«Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R. Книга 2»

Первый литературный конкурс по мотивам игры S.T.A.L.K.E.R. Книга 02: (Birukov_01) – (El_Diabolo_01)

Дмитрий Бирюков (Birukov_01) Ловушка.

Было обычный, пасмурный вечер. Андрей шёл по лесу. Его старая потёртая камуфляжная куртка цеплялась за ветки деревьев, тяжёлые и подтекающие солдатские ботники проминали покрытую пожухлой хвоей почву… Даже усталый и изнеможённый, он шёл быстро, уходя подальше от опушки леса. Предположительно он был недалеко от Ильинцов, но точно сказать не мог, так как потерял карту местности, хотя, из-за непостоянства Зоны, надеяться на которую всё равно не приходилось. На плече у него был автомат Калашникова, за спиной рюкзак. Он шёл по лесу, то и дело оборачиваясь и пристально всматриваясь назад. Андрей глянул на прибор – магнитное поле в норме, значит, наверное никаких фокусов от Зоны ждать не придёся.

Раздался крик.

Андрей повернулся, машинально скинул автомат с плеча, его палец скользнул на курок. Андрей пошёл на крик. Подойдя к окраине леса, он увидел несколько псов, поедающих чьё-то тело. Раздалась пара автоматных очередей.

Да, мутировавшие псы задрали человека, теперь смотревшего с земли своими безумными мёртвыми глазами на Андрея.

Вокруг была поляна, на которой лежало несколько трупов собак. Метрах в пятидесяти стоял не сильно разрушенный однокомнатный дом.

Андрей пошёл к дому, зашёл внутрь. Там было сыро и пахло гнильём. В углу стояла разодранная койка, посередине – разломанный стол. Койка представляла отличную возможность переночевать с комфортом, поэтому он вышел и оттащил все трупы подальше от дома, чтобы не привлекать новых хищников и падальщиков. Закопать он из не мог, так как было нечем, сжечь было так же невозможно – вся древесина вокруг была сыра. Стемнело. Вернувшись в дом, он закрыл дверь, полжил автомат рядом с койкой, рюкзак бросил на стол, после чего лёг, изнеможённый. Он начал перебирать в уме все события, произошедшие с ним за этот день. «Псы… было много псов. Там, на опушке я застрелил около 10 штук… А тут ещё несколько…"

Его глаза закрылись, Андрей погрузился в дремоту.

БОЛЬ!

Ужасная, жгучая, выворачивающая внутренности наизнанку боль прожгла всё тело сталкера. Она длилась мнгновение, но этого мнгновения было достаточно, чтобы вскочить, инстинктивно схватить автомат и оглядеться. В комнате никого. Пусто. Лоб Андрея прошиб холодный пот, бешеные удары сердца отдавались в висках. Он вышел из дома. Сквозь темноту Андрей услышал глухое рычание. Он подался назад, схватил фонарик из рюкзака. Отблеск света фонирика отразился в десятках зелёных глаз.

" Чёрт. Эти псы снова пришли. Наверное, запах крови!»

Андрей снова дал пару автоматных очередей и зашёл в дом.

«Утром они уйдут… наверное…"

Он снова лёг на кушетку.

" Это был кошмар. Просто кошмарный сон…Ничего более…"

БОЛЬ!

Опять, жгучая, абсолютно невыносимая боль. Андрей вскочил.

«Зона. Это Зона. Она со мной играет. Чёрт»

Вдруг он начал сомневаться, что он первый, с кем «поиграла» Зона. Он вспомнил своего предшественника.

«Надо уходить. Срочно. Валить немедленно!» – думал Андрей, валясь с ног от усталости, но всё же собирая рюкзак.

Он взял автомат, рюкзак, пошёл к двери.

«Псы» – пронеслось в голове у Андрея.

«Прорвусь. У меня ещё 22 патрона в магазине» – ответил он сам себе.

Он взял зажёг фонарик и вышел. Увидев первого пса он его застрелил. Андрей огляделся.

Вокруг него рычало ещё несколько, но их постигла такая же учась, как и первого. Он побежал от дома, бежал, до тех пор, пока не упёрся в стену, бетонную, четырёхметровую стену.

«Но ведь раньше её здесь не было!» – лихорадочно думал Андрей.

Он пошёл вдоль стены, пока не прошёл круг и не вернулся в то же место, откуда начал.

«Ловушка. Всё, мне конец!» – мысленно похоронил он себя.

Стена была гладкой, на неё не представлялось возможности залезть. Вокруг исчезли все деревья, с которых можно было перелезть через стену.

Андрей медленно пошёл назад. Псов уже не было, наверне он уже всех перебил. Вернувшись в дом, он снова оглядл комнату. На этот раз его внимание привлекла какая-то вещь, валяющаяся в углу. Раньше её здесь не было, он был уверен. Он поднял её.

«Рация! Старая-престарая рация образца 2003 года!»

Он снова почувствовал надежду на спасение.

Андрей включил рацию и вышел на первый попавшийся канал.

«Всё равно кто меня найдёт, хоть военные, хоть сталкеры, мне уже всё равно. Только вытащите меня отсюда, потом хоть в тюрьму сажайте» – думал он.

– Всем кто меня слышит! СОС! Я в Зоне! Помогите! СОС! Пришлите спасателей, кого угодно! СОС! Помогите!

Андрей взглянул на GPS и продиктовал координаты.

– Слышу вас, это отряд 422, вы находитесь в запретной зоне. Высылаем людей, они прибудут через 4 дня.

– 4 дня!? Почему так долго?

– На вертолёте не подлететь, сильные магн…

Из рации послышалось пищание, шипение и завывание.

– Приём! Меня кто-нибудь слышит?

Шипение.

Андрей со злости швырнул рацию в тот же угол, где и взял. Прибор показывал сильное магнитное возмущение.

«4 дня. 4 дня не спать. За мной придут. Меня спасут!»

За дверью послышалось рычание…

– Сколько здесь трупов!

– Да уж.

Двое людей в новенькой военной форме вышли на поляну.

– Вон тот дом, наверное.

– Посмотрим.

Они зашли в дом. В углу сидел человек, сжавшись в клубок, паранойально бормоча себе под нос : «Нельзя спать. Нельзя спать»

– Господи, что это с ним?

– Не знаю. Может шок?

Человек медленно повернул голову к солдатам.

– Я спасён. – монотонно пробормотал он.

– По виду он не спал с неделю… – сказал один из солдат.

– Ладно, уже вечер, переночуем здесь – сказал другой

– Нееет! – С сумасшедшим видом завопил Андрей, – Не спать! Надо идти! Нельзя спать!

– Плохо у него дело.

– Успокой его.

Андрей вскочил и побежал к двери. Солдаты схватили его и пристегнули двумя наручниками к койке.

– Дай ему снотворного.

– НЕЕЕЕТ! – вопил Андрей.

– Он сошёл с ума. – сказал солдат, вкалывая ему успокоительное.

Андрей задёргался в конвульсиях и… успокоился.

– Он уснул? – спросил один солдат.

– Нет. Кажется умер. – щупая пульс, ответил другой.

– Умер? Из-за чего?

– Я что, доктор? Спроси чего попроще.

– Ладно, чёрт с этим психом, будем спать.

– Что-то не нравиться мне это место. Может пойдём отсюда?

– Я сказал спать, значит спать. Я на кровати, ты на полу.

– Ладно.

Они улеглись.

– Спокойной ночи – сказал солдат с кровати.

– Спокойной ночи…

Дмитрий Бирюков (Birukov_02) Посланник.

«Посланник нисходит наЗемлю каждые 2000лет,

чтобы помочь ееэволюции»

2006год, 12апреля, 14:27

Штаб управления ПВО

Завыла тревога. По корридорам бежали люди. Динамики оглашали о вторжении в вождушное пространство.

– Товарищ генерал! Наземными радарными службами зафиксиован неопознанный летающий объект в нашем воздушном пространстве примерно в пяти километрах над землёй.

– Неопознанный? Что за чёрт? НЛО?

– Не могу знать!

В разговор вмешался ещё один человек :

– Товарищ генерал, это может быть самолёт разведчик.

– Чей?

– Не знаю.

– Тогда сбейте его!

– Но он совсем не похож на самолёт вообще. К тому же он проявляет никаких призднаков агрессии. – запротестовал первый.

– Где же это видано, чтоб самолёт-разведчик обстреливал землю!? Сбить его!

– Так точно!

Ракеты были запущены и навелись на цель…

2006год, 12апреля, 14:31

Неопознанный леающий объект

– Мы не можем удержать корабль! Нам конец!

– Включите аварийную катапультацию!

От корабля отделился небольшой объект. Сам корабль пролетев несколько десятков километров врезался в землю. Яркая вспышка озарила небо. После секунды тишины над землёй пронеслась волна жара, испепелявшего всё живое и за мнгновение испарявшая воду. После этого землю накрыло сокрушительной ударной волной…

2006год, 12апреля, 14:35

Наровля, пятдесят три километра отпадения летающего объекта.

Он открыл глаза. Вокруг всё распывалось. Он лежал в огромной неразумной массе. Он поднялся, пошатнуся и снова упал. Ноги ужасно болели, всё тело жгло, создавалось впечатление, что были сломаны все кости. Он ухватился за ближайшую непоятную субстанцию, снова поднялся и огляделся. Вокруг всё расплывалось и сливалось в одну примитивную по разуму массу.

«Они нас сбили» – подумал он и усмехнулся. – «Значит, уже слишком поздно. А тогда было слишком рано… Земля, наверное, уже обречена, её не спасти».

Он сделал пару шагов и снова упал. Он умирал, жить оставалось недолго.

«Но может быть есть надежда? Может, ещё что-то можно сделать!» – думал он. – «но я один и мне осталось недолго…"

" Нет. Вряд ли. Человечество скоро вымрет, уничтожив себя своим же оружием. А мы провалили своё задание, в общем-то мы виноваты… Хотя, всё бесполезно… Они, наверное распнут второго посланника так же, как и первого. Эти существа заведомо были обречены». Его глаза закрывались, он умирал.

" Какая бессмысленная смерть… Здесь, на чужой планете, неизвестно зачем…"

Но вдруг он почуствовал разум. Чистый, светлый разум. Это был ребёнок, который испытывал страх и одновременно любопытство. Лежащий на земле приподнялся. Он видел чёткий образ разума ребёнка.

«Ты один из них. Такой же как и они, только маленький!» – подумал пришелец, – «Такой же, не способный ни на какие чувства… Возможно, пришёл, чтобы добить меня…"

Жалость! Он почувстовал жалость и сочуствие по отношению к себе от ребёнка!

" Ему жалко меня… Не может быть».

В его душе снова проснулась надежда на человечество.

«Может, всё-таки ещё не поздно!» – думал он.

Он собрал последние силы. Его тело задрожало, затем расслабилось. Он передал Знания и умения стоявшему невдалеке шестилетнему ребёнку.

«Иди» – мысленно повелел пришелец.

Ребёнок побежал прочь. На оломанной ветке, на которую наступил он, снова распустились листья…

Теперь этот ребёнок посланник, будущий спаситель человечества. Но не ждёт ли его такая же судьба, как и его предшественника?

Черный юмор. (BlackHumor_01) Лезвие бритвы.

См. выше (кн. 01) – перед (Ariec)

Илья Бондаренко (Bondar_01) Зеленая заря.

Хреново мне. Я потряс головой и в ответ на это движение в голове начала плескаться боль, меня замутило. Болевые ощущения концентрировались где-то в затылочной части. Я перевернулся на спину и открыл глаза. Темно. Но не настолько, чтобы не различить, что я лежу на бетонном полу какого-то подвала. Все правильно, сюда мы спустились, прячась от зомби. Мой напарник увидал нескольких, шагающих в нашем направлении, а каждому ясно: если зомбаки идут в одну сторону значит, они идут не сами по себе. А с тем, кто их ведет нам встречаться никак не хотелось… Помнится, я спускался первым, а мой напарник прикрывал мой тыл… Вот тут-то я и получил по мозгам.

Я, не без труда, поднялся. Соображал я еще недостаточно ясно, но изменения в своей амуниции ощутил сразу же. Я стал ощутимо легче. Рука моя уже шарила по поясу, пытаясь найти там пистолет, но это движение было чисто рефлекторным – я уже знал, что там ничего не было. Пришлось провести тщательную ревизию собственных карманов: ох и многого же у меня теперь не было. У меня теперь, почитай, ничего не было.

„Это надо же так вляпаться! – С некоторым запозданием укорил я себя. – Не новичок ведь уже, а так бездарно попался“. Впрочем, дела мои были многим лучше, чем и было положено быть в подобной ситуации. Я был жив. С другой стороны не я первый попался на удочку „шакала“, ни я последний, судя по всему. Завоевывать доверие – от этого их хлеб зависит. Да и жизнь, по сути, тоже! Что было бы, если б я заподозрил его и перестал бы ему доверять? Поменялись бы мы ролями сейчас, как минимум. Только я бы не стал, наверное, бить его по голове сзади, я б его просто пристрелил…

Впрочем, ладно. На упражнения „что было бы…' нет сейчас времени. Сейчас нужно, во-первых, понять – сколько у меня этого самого времени в запасе. Его (времени) и так-то оставалось не много, да сколько-то я провалялся в отключке, да идти теперь придется в одиночку, да без оружия… Впрочем с последним пунктом – это мы еще посмотрим. Может быть, еще не все так плохо, но главное все-таки выяснить, сколько времени осталось до Выброса. Часы, к счастью, мой напарничек не взял. Побрезговал. И то сказать – дешевка ведь, и имя там мое на задней крышке нацарапано. Куда их девать потом? Не продавать же пытаться! Ребята если увидят подобный „товар“ – тут и конец придет „шакалу“. Такими вещами не шутят.

Чтобы разобрать что-нибудь на циферблате, пришлось вылезти на свет божий, ну нет у меня подсветки на часах, что теперь?! Итак, одно обстоятельство выяснилось. До Выброса, по моим подсчетам пять часов. Плюс-минус минут сорок. Ой, хорошо бы плюс, а не минус. Ой, хорошо бы плюс! Ладно, отсчет взят, примерно пять часов, этого должно хватить с хорошим запасом. Теперь следует решить, давать крюка, чтобы выйти к моей заначке, которую я сделал пару месяцев назад после одного очень выгодного дельца. Думаю, дай на всякий случай… Случаи мол, всякие бывают. Это надо же! Как в воду глядел! Ну ничего, бог даст, я отсюда выскребусь – посчитаемся! Сейчас не об этом надо думать. Во-он там, следующий дом метрах в ста дальше по улице… Он последний, кстати, вроде дальше – поле. Хорошо, что уже почти стемнело. Цели теперь видеть гораздо труднее. Когда ты целишь это большой недостаток, когда в тебя целят – преимущество. Первое правило сталкера – если ты видишь цель, то она тебя уж точно видит!

Справа, в пределах видимости никого, с лева, в пределах видимости никого (черт, как же непривычно без оружия!)… Вперед сталкер, чего расселся?! Время поджимает!

***

Я снова посмотрел на часы, семь вечера, до часа „Ч“ еще три с половиной часа. Ну, три-сорок, если брать точный отсчет. Я смотрел на печную трубу сгоревшего дома. Ничего не изменилось за эти пару месяцев, только металлическая заслонка печи порыжела за это время еще больше. Как бы мне ее открыть половчее?! Я прищурился, рассматривая печную кладку. В наступивших сумерках это не так то просто.

Как будто все чисто. Рядом, правда, еще один дом. Целый. И что там внутри этого дома неизвестно. Или кто… Черт! Я в некоторой неуверенности огляделся в очередной раз. Сзади, в пределах досягаемости, столб, поддерживавший когда-то не то телефонные, не то силовые провода. Длинная такая, прямая и ровная деревянная жердь. Провода эти самые свисают с него как рыжие пушистые усы до самой земли. Они поражены мочалой.

„Странно, а где же изоляция!“ – подумал я, автоматически отмечая, что прежде чем подступиться к столбу, нужно будет обогнуть один из рыжих „усов“, чтобы не обжечься об него. И лучше это сделать справа. Правда, без „кошек“ на ногах лезть на него будет затруднительно, но если какая-то сволочь попрет на меня из этого сохранившегося дома, я с такой задачей справлюсь. Птицей взлечу! Что делать потом, если я окажусь на столбе, лучше не думать. Времени у меня мало, а в Зоне водится исключительно терпеливая сволочь, сутками могущая стеречь добычу. Рассказывают, будто местные крысы, например, стаей загнав добычу на тот же столб или дерево, и, не имея возможности преследовать ее дальше, ждут, пока добыча не свалится от усталости. Рассказывают так же, что при необходимости подкрепить собственные силы, крысы пожирают друг друга! Вот уж не знаю – много ли правды в таких рассказах.

Я выбрал камень и, размахнувшись, запустил им в окно сохранившегося дома. А потом еще, и еще один. Попал, разумеется, все три раза. Натренировался, понимаешь, гайки кидать. А от точности таких бросков иногда многое зависит. Камни загрохотали по деревянному полу постройки. Если там кто-то есть, он наверняка отреагирует на такое „заявление“. А, учитывая расстояние до дома, у меня сохраняются шансы вовремя смыться.

Тишина. Ладно, не будем терять времени. Я, оглянувшись последний раз, двинулся к печной трубе сгоревшего дома. Проходя мимо окон, куда кидался камнями, на всякий случай пригнулся – береженого, знаете ли…

Подойдя к трубе, использовал последний камешек, закинув его в отверстие в трубе сверху. Послушал, как он скатился вниз. Нормально скатился. Приготовленной заранее веточкой открыл заслонку и, холодея, засунул руку в верхнюю часть трубы по плечо.

Слова богу! Сверток оказался на месте. Хорошо я его спрятал! Я вцепился в ткань рюкзака и потянул его вниз. Распорка, на которой лежал рюкзак, соскочила со своего места, и я сумел вытащить из печи свою заначку. Прежде чем разворачивать рюкзак, я, не удержавшись, погладил его по пыльному боку.

– Радость ты моя! – обратился я к нему, – сейчас посмотрим, что там у меня было припрятано. „И что там у тебя сохранилось за это время“ – добавил я уже про себя.

Я развязал таки тесемки, и принялся доставать свертки, одновременно пытаясь припомнить, какие соображения руководили мной при выборе вещей „экстренной помощи“.

Оружие – в первую очередь. Я разорвал запаянный полиэтиленовый пакет и достал из него промасленный „ПМ“, проверил его и положил на пакет сверху. Достал коробку с патронами, зарядил пистолет и засунул его за пояс. Теперь шансы мои на то, чтобы убраться отсюда живым сильно увеличились. „Калашников“ – оно конечно было бы лучше, но денег у меня не так уж и много. Кстати о деньгах! Из другого пакета я достал не слишком толстую пачку сотенных и запихал в карман джинсов. Потом очередь дошла до бинокля, компаса, ножа, аптечки и карманного дозиметра. О чем я действительно пожалел сейчас, так это что не разорился тогда на какой-нибудь, даже самый завалящий, защитный костюм (тот, который я носил до сих пор „ушел“ вместе с моими остальными вещами). И, наконец, из последнего пакета я достал фляжку с крепким, к которому сразу же довольно основательно приложился, имея в виду два аспекта: во-первых, замечено, что алкоголь хорошо выводит продукты радиоактивного распада из организма, а, не имея дозиметра, я не имел возможности проверить почву, по которой я вот уже час с лишним ползал, местами даже на брюхе. Это, конечно, могло и подождать, но, во-вторых, я довольно основательно замерз – осень, однако! Однако вечер!

И именно в тот момент, когда я засовывал фляжку в задний карман джинсов, я услышал выстрелы. Стреляли, судя по всему не так далеко, хотя в Зоне обычно стоит такая тишина, что выстрел можно услышать за много километров, в данном случае речь шла не более чем о метрах пятисот. Очень это было неожиданно, потому что в такое время, когда до Выброса остается всего несколько часов, в Зоне трудно встретить даже зверей-мутантов, не то, что человека. Да еще на таком приличном от Периметра расстоянии. Судя по всему, какие-то бедняги терпели бедствие, как и я. И может быть, если мы объединимся, наши шансы на выживание станут совсем не плохими. Я покидал свертки в рюкзак, взял в руку „ПМ“ и, забросив рюкзак за спину, пошел в направлении выстрелов.

***

Я лежал за кустом молча и внимательно рассматривая лежащего метрах в тридцати от моего теперешнего положения человека. Человек этот казался жутко занятым – он сосредоточенно осматривал свою ногу. Так, как будто ничего важнее в этом мире для него уже не было. Странный это был человек. Невозможный, какой-то. Не бывает в Зоне таких людей. Ну, как бы это объяснить-то, попонятней… Во-первых, он был длинноволос! Это было прекрасно видно, потому что, во-вторых, голова его не была покрыта. И так далее. Все в нем было странно, от одежды до позы, в которой он сейчас сидел. Ну, вот просто взяли паренька из города. Из любого. И как был: в кроссовках, джинсах, ветровке поместили в Зону. Прямо на это самое место. Так он и сел здесь, почему-то вдруг решив посмотреть, есть у него там нога, или ее, по какой-то причине, там уже нет.

Захваченный этим зрелищем, я далеко не сразу понял, в чем собственно дело. И только когда оторвал взгляд от этого странного „городского“ паренька, я увидел четырех мертвых Слепых Псов, валявшихся неподалеку. А когда парень негромко застонал, попытавшись поменять положение, до меня окончательно дошло, что выстрелы, которые я слышал, исходили именно отсюда. И стрелял именно этот самый парень, в этих самых Собак. И что одна успела таки частично до него добраться.

Вообще говоря, парню сильно повезло (или он был очень хорошим, холоднокровным стрелком), потому что когда на тебя прут Слепые Псы, в руках необходимо иметь, по меньшей мере – „Калаш“, чтобы не слишком опасаться за целостность своего драгоценного тела. А „Калаша“ ни на пареньке, ни по близости что-то не видно… Да и стреляли одиночными.

Странное чувство я тогда испытал. Никогда ранее со мной такого не было: вот сидит передо мной живой человек. Пока живой… А через пару-тройку часов он умрет. Умрет, скорее всего, страшной смертью, попав в Выброс. Тела сталкеров не вышедших из Зоны до Выброса иногда находят, случаются такие чудеса. Находят их в таком состоянии… Мне однажды тоже довелось посмотреть на такое тело. С тех пор я всегда ношу с собой патрон с написанным на нем моим именем.

Так вот, я точно знаю, что парень скоро умрет, а никаких чувств, кроме какой-то необъяснимой гадливости, это во мне не вызывает. Ни жалости, ни сочувствия – ничего. Ну чего, спрашивается, поперся в Зону этот молокосос?! Без снаряжения, без приличной одежки, без приличного же оружия, БЕЗ РЕСПИРАТОРА, наконец?!! Чрезвычайно изощренный способ свести с жизнью счеты это, что ли? В общем, единственное мое желание было, когда я видел всю эту картину, только одно – обойти это все как можно дальше, и, не вмешиваясь, оставить все как есть. У меня и своих проблем – до чёрта! Это надо же – баз респиратора в Зону выйти!!! Гм… впрочем я в свое время тоже… гм… и если б не Дед тогда… Не хочу сейчас об этом.

