«Играя плотью, не имея плоти»

Часть 1. КОЛОНИАЛЬНОЕ ШОУ

«Стерх» медленно отваливал от консолей. Роботы на стартовой площадке торопливо прятались в свои норы и задраивали за собой люки. По бокам огромного черного корабля засветились несколько небольших (сранительно с тушей всего «Стерха») реактивных двигателей. Если приблизиться к ним, то под пламенем дюз вполне можно по-быстрому сварить пару сотен тонн какого-нибудь хромоникельмолибденового сплава; но на непроницаемом фоне «Стерха» они выглядели не больше горящей спички в руке черного зулуса из условной африканской колонии. Экспедиционным кораблям, к числу которых принадлежал «Стерх», приходилось в начале каждого полета несколько часов отдаляться от места старта на реактивной тяге, чтобы произвести второй, настоящий старт в более-менее чистом вакууме и тем самым избежать неконтролируемых ядерных процессов в окружающем пространстве.

Звездолет медленно, но уверенно набирал ускорение.

«Стерх», межзвездный корабль десантно-спасательной службы, отвечал всем требованиям дальнего космоса. Независимые энергетические установки, работающие по принципу вакуумной нестабильности Оккама, могли в течении сотых долей секунды развить мощность, сравнимую с выдаваемой за это же время небольшой звездой типа Солнца. Нанотехнологии обеспечивали миллионнократную надежность всей размещенной на борту (и за бортом) техники «Стерха». Вычислительные цепи, встроенные в молекулярную структуру практически каждого предмета и объединенные в единую вычислительную сеть, превращали громадный корабль в точно такой же по размерам компьютер. Человеческий экипаж из ста пятидесити отборных специалистов и боевиков превращал бездушную глыбу вычислительных цепей, энергетических установок и боевых орудий в едва ли не самый непредсказуемый и загадочный феномен этой галактики.

Спустя шесть часов, когда «Стерх» удалился на триста тысяч километров, его дюзы одновременно погасли. Спустя еще несколько секунд вокруг его непроницаемого черного корпуса появился светящийся диск нежно-сиреневого цвета. Свечение диска постепенно набирало силу, в нем можно было различить спиралевидные завихрения, диск стал вращаться вокруг звездолета. Раскалившичь до нестерпимо-белого света, диск стал стремительно расширяться, словно взрыв вакуумной бомбы. Полыхнула ослепительная вспышка, во все стороны полетели белые раскаленные сгустки то ли света, то ли плазмы, будто бы «Стерх» пытался набросить на вселенную огненный невод. Гипотетический сторонний наблюдатель еще мог различить корпус корабля — по-прежнему абсолютно черный внутри бушующего звездным пламенем кокона, но вот он дрогнул, словно в мареве, раз, другой, сделался нерезким и… исчез, оставив за собой вместо межзвездной пыли чудовищную сумятицу фотонов и хаотически мечущихся атомов с ободранной ядерной оболочкой.

* * *

— Илья Курсов, — взгляд капитана Нечетного скользил по серым строчкам на белых пластиковых листах досье. — Специалист по расширенным знаковым системам и информационным образованиям. Девять лет в Космосоставе. Тридцать три года, холост… Спецгриф номер А79792В… Этого мне только не доставало.

Капитан потер подбородок. Новое назначение, новый корабль, новый коллектив, а в коллективе — специалист под наблюдением СБ. Чем же этот Курсов заслужил такую честь? Честной службой на СБ?

Раздался короткий стук и в каюту вошел молодой темноволосый человек в желтой форме исследовательского корпуса. Открытое спокойное лицо, ровный, прямой взгляд, держится с достоинством, но чуть настороженно.

— Капитан?

— Курсов? — Нечетный быстро кивнул в сторону небольшого дивана справа от стола. — Присаживайтесь.

Капитан прижал пальцем уголок досье, строчки исчезли. Он захлопнул черную матовую обложку и положил на нее руки.

— Я человек новый на «Стерхе», — сказал капитан, — поэтому предпочитаю знакомиться с составом синхронно с ознакомлением с личными делами.

— Вполне вас понимаю.

Голос Курсова не показался капитану отягощенным интонацией.

— Это мое старое правило, — продолжил Нечетный. — Тем более, что в этот раз у нас почти экстренное задание.

— Возможно, капитан.

— Скажите, за что вы были удостоены ученого звания четыре года назад?

— Я обнаружил и расшифровал криптограммы исчезнувшей цивилизации в районе Леонова-65, а затем доказал их связь с мегалитическими сооружениями на Минро. Ученое звание получил через два года, после неоднократных проверок и перепроверок.

— Перепроверок? — капитан посмотрел Курсову в глаза. — И давно в вашем личном деле стоит спецгриф?

— Вы же видели, — Илья на мгновение прикрыл глаза, — с самого начала.

— Вам что-то известно о событиях в Трип-колонии?

— Не более, чем другим. Только начальная информация.

— С данным составом уже работали?

— Да, с этой командой у меня шестой рейд. Почти со всеми знаком лично.

— Илья, скажите честно — сейчас вы на «Стерхе» как ученый или как человек, связанный с СБ?

— Капитан, мое искреннее желание поддерживать субординацию все же не может удержать меня от встречного вопроса: это что — допрос?

— И все-таки, вы могли бы мне ответить?

— Я исследователь, а давний интерес СпецБюро к моей персоне я могу объяснить только особенностями моей работы. Это специфическая область науки и засекреченные исследования в ней велись с самого начала одновременно со всеми разработками. Поймите, образ секретного агента не сослужит мне хорошей службы во взаимоотношениях с командой, в особенности, если он мне навязан насильно.

— Хорошо, вы свободны, — Нечетный включил монитор рубки с легким раздражением. — Напоминаю: через час сбор в главном отсеке для просмотра записи событий в колонии.

Курсов бесшумно скрылся за дверью.

* * *

Десантники-штурмовики в своей компании давно называли людей из исследовательского подразделения «ботаниками». Вообще особенной неприязни между ними не было, но саркастически-насмешливая атмосфера была неизменным атрибутом взаимоотношений внутри слаженного организма команды «Стерха». Исключением не был и небольшой пилотный состав корабля.

«Ботаники» сидели в своем рабочем отсеке и перемывали кости пилотам:

— Глебу вряд ли позавидуешь. Новый капитан накануне рейда может оказаться чем-то сродни бабе на корабле.

— Ну, Глеб-то ладно, он старший пилот, а вот Помилов всю дорогу только о бабах и думает. Прямо генетический сублимант какой-то! Вообще фамилия Нечетный хотя и к лицу новому капитану, но все-таки наводит на мысль о нестабильной инварианте…

— Пилотный состав с легким бредом отношений на экстренном задании — это, конечно, номер. Так и представляешь себе: прилетаем на эту замызганную колонию, расследуем геноцид или что там у них, короче, как всегда — экстремистский абсурд, а капитан тем временем записывает в свой толстый блок, кто из нас есть кто.

— Да что он, ребенок, что ли? И так ясно: десантура — есть десантура, технари — это крабы-технари, ну разве что мы, банда яйцеголовых носителей докторских степеней.

«Ботаники» дружно заржали, прихлебывая «Спасский тоник». Вообще яйцеголовые носители докторских степеней не обязаны были носить единую униформу, тем паче цыпляче-желтого цвета. Это был их сугубо внутренний прикол: когда вся команда судна была одета кому во что нравится — и десантура, и крабы, и небольшой медперсонал, — научные спецы по давней своей договоренности держали свой «желтушный» фасон. Имели на это полнейшее право. Почему когда-то ими был выбран именно желтый цвет? На это одни из них отвечали, что, мол, просто как-то кинули жребий, руководствуясь аттрактивной теорией эволюционирующей вероятности, другие что-то врали по поводу новейшей гипотезы относительно спектрального анализа, третьи, и их было большинство, говорили, что это цвет Вечности, Спокойствия и Духовных практик. Четвертые с пятыми и шестыми, устав от разного рода отмазок, говорили — так проще отличать своих в чересчур разношерстной и пестрой космобригаде. Прочим было просто не до этого и они носили свою форму гордо, не отвечая на разные глупые вопросы.

Беседа о нынешней ситуации на «Стерхе» продолжалась.

— Наш новый капитан серьезно углубился в досье, сразу видно — ответственный человек…

— Если б его назначили к нам на судно не так скоропостижно, возможно он держался бы проще. И уверенней.

— Слышали, наш прежний кэп уже вышел из восстановительной клиники. Теперь будет жить только на Земле.

— Конечно, такое облучение — не шутка. Вообще Курант — странное место. Чувствую, с ним еще возни будет не меньше, чем на сотню лет.

— Еще бы. Как орала вся пресса: «Курант — крах антропной феноменологии!». А нашему Чилимову просто крупно не повезло. Теперь, наверно, будет в каком-нибудь инфоуровне работать или где преподавать.

— А что Илюша не идет? Неужто Нечетный счел подозрительной его специализацию и теперь домогается страшной правды — а не связана ли наша нынешняя миссия с непроходимыми тайнами криптограмм давно усопших цивилизаций?

— Нечетный наивен, хотя и имеет немалый боцманский стаж. У них на «Медузе», насколько я знаю, ситуация была не такая. Ему и в голову не приходит, что с такими отраслями, как у нас, СпецБюро срослось прочно и надолго. Он полагает это неестественным положением вещей, в то время как все давно уже совершенно нормально. Это его паранойя, мол, половина состава «Стерха» под колпаком, какие-то интриги, какая-то недосказанность. Но скоро, думаю, он поймет, что разумнее относиться к этому как к параллельной заинтересованности нескольких структур, не больше.

— Но и не меньше, Эдик! И вообще — ты речь толкнул только что прямо-таки одиозную! Эти «отрасли», эти «структуры» и прочее «положение вещей». Зычно!

— Влад, ну ты же сам понимаешь — а вдруг нечетная паранойя так велика, что нас сейчас прослушивают? Мы же не на Земле… Вот я помалу и продвигаю, как ты выразился, «одиозные речи».

— Ну, Эд, это уже самая что ни на есть паранойя с твоей стороны!

— А то!

Беседа «ботаников» продолжала плавно течь по волнам иронии и благостного такта, иногда напоминавшего снобизм высокообразованных сплетников.

Десантники занимались тем же. Лукъян совмещал разговор с занятиями на эндотренажере. Стаслав изредка отрывал взгляд от волнового микрострельбища и бросал короткие реплики. Петруха, как обычно, ел дары Адриатического моря, говоря с полным ртом. Константин сидел чуть в стороне в какой-то сложной асане и поддерживал разговор изнутри нее.

— Да че, нормальный кэп. Я с ним когда-то на Гамаюне сталкивался. Не любит он всей этой хренотени по типу спецгрифы, СпецБюро. У каждого есть своя работа, на фиг плести кружева?

— Ну так, на фиг — не на фиг, а считай все «боты» под колпаком, каждый по-своему.

— Нормально: теоретиков нужно досматривать, чтоб мозги не расплескались. Светила науки на «Стерхе» — самый ценный, ети его мать, груз.

— Ага, вот Поликарп, к примеру, специалист по Куранту, только на Куранте-то ни разу не был. И среди «желтых» таких, по-моему, немало.

— Ботаники хотят прессануть Нечетного, показать ему, какая у них здесь супер-роль, это же видно.

— Руслан, ты че — это ж зычные ребята, желтые головорезы, говори потише.

Раскатистый хохот Петрухи, Руслана и Константина задребежжал в сводах отсека.

— Вот пускай они вперед нас разберутся, что там за возня в Трип-колонии, а мы тем временем измыслим теорию, что же происходит на самом деле.

— А кстати, в колонии приключения нездоровые — пару диссидентов завалили, потом сообщения прислали — еще есть убитые…

— Беснуются там, как пауки в банке. Поглядим, что там у них за Бедлам.

— Может, все это театр насчет убийств. Или вернуться хотят под каким-то хитрым соусом, или цену себе набивают.

— Ну, если злобно выяриваться начнут — с радостью заряжу щелбан кому-нибудь в голову!

— Да, давненько мы подзатыльников не отпускали. Надеюсь, наш рейд по-настоящему экстренный.

— Представь, Петруха, картину: Ливаш еще в свое «сафари» доиграть не успел, а мы уже шалунишек наказали и мирных колонюг по горшкам рассадили и успокоили.

— Так оно и будет, не сомневаюсь.

— Погодите, мужики, мы же вроде договорились вперед себя желтых головотяпов выпустить!

Очередная волна громкого смеха докатилась до отсека, где общались между собой пилоты.

Старший пилот Глеб Фет все свое свободное время отдавал рисованию. Он писал портреты своих подчиненных, по памяти делал наброски знакомых с Земли или просто выдумывал какие-то антропоморфные физиономии. Глеб рисовал двумя руками одновременно, нанося множество цветных линий, которые постепенно образовывали яркий переплетающийся узор, поначалу абстрактный, как голый алгоритм, но со временем превращавшийся в чью-то вполне узнаваемую морду. Хотя по манере большая часть портретов походила на относительно дружеские шаржи, хобби Фета вызывало у многих «стерховцев» определенное уважение. Эколог Анатолий Русанов даже приобретал некоторые понравившиеся ему произведения Глеба, и в своей каюте собрал небольшую, но гротескную коллекцию живописи, навеянной пустотным дыханием Космоса.

Глеб заканчивал портрет какой-то миловидной особы, видимо, своей последней подруги: длинное фиолетовое лицо, прекрасные, хотя и розового цвета глаза, шея, состоящая из флюоресцентных желтых нитей, которые напоминали давно всеми позабытую так называемую «ближневосточную вязь». За старшим наблюдали еще три пилота: Леонид Котов — пухлый, подвижный блондин в блестящей куртке покроя «минро», с крупным аметистовым перстнем на левом среднем пальце, Алексей Седых — скромняга внушительного роста в комбинезоне из эластанина, и Конрад Помилов — бесшабашный красавец в ярком блейзере и кожаных брюках.

— Что за сударыня? — живо поинтересовался Помилов, давно сросшийся с имиджем неисправимого бабника. — Уж не новый ли диспетчер космопорта? Что-то лицо не знакомо.

— Да нет, — отозвался Котов, юмор которого был так же тяжел, как он сам, — у той лицо зеленое.

— Глеб, а правда, кто такая? — дружелюбно спросил Седых, разминая длинные пальцы.

Фет не торопился с ответом. Он положил на фузиохолст еще несколько ярко-фиолетовых изогнутых мазков, постоял немного, глядя на свою работу и что-то прикидывая, потом выключил сигмогрифель.

— Может, первая любовь? — не унимался Помилов, сверкая брюками.

Глеб ухмыльнулся, надавил пальцем на невидимый сегмент в самом углу холста, затем проделал то же в противоположном и горделиво отошел в сторону. Лицо сударыни на холсте стало странно искривляться, словно бы стягивая на себя все прочие фоновые краски, цвета несколько раз скачкообразно изменились, затем линии сомкнулись, образовав радужный хаос. Пока Фет собирал свои сигмогрифели по чехлам, из разноцветного кома на холсте с тихим треском образовался совершенно новый портрет. Лицо было вполне узнаваемым: седина короткого ежика над округлым лбом, прозрачные недоверчивые глаза, по складке озабоченности на каждой щеке и волевой подбородок с глубокой ямкой — новый капитан «Стерха» во всей красе.

— Опять ты со своими штучками! — едва ли не хором сказали Котов с Помиловым. Фет только недавно стал приучать своих пилотов к возможностям программируемой фузиоживописи. Нотки разочарования в их голосах говорили только о том, что пилоты еще не смогли понять, как Глебу удается писать одно, а в результате получать другое.

— Вот тебе и первая любовь, — покачал головой Седых.

В отсек зашел Антоныч — самый старший по возрасту на судне, из команды техников.

— А, новый капитан, — Антоныч мельком взглянул на картину. — Чего это у него лицо желтое?

— Сейчас так модно, Антоныч, — автоматически произнес Помилов, неожиданно осознав сотни лет, стоящие за этой фразой.

— Ну-ну, — Антоныч не спеша принялся устанавливать новый экодатчик. — Минут через тридцать будем смотреть запись с колонии, поглядим, какая мода у них, а? Небось до смерти модный народ эти колонисты…

— Кстати, — Глеб посмотрел на портрет, — отделению пилотов приходится плотнее других общаться с капитаном, вы это знаете. Поэтому прошу нормально отнестись ко всем психологическим особенностям его адаптации на новом для него судне. Капитан Нечетный достойно работал на «Медузе». К нам он переведен, естественно, не по своей инициативе. Мы все имеем равную ответственность перед законом, как на Земле, так и в дальнем космосе, поэтому, ребята, будет лучше, если каждый из нас останется самим собой — и при старом капитане, и при новом. Это только на холсте я вам рисую барышню, а потом вы видите своего кэпа. В действительности самая главная задача для отделения пилотов — это остаться отделением пилотов. Я знаю, что все вы об этом прекрасно помните, поэтому и завел этот разговор.

Сказав так, Глеб спокойно удалился в сторону своей каюты, оставив позади себя некоторую недоуменную паузу. Пилоты за годы работы привыкли к неожиданным и малопонятным речам старшего, в которых важно было не их содержание, а особый эмоциональный посыл, воспринимаемый каждым индивидуально. И все же паузы возникали после таких речей постоянно.

— Художник, — веско констатировал Антоныч, включая датчик.

* * *

Илья Курсов лежал в своей каюте и смотрел в стену. Огромная волна давних воспоминаний бесшумно захлестнула все его существо. Это было ровное скольжение знакомых образов, тихий, приятный и немного грустный процесс.

Годы учебы в Университете, Лиссабон, он с друзьями едет к Атлантическому океану… Знаменитый Перламутровый пляж, каучуковые горы, менявшие свои очертания, пока толпы отдыхающих скакали вверх-вниз и в воду… Поголовно все играют в волейбол… Мощная судорога в воде — Илья тонул дважды и дважды его спасали друзья по учебе… Но судорога — неполная правда. Он не сказал ребятам, что пока плавал в соленой прозрачно-зеленой воде откуда-то из глубин его психики вдруг вырвалось наружу странное незнакомое ощущение. Это было похоже на появление дополнительного зрения, которое видело мир вокруг совершенно иным образом. При этом тело каменело, ощущалась какая-то пульсирующая судорога и Илья в этом оцепенении шел на дно. Этот новый способ видеть заключался в том, что в сознании разворачивалась яркая, но абсолютно непонятная картина, а затем приходило понимание: я нахожусь здесь, именно в этой точке пространства, в совершенно неповторимой композиции физических объектов и внутренних параметров мыследеятельности, и я не смогу совершить ни одного телесного или ментального движения до тех пор, пока не завершится процесс, происходящий сейчас и пока еще недоступный для постижения. Сергей появился в толще воды и, подхватив Илью за руки, потянул к поверхности. Потом подоспели остальные. Удивительное ощущение стало таять и вскоре совсем исчезло. Илья не успел ни напугаться, ни напрячься, он только сидел на песке и выкашливал из легких теплую морскую воду. Потом пришла ужасающая головная боль.

Во второй раз — через два года, совсем в другом месте Илья поплыл наперегонки с лучшим пловцом своего факультета. Необыкновенное ощущение возникло резко и быстро расправилось в картину, состоявшую из сложного пересечения цветных полупрозрачных плоскостей, заполненных чем-то вроде обьемного повторяющегося узора. Через несколько секунд Илья потерял сознание. Хорошо, что в этот момент он плыл на два корпуса впереди чемпиона. Тот среагировал быстро, вскоре подошел небольшой спасательный катер и Илью доставили на берег. Вечером этого же дня Илья познакомился с Ольгой. Она видела, как он тонул. Они разговорились. Обнаружилось много общих интересов. Спустя пару месяцев им стало ясно, что их довольно-таки разные темпераменты и характеры гармонируют друг с другом. Им было интересно находиться рядом — будучи искренними или лукавя, иронизируя, грустя, ссорясь, мирясь. Это была большая любовь, по своей крепости сравнимая с настоящей дружбой, и в этой любви Ольге и Илье было интересно, как в каком-то путешествии по незнакомой и красивой местности, потому что эта любовь постоянно менялась, демонстрируя тем, кто ее испытывал новые и новые грани взаимоотношений. А через полтора года после их знакомства Ольга погибла. Ее восхищал альпинизм и она была хозяйкой Альп. Декабрьским снежным утром Илья узнал, что она погибла в лавине. Через три дня ему предстояло отправиться на орбитальный комплекс, а затем — на роботостанцию «Гамаюн». Дальше в воспоминаниях шла плотная шипящая чернота с малоосмысленными вставками каких-то встреч, профессиональных заморочек и научной работы. Эта чернота до сих пор вызывала в Илье только одно чувство — глубокое и горькое онемение.

Если бы время не было заполнено массой появляющихся и исчезающих событий, как внутри человека, так и вокруг него, то оно вряд ли было бы способно лечить душевные раны. Илья понял, что это его шанс — в районе Леонова-65, на крохотной и непригодной для органической жизни планетке были случайно обнаружены какие-то строения. Это была семикилометровая цепь из каменных кубов с нанесенными на них иероглифическими знаками. Возраст этих записей составлял около двух миллиардов лет. Илья ушел в расшифровку с головой, даже не желая слышать ни о чем, кроме этих полурассыпавшихся кусков породы. Им двигал не научный интерес и не стремление сделать карьеру. Бесконечные смысловые варианты семантических рядов, логические лабиринты последних достижений фосфенолингвистики — все это просто заставляло забыть о лавине в Альпах и сконцентрироваться на другом.

На самом деле Илья точно не знал, почему когда-то решил выбрать для себя именно эту область науки — знаковые системы и инфообразования. Может быть все дело было в том, что когда-то в детстве отец Ильи — Всеволод Семенович Курсов, руководитель проекта «Коллапторная система синхронизаций в Глобальной Сети», взял сына с собой в отпуск, и они полетели на Сахалин. Илья вспомнил огромный, стеклянно блестящий конус в 150 этажей, где они поселились на самом последнем этаже, с видом на плоскую гладь моря. Вечером к отцу пришел необычный человек: крепкий, небольшого роста смуглый старик без левой руки. Собственно, он был и не старик, по виду ему можно было дать и сорок лет, и шестьдесят. Одет гость был в старые, военного образца штаны и необычайно мягкую куртку из серебристого меха, который, казалось, пускает вокруг мелкие искры. Отец без обиняков сказал Илье, что это самый настоящий шаман. Илья спросил, как его зовут, но однорукий вместо ответа положил мальчику на темя свою ладонь, тому стало приятно и смешно, а отец с улыбкой добавил, что это, наверное, единственный человек современности, у которого нет ни имени, ни фамилии. После Илья продолжил прерванную игру с компьютером, а взрослые сели в кресла и завели долгую беседу о чем-то непонятном. Пока они говорили, гость подолгу рассматривал Илью. Запомнились его непроницаемо-черные глаза, взгляд которых таил в себе что-то непостижимое, но при этом совершенно не пугал. Через какое-то время Илья уснул, хотя был только полдень. Пробудился он в полдень следующего дня, слегка опухший от долгого сна. Отец показал ему лист желтой фольги, оставленный его вчерашним знакомым. На листе было выдавлено несколько маленьких странных значков разной величины. Они не походили ни на буквы, ни на цифры, некоторые из них были соединены между собой, другие — замкнуты в круге.

— Это письмо он просил передать тебе, — сказал отец. — Я не знаю, что тут написано, ты уж сам попробуй прочитать — ты у меня способный.

Илья сонно смотрел на фольгу.

— А вообще Мада большой фантазер, — продолжал отец. — Поэтому я всегда так внимательно слушаю, что он мне рассказывает.

— А почему он без руки? — спросил сын.

— Он говорит, что как-то, когда он крепко спал, ее украли голодные сибирские птицы.

— Разве так бывает, пап?

— А ты как думал.

— А что такое Мада? Это русская фамилия?

— Сложно сказать… Надо же его как-нибудь называть, вот он и придумал это слово.

Илья задумчиво водил своей расческой по письму. Когда он опомнился, было уже поздно — весь лист был заполнен новыми линиями и штрихами, оставленными расческой, так что ни одного значка из первоначальных уже не было видно. Отец, узнав об этом сказал:

— Ну, муромец, не горюй. Когда-нибудь сам такие значки придумаешь.

Отчего-то этот случай глубже всего запал в память Ильи, хотя позже отец виделся с Мадой в Дели и показывал маленькие голограммки, на которых он был снят вместе с хитро улыбающимся одноруким человеком. Сколько Илья ни делал попыток подробнее узнать о Маде, отец или отшучивался или был крайне занят. Мать Ильи вообще не знала о существовании такого отцовского знакомого. Илья рос, взрослел, учился придумывать разные значки в Университете, потом пошла научная работа, дальний космос, с родителями виделся редко, так что Мада целиком представлял из себя не какого-то человека, а скорее воспоминание из детства.

Связь посланий на каменных кубах из Леонова-65 с открытыми незадолго до этого мегалитическими сооружениями на Минро сделала Илью известной персоной в научных кругах. В истории открытия этой связи Илья усматривал некий сарказм. Он взялся за эту идею, скорее пытаясь доказать своим молодым коллегам и профессорам-учителям, что человеческий разум на нынешнем этапе способен без труда связать любые данные и представить их компонентами знаковой системы, характеризующейся информационной однородностью. Пусть это будет хоть всемирная история и статистика популяций видов, хоть божий дар и яичница — все равно. Главный объединяющий фактор, в конечном счете и порождающий так называемые информационные образования, это все-таки человеческое сознание.

К некоторому удивлению Ильи эта идея ему удалась, хотя в ней он все больше и больше усматривал какое-то мальчишество, какой-то бунт. Теперь мало у кого остались сомнения насчет того, связаны или нет циклопические навороты на Минро с несколькими сотнями тысяч буковок на мертвом планетоиде. Буковки вкратце сообщали, что цивилизация Ммо, состоящая из рас Ит и Ггу, неудачно провела нечто вроде генетического эксперимента по созданию суммарной расы, в результате чего их мир деградировал и вскоре полностью исчез. Текст на камнях оставил жрец расы Ит, после завершения этой работы покончивший жизнь ритуальным самоубийством. Огромных размеров образования на Минро многие считали результатом игры стихий природы. Некоторым все же в них виделось присутствие разума, спроектировавшего всю эту чумовую архитектуру по совершенно далеким от человеческих понятиям. Курсову в глубине души было все равно — есть связь между Минро и Ммо или нет, эта проблема казалась ему чем-то гораздо более мелким и ненужным, чем какое-нибудь детское воспоминание или голографический снимок, на котором изображен человек, являющийся для тебя уже не загадкой, а просто изображением-воспоминанием. После Ольги Илья почему-то не встретил женщину, похожую на нее. Все следущие знакомства вызывали в нем серьезный критицизм — оправданный или безосновательный — Илья не знал. Из за этого в его жизни росло ощущение бесцельности, невозможности куда-то себя приложить по-настоящему.

Мрачноватой суеты добавило неожиданное вмешательство СпецБюро. После очередной биомедпроверки к Илье стали наведываться два молодых и полностью засекреченных агента, живо интересующиеся всеми нюансами проделанной на Леонове работы. В конце концов Илья узнал, что в его личном деле в базе данных космосостава появился спецгриф А79792В. Естественно, земляне открыли следы хотя и ушедшей, но все-таки инопланетной цивилизации — это событие обязательно должно было привлечь внимание такой структуры, как СБ, но Илья чувствовал за их интересом какую-то другую причину. Их больше интересовал он, а не его научные изыскания. В чем тут было дело — можно было только теряться в догадках. Илья решил спокойно работать на считавшемся патрульным «Стерхе», это показалось ему разумным ходом в сложившейся ситуации: спортсмен, разочарованный тривиальностью игры, уходит не сразу, поначалу занимая место на скамье запасных, чтобы в случае чего можно было оказаться полезным, в общем-то, неплохой команде. Правда, новый капитан распространяет вокруг себя паранойю, ничего общего не имеющую с элементарной осторожностью или предусмотрительностью…

…Мысли Ильи вернулись в исходную точку. Он перевел взгляд на дверь. Она тотчас чуть дрогнула и раздался короткий стук.

— Входите, — Илья приподнялся на локте, чтобы взглянуть на таймер.

— Ну, как ты? — с порога спросил вошедший Поликарп. — Отбился от нового кэпа?

— По-моему, еще не до конца.

— Любопытство — не порок, конечно…

— Да ладно, Поликарп, ерунда, — Курсов встал, застегивая комбинезон. — Идем на просмотр записи из колонии, уже время.

— …составу собраться в главном отсеке, — раздался голос диспетчера.

— Идем, — кивнул Поликарп и со скрипом развернулся на каблуках.

Капитан Нечетный подождал, пока все рассядутся перед большим трехмерным визуалографом. Собравшиеся со спокойным интересом наблюдали за новым кэпом.

— Что-то он мрачно выглядит, — тихо сказал Илье сидящий рядом с ним Поликарп. — Или такая тактика, или что-то в колонии не то.

— Сейчас узнаем, — без энтузиазма отозвался Илья.

— Как вы уже знаете, — начал Нечетный, — начальная информация по нашему рейду состояла в том, что с Территориального Резервного Интерн-Поселения, Лира-16, планетная система С-183 дважды в течение прошедшего месяца поступали сигналы о нарушении порядка. А именно — в ТРИП-колонии было убито четыре человека. По сообщению колонистов это напоминает больше провокацию, чем бунт. Начальные данные, конечно, невелики, но вызов экстренно-патрульного подразделения с их стороны отличался настоятельностью и большой эмоциональностью. По крайней мере, таково мнение психологов-экспертов. Для меня назначение на «Стерх» явилось некоторой неожиданностью, а уже перед стартом со мной связался представитель Президента. Он передал мне эту запись, поступившую с С-183 буквально несколько часов назад до моего назначения. На ней — съемка камерой обычного обзора во время одной тамошней вечеринки. Представитель президента сказал мне, что запись была обнаружена колонистами случайно и поэтому выслана позже последнего сигнала. Я ее уже просмотрел. Теперь я хочу, чтобы это увидели вы.

Свет плавно потух и визуалограф подал в куб пространства перед собой большое объемное изображение. Одновременно с этим зазвучала звуковая дорожка.

Мерцающие всеми цветами радуги энитовые фонари, лазерные узоры на фосфорецирующих стенах, глубокая, обволакивающая быстрым пульсом музыка в стиле «зелье» (на Земле уже выходящем из моды) и танцующая разношерстная толпа — явно навеселе. Вечеринка в самом разгаре, на пике энергии. Танцующие смеются, сталкиваются друг с другом в высоких прыжках, обнимаются и размахивают руками, как крыльями. Кое-где по углам видны знамена с треугольником, вписанным в белый круг и увенчанным парой острых крыльев. Такая же эмблема заметна на одежде некоторых людей в зале.

Камера слегка поворачивается, становится видна стойка бара, разукрашенного безумными цветными узорами, блестят бутылки и бокалы, несколько человек что-то пьют, долговязый бармен в чешуйчатом балахоне пританцовывает.

Камера вновь начинает поворачиваться, и как только появляется левая часть стойки бара, но еще не исчезла правая часть танцзала, что-то начинает происходить. Поначалу кажется, что люди немного заколыхались из стороны в сторону, но это вполне могло быть и очередным световым эффектом. Затем ряд бутылок с цветными этикетками, стоящие за барменом, взлетели к потолку множеством стеклянных брызг, через мгновение туда же взмыли ошметки чешуйчатого балахона. Пролетела чья-то голова, потом ботинок. Стробоскоп работал в бешенном ритме, музыка вибрировала на пределе слуховых возможностей человека. За происходящим становилось тяжело наблюдать, под такое можно только танцевать, да и то — как последний раз в жизни.

Наконец, стали видны неподвижные тела на полу, их было уже около десяти. В угарной суматохе наркотического веселья люди продолжали плясать, ничего не замечая, иногда наступая упавшим прямо на головы. Но танец становился с каждой секундой все более и более зловещим: какая-то девушка неожиданно безо всяких усилий в многократном сальто подлетела к потолку и упала на головы и плечи танцующих, вызвав у них радостный вой восхищения. За ней последовал парень в широких штанах, но вниз он упасть не успел — его тело после второго неимоверного кульбита разорвалось на мелкие куски. Лица покрылись брызгами — вероятно, это была его кровь, освещение не позволяло адекватно определить цвет. Взорвались и померкли несколько ламп, где-то заискрило, потом повалил серый дым. Колонисты падали один за другим. Разлетелась на куски стойка бара. Большинство уцелевших перестало танцевать и, крича, металось по залу. Тела продолжали разрываться на части. Затем отрубился стробоскоп. За несколько секунд до того, как умолкла музыка в суматохе парализованных ужасом и непониманием людей возникло какое-то неясное изображение, ранее не появлявшееся. Это напоминало что-то вроде большого расплывчатого облака, наполовину непроницаемого, и из него в разные стороны выдвигались заостренные прямые протуберанцы, похожие на щупальца или длинные шипы. Протуберанцы с огромной быстротой выдвигались и вдвигались обратно, само облако едва заметно пульсировало. Следом за этим камеру тряхнуло и изображение с жужжанием исчезло.

В отсеке воцарилась гробовая тишина. Капитан нажал клавишу пульта и перед зрителями вновь возник стоп-кадр с розоватым облаком. Изображение оставляло желать лучшего — даже различные варианты голографического разрешения не позволяли четко различить детали объекта.

— Зычно, — раздалась чья-то реплика.

— Капитан, — подал голос Стаслав, — это означает, что у нас экстренный рейд формы А?

— Судя по тому, что мы с вами только что видели, — да.

— На Земле об этом широко известно? — спросил Фет.

— Думаю, еще нет, — Нечетный разыскал взглядом Курсова. — Вся информация, которую теперь имеем мы, пока не пошла дальше Президента и СпецБюро.

— Других известий из ТРИП-колонии не поступало? — спросил кто-то из исследовательского состава.

— Нет, — Нечетный отключил визуалограф и включил полное освещение. — Через тридцать два часа по бортовому времени мы прибываем на место. Всем быть в полной готовности, в соответствии с распорядком рейдов формы А. Старшим по каждому составу провести инструктаж… через полтора часа. Старший по техсоставу… Нефедов, я не ошибся? Сейчас зайдите ко мне.

* * *

Две недели — стандартное время, необходимое для прохода звездолета по кротовой дыре. Ни больше, ни меньше, независимо от дальности полета по релятивистским меркам.

Звездолет шел без малейших эксцессов — как всегда. Чтобы изнутри звездолета заметить, что он куда-то летит и вообще как-то работает, пришлось бы изрядно постараться. Техника сама обслуживала себя, не требуя человеческого вмешательства; впрочем, за последние полтора столетия к этому можно было привыкнуть.

Всех на «Стерхе» теперь интересовал один и тот же вопрос — что они видели на этой чертовой записи. В разных частях судна велся приблизительно один диалог, обобщенная часть которого выглядела примерно так:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь?

— Дерьмо какое-то.

— А мне кажется, это все театр колонистов. Они что-то суетят по-своему.

— С такими спецэффектами им на Мосвизуале хиты снимать.

— Что-то там не так.

— А если это злостные братья по разуму?

— Думаешь, это нормально для первого контакта? Больше похоже на повадки взбесившегося носорога.

— Не скажи. Если там использовалось оружие, то у них очень неплохая технология. К тому же, учитывая весь антураж, спектакль разыгран продуманно и нетривиально. Работа на камеру, как пить дать.

— А может это какая-то аномалия? По типу Куранта.

— Если так, то теперь Курант может отдыхать. Но вообще — вряд ли. У Куранта совсем другая специфика, никакой тебе кровищи рекой, никакого расчленения.

— Мне кажется — это какая-то форма жизни. Вполне разумная и достаточно агрессивная. К сожалению сейчас у нас слишком мало информации, чтобы судить о ее мотивах или природе.

— А если вся комедия — трюк колонюг? Тогда не ясно, зачем им привлекать внимание таким образом? Ну, предположим, решили они подать прошение о возвращении на Землю. Ладно. Но они же знают о процедуре — рассмотрение обычно занимает не менее трех-четырех лет. Иначе не бывает. Обязательные проверки, обследование и орбитальный карантин.

— Согласен. Открытых бунтов еще ни разу не было — не имеет смысла. Да и редко какие колонисты горят желанием возвращаться назад.

— Знаете, я смотрел эту запись и ни секунды не сомневался, что все по-настоящему. Не знаю, как объяснить, но это не спектакль. Мы прилетим и увидим там не одну свежую могилку, увидите. Меня предчувствия редко когда подводили.

— По-моему, если там у них и впрямь завелось какое-то инородное дерьмо с такими повадками, то им пришлось туго. Не исключено, что нам придется круто продезинфецировать всю поверхность планеты.

— Мезонные бомбардировки?

— Да, если не останется другого выбора.

— А СБ передавало какие-нибудь инструкции на этот счет?

— Видимо, да. Обычно, если что-то серьезное, они рекомендуют действовать по обстановке. Потом идет подробный реестр разных видов обстановок, и к каждой имеется четкий, заверенный экспертами план действий.

— Ладно, посмотрим, что у них там за катавасия…

На Илью просмотр записи произвел сильное впечатление, и после общения со своими желтыми братьями он снова уединился в своей каюте. В голове ощущался легкий гул.

К тому, что у него была чрезмерно развита реакция, называемая с древних времен интуицией, Илья давно успел привыкнуть и теперь просто понемногу использовал эту способность, а вернее все происходило как-то само собой, почти автоматически. Медико-биологические обследования космосостава всегда констатировали в случае Ильи полную нормальность и отсутствие каких бы то ни было отклонений. Однако то, чего некоторые добивались путем приема комбинации из мощнейших ингибиторов и интростимулянтов, ему давалось без усилий. Действительно, все происходило само собой — информация сама находила Илью чуть раньше, чем достигала других его коллег и сослуживцев. Нельзя было сказать, что он ежесекундно жил с этим эффектом, но подобное случалось довольно часто. Единственное — эти кодированные на языке символов и ассоциаций предуведомления никогда не возможно было предсказать, потому что они сами являлись своего рода предсказанием. Это был классический с точки зрения духовных учений Земли вариант и Илья так к нему и относился — уважал, уживался с ним и не злоупотреблял.

