно кивнул головой.

— Вот. А ночью, когда все спали, в нашу деревню ворвались всадники. И началась резня. Я тогда уже древняя старуха была. Меч мне не по силам. Собрала я всю ребятню в чулан и встала в дверях. Ворвались воины с проповедником. Я смотрю им в глаза, молю Велеса, чтобы дал мне сил. Проповедник слюной брызжет, на меня пальцем показывает, орет, что я ведьма. Дружинники стали в меня из луков стрелять. Семь стрел в грудь вошли. А я стою и смотрю им в глаза. И боли не чувствую. Они луки опустили. Вышли из избы, подперли двери, чтобы никто не вышел и подожгли. Я древки стрел обломала, чтобы не мешали, вывела ребятню в горницу. Там в полу тайная яма была, на случай набега. Спрятала туда всех. Подошла к оконцу, бычий пузырь выдернула и смотрю на поджигателей. В глаза смотрю. Проповедник орал, орал, а потом окочурился. Удар хватил раба божьего. Кругом огонь, балки рушатся, а я стою. Помог мне Велес. Хранительницей сделал.

Ведьма замолчала. Так молча они дошли до шоссе, ведущее на Выжигатель.

— Ну вот, паренек, здесь мы разойдемся. Тебе по шоссе. Хотя, нет. Лучше по обочине. А то могут в Росток вернуть. А у меня недалеко дела. Переночуешь на плитах. И запомни! Где огневые точки, там мертвые зоны. Открытое пространство все прожигается. Удачи тебе воин!

— Спасибо! — Сережа взял ее за руку и слегка пожал. — Бабушка! А ребятишки живы остались или сгорели?

— Все выжили. А иначе я бы не была хранительницей рода.

— Так твой род живет до сих пор?

— Да! И ты бы очень удивился, если б знал, кто относится к моим потомкам.

— Бабушка! Прости меня за грубость.

— Ну уж нет! Оставайся таким, какой ты есть. Так ты мне больше нравишься.

— Кто-нибудь, что-нибудь может мне объяснить. — Волына стоял на плитах рядом со своими парнями. — Эти-то куда прут. На прививку, что ли?

— Стрелять будем, командир?

— Ты сбрендил, Волк. Тебе бы все стрелять. — Волына показал рукой на ржавый поток. — Видишь? Гильза до земли не успеет долететь, как они нас слопают. Скажи спасибо, что не мы их интересуем, а кто-то на Выжигателе.

— Слепцов, обычно, Чернобыльцы ведут. Значит у Чернобыльцев интерес на Выжигателе.

— Один Чернобылец такую армаду не удержит. — Волына посмотрел на одиночек, стоящих рядом с ними. — Как считаете, бродяги?

— А их тут полно. — Лис оторвался от бинокля. — Вон они, по краю потока идут. Тут другое странно. — Он опять прильнул к биноклю. — Не собираются они в стаю. Каждый Чернобылец, это личность. Надо очень сильно постараться, чтобы сбить их в стаю. Кто-то ими руководит. — Он снова опустил бинокль. — И вот тут парадокс! Какие в Зоне бывают. Чернобыльцы ни под кем не ходят, но ими кто-то руководит. Другими словами: если будем докапываться до истины, то мозги закипят.

— Они и так уже разогрелись. — Волына снял шлем и почесал голову. — У меня глюки. — Он показал рукой. — Вон бабка идет.

Все посмотрели туда, куда он указывал.

— Точно, бабка! — Лис посмотрел в бинокль. — Безумная какая-то. Крысы, наверное, из землянки выгнали. Хотя нет. Они ей дорогу уступают. Обана! Сдается мне, парни, что это ведьма.

— Тогда нам хана. — Волына достал сигарету. — Ведьму встретить, все равно, что в ящик сыграть.

— А я вот ее сейчас из «мухи».

— Волк! Ты в задницу себе пальни. — Волына закурил. — Ее ничем не возьмешь.

— Это точно. — Лис не отрывался от своего бинокля. — К Тарану подходит. Вон они на блоках с Чутком сидят. Что-то им говорит. Не понял! Ну ка, Акела, посмотри.

— Да я и без твоих окуляров вижу. — Акела возвышался над всеми. На плече у него плотно сидел танковый пулемет, а к поясу были прикреплены две металлических коробки с патронами. — Вон они слезают с блоков. Крысы со слепцами им дорогу дают. Лис! Это точно ведьма. Вот она всем и водит. А, кстати! Помнишь? Света говорила, что Хмурый с ведьмой разговаривал.

— Точно! — Лис хлопнул Акелу по плечу и еле успел поймать его у края плит.

— Ну ты поосторожнее. Мне еще на Выжигатель идти.

— Не бурчи, Акела. Это я от радости. Если она с Хмурым разговаривала, то значит она ведет всех ему на помощь. Логично?

— Ну? — Акела наморщил лоб.

— Гну! Значит мы союзники. — Лис сложил ладони рупором и крикнул Тарану. — Тара-а-ан! Что она сказала? — И сразу приложил ладонь к уху.

Таран тоже соорудил из ладоней рупор и прокричал в ответ:

— Их правая сторона, сталкеров левая. Они с нами. Можете спускаться.

— Фу-у-у! — Лис выдохнул с облегчением. — Пронесло. Спускаемся, бродяги. И, кто не передумал, за мной.

Он спрыгнул на землю и побежал к входу в ущелье.

— Во рванул! — Акела медленно спускался с плит. — Похоже его точно пронесло.

Волына повернулся к своим ребятам:

— Ну, парни! Я тоже пойду. Не поминайте лихом. — Он обнялся с каждым и спрыгнул на землю. — Полкану скажите, что по другому я не мог.

— Командир! Ни пуха…

— К черту! Акела! Ты со своей железкой к шапочному разбору придешь. Возьми автомат. Легче будет.

— Не ссы! Я еще вас обгоню.

Осталось сделать два пробоя. Хмурый сидел, прислонившись спиной к стене подземелья и открывал банку с тушенкой. До скопления Монолитовцев осталось километров пять. Спокойным шагом можно дойти за час. Он решил перекусить, чтобы до начала боя и голод не чувствовался и тяжести на желудке не было.

Открыв банку, он начал, не спеша, есть. Проводник не подвел. И прибор работал надежно, и путь был спокойный. Аномалии попадались без хитростей, да и встреч было всего две. Одна странная, а вторая больше рассмешила, чем напрягла.

Первая встреча была с Заблудившимся Сталкером. Нет. Сначала Хмурый не понял, кто вышел из бокового хода. Он шел по карте Проводника, открывая стены и завалы. И, вот, идя по длинному коридору, услышал шаги и бормотание. Он прислонился к стене и замер, держа винтовку наготове. Из бокового хода вышел Сталкер. Комбез его был в плачевном состоянии, голова открытая, в руках он держал автомат Калашникова. Он остановился недалеко от Хмурова и уселся на пол. Снял рюкзак, развязал его и вынул оттуда большую крысу.

Хмурый был уверен, что Сталкер не заметил его. Какого же было его изумление, когда Сталкер, сказал:

— Эй, ты! В плаще! Перекусишь со мной? — И повернул голову в сторону Хмурова.

Глаза его были пустые, но Хмурый был уверен, что Сталкер не слепой. Он опустил винтовку стволом вниз и подошел к сталкеру.

— У меня тушенка есть. — Хмурый снял ранец. — Тушенку будешь?

— Так мы пируем! Давай, присаживайся. — Сталкер потер ладони. — Будь другом! Дай я сам открою.

Хмурый вынул из ранца банку и отдал сталкеру. Тот взял ее осторожно, как гранату без чеки. Поднес к носу и, закрыв глаза, понюхал.

— Кайф! — Он сглотнул слюну. — Улицей пахнет. Мастерскими. Пивом.

Хмурый вынул еще одну банку из своего ранца и понюхал. Пахло солидолом. И тут он догадался, что перед ним сидит Заблудившийся Сталкер. Он вспомнил легенду о нем:

«…Дошел, наконец-то, этот Сталкер до Исполнителя Желаний. Что за желание у него было, того никто не знает, но с тех пор, бродит он по подземельям и ищет выход на поверхность. Помогает заблудившимся выход найти. А кто ему свою помощь предложит, тот в беду попадает».

— Извини, друг. Мне идти надо. — Хмурый протянул ему вторую банку. — Возьми про запас.

— Спасибо! Может тебе моя помощь нужна?

— Да. Подскажи. Куда мне идти?

Сталкер покрутил головой, будто ищет ориентир, посмотрел Хмурому в глаза и указав рукой, сказал:

— На Выжигатель туда.

Хмурый чуть не подпрыгнул, однако сдержался и ответил:

— Ну спасибо.

— Это тебе спасибо за тушенку. Удачи тебе.

Хмурый пошел. Подземное эхо еще долго доносило до него бормотание Заблудившегося Сталкера.

А вот вторая встреча его позабавила. Произошла она сразу после пробоя завала.

Хмурый пробил завал, прошел по сделанному тоннелю и столкнулся нос к носу с двумя бюрерами. Видно карлики решили покушать в тишине. И тут, бац! Стенка пропала, а оттуда вышел человек. Они, как глодали кости, так и застыли, выпучив глаза. Хмурый тоже остановился, готовый действовать. Но все обошлось. Карлики, как по команде, упали ниц и застыли в такой дурацкой позе. Похоже, они приняли Хмурова за бога подземелий, или как он у них называется. Хмурый осторожно обошел их и продолжил свой путь.

Ну и хохотал же он через полтора часа. До икоты.

Он усмехнулся, вспомнив обалдевшие рожи бюреров.

Тушенка кончилась. Хмурый поскреб по дну банки ножом. Чисто. Можно было бы, конечно, еще баночку уговорить, Но как бы не было перебора. Он открыл банку энергетического напитка и, не спеша, выпил все до капли. Порядок! Пора пробивать ход.

Он встал напротив стены и, направив пробойник Проводника, нажал на кнопку. Мгновение спустя, в стене появилось квадратное отверстие полтора на полтора метра.

Он пригнулся и пошел вперед. Выйдя из проделанного хода, он выпрямился и, сверившись с картой, пошел быстрой походкой к стене, отделявшей его от бойцов «Монолита».

Волына бежал, пригнувшись и стреляя по огневой точке, второй линии. Он торопился пробежать открытое пространство до первой огневой точки и там отдохнуть. Эта точка уже молчала. Похоже, ее загасили, бегущие впереди, Лис с друзьями. Как они это сделали, он не видел. Он выскочил из-за валунов в тот момент, когда одиночки поднимались с земли и мчались к замолчавшей огневой точке, выложенной из мешков с песком.

Вообще-то, манера одиночек воевать, всегда его удивляла. Они все делали не так, как надо и, наверное поэтому, у них все получалось. Ну, или почти все. Год назад, стоя на вышке в Армейских складах, он наблюдал в бинокль интересный спектакль. Псевдогигант напал на двух одиночек. И пока он шел на них как танк, они превратили его правую коленку в кашу. Псевдогигант завалился на бок, а парни пошли дальше, даже не удосужившись добить его. Волына, тогда еще, загадал, что если псевдогигант не восстановится до его смены, то он сбегает и добьет его. Недооценил он псевдогиганта.

Вот и сейчас, он бежал стреляя и думал о том, как это можно лежа на открытом пространстве выбить за укрытием защитников и не потерять никого. Плотность огня была обалденная, но толи не пришло время, толи рубашка, в которой он родился, была кевларовая, но пули только свистели, а рикошет фыркал, но не жалили.

Он добежал до укрытия, оттолкнулся ногами от земли и рыбкой перелетел через мешки.

— Привет «Свободе»! — Лис сидел, прислонившись спиной к мешкам и курил. — За самоволку не влетит?

— Да клал я большую кучу на эту «Свободу». — Волына оторвал шеврон с груди и рукава. — Они вам подмогу должны, по большому счету, дать. А вместо этого велели не вмешиваться. — Он сплюнул. — Козлы!

— А ты мне нравишься! — Лис подмигнул Тарану. — Закончим с Выжигателем, приходи в Росток, спросишь Лиса. Лады?

— Лады. Дай лучше закурить.

Лис протянул ему сигарету и зажигалку. Волына закурил и вернул зажигалку.

— Значит так, парни. — Лис выглянул из-за мешков. — Я беру на себя левое укрепление. Там наши бродяги застряли. Попробую им помочь. А вы, — он посмотрел на Тарана с Чутком, — берите правое. Ну, а ты, «Свобода»…

— Меня Волыной зовут.

— Вот я и говорю. Ты, Волына, пока отдыхаешь, смотри по центру. Видишь? Между ближними укреплениями? Там дальше. Видишь, да? Бойцов не видно, но пулемет торчит. Минут за пять и покурить успеешь и восстановишься. Ну и посматривай туда. Как головы появятся, так стреляй. А то они нам всю малину испортят.

— Договорились. Если что, прикрою.

— Ты особо не напрягайся. Главное чтобы они нос не высовывали. Мы возьмем свои укрепления, прикроем тебя. Ну ладно. Я пошел.

Лис перемахнул через мешки и помчался, пригнувшись, к левому укреплению.

— Чуток! Отдохнул? — Таран сменил рожок на полный.

— Ага!

— Тогда вперед.

Они рванули направо. Волына остался один. Он высунулся над мешками и внимательно наблюдал за своим объектом. Там все было тихо. Никто не высовывался.

— Может там и нет никого, а я сижу как клоун. — Он отбросил сигарету и поднялся над мешками, готовый к броску.

Под правую руку, которую он положил на импровизированную стенку, чуть выше бронежилета, влетел шмель. Он прожег до лопатки, ударился в кость, развернулся, пробил легкое сверху вниз и вышел из живота. Но вышел не полностью, а частично. Выйти полностью ему помешал бронежилет. Пуля уперлась в него штычком.

От удара, Волыну развернуло на сто восемьдесят градусов и шмякнуло спиной о мешки с песком. Вместе с воздухом из легких вылетел сгусток крови а за ним кровавые пузыри.

«Вот дура. — Подумал Волына, сползая на землю. — Как утюг».

