«Огненная бездна»

Александр Воробьев Огненная бездна

Автор благодарит Бориса Порохина за неоценимый вклад в создание романа и форум за вычитку и математические расчеты.

В рекламных проспектах о ресторане «У доброго доктора» говорилось как о старейшем питейном заведении Ганимеда. Якобы в начале двадцать второго столетия открыл его сосланный на спутники Юпитера экстремист, в юности обучавшийся на ветеринара. Животных здесь и поныне почти не водилось, а потому пришлось ветеринару-экстремисту все больше пользовать людей, на чем и заработал он стартовый капитал для открытия ресторации. Правда это или досужие вымыслы, Анри Беллар не знал. С одной стороны, в Западном полушарии к тому времени стало нарастать недовольство, вызванное затянувшимся Африканским конфликтом, и сосланных на освоение космоса хватало. С другой – он был уверен, что даже пятьсот лет назад заключенным, воздвигавшим первые ледяные рудники, полагались штатные врачи. Слишком уж дорого обходилась в те годы доставка новых зэков к самой большой планете Солнечной системы.

Как бы то ни было, здание ресторана «У доброго доктора» считалось одной из самых старых построек Джекпота – города, выросшего на развалинах заброшенного рудника. Низкая широкая башня, сложенная из здоровенных глыб водяного льда, ныне торчала почти в центре этого великолепного города развлечений. Прибежище торговцев и проституток, место отдыха шахтеров, добытчиков водяного льда, и военных, чьи заправочные станции кружили на орбите. Здесь можно было снять девочек или, заплатив сумасшедшие деньги, насладиться вкусом суши из натуральной рыбы. Можно было проиграть целое состояние и точно так же это состояние выиграть. Первое, впрочем, случалось куда как чаще. Джекпот – единственный город развлечений отсюда и до самого Марса. Крупнейшее поселение на внешних планетах Солнечной системы. Шестьдесят девять тысяч семьсот одиннадцать человек, не считая прикомандированных, наподобие скучающего капитан-лейтенанта Беллара.

Декорирован ресторан был на диво просто: голые ледяные стены с еле заметным термопокрытием да залитый пенобетоном пол. Торжество минимализма, казалось бы, но внимательный взгляд мог заметить, как переливаются, накладываясь друг на друга, радужные всполохи света, отраженного ото льда. Свет играл, рождая легкую паутину оттенков, которые ежесекундно менялись, делая обстановку сказочно красивой, ажурной и легкой. Оптический дизайнер, должно быть, обогатился на этом заказе. Столь незаметно вплести в термопокрытие отражающие поверхности мог только истинный мастер.

Пока Беллар наслаждался третьей порцией арманьяка, из-за рыже-коричневого диска Юпитера наконец-то выглянуло Солнце. Здесь, с расстояния более пяти астрономических единиц, звезда выглядела маленьким ярким пятнышком, но даже этого ничтожного света, проникшего в ресторан через прозрачную крышу, хватило, чтобы отполированный лед вспыхнул подобно сверхновой. Анри удержался и не вскинул руку, защищая ладонью глаза, – неведомый оптический дизайнер и в этом оказался настоящим мастером. Едва вспыхнув, свет ослаб, колыхаясь, создавая иллюзию, будто бар – это огромный аквариум, наполненный прозрачной водой.

Единственное, что выпадало из концепции минимализма, так это мебель. Роскошные деревянные столы на витых ножках, мягкие диваны со светлой обивкой, даже под ноги были предусмотрены удобные низенькие подставки. Все для комфортного отдыха дорогих гостей. Очень дорогих! Две пол-литровые бутыли «Жанно», розлива двадцать восьмого года, обошлись в недельное жалованье, но Анри, будучи поклонником изменчивого вкуса «Жанно», не жалел. Позабыв закупиться на Земле, он не мог упустить последний шанс приобрести любимый арманьяк. Анри сильно сомневался, что подобный «Жанно» напиток изготавливают на Иллионе. Колония, пусть и старая, развитая, никогда не превзойдет метрополию, это он знал точно.

Ресторан постепенно заполнялся народом. В одной из компаний, прошедших мимо него к свободным столикам у стены, Анри узрел знакомое лицо. Довольно известное в Солнечной системе лицо, Жаклин Эстефания, корреспондент информационных серверов «Все Новости Солнечной». Прославившаяся двадцать лет назад серией скандальных репортерских расследований о перегибах при подавлении сепаратистов на Большом Шраме, дама эта отличалась крайне негативным отношением ко всем носящим военную форму Лиги. Впрочем, военные платили ей той же монетой. Вот и сейчас, едва заметив парадный китель Анри, она скривилась, будто увидела жабу, и едва ли не силком потащила своих спутников к самому дальнему от офицера столику, по счастью, пока еще свободному. Посетители только начинали заполнять просторный зал с прозрачным потолком.

Проведя в этот раз на Ганимеде лишь трое стандартных суток, Анри так и не успел заново привыкнуть к местному расписанию. Он прибыл сюда вскоре после наступления ночи, и сегодняшний рассвет был для него первым. И последним. Через двое стандартных суток «Церам» в составе эскадры покидал гостеприимную базу ВКФ «Скапа Флоу». Покидал, чтобы через два с небольшим месяца пути примкнуть ко Второму ударному в системе Трои.

Задумчиво разглядывая занявший четверть неба Юпитер, Беллар опорожнил четвертую порцию «Жанно». Когда полторы недели назад им озвучили результаты сражения у Иллиона, то описать состояние личного состава можно было одним словом – шок! Лига разом потеряла почти половину тяжелых кораблей, и, даже заплатив эту цену, флот всего лишь едва повредил одно вражеское судно, которое сумело сохранить ход. Если дела пойдут так и дальше, они проиграют войну! Тяжело, почти невозможно сражаться с врагом, который и быстрее тебя, и может поразить с расстояния почти вдвое большего, чем твое самое дальнобойное оружие.

Когда их догнало это сообщение, фрегаты еще были в пути, в неделе полета от Юпитера. Перегон от лунных верфей к внешней базе военного флота, он же – испытательный полет, первый полет только что сошедших со стапелей фрегатов. И гробовое молчание космонавтов, смотревших на компьютерную модель разгрома Первого ударного флота.

Якобсон все делал правильно, прикрывшись спутником колонии, нивелировал разницу в дистанции действенного огня, синхронизировал залп флота и выставленных вперед такшипов, доведя этим до максимума число торпед в залпе. Он учел все, кроме наличия у аспайров плазменного щита. И это стоило Лиге целого ударного флота.

За соседний столик уселась шумная компания из трех человек в форме военного флота. Прищурившись, Анри узнал в одном из них первого лейтенанта Жозе Клайнена, с которым они служили еще на «Нигоне». Сейчас тот занимал должность старпома на «Виконте», однотипном с «Церамом» фрегате. Увидев старого приятеля, Клайнен заулыбался и замахал тому рукой.

– Анри, иди к нам, дружище! – Он повернулся к своим спутникам и указал на Беллара: – Это Анри Беллар, мы с ним уже лет семь знакомы. Ходили на «Нигоне» до прошлого года. Потом – его на повышение, а меня вот к вам.

Без лишних уговоров Анри встал, захватил пакет с арманьяком и характерным стелющимся шагом подошел к их столику. Когда треть жизни проводишь в космосе, это накладывает отпечаток на все, даже на походку. Частая смена гравитации волей-неволей заставляет тщательно следить, куда и как ты ставишь ногу. Со временем походка эта становится привычной, въедается в подкорку.

– Господа, честь имею, – чуть склонил голову Анри.

Ему указали на свободный диван рядом с местом Клайнена, тот подмигнул.

– Расслабляешься перед дальней дорогой, дружище?

– Впереди три месяца без выпивки, Жозе, три месяца!

– Ну, большую часть этих трех месяцев мы с тобой проведем в гибернации. Кому нужны бездельники, бодрствующие во время прыжков?

– Неужели ты надеешься найти на Иллионе приличную выпивку?

Вместо Клайнена ответил один из его спутников, рыжеволосый бородатый гигант с двумя звездочками второго лейтенанта.

– Это вы зря, сэр. Я смотрел в инфосфере – на Иллионе растят виноград. И у них там довольно неплохие вина.

– Не верьте всему, что написано в инфосфере, лейтенант. – Анри назидательно поднял палец. – Виноград, из которого делают настоящие вина, растет только на Земле! На Иллионе иной спектр светила, иной состав почвы. Именно эти мельчайшие нюансы и создают вкусовые букеты, лейтенант.

Тот лишь пожал плечами.

– Я не большой знаток вин, сэр.

– Тебе никогда не стать эстетом, Хорт, – засмеялся третий, самый молодой из собравшихся. На взгляд Анри, ему вряд ли перевалило за двадцать пять, и для пущей солидности, скопировав старшего товарища, он отпустил бороденку.

Рыжеволосый Хорт смущенно улыбнулся.

– Я шел во флот не для того, чтобы изучать оттенки вин. По правде говоря, – преодолевая смущение, Хорт погрозил молоденькому лейтенанту пальцем, – в твоем возрасте, Паоло, я и вовсе не пил!

– Не верю! – снова засмеялся младший. – В Академии не бывает трезвенников!

– В наше время встречались! – парировал Хорт.

Молодой офицер отмахнулся и представился Анри:

– Третий лейтенант Ковальски, сэр! Контроль реактора!

– Сам вижу. – Анри пожал протянутую руку, обернулся к остальным: – Какие планы на вечер?

– Скорее на утро, дружище! – осклабился Клайнен. – Пока что закажем выпивку, потом, по традиции, в сауну перед дальней дорогой. Ты как насчет местных девочек?

– Тут я пас, Жозе, – протестующе выставил руки Анри.

– Не понял? – удивленно протянул Клайнен. – Ты, часом, не заболел, дружище?

Выдержав удивленные взгляды офицеров, Анри объяснил:

– Я женат.

– И чего? – не понял Клайнен.

– Я ее люблю и не хочу изменять.

Клайнен крякнул и от избытка чувств даже приподнялся из-за стола.

– Ты всерьез рассчитываешь воздерживаться всю войну?! Ну ладно, черт с тобой! Но неужели ты веришь, что она будет ждать тебя года два, а то и три, сколько там это все продлится?

Несколько помрачнев, Анри отрезал:

– Я бы не хотел это обсуждать, Жозе. Изменять ей я не собираюсь, а уж она пусть решает сама. Тема закрыта?

– Закрыта, – пожал плечами Клайнен. – Но хоть выпить-то ты не откажешься?

Вместо ответа, Анри выставил на стол одну из двух бутылок «Жанно». Клайнен разглядел анимационную этикетку с шагающим на красном фоне львом и прищелкнул языком:

– «Вьей Жанно»! Ты не разоришься, Анри?

Тот отмахнулся и щелчком сбил пробку.

– Сам посчитаешь, когда нам еще деньги понадобятся?

– Так-то оно так, но кредиты счет любят.

– Еще заработаем, – отмахнулся Анри и щелкнул пальцами, привлекая внимание ближайшего официанта. – Еще одну такую же бутылку упакуйте.

– Будет сделано, – кивнул моментально подскочивший к их столику парень в стилизованном под старину шахтерском костюме. – Что-нибудь еще?

– Думаю, покушать каждый сам для себя закажет. А вы, любезный, организуйте бокалы, и побыстрее!

– Сию минуту, – вышколенно ответил официант, – меню есть в сети.

Бокалы доставили, едва он успел договорить фразу, и Клайнен, тут же завладев бутылкой, разлил арманьяк.

Первую выпили по традиции молча. Безмолвию пространства мила тишина, как любил говаривать на посиделках бывший командир Анри. А капитан третьего ранга Белль, проведя в космосе четверть века, в специфике пространства разбирался великолепно. Вторую, как и полагается, опрокинули за ровную тягу. С третьей притормозили, лазая на коммуникаторах по списку предлагаемых шеф-поваром блюд. Меню разнообразием и дешевизной не баловало. Из натурального мяса присутствовала только свинина, выращиваемая на фермах под поверхностью спутника. Напротив остального мяса либо стояла приписка «иск.», или же цена переходила все разумные пределы. Возить продукты с Земли влетало в изрядную сумму, а выращивать коров на Ганимеде, увы, оказалось не так-то просто: крупный рогатый скот плохо переносил пониженное тяготение. Насколько помнил Анри, связано это было с неправильным ростом костей. Зато трюфели стоили впятеро дешевле, чем на Земле, куда это лакомство в основном завозили с Луны. Вот этим-то грибам низкое притяжение шло только на пользу, при лунном тяготении они вырастали огромными, размером чуть ли не с голову человека. Но при этом совершенно не росли в невесомости.

Так что Анри, потратившийся на «Жанно», заказал демократичную свинину, тушенную с трюфелями, и салат из выращенных на местных гидропонных фермах огурцов. Не совсем то, что подходило бы под «Жанно», но Анри успел проголодаться и решил слегка отступить от привычек. Да и не смог бы он достать тут копченого лосося или аженский чернослив!

Остальные, оценив меню, последовали его примеру. Даже в самом дорогом ресторане Ганимеда выбор оставлял желать лучшего. Впрочем, сюда они пришли не есть! Потому, даже не дождавшись заказанных блюд, Клайнен разлил по третьей.

– Ну, господа офицеры, за отсутствующих с нами дам!

С тоской подумав о далекой подруге, Анри махом опорожнил бокал. Уже седьмой за сегодняшний вечер – или утро, если использовать календарь Ганимеда. В голове уже ощутимо шумело, и мир казался легким, эфемерным и воздушным. И как же здесь ему не хватало милой Марси! Марсик, его нежная девочка, такая любимая и, увы, теперь такая недосягаемая. Он с силой тряхнул головой, поймав себя на излишней сентиментальности. «Жанно» уже начал действовать.

Заметив его движение, Клайнен вопросительно приподнял бровь.

– Ты чего?

– Не поверишь, прикидываю, в чем заключалась ошибка Якобсона, – не моргнув глазом, соврал Анри. Он угадал: пожалуй, эта тема волновала сейчас всех офицеров флота без исключения. И волновала сильнее, нежели любовные переживания молодого капитан-лейтенанта. Хорт даже хлопнул от избытка чувств по роскошной столешнице.

– Да, он много в чем ошибся! Вывел такшипы впереди основного флота, отчего они понесли дополнительные потери, разредил торпедную волну, не учел повышенной мощности их мобильных плазменных орудий! – Хорт слегка повысил голос. – А главное, он прозевал массированный торпедный залп!

– Ну чего ты орешь? – поморщился Клайнен. – Как он мог это все предугадать?

– На то он и адмирал! – не унимался Хорт. – Два крупных корабля в составе ордера, не ведущих огня, что это может быть?!

– Адмиралы тоже люди. А насчет двух не стреляющих кораблей – Хорт, ты чем смотрел? Крупные корабли вообще не вели огня, они все сражение проторчали за щитом!

– Ну все равно нужно было ожидать какой-нибудь пакости!

Анри с некоторой меланхолической задумчивостью смотрел на раскрасневшееся лицо Хорта. Защищая свое мнение, второй лейтенант, казалось, не замечал ничего вокруг. Даже когда Клайнен разлил очередную порцию, он выпил ее, не чокнувшись с остальными.

– А еще Якобсон заранее не позаботился о танкерах, разогнанных по векторам ухода остатков группировки такшипов! В итоге такшипы по экономичной траектории пошли к пятой планете и до сих пор еще не вернулись на борт «Авера». А если аспайры повернут обратно?

– Такшипы серьезно повредили их лидера! – потихоньку начал заводиться и Клайнен. – Или ты думаешь, что к седьмой планете аспайры улетели на экскурсию? Там куча мелких спутников, самое то для полевого ремонта. И, посмотрев запись сражения, я могу сказать, что на ремонте им там еще долго торчать!

Доселе молчавший Ковальски отложил вилку и, глядя перед собой, поинтересовался:

– Думаете, Второй ударный полетит их добивать?

– Ну это вряд ли, дружище, – засмеялся Клайнен. – Лобовое столкновение для нас – верная гибель. Дальность действенного огня, сам понимаешь.

– Главный калибр новых фрегатов бьет вдвое дальше тяжелых лазеров, которыми были вооружены линкоры Первого ударного!

Клайнен отмахнулся.

– Пятьдесят две тысячи километров эффективного огня, а на записях из системы Каштура линкоры противника открывали огонь с девяноста трех, если мне склероз не изменяет.

– Не изменяет. Но маневренность наших фрегатов позволяет выходить из конуса поражения мобильных пушек с расстояния шестидесяти тысяч километров! – Эмоциональностью Ковальски не уступал своему бородатому приятелю. – Нам останется продержаться буквально несколько минут!

– И чего? – ухмыльнулся Клайнен. – Мощность протонного пучка чуть больше четырехсот килограммов тротилового эквивалента. Сам посчитаешь, сколько таких попаданий понадобится двухкилометровому кораблю? А про плазменный щит, похоже, ты и вовсе позабыл.

– Не позабыл! Но плазменный щит отлично рассеивался торпедами, а эти четыреста килограммов взрываются внутри брони. Шансы есть!

Вздохнув, Анри вытащил из-под стола пакет с очередной бутылкой. Для себя он оставил только одну, но ради тишины Анри был готов пожертвовать многим.

– Отставить болтовню! Господа, нам послезавтра вылетать, сегодня – последний день отдыха, не портите его своими спорами! Выпьем?

– Выпьем, – азартно поддержал начинание Хорт. – Вот только… неужели тебе неинтересно?

Анри отщелкнул пробку и протянул откупоренную бутылку Клайнену.

– Ну почему же неинтересно? Хотя смысла переливать из пустого в порожнее не вижу, все равно мое мнение никому не нужно и ничего не изменит. И что остается – академический интерес? Лучше наливайте, пока я добрый!

– Это мы всегда пожалуйста! – Клайнен щедро плеснул арманьяк в расставленные бокалы.

– Осторожнее, черт криворукий! – вскрикнул Анри, заметив, как часть драгоценной жидкости пролилась на стол. – Не кефир разливаешь!

– Виноват, господин капитан-лейтенант. – Клайнен состроил дурашливо-испуганную мину. – Искуплю вину водкой!

– Сравнил «Жанно» с банальной водкой, – скривился Анри. – Ни букета, ни послевкусия.

На это замечание Клайнен лишь развел руками и признался:

– Про флотских офицеров часто говорят, что они эстеты, но ты, Беллар, выделяешься даже среди нас!

Лейтенанты хором загоготали и сдвинули стаканы.

– За эстетов! Они украшают флот!

Анри опрокинул очередной бокал. Он уже дошел до состояния, когда новая порция алкоголя практически ничего не добавляла к опьянению. На этом уровне он мог продержаться довольно долго, но если случалось переходить определенную границу, то похмелье наутро было ему гарантировано. Ну и черт с ним, решил Анри, все равно у него оставались еще сутки отдыха. И завтра он мог себе позволить немного пострадать. Это приемлемая цена за удачно проведенный вечер, вот только лейтенантов опять сносило на профессиональные темы.

– Обороной войны не выиграешь, – кипятился Ковальски. – Мы уже потеряли колонию и половину тяжелых кораблей!

– Ну, предположим, не половину, а треть, – мягко поправил его Клайнен. – Не забывай о расконсервированных кораблях Резервного флота.

– Старые жестянки! – презрительно отмахнулся Паоло. – Там самому новому кораблю полсотни лет. А есть мастодонты середины позапрошлого века! Один «Потрясатель» чего стоит, с линейным ускорителем в качестве двигателя! Грозный линкор, с пятью импульсными лазерами и ускорением в одну восьмую грава.

Вздохнув, Клайнен разлил остатки арманьяка.

– Парень, «Потрясателю» почти двести лет. Но задачу свою он выполнить все еще способен.

– Ага, оттянуть на себя вражеский огонь. Да он даже до рубежа атаки дойти не сможет! Этой калоше место в системе Земля – Луна!

– Кому-то же нужно и там торчать. – Клайнен толкнул задумавшегося Хорта. – А ты о чем мечтаешь? С тебя вообще тост!

Бородач вздрогнул, сфокусировал на Клайнене взгляд и прокашлялся.

– Э… – замялся он. – Тост?

– Так точно, тост!

На секунду Хорт замер, обдумывая ситуацию, затем вдруг просиял:

– Хотите тост? Он есть у меня! Реальная история, между прочим! Я тогда салагой был, еще моложе Ковальски, только из Академии. И проходил, значит, полетную практику на стареньком корвете, капитаном которого был матерый мужик, настоящий военный космонавт, хоть сейчас его в рекламный ролик!..

– Это тост? – подозрительно поинтересовался Клайнен.

– Не перебивайте, сэр! И вот как-то раз, по окончании разгона, собрал он свободных от вахты, разлил красного вина и, подняв бокал, рассказал один случай из своей жизни. Мол, шли они тогда с Земли на Марс в период их максимального удаления, по околосолнечной орбите, понятное дело. Лекарство везли, торопились очень. И внутри орбиты Меркурия попали под солнечную вспышку чудовищной мощности – предупреждение запоздало. Ни один, говорит, человек не спасся. Мы в шоке – а как же вы, спрашиваем? А он полбокала вина в себя бульк, бороду утер и отвечает: а я, мол, в это время на Земле был, в Лондоне. В общем, давайте выпьем за удачу, за то, чтобы, когда пришла беда, мы находились от нее максимально далеко!

Улыбнувшись, Анри звонко стукнулся бокалом о протянутый бокал Хорта. Тост ему понравился, вот только…

– Вот только с нашей профессией мы, наоборот, к беде стремимся, встречаем ее грудью.

Клайнен положил руку ему на плечо.

– Такая уж наша судьба, дружище. Сейчас вот к Иллиону пойдем, потом еще куда отправят.

– Главное – успеть туда раньше, чем аспайры пойдут на второй штурм планеты, – задумчиво пробормотал Ковальски.

Клайнен кивнул соглашаясь.

– Это точно, дружище. Да и вообще хорошо бы Второй ударный успел прийти раньше, чем аспайры закончат ремонт.

– Должны успеть, они два месяца назад от Нового Авалона стартовали, так что уже, наверное, двигаются в системе. Через пару недель прибудут к планете.

С грустью проследив, как Клайнен прячет пустую бутылку под стол, он вздохнул и щелкнул пальцами, подзывая официанта. Мгновение спустя над ухом раздалось негромко:

– Чего желаете?

Прикинув баланс на счете, Анри спросил:

– Приличное бренди осталось?

– Из арманьяков есть «Жанно» и «Кле де дюк».

Крякнув, Анри понизил голос:

– А более бюджетные варианты?

Увы, как он ни таился, Хорт все-таки расслышал и громыхнул на весь зал:

– Расслабьтесь, сэр! Неужто мы вам на хвост сели? Официант, две бутылки «Жанно» за мой счет!

– Будет исполнено. – Официант исчез едва ли не быстрее, чем появился. Через полминуты рядом с ними уже появилась тележка с двумя бутылками бренди, а с другой стороны стола послышался удивленный вздох. Похоже, Хорт разглядел списанную со счета сумму.

– Эх, – пробормотал бородач, – фрегат пропьем, но флот не опозорим.

Они заказали еще салатов на закуску. Анри, чувствуя, что балансирует на грани сильного опьянения, налег на еду. Между тем Клайнен, мрачневший с каждой порцией алкоголя, громко произнес уже довольно нетрезвым голосом:

– А войну мы проигрываем, господа!

В их сторону стали оборачиваться другие посетители, и Анри дернул его за рукав парадного кителя:

– Тише, мать твою, зачем гражданских пугаешь!

– А что, разве я не прав?! – пьяно взвился Клайнен, но, поймав негодующий взгляд Анри, продолжил уже спокойнее: – Ты сам посуди – мы о них ничего не знаем. Ни о количестве их планет, ни о промышленном потенциале. Даже о внешнем виде не имеем представления! Почему они напали? Вот ты можешь мне сказать, почему они на нас напали? Ни переговоров, ни попыток понять друг друга… Они просто атаковали – сначала тот поисковик, потом целую колонию.

Положив руку на плечо приятеля, Анри заговорил успокаивающим тоном.

– Все мы о них узнаем. Разведчики в том направлении отправлены, первые из них должны вернуться уже следующей весной. Сейчас достраиваются три линкора, с модернизированными протонными пушками и броней, которая может выдержать несколько попаданий плазменных зарядов.

– Теоретически!

– Где теория, там и практика. Хорт, налей нам еще!

Бородач лениво потянулся за бутылкой, но на полпути остановил руку:

– Нам не линкоры нужны, а такшипы. У Иллиона они были единственные, кому удалось дотянуться до врага.

– Не умничай, тебе не идет, – хохотнул Клайнен, но, отобрав у замершего Хорта бутылку, посерьезнел. – У Иллиона аспайры столкнулись с такшипами в первый раз, а теперь они про них знают. Тогда их недооценили, больше такой удачи не повторится.

– Ошибаешься! Так же, как ошибся и Якобсон! – начал закипать Хорт. – Основные потери такшипы понесли, когда подготавливали второй залп и не могли активно маневрировать! Что получилось? А получилось, что и торпеды были запущены с максимальной дистанции, и оставшиеся без маневра такшипы посшибали! Я считал, триста пятая серия сможет уворачиваться от залпа ударного флота, пока не подойдет к нему на тридцать тысяч километров. Им тридцати секунд хватит!

Они распалялись все больше и больше, Хорт даже достал и растянул в лист коммуникатор, но тут вмешался Анри, стукнув по столешнице ладонью.

– Господа, вам эта тема за последнюю неделю не обрыдла еще? После того доклада даже в сортире разгром у Иллиона обсуждают!

Спорщики замерли было, но Хорт, уже выложивший коммуникатор на стол, останавливаться не желал.

– А что не так, господин капитан-лейтенант? Нам послезавтра вылетать к Иллиону, на встречу с теми, кто разнес наш флот!

– Даже если они будут дожидаться нас эти два месяца, все равно решения будет принимать Мак Кейн, а не мы. – Протянув руку, Анри взял початую бутылку и покачал ею перед лицами собеседников. – Сегодня последний день отпуска, зачем тратить его на пустую болтовню?

Клайнен фыркнул и отобрал у него бутылку.

– А тебе только и остается, что пить да болтать впустую! Ты с нами в сауну-то пойдешь или тебе даже погреться с девочками нельзя?

– Где ты на Ганимеде девочек найдешь? – делано изумился Анри. – Тут из женского пола или профессионалки, или наемные работницы, которых уже давным-давно разобрали.

– А чем тебе профессионалки не нравятся? – разливая арманьяк, поинтересовался Клайнен.

Взяв протянутый бокал, Анри демонстративно потянул носом, якобы вдыхая тончайший аромат напитка. Естественно, что после выпитого полулитра он ничего не учуял. Но уловка не сработала, настырный Клайнен никак не хотел отставать:

– Дружище, так что насчет девочек?

Пришлось отвечать, чертов вопрос привлек внимание лейтенантов. Те сидели и ждали, что же соблаговолит ответить господин капитан-лейтенант. Анри поставил бокал на стол и в упор внимательно посмотрел на коллегу.

– Понимаешь, Жозе, я весьма брезгливый человек, и даже не будь у меня Марси, все равно не стал бы спать с профессионалкой. Не люблю, понимаешь ли, места общего пользования.

Крякнув, Клайнен протянул:

– Ну, знаешь ли, воздержание вряд ли полезно мужскому организму…

– Каждому свое, дружище, – хлопнул его по плечу Анри. – Давайте лучше пить, а насчет сауны посмотрим. Погреться мне и впрямь не помешает.

Он твердо решил набраться, празднуя последний день отпуска, – вкусить глоток свободы перед долгими месяцами, что предстояло провести в тесной стальной коробке. И сейчас, в окружении беззаботных людей, Анри пытался запомнить это состояние праздности, легкости бытия. По всему выходило, что в следующий раз ощутить подобное ему доведется не скоро. Они летели на войну, и он постепенно осознавал это. Особенно после того, как восемь дней назад на борт «Церама» пришло сообщение о поражении при Иллионе.

В зале потемнело, и Анри машинально поднял голову, стараясь разглядеть причину затмения сквозь прозрачную крышу ресторана. Оказалось, что Солнце заслонила массивная темная туша, в которой он после недолгого раздумья опознал базу военно-космического флота с пристыкованными к ней кораблями. Затмение вышло недолгим, база прошла над Джекпотом буквально в течение десяти секунд, вновь освобождая путь свету. Еще мгновение Анри смутно видел ее силуэт, но стоило отвести взгляд, как выкрашенная в темный цвет база затерялась среди звезд. Завтра ему предстоит вернуться туда, а пока… пока он будет гулять, наслаждаясь последними часами свободы!

* * *

Звон нарастал, раскаленным шурупом ввинчиваясь в виски. Анри глухо промычал и, не открывая глаз, зашарил руками на прикроватной тумбочке. Проклятый коммуникатор надрывался, но с закрытыми глазами Анри никак не мог его нащупать. А открывать глаза не хотелось, даже легчайшая попытка вызывала столь явные предвестники боли, что пропадало всякое желание рисковать. Оставалось надеяться, что неведомый абонент устанет ждать и отменит вызов. Тогда Анри поспит еще немного, совсем немного. Или сначала глотнет воды, а потом поспит – все что угодно, лишь бы не пришлось вставать.

Но коммуникатор не унимался, и Анри сквозь полудрему вдруг сообразил, что слышит надрывный звон боевой тревоги. Какого черта? Нашли время проверять боеготовность! Они и так через сутки вылетают на войну!

Однако пришлось себя пересиливать. Охнув, Анри поднял чугунные веки и почти сразу в полутьме комнаты увидел сияние, пробивающееся из-под сброшенной одежды. Именно там и заливался коммуникатор. Анри выудил его наружу и, жмурясь от света, назвал себя:

– Беллар.

– Капитан-лейтенант, объявлена боевая тревога! – суховатый мужской голос наверняка принадлежал программе штабного компьютера. – Вам следует немедленно прибыть к пятой посадочной площадке. Челнок к «Цераму» стартует через тридцать семь минут.

Анри разлепил пересохшие губы:

– Что случилось?

– Простите, капитан-лейтенант, я не располагаю запрашиваемой информацией. Челнок к «Цераму» стартует с пятой посадочной площадки через тридцать шесть минут. Поторопитесь!

Программа отключилась, и Анри разглядел засветившиеся на коммуникаторе часы. Шесть часов сорок три минуты местного времени. Он спал всего два с половиной часа! С тихим стоном Анри откинулся на подушку, но тут же сел снова и, борясь с тошнотой, поплелся в ванную.

– Комп, тусклый свет! – Слова давались с трудом, царапая пересохшую глотку не хуже наждачной бумаги. Сколько же он вчера выпил – литр? Больше?

Жмурясь даже от включенного на минимальную яркость света, Анри ополоснул лицо и, задумчиво посмотрев на душевую кабинку, ступил внутрь.

– Комп, сильный напор, чередуй холодную и горячую воду.

Вот чего на Ганимеде хватало, так это воды. Под тонким слоем наносов залегал чистейший водяной лед, который уходил в глубь спутника почти на тысячу километров. И потому вода в гостинице была бесплатной и подавалась без ограничений, хоть топись в ней. После строгого лимита воды на фрегате Анри почти весь первый вечер провел в бассейне, что располагался на первом уровне гостиницы, прямо под огромным прозрачным потолком, через который внутрь заглядывал Юпитер. А потом, спустившись к себе в номер, еще час блаженствовал в большом джакузи, наслаждаясь массажем тугих водяных струй. Сейчас, увы, на эту роскошь не было времени. Следовало побыстрее приходить в себя и рысью нестись к челноку. Никто не станет ждать опоздавшего офицера, пусть даже этот офицер – старший помощник капитана фрегата. Капитан Манн, конечно, отправит за опоздавшим бот, но потом, в приватной беседе лично вставит по самое не хочу, лишит премии и отправит на следующий год в самые поганые, ночные вахты. От этих мыслей Анри даже передернуло.

Контрастный душ немного помог, по крайней мере, удалось открыть глаза и сохранять равновесие, почти не шатаясь. Анри стоял под бьющими со всех сторон струями воды и, открыв рот, жадно глотал, отфыркиваясь, когда в лицо попадала особо сильная струя. Он потихоньку начал приходить в себя, но голова все еще раскалывалась, и вдобавок его страшно мутило.

– Комп, в номере есть медикаменты?

– Ответ отрицательный, – отозвалось глубокое контральто гостиничного компьютера. – Желаете вызвать скорую помощь?

– Комп, нет. – Анри облокотился о стену. – Что, черт возьми, происходит?

Вопрос повис в воздухе – компьютер, не услышав кодового слова, остался безучастным. Поглощенный своими страданиями, Анри и не ждал ответа. Он лишь проклинал командование, решившее устроить проверку боеготовности в столь неурочный час. Так погано ему не было, пожалуй, с самой курсантской юности, когда они, еще не умея толком пить, надирались в увольнениях и отпусках. Казалось бы, за прошедшие годы капитан-лейтенант Беллар должен был набраться опыта, ан нет, похмелье утверждало обратное.

Пять проведенных под душем минут практически не помогли. Разве что немного умерился сушняк да наконец перестало подташнивать. Избавиться от такого похмелья Анри обычно помогал только сон и обильное питье. Но раньше окончания тревоги поспать он не надеялся, да и питья в номере не наблюдалось. Вчера по возвращении из сауны вопреки привычке он не прихватил с собой дежурного утреннего пакета сока. И теперь расплачивался за вчерашнюю лень.

– Комп, вызови такси к отелю.

– Вызов отправлен. Машина прибудет через семь минут.

– Комп, почему так долго? – От удивления Анри на секунду прекратил вытирать голову. Обычно машины прибывали за две, максимум три минуты.

– Много вызовов.

– Ах, ну да, тревога. – Анри закончил вытираться и стал натягивать форму. В его нынешнем состоянии даже в семь минут уложиться было сложно. Стараясь попасть в брючину, он пару раз едва не упал, с трудом сохранив равновесие, а если бы форменные ботинки не обладали свойством застегиваться самостоятельно, едва в них попадала нога, обуться он смог бы, лишь усевшись на пол. Где уж тут управиться за оставшиеся до приезда такси минуты!

Одевшись и переведя дух, Анри напоследок оглядел маленький гостиничный номер. Измятая постель, пустой шкаф, прикроватная тумбочка с пустым графином. Его временное пристанище, скромный номер, ставший последним напоминанием о мирной жизни.

– Ну до встречи, Ганимед! – буркнул Анри и добавил единственную сохранившуюся в памяти поговорку на старофранцузском: – Dans le chateau bien, mais il est temps d’aller Kresi [1].

На последнем слове его шатнуло, и он практически выпал из комнаты. Вопреки ожиданиям, в этот ранний час коридор был полон народу. В основном это были военные, отдыхавшие в крупнейшем городе Ганимеда, – гражданские счастливчики продолжали смотреть сладкие утренние сны. Их-то никто не будил, с завистью подумал Анри, злясь на боевую тревогу в последний день и без того короткого отпуска. Судя по гомону в коридоре, внезапная побудка не ему одному спутала планы. Многие из офицеров выглядели столь же помятыми, как и Анри. Большинство из них он узнал – они оказались членами экипажей трех фрегатов, вылетающих завтра в систему Трои.

«Спутник» был хорошей гостиницей, с маленькими уютными номерами, широкими коридорами, застланными мягкими пушистыми коврами, со стенами, отделанными под дерево. Сутки проживания стоили здесь триста кредитов, и в «Спутнике» останавливались бизнесмены средней руки, командный состав грузового флота и офицеры военно-космических сил. Те из офицеров, кто комфорт ценил выше расходов.

Заблокировав с коммуникатора дверь, Анри поздоровался с сонным, как осенняя муха, первым лейтенантом Фаррелом.

– Привет, Кирк! – на людях Анри постарался принять бодрый вид.

Фаррел прошелся по нему безразличным взглядом, двинулся дальше, но, узнав, через пару шагов остановился.

– Доброе утро, старпом! – Присмотревшись, Фаррел присвистнул. – Ну и видок у тебя!

– Не в курсе, что случилось? – проигнорировал замечание Анри.

Главный инженер «Церама» широко, с наслаждением зевнул и пожал плечами. Он был на два года старше Анри, и по выслуге лет мог себе позволить маленькие вольности в общении. Само собой, вне службы.

– А черт его знает. Похоже, решили учения провести.

– Делать им нечего! – Анри поморщился от особо сильного приступа головной боли. – Люди на фронт улетают, а им последний день отпуска портят!

– Воинская служба вообще не располагает к удовольствиям, а? – ухмыльнулся Фаррел и спохватившись, посмотрел на часы. – Меньше получаса до старта, мы опаздываем! Большинство уже наверняка выехали!

Анри покровительственно хлопнул его по спине.

– Расслабься, я уже вызвал такси.

– И когда успел?

– Мне всегда везет!

– Не сглазь, – посоветовал Фаррел, торопливо продвигаясь к лифту. – Ты, кстати, не пробовал связаться с вахтенным офицером на «Цераме»?

Охнув, Анри вытащил коммуникатор из внутреннего кармана кителя и, покопавшись в списке контактов, вызвал «Церам». Точнее, попытался вызвать – компьютер фрегата соединение отверг.

– Не понял, – удивленно пробормотал Анри и повторил вызов. Результат остался неизменным. Фаррел, наблюдавший за ним с улыбкой, цокнул языком.

– Хорошо же ты вчера погулял. О чем говорит запрет на соединение?

– О том, что корабль в боевом режиме.

– Вот то-то и оно, – задумчиво подытожил Фаррел.

Они вышли в просторный холл, где у лифтов уже столпились около дюжины офицеров флота в чине до капитана третьего ранга включительно. Впрочем, судя по эмблемам, кап-три служил на такшипе, и честь Анри отдал ему еле уловимым, смазанным движением. Если честно, офицеры, несущие службу на крупных кораблях, мелочь за ровню никогда не считали. Офицер, пришедший на крупное судно, имел вполне реальный шанс дослужиться до изрядных чинов, а то и вовсе получить в командование собственный корабль. У тех, на такшипах, был совсем иной коленкор. Служи не служи, а если во всем флоте всего три соединения тактических кораблей, которыми командуют капитаны первого и второго рангов, то выше тебе уже никак не прыгнуть. Анри даже и не слышал, чтобы кто-нибудь из малого флота становился адмиралом. Потому и отношение к экипажам малых кораблей было слегка пренебрежительным. Будь на месте капитана третьего ранга равный Анри по званию, он бы и вовсе не дождался отдания чести.

С легким звоном открылись двери очередного лифта. Офицеры, стоявшие поближе, без суеты стали трамбоваться внутрь. Увы, места для Анри и Фаррела там уже не хватило. Потому пришлось топтаться подле второго лифта, чей индикатор показывал приближение кабины к их этажу. Оставшийся с ними немолодой, кряжистый кап-три, не отрываясь, следил за меняющимися на табло цифрами этажей. Похоже, он тоже опаздывал, скрывая волнение за деланым безразличием. И чего он переживает, мельком подумал Анри, его-то такшип стоит спокойненько в своем ангаре и никуда без командира не улетит. К тому же не простого командира – по званию капитан третьего ранга тянул на командира целого дивизиона. Ему-то чего волноваться? Хотя, вдруг сообразил Анри, у командира дивизиона доступ гораздо выше, чем у скромного оружейника. Ему что-то известно?

Видимо, к похожим выводам пришел и Фаррел, осторожно поинтересовавшийся у кап-три:

– Разрешите обратиться, господин капитан третьего ранга?

– Обращайтесь.

– Вы не знаете, что происходит?

Тот задумчиво пожевал губу, но все-таки решил ответить.

– Пока непонятно. Было сообщение с Каллисто, данные сейчас проверяют.

– Какие данные, господин капитан третьего ранга? – сделал стойку Фаррел.

– Обсерватория на Каллисто обнаружила вторичное излучение виртуального тоннеля. Внеплановое, сегодня не ожидалось кораблей.

Поморщившись, в разговор вмешался Анри.

– Объявлять тревогу из-за такой мелочи? – он стиснул кулаки от едва сдерживаемого бешенства. – Зафиксировали финиш беспилотного курьера из колоний, они никогда не летают по графику! А у меня последний день отпуска накрылся!

Кап-три с усмешкой повернулся к нему, внимательно оглядел, отметив и опухшее лицо, и мешки под глазами, и красноту глаз.

– Ну отпуск ваш заметен, капитан-лейтенант. А вот насчет данных с Каллисто не все так гладко. Зафиксировали сразу несколько финишных сигнатур. Это вы тоже объясните прибывшими курьерскими кораблями?

От неприятной обязанности отвечать его спас возвестивший о прибытии лифта звонок. Анри просто отвернулся и, стараясь не глядеть на капитана третьего ранга, вошел внутрь. Фаррел же, встав рядом, замер в молчаливой задумчивости, и Анри, заметив выражение его лица, вдруг ощутил в животе сосущую пустоту, словно притяжение вдруг исчезло и он завис в воздухе. Надвигалось что-то страшное.

Чтобы отвлечься, Анри повернулся к прозрачной стенке лифта. Внешняя стена гостиницы одновременно являлась одной из стен центральной городской пещеры. Джекпот, построенный в старых ледяных шахтах, уходил в глубь спутника почти на километр. Вырубленные во льду коридоры, покрытые тонким слоем прозрачного термоизолятора, далеко простирались под поверхностью, и для путешествия от центра города к окраинам приходилось нанимать такси. Кому захочется пару часов тащиться на своих двоих до городских стартовых комплексов?

Главный вход в отель располагался в стене центральной городской пещеры – внушительной каверны, выплавленной во льду древними шахтерами. Пещеру, плоский блин трех километров в поперечнике, заливал яркий свет укрепленных поверху ламп. И отсюда, из лифта, открывался великолепный вид на зеленые рощи города.

В центральной пещере жили наиболее обеспеченные жители Джекпота, их уютные особняки, укрытые в сени деревьев, ничем не отличались от привычных построек пригородных зон Земли. Два-три этажа, лужайка перед домом, веранда. Перемести сюда родной дом Анри из предместьев Марри-Бридж, и он с легкостью затерялся бы среди сотен подобных. А потому вид из лифта пробуждал ностальгию и легкую тоску по Земле. Анри словно вернулся на родину, на которой не был уже много лет. Разве что высоченные деревья, безудержно растущие из-за маленькой гравитации Ганимеда, указывали, что дело происходит не на Земле.

Спускаться пришлось недолго – высота пещеры едва превышала полсотни метров, и лифт проскочил их за считаные секунды. Гостиница «Спутник» оказалась слишком большой для столь маленького поселения, и вот уже больше года она стояла почти пустой. С тех самых пор, как Первый ударный ушел в свой последний поход к Иллиону, куда завтра стартуют и они. А когда туши его кораблей кружили в небе Ганимеда, пристыкованные к цилиндру «Скапа Флоу», свободных мест в «Спутнике» не случалось, все заполняли отпущенные на поверхность господа офицеры. Три года назад здесь бывал и Анри, тогда еще первый лейтенант, командир БЧ-1. И если бы не то направление на переподготовку, он оказался бы там, в бою у Иллиона. Где и погиб бы, ведь, судя по полученным данным, «Нигон» получил попадание в боевую рубку.

Двери лифта распахнулись чертовски вовремя, оторвав Анри от дурных мыслей. После доклада о разгроме у Иллиона эта история не выходила у него из головы. Пусть их фрегаты маневреннее старых, сконструированных до войны, пусть они отлично защищены, все равно мысль о сражении с таким врагом холодила кровь.

В шикарном холле, сияющем гранями искусственного мрамора, сидел одинокий портье, слегка шокированный зрелищем офицеров, рысью выбегающих поутру из отеля. Анри дернулся было к стойке, чтобы попросить таблетки от похмелья, но тут некстати из кармана донесся голос коммуникатора:

– Ваше такси прибыло на двенадцатую стоянку.

Издав глухой стон, Анри ускорил шаги. Этак он окажется в челноке, мучимый похмельем! А стартовые перегрузки усиливают похмельный синдром неимоверно! Хорошо хоть тяготение на Ганимеде уступало даже лунному.

Его возглас не укрылся от капитана третьего ранга. Правильно распознав причину стенаний, кап-три на ходу сунул руку в карман кителя и, покопавшись, протянул страдальцу небольшую капсулу антиалка.

– Держи, парень.

– Спасибо! – Анри тут же проглотил лекарство, страдальчески сморщившись, когда капсула чуть не застряла в пересохшем горле.

Кап-три отмахнулся.

– Не за что. Рекомендую всегда иметь при себе.

– Я не люблю химии, предполагал отоспаться.

– Мы предполагаем, штабы располагают, – хохотнул кап-три. – И кстати, секс перед сном тоже уменьшает похмелье!

Анри, к тому времени подходивший к наружным дверям, помотал головой.

– Увы, моя жена осталась на Земле.

– У-у-у… – протянул кап-три. – Уважаю верность!

– Спасибо, – снова произнес Анри. – Если хотите, мы подбросим вас, мне удалось вызвать такси.

Но капитан третьего ранга с улыбкой отказался:

– За мной выслали служебную. Да и ангары наши в другой стороне, мы-то на орбиту своим ходом!

С этими словами он кивнул Анри, сообразившему, что сморозил глупость, и нырнул в распахнутую дверцу джипа военной полиции. Сзади неслышно подошел Фаррел.

– Ого, служебную машину просто так не отправят!

– Командир дивизиона – это тебе не просто так, – пробормотал Анри, озираясь. – Где тут, мать ее, двенадцатая парковка?

Перед вырубленной в стене пещеры гостиницей имелась внушительных размеров парковка, заполненная по причине раннего утра почти до отказа. Особым разнообразием конструкций электромобильчики не блистали, поэтому хозяева выделяли их из толпы окраской, порой совершенно чудовищной. Обнаружить во всей этой пестроте желтый цвет такси у Анри никак не получалось. Антиалк еще не начал действовать, и любая попытка напрячь глаза вызывала приступ жуткой головной боли.

Фаррел быстрее сориентировался в светящихся на бетоне номерах и потащил Анри куда-то в сторону. Как оказалось, к пресловутой двенадцатой парковке. Местные таксомоторы смешили Анри своими формами, напоминавшими мыльницы из его детства. Округлые, одинаковые спереди и сзади, они были достаточно удобными и вмещали четырех взрослых пассажиров и багаж. На этом их плюсы заканчивались. В конкурсе по дизайну транспортных средств таксомоторы Джекпота явно плелись бы где-нибудь в хвосте.

Усевшись рядом с Фаррелом на переднем сиденье, Анри, насколько позволял небольшой салон, блаженно вытянул ноги.

– Куда едем? – осведомилось такси хорошо поставленным мужским баритоном. Обычно хозяева машин использовали свои голоса, отдавая дань профессиональной традиции, но хозяин этого автомобиля наверняка прибег к посторонней помощи.

– Пятая посадочная площадка.

– Заказ принят. Время в пути двенадцать минут.

Двери закрылись, и такси, развернувшись на месте, шустро выкатилось с парковки. Анри расслабленно развалился в кресле и прикрыл глаза. Сомнительные красоты центральной пещеры Джекпота волновали его сейчас меньше всего. Наконец начал действовать антиалк, и уходящая головная боль оставляла после себя сонливость и слабость. А дорога – она ведь специально создана для того, что бы поспать.

Глаза он открыл лишь единожды, когда такси проезжало шлюз, отделяющий основную часть Джекпота от длинного тоннеля, ведущего к северному космодрому. Еще десять километров, меланхолично подумал Анри, и снова уронил голову на плечо. Смотреть на скудно освещенные серые стены тоннеля ему хотелось еще меньше, чем на приплюснутый искусственный небосвод центральной пещеры Джекпота. Уж лучше покемарить последние перед стартом минутки. Даже если тревогу отменят сразу по прибытии на «Церам», улечься спать не получится до самого отбоя. А по корабельному времени сейчас едва перевалило за полдень.

– Подъем, приехали, – толкнул его Фаррел.

Приоткрыв глаз, Анри с отвращением оглядел здоровенные металлические ворота с цифрой пять. Приехали. Это же подтвердило и такси.

– Место назначения достигнуто, с вашего счета списано двадцать семь кредитов. Спасибо за поездку.

Такси остановилось в большой круглой пещере, где в стенах через равные промежутки располагались шесть внушительных ворот. Седьмой шлюз вел в тот самый тоннель, по которому они приехали сюда, на северный космодром Джекпота. Этот основной пассажирский терминал мог принимать сразу шесть орбитальных челноков. Грузовой терминал, на порядок более крупный, через который на орбиту шли непрерывные поставки произведенного на Ганимеде водорода и кислорода, находился восточнее города, в полусотне километров от него.

На взгляд Анри, даже такое расстояние не гарантировало безопасности в случае аварии грузовика. Когда падает туша массой в двести тысяч тонн, может не хватить даже пятидесяти километров. Авария сорокалетней давности показала это довольно ясно. Тогда грузовик с отказавшим двигателем рухнул почти сразу после старта, и от удара обрушились своды нескольких окраинных пещер. На счастье, почти незаселенных. Тогда «Восточный» отодвинули еще на двадцать километров и посчитали, что семидесяти вполне достаточно. Впрочем, местные наверняка привыкли к передающемуся через почву гулу взлетающих грузовиков. Этот звук преследовал их всю жизнь.

«Северный» принимал только малые челноки, рассчитанные на триста пассажиров. Сюда, конечно, могли садиться и армейские «Геркулесы», и некоторые легкие грузовики, но построили его именно для приема пассажиров. Поэтому здесь имелись и кое-какие дизайнерские изыски, и даже относительно комфортный зал ожидания, выстроенный в виде купола посередине пещеры.

– Десять минут до вылета, – пробубнил из кармана коммуникатор.

Анри выпростал из такси ноги и покрутил головой, с хрустом разминая шею. Фаррел, уже пройдя половину пути до шлюза, остановился и махнул рукой:

– Анри, опаздываем!

– Иду, иду, – отозвался Анри, через силу ускоряя шаг. Пассажирский шлюз пятой посадочной площадки был еще открыт, но табло возле него сообщало о завершении посадки пассажиров через четыре минуты. Уйма времени!

Он уже практически вошел в шлюз, когда сзади раздался визг шин, сразу же сменившийся хлопаньем дверей и довольным гоготом. Даже не оборачиваясь, Анри узнал прибывших.

– Опаздываем, господа офицеры! – не преминул он подначить своих подчиненных. Его команда была в полном составе – господа лейтенанты Ван Хутен, Манц и Д’Амико. Командиры БЧ с первой по третью. И господин корабельный врач, капитан-лейтенант Хибберт. Слегка удивленный, Анри обратился к нему первым.

– Господи, Джулиус, вы-то что забыли с этими остолопами?

Хибберт пожал протянутую руку.

– Такси, Анри, просто попутное такси. – Доктор хихикнул приглядевшись. – А ты, я погляжу, хорошо провел ночь!

Анри умоляюще посмотрел на него, и доктор смущенно закашлялся:

– Кхм, Анри, если понадобится помощь, милости прошу в лазарет. Плазмаферез, глюкоза внутривенно…

– Джулиус, я не настолько плох! – Анри понизил тон. – И недавно принял антиалк.

– Ну как пожелаешь, – чуть обиженно пожал плечами Хибберт.

Сразу за шлюзовой камерой они попали в длинную прозрачную «кишку» посадочного рукава. Шахта, где замер пассажирский челнок «Ахиллес», представляла собой простой цилиндр, около ста метров в диаметре и чуть больше этого в глубину. От вакуума их отделял сейчас лишь тонкий армированный пластик посадочного рукава. Анри, привыкший за годы службы к соседству с пустотой, лишь равнодушно мазнул взглядом по алмазным взблескам ледяных стен. Когда-то именно близость водяного льда к поверхности и привлекла сюда первых шахтеров. Столетия спустя их потомки могли любоваться ярчайшими переливами отполированных стен. Почти все в Джекпоте строилось под поверхностью, и почти всегда во льду, в старинных заброшенных шахтах.

– Пресветлые звезды, – воскликнул Фаррел, указывая на челнок, – нас повезут на гражданской посудине!

– Видимо, все военные заняты, – снова хихикнул Хибберт. Своим хихиканьем он частенько доводил окружающих до белого каления.

– Заняты чем? – не унимался Фаррел, но ничего вразумительного в ответ не получил – все знали не больше, чем он.

Когда их группа уже входила в шлюз яйцеобразного «Ахиллеса», сзади затопотали сразу с десяток человек. Обернувшись, Анри узнал несколько матросов и старшин из инженерной команды «Церама». Похоже, многие едва не опоздали на челнок, и, судя по виду этих многих, не только он вчера прощался с мирной жизнью.

Заметив офицеров, матросы чуть сбавили ход, оправляя форму, – первый лейтенант Фаррел вне машинного отделения числился ярым ревнителем уставной формы одежды. Анри хмыкнул, сам он редко обращал внимание на внешний вид подчиненных. Будучи весьма требовательным к себе, другим Анри довольно часто прощал маленькие вольности относительно внешнего вида. Главное, считал он, чтобы человек надлежащим образом выполнял свой долг. А уж на сколько пуговиц он при этом застегнут, вопрос тридцать девятый.

Сразу за внутренним люком шлюза, в кольцевом коридоре, опоясывающем двигатели, их ждала несколько взъерошенная стюардесса в лиловой фирменной одежде «Белой звезды». Естественно, блондинка, естественно, высокая и стройная красотка – других в крупнейшей внутрисистемной транспортной корпорации не держали. И получали эти девочки не меньше капитан-лейтенанта Беллара со всей его выслугой лет. А то и больше. Корпорации наподобие «Белой звезды» денег не считали и, если бы не государственная монополия на вирт-приводы, давно бы разработали и колонизировали пару перспективных систем, до которых у правительства все не доходили руки.

Девушка выученно расплылась в ослепительной улыбке.

– Господа, мы скоро стартуем. Будьте добры, проследуйте за мной к вашим местам.

С этими словами она повернулась к ним своей очаровательной попкой, обтянутой лиловой юбкой, и, восхитительно покачивая бедрами, ступила на ведущую в салон лестницу. Оказавшийся прямо за ней Анри уставился на эту попку и, как ни заставлял себя, не смог отвести от нее взгляд. Уж слишком роскошных женщин набирали в стюардессы «Белой звезды»… Впрочем, со счетов не стоило сбрасывать и два месяца воздержания, прошедших после его прощальной ночи с Марси. Как бы то ни было, его самоконтроля хватило, чтобы не ронять слюни на гофрированные ступеньки из магнитного пластика.

К чести «Белой звезды», матросов и офицеров с фрегатов разместили в бизнес-классе, который находился уровнем выше шлюзового отсека. Этот уровень так же опоясывал кольцом двигатели и представлял собой широкий коридор с двумя рядами удобных индивидуальных ячеек по краям, со стереоэкранами и даже небольшим баром возле каждого места. Которым Анри тут же и воспользовался, выудив оттуда пакет с апельсиновым соком. В кои-то веки их возят бизнес-классом, этим грех не воспользоваться!

– Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир челнока, пилот первого класса Себастьян Карино. Как мне сообщили, все отпускники уже на борту, поэтому мы стартуем через три минуты. Время полета приблизительно двадцать семь минут, база «Скапа Флоу» в настоящий момент удаляется от нас, и нам придется ее догонять. Впрочем, я не буду читать вам долгих инструкций, все мы здесь космонавты. Скажу одно: чувствуйте себя как дома, за все заплачено. Наши стюардессы о вас позаботятся, приятного полета, господа!

Выбросив опустевший пакет в лючок утилизатора, Анри выудил второй и разочарованно скривился – на сей раз сок ему попался вишневый. Пришлось залезть в бар еще раз и копаться, внимательно вчитываясь в мелкий шрифт на пакетах. Искомое он нашел уже перед самым запуском двигателей, после того как предупреждающе звякнул сигнал и мигнул свет. Все, тридцать секунд до старта, теперь уже не стоило вскрывать найденный сок, несмотря на дозатор – рывок при старте мог выйти ощутимым даже на щадящем полетном режиме гражданского челнока.

Поэтому Анри со вздохом убрал пакет обратно в бар, машинально проверил страховочные ремни и включил внешний обзор на экранах перед собой. Теперь он полулежал в мягкой ячейке, а вокруг него проявилось изображение с внешних камер челнока. Созданное лазером в потоках нагретого воздуха изображение не отличалось качеством и слегка рябило, но если отрешиться от мелочей, то возникало реальное ощущение, что объемы челнока ограничивались краями индивидуальной капсулы и Анри смотрел на окружающее сквозь мутноватое волнистое стекло. На боевых кораблях экраны такого типа не применялись, их качества в лучшем случае хватало для развлечения пассажиров. Недешевая замена профессиональным мониторам.

«Ахиллес» задрожал, и снизу, там, где стояли мощные магнитно-плазменные двигатели, донесся нарастающий утробный гул. Несколько секунд двигатели выходили на рабочую мощность, а потом лежанка индивидуальной ячейки мягко, почти нежно поддала Анри в спину. В отличие от военных пилотов командир Карино тягу повышал медленно и очень плавно. Так плавно, что даже своим тренированным чутьем Анри едва уловил момент отрыва.

На экране, который окружал его сейчас спереди, с боков и сверху, он видел, как медленно поползли вниз стены пусковой шахты, как мелькнул ее срез и «Ахиллес» вырвался на простор, вздымаясь на огненном столбе выхлопа. Анри шевельнул правой кистью, направляя камеры чуть вниз, на расстилающийся под челноком Джекпот, на заброшенные ледовые карьеры и еще один «Ахиллес», который догонял стартовавшего первым собрата.

Плато, на котором стоял Джекпот, поползло вниз, оно все уменьшалось, пока не превратилось в маленькое темное пятнышко у самого края широкой светлой полосы Арбелла Сулькус. «Ахиллес» выползал на орбиту бодро, словно заправский военный корабль. Первая космическая скорость на Ганимеде, как припоминал Анри, была лишь чуть больше двух с половиной километров в секунду, а значит, и выход на орбиту занимал значительно меньше времени, нежели на Земле или даже Марсе.

Командир Карино держал ускорение не выше двух гравов, и Анри усмехнулся, подумав, что любой военный пилот на его месте выжал бы пять с гаком – словно ставя жирную точку в досрочно прерванном отпуске и напоминая, что во флот идут только мазохисты. А кто еще способен ради пяти тысяч кредитов месяцами торчать в космосе?

С этой высоты даже Область Галилео казалась размером с ладонь; серая, изрытая кратерами поверхность Ганимеда все больше изгибалась. Они выходили на орбиту. Минуту спустя это подтвердил и командир Карино.

– Уважаемые пассажиры, мы вышли на полуторачасовую орбиту и достигнем цели нашего путешествия через двенадцать минут. Будьте любезны, приготовьтесь к невесомости и не расстегивайте ремни. Все, что вам необходимо, вы можете попросить у наших стюардесс.

Отбарабанив заученную речь, Карино отключился, а секундой позже отключились и двигатели. Анри привычно сглотнул, возвращая на место желудок, и потянулся к бару за соком. Принятое лекарство почти полностью ликвидировало похмелье, от которого осталась разве что некоторая сумбурность мыслей да сонливость. Впрочем, учитывая, сколько он спал, сонливость была заслуженной платой за вчерашний вечер и большую часть ночи.

Внизу спокойно, тоже отчасти сонливо, проплывал серый, испещренный более светлыми оспинками кратеров пейзаж Ганимеда. Анри выхлебал половину двухсотграммового пакетика и, наслаждаясь соком и невесомостью, переключил камеры на другой борт челнока. Прямиком на полосатый рыже-коричневый шар Юпитера. Висевший в миллионе километров, Юпитер завораживал своей вечной круговертью облаков, громадами циклонов, которые диаметром превосходили Землю. Приглядевшись, Анри нашел самый крупный из них, зародыш будущего циклопического урагана – прямого потомка легендарного Большого Красного Пятна, циклона, что свирепствовал в южных широтах почти семь сотен лет. Анри видел старинные фотографии и соглашался с мнением, что, лишившись Большого Красного Пятна, Юпитер изрядно потерял в привлекательности.

Засмотревшись на Юпитер, Анри едва не пропустил момент, когда из-за диска Ганимеда показалась «Скапа Флоу».

Рассчитанная на размещение целого ударного флота, в длину база превышала четыре километра, напоминая толстый цилиндр, одной стороной прилипший к здоровенному метеозонду, а второй – к не менее здоровенной «гребенке». Цилиндрический вращающийся обитаемый модуль, бак со сжиженным водородом и причалы для кораблей. Заправочная станция Военно-космического флота «Скапа Флоу».

Даже с такого расстояния было заметно, что заняты лишь четыре из двенадцати причалов «гребенки» – тремя фрегатами и военным транспортом, позавчера прибывшим к Юпитеру с очередной партией строительной техники. По причине начавшейся войны базу на Ганимеде было решено расширить, построив на орбите верфи для ремонта поврежденных кораблей. Чем месяц тащиться до внутренних планет, лучше иметь возможность ремонтироваться у самого края «красной зоны». А это означало, что в ближайшие годы Джекпот вырастет в несколько раз – за счет рабочих, их семей, обслуживающего персонала, десятков тысяч новых жителей этой заледенелой планетки.

«Ахиллес» продолжал разгоняться, настигая плывущую по орбите станцию. Орбитальное маневрирование никогда не нравилось Анри. Ты едва успел привыкнуть к невесомости, как пилот снова дает корректирующий импульс, меняя орбиту, и снова потревоженный желудок пытается выбраться наружу. Или хотя бы избавиться от своего содержимого. А с учетом только-только прошедшего похмелья, каждый маневр челнока отдавался в голове вспышкой воспоминаний о боли. Захотелось закрыть глаза и, вцепившись в подлокотники ячейки, просто ждать окончания полета.

Но зрелище стоило того, чтобы потерпеть неудобства. Станция, до которой оставались считаные десятки километров, чертовски красиво смотрелась на фоне Юпитера. Темное на рыжем – окрашенная в черный с разводами коньячного цвета станция – и великолепный Юпитер, чьи видимые размеры раз в пятнадцать превышали Луну на земном небе. Зрелище было столь завораживающим, что Анри позабыл и про сонливость, и про остатки похмелья – про все. Замерев, он наблюдал, как растет, все больше и больше закрывая Юпитер, станция. Как гаснет рыжина под темным силуэтом, как на станции начинают проявляться детали, пока лишь самые крупные, вроде антенных полей. Полукилометровые фрегаты виделись объектами не длиннее мизинца, на которых еще нельзя было отличить даже жилой модуль от переднего бака рабочего тела.

«Ахиллес» стал разворачиваться двигателями вперед, и Анри в очередной раз оценил мастерство пилота. Разворот прошел без единого рывка, одним мягким, плавным движением. В пилоты «Белая звезда» нанимала только лучших из лучших, таких, кто мог совершить любой маневр, не потревожив покоя богатеньких пассажиров.

– Стыковка через десять минут, – вновь напомнил о себе командир Карино. – Я заранее приношу свои извинения, начальство настаивало на вашем скорейшем прибытии, поэтому я вынужден маневрировать более энергично, чем обычно.

По залу волной пронесся легкий смешок. Сильны же оказались в командире Карино корпоративные правила и вежливость, если он стал извиняться за свой полет перед военными космонавтами. Для которых даже самые жесткие его маневры казались нежным укачиванием матери. Там, где гражданские на первое место ставили комфорт, военные больше ценили экономию рабочего тела и времени.

Челноки заходили к «Скапа Флоу» чуть сверху, понижая скорость, они одновременно понижали и орбиту. Анри от нечего делать стал удерживать фокус изображения на «Цераме», пристыкованном к третьему от края «гребенки» пирсу. Получалось на удивление легко, чему, впрочем, способствовали и плавные маневры челнока. Тот, практически полностью уравняв скорость со станцией, стал заходить к причалу для малых кораблей. То есть на центральную часть «гребенки», чьей ширины с лихвой хватало для посадки «Ахиллеса». Что касается длины, то ее, пожалуй, хватило бы для одновременной посадки всех малых кораблей, имеющихся в системе Юпитера. Военные всегда строили про запас, на вырост.

Обычно причал для малых кораблей стоял практически пустым, но сейчас Анри разглядел на нем около трех десятков тактических кораблей и даже пару калош из Службы Спасения. Учения, судя по всему, разворачивались на полную катушку. Или не учения? Неужели кап-три, чей дивизион, обогнав челноки, уже пристыковался к «Скапа Флоу», был прав? Неужели дело в тех пресловутых сигнатурах выхода из прыжка?

Вопросов в голове роилось множество, ответы на них Анри искал до самого момента стыковки, когда челнок, мягко коснувшись станции, тут же оказался в захватах стыковочной системы. Тут стало не до вопросов, Анри отстегнулся и, оттолкнувшись от ячейки, воспарил в полуметре над ней. Десятки космонавтов вокруг повторяли те же действия, игнорируя стюардессу, которая, зависнув в центре салона, пыталась вернуть их на свои места.

– Господа, господа, пилот еще не выключил сигнал «Пристегнуть ремни»!

Один из офицеров обернулся – Анри узнал в нем Хорта – и, расплывшись в широченной улыбке, успокоил взволнованную девушку:

– Милая, мы тут все космонавты и знаем, когда чего можно и когда чего нельзя!

– Но… – попыталась возразить она.

– Никаких «но», милая, этот корабль нанят для участия в военной операции и, следовательно, подчиняется военному протоколу действий!

Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но Хорта остановил неожиданно объявившийся Клайнен.

– Отставить, лейтенант! – отстранив Хорта, Клайнен вежливо улыбнулся стюардессе. – Извините его, девушка. Некоторые сильно дичают в космосе, без женского внимания.

Имелась у Клайнена какая-то харизма, притягивавшая к нему женщин. Вот и сейчас девушка, едва разглядев Жозе, вся подобралась, стараясь принять положение, представляющее ее в максимально выгодном свете, и заворковала:

– Ничего страшного, господин…

– Просто Жозе, милая.

– Жозе, – зарделась стюардесса, – все в порядке, Жозе, просто командир корабля еще не дал разрешения расстегнуть ремни.

– Ну, это же такой пустяк. К тому же, – Клайнен нежно прикоснулся к ее плечу, разворачивая в сторону ближайшего табло, – как видите, уже дал.

И действительно, на экранах светилась надпись «Можно расстегнуть ремни».

– Господа, освобождаем отсек! – оглядевшись, почти ласково попросил Клайнен. – Пожалуйста!

В последнем слове он добавил властных интонаций, и экипажи, ворча, потянулись к выходу. Анри напоследок бросил еще один взгляд на божественную фигурку стюардессы. Что такого, черт побери, находили женщины в этом не блистающем красотой офицере? Такая шикарная женщина, тем более стюардесса на коммерческих рейсах – да она просто обязана купаться в мужском внимании! И тем не менее стоило Клайнену на нее посмотреть, как девушка растаяла. Впрочем, одернул себя Анри, мне грех жаловаться, я и так получил в жены лучшую девушку в мире!

Оттолкнувшись, он полетел вслед за остальными к люку, ведущему на нижнюю палубу. Следовало поторопиться – судя по сотрясению корпуса, к челноку уже подвели посадочный рукав. Цепляясь за перила, он опустился по лестнице и, когда достиг нижней палубы, почувствовал легкий удар по барабанным перепонкам. На челноке открыли шлюз, и внутреннее давление сравнялось с давлением в причальном отсеке «Скапа Флоу». Приехали.

Причальный отсек «Скапа Флоу» представлял собой километровый цилиндр диаметром около пятидесяти метров. Снаружи от этого отсека отходили решетчатые причальные фермы, к которым пристыковывались крупнотоннажные суда. Из-за этих-то ферм причал и походил на расческу с редкими зубьями.

Возле шлюза выстроилась небольшая очередь, поскольку командир Карино по привычке открыл лишь один, основной, шлюз, спроектированный в расчете на медлительных, непривычных к невесомости пассажиров. А отнюдь не на полторы сотни тренированных тел, проводящих в космосе месяцы и годы. Не сдерживаемые стюардессами военные космонавты быстренько добрались до нижней палубы, да там и столпились, ожидая, пока первые минуют шлюз.

Анри, добравшийся одним из последних, повисел немного у переборки, затем, прикинув, сколько ему придется ждать своей очереди, оттолкнулся и перелетел обратно к ведущей в бизнес-класс лестнице. Там в баре его ячейки оставалась еще одна непочатая упаковка апельсинового сока.

Поднимаясь наверх, он услышал обрывок фразы Клайнена:

– Как жаль, что мы встретились так поздно, Эмми!

Что ему ответила стюардесса, Анри не расслышал. Он был восхищен напором и харизмой старпома «Виконта». За три минуты тот фактически соблазнил девицу! И какую девицу! Анри захотелось выглянуть из люка, чтобы еще раз увидеть умопомрачительные формы стюардессы. Однако он мучительным усилием воли сдержал порыв, в очередной раз напомнив себе, что и так женат на лучшей женщине в мире.

Плюнув на сок, он тихонечко спустился вниз по лестнице и пристроился в конце очереди. Та неторопливо уменьшалась, а когда сошла на нет, сзади послышались шум, производимый спускающимся по лестнице первым лейтенантом Клайненом. Он успел уже состроить мину полнейшего безразличия, собранности и целеустремленности. Повиснув сразу за Анри, Клайнен молча и как-то слишком механически хватался руками за леер, продвигаясь к шлюзу. Единожды обернувшись, Анри больше не стал пялиться на старого приятеля, поняв по его виду, что настроение у него явно ниже нуля.

Оказавшись снаружи, Клайнен обернулся, коротко махнул рукой, прощаясь с приятелями, и прыгнул к своему причалу, сразу затерявшись среди десятков других членов экипажей. Из пришвартовавшихся челноков, взмывая один за другим под потолок к протянутым леерам, вернувшиеся отпускники разлетались к родным фрегатам.

От места стыковки «Ахиллеса» до «Церама» было, пожалуй, метров двести. Прыгая к леерам, Анри успел оглядеть трубу причального отсека и удивиться. В отсеке, в котором обычно кипела жизнь, суетился и мельтешил персонал, нынче царила кладбищенская тишина. Ни единого человека, кроме прилетевших с Ганимеда, он не увидел. И где все?

Со стороны внешней обшивки послышалось громкое лязганье. Это совершил посадку летевший следом за ними «Ахиллес». Анри как раз проносился мимо их люка, когда тот распахнулся и наружу выплеснулась новая волна отпускников. Выплеснулась и разделилась на три ручейка, текущих к открытым шлюзам своих кораблей. Совершив последний прыжок, Анри зацепился за леер возле ведущего на «Церам» шлюза и, извернувшись в воздухе, влетел внутрь. Вот он и дома.

* * *

Темный бархат шторы с шорохом подался в сторону, впуская потоки ослепительного света. Салия сделала первый короткий шаг, разворачиваясь и эффектно выставляя бедро. Так, как учили, так, как подсказывала ее натура – натура женщины, знающей себе цену. Чушью является утверждение, что манекенщица в первую очередь должна демонстрировать одежду. Нет! В первую очередь хорошая манекенщица будет показывать себя! Свою натуру, страсть, огонь души. Именно это притягивает к ней взгляды, а не дурацкие тряпки, пусть хоть вручную сшитые известным кутюрье.

Сегодня Салия открывала показ новой коллекции дома Шиозо – вечерние платья, платья-коктейль, платья для танцев в невесомости. Все яркое, воздушное, полупрозрачное. То, что должно оттенять красоту дам высшего света, жен и любовниц известных политиков, дочек состоятельных господ. Наряды для тел, улучшенных генной хирургией и лазерными скальпелями обычных хирургов. Совершенных тел светских львиц.

Когда Салия вошла в модельный бизнес, денег на такие операции у нее не было. Зато было другое, ценимое порой гораздо выше. Природная красота, без той неуловимой печати шаблонной красоты, выходящей из-под скальпеля хирургов, к которой давно привыкли и пресытились мужчины. Дикий цветок, выросший на помойках Бендер-Абасса, Салия еще в юности поняла, какую силу подарила ей природа. Силу красивой женщины. Умной красивой женщины.

Она слегка тряхнула гривой длинных, чуть вьющихся темных волос, отбрасывая их с лица, и улыбнулась своей фирменной чарующей улыбкой. А затем шагнула в слепящий свет софитов.

Показ коллекции начинался длинным, до пола, платьем черного шелка. Спереди оно доходило до самого горла, но полностью открывало спину, подставляя кожу ласковым прикосновениям воздуха. Единственным украшением наряда служил золотой пояс, обнимающий тонкую талию. Изготовленный из высокопробного золота в виде кусающей себя за хвост ящерицы, пояс был довольно тяжел, и окажись талия манекенщицы хоть чуточку толще, непременно свалился бы.

Софиты слепили ее, и потому она почти не видела расположившихся вокруг подиума зрителей, но чувствовала скользившие по ней взгляды. Восхищенные мужские и завистливые женские, они окутывали ее флером эмоций, подпитывали ее, давали ей силу.

Салия шла быстро, но чарующе плавно, словно выставка проходила на Луне. Хороший тонус мышц делал ее шаги легкими и упругими, такими, которые заставляют оборачиваться и долго провожать взглядом. И на нее смотрели!

Она дошла уже до середины подиума, когда проклятый пояс расстегнулся и скользнул вниз. Салия почувствовала неладное, но было уже поздно – ящерица достигла колен. Сделав очередной шаг, девушка запуталась в длинном подоле платья. Зал ахнул, а она, не удержав равновесия, рухнула, едва успев выставить перед собой руки.

– Госпожа президент, проснитесь!

Чтобы проснуться, аш-Шагури пришлось сделать над собой усилие. Сон не отпускал ее, да и ей самой хотелось остаться в нем подольше. В этом сне она чувствовала себя восхитительно молодой, какой была лет тридцать тому назад.

Она посмотрела на свое тело, все еще подтянутое, без грамма лишнего жира, но уже тронутое патиной прожитых лет. И, вздохнув, спросила у невидимого секретаря:

– Что случилось, Жак?

Секретарь вышел из темноты, деликатно отводя взгляд от одетой в прозрачный пеньюар аш-Шагури:

– У нас проблемы, госпожа президент.

– Не тяни! – потребовала, мгновенно сбросив сонливость, аш-Шагури. Вышколенный секретарь не стал бы прерывать ее сон без веской причины.

– Госпожа президент, в Солнечную систему вошли четыре ударных флота аспайров.

* * *

Салия ворвалась в зал совещаний быстрым энергичным шагом. За время, прошедшее с момента пробуждения, она успела только выпить воды и торопливо привести себя в порядок. Проспав лишь три часа, проснулась аш-Шагури с большим трудом, и первым делом проглотила таблетку стимулятора. Новость, принесенная секретарем, заставляла ее торопиться, хотя большинство нужных ей людей отсутствовали сейчас на территории правительственного комплекса. Ничего, опоздавшие к началу экстренного совещания смогут присутствовать на нем через сеть.

К ее удивлению, министр по делам колоний уже сидел на месте, нахохлившийся и похожий на тощего седого грифа. Фон Моргутену недавно стукнуло восемьдесят два года, но старик все еще славился ясным умом и потрясающими аналитическими способностями. На своем нынешнем посту он пережил уже четырех президентов, и Салия подозревала, что, несмотря на внешнюю дряхлость, министр продержится еще долгие годы. Его знания о колониях, которых теперь уже было двенадцать, не имели равных. В молодости фон Моргутен побывал на всех тринадцати мирах, включая потерянную два года назад колонию Франца Иосифа в системе Каштура. А двадцать три года назад даже умудрился попасть в руки сепаратистов на Большом Шраме, но и там сумел выпутаться благодаря уму и знанию местных обычаев.

– Доброе утро, госпожа президент, – приветствовал ее министр. В его тоне слышались покровительственные нотки. Иной раз Салии казалось, что старый министр относится к ней не слишком серьезно, словно к несмышленой девочке. Любому другому она не простила бы такого тона, но фон Моргутен чем-то импонировал ей. В их взаимной симпатии не было ни капли эротизма или отцовско-дочерних чувств – это была чисто человеческая симпатия.

– Не ожидала вас здесь увидеть, господин Моргутен. В четыре тридцать утра – на работе? – удивилась Салия.

Министр, преувеличенно охнув, развел руками.

– Старики в моем возрасте спят мало. Бессонница, знаете ли…

– Ну, господин Моргутен, вашему здоровью многие молодые позавидуют.

– Отнюдь, отнюдь! Это лишь маска, нельзя показывать слабость, молодежь тут же вцепится в загривок. И что за спешный вызов, госпожа президент? – министр неожиданно резко выпрямился и впился в нее испытующим взглядом. – Посреди ночи, без объяснения причин…

Аш-Шагури обошла стол, подойдя вплотную к министру, и, выдержав его взгляд, раздельно произнесла:

– В Солнечную систему вторгся флот аспайров.

Даже если старый политик испытал какие-то эмоции, на его обветренном, покрытом морщинами лице не дрогнул ни единый мускул.

– Вот как? Я не ожидал их появления так скоро.

– Никто не ожидал.

– После захвата колонии Франца Иосифа их прибытие оставалось лишь вопросом времени. Жаль, что этого времени оказалось так мало. Подробности известны? – снова резко сменил тему разговора фон Моргутен.

– Пока нет. С минуты на минуту я жду соединения с министром обороны и адмиралом флота Масори.

Салия вернулась обратно к своему месту и, усевшись в кресло, принялась растирать виски кончиками указательных пальцев. И с Оуэном, и с Масори она связалась еще из своих апартаментов в президентском дворце, но ни тот, ни другой все еще не ответили на вызов. Да что там у них происходит?!

Зал совещаний являлся частью большого подземного сооружения, располагавшегося под столичным городом Праймом. Здесь, на стометровой глубине, под слоями бетона и стали, вот уже два года проходили заседания Малого Совета – президента и шести министров, курирующих самые важные направления жизни Лиги. Экономика, финансы, оборона, промышленность и прочее. Обычная комната, десять на десять метров, стены и потолок которой, по сути, являлись большими экранами; большую часть помещения занимал круглый стол.

Сейчас на стену справа от Салии проецировались изображения с внешних камер дворца. Там стояла лунная ночь, и по мелкой океанской зыби вдаль уходила серебристая дорожка лунного света. Иллюзия открытых окон была полной, не хватало разве что запаха соленых морских брызг. Прайм стоял на берегу Атлантического океана.

В распахнувшуюся дверь торопливо проскользнул министр финансов Банч. Этот тучный лысеющий человечек двигался удивительно быстро для своей немалой комплекции. Салии он не очень нравился, но со своими обязанностями справлялся великолепно, и потому его приходилось терпеть.

– Здравствуйте, Герберт, вы добрались на удивление быстро. – Она улыбнулась своей знаменитой обворожительной улыбкой, и Банч довольно расплылся в ответ.

– Здравствуйте, госпожа аш-Шагури. – Он просеменил к своему креслу, вытирая вспотевший лоб. – Этот проклятый прибрежный климат… ненавижу влажность!

Президент не ответила, задумчиво вглядываясь в иллюзию окон. Где-то вдалеке над волнами мелькнула белая тень. Альбатрос? Странно… Что эта птица ночью делает над морем?

– Госпожа президент, на связи адмирал флота Масори, – раздался из вмонтированного в стол динамика голос секретаря.

– Выведите на экран. И узнайте, где, черт возьми, министр обороны Оуэн!

– Господин Оуэн сейчас направляется сюда.

– У него есть с собой коммуникатор? – едва сдерживая раздражение, спросила аш-Шагури.

– Разумеется, госпожа президент.

– Так пусть им воспользуется! Мы не можем его ждать!

– Слушаюсь, госпожа президент.

Стена слева от нее мигнула радужными разводами, и на ней проявилось лицо адмирала флота Масори. Шестидесятитрехлетний адмирал, судя по обстановке за его спиной, находился сейчас в своем кабинете на орбитальной боевой платформе «Альфа».

– Здравия желаю, госпожа президент!

– Докладывайте, – отмахнулась от его приветствия аш-Шагури.

– Да, госпожа президент, – кивнул Масори. – Итак, восемьдесят три минуты назад со станции наблюдения на Каллисто сообщили об обнаружении сигнатуры выхода из виртуального тоннеля.

– Полтора часа назад? – негодующе прервала адмирала аш-Шагури. – И вы сообщили мне только теперь?!

– Сначала мы решили, что это внеплановый финиш беспилотного курьера, госпожа президент. И как только получили опровержение, сразу же связались с вами!

– Хорошо, продолжайте!

Но продолжить Масори не успел, рядом с ним распахнулось еще одно окно, в котором отчаянно зевал министр обороны. Салия махнула ему рукой.

– Доброе утро, Оуэн. Не выспались?

– Только лег, госпожа президент. – Его изображение мелко дрожало и расплывалось, видно было, что оптические стабилизаторы камеры в его коммуникаторе не справляются с вибрацией работающего двигателя.

– Как быстро вы доберетесь?

Оуэн посмотрел куда-то вниз.

– Сейчас я над озером Виктория. Думаю, в пределах часа.

– Вы уже в курсе?

– В общих чертах, госпожа президент. Как раз читал доклад со «Скапа Флоу».

– Хорошо, – кивнула аш-Шагури. – Масори, продолжайте.

– Итак, – изображение Масори уменьшилось и отъехало в сторону, а на освободившемся месте вспыхнула карта Солнечной системы. – В настоящее время мы получаем данные с Каллисто в режиме реального времени, естественно, учитывая время задержки сигнала.

– При сегодняшнем положении планет – три с половиной часа, если мне не изменяет память, – уточнила аш-Шагури.

– Совершенно верно, госпожа президент! Временной лаг сейчас составляет три часа двадцать четыре минуты.

– Оставим второстепенные детали, Масори, – вмешался в разговор Оуэн. – Сколько их?

– Анализируя данные с Каллисто, мы насчитали пятьдесят один корабль.

Со стороны министра финансов раздался приглушенный всхлип, но Масори, словно не замечая произведенный эффект, продолжил:

– Аспайры вышли на расстоянии чуть меньше астрономической единицы от Юпитера, в плоскости эклиптики. Сейчас они гасят скорость относительно Солнца, меняя траекторию в направлении внутренних планет. С большей долей вероятности флот вторжения направится к Юпитеру.

– Состав флота определен? – быстро осведомился Оуэн.

– Пока нет, сэр, – покачал головой Масори, – ждем с минуты на минуту. Но если считать, что одиннадцать кораблей у Иллиона составляют один их ударный флот, то сейчас к нам приближается не менее четырех.

Аш-Шагури сделала глубокий вдох, приводя мысли в порядок, и спросила:

– Оуэн, что у нас есть возле Юпитера?

– На «Скапа Флоу» сейчас заканчивают заправку три фрегата, которые мы собирались отправить в систему Трои. Это новейшие корабли типа «Котлин», с хорошими динамическими характеристиками и дальнобойным вооружением. Кроме того, там базируются три дивизиона такшипов триста пятой серии, два монитора орбитальной обороны и истребительный полк. Но мониторы практически бесполезны, их тяговые характеристики и вооружение не позволят даже выйти на дистанцию открытия огня.

– Так, отлет фрегатов отменить! – приказала аш-Шагури.

– Уже сделано, госпожа президент! – подобрался Масори. – Это я приказал в первую очередь. Кроме того, я взял на себя смелость подготовить к старту беспилотный курьер в систему Трои. Нам следует отозвать Второй ударный обратно к Земле.

Темные глаза аш-Шагури на мгновение полыхнули огнем.

– Зря взяли, адмирал. Я отменяю ваш приказ!

– Но, мэм! – взвился Масори. – Вы понимаете, что аспайры атакуют метрополию! Корабли Второго ударного нужны здесь!

Жестом осадив адмирала, аш-Шагури заговорила тихо, но таким тоном, что все замерли, ловя каждое ее слово.

– Второй ударный не успеет к Земле. – Для большей наглядности президент подняла ладонь и стала загибать пальцы. – Дней через сорок они получат сообщение, три месяца займет обратный путь. Итого четыре месяца. А от Юпитера до Земли меньше месяца полета!

– Мы можем попытаться задержать продвижение аспайров! – не согласился с ней Масори.

– На три месяца? – усмехнулась аш-Шагури. – Вы сами-то в это верите, адмирал?

Насупившись, тот промолчал, а министр обороны осторожно поинтересовался:

– Что вы предлагаете, госпожа президент?

– Мы не знаем координат занятых аспайрами систем. Кроме двух. Системы Каштура и Аспайр нам известны.

– Вы хотите отбить колонию Франца Иосифа? – догадался министр обороны. – В нынешней ситуации я не рекомендовал бы проводить наступательную операцию, госпожа президент.

Аш-Шагури покачала головой:

– Не угадали, Оуэн. Аспайры наверняка подготовили систему Каштура к обороне. Попытка отбить потерянную колонию логична, но я женщина, и у меня своя логика.

– Простите? – впервые за сегодняшнее совещание Оуэн выглядел озадаченным.

– Нам нужна любая информация о враге. Образцы технологий, информационные носители, пленные, наконец! Мы даже не знаем, как они выглядят! Поэтому, – президент сделала паузу, внимательно оглядев собравшихся, – я приказываю Второму ударному флоту стартовать в направлении системы Аспайр!

– Простите, – снова повторил Оуэн, – я не ослышался? Почему именно туда, госпожа президент?

Аш-Шагури устало выпрямилась.

– Потому, мой дорогой Оуэн, что три года назад аспайры побывали в той системе. Редкая удача – планета, пригодная для проживания без длительного терраформинга. Фауна только в океанах, безопасная флора на суше. Это четырнадцатый мир, обнаруженный за триста лет колонизации! Лакомый кусочек, господа!

– Для нас – несомненно, – буркнул министр обороны. – Только не забывайте, что мы не знаем даже, какой газовой смесью дышат аспайры! А без этого мы не можем предполагать, какие миры они предпочитают!

Прежде чем президент успела открыть рот, неожиданно для всех заговорил фон Моргутен:

– Отнюдь, господин Оуэн. Вид, дышащий метаном, не станет захватывать кислородные планеты.

Министр обороны, побагровев, рванул тугой воротник.

– Господин Моргутен, насколько я помню, у вас нет диплома ксенопсихолога! И я сомневаюсь в ваших способностях предугадывать логику чужого разума!

Фон Моргутен разразился дребезжащим старческим смехом:

– Поверьте мне, молодой человек, для таких выводов достаточно жизненного опыта. И хорошей памяти, на которую я, несмотря на возраст, не жалуюсь. Вспомните записи с «Бастиона», перед сражением они поймали чужие радиопередачи, идущие от захваченной колонии. Поверьте, аспайрам нужны те же планеты, что и нам.

– Мы тоже можем высаживать десантные отряды на метановые миры! Господи, да люди живут даже на Ганимеде!

Не дослушав спора, аш-Шагури хлопнула узкой ладонью по столешнице и холодно приказала:

– Замолчите оба! Как верховный главнокомандующий, я приказываю отправить Второй ударный флот и приданные ему десантные подразделения в звездную систему Аспайр! В случае обнаружения там вражеского флота они обязаны немедленно отступить обратно к Иллиону. – Она перевела дух и вдруг широко улыбнулась: – Вот только я думаю, что флота там не будет! А будет аванпост или даже маленькое колониальное поселение.

Фон Моргутен издал звук, словно собираясь прокашляться. В этом звуке аш-Шагури без труда опознала задавленный в зародыше смешок и в упор посмотрела на старика. Нисколько не смутившись, тот с нескрываемой иронией задал вопрос:

– Колония? За три года? – Фон Моргутен уже не скрывал усмешки. – Госпожа президент, чревато создавать колонию без долгого, кропотливого изучения планеты. У нас даже миры А+ подлежат изучению на протяжении минимум двадцати лет. И только после этого ввозятся первые поселенцы.

Проигнорировав его усмешку, аш-Шагури ответила совершенно спокойным, выверенным тоном:

– Для войны нужна причина, господин Моргутен. Конечно, их агрессию можно списать на видовую паранойю или на религию, но мне почему-то кажется, что причина банальна. Жизненное пространство – они ищут его так же, как и мы. А раз есть потребность, то пусть даже это будет не полноценное поселение, а научная станция, тем лучше! Мы сможем захватить их ученых, компьютеры, приборы!

Аш-Шагури взмахнула головой, по ее плечам разметалась грива волос. Она говорила столь азартно и уверенно, что ирония на лице министра по делам колоний сменилась раздумьем.

– Не зная врага, мы не можем вести войну! И ради этого знания можно и нужно пожертвовать целым ударным флотом. Тем более что, – она помрачнела, – к Земле он все равно не успеет.

Салия облокотилась о стол, давая отдых мышцам спины, и обратилась к министру обороны:

– Оуэн, сколько вам еще лететь?

– Минут сорок, госпожа президент.

– По прибытии немедленно готовьте приказ о вылете Второго ударного в систему Аспайр!

– Да, госпожа президент. Хотя я еще раз повторяю, что не согласен с вашим решением.

Демонстративно отвернувшись от экрана, президент выдержала паузу, а затем ледяным тоном отрезала:

– Вашего согласия не требуется, вопрос закрыт! – Аш-Шагури переключила внимание на адмирала: – Господин Масори, теперь вопрос к вам.

– Да, мэм? – Адмирал придал лицу выражение полнейшего внимания.

– Что вы планируете предпринять в системе Юпитера?

Тот развел руками:

– Вариантов немного, госпожа президент. Фрегатам и тактическим кораблям я приказал отступить к Земле, нам нельзя допускать рассредоточения сил.

– А что с населением Ганимеда? – Аш-Шагури наморщила лоб. – Если мне не изменяет память, там постоянно проживает около девяноста тысяч человек.

Масори виновато склонил голову:

– Я отдал приказ об эвакуации, но всех мы вывезти не сумеем, максимум три-четыре тысячи человек. Простите, госпожа президент, на большее в системе Юпитера не хватит кораблей.

Аш-Шагури на секунду задумалась, пальцами отбивая на столешнице незнакомый адмиралу ритм, затем, словно решившись, заговорила:

– В первую очередь эвакуируйте военный персонал, инженеров и рабочих с ремонтных баз флота.

Оторопевший Масори помедлил с кивком, словно ожидая от женщины другого приказа, но справился с собой довольно быстро:

– Понял, госпожа президент.

– Второе, обождите с отводом сил. На подготовку обороны нам нужно время, – она добавила в голос властных ноток, – и вы, адмирал, придумаете, как добыть нам это время!

Масори несколько раз беззвучно открыл рот, и президент подумала, что этот импозантный адмирал, так эффектно выглядевший на трансляциях в сети, не очень-то подходит для своей должности. Умение красиво принимать парады и присутствовать на закладке новых кораблей еще не делает человека настоящим флотоводцем, адмиралом военного времени.

Наконец Масори выдохнул воздух и, разом порастеряв всю свою харизму, пролепетал:

– Но у Юпитера только одна эскадра фрегатов! Этого не хватит…

Аш-Шагури хищно улыбнулась.

– Думайте, адмирал. Для этого вы и поставлены во главе флота. – Она посмотрела на часы. – Через сутки жду готовый план операции. Вам понятно?

– Да, мэм, – затравленно кивнул Масори. – Будет исполнено!

– Вот и отлично. – Аш-Шагури щелкнула пальцами. – Жак, сделай кофе!

Секретарь, стоявший в тени возле стены, коротко кивнул:

– Да, госпожа президент.

– Свяжись с министром промышленности и председателем комитета гражданской обороны, я хочу видеть их как можно быстрее.

– Уже выполнено, госпожа президент.

– Молодец, Жак. – Салия жестом отправила его выполнять поручение и повернулась к остальным: – Господа, можете быть свободны.

Когда Банч и фон Моргутен вышли, а экраны Масори и Оуэна погасли, она без сил обмякла в кресле. День начинался отвратительно.

– Жак, запланируй на завтра закрытую пресс-конференцию. Отправь приглашения главным редакторам ведущих информационных агентств и нескольким наиболее известным журналистам.

– Будет исполнено, госпожа президент. – Жак, заменявший некстати заболевшую Неллу, со своими обязанностями справлялся превосходно. – На какое время назначить конференцию?

– Во сколько у меня окно?

– В десять сорок утра.

– Тогда в одиннадцать часов – конференция.

* * *

Миновав длинный посадочный рукав, на сей раз жесткий и непрозрачный, Анри вплыл в просторную шлюзовую камеру фрегата. А поскольку держать сразу оба люка открытыми не давал блокировочный механизм, то внутрь корабля попадали партиями, человек по тридцать за раз. Ровно столько, сколько помещалось в шлюзе без толкотни. Остальным приходилось ждать, пока в шлюз набивалось достаточно народу.

В этой очереди Анри оказался предпоследним, за ним в уже наполненную шлюзовую камеру сумел втиснуться только Фаррел. Увидев, что помещение заполнилось до отказа, мичман Панин, прижатый к стене рядом с пультом, ткнул в большую красную кнопку шлюзования. В просторном, выкрашенном в белый цвет шлюзе на секунду погас свет, и под потолком с протяжным гудением завращались два красных сигнальных фонаря. Внешний люк стал неторопливо закрываться, и в уменьшающейся щели Анри заметил несколько мрачных физиономий опоздавших, из тех, что прибыли на втором челноке. Теперь им предстояло торчать у закрытого люка, ожидая, пока завершится процедура шлюзования. Не самое веселое занятие. Хорошо, что, пока Анри добирался до фрегата, предыдущая партия как раз успела попасть внутрь.

Висевший рядом Фаррел вдруг спросил с печалью в голосе, глядя в пространство:

– Ну почему в этом мире все происходит так несвоевременно?

– Ты вообще о чем? – не понял Анри.

Вздрогнув, Фаррел скривился как от зубной боли.

– Простите, сэр. – Оказавшись на корабле, главный инженер сразу же стал до предела официален. – Просто мысли вслух.

Ответить Анри не успел, внешний люк наконец закрылся, и, отъезжая в сторону, стал открываться люк внутренний. Едва в образовавшуюся щель смог протиснуться человек, шлюз стал пустеть, тем быстрее, чем шире открывался внутренний люк. Воспользовавшись моментом, Фаррел просочился между двумя старшинами из службы связи и скрылся в длинном коридоре. Анри остался висеть в опустевшем шлюзе, пытаясь сообразить, что же имел в виду главный инженер.

В себя его привел писк вошедшего в корабельную сеть коммуникатора. Теперь, очутившись внутри корабля, Анри мог получать всю положенную информацию. Внутри? Чертыхнувшись, он покинул шлюз, мысленно извинившись перед торчавшими снаружи людьми. Он вдохнул до боли знакомый запах крупного корабля – непередаваемая смесь суховатого воздуха, смазки и легкого привкуса озона. А еще на корабле пахло людьми. Сколь ни совершенна система очистки воздуха, когда семь десятков мужчин живут на ограниченной территории, то очень скоро их запахами пропитывается все вокруг. И стоило выйти из шлюза, как запахи эти ударили в нос Анри, уже успевшему от них отвыкнуть.

Эта шлюзовая камера выходила в помещение размером с небольшой спортивный зал – плоскую коробочку с четырьмя выходами. Слева и справа от него темнели небольшие люки, запечатывающие технический тоннель, а прямо перед лицом открывался проход к осевому коридору фрегата. Своеобразному позвоночнику корабля, протянувшемуся от двигателей к антенному лесу в передней части. На «Цераме» и однотипных «Виконте» и «Котлине» осевой коридор представлял собой трехметрового диаметра трубу, с противовзрывными диафрагмами через каждые пятьдесят метров. В боевой обстановке он перекрывался намертво, но в обычное время диафрагмы убирались в стены, и взглядом можно было пронзить корабль от носа до кормы. Впрочем, зрелище открывалось довольно унылое. Длинный тоннель, освещенный тремя рядами светящихся трубок, да несколько десятков разнокалиберных люков, ведущих в отсеки большого корабля.

Анри вылетел в осевой коридор и только здесь, среди легкого гула механизмов, немного пришел в себя и вытащил из кармана коммуникатор. Для начала следовало узнать, что делать в первую очередь, насколько серьезна опасность, и решить – нестись ли сразу в Боевой Информационный Центр или есть время заскочить в каюту переодеться. Повезло, на коммуникаторе в правом верхнем углу тлел желтый значок с римской цифрой три. Третья степень боевой готовности, значит, по условиям учений, непосредственной опасности для корабля нет. Или это не учения? Что-то же, в конце концов, засекли наблюдатели с Каллисто.