Не знаю, что окончательно повлияло на мое решение. Может быть, это мое воспоминание из своего прошлого. Может быть ставшее уже рефлекторным нежелание идти по Зоне в одиночку. Может еще что-то, не знаю. В любом случае я чуть отполз, так чтобы между нами расположился бугорок. Мало ли, пальнет еще на голос. Люди, знаете ли, становятся довольно нервными, сразу после того, как их попытался кто-то съесть. Громко и уверенно прокричал ему сто-то вроде: „Не стреляй парень! Поговорим!“. После чего встал, неспешно подошел к сидевшему на земле и присел рядом.

– Привет – сказал я.

***

Парня звали Константином, и парень был очень рад нашему знакомству (ха, еще бы!). Раны на его ноге оказались не слишком серьезными, и после того как я воспользовался аптечкой (моей аптечкой, своей аптечки у него не оказалось), парень, хотя и с видимым трудом, сумел встать на ноги. После чего мы ужасающе медленно продолжили свое путешествие.

– Вы знаете, мне так повезло, что вы на меня наткнулись, – имени я своего не назвал, и Костик весьма дипломатично называл меня просто на „вы“, – Если б не вы – меня, наверное, скоро съели бы!

– Не слишком расплескивай свою благодарность, ты меня уже ею забрызгал! – я потерял на этом парне двадцать минут и, в отличие от него, я знал, что вопрос о нашем пребывании в качестве чужого обеда еще далеко не решен, – Ты мне лучше скажи, за каким дьяволом тебя понесло в Зону?! Денег тебе захотелось „легких“, так где же твои контейнеры? Или ты в карманах хабар тащить собрался?

Костик потупился и тяжело и как-то горестно вздохнул.

– На самом деле я не за деньгами в Зону пошел. Понимаете, у меня брат тут пропал недавно. Они с друзьями месяц назад сюда, в Чернобыль, поехали. Хотели сталкерами стать. В Москве знаете как о сталкерах говорят! Героями считают! Вот они и сорвались. А десять дней назад с матерью одного из поехавших связался главврач местной клиники душевно больных – сын ваш, дескать, в сумеречном состоянии рассудка. Больше ничего узнать не удалось, вот я и поехал.

Костику явно хотелось выговориться, оно и понятно – напряжение, которое вдруг спало, вдруг слушатель – после долгого одиночества, все понятно. Это было даже неплохо. Паренек увлекся, и меньше внимания обращал на свою ногу, что позволяло нам передвигаться чуть с большей скоростью. А о том, что творится вокруг я, так и быть, позабочусь.

– С главврачом я поговорил, оказалось, парня солдаты доставили – патрули, – не унимался Костя, – бродил рядом с зоной, людей не узнавал. Главврач мне что-то объяснял, но я не понял ничего, он вроде как под контролем у кого-то был какое-то время, или что-то в этом роде.

Я, потом, разыскал этих ребят из патруля, но больше они никого не видели. Я пару дней потолкался среди местных – узнал про человека, которого все зовут Торговцем, вы его, наверное, знаете, – я слегка усмехнулся (мне ли, не знать!), – хороший человек оказался, хотя и грубоват. Он мне многое рассказал о моем брате. Брат у него был, оказывается, и Торговец ему нашел напарника. Пару раз они ходили в Зону, довольно успешно, с добычей вернулись. (Хотя Торговец ворчал, мол могли бы и больше принести, если б мой брат не капризничал и не отказывался ходить в Зону достаточно далеко.) А потом этот напарник брата один вернулся, рассказал, что попали они в какую-то передрягу, в результате которой потерялись. Мой брат так и не вернулся.

– А ты, значит, пошел его искать! – Догадался я. – И что случилось с твоим напарником?

– Я один пошел.

Глаза мои полезли на лоб.

– Ты родился под счастливой звездой, парень! Тебе нужно очень усердно молиться своему святому! То, что ты до сих пор жив – это чудо, каковых я здесь еще не видел! Я чудес я тут повидал, брат… Тебе что, не объяснили как здесь опасно? И какого черта, спрашивается, ты без снаряжения и в такой одежде?

Костя пожал плечами:

– А что тут такого? Я же не долго собирался в Зоне пробыть. Ну, несколько дней. Большой дозы я тут за это время не получу, к тому же, местные мне говорили, что как раз в это время Зона почти не активна. Я хотел, по началу, проводника из местных нанять, у меня и деньги есть, но все с кем я по этому поводу говорил, отводили чересчур большие сроки на подготовку. В общем, если бы я их послушал, мы вышли бы только завтра. А мне казалось, что нужно торопиться, что можно еще помочь брату, если быстро его найти, мало ли.

Я смотрел на то, как Костя, насупившись, хромает рядом со мной. Наверное, мне нужно было промолчать. Наверное, лекцию на тему: „Здравый Смысл и Зона“, мне нужно было оставить на потом, но я не выдержал:

– Парень, ты псих, ты это знаешь? Это же Зона, черт тебя подери, З-О-Н-А, понимаешь? Тут человек помирает оттого, что неправильно наступил на неправильную кочку! Тут даже дышать нужно уметь правильно! А у тебя, как я заметил, нет даже респиратора! А знаешь ли ты, что пыль на дороге, по которой ты идешь, сильно „фонит“, и, забиваясь в одежду, а тем более в волосы, продолжает облучать тебя, даже если ты благополучно выходишь из Зоны?! А известно ли тебе, что Зона имеет свой распорядок, по которому выходит, что все живое в Зоне через, – я взглянул на часы, – три часа станет мертвым?! В том числе и мы, если не успеем выбраться отсюда, и именно поэтому в Зону с тобой, до завтрашнего числа, идти никто не хотел.

Костя, ошарашенный моей вспышкой, смотрел на меня с некоторым недоверием. И только увидев выражение его лица, я вдруг понял, насколько слабо я от него сейчас отличаюсь. Вот только голова побрита, а так, со стороны, я сейчас выгляжу ничуть не лучше. Ну, может не городским я жителем сейчас выгляжу, а сельским, из-за свитера моего молью траченного, да рюкзака за спиной.

Дабы как-то сгладить неловкость создавшейся ситуации, я решил продолжить начатую ранее тему:

– Гм, кстати, а как ты узнал, что именно о твоем брате речь, фотографию ты Торговцу показывал, что ли? И откуда узнал, в каком направлении идти искать, разговаривал с бывшим напарником своего брата?

Костя помолчал, как бы раздумывая, стоит ли со мной говорить на эту тему дальше, но потом, видимо вспомнил в каком он сейчас положении, и решил все-таки ответить:

– Торговец мне книгу показал. Там у него отмечены все выходы в Зону всех известных ему сталкеров. Там и проставлены имя и фамилия брата, а так же, приблизительно, район поиска. А с напарником брата я хотел поговорить, но он в Зоне сейчас, оказывается.

– А как зовут этого, с кем ты поговорить хотел, братова напарника, там записано не было? – Просто так я спросил, думал – проверить бы его нужно, что за пропажа новичков в Зоне такая? Не было ли за ним чего подобного раньше.

– Да, я его имя, вроде, запомнил. Его зовут Дмитрий… А вот фамилия… Странная довольно, короткая такая…

– Шон. Дмитрий Шон. Правильно? – меня как будто вторично огрели по башке.

– Правильно, – Костя был несколько удивлен, – А вы его знаете, да?

– В общем – так, я с некоторых пор имею на него большущий зуб, – я посмотрел ему в глаза, – Ты теперь, тоже, по всей вероятности. Но об этом я тебе позже расскажу в подробностях, если выберемся живыми. – А про себя думаю: „какие же все вокруг сволочи! Включая меня. Ведь не собирался же я вытаскивать этого паренька. Бросить ведь хотел“.

А вообще интересно получилось. Есть, как будто, на земле высшая справедливость какая-то. Пройди я мимо Кости, и, оставив его подыхать, куда бы я первым делом пошел после того, как выбрался бы из Зоны? К Торговцу и пошел бы, естественно. Рассказал бы ему все. А теперь что же получается – Торговец и „шакалам“ начальник, что ли? Ведь это он, зараза, мне „шакала“ в напарники подсунул. Хороший мол, человек, опытный. Чем же я тебе не угодил-то, неужели тем, что отказался „Студень“ тебе добывать, несмотря на все твои денежные посулы? Не любишь, когда тебе не подчиняются? Нет, все-таки правильно мы его Торговцем зовем, не положено ему имени человеческого. Перестал ты быть человеком, начав жизнями торговать.

Однако даже охваченный сими черными мыслями я продолжал автоматически фиксировать все, что творится вокруг, и, выйдя из не слишком густого леса на полянку, откуда прекрасно была видна лежавшая метрах в трехстах, старая ржавая цистерна-прицеп, которая с давних времен валялась на проселке, петлей заходящим в Зону, я остановился. Цистерна была хорошим ориентиром, к которому я, собственно, и шел. Проселочная эта дорога была одним из самых безопасных путей из Зоны, хотя вещи с ней творились странные – дорога не зарастала, хотя не ездили по ней со времен аж первого взрыва на АЭС, и цистерна никогда не обрастала „мочалой“, несмотря на открытый свой металл.

Так вот, остановился я, почувствовав неладное что-то. Не знаю, как объяснить. У сталкеров со временем развивается какое-то шестое чувство опасности. Стоит пейзажу вокруг перестать соответствовать тому, что ты о нем помнишь – тут же срабатывает рефлекс.

Не знаю я что именно изменилось. Какая-то раздражающая и не дающая покоя мелочь привлекала внимание. Пахло от этого места какой-то необъяснимой опасностью, что-то в этом месте было не так, как должно было быть.

Я приказал Косте лечь, и сам улегся рядом внимательно рассматривая в бинокль цистерну. Ну, старая большая ржавая бочка. Ну и что? Вот сейчас встану и подойду, брошу в нее камешек здороваясь, всегда так делаю, когда иду этой дорогой, послушаю как она гудит. Я взмок. Не могу заставить себя встать! Я стал исследовать цистерну сантиметр за сантиметром, скользя взглядом по ржавому металлу. Ничего подозрительного не обнаруживалось. Люк на верху распахнут под привычным углом (внутри, должно быть, скопилось много дождевой воды). На облупившимся боку все еще различимы буквы: „ОГН“. Колеса со спущенными шинами. С одного из бортов свисает металлическая цепь, раскачивающаяся на слабом ветерке и слегка-слегка поскрипывавшая в такт своему мерному движению. Что-то приковало мое внимание именно к этой цепи. Ветер? Нет, ветер тут тоже ощущается. И направление качания, учитывая направление ветра, правильное. И тут до меня, наконец, дошло. Елки-палки! Тут же триста метров, а я слышу, как она скрипит! Это все бинокль виноват – смотрю на эту цепь как будто в упор. В обычных условиях с трех метров прислушиваться пришлось бы, чтобы такие звуковые тонкости уловить!

Костя, нужно отдать ему должное, все это время, пока я пялился на цистерну, меня не беспокоил, тихонечко лежа рядом. Поэтому я решил „наградить“ его, объяснив, почему решил сменить наш маршрут. Я сунул ему бинокль и потыкал рукой в сторону цистерны:

– Цистерна, – комментировал я, – цепь на ней. Смотри внимательно! – Костя сосредоточенно смотрел какое-то время на цепь, а затем вопросительно на меня.

– Смотри! И слушай.

Кажется, до него дошло, что я имел в виду.

– Почему так? – Спросил он с каким-то детским любопытством.

– Не знаю. Раньше я никогда не встречал такого. И не слышал ни от кого, ни о чем подобном. Там, впрочем, что-то еще не так, что именно сказать не берусь. Но мимо этой цистерны мы не пойдем. Нам придется поворачивать оглобли и пробираться к следующему выходу.

Костя покопался во внутреннем кармане своей куртки и достал сложенный в несколько раз лист бумаги и маленький фонарик-карандаш. Он развернул бумагу, которая оказалась довольно неплохим, набросанном от руки, планом северного участка Зоны. Я, мельком, заметил даже отметку „цистерна“.

Костя включил фонарик и осветил свою доморощенную „карту“.

– А мы сейчас где?

***

Да, не те уже мои годы. Следует констатировать, что устал я весьма изрядно. Хотя и денек у меня сегодня выдался – не дай бог каждому! И бегал я сегодня и ползал на брюхе, и убивал, и меня убивали, и вот уже два часа я пру на себе человека, занявшись под конец дня спасением чужой жизни.

Костя упал, когда мы шли вдоль озера, и встать больше не смог. Нога его опухла и была сильно горячей на ощупь, видимо в кровь ему, вместе со слюной Слепого Пса, который его тяпнул, попала какая-то дрянь. Раньше, таких осложнений после укусов я не встречал, но в Зоне все изменяется очень быстро, и обычные биологические законы здесь не действуют. У Кости явно поднялась температура, и сбить ее не удалось даже уколом анальгетика. В данный момент я тащу его на плечах. Костик почти все время в беспамятстве.

Чтобы переплыть озеро и, таким образом, покинуть Зону, речи быть не могло, хотя именно на это я и насчитывал. Больше не контролируемых патрулями выходов не было, и я решил идти прямо к КПП, который располагался за озером. Не звери же солдаты, в конце концов! Я на это очень надеюсь.

К сожалению, местная локальная география играет против меня, дело в том, что берег озера идет не параллельно Периметру Зоны, а выдается в Зону довольно приличным заливом, так что первую половину пути по берегу я принужден идти удаляясь от Периметра, а не приближаясь к нему. Если бы я был один, я бы справился точно, даже путешествуя по берегу, а не вплавь. С таким же грузом я продвигаюсь совсем медленно. Если на нас нападут сейчас – наша песенка спета, так как я не в состоянии сейчас дать отпор даже самому слабому врагу. Однако вокруг все тихо, и даже птицы подевались куда-то.

И все же один враг у меня сейчас есть. И враг очень серьезный, а имя ему – Время. Да, времени у меня совсем нет. Вернее осталось у меня двадцать минут до расчетного момента Выброса, а я еще не вижу бетонной стены первого Периметра. Это значит, что я точно не дойду до КПП вовремя, однако шанс выжить у нас все-таки остается.

Самый первый Периметр начали строить сразу после второго взрыва на АЭС, или после Первого Выброса, какой осчет кому нравится. Сразу после того, как увидели, что Зона делает с людьми. Тогда одна за другой погибли несколько экспедиций ученых. Возвели его быстро и основательно – солидное бетонное ограждение с колючкой на верху. Кто ж знал тогда, что Зона будет расширяться со временем? Вернее, что расширятся она будет, уже тогда догадывались, поэтому построили первый Периметр с большим, как тогда казалось, запасом. Мда, теперь вся эта бетонка почти полностью в Зоне – таких темпов роста не предвидел никто.

Теперь же существует еще один Периметр, передвижной, полностью из переплетенной колючки. На данный момент между этими двумя Периметрами расстояние – ровно два с половиной километра, эта площадь называется предзонником. Официально считается, что в Зону ты входишь, когда ты пересекаешь бетонный Периметр, но на самом деле – это неправда. Вообще говоря, четкой границы между Зоной и предзонником никто найти не смог, и как очкарики определили размеры Зоны я понятия не имею. Одно я знаю точно – за проволочным Периметром никто от прямого воздействия Зоны не пострадал. И зверье из Зоны туда не суется, и в момент Выброса там вполне безопасно.

Мне сейчас остается только надеяться, что первый Периметр где-то рядом, а не вижу я его, потому что почти совсем темно. Костя у меня на плечах на минуту очнулся, простонал что-то не членораздельное, и отключился снова. Костика я теперь не брошу. Я дал ему надежду на то, чтобы выйти отсюда живым, и я теперь за него ответственный. Кое-кто такой философии не понимает, но это их проблемы, я же считаю, что подобные правила отличают меня как человека. А для меня это, пока еще, не пустой звук!

Ну наконец-то! Вот и бетонка! Из мрака выплывают белесые плиты, и очень хорошо виден провал между ними – здесь раньше был КПП. Я собираю последние уже силы и устремляюсь к этой дыре в стене бегом. Хотя „устремляюсь“, сказано, наверное, чересчур сильно. В обычном моем состоянии я даже хожу быстрее. А на бег я срываюсь потому, что кажется мне на белесых плитах зеленоватый отблеск. Точно! Пробегая мимо бетонки, я замечаю, что заметно лучше вижу. Явно светает. Когда же на земле в наступивших зеленых сумерках я начинаю отчетливо видеть свою тень, я останавливаюсь. Все. Как бы то ни было, все это кончится здесь. Я аккуратно снимаю с себя тело, и придаю ему сидячие положение, прислонив к стволу дерева. Потом достаю фляжку (единственную вещь, кроме пистолета, которую я не выбросил для уменьшения нагрузки на мои несчастные ноги) и аккуратно влил тоненькую струйку в рот своей ноше. Коньяк подействовал почти мгновенно – Костя закашлялся и очнулся. Выглядел он, мягко говоря, неважно.

– Вот, – я протягиваю ему пистолет рукоятью вперед. – Возьми. – Он берет оружие. По его лицу было понятно, что он слабо понимает сейчас, где находится. И все же я решил предоставить ему выбор.

– В течение нескольких минут в Зоне будет Выброс. – Начинаю я свои объяснения. – Все, кто находятся в Зоне – погибнут. Считается, что попасть в Выброс это самое поганое, что может случиться с человеком. Я видел тела погибших таким образом, и с этим мнением, в общем, согласен. Если бы мне дали выбирать – погибнуть в Выбросе или застрелиться, я бы выбрал пистолет. Однако, сложность нынешней ситуации в том, что я не знаю, находимся ли мы все еще в Зоне, или нет. Я свой выбор сделал, и решил, что если есть шансы выжить, то нужно цепляться до конца. Ты разумный человек, и я не имею право за тебя решать.

Костик некоторое время смотрит на „ПМ“ в своей руке, а затем ставит его на предохранитель и кладет рядом с собой.

– Мне еще за брата посчитаться надо.

Я киваю.

– Сейчас отвернись, – говорю, – на то сияние, что сейчас будет смотреть не стоит.

Костя послушно отворачивается, и ложится лицом вниз, закрывая глаза рукой. Я очень скоро последую его примеру, но пока смотреть можно и я смотрю, потому что, если отвлечься от всего, что этому сопутствует, Выброс сам по себе, это очень красиво. Где-то там, в самом центре Зоны разгорается сейчас неимоверно яркая зеленая точка, и все предметы окрашиваются во все оттенки зелени. И даже тени от предметов становятся зелеными, приобретая очень насыщенный изумрудный цвет. И вот тут я понимаю, что жить без Зоны я, пожалуй, уже не в состоянии. И даже если выживу я на этот раз, то не уехать мне уже отсюда до конца моих дней. Пропитался я Зоной насквозь, и привязала она меня к себе накрепко. И, когда сияние становится, наконец, нестерпимым, я закрываю глаза и ложусь, не зная, сумею ли подняться когда ни будь вновь. А над Зоной восходит самая красивая в мире, и самая смертоносная Зеленая Заря Зоны.

Конец.

Илья Бондаренко (Bondar_02) Без названия.

– Вон за тем холмом, – я махнул рукой в сторону нескольких чахлых березок метрах в трехстах, – неплохое место для привала. Там пологая впадина. С одной стороны место, вроде открытое, но костер издалека не разглядишь. Торопиться нам некуда, а ночью идти намного опаснее.

Возражений не последовало, и мы с Ваней, двинулись в направлении холма, а Олег со своим "драгуновым" остался нас прикрывать. Оставляя снайпера за спиной, я, тем не менее, почти не опасался пули в затылок – Олега я знал хорошо. Ваня, похоже, о подобных вещах не думал. Паренек был еще совсем "зелен".

Торопиться нам и впрямь было некуда – до темноты оставалось еще много времени и, похоже, лагерь мы успеем разбить засветло, поэтому вперед мы продвигались очень медленно, почти ползком. Шли мы параллельным курсом на некотором расстоянии друг от друга, то один то другой попеременно останавливаясь и, пропуская напарника немного вперед, внимательно осматривались. Ванька шел "по приборам", большую часть времени во время движения он проводил, уткнувшись носом в табло.

Да, последнее время очкарики научились делать неплохие приборы, недорогие и качественные. Так что мне не приходилось отрабатывать за себя и за "того парня", как это было раньше. Приборам, тем не менее, я доверял не настолько, чтобы полагаться на них самому. Самые надежные приборы – мои чутье, внимательность и желание жить. Новичкам такого не объяснишь. Новички нервничают, если узнают, что у тебя нет электроники. Поэтому я ношу на правой руке внушительных размеров… не браслет, даже, а скорее наруч с круглым табло. На самом деле там, в потайном кармане, у меня аптечка, а мой прибор – всего лишь электронные часы и компас, но среди новичков ходит упорный слух, что у нескольких старейших сталкеров, есть самодельные, годами отлаженные приборы, которые способны регистрировать ВСЕ аномалии. Разумеется, никто из "стариков" этого не опровергал, так всем спокойнее – и им и нам.

Так я считал до вчерашнего дня.

Хотя мы шли по Зоне всего третий день, каждый из нас уже порядком подустал. Да и прошли мы, в общем, совсем не много. Я предполагал покрыть к этому времени примерно вдвое большее расстояние, но что делать, всего не предусмотришь.

Я даже не знаю, что это была за дрянь, из-за которой мы потеряли столько времени. Хорошо еще, что Ванькины приборы засекли ее вовремя. Хорошо, потому что я бы, наверное, вляпался туда по самые уши. Только когда Ваня обратил мое внимание на то, что регистрировал его детектор аномалий я понял, что что-то не так и только благодаря его приборам мы обошлись почти без жертв, потеряв только время и Ванин автомат.

Новичок, кстати, повел себя весьма неплохо, и если бы не загубленное оружие, я сказал бы, что его поведение было идеальным. Однако теперь у нас остался только один автомат, одна винтовка и три пистолета, по одному на брата, да ножи, так сказать – для близких контактов и в качестве инструмента "за все".

Как бы то ни было, до холма мы добрались без происшествий. Олег догнал нас довольно быстро, и, предприняв всего один такой же рейс вниз по холму, мы дошли, наконец, до знакомого мне удобного для привала места.

Быстрый осмотр показал, что ничего особенного не произошло здесь, со времени моего последнего визита, и наскоро разведя небольшой костер, мы разогрели себе ужин. Что не говори, а горячий ужин, после долгого и тяжелого дня – это здорово! А в наших условиях это, часто, такая роскошь – что подобные моменты приобретают особый смысл и теми, кто понимает в этом толк, начинают цениться очень высоко.