Глаза закрылись и он на время потерял сознание.

Волына очнулся оттого, что кто-то дотронулся до его шеи. Веки отяжелели так, что открыть их не было сил. Он тяжело дышал. Пуля скрябала острием по бронежилету и причиняла ужасную боль.

Тот, кто дотрагивался до шеи, стал срезать ремни бронежилета. Волына застонал.

— Держись дядька. — Волына услышал детский голос. — Я умею. Я помогу.

Он снова попытался открыть глаза, но это ему не удалось.

«Бред какой-то. Откуда в зоне дети?»

Тем временем, его освободили от жилета, сняли до пояса комбинезон и разрезали до тела одежду под комбинезоном. Все сделали быстро, но аккуратно.

В рот ему стали запихивать какие-то тряпки.

«Зачем?» Он не сказал, а подумал.

— Чтобы зубы не раскрошились. Потерпи. Немного больно будет.

«Он, что, мысли читает?»

— Иногда. Не мешай.

В животе стали ковыряться. Волына сжал зубы и потерял сознание.

Он пришел в себя, когда ему уже заканчивали перевязку. Пуля не мешала.

— Держи. Будет талисманом.

В левый кулак сунули кусочек металла. Волына зажал его, боясь потерять. Он попытался открыть глаза и это ему, наконец-то, удалось. Перед ним, на корточках, сидел мальчишка.

— Спа… Кха! Бо…

— Отдыхай. На обратном пути заберем.

— Кха! Зва… Кха!

— Сережа.

Волына закрыл глаза. Он слышал, как малец перемахнул через стенку и помчался в сторону Тарана с Чутком. Слышал вой чернобыльцев, жуткий писк крыс и рычание слепых псов. В воздухе чирикали пули и гудели куски земли, поднятые взрывами. То и дело, по мешкам, шлепали те, у кого по сравнению со штыком, полностью отсутствовал интеллект. Паренек сумел облегчить его последние часы.

В укрытие кто-то свалился.

— Ой! Господи! — Раздался женский голос.

«А бабы-то откуда взялись?»

— Миленький. Ты, хоть, живой?

Волына открыл глаза. Перед ним сидела девушка.

«Симпатичная».

— Помощь нужна? — Она смотрела ему в глаза, словно боялась, что не расслышит или не поймет.

— Укол. Кха-кха-кха!

— Я сейчас, я быстро.

Он закрыл глаза и через некоторое время почувствовал укол в плечо.

— Тебе легче?

— Да, спасибо. — Ему действительно стало лучше.

— Я пойду?

— Иди.

Девушка ушла.

«Что-то в Зоне сдвинулось. Бредятина какая-то. Или нас неправильно информировали».

— Ой! Господи! — Опять женский голос.

«Кажется, приезжаю. Станция дежавю. Или я в центре аномалии зацикленности».

Он открыл глаза. Перед ним сидела девушка, но другая. На коленях у нее лежал гранатомет, а левой рукой она опиралась на автомат.

— Помощь нужна?

— Нет. Беги.

Девушка неуклюже перемахнула через мешки и исчезла. Волына снова остался один. Он чувствовал, что слабеет. Это от потери крови. Долго ли он протянет неизвестно. Сказать, что он не знал, что такое ранение, было бы неправдой. Ранений у него было много, но таких тяжелых не было. Что самое странное, так это то, что совсем не хотелось пить. Говорят, что раненые в живот, постоянно просят пить. А он совсем не хотел. Что его больше всего беспокоило, так это наваливающаяся слабость. А скоро закончится действие обезболивающего. Надо поспать. Вернутся за ним или нет, но сон не помешает.

— Вроде живой.

«Знать помереть спокойно мне не дадут».

Он с трудом открыл глаза. Еле разглядел того, кто стоял перед ним. Изображение плавало. На него смотрела старуха. Костлявая, беззубая, в сером балахоне. Накаркал! Легка на помине! Как на картинках, только почему-то без косы.

— А коса твоя где? — Он сам удивился своему вопросу.

Старуха пригладила свои волосы рукой и захохотала, показывая десны.

— Шутишь касатик! Косы у молодых девок. Они ими вас, молодцев, косят. А я свое да-а-авно откосила. — Старуха пригнулась к нему и Волына узнал ведьму. — И скажу тебе, милок, что славно покосила в молодости.

Она выпрямилась и стала искать кого-то взглядом. Похоже, что нашла, потому что ткнула в кого-то костлявым пальцем и прокаркала:

— Эй! Вы двое! Идите сюда!

Волына разглядел подошедших изломов. Старуха показала пальцем на него.

— Отнесете к болотному доктору. И чтоб живым донесли! — Она подмигнула Волыне. — Мне его шутка понравилась.

«К доку! Значит еще поживем. Говорят, что он мертвых воскрешает».

Он покрепче зажал в кулаке пулю и потерял сознание.

Таран с Чутком были вынуждены залечь, не добежав до огневой точки ровно половину пути. Честно, говоря, они и сюда-то добежали только благодаря тому, что внимание защитников отвлекла лавина слепцов и крыс, медленно двигающаяся справа. Но когда они увидели бегущих к ним одиночек, то перевели огонь на них. Таран с Чутком вжались в землю и открыли ответный огонь. Правда стреляли они наугад, боясь поднять голову, но, похоже, не впустую. Защитникам пришлось спрятаться за мешки, чтобы не попасть под глупую пулю.

Так бы все и продолжалось бы, пока у кого-нибудь не закончились патроны, но в действие вступили новые игроки. От лавины мутантов отделился ржавый островок и поплыл к огневой точке, а слева, из занятого сталкерами укрепления, по защитникам ударил Лис с друзьями. Правда и защитникам стали помогать. Дальнее укрепление, за которым должен был следить Волына, начала обстреливать нападающих из гранатометов.

Лежать на открытом месте стало жутковато. Да и время поджимало. Выжигатель работал на всю катушку. Краски в глазах уже начали терять свою сочность и потихоньку тускнели. Таран дождался, когда мутанты доберутся до укрепления и защитникам будет не до сталкеров. Он повернул голову к Чутку:

— Вперед?

Чуток кивнул и вскочил на ноги, поливая из автомата дальнее укрепление. Таран тоже поднялся и бросился к укреплению.

Рвануло так, что Чуток не удержался на ногах. Он упал на спину и стукнулся об землю затылком, аж потемнело в глазах. Когда он очухался, то увидел рядом с собой лежащего Тарана. Чуток подполз к нему и стал ощупывать. Таран был живой, но передвигаться самостоятельно не мог.

— Все, Чуток. Похоже хана! Бедро в щепки. — Таран скрипнул зубами. — Только по настоящему игру начали и на тебе, лишний игрок. Обидно до соплей.

— Таран! Ты, того… Кончай ныть, брат. — Чуток мельтешил возле раненого. — Сейчас я тебе шину из автомата наложу и все будет хоккей. А док тебя так склеит, что ты будешь как студент.

— Пока дока ждем, нас сто раз выжжет.

— Я сейчас тебя упакую и в укрытие оттащу. Там не выжжет.

— Спасибо брат, но я вдвое тяжелей тебя.

— Не ссы. Своя ноша не тянет. — Чуток завязал последний узел. — Ну вот и порядок. Сейчас укольчик, чтобы полегчало.

Он всадил в больную ногу шприц, выдавил его и откинул в сторону. Закинул автомат за спину и взял Тарана подмышки.

Своя ноша была до безобразия тяжела. Чуток рвал жилы, но двигался медленнее черепахи. Сверху давил Выжигатель, снизу тянул Таран. Силы потихоньку уходили. Он даже представил себе, как падает рядом с другом и теряет сознание. И если они выживут в этом аду, то вряд ли вспомнят, что когда-то побратались.

— Берись за ту руку, а эту отпусти.

Чуток медленно повернул голову на голос и увидел мальчишку. Хотелось захохотать. Он тряхнул головой и потащил дальше.

— Дядька! Говорю тебе: берись за ту руку, а эту отпусти!

Чуток безразлично повиновался. Тащить стало легче. Когда он уперся задницей в мешки с песком, то хотел заорать от счастья. Но вместо этого тяжело выдохнул и, глупо улыбаясь посмотрел на мальчишку. Паренек тоже сильно устал. По его лицу катил крупный пот. Он капал с носа, подбородка, бровей.

— Добрались! — Чуток хотел прислониться спиной к мешкам.

— Не расслабляйся! — Паренек поудобнее перехватил руку Тарана. — Давай поднимай на мешки.

Чуток собрался с силами и они вдвоем закинули раненного животом на мешки. Первым перемахнул бруствер Сережа. Он обхватил раненного и крикнул:

— Давай, потихоньку, подталкивай.

Чуток взял Тарана за здоровую ногу и стал подталкивать через мешки. Когда раненного перетащили в укрытие, он тоже перелез туда.

Мальчишка сидел, прислонясь спиной к стенке укрытия и вытирал потное лицо. Чуток присел рядом с ним и протянул ему пачку сигарет.

— Сбрендил? — Паренек посмотрел на него. — Я не курю.

— Уважаю! — Чуток закурил сам и убрал пачку. — Ты кто?

— Сталкер. Одиночка. Зовут Сережа.

Чуток почесал голову. Уж больно маленький тот для Сталкера.

— А откуда?

— Оттуда. — Сережа махнул рукой в сторону входа в ущелье.

— Понял. — Чуток затянулся сигаретой. Ему дали понять, что нечего лезть с вопросами. Ну и правильно. Парень, видать тертый, хоть и маленький.

Он курил и смотрел на паренька. Тот привел себя в порядок и стал осматривать Тарана. Ощупал его ногу, сделал укол и стал разматывать ремни, завязанные Чутком.

— Ты где этому научился? — Чуток смотрел, как ловко Сережа обрабатывает рану.

— В Зоне. Сестренку подобрал совсем маленькой. Можно сказать, что на ней и научился. Уж больно шустрая. Лезла во все дырки. Каждый день приходилось лечить.

Он быстро управился с Тараном, снял ранец и вынул оттуда две плитки шоколада и сверток с бутербродами. Развернув сверток, он положил его на землю.

— Угощайся. Сестренка приготовила.

Чуток взял бутерброд и с удовольствием стал жевать, восхищенно кивая головой.

— Молодец твоя сестренка!

— Угу!

— А где она сейчас?

— В Ростке. Со Светой.

— А Света кто?

Сережа посмотрел на него подозрительно.

— Пыхто ноздрятое! Не слыхал?

— Извини! — Чуток перестал жевать. — У меня недостаток есть. Поболтать люблю. Вот он, — Чуток показал на Тарана, — Пообещал как-то меня убить за это. Только Хмурый меня терпел.

— Ты Хмурова знаешь?

— Мы с ним побратались. Он нам жизнь спас. Вот мы, с Тараном, сюда и ринулись. Таран воин от бога, но вот не повезло.

— А ты, сам-то, кто.

— Меня Чуток звать. Из группы Евлампия.

— Ладно, Чуток, не сердись на меня. Просто слишком много слов. Не люблю.

— Вот и Хмурый такой же. А ты, что, тоже его должник?

— Он мой отец. На шоколад.

— Ни хрена себе!!! — Чуток разинул рот от удивления.

Послышался топот бегущего человека. Сережа с Чутком схватились за оружие. Через мешки перевалился Сталкер.

— Девка! — Чуток совсем обалдел.

— Светка! — Сережа вытаращил глаза.

— Слава богу живой! — Света обняла Сережу.

Тот вырвался из ее объятий и, схватив ее за руки, закричал:

— А Машка? Я тебе Машку оставил. Ты ее бросила?

— На Веру оставила. Чего кричишь-то? — Света уселась на землю. — Сам почему сбежал и не предупредил?

— Ага! Тебя предупреди и фиг сбежишь! — Сережа успокоился, услышав, что Маша осталась под присмотром.

— Эй, ребята! — Чуток вышел из состояния обалдения. — Не ругайтесь. Все не так и плохо, как кажется. У тебя хороший братишка, Света. Хорошего человека спас.

— Братишка-то он отличный. — Света вздохнула. — Вот только с тараканами.

— Ну-у-у! Этого добра у каждого в голове до жо… Э-э-э. До едрени фени.

Они засмеялись. Чуток сконфузился и, чтобы отвлечь, сказал:

— Надо разведать обстановку.

Он осторожно выглянул из-за мешков. Посмотрел немного, потом резко присел. По мешкам прошлась очередь.

— Хреново дело. Впереди укрытие проблемное. Два защитника в экзоскелетах. Два, таких, небольших танка. Слева, в укрытие, Лис с парнями. Носа высунуть не могут.

— Где Лис? — Света встрепенулась.

— Вон там. — Чуток показал пальцем.

— Он не ранен?

— Ну ты даешь, красавица! Кто же его ранит? Он же Лис!

— Мне надо к нему.

— Щас! Все брошу…

Послышался топот ног. Они уставились на край стенки. Немного погодя, через мешки перевалился Сталкер, обвешанный железом.

— Еще одна девка! — Чуток даже вспотел.

— А Машка? — В один голос прокричали Сережа со Светой.

— Ребята, ребята. — Вера уселась поудобнее и взяла из свертка бутерброд. — Что я, дура что ли? Она с девчонками. Они ее собираются учить печь пирожки с мясом. Бармен обещал им все ингредиенты достать. — Она откусила от бутерброда. — А вкусные у тебя, Светуль, бутербродики.

— Это Машка приготовила. — Сережа сурово смотрел на Веру. — Ты уверена, что твои девчонки не побегут сюда?

— Ха! — Вера развеселилась. — Да они, даже стрелять не умеют.

— А ты умеешь? — Света усмехнулась.

— Обижаешь, подруга! Я с Хмурым одну базу тряхнула.

— Девчонки! — Чуток решил напомнить о себе. — Я смотрю вы такие крутые, как страусиные яйца.

— У страуса нет яиц. — Вера дожевала бутерброд. — Он птица.

— Ну, а птицы же яйца несут. — Чуток был растерян.

— А! Ты про эти яйца. Ну, в смысле, со скорлупой? Тогда тебе видней.