Шлюз, через который Анри попал на фрегат, находился в выступающей части корпуса между цилиндром переднего бака рабочего тела и двумя вращающимися башенками жилого модуля. Собственно, в этом самом выступе помимо основного шлюза находились пусковые установки «Демиургов», двадцатимегатонных противокорабельных торпед. Всего «Церам» нес двенадцать таких установок, имея к каждой по четыре дополнительных торпеды. Поскольку весил каждый «Демиург» почти пятьдесят тонн, масса получалась изрядная, и места хватило для боекомплекта только на пять залпов. Хотя один черт, подумал Анри, все равно современные сражения столь коротки, что вряд ли торпед потребуется больше. Флоты сходятся, пуляют друг в друга всем, что имеют, и разлетаются зализывать раны.

Он свернул направо, в сторону кормы, и пролетел по трубе осевого коридора совсем немного, метров сорок, до люка, ведущего в жилой модуль. Если уж остается время, то парадную форму на повседневный комбинезон Анри предпочитал заменить у себя в каюте, а не скидывать ее второпях и лезть в гермокостюм нагишом в боевой рубке.

Войдя через переходную камеру в «южную» башню, Анри миновал двери лифта и спустился по трапу на полсотни метров в сторону внешней обшивки, с каждой ступенькой ощущая, как растет сила тяжести. Вскоре она превысила одну шестую грава – именно такая сила тяжести царила на Ганимеде – и Анри несколько сбавил скорость, привыкая к возросшим нагрузкам. Даже трех суток бывает порой достаточно, чтобы привыкнуть к низкому притяжению. Когда он спустился на уровень жилых кают, его немного повело в сторону – сказывалась сила Кориолиса, особенно ощутимая на фрегате, с его башенками жилого модуля, внешняя обшивка которых отстояла от оси корабля всего на сто восемьдесят метров.

Основным отличием от фрегатов прежних серий была повышенная конструкционная защита корабля. Поскольку масса фрегата не позволяла обвеситься броней подобно линейному кораблю, конструкторы пошли по другому пути. Они вынесли вперед часть баков с рабочим телом, этакий цилиндр восьмидесяти метров длиной, на котором кольцами в три ряда размещалось сорок две башенки зенитных лазеров. Эти баки должны были дать практически полную защиту от пары-тройки плазменных сгустков линейных кораблей аспайров. Увы, в сражении у Иллиона аспайры продемонстрировали новое оружие. Мобильные орудия, разгонявшие заряды не до семисот, а до тысячи километров в секунду. С кинетической энергией примерно одиннадцать тонн в тротиловом эквиваленте. И защитит ли носовой топливный бак от такого удара, Анри не знал.

За носовым баком выступал еще на десять метров блин оружейного отсека с пусковыми установками и разгонными блоками протонных излучателей. Кольцевые ускорители протонных пусков занимали большую часть отсека, и на долю торпед оставалось совсем немного пространства. Впрочем, торпедное оружие в сражении у Иллиона уже показало свою низкую эффективность. Потому основные надежды Анри возлагал на дальнобойные протонные излучатели, каждый из которых при попадании вызывал на цели взрыв, эквивалентный четыремстам килограммам тротила. Сначала развеять торпедами плазменный щит аспайров, а потом ударить в прореху всем, что есть на борту!

В очередной раз обкатывая стратегию будущих сражений, капитан-лейтенант Беллар спустился на жилой уровень, где среди прочих ютилась и его крошечная каютка. Еще одним отличием «Церама» от фрегатов предыдущих серий была до предела сниженная масса. Конструкторы экономили буквально на всем, в частности, вместо сплошного барабана жилой модуль построили в виде двух башенок, которые могли вращаться вокруг центра тяжести корабля. А значит, места для жизни семидесяти трех членов экипажа осталось гораздо, гораздо меньше. И если размер кают уменьшился ненамного, то бытовые помещения изрядно усохли в объемах. На борту «Церама» не нашлось места сауне, миниатюрному бассейну и даже оранжерее! Тому, без чего многомесячные боевые дежурства в космосе превращались в настоящую пытку скукой.

Благодаря этим нововведениям маневренность фрегатов типа «Котлин» выросла почти на двадцать процентов, зато во сколько раз упал комфорт службы на нем, не смог бы подсчитать и лучший математик. Анри утешал себя одним – по данным разведки, их фрегат гарантированно уворачивался от залпа ударного флота уже с пятидесяти пяти, максимум шестидесяти тысяч километров. Уж лучше жить в спартанских условиях, чем сдохнуть со всей возможной роскошью.

Коридор оказался пустым – все прибывшие на одном с Анри челноке уже разошлись по своим каютам и переодевались, а вторая волна прилетевших догнать его еще не успела. Тем лучше, Анри не очень любил шумные толпы, потому, наверное и пошел во флот, где практически не встречались незнакомые люди. Когда на борту семь десятков человек, у экипажа очень быстро формируются почти что родственные связи. Недаром до войны экипажи кораблей комплектовались на основе тестов психологической совместимости. До войны, вздохнул Беллар, то было до войны, теперь экипажи спешно построенных судов формировались всем, что подвернется под руку. Их фрегаты, по слухам, оказались последними, чьи экипажи полностью набрали из кадровых военных космонавтов. Экипажи достраивающихся на Лунных и Марсианских верфях кораблей уже на треть будут состоять из мобилизованных гражданских. Программа обучения кадров все еще не набрала полную мощность, необходимую в военное время. Лиге критически не хватало обученных специалистов.

Капитан-лейтенанту Беллару на «Цераме» полагалась каюта размером два на три метра. В ней едва помещалась узкая койка, письменный стол с терминалом да встроенный в стену шкаф. Но все-таки это была отдельная каюта! Привилегия одного из старших офицеров корабля, ведь даже командиры боевых частей жили в каютах по двое, а прочие и вовсе ютились в стандартных помещениях на четырех человек.

Скинув парадную форму, Анри с печалью упаковал ее и положил в шкаф, понимая, что в следующий раз достанет ее очень нескоро. Если флот аспайров и правда шел к седьмой планете системы Троя, то это означало одно: война входит в затяжную фазу. Пока аспайры в системе, ни о каких увольнениях на поверхность не могло быть и речи. А значит, им в составе Второго ударного придется торчать в космосе до посинения. Ну или пока командование не сообразит, что путь от седьмой планеты к четвертой довольно долог. А в случае тревоги экипажи с поверхности могли оказаться на своих судах буквально за несколько часов. Увы, понимание таких простых вещей доходит до командования обычно за месяц, а то и больше. Пока еще уляжется бедлам, вызванный разгромом Первого ударного…

Желтая тревога не требовала немедленного прибытия в БИЦ, но Анри торопило любопытство. Желтая боевая тревога накануне отлета, слова кап-три в лифте, все это беспокоило, оставляя ощущение тревожной пустоты внутри. Что-то случилось, а что именно – он сможет узнать только в боевой рубке. А потому Анри быстро натянул повседневный комбинезон, сунул в боковой карман коммуникатор и, внезапно замерев, выругался вполголоса.

Пакета с арманьяком не было! Он забыл заначенную бутылку «Вьей Жанно» в покинутом номере отеля! Боже, выкинуть недельное жалованье! Оставить коллекционный арманьяк на радость горничной? Эта мысль вытеснила все прочие. Какая к черту тревога, если он лишился бутылки отличного, первостатейного арманьяка! Да пусть в систему хоть целый флот аспайров придет, горе капитан-лейтенанта Беллара не станет от этого больше.

Со злости влепив кулаком в переборку, Анри застегнул комбинезон и вышел обратно в коридор. И снова, как и в отеле, натолкнулся на Фаррела. Тот, словно и не было странной фразы несколькими минутами раньше, весело спросил:

– Анри, ты чего такой мрачный? Все еще похмелье?

– Если бы! Я бутылку «Жанно» забыл в номере.

– Бутылку чего? – непонимающе переспросил Фаррел.

– Дорогого коньяка, – пояснил Анри, поменяв арманьяк на коньяк, очень уж не хотелось объяснять этому простаку разницу между напитками.

– И чего? – все еще недоумевая, переспросил Фаррел.

– Эта бутылка стоила тысячу двести сорок кредитов!

Фаррел выпучил глаза:

– О господи, как такое можно пить?! Это все равно что… – Фаррел умолк, не в силах подыскать аналогию.

– У всех свои мании, Кирк. – Анри потянул его за рукав комбинезона к лестнице. – Считай, что так я прощался с мирной жизнью.

– Но тысяча двести кредитов! – Фаррел воздел руки к низкому потолку коридора. – Твоей жене не понравилась бы такая расточительность!

– Моя жена далеко, Кирк. – Голос Анри предательски дрогнул. – Давай не будем об этом.

– Хорошо, – покорно согласился Фаррел. – Давай не будем. У меня к тебе другая просьба.

Анри, уже поставив ногу на первую ступеньку лестницы, остановился.

– Да?

– У тебя почти капитанский допуск. Если тебе не трудно, скинь мне текущую обстановку.

– А не можешь подождать, пока ситуацию доведут до экипажа?

– Анри, – с жаром заговорил Фаррел, – пока доведут, пройдет несколько часов, а ты будешь рядом с ним, узнаешь первым! Я не хочу ждать, я дерьмо нутром чую!

Что ответить на это, Анри не нашел. Выше на два уровня уже ощутимо уменьшилась гравитация, и они, снова предпочтя трап, полезли, ощущая, как теряют вес их тела. Ближе к концу «спицы», где вес уже практически исчез, Фаррел переспросил:

– Договорились?

– Хорошо, как только узнаю что к чему, скину тебе данные через сеть.

– Вот и славно, а то, сам знаешь, в наши отсеки новости доходят в последнюю очередь. – Фаррел помрачнел. – Ты хоть сражение увидишь, а для меня оно будет лишь повышением расхода энергии при выстрелах.

– Думаешь, много радости видеть, как к кораблю приближаются отметки вражеских торпед?

– Плазменных сгустков, – педантично поправил Фаррел.

– Записи свидетельствуют, что смертельный удар Первому флоту нанесли массовым запуском торпед!

Они как раз миновали переход и выплыли в осевой коридор фрегата, вскоре им предстояло разойтись. Анри уже видел люк, а до реакторного отсека оставалось еще около ста метров. А значит…

– Ну, мне пора, – прервал Анри собравшегося было поспорить Фаррела.

– Ты обещал! – Фаррел говорил это уже в спину Анри. – Не забудь!

– Не забуду, – не оборачиваясь, кивнул Анри и, подойдя к массивному люку Боевого Информационного Центра, замер, дожидаясь, пока компьютер его опознает. – Комп, это капитан-лейтенант Анри Беллар, личный номер 5664520.

– Доступ разрешен, – сухо отозвалось женское контральто бортового компьютера «Церама». – Здравствуйте, капитан-лейтенант Беллар.

Войдя в небольшой шлюз, Анри замер перед второй дверью. Здесь тоже по соображениям безопасности никогда не открывали обе двери сразу, Боевой Информационный Центр вообще был самым защищенным местом на корабле, бронированным коконом внутри бронированного корпуса. Защита резервного командного центра уступала ему почти вдвое. К БИЦ, броневому яйцу в самой середине трехсотметрового корпуса, сходились все информационные потоки фрегата. К нему и к его близнецу, резервному командному центру на корме, резиденции старшего помощника капитана.

После шлюза Анри попал в короткий, ярко освещенный коридор, оканчивающийся еще одним массивным люком. Вход в святая святых корабля. Перед ним Анри снова замер, давая возможность офицеру безопасности внимательно себя рассмотреть. И пусть вероятность попадания диверсантов на военный корабль Лиги стремилась к нулю, военный человек обязан быть немного параноиком. Ведь иногда эта паранойя спасает жизнь.

Офицер безопасности наверняка узнал его сразу же, но порядок есть порядок. Порой у Анри складывалось впечатление, что если офицер безопасности впустит человека на охраняемую территорию, не помурыжив, то потеряет лицо в глазах коллег. Это, естественно, не касалось капитана, ну и в критических ситуациях – остальных. И то, что его держат перед запертым люком, успокоило Анри. Похоже, что тревога все-таки учебная.

Наконец толстенный, многослойный люк с шелестом уехал в сторону, и Анри, аккуратно оттолкнувшись ногой от серой переборки, озираясь по сторонам, вплыл внутрь. Все уже собрались, напряженно замерев на своих местах, они словно чего-то ожидали.

– Здравия желаю! – поприветствовал офицеров Анри.

На него оглянулись, пара человек даже махнули в ответ руками, но остальные ограничились короткими кивками. Все они бросали частые пристальные взгляды на закрытый люк, ведущий в маленькую каюту ЗАС – место, где капитан корабля мог ознакомиться с содержимым секретного приказа или же поучаствовать в телеконференции. И судя по реакции офицеров, капитан второго ранга Манн как раз и находился за тем задраенным люком.

Полет Анри завершился у единственной свободной ячейки – ячейки наблюдателя. Он успел ухватиться кончиками пальцев за подголовник кресла и одним слитным движением уселся и пристегнулся. Проделал он это с быстротой, выдававшей немалый опыт и сноровку. Тринадцать лет службы не прошли даром, восемь из них он практически не ступал на поверхность, проведя их в космосе. Итогом стала неплохая карьера, к тридцати одному году он занял пост старпома на новейшем фрегате, а это весьма и весьма приличный результат!

А заплатил он за это практически полным отсутствием личной жизни, лишь в прошлом году найдя ту, с кем решил связать свою судьбу. Ту, кто решилась связать свою судьбу с ним – офицером флота, да еще и в тяжелую военную пору.

Боевой информационный центр на фрегатах типа «Котлин» представлял собой небольшой вытянутый отсек шесть на восемь метров, который несколько сужался в своей передней части. Здесь всегда царил легкий полумрак, ведь яркий свет отвлекает. Низкий потолок, тусклый свет и молчаливые тени операторов, чьи руки молниеносно порхали над сенсорными экранами консолей. Из этого места вышел бы отличный ад для страдающих клаустрофобией.

Середина отсека чуть возвышалась, и на этом квадратном возвышении стояла капитанская консоль. Перед ней, чуть ниже, находились утопленные в пол консоли навигатора и оператора внешней связи. Еще чуть дальше полулежали в своих ложементах первый и второй пилоты. Слева от капитанской консоли сидел энергетик, а справа обычно пустовало место офицера-наблюдателя, занятое сейчас Анри. В нишах правой стены находились пульты операторов радара и радиоэлектронной борьбы. А всю левую стену, урезанную каютой ЗАС, заняла ниша системного администратора. Ну и, естественно, офицер безопасности перед входным люком на задней стене отсека. Куда уж без него! Итого одиннадцать человек, командный состав корабля. Еще столько же сейчас находились в корме, в резервном информационном центре, на случай, если плазменные заряды аспайров все-таки пробьются сквозь все те переборки, что лежали между БИЦ и бронированным носом. Там же было и место старшего помощника.

Анри поудобнее устроился в своем кресле и переключил консоль на свой интерфейс.

– Командиры БЧ, доклад!

На экране перед ним проявилось схематичное изображение фрегата, отобразились уровни доступной для оружия энергии, статус вооружения и три иконки командиров боевых частей.

– БЧ-1, статус зеленый!

– БЧ-2, статус зеленый!

– БЧ-3, статус желтый!

– БЧ-4, статус зеленый!

– БЧ-5, статус зеленый!

Приглушенно застонав, Анри ткнул в иконку дежурного оператора зенитных лазеров.

– БЧ-3, в чем дело?

– Испорчен поворотный механизм башни номер сорок семь.

– Понял. – Анри коротким тычком отключил связь и, выведя на экран список подчиненных, выбрал командира БЧ-3.

– Майкл, что с зенитной башней номер сорок семь?

– Еще не в курсе, сэр. – Судя по запыхавшемуся голосу, первый лейтенант Д’Амико сейчас стремглав несся к своему отсеку. – Две минуты, сэр, я со всем разберусь!

– Поторопись! – Недовольство Анри выразил резким фырканьем, добавив металла в голос: – Я смотрю, вы у меня совсем расслабились, господа офицеры!

С этими словами Анри вывел на экран схему фрегата, зеленые огоньки на которой отмечали текущее местоположение его подчиненных. Яркая точка, обозначавшая первого лейтенанта Д’Амико, ползла, едва миновав половину «башни» жилого модуля. И даже по самым оптимистичным прикидкам, до своего боевого поста командир БЧ-3 мог добраться минут за пять, учитывая три задраенных люка, что лежали между ним и его консолью.

– Майкл, даю тебе десять минут, потом жду доклад о состоянии башни сорок семь.

– Будет сделано, сэр!

Разобравшись с текущими делами, Анри привстал, так чтобы голова показалась над консолью, и спросил у сидящего перед ним оператора внешней связи.

– Акира, что происходит?

Низенький, с коротко стриженными черными волосами связист Акира Сагатимори, не оборачиваясь, кивнул на люк каюты ЗАС.

– Капитан заседает там уже два часа. Выйдет, узнаем.

– Давно объявили тревогу?

– Полтора часа назад, я как раз на вахте стоял, пришло сообщение от командующего базы. – Заметив, как напрягся Анри, связист уточнил: – Приватное сообщение, под личным шифром Старика.

– Я в отеле встретил комдива такшипов, приписанных к «Скапа Флоу». Он разоткровенничался, будто обсерватория на Каллисто засекла финишную сигнатуру. Финишную сигнатуру вне графика!

– Разведчик, – помрачнел Акира. – О Нами Амида Буцу…

– Ударный флот аспайров прибыл к Иллиону через четыре месяца после пролета такого разведчика, – печально напомнил Анри. – На полгода раньше, чем их ожидали!

– Эксперты предполагают наличие у аспайров сверхсветовой связи, – машинально начал Акира, но умолк, когда до него дошел смысл сказанного.

– Это значит, что сюда тоже… – Он не договорил.

– Получается, да.

– Но как? Они что, обследуют все системы по нашему вектору? Сколько же у них кораблей?!

Анри покачал головой:

– Зачем все? Даже если «Ихневмон» и «Золотая Лань» уничтожили память своих компьютеров и прикончили навигаторов, то на колонии Франца Иосифа все равно хватало школ с учебниками по астрономии. А в любом школьном учебнике есть файл с описанием карты ближайших к Солнцу звезд. Думаю, аспайры прилетели просто проверить свои догадки.

Нервно побарабанив по подлокотнику, Сагатимори произвел нехитрые подсчеты.

– Значит, месяцев через пять нам ждать гостей?

– Почему через пять? – не сразу сообразил Анри.

– Не думаю, что им удалось обойти ограничение Вирт-привода. В системе Трои аспайры появились через четыре месяца после прилета разведчика. А от Трои до Солнца еще около месяца полета.

– А, ну да, – смутился Анри. Световой год за одиннадцать часов, ограничение длины прыжка и скорости открытия прорехи в пространстве. Насколько он знал, пока не существовало даже теоретической возможности перемещаться быстрее.

Пять месяцев! Земля не Иллион, ее оборона мощнее, но ударный флот аспайров – это ударный флот аспайров! А если их будет два?! Анри поежился, представляя сражение Резервного флота с двумя ударными флотами аспайров. Шансы будут настолько призрачными, что думать о них даже и не хотелось.

Сагатимори вдруг улыбнулся:

– Но это и правда может быть курьер из колонии. Они не всегда летают по расписанию.

– Будь это курьер, он бы ответил на запрос «свой-чужой», и тревогу бы сняли.

– Ну, может, у него отказала связь? – Улыбка Сагатимори стала чуть напряженной.

– Навели бы на тот сегмент неба телескоп и, разглядев курьера, все равно уже сняли бы тревогу! – Анри будто бы специально разрушал все жалкие попытки Сагатимори защититься от суровой реальности. Но связист не сдавался, выдвигая все новые и новые аргументы.

– Если до него пара астрономических единиц, то ни оптический телескоп, ни сканирующий радар тебе ничего не скажут. Дальним радаром ты определишь наличие в том районе объекта примерно таких-то размеров, и все!

Анри задумался, эта гипотеза выглядела логично, если бы не одно «но».

– Акира, ради одиночного объекта нас не стали бы дергать из увольнения на поверхность! Последнего, заметь, увольнения перед отлетом!

Тот отмахнулся:

– Если там и правда разведчик, мы никуда не полетим. Еще и Второй ударный к Земле отзовут, попомни мои слова!

– Согласен, как это ни печально, но лучше потерять Иллион, чем Землю!

Последние слова он произнес чересчур громко. Достаточно громко, чтобы сказанное услышали все остальные находившиеся в боевом информационном центре. Разговоры в БИЦ замерли, а головы офицеров повернулись в их сторону. Видимо, Анри озвучил их опасения, поскольку оспаривать сказанное не стал никто, лишь сорокалетний системный администратор «Церама» недовольно пробурчал:

– Не накликайте, сэр!

– А чего тут кликать, Бен? – поддержал Беллара второй лейтенант Ильмар, молодой навигатор. – Если это разведчик, то к середине весны можно ожидать аспайров. И будь я главнокомандующим, курьер уже прыгал бы к Трое! Отзывать в Солнечную систему Второй ударный.

Отмахнувшись от молоденького лейтенанта, Бен Берли, что-то бубня под нос, уткнулся в свои экраны. По мнению Анри, сисадмин фрегата общаться с людьми не умел категорически, наверное, именно потому в свои сорок два года он все еще оставался вторым лейтенантом. Холостым вторым лейтенантом! Анри покопался в памяти, но попытка разыскать общительного системного администратора провалилась. Наверное, и правда профессия накладывает отпечаток или скорее требует определенного склада ума.

На консоли замигал огонек вызова.

– Сэр, разрешите? – Д’Амико был слегка взлохмачен, а лицо его даже немного блестело от пота.

– Что у тебя?

– Насчет сорок седьмой башни. – Д’Амико посмотрел куда-то вбок, затем опять стал «есть глазами» начальство. – Там поврежден поворотный механизм.

– Я в курсе, Майкл. Как быстро сумеем исправить?

– Главный инженер уже заказал сервоприводы на складах «Скапа Флоу». Как только детали прибудут, их заменят в течение трех часов. Я пока перераспределил сектор ответственности между сорок шестой и сорок восьмой башнями.

– Добро, – кивнул Анри. – Наведи там у себя порядок, мало ли что. Конец связи.

Всего «Церам» нес пятьдесят шесть башенок со спаренными импульсными лазерами средней мощности. Сорок две башенки тремя рядами опоясывали носовой бак рабочего тела и еще четырнадцать прикрывали заднюю полусферу. Фрегаты изначально создавались как корабли прикрытия линкоров и по стволам ПРО могли составить конкуренцию иному линейному кораблю столетней давности. А с началом войны в конструкцию фрегатов типа «Котлин» внесли изменения, на четверть увеличив количество зенитных огневых точек.

Анри иногда думал, что, окажись у Иллиона три их фрегата, сражение вполне могло пойти по другому пути. Мало того что их маневренность позволила бы долго избегать попаданий, а дальнобойные протонные излучатели успели бы посшибать мобильные орудия, выныривавшие из-за щита. Все это меркло перед мощнейшими зенитными системами! Находись в ордере Первого ударного три их фрегата, потери от финального торпедного «Армагеддона» можно было снизить, существенно снизить! И превратить разгром в обмен ударами, тяжкими для обеих сторон. Увы, враг прибыл на несколько месяцев раньше ожидаемого, и половина флота Лиги превратилась в радиоактивный пар.

А теперь, похоже, они никуда не полетят. Если там, за Юпитером, действительно дрейфует разведчик аспайров, то людям нужно стягивать к метрополии все силы. Готовиться драться до последнего, у последней черты. Боже, как быстро они добрались до этой последней черты! Слишком быстро!

Воровато оглядевшись, Анри запустил на консоли текстовый редактор. Чертов склероз, ведь, встретив Клайнена в баре, он так и не написал вчера своей милой Марси! Выведя в воздухе перед собой виртуальную клавиатуру, Анри принялся быстро, не думая, набирать текст письма. Эмоции обращались в слова, минуя сознание, на лету.

Привет, солнышко!

Извини, что не успел записать вчера видеофайл, но завтра наша эскадра стартует к Иллиону, и потому мы заняты сверх всякой меры. Наш фрегат сошел с Лунных верфей лишь в прошлом месяце, и, как любой новый корабль, «Церам» страдает множеством недоделок, исправлять которые приходится нам, его экипажу. А сегодня и вовсе командование базы решило проверить нашу боеготовность, ни свет ни заря подняв нас с кроватей. Так что я сумел выкроить лишь несколько минут, чтобы написать тебе письмо. Увы, пока лишь текстом, потому как видеофайл в боевой рубке записать не получится, буду мешать остальным. Его я тебе отправлю вечером, когда отменят учебную тревогу и я наконец-то смогу уединиться в каюте.

Марси, прости некоторую сумбурность письма, я не выспался и голова у меня тяжелая, как при полной тяге. Я долго думал и решил предложить тебе вот что. В городе Джекпоте открыт отличный ресторан, построенный в здании с прозрачной крышей, сквозь которую круглые сутки виден Юпитер. Когда все закончится, я хотел бы назначить тебе там свидание. Ганимед – очень самобытная планета, здесь нет той банальности, которая так не нравилась тебе в лунных поселениях. Отсюда слишком далеко до Земли, и местные жители в старину даже успели повоевать на стороне Пояса…

Анри собрался было описать историю того покрытого патиной древности конфликта, но вовремя передумал, вспомнив, как относилась его Марси к военной истории. Но, с другой стороны, не писать же ей о сегодняшней тревоге, о том, что где-то в паре сотен миллионов километров от них барражирует вражеский разведчик, сигнализируя своим – я нашел, они здесь! Анри помотал головой, отгоняя дурные мысли. Еще неизвестно, есть ли он вообще, этот гипотетический разведчик. Так что нечего зазря пугать жену, она заслужила радость!

…Впрочем, сейчас здесь отличное место для отдыха и туризма. Например ледяные карьеры Изумрудного города, названные так за цвет льда. Из-за примесей он зеленый, как весенняя трава! Марсик, любимая, я арендую катер, и мы улетим на пару дней туда, где нас никто не побеспокоит! Мы снимем номер в отеле и, клянусь пространством, неделю не вылезем из постели!

Вздохнув, Анри прикрыл глаза. Она словно стояла рядом, чуть позади, касаясь ладонью колючего ежика его коротко стриженных волос. Чувствовался даже ее запах, запах солнца и свежих яблок. Она обожала яблоки. Анри улыбнулся и дописал:

Радость моя, время без тебя тянется так медленно! По календарю мы расстались чуть больше двух месяцев назад, а мне кажется, что уже прошли годы. Я не знаю, как буду жить в ожидании встречи. Порой разлука с тобой столь невыносима, что только чувство долга удерживает меня от идеи все бросить и улететь к тебе. Долг и понимание, что каждый прожитый день приближает нашу встречу.

Милая, мне пора заниматься делами, вечером я запишу для тебя видео. До связи, твой Анри.

Ганимед12 ноября 2637 года.

Нажав на «отправить», Анри полез на центральный сервер узнавать время последней репликации данных. Межпланетная связь все еще оставалась дорогим развлечением, ведь когда сигналу требуется минимум полчаса в одну сторону, то единственным выходом является репликация. Периодическое обновление, скачивание изменений из Земной сети. На Ганимеде инфосферу реплицировали раз в два часа, принимая и отправляя накопившиеся изменения. Если повезет, то Марсик получит письмо меньше чем через час! И тогда у него появится шанс получить ее ответ еще сегодня!

Увы, ему не повезло – зайдя на сайт почтового сервера, Анри с разочарованием увидел только что запущенный обратный отсчет. Очередная репликация закончилась лишь десять минут назад, а это значило, что в лучшем случае письмо от Марси придет лишь глубоким вечером.

Анри немного побродил по гражданскому сегменту инфосферы, посмотрел вчерашние новости, вместо звука запросив субтитры. О сообщении с Каллисто новостные серверы пока хранили молчание, видимо, военные сразу же перекрыли все каналы распространения информации. Или же информация эта попросту не заинтересовала журналистов. В глубине души Анри надеялся на второе, очень надеялся. Если информация не привлекла внимания ньюсмейкеров, значит, не случилось ничего из ряда вон выходящего! И завтра с утра они спокойно вылетят к Трое.

Обновив локальные новости, Анри снова убедился в отсутствии кричащих заголовков о сообщении с Каллисто. И начал даже успокаиваться, когда распахнулся люк, ведущий в клетушку каюты засекреченной связи. Стоявший в проеме капитан второго ранга Отто Манн, кряжистый сорокапятилетний мужчина с обширной лысиной, окруженной венчиком седых волос, сегодня выглядел подавленным стариком, едва державшим себя в руках. И от этого зрелища предчувствие стало оформляться в понимание, что настоящие неприятности совсем рядом.

Легонько оттолкнувшись от пола, капитан по пологой дуге пролетел отделявшие его от возвышения метры и, ухватившись за спинку кресла, погасил остатки инерции. Все это он сделал машинально, сохраняя на лице застывшую маску деланого безразличия. Зная капитана, Анри мог только догадываться, что могло довести вечно невозмутимого Манна до такого состояния. Неужели и правда разведчик?

Усевшись в свое кресло, капитан Манн некоторое время молчал, игнорируя преисполненные любопытства взгляды, затем наконец заговорил. И голос его резанул слух скрежещущими нотками осипшего горла. Похоже, совсем недавно капитан Манн спорил до хрипоты.

– Господа офицеры, мы в заднице. – Он вытащил из бокового кармана маленькую фляжку, отхлебнул изрядный глоток и, выдохнув, продолжил уже нормальным голосом: – Мы все в заднице, господа офицеры.

Игнорируя ошалелые взгляды, Манн потянулся к консоли и включил общую корабельную трансляцию.

– Внимание всему экипажу! Это ваш капитан, уделите мне немного внимания, новости того стоят. Скажу сразу, эта информация секретная, поэтому я приказываю отрубить все внешние каналы связи с гражданскими сетями. Берли, тебя это тоже касается!

Системный администратор корабля всем видом изобразил непонимание.

– Вы о чем, господин капитан?

– Знаешь о чем! Если хоть единый бит попадет в гражданские сети, я лично отдам тебя под трибунал! – Манн явно не шутил. – Дело слишком серьезное, господа.

– Да что случилось-то, капитан? – не выдержал первый пилот. Александр Правый, как шутили на корабле. Обоих пилотов на «Цераме» звали Александрами. Александры Вейли и Сорокин. Правого звали Вейли.

Манн отхлебнул еще немного и после недолгой внутренней борьбы спрятал фляжку обратно в карман. Только после этого он поднял голову, с мрачной усмешкой оглядев рубку.

– Что случилось? – переспросил он. – Бен, каналы связи перекрыты?

– Так точно, капитан! – Даже обычно расхлябанный Берли проникся серьезностью момента.

Манн коротко кивнул и сделал глубокий вдох, словно пловец перед погружением в глубину.

– Господа, обсерватория на Каллисто зафиксировала сигнатуру выхода из виртуального тоннеля в полутора астрономических единицах от Юпитера. – Манн потер виски большими пальцами, словно отгоняя головную боль. – Выход из прыжка вне расписания, естественно, привлек внимание, тот сектор космоса тщательно просканировали. Из прыжка вышел не наш корабль, господа.

Все-таки разведчик, похолодел Анри. Это означало, что через несколько месяцев война придет и в Солнечную систему. Придет в их родной дом! Если, конечно, аспайры осмелятся атаковать материнскую планету, оборонять которую земляне будут до последней капли крови!

Капитан Манн вдруг усмехнулся.

– Я вижу, вы подумали о том же, о чем подумал и я, когда услышал, что это был не наш корабль. И вы ошибаетесь, это не разведчик. – Манн бессильно облокотился о консоль. – Радар дал засветки пятидесяти одного крупного корабля. К нам в гости прилетело минимум четыре ударных флота аспайров. Это катастрофа, господа! Мы не готовы к такому повороту событий!

Первые несколько секунд в БИЦ царила мертвая, леденящая тишина. Точно такая же тишина стояла и по всему кораблю. Потрясенные люди молчали, пытаясь осознать произошедшее. Никто не был готов к такому развитию событий, который не мог присниться даже в самом страшном кошмаре, – максимум они ожидали разведчика. Но никак не четыре. – Господи, четыре флота! И уже сегодня?!

– Четыре флота? – дрожащим голосом переспросил Александр Правый. – Почему четыре?

– Я сказал что-то непонятное, пилот? – рявкнул на него Манн. Видно было, что капитан сам едва сдерживается, и даже малейшая искра может вызвать взрыв. – Удалось опознать сорок три корабля. Их идентифицировали с большой степенью вероятности. Если считать те одиннадцать кораблей у Иллиона за ударный флот, то сюда их прилетело четыре!

– Четыре, – как заведенный повторил Александр Правый. Видно было, что пилот никак не может осознать услышанное. Анри и сам с трудом верил в реальность происходящего. Еще буквально несколько минут назад он писал письмо жене, надеясь через год или два, когда они вернутся с Иллиона, привести ее сюда, в Джекпот, в город, где никогда не заходит Юпитер. И вот оказалось, что все пошло не так, не так, как он рассчитывал. Четыре ударных флота!

«Четыре ударных флота» – Анри попробовал это словосочетание на вкус. Четыре флота аспайров, когда для Первого ударного хватило и одного. Хватило с лихвой! Как их остановить? Чем?!

– Сэр, – после короткой паузы обратился к капитану Александр Левый. – Какой у нас план?

Манн устало поднял голову, пожал плечами.

– По боевому уставу мы передаемся под командование коменданта «Скапа Флоу». Час назад он послал запрос в Адмиралтейство, но ответа раньше вечера можно не ждать. Они там на Земле сами в шоке. Потому господа, пока что будем действовать согласно вскрытому «красному пакету».

На любой военной базе всегда хранился закодированный личным шифром командующего базой «красный пакет», файл с инструкциями на все случаи жизни. Вот только, зная консерватизм Адмиралтейства…

– Сэр, – повернулся Анри к капитану, – у нас есть разработанный план на случай вторжения флота аспайров?

– Если бы, – поморщился Манн – Будем довольствоваться сценарием вторжения колониального боевого флота. Эти идиоты в Адмиралтействе будто и не подозревали о возможности столь быстрого вторжения в Солнечную систему! Командующий Фримантль признался, что таковая инструкция разрабатывалась, но точной информации нет даже у него!

Контр-адмирал Сидней Фримантль, по слухам, был вхож в самые верха. И если даже он не имел доступа к этим планам, то этих планов вовсе не существовало на белом свете. И значит, планы эти сейчас судорожно составлялись на Земле, в Адмиралтействе, которое занимало почти половину старинного города Хьюстон.

* * *

Улучив момент, аш-Шагури с силой потерла виски. Почти не спав прошлой ночью, в эту ночь она вовсе не сомкнула глаз, и усталость брала свое, несмотря на тонизирующие препараты. С силой сжав веки, она пообещала дать себе небольшой отдых сразу после совещания с министром обороны.

На сей раз Оуэн присутствовал лично, чисто выбритый и благоухающий дорогой туалетной водой. Жестом оставив за порогом его сопровождающих, аш-Шагури не удержалась от колкости.

– Отлично выглядите, министр!

Даже если министр обороны и заметил иронию, то вида не подал, благодарно склонив голову.

– Спасибо, госпожа президент. – Он уселся на свое место и касанием ладони активировал компьютер. – Есть свежие новости с Каллисто.

– Выкладывайте. Хотя подождите. – Аш-Шагури ткнула в кнопку селектора: – Соедините с адмиралом Масори, изображение на стенной экран.

Слева от нее на стене засветился окруженный тринадцатью звездами желтый круг с вписанным в него земным шаром. Герб Солнечной Лиги. Хотя, по идее, одну звездочку из герба можно было уже удалять. Колонию Франца Иосифа люди потеряли.

Масори медлил с ответом, видимо, не сразу заметив загоревшийся на коммуникаторе вызов по правительственной линии. Аш-Шагури, чтобы не терять времени даром, полезла было в доклады аналитиков, но герб наконец исчез, сменившись осунувшейся физиономией адмирала. Судя по заднему фону, разговаривал Масори из ангара на «Сан-Диего».

– Вызывали, госпожа президент?

Сегодня адмирал надел простой скафандр для работы в космосе, и Салия подумала, что, возможно, была несправедлива в своей оценке этого человека. По крайней мере, адмирал не чурался покинуть уютный кабинет. Немногие люди, достигнув вершины карьеры, станут лично контролировать работы по приведению Резервного флота в боевую готовность. Выглядел адмирал измотанным, за прошедшие сутки его лицо сильно осунулось, словно у старого, уставшего от жизни человека. Салия приветливо улыбнулась, желая компенсировать свою вчерашнюю вспышку.

– Добрый вечер, адмирал, как продвигаются дела?

– По графику, госпожа президент! – Адмирал постарался придать голосу бодрость.

– Отлично. – Аш-Шагури благосклонно кивнула. – Вас я заслушаю позже, сначала министр обороны доложит мне оперативную обстановку.

Ожидая такого развития событий, Оуэн вывел над столом объемное изображение Солнечной системы. Масштаб, естественно, не соблюдался, поэтому желтый шарик Солнца казался лишь немногим крупнее Юпитера. Трассы кораблей расчерчивали систему зеленым пунктиром, густым возле Земли и все более редеющим по направлению ко внешним планетам. Один из зеленых пунктиров почти достиг Юпитера, и аш-Шагури мимоходом посочувствовала бедолагам, летевшим навстречу своей судьбе.

Оуэн повел рукой, и фокус голограммы сместился к мерцающей границе «красной зоны». Аспайры уже практически вошли в нее, а значит, им оставалось преодолеть от силы полторы астрономические единицы. Около двухсот миллионов километров.

– К настоящему времени ситуация следующая. – Он еще больше увеличил вражеский флот, так что стали видны даже отметки отдельных кораблей. – Сразу после выхода из прыжка четыре крупных корабля начали маневр расхождения, ускоряясь с перегрузкой в полтора грава.

На голограмме было видно, как четыре судна стали расходиться по углам гигантского квадрата. Компьютер строил голограмму стилизованно, без учета деталей, и аш-Шагури тут же остановила докладчика:

– Они продолжают ускоряться?

– Нет, госпожа президент, эта четверка прекратила разгон, достигнув скорости пятьдесят три с половиной километра в секунду. Сейчас они летят по инерции, удаляясь от точки выхода.

– Что это означает?

Оуэн пожал плечами.

– Аналитики считают их кораблями связи, возможно, носителями беспилотных курьеров… – Министр на секунду замялся. – Или же это и есть устройства межзвездной связи. Мы не исключаем ее наличие у аспайров.

– Вот как? – заинтересовалась аш-Шагури. – Мы можем их перехватить?

– Нам повезло с расположением планет, Сатурн сейчас всего в пяти астрономических единицах от Юпитера, в системе его спутников сейчас базируются два фрегата типа «Нигон» и два дивизиона тактических кораблей. Такшипы тут, конечно, не помогут, а вот фрегаты вполне смогут пойти на перехват.

– Решено, отправляйте фрегаты к ближайшему связному кораблю. – Она вздохнула. – Жаль, что мы не сможем уничтожить их все. Было бы неплохо оставить аспайров без связи.

Оуэн развел руками.

– Увы, дистанция слишком велика, рабочего тела у фрегатов хватит для перехвата только одного корабля.

– Если это возможно, постарайтесь захватить корабль с минимальными повреждениями, – попросила президент.

Прежде чем Оуэн успел ответить, с экрана отозвался Масори.

– Госпожа президент, как вы представляете себе абордаж в условиях космоса?

– Хорошо, вопрос снимается, – произнесла аш-Шагури. – Оуэн, отдайте приказ о перехвате корабля связи.

– Понял. – Министр обороны без лишних слов набрал на голографической клавиатуре несколько строк и приложил ладонь к требовательно засветившемуся биометрическому сканеру. – Готово.

– Продолжайте доклад, – нетерпеливо приказала аш-Шагури.

– После выравнивания скорости относительно Солнечной системы флот аспайров произвел перестроение и разделился на две неравные части. Первая в составе тридцати одного корабля начала разгон с ускорением три целых одна десятая грава. Вторая группа, из шестнадцати кораблей, разгонялась с ускорением одна целая шесть десятых грава. Обе группы набрали скорость четыреста три километра в секунду и в настоящее время летят в направлении системы Юпитера. Мы ожидаем их прибытие через пять стандартных суток.

Аш-Шагури посмотрела на голограмму, словно пытаясь увидеть движение красных отметок. На компьютерной модели они висели неподвижно. Жаль, что так же их нельзя остановить в реальном мире. Салия снова потерла виски – как всегда, от нервного напряжения у нее начиналась мигрень.

– Вы определили наконец состав флота? – зло спросила она, не в силах бороться с раздражением.

– Да, госпожа президент, – быстро ответил Оуэн. – Мы опознали большинство типов кораблей, кроме нескольких, не задействованных у Иллиона. Опознаны энергостанции, постановщики щита, этих по четыре штуки, по восемь носителей мобильных плазменных орудий и ракетных крейсеров. Кроме того, их флот усилен тремя тяжелыми крейсерами, аналогичными тем, что засветились в сражении возле колонии Франца Иосифа. Остальные корабли пока неизвестны, их аналоги возле Иллиона ничем себя не проявили.

Размышляя, аш-Шагури до крови прикусила губу, но даже не обратила на это внимания.

– На каждом носителе по восемь мобильных орудий?

– Да, госпожа президент, – подтвердил министр обороны.

– Оуэн, что мы можем им противопоставить? – спросила аш-Шагури.

Со своего места она видела, как министр обороны вывел перед собой таблицу с данными и стал зачитывать прямо с нее.

– На главной базе флота сейчас базируются три фрегата, один из которых новейший, одиннадцать корветов и чуть более сотни тактических кораблей. – Оуэн оторвался от таблицы. – Кроме того, как вы помните, на прошлой неделе закончил ходовые испытания линкор «Гонолулу», который должен был составить ядро Третьего ударного флота.

– Так мало? – нахмурилась аш-Шагури. – Мне казалось, что на совещании неделю назад ваш доклад был более оптимистичен!

Министр кивнул и добавил:

– Неделю назад в Солнечной системе еще не летали аспайры. Впрочем, я и правда сгустил краски, упомянув только те суда, что пришвартованы в настоящий момент к «Сан-Диего». Помимо них в нашем распоряжении имеется Резервный флот. Это еще три устаревших линкора типа «Виктория», два линкора типа «Гегемония»…

Адмирал Масори скривился, словно от зубной боли, и аш-Шагури, моментально заметив это, жестом остановила доклад.

– Адмирал, вам что-то не нравится?

Вздохнув, Масори пояснил:

– Линейные корабли типа «Гегемония» были построены более ста лет назад. Они устарели задолго до инцидента на Большом Шраме. Эти лоханки, простите, мэм, даже после капитального ремонта выдают меньше половины грава. Радиационная коррозия корпуса, линкоры слишком долго пробыли в космосе. Изношенные двигатели, ослабленный корпус, они развалятся, если мы дадим полную тягу!

– Они могут стрелять, а это главное! – пожала плечами аш-Шагури.

– Немногим дальше, чем работают современные зенитные лазеры! – парировал адмирал.

– У нас все равно нет выбора, адмирал! – жестко осадила его аш-Шагури. – Оуэн, что еще?

– Пять устаревших крейсеров, – как ни в чем не бывало продолжил Оуэн, – два крейсера, ровесника «Гегемонии», но в достаточно неплохом состоянии.

– Меньше лирики, Оуэн, вы не подержанные турбинники продаете! – повысила голос аш-Шагури.

Министр обороны торопливо кивнул.

– Простите, госпожа президент, это нервное. – Он снова склонился над планшетом с информацией. – Еще у нас есть сильно устаревший носитель такшипов, увы, его крепления рассчитаны на двести третью серию, а таких машин у нас нет.

На этот раз его прервал Масори:

– Простите, сэр, двести третьи есть в Академии флота. Это учебно-боевые машины, они могут вести бой, а их оружейные отсеки вполне подходят для современных противокорабельных торпед.

Оуэн одарил адмирала красноречивым взглядом, но вслух ничего не сказал, продолжив:

– Есть два носителя АКИ, на полсотни машин каждый, вполне годных. – Он сделал короткую паузу, за которую успел отхлебнуть из небольшой металлической кружки. – А вот с фрегатами и прочей мелочью ситуация несколько хуже. У нас есть девять фрегатов типа «Орион» и семь разнотипных фрегатов, переклассифицированных, с частично снятым вооружением. Корветов, соответственно, шесть устаревших и четырнадцать переклассифицированных.

Удивленно приподняв брови, аш-Шагури задала вполне логичный вопрос:

– Простите, Оуэн, не поняла вашего пассажа. Что не так с вашими фрегатами?

– Понимаете, госпожа президент, чем меньше корабль, тем быстрее происходит деградация оборудования и двигателей. Крупные корабли обладают избыточной надежностью, а переклассифицированные фрегаты на ходовых испытаниях после расконсервации выдали немногим более половины грава. Да и вооружение на них оставляет желать лучшего.

С каждым новым словом Оуэна президент хмурилась все сильнее. Наконец, когда министр умолк, она резюмировала:

– Не густо. Что на других базах флота?

– У Марса, на базе флота «Севастополь», сейчас находится один крейсер, один фрегат типа «Нигон», тринадцать корветов и сто двадцать шесть тактических кораблей. Такшипы в основном новейшей, триста седьмой серии, их там строили. Кроме того, в точке L5 выведены из консервации один линкор типа «Виктория», один линкор типа «Гегемония» и древний крейсер. Зато со средними кораблями ситуация немного получше. Дело в том, что у Марса хранились фрегаты, шестнадцать единиц, из которых только три переклассифицированных. Корветов девять, устаревших, но вполне пригодных для использования.

Президент, внимательно записывающая перечисляемые Оуэном корабли, спросила:

– Этого хватит?

Оуэн, искоса бросив взгляд на адмирала, всем своим видом показал сомнение.

– Только не против четырех ударных флотов. Плазменным оружием у Иллиона аспайры добивались в среднем одного попадания в залпе. Но там их было вчетверо меньше!

– При таком темпе огня мой флот сметут задолго до того, как мы доберемся до цели, – поддержал начальника Масори. – Фрегаты, составляющие основной костяк нашего флота, вряд ли перенесут больше трех попаданий, причем уже после первого я не гарантирую сохранение их боеспособности. Не говоря уже о старых галошах Резервного флота!

Аш-Шагури еще раз пробежалась глазами по списку кораблей. Военные были правы, им катастрофически не хватало линкоров, способных какое-то время выдержать попадания. Хотя…

– Оуэн, мы можем ускорить введение в строй новых кораблей?

Насколько она помнила из докладов, на верфях возле Луны и Марса спешно достраивались тринадцать крупных кораблей. Линкоров, линейных и тяжелых крейсеров. Новейших, вооруженных дальнобойными протонными излучателями и способных на короткое время нивелировать преимущество аспайров в ускорении.

Но министр обороны развеял ее надежды одной фразой:

– За пару недель? Боюсь, не получится, госпожа президент. Из тяжелых кораблей только один имеет стадию готовности девяносто процентов, остальные и вовсе в процессе монтажа главного калибра. Если только фрегаты, несколько из них имеют стадию готовности девяносто восемь процентов.

– Подготовьте мне краткий доклад по ситуации на верфях, – остановила его аш-Шагури. – И расшифруйте в нем эти ваши стадии готовности.

– Да, госпожа президент, – склонил голову Оуэн.

Наливая стакан минеральной воды, аш-Шагури сделала небольшую паузу, приводя мысли в порядок. На нее навалилось столько проблем, сколько ее предшественникам на посту не снилось и в страшных снах. Одна проблема тянула другую, та – третью, и не было им конца и края.

Допив воду, аш-Шагури переключила свое внимание на Масори.

– Адмирал, какова ситуация в системе Юпитера?

Тот подобрался, сразу став похожим на себя прежнего, и начал доклад:

– Контр-адмирал Фримантль, комендант «Скапа Флоу», предложил устроить засаду и атаковать конвой заправщиков в момент забора водорода из атмосферы Юпитера. В случае успеха этой операции мы можем задержать противника на несколько недель. Уничтожение танкеров заставит аспайров экономить рабочее тело и увеличит их подлетное время к Земле.

– Это реально? – спросила аш-Шагури.

Она заметила, как переглянулись Оуэн с Масори, как в глазах адмирала проскочила искра сомнения, но ответил он вполне уверенным голосом:

– Данный сценарий вполне возможен, госпожа президент. Заправка в атмосфере газового гиганта наиболее вероятна. Аспайры потратили часть рабочего тела на межзвездный перелет, а в бой лучше идти с полными баками.

– Понятно, – кивнула аш-Шагури и, подумав, уточнила: – А если они двинут к Юпитеру все корабли?

– Невыгодно! – замотал головой Масори. – Лишние траты рабочего тела! Плюс высокая радиация в поясе Ван Алена. Ни один здравомыслящий человек не полезет туда, где можно нахвататься радиации!

Аш-Шагури запрокинула голову и коротко рассмеялась.

– Вы забываете, Масори, что к нам прилетели не люди. – Она резко прекратила смеяться и спокойно продолжила: – Впрочем, план мне нравится. Действуйте!

– Слушаюсь, мэм!

Аш-Шагури оперлась локтями на стол.

– Можете быть свободны, адмирал. Оуэн, – позвала она министра обороны, когда прекратилась трансляция с «Сан-Диего». – Объявляйте мобилизацию гражданских кораблей и подготовьте план по их вооружению.

– Но у меня нет таких полномочий, госпожа президент! – Оуэн выглядел несколько ошарашенным.

– Уже есть, министр, – холодно улыбнулась аш-Шагури. – Солнечная система на осадном положении, сегодня я отдам соответствующие распоряжения. Вы можете распоряжаться всем, что у нас есть. Мобилизуйте гражданских, экипажи вместе с кораблями!

Несколько секунд Оуэн подбирал слова, на лице его читались смятение и неуверенность.

– Госпожа президент, это будет пушечное мясо! На гражданских кораблях нет ни брони, ни противоракетных систем, а их двигатели не рассчитаны на высокие ускорения!

– Зато они отвлекут на себя часть огня, министр. – Аш-Шагури говорила очень тихо, почти шептала. – Мы должны остановить аспайров любой ценой, потому что иначе человечество погибнет! Действуйте, Оуэн, всю ответственность я возьму на себя!

Она сидела, все еще красивая, несмотря на прожитые годы, но даже брошенный мельком взгляд позволял заметить, как нелегко дались ей эти слова. Ни за три года на нынешнем посту, ни за четверть века в политике ей еще не приходилось подписывать массовых смертных приговоров. А реакция Оуэна четко дала понять, каковы у мобилизованных шансы выжить в эскадренном сражении. Но выбора действительно не было. Любой переоборудованный грузовоз мог стать той песчинкой, что склонит чашу весов на сторону человечества.

– Выполняйте, Оуэн! – уже более жестко приказала она.

– Да, госпожа президент, – неохотно подчинился Оуэн.

– Вы свободны.

Министр встал, коротко поклонился, коснувшись подбородком груди, и, развернувшись, вышел в услужливо открывшуюся дверь. Аш-Шагури осталась в зале одна. Чертовски хотелось спать или хотя бы принять горячий душ, смыть накопившуюся за двое суток усталость.

– Госпожа президент! – На пороге появился бессменный Жак, как всегда свеженький и подтянутый. – Представители СМИ ждут вас в малом зале.

– Я скоро буду. – Аш-Шагури встряхнулась, прогоняя усталость. Рабочий день продолжался.

Встречу с журналистами она решила провести в Президентском дворце. В ее подземной резиденции не хватило бы места, чтобы вместить триста с лишним представителей СМИ. К тому же уставшей от серости подземных помещений Салии хотелось немного развеяться, пройтись под открытым небом, всласть подышать свежим воздухом. Потягиваясь и зевая, она влезла в вагончик метро, и за те пару минут, пока ее везли к дворцу, успела прикорнуть, не обращая внимания на вдавливающую в сиденье перегрузку. Умению засыпать при первой же возможности она научилась еще в юности, и способность эта частенько выручала ее, позволяя добирать недостающий сон во время перерывов или поездок.

Сегодня она воспользовалась обычным, медленным и комфортным лифтом, поднявшим ее на поверхность неторопливо, зато без зубодробительных рывков. На встречу она успевала, а если что, пару минут ее подождут.

В большом вестибюле со стеклянными стенами к ней тут же пристроились двое плечистых парней из Службы Безопасности, еще один что-то пробормотал в коммуникатор и вышел наружу, поджидая президента у дверей. За годы правления аш-Шагури привыкла к их молчаливому присутствию, охрана сопровождала ее всюду, стоило только покинуть рабочий кабинет. Удавшееся покушение на Альфреда Коула заставило во многом пересмотреть подходы к безопасности первых лиц государства. Например, меньше полагаться на электронные системы – президента Лиги тогда застрелили из старомодного порохового пистолета, в упор. Датчики не разглядели оружия, в котором не оказалось ни единой электрической схемы. Бессилен оказался и рентген – пистолет, который убийца бросил под ноги своей жертве, был целиком изготовлен из пластика.

После того убийства и началось восстание на Большом Шраме. Коул слыл сторонником жестких мер, и, убрав его, сепаратисты рассчитывали получить некоторую передышку. Не вышло. Тогда, двадцать четыре года назад, аш-Шагури только начинала карьеру политика, став самым молодым сенатором нового времени. Она улыбнулась, вспомнив провал переговоров и две недели, проведенные заложницей в особняке одного из лидеров восстания. Как там звали бравого капитана-десантника, руководившего ее освобождением? Демин? Салия коротко рассмеялась, вспомнив ту давнюю историю, но в смехе ее промелькнула легкая грусть. Одно время она даже жалела, что капитан тот оказался женат. Кто знает, кто знает…

На улице уже стояла полуденная жара, не помогала даже близость океана. Полдень на экваторе даже в ноябре мало кому приходится по вкусу. Пот высыхал моментально, едва успев выступить. Обмахиваясь рукой, Салия ускорила шаги в стремлении поскорее покинуть улицу.

К счастью, на солнцепеке она оставалась недолго, метрах в десяти от входа уже стояла припаркованная машина с гостеприимно распахнутой дверью. Окунувшись в кондиционированную прохладу салона, аш-Шагури бросила водителю:

– В пресс-центр.

«Лотус» тронулся плавно, словно управляемый автоматом. До пресс-центра, построенного на скалистом океанском берегу, они добрались за пару минут, и Салия, поморщившись, снова выбралась на солнцепек.

Пресс-центр построили около четырехсот лет назад, и сегодня его стеклянный, сияющий под солнцем куб смотрелся анахронизмом. За прошедшие века дворцовый комплекс не единожды перестраивали, но по странному стечению обстоятельств архитекторы каждый раз обходили пресс-центр своим вниманием. Хотя его Салия перестроила бы в первую очередь. Простой куб из затемненного стекла, без изысков и украшений, совершенно выпадал из общего ансамбля дворца.

Скрывшись от солнечных лучей, Салия отпустила телохранителей и немного постояла, дожидаясь, пока восстановится учащенное жарой дыхание. В вестибюле пресс-центра сегодня было довольно многолюдно, но сотрудники службы безопасности тут же оттеснили толпу от президента. Аш-Шагури послала дежурную улыбку в сторону камер, приветственно взмахнула рукой:

– Здравствуйте, господа! Пока никаких заявлений, всю информацию вы сможете получить в пресс-службе правительства.

Толпа разочарованно загудела, но президент уже шла через вестибюль, к дверям в Малый зал. Там ее ждали более важные фигуры средств массовой информации, нежели мелкая сошка из вестибюля. Короли разговаривают с королями, а не с их свитой.

Двери перед ней распахнули двое рослых мужчин, эта часть дворцовых традиций особенно нравилась Салии. Она всегда предпочитала людей автоматам, как и большинство ее сограждан. Может, поэтому даже в дешевых забегаловках часто встречались официанты-люди. Хозяева предпочитали тратиться на зарплату, вместо того чтобы держать дешевых в обслуживании роботов. Душевную теплоту не подделать никакими техническими уловками.

Малый зал тоже оказался изрядно заполнен народом. Некоторых людей из передних рядов аш-Шагури знала лично, других частенько видела на новостных серверах инфосферы. Сегодня здесь собрались почти все столпы журналистики Солнечной системы. Полторы сотни самых влиятельных персон средств массовой информации.

Когда она вошла, люди в зале замолчали. Внеплановая пресс-конференция во все времена означала, что произошло нечто очень важное, и сейчас журналисты и хозяева медиаконцернов судорожно гадали, что именно смогло ускользнуть от их недремлющего ока.

Аш-Шагури прошла за трибуну и, окинув собравшихся внимательным взглядом, начала без долгих предисловий:

– Здравствуйте, дамы и господа! У меня очень мало времени, поэтому я буду говорить кратко. С сегодняшнего дня Земля находится на осадном положении.

По залу прокатился удивленный гомон. Президент дала журналистам несколько секунд на осмысление сказанного и следующей фразой вызвала настоящий шок:

– Да, да, вы не ослышались. Двадцать шесть часов назад в Солнечную систему вошел вражеский флот. – Она оглядела лес взметнувшихся рук и усилила напор: – Оставим вопросы на потом! Я собрала вас для другого.

Дождавшись, пока зал успокоится, аш-Шагури продолжила:

– Господа, надеюсь, что сказанное сейчас не покинет стен этого зала. На входе у вас изъяли записывающую аппаратуру, и после конференции с вас возьмут подписку о неразглашении. Я не собираюсь тратить свое драгоценное время, расписывая вам последствия утечки информации. Все очень серьезно, господа журналисты!

Сидящий во втором ряду пожилой мужчина в дорогом костюме все же осмелился ее прервать:

– Госпожа президент, ваше распоряжение противоречит закону о свободе слова – основе нашего общества!

Динамик в левом ухе аш-Шагури негромко прошелестел: Ли Дайсон, глава «Вивенди Юниверсал». Неудивительно – входящие в «Вивенди Юниверсал» СМИ всегда выступали на стороне оппозиции нынешнему кабинету.

– Господин Дайсон, в связи с угрозой мы временно приостанавливаем действие основных свобод. И в первую очередь это касается свободы слова, нам не нужны массовые беспорядки и паника. Правительство будет пресекать утечку информации, не останавливаясь ни перед чем! Медиакорпорация, рискнувшая нарушить запрет, будет лишена лицензии, а непосредственные виновники пойдут под суд по законам военного времени! Вам понятно?

Дайсон оторопело кивнул:

– Да, но…

– Никаких «но», с сегодняшнего дня каждый бит передаваемой вами информации сначала будет проверен службой безопасности. Я не хочу повторения правительственного кризиса двухлетней давности, когда записи торговца попали в топ-лист новостных сайтов!

Владелец «Вивенди Юниверсал», немного придя в себя, возмущенно спросил:

– И что вы прикажете сообщать нашим читателям?

– Всю необходимую информацию вам предоставят в пресс-службах правительства и Министерства обороны. И я очень рекомендую вам воздержаться от цитирования неофициальных источников.

Поняв, что повторяется, аш-Шагури перевела разговор на другую тему:

– Мне нужно ваше содействие, господа. Не стану скрывать, ситуация критическая. Мы не ожидали вторжения аспайров в Солнечную систему, и скорее всего нам не удастся их остановить.

К ее удивлению, в зале стояла тишина: вместо того чтобы разразиться шквалом вопросов, журналисты молчали, видимо стараясь запомнить сказанное. Аш-Шагури заметила лишь несколько искаженных страхом лиц, но даже испуганные журналисты продолжали слушать.

– В сложившейся ситуации мы примем все меры, чтобы максимально полно использовать оставшееся время для сохранения научного и производственного потенциала Земли. Как вы понимаете, паника существенно сократит наши возможности. Поэтому я прошу вас освещать сложившуюся ситуацию так, чтобы не допустить возникновения панических слухов. Взамен правительство и я лично обещаем вам и вашим семьям эвакуацию на одну из развитых колоний.

Они все еще молчали, но по их лицам аш-Шагури поняла, что последние ее слова достигли цели. Несколько человек, доселе сверливших ее откровенно неприязненными взглядами, явно задумались. Президент предлагала спасение. В зале не было военных, но любой образованный человек в общих чертах догадывался, чем грозит орбитальная бомбардировка. Салия мысленно улыбнулась – теперь СМИ будут есть с ее ладони. Все примитивно просто, кнут и пряник. Вот только отказаться от такого пряника выше человеческих сил.

– Вы пытаетесь нас купить, госпожа аш-Шагури? – Чертов Дайсон никак не хотел угомониться.

Аш-Шагури втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Да, господин Дайсон, именно так. – Она вытянула в его сторону палец. – И если вы откажетесь продаваться, то «Вивенди Юниверсал» лишат лицензии на сетевое вещание быстрее, чем вы успеете продать свои акции! Хотите рискнуть?

Тот искоса бросил на нее полный злобы взгляд, но ничего не ответил. Аш-Шагури сделала про себя отметку приказать Службе Безопасности обратить на этого деятеля пристальное внимание. Опыт политика подсказывал, что хозяин «Вивенди Юниверсал» еще потреплет правительству нервы. Люди такого склада никогда не признавали своего поражения.

– Итак, господа, – аш-Шагури выпрямилась за трибуной, – я надеюсь, что все вы примете правильное решение. Именно от вас зависит, насколько сплоченными мы встретим эту страшную угрозу. Нам придется пойти на беспрецедентные шаги, чтобы выжить в сложившемся кризисе, что потребует полнейшей консолидации общества! Я повторю еще раз – ваши издательства должны обеспечить полную лояльность по отношению к правительству Лиги! Информация, подаваемая вами населению, должна предотвратить возникновение паники. Все наши ресурсы мы обязаны бросить на противодействие агрессору! И я прошу вашей помощи, господа!

Она замолчала, внимательно следя за реакцией зала. Журналисты переглядывались, несколько человек в левом углу о чем-то яростно спорили шепотом. Она предоставила им выбор, но даже самые ярые сторонники свободы слова, кажется, начинали понимать, что на самом-то деле выбора у них не было. Времена безраздельного владычества средств массовой информации закончились в тот миг, когда станция на Каллисто обнаружила финиш вражеского флота.

– На этом, я думаю, можно закончить.

Журналисты разочарованно загудели, но аш-Шагури была непреклонна.

– Понимаю, вы проделали долгий путь и рассчитывали совсем на другой разговор. Но у меня много работы, господа! Сейчас вас проводят в ресторан, а потом с вами встретится министр по делам колоний, господин фон Моргутен, который и сообщит интересующую вас информацию. До свидания, господа, и заранее спасибо за понимание!

Она привычно улыбнулась и вышла в распахнутые охраной двери. Зал за ее спиной взорвался какофонией яростных споров.

* * *

До самого вечера Анри как угорелый носился по фрегату. От кольцевых ускорителей протонов в боевом отсеке до злополучной сорок седьмой башни, ради осмотра которой пришлось натягивать пустотный комплект и выбираться наружу. Д’Амико не соврал насчет трех часов, ремонтная бригада заменила дефектные сервоприводы в рекордно короткие сроки. «Церам» был готов к походу и бою на сто процентов.

Именно там, после осмотра куполообразной башенки, зависнув в каком-то метре от серо-черной внешней брони «Церама», Анри впервые за весь этот сумасшедший день сумел на несколько секунд остановиться и перевести дух. Где-то там, далеко, скрытая пока Юпитером, приближалась необоримая сила. Сила, которую просто нечем удержать, которая атомным катком прокатится по Солнечной системе, превращая в прах следы человеческой цивилизации. А без метрополии предрешена судьба колоний. Неужели он один из последних людей смотрит на яркие полосы облачного покрова планеты-гиганта. Если они не сумеют остановить врага, тогда получится, что все бесчисленные поколения людей, которые страдали и созидали, любили и воевали, жили зря?!

Скрежетнув зубами, Анри с тоской посмотрел в сторону Солнца. Справа от светила плыла по неизменной траектории Земля. Планета, где он родился и где ему, похоже, уже не суждено окончить свои дни в глубокой старости. Тринадцать лет назад, юным романтиком поступив в Академию Военного флота, разве на такой конец он рассчитывал? В безнадежном бою, даже не сумев дотянуться до врага, погибнуть так же бесславно, как погибли его товарищи из Первого ударного. Погибнуть, не защитив семьи!

Это было страшнее всего. Те восемь миллиардов обитателей Земли в его сознании оставались некими призрачными, нереальными цифрами. Но жена, родители и старшая сестра с двумя подростками-сыновьями – они занозой сидели в памяти. И хотя им как родственникам военнослужащего полагалось место в государственном убежище, Анри не очень-то верил в способность убежищ защитить людей от ядерной бомбардировки. В том, что она состоится, никто не сомневался, не станут же аспайры штурмовать материнскую планету! Для этого не хватит никаких десантных подразделений, и значит, если они прорвутся на низкую орбиту Земли, то вывалят все, что есть на борту. А учитывая размеры прилетевших кораблей, бомб туда могло влезть очень много!

Почти километром правее, на дальнем конце причала, буксиры спешно цепляли к пришвартованному грузовозу кубики стандартных стотонных контейнеров. Теперь, когда война пришла в родной дом, было верхом глупости тратить драгоценные ресурсы на помощь колониям. Анри, конечно, не мог знать об отданном контр-адмиралом Фримантлем приказе опустошать объемистые склады «Скапа Флоу». Тот реквизировал гражданские транспорты и распорядился грузить на них все самое ценное еще до того, как с Земли пришли первые, полные непонимания и шока, сообщения. Решительность всегда была характерной чертой Фримантля. Возможно, именно благодаря ей героя операции у Большого Шрама назначили командующим базой флота. Пусть эта база и считалась по праву крупнейшей в Солнечной системе, все равно боевому офицеру подобное назначение – порой худшая из немилостей. Решительность хороша в войне, а не в мирное время.

Он был уже на полпути к кормовому шлюзу, когда в наушниках прорезался усталый голос капитана:

– Командному составу собраться в офицерской кают-компании через пятнадцать минут!

Анри едва удержался от удивленного возгласа. На его памяти Манн лично брался за микрофон считаные разы. А сегодня он делал это уже второй раз! В любом случае следовало поторопиться, капитан терпеть не мог опоздавших.

Едва дождавшись завершения шлюзования, Анри наспех сунул скафандр в стенной шкафчик возле шлюзовой камеры и, отталкиваясь от стен, спешно полетел к осевому коридору.

Корма отличалась от прочих частей корабля особенно узкими, часто изгибающимися чуть не под прямым углом проходами. На современном военном корабле не так много свободного пространства, и если снаружи трехсотметровый красавец-фрегат казался настоящим исполином в сумрачной броне, то попавшему внутрь открывалась совсем другая картина. Узкие норы коридоров, тянувшиеся на десятки метров, вечно задраенные люки, тесные лазы технических тоннелей… Во всей громаде фрегата для обитания людей предназначалось совсем немного места. Большую часть объема занимали баки рабочего тела, двигатели и разнообразное вооружение. А как в нем живется людям, конструкторов интересовало в последнюю очередь. В конце концов, за это военные космонавты и получали немалые деньги!

Единственным подобием простора мог порадовать разве что осевой коридор. Анри обожал невесомость и частенько выбирался в него в свободное от вахт время. Просто полетать или же погонять мяч в параболл, к которому пристрастился еще с курсантских лет. Обычно играли трое на трое, потому что большему количеству людей было бы тесно даже в осевом коридоре. А для параболла простора требовалось немало, иначе не избежать синяков и ушибов, ведь остановиться в невесомости человек может, либо отбросив что-то достаточно массивное, либо смачно впечатавшись в переборку. Конечно, если есть время, то можно изготовиться и сгруппироваться перед ударом. Именно для того-то и требовалось свободное пространство – чтобы игрок успел сгруппироваться.

Ближе к жилому модулю стали попадаться техники со «Скапа Флоу», которые вместе с корабельной инженерной службой спешно заканчивали подготовку фрегата к бою. На коммуникатор Анри в режиме реального времени поступала информация о состоянии корабля. И вот уже несколько минут все отметки успокаивающе сияли ровным зеленым цветом. После замены сервоприводов сорок седьмой башни боеготовность «Церама» достигла ста процентов.

Он вошел в «башню» жилого модуля и, чтобы сэкономить время, решил воспользоваться лифтом. К тому же физических нагрузок на его долю сегодня выпало предостаточно. Анри мысленно вознес хвалу безвестному изобретателю антиалка. Не сними лекарство похмелья, сегодняшний день запомнился бы сущим кошмаром. Предполетная проверка всех систем фрегата отнимала очень много сил, особенно когда все нужно было делать быстро.

Кают-компания «Церама» располагалась в «северной» башне, уровнем ниже жилых кают. Считалось, что за обедом можно обойтись без максимума притяжения. Якобы гораздо важнее оно в тренажерном зале и каютах, хотя, например, Анри предпочитал спать в невесомости. Когда тело парит, не касаясь обнаженной кожей даже самой нежной материи, сон особенно сладок. Главное – не забыть привязаться, иначе воздушными потоками тебя унесет к ближайшей вентиляционной решетке.

Он успел вовремя, войдя в офицерскую кают-компанию за пару минут до назначенного срока. Едва пройдя люк, Анри козырнул капитану и прошел к своему месту за длинным обеденным столом. Кают-компания, как и все большие помещения в жилом модуле «Церама», наглядно демонстрировала, что сидят они внутри не самого большого корабля. Но, не считая размеров, офицерская кают-компания выглядела точной копией всех прочих. Как говорится, если вы видели одну, вы видели их все. Это была окрашенная в светлые тона комната двадцать на десять метров, одну из стен которой занимала большая имитация окна. Сегодня в «окне» голубел замерший в мертвом штиле океан. Картину оживляли лишь несколько носящихся над самой водой чаек да смутное очертание скал на горизонте. Анри помрачнел: насколько он знал привычки капитана, такая мирная картинка означала очень и очень плохие новости. Хотя куда уж хуже!

Напротив стола, у ближней к входу стены, стояла пара бильярдных столов, столик для пинг-понга и чертовски дорогой синтезатор, настоящий «Стейнвей» в корпусе из полированного красного дерева. Тоже давняя традиция флота – экипажи боевых кораблей всегда получают только самое лучшее! Монотонность космоса требовала ярких интерьеров. Последняя роскошь довоенной поры, которую постарались втиснуть в скудные запасы пространства.

Большинство офицеров фрегата уже сидели за столом, отсутствовал лишь Фаррел, впрочем, за время полета к Юпитеру Анри понял, что главный инженер всегда приходит в самую последнюю минуту. При этом умудряясь никогда не опаздывать.

Сидящий во главе стола капитан Манн выразительно посмотрел на часы:

– Опаздываете, старпом?

Усевшийся было Анри подскочил снова:

– Инспектировал зенитную башенку на корме, сэр.

– Все в порядке?

– Так точно, сэр. Ваш корабль готов к бою!

Прежде чем капитан успел что-либо ответить, в распахнувшийся люк протиснулся Фаррел.

– Разрешите, капитан?

Моментально потеряв к Анри интерес, Манн отмахнулся:

– Садитесь, Беллар. – Он обратился к старпому: – Ну что там, Кирк?

Пройдя вдоль стола к бару, Фаррел не глядя набулькал себе полный стакан гранатового сока. Анри аж передернуло, он терпеть не мог эту кислятину. Главный инженер с блаженным лицом выхлебал стакан и протянул руку, чтобы налить еще. Но Манн нетерпеливо кашлянул, и Фаррел, с неудовольствием отойдя от бара, доложил:

– Проблемы с погрузчиками, капитан. Старина Сидней все силы бросил на загрузку транспорта, для нас ничего не осталось.

– Выхлоп им в задницу! – досадливо поморщился Манн – Какого черта они там грузят, Фаррел?

– Торпеды, сэр. Арсенал базы, сами понимаете, «Скапа Флоу» обречена.

От констатации очевидного факта капитана слегка перекосило, но, к своей чести, в руки себя он взял моментально:

– Понимаю. Понимаю и то, что торпеды понадобятся у Земли. Но, черт возьми, мы – боевой корабль, и не должны ждать очереди на погрузку!

– Я связывался с Фримантлем, сэр, – оправдываясь, торопливо добавил Фаррел, – он тоже все понимает. И даже извиняется, просит организовать загрузку собственными силами.

– Что? – возмутился капитан. – Он считает моих парней грузчиками?!

Слушая капитана, Анри никак не мог понять, о чем вообще они говорят. Какая погрузка? Погрузка чего? Не случись прилета аспайров, через сутки их эскадра должна была стартовать к Трое. Корабли полностью готовы к длительному полету, что еще нужно на них грузить?

Судя по удивленным физиономиям остальных, этот вопрос задал себе не только Анри. Капитан, уловив наступившую за столом тишину, жестом отправил главного инженера на место и обратился к собравшимся.

– Господа офицеры, сейчас вам все объяснят. – Он поднял голову вверх. – Комп, громкая связь с БИЦ.

– Выполнено.

– Сагатимори, – произнес Манн в пустоту, – конференц-связь с «Виконтом» и «Котлином» установлена?

Оператор внешней связи ответил почти моментально:

– Так точно, сэр. Пока в режиме ожидания, ждем капитана «Котлина».

– Сразу по готовности сообщите мне.

– Будет выполнено, капитан!

Манн удовлетворенно хлопнул по столу.

– Итак, господа, имею вам сообщить, что полчаса назад нами получена директива Генерального Штаба.

Подавшись вперед, Анри весь превратился в слух. То, что собирался сказать капитан, касалось каждого. Он собирался озвучить их судьбу.

Тем временем капитан со своей особой, отдающей садизмом усмешкой, которую за месяц полета успел изучить весь экипаж, замолчал, оглядывая замерших за столом офицеров. Замолчал ненадолго, но эти секунды по ощущению Анри тянулись долго, словно бесконечная зимняя ночь. Наконец Манн, горько улыбнувшись, заговорил:

– Перед нашей эскадрой поставлена задача задержать аспайров в системе Юпитера. Задержать любой ценой, выиграв как можно больше времени на подготовку обороны Земли.

Анри с трудом сдержал возглас удивления. Задержать полсотни кораблей силами трех фрегатов? Когда вчетверо меньшие силы аспайров разгромили семнадцать судов Первого ударного! Да их расстреляют, не снижая ускорения! На какое время удастся задержать нападающих – на десять минут?!

Судя по пронесшемуся легкому гулу, подобные вопросы возникли у всех собравшихся в кают-компании офицеров. Не нужно быть адмиралом, чтобы разглядеть самоубийственную глупость подобной попытки. Умирать столь бессмысленно Анри не хотел.

В ожидании, пока офицеры успокоятся, капитан Манн громко высморкался и пояснил:

– Думаете, как мы сможем их остановить? Вот именно проработкой этого плана мы сейчас и займемся. Как вам уже известно, нашу эскадру передали в оперативное подчинение «Скапа Флоу», и Фримантль уже приказал провести общее собрание офицерского корпуса. Мозговой штурм, если хотите.

Фаррел, уже успевший добраться до своего стула, пробормотал:

– Думай не думай, а шансов никаких.

На его беду у Манна оказался острый слух.

– Это кто там такой умный? Фаррел, вы? Ну-ка встаньте, лейтенант!

Побледнев, Фаррел вскочил на ноги:

– Сэр?

– Понимаете, в чем дело, лейтенант… – Голос Манна источал елей, но елей этот пробирал до самых костей. – Земля, как вы, может быть, догадываетесь, – это наша единственная надежда на выживание. Оставшись в одиночестве, колонии протянут недолго. А значит, мы должны отстоять ее, лейтенант, обязаны отстоять. И чем больше времени мы выиграем для Земли, тем лучше ее сумеют приготовить к обороне. И цена этого выигрыша значения не имеет, вам понятно?

– Так точно, сэр! – Фаррел суетливо попытался объясниться: – Сэр, я вовсе не это имел в виду. Я про то, что мы не сумеем задержать их. На мой взгляд, нам следует по кратчайшей траектории идти на соединение с Резервным флотом. Наши фрегаты очень пригодятся там, у Земли!

Немного смягчившись, но сохранив в голосе насмешку, Манн спросил:

– Вы считаете себя умнее адмирала флота Масори?

– Никак нет, сэр! – пошел на попятную Фаррел.

– Тогда сядьте, заткнитесь и ждите, пока вас спросят!

– Есть, сэр! – щелкнул каблуками Фаррел и с огромным облегчением плюхнулся обратно на стул.

Удовлетворенно потерев руки, Манн исподлобья оглядел замерших за столом офицеров.

– Отпечатайте у себя на лбу, господа. Подобных настроений, а тем паче разговоров я на борту не потерплю! Если нам прикажут сдохнуть, мы сдохнем вне зависимости от того, видим в этом смысл или нет! Если какая сволочь откроет в подобном ключе пасть при контр-адмирале Фримантле, я лично восстановлю на «Цераме» «закон о шлюзовании»!

По кают-компании пронесся очередной вздох изумления. «Закон о шлюзовании» применялся на старинных военных кораблях колоний Пояса, во времена Астероидной войны. Жившие в суровых условиях астероидных колоний шахтеры были людьми простыми: за серьезные дисциплинарные нарушения наказуемого просто помещали в шлюз и стравливали давление. И хотя сознание гасло секунд через десять, человек мог прожить в вакууме примерно полторы минуты. Если, конечно, не пытался задержать дыхание, – такая попытка обычно приводила к разрыву легких и довольно быстрой смерти. Но таких глупцов среди космонавтов не водилось.

Это было очень болезненное наказание. Когда в мягких тканях начинал образовываться водяной пар, тело распухало, и несмотря на то, что обычной облегающей одежде удавалось препятствовать этому, боль достигала пределов человеческой выносливости. А главное, повреждения от пребывания в вакууме почти всегда оставались обратимыми. Все так, но это же варварство!

На миг Анри испугался, что прокричал последние слова вслух. Капитан Манн уже зарекомендовал себя суровым командиром, и подобный выкрик с места без последствий не оставил бы. Но, поскольку на него никто не воззрился с удивлением, Анри понял, что сумел удержать возглас. Однако он остался при своем мнении, считая «закон о шлюзовании» недостойным цивилизованного общества. Даже в те годы во флоте Земной Лиги подобные наказания не практиковались! А флот Солнечной Лиги по праву считался преемником традиций старинного флота Земной Лиги.

Увы теоретически в особых ситуациях, на борту своего корабля капитан обладал абсолютной властью и вполне мог подвергнуть шлюзованию какого-нибудь наглеца. Ненадолго, секунд на двадцать – обычно этого хватало, чтобы остудить даже самые горячие головы.

– Сэр, запрос на конференц-связь с «Котлином».

– Отлично! Сообщите на «Скапа Флоу» и «Виконт». Мы готовы!

– Выполнено, сэр. «Скапа Флоу» готова начать через тридцать секунд.

– Начинаем! – Манн уселся на стул так, чтобы оказаться лицом к имитации окна.

Море в «окне» подернулось дымкой, быстро темнея, а когда дымка развеялась, «окно» открылось в кают-компании «Виконта» и «Котлина». Третий участок стены пока оставался темным, «Скапа Флоу» на связь еще не вышла.

Манн помахал рукой капитанам «Виконта» и «Котлина»:

– Оливер, Фредерик, день добрый.

Капитан «Виконта», сорокалетний, рано облысевший Фредерик Роум, махнул в ответ, а самый молодой из капитанов, едва миновавший середину четвертого десятка Оливер Перри печально уточнил:

– Ты уверен, что день добрый, Отто?

Манн сделал неопределенное движение, словно прося воздержаться от подобных вопросов при подчиненных, и Перри, кивнув, замолчал. Тогда Манн как ни в чем не бывало спросил у Роума:

– Ну что, Фред, надерем задницы нашим дорогим гостям?

– Уверен, что у них есть задницы, Отто? – угрюмо уточнил тот.

– Найдем!

Краем уха прислушиваясь к разговору капитанов, Анри разыскал глазами помятого Клайнена и еле заметно кивнул ему, приветствуя. Тот, вымотанный не меньше Анри, страдальчески скривился и дурашливо закатил глаза. Видно было, что похмелье у него сегодня выдалось не слабее того, что утром карало Анри. Что справедливо, ведь когда Анри покинул их веселую компанию, они как раз сняли девочек. Возможно, в эту ночь Клайнену и вовсе не удалось поспать.

Изображение с «Виконта» вдруг дернулось и потеснилось к левому краю «окна», уступая середину трансляции со «Скапа Флоу». Контр-адмирал Фримантль собрал свой штаб в главном конференц-зале базы, большом, похожем на амфитеатр помещении. Гравитация в амфитеатре отсутствовала, и сидящие пристегивались, чтобы не воспарить над стулом в присутствии самого Фримантля. Камера оглядела амфитеатр и сфокусировалась на коменданте базы.

Контр-адмирал Фримантль смотрелся довольно невзрачно. Худощавый мужчина чуть старше пятидесяти лет, с большой залысиной и блеклыми глазами навыкате. Он ничуть не походил на героя войны, и, может быть, именно внешность вкупе с его импульсивным характером и привели его к нынешнему назначению. То, что хорошо для войны, не очень-то помогает карьере в мирное время. Адмирал мирного времени обязан видом своим внушать уважение, а какое уважение может внушить задохлик весом не больше пятидесяти килограммов.

Как бы то ни было, за двадцать лет, прошедших после Большого Шрама, Сидней Фримантль не потерял своей знаменитой способности принимать быстрые и, что самое главное, верные решения. Но если у Большого Шрама его решение спасло два линкора, то здесь задача стояла иная. Ему требовалось каким-то чудом задержать продвижение вражеского флота к внутренним планетам Солнечной системы. Задача, на взгляд Анри, самоубийственная и невыполнимая в принципе.

Фримантль коротко склонил голову, приветствуя офицеров на всех трех кораблях.

– Здравствуйте, господа. Повод сегодняшнего совещания, я думаю, озвучивать смысла нет. Поэтому сразу перейдем к сути вопроса. Сорок минут назад я получил директиву Адмиралтейства, третью за сегодня, но, если честно, первую адекватную. Она отменяла предыдущую, которую я уже собрался было выполнять.

Контр-адмирал поставил локти на столешницу и сцепил руки в замок. Говоря о директивах Адмиралтейства, он заметно морщился, и, когда озвучил их, реакция его стала понятной.

– Я уж не знаю, какие провода перемкнули у наших славных адмиралов, но, кажется, в тупости Масори превзошел сам себя! У него не хватило мозгов внимательно прочитать мой доклад, ибо его первая директива требовала от нас перехватить и уничтожить вторгшиеся силы! Не знаю, о чем он думал, скорее всего, посчитал полсотни вражеских кораблей разведчиками, не иначе. Вторая директива пришла час назад, в ней говорилось о тотальной эвакуации Ганимеда, а все наличествующие силы, способные долететь хотя бы до Марса, предписывалось отправить к внутренним планетам. Это уже больше походило на разумный приказ, хотя для обеспечения эвакуации всего населения Ганимеда и Каллисто у меня банально не хватало пригодных для межпланетного перелета кораблей.

Расцепив руки, Фримантль тряхнул головой и спросил, обращаясь сразу ко всем:

– Вот как вы прикажете переправить на Землю восемьдесят с лишним тысяч человек? Даже если в гибернацию всех отправить да штабелями погрузить, места не хватит. Даже если дождаться прилета «Невады». – Он горестно вздохнул: – Вот с ней еще что делать?

Вопроса Анри не понял. Судя по всему, комендант говорил о пассажирском судне, но что именно он имел в виду? Фримантль же, словно услышав немые вопросы, пояснил:

– Пассажирский лайнер находится в неделе полета от нас. Рабочего тела у него хватит на торможение, на маневрирование, и даже запас останется. Но вот на полноценное ускорение в обратную сторону уже нет. После погашения скорости обратно он разгонится до двадцати пяти километров в секунду – сами понимаете, сколько ему придется ползти обратно. Он окажется в коридоре вражеского флота, когда тот двинется к Земле.

Со своего места поднялся Оливер Перри.

– Простите сэр, а в чем проблема? Или, – он замялся, – через неделю будет поздно?

Фримантль кивнул:

– Сейчас я ознакомлю вас с актуальной информацией с Каллисто, и вы сами все поймете.

Он дал знак кому-то за пределами поля зрения, и половина его экрана потемнела, превратившись в схематичное изображение системы Юпитера. Анри успел разглядеть темный шарик Ганимеда, и сразу после этого масштаб картинки стал уменьшаться. Когда Юпитер превратился в точку, а пространство заалело, визуализируя «красную зону» Солнечной системы, совсем близко от края этой зоны вспыхнуло ярко-алое пятнышко. Анри подумал об идиотском дизайне, о том, как они будут различать эту отметку, когда она войдет в зону солнечной гравитации. Подумал – и тут же забыл об этой мысли, полностью поглощенный происходящим на схеме.

Виртуальная камера сфокусировалась на пятнышке, приближая его, изображение рванулось, и пятнышко распалось на группу пятнышек поменьше. Которые, в свою очередь, превратились в схематические фигуры чужих кораблей. Те слегка мерцали, переливались, показывая этим неуверенность компьютера в правильной идентификации объектов. А в углу экрана зеленел столбик цифр: вектор, ускорение, текущая скорость. Анри наспех произвел расчеты, и результат ему не понравился. Выходило, что до торжественного прилета гостей в систему Юпитера оставалось…

– Через шесть дней они будут здесь, – опередил его Фримантль. – Их силы разделились на две неравные части, бо́льшая из которых разгоняется на четырех с половиной гравах. Вторая часть, немного отставшая поначалу, до сих пор продолжает ускорение и прибудет к нам практически одновременно с основными силами.

Он кивнул на мерцающие алые фигурки кораблей.

– Как вы видите, количество и примерный состав этой группы равен четырем флотам, аналогичным прибывшему к Иллиону. С небольшими дополнениями. Вот эти три похожих на трезубцы корабля с большей долей вероятности являются аналогами тех «линкоров», что в позапрошлом году уничтожили два наших крейсера в системе Каштуры.

Фримантль выпрямился – в тишине был явственно слышен хруст позвонков – и подытожил:

– Вот эту армаду нам с вами, господа, следует задержать. Есть какие-нибудь предложения?

Во всех трех кают-компаниях воцарилась напряженная тишина. Молчали все, молчали, не зная, что можно предложить. В их распоряжении было три фрегата, два старых монитора орбитальной обороны и три дивизиона такшипов – ну, если не считать внеатмосферных истребителей. А их можно не считать, приписанные к «Скапа Флоу» истребители не несли противокорабельного вооружения. Как такие силы могут затормозить продвижение четырех ударных флотов? Как?!

Фримантль, видя некоторое замешательство, ободряюще улыбнулся:

– Ну же, смелее, господа офицеры! Можете высказывать самые фантастические идеи и даже самые дурацкие. – Он вдруг посерьезнел. – Действенная стратегия в наших условиях наверняка покажется на первый взгляд идиотской.

– Простите, сэр, – поднялся со своего стула Манн. – А разве из Адмиралтейства не прислали хоть каких-то наработок, тактических планов? Чем-то же они занимались все это время!

С трудом удержав улыбку, Фримантль снова указал на мерцающие силуэты чужих кораблей.

– Вы думаете, кавторанг, что наше Адмиралтейство ожидало увидеть в Солнечной системе такие силы? И так скоро? – Он широко улыбнулся. – Да вы оптимист, кавторанг. Вам есть что сказать по сути озвученной мною задачи? Нет? Тогда присаживайтесь!

Побагровевший Манн уселся обратно, а Анри понял, отчего заслуженный герой конфликта у Большого Шрама оказался на своем нынешнем месте. Похоже, неумение ладить с людьми в равной степени сочеталось у него с тактическим гением и чутьем. Но этого гения мало для карьеры в флоте мирного времени. А уж врагов контр-адмирал наживал себе с легкостью!

– Итак, господа, ваши предложения? Или для начала мне стоит высказать свои? – Фримантль немного подождал. – Ну что ж, тогда для затравки начну я.

Видимо, столешницей ему служил экран терминала – контр-адмирал сделал по нему несколько молниеносных пассов руками, и на экране произошли некоторые изменения. Камера откатилась обратно к Юпитеру, выбрав масштаб так, что орбита Ганимеда прошла по самому краю экрана.

– Для начала хочу отметить, что удар в лоб бессмыслен, это понятно даже последнему гардемарину. Имей наши корабли сходные с аспайрами разгонные характеристики, можно было бы поиграть, маяча за границами дальности стрельбы, но при их тяговооруженности, боюсь, этот замысел не пройдет. Они быстро догонят и откроют стрельбу с запредельных для нас дистанций.

Фримантль сфокусировал картинку на Ганимеде, увеличив ее настолько, что спутник занял весь экран и стал различим вытянутый силуэт парящей над ним «Скапа Флоу».

– У нас есть некоторые преимущества, господа. Аспайры крайне удачно для нас вышли из прыжка в тот момент, когда Ганимед и ваши корабли скрыты от них диском Юпитера. Так что если в составе экипажей у аспайров нет ясновидящих, то они и не подозревают о нашем присутствии!

– Вы предлагаете засаду, сэр? – снова вылез вперед Перри.

Фримантль благосклонно кивнул.

– Вы правильно меня поняли, кавторанг. Единственный способ причинить им заметные неудобства – это атаковать внезапно, из засады.

Манн сделал такое движение, будто порывался встать, но передумал. Движение это от Фримантля не укрылось.

– Вы что-то хотели сказать, кавторанг?

– Сэр, укрыться за Ганимедом не получится, у них в достатке кораблей, чтобы выслать вперед разведку. К тому же, даже если они нас прошляпят и подпустят на пистолетный выстрел, у нас все равно не будет больше одного залпа… Нас уничтожат быстрее, чем орудия успеют перезарядиться.

– Это если атаковать сам флот.

– Простите? – не понял Манн.

Фримантль потянулся, снова хрустнув позвонками, и принялся объяснять. Похоже, план у него уже имелся, и было непонятно, зачем он вызвал на совещание офицеров?

– Из сражения в системе Каштуры, господа, мы можем сделать несколько выводов. Во-первых, как вы помните, те два линкора аспайров, уничтоженные нашими крейсерами, в момент обнаружения прикрывали крупный корабль на низкой орбите газового гиганта Каштура-два. А поскольку их двигатели по принципу работы схожи с нашими, то отсюда мы можем сделать вывод, что им, так же как и нам, требуется рабочее тело. И что в походных условиях они собирают водород из верхних слоев атмосферы газовых гигантов. Вы понимаете, к чему я клоню?

Анри, пытавшийся уловить смысл в запутанных объяснениях адмирала, машинально помотал головой, краем глаза заметив, как его движение повторили еще несколько человек. Фримантль досадливо поморщился, словно печалился о судьбе, окружившей его идиотами, и медленно, чуть не по слогам, разъяснил:

– Атаковать нужно их заправщики! Вы думаете, они просто так идут к Юпитеру? Как бы не так, господа! Им нужно пополнить здесь запасы рабочего тела перед рывком к внутренним планетам.

Молчавший доселе Роум неуверенно поднялся со стула.

– Сэр, заправщики пойдут в составе флота, а перехватить их при самой процедуре забора водорода нереально. Нас обнаружат задолго до того, как они опустятся в верхние слои атмосферы.

– Именно за этим я вас сегодня и собрал. Придумайте, как вы сможете избежать обнаружения.

Во всех трех кают-компаниях и в зале на «Скапа Флоу» пронесся легкий гул. Офицеры возбужденно переговаривались, до Анри долетали отрывки их фраз, но сам он хранил молчание. В голове вертелась лишь одна невразумительная идея прикинуться мирным конвоем. Понимая всю абсурдность такого предложения, Анри молчал, пытаясь вычленить из общего гула и гомона хоть одну умную мысль. И был поражен, услышав, как один из офицеров «Виконта» озвучил его мысль один в один, предложив замаскировать фрегаты под сухогрузы и лечь в дрейф. Предложившего тут же подняли на смех, объяснив, что простое отключение активных сенсоров не поможет, их все равно обнаружат с запредельной для ведения огня дистанции и уничтожат просто так, из банальной осторожности.

– А если укрыться за одним из внутренних спутников? За той же Метидой, например. – Голос Клайнена на миг перекрыл гомон, и этого оказалось достаточно. Идея действительно лежала на поверхности и обладала рядом преимуществ. Если бы не одно «но», на которое Клайнену тут же указали.

– Два возражения, первый лейтенант, – отрезал Фримантль. – Во-первых, Метида лежит глубоко внутри радиационного пояса, а во-вторых, любой идиот проверит спутник, рядом с которым пройдет траектория заправщика.

– Сэр, если операция продлится четверо, пусть пятеро суток, то есть шанс отделаться легкой, максимум средней степенью лучевой болезни.

Анри смотрел на Клайнена и поражался, как спокойно тот рассуждает о лучевой болезни. Словно о насморке. А вот лицо Фримантля выражало совсем другие чувства. Контр-адмирал пребывал в глубокой задумчивости.

– Метида, значит… – Он шумно почесал плешь и спросил, глядя в пустоту: – Комп, расстояние от Метиды до верхних слоев атмосферы Юпитера?

– Пятьдесят шесть тысяч сто шестьдесят восемь километров, – тут же отозвался главный компьютер «Скапа Флоу».

– Хм… – на сей раз молчание адмирала длилось несколько дольше. – Для забора водорода они наверняка выйдут на экваториальную орбиту, это энергетически выгодно. Тогда вы почти сразу окажетесь на дистанции действенного огня. Вопрос в другом – как сохранить ваше инкогнито до огневого контакта? – Фримантль повысил голос: – Думайте, господа офицеры, думайте!

Он встал и нервно заходил по аудитории. Камера продолжала держать его в фокусе, и оттого складывалось дикое впечатление, будто изображение в «окне» сошло с ума. При таком качестве экрана мозг считал картинку реальностью, и от мельтешения начинало мутить даже тренированных военных космонавтов. Уж слишком быстро двигался нервный, столь непохожий на обычного старшего офицера, Фримантль. А он даже в движении продолжал говорить:

– От ваших идей зависят не только ваши жизни и жизни ваших подчиненных. От того, на какое время вы сумеете задержать врага, будет зависеть, насколько успеет приготовиться к обороне Земля! Жизни ваших жен и детей зависят от этого, господа офицеры!

Вспомнив о жене, Анри прикусил губу. Она сейчас там, одна, за много миллионов километров от него, и она еще ничего не знает о надвигающейся беде! Наверняка правительство, чтобы предотвратить панику, будет скрывать прилет аспайров до последнего. Может быть, даже до тех самых пор, пока не запылают в небе над Землей зарницы ядерных взрывов. И он не в силах, не вправе предупредить ее! Проклятье!

– Можно замаскировать корабли под естественный рельеф на Метиде. – Смутно знакомый голос вырвал Анри из бездны самоуничижения. Он вскинулся, ища говорившего, и не обнаружил – голос шел с той части экрана, где шагал взбудораженный Фримантль. – Не думаю, что у аспайров есть точные карты этого спутника.

Фримантль остановился при первых же звуках этого голоса. Похоже, он знал обладателя этого сочного, густого баритона.

– Алекс, ну наконец-то! Я уже и не надеялся тебя сегодня услышать.

– Я не привык торопиться с высказыванием собственного мнения, господин контр-адмирал.

– Не скромничай, Алекс, не скромничай! – Фримантль приблизился к говорившему, и в камеру попал старый знакомец Анри из отеля, капитан третьего ранга, на сей раз облаченный в летный комбинезон со сложенным шлемом. Скорее всего, как и все прочие, на совещание комдив попал сразу с экстренной проверки своих такшипов. Судя по тону, с которым к нему обращался комендант базы, знакомы они были чертовски долго. Возможно, еще до подавления сепаратистов на Большом Шраме. Но если Фримантль обращался к комдиву почти панибратски, то кап-три, наоборот, во всем придерживался буквы устава.

– Да я и не скромничаю, просто вы, господин контр-адмирал, зашли не с той стороны. Прежде чем решать вопрос с маскировкой, нужно придумать, что делать с радиацией.

Даже здесь, на Ганимеде, лежавшем в миллионе километров от Юпитера, уровень радиации составлял в среднем восемь рентген в сутки. И при углублении в радиационный пояс уровень радиации становился все выше. Уже возле Европы дозиметры показывали двадцать два с половиной рентгена в час, а возле внутренних спутников… Анри постарался припомнить, но в памяти всплывали какие-то уж совсем фантастические цифры. В любом случае человеку, чтобы заболеть, хватало ста рад, а при тысяче, несмотря на достижения медицины, смертность до сих пор составляла почти десять процентов. Получившего же облучение больше двух с половиной тысяч не могло спасти уже ничто.