Остаток вечера мы с Олегом развлекались, посвящая нашего новичка Ваню в удивительный мир баек "от Зоны". Ванька хлопал глазами, посмеивался и, похоже, никак не мог решить: верить нам или нет. Полностью правдивых историй, кстати, в нашем трепе не было ни одной. Правда этих мест часто звучит намного страшнее сказок, не хватало еще, чтобы наш новичок начал шарахаться от собственной тени.

Теперь подобного рода группы из трех человек никого не удивляют, но так было не всегда. Длительное время в Зону ходили или двойками или большой группой. Однако большие группы, как ни странно теряли много народу, видимо люди никак не могли разобраться, кто какие функции должен выполнять, кто за что отвечать, и так далее. Для того, чтобы группа, да даже из десятка человек, могла функционировать более, или менее нормально, в этой группе должно быть очень четко распределено: кто кому подчиняется, кто принимает решения, кто следит за их исполнением, а кем, в случае чего, можно и рискнуть. Для того чтобы отладить этот механизм требовался сильный лидер в группе, и постоянство в ее составе. Но сильные лидеры не совались в Зону – им это было просто не нужно. Такие люди занимались организацией совсем других группировок. Они, например, занимались торговлей тем, что выносили из Зоны сталкеры, это позволяло раскрывать свои организационные таланты в полной мере, и не слишком подвергало опасности жизнь… И в группах слишком уж часто возникала грызня. Здесь вообще трудно встретить человека, способного к беспрекословному подчинению, слишком много народу едет сюда за СВОБОДОЙ, как они считают. Или за вседозволенностью – зависит от точки зрения.

Да что за примерами ходить, я тоже, признаться не люблю, когда мной командуют, и во всей округе признавал старшинство только одного человека. Но сейчас он уже мертв…

Так что, большими группами в Зону ходить перестали совсем. Двойки же продержались много дольше. Даже сейчас еще некоторые особо идейные предпочитали именно этот способ передвижения по Зоне. Когда люди идут вдвоем все выглядит, казалось бы, очень просто – каждый следит за каждым. Как аквалангисты при погружении, спины у обоих прикрыты. Но это как же нужно доверять своему напарнику?! Когда мне приходилось идти с кем ни будь вдвоем, я всегда нервничал, и не доверял никому и никогда. Наверное именно поэтому я все еще жив, чего нельзя сказать обо всех моих бывших напарниках. Мда…

Идею создания троек приписывают Деду, старейшему из сталкеров. Он же, якобы, пустил слух о "всемогущих" приборчиках, один из которых был пристегнут к моей руке. Однако если придерживаться исторической правды, обе идеи принадлежали мне. Старик просто не способен был придумать ничего подобного. Это сейчас его фигура стала приобретать, чуть ли не мистический ореол, наверное потому, что никто из тех, кто рассказывает о нем байки не видел его живым… Впрочем, человек он был и вправду довольно фантастический, начать хотя бы с того, что он был местным священником. И вечно читал нам, совсем еще щенкам тогда нотации. И почти все нововведения, придуманные его учениками, для облегчения собственной жизни он, мягко говоря, не одобрял. Была в его действиях, какая-то особая философия, но как не старался Дед передать ее нам, никто, насколько я знаю так ничего и не понял.

На самом деле идея тройки не так проста, как кажется на первый взгляд. Кроме очевидных преимуществ, ведь третий член группы не двигается, он не находится в таком диком напряжении как двое других людей, поэтому видит и слышит больше. Он обеспечивает идущим охрану и, в случае чего, прикрывает огнем. Потом он идет по уже "протраленной" территории, и партию почти не тормозит. Так вот, двое из трех почти всегда знают друг друга хорошо. Они не первый раз идут в Зону вместе, а третий – новичок, расходный материал. И новичок об этом, естественно, не догадывается.

Помнится Дед, когда я ему все это изложил, выгнал меня из своего дома в шею, и долго еще не разговаривал со мной совсем. Дед, с его убеждениями, навсегда остался для меня неразрешимой загадкой. Как он выживал в Зоне мне не понятно до сих пор. Да, опасность, которую Зона подсовывает на каждом шагу, он чувствовал как никто другой! Но люди!? Опасность, которую собой представляют люди в Зоне, несоизмеримо выше. А он доверял всем и каждому в Зоне, без страха подставляя любому свою спину. Может быть, он выживал потому, что в Зоне с ним всегда было безопаснее, чем без него? И, поди ж ты – единственный из всех известных сталкеров, умерший вне Зоны и естественной смертью. Хотя, что мы знаем о "естественной" смерти? Инсульт… А ведь старик был весьма крепок в свои шестьдесят четыре… А не ждет ли нас всех, что ни будь подобное со временем? Хрен его знает…

Вероятно из-за всех этих мыслей о мертвецах, настоящих и будущих, я постепенно начал ощущать растущее чувство тревоги. Очень плохая примета – думать в Зоне о мертвецах, но поделать я с собой ничего не мог. Я понял что, несмотря напряженный день, полный физической и, как бы это… "нервистической" работы, заснуть ближайшие часы мне не удастся, поэтому я решил дежурить в эту ночь первым.

– Все! Вы двое ложитесь, а я дежурю. Как обычно в двенадцать я подниму Ваню. – Два моих спутника посмотрели на меня с удивлением, похоже, я прервал кого-то на полуслове.

Наверно мне следовало все-таки, помягче обращаться с ними, Олег-то привык, а вот новичок… а впрочем – плевать, подчиняются и ладно, я здесь как никак лидер. Общими усилиями мы растащили и забросали костер. Дежурному костер помогает разве что не спать, как инструмент освещения он почти бесполезен, он скорее привлекает внимание к тебе, чем позволяет разглядеть кого-то другого. А в темноте человек начинает нервно вслушиваться в каждый шорох и, как страж, становится даже полезнее. Так что, когда остальные улеглись, я подложил под спину рюкзак, под правой рукой разместил фонарь, положил на колени "калашникова" и начал слушать Зону, слегка прикрыв глаза.

Наверное, из-за довольно яркого лунного света (я с детства не могу нормально спать, при полной луне) нервное напряжение никак не покидало меня, и мне все время казалось, что я слышу один и тот же повторяющийся шуршащий звук, все ближе и ближе, как будто кто-то подкрадывался ко мне из темноты. Вскоре я поймал себя на том, что изо всех сил сжимаю в руках автомат. Нервы… Подобное со мной не в первый раз, но бороться я с этим не научился, я надеюсь – пока…

Вот опять! Через некоторое время тишины и спокойствия, снова этот звук. Я попытался представить себе, что за существо может так звучать. По всему выходило, что тварь никак не меньше меня! Ладони мои вспотели, и я то и дело вытирал их о штаны, однако рукоять автомата, казалось, сама уже пропиталась влагой, и все равно скользила в руках. "Ей богу, я сам бы так же вел себя, подкрадываясь к кому-нибудь". Вот, явственно треснула сухая ветка и… тишина! Выжидает, оно выжидает! "Вот сейчас я бы начал двигаться, если бы я был им". Точно!

В общем, через полчаса я был мокрый как мышь, дрожал, и время от времени начинал растирать рукой горло, проверяя, не душит ли меня кто. Нервы… Никого там не было, конечно. Это я. Или не я, Зона может вытворять и не такие штуки с человеческой психикой. Зона, брат…

Ровно в двенадцать я разбудил Ваню, и приказал принимать дежурство. Не удержавшись, я все-таки обратил его внимание на звуки, которые слышал. "Ветер". – Сказал Ваня. Я плюнул и устроился спать.

Проснулся я как по будильнику, мгновенно. Открыл глаза и сел отирая с морды пот. Что мне снилось, вспомнить не мог, но крайне неприятное чувство, оставшееся после сна, удалось отогнать не сразу. Я посмотрел на часы. На подсвеченном табло значилось три утра. Темно. Я оглядел наш импровизированный лагерь, все вроде нормально, тихо и темно.

– Эй, Ваня, все нормально? – Тихонько спросил я, что бы окончательно успокоиться. Нет ответа. Что-то случилось, черт возьми! Знакомое чувство… не страха еще даже, а какое-то предчувствие возможной только еще опасности, снова начало пробираться у меня по спине перебирая своими паучьими лапками. Что-то случилось!

Я, стараясь не шуметь, подполз к лежащему на земле неподвижному Ване, и приложил два пальца к его шее там, где проходила сонная артерия, намериваясь проверить, жив ли парень еще, но тут он слегка пошевелился и его правая рука безвольно упала на землю рядом с моим лицом. Этот паршивец просто спал! Тут я почувствовал, что начинаю терять себя.

Вывести меня из равновесия, вообще говоря, не такая уж и легкая задача, особенно в Зоне. Но если же я действительно разозлился, мне становится иногда трудно собой управлять. Я привстал над спящим, рассматривая его при лунном свете.

"Это надо же – спит, зараза, как будто вышел он с друзьями на природу где ни будь… где он там живет? Сказочки наши, значит, на ночь послушал – и на боковую. – Пытаясь сдержать раздражение, я несколько раз сжал и разжал кулаки. – Ну ладно, если ему на себя наплевать, если жизнь своя ему так не драгоценна то, как же ты МЕНЯ, сволочь подставил. Я же сплю, и, случись что, не смогу даже защититься должным образом!!!" И не желая больше сдерживаться, я сгреб его за грудки и первым делом, приподняв, крепко приложил затылком об землю.

– На посту спишь, сволочь! – заорал я, давая выход накопившимся за ночь эмоциям, и уже не понимая, что вокруг Зона, что я своими воплями мог бы поднять на ноги средних размеров квартал – я плохо соображаю в такие моменты.

И, глядя в очумелые Ванины глаза, который, похоже, никак не мог понять, что же с ним происходит, я поднял руку и со всей силы ударил его кулаком в лицо. К тому времени я уже сидел на нем верхом, так что об эффективной защите с его стороны речи идти не могло, поэтому я смёл левой вскинувшиеся мне навстречу руки и вознамерился двинуть ему еще раз, но мне помешал Олег.

Про Олега я, надо признаться, в тот момент просто забыл, и когда он, захватив у локтя мою вскинувшуюся для удара правую и мое левое плечо, стащил меня с Вани я, по-первости, решил, что меня атакует еще кто-то но, слава богу, опомнился раньше, чем моя рука успела добраться до ножа, прикрепленного у меня на груди. Олег, конечно, был разбужен шумом, который я поднял, и быстро во всем разобравшись, поспешил спасти нашего новичка для более важных дел. А может, ни черта он ни в чем не разобрался, а паренька просто пожалел? Откуда я знаю?! Но не вмешайся он тогда, я бы в эту ночь, наверное, снова убил.

Остаток ночи никто не спал. Я, пытаясь отойти от нервной трясучки, попеременно разминал все свои суставы, да, время от времени, прикладывал пальцы к левому глазу, унимая разыгравшийся тик. Ваня, скорчившийся неподалеку, что-то бессвязно бормотал, то ли оправдывался, то ли плакал, то ли молился.

Олег скалой сидел между нами. Олег, это человек без нервов. В любой ситуации он выглядел так, как будто все это он уже неоднократно видел, и ко всему успел привыкнуть. Такая его уравновешенность мне очень нравилась, наверное, мы прекрасно дополняли друг друга. Однако во всех его достоинствах, более всего мне нравилось то, что он всегда понимал свое место, и слушался приказов беспрекословно. А еще он не задавал вопросов, если ответ не был ему необходим жизненно. Причиной тому было, возможно, его военное прошлое, а может быть, он понимал, что в Зоне я ориентируюсь много лучше. В любом случае это был очень полезный человек. Почти незаменимый.

Вскоре стало потихоньку светлеть, и когда солнце, наконец, показалось из-за горизонта, стало ясно, что день снова будет безоблачен и жарок. Опять придется потеть в своем камуфляже. Я начал прокручивать в голове все, что знал местности, по которой нам предстояло сегодня пройти, пытаясь избрать наименее рискованный маршрут. В тот остаток ночи, который остался мне на бессонное размышление, я решил все-таки продолжать наш путь. Более того, я окончательно понял, наконец, до какого предела я собираюсь продолжать это безумие. Мы будем идти вперед до тех пор, пока нас остается трое. И точка.

– С этого момента мы начинаем экономить пищу, – это были первые слова, сказанные после ночной потасовки. – В одиннадцать сделаем привал, тогда и поедим.

Олег ошеломленно воззрился на меня, он не представлял себе истинной цели нашего похода. Да что там, я сам окончательно определился только несколько часов назад. А до этого момента, это была не более чем обычная вылазка за хабаром.

– Запасы воды у нас будет возможность пополнить? – Олег позволил себе только этот вопрос. Он, похоже, старался скрыть свое недовольство тем, что не был посвящен в мои планы, но тон у него был, уж слишком саркастический.

– Да, – криво улыбнулся я, – с водой проблем быть не должно.

– Теперь вот что, – обратился я уже персонально к Ване, – сегодня ты пойдешь впереди один, и либо докажешь, что на тебя можно полагаться, либо мы повернем обратно.

Было заметно, как заходили желваки на лице парня. Он, похоже, крепко на меня обиделся, этот новичок. Ну ничего, так люди взрослеют, по крайней мере спать на посту он не сможет еще очень долго. Хм, кстати, а ночные дежурства-то, пожалуй, нам с Олегом теперь придется разделись пополам. Оказаться с утра пораньше с перерезанным горлом, из-за идиотской обиды сопливого юнца мне нисколько не улыбается.

Как бы то ни было, Ваня, наконец, разобрался со своими приборами, и начал закреплять их, с помощью Олега, на теле и проверять. До меня доносилась их невнятная речь, и из того, что я услышал, не трудно было понять, что Олег внушает новичку как себя нужно вести. По его словам выходило, что меня нужно слушаться, что от точности исполнения команд зависит жизнь, что все мы тут работаем на себя, и прочее в этом же духе. Детский сад, ей богу! А то он этого сам этого всего не знал! А то я ему этого не говорил перед выходом! Кошмар какой-то, с каким сбродом приходится иногда возиться.

Через два часа с небольшим, когда мы пересекли, наконец, густые заросли кустарника, кишевшего насекомыми, я позволил Ване отдыхать, и паренек без сил опустился на траву, прямо где стоял. За эти два часа мы прошли всего километра три, наверное, но это был один из самых тяжелых и опасных участков на известной части нашего маршрута – двигаться приходилось по затопленной почве, постоянно рискуя провалиться по колено, а то и глубже, в мутную жижу, непонятно откуда взявшуюся здесь и никогда не пересыхавшую. Обойти стороной это место было никак нельзя, справа располагалась Плешивая Поляна, а слева – шла нескончаемая битва самых разных животных тварей за обладание местностью. Что привлекало их туда, сказать не мог никто. Никто, так же, не рисковал туда соваться, даже военные, хотя очкарики знали о существовании сего феномена, и точили зубы на него, чуть ли не с самого первого дня работы ученых в Зоне. По середине же, как между двух огней, лежало это болотце, чуть ли не сплошь поросшее непонятным кустарником. Сюда зверье не совалось, но Плешивая Поляна, потихоньку расширялась, и через некоторое время этот проход, наверное, будет закрыт.

Даже у меня, знавшего этот маршрут казалось досконально, на сколько это возможно в Зоне, от напряжения дрожали колени. Ване же пришлось, надо полагать, много хуже, так как он шел здесь первый раз, а я, как и обещал, держался сегодня не ближе чем в пяти метрах сзади.

Олег подошел ко мне как обычно почти бесшумно, я всегда удивлялся, как ему это удавалось, при его-то габаритах?

– Дима, у меня вопрос, – начал он, усаживаясь рядом.

– Ну, давай. – Я посмотрел ему в глаза, и понял, что передо мной не совсем тот Олег, которого я так хорошо знал. Какое-то беспокойство, шедшее от этого человека, я уловил, рассматривая его. – Что стряслось, Айсрок?

Олег, недобро ухмыльнулся, услышав свое старое прозвище, и немедленно уловив мою иронию. Да, Ледяная Глыба, как его звали когда-то, заметно нервничала.

– Куда мы идем, Дима? Я не знаю этих мест, а, судя по направлению, которое ты выбрал, мы идем прямо к Старому Комплексу. Ты что задумал?

– А что, Айсрок, сдрейфил? – Я улыбнулся, и увидел, что его улыбка в ответ стала шире и спокойнее. Этого человека намек на его трусость не оскорблял, такие шутки ему, похоже, даже нравились. – На самом деле, ты не далек от истины, – уже вполне серьезно продолжал я, – наша цель на этот раз – разведка. Мы должны пройти по направлению к Старому Комплексу, как только можно дальше и посмотреть, что там к чему и можно ли вообще безнаказанно ходить в том направлении.

– Эту местность ты знаешь? Ты так легко разрешаешь идти сопляку вперед. – Олег кивнул в сторону сидевшего к нам спиной Вани. – Мне эти места уже не знакомы.

– Да, здесь я был довольно часто. Здесь относительно безопасно, но вот завтра, если все пойдет хорошо, мы выйдем за пределы известной мне территории, вот тогда и станет по-настоящему тяжело. Там, кстати, вообще никто еще не был, насколько мне известно.

– Да? – Олег вскинул бровь, – а что же ты молчал-то до сих пор? Подготовке ты обычно придаешь гораздо большее значение, а тут вдруг – "еду экономить будем", странно это как-то. Я, наверное, не должен этого говорить, но мне это не нравиться.

– Я принял окончательное решение недавно, фактически – сегодня ночью. Но, разумеется, предложение на разведку такого рода я получил не вот сейчас. Я давно слышал о том, что очкарики всерьез начали интересоваться Старым Комплексом и близь лежащей территорией. Я, через своих людей, вышел с ними на контакт. Деньги они предлагают немалые; тому, значит, кто решится прогуляться к Старому Комплексу. И обеспечивают информацией.

Я вынул из планшета прикрепленного к бедру карты местности, полученные от нынешнего работодателя через своих людей, и протянул Олегу.

– Посмотри, кстати. Тебе это тоже будет полезно.

Олег взял карты и начал с ними знакомится, время от времени одобрительно хмыкая.

– Да, хороши карты, сказать нечего. Как же это сделано? Готов поклясться, что это аэрофотосъемка, я, как ты знаешь, с такими вещами знаком, но над Зоной так просто не полетаешь. Неужели это спутник выдает такое разрешение?! Чудеса! Отстал я от жизни, видать. – Он аккуратно сложил, и протянул карты мне обратно. – Возьми, скажешь мне, когда мы выйдем с известного участка. Посидим, обмозгуем все.

Но карт обратно я не взял. У меня с собой было еще два комплекта.

– А что, – внезапно продолжил Олег, когда я уже собирался отдавать приказ двигаться дальше, – много обещали за такую вот прогулку?

Я снова сел. Что-то с Олегом было не так сегодня. Никогда я его таким не видел. И самое интересное – я даже не догадывался, что могло послужить причиной его беспокойства.

– Послушай, ну ты же знаешь, что я всегда честен с тобой. Но ни имени работодателя, ни точной суммы я назвать не могу, и это ты знаешь. Все, что останется от оплаты "крыши" мы поделим поровну.

– А что это тебя так заинтересовало, собственно? Какие-то планы особенные появились, что ли?

Олег проигнорировал мой вопрос и посмотрел на меня как-то грустно.

– А сопляк значит опять… Ты их хоть считаешь? Сколько их на твоей совести?

Последний его вопрос заставил испариться всю ту расслабленность, которой я наслаждался во время нашего короткого отдыха, и я посмотрел на Олега уже под совсем другим углом.

– Ну, во-первых, не на моей совести, а на нашей. И если ты хочешь отвертеться от ответственности за всех тех, кто ходил с нами и не вернулся, у тебя ни черта не получиться. Ты же прекрасно знал в каждом конкретном случае, на что каждый из нас идет. И что-то я не видел, чтобы деньгами, вырученными за хабар, ты как-то брезговал. И нечего строить тут из себя пай-мальчика! – Я припомнил ему несколько эпизодов из наших совместных походов – Олегу удалось таки меня несколько задеть. Ох, что-то не припомню я таких бесед! По хорошему счету при таком разброде в команде, мне нужно срочно поворачивать оглобли. Но я решил, что справлюсь с ситуацией, ну, могут же нервы немного сдать у человека, в конце концов!?

– Да, это ты прав, – Олег невесело ухмыльнулся, – извини, если обидел. Но с новичками ты, последнее время, стал обходиться особенно круто. Как с мусором, нельзя же так. Или, по крайней мере, я так не могу. Наверное, не стоит говорить тебе это именно сейчас, но для меня это, скорее всего, последний поход.

"Вот оно значит что! – Для меня все встало на свои места. – Ну что ж, значит теперь у меня только один путь – вперед. Если Олег выходит из игры, я не скоро смогу подобрать себе такого напарника".

Следующий участок нам удалось преодолеть очень быстро, Зона как бы расплачивалась с нами за все издевательства, совершенные над нами ранее, так что к концу дня мы ступили на новую, неизвестную территорию.

Разбив лагерь, мы все втроем начали изучать карты местности, по которой нам предстоял путь завтра. Очень хорошо, что известна хотя бы топография, без этой информации мне было бы совсем тухло.

Кое-как просчитав примерный дальнейший маршрут километров на семь вперед, мы начали устраиваться на ночлег. Олег вызвался дежурить первым, и я, вымотавшись за день, уснул как убитый.

На следующее утро я дождался, пока полностью рассветет, и только тогда решился двинуться вперед. Мы с Ваней снова шли в одной линии, он был мне нужен живым как можно дольше.

Почти сразу мы столкнулись с непредвиденным препятствием, а вернее с озером, которое не было указано на карте. Работодатель клялся, что карты совсем свежие, что им еще нет двух месяцев, поэтому рядом с этим озером находиться было не безопасно. Что за сила там действовала – непонятно, но если под ее воздействием так запросто исчезает (проваливается?) такой огромный кусок почвы, нам с этой силой дел лучше не иметь.

Я внес в карту соответствующие изменения, и мы продолжили путь, обходя это новое препятствие с права. И тут же наткнулись на стаю Слепых Псов, которая немедленно нас атаковала. В общем, началась настоящая работа.

Часа через четыре, когда все уже порядком устали, мы вышли на указанную на карте небольшую поляну, я решил остановиться и поесть. Не знаю, почему я вдруг решил остановиться именно на этом месте. Наверное потому, что оно было таким заметным, даже на карте. Оно выглядело как какой-то промежуточный финиш. Чистая психология, никакой логики. В принципе, мы могли прекрасно остановиться и в этом редколесье, через которое шли, единственное, что на поляне было удобнее, так это обзор. Видимо чисто рефлекторно я предпочел, чтобы нас окружало хотя бы шестьдесят метров чистого пространства, чтобы, в крайнем случае, можно было без помех стрелять.