Чуток покраснел. Ему на помощь пришла Света.

— Кончай, Вера, парня смущать.

— А чо такого? — Вера пожала плечами. — Он парень нормальный. Это мне надо смущаться. Ни черта в страусах не петрю. Ой! — Она вдруг вспомнила. — Ребята! Я такую штуковину притащила, что о-го-го! Бармен всучил. Сказал, что на всякий пожарный. — Она посмотрела на Чутка. — Как у нас с пожаром?

— Штуковину покажи, — Чуток немного отошел, — а потом решим, что у нас с пожаром.

Вера сдвинула из-за спины гранатомет. Глаза Чутка загорелись.

— Класс! — Он потянулся руками к гранатомету. — За это тебя расцеловать можно.

— Держи, Сталкер! А расцелуешь потом, после свадьбы.

Чуток чуть гранатомет не выронил.

— Вера! — Света смотрела на нее укоризненно.

— А я чо, я ни чо! Так мама завещала.

Чуток вдруг осмелел и весело сказал:

— А я согласен!

— С чем? — Все трое смотрели на него.

— Со свадьбой! — Он лез напролом. — С юмором и поболтать любит. Мне такие по душе.

— Вот и повоевали! — Сережа сочувственно смотрел на Чутка. — Где тебе перевязку сделать? Или, может укольчик?

— Не хезай брат! Мы только начинаем! — Чуток взял в руки гранатомет. — А ну освободили тыл, а то подпалю.

Все прижались к мешкам по бокам от Чутка. Чуток прицелился.

— Мне бы только суметь! Она бы весь рот открыла!

— Это он про тебя, что ли? — Спросила Света Веру.

Вера пожала плечами, а потом покрутила пальцем у виска.

— Вот, что любовь с человеком делает. — Вздохнула Света.

— Огонь! — Сам себе скомандовал Чуток.

Гранатомет метнул снаряд, выплюнув позади Чутка струю пламени. Стрелок постоял немного, потом бросил трубу на землю и радостно заорал:

— А-а-а! Е-е-есть!

Он продемонстрировал перед девушками элемент какого-то дикого танца, схватил Веру и смачно поцеловал ее.

— А ничо! — Вера улыбнулась. — Могешь! Но теперь ты, как настоя…

— …должен на тебе жениться! — Чуток подкинул вверх свой рюкзак и заорал. — И женю-ю-юсь!!!

Слева, из укрепления Лиса, раздались ликующие крики, а потом все, кто там был, помчались к развороченной взрывом огневой точке.

— Девчонки! Потом договорим! — Чуток посмотрел на команду Лиса. — У нас с Сережей дела. Посмотрите за раненным, пожалуйста.

— Сережа! — Света посмотрела на него. — Останешься с нами!

— Ага! Только шнурки поглажу.

Он перепрыгнул через бруствер и помчался вперед.

— Я за ним присмотрю. — Чуток тоже перемахнул через мешки.

Вера подбежала к стенке и крикнула вдогонку:

— Тебя как звать-то, жених?

— Чуток!

Вера повернулась к Светлане и села, прислонясь спиной к мешкам.

— Чуток. Хм! Будем надеяться, что его по другой причине так назвали.

Девушки переглянулись и громко засмеялись.

Вот, она, стенка. За ней монолитовцы. Хмурый посмотрел на часы. Время к обеду. Интересно, что за стеной? Он вынул из ранца две ленты с гранатами. По шесть штук на каждой. Удобная упаковка. Прикрепляешь на пояс двумя карабинчиками и, по надобности, просто срываешь и бросаешь.

Опустил капюшон до подбородка, как забрало, и пристегнул. Теперь, на все он смотрел сквозь прорезь для глаз.

Теперь надо успокоиться и отрешиться от всего. Задача одна: уничтожить Выжигатель. Для этого он должен уничтожить всех, кто встанет у него на пути. Даже раненных. Сзади никого не должно быть.

Он направил на стену прибор Проводника. Подождал немного и нажал на кнопку. В стене появился тоннель полтора на полтора метра. Хмурый отскочил влево и прислушался. Ни звуков, ни выстрелов, только отдаленный вой сирены.

Он быстро заглянул в проем и убрал голову. Прислонившись спиной к стене, он анализировал увиденное.

«Ряды коек. Скорее всего, что это казарма. Только почему-то пустая и некоторые койки не застелены. Такое впечатление, что всех до единого куда-то срочно отправили. Или что-то помешало им заправить койки».

Он опять заглянул в проем. Тусклый свет, атмосфера то ли бегства, то ли срочной эвакуации, то ли срочной мобилизации. В казарме не было ни одного человека. Он осторожно пошел вперед.

Дверь из казармы была слегка приоткрыта. Хмурый остановился и снова прислушался.

«Неплохо было бы узнать, почему воет сирена?»

За дверью послышался топот, словно кто-то спускался по лестнице. Вот топот выровнялся и стал удаляться. Хлопнула дверь. Послышались голоса. Громкие, но не разборчиво. Опять хлопнула дверь.

— Держитесь до последнего. — Голос был с акцентом. — Если они прорвут оборону, то путь к Саркофагу будет открыт.

— В Припяти полно наших снайперов. — Второй голос был медленный, как у зомби. — Может вызвать их на подмогу.

— Нет! Мы должны сами отбиться. Все, включая поваров, наверху. Здесь только я и, может быть, Черный Сталкер. — Акцент засмеялся. — Не таращи глаза, я шучу. Пока мы здесь, он не появится.

— Значит помощи не будет?

— Нет!

— А с той стороны?

— Вы, по сравнению с той стороной, на курорте.

Оба говоривших остановились у двери казармы.

«Значит кроме вас, внизу никого нет? Ну-ну! Тем лучше для меня!»

Он толкнул дверь и вышел в коридор подземелья. На него уставились как на привидение. Офицер, в натовской форме, вытаращил глаза, а Боец «Монолита» открыл рот.

— Черный Сталкер! — Прошептал он испуганно.

— Хуже!!! — Хмурый сделал два выстрела.

Он подошел к офицеру и быстро осмотрел его карманы. В нагрудном кармане лежал ключ. Хмурый взял его и пошел по коридору, ища кабинет офицера. Третья дверь, слева, вела в кабинет. Хмурый определил это по сейфу в углу комнаты. Он зашел, оставив дверь открытой. В сейфе лежал пистолет, патроны, доллары и магнитный ключ-пропуск. Он положил ключ к себе в карман и вышел из кабинета, направившись в сторону лестницы, ведущей наверх.

Сверху доносилась яростная стрельба и вой сирены. Похоже, что на поверхности шел нешуточный бой. Он стал осторожно подниматься наверх.

Хмурый без приключений прошел четыре пролета. Глубоко же он забрался под землю. Потянуло свежим воздухом. Значит выход на поверхность не за горами. Стараясь идти бесшумно, он поглядывал наверх, держа «винторез» наготове.

Вот и последний пролет. Появилась открытая дверь. За ней шел бой, а около нее, на лестничной площадке, сидел боец с автоматом и наблюдал за тем, что происходило на улице.

На все про все, у Хмурова, ушла пара секунд. Он принял решение мгновенно. Чтобы не осложнять себе задачу, он решил убрать только этого бойца, который был в резерве, или ждал снизу посыльного. Быстро выстрелив ему в затылок, Хмурый подбежал к упавшему, втянул его на лестничную площадку и стал закрывать массивную дверь. Когда дверь, издав щелчок, захлопнулась, он стал закручивать штурвал. Закрыв ее полностью, Хмурый заклинил колесо штурвала автоматом убитого им монолитовца.

Все вышло как нельзя удачно. Теперь надо проверить внизу наличие живых и за тыл можно не беспокоиться. Бойцы, которые вели перестрелку на улице, в случае необходимости, вынуждены будут отступать на Припять, но это его не волновало совсем. Ему хватало своих забот.

Теперь предстояло спуститься вниз и проверить все помещения. Он проделал это самым тщательнейшим образом. Заглядывал даже под столы и кровати. Действительно, как сказал офицер, внизу кроме него никого не было.

Наконец-то, Хмурый добрался до двери, на которой было написано большими буквами: «STOP!»

Вынуть из кармана магнитный пропуск-ключ и вставить его в специальную прорезь не составило большого труда. Когда сканер считал информацию с пропуска, створки двери бесшумно раздались в стороны. Хмурый вошел в длинный, тускло освещенный коридор. Конец коридора почти не просматривался. Стены были без дверей, но по спине пробегал холодок. Это означало, что в полутемном подземелье таится какая-то опасность.

Он прислушался. Никаких звуков или шорохов не было. Полная тишина. Хмурый осторожно двигался по коридору, внимательно рассматривая стены, пол и потолок, и одновременно следя за своими ощущениями. Холодок нарастал.

Он остановился. Проверил «винторез» на готовность к бою, потянул ножи под рукавами и вставил их назад в ножны, попробовал как вынимаются из карманов пистолеты. Все нормально. Он снова, осторожно пошел вперед.

Напряжение росло. Хмурый, уже в который раз, остановился, оглянулся назад. Все было как и раньше, только ощущение опасности выросло до предела. Хоть поворачивай назад.

Он присел и стал внимательно осматривать пол. Что-то подсказывало, что разгадка где-то здесь рядом. Снова оглянулся назад. Встал. Осторожно провел по стене ладонью. Опять присел. Дунул на пыльный пол. Завихрения пылинок ему показались подозрительными. Хотя кто может сказать, как должна вихриться пыль.

Он достал фонарик, включил его и положил на пол. Луч света лежал ровно. Хмурый закрыл магнитным пропуском луч и начал медленно поднимать пропуск вверх. Есть! Вот она закавыка! Пол, впереди, имел едва заметный выступ. Что это означает, еще не понятно, но это уже информация.

Он взял нож, положил его лезвием вверх и заскользил им по полу. Острие уперлось в выступ.

Хмурый уселся к стене спиной и закурил.

«Как в храмовых подземельях. Лабиринт с ловушками. Вариантов тьма. Самый хреновый, это когда наступаешь на плиту, а сверху на тебя падает другая. Есть еще: языки пламени, отравленные стрелы, волчьи ямы и т. д. и т. п. Гадать бесполезно. Ну что ж! Надо вернуться к монолитовцам. Хоть и говорят, что это плохая примета, но иногда от этого зависит жизнь».

Хмурый бросил на пол окурок и растер его ногой. Он еще раз провел рукой по стене, потом развернулся и пошел к двери в которую вошел.

Изнутри, дверь открывалась простым нажатием кнопки. Он прошел на кухню и стал искать стол на колесиках. Найдя то, что ему было нужно, он набил ящики кухонной утварью, а на столешницу навалил всевозможных железяк. Получилась довольно-таки увесистая конструкция. Хмурый покатил ее к выступу в полу.

Последние метры он пробежал, задавая столу ускорение, толкнул напоследок и остановился, держа в руках «винторез». Стол едва заметно подпрыгнул на выступе и наехал на плиту.

Слева и справа по коридору, в стенах, стали открываться четыре проема. Другими словами, стены ушли вниз и открылись четыре камеры. Оттуда донеслась возня. На всякий случай, Хмурый сделал несколько шагов назад.

Из первой, справа, камеры вышел псевдогигант. Это была, пожалуй, первая неприятная встреча Хмурова. Он быстро отбежал еще на несколько шагов назад и вскинул винтовку. Псевдогигант повернулся к нему и тупо разглядывал.

Хмурый выстрелил четыре раза в голову монстру. Тот молча принял их, дергая головой и также, молча, стал заваливаться на спину.

Из других камер послышалось злобное рычание. Хмурый ждал. Наконец, из следующей камеры, справа, быстрым шагом вышел еще один псевдогигант и бросился в камеру напротив. Его встретил злобный рык. Псевдогигант остановился у входа и, после небольшого раздумья, скрылся в ней. Послышался удар столкнувшихся тел. Похоже мутанты решили выяснить отношения, а потом заняться тем, кто их потревожил.

Эта мысль порадовала Хмурова. Он ждал появление четвертого действующего лица, догадываясь, что это тоже будет псевдогигант. Он не ошибся. Из первой левой камеры вышел огромный псевдогигант и рывками направился к Сталкеру.

Хмурый стал стрелять в голову. Хорошо, что он взял только бронебойные. Простая пуля для псевдогиганта, как комариный укус. Мутант упал почти на Хмурова. Упал лицом вниз. Хмурый выстрелил ему в затылок. Из второй, слева, камеры доносились звуки яростной борьбы. Не долго думая, Хмурый швырнул туда две гранаты. Взрывы прозвучали глухо, как в колодце. Из проема вылетели клубы дыма, перемешанные с пылью и бетонной крошкой. Когда вся эта муть осела, он подошел посмотреть на результат. То, что он увидел, его успокоило. Псевдогиганты, разодранные осколками, лежали почти обнявшись.

Хмурый отстегнул капюшон и откинул его на спину. Такой удачи он не ожидал. Слава Зоне, не подвела. Он положил «винторез» на тележку и закурил. Интересные сюрпризы приготовили хозяева «Выжигателя» для непрошенных гостей.

Покурив, он пошел дальше по коридору, толкая перед собой стол и прислушиваясь к своим ощущениям.

Прежде, чем он дошел до поворота, на него два раза выскакивали псевдогиганты. Хорошо, что они не блистали умом и нападали на того, кто был ближе и представлял угрозу. В противном случае, Хмурому пришлось бы туго. Биться одновременно с четырьмя псевдогигантами было перебором.

Дойдя до поворота, он повернул направо. Впереди просматривалась дверь. Коридор пошел под уклон. Стало легче катить тележку. Холодок усилился.

Хмурый приготовился к встрече с псевдогигантами, но из камер выскочили крысы. Вообще-то крыс, как угрозу, не рассматривали, но в большом количестве они, все-таки, представляли опасность.