– Ничего страшного, выживете! – жестко отчеканил Фримантль. – Ставки слишком высоки!

Защита на кораблях позволяла углубляться в радиационный пояс Юпитера довольно далеко, например к Ио. Но уровень радиации у внутренних спутников был несоизмеримо выше! Конечно, если временно переселиться из жилого модуля во внутренние помещения, в радиационное убежище, то не очень долго можно продержаться и там. Так что адмирал был по-своему прав.

Но капитан третьего ранга Попов в ответ на это лишь покачал головой:

– Сэр, там, где парни на фрегатах отделаются облысением и рвотой, мы за сутки словим смертельную дозу.

Фримантль нервно закусил губу:

– Дьявол побери твои такшипы! Что предлагаешь?

– Мне нужно переговорить с парнями, сэр.

– Так говори! Алекс, чего ты ждешь?

– Вашего приказа, сэр!

– Действуй!

– Есть, сэр! Разрешите воспользоваться коммуникатором?

– Действуй! – почти прорычал Фримантль.

Он снова повернулся к камере.

– Не молчите, предлагайте! – Желваки на лице коменданта «Скапа Флоу» заходили так, что Анри всерьез забеспокоился за сохранность его зубов. Он понимал адмирала, ему самому лишь с огромным трудом удавалось держать себя в руках. Да и побледневшие лица сидящих рядом говорили сами за себя. Предстоящее им могло напугать даже самого смелого человека. Шансов выжить у них практически не оставалось, и в строю их удерживала лишь ничтожная вероятность причинить захватчикам вред. Но куда сильнее, чем за себя, Анри глодал страх за близких. За тех, кто до сих пор находится в неведении относительно сложившейся ситуации. Как же им сообщить?

С легким сомнением в голосе слово взял Манн:

– А может, использовать в качестве носителей такшипов наши фрегаты? Потеснимся уж, пустим мужиков к себе. До Метиды как-нибудь дотащим, а как до драки дойдет, экипажи переберутся к себе. Не думаю, что драка будет долгой. Тут или мы их, или они нас.

– Хреновая идея, Отто, – тут же вскочил Перри. – Мы не приспособлены к буксировке такшипов.

– Приварим крепления, пойдем малой тягой, – отмахнулся Манн. – Способ найти можно!

Прислушивавшийся к ним Фримантль помотал головой.

– Не успеем, через одиннадцать часов Ганимед выйдет из-за Юпитера, и нас увидят с приближающихся кораблей. А мне хотелось бы сохранить в тайне ваше присутствие в системе. Максимум через десять часов вас не должно быть на орбите Ганимеда!

– Дистанционное управление! – не сдавался Манн.

К всеобщему удивлению, Перри идея понравилась.

– А в этом что-то есть! Сколько на «Скапа Флоу» такшипов, господин контр-адмирал?

– Три дивизиона, – вместо Фримантля ответил Манн. – Двадцать четыре машины триста пятой серии. Из тех, что сняли с «Фон Брауна» перед его вылетом на Новый Авалон. Плохо следите за обстановкой, господин кавторанг.

На сей раз Перри промолчал, Манн срезал его мастерски. Три дивизиона такшипов триста пятой серии были заменены на «Фон Брауне» новейшей, триста седьмой моделью. А ветеранов оставили на «Скапа Флоу». Тащить их за полсотни световых лет было просто не на чем, транспортная система Лиги и так работала на износ, пытаясь справиться с возросшим грузопотоком. С начала войны в строй ввели полдюжины новых межзвездных грузовых кораблей – раз в пять меньше необходимого.

– По восемь машин на фрегат. Хм… – задумался Фримантль. – Кавторанг Манн, сколько каналов управления сможет выдержать ваша система связи?

– На восемь машин гарантированно, сэр! – отчеканил Манн. – Не в бою же, помех никто не ставит!

– Добро. – Фримантль снова подошел к Попову: – Алекс, слышал?

– Так точно, господин контр-адмирал. Идея стоящая, если до боя мы останемся на фрегатах, то шанс есть.

– Ну и славненько, еще одной бедой меньше. – Адмирал вытер вспотевший от накала эмоций лоб. – Алекс, ты говорил про какой-то рельеф?

– Так точно, господин контр-адмирал. Поскольку карт рельефа у аспайров наверняка нет, то может сработать маскировка следующего рода. Фрегаты опускаются на Метиду, при ее практически нулевом тяготении это реализуемо, а потом их накрывают металлизированной пленкой. Метида – это железоникелевый обломок, по отражательной способности пленка на его фоне выделяться не будет. Да и цветом сольется, она тоже серая.

Прикинув характеристики материала, Анри согласился с Поповым. Эта тончайшая, очень легкая пленка применялась для создания огромных радарных полей. Там, где флоту требовалось, не привлекая внимания, собрать информацию, применялись пассивные радары. Обычно несколько истребителей растягивали тончайшую, почти невидимую проволоку, на которую, как на каркас, укладывались сотни квадратных километров пленки. Пассивным радарам требовались антенны воистину циклопических размеров, каждый ударный флот мог выстроить пару-тройку таких полей, а значит, на каждой крупной военной базе обязательно имелся запас необходимого материала.

Несколько секунд простояв в раздумьях, Фримантль обратился с вопросом к капитанам фрегатов.

– Сумеете посадить на Метиду ваши лоханки?

Те думали гораздо дольше, и по лицам их становилось понятно, что адмирал своим вопросом поставил их в тупик. Никто и никогда не сажал фрегаты на небесные тела, даже на такие крошечные, как Метида. Пусть при тамошней гравитации весу во фрегате не наберется и ста тонн, масса его останется при нем. И любой неосторожный импульс впечатает трехсотметровую тушу фрегата в железоникелевую твердь, сомнет корпус как мягкую жесть.

Первым рискнул ответить Перри, да и он долго мялся, не будучи до конца уверенным в своих словах.

– Если удастся найти достаточно ровную площадку… – Он замолчал, снова погрузившись в раздумья.

– Площадку организуем! – повеселевшим голосом пообещал Фримантль – Всего-то нужна долина километров пять в поперечнике.

– Пять мало, хотя бы десять, для запаса, – поправил его Перри. – Первый-то будет садиться куда захочет, а вот остальные куда останется.

– Комп, – Фримантль поднял голову, – проверь рельеф Метиды. Нужна ровная площадка диаметром от десяти километров.

– Необходимо уточнение, сэр. – Бортовой компьютер «Скапа Флоу» говорил бархатным сексуальным женским голосом. – Какова максимальная высота рельефа на требуемой местности.

– Сколько, кавторанг? – перенаправил вопрос Фримантль.

– Думаю, неровности в пять-шесть метров мы игнорируем, – после короткого раздумья ответил Перри. Два остальных капитана кивками выразили согласие, и внимательно следивший за их реакцией Фримантль внес уточнение:

– Комп, высота рельефа до пяти метров.

– Выполнено. Обнаружено семь требуемых участков поверхности.

– Комп, выведи на экран модель Метиды и укажи на ней обнаруженные участки.

Ближайший к газовому гиганту спутник чем-то походил на нечищеную картофелину, утолщенную с одного конца. Имея размеры шестьдесят на сорок километров, картофелина эта совершенно терялась на фоне полосатого исполина Юпитера. Располагаясь в самой глубине радиационного пояса, спутник этот оставался вне зоны интересов человечества. По крайней мере, до этого дня Анри ни разу не видел очертаний планетоида, что красовался сейчас на экране.

– Комп, что находится у нас на Метиде? – поинтересовался Фримантль.

– В настоящее время на Метиде действует автоматическая станция наблюдения за Юпитером. Станция размещена на обращенной к Юпитеру стороне спутника и функционирует в штатном режиме.

– Комп, у тебя есть в памяти упоминания о высадках человека на Метиду?

– Ответ отрицательный. Уровень радиации на поверхности Метиды в среднем составляет семьсот пятьдесят рентген в час, что значительно превышает существующие нормы безопасности.

– Значит, будем первыми, – мрачно пошутил Манн. Анри покосился на своего капитана и, увидев его выражение лица, понял, что Манн испуган, но изо всех сил старается этого не показать. При всех недостатках, Отто Манн оставался хорошим офицером – даже присмотревшись, страх можно было заметить лишь в самой глубине его глаз. И все-таки он боялся – как и они все. Оснований для страха имелось предостаточно.

– Все это хорошо, сэр, – поднялся с кресла кавторанг Роум. – Только как мы закроем пленкой такую площадь?

– А зачем я вас всех собрал? – ответил вопросом на вопрос Фримантль. – Придумайте! Смелее, смелее, господа офицеры!

– При той гравитации, наверное, можно вручную, – предложил незнакомый Анри второй лейтенант с «Виконта». – Но понадобятся противорадиационные скафандры.

– Чушь! – тут же отреагировал Перри. – Круг пленки такого диаметра будет весить не меньше пятнадцати тонн! Веса там нет, но инерцию ты никуда не денешь!

– Не смущайте младших офицеров, кавторанг! – громыхнул Фримантль и обратился к севшему уже лейтенанту: – Продолжайте.

Тот снова вскочил и отбарабанил:

– Если сварить пленку заранее в круг диаметром в десять километров, то потом этот тюк можно будет раскатать прямо на месте.

– Поподробнее!

– Ну… – замялся лейтенант.

Не дождавшись его ответа, Фримантль покачал головой:

– Что, неужели нет никаких идей?

– Какие идеи, сэр… – снова подал голос Перри. – Тюк с таким количеством пленки будет не очень велик, но как его вручную раскатать, вот в чем вопрос! Да еще в условиях ограниченного времени!

– В смысле? – переспросил Фримантль, но, прежде чем Перри раскрыл рот, сообразил: – Понятно, вы должны будете успеть, пока Метида остается под прикрытием Юпитера. Комп, период обращения Метиды?

– Семь часов четыре с половиной минуты.

– Понятно, значит, на все про все у вас пара часов. Не густо.

Времени и правда выходило в обрез. Два часа на то, чтобы подлететь, затормозить, суметь мягко коснуться поверхности, совершив первую в истории посадку крупного корабля на небесное тело, да еще умудриться укрыть всю эту конструкцию несколькими десятками квадратных километров пленки.

– Вручную не успеть, – вынес вердикт Фримантль. – Еще предложения?

– Простите, господин контр-адмирал, но сразу понятно, что вы не служили на такшипах. – С некоторой натяжкой нотки, звучавшие в голосе капитана третьего ранга Попова, можно было назвать иронией. – Пленку можно заранее растянуть несколькими такшипами, укрыть севшие корабли, сесть самим, а вот такшипы-то и укрыть вручную.

– Простите, сэр, – решился наконец Анри. – А не проще укрыть пленкой только фрегаты и такшипы? Зачем закрывать все плато?

К нему повернулись десятки напряженных лиц. Фримантль, глубоко вздохнув, разъяснил:

– Затем, капитан-лейтенант, что отражательные характеристики пленки все-таки несколько другие, нежели у материала, из которого сделана Метида. И если на поверхности будут небольшие участки, ощутимо отличающиеся от всех прочих мест, то это может показаться подозрительным. Впрочем, спасибо за идею! Нужно будет затянуть пленкой еще несколько участков Метиды, чтобы ваше укрытие не казалось уникальным. Успеете за два часа, Попов?

– Пока фрегаты садятся, мы всю Метиду упакуем, господин контр-адмирал, – подтвердил комдив, что-то помечая в своем коммуникаторе. Судя по количеству сделанных им записей, Попов конспектировал все предложенные варианты. Или просто проводил расчеты?

– Простите, господин адмирал, – вдруг встрял в разговор Фаррел.

– Слушаю, – повернулся к нему Фримантль.

– Пленка слишком однородна по своей структуре и по отражающей способности. Даже если ее альбедо и похоже по характеристикам на требуемые, такое большое пятно все равно будет смотреться на радарах подозрительно.

Фримантль задумчиво почесал бровь.

– Вы хотите сказать, первый лейтенант, что такая маскировка сделает нас заметнее?

– Так точно, сэр. Посудите сами – десятикилометровый круг, совершенно одинаковый по своим характеристикам что в оптическом, что в радиодиапазоне.

– Резонно, лейтенант. И что вы предлагаете?

– Можно попробовать рассчитать маскировочную окраску, сэр. И покрасить корабли так, чтобы они сливались с рельефом. Для беглого осмотра сойдет, а от тщательного сканирования не поможет и радарная пленка.

– В этом есть смысл. – Адмирал, доселе меривший шагами аудиторию, резко остановился. – Как думаете, господа офицеры?

Офицеры молчали, пытаясь прикинуть эффективность предложенной маскировки. Этот способ был более простым в исполнении, но обеспечивал относительную маскировку лишь в оптическом диапазоне.

– Я думаю, сэр, – подал голос Попов, – что можно попробовать оба способа. И закамуфлировать корабли, и загрузить пленку. Когда фрегаты сядут, один из моих корабликов проверит, насколько они заметны, и если все будет совсем уж печально, у нас еще останется время укрыть долину пленкой.

– Не все так просто, господа! – камера на «Скапа Флоу» дернулась, беря в кадр лысого толстяка с эмблемами интенданта.

– В чем дело, Джонстон? – приподнял бровь Фримантль.

– У меня на складе нет нужного количества краски, сэр.

– Проворовался? – прищурился Фримантль. – Насколько я помню, у нас тут запасов на целый ударный флот было. А теперь и на три фрегата не наберется?

– Простите, адмирал, а какого цвета обычно бывают военные корабли? – как ни в чем не бывало спросил интендант.

Фримантль, нужно отдать ему должное, понял сразу. Военные суда, чтобы они не бросались в глаза на фоне космоса, всегда красили в темные цвета. Зачем облегчать врагу наведение высоким альбедо? И потому вся краска, что имелась на складах базы, совершенно не соответствовала условиям Метиды. Она была черной!

– Я, конечно, могу дать запрос в гражданские сети, но простите, адмирал, я не уверен, что за оставшиеся часы успею найти необходимые десять тонн серой краски!

– Десять? – удивился адмирал.

– А как вы думаете, сколько краски уйдет на эти бандуры? – скривился интендант.

– Нам не нужно красить их целиком! – засмеялся Фримантль. – Несколько полос серой краски, несколько черной, компьютер подберет схему окраски. Серой понадобится пара тонн, не больше.

– Тогда кое-что я, наверное, добуду, – просиял толстяк. – Например, на оптовых складах Джекпота.

– Отлично! Всегда нужно искать самое простое решение! Оно обычно и бывает самым правильным. – Фримантль снова прошел к своей трибуне. – Осталось решить вопрос со связью.

– Сэр, это не вопрос. – На «Котлине» поднялся пухлый капитан-лейтенант с эмблемой связиста на левой стороне груди. – Три ретранслятора на стационарных орбитах Юпитера смогут постоянно держать Метиду в зоне прямой видимости. Ну а лазерную связь без прохода сквозь луч не обнаружить. Если выплевывать короткие кодированные импульсы, то их адресата никто никогда не определит.

– Добро, – кивнул адмирал. – Тогда вы там сидите тихо, как мышки, и получаете обновленные данные о ситуации каждые… предположим, четверть часа. Идет, капитаны?

– Лучше раз в десять минут, – попросил Роум. – Это не должно сильно увеличить нашу заметность, а оперативность поднимет на треть!

– Добро. Значит, с засадой определились. Будете сидеть на Метиде до тех пор, пока не получите сообщение о максимальном сближении с заправщиками. Потом даете полную тягу и стараетесь сократить дистанцию. Чем больше вы их завалите, тем дольше проторчат здесь аспайры.

– Это если они сюда сунутся, – пробурчал Манн.

Фримантль поперхнулся на полуслове и, глядя прямо на Манна, со злостью пообещал:

– А если не сунутся, я тебя, сукин сын, с того света достану за то, что накаркал! Не сметь так думать! – Выкрикнув это, адмирал несколько поутих и уже более мирно продолжил: – Нет у них иного пути, кроме как сюда, на дозаправку. И полезут они к Юпитеру, не на Ганимед же им за льдом высаживаться. О том льде еще узнать нужно!

Манн благоразумно промолчал, и Фримантль снова указал на экран, где опять красовались окрестности Юпитера.

– После огневого контакта продолжайте ускорение, используя притяжение планеты для разворота траектории в сторону Земли. Рабочее тело не экономьте, раз уж подфартило с расположением планет, то с Марса вам наперерез вышлют танкер без экипажа. Там, возле Земли, ваша помощь лишней не будет.

Замолчав, Фримантль утомленно прикрыл глаза ладонью, и Анри с удивлением понял, что сочувствует этому усталому мужчине, на которого внезапно свалилась забота об обреченной колонии. Сам он ни за какие коврижки не поменялся бы местами с комендантом «Скапа Флоу». Но адмирал очень быстро поборол приступ слабости и выпрямился, надев на лицо маску полнейшего спокойствия:

– Вопросы есть?

– Сэр, вы говорили только о фрегатах и тактических кораблях. Что насчет мониторов? – осторожно поинтересовался Перри.

Снова ссутулившись, Фримантль отвел взгляд.

– Не обнаружив защитников возле крупного военного объекта, противник может задать себе резонный вопрос, куда они подевались. И чтобы таких вопросов у них не возникло, я возглавлю отвлекающий удар. Вам все понятно?

Ответом ему была тишина. Если уходящая в засаду эскадра имела некоторые шансы на выживание, то тихоходные мониторы и тем более истребители были обречены. Ими жертвовали, чтобы усыпить бдительность противника. Фримантль выждал еще пару секунд и встал.

– В таком случае, господа офицеры, совещание считаю оконченным. Готовьтесь к старту и пребудет с вами удача! Конец связи.

Та часть экрана, где шла трансляция со «Скапа Флоу», потухла, а секундой позже разорвали соединение и «Виконт» с «Котлиным». Десять часов до старта, чертовски мало времени!

* * *

За девять часов авральных работ осевой коридор претерпел разительные изменения. Теперь этот, прежде пустой, тоннель гроздьями усеивали прикрепленные спальные мешки, баллоны, пищевые контейнеры и баки с водой. После входа в радиационный пояс экипажу волей-неволей придется перебираться сюда, в глубь корабля. Чем больше переборок между тобой и радиацией, тем меньшую дозу ты получишь. А надежнее осевого коридора, со всех сторон окруженного баками с рабочим телом, на всем фрегате был разве что БИЦ, оснащенный дополнительной защитой.

Все прошедшее после брифинга время команда в бешеном темпе загружала тюки радарной пленки, противорадиационные скафандры, дополнительные баллоны кислорода и провиант. Им предстояло принять на борт экипажи тактических кораблей, по целому дивизиону на каждый фрегат. По двадцать четыре человека, а это немало, учитывая, что экипаж самого фрегата состоял из семидесяти двух. А потому пришлось таскать, таскать и еще раз таскать, ведь автоматические погрузчики не были рассчитаны на загрузку осевого коридора.

Прислонившись к переборке, Анри перевел дух. За прошедшие сутки он уже дважды прибегал к помощи стимуляторов. Не выспавшись, с похмелья принял антиалк, и второй раз сразу после совещания, когда понял, что еще десять часов в таком ритме не осилит. И вот теперь, похоже, настала пора идти в медотсек – стандартные препараты, что имелись в запасах комбинезона, ему уже не помогали. А еще предстояли процедуры старта и разгона, тоже не самые короткие, а ему как одному из старших офицеров фрегата полагалось на них присутствовать от начала и до конца. Хотя Анри мог поклясться чем угодно, что в нынешнем своем состоянии уснул бы даже при полной тяге в четыре грава.

Зато за прошедшие девять с половиной часов он вместе с командирами БЧ тщательно проверил все до единого зенитные башенки, лично осмотрел механизм заряжания торпед и даже провел тестовый прогрев протонных излучателей. Последние нравились ему все больше и больше. Разгоняя поток протонов до огромных энергий, они выбрасывали их плотный пучок с субсветовой скоростью. И на дистанции до пятидесяти тысяч километров этот пучок при попадании в материальное тело проникал достаточно глубоко в броню, где и высвобождалась вся запасенная в нем энергия. На максимальной дистанции энергия эта равнялась взрыву четырехсот килограммов тротила, древнего эквивалента взрывной мощи. Самое дальнобойное энергетическое оружие Лиги. Именно поэтому на него делали основную ставку в грядущих сражениях.

Имелись у протонных излучателей и недостатки. Из-за больших размеров разгонных камер на фрегатах их монтировали прямо в корпусе, где они занимали примерно треть длины. А значит, наводить их приходилось, двигая всем корпусом, что отрицательно сказывалось и на точности попадания, и на времени наведения на цель. Увы, фрегаты оказались слишком малы, чтобы монтировать протонные излучатели в башнях. Это не линкоры, которые сейчас достраивались на Лунных верфях – три километровых красавца несли по три башни со спаренными протонными излучателями повышенной дальнобойности. До шестидесяти тысяч километров, и с взрывным эквивалентом тонны тротила. Жаль, что до выпуска в пространство первого из них оставалось еще месяцев пять. А последний, третий из серии, и вовсе ожидался через полтора года.

Пролетев через несмолкаемый гул электромоторов, вращающих жилой модуль, Анри свернул к вотчине доктора Хибберта. Люк оказался запертым, и Анри несколько минут проторчал у люка, раз за разом вдавливая тугую пластину звонка. Наконец люк распахнулся, пропуская Анри в короткий тамбур, импровизированный шлюз. В боевой обстановке медотсек оставался единственным отсеком, откуда не откачивали воздух. Не все операции можно провести в полном вакууме, иногда просто нет времени перенести раненого в герметичную хирургическую капсулу. Потому-то медицинский отсек и отделялся шлюзом от осевого коридора.

Капитан-лейтенант медицинской службы Хибберт колдовал над медицинским синтезатором, вынимая из него уже запаянные ампулы с нежно-розовой жидкостью. Услышав, как открылся люк внутреннего шлюза, Хибберт, не оборачиваясь, махнул рукой:

– Привет, и заходи.

– Добрый вечер, Джулиус. – поздоровался Анри. – Чем занят?

– А сам не видишь? – удивился Хибберт.

– Вижу, но не понимаю.

– Тогда тебе лучше и не знать, – хихикнул доктор. – Зачем пожаловал?

Помимо знаменитого хихиканья Хибберт так же отличался прямотой и любовью брать быка за рога. Анри несколько смущенно попросил:

– Джулиус, пожалуйста, выдай пару таблеток энергана.

– Вона что, – пригляделся к нему Хибберт, – замотался, бедолага?

– Есть такое дело, – не стал отрицать Анри. – Я прошлую ночь почти не спал, да и похмелье, сам понимаешь…

– Понимаю, голубчик, понимаю, – закивал доктор. – А может, все-таки под капельницу?

– А успеем? До разгона меньше часа осталось.

Хибберт обеспокоенно покосился на вмонтированный в переборку терминал и устало потер переносицу.

– Вот не поверишь, зрение еще до рождения выправили, а все одно – стоит поработать, и будто песка в глаза насыпали.

– Так мы успеем? – раздраженно переспросил Анри. Он чертовски устал, и, казалось бы, ставшая привычной манера Хибберта резко менять тему, сегодня раздражала его сверх всякой меры.

– Да полчаса хватит! Давай пойдем в бокс, ляжешь, я тебе музыку включу.

Анри покорно позволил отвести себя в соседний бокс, уложить на кушетку, пристегнуть, чтобы не улетел, и приставить к вене на правом локтевом сгибе щуп автодоктора. Быстро протестировав медицинского робота, Хибберт вылетел в лабораторию, и через пару секунд в динамиках бокса зазвучал его голос.

– Ну вот, почти готово. Что тебе поставить?

– Включи что-нибудь для релаксации.

– Хм… Такое сойдет?

Вокруг кушетки заплескалась вода, исчезли белые стены, и вместо них, насколько хватало глаз, раскинулось безбрежное лазурное зеркало океана. Солнце клонилось к закату, прочерчивая на воде золотистую дорожку, где-то сзади надрывались чайки. И постепенно нарастая, откуда-то издалека полилась чудесная ритмичная мелодия, вскоре заполнившая собой все сущее. Зачарованный музыкой, Анри не почувствовал, как автодок вонзил ему в вену иглу, и по прозрачной гибкой трубке кровь быстро потекла внутрь медицинского робота. На этот пустяк лейтенант не обратил ни малейшего внимания. Музыка, вот что занимало его сейчас.

И пусть краем сознания, даже теперь оставшегося бесстрастным, он понимал, отчего именно впадает в транс, ему все равно требовалась релаксация. Музыка, синтезированная компьютером, расшифровавшим ритм его альфа-волн, в этом помогала. Пока медицинский робот чистил кровь, пока вливал в нее питательные вещества и стимуляторы, эта созданная специально для Анри музыка помогала мозгу отдохнуть.

Когда музыка стихла, сменившись ехидным голосом Хибберта, Анри едва не послал медика ко всем чертям. Ему хотелось раствориться в чудесной музыке, остаться в ней навсегда, ну, или хотя бы еще на минутку… Увы, время вышло.

– Беллар, подъем, полчаса до старта!

Анри моргнул и пошевелился. Рядом шуршал, уползая в свою нишу, медицинский робот и медленно разгорался верхний свет. Пора было возвращаться в реальность. От усталости не осталось и следа, голова прояснилась, как после хорошего отдыха, а тело переполняла яркая, искристая сила. Ух!

– Спасибо, Джулиус!

– Хе-хе, не за что, потом отдашь, – отшутился Хибберт.

Анри отстегнулся от кушетки и выплыл из бокса. Хибберт как раз загружал в синтезатор очередную партию ингредиентов. На сей раз Анри решил добиться истины.

– Чего химичишь, Джулиус?

– Отстань, Беллар, – отмахнулся от него доктор. – Тебе пора в свою рубку.

– Джулиус, я все равно не отстану, ты же меня знаешь. Что можно синтезировать в таких количествах? – Анри широко улыбнулся и пошутил: – Наркоту гонишь, доктор?

Ткнув в кнопку старта, Хибберт нарочито медленно повернулся к Анри:

– Зачем тебе, Беллар?

– Знаешь, вообще-то это и меня касается.

– Так и быть, скажу. Я заготовил триста доз эламина. Доволен?

Анри покопался в памяти.

– Это противорадиационное?

– Да, это радиопротектор. У меня хранилось полста доз, но, думаю, в свете последних событий нам не хватит и трехсот. А теперь прости, до ускорения мне нужно многое успеть, а судя по сигналам, мы уже расстыковались со станцией.

С этими словами Хибберт подтолкнул лейтенанта к шлюзу. Доктора можно было понять – они шли останавливать тех, кого еще никому не удавалось остановить. Примеры боев возле Каштуры-два и Иллиона говорили сами за себя. Даже выполнить задание у эскадры практически не было шансов, что уж говорить о выживании. И все равно, они пойдут на все, на любые жертвы. Ведь там, за ними, Земля! И его любимая Марси. Марси…

Когда Анри оказался в осевом коридоре, там не было ни единого человека, ведь до старта оставалось всего семнадцать минут, и большая часть экипажа уже заняла свои места по боевому расписанию. А значит, следовало поторопиться и ему. Капитан Манн терпеть не мог опоздавших.

В резервный командный центр он прибыл последним, чем вызвал полный раздражения взгляд капитана с большого экрана на передней стене рубки. Взгляд Анри проигнорировал. В конце концов, его выдернули из увольнения, за двое суток он спал всего несколько часов, облазил весь фрегат и физически не мог в таком состоянии выполнять свои обязанности в должной мере тщательно.

Резервный командный центр был почти полной копией боевой рубки. Несколько уменьшенной в размерах копией, которую умудрились впихнуть меж двух главных маршевых двигателей фрегата. И поскольку от лобового броневого листа их отделяло двести семьдесят метров, считалось, что добраться до них плазменным зарядам будет еще труднее, чем до БИЦ. Хотя к тому времени, как плазма пробьется сквозь передние баки рабочего тела, от сокрушительных ударов выйдет из строя большая часть электроники и приводов. Фрегат прекратит существование как боевая единица задолго до того, как первые заряды прогрызут себе дорогу к боевой рубке.

Анри не спеша долетел до своего возвышения в центре рубки. Ухватившись за подголовник кресла, совершил кульбит с переворотом через голову и уселся перед своей консолью. Пристегнувшись, он активировал консоль, несколькими движениями распределив функции между секторами экрана.

– Старший помощник на посту! РКЦ, статус!

Выслушав рапорты и удовлетворившись ответами, Анри переключил левую часть консоли на капитанскую камеру и доложил:

– Резервный командный центр в готовности, сэр!

Капитан кивнул, не поворачивая головы. Старт корабля, особенно если тот отчаливает от дока космической станции, всегда оставляет после себя тысячи сгоревших нервных клеток. И судя по недовольному виду капитана, доклад Анри был одним из последних. Так и есть: сверившись с хронометром, Манн дал отмашку:

– Внимание, экипажу приготовиться к остановке жилого модуля! Одна минута!

Вряд ли сейчас там оставался хоть один космонавт, но устав требовал за минуту до остановки вращения предупредить о ней по громкой связи. Скоро замрут огромные электромоторы, которые раскручивали здоровенные подшипники жилого модуля, и на корабле ненадолго воцарится почти полная тишина. Ненадолго, до тех пор, пока не включатся главные двигатели. Те принесут свою долю гула и вибрации.

В замкнутом мирке корабля практически никогда не бывало полной тишины. Даже если он останавливал вращение жилого модуля, лежа в дрейфе, все равно шелестела вентиляция, потрескивал корпус, лязгали магнитные подошвы ботинок. Тишина наполняла только мертвые корабли. Или корабли, идущие в бой, когда из них стравливали атмосферу и звуки приходили лишь в виде вибраций корпуса.

Вся передняя стена рубки превратилась в огромный экран, на котором компьютер синтезировал изображение фрегата так, словно камера смотрела на него чуть сзади и сверху. Данные для картинки компьютер в основном получал с радара, обычно расцвечивая объекты по какому-то хитрому алгоритму, но сейчас, когда фрегат почти касался станции, в дело пошли наружные видеокамеры. Зачарованный зрелищем Анри даже подался вперед, насколько позволили привязные ремни. Сейчас должно было начаться самое интересное – маневрирование возле орбитальных объектов.

– Вращение жилого модуля остановлено, капитан! – оповестил по громкой связи Фаррел. – Корабль к старту готов!

– Понял. – Манн пробежался пальцами по сенсорному экрану консоли и устало заговорил в микрофон: – «Скапа Флоу», здесь «Церам», прошу разрешения на выход в пространство.

– «Церам», это полетный контроль «Скапа Флоу», выход разрешаю! – безликий голос диспетчера на секунду наполнился эмоциями. – Удачи вам, «Церам»! И да хранят вас безмолвные звезды!

Ого, удивился Анри. Последователей Смотрящих-на– звезды никогда не было много, религия эта, возникшая лет четыреста назад в шахтерских поселениях пояса астероидов, не могла похвастаться массовостью даже во времена своего расцвета, три века назад. А в современной Лиге, особенно после того, как правительство законсервировало астероидные разработки, число Смотрящих и вовсе сократилось до считаных единиц. И вот на тебе, оказывается, они еще встречаются даже в военных структурах!

Когда-то давно, еще в Академии флота, на лекциях Анри вкратце познакомился с историей религий. С тех пор прошло немало лет, и навскидку он смог припомнить лишь пару основных постулатов Смотрящих. Будто звезды родили первый во Вселенной разум. Или даже сами звезды были тем изначальным разумом, этого точно Анри не помнил. Главное, он помнил, что именно звезды породили разум второй волны, человека. И в бесконечной благости отдали ему Вселенную, и светом своим дарили жизнь. В общем, обычная ересь шахтеров, свихнувшихся от вечной черноты космоса. Когда Солнце в небе размером с горошину, поневоле начнешь боготворить даже воспоминания о его свете.

– Пилот, старт! – отрывисто бросил Манн.

Кресла гасили сильную резкую вибрацию, это изменение в конструкцию тоже внесли по итогам крейсерского боя в окрестностях Каштуры. Когда в корабль врезается снаряд с кинетической энергией взрыва около восьми тонн тротилового эквивалента, от сотрясения разлаживается и электроника, и люди. Но та вибрация, которую почувствовал Анри, не была ни сильной, ни резкой. Это заработали носовые и кормовые маневренные двигатели.

Из сражения у Каштуры-два люди извлекли еще один урок. Из конуса поражения серии плазменных зарядов следовало убираться как можно быстрее. Ускоряясь на полной тяге, за подлетное время плазменных сгустков корабль мог уйти на десятки километров. При условии ухода под углом в девяносто градусов. Но для этого требовалось еще развернуться. А разворачиваясь, корабли тратили драгоценные секунды, которых потом так не хватало…

Фрегат типа «Котлин» мог развернуться на девяносто градусов за восемь секунд – впечатляющий результат для корабля длиной в триста двадцать метров и массой покоя сто две тысячи тонн. Это достигалось тем, что в отличие от фрегатов прежних серий, где маневровые двигатели стояли лишь на корме, на серии «Котлин» двигатели разместили еще и в носу. Это усложнило конструкцию, но в результате время разворота снизилось почти вдвое.

Боевой информационный центр разместили практически в центре массы корабля, поэтому находившиеся там ощутили маневр как несильный, растянутый во времени толчок снизу. А вот сидящий в корме Анри почувствовал, как центробежная сила выдирает его из кресла. Выдирает с такой силой, что привязные ремни больно врезались в плечи. Первый пилот задирал нос фрегата, разворачивая корабль так, чтобы включить маршевый двигатель и при этом не разнести плазмой выхлопа половину станции.

Тускло-серая стена, какой виделся на экране док «Скапа Флоу», поползла вниз, уступая место холодным неподвижным звездам. Дав развернуться фрегату на тридцать градусов, пилот включил противоположные двигатели, останавливая вращение. Как старший офицер фрегата Анри получал на свою консоль данные о курсе и скорости. В теории, он должен был постоянно находиться в готовности перехватить командование, а это невозможно, если не имеешь представления, куда полетит твой корабль в следующую секунду. Поэтому Анри видел, как вдаль протянулась зеленая линия их будущей траектории. Как понял Анри, они начинали разгон, поднимаясь на более высокую орбиту, а оттуда уже должны были начать движение к Юпитеру. На радаре, экран которого Анри разместил в левый угол консоли, он видел, что остальные фрегаты повторили их маневр. Подумав, он вывел к себе на схему еще и предполагаемые курсы «Виконта» и «Котлина». Так и есть, минут через пять тройка фрегатов должна была подняться на четыреста километров выше «Скапа Флоу».

Анри вывел на левую часть экрана изображение с одной из камер на потолке БИЦ. Склонившийся над своей консолью Манн задумчиво водил рукой по экрану. Анри догадался, что капитан двигает туда-сюда карту окрестностей Юпитера. Не нужно было обладать телепатией, чтобы понять, о чем думает Манн: капитан раз за разом прогонял маршрут их будущего полета в глубь радиационного пояса. При мысли о радиации Анри передернуло.

– Запрос конференц-связи со «Скапа Флоу», сэр, – доложил Сагатимори.

– Переключи на мою консоль. – Манн еще больше посерьезнел и кивком приветствовал собеседника: – Здравия желаю, господин контр-адмирал!

Анри навострил уши – скорее всего Фримантль связался с целью дать последние наставления, а такие наставления лучше знать. Ведь именно от них будет зависеть дальнейшая судьба эскадры.

– Господа! – Фримантль говорил быстро, торопясь настолько, что порой даже проглатывал окончания: – Значит, так, сейчас ваше соединение углубляется в радиационный пояс примерно до орбиты Европы и маневрирует там, чтобы постоянно оставаться прикрытыми Юпитером от аспайров. Там же примете на борт экипажи такшипов, нечего им лишние рентгены ловить, до Метиды пойдут на дистанционном управлении.

– Простите, сэр, почему именно до орбиты Европы? – осведомился Манн.

– Потому что у Европы уровень радиации двадцать два рентгена в час, а у того же Ио уже полторы сотни! Выигрыш в четверть миллиона километров нам сейчас неважен, господа, если понадобится, вы просто стартуете раньше. Вам понятно, Манн?

– Так точно, сэр.

– Отлично! И еще одно: с вами вместе я отправил танкер. Заправитесь, и он пойдет на перехват «Невады». Так вы хотя бы начнете задание с полными баками.

И точно, на экране радара Анри разглядел отметку танкера, начавшего разгон от гражданской орбитальной станции. Стандартный танкер-заправщик вместимостью в триста тысяч тонн водорода. Куда им столько? Анри не сразу сообразил, что, отдав им часть рабочего тела, танкеру придется спешно разгоняться навстречу лайнеру и уравнивать с ним скорости, а потом наверняка уходить в сторону внутренних планет. Так что немалую часть рабочего тела танкер потратит на собственные маневры.

Видимо, к такому же выводу пришел и Манн, который почти без раздумий обратился к остальным капитанам с предложением:

– Нам все равно торопиться некуда, господа. Полчасика на одном граве, а дальше по инерции.

Один из капитанов, Анри не узнал его по голосу, произведя нехитрые расчеты, резюмировал:

– Так лететь больше суток.

– Куда ты вечно торопишься, Оливер? – поморщился Манн. – Аспайры находятся в неделе полета, нам все равно придется торчать на той орбите дней пять… минимум.

Их зарождающийся спор прервал Фримантль:

– Идея капитана Манна мне по душе, а значит, так тому и быть. Разгоняйтесь до четырех с половиной. Удачи, парни!

– Спасибо, сэр! – выпрямившись, поблагодарил коменданта базы Манн и тут же, едва отключилась связь, скомандовал: – Пилот, включайте маршевый двигатель.

– Есть, сэр! – откликнулся Александр Правый. – Экипаж, приготовиться к ускорению!

Анри машинально прижался к спинке кресла. РКЦ спроектировали так, чтобы во время работы маршевых двигателей вектор ускорения проходил через «пол». Так проектировали все боевые посты, иначе многочасовые ускорения превращались бы в настоящую пытку. И без того после пяти-шестичасового ускорения ныло все тело. Еще бы, четыре грава полной тяги!

– Пять секунд до включения тяги! – оповестил пилот. Его голос сейчас разносился по всему кораблю, достигая даже самых потайных уголков.

Корабль мелко завибрировал, и дрожь эта постепенно усиливалась. Где-то неподалеку от них водород сейчас поступал в камеры сгорания, превращался под мощным лазерным лучом в ионизированную плазму, и плазма эта поступала в кольцевой магнитный ускоритель. По мере выхода ускорителя на рабочий режим вибрация стихла, а через секунду Анри почувствовал, как кресло слабо, еще совсем несмело толкнуло снизу.

– Есть тяга, сэр!

Фрегаты один за другим отлетали от «гребенки» причала «Скапа Флоу». Их относительная скорость пока еще была невелика, и на передней стене РКЦ, превратившейся в большое «окно» наружу, станция уплывала вниз медленно и величаво. С переднего экрана она исчезла достаточно быстро, но, когда Анри переключил часть консоли на одну из обращенных в нужную сторону камер, станция все еще закрывала большую часть Ганимеда. Она была вчетверо крупнее самого большого линейного корабля Лиги, «Скапа Флоу», и даже когда они отлетели на пару километров, все равно выглядела гораздо крупнее всех прочих объектов в поле зрения. Даже не верилось, что через какую-то неделю эту красоту уничтожат. Уничтожат походя, словно пнут неосторожную кошку.

Какими силами располагал Фримантль на «Скапа Флоу»? Парой устаревших мониторов? Сотней зенитных стволов? Ничто из этого не поможет обреченной базе флота. Адмирал сказал верно – остающиеся лишь изобразят сопротивление. На большее их не хватит.

Маневр рассчитали идеально: к тому моменту, когда «Церам» добрался до отмеченного места, все три фрегата как раз образовали ровный клин с «Котлином» во главе. Родоначальник серии и возглавил маленькую эскадру. Закон старшинства, что скажешь.

– Точка назначения достигнута, сэр!

– Четверть тяги на тридцать минут! – отрывисто скомандовал Манн. – Вектор разгона прежний!

Они шли в трехстах километрах над Ганимедом, навстречу его вращению, как раз над самой линией терминатора, четкой границей между светом и тьмой. Анри смотрел на множество ударных кратеров, что образовались на спутнике за миллиарды лет, и думал о том, сколько новых кратеров появится тут через несколько дней. В системе Каштуры аспайры выжгли все поселения на спутниках внешней планеты, и вряд ли они окажутся милосерднее возле Юпитера. Бедные, бедные мирные жители! Им некуда уйти из своих обреченных городов!

Анри представил, каково это – сидеть и ждать, когда из черного неба прилетит смерть. Даже если этого неба не видно, а вокруг лишь серые стены ледяных пещер. Ждать, не имея шансов хоть как-то повлиять на свою судьбу. Самая дерьмовая смерть – погибнуть, не сумев ударить в ответ!

Фрегаты набирали скорость, переходя на параболическую траекторию. Вторая космическая у Ганимеда не доходила даже до трех километров в секунду, и при разгоне на одном граве для достижения ее фрегатам требовалось менее десяти минут. Уже сейчас даже на невооруженный взгляд поверхность удалялась, и орбита фрегата все дальше и дальше отходила от Ганимеда.

Когда из-за отливающего бежевым Ганимеда показался диск Юпитера, Анри отключил внешнюю камеру. На этого полосатого гиганта он вдоволь, до тошноты насмотрится в упор. Сколько им придется торчать на Метиде, можно было только догадываться. Враг в неделе полета, дней через пять нужно будет идти на посадку. Значит, торчать там два дня? Но первым делом аспайры обязательно вырежут все очаги сопротивления, то есть срок можно смело удваивать. И все это время они проведут, пристыковавшись к обломку скалы, прикрытые от жадных щупалец вражеских сенсоров лишь маскировочной окраской! Анри передернуло.

Отвыкший от земного притяжения, маясь от тяжести, Анри едва дождался окончания разгона. И даже вывел на панель таймер, отсчитывающий время до отключения двигателей. Месяц полета до Юпитера при половинной гравитации жилой зоны и увольнение на Ганимеде, с его одной шестой грава, превратили мышцы лейтенанта в совершеннейший кисель. Каково ему будет при полной тяге в бою, Анри старался не думать.

Наконец, достигнув необходимой скорости, двигатели отключили, и на корабле воцарилась долгожданная невесомость. Манн, кряхтя, отстегнулся и, воспарив над креслом, приказал:

– Экипажу отдыхать, заслужили. – Не удержавшись, капитан широко зевнул и потер воспаленные красные глаза. – Я в каюте ЗАС.

Проводив капитана взглядом, Анри дождался, пока тот выйдет из фокуса камеры, а потом, выведя на консоль клавиатуру, вызвал на текстовый чат сисадмина. Вопрос требовал максимальной приватности.

– Бен, можно просьбу?

Берли не отвечал довольно долго, Анри переключился на другую камеру, стараясь разглядеть укрытое в нише рабочее место сисадмина. Тот, судя по движениям рук, набирал текст, щелканье клавиш разносилось по всей боевой рубке. Сисадмин фрегата вследствие какой-то извращенной тяги к эффектам, придал нажатию на клавиши звук замыкания механических контактов. Его ближайших соседей это раздражало, но, поскольку в данном случае капитан проявил неожиданное равнодушие, остальные офицеры тоже решили не портить отношения с системным администратором корабля. Трафик наружу того стоил!

Ответил Берли минуты через две, коротко и довольно грубовато.

– Чо? – Администратор позволял себе такую вольность даже в разговоре со старпомом.

– Бен, можешь организовать доступ к инфосфере Ганимеда?

– Нет.

Обычно этого бывало достаточно. Если Берли отказал, то дальнейшие уговоры теряли смысл, но сейчас Анри позарез требовалась связь.

– Бен, я должен отправить письмо жене!

– И что с того? Думаешь, самый оригинальный? У меня два десятка таких же умников, и все трафик хотят! У меня приказ!

– Тебе что, трудно?

– Трудно! До тех пор, пока не будет проведена эвакуация ценных специалистов, Фримантль приказал сохранить прибытие аспайров в тайне любой ценой.

С этим Анри мог согласиться. Известие о том, что через несколько дней все умрут, обязательно вызовет панику, и как следствие срыв эвакуации тех немногих, кому хватало место в кораблях.

– Значит, никак?

– Извини, Анри, никак. С меня голову снимут.

– Ну хотя бы сообщи сразу, как запрет снимут.

– Не вопрос. Что еще?

– Все.

– О'кей.

Сисадмин отключился, а Беллар досадливо закусил губу. Как он понял, правительство решило пока сохранить вторжение в секрете. Чиновники, как всегда, не знали, что делать, и, как всегда, прежде всего все засекретили. По слухам, точно так же они поступили и два года назад, когда узнали о судьбе «Ихневмона». Засекретили и сделали вид, будто ничего не произошло. Не случись у границы красной зоны Каштуры того транспорта, люди не знали бы о войне до сих пор.

А сейчас, когда еще не началась паника, когда деньги еще чего-то стоят, информация, которой обладал Беллар, была поистине бесценной. Марси должна как можно быстрее потратить накопления, превратив деньги в необходимые для выживания припасы. После орбитальной бомбардировки экономика метрополии рухнет, а предотвратить эту бомбардировку Резервному флоту не по силам. Только если человечеству очень повезет, бомбы у аспайров кончатся раньше, чем они нанесут экологии Земли непоправимый урон.

Анри скривился, как от боли, и помотал головой, отгоняя нехорошие видения. Нельзя зацикливаться! Все будет хорошо! А сейчас работать, Беллар, работать!

Анри запросил у компьютера расписание вахт и с радостью увидел, что его вахта начинается лишь через четыре часа. А раз так, то, значит, этот чертовски долгий и тяжелый день закончился! Он погасил консоль и одним несильным толчком отправил себя к входному люку. Четыре часа сна, море времени!

Человек мало приспособлен к невесомости. Обычно внутренние органы надежно прижаты силой тяжести, и когда она вдруг исчезает, то кажется, будто твой желудок стремится всплыть, вырваться на свободу. Первое время почти все начинающие космонавты вынуждены постоянно бороться с тошнотой. Мало кому удается удержать в себе съеденное. Но когда привыкаешь, то начинаешь получать от невесомости определенное удовольствие.

Анри обожал спать в невесомости, в которой мышцы расслаблялись так, как никогда не расслабятся даже на самой нежной перине. В невесомости ты не отлежишь руку, и нет нужды ворочаться, выбирая наиболее удобную позу. А еще при этом ему снились чертовски яркие, почти неотличимые от реальности сны.

Они познакомились в самом конце весны, за несколько дней до его дня рождения – тридцатилетия. Где-то на задворках Лиги, в дальних колониях, разгоралась война. Врага еще никто не видел в лицо. Для большинства граждан Земли аспайры были не более чем скупыми строчками в разделе новостей. Захолустный мир Франца Иосифа, убогий, едва пригодный для обитания человека. Маленькая планета возле тусклого красного карлика. Большинство слышали о ней лишь на уроках галактографии. Мир-тюрьма, куда отправляли уголовников и где доживали свой век ссыльные сепаратисты с Большого Шрама.

Когда мир Франца Иосифа пал, общественность взволновалась, но кому интересно происходящее в восьмидесяти двух световых годах от Земли? После отправки туда трех крейсеров шумиха утихла так же быстро, как и возникла. Подконтрольные правительству средства массовой информации сделали все, чтобы снизить накал страстей в обществе.

Марси работала на независимый медиахолдинг «Все Новости Солнечной». Один из последних оплотов по-настоящему независимых средств массовой информации. И после того, как из трех посланных крейсеров вернулся только один, а в звездной системе Трои был обнаружен чужой корабль-разведчик, угасший было интерес вспыхнул снова.

Анри, служивший тогда на фрегате «Нигон» старшим артиллеристом, был отозван на Землю. Лига спешно разворачивала судостроительную программу и безжалостно выдергивала людей из сложившихся экипажей для формирования экипажей новых. Возникшие дыры заполняли кем придется – от мобилизованных гражданских космонавтов до недоучившихся юнцов. О качестве таких экипажей можно было судить хотя бы по тому факту, что количество несчастных случаев на вновь сформированных кораблях выросло в несколько раз. И никто не знал, как поведут себя в бою набранные с бору по сосенке люди.

Вот так Анри и оказался среди тех, кто передавал свой опыт пополнению. Оба ударных флота выдвинулись к окраинным колониям, а он застрял глубоко в тылу, в должности офицера-инструктора. Анри проклинал судьбу и посылал рапорт за рапортом с требованием перевести его на родной корабль. Рапорты командование игнорировало. Но если бы он не попал на Землю, то никогда не встретился бы с Марси. С его прекрасной рыжеволосой бестией…

Они познакомились на орбитальной базе флота «Сан-Диего». Анри заметил ладную фигурку журналистки, как только та в сопровождении сразу двух операторов вошла в их учебный зал. Марси Шелдон, так отрекомендовалась красотка, показала письменное разрешение коменданта базы на съемки и попросила вести себя так, словно ее тут нет. Но, рассказывая разношерстной толпе будущих артиллеристов о тонкостях ведения огня главным калибром, Анри постоянно косил взглядом в угол, где что-то помечала в своем коммуникаторе журналистка.

Невысокая, ладная, с копной непокорных рыжеватых волос, она притягивала его взгляд словно магнит. Одетая в светло-кофейный брючный костюм, который выгодно подчеркивал достоинства ее фигуры, мисс Шелдон, казалось, совершенно не замечала жарких взглядов молодого офицера-инструктора.

Но, когда после лекции он набрался смелости и подошел к ней, к его глубочайшему удивлению девушка легко согласилась выпить с ним чашечку кофе в одном из немногих приличных кафетериев на базе.

Она оказалась разведена после недолгого неудачного брака, он и вовсе никогда не был женат. Ее частые командировки во все уголки Солнечной системы, его постоянные отлучки… Какая женщина захочет связать свою жизнь с мужчиной, который по целому году отсутствует в Солнечной системе? Какой мужчина смирится с тем, что его жена неделями и месяцами отсутствует дома. У них оказалось очень много общего. Она обожала старинные фильмы времен покорения Пояса астероидов, он много раз пересматривал «Поцелуй пустоты». Она увлекалась танцами в невесомости, в Академии он целых три года выступал на танцевальных фестивалях. Их неудержимо влекло друг к другу.

Именно там, на «Сан-Диего», на танцевальной площадке в зоне нулевой гравитации, прижавшись друг к другу в завораживающе-медленном танце, они впервые поцеловались. И расстались на долгие три дня, когда закончилась ее аккредитация на «Сан-Диего».

Она встречала его возле космопорта на озере Виктория. Анри увидел ее еще издали, из автобуса. Марси была одета в легкое белое платье, и волосы ее развевались на легком африканском ветру.

– Все-таки встретила…

– Я обещала…

Будильник безжалостно вырвал Анри из ее объятий. Еще секунду он лежал, стараясь удержать перед глазами образ девушки, но мерзкое пиликанье коммуникатора не оставило сну ни единого шанса. Эскадра шла к Европе, и старший помощник требовался на посту.

Первые два часа вахты прошли спокойно, окруженные такшипами фрегаты летели по инерции, все глубже уходя в радиационный пояс. Пользуясь выпавшей передышкой, Анри начал надиктовывать очередное письмо жене, но дописать ему не дали. С удаляющегося Ганимеда с эскадрой связался лично Фримантль.

Когда на «Котлин» пришел вызов, подписанный комендантом «Скапа Флоу», Перри приказал разбудить капитанов остальных кораблей. Новости того стоили.

– Господа, станция наблюдения на Каллисто сообщает, что четыре корабля из состава сил вторжения начали маневр торможения.

Фримантль выглядел еще более истощенным, чем обычно. Суета последних часов стоила ему немало сил. Анри смотрел на пожилого адмирала и поражался внутренней силе человека, который отказался эвакуироваться с обреченной базы. Добровольно остался до конца руководить безнадежной обороной Ганимеда. Отвлечь на себя внимание флота вторжения, отвлечь от беззащитных подледных поселений.

– Мы все еще ждем подтверждения с Титана. Нам чертовски повезло, что аспайры пришли в тот момент, когда Сатурн расположен так близко от Юпитера.

На полученной с Каллисто схеме было видно, как четыре относительно небольших корабля гасят скорость, расходясь по четырем противоположным векторам. Перри вгляделся в схему и, что-то посчитав в уме, обратился к адмиралу:

– Как я понял, сэр, они погасят свою скорость непосредственно возле границы «красной зоны»?

– Совершенно верно, капитан Перри. Менее чем в миллионе километров от сферы гравитационного воздействия Солнца.

Манн переглянулся с Роумом и несколько неуверенно предположил:

– Думаете, это и есть те самые пресловутые корабли межзвездной связи?

– Не факт, – покачал головой Фримантль. – С таким же успехом это могут быть корабли-наблюдатели. Хорошие телескопы, большие радарные поля. Не забывайте, они вторгаются совершенно в неизвестную планетную систему. Но и ваше предположение не лишено смысла. В любом случае нам стоит подождать. Я отправил доклад в Генеральный Штаб, в Адмиралтейство и послал запрос на Титан.

Манн кивнул.

– Разумно, сэр. Каллисто мы скоро потеряем, – Манн запнулся, искоса посмотрев на адмирала, – а на «Окинаве» отличные радарные комплексы. Мы сможем отследить ту четверку.

Фримантль, словно и не заметив оговорки Манна, оставался по-прежнему бесстрастным:

– Главное, что на «Окинаве» есть два фрегата и подразделение тактических кораблей. На месте Генерального Штаба я бы отправил группировку «Окинавы» на перехват одного или даже двух этих кораблей. Всю четверку нам, увы, не перехватить. – Горестно вздохнув, Фримантль мечтательно продолжил: – А было бы неплохо оставить наших гостей без связи. Или без кораблей наблюдения, если это они. Но я собрал вас не для этого. Час назад на Европе закончили заправку три корабля-разведчика класса «Око». Они мало заметны на радарах и оборудованы отличными средствами оптического наблюдения. Я приказал им отойти на расстояние десяти световых секунд, образовав треугольник, центром которого будет Юпитер. В засаде они станут вашими глазами, господа. Два корабля зависнут в экваториальной плоскости Юпитера, – Фримантль указал на возникшую за его спиной схему, – а третий вот здесь, над Северным полюсом планеты. При таком размещении вы всегда будете находиться в поле зрения минимум двух кораблей. Сами понимаете, четыре корабля было бы лучше, но на «Скапа Флоу» таковых нашлось только три. – Комендант обреченной базы развел руками: – Чем богаты… Коды доступа вам уже скинули, принимайте командование, и да хранят вас безмолвные звезды.

Еще один, с удивлением отметил Анри. С начала этой недели он встретил больше приверженцев Смотрящих-на-звезды, чем за всю предыдущую жизнь. Адмирал Фримантль молча склонил голову, и экран медленно потух.

– Вот, значит, как, – задумчиво проговорил Манн. – Четыре корабля связи, может быть, может быть…

– Адмирал прав, – высказал Перри свое мнение, – всех четверых не перехватить. Они разлетаются в разные стороны, а двум фрегатам с «Окинавы» не разорваться.

– Там, кажется, есть такшипы, – неуверенно начал Роум.

– Далековато для такшипов. От Сатурна до той четверки пять с лишним астрономических единиц.

– В любом случае, господа, – остановил их Манн, – те корабли – не наша головная боль.

– Да уж, – помрачнел Перри, – тут ты прав. Конец связи!

Какое-то время Анри смотрел на потухший экран лидера эскадры, затем вызвал Сагатимори.

– Акира, что с кораблями-разведчиками?

– Установлена связь с «Оскаром», «Яббером», и «Сайлком». Корабли выйдут на позиции в срок от двух до трех суток.

Поблагодарив его, Анри отключился.

Во время его следующей вахты эскадра вышла к орбите Европы. Самого спутника тут, естественно, не было, они разминулись на несколько сотен тысяч километров. Спутник с самым большим в Солнечной системе океаном сейчас уже практически скрылся за Юпитером. Пришло время готовиться к засаде.

В юности, перед тем как подать документы на поступление в Академию флота, Анри зачитывался старинными книгами о морских и космических приключениях. И в самых старых, рассказывающих о временах гордых линкоров и плавучих аэродромов, ему случалось читать, как красили моряки свои корабли, вернувшиеся из морского похода. Как облепляли борта и шаровой краской замазывали потеки соли и ржавчину. Но никто и никогда не рассказывал о том, что люди вручную красили корабли с массой покоя в сто тысяч тонн.

Для начала компьютер «Котлина» проанализировал снимки той равнины, куда планировалось посадить фрегаты. Затем на основании этого анализа он выдал схему окраски, которая должна была скрыть истинные очертания кораблей на фоне Метиды. А уже потом наружу высыпали «пауки» – ремонтные роботы, каждый размером с ладонь взрослого человека. Изначально «пауки» не были предназначены для покраски наружной обшивки и потому программу для них писали «на коленке» и точно так же в ремонтных мастерских придумывали крепления для самодельных пульверизаторов. Наверное, люди справились бы с этим заданием быстрее, но здесь, возле Европы, уровень радиации уже был опасно высок. А экипажам и так предстояло получить изрядную дозу потом, во время засады.

Покраска заняла более трех суток. По ее завершении обычно темные корпуса фрегатов напоминали плод фантазии больного живописца, представляя собой хаотичное переплетение серых и черных линий разной степени яркости. Впервые взглянув на «Котлин», Анри скептически покачал головой, но компьютер утверждал, что именно такое чередование красок лучше всего замаскирует фрегаты на Метиде.

Сразу по прибытии к Европе экипажи с такшипов перевели на фрегаты, выделив им для жизни тесное радиационное убежище – наиболее защищенное от радиации место на корабле. Впрочем, тесным оно было, когда там случалось укрываться от буйств солнечного шторма всему экипажу фрегата. Для экипажей с восьми такшипов места там было предостаточно. Они устроились куда комфортнее космонавтов с «Церама», которым вскоре предстояло перебираться в осевой коридор.

Когда на «Церам» прибыли экипажи первого дивизиона, Анри как раз заступил на очередную вахту. Четыре часа прошли без происшествий, скучные настолько, что Анри едва не уснул, убаюканный шелестом вентиляции. В полутемной рубке идущего по инерции корабля довольно трудно сохранять постоянную бдительность. За полчаса до окончания вахты Анри наконец сдался и заказал в кофейном автомате у задней переборки РКЦ пакет горячего крепкого кофе. Это его взбодрило, зато, когда вахта окончилась, он понял, что совершенно не хочет спать.

По корабельному времени стояла глухая ночь. В осевом коридоре светились только синие лампы дежурного освещения, но после полумрака РКЦ света хватало. Анри со вздохом оглядел приготовленные на переборках спальные мешки и нырнул в «южную» башню жилого модуля. Последние часы комфорта, скоро их погонят в глубь корабля, под защиту переборок и баков с рабочим телом.

В кают-компании оказался лишь Фаррел, негромко наигрывающий на «Стейнвее» «Военный полонез».

– Любишь Шопена, Кирк? – дружелюбно спросил Анри.

Фаррел вздрогнул и, сбившись с ритма, захлопнул крышку рояля:

– Теперь уже, наверное, не очень.

– Ну извини, Кирк.

– Ничего страшного, сэр.

– Кирк, мы не на службе, – упрекнул его Анри.

– Прости, Анри, мне все сложнее забыть об этом.

Вздохнув, Кирк встал из-за рояля и сообщил Анри, рассматривающему меню:

– Сегодня рыба неплохо получилась.

– Ты уже ел?

– Часа четыре назад, сразу после вахты.

– А чего не спишь? – удивился Анри.

– Как видишь, не спится. Посижу, пожалуй, с тобой… не против?

За ужином они молчали, думая каждый о своем. Враг был все ближе, и все меньше оставалось времени. Перекусив рыбой под белым соусом, Анри отнес поднос к утилизатору и обратился к оставшемуся сидеть за столиком Фаррелу:

– Я загляну к Хибберту, составишь компанию?

Фаррел ничего не ответил, но, когда Анри направился к входному люку, последовал за ним. Всю дорогу до медицинского отсека они провели в молчании. Один раз Анри собрался было завести разговор, но, увидев выражение лица Фаррела, передумал. Главный инженер сегодня явно был не в духе. Анри списал это на усталость и решил оставить бывшего приятеля в покое. В конце концов, поднятие настроения экипажа не входило в список должностных инструкций старшего помощника.

Вопреки ожиданиям, Хибберта в медотсеке не оказалось. Секунду помедлив, Анри воспользовался коммуникатором, запросив местонахождение доктора у бортового компьютера. И обнаружил сигнал доктора в радиационном убежище.

На фрегатах типа «Котлин» радиационное убежище было спроектировано в виде кольцевого отсека, обвивавшего осевой коридор сразу за переходами в жилой модуль. Так сделали для того, чтобы в случае резкого увеличения солнечной активности экипаж мог быстрее в нем укрыться. На памяти Анри таковая надобность возникала лишь дважды, в годы высокой солнечной активности. Солнце вообще довольно спокойная звезда. В приснопамятной системе Каштуры красный карлик плевался вспышками с неподдающейся прогнозам частотой.

Миновав шлюзовую камеру с толстыми массивными дверями, Анри замер на пороге, оценив масштаб проведенной за последние часы работы. В радиационном убежище, где обычно все пространство занимали размещенные вдоль стен трехъярусные койки, инженерная служба умудрилась выкроить место для восьми кустарных, изготовленных в корабельной мастерской кресел. К каждому креслу, больше напоминающему зубоврачебное, был прикреплен голографический экран и нечто, похожее на систему управления. Джойстик на правом подлокотнике, сектор газа на левом и две педали. Судя по всему, это устройство и являлось системой дистанционного управления такшипами.

В отличие от остального корабля, убежище оказалось ярко освещенным. Узкие проходы между коек заполняли прикрепленные к полу контейнеры с водой и пищей, а люди по большей части валялись на койках, отдыхая от ударной работы. Да кроме коек, в убежище, по правде говоря, ничего и не имелось. Не считая крошечного санитарного модуля, разумеется.

– М-да, – хмыкнул влетевший вторым Фаррел, – обстановка совсем как на такшипе. Теснота и вонь.

Несколько лейтенантов на ближайших к шлюзу койках одарили Фаррела испепеляющими взглядами, но, разглядев погоны вошедших, пререкаться не стали. Лишь один из них, самый молодой и, видимо, горячий, пробормотал что-то о пижонах с крупнотоннажников и, злобно фыркнув, отвернулся к переборке. Анри выразительно посмотрел на Фаррела, но, тоже ничего не сказав, заозирался в поисках доктора. Хибберт нашелся быстро – пристегнувшись, он сидел на одной из коек метрах в пяти от шлюза и увлеченно разговаривал о чем-то с командиром дивизии тактических кораблей.

– Доброй ночи, Джулиус, – подойдя, вежливо поздоровался с доктором Анри и козырнул комдиву: – Здравствуйте, сэр.

– Ночи, Анри, – привстал с койки Хибберт, насколько позволял ремень. – Не спится?

– Кофе, доктор, все он, проклятый.

Попов вдруг заулыбался и, немного раскрыв клапан койки, извлек из недр одеяла пластиковый цилиндр с торчащей трубочкой.

– Кофе без коньяка, грех. Будешь?

– Если только совсем по чуть-чуть, – не стал отказываться Анри.

Он поймал брошенную ему фляжку и, ухватив губами трубочку, сделал несколько глотательных движений. И расплылся в улыбке, ощутив знакомый вкус «Вьей Жанно». Он сделал не пару глотков, как планировал, а несколько больше. Попов смотрел на него с легкой усмешкой, и Анри, ощутив укол совести, с сожалением оторвался от фляжки.

– Спасибо, сэр.

– Хорош коньячок, а? – подмигнул ему Попов.

– Это арманьяк, сэр, – машинально поправил Анри.

– А все равно, – отмахнулся комдив, – главное, что пьется легко. Твой товарищ присоединится?

Фаррел помотал головой:

– Извините сэр, много работы, нужна трезвая голова.

– Ну, как пожелаешь. В следующий раз захочешь, а больше не предложу, последняя бутылка осталась.

– Кирк, – уточнил Анри, – это тот самый арманьяк, бутылку которого я забыл в гостинице.

– Тогда тем более! – От полноты чувств Фаррел даже отодвинулся от искусителей. – Как можно пить то, что стоит суточное жалованье за глоток!

Первым засмеялся Хибберт, а вскоре к нему присоединился и комдив. Анри ограничился легкой гримасой, что должна была изображать улыбку, а Фаррел и вовсе возмущенно фыркнул. Дождавшись, пока Хибберт отсмеется, Анри спросил:

– Как дела, Джулиус?

Тот указал на Попова:

– Вот, господин капитан третьего ранга рассказывает интересные вещи.

– Какие же? – заинтересовался Анри.

Вместо ответа Хибберт снова кивнул на комдива. Тот отхлебнул еще немного, закрыл колпачок и, спрятав фляжку обратно в постель, пожал плечами:

– Вы слышали о теории «окон контакта»?

Теорию эту Анри слышал. История ее уходила корнями чуть ли не в докосмическую эру, во времена, когда человечество впервые стало задумываться о других мирах.

– Если мне не изменяет память, – Анри почесал бровь, – там говорится о том, что каждая цивилизация доступна для контакта ограниченное время. Сначала она не готова принять саму идею существования иных существ, а потом это ее уже не интересует.

– Не совсем так, капитан-лейтенант, – поправил его Попов, – давайте объясню на примере.

– Давайте, – согласился Анри.

Боковым зрением он заметил, что на ближайших койках к ним прислушиваются, а кое-кто и вовсе стал перебираться поближе. Похоже, комдив слыл среди своих людей интересным рассказчиком.

– Лига уже триста лет исследует планеты в других звездных системах. За эти годы наши корабли побывали в двух с половиной тысячах наиболее перспективных систем. В сорока семи мы нашли жизнь, находившуюся на разных уровнях развития. В трех системах у некоторых видов в дальнейшем, возможно, сможет развиться разум. Теоретически через пару миллионов лет эволюции.

Хибберт кивнул, соглашаясь, Анри же недоуменно спросил:

– Это я проходил еще в школе. К чему вы клоните, сэр?

– В сфере радиусом сто световых лет мы не нашли ни одного разумного вида. За триста лет поисков – ни одного! Это подтверждало правоту теории Лема!

– Кого? – не понял Анри.

– Старинного философа. Авторство теории «окон контакта» приписывают ему. Понимаете, капитан-лейтенант, для возникновения разума требуются миллиарды лет эволюции. От простейших микроорганизмов до звездного зодчества лежит тьма времен!

Распалясь, Попов, чтобы не улететь, вынужден был даже ухватиться за верхнюю койку.

– Вот смотрите, есть две планеты, пригодные для возникновения жизни. Обе возле спокойных звезд, в «поясе жизни», где вода находится в жидком состоянии, и так далее.

Анри понимающе кивнул:

– Предположим. Насколько я помню из школьного курса галактографии, все планеты, где была обнаружена жизнь, находились в «поясе жизни».

– Так вот, проходит миллиард лет, на одной планете появляются первые простейшие микроорганизмы, на второй еще нет. Проходит еще миллиард, на первой жизнь выходит из океанов, на второй появились микроорганизмы. Понимаете?

– Понимаю, – улыбнулся Анри. – Когда на первой планете цивилизация уже вышла в космос, на второй примитивные твари только-только вышли из океана.

– Совершенно верно! – просиял комдив. – А к тому времени как цивилизация второй планеты выйдет в космос, цивилизация первой планеты уже миллиард лет как будет мертва!

– Или, – по своему обычаю, хихикнул Хибберт, – уже миллиард лет как уйдет на другие планы бытия.

– Ну или так, – не стал спорить Попов. – В любом случае эти две цивилизации никогда не пересекутся!

Молчавший до сих пор Фаррел вдруг мрачно заметил:

– Как показала практика, две цивилизации все-таки пересеклись.

Комдив медленно повернулся к говорившему:

– Вот это-то и странно. До сих пор считалось, что во всей галактике на данный момент существуют от силы две, ну максимум три цивилизации. И учитывая размеры нашей галактики, они никогда не должны были встретиться!

– А вот встретились, – снова повторил Фаррел. – Правда, уровень развития у них оказался не совсем одинаковый.

– Вот тут ты ошибаешься, – горько рассмеялся Попов. – Как раз уровень развития практически одинаковый. Что меня и удивляет. Поневоле поверишь в те бредни, что распространяют Смотрящие-на-звезды.

– Господа, давайте не будем о религии, – поморщился Хибберт. – Мне, как правоверному, такие разговоры неприятны.

Вокруг повисло неловкое молчание. Выразительно посмотрев на коммуникатор, Попов извинился:

– Знаете, через три часа у нас запланирована проверка дистанционного управления. Моим людям пора отдыхать.

Последнее он явно произнес для сгрудившихся вокруг подчиненных. Те, дисциплинированно разлетевшись по всему убежищу, стали готовиться ко сну. Поняв намек, Анри отстегнул ремень и, воспарив, поблагодарил комдива:.

– Спасибо за «Жанно», сэр! По возвращении на Ганимед проставлюсь вам в ответ.

Еще не закончив фразы, Анри сообразил, что сморозил глупость. Каким бы ни был грядущий бой, возвратиться на Ганимед уже не получится. Аспайры ни за что не пропустят ни орбитальные станции крупнейшего спутника Солнечной системы, ни поселений на его поверхности. И шансов, что винный погреб бара «У доброго доктора» переживет орбитальную бомбардировку, не было никаких. На Титановом Клыке, спутнике Каштуры-2, аспайры уничтожили все следы пребывания человека.

Ему не указали на ошибку, но Анри понял, что заметили ее все. Фаррел же и вовсе изменился в лице. Даже не попрощавшись, главный инженер козырнул и, извернувшись в воздухе, быстро полетел к шлюзу. Похоже, слова старшего помощника задели больное место. Анри дернулся было догнать его, но почувствовал, как на плечо легла тяжелая рука доктора Хибберта:

– Не стоит, Анри. Дай человеку побыть в одиночестве.

– Да что с ним такое? – Анри наконец решился задать терзавший его вопрос.

– Невеста у него на Ганимеде. Врач, специалист по радиологии.

Анри, как раз оттолкнувшийся ногой от пола, замер в замешательстве. Болезненный удар о потолок заставил его зашипеть, но привел в себя.

– О боже. – Анри с сочувствием посмотрел вслед влетевшему в шлюз Фаррелу. – Почему он молчал?

– Она ради него записалась во флот. Выбила себе вакансию врача на «Авере», это носитель такшипов в Первом ударном. Прибыла сюда на три дня раньше нас, через неделю должна была отправиться к Иллиону.

– На том транспорте, который развернули к Земле? – понял Анри.

– Так точно. А девочка застряла на Ганимеде. Она не попала в списки эвакуации, ее вообще в тех списках не было.

– Боже мой, – повторил Анри. – Бедный Кирк!

На миг поставив себя на место Фаррела, Анри вздрогнул от ужаса. Если бы Марси оказалась на Ганимеде, что чувствовал бы он?! Какую дикую смесь ужаса и безысходности переживает сейчас Фаррел!

– Фаррел отлично держится, но, клянусь всеми пророками, один Вседержитель знает, чего ему это стоит.

Они выбрались из убежища и всю дорогу до своей каюты Анри думал о бедняге Фарреле. А еще о том, что вскоре все люди могут оказаться в положении невесты главного инженера. И тогда он дал себе клятву сделать все, чтобы остановить врага. Пусть даже эта клятва выглядела смешной, будучи произнесенной маленьким человечком, одним из десятков тысяч тех, кто готовился грудью встать на защиту своего мира.

* * *

Выхлопы уходящей эскадры скрылись за Ганимедом. Молча проводив их взглядом, контр-адмирал Фримантль развернулся и, прихрамывая, вышел из диспетчерской. Теперь следовало позаботиться о вверенных ему людях.

В настоящий момент на Ганимеде и орбитальных структурах вокруг него жили восемьдесят шесть тысяч триста сорок два человека. Эту цифру Фримантль запомнил еще утром, когда с Земли пришел абсурдный приказ провести тотальную эвакуацию населения. Абсурдный настолько, что уже через три часа пришло распоряжение вывезти хотя бы наиболее ценных специалистов. Космических монтажников, ученых и военный персонал базы. Таковых набиралось четыре с половиной тысячи человек. Остальных заранее списали в расход.

Аспайры прибыли очень не вовремя, в тот момент, когда у него в распоряжении оставалось лишь четыре корабля, способных к межпланетному перелету. Два из них, танкеры, аналогичные отправленному с эскадрой, отпадали сразу. Рассчитанные на экипаж в двенадцать человек, их системы жизнеобеспечения потянут максимум два десятка пассажиров. Меньше чем ничто. Третий, контейнеровоз, на который спешно грузили содержимое складов «Скапа Флоу», был немногим вместительнее.

Кабинет Фримантля размещался в зоне искусственной гравитации, куполом выступая на поверхности вращающегося цилиндра жилой зоны. Раньше здесь находилась оранжерея, но вступив в нынешнюю должность, контр-адмирал приказал перенести сюда свою резиденцию. Вечное движение неба, разноцветный Ганимед, который каждые тридцать секунд проплывал у него под ногами – все это помогало отрешиться от унылой действительности. От скуки богом забытого гарнизона.

Закрыв за собой люк, контр-адмирал немного постоял, любуясь белыми кратерами, что виднелись сейчас прямо над ним. Где-то там, внизу, работали, любили и радовались жизни восемьдесят тысяч человек. На миг Фримантль позавидовал им, не ведающим будущего счастливцам. Еще сутки или двое, дольше утаивать информацию он не сможет. А значит, начнется паника, беспорядки, и в результате эвакуация будет сорвана. Военной полиции и двух взводов десанта хватит только на охрану центрального космопорта. Что делать с тремя крупными грузовыми космопортами и дюжиной находящихся в частном владении? Стоящие там корабли не смогут добраться до внутренних планет, но как объяснить это доведенной до отчаяния толпе?

Но пуще зеницы ока следовало охранять висевший у гражданского терминала пассажирский лайнер «Каледония». Когда населению станет известно о приближающихся аспайрах, можно будет ожидать любого безумия, включая и абордаж, и захват судна. Сложно объяснить людям, почему кто-то достоин спасения более, чем они.

С условием, что пассажиров сразу погрузят в гибернацию, «Каледония» могла вместить около четырех тысяч человек. И куда распихать еще пятьсот, внесенных в списки обязательной эвакуации, Фримантль не знал. Неделей позже прибыла бы «Невада», лайнер гораздо крупнее старенькой «Каледонии», но чертовы аспайры не захотели войти в положение коменданта Ганимеда и прилетели не вовремя.

Он уселся в старинное кожаное кресло, которое путешествовало с ним по гарнизонам и кораблям вот уже двадцать с лишним лет. Купленное им сразу после подавления восстания на Большом Шраме, кресло было свидетелем как недолгого взлета его карьеры, так и долгих лет опалы. Скоро, похоже, оно разделит судьбу своего хозяина. Фримантль устало прикрыл глаза. Он был реалистом и осознавал свою скорую гибель. Четырем ударным флотам не придется даже разворачиваться в боевое построение.

– Сеймур, свяжите меня с губернатором Ганимеда.

Пока адъютант выполнял поручение, Фримантль успел пробежаться глазами по сводке дел. «Скапа Флоу» в сумасшедшем темпе готовили к бою. По идее, база флота несла тяжелое вооружение и могла в одиночку отбиться от пары колониальных фрегатов наподобие тех, что он сбивал двадцать три года назад у Большого Шрама. От пары фрегатов, но никак не от той силы, что была в шести днях пути отсюда. А значит, людей с базы придется эвакуировать в подземные города Ганимеда. Оставлять их тут на убой было бессмысленно, «Скапа Флоу» просто расстреляют с недосягаемой дистанции. Лишенная возможности маневрировать станция будет слишком легкой мишенью.

– Губернатор на линии, сэр, – доложил адъютант.

– Выведи на экран в моем кабинете, – попросил Фримантль и, оправив китель, развернул кресло к экрану: – Добрый вечер, Вячеслав Евгеньевич!

Пожилой мужчина кивнул в ответ.

– Здравствуйте, Фримантль.

Выглядел губернатор неважно, под глазами у него залегли темно-синие мешки, да и морщин, казалось, заметно прибавилось с тех пор, как ему сообщили о скорой атаке на вверенную ему колонию.

– Вячеслав Евгеньевич, вы подготовили списки на эвакуацию?

Губернатор дернул уголком рта:

– Да, подготовил. Под разными предлогами эти люди уже отозваны в Джекпот. Завтра с утра можно начинать погрузку «Каледонии».

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Фримантль. – Я отправлю вам два взвода десанта на усиление полиции. И всех свободных техников для подготовки убежищ. Помнится, под Джекпотом много пещер?

– Пещер-то хватает, – подтвердил губернатор, – но электричество город получает с реактора обогатительного комбината. Когда его разбомбят, мы останемся без энергии, а значит, без света и воздуха!

– Можно демонтировать реакторы с малых судов, – тут же прикинул Фримантль, – их мощности должно хватить. Распорядитесь начать.

Что-то черкнув в планшете, губернатор продолжил:

– С энергией разберемся, но помощь с Земли должна прийти как можно быстрее. Гидропонные сады построены у самой поверхности, а консервов хватит от силы месяца на три. Можно, конечно, забить скот, кормить его все равно будет нечем, но это даст еще пару недель, не больше.

– Я распоряжусь отправить в Джекпот продовольствие с базы, – успокаивающе поднял ладонь Фримантль. – Главное, чтобы население сохраняло спокойствие еще хотя бы сутки, пока не закончится эвакуация персонала.

– Мы делаем все возможное, адмирал. – Губернатор приблизил лицо к камере. – У меня есть личная просьба, господин Фримантль.

– Да? – выпрямился адмирал.

Губернатор замялся, не зная как начать. Их отношения с Фримантлем нельзя было назвать безоблачными, излишняя прямота и нарочитая грубость бывшего героя войны привела фактически к полной изоляции командующего базой от светской жизни. За все годы, пока он находился на своем нынешнем посту, они ни разу не встречались в неформальной обстановке. И вот теперь обстоятельства вынуждали губернатора выступать в роли просителя.

– Вы должны меня понять, Сидней, – зачастил губернатор, – у меня здесь жена и двое дочерей.

– Мест нет, – жестко отрезал Фримантль. – Нам даже не удастся вывезти всех людей из первого списка.

– Вы не понимаете! – с жаром заговорил губернатор. – У меня есть собственная яхта, она вполне способна добраться до Земли. Просто пропустите ее, и вы станете обеспеченным человеком, ради семьи я не пожалею денег!

Фримантль медленно поднялся из-за стола.

– Яхта, значит. – Он сделал выразительную паузу и заговорил с тихой яростью. – Вячеслав Евгеньевич, почему вы о ней умолчали? Вы же знаете ситуацию с кораблями!

– Свою семью я здесь не оставлю! – Многолетний опыт политика дал сбой, и у губернатора впервые за долгие годы наружу вырвались истинные эмоции. – Черт с вами, Фримантль, я загружу свою яхту теми, на кого вы укажете, но за это моя семья будет на борту!

– Хорошо, – согласился Фримантль после краткого раздумья. – Это справедливо. Яхта большая?

Обмякнув, губернатор утер выступивший пот и, снова нацепив привычную маску, ответил:

– Может вместить до тридцати человек, если забыть о комфорте, то пятьдесят, больше народу жизнеобеспечение не вытянет. – Он выжидательно уставился на коменданта: – Мы договорились?

– Договорились, – подтвердил Фримантль.

– Спасибо! – горячо поблагодарил губернатор. – Я немедленно прикажу перечислить деньги на ваш счет!

Фримантль покачал головой.

– А вот этого не нужно, Вячеслав Евгеньевич. Вы лучше полицию приведите в повышенную готовность и обеспечьте эвакуацию персонала. «Каледония» должна стартовать не позднее завтрашнего вечера!

– Примем все меры, господин Фримантль! – заверил его губернатор.

– Конец связи.

* * *

Журчание воды в ванной комнате наконец-то смолкло, и Энди Ястребов с вожделением уставился в приоткрытую дверь. Девочка проторчала под душем добрую четверть оплаченного часа, а ознакомившись с расценками, заказ он решил не продлевать. На Земле за эти же деньги Энди мог рассчитывать на сутки в компании элитной проститутки, здесь же ему предоставили на выбор трех довольно потасканных девиц. Да еще и сутенер вел себя так, словно делал Энди огромное одолжение, приведя хотя бы таких.

В свои тридцать три года Ястребов работал оператором в свите сиятельной Эстефании, как за глаза называли коллеги матрону службы новостей. На нынешнюю должность его устроила жена, старая подруга Эстефании, и с тех пор жизнь Ястребова претерпела коренные изменения. Матрона предпочитала работать в офисе, выезжая только на освещение крупнейших событий, а значит, ушли в прошлое и его бесконечные, опостылевшие командировки. Постоянный оператор при звезде – неплохая карьера для хваткого парня без особых талантов.

Хотя нет, один талант у него все-таки имелся. Худощавого красавчика Энди ценили начавшие увядать дамы, и он старался выжать из этого максимум пользы. Пока наконец не вытащил козырный туз, женившись на сорокалетней, не очень красивой женщине из правления крупного банка. Его бегемотик, его Марго. Энди поморщился, вспомнив, как разжирела женушка после рождения их ребенка. Впрочем, в этом имелись и положительные моменты, теперь она точно никуда от него не уйдет. А секс… ну что ж, с этим он как-нибудь справится, добирая недостающее на стороне.

Из ванной появилась закутанная в махровый халат девушка. Энди, словно подброшенный пружиной, соскочил с кровати.

– А вот и недостающее! – рассмеялся он прямо в ее унылое лицо.

Девушка, поплотнее запахнув халат, предложила:

– Может быть, выпьем?

– Э нет, зайка, не тяни время! – Энди по-хозяйски сгреб ее, сразу же запустив руки под халат. К его удивлению и возмущению, под ним оказалось нижнее белье. – Малыш, я предпочитаю голеньких девочек!

Он толкнул ее в сторону кровати и, прыгнув следом, оказался сверху.

– Да ты у нас непослушная, – распаляясь, прорычал он. – Люблю непослушных! Вас так приятно укрощать!

Потянув за пояс, он распахнул халат и, нащупав застежку, сдернул бюстгальтер, обнажая небольшую, задорно торчавшую грудь. В здешнем притяжении грудь торчала почти у всех, что добавляло остроту ощущениям. Энди хихикнул, представив, как выглядела бы здесь оплывшая Марго – уж всяко лучше, чем дома.

Вздохнув, девушка скинула халат и, ткнувшись носом ему в живот, поползла вниз. От полноты ощущений Энди хрюкнул и, ухватившись за длинный хвост каштановых волос, толкнул ее еще ниже.

В дверь забарабанили. Энди выругался и лишь сильнее сжал волосы вздрогнувшей девушки. Подождут!

– Ястребов, открой дверь, мерзавец!

Моментально оттолкнув от себя сжавшуюся фигурку, Энди вскочил, лихорадочно оглядывая апартаменты. Куда бы спрятать эту дуру?! Мадам Эстефания непременно доложит супруге об увиденном, и очередной семейный скандал гарантирован! Да черт с ним, со скандалом, рассвирепевшая Маргоша на несколько недель лишит его доступа к деньгам!

– Дверь открой, быстро! – что-то в голосе Эстефании показалось Энди странным. Паника?

– Так, быстро хватай свои вещи и дуй в ванную, поняла?! – путаясь в штанинах, прошипел Энди.

Девушка кивнула и, с удивительной сноровкой похватав аккуратно сложенную одежду, скрылась в указанном направлении. Когда дверь за ней захлопнулась, Энди спрятал в шкаф початую бутылку шампанского и, придав лицу заспанное выражение, пошел открывать.

– Чего копаешься?! – с ходу набросилась на него Эстефания.

Будучи невысокого роста, матрона все равно умудрялась смотреть на окружающих сверху вниз. Ее стилист, секретарь и еще несколько человек из свиты с опаской взирали на разбушевавшуюся звезду из коридора. Энди изобразил раскаяние:

– Уснул…

– Уснул он! – зашипела Эстефания. – За что вам только платят, олухам! Почему все новости должна узнавать я?!

– Что случилось, мадам? – заискивающе спросил Энди.

– Одевайся, бездельник!

Энди кинулся к развешанной в гардеробе одежде, по пути незаметно смахнув со стола второй бокал. Впрочем, в нынешнем своем состоянии Эстефания улику не заметила. Она ходила из угла в угол нервной подпрыгивающей походкой. В волнении она позабыла о низкой гравитации Ганимеда и, будь потолки в номере чуть ниже, непременно разбила бы себе макушку.

– Что случилось, говоришь?! – Эстефания остановилась и развернулась к нему: – Двадцать минут назад к Земле стартовала «Каледония»!

– «Каледония»? – растерялся Энди. – Но ведь послезавтра на ней должны были лететь мы…

– Сложи два и два, придурок! Сначала фрегаты вместо отлета к Трое ушли в так называемый испытательный полет, а теперь еще и «Каледония» стартует раньше срока!

Слушая ее крики, Энди спешно натягивал одежду и молился, чтобы проститутке хватило мозгов дождаться их ухода. Ладно старая перечница Жаклин, но кроме нее в коридоре собралась вся съемочная группа! Им знать и вовсе незачем, на людях Энди старался поддерживать реноме верного мужа.

– Чертовы вояки опять что-то скрывают! – Эстефания в ярости затрясла сухонькими кулачками. – Опять где-то облажались, уж я их выведу на чистую воду! Ну, ты готов?

– Да мадам, – балансируя на одной ноге, Энди натянул вторую туфлю.

– Пакуй камеры, мы летим на «Скапа Флоу»! Старому ослу Фримантлю не поздоровится!

Подхватив баул с камерами, Энди нервно покосился на дверь в ванную комнату. Девушка пока сидела тихо, и, мысленно выдохнув, он торопливо пошел вслед за пышущей гневом Эстефанией.

– Эй, мистер! – раздалось сзади, едва он подошел к порогу. – А деньги?!

Оторопев, Энди затравленно оглянулся. Чертова проститутка стояла в одних трусиках, даже не удосужившись одеться. Несколько человек в съемочной группе тихонько заржали, а Эстефания, и вовсе побагровев, беззвучно открывала рот. Совсем как выброшенная на берег снулая рыбина, не к месту подумалось Энди. Словно во сне, он подошел к девушке, вытянул из кармана кредитную карту и подтвердил перевод пятисот кредитов.

– Спасибо, мистер! – весело поблагодарила его проститутка, тут же спрятав свою карту так ловко, что Энди даже не заметил, куда она ее дела.

– Пошла ты, дешевка! – зло сплюнул он и, втянув голову в плечи, вышел обратно в коридор.

Эстефания смерила его уничижительным взглядом, но так ничего не сказав, быстро пошла в сторону лифтов. Энди поплелся за ней, стараясь не обращать внимания на насмешливые взгляды коллег. Только что он подарил сплетникам историю, подробности которой будут обсасывать всю обратную дорогу к Земле. На работе его не любили за склочный характер, и теперь-то придурки отыграются на все сто.

Немного оправившись, Энди толкнул ухмыляющегося Бакстера, секретаря Эстефании:

– Что на нее нашло?

Ухмыльнувшись еще шире, тот фыркнул:

– Ну ты даешь! Военные отрубили связь с внутренними планетами – это раз, «Каледония» ушла на двое суток раньше срока – это два. А главное, когда наша Эстефания ломанулась к местному коменданту, тот проигнорировал ее вызов!

Энди недоверчиво покосился на секретаря. Чтобы комендант какой-то заправки отказал во встрече всесильной Эстефании! Женщине, которой случалось ломать политические карьеры иных сенаторов. Значит, и правда случилось нечто из ряда вон выходящее, в ином случае оправдать самонадеянного вояку могла разве что быстро прогрессирующая шизофрения.

– А что Жаклин?

– А старушка наша стала копать, – хохотнул Бакстер. – Сам знаешь, имя и деньги раскрывают любые рты.

– Сломала адъютанта? – понимающе кивнул Энди.

– А вот тут облом, прямо как у тебя только что, – заговорщицки подмигнул Бакстер. – Военные словно воды в рот набрали.

– Ты меня-то не трогай, сам не без греха! – вызывающе вскинулся Энди.

– Не без греха, – легко согласился Бакстер и хихикнул: – Но меня подруги жены с проституток никогда не снимали.

Услышав о жене, Энди втянул голову в плечи. Да, что ни говори, влип он классически, как в дурном анекдоте. И дома теперь его ждут долгие и муторные разборки – Марго отличалась злопамятностью. Если очень повезет, он сумеет загладить вину достаточно быстро, за месяц-другой ежедневного бурного секса.

Энди содрогнулся, представив расплывшиеся телеса супруги. Да, желания Марго давно уже не вызывала, но ради доступа к ее счетам стоило потерпеть. Что-что, а деньги Ястребов любил.

– Так что она накопала? – увел Энди разговор от неприятной темы.

– Не она, а я! – горделиво выпрямился Бакстер. – Обошел пару баров, проставился выпивкой, послушал разговоры…

– И? – поторопил его Энди.

– Вчера в Джекпот отозвали несколько сотен самых опытных шахтеров. Бригадиров и мастеров ледоплавильных машин. И вывезли на орбиту всех монтажников, вообще всех. Наплевать, что у человека выходной, что он в отпуске, полиция ходила по домам и барам, представь!

Задумавшись, Энди на секунду сбился с шага и просиял, озаренный догадкой:

– Они что-то нашли поблизости от Ганимеда?

– А фрегаты, значит, полетели охранять находку, да? – посмотрел на него с сочувствием Бакстер.

– Ну, – нисколько не смутился Энди, – фрегаты отправились к Трое.

Бакстер пробормотал короткую фразу, из которой Энди удалось расслышать лишь приглушенное «идиот», и сказал уже громче:

– Два момента, мужик, два момента. Во-первых, это мы прибыли освещать их отлет, и то, что они вылетели втайне, довольно символично. А во-вторых, ты дрых тогда в кафе и не слышал, как я озвучил направление их полета!

– Ты достал меня со своими «во-первых, во-вторых»! – передразнил его Энди. – И куда, по-твоему, они полетели?

– К Юпитеру, мужик, в глубь радиационного пояса.

Недоуменно пожав плечами, Энди пошел быстрее. Мадам Эстефания с остальной группой уже подошла к лифтам и сейчас ожесточенно ругалась с кем-то по коммуникатору. Приблизившись, он успел расслышать окончание разговора.

– Любезный, мне совершенно неинтересно, чем там занят ваш комендант! Если мне не предоставят трафик до Земли, я вашего Фримантля смешаю с грязью, так ему и передайте!

С раздражением выключив коммуникатор, Эстефания перенесла гнев на подчиненных.

– Зачем, спрашивается, мне вас подсунули?! Все приходится делать самой! – Эстефания трагически заломила руки: – Тупицы, о боже, меня окружают одни тупицы!

На счастье группы, в этот момент открылись двери лифта, и, фыркнув напоследок, звезда величаво вплыла в кабину. Ездить в лифтах Эстефания предпочитала одна, и поэтому ее команда осталась ждать следующего.

Энди, словно ничего не случилось, нагло растолкал сгрудившихся коллег:

– И куда мы сейчас?

Большинство его проигнорировали, лишь добродушная хохотушка Лесси, отправленная сюда своим редактором набираться опыта у звезды, защебетала:

– Мадам Эстефания всегда ужинает «У доброго доктора».

– Кому ужинать, а кому и бегать, – угрюмо поправил ее Дон, рано поседевший грузный мужчина, выполнявший в группе обязанности техника.

– Все набегаемся, – напророчил догнавший группу Бакстер.

И оказался прав. Когда они спустились в просторный вестибюль, мадам Эстефания уже закончила ругаться с управляющим и, немного растратив пыл, стала раздавать указания:

– А ну, бездельники, слушать сюда! – говорила она на ходу, уже миновав гостеприимно распахнувшиеся стеклянные двери. – Погуляйте по городу, послушайте, что говорят местные, порасспрашивайте. И не забывайте работать камерой, мне понадобится видеоряд! Так, побежали детки, побежали! А ты, Дон, останься, есть разговор.

Группа не заставила себя упрашивать, поодиночке и парами разойдясь по радиальным улицам, что выходили на площадь перед гостиницей. Когда Эстефания злилась, находиться поблизости означало в лучшем случае нарваться на грубость. Звезда слыла скорой на расправу.

Но Энди спешить не стал, любопытство перевесило страх, и, скрывшись за ближайшей припаркованной машиной, он напряг слух.

Подождав, пока Дон флегматично подойдет поближе, Эстефания чуть сбавила тон:

– А ты, дорогой, организуй мне канал связи с издательством. Понадобятся деньги – не скупись, уж поверь моему чутью, здесь заваривается что-то очень важное.

Стараясь не пропустить ни единого слова, Энди едва не вывалился из-за укрывшей его машины. Ух ты, похоже слухи об интимной связи Дона и Эстефании и в самом деле имеют основания! Как она с ним – «дорогой»!

– Не получится, Жаки, – Дон подошел совсем близко и понизил голос так, что Энди с трудом различал слова. – Весь гражданский трафик к внутренним планетам идет через единый сервер, а его отключили.

– А если через военных? – предположила Эстефания.

– Исключено, – помотал головой техник, – у меня нет на них выхода, я просто не знаю, кому тут можно сунуть на лапу.

– Дон! – все-таки сорвалась на крик журналистка. – Мне нужен канал связи, организуй его! Найди мне передатчик!

Техник воровато огляделся и, не заметив притаившегося Энди, за талию притянул к себе возмущенную матрону.

– Не кричи, Жаки, я сделаю все, как ты хочешь.

Энди хихикнул и, вытянув из баула первую попавшуюся камеру, запечатлел страстный поцелуй простого техника и главной звезды новостного канала. Теперь на руках у него появился козырь в будущих переговорах, и если его разыграть правильно, Эстефания будет молчать. Куда охотнее в кулуарах станут обсуждать ее служебный роман с подчиненным, чем застуканного с проституткой оператора. Еще раз хихикнув, Энди спрятал камеру обратно в баул и крадучись покинул стоянку.

Прожив на Ганимеде полторы недели, он успел немного изучить подземный город и сейчас шел проверенным маршрутом. Мимо жилых кварталов, к восточному краю пещеры, где вдоль высокой ледяной стены кучковались ночные клубы и бордели, замаскированные под массажные салоны. Пусть Эстефания подавится своим заданием, терять вечер из-за ее капризов Энди не собирался.

Насвистывая веселый мотивчик, Энди топал под высоченными раскидистыми кленами, которыми так славился Ганимед. Если не смотреть вверх, где переливался огнями потолок, то создавалось полное впечатление, что он шагает по своему родному городку на северо-восточной оконечности Великих озер. Низкую гравитацию Энди старался не замечать, двигаясь наработанными еще в юности длинными шаркающими шагами. Единственное, чему он научился за два года учебы в Лунном Технологическом.

Город молчал, погруженный в странную тягучую тишину. Уже вечерело, на потолке пещеры начали угасать имитирующие солнечный свет лампы, но Энди не видел привычных, стекающихся к злачным местам толп рабочего люда. Редкие прохожие жались поближе к тротуарам, держась в тени деревьев, и Энди снова поежился от недоброго предчувствия. Неужели он пропустил что-то важное?

Очередное потрясение ожидало его у городской черты, когда, подойдя к стене пещеры, он вывернул на радиальный проспект и совсем близко от себя увидел расположившийся возле запертого шлюза армейский патруль. Энди присвистнул и машинально потянул из баула камеру. Похоже, Эстефания все-таки получит свое видео, пройти мимо такого сюжета он не мог.

Высокую арку шлюза сейчас перекрывала металлическая стена, а трое десантников в полной броне стояли возле будки управления. Опущенные забрала не позволяли разглядеть выражения их лиц, но развернувшиеся в сторону Энди стволы говорили сами за себя.

– Сэр, это запретная территория! – громыхнули динамики стоящего посередине десантника. – Пожалуйста, прекратите съемку и следуйте по своим делам!

Вместо того чтобы подчиниться приказу, Энди описал камерой большой полукруг, запечатлевая и запертый шлюз, и блокировавших его десантников.

– Сэр, – повторил десантник, – немедленно прекратите съемку!

Не отвечая, Энди активировал журналистский бейдж, но, увидев вспыхнувшую над головой оператора надпись «Пресса», главный десантник не заткнулся, а угрожающе пошел навстречу. Энди попятился.

– Эй, вы чего? Я оператор канала «Все Новости Солнечной», у меня есть аккредитация!