Все это время у меня никак не шел из головы наш разговор с Олегом. Я никак не мог решить, что же теперь мне делать. Пытаться переубедить Олега, похоже, дело гиблое, я видел какое облегчение он испытал, когда сказал мне о своем решении. Значит, я остаюсь один теперь. Денег, вырученных за этот поход, мне хватит довольно на долго. За это время можно маломальски подготовить какого-нибудь новичка, и, не подвергаясь особому риску, поползать где-нибудь возле периметра, но и не зарабатывая при этом почти ни черта. Или объединиться с кем-нибудь из "стариков"?

Когда Олег присоединился к нам, мы вскрыли банку тушенки, и начали готовиться к обеду, для чего Олег постелил на землю взятую с собой клеенку. Основательный мужик Олег! На нее так же выложили хлеб и я, взяв нож, принялся его нарезать. Однако, не успев еще закончить эту простую операцию, я начал замечать странное поведение полиэтиленового пакета, в котором был завернут хлеб, и который лежал на клеенке, терпеливо ожидая конца нашей трапезы. Пакет этот начал следить за моими движениями. Нет, серьезно! Когда я проводил рукой с ножом рядом с ним, он начинал слегка тянуться за моим движениями. Как кусочек железа за магнитом. Я поднес нож поближе, и пакет легко взлетев, приклеился к нему. Статика. Прислушавшись, я различил легкое потрескивание, исходившее от места, где соприкасались пакет и нож. Я тупо посмотрел на Олега, Олег не отрываясь смотрел на нож.

– Встать! – Заорали мы с ним почти одновременно.

Новичок вскочил последним, но опередили мы его ненамного.

О таких ловушках я слышал, самому же встречать их до сегодняшнего дня не приходилось. Это была либо весьма редкая ловушка, либо появилась совсем недавно, даже имени собственного она не имела. По рассказам, это была весьма пакостная штука. Дело в том, что тут в разных точках на земле появляются разные электрические потенциалы. Встал на разные точки двумя ногами, а дальше все зависит от мощности природного источника. Если пробьет обувь – покойник. Примерно так, как убивает шаговое напряжение, образующееся в месте соприкосновения упавшего силового кабеля с землей. Нам крупно повезло, что ловушка находилась в спокойном состоянии, когда мы вступили на нее иначе, по крайней мере один из нас, был бы уже мертв.

Все, что знал то этой штуковине, я быстренько изложил своим попутчикам. А еще я им рассказал, что небезызвестный в наших кругах Вахтанг, чисто теоретически предложил способ прохождения через такую ловушку, и нам, похоже, выпала честь испробовать его на деле.

Олег, не скупясь на выражения, высказал свое отношение к такого рода "чести". По всему выходило, что он предпочел бы обойтись чистой теорией. Я был с ним согласен, но выбора-то у нас, как раз, особого и не оставалось.

– Я, когда-то, просил брать с собой несколько толстых гитарных струн в качестве снаряжения, – я обратился к Олегу, – они у тебя с собой?

Олег кивнул.

– Достань и брось их мне, и постарайся не уронить.

– Так, теперь ты, – я кивнул Ване, – что у тебя на аппаратуре?

– Ничего.

– Значит эта пакость обычным образом не "светит"…

Я поймал переброшенный пакетик со струной и повернулся к Олегу:

– Нож твой мне тоже, кстати, понадобится.

Первым делом предстояло собрать наше снаряжение и оружие, которое мы разложили по земле, устраиваясь отдохнуть. Олег, между прочим, сидел не снимая рюкзака, и таким образом он оказался менее всего разбросанным из нашей тройки. Вот только винтовка все-таки лежала на земле, казалось бы, совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, но – недосягаемая. Пока, я надеюсь.

Завладев вторым ножом, я начал подготовку к нашему освобождению. Во-первых, нужно было, хотя бы приблизительно, определить в какую сторону двигаться. Судя по всему, ловушка имела четкую границу, очерченную краями пустыря, на котором мы находились. Теперь, задним числом, я сообразил, что трава в этом месте имеет несколько другой оттенок, чем растущая в каких-нибудь шестидесяти метрах. Оглядевшись, я убедился, что граница измененной травы описывает почти идеальную окружность. И мы, естественно, точно в центре. Сам выбирал место, жаловаться не на кого. Но где были мои глаза?!! Да-а, расслабился я. Это Олег меня из колеи выбил, своими откровениями. В любом случае, расстояние до безопасного места почти равное во всех направлениях. Ну что ж, значит опять вперед, не возвращаться же, на самом деле!

Но, сначала нужно собрать вещи.

Я привязал одну из струн к ножам так, что у меня получилось что-то вроде детских прыгалок, с ножами вместо рукояток. Свой нож, я воткнул в землю рядом со своей ногой, а второй, отвел на вытянутой руке, направленной в сторону моего рюкзака, а затем отпустил. В момент соприкосновения ножа с ним грунтом, коротко но звонко щелкнув, между ними проскочил разряд. Запахло озоном. Эх, будем надеяться что там нечто меньшее, чем идеальный источник тока. Затаив дыхание я осторожно наступил на место, куда воткнулся нож Олега, прекрасно понимая, что если проскочит второй разряд – мне точно крышка. По всем законам физики в местах, где торчали ножи, электрические потенциалы должны быть равны. Но Зона уже много раз доказывала, что так называемые "законы" – не более чем теория.

Я остался жив. Хорошо, это уже не мало. Я наклонился и взялся за струну, намериваясь повторить процедуру но, ожегшись, отдернул руку. Струна была нестерпимо горячей. Пришлось ждать пока она остынет настолько, чтобы ее можно было взять, и только потом можно было двигаться дальше.

Дальнейшие часы протекли в тяжелой, нервной и очень быстро ставшей рутинной работе. Да, как это не странно звучит, десятки и сотни раз повторенные действия, становятся рутиной, даже если от них зависит твоя жизнь. Мы собрали наши вещи и оружие, и медленно продвигались к выходу из этой чертовой западни. Шаг за шагом я втыкал один нож в землю, бросал другой, и мы продвигались немного вперед. Дважды струны ярко вспыхивая, перегорали, и их приходилось менять, но запас еще оставался достаточным, чтобы не начинать беспокоиться об этом.

Но вот, наконец, и нормальная трава! Последний раз воспользовавшись "прыгалками", как я про себя назвал ноже-струнный инструмент, уже просто для страховки, я с великим облегчением, повернулся, чтобы принять у ребят свой рюкзак, и увидел у них за спиной какое-то подозрительное движение. Я взял свой рюкзак, и забрасывая его за спину сделал пару шагов в сторону, открывая себе обзор того места, где, как мне показалось, двигались. Одновременно я приказал своим поторопиться.

Ваня уже был на безопасной земле и принимал вещи и оружие у Олега, когда я разглядел, наконец, движущуюся фигуру. Это был человек. Из-за камуфляжа, в который он был одет, на таком расстоянии его можно мыло вообще не заметить, если бы он не двигался. Я даже не сразу понял, что это человеческая фигура, так здорово она сливалась с ландшафтом. Бинокль мой оставался в рюкзаке, и я не решился отвлечься, чтобы достать его, так как боялся, что если отведу взгляд от того места, где видел движение, то вновь могу его просто не найти.

– Быстрее, Олег! Быстрее! – Торопил я, еще не будучи уверен, что на самом деле видел что-то. И вот я смотрел и смотрел, пытаясь понять, что же я вижу, и, наконец, увидев человека в полный рост, и разглядев длинный ствол в его руках, я понял, что действовать нужно было еще быстрее.

– Снайпер! Лечь!

Я кричал, зная, что уже опоздал. Даже если мы с Ваней и успели залечь, то Олег оставался еще на измененной траве и никак не мог выполнить приказа. Реакция у него, все еще оставалась прекрасной, и он попытался прыгнуть вперед и одним движением достичь безопасного места, но не допрыгнул.

Олег поскользнулся при приземлении и для сохранения равновесия коснулся рукой земли. Он умер почти мгновенно.

Стрелка я из виду потерял, и, не смотря на то, что я упорно обшаривал взглядом местность, обнаружить снова мне его никак не удавалось. Я все еще находился на практически открытой местности, и прямо-таки физически чувствовал нарисованную на своем лбу мишень. Необходимо как можно быстрее оказаться за спасительными деревьями. Очень хотелось вскочить, и преодолеть оставшееся расстояние бегом, на это потребовалось бы меньше минуты, наверное, но ставшим за последнее время уже привычным волевым усилием, я заставил себя вжаться в землю еще плотнее.

Итак, мне явно предстояла небольшая локальная война, создавшаяся ситуация с трудом укладывалась у меня в голове. Мы уже больше суток как покинули исследованную территорию, и здесь людей быть не должно по определению. Ну ладно, ну допустим, не я же один тут могу получить задание на исследование новых территорий. Ну, даже пусть встретилась наша группа с другой, что само по себе весьма мало вероятно, учитывая обширность неисследованной местности, но он же стрелять собирался! Опасности никто из нас для них не представлял, да мы до последнего и не знали, о их существовании. Может, кто-то шел за нами все это время? Но, опять же, зачем? И почему напал именно сейчас? И сколько их?

Да, многовато вопросов, и некоторые, прямо-таки жизненно важны. Одному мне будет весьма нелегко справиться со всем этим. Хотя почему одному?! У меня же еще новичок! Куда он, кстати делся? Ванька обнаружился без труда, он лежал там же где и упал, и находился, похоже, в состоянии глубокого психологического шока. Ну да, когда по мне первый раз выстрелили, я сумел заставить себя встать минут, наверное, через пять, никак не меньше, так что теперешнее его состояние мне вполне понятно. Вот только стоит ли его возможная помощь того, чтобы его сейчас вытаскивать, рискуя собой?

И тут я увидел, что он все еще сжимает в руках винтовку, которую ему успел передать Олег, это и определило мое решение – винтовку в любом случае нужно заполучить, винтовка сильно повышает мои шансы. Сопляк ее, конечно, мне не допрет, вообще сомнительно, что он, без моей помощи, сможет двигаться ближайшее время, уж больно взгляд у него стеклянный. Значит если гора не идет к Магомету…

Стараясь казаться куском дерна, я медленно пополз в сторону винтовки, и чем ближе я подбирался, тем явственнее ощущался в воздухе запах горелой плоти. Да, разряд прошедший сквозь тело Олега, имел очень приличную мощность. Я представил себе, что случилось бы, если б по какой-то причине моя хитрость со струной не прошла, и мысленно содрогнулся. Жаль, что Олега нельзя хотя бы похоронить. Так и останется он здесь, указуя на эту ловушку, что ж, даже после смерти, он остается весьма полезным парнем.

Ваня сперва не отреагировал, когда я подполз к нему и встряхнул за плечо, а когда, наконец, поднял глаза, то отпрянул, по видимости не сразу узнав меня. Я жестом показал, что нужно выбираться отсюда в сторону ближайших деревьев, и начал мягко подталкивать его в нужном направлении. Довольно скоро мне удалось его расшевелить настолько, что он стал двигаться уже почти без посторонней помощи. Так мы ползли и ползли, обливаясь потом и тяжело дыша, пока не оказались в относительной безопасности деревьев.

Привалившись спиной к стволу, переводил дыхание, одновременно пытаясь унять сумасшедшую барабанную дробь в ушах, производимую моим собственным сердцем. Ситуация, что ни говори, складывалась аховая! Не то чтобы я никогда не участвовал в перестрелке, но открытый бой, это одно, а когда не знаешь даже приблизительное количество противника, и можешь только гадать, откуда ОНА прилетит – это совсем другое. На моей стороне, правда, то, что мало кто может ориентироваться в Зоне так быстро и уверенно как я, и это обстоятельство может сработать как решающий фактор.

Немного успокоившись, я забрал у Вани винтовку и проверил, хвала богам они с моим "АК" родственники. "Драгунов" – хороший, надежный военный инструмент, жаль, тяжеловат только. На сколько я мог судить, все было в исправности, напоследок я вынул магазин – десять патронов, целое состояние, если грамотно им распорядиться, а вот с этим, как раз могли возникнуть определенного рода трудности. У Олега, конечно, был куда более солидный боезапас, но он остался у него на поясе, а пойти и подобрать мы, по понятным причинам, не могли.

– Ты со снайперским ремеслом не знаком, случайно? – Спросил я на всякий случай, по сути, будучи уверен в ответе, и не ошибся – Ваня отрицательно покачал головой.

Мда, вот и у меня опыта обращения с этим оружием хватает только на то, чтобы не получить под глаз "метку дурака". Но вслух я, конечно, ничего не сказал, а вместо этого улегся поудобнее, и стал рассматривать через оптический прицел местность, где, как я полагал, мог затаиться противник. Несколько раз я был чуть ли не уверен, что вижу человеческую фигуру то здесь, то там, но каждый раз, когда я наводил перекрестие на это место, это оказывалась какая-нибудь ветка, или кустарник, в общем хорошего мало.

– Нам нужно выбираться отсюда как можно быстрее и дальше. Это место у них – я кивнул в сторону поляны – уже на примете, так что задерживаться тут нельзя. Поскольку Зону я знаю лучше, я пойду вперед, а ты останешься, и будешь прикрывать меня. Выжди ровно десять минут, и ползи по моим следам. – Я передал Ване винтовку. – Помни, стреляй только если абсолютно уверен, что попадешь, там всего десять патронов. Ты обращаться-то с ней умеешь?

– Выстрелить смогу.

– Уже ладно. Еще, вот что, запас еды, кроме пары банок консервов оставь здесь, и вообще все, вез чего сможешь прожить ближайшие несколько суток – брось. Нужно избавиться от лишнего груза, двигаться нужно будет налегке.

Я уже повернулся, чтобы начать свое движение подальше от этого места подальше, но напоследок все же не выдержал:

– И кстати, без меня тебе отсюда не выбраться, почти наверняка.

Я отполз на некоторое расстояние, и решил использовать оставшиеся несколько минут до появления напарника на то, чтобы сориентироваться. На карте, если продолжать то направление, которое я избрал, примерно в километре, располагался небольшой поселок городского типа. Несколько типовых кирпичных домов, и даже, вроде как, небольшая школа – с такой высоты не разобрать. С одной стороны, хорошее место для засады, с другой – дома не соседствуют с лесом, что и понятно, а на открытую территорию выходить опасно. По крайней мере, пока светло.

Зашевелились кусты – кто-то приближался ко мне ползком; по всему это должен быть Ваня, но на всякий случай, я встретил ползущего дулом автомата.

– Видел кого-нибудь? – шепотом спросил я.

– Вроде одного видел. Мельком. А может и нет… не уверен я.

– Понятно. Ну ладно, нужно продолжать движение. Порядок прежний.

Часа через два, когда солнце уже начало садиться за горизонт, мы потихоньку подобрались к поселку, который я видел на карте. Я рассудил, что не попытаться обратить ситуацию в свою пользу, используя преимущество в знании местности, глупо. Стоит, хотя бы посмотреть на месте, что там к чему, не все же на карте различить можно, даже на такой подробной. В конце концов, не обязательно соваться на открытую площадку, если ничего не найдется, можно сделать круг, и попытаться, углубившись немного в лес, обойти постройки.

Я вытащил из рюкзака бинокль, и начал осматривать двор ближайшей пятиэтажной "хрущобы", отмечая про себя, что заросли кустарника, когда-то бывшего "живой изгородью" за эти годы сильно разрослись, и что если нужно, добраться до них не так и трудно, что движения никакого невидно, и тишина стоит гробовая, значит, не посилилась здесь никакая нечисть, похоже. Неплохое место, чтобы окопаться, но и шансы, что тебе зайдут сзади сохраняются. Так я колебался какое-то время, пока взгляд мой не упал на пространство за домом, на которое падала обширная тень от одной из близь лежащих построек. И когда я разглядел, наконец, что там в этом дворике, я понял, что это именно то, что я надеялся найти, когда решил пройти в непосредственной близости от домов.

Это была траншея, какие роют, чтобы ремонтировать или менять водопроводные трубы. Бог знает, сколько времени назад ее вырыли, вполне возможно, еще за несколько лет до первого взрыва на Комплексе. Теперь же, она послужит нам прекрасным окопом, только бы добраться до нее теперь.

Я передал бинокль Ване, и объяснил дальнейший план действий, пока он осматривал местность. До темноты уже меньше часа, за это время, нам нужно добраться до деревьев, стоящих ближе всего к бывшей "живой изгороди". Между ними метров сорок открытого пространства, самый опасный участок, и дальше до траншеи, практически везде укрытие.

Когда, наконец, окончательно стемнело, я решил рискнуть пересечь открытое место. Луна сегодня скрывалась в облачной дымке, так что было уже совсем темно, правда где-то на востоке можно выло различить звезды, и если облака разойдутся, будет не так уж и плохо видно. Хорошо бы к этому времени быть на месте.

– Пойдем вместе, – сказал я полушепотом, – гуськом.

Как обычно в таких ситуациях, очень хотелось покрыть все расстояние за счет короткой перебежки, но так рисковать не следовало, ведь, даже если прицелиться в таких потемках затруднительно, то шум, создаваемый при беге в такую тихую ночь, демаскирует наше положение. Поэтому я лег и очень медленно пополз к кустарнику. За спиной я услышал движения напарника, он последовал моему примеру, но шумел, на мой взгляд, все-таки чересчур, может быть ему винтовка мешала гораздо больше, чем мне мой автомат.

Продвигаясь буквально по сантиметрам, мы без проблем добрались до кустов, и, пригибаясь, пошли вдоль них. Фонарем я решил не пользоваться, поэтому темп нашего передвижения сохранялся очень низким. Под ногами все время мешался какой-то строительный мусор, уж не знаю, откуда он тут взялся. То один, то другой мы постоянно наступали то на доски, то на битое стекло, и каждый раз, шепотом матерясь, останавливались. В результате, для преодоления совсем плевого расстояния, мы потратили больше часа, а в довершение всего, облака таки разошлись, и почти полная луна залила землю, своим неприятным мертвенным светом. И хотя идти стало легче, но впереди нас ждал приличный просвет в кустарнике, не заросший к тому же травой, поскольку земля там пряталась под неплохо сохранившимся асфальтом. Просвет этот я не заметил раньше, а теперь он преграждал идеальную, как казалось раньше дорогу…

Не буду я шаг за шагом описывать, как мы преодолевали эти несчастные триста метров. Скажу только, что это расстояние убило достаточное количество нашего времени и моих нервов (я сомневаюсь, чтобы Ваня понимал, насколько опасно было наше перемещение). Но на место мы прибыли живыми и расположились достаточно комфортно. Мы залегли на насыпь лицом к предполагаемому местонахождению противника, и я решил ждать здесь рассвета, а может быть и остаться дольше, в зависимости от необходимости и везения.

Место оказалось даже более удобным, чем я предполагал. Сзади совсем недалеко возвышалась торцевая стена пятиэтажного дома, без окон, так что спина была прикрыта достаточно надежно. Впереди, хотя и густо заросшая высокой травой, но, тем не менее, неплохо просматриваемая поляна с полу проржавевшими остатками детских качелей-каруселей. С этой стороны незаметно не подойти. Если же противник попытается последовать тем же путем, что и мы, у меня были все основания вовремя услышать его.

Я забрал у Вани винтовку и положил ее рядом с собой, а сам достал из футляра бинокль, и в свете луны попытался рассмотреть, что происходит в лесу за поляной. Я всматривался в одну и ту же точку, стараясь не шевелится и пытаясь уловить какое-нибудь движение и незаметно мысли мои стали возвращаться к началу всего этого предприятия. Я мимоходом вспомнил разговор с нанимателем, как я раздумывал над составлением команды, как разыскивал Олега, которого потерял из виду на время…

– Наверное, не стоит говорить тебе это именно сейчас, но для меня это, скорее всего, последний поход. – Сказал Олег, и лицо его выразило глубочайшее облегчение. – Вряд ли явыберусь из той электрической ловушки.

– Ну чего ты раскис!? Никогда я тебя таким не видел! – Я попытался ободрить своего друга, а скорее пытался ободриться сам. – Все выберемся, получим денег, вот погуляем, а? – Я нес еще какую-то чушь, дружески похлопывал по плечу, и вообще делаля то,что положено делать в таких ситуациях, но быстро понял, что все это бессмысленно, когда увидел как лицо Олега начало обгорать и от него сильно запахло паленым мясом. При этом на лице у него сохранялось выражение покоя и легкого безмятежного счастья. Он улыбнулся, и протянул руку к моему лицу. Внезапный страх заставил меня резко отдернуть голову, спасаясь от его прикосновения.

Я резко отдернул голову, открыл глаза, и долго пялился в темноту, пытаясь прийти в себя и понять, что происходит вокруг. Я слишком давно не спал и, наконец, после того как напряжение чуть-чуть спало, стал чувствовать, что приходится прикладывать значительное усилие, просто для того, чтобы держать глаза открытыми. Похоже, что я отключился совсем не на долго, но вокруг что-то успело измениться к этому времени. Прежде всего, место больше не казалось мне таким безопасным. Я снова чувствовал, что за мной кто-то наблюдает, а после того как я попытался убедить себя в том что все в порядке, это чувство превратилось в уверенность, что некто стоит за моей спиной и смотрит на меня. Все это, вместе с внезапно навалившейся усталостью, и жутким желанием спать, создало такой коктейль в моей голове, что я на несколько секунд вообще перестал соображать где нахожусь.

Я поднял выроненный бинокль, и, ради того, чтобы не заснуть, решил затеять разговор:

– А что, парень, – я все-таки не удержался, и повернулся на спину, чтобы убедится, что там никого нет, – ты уже определился, кому отойдут твои пожитки, если ты однажды не вернешься?

– А чего тут решать-то, у меня все свое с собой. – Буркнул Ваня, похоже, все еще не расположенный общаться.

Я хотел было спросить, чем он, в таком случае, собирается разжиться, на деньги, которые намеривается получить с этого похода, и попытался вспомнить, сколько же я ему обещал… и не смог. Мы с этим парнем вообще не разговаривали о деньгах. Ни разу. Он меня не спросил, а я как-то запамятовал…

Это открытие настолько удивило меня, что я промолчал, и начал уже думать о том, каким способом , кроме разговора, можно заставить себя бодрствовать, и уже решил ненадолго позволить себе закрывать глаза, раз уж я не в состоянии больше держать их открытыми все время, но тут Ваня сам нарушил молчание.

– А кого вы видели, там, – он помялся, – где мы на аномалию наткнулись? Сколько их было-то хоть?

Я помедлил, прежде чем отвечать, но какого черта, парень может хотя бы узнать кто на него охотится!

– Одного я видел. И одного, вроде, видел ты. Возможно тот же самый, возможно нет… Нам повезло, если он один, но в этом я сильно сомневаюсь – здесь, обычно, не ходят по одиночке.

– Вы его что, узнали?

– Нет. – Я все еще не мог понять к чему он клонит. – А что?

– А почему вы решили, что он… – Ваня опять замялся, – они обязательно опасны? Может с ними можно было просто поговорить, а? Может сейчас еще не поздно!? – Он сделал неопределенный знак рукой в сторону леса.