Хмурый взобрался на стол. Тот немного постоял, словно раздумывая, а потом медленно поехал по коридору в сторону двери, постепенно набирая скорость. Крысы бросались, сломя голову из-под колес стола, взбирались по стене и прыгали на Хмурова. Его ножи порхали как стрижи, ноги тоже не отставали от рук, скидывая крыс со стола. Плащ блестел от крысиной крови. Хорошо было только одно: крысы, которые оставались на полу, бросались на своих мертвых собратьев и забывали про Хмурова.

Стол промчался сквозь толщу крыс. Хмурый, тяжело дыша, смотрел назад, где только что проехал. Часть крыс доедала своих невезучих сородичей, а большинство, плотным строем бежали на запах мертвых псевдогигантов.

Надо было останавливаться. Продолжать движение в таком темпе было неразумно. Он спрыгнул на пол, держась за край стола и побежал за ним, постепенно притормаживая.

С легким шорохом открылись еще четыре камеры. Открылись неожиданно. Ну не совсем, чтобы, неожиданно, Хмурый чувствовал холод опасности, но все-таки открытие новых камер застало его врасплох.

Он отпустил стол и начал выпрямляться. Из-за получившего свободу стола вылетела тень. Хмурый едва успел присесть. Тень пролетела над ним, ударив вскользь по плечу. Он полоснул наугад по тени ножом.

Снорок!

Пожалуй самый таинственный мутант Зоны. На вид явный человек. Только передвигается на четырех конечностях. Передвигается чересчур проворно. Совершает огромные прыжки. Впечатление такое, что они освоили какие-то азы левитации. Хотя удивляться тут нечему. Зона!!! Бюреры освоили телекинез. Почти все обитатели Зоны, не говоря о слепых псах, освоили телепатию. Почему бы у снорков не быть зачаткам левитации. Но самое необычное было во внешнем виде снорков. Они были похожи на шахтеров. Ну, или на метростроевцев. Спецовка, сапоги, каска с фонарем и противогаз. Правда противогаз с оторванным хоботом. Но не до конца. Несколько сантиметров гофры болталось, как у индюка сопли. Удары снорка были мощными. Удачный удар мог убить. Обитали они в подземельях, катакомбах, подземных коммуникациях. На поверхности встречались редко, да и то в районе Янтарного озера. Сталкеры считали, что это метростроевцы, мутировавшие после второй аварии. Или дисбатовцы, строившие подземные военные заводы и лаборатории, и брошенные на произвол судьбы после второго взрыва на ЧАЭС.

Значит теперь его противниками являются снорки. Он быстро поднялся и прижался спиной к стене. Стол катил по направлению к двери, убыстряя ход и прихватив с собой «винторез». В левой руке Хмурый держал пистолет, а в правой нож. В двух метрах от него на полу, крутился волчком снорок. Он верещал и выдергивал из разрезанного живота свои внутренности. Хмурому стало немного не по себе. Он выстрелил в голову снорку и тот затих.

Трое снорков выскочили из своих камер одновременно и с ужасной скоростью. Двое бросились на Хмурова, а третий на поверженного снорка.

Он выстрелил в снорка, летящего на него. Две пули попали в голову и, скорее всего, снорок был мертв и летел по инерции. А вот со вторым была проблема. Он был полностью загорожен первым и попасть в него не было возможности. Хмурый начал отступать и поскользнулся на внутренностях, подрезанного им снорка. Оба прыгуна упали на него и вышибли воздух из легких.

Он почти потерял сознание, пропустив два удара по ребрам. Ударил наугад ножом и понял, что промахнулся. Рука с пистолетом была прижата к животу и немного онемела. Он снова ударил ножом и на этот раз попал. Верхний снорок заверещал и стал отползать в сторону. Хмурый оттолкнул мертвого и стал вставать.

Оказывается благодарить за свое спасение, ему надо было не себя, за удачный удар ножом, а снорка, который пробежал мимо него к подрезанному. Это он, схватив верхнего за обрывок хобота противогаза, тащил его к стене. Жертва верещала, прижимая противогаз к лицу обеими руками, не давая его сорвать.

Хмурый решил прикончить обоих и стал поднимать руку с пистолетом. В этот момент раздался грохот, усиливаемый эхом подземелья. Он посмотрел в сторону источника шума. Стол, все-таки, докатился до двери и врезался в нее, роняя на пол железяки, наваленные на столешницу. По дороге, он открыл еще одну ловушку. Четыре снорка резво бежали на Хмурова.

Он решил отложить расправу над знакомыми снорками и занялся новичками. Для этого он отбежал назад, чтобы видеть своего неожиданного союзника и его жертву. Поднял пистолет и стал стрелять.

Три снорка поймали своими лбами по две пули и затихли. И опять, его союзник, проявил завидную прыть. Он налетел на четвертого снорка, схватил его за хобот противогаза и страшно ударил по затылку. Раздался хруст позвонков и треск рвущегося противогаза.

Хмурый держал в вытянутой руке пистолет и смотрел на освобожденное от противогаза лицо снорка. Точнее на то, что должно было быть лицом. На самом деле, на него смотрело пустыми глазницами кровавое месиво. Челюсти были слегка вытянуты вперед, щеки содраны, глаза вырваны. Виновник этого, уселся рядом со своей жертвой и рассматривал что-то внутри противогаза. Вот он сунул туда руку, послышался скребок ногтя по стеклу и снорок вынул из противогаза глаз.

Хмурый взял его на прицел. Снорок поднес глаз к своему обрывку хобота и посмотрел в сторону Хмурова.

Увидев, направленное в его голову дуло пистолета, снорок замер, не донеся до обрывка хобота свое лакомство. Кровь стекала по его пальцам и капала на пол. Он смотрел на Хмурова стеклами противогаза, а тот смотрел на него чуть выше этих стекол.

Пауза затягивалась. Снорок первый проявил инициативу. Он протянул руку вперед, ладонью вверх, предлагая Хмурому свою добычу. Хмурый отвел глаза от его лба, опустив пистолет. Он посмотрел на потолок, с шумом выдохнул и сунул пистолет в карман. Подойдя к стене, он сел, прислонившись к ней спиной и закурил. Сделав несколько затяжек, Хмурый посмотрел в сторону снорка. Тот сидел, продолжая держать протянутую руку.

Хмурый зажал губами сигарету, снял ранец и вынул оттуда банку тушенки. Закинул ранец за спину, докурил сигарету, бросил ее на пол и стал открывать банку.

Он не чувствовал опасности от снорка, но подходил к нему по дуге. Снорок поворачивался на заднице, чтобы быть все время лицом к человеку. Подойдя, Хмурый протянул ему банку. Снорок осторожно понюхал, потом быстро выхватил банку из рук Хмурова и стал пальцами запихивать тушенку в хобот противогаза. Хмурый присел на корточки, взял в руки разорванный противогаз и заглянул во внутрь его.

Теперь он знал, почему снорки никогда не расстаются с противогазами. Они просто не могут этого сделать, потому что он им заменял кожу лица, а глаза срослись со стеклами.

Он отшвырнул в сторону противогаз и встал. Снорок перестал есть и смотрел на него.

— Спасибо за помощь, парень. — Хмурый посмотрел в сторону стола с дверью. Его винтовка валялась на полу. Он повернулся к снорку. — За мной не ходи, а то пристрелю. Ну бывай здоров.

И он пошел к двери.

— Снорка не убил? — Он вслух задал себе этот вопрос. Подождал немного, словно хотел что-то услышать. Усмехнулся и сам себе ответил. — А всех не перебьешь!

Дойдя до стола, он первым делом поднял и осмотрел «винторез». Винтовка благополучно выдержала падение на бетонный пол. Хмурый остался доволен внешним видом, теперь надо было проверить работу «винтореза». Он заменил магазин и прильнув к оптике повернулся в сторону снорка. Тот смотрел на него не двигаясь. Хмурый разглядел вдали по коридору бродящих крыс.

— Не бойся парень. — Он не крикнул, а прошептал, но почему-то был уверен, что снорок его поймет. — Главное не дергайся.

Хмурый выпустил семь пуль одну за другой. Семь крыс покатились по коридору и замерли навсегда. Остальные, почувствовав опасность, бросились в рассыпную, ища укрытие.

Снорок медленно повернул голову и, снова замерев, смотрел на мертвых крыс.

Ну, все в порядке! Надо было проходить дверь.

Хмурый стал внимательно ее рассматривать. Толстая металлическая дверь, какие обычно ставят в бомбоубежищах и секретных архивах. Ни прорези для пропуска, ни кодового замка. Совершенно гладкая с этой стороны. Даже кнопки звонка не было. Создавалось впечатление, что со стороны Хмурова никого не пускали, если не было предварительной договоренности. Ни вверху ни по бокам двери не было никаких вентиляционных отверстий. Да и ловушки отключались, скорее всего, где-то там, за дверью.

Хмурый посмотрел на часы. Прошло чуть больше часа от последнего пробоя до этой двери. А казалось, что только на мутантов ушло не меньше суток. Ну что ж! Придется попортить эту дверь, раз не было предварительной договоренности.

Он направил прибор Проводника на дверь и нажал кнопку.

Его взору открылся чистый коридор. В длину он был метров сорок и поворачивал направо. Правая сторона коридора была сплошной стеной, а в левой, по середине, находилась открытая дверь. Он быстро пошел к этой двери, держа в вытянутых руках по пистолету.

Помещение было во всю длину коридора, а в ширину около десяти метров. По стенам тянулись кабели разного диаметра. Справа от входа, во всю длину стены, тянулся стол со всевозможной аппаратурой. К каждому аппарату были подсоединены мониторы. С экранов, на Хмурова, глядели графики, таблицы, кривые импульсов и большое множество меняющихся схем ДНК, молекул и прочей анатомической, то ли физики, то ли химии.

Слева от входа, так же до конца помещения, тянулись клетки. К самой последней направлялся человек в оранжевом костюме. Волосы его были совершенно седые, хотя походка не была похожа на старческую. Хмурый двинулся за ним.

Человек дошел до последней клетки, повернулся к ней лицом и, боковым зрением, заметил приближающегося к нему Сталкера в плаще с опущенным капюшоном. От неожиданности, он испугался и прикрылся ладонями. Потом слегка опустил их, глядя на Хмурова и что-то спросил по-английски, а может, ругнулся по матерному. Что, в прочем, часто бывает с произношением английских слов.

— Говорите по-русски. — Хмурый почти подошел к нему. — Или нам придется расстаться.

— Кто вы? — Ботаник смотрел испуганными глазами, сквозь тонкие стекла очков.

— Бывший пациент «Выжигателя». Пришел посмотреть: как вы тут, без меня?

— Как вы сюда прошли? — Человек в оранжевом костюме немного успокоился и стал опускать руки.

— Не раздражайте меня дурацкими вопросами. — Хмурый подошел вплотную. — А то я очень нервный. — Он посмотрел в глаза ученого. — Вы исчерпали лимит своих вопросов и теперь будете только отвечать. А у меня очень много вопросов.

— Но… — Он не договорил. Ствол пистолета уперся ему в лоб.

— Так-то лучше. — Хмурый опустил пистолет и повернул голову к клетке. — Господи! Какая кроха.

В клетке находилась химера лет пяти на вид. Она была прикована наручниками к вертикальной кушетке, а на голову ей был надет большой шлем с множеством подведенных проводов. Глаза были закрыты. Казалось, что она была без сознания.

Стало душно. Он отстегнул и поднял капюшон.

Ученый отшатнулся, увидев лицо в страшных шрамах.

— Что? — Хмурый глянул на него холодными серыми глазами. — Страшно? Если она мертва, — он кивнул на химеру, — то тебе будет действительно страшно.

— Нет! — Голос сорвался. — Она жива! Она очень жива! — Ученый схватил, для пущего убеждения руку Сталкера. — Я еще не начинал!

— Освободи ее.

— Она царапается.

— Значит у нее на это есть причина. — Хмурый подтолкнул его к клетке. — Не теряй времени. Нам с тобой еще многое предстоит.

Ученый тяжело вздохнул, натянул на голову мягкий шлем и опустил стекло. Он еще раз посмотрел на Хмурова и вошел в клетку.

Хмурый остался стоять около клетки и наблюдал, как идет освобождение химеры. Шлем был снят без проблем, но когда освободилась одна рука, химера с шипением царапнула ботаника по руке. Он взвыл и стал разглядывать раны.

Пришлось вмешаться. Хмурый оторвал шнур, привязал дверь клетки к прутьям решетки и вошел в клетку. Он отодвинул ученого в сторону.

— Кто еще из людей здесь есть?

— Из каких людей? — Ботаник не понял вопроса.

— Я имею в виду солдат и твоих коллег.

— А-а! Солдат нет. Им сюда не положено. А коллега один. Он спит в спальне.

— Это хорошо. — Хмурый повернулся к химере. — Кроха! Ты чувствуешь, что я не желаю тебе зла?

Химера посмотрела на него, прислушалась к своим ощущениям и заплакала.

— Ну-ну-ну! Успокойся, девочка. — Он шептал ей на ухо и расстегивал наручники. — Не бойся. Все будет хорошо. Тебя не будут обижать.

Освободив химеру, он взял ее на руки и вынес из клетки. Ученый шел за ними молча. Хмурый посадил Кроху в компьютерное кресло, вынул из кармана плитку шоколада и протянул ей. Она смотрела на него непонимающе. Он развернул фольгу.

— На, покушай. Это очень вкусно и сытно.

Химера осторожно взяла шоколад и откусила маленький кусочек. Подержала на языке, подняла на Сталкера глаза и улыбнулась. Он улыбнулся ей в ответ. Погладил по голове и тихо проговорил:

— Все будет хорошо, Кроха. Все будет хорошо.

— Простите. — Ученый стоял рядом. — А что вы сделаете со мной? Убьете?

Хмурый посмотрел на него.

— Поможешь уничтожить «Выжигатель»?

— Уничтожить? Совсем?

— Ну, хотя бы самое основное. То, без чего он не сможет работать. То, что нельзя будет восстановить.

Ученый задумался. Хмурый ждал.

— Совсем уничтожить можно только теоретически. — Ботаник облизнул губы. — А жаль! Было бы неплохо.

— У тебя зуб на «Выжигатель»?