– Ваша аккредитация аннулирована по распоряжению командующего Фримантля.

Пока Энди переваривал услышанное, десантник подошел вплотную и одним быстрым неуловимым движением вырвал у него камеру.

– Вы что себе позволяете?! – от ярости Энди сорвался на фальцет.

Не обращая внимания на его крики, десантник развернулся и пошел обратно к будке.

– А ну отдай камеру, скотина! – в два прыжка догнав уходящего десантника, Ястребов схватил его за плечо.

Точнее, попытался схватить – в том месте, куда он прыгнул, десантника не оказалось, а в следующую секунду Энди уже лежал на земле с сильной болью в груди. Судорожно закашлявшись, он перевернулся на бок и уткнулся носом в бронированные десантные ботинки. Их обладатель стоял над ним, задумчиво помахивая отобранной камерой и явно размышляя, не пнуть ли еще разок.

– Да хватит с него, Брюс! – пророкотал второй десантник, и, к великому облегчению оператора, ботинки стали удаляться.

Продолжая кашлять, Энди с трудом сел, подтянув к груди ноги. Это быдло ударило его прикладом! Его, журналиста ведущего новостного канала!

– Я буду жаловаться! Нападение на представителя прессы вам так просто не сойдет, лейтенант! – Энди наконец-то вспомнил значение двух золотистых звездочек на правом наплечнике скафандра.

Его выпад лейтенант Брюс проигнорировал, и Энди, кряхтя, поднялся на ноги. Грудь после удара прикладом болела до темноты в глазах, и если бы не низкая гравитация спутника, он еще долго не смог бы встать. Физическая агрессия шокировала его, обычно с журналистами обращались куда почтительнее, и только теперь до него стала доходить серьезность ситуации. Военные никогда не станут бить журналистов, если только не надвигается что-то ужасное, что-то, о чем Энди не хотелось даже думать.

Кряхтя, он смерил троицу ненавидящим взглядом и захромал подальше от агрессивных придурков. Конечно, ему влетит за утерянную камеру, но нарываться дальше было бы глупо. Военные явно дали ему понять, что правила изменились. Один удар прикладом перевернул весь привычный мир.

Отдышался он, лишь пройдя пару кварталов, – чертов лейтенант огрел его от души. Здесь уже начинался район увеселений, баров и стриптиз-клубов. Самое то, чтобы забыть о перенесенном унижении.

Большинство баров были вырублены в ледяной стене, наружу торчали только украшенные рекламой витрины. Поначалу Энди привлекла такая экзотика, выпивка в темных ледяных гротах будоражила кровь, напоминала о прошлых веках, когда суровые бородатые первопоселенцы коротали вечера за кружкой дрянного пива. Впрочем, большинство предлагаемых сортов пива и поныне оставались редкостной дрянью. Чего-то не хватало в местной воде или в гидропонных чанах, где созревал идущий на пиво солод. За эту неделю Энди перепробовал множество сортов, пока наконец не остановился на более-менее приемлемом – темном, густом, словно смола, стауте с ярко выраженным карамельным привкусом. Подавали этот сорт только в одном баре, в «Килте», куда и направился Энди.

В отличие от большинства местных забегаловок, «Килт» был отстроен в стиле классического ирландского паба. Утопающий в зелени высоченных кленов двухэтажный дом из нарочито грубо обработанных валунов стоял чуть в стороне от стены. Энди поднялся на просторную веранду и, поправив баул с камерами, вошел в полутемный зал.

Народу на первом этаже было мало, лишь пара угрюмых бородатых мужиков методично надиралась у горящего камина пивом. Еще в первый вечер Энди с удивлением заметил большой процент бородачей среди населения Ганимеда. Обычно люди, много времени проводившие в скафандрах, предпочитали удалять растительность на лице – борода мешалась в шлеме, но, как он позже прочитал в проспекте, ношение бороды вошло в традицию еще во времена первопоселенцев. В те годы еще не существовали современные средства эпиляции, а возить с Земли примитивные бритвенные принадлежности было слишком дорого.

Приглядевшись к мужикам, в полном молчании хлещущим пиво, он разочарованно сплюнул под ноги и сделал было шаг обратно к дверям. Похоже, что в барах сегодня царит такая же пустота, как и на улицах Джекпота. Правда, оставался второй этаж, где вместо бармена за стойкой по залу сновали симпатичные официантки в коротких юбках. Решившись, Энди пересек первый этаж и, подойдя к лестнице, услышал доносящиеся сверху голоса шумной компании. Пожалуй, даже чересчур шумной, но, памятуя наставления Эстефании, Энди пересилил себя и вступил на выложенную черным гранитом ступеньку.

На Земле ему случалось бывать в ирландских пабах, но этот, находившийся в пяти астрономических единицах от Ирландии, пафосом мог переплюнуть любой из них. Хозяева не пожалели денег, и дизайнеры украсили второй этаж драгоценными даже на Земле сортами дерева. В первый свой визит Энди украдкой царапнул резную панель на стене. И обалдел, поняв, что тронул не дешевый имитационный пластик, а настоящее красное дерево. Которое вряд ли росло на Ганимеде, и хозяевам паба явно пришлось раскошелиться на перевозку.

Оборотной стороной медали были цены, за комфорт и дизайн приходилось платить. Впрочем, пожив на Ганимеде неделю, Энди привык к местным расценкам. И уже почти не морщился, заказывая пол-литра разливного пива за полсотни кредитов. В конце концов, большинство трат пройдут по статье «представительские расходы».

Он осторожно заглянул в зал. Шумела компания, состоявшая из десятка таких же бородачей, что молча хлестали пиво на первом этаже. Только эти, поглощая пиво, вопили, перекрикивая друг друга. Энди понял тему их разговора, еще не успев подняться по лестнице. Шахтеры обсуждали новости.

Заняв столик неподалеку, Энди незаметно вытащил коммуникатор и, активировав диктофон, положил его рядом с салфетками. Теперь если он что и пропустит, то прослушает позже, в уютном номере, когда закончится эта катавасия.

А разговор стоил внимания. Как раз в тот момент, когда Энди садился за столик, один из шахтеров, здоровенный мужик с густой рыжей бородой, с силой грохнул кружкой о стол:

– Я в эту дурь не поверю!

Второй, отличавшийся только цветом бороды, перегнулся через стол:

– Я тебе точно говорю! Забрали всех монтажников из бригады Саймона.

– На строительство новых лунных верфей? – отмахнулся от него первый. – Досрочно разорвав контракт?

– У нас война вроде как. – Второй отхлебнул пива и закашлялся, разбрызгивая густую пенную шапку.

– Не жадничай, Милош, – загоготал рыжебородый. – Мы тебе еще нальем!

Плеча Энди коснулась чья-то рука. Подпрыгнув от неожиданности, он обернулся и буквально уткнулся носом в глубокое декольте официантки.

– Что будете заказывать? – устало спросила красотка.

Энди с трудом оторвал взгляд от выпирающих из корсажа прелестей. Треклятая Эстефания вытащила его из номера на самом интересном месте, и в крови теперь блуждали гормоны. Блуждали, требуя выхода, заставляя сердце чаще биться при виде любой красотки. А девушка была хороша.

Стараясь поменьше пялиться в декольте, Энди перевел взгляд вниз. К его разочарованию, на девушке оказалась широкая длинная, полностью закрывающая ноги красная юбка. Против воли взгляд пополз обратно. Девушка безразлично дождалась конца осмотра и повторила вопрос:

– Что заказывать будете?

– А… – раскрыл рот Энди, – большую кружку стаута, пожалуйста.

– Минутку. – Девушка развернулась, придержав взметнувшийся подол, и скрылась в полумраке зала.

Проводив взглядом ее формы, Энди повернулся обратно к шахтерам. Те уже закончили обсуждать судьбу неведомых монтажников из бригады Саймона и перешли к более насущным проблемам.

– Никто нам за простой не заплатит! – говорившего закрывала от Энди широченная спина торопыги Милоша. – Все шахты встали, отгрузки льда прекратились.

– А я чего говорил?! – поддержал его рыжебородый. – Шахты стоят, доступ на орбиту закрыт, да еще и связь с Землей отрубили!

– Как отрубили? – не поверил Милош. – Я письмо утром матери скидывал, с днем рождения поздравлял!

– Последняя репликация в девять сорок, – развел руками рыжебородый. – Пишут, что сдох передатчик.

– А резервный? – удивился Милош.

– А я знаю? – Рыжебородый пожал плечами. – Это ты у Януша спроси, он у нас в колледже учился.

Милош пихнул в бок соседа:

– Януш?

– Что Януш? – огрызнулся тот. – Далась вам эта связь. Больше ничего не удивляет? Выходы из города перекрыты, военные у каждого шлюза, а им свежей порнухи с Земли не хватает!

– Ты по себе-то не меряй! – угрожающе протянул Милош. – Давно у стоматолога не был?!

– Тихо! – грохнул кулаком по столу рыжебородый. – Вы мне еще мордобой тут устройте! Живо по пять процентов каждому срежу.

Милош тут же утих, демонстративно отодвинувшись от соседа подальше.

– Все путем, бригадир.

– Так-то лучше!

Рядом с Энди опустилась литровая кружка с высокой шапкой пены. Он кивком поблагодарил официантку и, продолжая слушать, сделал первый глоток.

После вмешательства рыжебородого бригадира компания шахтеров ненадолго замолчала, опорожняя кружки. Энди успел поразиться тому, с какой быстротой исчезает пиво, как вдруг в разговор вмешался сидевший во главе стола старик.

– Януш дело говорит. Я сорок лет на Ганимеде, и на моей памяти только однажды военные заблокировали шлюзы.

– Это когда заправочную станцию грохнули? – понимающе кивнул бригадир.

– Ну да, – подтвердил старик. – Аккурат перед восстанием на Большом Шраме прошла серия терактов – и здесь, и у Сатурна, даже возле Земли пошумели. Военные тогда, помню, все перекрыли, шерстили всех в хвост и в гриву. Сами подумайте, атака на базу флота!

– Думаешь, и сейчас под шумок отделиться хотят?

– Это вряд ли, – покачал головой старик. – Идиотов в колониях хватает, но в планетарные правительства им не попасть. Война ведь, тут или все вместе держатся, или каждый в своей личной могиле обитает. Выбор невелик, мальчишки.

Судя по обращению, в бригаде старик пользовался непререкаемым авторитетом. Назови их «мальчишками» Энди, он тут же получил бы в морду. Да и своему брату-шахтеру подобные вольности не позволялись. Чтобы заработать такой авторитет, действительно нужно долгие годы проработать в шахтах по добыче льда.

– Дед, а ты что думаешь? – уважительно спросил у старика бригадир.

– А ничего хорошего не думаю. Все только начинается, дальше хуже будет.

– Ну ты, Дед, загнул, – неуверенно хохотнул Милош.

– Я-то, может, и загнул, да только, сынок, у меня нюх на проблемы.

– Это да, – согласился бригадир. – Без твоего нюха мы бы в том году в водяной карман загремели. Что посоветуешь, Дед?

Энди навострил уши, ожидая, что скажет старый шахтер. Замолчала и компания. Судя по звукам, сначала Дед отхлебнул пива.

– А что тут советовать? Нечего тут советовать. По уму, валить с Ганимеда надо, так ведь не на чем.

– Куда валить? – оторопел бригадир.

– На Землю, сынок. А то и подальше.

Звонок коммуникатора заглушил разговор. Энди чертыхнулся и отбросил салфетки. Звонила Эстефания.

– Да, мадам. – Энди подпустил в голос елея.

– Бери такси и дуй в гостиницу!

Энди отвернулся от компании и зашептал:

– Мадам, у меня тут кое-что наклюнулось, еще полчасика дайте.

– Никаких «полчасика»! Бегом в гостиницу, я сказала!

Выругавшись, Энди из вредности не торопясь допил пиво. Звонок Эстефании на корню убил всяческое желание прислушиваться к дальнейшей беседе шахтеров. Пусть старая карга сама побегает за материалами! Он не нанимался подрабатывать репортером на полставки!

Допив кружку, он заказал еще одну. А опоздание можно будет свалить на армейские патрули, благо сигнал с отобранной камеры исправно записывался на коммуникатор. Не станет же Эстефания дотошно изучать, когда сделали эту видеозапись. Поэтому прежде чем расплатиться и вызвать такси, Энди успел не спеша опрокинуть в себя еще пол-литра чудесного стаута.

Пока он расплачивался и спускался, к выходу уже подъехало такси. «Небо» над Джекпотом потемнело, имитируя ночь, горели лишь россыпи ламп, заменявшие здесь звезды. Энди развалился на заднем сиденье, наблюдая сквозь прозрачную крышу, как проплывают над ним темные кроны деревьев. Одна звезда светила особенно ярко, и сам того не осознавая, Энди принялся следить за ней. И зря, иллюзия звездного неба моментально развеялась. Настоящие звезды не двигаются, когда ты едешь, но «небо» над Джекпотом было слишком маленьким, и лампа, изображавшая звезду, быстро осталась позади.

Выходя из такси, он обратил внимание на полицейский патруль, маячивший неподалеку от дверей гостиницы. Двое рослых парней в противоударных костюмах и шлемах растерянно крутили головами, видимо толком не понимая происходящего. При виде полиции в Энди на миг проснулись старые привычки, он хотел было активировать журналистский бейдж и подойти узнать новости. Но, вспомнив случившееся у шлюза, предпочел, по возможности не привлекая внимания, проскользнуть в вестибюль. Уж очень нервно полицейские держали шоковые дубинки, а получение высоковольтного разряда в планы Энди не входило. Неприятностей сегодня и без этого хватало.

В вестибюле «Спутника» возле стойки портье скопилась изрядная толпа постояльцев. Из обрывков разговора Энди понял, что известие о внеплановом отлете «Каледонии» достигло и остальных гостей. Растрепанный дежурный клерк вяло переругивался сразу со всей толпой, пытаясь перенаправить их ярость на администрацию пассажирского порта. Дело начинало пахнуть дракой, и, не дожидаясь, пока с улицы подойдут полицейские, Энди просеменил к лифтам.

Поднимаясь на свой этаж, он нос к носу столкнулся с Лесси. Маленькая, похожая на фарфоровую статуэтку девушка попала в свиту Эстефании сразу после окончания филологического факультета. Руководство канала приметило юное дарование и после серии неплохих репортажей взяло девушку в штат и направило набираться опыта к стареющей звезде. Та, почувствовав, как дышит в спину подрастающее поколение, обрушила на несчастную всю склочность своего характера. Но сделать с «выскочкой» ничего не смогла, Лесси с завидным постоянством игнорировала все выпады и наскоки матроны.

Вот и сейчас бедолагу отправили в фойе встречать опоздавших. Но Лесси – пожалуй, единственная из группы, кто сумел остаться с оператором в хороших отношениях, – встретила его широкой улыбкой:

– Ой, привет, Энди! А наши все в люксе у Эстефании.

– Не знаешь, зачем собирают?

– Дон что-то такое узнал, что старушка сама не своя. Пойдем, ты последний.

Эстефания занимала целых пять комнат, обставленных с кричащей роскошью. Никакой синтетики, только натуральные материалы и ручная работа. Женщина, чьи репортажи в среднем имели рейтинг до полутора миллиардов просмотров, могла позволить себе все самое лучшее.

Гостиная люкса втрое превосходила по площади скромный номер Ястребова. И съемочная группа, рассевшаяся по кожаным диванам, занимала едва ли половину имевшихся посадочных мест. А весь остальной объем комнаты, казалось, заполнила метавшаяся из стороны в сторону Эстефания. Матрона безжалостно топтала уличной обувью драгоценный белоснежный ковер и даже не обратила внимания на проскользнувшего в номер Ястребова.

– Вот, значит, как! – повторяла она в запале. – Нет, ну вы только подумайте, скрывать такое!

Энди украдкой шепнул сидевшему рядом Бакстеру:

– Чего она разоряется?

– У нас гости, – почти не открывая рта ответил секретарь.

– Что? – не понял Энди.

– Тише ты, – зашипел Бакстер, – потом расскажу.

Наконец Эстефания выдохлась, подошла к встроенному в стену бару с богатым ассортиментом и выудила бутылку газировки. Энди слышал, что лет пять назад матрона прошла курс лечения от алкоголизма и теперь даже в стрессовой ситуации не могла преодолеть выстроенный в ее сознании барьер. Но старые навыки остались, Эстефания в три глотка высосала полулитровую бутылку прямо из горла и не оборачиваясь спросила:

– И что ты предлагаешь, Дон?

Техник вышел на середину ковра и прокашлялся:

– У меня тут есть кое-какие связи. Я сумел договориться со старым приятелем, за определенную сумму он согласился доставить нас на орбиту, к списанному буксиру. Двигатели у этой посудины демонтированы, зато сохранился передатчик, и я, пожалуй, смогу дней за пять сделать направленную антенну. У вас будет связь, госпожа Эстефания!

– Спасибо, Дон! – расщедрилась матрона на благодарность. Впрочем, после увиденного на стоянке Энди нисколько не удивился. Вот только…

– Мадам, – приподнялся он с дивана, – есть маленькая проблема: военные заблокировали шлюзы, нам не выбраться из города!

– Ястребов, не считай себя самым умным! – отмахнулась от него Эстефания. – Дон обо всем позаботился, нас выведут старыми тоннелями.

Энди вспыхнул и опустился обратно на диван. Старая карга опять унизила его на глазах всего коллектива!

– Полчаса вам на сборы! – хлопнула в ладоши Эстефания. – Нас ждет Пулитцеровская премия!

Уже вскакивая с дивана, Энди удивленно выпучил глаза. Пулитцеровская премия? Да что же здесь происходит?! Эту награду не так-то просто получить, и тем более ее не дают за банальный репортаж с задворок Солнечной системы. Похоже, он зря задержался в чертовом баре, остальные, судя по выражениям лиц, восприняли реплику матроны как должное.

Энди специально остановился у дверей люкса и буквально схватил Бакстера за грудки:

– Колись! Что я пропустил?

– Ястребов, отстань! Мне и самому собраться нужно, и ее вещи упаковать!

– Не отпущу! – усилил нажим Энди. – Хоть в общих чертах расскажи!

Бакстер сдался и увлек его в свой номер.

– Значит, так, Дон расколол человека из местной администрации. К Юпитеру летят несколько кораблей аспайров, и флот готовится дать бой!

– Бой? – опешил Энди. – А мы тут при чем?

– Эстефания хочет провести эксклюзивный репортаж. Это будет бомба! Сам подумай, мы будем в первом ряду – трансляция с места событий! И каких событий!

Чувствуя предательскую дрожь в ногах, Энди попятился к стене:

– Сражение? Я не нанимался участвовать в военных действиях!

– Расслабься, парень! – рассмеялся Бакстер. – Мы будем скромно висеть в сторонке и снимать, как гребаные вояки надирают задницы этим уродам. Эстефания не дура, в пекло она не полезет. А сейчас прости, мужик, мне надо собираться.

Секретарь не очень вежливо вытолкал Энди за порог и захлопнул дверь.

В полнейшем смятении Ястребов кое-как упаковал немногочисленные пожитки, ополоснул лицо холодной водой и поплелся в фойе этажа. На сей раз он успел первым и, сев под колонну, погрузился в мрачные раздумья. Дура Эстефания втравила их в опасное дело. Что бы она там ни говорила, Энди не собирался лезть под пушки ради эксклюзивного репортажа. Черт с ней, с работой, жена устроит на другую!

Он принял решение, торопливо вскочил со скамьи и бросился к запасному выходу. Ждать лифт было слишком рискованно, в фойе вот-вот начнут собираться коллеги, и тогда его побег сорвется. Уж лучше пройти двадцать этажей пешком, а потом забиться в какой-нибудь дешевый отель и дождаться окончания этой истории. Славу пусть завоевывают другие, а ему достаточно тех денег, что уже лежат на счетах супруги.

– Куда собрался, парень? – раздался сзади спокойный голос Дона.

Энди замер и, сдержав стон, медленно повернулся:

– В туалет.

– Твой номер в другой стороне. – Дон подошел вплотную, обдав терпким ароматом дорогого одеколона.

– Перепутал, – не растерялся Энди, – знаешь, столько всего навалилось…

Брезгливо ухватив его за ворот, Дон процедил:

– Слушай сюда, Ястребов. Ты наш оператор, а значит, будешь снимать то, что тебе скажут!

Энди почувствовал, как его ноги отрываются от пола. Дон вообще отличался изрядной силой, а малое притяжение Ганимеда и вовсе позволило ему поднять Энди, словно котенка. Немного подержав на весу дрыгающего ногами оператора, техник аккуратно поставил его на место.

– Ну, ты меня понял?

– Да, – просипел полузадушенный Энди и на всякий случай отошел подальше.

– Вот и молодец. Помни, дядя Дон за тобой следит.

Из своего номера вышла Лесси, подозрительно посмотрела на усмехающегося Дона и красного как рак Энди, хихикнула и, достав косметический набор, принялась поправлять макияж.

Позже всех из своего люкса выплыла Эстефания. Увидев ее, Энди раскрыл рот, разом позабыв о перенесенном унижении. Матрона преобразилась. Вместо изысканного костюма она надела серый облегающий комбинезон – стандартную, надеваемую под скафандр одежду. Ее волосы, всегда уложенные в стильную прическу, были туго стянуты резинкой в обыкновенный конский хвост. В этом своем обличье она заставляла вспомнить, что когда-то давным-давно начинала карьеру простой журналисткой. И добывала славу, проникая в такие места, куда Энди не сунулся бы и за целое состояние.

– Все готовы? – Эстефания оглядела группу и, удостоверившись, что все на месте, поинтересовалась: – Дон, еды закупил?

– Угу, – техник играючи приподнял здоровенный баул, – дней на восемь.

– Тогда вперед, машина подойдет к парку через десять минут!

Подавая пример, она первой пошла к лифтам. Остальные переглянулись, пораженные сменой имиджа, и нестройной гурьбой повалили следом. Такой свою начальницу они видели впервые.

При виде выходящей из гостиницы съемочной группы один из полицейских рванулся было наперерез, но напарник придержал его за плечо. Судя по всему, копы до сих пор не получили внятных инструкций и, узнав Эстефанию в лицо, решили ей не препятствовать.

Нагруженный баулом с камерами и объемистой сумкой, Энди плелся в хвосте и лихорадочно прикидывал, как лучше сделать отсюда ноги. Он никак не мог поймать удобный момент – Дон постоянно оглядывался, держа его в поле зрения, а местность вокруг не способствовала побегу. Они миновали освещенную фонарями стоянку и, перейдя дорогу, встали на границе парка.

Энди решился: сейчас или никогда! Деревья в парке возле гостиницы росли редкими рядами, безо всякого подлеска, кусты по периметру были единственной хлипкой преградой между ним и преследователями. Но это лучше, чем ничего. Энди напрягся, готовясь отбросить свою ношу и прыгнуть через заросли в парк.

– Я тут с тобой постою, не против? – поинтересовался неслышно подошедший Дон.

Вздрогнув от неожиданности, Энди кивнул:

– Хорошо.

Техник перекрыл единственный путь к бегству. Энди с тоской посмотрел на темные глубины парка и покорился судьбе. Будь что будет!

Вместо обещанных десяти минут они простояли добрую четверть часа, и в душе Энди появился лучик надежды. Если Дона кинули, то за ними никто не приедет, и можно будет опять вернуться в маленький уютный номер, вызвать девочку, а лучше нажраться, нажраться до поросячьего визга, смывая унижение и стресс. Впервые в жизни Энди пожалел о выбранной профессии. Идя в операторы, он никогда не думал, что попадет в опасную для жизни ситуацию.

Надежды не оправдались – вдали показались огни, и через минуту рядом с ними затормозил небольшой фургончик с логотипом службы доставки пиццы. Из кабины высунулся маленький краснолицый человечек и, заикаясь, поторопил:

– Д-давайте б-быстрей в-внутрь!

Дверца автомобиля распахнулась, и Энди покорно полез внутрь. В кузове фургона по доставке пиццы ездить ему еще не приходилось. Но вопреки ожиданиям внутри оказалось довольно комфортно. Вдоль стен стояли удобные сиденья, а сами стены оказались выполненными из материала с односторонней прозрачностью. Похоже, владелец частенько использовал фургон для перевозки нелегальных пассажиров. Интересоваться, куда и зачем, Энди не стал. Ему и без того хватало неприятностей.

Потеснившись, он освободил место для вошедшей следом Лесси и с деланым безразличием уставился в «окно» напротив. Водитель фургона дождался, пока войдет последний человек, и, закрыв дверь, предупредил:

– Сидите тихо, в городе полно военных, нас могут остановить для проверки документов.

Фургон тронулся, набирая скорость. Энди с тоской смотрел на удаляющуюся гостиницу, а потом и вовсе опустил взгляд в пол. Его везли в неизвестность. Остальные сидели, словно и не подозревая об опасности задуманного Эстефанией дела. Они тихонько смеялись, шепотом обсуждали детали будущего репортажа, предвкушая повышение, которое получат, вернувшись на Землю. Идиоты!

Везли их довольно долго. Фургон несколько раз снижал скорость, осторожно пробираясь мимо стоявших на обочинах полицейских. Вопреки предупреждению водителя военные попались им лишь единожды: тройка десантников стояла на перекрестке радиальных улиц, провожая глазами проезжающие машины.

Движение на улицах практически отсутствовало, Энди видел припаркованные возле домов легковушки, несколько раз замечал жмущихся к обочине пешеходов. Люди сидели по домам и ждали. И эта безлюдность была куда страшнее неизвестности. Казалось, город вымер, и только их компания по странной случайности все еще двигалась в замершем мире.

Фургон затормозил у длинных пакгаузов, примостившихся возле стены пещеры.

– Ждите моего возвращения. – С этими словами водитель вылез из кабины и скрылся в воротах склада.

Ждать им пришлось долго. Энди сидел как на иголках, терзаясь нехорошими предчувствиями. Старые тоннели… неужели они тянутся до самого космодрома? Сколько же поколений контрабандистов использовали их для провоза незаконных грузов? А ведь, судя по внутреннему убранству фургона, порой в качестве груза выступали люди.

Водитель вернулся только через полчаса. На сей раз его сопровождала стройная рыжеволосая девушка, одетая в новехонький зеленый скафандр без шлема.

– Эт-то Лис-с, ваш п-проводник и п-пилот, – представил ее водитель и протянул карточку. – Д-деньги?

Дон перевел ему остаток обещанной суммы.

– С-спасибо, Д-дон, – расплылся в улыбке водитель. – С-с т-тобой п-приятно р-работать.

– С тобой тоже, Айвэн, – махнул ему рукой Дон и повернулся к девушке: – Пойдемте, Лис?

Девушка смерила его оценивающим взглядом:

– Брат рассказывал мне о вас.

– А мне о вас – нет, – упрекнул водителя Дон. – Нехорошо прятать таких красоток, Айвэн!

Энди увидел, как скривилась Эстефания. Ее любовник нагло заигрывал с рыжеволосой красоткой, а она могла лишь скрежетать зубами в бессильной ярости. Желание одернуть Дона боролось в ней со стремлением сохранить в тайне их любовную связь. И профессионализм одержал верх – нацепив на лицо милую улыбку, Эстефания подошла к девушке и приобняла ее за плечи.

– Давайте поторопимся, милочка.

Слегка отстранившись, Лис кивнула:

– Следуйте за мной.

Внутри склад оказался до потолка забит стандартными трехтонными контейнерами без маркировки владельца. Для прохода оставались узкие коридоры между ними, и Энди не без внутренней дрожи вошел вслед за девушкой в один из них. Судя по всему, здесь хранились транзитные грузы, и склад заполнялся с каждым прилетом транспортного корабля. Весь, целиком, поскольку добраться погрузчикам можно было только до первого ряда контейнеров.

Девушка подвела их к обычной на первый взгляд стене и спросила, обращаясь к Дону:

– Они нормальными скафандрами пользоваться умеют?

– Нормальными – нет, – покачал головой техник. – Только спасательными, проходили инструктаж на лайнере.

– Печально, – вздохнула Лис. – В старых тоннелях нет атмосферы.

Она коснулась пластика ладонью и, когда стены поползла вверх, посторонилась.

– Одевайтесь и ждите, пока я проверю ваши комплекты. Дон, ты поможешь?

– Несомненно, милый рыжик.

Рядом с Энди возмущенно хрюкнула Эстефания. Девушка же одарила Дона ослепительной улыбкой и послала воздушный поцелуй. Покосившись на перекошенное лицо Эстефании, Энди вошел в открывшуюся дверь и огляделся.

Одну из стен маленькой комнаты занимал стеллаж со старыми скафандрами. Энди не разбирался в пустотных костюмах, но даже на его непросвещенный взгляд скафандры эти устарели еще во времена его прадеда. Металлизированная ткань выглядела потертой, а вместо вшитой в нее панели управления на левом рукаве болталась нашлепка с сенсорным экраном.

– Модель шестнадцать, – указала на них Лис, – самое то для прогулок по Ганимеду.

– А поновее у вас ничего не нашлось? – сварливо поинтересовалась просунувшаяся в комнату Эстефания.

– Извините, туристических не запасли, – ехидно ответила Лис.

Она забрала длинные вьющиеся локоны заколкой и взяла с полки шлем:

– Разбирайте скафандры и не привередничайте, они безразмерные.

Вздохнув, Энди отложил сумки и, с сомнением рассмотрев предложенные костюмы, потянулся к ближайшему. Шестнадцатая модель оказалась довольно тяжелой, и он, держа чертов скафандр на вытянутых руках, никак не мог сообразить, как его открыть. Пассажирские раскрывались сами, стоило только взять их в руки, это же барахло, похоже совсем не имело дружественного интерфейса.

– Магнитных застежек не видел? – насмешливо спросила Лис и потянула за неприметный язычок.

Верх скафандра послушно распался на две половины, и Энди кряхтя просунул внутрь правую ногу.

– Эй, а разуваться кто будет?! – остановил его возмущенный вскрик девушки. – Скидывай туфли!

Энди печально посмотрел на свои «Экко» ручной работы. Он приобрел их за месяц до командировки, отдав три тысячи кредитов, и расставаться с ними не желал категорически. Но красноречивый взгляд девушки не оставлял выбора. Он положил скафандр на пол и, сняв туфли, старательно упаковал их в сумку с вещами.

Когда они наконец влезли в скафандры, Лис скептически оглядела выстроившихся вдоль стены журналистов и скомандовала:

– Теперь наденем вам шлемы. Дон, помоги мне.

Вместе с Доном они нацепили всем шлемы. Энди повел плечами, проверяя, как сидит скафандр, и недовольно поморщился. Вот уж точно безразмерный, одинаково неудобный для всех. Лишняя ткань собралась гармошкой на поясе и бедрах, материал шестнадцатой модели не умел подстраиваться под фигуру владельца. Он оглядел остальных и не сдержал смешок. На пухлой низенькой Эстефании скафандр смотрелся и вовсе уморительно. Этакий плохо надутый воздушный шарик на толстеньких коротких ножках. Обычно она умело прятала дефекты фигуры под тщательно подобранной одеждой, но безразмерный скафандр усилил ее недостатки, доведя их до гротеска.

– Так, теперь берем патроны СЖО и вставляем их в гнезда на поясе. Воздуха в них на четыре часа, этого хватит. И вот еще что. – Девушка хихикнула. – Надеюсь, вы все побывали в туалете? Мне совершенно не улыбается отмывать после вас костюмы.

– Долго нам идти? – прислушался к своим ощущениям Энди. В туалет пока не хотелось.

– Минут сорок. В скафандрах, конечно, есть гигиеническая система, но чтобы ею пользоваться, нужен навык, особенно женщинам, – снова хихикнув, уточнила Лис.

Следуя указаниям Лис, Энди с усилием воткнул цилиндр патрона в скафандр и захлопнул шлем. На стекле перед ним пробежали строчки загружающейся системы, и почти сразу развернулся пользовательский интерфейс. Среди выведенной на шлем информации Энди узнал компас и индикатор запаса воздуха. Лис не соврала, под зеленой полоской успокаивающе горела надпись – четыре часа.

– Проверка связи, – раздался в наушниках ее голос. – Кто меня слышит, поднимите правую руку.

Энди послушно задрал руку и огляделся. Непонятные меню по краям стекла немного сужали поле зрения, но, в общем, все было видно. Надетые скафандры лишали людей индивидуальности, и опознать их можно было только по телосложению. Разве что из безликой массы ярким пятном выделялся зеленый скафандр Лис. Он так славно обтягивал ее стройную фигурку, что Энди не удержался и, оглядев ее с ног до головы, причмокнул.

– Так, – деловито скомандовала Лис, – идем за мной, не растягиваемся и смотрим под ноги.

Она подошла ко второй двери, за которой оказалась уходящая вниз шахта лифта, и пробежалась пальцами по левому предплечью. Снизу послышался ощущаемый подошвами ботинок гул, но больше ничего не произошло. Заглянув через плечо Лис, Энди не увидел дна: скудно освещенная редкими фонарями на стенах, шахта уходила в бесконечность.

– Глубоко тут? – отшатнувшись, спросил он у девушки.

– Полтора километра. Во льду под городом много пещер, большинство из них естественного происхождения.

Вместо ожидаемой кабины лифта снизу поднялась простая, даже без поручней платформа. Энди нерешительно попятился, ему не хотелось влезать туда, где человека запросто могло размазать по стенам. Но сзади уже напирал Дон, и, смирившись с судьбой, Энди шагнул на шероховатое покрытие.

– Стен не касайтесь! – предупредила Лис. – Руки оторвет.

Она вошла последней, и платформа ухнула вниз. Энди с трудом удержал на месте желудок; посмотрев, как мимо пролетают стенные панели и уносятся ввысь редкие фонари, он закрыл глаза. Ему остро захотелось оказаться как можно дальше от этого неприветливого места. Например дома, пусть даже и в объятиях опостылевшей жены. В наушниках сдавленно пискнула Лесси.

Спуск продолжался неимоверно долго, и, когда платформа наконец стала замедлять падение, Энди не удержался от вздоха облегчения. Но глаза открыл только тогда, когда платформа окончательно остановилась.

Лис открыла дверь, и они оказались в точной копии верхней комнаты, только вместо обычной двери перед ними виднелся люк шлюзовой камеры.

– Так, – сказала девушка, – у всех справа внизу шлема есть зеленая полоса?

Группа нестройно подтвердила.

– Ну, вперед. – Лис распахнула люк.

Все в шлюз не поместились, и, пока наружу выходила первая партия, Энди стоял, пытаясь понять, зачем контрабандистам понадобился этот путь. Заполнявшие склад контейнеры в лифт не проходили, а таскать товары мелкими порциями было слишком долго. Хотя контрабанда бывает разная – наркотики или предметы роскоши не занимают много места. А судя по тому фургону, что доставил их к складу, ребята не брезговали и нелегальными эмигрантами. На Ганимеде заправлялись межзвездные корабли, и мало ли кому могло потребоваться срочно покинуть Солнечную систему. Земная полиция не станет снаряжать межзвездный корабль за удачливым мошенником, а хваткие парни всегда в цене на окраинных мирах.

Шлюз распахнулся, и Лис жестом велела оставшимся заходить. Энди решительно шагнул внутрь, придерживая сумки, и, только когда стравили давление и скафандр начал раздуваться, вспомнил, что среди вещей у него лежит флакон дорогого одеколона. «Клайв Кристиан номер один» по традиции выпускался в хрустальном флаконе с притертой крышкой. Его создатели и в страшном сне не могли представить, что найдется олух, способный вынести в вакуум одеколон стоимостью в две с лишним тысячи кредитов.

Дернувшись к сумке, он зацепил локтем возмущенно пискнувшую Лесси и, засунув руку по локоть, стал копаться в одежде. Одеколон обнаружился на самом дне, и, вытащив его наружу, Энди не смог сдержать вопля разочарования. Вскипевший в вакууме одеколон выбил пробку, и испарившаяся жидкость пропитала все вокруг. Жалкие ее остатки частью превратились в лед, частью продолжали вскипать, легким дымком исчезая под потолком шлюза.

– Эй, парень, выброси стекляшку! – хлопнула его по плечу Лис.

– Ага, счас, – зло фыркнул он и спрятал флакон обратно. Крышка «Клайва Кристиана номер один» была сделана из чистого золота.

За шлюзом лежала большая пещера, и, выйдя наружу, Энди на миг ослеп. Свет двух мощных ламп дробился и переливался на ледяных гранях, словно группа ступила внутрь огромного алмаза.

– Добро пожаловать в ледяные пещеры Ганимеда! – шутливо объявила Лис.

Старому скафандру понадобилось больше секунды на поляризацию стекла, и, только когда сияние померкло, Энди разглядел прямо перед собой потрепанный грузовик с открытой кабиной. Легко впрыгнув на место водителя, Лис высунулась над бортом и приглашающе взмахнула рукой:

– Забирайтесь! Дон, хочешь ко мне?

Неуклюже вскарабкавшись в кузов и не увидев сидений, Энди в сердцах бросил сумки на настил. Мало того что пролившийся одеколон испортил вещи, так еще и повезут их, как свиней, стоя! Словно насмехаясь над его муками, Дон уселся в кабину рядом с девушкой.

– А у тебя тут удобно, – похвалил он. – Часто катаешься?

– Коммерческая тайна, мужик, – хихикнула Лис.

Над бортом показался шлем Лесси. Закусив от натуги губу, журналистка подтянулась, пыхтя, залезла внутрь и согнулась в попытке отдышаться.

– Боже, какой неудобный скафандр. – Она выпрямилась и сверкнула глазами в сторону Энди. – Ястребов, а ты мог бы помочь девушке!

– Он сейчас мне поможет! – прорычала Эстефания. – Эй, как там тебя, Лис? Задний борт откидывается?

– Зачем? Машину краном разгружают. – Лис явно наслаждалась ситуацией.

– Идиоты, – досадливо бросила Эстефания. – Ястребов, Бакстер, помогите мне влезть!

Энди торопливо кинулся к заднему борту. Эстефания не терпела промедления, и, услышав ее рык, Энди позабыл, как совсем недавно хотел сбежать. В конце концов, снимая репортаж, они будут держаться в стороне от боя, а разъяренная матрона находилась слишком близко, чтобы игнорировать ее распоряжения.

Вдвоем с Бакстером они затащили в кузов сначала Эстефанию, затем ее многочисленные пожитки. Дон смотрел на их старания с едва заметной через стекло шлема улыбкой, сам он демонстративно не подходил к хозяйке с той самой поры, как Энди заснял их объятия на парковке у гостиницы. Теперь становилось понятно, почему об их романе не болтали в издательстве. Никому и в голову не могло прийти, что всесильная Эстефания снизойдет до простого техника. Который к тому же осмеливается прилюдно ее игнорировать.

Почувствовав через подошвы ботинок вибрацию мотора, Энди тут же крепко ухватился за борт. И не зря – Лис рванула с места, сразу разогнавшись километров до сорока в час. Машина катилась по довольно гладкому укатанному льду, но из-за малой гравитации ее ощутимо подбрасывало на малейших неровностях. Сзади швыряло сильнее всего, и, перебирая руками, Энди пошел вдоль ограждения к кабине, но застыл на полпути, увидев, как стены смыкаются перед ними. Грузовик уже выехал за освещенную лампами территорию, а фары разгоняли тьму лишь на несколько десятков метров впереди короткого тупого носа машины.

Вжав голову в плечи, Энди смотрел, как сходятся искрящиеся отраженным светом стены, а сумасшедшая девчонка даже и не думала останавливаться. Он уже собрался было закричать, привлекая ее внимание, как стены разом исчезли и грузовик вырвался из теснины в гигантскую пещеру.

– Ух ты! – восхитился Дон и наклонился к плечу девушки: – Здесь добывали лед?

– Нет, – рассмеялась та, – вокруг Джекпота много естественных каверн. Старые тоннели дальше, километров через пять.

Пещера была огромна, слабого света фар не хватало, чтобы оценить ее размеры. Лишь до предела напрягая зрение, вдали можно было различить тусклые отсветы ледяных глыб, потолок же и вовсе терялся во тьме.

– Это Зал Дьюрина. – повела рукой Лис. – Он немногим меньше той каверны, в которой выстроили Джекпот.

– А кто такой Дьюрин? – заинтересовался Дон.

– Первооткрыватель, наверное, – пожала плечами Лис. – Мне никогда не нравилась история.

Чуть в стороне мелькнул темный провал, и, тревожно озираясь, Энди спросил:

– Лис, у тебя есть ноктовизор? Я видел трещину!

– Расслабься, их здесь полно, – отмахнулась она.

– А мы не…

– Парень, я восемь лет езжу этой дорогой. Могу вообще обойтись без фар! – Рыжая бестия рассмеялась и хлопнула ладонью по пульту управления. Они очутились в кромешной тьме.

– Лис, включи, пожалуйста, фары, – добродушно попросил Дон, – люди нервничают.

– А ты? – дерзко спросила Лис.

Дон хмыкнул, но промолчал. Девушка подождала ответа и, обиженно засопев, включила фары. Все это время она не задумываясь объезжала ледяные торосы, многочисленные разломы, и было заметно, что делает это она на автомате, в самом деле досконально зная маршрут. Энди вздохнул, позавидовав Дону, – тот с ходу очаровал девушку, хотя внешность его не шла ни в какое сравнение с утонченной породистостью Ястребова. Техник брал чем-то другим.

Пещера закончилась внезапно. Перед ними вдруг выросла стена, и, обогнув очередной торос, они въехали в неприметную расщелину. Энди отшатнулся, когда перед самым его носом промелькнул изрытый трещинами лед – расщелина оказалась немногим шире грузовика. Девушка вписалась в нее идеально, до ближайшей стены Энди мог дотянуться рукой.

– Аллея предков, – объявила Лис.

– Это как? – Дон прижался к ней боком, и теперь их шлемы почти касались друг друга.

– Сейчас увидите, – пообещала девушка и немного сбавила скорость.

Мельтешение льда перед глазами замедлилось, и Энди напряг зрение, пытаясь выяснить, что же такого хотела показать им девушка. Но кроме синего, прозрачного льда смотреть было не на что. Правда, лед здесь оказался на диво ровным, словно отполированным.

– Это все? – разочарованно протянул он.

– Подождите немного, – успокоила их Лис и вдруг воскликнула, указывая влево: – Вот они!

Энди вытянул шею и увидел: глубоко во льду темнели человеческие фигуры, вмороженные в вечную стужу, они рядами тянулись вдоль расщелины. Машина почти совсем остановилась. В свете фар Энди увидел лежавшего мужчину со сложенными на груди руками, лед был достаточно прозрачен – настолько, что удалось различить даже выражение его худого лица. Казалось, мужчина спал, и легкая, едва заметная улыбка застыла на узких, плотно сжатых губах. Энди на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, тело мужчины уже скрылось во тьме позади. Теперь перед ним лежала пожилая женщина, тоже как живая.

– Вот черт! – восхитился Бакстер. – Это кто такие?

– Первопоселенцы, – довольная произведенным эффектом, объяснила девушка. – В старину сюда ссылали закоренелых преступников. Предлагали на выбор инъекцию яда или пятнадцать лет каторги. На самом-то деле никакого выбора не было, отсюда почти никто не возвращался.

– А я думала, первыми здесь высадились научные экспедиции, – пролепетала впечатлительная Лесси.

– Ха, – засмеялась Лис, – ученые заправки строить не станут!

– Ты же говорила, что не знаешь истории, – упрекнул ее Дон.

– А я больше ничего и не помню, – весело ответила девушка.

Ледяные склепы тянулись вдоль дороги километра полтора, но, когда дорога стала подниматься вверх, могилы исчезли, сменившись привычной бугристой поверхностью. Энди попробовал подсчитать, сколько же людей нашло свой последний приют в Аллее Предков, но очень быстро сдался. Коммуникатор остался под скафандром, а считать в уме он почти не умел.

Через пару минут после того, как они миновали последнюю могилу, расщелина начала расширяться, из длинной тонкой кишки превращаясь в полноценную пещеру. Стены, что совсем недавно почти царапали борта, снова исчезли во тьме. Энди откровенно скучал, смотреть на прыгающие в свете фар торосы ему быстро надоело, а больше занятий в кузове ему не нашлось. Надежду вселяла только дорога, наклон которой все увеличивался, а значит, они все быстрее поднимались к серой поверхности спутника.

Когда впереди замаячило светлое пятно, Энди не сразу понял, что видит выход. Просто потолок внезапно закончился и грузовик выскочил из пещеры в узкий глубокий овраг.

– Минут через десять приедем, – сообщила Лис, объезжая валявшийся на дороге валун.

Она поддала газу, и грузовик, содрогаясь, вскарабкался на крутой склон. Энди охнул, увидев открывшуюся картину. Прямо перед ними расстилалась тускло-желтая равнина, плоская, как стол, лишь где-то далеко впереди над горизонтом маячили черные, словно вырезанные из бумаги силуэты гор. И на все это величаво смотрел занимающий треть неба Юпитер.

Энди покрутил головой, разыскивая обещанный космопорт, и, не увидев его, удивленно спросил:

– А куда мы через десять минут приедем?

– В космопорт, – терпеливо повторила Лис.

– А где он?

Лис не ответила, зато в разговор со смехом вмешался Дон:

– Ястребов, ты в курсе, что Ганимед меньше Земли?

– Ну? – набычился Энди.

– Космопорт еще за горизонтом, – туманно объяснил Дон и тоже замолчал.

Действительно, минут через пять из-за линии горизонта показалась радарная решетка, рядом с которой возвышалась похожая на погремушку контрольная башня. Они росли в размерах, поднимаясь все выше и выше, но сколько Энди ни вглядывался, он так и не сумел увидеть ни единого корабля. А ведь готовый к взлету челнок высотой не уступал контрольной башне.

– Это наша стартовая площадка, – зачем-то стала объяснять Лис. – Папенька нам с братом оставил по наследству.

Космодром окружал высокий ярко-красный сетчатый забор, к наглухо закрытым воротам которого шла накатанная в грунте колея. Ворота оставались неподвижны, но Лис и не думала тормозить, держа скорость около ста километров в час. Она лишь выровняла машину параллельно колее и гнала, держась рядом с ней. Ворота приближались очень быстро, занервничал даже невозмутимый Дон, по крайней мере, его руки чуть дернулись, как будто он хотел перехватить управление, прежде чем сумасшедшая девчонка протаранит ворота. К счастью, из башни за ними следили – когда столкновение казалось уже неминуемым, створки ворот стремительно разошлись, пропуская машину на территорию космодрома.

Лис остановила грузовик возле башни и первой выпрыгнула на грунт.

– Выгружаемся, господа! Скоро старт.

Низкая гравитация снова сыграла с Энди злую шутку. Рисуясь перед красоткой, он подпрыгнул и перемахнул через борт. Прыжок удался на славу, но он не учел инерции громоздкого скафандра. Энди потащило вперед, он отчаянно взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и со всего маху пропахал в пыли изрядную борозду.

Лис хихикнула. Вне себя от ярости, Энди осторожно перевернулся на спину. На Земле после такого падения из него вышибло бы дух, здесь же он отделался легким испугом. И стыдом из-за случившегося конфуза. Девушка с улыбкой протянула ему руку, предлагая помощь, но Энди из принципа поднялся самостоятельно. Похоже, контакт с рыжеволосой бестией не удался.

Он приготовился было ответить на ее колкость, но девушка уже потеряла к нему интерес. Задрав голову, насколько позволял шлем, она смотрела на небо.

– Ничего себе, я такого еще не видела.

Небо перечеркивали десятки ярчайших полос. Факелы как живые ползли по небосклону, оставляя за собой постепенно тускнеющие, сходящие на нет следы. Казалось, небо ожило, на место ушедшим за горизонт ежесекундно появлялись все новые и новые факелы.

– Красиво, – восторженно прошептала замершая в кузове Лесси. – Боже, как красиво…

Дон остался единственным, кто не поддался очарованию момента. Выбравшись из грузовика, он коротко глянул вверх и довольно хлопнул себя по бедру.

– Отлично, в этой толчее мы затеряемся!

– Дон, я тебя ненавижу! – обиженно заявила Лесси. – В тебе нет ни капли романтики!

Техник помог спуститься Эстефании и протянул руку насупленной практикантке:

– Романтика не поможет избежать лишнего внимания. – Опустив Лесси на землю, он деловито обратился к Лис: – Где твой корабль, лисенок?

– Пошли, – улыбнулась она и взяла техника за руку. Оставленная без внимания Эстефания гневно засопела в микрофон.

Они обошли контрольную башню, и Энди понял, почему до сих пор не видел на космодроме ни единого корабля. Они размещались в пусковых шахтах, глубоких, открытых сверху колодцах. Всего он насчитал три таких колодца, два из них сейчас пустовали. В третьем, к которому они и направились, ожидал старта потрепанный грузовой челнок.

– А почему они под землей? – тут же задала вопрос неугомонная Лесси.

– Внизу погрузочный терминал, – разъяснила Лис. – По тоннелям в порт доставляют лед, грузят в корабли и забрасывают на орбиту.

– А я думала, наверх идет водород, – удивилась Лесси.

– На орбиту выгоднее таскать лед, у него плотность выше. – Лис вдруг посерьезнела: – Так, теперь от меня ни на шаг!

Возле края шахты стояло небольшое здание, размерами чуть больше кабины лифта. Лис поколдовала с нарукавной клавиатурой, набирая код, и дверь здания распахнулась. Это действительно оказался лифт. На нем они спустились в переходный шлюз и по прозрачному стыковочному рукаву проникли в челнок.

Миновав крошечный шлюз, девушка с наслаждением откинула шлем и кивнула на шкафчик с баллонами:

– Патроны замените, на том буксире нет атмосферы.

– Мы что, будем там в скафандрах жить? – ужаснулась Эстефания.

– Конечно нет, – отмахнулась от нее Лис, – запустите систему жизнеобеспечения.

– Я все сделаю, мадам, – пришел ей на помощь Дон. – Через полчаса воздух будет!

Эстефания фыркнула и выжидающе уставилась на девушку:

– Ну так чего мы ждем? Взлетай!

– Пойдемте, – терпеливо кивнула Лис. – А вещи оставьте здесь.

Они поднялись по трапу в пилотскую кабину. Увидев только два кресла, Эстефания вопросительно подняла бровь.

– И как это понимать, милочка?

– Придется потесниться, – отрезала Лис и поудобнее уселась перед пилотской консолью.

Эстефания тут же заняла второе кресло. Энди задумчиво оглядел крошечную кабину. Большую ее часть занимали пилотажные пульты и пара кресел, свободного места оставалось совсем немного, и на четверых его не хватало.

– Так, – скептически оглядел кабину Дон, – Ястребов, мы с тобой спускаемся вниз, посидим у шлюза.

– Пусть Бакстер идет, – буркнул Энди и демонстративно опустился на пол за пилотским креслом.

Цыкнув на него зубом, Бакстер скрылся в люке, а Дон молча показал кулак.

– Стартуем минут через пять, – не оглядываясь, крикнула им Лис, – я сообщу по внутренней связи!

Высокая спинка полностью перекрывала обзор, и, дождавшись, пока Дон спустится вслед за Бакстером, Энди поднялся на ноги и с любопытством стал наблюдать за четкими, выверенными движениями девушки.

Лис активировала консоль, пальцы ее порхали над непонятными светящимися символами, и старый корабль стал оживать. Где-то внизу, в глубине корпуса родился звенящий гул, отдаваясь в подошвах едва заметной вибрацией. Один за другим перед девушкой стали вспыхивать зеленые огоньки, и она едва заметными движениями касалась их, священнодействуя, готовя челнок к старту.

Энди любовался ее точеным профилем, копной непокорных рыжих волос, которые рвались на свободу, едва сдерживаемые заколкой. Осторожно протянув руку, он украдкой коснулся этого пламенного великолепия и едва не застонал, сообразив, что из-за грубой перчатки не может ощутить их волнующую нежность. Лис ничего не заметила; она окинула взглядом консоль и, удовлетворенная осмотром, задорно крикнула в микрофон:

– Эй, внизу, держитесь крепче, взлетаем!

Энди торопливо упал на пятую точку и вжался спиной в переборку. Судя по характеру этой рыжеволосой бестии, взлет предстоял жесткий. Мгновение спустя он похвалил себя за предусмотрительность.

Сначала пришла вибрация, челнок задрожал, накапливая силы для рывка. Оберегая язык, Энди крепко стиснул зубы и тут же скривился, оглушенный пронзительным утробным ревом. Это ничуть не походило на щадящий, осторожный взлет пассажирских челноков, конструкторы грузовых кораблей думали о комфорте пилотов в последнюю очередь. Рев стал невыносимым и вдруг почти пропал, а в следующую секунду пол взбрыкнул так, что у него хрустнули позвонки.

– Есть отрыв! Минут через двадцать будем на месте, – сообщила девушка.

Энди прижало к полу, но он нашел в себе силы и выпрямился, выглядывая в промежуток между креслами. Ему всегда хотелось посмотреть на старт космического корабля из пилотской кабины. Увы, вместо изображения с внешних камер девушка вывела на большой экран компьютерную модель. Среди мешанины разноцветных линий Энди узнал космодром, от которого быстро поднималась маленькая фигурка челнока. Наверное, это было очень информативно, но Энди быстро наскучило, и он откинулся назад, давая отдых уставшей спине.

Немного переведя дух, он покосился в сторону Лесси. Хрупкой практикантке приходилось туго. Придавленная перегрузкой и неподъемным скафандром, девушка тяжело дышала и ежеминутно вытирала со лба обильный, заливающий глаза пот. Но даже это простое движение давалось ей с ощутимым трудом. Увидев, что Энди обратил на нее внимание, Лесси жалобно улыбнулась:

– Долго еще?

Энди пожал плечами. Вместо него ответила Лис:

– Уже скоро, не отвлекайте меня.

Лесси страдальчески закатила глаза, но пилот не соврала, очень скоро рев двигателя стих, и Энди почувствовал, как исчезает вес. Они вышли на низкую орбиту.

– Если кто решит избавиться от ужина, то чистку корабля я включу в счет! – засмеялась Лис и шутливо добавила: – Дамы и господа, через четверть часа мы будем на месте.

Энди улыбнулся шутке, невесомость он переносил отлично и не понимал, как можно страдать от космической болезни. Зато Лесси в своем уголке позеленела настолько, что лицо ее могло сравниться цветом с модным скафандром пилотессы. Журналистка даже позабыла, что нужно держаться, и сейчас медленно дрейфовала к потолку. Изловчившись, Энди ухватил ее за ботинок и потянул к полу.

– Жива?

– Ыыы… – невнятно простонала Лесси и посмотрела так жалобно, что он чуть было не потянулся погладить ее по мокрому от пота лбу.

Исполнить свое намерение ему помешал лающий мужской голос в динамиках корабля:

– «Анкоридж зет два», это «Скапа Флоу», у вас нет разрешения на полет, немедленно начинайте процедуру посадки!

Выругавшись как заправский мужлан, Лис потянулась к пульту:

– «Скапа Флоу», это «Анкоридж зет два», разрешение на полет получено два часа назад!

– В системе Юпитера объявлено военное положение, частные полеты запрещены, «Анкоридж зет два», повторяю приказ следовать на посадку!

– Я не могу, «Скапа Флоу», горючего на маневр не хватит, мне нужна дозаправка на орбите! Я иду за рабочим телом к объекту «Семьсот шесть», это буксир компании «Анкоридж».

Военный диспетчер замолчал, видимо советуясь с начальством, потом милостиво разрешил:

– Вас понял, «Анкоридж зет два», продолжайте полет, но не пытайтесь приблизиться к «Скапа Флоу», оборонительные системы получили санкцию открывать огонь на поражение!

– Да вы с ума сошли! – взвизгнула Лис. – Что значит «огонь на поражение»?!

– То и значит! Повторяю, не пытайтесь приближаться к военным объектам!

– Принято, «Скапа Флоу», – справилась с собой Лис. – Конец связи.

– Конец связи, – подтвердил диспетчер.

Облегченно вздохнув, Лис повернулась к пассажирам:

– Что за хрень он тут нес, а? – Она сдула со лба непослушную прядь и выжидающе уставилась на Эстефанию: – Какое военное положение, о чем он?

– Милочка, я знаю не больше вашего, – холодно ответила матрона.

– Да неужели?! – взвилась та. – Зачем тогда вы летите к буксиру?

– Дон вам не рассказал? – иронично подняла бровь Эстефания. – Это элементарно – мне нужно отправить в редакцию отснятые материалы, а военные отключили связь. И вообще, милочка, вы получили свои деньги, теперь будьте любезны их отработать!

Фыркнув, Лис отвернулась. А Энди сидел, придерживаясь за кресло пилота, и проклинал тот день, когда согласился идти работать в службу новостей. Разговор с диспетчером развеял последние сомнения. Если военные получили приказ сбивать любые случайно залетевшие в запретную зону корабли, значит, предчувствие его не обманывало. Надвигались большие проблемы.

– Ага, вот он, наш красавчик, – почти пропела Лис и объявила по всему кораблю: – Держитесь крепче, будет трясти!

Пока двигатель набирал мощность, Энди успел вцепиться в кресло обеими руками и замер в ожидании толчка. Ему удалось уловить момент, когда пронзительно ревущий двигатель чуть стих, выпуская разогнанную плазму, а потому сумел смягчить рывок заранее напряженными мышцами. Справа сдавленно пискнула Леси, ей не хватило силенок удержаться, и неумолимая инерция припечатала ее к переборке. От травм практикантку спасло только то, что Лис наращивала ускорение постепенно и остановилась, дойдя до одного грава.

– Еще немного, – пробормотала Лис, разворачивая челнок. На этот раз, видимо пожалев пассажиров, маневр она выполнила очень мягко, так что Энди даже не пришлось особо напрягать мускулы, чтобы удержаться на месте.

Пилотом Лис оказалась толковым – чтобы подойти к списанному буксиру, ей понадобилось всего лишь три включения двигателя. Сразу после того, как рев стих в третий раз, Энди почувствовал легкий толчок, и Лис тут же стала выбираться из кресла.

– Прибыли, господа. – Она зависла под потолком рубки, с улыбкой наблюдая за барахтающейся Лесси. – Выгружаемся побыстрее, если я не отстыкуюсь через полчаса, ребята со «Скапа Флоу» могут заподозрить неладное.

– Я думаю, им сейчас не до нас, – просунулся в рубку Дон. – Если слухи про аспайров истинны, то военным не будет дела до маленького челнока.

– Все равно, мне не хочется рисковать, – покачала головой Лис. – У нас могут отобрать лицензию. Пойдемте!

Она извернулась в воздухе, оттолкнулась ногами от потолка и полетела прямиком к торчавшему из люка Дону. Тот едва успел выставить руки, и девушка, хохоча, оказалась у него в объятиях. Парочка скрылась в люке, а Энди снова позавидовал харизме техника. Сам он, будучи гораздо симпатичнее и моложе, пользовался спросом в основном у стареющих дам и молоденьких, глуповатых цыпочек. А вот такие, как эта рыжеволосая чертовка, всегда проходили мимо и доставались другим.

Вовремя удержавшись от плевка, он нырнул вслед за скрывшейся парочкой. Внизу, в тесном отсеке у шлюза, его встретил недовольный Бакстер:

– Ястребов, мы чуть не задохнулись от твоего одеколона!

– Сочувствую, – язвительно ответил ему Энди и демонстративно принялся копаться в шкафчике с воздушными патронами. Однако следовало признать, что в большой концентрации одеколон заставлял слезиться глаза. А значит, ближайшие несколько дней ему придется обходиться без сменного белья – на списанном буксире вряд ли найдется действующая стиральная машина.

– Так, бездельники, – к ним спускалась Эстефания, – хватит отлынивать! А тебе Дон, пять суток на изготовление направленной антенны! Если у меня не будет связи с издательством, то можешь прощаться с работой, вылетишь с волчьим билетом, ты меня знаешь!

– Знаю, хозяйка, – усмехнулся Дон. – Не беспокойтесь, все сделаем в лучшем виде. Лис, как тут с продуктами?

– В шкафчике у шлюза НЗ, вам на неделю хватит, – отозвалась из пилотажной девушка.

На неделю? Энди похолодел, он не собирался торчать тут целую неделю, в тошнотворной невесомости и без малейших удобств. Да никакой контракт, никакая зарплата того не стоят! Ястребов открыл было рот, но сверху опять раздался голос Лис:

– Поторопитесь, если я буду торчать тут слишком долго, то военные могут задать вопрос, какого черта я тут делаю!

– Ну вот что, – уперла руки в бедра Эстефания, – хватаем вещи – и на выход!

* * *

Пошли третьи сутки без сна. Отгоняя дремоту, Сидней Фримантль с силой потер виски, но старое проверенное средство уже не помогало. На исходе пятого десятка организм не способен поддерживать привычный в молодости темп. Когда-то давно, в далекой курсантской юности, он сбегал на свидания, едва вернувшись из тренировочного полета. Не спать несколько ночей подряд тогда считалось нормой – чего стоил сон в сравнении с обладанием самой прекрасной девушкой на свете? Ровным счетом ничего!

Удивленный пришедшим не вовремя воспоминанием, Фримантль потряс головой и полез в верхний ящик стола за очередной капсулой стимулятора. Еще немного, несколько часов – и можно будет уснуть, урвать немного отдыха. Он сделал все как надо!

Проглотив капсулу, адмирал ознакомился с новыми докладами. Три часа назад военная полиция и подразделения десанта взяли под контроль все шлюзы Джекпота, полностью закупорив город. Население пока еще ничего не сообразило, хотя, судя по докладам служб сетевого перехвата, инфосфера Ганимеда кипела самыми фантастическими слухами. И некоторые из них заставляли подумать об утечках из администрации колонии. В своих собственных людей адмирал верил, кроме того, уже больше суток военные находились на казарменном положении.

Впрочем, слухи его не волновали, служба безопасности надежно блокировала все каналы связи с внутренними планетами. А главное, корабли с персоналом уже ушли – Фримантль выполнил личный приказ президента, эвакуировав ключевой персонал колонии. Теперь следовало позаботиться об оставшихся.

– Связь с губернатором! – Стимулятор начинал действовать, и из головы медленно уходил туман усталости. Часа на три ясного мышления хватит.

Губернатор ответил почти мгновенно, и, судя по дрожанию камеры, снимал его кто-то из мелких чиновников, не профессионал. Одет губернатор был в обычный шахтерский скафандр со снятым шлемом, а на заднем фоне виднелась вгрызающаяся в лед проходческая машина. Рассмотрев мелькающие в кадре лица, Фримантль уважительно склонил голову. Вся администрация Ганимеда лично контролировала спешно возводимое убежище. Точнее, пробивку нового тоннеля к пещерам, залегающим под Джекпотом. Три километра льда должны были стать надежной защитой даже от ядерного оружия.

– Здравствуйте, Фримантль, – начал разговор губернатор. – Мне доложили, что «Каледония» ушла.

– Два часа назад, Вячеслав Евгеньевич.

Удивленно вскинув брови, губернатор посмотрел на часы.

– Заработался, однако.

– Как у вас дела?

Повинуясь жесту губернатора, камера прошлась вдоль еще сочащихся капелью стен тоннеля. Рабочие спешно разматывали гирлянды светящихся тросов, и с каждой секундой вокруг чиновников становилось все светлее и светлее.

– Углубились уже на семьсот двадцать метров. Сверху сейчас устанавливают гермозатворы, всего в тоннеле их будет три, инженеры клянутся, что этого вполне достаточно.

– Хорошие новости, – одобрил Фримантль. – Я вот к чему клоню – корабли ушли, пора бы сделать официальное заявление. Люди должны знать, что их ожидает.

Помрачнев, губернатор огляделся по сторонам. Фримантль с некоторым удивлением понял, что натура старого политика не дает тому обратиться к избирателям с дурными вестями. Как будто это все еще имело хоть какое-то значение. Будто политик не понимал, что после бомбардировки Ганимеда его карьере, скорее всего, придет конец. Вместе с жизнью. Хотя, может быть, и правда не понимал, лелея надежды, что Резервный флот уничтожит силы вторжения, и через пару месяцев у Ганимеда появятся суда со спасателями и гуманитарной помощью.

В отличие от него, Фримантль оценивал шансы на победу как весьма призрачные, а значит, у внутренних планет будет вдоволь собственных проблем. Если повезет, и прежде чем погибнуть, флот сумеет выбить большую часть атакующей группировки.

Наконец губернатор собрался с силами и кивнул:

– Думаю, пора. Вы сами сделаете заявление?

– Я? – удивился Фримантль.

Нашедший спасительный компромисс губернатор развел руками:

– Вся полнота власти на Ганимеде у вас, вам и карты в руки.

– Хорошо, – не стал спорить Фримантль, – я сделаю это. А вы продолжайте подготовку убежища! Конец связи.

Отключив соединение, он встал из-за стола и, заложив руки за спину, стал мерить шагами кабинет. Он считал себя посредственным оратором, а сейчас от него требовалось в краткой речи сообщить страшную новость, пресечь панику и внушить надежду на спасение. Требовалось многое, но мысли разбегались, и не получалось даже придумать, с чего начать.

– Сэр, у нас ЧП! – прервал его размышления адъютант.

Адмирал резко остановился, любое чрезвычайное происшествие казалось сейчас благом, оно позволяло ненадолго отвлечься от предстоящей речи.

– Ну что еще у вас?

– Диспетчерская служба сообщает о несанкционированном старте с частного космодрома. Корабль, идентифицированный как малый грузовой челнок типа «Мул», сообщает, что ему не хватит рабочего тела для посадки. Они идут к буксиру на дозаправку.

Подойдя к своему рабочему месту, Фримантль сделал запрос и, прикинув траекторию челнока, махнул рукой:

– Ну не сбивать же идиотов! Пусть летят, их траектория и близко не лежит к запретным зонам. Но все равно следите за ними! Какого черта они вообще поперлись в космос с пустыми баками?

– Вас понял, сэр. – Дисциплинированный лейтенант отключился, оставив адмирала наедине со своими думами.

– Все-то он понял, – пробурчал адмирал и, решившись, снова соединился с адъютантом. – Организуй мне прямую трансляцию в гражданскую сеть Ганимеда.

Он наспех пригладил редкие седые волосы и с неудовольствием представил свой помятый, усталый вид. Нечего сказать, настоящий адмирал. Но требовать в кабинет гримера было некогда, да и не водилось гримеров на вверенной ему базе.

– Сэр, есть доступ в гражданскую сеть, – снова включился адъютант. – Мы подали сигнал «слушайте все», вы можете говорить по готовности.

Далеко внизу, где замер в тревожном предчувствии Джекпот, оборачивались к вспыхнувшим экранам люди. Правительственные сообщения имели высший приоритет, давя любые запущенные приложения и активируя даже выключенные компьютеры, а потому алую надпись «Внимание!» увидели все, рядом с кем имелся подключенный в сеть терминал.

Выпрямившись, Фримантль набрал полную грудь воздуха, протяжно выдохнул и включил камеру.

– Граждане Солнечной Лиги, я, командующий базой Военно-космического флота «Скапа Флоу», контр-адмирал Сидней Фримантль. С настоящего момента в системе Юпитера объявляется осадное положение! Все вы знаете, что уже два года Солнечная Лига находится в состоянии войны, и вот теперь война пришла в наш дом. Двое суток назад в Солнечную систему вошли крупные силы неприятеля, и сейчас они находятся в четырех сутках пути от Ганимеда.

Он сделал паузу, давая жителям Джекпота возможность осознать услышанное, и продолжил, даже не постаравшись смягчить эффект:

– Я буду честен с вами, имеющихся в моем подчинении сил недостаточно, чтобы остановить врага. Нами получен приказ максимально замедлить его продвижение и держаться сколько будет возможно. Военные космонавты до конца выполнят свой долг, а вас я прошу выполнить ваш. В настоящий момент администрация колонии готовит убежища под городом, достаточно глубокие, чтобы пережить массированный ядерный удар. Они нуждаются в вашей помощи, и в первую очередь им нужны порядок и дисциплина! Сохраняйте спокойствие, оказывайте любую затребованную помощь, и ваши шансы выжить существенно увеличатся!

Даже не видя обращенных к его изображениям лиц, Фримантль чувствовал их взгляды. Жители Ганимеда смотрели на него с неверием и упреком. Они не верили, что далекая война коснулась самого сердца человечества, и упрекали военных за то, что не смогли предотвратить, уберечь их от этой войны.

Стыдясь их невысказанных упреков, адмирал постарался успокоить испуганных людей.

– Резервный флот уже стартовал нам на помощь. Максимум через месяц они будут здесь, но этот месяц вы должны будете продержаться сами. Убежища глубоки и надежны, единственные ваши враги – это малодушие и слабость. Будьте мужественны, помните, что выживание зависит от вашего терпения и выдержки! Я верю в вас!

Он отключился и без сил уронил голову на руки. Фримантль не любил врать, но истина сейчас играла на руки врагу. Положение Ганимеда было катастрофическим.

* * *

До маневра торможения оставались считаные минуты. Анри еще раз прогнал тест-системы целенаведения и, украдкой оглядевшись, запустил текстовый редактор.

Солнышко, через несколько минут мы начнем посадку на спутник и перейдем в режим строгого радиомолчания. Это письмо уйдет к тебе вместе с последним сеансом связи, и когда я смогу снова написать тебе, пока неизвестно. Корабли аспайров в трех часах от Каллисто и примерно в десяти от Ганимеда, но адмирал Фримантль сделает все, чтобы задержать их как можно дольше. Старик отказался эвакуироваться, представляешь? Игнорировал прямой приказ министра обороны, говорят, даже послал Оуэна к чертовой матери!

Марси, мы постараемся выиграть для Земли немного времени. За меня не беспокойся, наш «Церам» почти не уступает их кораблям в ускорении, да и стреляет почти так же далеко, как они. А главное, нас отправили в засаду на их заправщики! Это как в тире, милая Марси. Мы разгонимся, обстреляем их и, облетев Юпитер, на полной тяге пойдем к Земле. Я больше волнуюсь за тебя, моя девочка. Как бы ни хотелось обнадежить, но предотвратить бомбардировку планеты мы не сможем. Поэтому, Марсик, в указанный срок ты вместе с моими родителями едешь в государственное убежище! Ради меня, любимая!

Увы, письмо пришлось завершать быстрее, чем хотелось, поскольку уже занявший свое возвышение в БИЦ Манн прокашлялся и дал отмашку:

– Приготовились! Берли, включи громкую связь по кораблю.

– Выполнено, – меланхолично отозвался из своей ниши сисадмин.

– Внимание экипажу, говорит капитан Манн. Через несколько минут мы приступим к посадке на Метиду. Как вы понимаете, корабли нашего класса к таким выкрутасам не приспособлены, поэтому приказываю экипажу надеть скафандры и быть готовыми к неприятностям. Конец сообщения.

– Очень жизнеутверждающе, – пробубнил Сагатимори, но пассаж связиста капитан пропустил мимо ушей.

– У нас мало времени, парни! – голос Манна звучал так, словно он лично, вместо двигателей, тащил «Церам» от самой Европы. – Если через сто шестьдесят минут мы не укроемся, нас засекут! Одеваем скафандры, живо!

Прежде чем вскочить с кресла и кинуться к шкафчикам со скафандрами, Анри торопливо закончил письмо:

Ну вот, мы и начинаем посадку, солнышко. Я люблю тебя! И подам весточку сразу же, при первой возможности! Жди меня и верь, я вернусь!

Твой муж.

Ткнув в кнопку «сохранить», Анри отстегнулся и одним толчком отправил себя в короткий полет за скафандром. Пока он возился с письмом, большая часть экипажа уже разобрали костюмы и отлетели к своим местам, освобождая место замешкавшимся, которых оказалось немного – Анри да офицер безопасности. Напоминавший тощего, но добродушного медведя, сержант Лу никогда никуда не торопился, выполняя свои обязанности со степенной основательностью. Он, похоже, и жил так же основательно и неторопливо, словно впереди у него маячили долгие столетия такой вот неспешной жизни. В этом он походил на своего сменщика Эдди, тоже сержанта и такого же сонного и медлительного блондина. За месяц полета Анри так и не узнал их фамилий, а еще четверых сотрудников службы безопасности и вовсе знал только в лицо. Жили они отдельно от остального экипажа и особого желания общаться не проявляли.

Вот и сейчас, недружелюбно бурча себе под нос, сержант Лу вытащил из ячейки сложенный скафандр и тут же полетел обратно к своему посту. Сам Анри торопливо скинул форму и, поеживаясь, несмотря на комфортные восемнадцать градусов, быстро влез в скафандр и метнулся к своему рабочему месту. Нервозность в резервном командном центре достигла такого уровня, что казалось – еще немного, и ее можно будет потрогать.

– Маневр торможения через десять секунд, – предупредил всех Александр Правый.

За оставшиеся секунды Анри едва успел ухватиться за спинку своего кресла. К моменту, когда, извещая о включении двигателей, рявкнул баззер, он только начал пристегиваться. Ощутив, как центробежная сила начала вытаскивать его из кресла, он не удержался и выругался, недобрым словом помянув торопыгу Вейли.

– Нечего на пилотов пенять, старпом, – назидательно проронил с экрана Манн. – Я подал команду заранее!

– Виноват, сэр! – не стал отрицать своей вины Анри, но истинную причину задержки назвать не решился: – Проверял укладку торпед, не успел вовремя.

– Впредь успевайте!

– Так точно, сэр. – Анри машинально привстал, но, натолкнувшись на привязные ремни, осел обратно. Тем более что Манн даже не посмотрел в его сторону. У капитана хватало других забот.

Выведя на консоль картинку с радаров, Анри нервно выстукивал пальцами на подлокотнике несуразный мотив. Фрегаты, уравняв скорости со спутником, повисли, окруженные такшипами, в сотне километров от более толстой оконечности Метиды.

– «Церам», здесь «Котлин».

– Слышу вас, «Котлин», – жестом отстранив связиста, за микрофон взялся сам капитан.

– Отто, как договаривались, первым пойду я. Следом вы с «Виконтом».

– Понял тебя, Оливер, делаем по плану! Удачи!

Капитан Манн зафиксировал внешнюю камеру на «Котлине» и отрегулировал увеличение так, чтобы фрегат занимал примерно треть экрана. А Беллар на своей консоли выделил почти все рабочее пространство для трехмерной схемы окрестностей Метиды. На основной экран выводилось лишь чистое видео, а на свою консоль Анри вывел много дополнительной информации. Вектор, ускорение, текущая скорость относительно их фрегата, расстояние до спутника и многое другое.

Пыхнув огоньками маневровых двигателей, «Котлин» едва заметно повернулся и тут же погасил вращательный момент включением двигателей с другой стороны. На взгляд Анри, за этот маневр «Котлин» развернулся к Метиде едва на пятнадцать градусов. И только выключились двигатели, дал еще один импульс, на сей раз еще короче. Чересчур осторожно! Видимо, того же мнения придерживался и Манн, который хмурился все сильнее и сильнее и наконец, не выдержав, хлопнул по подлокотнику кресла.

– Какого черта они пристраиваются, словно к девственнице? Не успеем же!

Прежде чем рулевые решили, что вектор будущего разгона их удовлетворяет, «Котлин» включал маневровые двигатели еще дважды, и только потом запустил маршевый двигатель. И даже быстрее, чем сенсоры «Церама» вывели полетные данные, Анри по силе выхлопа оценил импульс максимум в десять процентов тяги. Четыре десятых грава! Пилоты что, совсем озверели?! До выхода из-за Юпитера осталась жалкая пара часов!

Похоже, что кавторанг Перри рявкнул на своих нерешительных пилотов, поскольку «Котлин» вдруг увеличил тягу до пятнадцати процентов. Анри оторвал взгляд от консоли и посмотрел на большой экран. Зрелище, транслируемое внешними камерами, завораживало.

С этого расстояния Юпитер занимал весь экран. Они уже не летели рядом с планетой, они летели над ней. Чуть больше пятидесяти тысяч километров – это даже меньше планетарного радиуса, в масштабах гиганта фрегаты почти касались планеты. И на фоне вечного бурления облачных потоков едва заметно скользил серый отблеск Метиды. Маленького спутника, так похожего на прошлогоднюю картофелину.

Магнитоплазменный двигатель даже на пятнадцати процентах тяги давал великолепный, яркий, тянущийся на многие километры факел. Сейчас он втрое превышал длину фрегата, постепенно темнея, сходя на нет. «Котлин» летел почти точно впереди «Церама», и с этого ракурса факел смотрелся слегка вытянутым овалом. А жаль, подумал Анри, выхлоп двигателя крупного корабля – это зрелище, которым следует любоваться с оптимального ракурса. Во Вселенной существует немного вещей красивее ударного флота, идущего на полной тяге. И даже факелы двух фрегатов уже заслуживают внимания.

Километрах в сорока от поверхности Метиды «Котлин» развернулся кормой вперед. Невооруженным глазом с такого расстояния трехсотметровый кораблик виделся не крупнее спичечной головки, и потому еще на первой стадии разгона компьютер «Церама» сфокусировал на лидере оптический телескоп. Но даже при двухсоткратном увеличении темный корпус фрегата можно было заметить, только если он перекрывал звездный свет, а потому компьютеру пришлось искусственно раскрасить поступающую с телескопа картинку. Немного, лишь чуть добавив яркости контурам.

Начинался самый ответственный этап – посадка на планетоид. Почти стыковка, но только почти. При двух тысячных грава фрегат все равно весил больше двухсот тонн, и эту махину требовалось опустить ювелирно, с минимальной возможной скоростью. И на этом проблемы не заканчивались. Фрегаты типа «Котлин» не проектировались для посадки на небесные тела. Они не имели ни посадочных опор, ни даже конструкционной жесткости, чтобы выдержать собственный вес. На Земле, случись «Котлину» каким-то чудом пройти через атмосферу, его корпус моментально сплющило бы земное тяготение. Но на планетоиде, где гравитация едва ощущалась, этот фокус имел шансы на успех. Если удастся совладать еще с одной проблемой: чертов жилой модуль. Несмотря на то что башни развернули абсолютно параллельно поверхности, обод, к которому они крепились, выступал из цилиндра основного корпуса на добрые десять метров и был при этом несколько смещен вперед, так что ни о каком балансе не могло быть и речи. А значит, придется садиться так, чтобы сначала опуститься на поверхность ободом, а потом коснуться скалы кормой. И все это на слабеньких маневровых двигателях!

«Котлин» тем временем приблизился к Метиде меньше чем на километр и, уравняв скорости, замер параллельно светло-серой бугристой поверхности спутника. Анри смотрел на большой экран, куда транслировалась картинка с телескопа, поэтому о начале движения догадался лишь по голубоватым искоркам маневровых двигателей. Две яркие точки на носу и две на корме – слабые, едва выделявшиеся на светлом фоне Метиды огоньки. Первое время даже в телескоп движение «Котлина» оставалось незаметным. Анри даже бросил взгляд на свою консоль. Нет, лидер и правда начал опускаться на планетоид. Куцая стрелка вектора смотрела прямо на скалистую равнину под фрегатом.

– Вейли, маневры наблюдай, – зачем-то напомнил пилоту Манн.

Александр Правый что-то пробормотал из-за своего пульта. Его рабочее место частично заслоняли связисты, но правый пилот, похоже, вывел на свою консоль мониторинг систем управления «Котлина» и сейчас запоминал действия коллег. Ведь следующими шли они!

Лидер двигался очень медленно, считаные метры в секунду, и Анри вдруг поймал себя на том, что порой бросает взгляд на таймер обратного отсчета. Через сто сорок две минуты их увидят. А чертов «Котлин» еле двигался! И кажется, даже замедлял ход, постреливая короткими импульсами маневровых двигателей.

К удивлению Анри, безо всякого дополнительного оповещения в БИЦ раздался голос Роума. Капитан «Виконта» говорил как очень уставший и встревоженный человек.

– Отто, тебе не кажется, что старине «Котлину» следует дать доброго пинка?

– Спокойно, Фред, мы успеваем, – успокаивая Роума, Манн сам отнюдь не казался воплощением безмятежности.

– Впритык!

– Он же на себе посадку опробует! – И снова в голосе те же нотки, будто капитан Манн в первую очередь успокаивал себя.

– Да понятное дело. А если не сумеет?

– Тогда приблизимся, насколько сможем, и будем молиться звездам, чтобы аспайры не отправили к Метиде разведчиков.

Анри недоуменно покосился на еле заметного из-за капитанского возвышения оператора внешней связи. Сагатимори жадно вглядывался в посадку лидера, совершенно не обращая внимания на разговор. Судя по его реакции, ничего из ряда вон выходящего не происходило, будто в порядке вещей, когда безо всякого запроса на связь в БИЦ звучит голос капитана другого корабля. А может быть, их сейчас и кавторанг Перри слышит?

Не похоже, вряд ли Перри оставил бы без внимания пассаж насчет пинка его любимому кораблю. Кавторанг не отличался спокойствием, и если в ответ не раздалась его гневная тирада, значит, он ее просто не слышал. Это же подтвердил и Сагатимори.

– Капитан, с «Котлина» запрос на связь.

– Выведи на громкую связь.

Значит, и правда конференц-связь устанавливали только между «Церамом» и «Виконтом». Не хотели беспокоить в трудную минуту Перри? Видимо, так, поскольку раньше Анри не замечал между Манном и Роумом особой дружбы.

– Приступаю к самому интересному, господа. – Перри говорил так безмятежно, будто потягивал на поле для гольфа свежевыжатый сок. – Ставки на меня уже сделаны?

В БИЦ «Церама» пронесся легкий смешок. Капитан Перри умел разрядить обстановку.

– Три к одному, Оливер. Увы, все поставили на тебя, так что много не заработаешь.

– Во флот за деньгами не ходят. – Даже не видя Перри, по одной только интонации, Анри представил широкую добродушную улыбку, на миг осветившую лицо капитана «Котлина». – Вот что, игроки. Если у меня не выйдет, повторять не пытайтесь, давайте сразу полную тягу – и к Земле!

– Не понял, – медленно протянул Манн. – А как же приказ?

– Фримантль не идиот, он поймет, что висящие в пространстве фрегаты гарантированно обнаружат. Даже в случае успешной посадки и маскировки аспайры могут заинтересоваться странным пятном на спутнике. Пленка и цветом, и отражательной способностью отличается от тутошней скалы. В общем, – подытожил Перри, – как командующий эскадрой, я приказываю в случае аварии при посадке «Котлина» остальным на полной тяге следовать к Земле. Ответственность я принимаю на себя.

– Понял, сэр, – официально ответил ему Манн. Разговор записывался, и де-юре сейчас он получил приказ. Пусть и не одобренный вышестоящим руководством. Но это проблемы Перри.

– Вот и славно, теперь я спокоен, – сыронизировал Перри. – И пожалуй, продолжу посадку. Конец связи.

Сейчас «Котлин» приближался к Метиде не быстрее спортивного автомобиля. На экране это выглядело так, будто корабль, изредка попыхивая искорками двигателей, поднимался к нависшему над ним бугристому потолку. Примериваясь в ложбинку между двумя невысокими холмами.

Зная размеры «Котлина», Анри прикинул, что до поверхности спутника тому остается около четырех километров. Можно было посмотреть на консоль, где среди прочих имелась и эта информация, но зрелище садящегося на планету фрегата ошеломляло. Пусть даже на такую крошечную планету, как Метида. «Не проектировались для посадки» – эта фраза вертелась в голове Анри с самого начала операции, и то, что следующими идут они, заставляло неотрывно следить за движением «Котлина». Судя по воцарившейся тишине, остальные офицеры в рубке, побросав свои занятия, тоже впились взглядами в экран.

В километре от поверхности «Котлин» снизил скорость настолько, что двигался, пожалуй, не быстрее пешехода. Анри почти не мог уловить его движение, слишком уж разительным был контраст между размерами фрегата и его скоростью.

– Сагатимори, сообщение на «Котлин», – вскинулся было Манн, но тут же опомнился: – Отставить! Пусть садятся.

– Волнуешься, Отто? – абсолютно спокойным голосом осведомился Роум. – У нас еще два часа в запасе.

– Запас карман не тянет, – отрезал Манн, не отрываясь от экрана.

Расстояние все-таки сокращалось, хоть и медленнее, чем этого хотелось Манну. Непрерывно играя двигателями, «Котлин» уже почти касался скалы.

Теперь, когда «Котлин» выделялся темным пятном на фоне светло-серой скалы, Анри никак не мог оценить расстояние до поверхности. А отрывать взгляд от экрана даже на секунду не хотелось. Откуда-то пришла безумная мысль, что если он выпустит лидера из поля зрения, то посадка сорвется. И потому Анри, борясь с любопытством, продолжал буравить взглядом экран.

– У «Котлина» есть контакт с поверхностью!

Манн хрустнул костяшками пальцев так, что это услышал даже Анри.

– Запросите у «Котлина» повреждения.

Теперь начиналось самое сложное. Нужно было опустить корму так, чтобы потом осталась возможность взлететь.

Кормовые маневровые двигатели «Котлина» мигнули так быстро, что Анри едва успел заметить их отсвет. Но этого хватило, корма фрегата неспешно пошла вниз, к скальному основанию. И под самый финал – Анри оценил мастерство пилота – гася движение, на миг включились те дюзы, что оказались внизу лидера. Сел?!

– Запрос конференц-связи с «Котлина», сэр.

– Добро, – разрешил Манн, и тут же оба командных центра заполнил плещущий эмоциями голос капитана Перри:

– Есть контакт! Клянусь всеми святыми, есть контакт, мы сели без повреждений!

– Мои поздравления, Оливер! – Манн, которому все это только предстояло, вел себя более сдержанно. – Как корабль?

– Отто, я первый капитан, сумевший посадить фрегат! Пилоты, я выбью вам медали и премию в размере месячного жалованья! Двухмесячного, черт побери!

– Оливер, повреждения есть? – нетерпеливо переспросил Манн.

– Никаких! Повторяю, никаких повреждений! – Перри коротко хохотнул и, посерьезнев, отдал приказ: – Выдвигайтесь!

– Есть, сэр! – почти одновременно ответили Манн и Роум. Успешная посадка «Котлина» добавила им оптимизма и веры в будущее.

– Удачи, парни! – пожелал капитан Перри. – На посадке не торопитесь, конец связи!

Манн оглядел боевой информационный центр, на миг задержавшись на обращенных к нему лицах.

– Господа, что получилось у «Котлина», получится и у нас. Но на всякий случай будьте готовы к вакууму. – Он пробежался пальцами по экранной клавиатуре. – Аварийные партии, готовы?

– Так точно, капитан. – Похоже у Фаррела барахлил микрофон, по крайней мере, Анри не сразу узнал в сиплом басе голос приятеля.

Манн удовлетворенно кивнул и дал отмашку пилотам:

– Старт!

На таком расстоянии пилоты вели фрегат в ручном режиме. Главный экран боевого информационного центра тут же расцветился зеленым маркером траектории, текущими скоростью и ускорением. Правый пилот, как всегда, вывел всю требуемую ему информацию на всеобщее обозрение.

На этот раз Анри едва почувствовал толчок. Одна десятая тяги, меньше половины грава.

– Вейли, доведи скорость до трехсот метров в секунду.

– Понял, капитан.

Теперь, когда к планетоиду летел их фрегат, Манн даже и не вспоминал, как ругал «Котлин» за медлительность. Самим повторять проделанное пилотами и навигатором «Котлина» оказалось куда тяжелее, чем смотреть и сопереживать. Даже не глядя в сторону пилотажного пульта, Анри чувствовал исходящее оттуда напряжение. Оба пилота, и левый, и правый, готовились превзойти самих себя. Ведь для удачной посадки требовалось неимоверное мастерство и филигранная точность движений.

Путь до Метиды занял немного времени, уже через три минуты, подготавливаясь к торможению, фрегат стал разворачиваться кормой вперед. Теперь двигатель включили еще аккуратнее. Требовалось точно уравнять скорости с планетоидом, чтобы опускаться на него идеально ровно, иначе не приспособленный к посадкам корпус мог не выдержать. Одно дело – легкое касание почти с нулевой вертикальной скоростью, и совсем другое – если корабль притрет к поверхности с непогашенной горизонтальной скоростью. Вот тут-то сто две тысячи тонн себя и проявят. Перед глазами Анри пронеслись картины стесываемой о камень брони, свист вырывающегося воздуха, переборки, гнущиеся, как пластилин.

– Скорость относительно Метиды ноль, – доложил Вейли.

– Место для посадки видишь? – От ледяного спокойствия в голосе капитана мурашки побежали по коже.

– Вижу, капитан.

– Посадка по готовности.

– Понял.

На сей раз толчок двигателей был такой слабый, что Анри даже не сразу его почувствовал. Вейли дал не больше одной десятой грава, но повышал ускорение очень медленно, плавно, легчайшими касаниями, готовый в любой момент дать тормозной импульс. Анри вызвал на консоль компьютерную модель, развернув ее так, будто бы фрегат опускался на бугристую равнину. Впрочем, почему будто бы, «Церам» и впрямь готовился сесть на маленький планетоид. Маленький настолько, что даже на этом небольшом плато, куда они собирались опуститься рядом с «Котлином», чувствовалась кривизна поверхности.

Три километра до серого безмолвия Метиды. «Церам» падал к ней со скоростью десять метров в секунду, немногим быстрее бегущего человека. Вейли перестраховывался, большую часть пути можно было бы проделать быстрее, затормозив у самой поверхности. Но Анри его прекрасно понимал, ведь, если что-то пойдет не так, лучше иметь больше времени в запасе.

Рядом опускался «Виконт», в точности повторяя маневры соседа. Вряд ли его пилоты следили за действиями коллег, скорее всего, посчитали оптимальным именно такой режим спуска. Анри припомнил, что «Котлин» тоже опускался около пяти минут.

В рубке царила полнейшая тишина, лишь изредка прерываемая хриплыми напряженными фразами, которыми перебрасывались пилоты. Остальные молчали, понимая, что Вейли и Сорокина сейчас лучше не отвлекать. От точности движений Правого и Левого сейчас зависела судьба фрегата.

Анри переключил часть консоли на внешние камеры и, затаив дыхание, смотрел, как приближаются застывшие в вечном покое валуны. Вряд ли сюда когда-нибудь ступала нога человека. Обычный кусок скалы глубоко в радиационном поясе. Ни полезных ископаемых, ни военной ценности планетоид не представлял. На повернутой к Юпитеру стороне воткнули автоматическую станцию, на другую сторону вывели передающую антенну да и убрались отсюда в более приветливые края. А на повернутой наружу части спутника и вовсе никто никогда не садился, ибо в этом не было смысла.

В километре от Метиды Вейли первый раз включил двигатели. Ненадолго, только чтобы снизить скорость до пяти метров в секунду. Дальше они поползли как черепахи. Последняя миля всегда самая длинная, вспомнил Анри старинную поговорку. Сегодня он безоговорочно поверил в ее мудрость. Последний километр пути тянулся неимоверно долго.

Анри немногое понимал в пилотировании, максимум ему случалось управлять легким орбитальным катером – те десять обязательных часов, которые обязан был налетать любой обучающийся на четвертом курсе Академии ВКФ. С тех пор ничего серьезнее турбинника в руки Анри не попадало. И тем не менее происходившее на его глазах вызывало искреннее восхищение.

Пожалуй, даже больше, чем глаза, пилоту помогало в управлении чувство корабля, умение ощущать маневры всем телом. И сейчас, когда к поверхности Метиды пилот сидел левым боком, требовалось огромное мастерство, чтобы интерпретировать рывки и ускорения правильным образом и не вогнать тушу фрегата на пару метров в глубь спутника.

В ста метрах от Метиды пилоты, судя по всему, и вовсе перешли на индивидуальное управление каждой дюзой маневровых двигателей. По крайней мере, в их хриплых возгласах Анри узнал цифровые обозначения дюзовых групп. Узнал – и посмотрел на пилотов с еще большим уважением. Ведь помимо контроля за скоростью снижения им также приходилось предотвращать вращение корпуса, держа дюзы выбранных групп строго параллельно поверхности.

Они приблизились настолько, что на экране консоли уже можно было разглядеть отдельные камни. Анри до боли стиснул кулаки, ему вдруг показалось, что эти тускло освещенные валуны приближаются слишком быстро и через несколько секунд «Церам» врежется и покатится по равнине, размалывая в пыль валуны, а внешняя обшивка сомнется, как консервная банка.

Поверхность наплывала нестерпимо медленно. Анри, завороженно уставившись на большой экран, никак не мог оценить текущую высоту, но повернуться и посмотреть на консоль отчего-то не хотелось. Казалось, что если он хоть на миг оторвет взгляд от экрана, то фрегат рухнет, словно корабль над Метидой удерживала одна только его воля.

Камни под садящимся фрегатом накрыло его тенью – угольно-черной тенью, с абсолютно четкими краями, какие возможны только там, где нет рассеивающей свет атмосферы. Они уже почти коснулись спутника. Метров сорок? Меньше? Без привычных ориентиров глазу не за что было ухватиться, оценить. Да Анри никогда и не учили определять высоту по размеру тени. Зачем это умение офицеру оружейного контроля? И потому о том, что они сели, Анри догадался лишь по сиплому, до крайности уставшему голосу Александра Вейли:

– Касание.

И только тут Анри почувствовал, как стихает дрожь работающих двигателей – постепенно, словно Вейли не доверял той скале, на которую опустился «Церам».

– Сели? – зачем-то уточнил Сагатимори.

– Нет! – рыкнул на него Вейли и заорал, обращаясь к Сорокину: – Гаси скольжение!

И тут же на место затухающего гула движков пришел противный, отдающийся в зубах скрежет. Анри не сразу сообразил, что происходит, – местное тяготение практически не ощущалось, и о том, что фрегат еще не остановился, он догадался, лишь посмотрев на экран. Медленно, гася остаточную скорость, фрегат полз вперед. Полз, касаясь скалы одним лишь ободом жилого модуля.

– Четвертый, пятый, три процента на секунду! – быстро сориентировался Вейли.

Корабль вздрогнул, когда Сорокин на миг активировал те дюзы, что оставались сверху, вдавливая фрегат в грунт, останавливая его. Но недостаточно сильно, и в условиях почти полной невесомости «Церам» продолжал скользить вперед.

– Четвертый, пятый, десять процентов на секунду! – Вейли пошел ва-банк. Корабль требовалось остановить немедленно, в полукилометре впереди вздымалась невысокая, но чертовски острая на вид скала. И очень не хотелось проверять, выдержит ли обшивка фрегата столкновение.

Включение маневровых двигателей вызвало новый скрежет и череду резких, сильных толчков. Увеличение сцепления корпуса с поверхностью привело к тому, что любой бугорок, попавший под фрегат, отдавался у сидящих внутри легким приступом зубной боли. Но это продолжалось всего несколько мгновений. Проехав на ободе жилого модуля метров сорок, «Церам» наконец остановился.

– Пятый, один процент на секунду, – выдохнул Вейли.

Сзади слегка толкнуло, и корма медленно стала заваливаться к грунту.

– Всё, – обессиленно откинулся на спинку кресла Вейли. – Сели.

– Контроль повреждений, статус? – Капитан Манн говорил совершенно спокойно, будто и не громыхало и не лязгало все вокруг еще несколько секунд назад. При всех своих недостатках, владел собой капитан исключительно.

– Поврежден механизм вращения жилого модуля, капитан. – Голос Фаррела тоже был деловит и спокоен, Анри даже позавидовал его самообладанию. Сам он большую часть посадки просидел, рефлекторно вцепившись в подлокотники.

– Обшивка цела?

– Более-менее, капитан. – Фаррел немного помялся. – Герметичность не нарушена, но внешний слой стесало начисто.

– Понял, что с механизмом вращения? Восстановить сможете?

– Скорее всего нет, капитан, – выпалил Фаррел. – От удара там все перекосило, думаю, сорвало с креплений. В полевых условиях не исправить.

– Понятно, значит, поживем без тяготения. Надеюсь, это все?

– Так точно, капитан! В остальном ваш корабль в полном порядке!

– Понял, продолжайте работу, Фаррел. – Манн махнул связисту: – Сагатимори, связь с «Котлином».

– Выполнено.

И сразу же после этого все заполнил сочный, гулкий баритон капитана Перри.

– С посадкой вас, «Церам»! – Перри хохотнул. – Но премию пилотам я бы на твоем месте урезал. Большие повреждения?

– Поломали механизм вращения жилого модуля.

– Ну пока не почините, будете жить без гравитации, – озвучил Перри очевидную мысль.