Через полчаса Илья заснул. Ему снилась Анастасия, его последняя знакомая, девушка активная, деятельная и симпатичная, но неглубокая. Он о чем-то долго спорил с ней, потом они куда-то ехали, после с раздражением расстались и пошли каждый в свою сторону. Илья стал укорять себя за непомерный критицизм, эгоизм и неумение смотреть на некоторые слабости близких сквозь пальцы. Тут он развернулся и хотел было догнать Настю, но натолкнулся на какого-то человека, руки которого были завязаны узлом. Человек этот стоял по пояс в морском прибое и над чем-то громко смеялся. На какое-то мгновение его черты стали похожи на черты Мады, необычного знакомого отца из далекого детства. Илья подошел к человеку и спросил — не холодная ли вода, ведь уже ноябрь. Человек с удивлением взглянул сначала на Илью, затем себе под ноги и опять рассмеялся. Тут Илья заметил, что никакого прибоя внизу нет, а вместо воды под ногами смеющегося копошатся тысячи мелких оранжевых крабов, поблескивающих своими панцирями и клешнями. Человек перестал смеяться, слегка развернулся и вдруг превратился в огромную толпу людей. Они шли в одном направлении — слева направо и каждый из них напоминал какую-то букву, цифру или знак. Через какое-то время у людей стали проявляться знакомые Илье черты: мимо него медленно шли Глеб Фет, Эдуард Силаев, Конрад Помилов, Антоныч, Алексей Седых, Юрий Ливаш, Глеб Панин, Леня Котов, Лукьян Авдеев, Стаслав Рощин, Петруха Баюл, Константин Нешта, Толик Русанов, Влад Чертков, Поликарп Бахмут, Андрей Григорьев, Нил Гривашов, Данила Алесьев… крабы неуклюже шевелились, человек продолжал хрипло смеяться, соленые брызги прибоя оседали на лице Ильи, и где-то за спиной, в перевернутой бесцветной бездне кричала навзрыд какая-то далекая птица.

Илья проснулся и привычно провел рукой по небольшой сенсорной панели на стене над кроватью. В каюте плавно зажегся свет и включился маленький экран в углу. Илья несколько минут сидел, глядя перед собой и отходя от тяжести, принесенной сновидением, затем проделал ряд манипуляций с браслетом на левом запястье и подошел к экрану. По монитору промелькнуло три цифровых блока, после чего появилось изображение — капитан Нечетный сидел за своим столом.

— Капитан.

— Слушаю вас, Курсов, — Нечетный взглянул на монитор. — Говорите.

— Я хотел поговорить с вами, — Илья вдруг понял, какой у него сонный вид и попытался чуть шире раскрыть глаза. — Это срочно.

— Что ж, — капитан потер подбородок и отвел взгляд, — жду вас через двадцать минут.

Ровно через двадцать минут Илья был у капитана.

— Что у вас за срочный разговор? — довольно сухо спросил Нечетный, видимо еще помня выпад Курсова по поводу субординации. — У меня мало времени, поэтому лучше по существу.

— Капитан, я хотел бы попросить вас разрешить мне выйти в колонию вместе с десантниками, с первой группой.

— Вот как? Не понимаю, зачем вам это, Илья?

— Капитан, это личная просьба. Для меня это важно.

— Вы знаете, что это опасно? Вы видели запись, рейд является экстренным.

— Да я это знаю. Поверьте, у меня есть достаточный опыт. Не хочу отсиживаться на корабле, к тому же мое знание некоторых аспектов критического состояния инфообразований при аффектации человеческого восприятия может пригодиться при первом обследовании на месте.

— Да, ваша специфика, — Нечетный пристально посмотрел в глаза Курсову. — И все-таки, это как-то связано с вашей причастностью к делам СБ?

Илья спокойно выдержал взгляд капитана, затем слегка откинулся на диване:

— Вообще-то да, кэп.

Нечетный приподнял брови, на его лбу образовались три широких складки.

— Вы обладаете более полной информацией по этому делу?

— К сожалению нет, капитан.

— В таком случае какова ваша задача, если вы пойдете с первой группой?

— Расследование со специализацией на моей отрасли. Я все-таки, в первую очередь, ученый.

— Хорошо, я подумаю и сообщу вам перед посадкой.

— Спасибо, капитан.

— Вы свободны.

Илья шел по коридору, все еще пытаясь справиться со странным и тяжелым ощущением от недавнего сна. Это было чувство какой-то обреченности, как будто на тебя катит огромная океанская волна, которую невозможно остановить или предотвратить. В то же время в этом ощущении предвосхищалось что-то новое и пока совсем неясное. Так негативная гексаграмма содержит в себе узкий мост, ведущий к следующей, более благоприятной. Совершая активные действия, ты ставишь себя в новое положение игры. События, дублируя и сменяя друг друга, ставят тебя в новое положение, где иногда просто невозможно быть пассивным. Иногда сама собою напрашивается простая мысль о том, что человек это событие, которое активно действует.

Теперь капитан убежден, думал Илья, что я — сотрудник СпецБюро. Видимо, с его скоропостижным назначением на «Стерх» все-таки возникла какая-то сумятица и он может не знать наверняка — существует ли по моему поводу специальное распоряжение или нет. По крайней мере, по его реакции этого не было заметно… Теперь он вряд ли откажет мне. С другой стороны, в команде наверняка есть человек СБ, а возможно и несколько людей. Ну, прежде всего, это Юрий Фетосов, из медсостава. В этом сомнений нет. Связывался ли он с Нечетным? Не похоже. Есть еще кто-то среди десантуры… Этого вычислить сложнее. Петруха? Не похоже. Роман? Не думаю… Ладно, это сейчас не главное. СБ, судя по всему, тоже ничего толком не знает. Осталось только прояснить ситуацию в малом — при чем здесь я. Чувствую, что это произойдет на месте, в колонии.

Илья чувствовал, что и на этот раз интуиция его не обманет. Произошедшее на вечеринке в колонии, конечно, ужасно — до нереальности дико. Самое же главное — Илью не оставляло предчувствие, что он в этом разворачивающемся сюжете играет какую-то особенную роль.

Капитан услышал то, о чем, собственно, и хотел услышать. Курсов же не особенно от этой лжи пострадал. Возможно, что впереди его ждал еще один шанс — на порядок выше того, который подвернулся на Леонове-65. Маета и академическая возня со знаковыми системами на уровне высокого теоретизирования уже начинали душить Илью. Он не хотел чего-то большего, он теперь уже почти точно знал — это большее каким-то образом само ищет к нему дорогу.

Десантники Лукьян и Матвей только что закончили тренировку в физиосенсорных камерах и теперь стояли, опираясь на яйцеобразные корпуса темно-синего цвета и переводили дух. Матвей Томурин был, как обычно одет в свою любимую эластиновую куртку с кожаными вставками и большой надписью во всю спину — «КОММУНИЗМ». На «Стерхе» его так и называли — Коммунизм.

Подошел Илья.

— Ну, что, нагрузили свой визуал?

— А ты что, — ухмыльнулся Коммунизм, — тоже потренироваться хочешь?

— Вообще — да, — серьезно сказал Илья. — Я разговаривал с капитаном. Скорее всего, я выйду с вашей группой.

— Зачем? — спросил Лукьян. — Острых ощущений охота хватануть?

— Да нет, — Илья бросил взгляд на Коммунизм. — Из-за широких спин хочу сделать сенсационный репортаж. Продам журналистам, уйду на покой в тридцать лет…

— Ну, давай, — с той же ухмылкой кивнул Коммунизм и пошел восвояси.

— А если серьезно? — нахмурился Лукьян.

Илья секунду оценивал, может ли старший из состава десантников быть напрямую связан с СБ. Скорее всего, нет. Но даже если и так, сейчас самое время сделать тот же ход, что и с кэпом, только в другую сторону. Начиналась чистая импровизация.

— Если серьезно, то в колонии живут дальние родственники моей матери. Так получилось… В общем, у них недавно родился ребенок и они полгода назад сообщили, что хотят переправить молодую маму с девочкой обратно на Землю. Я видел снимки, это замечательный ребенок, просто эльф. И я увидел запись с колониального «карнавала». Я должен быть там с первой группой, Лукьян, понимаешь? — Илья уставился старшему прямо в его темно-серые глаза. — Кэпу я не стал выкладывать такие подробности, но с тобой-то мы не в первом рейде.

— Не врешь ли? — вдруг спросил Лукьян и слегка улыбнулся.

— Да вру, конечно, — с облегчением выдохнул Илья и хлопнул Лукьяна по плечу, — вру.

Десантник дружелюбно рассмеялся, ткнул Курсова в грудь кулаком и побрел в сторону рубки, насвистывая какую-то расхожую мелодию. У поворота он обернулся:

— Мы в этот раз будем использовать установки «Мангуст». А насчет чужеродных агрессоров — если обнаружим такое дерьмо, боюсь, вам потом нечего будет брать на анализ.

Илья несколько раз кивнул, давая понять, что это ему сейчас абсолютно безразлично.

* * *

Техникам Стерха удалось установить связь с космодромом на ТРИП-колонии. Космодром располагался в десятке километров от города, единственного на всю планету, и работал в автоматическом режиме. Почему-то никого из обслуживающего персонала на космодроме не было. После удаленного тестирования аппаратуры космодрома техники Стерха дали добро на посадку. Между Стерхом и посадочным колизеем космодрома установилась невидимая, но прочная связь: теперь гигантский звездолет мог вполне мягко опуститься на планету по гравитационному колодцу (за счет энергии звездолета, конечно; Земля не позволяет колониям пользоваться энергетичискими установками подобной мощности).

Стерх благополучно опустился в посадочный колизей ТРИП-колонии.

* * *

Когда спутник слежения «Барс» начал двигаться по орбите в режиме рабочего сканирования, первая группа во главе с Лукьяном вышла за пределы «колизея» и направилась вдоль коммуникационной магистрали в сторону города. Группа была в бронированных температуростойких костюмах и легких, но прочных шлемах, оснащенных системой ночного видения и сканер-блоками сверхвысокой четкости. Шестнадцать человек двигались в четыре косых ряда по четверо в каждом. У тех, кто находился скраю за спиной и на плечах были укреплены установки быстрого реагирования «Мангуст» — рама с двумя подвижными головками, полными небольших самонаводящихся снарядов. В случае приближения к группе со стороны крупных или мелких тел, летящих с выставленными в «Мангусте» параметрами, с расстояния от пятисот до десяти метров, установка наносит серию ударов на упреждение и все вражеские снаряды нейтрализуются в безопасной для людей зоне.

Десант шел, почти не переговариваясь, только Лукьян изредка подавал сигналы на «Стерх» — после того как в «колизее» стало ясно, что их никто встречать не собирается, посланцы Земли немедленно перешли к тактике оперативного захвата, как в случае освобождения заложников или объявления военных действий. Некоторые десантники не скрывали своего удовольствия — представилась возможность проявить себя в настоящем деле.

Илья шел в центре последнего ряда. Возле него двигался Юрий Фетосов из медсостава, а впереди качалась бронированная спина Романа Сапунова. Неужели, думал Илья, это совпадение? Или они оба действительно представляют интересы СБ? Опекают меня? Нет, абсурд…

— Путь чист, — раздался в шлемофонах приглушенный голос Лукьяна. — Кэп, мы заходим с восточной стороны города. Показания «Барса» — по-прежнему никаких движений, ни одного подвижного объекта в радиусе двадцать тысяч метров.

«Барс», маленький управляемый спутник, каких на «Стерхе» было два десятка, неспешно рассекал пространство над планетоидом, сканируя его поверхность до мельчайших деталей. Чтобы полностью сказать, что расположено на поверхности планеты, ему потребуется всего каких-то шесть часов.

Планета, на которой располагалась ТРИП-колония, помимо официального кода С-183 (как и планетная система) носила название Соло. Это пошло от самих колонистов. Как и все планеты, предназначенные для поселений колонистов, Соло отвечала стандартным требованиям к экосистемам третьего типа. Состав атмосферных компонентов пригоден для дыхания, температурный режим позволяет жить на поверхности длительное время, разумной жизни, как и обычно, не обнаружено, зато медленно развивается примитивная — прогресс растений, лишайников и грибов. Огромный океан заполнен водорослями, первые беспозвоночные, нечто вроде крупных студенистых трилобитов, неспешно пытаются покорить прибрежную полосу суши. Деревьев еще нет, зато равнины заросли дебрями высоких, раскидистых и сочных папоротников синеватого цвета.

ТРИП-колония была небольшим городом, расположенным на умеренной возвышенности в десятке километров от побережья океана, чтобы избежать неприятностей, связанных с цунами, которые случались тут по два раза на год. Недалеко от города на поверхность выходил старый тектонический разлом, окантованный по краям застывшей каймой бугристой лавы. Когда шла цунами, большая часть воды из океанской волны уходила в этот разлом. Оформление лавой по стенам этой трещины было таким прочным, что за двадцать лет существования колонии размеры разлома не увеличились от воздействия волн ни на сколько. Ежегодные замеры подтверждали это, но тем не менее люди в условиях чужой планеты не желали рисковать и поэтому восточнее разлома часть территории перед городом была укреплена при помощи специальных свай и построек.

На Соло начиналась зима. В этом поясе она не отличалась особыми холодами, но, тем не менее, производила гнетущее впечатление на настроение: папоротниковые пампасы иссыхали, поверхность напоминала земную тундру лиловато-синего цвета, по которой ветер гнал от океана в центр материка ручьи поземки. Все это часто обрамляла необычайная грязная гамма облаков в серебристо-свинцовом небе. Зимой здесь приходилось удивляться, что в подобном пейзаже можно ходить без защитного скафандра и дышать просто носом.

Наконец, из-за холма, внутри которого были скрыты резервуары с пресной водой, показался город. Это была пирамида в пятьдесят уровней — бело-желтое здание, закованное в прозрачную герметичную броню. Вокруг пирамиды располагались разные технические постройки, в основном, по переработке сырья, теплокоммуникации и транспортные блоки.

Десантники приблизились к главному порталу. Над входом висела огромная эмблема — крылатая пирамида в круге света. ТРИП-колония на Соло С-183 состояла из идейных отказников. Здесь жили те, кого до мозга костей не устраивал глобальный экономический меркантилизм на Земле. Те, кто во главу человеческого существования ставил прежде всего идеологию.

Десантники, с мощными излучателями наготове, быстро и бесшумно проникли в оказавшийся незапертым корридор главного портала. Они проследовали по прорезиненному полу мимо крупного герба с изображением планеты, по видимому Соло, опоясанной многокрылым змеем. На чешуйчатом теле змея можно было прочесть надпись: «Бесконечное время и всемирный свет — две опоры Империи».

В первом помещении — крупном зале со множеством кресел, с небольшой трибуной и снопами знамен по углам оказалось совершенно пусто. Группа рассредоточилась по залу. Десантники осмотрели все прилегающие к помещению комнаты. Всюду включенный свет и ни одного колониста. Полное безмолвие, не считая гудения напряжения в сети и гула далеких генераторов подстанции.

— Идем на второй этаж, — указал Лукьян в сторону лифтов. — От «Барса» никаких известий. Что-то здесь не так. Всем глядеть в оба!

Двери лифтов раскрылись и вооруженная группа высыпала в коридор второго этажа. На первом уровне, в большом зале со знаменами и у главного портала десантники оставили мини-сигнализаторы, предупредящие, как только где-нибудь рядом с ними возникнет какое-либо движение.

— Куда они все подевались? — Петруха сжал приклад излучателя. — Мужики, а ведь это все больше становится похоже на провокацию.

— Делимся на подгруппы, — скомандовал Лукьян. — Встреча на следующем уровне. Включить опознавательные маяки. Пошли.

Илья со второй подгруппой прошел мимо центра связи: включенное освещение, работающие компьютеры, коммутационный треск. Под все той же эмблемой крылатой пирамиды, вписанной в круг, лежал опрокинутый на бок стул. Все прочее было на местах, без намеков на беспорядок или следы борьбы.

На третьем, четвертом и пятом уровнях было так же — пустые помещения без людей. Роман Сапунов на каждом следующем этаже шел к угловым комнатам и отсекам, заходил в них и внимательно смотрел в окна наружу, пытаясь разглядеть кого-то или что-то. Видно было только полное безлюдье и поблескивающий вдали океан.

На шестом уровне начинался первый слой жилых кают. Здесь было темно. Петруха нашел выключатель и щелкнул тумблером. По глазам ударило яркой вспышкой света, в которой в сторону десантников метнулось смазанное серое тело. Петруха дал короткую очередь. Три лучевых разряда вошли в пол, покорежив покрытие. Кошка испуганно шарахнулась в сторону, но затем подбежала к людям, принявшись тереться кому-то о ноги.

— Фу ты, черт! — Петруха опустил ствол, наклонился и погладил животное.

Илья тронул Лукьяна за локоть и указал ему на приоткрытую дверь в одну из кают. Там стояла детская кроватка и по полу было разбросано несколько мягких игрушек. Лукьян кивнул и махнул рукой — группа двинулась дальше. У Ильи уже сформировалось четкое предчувствие, что во всей городской пирамиде им не удастся найти не то что колонистов, но и следы, ведущие к их нынешнему расположению. Обрадованная людям кошка ни на шаг не отставала от ног Петрухи.

Наконец, они обнаружили танцзал, в котором была проведена запись. Порядок здесь успели навести на половину. Крови и следов произошедшего не было заметно, по углам возвышались кучи мусора — осколки ламп, бутылок, щепки от стойки бара и полок, пластиковое крошево, мотки горелой проводки.

Прошло полтора часа, прежде чем капитан Нечетный получил точное заверение Лукьяна — в пирамиде никого нет, от низа и до самого верха. Теперь десанту предстояло обследовать территорию, прилегающую к пирамиде.

Во избежание игры в кошки-мышки с неизвестным противником у главного портала осталось три человека с одной установкой «Мангуст». Остальные осторожно продвигались к ангару, в котором должны были располагаться небольшие флаеры и катера на воздушной подушке. Ворота ангара были чуть приоткрыты и изредка тоскливо поскрипывали под порывами ветра. С побережья доносился приглушенный рокот прибоя. Сыпал мелкий колючий снег.

Лукьян приблизился к воротам ангара и, немного помедлив, скользнул внутрь. Остальные тут же последовали за ним. Кто-то случайно зацепил «Мангустом» за металл створки, раздался короткий неприятный лязг, Лукьян врубил мощный ручной фонарь и пробороздил мрак лучом бело-голубого света.

— Не понял… — раздался крайне озадаченный голос старшего.

Тут Илья разглядел распределительный щит и включил освещение.

— Твою мать! — выдохнуло сразу несколько человек и все напряженно вскинули стволы излучателей.

В центре пустого ангара возвышалась большая четырехгранная пирамида, сложенная из человеческих тел. Трупы были местами сильно окровавлены, иные без явных следов насилия, и все тела были странным образом плотно уложены в пирамидальную конфигурацию. От каждой из сторон этого жуткого строения отходило по одному небольшому блоку, составленному из четырех переплетенных конечностями тел взрослых колонистов мужского пола. На лицах некоторых застыла гримаса животного ужаса, другие казались вполне спокойными, словно вот-вот проснутся и с удивлением спросят у вооруженных людей в броне и шлемах — кто они такие и что здесь делают.

Десантники стали обходить гору из тел по ее периметру. Илья заметил несколько трупов с оторванными головами. Некоторые раны были свежими, похоже, что они были нанесены большим тесаком, некоторые — явно лазерным зарядом высокой мощности. Пирамида возвышалась на четыре-пять метров. Больше в ангаре не было ничего — ни флаеров, ни катеров, только мертвые колонисты.

Лукьян связался с капитаном. Тот не сразу понял, о чем идет речь. Нечетному показалось сперва, что он ослышался. Горы заиндевелых свежих трупов, никаких следов боев, «Барс» по-прежнему сообщает, что на поверхности Соло тишь да благодать — просто хрень какая-то, абсурд. Единственное живое существо в городе — очумевшая на чужбине кошка.

Первый же подсчет показал, что в пирамиде сложены все до единого колонисты. В полу ангара, под кучей упакованных тел, оказалась выбоина искуственного происхождения, в которую уместилось еще почти пятнадцать трупов колонистов. Илья внимательно осмотрел стены ангара. Ему вдруг пришло в голову, что пирамида ориентирована по направляющей «жилой комплекс — побережье», и что возможная разгадка таится где-то неподалеку, может быть, в океанских водах. Техника, имеющаяся в распоряжении «Стерха» позволяла прочесать все содержимое океанских глубин, благо местный океан не слыл сверхглубоким.

Через пару часов в колонию прибыла другая группа, в составе которой были медики, ученые, десантники и часть технического состава. «Стерх» начал устанавливать связь с Землей. Предстояло подробно изучить все мельчайшие детали и найти хотя бы несколько зацепок. Погода чуть наладилась, местами начало проясняться небо, перестал идти снег, поутих ветер.

Экспертиза установила, что колонисты погибли двумя способами: либо от сильного термически-лучевого удара, либо от грубого, очень мощного и сокрушительного удара каким-то холодным оружием типа огромного тесака или меча. По списку, здесь были все обитатели трип-колонии, включая двух детей и женщин.

— Мразь!!! — кричал на весь ангар Роман Сапунов. — Я найду тебя, кем бы ты ни был, и размажу по самой длинной стене!!! И умрешь ты не сразу, тварь, ой не сразу!!!

— Лукьян, — обратился к старшему Фетосов, сохранявший полное хладнокровие, — надо осмотреть разлом в поверхности. Помнишь, на карте там разлом?

— Я к побережью, — сказал Лукьяну Илья. — Дай пару человек.

Спустя двадцать минут от ангара отъехало два бронированных вездехода. Одна машина направилась к тектоническому разлому, другая — к побережью.

«Барс» оказался неподалеку, почти над самым разломом, и его сориентировали «прощупать» трещину в глубину. Затем туда же запустили миниатюрный передвижной сканер-пеленгатор. Один и тот же результат — чисто, никаких подозрительных посторонних тел. «Барс» также сообщил, что и в других областях планеты не замечено ничего необычного. Теперь оставались океанские глубины.

Группа, в которую вошел Илья не нашла на побережье ничего конкретного — ни следов, ни даже намеков на следы. Океанское дно аналогично не таило в себе никаких тайн. Назавтра, правда, наметили более подробное исследование океана при помощи специального поискового робота, направляемого с берега и одновременно скоординированного с «Барсом».

Десантники грузились в вездеход. Илья договорился с Лукьяном, что возьмет легкий флаер и исследует часть побережья на пару километров вправо — до невысоких холмов, расположенных у самой воды. Илья отправился один, с условием постоянно поддерживаемой связи и обязательством возвратиться не позднее, чем через три часа.

Флаер мягко приземлился на вершине самого обширного холма. Илья сдвинул прозрачный фонарь и спрыгнул на сухую померзшую траву. Внизу пенился океан. Что-то в расположении этих холмов соответствовало ориентации пирамиды из тел в ангаре. Это было сложно описать в терминах логического мышления. К тому же, думать стало как-то тяжело. Илья почувствовал сначала прилив тепла в район шеи, а затем возникло то самое ощущение особого оцепенения, знакомое по португальскому пляжу, когда тело перестало слушаться приказов воли и пошло ко дну. Теперь, на этой малоприветливой молодой планете рядом тоже оказался океан. Хорошо, что это начало происходить с Ильей на суше. Появились легкие искажения зрительного поля: подрагивание светлых пятен изображения и выгибание более темных. Илья глубоко вдохнул и опустился на траву. В висках стучало. Ноги сделались ватными.

Только окончательно придя в себя, он понял, что прошло пять часов и через пару часов начнутся сумерки, которые на Соло длятся довольно долго. Но, если его вырубило на пять часов, а все это время во флаере продолжал работать маяк, передающий оперативные координаты на корабль, то почему за ним до сих пор никто не приехал? Это было странно и подозрительно. Что там у них случилось?

Илья, справившись с головокружением и слабостью, запустил автопилот. Флаер взмыл над холмами и, сделав широкий разворот, направился в сторону городской пирамиды. На соседнем холме осталась лежать незамеченная Ильей горка острых камешков серого цвета, сложенных почти в точную копию пирамиды из ангара. Внизу, там где подножие холма встречало прибой, не спеша выползали на узкую полосу розоватого песка медлительные трилобиты. Они со скрипом соприкасались своими блестящими боками и шевелили мохнатыми усами, будто выуживая из воздуха какую-то доступную только им информацию о том, что произошло недавно на их планете.

Посадив флаер прямо перед ангаром, Илья уже не имел сомнений — что-то стряслось в его отсутствие. На площадке перед воротами и в окрестностях жилого комплекса не было ни души. В воздухе повисла тревожная, давящая тишина. Илья снял излучатель с предохранительного режима и двинулся к воротам ангара. Выждав несколько секунд и не услышав никаких звуков, он ворвался в помещение ангара с излучателем наизготовку. Отскочил в сторону и присел. Внутри было светло. Трупы колонистов лежали чуть более беспорядочно — медики вытащили с десяток тел для проведения экспертизы и пирамида потеряла первоначальные очертания. Но здесь не было ни одной живой души, никого со «Стерха». Илья обошел гору тел вокруг. Никаких следов, никаких признаков борьбы или боя. В ощущение тревоги стали уверенно проникать вкрапления холодного ужаса, когда страшная догадка, в которую не хотелось верить, всплыла на поверхность сознания.

Илья выбежал из ангара, впрыгнул во флаер и понесся к многоэтажной пирамиде. У главного портала никого не было. Флаер облетел вокруг здания, поднялся на несколько уровней выше — Илья попытался что-нибудь рассмотреть сквозь прозрачную наружную обшивку. Посадив аппарат у портала, Илья прошел коридором мимо городского герба, сейчас казавшегося нелепым в своей упорной имперской помпезности. Зал со знаменами и трибуной — пусто. Илья прошел в диспетчерский отдел и сел у пульта. Пробежавшись по клавиатуре, он просмотрел общие планы всех этажей, подаваемые с камер обзора на каждом уровне. Ничего. Тут Илья заметил оставленный кем-то из своих небольшой поисковый передатчик с экраном. Устройство лежало на углу диспетчерского пульта. Илья взял передатчик и попытался определить положение кого-нибудь из членов команды. Сигнал показывал, что все находятся на «Стерхе». Это могло быть стандартной установкой этого передатчика. Илья набрал код передачи своих координат, подождал несколько минут в гробовой тишине и понял, что вся команда находится не в здании и не на судне. Он еще раз пожалел, что не захватил с собой полноценной министанции для связи с группой, находящейся на «Стерхе». Илья поднялся, подобрал с кресла свой излучатель и вышел в коридор. Подземка! — вдруг мелькнула мысль. Это не казалось шансом, но было хоть какой-то возможностью прояснить ситуацию. А ситуация рисовалась омерзительной: на Соло все живые либо убиваются, либо куда-то исчезают.

Спуск на лифте занял не больше пары минут. Илья вышел на «минус пятом» уровне. Здесь тоже было светло. Складские помещения. Тишина. Пыль на настенных эмблемах. Завернутые в пластик запасные знамена и транспаранты. Похоже, сюда никто не заходил ни во время резни, ни после. На «минус четвертом» Илья обнаружил запечатанную в прозрачную пленку минилабораторию. Неподалеку стоял средних размеров белый контейнер, наполненный разноцветными капсулами. Илья приподнял стеклянную крышку и взял пару капсул.

— ЛЛ-420, ДКФ-2-Ц, — Илья разглядывал маркировки на капсулах. — Обыкновенный галлюциноген и недавно синтезированный психостимулятор.

Вспомнился где-то встречавшийся лозунг колонистов с Соло: серотонин — на службе Империи света!

Где-то наверху, по видимому на первом уровне, что-то коротко, но отчетливо громыхнуло. Илья выпустил капсулы на пол и рванулся к лифтам. Звук больше не повторялся. Когда створки лифта мягко разъехались в стороны, Илья вышел в коридор. Снова та же картина — никого. Что издало тот звук было не ясно — все крупные предметы были на своих местах. Илья прошел в одну сторону этажа, потом в другую. Когда он вернулся к лифтам, из за угла к нему выбежала та самая серая кошка, которую поначалу чуть не изжарил Петруха. Животное, жалобно мяукая и заглядывая в глаза человеку, принялось тереться о его ноги. Илья подошел и заглянул за угол, откуда появилась кошка. Все спокойно, только на мгновение ему почудилось, что он слышит затихающий в воздухе звук — что-то вроде тихого взвизгивания радиоволн и слабого шелеста, напоминающего звук детской погремушки или попадание струйки сыпучего вещества в емкость. Звук исчез, и Илья даже не был полностью уверен — слышал ли он его на самом деле.

Илья вернулся, подхватил обрадованное животное одной рукой и направился к выходу. Снаружи ничего не изменилось. С приближением сумерек на территории поселения компьютерная система включала освещение. В голове снова и снова возникала жуткая картина: гора изуродованных человеческих тел, выложенная в форме пирамиды с четырьмя ответвлениями.

Илья влез во флаер, опустил кошку на сиденье рядом и поднял машину в воздух. Он направился прежним путем — вдоль линий коммуникации — к «колизею», из стен которого возвышался внушительный массив «Стерха».

Приблизившись к «колизею», Илья не стал сразу сажать машину. Он начал облет с правой стороны. Махина корабля казалась безжизненной, если не считать бортового освещения и мерцающей алым антенны наружной экстренной связи. Илья снова включил передатчик со своими позывными. Флаер плавно вписывался в поворот, описывая дугу «колизея», тихо переливалась простая мелодия позывного и тут Илье открылось чудовищное по своей откровенности зрелище. Внизу, под корпусом его зависшего флаера, от стены «колизея» и до небольшого пригорка метрах в десяти лежала еще одна гора тел.

Флаер приземлился и Илья, не моргая и не отводя взгляда, апатично смотрел на трупы своих товарищей по команде. Экипаж «Стерха» лежал под равнодушным небом далекой планеты и на давно знакомые лица неспешно опускались мелкие хлопья снега. Трупы были сложены в неровную кучу в несколько слоев. У большинства в районе сердца зияла крупная рана, как будто от мощнейшего электрического заряда, выжигающего плоть и обугливающего ткани. Под кучей виднелась крупная лужа бурой крови, успевшей замерзнуть.

Илья откинул фонарь, вывалился на поверхность и его стошнило. Кошка беспокойно заметалась по кабине, то и дело вскакивая на штурвал. Вдруг флаер с гулом стал набирать высоту — животное попало лапой по управляющей панели. Илья разогнулся и прыгнул, вцепившись руками в край кабины. Его потащило за машиной вверх, но он успел нажать тумблер и ткнуть штурвал вниз. Илья сорвался с жужжащего флаера, на секунду замершего метрах в десяти над поверхностью, и упал прямо на гору мертвых тел. Он приподнялся и увидел прямо перед собой посеревшее спокойное лицо Лукьяна. Из под его плеча, пропитанного кровью, виднелась голова Леонида Котова. В раскрытых глазах пилота застыл последний судорожный ужас. Илья хрипло застонал, закрывая лицо ладонями, и скатился по недвижимым телам вниз. Флаер уже сел и перепуганная кошка стояла возле мертвого Поликарпа, принюхиваясь и озираясь. Рядом с Поликарпом лежал навзничь Коммунизм — его грудная клетка была неестественно вывернута, руки раскинуты. У стены лежал капитан Нечетный со страшной раной в полгруди и свернутой на бок шеей. Чуть поодаль Илья увидел оторванную, с болтающимися жилами и связками голову Глеба Фета. Тела были таким образом сложены в кучу, что было видно всех. Илья словно в трансе обходил тела. Константин, Стаслав, Анатолий, Влад, Глеб, Алексей, Петруха, Константин, Николай, Роман, Юрий… Здесь были все. Весь состав «Стерха». Сто сорок девять человек. С самого краю лежал Антоныч — со страшными ожогами и странной удивленной улыбкой на губах. Почти у всех погибших были широко открыты глаза. От этого Илье стало совсем не по себе и он, взяв излучатель, пошел через портал «колизея» к кораблю.

Система опознавания, моментально распознав Илью, впустила «своего» внутрь корабля. Илья отпустил подуставшую от впечатлений кошку и огляделся. Все было как обычно. И все же он должен был убедиться, что на «Стерхе» нет кого-то еще.

Спустя два часа Илья сидел в отсеке управления и прослушивал записи переговоров между «Стерхом» и группами, работающими в городе. Ничего необычного, кроме некоторого накала эмоций, вызванного жесточайшим убийством населения целой колонии. Наконец, ему удалось установить: к тому моменту, когда он вырубился на побережье, связь работала, но переговоры отчего-то прекратились. Это длилось около получаса, затем связь автоматически отключилась. За пять-шесть часов убить почти полторы сотни человек, рассредоточенных по крайней мере тремя группами по территории колонии — это было чересчур круто. К тому же большая часть — это опытные, тренированные десантники, которые не подпустят опасность к себе настолько близко и не позволят застать себя врасплох. И в течении этих же пяти часов стащить всех убитых к «колизею» — невероятная мобильность и мощь. Кто здесь действует? Для чего все это нагромождение мертвых тел?

Илья откинулся в кресле и попытался расслабиться и не суетиться. Ему на колени прыгнула кошка, свернулась калачиком и замурлыкала, прикрыв глаза.

* * *

Робот-манипулятор отснял своей камерой пирамиду из трупов в ангаре, окрестности ангара, помещения жилого комплекса, тела команды «Стерха», после чего вернулся на корабль. Илья соединился с «Барсом» и убедился, что тот записал показания своих сканеров. Однако, как и следовало ожидать, в тот период, когда Илья был у океана, «Барс» находился над другим полушарием и не зафиксировал ничего особенного. Илья подготовил спутник к предстоящей стыковке и ввел необходимые коды в бортовой комп. На глаза случайно попалась оставленная Юрой Ливашом его любимая игра — «клон-сафари». Сердце опять свело судорогой утраты друзей, с которыми Илья провел в космосе не один год.

Пока «Барс» продолжал усердно наблюдать за прилегающей к кораблю поверхностью планеты и передавать информацию Илье, тот при помощи четырех роботов-манипуляторов запаковал мертвых товарищей в криогенное волокно — большой растягивающийся пузырь, поблескивающий на сгибах, и погрузил их в трюм. На пристяжном блоке контроля, у застежки крио-пузыря Илья выставил параметры температурного режима, стараясь не вспоминать лиц товарищей.

Кто-то оставил одного свидетеля, чтобы тот смог зафиксировать произошедшее здесь и донести это до Земли, дабы люди смогли оценить мастерство, с которым была проделана кровавая «операция». И этот кто-то явно превосходил человека в силе, техническом оснащении и стратегии борьбы. Илья понимал это. Поэтому он решил не прятаться на корабле и не высматривать противника, а заниматься необходимыми делами, пока шел ответ с Земли.

Кошка привязалась к человеку, она повсюду сопровождала его, гордо задирая хвост и навострив уши. Когда Илья ненадолго засыпал в каюте, животное норовило свернуться клубком у него на животе или груди. Илья несколько раз брал кошку на руки и долго вглядывался ей в зелено-желтые глаза. Он пытался понять или хотя бы почувствовать, что мог видеть этот зверек, какая роль уготована этому персонажу в мрачном спектакле, разыгранном здесь. Как-то Илью посетила жутковатая мысль, что нечто невообразимое может находиться в кошке. В этот момент он шел по коридору в рубку. Тут же в дальнем конце коридора он заметил маленькое пушистое тело. Кошка потягивалась, вытянув передние лапы и пуская в мягкую обивку когти, потом переместила центр тяжести и вытянула задние, слегка распушив хвост. Животное село и с глуповатой непосредственностью зевнуло. Потом подняло голову, заприметило Илью и неспешно потрусило ему навстречу. Все неприятные мысли отступили. Илья погладил кошку и пошел дальше, раздумывая над тем, что можно дать животному какое-нибудь новое имя.

— Живка! — обернулся Илья к кошке. — Живка!

Живка слабо прореагировала на незнакомый набор звуков.

— Ничего, еще привыкнет, — подумал Илья.

* * *

Пришло сообщение с Земли. Президент, СБ и Космоцентр крайне огорчены и обескуражены. Илья должен незамедлительно возвращаться назад, на Землю.

Через час глыба «Стерха» ляжет на орбитальную траекторию, заглотит небольшое ядрышко «Барса» и возьмет курс домой.

* * *

… Это была последняя картина Глеба Фета. Портрет капитана Нечетного. Фузиохолст был подсвечен изнутри и краски играли со взглядом в причудливую игру контрастных пар. Илья размял затекшую шею и отнял руки от рамы. Потом он провел ладонью по одному из углов изображения и лицо Нечетного несколькими волнообразными эволюциями превратилось в портрет какой-то экзотического вида девушки.