— У меня зуб на правительство. — Он щелкнул языком. — Меня подставили, осудили и кинули сюда.

— А ты хорошо применяешь русские обороты.

— А я наполовину русский. У меня отец русский. Из него эти обороты так и сыпались. Особенно когда выпьет и про жизнь совковую рассказывает.

— Понятно. Ну так что у нас с теорией?

— Если создать перегрузку, то все разлетится в клочья. Только создать ее невозможно.

— Почему?

— Чтобы создать перегрузку, надо отключить стабилизатор. А на «Выжигателе» ничего нельзя ни включить, ни отключить. Все работает автономно, аж страшно.

— Почему страшно?

— На вечный двигатель похоже. А монолитовцам говорят, что это происходит по воле хозяев Зоны. Те прямо в экстазе.

— А если взорвать этот стабилизатор? Или провода обрезать?

— Провода в полу. Пол в несколько метров толщиной. Под ним источник питания. Он, кстати, и рванет. Взорвать невозможно. Кожух бронированный, толщина на дециметры. Ни шва, ни крепежа. Все в бетоне. Докапываться долго. А времени, чтобы покопаться, не дадут.

— Откуда все знаешь?

— Хм! — Ученый усмехнулся. — Пойдем, покажу.

Он пошел к стоящему на столе компьютеру, Хмурый следовал за ним.

Ученый сел в кресло, размял пальцы, посмотрел на Хмурова, подмигнул ему и зашуршал по клавиатуре, да так ловко, что Хмурый крякнул от удивления.

На экране мелькали картинки и предупреждающие надписи. Пальцы ботаника порхали по клавиатуре, сам он смотрел, не мигая, на экран.

— Все! — Он высоко поднял правую руку и ударил по какой-то кнопке. На экране появились восемь изображений. — Вот оно, сердце «Выжигателя»!

— Вот это? — Хмурый ткнул пальцем в экран.

Ученый почесал голову, глядя на экран.

— Я понимаю, что не похоже, но это вся аппаратура «Выжигателя», кроме реактора. Он глубоко под полом. Выглядит, конечно, нелепо. Этот бардак из-за долгостроя. Строить начали при Советах. После первой аварии стали усовершенствовать аппаратуру. Громоздили всевозможные защиты, автономию и прочую автоматику. После второй аварии пришли натовцы. Договорились с «Монолитовцами» и стали здесь куролесить. Потом, говорят, какой-то Сталкер отключил «Выжигатель». Звали его не то Меченый, не то Стрелок. Не знаю. После этого, натовцы, наволокли аппаратуры и дали «Выжигателю» полную самостоятельность.

— Значит вручную его не выключишь?

— Совсем не выключишь. Только на короткое время. — Ученый увеличил одну картинку. — Вон рубильник. Им «Выжигатель» выключается на несколько минут. Потом возникает угроза перегрузки и все включается принудительно. Даже, если отломать рубильник, все будет работать без него.

— А если уничтожить стабилизатор, то все взлетит на воздух?

Ученый поскреб ногтем верхнюю губу.

— Ну… Теоретически…

— Что значит теоретически? — Хмурый схватил его за плечо и развернул к себе. — Взлетит или нет?

Ботаник скосил глаза на руку Хмурова, держащую его за плечо. Тот разжал пальцы и ученый плюхнулся на сиденье.

— Я простой хакер. — Он облизал губы. — Ну, может не совсем простой, а экстра класса. Ты дай мне комп и я тебе все сделаю. «Выжигатели» не моя стихия.

— Значит ты ничего не знаешь?

— Ну почему не знаю? — Хакер даже обиделся. — Одно знаю наверняка, что если взорвать все кожухи с начинкой, то реактор точно взорвется.

— Точно?

— Сто пудов!!! Вырабатываемой энергии нужен будет выход. И будь уверен, она его найдет.

— Это уже лучше.

— Чем лучше? Кожухи в десятки сантиметров толщиной. Как ты все уничтожишь?

— Это мои проблемы.

— Хм! — Хакер недоверчиво покачал головой. — Тогда удачи!

— Спасибо! Удача мне не помешает. — Хмурый смотрел на экран. — Но лучше подскажи мне, как пройти в это помещение.

Ученый посмотрел на него и откатился на кресле подальше.

— К сожалению пройти туда невозможно.

— Не понял? — Хмурый показал на монитор. — Вот, же, двери видны!

— Двери видны, но они открываются только при аварии или сбое в работе «Выжигателя». — Парень посмотрел на Хмурова. — Мне жаль, но двери являются частью автономии «Выжигателя».

— Слушай! Ботаник! — Хмурый подошел к нему вплотную. — Настало время лаконичных ответов на мои вопросы. Постарайся не высказывать свое мнение. Покажи дверь, ведущую к «Выжигателю».

Парень понял, что гроза промчалась мимо. Он облегченно выдохнул и ответил:

— Прямо по коридору, потом направо и упретесь в дверь.

— Что за дверью?

— Лестница. Вам вниз. Там ни коридоров, ни поворотов. Пройдете все двери и вы там. — Он ткнул пальцем в экран.

— Вот это другое дело. — Хмурый повернулся к химере. Та облизывала перепачканные шоколадом пальцы. — Кроха! Подойди ко мне малышка.

Кроха слезла с кресла, не касаясь его растопыренными, сладкими пальцами и подошла к Хмурому. Тот присел на корточки:

— Слушай меня внимательно, красавица. Вот тебе три плитки шоколада. Кушать захочешь, тогда поешь. — Он протянул ей три плитки. — Я сейчас пойду один, а ты пойдешь с этим дядей. Выйдете отсюда подземельями. Ты умница, да и чутье у тебя отличное, так что выйдете. Придешь в город Росток к Бармену. Попадутся люди, скажешь им, что ты под охраной Хмурова. Все запомнила?

Кроха согласно кивнула головой.

— Вот и молодец! Найди Сережу Хмурова. Он тебе поможет.

Хмурый встал.

— Ну все, ботаник. Я пошел. Обидишь Кроху, я тебя где угодно достану. Напарника своего не забудь.

— Удачи тебе!

— Принято!

Хмурый вышел в коридор. Он прошел поворот и дошел до двери, ведущей на лестницу. Открыть ее действительно было нельзя. В который, уже, раз, он мысленно поблагодарил Проводника за его прибор.

Он прошел все двери. Девять пролетов лестницы. Это примерно пять уровней. Дверь, ведущая в зал, где расположилась аппаратура «Выжигателя», была чересчур толстой. Но против аннигилятора еще не придумали устойчивого материала.

Хмурый осмотрел зал. Он был огромен. На экране все выглядело иначе. Все казалось компактным, а здесь все большим и уродливым. Он все внимательно оглядел.

— Ну что ж, — сказал сам себе, — будем вносить коррективы.

Он подошел к ближайшему кожуху и взялся за аннигилятор.

— Прости меня, Проводник! Я вынужден убедиться в гибели «Выжигателя». А это значит, что я должен дождаться взрыва. Видит Зона, я предлагал тебе предоплату.

То, что говорил ему ботаник, ничего не значило. В Зоне может взорваться то, что не взрывается и наоборот, то, что должно взорваться никогда не взорвется. Поэтому он решил дождаться взрыва и если его не будет, то придется пробивать пол и разрушать реактор. А это означало, что Проводник не получит свой должок.

Хмурый нажал на кнопку. Ближайший к нему кожух частично исчез. Осталась только боковина и часть крышки. Провода, уходящие в пол, оплавились и начали сильно искрить. Это обнадеживало.

Второй кожух исчез бесследно, а из труб в полу потекла темно-зеленая жидкость и, попав на бетон, стала пузыриться и разъедать бетон.

— Давай, помогай! Раствори здесь все!

Но та как назло, закончилась и стала испаряться, оставив в полу углубления.

Третий, четвертый и пятый кожухи, после распада заискрились.

Шестой ударил вверх струей пара.

Седьмой вылил на пол жидкость рубинового цвета, а восьмой бесцветную.

Все! Поверхностная аппаратура испарилась. И ничего.

— Ладно! — Хмурый сунул в рот сигарету. — Подождем!

— А долго ждать? — Голос был детский, чавкающий.

Он развернулся, держа в руках по пистолету. Сзади него стояла Кроха с полным ртом шоколада и весело смотрела на него.

— Твою..! Кроха! — Он выплюнул сигарету. — Я тебе сказал идти с ботаником! — Хмурый сжал в бессилии зубы.

— Чва. Чва. Я от них убежала. Дядька, который спал, плохой. Я его укусила и убежала. — Она подхватила розовым язычком вытекшую изо рта шоколадную слюну.

— О-о-о! Ё-о-о! — Хмурый сел на пол и с силой ударил кулаком по полу. — Бегом назад!!!

Кроха отпрыгнула от него и перестала жевать.

— Я с тобой.

— Ну почему?

— Ты сильный. С тобой хорошо.

Он открыл рот, но так ничего и не сказал. Пол слегка вздрогнул, а по спине пополз холод. Стали открываться двери. Времени на упреки и разговоры не стало. Хмурый схватил в охапку Кроху и рванул к ближайшей двери.

Он бежал изо всех сил, но ему казалось, что ползет как черепаха. Коридоры, повороты, перегородки мелькали как столбики на обочине шоссе. Пол уже не вздрагивал, а трясся. Винтовка была потеряна, ранец брошен, а бег только замедлялся. Он чувствовал, что начинает задыхаться.

Тряхнуло так, что пол ушел из-под ног. Энергия нашла выход, или сама проделала его. Хмурый упал и покатился по коридору, держа визжащую от страха Кроху. Он вскочил, забежал за ближайшую перегородку, сунул Кроху под плащ и улегся лицом в угол между полом и стеной, чтобы защитить ее от огня.

От «Выжигателя» по коридору приближался гул. Это огонь гнал перед собой воздух. Хмурый сжался.

Сначала на него посыпались кирпичи, из которых была сложена перегородка, потом по голове и спине ударили с ужасной силой и сразу же обдали огнем. Последнее его ощущение — запах горелого мяса.

И все! Темнота!

По подземелью шагали четыре Сталкера. Они шли спокойно, никого не опасаясь. От них исходила такая сила, что казалось, попадись на их пути аномалия, то они пройдут ее даже не заметив. Они составляли, как бы, единое целое, хотя на вид были совершенно разные.

Впереди шагал высокого роста парень. Он был одет в черный плащ с капюшоном. Руки держал в карманах. Черные штаны были заправлены в черные ботинки на толстой подошве. Волосы как смоль, черные, без единого намека на седину. Лицо было европейское, а вот цвет лица был странный. Лицо с тонкими европейскими чертами было цвета антрацита.

Рядом с ним шагал крепыш. Роста среднего, мышцы литые, лицо волевое, волосы ежиком. Одет он был в видавший виды камуфляж. В правой руке старенький «калаш».

За ними шагали двое одинакового роста. Высокие, но ниже «черного». Один одет во все новое и без оружия. Одежда второго походила на сталкерскую, а на плече висела снайперская винтовка.

Это шагали четыре легенды Зоны.

— Так ты говоришь, что Зона давно все решила? — Спросил крепыш черного.

— Ты, Семецкий, ни хрена не понял. — Черный посмотрел на крепыша. — Я говорил, что все давно записано, как должно быть. И Зона там, и Хмурый, и ты, и я. Все сделают так, как им записано. И не важно, что они делают.

— Значит ты родился, чтобы стать Черным Сталкером, я родился, чтобы умирать и воскресать каждый день, а док родился, чтобы фурункулы вырезать?

— Точно! Я горжусь тобой, Семецкий!

— Да ладно! Чо уж! — Крепыш сконфузился. — Хотя херня получается, Черный. Ой какая херня.

— А у тебя все херня. Кабан на тебя летит — херня! В аномалию наступил — херня!

— Да! Вот такой, я, забавный зверек.

Они захохотали.

— Черный! Ты говоришь, что все до мелочей записано?

— Нет, Проводник, не все до мелочей. Только крупняк. Мелочи сам сделаешь.

— Это как?

— Как в книгах. То, что про тебя написано, ты делаешь четко. А вот когда повествование идет о ком-то другом, то ты делаешь, как твоя левая нога пожелает.

— А я?

— А тебя, Сема, в тексте, похоже, вообще нет.

— Это чой-то! — Семецкий даже обиделся. — Все есть, а меня нет?

— Нормальные люди должны или жить, или умирать, а тебе и не живется и не умирается.

— А может я ненормальный?

— Тогда ты в другом разделе.

— В каком?

— Где птица Феникс. — Подал голос док. — Интересная у тебя теория, Черный.

— А у меня много теорий.

— Док! Он у нас еще и крестиком вышивает.

— А я думаю: чой-то он всегда руки в карманах держит.

— Чтобы наперсток не потерять. — Семецкий повернулся к доку с Проводником. — А может в бильярд играет.

Они засмеялись.

— Ладно эти двое. — Черный шагал с невозмутимым выражением лица. — А ты, док, что гыгыкаешь?

— А он жизни радуется. — Проводник зашелся от смеха. — Сорвался со своего болота и отрывается по полной.

— Информацию для размышления хотите? — Черный остановился и все тоже встали.

— Ну давай, поржем. — Семецкий подмигнул друзьям.

— Ну на, поржи. — Черный достал из кармана пачку сигарет и предложил друзьям. Рука у него была черная. — Нас четверо?

— Давайте посчитаемся. — Семецкий засмеялся. Его не поддержали.

— А как его в Зоне мутанты зовут?

— Хмурый! — Семецкий лез из кожи.

— Пятый зовут. — Док не обратил внимание на подкол Семецкого. — Но это может быть совпадением.

— Может. — Черный кивнул головой. — Химера его не тронула и свою добычу отдала. Второе совпадение.

— И меня с доком Химеры не трогают.

— А ты кто?

— Проводник.

— Ты легенда и док тоже. Допустим это случайность. Хорошо! Слушайте дальше. Он уходит на «Выжигатель». Уходит тайно. Зона встает на уши. Чернобыльские собаки объединяются! Чернобыльцы!!! Действуют сообща! Это вам о чем-то говорит?