– Главный механик считает, что не починим. – Манн поморщился и перевел разговор на другую тему: – Что с «Виконтом»?

– Сел, без повреждений. – Голос Перри слегка утих, словно тот отвернулся от микрофона. – Серышев, связь с «Виконтом».

Ответ связиста в рубке «Церама» не услышали, компьютер начисто вырезал из передачи все голоса, кроме капитанского. Зато через пару секунд прорезался Роум:

– Мои поздравления, «Церам», у вас теперь абсолютный рекорд по длине борозды.

– Очень смешно, Фред, – изобразил нешуточную обиду Манн, а сам показал кулак пилотам.

– Ну хватит вам, потом позубоскалите, – вмешался Перри. – Подавайте такшипам команду на посадку.

Манн щелкнул пальцами.

– Связь с убежищем. – Он выждал несколько секунд. – Внимание, говорит капитан «Церама»! Такшипы, заходите на посадку.

Тактические корабли триста пятой серии могли сесть куда угодно. Похожие на широкие бумеранги с гондолами маневровых двигателей на концах крыльев, такшипы обладали впечатляющей маневренностью и энерговооруженностью. Что им, способным садиться на планеты земного типа, посадка на несчастный спутник!

На экране консоли было видно, как плотная группа тактических кораблей, что висели в сотне километров от Метиды, развернулась и начала разгон в сторону планетоида. В отличие от фрегатов, тактические корабли сразу взяли приличный темп, разгоняясь минимум на половине тяги. На трех гравах! Поэтому тот путь, что фрегаты проделали за пять минут, такшипы преодолели за считаные секунды. Анри даже залюбовался, глядя, как две дюжины тяжелых машин синхронно крутанулись, разворачиваясь кормой вперед, и дали полную тягу, затормозив почти до нуля в считаных километрах от поверхности.

Здесь такшипы наконец прыснули в стороны и, хаотично рассеявшись, плавно, словно осенние листья, стали опускаться на поверхность. Рассредоточившись так, чтобы даже нечеловеческая логика не нашла в их положении ничего напоминающего порядок. Благодаря своей окраске, на Метиде они должны были напоминать россыпь скал. Это могло сработать при условии, что аспайры не станут слишком уж дотошно сканировать поверхность неприметного спутника. Тогда грубый камуфляж не поможет, никакая окраска не скроет до конца слишком ровные, дышащие искусственностью очертания кораблей.

– Попов, а ведь вы пижоны! – с легким оттенком восхищения произнес невидимый Перри.

Что ему ответил командир дивизии, Анри не услышал, компьютерный фильтр исправно гасил посторонние звуки, но с Перри он согласился. Ташкипы летели синхронно и очень красиво. Было видно, что управляют ими пилоты высшей квалификации, настоящие мастера своего дела. И, черт побери, если они так рулят, используя довольно-таки ограниченные возможности дистанционного управления, то на что же они способны, сидя внутри своих машин?! Ведь очень много информации человек получает от собственного тела, «пятой точкой» ощущая маневры корабля.

– «Скапа Флоу», здесь «Котлин», соединение на Метиде. – Перри то ли позабыл отключить конференц-связь, то ли оставил ее преднамеренно. Второй его фразы пришлось ждать довольно долго, отсюда до Ганимеда сигнал шел дольше трех секунд, и столько же требовалось для его путешествия обратно. – Да, сэр, повреждения минимальны, корабли в полной боевой готовности.

И снова длительная пауза, за время которой Анри успел вывести на консоль схему расположения кораблей. Фрегаты примостились на довольно гладкой равнине, образуя вытянутый треугольник, окруженные хаотической россыпью «триста пятых». На компьютерной модели они выделялись на фоне равнины столь явственно, что Анри немедленно дал запрос компьютеру и через пару секунд уже смотрел видеозапись, отснятую с борта одного из тактических кораблей.

В оптическом диапазоне все выглядело менее печально. Фрегаты, покрытые ломаными серо-коричневыми пятнами, ничем не выделялись на фоне скал, и это внушало оптимизм. Но оставались еще инфракрасный и радиодиапазоны. Замаскироваться в них было сложнее.

– Будем надеяться, сэр! – Перри наконец-то закончил выслушивать Фримантля. – Я доложу сразу же, как только у меня на руках будут результаты. Удачи вам, адмирал!

Он замолчал, словно собираясь с мыслями, но ненадолго – уже секунд через десять Перри заговорил снова.

– Внимание, соединение! Поздравляю вас с завершением первого этапа! – Перри сделал короткую паузу. – А теперь о главном. Через час Метида выйдет из-за Юпитера, и мы попадем в поле зрения вражеских сенсоров. О которых мы ровным счетом ничего не знаем! Поэтому, начиная с настоящего момента и до моего особого распоряжения, объявляю режим строгого радиомолчания. Все сенсоры переключить в пассивный режим, оставить включенными только критичную для жизнеобеспечения электронику, реакторы перевести на минимальный уровень. Будем изображать скалы, господа!

Голос Перри предательски дрогнул, совсем чуть-чуть, едва заметно, а Анри отчего-то посмотрел на левое запястье, где прямо на ткани проступала надпись «6 бэр». Прямо на его глазах цифра сменилась на семерку. Уровень радиации повышался даже здесь, в самом сердце большого корабля.

– Ну вот и управились, – выдохнув, вытер лоб Манн. – Экипажу, свободному от вахты, отдыхать!

Отдыхать в планы Анри не входило. По расчетам навигаторов, до выхода аспайров на дистанцию открытия огня по Каллисто оставалось не более трех часов.

Каллисто, самый удаленный от Юпитера представитель галилеевых спутников, был освоен гораздо хуже Ганимеда. Хотя его орбита и проходила за границами радиационного пояса, ничего полезного в его недрах не нашли. Водяной лед добывали на Ганимеде, металлами первопоселенцев в избытке снабжал Пояс астероидов, и после окончания астероидной войны колония на Каллисто пришла в полное запустение. Постоянных обитателей на этом замерзшем шарике не имелось, а персонал на двух станциях слежения за космосом меняли раз в полгода. Но, привлеченные радиоизлучением мощнейших радаров, аспайры первым делом двинулись прямо туда.

В возникшей после обнаружения аспайров суматохе персонал станций честно попытались эвакуировать. Но большая часть смены покидать Каллисто отказалась. Когда стало ясно, что из системы Юпитера не смогут эвакуировать и десятой части населения, ученые, поразмыслив, приняли решение остаться и до последнего вести наблюдение за приближающейся армадой. Так они могли принести хоть какую-то пользу. В отличие от большинства жителей Ганимеда, которым было уготовано ожидать своей судьбы в полнейшем бездействии.

В четырех световых секундах от Каллисто аспайры начали торможение, сбрасывая скорость до нескольких десятков километров в секунду. Все, кроме трех кораблей, опознанных как «тяжелые крейсера». «Линкоры», так их ошибочно прозвали поначалу, и название прижилось. Один из них остался на прежней траектории, а два других стали отходить в стороны, огибая Каллисто, захватывая его в гигантские клещи. Аспайры выслали вперед разведку.

Анри разжился пакетиком кофе и, стараясь не пропустить ни малейшей детали, смотрел на маневрирующих аспайров. Радарные станции Каллисто на таком расстоянии давали потрясающую по своему качеству картинку. Когда «линкоры» приблизились на световую секунду, сканирующий радар обрисовал их обводы до мельчайших деталей. Трезубцы с короткими лезвиями, без малейших следов вращающегося жилого модуля, тонкие, изящные и смертоносные. Лишь теперь, оказавшись в трехстах тысячах километров, «линкоры» стали тормозить с пятикратной перегрузкой.

– Красиво идут, твари, – с легким оттенком восхищения прокомментировал увиденное Перри. Между боевыми рубками эскадры опять включили конференц-связь, и за присылаемыми с Каллисто данными сейчас наблюдал весь личный состав. Перри лично приказал транслировать получаемые данные во все отсеки. Как он объяснил – для лучшей мотивации, чтобы злее дрались. На взгляд Анри, этим своим решением с равной долей вероятности Перри мог добиться противоположного эффекта – страха.

– Пять гравов, – вздохнул Роум. – Быстрее нас, а ведь они на полтора порядка тяжелее. Полтора миллиона тонн, кажется?

– То-то и оно, – подтвердил Перри. – Чертовски эффективные двигатели.

Анри всегда поражало умение этой троицы переговариваться так, будто никого кроме них в рубках не было. Словно вместе с капитанским патентом они получили изрядную дозу уверенности в себе.

Еще через час «линкоры» образовали на стационарной орбите треугольник, центром которого служил Каллисто. Перри, последние несколько минут нервно постукивавший пальцами по подлокотникам, тихо прокомментировал:

– Теперь они убедились, что за спутником никого нет.

Словно услышав эти его слова, крейсера развернулись к Каллисто, и в следующую секунду Перри выругался. Аспайры открыли огонь. Те два крейсера, что висели над станциями наблюдения, выстрелили серией плазменных сгустков, целясь в обширные радарные поля на поверхности.

– Пятьсот семь выстрелов в очереди, скорость семьсот два километра в секунду, – зачитал Манн поступившую информацию. – Двадцать семь секунд до удара.

Отсюда, из резервного командного центра, происходящее выглядело не более чем компьютерной игрой. Шарик Каллисто, зависшие над ним крейсера и цепочка точек, изображавшая мчавшиеся к антеннам плазменные сгустки. Совсем не страшно. Если забыть о том, что каждая такая точка несла в себе кинетический эквивалент восьми тонн взрывчатки. А целями служили радары и совершенно беззащитные купола, в которых жили люди. Удаленность Каллисто от радиационного пояса сыграло с ними злую шутку. Здесь не было нужды закапываться в грунт, люди жили под легкими, небронированными куполами.

В момент удара поток поступающих данных мгновенно иссяк. Аспайры уничтожили радарные поля первым же залпом. Теперь находившиеся на Метиде могли наблюдать за разворачивающейся трагедией, пользуясь данными с Ганимеда. Тот уже вышел из-за диска Юпитера и, находясь в полутора миллионах километров от Каллисто, мог использовать собственные радары и телескопы.

Аспайры выстрелили еще трижды, затем опустились на низкую орбиту и задержались там на несколько витков, видимо сканируя поверхность в поисках уцелевших. По отсутствию новых залпов Анри понял, что выживших на Каллисто не осталось. Первые в Солнечной системе триста тридцать две жертвы войны.

– Двенадцать минут, – ни к кому не обращаясь, сказал Манн.

– Что? – переспросил молчавший доселе Роум.

– Они уничтожили станции на Каллисто за двенадцать минут. Четыре залпа – и все!

– На Каллисто некому было обороняться, – начал было Роум, но Манн не дал ему договорить:

– Ганимед продержится немногим дольше! Что там осталось у Фримантля – два монитора и полк «Молотов»?!

Их спор прервало новое сообщение со «Скапа Флоу». Аспайры перестраивались и начали менять траекторию, ускоряясь к Ганимеду. Но не все, один «линкор» чуть изменил курс. Аспайры все-таки сумели разглядеть разведывательный корабль типа «Око». Эскадра людей ослепла на треть.

* * *

– Ну все! – В отдраенный люк вплыл чумазый до невозможности Дон. – Пожалуй, готово!

В нос ударил запах давно немытого мужского тела, и, брезгливо поморщившись, Энди одним толчком отправил себя в дальний угол отсека. Душевая на списанном буксире давно не работала, да и воздух в тесном жилом отсеке оставлял желать лучшего, но пропотевший на тяжелой работе Дон сумел привнести новые, доселе неведомые ароматы. За прошедшие четверо суток он почти не вылезал из скафандра – по двадцать часов в день проводил снаружи, сооружая здоровенную параболическую антенну. У него не было необходимого оборудования, и направленная «на глазок» самопальная антенна требовала передатчика чудовищной мощности. Дон фактически разобрал буксир, угробив во время работы все еще функционирующие на борту ремонтные дроиды. Железяки банально не выдерживали заданного ритма, а двужильный техник, казалось, вовсе не нуждался в отдыхе. И хорошо, ведь ни Энди, ни Бакстер не имели навыков работы в открытом космосе и могли помочь разве что добрым словом.

– Господи, Дон, ну от тебя и воняет! – скривилась Эстефания.

– Зато я гарантирую минимум полчаса работы передатчика! – довольно осклабился тот.

– За это тебе зарплату платят, – брюзгливо напомнила Эстефания и поманила к себе Леси: – Милочка, помоги мне привести себя в порядок.

Когда дамы скрылись в соседнем отсеке, Дон хитро подмигнул оставшимся и вытащил из-за пазухи комбинезона плоскую металлическую фляжку:

– Будете?

Энди отрицательно помотал головой, мало ли какой гадостью вздумает потчевать этот мужлан, зато Бакстер довольно потер руки:

– Наливай!

– Совсем сдурел? – весело поинтересовался Дон. – Куда я тебе в невесомости налью?

– Ну тогда из горла! – ничуть не смутился Бакстер.

– Вот это по-нашему! – Дон осторожно открутил крышку и присосался к горлышку.

Выхлебав не менее половины, он чуть наклонил голову назад, чтобы остатки алкоголя стекли обратно во фляжку, и подал ее Бакстеру. У того получилось не так ловко – сделав один крупный глоток, секретарь закашлялся и выпустил флягу из рук.

– Это что? – спросил он, отдышавшись.

– Чистый спирт! – веско ответил Дон и с укоризной кивнул на разлетевшиеся по отсеку прозрачные шарики. – Все упустил, раззява. Эх…

Примерившись, он прыгнул в сторону самого большого из шариков и проглотил его на лету:

– Вот как надо, молодежь!

Принюхавшись, Энди скривился еще больше. Теперь к привычной затхлости воздуха добавился еще один штрих, вокруг завоняло словно в дешевом баре – свежим жестким запахом крепкого алкоголя. А учитывая изношенность местной системы жизнеобеспечения, запах этот останется с ними надолго.

Попав на буксир, первое время Энди был в ужасе. Даже в лучшие свои годы кораблик не мог похвастаться комфортом. Рассчитанный на полеты среди лун Юпитера, буксир нес мощную радиационную защиту, мощные двигатели и приличный запас рабочего тела. Он представлял собой просто два цилиндра, соединенных мощной решетчатой фермой. В большем, заднем цилиндре размещались двигатели и баки рабочего тела, а для трех членов экипажа оставалась от силы треть переднего, меньшего. Две трети когда-то занимал герметичный грузовой отсек, сейчас по большей части лишенный обшивки.

Систему жизнеобеспечения они сумели запустить лишь в двух небольших отсеках на носу буксира – в бывшей пилотажной рубке и в маленькой кают-компании. Остальные отсеки давно утратили герметичность. Но в главном их не обманули, вспомогательный реактор и радиопередатчик до сих пор находились в работоспособном состоянии. А значит, эпохальный репортаж все же состоится!

Еще в первый день Энди расставил по отсеку камеры, и теперь они записывали происходящее в режиме нон-стоп. Две камеры с самыми мощными объективами он прикрепил возле иллюминаторов, а остальные снимали происходящее внутри. Беседы, споры, повседневную жизнь. Потом эти записи с места реальных событий можно неплохо продать, решил он. Материал эксклюзивнее некуда, и если редактор «Всех Новостей Солнечной» окажется скуповат, Энди уже знал, кто отвалит за видео приличную сумму.

А пока все зависело от Дона. Техник работал не покладая рук, но все равно успел впритык, закончив работу в самый последний момент. Первым сигналом послужил уход двух оставшихся у «Скапа Флоу» кораблей. В видоискатель самой мощной из камер было видно, как, медленно разгоняясь, мониторы облетели Ганимед и зависли перед ним, изредка выбрасывая факелы плазмы. Как объяснил всезнайка Бакстер, этим они компенсировали притяжение спутника. А два часа спустя из-за Юпитера медленно выплыли огненные хвосты чужих выхлопов. Всего три. Начиналось.

– Снимай их крупнее! – повелительно выкрикнула принарядившаяся Эстефания.

За те полчаса, что они с Лесси отсутствовали в отсеке, матрона преобразилась. Вместо измятого комбинезона на ней теперь красовалось бордовое, обтягивающее даже в невесомости вечернее платье, а ее волосы Лесси умудрилась уложить в замысловатую прическу. Даже не верилось, что каких-то полчаса назад они представляли собой колтун, слипшийся от пыли и пота.

– Готовы? – Она придирчиво осмотрела импровизированную студию.

Дон, уже разложивший перед собой планшет с открытой программой видеомонтажа, поднял большой палец.

– Все в норме, босс! Сначала отснимем немного, я смонтирую и отправлю.

– Это еще зачем? – удивилась Эстефания.

– Передатчик тут – полное дерьмо! – с чувством произнес Дон. – Я его раскочегарил насколько это возможно.

– И что? – все еще не поняла Эстефания.

– Сгорит он, минут через сорок максимум.

Взглянув на торчавшее из переборки переплетение проводов, Эстефания сварливо поинтересовалась:

– А нормально сделать не мог?

– Из того, что было под рукой? Нет, не мог!

Энди слушал их перепалку с ехидной улыбкой. Парочка маскировалась мастерски, и не сними он случившееся на стоянке, то и сам не поверил бы в роман между холеной Эстефанией и простым техником. А раз они маскировались, значит, не хотели огласки. Так что файл в коммуникаторе Энди мог принести нечто большее, нежели сохранение в тайне его собственной маленькой интрижки. Это следовало обдумать.

– Ребята, а их не слишком много? – с тревогой спросила доселе молчавшая Лесси.

Занятый своими мыслями, Энди сначала не понял, о ком она говорит, и вопросительно посмотрел на испуганную девушку. Та молча показала на иллюминатор. Отстранив ее, он прижался к холодному толстому стеклу.

Выхлопов было слишком много, и ежесекундно из-за диска Юпитера появлялись все новые и новые. Энди начал считать, сбился на третьем десятке, начал снова. Рядом забористо выругался Дон.

– Яркие-то какие… – завороженно прошептала Лесси.

– Это крупные корабли, не меньше наших линкоров, – авторитетно заявил Бакстер.

Сбывались самые мрачные предчувствия, огни накатывались, вырастая буквально на глазах. На самом деле аспайры просто меняли траекторию, оттормаживая перпендикулярно Ганимеду, но для сторонних наблюдателей растущие полосы огня выглядели стремительно приближающимися телами. Энди начало потряхивать и, скрывая постыдную дрожь, он склонился к видоискателю камеры.

– Всем по местам! – издала Эстефания свой неподражаемый визгливый крик. – Снимаем! Ястребов, меня с трех ракурсов!

Она преображалась, меняя надменную мину на свою визитную карточку – обворожительную улыбку с лучиками смеха в уголках глаз. В голос свой, сообразно моменту, Эстефания добавила нотки тревоги и волнения.

– Здравствуйте, с вами Жаклин Эстефания, специально для «Всех Новостей Солнечной». Наша съемочная группа находится на орбите Ганимеда, крупнейшего спутника Юпитера, где скоро начнется сражение с вторгшимися в Солнечную систему аспайрами. Вот уже неделю Ганимед отрезан военными от остального человечества! Правительство хотело скрыть сам факт атаки на сердце Лиги, но нашей съемочной группе удалось пробраться в самую гущу будущего сражения и показать вам то, что происходит на самом деле.

Повинуясь ее незаметному жесту, Энди плавно развернул одну из камер, пройдясь по внутренностям отсека, и переключился на ту, что смотрела в повернутый к Ганимеду иллюминатор. Буксир пролетал над крупнейшим горным хребтом спутника, в предгорьях которого как раз и находился Джекпот. Сейчас там царила ночь, чернильным покрывалом заливая поверхность, но сквозь тьму снизу не пробивалось ни единого огонька. В эту длинную ночь Джекпот погрузился во мрак – наивная попытка замаскироваться.

– По нашим данным, на Ганимеде остались десятки тысяч мирных жителей! Военные бросили их на произвол судьбы, не сделав даже попытки провести эвакуацию! – Эстефания, дождалась, пока ее лицо снова попадет в кадр, и продолжила: – В своем стремлении сохранить инцидент в тайне, правительство поставило под угрозу жизни ни в чем не повинных людей! Отключив связь, оно надеялось утаить правду, но несмотря ни на что, я, Жаклин Эстефания, расскажу и покажу вам все!

На планшете Дона мелькнули рыжие полосы Юпитера, камера смещалась к боку гигантской планеты, туда, где росли огненные хвосты чужого флота.

– Те яркие полоски, что вы видите на своих экранах, – это приближающийся флот вторжения, – торжественно объявила Эстефания. – Сейчас до них больше миллиона километров, и кроме выхлопов мы ничего не можем разглядеть, но даже по ним видно, что сражение предстоит жарким. И мы покажем вам его из первых рядов, из-под орудийных стволов наших кораблей!

Продолжая снимать, Энди смотрел на нее с испуганным недоумением. Неужели Эстефания настолько глупа, неужели она не понимает, что сражения не будет, будет избиение? Слабо разбираясь в стратегиях и тактиках, Энди понимал одно. Два неповоротливых монитора никогда не справятся с тем роем огней, что приближались сейчас к Ганимеду.

– Стоп! – дала отбой Эстефания, тут же погасив свою знаменитую улыбку. – Дон, сколько ты сможешь передать на Землю?

– Немного, – признался тот. – Передатчик слабоват, и для надежности я уменьшу скорость канала. Минут десять видео пролезет или придется резать качество.

– Нет уж, – замотала головой Эстефания, – качество не трогай. Сейчас нам главное заинтриговать зрителя, подать материал во всей красе, а остальное отправим, когда все закончится.

– Военные могут конфисковать файлы! – предостерег осторожный Бакстер.

Эстефания захохотала:

– Боже мой, Бакстер, не будь таким наивным! Ты хоть представляешь, какая шумиха поднимется в сети после нашего репортажа? Отключив сервера Ганимеда, Фримантль нарушил конституцию, пресса сожрет его живьем! Нет, милый мой, связываться с нами он не станет, мы – его единственная надежда выкрутиться. Правильно расставленные акценты сделают из него героя…

Оборвав фразу на полуслове, Эстефания подтянула себя к иллюминатору и глянула наружу.

– Как думаешь, Дон, когда начнется?

– Часа через два, наверное, – пожал тот плечами. – Далековато еще.

* * *

– Станция наблюдения на Каллисто уничтожена, – сухо доложил адъютант.

Вздрогнув, Сидней Фримантль отвернулся от обзорного иллюминатора. Началось. Противник уже в двух миллионах километров, еще несколько часов – и он будет здесь. Адмирал крепко зажмурился, тряхнул головой и выдохнул:

– Оставшемуся персоналу покинуть «Скапа Флоу»!

– Да, командующий, – подтвердил адъютант. – Ваш катер готов.

– Я буду там через десять минут.

Он с печалью оглядел кабинет, который служил ему домом почти десять лет. Все те немногие вещи, что он возил за собой, оставались здесь. Обиднее всего было терять шкаф, наполненный антикварными бумажными книгами. Полторы тысячи томов, самый старый из которых был издан аж в девятнадцатом веке. Жюль Верн. «De lа Terre lа Lune. Trajet direct en 97 heures 20 minutes» [2], издания 1865 года. Специально ради этого тома Фримантль выучил старофранцузский язык и гордился тем, что сумел прочитать мсье Верна в оригинале. И вот теперь библиотеку придется бросить на погибель вместе со станцией.

Фримантль ласково погладил потемневшие от времени корешки книг.

– И зачем я вас сюда взял… – Он двинулся к выходу и, напоследок обернувшись, прошептал: – Прощайте…

Люди ушли со «Скапа Флоу», и адмирал брел по пустым коридорам, прощаясь со своей станцией, иногда проводя ладонью по переборкам, зачем-то стараясь запомнить последнее место службы. Десять лет, почти безвылазно прожитых на базе флота в системе Юпитера, сроднили его с этими серыми коридорами, трапами, ведущими вниз, к зоне нулевой гравитации, с тесными рекреациями. Совсем недавно здесь жило две тысячи триста человек личного состава – инженеров, техников, пилотов. Это был их дом, его дом. Обреченный дом.

Легко ступив на длинный трап, Фримантль поехал вниз, лишь слегка притормаживая спуск касаниями ладони. Набрав скорость в начале падения, так что от ветра зашумело в ушах, он очень быстро почувствовал, как стала уменьшаться гравитация. Адмирал отпустил трап, и сопротивление воздуха стало быстро гасить скорость, так что в зоне нулевой гравитации осталось лишь коснуться поручня и отправить себя в короткий полет до переходного шлюза.

Адмиральский катер стыковался отдельно от остальных судов. Его маленький причал находился сразу возле вращающегося барабана жилого сектора, и путь занял гораздо меньше обещанных десяти минут. Ожидающий его адъютант нервно барабанил по краю люка.

– Сэр, основная часть вражеского флота начала разгон в нашу сторону.

– Сколько осталось времени?

– Не более двух часов, сэр. – За ровным голосом офицера чувствовался сдерживаемый страх. – Аспайры обогнут Юпитер по малой дуге.

– Торопятся? – кивнул Фримантль. – Это хорошо. Мы их притормозим!

На борт катера он взошел первым и, минуя пассажирский отсек, сразу же направился в пилотажную рубку. Проведя большую часть жизни в космосе, адмирал не любил быть грузом, к тому же из пилотажной лучше видны звезды. Подчиненные знали про эту маленькую блажь, и на личном катере для адмирала установили дополнительное кресло в рубке.

– Ну что, ребятки, поехали? – Он пристегнулся и вдруг попросил: – Можете облететь вокруг «Скапа Флоу»?

– Да, сэр, – удивленно посмотрел на него первый пилот.

– Давайте, – махнул рукой Фримантль и включил со своего места полный обзор.

Рубка исчезла, открыв звезды. Катер висел, пристыкованный на противоположной от Ганимеда стороне базы, и Фримантль как завороженный сидел и смотрел на колючие яркие звезды. Множество звезд, столько никогда не увидеть живущим в глубине атмосферы. Давным-давно, в ранней юности, он пришел к звездам и сегодня умрет среди них. Адмирал улыбнулся.

У него был хороший пилот, катер стартовал настолько плавно, что Фримантль заметил старт лишь по тому, как поплыли звезды. Выполняя просьбу адмирала, пилот отвел катер на пару километров и развернулся так, что «Скапа Флоу» заслонила все поле зрения.

– Давай потихоньку, – попросил адмирал.

Из доков вылетали истребители, мошкарой зависая неподалеку. Отдельно от них величаво вышел заправщик, похожий на пузатую бутылку с коротким горлышком. Полсотни устаревших «Молотов» с зенитными ракетами. На базе попросту не нашлось ничего, что могли бы нести эти легкие машины. Все поступающие во флот термоядерные «Москиты» шли на вооружение тактических кораблей. В итоге на каждый истребитель повесили по паре кассетных «Первоцветов», которые даже теоретически не предназначались для стрельбы по тяжелым кораблям. Для этого им не хватало ни дальности, ни разгонных характеристик. По боевому уставу, «Первоцветы» применяли для создания огневого заслона на пути приближающихся торпед.

Когда они облетели вокруг обреченной станции, Фримантль устало махнул рукой:

– Пойдем к точке рандеву.

Два медлительных монитора еще час назад ушли за Ганимед. Переделанные из устаревших фрегатов, они с трудом выдавали один грав, и в предстоящем сражении им была уготована участь мальчиков для битья. Чисто оборонительные суда, мониторы обладали впечатляющей лобовой броней и, как надеялся Фримантль, могли сохранить ход после десятка попаданий. Дать истребителям призрачный шанс дотянуться до врага.

Сгруппировавшись вокруг заправщика, рой истребителей стал огибать Ганимед, и Фримантль провожал глазами искорки их двигателей, пока те не исчезли за диском спутника. Катер разгонялся неторопливо, сам того не осознавая, адмирал оттягивал встречу с неизбежным. Казалось, что стоит взойти на борт монитора – и все закончится. А не хотелось…

Из-за горизонта Ганимеда взошел рыжий диск Юпитера. Катер миновал терминатор и шел теперь над дневной стороной, все дальше и дальше уходя от спутника. Аспайры подходили под очень неудобным углом, и, чтобы укрыться от них, следовало встать по ходу движения спутника. Ждать, постоянно расходуя рабочее тело на противодействие гравитации. Пятая и шестая точки Лагранжа находились в потенциальной зоне обстрела.

– Десять минут до стыковки, сэр, – повернулся к нему пилот.

Фримантль оторвался от размышлений и подался вперед, ища глазами мониторы. Тщетно, с такого расстояния корабли терялись на фоне небосвода, и даже тренированный взгляд не мог отличить огоньки маневровых двигателей от звезд.

– «Обама», здесь «К-816». Контр-адмирал Фримантль просит разрешения взойти на борт!

– «К-816», разрешение получено, даю коридор стыковки, – отозвался безликий голос.

Вдалеке потухло сразу несколько звездочек, и, приглядевшись, Фримантль наконец различил темный силуэт монитора «Обама». Последнее судно, на котором поднимут его вымпел. Контр-адмирал, ведущий в бой два старых монитора и полсотни истребителей – сбывалось старое пророчество Масори. Насмешка судьбы, ведь, потирая ушибленную скулу, тогда еще капитан первого ранга Масори напророчил ему сдохнуть, командуя старой калошей. И ведь угадал, сукин сын…

Фримантль тихонько засмеялся. Двумя старыми калошами! Приписанные к «Скапа-Флоу» мониторы лет тридцать назад переделали из устаревших фрегатов. Обладая массой покоя всего в восемьдесят тысяч тонн, монитор нес на себе два снятых с линкора орудия главного калибра. Жаль только, что орудия эти устарели минимум на полвека. Способные с двадцати тысяч километров прожечь броню любой колониальной самоделки, лазеры вчетверо уступали в дальности плазменным пушкам аспайров. А слабые двигатели лишали даже надежды подобраться вплотную. Оставалось прятаться и маневрировать, выгадывая для Земли лишние часы. Или даже минуты.

Снаружи монитор напоминал короткий толстый огурец с двумя едва выступающими по бокам башнями лазеров главного калибра. Не предназначенный для долгих перелетов, он был лишен даже обычного вращающегося жилого модуля. Большую часть времени монитор висел пристыкованный к базе, выходя лишь в регулярные тренировочные полеты. Или как сейчас, в бой. В свой первый и последний бой.

Обозначая стыковочный узел, на темной броне мигнул светлый круг.

– Быстрее, «К-816», три корабля аспайров увеличили ускорение! – поторопил их вахтенный офицер «Обамы».

Фримантль встрепенулся. Три корабля – наверняка это были тяжелые крейсера, или «линкоры», как называли их на флоте после первого столкновения. Похоже, аспайры действовали строго по шаблону, в деталях повторяя случившееся у Каллисто. Сначала они подойдут к планете на восемьдесят тысяч километров и как в тире расстреляют орбитальную группировку, а потом основательно и неторопливо проутюжат обнаруженные на поверхности поселки. Затем к спутнику должны были подойти истребители, засекая с низкой орбиты незамеченные прежде цели.

Что ж, это им на руку. Атаковать линкоры Фримантлю было нечем, и он решил бросить все силы на подавление истребителей. К сожалению, устаревшие «Молоты» могли рассчитывать на успех только в ближнем бою, а потому Фримантль рассчитывал до последнего прикрываться планетой.

Катер осторожно ткнулся носом в стыковочный узел, и почти сразу в уши ударила воздушная волна. Выравнивалось давление.

– Удачи вам, адмирал! – почтительно склонился пилот.

– Вам тоже, ребята, – улыбнулся Фримантль.

Доставив его на монитор, катер улетал обратно к Ганимеду. Туда, где в спешно вырытых убежищах ожидали своей судьбы тысячи других людей. Вот только пилот трезво оценивал их шансы и потому, услышав пожелание удачи, благодарно кивнул:

– Спасибо, адмирал, было большой честью служить под вашим командованием!

Ничего не ответив, Фримантль покинул катер. В шлюзовом отсеке монитора его дожидался старший помощник, молоденький загорелый первый лейтенант. Увидев выплывшего из люка адмирала, старпом вытянулся, насколько позволяла нулевая гравитация, и, запинаясь от волнения, отрапортовал:

– Господин контр-адмирал, приветствую вас на борту! Монитор «Обама» к бою и походу готов!

Фримантль с жалостью оглядел усталого лейтенанта, отметив и скафандр, покрытый разводами грязи, и глубоко запавшие глаза под набрякшими веками. Похоже, что приводя корабль в боевую готовность, парень не спал несколько дней. После эвакуации большинства технического персонала вся тяжесть подготовительных работ легла на плечи экипажей. Люди вымотались, валились с ног от усталости, и в таком состоянии шли в бой. Все-таки шли.

– Благодарю за службу, лейтенант! – Адмирал выразил нахлынувшие эмоции неуклюже и, устыдившись, с чувством похлопал старпома по плечу: – Спасибо тебе, сынок.

– Служу Лиге! – вытянулся тот еще больше. – Пройдемте, сэр, вас ждут в боевом информационном центре!

На кораблях этой серии не предусмотрели осевого коридора, и до пункта назначения им пришлось добираться путаным лабиринтом узких проходов. В те времена, когда монитор еще был гордым красавцем-фрегатом, основные жилые помещения размещались в демонтированном ныне барабане жилого модуля. Потом барабан срезали, вместо него нарастили броню, установили здоровенные башни снятых с линкора орудий, и после всех этих переделок места для людей фактически не осталось. Двадцать шесть членов экипажа ютились в нескольких крошечных боевых постах. Все было пожертвовано в угоду бронированию и огневой мощи, с бывшего фрегата сняли ненужный виртуальный привод и даже урезали баки рабочего тела. Теперь он мог курсировать только в пределах внешних спутников Юпитера. Очень неспешно.

В последний раз Фримантль поднимался на борт «Обамы» почти два года назад, во время полномасштабных учений в связи с началом войны. Уже тогда стало понятно, что медлительный монитор с устаревшим оружием ничего не мог противопоставить смертоносным линкорам аспайров. И после разгрома у Иллиона эта уверенность только окрепла. Даже в страшном сне адмиралу не могло привидеться, что он возглавит атаку двух мониторов против четырех ударных флотов.

Едва попав в боевой информационный центр, Фримантль сразу же оказался в центре всеобщего внимания. На него смотрели девять пар глаз, и в глазах этих читались страх, отчаяние и мрачная решимость. Решимость до конца выполнить свой долг. Экипаж монитора прекрасно понимал, что уходит на смерть, что бой будет неравным и даже ценой своих жизней они не смогут остановить врага.

Под взглядом этих внимательных глаз адмирал добрался до своего кресла справа от капитанского пульта и, едва притянув себя к консоли, тут же включил общую трансляцию. Его люди должны были знать правду.

– Космонавты! Мои боевые товарищи, к вам обращаюсь я, контр-адмирал Сидней Фримантль. – Он сделал паузу, подыскивая нужные слова. – Вы знаете не хуже меня, что сегодняшнюю битву мы проиграем. Что у нас нет шансов не то что выжить, но и просто разменять свои жизни на жизни врагов. Но своей атакой мы должны убедить аспайров, что в системе Юпитера больше нет наших кораблей! Друзья мои, у всех нас на Земле остались родные, и своими телами мы преградим путь смерти, спасем их. Это достойная цена, и я горжусь тем, что плачу ее вместе с вами! Нас не забудут!

На него смотрели девять пар глаз, и из этих взглядов уходил страх. Адмирал сумел найти нужные слова, жаром своей души подарив им цель, ради которой не страшно и умереть. Он не видел офицеров и матросов второго монитора, не видел спеленатых в противоперегрузочных коконах пилотов «Молотов», но отчего-то знал, что и из их душ уходит страх.

Выпрямившись в кресле, Фримантль активировал тактическую консоль. Пора начинать.

– Эскадра, приготовиться к бою! Командирам кораблей и авиакрыла доложить о готовности!

Сидящий справа от него капитан «Обамы» вскинулся, машинально расправляя плечи.

– «Обама» к бою готов!

– «Роттон» к бою готов! – почти сразу вслед за ним доложил капитан монитора-близнеца.

– «Маленькие» рядом. – Командир полка «Молотов» доложил не по уставу, но Фримантль закрыл глаза на это нарушение. В пилоты внеатмосферных истребителей шли лишь самые отчаянные, они первыми принимали удар врага, своими хрупкими машинами заслоняя тяжелые корабли. Потенциальные смертники, они получали огромные по меркам флота деньги, выходили на пенсию в сорок лет, правда, и плата за это была велика. Большая часть пенсии уходила на восстановление утерянного на службе здоровья.

Внеатмосферники уступали размерами аэрокосмическим истребителям, но в своей родной стихии значительно превосходили АКИ по боевым характеристикам. Лишенные даже намека на аэродинамику, напоминавшие сплюснутый шар «Молоты» взамен несли очень мощные двигатели и толстую лобовую броню. Вооружение, к несчастью, подкачало, в те годы, когда их проектировали, вполне достаточным считалась дальность фокусировки малых лазеров на две с половиной тысячи километров. А значит, им придется прорываться к линкорам противника почти вплотную.

Радовало только одно – лобовая броня «Молотов» по расчетам могла выдержать попадание плазменной дробинки. В этом они превосходили даже такшипы. Вот только что они смогут сделать с линкорами, Фримантль не знал. Маломощный импульсный лазер даже теоретически не мог пробить броню крупного корабля.

Аспайры полностью вышли из-за Юпитера. Тройка «линкоров», возглавляющих ордер, выстроилась равнобедренным треугольником и ускорялась на трех гравах, значительно обогнав остальной флот. Что-то в их построении Фримантлю не нравилось, тревожное сомнение занозой сидело в мозгу, но оформить свои мысли никак не получалось. Что-то пошло не так.

– Меняем планы! – представляться Фримантль не стал, на командном канале все знали его голос. – Эскадре выйти на эллиптическую орбиту!

– Сэр, – осмелился возразить капитан «Роттона». – Удаляясь от Ганимеда, мы разорвем дистанцию, а идти обратно нам придется под обстрелом!

– Выполняйте, – ласково попросил Фримантль. – При нашем нынешнем положении, диск Ганимеда закроет нас только от двух противников. Выйдя на эллиптическую орбиту, мы сможем дольше оставаться незамеченными.

Капитан «Обамы» бросил на адмирала только один опасливый взгляд и тут же отдал команду начать маневр. Он служил под командованием Фримантля уже девятый год и сразу узнал характерный тон. Когда адмирал начинал источать елей, то ослушника ждали очень крупные неприятности.

– Эскадре экономить рабочее тело! – добавил Фримантль и снова погрузился в раздумья.

Его настораживало расстояние между вершинами треугольника. «Линкоры» разошлись уже на несколько тысяч километров, и эта цифра продолжала увеличиваться. Почему аспайры изменили тактику? Каллисто они атаковали в плотном строю, при первых признаках сопротивления готовые поддержать друг друга огнем. Да, станция слежения не имела прикрытия, но радары аспайров должны были заметить мониторы еще на подходах к Красной зоне! Фримантль специально не стал прятать свои последние корабли, и их местоположение просто обязаны были отследить. Неужели враги настолько самоуверенны, что совершенно не опасаются обнаруженных защитников?

Экономя рабочее тело, мониторы выходили на новую орбиту больше часа. И все это время Фримантль пытался разгадать замысел врагов. Сам он никогда бы не стал рассредоточивать силы в атаке. По оценкам навигаторов, к моменту достижения Ганимеда «линкоры» разойдутся на целых семнадцать тысяч километров, огибая спутник сразу с трех направлений. Немного, учитывая дальнобойность их пушек, но все равно прикрывать друг друга они не смогут, помешает планета. Не отправь он фрегаты к Метиде, аспайры теряли как минимум один из «линкоров». Но, имея на руках одни мониторы, об этом не стоило и мечтать. Массой «линкор» превосходил неповоротливые мониторы в пятнадцать раз.

От самоедства его отвлек доклад оператора радарного комплекса.

– Противник начал маневр торможения!

Основные силы аспайров остались далеко позади, а вот «линкоры», развернувшись хвостом вперед, оттормаживали, собираясь зависнуть в семидесяти тысячах километров от Ганимеда. Слишком далеко для атаки, мониторы расстреляют задолго до того, как они успеют набрать скорость. Похоже, он ошибся, приказав отойти.

Фримантль поймал укоризненный взгляд капитана и, заиграв желваками, приказал:

– Ждать!

У них все равно не было выбора, оставалось ждать и смотреть, как «линкоры», словно в тире, выбивают орбитальные заводы. Все как на Каллисто. Не нужно никуда торопиться, период обращения вокруг Ганимеда невелик, не пройдет и часа, как перед аспайрами один за другим пройдут все вращающиеся по своим орбитам заводы, верфи, заправочные станции. Вся промышленная инфраструктура Ганимеда.

– Противник прекратил торможение! Скорость относительно Ганимеда три с половиной километра в секунду, медленно растет.

Естественно, подумал Фримантль, «линкоры» уже в поле тяготения, оно захватило их и тащит сейчас к спутнику. Но слишком медленно, это ничего не даст, за какой-то час аспайры выбьют орбитальную группировку и примутся за них. По-прежнему находясь вдвое дальше максимальной дальности огня мониторов.

– Вижу энергетические всплески! – заголосил оператор. – Около полутора тысяч снарядов, сто секунд до контакта!

– Цели? – быстро спросил капитан.

– Мало данных, они стреляли короткими сериями, – оператор замялся, считывая данные, – вижу восемнадцать серий.

– Я понял, – прервал их Фримантль, – они накрывают все в поле зрения.

– Да, на той стороне как раз восемнадцать крупных объектов, – после короткой паузы согласился с ним капитан. – Наши действия, сэр?

– Ждать, – сквозь зубы бросил ему Фримантль.

Телескоп на мониторе оставлял желать лучшего. Его полуметровое зеркало давно следовало заменить, за долгие годы использования оно потеряло идеальную полировку, и получаемое с него изображение было мутноватым. Он сумел узнать лишь характерные очертания «Скапа Флоу», база как раз выходила из-под прикрытия планеты.

Сам того не замечая, Фримантль протянул руку, так, словно хотел коснуться станции, дать ей ощутить свое присутствие, ободрить. Еще в катере, даже не закончив прощальный круг, он вдруг почувствовал базу как живое существо, испуганное и полное решимости, как и все они. Станция тоже была солдатом, старым, опытным, жертвующим собой ради других. Другом, которого пришлось бросить.

Он пропустил момент, когда плазменные сгустки поразили совсем другие цели. Большинство из них было не видно, они находились по другую сторону спутника, но две вспышки все-таки отразились на экране. Избиение началось.

– Заводы, – ахнул один из офицеров на мостике. Остальные, завороженные феерией разрушения, не обратили внимания на его выкрик.

Аспайры не скупились, выделив на каждую крупную структуру почти по сотне зарядов. Кружащие на орбите громады не могли увернуться, и промахов почти не было, попадания легли кучно. Даже с десяти тысяч километров взрывы выглядели крупными яркими бело-оранжевыми сгустками пламени. Килотонна тротилового эквивалента, машинально подсчитал Фримантль, такой взрыв опасен даже для линейного корабля.

Расчет аспайров оказался очень точным, большая часть сгустков достигла цели практически одновременно. При максимальном увеличении было видно, как в бурлящем водовороте взрыва исчезли корпуса завода молекулярной сборки. Немногие уцелевшие конструкции отбросило с такой силой, что невооруженным глазом их полет едва различался. Исходя из масштаба, размер этих обломков не превышал нескольких десятков метров. Часть из них упала на Ганимед, но большинство выбросило взрывом на новые орбиты. И подобно осколкам снаряда, они смели все оказавшееся у них на пути. На экваториальных орбитах Ганимеда болталось множество разномастных объектов.

– Еще один залп! – У оператора заметно дрожал голос.

– Тщательно подмести решили, – скрипнул зубами капитан.

На этот раз взрывов в поле зрения не наблюдалось, аспайры подчищали скрытые спутником участки орбиты. При всем своем внешнем спокойствии, Фримантль почувствовал, как глубоко в душе нарастает глухая ярость. Враги упивались безнаказанностью, как в тире расстреливая беззащитную колонию, демонстративно не замечая изготовившиеся к бою мониторы. Они не могли не знать о притаившихся людях!

Сдерживая рвущийся наружу рык, Фримантль не сразу услышал удивленный возглас оператора связи:

– Сильные помехи в радиодиапазоне!

Командующий встрепенулся и своим вопросом опередил капитана.

– РЭБ? [3]

– Никак нет, сэр! Точечный источник на орбите, очень сильный. – Связист обиженно шмыгнул носом. – Эти уроды забили нам все каналы! Перехожу на лазерную связь!

– Что передают? – заинтересовался капитан.

– Шифрованная передача, использован гражданский шифр с закрытым ключом. Стоп, эти ключи есть в нашей базе!

– А ну-ка выведи на командный канал, – распорядился Фримантль.

Он уже начинал догадываться и, увидев в полученном видеоряде знакомое лицо, зло выплюнул:

– Сучка!

* * *

– Снимай их! – жарко зашептала на ухо Лесси.

Три самых наглых корабля аспайров остановились очень далеко, так далеко, что казались маленькими пятнышками тьмы. Увеличения камер не хватало, и, как Энди ни старался, вытянуть картинку не получалось. Он никак не мог разглядеть даже силуэтов таинственных кораблей, а потому в раздражении бросил бесполезную возню с ручной фокусировкой. Как ни меняй резкость, а пятнышко все равно оставалось пятнышком. Смазанным, бесформенным сгустком тьмы.

– Почему они остановились? – с тревогой спросила Лесси. – Ведь далеко же!

– Готовятся стрелять, – с непривычным фатализмом объяснил Дон.

– В кого? – поразилась Лесси. – Военные за планетой!

– В нас.

Вздрогнув, Энди отбросил камеру и одним прыжком оказался возле техника.

– Ты чего мелешь, придурок?!

Не меняясь в лице, Дон крепко ухватил его за ворот футболки.

– Следи за словами, Ястребов, – Дон усилил хватку, пережимая ему гортань, – подружкам хамить будешь!

В глазах Энди потемнело, но тут вмешался Бакстер.

– Смотрите!

То пятнышко, что дрожало в кадре, вдруг осветилось серией едва заметных вспышек. Отбросив оператора, Дон кинулся обратно к своему планшету:

– Они стреляют! Ястребов, кончай придуриваться и марш к камерам!

Его поддержала Эстефания:

– Одну камеру на светлячков!

Судорожно кашлявший Энди хотел было спросить, о каких светлячках она говорит, но, взглянув на планшет, подавился вопросом. От вражеского корабля в их сторону медленно летело что-то непонятное – несколько тусклых, трудно различимых точек. Приближаясь, точки разрастались в аморфные облачка, с каждой секундой двигаясь все быстрее и быстрее.

– Ракеты?! – взвизгнула Лесси.

– Нет, – задумчиво произнес Дон, – это что-то кинетическое.

– Но они ускоряются!

– Приближаются, – поправил ее Дон. – Угловая скорость типа растет…

– Заткнитесь и начинайте снимать! – закричала, придя в себя, Эстефания.

Остановив их перепалку, она быстро поправила прическу и сказала прямо в камеру:

– Только что аспайры открыли огонь! Как вы видите, на этой стороне Ганимеда нет ни одного военного корабля нашего флота! Люди адмирала Фримантля трусливо прячутся, позволяя врагу расстреливать беззащитные гражданские объекты! Те светлые пятна, что сейчас показывает наш оператор, это летящие к планете вражеские ракеты. Как всегда, военнослужащие Лиги проявляют вопиющее безразличие к жизням и судьбам обычных граждан!

Вдалеке виднелись очертания производственного комплекса. Энди случалось снимать репортажи на его аналогах возле Земли, и потому он сразу опознал короткий толстый цилиндр с большим шарообразным навершием. И даже вспомнил, что именно в шаре находился цех, где в полном вакууме и невесомости, во взвеси нанокультур вырастали детали будущих изделий. Монтировали выращенные детали в «цилиндре», для этой процедуры уже не требовался глубокий вакуум, хотя сборочные цеха старались делать как можно ближе к оси вращения. Малая гравитация облегчала монтажные работы.

Протянувшись на два с лишним километра, размерами завод не уступал «Скапа Флоу» и обеспечивал товарами весь Ганимед. С началом войны его постепенно начали переводить на изготовление военной продукции, работы хватало – по соседству строили новую верфь, и львиная доля заказов поступала с того строительства. Оптоэлектроника, напичканные схемами детали корпуса, даже простые несущие конструкции, все это производилось прямо на месте.

Выключенный завод казался мертвым, не горели позиционные огни, вокруг не мельтешили автоматические погрузочные боты, уходя, техники остановили даже вращение цилиндра. Замерший, опустевший завод выглядел столь мрачно, что Энди, уже взявший его в кадр, заколебался. Уж слишком не вязалась эта монументальная железяка с гневным монологом Эстефании.

А в следующую секунду он ослеп. На месте гигантского промышленного комплекса полыхнул бурлящий шар огня, разрастающийся, слепящий. Энди с криком отшатнулся от видоискателя и схватился руками за лицо. Перед глазами все еще стояли отблески взрыва, в центре которого виднелось большое темное пятно. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять: силуэт пятна полностью повторяет очертания завода, и он до сих пор видит отпечатавшийся на сетчатке взрыв.

– Я же ослеп! – заорал он, добавляя свой крик к какофонии испуганных воплей.

Громче всех визжала Лесси, заглушая остальных, она взяла такую высокую ноту, что у Энди заложило уши. Как ни странно, именно этот женский визг помог ему прийти в себя. Все еще опасаясь худшего, он заставил себя убрать от лица руки и осторожно огляделся.

И не увидел ничего, кроме слепящего пятна с темной сердцевиной. Он все-таки ослеп?! Утробно завывая, Энди принялся тереть слезящиеся глаза.

– Руки убери, остолоп! – Дон отвесил ему крепкий подзатыльник и силой оторвал руки от лица: – Зенки-то отвори, дай посмотреть!

Не переставая выть, Энди подчинился – и не сдержал вопля радости. Пятно перед глазами померкло, и сквозь пелену слез он разглядел обеспокоенного, напряженного Дона. Поняв, что оператор его видит, техник толкнул его обратно к камере и переключился на визжащую Лесси:

– Цыц, малявка!

Опешив от его громового рыка, журналистка прекратила визжать, да так и замерла с приоткрытым ртом. Улыбнувшись, Дон ободряюще погладил ее по коротким волосам.

– Вот и умница, – не прекращая улыбаться, он подлетел поближе к замершей возле переборки Эстефании. – Жаки, нам пора выходить в эфир.

– Д-да, – выдавила из себя Эстефания, но тут же спохватилась: – Почему так рано? Ты же говорил, что передатчика хватит только на сорок минут.

– Жаки, они начали зачищать орбиту. – В обычно грубом голосе техника стали проявляться непривычные нотки нежности. – Прости малышка, но, похоже, мы будем следующими.

– Вот черт… – поникла Эстефания, – как не вовремя. Ты уверен?

– Сначала разрушат крупные цели, потом доберутся и до нас. – Он протянул руку и прижал обмякшую женщину к себе: – Кто же знал, что их будет так много? Лучше нам было остаться на Ганимеде…

Словно очнувшись после этих слов, Эстефания высвободилась из объятий и снова стала прежней – жесткой скандальной звездой вечерних новостей.

– Ну уж нет, я все равно закончу этот репортаж! По местам, бездельники, мы продолжаем! – Она щелкнула пальцами. – Дон, включай трансляцию!

Все еще не отойдя от шока, Ястребов тупо смотрел на поднявшуюся суматоху. Услышанное с трудом доходило до затуманенного сознания, но одно он понял точно: их скоро убьют. Взорвут, как тот несчастный завод. Превратят в ничто, в пар, разнесут в клочья. Спрятав лицо в ладонях, Энди затряс головой.

– Нет, не надо, не хочу! – Он снова сорвался в истерику. – Ну что вы стоите?! Нам надо бежать, немедленно, на Ганимед, там можно спрятаться!

Он кричал что-то еще, убеждал, молил, требовал. Мир полыхнул еще одной вспышкой.

– Закрой пасть, трус! – Дон отвесил ему вторую затрещину. – Заткнись и работай, ты же оператор!

Всхлипнув, Энди опасливо покосился на озлобленного техника. Тот молча показал ему кулак, и, смирившись с судьбой, Ястребов покорно склонился к видоискателю. Дон еще мгновение смотрел на него испытующим взором, потом сплюнул, угодив в переборку, и активировал передатчик.

– Все готово, Жаки, сигнал пошел.

Эстефания победно оглядела отсек и благодарно кивнула:

– Спасибо, Дон. – Она удостоверилась, что камера направлена на нее, и продолжила: – Только что был уничтожен орбитальный промышленный комплекс Ганимеда, а корабли Лиги так и не вступили в бой. Наши военные снова показали себя бездушными болванами, которых не трогают страдания и боль простых людей.

Они не заметили, как от «линкора» отделилась очередная группа точек. Эстефания полностью завладела их вниманием, именно эта способность овладевать людьми и сделала ее звездой.

– Адмирал Фримантль бросил доверившихся ему на произвол судьбы. Он спрятался, забыв о долге, спрятался задолго до того, как увел свои корабли от боя. Нет, он спрятался, когда прервал любую связь с внутренними планетами, когда постарался скрыть ото всех творящееся здесь беззаконие. Вместо того чтобы спасать людей, адмирал вывел военные патрули на улицы Джекпота. Так, словно его враги не аспайры, а несчастные обреченные люди, граждане Солнечной Лиги. Те, кого он присягал защищать!

Энди приблизил ее искаженное патетикой лицо, так, что оно заняло весь кадр, и вдруг заметил, как при упоминании Фримантля меняется выражение ее глаз. Помимо злобы, там мелькнуло что-то еще, очень похожее на давно забытую любовь. И ненависть, которая выросла из нее.

– Мы будем вести наш репортаж до последнего. В отличие от военных, мы помним о нашем долге. Почетном долге всех журналистов – делать так, чтобы вы, наши зрители, всегда были в курсе последних событий. И ника…

Дон не солгал, он действительно сумел выжать из передатчика все соки. Самопальный усилитель выдавал чудовищную мощность, но с антенной дела обстояли гораздо хуже. Направленной ее сделать не получилось, и, когда передатчик включился, большая часть радиоволн излучилась в окружающее пространство. На радарах это выглядело как огромное яркое пятно. Аспайры не могли пройти мимо такой соблазнительной цели.

На маленький буксир не пожалели полного залпа. Возможно, аспайры приняли его за внезапно оживший командный центр или за работающий радар, но ближайший «линкор» выпустил в него около полутысячи сгустков. Два из них долетели первыми, ударив буксир прямо в центр корпуса. Их суммарная энергия превышала пятнадцать тонн тротилового эквивалента, и этого хватило – буксир разнесло в клочья. Опоздавшие сгустки плазмы влепились в разлетающиеся обломки, и над Ганимедом расцвел еще один похоронный пламенный цветок. Репортаж закончился.

* * *

– Сучка! – зло выплюнул Фримантль.

Неизвестный передатчик, с которого вещала Жаклин Эстефания, выглядел на радаре большим белым пятном. Очень большим, таким, словно в том районе находился вопящий на всех частотах центр связи. Тот, кто его настраивал, в первую очередь заботился о силе сигнала, на все остальное ему было наплевать. Этот дилетантский подход их и погубил. Ближайший «линкор» аспайров развернулся самую малость и дал залп.

– Им конец, – предрек капитан «Обамы» и спросил: – Кайл, сигнал дойдет до Земли?

– Гарантированно, – подтвердил связист. – Антенна у них дерьмовая, но мощности хватит с избытком.

Адмирал со смесью злости и восхищения смотрел на постаревшее лицо Жаклин. Она оставалась прежней, грубоватой и заносчивой, но Фримантль помнил, какой она бывала на самом деле. Когда они оставались вдвоем.

Но сейчас Эстефания обличала его, всем своим видом показывая, как возмущена происходящим на окраине Солнечной системы.

– По нашим данным, на Ганимеде остались десятки тысяч мирных жителей! Военные бросили их на произвол судьбы, не сделав даже попытки провести эвакуацию! В своем стремлении сохранить инцидент в тайне, они поставили под угрозу жизни ни в чем не повинных людей! Отключив связь, они надеялись утаить правду, но несмо…

Лицо Эстефании распалось на квадратики и исчезло, сменившись лаконичной надписью «Нет сигнала».

– Передатчик уничтожен, – сообщил оператор радарного комплекса.

– Не понял, – удивился Фримантль. – Они что, в записи? Связист, в чем дело?

– Так точно, сэр, в записи. Для прямой трансляции им не хватало скорости передачи данных.

– Все ясно, – пробормотал Фримантль и, отключив связь, горько прошептал: – Жаки, Жаки, вечно ты лезла куда не надо.

Выходка Эстефании окончательно выбила его из колеи. Прошло уже много лет со времени их последней встречи, но до сих пор в памяти иногда всплывали воспоминания о молоденькой взбалмошной журналистке. И об их коротком, бурном романе. Он думал, что все прошло, но две недели назад, узнав о ее прибытии на Ганимед, почувствовал щемящую, давно позабытую боль в груди. И сделал все, чтобы их дороги не пересеклись. А теперь жалел о принятом тогда решении, ведь эта возможность встретиться оказалась последней.

И плевать, что Жаклин сумела пробиться через информационную блокаду, отправив на Землю коротенький видеоролик. Плевать, что население узнает о вторжении слишком рано, тем самым поломав все планы правительства. И тем более плевать на то, что козлом отпущения сделают его, контр-адмирала Фримантля. Его Жаклин умерла.

Но даже погруженный в печальные думы, Фримантль не переставал наблюдать за тактической обстановкой. «Линкоры» подходили к Ганимеду так, что два из них должны были обогнуть его в плоскости экватора, а третий пройти над Северным полюсом. Жаль только, что держались они при этом слишком далеко для орудий мониторов. Их собственная дальнобойность позволяла такие фокусы, они вчетверо перекрывали лазеры людей по дальности. Фримантль встал перед выбором. Атаковать или прятаться?

Аспайры подходили одинаково удобно как для первого, так и для второго варианта. Их было трое, и потому оставалась лазейка для бегства. Если в нужный момент лечь на курс, ведущий к Южному полюсу Ганимеда, и выйти на достаточно низкую орбиту, то мониторы станут недосягаемы для вражеского огня. Они смогут укрыться за спутником, выигрывая тем самым время. Драгоценное время. И кружить вокруг, играя с аспайрами в кошки-мышки.

Или же выйти на экваториальную орбиту, разгоняясь навстречу одному из «линкоров»? Двое других ничем не смогут помочь атакуемому, по крайней мере, до тех пор, пока не обогнут планету. А на это уйдет минимум полчаса. Если удастся подойти на двадцать тысяч километров, мощные лазеры мониторов изрядно покромсают вражеский корабль.

Бежать или драться? Адмирал лихорадочно перебирал варианты. Эскадра шла по очень вытянутой орбите, почти выйдя из гравитационного поля Ганимеда, и скорректировать ее не составит труда. Уйдя за спутник, он выиграет не менее часа, пока аспайры будут ложиться на обратный курс. А там можно будет повторить тот же трюк, снова уйдя на другую сторону орбиты. Трех кораблей не хватит, чтобы перекрыть все коридоры ухода. Остальные аспайры зависли в полумиллионе километров, пока они перестроятся в боевой порядок и захлопнут ловушку, пройдет еще не менее двух часов.

Итого три часа, потом его эскадру вынудят драться, и драться он будет на условиях нападавших. Без шансов на успех, его корабли будут расстреляны с запредельных дистанций. С другой стороны, кинувшись в атаку, он мог хотя бы повредить один из «линкоров». Решено!

– Адмирал, «Скапа Флоу» входит в зону поражения, – прервал его размышления капитан.

Видимо, аспайры заранее рассчитали периоды обращения всего, что вращалось на орбите Ганимеда. «Линкор» выстрелил прежде, чем база флота вынырнула из-за Ганимеда, и, когда адмирал поднял голову, «Скапа Флоу» уже исчезла в сиянии взрыва. Но военный объект оказался крепче заводов и гражданских заправочных станций.

Из полутысячи сгустков в него угодило штук триста, остальные пролетели мимо. Вся обращенная к врагу сторона в один момент превратилась в раскаленный ад. Каждый сгусток, влетая в обшивку, моментально отдавал всю накопленную кинетическую энергию. Будь броня чуть тоньше, удар прошел бы дальше, вглубь, но рассчитанная на противодействие главному калибру линейного корабля, весь первый удар обшивка приняла на себя.

Взрыв был страшен, на протяжении полутора километров станция вскрылась, словно консервная банка. Но первым залпом выжгло лишь прилегающие к борту помещения. Когда сияние взрыва угасло, окруженная обломками станция на первый взгляд выглядела почти не поврежденной. Повернутая к эскадре сторона сохранила свой первозданный вид.

– Ну ты смотри… – удивился капитан и осекся, перехватив яростный взгляд Фримантля.

Неясно, удивились ли аспайры, но спустя минуту к «Скапа Флоу» понесся очередной рой плазмы. Второй залп лег кучнее, «линкор» выпустил его длинной очередью, и очередь эта влепилась в цилиндр жилого модуля. На этот раз пламя буйствовало гораздо дольше, перерезая станцию, снаряды взрывались один за другим, сокрушая внутренние конструкции, с каждым взрывом углубляясь в ее нутро все дальше.

Сжав зубы до хруста, Фримантль смотрел, как гибнет его база. Первые вспышки попаданий были очень яркими, но с каждым разом становились все тусклее и тусклее, взрывы уходили вглубь конструкций. Вместо обычного роя «линкор» выпустил очень длинную, секунд на пятнадцать очередь, и станция не устояла. Броня на обращенной к «Обаме» стороне треснула, выпуская бело-оранжевое облако взрыва, и почти сразу после этого, содрогаясь в предсмертной агонии, «Скапа Флоу» развалилась напополам.

Энергия взрывов затормозила ее, столкнув на более низкую орбиту, и даже не прибегая к услугам баллистического компьютера, Фримантль видел, что половинки станции обречены упасть на Ганимед. Видели это и аспайры – сразу после того, как станция развалилась, они перенесли огонь на следующую цель.

Фримантль смотрел, как обломки «Скапа Флоу» уходят за горизонт. Смотрел в последний раз – взрывы слишком сильно затормозили их, и, судя по скорости снижения, они должны были рухнуть на поверхность, прежде чем снова покажутся из-за спутника.

– Прощай, – тихонько прошептал он и, встряхнувшись, вышел на командный канал. – Внимание, капитаны, слушай боевой приказ! Когда корабли противника подойдут к Ганимеду на двадцать тысяч километров, мы начнем ускорение навстречу правому «линкору». Первыми, отвлекая внимание на себя, пойдут «Молоты». Саберхаген, ваша задача подойти как можно ближе и, запустив «Первоцветы», атаковать «линкор» оружием ближнего боя. Постарайтесь выбить ему радары.

– Вас понял, – после паузы ответил командир полка. Приказ Фримантля отправлял их на верную смерть. Все понимали, что зенитные «Первоцветы» не смогут поразить маневрирующий корабль, их двигатель включался ненадолго, лишь для того, чтобы направить кассетный заряд наперерез подлетающим торпедам.

– «Обама» и «Роттон», ваша задача под прикрытием «Молотов» выйти на рубеж огня и атаковать противника! – Фримантль ненадолго замолчал и прибавил: – После уничтожения первой цели ложимся на перехват второго корабля. Мы покажем им, как сражается и умирает флот Лиги!

Лежа в дрейфе, «линкоры» продолжали обстрел. Крупных объектов на орбитах Ганимеда почти не осталось, и с минуты на минуту Фримантль готовился отдать последний приказ. Из отсеков «Обамы» до сих пор еще не откачали атмосферу, он до последнего хотел дышать полной грудью. Адмирал с юности не переваривал затхлый воздух скафандров, и теперь хотя бы ненамного оттягивал неизбежное.

– Корабли аспайров начали ускорение, – убитым голосом сообщил оператор радаров.

Пора! Повинуясь жесту Фримантля, капитан набрал в легкие воздух:

– Экипаж, внимание! Приготовиться к вакууму!

У него оставалось полминуты. Фримантль неспешно оглядел рубку и, подавая пример, опустил забрало шлема. Сразу же зашипел кислород, и адмирал подозрительно потянул носом. Посторонних запахов не ощущалось, вчера адъютант сдавал его скафандр в чистку, но по опыту Фримантль знал, что часа через два воздух пропитается ароматом неизбежного пота. Если, конечно, он проживет эти два часа. В последнем командующий сомневался.

Склонившись над тактическим дисплеем, Фримантль не сразу заметил, как стал раздуваться скафандр, куда больше его интересовали маневры аспайров. Если они все-таки изменят курс и объединятся в ударную группу, то все его планы пойдут коту под хвост. Переть в лоб сразу на три «линкора» глупо, а значит, придется прятаться. С другой стороны, ускользать от одной плотной группы им будет легче и, может быть, удастся выиграть еще немного времени. Но шанс повредить одного из врагов они тогда потеряют.

Аспайры продолжали разгон по прежним траекториям. Судя по данным радара, они ускорялись на пяти с половиной гравах, и Фримантль завистливо причмокнул. Будь у него такие корабли, ему бы не пришлось прятаться за спутником, пока агрессоры уничтожали труд многих поколений.

Через четверть часа наблюдений Фримантль облегченно вздохнул – «линкоры» огибали планету, как он и рассчитывал, с трех сторон. Что ж, выбор сделан, он будет атаковать.

– «Обама», «Роттон», курс на перехват выделенной цели! – Адмирал пометил правый «линкор» касанием пальца. – «Маленькие», держитесь рядом до особого распоряжения.

Он повел плечами, заново привыкая к чувству тяжести. На полной тяге монитор выдавал около одного грава, очень комфортно, но совершенно недостаточно в условиях современной войны. За первую секунду разгона «Обама» прошел всего лишь десять метров.

При выбранном масштабе тактической карты мониторы все еще стояли на месте, менялись лишь цифры возле отметки каждого из них. Медленно, слишком медленно! «Линкоры» же аспайров ускорялись прямо на глазах.

– Нас они пока не видят, – успокаивая себя, сказал на командном канале капитан «Роттона».

– Они о нас знают, – развеял его надежды Фримантль, – у них было время сосчитать оставшиеся у «Скапа Флоу» корабли.

Сам он пытался решить чертовски сложную задачу. «Молоты» могли ускоряться на десяти гравах, на пределе выносливости пилотов, и теперь оставалось решить, в какой именно момент времени отдать им приказ выжать полную тягу. Чем выше скорость они успеют набрать, тем меньше потерь понесут при сближении, но тем больше времени им придется потратить на торможение и возврат к цели. Как и прочие, Фримантль не верил в зенитные ракеты, полагая лазеры единственным действенным оружием истребителей.

– Минута до выхода из-за Ганимеда! – предупредил капитан.

Время принятия решения, до выбранного целью «линкора» оставалось пятнадцать тысяч километров.

– «Маленькие», полная тяга! – выкрикнул Фримантль в микрофон. – Держитесь как можно ближе к поверхности!

Заждавшиеся «Молоты» рванули вперед. Адмирал проводил взглядом уменьшающиеся звездочки их выхлопов и вернулся к тактическому дисплею. Еще немного, и аспайры заметят вынырнувшие из-за спутника истребители. Их реакция скажет о многом, например о времени перевода орудий из походного положения в боевое. Война шла уже третий год, но люди до сих пор почти ничего не знали о враге. И даже такая мелочь могла впоследствии спасти чьи-то жизни.

Фримантль прикинул обстановку и вызвал командира полка:

– Саберхаген, от двух остальных «линкоров» вас сейчас прикрывает Ганимед.

– Вас понял, командующий, – прохрипел в наушниках комполка. – Нам вообще не о чем беспокоиться, их снарядам лететь целую вечность, увернемся.

– Фред, не геройствуй, – мягко попросил Фримантль, – когда вы окажетесь в зоне поражения других кораблей, вам придется танцевать сразу в трех плоскостях!

– А то я не знал, сэр, – через силу засмеялся Саберхаген. – Ничего, нас еще и мусор на орбите прикроет. Они немало тут настреляли.

Фримантль подивился выдержке этого человека – комполка лежал сейчас спеленатый в противоперегрузочном кресле своего истребителя, но даже при десяти гравах находил силы смеяться. А ведь они почти ровесники, вспомнил он. Фреду недавно перевалило за пятьдесят!

– Ого, а мусора тут больше, чем я считал, – заметил Саберхаген, не отключаясь от командного канала, обратился к своим: – Так, ребятки, не вляпайтесь в дерьмо!

Рассыпавшись веером, «Молоты» понеслись к поверхности. Пока им везло, проходя занятые обломками высоты, столкновений удалось избежать, но дальше начиналось самое сложное. Полку предстояло пройти примерно в полукилометре над ледяными хребтами Ганимеда.

Конечно, автоматика была достаточно надежной, но малейшее дрожание выхлопа могло бросить истребитель вниз, а при такой скорости времени на исправление ошибки не оставалось. Саберхаген рисковал, но этот маневр позволял выиграть еще несколько секунд, еще несколько сотен километров, прежде чем по ним откроют огонь.

– Черт, это красиво! – В голосе Саберхагена искрился восторг. – Я никогда так не чувствовал скорость. Планета несется подо мной!

Глядя на обзорный экран, Фримантль прищурился, стараясь разглядеть искорки двигателей на фоне изрытого кратерами диска. Зрение ему выправили еще в утробе матери, но привычка щуриться, глядя на удаленные предметы, проявилась еще в детстве и с возрастом лишь усиливалась. Вот и сейчас, сощурив глаза, он с тревогой следил за проходом истребителей. Следил лично, словно не доверяя показаниям тактического экрана.

Искорки почти коснулись Ганимеда, разрешения внешних камер не хватало для того, чтобы разглядеть крошечную щель, что отделяла истребители от льда. Но до сих пор не погасло ни одной искорки, а, судя по времени, полк уже миновал точку наибольшего сближения.

– О, – протянул Саберхаген, – нас заметили, облучают радаром.

– Удачи, Фред! – искренне пожелал Фримантль.

Саберхаген не ответил, вместо него закричал оператор радарного комплекса:

– Вижу энергетический всплеск, «линкор» бьет дробью.

Впервые об этой разновидности плазменного оружия Фримантль услышал три недели назад, когда беспилотный курьер принес дурные вести из системы Иллиона. По такшипам Первого ударного враг стрелял облаками мелкой плазменной дроби. Если полновесный противокорабельный сгусток весил около килограмма, то вес дробинки эксперты оценили примерно в половину грамма. Около сорока килограммов тротилового эквивалента в каждой. Около миллиона дробинок в залпе. Уклониться от такого облака было трудно даже верткому истребителю.

Фримантль не слышал отданной комполка команды, но на тактическом дисплее видел, как «Молоты» брызнули в разные стороны. Успели. Багровое аморфное облако залпа бессильно прошло там, где несколько секунд назад ползли отметки полка. Перезарядка! Возле Каштуры «линкоры» стреляли один раз в минуту, а значит, истребителям осталось увернуться еще от пяти залпов.

Два других «линкора» не успевали – начни они торможение сейчас, и курс их гарантированно упирался в ледяной шар Ганимеда. Любой двигатель имеет свои ограничения! Теперь, чтобы вступить в бой, им придется огибать спутник!

Фримантль захохотал, понимая, что угадал, что его стратегия приносит успех. Он переиграл врага, аспайры могли подсобить своему невезучему товарищу только парой залпов с боковой проекции. Малоэффективных залпов, ведь уйти от них можно было, просто варьируя тягу двигателя.

Но кто бы ни командовал «линкорами», считать он умел. Второй залп аспайры произвели с разной задержкой, так что плазменные облака накрыли маневрирующие истребители одновременно. Фримантль смотрел, как смыкаются на кучке «Молотов» призрачные челюсти, и понимал, что нескольким истребителям уйти не удастся. Расчет вражеских артиллеристов оказался верен, челюсти сомкнулись.

Лобовая броня «Молота» была эквивалентна полуметровому слою гомогенной стали. Переплетение металла, керамики и абляционного пластика могло выдержать многое, но когда снаряды летят сразу с трех сторон, то очень сложно угадать, с какой именно стороны придет тот самый роковой удар. Двум истребителям повезло: дробины прилетели им в лоб, разворотили корпус, вышибли из пилотов сознание, но внутренности машин уцелели. Броня приняла на себя основную энергию взрыва, и «Молоты» уцелели как боевые единицы.

Трем другим повезло меньше, им плазма попала в борт, где броня была вдвое тоньше. Разогнанная до семисот километров в секунду дробина прошибла борт «три-четвертого» сразу за кабиной пилота. Проходя броню, плазма передала ей большую часть запасенной кинетической энергии. Поглотив ее, титанокерамика превратилась в пар, и со стороны это выглядело как еще один взрыв, пробивший в корпусе огромную дыру. Но главное произошло внутри – комочек плазмы, разлетаясь, ударил в разгонный контур двигателя. Включенного на полную мощность двигателя.

Удар разрушил обмотку ускорителя, и разгоняемая контуром плазма обрела свободу. Автоматика сразу же отключила подачу рабочего тела, но было уже поздно, двигатель пошел вразнос. Вырвавшаяся из магнитного поля плазма коснулась стенок, испарила их, и только потом остыв, бессильно развеялась. Когда оглушенный рывком пилот пришел в себя, перед ним горела целая россыпь алых огней. Двигателя у «три-четвертого» больше не было. Осознав этот факт, пилот тихонько заскулил. Лишенный хода «Молот» дрейфовал в открытый космос.

– Держись, Фред! – выкрикнул адмирал. – Эти уходят за горизонт!

Саберхаген прорычал в микрофон что-то невнятное, его полк продолжал рваться вперед. Два подраненных «Молота» остались позади, их пилоты пришли в себя не сразу. Первый из подбитых «Молотов» остановил беспорядочное вращение секунд через двадцать, когда его товарищи уже ушли далеко вперед.

– Четырнадцать до цели!

Фримантль покосился на обзорный экран: настал черед мониторов. Ганимед приближался с каждой секундой, он уже перестал казаться шаром, теперь «Обама» падал на бесконечную изрытую кратерами и разломами плоскость. Двигатели монитора выбивались из сил, выравнивая его траекторию, выводя ее вскользь, но пока что линии горизонта не было видно.

Она показалась, когда один из кратеров занял уже половину экрана. Фримантль не отрываясь смотрел на крестик, отмечавший на экране положение носа. Иззубренный горами и кратерами край диска подползал к нему медленно, нервируя и заставляя сомневаться в мастерстве пилотов. Может, он ошибся, приказав мониторам повторить маневр истребителей? Поверхность мчалась навстречу, как автострада под колеса спортивного автомобиля. Мелкие детали ландшафта сливались в одну неразличимую смазанную полосу, в секунду они пролетали около тридцати километров. Фримантль сомневался, что кто-то до них рисковал проворачивать такой, с позволения сказать, гравитационный маневр.

Крестик миновал линию горизонта, когда столкновение уже казалось неизбежным. Все, теперь они удалялись от Ганимеда. Оставалось лишь немного откорректировать курс, загнув траекторию ближе к поверхности, и в нужный момент выскочить прямо перед мордами ничего не понимающих врагов. Почувствовав легкий толчок маневровых двигателей, Фримантль шумно выдохнул.

У них получилось! Аспайры купились на уловку и подпустили мониторы совсем близко, гораздо ближе, чем он мог рассчитывать, планируя операцию. Даже странно, ведь точно так же поступил у Иллиона и командующий Первого ударного. Неужели аспайры не учатся на собственных ошибках? Что это, гордыня или глупость?

– Тяга ноль, главный калибр к бою!

– «Обама», «Роттон», – вызвал мониторы адмирал, – выбивайте ему артиллерию!

– Вас понял, сэр! – после паузы ответил капитан «Обамы». – Бьем по рогам.

«Линкор» все еще оставался за горизонтом, Фримантль видел лишь обрисованный компьютером силуэт у самого края диска. Силуэт почти коснулся линии горизонта, но к нему уже ползли две прицельные рамки орудий главного калибра. Снятые с линкоров башни разворачивались очень медленно, и Фримантль почему-то опасался, что аспайр выйдет навстречу быстрее, чем его возьмут на прицел. Смешное опасение, за несколько последних месяцев по его приказу провели множество учебных стрельб, все действовали слаженно и четко, но для самоуспокоения адмирал подключился к артиллеристам.

– Накопители заряжены!

Где-то внизу экрана вспыхнула фамилия говорившего, но Фримантль на нее даже не посмотрел, этих людей он не знал. Большую часть старой команды «Обамы» полгода назад отправили на Землю. Там набирали экипажи для строящихся фрегатов, и обученный персонал был на вес золота. Вместо них прислали новичков, выпускников Академии флота, последних, кто обучался по полной программе.

– Наведение завершено!

– Крейг, нейтрализуй вибрацию левой башни! – этот каркающий голос Фримантль узнал. Дэн Симонс, командир БЧ-1 «Обамы», пришел на службу в тот год, когда Фримантль принял командование «Скапа Флоу». С тех пор карьера не задалась у обоих, артиллеристом Симонс был первоклассным, но вышестоящее командование неизменно заворачивало все рапорты о повышении. По слухам, виной тому был неудачный роман артиллериста с дочерью начальника Академии.

На общем канале стояла мертвая тишина, все, у кого был доступ к камерам внешнего наблюдения, ждали сигнала. И едва «линкор» высунулся из-за горизонта, сигнал подали.

– Огонь!

На «Обаме» и его близнеце стояли трехсотмегаваттные импульсные лазеры. Своим полусекундным импульсом они могли прожечь около десяти метров гомогенной стальной брони. Даже не прожечь – взорвать, интенсивность излучения была такова, что в фокусе луча испарение вещества приобретало взрывной характер. В минуту главный калибр монитора мог выдать девять таких выстрелов.

На правом роге «трезубца» вспыхнули четыре коротких ярких зигзага. Импульсы легли кучно, и, прежде чем разрезы успели побагроветь, остывая, на общем канале раздались крики радости. Они попали!

Фримантль довольно крякнул и приглушил громкость общего канала. Экипажу полезно выбросить лишние эмоции в крик, но шум мешал ему думать.

– Энергию в накопители! – артиллеристы начали новый цикл перезарядки.

Он пока не мог оценить нанесенный врагу ущерб, увеличения телескопа не хватало, чтобы разглядеть остывшие прорехи в броне. Будь на месте «линкора» тяжелый корабль Лиги, четырех кучных попаданий в башню главного калибра вполне могло хватить для выведения ее из строя. Но адмирал не знал характеристик чужой брони, а в длинный тонкий ствол плазменной пушки не попало пока ни одного луча. Все четыре попадания взрезали массивное основание, в лучшем случае повредив механизм тонкой наводки.

– Цель прекратила ускорение! – новость заставила его отвлечься от размышлений. Для аспайров прекращать ускорение означало подарить людям лишнее время для обстрела. На месте капитана «трезубца», он, наоборот, выжал бы из двигателей все соки, оторвался и расстрелял наглую мелочь с безопасной дистанции. Что-то не складывалось, что-то он упустил.

Следующий доклад поставил все на свои места.

– Вижу сильные возмущение магнитного поля. – И после короткой паузы оператор добавил упавшим голосом: – Цель ставит плазменный щит!

Щит?! Фримантль буквально подскочил на месте и торопливо запросил дополнительную информацию. Корабль-щитоносец у Иллиона оказался для Первого ударного неприятным сюрпризом, его многокилометровый плазменный экран надежно прикрыл от энергетического оружия целый флот. Но «линкоры» не выставляли щитов. Новая модификация?

По запросу на экран вывалилось с десяток диаграмм, и Фримантль раздраженно стер их одним движением руки. Некогда!

– Огонь!

На сей раз в «рог» угодило только три луча, один прошел мимо, но адмирал смотрел совсем в другую точку. По центру носовой оконечности «линкора» расползалось багровое пятно плазменного щита. Пока еще маленького, закрывающего от силы четверть диаметра, но Фримантль не сомневался, что в итоге щит закроет всю проекцию. Его перехитрили!

– Есть данные о составе их брони! – сообщил капитан. – Спектральный анализ показывает четкие линии титана, вольфрама и углерода.

Неплохо, мимоходом оценил Фримантль. Сплетение молекул тугоплавких металлов и углерода – весьма достойное бронирование. Теперь становилось понятным, почему даже после семи попаданий в орудие им не удалось добиться видимых результатов. Этому гиганту нужно что-то более значительное, нежели четыре устаревших тяжелых лазерных пушки. Около полутора миллионов тонн, вспомнил он вес противника, процентов на тридцать тяжелее еще незаконченного «Гонолулу».

– Адмирал, «Молоты» выходят на дистанцию пуска ракет! – Капитан явно решил взять на себя функции начальника штаба.

Полк рвался вперед рассеянным облаком, почти не соблюдая строя. Между отдельными истребителями интервал составлял до пятидесяти километров, благодаря этому «линкор» не мог накрыть все машины одним залпом, зато и на дистанцию пуска «Первоцветов» полк вышел, растянувшись почти на триста километров. И Саберхагену пришлось выбирать из двух зол. Выпускать ракеты по мере готовности или дождаться, пока все сорок семь машин подойдут достаточно близко. Точнее, сорок пять, оба поврежденных «Молота» безнадежно отстали.

По хронометражу «линкор» заканчивал перезарядку орудий. Несмотря на приложенные усилия, мониторам до сих пор не удалось уменьшить его огневую мощь, и полный залп гарантированно выводил из строя не менее трети истребителей. Они подошли слишком близко и банально не успевали выйти из конуса поражения. В таких условиях запуск ракет спасал обреченные машины, но лишал их единственного нормального оружия. Большую часть зенитных ракет «линкор» собьет, а от остальных с легкостью увернется. Нет, бить следовало в упор!

Увидев, как полк пересек границу открытия огня, Фримантль горько улыбнулся. На месте Саберхагена он поступил бы так же, но смотреть на жертвующих собой пилотов все равно было больно. Многих из них адмирал знал лично, ведь даже с началом войны ротация кадров почти не затронула экипажи малых судов. Программа строительства флота предусматривала ввод в строй тяжелых кораблей, а истребители считались оружием второсортным, оборонительным, слишком жестко привязанным к своим кораблям-носителям. После трех веков мира Адмиралтейство оказалось не готово к оборонительной войне. И сейчас простые пилоты готовились платить за это кровью.

Строй «Молотов» стал растекаться, утончаться, готовясь охватить «линкор». Атака со множества векторов должна была рассредоточить огонь, но для такого маневра истребителей было слишком мало. Корабль аспайров мог выскочить из плоскости их атаки, даже не включая полную тягу. Заскрежетав зубами, Фримантль потянулся к консоли.

– Фред, зачем?

– Минимизирую потери, сэр.

– Если он уйдет в сторону, машины с другого фланга его не достанут!

– Догоним! – Саберхаген хотел сказать что-то еще, но в этот момент «линкор» выстрелил.

Обычно плазменное орудие аспайров выстреливало сгустки одним коротким плевком, но, как оказалось, у него существовали и другие режимы стрельбы. Поведя носом, «линкор» разрядил длинной очередью сначала одно, а потом и второе орудие. Подлетное время дробинок составляло менее пяти секунд, и метнувшиеся врассыпную истребители не успели. И что хуже, большинство попаданий пришлось в слабо бронированные борта.

– Минус семнадцать! – в ужасе выдохнул капитан «Обамы».

– Им п…! – зарычал в наушниках разъяренный Саберхаген. – «Молоты», делай как я!

Что именно он хотел сделать, Фримантль так и не понял – «линкор» не стал дожидаться ответного удара. С неожиданной для тяжелого корабля резвостью он стал разворачиваться, подставляя корму.

– Пуск! – в вопле Саберхагена не осталось ничего человеческого.

– Отставить! – заорал Фримантль, но было уже поздно. «Первоцветы» пошли. Слишком рано!

Зенитным ракетам оставалось пройти около трех с половиной тысяч километров. Не так много, если учесть скорость сближения, но этого времени хватило, чтобы «линкор» успел развернуться и включить двигатели.

Будь на месте «Первоцветов» нормальные противокорабельные торпеды, они успели бы. Но двигатели зенитных ракет проработали лишь несколько секунд. Они предназначались для другого – разогнать кассетные боеголовки наперерез подлетающим торпедам. Для этого не требовалось больших запасов ядерного топлива. Поэтому скакнувший вперед «линкор» очень быстро вышел из конуса поражения. Саберхаген промахнулся.

Видя, как его надежды проносятся далеко позади цели, Фримантль застонал, бессильно уронив голову на руки. Попытавшиеся донавестись «Первоцветы» один за другим вырабатывали ядерное горючее и, прекратив ускорение, летели дальше. Мертвыми, безобидными кусками железа. Саберхаген только что похоронил их единственный шанс уничтожить хотя бы одного врага!

Теперь выхлоп «линкора» закрывал мониторам почти весь сектор стрельбы. Достаточно густой для уничтожения ракет, факел тем более был непроницаем для лазеров. Фримантль лихорадочно прикинул варианты и остановился на очевидном.

– «Обама», «Роттон», орудиям дробь, полная тяга!

«Линкор» мог разгоняться в пять с половиной раз быстрее мониторов, но, чтобы начать убегать, ему еще требовалось погасить набранную скорость. Они могли успеть. И Фримантль вызвал командира полка.

– Саберхаген?

– Да, сэр, – тихо ответил тот.

– Догоните его, – понимая, что творится на душе комполка, Фримантль старался говорить как можно мягче. – Постарайтесь повредить дюзы, он не должен уйти!

– Мы сделаем это, – еще тише ответил Саберхаген и, почти перейдя на шепот, добавил: – Простите меня, сэр.

– Вы сделали все, что могли, – успокоил его Фримантль, – а теперь идите и остановите его для нас.

– Мы сделаем это, сэр! – горячо пообещал Саберхаген и отключился. Оставшиеся «Молоты» рванулись к тормозящему «линкору».

Теперь следовало прикончить врага прежде, чем его спешащие на подмогу собратья обогнут Ганимед. Времени почти не оставалось, чертов спутник был слишком маленьким, но Фримантль надеялся успеть. Успеть отстрелить аспайру его смертоносные пушки.

– Саберхаген, опасайтесь струи! – предупредил Фримантль.

Выхлоп «линкора» был гораздо длиннее факелов человеческих кораблей. Аспайры тратили в секунду больше рабочего тела, но и разгоняли его до больших скоростей. На расстоянии двухсот-трехсот километров эта струя могла представлять опасность не только для хрупких ракет, но и для хорошо бронированного истребителя.

Комполка ничего не ответил, но «Молоты» стали явственно расходиться в стороны, огибая опасный район. Теперь, чтобы зацепить их выхлопом, аспайрам пришлось бы развернуться, тем самым подставляясь под огонь мониторов.

На форсаже «Молоты» могли выдать до двенадцати гравов. Долго разгоняться в таком режиме было невозможно, и ресурс двигателей был тут ни при чем, первыми начинали отключаться пилоты. Противоперегрузочный костюм и медикаменты давали буквально несколько минут, прежде чем пилот терял сознание. Но чувствующий свою вину Саберхаген торопился.

Его пилоты безукоризненно выполнили маневр. Обогнув по дуге выхлоп и подойдя на восемьсот километров, «Молоты» стали гасить скорость в прежней зубодробительной манере. Недолго – в трехстах километрах они синхронно прекратили ускорение и, развернувшись, принялись полосовать корму своими слабенькими лазерными скорострелками. Саберхаген рисковал, для стрельбы на таких скоростях у пилотов оставалось секунд семь, потом нужно было уходить, чтобы не врезаться в громадину «линкора».

У одного это не получилось, увлекшийся стрельбой пилот слишком поздно включил двигатель, и «Молот» со всего маху врезался в корму вражеского корабля. Их относительные скорости придали удару огромную разрушительную силу. Вспышку взрыва увидел даже Фримантль. Семьдесят две тонны тяжелого истребителя пробили толстенную броню «линкора», и огненный шар покатился внутрь, корежа и разрывая все на своем пути. Этот нечаянный таран причинил аспайрам куда больше вреда, чем все предыдущие попадания главного калибра мониторов.

Расширив глаза, Фримантль смотрел, как вздрогнул казавшийся неуязвимым «линкор», как из развороченной в броне дыры хлынул фонтан испаряющегося газа. Удар повредил одну из цистерн с рабочим телом и, судя по интенсивности утечки, повредил ее очень сильно. Но обрадоваться адмирал не успел.

– Корабль противника начал разворот! – тревожно закричал оператор радарного контроля.

Похолодев, Фримантль отдал единственный возможный приказ:

– Огонь по дюзам! Немедленно!

Не было времени останавливать двигатели, дюзы разворачивающегося «линкора» оставались в прицеле совсем недолго, а второй попытки им уже не дали бы. Фримантль рискнул, расстояние было невелико, да и стабилизаторы стволов неплохо гасили вибрации корпуса. Мониторы ударили разом, вогнав в дюзы четыре луча. А секундой позже Фримантль едва удержал крик разочарования.

Дюзы «линкора» оказались прикрыты броневой «юбкой» – выступом корпуса, который не оставлял ни малейшего просвета между выхлопом и броней. Они попусту потратили залп! И пока реакторы закачают в накопители достаточно энергии, «линкор» успеет наполовину завершить разворот.

– Цельтесь в ствол! – Фримантль все-таки сорвался на крик. Он уже понял, что задумали аспайры, и понял, что не сможет им помешать.

«Линкор» разворачивался очень быстро, гораздо быстрее, чем тяжелые корабли людей. Когда индикаторы накопителей главного калибра мигнули зеленым, он уже почти закончил. Торопливые выстрелы расчертили его броню далеко от ствола, и Фримантль с каким-то удивительным спокойствием осознал, что жизнь подошла к концу. Он отдал последнее распоряжение:

– Саберхаген, держи его, сколько сможешь!

– Сделаем, – пообещал комполка, – до встречи, командующий!

– До встречи, Фред!

«Линкор» завершил разворот и, почти не целясь, разрядил в мониторы оба орудия.

– Четырнадцать секунд до контакта!

– Маневр уклонения! – истерично закричал капитан.

Напрягая все силы, монитор дернулся в сторону.

– Не успеваем!

– Приготовиться к удару!

– Лоб, подставьте лоб!

Почти не слыша пронзительных криков на общем канале, Фримантль закрыл глаза. Следовало признать – аспайры его переиграли.

Очередь плазмы шла очень плотно, мониторы все равно не успевали увернуться, и на сей раз вероятность поражения была стопроцентной. Оставшихся десяти секунд «Обаме» не хватило, чтобы развернуться, и Фримантль гаркнул, перекрывая гомон испуганных голосов:

– Отставить маневр, цель прежняя!

Прежде чем снаряды разнесут их, мониторы могли выстрелить еще раз. И может быть, им повезет, они сумеют выбить одно из проклятых орудий, смогут хоть чем-то облегчить задачу тех, кто пойдет в сражение у Земли.

Зеленые треугольники прицельных рамок ползли медленно, и вцепившийся руками в подлокотники Фримантль молил высшие силы дать им возможность успеть раньше плазмы. Секунды таяли, отмеряя оставшуюся жизнь, и не было ничего важнее этих неторопливых рамок. Сейчас все зависело от сервоприводов башен главного калибра. Выстрелить всего один раз, только один – а дальше будь что будет. Он шептал это заклинание, не видя больше ничего, кроме занявшего весь экран «линкора».

– Цель захвачена!

– Огонь! – с облегчением рявкнул Фримантль и даже успел заметить, как зазмеились по «линкору» раскаленно-белые зигзаги проплавов. Только два? «Роттон»! Зарычав, Фримантль потянулся к консоли, но тут в «Обаму» попали.

Аспайры, успевшие оценить маневренность мониторов, задали очереди минимальное рассеивание. Диаметр основного корпуса «Обамы» не превышал восьмидесяти метров, еще на двадцать метров над ним возвышались две башни главного калибра. Поэтому, несмотря на плотность залпа, в корабль угодило всего три сгустка. Два в носовую бронеплиту и один в правую башню.

С учетом взаимных скоростей кинетическая энергия каждого сгустка лишь немного не дотягивала до девяти тонн тротилового эквивалента. И все эти тонны мгновенно превратились в тепло. Носовая оконечность «Обамы» скрылась в бурлящем водовороте огня.

Когда-то «Обама» носил другое имя. Гордый красавец фрегат, он нес службу в составе ударного флота, ходил в длительные походы к другим звездам, демонстрировал флаг Лиги перед правительствами колоний. Но всему приходит конец, и после сорока лет службы фрегат признали устаревшим, не отвечающим современным требованиям флота.

С него срезали вращающийся жилой модуль, демонтировали виртуальный привод и вооружение, убрали большую часть баков рабочего тела и вместо этого установили две башни со списанного линейного корабля. А всю сэкономленную массу потратили на дополнительное бронирование. Так что лобовая броня «Обамы» ничуть не уступала броне тяжелого крейсера.

Поэтому, когда в нее прилетели плазменные заряды, броня почти устояла. Из-за большой ее толщины энергия сгустка высвободилась еще до появления пробоины. Взрыв был страшен, первый попавший сгусток выбил дыру диаметром в полсотни метров, и, когда в лоб «Обамы» прилетел второй, они полностью разворотили носовую оконечность монитора. Но главное – взрыв не прошел дальше, монитор сохранил ход и одну из башен главного калибра. Вторую снесло, и ее жалкие остатки, кувыркаясь, отставали от искалеченного корабля.

Фримантль не запомнил момент удара, сознание милосердно покинуло его, и в себя он пришел от жалящего укола медицинской системы скафандра. От удара в рубке погас свет, и в полумраке аварийного освещения прямо перед собой адмирал увидел парящее безжизненное тело одного из офицеров корабля. На общем канале завывала сирена, ее пронзительные вопли отдавались болью в висках, и Фримантль дрожащей рукой ткнул в кнопку отмены.

Его мутило, но медикаменты уже начинали действовать, облегчая симптомы серьезного сотрясения мозга. Последствия неизбежны, отчего-то подумалось командующему, и он рассмеялся дребезжащим бессильным смехом. До последствий ему не дожить, скоро аспайры перезарядят свои адские орудия, и тогда – все.

Превозмогая накатывающую волнами тошноту, Фримантль окинул взглядом рубку. В плавающем перед ним безжизненном теле он узнал капитана. Похоже, ударом его вырвало из кресла, но проверять, жив он или мертв, было некогда. Молчал и старший помощник капитана. Оставалось принять командование кораблем на себя.

– Контроль повреждений, доклад!

Ответили не сразу, и, судя по еле различимому хрипу, главному механику тоже пришлось несладко.

– Три попадания, мы потеряли башню номер один и главный радар. Отсеки с первого по третий уничтожены. Я отправил туда аварийные партии.

– Понял. – Фримантль коснулся соседней иконки. – Пилотажная, есть кто живой?

– Второй пилот на посту. Первый пока без сознания.

– Можете дать ход?

– Да, сэр.

Фримантль прикинул текущее положение монитора в пространстве:

– Тридцать градусов влево вверх, тяга пятьдесят.

– Выполняю.

На новом курсе монитор оказывался повернут уцелевшей башней к аспайру, а главное, появлялась возможность маневрировать, уклоняясь от выстрелов изменением тяги. Теперь оружие.

– БЧ-1, доклад!

Тишина. Фримантль вскинул голову и увидел, что один из офицеров в дальнем углу рубки все еще не пришел в себя. Оружейник! Командующий торопливо вышел на общий канал.

– Кто сможет вести огонь?

– Третий лейтенант Чапек, сэр! Я проходил стажировку на БЧ-1, – неуверенно отозвался юношеский голос и, помедлив, уточнил: – В Академии.

– Переключайте консоль на уцелевшую башню. Цель прежняя.

Капитан все еще не подавал признаков жизни, и Фримантль, чертыхаясь, возвращал корабль к жизни вместо него. К своим основным обязанностям командующий возвратился, только когда выстрелила оставшаяся башня. «Обама» все еще мог сражаться. Хотя после потери основного радара и телескопа о снайперской точности не стоило и мечтать. Лазер наводили по вспомогательному радару.

«Роттону» повезло меньше. Выдержка изменила его капитану, и, пытаясь спасти корабль, тот развернул его боком, превратив тем самым монитор в большую удобную мишень. Это было все, что он успел сделать, – в правый борт монитора влетело сразу одиннадцать снарядов. Обшивка там не шла ни в какое сравнение с толстенной лобовой броней, и сгустки, почти не потеряв энергии, взорвались внутри.