Илья стоял в отсеке пилотов, соображая, спит он или все это происходит наяву. Внезапно сзади раздался странный звук. Это было похоже на ультразвуковой визг и на ветер, бьющий в ночное окно. Илья резко развернулся на сто восемьдесят градусов. Прямо перед ним стояло нечто: огромная колеблющаяся, как речное отражение, фигура. В фигуре с большим трудом угадывались какие-то далекие намеки на конечности и ее поверхность то и дело вздымалась целыми сонмами золотисто-черных отражений. Происходящее было настолько реальным, что Илья от неожиданности отскочил назад, опрокинув белый квадрат холста. Огромная фигура с чудовищной скоростью обогнула Илью слева и уже вздымалась за его плечом. Стала заметна неестественная глубокая тишина. Илья стал медленно, предельно осторожно поворачиваться влево. Тогда по обе стороны от него выросли широкие и плоские руки-лезвия. Перед лицом на мгновение мелькнула небольшая искривленная плоскость с овальным контуром, в которой скользнуло отражение Ильи. Илья скользнул под одно из лезвий, крутанулся вокруг оси и с низкого старта ринулся к выходу. Он выбежал в коридор и, не оборачиваясь, рванул в сторону лифтов. Сзади раздалось нечто вроде густого всплеска, потом засвистел рассекаемый большим телом воздух, а через мгновение Илью настигло нечто холодное и гладкое, как стекло, и с ужасающей скоростью понесло в направлении лифтов. Своды коридора промелькнули, как в ускоренном режиме воспроизведения. Илью на удивление плавно и точно «вписали» в поворот, потом появились створки лифта и фигура за спиной исчезла. Илья с огромной скоростью врезался грудью, головой и коленями в неуспевший раскрыться лифт. В глазах потемнело и, теряя сознание, Илья успел подумать о том, что от таких ударов ломаются даже самые прочные кости и лопаются некоторые жизненно важные органы.

Очнулся он у себя в каюте. Под боком дремала Живка. Таймер показывал четыре часа утра. Несколько минут он лежал на спине, глядя в потолок и опасаясь пошевелиться. Потом медленно повернулся на бок. Боли не было. Живка подняла голову и вопросительно на него посмотрела.

Илья встал, умылся, посмотрел на себя в зеркало. Небритые щеки, воспаленные глаза, скорбно перекошенный рот. И постоянное осознание, что в трюме, в криогенном волокне лежит мертвая команда «Стерха».

Неужели схожу с ума, думал Илья, идя по коридору без всякой цели. О гигантской фигуре, пытавшейся размозжить его о двери лифта, Илья старался вообще не вспоминать. В ушах все еще стоял грохот от удара. Галлюцинации? Бред? Несмотря на прием успокоительного?

Илья вошел в отсек пилотов и опустился в глубокое кресло, в котором раньше любил сидеть Конрад Помилов. Взгляд пробежал по панели мониторов, по соседней стене. Наконец, Илья опустил глаза на пол и обнаружил лежащий в углу фузиохолст. На нем, видимо, после падения склинилось сразу два портрета — женский и мужской. Часть лица принадлежала капитану Нечетному, другая часть девушке с желтой шеей и розовыми ресницами. Илья вскочил и побежал в сторону лифтов. Никаких вмятин и выбоин, словно ничего не было. В голове все еще неприятно гудело. Илья сжал в руке излучатель и вошел в лифт.

Спустя четыре часа, наполненных безрезультатными поисками чужеродных объектов на корабле, Илья вернулся к себе в каюту. Он накормил Живку, побрился и принял душ. Затем поел сам. Гранатовый сок придал бодрости. Кошка с мурлыканьем заскочила на кровать.

— Ну, как дела? — спросил ее Илья, внимательно глядя животному в глаза. — Если все хорошо — подпрыгни.

Живка сожмурила глаза, потрусила головой, облизнулась и как-то нехотя перепрыгнула через ноги Ильи.

— Какая умница! А что ты еще можешь? До хвоста достанешь?

Кошка придавила левой лапой собственный хвост, наклонила к нему морду и несколько раз лизнула. Илья присвистнул от удивления. Неужели я тронулся, снова подумал он. Что происходит? Живка не производила впечатления особо одаренного животного. Илья сконцентрировался и попытался спроецировать в сознание Живки команду переместиться в противоположный угол. В этот же момент в нем шевельнулось интуитивное прозрение, что животное направится не в угол, а к входу в каюту. Сразу же вслед за этим Илья приказал Живке подойти к двери. Кошка спрыгнула с кровати и добежала до двери.

— Молодчина! Иди сюда!

Живка тут же метнулась обратно на кровать и застыла перед Ильей, мерцая глазами.

Илья провел несколько часов, изучая особенности новых взаимоотношений с кошкой. Было совершенно ясно, что животное подчинялось воле человека. Илья почти нащупал ту тонкую грань, где намерение и проецирование образов смыкаются с интуитивным предвидением ближайших событий. Нельзя было сказать, что Илья воздействовал любыми командами на Живку. Скорее, он мог проецировать на нее именно те команды, которые, согласно голосу интуиции, могли быть исполнены в данное время.

На следующий день Живка исполнила несколько просьб Ильи. Она сама запрыгнула на пластиковый борт умывальника и включила воду. Затем она открыла створки стенного шкафа и, встав на задние лапы, коснулась носом бежевого свитера — именно того, на который подумал Илья. Самым большим достижением явился следующий номер: кошка взяла в зубы сигмогрифель и наскоро начертила на пластиковой обшивке рубки неровную, но узнаваемую букву Ж. Илья с трудом верил в происходящее. Тем не менее, это был единственный способ отдалиться от гнетущих мыслей и на время забыть о погибших товарищах, о нелепых смертях колонистов и о полубредовых снах, где появилась странная аморфная фигура. Насчет последнего Илья не был вполне уверен в себе — все это могло и не быть сновидением либо галлюцинацией, как бы дико это не звучало. С другой стороны, после всего произошедшего на Соло, пребывая в одиночестве внутри огромного космического судна, нетрудно было войти в какой-нибудь сенсорный ступор, в навязчивый бред или помрачение сознания. Отчасти поэтому даже самые смелые и удачные эксперименты с Живкой, какими являлись команды о написании литер, все же казались Илье чем-то не совсем реальным, чем-то скорее из сферы сновидений, одолевающих уставший разум.

«Стерх» уверенно несся в пространстве, направляясь к давно знакомым окрестностям Земли. Музыка парсеков, секунд, минут, часов и дней звучала с переменчивым настороженным ритмом, в котором угадывались мелодические ходы ожидания чуда и глубинные ноты воспоминаний о невероятном, но настоящем…

Часть 2. КОЛЫБЕЛЬ

Сливки вскипели. Тем временем ошпаренные, нарезанные пластинами подосиновики летели навстречу раскаленной сковороде. Красно-белые дольки падали, переворачиваясь, отскакивали от блестящего металла, крутились и сталкивались в горячем пространстве, снова падали вниз. Шипение грибной плоти усиливалось. Мелкие кристаллики соли меркли.

Илья иногда любил готовить сам. Разве что кухонной системе позволялось внимательно следить за температурой нагрева, чтобы тормознуть процесс на запрограммированной величине.

Илья взял крепко связанный пучок петрушки и укропа, насыпал в середину кари, гвоздику, черного перца, с хрустом внедрил лаврового листа. Шипение прекратилось, сковорода остывала. Подбежала Живка с пакетиком корицы.

— Молодчина! — привычно похвалил кошку Илья. — Но пока ты искала пакет, я успел передумать. Корицу мы добавлять не будем. Извини.

Живка, щуря глаза скрылась с пакетиком в зубах — понесла на место. Илья засыпал грибы в горшок, залил сливками, добавил ароматный пучок зелени, посолил и накрыл крышкой. Час тушения в духовке и блюдо готово. В углу вымытая и высушенная кухсистемой сковорода медленно занимала свое исходное положение в посудном блоке. Илья тронул панель на стене — включившийся телеэкран мгновенно выдал голофоническое изображение: клип восходящей звезды Арины Миковой, снятый не так давно на Юпитере. Въезд в фиолетовый редкий туман и закручивающиеся синестетическими спиралями аккорды. Завораживающее безвкусностью и нелепостью дерьмо, подумал Илья. Он протянул было руку к панели, чтобы переключить канал, но тут в кухню с глухим недобрым рычанием вбежала Живка. Ее шерсть стояла дыбом, хвост был максимально распушен. Она взглянула на своего хозяина и умчалась обратно в зал. Илья даже не услышал, а как-то почувствовал кожей отрывистый холодный свист, переходящий в шорох. Живка зашипела и снова вбежала в кухню, на этот раз, чтобы забиться под плиту.

Илья заглянул в зал: все, как обычно, ничего особенного. Взгляд остановился на окне. Пара крупных ворон тяжело взмыла с ветки, посыпался вниз синеватый снег. Московское небо застыло грязно-белесым навесом над самой серединой января… Стена комнаты шатнулась и пошла навстречу. Отлетел в сторону низкий прозрачный столик. Илья ударился плашмя, сполз по стене на пол и только тогда осознал, что его атаковали со спины. Он не успел поднять голову, как его схватили за плечи, легко, словно синтетический комбинезон, подняли в воздух и швырнули обратно — в сторону коридора. Илья упал на четвереньки, перевалился на плечо, схватил с ближайшей полки небольшую тяжелую вазу и обернулся.

У противоположной стены стоял человек. Он был облачен в эластичный костюм синего цвета без застежек, пуговиц и карманов. Незнакомец шевельнулся и сделал шаг. Тут Илья разглядел то, чего не было видно мгновение назад. У нападавшего были неестественно длинные руки, костюм оказался бугристой и шелушащейся кожей, а головы просто не было. Из его груди вперед на полметра выдавался прямой толстый клюв, на конце клюва, по его бокам располагались отливавшие желтым глаза без зрачков. Существо повернулось в профиль и сделало быстрое замысловатое движение руками. Вместо кистей руки оканчивались плоскими лиловыми лезвиями. Спустя секунду тварь возникла прямо над Ильей. Синяя плоть быстро пульсировала всей поверхностью. Существо не издавало даже малейших звуков или запахов. Казалось, оно теперь решило внимательнее изучить человека. Желтые глаза сощурились.

Илья отполз вбок, привстал и метнул вазу в синее тело. Ваза попала существу в плечо, рядом с клювом. Тварь даже не шелохнулась, как будто прекрасно знала, что подобный удар окажется для нее сравнимым по силе со шлепком бумажного шарика. Ваза упала на ковер. Сразу же у сосуда оказалась синяя нога без пальцев. Одним выверенным движением конечности существо поддело вазу, та взмыла вверх и взорвалась тысячей мелких осколков, рассеченная рукой-лезвием. Илья еле успел спрятать лицо от множества острых частиц. На кухне под агрессивно ухающую музыку визжала Арина Микова. Тварь пошла на Илью. Он метнулся к стенному шкафу, но деревянные дверцы распались перед ним на множество щепок. Лиловые лезвия работали с бешенной скоростью. Илья ощутил сокрушительный удар ногой в грудь, только когда упал на спину в другой части зала. Он закашлялся и еле успел откатиться в сторону — сразу два лезвия синхронно вошли в пол. Тварь оперлась на застрявшие в полу руки и врезала ногой Илье в голову. Тот успел инстинктивно подставить руку и чуть смягчить удар. Все это напоминало дурной сон. Илья, шатаясь, брел вдоль стены, а над его головой синие руки крошили полки, светильники и картины. Снова захват за плечи и бросок: человек пролетел через всю комнату и упал у останков стенного шкафа. Тут же его впечатало внутрь шкафа брошенное тварью большое кресло. Илья прочно засел среди свалившейся на него одежды и под грузом кресла. Правая рука случайно задела холодный металл. Это был ледоруб. Когда-то он принадлежал Ольге. Илья до сих пор не мог от него избавиться. Не получалось. Или не хотел. Толчком ног выпихнув наружу кресло, сбросив с себя пару летних ярких рубашек, Илья выбрался наружу с ледорубом наперевес.

— Что тебе нужно? — услышал он свой голос откуда-то издалека. Левое ухо не слышало, голова гудела, как колокол. — Кто ты?

Тварь стояла шагах в трех напротив и молчала, вращая лезвиями.

— Да кто ты, твою мать?!! — заорал Илья и приподнял ледоруб.

Синяя фигура прыгнула. Дальнейшее Илья наблюдал как сильно замедленную съемку. Посреди хаоса, царящего в комнате, на него летело бесшумное жилистое тело. По мере приближения тварь плавно разводила свои руки в стороны, словно узкие отвратительные крылья. Медленный взмах ледоруба. Надвигающийся сверху синий клюв чуть приоткрылся. Вздувшиеся вены на шее у Ильи. Тварь, отражающаяся в человеческих зрачках. Ближе, ближе и ближе. Ледоруб, сверкнув, идет навстречу синей массе. Удар нацелен туда, где у существа могла бы располагаться голова. Клюв чуть разворачивается и открывается еще шире. Руки-тесаки далеко, ледоруб почти у цели. Из глубины клюва выбрасывается кроваво-красная лента языка пугающей длинны. Язык ловко обвивает ствол ледоруба и рывком напрягается. Илья чувствует, что оружие вырвано у него из рук. Клюв смыкается на металлической рукоятке. Тварь движется над Ильей. Все это похоже на подводный бой.

И тут съемка перестает быть замедленной. Лезвие вспарывает Илье плечо, синий локоть бьет в челюсть, и летящее тело в доли секунды скрывается за спиной человека — с ледорубом в клюве, без малейшего звука.

Илья, схватившись за кровоточащую рану, идет в другую комнату. Там, в выдвижном ящике стола лежит импульсный парализатор. Путь прегражден двумя скрещенными лиловыми лезвиями. Илье показалось, что тварь не имеет явных намерений его убивать. По крайней мере в этот раз. Тут же ему в лицо оказалось выброшено левое лезвие. Илья чудом отступил на полшага вправо и это явно спасло ему жизнь. Взамен он принял моментальный и уже знакомый удар локтем в челюсть. Тварь действовала молниеносно, уверенно и экономно, не совершая лишних движений. Илья, еще не зная, удержался он на ногах или сейчас упадет, ткнул кулаком в синий корпус. Неясное мягкое противодействие прижало человека к стене. Тварь повернулась, и по щеке Ильи с размаху полоснул длинный язык. Это был словно удар кнутом. Ударившись затылком о стену, Илья стал сползать на пол. В глазах потемнело, поэтому он уже не мог видеть серии мощнейших ударов синих рук, которые высекали осколки из стены в нескольких миллиметрах над его головой. Илья услышал только несколько звонких соприкосновений и потерял сознание…

* * *

Только несколько бесшумных соприкосновений теплого шершавого языка с расслабленной ладонью. Илья с трудом открыл глаза. Он лежал на полу у входа в свой кабинет. Живка перестала лизать его руку и подняла голову.

— Че-е-ерт, — сдавленно простонал Илья.

Плечо саднило. Левая щека горела огнем белой боли. Шея поворачивалась с трудом. Илья осторожно перешел в сидячее положение.

— … увлекательнейшее путешествие по альпийским лугам и горнолыжным курортам, — раздался бодрый голос из кухни. Там все еще работал телевизор. — Стоимость тура — семьдесят кредит-эквивалентов!

— Пойди-ка выключи эту муть, — обратился Илья к кошке, быстро представив, как она вспрыгнет на край плиты, подойдет к стене и нажмет лапой на сенсорную панель. Собираясь в экспедицию на Соло, Илья отключил у домашнего компа систему аудио-диалога, да так и оставил.

Живка деловито умчалась на кухню. Животное спокойно, значит дома остался только я, подумал Илья. Тем не менее он поднялся, прошел в кабинет и достал из ящика парализатор. Держа оружие у бедра, Илья пошел в зал, переступая через разбитую мебель и осколки плафонов. Звук на кухне отключился. В зале никого не было, но царил полнейший разгром. В двух других комнатах тоже никого не оказалось. На полу, в коридоре, возле разбитой в щепы тумбы лежал ледоруб. Входная дверь оказалась чуть приоткрыта. Илья осторожно вышел за порог. На дворе было морозно, солнце уже село. Никого.

Рана на плече оказалась не такой уж серьезной — лезвие задело только ткани, пройдя мимо кости. Кожа на щеке была немного рассечена. Пара ссадин на лице, штук пять шишек разной величины на голове. Ребра целы. Множество синяков и ушибов на теле. И странные ощущения нереальности произошедшего, невозможности случившегося. Разбитое вдребезги зеркало, распоротые картины в сломанных рамах, свисающая с потолка проводка и два глубоких следа от лезвий в полу. Глубокие и кривые царапины через всю стену в зале. Илья обработал раны, потом некоторое время смотрел на мелкие пятна своей засохшей крови вдоль стены — темно-красный стремительный узор из множества точек. Как только Илья проглотил капсулу «тонизина», головная боль прошла. В состоянии какого-то ватного аффекта он побрел на кухню, достал из духовки еще теплый горшок, вынул оттуда пучек зелени, взял хлеба и принялся за грибы. Они стушились превосходно.

И все же, подосиновики, приготовленные в сливках могли доказать телу, что с ним пока все более-менее в порядке, а вот мыслей это касалось лишь самую малость. Илью опять переполняли вопросы, не находящие в нем ответов.

Прошло полтора месяца с тех пор, как он прилетел домой, на Землю. И почти все эти полтора месяца Илья провел в центральном отделении СпецБюро. Дело «Стерха» стало засекреченным делом N1. На Земле еще никто не знал о том, что случилось. Корабль отогнали куда-то к Сатурну. Илья, как единственный выживший, так или иначе, попадал под подозрение. Действительно, почему он выжил? Если бы он знал сам.

Илья включил кофеварку. Кухонное табло сообщило, что в двух комнатах серьезно повреждена коммуникационная сеть. Слегка побаливал позвоночник.

Полтора месяца гуманных дознаний, проверок и перепроверок. Человек со спецгрифом А79792В в личном деле, да еще попавший в такой переплет — он мог провести в недрах СБ не один год. Или это уже стало его навязчивой идеей? Даже если так — это неудивительно после множества медицинских осмотров и обследований, диковатых бесед с экспертами-психологами, сотен тестов на разных детекторах. На «Стерхе» спецы из СБ не обнаружили никаких следов инородной материи. Ни посторонних микроорганизмов, ни вирусных форм. Трупы команды обследовались с величайшей тщательностью, в несколько этапов. Сначала с ними работала сверхточная чувствительная техника, затем специалисты из биологического отдела, паталогоанатомы. Никаких отклонений и никаких ответов на вопросы. А Илья в этом случае хотел знать, что же случилось не меньше, чем СБ. Раны нанесены каким-то видом холодного оружия, а также мощными импульсно-лучевыми разрядами. Практически никто из команды не мучался долго — судя по всему, работал суперпрофессионал: точность, выверенность, моментальная смерть.

Всю команду «Стерха» тайно доставили на Землю. Через месяц было произведено так называемое «закрытое захоронение». Об этом не знали даже родные и близкие погибших. СБ серьезно опасалось большой паники среди населения, давно привыкшего только зарабатывать и тратить свои деньги и видящего горы трупов лишь в некоторых фильмах. К тому же, в несчастный случай вряд ли кто-либо надолго поверил.

Илья прошел все возможные проверки. При этом он, как всегда, держался несколько холодно, подчеркнуто вежливо и с достоинством. Все проверки прошла и Живка. Илье было тяжело адекватно объяснить сверхвнимательным агентам, зачем он привез животное с собой. Простая фраза — «наверное, я ее пожалел» не значила для них ничего. И то, что хоть что-то живое помогло Илье вернуться назад не спятившим, являлось для СБ ответом только с большой долей приближения.

Он выпил кофе, поднялся и похромал в кабинет. В том месте, где он вырубился, Илья непроизвольно остановился. В это верилось с трудом. Проведя ладонью по стене, он убедился, что зрение не обманывает его. Перед ним находился рисунок, выбитый в стене несколькими ударами лиловых лезвий-рук. Восемь-девять глубоких, удлиненных выщербов образовывали совершенно отчетливый и лаконичный образ. Это была одна человеческая рука. Она располагалась вертикально, пятипалой кистью вниз. Чуть отогнутый локоть, резкий обрыв плеча. Что-то подсказывало Илье, что образ им понят совершенно верно. К этому все, видимо, и шло. Неужели это возможно? Неужели все способно связаться в один узел, в единое целое?

Он вышел в коридор и долго стоял, глядя на ледоруб. Он пытался как можно отчетливее вспомнить звук, предварявший появление твари — отрывистый и чуть шипящий свист, заканчивающийся каким-то шепотом или шорохом. Что-то похожее было и на «Стерхе», в глубоком и мрачном бреду. Взвизг радиоволн и звук детской погремушки или марокаса. СБ о галлюцинациях в коридорах «Стерха» не знало ничего. Да и как это было можно описать, тем паче в положении Ильи — единственного выжившего при более чем странных обстоятельствах? В поведении необыкновенной зеркально-золотистой фигуры на «Стерхе» и в особенностях динамики синей твари, появившейся у Ильи дома, было что-то общее. Бесшумность, скорость и отточенность движений. Некая непостижимая грациозность. И полная непонятность целей.

Связываться с СБ Илья не хотел. Они сами могут появиться при малейшем поводе. Возможно, такой повод у них будет уже завтра утром.

Илья прошел к себе в кабинет и надел на голову тонкую нить тиары компьютера. Привычное усилие и вот перед ним виртуальная квартира отца в Лиссабонском научном Центре. Вызов напрямую не шел. Появился звенящий предупредительностью голос авторегистратора, который сообщил, что Всеволода Семеновича сейчас нет в киберпространстве, поэтому целесообразно оставить ему сообщение в любой форме. Илья сразу воспользовался университетским кодом и попросил отца встретить его завтра в Лиссабоне. Тут же Илья заказал себе билет на Атлантический экспресс.

За окном пошел медленный и спокойный снег. В пятне света, который падал из окна на ближайшее дерево, на кривой ветке акации сидела неподважная ворона. Январь скоро собирался заканчиваться, а людские развлечения и не думали прекращаться.

Лиссабон, — Илья показал проводнику пассажирскую карту.

До отправления поезда оставалось десять минут. Экспресс на магнитной подушке развивал скорость свыше тысячи километров в час. Через восемь с половиной часов он прибывал в Лиссабон, на Пригожинский вокзал. Атлантический экспресс имел стопроцентную надежность и не оставлял пассажирам ни малейшей надежды на перегрузки.

Илья огляделся и занял свое место в купе. Существовала возможность, что за ним велось наблюдение со спутника. Скорее всего спутниковая слежка могла дублироваться опекой двух СБ-агентов.

Конечно, думал Илья, слежка возможна. Слежка вероятна, даже несомненна. На перроне был такой подтянутый мужчина в спортивном костюме. С взрослым доберманом на поводке. Илье было известно, что в СБ использовали специальных собак с имплантированной им высокочувствительной техникой слежения. Если объект уходит от наблюдения агента, тот пускает по следу собаку. Животное обладает сверхчутким нюхом, слухом и транслируемым хозяевам зрением. Без специального импульсного приказа доберман нападать не станет, он будет просто идти за объектом, покуда это будет физически возможно. Впрочем, говорили, что иногда с этими зубастыми ищейками случались непредвиденные казусы. Например, неожиданно мог проявиться родительский инстинкт к попавшемуся на пути маленькому дорожному роботу.

В вагон мужчина с доберманом не сел — Илья убедился, что они остались на перроне. Молодая парочка в его купе не тянула на агентов. Вообще, такого рода слежка была в некотором роде нарушением существующего законодательства, но случай с колонией на Соло тянул на то, что СБ могли получить исключительное право касательно расследования.

Экспресс тронулся. Мужчина на перроне уплыл за границу окна. Сразу же из сумки Ильи высунулась серая мордашка Живки.

Илья вдавил кнопку и из проема над его головой стало плавно опускаться черное непроницаемое забрало. Через несколько секунд Илья сидел в затемненной каплеобразной скорлупе, отделявшей его от соседей напротив.

Илья посмотрел в зеркало, появившееся слева. Шрам на щеке поразительно быстро заживал. На коже теперь оставалась только розоватая прямая полоса. Шишки на голове сошли. Это было странно. Но в сравнении с внешним видом и манерами вчерашнего гостя эти странности неминуемо и быстро меркли.

На мониторе, дающем удобную для глаз скорость картинки в окне, появились, как сообщалось в углу, окраины Белостока. Пронеслось на восток небольшое окультуренное болотце с лотосами и крупными утками. Илья переключил монитор в режим телеканала. Появилось голографическое изображение черноусого диктора в дорогом темно-зеленом пиджаке. Новости. Илья одел микронаушники — две невесомых пушинки с логотипом экспресса.

— То, что несколько часов назад произошло на железнодорожном вокзале в Бруклине, — озабоченно сказал диктор, — не укладывается ни в какие по человечески объяснимые рамки. Это сообщение транслируется сейчас по всем основным телеканалам и Глобальной Сети. Пятьдесят пять пассажиров поезда, который должен был отправиться в Миннеаполис, убиты. Уничтожен пассажирский вагон. Сейчас мы покажем видеозапись, снятую контрольными камерами, находящимися у перрона. Просьба — после просмотра материала сохранять спокойствие и не допускать паники. Ситуация находится под контролем правохранительных органов.

Появилось трехмерное изображение. Поезд, стоящий у серо-коричневого перрона под огромным стеклянным куполом. Горят светильники и несколько прожекторов наверху. Диктор на вокзале объявляет о начале посадки на поезд, следующий до Миннеаполиса. Перед вагонами толпятся люди. Стоит два автопогрузчика — колесные роботы-манипуляторы старого образца. На перроне вздымается небольшой вихрь, люди придерживают головные уборы и полы плащей. Незаметно для глаза в самой гуще толпы появляется некое уплотнение. Затем распрямляется двухметровая фигура. Раздается женский визг. В толпе стоит нечто чудовищное: антропоморфный монстр, ужасно похожий на то существо, которое на корабле «прокатило» Илью до лифта. Только на Бруклинском вокзале у монстра были свои особенности в строении. Это была зеркальная плоскость цвета золота, прямоугольной формы, стоящая на двух тонких конечностях. По бокам из «зеркала» выходили четыре непомерно длинные руки. Они непрестанно меняли свою форму — то утолщались, то закручивались штопором, то становились знакомыми плоскими, сверкающими лезвиями. Наверху это тело оканчивалось какой-то цилиндрической болванкой. Существо не имело признаков одежды и аммуниции и казалось цельным, будто отлитым из темного золота.

Первый взмах одной из рук сбил с ног десяток человек. У нескольких упавших не оказалось голов. Через несколько секунд на голубую крышу вагона гулко упало три-четыре предмета. Можно было успеть заметить до того, как эти предметы скатятся на другую сторону вагона, что это человеческие головы. На голубой стали крыши осталось три прерывистых кровавых следа, составивших незамысловатый узор.

Люди с криками побежали в разные стороны. Некоторые падали, некоторые заскакивали в двери вагона. Как и всякие кровавые документальные кадры, это зрелище вызывало холодное и депрессивное оцепенение. Это было правдой и правдой ужасающей до глубины души. Голографическое телеизображение, снятое на другом конце Земли, источало мощнейшие сгустки животного страха. Такой страх особенно возрастал, когда возникал в самой гуще панически мечущейся толпы.

Зеркальное тело не совершало резких или лишних движений. Разрубив несколько бегущих пассажиров своей трехметровой и похожей на топор ручищей, оно совершило большой бесшумный скачок к основному скоплению толпы. Люди в ужасе остановились и отступили. В золотой отполированной поверхности отражались перекошенные, бледные лица. Это создавало жутковатый эффект: монстра как бы не было самого по себе, он состоял из переменчивых отражений людей, их лиц, одежды, из фрагментов перрона, частей бортов вагона, ярких пятен светильников. Плоское тело чуть отклонилось назад и поймало отражение прожектора под стеклянным сводом. По человеческим глазам полоснуло бело-желтым бликом. В ту же секунду все четыре руки сомкнулись в какой-то бутонообразный жест и болванка головы беззвучно завертелась вокруг вертикальной оси. Из сомкнутых зеркальных конечностей стали вылетать синие ослепительные молнии. Люди взрывались на мелкие куски, не успевая отступить и на пару шагов. Чудовище, не прекращая стрелять, прыгнуло в толпу и невыносимо ярко сверкнуло. Высоко в воздух взлетело несколько человеческих тел. Молодая женщина в оранжевом с белыми полосами плаще упала на крышу вагона, страшно ударившись головой о небольшой выступ гравитационного стабилизатора. Перрон покрылся десятками неподвижных изуродованных тел.

Тварь мгновенно оказалась рядом с роботами-погрузчиками. Те не успели предупредительно отъехать, как были смяты в груду металла неожиданно накрывшей их плоскостью. Тут же, из горизонтального положения, чудовище взмыло на три метра вверх, держа останки роботов четырьмя руками. Секунда — и груда железа с лязгом врезалась в вагон. Монстр втянул руки в свое тело. Стало видно, что вместо болванки у него более-менее различимая голова. Эта голова продолжала вращаться, демонстрируя тем, кто остался жив пять одинаковых лиц. Лица были похожи. Условные черты, глаза, нос, рот, скулы. Вращение усилилось и стало видно одно общее лицо, гораздо более живое, чем составляющая его пятерка схематичных масок. Но только Илья присмотрелся к этим чертам, как изображение полыхнуло желтым пламенем. Камера выдала серию радужных помех. Когда видимость прояснилась, стал виден развороченный корпус вагона, накрывший мертвые окровавленные тела на перроне. Никто в этот день не поехал в Миннеаполис, а пятьдесят пять человек были буквально разодраны на части. Никакого монстра больше не было видно. Словно все это — только плод воображения миллионов телезрителей, которые желали острых ощущений, устав от счастливого потребления и неуклонного роста благосостояния.

Так вот как была убита команда «Стерха». Вот как было уничтожено население трип-колонии. Илья проглотил ком вязкой слюны. Слегка дрожали руки.

Как только появилось изображение диктора, Илья отключил экран. Теперь поднимется всеобщий шум и паника. СБ не сможет скрывать информацию. Теперь им должно стать ясно, что все происходящее — превосходит обычные подозрения в терроризме. Все происходящее — факт проявления какой-то совершенно иной реальности, нечеловечески жестокой и абсолютно чуждой. СБ имеет повод снова подвергнуть Илью проверкам, но теперь они увидели, что или кто действует в роли агрессора.

Илья посмотрел на Живку. Та спала на сиденье, спрятав нос в лапы. Илья поднял черное забрало. Молодая пара напротив сидела перед включенным телеэкраном, видимо, только что посмотрев тот же репортаж. У девушки был косо приоткрыт рот, она смотрела на Илью или сквозь него мутным, полным ужаса взглядом. За окном пролетали доходные, выгодные и предельно рациональные земли. Гигантские сверхустойчивые здания, сверкающие комплексы индустрии развлечений, завязанные в замысловатые узлы автомагистрали и спроектированные точными вычислениями идеально удобные парки.

* * *

Атлантический экспресс проехал Тахо и гигантский Энергоцентр, снабжавший тремя видами энергии почти всю территорию Европы. Промелькнули оливковые территории, затем кажущиеся бесконечными ряды пробковых дубов.

Голос из динамиков сообщил, что через десять минут поезд прибывает в Лиссабон. До Университета добираться не более получаса. СБ наверняка в курсе, что Илья направляется к отцу. Что ж, подумал Илья, посмотрим.

На вокзале он сразу увидел отца. Они крепко обнялись.

— Когда ты вернулся? — спросил отец взволнованно. — Вчера получаю от тебя сообщение… так неожиданно.

— Совсем недавно. Да ты не волнуйся так, у меня все в порядке. Поехали скорее в Университет, по дороге все расскажу.

Илья быстро оглядел перрон и входы в здание вокзала. Множество охранников в бронежилетах, пассажиры и провожающие, жмущиеся поближе к бронированным стеклам порталов. Все возбужденно обсуждают новость из Бруклина, разнесшуюся по всему миру. В воздухе — ажиотаж и настороженность. Явной слежки СБ не ощущалось.

Они с отцом сели в его гелиомобиль последней модели и отправились на юг, в Университетский город, расположенный в самом крупном научном Центре Европы. Небоскребы разных цветов и отливов проплывали по обе стороны машины. Иногда над головой пролетали легкие городские флаеры. Илья не был здесь четыре года. Пока отец пересказывал ему то, как он воспринял эти невероятные новости из Бруклина, Илья вспоминал океанский пляж, Ольгу в ярко желтом купальнике, высокое и почти белое небо, вечернее оливковое небо, звездное небо, давящее пространство дальнего космоса, пустые коридоры и отсеки «Стерха», горы трупов, сложенные отчетливой пирамидой, падение из флаера на холодные тела своих товарищей по команде, сон, явь и жаждущее жертв и крови существо из черной вселенской бездны.

— Эй, сын, — раздался голос отца. — Ты чего такой бледный? Выкладывай, что там у тебя стряслось.

Илья неожиданно понял, что отцу пока лучше знать как можно меньше.

— Пап, я сейчас занят одним серьезным исследованием. Нужно будет связаться с лингвистами, психологами и спецами по нейробионике. Но сначала мне нужно самостоятельно проделать работу. Мне нужно знать все о том одноруком человеке, помнишь? О Маде. Очень нужно.

— Мада? — отец с улыбкой глянул на сына. — Зачем он вдруг тебе?

— Он жив? — Илья понял, что, задав этот вопрос, он непроизвольно напрягся. Сразу почувствовался выброс в кровь адреналина. Над открытой кабиной гелиомобиля прошуршало два охранных красно-желтых флаера. Отец не торопился с ответом, он прибавил скорости и стал обгонять зеленый гелио-универсал. Илья ждал.

— Я очень давно не видел Маду, — наконец сказал отец. — Но знаю точно, что он жив и здоров, хотя ему сейчас девяносто пять лет.

Илья с облегчением перевел дух. Их машину обогнал прежний зеленый универсал. За управлением находилась девушка с развевающимися волосами и гордо вздернутым подбородком. Ее машина уверенно обошла их гелио и умчалась вперед на приличной скорости.

— Лихачка, — иронично заметил отец.

В салоне мелодично прозвенел позывной связи. Раздался женский синтезированный голос:

— Всеволод Семенович, вас просят подтвердить ваше участие в завтрашнем собрании по поводу внесения изменений в политику структурирования экстрем-информации в Глобальной Сети.

Курсов-старший включил передачу и сказал:

— Буду. Пусть передадут Макееву — мне нужны все последние выкладки по новым защитным кодам.

— Что там у вас? — спросил Илья.

— Да видишь, и нас коснулось это непотребство в Бруклине. Ты-то что скажешь по этому поводу? Что это за чертовщина?

— Пока еще не понимаю, пап. Но в Апокалипсис такого пошиба я не верю.

— Информация засекречена?

— Какая информация? Связанная с этим монстром?

— Ну да.

— По-моему, если все это прошло сразу по всем телеканалам, то держать остальное в секрете долго не удастся.

— Остальное? А что, были еще какие-то случаи?

— Я не слышал. Я имел в виду, даже если что-то и держалось до этого в секрете, то теперь…

— Люди паникуют. Представляешь, такой контакт с иным разумом? Тут и силы обороны впору привлекать.

— Ну, судя по тому, что я видел сегодня по телевидению — поймать эту штуку будет нелегко.

— Откуда она только взялась, эта тварь? Подумать только — полсотни ни в чем не повинных человек! Несколько стариков, женщины.

— Детей среди убитых нет?

— Нет, детей нет.

Деловой и культурный центры Лиссабона остались позади, теперь за окнами размеренно проплывали различные типы жилых кварталов: серые семиэтажные дома старой архитектуры с крышами-батареями, высотные остроугольные массивы из желтого фобонита, противостоящего сырости и ветрам, соединенные в гигантскую цепь районы-ульи, способные вместить десятки тысяч человек. Гуляющих пешком в это время года мало, но те, кто попадается по дороге — одеты ярко и хорошо. Промелькнул сияющий синим большой стеклянный купол рынка. Жилые кварталы постепенно сошли на нет, наконец открыв взгляду цвет приморских равнин — жемчужно-серый и зеленый, чуть коричневый. Пахло морем и пылью одновременно. Над дорогой пролетели две упитанные чайки.

Впереди показался блестящий на солнце башнями обсерваторий научный Центр. «Ученск» как называл его иногда отец. Они въехали в длинный туннель, в котором было светло, как днем. По левую сторону находился почти целый подземный городок — автоматизированные сервисные фирмы по ремонту, энергообеспечению и модификации разных транспортных средств. В одном из подъездов Илья с улыбкой отметил зеленый универсал — девушке со вздернутым подбородком пришлось сойти с трассы. Отец тоже заметил знакомое гелио:

— Лихачка думала, что любые сани едут сами.

Машина гулко вынырнула на открытую трассу. Всеволод Семенович круто свернул вправо, в сторону Университетского города.

* * *

Отец рассказал Илье, что с Мадой познакомился, когда только начал работать над проектом «Коллапторной системы синхронизаций в Глобальной Сети». Он выехал с экспедиционной группой в Западные Саяны для установки спутникового коннектора. Там и произошла встреча с Мадой. Он действительно был шаманом. Мада вылечил молодого Всеволода Курсова от начавшейся у того сильной горячки. Болезнь сопровождалась сильным бредом и галлюцинациями, вызванными высокой температурой. Мада долго расспрашивал Курсова о его жизни, о работе, о семье. Очень удивился и оживился, когда узнал, что у Всеволода недавно родился сын — Илья. Уходя, взял электронный адрес отца.

— У меня тогда сложилось впечатление, — сказал отец Илье, — что этот человек мог каким-то образом видеть мои болезненные галлюцинации. Он как будто читал по глазам и выражению лица. Видимо что-то прочел там и о твоей судьбе, потому что после этого случая он связался со мной и узнал, что я еду на Дальний Восток. Попросил взять тебя с собой. А так, вообще, Мада постоянно со мной шутил, редко говорил серьезно. Я был очень занят своими разработками. У нас с ним, конечно, были приятельские отношения, но он будто знал, что ты вырастешь и тогда сможешь оказать ему какую-то помощь или наоборот — он сможет быть полезен тебе. Но за всеми делами это как-то забылось. Знаешь, как наивная и несколько патетичная романтика в старых фантастических рассказах…

— Я виделся еще один раз с Мадой в Дели, — продолжал отец. — Там проходила крупная конференция по развитию новой ступени нано-технологий. Пригласил туда и его. Он приехал. Казалось, только, чтобы убедиться, что я жив и с тобой все в порядке. Мы общались немного странно. Почти ни одного серьезного слова. Все шутки да прибаутки какие-то. Мада задал этот тон и я уже не смог с него «сойти». Потом его след где-то затерялся. Ни сообщений, ничего.