— Да мы разве спорим? — Док посмотрел на Черного. — Хотя Чернобыльцы это да.

— Вот и я говорю, что Да!

— Ну Да, так Да! — Семецкий откинул окурок. — Чо стоим-то? Почапали. Может ему помощь наша нужна.

— Перебьется. — Черный зашагал дальше и все за ним.

— В каком смысле перебьется.

— А в том смысле, что не сорок первый год.

— Ну я ничего не понимаю. — Семецкий развел руками. — Если он наш, то надо помочь.

— Если он наш, то все сделает сам. — Черный кивнул головой на Проводника. — Ему Картограф помог своим пробойником.

— Не пробойником, а аннигилятором.

— Во-во! А много помогать вредно.

— Да я так, — Семецкий сконфузился. — К слову. О! Смотрите! — Он показал рукой вперед. — Во наколупал!!!

Они ускорили движение. Через несколько метров наткнулись на мертвых псевдогигантов.

— А вот вам еще одно совпадение. — Черный указал на трупы. — Простому смертному столько тварей не уложить.

— Ты что, Черный, Бога не боишься? — Семецкий вытаращил глаза. — Божьи создания тварями обзываешь.

— А почему я его должен бояться? Хм! — Черный Сталкер посмотрел на Семецкого. — Я его почитаю, как родителя. Вот ты боишься своих родителей?

— А чегой-то я их должен бояться? — Семецкий пожал плечами. — Да и умерли они давно.

— Не умерли, а перешли на другой жизненный уровень. — Черный поднял вверх указательный палец. — Уж кому-кому, а тебе, Семецкий, это должно быть известно.

— Ну допустим. Только причем здесь Бог?

— Ты библию-то не читал?

— Читал. — Семецкий снова пожал плечами. — Только мудрено там все. Без бутылки не разберешься.

— Ну так и читал бы с бутылкой. Может и понял бы чего.

— А чего там понимать-то? — Семецкий покрутил головой, словно ему мешал воротник. — Ты умника из себя не корчи. Если чего знаешь, то говори!

— Да! — В один голос сказали Доктор с Проводником.

— Ну вы даете парни! — Черный Сталкер смотрел на них удивленно. — Там же все в самом начале написано.

— А ну-ка, напомни!

— Хм! Создал Бог Землю, небо, тварей всяких, растительность и человека. Плодитесь, размножайтесь, владейте. — Он посмотрел на своих друзей.

Они с интересом глядели на него и ждали продолжения. Он покачал головой:

— Понял, не дурак. Попробуем по другому. — Черный немного подумал, как бы что-то формулируя в голове. — Короче! Мужик. Построил дом, посадил дерево, вырастил сына. Сунул ему флаг в руки, дал пинка из Эдема. Лети, орел наш!

— Завещание!!! — Проводник стоял с удивленным лицом. — Черт! А ведь точно!!!

— И десять заповедей! — Семецкий потер подбородок. — Как мой батя. Он у меня картежником был. Шулером. Его как-то помяли до смерти. Так он мне напоследок десять правил картежника рассказал.

— Тоже десять заповедей?

— Ага! — Семецкий рассмеялся. — Он думал, что я по его стопам пойду. А я экстрим выбрал. Но несколько его заповедей помню. — Он поднял глаза вверх, вспоминая. — Э-э-э. «Кури больше: партнер дуреет», «Посмотри карты соседа: свои всегда успеешь посмотреть», «Не играй по правилам: они придуманы, чтобы ты проиграл». Эх! Позабыл! А жаль!

— Погоди ты со своим батей. — Проводник тронул черного Сталкера за рукав. — Так он умер или нет?

— Ты о Хмуром?

— О Боге.

— А-а-а! — Черный вздохнул. — Тут все сложнее. Бог по градации был гончаром. Ну, сделал горшок и забыл. Вернее, другим занялся. По-фигу ему, что будет с первым горшком. Это пройденный этап.

— Как это, по-фигу?

— А вот так! Ты карту нарисовал и остановился на этом?

— Нет. Другую составляю.

— А Бог, значит, дурней тебя? Он тоже мастерство оттачивает. Кстати у славян интересно. Род все родил, залез на прадуб и плюнул на все.

— С дерева? — Семецкий вытаращил глаза.

— Тьфу ты! Я же образно говорю.

— Предупреждать надо! — Семецкий подмигнул доку. — Так может параллельные миры, тоже наш Бог сварганил?

— Все может быть. — Черный подумал. — И ходы кое-где оставил. Мол, кому повезет переместиться, пусть сравнит их жизнь со своей.

— А вот это я уже совсем не могу понять.

— Чо ты опять не понимаешь, Сема? Про ходы?

— Да на фига мне ваши ходы. Пусть Проводник ими занимается. — Семецкий показал на сидящего на полу Снорка. — Вот чего не понимаю.

— Еще одно совпадение. — Черный Сталкер остановился рядом со снорком. Тот стал потихоньку от него отползать. — Вот скажите мне: кто из простых сталкеров пройдет мимо снорка и не пристрелит его?

— Я слышал, — подал голос доктор, — что Меченый мог спокойно есть тушенку, когда неподалеку от него ползали снорки.

— Меченый. — Глаза черного сузились при этом имени. Он потер шею рукой. — Все верно, док. Меченый мог. Сука! — Он опять потрогал шею. — Только Меченый не простой Сталкер. А я спрашиваю про простых.

— А верно то, что… — Семецкий запнулся увидев лицо Черного. — Ты, брат, извини. Я дурак. Ляпнул не подумавши.

— Я на тебя не злюсь, Сема. — Черный сплюнул. — Я на себя злюсь. Все верно, Сема, чиркнул он мне по шее ножом. Падла! За Стрелка принял. Я к нему вышел, руки в карманах. Мысли его прочитать не могу. Не знал, что он закрываться может. Думал, что он в отключке, а он мне вжик. Пока сонную артерию сращивал, он слинял. Должок за мной.

— Говорят, что он в хозяевах ходит. — Подал голос Проводник.

— Они хозяева только для «Монолитовцев». Больше никто им не подчиняется. Но все равно они очень опасные противники. — Черный закурил. — Очень многое могут. Даже запрограммировать могут на определенные действия. Правда для этого им нужны слабые духом, а таких в Зоне единицы.

— Ну «Монолитовцев» же скрутили.

— Так они же их кормят. Подсыпь тебе, Сема, что-нибудь психотропное и тю-тю.

— Я не тю-тю.

— А ты у дока спроси.

Семецкий посмотрел на доктора. Тот кивнул утвердительно.

— Увижу Меченого, убью! — Семецкий передернул затвор.

— Прячется он где-то. — Черный вздохнул. — Отсканировать не могу. Ну ничего! У него приступ начнется, я и засеку.

— Какой приступ?

— А Стрелка-то он так и не убил. У него у самого в башке программа. Вот иногда и случаются приступы бешенства.

— А может и нет никакого Стрелка?

— Может и нет, может он сам Стрелок, а может Стрелок еще не подрос. Темное дело и запутанное. Как в мифах: приходят к царю и говорят, что родился младенец от которого тебе смерть. И начался месячник убиения младенцев.

Задрожал пол. Снорок завизжал и большими прыжками рванул по коридору. Легенды уставились туда, куда держали путь. Оттуда нарастал гул. Черный Сталкер выставил вперед ладони. Им навстречу неслось пламя. Доктор присоединился к Черному. Пламя ударилось в невидимую стену, раздался оглушительный хлопок и огонь откатился, исчезая.

— Лихо вы! — Семецкий расслабился.

— Так ведь не пальцем сделаны.

— А я не знал, что вы в Непале родились.

Черный дал ему легкого подзатыльника.

— Все! — Он пошел вперед. — Хорош базарить! Похоже наш пострел уже поспел.

— Народу поляжет от радиации. — Проводник поправил на плече винтовку. — Жаль парней.

— Никто не поляжет. Не паникуй. — Черный засунул руки в карманы. — Темным Бета излучение не указ. А гастролеры так далеко не заходят.

— Каким темным?

— О-о-о, Сема! Ты, оказывается, недавно с дуба рухнул.

— Ха! Недавно? — Проводник хмыкнул. — Он давно с него свалился. Еще в детстве.

— Ну и что? — Семецкий даже не обиделся. — Зато ничего не сломал.

— А вот это ты погорячился.

— А я вообще парень горячий. Ты лучше скажи: сам-то знаешь о темных и гастролерах?

— Это вся Зона знает. Темными называют тех, кто в Зоне живет. Гастролеры те, кто из-за кордона за артефактами шастает и обратно.

— Понял. — Семецкий подставил руку ладонью вверх, а Проводник хлопнул по ней.

— Ноги не сломайте! — Черный одернул их. — Во как все разворотило. Подходим. Смотрите внимательно.

— Думаешь он живой?

— А то! Ищите лучше.

Все стали копаться в развалинах. Повезло Семецкому.

— Идите сюда! Смотрите, что я нашел!

Все подошли. Семецкий показал рукой:

— Вот такие пирожки с котенками.

У стены сидела маленькая химера и скидывала с засыпанного Хмурова обломки кирпичей, не переставая при этом плакать.

— Молодец, Сема! — Черный положил ему руку на плечо. — Похоже, что ты тоже в Непале родился.

— Ну тык! — Семецкий, сияющий от похвалы Черного, повернулся к химере. — Тебя как звать малышка?

— Кроха. — Химера всхлипнула.

— Похоже. — Он почесал нос. — Он живой?

Кроха кивнула.

— А чего же ты плачешь?

Химера пожала плечами, не переставая откидывать камни.

— Понял, не дурак. Давай помогу.

Кроха зашипела.

— Не подходи! Я под охраной Хмурова! А то укушу.

— О как! — Семецкий отошел к друзьям. — Она под охраной Хмурова.

— Это серьезно. Придется ждать.

Наступление захлебнулось. Хоть тресни, хоть лопни, хоть разорвись на сто маленьких сталкеров, а путь вперед был закрыт. Правда и защитники не знали куда надо стрелять, но все-таки им, ситуация, была на руку.

Между защитниками и нападающими ревело пламя. Сталкеры рассредоточились по занятым огневым точкам, чтобы не попасть под действие «Выжигателя», и молча смотрели на огонь.

Крысы со слепцами медленно пятились назад. Чернобыльцы лезли из кожи вон, чтобы удержать своих воинов, но положение было критическое.

Низина была полностью занята свободными сталкерами и мутантами, ставшими временными союзниками первых. Осталось очистить от защитников подъем и лаборатория как на ладони. И вот тут вдруг начали рваться бочки с горючей смесью. Горящая жидкость стекала по склону и разлилась горящим озером у основания подъема.

В ближайшей, к огню, точке было не продохнуть от сталкеров.

— Я говорил, что догоню вас. — Акела менял ленту в пулемете.

— Еще бы! — Лис с наслаждением курил. — Прижал всех к земле своей стрельбой. До сих пор штаны не высохли. И это, заметь, возле огня. Кстати! Это не ты по бочкам лупанул?

— А может ты? — Акела отложил пулемет. — Я, между прочим, всегда стреляю туда, куда надо. А вот ты куда стрелял когда твои штаны намокали?

— Злой ты Акела! — Лис изящно стряхнул пепел с сигареты. — А я все равно люблю тебя.

— Да пошел ты…

— Не могу. Назад идти стыдно, а впереди ты накуролесил.

Акела аж покраснел, сдерживаясь. С бруствера спустился Сережа.

— Вроде бы пламя стихает.

Лис быстро поднялся, чтобы посмотреть. Он постоял некоторое время, глядя на огонь, потом сел на прежнее место.

— Плохо стихает. — Он затянулся. — Акела! А ты чего? Давай заряжай! А то мутанты, за неимением жены, как ринутся на нас…

— Я им ринусь… — Акела продолжил вставлять ленту.

— Тарана бы к болотному доку… — Ни к селу ни к городу высказал Чуток.

— Всех раненых отнесем, Чуток. — Лис растер окурок каблуком. — Обязательно отнесем. Только сначала эту мозгомешалку прихлопнем.

Чуток вздохнул, оттянул затвор и заглянул в затворник. Снова вздохнул, поднялся на ноги и полез через мешки.

— Э! — Лис схватил его за штаны и стащил с мешков на землю. — Куда поперся?

— Пусти Лис. — Чуток вяло брыкался. — Попробую через пламя прорваться.

— Пробовать будешь, когда я разрешу. — Лис вырвал у него из рук автомат.

— Пусти Лис. Таран мучается.

— Это не Таран мучается, а ты под воздействие Чернобыльцев попал. Потерпи, Чуток. А лучше выпей грамм сто пятьдесят.

— В огне прорехи появились. — Сережа посмотрел на Лиса. — Если быстро, то можно проскочить.

Лис встал, чтобы посмотреть. Чуток выхватил у него из рук свой автомат и полез через мешки. Лис схватил его за ногу и в этот момент дрогнула земля. Все, кто стоял, попадали. Лис, поднимаясь, посмотрел на Акелу.

— Лис. Я не стрелял. — Акела показывал Лису пустые ладони.

— Знаю! — Лис передернул затвор. — Похоже Хмурый добился своего. Ай молодца! Ну, бродяги, вперед!

И он первый перепрыгнул через мешки. Сталкеры защелкали затворами и начали выпрыгивать из укрытия.

Сережа с Чутком выскочили сразу за Лисом, но вскоре Сталкеры стали обгонять их.

— Чуток! — Сережа не бросал его. — Ты как?

— Что-то не очень. Может, прижгло чуток?

— Может. Тогда скоро пройдет. Хмурый «Выжигатель» угробил. Видел как тряхнуло?

Чуток кивнул головой. Он бежал вяло, но упорно.

Сережа увидел, как справа, по ржавому ковру мутантов, идет ведьма. Она шла очень быстро. Почти летела, опережая сталкеров. Подойдя к огню, ведьма вытянула вперед руку и завизжала. Визг был пронзительный, переходящий в ультразвук.