Едва взглянув на тактический экран, Фримантль сразу вычеркнул «Роттон» из списка своих кораблей. Даже слабенького вспомогательного радара хватало, чтобы понять: выживших там не осталось. «Роттон» разорвало напополам, и, судя по множеству мелких засветок, внутренности судна разбросало далеко вокруг. Секундой спустя компьютер «Обамы», оценив молчащую телеметрию и состояние собрата, погасил его отметку на тактической карте.

– Саберхаген? – вызвал Фримантль комполка.

– Здесь. Рад слышать вас, командующий.

Проскочив мимо «линкора», истребители сейчас гасили скорость. Вмешаться в сражение они пока не могли.

– Фред, нам хана. Что думаешь делать?

– Нашими пукалками его не остановить, сэр. Но, пока есть рабочее тело, мы можем попытаться с ним поиграть.

– Отставить играть, уводи своих на Ганимед, нам еще понадобятся хорошие пилоты.

– Да сэр.

Сколько им оставалось? Фримантль посмотрел на таймер в углу консоли. «Линкор» стрелял каждые девяносто три секунды, семьдесят шесть из них уже прошли. Осталось как раз еще на один бесполезный выстрел.

Похоже, сотрясение повредило в правой башне механизм тонкой наводки. Треугольник прицельной рамки перемещался судорожными рывками, надолго останавливаясь, словно набираясь сил перед следующим скачком. Секунды таяли, а он все не мог зацепиться за грозно торчащий клык плазменной пушки.

– Чапек, наведи хотя бы по корпусу! – Фримантлю казалось обидным умереть, не успев выстрелить. У него осталось только одно орудие, и было глупо надеяться, что своим последним оставшимся выстрелом они сумеют добиться успеха. Хотя, почему последним?! Пока долетят плазменные сгустки, они успеют выстрелить еще раз. Адмирал торжествующе осклабился:

– Тяга ноль!

– Но, сэр! – успел возмутиться пилот. Фримантль понимал его возмущение – в дрейфующий монитор мог попасть даже слепой, но не было времени разъяснять приказ.

Прицел скользнул по черной громаде «линкора», и, пока он пересекал силуэт, Чапек успел вдавить пусковую кнопку. Разрез получился длинным, со множеством волнистых изгибов. К вибрации от работающих двигателей добавлялось дрожание поврежденных сервоприводов башни. Вряд ли это попадание сумело пробить броню, по длине разреза Фримантль понял, что глубина его не превышала полметра. Ничего серьезного.

Почти сразу после этого «линкор» выстрелил в ответ. Из обоих стволов разом, и целью на этот раз был единственный уцелевший монитор.

– Одиннадцать секунд до удара! – сдавленно прошептал оператор радарного контроля.

– Пилот, тяга ноль! – повторил Фримантль. Ускорение исчезло. Сгустки приближались.

Зеленая полоска, которая показывала уровень заряда в накопителях, ползла вверх почти с той же скоростью, с какой приближались вражеские снаряды. Реакторам «Обамы» для накачки лазеров требовалось около десяти секунд, и секунды эти растянулись для Фримантля в целую вечность. Аспайры, стреляя по разгоняющемуся монитору, выпустили свои снаряды вытянутым облаком, перекрывая весь возможный коридор ухода. Они умели считать – как ни вглядывался Фримантль в багровое свечение на радаре, ему не удалось разглядеть ни единой прорехи. Монитору в любом случае не удавалось ускользнуть. А значит, его совесть чиста.

Он мог гордиться собой. До последнего мгновения Фримантль следил за пляшущей прицельной рамкой. Для него не осталось ничего, кроме этого дрожащего зеленого треугольника. Он заполнил собой всю Вселенную, и, когда из центра его пролегла огненная черта, адмирал облегченно вздохнул и удовлетворенно прикрыл глаза. Он сделал все что смог.

Секундой спустя в незащищенный борт монитора влетело три плазменных сгустка, два из которых легли точно в середину корпуса. Туда, где в самой середине, под баками рабочего тела, находился боевой информационный центр монитора. Первый сгусток разворотил броню, а следующий угодил прямиком в проделанное для него отверстие. БИЦ залило океаном огня.

Оценив перспективы, Саберхаген повел остатки полка к Ганимеду. Рабочего тела оставалось в обрез, а два других «линкора» должны были появиться на сцене прежде, чем он успеет добраться до их поврежденного собрата. Губить своих людей в бессмысленной атаке комполка не стал. Проводив взглядом разваливающиеся останки двух мониторов, он скомандовал отход. Первое сражение за Юпитер закончилось.

* * *

Как назло, колокола громкого боя загрохотали, едва он успел сомкнуть глаза. Анри дернулся внутри принайтовленного к переборке спального мешка и, путаясь в застежках, с проклятиями полез наружу. Вокруг него кубарем вылетали из спальников сонные люди. А голос бортового компьютера монотонно повторял одно и то же:

– Внимание экипажа! Желтая тревога!

Умаявшись, сегодня Анри спал одетым, лишь снял и прилепил рядом со спальником ботинки с магнитной подошвой. А потому меньше чем через минуту он уже плыл в сторону санитарного блока. Резонно рассудив, что немедленной опасности фрегат не подвергается, а, значит, есть пара минут привести себя в порядок. В конце концов, когда он засыпал, аспайры висели в миллионе километров отсюда, на орбите Ганимеда. Даже их кораблям, разгонявшимся куда быстрее человеческих, требовалось несколько часов, чтобы долететь до Юпитера.

Торопливо освежившись, Анри освободил санитарный блок и прыгнул к корме. Сегодня его не мурыжили – пропустили внутрь, едва он коснулся сенсорной панели. Уже одно это говорило о серьезности ситуации. Чтобы офицер безопасности лишил себя удовольствия подержать флотского франта у закрытого люка? На памяти Анри такое случалось лишь дважды. При аварии в реакторном отсеке «Наваррина», его первого корабля, и во время показательных выступлений в честь пятнадцатой годовщины победы у Большого Шрама. Тогда на их «Нигон» запустили кучу репортеров, которым демонстрировали, как быстро фрегат переходил в состояние полной боевой готовности. Сейчас он, пожалуй, вдвое перекрыл тогдашний результат. Ведь на учениях люди не спят в осевом коридоре, а путь из жилого модуля намного длиннее.

Эдди, на этот раз одетый в боевой десантный скафандр, махнул рукой, поторапливая:

– Проходите, капитан-лейтенант, не задерживайте.

Резервный командный центр вопреки ожиданиям оказался полупустым, помимо двух вахтенных на место успел прибыть лишь Фаррел. К нему-то, едва успевшему пристегнуться, и обратился Анри:

– Что случилось, Кирк?

– Пока не знаю, – повернул тот к нему слегка припухшее от слез лицо. – Ты сам-то посмотри, уровень допуска у тебя позволяет.

И раньше, чем Анри успел задать следующий вопрос, из динамиков раздался громкий раздраженный рык Манна:

– РКЦ, доложите готовность!

Анри виновато улыбнулся и активировал консоль.

– Командиры боевых частей, доложите о готовности!

– БЧ-3, лейтенант Д’Амико на посту. Статус систем зеленый.

Остальные БЧ ответили в автоматическом режиме. Анри нервно заиграл желваками и, переключив экран на вид из БИЦ, доложил капитану:

– Корабль в готовности, сэр! – О том, что на посту пока один только Д’Амико, Анри решил дипломатично умолчать.

К счастью, Манн не стал придираться, видимо удовлетворившись докладом. Даже не дослушав, он буркнул:

– Добро, – и подлетел к консоли связиста: – Сагатимори, подготовь все для конференц-связи с эскадрой.

– Все готово, капитан, – тут же отбарабанил связист. – Использована лазерная связь на минимальной мощности, эскадра и такшипы в сети. Характеристики соединения…

– Характеристики соединения опустим, – отрезал Манн. – Не до того сейчас, готов – и ладно.

В БИЦ ввалилась группа офицеров и, встревоженно переглядываясь, быстро расселась за свои пульты. Да, все знали, что скоро наступит их черед. С тех пор как менее десяти часов назад аспайры расстреляли мониторы и разнесли «Скапа Флоу», у экипажа в душе бурлил дикий коктейль из страха и злобы. И вот теперь настала их очередь!

С трудом прервав поток нехороших мыслей, Анри вызвал на экран текущую обстановку в системе и негромко присвистнул. Теперь становилась понятной ярко выраженная нервозность Манна. Было от чего.

К Юпитеру шел настоящий конвой. Нет, конечно, никто не надеялся, что аспайры отправят свои заправщики без прикрытия. Но никто не ожидал, что на прикрытие четырех кораблей-заправщиков отправят пять крупных судов. Одно из которых давало характерную засветку «линкора». Этот трезубец стал печальным символом разгрома у Каштуры-2. Да и у Ганимеда, пожалуй, тоже. Четыре других отметки компьютер распознать не смог, обозначив каждую надписью «линейный крейсер» под вопросом. Анри затребовал их характеристики и, вчитавшись в скупые строчки, едва сдержал ругательство. Каждый из «линейных крейсеров» выглядел на радаре несколько иначе, чем «трезубец», и был вдвое больше его по массе.

– Быстрее рассаживаемся! – вернул его в реальность раздраженный крик Манна. – Сейчас все до всех доведут!

Наконец сигналы готовности зажглись возле отметок всех боевых частей.

– Запрос на установление конференц-связи с «Котлина», сэр.

– Добро. Бейли, выведи картинку на большой экран и организуй трансляцию по всем отсекам.

– Сделаю, кэп, – не проявил энтузиазма сисадмин. Иногда его лень и безразличие к окружающим событиям ставила Анри в тупик. Даже сейчас администратор фрегата не проявил ни капли волнения, лишь легкое недовольство от внепланового пробуждения и полученного задания. Прошептав неразборчивое ругательство, Бейли скрылся в сумраке своей ниши, откуда почти сразу донеслись щелчки нажимаемых клавиш.

Передняя стена рубки мигнула и словно растаяла, открыв вид на боевые информационные центры «Котлина» и «Виконта». На сей раз визуальным разделителем двух изображений Бейли выбрал отлично прорисованную деревянную раму, что окончательно сделало экран похожим на открытое окно. Для обитателей резервного командного центра изображение выглядело так, словно они смотрели на него из-за спин сидящих в БИЦ.

Оливер Перри, занимавший почти треть своего окна, развернулся и устало прищурился:

– «Церам», здесь «Котлин», как слышите?

– Как видишь, слышим, Оливер, – отмахнулся Манн. Анри не без основания полагал, что более старшему Манну претило подчиняться этому суетливому выскочке, но традиция, когда лидерство в эскадре однотипных судов принимает судно-основатель, исчислялась несколькими сотнями лет, уходя своими корнями в века раннего освоения Солнечной системы. А потому возмущение несправедливостью назначения прорывалось у Манна лишь в виде редких выходок подобно этой. К тому, чтобы мериться выслугой лет, ситуация не располагала.

Перри склонился над своей консолью, и камера послушно сдала назад. Теперь в кадр попали и остальные офицеры БИЦ «Котлина». Точно так же замершие в напряженном ожидании, как и соседи Анри. Большинство из них уже ознакомились с полученными от «Яббера» и «Оскара» данными, и теперь молча переваривали увиденное. Анри же смотрел на командира их маленькой эскадры и пытался отыскать на его утомленном лице признаки страха. Искал и не находил. Лицо капитана второго ранга Перри выражало все что угодно, кроме страха. Усталость, раздражение, даже предвкушение предстоящего. Так, словно Перри жаждал бросить вызов смертоносному врагу. Бросить вызов и прославиться. Бросить вызов и показать этим чертовым аспайрам, каково бывает связываться с людьми!

– Аспайры прекратили разгон! – прервал его мысли голос с «Котлина».

Перри моментально напрягся.

– Скорость?

– Разогнались до девяносто двух в секунду, сэр.

– Значит, часа через три выйдут на круговую орбиту, – подсчитал Перри. – Недолго осталось. Какие мысли, господа капитаны?

Манн промолчал, а Роум развел руками:

– Пока никаких.

– Что ж, подождем, пока подойдут поближе. Всем оставаться на связи.

Отстегнувшись, Анри легонько оттолкнулся пальцами от подлокотников и, воспарив над креслом, кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Всем оправиться! Нас ждет многочасовое ускорение, так что советую облегчиться!

Офицеры встретили совет без единой шуточки. При четырех гравах тяжело даже дышать, не говоря уж о том, чтобы доползти до гальюна. А разгоняться им предстояло долго, около десяти часов. Десять часов полной тяги! Никогда еще Анри не случалось так долго находиться при четырехкратной перегрузке. Он знал, что выдержит, но боялся даже думать о том, какие при этом его ждут ощущения.

Его передернуло, и Анри осторожно огляделся – не заметил ли кто его слабости. Но офицеры вокруг были заняты своими переживаниями, им не было никакого дела до изменившегося на миг выражения лица старпома. Они торопились занять очередь в санитарный блок. Прикинув, сколько им потребуется времени, Анри накинул еще десять минут и, придав голосу суровости, прикрикнул:

– На все у вас двадцать минут!

Сам он сегодня не завтракал и потому не испытывал ни малейших позывов посетить гальюн. Опытный космонавт никогда не станет есть перед длительным разгоном. Но, судя по количеству занявших очередь офицеров, опытных космонавтов в РКЦ оказалось немного. Большинство из них, если судить по личным делам, попали на борт «Церама» прямиком с выпускного бала Академии ВКФ.

Услышав легкий шелест, Анри одним толчком развернулся и улыбнулся подлетевшему приятелю. Рядом завис Фаррел, разглядывая толпящихся возле санитарного блока с выражением такой тоски, что Анри, преисполнившись сочувствия, постарался отвлечь приятеля от черных мыслей:

– Похоже, они не только плотно позавтракали, но еще и поужинали. Нелегко им придется.

– Десять часов разгона, сэр, – безо всякого выражения произнес Фаррел. – Нас самих можно будет с кресел совком сметать!

Главный инженер пожал плечами и, извернувшись в воздухе, оттолкнулся от кресла, направляясь к шкафчикам со скафандрами. Секунду подумав, Анри полетел вслед за ним. Возле шкафчиков Фаррел раскинул руки, притормаживая сопротивлением воздуха, и перевернувшись в воздухе, финишировал, приняв инерцию на ноги. Анри повторил его маневр, прилипнув ботинками к магнитному пластику переборки.

– Знаешь, у меня все не идет из головы тот разговор с Поповым. А если он прав?

– И что от этого изменится, сэр? – Фаррел вдруг стал донельзя официален. – Прав он или не прав, погибших нам не вернуть.

– М-да, действительно. – Увидев, как перекосилось лицо друга, Анри поспешил закончить ставшую вдруг неприятной тему. Горе главного инженера фрегата было столь всеобъемлющим, что попытки Анри отвлечь его лишь ухудшали ситуацию.

– Разрешите идти, сэр? – козырнул Фаррел.

– Да, конечно. – Анри замолчал и, прижав к сенсору палец, открыл шкафчик со своим скафандром. По крайней мере, Фаррел держался, не давая эмоциям взять над собой верх. Или он все еще надеялся, что его невеста жива? Сенсоры зафиксировали на Ганимеде два мощных термоядерных взрыва, но оба эпицентра находились в удалении от Джекпота. По тому били только плазменными зарядами. Да, у колонистов были шансы выжить.

К моменту, когда первые офицеры только вышли из санитарного блока, Анри уже надел скафандр. Фаррел, успевший облачиться раньше, скрылся в своей нише, а Беллар все еще гадал, что именно в том разговоре с Поповым вызвало столь бурную реакцию главы инженерной службы. Простые рассуждения об окнах контакта и развитии жизни в галактике – что в них так разозлило Фаррела несколько часов спустя? Но задавать такие вопросы уже было некогда. Аспайры приближались.

Он не успел еще вернуться на свое место, как ожил динамик внутренней трансляции:

– Старший помощник, в БИЦ!

Анри толчком изменил траекторию полета и, провожаемый взглядами, проплыл к выходу. Начиналось.

На сей раз входной люк в боевую рубку открылся сразу, стоило ему закончить идентификацию. Капитан Манн сидел на своем троне, а ему указал на кресло офицера-наблюдателя.

– Садись, старпом.

– Благодарю вас, сэр, – выжидательно посмотрел на капитана Анри.

Выстукивая пальцами по подлокотникам смутно знакомый мотив, Манн с мрачным лицом рассматривал отметки приближающегося конвоя.

– Девять кораблей, Беллар. Какие мысли?

– Четыре самых больших корабля – это, скорее всего, танкеры, – ответил Анри, осторожно подбирая слова. – Их можно не принимать в расчет. Пятый нам известен, это тяжелый крейсер.

– Пока ты повторяешь всем известные вещи, старпом. Что думаешь насчет остальных?

– Мало данных, капитан. Такие были возле Иллиона, но никак себя там не проявили. Одно могу сказать точно – это боевые корабли.

– Резонно, – кивнул Манн. – Кроме танкеров, с прикрытием к газовому гиганту посылать больше никого не будут. Но какие именно это корабли?

– Их тяжелый крейсер вооружен дальнобойными орудиями. Думаю, эта четверка несет оружие ближнего радиуса действия.

Манн благосклонно улыбнулся.

– Дельные вещи говоришь, старпом. Ты умен, думаю, мы с тобой сработаемся.

– Спасибо, сэр. – Анри все еще недоумевал, зачем его вызвал к себе капитан.

– Так вот, старпом. Я знаю, что на «Нигоне» ты служил в должности командира БЧ-1, заведовал главным калибром.

– Так точно, сэр.

Манн почесал гладко выбритый подбородок.

– В этом бою я хочу возложить на тебя координацию зенитного огня. Справишься?

Анри крепко задумался. С общей теорией селекции целей он ознакомился на курсах повышения квалификации, непосредственно перед приходом на нынешнюю должность. Но вот практики ему явно не хватало. В чем Анри тут же честно и признался капитану. Тот поморщился:

– А кого тогда ставить? Самому браться? – Манн обвел руками рубку. – Прости, старпом, на мне и так весь корабль!

– Понял, сэр! – Удерживаясь в кресле одной рукой, Анри умудрился отдать честь: – Есть принять координацию зенитного огня.

– Вот так-то лучше, старпом, – сразу подобрел Манн. – Толковый ты парень, жаль, что мало времени было узнать друг друга получше. Но ничего, надеюсь, не последний день живем.

– Естественно, сэр!

Манн наклонился чуть ближе к нему:

– Но позвал я тебя…

Для чего он позвал Анри, капитан сказать не успел. Оператор радара вдруг вскрикнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки и доложил по форме:

– Капитан, телескопы «Оскара» фиксируют активность на одном из неопознанных судов противника.

– Какого рода активность? – встрепенулся Манн. – Картинку на главный экран!

Телескопы на судне-разведчике стояли просто чудесные, гораздо лучше установленных на фрегатах. Они позволяли рассмотреть вражеский конвой во всех деталях с десяти световых секунд! Аспайры, как всегда, шли очень близко друг от друга, в считаных километрах, и потому, хотя корабли вполне различались при таком увеличении, в экран они поместились все.

– Маркос, запроси увеличить подозрительный корабль.

– Есть, сэр! – моментально среагировал оператор радара.

– Навигатор, сколько им еще лететь?

– Еще час сорок, сэр!

Анри напряг глаза, но при таком увеличении даже трехкилометровый танкер выглядел на большом экране не крупнее воздушного шарика, что уж говорить о судне втрое меньшем. Никакой активности заметно не было.

– Есть подтверждение, сэр, – оповестил Маркос. – Внимание на экран!

Фокус телескопа несколько сместился, и один из кораблей словно прыгнул навстречу, заняв почти весь экран.

– Опаньки, – только и сказал Манн. – Теперь понятно, что это за корабли.

От похожего на тощего кита корабля один за другим отделялись темные черточки мелких суденышек. И если Анри рассчитал правильно, то размером они не превышали истребители людей. Значит, в сопровождение танкеров аспайры пустили четыре носителя?

– Сколько же истребителей несут на себе эти чертовы штуковины?! – высказал общий вопрос Сагатимори.

Носители у аспайров превосходили по массе человеческие в полтора раза. А современный носитель людей нес девяносто шесть аэрокосмических истребителей.

– Думаю, полторы сотни штук, – неожиданно для самого себя озвучил предположение Анри.

– Шестьсот истребителей! – присвистнул обычно невозмутимый Сагатимори.

– Так, замолчали все! – рявкнул капитан. – Сагатимори, конференц-связь с кораблями.

Пока связист подавал запрос на связь, Анри пытался представить, как их эскадра сможет справиться с шестью сотнями истребителей. Даже если бы им противостояли шестьсот «МЛ-16», «Молний», фрегаты можно было смело вычеркивать из списков флота. А технологический уровень аспайров наверняка делал их истребители еще более смертоносными.

– Сэр, есть готовность к конференц-связи.

– Выведи на главный экран!

Встрепенувшись, Анри выпрямился. Со стены смотрели невозмутимый Роум и Перри, у которого заметно дергалось веко. Видимо, он тоже успел подсчитать гипотетическое количество истребителей.

– Четыре носителя, господа! – неожиданно весело начал Перри. – Машин по двести на каждом, а?

– Мой старпом считает, что по сто пятьдесят, – поправил его Манн.

– Небольшая разница! Нам и шестисот хватит.

В разговор вмешался Роум:

– Давайте сначала посмотрим, как они построятся на орбите.

– Действительно, капитаны, – закивал Манн. – Не стоит паниковать раньше времени. Давайте лучше подумаем, на кой черт они выпустили истребители так рано?

– Ну, это и вовсе просто, – развел руками Роум. – Смотрите сами.

Всего Анри насчитал шестнадцать черточек, которые, попыхивая тусклыми огоньками выхлопов, отлетали от носителя. Отлетали недалеко, даже не выходя за пределы экрана. И там они разбились на две группы по восемь машин в каждой.

– И что? – не понял Манн.

– Это элементарно, Манн, – хмыкнул Роум. – Одна группа пойдет осматривать Метиду, а вторая – Адрастею.

– Истребители? В глубине радиационного пояса? – удивился Манн.

– А что такого? – не понял Роум. – Им туда-обратно лету часа три максимум. За это время и в нашем истребителе особой дозы не схватишь.

– Ну рентген по сорок гарантировано, – не сдавался Манн.

– А если за Метидой целый ударный флот висит? Лучше уж несколько пилотов получат легкую степень лучевой болезни, чем я потеряю все свои танкеры!

– Параноик, – сдаваясь буркнул Манн.

– Как видишь, не я один параноик, – ухмыльнулся Роум. – Да и вообще, что мы знаем об их радиационной защите? Ничего!

– Господа, – прервал их Перри, – давайте-ка готовиться к их прилету!

За время спора он полностью взял под контроль свои эмоции и сейчас говорил так, словно им предстояли учебные стрельбы.

– Первым делом отключить все системы связи. Даже ближнего действия! Оставить только пассивные средства наблюдения. Немедленно передать на «Оскар» и «Яббер», чтобы прекратили с нами информационный обмен, пока истребители не уберутся к чертовой матери от Метиды! А кроме того… – Перри примолк, словно размышляя о следующих шагах. – Кроме того, приказываю снизить энергопотребление до минимума и отключить системы охлаждения. Иначе нас смогут засечь по тепловому следу!

Даже с выключенными двигателями крупный корабль генерировал очень много тепла. Освещение, системы очистки воздуха – да любой электрический прибор, сколь бы ни был он совершенен, все равно греется. Даже человек ежеминутно выделяет несколько ватт тепла. И космический корабль вынужден избавляться от этого тепла постоянно. А в вакууме можно остыть, только излучая жар в пространство. И потому огромные радиаторы на корпусе «Церама» всегда были нагреты до нескольких сотен градусов, сбрасывая избыток тепла в виде инфракрасного излучения.

– Сколько мы продержимся с отключенными системами охлаждения? – задал Роум вопрос в пространство.

– Несколько часов, прежде чем температура достигнет критической отметки. – Манн помедлил и уточнил: – Но это если мы заглушим реакторы.

Основную часть тепла на фрегатах генерировали термоядерные реакторы. И пусть количество разогретой до десятков миллионов градусов плазмы было довольно невелико, пусть она надежно держалась в магнитных бутылках, не касаясь стенок, – все равно, реакторы требовали своей собственной, отдельной системы охлаждения.

– Полностью глушить нельзя! – энергично замотал головой Перри. – С нуля реакторы будут выходить около часа. Если нас все-таки обнаружат, то за час истребители разнесут фрегаты, даже не прибегая к ядерному оружию. Сколько мы продержимся с реакторами на минимуме?

Вместо Манна первым успел ответить незнакомый голос с «Виконта»:

– Через сорок минут температура в отсеках поднимется до восьмидесяти градусов.

– Как в бане, – хохотнул Перри.

А Манн скривился как от зубной боли:

– Терпеть не могу баню! И сауну, и чертову жару в любом ее виде!

– В скафандрах мы переживем и две сотни, главное, чтобы выдержало оборудование, – добродушно осклабился Перри. – Значит, часа полтора мы продержимся. Это первый вопрос.

– А второй? – поинтересовался Манн.

– Пора выпускать экипажи такшипов. Удаленное управление в бою не прокатит, вы помните, как эти твари умеют ставить помехи!

– Согласен! Разрешите связаться с Поповым? – деловым тоном задал вопрос Манн.

– Да, пусть поторопятся. Через семьдесят минут истребители будут над нами!

Манн махнул рукой сисадмину:

– Связь с радиационным убежищем!

– Готово.

– Алекс, это капитан Манн. Выводи своих парней, к нам идут!

– Давно пора, капитан! – Судя по голосу, Попов пребывал в изрядном возбуждении. – Мы уже застоялись тут у вас в гостях.

– Как доберетесь до своих скорлупок, гасите связь! – словно и не заметил ехидства Манн. – В случае чего запуск маршевых вы заметите.

– Боитесь, что истребители засекут лазерную связь? – удивился Попов. – Мы на такое не способны.

– Мы много на что не способны, господин капитан третьего ранга! – вмешался в разговор Перри. – Это мой приказ, и вы, как приданное эскадре подразделение, обязаны его выполнить!

– Есть погасить связь! – молодцевато ответил Попов, а Анри мысленным взором отчего-то увидел комдива, вытянувшего средний палец.

– Выполняйте! – потерял к нему интерес Перри.

Едва погас экран, Манн развернул бурную деятельность, настолько бурную, что Анри даже почувствовал себя лишним. Да, конечно, на своей нынешней должности он пробыл чуть больше месяца и еще не успел толком войти в курс дела. Да, в прежние времена, до войны, его на полгода бы отправили в Академию на повышение квалификации. И пусть после должности командира БЧ-1 он прошел всего лишь месячные курсы, и пусть еще не совсем вник в обязанности старшего помощника – все равно его задевало такое игнорирование со стороны капитана. В чем-то и он мог быть полезен!

По всему кораблю гасло освещение, затихал вечный, ставший неотъемлемой частью жизни шорох вентиляции. Анри заморгал, привыкая к тусклому свету аварийных ламп. И без того темная боевая рубка сейчас и вовсе погрузилась в кромешную тьму, которую не в силах были разогнать экраны и несколько красных аварийных ламп на переборках. Они скорее подчеркивали тьму, оттеняли ее величие. И желая хоть как-то отогнать ее, Анри обратился к капитану:

– Сэр, разрешите переключить внешние камеры на большой экран.

– Зачем? – не понял Манн.

– Посмотреть, как парни Попова доберутся до своих машин.

– Добро, – согласился Манн и приказал сисадмину. – Берли, внешние камеры на большой экран!

– Какие именно, сэр? – лениво отозвался тот.

– Те, что выходят на такшип Попова! – судя по тону Манна, сисадмин крепко раздражал и его. Впрочем, капитана раздражали все, к этому Анри уже успел привыкнуть.

К чести Берли, он не стал уточнять, какой именно из двадцати четырех такшипов – командирский. Буквально через пару секунд на передней стене рубки словно распахнулись ставни огромного иллюминатора. Маленькое плато, на которое совершила посадку эскадра, со всех сторон окружали низенькие, но острые даже на вид скалы. Как нельзя кстати сейчас стоял день, Метида пересекала дневную сторону Юпитера, и солнечные лучи немного отогрели промерзшие железоникелевые холмы. Совсем немного, но даже это помогало маскировать корабли в инфракрасном диапазоне.

Над серой равниной плыли фигуры в громоздких противорадиационных скафандрах. При местном ничтожном притяжении ракетный ранец был единственным средством передвижения. Попытайся они пойти пешком, и первый же шаг сообщил бы им скорость, превышающую здешнюю скорость убегания.

Лететь им было недалеко, такшипы специально садились так, чтобы оказаться поближе к кораблям. Ведь каждая лишняя минута, проведенная снаружи, означала лишнюю дозу радиации. А парням из москитного флота и так предстояло набрать изрядное количество рентген. Анри представил, каково это – сидеть и смотреть, как на персональном дозиметре на глазах растут цифры полученной дозы. Растут, означая, что в будущем владельцу дозиметра придется пройти весьма неприятный курс лечения. Если повезет до него дожить.

Анри вздрогнул и, отдуваясь от горячего спертого воздуха, машинально посмотрел на свой дозиметр. Посмотрел раньше, чем сообразил, что сейчас на нем надет скафандр. Не снимать же его при всех, чтобы посмотреть на рукав со вшитым дозиметром. Он и так помнил, что с утра на ткани темнела цифра 15. Пятнадцать бэр.

Экипажи добрались до такшипов за сорок минут до прилета истребителей. В оптическом диапазоне бумеранги тактических кораблей неплохо скрывались на фоне рельефа. Другое дело, как они смотрелись в инфракрасном диапазоне? Анри авторизовался на консоли офицера-наблюдателя и вывел тепловую карту местности.

– Капитан, мы даем неплохую засветку! – Он даже сам устыдился того, насколько нервно прозвучал его голос.

Манн состроил страшное лицо и, наклонившись к нему поближе, зашептал:

– Ради всего святого, тише, Беллар! Экипаж и так на пределе!

– Простите сэр. – Анри понизил голос. – Я к тому, что мы все еще выделяемся на фоне равнины.

– А что я сделаю? Выработка энергии на минимуме, отключены почти все системы. Давайте просто ждать и надеяться, что за оставшиеся полчаса радиаторы успеют остыть.

– Простите, сэр, – повторил Анри.

– Ладно, все потом. – Манн отвернулся к своей консоли и включил общую трансляцию: – Внимание, говорит капитан Манн. Боевая тревога! Всем занять свои посты по боевому расписанию!

Ну вот и началось, промелькнуло в голове у Анри. Он дернулся было отстегнуться и встать, но заметивший это боковым зрением капитан жестом осадил его:

– Сиди, Беллар. Если нас заметят, ничего мы сделать не успеем. К тому же свои обязанности ты сможешь выполнять и с этой консоли.

Анри кивнул, соглашаясь с доводами капитана. Ядерной ракете все равно, в БИЦ он находится или в резервном командном центре. Зенитные системы отключены, радары переведены в пассивный режим, и перехватить запущенную с сотни километров ракету они не смогут. Оставалось уповать только на маскировку.

А в рубке температура росла, и очень быстро. Гораздо быстрее, чем рассчитывал Анри. Когда она достигла пятидесяти градусов, Манн приказал загерметизировать скафандры, и, захлопнув шлем, Анри с наслаждением ощутил казавшиеся ледяными после жары потоки воздуха. Он быстро настроил скафандр на поддержание внутри комфортных двадцати градусов и включился в корабельную сеть. И тут же на стекле шлема замигала иконка вызова – главный инженер. Анри активировал голосовую связь.

– Да, Кирк?

– Как обстановка? – Анри с радостью услышал в голосе Фаррела хоть какие-то чувства кроме горечи. Все-таки Кирк был отличным офицером.

– Истребители аспайров будут над нами через четверть часа, – сказал Анри и уточнил: – Если не изменят траекторию.

– А как мы узнаем, что они пролетели? У нас и радары отключены, и связи с «Яббером» нет.

– Пассивные сенсоры и оптика. Облучение радарами мы засечем плюс компьютер постоянно обшаривает камерами небосклон. Так что не бойся, не пропустим. Ты лучше скажи, что у нас с радиаторами?

– Все еще горячие. Если аспайры соизволят просканировать поверхность, то наверняка обратят внимание на тепловые пятна.

Анри в сердцах хлопнул ладонью в перчатке по консоли:

– Нужно было отключать раньше!

– А толку? – Тон Фаррела больше подходил умудренному старцу, объясняющему несмышленышу прописные истины. – У вас в рубке сколько градусов?

Анри вывел на шлем наружную температуру. Рубка имела независимую систему охлаждения, но инженерная служба за компанию отключила и ее. А выделяющей тепло аппаратуры тут хватало на любой вкус.

– Пятьдесят три градуса.

– А в реакторном отсеке уже сто сорок! Будем ждать, пока откажут сверхпроводники? Так ведь недолго осталось, сэр!

Последнее слово Фаррел словно выплюнул. Анри постарался не обращать внимания и довольно миролюбиво напомнил:

– Если нас засекут, Кирк, сверхпроводники не помогут. Одной ракеты хватит, чтобы похоронить всех на этом плато.

Ничего не ответив, Фаррел отключился. Вздохнув, Анри запросил температуру в отсеках и охнул, увидев, что в реакторном она уже перевалила за сто шестьдесят градусов. Насколько он помнил, сверхпроводники силовых линий теряли свои способности при двухстах сорока градусах. И если тенденция роста температуры сохранится, то уже через полчаса у них начнет отключаться аппаратура. Где же эти чертовы истребители?!

Трубным гласом в наушниках раздался голос Кима Тавиша, навигатора:

– Внимание! Через пять минут над нами должны пройти истребители!

Анри сглотнул внезапно заполнившую рот слюну. Пять минут! Через пять минут все решится! Он вдруг поймал себя на том, что ждет их прилета с нетерпением. Ведь так или иначе выматывающее душу ожидание окончится. Аспайры либо пролетят мимо, либо заметят их, и тогда… И тогда тоже все закончится. Так или иначе, он устал ждать и бояться. Будь что будет!

Несколько минут ничего не происходило, на общем канале стояла мертвая тишина. Уткнувшись в свои мониторы, экипаж ждал хоть каких-нибудь новостей. Где-то на внешней броне шевелились в своих гнездах объективы камер, обшаривая небосклон в поисках врага. А все остальное на фрегате, казалось, замерло в ожидании.

– Есть контакт! – Маркос заорал так, что Анри дернулся в кресле. – Нас облучают радаром!

– Нас видят? – Манн задал вопрос медленно и раздельно, явно успокаивая оператора радара.

– Не думаю, сэр. – Частичка спокойствия капитана передалась и Маркосу, он перестал орать, хотя и продолжал говорить несколько громче и быстрее обычного. – Это не поисковый луч.

– Отслеживай их!

Используя данные с пассивных сенсоров, компьютер «Церама» довольно быстро отыскал истребители телескопом. О чем тут же сообщил на общем канале глубоким женским контральто:

– Обнаружены вражеские истребители.

Ничего не сказав, Манн вывел полученное изображение на большой экран. Истребители аспайров больше всего напоминали наконечники древних стрел – узкие, длинные, трехгранные наконечники. Они шли в пятистах километрах от Метиды, шли быстро, собираясь обогнуть ее и лечь на курс сближения с конвоем. Сфокусировавшись на головной машине, камеры отслеживали их в автоматическом режиме.

Истребители шли широким клином, чем-то напоминающим гусиные стаи, которые Анри случилось видеть, гостя у своего товарища под Краковом. И, судя по тому, как они летели… На человеческих АКИ обычно ставили две РЛС. Одну – работающую узким лучом, дальнего действия, и вторую – дававшую круговой обзор. И чтобы задействовать носовую РЛС, истребителю требовалось держать цель облучения в передней полусфере. Эти же стреловидные аппараты шли, держа спутник по левому борту. Если бы сейчас над ними двигались стандартные МЛ-16, Анри мог смело сказать, что поиски окончены. Обзорная РЛС мало пригодна для тщательного сканирования поверхности.

На общем канале БИЦ стояла полная тишина, люди молчали, боясь спугнуть удачу. По всему выходило, что истребители обогнули спутник по большой дуге и, удостоверившись, что за ним не скрываются крупные корабли, не стали его подробно рассматривать. Жертва Фримантля не была напрасной! Он мог посадить «Молоты» на Ганимед. Их атака была бы более эффективной в тот момент, когда «линкоры», расстреливая шахты и поселения, висели на орбите. Но этим он создал бы прецедент…

Истребители прошли ближайшую к ним точку и включили двигатели, изгибая траекторию вокруг спутника. Ускорялись они на десяти гравах, и Анри неожиданно для самого себя посочувствовал их пилотам. Десятикратная перегрузка неприятна для любого живого существа.

Они промелькнули над равниной очень быстро, за считаные минуты. Когда за горизонтом скрылись даже сияющие факелы выхлопов, Манн, с шумом выдохнув воздух, отдал на общем канале долгожданное распоряжение:

– Включить систему охлаждения! Инженерной службе восстановить боеготовность корабля!

Анри видел, как людей в рубке отпускает напряжение. Это было заметно в их позах и движениях, несмотря на надетые скафандры. Только что они получили отсрочку!

– Капитан, мы снова получаем сигнал с «Яббера» – Сагатимори произнес это так, словно только что выиграл кругленькую сумму в лотерею.

С закрытым забралом Анри не слышал окружающих звуков, а на общем канале дисциплинированный персонал не стал проявлять нахлынувшие эмоции. Но по тому, как вскинулись окружающие его фигуры, все стало понятно даже и без восторженных выкриков. Если «Яббер» возобновил сеанс связи, значит, истребители аспайров, ничего не обнаружив, удалялись от Метиды!

Манн опять воздержался от реплик на общем канале, просто на главном экране проявилась схема окрестностей Юпитера. Восьмерка истребителей на всех парах неслась в направлении конвоя. А тому оставался какой-то час до выхода на экваториальную орбиту.

Когда Анри рискнул откинуть забрало, внешний термометр показывал всего сорок градусов. Совсем как в жаркий летний день на Иберийском побережье. Вот только после кондиционированной прохлады скафандра лицо обдало жарой и прогорклой вонью изолирующего геля. Военная оптоэлектроника перенесла пытку теплом с достоинством, но теперь мстила своим хозяевам целым букетом неприятных запахов.

Анри чихнул и чуть было не смалодушничал, собираясь снова закрыть забрало. Увы, Манн, уже пару минут щеголявший сложенным шлемом, подозвал его к себе:

– Старпом!

Вздохнув, Анри дезактивировал шлем, тут же убравшийся в ворот скафандра, и повернулся к капитану.

– Можете возвращаться в РКЦ, – произнес Манн. – Готовьте корабль к бою, уже скоро!

– Да, сэр! – коротко кивнул Анри. – Разрешите идти?

– Идите. – Манн вдруг прищурился: – И добрый совет – активируйте шлем, в осевом коридоре еще очень жарко!

В осевом коридоре и правда, как в хорошо прогретой сауне, стояла самая настоящая жара. Анри покосился на термометр, и его слегка передернуло. Нет, конечно, он смог бы добраться до РКЦ и без скафандра, но все-таки стоило сказать Манну спасибо. Сунься он туда со сложенным шлемом, и те несколько секунд, за которые шлем формировался из воротника скафандра, подарили бы незабываемые впечатления.

Когда он добрался до цели, в резервном командном центре уже можно было обойтись без скафандра. Кондиционеры вовсю гудели, гоня прохладный воздух, и Анри, едва взглянув на офицеров со сложенными шлемами, последовал их примеру. И тут же оказался под прицелом шести пар глаз. Персонал РКЦ ждал новостей.

– Истребители ушли, – громко сказал Анри в пространство. – Сейчас организуем конференц-связь с эскадрой, и капитаны решат, что будем делать дальше.

Как и в прошлый раз, Анри переключил камеру из БИЦ на большой экран. Он всегда считал, что, если это не мешает выполнению задачи, экипаж должен знать о происходящем. Да и следить за событиями он предпочитал на большом экране. Объемная проекция создавала впечатление, что РКЦ является продолжением боевой рубки. А это помогало улучшить взаимодействие.

Пока Анри добирался до своего поста, Манн уже успел связаться с остальной эскадрой, и теперь на переборке перед ним светились три окна. В рубки «Котлина» и «Виконта», и в капитанский отсек тактического корабля. Попов наконец-то тоже оказался на посту. Когда Анри включился, разговор уже шел.

– Они подходят в экваториальной плоскости, догоняя нас, – горячился Перри. – Их орбитальная скорость немногим больше нашей, и я предлагаю подпустить их вплотную и атаковать на догонных курсах!

– Ты слишком торопишься, Оливер, – парировал Роум. – Атаковать их походную колонну – неплохой способ самоубийства. Мы не успеем уйти, нас расстреляют.

– Зато мы успеем нанести удар по их танкерам! Если мы пропустим их мимо себя, то окажемся на дистанции действенного огня через двенадцать минут. Успеем сделать несколько залпов и запустить торпеды! Они не успеют выпустить истребители за подлетное время торпед! Это реальный шанс повредить, а то и уничтожить несколько танкеров!

Горячность Перри стала заражать остальных. Командующий эскадры говорил с таким пылом, что никому и в голову не пришло подумать о последствиях предложенной им атаки. Возражения Роума большинство пропустили мимо ушей. Шанс ударить по скоплению танкеров выглядел слишком заманчиво. Свою долю оптимизма внес и комдив Попов.

– Мои такшипы могут пойти вперед. В любом случае, по вам ли ударит крейсер или по нам, кто-то обязательно прорвется в ордер. Мне тоже есть чем ударить на короткой дистанции.

– «Москиты»? – понимающе кивнул Перри.

– Они самые. Дальность невелика, да и мощность требует прямого попадания, зато мои крошки несут их по шесть штук каждый!

Легкую ракету «Москит» создали уже после начала войны, когда перед флотом остро встала проблема нехватки боеприпасов с ядерными боеголовками. Они не были нужны при подавлении сепаратизма в колониях, там ударному флоту противостояли переоборудованные гражданские суда. Такшип нес две противокорабельные торпеды, для столкновения с разрозненными силами сепаратистов это считалось достаточным. Все-таки основные задачи такшипов лежали в глубине атмосферы, где эти суда становились тяжелыми бомбардировщиками. А там ядерное оружие применялось лишь в самом крайнем случае. Никто не будет гадить на собственных планетах.

Поэтому к началу войны на вооружении такшипов находилось лишь три типа ядерных боеприпасов: «Люцифер», торпеда с десятимегатонной боеголовкой, «Расплата», двадцатимегатонная управляемая бомба, и зенитная ракета «Первоцвет» со слабенькой кассетной боеголовкой. А поставленные войной задачи требовали противокорабельного оружия ближнего радиуса действия. Зенитные «Первоцветы» для этого не подходили. Предназначенные для подрыва на пути подлета вражеских торпед, они не обладали ни системами наведения, ни пригодными для атаки на корабль двигателями.

Тогда и создали «Москит», ракету весом в полторы тонны, с эффективной дальностью в пять тысяч километров. Нести ее могли и аэрокосмические истребители, и такшипы, во внутренних подвесах.

– Если вы сумеете прорваться на дистанцию запуска «Москитов», им конец! – Перри мечтательно закатил глаза. – Сколько вам понадобится времени?

– Около двадцати минут на полной тяге, – без паузы ответил Попов.

– Слишком много! – Перри не смог скрыть разочарования. – Они успеют выпустить истребители.

– Да, – спокойно согласился Попов. – А если они выпустят истребители, нам конец.

Анри поражался спокойствию этого человека. Вот так, без особых эмоций, словно констатируя факт, говорить о своей смерти. Сила воли, требующаяся для этого, вызывала уважение.

– Нам нужно как-то помешать им это сделать! – от волнения Перри прикусил губу.

– Как? – впервые с начала разговора подал голос Манн.

Перри щелкнул пальцами:

– Можно попробовать запустить торпеды так, чтобы от них можно было увернуться!

– И что нам это даст? – с усмешкой спросил Манн.

– Если есть возможность увернуться, то любое разумное существо предпочтет увернуться, а не рисковать, рассчитывая на зенитные системы.

– И? – все еще не понял Манн.

– Наши носители не могут выпускать истребители во время работы двигателей!

– А это дельная мысль, – задумчиво покачал головой Манн. – Если выпустить так несколько торпедных залпов, то, заставив аспайров от них уворачиваться, мы можем выиграть немного времени для такшипов.

Перри шутливо поклонился, поднял было затянутый в перчатку палец, собираясь сказать что-то важное, как за его спиной закричал оператор радара:

– Капитан, они увеличивают наклонение орбиты!

Анри, который до этого момента сидел словно загипнотизированный харизмой Перри, вздрогнул и вывел перед собой полученную с «Яббера» картинку.

Корабли аспайров, сияя факелами выхлопов, меняли плоскость орбиты, все дальше и дальше уходя от экватора. Примерно прикинув энергию, необходимую для активного маневрирования на орбите газового гиганта, Анри скрежетнул зубами. Чтобы вырваться из плоскости эклиптики, перейдя на полярную орбиту, требовалось целая прорва рабочего тела. Очень затратно! Зато при помощи этого головокружительного маневра аспайры, похоже, избегали ловушки. Оставшись в плоскости эклиптики, они неминуемо сближались с Метидой на пятьдесят шесть тысяч километров, практически на предельную дистанцию действенного огня. А потом короткий рывок – и атакующее соединение людей должно было ворваться в ордер. Должно было, но командующий аспайров показал себя очень разумным существом. Хитрым и осторожным, на грани паранойи. Ведь их истребители проверили два ближайших спутника, неужели им показалось этого мало?!

– Маркос, определи их новую траекторию! – Перри держал себя в руках, но Анри видел, как задергались желваки на его скулах.

– Пока еще рано, сэр. – Оператор радара уже полностью восстановил контроль над собой и говорил абсолютно спокойным голосом. – Они продолжают маневр.

– Понятно, – протянул Перри и посмотрел прямо в камеру: – Ну что, господа, все не так легко, как думалось?

Роум промолчал, а капитан Манн довольно зло прокомментировал:

– Не стоило забывать третье следствие, Оливер.

– Из всех возможностей всегда выпадет худшая? – внезапно засмеялся Перри. – Да ты пессимист, старина!

На этот раз Манн отмолчался. Анри смотрел, как наклонение орбиты конвоя медленно но верно увеличивалось, отметки чужих кораблей ползли по прямой орбите, в сторону вращения Юпитера, все круче забирая на север. Теперь они пересекали экватор лишь дважды, и уж наверняка командующий аспайров позаботился о том, чтобы они пересекали экватор как можно дальше от ближайших к планете спутников. Чертовы параноики!

– Неужели они так осторожничают после Иллиона? – Он сам не заметил, как произнес эти слова вслух. И тут же почувствовал на себе взгляды всех офицеров в рубке.

В первом сражении у Иллиона, пытаясь нивелировать преимущество врага в дальности огня, флот людей укрылся за местной луной. Подпустив ударный флот аспайров на дистанцию эффективной стрельбы, люди атаковали. И даже сумели повредить один тяжелый корабль противника. Видимо, аспайры сделали выводы из того сражения. Да и Фримантль поступил похоже.

Его вопрос повис в воздухе, да Анри и не требовал ответа. Во всем обитаемом космосе не существовало пока человека, способного понять мотивы поступков иной расы.

– Сэр, противник прекратил ускорение! – подал голос все тот же оператор радара с «Котлина». – Наклонение орбиты сто девять градусов, долгота восходящего узла…

– Хватит деталей! – рявкнул Перри. – На какое расстояние они сблизятся с Метидой?

Первым ответил незнакомый Анри навигатор с «Виконта».

– Через два витка они пройдут в ста восьмидесяти тысячах километров от нас.

– Далеко. – От разочарования Перри хватил кулаком по пульту. – Внезапности не будет!

Капитан лидера был прав, при таком запасе времени аспайры наверняка успевали развернуть строй в боевой порядок. И тогда людей, атакующих всей мощью плазменных орудий, встретит «линкор» аспайров. Эскадре хватит его одного, не понадобятся даже многочисленные истребители с четырех носителей.

– Выбора нет, господа. – Перри утер вспотевший лоб. – Приказ ясный, мы должны задержать аспайров любой ценой. А значит, будем атаковать!

– Разнесут нас, – как-то очень буднично произнес Роум. – Сто восемьдесят тысяч километров, мы почти час лететь будем. Из них минут двадцать в зоне эффективного огня противника, шансы добраться целыми считайте сами.

– А нам и не нужно добираться целыми, – очень тихо, едва слышно проговорил Перри. – Нам нужно добраться боеспособными. Это несколько проще, не находите?

– Не нахожу, – зло отрезал Манн. – Ты путаешь фрегат с линкором! Мы не переживем и трех попаданий плазмы.

– Не переживем, – легко согласился Перри, – но отвлечем их внимание от такшипов. А даже один прорвавшийся такшип способен завалить пару чертовых танкеров!

До боли сжав подлокотники кресла, Анри все же был вынужден признать правоту капитана Перри. Фрегаты выглядели на радарах гораздо внушительнее, чем маленькие сиротливые отметки тактических кораблей. И чем больше плазменных зарядов притянут к себе фрегаты, тем меньше достанется хрупким такшипам. Все справедливо. Танкеры требовалось уничтожить любой ценой! И три фрегата стоили неизмеримо дешевле даже небольшого шанса на успех.

– Можете отдыхать, господа! – Перри снова стал собой – чуть насмешливым молодым офицером. – В бой мы пойдем только через девятнадцать часов.

Все-таки Юпитер был огромной планетой. Один виток вокруг него занимал почти десять часов, а минимальное сближение с конвоем аспайров ожидалось лишь через два витка. Чертова уйма времени! Можно отстоять вахту и выспаться, ведь до начала операции почти сутки.

Тихонько, едва заметно выдохнув, Анри осторожно пошевелился. Как оказалось, последние пару минут он просидел в совершенной неподвижности, ожидая решения капитанов. И вот очередная отсрочка, теперь на двадцать часов – двадцать часов до выхода на дистанцию стрельбы. Если, конечно, аспайры не изменят орбиту.

Манн нервно пожевал губами и махнул рукой:

– Отбой желтой тревоги, экипажу, свободному от вахты, отдыхать.

Анри задумчиво посмотрел на часы. До его вахты оставалось чуть больше часа, обидно терять столько времени, но смысла возвращаться в спальный мешок он не видел. Пока доберешься, пока поворочаешься, как раз подойдет время вставать. И потому Анри вывел расписание вахт и, уточнив, кто дежурит в данный момент, вызвал командира БЧ-3.

– Майкл, можешь идти отдыхать, я заступлю пораньше.

– О’кей, босс, – без тени благодарности отозвался Д’Амико. – Вахту сдал.

– Вахту принял, – улыбнулся Анри. Из пятерых командиров боевых частей больше всего он симпатизировал этому не по чину наглому зенитчику.

Тот не заставил себя упрашивать. Едва Анри успел принять вахту, как зеленая отметка БЧ-3 погасла. Даже быстрее, чем остальные. Д’Амико оставался в своем репертуаре.

– Сэр, смотрите!

– В чем дело, Маркос? – недовольно повернулся Манн к оператору радара.

– Аспайры меняют построение!

Анри дернулся было к консоли, но капитан поступил проще, переключив часть большого экрана на данные с «Яббера». Анри секундой позже сделал то же самое на своей консоли.

Сначала он не увидел ничего необычного: опускаясь на более низкую орбиту, конвой аспайров гасил скорость. И лишь через несколько секунд до него дошло. Каплеобразные танкеры уходили ниже, едва не к самой атмосфере, удаляясь друг от друга, растягивая строй. Зачем?

Конференц-связь так и не отключили, и на невысказанный вопрос Анри ответил капитан Перри.

– Умные, твари! – последнее слово Перри словно выплюнул.

– Ты о чем? – не понял Манн. – Наоборот, в разомкнутом строю тяжелее поддерживать друг друга огнем.

– Спорим, они разойдутся тысяч на шестьдесят километров и остановятся.

Офицеры во всех трех рубках молча вслушивались в разговор двух капитанов. Молчал даже Роум.

– К чему ты клонишь, Оливер? – настаивал Манн.

– Они все рассчитали, Отто. – Перри не обратил ни малейшего внимания на тон капитана подчиненного ему корабля. – После двух столкновений с нами твари прекрасно знают, как далеко мы можем стрелять. И выстроили танкеры так, что при любом векторе атаки мы сможем ударить максимум по одному.

– Ну да, у нас будет всего один виток, – подал голос Роум. – Что за планета, а?! Им от Ганимеда три часа лету, а нам вокруг этого шарика почти десять!

– Поблагодари создателя, что мы возле Юпитера! – зло отрезал Манн. – При здешних орбитальных скоростях их тяжелый крейсер не успеет выправить орбиту, чтобы пойти нам на перехват. А возле нормальной планеты мы огребли бы плазмы еще на подходе!

– А так не огребем? – ехидно спросил Роум.

Вопреки обычаю на сей раз промолчал Манн, а Перри почти безразлично пожал плечами:

– Там посмотрим.

Пока действительно оставалась неясной конечная конфигурация ордера. Танкеры продолжали падать к атмосфере, и в тысяче километрах сбоку от каждого из них завис корабль-носитель. Линкор же уходил за горизонт – судя по всему, он намеревался выйти на стационарную орбиту и зависнуть там, прикрывая противоположное от основного флота полушарие.

Расстояние между танкерами продолжало расти, составляя уже больше половины от заявленного Перри. Похоже, остальные капитаны уже признали его правоту. Выбранный аспайрами строй действительно не позволял атаковать одновременно все суда. А для эффективной атаки с разных векторов у людей банально не хватало сил. Если каждый чертов танкер прикрывает корабль-носитель, то уж от мелочи они защищены на все сто! А о фрегатах уж как-нибудь позаботится «линкор». С огневой мощью подобного корабля люди уже сталкивались.

Продолжая перестраиваться, аспайры ушли из зоны видимости «Оскара» и пропали с экранов эскадры на ближайшие полчаса. До зоны ответственности «Яббера». Двумя кораблями так и не удалось перекрыть всю планету. А значит, на полчаса эскадра оставалась слепой.

– Ну что ж, – подытожил Пери, – у кого есть готовая схема атаки?

И на этот раз первым успел тот же неизвестный навигатор с «Виконта»:

– Траектории готовы, сэр.

– Роум, пожалуйста, выведи на экран, – попросил Перри.

Половину выделенного «Виконту» окна заняла компьютерная модель Юпитера. Анри с трудом разглядел Метиду, размером чуть крупнее фасолины, возле которой группировалась кучка зеленых отметок. Навигатор даже успел анимировать модель – Метида едва заметно ползла по своей орбите, а из-за диска Юпитера показались красные метки аспайров. Компьютер крутанул модель, разворачивая ее наиболее выгодным ракурсом, и добавил увеличения. Планета заняла весь экран, а зеленые отметки эскадры двинулись к атмосфере, наперерез растянувшемуся строю аспайров.

– Мы какое-то время будем разгоняться навстречу планете, – прокомментировал изображение оставшийся за кадром навигатор, – и выйдем на гиперболическую орбиту. Минимальное сближение с головным кораблем – около десяти тысяч километров.

– С головным, говоришь? – задумчиво протянул Перри. – Плохая идея. Рассчитай атаку на замыкающего.

Действительно, увеличить скорость корабли прикрытия могли очень просто. Достаточно включить двигатели и вознестись на более высокую орбиту, как раз навстречу приближающейся опасности. А вот затормозить у них не получится, такой маневр лишь уронит их в плотные слои атмосферы. Для разворота орбиты требовалось длительное и энергоемкое маневрирование, особенно тяжкое в условиях орбитальных скоростей газового гиганта. Странно, что навигатор не учел такую прописную истину. Это выглядело так, будто парень попал на фрегат прямиком из училища.

– Расчет закончен, – снова успел первым навигатор с «Виконта». – Время в пути пятьдесят две минуты.

Теперь зеленая линия перечеркивала последний из четырех танкеров. Анри оценил масштабы и покачал головой, ордер заправщиков растянулся уже на две трети световой секунды!

– Долго, – покачал головой Роум. – Крейсер до нас дотягивается?

Возле Каштуры вслед убегающим людям аспайры открыли огонь с девяноста тысяч километров. Более маневренные фрегаты теоретически могли уклоняться даже на вдвое меньшей дистанции. Но уворачиваться на орбите газового гиганта в разы труднее, и насколько увеличивается опасная зона, навскидку Анри сказать затруднялся. Издержки узкой специализации. Навигатор же ответил не задумываясь:

– Мы будем в зоне действия его орудий около трех минут.

– Черт! – Перри в сердцах ударил кулаком по консоли.

Долго! Очень долго, учитывая, что даже единичное попадание катастрофически скажется на боеготовности фрегата. «Церам» не очень-то приспособлен к кинетическому удару, эквивалентному подрыву восьми тонн тротила. Насколько помнил Анри, именно столько энергии нес в себе удар плазменного «снаряда» тяжелого крейсера. А за три минуты под огнем попадания становятся практически неизбежными!

– А ведь нам повезло, господа! – вдруг широко улыбнулся Перри.

Сначала Анри подумал, что ослышался, но остальные с удивленными лицами тоже обернулись к экрану.

– Оливер! – По гримасе капитана Манна становилось понятно, что тот хотел сказать на самом деле. – Ты о чем?

Надо отдать ему должное, контролировал себя Манн великолепно, удержавшись при подчиненных от язвительного вопроса. Возглас насчет везения Перри явно вставил не к месту. И офицеры в рубках трех фрегатов молча ждали объяснений.

– Именно повезло, господа. – Перри указал на замершую схему боя. – Они не смогут помешать нам добраться до танкера!

Манн поперхнулся восклицанием, не в силах найти достойный ответ. При всей своей циничности Перри был прав. Аспайры не смогут помешать им уничтожить один танкер. Увы, всего один. И какой ценой? Еще полчаса назад, слушая Перри, они собирались атаковать все танкеры сразу, теперь же могут рассчитывать только на одного. Как переменчива удача!

– Алекс, вы не желаете вернуться на борт? – вспомнил Манн про молчаливого комдива. – Операция откладывается почти на сутки.

– Почту за честь, – улыбнулся Попов. Улыбка у него, правда, вышла несколько вымученная. Анри представил, сколько радиации нахватался Попов и его люди за эту короткую вылазку, и содрогнулся. Про себя Анри отметил, что после вахты стоило бы зайти в радиационное убежище, навестить комдива.

Аспайры уходили из поля видимости обоих разведывательных кораблей. Танкеры, как было видно Анри, уже опустились до самой границы атмосферы, почти цепляя ее. Но телескопы «Яббера», который еще видел два замыкающих танкера, все никак не могли засечь челноки-«черпаки». Любой танкер людей уже выпустил бы три этих пузатых кораблика. Аспайры отчего-то медлили.

* * *

Опять ждать! К своему удивлению, Анри не единожды пожалел о полученной отсрочке. Всю эту неделю он жил ожиданием боя, готовился к нему, пытался побороть страх. И на остальных ожидание действовало по-разному. Кто-то страшился предстоящего, страстно желая, чтобы часы, отсчитывающие время до схватки, шли как можно медленнее. Кто-то, наоборот, ожидал драки с упоением. Анри же просто ненавидел ждать. Слишком часто ожидание оказывалось хуже самого события. Он просто устал бояться. Теперь же все откладывалось еще на сутки!

Сдав вахту, Анри успел в осевой коридор аккурат к моменту возвращения на борт экипажей такшипов. Он как раз вылетал из шлюза резервного командного центра, когда заметил плывущую по слабо освещенной трубе коридора вереницу людей. На них оглядывались залезающие в спальники космонавты, им уступали дорогу. Уступали несколько торопливо, словно опасаясь нахвататься от вернувшихся дополнительной дозы радиации.

Анри тут же бросился наперерез. Вторым в цепочке, устало цепляясь за скобы на переборке, плыл комдив Попов. Заметив Анри, комдив оттолкнулся чуть посильнее и, подлетев поближе, вымученно улыбнулся:

– Как дела на фрегате, старпом?

Прежде чем ответить, Анри, понизив голос, задал встречный вопрос:

– Как вы, сэр?

Тот молча сунул ему под нос рукав, на котором темнела надпись «27 бэр».

– Подташнивает и устал. – Тем же рукавом Попов вытер покрытый капельками пота лоб. – Это психосоматика, для симптомов доза маловата.

– Маловата? Вы две годовых нормы за час отхватили!

– Ну, предположим не за час, а за два, – поправил его Попов и, усилив нажим, спросил: – Ты хотел-то чего?

– Вашим людям что-нибудь надо? Медикаменты, алкоголь, соки?

– Спасибо, старпом, нас всем обеспечили. Если что и нужно, так это отдых. Честь имею.

Попов козырнул и, развернувшись, прыгнул, догоняя своих людей. Проводив его взглядом, Анри пожал плечами и, отталкиваясь от поручней, поплыл в сторону своего спального мешка. Перед боем все-таки следовало хорошенько выспаться.

Увы, выспаться ему опять не дали, как и несколько часов тому назад, разбудив, едва он сомкнул глаза. Правда, на этот раз не колоколами громкого боя, а тревожным перезвоном коммуникатора. Анри с проклятьем вытащил из нагрудного кармана свернутый в трубочку, переливающийся всеми цветами радуги, трезвонящий и вибрирующий источник головной боли. Поверх всех изображений на коммуникаторе горела надпись: «Старпому в БИЦ».

Выругавшись, Анри выскользнул из спального мешка и торопливо натянул форму. В боевой информационный центр в столь неурочный час его могли вызвать лишь по очень серьезной причине. Он успел поспать лишь два с половиной часа.

Когда он добрался в БИЦ, капитан Манн уже сидел на своем возвышении, а на стенных экранах виднелись заспанные физиономии Роума и Перри.

– Сэр? – обратился к капитану Анри.

Не оборачиваясь, тот ткнул пальцем в кресло офицера-наблюдателя.

– Присаживайся, Беллар. Ты парень умный, потому я тебя и позвал.

– Что случилось, сэр? – Анри ощутил холодок предчувствия.

– Воспользуйтесь консолью, Беллар, – холодно посоветовал с экрана Роум.

Авторизовавшись на консоли, Анри на миг замер в раздумьях. Он совершенно забыл поинтересоваться, что именно ему нужно посмотреть на консоли. А снова обращаться к капитанам значило выставить себя не в лучшем виде. Анри закусил губу, лихорадочно перебирая в голове варианты событий. И едва удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу.

Быстро выведя на экран получаемую с «Яббера» информацию, Анри мельком посмотрел на характеристики орбиты аспайров. За время его сна они не изменились. Заправщики все так же шли, едва не касаясь атмосферы, и все так же над ними висели корабли конвоя. Тогда он запросил видеозапись с большого телескопа – и не удержался от удивленного восклицания:

– Ого!

– Вот именно, Беллар, – хмыкнул Манн и подмигнул остальным: – А быстро у меня старпом соображает!

Удивляться было чему. За время его сна конвой аспайров снова попал в поле зрения одного из уцелевших разведывательных кораблей, и тогда-то люди поняли, зачем корабли-заправщики вышли на такую низкую орбиту и почему так долго не запускали «черпаки». Аспайры решили проблему забора водорода из атмосферы газового гиганта по-другому – на зависть эффективно. И эффектно! Сфокусировав телескоп на ближайшем танкере, Анри разглядел, как из его раздутого брюха вниз, в атмосферу планеты, свешивается длинный ленточный трос. Очень длинный! Прикинув масштаб, Анри оценил его длину в двести – двести пятьдесят километров. Земные материалы подобного не позволяли, трос такой длины оборвался бы под своей тяжестью!

Получалось, что там, где люди вынужденно гоняли вверх-вниз челноки, забирая каждый раз смехотворные объемы газа, аспайры опускали шланг и сосали столько водорода, сколько им требовалось. А значит…

– Они могут не выйти на второй виток! – озвучил Анри свое предположение.

– Совершенно верно, Беллар, – подтвердил Манн. – Но атаковать сейчас мы не готовы. Тавиш, как далеко они пройдут от нас на этом витке?

– Двести девяносто тысяч километров, капитан, – отозвался навигатор.

– Это слишком далеко, – покачал головой Перри. – Нас успеет перехватить основной флот. На полной тяге им сюда идти часа три?

– Меньше, сэр, – выдал Тавиш неутешительный результат.

– Это уже без разницы. – Перри устало потер виски. – За те полтора часа, что мы будем ползти до конвоя на орбитальной скорости, танкеры успеют втянуть свои шланги и уйти под прикрытие основного флота.

– Так что будем делать, господа? – задал Манн естественный вопрос.

– Снимать штаны и бегать! – взорвался вдруг Перри, но быстро взял в себя в руки и продолжил уже нормальным голосом: – Давайте решать, господа. По давней флотской традиции, первым пусть выскажется младший по званию.

Все повернулись к Анри. Оказавшись в центре внимания, тот развел руками:

– Я считаю, что нужно подождать. Танкеры очень крупные, и не думаю, что по такому шлангу их можно быстро заполнить.

– Мы не знаем их технологий, Беллар, – нахмурился Манн. – Впрочем, мы о них вообще ничего не знаем. Итак, мой старпом считает, что нужно подождать. Кто с ним еще согласен?

– Я! – поднял руку Роум. – Атаковав сейчас, мы гарантированно провалим миссию.

– Оливер, ты? – обратился к капитану «Котлина» Манн.

– Будем ждать, – отрезал тот. – Прости, Отто, но твои доводы меня не убедили.

– Командуешь ты, – скривился Манн. – И мое мнение ты знаешь!

По виду капитана Анри догадался, что страсти кипели еще до его прихода в БИЦ. Тогда зачем позвали его?

– Знаю, Отто, – согласился Перри. – Знаю и то, что ты считаешь его нетерпеливым и безрассудным. Не отнекивайся, Отто, я это совершенно точно знаю. Но, осторожничая сейчас, мы ничего не добьемся! Положись на мое чутье, Отто, прошу тебя!

– Командир – ты, – повторил Манн. – Тебе и отвечать.

– Отвечу! – выкрикнул Перри. – Мы разнесем эти танкеры к чертовой матери, отстоим Солнечную систему, и тогда я буду готов ответить за все!

Он бессильно откинулся в кресле и махнул рукой:

– Мы ждем второго витка.

– Хорошо, – покладисто ответил Манн. – Мы ждем второго витка.

Анри молча наблюдал, как Манн отвернулся от экранов и поплыл к переборке к пищевому автомату. Весь его вид – напряженная спина, то, как он держал голову, все говорило о крайнем раздражении. И потому Анри молчал, хотя ему чертовски хотелось спать, и делать в боевой рубке ему было нечего. Но обращаться к капитану с просьбой покинуть БИЦ означало навлечь на себя его гнев. Чего Анри совершенно не хотелось.

Задержавшись возле пищевого автомата в ожидании, пока тот выдаст ему кофе, Манн повернулся к нему сам:

– Беллар, можете быть свободны.

– Спасибо, сэр, – невпопад ответил Анри и без долгих уговоров покинул рубку. Оставаться в одном помещении с раздраженным капитаном было равнозначно свиданию тет-а-тет с голодным тигром. А столь экстремальные развлечения в список его хобби не входили. Да и спать оставалось всего ничего.

Его подняли через три часа, задолго до всего остального экипажа. Судя по данным с «Оскара», интуиция капитана Перри не подвела, конвой аспайров продолжал двигаться по прежней орбите, засасывая водород в бездонные трюмы танкеров. Наступал момент истины, то, ради чего погиб адмирал Фримантль и экипажи двух мониторов. Ради чего пожертвовали Каллисто и Ганимедом. Аспайры поверили, что в системе Юпитера больше нет ни одного военного корабля. Поверили в свою безнаказанность!

У него еще оставалось немного времени. Анри принял обжигающе горячий душ, стараясь не думать о предстоящем, вспоминая нежные изгибы тела своей любимой женщины. Там, на Земле, он обожал ворваться внезапно в ванную, когда она принимала душ, и как есть запрыгнуть к ней. Одежду он срывал уже там, обнимаясь с ней под прохладными, как она любила, струями. Этот контраст между прохладой воды и теплом любимого тела заводил их обоих. Воспоминание это, столь отчаянно реальное, заставило его зарычать, мотнуть головой, разбрызгивая капли воды в потоках воздуха, имитировавших тяготение. Не время! Не время вспоминать!

Он выскочил из душевой кабинки и наспех вытерся одноразовым бумажным полотенцем. Одно воспоминание о жене заставляло сжиматься сердце. Как она там? Он снова зарычал, отгоняя несвоевременные мысли. Предельная собранность! Сегодня он шел в свой первый бой, и следовало изгнать все посторонние мысли. Даже мысли о такой далекой и такой любимой жене.

В РКЦ сидели лишь двое вахтенных. Второй пилот Александр Сорокин, чье место по боевому расписанию находилось в резервном командном центре, и энергетик Аристотель Амандополис, черноволосый, несколько тучный для военного космонавта мужчина.

– Вольно, – остановил Анри дернувшегося было встать Сорокина. Первый лейтенант Амандополис ограничился легким кивком, к своим сорока трем годам он повидал слишком много старших помощников, чтобы вставать в присутствии каждого.

Анри активировал консоль и запросил общий статус фрегата. К его глубокому удивлению, капитан Манн по-прежнему находился на посту. Анри переключился на одну из камер в БИЦ – так и есть, капитан сидел на своем возвышении, уткнувшись в консоль. С этого ракурса Анри не мог рассмотреть, что там делает капитан, поэтому, подумав, выбрал соседнюю камеру.

Капитан задумчиво крутил на консоли макет Юпитера, раз за разом прочерчивая траектории от Метиды до конвоя. Насколько Анри понял, капитан выискивал оптимальный момент для атаки. Выстраивал атаку – и тут же стирал ее, переходя к следующему варианту. И судя по его напряженной фигуре, что-то у капитана Манна не складывалось.

– Сэр, – вызвал его Анри, – старпом на посту. Отдохните, у вас есть еще пара часов.

– А, это ты, Беллар, – не отрываясь от своего занятия, пробурчал Манн. – Доброе утро.

– Доброе утро, сэр, – вежливо поздоровался Анри. – Я подготовлю корабль, отдохните, вы не спали больше суток!

Погасив консоль, Манн покачал головой:

– Спасибо, старпом, но в первый бой корабль должен готовить его капитан. Ты ведь у нас артиллерист?

– Так точно, сэр, – удивленно ответил Анри.

– Ну тогда составь мне компанию, проверим оружейный отсек. – Манн посмотрел на часы. – Встречаемся через три минуты возле БИЦ.

– Есть, сэр! – Зачем он понадобился капитану, Анри не понял, но предложение Манна больше напоминало приказ.

Капитан ждал его возле тяжелой диафрагмы люка. Придерживаясь двумя пальцами за поручень, Манн с непонятным выражением лица смотрел на спящий экипаж. Перед боем Перри предложил оставить на дежурстве уменьшенную вахту, чтобы дать выспаться остальным, поэтому сейчас на переборках осевого коридора лежали почти шесть десятков молодых и крепких мужчин.

Манн смотрел на них с такой тоской, словно перед ним спали его дети. Анри слышал, что старший сын капитана служит навигатором на одном из базировавшихся в системе Сатурна фрегатов. И похоже, Манн, глядя сейчас на спящих космонавтов, видел среди них своего сына. Впрочем, как считал Анри, тому крупно повезло. Сатурн сейчас находился слишком далеко от вектора вторжения аспайров, а потому сыну Манна скорее всего так и не придется поучаствовать в бою. Участь донельзя обидная для юного офицера, мечтающего о карьере и славе, зато гарантирующая выживание.

– Сэр? – деликатно отвлек Анри капитана.

Тот сразу же взял себя в руки и, перехватившись поудобнее, оттолкнулся от поручня в сторону носа. Несильно, так что летящий Анри быстро сумел его догнать и, толчком о переборку поправив свой полет, оказался рядом.

– Беллар, ты задавался вопросом о дальнейшей карьере? – безо всяких предисловий спросил Манн.

Слегка опешив от вопроса, Анри сумел лишь кивнуть, но, спохватившись, что Манн смотрит в другую сторону, озвучил ответ.

– Да, сэр.

– И какой ты ее видишь?

– Получить под командование собственный корабль, сэр, – выдал Анри чистую правду.

– А дальше?

– А дальше вряд ли получится. – оттолкнувшись ногой от очередного поручня, Анри на секунду оказался лицом к лицу с Манном. – У меня нет таланта флотоводца, сэр.

– Результат тактических игр в Академии? – понимающе хмыкнул Манн. – Кстати, старина Фримантль в них тоже не блистал.

Упомянув имя погибшего адмирала, Манн печально вздохнул. Анри слышал, что во время подавления сепаратизма на Большом Шраме Манн служил под командованием капитана второго ранга Фримантля. И был на борту того самого фрегата, на котором капитан Фримантль спас от уничтожения оба линкора Первого ударного флота.

– Талант флотоводца, Беллар, не только в том, чтобы правильно, по науке двигать свои корабли. Там еще и чутье нужно.

– Как у Фримантля, когда он раскусил маневр сепаратистов?

– Как у него, – произнеся это, Манн замолчал почти до самого люка в боевой отсек. И, лишь коснувшись замка, прибавил: – У тебя есть чутье, Беллар?

Диафрагма ведущего в боевой отсек люка распахнулась, и Манн, влетев в короткий коридор, кувыркнулся в воздухе, разворачиваясь лицом к Анри.

– В бою я поручу тебе зенитные батареи, старпом. Сто пятьдесят истребителей – это большая сила, старпом. Чтобы с ними справиться, потребуется не только огневая мощь, но и чутье. Не подведи нас, Беллар.

Пронзив его мрачным взглядом, Манн толчком отправил себя через залитый ярким белым светом коридор. Анри молча последовал за ним. Зенитные батареи в бою по штату подчинялись старшему помощнику, и смысла в словах капитана Анри так и не увидел. Оставалось молча плестись рядом с ним.

В боевом отсеке располагались тесные посты командиров БЧ-1 и БЧ-2. Главный калибр и торпедное оружие. Несмотря на то что боевой отсек представлял собой блин диаметром сто десять метров и толщиной пятьдесят, места внутри оставалось немного. Два грузовых шлюза были, пожалуй, самыми крупными помещениями в этой части корабля. Все остальное занимали разгонные камеры протонных излучателей и здоровенные системы торпедного заряжания. Даже к боевым постам вели тесные «кишки» коридоров, диаметр которых едва позволил бы разминуться в них двум одетым в скафандры людям. Именно поэтому в космос никогда не брали страдающих клаустрофобией. Даже Анри, лишенный этого недуга, всегда старался быстрее преодолеть теснину технических тоннелей.

– Простите, сэр, – обратился Анри к пыхтящему впереди Манну. – Не проще ли было протестировать систему из БИЦ?

– Не проще, старпом. – К своим сорока шести годам Манн располнел несколько больше, чем рассчитывали конструкторы фрегата. – Несущие службу в боевом отсеке не должны чувствовать себя оторванными от остального экипажа. Ты же сам командовал БЧ-1, должен понимать.

Анри промолчал. Ему никогда не претила некоторая оторванность от остальных. Находиться в тесноте боевого отсека означало так же находиться подальше от начальства. А еще Анри предпочитал нести вахты в тишине, что практически невозможно, когда сидишь в заполненной людьми боевой рубке.

Длинный коридор окончился небольшим круглым люком, ведущим к боевому посту старшего торпедиста. Манн не стал пользоваться укрепленным на стене интеркомом, а открыл люк своим, капитанским ключом. У Анри был почти такой же – маленький диск, открывающий почти любой люк на корабле. Кроме капитанской каюты и рубки засекреченной связи.

Манн, кряхтя, протиснулся внутрь.

– Доброе утро, Манц.

Влетев за капитаном, Анри привычно заблокировал люк и поздоровался со вторым лейтенантом Нельсоном Манцом, командиром БЧ-2. Крупный, рано начавший лысеть Манц своими габаритами, пожалуй, не уступал капитану. Они чем-то неуловимо походили друг на друга – оба были крупные, с грубыми чертами лица мужчины. При тусклом освещении боевого поста Манца можно было принять за капитанского сына. Если не обращать внимание на здоровенный расплющенный нос торпедиста. В юности тот увлекался боксом, и это добавило его внешности несколько специфических черт. Типа сломанного носа и тяжелых, «набитых» бровей, нависавших над глубоко посаженными глазами.

При виде двух старших офицеров фрегата Манц извернулся в кресле и воспарил, затормозив полет у самого потолка. При этом он умудрился хлопнуть по плечу зазевавшегося оператора.

– Капитан, торпедный отсек к бою готов!

Манн оглядел обоих с головы до ног и благосклонно кивнул:

– Благодарю за службу, лейтенант! Как твои пташки?

– Третья в девятой укладке не сразу прошла тест наведения, но я с ней разобрался.

– Готова?

– Так точно, капитан! – гаркнул Манц.

– Не шуми, парень, – поморщился Манн. – И так голова болит.

– Виноват, сэр, – понизил голос торпедист.

Анри прикоснулся к теплому пластику переборки. Крошечная гравитация Метиды почти не чувствовалась, но все-таки, чтобы не сползти вниз, иногда приходилось чуть-чуть отталкиваться от окружающих предметов. Рубка второй боевой части с трудом вмещала четверых мужчин, особенно учитывая габариты Манна и старшего торпедиста. Большую часть ее занимали консоли операторов, и для людей оставалось совсем немного места. Направо, буквально в метре от входного люка, имелся вход в гальюн, а напротив него из переборки торчал раздатчик пищевого автомата. В боевой обстановке персоналу приходилось торчать в тесноте боевого поста чуть ли не сутками. Истинная песнь минимализму. Спартанцы остались бы довольны.

Задав торпедистам еще несколько незначительных вопросов, Манн поблагодарил их за службу и внезапно попросил:

– Парни, ваши птички – это наш единственный шанс победить в этом бою. Пожалуйста, сделайте все как подобает!

Когда они выбрались обратно в коридор, Анри, вдруг почувствовав легкую обиду за главный калибр, подлетел поближе к капитану.

– Сэр, я бы не стал принижать значение протонных излучателей.

– Это психология, старпом, – отмахнулся от него Манн. – Покажи любому, что надеяться можно только на него, и ради тебя он свернет горы!

На посту управления главным калибром все повторилось в точности, как и у торпедистов. Несколько малозначительных вопросов, скупая похвала и фраза о том, что основную надежду капитан возлагает на протонные излучатели. Ведь торпеды могут сбить, а точно направленный протонный пучок всегда поразит цель.

Они обошли все пять боевых частей, и везде капитан находил слова, чтобы подбодрить космонавтов и попросить их выложиться на все сто. Возвращаясь из реакторного отсека, уже в осевом коридоре Манн вдруг остановился и, подождав, пока Анри окажется совсем близко, улыбнулся.

– Вот тебе первый урок того, как нужно вести себя капитану.

– Сэр? – Анри не сразу понял сказанное.

– Идет война, Беллар, и новые суда сходят с верфей быстрее, чем для них формируются экипажи. Людей не хватает, и помяни мое слово, очень скоро ты получишь свой собственный корабль.

Анри молча кивнул. На войне щедро отсыпают звания и должности. Для карьерного роста порой достаточно одного: выжить в сражениях. Если повезет.

– Что? – переспросил Манн, и Анри понял, что последнюю мысль он произнес вслух.

– Если повезет, сэр, – повторил Анри.

– Ты мне эти разговоры брось! – нахмурился Манн. – С такими настроениями, старпом, не то что в бой, в гальюн ходить нельзя! Даже там или засосет, или дерьмом обдаст!

– Виноват, сэр! – выкатил глаза Анри. – Не подумал!

– Ты мне дурака-то не включай, Беллар. Не время! Топай в РКЦ, через десять минут подъем.

– Есть, капитан!

Анри дождался, пока Манн скроется в шлюзе боевой рубки, и прыгнул к корме. За оставшееся до подъема время он успел пристегнуться, проверить обстановку и даже попросить безотказного Сорокина принести ему пакет кофе. В три глотка выхлебав не очень горячее содержимое пакета, Анри печально рассмеялся. Раньше он терпеть не мог выдаваемую пищевым автоматом пародию на кофе. Брезгуя пить эту едва теплую бурду, он всегда возил с собой запас хорошо обжаренных кофейных зерен. А тут – ни вкуса, ни аромата, хотя стоило признать, бодрил этот напиток преизрядно. Все равно в условиях невесомости нормального кофе не заварить, а по словам Фаррела, вне доков механизм вращения восстановлению не подлежал.

Отправив пустой пакет в утилизатор, Анри кинул взгляд на часы. Полторы минуты до подъема, конвой аспайров уже показался из-за планетарного диска. Скоро…

Перед длительным ускорением завтрак отменили, поэтому уже через десять минут после сигнала подъема РКЦ начал заполняться народом. Теоретически резервный командный центр мог полностью перехватить управление фрегатом в случае уничтожения боевой рубки. Ее консоли полностью дублировали функционал БИЦ, здесь сидели второй пилот, второй энергетик, связист, навигатор, главный инженер и, собственно, сам Анри, старший помощник капитана. В реальности же, если снаряд мог пробиться через все слои брони и поразить боевой информационный центр, то нанесенные повреждения бесповоротно выводили корабль из боя. В лучшем случае раскуроченный фрегат уползал сторону ближайшей базы, в худшем – динамический удар убивал всех находящихся на борту.

Еще через десять минут ожил динамик внутренней связи.

– Получасовая готовность к старту! Экипажу надеть скафандры и быть готовыми к вакууму!

Как старший офицер в отсеке Анри дождался, пока все разберут скафандры, и только после этого подлетел к шкафчикам сам. В обычной обстановке этим обычаем пренебрегали, но только не сейчас, перед боем. Следование традициям помогало держать себя в руках, понимать, что на тебя смотрят все, кто находится в командном центре.

Сегодня все было иначе, чем обычно. Анри скинул форму, белье и, оставшись обнаженным, влез внутрь скафандра. Они идут в бой, и неизвестно, когда можно будет снять скафандр. Если в них попадут и повреждения корпуса будут слишком обширными, то им придется провести в вакууме долгие часы, а то и сутки. А скафандр мог кормить, поить и удалять естественные отходы. Но для этого в него требовалось влезать голышом.

Сделанный из серебристой металлизированной ткани, скафандр плотно облегал тело и весил чуть более десяти килограммов. При определенной сноровке его носили даже не замечая, как вторую кожу. Пока хватало энергии, скафандр поддерживал человеку жизнь, помогал справляться с перегрузками и даже умел массировать затекшую спину. Словом, делать все, чтобы военный космонавт не отвлекался от выполнения боевой задачи.

Анри разгладил ткань, поправив утолщение на поясе, где размещались батареи, контейнеры с водой и системы рециркуляции воздуха. Сегодня он делал все максимально тщательно, внимательно тестируя узлы и системы скафандра. И не только потому, что скоро от этих систем будет зависеть его жизнь. Просто методичность помогала еще и бороться со страхом.

Теперь следовало подключиться к корабельной системе жизнеобеспечения. Также медленно и размеренно, словно прячась за эту неторопливость, он вытащил из пояса пучок трубок и на ощупь воткнул их в разъемы под сиденьем. Все, он готов!

– Пятнадцать минут до старта! – Теперь голос звучал в наушниках, активированный шлем гасил большинство внешних звуков.

Он переключился на командный канал, общий для боевой рубки и резервного командного центра. Здесь пока что царила тишина, командный канал резервировался для капитана или для сообщений очень срочных, требующих немедленной реакции. Таковых пока не имелось.

На консоли Анри видел, как подскочила мощность реакторов – энергетики готовились к переходу в боевой режим. А сразу вслед за этим он увидел, как Манн неторопливо, даже несколько вальяжно выпрямился в кресле.

Выдержав секундную паузу, Манн сделал глубокий вдох и заговорил глубоким, густым, пробирающим до костей голосом. Для этого сообщения он воспользовался капитанским допуском, и теперь его слышали все.

– Говорит капитан Манн. Мы идем в бой!

От этой старинной команды Анри пробрало до самых печенок. Ни разу за все годы службы на флоте ему не приходилось слышать этих слов. Они идут в бой! Но сознание и тело, вымуштрованные годами муторных тренировок, все делали автоматически, невзирая на нервную дрожь, от которой ощутимо тряслись пальцы.

Он закончил проверку даже быстрее, чем командиры боевых частей сообщили о готовности. Сказывался опыт – Анри летал артиллеристом на фрегатах, когда его лейтенантики только начинали мечтать о поцелуях своих одноклассниц.

Но когда он принял последний доклад и занять себя стало нечем, появилась дрожь. В бой! Навстречу тем, кого без огромных потерь ни разу не удавалось даже задержать. И если вспомнить записи внутренних камер погибших кораблей, очень часто их экипажи успевали осознать свою смерть. Плазменные заряды убивали долго, достаточно долго, чтобы от сотрясения при ударах ломались кости. Ядерная ракета убивала хотя бы быстро и милосердно.

Нельзя раскисать, напомнил себе Анри, нельзя показать свой страх другим! И если он, старпом фрегата, позволит себе поддаться страху, то какими глазами посмотрят на него подчиненные? Никак нельзя! Он завистливо посмотрел на капитана, вот ему-то точно некогда было бояться.

– Это капитан Манн. Алексей, выводи своих.

Как и в прошлый раз, экипажи такшипов отправлялись на свои суденышки в самый последний момент. Анри проследил, как крошечные фигурки несутся над серым унылым пейзажем, и мысленно пожелал им удачи. Даже во время подавления бунта на Большом Шраме потери в москитном флоте оказались весьма значительными. Сейчас же они шли на равного противника. В лучшем случае на равного!

– Пять минут до старта! Экипажу приготовиться к вакууму! – Женский голос компьютера помогал уменьшить страх. Было в этом что-то древнее, дикарское, но мужчина, если он мужчина, превозмогает страх, слыша женский голос. Или хотя бы боится меньше. – Минута до вакуума!

Пора! Едва успев услышать предупреждение, Анри тут же захлопнул шлем. И на секунду оказался отрезанным от всех тех привычных шумов, которые окружают человека на космическом корабле. Больше всего ударило по нервам исчезновение обычно не замечаемого шороха вентиляции. Привыкший к постоянному звуковому фону, Анри успел испытать легкую дезориентацию и даже обрадовался, когда включились наушники шлема. Но теперь он мог слышать только то, что касалось его напрямую.

– Внимание экипажу. Десять секунд до вакуума!

Он не услышал шуршания насосов, просто почувствовал падение давления по тому, как стал раздуваться скафандр. Все, теперь корабль был полностью готов к бою. Воздух откачивали с незапамятных времен. Теоретически это уменьшало разрушения при попаданиях, практически – помогало разве что избежать пожара. Но тот, кто видел пожар на космическом корабле, никогда бы не сказал, что эта предосторожность излишняя.

Анри подвигал плечами, привыкая к изменившимся ощущениям. Века исследований космоса довели скафандры почти до совершенства, но даже самый совершенный скафандр хоть немного, да терял в вакууме подвижность. Внутреннее давление раздувало его, и для движений приходилось прилагать чуть больше усилий, чем обычно.

Пока Анри привыкал к вакууму, экипажи с такшипов добрались до своих машин. Одна за другой загорались отметки включивших двигатели такшипов. Реакторы этих крошек выходили на рабочую мощность почти мгновенно, не требуя длительной процедуры запуска. Или же их бортинженеры запустили реакторы заранее, еще на борту фрегатов? А какова готовность реакторов «Церама»? Они успеют?

Мысли перескакивали с одного на другое в дерганом, рваном темпе. Анри никак не мог заставить себя сконцентрироваться на чем-то одном, а когда протянул руку к консоли, намереваясь вывести на экран схему Юпитера, то увидел, как сильно дрожат его пальцы. Он трусит?!

Злость на самого себя помогла восстановить самоконтроль. Анри прислушался к дыханию – быстрое и неглубокое, оно выдавало охватившее нервное напряжение. Или страх?

Без разницы! Анри слегка увеличил подачу кислорода и сделал несколько вдохов, глубоких, до боли в ребрах. Эйфория от опьянения кислородом немного помогла сконцентрироваться, а в следующую секунду он позабыл о страхе. Фрегат взлетал!

Анри пропустил момент, когда на маневровые двигатели подали энергию. Для него старт начался в тот момент, когда, задрожав, фрегат медленно пополз вверх на слабеньких, почти невидимых выхлопах маневровых дюз. Анри до боли прикусил губу. Он умудрился пропустить поданную на общем канале команду о старте. Пропустил, словно зеленый гардемарин, впервые оказавшийся в летящем корабле! Поступок, недостойный старшего помощника!

– Господа, внимание, аспайры выходят из-за горизонта планеты! – Перри говорил так, словно смотрел увлекательнейший фильм и увидел занятную режиссерскую находку. – Как вы думаете, нас уже заметили?

Анри не заметил, когда успели включить конференц-связь, простую, без видео, экономя пропускную способность боевых каналов – просто голоса в эфире. Для координации действий этого было достаточно.

Фрегаты поднимали сто тысяч тонн своей массы неторопливо. Выплюнув один длинный импульс, они выключили двигатели и дальше двигались по инерции. Скорость убегания у Метиды была такой маленькой, что этого жалкого толчка вполне хватило для набора второй космической. И сейчас, отбрасывая угольно-черные тени на планетоид, фрегаты расходились подальше друг от друга. На такой дистанции выхлоп маршевого двигателя мог серьезно повредить соседей.

– Десять километров от поверхности, – проинформировал Роум, – вектора выхлопов не пересекаются.

– Пожалуй, пора, – задумчиво пробормотал Перри и прокашлялся, прочищая горло. – Внимание, эскадра, включить маршевые двигатели!

Анри стало все сильнее вдавливать в кресло – двигателям требовалось время для выхода на полную мощность, и тяга росла постепенно. Вот теперь их наверняка заметили. Невозможно не заметить, как за маленьким булыжником вспыхивают полотнища ослепительного огня. Три сияющих факела, каждый из которых вдвое длиннее планетоида.

– Полная тяга! – отрывисто скомандовал Перри.

Сейчас им нужно было максимально быстро затормозить и начать переход на эллиптическую орбиту для перехвата конвоя. Орбитальное маневрирование возле крупных небесных тел накладывало множество ограничений. Но эти же ограничения сковывали сейчас и аспайров, давая людям шанс.

– Фиксирую облучение радарами! – прорезался на общем канале Маркос.

Их рассматривали, пытаясь понять, кто там вынырнул из-за мертвого, казалось бы, булыжника. Анри коротко хохотнул, представляя, как вытянулась морда командира аспайров – или что там у него было вместо морды. Не ожидал, сукин сын?!

– Такшипы, старт!

– Понял, сэр! – весело отозвался Попов. – Надеюсь, вы уже убрали свои задницы подальше? Не люблю болтаться в выхлопах больших мальчиков, это вредно для обшивки!

На тактическом экране Анри видел, как горсть такшипов сорвалась с планетоида и, дав полную тягу, стала резво нагонять ушедшие вперед фрегаты. Три дивизиона благоразумно держались чуть в стороне от длинных факелов, идя классическим растянутым клином, как журавлиная стая, – чтобы прорвавшаяся сквозь огонь турелей боеголовка уничтожила не более одной машины.

– Эскадре включить радары! – скомандовал Перри и тут же добавил, словно оправдываясь: – Один черт, нас уже заметили.

Ничего нового радары не увидели. Оптические телескопы разведчиков типа «Око» с расстояния в три световые секунды имели разрешающую способность пять метров на пиксель. Вполне достаточно, чтобы рассмотреть не только отдельные суда, но и их очертания. Но информация от радаров сейчас запаздывала всего на половину секунды, в то время как сигнал с разведчиков давал временной лаг в двенадцать раз больше. Три секунды, чтобы свет дошел до «Оскара», и столько же на обратный путь.

– Эскадра, слушай боевой приказ! – Перри тщательно проговаривал каждое слово. – Приоритетная цель – танкер, после его уничтожения переключаемся на эскортный носитель. Тактические корабли группируем вокруг фрегатов, по дивизиону на каждый. Попов, понятно?

– Понял вас, сэр, – чуть насмешливо ответил тот.

– Отлично. Распределение целей зенитного огня следующее. На первом этапе атаки приказываю прикрыть тактические корабли зенитным огнем с фрегатов. После нанесения такшипами торпедного удара эскадре всеми имеющимися средствами обеспечивать безопасность фрегатов.

Анри облизал пересохшие губы. Нечто подобное он и предполагал. Выпустивший обе торпеды такшип становился фактически бесполезен в эскадренном сражении. Да и до точки рандеву на орбите Марса такшипам не добраться. Все так, вот только лишенные прикрытия мощных зенитных батарей дивизионы кавторанга Попова станут легкими мишенями для стреловидных истребителей аспайров. А как же люди?! Каково экипажам тактических кораблей слышать приказ, обрекающий их на гибель?

Вопреки его ожиданиям комдив Попов оставил приказ без комментариев, и Анри снова восхитился выдержке этого человека. А может, и правду болтали в офицерской кают-компании, что в «москитный» флот набирали только прирожденных фаталистов?

– По выходе из зоны действенного огня фрегатам принять на борт экипажи тактических кораблей и начать разгон в сторону орбиты Марса. В случае моей гибели вымпел лидера переходит на «Виконт» под командованием капитана второго ранга Роума, далее по команде. И да поможет нам космос!

На командном канале было слышно, как скрипнул зубами Манн. Приказ капитана Перри балансировал на грани оскорбления: по неписаным нормам флота, в случае гибели лидера командование принимал капитан с наибольшей выслугой лет. То есть Манн! Интересно, не к месту подумалось Анри, что же случилось между Манном и Перри в прошлом, отчего они при каждом удобном случае стараются укусить друг друга побольнее?

Тяга наконец вышла на максимум. Тяжело дыша, Анри стоически терпел перегрузку. Четыре грава после недели в невесомости выжимали из тела все силы. Вдыхать приходилось животом, потому что после нескольких вдохов грудью у него заболели ребра. Хуже было другое – руки, словно налитые свинцом, перемещались по консоли непозволительно медленно.

Превозмогая перегрузку, он вывел на основной экран картинку с радара. Фрегаты удалялись от Метиды, выстроившись треугольником и разойдясь на двести километров друг от друга. Подумав, Анри увеличил масштаб и добавил планируемую траекторию. Сейчас фрегатам требовалось изменить наклонение орбиты, градусов на сорок пять ближе к полярной. Так, чтобы перехватить замыкающий танкер вражеского конвоя.

Корпус дрожал, сотрясаемый полной тягой. Гул двигателей, обычно едва слышный, сейчас болью отдавался в основании черепа. Даже у планеты земного типа переход на полярную орбиту требовал немалого усилия, здесь же, у газового гиганта, трудности возрастали на порядок. На своем экране Анри видел, как медленно, словно нехотя, их траектория начинает отходить от плоскости экватора. Обычно такие маневры выполняют не спеша, за несколько витков, но сейчас времени хватало только на одну попытку.

Пора! Несколькими движениями пальцев он подключился к БЧ-3.

– Д’Амико, статус?

– Статус зеленый, все башни в норме. – Лейтенант говорил чуть быстрее обычного, от волнения проглатывая окончания.

– Резервируй энергию для носовых. – Анри постарался, чтобы его голос звучал максимально спокойно. Старший по званию должен внушать подчиненным уверенность, даже если боится сам.

– Есть, сэр! – уже более спокойно ответил Д’Амико. Теперь, занятому распределением энергии между зенитными орудиями, ему останется меньше времени на страх.

Консоль охватывала кресло полукругом, занимая почти все поле зрения. На центральную часть он вывел картинку с радара, справа зеленел силуэт фрегата, туда поступала информация о повреждениях. Подумав, Анри выделил слева небольшой кусочек экрана и вытащил туда иконки связи с ключевыми постами корабля. В горячке боя не будет времени лазать по меню, выбирая, с кем он хочет поговорить. Теперь же соединение можно было установить одним нажатием.

Рассортировав иконки, он подключился к каналу управления зенитным огнем. Объединенные в боевую сеть, фрегаты могли координировать огонь и распределять между собой цели. А целей ожидалось очень много.

Старпомы «Котлина» и «Виконта» уже висели в сети. Клайнен, заметив появление приятеля, довольно засмеялся.

– С прибытием, дружище! Где задержался? – Клайнен говорил легко и непринужденно, словно валялся в шезлонге с бокалом вина. Казалось, перегрузку он даже не замечает.