— Откуда же ты знаешь, что он жив и здоров?

— Недавно по Сети обнаружил одного человека. Молодой парень, из радикалов. Увлекается урбанистическим шаманизмом. Выяснилось, что он иногда видится с Мадой. Вроде бы даже учеником у него, что ли.

— Мы можем с ним связаться сегодня?

— Думаю, да. Но сначала свяжемся с мамой — что ж ты не известил ее о своем возвращении? И сходим вниз, перекусим. Там новый ресторан теперь, знаешь, неплохой. Не хочешь ли, к примеру, тушеных грибов, а?

— Нет, — Илья решительно помотал головой. — Грибы я уже ел вчера. Лучше каких-нибудь блинов с творогом.

* * *

Клио подъехала к углу большого учебного корпуса, увенчанного наверху прозрачной стеклянной сферой. На ступенях стояла белокурая девушка в светлом шерстяном костюме. В руках она держала небольшого размера планшет.

Клио поймала взгляд девушки и быстро кивнула ей. Девушка пошла вверх по улице. Зеленый универсал поехал в другую сторону. Гелио быстро описало по периметру квартал и остановилось на стоянке около отеля «Университетский». Клио вышла и быстро отыскала девушку, идущую к отелю.

— Здравствуйте, — улыбнулась ей Клио. — Вы — Антонина?

— Да, — тихо ответила та. — А вы — Клио?

— Да, это я.

— Давайте поднимемся ко мне в номер.

Они прошли в сверкающий черными зеркалами портал.

В номере Антонины было довольно уютно. Аккуратность чувствовалась во всем. Ни одного неровно лежащего предмета, ничего лишнего. Они сели на большой цветастый диван и хозяйка включила торшер. Заиграла довольно громкая, но спокойная музыка. Антонина конспирировалась, как могла.

— Итак, — начала Клио в своей обычной вежливой и уверенной манере, — вы пожелали встретиться со мной, чтобы предоставить некоторую информацию по поводу последних событий.

— Да, это так.

— Насколько я поняла из нашего короткого предварительного разговора, мы остановились на этой сумме, — Клио показала девушке кредит-дубликат с высвеченными на нем цифрами.

Антонина секунду смотрела на цифры, потом перевела взгляд на Клио и кивнула.

Клио протянула Антонине кредитку:

— Деньги ваши. Отдельный иерархический счет в Мегабанке… Скажите, Антонина, почему вы решили поступить так? Зачем вам риск? Ведь в наше время все равно долго хранить информацию в секрете невозможно. А эти деньги я отдаю вам только за то, что первой получу эту информацию.

— Да, данные удерживать в секрете трудно. Видимо, именно поэтому я решила сделать такой ход. Мне сейчас нужны деньги.

«И немного славы в случае удачного исхода, — тут же подумала Клио. — Неужели все настолько серьезно, что сотрудники СпецБюро бегут, как крысы с тонущего корабля?»

— Хорошо, Антонина. Я вас слушаю.

— Знаете, мне будет легче, если вы дадите мне знать, насколько много сейчас известно средствам массовой информации. В частности вашему агентству. Тогда и я бы не повторяла уже известные вам факты и вам было бы проще ориентироваться…

«Смотрите-ка, как она заговорила», — пронеслось в голове Клио.

— Для начала, Антонина, меня интересует то, о чем не было информации ни по одному телеканалу и ни в одном электронном издании. В связи с чем экспедиционный корабль «Стерх» задержался на Соло-183?

Антонина испытующе посмотрела на Клио. В этом взгляде можно было уловить легчайшую тень брезгливого сожаления. Девушка помолчала, а потом сказала:

— «Стерх» не задерживался в колонии. Он вернулся полтора месяца назад.

* * *

Клио поднялась в свой номер. Она сразу же принялась составлять предварительные наброски и записи. Шеф информационного агентства «Инфорбис» много отдаст за этот материал. Антонина рассказала невообразимые вещи. Это было настоящим нонсенсом. Суперсенсацией, по сравнению с которой открытие и расшифровка древних никчемных записей давно канувших внеземных цивилизаций были детским лепетом.

Подумать только! СБ держало в секрете, что вся трип-колония истреблена, а «Стерх», потеряв всю команду, вернулся с единственным человеком на борту. Ни одного десантника не осталось в живых, тем не менее, выжил молодой исследователь. Никто пока и словом не обмолвился о его присутствии на Земле. Закон даже в данном случае был на его стороне, однако специалист по знаковым системам не обратился за защитой своих гражданских прав в Корпус Юриспруденции. Он уже несколько лет был под колпаком Бюро. Или каким-то образом сотрудничал с ними…

Мысли Клио появлялись с захватывающей быстротой и мгновенно выстраивались в пока еще предварительную, но все же четкую и логичную цепочку. Где-то во всей этой ментальной конструкции существовал невидимый резервуар, в котором содержалось нечто важное, способное серьезно перестроить саму конструкцию и по своему журналистскому опыту Клио была хорошо знакома с подобными вещами. Что-то вроде устройства, отменяющего некоторые из предыдущих предположений и задействующего новые.

Что-то таилось во всей этой мрачноватой истории. Ясно было только то, что этот шанс мог оказаться для и без того уже довольно известной журналистки по-настоящему звездным.

Теперь ей нужно было все о Курсове. Важной могла оказаться любая мелочь. Иногда с таких «мелочей», вовремя подхваченных и смело взлелеянных, начинались блестящие журналистские карьеры. Особый интерес вызывало то, что у Ильи Курсова на личном досье стоял Спецгриф N А79792В.

Клио требовалось проникнуть в виртуальные архивы СБ, где в особой базе данных находились закрытые файлы, те, которые содержали разгадку интереса спецслужб к Курсову. На этот случай у Клио был неплохой адвокат. Но самое главное — на этот случай у нее имелся один старый знакомый. Он мог взломать любую виртуальную защиту и пробраться в любую сетевую систему. Клио давно не виделась с ним, но была полностью уверена, что он для нее сделает эту работу. Застарелая форма влюбленности. Крайний романтизм натуры. Ну и, в случае занятости или других проблем, круглая сумма сверху. Все должно быть по честному.

Клио достала из своей дорожной сумки небольшой футляр и вынула оттуда отливающий платиной тончайший браслет даттера. Она надела даттер на правое запястье и слегка сдавила одно из звеньев. Перед глазами появилась узкая горизонтальная щель с бегающими в ней пестрыми цветами. Спустя мгновение щель распахнулась и Клио оказалась в киберпространстве — на своей зеленого цвета стартовой площадке. Легкое усилие памяти, мелькнуло круглое слово пароля и перед лицом аккуратно развернулся серебристый интерфейс. Клио еле заметно шевелила пальцами правой руки и иногда сжимала левую ладонь — она начала настойчивый поиск своего знакомого взломщика. Картинки возникали и исчезали, данные появлялись и уходили.

* * *

Илья одел на голову тиару и еще раз взглянул на нужный адрес конференции. Отец, стоявший рядом с ним, хлопнул сына по плечу и вышел в коридор.

Пронеслась сверхскоростная серия дат-сигналов и произошло включение. Илья оказался на привычной стартовой площадке в Виртуальном пространстве. Этот сектор сети был приятного оранжевого цвета. Университетский дизайн мало изменился за эти годы — плавные переходы округлых форм друг в друга, четко выделенные инфо-базы, замысловатая архитектоника эмпатоканалов.

Илья быстро переместился вправо и на возникшей эллиптической панели ввел адрес, данный отцом. Панель отозвалась положительным розовым свечением. Мгновенное перемещение. Илья стоял перед входом в большой куполообразный зал — это было изображение инфотактной конференции. Через весь объем купола шли чередующиеся черные и белые полосы, от этого поначалу рябило в глазах. Одной из особенностей ИТ-конференции, посвященной в основном мифологическим проекциям в киберпространстве, было наличие там симулянтных запахов. Пахло ароматической сосновой смолой.

Илья заранее выбрал себе аватар анонима — приятно усредненное изображение человека, сколлажированное компом из множества случайно выбранных фрагментов разных посетителей Сети.

На конференции было несколько лидирующих завсегдатаев, обладателей отменно сконструированных виртуальных тел и прикрепленных к ним он-лайн анимированных изображений лица. Это была довольно помпезно выглядящая группка людей — несколько женских визуалов и чуть побольше мужских. Они громко что-то обсуждали. Некоторые говорили вполне человеческими голосами, возможно своими, иные пользовались модными синтезированными тембрами. Как понял Илья, конференция постепенно вырождалась — обсуждение основных тем уступало место гораздо более живому и завлекательному общению виртуальных полов. Кибер-секс был в пике своей силы и славы.

В этот раз беседа лидеров конференции все же велась по теме. Новички или анонимы вроде Ильи не имели моментального права на высказывания вслух. Они могли ввести ограниченное количество символов на доступное для общего просмотра поле, сассоциированное с их визуалом, и если их реплика заинтересует кого-то из говорящих вслух, то такого посетителя «включают» в акустический режим. Иначе поговорить о наболевшем можно будет только с такими же анонимами и только в текстовом формате.

— Мы же все видели Бруклинскую запись, — громко сказал массивный человек, одетый в радужно переливающиеся складчатые одежды и невообразимо сверкающую шляпу. — Это феномен безусловно неземного происхождения!

У говорившего были реалистично сделанные чуть воспаленные глаза — намек на круглосуточную киберактивность — ярко-синего цвета. Иногда разноцветье разводов на его спине смыкалось в геометрическую фигуру, спрограммированную под вид бруклинского монстра: шевелящаяся четырехрукая фигура с аморфной головой, постоянно приплясывающая. Очевидно, рисунок на одеянии говорившего всякий раз модифицировался под текущую тему обсуждения. Илье показалось, что в этом есть что-то тупое и незрелое.

— Мы еще не можем делать столь категоричные выводы, Артем, — спокойно ответила почти обнаженная дама с гигантской гривой волос и золотисто-фиолетовой кожей. Ростом метра под два, она элегантно опиралась на полосатый выступ стены, на котором то и дело возникала реклама служб знакомства, новых турне киберзвезд и высококачественных стимуляторов деятельности головного мозга. — А вдруг это все — вокзал, чудовище, жертвы, свидетели — только виртуальный симулякр, инфо-подделка?

— Дина, ну как можно! — тут же отозвался крупный коричневый бульдог в клетчатом пиджаке, лежавший у ног полуголой модели и куривший сигарету в длинном костяном мундштуке. — Пятьдесят пять свежих могил на кладбище в Кепстери! То то и оно, что все происходило на самом деле.

Из его сигареты поднялось изящное облачко сизого дыма, на мгновение принявшее очертания вислощекого хозяина. Недешевая программа.

— Я слышал в последнем выпуске новостей «Инфорбиса», — подал голос юноша, с непомерно рельефными буграми мышц и явно гипертрофированной челюстью, — что монстр оставил на искореженном вагоне знак. Что-то вроде вилки…

— Да, — перебил юношу радужно сверкающий Артем, — только не вилка, а трезуб. Это символ Посейдона, древнейшего божества земных вод. Сын Кроноса и Реи, брат Аида и Зевса. Заметьте, что этимология его имени может допускать такую трактовку как «супруг земли» или «колебатель земли». То есть, это тот, кто может буквально поиметь нашу землю! А в этом, кроме разрушительного аспекта есть и созидательный, связанный с оплодотворением и плодородием.

Было заметно, что Артем произносит заученные куски текста из какого-то справочника или старой энциклопедии мифов. Бульдог у ног Дины уже с явным трудом терпел самодовольный апломб оратора в яркой шляпе. Дина заметила его раздражение и ласково потрепала пса по голове своей божественно сложенной ступней.

Илья решил больше не ждать, время было слишком дорого. Он подошел к огражденному золотыми нитями пятачку зеленой травы, где располагалась элита этой конференции. Справа от его лица загорелся красный огонек выходного сигнала, вслед за этим чуть ниже появился текст:

«Трезубец, выбитый на борту вагона, более прямо ассоциируется с оружием Шивы — тришулу. Такой знак оставляет после себя Угра — яростный аспект Шивы-разрушителя. К тому же четыре руки и пять лиц Шивы-Натараджи, к сожалению, не говорят в пользу безусловно привлекательной мифологемы Посейдона.»

Артем прочел текст анонима с серьезным выражением лица и отвернулся с недовольной миной. Фигурка на его спине сложилась в какой-то непонятный знак — очевидно, принятый на этом собрании в качестве условного.

— Как интересно, — Дина подошла к Илье и посмотрела ему в глаза долгим задорным взглядом. — Не откажетесь присоединится к нам? Хотелось бы услышать вашу версию произошедшего. Вы, судя по всему, интересный собеседник… На Артема не обращайте внимания, он неуравновешен под стимуляторами.

— Дина, перестань нести чепуху! — воскликнул Артем с интонациями крайней неуравновешенности. — Пусть подключается, послушаем. Может кальпа досрочно заканчивается и Рудра приходит ставить точку?

Где-то возле правого виска раздался уплотняющий пространство зумм, и Илья вошел в звуковую модальность.

— Здравствуйте, — сказал он и чуть кивнул Дине, гордо выпятившей свои блестящие груди. — Простите за вторжение, но прежде чем изложить свои взгляды по поводу прикладных функций мифов, я бы хотел узнать нет ли здесь человека по имени Эдуард, — и Илья высветил справа от своего лица код и наиболее часто употребляемый визуал Эдика, данный отцом. — Он мне сейчас нужен.

— Сам-то ты под каким именем? — мрачно спросил бульдог, ловко гася сигарету о собственную лапу. — У нас тут не справочное бюро.

— Эдик недавно вышел, — отозвалась Дина, по прежнему заглядывая со своей высоты в глаза гостю. — Я дам вам его координаты.

Перед левым глазом Ильи появилась короткая строка индивидуального канала. Илья считал.

Клио сидела на небольшой ажурной скамье в летнем парке. Позади с мерным блеском волновалось декоративное озерцо, легкий ветерок обдувал лицо. Игорь опаздывал на пятнадцать минут. Где-то в зеленых ветвях мелодично запела птица. По хрусту гравия на парковой дорожке Клио определила, что идет Игорь — все та же небрежная, шлепающая походка.

— Клио, здравствуй!

— Наконец-то, Игорь!

Они обнялись, Клио легко дотронулась губами до его щеки.

— Как твои успехи? — Игорь выглядел изрядно уставшим и вялым.

— Игорек, мои успехи не дают мне покоя.

— Что ты имеешь в виду?

— Мои успехи гонят меня все дальше и дальше, — Клио грустно улыбнулась, окутывая виртуального взломщика влажным взглядом.

— Дальше? Куда?

— Наверное туда же, куда и тебя. Это напоминает то, как ты бежишь и уже не можешь или не хочешь остановиться.

— Нет, Кли, мне уже с трудом дается этот марафон.

— Что так? Какие-то проблемы?

— Да как тебе сказать… Слушай, ты наверное не просто так здесь тратишь время. Рассказывай, что стряслось у тебя.

В принципе, Клио ожидала такого оборота, поэтому она спокойно перешла к делу. Ей нужен доступ в архив СБ. Кроме того, на этом можно хорошо заработать. Сломать защиту можно будет через подставное лицо. Изложение плана Клио заняло у нее десять минут. Игорь выслушал молча.

— Послушай, — наконец сказал он, — я уже не смогу взяться за это.

— Почему?

— Есть один крайне мрачный момент в моей теперешней биографии, я имею в виду профессиональную тему.

— Тебя захомутали, — Клио вгляделась в Игоря внимательнее. — Кто?

— В том-то и дело, что СБ. Год назад я попался, когда опробовал одну эмпатодекодерную систему. Взяли сразу, я даже восхитился их оперативности. Сначала думал — попал крепко. Потом думал, что могут предложить работу. Ничего подобного. По крайней мере пока. Представь, меня отпускают, но вот уже год я под таким колпаком, что все чаще подумываю завязать.

— Тебя подставил партнер? — спросила Клио.

— Скорее заказчик. Там мутная история, не хочу об этом говорить. Был легкий шантаж. В итоге вышло так, что если я буду продолжать взломы, то окажусь в роли самого настоящего стукача, а это уже похуже, чем просто сидеть, сложа руки.

— Ясно, — во взгляде Клио не было разочарования, только сочувствие.

— Извини, если бы не это… Тем более, впутывать в эту историю тебя.

— Не извиняйся. Не знаешь, кто бы еще мог мне помочь с этим?

— Клио, у СБ сейчас мощнейшая активизация, законодательное давление, свои черные ходы. Поиграть с банковским дат-каналом — еще ладно, но в нору СпецБюро сегодня никто не полезет. Не хотел тебя разочаровывать, но лучше держись от этого дерьма подальше. Сейчас СБ просто на ушах — все под подозрением.

— Я знаю, Игорь. Поэтому и хочу выяснить детали.

Тихий плеск озерной воды. Шелест листьев. Розовый гравий и золотистое небо сквозь прорехи в зеленых кронах.

— Ладно, Игорек, не бери в голову, — Клио поднялась и положила руку ему на плечо. — За меня не волнуйся, я осторожная в маму и крепкая в папу. Береги себя. Счастливо.

С этими словами аллея с ссутулившимся на скамье Игорем, озеро позади него и весь парк бесшумно исчезли. Клио откинулась в глубоком кресле, блеснув браслетом на запястье. За окном сгущался мутный лиссабонский туман.

Прошло около получаса и даттер на запястье Клио подал импульс вызова. Она поставила чашку с кофе на подоконник и, плавно опускаясь на кровать, вошла в кибер.

На зеленом фоне ее площадки мерцала звезда сигнала запроса. Клио встряхнула головой и звезда раскрылась в бледно-желтое окно диалога.

— Это вы, Антонина? — Клио удивленно вскинула брови. — Здравствуйте еще раз.

— Клио, я использую асинхронный канал незарегистрированного коннектора, — во взгляде Антонины бурлило странное беспокойство. — Вот адрес. Вам это будет интересно. В семь часов.

Изображение в окне померкло. Какое-то время Клио находилась на своей площадке, глядя в пелену цифровой зелени и вслушиваясь в поток слаборазличимых статических разрядов. Затем повалилась в кровать и увидела маленькие табачного цвета деревья, искусно нарисованные на плафоне под потолком. Они отбрасывали на верхние участки стен номера удлиненные извивающиеся тени. Клио тихо рассмеялась — она так и чувствовала, что все заработает само собой.

— Не одно, так другое, — пропела она и перевернулась на бок. До семи оставалось двадцать пять минут.

* * *

Странно, но Илья никогда раньше не слышал, как поет киберпространство. Неясный гармонический ход, через равные интервалы времени выносящий на поверхность туманные мелодические рисунки. Холодные волны высокой статики, упрямые импульсы сверхпроводников, что-то отдаленно напоминающее эхо сигналов запроса и тяжелых замков защиты от сбоев. Ритм, отбиваемый буфером обмена, соло тысяч синхронных включений в Сеть, усиление, замедление, соединение и слияние.

В этом было что-то поэтическое. Сеть давала в этот раз новые ощущения, и Илья с удивлением осознавал, что все дело в нем, а не в сетевых изменениях.

Илья активировал нужный коннект. Через четыре секунды он стоял в ослепительно белом пространстве перед темной стеной старого хвойного леса, отсканированного с большой точностью. Прямо под ногами начиналась кромка палых порыжевших иголок, словно они держались одна за другую и это не позволяло им сорваться вниз, в белую бездну незаполненного пространства. В действительности белого пространства по краям было не так уж много, работал эффект оптического замыкания ложной поверхности. Илья посмотрел чуть выше: прямо поверх черно-зеленых еловых лап крепился куб без передней стенки. Внутри это помещеньице было обито толстыми яркими коврами — пол, стены и потолок рябили замысловатым тканым узором. Сооружение напоминало подвесной вариант избушки на курьих ножках. Внутри избушки сидел молодой человек в маске медведя и чинил крепления на большом шаманском бубне.

— Ты кто? — не поворачивая медвежьей морды, спросил молодой человек.

— Я Илья, — ответил Илья. — А ты — Эдуард, так?

— Ну, — как-то невнятно произнес парень и отложил бубен вглубь избушки.

Илья уже точно знал, что это Эдик, и что больше здесь никого нет.

— У меня к тебе есть разговор, Эдик.

— Да? Какой? — парень схватил морду медведя за нос и рывком снял ее. Маска тут же исчезла в ковровом узоре. У Эдика оказалось приятное открытое лицо, кудрявые волосы до плеч и несколько оттопыренные уши. Грубого вида рубаха до колен медленно меняла цвета: от болотно-серого до грязно-лилового.

— У тебя эмпатоканал рабочий? — спросил Илья, заметив на одном из ковров в избушке знакомый геометрический блок.

— Погоди, — Эдик почесал под носом. — Сначала скажи, что тебе надо, а то я не любитель с каждым встречным эмпат врубать. Понимаешь меня, друг?

— Ладно, — Илья дружелюбно улыбнулся. — Я ищу кое кого. Возможно, ты у него учишься. Возможно, он давний знакомый моего отца. И, возможно, он ждет, когда я приду. А идти мне придется с атлантического побережья, поэтому, чем раньше я отправлюсь к нему, тем лучше. Понимаешь, друг?

— Вот что, Илья, — уже более дружественно сказал Эдик, — ты можешь немного подождать? Я схожу к Маде. Он тут неподалеку, совсем рядом.

— Ладно, Эдик. А ты не мог бы его впустить в кибер?

— Вряд ли он согласится. Мада никогда не пользовался Сетью.

— Эй! Передай, что Илья Курсов хотел бы приехать к нему в ближайшие дни.

— Лады! — донеслось из цветастых глубин избушки.

* * *

Ровно в семь Клио появилась по указанному адресу. Судя по оформлению, это был обычный узел: невзрачная серая комната, в одной из стен которой находилась дат-решетка — сцепление множества черных точек и дисков. По словам Антонины этот коннектор не был официально зарегистрирован. Как такое возможно, Клио не понимала, однако, у них в СБ могло быть еще и не то.

Один из черных дисков решетки увеличился, и в мгновенно расширившейся вдвое комнате появилась Антонина. На ней было темное длинное платье, волосы собраны сзади в короткий хвост. Спокойная и серьезная.

— У меня есть еще информация для вас, — сказала Антонина каким-то блеклым голосом.

— Что ж, — Клио чуть приподняла подбородок, — я вас внимательно слушаю.

— То, что касается засекреченной информации относительно Ильи Курсова.

— Хорошо, Антонина, я вас поняла. Каковы ваши условия?

Девушка как-то заколебалась, словно искала ответ и не могла его найти.

«Да что это с ней? — подумала Клио. — Или ей показалось мало, или ее просто используют в какой-то игре.»

— Дело в том… — слова давались Антонине с явным трудом. — Понимаете…

— Что с вами? — Клио приблизилась к агенту СБ.

— Клио, вы не думайте, нас не прослушивают, — вдруг заговорила та с другой интонацией. — Я долго не могла решиться, но, когда вы со мной связались в первый раз, тогда в отеле…

— Подождите, я не совсем понимаю, — Клио почувствовала нарастание какого-то абсурда. — Антонина, каковы ваши условия? Скажите мне сейчас четко и осмысленно.

Пауза. Неподвижная дат-решетка. Серый пол, на котором нет теней. Потолок, в котором нет освещения. Напряженная тишина.

— Секс, — наконец выдавила из себя Антонина. — Клио, я вас хочу.

— Вы не в себе, милочка, — моментально отреагировала Клио. — Вы что-то принимали перед этим, какие-нибудь препараты?

— Взамен интересующая вас информация, — с неподвижным лицом сказала Антонина.

«Ничего не скажешь, страстная девушка, — подумала Клио с удивлением. — Вот так оборот! И что же теперь делать?»

— Станьте моей на час, Клио, и данные — ваши.

— Стоп. Антонина, а не могли бы вы каким-либо образом доказать мне достоверность этой информации?

— Я могу показать вам вводную информацию с первого файла. Вы убедитесь — это то, что вы ищете. Потом любовь. После — остальные данные.

— Вы лесбиянка по долгу службы или от чистого сердца? — с издевкой спросила Клио.

— Клио, пожалуйста, — лицо Антонины искривилось, промелькнула череда помех — очевидно, девушка чуть сдвинула даттер на своей голове там, в обычной реальности.

— Киберсекс! — с раздражением воскликнула Клио. — Ладно, дорогая, я согласна посмотреть, чем вы готовы заплатить за мое тело.

В углу левого глаза стали появляться мельчайшие строки — одна, вторая, третья. Клио считала текст. Еще минута ушла на усвоение информации. В глазах журналистки появилось изумление.

— Послушай, это правда? Или все подстроено? Что-то я тебе не верю.

— Я больше не в СБ, — еле выговорила Антонина. — Я не знаю, что со мной будет…

— Послушай меня, Антонина, — Клио ни на секунду не теряла самообладания. — Скажи мне, зачем ты на это пошла? Зачем ты это сделала?

— Не надо об этом, не теперь, — замотала головой девушка. — Вы согласны или нет? Говорите же!

— Успокойся, — Клио внимательно смотрела ей в глаза. — Во-первых, у меня есть встречное условие. Я хочу оградить себя от вероятного шантажа. Ты же знаешь, как это обстряпывают у вас в СБ, верно?

— Так вот, — продолжала она, — если мы с тобой отвязываемся по киберсексу, то я, само собой, буду выглядеть не как Клио Велехова, а, например, как твоя зеркальная копия. Идет? Понимаешь, о чем я?

Антонина нервно кивнула. И все-таки с ней было что-то не так.

— Тебе же важен эротический контакт, а не то, сохраню я свой обычный вид или буду смахивать на тебя, — увещевала ее Клио, а сама в это время просчитывала комбинацию: она копирует изображение Антонины, отлучается, чтобы ей сделали более-менее сносную модель с сенсорной оснасткой для виртуального секса, на самом же деле надо успеть нанять какую-нибудь девочку по вызову, рассказать ей об условном сигнале для Антонины и пустить к ней в серую комнатку. А самой пронаблюдать через асинхронку, все ли там чисто. Затем забрать через подставную проститутку секретные данные о Курсове. То, что Клио узнала из нескольких начальных строк, с трудом укладывалось в ее голове.

— Ну, что, договорились? — Клио посмотрела на Антонину. Той, казалось, было уже все безразлично.

Клио стало как-то не по себе. Ее воображение само собой начало строить произвольные картины: Клио в одних эластиновых чулках медленно приближается к распятой на стене обнаженной Антонине. Белое худое тело подергивается от возбуждения. У Клио неестественно темный загар. Ее рот распахивается, выпуская наружу длинный ярко-красный язык. Антонина разводит в стороны ноги и глубоко вздыхает, пронзенная острым блестящим языком. Кровавая лента скользит вверх, проходит по твердеющим коричневым соскам и обвивается вокруг шеи девушки. Вместо черных узлов в дат-решетке — множество моргающих звериных глаз. Вздохи смешиваются с шепотом и криком…

…Клио пошатнулась и шагнула назад, чтобы не упасть. Антонина перестала пронзительно кричать, опустилась на пол и зарыдала. Ее плечи сотрясались, лицо превратилось в сплошную гримасу боли и страдания. Она что-то сдавленно бормотала.

Клио с некоторым трудом пришла в себя и сразу заметила в затуманенном взгляде плачущей на полу девушки ни с чем другим не сравнимое выражение полного помешательства. Та явно уже не сознавала, где она находится и с кем.

Внезапно Антонина рассмеялась и встала.

— Ты получила все по частям, — сказала она заговорщицким тоном, — и сама станешь половиной. И это тоже правда.

Перед взглядом Клио стали одна за другой появляться электронные таблицы, заполненные кодированными символами. Клио сосредоточилась на процессе считывания.

Что-то наполняло серую виртуально существующую в Сети комнату, в которой находились две разные женщины. Одна сползала по стене обратно на пол, другая стояла, внимательно глядя перед собой. Что-то, скрытое в самой структуре кибернетических стен, в самой архитектуре коннектора, которого не было ни в одном сетевом справочнике, которого, возможно, не было и в самой Сети.

* * *

Эдик еще не вернулся. Вдруг рядом с Ильей выросла высокая, соблазнительно гладкая фигура Дины. Она заметила Илью и, мягко ступая по белесой пустоте, приблизилась к нему.

— Простите, — проворковала она, — это не вы ли недавно спрашивали у меня адрес Эдуарда?

Илья предпочел молча улыбнуться хорошо сделанной и наверняка очень дорогой аватаре.

— У вас с тем человеком определенно есть что-то общее, — продолжала с улыбкой Дина. — Скорее всего, манера держаться, осанка.

— О, это лишь побочные эффекты вашей дедукции, уверяю вас, — чуть склонил голову Илья.

— Ну точно! Это вы, — радостно подпрыгнула дама, колыхнув перед лицом Ильи прелестным бюстом.

— Ладно, ладно, это действительно я, — признался Илья. — Только у меня здесь деловая встреча, понимаете?

— Деловая? Это с Эдиком-то? — Дина хохотнула. Ей явно доставлял удовольствие выверенный звукотехником тембр ее голоса. По всему ее виду чувствовалось, что Дина спешит насладиться собой.

— А что, он не деловой человек? — озабоченно спросил Илья.

Дина снова засмеялась и легко прикоснулась длиннопалой ладонью к его груди:

— Эдик — ученик какого-то шамана. Он только об этом и говорит. По-моему, он сам себя считает учеником, а шаман об этом может и не знать. Да и то — если такой шаман вообще существует. Это ребячество, детское развлечение… Но вы-то, по-моему, настоящий мужчина. И развлечений ищете не детских. Ведь так?

— Дина, — Илья посмотрел на ее ладонь у себя на рубашке, — в вас поразительно сочетаются скепсис и наивность.

Она убрала руку и обошла Илью с другой стороны:

— Да полно вам. Неужели я вам не симпатична? Давайте хотя бы познакомимся. Мое имя вам уже известно, а как зовут вас?

— Подозреваемый номер один.

— Ого! Мрачновато для такого открытого чувственного лица.

— Дина, я вас прошу, у меня здесь важное дело, если вы столь настойчивы, я согласен встретиться с вами позже в условленном месте, идет?

— Отлично! Вот запишите адресок моего кибер-сеновала.

Появилась строка мелкого черного шрифта. Илья записал.

— В десять вечера буду ждать, — прошептала Дина. — Хорошенько смажь своего Шиву, умник!

Стройная фиолетовая с позолотой фигура исчезла. Через минуту в избушке появился Эдик.

— Кто-то был? — спросил он.

— Какая-то Дина, — ответил Илья. — Тебя хотела видеть.

— А ну ее, — махнул рукой Эдик. — По-моему, эта Дина — трансвестит.

— Что там Мада?

— Как я и говорил — в кибер отказался идти. А тебе просил передать, чтобы ты выезжал на днях. Сто сорок километров к югу от Певека. Точный ориентир — новый спутниковый коннектор. Вот его дат-маяк.

Илья быстро считал несколько красных символов, возникших на его зрительном поле.

— Заблудиться тут трудно, но можно, — Эдик задорно рассмеялся. — В общем, Мада сказал, что ждет тебя.

* * *

Клио скопировала данные Антонины в микроблок и аккуратно вставила его в ободок своей золотой серьги в правом ухе. Подошла к зеркалу и взглянула на себя. С той стороны стояла симпатичная женщина с вьющимися волосами цвета меда. Внимательный взгляд серых глаз. Изящный нос, красивые губы. Немного устала, немного измотана. Зато в столь короткий срок такие сумасшедшие результаты.

Антонина, по всей вероятности, перенесла мощное психическое потрясение. С ней что-то произошло или ее кто-то круто обработал. Этим, подумала Клио, можно будет заняться потом. Сейчас надо разыскать Курсова-старшего, для этого она, собственно, сюда и приехала. Через него выйти на сына и устроить эксклюзив номер один. А там, глядишь, и шефа «Инфорбиса» можно подвинуть, при удачном стечении обстоятельств…

Клио тронула браслет даттера и перешла в кибер. Вызвала блок памяти, активизировала адрес В. С.Курсова, руководителя университетского проекта «Коллапторные синхронизации… и что-то там еще». Необходимый ей узел среди пресновато сделанных оранжевых фигур был подключен.

Клио приблизилась к появившейся панели диалогового окна и поняла, что узел сейчас работает в одностороннем режиме. Ей придется либо ждать, либо попытаться отвлечь профессора вводимым текстом. Клио чуть развернула запястье и начала вводить в амбразуру панели свой текст, по давней привычке едва заметно шевеля губами.

«Всеволод Семенович, вас беспокоит представитель информационного агентства „Инфорбис“. У нас к вам есть ряд важных вопросов, ответить на которые можете только вы, с вашей компетентностью и осведомленностью. Кроме того, встреча не терпит отлагательств. Это касается кое-каких нюансов по поводу финансирования вашего проекта, а также одного ценного предложения. Об этом имеет смысл переговорить только в личной встрече. К. В.»

* * *

Часы показывали половину девятого. Илья, пренебрегая всякой пунктуальностью, что отлично контрастировало с его природной галантностью, набрал адрес, оставленный Диной. Вот и сеновал.

Никакого сена здесь не было — высокий упругий матрац, обитый стеганым алым атласом, размером с десяток боксерских рингов. Кое-где над этой спальной равниной вздымались газовые или шелковые балдахины. Местами лежали пухлые разноцветные подушки. Все очень качественно оцифровано, практически полная идентичность реальным предметам. Превосходная сенс-эмуляция.

Илья огляделся. Пусто и тихо. Вверху темно-розовые косые тени. Вместо стен — серебристое сияние наподобие того, какое исходило от тела хозяйки.

— О, я так и знала, что вы не стерпите и появитесь раньше! — раздался воркующий голос.

Илья обернулся — никого не было видно. Техника у Дины была неплохая. Интересно, кто же за всем этим стоит?

Над спальной равниной волной звенящей реверберации прокатился звонкий смех. Затем голос сказал:

— Я… Я сейчас временно замещаю Дину. Вернее, я — и есть она.

— Хрустальный Джинн? — наконец Илья понял, что с ним разговаривает искусственный интеллект модели ХД-777. — Меня больше интересует хозяйка.

— Она скоро будет здесь, но я вполне могу ее заместить во всем. Это было одним из требований Дины при обсуждении моего моделирования.

— Кибер-секс? — Илья неудобно себя чувствовал, когда общался с бесплотным голосом, исходящим сразу отовсюду. — И какое же тело предпочитает Хрустальный Джинн — дубликат Дины?

— Это вполне возможно. Есть каталог с пятью десятками моделей и двадцатью сенсорными модификациями. Единственное, что их роднит — это лицо Дины. Желаете выбрать кого-нибудь?

— Кого-нибудь из тебя, 777?

— Вполне допустимо сказать и так.

— Тогда выбери ты — по своему предпочтению.

— Хорошо. Это будет Дина-26.

Перед Ильей появилась молодая девушка лет двадцати, рослая и загорелая, с каштановыми волосами и зелеными глазами. Черты лица действительно очень напоминали Дину. На ХД-777 было газовое желтого оттенка платье без рукавов.

— Мы можем пройти в наиболее удобное для вас место, — сказала модель приятным мелодичным голосом. — Можно сменить обстановку. Есть природные ландшафты, лес, пляж, есть имитации различных помещений.

— А как насчет платы? — поинтересовался Илья. — Я здесь по дружескому приглашению.

Рядом с моделью появилась знакомая аватара Дины.

— О, я так и знала, что вы придете раньше десяти, — сказала хозяйка с улыбкой, таящей в себе какую-то озабоченность.

Илья смотрел на два женских тела, у которых было одно и то же лицо. Практически никаких отличий между искусственной и живой сутью. Наконец, ХД-777 приобрела чрезмерную, невыносимую для человеческих глаз четкость и исчезла. Дина устало опустилась на мягкое покрытие.

— Подозреваемый номер один, — сказала она, — вы знаете последнюю новость?

— Боюсь, что нет, — Илья присел в светящемся пространстве напротив. — Возможно, я не знаю и предпоследних.

— Все вокруг только об этом и говорят, — она посмотрела на Илью лукавым взглядом. — Этот бруклинский монстр. Знаете, как его окрестила пресса?

Илья отрицательно покачал головой, выдержав взгляд оцифрованных зрачков Дины.

— Морбид. Его называют Морбид.

— Что произошло?

— Это существо час назад появилось в киберпространстве, на стартовой площадке телеканала «Термин». У них как раз работал синхронатор, они совмещали реальное и виртуальное время для телеэфира. В результате сгорела вся их инфо-база, несколько сотрудников в коме — говорят, неслыханная сенсорная перегрузка.

— Как он выглядел? — у Ильи слегка закружилась голова.

— Точно так же, как и на вокзале. Один к одному. Ни на кого не кидался, просто что-то сделал с их сектором Сети. Все, кто был в тот момент подключен к синхронизатору — теперь в реанимации. А сам Морбид исчез.

— Это правда? — спросил Илья.

— Повсюду поднялась паника, — Дина действительно выглядела чуть испуганно. — Теперь все полагают, что Морбид — порождение виртуального пространства, которое смогло каким-то образом прорваться в реальный мир.

— Что-то вроде искусственного интеллекта? — Илья попытался непринужденно улыбнуться. — Агрессивный Хрустальный Джинн?