– Ага, – сказал я, – валяй! Вставай и двигай туда. Только отойди сначала, куда-нибудь в сторону, чтобы моего положения не выдать. Я твоим родным сообщу, что с тобой случилось. – Однако я умолчал, что как раз он-то имеет все шансы не быть застреленным на месте. Только если в темноте его примут, скажем, за меня. У него-то врагов в Зоне среди людей еще нет. А лишние две ноги, которые можно пустить вперед еще никому не мешали…

Ваня с сомнением посмотрел на лес, но остался в той же позе. И, мне кажется, все-таки кое-что понял, он вообще явно неглупый мальчик, хоть и раззява.

Еще пару часов мы пролежали молча. Нас окружала совершенно мертвая, даже неестественная тишина, нарушать которую, казалось, чуть ли не святотатством. По крайней мере, я старался даже не шевелиться.

Уже начало светать, и вскоре из-за горизонта показалось солнце. Я тихонько порадовался, потому, что бороться со сном для меня стало уже непереносимой мукой. Я несколько раз, хоть и на короткое время, проваливался в сон, и наконец, уже с трудом понимал, где сон а где явь. Каждый раз, резко открывая глаза я подолгу пялился на свои руки, пытаясь понять что это вообще такое. Все тело у меня онемело, толи от усталости, толи от долгого лежания на холодной земле. И хотя холода я не чувствовал, но все-таки очень порадовался, когда увидел всходящее солнце.

– И все-таки мне интересно. – Ваня явно осмелел. И я мимоходом заметит себе, что нужно быть с ним повнимательнее. – Сколько же времени мы будем тут оставаться? Вот уже несколько часов мы не видели никого и шума оттуда никакого. Если и были там люди, то они давно ушли! Может я, все-таки сползаю, посмотрю что там и как, а? – Ваня начал тараторить все быстрее, явно увлекаясь. – А потом вернусь, честное слово вернусь! Да и куда я пойду-то тут один!?

– Лежи! – Мне все труднее было сдерживать себя. – Лежи, или тебе и вставать не придется, потому что я тебя пристрелю!

Я как раз высвободил из-под тела затекшую правую руку, когда услышал очень характерный звук. Звук расстегнувшейся "кнопки", я никак не мог перепутать его ни с чем. Явно, совсем рядом сработала застежка типа "кнопка". Вокруг все еще царила тишина, и как только мы прекращали говорить, она снова брала власть надо мной. Наверное, именно поэтому такой неприметный, в обычной ситуации, звук прозвучал для меня как выстрел. Я рефлекторно представил себе всю амуницию человека, лежащего сейчас рядом (я помогал ему собираться, и знал ее до шва на одежде). На "кнопку" застегивались только две вещи: чехол бинокля, и пистолетная кобура. Бинокль он держал в руках. Значит, он все-таки решил рискнуть и пойти к ним навстречу. И, значит, поверил моим угрозам…

Пистолет у меня на левом боку, в таком положении быстро не добраться, поэтому я перекатился на спину, одновременно выхватывая из ножен на бедре один из своих ножей. И, использовав то же вращательное движение для атаки, ударил.

Вообще-то, из такого положения работать ножом не очень-то удобно, наверное именно поэтому я и промахнулся. Бил я в горло, но Ваня, рефлекторно вскинув руки, частично отвел мой удар, и, вместо того чтобы закончить все быстро и тихо, мой нож рассек ему лицо. Впрочем, для него мало что изменилось. Я по-прежнему был сильнее и опытнее, а рана явно мешала ему. Разве что мне еще пришлось сломать ему кисть, прежде чем я нанес свой последний удар…

***

Что ж, я снова один. За последние несколько часов Олег приходил ко мне еще дважды. Потом меня по очереди навестили еще Игорь и Андрей. Сейчас я помню, что все они уже мертвы, а Игорь мертв уже много лет. Но я разговаривал с ними, шутил… Приходил еще кто-то, но я не узнал его – лицо у него сильно изуродовано… Похоже, что я снова засыпал на короткое время, потому что не всегда мы разговаривали с ними здесь. Пару раз я встречал их совсем в других местах, а потом понимал, что я все-таки в тойже траншее. Теперь я лежу посреди пустыря, между лесом и домами, и с трудом понимаю, что я тут делаю.

Я сбежал из траншеи, когда со мной заговорил Ваня. Он рассказывал мне о своей жизни, а я неслушая смотрел на его пустые руки, и вспоминал, что во время его последней драки они были также пусты… Я не выдержал и сбежал из траншеи. Теперь, чтобы проверить, расстегивал ли он кобуру, или, страшно подумать, мне показалось, нужно вернуться, и посмотреть. Всего лишь посмотреть, но я не могу. Туда я не вернусь, не могу…

Кстати, я все еще жив. Значит ли это, что преследователь отстали где-то? Или решили не тратить время на такую неуступчивую дичь. А может, у меня в ушах снова стоит звук расстегивающейся "кнопки"…

– Ч-черт! Олег, неужели я?! – Ужас охватывает меня при мысли, что если я ошибся один раз…

Я понимаю, что для того чтобы я как-то мог жить дальше, я обязан посмотреть расстегнута ли ТАМ кобура. Но я продолжаю лежать на месте – мне страшно, мне так страшно, как не было еще никогда, страшно аж докакого-то бессмысленного скулежа.

О, кто-то снова приближается. Я поднимаю голову, и на миг мне становиться легче. Но потом я вспоминаю, что и Дед тоже уже мертв. И все-таки…

– Дед, что мне делать теперь? – Я пытаюсь вложить в свои слова все, что чувствую сейчас, но у меня получается выговорить еле слышное сквозь всхлипы: – Что же мне теперь делать, Учитель?!!

Ака Braun (Braun_1) Жизнь.

… Он сидел и тупо смотрел в костер, практически не прислушиваясь в то, что творилось вокруг.

– Как же так, опытный сталкер, уже почти год бродивший по Зоне и в такой дрянной ситуации. Более 3-х дней нахожусь за колючей проволокой и не знаю, в каком направлении идти, в каком квадрате нахожусь. Да какая разница в каком? Лишь бы выйти отсюда и не возвращаться. Решено. Чуть рассветет и пойду. А теперь надо отдохнуть. Но мысли… Опять лезут в голову… Эти дни не прошли даром… Сначала затушить костер и забрать тушку зверя. И ноги отсюда. Без еды мне не протянуть, итак силы на исходе. Вода еще есть, благо фляжка осталась цела… Не зря ее к поясу цеплял, а не к рюкзаку. Где он сейчас? Кто-то поживится, что б его, если там осталось хоть что-то… За флягой нож. И броню придется оставить… Черт!!! Зачем? Ах зачем? Ведь чуял же… В автомате последняя обойма. Хорошо… Стечкин на ремне… Да снимайся же… Это ж надо так искорежило броне жилет. До рассвета часа три. Выброс был совсем недавно, так что шансы есть. Я выберусь отсюда…

Он собрал все, что осталось и что мог унести. Последний выброс наградил его молнией, ударившей в рюкзак прямо на бегу. Хотя может, это спасло его жизнь. Та тварь уже готова была наброситься на обессилившего человека. А ведь в ней была уже целая обойма.

Взглянув на ближайшее дерево, он затушил костер, повернулся и пошел точно на юг. Сейчас было главное отойти от этого места.

– Через некоторое время здесь будет куча разных тварей, пусть они собой полакомятся.

Тихо похрустывал под ногами мох. Месяцы тренировок и он даже в темноте и обессиленный передвигался быстро и почти бесшумно. Отойдя на пару километров, человек присел под деревом. Его слух, интуиция, обоняние не говорили о присутствии опасности, хотя и были притуплены. Жадно откусил от прожаренной тушки кусок и глотнул воды.

– Н-да. Поспать бы… Потом… Сейчас перекусить и дальше идти. Повезло сегодня. Раз здесь аномалии не так сильны, значит я у границы. Иначе прихлопнуло бы как муху.

На севере завыли псы.

– Уходить…

Человек, опираясь на автомат, приподнялся и продолжил путь, отклоняясь на запад. Чувство направления не было его коньком. И он это знал, поэтому доверился интуиции.

– Если собаки возьмут след…

Его звали Дмитрий. Самый, наверное, удачливый парень на селе. В Зону сам пришел. Встретил опытных людей, кое-чему научился у них. Когда поднаторел, стал ходить в Зону один. Теперь он боролся за жизнь, как многие в Зоне и зарабатывал деньги. Его больше ничего не интересовало.

Небо стало немного светлеть. Дмитрий заметил слева просветы между деревьями.

– Надо потихоньку высунуться и проверить, что там?

Подойдя к окраине леса, он огляделся. Поле, в центре какое-то здание. Крыша просела, бетон кое-где стал крошиться. Слева от строения разваленная деревянная постройка.

– Время. Мать его… Неужели я не туда пошел? Надо обойти по лесу

Дмитрий стал отворачиваться и уже было сделал шаг в лес. Что-то просвистело рядом. От дерева, которое было чуть впереди и правее, отлетела кора. Мелко посыпалась шрапнель. Глаза Дмитрия уставились в одну точку на дереве, которая была эпицентром маленького взрыва. В голове отчетливо грохнуло.

– Снайпер?!..

Дмитрий прыгнул вперед и попытался перекатиться за дерево. Корявое движение замедлило его порыв к бегству. Но он успел. Вторая пуля тоже ушла в лес. Дмитрий прижал к телу автомат.

– Черт!!! Черт!!! Черт!!! Либо этому парню на все плевать, либо это вояки. В любом случае – опять бежать

Быстрым рывком он подбросил свое тело и рванулся в лес. Опять грохнуло. Что-то обожгло бок справа, но мозг мгновенно блокировал боль. Через пять минут Дмитрий остановился. Осмотрев царапину, сплюнул.

– Только куртку порвал, гад!

Хотя это было утешением для себя. Куртка и так выглядела не лучшим образом. Он уже не обращал внимания на то, что с ним происходило последние три дня. Пытался об этом не думать. Главная задача выжить. Но как?..

– Надо поспать иначе мне конец. Мозг отказывается думать…

Он быстро удалялся от поляны. Немного попетляв остановился, достал остатки тушки.

– Дальше двигаться нельзя. Иначе сам куда-нибудь влезу. Итак, на ловушки не обращал внимания.

Доев остатки зверька, сталкер лег на мох под деревом и заснул тревожным сном…

Проснулся он довольно поздно.

– Меня не съели…

Шутливо подумал Дмитрий. Уже смеркалось. Раньше он не позволял себе такой роскоши. Но и в таких передрягах не бывал.

Осмотрев оружие, сталкер пошел вперед. Ни часов, ни приборов. Осталось надеяться на себя и на то, что под ногами.

– Значит, собаки либо нашли другую добычу, либо не смогли взять след. Это хорошо. А в домике сидел какой-то тупоумный снайпер. Скорее всего, зеленый. Охотник на людей типа меня. Хмм… Дожили. Блин.

Так в размышлениях он пробирался вглубь Зоны. Даже интуиция не могла ему это подсказать. Обходя ловушки, преграды, он шел вперед. На охоту решил не тратить патронов, подумав, что пригодятся. Да и лишний шум не нужен. Возле ивняка он срезал коры и запихал ее за пояс. Теперь передвигаясь, Дмитрий плел веревки, одновременно прислушиваясь к шорохам леса. Лес кончился. Впереди было поле. Сталкер замер.

– Во, попал! Остался один с матушкой приро… Зоной. Раз есть поле, есть дорога.

Дмитрий решил переждать до утра. Времени было вдоволь, поэтому он занялся охотой на мелких зверьков. Поймав с десяток, успокоился и соорудил, какое-то подобие рюкзака из веток и ивовых веревок. До рассвета было часа два. Дмитрий уснул. Проснулся он от далекого гула вертолета.

– Солдатики пожаловали.

Раскаты залпов ракетных установок загремели по округе. Дмитрий выглянул из леса. На поле была трава, где-то чуть выше колена. Справа метрах в пятидесяти воздух как бы струился ввысь. Лес уходил влево и вправо до горизонта плотной стеной.

– Не плохо.

Оценив обстановку, сталкер решил выдвинуться вперед на бугорок. Присев на корточках он смотрел на соседний холм впереди, точнее – за него. Там кружил вертолет, кого-то плотно поливая свинцом и ракетами. Перед Дмитрием, чуть снизу были какие-то черные плеши. Дмитрий не хотел проверять, что это. Краем глаза, слева, он заметил движение. Быстро лег и присмотрелся через траву. Так и есть, кто-то стоял прямо возле лесополосы и пытался быть не заметным. До него было метров сто. Еще левее опытный глаз сталкера ухватил легкий туман на уже почерневшем дереве – как бы марево, обволакивающее черный ствол.

– Да где же я?.. Кругом аномалии.

Медленно отполз назад и стал передвигаться по направлению к странному типу на обочине.

Бой все еще не утихал, но уже слышно было только автоматные и пулеметные очереди.

– Кто-то явно нарвался на неприятности…

Обогнув черное дерево, Дмитрий аккуратно приблизился к незнакомцу со спины. Это был человек. Еще не научившийся маскироваться, но уже довольно прилично одетый, для Зоны. В руках снайперская винтовка – смотрит через прицел.

– Идиот…

Дмитрий переложил автомат в левую руку, правой достал пистолет. Щелкнул затвор… Человек вздрогнул, но не повернулся.

– Медленно, назад!

Человек повиновался.

– Винтовку на землю.

Опять выполнил приказ.

– Повернись.

Лицо пацана смотрело прямо на Дмитрия. Видать, он уже не первый месяц ходил по Зоне. В глазах нет страха. Правильно, раз не убили сразу, значит, можно договориться. Спрашивать: “Кто ты?”, – не имело смысла. Ответ напрашивался сам.

– В каком квадрате мы находимся?

– Ты что очумел?

Парень смотрел с явным удивлением.

– Мы же почти в эпицентре. Тут километра 2 на север и АЭС!

Настало время удивляться Дмитрию.

– …

Немного повспоминав своих родственников, Дмитрий посмотрел на поле. Вертолет как-то неестественно кружил. То ли его вел плохой пилот, то ли…

– Бери винтовку и готовься. Рядом контроллер.

Вертолет накренило в бок и он камнем пошел вниз. Десантников на поле почти не осталось. А те что были – стреляли друг в друга. Грянул взрыв. Вертолет разнесло на части. Десантников просто смело взрывной волной.

– Может они еще живы?

Парень явно хотел поболтать.

– Скоро узнаем.

В глазах Дмитрия стало мутновато. Голова закружилась.

– Мать его!..

Но было поздно. Рука с пистолетом поднялась в сторону паренька. Пистолет дернулся назад. Гильза выскочила из патронника. Через секунду глаза юного сталкера смотрели на Дмитрия с непонимающим выражением.

– За что?

Еще секунда и паренек уже смотрел в прицел своей винтовки, явно выискивая цель. Выстрел. Дмитрий наблюдал, как его пистолет снова выкидывает гильзу. Ему хотелось все бросить и бежать. Ведь этот парень ему ничего не сделал!!! Прошло некоторое время, а Дмитрий так и смотрел на обмякшее тело. Потом он перевел взгляд на винтовку. Струйка дыма поднималась из ствола.

– Надо убираться отсюда.

Мысль пронзила голову. Но что-то происходило вокруг. Дмитрий видел, как пара солдат поднялась из травы, там, где был бой. Но не это его беспокоило. Какая-то серая дымка. Из ниоткуда, сверкнула молния. Сталкер мгновенно лег.

– Выброс!!! Но ведь он был совсем недавно???

Мысли закружились. Он стал вспоминать весь этот поход. Все было не так. Он вспомнил, как нашел ту вещичку, крайне удивительная. Как устроил засаду двум мародерам, как бежал от стаи голодных собак. Спасся от них только в каком-то подвале, где подстрелил неудачливого карлика. Потом чуть было не попал в ловушку “зыбучие пески”, хотя до этого он их не встречал. Вспомнил, как адская тварь преследовала его целые сутки, в которую он высадил почти весь свой арсенал, а убежал от нее только благодаря выбросу, во время которого он полз, не осознавая этого. И сейчас… Он в эпицентре одной большой аномалии.

– Черт!!! Черт!!! Черт!!!

Крик рвался из груди. Его все равно никто не слышит.

Земля сотрясалась, пытаясь совершить месть всем живым существам. Что-то затрещало слева. Дмитрий усилием воли поднял голову и повернулся.

Дерево сгибало пополам. Как будто какой-то гигант натягивал тетиву на огромный лук. И тут оно лопнуло. Осколки понеслись в разные стороны с огромной скоростью.

– Вот ведь…

Успел подумать Дмитрий, вжимаясь в землю.

Все кончилось. Сталкер был в сознании и живой, хотя ему так не казалось.

– У меня есть час, пока звери придут в себя.

Там где стояло дерево, теперь была еле заметная рябь в воздухе. Молодой паренек так и лежал на земле. Его рюкзак был не далеко, но его пригвоздило осколком дерева. Дмитрий снял броню и плащ-палатку с мертвого сталкера и нацепил на себя. Разодрал окончательно его рюкзак и достал самое необходимое: пистолет, компас, боеприпасы, фляжка с водой, немного хлеба, консервы, медикаменты. Остальное было уничтожено. Перекусил и, подняв винтовку и автомат, он побрел на юг.

– Долго еще меня будет испытывать судьба?

В голове опять был каламбур. Так швыряя в разные стороны камешки и гайки, он продолжал идти. Впереди что-то мелькнуло.

– Опять?!

Дмитрий присел, взглянул в прицел винтовки. Метров в 800 стояли четыре лысые, безглазые твари. Они принюхивались.

– Слепые псы. Но их мало. Где остальные?

Дмитрий обшаривал горизонт через линзы прицела. Опять движение… Собаки двинулись в сторону сталкера.

– Ну нет! Теперь я вам не отдамся…

Рявкнул затвор. Выстрел. Опять затвор…

Четыре пса лежали на склоне холма, так и не узнав, на кого они охотились. Сменив магазин, Дмитрий пошел вперед, немного изменив направление и ускорив шаг – от собак. Но минут через десять вой стаи дал понять, что псы недалеко.

– Бегом. Необходимо смываться…

Тяжелая броня мешала бежать, подобие рюкзака бряцало по спине, отзываясь болью. Винтовка в одной руке, автомат в другой, пистолеты на поясе с обеих сторон, нож, в случае чего, под рукой.

– Я не сдамся… Ведь не далеко осталось… Вот только выбраться… Я не вернусь сюда…

Вой раздался уже ближе, к нему примешивался лай.

– Эти псы привыкли стаей охотиться. Толпой пугают. Ничего, пуганные…

Дмитрий успокаивал себя. Для боя необходимо спокойствие, а для обороны…

– Укрытие, хоть какая-нибудь заветшалая хибара…

Но ничего подобного не было видно. Рюкзак соскользнул со спины. Стало легче бежать.

– Броня мешает… И чистое поле… Чтоб его…

Дмитрий остановился. Медлить было нельзя. Развернулся. Автомат на земле. Винтовка и человек слились в единое. Выстрел. Затвор. Выстрел. Затвор… Смена магазина. Быстрота и реакция не раз выручали сталкера… Три пустых магазина остались лежать рядом с брошенной винтовкой и плащ-палаткой. Человек бежал. Его мысли были только об одном – ЖИЗНЬ. Он не раз отнимал ее, спасая свою. Многие даже не узнали, кто прервал их существование. Их было большинство.

Собаки нагоняли убегающего, они уже пробежали мимо срезанного бронежилета…

Невиданная сила отбрасывала атакующих псов. До цели им было всего сто метров. Каждая пуля находила цель. Но они продолжали бежать вперед. Их ждала хорошая награда – еда и продолжение ЖИЗНИ.

Уже выхватив оба пистолета, человек продолжал стрелять…

Первый пес, прыгнувший вперед, перелетел одиноко стоящего мужчину и уткнулся мордой в траву. Человек знал – этот не встанет. А потом начался танец смерти. Псы кидались на человека, но не многие оставались на ногах после прыжка. Он был мастер.

Боль пронзила плечо, удар. Что-то теплое потекло по руке. Удар на отмаш, лязг зубов на металле. Отскок назад. Присесть. Удар. Слева. Левая рука не работает. Зубы сомкнулись на правой лодыжке. Удар. Рука чувствует, как нож входит в мягкие ткани. Так было всегда, когда он убивал ножом…

Вертолет медленно завис недалеко от своры собак, пытающихся разорвать человека. Такой орды десантники никогда не видели. Более тридцати псов валялось на поле в пределах видимости. По ним можно было определить, откуда была атака. Станковый пулемет работал постоянно. Гильзы падали на голову десантникам, которые по канатам спускались вниз…

Его тело медленно положили на носилки. Вертолет уже ожидал на земле. Командир что-то передавал по рации, при этом разводя руками и дико ругаясь. Он много повидал на своем веку. Но такого… Чтоб один человек так боролся за ЖИЗНЬ – он видел в первый и наверное в последний раз…

Его глаза были затуманены, но он видел, как солдаты несли его носилки, и чувствовал, как ЖИЗНЬ уходит из него.

– Вот так удача.

Тело не чувствовало боли. Как всегда, мозг блокировал ее.

– Быстрее! Все в вертолет!

– У него датчик зашкаливает!

– Введите ему дозу!

– Да быстр…

А потом чернота…

Белые стены, белый потолок. Какие-то приспособления рядом. Дмитрий медленно обводил взглядом комнату. Что-то попискивало над головой. В глазах немного плыло.

– Наверное, наркотики.

Сознание медленно возвращалось. И в голове что-то колотит – выстрелы на улице.

– Что-то не так…

Дмитрий отчетливо чувствовал запах пороха, жареного мяса и еще чего-то. Что-то сладковатое. Прямо хотелось попробовать. Схватить кусочек и бежать.

Дмитрий приподнялся на локтях. Боль эхом отдалась в левом плече. Глаза зажмурились, и слезинка скатилась по щеке.

– Похоже, заштопали…

Оглядев себя, увидел много проводов, тянущихся от него к приборам.

Бой на улице набирал обороты. Вот станковые пулеметы с бэтэров. Вот уже кто-то пальнул из “мухи”. Гранаты рванули одновременно, штуки три. Что-то зашипело. На крики сталкер не обращал внимания. Он их как будто и не слышал. И еще дикое чувство внутри. Чего-то не хватает.

Сладковатый привкус усилился. Захотелось встать. Провода отлетели в разные стороны. Сталкер поднялся. Правая нога сильно ныла. Дмитрия поразила одна вещь. Он как-то странно все видел. Более объемно, более полно и как целое, не рушимое. Хромая, пошел к дверям.

Было ужасно больно идти. Но желание уйти отсюда, было намного больше желания остаться. И его как будто что-то звало или гнало…

Бой затих. Дмитрий вышел на улицу и увидел жуткое зрелище. Разорванные тела людей и зверей, опрокинутые машины. Кругом лужи крови. Дмитрия тошнило.