– Проверял готовность зенитных систем, – зачем-то стал оправдываться Анри.

– И как? – весело поинтересовался Клайнен.

Ответить Анри не успел, в их разговор вмешался Джек Ларсон, старший помощник «Котлина». Ларсону недавно стукнуло сорок лет, и, насколько Анри успел узнать, старпом лидера отличался весьма крутым нравом. Вот и сейчас тот моментально пресек неформальные разговоры на боевом канале.

– Прекратить засорять эфир! А вам, Беллар, следует все проверять заранее.

– Лишняя проверка не повредит! – выслушивать поучения от равного по званию Анри не собирался. Пусть даже номинально Ларсон как старпом лидера был главным в их тройке.

– Из-за нее вы задержались с выходом в боевую сеть! – Ларсон оставался непреклонен. – Впрочем, с этим мы разберемся потом. Оставайтесь на связи!

Анри в сердцах стукнул по подлокотнику. Вживую Ларсона он видел лишь однажды, на построении перед вылетом с Земли – там этот подтянутый, моложавый офицер в основном запомнился ему своими постоянными придирками к подчиненным. На плацу космопорта «Виктория» команда «Котлина» стояла рядом с их экипажем, и высокий неприятный голос Ларсона производил самое отталкивающее впечатление. По слухам, Ларсон любил называть себя «одиноким волком». Помнится, узнав об этом, Анри с иронией подумал, что с таким характером немудрено оставаться одиноким. И вот теперь они вместе идут в бой.

Доклад оператора радара вернул его в реальный мир.

– Внимание, линкор аспайров лег на курс перехвата!

– Время до выхода на дистанцию открытия огня? – деловито осведомился капитан.

– Пятьдесят четыре минуты.

Не успевает! Через тридцать две минуты конвой должен был оказаться в зоне досягаемости протонных излучателей! Похоже, аспайры и правда не ожидали атаки со стороны крошечного спутника, недаром линкор отошел от планеты, прикрывая танкеры сверху. Купились, сукины дети!

Расстояние сокращалось медленно, слишком медленно, будто в детском сне, когда гаснет свет и воздух становится словно тягучая вязкая патока, продраться сквозь которую не хватает сил. Здесь этой патокой служила орбитальная скорость. По мере снижения орбиты скорость росла, но даже если бы они опустились ниже конвоя, выигрыш составлял бы всего пару километров в секунду, не больше.

– Фиксирую активность на кораблях-носителях! Сканирующий радар показывает изменение конфигурации корпусов. Капитан, они открывают ангары!

Носители собирались запустить авиагруппы. Слишком рано – стартовав сейчас, истребители не успевали сгруппироваться вокруг замыкающего танкера!

– Быстро среагировали, – зло прошипел капитан Перри на командном канале. – Манн, Роум, действуем по плану!

– БЧ-2, полный торпедный залп, – сухо скомандовал Манн. – Пуск по траектории носителей.

Анри крепко ухватился за подлокотники – фрегат сотрясался даже при запуске одиночной торпеды, а сейчас капитан приказал запустить все двенадцать разом. Потратить пятую часть боезапаса в надежде, что аспайры предпочтут увернуться от посланных гостинцев! А если рискнут и попытаются сбить? Сколько истребителей они успеют запустить, пока долетят торпеды?

Фрегат тряхнуло, но слабее, чем ожидал сжавшийся в своем кресле Анри. Так, легкая оплеуха, не более того. Торпеды выбрасывались твердотопливным бустером, и, лишь отойдя от корабля, запускали собственные термоядерные двигатели.

Торпедный залп любили показывать в исторических фильмах. Сначала отходили бронированные заслонки пусковых аппаратов, за этим следовала легкая, почти незаметная вспышка – и хищное вытянутое тело торпеды выныривало наружу в клубах дыма от сгоревшего бустера. Их запускали чуть в сторону от курса корабля, и, отлетев по инерции на пару сотен метров, торпеда чуть рыскала, пыхая огоньками маневровых дюз и феерично врубала маршевый двигатель. Со стороны это смотрелось именно так. Ярчайшая, слепящая вспышка – и торпеда уносилась вдаль быстрее, чем ее полет мог разглядеть человеческий глаз. Уже в первую секунду разгона она улетала на пятьдесят метров. Жаль только, что двигателя хватало лишь на восемь минут полета.

Но для Анри все выглядело гораздо прозаичнее. На экране консоли от зеленых отметок фрегатов отделилась россыпь мелких черточек, устремившихся к конвою аспайров. Увы, их двигатели должны были выработать дейтерий, едва пройдя треть дистанции. Конечно, и после этого точно нацеленная торпеда могла поразить цель, но одни только маневровые движки предельно сужали коридор траекторий. Настолько, что увернуться от нее мог даже неповоротливый тяжелый корабль.

По флоту ходили слухи о новой, двухступенчатой торпеде, которая позволяла почти утроить эффективную дальность огня. Люди крепко усвоили урок крейсерского боя у колонии Франца Иосифа. Дальность имела значение. И пусть торпеду можно сбить, все не так обидно умирать, успев напоследок хотя бы выстрелить в сторону врага. Увы, на вооружение эти торпеды еще не поступили.

– Торпеды запущены! Девятьсот восемьдесят секунд до контакта!

Запущенные с «Церама» торпеды шли ко второму носителю. Анри завороженно следил за их отметками – первыми ласточками начавшегося сражения. Начиненные смертью сигары неслись сейчас в свой первый, и последний, полет. Им не суждено было даже коснуться врага. Их траектория гасла в недрах Юпитера, где, сдавленные чудовищным давлением, они должны были закончить свой краткий воинский путь. А может быть, вскоре вслед за ними в глубины атмосферы рухнет и то, что останется от маленькой эскадры, рискнувшей бросить вызов незваным гостям.

– Аспайры запускают истребители! – сидевший за консолью радара Маркос говорил тоном обиженного ребенка. – Активности двигателей не наблюдаю.

Анри почувствовал, как ледяная хватка на миг сжала сердце. Аспайры не купились? Рискнули положиться на противоракетные системы? Если так, то сомнений в исходе сражения не оставалось. Полтысячи истребителей с лихвой хватит на маленькую эскадру. Но, черт возьми, даже в этом случае они успеют выйти на дистанцию открытия огня! И выполнят задачу!

– Не сработало, – констатировал капитан Перри и буднично скомандовал: – Второй залп, цели прежние.

Встряска от нового пуска немного успокоила Анри. С бешено колотящимся сердцем он снова взглянул на радар.

Со всех четырех носителей срывались в космос истребители. В отличие от носителей человеческой постройки, истребители у аспайров, похоже, базировались в ангарах и стартовать могли только один за другим. Анри увеличил масштаб и принялся считать отделяющиеся отметки.

Истребители аспайров стартовали каждые три секунды и зависали рядом с носителем, с каждым новым появлением сбивая подсчеты. Конечно, можно было сделать запрос компьютеру, но Анри отчего-то хотелось сосчитать врагов самому – словно именно от этого зависел исход боя. Он пересчитывал их так азартно, что даже не сразу заметил, как перестали появляться новые отметки.

– Внимание, фиксирую излучение двигателей! – Маркос говорил так, словно не верил своим глазам. – Носители начинают маневр уклонения!

– Сработало, выхлоп мне в лоб! – довольно рявкнул Манн на командном канале. – Сработало! Но какого черта они прекратили выпуск истребителей? У них же оставалось время!

– Они запустили дежурную группу. – Впервые за все время на канале раздался голос Роума. – Остальные их пилоты наверняка отдыхали.

– Самоуверенные твари! – произнес Манн с таким омерзением, что Анри даже передернулся.

– А кого им бояться, нас? – иронично спросил Роум. – Так о нас они не знали.

– Ну ничего, скоро узнают! – зловеще пообещал Манн.

Три первых носителя уходили из вероятного коридора торпедных траекторий. Все-таки двадцать четыре торпеды на каждого представляли реальную угрозу. При мощности боеголовки в двадцать мегатонн даже такому крупному кораблю хватило бы одного попадания. Угрозу несли и близкие разрывы. Конвой почти касался атмосферы, фактически задевая самый ее край, и повреди вспышка взрыва двигатели, смерть становилась неизбежной. Трение об атмосферу затормозит обреченный корабль, и тот опустится ниже, где плотность газов еще выше. А потом аспайры могут стреляться, чтобы избежать очень неприятной смерти в сгорающем корабле.

Вот только выиграв время, фрегаты уже израсходовали два драгоценных залпа из пяти. А до рубежа открытия огня оставалось еще семьдесят тысяч километров. Двадцать две бесконечные минуты. Небесная механика диктовала свои условия.

– Маркос, быстро, новые характеристики их орбиты!

– Носители уходят вверх с ускорением в полтора грава. Ожидаемый набор высоты в пределах пятисот километров!

– Тавиш, – позвал Манн навигатора. – Рассчитай, на какое расстояние третий носитель подойдет к атакуемой группе!

Тот отозвался мгновенно, видимо ожидая этого вопроса:

– При указанном возвышении орбиты он успеет сократить расстояние на две-три тысячи километров, сэр.

– Это к моменту открытия огня?

– Нет, сэр, к моменту нашего минимального сближения с атакуемой группой.

– Ты слышал, Перри? – спросил Манн на командном канале. – Похоже, сработало!

Капитан «Котлина» ответил довольно кислым тоном.

– Такими темпами мы расстреляем торпеды задолго до выхода на рубеж атаки. Спроси у своего навигатора, сколько времени понадобится аспайрам для выхода из опасной зоны?

– Тавиш, рассчитай время выхода носителей из подлетного коридора торпед.

На этот раз навигатор медлил с ответом почти минуту. В условиях, когда торпеды шли по хорде, им постоянно приходилось корректировать траекторию, тратить мощность двигателя на противодействие гравитации. В итоге эффективная дальность существенно падала, а готовых таблиц для такого случая как-то не предусматривалось. На орбитах газовых гигантов сражений не случалось лет триста. Со времен войны за Пояс.

И когда навигатор ответил, Анри этот ответ не понравился.

– Чуть больше шести минут, сэр.

Выходило, что оставшиеся три залпа они потратят как раз к тому моменту, когда выйдут на рубеж открытия огня. А по исчерпании торпед единственным противокорабельным оружием на фрегатах оставались два протонных излучателя. Негусто, учитывая размеры вражеских кораблей.

Четвертый носитель, тот, что прикрывал выбранный для атаки танкер, продолжал висеть рядом с ним. По нему никто не стреляя, и, как представлялось Анри, сейчас там неслись по коридорам к своим машинам вражеские пилоты. Конечно, неплохо было бы погонять и его, но на такую роскошь у эскадры уже не оставалось торпед. Боекомплект такшипов капитаны решили беречь до последнего. Похоже, что в сегодняшнем бою именно эти двадцать четыре малютки становились основной ударной силой эскадры.

Анри обвел рамкой танкер, до предела увеличил масштаб, стараясь разглядеть происходящее. Данные на консоль поступали сразу и со сканирующего радара, и с главного телескопа фрегата. Потом компьютер их комбинировал и выводил на экран уже синтезированное изображение. В итоге с такого расстояния можно было различить детали с разрешением около метра на пиксель.

При максимальном увеличении было заметно, как танкер суматошно выбирал ленточный шланг. Довольно быстро, за секунду якорь поднимался почти на тридцать метров. Вот только в атмосферу шланг уходил на двести километров. Следовательно, ближайшие час-полтора маневрировать танкер не мог. А больше и не надо! Они успеют!

– Носители аспайров вышли из зоны досягаемости торпед! – оповестил Маркос.

– Полный торпедный залп! Цели прежние! – Перри явно говорил, пересиливая желание выругаться. Драгоценный боекомплект таял на глазах.

До рубежа атаки эскадре оставалось чуть больше пятидесяти тысяч километров. Чуть больше шестнадцати минут. Их траектории пересекались под углом около сорока градусов, так что ближе всего к ним сейчас находилась первая группа из танкера и носителя. Чуть дальше чем в ста тысячах километров. Будь на месте носителя линкор, по эскадре бы уже открыли огонь, пусть и неэффективный, с максимального расстояния. Но линкор был еще далеко и успевал только к шапочному разбору.

– Капитан, фиксирую запуск истребителей с замыкающего носителя!

Анри посмотрел на хронометр в углу консоли и присвистнул. Чтобы добраться до машин, пилотам аспайров понадобилось всего восемь минут. Насколько Анри помнил нормативы, у людей на это уходило вдвое больше времени. А значит, отличная выучка? Или просто конструкционная уловка? В любом случае это не сулило людям ничего хорошего. Когда у фрегатов закончится боекомплект и три других носителя прекратят маневрирование, они выпустят истребители через восемь минут! И тогда все будет зависеть от того, насколько быстрые у аспайров истребители. АКИ «Молния» эскадру бы не догнали…

В первой волне с каждого из носителей стартовало по шестнадцать машин. На радаре было хорошо заметно, как они разворачивались классической «стеной», готовясь встретить огнем подлетающие торпеды. И каждые три секунды, к «стене» этой добавлялась новая отметка.

Современный носитель ВКФ Лиги нес девяносто шесть «Молний». Анри, сбившийся со счета на пятом десятке, выделил истребители рамкой и, посмотрев на высветившееся число, присвистнул еще раз. В пространстве уже висело сто девять истребителей, а поток стартующих даже и не думал иссякать.

С натугой подняв руку, он ткнул в иконку канала управления зенитным огнем:

– Уже сто десять штук, господа. Мы захлебнемся!

– Постараемся проглотить, – попытался пошутить Клайнен.

– Как думаешь, сколько на них ракет?

– От двух до шести, скорее всего. – прикинул Клайнен и добавил: – Скоро узнаем.

– Ракеты они потратят на отражение торпедного залпа тактических кораблей, – спокойно заметил Ларсон. – К тому же при наших скоростях сближения они пробудут в зоне зенитного огня целых две с половиной минуты!

При всей своей склочности старпом «Котлина» отличался на редкость холодным рассудком. Анри, доселе знавший Ларсона лишь как педантичного, желчного офицера, сейчас не мог не согласиться с его доводами. Действительно, в первую очередь истребители станут защищать свои носители. Они успели познакомиться с сокрушительной мощью человеческих торпед и постараются сбить их на безопасном удалении.

– Уже сто тридцать! – сообщил Клайнен. – Сколько их там?

– Сотни полторы, – озвучил Анри услышанную на брифинге цифру.

– Тогда уж сто шестьдесят, – поправил его Ларсон. – Похоже, они используют восьмеричную систему исчисления.

– Наши такшипы тоже летают восьмерками! – не согласился с ним Клайнен.

– Посмотрим, – не стал спорить Ларсон.

И оказался прав. К исходу седьмой минуты новые отметки появляться перестали. Возле носителя висели сто шестьдесят истребителей. К этому моменту фрегаты успели отстрелять четыре из пяти залпов. Анри уже перестал обращать внимание на сотрясение при запусках, лишь продолжая машинально вцепляться в подлокотники за миг до удара.

– Осталось двенадцать «Демиургов», – зачем-то напомнил Роум.

Один, последний, залп. После которого фрегаты смогут рассчитывать только на протонные излучатели. Анри посмотрел на медленно тающие цифры, что отмечали расстояние до цели. Семьдесят две тысячи километров, чуть больше шести минут до рубежа атаки. Эскадра почти вышла на заданную орбиту, в секунду сближаясь с конвоем на пятьдесят два километра.

– Может, прибережем последние торпеды? – предложил Манн. – Истребители с первого и второго нас уже не достанут.

– Нет! – отрезал Перри. – И думать не смей!

– С ними мы удвоим залп, – вкрадчиво сказал Манн.

– И подставимся трем сотням АКИ? Спасибо за идею, Манн!

– Но…

– Это не обсуждается, капитан второго ранга Манн! – официальным тоном распорядился Перри. – Выполняйте приказ!

Ответить Манн не успел, капитанов прервал Тавиш:

– Сто секунд до выхода на рубеж атаки!

– Эскадра, приготовиться к отключению тяги!

Стрельба на предельные дистанции требовала исключительной точности. Насколько Анри помнил таблицы наведения, на максимальной дальности огня видимые размеры стометрового круга составляли половину угловой секунды. Все равно что пытаться попасть с пятисот метров в мишень миллиметрового размера. К тому же главный калибр на фрегатах типа «Котлин» размещался в корпусе, и не было возможности гасить вибрацию чисто механическими средствами.

Поэтому инструкция предписывала вести огонь, предварительно отключив двигатели. Тяга толкала корабль строго по центральной оси, и малейший дисбаланс в распределении массы вызывал легчайшую, порой не ощутимую вибрацию. Конечно, за балансировкой следил компьютер, в случае нужды выравнивая судно перекачкой десятков и сотен тонн рабочего тела из бака в бак. Но идеальной тяги не мог обеспечить даже лучший компьютер. При разгоне корабль все равно рыскал по курсу, едва ощутимо, но это рысканье делало прицельную стрельбу невозможной.

Навигаторы специально рассчитали выход на нужную высоту орбиты как раз к моменту открытия огня. На этой орбите фрегаты неслись со скоростью сорока двух километров в секунду. А навстречу им уже начало разворачиваться авиакрыло замыкающего носителя.

– АКИ противника разгоняются на восьми гравах! – тараторил Маркос. – Вход в зону действия зенитного огня через восемь минут!

– Приготовиться к отключению тяги! – отрывисто бросил Манн.

Рявкнул баззер, и женский голос компьютера объявил:

– Десять секунд до тяги ноль!

– Перри, – не выдержал Манн, – прикажите выпустить последние торпеды в замыкающий носитель!

– Нет! – рявкнул капитан «Котлина». – Мы не можем рисковать! АКИ с третьего носителя все еще могут нас достать!

– Есть идея! – не сдавался Манн.

– Какая? Истребители уже развернуты, наши торпеды собьют!

– Вот именно! Они потратят часть боекомплекта, а мы узнаем их вооружение!

Последний довод заставил Перри задуматься. Он замолчал на пару секунд, переваривая информацию, затем, приняв решение, скомандовал:

– Перенацелить все торпеды на четвертый носитель!

И сразу же после этой команды стал стихать гул двигателей. Почувствовав, как спадает с груди тяжесть, Анри встрепенулся и выпрямился, приблизившись к экрану консоли. Начиналось самое интересное.

На командном канале прорезался голос торпедиста с «Котлина». Сам Анри его не знал, но консоль услужливо высвечивала фамилию и должность говорившего.

– Наведение завершено!

– Залп!

Сейчас, когда фрегаты летели по инерции, тряхнуло гораздо сильнее. Точнее, встряска случилась обычная, но в невесомости мышцы непроизвольно расслабились, и Анри ощутимо приложился носом о забрало собственного шлема. А когда развеялись красные круги перед глазами, торпеды уже включили собственные двигатели. На главном экране рубки, куда вывели картинку с внешних камер, это выглядело как внезапно вспыхнувшее созвездие. Созвездие из двенадцати ярчайших, слепящих звезд. Мгновение спустя магнитное поле сформировало факел из термоядерного огня, и, оставляя медленно тускнеющий след, торпеды рванулись вдаль.

– Пошли пташки, – зачем-то прокомментировал запуск Перри и тут же задал вопрос: – Время до выхода на рубеж атаки?

– Тридцать две секунды.

– Энергию на главный калибр!

Когда на накопители протонных излучателей подали энергию, в рубке потускнел свет. Вся мощь реактора шла сейчас в боевой отсек, к кольцевым пучковым ускорителям. Не так-то просто разогнать протонный пучок до околосветовых скоростей, поэтому перед выстрелом обесточивалась вся второстепенная аппаратура. Включая освещение – в ход шли даже эти жалкие киловатты.

– Начать наведение! – Анри не видел Перри, но вдруг ясно представил, как тот нервно барабанит пальцами по консоли. – «Церам», цельтесь в двигатели! Вы стреляете первыми!

– Знать бы еще, как они выглядят, эти двигатели, – вполголоса буркнул Манн. – Пилот, наводи на корму!

Пользуясь доступом старшего офицера, Анри тут же переключил главный экран рубки на телескоп. Пусть он поступал не совсем по инструкции, которая не рекомендовала отвлекать персонал от выполнения боевой задачи, но его сослуживцы имели право видеть все своими глазами. Со страхом легче справиться, когда видишь врага.

– Истребители меняют построение! – судя по надписи, это опять был Маркос.

– Среагировали на торпеды, – без тени сомнения заявил Перри.

Анри, завороженно рассматривающий темный силуэт вражеского танкера, тут же перевел взгляд на консоль. АКИ аспайров, еще недавно выстроившиеся плотной стеной между носителем и эскадрой, сейчас разделялись на множество мелких групп. Разумно – когда они стояли «стеной», расстояние между соседними машинами не превышало пары километров. Разойдись они чуть дальше, и орбитальная скорость верхних машин ломала строй довольно быстро. А при такой скученности каждая взорвавшаяся боеголовка сжигала бы по три-четыре истребителя разом. Не говоря уж о множестве пилотов, получающих смертельную дозу радиации.

Компьютер пытался построить прогноз, выводя предполагаемые траектории истребителей. Пока выходило, что, разбившись на группы по двадцать истребителей в каждой, аспайры стали выстраивать что-то наподобие широкой дуги, готовясь захватить атакующую эскадру в «клещи». Похоже, командир авиагруппы надеялся рассредоточить этим ПРО людей, заставить переносить зенитный огонь из сектора в сектор. Когда все ракеты идут с одного вектора, туда можно направить все имеющиеся стволы. И среди множества целей чисто статистически будет выше процент попаданий. Совсем другое дело, когда волны ракет подходят с разных направлений. Вот тогда-то и седеют волосы у тех, кто решает, какие сбивать первыми.

– Наведение завершено!

Услышав доклад, Анри тут же вздернул голову. Прицельная сетка лежала точно на корме танкера. Она почти не дрожала, телескоп стабилизировался сложной системой гироскопов. Жаль, что стабилизировать сам фрегат было не так просто.

– Первый, огонь! – выдохнул Манн.

Сам выстрел из протонного излучателя был невидим в оптическом диапазоне, поэтому все свое внимание Анри направил на корму вражеского танкера. Туда, где должен был распуститься огненный цветок взрыва. Но цветок все не возникал. Промах!

– Промах, – с досадой констатировал Манн.

И тут на темной обшивке танкера полыхнуло пламя. Маленький, едва различимый при таком увеличении огонек. Протонный пучок с «Виконта» поразил цель с первого выстрела. Заряд попал в танкер далеко от кормы, почти в середину корпуса, но все-таки попал!

– Мои поздравления, «Виконт»! – громыхнул Перри. – С почином!

– Спасибо, лидер, – скупо отозвался Роум.

Теперь настала очередь «Котлина». Анри с неожиданной ревностью подумал, что если выстрел лидера тоже настигнет цель, то за «Церамом» окончательно закрепится репутация корабля-неудачника. Поврежденный при посадке жилой модуль, промах при первом залпе. Над ними станет потешаться весь флот!

Выстрел «Котлина» тоже прошел мимо цели. Анри услышал, как, забыв отключить связь, вполголоса выругался Перри, и вдруг устыдился собственных мыслей. Ведь это были не учения, они шли в настоящий бой, и от точности огня сейчас зависело нечто большее, чем их жизни. Они защищали Землю! И ревновать соседей к удачному попаданию было недостойным офицера мальчишеством.

– «Виконт», стоп, сохраняйте наведение, «Церам», продолжайте пристрелку.

Выслушав приказ Перри, Манн почти ласково обратился к пилоту на общем канале:

– Мистер Вейли, будьте любезны, поправьте прицел.

Микроимпульсов боковых дюз Анри даже не почувствовал. Лишь отметил, как танкер на экране поплыл влево. Положение орудий относительно оси корабля выверялось еще на верфи, потом излучатели долго пристреливали. Неужели при неудачной посадке сместились протонники? Тогда о главном калибре придется забыть и единственным вооружением фрегата останутся маломощные зенитные лазеры.

– Второй, огонь! – прервал Манн его мысли.

На перезарядку излучателя уходило около сорока секунд, и для увеличения плотности огня на больших дистанциях рекомендовалось стрелять из обоих излучателей по очереди. Это хотя и снижало нанесенный урон, зато увеличивало шансы поразить цель.

В момент выстрела мигнул свет, и через секунду Анри досадливо прикусил губу. Промах!

– БЧ-1, в чем дело? – кажется, Манн тоже подумал о стронувшихся с фундамента орудиях. – Мы не можем попасть по неподвижной мишени?

– С протонниками все в порядке, сэр! – отозвался главный артиллерист.

– Понятно, – протянул Манн. – Мистер Вейли, цельтесь тщательнее!

На корпусе танкера полыхнул еще один взрыв. И тут же последовал доклад Маркоса, который помимо радара обслуживал и прочие сенсоры корабля:

– На цели слабая утечка газа, спектральные линии водорода.

– «Котлин», вы пробили им танк с рабочим телом! – проинформировал лидера Манн.

– Уже доложили, – отмахнулся тот. – Судя по утечке, пробоина невелика.

– Да уж, эту громаду мы будем ковырять долго.

– Вот потому я и жду, что вы наконец-то закончите пристрелку, «Церам»! – зло бросил Перри.

Манн скрежетнул зубами, но промолчал. Недовольство Перри было вполне заслуженным. Они мазали уже два пристрелочных залпа, а расстояние до цели неуклонно сокращалось. Фиксированная скорость орбитальных перелетов сейчас работала против людей. Они физически не могли лететь медленнее сорока двух километров в секунду. Любая попытка затормозить вывела бы их на более низкую орбиту, а они и так уже почти цепляли атмосферу.

Нет, их время огневого контакта известно до секунды, ни больше и ни меньше, выйти на второй виток им не позволят. Даже если забыть об истребителях, к Юпитеру сейчас стремительно разгонялся линкор аспайров. Одного его хватало на эскадру. А значит, придется совершить один стремительный проход, плюясь огнем из всех стволов, и убегать, пока есть такая возможность.

– Вейли, вы готовы?

Вражеский танкер все так же подрагивал в самом центре экрана.

– Точнее навести невозможно, капитан! – нервно ответил пилот. – Я не могу уменьшить колебания корпуса!

– Пытайтесь, Вейли!

– Да, капитан, – убитым голосом ответил пилот.

Еще один выстрел – и снова промах.

– «Церам», у вас последняя попытка, после чего мы открываем огонь, медлить больше нельзя!

Анри с досадой втянул воздух сквозь сжатые зубы. Среди чужих попаданий они не смогут отследить собственные, и огонь придется вести наугад! Но Перри был прав, они и так потеряли драгоценную минуту.

– Мистер Вейли, вся надежда на вас! – Манн почти просил.

Протонный излучатель уже перезарядился, но Вейли все медлил с выстрелом. Анри знал, что пилоту идет картинка с камеры, укрепленной на орудийном блоке. Безо всякой стабилизации, с куда меньшим увеличением, чем получаемая от главного телескопа. И сейчас он пытается уловить момент, когда хаотично прыгающий в прицеле силуэт танкера пройдет через перекрестье. Конечно, пилота страховал компьютер, но предсказать, когда именно враг окажется в прицеле, не под силу даже самой совершенной программе. Компьютеры не могли соревноваться с человеческой интуицией.

Ожидание затягивалось, но Манн молчал – от выдержки пилота сейчас зависела репутация корабля. На общем канале молчали все, молчали и ждали. И когда на корпусе танкера полыхнул разрыв их пучка, Анри с трудом сдержал вопль радости. Попали! Они попали!

– Эскадра, беглый огонь! – тут же среагировал Перри.

Из трех пучков общего залпа в цель попал только один, неизвестно чей. Но это было только начало. С каждой секундой фрегаты подлетали все ближе, а значит, росла и результативность огня.

Следя за пристрелкой главного калибра, Анри совершенно позабыл про ушедшие вперед торпеды. Продолжая ускоряться, те неслись, уже почти вдвое превышая орбитальную скорость. Гравитация Юпитера изгибала их траекторию, но, пока работали двигатели, торпеды продолжали лететь по хорде.

Истребители аспайров уже закончили перегруппировку, выйдя на траекторию перехвата. Сейчас они удалялись от носителя и прикрываемого танкера, но Анри не сомневался, что запасов рабочего тела и времени на возвращение у них хватит с лихвой. Когда в атаку пойдут такшипы, истребителям лучше держаться поближе к объекту прикрытия.

– Следи за истребителями, Маркос! – на секунду оторвался от главного калибра Манн. – Нам нужно знать, чем они будут сбивать наши торпеды.

– Понял, капитан!

На танкере вспыхнули следы еще двух попаданий.

– Вижу следы еще одной утечки водорода! – считывал Маркос показания. – Слабой, интенсивность испарения уменьшается.

– Похоже, они тоже хранят водород в бакиболах, – высказал предположение Перри.

Кораблям всегда требовалось огромное количество рабочего тела. За века космических полетов испробовали множество вариантов, но ничто не могло сравниться с дешевизной и распространенностью водорода. Однако его главной проблемой оставалась низкая плотность, массы даже сжиженного водорода не хватало для сколько-нибудь продолжительного разгона, ведь двигатели тяжелых кораблей каждую секунду выбрасывали несколько тонн рабочего тела.

К счастью, еще в древности выяснилось, что некоторые углеродные молекулы способны хранить в себе огромное количество водорода. Хранить практически при комнатной температуре. И с тех пор баки всех космических кораблей заполнялись углеродной пудрой, в которую и закачивался водород.

Картина испарения газов на поврежденном танкере полностью укладывалась в это предположение. Бакиболы высвобождали водород при нагревании, и утечка быстро прекращалась, едва только падала температура. Конечно, если протонный пучок полностью среагирует в углеродной пудре, высвободившийся при этом водород вполне способен разорвать поврежденный бак. Но, видимо, до сих пор взрывы почти не пробивали броню.

– Крепкая штуковина, – недовольно пробормотал Манн. – Можем не расковырять!

Почувствовав шпильку в свой адрес, Перри в долгу не остался:

– Успеем, если кое-кто будет точнее стрелять!

– Торпеды в десяти тысячах километров от истребителей! – предупредил Маркос.

Высокомощные зенитные лазеры фрегатов прожигали корпуса торпед начиная с восьми тысяч километров. Не зная, чем вооружены АКИ аспайров, Маркос подстраховался, предупредив капитана заранее.

Анри напрягся, через несколько минут эти верткие стреловидные машины пойдут в атаку на эскадру, и сейчас ему нельзя было упустить ни единой мелочи в их поведении – чем они станут стрелять по торпедам, с какой дистанции, насколько эффективно. Любая деталь могла решить исход будущего сражения.

Тридцать шесть торпед их последнего залпа медленно ползли навстречу скопищу красных точек. Истребители прекратили ускорение, опустившись на высоту подлетающих торпед и создав плотную завесу на пути к своему носителю.

– Девять тысяч километров! – Маркос продолжал отсчет.

При их взаимной скорости сближения дистанция между истребителями и торпедами сокращалась на тысячу километров каждые одиннадцать секунд. Анри ждал, когда же они откроют огонь. Лазеры «Молний» били всего на три с половиной тысячи километров, но ожидать такого подарка от аспайров было бы глупо. До сих пор все их оружие вдвое превосходило человеческое по дальности.

– Восемь тысяч.

Зенитные лазеры фрегатов уже открыли бы огонь! А это означает хоть какой-то перевес в дальности со стороны людей! Затаив дыхание, Анри следил за отметками торпед. Краем сознания он отметил еще одно попадание в танкер, но сейчас это не имело никакого значения. Куда важнее было то, что истребители до сих пор не начали стрелять.

– Семь тысяч!

Аспайры шли двумя волнами, по десять групп в каждой. Они держались очень кучно, расстояние между машинами в группе не превышало десяти километров, но машин этих было так много, что фронт растянулся на несколько сотен километров.

– Шесть тысяч!

Все еще никакой стрельбы. Или… Быстрее, чем Анри успел сообразить, на изменение обстановки среагировал Маркос:

– Вижу запуск ракет! Сто шестьдесят отметок, ускорение двести пять гравов, курс на перехват!

– Не хотят рисковать, – с досадой отметил Перри. – По четыре ракеты на цель!

– Тем меньше полетит в нас! – тут же встрял Манн.

Его тираду Перри проигнорировал, зато на командном канале прорезался голос Роума:

– Может, усложним им жизнь?

– Поясни! – не понял Перри.

– Я узнавал, для РЭБ далековато. Зато если развернуть одну торпеду, то есть шанс ослепить системы наведения противоракет.

– Действуй! – коротко распорядился Перри.

– БЧ-2, – Роум говорил торопливо, отметки противоракет уже почти полностью закрыли торпедный рой, – разверни одну из торпед двигателем вперед!

В двигателе пятидесятитонного «Демиурга» при включении начиналась управляемая термоядерная реакция. Смесь дейтерия с гелием-три поджигалась сверхмощным лазером и дальше горела сама, удерживаемая сильным магнитным полем. Ее термоядерный выхлоп мог ослепить тепловые головки наведения. Если, конечно, ракеты аспайров наводились, ориентируясь на тепло.

Зеленая черточка, что летела первой, стала замедлять ход. Следуя полученной с «Виконта» команде, торпеда развернулась на сто восемьдесят градусов, и теперь ее выхлоп бил прямо в сторону подлетающих противоракет. Возможно, слепя и сбивая наводку головкам самонаведения. Возможно – потому что делать выводы пока было рано.

На командном канале воцарилась тишина, все с нетерпением ждали результатов эксперимента. Анри покосился на соседей по рубке, которые сидели, сгорбившись над своими консолями, и даже не подозревали о предложенной Роумом идее. В резервном командном центре доступ на командный канал был только у него.

– Ну, работает? – выразил нетерпение Перри.

– Пока непонятно. – Судя по голосу, Роум не отрываясь смотрел на радар.

Понятно стало секунд через двадцать, когда ракеты начали выбирать себе цели. Анри услышал, как громко выругался Роум, а Перри рявкнул на командном канале:

– БЧ-2, когда ракетам останется сто километров, подорвать лидирующую торпеду!

Если ракеты проигнорировали раскаленный до звездных температур выхлоп, значит, наводились они точно не на тепло. Выходит, на противоракетах стояли собственные радары, и теоретически электромагнитный всплеск мог на какое-то время вывести их из строя. Или хотя бы забить помехами рабочие частоты. Теоретически – и с минимальными шансами на успех.

Анри понимал, что флагман предложил подрыв от безнадежности. Двадцатимегатонный заряд на расстоянии сотни километров лишь приласкает ракету, и даже поврежденная система наведения уже ничего не изменит. Сто километров на встречных курсах ракеты пройдут быстрее чем за секунду. Когда на каждую торпеду нацелено по четыре противоракеты, сбивать наведение поздно! Промах в один-два километра уже ничего не решит, взрывы создадут сплошное, непроходимое для торпед облако.

Далеко впереди вспыхнула маленькая звездочка. На радаре шедшая впереди отметка исчезла, и картинка пару раз мигнула, пока компьютер вычленял данные из шума термоядерного взрыва. И тут же рубку залило мерцающее сияние от массового подрыва боеголовок. Анри мигнул и наткнулся перчаткой на шлем, потянувшись протереть глаза. Компьютер ослабил световой поток на экране, но привыкшее к полумраку рубки зрение все равно на миг потеряло четкость.

– Вижу сто шестьдесят подрывов, мощность каждого около восьми килотонн.

– Что с торпедами, Маркос? – быстро спросил Манн.

– Помехи забивают сигнал, телеметрии нет.

– Да сбили твои торпеды, капитан Манн! – громыхнул на командном канале Перри.

Из ряби на радаре медленно проступили три зеленые черточки. Анри, внимательно следивший за консолью, заметил их даже быстрее, чем оператор радара. Тот среагировал секундой позже:

– Есть сигналы трех «Демиургов»! Торпеды перешли на самостоятельное наведение!

При отсутствии управляющего сигнала торпеды включали собственные радары.

– Черт! – выругался Манн. – БЧ-2, перехватить управление, переключить на выполнение заданной программы!

– А смысл? – насмешливо поинтересовался Перри. – Боишься, что по их радарам целиться будут? Трем торпедам через такой заслон все равно не пройти.

– Это не повод облегчать врагу жизнь!

Куда больше их спора Анри интересовали дальнейшие действия аспайров. Ракеты или плазменные пушки? Хотя, тут же поправил он себя, плазменное оружие на истребителях неэффективно. Слабая энергосистема, малая длина ствола – убойности и скорострельности от таких систем ожидать не приходилось. Аспайры, конечно, уже не раз удивляли развитостью своих технологий, но законы физики пока на нарушали. Нет, тут стоило ожидать чего-то более традиционного. Лазерных лучей или повторного запуска противоракет.

Ответ пришел быстро. Еще через полминуты в четырех тысячах километров от истребителей просто и безо всяких спецэффектов на экране погасла отметка одной из торпед.

– Энергетические всплески, – сухо информировал Маркос.

Вздрогнув, Анри ткнул пальцем в иконку командного канала:

– Что именно?

– Пока не знаю, сэр!

Погасла еще одна отметка и почти сразу последняя, третья. Полный торпедный залп эскадры был нейтрализован играючи, походя!

– Ну что ж, – констатировал Перри. – Торпеды выбили, как я и говорил.

Манн промолчал, а на канале управления зенитным огнем прорезался Ларсон:

– Итак, в мелком калибре у нас превосходство по дальности огня.

– Две тысячи километров? – уточнил Клайнен.

– Именно. Они идут на орбитальной скорости, а значит, у нас будет двадцать три секунды форы.

Ларсон говорил очень уверенно, но Анри все же засомневался.

– Не думаю, что наши лазеры прожгут их броню с максимального расстояния.

– Даже рассеянным лучом можно спалить сенсоры!

– Эй, парни, не горячитесь! – встрял Клайнен в их спор. – Бой покажет!

Сердито засопев, Ларсон отрезал:

– Стрелять начинаем с максимальной дистанции!

– Если рассчитывать на поражение сенсоров, то стоит попробовать с девяти тысяч! – внес предложение Анри.

Старпом «Котлина» демонстративно вздохнул:

– Каплей, рекомендую подумать головой! Аспайры считают, что превосходят нас по дальности огня. Исходя из своего заблуждения, они будут строить атаку. А вы предлагаете раскрыть карты заранее?

Вспыхнув, Анри понурил голову. Ларсон расчетливо и жестко поставил его на место. И что самое обидное, был совершенно прав. Несмотря на мерзкий характер, старпому «Котлина» нельзя было отказать в уме.

– Зенитный контроль, внимание! – вмешательство Перри избавило от необходимости придумывать достойный ответ. – Истребители в двадцати тысячах!

– Мы готовы, сэр! – тут же сменил тон Ларсон.

– Через две минуты я прикажу переключить часть энергии на вас. Что планируете делать?

– Атаковать с максимальной дистанции, сэр. У нас будет около двадцати секунд, прежде чем они сумеют запустить ракеты.

– Попытайтесь проредить атакующих. – Перри почти просил. – Их полного залпа мы не переживем.

– Сделаем все, что возможно, сэр.

– Постарайтесь, ребята, – вот теперь он уже просил по-настоящему.

И пожалуй, впервые Анри удалось разглядеть в нем страх. Едва заметный, тщательно скрываемый даже от себя страх. Та легкость, с которой аспайры разделались с торпедами, сумела пробить брешь в самоконтроле капитана Перри.

За время, пока расстреливали торпеды, главный калибр фрегатов успел добиться дюжины попаданий в танкер. Внешних повреждений пока не удалось разглядеть даже в телескоп, поэтому оставалось только верить словам Маркоса о газовых утечках из пробоин. Учитывая размеры танкера, Анри все меньше и меньше верил в способность протонных излучателей уничтожить цель. Если такшипы не смогут прорваться, боевую задачу эскадра не выполнит. Это позор. На них сейчас рассчитывали все, кто жил в Солнечной системе. Его жена, друзья, все, кто ему дорог!

– Управление зенитным огнем, готовность? – Вопрос Перри вернул его в реальность.

– «Котлин» готов, – раздался спокойный голос Ларсона.

– «Виконт» готов! – в Клайнене, наоборот, чувствовались азарт и нетерпение. Казалось, он только и ждал возможности вцепиться врагу в глотку и рвать, рвать, пока в том еще чувствуется искра жизни.

Проглотив комок, Анри чуть сипло доложил:

– «Церам» готов.

– Распределяйте цели и помните, сейчас от вашей работы зависят наши жизни!

Несмотря на всю серьезность момента, Анри едва не рассмеялся. Похоже, премудростям работы с экипажами и Манн, и Перри учились в одной и той же капитанской школе. Даже интонации капитана Перри один в один походили на те, с которыми обходил боевые посты капитан Манн.

И что самое удивительное, это открытие окончательно привело его в норму. Пропала даже легкая нервная дрожь, что мешала сконцентрироваться на главном – на предстоящем деле.

Выпрямившись, он потянулся, разгоняя кровь. Облако истребителей приближалось к багровой черте, отмечающей эффективную дальность огня. Ну вот и его черед. Анри до чертиков надоело сидеть бесполезным балластом. Пора!

– Майкл, – вызвал он БЧ-3, – следи за радаром, будь готов переключить всю энергию на кормовые батареи.

– Думаете, в передней полусфере мы их не остановим?

– Сто шестьдесят машин? – усмехнулся Анри. – Как бы они нас не остановили!

– Понял, буду готов, – сухо ответил командир БЧ-3 и отключился. Похоже, слова старпома задели лейтенанта Д’Амико за живое. Мысленно выругав себя за несдержанный язык, Анри потянулся к консоли.

И хмыкнул, увидев, что истребители полезли на более высокую орбиту. Туда, где орбитальная скорость пониже, а значит, можно дольше расстреливать беззащитных людей. Похоже, что аспайры чересчур уверились в дальнобойности своего оружия. Отлично, зенитные лазеры фрегатов охладят их пыл!

– Оригинально, – протянул Клайнен, – вот так подарочек!

– Не расслабляйтесь, «Виконт»! – одернул его Ларсон. – На новой орбите выигрыш по форе всего четыре секунды.

– Это будет стоить им пары истребителей, дружище! – засмеялся Клайнен.

– Соблюдайте правила радиообмена! – тут же отреагировал Ларсон. И хотя формально они были равны в званиях и должностях, Клайнен предпочел промолчать. Старпом «Котлина», по слухам, отличался злопамятностью и при случае мог испортить жизнь и карьеру.

Анри почти не слушал их, занятый предварительным распределением целей. Обычно фрегаты действовали в составе флота, прикрывая основную ударную силу – тяжелые корабли. Сами они довольно редко становились мишенями для удара, противник всегда старался в первую очередь избавиться от линкоров. Поэтому фрегаты держались впереди ордера, своими батареями создавая непроницаемый заслон для вражеских торпед. Именно для этого башенки лазерных орудий окольцовывали основной корпус. Такое расположение позволяло вести плотный огонь почти по всей сфере, за исключением двух маленьких слепых пятен спереди и сзади корабля.

Теперь, когда целью атаки стали сами фрегаты, это существенно снижало их огневую мощь на первом, самом важном этапе. Истребители аспайров подходили широким фронтом, но угол стрельбы зенитных орудий пока позволял обстреливать только фланги вражеского построения.

– Ларсон, – обратился Анри к старшему. – Может быть, попросить чуть повернуть фрегаты? Это позволит задействовать больше орудий на первом этапе.

– Нет, – отказал Ларсон, – мы должны продолжать огонь по танкеру.

Поморщившись, Анри выделил рамкой группу истребителей на левом фланге. И вздохнул, увидев, что огонь по ним смогут вести только пятнадцать башен. Правда, чем ближе подойдут истребители, тем больше станут угловые размеры их строя и тем больше орудий смогут стрелять. А в те несколько секунд, пока аспайры будут пролетать мимо эскадры, по ним ударят все пятьдесят шесть спаренных башен на каждом из трех фрегатов. Плюс оборонительные турели такшипов.

– Внимание службам РЭБ! – хрипло скомандовал Перри. – Активировать широкополосные помехи в момент открытия зенитного огня!

– Десять секунд до открытия огня! – предупредил Ларсон.

Цели, выбранные «Виконтом» и «Котлином», окаймили сияющие рамки.

– Концентрируем огонь на одиночных истребителях!

Анри переключился на индивидуальное управление башнями, указывая им летевший впереди АКИ. Он касался кончиком пальца башни на схеме фрегата и тянул воображаемую линию к выделенному истребителю. Повинуясь этому движению, башни приходили в движение, шевеля длинными толстыми стволами, чуть доворачивая в указанном направлении – совсем немного, на десятые доли градуса.

– Не перегрейте пушки! – успел предупредить Ларсон.

А потом истребители пересекли невидимую черту.

В башнях стояли шестимегаваттные лазеры непрерывного действия. На предельной дальности огня диаметр их луча увеличивался до пяти сантиметров и за секунду мог прожечь около четверти метра титановой брони. К несчастью, из-за вибрации корабля и маневрирования цели лазер в лучшем случае чиркал по врагу, пропахивая в броне неглубокие длинные борозды.

На схеме фрегата вспыхнули задействованные башни. Стиснув зубы, Анри впился взглядом в радар. Три секунды – ничего, ни единой потухшей отметки. Мегаватты когерентного излучения уносились в пустоту, а истребители продолжали лететь так, будто ничего не случилось.

– Твою мать, они что, неуязвимые? – прошептал Клайнен.

– Тихо! – рявкнул Ларсон. – «Церам», перенеси на него…

Тот истребитель, по которому стрелял «Виконт», пропал с экрана радара.

– Есть! – взвыл Клайнен. – Твою мать, есть!

– Минус один, – подтвердил Ларсон. – Продолжаем!

Анри как завороженный смотрел на «свой» истребитель. Ушло все, осталась только эта крошечная багровая метка, маленький треугольник, что полз по экрану. И вдруг он потух.

С такого расстояния было трудно отследить попадания. Даже сканирующий радар не обладал достаточной разрешающей способностью, чтобы заметить, как режет броню лазерный луч. Он мог разглядеть разве что отрезанное крыло или разломленный пополам истребитель. Поэтому уничтоженным считался корабль, прекративший маневрирование, перешедший в дрейф с выключенными двигателями.

Следуя заданной программе, лазеры тут же переключились на следующего. А секундой позже в зону поражения вошел и правый фланг. Теперь по АКИ стреляли все носовые башни разом.

– Минус три, – азартно сосчитал Клайнен и тут же поправился: – Нет, уже четыре!

На радаре Анри видел, как, сохраняя построение, истребители стали хаотично менять траектории. Это мешало системам наведения удерживать цель в луче, не давая времени прожечь броню. Но лазеры продолжали полосовать их, выводя из строя один за другим. И чем ближе подлетали истребители, тем разрушительнее становилось действие лазеров.

На радаре потухла восемнадцатая отметка, когда Ларсон заметил неладное.

– «Виконт», снизь темп огня!

– Все под контролем! – азартно ответил Клайнен. – Нагрев семьдесят от максимума!

– Они сейчас пустят ракеты! Перегреешь лазеры, нечем будет…

Экран зарябил множеством мелких отметок. Ларсон крякнул и, повысив голос, отдал команду:

– Сбить ракеты!

– Двести восемьдесят четыре отметки! – зачастил Маркос. – Ускорение сто семьдесят три грава, время до контакта сорок семь секунд!

– Шустрые, гады! – выругался Перри. – Сбить их! Попов, рассредоточь своих!

– Уже, – мрачно процедил комдив. – Прикройте нас.

Анри торопливо выделил приближающиеся ракеты, переключив турели на автоматическое наведение. Сейчас было не до выборочного отстрела вырывающихся вперед машин, лишним стало и концентрирование огня на текущей мишени. У ракет тонкая обшивка, никто не станет бронировать легкую ракету ближнего боя. А значит, лазеру достаточно лишь чиркнуть по ней. Но с этим-то и были проблемы.

Он видел, как ракеты бросает из стороны в сторону, – ненамного, на пару десятков метров, но вполне достаточно, чтобы большая часть лучей проходила мимо. Турели, переключенные на постоянный луч, полосовали пространство перед собой, но факелы подлетавших ракет гасли чересчур редко. Слишком редко! Зенитные лазеры не успевали сбить все ракеты!

– Нужно было вывести такшипы Попова вперед, – тихо произнес Манн.

Замерший перед консолью Анри почти не обратил внимания на его слова. Ракеты ускорялись, все ближе подходя к эскадре. Они гасли одна за другой, но их все равно оставалось слишком много. А фрегату хватит и одного попадания. Господи, только бы сразу! Он не хотел мучиться.

– Ракеты нацелены на такшипы! – Маркос говорил с заметным облегчением, словно смертник на электрическом стуле, которому объявили о помиловании за миг до того, как палач включил рубильник.

– Попов, они идут на вас! – предупреждающе закричал Перри. Вот теперь проняло и его!

– Вижу, – коротко бросил комдив. – Попляшем! Дивизион, «брызги»!

Такшипы, что группировались позади фрегатов, еще пару минут назад разошлись на несколько километров друг от друга. Сейчас же, повинуясь приказу командира, тяжелые машины дали полную тягу, разлетаясь в разные стороны подобно брызгам воды. Или скорее как стая макрели, атакуемая барракудой.

– Двадцать секунд до контакта! – сообщил Маркос.

Оборонительные турели такшипов работали на две тысячи километров. Существенно уступая зенитным лазерам фрегатов в мощности и дальности, лазеры такшипов все-таки начали вносить свою долю в плотность огня.

– Вышибаем, вышибаем! – невпопад закричал Клайнен.

Да, чем ближе подлетали ракеты, тем чаще лучи перечеркивали тонкие, хищные силуэты ракет. В оптическом диапазоне попадание означало высвободившуюся из оков магнитного поля термоядерную реакцию, на краткий миг вспыхивающую и тут же гасшую. Вспышки эти усеяли поле зрения, но ракет все равно оставалось слишком много. Успевшие разогнаться до ста километров в секунду ракеты стремительно приближались, нащупывая будущие жертвы радарами. Зону действия оборонительных турелей такшипов ракеты преодолели за двадцать секунд.

Отплевываясь лазерными импульсами, такшипы дали полную тягу, стремясь уйти от настигающей смерти. Уйти или хотя бы выиграть доли секунды, дать турелям шанс защитить машину. Анри успел подумать, что сейчас уже никого не интересует единая карта зенитного огня, каждый тактический корабль сражается за собственную жизнь.

– БЧ-3, готовность к полному залпу! – крикнул он Д’Амико и, не дожидаясь ответа, активировал кормовые башни. В те мгновения, когда ракеты проходили мимо фрегатов, по ним могли вести огонь все пятьдесят шесть зенитных башен корабля.

На канале управления зенитным огнем раздался полный ярости вопль Клайнена:

– Башни не смогут сопровождать цели! Слишком высокая угловая скорость!

Анри с трудом сдержал ругательство. Из-за того, что они старались держаться на одной орбите, их ордер оказался слишком тесным. А значит, ракеты пройдут в считаных километрах, слишком быстро для механизмов поворота башен.

– Заградительный огонь! – выкрикнул Ларсон единственно верное решение. В этом режиме лазер давал короткий импульс по курсу ракеты, так, чтобы она сама прошла через лазерный луч.

Быстро изменив настройки башен, Анри успел подумать, что короткого воздействия может и не хватить для уничтожения снаряда. Впрочем, продолжить мысль он не успел, ракеты пронеслись мимо, оставив за собой ясно видимые следы выхлопа и несколько слепящих вспышек высвободившейся плазмы.

– Приготовиться! – успел предупредить Перри, а в следующую секунду пространство вокруг «Церама» полыхнуло яростным огнем.

Сквозь завесу зенитных лазеров сумело прорваться чуть больше сорока ракет. Такшипы старались уворачиваться, пилоты Первого ударного всегда славились отличной выучкой, но тяжелые машины значительно уступали ракетам в маневренности. Для Анри разыгравшаяся трагедия выглядела как вспыхнувший и тут же потемневший главный экран и рябь помех на радаре.

– Сорок одна детонация! – объявил Маркос. – Ближайшая в двадцати трех километрах, мощность семь килотонн, фиксирую высокий уровень радиации.

Словно отзываясь на доклад оператора, под лопаткой едва заметно укололо. Скафандр вводил очередную порцию радиопротектора.

– Есть сигналы с такшипов? – обеспокоенно спросил Перри.

– Радиосвязь нарушена, помехи от ядерных взрывов.

Кинув взгляд на консоль, Анри глухо застонал. Та область экрана, куда он вывел картинку с радара, светилась нежно-голубым светом. Данные радара на консоль не поступали. Он ткнул иконку вызова Маркоса.

– Что с радарами?

– Сильные помехи, сэр. Взрывы в ионосфере Юпитера, сами понимаете.

– Надолго?

– Секунд сорок.

– Черт! – выругался Анри. Что, если аспайры запустили следующую волну ракет?! Фрегаты останутся слепыми как раз столько времени, сколько понадобится ракетам, чтобы добраться до беззащитных судов. А двести с лишним ядерных боеголовок – это гарантированная смерть всей эскадры!

– Что в оптике? – сориентировался Перри.

– Отслеживаемые истребители понижают орбиту, следов запуска не обнаружено.

– С маневром понятно, – вмешался Роум, – хотят побыстрее добраться до нас. Но почему они не пускают ракеты?

– Кончились, – высказал предположение Манн.

– По три ракеты на истребитель? – фыркнул Перри.

– А почему бы и…

Договорить Манн не успел, на командном канале прорезался голос комдива Попова:

– Здесь «один-первый», «Котлин», как меня слышно?

В условиях, когда традиционная радиосвязь не работала, информационный обмен шел через маломощные лазеры. Это требовало очень точного наведения приемо-передающего оборудования, и при активном маневрировании связь рвалась. Видимо, этим и объяснялось долгое молчание дивизии такшипов. В отличие от фрегатов, им пришлось уворачиваться от ракет.

– Здесь «Котлин», вас слышу, «один-первый»! – с облегчением ответил Перри. – Доложите ситуацию!

– На радаре снег, связь восстановлена с пятью машинами.

– Всего?! – ахнул Перри.

– Уже с шестью. Нужно время, чтобы сориентировать связные лазеры.

– Возвращайтесь в ордер фрегатов!

– Вас понял, «Котлин», возвращаемся в строй.

Анри с тоской посмотрел на голубоватое свечение радара – множество термоядерных взрывов взбаламутило ионосферу Юпитера, и бешенство электромагнитных полей все еще блокировало системы обнаружения. Эскадра оставалась слепой уже целых полминуты!

– Помехи спадают! – доложил Маркос. – Десять секунд до включения главного радара.

Краем глаза Анри заметил, как справа на консоли полыхнула красным объемная модель фрегата. И еще, и еще! За то время, пока он разворачивался, носовую часть корабля покрыли алые росчерки попаданий. И прежде чем он сообразил, что по ним стреляют, на командном канале раздался взволнованный голос Фаррела:

– Мы под обстрелом! Множественные повреждения брони!

– Чем именно? – уточнил Манн.

– Лазеры постоянного действия, мощность пятна около семи мегаватт.

– Пилот, вращение!

Услышав команду, Анри машинально вцепился в подлокотники. Чтобы прожечь броню, лазерному лучу требовалось время, и вращение не давало ему долго воздействовать на одну точку, размазывая световой поток по корпусу. Снаружи сейчас радужно вспыхивали облака перегретого пара – абляционное покрытие пыталось защитить основную броню. Испаряясь под действием лазера, абляционный слой рассеивал уже полученную энергию, а остальная часть луча гасла в образовавшемся газовом облаке. До тех пор, пока на участке брони оставалось это покрытие, можно было не беспокоиться. Другой вопрос – на сколько его хватит? Семимегаваттный лазер испарит абляционный слой достаточно быстро, фрегат не линкор, его не проектировали выдерживать сильные повреждения.

Анри повело вбок, и почти сразу появилось ощущение «низа» и «верха». Теперь он висел головой вниз, удерживаемый в кресле только привязными ремнями. Резервный командный центр располагался неподалеку от оси корабля, поэтому центробежная сила здесь ощущалась достаточно слабо, но кровь все равно приливала к голове.

– «Котлин», здесь «Церам», – вызвал лидера Манн, – мы под обстрелом, начали вращение.

– Мы тоже, – ответил Перри после короткой паузы. – У аспайров хорошие радары, наши еще слепые.

Экран радара по-прежнему сиял небесной синевой. Помехи.

– «Церам», «Виконт», – прорезался Ларсон, – введите поправку на вращение. Радар активируют в ближайшее время.

Как и Перри, старпом «Котлина» говорил с небольшими паузами. Фрегаты вращались, и связные лазеры то и дело теряли наводку, поэтому информацию приходилось скидывать пакетами. Компьютер вычленял в аудиопотоке отдельные слова, так, чтобы звук не замирал прямо во время слова, но за это приходилось расплачиваться паузами между ними.

– Сэр, – засветилась иконка Д’Амико, – вышла из строя башня номер семнадцать!

Анри дернулся к консоли. Так и есть, на схеме фрегата почернела одна из зенитных башен.

– Что с ней?!

– Перебиты стволы.

– Foutus salopards! – грязно выругался Анри. Стволы оставались уязвимым местом, да и броня на башнях уступала в толщине основному корпусу. А при такой плотности огня попадания в зенитные установки становились неизбежны. Им начинали выбивать артиллерию!

– Маркос, когда заработает радар?! – озвучил всеобщий вопрос Манн.

– Еще несколько секунд, сэр! Уровень помех спадает медленнее, чем ожидалось.

– Сообщите заранее, – распорядился Манн.

Вися вниз головой, Анри смотрел на консоль, будто гипнотизируя ее. Радар все еще оставался слепым, а на схеме контроля повреждений ежесекундно вспыхивали новые огни. До того как истребители запустили ракеты, фрегаты успели сбить восемнадцать машин. И сейчас сто сорок два уцелевших корабля аспайров сторицей расплачивались за свои потери.

– Потерян вспомогательный радар! – тревожно вскрикнул Фаррел.

Большинство антенн стояло на плоском носу фрегата, и сейчас именно по ним приходились основные попадания лазерных лучей. Конечно, на корабле имелись резервные системы, спрятанные сейчас за броневыми заслонками, но диаметр их антенн не шел ни в какое сравнение с теми, что полосовались сейчас на носу.

– Есть радар! – радостно закричал Маркос, и Анри тут же потянулся к консоли.

За то время, пока бездействовали оглушенные буйством энергии радары, аспайры успели подойти еще на три с половиной тысячи километров. Анри торопливо оценил обстановку, и увиденное его не обрадовало. Позади фрегатов летело всего девять тактических кораблей, а группировка аспайров, казалось, ничуть не уменьшилась. Но, уничтожив большую часть такшипов ракетами, всю мощь своих орудий истребители сконцентрировали на фрегатах. Неужели они посчитали такшипы более опасными противниками, чем крупные корабли?

– Четыре тысячи до истребителей, – забубнил Ларсон, – индивидуальное наведение, отстреливать самых резвых!

Анри тремя нажатиями переключил башни на индивидуальное наведение и задал две первые цели. Дальше в дело вступила автоматика. Аспайры подошли уже достаточно близко, угловые размеры их фронта теперь позволяли стрелять всем уцелевшим башням. На «Цераме» их оставалось пятьдесят две, буквально за несколько секунд фрегат потерял еще три зенитных установки.

На этой дистанции уже не было нужды концентрировать огонь нескольких башен на одном истребителе. Лучу, способному прожечь полтора метра титана за секунду, достаточно было чиркнуть по корпусу, отсекая крылья, атмосферные стабилизаторы, двигатели – все, чего он коснулся. Идея сделать оборонительные лазеры вторым калибром оправдывала повышенную стоимость и сложность изготовления.

– Ого! – довольно прокомментировал Клайнен. – Вижу фрагментацию!

Анри присмотрелся и увидел, как одна из целей «Виконта» развалилась на два неровных куска, сейчас медленно расходившихся в стороны. Сканирующий радар давал не очень четкое изображение, но ему все равно удалось опознать в малом обломке отрезанный кусок крыла. Впрочем, даже поврежденный, истребитель продолжал маневрировать, большая отметка сразу рванулась в сторону, уходя от очередного луча.

– «Виконт», цель не уничтожена! – выкрикнул Анри.

– Вижу, дружище, уже добиваю.

Сейчас каждая из уцелевших башен едва заметно поводила стволами, выписывая тончайшие кружева заградительного огня. А на расстоянии трех тысяч километров эти легкие шевеления превращались в размашистые росчерки лучей.

Температура лазеров на схеме обозначалась цветом башен – чем краснее, тем ближе подходила она к критическому уровню. И большая часть расположенных на носу корабля орудий уже алела предупреждающим тревожным цветом.

– Сэр, опасный нагрев носовых башен! – предупредил Д’Амико.

Анри потянулся к консоли:

– Лидер, здесь «Церам», переключаю лазера на импульсный режим!

– Отставить! – рявкнул Ларсон.

– У меня вот-вот начнут плавиться стволы!

– Через полминуты они пройдут мимо нас, – успокоил его Ларсон и поинтересовался: – Что у тебя с кормовыми батареями?

– Температура в начале желтого сектора.

– Вот ими и будешь работать! А сейчас – огонь, иначе они нас порежут!

Уже весь нос «Церама» покрывали змеящиеся багровые отметины. Орудия истребителей не могли пробить броню, но все, что выступало из нее, срезали начисто.

– Выбита четверть носовых зенитных батарей, – доложил Д’Амико.

В следующую секунду на консоли мигнул экран радара. Когда изображение восстановилось, новая картинка заметно потеряла в деталях. Похоже, истребителям удалось окончательно разрушить носовую радарную решетку.

– Главный антенный комплекс выведен из строя! – подтвердил Фаррел опасения Анри. – Мы переключились на запасной, но его антенны тоже повреждены!

– Готовность к внешнему наведению! – распорядился Манн и обратился к лидеру: – Перри, у меня выбит главный радар.

– Мой тоже поврежден, – напряженно ответил Перри. – Роум, как у тебя?

– Пока держится, но долго не протянет.

Истребители были уже в тысяче километров. Наверное, взгляни Анри на экран рубки, он сумел бы разглядеть крошечные искорки их выхлопов, но времени на это не оставалось. Все происходящее напоминало простенькую компьютерную игру: Анри следил за выбранными компьютером мишенями и время от времени отменял его решения, перенося огонь на другие машины. Вот только от его действий сейчас зависела жизнь множества людей. Зенитный огонь основательно проредил атакующих, выбив около полусотни машин, но уцелевшие подошли уже очень близко.

– Они ударят нам в дюзы! – сказал Роум. – Придется включать двигатели.

Растянувшийся на десятки километров плазменный факел лучше любой брони защищал дюзы от лазерного оружия. Жаль только, от подобного маневра фрегаты потеряют наведение, и пристрелку главного калибра придется проводить заново. Едва Анри успел об этом подумать, на командном канале завопил Маркос:

– Вижу запуск ракет! Сто три отметки, подлетное время девять секунд!

– Куда? – выкрикнул вопрос Манн.

Анри не слышал ответа, лихорадочно перенацеливая орудия на новую угрозу. Аспайры подошли почти вплотную, выпустив ракеты с восьмисот километров, и теперь у зенитных систем почти не оставалось времени на перехват.

– О господи! – выдохнул кто-то на командном канале. Анри так и не понял, кто это был, сам он не ощущал страха, занятый гораздо более важной задачей. Ракеты шли широким фронтом, сходясь к участку пространства, занятого эскадрой.

– Ракеты идут на нас! – как сквозь пелену услышал Анри выкрик Маркоса.

Помогало только одно – запущенные с такого мизерного расстояния ракеты не успевали разогнаться, но взаимная скорость все равно оставалась очень велика.

– Маневр уклонения! – зачем-то скомандовал Манн. – Выпустить ловушки!

Время растянулось. Услышав капитана, Анри успел удивиться: за оставшиеся секунды двигатели фрегата не успевали выйти на полную мощность. Да и сама попытка уклониться от юрких ракет ближнего боя вызывала недоумение. Бесполезным казался и приказ выпустить имитаторы, изображавшие фрегат в радиодиапазоне – им требовалось время, чтобы удалиться от корабля. А времени не оставалось.

Зато вперед рванулись девять уцелевших такшипов кавторанга Попова. Обладая впечатляющей динамикой разгона, выведя оборонительные турели на постоянный огонь, они понеслись наперерез подлетающей смерти.

– Мы используем «Москиты»! – предупредил Попов.

Помимо двух торпед, каждый такшип нес по шесть ракет ближнего боя. Противокорабельный «Москит» нес боеголовку в пятьсот килотонн и не был рассчитан для зенитного огня. Когда диаметр взрыва не превышает полутора сотен метров, то больше одной ракеты не уничтожить, да и разгонные характеристики «Москита» не позволяли уверенно перехватывать вражеские снаряды. Но сейчас, когда сотня ядерных ракет сходилась почти в одну точку, массированный залп имел шансы на успех.

Он едва успел разглядеть стартовавшие наперерез ракетам «Москиты», как на канале управления огнем прозвучал надтреснутый, почти хрипящий голос Ларсона:

– Переключить наведение на оптику!

На таком расстоянии уже можно было положиться на спаренные с орудиями камеры. Их слабенькая оптика позволяла отслеживать цели размером с ракету примерно с пятисот километров. И когда рванут «Москиты», на несколько секунд камеры останутся единственным средством наведения в океанах адского пламени.

– Есть слежение! – активировал камеры Анри. В этом режиме на поиск новой цели уходили драгоценные мгновения, но альтернативой оставалась полная слепота.

– Не успеваем! – отчаянно выкрикнул Клайнен.

Ракеты охватывали эскадру подобно гигантской сети. Зенитные лазеры уже пробили в этой сети огромные прорехи, но десятки ракет все еще рвались к отчаянно отбивавшимся кораблям.

«Москиты», в полете перестроившиеся в шахматном порядке, взорвались, когда ракеты находились в двухстах километрах от фрегатов. За две секунды до попадания. Капитан второго ранга Попов безукоризненно выбрал место подрыва – как раз в тот момент, когда ракеты, уже вышедшие на финальную стадию полета, образовали плотную группу. Точнее, три плотных группы, по одной на каждый фрегат.

«Москиты» подорвались одновременно, по радиосигналу. С полсекунды Анри пытался понять, почему все вокруг залил яркий, чуть голубоватый отсвет, а когда, сообразив, поднял голову, в рубке на миг полыхнула слепящая белоснежная вспышка близкого ядерного взрыва. Множество ракет прорвались сквозь хлипкий заслон «Москитов», несколько из них успели сбить оборонительные турели, но этот факт прошел мимо сознания Анри.

Он все еще моргал, разгоняя «зайчики» в глазах, когда рявкнул сигнал радиационной опасности, и тут же с боевых постов посыпались тревожные доклады:

– Термоядерный взрыв в шестистах метрах от корабля! – Анри с трудом узнал в говорившем Маркоса. Голос офицера дрожал и прерывался. – Радиационная опасность!

– Основной корпус цел, обширные повреждения абляционного слоя по левому борту! – Фаррел, наоборот, сохранял спокойствие, словно они сидели в кабине симулятора. – Потерян вспомогательный радар, две маневровые дюзы по левому борту не проходят тест.

Встряхнувшись, Анри посмотрел на схему повреждений. Весь левый борт наливался желтизной, местами переходившей в яркий оранжевый цвет. Ядерный взрыв? Сознание медленно переваривало эту новость. Ракеты уже взорвались? Он жив? Он жив!

– Потеряны все башни по левому борту, сэр! – Д’Амико замолк и через секунду уточнил: – Еще у трех повреждены стволы.

– Тепловое излучение? – машинально спросил Анри.

– Так точно, – подтвердил Д’Амико.

– Перебрось хладагент на те, что остались!

Экран консоли опять сиял небесной синевой – захлебнувшиеся помехами радары молчали, и уцелевшие башни переключились на оптический диапазон. Усеявшие корпус широкоугольные камеры засекали выхлопы истребителей и передавали их координаты компьютеру наведения. А дальше в указанном направлении разворачивались башни и нащупывали АКИ собственной мощной оптикой. И на все это тратились драгоценные мгновения.

Даже сейчас компьютеры фрегата пытались выстроить картину окружающего пространства. В ход пошли данные с видеокамер. Анри молниеносно переключил консоль, стараясь как можно быстрее разобраться в происходящем, оценить обстановку. Отметок вокруг поубавилось, но пока он не мог разобраться, было это последствием точного зенитного огня или просто компьютеру не хватало получаемых с камер данных. А по левому борту и вовсе простиралось обширное слепое пятно – близкий взрыв испепелил работающие сенсоры, а резервные, доселе скрытые броневыми заслонками, имели меньший угол обзора.

– Сагатимори, связь! – Манн почти умолял. – Почему нет связи?!

– Секунду, сэр, корректирую направление на «Котлин», датчики левого борта уничтожены, неизбежны потери пакетов.

Фрегат делал один оборот в пять секунд, и в течение минимум двух из них был повернут к лидеру опаленной стороной, где не осталось приемников.

Истребители пронеслись мимо, стегая фрегат десятками лазерных лучей. Корабельную броню они не могли пробить даже в упор, но с такого расстояния их огонь стал убийственно точным. Немного отстраненно, будто во сне, Анри видел, как одна за другой чернеют иконки зенитных башен, как броня покрывается глубокими шрамами прорезов, как потух последний кормовой радарный комплекс. Теперь на фрегате осталось лишь два резервных радара, чьи антенны пока были свернуты и прикрыты броневыми заслонками.

– Вейли, малая тяга! – скомандовал Манн. – Не хватало потерять маршевые дюзы!

Кресло несильно толкнуло снизу – продолжая вращаться, фрегат дернулся вперед. Зайдя в тыл, истребители могли расстреливать корму корабля, и плазменный факел должен был защитить дюзы от вражеского огня.

– Теряем кормовые башни. – Голос Д’Амико еще дрожал, но лейтенант все же нашел силы превозмочь страх и продолжил доклад: – Потеряны сорок девятая и пятьдесят вторая.

– «Церам»… здесь… «Котлин»… – Связь прерывалась, паузы между словами составляли около секунды. Получая обрывки информации от уцелевших лазеров связи, компьютер изо всех сил пытался составить из них приемлемые сообщения.

– «Котлин», здесь «Церам»! – повеселел Манн. – Рады слышать вас!

– Потери… пакетов, – донесся прерывающийся голос Перри.

– «Котлин», у нас выжжены датчики левого борта, начат ремонт. – Судя по возникшей паузе, Манн связался с Фаррелом и дополнил: – Через тридцать секунд задействуем резервные мощности.

– Поторопитесь… – донеслось с лидера, – «Виконт»… уничтожен.

Вздрогнув, Анри обернулся к радару. Теперь, когда начали поступать данные с «Котлина», слепых пятен практически не осталось. Вот только на месте, где должен был лететь «Виконт», расплывалось тусклое пятно радиоактивного газа. Лишь приглядевшись, ему удалось увидеть багрово светящийся фрагмент носовой оконечности. Прямое попадание. Жозе!

Чувств не осталось. Анри механически помечал наиболее опасные истребители, перенося на них потоки когерентного света, отменял наведение, если его оценка угрозы не совпадала с мнением компьютера, и пытался ни о чем не думать. Одна маленькая ракета, пропущенная зенитными батареями, – и семьдесят человек со всеми своими мечтами и надеждами обратились в раскаленный пар. Семь килотонн не оставили шансов на спасение!

– Сэр, – раздался удивленный голос Фаррела, – по нам прекратили огонь.

– Что за черт? – насторожился Манн. – «Котлин», по вам стреляют?

– Нет, – после короткого молчания ответил Перри. – Истребители… бьют… Попова.

За прошедшие с момента детонации секунды истребители удалились на три с половиной тысячи километров. Видимо сообразив, что их оружие бессильно против корабельной брони, аспайры переключились на более легкую добычу.

Такшип триста пятой серии нес тяжелое вооружение, разгонялся с шестикратной перегрузкой и на пределе работы систем жизнеобеспечения мог пролететь больше астрономической единицы. За это им пришлось расплачиваться почти полным отсутствием брони. Семимегаваттные лазеры истребителей резали их обшивку с легкостью, почти не встречая сопротивления. Попав под обстрел, пилоты такшипов потратили драгоценные секунды, прежде чем обнаружили новую угрозу, и начали лихорадочно маневрировать, выскальзывая из переплетения лучей. Но два тактических корабля так и не включили двигатели, оставшись на прежней орбите. Судя по всему, удачным попаданием на них уничтожило двигатели, а еще через секунду в дрейфующие такшипы угодило сразу несколько лучей, искромсавших машины в клочья. В картинке с телескопа Анри успел заметить крупный обломок, в котором угадывались очертания крыла с маневровым двигателем.

– Остановить вращение! – закричал Манн. – Прикрыть такшипы!

По ним больше не стреляли, а в условиях, когда не функционировал радар и наводиться приходилось по оптическим системам, вращение чересчур усложняло наведение. А сейчас требовалось любой ценой защитить избиваемые тактические корабли. После того как фрегаты истратили все торпеды, единственным серьезным оружием эскадры оставались десятимегатонные «Люциферы» такшипов.

– Попов, уводи своих за фрегаты! – отчаянно выкрикнул Манн. Увы, уж очень маленьким было предложенное укрытие, такшипы ушли на несколько сотен километров вперед и вернуться назад не успевали.

– Отставить, Попов! – вмешался Перри. – Снижайтесь, уходите к атмосфере!

Мысленно Анри ему зааплодировал. Кавторанг Перри принял единственно верное решение: снизившись, такшипы увеличивали орбитальную скорость и быстрее выходили из зоны поражения. Вот только успеют ли они уйти, прежде чем их перестреляют?

Он поднял голову от консоли, всматриваясь в главный экран рубки. Самих такшипов Анри не видел, лишь далеко впереди тянулись следы их двигателей. Семь ярких длинных хвостов огня. Семь из двадцати четырех!

Дюзы на такшипах почти не перекрывали факелом заднюю проекцию корпуса. Еще одному кораблю луч резанул по пилону правого маневрового двигателя. Такшип крутануло, его пилот очень быстро восстановил контроль над машиной, но для этого ему пришлось сбросить тягу. И тогда сразу несколько лучей скрестились на поврежденной машине. Осталось шесть.

– Контроль зенитного огня, вы там что, мышей ловите?! – рявкнул Манн на общем канале.

– Артиллерия левого борта уничтожена, сэр! – В отличие от капитана, Анри использовал приватный канал. – Запрашиваю маневр, чтобы задействовать уцелевшие орудия!

К его удивлению, Манн без лишних вопросов скомандовал пилоту:

– Вейли, сорок пять градусов вправо!

– Есть капитан!

Нос фрегата нехотя пошел вбок. Без двух дюз маневренность корабля заметно снизилась, бескрайние облачные поля Юпитера поплыли в сторону так медленно, что Анри едва сдержал стон. И едва удержался от нового, увидев, как потухла отметка еще одного такшипа. Вибрации во время разворота снижали эффективность зенитного огня почти до нуля, зато потом в дело могли вступить орудийные башни носовой оконечности. Все, которые остались. Хлысты лазерных импульсов уничтожили почти половину оборонительных турелей.

– Д’Амико, непрерывный огонь! Не выключать лазеры при смене цели!

– Перегрев… – начал было командир БЧ-3, но Анри прервал его на полуслове:

– Да и черт с ним! Вернемся на базу, поменяем стволы!

– Есть, сэр, – покорился лейтенант.

Закончив разговор, Анри вернулся к консоли. За то время, пока он препирался с Д’Амико, батареи фрегатов сбили еще два истребителя. Красные точки на экране все ближе подползали к заветной черте, еще немного – и такшипы выйдут из зоны поражения. Им оставалось продержаться совсем чуть-чуть.

Еще один такшип окутался дымкой испаряющегося водорода и, закрутившись, неуправляемой грудой железа понесся к верхним слоям атмосферы. Его даже не стали добивать, похоже, луч прошел по обоим двигателям сразу. В строю осталось четыре машины.

– Попов, держись, немного осталось! – неуклюже подбодрил Манн.

В ответ комдив мрачно пошутил натужным от перегрузки голосом:

– Это точно, всего четверо.

Везучий, мимолетно подумалось Анри. До сих пор такшип Попова не получил ни единого, даже скользящего попадания. Он вздрогнул всем телом, представив себя хрипящим от перегрузок в этой утлой, сотрясаемой сумасшедшими маневрами коробочке. Корпус «Церама», по крайней мере, оставался неуязвимым для орудий аэрокосмических истребителей. Опасаться следовало только ракет.

Как и ожидалось, аспайры прекратили стрельбу, удалившись немногим далее четырех тысяч километров. Чуть позже чем на подлете, видимо оценив бронирование такшипов как недостаточное. Но с четырех тысяч их лазеры не могли поразить даже такшип, последние попадания в замыкающую машину лишь оплавили броню. Отметка поврежденного тактического корабля пожелтела, но он упорно продолжал ползти по прежней орбите.

Перри с облегчением выдохнул:

– Ну наконец-то! Попов, запускайте торпеды сразу после включения радаров!

– Понял, – коротко ответил тот.

– «Церам», – тон Перри изменился, став донельзя раздраженным, – кончайте вилять задницей и готовьтесь возобновить обстрел танкера!

– Вас понял, лидер, готовность к открытию огня пятьдесят секунд, – сухо информировал Манн и переключился на общий канал. – Вейли, сорок пять градусов влево!

Чертыхнувшись, Анри заново переконфигурировал схему огня. По завершении маневра стрелять могли только оставшиеся на корме башни. А ведь сейчас был самый удобный момент, истребители успели уйти лишь на половину максимальной дальности зенитных лазеров, но сами стрелять уже не могли.

– Капитан, истребители начали разворот!

Анри заметил это раньше, чем услышал Маркоса. Возле отметок стали меняться крошечные циферки орбитальной скорости, а зеленые пунктиры траекторий поползли к Южному полюсу планеты. Восемьдесят шесть истребителей на полной тяге меняли наклонение орбиты, описывая циклопическую дугу над облачным океаном Юпитера.

– Тавиш, – преувеличенно спокойно обратился к навигатору Манн, – они успеют нас догнать?

– Нет, если через три с половиной минуты выйдем на полную тягу.

– То есть незадолго до сближения с танкером, – задумчиво пробормотал Манн и обратился к Анри: – Старпом, твои рекомендации?

Не отрываясь от консоли, Анри активировал связь:

– Не думаю, что они сунутся, капитан. Если у них не осталось ракет, то мы перебьем их как в тире.

– Оливер, ты слышал? – переключился Манн на внешний канал. – После уничтожения танкера предлагаю атаковать носитель.

– Ответ отрицательный, – сурово отрезал Перри. – Через шесть с половиной минут мы окажемся в зоне досягаемости плазменных орудий линкора!

Вздрогнув, Анри уменьшил масштаб карты. В круговерти боя он совершенно упустил из виду подлетающий тяжелый крейсер аспайров! Разгоняясь на пяти с половиной гравах, тот уже успел сойти со стационарной орбиты, и сейчас до него оставалось чуть больше ста десяти тысяч километров. Минут через шесть он сможет открыть огонь. С очень удобного ракурса в три четверти.

– Уровень помех спадает! – доложил Маркос. – Тридцать секунд до включения радаров!

– Попов, запускайте торпеды по готовности! – Перри запнулся и попросил: – Не промахнитесь, парни, нашими пушками мы эту тварь не расковыряем.

– Вас понял, лидер, – добродушно ответил комдив и успокоил: – Восемью торпедами с такого расстояния даже курсант попадет, а уж мои орлы и подавно!

– Удачи вам!

– К черту!

Стремясь уменьшить орбитальную скорость, четверка такшипов пошла вверх. Чем больше времени останется торпедам на разгон, тем большую скорость они успеют набрать. Несмотря на высокое ускорение, первые минуты полета торпеды двигались очень неторопливо, оставаясь легкими мишенями для оборонительных систем. Но, выиграв для них несколько секунд, Попов подставлял под удар свои корабли. Анри помнил, с какой легкостью аспайры вышибали у Иллиона мелкие суда. А на орбите возможностей для маневрирования почти не оставалось.

Истребители аспайров уже вышли из зоны уверенной работы оптических систем. Слишком маленькие, в пяти тысячах километров они уже почти не различались камерами зенитных лазеров, и эффективность огня упала практически до нуля. До тех пор пока не заработают радары, стрельбу можно было прекращать.

– БЧ-3, отставить огонь! – Анри покосился на температурные датчики. У кормовых орудий они зашкаливали, сияя тревожным алым цветом.

– Давно пора, сэр, – с облегчением отозвался Д’Амико. – Сорок вторая и пятидесятая башни на грани расплава стволов!

– Хладагент?

– Кончился полминуты назад!

Лишенный сразу двух маневровых дюз, «Церам» поворачивался носом к цели чертовски медленно. Пилот сначала дал импульс правой передней дюзе, а затем, крутанув фрегат вокруг оси, ею же и погасил инерцию. На весь маневр у него ушло почти втрое больше времени, чем у неповрежденного «Котлина». Но, к удивлению Анри, на сей раз Перри удержался от ехидных комментариев.

Теперь, когда до танкера оставалась двадцать одна тысяча километров, он уже почти не прыгал в прицельной сетке главного калибра. И на этот раз Анри сумел разглядеть прежде неразличимые детали. Угольно-черный корпус рядами усеивали пирамидки, и насколько он мог понять, пирамидки эти служили аналогами зенитных башен фрегатов. Больше сотни оборонительных лазеров? Похоже, аспайры очень дорожили своими танкерами.

– Твою мать! – выругался на командном канале Манн. – Лидер, у нас проблемы!

– Отставить лирику, Манн! – рыкнул Перри. – Эти батареи нужно уничтожить до подхода торпед! Когда откроете огонь?

– Наведение в процессе, лидер, – скрипнул зубами Манн. – У меня выбиты дюзы по левому борту!

– Быстрее «Церам», быстрее! – озлобленно поторопил Перри. Было видно, что у капитана начинают сдавать нервы.

Вейли проявлял чудеса управления, совмещая ось фрегата с далекой целью. Поскольку левые дюзы не функционировали, ему приходилось доворачивать корабль вращением, микроскопическими толчками оставшихся двигателей. На максимальной дальности огня этот фокус не сработал бы, но на двадцати тысячах у него получилось. «Церам» выстрелил всего на десять секунд позднее «Котлина».

На угольно-черном корпусе танкера вспыхнул отблеск разрыва. Анри переключил экран на изображение с большого телескопа и при максимальном увеличении сумел разглядеть, как вспучилась обшивка, выпуская на волю огненный цветок взрыва. Попадание накрыло сразу две соседние пирамидки, корежа и оплавляя их.

– «Церам», постарайтесь попасть между рядами!

Их выстрел угодил ближе к корме, взрыв проделал в корпусе большую прореху, но, к искреннему огорчению экипажа, не задел оборонительные системы танкера. От края пробоины до ближайших пирамидок было не меньше пары сотен метров.

– Точнее, «Церам», точнее! – прорычал Перри.

Чтобы преодолеть двадцать тысяч километров, торпедам требовалось не более трех минут. Девять залпов. Как девятью залпами выбить сотню оборонительных башен?! Анри понимал, что на восемь оставшихся торпед хватит и половины. Ах, если бы они сумели уберечь больше тактических кораблей!

– Есть радар! – радостно сообщил Маркос.

Прежде чем Анри успел среагировать, на связь вышел Попов:

– «Котлин», прошу подсветку цели.

Теоретически радар тактического корабля видел примерно на половину световой секунды. Но только не сейчас, когда вокруг все еще бушевали вызванные взрывами помехи. Ионосфера Юпитера, взбудораженная термоядерными взрывами, никак не могла успокоиться. В таких условиях разумнее было положиться на мощные радиолокационные станции фрегатов. Точнее, фрегата – на «Цераме» функционировал только кормовой радар и маломощная обзорная станция. В передней полусфере им самим приходилось полагаться на принимаемые с «Котлина» данные.

Краем глаза он увидел, как от такшипов отделились и стали набирать скорость торпеды. Последнее оружие эскадры. Но мысль угасла, едва коснувшись сознания. Снова работал радар, и враг все еще находился в зоне досягаемости.

– БЧ-3, всю энергию на кормовые батареи!

Лазеры еще не успели остыть, их индикаторы по-прежнему находились в желтом секторе, но оставалась еще пара минут, прежде чем системы безопасности отключат перегретые орудия. А больше и не нужно, истребители продолжали отставать от ошметков эскадры.

Когда получившие наведение башни захватили цели, истребители успели удалиться почти на шесть тысяч километров. Анри не стал дожидаться команды Ларсона и по собственной инициативе переключил башни на концентрированный огонь. Все-таки на шести тысячах рассеивание луча сжирало львиную долю поражающей способности. И лучше принять решение самому, чем выслушивать очередную нотацию въедливого Ларсона.

К несчастью, на корме оставалось всего шесть функционирующих башен. Близкий ядерный взрыв повредил расположенные по левому борту, а что не доделало световое излучение, докончили пролетающие истребители. Анри сгруппировал башни в два кластера и выделил пару отставших аспайров.

– «Церам», концентрируй огонь! – с запозданием распорядился Ларсон и, видимо посмотрев на схему огня, буркнул: – А, молодец, жги ближайших, я займусь передними.

«Котлину» повезло гораздо больше, судя по телеметрии, на корме у него выбили только две башни, и сейчас Ларсон мог оперировать сразу четырнадцатью установками. Он тоже создал два огневых кластера, вот только в каждом из них было сразу по семь орудий. Поэтому Анри ничуть не удивился, увидев, как почти сразу погасла одна из выбранных Ларсоном целей. И почти сразу же за ней вторая. Лазеры опутывали обреченный истребитель, создавая вокруг него смертельное переплетение лучей, а потом медленно сходились, взрезая его корпус.

Анри такими успехами похвастаться не мог. Выбранные им цели дернулись в сторону, выскальзывая из ловушки, и единственное, чего он смог добиться, – это одного скользящего попадания. Спектрометр уловил пары металла, зафиксировав тем самым попадание, но поврежденный истребитель как ни в чем не бывало продолжил маневр, закрутив несколько широких «бочек».

Анри скрежетнул зубами. «Бочка», эта уловка, пришедшая из глубокой древности, из времен атмосферной авиации, до сих пор входила в штатный набор оборонительного маневрирования. Значит, у аспайров она тоже в ходу? Придется учесть!

Он потянулся к консоли, внося коррективы в программу, и дернулся, услышав резкий голос Перри:

– Манн, мы не успеваем!

Не прекращая выстукивать команды, Анри покосился на соседнее окно, в котором маячили очертания танкера. Пока он разбирался с истребителями, фрегаты успели выстрелить дважды. Он без труда разглядел четыре здоровенные пробоины, в каждую из которых вполне мог влететь тактический корабль. Из двух до сих пор били фонтаны испаряющегося водорода, окутывая танкер быстро рассеивающейся дымкой. Но, когда ты пытаешься подбить двухкилометрового исполина, дыра в несколько десятков метров перестает казаться большой. Фрегату с его протонными излучателями потребовалось бы несколько сотен попаданий, чтобы нанести такому гиганту ощутимые повреждения.

Манн понимал это не хуже остальных.

– Что предлагаешь?

– Перейти на пониженную мощность, так мы удвоим скорострельность.

– Смысл?

– Главное – выбить эти чертовы пирамиды, торпеды доделают остальное! – Перри говорил быстро, даже не пытаясь скрывать волнение. – Манн, переведи всю энергию на главный калибр и уменьши мощность выстрела!

– Вас понял, лидер. Всю энергию на БЧ-1! Минимальный заряд!

Анри раздосадованно хлопнул по консоли и откинулся на спинку кресла. Сразу после команды Манна его батареи обесточили, отправив все резервы мощности на кольцевые ускорители частиц. Теперь фрегат мог стрелять поочередно из каждого излучателя один раз в десять секунд. Мощность при этом падала до двухсот пятидесяти килограммов тротилового эквивалента, даже на форсированном режиме ускорители просто не успевали разогнать пучок протонов до максимальных скоростей.

Следующий разрыв выглядел более тусклым, и когда вспышка погасла, броня осталась неповрежденной, лишь на черной обшивке багрово светилось большое, идеально круглое пятно. Протонный пучок пониженной мощности не смог углубиться в материю корпуса, полыхнув на поверхности. Зато две близлежащие пирамидки превратились в потеки расплавленного металла. Сработает?!

– Капитан, носитель начал маневр сближения с танкером! – сообщил Маркос.

– Собрались прикрыть его своими стволами? – предположил Перри.

Выстрел с «Церама» снова угодил в район кормы, оторвав там какой-то выступ. На этот раз Перри промолчал, понимая, с какими трудностями приходится сталкиваться пилоту поврежденного корабля.

– Капитан, активность двигателей на танкере! – удивленно протянул Маркос.

Анри непонимающе посмотрел на радар. Действительно, цифры орбитальной скорости возле отметки танкера стали расти, махина явно начинала маневрирование.

– Поздно опомнились, твари! – выплюнул фразу Манн. – Это им уже не поможет!

Торпеды находились в полутора минутах от цели, и никакой маневр уже не мог увести корабль из доступного им коридора траекторий. Даже юркий истребитель, на форсаже выдающий двенадцать гравов, не успел бы уйти от приближающейся смерти. Танкер же, как помнил Анри, на максимуме выжимал лишь полтора, по крайней мере, быстрее на его памяти он еще не летал.

– Что они делают? – продолжал недоумевать Манн.

– Спешат под прикрытие орудий носителя, – предположил капитан Перри.

– А раньше они чем занимались?

– Сам посмотри! – посоветовал Перри.

Под брюхом танкера все еще продолжало болтаться не меньше ста километров ленточного шланга. Когда включились двигатели и танкер, набирая скорость, пополз вверх, законы инерции выгнули ленту шланга, и возросшую нагрузку на растяжение он не выдержал, лопнув где-то в километре ниже места крепления. Длинный обрывок еще какое-то время летел по прежней траектории, но сопротивление атмосферы очень быстро стало его тормозить, и, медленно свиваясь кольцами, шланг пополз вниз, к огненной смерти в недрах газового гиганта.

Аспайры до последнего пытались сохранить шланг, вряд ли на танкере их было несколько, уж очень много места он занимал. Слишком много, даже для такого большого корабля. А скорее всего, врага подвела самоуверенность – они понадеялись, что авиакрыло носителя испепелит наглую маленькую эскадру. Ведь до сих пор люди всегда терпели поражение. Настала пора ответить!

– Танкер вращается! – предупреждающе закричал Маркос, и Анри до боли стиснул пальцы.

На экране было видно, как медленно и величаво танкер стал проворачиваться вокруг оси, выставляя доселе нетронутый борт с совершенно целыми орудиями. А в том, что пирамидки были орудиями, сомнений не оставалось.

Фрегаты били размеренно, поочередно, и каждые пять секунд на танкере вспыхивало очередное попадание. Промахнуться на этой дистанции было невозможно. Но Анри понимал, что они не успеют за оставшиеся секунды нанести зенитной артиллерии танкера существенный урон. А дальнейшее зависело от того, насколько мощными окажутся оборонительные системы танкера. «Люциферы» были неплохо бронированы и вполне могли пережить скользящее попадание пяти-шестимегаваттного лазера.

– Пять тысяч до точки контакта! – доложил Маркос. – Торпеды активировали собственные системы наведения.

На каждой торпеде стоял собственный слабенький радар, и его включение означало, что «Люциферы» вышли на финальную стадию траектории. Жаль только, что, запущенные с короткой дистанции, они так и не успели набрать максимальную скорость. А значит, им придется дольше находиться под обстрелом зенитной артиллерии танкера. Открытым оставался один вопрос: на сколько бьют их оборонительные системы?

– Четыре тысячи! – продолжил отсчет Маркос. – Вижу частичное затемнение цели выхлопом носителя!

– Пытаются прикрыть? – хмыкнул Перри. – Характеристики траектории танкера?

– Ровное ускорение, он стремится полностью войти в радиотень выхлопа.

– Ровное, говорите? – задумчиво пробормотал Перри и оживился: – Попов, по команде подорвите лидирующую торпеду!

Опять? Анри удивленно покосился на радар. В прошлый раз попытка ослепить сенсоры врага ядерным взрывом провалилась, и он никак не мог понять, что заставило капитана Перри прибегнуть к ней повторно.

– Попов, торпеды в плотный строй, кильватерной колонной!

Теперь Анри понял задумку капитана Перри. Прикрыться от лазерных лучей вспышкой ядерного взрыва. Это могло сработать – тогда истребители охватывали торпедный рой широким фронтом, сейчас же весь огонь шел из одной точки. Красивое решение.

– Энергетические всплески с танкера! – выкрикнул Маркос и почти сразу дополнил: – С носителя тоже.

Анри не отрываясь следил за торпедами. Продолжая разгоняться, «Люциферы» шли зигзагом, хаотически меняя векторы ускорения. Магнитные поля их дюз позволяли немного менять направление выхлопа, совсем немного, но пока работали их маршевые двигатели, рывки получались чудовищно быстрые. Попасть в маневрирующую торпеду было очень и очень непросто. Вот только стреляло по ним сейчас больше сотни стволов.

– Мощность импульса около семи мегаватт, характеристики совпадают с орудиями истребителей, – считывал поступающие данные Маркос.

– Унификация, – зло процедил Манн, – БЧ-1, перенести огонь на носитель! Цельтесь в двигатели!

– Какого черта?! – тут же вмешался Перри.

– Он мне цель выхлопом перекрывает! – яростно выкрикнул Манн. – Перри, мать твою, если мы не сможем уничтожить танкер, так хоть повредим им двигатели, это замедлит врага!

Найти достойный ответ Перри не успел, зенитки наконец пристрелялись, и на экране радара погасли отметки сразу двух «Люциферов». Манн словно этого и ждал, с удвоенной силой обрушившись на лидера:

– Через этот заслон торпеды не пройдут!

– Это мы еще посмотрим, – с мрачной решимостью сказал Перри.

– Прикажи своему артиллеристу стрелять по двигателям, мы все равно не успеем выбить зенитки!

– Нет! – судя по щелчку, Перри подключился на внешний канал. – Попов, подрыв!

Передняя торпеда исчезла, вызвав всплеск помех. Там, далеко впереди, сейчас вспух полукилометровый шар чистого пламени, маленькое солнышко, бурлящий котел термоядерного синтеза. Вдали от планет единичный взрыв на расстоянии в две тысячи километров вызвал бы лишь небольшой всплеск радиации да легкий шорох в радиодиапазоне. Но здесь, в ионосфере Юпитера, последствием термоядерного взрыва стала мощная волна электромагнитного импульса.

В случае с противоракетами это ничем не могло помочь, они уже навелись на свои цели и, даже маневрируя на полной тяге, за оставшуюся до подрыва секунду торпеды просто не успели выйти из зоны вспышки. Те пятьдесят метров, которые им удалось пролететь в сторону, уже не играли никакой роли. Но лазеру, в отличие от ядерной боеголовки, нужно прямое попадание, прошедший в пятидесяти метрах луч с тем же успехом мог пролететь на расстоянии светового года. Промах!

Торпеды шли в десяти километрах друг от друга. Той паре, что оказалась ближе всего к месту подрыва, выжгло электронику наведения, но это уже не имело никакого значения. Танкер шел прямо, ускоряясь с постоянной тягой, и торпеды неслись прямо на него, в ту точку, где он должен был оказаться к моменту встречи.

Заминка вышла короткой, уже через четыре секунды аспайры возобновили стрельбу. Анри не мог не поразиться совершенству их сенсоров – радар «Котлина», откуда поступали данные, все еще был полон снега помех, а ведь от него до точки подрыва лежало порядка пятнадцати тысяч километров! Взорвись «Люцифер» ближе, полминуты слепоты им было бы обеспечено. А враг вел огонь несмотря ни на что, и огонь результативный! Уже через пару секунд вокруг торпед возник настоящий частокол лучей, постепенно сжимавшийся, лишавший торпеды возможности маневра. Количество стволов позволяло аспайрам создать на пути атакующих настоящий огненный вал.

Ведомая программой уклонения, одна из торпед попыталась вырваться из смертельной ловушки. Дернувшись в сторону, она почти сумела избежать попадания – почти. Один из лучей коснулся ее, прожигая обтекатель. Металл держался недолго – не в силах противостоять сконцентрированной энергии, он пропустил луч в нежное нутро. Лазер походя сжег резервный блок управления и слегка коснулся боеголовки, чиркнув по стенке контейнера со смесью дейтерия и трития.