— Лучше не напоминайте мне об этой игрушке, — сказала Дина хмуро. — Так и совсем с ума сойти можно. Еще немного — и я стану подозревать, например, вас. А что? Появляетесь в анонимной собирательной аватаре, рассказываете проницательные вещи о Шиве, ведете себя таинственно…

— Ну что вы, — Илья легко взмахнул ладонью. — Это я оттого, что сам уже готов подозревать всех и каждого. У страха-то глаза велики. У вас вот тоже какой-то жутковато развязный ХД-777 здесь. Того и гляди набросится.

— Я же просила, — поморщилась Дина. — Сегодня же избавлюсь от этого параноидального железа.

Илья молчал, думая, как бы поделикатнее разузнать об Эдике.

— А знаете, — продолжала хозяйка спальных равнин, — даже, если бы вы и были этим монстром из кибера… почему бы вам не иметь при этом аналогов простым человеческим слабостям? Стремлению к нежности и удовольствию? — голос Дины вновь приобрел воркующие интонации, взгляд стал томно-обволакивающим и блестящим.

Она встала и подошла к сидящему у атласного возвышения Илье, положила ему на плечи руки.

— Вы такой симпатичный и умный. Почему бы нам, несмотря ни на что, не устроить небольшой праздник? Утешить друг друга?

— Вы имеете в виду пир во время чумы? — Илья поднял голову.

— А хотя бы и так, — Дина обошла его, проведя по шее длинными пальцами. — Все эти слова, они же ничего не значат. Какая разница, как скоро мы умрем? Сколько бы нам ни оставалось жизни, ее стоит тратить на поиск все более совершенной гармонии. А ее можно найти только в любви, не так ли? Всякий раз, когда я вижу прекрасный объект в кибере или в реальности, я думаю — а вдруг это тот самый шанс? Вдруг с этим существом я смогу испытать такой экстаз, который никому еще и не снился? В этом и состоит успокоение, все прочее — бесконечные волны суеты настроений и иллюзий.

— Это ваши мысли? — поинтересовался Илья. — Знаете, очень поэтично и при этом не лишено житейской рассудительности.

— Какая разница, мои — не мои, — ответила Дина. — Моя плоть с этим совершенно согласна, а остальное не важно. Страсть тоже дает мудрость и я с удовольствием дала бы вам пару уроков.

— В ваших рассуждениях чувствуется зрелость, — сказал Илья. — Но мне лично кажется, что страсть находится в стороне, прямо противоположной успокоению.

В этот момент с окружающей картиной что-то произошло. Сначала стало совершенно темно. Это продолжалось несколько секунд. Затем появилось нейтральное поле стартовой площадки отца и надпись поверх оранжевого цвета: «адрес аннулирован, доступ прекращен».

Илья попробовал соединиться с кибер-сеновалом Дины еще раз — безрезультатно. Такое случалось в Сети нечасто. Обычно, даже в случаях непредвиденных обрывов связи, срабатывали страхующие подсистемы или, по крайней мере, не исчезало изображение площадки пребывания, которое должно было содержаться в памяти родной инфо-базы. От спальни страстной Дины не осталось и малейшего следа. Плюс к этому странные новости о проникновении монстра, Морбида, в киберпространство.

Илья вышел из Сети и снял с головы тиару. В комнату вошел отец.

— Люди в панике, — сказал Курсов-старший. — В прессе истерика. Тварь — порождение киберпространства! Но это же нонсенс, я не понимаю, как это может быть! Это не может являться технологическим феноменом. Кому это нужно — пугать народ, когда Сеть связывает всех на планете в единую коммуникационную систему? Ума не приложу. Бред какой-то да и только.

— Тебя хотели видеть какие-то журналисты, — обратился Илья к отцу. — По-моему из «Инфорбиса».

— Представляю эти вопросы! — покачал головой отец. — Нет, сейчас не до этого. Я поехал в лабораторию, надо успеть подготовить все материалы. Увидимся вечером, хорошо?

— Договорились, пап.

Не прошло и десяти минут, как отец Ильи ушел, а у входных дверей уже пел мелодичный сигнал — визитеры. Илья взглянул на контрольный монитор: у порога стояла симпатичная девушка в желтой куртке, в руках она держала маленькую блестящую сумочку. Легкая улыбка. Разумный неунывающий взгляд. Это могла быть сотрудница СпецБюро. Чуть приподнятые, взлетающие брови… Она могла быть и из группы захвата. Мягкие светлые волосы… Могла быть «К. В.», той самой журналисткой, что хотела встретиться с отцом. Горделиво приподнятый подбородок… Она вполне могла быть и той лихачкой в зеленом универсале, что встречалась им по дороге сюда.

Двери бесшумно разъехались в стороны и Илья отступил назад. Девушка, продолжая улыбаться, окинула его взглядом и переступила порог. Долгая странная пауза, два лица, взгляд, схвативший взгляд.

— Здравствуйте, — наконец сказала Клио. — По-моему, я не ошиблась…

— По-моему, я тоже, — ответил Илья.

— Вот как?

— Таких совпадений не бывает…

— Да, редкая удача, — недоверчиво кивнула головой Клио. — Вы ведь Илья Всеволодович Курсов, не так ли?

— Проходите, — предложил Илья.

— Спасибо, — меховой воротник скользнул по щеке Клио и Илья принял у нее куртку.

С самого начала их разговор показался Клио очень странным. Какой-то необычный ритм в обмене тривиальными фразами. Клио даже показалось, что она слышит какую-то приглушенную музыку, и эта музыка звучит где-то внутри этого человека, стоящего перед ней.

Скромная, опрятная квартира профессора. Несколько портретов на стенах, очевидно, изображены друзья-ученые. Большой диван у окна. Илья жестом предлагает ей присесть. Клио не смогла противостоять странной внутренней мелодии и прекрасная, бессмысленная беседа продолжилась.

— Меня зовут Клио Велехова.

— Клио?

— Да.

— Славное имя. Вы бывали на Олимпе?

— Пока еще нет, — Клио изо всех сил пыталась вернуться к своей трезвой, напористой манере, но это давалось ей нелегко.

— Я вас где-то видел.

— Возможно и так.

— Трудно вспомнить.

— Не нужно.

— Я знаю.

— И я хотела бы знать.

Илья несколько раз кивнул, словно в такт скрытому ритму. На его коленях откуда-то появилась кошка.

— Достаточно патетики, — все-таки сумела произнести Клио, и глубинная мелодия стихла. — Илья, у меня к вам есть несколько очень серьезных вопросов. За всю свою карьеру подобных вопросов я не задавала еще никому и…

— Вы уверены, что я Илья? — вдруг спросил Курсов и улыбнулся.

Уменьшенная, затемненная и немного искривленная фигура сидящей на диване Клио отражалась сразу в четырех глазах: двух человеческих и — чуть ниже — двух кошачих.

— Уверена почти на сто процентов, — Клио решила не реагировать на все эти странности. — После вашего успеха на Леонове-65 я делала о вас материал. Я бы не сказала, что вы с тех пор радикально изменились. По крайней мере, внешне.

— А что, если все наоборот? Что, если Илья сейчас сидит у меня на коленях и медленно линяет? А я — только подставное лицо?

— Линяет? — недоуменно переспросила Клио и решила, что молодой Курсов все-таки не совсем психически здоров после всего с ним приключившегося в космосе и в СБ. — Ну и кто же вас подставил?

Илья взглянул на Живку, та подскочила, спрыгнула на пол, подобрала откуда-то аэрозольный маркер и, зажав его в зубах, подбежала к свободному участку противоположной стены.

Клио ошеломленно смотрела, как животное осторожно выводит прямо на стене буквы: И, Л, Ь… Клио видела последнюю, слегка неровную Я и не понимала, что происходит. Тем временем появилась еще одна Я и тире рядом с ней. «Я — ИЛЬЯ» чернело на бежевой стене. Илья поставил перед гостьей низкий круглый столик, затем появились две чашки ароматного кофе.

— К сожалению, Илья пока умеет только писать, — сказал Курсов серьезным тоном, — а говорить или читать еще нет.

— Это робот? — спросила Клио, позабыв свою напористость и трезвый взгляд на вещи. — Но я ни о чем таком не слышала. Эксперименты с животными не дали положительных результатов…

— Не сердитесь, я пошутил, — примирительным тоном сказал Илья. — Это долгая, кропотливая и упорная дрессура. Вам кофе с сахаром?

Клио наблюдала, как Живка медленно пересекла комнату и скрылась где-то в коридоре.

— Это Живка, — продолжал Илья. — Способное животное.

— Кажется, я вспомнила, — Клио взглянула Илье в лицо. — Эту кошку вы привезли с собой из трип-колонии, верно?

— Вы работаете на СпецБюро, Клио? — в глазах Ильи еще можно было распознать далекую колеблющуюся мелодию, слышную ему одному.

— Я работаю на себя, — чуть подняла подбородок журналистка. — И представляю интересы агентства «Инфорбис».

— Да, кажется, когда-то я встречал ваше фото, — отозвался Илья, — в каком-то издании… с какой-то сенсацией.

— Послушайте, Илья, — голос Клио снова стал свободным и уверенным, даже несколько властным. — Мне сейчас кажется, что я обладаю кое-какой информацией о вас, которая вам пока недоступна. Мы могли бы совершить своего рода обмен. Сведения на сведения.

— Вам можно верить? — спросил Илья спокойно.

Клио еще раз взглянула на надпись на стене: «Я — ИЛЬЯ». Момент настал.

— Я хотела бы ответить вам, что мне нужно верить, — сказала Клио, — но на этот вопрос вы все же попытайтесь ответить себе сами.

— Сведения на сведения? — повторил Илья. — А почему вы считаете, что это может быть мне интересно?

— Скажите Илья, — Клио поправила серьгу и откинула назад волосы, — почему с тех пор, как вы вышли из СБ после многочисленных обследований вы не были замечены никем — ни прессой, ни друзьями, ни знакомыми, ни соседями?

— Вероятно, потому, — не задумываясь ответил Илья, — что я не хотел быть замеченным.

«Ну, вот, — подумала Клио, — от разговора он не отказался, но избрал традиционную тактику высоколобых знаменитостей — обыгрывание вопросов, игра словами, выстраивание силлогизмов. Отлично, продолжим.»

— Что вы можете сказать о связи нынешних событий, я имею в виду появление на Земле Морбида, с вашим открытием на Леонове-65?

— Я могу сказать совершенно искренне и откровенно, что сам хочу узнать — может ли между этими двумя событиями существовать какая-либо связь. Поверьте, меня бы в равной степени удовлетворил как отрицательный, так и положительный ответ на этот вопрос. Еще я хотел бы добавить, что не следует возлагать слишком больших надежд на записывающие устройства в серьгах…

Клио сделала вид, что пропустила последнее заявление мимо ушей. Настал момент зайти с козырей.

— Илья, скажите, каким образом вы связаны со СпецБюро? Почему в вашем личном деле с некоторых пор стоит спецгриф А79792В? У меня есть информация по этому поводу, но прежде я хотела бы убедиться, насколько осведомлены на этот счет вы.

— Клио, видите ли, я связан с СБ таким же образом, как и вы, только наоборот. Если вы в профессиональных интересах обратились к их представителям, а скорее всего так и было, то в моем случае Бюро проявило односторонний интерес к моей особе…

… Илья говорил, глядя в эти серые глаза, в которых мерцал квадрат отраженного окна, и думал о том, что сидящая перед ним женщина могла бы быть кем угодно, сколь угодно чужой и посторонней, если бы не ее неимоверное, невозможное, неописуемое сходство с той, которая погибла в альпийской лавине. Перед ним сидела почти его Ольга. Это «почти» существовало только как память о реальности всего, что было пережито раньше. «Почти» то же лицо, «почти» те же руки и их жесты, «почти» то же что-то неуловимое, тонкое и хрупкое, за что и любишь. Удивительно. Ее звали Клио, как музу из древних мифов. Илья пытался что-то отвечать на ее вопросы, а вокруг него звучала незнакомая волшебная музыка, подобной которой ему не доводилось слышать ни разу в жизни.

Внезапно раздался приглушенный прерывистый сигнал вызова по киберсвязи. Илья одел на голову тонкую полосу тиары и включил режим синхронного просмотра вызова. Слева на зрительном поле, прямо поверх окна в отцовской квартире, появилось миниокно Сети с полученным текстом:

«Срочно нужна ваша помощь. Жизнь Дины в опасности. Времени на раздумья нет.»

В каждом из трех предложений было слово, составляющее трехсимвольный код адреса, откуда поступил сигнал вызова.

Илья перевел взгляд на Клио:

— Простите, я ненадолго… И, Клио, пожалуйста — не идите за мной в кибер. Это сугубо личный вызов и, кроме того, в Сети с некоторых пор небезопасно.

Илья еще раз посмотрел в такие знакомые серые глаза и активизировал соединение с узлом. Комната отцовской квартиры исчезла за мгновенной вспышкой статических разрядов.

Клио, не теряя ни секунды, тронула свой даттер на запястье, и в появившейся операционной панели выделила блок вейвлета, одновременно включив эмпатоканал. Эта комбинация позволяла по специальному следу в кибере находить другого пользователя, на которого устанавливалась локальная ориентация.

Доли секунды и вот уже Клио оказалась в абсолютно черном пространстве. Где-то далеко впереди вспыхнули две крошечные светящиеся точки. Они начали медленно приближаться, постепенно увеличиваясь в размерах.

Илья обнаружил, что находится на киберплощадке глубокого красного цвета. Это была средних размеров комната без окон и с единственной закрытой дверью. В комнате была мебель, скрытая под красными драпировками. Плотная ткань спадала на пол и образовывала узор из затененных складок. На одной из стен висели овальные часы старинного образца — с тремя стрелками разной длинны. Часы показывали одиннадцать. Илья заметил, что как только он взглянул на циферблат, секундная стрелка остановилась. В комнате было безлюдно и тихо. Илья хотел сделать шаг в сторону двери, но обнаружил, что не может здесь двигаться. Затем он утратил и способность думать. Перед его взглядом застыла кроваво-красная стена. Куда-то в небытие удалялось эхо его последних мыслей: ловушка, западня. Илья застыл в остановленном кем-то кибернетическом времени.

Клио смотрела, как приближаются две точки, постепенно наливаясь интенсивным красным цветом. Это были две пока еще микроскопические картины. Через несколько секунд они увеличились настолько, что Клио смогла различить их содержание. На той, что была справа располагалось изображение красной комнаты с дверью. Перед дверью неподвижно стоял какой-то человек. На картине слева была та же самая комната, только пустая. Постепенно изображение пустой комнаты заполнило все видимое пространство, и Клио очутилась среди красных стен. На стене висели овальные старинные часы. Часы эти имели четыре стрелки: часовую, минутную и две секундные, одна из которых стояла, а другая двигалась по кругу. На циферблате было одиннадцать пятнадцать. Красная тишина постепенно сгущалась. Дверь в комнате открылась и навстречу Клио вышла разноцветная фигура: зеленая голова, желтое туловище, алые руки, синие ноги. Вместо лица — узор из пляшущих черных квадратов. Неожиданно Клио увидела свое отражение в отливающем золотом корпусе фигуры. Затем там промелькнуло несколько других отражений, в одном из которых Клио успела узнать Антонину. Последним был образ какой-то полуголой высокой женщины с длинной копной волос и фиолетовой сверкающей кожей.

«Это еще что за новости? — подумала Клио. — Что за маскарад?»

В туловище фигуры появилось квадратное отверстие. Оно быстро увеличилось в размерах, так что сквозь него стала видна стена и часть двери. В центре отверстия появился черный предмет, испещренный тысячами светящихся линий. Узкие полосы света больно ударили по глазам. Клио попыталась вызвать контрольную панель — безрезультатно. Комната закружилась с огромной скоростью, превратившись в одно красное пятно, в центре которого стояла женщина и разноцветное сияющее тело. Дальнейшее заняло считанные секунды. Линии с поверхности черного предмета протянулись к Клио и обволокли ее полыхающей сетью. Тело Клио вспыхнуло белым сиянием. Огненная сеть впитывала изображение в себя. Клио не почувствовала ни страха, ни боли. Ей только показалось, что все в мире застыло и она вошла в незнакомую вечность. Черные квадраты перед глазами перестали вращаться, загорелись зеленым и сошлись в подобие снежинки. А потом все исчезло: Клио, комната и странная фигура…

* * *

Илья открыл глаза. В синем ночном небе сияла Луна. Налетел порыв сырого и холодного ветра. Впереди светлела дорога, а за ней — подсвеченное небольшими прожекторами здание. Илья лежал у черного хода в кампус. Как он оказался здесь? Что произошло в кибере? Каким образом он перенесся из квартиры отца к другому крылу дома?

Тиара, слегка блестя в лунном свете, лежала неподалеку на тротуаре. Илья подобрал ее и поднялся на ноги. В здании напротив звучала громкая музыка. Прохожих не было. Илья стал медленно обходить кампус, направляясь к главному входу. Что-то произошло. Словно из его памяти стерли что-то важное, словно его выключили и включили, как машину.

Илья посмотрел на большие часы, светящиеся на углу, у автомата связи. Половина первого. Неподалеку раздался тихий гул тормозящего гелио.

— Илья Всеволодович? — прозвучал за спиной незнакомый мужской голос. — Не торопитесь.

Илья повернулся и увидел, что из темного гелио к нему направляются несколько крепкх парней в похожих шерстяных куртках. Короткие прически, пружинящая походка, у одного — темные очки с характерной хромированной дужкой, на таких обычно располагаются инфракрасные датчики. Илья не собирался долго рассматривать этих людей, он уже прекрасно знал, что это группа оперативного действия СБ.

Как только он побежал, агенты бросились за ним с такой прытью, что, казалось, упусти они беглеца, и их ждет нечто чудовищное.

— Куда?!! Стоять!!! — раздался сзади все тот же голос.

Илья несся к повороту, чувствуя, что из за угла вот-вот выедет какой-то легковой гелиомобиль. Когда до поворота осталось несколько шагов, Курсов прыгнул вперед и вверх, видя уже под собой панель горящих противотуманных фар и слыша позади топот ног преследователей. Гелио стало тормозить, и Илья, падая по другую сторону белого корпуса машины, услышал глухой удар о металлический борт и сдавленный крик одного из агентов. Сидящая в салоне гелио пожилая дама пронзительно закричала, когда увидела крупного мужчину в темных очках, растянувшегося на лобовом стекле. Затем, опираясь о бампер ладонями, через машину один за другим перескочили четыре человека в одинаковых темных одеждах. Человек на лобовом стекле смахнул с лица остатки очков и, схватившись за окровавленный лоб рукой, сполз на дорогу.

Илья бежал по короткой темной аллее, ведущей в сторону университетской обсерватории. Верхушки кипарисов раскачивались на ветру. Агенты, тренированные на любые дистанции, отставали ненамного. Вдруг Илья с необыкновенной четкостью ощутил пространство вокруг себя. Это было удивительное чувство: он знал, что происходит вокруг него в радиусе, по меньшей мере, километра. Это было чистой информацией, не облекающейся в картинки или слова. Теперь он знал, как действовать.

Бегущие с импульсными парализаторами в руках агенты заметили, что Курсов свернул налево и нырнул в темную стену аккуратно подстриженных кустов. Как только первый агент перемахнул через кустарник, в его череп с призвоном ударился увесистый парковый бачок для мусора. Агент чертыхнулся, приземлился в низкую стойку и, выкинув вперед оружие, стал приближаться к стоящему метрах в двух от него Илье.

— Лучше не дергайся, дружище, — угрожающе посоветовал агент. — Руки за голову и стой спокойно, потому как еще немного — и ты меня рассердишь.

Из кустов показались еще трое. Откуда-то стал доноситься нарастающий гул. В этом месте, примыкавшем к большой стене исследовательской лаборатории, была своеобразная акустика. В какой-то момент гул стал доноситься со всех сторон. Вдруг прямо из стены кустов чуть левее агентов с хрустом сломленных веток вырвался летящий на повышенной передаче флаер с открытым верхом. Илья уже знал, что это пара не вяжущих лыка молодых людей, которым вздумалось устроить ночные гонки. Для людей СБ это оказалось неожиданностью. Над аллеей с эхом прокатился пьяный хохот, и флаер резко сбавил скорость, опускаясь прямо к группе людей в тени кустов. Двух агентов зацепило бортом агрегата и они повалились обратно в кусты. Илья с разбегу впрыгнул в гудящую машину, схватил одного из сидящих в кабине за одежду и рывком вытянул из кресла. При этом флаер слегка перевалился на бок и пьяно орущий юнец легко вывалился из кабины. Он упал на подбежавшего с другой стороны агента и вцепился тому в куртку. Одним движением агент отбросил вялое тело на пару метров в сторону. Илья схватился за штурвал и заставил флаер подняться. Второй молодой человек попытался оттолкнуть Илью от управления, но его пальцы соскользнули с эластиновой куртки незнакомца и он сильно ударился лбом о приборную панель. Тем временем один из агентов, тот что получил бачком в голову, успел подпрыгнуть и вцепиться в край кабины обеими руками. Парализатор он оставил на газоне. Со стороны обсерватории со включенными мигалками летел флаер патрульной службы. Илья представлял себе дальнейшую траекторию патрульной машины. Он резко развернул ревущий флаер на сто восемьдесят градусов и по дуге направил машину в сторону спешащих стражей порядка. Когда до столкновения оставалось не более двух секунд, Илья запрокинул правый борт вверх и вильнул корпусом влево и вниз. Агент СБ с криком разжал хватку и скрылся во тьме. Тут же произошел мощный удар — машина Ильи тяжелой кормовой частью поддела патрульный флаер и тот, закувыркавшись в воздухе, полетел по касательной, с грохотом упав в то место, где оставались агенты. Илья едва не выпал из агрегата, но все-таки сумел в последний момент выровнять машину и на предельной скорости направился в сторону большого университетского парка.

Парень рядом слабо стонал, держась за голову. Илья посадил флаер прямо в небольшом каменистом пруду, у берега. Спустя несколько минут он уже ехал в вагоне метро в Лиссабон. В кармане куртки лежала ненужная сейчас тиара кибер-даттера. Стоит только войти в виртуальное пространство, как его могут вычислить. Ночь пройдет быстро, а утром нужно будет умудриться сесть на самолет никем не замеченным. Как спрашивала Клио? Почему его по возвращению из СБ никто не замечал и не узнавал?

* * *

Рейс «Лиссабон — Магадан» был определенно осенен удачей с разных сторон. Во-первых, отправление стратосферного лайнера приходилось на семь тридцать утра. Во-вторых, в аэропорту, у касс не было никаких проблем ни с билетом, ни с подозрительной кассиршей, параноидально осматривавшей лица всех пассажиров. В третьих, когда Илья вышел к пассажирскому транспортировщику, из сумеречного сырого неба повалили большие, удивительной красоты снежные хлопья. Все летное поле преображалось на глазах. Кроме того, перед рейсом на Дарвин произошло небольшое представление. У группы религиозно настроенных пассажиров из Австралийского округа случился легкий психоз. Они спонтанно решили прямо в аэропорту провести демонстрацию протеста, как-то связанную с появлением на Земле Морбида. Их совершенно не устраивало то, что на лайнерах до сих пор установлена персональная для каждого пассажира техника киберсвязи. Ну и в четвертых, благодаря этому всему Илья, нагло глядя стоящим у трапа эсбешникам в глаза, благополучно поднялся на борт под видом обычного пассажира средних лет. Агентов нисколько не смутила даже фамилия Курсов на билете.

Илья открыл глаза и взглянул в иллюминатор. Ровным пушистым ковром расстилались утренние облака. На соседнем кресле дремал мужчина с короткой седой бородой. По салону проплыла стюардесса с крупным синим бантом на затылке. Некоторые пассажиры сидели в элегантных черных пенсне бортовой кибер-связи. Гул двигателей несколько изменился. Заработали антиперегрузочные системы — лайнер готовился к выходу в стратосферу. Когда Илья в следующий раз посмотрел в иллюминатор, он увидел черноту, заполненную множеством звезд. Где-то внутри шевельнулись воспоминания о пережитом в колонии и на «Стерхе». Седобородый пассажир по соседству обеспокоенно замотал головой во сне…

* * *

Илья проснулся на глубоком судорожном вдохе. Мерно гудели двигатели. Салон лайнера был погружен в полумрак, неярко горели только несколько ламп зеленого цвета наверху. Внезапно Курсов почувствовал, что его уносит обратно в мучительное сновидение. Он пытался сопротивляться, но ничего не помогало. Это напоминало скольжение спиной вперед в черную, клокочущую немотой и бессилием пропасть. Мелькнули цветные прозрачные стены, входящие одна в другую и образующие регрессирующую бесконечность. Илья стал чувствовать покачивание огромного холодного океана. Эта жидкая масса обладала способностью мыслить. Самым необычным было то, что эти мысли почти сразу же ощущались Ильей, как его собственные, хотя его память говорила об обратном. Постепенно утратилось всякое ощущение времени, память стала сдавать позиции и Илья понял, что теряет сознание…

… Равномерный блеск устойчиво рисовал в открытых глазах какую-то картину. Илья сделал усилие, чтобы осознать, что он уже некоторое время не отрываясь смотрит в иллюминатор. Картина представляла собой огни посадочной полосы и отдаленное здание магаданского аэропорта. В висках стучал горячий пульс. С Ильей что-то было не в порядке, он явно чувствовал это. Полусон, полубред, вероятно, повышенная температура, трудности со связным мышлением и страшная вялость, словно все его тело стало одним большим комом ваты, пропитанной усталостью и бессилием. Нужно было вставать и идти на выход, но нервные окончания упорно отказывались подчиняться. Кружилась голова и во рту разливался привкус раскаленного металла.

Лампы в потолке переползли на стену, а после оказались на полу. Когда они совсем погасли, в дальнем углу ангара зажегся красный светильник. Через весь пол легли длинные узкие тени. Одна из теней совершила извивающийся скачок и предстала в виде седобородого господина, что-то сипло рассказывающего. Кто-то поднял Илью и ноги снова неуверенно зашагали по скользкой поверхности. Впечатление было такое, что идешь по стене. Илья хотел сказать или спросить что-то, но услышал только спазматическое бульканье и увидел, как лампы затекли куда-то за край стены. Красный светильник оказался тяжелым грузовым флаером, стоявшим на пятачке ярко освещенного снега. Что-то отвратительно захрустело, на снег выпало еще несколько незнакомых мелких предметов и Илья потерял сознание — уже в который раз. Только так его тело, обладавшее собственным разумом, могло одолеть навалившуюся боль и дурноту.

Вой стал чуть мелодичнее. Илья не сразу понял, что очнулся. Он услышал, как его голос что-то пытается рассказать двум людям, сидящим в темной комнатушке напротив него. Слова путались и наползали друг на друга. В затылке ломило. Болели глаза. Помещение сильно качнуло. Сверкнули огни на приборной панели. Тихо играла незнакомая музыка.

— Крепко тебя лихорадит, — спокойно сказал кто-то, сидящий по левую руку. — Но и ты парень крепкий. Наши болезни достойны наших организмов… или наоборот? Не важно. Скоро прибудем на место, подлечишься!

— На место? — Илья повернул голову влево. — Не место красит человека…

Тут он понял, что то, что он поначалу принял за комнатушку на деле является салоном довольно крупного флаера, и этот флаер сейчас летит в сумерках сквозь редкие вихри снежной крупы. Слева находился тот самый седобородый мужчина, который только-что мирно спал в кресле пососедству. Он теперь был одет в темно-синюю парку из синтенила. Точно такая же была одета и на Илье. Впереди сидел за управлением длинноволосый водитель, ритмично кивающий головой в такт музыке. В лобовом стекле простирался равномерный серый мрак.

— Ну, ты вроде бы начинаешь приходить в себя, — радостно сказал сосед, поглаживая бороду. — Может, вспомнишь — куда направляемся?

— Куда? — Илья все еще страдал от сильных болей в голове.

— Чуть южнее Певека. Летим мы на маяк Эдика — не припоминаешь? Может у тебя того — амнезия?

Илья прикрыл глаза. Он выждал несколько минут, затем открыл глаза и испытующе посмотрел на седобородого.

— Кто ты? — лицо Курсова приобрело максимальную холодность и серьезность.

— Не беспокойся, — дружелюбно отозвался сосед. — Меня ты не знаешь. Зовут меня, предположим, Аристарх. Я хороший знакомый Эдуарда. Его ты должен помнить.

— И что?

— Я везу тебя к нему. Ты же в самолете еще отрубился. Я наплел стюардессе, что ты плохо переносишь стратосферники и всякое такое. В аэропорту у меня, слава богу, еще есть старые знакомые.

— Ты из Лиссабона?

— Не совсем. Но оказался там как раз, когда со мной связался Эдик. Он сказал, что тебя нужно сопроводить — для твоей же безопасности.

— А как ты узнал, в какой день и каким рейсом я буду отправляться?

— Мада об этом знал. Он сказал Эду, а тот уже связался со мной. Я доставлю тебя туда, а сам потом — назад, в Магадан. У меня там родичи.

Илья молча смотрел перед собой, справляясь с головокружением.

— В аэропорту был такой спектакль, что ты! — продолжал Аристарх. — Стоило тебя оставить на пару минут в кресле, возвращаюсь, а ты уже лежишь на полу в полном отрубе. Поднял тебя, а ты давай блевать — ну, думаю, парня совсем скрутило.

Водитель несколько раз с сочувствием посмотрел в зеркало заднего вида, где маячило бледное лицо Ильи.

Илья хотел расспросить седобородого еще о чем-то, но тут боль в груди стала расти, а затем откуда-то изнутри последовал сильнейший удар, такой, что хрустнули ребра. Илья издал низкий гортанный стон и опять провалился в полное беспамятство…

Холод снова обжег лицо. Илья открыл глаза и увидел, что флаер стоит посреди снежной пустыни. Низкое черное небо нависало над тундрой сферическим куполом. Подвывал ветер. Откуда-то сбоку, снаружи, раздался шорох, перешедший в неравномерный гул. Илья взглянул в окно и увидел серебристо-грязно-серую подвижную массу, текшую метрах в тридцати от флаера по бескрайней равнине. Олени бежали довольно быстро, под их копытами гудела каменистая почва — узкая полоса, с которой ветром сдуло весь снег. Коренастые животные бежали, высоко задрав губастые морды, и изредка ударялись друг о друга рогами. Когда стадо пронеслось мимо, откуда-то появился небольшой черный флаер арктической модели — каплеобразная кабина на платформе в виде приземистого конуса. Агрегат пролетел вслед за стадом, посигналив парой мощных прожекторов.

Илья вышел из салона и огляделся. Аристарх выгружал из грузовой камеры две большие сумки с пластиковым покрытием. За ним виднелись возвышающиеся к горизонту темные сопки. Метрах в сорока от флаера находилось несколько чумов — полусферических пологов из плотного термостойкого синтенила. В одном пологе образовался светлый проем и стала видна человеческая фигура, несколько раз взмахнувшая рукой. Илья еще с трудом удерживался на ногах и потому привалился спиной к корпусу машины. Только когда Аристарх подошел к Курсову и что-то неразборчиво сказал, Илье стало ясно откуда в темноте тундры исходил белесый свет. С другой стороны флаера оказалась внушительных размеров бетонная платформа, на которой возвышалась громада спутникового коннектора. Вокруг строения располагались разных размеров сваи, на некоторых из них горели мощные прожекторы. От светящихся дисков валил пар.

— Пойдем, — сказал Аристарх и подхватил Илью под руку.

Боль в грудной клетке немного поутихла, головокружение стало проходить. Илья ощущал сильный жар, от которого путались мысли, закладывало уши и продолжали болеть глаза. У входа в полог их ждал Эдик. Он выглядел точно так же, как и в прошлый раз в кибере, только был одет в длинную, до пят собачью шубу с кожаным капюшоном. Они обыденно поздоровались и Илья начал чувствовать особую осторожную атмосферу, царящую здесь.

— Сейчас поедим и я проведу тебя к Маде, — сказал Эдик. — Вон в тот чум.

Илья прошел в полог. Внутри было тепло и сухо. Пол был устелен оленьими шкурами. В центре жилища располагалась модульная электропечь последней модели — достаточно дорогостоящая установка. Блочные кресло и небольшой шкаф были собраны из того же конструктора, что и сам чум — легкий полихромовый каркас и синтениловые перемычки. Верхняя полка шкафа была завалена различными приспособлениями для кибера. Из за печи показалась совсем юная девушка в красивом полотняном платье: черные волосы, раскосые глаза, плосковатое лицо. Она быстро расстелила на полу красочный коврик на полимерной основе, затем поставила на него три тарелки с дымящимся мясом и какой-то зеленью.

— По чуму ходи только по часовой стрелке, — посоветовал Эдик. — Особенно, когда будешь у Мады.

Аристарх о чем-то тихо говорил с Эдиком, а Илья обошел слева печь, над которой, прикрепленный к куполу, висел деревянный шест с несколькими перекладинами. У основания полога лежало два кожаных бубна, отделанных бахромой, расписанных замысловатым узором и украшенных медными колокольчиками и жестяными фигурками животных. Над бубнами, прикрепленная к стене, чуть раскачивалась связка тонких лент из прочного шелка ярких цветов.

* * *

Клио танцевала на самой кромке прибоя, иногда поднимая мелкие фонтанчики брызг. Как-то незаметно прибой оказался краем бездонной пропасти. Клио взмахнула руками и где-то напротив нее зажегся алый неровный свет. Тень от танцующего тела ровным мазком легла прямо на пасть бездны, и тогда стало видно, что это не провал, а темная огромная стена, уходящая в черное беззвездное небо. Стена расступилась в центре и в образовавшуюся светло-желтую щель проник чей-то силуэт. Танцующая девушка подернулась серией полевых искажений и превратилась в теплое пламя, виднеющееся в рефлекторе электропечи…

Илья лежал в пологе, освещенном только лишь слабым отблеском печи. Взгляд мог различить только пустые стены и половину чьего-то лица — глаз, бровь, глубокие морщины, часть носа и подбородок. Полог снова тихо разошелся в светлую щель и Илья увидел силуэт выходящего наружу Эдика. Пахло жженым можжевельником. Илья лежал на спине, заваленный несколькими массивными парками. Под его головой находилась небольшая прохладная подушка.

— Не беспокойся, — раздался глухой спокойный голос. — Твоя болезнь несерьезна. Это только пролог к событиям, которые сначала требуют часть твоих сил и внимания, а потом уже приносят свое содержание. Эдик наверняка наставлял тебя, чтобы ты перемещался по чуму только в одном направлении, слева направо. А вышло так, что ты просто лежишь на одном месте и можешь пока только слушать… Забавно, да? Попробуй слушать слева направо — тогда может стать еще забавнее. А забава — это, похоже, расставание с болезнью.

— Мада, — Илья чуть приподнял голову. — Это ты?

Вместо ответа старик повернул свое лицо к камину так, что Илья узнал его черты, виденные когда-то в детстве. Это был тот самый Мада. Теперь было видно, что этому человеку никак не меньше восьмидесяти лет, однако, он сидел, завернутый в несколько теплых покрывал, удивительно прямо и осанисто. На его седой голове была надета кожаная шапка, прикрывающая уши и часть затылка. Черные глаза отсвечивали в полумраке полога живым и подвижным огнем. Илья неотрывно смотрел в этот взгляд, пока ему не стало казаться, что он стоит в бескрайней солнечной степи, а над ним быстро летят клубящиеся облака.

— Отец в порядке? — спросил Мада так, словно они были близкими родственниками, живущими по соседству и случайно встретившимися на улице.

Илья кивнул. В голове опять возникла тупая тонкая боль.

— Тебе не обязательно говорить или спрашивать, — голос Мады был ровным и сильным. — Все, что я знаю и все, что я должен тебе сказать я скажу и так.

Илья с трудом повернулся под шубами набок. В точке, где сходились полихромовые спицы каркаса полога находилось круглое отверстие, блестящее стальным кольцом. Сквозь него было видно часть ночного неба и яркую звезду, к которой из чума устремлялся пар от печи.

— Твоя мать, Илья, — сказал старик и прикрыл глаза.

— Моя мать умерла при родах, — произнес Курсов внятно. — Отец женился вторично. Вероника Александровна — моя мачеха…

— Да, — Мада вытянул из под покрывал правую руку и взял флягу. — Все, чем награждает нас мать тянет вниз и одновременно поднимает наверх.

По пространству чума прошла легкая тенистая рябь. Мада отпил из фляги несколько больших глотков. Где-то неподалеку раздались человеческие голоса. Завелся движок флаера. Тихо прозвучали позывные коннекторного маяка. Из маленького металлического блюдца, стоящего на печи, вверх поднялась ровная нить ароматного дыма. Гулко залаяла собака.

— Ты должен узнать, что с тобой происходит, — продолжал шаман, — только потому, что ты хочешь знать, что происходит. Этого сейчас достаточно. Я ждал тебя все это время, хотя можно сказать, что у меня хватало и других дел, — старик уютно усмехнулся. — И все же ты — одно из самых главных событий в моей жизни. Странно говорить тебе это, когда вспоминаю, что ты видишь меня всего второй раз в жизни.

— Что-то происходит со мной, — сказал Илья.

— Что-то происходит с миром, — качнул головой Мада, — всегда.

Старик пошевелился и в его руке оказалась продолговатая колотушка. Она была сделана из кости какого-то животного и кроме черной полоски кожи на ней не было видно других украшений или знаков. Илья почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Сегодня ты видел большое стадо кора, которое погнали на запад, — Мада говорил, плавно кивая головой. — Сегодня ты сам прибыл сюда с запада. Это мужское направление и это хороший знак. Сейчас над тобой кружит обрядовая болезнь, знакомая каждому, кто родился в русле небесной реки. Тебе тяжело сносить ее присутствие. Ей тоже приходится нелегко. А раз это двойные усилия, то скоро будет результат усилий.