Какой-то пес подошел и понюхал Дмитрия, после чего удалился, в сторону ЗОНЫ. Сталкер был удивлен. Это был слепой пес. Дмитрий смотрел ему вслед. А подняв голову увидел Зону. Но не так как раньше. По другому. Она звала его, манила. И он пошел…

Солдат из бойницы наблюдал как одинокий человек, хромая на правую ногу, уходит в Зону. Без оружия, без защитного костюма. А рядом с ним семенил раненый слепой пес…

Ака Canistrus (Canistrus_01) Утро нового лета.

– Сука!

Я ухмыльнулся. Да-да, сука я, гнида редкостная. Ах, что вы говорите.

– Ты! Ты убил его! – Боб был зол. Боб хотел бы меня убить, но разум еще теплился в его голове. Боб… мальчишка. Не больше, не меньше. Хороший мальчишка, должен сказать. Правильный.

– Да, я его убил. А ты чего ждал? Зона не терпит соплей. Я сказал „падай“ – значит нужно падать. К тому же, он был плохо воспитан. Зона не терпит невоспитанности. Зона вообще никого и ничего не собирается терпеть. А я ее сын. Понял?

Он не ответил. Пацан… Ну ничего, я еще выращу из него сталкера. Научится и дерьмо жрать, и на близкую смерть плевать. Из него выйдет настоящий степной волк. Я достал сигарету, закурил. Предложил Бобу.

– Иди ты!

Я пожал плечами и спрятал сигарету в карман. Все-таки молодец парень, держится. И злоба потихоньку отступает. Подумает-подумает и все поймет. А нет – так объясню. Не поймет со второго раза – сдохнет через неделю, это уж каждый кустик подсобит, каждый корень подножку поставит. Уж я-то знаю, в свои тридцать всякого повидать успел. Федька Слепой Пес вон в прошлом году споткнулся, да угодил в студень всей тушей. А он пусть и не так давно в Зону ходить повадился, а парень смышленый был, ни в жисть не поверю, чтобы он студень не заметил. А уж что споткнуться мог, да с фонарем в руках… Зона есть Зона. Зря он тогда пытался вырваться. За предательство платить приходится.

Я вздохнул, присел у костра, в огонь смотрю… Говорят, костер в Зоне разводить – сродни самоубийству. Мол, мутанты на свет придут-приползут, съедят заживо. О полчищах крыс рассказывают, мол стаей набросятся – и в три минуты одни кости от брата-сталкера останутся… Да только не первый год я землю эту проклятую ногами топчу. Уж в кой в чем разбираюсь.

Боб повернулся ко мне. Несколько секунд молча смотрел мне в глаза, потом заговорил:

– Ты прости, Хэнк… Просто… Страшно это. Знаю, что Сэм из последних людей… Но страшно. Я вот думаю…

– Падай!

Боб упал.

– Молодец. А теперь, брат, слушай внимательно. Зона, – я обвел рукой вокруг себя, – не жестока. Она справедлива, справедлива до безобразия. Поверь мне, старушка не убивает людей, она убивает животных. Пусть и в теле человеческом. Вспомни-ка вчера… „Хэнк, это всего лишь крыса! Тупая, безмозглая крыса, Хэнк!“ – помнишь? Каким же счастливцем надо быть, чтоб на „белую крысу“ нарваться… После ее укуса, сутки – крайний срок. Так что жить твоему Сэму часа два оставалось, не больше.

– Но тогда зачем…

– Можешь считать меня сволочью, но Зона любит, когда ей льстят. Я исполнил ее приговор, не больше. Только не говори мне про ценность человеческой жизни, уж я-то этих жизней повидал. Страшно мне стало, если честно. Не дай Бог, заснул бы в Зоне – проснулся на небесах, да с горлом перерезанным. Сэм этот… Да встань ты наконец!

Он встал. Стер тыльной стороной ладони грязь с лица. Признаться, у него это не вышло, стирать грязь грязной рукой – занятие достаточно бестолковое. Но жест был красивым. Перехватив поудобнее калаш, он посмотрел на меня.

– Я понял, Хэнк. Теперь… Вперед?

Молодчина парень. Сердце радуется.

– Сядь, не торопись. У нас несколько часов на отдых. Ближе к утру отправимся в путь. С утра пойдем к этому чертовому гаражу. Если гладко пройдет, вечером завтрашнего дня будем в городе. И сними с Сэма бронежилет, вещь дорогая. Пистолет я заберу себе. Теперь – спать.

– В Зоне?!

Я невольно вздохнул. Ох уж мне эти умники, сталкеры хреновы…

– Да, спать. Да, в Зоне. У тебя счетчик Гейгера есть?

Боб ринулся к рюкзаку.

– Да не бегай ты, знаю, что есть. Что показывает?

– Но ведь…

– А что, живности здешней боишься? Собачек, мутантов? Сколько ж тебе повторять надо, что ты им на хрен не нужен…

Я снова уставился в огонь. Боб почему-то не ответил. Может, понял чего… Не знаю. Вообще, странные люди эти сталкеры доморощенные… То серой крысы испугаются, то „белую“ не приметят… Головная боль сплошная. Минуты через две Боб прервал мои размышления.

– Хэнк, но ведь мутанты людей жрут, все знают! Ведь жрут?

– Жрут. Еще как жрут, гады такие. Но эту ночь ты можешь спать спокойно. Потому что не с новичком каким у костра сидишь, понял? Тут ни псов слепых, ни зомби, ни даже крыс в километре нету. Есть другие твари, да такие, что закачаешься – да только не люди их корм. Боятся они нас, как огня. Думаешь, мы почему за день никого не встретили? Смотрят на нас из кустов медведи, смотрят и дрожат. Я вот все понять не могу, почему вас в этом гребанном Институте биологии не учат?

– Учат… – беспомощно запротестовал Боб.

– Не той, значит, учат, – и я снова уставился в огонь. Пора бы устроиться на ночлег… Чего медлю? Встал я, начал место для сна присматривать, кровать выбирать. А сам жду, пока Боб еще вопрос задаст. Знаю ведь, что задаст…

– За километр нету… А километр им лень пройти, так?

– А пройдут – так их тот медведь, что сейчас в кустах дрожит, на куски разорвет. Спать ложись. Ты мне завтра свежий нужен. Ты заспанный мне завтра – как собаке пятая нога. Знаешь, как такую собаку зовут? Нет? Ну вот помучайся вопросом перед сном. Все. Слово скажешь – застрелю, как Сэма. Застрелю, одежду-оружие сниму, потом Ваське Кривому продам.

Я замолчал, устраиваясь. Потом подумал чуток и добавил:

– Ты это, Боб… Про „застрелю“ – это я не всерьез. Я, конечно, сука, но не настолько.

Он не ответил. Но услышал, это точно. Ухмыльнулся даже, я заметил. Оно и лучше.

*

Когда я проснулся, уже занимался рассвет. Боб еще спал. Я встал, раскидал угли от кострища и присел на корточках у своего мешка. Открыл, достал непрозрачный сверток, положил возле себя. Перчатки достал резиновые, надел. И принялся рассматривать добычу. Что за хреновина такая? Полусфера. Коричневого какого-то цвета. Две лампочки каких-то, сейчас не работающих. Понятно, что это часть целого шара. Понятно, что вторая точка на моей карте – место, где вторая полусфера. Неясно одно: зачем это нужно старому Джеку и почему он предлагает за него, шар этот, такую большую сумму.

Ничего, это мы еще разберемся. Это мы еще посмотрим.

Заворочался Боб. Я сказал ему, что еще полчаса у него есть на сон. Мальчишка не ответил, встал и приступил к бессмысленным утренним процедурам – потянулся, открыл рюкзак, закрыл рюкзак, посмотрел в одну сторону, потом в другую, несколько раз зевнул… Потом совершил действительно важное действие – отошел на несколько метров и помочился. Вернулся довольный. Пока он отходил, я аккуратненько положил на место эту чертову полусферу.

– Хэнк, – утвердительно сказал он.

– Тридцать лет как Хэнк. Хотя нет, вру… Во младенчестве был Хэнки. Да.

– Хэнк. Когда мы выходим?

– Время еще есть, около получаса. Потом очень аккуратно и не спеша, пойдем ко второй точке по карте Джеки. Сейчас завтрак. Кстати, займись.

Я принялся разглядывать карту, выбирая лучший маршрут. Карта хорошая, добротная. Большинство аномалий отмечены, благо Выброса давно не было, Зона немножко успокоилась. Поводив минут с десять пальцем по карте, я наметил карандашиком приблизительный путь. Аномалий тут мало, да и те – ерунда. На живность бы какую не нарваться… Боб тем временем умело развел костер, достал консервы и воду, очень уютно все это добро разместил возле костерка и ждал меня.

– Ну что ж… Завтрак – самая главная трапеза, так?

Боб улыбнулся и протянул мне банку с консервами.

– Хэнк, а все-таки… за чем мы охотимся? Что там, в этом „пункте Б“? И что тут, у тебя в мешке? Я ничего не понимаю, честно.

– Я тоже. Поэтому давай сейчас поедим, потом – в „пункт Б“, как ты выразился, и там уже посмотрим. Сами не догадаемся – попробуем вытянуть что-нибудь из Джеки. Он, кстати, просил связаться с ним, как вторую часть найдем. Теперь ешь.

Доели молча. Собрались, я еще раз присмотрелся к карте. Отправились. Путь тут недолгий и неопасный. Это-то меня больше всего и пугало. Зачем Джеки нанимать опытного сталкера вроде меня, назначать огромную сумму за выполнение простенького задания, да еще авансом полсуммы выдать… Совсем непонятно. Он хоть и перестраховщик, но не настолько ведь? Эх… Ладно. Прорвемся.

*

Первая неожиданность дождалась нас, когда мы преодолели уже добрую половину пути. Аномалия, не отмеченная на карте. Мало того, новая какая-то аномалия, не встречал я такого… Стоит дерево, белое все. Трава метрах в пяти от дерева белая. И крысы вокруг бегают, причем три из них… Ну, вы, наверное, догадались? „Белые крысы“. Вот это меня поразило. Признаться, мурашки по спине пробежали. В общем-то, ничего страшного, этих крыс перестрелять – как два пальца. Но сам факт… Если количество таких вот „зон местного значения“ будет увеличиваться…

Постояли мы с Бобом, полюбовались на красоту такую около минуты, потом я скинул с плеча калаш и тремя точными выстрелами прикончил „белых“. Остальные ринулись прочь от дерева, но далеко не убежали – дерево не пускало за границу белого круга. Мне их даже жалко стало – мечутся по кругу в пять метров диаметром, а сделать ничего не могут, животинки… Приглядевшись, я заметил несколько трупиков крыс в „белой зоне“. Большинство тел были поглоданы, но были и целые. От голода перемерли, видать… Вернемся – надо будет поспрашивать, не натыкался ли кто. Фрэнк, бармен, наверняка что-то слышал. Уж чего он мне только не рассказывал…

Я даже вздохнул, вспомнив бар, Фрэнка, вечно пьяную толпу сталкеров… Все эти разговоры: „А я вчера…' или „А вот полгода назад…', ну или в крайнем случае: „Мне вот тут рассказали…' Ничего. До скончания дня вернусь, пропью честно заработанные денежки… Не сейчас.

Мысленно поблагодарив Господа Бога и Зону за несложность препятствия, мы отправились дальше. В пятистах метрах от пункта назначения – старого гаража с номером „17Б“ над входом – нас ожидало второе препятствие: стая слепых псов. Десяток таких милых собачек. Опасные твари, скажу я вам. Мы сидели в кустах в пятидесяти метрах от них, целились, ждали. Не знаю, чего ждали, честно говоря. Стрелять надо.

– Боб… Видишь тех пятерых, слева? Это твои. Патронов не жалей, но стреляй, как учили. Маленькими очередями, если ранишь – не добивай, не на войне. Главное, чтобы бегать быстро не смогли. Добить успеем.

– Есть.

– Да, и еще… Будут убегать – стреляй. Нельзя их в тылу оставлять.

– Есть, – тупо повторил Боб.

– Ну… Понеслась.

Я начал стрелять первым, выпустив первую очередь не целясь, разбрасывая огонь на всех пятерых моих. Стая очень удобно разделилась на две группки – одна мне, вторая Бобу. Он времени тоже не терял, когда из моих осталось двое, он уже прикончил четверых. Псы разбежались в стороны. Прицелившись, я несколькими выстрелами убил еще одного. Двое оставшихся ломанулись в лес. Умные, гады…

Я подал Бобу знак: мол, иди рядом, гляди в оба. Нельзя их оставлять здесь, нельзя. Встав, я направился к лесу. Боб за мной. Я шел, вертясь, как дурак, вокруг своей оси. Не вижу, не вижу…

Боб выпустил очередь в сторону; повернув голову на выстрел, я увидел труп пса.

– Один есть, – прокомментировал парень.

Он, будто забыв про второго, опустил оружие и потянул шею, хрустнув позвонками. Хотел я одернуть его, сказать: „Не расслабляйся!“ – да не успел.

Откуда-то из-за дерева выпрыгнул пес с шерстью кроваво-красного цвета, повалил Боба на спину. Вскрик парня заставил меня нажать на курок. Пуля попала точно в голову псине, забрызгав кровью лицо парнишки. Собака упала на бок.

– Ты как? – спросил я.

– Рука…

Откинув труп собаки ногой, я осмотрел Боба. Тварь укусила его в плечо, но рана оказалась совсем неглубокой. Я нажал на комбезе парня несколько кнопок, и обезболивающее автоматика впрыснула сама. Через пятнадцать секунд он был готов идти.

– Хэнк, я должен тебя поблагодарить…

– Иди к черту, – оборвал его я. – Вернемся в город, отблагодаришь, все спрошу. Понял?

Удовлетворенный ответом, он вытер кровь с лица и перехватил автомат поудобнее. Я достал карту, пригляделся.

– Дальше вроде бы пусто… Никаких аномалий, ничего. Комариная Плешь есть, но ее мы обогнем. Все.

Я убрал карту в рюкзак, и мы пошли дальше. Начал накрапывать дождик, солнце закрыли тучи. Настроение, как и положено, было мерзкое. Но ничего, дошли. На Плешь полюбовались по дороге, очень забавно во время дождя она выглядит. Капли падают, меняя траекторию полета ближе к земле. Мне-то не привыкать, часто такое вижу… А Боб глаза вытаращил. Всю дорогу до гаража жалел, что фотоаппарата нет. И правда – красота. Чувствуется сила Зоны, ее природы…

Дошли без проблем. Гараж старый был, весь в дырах. Зашли, огляделись… Ничего. Пустая комната, железные стены. В углу ничем не прикрытый железный ящик. Я подошел, провел счетчиком Гейгера – молчит. Открыл. Как и ожидал, нашел вторую полусферу. От первой почти ничем не отличается, такая же коричневая хреновина… Ну вот и все, по большому счету… Дошли, нашли.

– Боб, достань рацию. Переговорим с Джеки – и домой.

Надо было видеть лицо этого парня… Устал он, вымотался. Как услышал „домой“ – прямо засиял, мигом достал рацию, протянул мне. Повозившись с минуту, я таки наладил связь.

– Джек, слышно? Прием.

– Слышно. Где вы?

– В гараже. Обе этих полусферы нашли. Через четверть часа уходим… Все? Прием.

Несколько секунд Джек молчал. Потом выдохнул и заговорил:

– Хэнк, слушай сюда. Надеюсь, я был прав, выбирая тебя. Это задание для опытного сталкера вроде тебя – пустяк. Наживка. Я предлагаю тебе продолжить путь. При этом цена за выполненное задание увеличивается ровно в два раза. Усекаешь? Прием.

Мы с Бобом переглянулись. Кажется, парень был не против. Устал, но держится.

– План действий? Я еще могу отказаться. Прием.

– Конечно, Хэнк. Говори, не таясь, кстати – нас никто не подслушивает. В гараже есть карта катакомб, где – скажу позже. Твоя задача – пробраться прямиком под АЭС. За облучение не бойся, в этом же гараже есть и скафандры. Опять-таки, где – не скажу, пока не согласишься. К сути. Полусферы, как ты уже догадался – половины одного шара. Как только ты совместишь их, шар начнет подавать сигналы. Один анонимный звонок – и все армейские уверены, что под станцией бомба чудовищной силы. Думаю, ты себе представляешь, что будет твориться.

Я себе представлял. Паника. Большая часть горожан уедет, кто-то из новых сталкеров тоже. Зона будет оцеплена, что для сталкера – большая проблема. Вместе с тем, цена на наши услуги резко подскачет… Что еще?

– Джек, один вопрос. Зачем? Прием.

– Объясню позже, не волнуйся. Ты меня знаешь, все из благих побуждений. Хочу вернуть молодость. Так ты согласен? Прием.

Молодость… Чушь какая-то… Джек, сукин сын, ты ведь тот еще авантюрист! Впрочем, цена более чем подходящая. Я посмотрел на Боба. Движением головы тот показал: согласен.

– Есть, Джек. Только цена увеличивается не в два, а в три раза. Это мое условие. Не знаю, зачем тебе это, но я тебе верю. Ох, и беготня будет… Рассказывай.

*

До станции мы добрались неплохо, я только левую руку повредил. Шли по картам Джека, и откуда у него? Путь был достаточно долгий, но скафандры защищали на славу. Пару раз встретились с карликами… Пренеприятные существа, доложу я вам. С первым мы долго возились, он-то мне руку и перебил. Сволочь… Даже и вспоминать не хочу. От второго просто-напросто убежали, отстреливаясь.

Дошли. Установили. Все сделали, как надо. И выбрались, и выжили. Сидели у Джека на втором этаже, смотрели на город… Считали деньги и пили вино. Он ходил кругами, собирался с мыслями. Я первый начал разговор.

– Ну так что? Я… Мы все сделали. Слепо доверились тебе. Рассказывай!

Он подошел к окну, оперся на подоконник. Тихо заговорил:

– Хэнк, вспомни начало… Появление Зоны, сталкеров… Сколько нас было?

Я не ответил, посчитав вопрос риторическим. После тяжелой паузы, Джек продолжил.

– Да… Сейчас не так. Блокпосты не охраняются – как говорится, „два сонных тушкана“ – и вся охрана. Молодежи этой золотой понаехало, приключений ищут… И дохнут. Таскаем на горбу своем артефакты, чтоб блядям из них украшения делали… Встряска нужна. Понимаешь?

Я понял.

– Джек… А что дальше? Сейчас все побегут прочь. Охрана усилится. Бляди, как ты выражаешься, сгинут начисто. И? Долго этот муляж бомбы будет сигналы подавать?

– По моим расчетам, да. Пусть думают, что в любой момент может прозвучать взрыв. Пусть думают, что задницей своей сидят на пороховой бочке, пусть. Знаешь, помогает…

Я встал, подошел к окну. На улице – сплошные „голубые каски“. Люди бегут, собираются на поезда, кто куда. По домам, по гостям. „Главное, прочь – а там все равно“. А день был красивый… Синее небо казалось настолько низким, что, если подняться на крышу, легко дотянуться рукой…

– Ребятки… А ведь лето скоро… – нарушил я тишину.

Джек крякнул. Где-то в углу комнаты с шумом выдохнул Боб.

– Наше лето – осень, – ответил Джек.

Я улыбнулся. И мы замолчали надолго, только попивали лучшее вино в этом городе, смотрели в небо и думали каждый о своем. Наше лето – осень… Еще бы.

Игорь Петрушин ака Сhaos и Сергей Веремеенко ака Raven_craw (Chaos_1) …Please don’t cry…

Данное произведение является лишь плодом неадекватного воображения Ваших покорных авторов Игоря “Сhaos” Петрушина и Сергея “Raven_craw” Веремеенко, которые ничем не связаны с реальной литературной деятельностью, пускай чуть и не подрались из-за ярких эпиграфов… Поэтому, извините, их два. Хотя все персонажи имеют реальных прототипов, описанные события ни в коем случае не соотносятся с истинным положением вещей… Мы не пытались написать рассказ со смаком расписывающий боевые действия и злобных тварей. Здесь почти не будет подобной динамики. Это всего лишь наша краткая версия истории Зоны, через призму человеческой жизни, отношений, трагедий… Поэтому, если многоуважаемому избирательному читателю данное мало интересно, то он только зря потратит свое драгоценное время. …Тех, кто найдет в себе силы прочесть все, мы благодарим и искренне надеемся, что рассказ Вас не разочарует. Мы старались. Уже, большое Вам СПАСИБО, что обратили внимание на незамысловатую вводную часть…

_____________________________________________________________________________

…Please don’t cry…

…Легко понятный всем урок,

Дающий всем на все ответ…

Тут для жестокости шальной

Соблазна сильным нет.

Тут своеволье не в чести, Природа – сфинкс, и тем она верней

Безумцев диких ждет беда! Своим искусом губит человека,

Желанье мерит мерой сил Что может статься, никакой от Века

Любой из нас всегда… Загадки нет и не было у ней.

Вордсворт, Тютчев Ф. И.

(Вальтер Скотт -“Роб Рой”- том IV)

…Боль притупилась, потеряв всю силу прежнего психологического эффекта. То ли еще было несколько часов назад. Рот автономно, не спрашивая разрешения хозяина, изобразил некое подобии ухмылки. Я вспоминал, как корчился у Старого Болота, матерился, путаясь в словах, захлебывался слюной, внезапно брызнувшей из глаз соленой влагой, собственной кровью. Да… Кровь… Все, что, так или иначе, еще пугало – это моя кровь. Священная жидкость, циркулирующая в организме, теперь стала грязно-бурым “ковром” на пятом этаже, по-видимому, помещения некогда служившего кухней. Сдохнуть и стать неторопливо разлагающимся куском мяса одной из квартир зачуханого скелета “хрущевки”. Разве я об этом когда-нибудь думал? Внутреннее кровотечение. Что ж, пусть будет так. The end. Бессознательно пытаюсь улыбаться? Видно, смирился с участью, готов принять смерть. И какая разница, что там у меня на лице? В любом случае жить осталось не так долго.

Не знаю, скорее всего, мгновение назад ловил приход выжранных таблеток тарена – мне мерещилась Инга. Она была в длинном белом платье и стояла, прислонившись спиной к огромной зеленой иве. Отделившись от ресницы, по гладкой коже катилась крупная брильянтовая слеза, прокладывая ровную дорожку. Я был так близко, что холодный ветер игриво позволял касаться губами вьющегося локона каштановых волос и чувствовать мягкое дыхание. Среди этого великолепия, неожиданный резкий запах Зоны и Старого Болота вернул реальность моему сознанию. Я все-таки увидел, как она плачет…

“…Please don’t cry in the m-o-r-n-i-n-g light… Please don’t cry in the morning… In the m-o-r-n-i-n-g light…” – бархатный голос реверсом крутил старый заезженный трек глубоко в подкорке, плавно надавливая виски.