Стена огня отшатнулась, пятившиеся мутанты рванули вперед, на пламя, Сталкеры припустили, что было сил. Мимо Сережи с Чутком промчался Акела, словно вместо пулемета, в руках у него был канат по перетягиванию, а на другом конце каната тянул «Беларусь», а может и два.

Лис скрылся за стеной пламени первым. За ним пошла лавина мутантов. В воздухе запахло паленой шерстью. От рычания слепцов и писка крыс тупели мозги.

Чуток значительно прибавил скорости. Они, с Сережей прорвались сквозь огонь уже не последние, как в начале наступления, а в золотой середине. Но все равно стрелять еще не могли из-за боязни задеть своих.

Дымящие мутанты обогнали лидирующего Лиса и делали всю основную работу. Защитники, орущие от ужаса, стреляли в ржавую волну, не обращая внимания на одиночек. Крысы облепляли их и начинали пожирать живьем, еще не упавших. Смотреть на это было жутко и некоторые Сталкеры убивали Монолитовцев уже не из ненависти, а из жалости.

Сережа выстрелил в шевелящегося на земле Монолитовца без кистей рук, с лицом, выеденным до костей.

Бежать в гору было тяжеловато. Сережа вытер рукавом вспотевший лоб и глянул вперед и вверх. На самом верху, перед стеной здания, стоял Акела, поддерживаемый в спину двумя сталкерами, чтобы не упал от отдачи, и бил из пулемета по окнам, выбивая защитников. Рядом с ним находился Проныра, методично посылающий в окна здания, одну гранату за другой. Около Проныры, на земле, сидел Боров и заряжал запасной «РГ-6».

В ногу ткнулось что-то мягкое но настойчивое. Сережа посмотрел под ноги. Рядом бежал Друг и тыкался ему в левую ногу, направляя направо. Сережа глянул в том направлении и увидел, сразу за последним столбом колючки, вырезанные в земле ступени.

— Чуток! Давай за мной! — И он побежал к этим ступеням.

Чуток тоже заметил их и стал обгонять паренька. Он выпустил длинную очередь и, перепрыгнув через убитого им Монолитовца, помчался вверх по ступеням. Похоже, что он ожил окончательно. Сережа с Другом еле поспевали за ним.

Они выскочили наверх. Впереди, внизу, за асфальтовой дорогой, зиял пролом в заборе из бетонных плит. В этом проломе, стреляя на ходу, скрывались Сталкеры. Чуток, Сережа и Друг рванули к пролому.

Внутренняя территория «Выжигателя» была приведена в порядок. Весь мусор, составляющий обычный ландшафт Зоны, был сдвинут к бетонной ограде. Переносные ограждения отмечали действующие аномалии. Постройки выкрашены, газоны подстрижены. Натовцы попытались создать иллюзию Большой земли.

Часть сталкеров бежала к казармам и тиру, откуда раздавалась стрельба, правда не такая интенсивная, как в долине, но все-таки не безобидная. Другая, во главе с Лисом, прорывалась к арке, ведущей в подземелье. Хотя, прорываться им было не сложно. После взрыва, защитники «Выжигателя» были полностью деморализованы.

Чуток, Сережа и Друг побежали к входу в подземелье. В толпе сталкеров, они разглядели бегущего Лиса и устремились за ним. Вялые попытки сопротивления подавлялись шквальным огнем.

Спустившись под землю, нападавшие были вынуждены надеть противогазы. Дышать под землей было трудно. Похоже, что взрыв выжег весь кислород, который хоть и восстанавливался по сложной системе воздуховодов, но явно не так быстро, как хотелось бы.

— Ищите Хмурова! — Голос Лиса прозвучал глухо. Он поднял защитное стекло шлема и прокричал еще раз. — Ищите Хмурова! Не пропускайте ничего! Разгребайте кучи! — Он опустил стекло и стал внимательно смотреть по сторонам.

Друг обнюхивал все завалы и щели. Сережа и Чуток двигались за ним по пятам, полностью полагаясь на его чутье. Вскоре они догнали Лиса и тот, видя, что преимущество на их стороне, присоединился к ним.

Скоро их догнали запыхавшиеся Света с Верой.

— Слава Зоне, мальчики! Вы все живы! — Света обнялась с Лисом.

— Я не поняла? — Вера подошла к Чутку. — Кто за кем должен бегать?

— Верунь! Да я только на чуток отлучился.

— Смотри у меня, жених! — Вера погрозила ему пальцем. Потом поцеловала его в щеку и прижалась к нему. — Не успели найти друг друга, как чуть не разбежались.

— Зона маленькая. Сбежимся. — Чуток гладил ее по плечу. — Тарана на кого кинули?

— А всех раненых, изломы, по приказу ведьмы, к болотному доктору отнесли. — Света стала оглядываться. — А где Сережа?

— Черт! — Лис быстро пошел вперед. — Мы же Хмурова ищем.

— Эй, Лис! — Из бокового коридора вышел Скрипач. — Там парни химеру нашли. Ты должен ее послушать.

— Хмурова ищите! А химеру отпустите. Не берите грех на душу. — Лис немного подумал. — Если, конечно, она сама ни на кого не бросается.

— Да ты иди, послушай ее! — Не унимался Скрипач. — Паренек с чернобыльцем уже пошли и попросили тебя найти.

— Ладно. Показывай дорогу.

Скрипач развернулся и побежал по коридору, задавая темп всей компании. Вскоре они догнали Сережу с Другом и пошли поспокойнее. Вдалеке послышался смех. Смеялись Сталкеры. Группа прибавила шагу и, сделав еще один поворот, увидела сталкеров, окруживших кого-то и покатывающихся от смеха.

— Чо ржем, жеребцы? — Лис раздвигал смеющихся бродяг.

— Иди ближе и послушай! Ха-ха-ха!

Лис с друзьями подошли ближе. Перед ними, на полу, сидела химера, лет пяти. Лицо у нее было вымазано шоколадом и все заревано.

Лис присел перед ней на корточки.

— Тебя как звать, кроха? — Спросил он.

— Кроха.

— Ха-ха-ха! — Сталкеры заржали.

Лис растеряно посмотрел на Свету, потом глянул на смеющихся сталкеров.

— Закройте пасти, — рявкнул он, — а то желудки простудите! — Значит тебя зовут Кроха?

— Угу! — она кивнула головой.

— А кто же тебя так назвал?

— Дядька в плаще и лицо у него такое… — Она пошебуршила пальцами по своему лицу.

— Его, случайно, не Хмурый зовут?

— Угу! — Она опять кивнула головой.

— Это он тебе сказал?

— Нет! — Кроха решительно мотнула головой.

— Ну ты, прямо как Хмурый. — Лис вытер вспотевший лоб. — Расскажи мне про этого дядьку.

Кроха оглядела улыбающихся сталкеров, вздохнула и, опустив глаза сказала:

— Опять смеяться будете?

— Даю тебе честное сталкерское слово, что никто не будет смеяться. — Он показал кулак готовым заржать бродягам. — Рассказывай!

— Он пришел и отстегнул меня. — Кроха посмотрела на сталкеров. Увидев, что они не смеются, она продолжила. — И говорит, чтобы я шла с этим дядькой.

— С каким дядькой?

— С другим. — Кроха махнула рукой.

— Так их двое было?

— Нет! Они одни. — Она немного подумала. — Этот дядька был, а тот пришел.

— Тот, который в плаще?

— Угу! — Кивок головой и молчание.

Рядом с Лисом присел Сережа.

— Лис! Пусть она рассказывает, как может. Не перебивай ее. — Он посмотрел на химеру. — Продолжай Кроха. — Сережа протянул ей развернутый шоколад.

Кроха улыбнулась, взяла шоколад и, ловко поедая его, продолжила рассказывать.

— Сказал идти в Росток и найти Сережу Хмурова. Еще сказал, что я под охраной Хмурова. И ушел. А я убежала. А он увидел и как рассердится, даже пол затрясся. Я испугалась, а он схватил меня и побежал. Потом как треснуло! Мы упали и покатились. Он меня засунул под плащ и прижал к стене. Потом как зажгло. Я стала вылезать из-под плаща. — Кроха выпалила это единым махом, отдышалась и откусила от шоколадки. — Вкусно!

— А дальше что? — Лис смотрел на нее.

— Я еле вылезла. А он лежит весь обгорелый и завален кирпичами. Я стала его чистить. А дядька говорит, что давай помогу.

— Который в плаще?

— Другой!

— От которого ты убежала?

— Нет!

— Так! — Лис снова вытер лоб. — Сколько было дядек?

Кроха подняла вверх глаза:

— Черный, Док, Сема и Проводник.

— Что-то до хрена дядек получается. — Лис посмотрел на Сережу. — Если я правильно понял, то это Черный Сталкер, Болотный доктор, Семецкий и Проводник. А Кроха слышала, что так они друг друга называли. Только не пойму, как они здесь оказались. — Он повернулся к химере. — А что этим дядькам было нужно?

— А они говорят: Вставай, Хмурый и пошли с нами.

— Так он жив?

— Кто?

— Хмурый!

— В плаще и с таким лицом?

— Да!

— Угу! — Кроха кивнула головой.

— А куда они ушли?

— Вот в эту стенку. — Она показала на бетонную стену, закопченную, но прочную. — А я попробовала и у меня не получилось. — И Кроха заревела.

— Ну ладно, успокойся. — Лис погладил ее по голове. — Кушай шоколадку.

Кроха перестала плакать и откусила еще кусочек.

— А он на последок что-нибудь сказал?

— Угу!

— Что? Ядрена вошь! — Лис был на грани.

— Я под охраной Хмурова! — Кроха засопела. — А то укушу!

— Прости малышка. — Лис Прижал руку к груди. — Я нечаянно. Так что он сказал?

— Сказал чтобы я нашла Сережу Хмурова, а он придет в Росток и найдет меня.

Сережа тронул Лиса за рукав.

— Хорош, Лис! Надо идти в Росток. Если Хмурый сказал, что придет, значит придет.

Он поднялся и протянул руку химере.

— Пойдем Кроха!

— Куда?

— Пойдем домой, сестренка. Я Сережа Хмуров.

Эпилог

Теперь они шагали впятером. Черный Сталкер шагал все также невозмутимо, словно никаких изменений в их составе не произошло. Рядом с ним шел док. За ними шли Проводник с Хмурым, а замыкал шествие Семецкий.

Пожалуй, Семецкому, молчание давалось труднее всех. Он несколько раз снорыхтался прервать молчание, но в последний момент отказывался от своей затеи.

Черный шел и улыбался. Он видел потуги Семы, читал мысли остальных и вообще знал, что должно произойти. Ну и стоит ли попусту болтать? Да и не гоже оракулу Зоны молоть языком, когда нет к нему прямых вопросов.

Док анализировал всю последнюю информацию, включая, помимо высказываний Черного, быструю регенерацию Хмурова. Поэтому тишина была ему на руку.

Хмурый молчал по привычке. И то хорошо, что вопросами не валят. Дело он сделал, помощь ему оказали выше всех ожиданий, поэтому он пойдет туда, куда ему скажут и сделает то, что ему скажут. Он отдаст долг, какой бы величины тот не был. А раз так, то стоит ли говорить о размере долга?

Проводник был бы рад поговорить с Хмурым. Этот парень ему нравился. Но он боялся, что как только начнется разговор, то он тот час же превратится в старую игру «Что? Где? Когда?».

Семецкому надоело идти позади всех и он догнал Хмурова с Проводником. Теперь он шел слева от Хмурова. Тот посмотрел на него. Семецкий тоже глянул на Хмурова, глаза их встретились и он улыбнулся.

— Сема. — Семецкий протянул ему руку.

— Хмурый. — Пожал протянутую руку.

— А чего ты не спрашиваешь, куда мы идем?

— А зачем?

Черный Сталкер громко захохотал.

— Один ноль! — Произнес, смеясь, Проводник.

Док, выведенный смехом из своих раздумий, спросил:

— Я что-то прозевал?

— Наш Сема напоролся на Хмурова! — Ответил Черный, продолжая хохотать.

— Ой-ой-ой! — Семецкий аж руками всплеснул. — Какие мы все умные!!! Я горжусь вами!!! А то я про Хмурова не слышал? Я знал, что он так ответит. — Он посмотрел на Хмурова и подмигнул ему. — Просто идем в тишине, аж тошно.

— Да мы просто зверя в тебе разбудить боялись. — Проводник отсмеялся. — Ну уж если проснулся, то пошуми.

— Спасибо! Ты настоящий друг, Тропа! — Семецкий окинул Проводника язвительным взглядом. — Лучше за дорогой следи, а то влетим в пространственный пузырь и будем ходить вокруг да около.

— Сема! Дружище! — Проводник поднял вверх указательный палец. — Мы уже давно идем по пузырю. По-другому к Исполнителю не подобраться. Монолитовцы заманают.

— А чо не предупредил? — Семецкий вытаращил глаза. — Вдруг у Хмурова клаустрофобия?

— А док на что? — Проводник кивнул на доктора. — В случае чего, он ампутирует.

Док даже глазом не моргнул. Черный оглянулся, чтобы посмотреть на реакцию Хмурова. Тот шагал, усмехаясь.

«Молодец, парень. — Подумал Черный. — Сразу врубился, что ребята дурачатся. Наш человек!»

— Ты поосторожнее насчет дока. — Семецкий понизил голос до оглушительного шепота.

— Да ты что? — Проводник состроил испуганную рожу. — Не может быть!

— То-то и оно!

— Вообще-то я догадывался. Ну надо же, надо же!!! — Тропа закачал головой. — Кто бы мог подумать?

— Тсс! — Сема прижал палец к губам. — Тихо! А то сейчас начнется.

— Я что-то не понял! — Док повернулся к ним. — Козла отпущения нашли?

— Ну вот и началось! — Сема посмотрел на Проводника.

— Док! Драгоценный ты наш! — Проводник смотрел, улыбаясь. — Не бери в голову. Мы о своем, о девичьем.

Семецкий вытянул руку, показывая что-то за доктором и закричал:

— Док! Ты… Это… Типа… Опа!