Илья снова лег на спину и стал глубоко вдыхать воздух, наполненный можжевеловым дымом. Мада продолжал:

— Сейчас тебе не важно понимать и запоминать, что я тебе расскажу. Важнее, чтобы ты понял последовательность, в которой я буду тебе рассказывать…

Где-то в неохватной надзвездной дали раскатом пронесся крик ворона. Мада говорил, совершая при этом череду специальных действий: он выплеснул из металлической кружки немного воды в сторону входа в чум, помахал ладонью над струйкой дыма, разгоняя запах по пологу, положил рядом с электропечью крупную желтую монету, просверленную столько раз, что она состояла из обода и самих отверстий.

— Три девятислойных мира — это то количество миров, которое человек способен запомнить своим телом. Настоящего пространства бесконечно много. Когда я камлал последний раз, некоторые духи были неспокойны и объединены. У Реки появилось мощное третье теченье и оно направилось вглубь, к корням дерева. Люди не помнят такого. Гыргоррамкын был потрясен. Они с трудом узнали свое отражение в речном потоке. Вагыргын существовал всегда, но появился впервые. Он пришел как тот, кого нет и не может быть… Нарисовавший мою левую руку, Вагыргын, знает о тебе больше, чем мы с тобой вместе. Он обладает достаточной силой во всех бесчисленных слоях… Существует Игра. Ее можно сравнить с виртуозной игрой на бубне. Наргынэн, Абсолютная Вселенная, создавала силу, игру и инструменты. У каждого своя роль и своя песня. Но истинный замысел ГЫРГОЛВАГЫРГЫНА — высшего — остается в тени. Может быть, потому что этот замысел так прост, или потому что иначе он мог бы нечаянно ослепить всех своих детей.

Илья не знал, происходит ли все с ним в действительности или это только его навязчивый болезненный бред. Мелькнула догадка, что он до сих пор летит в «Стерхе» на Землю и никак не может проснуться. Мелькнула и тут же исчезла.

— Все, что ты хотел узнать обо мне и о моей роли в Игре, — продолжил Мада, — можно узнать, всего лишь взглянув на меня. У меня не было земного отца, а мою мать не видел никто из живых. Меня нашли на равнине погонщики оленей. Чтобы понять, что я рожден в русле небесной реки мне пришлось заплатить левой рукой. Теперь я говорю тебе, что люди вокруг могут называть меня шаманом, но я знаю, кто я. Это содержалось в моем онго. Я — строитель Моста. Я строю в этой жизни мост между мирами. Эта постройка в конце концов будет выглядеть, как прекрасное величественное дерево. Я возвожу опору за опорой. В тот день, когда мне принесли новость о твоем рождении — была возведена первая опора. Когда я встретил твоего отца — вторая. Когда твой отец привез тебя на встречу со мной, я попытался разглядеть в тумане будущего, куда мне предстоит направлять следующий шаг. Вот и еще одна часть Моста готова. Я знаю только то, что мне дано знать и говорю только то, что можно высказать. Все, что я говорю тебе — это то, что Мост простирается доальше этой жизни. Он возводится для того, чтобы по нему прошел кто-то один, возможно, в двух лицах и, двигаясь с разных сторон навстречу друг другу. Чем будет эта встреча не знает никто, кроме ГЫРГОЛВАГЫРГЫНА, но сам он и есть это знание.

— По мосту идешь ты. Ты — костюм, в который одет актер и ты — актер, ты же и тот, кто придумал представление. Само представление и есть его зритель, — Мада сделал небольшую паузу и прислушался. — Ты должен выполнить свою роль на Земле. Ты больше не противишься выбору. Тебе осталось сориентироваться. Ты отличен от других людей — не лучше и не хуже, просто другой. Об этом узнаешь скоро от того, кто будет присутствовать в тебе новой частью. С тобой мы больше не увидимся здесь, но ты научишься определять места встреч. Два важных события уже входят в твой мир: тот, кто стал твоей новой частью и скорое путешествие в соседние миры. Мост — моя задача, об этом не волнуйся. Теперь послушай главное. Все вокруг — это карта. Воспринимай карту, и каждый новый ее кусок принимай, как должное. Игра, карта и Мост.

Илья ощутил экстаз невероятной силы. Его захлестнули эмоции, которых он не знал раньше. Слезы смешивались с кровью и радостным смехом оттого, что он теперь знал все. Равнина с клубящимися в небе облаками унеслась и потерялась во взгляде черных глаз, а сам этот взгляд стал последовательностью из девяти знаков, нарисованных на листке фольги. Надпись ясно говорила Илье о том, кто он.

* * *

Где-то во мраке прошла череда то ли световых искр, то ли коммуникационных помех. Затем он увидел лицо Клио. Так близко, что мог почувствовать ее дыхание. Она выглядела так же, как и в день ее визита к нему. Изображение было больше похоже на то, как мы привыкли видеть мир в снах, чем на картинки аватар из кибера. Воспоминание. Фантазия. Фантом. Нет, скорее это было воображением, обретшим самостоятельную жизнь. Клио была рядом, живая и осязаемая.

— Это… ты? — услышал Илья собственный голос.

— Илья, — со странной облегченностью в голосе сказала Клио. — Да, это я. Послушай, я не знаю, как тебе объяснить это все… Я сама еще не во всем разобралась.

— Ты где? — спросил Илья, внутренне радуясь тому, что так легко они перешли на «ты». — Что произошло там, в комнате отца?

— В этом все и дело. Я ЗДЕСЬ, понимаешь? Никогда не думала, что такое возможно. Послушай, у нас мало времени. Я сейчас нахожусь там же, где и ты. Это можно назвать внутренним пространством или воображением, или памятью, не знаю, да это и не важно. Мы можем общаться только пока ты спишь. Сейчас полярная ночь… там, у тебя, поэтому есть такая возможность. Я нахожусь в твоем сознании, при этом я вполне самостоятельно существую. Здесь все так необычно…

— Разве такое может быть? — изумился Илья.

— Ты же сам уже знаешь, что может.

— Ну, здравствуй, Клио, — сказал Илья и действительно почувствовал, что такой оборот удивил его, но не ошеломил и не вызвал шок, словно он уже долгое время неосознанно готовил себя к чему-то подобному.

— Илья, я теперь нахожусь в тебе и знаю гораздо больше, чем раньше. Произошло нечто, что переместило меня в эту область. Это связано с тобой и с появлением этого существа, Морбида. Понимаешь, я тогда не успела рассказать тебе, что там было с твоим спецгрифом. Я узнала об этом очень странно, от женщины-агента СБ… У них есть секретная информация…

— Клио, как ты? — с тревогой спросил Илья.

— Тут что-то начинает происходить. У меня есть к тебе большая просьба. Это связано с дальнейшими событиями. Сейчас я передам тебе информацию, которую получила от Антонины, агента Бюро. Это касается тебя. Свяжись немедленно с шефом агентства «Инфорбис» и передай эти данные ему. Скажи, что от меня. Когда о произошедшем с тобой в колонии узнают все, то это может серьезно изменить ситуацию. Ты сделаешь это?

— Да, — ответил Илья.

— Прости за этот деловой тон…

— Не волнуйся, я все сделаю. Как ты себя чувствуешь там? Это похоже на связь в кибере?

— Знаешь, мне кажется, что в этом…

Все бесшумно исчезло и Илья очнулся на холодном полу.

Илья вышел в снежную темноту, освещенную мертвенным светом прожекторов, немного постоял у тяжелой стальной опоры. Все напоминало удивительный сон, в котором так трудно узнать в себе себя.

Глубокий вздох. Облако остывающего пара мгновенно взмыло вверх и растворилось в пределах ярко освещенной тьмы.

* * *

— Эдик, мне нужен твой даттер, — сказал Илья, снимая унты. — Это срочно.

— Да, конечно, — Эдик выглядел все еще несколько обескураженным. — Что-то серьезное?

— Скорее срочное, — улыбнулся Курсов и прошел к шкафу с аппаратурой. — Это больше не секретно, и я думаю, что тебе было бы интересно послушать. Все равно это сообщение уже сегодня появится в Сети по всему свету.

— Илья, Мада просил передать тебе…

— Да, я тебя слушаю.

— … чтобы ты отправлялся в Бетпак. Он больше ничего не сказал, ты должен знать сам об остальном.

— Хорошо, я понял, — Илья одел на голову серебристую цепочку тиары киберсвязи. — Подключайся.

Киберпространство появилось, как всегда стремительно и бесшумно. Илья осмотрелся и увидел, что находится в комнате с яркими коврами на стенах и полу — той, которая снаружи выглядела избушкой, подвешенной перед хвойным лесом. На одной из стен висел бубен с бахромой и медвежья маска.

Вспыхнул и погас сигнал эмпатоканала. Эдик подключился к линии Ильи — эмпатоканал позволял обмениваться или считывать информацию с большим опережением скорости подачи текста, акустического сигнала или изображения. Эта импульсная технология была большим достижением нейрокибера, однако пользоваться ей решались немногие, хотя иметь к своему даттеру эмпатоканал считалось престижным и модным.

Рядом возникло изображение Эда, он сидел ближе к краю комнаты и смотрел в сторону Ильи. Курсов соединился с основным узлом «Инфорбиса». Появился фирменный желто-белый дизайн агентства, смахивавший на непрерывно движущиеся вокруг оси концентрические круги мишени. В диалоговом окне засветился поясной портрет молоденькой секретарши.

— Добрый день. Информационное коннект-агентство «Инфорбис». Слушаю вас.

— Доброй ночи, — поздоровался Илья. — Я за полярным кругом. Видите ли, мне срочно нужен шеф агентства, Анатолий Белоналивцев.

— Он сейчас занят, — холодно отозвалась девушка. — Вы можете оставить сообщение здесь.

Рядом с окном появилась еще одна минимишень, чуть более темного тона. Она раскрылась в панель приема аудиотекстового сигнала. Илья сообразил, что секретарша — искусственный интеллект второго поколения.

— Я не могу и не стану оставлять сообщение здесь, — ответил Илья и закрыл минимишень. — Это сообщение от Клио Велеховой, и если в ближайшие три минуты господин Белоналивцев не…

— А где Клио? — раздался голос, исходивший откуда-то сверху. — Вы кто?

Конструкт-секретарша исчезла, а вместо нее появилась половина лица полного мужчины лет сорока, одетого в дорогой синий костюм с золотым отливом. Другая половина окна была занята показом непрерывно плывущего справа налево городского пейзажа. Из-за крыш домов появилась на мгновение недавно обновленная Эйфелева башня. Шеф агентства ехал в своем гелио и был в кибере в мобильном полурежиме — еще одно красивое развлечение виртуального пространства.

— Клио попросила меня передать вам ее информацию относительно событий в трип-колонии, — Илья посмотрел Белоналивцеву в его водянисто-голубой глаз. — Сама она сейчас на связь выйти не может, могут возникнуть неприятности с СБ, вы же понимаете.

— Да-да, я вас слушаю, — пол-лица заметно оживилось. — Продолжайте.

— Эти данные содержались в ее серьге, сейчас вы убедитесь, что кодировка данных принадлежит дат-системе госпожи Велеховой. В свою очередь она завизировала во всех своих файлах кодировки СБ, которому принадлежали эти секретные данные. Я хочу еще раз попросить вас об оперативности и осторожности, извините, но никакой журналистской отсебятины быть категорически не должно, — Илья тут же, не оставив боссу «Инфорбиса» времени на парирование последней фразы, запустил передачу данных по эмпатоканалу.

Белоналивцев сейчас был без своего эмпато, поэтому прочитать полученное он смог бы только через минут пять, не раньше. Илья окончил передачу и услышал, как рядом тихо присвистнул от изумления Эдуард.

— Всего доброго и успехов, — сказал Илья появившейся триумфальной арке и вышел из пространства «Инфорбиса».

— Слушай, — ошеломленный Эдик прошелся по своей ковровой избушке из угла в угол, — это все — правда?

— Ты о чем? — спросил Илья с невинным видом.

— Ну, все эти навороты с экипажем «Стерха», с колонистами Соло, с твоим генетическим кодом.

— Не знаю, Эдик, правда это или нет, но то, что это не ложь — это точно.

Илья и Эдик посмотрели на возникшее в параллельном режиме окно телеканала «Меганевод». Диктор — молодой, чрезмерно приятный молодой человек — читал текст:

— … в районе космической аномалии, носящей название Курант. Станции и системы слежения зафиксировали необычайный по своим масштабам феномен, объяснения которому пока не может дать никто из ученых и аналитиков. Однако характер данного феномена сегодня, к сожалению, может быть узнан всеми представителями человечества.

На экран вышло изображение: съемки из космоса, произведенные космической станцией оперативного слежения «Камея-2». Среди черного, заполненного светом звезд пространства, разворачивалось циклопических размеров разноцветное светящееся, как экран, полотно. Постепенно изображение на нем становилось очень знакомым. Это была сцена появления Морбида на Бруклинском вокзале, снятая камерами слежения со стороны выхода на перрон. Картина была подвижной: монстр расправлялся с людьми, сминал роботов и корежил вагон, затем исчезал. После этого все повторялось снова в той же последовательности и без малейших изменений. Картина занимала пространство, сравнимое по размерам с площадью, ограниченной орбитой Сатурна. Станции локального слежения, расположенные вблизи Куранта воспринимали это изображение лишь фрагментарно — как скопление цветных светящихся пятен. «Камея-2» оказалась на минимальной дистанции в 600000 километров, откуда стала видна вся картина в целом.

— Выводы делать пока рано, — продолжал читать чужой импровизированный текст диктор. — Еще не собрана достаточно полная информация. Определенная связь с Морбидом, появлявшемся на Земле, очевидна. Очевидно и то, что это гигантское изображение носит, по всей видимости, информационный аттракторный характер, и само по себе пока не представляет прямой угрозы людям. Космоцентр сегодня приступает к разработке подробной исследовательско-навигационной программы по поводу событий на Куранте. Эта космическая аномалия в недавнем прошлом подарила Земле немало странных ребусов-загадок, ни одна из которых так и не была разгадана. Практического применения феноменам Куранта тоже не было найдено. Вполне вероятно, что нынешний сюрприз Куранта является еще одной из подобного рода головоломок, только лишь иллюзионом, загадочным образом отразивший одно из самых потрясающих событий нашего времени — появление монстра из киберпространства в реальном мире. Новый феномен Куранта условно назван исследователями Бруклинским полотном. Это полотно, по предварительной версии, имеет природу глобальных масштабов миража, оптического топо-эффекта, связанного с особым искривлением пространственно-временного континуума в данной аномалии. Пока же ясно только одно — подобного в истории Земли еще никогда не было…

* * *

Флаер тихо заурчал. Илья подошел к пологу Мады. Старый шаман стоял, опираясь на посох из прочного и легкого полихрома. Чуть поодаль переминался с ноги на ногу Эдуард. Курсов молча посмотрел старику в глаза. Что-то едва заметное проскользнуло в лицах обоих. Они простояли так, молча глядя друг на друга, несколько бесконечно долгих минут. Потом Илья повернулся и зашагал по снегу к флаеру.

Через пятнадцать минут полета над заснеженной бесконечной тундрой Илья опять увидел огромное стадо кора — оленей. На этот раз над животными кружил красный флаер с небольшим параболоидом на корме. У горизонта, на далеких холмах возвышалось несколько синоптических установок — длинные стрелы метеосуггесторов нацелены гирляндами габаритных огней в ночное небо. Север жил своей привычной жизнью.

Илья сам не заметил, как уснул. Ему приснилось, что он видит свое тело со стороны — он стоял среди черного пространства в ярко очерченном круге белого света. До его руки сзади кто-то еле слышно дотронулся. Илья резко обернулся.

— Здравствуй, — сказала Клио. — Это я.

— Никак не могу привыкнуть, — Илья встряхнул головой.

— Все прошло успешно? — спросила Клио так, как будто уже все знала и ей только требовалось услышать подтверждение.

— Да, я думаю скоро сообщение выйдет в эфир.

Клио кивнула и прошлась чуть вперед к темной границе.

— А ты можешь воспринимать, что происходит в реальном мире в данный момент? Например, в Сети или где-то в Лиссабоне, или в этом флаере, где я сейчас сплю? — при этих словах Илья рассмеялся. — Да-а-а…

— Именно сейчас — нет, не могу, — ответила Клио и обернулась. — Но через некоторое время просле того, как что-то узнаешь ты, я тоже получаю это знание. Нельзя сказать, что я существую только в такие моменты, как сейчас. Просто я еще не научилась помнить остальное, ну, то, что здесь есть, когда ты не спишь.

— Кажется, я понял, — Илья подошел к Клио. — Признаться, я не сразу поверил твоей информации из серьги. Надо же — у меня иное устройство генетического кода! 48 хромосом и другая конфигурация нуклеотидных цепей… Теперь совершенно ясно, отчего СБ питали к моей персоне такой пристальный интерес.

— И отчего они не посвящали в это тебя, — продолжила Клио. — Двадцать лет назад запретили практические эксперименты в генетике и евгенике клонов. Тогда, если помнишь, произошла серия неудачных опытов, возникла система взаимосвязанных вирусов, появилась опасность вырождения. Люди пошли по пути технологии и оставили генетические исследования только в здравохранении.

— А за мной решили пронаблюдать, еще не зная, на что я окажусь способен…

— Илья, я теперь знаю, что ты сам до последнего времени ни о чем подобном не догадывался.

— Наверное. Но, как только ты передала мне эти данные СБ, я сразу получил доступ к каким-то резервам своей памяти и там нашел дополнение ко всем этим сведениям.

— Подожди, что-то я еще ни о чем таком не знаю.

— Клио, это случилось двадцать минут назад, когда я прощался с Мадой. Я каким-то образом вдруг осознал, что…

— Постой, сейчас я продолжу! — с каким-то задором сказала Клио и чуть сдвинула брови. — … что являешься следующим шагом в эволюции человечества. Это называется… ПЕРЕХОД ИЗ ПОСЛЕДНЕГО КРУГА В ВОСХОДЯЩУЮ ТОЧКУ ШЕСТОЙ… шестой?

— Да, — тихо сказал Илья. — Шестой. Расы.

— Потрясающе, — Клио подпрыгнула и повисла в воздухе, легко раскачивая ногами. На ней было золотистое облегающее платье с длинными рукавами.

— Знаешь, — сказал Илья, любуясь ей. — Я скоро проснусь.

В этот момент флаер слегка качнуло вправо и Илья проснулся, стукнувшись головой о стекло окна.

— Шквал, — констатировал сидящий впереди пилот.

Машина была уже на подлете к Магадану. В свете далеких прожекторов появился огромный роботизированный угледобывающий комплекс. По магистрали продвигалась колонна тяжелых вездеходов.

Илья смотрел на этот мир широко раскрытыми глазами, уже не ставя перед собой бесконечных верениц вопросов. Все являлось отражением одной большой сути, и эта суть непрерывно разворачивалась ярким и насыщенным повествованием одной Великой Игры. В этой Игре смерть и жизнь были только одними из правил — далеко не противоположными друг другу. Каждый момент в Игре был подобен беспредельному зеркальному коридору: впереди — бесконечная иллюзорность будущего, позади — бесконечная иллюзорность прошлого, и только в той точке, где кто-то приставил одну зеркальную поверхность к другой существовал настоящий момент. Этот момент не был подвластен времени и мог быть рассмотрен с огромного множества разных сторон. Здесь находился третий глаз, третий мир и третья сторона плоскости.

В Бетпаке был обыкновенный, немного туманный день. Илья находился в номере гостиницы «Дала Космо». Как и в прошлый раз ему удалось выйти из лайнера незамеченным. А в аэропорту его, тем не менее, ждали — Илья знал это. Он отлично рассмотрел шесть человек, демонстрирующих, насколько удачно агент СБ может выдавать себя за простого пассажира или работника порта. Остальные, с мощными парализаторами в руках сидели в нескольких машинах. В воздухе летало с десяток электронных мух — роботы слежения. Но даже эти сложные механизмы слепо пролетали перед лицом Курсова, не находя в окружающем их пространстве введенного в их память портрета.

«Теперь я здесь, в гостинице, — размышлял Илья. — Чтобы меня заметили люди из СБ стоит только захотеть этого. Тогда и произойдет следующее событие.»

Агент СБ остановился с небольшим сканером в руке напротив двери номера. Трубка сканера вводила непосредственно в нервную систему агента ряд сигналов, которые давали общую картину просматриваемого помещения: кровать, окно, стол, в кресле кто-то сидит. Из гостиницы устранили еще ночью всех приезжих. Темный силуэт в кресле несколько поразил бывалого офицера группы захвата своими габаритами. Агент плотнее сжал сканер в ладони: в кресле сидел, безусловно, человек, но таких размеров, что оставалось неясно, как кресло под ним не расплющилось в жалкую лепешку.

Офицер осторожно спрятал трубку в карман своей куртки, быстрым отточеным движением достал импульсный пистолет, включил режим самонаводящегося разряда и взялся за металлическую ручку двери. В этот момент дверная ручка раздулась и приняла форму крепкого коренастого существа из металла, которое агент СБ все еще держал — теперь уже за совершенно неподобающее в данной обстановке место. Офицер смерил взглядом внушительной ширины коротышку — тот напоминал ужасно перекачанного ребенка, подобия широчайших мышц спины выпирали по бокам двумя блестящими полусферами. Ситуация начала выходить из под контроля. Ноги коротышки со стуком коснулись пола. Пластина с номером 18 на двери дернулась и, сорвавшись с места, с чудовищной силой впечаталась агенту в лоб. Офицер отлетел к другой стене, выронил пистолет и сполз на ковровую дорожку. На его лбу стала вздуваться багровая и прямоугольная шишка с отчетливым номером 81. Существо, выросшее из дверной рукоятки некоторое время стояло неподвижно. Затем стало плоским и высоким, руки и ноги беззвучно вошли в его корпус. Дверной номер 18 подскочил с пола и занырнул в стоящую посреди коридора золотистую доску, которая быстро и легко вошла в стену, как раскаленный нож в брусок сливочного масла. Послышался легкий шум — словно подвывание ветра и странный шорох, похожий на звучание детской погремушки.

Илья прошелся по своему номеру, присел на кровать. Откуда-то снизу, вероятно, с предыдущего этажа раздался гулкий звук, похожий на удар печати по бумажному документу, лежащему на дубовом столе. И снова стало тихо. Илья решил поторопить события и принялся одеваться — он захотел выйти на свежий воздух, немного подышать и позволить работникам СБ заметить его. Когда он подошел к двери своего номера, позади раздался знакомый шорох и легкое завывание ветра. Тени от занавесок на окне взметнулись по стене вверх. Илья не успел обернуться. Его голову с двух сторон сжали чьи-то ледяные лапы. Шейные позвонки захрустели от напряжения. В воздухе распространился запах озона. Илья в последний раз попытался вырваться и не смог — тот, кто его настиг обладал нечеловеческой силой. То, как легко и спокойно он проявлял эту чудовищную силу, напомнило Курсову неравный бой с Морбидом на кухне, в Москве.

Перед взглядом Ильи вместо входной двери, которую он только что видел поплыли ярко-желтые строки из цифр и непонятных символов. Когда знаки заполнили все зрительное поле, они превратились в сферическую огненную фигуру, внутри которой, хорошо заметный через межсимвольные интервалы, бешенно вращался сгусток вещества, напоминавшего деформированную каплю синего цвета. Как только Илья разглядел этот сгусток, тот выкинул в его сторону несколько стрел-щупалец. Эти щупальца покрыли Илью синей мелкой сетью. Потом сфера из знаков беззвучно, но очень ярко взорвалась и все стемнело.

* * *

— Четвертый, четвертый! — молодой агент склонился с микропередатчиком у губ над лежащим с раздутым лбом в коридоре офицером. — Девятый выведен из игры, я нашел его в коридоре на седьмом этаже. У него тут на лбу…

— Какого черта! — раздался в голове агента голос Первого. — Вызывай девятому медгруппу и бегом вниз! Тут такое начинается!..

Агент поправил на своем запястье браслет связи и ринулся в сторону лифтов. По пути вниз по внутренней связи агент слышал короткие восклицания своих сослуживцев:

— Ни хрена себе! Это что еще такое?!

— Валера, заходи со своими с фланга! Слышишь меня?

— Первый, первый! Объект перемещается к выходу!

— А-а-а-а-а-а-а-а твою ма-а-а-ать!!!

Когда агент выскочил из лифта в просторный застекленный вестибюль, там уже никого не было. Он побежал к выходу, высоко подняв пистолет и разворачиваясь правым плечом вперед. Как только он оказался снаружи, он чуть не налетел на трехметровую золотистую фигуру со множеством извивающихся конечностей. Из спины монстра выдвинулся молотообразный отросток и агент полетел обратно с изуродованной головой. Тело заскользило по гладкому полу вестибюля, пистолет закрутился у стены.

Морбид стоял у входа и, казалось, в раздумьи осматривался. Со стороны Космокомплекса показалось несколько бронированных тяжелых машин. Откуда-то из-за крыши гостиницы вынырнула стая боевых флаеров, сверкавших на солнце длинными узкими стволами излучателей. По площади рассредоточивались люди СпецБюро, охрана и патрульно-контрольные наряды.

Неожиданно с телом Морбида произошла странная трансформация. Он стал аморфным и приобрел зелено-бурый цвет. Через пару секунд от гостиницы в сторону Космокомплекса Бетпак двигалась внушительных размеров рептилия: огромные когтистые задние лапы совершали широкие шаги, длинное чешуйчатое тело чуть наклонено вперед, заостренный хвост со свистом рассекает воздух, голова, вся в рытвинах и слизистых темных бороздах, увенчана распахнутой пастью с многоярусной системой резцов и клыков, одна передняя перепончатая лапа свободна, а другая держит у плеча обмякшее человеческое тело в темной куртке и серых брюках.

— Первый, первый! Объект несет с собой человека…

— Какого человека, черт вас возьми?! Мне нужна вся информация!

— Идентифицирован как Илья Курсов. Похоже, без сознания.

Курсов на плече Морбида казался небольшим невесомым свертком или тряпичной куклой. Раздались первые выстрелы. Рептилия совершила огромный скачок и приземлилась около самой многочисленной группы захвата.

— Кто, черт возьми, стрелял?! — прокричал по внутренней связи голос Первого.

Но стрельба началась уже отовсюду и никто не мог остановиться. Морбид на ходу прижал тело Ильи к своему корпусу и издал низкий утробный рык. Фигурка Курсова погрузилась в чешуйчатое тело монстра, словно это была вода.

— Да он же проглотил его!

Два мощных лимонного цвета луча, пущенных с флаера, полоснули тварь по голове. Никакого результата это не дало. Последовавший за этим шквал выстрелов не причинил Морбиду никакого видимого ущерба. Правая лапа прижалась к телу, а потом резко пошла в сторону стрелявших, на глазах увеличиваясь в размерах. Агенты и солдаты разлетелись в стороны подобно игрушечным солдатикам, а рептильная конечность продолжала расти. Наконец, чудовищная рука длиной в сотню метров коснулась пристроек у здания гостиницы и они с грохотом развалились, подняв в воздух столб бетонной пыли. Огромная лапа, поглощая десятки боевых лучей, двинулась в обратную сторону. Несколько броневиков покатилось по плитам площади, давя вооруженных людей. Морбид поднял вверх голову и из его пасти вырвалась огненная струя, охватившая снизившийся для прицельной стрельбы флаер. Машина описала дугу, оставляя за собой след из черного дыма, и врезалась в разворачивающийся броневик. Раздался взрыв, отблеск которого окрасил стекла гостиницы оранжево-желтым, а затем черным.

Несколько солдат дали ракетный залп из мобильной передвижной установки. Блок блестящих ракет отпружинил от чешуйчатой шкуры чудовища и взорвался в сотне метров от него. Площадь заполнилась убитыми и ранеными. Морбид большим прыжком перескочил через груду дымящегося металла и побежал в сторону космодрома, на ходу превращаясь в гигантское округлое колесо металлического цвета. На его пути уже была установлена барьерная система «Капкан» — два энергетических блока на расстоянии трехсот метров друг от друга создавали в пространстве электроимпульсную сеть, готовую сомкнуться за спиной жертвы сплошной стеной из лазеров, вслед за этим должны были заработать направленные аэрозоли, способные парализовать любую нервную систему. «Капкану» не суждено было сработать — металлическое колесо вошло в зону действия установки и импульсная сеть разорвалась на тысячи синих искр. Оба энергоблока сразу же после этого превратились в пару луж расплавленного металла, а Морбид покатил дальше с удвоенной скоростью.

— Господи боже! — раздалось по внутренней связи СБ. — Да это дерьмо и впрямь неуязвимо!

— Включайте шум, — произнес надтреснутый голос Первого. — Все коннекторы! Если эта штука в самом деле виртуальный выродок, то мы сделаем ему полный аборт. Поживем немного без Сети… База три, готовы?

— Так точно.

— Пускайте!

Выстрелы стихли. Казалось и СБ, и войска ощутили, как по всему миру мгновенно изменился облик киберпространства. Орбитальные спутниковые коннекторы по единой команде выдали полосу информационного шума, заполнив весь кибер хаосом символов. А потом наступила виртуальная тишина. Сеть исчезла.

Все, кто был на территории Космокомплекса в Бетпаке, ждали, затаив дыхание. И тут прозвучало нечто. Клекот, раскатистый и пробирающий до глубины души. Звук напоминал многократно усиленный смех — язвительный и грозный хохот. Многие с ужасом зажали уши ладонями. Поднялся нешуточный ветер, принесший с северных сопок пыль. А потом стало видно, что Морбид никуда не исчез и не застыл, не распался на составляющие и не умер. Он перестал трястись от своего невероятного смеха, встал на ноги и спокойно подошел ко второму по счету «колизею». Резким ударом одной ноги монстр разнес двух больших роботов-погрузчиков, стоявших у портала. Трубчатая голова задралась вверх. Из «колизея» выходила в небо верхняя часть космического корабля «Локон» — черная носовая часть, белый корпус, ряд параллельных синих линий на бортах.

— Мразь, — произнес Первый. — «Локон» не успели рассоединить с платформой «колизея»… Откуда эта тварь знала?

Морбид уже скрылся в шестиугольном проеме портала. Направившиеся к кораблю боевые машины были остановлены серией ярких вспышек, возникшей по всему периметру пусковой платформы. В главном здании Космокомплекса задребезжали стекла. «Колизей» включился сам собой. Необыкновенно быстро из цилиндрической шахты пусковой установки стала подниматься белая громадина «Локона».

— На борту нет ни экипажа, ни обслуживающего персонала, ни охраны, — раздался голос взволнованного диспетчера. — К сожалению, полный запас топлива. Но нет достаточных ресурсов биологического обеспечения — воды, пищи… Экологические системы недоукомплектованы. Хотя, этой твари, вероятно, плевать…

— То то и оно, — отозвался другой голос, но вторую часть его фразы заглушил мощный всепроникающий гул взлетающего корабля.

* * *

Пройдя по орбитальной дуге, «Локон» сразу же набрал неслыханную для кораблей такого класса скорость. Несколько небольших патрульных кораблей, стартовавших вслед за ним с Земли, не могли в обозримом будущем догнать беглеца и подойти на расстояние, пригодное для стрельбы на поражение. «Локоном» могли свободно пожертвовать ради безопасности планеты, но в данной ситуации это не представлялось возможным. Находившийся поблизости крейсер «Тур» возвращался из дальнего полета и нуждался в дозаправке. Удивительным образом «Локон», управляемый Морбидом, вписывался в «свободное место» в космическом графике флота Земли, и ускользал безнаказанно. Счесть это стечением обстоятельств не позволяло только то, что, по всей видимости, Морбид был пилотом экстра класса.

На Земле бушевал грандиозный скандал, принимавший форму апокалиптического психоза. Сеть снова работала, и теперь была загружена сообщениями о битве в Бетпаке. На задний план отошел только было разбушевавшийся информационный шторм по поводу СБ, трип-колонии на Соло и «Стерха». О генетически аномальном Курсове говорили много и невнятно. Таинственное исчезновение Клио Велеховой осталось почти никем не замеченным посреди всеобщего ажиотажа и истерии в средствах массовой информации.

С кораблей, идущих на хвосте у «Локона», в Космоцентр сообщили, что корабль-беглец держит курс в район космической роботостанции «Гамаюн». В данное время на «Гамаюне» производилась сборка трех новых крейсеров класса «Звездный бросок».

В кабинете шефа СпецБюро было темно, только вполмощности горела настольная лампа под зеленым плафоном. У стены, в глубоком кресле сидел руководитель оперативным отделом Космоцентра. Напротив него, присев на край стола, качал головой глава СБ:

— На «Гамаюне» ему нужен мощный корабль, новый и с полной комплектацией.

— Дальний космос?

— Да. Только теперь наше положение изменилось.

— В смысле?

— Все достаточно ясно: мы не можем просто разнести «Локон» или весь «Гамаюн» в щепки. Все только о том и орут, что эта тварь неуязвима. Таким образом, нанося новый удар, мы, как трезвонят по всем каналам, «подставляем под возможный удар возмездия всю планету».

— Возможность инопланетного происхождения Морбида достаточно очевидна…

— Даже если и так. Лично я не очень верю в армию этих тварей, которая вернется, чтобы развеять наш прах по космосу. Все дело только в том, чтобы все-таки найти способ, которым можно было бы уничтожить это отродье.

— Для этого в данных обстоятельствах нам придется ждать и заниматься наблюдением. Собирать новые данные. Я правильно понял?

— Да. Президент того же мнения. Кроме того, есть еще и этот Курсов. Он зачем-то нужен монстру. Вот она и вылезла боком, эта гребаная генетика! Черт бы побрал все это!

— А если с «Гамаюна» Морбид направится вообще куда-нибудь к черту на рога?

— Посмотрим. Сейчас группа специалистов обрабатывает данные о Морбиде, все: как он появлялся из ниоткуда, все свидетельства очевидцев, все мелочи… Будет проводиться сопоставление со всеми нашими данными по Курсову. Может и удастся за что-то зацепиться. Лично у меня есть такое предчувствие, что, если мы уберем из игры Курсова, то этим можем сломать всю схему этой твари. Хотя я и понимаю, что это противозаконно и негуманно…

— Ну, юридически и социально — да.

— С другой стороны, сколько жизней из за всего этого мы уже потеряли. Надо ставить баланс, если весы расшатались. Короче говоря, сейчас мы просто пристально следим за действиями Морбида и пытаемся предугадать его намерения. По крайней мере, такова наша нынешняя официальная позиция. А там будет видно.

— Понимаю.

* * *

«Гамаюн» продолжал свой обычный цикл непрерывной работы. В это время станция представляла из себя гигантскую гирлянду, состоящую из трех блоков-верфей, множества перемещающихся и перестраивающихся рабочих модулей и пары стыковочных платформ. Каждая верфь представляла собой корабль класса «Звездный бросок» различной стадии законченности. Строительство осуществлялось по принципу наружного роста. Станционные роботы конструировали корабль, как тело: сначала внутренние органы, кости, затем мясо, затем кожа-обшивка. Муравейник «Гамаюна» не знал отдыха и остановок. Роботы возводили корабли, перерабатывали привозимое сырье, собирали новых роботов. Некоторые из рабочих модулей на определенном этапе сборки корабля «замуровывали» себя внутри постройки с тем, чтобы впоследствии стать обычным блоком герметизации или жизнеобеспечения на новом судне. Многие из строителей таким образом с самого начала работы несли в себе функции составных частей звездолета.

Два крейсера были почти готовы — оставались кое-какие мелочи с обшивкой. Третий был построен наполовину и выглядел, как полуразобранное огромное механическое яйцо, внутри и вокруг которого кишели строители-труженники. На одной из стыковочных платформ, расположенных несколько в стороне от основного строительства, поблескивал бортовыми огнями «Локон».

Несколько юрких и хорошо вооруженных катеров встали вокруг «Локона» ровным полукольцом. Затем один за другим они прилипли к обратной стороне платформы, оставив для общего контроля два катера, которые чуть приподнялись над роботостанцией. В этот момент «Гамаюн» остановился.

— Что за черт? — раздалось по внутренней связи с контрольного катера. — Все машины остановились. Будьте повнимательнее, ребята. Тут что-то не так.

— Входим в трюм «Локона», — раздалось в ответ. — Шлюз открыли нормально. Шума никакого.

Контрольный катер совершил быстрый кольцевой облет вокруг ближайшего блока-верфи, затем завис на прежнем месте.

— Да, все роботы стоят, как вкопанные. Однако заметно, что энергоблоки пашут нормально. Видимо, что-то с основным компом.

— Вырубили «папу»?

— Похоже на то. Будьте на чеку.

По пустому полутемному коридору, ведущему в главную рубку «Локона» быстро шла группа десантников: черные герметичные комбинезоны из сверхпрочной ткани, глухие шлемы со встроенными системами сферического наблюдения, в руках скорострельные лучеметы и несколько миниустановок «Мангуст-М». Командир остановился у закрытых дверей рубки, из под которых била узкая полоса света, и подал остальным знак рукой. Два мощных импульсных разряда внесли створки дверей внутрь вместе с клубом оранжево-сизого дыма. Десять черных фигур моментально оказались в гудящем после взрыва отсеке, остальные пятнадцать заняли позиции перед входом, контролируя пространство, примыкающее к коридору.

— Никого, — раздался по связи голос командира. — Надеюсь, мы не слишком нашумели.

Через двадцать минут, использовав биоактивные сканеры с обратной связью, проникшая на корабль команда десантников убедилась, что на «Локоне» нет ни единой живой души.

— Как и предполагалось, — заключил командир.

— Эй, ребята! — прозвучало с контрольного катера. — У самой крайней верфи вижу двух роботов, расплющенных в лепешку. Знакомый стиль. Он там…

— Идем, — отозвался командир.