Закрыл глаза. Практически не чувствую тела, очень устал. Голова тяжелая, мутно. Сплюнул перед собой на “ковер”. Правой рукой туже сдавил рану, большим пальцем левой расстегнул застежку на шлеме. Как всегда. Большим пальцем… Привычка.

Попробовал отвлечься и прислушаться к звукам вокруг. Тихо. Всегда жди неприятностей, когда так тихо…

Наклонил корпус вправо, не открывая глаз, неимоверным усилием, потянул за ремень валявшийся автомат. Смысла в нем мало. Хотя есть вариант застрелиться, сразу прекратив мучения. Ощупал приклад. Грустно. Я уже согласен на то, чтобы “ржавые волосы” ненароком прицепившиеся к краю ствола завершили эту затянувшуюся историю. Прикосновение ладони к ледяному металлу вызвало лишь учащение ударов без того бешено колотившегося сердца. Нечто среднее между инстинктом боя и ностальгией…

Жаль, что придется кого-нибудь обременить. Рюкзак у подъезда и характерный красный след, ведущий сюда, однажды приведет любопытного сталкера. А здесь, труп и совсем ничего ценного…

Хотя еще не финал. Уверен, грядет неизбежная встреча с Дредноутом. Хорошо бы умереть пораньше, не лицезреть эту или еще какую-нибудь кровожадную тварь. На секунду представил, как возле моих сгнивших останков копошатся крысы, расступаются перед крысиным волком. Разрешаем трапезу! Карлик, высунувшийся из-за плинтуса в противоположном углу комнаты, мерзко хихикает…

Дредноут – дьявол в человеческом обличии. Существо, которому любое эмоциональное напряжение, видимо, было изначально не присуще. Недавно от торгашей я слышал знаменитую историю, как этот громила равнодушно вырезал больше десятка спецназовцев в комплексе “Чернобыль-2”. Говорят, дело стоило того. Событие сие, развернулось из-за элементов системы наведения какой-то эксклюзивной баллистической ракеты, чертежей, технической документации, фотоматериалов… Чудеса в решете. Здесь и без такого оружия полный кавардак. А тут банкет в “пионерском лагере”! Американцы вроде заплатили ему большие деньги за предоставленные чипы. Уж, что он богат, люди не сомневаются. Сталкеры, военные и любители, целые кланы искали счастья, обнаружить тайное логово, расправившись с владельцем. Последний прекратил без того скудные контакты с внешним миром, состоявшие исключительно из обмена-торговли со встречными. Осторожность и взращенная злоба обернулись смертельным бумерангом. По-моему, он окончательно свихнулся. Интересно, чем он питается? Ходят слухи, что Дредноут никогда не выходит из Зоны.

Хм. А еще я слышал от весьма красноречивого скаута, как он голыми руками отрывает человеку голову. Дредноут – это настоящая машина для убийства, ходячая крепость, дикий двухметровый барс, чувствующий добычу и с изысканным вкусом в нее вгрызающийся. У многих нервы сдают, заметив издалека почти фантастическую экипировку. В таких случаях, лучше сразу менять маршрут, ведь, есть шанс не избежать охоты. Можно запросто сыграть роль трофея. Он ластик, стирающий лишнее. Столь высокой чести сегодня выпал случай удостоиться мне…

М-да. Здесь не место людям. Люди и есть “аномальное образование”, они делают только хуже. Всегда. Теперь я согласен с такой упрощенной идеологией…

Все началось так давно, что иногда кажется – вранье чистой воды.

Родился я на северо-востоке нашей тогда еще необъятной Родины.

80-е года ознаменовали окончательный развал Союза. Эхо Афганистана, робкие попытки оздоровления плановой экономики, борьба с коррупцией в высших (и не совсем) эшелонах власти, запоздавшие реформы с неуемной жаждой преобразований, разговоры о Перестройке, родимое пятно Горбачева (скорее пятно, нежели родимое). Впервые возникший фантом демократии в кавычках вседозволенности непременно должен был привести к катастрофе…

И она случилась. Даже две. Неизвестно какая из них была страшнее – для кого как. Трагедия на Чернобыльской АЭС, покалечившая многие судьбы, стала началом финальных титров той жизни, какой мы привыкли ее видеть и понимать.

А я своеобразно впитывал этот мир. С детства имел тягу к долгим походам, любил дикую природу. Черт, я ничего тогда не знал о дикости…

В конце 90-х поступил в местный институт на историко-археологический. Лучше бы пошел в армию… Хм… Лейтенант Колесников! Доложите знания о социальной структуре и групповом поведении Контроллеров? Разве я что-то слышал о Чернобыле? А-а-а… Да-да. Был такой вирус с завидной периодичностью посещавший мой компьютер… Идиотизм? Точно. Впрочем, какие странные мысли приходят в луже собственной крови…

Демократия… Мои сверстники, пыхнув свободой, катали девчонок на дорогих авто, пили текилу в барах и курили траву. Я же был изгоем, в самом банальном понимании этого слова. Бродил по предполагаемым местам древних стоянок чукчей и эскимосов, просто устраивал походы в лес, бесцельно шатался, наслаждаясь одиночеством. Вскоре, потерял всякое влечение к этому бессмысленному занятию. Нет, ни к одиночеству – к традиционной археологии… Долго размышлял, почему так произошло? Мне нужны были серьезные ощущения, нужна была какая-то избранность, адреналин, приключения, непреодолимое чувство опасности. А я бы смог преодолеть все на свете. Тем более, что опасность – магнит, притягивающий как людей, так и большие деньги.

В общем, переживал что-то наподобие периода самоутверждения, абсолютного максимализма, веры в безграничные возможности своего “Я”.

Именно в тот час произошло судьбоносное для меня событие. Колымский край, напичканный бывшими лагерями ГУЛАГа как сдобная булка зернами мака, пленил мое внимание именно с этой конкретно-исторической точки зрения.

В архивных записях местной библиотеки, случайно наткнувшись на координаты одного из подобных мест, заметил, что никакой официальной информации, кроме констатации факта существования урановых рудников, погибшем количестве людей, больше ничего не значилось. Меня заинтриговала данная “игра в молчанку”, так как по остальным десяти-двадцати эпизодам сведений было вполне достаточно.

Пытаясь найти хоть какие-нибудь данные о заинтересовавшем районе, я обратился к старому приятелю времен школьной скамьи, который работал в конторе, перенявшей “замечательные” традиции и, соответственно, архивы известной структуры НКВД – КГБ. Он охотно помогал мне в творческо-документальных поисках различных археологических ориентиров, предпочитая неплохой коньяк. Не обделили мы друг друга и на этот раз. Всё в мире весьма просто.

Полученная запыленная папка, залитая непонятно чем лет этак тридцать назад, с пожелтевшими страницами и жеваными краями, произвела на меня серьезное впечатление.

На самом деле, в ней было мало чего, кроме цифр и комментариев, относительно ресурсов (исключительно человеческих) поступавших на создание ядерного щита нашей страны… Родина явно не считалась с их количеством… А вы знаете, что значит таскать урановую руду голыми руками? Свеженькую, с пылу-с жару, добытую из недр, как солнца миниатюра, льющая в разные стороны веселенький коктейль из смеси жестких излучений. Человека хватало максимум на неделю. Тех, кто работал на фабриках – того меньше.

Я сразу представил живописные пейзажи этого “курорта”… Имена, имена, имена. Прибыл человек, нет человека. Настоящий конвейер смерти. Тогда меня там не было, и сейчас я хотел это срочно исправить…

Что действительно зацепило внимание – мятый выцветший листок небольшого доклада начальника лагеря, сообщающий о результатах поиска, разбившегося в окрестностях самолета. Искали его несколько месяцев. Но, поиски среди лесов, болот и сопок, не зная даже приблизительного места падения – весьма затруднительное дело. Короче говоря, ничего они не нашли, да и лютый враг в лице капиталистов-империалистов не дремал. Стране нужна была первая “ядреная” бомба, ее триумф ковался здесь. Урановые будни продолжались…

2005 год. Отправляясь к поселению урановой колонии у меня не было надежды хоть что-нибудь там найти… Но, отказаться от такого мероприятия был не в силах.

Итак, середина мая, указанного выше года. Я в качестве проводника сопровождаю одну из групп японских туристов, которые часто организованными толпами колесили по колымским дорогам в поисках приключений на собственный зад. Подписался на это бесплатно, только бы добраться куда надо. Дальше с ними возился водитель. На 66-ом доехали до предполагаемого поворота, разбитой дороги, ведущей к общей могиле политзаключенных и лагерю. Я прочел общественности небольшую лекцию о сталинизме и что-то о системе лагерных режимов. Переводчица бодро щебетала за мной. Закончив короткую речь, не прощаясь, вывалился из грузовика. Судя по реакции коллектива, японцы поначалу хотели рвануть со мной, но имевшиеся у них дозиметры уже зашкаливали, издавая неприятный треск. Испуганные желтолицые укатили в “горбатое солнце”, к единственному поселку в окрестностях. Всего пятьдесят-шестьдесят километров и можно за собственную “зелень” слушать сказки местных о двухголовых медведях, четырехглазых свиньях и шестипалых курицах. Одним – впечатлений на долгую память, другим – недельный запой. Все счастливы.

Люди, живущие в окраинах, не много знали про лагерь, считали его местом проклятым и обходили стороной. Здесь практически никто не бывал. Радиация – страшный товарищ.

С собой у меня был только спальный мешок и рюкзак с самым необходимым. Фонарь, охотничий нож, компас, несколько пачек сигарет, два пакета молока, тушенка… Наивное представление о молоке, как значительно уменьшающем радиационное воздействие на мой неокрепший организм, успокаивало слегка расшатанную нервную систему. Я знал, что местный радиационный фон не причинит серьезного вреда, если находиться в зоне не более четырех суток и избегать так называемых “критических точек”, т. е. водных “отстойников”, зданий фабричных переработок, открытых пастей шахт, гор отработанной руды… Жить буду еще долго и счастливо, пусть даже отхвачу приличную дозу …

…Сложно понять себя, когда намеренно идешь в самое пекло. Неизвестно, зачем?

Далеко влево от основной трассы, пробиваясь сквозь непролазные дебри, начинался лагерь… Первый день бессодержательного шатания по распаханным как огороды сопкам был мало занимателен. Обувь заключенных, вырезанная из автомобильных покрышек, много обуви. Очень много. Фигурная вырезка. Особенно удобно ходить в резине при минус 50°С. Рекомендую. Черенки лопат любых калибров, печки-“буржуйки” – преимущество надзирателей, какие-то тряпки, обрывки всевозможных документов, стреляные гильзы, человеческие кости… Я обошел почти весь комплекс “строгого режима”, был на остатках метеостанции, посетил “женский сектор”, казармы солдат и офицерские корпуса… Воздух здесь был совсем иной, гробовая тишина… Он вселял страх… Хуже воздух только в Припяти. Депрессия, охватившая каждый миллиметр тела, разродилась дрожью, когда я вышел из своей первой Зоны.

…Дрожь навсегда вонзится острыми когтями, после участия в неудачной экспедиции к остаткам саркофага ЧАЭС и месту второго взрыва. Впрочем, это было гораздо позже…

Выйдя к дороге, я расстелил спальный мешок недалеко от обочины и заснул мертвым сном. Мне было глубоко наплевать, что на десятки километров ни одной живой человеческой души или, что меня, к примеру, сожрет какой-нибудь медведь-людоед. Изредка проезжающих грузовых автомобилей, которые на миг освещали дальним светом фар место ночлега, я тоже не слышал. Так крепко спал…

Второй и третий дни также не были отмечены ничем выдающимся, если только не потеря фонаря. Я уже отчаялся найти ответы на вопрос: что я здесь делаю? Решив дополнительно обследовать окрестности, на предмет нахождения неизвестных построек, побрел вглубь за пределы “строгого режима”.

Шел около часа. Перевалив через остроголовую сопку, спускался с довольно крутого выступа скалы, размышляя над смыслом бытия и необходимости горячего душа. Неожиданно оступившись, подвернул ногу и кубарем покатился вниз по камням. Потерял сознание. Очнувшись от жуткой боли в районе пояснице, сел на колени, закатив голову назад. Сломал нос, выбил передний зуб, свез губы, левую бровь, подбородок. Долго не мог прийти в себя. Голова раскалывалась от сильного удара, будто мне в нее с разбегу, бутсой заехал длинноногий футболист, когда я находился в позе собирателя кореньев. Почему-то я был в состояние представить только это. Ветка стланика над разбитым лицом напоминала лапу огромного медведя, учуявшего свежую кровь. Я не мог сфокусировать на ней свое зрение, все было словно в тумане. Сотрясение тяжелое.

Так прошло минут двадцать. Я был еще не в силах опустить голову, однако уже понимал, что сижу не на земле, а на каком-то плоском металлическом предмете… Крыло небольшого транспортного самолета…

…Мало кто знает о стоимости помощи коалиции союзников советам во времена самой кровавой войны двадцатого столетия. Все было безвозмездно? Рассказы для простачков. За технику, оружие, боеприпасы, медикаменты и прочий актуальный по тем временам товар, Советский Союз платил девственно чистыми слитками золота… Главным образом, оно уходило в США. От уральских гор, через пол страны нескончаемыми воздушными караванами “золото партии” направлялось к берегам Аляски, сыплясь драгоценным дождем на протяжении всего маршрута. Сколько транспортов терпели крушение по пути в силу технических проблем, плохих метеоусловий, иных факторов, трудно даже предположить. Засекреченность операций на высочайшем уровне, посвященность в детали лишь ограниченного круга лиц, исключали любую возможность открыто вести поиски груза. Что-то находили, что-то нет. Шансы обнаружения абсолютно всего, что было утеряно, равнялись нулю…

…Настоящий клад… Я мог бы запросто купить на такие деньги небольшой островок где-нибудь в Атлантике, валяться в теплом песочке, укрывшись тенью пальм, потягивать коктейль, наслаждаясь безмятежностью протекающей жизни…

Это меня совсем не вдохновляло, как и остальные идеи подобного плана. Сбив замки с первого ящика, увидев яркий блеск желтовато-белесых кирпичиков – я одновременно понял все: предназначение и отведенную мне нишу в этом мире, глубину вечности и ощущение неизбежности подстерегающей смерти…

Алхимия – сложная наука, требующая, прежде всего, наличие нехилого ума, финансовых вложений и удачи. Если со всем этим полный порядок – получишь свое золото. Конечный продукт, характеризуется возможностью многократного возврата материальной составляющей данной формулы, чем активно пришлось заняться…

…11 апреля 2006 мне исполнилось 25 лет. А на следующий день в 14:33 случилось то, что потомки позже, наверно, назовут закатом всего человечества…

О взрыве я узнал только через год, а вот о внезапном расширении границ Зоны, которое произошло несколько месяцев спустя после взрыва – гораздо раньше.

В первые дни после случившегося правительственные войска Украины судорожно создавали необходимое оцепление, перекрывали транспортные пути. Росла целостная система фортификационно-заградительных сооружений – доты, вышки, колючая проволока под электрическим током, рвы, минные поля, даже противотанковые ежи. В скором порядке возводились временные научно-исследовательские комплексы, лаборатории и базы для размещения персонала и техники. Оперативность и масштабность действий военных отличалась высоким уровнем профессионализма. Казалось, что созданный периметр надежен. Действительно, там яблоку нельзя было упасть незамеченным, утечки информации минимальны. Мировой общественности объясняли происходящее несущественными проблемами технического характера и профилактическими работами, напоказ велись переговоры с экспертами ООН. Свидетелей бедствия локализовывали от пристальных глаз средств массовой информации. Все было в лучшем виде. Началось исследование причин новой катастрофы и спасательные операции.

Через несколько месяцев после аварии, возникла кризисная ситуация – Зона резко увеличилась, поглотив под собой пять километров окрестностей. Большая часть состава правительственных войск и персонала лабораторий мгновенно погибла.

Началась паника, спешная эвакуация жителей близлежащих от эпицентра сел и городов, страх хлынул сплошным потоком как сквозняк в приоткрытую дверь. Телевизионные репортажи напоминали сводку боевых действий, состоящую из зарисовок всеобщего бегства и стычек мародеров. Мир содрогнулся… Мир в шоке…

…Все мои мысли занимал только Чернобыль. Грандиозные планы по изучению подземок Москвы и Токио… Бермуды, Невада, Антарктида, Египет, Чили, Мексика, Пуэрто-Рико, Маршалловы Острова… Я жаждал открытий, жаждал найти ключи ко всем загадкам этой планеты. Все это померкло, в сравнении, со стремительным развитием событий на севере Украины…

Я не мог нормально существовать… Мне постоянно снился кислотный дождь, купание в реке Припять, оранжевые туманы, бездонные дыры труб чернобыльской станции и гнойные язвы… Находясь почти за десять тысяч километров от Зоны, все равно вскрикивал ночью от кошмаров, просыпаясь, вытирал полотенцем ручьи струившегося пота… Один раз на этой почве случилась лихорадка, меня упекли на несколько месяцев в больницу.

Так прошел год. Я сильно похудел и напоминал ожившую мумию. Да, спастись можно, только уехав в Зону. Она поглотила меня без остатка… И ничего нельзя поделать. Стоило лишь об этом подумать как начинались рвотные позывы… Чтобы справиться с инстинктом самосохранения, побороть животный страх, потребовалось куда больше времени… Ведь я ждал третьего взрыва. Почти ничего не происходило. Хороший повод тихо съезжать с катушек…

Армия заново укреплялась на вынужденных позициях, но, почему-то, не могла повторить такой же “идеальный” периметр как был выстроен прежде. Множились слухи о загадочных перестрелках, столкновениях на границах и территориях буферных зон. “Груз 200” и “похоронка” стали регулярной еженедельной посылкой в регионы. Настоящая линия фронта…

Ученые выдвигали совершенно кретинские теории и невнятно бормотали какую-то ерунду…

Зимой 2009 года, не сказав никому ни слова, я собрал вещи и сел на самолет до Москвы. Оттуда поездом до Киева. Приграничный контроль и таможня зверствовали как никогда. Без доказательства особой необходимости попасть в город было сложно. В обязательном порядке выписывался пропуск, с указанием разрешенных сроков пребывания. Российские пограничники ссадили около десятка человек, украинские еще больше. Меня никто не трогал, я обладал серьезной наличной “причиной”.

В полупустом вагоне, оставшиеся люди не внушали никакого доверия. Их лица, словно зеркала, отражали цель приезда. Она почти не отличалась от моей…

Киев был насквозь пропитан атмосферой тревожности и подавленности. В чужих глазах, были видны только опустошенность, застывший ужас и… полное спокойствие. Будто, все смирились, воспринимая окружающее. Я провел в центре города почти целый день, просто наблюдая людей и окончательно замерзнув, вечером, обратно вернулся на железнодорожный вокзал.

…Еще по прибытии в город, сразу заметил шнырявших подозрительных типов, которые, оценивая приезжих по внешнему виду, украдкой предлагали купить оборудование и экипировку необходимую в Зоне. За отдельную плату, некоторые господа обещали предоставить проводников для проникновения за периметр. Я знал, что большинство из них шарлатаны, а возможно и агенты силовых ведомств, выискивающие потенциальных нарушителей…

Сквозь замызганное окно вокзала я наблюдал, как эти призрачные тени перебегают от одного пребывающего состава к другому. Но, тут мой взгляд остановился на женском силуэте…

Она была очаровательна… Потрясающие вьющиеся каштановые волосы, черные маслины – большие глаза… Каждое движение подчеркивало женственность и ослепительную красоту. Она неспешно направлялась к зданию вокзала, выделяясь на фоне общей серости…

Это была любовь, мгновенная и всепоглощающая…

Не раздумывая, я преградил ей путь. Мы стояли друг против друга, Инга неприступно нахмурив брови, я же, как полный дурак, заикаясь на каждом слове, сбивчиво объяснял, что мне совершенно не к кому обратиться и просил уделить каплю внимания. Она слушала сложно воспринимаемую речь, с отсутствующим взглядом. Я закончил говорить. Воцарилась тягостная тишина. Вдруг ее лицо осветилось улыбкой:

– У тебя есть деньги?

Мы сидели и пили кофе в какой-то забегаловке. Я, немного расслабившись, взахлеб вел повествование о своей жизни. Она молчала, пристально смотрела мне в глаза, смеялась, когда я пытался шутить, оголяя белые зубы и хвастаясь сексуальными ямочками в уголках рта.

Я решил, будь что будет, и сразу выложил все карты на стол, рассказал практически все, включая цель моего приезда, оставив лишь подробности происхождения своей материальной обеспеченности. Инга вселяла мне доверие, казалось, что она вообще не имеет никакого отношения к Зоне. Я так давно ни перед кем не откровенничал, мне просто было необходимо, чтобы меня выслушали… Чтобы меня выслушала именно она… Ту ночь мы провели вместе. Я еще не знал, кого встретил…

…2009 – 2010 года были началом формирования основных подпольных группировок, исследующих территории. Зона становилась предметом непосредственного отстаивания и позиционирования конкретных людских интересов. В общем, армия до некоторых пор закрывала на это глаза. Если попался, можно было откупиться и продолжать свою деятельность. Иногда, лояльные группы даже нанимались к военным. Сталкерам-одиночкам приходилось намного сложнее. Ведь это настоящий бизнес. Торговля артефактами – смертью и уродством, развивалась по все экономическим законам. Конкуренция росла, порой выливаясь в кровавые стычки… Все это только благоприятствовало Зоне, увеличивающей свое влияния каждой человеческой смертью…

Инга разбудила меня на рассвете и кинула на кровать ключи от машины:

– Водить умеешь?

Еще не проснувшись, я часто моргал глазами, утвердительно закивал.

– Одевайся. Едем.

– Куда? – удивился я.

Она поцеловала меня в губы и пальцем показала на одежду. Камуфляж.

На старенькой “Ниве”, через несколько часов добрались до первого блокпоста. Два БТРа преградили путь. Она вышла и показала какую-то бумагу. Человек в форме небрежно махнул мне. Нас пропустили. Примерно то же самое повторялось почти через каждые пять-семь километров. Наконец, мы свернули с асфальтированной дороги на грунт проселка и проехали еще метров четыреста. Остановились. Справа – покрытое снегом поле, слева – полоска леса. Дальше ехать было нельзя. Достав с задних сидений рюкзаки, двинулись пешком. Передвигая ногами, с полчаса болтали о всяких пустяках, пока не раздался, громкий уверенный голос:

– Стоять! Документы… – со стороны леса на нас вышли четверо вооруженных людей.

Инга долго о чем-то разговаривала с командиром группы. Потом, расстегнув молнию рюкзака, извлекла несколько “зеленых” купюр приличного достоинства. Боец, оглянувшись на меня, взял деньги. Они исчезли также быстро, как и появились.