Сжиженная смесь вскипела под действием луча и рванулась в образовавшееся отверстие, своим давлением проламывая, разрывая его. Бурное испарение быстро охладило ее, и течь почти прекратилась, но к этому моменту контейнер уже практически опустел. Поврежденный «Люцифер» превратился в обычную болванку, опасную только накопленной при разгоне кинетической энергией. При скорости сто тридцать километров в секунду удар такой болванки был сравним с попаданием главного калибра фрегата.

Анри не мог разглядеть выстроенную лазерами аспайров оборонительную сеть, но видел, как стали гаснуть отметки торпед. Одна, вторая, третья – на его глазах почти мгновенно была выбита половина торпед.

– Не пройдут! – простонал в отчаянии Манн.

Торпеды сгорали подобно мотылькам, рвущимся к пламени свечи. Оборонительные лазеры аспайров превосходили в мощности их земные аналоги. Разработанные более тридцати лет назад «Люциферы» имели противолазерное бронирование. Бронирование, рассчитанное на устаревшее вооружение колонистов. Высокоэнергетические лучи аспайров прожигали его даже при скользящем попадании.

Забыв обо всем, Анри следил за их полетом. До рубежа в тысячу километров добрались только три торпеды, и стало ясно, что за оставшиеся шесть секунд их непременно собьют.

Анри сначала не понял, что произошло. Исчезла замыкающая торпеда, но это не было результатом действия зениток – на ее месте вспух шарик термоядерного взрыва, а экран покрылся рябью помех. Подрыв? Без команды?!

Жертва подарила еще пару секунд, пока восстанавливались ослепленные радары. И еще несколько секунд ушло, чтобы пристреляться заново. Этого хватило, угловые скорости подлетающих торпед были таковы, что за ними не успевали сервоприводы оборонительных турелей.

Первая торпеда воткнулась в район кормы. Лишенная большей части дейтерие-тритиевой смеси, она не взорвалась, но удар был весьма силен. Кинетическая энергия «Люцифера» почти мгновенно перешла в тепловую, испарив и саму торпеду, и значительный кусок обшивки вокруг места попадания. А через десятую долю секунды детонировала вторая.

Радарный дальномер подал команду на подрыв, когда до борта корабля оставались считаные десятки метров. Диаметр вспышки у «Люцифера» составлял около полукилометра, и со стороны казалось, будто носовую оконечность черной махины окутал огромный слепящий шар.

Обшивка испарилась, едва ее коснулась расширяющаяся сфера термоядерного пламени, и огонь прошел дальше, сначала испаряя, а потом сжигая и корежа внутренние конструкции танкера.

За миг до взрыва картинка с телескопа дернулась, откатываясь назад, и занимавший все поле зрения танкер превратился в небольшой черный силуэт на фоне звездного неба. Анри показалось, будто он успел заметить метнувшиеся к танкеру факелы торпед, но вспышка тут же затмила экран, приглушив все прочие источники света.

Он моргнул, разгоняя пятна света перед глазами, а когда снова посмотрел на экран, вспышка уже гасла, превращаясь в тусклое голубоватое гало. Попали!

– Есть попадание! – завопил, пустив петуха Маркос. – Вижу взрыв в носовой оконечности, цель поражена!

От избытка чувств Анри хватил кулаком по подлокотнику. Есть! Они попали! На общем канале разом загомонили, голоса сливались в неразборчивый крик радости. Удача окрыляла, заставив позабыть о дисциплине ведения переговоров, о субординации, обо всем, кроме уничтоженного танкера. Но Перри быстро остановил вакханалию, рявкнув так, что заложило уши:

– Тишина на общем канале!

Анри, кричавший вместе со всеми, тут же прикусил язык. Перри, дождавшись, когда замолкнет последний, заговорил уже обычным своим тоном:

– Переносим огонь на носитель! Попов, уводи своих к точке рандеву.

Облако термоядерного взрыва почти рассеялось, открывая взгляду оплавленные останки танкера. От двухкилометровой махины уцелел жалкий огрызок, длиной не более шестисот метров. Три четверти корабля просто испарились, оказавшись в зоне вспышки, и эти останки окружала слабо светящаяся пелена раскаленных радиоактивных газов. Огарок бурно фонтанировал вырывающимися из перегретых бакиболов потоками водорода. Никого живого на нем остаться не могло, «Виконт» был отомщен!

– Оливер, – мягко заговорил Манн на командном канале, – нам пора уходить, их линкор вот-вот подойдет на дистанцию открытия огня.

– И что? – удивился Перри. – Стрельба с максимальной дистанции малоэффективна, а подойдя ближе, ему придется начинать маневр, чтобы не воткнуться в Юпитер на полном ходу.

– Оливер, мы выполнили приказ, танкер уничтожен! – настаивал Манн. – Продолжение атаки равносильно самоубийству!

Затаив дыхание, Анри бросил взгляд на радар. Багровая окружность, демонстрирующая предполагаемую дальность стрельбы линкора, уже почти коснулась фрегатов. И, судя по скорости ее движения, в запасе оставалось не более двух минут. Четыре залпа полной мощности – и все, потом они сами окажутся под огнем. Носитель, лишь вдвое уступавший танкеру по размерам, был практически неуязвим для главного калибра. Фрегатам же хватит и одного попадания с линкора аспайров. Неужели Перри этого не понимает?!

Капитан Перри понимал.

– Манн, к Земле идет полсотни кораблей! А у нас сейчас есть весомый шанс хотя бы повредить еще один. Даже если мы выиграем для Земли лишний день на подготовку к обороне, это уже окупит нашу гибель! Хватит слов, мы будем стрелять!

– Вас понял, лидер, – вздохнул Манн и тут же, переключившись на общий канал, стал прежним, жестким капитаном фрегата. – БЧ-1, максимальная мощность на главный калибр!

До носителя оставалось чуть больше десяти тысяч километров, меньше диаметра Земли. На такой дальности уже не требовалось пристрелки, как только корма носителя оказалась в перекрестье прицела, в рубке тут же померк свет, а на носителе, совсем рядом с выступающими дюзами рвануло первое попадание.

Для точной стрельбы по дюзам фрегаты подходили с неудобного ракурса. Корпус прикрывал дюзы, и поэтому следующий залп фрегаты перенесли на среднюю часть носителя, где виднелись закрытые щели ангарных отсеков. Если бы их удалось повредить, ремонт мог занять несколько драгоценных для Земли суток. Но попасть в них было нелегко. Длинные и узкие створки ангаров располагались в углублении корпуса, и оба первых пучка разорвались, даже не попав в эту нишу.

– Может, перенести огонь на нос? – предложил Манн. – Я вижу там что-то похожее на фазированные решетки радаров.

– Не вижу смысла, – немного подумав, ответил Перри. – У тебя вон тоже радары выбиты, и что? Ведешь огонь по внешнему наведению. Так что продолжай бить по ангарам, пока не покажутся дюзы!

До точки максимального сближения оставалось чуть более минуты. Угловая скорость уже заставляла постоянно корректировать направление оси корабля, и «Церам», лишенный дюз по левому борту, удерживал наведение только благодаря нечеловеческим усилиям пилота. Из-за постоянных толчков маневровых двигателей Анри замутило, он даже зажмурился, пытаясь прогнать головокружение. Все это напоминало тренировки на центрифуге, которыми их вдоволь потчевали в курсантские годы. Тогда он с трудом прошел тест на вестибулярный аппарат, едва набрав проходной балл. С тех пор прошло немало лет, и Анри считал ту проблему решенной. И вот в первом же сражении она напомнила о себе вновь.

Чтобы справиться с нахлынувшей тошнотой, ему пришлось отвлечься от происходящего на экране и на десять процентов увеличить подачу кислорода в скафандр. Несколько глубоких вдохов освежили его, но, пока возился с меню скафандра, он пропустил первое удачное попадание в носитель.

Выстрел с «Котлина» угодил прямо в нишу, разворотив и искорежив створки ангара. Когда Анри, услышавший восторженные вопли экипажа, вскинул голову, огонь взрыва уже потух, а из ниши разлетались крупные обломки люка. И хотя сами ангары терялись в сумраке ниши, по размерам обломков Анри оценил пробитое отверстие как весьма крупное. Похоже, створки ангаров оказались тоньше основного корпуса. А значит, часть энергии взрыва проникла внутрь корабля. И он очень надеялся, что взрыв повредил там что-нибудь важное.

– Десять тысяч до максимального сближения! – сообщил Тавиш.

Выстрел «Церама» вспорол борт носителя почти в сотне метров от ангаров. Повреждения корабля не давали точно прицелиться даже с такой мизерной дистанции.

– Ларсон, Беллар, будьте готовы к открытию огня! – мимоходом распорядился Перри.

Установленные на фрегатах типа «Котлин» зенитные лазеры в теории могли нанести ощутимые повреждения даже тяжелому кораблю. Естественно, речь не шла о пробитии основного броневого корпуса, но срезать все выступающие наружу части было им вполне по силам.

Анри коснулся иконки БЧ-3.

– Д’Амико, приготовиться к открытию огня!

Лазеры уже остыли, и он мог надеяться на пару минут непрерывного огня. Истратив весь хладагент на отражение атаки истребителей, теперь он не имел возможности сбросить критический перегрев стволов одним нажатием на сенсорный экран. А значит, следить за перегревом придется еще внимательнее, чем прежде. Анри сам урезал полномочия Д’Амико в принятии решений, и менять их уже не оставалось времени. Наступала пора выбирать достойные цели.

Он переключился на обзор с одной из орудийных камер и зло зашипел, увидев качество полученного изображения. Разрешения слабенькой оптики не хватало, чтобы различить мелкие детали, да и сам носитель выглядел едва крупнее чемодана средних размеров. Для точного наведения этого не хватало – не станешь же стрелять из зениток по контуру корабля, который играючи переваривал залпы главного калибра.

Сделав запрос, Анри вывел на консоль компьютерную модель носителя. Данных не хватало, в местах, где компьютер не смог распознать предназначение вынесенных устройств, стояли жирные знаки вопроса. Но кое-что идентифицировать удалось: модель усеивали подсвеченные красным пирамидки оборонительных лазеров, а на носу, ясно очерченная, виднелась фазированная решетка радарного комплекса. Эту деталь Анри смог бы узнать и без компьютерной подсказки, принципы построения радаров у аспайров использовались схожие с технологиями людей.

Быстрыми движениями он распределил цели между уцелевшими орудиями. Выходило не густо, слишком много зенитных башен потерял «Церам» при атаке истребителей. Но это волновало его в последнюю очередь – Анри засиделся без дела и сейчас с упоением ждал, когда фрегат наконец-то подойдет ближе.

– Беллар, мы открываем огонь с семи тысяч! – влез с указаниями Ларсон.

– Причина? – поморщился Анри – ему чертовски не хотелось ждать еще полминуты.

– Рассеивание луча! – со вздохом объяснил ему Ларсон и устало попросил: – Беллар, прошу, не начинай снова.

Секунды тянулись медленно, фрегаты неторопливо ползли, и Анри, сжав зубы, никак не мог дождаться, когда наконец они пересекут указанную Ларсоном черту. Он еще раз перераспределил цели, направив три башни на пробитую «Церамом» дыру. В идеале хотелось поработать лучами в ангаре, но фрегат уже миновал удобный для этого угол, и потому от идеи пришлось отказаться.

Энергии выделили в обрез, только-только запитать оставшиеся турели, все ресурсы сейчас тратились на перезарядку главного калибра. Если бы уцелели все башни, орудия пришлось бы переводить в импульсный режим, а ему так хотелось обрушиться на врага всей имеющейся мощью. Пусть его зенитки не смогут пробить броневой пояс, мало аспайрам все равно не покажется!

– А выжгу-ка я вам на броне… – неожиданно для себя произнес Анри. И не стал сдерживаться, озвучив, что именно он там выжжет. В наушниках хихикнули, а потом и вовсе раздался многоголосый гогот. Среди вынесенных на рабочий стол иконок светился значок включенного общего канала. Его возглас услышали во всех отсеках «Церама», и сейчас от души хохотали, сбрасывая накопившееся нервное напряжение.

– Отличная шутка, старпом! – одобрил на общем канале капитан Манн, а потом, переключившись на приватную связь, участливо спросил: – Что, нервишки шалят?

– Есть немного, – неохотно признался Анри.

– Это ничего, старпом. Главное – не показывай свой страх экипажу!

– Я постараюсь, сэр! – пообещал Анри.

Манн промолчал, а потом стало не до него. Фрегаты подошли на выбранный Ларсоном рубеж атаки.

Часто дыша, Анри сильно, до хруста, ткнул пальцем в иконку открытия огня и тут же вскинулся, вглядываясь в большой экран на стене рубки. Ничего не произошло, лишь прыгнули датчики расхода энергии да на схеме фрегата стали наливаться желтизной открывшие огонь башни. Он не мог видеть потоки когерентного излучения, что полосовали сейчас вражеский носитель, а увеличение оказалось недостаточным, чтобы различить тонкие разрезы, что пропарывали сейчас угольно-черную обшивку.

Как ни странно, аспайры не использовали абляционное покрытие, которое, испаряясь, рассеивало энергию лазерного луча. По эффективности слой такой защиты заменял вдвое более толстую гомогенную броню, и отсутствие характерных выбросов пара в местах попаданий сначала обескуражило Анри. Но затем, вспомнив, чем уничтожали крейсера в системе Каштура, он наконец сообразил. Абляционное покрытие не спасет от плазменного сгустка, а значит, вместо бесполезной массы лучше усилить обычное бронирование. В конце концов, при достаточной толщине даже простая сталь может остановить лазерный луч. А броня носителя состояла отнюдь не из стали.

Уцелевшие сенсоры фрегата сейчас вовсю анализировали спектральный состав испаренной лазерами обшивки. Можно было даже запросить результаты анализа, но мимоходом подумав об этом, Анри тут же все позабыл. Нужно было корректировать стрельбу.

Управляемые компьютером зенитки честно обработали выбранные им пирамидки в течение трех секунд и переключились на следующие цели. Единственным заметным результатом оказался кусок радарной решетки, отсеченный в первую же секунду. Как обстояли дела с пирамидками, он пока не знал, фрегат еще не вошел в зону поражения аспайров, и потому ответного огня они еще не открывали.

Оказалось, что это беспокоило и Ларсона.

– Беллар, повтори по пирамидкам!

Анри отменил перенацеливание и удовлетворенно кивнул, увидев, как прицельные рамки метнулись в прежнее положение.

– Похоже, у них только оборонительное вооружение! Бьем, как в тире! – азартно сообщил он Ларсону.

Тот восторга разделять не стал:

– Скажи спасибо судьбе, что мы атакуем вспомогательные суда. Ударный корабль давно перемолол бы нас в космическую пыль!

Один из выстрелов с «Церама» наконец-то сумел оставить зримые следы своего попадания. Взрыв произошел на корме, и едва потухла вспышка, наружу выплеснулся фонтан испаряющегося водорода. Носитель ускорялся, и подсвеченный выхлопом водородный шлейф, постепенно истончавшийся до полной невидимости, протянулся за ним на несколько десятков километров. Судя по величине утечки, ежесекундно носитель терял несколько сотен тонн рабочего тела.

– Отличный выстрел, «Церам»! – расщедрился на похвалу Перри. – Вы пробили ему топливный бак.

Анри успел позавидовать мощи главного калибра. Его «пукалками» нечего было и мечтать нанести такой урон. Впрочем, на фрегатах прошлого поколения оборонительные системы вдвое уступали «Цераму» и в мощности, и в дальнобойности.

– Манн, через двадцать секунд мы увидим их дюзы, – напомнил Перри. – Отмени следующий залп, мы ударим сразу из обоих стволов!

Так быстро?! Анри не заметил, как пролетели полминуты, казалось, он только что дал команду к открытию огня, а фрегаты уже подошли к точке наибольшего сближения. К моменту, когда у них появится шанс сбить второй корабль противника. Если удастся повредить дюзы, то лишенный хода носитель через пару витков упадет на Юпитер. Пусть даже сейчас его скорость выше орбитальной, но на этой высоте еще есть атмосфера. Ее трение затормозит корабль, отправив его вниз, вслед за оплавленными остатками танкера. Вслед за «Виконтом»…

– Капитан! – истошно завопил Маркос. – Я вижу энергетические всплески на линкоре аспайров!

– Что за черт?! – удивленно воскликнул Манн. – Эта лоханка в ста тысячах от нас! Перри, по нам стреляют!

– Спокойно, «Церам». – Голос Перри звенел от напряжения. – Через десять секунд мы увидим дюзы!

– Оливер, нужно уходить!

– У нас полторы минуты до подлета снарядов, успеем!

– Упрямый осел! – рявкнул Манн. – Подохнем же!

– Заткнись, Манн, я не дам тебе сорвать миссию, как в прошлый раз! Сохранять наведение!

Носитель улепетывал на полной тяге. Утечка из пробитого бака уже прекратилась, и если не приглядываться, то корабль выглядел совершенно неповрежденным. Пробоины от разрывов протонных пучков терялись на туше массой в полтора миллиона тонн. С ходу Анри сумел разглядеть только одну, от самого первого попадания, и то лишь потому, что запомнил ее местоположение. Перри был прав, они могли остановить эту махину, только разрушив ее дюзы.

Носитель на экране медленно поворачивался, фрегаты прошли точку сближения и сейчас, проходя мимо, выходили ему в хвост. Туда, где изрыгали пламя семь двигателей огромного корабля. Шесть из них образовывали окружность, а седьмой, самый крупный, располагался в центре. Маршевый и маневренные? Анри мимоходом задался этим вопросом, но, как и в прошлый раз, обдумать его не успел.

– Плотный выхлоп, – предостерег Ван Хутен. – Может остановить пучок!

При достаточной плотности материи разогнанные до субсветовой скорости частицы быстро теряли энергию, превращаясь в безобидное излучение. Именно поэтому протонные излучатели не применяли в атмосфере, а плазма выхлопа с ее скоростью, пожалуй, была плотнее.

– Бей в срез дюз, есть шанс пробиться по краю факела! – посоветовал Манн.

– Держу цель! – даже не видя лица пилота, Анри буквально чувствовал, как по лицу того текут крупные капли пота.

– «Церам» готов к залпу! – сообщил лидеру Манн.

Анри на секунду оторвался от консоли. Большую часть экрана занимала изрыгающая ослепительный поток плазмы корма носителя. Выдираясь из когтей гравитации, тот стремился ввысь, навстречу несущемуся на подмогу линкору. Поздно!

– Огонь! – Перри рявкнул так, что у Анри на секунду заложило уши.

Они опоздали на доли секунды – когда старший артиллерист уже нажимал на спусковую кнопку, носитель начал маневр уклонения. Случайности неизбежны на войне, вряд ли аспайры предугадали момент открытия огня, скорее их капитан просто решил поставить между собой и людьми длинный хвост выхлопа, и приказ его совпал с приказом открыть огонь.

Залп «Котлина» растворился в плазме факела, «Цераму» повезло немного больше, неточность наведения сыграла на руку неудачливому фрегату. Оставайся курс носителя прежним, оба протонных пучка прошли бы мимо, но благодаря маневру один из них распорол корпус возле крайней дюзы. Зияющая рваными краями дыра выглядела внушительно, но изнутри не вылетело даже маленького облачка. В лучшем случае они повредили пару прилегающих к броневому поясу отсеков. И вряд ли там размещалось что-то жизненно важное. Выражаясь канцелярским языком, носитель получил незначительные повреждения.

– Выхлопом закрылись, трусы! – в ярости заревел Манн.

Необычайно темный факел прикрывал почти всю кормовую проекцию. В штатном режиме носитель выбрасывал несколько тонн рабочего тела в секунду, и, насколько Анри успел понять, падение температуры выхлопа было вызвано повышенным расходом рабочего тела. Реактор просто не успевал разогреть весь поступающий в него водород, а захлебывающиеся двигатели не могли разогнать его до нужных скоростей. И оба этих фактора увеличивали рассеивание выхлопа, создавая непробиваемый для пучкового оружия заслон.

И не только для пучкового – лазерные лучи оборонительных башен бессильно гасли, едва войдя в тусклое сияние факела.

– «Церам», можете стрелять? – с надеждой спросил Перри.

– Ответ отрицательный, лидер! – Манн все же сумел немного успокоиться. – Я не вижу ничего, кроме факела.

– Если ударить… – Перри не договорил, запнувшись на полуслове, и надсадно закричал: – Попов, какого черта он делает?!

Анри не сразу понял, о чем речь, и сообразил, лишь присмотревшись к тактической обстановке. От четверки улепетывающих такшипов отделился один, помеченный цифрами «два-пять». Развернувшись на девяносто градусов, тактический корабль менял траекторию, выдавая максимальные шесть гравов. И по прикидкам Анри, шел он наперерез носителю.

– «Два-пятый», «два-пятый», ответьте лидеру! – Перри, кажется, понял, что задумал одинокий тактический корабль. – Попов, отмени приказ!

– Я не давал ему этого приказа. – Комдив говорил так, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом.

– На что он надеется?!

– Ни на что, – усмехнулся комдив. – Уже ни на что.

От самоубийственного поступка их отвлекло сообщение радарного контроля.

– Тридцать секунд!

Анри вздрогнул, вспомнив о рое плазменных зарядов, что неслись прямо на них. Тридцать секунд, так мало?!

– Характеристики залпа? – попросил Манн.

– Около полутысячи сгустков, идут растянутой серией, пройдут мимо.

– Понятно, они ждали, что мы будем убегать, – констатировал Манн. – Перекрывают траекторию ухода, так?

– Да, сэр, – подтвердил Маркос и охнул: – Еще один!

– Залп?

– Да, капитан!

В крейсерском бое возле Каштуры аналогичные корабли аспайров стреляли примерно раз в полторы минуты. Этот бил чаще. Новая модель? Расщедрились для атаки на материнский мир, сволочи!

– Куда? – быстро спросил прислушивавшийся к разговору Перри. Почему он не спросил своего оператора радара, Анри так и не понял.

– Мало данных, – неуверенно ответил Маркос, а Манн лишь усмехнулся.

– Наверняка по нам.

– Плевать! – отмахнулся Перри и переключился на внешний канал. – Попов, почему молчит «два-пятый»?

– Они отключили все, кроме телеметрии.

– Идиоты!

В этой оценке Анри с ним соглашался. Такшипы давно миновали точку максимального сближения, и сейчас «два-пятому» пришлось ложиться на догонный курс. Со своей тягой такшип мог лететь быстрее орбитальной скорости, но все равно, пока он будет преодолевать четыре тысячи километров под огнем оборонительных турелей, его десять раз успеют сбить. На что вообще они там рассчитывают?! Сымитировать атаку? Аспайры не идиоты, после сражения у Иллиона они знали, сколько торпед несет тактический корабль триста пятой серии.

Манн сделал еще одну попытку достучаться до разума капитана Перри:

– Оливер, нужно уходить! Эти твари нас переиграли, хватит геройствовать, мы и так потеряли «Виконт»!

– Да, ты прав. – Каждое слово Перри выдавливал из себя с ощутимым трудом. – Мы уходим.

– Ну наконец-то! – с явным облегчением воскликнул Манн. – Прикажи начать маневр уклонения, снаряды накроют нас через сорок секунд!

Перри собрался с силами и объявил на общем канале:

– Эскадре приготовиться к маневру! – Он сделал паузу. – «Два-пятый», мы уходим, бой закончен, возвращайтесь в строй.

Ответили ему не сразу. Такшип продолжал набирать скорость, догоняя убегающего врага. А когда в наушниках раздался голос безымянного командира тактического корабля, Анри все понял быстрее, чем до него дошел смысл сказанного. Человек говорил с трудом, преодолевая невыразимую слабость, задавленный перегрузкой и полученной дозой радиации. От него веяло смертью.

– «Котлин», это «два-пятый», не уходите, мы заставим его изменить курс.

– «Два-пятый», что вы творите! – закричал Перри. – Немедленно вернитесь в строй!

– Слушай меня, лидер… – Командир «два-пятого» говорил едва слышно, даже с компьютерным усилением Анри с трудом различал слова. – Боеголовка рванула совсем близко, мы все покойники, три тысячи бэр не вылечат даже на Земле. Так дай хоть подохнуть с толком.

Анри присвистнул. Три тысячи означали мучительную смерть в течение нескольких недель. Лечение лишь оттянуло бы конец, их внутренние органы уже сейчас истекали кровью. Как они вообще умудряются управлять машиной при шестикратной перегрузке?!

– Что вы хотите сделать, «два-пятый»? – тихо спросил Перри.

– Мы сымитируем атаку с задней полусферы, из мертвой зоны, и для того, чтобы нас сбить, ему придется немного повернуться. Используй этот шанс, лидер.

Зрение вдруг потеряло резкость и, смутившись собственной реакции, Анри несколько раз моргнул. Хорошо, что на нем сейчас был гермошлем и остальные не видели его слез. Четыре человека осознанно уходили на смерть, жертвуя собой ради призрачного шанса.

– Спасибо, «два-пятый». – Перри запнулся и повторил: – Спасибо вам, ребята.

«Два-пятый» немного помолчал и попросил:

– Мы записали кое-что для родных. Если сможете, доставьте им наши файлы.

– Конечно, «два-пятый», готов к приему.

– Меня Лехой зовут. Нас четверо было, первый лейтенант Рутковский, вторые лейтенанты Сэлидж, Чен и Пиетилла. Прощайте, мужики, конец связи.

– Прощайте, – эхом повторил Перри в молчащий эфир. Сбросив четыре видеофайла, «два-пятый» прервал связь.

Анри с ненавистью поглядел на тусклое пятно выхлопа и на самом краю экрана увидел маленькую огненную черточку, которая догоняла аспайров, догоняла медленно, но неотвратимо.

– Прощайте, парни, – прошептал он.

Если ребята в «два-пятом» получили по три тысячи бэр, то сколько же досталось остальным? Сколько схлопотал он сам?! Перед боем Анри успел посмотреть на дозиметр, там горели успокаивающие пятнадцать бэр, радиационная защита фрегата с честью выдержала испытание, да и основной поток излучения здесь составляли разогнанные в магнитосфере Юпитера заряженные частицы. С ними радиационная защита справлялась отлично.

Но при термоядерном взрыве выделялось жесткое излучение, остановить которое так просто не получалось. К тому же оно оставляло в металлах вторичную, наведенную радиацию, продолжавшую излучать еще долгое время после взрыва. И это наведенное излучение пронизывало сейчас его плоть, ионизировало внутриклеточную воду, в клочья рвало спирали ДНК. Анри передернулся от представленной картины и, чтобы хоть как-то отвлечься, взглянул на стенной экран.

Линкор аспайров бил сериями, меньше чем за секунду выстреливая около полутысячи килограммовых сгустков плазмы. Его первый залп врезался в верхние слои атмосферы, как раз когда Анри поднял глаза. Больше всего это напоминало выстрел мелкой дробью в зеркальную гладь воды. Фрегат как раз шел над зоной конвекционного течения, которое выносило внутреннее тепло к поверхности, образуя в облачном слое большое белое пятно. Пятно это с их нынешней орбиты простиралось почти до горизонта, и бело-оранжевые вспышки воткнувшихся в атмосферу плазменных сгустков прекрасно различались даже с такого расстояния.

Анри сопоставил размер взрыва и содрогнулся, представив, что случится с их кораблем, попади в него хотя бы один такой сгусток. До них доводили данные по вооружению противника, и среди прочего упоминалась мощность главного калибра линкора аспайров. Около восьми тонн в тротиловом эквиваленте! Чуть меньше, чем у мобильных орудий, но вполне достаточно для нанесения фрегату тяжелейших повреждений.

Линкор перекрывал им вектор отхода. Аспайры били туда, куда по всем расчетам должны были убегать остатки истерзанной эскадры. Но вопреки здравому смыслу эскадра продолжила бой. И поэтому первый залп линкора промахнулся на четверть тысячи километров.

Перри жизнерадостно засмеялся и констатировал:

– Промахнулись!

– Следующий полетит в нас, – угрюмо заметил Манн.

Следующий уже летел. Приближающаяся плазма отображалась на радаре в виде мелкой ряби, и рябь эта шла на них.

– Отто, посмотри на рассеивание и посчитай вероятность попадания, – уверенно заговорил Перри. – Мы еще минут пять ничем не рискуем!

– Я не хуже тебя знаю математику! – снова завелся Манн. – Через пять минут вероятность попадания составить двадцать процентов!

– Это оправданный риск!

– Да, сэр! – после этой фразы Манн замолчал.

Носитель до сих пор игнорировал догоняющий его маленький кораблик. Стараясь не глядеть на приближающуюся к эскадре рябь, все свое внимание Анри сосредоточил на этой смертельной погоне. Носитель уже набрал вторую космическую скорость и, перейдя на гиперболическую орбиту, удалялся от Юпитера.

Если бы в начале боя они сходились лоб в лоб, то у такшипа не было бы ни единого шанса догнать аспайра. Скорости расхождения в восемьдесят четыре километра в секунду превышали скромные возможности тактического корабля. Девяностоминутного запаса рабочего тела не хватало на торможение и разгон вдогонку. Но эскадры сходились под углом в сорок пять градусов, и «два-пятому» нужно было лишь немного скорректировать орбиту.

– Тридцать секунд! – не вовремя напомнил о вражеских снарядах Маркос.

На этот раз аспайры взяли верный прицел. Рой должен был накрыть сразу оба фрегата, а дальше в дело вступала теория вероятности. Текущее насыщение пространства снарядами давало двухпроцентную вероятность попадания, артиллеристам аспайров приходилось выбирать между плотностью залпа и зоной накрытия. Если уменьшить разлет сгустков, тогда фрегаты могут успеть выйти из зоны поражения, если же увеличить, то шанс попасть начинает стремительно падать. Аспайры выбрали второе. Находясь вне досягаемости орудий фрегатов, они могли себе это позволить. Еще около пяти минут. К тому же…

– Капитан, – неуверенно начал Маркос, – я не могу понять, что это значит, но тепловое излучение линкора существенно выросло.

– Новое оружие? – заинтересовался Манн.

– Непохоже, сэр.

– Перри, – переключился Манн на командный канал, – у нас повреждены сенсоры, пусть твой…

Перри ответил быстрее, чем Манн успел закончить фразу.

– Уже посмотрел. Линкор ставит перед собой плазменный щит.

– Твою мать! – с чувством высказался Манн. – Нам его не пробить!

– Ты собрался бодаться с линкором? – удивился Перри.

Заслушавшись их перепалкой, Анри пропустил тот момент, когда мимо эскадры пронеслись сгустки, и понял это, только увидев на экране, как под ними засветились оранжевым белые облака.

– Ну вот, промах! – удовлетворенно заявил Перри.

Одинокий такшип был уже совсем близко. После опорожнения боевых отсеков единственным оружием триста пятой серии оставался средний лазер, способный разве что оцарапать корабль крупнее корвета. Уже вышедший на гиперболическую орбиту носитель до сих пор игнорировал наглеца, но Анри знал, что рано или поздно аспайрам придется обратить на него внимание. Иначе они рисковали получить врезавшийся в район кормы такшип. В том, что при случае экипаж «два-пятого» пойдет на таран, Анри не сомневался. Парни уже распрощались с жизнью.

Носитель поднимался все выше, стремясь уйти под защиту опоздавшего к схватке линкора. Пользуясь превосходством в тяге, «Церам» и «Котлин» могли бы его догнать, но, по расчетам, в этом случае им не хватило бы времени уйти. Их гарантированно перехватывал либо линкор, либо зависший у Ганимеда флот. Тягаться в разгонных характеристиках с ударными кораблями аспайров не могли даже новейшие фрегаты. А потому «Церам» и «Котлин» оставались на прежней орбите, лишь отслеживая поворотами корпуса направление на удаляющийся носитель.

Меняя вектор тяги, носитель продолжал прикрываться выхлопом. Анри не заметил, как держащийся чуть ниже факела такшип стал стрелять. До сих пор «два-пятому» удавалось балансировать на лезвии ножа, держась в мертвой зоне между плазмой выхлопа и сектором обстрела оборонительных турелей носителя. Считая фрегаты главной угрозой, аспайры пока ничего не предпринимали, но после того, как лазерный импульс с такшипа клюнул совсем близко от внешнего кольца дюз, на него обратили внимание.

– Носитель меняет курс! – заорал Маркос.

Заждавшийся Перри тоже сорвался на крик:

– «Церам», стреляйте по готовности!

Услышав их, Анри тут же переключил большой экран на телескоп и недоуменно посмотрел на занявший все поле зрения выхлоп. Из-за этого раскаленного пятна плазмы до сих пор не проглядывало ничего похожего на корабль, выхлоп полностью перекрывал цель. Куда стрелять?!

Едва он успел задать себе этот вопрос, как заметил, что пятно медленно вытягивается в сторону – носитель все-таки начал разворот!

«Два-пятый» успел выстрелить еще дважды, а потом ему пришлось срочно уворачиваться от струи выхлопа – аспайры взялись за него всерьез. Он успел подойти всего на три тысячи километров, выхлоп еще никак не мог повредить ему, но экипаж «два-пятого» не на шутку вознамерился причинить хоть какой-то вред исполину. А потому такшип развернулся, выходя из-за струи, и тут же очутился под огнем оборонительных турелей.

– Собьют, – беспомощно произнес Манн.

«Два-пятый» совершил невозможное – выкрутившись из сплетения лазерных лучей, он успел выстрелить в ответ, почти попав в одну из дюз. Лазер взрезал броню в каком-то десятке метров от изрыгающей плазму воронки.

– Еще немного! – радостно воскликнул Перри. – Я вижу часть их кормы!

Затаив дыхание, Анри смотрел, как медленно и величаво разворачивается огромный корабль. Поняв, что одними только кормовыми батареями сбить верткую машину не удастся, аспайры решили рискнуть и задействовать батарею целого борта – подставляя наконец фрегатам беззащитные дюзы.

– БЧ-1, полную мощность на главный калибр! – азартно скомандовал Манн.

Теперь и Анри видел темный абрис кормы. С каждой секундой она все больше и больше показывалась из-за выхлопа, еще немного – и фрегаты смогут ударить, разнести к черту хотя бы одну, а если повезет, то и две дюзы. Это нарушит балансировку реактивной струи и существенно уменьшит разгонные характеристики носителя. А значит, замедлит весь флот вторжения и выиграет для Земли еще немного времени.

Но вначале удача улыбнулась «два-пятому». Летя непредсказуемым, захватывающим дух зигзагом, он на секунду отключил двигатели и всадил короткий импульс в сопло носителя.

– Вижу дисбаланс струи выхлопа! – ахнул Маркос. – Носитель теряет тягу!

На этом удача закончилась. В прекративший маневрирование такшип сразу же вонзились два луча, распарывая корпус, словно тонкую жесть. «Два-пятый» дернулся, пытаясь стряхнуть с себя жалящие потоки света, но еще три нащупавших цель лазера поставили крест на этой бесплодной попытке.

– О черт, нет! – взвыл Перри. – «Два-пятый», уходи в сторону! Прикройся выхлопом!

Паря водородом из пробитого бака, «два-пятый» развернулся и даже успел включить двигатели. У него оставался шанс вырваться из-под огня, но очередной луч перечеркнул правый маневровый двигатель и надежды на спасение.

Такшип триста пятой серии мог летать без одного маневрового, и даже без обоих сразу, обходясь управляемыми соплами маршевых. Но, потеряв маневренность, он больше не в состоянии был уклоняться от концентрированного огня множества зениток.

До крови закусив губу, Анри смотрел, как гибнет отчаянный экипаж. Такшип оказался крепким орешком для зенитных батарей, но сейчас это лишь удлиняло агонию. «Два-пятый» бился, словно попавшая в невод рыба, пилот выжимал из покалеченной машины все возможное, раз за разом избегая смертоносного касания когерентного излучения.

– Еще пару секунд! – взмолился Перри. – Еще пару секунд, мужики!

Из-за тусклого свечения факела проглядывал сияющий ореол сопла. Раскаленный у основания плазменный поток уже просвечивал через тонны успевшего остыть газа. Еще немного – и протонный пучок сможет пробиться, ударить, разнести уже поврежденную дюзу. А если повезет, то проникнуть глубже, к нежным внутренностям, где среди реакторов и катушек ускорителей взрыв сможет разгуляться, не стесненный оковами корабельной брони.

Не повезло. Уклоняясь, «два-пятый» подставил брюхо, и через весь корпус, перечеркивая сразу оба маршевых двигателя, лег глубокий разрез. Лазер прожег металлокерамику обшивки и походя расплавил обмотки ускорителей. Издав прощальный чих, «Аллисоны» замолчали.

– Нет! – в отчаянии закричал Перри.

Прежде чем пилот успел отключить левый маневровый двигатель, искалеченный такшип закрутило вокруг оси. Из пробитых баков выплеснулся водород, окутывая корабль предсмертным саваном, и впервые с начала боя Анри увидел лазерные лучи – прерывистые линии света, проявившиеся в облаках не успевшего рассеяться рабочего тела. Первый же луч разрезал дрейфующий такшип на две неравные части. К своему ужасу, Анри разглядел, что разрез миновал кабины экипажа. Люди внутри все еще были живы!

– Тавиш, рассчитай орбиту обломков! – отрывисто приказал Манн.

– Они набрали вторую космическую, сэр, – немного подумав, ответил навигатор. – Уходят от планеты по гиперболе.

Носитель уже ложился на прежний курс. Анри понял это по тому, как стал тускнеть, теряясь в тумане, свет его дюз. Самопожертвование «два-пятого» не помогло, зенитные батареи носителя уничтожили смельчаков прежде, чем фрегаты успели нанести свой удар.

– «Церам», уходим, – устало скомандовал Перри.

Но, прежде чем Манн успел отдать пилоту приказ, в разговор вмешался комдив Попов:

– Подожди, лидер, осталось еще одно дело.

– Слушаю, – отрывисто бросил Перри.

– Люди на «два-пятом» живы, – после короткой паузы произнес Попов.

– Кавторанг, на спасательную операцию нет времени! Нас разнесут прежде, чем мы успеем их подобрать!

Попов ответил с такой тоской в голосе, что у Анри на миг перехватило дыхание:

– Добейте!

– В смысле? – оторопел Перри.

– В прямом. Я не хочу, чтобы мои люди умирали от удушья!

Анри слушал и не мог поверить. Попов просил расстрелять «два-пятый»? Расстрелять своих?!

Он собрался было возмутиться, но осекся, сообразив, что иного выхода все равно не оставалось. Обломки «два-пятого» уходили в открытый космос, а спасательных кораблей в окрестностях Юпитера больше не имелось, их спалили в скоротечном бою у Ганимеда.

Спасти экипаж первого лейтенанта Рутковского эскадра не могла, слишком далеко улетел такшип, слишком близко уже подошел линкор. Попытка спасения означала гибель и спасателей, и спасаемых. А значит, единственным доступным актом милосердия оставался выстрел главного калибра. Четыреста килограммов тротилового эквивалента подарят легкую смерть.

Перри принял решение быстрее, чем Анри успел додумать эту мысль. Судя по тому, как он отдал команду, решение далось ему нелегко, лидер говорил едва слышно, враз постаревшим голосом:

– Наведение на «два-пятый», залп по готовности. – Он с шумом выдохнул воздух и перешел на общий канал: – «Два-пятый», прощайте, и спасибо вам за все. Простите нас.

Рутковский не ответил, да никто и не знал, сохранились ли на его корабле средства связи. Разрубленные напополам обломки такшипа кувыркались, не подавая признаков жизни, и «Котлин» стал разворачиваться к нему носом. «Два-пятый» был еще недалеко, промахнуться с такой дистанции невозможно, но залпа все не было. Анри не знал, отчего тот медлит. Может, пилот не мог заставить себя выстрелить по своим или же, наоборот, старался прицелиться как можно лучше.

– Огонь! – яростно рявкнул Перри.

Больший обломок исчез в пламени взрыва. Пилот не зря потратил столько времени на прицеливание – протонный пучок угодил прямиком в командный модуль, разметав его в клочья.

– Наводи на второй! – От крика Перри сорвал голос, но тем страшнее прозвучала хриплая команда.

Меньший обломок, по сути, кусок крыла с двигателем, вращался совсем близко от разлетающегося роя осколков. Ошарашенный невообразимой дикостью ситуации, Анри не сразу сообразил, зачем капитан приказал в него стрелять. И лишь когда обломок крыла взорвался, разлетаясь мелкими осколками, вспомнил, что командирская рубка на такшипах триста пятой серии размещалась левее пилотажной кабины. Разрез прошел как раз между ними.

– Прощайте, парни, – едва слышно прошептал на общем канале Перри и, с трудом напрягая перегруженное горло, скомандовал: – Уходим!

– Наконец-то! – не сдержался Манн. – Вейли, уводи нас отсюда!

Анри потянуло вверх и почти сразу же вдавило в правый подлокотник. Лишившись дюз по левому борту, «Церам» сначала пыхнул правой передней, а затем, повернувшись вокруг оси, ею же и погасил полученный импульс.

На тактическом экране появился зеленый пунктир их будущей траектории. Постепенно повышаясь, она выводила фрегаты на гиперболическую траекторию, и, как успел заметить Анри, новый курс пролегал под углом почти в девяносто градусов к вектору атаки линейного корабля аспайров. Они должны были проскочить мимо вскоре после начала его торможения.

– Полная тяга! – предупредил Вейли, и Анри вдавило в кресло.

Фрегаты набирали скорость, используя притяжение Юпитера для выхода на нужный вектор полета. Анри сидел, вжатый в кресло четырехкратной перегрузкой, и не отрываясь смотрел в то место, где еще совсем недавно кружили обломки «два-пятого». Четверо отважных парней, он наверняка видел их в радиационном убежище. Видел – и не обратил внимания. Такие же молодые, крепкие офицеры, как и четыре десятка других космонавтов расквартированного на «Цераме» дивизиона. И теперь Анри почему-то было очень стыдно, стыдно за то, что он так и не познакомился с погибшими, и даже не сохранил в памяти их лица. Ему отчего-то казалось важным знать, как выглядел поведший свой экипаж в бессмертие первый лейтенант Рутковский.

– Приближается плазменный рой! – предупредил Маркос. – Мы в конусе поражения, десять секунд.

Проигнорировав его, Анри навел камеру одной из кормовых башен на то место, где закончил свой полет «Виконт». Семикилотонная боеголовка распылила большую часть фрегата, среди пелены радиоактивных газов смутно виднелась оплавленная часть кормы – жалкий огрызок трехсотметрового красавца. Раскаленный огарок тускло багровел, и с первого взгляда становилось понятно, что выживших на «Виконте» не осталось. Даже линейный корабль не пережил бы такого удара. Прощай, Жозе, старый пьяница и бабник.

– Поздравляю, господа! – обрадованно воскликнул Перри. – Они опять промазали!

Фрегаты поднимались над Юпитером, разгоняясь все быстрее и быстрее. Плоская облачная равнина, какой выглядела планета с низкой орбиты, загибалась, все больше становясь похожей на шар. Они уходили домой.

– Залп, – привычно считал данные Маркос, – вектор ухода перекрыт конусом поражения.

– Тяга двадцать пять, – с усмешкой распорядился Перри. – Вот видишь, Манн, с такой дистанции им нас не взять.

Оторвавшись от консоли, Анри успел заметить гаснущие искорки взрывов. Очередные полтысячи сгустков канули в недра газового гиганта. Впервые за последние сутки его лицо тронула легкая улыбка. Домой, они летят домой!

Угол схождения позволял им уклоняться от выстрелов простым изменением тяги. Выстреливая за раз чуть больше полутысячи сгустков, линкор перекрывал огнем лишь небольшой кусок коридора. И за подлетное время фрегаты могли легко увернуться. Атака кинетическим оружием с большого расстояния оказалась эффективной только в лоб, когда кораблям приходилось разворачиваться, чтобы убраться с пути снарядов.

Конус рассеивания отображался на экране консоли красным кругом. Перри дождался, пока фигурки фрегатов выйдут из опасной зоны, и снова приказал дать полную тягу.

– Минуты через три ему придется начать торможение. – В голосе Перри чувствовалось изрядное облегчение.

– Посмотрим, – мрачно буркнул Манн.

Рассмеявшись, Перри предложил:

– Пари?

– Спасибо, воздержусь.

Анри на всякий случай проверил траекторию линкора. Если пять с половиной гравов были его предельной тягой, то аспайрам следовало начинать торможение в ближайшие сто пятьдесят секунд. Иначе траектория линкора упиралась в Юпитер.

– Линкор убирает плазменный щит! – удивился Маркос.

Аспайры находились вне поля зрения главного телескопа, поэтому Анри снова воспользовался оптикой наведения зенитных орудий. Увеличение она давала не очень большое, но крохотное светящееся пятнышко разглядеть удалось. Прикинув расстояние, Анри оценил диаметр пятна в пару сотен метров, а значит, плазменный щит прикрывал лишь лобовую проекцию линкора. Жалкое подобие величественного многокилометрового диска, что выставлял перед собой корабль-щитоносец в сражении у Иллиона.

Пятнышко исчезало очень быстро, истаивая, оно тускнело и уменьшалось в диаметре. Слишком рано!

– Рановато они, – встревоженно протянул Манн.

– Не хотят попортить обшивку об атмосферу, – снова засмеялся Перри.

Пятнышко исчезло полностью, и в следующую секунду Маркос доложил:

– Противник начал маневр торможения.

Почти сразу после его доклада вдали вспыхнула слепяще-яркая звезда. Линкор включил маршевые двигатели.

– Противник тормозит с ускорением пять с половиной гравов.

– Ну вот и все, – выдохнул Перри. – Они сдались!

Прижатый перегрузкой к креслу, Анри устало смотрел на выхлоп линкора и никак не мог поверить, что бой закончился. Прошло меньше часа, а ему казалось, что миновали сутки. Ныло усталое тело, слезились от напряжения глаза, а мышцы больше напоминали малиновое желе. Он очень устал.

– Попов, как слышишь? – вышел на связь Перри.

– Слышу, – тяжело дыша ответил комдив.

– Статус?

– «Один-третий» поврежден, теряет рабочее тело.

– До точки рандеву дотянете? – тревожно спросил Перри.

– Дотянем.

С трудом вытянув руку, Анри увеличил тактический экран на всю консоль. Сил пододвинуться ближе у него не осталось, а иначе слезящиеся глаза мешали ему разглядеть мелкие детали.

Такшипы, начавшие разгон раньше эскадры, ушли далеко вперед. Экипажи с них снимут позже, после того, как эскадра отойдет достаточно далеко, чтобы не опасаться погони взбешенных аспайров. Анри очень надеялся, что полученная фора поможет им уйти. Столкновение даже с одним линейным кораблем аспайров станет для истрепанной эскадры фатальной. А таких линкоров вращалось у Ганимеда аж две штуки. Но до них – больше миллиона километров, и вряд ли аспайры станут тратить рабочее тело ради мести. В это очень хотелось верить.

Поврежденный носитель ушел уже достаточно далеко и сейчас тормозил, разворачиваясь навстречу своему ополовиненному авиакрылу. Опасности он не представлял. Три других носителя и вовсе уходили, оставшись рядом со своими подопечными. Анри припомнил, что они прекратили выпуск истребителей вскоре после начала боя, видимо сообразив, что все равно не успевают защитить попавших в беду товарищей. Неужели этот кошмар закончился?!

Анри начало трясти. Его накрыла волна запоздалого ужаса, все те эмоции, которым в бою не оставалось времени, сейчас рвались наружу. Господи, только что они потеряли «Виконт» и почти все такшипы. Он сам мог погибнуть! Погибнуть, как Жозе, даже не успев понять, что его убило! Случайность, только случайность навела ту роковую ракету не на «Церам», а на «Виконт».

А та боеголовка, что рванула, опалив левый борт? Только чудом она купилась на выброшенный имитатор! Ведь он включился от силы за пару секунд до взрыва, еще немного, и…

Он крепко сжал зубы, жалея, что скафандр не даст ему ущипнуть себя или впиться зубами в предплечье. Боль помогла бы справиться с шоком! Вместо этого уже в который раз он подал в шлем чистый кислород и провентилировал легкие. Анри знал, что потом от избытка кислорода у него заболит голова, но сейчас ему казалось главным вернуть себе ясность мышления.

Медблок скафандра вопросительно пискнул, и Анри не глядя ткнул в сенсор отмены. Ему не хотелось применять успокоительные средства, со стрессом он сможет справиться и сам!

– Отто, у меня накрылась система дальней связи, – с досадой сообщил Перри. – Представь, эти гады сумели попасть в сложенную антенну!

Манн благодушно предложил:

– Не вопрос, сообщение на Землю могу отправить и я.

– Заметано, сейчас составлю доклад и перешлю тебе.

Анри позавидовал их выдержке – капитаны разговаривали так, словно возвращались из планового полета. Ровно, спокойно и размеренно. Услышь кто запись их разговора, он ни за что не распознает переговоры двух судов, только что вышедших из тяжелейшего сражения. На него самого накатила волна дикой усталости и апатии, хотелось закрыть глаза, обмякнуть в кресле и погрузиться в тупую неподвижность. Бой высосал его силы до последней капли.

Долго сидеть в прострации ему не дали. Через несколько минут прозвучал сигнал «Слушай все», и в наушниках зазвучал торжествующий голос капитана Перри:

– Соратники, я горжусь вами! Впервые в этой войне мы сумели нанести врагу ощутимый урон, показав, чего на самом деле стоит Военно-космический флот Лиги! Люди всегда будут помнить эти первые ростки будущих побед, наших побед над…

Прерывая его речь, оглушительно рявкнул сигнал боевой тревоги, и тут же тревожно закричал Маркос:

– Противник отключает маршевый двигатель! Они разворачиваются! – В голосе Маркоса прорезались панические нотки. – Нас облучают радаром!

Перри запнулся на полуслове, но очень быстро сориентировался и скомандовал:

– Приготовиться к маневрированию!

С тяжело колотящимся сердцем Анри дернулся к консоли. Пока он сидел, обессиленно распластавшись в кресле, линкор аспайров успел пройти несколько десятков тысяч километров и сейчас оказался почти в хвосте их эскадры. Примерно в тридцати секундах подлетного времени снарядов. Вот зачем они начали торможение раньше рассчитанного! Поняв, что на перпендикулярных курсах шансов попасть практически не имелось, аспайры решили повременить. Перри слишком рано расслабился, бой продолжался!

– «Церам», измени курс на двадцать градусов влево вверх, расходимся! – Перри заметно нервничал, и было понятно, отчего. Еще недавно казалось, что все закончилось, что аспайры ушли, и новость о маневре линкора застала его врасплох.

– Вейли, двадцать влево вверх! – повторил команду лидера Манн и задумчиво сказал: – Мы будем под огнем минут пятнадцать.

– Минуты две, – поправил Перри. – Иначе он влетит в Юпитер.

Ответить Манн не успел.

– Энергетический всплеск!

– Цель? – тревожно спросил Манн.

Поврежденный «Церам» сильно потерял в маневренности, и тридцати секунд подлетного времени могло не хватить для выхода из конуса поражения.

– Цель «Котлин», залп идет широким фронтом, перекрывая коридор ухода, скорость сгустков ниже обычной.

– Оливер! – забеспокоился Манн.

– Слышу, – выдохнул Перри. – Вероятность попадания двенадцать процентов, терпимо.

– Ищи прорехи!

– Пытаюсь, – пропыхтел тот.

Анри смотрел на приближающуюся рябь и не видел в ней ни единого отверстия, куда можно было вывести фрегат. Ровный, расходящийся по мере удаления от линкора, круг. И к моменту, когда он догонит «Котлин», его диаметр превысит ходовые возможности корабля. Конструкторы и так добились невозможного: новейшие фрегаты могли увернуться от залпа при подлетном времени в сорок секунд. Тридцати было мало. Но двенадцать процентов – это и правда немного, а потом «Котлин» развернется бортом и, маневрируя с ускорением в четыре грава, снова станет практически неуязвимым.

– Двадцать до контакта. – От волнения Маркос снова начал частить. – Мы тоже в конусе поражения!

Фрегаты расходились под углом в сорок градусов, и, по расчетам, «Церам» задевало самым кончиком роя, но плотность залпа… Анри вдруг понял, что именно показалось ему странным в ряби на экране. Понял и вдавил палец в иконку командного канала.

– Капитан, это половинный залп!

Он опоздал. Линкор выстрелил из второго орудия.

– Вижу залп! – на этот раз Маркос испугался по-настоящему. – Цель – «Котлин»!

Выпущенный с задержкой в десять секунд, второй выстрел частично перекрывал конус первого, увеличивая вероятность попадания, и, что хуже, теперь зона поражения напоминала эллипс, выйти за который фрегат не успевал. Анри стала понятной и более низкая скорость первого выстрела – оба роя должны были пересечь траекторию фрегата одновременно.

– Перри, лево на борт, уходи обратно!

– Не успею, – ответил Перри, тяжело дыша.

– Развернись носом!

В случае попадания передние цистерны могли послужить неплохой защитой. Конечно, взрыв разворотит их, сбив центровку массы, корабль потеряет много рабочего тела, но самое главное – фрегат сохранит ход.

– Десять секунд!

«Котлин» наконец-то начал разворот, второпях пилот не стал отключать маршевый двигатель, и огненный след выхлопа выгнулся дугой, издали напоминая арку. Он не успевал!

– Приготовиться к столкновению! – выкрикнул Манн.

Анри машинально втянул голову в плечи – наблюдая за отчаянными маневрами «Котлина», он совсем забыл о снарядах, летящих в собственный корабль. А между тем, в отличие от лидера, они даже не начали разворот!

Но, несмотря на угрожающую ему опасность, Анри не отрывал взгляда от приближенного оптикой «Котлина». Лидер уже развернулся перпендикулярно подлетающим снарядам, еще немного, и он подставит угрозе конструкционную защиту – полупустые баки рабочего тела. Ими можно пожертвовать! Еще немного!

Бурлящий шар огня вспух почти на самой корме. Кинетическая энергия плазменного сгустка мгновенно превратилась в тепло, при таких скоростях плотность материи уже не имела значения, взаимодействие объектов напоминало взаимодействие двух струй газа. Плазменный сгусток буквально втек внутрь брони, и только на глубине полуметра его скорость упала настолько, чтобы в металле образовалась ударная волна.

Энергия удара была столь велика, что близлежащие слои корпуса сами превратились в стремительно расширяющуюся плазму. Будь толщина брони чуть больше, все повреждения ограничились бы прилегающим к точке удара отсеком. Конечно, его выжгло бы дотла, но стену пламени остановила бы первая же противовзрывная переборка. В сражении у Каштуры тяжелые крейсера, прежде чем погибнуть, выдержали по три десятка попаданий каждый. Но фрегаты типа «Котлин» почти не несли брони, поэтому сгусток полетел дальше. Он все еще двигался быстрее скорости звука в металле и поэтому обгонял собственную ударную волну.

Почти не встретив препятствий, сгусток прошил технический коридор и вонзился в стенку бака с рабочим телом. Двадцать метров спрессованного водородсодержащего порошка замедлили его еще больше, и, окончательно потеряв магнитную оболочку, сгусток вырвался в машинное отделение. А следом за ним пришла ударная волна.

Сам сгусток, уже потративший большую часть кинетической энергии, лишь искорежил обмотку маршевого двигателя, но это событие померкло перед случившимся миллисекундой позднее. За то время, пока снаряд пробивался сквозь конструкции корабля, им передалось слишком много энергии. Около восьми тонн в тротиловом эквиваленте. И эти восемь тонн тротила наконец-то рванули.

Та вспышка, что увидел Анри, была лишь вершиной айсберга, основные события развернулись внутри «Котлина». Большую часть энергии сгусток потерял, проходя бак с рабочим телом, и энергия эта высвободила плененный в бакиболах водород. Десятки тысяч кубометров газа рванулись на свободу.

Корпус разорвало, словно бумагу, вырвавшаяся реактивная струя раскрутила и отбросила фрегат. В детстве Анри случалось развлекаться, бросая в костер баллончики с лаком для волос, сейчас на его глазах в роли такого баллончика выступал трехсотметровый корабль.

– Вижу попадание в «Котлин»! – Судя по интонациям, Маркос окончательно перешел на автопилот, механически проговаривая заученные на тренировках фразы. – Удар в район кормы.

– Сагатимори, связь! – выдохнул Манн. – Где связь?!

– Телеметрия идет, сэр, – немного погодя ответил связист. – Канал активен.

Открыв рот, Анри следил за кувыркающимся фрегатом. Ощетинившись выгнутыми наружу листами брони, на корме «Котлина» зияла огромная дыра. Анри едва сумел сдержать возглас ужаса – полученная лидером рана была ужасна, как минимум «Котлин» лишился маршевого двигателя.

– «Котлин», здесь «Церам», ответьте! – надрывался Манн. – Оливер, отзовись, черт тебя подери!

– Противник включил двигатели! – перебил его Маркос. – Он по-прежнему повернут в нашу сторону!

Сделав два выстрела, аспайры продолжили торможение. Анри не мог не восхититься храбростью врага – выполняя этот маневр, командир линкора сильно рисковал. Малейшая оплошность, погрешность в вычислениях, и их полет мог закончиться в Юпитере. Тем более что «линкор» продолжал держать их в прицеле!

Последнее капитан проигнорировал:

– Вейли, разгон к «Котлину», мы подберем выживших!

Внутренне согласившись с решением капитана, Анри все-таки счел нужным предупредить:

– Сэр, мы все еще в зоне поражения.

– Я в курсе, Беллар, я в курсе, – отозвался Манн и тут же переключился на общий канал. – Сагатимори, продолжай вызывать «Котлин».

Развернувшись, «Церам» стал загибать траекторию к беспомощному собрату. Кувыркающийся «Котлин» не подавал признаков жизни, и молчание его все больше и больше беспокоило Анри. Судя по входному отверстию, боевая рубка должна была уцелеть, и он никак не мог понять, отчего молчит капитан Перри. Ведь чертова телеметрия продолжает идти! Да что там у них происходит?!

Нужно оценить повреждения «Котлина», посмотреть жизненные ритмы экипажа! Он лихорадочно полез в меню консоли. Как старший офицер фрегата, он имел необходимые полномочия, но опыта не хватало – разгоряченный боем Анри никак не мог найти необходимый раздел.

– «Церам»… назад. – Занятый поисками, Анри не сразу узнал слабый прерывающийся голос капитана Перри. – Вас тоже накроют.

– Оливер, ну и напугал же ты меня! – с чувством произнес Манн. – Прикажи экипажу покинуть корабль, мы будем через три минуты!

– Отставить, Манн! – Перри нашел в себе силы повысить голос. – Нет времени, уводи «Церам» немедленно!

– Не понял тебя! – изобразил недоумение Манн. – Оливер, что у тебя с микрофоном, включи шумоподавление!

– Все ты понял! – Перри почти кричал. – Уводи корабль, это приказ!

– Вас не слышу, – упрямо твердил Манн. – Оливер, выводи своих людей наружу, мы скоро будем!

– Засранец, – устало произнес Перри и отключился.

«Церам» торопился на помощь, не жалея рабочего тела. Времени было в обрез, и пилот выбрал самую энергоемкую траекторию. Не отключая двигателей, фрегат пыхнул сохранившимися маневровыми дюзами и стал закладывать здоровенную дугу. Прозевавший маневр Анри ощутимо приложился локтем и, чертыхаясь, вызвал капитана.

– Сэр, «Котлин» вращается.

– Я сам знаю, что мы не сможем пристыковаться! – отмахнулся от него Манн.

– Я не про это, сэр. Экипаж не успеет выбраться наружу до нашего прилета.

Дымя испаряющимися газами, «Котлин» вращался подобно лопасти исполинского вентилятора. Из-за его размеров казалось, что вращение не особо быстрое, но Анри понимал, что находящиеся на коробке люди ощущали себя горошинками внутри взбесившейся консервной банки. Внутри «Котлина» сейчас была гравитация, и эта гравитация чудовищно усложняла любые попытки выбраться наружу. Каждый коридор превращался в глубокий колодец с отвесными стенами, и единственным путем к спасению оставались аварийные трапы по стенам этих колодцев. Да, выбраться было можно, но путь к спасению был очень долгим. А каждая лишняя минута добавляла вероятности получить в борт плазменный сгусток.

– А-а-а, дьявол! – взревел Манн. – Что предлагаешь?

– Отвлечь внимание на себя, пока люди не покинут «Котлин», а потом за ним спрятаться.

– Как?! Его же вертит! – начал было Манн, но тут же замолчал и после недолгой паузы хмыкнул: – А что, может получиться. Какую-никакую защиту это нам обеспечит.

– И я о том же! – горячо подтвердил Анри.

– Ну хорошо, – согласился Манн и переключился на пилота: – Вейли, по моей команде пятнадцать градусов вправо вверх полная тяга!

Может, пилот и удивился новому приказу, но комментариев от него не последовало, Вейли отозвался стандартным:

– Вас понял, капитан.

Задумку капитана Анри понял влет. Дождаться, пока «линкор» выстрелит, и, уходя от плазмы, лечь на новый курс.

– Вижу залп, – Маркос сообщил это как нечто уже привычное, – подлетное время двадцать две секунды.

– Маневр!

«Линкор» стрелял, перекрывая подходы к подбитому фрегату, и поэтому, уйдя в сторону, «Церам» легко вышел из конуса поражения. Первый раунд новой игры остался за людьми. Анри улыбнулся, с каждой минутой дистанция до аспайров увеличивалась, увеличивалось и время подлета новых снарядов.

– «Котлин», здесь «Церам», – вышел на связь Манн. – Если вы меня слышите, то начинайте эвакуацию, не привлекайте к себе внимания, мы отвлечем их на себя!

– Я-то тебя слышу, – ворчливо отозвался Перри. – Да и ты меня, уверен, слышишь. В общем, так, Манн, приказ покинуть судно я отдал, подбирайте нас через десять минут.

Десять минут, удивился Анри, разве за десять минут люди успеют покинуть «Котлин»? В спокойной обстановке – да, несомненно, но сейчас из кормовых отсеков просто не выбраться. Из-за вращения гравитация на корме сильнее всего, а карабкаясь по аварийным трапам, персонал реакторного отсека не успеет к шлюзам и за четверть часа! Но, поглядев на телеметрию, он все понял. На корме «Котлина» живых людей не осталось, пробивший защиту снаряд разворотил резервный командный центр, а повреждение одного из реакторов прикончило всех в машинном отделении. В своих расчетах Перри не ошибся.

Маневр удался, сгустки прошли далеко в стороне, теперь оставалось не оплошать в следующий раз. За себя Анри не беспокоился, тормозящий на полной тяге «линкор» аспайров мог попасть в «Церам» лишь благодаря случайности, другое дело, что дрейфующий лидер был беззащитен. Рано или поздно аспайры оставят бесплодные попытки прихлопнуть ускользающую добычу и обратят свой взор на легкую мишень. Ведь они не могли не понимать, зачем уцелевший фрегат носится вокруг обездвиженного собрата.

– Залп, облако рассеянное, – сообщил Маркос.

Аспайры окончательно решили положиться на случай. Поняв, что наглый фрегат сможет увернуться от прицельного залпа, они до предела расширили конус поражения. Выйти из него «Церам» не успевал, но корабельный компьютер оценил вероятность попадания в три десятых процента. При таком мизерном шансе попасть Анри даже не стал бы стрелять. Бесцельная трата энергии.

Он без страха смотрел, как приближается аморфный рой – по сравнению с уже пережитым, эта иллюзорная возможность умереть казалась почти смешной. Командир аспайров, наверное, кусал от ярости локти, добыча ускользала. Фрегат кружил вокруг раненого собрата, как сойка, уводящая охотника от своих птенцов. Им осталось пережить всего девять минут.

После пятого промаха врага Манн отдал приказ навигатору:

– Тавиш, построй курс так, чтобы мы встали в полукилометре за «Котлином». Подходить лучше по дуге, избегай длительных прямых отрезков, в нас все еще могут попасть.

Тут, пожалуй, Манн покривил душой: по ним все еще били рассеянными роями, и движение противоторпедным зигзагом было полнейшей бессмыслицей, зряшным расходом рабочего тела. Или он хотел до последнего изображать испуганную жертву, играя на охотничьих инстинктах врага? Глупо, даже последний дурак уже сообразил бы, зачем здесь остался второй фрегат.

– Перри, если вы уже вышли в космос, подайте знак!

Они все еще оставались в трех с половиной тысячах километров, слишком далеко для слабеньких скафандровых передатчиков. Конечно, уцелей на «Цераме» главный антенный комплекс, это не стало бы проблемой, но вспомогательные сенсоры значительно уступали в чувствительности. Для подобных случаев в аварийный набор входили мощные сигнальные ракеты, чью вспышку корабельный телескоп мог разглядеть даже с расстояния в пару световых секунд.

Ничего не произошло, люди все еще оставались внутри искалеченного корабля.

– Перри, поторопитесь, иначе «линкор» может нас догнать! – Манн заметно нервничал. Ускорением «линкор» превосходил «Церам» на полтора грава. И, учитывая истощившиеся запасы рабочего тела, их могли догнать, несмотря на внушительную фору. А тогда конец, бой на догонных курсах означал неминуемую гибель. «Линкор» просто не даст им подойти, да и сомневался Анри в способности фрегата разобраться с таким противником при помощи одних только протонных излучателей.

– Перри, мы на подходе, подайте сигнал! – надрывался Манн.

Тишина в эфире. Телеметрия с «Котлина» шла с заметными искажениями, видимо, слишком велики оказались внутренние повреждения и в оптоэлектронных схемах корабля что-то разладилось. Компьютер лидера сообщал о сорока трех выживших, но их местоположение на схеме фрегата выдавать отказывался.

– Сэр, сигнала все еще нет, – неуверенно начал Тавиш.

– И что? – гневно спросил Манн.

– Если мы не начнем разгон, через двадцать две минуты нас могут догнать.

– Ты хорошо посчитал?

– Я исходил из того, что их запасы рабочего тела в полтора раза больше наших. Это минимальная оценка, она исходит из…

– Вас понял, лейтенант, – оборвал его Манн, – избавьте меня от своих комментариев.

Снаряды прошли мимо них еще трижды. С каждым разом рой становился все более разреженным, росло подлетное время, и аспайрам приходилось увеличивать разлет. Но скорость «линкора» падала, уже не сильно отличаясь от орбитальной. Еще немного, и он сможет лечь на догонный курс.

До «Котлина» оставались каких-то шестьсот километров, когда его борт осветила вспышка сигнальной ракеты. Выжившие наконец-то выбрались наружу.

– Вейли, подходим по дуге, спрячься за «Котлином»! – еще раз повторил Манн инструкцию. – И постарайся уровнять с ним скорость вращения. Сумеешь?

– Да, капитан, – сухо ответил Вейли. Похоже, вопрос капитана его обидел.

– Отлично, надеюсь… – На что он надеется, объяснить Манн не успел, «линкор» аспайров выстрелил снова. И на этот раз он избрал совсем другую цель.

– Плотный рой, цель «Котлин», вероятность попадания, – Маркос запнулся, – девяносто девять процентов.

Это значило, что попаданий будет как минимум несколько. Да, «линкор» был уже далеко, да, вибрация от работы его двигателей вносила хаос в систему стабилизации орудий. Но промахнуться по неподвижной цели было сложно даже в таких условиях.

– Перри, ты меня наверняка слышишь, – высоко оценил Манн мощность судовой радиостанции, – отводи своих от корабля, в него сейчас попадут!

Если люди болтались сейчас в открытом космосе, то наверняка держались за кораблем. Его корпус защитил бы их от взрывов, но динамический удар мог бросить корабль прямо на спасшихся. И это убило бы их. Единственным выходом было разгоняться прочь от корабля, до тех пор, пока в ракетных ранцах скафандров еще оставалось топливо. Пять-шесть попаданий вряд ли смогли бы уж очень сильно толкнуть тушу массой в сто тысяч тонн.

– П…ял… …одим, – слабые передатчики скафандров не могли обеспечить нужную пропускную способность, многие голосовые пакеты терялись, но главное – Перри их понял. Теперь стоило отойти в сторону, пропуская рой мимо себя.

Крошечный на таком расстоянии силуэт фрегата компьютер услужливо подсветил зеленой рамкой, без этой помощи Анри, пожалуй, не нашел бы его на черном бархате космоса. Но взрыв он увидел безо всякого компьютерного усиления. Рой шел очень узким пучком, и в «Котлин» угодило девятнадцать сгустков. Суммарный эквивалент взрыва превысил полторы сотни тонн тротила, и всполох был виден даже с трехсот километров.

– Множественные попадания в «Котлин»! – считывал информацию Маркос. – Вижу серьезные изменения силуэта судна.

Ого, успел подумать Анри, вот это его покромсало! Обычно, для того чтобы существенно изменить очертания боевого корабля, требовался ядерный взрыв. Аспайры обошлись плазмой.

– Всего девятнадцать, – хмыкнул Манн. – Тяжело же им целиться. Оливер, прячься за бренными останками, мы скоро будем!

Они должны успеть, должны, как заклинание твердил Анри. У них еще минута до следующего залпа!

Фрегат принялся разворачиваться кормой вперед, пора было начинать торможение. Не тормозя, он мог преодолеть оставшееся расстояние за полторы минуты, но скорости требовалось уровнять. Начинался самый опасный промежуток полета.

– Вейли, постоянно держись за «Котлином»! – своими банальными напоминаниями Манн всем надоел, но экипаж понимал состояние капитана. Это его решение бросило «Церам» навстречу опасности. Бросило вопреки приказу флагмана.

– Три с половиной минуты до точки назначения.

– Вейли, иди противоторпедным зигзагом!

С этим решением капитана Анри не согласился:

– Сэр, смена векторов увеличит, сильно увеличит расход рабочего тела. Проще играть тягой, для «линкора» мы идем под углом, этого будет достаточно.

– М-да, резонно. – Капитан вышел с приватного канала и обратился к пилоту: – Вейли, играй тягой в пределах одного грава.

– Вижу залп в нашем направлении, конфигурация – вытянутый овал.

Теперь аспайры пытались перекрыть им коридор. Бесполезно, все это бесполезно, беззвучно засмеялся Анри. С включенными двигателями «линкор» никогда не сможет в них попасть! И не сможет их выключить, если, конечно, им не захочется обменять свои жизни на обшарпанный фрегат. Лично он на такой размен был согласен!

– Манн, я четко вижу ваш выхлоп! – судя по чистоте сигнала, они уже вошли в зону уверенного действия скафандровых передатчиков. – Мы в трех километрах от «Котлина», готовы подняться на борт.

Вдалеке, где кружился раскуроченный фрегат, сверкнула еще одна вспышка сигнальной ракеты.

– Вижу вас! – обрадованно воскликнул Манн.

– Вы бы поторопились, здесь жарко.

А ведь они в обычных скафандрах, подумал Анри. И каждую секунду ловят приличную дозу радиации, увеличивая риск пару лет проваляться в госпиталях. Пилоты такшипов выходили наружу хотя бы в противорадиационных комплектах. Нет, конечно, даже летный скафандр снизит радиационный поток на порядок, но парни немало хапнули в сражении, и каждый лишний полученный рентген теперь мог обернуться для них лучевой болезнью.

– Мы постараемся подойти сразу после очередного залпа, скоро, – пообещал Манн.

– Ну это понятно, ждем.

Пусть даже и прикрытый искореженным собратом, висящий без ускорения «Церам» становился уязвим. После массированного удара «Котлин», точнее, то, что от него осталось, закрутило сразу в двух плоскостях, и Анри сомневался, что пилоту удастся синхронизировать вращение. А попадание куда угодно, кроме носовых резервуаров, разом выводило фрегат из игры.

– Не понял! – пробормотал вдруг Манн.

Услышав возглас капитана, Анри недоуменно завертел головой. Он никак не мог сообразить, чему тот удивился, – обстановка на радарах ничуть не изменилась, в норме были и основные показатели корабля. Что случилось?

– Что случилось, сэр? – с тревогой спросил Анри.

– Посмотри на таймер.

На перезарядку орудий «линкору» требовалось пятьдесят семь секунд. Прошло уже семьдесят три.

– Возможно, они поняли, что не смогут в нас попасть, – неуверенно предположил Анри.

– Ага, хотелось бы верить. – В голосе Манна сквозила ирония.

– Думаете, ждут, пока мы начнем принимать людей на борт?

Манн горько вздохнул.

– Я бы так и поступил. Ладно, чего говорить, делать надо! Вейли, остановись в полукилометре от них… – капитан немного подумал, – просто остановись, никакого вращения, берем их на борт и уходим!

Они подошли уже достаточно близко, чтобы Анри сумел оценить масштаб разрушений. Одного борта у «Котлина» больше не существовало, взрывы сорвали обшивку, вдавили оплавленные шпангоуты внутрь и с мясом вырвали обе жилые башни. Подсвеченная не успевшим остыть металлом, вокруг мертвого фрегата все еще виднелась легкая дымка испарившихся газов.

– Да-а-а… – пораженно выдохнул Анри. После такого удара восстановить «Котлин» не смогли бы и Лунные верфи.

Чуть позже он увидел висящих в пустоте людей. Точнее, летящих. Выжившие последовали совету капитана Манна и сейчас медленно летели навстречу. Словно комариный рой, нежданно подумалось Анри. Комары спешат на свет лампы, на свет их факела.

– Фаррел, открой шлюзы, сразу все! – скомандовал Манн.

Фрегат уже почти остановился.

– По нам выстрелили, подлетное время сорок семь секунд! – Маркос вдруг осекся. – Поправка, цель – не мы! Это мелкая дробь… Ублюдки, они стреляют по спасшимся!

Анри дернулся к радару. Марево приближающейся дроби напоминало растекшуюся в разные стороны амебу, вибрация двигателей давала сильнейший разброс, но аспайрам не нужно было заботиться о конфигурации очереди. Они просто влепили все, что было, в одну точку – по уже поверившим в спасение космонавтам.

– Перри, быстро уводи своих в тень «Котлина», по вам выстрелили дробью!

– Понял, увожу. Сколько до удара?

– Сорок секунд!

– Эх, говорила мне бабушка – не свети, Оливер, сигнальными ракетами, Баба-яга придет… – горько пошутил тот.

– Уходите к центру вращения.

– Да понял я, понял! Постараемся успеть.

Ракетный ранец не входил в комплект стандартного вакуумного костюма. Их применяли только для выходов в открытый космос, храня в отсеках возле переходных шлюзов. Теоретически они полагались каждому члену экипажа, но выжившие покидали корабль в спешке, через два шлюза в основании жилых башен. А по штату там хранилось лишь два десятка ранцев. Значит, по одному ранцу на двоих выживших. Перегруз.

Перегруз… Анри вдруг почувствовал полнейшую опустошенность, внутри его словно выморозило, не осталось ни чувств, ни эмоций. С механическим безразличием он смотрел, как надвигается к улепетывающим людям марево летящей дроби. Они не успевали, разбитый корабль кружило, и скорее всего корпус их не заслонит. А до неподвижного центра вращения было еще слишком далеко. Перри не стоило удаляться от корабля.

Оставалась одна надежда. Зная вес и скорость дробинок, по силе их взрывов примерно можно было оценить их массу. И соотнося с полновесными противокорабельными зарядами, определить количество – около миллиона. Но этот миллион дробинок в плоскости пересечения размазало на площади в несколько десятков квадратных километров. Спасительный разброс!

Они не успели, и в темноте космоса сверкнули две вспышки высвободившейся энергии. Минус четыре человека. Обладатели ранцев до последнего тащили на себе своих товарищей. Тащили, зная, что без этого лишнего груза успели бы достичь спасительной тени.

– Перри, ты жив? – выкрикнул вопрос Манн.

– Жив. Гребаные уроды по мне промахнулись! Манн, поторопись, я не люблю быть мишенью в тире!

– Мы успеем до следующего выстрела! Не дожидайтесь полной остановки, летите к нам!

– Скинь мне точку рандеву.

Фрегат уже почти уравнял скорости, и, переключившись на резервные камеры левого борта, Анри наконец увидел выживших. Тридцать девять человек, девятнадцать пар и одиночная фигура. Судя по всему, оставшиеся без ранцев пристегнули себя тросиками к поясам более удачливых коллег. И теперь волочились за ними на прицепе, прямо как в обучающем фильме о спасательных операциях в открытом космосе. Пилот притер корабль почти вплотную, зависнув в каких-то трех километрах от раскуроченного «Котлина». Очень точно, учитывая, в какой спешке ему приходилось это делать. Секундомер тикал.

– Не обессудь, Оливер, мы стартуем сразу, как вы подниметесь на борт!

– Переживем. В тесноте, да не в обиде, Отто.

Пользуясь своими привилегиями, Анри подключился к установленной в шлюзе камере. Вовремя, почти сразу в нее стали влетать сцепившиеся люди. Торопясь, они фактически не тормозили, и останавливались, лишь ударяясь о переборки. Ударяясь довольно сильно – Анри видел, как пара человек, не успевших вовремя выставить руки, оглушенные, повисли без движения. На несколько секунд в шлюзе возникла настоящая куча-мала, и влетающие в распахнутый люк космонавты ударяли уже не в переборку, а в плотную массу своих же товарищей.

Если бы не компьютер, деловито отмечающий всех поднимающихся на борт, Анри сразу же сбился бы со счета. В этом мельтешении рук и ног сосчитать людей было решительно невозможно.

– Вижу залп, противокорабельные заряды, идут на нас. Подлетное время пятьдесят две секунды.

– Все на борту? – зачем-то спросил Манн и, не дожидаясь ответа, крикнул пилоту: – Уводи нас!

На грудь навалилась приятная, сулящая спасение тяжесть. Придавленный перегрузкой, Анри успел посочувствовать запертым в шлюзовом отсеке. В той куче оказавшиеся внизу вполне могли задохнуться. Когда при четырехкратной перегрузке на тебе громоздится несколько человек, то от травм не спасет никакой скафандр. Но главное – они выжили!

– Маркос, характеристики залпа? – переключился на новую проблему Манн.

– Рассеянный, есть прорехи.

– Отлично. – Манн стал собой прежним. – Мистер Тавиш, пожалуйста, передайте мистеру Вейли траекторию входа в одну из этих прорех.

Ну вот и все, безразлично подумал Анри, «линкор» расписался в собственном бессилии. Они даже не сумели выдать ровное покрытие залпа. Слишком велико расстояние, слишком велик разброс. По маневрирующему фрегату им не попасть, бой закончился, теперь закончился по-настоящему. И если не будет погони, то можно поздравить себя с первым сражением в жизни. Сражением, в котором он-таки сумел выжить. Скоро, совсем скоро он увидит свою Марси.

Воспоминание о жене отогнало апатию. Анри встрепенулся. Через полмесяца они будут у Земли, и пусть командование только попробует не отпустить его на поверхность. Он заслужил отдых, он заслужил встречу со своей любимой, у него есть еще одно неоконченное дело. А все прочее пусть катится к черту!

Погрузившись в предвкушения, он не слышал, как Манн обратился к комдиву:

– Попов, здесь «Церам», следуйте к точке рандеву, мы подберем вас через два часа.

– Вас понял, «Церам». – Попов говорил так, словно ему не хватало воздуха. – Готовьте гибернационные камеры, они нам понадобятся. Конец связи.

Одинокий фрегат на полной тяге уходил от Юпитера.

* * *

Аш-Шагури приняла министра обороны за поздним завтраком. Просидев с документами до половины четвертого ночи, она приказала разбудить себя в восемь утра. Аккурат к моменту, когда ожидали получить данные о ходе сражения возле Юпитера. Даже если в бою уничтожат все корабли людей, уцелевшие разведчики должны передать записи в Генеральный Штаб. По-настоящему драгоценные записи – в двигающемся к газовому гиганту конвое наблюдались доселе неизвестные суда.

К моменту ее пробуждения бой уже давно закончился, но свет шел от Юпитера больше трех часов. Салия приняла ванну и, пока визажист накладывала ей легкий утренний макияж, успела прослушать подборку свежих новостей. Сегодня она не планировала выступления в средствах массовой информации, но за годы, проведенные сначала в модельном бизнесе, а затем и в политике, привыкла к макияжу. Публичный человек в любую секунду мог оказаться в объективе голокамеры, и даже на случайных снимках Салия предпочитала выглядеть максимально эффектно.

Зато позавтракать она не успела. Едва девушка-визажист закончила свою работу, как сзади раздалось деликатное покашливание Жака.

– Госпожа президент, получен рапорт с фрегата «Церам».

Нежась под легчайшими касаниями карандаша, аш-Шагури не сразу сообразила, о чем идет речь.

– «Церам»? – недоуменно переспросила она. «Сова» по натуре, утром она чувствовала себя не лучшим образом. Увы, этот мир больше приспособлен для «жаворонков». И даже достигнув высшего поста в государстве, Салия продолжала страдать, отпаивая себя по утрам кофе.

Жак, уже привыкший к ночному образу жизни хозяйки, пояснил:

– Один из фрегатов в системе Юпитера.

– Ах да, конечно. – Аш-Шагури жестом отослала визажиста и, собравшись с силами, поднялась с мягкого кожаного кресла. – Через четверть часа подготовьте информацию к показу в моем кабинете.

– Да, госпожа президент, – склонил голову секретарь и замер, ожидая дальнейших распоряжений.

– Завтрак подайте туда же. – Аш-Шагури посмотрела на себя в большое, в половину стены, зеркало и, удовлетворенная осмотром, добавила: – Это все, можете быть свободны, Жак.

Дождавшись, пока секретарь выйдет из будуара, Салия скинула халат и стала одевать заботливо разложенный на кровати брючный костюм. Подгоняемая любопытством, она одевалась так быстро, как когда-то в молодости, в тесных примерочных бесчисленных домов моды.

Рапорт, пришедший с «Церама», вселял надежду. Провались засада, и сигнал на Землю передал бы один из беспилотных кораблей-разведчиков. Уцелевший фрегат означал, что поставленную задачу эскадра выполнила как минимум частично. Теперь оставалось узнать, насколько она ее выполнила и какие потери при этом понесла.

Президентский дворец стоял на берегу Атлантического океана, чуть в стороне от столицы. Когда-то давно в дельте Конго росли густые тропические леса. Но триста семьдесят лет назад, когда назрел вопрос о создании единого правительства Земли, столицу решили возвести здесь, в самых дебрях черного континента. Вне размытых границ отмирающих национальных государств, на совершенно нейтральной территории, где полтора столетия назад бушевала последняя крупная война по переделу мира. Одна из самых долгих и кровавых войн в истории человечества.

Джунгли срубили, закатали побережье океана в бетон, и через пару десятков лет в дельте великой реки вознеслись серебристые башни великого Прайма – столицы Земли. Сейчас, когда с развитием транспортной инфраструктуры и информационных технологий города расползались районами коттеджей, своими небоскребами Прайм заставлял вспоминать старину. Населенная пятнадцатью миллионами жителей, по площади столица уступала большинству раскинувшихся на сотни километров коттеджных мегаполисов.

Салия, чье детство прошло на окраине такого мегаполиса, никак не могла взять в толк, что движет людьми, за бешеные деньги покупающими типовые квартиры в небоскребах Прайма. В любом другом городе по цене такой квартиры можно было приобрести просторный двухэтажный дом с приличным участком земли. А что касается работы, все равно большинство жителей Земли работали удаленно, из дома, а то и вовсе владели маленькими кустарными мастерскими. Ручная работа дорого стоила в век массового производства.

Правительственный комплекс построили в десяти километрах южнее столицы. Достаточно далеко, чтобы сюда не долетал шум неугомонного города. Огороженная территория занимала несколько квадратных километров, а здания дворца словно вырастали из прибрежных скал. Архитектору, который строил комплекс, удалось совместить природу и дело рук человеческих, гармонично вписав среди серых скал белоснежные стены дворца.

А еще из окон президентской спальни открывался великолепный вид на океан. И лежа на кровати, глядя в окно, было так легко представить, что смотришь на воду из иллюминатора большого прогулочного лайнера. Лишь облака, чайки да бескрайняя океанская гладь. Единственное, что Салии не нравилось в спальне, так это то, что сюда не проникали лучи восходящего солнца. Но либо океан, либо солнце, и она выбрала океан. Солнца вокруг хватало и так.

В подземную часть дворцового комплекса Салия добралась на лифте, кабинка которого ожидала ее у самых дверей спальни. Обычно она предпочитала пользоваться другим, медленным лифтом, в котором желудок не стремился покинуть организм. Но, чтобы воспользоваться им, следовало сначала спуститься в вестибюль. В президентских апартаментах имелся только этот, рассчитанный на нештатные ситуации лифт. А желание узнать результаты первого сражения за Солнечную систему гнало вперед.

Система безопасности опознала ее и без лишних процедур идентификации распахнула дверь в тесную кабинку. В первый раз аш-Шагури удивилась такой безалаберности системы доступа, но начальник охраны объяснил, что компьютер узнавал ее не только по внешности, которую можно и подделать. Система оперировала множеством параметров, начиная от выделяемых организмом феромонов и заканчивая особенностями кинематики тела. При таком количестве тестовых методов банальным сканированием сетчатки можно было пренебречь.

Желудок рванулся вверх, и Салия, с трудом сдержав приступ икоты, ухватилась за поручень. Удерживаемый сильным магнитным полем, лифт несся вниз почти со скоростью свободного падения. Конструкторы, создавая лифт для спасения президента в случае гипотетической ядерной атаки на дворец, о комфорте заботились в самую последнюю очередь. Упав на сотню метров, кабинка довольно жестко затормозила, заставив Салию пошатнуться, и остановилась, распахнув дверь.

Двое агентов службы безопасности вытянулись, узнав президента, и аш-Шагури, поздоровавшись, коротким коридором прошла до капсулы правительственного метро. Основные помещения бункера вырыли в десяти километрах южнее, связав с дворцом веткой метро с магнитно-левитационными капсулами. В первый год своего правления аш-Шагури считала, что строители наверняка страдали паранойей, но с началом войны изменила свое мнение. Тем более теперь, когда над Землей повисла реальная угроза орбитальной бомбардировки. Враг станет целить во дворец, и у обитателей бункера появится шанс пережить атаку.

Разогнанная магнитным полем, капсула пролетела путь до бункера за пару минут, ускоряясь и тормозя с ощутимыми перегрузками. Аш-Шагури знала, что в случае необходимости капсула могла разгоняться до шестисот километров в час. Но искренне надеялась, что за время ее правления такой необходимости не назреет. Она вообще плохо переносила ускорения.

Прямо у капсулы ее перехватил министр обороны. Оуэн, одетый сегодня в полувоенный серый френч, выглядел донельзя возбужденным. Возбужденным настолько, что начал говорить, не дожидаясь, пока президент выйдет из капсулы.

– Госпожа президент, у них получилось!

Спешившие мимо сотрудники администрации, прислушиваясь к разговору, стали замедлять шаги, и аш-Шагури остановила министра взмахом руки:

– Пройдемте в мой кабинет, Оуэн.

Ее кабинет в бункере полностью, вплоть до вида из «окон», копировал кабинет во дворце. Аш-Шагури любила находиться в неизменной, знакомой до мелочей обстановке. Возможно, причиной этому служили бесконечные скитания по выставкам в юности, а с годами ей все больше и больше хотелось постоянства. Увы, карьера политика подразумевала все те же разъезды. Встречи с избирателями, публичные визиты в регионы. Электорат должен видеть, как о нем заботится власть, и значительный процент времени аш-Шагури проводила в поездках. Но везде, где это только возможно, она старалась придать рабочему месту знакомые черты.

Декор кабинета она выбирала сама. Небольшая круглая комната вмещала стол со встроенными терминалами, удобный кожаный диван, который при желании мог раскладываться, и даже велотренажер. Аш-Шагури старалась поддерживать форму при любой подвернувшейся возможности. Стены сейчас имитировали большие, от пола до потолка, окна. Образцом дизайна для Салии служил старый маяк на острове неподалеку от Барселоны. Лет пять назад она выкупила его, на маяке поставили камеры, и сейчас на стены проецировалось изображение оттуда.

В Барселоне сегодня было пасмурно, промозглый ветер сдувал с волн белоснежные барашки пены, и, несмотря на комфортную температуру в бункере, Салия зябко повела плечами:

– Докладывайте, министр.

Несмотря на волнение, Оуэн дождался, пока она усядется.

– Эскадра под командованием капитана второго ранга Перри сумела уничтожить один танкер, серьезно повредить корабль-носитель и сбить шестьдесят два истребителя!

– Наши потери? – деловито осведомилась аш-Шагури.

Оуэн заметно помрачнел.

– Мы потеряли два фрегата и двадцать один тактический корабль. – Он вздохнул и добавил: – С трех уцелевших такшипов они сняли экипажи, триста пятая серия не рассчитана на полет в шесть астрономических единиц.

Помолчав, аш-Шагури спросила:

– Насколько это замедлит аспайров?

– Сложный вопрос, госпожа президент. На тех скоростях, что мы зафиксировали в системе Иллиона, они добрались бы за полмесяца. Правда, после нашей засады аспайры остались с тремя танкерами, что несколько снизит их рабочие скорости.

– Насколько? – настойчиво повторила аш-Шагури свой вопрос. – Мне нужно знать, сколько времени у нас остается в запасе!

Оуэн нервно пригладил остатки волос и неуверенно предположил:

– Это даст нам пять-шесть дополнительных суток, может быть, неделю, не больше. Если конечно… – Он замолчал, задумчиво теребя волосы.

– Что «конечно»? – тут же напряглась аш-Шагури.

Министр провел рукой над клавиатурой, пробуждая консоль, и над столом замерцала голограмма Солнечной системы. Он развернул систему плоскостью к президенту и указал на голограмму:

– Нам очень не повезло с расположением планет, госпожа президент. Как вы видите, и Земля, и Марс сейчас находятся по одну сторону светила.

– Я слежу за положением планет, министр. Вы хотите сказать, что первой мишенью станет Марс?

Оуэн прочертил траекторию от Юпитера. Сияющая алым дуга уперлась как раз в обгоняющий Землю Марс.

– Если они станут экономить рабочее тело, то наиболее выгодно будет сначала ударить по Марсу и, подавив его оборону, двинуться к Земле. Это может подарить нам еще несколько дней.

– И лишит нас марсианской промышленности, – вполголоса добавила аш-Шагури.

Оуэн развел руками:

– А что делать, госпожа президент?! Марс нам не удержать в любом случае, адмирал Масори планирует использовать в обороне орбитальные крепости Земли. Только они дадут нам какие-то шансы отбить атаку!

Аш-Шагури, нахмурясь, перебирала варианты. На орбите Марса находилось до тридцати процентов промышленности Солнечной системы. Треть, включая свежепостроенные верфи! Но все-таки Масори был прав, нельзя уводить флот от Земли. Расположение планет позволяло аспайрам довольно легко изменить свою траекторию в сторону метрополии. При этом они сохраняли свою скорость, а вышедшим на орбиту Марса людям пришлось бы разгоняться с нуля. Поступи аспайры так, к Земле Резервный флот уже не успевал.

– Что планирует Масори? – спросила аш-Шагури.

Оуэн замялся, старательно подбирая слова:

– Марс придется сдать без боя, все силы мы отведем к Земле.

– Вот как, – протянула аш-Шагури, и голос ее стал вкрадчивым. – Как вы думаете, министр, что с нами сделает сенат? Ко всем бедам, мне только импичмента и не хватало!

– Выбора нет, госпожа президент! – проявил твердость Оуэн. – В первую очередь мы обязаны не допустить выхода аспайров на орбиту Земли!

– В первую очередь, Оуэн, мы обязаны не допустить потери промышленности! В том числе и промышленности Марса! – Аш-Шагури встала и, опершись о стол, нависла над министром: – Вы точно уверены, что единственный выход – это отвод марсианской группировки?

– Абсолютно! – выпрямился Оуэн. – Спасая большое, нужно пожертвовать малым. Разогнавшись, аспайры смогут выбрать точку удара, а мы можем оборонять либо Марс, либо Землю.

– Хорошо. – Аш-Шагури отошла к «окну». – Вы подготовили доклад о положении дел на верфях?

– Да, госпожа президент! – кивнул Оуэн. – Проверьте вашу почту.

Аш-Шагури кинула последний взгляд на затянутый облаками горизонт и вернулась к столу. Ей потребовалось около минуты, чтобы найти доклад Оуэна среди пришедших на рассмотрение документов. Все это время министр сидел, не проронив ни звука. Несколько минут президент вчитывалась в таблицы, затем внимательно посмотрела на собеседника.

– Вы издеваетесь? – услышав президента, Оуэн непонимающе выкатил глаза, и аш-Шагури пояснила: – Я же просила изложить все доступным языком. А из вашего доклада я поняла лишь, что мы можем рассчитывать на один тяжелый крейсер, пять фрегатов и пять корветов.

– Есть еще у Марса, – машинально добавил Оуэн, но, натолкнувшись на тяжелый взгляд президента, замолчал.

Аш-Шагури тяжело вздохнула и закрыла доклад.

– Оуэн, я понимаю, что вопрос должен быть адресован не вам, но… – Она наклонилась чуть ближе: – Что, если мы бросим все силы на ввод в строй новых кораблей? Я читала о наших «Белых слонах», кажется, их так называют во флотской среде?

– Да, госпожа президент, – подтвердил Оуэн. – Но мы не успеем их достроить.

– Погодите, – остановила его аш-Шагури. – Вы отметили как пригодные к вводу в строй только корабли с готовностью от девяноста процентов. Неужели мы не сможем напрячь верфи и достроить хотя бы ту пару линейных крейсеров, что готовы на три четверти?!

Оуэн печально улыбнулся и покачал головой:

– Все не так просто, госпожа президент.

– Обоснуйте! – потребовала аш-Шагури.

– В докладе я расшифровал проценты готовности кораблей, госпожа президент. Если вкратце, то девяносто восемь процентов готовности означают, что корабль лишь не прошел ходовые испытания. Такие суда мы вполне успеем подготовить, но уже девяностопроцентная готовность балансирует на грани. Там не закончен монтаж второстепенных узлов, энергосистемы не протестированы на высоких нагрузках, некоторые отсеки даже не проверены на герметичность!

– Воевать можно и в скафандрах! – жестко парировала аш-Шагури.

– В бой всегда идут в скафандрах, госпожа президент. Атмосферу стравливают. Я не про то. – Оуэн говорил короткими рублеными фразами, видно было, что слова президента задели его за живое.

– А про что, министр? – с печальной иронией поинтересовалась аш-Шагури. – Нам нужны эти крейсера!

– Я знаю. – Оуэн заговорил спокойнее. – Понимаете, госпожа президент, на том линейном крейсере, что достраивается у Земли, только-только закончили монтаж двигателей и главного калибра. Там нет части бронирования и даже некоторых силовых элементов конструкции. Мы не успеем!

– Что по второму, отмеченному как готовый на семьдесят процентов?

– А там даже не закончен монтаж главного калибра! – снова разгорячился Оуэн. – Госпожа президент, я гарантирую, что мы не успеем подготовить к бою ничего, кроме указанных мною судов! Да и на тех, которые успеем, боевая эффективность будет стремиться к нулю! Неотлаженное оборудование, не принятый экипажем главный калибр! Летать-то они, конечно, смогут, но чтобы попадать в цель – тут я серьезно сомневаюсь!

Секунду аш-Шагури сидела неподвижно, размышляя, затем спросила:

– Кто из них сможет лететь своим ходом?

– Достроенные на семьдесят пять процентов и выше, – буркнул все еще не отошедший Оуэн.

– Печально, – резюмировала аш-Шагури, – значит, остальные придется тащить буксирами.

– Буксирами? – почесал Оуэн затылок.

Аш-Шагури задумчиво кивнула, но вместо ответа вдруг вздрогнула и склонилась над встроенным в столешницу терминалом. Брови ее поползли вверх, и Оуэн, не выдержав, встал и подошел поближе.

– Что-то случилось, госпожа президент?

Она молчала, вчитываясь в полученное сообщение, затем, устало рассмеявшись, жестом подозвала Оуэна к терминалу:

– Вернулся курьер с «Берриу». Кажется, у нас появились союзники.

Вологда, 2010

Примечания

1

«В замке хорошо, но пора в Креси» (фр.). – Здесь и далее примеч. авт.

(обратно)

2

«С Земли на Луну. Прямым путем за 97 часов 20 минут».

(обратно)

3

Радиоэлектронная борьба.

(обратно)

Оглавление

Александр Воробьев . Огненная бездна . . . .

Реклама на сайте