Через двадцать минут десантники были внутри нового корабля. «Бросок-1» ни в чем не уступал самым передовым крейсерам земного космофлота. Тяжелые ботинки десантников осторожно ступали по новому, девственно чистому полу. Внутри корабля пахло свежеустановленным гермопластиком, к этому запаху примешивалась нота хвойного аромата от недавно включенных систем подачи-переработки воздуха. Группа десантников, руководствуясь сигналами сканеров, быстро определила, что в головной части корабля, в блоке основного терминала находится биообъект. Чем ближе люди подходили к терминальному блоку, тем более ясным становилось, что внутри находится человек.

Вход в блок оказался открыт. Десять человек моментально окружили тело, неподвижно раскинувшееся в большом вращающемся кресле.

— Он в отрубе, — командир группы убрал руку с сонной артерии Курсова. — Док, осмотри.

Подошел невысокий человек с продолговатым черным прибором в руках. Несколько стволов, чуть качаясь от напряжения, оставались направлены на тело Ильи. Док снял шлем и бросил его на соседнее кресло. Затем он медленно провел своим прибором около тела Курсова — от головы и до ног.

— С ним все в порядке, — повернулся док к командиру. — Легкий шок и начальная стадия истощения. Пара перевозбужденных участков в мозге. Скоро должен прийти в себя.

— Надо же, — спокойно произнес командир. — Ладно, парни, пока ждем здесь. Всем занять позиции.

Илья открыл глаза и увидел три крупнокалиберных ствола прямо у своего лица. За стволами пускали легкие блики три черных блестящих шлема.

— Очухался? — спросил кто-то. — Что скажешь?

— Где мы? — Илья снова прикрыл глаза и попытался привстать в кресле.

Короткий удар прикладом в скулу вернул его в первоначальную позу.

— Советую тебе не шевелиться вообще, — донесся тот же голос. — Если уж так хочешь знать, то мы за астероидным поясом. Станция «Гамаюн». Добро пожаловать. А дальше ты ответишь на несколько наших вопросов. Готов?

Илья кивнул, чувствуя, как из-под свезенной кожи на скуле потекла тонкая струйка крови.

— Где тварь?

— Я не знаю.

— Каким образом Морбид управлял «Локоном»?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Да ты в глаза мне смотри, в глаза!

Илья разлепил веки. Суровое квадратное лицо. Судя по взгляду зеленоватых глаз, не знающему сомнений и комплексов, это был главный в группе захвата.

— Говоришь, что не помнишь, как здесь оказался?

Илья отрицательно мотнул головой.

— По пути сюда тварь как-то с тобой общалась?

— Я ничего не помню с того момента, как потерял сознание в гостинице в Бетпаке.

— Нормально. Не врет, — раздался из за кресла голос дока.

Док убрал минидетектор, который он держал все это время над теменем Курсова и обошел кресло. Он открыл боковой карман на своем комбинезоне и принялся доставать оттуда медицинские принадлежности: несколько абсорбционных капсул и пару подкожных инъекторов, снабженных блоками катализации.

— Не дергайся, — сказал док. — Это замена пищи и воды. Все основные питательные микроэлементы. Всего две инъекции, а то ты еще, чего доброго, свалишься тут окончательно.

Командир усмехнулся уголком рта, глядя на дока, но тот не заметил этого и приладил к каждому предплечью Ильи по инъектору. Илья слегка шевельнулся, когда почувствовал, как растворы синхронно попали в его кровеносную систему. Три черных ствола снова приблизились к его лицу, но во взгляде Ильи была такая усталость и изможденность, что десантники тут же отступили на полшага назад.

— У нас все спокойно, — сообщили с контрольного катера. — Как на кладбище.

— Корабль пуст, — доложил вошедший рослый детина в шлеме и с «Мангустом-М» на плечах.

Командир кивнул и опустился в кресло у терминального портала.

— Через минут десять будешь в норме, — сообщил Илье док.

— Кузьма! — окликнул кого-то командир, не оборачивая головы. — Глянь, что там с терминалом.

К пульту подошел молодой человек в такой же, как у всех форме. Он сразу же пробежался глазами по панели и быстро нажал несколько клавиш.

— Что было в Бетпаке? — спросил Илья, когда почувствовал, что к нему стали возвращаться силы.

Командир смерил его долгим непонятным взглядом, затем сказал:

— Этого тебе знать не обязательно.

— Вся система корабля уже настроена на полет, — донесся голос Кузьмы.

— И куда же? — поинтересовался командир.

— Координаты Куранта. Энергосистемы корабля сейчас латентны, режим ожидания старта. Пароль входа изменен — перепрограммировать не удастся. Мы даже не можем сейчас войти в диалог с «папой».

— Ясно, — процедил командир. — Значит, на Курант летим, да? — он недобро взглянул на Илью.

— Успокойтесь, — Илья все-таки сел в кресле удобнее. — Я вам уже говорил, что ничего не знаю. Мне ничего в данной ситуации не остается, кроме как ждать. Я заложник, неужели не ясно?

— Хрена ты заложник! — командир вскочил и в три прыжка оказался рядом с Ильей. — Ты мне тут не вешай. Заложников выкупают или освобождают, а я сейчас возьму и пристрелю тебя к едреней фене! Ты меня хорошо понял?

В этот момент заработала прямая связь с Землей. Лицо командира тут же изменилось. Он сдвинул брови и изобразил такую серьезность, что создалось ощущение присутствия на его лице прямого текста: «ВНИМАНИЕ!».

— Да. Да. На месте, — коротко отвечал командир, глядя в одну точку перед собой. — Здесь… Под контролем… Не обнаружено… «Бросок-1», на Курант… Да.

Связь прекратилась. Командир повернулся к своим:

— Это президент.

— Соедините меня с президентом, — неожиданно сказал Илья. — Мне есть что ему сказать.

Командир раздумывал, перебирая пальцами небольшой черный даттер связи на левом запястье. Потом он кивнул и детина, обследовавший «Бросок-1» протянул Курсову свой даттер, по-прежнему держа то ли заложника, то ли подозреваемого под прицелом своего лучемета.

Даттеры издали слабый писк и сигнал пошел к слуховым центрам. В ушах Ильи прозвучал голос президента:

— Лев! Говорит База…

— Да, — отозвался голос командира. — С вами хочет поговорить Курсов.

— Слушаю вас, Курсов.

В голосе президента звучала смесь озадаченности, нервозности и монументального желания все-таки выглядеть главой глобальной операции по спасению Земли.

— Я хотел бы просить вас передать на рассмотрение совета обороны и управления Космоцентра мою просьбу…

— Продолжайте, мы вас слушаем.

— Я прошу разрешить мне отправиться на Курант.

Сказав это, Илья краем глаза заметил, как командир буквально вскипел изнутри от негодования. Тут же глубоко в сознании Ильи возникло четкое знание, что командир имел приказ от шефа СБ спровоцировать сопротивление и расстрелять его здесь же, на «Гамаюне». Выяснить все, что удастся выяснить и затем убрать. СБ собиралось играть вслепую — «что выйдет, если…» Это говорило о том, что они были полностью дезориентированы. Однако, сейчас он мог говорить с президентом, а это несколько меняло весь ход игры.

— Я согласен лететь туда один, — продолжал Илья, обводя взглядом всех присутствующих. — Я согласен отследить и передать на Землю все, что там может произойти. Поверьте, я понятия не имею, что происходит и каковы намерения монстра, если они у него вообще есть. Мне ясно одно: если я был взят им сюда, на станцию, помещен в крейсер, подготовленный к вылету на Курант…

— Да, я понимаю вас, — отозвался президент уже более ровным голосом.

— Так или иначе, к нынешнему моменту я должен был уже быть трупом, — Илья понял, что овладел ситуацией, сделал верный ход на новом уровне игры. — Меня мог убить Морбид, меня могли взорвать вместе с этим крейсером, или могли пристрелить по указанию СБ. Это вы тоже, наверное, понимаете.

Президент откашлялся и промолчал.

— Я осознаю всю опасность этого предприятия, но мне не остается другого выбора — это я тоже осознаю. И, кроме того, господин президент, я хотел бы помочь отвести опасность от Земли. Все-таки я землянин, я человек, и хотя у меня несколько изменен генетический код, я не монстр. Я искренне заявляю во всеуслышание, что хочу сам разобраться во всем этом.

Последовала долгая пауза. В ней можно было выделить по крайней мере две основных части: первая была просто тишиной, временем, требовавшимся для переваривания такого неожиданного заявления, а вторая была кратким совещанием там, на Земле — и это тоже прекрасно чувствовалось здесь, за поясом астероидов.

— Курсов, — наконец подал голос президент. — Мы согласны. Но учтите — водить нас за нос — занятие пустое и опасное. Командир, выполняйте инструкции к плану «Полотно». Все.

Илья перехватил долгий тяжелый взгляд командира и выдержал его до конца.

Илья готовился к отлету на Курант. Его снабдили серьезным комплектом контрольно-передающего оборудования. Костюм-объектив, состоящий из цельной наноткани, способной сканировать и передавать практически любое изображение. При этом костюм был огнеупорным, температуростойким и обладал высокой защитной структурой — пуленепробиваемый, устойчивый к импульсным разрядам второй степени. Илью предупредили, что использовать этот костюм против своих не удастся, потому что его свойства могут быть отключены по первому приказу Земли с ближайшего из следящих кораблей, которых теперь около Куранта весьма немало. Илья вполне допускал, что при таком раскладе этот костюм, в случае чего, может просто взорваться в лучших традициях технологий двойного назначения.

То же самое могло произойти и с его новым боекомплектом — сверхмощным импульсным скорострелом «Тарантул», легким и сверхточным пистолетом, парой крепежных гравитационных пластин «Муха», сферовизионным шлемом с системой инфравидения и другими «полезными мелочами» для дальнего плохоразведанного космоса. Боекомплект пока был помещен в специальный герметичный сейф, который мог открыться только после старта «Броска-1». Внутри крейсера установили скрытую аппаратуру слежения. С корабля сняли мощные наружные орудия, оставив несколько боевых установок для обороны «Броска».

Илья остался на борту один. Он тщетно пытался вспомнить хоть что-нибудь из того, что могло с ним происходить с момента потери сознания в Бетпаке. Ничего. Он не был в бреду и не был там, где встречался с Клио.

«Бросок-1» тихо завибрировал и стал медленно отваливать от консолей платформы. «Гамаюн» оставался позади. Вслед за «Броском» в пространство взмыл целый сопровождающий эскорт: боевой корабль и девять маневренных модулей-истребителей. По пути эскорт мог модифицироваться, в то время как на месте уже формировалась другая конфигурация из разных кораблей, наблюдателей и боевых. Где-то впереди, еще невидимый и почти несуществующий, ждал величественный и таинственный Курант.

«Бросок» и вместе с ним весь его эскорт включили двигатели на полную мощность. Пространство озарилось сразу несколькими сильными вспышками, похожими на гигантские цветки лилово-желтых оттенков. С каждым мгновением скорость увеличивалась и, наконец, корабли волнообразно качнулись в слегка искривившемся пространстве, и почти синхронно исчезли. Розовое огненное марево рассеялось.

Часть 3. КУРАНТ

Илья вышел на поверхность Изнанки. Перед глазами расстилалась мрачная, заполненная туманом равнина. По всей площади равнины глубоким рвом был пропахан знак — огромный круг с глубокой ямой в центре.

Изнанка была самым крупным небесным телом во всем скоплении Куранта. Аномалия Куранта, по мнению ученых Земли, была неким сложным пространственно-временным искривлением природного характера. Вследствие этого искривленного характера Курант справедливо считался местом, которое непрерывно претерпевает самые неожиданные изменения. Изнанка, например, появилась здесь всего лишь пятьдесят лет назад — словно из ниоткуда. Настолько же неожиданно на Изнанке появился и этот огромный круглый знак. Его появление было зафиксировано патрульно-наблюдательными кораблями всего месяц назад.

Когда «Бросок-1» входил в так называемое Поле Куранта, «Бруклинское полотно» внезапно померкло и вскоре исчезло совсем. «Бросок» теперь находился на орбите Изнанки, боевые же корабли оставались чуть дальше — в непосредственной близости от Поля Куранта. «Папа» на «Броске» был запрограммирован только до нынешнего своего орбитального положения, поэтому Илья по своей инициативе высадился на поверхность планетоида на небольшом катере.

Туманная равнина околдовывала своей серой неподвижностью. «Папа» еще раз дал информацию о всех параметрах систем жизнеобеспечения в катере и скафандре Ильи. Сила тяготения была смехотворной и внешне громоздкий скафандр на самом деле не доставлял больших тягот. Под ногами влажно блестела мелкокаменистая почва. Илья легко оттолкнулся и полетел вперед. Движение происходило замедленно и плавно, и в долгом полете на двести метров была масса возможностей задуматься о любых посторонних вещах. Но в этот момент Илья думал о том, чтобы не перевернуться в полете на бок и потом не подскользнуться при соприкосновении с поверхностью.

Сквозь редкую синеватую мглу были видны звезды и часть астероидно-планетного скопления Куранта. Температура на Изнанке держалась строго возле +10 градусов Цельсия. Илья произвел серию затяжных скачков и в конце концов добрался до центральной части равнины, где и находилась глубокая яма-выбоина. Осторожно подойдя к краю, Илья посмотрел вниз. Вместо дна там был непроницаемый мрак. Илья теперь стоял в самом центре огромного знака, знака, который с древнейших времен обозначал главную звезду Земли — Солнце. Это было явным приглашением. С чьей именно стороны — об этом пока судить не брался никто.

На внутренней стороне защитного стекла в скафандре Ильи появилась строка данных: «приближение объекта средних размеров, 30 градусов слева от катера». Илья осторожно обернулся и увидел нечеткое белое пятно прямо перед собой. Пятно оканчивалось наверху блестящим черным шаром. Только несколько секунд спустя Илья понял, что перед ним стоит некто в точно таком же, как и у него скафандре: белая неуклюжая, двуного-двурукая фигура с темным зеркальным фильтром-забралом. Илья молча смотрел на гостя, чувствуя, как на эскадре слежения у мониторов застыли люди, а далеко на Земле через некоторое время почти все население затаит дыхание, когда это покажут как прямую трансляцию в кибере. Шоу началось.

Илья осторожно поднял свою правую руку ладонью наружу. Скафандр гостя остался неподвижен.

«Значит, не фантом, — быстро подумал Илья, чувствуя холодную струйку пота между лопаток. — И не эффект отражения. Или все-таки — эффект, но запоздалый, с отставанием во времени? Нет, „папа“ определил это как объект.»

В черном стекле забрала напротив Илья мог видеть собственное отражение, в котором его такое же черное забрало отражало этот же скафандр гостя. Образовался зеркальный коридор. Регрессия. Чтобы не поддаваться подступившему трансу, Илья попытался смотреть в другую сторону, но из этого ничего не вышло — коридор из бесконечно уменьшающихся белых скафандров прочно приковывал взгляд. Внезапно одно из мелких отражений как минимум десятой степени стало самостоятельно шевелиться и на глазах превращаться в круглое пятно серого света. Тут же Илья на мгновение сделал свой фильтр абсолютно непроницаемым для света, все резко стемнело, наваждение исчезло, но как только он снова убрал защитную заслонку, фигура напротив неспеша выкинула вперед левую руку. Илья ощутил слабый толчок в грудь, а затем понял, что падает спиной вперед в черную яму — в самый центр знака. Пока он, плавно барахтаясь, летел вниз, «папа» хладнокровно выдавал все данные о его падении: количество пройденных метров, температуру в яме, данные о системе балансировки на его скафандре. Затем вместо четкого текста пошла немыслимая абракадабра из всех доступных «папе» символов, а когда по подсчетам Ильи он пролетел вниз уже с километр, компьютер смолк. Вокруг было темно. Последнее, что Илья увидел после падения — ровные края ямы, превращавшиеся по мере удаления в то самое пятно серого света, в которое превратилось одно из отражений его скафандра. Курант не любили за то, что от него всегда ожидали подобных вещей, только никогда не знали, каких именно.

Наконец, в полной темноте появилось светло-серое пятно. Оно двигалось, подобно отражению в зеркале. Курсов встряхнул головой, как будто прогоняя дурное наваждение. Вся картина разом изменилась. Светлое пятно стало одним из его отражений на черном фонаре скафандра гостя, который по-прежнему стоял напротив. Над ними сияли звезды. Илья отвел взгляд и обернулся. За спиной была темнота пропасти. Глубокая точка в центре того самого знака. Он по-прежнему стоял на поверхности равнины на Изнанке.

«Неужели галлюцинация? — подумал Илья. — Сколько же времени прошло?»

Он посмотрел на себя и не увидел своего скафандра. Он был одет в костюм-объектив. Плечи оттягивали лямки ранца. В правой руке был зажат пистолет. Илья стоял на краю пропасти, в шлеме, не защищающем от удушья, без запаса кислорода. Он глубоко дышал. Звезды слабо мерцали. Сияние Куранта, казалось, слегка померкло.

Илья повернулся и посмотрел на скафандр напротив. Тот стоял неподвижно, не проявляя никаких признаков активности. Илья предпринял попытку вызвать «Бросок», но связь не работала.

Вдруг Ильей овладело странное чувство: он увидел, как с силой отталкивается от поверхности планеты и взмывает высоко вверх. По телу прошло пронзительное ощущение полета. Скафандр, словно зеркальное отражение, прыгнул синхронно с Ильей. Их руки сцепились и они, еще продолжая лететь вверх, завертелись в странном танце. Илья старался оттолкнуть незнакомца вниз. Тот проделывал то же с Ильей. Когда они стали медленно опускаться обратно, Илья понял, что скоро они упадут в пропасть, потомучто во время борьбы наверху сместились в сторону. Черная яма подступала все ближе и ближе. Забрало скафандра откинулось и Илья увидел напротив свое лицо. Затем вся фигура в скафандре стала таять у Ильи в руках, и вскоре исчезла где-то на его ладони.

А потом по краям возник чернеющий обод пропасти и Илья стал падать во тьму. Где-то наверху полыхнуло ярко-белым, затем грохнул сильный взрыв и все пространство на несколько мгновений завибрировало от мощного гула.

* * *

Никто не мог поверить, что такой огромный космический объект как Курант исчез всего лишь за пару секунд. В пространстве на его месте не осталось совершенно ничего, даже скопления пыли или теплового излучения. Все, кто наблюдал за этим с кораблей ближайшей эскадры испытали шок. Яркая воронкообразная вспышка гигантских размеров, затем невероятный грохот — и вот уже ни визуальное наблюдение, ни показания систем слежения не обнаруживают ни «Броска-1», ни Изнанки, ни самой аномалии Курант.

Поначалу на Земле началась неслыханная паника. Все стали прятаться в укрытия и прочно изолированные бункеры. Но ни в космосе, ни на Земле ничего не происходило.

Эскадра боевых кораблей получила приказ продолжать наблюдение за огромным куском пустого пространства, где еще недавно находился печально известный Курант.

* * *

Илья потерял счет времени и продолжал ощущать только падение. Все происходило в полном мраке и всепоглощающей тишине. Илья не ощущал холода или нехватки кислорода точно так же, как и перестал чувствовать свое тело.

Вдруг где-то за спиной загорелся зеленоватый свет. Тусклое холодное сияние сочилось по всему пространству, не высвечивая в нем ничего. Тут Илья осознал, что он уже не падает, а скорее висит где-то, медленно и долго раскачиваясь из стороны в сторону.

Когда он развернулся на невидимой оси, то увидел прямо перед собой сияющую бледно-зеленым вертикальную плоскость невообразимых размеров. Идеально гладкий отвесный склон уходил вверх, вниз и в стороны покуда хватало взгляда. Илья висел на чем-то вроде тончайшей, почти прозрачной нити, которая каким-то образом крепилась к его костюму в области груди. Нить просто соприкасалась с защитной тканью «объектива», даже не оттягивая его под весом тела Ильи. Сферовизионный шлем показывал изображение: на сетчатку глаза проецировалась округлая сфера, с одной стороны залитая зеленым светом, с другой окутанная темнотой, а откуда-то сбоку шла поблескивающая нить, которая утоньшаясь, уходила к границе черного и зеленого. По данной абстракции Илья совершенно не мог судить, на какой высоте он теперь находится.

Вокруг была совершенно неизменная двухцветная геометрическая картина. Человек, зависший между зеленой и черной поверхностями. Зеленое свечение исходило от почти идеально отполированной стены и быстро ослабевало где-то неподалеку. Илья приблизился к этой стене и уперся в нее обеими ногами.

В стене не было ни швов, ни выбоин, ни трещин. Ноги, поставленные к этой поверхности нисколько не погружались в зеленый свет и оставались хорошо видны. Тень же, судя по всему, Илье отбрасывать было не на что.

Откуда-то сверху на большой скорости и совсем бесшумно спустилась темная фигура, которая повисла рядом с Ильей на такой же, как и у него блестящей и прозрачной нити.

Илья чуть отклонился в сторону и посмотрел на спустившегося. Тот сразу же словно загорелся изнутри ярко-синим огнем. Это был человек с маскообразным, невыразительным лицом, его стройное небольшое тело было упаковано в гибкий блестящий костюм, плотно облегавший каждый мускул. На поясе у спустившегося был прикреплен небольшой дискообразный предмет.

Илья вгляделся в лицо незнакомца. Живые и в то же время бесконечно спокойные глаза, во взгляде которых не было ничего человеческого, исключая высокую разумность и осмысленность этого взгляда. Голый череп, слегка удлиненный к затылку. Лицо неподвижно, оно не выражает никаких чувств, настроения или намерений. И в то же время в этом лице было что-то от изображений будд, до сих пор культивируемых в восточных областях земного шара. Безмятежное ощущение гармонии и удовлетворенности. Кажущееся хрупким тело было идеально сложено и представляло собой воплощение принципа пропорции. Существо было пятипалым. На его ногах были крупные и мягкие то ли сапоги, то ли ботинки, ремни-ленты которых несколько раз опоясывали синие икры, сходясь где-то под коленями.

— Морбид? — произнес Илья и понял, что звук его голоса не распространяется вокруг.

Незнакомец легко оттолкнулся от стены и завис в некотором отдалении. Он чуть согнулся и стал снимать с пояса дискообразный предмет. Илья завел руку за голову и выхватил из кобуры свой «Тарантул». Прочная рукоять точно легла в ладонь. Затем Илья достал и прицепил на пояс пару крепежных гравитационных пластин «Муха». Ставший обременительным, как надоевшая галлюцинация шлем сферического обзора Илья снял и отбросил в сторону. Гладкий шар шлема медленно исчез под ногами, там, где проходила разделительная линия мнимого горизонта между зеленым и черным.

Существо плавно опустилось на своей нити на стену с диском в вытянутой руке. По синему лицу скользнула едва заметная улыбка.

— Я знал, что ты прибудешь, — сказало существо. — Но не думал, что так быстро.

В этот момент Илья сильно оттолкнулся от стены и одновременно натяжение его нити ослабло. Он стал быстро удаляться вниз. Существо чуть опустило руку и из его диска в сторону Ильи вылетел яркий скрежещущий луч алого цвета. Илья отметил про себя, что все звуки появляются у него в голове синхронно с происходящим снаружи, словно он снова оказался в аудиорежиме земного киберпространства.

Алый луч полоснул по нити Ильи, перерезал ее и ударился о зеленую поверхность, рассыпавшись снопом желтоватых искр. Каждая из этих искр была отдельно видна и напоминала удивительной красоты снежинку, тающую в темноте. Вид этих искр заворожил Илью и он не успел осознать, каким образом его нить снова восстановилась — теперь он снова раскачивался, прикрепленный к стене где-то наверху.

Над головой виднелась небольшая синяя фигурка, которая перебирала по стене ногами и двигалась в сторону. Илья перевел предохранитель и вскинул импульсный скорострел вверх. Пучок белых лучей унесся в сторону существа и ударился в стену возле него, разойдясь облаком мелких искр. Существо оттолкнулось от стены и стало стремительно снижаться. Илья изогнул спину и тут его нить натянулась и стала поднимать его наверх, словно на плавной лебедке.

Две фигуры приближались друг к другу по гигантской плоскости сверху и снизу. Когда до точки встречи осталось не больше двадцати метров, оба открыли сплошной огонь. Участок стены вспыхнул салютом разноцветных геометрических искр. Илья прикрыл свободной рукой лицо. Его нить замерла. Противник успел сильно оттолкнуться от стены и парил далеко над Ильей. Илья развернулся и, уперевшись спиной в стену, выстрелил еще раз. Белый луч перерезал нить противника в нескольких сантиметрах у него над головой. Существо, раскинув руки в стороны, начало стремительно падать, удаляясь все дальше. Затем противник выровнял тело и прижал руки к себе. В этот момент кривая линия его нити сверкнула дугой над всей стеной и, словно лазерный коммуникационный луч, зафиксировалась над зеленой плоскостью.

«Значит, — подумал Илья, — движением здесь можно управлять.»

Он сделал какое-то трудноподдающееся описанию волевое усилие, и его нить моментально пришла в движение — он стал опускаться к своему противнику.

Когда Илья выстрелил, существо выпустило из своего оружия толстый фиолетовый луч, который столкнулся с зарядом Ильи, превратив место столкновения в еще один разноцветный радужный феерверк. Одновременно с этим существо понеслось на своей нити наверх, приблизилось к Илье и быстро взмахнуло свободной рукой. Удар пришелся в правую скулу. Илья отлетел в сторону, быстро вращаясь на нити и едва не выронив «Тарантул». Затем Илья стал быстро подниматься выше, на ходу прикрепляя оружие к запястью эластичным ремнем. Пока Илья хотел того, нить поднимала его все выше и выше. Существо тоже набирало скорость и начинало настигать Илью.

Илья резко остановился и дал три одиночных выстрела. Нить противника прервалась сразу в трех местах. Существо гибко изогнулось и вонзило свой диск прямо в поверхность стены, повиснув на нем и тотчас же открыв из него стрельбу. Нить Ильи погасла и он стал снова падать. Когда в его сторону стал приближаться алый луч, Илья успел оттолкнуться от стены рукой. Искры в метре от тела на мгновение ослепили глаза. Илья продолжал падать, пока его на лету не схватила за свободную руку другая рука. Синие тонкие пальцы сжали запястье стальной хваткой. Существо приблизило лицо. Все то же бесстрастное, умиротворенное выражение.

— Подожди, — произнесло существо. — Не спеши уходить. Тем более, что уходить здесь некуда.

Вслед за этой фразой раздался тихий заливистый смех. Илья схватил существо за плечо и, изогнувшись, ударил по его руке, державшейся за вогнанный в стену диск. Два тела, кувыркаясь, одновременно полетели вниз. Существо в полете чуть отодвинулось в сторону и подхватило свое летевшее рядом оружие. В следующую секунду оба противника остановились, опять повиснув на своих нитях, которые удалялись вверх двумя тонкими параллельными линиями наподобие узкой прямой дорожки. Существо выстрелило. Темно-синий с желтыми проблесками луч врезался в грудь Ильи. Защитная ткань спасла от смертельной раны, но Илью отшвырнуло на много метров в сторону. Он ударился о стену сначала головой, потом боком. Перекатившись по плоскости несколько раз, Курсов выстрелил в ответ. Существо подбиралось к нему и не успело отпрянуть в сторону. Очередь из белых коротких лучей вошла в его грудную клетку. Существо снова раскинуло руки в стороны и уперлось ногами перпендикулярно в стену. Что-то изменилось. Илья почувствовал, что зеленая стена сама прижала его к себе. Существо продолжало стоять, широко разведя руки. Илья вдруг понял, что изменилось направление силы притяжения. Плоскость теперь была горизонтальной и чернота находилась вверху, словно беззвездное равнодушное небо.

Илья поднялся на ноги и направил на противника свой «Тарантул». Существо стояло, закрыв глаза. Внутри его тела что-то происходило, хотя на его костюме не осталось и следа от попадания лучей. Наконец, внутренняя дрожь в незнакомце прекратилась, и он открыл глаза.

— Хороший выстрел, — одобрительно кивнул незнакомец. — И несовершенное оружие.

— Кто ты? — спросил Илья, не сводя с синего силуэта ствола своего скорострела.

— Хороший вопрос, — рассмеялся незнакомец и опустил руки вдоль тела. — Но несовершенная формулировка.

— Что тебе нужно?

— О, это уже гораздо проще. Хотя, чтобы быстро ответить на этот вопрос потребовалось бы несколько тысяч раз родиться и умереть.

— Ты знаешь меня?

— Да, я тебя знаю. И даже чуть лучше, чем себя, — существо снова легко и беззлобно рассмеялось. — Но знаешь ли об этом ты?

— Я не понимаю, — сказал Илья.

— Познай в сравнении, — предложило существо.

Сразу вслед за этой фразой плоскость под ними просела гигантской воронкой, и они провалились в новообразованную пропасть. Они падали рядом, лицами друг к лругу. Теперь в бесконечность уходило две параллельных стены зеленого сияния, между которыми был черный провал.

Илья одел на свободную руку обе крепежные пластины и поднес предплечье к ближайшей стене. Его тут же дернуло вниз, но он крепко вцепился в блокирующие ремни. Противник схватился за его ногу и висел внизу.

— Иногда полезно поменяться местами! — выкрикнуло существо, чуть отвело в сторону голову и посмотрело Илье в глаза.

Илье показалось, что он узнал в этом взгляде что-то смутно знакомое, о чем он знал всю жизнь, но за всю жизнь не вспоминал ни разу.

Поначалу тело существа было достаточно легким, но затем Илья ощутил, как оно начинает наполняться тяжестью. Крепежная пластина сорвалась со стены и оба противника снова оказались летящими вниз.

— Кто же ты? — спросил Илья. — Ответь мне!

— Я тот, кто вызвал тебя. Но ведь этого тебе недостаточно?

— Ты Морбид? Это ты устроил весь спектакль, начиная с Соло-183? Зачем?!

— Морбид? Странная кодировка… Пока вместо ответа на вопрос «зачем» я мог бы тебе сказать другое мое имя, более подобающее для этого спектакля. Идет?

Их падение прекратилось и теперь они прилипли к стенам друг напротив друга. Илья отшвырнул пластины «Муха» в сторону. Они прилипли к плоскости неподалеку.

— Хорошо, — ответил Илья. — И как же ты себя называешь?

— Сам себя я не называю никак, и потому сейчас одно из самых близких ко мне имен звучит как — Ннон.

— Ннон? И что это значит?

Вместо ответа существо прыгнуло на Илью. Илья вскинул «Тарантул» и дал серию очередей. Существо ловко поднырнуло под поток лучей, увернулось от следующей партии сияющих стрел и схватило Илью за горло. Илья снова ощутил мертвую хватку изящных пальцев. Лицо незнакомца приблизилось. Илья разглядел на его синей коже миллион микроскопических точек, светящихся золотым. Тем не менее, эти точки не придавали лицу Ннона золотого оттенка. Они существовали как бы отдельно о него. Зрачки в темно-синих глазах расширились, а потом сжались до крохотных кругов.

— Это имя означает отрицание любого значения, — прошептало существо в лицо Илье. — В том числе и этого.

Илья ударил прикладом «Тарантула» в висок Ннона. Тот отклонился в сторону, но не ослабил хватки. Тогда Илья снова сделал волевое усилие для подъема на нити вверх. Зеленая плоскость напротив стала быстро разворачиваться и вскоре соприкоснулась с другой. Сияние стало чуть ярче. Ннон разжал пальцы и исчез где-то вверху, над головой Ильи.

Илья приподнялся на руках и огляделся. Ннона нигде не было. В плоскости над Ильей возникла черная дыра прямоугольного сечения. Илья подтянулся на руках и забрался в прохладную тень этой ниши. Углубление напоминало пещеру. Скоро Илья нашел тупиковую стену. Вокруг была темнота и прежнее безмолвие. В тупике обнаружилось углубление чуть меньшего размера, расположенное почти у пола. Илья смог пролезтьв него только до пояса и уперся головой в новый тупик. Там оказалось еще меньшее отверстие — в него смогла поместиться только свободная рука. Теперь Илья лежал в сходящейся поступательно конусообразной структуре с вытянутой рукой и в абсолютной темноте. Где-то взвыл ветер. Поток прохладного воздуха пошевелил волосы на затылке. Илья застонал и перевернулся на спину. Над ним сияли звезды. Он сразу узнал созвездие Плеяд. Мимо лица пронеслась длинная тень, а затем рядом с его телом остановился какой-то белый большой предмет.

Кто-то подхватил Илью под руки и куда-то понес. На мелькнувшей сверкающей поверхности Илья на секунду увидел отражение своего лица. Затем раздался протяжный мелодичный звук и все снова стемнело. Илья то ли падал, то ли раскачивался где-то, будто снова повис на тонкой волевой нити.

* * *

— Хочу сразу тебе сказать, — раздался голос Ннона, — что все с тобой происходящее — не галлюцинация и не бред. Ты убедишься в этом, когда почувствуешь, что это состояние не пройдет, а будет только модифицироваться… Впрочем, то же самое можно сказать и о любом ином состоянии.

— Это сон? — Илья вновь не сразу узнал свой голос.

— Считай, что я сплю, — сказал Ннон, — и мне снишься ты, который видит меня.

— Зачем тебе это? — спросил Илья.

— Обратная связь. Таков один из способов воспринимать себя.

— Мы на Изнанке?

— Изнанка? В этом есть доля здорового юмора… Изнанка, Курант — ни одно из названий не способно точно определить место. Ты знаешь, что такое Курант и почему вы его так назвали?

Илья отрицательно качнул головой.

— Курант — это поток времени, который замкнут. Но он замкнут в такую форму, которую нельзя воспринять в едином пространстве.

— Я могу только интуитивно воспринимать это, — ответил Илья. — Но у меня есть еще и интеллект.

— Тогда с самого начала стоило исследовать при помощи интеллекта свою интуицию! Ты сам — часть пространства, и вся информация о биологической жизни содержится в тебе, как и в любом другом.

— Но, если бы я погиб…

— Ты же не погиб.

— Мне кажется, что этот спектакль устроил ты.

— Даже если и так — почему нет? Вся эта пустота вокруг наполнена безграничным разнообразием. Никакого Куранта никогда не было.

— Тогда я могу продолжить твою мысль и сказать, что не было и Земли, и меня, и тебя.

— Блестяще! Только то, что ты продолжил было не моей мыслью и не мыслью вообще. Мыслей о Земле, Куранте, Соло-183, тебе и мне тоже никогда не было. Кому они могли прийти в голову?

— Тогда расскажи мне о себе, Ннон. Тот, кого я сейчас вижу перед собой — откуда он появился? И не подсовывай мне мои собственные мысли вместо ответов!

— Тебе знаком термин Морфогенетическое поле?

Ннон подпрыгнул вверх, его голова стала вытягиваться и увеличиваться в размерах. Когда он снова коснулся ногами поверхности, его синий череп простирался далеко вверх и встороны, закрывая собой большую часть черного свода. Вместо лица у Ннона теперь была та самая удлиненная морда рептилии, которую Илья видел несколько раз на земле у Морбида. Гигантская пасть раскрылась и на Курсова обрушился ветер гудящих слов:

— У всего существует источник!!! И ты и я связаны сним!!! Но процесс еще не завершен! У вселенной существует граница!

Огромная голова легко держалась на прежнем стройном теле Ннона. Внезапно Илью приподняло в воздух потоком ветра, и через несколько секунд он влетел прямо в открытую пасть, как в пещеру.

Илья продолжал лететь или падать головой вперед, выставив перед собой руки. Все внутри было похожим на длинный красный коридор, составленный из узких гладких пластин. Иногда Илья ударялся об эти стены и изменял направление полета. Вслед за этим у коридора сразу же образовывался поворот, куда и попадал Илья.

Все потемнело и только за спиной остался знакомый зеленоватый свет.

— Я хотел еще раз опробовать тебя в бою, — раздался где-то рядом голос Ннона. — Ты не против?

Илья осознал, что снова висит у зеленой вертикали на светящейся нити. Ннона нигде не было. Нить стала увеличиваться и расширяться. Она ушла вниз, оставив Илью как бы прикрепленным к ней сбоку. Затем неведомая сила втащила Курсова внутрь утолщающейся нити. Илья оказался внутри плотного, почти материального света. В этом световом луче стали появляться какие-то неустойчивые, фрагментарные изображения. Луч разошелся в стороны до такой степени, что Илья вдруг оказался внутри целого пространства с новой перспективой и линией горизонта. Изображения стали появляться по некой скрытой закономерности, они стали стабилизироваться и сохраняться, образуя новый пейзаж. Мелькнуло несколько окон за тонкой, блестящей полихромом решеткой. Появился кусок дороги, затем пятно аккуратно подстриженной травы.

Наконец, Илья с изумлением узнал вокруг себя вполне земной мир. Более того, эта часть мира была ему хорошо известна. Илья стоял на окраине Лиссабона, где в студенческие годы располагался один из лучших виртуальных аттракционов в городе.

Мимо пронеслось легкое серебристое «гелио». Над головой, несомая потоком ветра, закричала чайка. Откуда-то из окон напротив донеслась пульсирующая музыка с призывным басовым ходом. «Гелио» вернулось к Илье и затормозило. Из него вышел человек, одетый в яркое, с цветной шнуровкой мексиканское серапе.

— Илья? Что это?! Это ты???

Перед Ильей стоял Эдик, тот самый ученик Мады с Чукотки. Его глаза все округлялись и округлялись, на лице появлялась гримаса, балансирующая где-то между удивлением и ужасом.

Илья неуверенно взмахнул скорострелом и хрипло откашлялся. Знакомый мир, знакомое распространение звука, ветер, запахи, облака…

Рядом остановилась еще одна машина — сине-красный пятнистый флаер с франтоватыми металлическими узорами по всему корпусу. Музыка в его салоне смолкла и оттуда вышел человек, одетый в красный костюм из тонкой шерсти. На вид ему было около пятидесяти: высокого роста, осанистый, с удлиненным строгим лицом. Человек приблизился к Илье и достал из под куртки длинноствольный лучевик. Он направил оружие сначала на Эдика, потом на Илью. Из щели в верхней панели пистолета возникла миниатюрная голограмма — значок патрульной службы.