Последнее слово он произнес с выдохом, видя, как док запинается о торчащую из земли арматуру и падает в дорожную пыль.

— Чуть не упал. — Док поднялся и стал отряхиваться. — Черный! Напомнишь мне! Хорошо?

— Напомню. — Черный улыбался.

— Ты что-нибудь понял, Сусанин? — Семецкий посмотрел на Проводника.

— Многое! — Тот хохотнул.

— Ну расскажи, хоть чуть-чуть.

— А чего тут рассказывать-то? — Проводник пожал плечами. — Спать ляжешь и док тебе язык отрежет.

— Мне?

— Ну не Хмурому же!

— А за что?

— Было бы за что, вообще бы убил.

— Нормально!!! — Семецкий остановился в растерянности.

— Шутит он! Шутит! — Доктор посмотрел на Семецкого. — Не отставай, а то заблудишься.

— Хм! Шутники! — Семецкий стал догонять друзей. — Понюхайте, чем ваши шутки пахнут!

— Так это ты, Сема? — Черный оглянулся. — А я думал, что мы мимо канализации идем.

— Много думаешь! — Семецкий шел с обиженным выражением лица. — Док! А чего тебе Черный должен напомнить?

— Да так, ерунда.

— А все-таки?

— Ну, когда ты ляжешь спать, чтоб я тебе рот зашил.

Хмурый не выдержал и громко рассмеялся. За ним засмеялись все остальные. Хохотали до слез, до икоты. Как только смех шел на убыль, кто-нибудь показывал другим мизинец и все начиналось сначала.

Черный сделал вид, что прислушивается и приложил палец к губам. Все схватились за оружие и тоже стали прислушиваться. Черный выпрямился и сказал:

— Перекур. А то так и дуба можно дать от смеха.

— Да. — Проводник оглядел местность. — Перекурим и будем делать пробой.

— Что? Уже пришли? — Семецкий тоже огляделся.

— Пришли.

Все уселись в кружок и закурили. Черный посмотрел на Хмурова.

— Дальше пойдешь один. — Сказал он.

Хмурый кивнул головой.

— Хм! — Черный улыбнулся. — Ну и выдержка у тебя! Знаю, знаю. — Он махнул рукой. — Правильно думаешь. Раз я начал, то все и объясню. Вопросы излишни. Вообще вопросы надо задавать в конце, а не в начале.

Семецкий дотронулся до плеча Хмурова:

— Это он в мой огород булыжник швырнул.

— Соображаешь! — Черный немного подождал. — Короче так: Проводник делает портал, ты через него проходишь, идешь до Исполнителя желаний, делаешь там то, что на ум придет. В твоем распоряжение будет пол часа. Теперь давай вопросы.

— Я обязательно должен туда идти?

— Да! Это плата за дорогу на «Выжигатель».

Хмурый немного подумал, повернулся к Проводнику и посмотрел на него. Тот кивнул головой, подтверждая слова Черного Сталкера.

— Понял. — Он выкурил сигарету и встал. — Я готов. Давай, Проводник, колдуй.

Все поднялись на ноги. Проводник прошел немного вперед, вынул из кармана, что-то наподобие фонарика, выставил руку перед собой и нажал на кнопку. В воздухе образовалось пульсирующее, серебристое облако. Он убрал «фонарик», повернулся к друзьям, посмотрел на Хмурова и кивнул головой на портал.

Хмурый оглядел своих провожатых и пошел к порталу. Около Проводника он остановился. Тот положил ему руку на плечо, подержал немного, а потом слегка хлопнул его по спине, подтолкнув к порталу. Хмурый шагнул в сияние.

— Черный? — Семецкий позвал тихо, с какой-то необычной, для него, ноткой в голосе. — А ты что загадал у Исполнителя?

— Когда грохнуло и меня завалило, я, Сема, вообще не знал про Исполнитель. Меня так сплющило, что я даже боли не чувствовал. Мозг умирал. И последнее, что он подумал, это то, что произошла не просто авария. Земля решила покончить с нашей цивилизацией и попытать счастье с новой, которая зародится на ней. И я, умирая, сказал: Доигрались, физики-ядерщики! — Черный Сталкер повернул голову к Семецкому. — Кто же мог подумать, что всего в нескольких метрах от меня, пульсирует Исполнитель? Вот он и решил облагодетельствовать первого клиента, то бишь меня. Сделал Оракулом Зоны. Плиты надо мной превратились в пыль, организм регенерировал, а я стал черным. Хм! По образу Исполнителя.

— Тяжело все знать?

— Жить вообще тяжело, Сема.

— Это точно. — Семецкий высморкался. — А я, ведь, тоже ни о чем его не просил. Так получилось, что меня Монолитовцы зажали. Выбрался я на крышу Саркофага артефактов пошерстить, а они тут как тут. Я в дыру. Они мне вдогонку гранату. Катится за мной, зараза. Я за ящики нырнул, а там пролом в полу. Я в детстве мечтал летать. — Он снова высморкался. — Вот и сбылась мечта идиота. Лечу и думаю: В карты, что ли, мои ангелы-хранители играют? И тут, хрясь, мордой о бетон. И ничего! Даже шума в голове нет. Полежал немного, для порядка и стал вставать. Кругом арматура торчком. Весь комбез продырявил, а на теле ни царапины. Освободился от арматуры. Осмотрелся, а сзади меня большой черный камень пульсирует и, как бы подмигивает мне. КПК пикнул. Читаю и глазам не верю: «Погиб Сталкер Семецкий. Упал с крыши Саркофага на торчащую арматуру». Опять на камень посмотрел, а он расплывается, словно смеется. Я тоже ему улыбнулся и говорю: Спасибо друг! Вот такая история. — Он достал сигарету и закурил.

— А меня к Исполнителю кровосос притащил. — Доктор прикурил от зажигалки Семецкого. — Я в трамплин попал. Не убило, но кости переломало все. Подходит кровосос, берет меня за шкирку и, как мешок с дерьмом, потащил. Монолитовцы его всего искромсали, а он тащит и ни на что не отвлекается. Притащил к Исполнителю, положил на пол и рядом сел. Весь в крови, дышит тяжело. Я сознание потерял. Пришел в себя, гляжу и удивляюсь. Лежу на полу в новой избе. И тут в голове, как молния. Все понял, все увидел. Кто я, что я, зачем я теперь Зоне. А ведь ничего не просил. А Исполнитель, бац, и в точку.

— Черный правильно сказал, что мы для чего-то родились. Каждый для чего-то своего. — Проводник посмотрел в сторону портала, где исчез Хмурый. — У меня батя всегда ругался, что советские карты самые неточные карты в мире. Ну, слышали наверно, что их специально так делали, от шпионов. Ну я и решил, что буду топографом. Кроки рисовал. По рассказу карту мог составить. Говорили, что далеко пойду. Ну и дошел до Зоны. Как-то наткнулся на умирающего Сталкера. Сидел с ним и слушал его бред. А болтал он о проходе, по которому можно пройти. Пройти можно, но куда и зачем, этого сказать не успел. И решил я посмотреть куда и зачем. Дошел до Исполнителя. Подошел поближе. Он мерцает, завораживает. И увидел я всю Зону. И поверхность, и подземелья, и пузыри. Стою, варежку разинул, балдею. Очнулся, а Исполнитель погас. Так и ушел. Но знание осталось. Вот такая история.

— А интересно, — Семецкий повернулся к Черному сталкеру, — О чем Хмурый попросит?

— Свое желание он уже исполнил сам. — Черный задумался. — Он пустой. Сплошная пустота. Чтобы появилось новое желание, должно пройти время.

Хмурый стоял рядом с Исполнителем желаний и смотрел на его сияние. Странную плату потребовал с него Проводник. Если бы в Зоне знали, что он требует за свои услуги, то у него от клиентов не было бы отбоя. Да и какая польза от чужого желания. Или это высшая степень альтруизма?

Исполнитель желаний вздрогнул, словно фыркнул.

Хмурый внимательнее вгляделся в артефакт-исполин. Тот начал мерцать, притягивая внимание. Он завораживал и приглашал раскрыть перед ним свое сокровенное желание. Он предлагал все сделать за просителя. Он заставлял расслабиться.

Веки потяжелели, изображение стало расплывчатым. Хотелось прилечь и вздремнуть минуток шестьсот, но тело стало невесомым и воздушным.

«Хорошо, что не поднимаюсь в воздух, как воздушный шарик».

Это было последнее, о чем подумал Хмурый. Веки закрылись, но темноты не было. Сначала плыли разноцветные пятна и точки. Затем точки стали пропадать, а пятна остались, но только трех цветов: серого, синего и черного. Потом исчез серый цвет. Потом синий стал темнеть, пока не перешел в черный. Черный цвет возникал в центре и расплывался по всему видимому пространству, становясь все чернее и чернее, хотя чернее было уже некуда. И когда весь организм стал тяжелеть от полного расслабления…

«Их было пятеро, перешагнувших четырехлетний жизненный рубеж. Сзади них скулила малышня. Скулила тихо, боясь накликать лихо. Они даже не понимали, почему им страшно, они скулили потому что чувствовали страшное напряжение во всем окружающем пространстве. Только эти пятеро знали, что на деревню пришла беда.

Самому младшему из них только что исполнилось четыре года и он еще не знал кем будет. Сегодня ему дали нож, чтобы он учился им пользоваться и, если порежется, чтобы знал, что чувствуют другие люди, когда им больно. Сейчас он стоял в самом центре пятерки, несмотря на свой возраст, и крепко сжимал рукоять своего ножа.

Справа от него стоял самый старший из них. Ему было восемь лет и он учился кузнечному делу. Лицо у него было черноватым, потому что в его кожу въелись частички искр и угля. Но он гордился этим, потому что по его лицу сразу было видно, что он обучается благородному ремеслу. В руках он держал маленький, выкованный специально для него, меч. Кузнец обязан владеть мечом не хуже ратника, чтобы ковать отменное оружие.

Рядом со старшим стоял худенький паренек. Он обучался у знахаря и вместо оружия у него, в руках, был маленький серп для срезания лекарственных трав. Но это не смущало его. Другой рукой он прижимал к груди бельчонка.

Слева от младшего стоял крепко сбитый паренек, лет семи. Он перекидывал с руки на руку маленькое копьецо. Выражение его лица было суровым. Он был единственным среди всех, кто успел одеться полностью. Чувствовалась школа будущего воина. Он старался во всем походить на своего наставника, старого рубаки, однорукого Ратибора.

Пятым был высокий мальчуган, ученик охотников. В руках у него был детский лук из черемухи, а в колчане четыре стрелы из орешника. Наконечники стрел были заточены об землю, предварительно обожженные на огне. Такая обработка давала острию твердость камня.

Они понимали, что будут последними, через кого придется перешагнуть врагу, но страха не было. Был легкий озноб, но это от ожидания предстоящей встречи с врагом, а не от страха. Страх — это высший позор! Это Срам!!! Это хуже смерти!!!

Они стояли в темном чулане и ждали. Между ними и врагом было препятствие в виде древней старухи. Она встала в дверях чулана, чтобы первой принять удар на себя. Она была самая старая в роду. Сквозь длинную рубаху выпирали ее лопатки. Пятеро маленьких воинов, смотрели ей в спину и ждали.

Вдруг из спины вылез окровавленный наконечник стрелы. Они вздрогнули от неожиданности и плотнее прижались друг к другу. Скоро их очередь. Уже скоро!

Появился второй наконечник, и сразу же третий. Потом еще и еще и еще. Они не знали сколько это, это было, по их мнению, много.

Еще наконечник!

Младший сделал шаг вперед. Остальные шагнули следом.

Запахло дымом.

Старуха медленно развернулась к ним. Из груди у нее торчали оперенья стрел. Она посмотрела на них и стала обламывать, беззвучно шевеля беззубым ртом.

Они больше догадались, чем расслышали, о чем она говорит. Она велела уводить малышню в горницу.

Ребята взяли на руки тех, кто не научился еще ходить. Остальная малышня уцепилась за их рубахи и такими кучками все пошли за старухой.

Сени уже заполнил дым. Малышне было еще легко, а вот старуха закашлялась. Ее голова скрывалась в дыму. Она тяжело добрела до двери и распахнула ее, пропуская вперед ребятишек. Когда все вошли в горницу, дверь плотно прикрыли.

Старуха подошла к печи и нагнулась к проему, который все называли подпечь. Там хранились ухваты и кочерга. Она выкинула все и открылся лаз.

— Давайте все туда. — Прокаркала старуха. — Дойдете до реки и уходите к людям. Сюда не возвращайтесь. Да поможет вам Велес!

Первым спустился ученик кузнеца. Спуск был сделан желобом из огромной колоды липы. За ним, по желобу, съехал будущий воин. Они встали по краям спуска и стали принимать скатывающихся с верха ребятишек, чтобы они не покалечили друг друга.

На верху остался младший из пятерки. Он низко поклонился старухе, а потом обнял ее ноги и прижался к ней.

— Беги кровинушка! — Она взъерошила его волосы. — Помни! Род должен жить! Тогда и мы не умрем!

Младший нырнул в лаз».

Хмурый открыл глаза. Перед ним, в воздухе, висел черный камень, в форме строительного блока. Он висел слегка подпрыгивая и больше ничего. Ни свечения, ни мерцания, ни расплывчивости. Ничего.

Он понял, что его время истекло. Повернувшись, Хмурый медленно пошел к работающему порталу.

Четыре легенды Зоны смотрели на него и улыбались. Он подошел к Черному сталкеру и крепко обнял его.

— Здорово! Брат! — Хмурый оторвался от Черного. — И вам, братья, здоровья! — Он стал обниматься с другими.

Семецкий поднял автомат и выпустил в воздух весь магазин.

— А теперь ко мне, на болото! — Док сделал широкий жест рукой. — Там ведьма поляну накрывает!

Оглавление

Николай Кудрявцев . Хмурый

  Часть первая. Память возвращается

  Часть вторая. Я объявляю им войну

  Часть третья. Штурм «Выжигателя»

  Эпилог

Реклама на сайте