— Капитан Артюхин, — отрывисто бросил мужчина. — Положите оружие на землю и поднимите руки. Без танцев. Документы с собой?

Илья стал расстегивать ремни крепления на правой руке. Голограммка исчезла там же, откуда и появилась.

— У тебя оружие есть? — Артюхин покосился на дрожащего Эдика. — Ну!

Эдик отрицательно замотал головой.

В этот момент Илья взглянул на машину, на которой прибыл капитан. Металлические узоры сходились к блоку фар и заканчивались там небольшим знаком: длинная вертикальная линия, пересеченная на равном расстоянии тремя короткими отрезками.

Илья ощутил странное чувство — словно где-то очень далеко кто-то другой понимает весь смысл происходящего, а он, как передаточное звено начинает приводить в действие последнюю часть какого-то сложного прибора.

Курсов поднял голову, взглянул в небо, заполненное кучевыми облаками, и спросил:

— Эдик, скажи мне, какой сейчас год и почему ты в Лиссабоне?

Эдик промычал что-то насчет кафедры этноистории, но Илья уже не слушал его. Правая рука резко выбросилась вперед, и Илья увидел, как выезжающий ствол «Тарантула» бьет капитана Артюхина в солнечное сплетение, а потом — по касательной — снизу в челюсть. Артюхин вскрикнул и стал опрокидываться на спину. Из его лучевика вырвался одиночный разряд и прошипел в воздухе рядом с головой Ильи. Эдик с глухим всхлипом присел и распластался по дороге, закрывая голову руками.

Артюхин, лежа на спине, прицелился, но два широких луча из «Тарантула» отрезали ему кисть руки вместе с пистолетом. Капитан заорал странным глубоким голосом. Илья перепрыгнул через его корчащееся тело и подбежал к его флаеру. Он сел за управление, закрыл дверь и уже в окно увидел, как у поднявшегося на ноги Артюхина голова и тело покрываются множеством шевелящихся шипов со светящимися концами. Илья вжал акселератор до боли в икре. Флаер резко рванул с места и стал набирать высоту.

Позади, на дороге, у серебристого «гелио» Эдика стояла синяя, отливающая металлом фигура. Она увеличивалась в размерах. Скоро ее рост превысил стоящие рядом трехэтажные коттеджи. Раздался громоподобный рык:

— Уходи!!! Если только найдешь куда!!!

Флаер летел на высоте около пятидесяти метров, под ним проносились крыши домов-ульев с энергетическими батареями наверху. Сзади в облаках пыли осело несколько зданий и за флаером побежала огромная туша Ннона. Шипы, торчащие из синего тела удлиннялись. Гигант раздавил большой дом-улей шагом одной ноги. Флаер начал набирать высоту. Ннон выбросил вперед руку, которая протянулась над пригородом полукилометровой огромной лианой с длинными когтистыми пальцами. Два синих когтя достали ло кормы флаера, раздался скрежет сминающейся обшивки, но машина вырвалась вперед и боком полетела над площадью, заполненной несколькими десятками прохожих.

Илья не мог поверить в реальность происходящего. Он вцепился в штурвал побелевшими пальцами и провел флаер над крышей высотного здания, едва не врезавшись в черную зеркальную стену. Затем здание раскололось на три больших части и из него выехал циклопических размеров разноцветный шар, весь покрытый шипами и напоминающий морского ежа. Этот шар катился по городу на огромной скорости, давя и сминая в прах все на своем пути. Дома падали один за другим, машины и люди на улицах расплющивались, как гнилые фрукты. Искрили линии связи, проваливались участки поверхности у входов в метро, падали с высоких виадуков сверкающие ленты экспрессов. Хаос нарастал. Илья взял курс к побережью. Слева он увидел башни университетских построек. Блеснул на солнце купол обсерватории.

Ннон настигал Илью — огромные шипы вращались сразу за его флаером. В разрушенной части города что-то с ревом взорвалось. В небо взметнулся столб черной копоти, исполосованный огненными языками.

Откуда-то сбоку возник патрульный флаер. Илья успел рассмотреть искаженное лицо пилота. Офицер кричал, выкрутив штурвал до отказа. Когда оба флаера столкнулись над тенистым зеленым парком, их тут же нанизало на цветные иглы и увлекло вниз, к падающим деревьям. Затем все померкло.

Мертвенный свет прошел по лицу и сместился в сторону. Когда перестала кружиться голова, Илья открыл глаза. Он сидел в высоком кресле. Негромкий звонок где-то за спиной…

Илья слушает странную речь. У говорящего человека не видно глаз и носа — на гладкой коже шевелится только пара узких безцветных губ.

— Операция по синтезу-воссозданию прошла успешно. Поздравляю вас, теперь вы снова обладаете своим прежним телом. Все органические параметры сохранены и стабилизированы. Через какое-то время вас отключат от нейронного модулятора и вы сможете самостоятельно мыслить, говорить и передвигаться.

Еще один звонок, на этот раз более тонкий и долгий…

— Можете попытаться подняться. Д-фон уже позволяет вам общаться. Скоро привыкнете.

Илья осознал, что стоит на ногах, неуверенно покачиваясь.

«Синтез-восстановление, — пронеслось в голове Курсова. — Нейронный модулятор…»

Человек без лица куда-то исчез. Вместо него перед Ильей появился большой и гладкий диск лилового оттенка. По диску плавно растекался узор из мелких квадратов и тончайших сдвоенных линий. В какой-то момент изображение напомнило Илье чье-то лицо. Тут он разом все вспомнил и зал наполнился его душераздирающим криком.

Когда крик стих, Илья осторожно вошел в большой черный провал грузового отсека. Двигатели «Стерха» отдавали в пол еле заметной упругой вибрацией. Илья дотронулся до продолговатой гладкой пластины на стене и в отсеке вспыхнул слабый свет. Пахло гермопластиком и пылью. В большой металлической раме, как в штативе был зажат огромный ком термоконтейнера, где находились трупы экипажа. Илья подошел к скобе с датчиками температуры, скрепляющей черный мешок. И тут тихий скрип заставил его обернуться.

Он увидел напротив себя распятое тело, которое каким-то образом было прикреплено прямо к стене. Изуродованная грудная клетка, запекшаяся кровь на лице, окоченевшие раскинутые руки. Это был пилот Юра Ливаш.

Илья приблизился к трупу и посмотрел в потемневшее лицо. Вдруг тело Ливаша повернулось и одна чась лица дернулась. Губы стали открываться и Илья услышал слова:

— Вселенная еще не завершена. Она все еще в состоянии движения. И там, на самом краю, где проходит граница между уже созданным и тем, что еще незаполнено и пусто, там, в этом месте, которого наполовину нет, находится самая активная часть потенциального поля. Это поле — структура, которая пронизывает и наполняет все материальное. Это постоянное движение от центра к краю.

Голова Ливаша повисла, он, как механическая кукла еще несколько раз содрогнулся всем телом и продолжил:

— Преодолевая пустоту впереди себя, этот активный рубеж поля начинает частично двигаться вспять, к тому, что давно создано и существует где-то в глубине, в самом центре пространства. Это только слова, но в них содержится то, что еще можно выразить словами… И эта полевая граница обладает способностью копировать и воспроизводить все, что только может быть во вселенной. Она может простираться по всему объему пространства и выходить из временных потоков. Она не может встретить на своем пути преград, пока сама не станет такой преградой… И она ищет способ активно пережить существование в разных местах вселенной. Каждое ее появление из внутренней пустоты материи — это опыт экстаза, это выход к Источнику. Эта полевая граница беспредельна по природе, поэтому она способна создавать огромные всплески энергии в ограниченных связях уже созданного мира. В этот раз ее действия определены процессами разворачивания разумной жизни… Это значит, что пришло время выхода на другой уровень, к другим возможностям. Иллюзия породила другую иллюзию, и в точке их соприкосновений появляются очаги переходов к новому способу жизни… Ты мог видеть вещи, связанные со смертью, страхом, болью и страданием. Это не означает, что все происходило именно так. В тот момент ты не мог наблюдать наращивание структуры поля, игру полюсов и танец паттернов света. Человеческая память была не настолько совершенной вещью, как его способность к генерированию новых слоев реальности… Ты — первый всплеск Морфогенетического поля на новом слое. Твое появление подготавливалось самой материей. Ты тянешь за собой нити мира. Ты идешь и этим создаешь Мост.

Губы Ливаша застыли, лицо еще больше окаменело. «Мост», — неслось в прохладном пространстве грузового отсека.

Илья повернулся и выпал в огромный светящийся проем, в пустое пространство. Над ним проскользила быстрая тень.

— Ты думаешь? — раздался чуть насмешливый голос Клио.

Крик стих, и только тогда Илья понял, что это кричал он. Напротив него простирался уходящий в бесконечную даль подвесной мост. Вокруг темнела ледяная бездна. Все было на своих местах: чувства, память, мысли.

Линия моста как-то сжалась и стала светлым бликом в синем глубоком глазу Ннона. Он сидел напротив Ильи на сером песке и шевелил узкими синими пальцами правой руки. Время от времени в его пальцах вспыхивали геометрические пятна, в которых проносились какие-то знакомые изображения.

Илья с трудом перевел дыхание.

— Что происходит? — спросил он.

— Все, — спокойно ответил Ннон. — Немало, правда?

Его синяя кожа пошла желто-белыми переливами, которые вскоре рассыпались наподобие роя мелких насекомых и затем исчезли.

— Ты удивлен? — продолжал Ннон. — Но ведь, если существует такая вещь, как киберпространство, которое развилось до появления в нем искусственного осознания, то почему эти же принципы, только более расширенные, не могут существовать и в любом другом пространстве? Все, что угодно! Любые параллельные миры! Любые перпендикулярные антимиры… Любые процессы во временных потоках.

— Я же погиб, там, на Земле, — сказал Илья сухим непривычным голосом. — Во флаере, над парком, у побережья.

— Тебя синтезировали-восстановили. А этот кусок памяти о смерти оставлен специально, чтобы ты кое-что понял. Например, что ты будешь вот так гибнуть и восстанавливаться столько раз, сколько потребуется. Пока, наконец, не сделаешь единственно верный шаг. Подумай о том, что теперь ты существуешь в виде, так сказать, информационной возможности. Это весьма близко к моей природе. Подумай — мой тебе совет.

— Кем я был восстановлен и каким образом?

— Тебя устроит, если я отвечу так: тебя восстановили в параллельном пространстве, в другом континууме, если угодно, твою информационную возможность синтезировали другие информационные возможности, такие же, как ты, живые и разумные — устраивает такая трактовка?

Илья промолчал, чувствуя смесь досады и одновременно глубокого интереса.

— А насчет того, каким образом, — продолжал Ннон, перебирая цветные изображения в пальцах. — Существует обширная аналогия между устройством твоей нейронной системы и структурой поля, которое охватывает всю материю в пространстве. Практически они тождественны. Морфогенетическое поле, как его когда-то давно предпочли называть на Земле, само по себе является проявлением процесса творения. Твой нейронный субстрат уже самим своим наличием определил существование и активизацию аналогичных пространственных образований. И обратно — тебя заново сотворили те системы, которые сотворил ты. Не до конца сознательно, конечно…

— А что за единственно верный шаг я должен сделать? — Илья посмотрел прямо в большие синие глаза и натолкнулся там на свое сосредоточенно-внимательное отражение. — Зачем меня столько раз клонировать вместо того, чтобы открыто сказать — что к чему?

— Я буду появляться рядом и убивать тебя, пока ты не пойдешь дальше, чем любой человек! — Ннон на долю секунды превратился в плоского металлического «Морбида». — А любой человек всегда остается на коротком поводке своих идентификаций, представлений и родовых матриц.

— Что же нужно тебе?

— Чтобы ты весь, целиком перешел в заново образованное для тебя пространство.

— Это и есть мой путь на следующий круг расы?

— Тот, кто знал себя как Илью Курсова уже находится там. Мне осталось всего лишь стереть тот его след в прежнем мире, который по инерции все еще полагает себя нынешним Ильей Курсовым.

Илья испытал странное незнакомое чувство. То, что он только-что услышал от Ннона, на каком-то внесловесном уровне наполнило его сознание точной сутью всего происходящего. Ощущение было такое, будто весь мир, который Илья знал и воспринимал стал микроскопической точкой где-то внутри него. Когда эта точка исчезла, Илья почувствовал, что сам стал такой же точкой в неведомом новом мире, и теперь уже его «я» стремительно исчезало вослед за прежним миром.

— Подожди, — еле выговорил Илья, ничего не видя перед собой. — Это будет продолжаться бесконечно!

Ннон только рассмеялся. В каждом из миллиардов и миллиардов исчезающих друг в друге миров прозвучал этот легкий, расслабленный смех. У Ильи пронеслась в голове мысль, что так может смеяться не существо, а сама субстанция, его наполняющая.

Блеснула яркая вспышка, за ней раздался неприятный, щекочущий нервы рвущийся звук, и тогда все вернулось в прежнюю позицию: Илья сидел напротив Ннона на сером, прохладном песке под черным звездным небом. Казалось, где-то за спиной или сбоку вот-вот раздастся негромкий шелест морского прибоя.

Ннон молчал, по-прежнему перебирая в пальцах свою цветную геометрию образов.

В его руке возник многогранник. Ннон прикрыл веки, но у Ильи осталось четкое ощущение, что сидящий напротив продолжает на него смотреть.

В желтоватых гранях был вид комнаты, стены которой были облицованы подвижной, живой тканью. Ткань создавала эффект дышащих, глубоко вздыхающих и морщащихся, словно от зубной боли, стен. Посредине комнаты стояло большое кресло, покрытое сине-белым пледом. Из-под свисающего края пледа виднелись тяжелые резные ножки из черного дерева, оканчивающиеся у пола в виде четырех когтистых птичьих лап. Колышащаяся структура желтых стен заставляла поверить, что плед и кресло тоже медленно пульсируют и изгибаются. У входа в комнату стоял Илья. На нем был все тот же костюм-объектив, к правой руке был пристегнут «Тарантул». В кресле, и в то же время как бы отдельно от него, сидел Ннон. Его тело было плотно упаковано в розовый эластичный костюм, покрытый какими-то узкими белыми полосами. По этим полосам постоянно пробегали ярко-синие электрические искры.

Ннон говорил Илье о чем-то, глядя как бы сквозь него. На умиротворенном гладком лице невозможно было прочитать никаких эмоций.

Внезапно Илья словно переместился в это изображение и ощутил, что целиком находится в желтой комнате. Тут же он стал стремительно забывать, что только-что смотрел на это, как на картинку в многограннике. Илья стал следить за потоком слов, исходивших от Ннона. Тот говорил таким тоном, словно эта беседа длилась уже достаточное время:

— Все это только варианты. И они существуют одновременно, все вместе. Везде, в любых мирах есть ПЕРЕХОД и есть проблема памяти, памяти, которую трудно удержать и сохранить. Это вопрос выбора, и в этом великая свобода и великое рабство жизни. Узнать чуть больше о своей природе и о способе не утерять это знание, а затем просто следовать за носителем этой информации — за драгоценным чемоданом, наполненным сказками о господине «Я». Пожертвовать привычным миром и плыть на своем единственном скарбе неизвестно куда…

— Зачем нарушать всеобщий порядок вещей? — Илья прислонился спиной к пузырящейся плоти стены. — Для чего этот слом?

— Нарушение порядка, — ответил Ннон терпеливо и мягко, — это элемент из области еще большего порядка. Чтобы увидеть этот больший порядок, нужно отойти на определенное, порядочное, расстояние — но тогда ты просто покидаешь тот, предыдущий порядок. Это неизбежно. И это тоже в порядке вещей… Все, что я тебе толкую — все это только из-за того, что сейчас важен прежде всего ПЕРЕХОД.

— Я понимаю. Но как быть с моей привязанностью к моему миру, к Земле, к людям, которых люблю и знаю, ко всем тем светлым, прекрасным моментам, которые бывают в человеческом мире?

— А так ли уж ты привязан ко всему земному? — глаза Ннона сверкнули алым. — Тогда, может быть, ты мне расскажешь о том, почему всю свою жизнь, каждый день ты хотел чего-то большего, какого-то прорыва, выхода за незримую грань реальности?

Илья понял, что это удар ниже пояса. Он не мог ответить на это, потому что это было чистой правдой.

— Я хотел спросить тебя о Маде, — после долгой паузы сказал Илья.

— Я знаю, — сразу отозвался Ннон. — Я был в нем. Это очень высокоразвитая сущность, но ему предстоит свой путь и определенный отрезок работы. Он превосходно чувствует все течения во вселенной, но он, как дерево, что связывает только три мира — корень в одном, ствол в другом, крона в третьем. Сейчас он знает, о чем мы говорим.

— Когда я прощался с ним, — сказал Илья, — я понял кое-что о твоих появлениях в нашем мире. Черт возьми, странно обращаться на «ты» к Полю!

— А мне, думаешь, не странно слышать от такого же точно Поля, что ему как-то странно обращаться ко мне на «ты»? — Ннон ухмыльнулся и подобрал под себя одну ногу. — Продолжай.

— Я понял что-то обо всем этом, но только сейчас вспомнил это…

По костюму Ннона прошла сплошная рябь из синих искр.

— Когда ты появлялся, — продолжал Илья, — я слышал звук завихряющегося, компрессированного воздуха. В тебе есть информация о любом материальном объекте, но чтобы проявиться в нашем мире тебе требовалось создавать прореху в структуре материи. Дыра, связывающая мир и антимир, или своеобразная прорубь на уровне субчастиц. Чтобы заполнить часть пространства, тебе требовалось «всосать» такую же его часть в антиматерию. Ведь ты — это граница между заполненным и пустым.

— Неплохо, — кивнул Ннон и опустил глаза.

— А что, если я соглашусь ПЕРЕЙТИ на следующий уровень Игры, а потом найду в одном из «вероятностных», как ты говоришь, миров возможность остановить твою активность? Аннигилировать тебя? Например, такие же ученые мужи, что не столь давно клонировали меня — неужели они не смогут разработать мою подачу дальше? Взять и бомбардировать тебя в момент твоего проявления направленным потоком античастиц. Что скажешь? Ведь по сути ты устраиваешь все эти неравные поединки со мной только затем, чтобы приблизить вероятность испытать свою полную полевую смерть.

— Знаешь, что, — Ннон поднял на Курсова свои удивительные непроницаемые глаза. — Попытайся. Ты, я вижу, способный, хватаешь все на лету — у тебя должно получиться. Только не забудь один момент.

— Какой?

— Если ты провернешь такую «бомбардировку» с полной точностью и синхронностью — мир полностью исчезнет вместе со мной. Останется только одна граница, уже не между чем-то и чем-то, а сама по себе.

— Поле способно блефовать? — спросил Илья.

— А ты как полагаешь? — широко улыбнулся Ннон. — И тем не менее, попытайся запомнить, что я тебе сказал. Представь такой образ: существует только граница, уже не разделяющая ничего и оттого не сознающая саму себя…

— Блеф, — отрезал Илья ровным голосом. — Во-первых, это уже будет не граница. А во-вторых, если речь еще идет о границе, которая уже не сознает себя, то ведь есть же кто-то, кто сознает ее в этом качестве. Ведь для кого-то ее НЕ БУДЕТ. А это уже осознание.

— Именно, — вдруг как-то живо и горячо сказал Ннон. — Именно он и играет.

— Кто это?

— Я не знаю, кто он и как его описать.

— Это Бог?

— Вероятно, нечто большее. Я чувствую только, что он изначально одинок.

— А это не блеф? — зачем-то спросил Илья, хотя совсем не хотел в этот момент спрашивать о чем-либо.

— А весь твой мир — не блеф? — Ннон поднялся с кресла и вдруг оказался у самого лица Ильи. — И вообще, дружище, тебе не кажется странным, что на твоей Земле сейчас только одна страна, все население — русские, все говорят только по-русски — и черные, и белые, и желтые, и красные? Русские континенты, русские традиции, русская культура?!

— Неужели тебе не известна история? — спросил Илья.

— Какая история?

— Ну, почти полтора столетия назад был проведен лингвогенетический эксперимент Краснова в рамках теории тризидного структурирования по Афанасьеву. Произошла глобальная цепная реакция ген-коммуникативных структур…

Вдруг Илья понял, что говорит о том, в чем сам уже как-то не слишком уверен. Он настолько привык к такому положению на Земле, что не представлял себе ничего другого. Но Ннон стоял напротив и смотрел в глаза с таким особым выражением, что Курсов стал терять все внутренние ориентиры. Теперь он был близок к тому, чтобы пытаться мучительно осознавать, кто он на самом деле и чем был тот мир, в котором все это неосознаваемое с ним происходило. Неужели все это еще один «возможный» мир? Так вот о какой привязанности они только-что говорили…

Илья почти терял сознание, и в этот же момент продолжал думать, что сознание принципиально невозможно «потерять».

— Да, — сказал Ннон тихо. — Иллюзия — очень реальная вещь. Вспомни хотя бы, что все сейчас происходящее ты наблюдаешь в красивой вращающейся фигуре в моей ладони.

Илья испытал мощнейший шок, когда вернулся на прохладный серый песок. Ннон в этом месте точно так же продолжал какой-то разговор, будто они довольно давно вели беседу:

— Ты верно расшифровал значение той пирамиды из тел в ТРИП-колонии. Главное там было — ориентировка. У тебя превосходное чутье. Ручаюсь, что ты не осознаешь 90 % из того, что предчувствуешь и после действуешь по этому предчувствию. Как и всякий человек. Но ты отличен тем, что очень скоро обо всем узнаешь сам. Изнутри себя.

Фигуры в пальцах Ннона продолжали появляться и исчезать. Илья пошевелил затекшими конечностями.

— Потом появилась Клио, — продолжал Ннон. — Тогда я активно вмешиваюсь в поток событий. Пришлось организовать небольшое вторжение в частные мозговые владения некоторых чинов из СпецБюро. Антонина со своей секретной информацией направила Клио прямо к тебе. Правда игра несколько раз шла по спонтанной траектории. Варианты перебирались. Иногда требовалось отключать некоторые каналы связи. Например, когда отпала необходимость в биологическом контакте Антонины и Клио. То же, но в несколько иной форме произошло с Диной. А когда ты бежал от преследования на угнанном флаере в Научном Центре! Ты себе не представляешь, как было захватывающе врезаться в твою машину в виде патрульного флаера и его экипажа! И в это же время находиться еще в сотне разных точек планеты и в нескольких местах в космосе.

Илья с некоторой осторожностью посморел на очередную разноцветную фтгуру в руке Ннона. Ему казалось — задержи он взгляд на изображении — и его снова унесет потоком внимания в реальность, существующую на яркой поверхности многогранника.

И тем не менее Илья не отвел взгляда. Он увидел поверхность Изнанки и черное пространство наверху. Высоко над головой блестел эллипс «Броска». Перед глазами возникла картина, проецируемая неизвестным экраном. Это был вид со стороны Куранта на эскадру боевых кораблей Земли. Они располагались на большом расстоянии друг от друга и все вместе составляли фигуру, напоминавшую огромный полумесяц. Иногда между кораблями пролетали небольшие модули слежения. Всю флотилию было отлично видно, словно это была всего лишь уменьшенная модель, находящаяся совсем рядом.

От Куранта исходило зеленоватое сияние. Затем это сияние резко усилилось и за секунду превратилось в мощнейшую вспышку, по силе ненамного уступающую взрыву сверхновой звезды. Яркость экрана уменьшилась, и Илья увидел, как в сторону эскадры понеслась быстрая стена сплошного оранжево-белого огня. Ярко полыхнул и разом исчез в этой стене встретившийся ей на пути «Бросок-1». Модули слежения стали быстро разворачиваться, двигатели больших крейсеров включились на полную мощность, но было поздно. Громадная стена раскаленной материи настигла всю флотилию. В ослепительном сиянии пламени практически не было видно множества вспышек. Стена съела все корабли, не оставив после себя никаких огарков или обломков, пронеслась еще некоторое время в черном пространстве космоса и стала так же быстро рассеиваться. Через минуту от нее осталось только едва уловимое расплывчатое зеленоватое пятно — казалось, что это просто яркий след на экране или на сечтатке глаза Ильи.

В произошедшее верилось с трудом. Илья не мог даже представить себе того гула, рева и сотрясения, которые могли сопровождать это явление. Все прошло беззвучно, и Илья сначала подумал, что оглох.

— Мне хочется, чтобы ты понял, — раздался где-то над головой голос Ннона, — что я существую для тебя тоже как возможность.

На экране, края которого Илье так и не удалось увидеть, появилось другое изображение. Длинные, сливающиеся друг с другом и отпадающие друг от друга цветнве линии, похожие на динамическую картину помех в киберпространстве. Откуда-то появился мужской голос:

— Сегодня в разных территориальных зонах Земли произошла серия взаимосвязанных катастроф необъяснимого характера…

Помехи на мгновение исчезли и Илья успел увидеть мелькнувшее лицо диктора в криво сидящих наушниках, а затем съемки мощных взрывов. Ревущий огненный ветер нес над побережьем стены, крыши домов, стволы крупных деревьев, вагоны поездов, стальные опоры огромных коннекторов. Все это сразу же накрывало густым черным облаком копоти.

— По первым предположениям взорвались все оставшиеся на Земле залежи нефти и природного газа. Взрывы произошли синхронно. Ряд городов и природных зон исчезли с лица Земли за считаные минуты. В экваториальных областях зафиксированы нарастающие сейсмические толчки…

Еще несколько кадров: падающие и превращающиеся в столбы пыли дома, горы пылающих и перевернутых гелиомобилей на искореженной ленте магистрали, высотные жилые комплексы, наполовину затопленные морской водой, обезумевшие от ужаса и кричащие люди бегут толпами, ничего не видя перед собой.

Снова череда коммуникационных помех.

— Отмечена крайняя нестабильность мирового океана…

А потом Илья увидел, словно в сенсорном режиме кибера, как земная кора начала двигаться и вздыматься. На глазах то там, то тут выростали горные массивы, образовывались глубочайшие разломы, в почерневшее от дыма небо выбрасывались тонны и тонны раскаленной добела лавы. Менялись очертания континентов. Европа, скрывающаяся под водами Атлантики. Трещина через всю Восточную Сибирь. Мутные воды на месте японских островов. Пылающая складчатая поверхность вместо Аравийского полуострова.

Многогранник исчез в пальцах Ннона.

Илья ощутил внутри себя что-то тоскливое и пустое, и взглянул Ннону в лицо.

— Зачем?

— Я же говорил тебе, — Ннон медленно сжал пальцы руки в кулак. — Это один из возможных миров. Все, что ты видел, сидя на этом песке рядом со мной — это те места, куда невозможно вернуться. По крайней мере тебе и по крайней мере сейчас.

Илья не успел заметить, как вскинул свой «Тарантул» и стал стрелять в Ннона. Снопы белесых лучей прошивали синее тело насквозь. Грудь, живот, плечи и голова Ннона стали разлетаться облаком потемневших ошметков. Когда перед Ильей на песке уже не осталось никого, его рука все еще продолжала судорожно давить на гашетку.

— Не устал? — голос Ннона раздался сзади.

Илья не стал оборачиваться. Он поднялся на ноги, отшвырнул скорострел в сторону и пошел куда-то вперед — туда, где край песчаной площадки упирался прямо в черноту.

Илья шел до полного изнеможения, но так и не приблизился к краю песчаной плоскости, который по-прежнему, казалось, находился метрах в десяти перед ним.

Упав лицом в прохладный серебристый песок, Илья повернулся на бок и посмотрел назад. На песке не было его следов, а раскаленный и дымящийся «Тарантул» лежал совсем рядом — стоило только протянуть руку.

— Я бы на твоем месте радовался, — опять зазвучал голос Ннона. — Ты жив, ты свободен, ты опять, как будто, в самом начале.

Песок под Ильей стал делаться прозрачным, и вот уже превратился в мерно светящийся большой экран, на котором распласталось тело человека.

По экрану скользнула быстрая тень. Затем появилось изображение. Илья увидел, как огромный бело-голубой шар Земли вспыхивает необычным фиолетовым цветком со множеством алых протуберанцев. И в гигантском облаке раскаленной пыли планета разрывается на мелкие части, словно аквариум с водой, упавший на дорогу с верхнего этажа.

Взрыв Земли, яркость, от которой перехватывает дыхание, и поверх всего этого — маленькая черная фигурка в контражуре, закрывающая лицо обеими руками.

Потом все померкло и Илья остался лежать среди приглушенного зеленого сияния.

— Представь, что все могло выглядеть и по-другому, — снова подал голос Ннон. — Да, собственно, так тоже было. Люди занимаются своими обыденными, каждодневными делами. Проводят время в кибере, работают в конторе, едут на поезде, посещают атракцион, покупают продукты, занимаются любовью… И тут изо всех щелей, какие только найдутся рядом с ними, начинает сочиться, лезть и вываливаться наружу радужная, отливающая металлическим блеском субстанция. Морбид вылез из всех своих выходов и стал заполнять собой весь мир. Все закончилось за каких-то три дня. Морбид, целиком покрывший планету своей растущей массой. Переваривший, переплавивший все на свой лад. И представь, что никто из людей не потерял при этом осознания — все превосходно поняли, что оказались внутри. И самые прозорливые поняли первыми, что это — большое облегчение. Но ты можешь считать иначе. Ты можешь считать, что теперь ни для кого нет разницы — внутри или снаружи.

— Я хочу знать, — наконец сказал Илья, — с какой скоростью идет заполнение пустого пространства. Ведь ты — граница.

— На твой век хватит, — протяжно произнес Ннон.

Сливки вскипели. Тем временем ошпаренные, нарезанные пластинами подосиновики летели навстречу раскаленной сковороде. Красно-белые дольки падали, переворачиваясь, отскакивали от блестящего металла, крутились и сталкивались в горячем пространстве, снова падали вниз. Шипение грибной плоти усиливалось. Мелкие кристаллики соли меркли.

Илья взял крепко связанный пучок петрушки и укропа, насыпал в середину кари, гвоздику, черного перца, с хрустом внедрил лаврового листа. Шипение прекратилось, сковорода остывала. Подбежала Живка с пакетиком корицы.

— Молодчина! — привычно похвалил кошку Илья. — Но пока ты искала пакет, я успел передумать. Корицу мы добавлять не будем. Извини.

Живка, щуря глаза скрылась с пакетиком в зубах — понесла на место. Илья засыпал грибы в горшок, залил сливками, добавил ароматный пучок зелени, посолил и накрыл крышкой. В этот момент что-то произошло с его памятью.

Илья понял, что будет дальше. Словно все это уже когда-то было с ним. Он уже представлял, как включит телеэкран, как там появится клип Арины Миковой, снятый на Юпитере. Затем возникнет свистящий шум. Затем Илья будет стоять в комнате и смотреть в окно. Пара ворон грузно взлетит с ветки в грязно-белесое московское небо. После произойдет нападение синей твари с клювом, растущим из груди и лиловыми лезвиями вместо кистей рук. Потом удар затылком о стену и чуть позже — Атлантический экспресс, летящий в Лиссабон, а после — научный Центр и кабинет отца…

Илью заполнило ни с чем несравнимое океаническое чувство. Ему показалось, что если сию же секунду он не предпримет какой-то очень существенный шаг, то его мозг взорвется, не выдержав всего напора растущей энергии.

Илья схватил крупный разделочный нож и, опрокинув стул, устремился в коридор, к стене перед входом в свой кабинет. Рука сама собой замахнулась и нож стал наносить на стену серию рубцов-выбоин: один, другой, третий…

Илья остановился и глубоко вздохнул. Им овладело чувство, что все-таки он успел. Перед ним на стене, на уровне лица находился свежий рисунок из средней глубины царапин: восемь-девять линий изображали человеческую руку, устремленную пятипалой ладонью вниз.

В следующий миг вся комната вокруг Ильи закружилась и потеряла четкие очертания. Все стало предельно нереальным, словно зыбкое, плохо отстроенное эмуляционное изображение в кибере.

Мелькнул салон экспресса, в окне появилось и тут же исчезло лицо отца, зеленое гелио стремительно и бесшумно скрылось за поворотом, Илья оказался в кибере, перед ним стояла блестящая фиолетовым фигура Дины, она что-то медленно говорила, а от ее головы куда-то вверх отходило извивающееся световое щупальце. Все исчезло во вспышке серебристого сияния, появилась ярко-красная комната, в которой по разные стороны зеркальной стены стояли мужчина и женщина. Комната сжалась и скрылась в воронке, напоминающей скопление квадратных узоров иссиня-черного цвета. Прозвучал ураганный свист, переходящий в оглушительный шепот. Где-то вдали Илья с трудом вывернул летящий флаер в сторону от несущейся навстречу патрульной машины. Голос диспетчера наполнил здание аэропорта невнятной массой громоздящихся друг на друга звуков. Шепот стал рваться на короткие всплески, которые по мере угасания становились словами:

— Ты сделал последний шаг.

Илья узнал голос Ннона. Образы стали течь все быстрее, они уже напоминали единый поток, проходящий ирреальной лавиной сквозь сознание Курсова.

Раздался грохот далекого ужасающего взрыва — Илье показалось, что с таким звуком разрывается само пространство.

Ннон стоял справа и теперь выглядел иначе: ярко-оранжевая сфера, по поверхности которой, изменяясь и дополняя друг друга, перетекали тысячи и тысячи образов. И каждый из этих образов был отдельным миром. И каждый такой мир нес в себе целую систему других возможных миров. Бесконечные и бесконечные коридоры.

Ннон указал рукой одного из сферических образов куда-то вперед.

— Иди, — раздался его многократно умноженный голос.

Илья сделал один шаг и оказался на берегу реки. За спиной слышался шелест лесной листвы. Где-то взвизгнул стриж. В затылок продышал теплый ветер. Впереди, по другую сторону реки не было ничего — ни изображения, ни линий, ни цвета, ни света, ни темноты.

Илья подошел к речной воде и посмотрел в темный холодный поток. Внезапно пришло ясное осознание: в этот момент где-то далеко, в одной из вероятных реальностей перестал дышать Мада. Однорукий шаман торжественно и спокойно осуществил свой ПЕРЕХОД. Строительство моста было завершено.

Илья разглядел, что река состояла из двух потоков, несущихся в противоположные стороны с одинаковой скоростью. Когда Илья шагнул в воду, он понял, что река была только входом на небольшую арену, освещенную узким лучом белого переливчатого света.

— Ннон? — позвал Илья.

— Я здесь, — на краю света и тени появился Ннон. Он выглядел как прежде — синяя пластичная фигура с бесконечностью во взгляде глаз.

— Это тот самый момент, — сказал Ннон, — когда с тобой разговаривает тот, кто играет во все это. Смотри…

Илья увидел всю арену как бы со стороны. В осещенном кругу стоял Ннон, напротив него — Илья. Что-то произошло с изображением. Теперь было то ли видно, то ли просто понятно, что оба существа на этой арене — только формы, только подобие совершенных перчаток, в которые продеты две немыслимые неощутимые руки. Из Ннона вверх и вниз шел конусообразно расширяющийся поток бело-желто-зеленого света, а сама фигура Ннона была только областью сгущения этого свечения. То же было и с Ильей. Конусы где-то в верхней и в нижней бесконечностях соединялись, образуя поле ослепительного сияния. Это поле было единственным и разумным.

Тот, кто наблюдал эту картину со стороны, уже не был Нноном или Ильей Курсовым. Он на это время совершенно осознанно стал собой, вновь ощутив два полюса, два огромных разнонаправленных потока: безмерное одиночество и безграничный интерес.

— Играя плотью, не имея плоти, — голос возникал повсюду и слышал сам себя. — Я создаю иллюзию в себе.

— В себе… — произнес Илья и открыл глаза.

— Ты на следующем круге, — сказал Ннон. — Здесь ты можешь воссоздавать все при помощи своего воображения, или своей памяти. Это как синтез-восстановление, помнишь? Ты можешь до мелочей воссоздать Землю, какой она осталась в твоей памяти, и все, что на ней происходило. Но стоит ли осуществлять повтор, после того, как ты понял, почему ты здесь? Ты можешь выстроить новое пространство.

Илья стоял под струящимся медленными волнами светом и чувствовал необыкновенную легкость, словно сила тяготения никогда не существовала, даже в качестве возможности. Где-то в сознании возник неясный, но необходимый вопрос.

— Обернись, — посоветовал Ннон, по частям исчезая в темноте.

Илья оглянулся. За его спиной стояла Клио, такая же прекрасная, как и в миг первой встречи. Она спокойно и нежно смотрела на него, едва заметно улыбаясь уголками губ. Ее золотистое платье и ее тело на мгновение стали прозрачны, и Илья увидел внутри Клио небольшую, мерцающую мягким ровным светом сферу. Внутри этой сферы находился кто-то. Этот кто-то, еще по настоящему не оформившийся, уже любил тех, кто сейчас находился рядом с ним. Илья сам не заметил, как у его ног появилось маленькое гибкое тело Живки. Клио подошла и прижалась к Илье. С ее ресниц сорвалась слеза и полетела по сложной кривой, капнув на голову Живке. Кошка встряхнула головой и мелодично замурлыкала.

— Клио, — Илья посмотрел в ее серые глаза, — ты когда-нибудь бывала на Олимпе?

— Пока еще нет, — ответила она и рассмеялась.

КОНЕЦ

Оглавление

Часть 1. КОЛОНИАЛЬНОЕ ШОУ

Часть 2. КОЛЫБЕЛЬ

Часть 3. КУРАНТ