Я еще не мог поверить, что нахожусь в Зоне… Все как прежде. Ничего необычного. Только цвета, словно неестественные какие-то, черно-белое кино.

…Подземный отлично замаскированный бункер клана “Небо”, на тот момент являлся перевалочной базой, уникальной в своем роде. Он представлял собой несколько комнатушек, соединенных общим залом, находился на территории остатков первого оцепления. Жили здесь вахтовым методом. Одни приходили барражировать Зону, в то время как другие разъезжались домой поправить здоровье.

Группа совсем недавно начала свое существование и в ней состояло двенадцать человек, объединившихся любителей… Нет, это были не просто любители, а настоящие профи. Многие бывали в “горячих точках”, некоторые уже потеряли товарищей в Зоне. Все без исключения сталкивались с ее обитателями, аномальными проявлениями… Я окончательно потерял ощущение границ реальности…

…Я попал в Страну Чудес…

Гранитные степи роскошеством стали,

Над каймой пурпурно-мраморных балок,

Цепляясь в хвосты беспечных русалок,

Желанно плюют в реальность печали.

Щадящие своды разрушены людом.

Божественный миф, воспетый минором.

Вороний куплет бродячим позором

Сорвался на скатерть обеденным блюдом.

Хранителей тайных завистливых сплетен,

Под желтыми пальмами прячутся спины

И корчат экранам шаманские мины,

Штыками к телам расстрелянных сотен.

Фривольны полотна – невинные слезы,

Пустующий кров, сотканный тлей.

Во вспыхнувшей страсти – нелепые позы,

Коснувшихся рук Неба с Землей.

Во всю стену зала черной краской, каллиграфически правильными буквами были выведены строки.

– И кто это написал? – спросил я Ингу.

– Не знаю. Когда мы здесь впервые появились, уже было… Сначала думали какая-то головоломка… Но, вскоре поняли…

– Что поняли-то? – нетерпеливо перебил я.

Она съежилась, пожав плечами, и ничего не ответила. Достаточно было первого посещения Зоны для разъяснения сути Апокалипсиса…

Со мной нянчились как с первокурсником школы молодого бойца. Но, я был совсем не в тягость. Моя скрупулезность и стремление к познанию вызывала всеобщее одобрение. Целыми днями, пропадая в “сейфе”, учился обращаться с оружием, мучился с замысловатыми приборами, качался на турниках и колотил грушу в зале, открыв рот, слушал наставления матерых волков…

…Впервые за много лет, я не вздрагивал во сне…

А время шло. Мы совершали кратковременные вылазки по территории отчуждения. Быстро освоившись, я почти ничему не удивлялся… Ни мутациям, ни тварям, ни телекинезу, ни гравитационным аномалиям…

Основными целями наших операций являлись сбор разведданных, поиски коридоров для оптимизации собственного передвижения и создания необходимых условий для возможного расширения клана – перспективе научных исследований. Часто выполняли коммерческие заказы – торгаши расплачивались довольно редкой аппаратурой и вооружением. Уничтожение агрессивных форм жизни было само собой разумеющимся…

Почти год дела развивались успешно.

Случалось даже забавное. Нас посетил карлик. Усердный крот, ночью прогрыз кабель электрогенератора, проходивший под потолком и оставлявший крохотный земляной зазор между плит. До сих пор не представляю, как он там смог протиснуться. Видимо сам не разобравшись, где очутился, карлик, поддавшись панике, дико визжал, бегал, шлепая босыми ножками, по залу и швырялся немногочисленными предметами быта, чем безумно всех напугал. Наконец, Камыш одной рукой нащупав фонарь, а другой – пистолет, с трех выстрелов угомонил непрошенного гостя. Кабель пришлось полностью отдирать, дыры закатывать цементом и оббивать листами металла.

Где-то в начале июня мы спасли от слепых псов одного из пилотов, упавшей в пригороде Чернобыля “мишки”. Хотя бедняге успели откусить ухо. Командование армии видимо считало, что с экипажем подобной боевой машины не может произойти ничего экстраординарного. Однако, зомбированые, к сожалению, не забывали, как пользоваться ПЗРК. Кроме табельных “Фортов” у ребят – никаких гарантий выжить… Это случилось прямо перед очередным выбросом. На обратном пути, требовалось подтверждать поговорку “точность – вежливость сталкера”. В течение очередного цикла все уходили за периметр…

Инга вообще чаще остальных уезжала на Большую Землю, иногда я ее сопровождал… Помимо участия в экспедициях любой сложности она руководила кланом, ведала вопросами снабжения организации.

…Короткая очередь, щелчок подствольника… Помню, как лежа в овраге, сквозь отвратительный скрежет рации, пытаюсь разобрать ее неестественный крик. “Гамма, я Аль…квадра… шестьдесят семь, дес… по улитке пя…. ва… мать. Контроле… на крыш… спр… двести сорок мет…”. Я делаю знак Хохлу, здоровенному детине, затыкаю уши. Последний многозначительно фыркнув, высунувшись из укрытия, брякнув трофейным шестиствольником, приседает на колено, берет упор, прищуривается. Хохол вообще любил щуриться, дело даже не в плохом зрении и не в повышении меткости стрельбы. Это как отличительный знак, визитная карточка. Еще чуть-чуть и резко возрастающий зуд раскручивающихся стволов срывается на оглушительный рев. Сумерки-секунды озаряются сплошной огненной стеной. Пауза. Крыша противоположного дома с неповторимым грохотом встречает внутреннее убранство здания, отслаивая у глазницы окна кусок бетонной плиты… Змеиный шип пулемета, возвещающий “job is done”, разрешает вслушаться в глухое хлюпанье и приметить скромное зарево далеко позади… Нахлобучиваю шлем. За шиворот тяну остолбеневшего от результатов проделанного Хохла обратно в овраг. Воздух разрезает пронзительный свист, параллельно еще один, и еще… Вот, сволочи, прямо по нам бьют! На периметре засекли суету в квадрате и решили успокоить публику крупнокалиберными минометами. Мы падаем на брюхо. Раздельно приближающиеся высокочастотные звуки резко сменяются сплошным общим гулом, вызывая нестерпимую дрожь во всем теле. Только бы мимо… Зажмурившись, щекой прижимаюсь к подкладке шлема-скафандра. Еще мгновение, и нас накрывает столбом поднятой пыли, взъерошенной земли и мелкой щебенкой. Опять пауза. Повторное хлюпанье. Схватившись с двух сторон за дугу “станка” полу бегом тащимся к лесу. Пока пристреляются – уйдем. На ходу, слегка стучу об колено детектор движения. Наконец, экран прибора, выпендриваясь, показывает картинку. Кроме нас одна пустота. Все чисто…

…Трудно было поверить, что через месяц улыбчивого приветливого Лехи Хохла не станет… Мы долго готовили исследовательскую экспедиции к саркофагу. Отправляясь вшестером, не осилили и пяти километров – разыгралась трагедия. Он шел чуть впереди и угодил в комариную плешь. Останки, что смогли собрать, не до конца заполнили целлофановый пакет с ручками из какого-то супермаркета… Первая смерть сталкера нашего клана, свидетелем которой я был и считал себя в этой смерти виновным. Наверно, каждый в первый раз винит именно себя…

Но, оказалось, произошедшее лишь предвещало неприятности. У блокпоста на юге военные застрелили Саню Камыша, приняв его за подконтрольного. Как он там очутился, осталось для всех загадкой. Без вести пропал Юрка Оббит – нанялся проводником к одним типам. Обратно из них никто не вернулся. Пьер Шаффот – разговорчивый французский бизнесмен, бывший десантник и страстный поклонник Биттлз – дернул леску растяжки. Сверху “лягушка”, а под ней противотанковая мина…

Мрачное напряжение повисло в бункере.

Все мое нутро раздирало противоречие. С одной стороны, я не хотел покидать Зону, но, мысль о том, что с Ингой произойдет нечто ужасное, не давала спокойно дышать. Здесь не было уверенности в дне завтрашнем… Она могла просто уйти. Навсегда. Это вызывало лютую ненависть к Зоне и всему что с ней связано. Впервые, острое чувство необходимости близкого мне человека перекрывало эгоистические стремления бездумно отдаваться риску. И с каждым новым днем страх за ее хрупкую жизнь рос в геометрической прогрессии. Комок удушливого мрака Зоны, где, казалось, навечно скована цепями вся моя сущность, таял куском льда под светом настольной лампы. Выше страсти может быть только любовь. Во что бы то ни стало, любовь надо забрать отсюда. Я обязан спасти любовь.

Вчера Инга собиралась направиться к Старому Болоту, оценить изменения, вызванные последним необычно активным выбросом. Ее должен был сопровождать один сталкер, но я убедительно настоял на своей помощи. Мы выдвинулись рано утром.

Осторожно ступая по высокой траве вдоль топкой болотной жижи, я опережал Ингу на три-четыре метра, внимательно осматривая местность впереди. Она шла, изучая показания детектора жизненной активности. Я слышал ее льющийся голос. Пока все в порядке.

– Take me away from h-e-r-e. Feel s-o afra-i-d. Sadnesssurroundsm-e. Al-o-n-e-l-ymatter. – ни капли фальшивого в божественном пении.

– Послушай, Инга… Ты когда-нибудь плачешь?

– В смысле, вообще?

– Ну…

– Конечно, иногда… А ты разве никогда не плакал?

– Почему же… Когда-то в детстве… – я попытался вспомнить – У меня умерла собака и я целый день прорыдал на балконе.

– А еще?

– …Больше ничего не вспоминается… – не сдержавшись, обернулся посмотреть в ее бездонные глаза.

– Не отвлекайся и следи за дорогой… – быстро скомандовала она.

– Извини… – кивнул я, повернул голову в прежнее положение, кончиками пальцев потерев веко.

– А почему ты спросил?

– Не знаю… Мне кажется, это очень важно. Странно, я ни разу не видел твоих слез… Я вообще не видел, чтоб здесь хоть кто-нибудь плакал… По-моему, так не должно быть… Понимаешь о чем я?

– М-да. Ты просто хочешь увидеть как я реву… Всестобойясно, – легкая ирония, она снова что-то пела – Pleasedon’tcryinthem-o-r-n-i-n-glight… Please don’t cry in the morning… In the m-o-r-n-i-n-g light…

– Послушай, Инга. Я действительно не знаю, почему спросил тебя об этом. Надо было как-то начать разговор…Вот и мне… Нужно многое тебе сказать… Я думал, о происходящем вокруг нас, – она внезапно замолчала, оборвав пение на полуслове, я, медленно идя вперед, продолжал свою речь – Я пришел к выводу, что нам здесь не место, понимаешь? Нужно ценить каждую отведенную минуту подаренной жизни… Ты же сама знаешь, что все это не ради погони за славой и богатством… Но ведь Зона не настоящий мир, всего лишь иллюзия… Нам никогда не расплести клубок таящихся в ней загадок. Да это и не нужно делать! Даже, если мы что-нибудь поймем – сделаем только хуже. Наше знание нас и убивает, – распаляясь я сглотнул слюну – Пойми. У меня есть ты… Я хочу забрать тебя отсюда. Давай уедем куда скажешь, только б подальше от этого проклятого места… Я люблю тебя, Инга… Я очень тебя люблю. Ты слышишь меня?

Я резко повернулся к ней лицом. Она стояла за десять шагов от меня, кобура послушно отпустила пистолет в ее дрожащую руку. Ее кожа была мертвенно бледна, будто свежевыпавший снег на асфальте. Черный жемчуг глаз исчез, оставив в прорези белок… Мне было достаточно секунды, чтобы не понять НИЧЕГО… Барабанные перепонки с трудом сдержали агрессивный натиск. Пуля, хрустнув в груди, не встречая препятствий, уже во всю поедала мое тело. Широко открыв рот и зачерпнув густой воздух, я пытался что-то кричать, но выдавленный хрип забрал последние силы. Предательски подкосившиеся ноги грузно повалили в желтевшую траву…

…Возврат к жизни… Под ногти плотно забилась земля. Там, где лежали мои руки, выкопаны небольшие ямы. Похоже, находясь где-то совсем далеко, я пытался закопать свое тело. Привкус пороха на языке… С кашлем вырвалось первое слово. Я вытер, выступивший на лбу пот и пытался позвать ее…

– …Инга… – меня хватало только на шепот.

Ребра прожег маленький уголек, казалось, он одновременно содрал с них всю кожу, и медленно выворачивал внутренности на изнанку. Все, что я съел на завтрак, пыталось вырваться из организма, как крыса бегущая с тонущего корабля. Нестерпимое не давало спокойно лежать и ждать смерти. Мне нужно было подняться… Сложно ответить на вопрос, с какого же раза это удалось? Посекундно проваливаясь в полузабытье я все-таки встал. Вокруг никого не было. Равновесие никак не поддавалось фиксации, ватные ноги автоматически несли воздушное тело куда-то вперед. Нелепый слайд, слайд, еще один слайд – так понимал, что двигаюсь… Дом впереди… Откуда здесь этот дом? Откуда вообще могут быть дома среди болот? На карте ничего не было… Проклятье… А я разве еще возле Старого Болота? Нет. Где я?

…Добраться до одной из этих крепостей. Заползти, укрыться, зализать раны…

Дойдя до высокого кирпичного прямоугольника, схватился за его угол, навалившись плечом. На крыше параллельно расположенной многоквартирки на корточках сидел человек, оперевшись на ружье. Он сверху смотрел на меня… Дредноут.

Я сижу, прислонившись к отростку стены под подоконником. Так просматривается вся комната и темная пустота прохода, кроме того, есть шанс, что какая-то пронырливая тварь, ринувшаяся из окна, или валун, пущенный развеселым карликом, не заденут моей идиллии. Какая чушь!… Сидеть, размышляя перед смертью о том, как не потерять лишний литр крови… М-да, подо мной ее собралось уже приличное количество. Края лужицы жизни запеклись, обозначив свои берега. Но теплая жидкость еще понемногу прибывает, нависая над свернувшейся бурой массой натянутой пленкой. Приходится гадать, останется ли эта конструкция в прежних границах, или продолжит свое путешествие по линолеуму и крысиному помету. Помет… Как же раньше его не заметил? Трудно в этих условиях задать более глупый вопрос… Я слышал, что в последнее время крысы научились с убийственной точностью бросаться на проходящих мимо с нависающих деревьев… Жаль, подобное мне не суждено увидеть.

На хрена я сюда приполз? На болоте удобрял бы близлежащие территории… Там я хоть мог быть почти уверенным в том, каким образом буду лишаться драгоценной жизни. Такого добра успел навидаться вдоволь. С единственной разницей, что тогда это были другие люди.

Зачем нужна эта лишняя пара часов? Что она изменит в окружающем мире, а главное в моей… МОЕЙ… жизни? Почему-то болит спина, поясница… Когда-то все уже было… Кх-кх… Нечто нечленораздельное вырвалось из глотки. Странное подобие смеха, смешанное со сгустками крови. Ну да. Осуществление мечты, полеты наяву… К чертям! Все к чертям!.. И меня к чертям… Хочется последний раз взглянуть на Зону, на смерть, ставшую моей жизнью. Что я сделал в ней?.. Нашел себя?.. Да… И, нашел ЕЕ. Но… Но почему, она все-таки выстрелила.

Я начинаю заваливаться на бок. Сопротивляясь, подбираю под себя колени, ухватившись руками за батарею, и пытаюсь привстать. Боль стеклянной крошкой разлетается по всему телу, кругами расходясь от дырки в груди. Тающим самообладанием, одолев неприступный утес подоконника, тело сразу находит точку опоры. Пальцы нашаривают что-то мягкое. Снова крысы?.. Нет, их фекалии вызывают химический ожог… Что-то знакомое, успокаивающее. Я гляжу на ладонь. В ней несколько черных комочков неправильной формы. Земля… Чистая земля незагаженная жидкими радиационными отходами, по которой не мельтешили стаи собак и крыс, да и поганые лилипуты не рыли нити туннелей… Чистая земля, пусть и получившая дозу радиации… А рядом – истлевший лепесток какого-то комнатного растения. Оно погибло задолго до появления первых комариных плешек, задолго до моего появления в Зоне…

…Прошло минут десять. Понимаю по тому, что солнце за это время сделало всего несколько шагов от одного до другого дерева, растущих перед окном. Не успевая подумать о жизненной силе деревьев, вижу парочку слепых псов, с рвением человека, идущего на работу в день получения зарплаты, вынюхивающих чей-то след. Чей-то?.. Теперь я хоть знаю, как все закончится… Отличить самца мог бы любой новичок, хотя бы раз побывавший внутри периметра. Кроме всего прочего у этих тварей развита способность к телепатии (благо только в рамках своего вида). Вот и предположили: раз они ничерта не видят, то выпуклости на лбу у самцов служат для привлечения самок в брачный период. Этакое порнографическое кино в мыслях. Они всячески изображают партнершам как будут создавать общее потомство в особо жесткой форме, какое оно будет сильное и ловкое – все в папашу… В общем, столь замечательная теория не могла сразу не завоевать глубочайшего уважения и непререкаемый авторитет.

Именно в этот момент появился он. ОН… Вначале я не поверил своим глазам, что в моем состоянии не сложно было сделать, посчитав бредом угасающего сознания. За секунду все было спокойно, лишь две ищейки на посылках у своры… Но от сплошной баррикады зарослей отделяется тень, превращаясь в столь знакомый силуэт. Все происходит в каких-то тридцати метров от двух тварей. Я никогда не видел, чтобы к ним подбирались так близко. Но нюх псов не подводит и на сей раз. Молниеносно повернув морды с огромными раздвоенными носами, они успевают только ощутить, как две пули с бездумной яростью вгрызаются в их почти совершенный мозг, круша стены костей, разбивая хрусталь сосудов, выгоняя жизнь за порог их тел.

Два трупа валятся на землю, окропив ее чем-то цвета липового меда. Я не удивлен столь легкой расправе. Просто рад, что со мной то же самое сделает именно он, а не какой-то юнец, позже хвастающий, что убил опытного сталкера, которого самого прибьют уже во второй вылазке во внутрь периметра. Умирать в одного скучно. Разбавлять одиночество стаканом водки и то веселее. Остается только ждать, когда этот бизон поднимется сюда. Может принять приличествующую для его встречи позу, уж во всяком случае, не развалившись на подоконнике с задницей, указывающей прямиком на выход. Никогда не хотел быть убитым от выстрела в задницу… От истерических подергиваний и робких попыток аккуратно спуститься, теряю равновесие и с глухим звуком падаю на пол. Снова волна боли хлынула, застилая глаза. Пуля внутри будто пустила корни, каждый из которых жадно впивается в почву мягких тканей, с жаждой высасывая из нее все соки…

В таком виде он и застает меня в обстановке, больше всего подходящей для смерти.

– Тебя трудно было не найти, – со мной можно не согласиться, но фраза никак не соответствует прелюдии к убийству.

Почему-то не хотелось озвучивать эту гениальную мысль.

– И что ты здесь развалился,- напоминает голос заботливого отца, смотрящего на упавшего и ободравшего колени сына, но не смеющего подойти, потому что сын уже взрослый и должен учиться быть мужчиной.

Мне захотелось жить… Страх опустошающим смерчем несется во мне, нагнетая потоки адреналина в кровь. Схватить автомат… Передернуть затворную раму… Будь что будет. Два часа, час, десять минут… Я должен жить… Я буду жить следующий момент, и момент, следующий за ним. Я буду жить каждую секунду отведенного времени и в каждой секунде я буду жить Вечно… Вечность… Я всегда жил только настоящим, мигом в котором я живу. НО…Почему он взял право решать, кому быть в Зоне, кому нет? Кто умрет, кто пока еще поживет? По праву силы?.. Неправда, это все привилегия Зоны. Она избавляется от таких как он, посягнувших на ее власть, быстро и беспощадно, чтобы даже не возникло желания повторить попытку. Но почему он тогда еще жив? Может он сильнее Зоны?.. Может он – часть Зоны, или он и есть САМА Зона? Все ложь… Бред больного воображения. Я хочу жить – он должен умереть. Такую простую арифметику здесь усваиваешь первым делом.

– Опусти автомат,- ствол Браунинга смотрит мне прямо в ложбинку между бровей.

Я смотрю в его глаза. Они не выражают ничего из того, что ожидаю увидеть. Ни ненависти, ни бешенства, ни даже той холодной ярости – обычного “джентльменского” набора, с которым приходят убивать.

Стало тоскливо. Почему я не могу умереть как нормальный человек? Почему должен сидеть перед этой обезьяной, развалившись на полу? Пластаться перед тем, кому чудом удалось прожить на пару лет дольше других в Зоне, возомнившем себя властителем судеб; неспособным застрелить сразу, а начинающим разводить предсмертные беседы в стиле дешевых боевиков, с наигранной жалостью и состраданием.

Кажется, я полностью потерял ощущение действительности, перестав что-либо понимать.

– Как тебя хоть зовут-то?- голос, ничуть не вступавший в противоречие с обликом, наполнял умиротворением. Ностальгия…

Никогда не представлял себе дорогу в Ад такой. Твою мать…

– Да пошел ты!.. – прохрипевший возглас родился в тайнах подсознания, проходя через пласты памяти и хранилища знаний, вырвался из моей глотки.

Неожиданно что-то для меня прояснилось, я еще не знал что. Все переворачивалось и обретало другой, совсем необычный смысл.

– А я в тебе не ошибся, – он тянет к себе, завораживает, обволакивает,- ты гораздо умнее тех мускулистых парней, которые не жалея себя лезут в этот бардак просто поглазеть на все подряд, да вытащить парочку артефактов, после чего мнят себя героями всего человечества.

С трудом сдерживаю охвативший меня гнев. Что он имеет в виду? Он не знает, что я решил навсегда распрощаться с Зоной? И почему я с его позволения еще жив, а многие обрели не без его помощи вечный покой?.. Вечный… Только таким он может быть здесь, бесконечным, всезабвенным. Другого Зона не ведает…

– И поэтому их надо убивать? – выпалил я.

Он меняется в лице. Это добродушное выражение тает как пролитое молоко в палящий зной.

– Что значит надо? Зона не задается подобными вопросами. Как она решила, так и будет… Всегда,- его лицо ничего не выражает, никаких эмоций, ничего… кроме бесконечной печали.

Что-то тенью проскальзывает в моей голове, не оставляя ответов на немые вопросы… Он… Лицо, жизнь, смерть… Сталкеры, Зона, печаль… Печаль.

– Кто ты? Мне кажется, ты не тот, кого боятся и ненавидят больше, чем всех гадин Зоны,- непонятная смесь забавного скрипучего смеха и все той же печали в глазах.

– Я и есть Дредноут, если ты это хотел узнать… Страж этой цитадели. Не по своему желанию. У меня есть свои счеты с Зоной, – он походил на первобытного охотника, который напал на след добычи и знает, что она от него не уйдет. Нет, то, что о нем говорят – чистая правда.

– Но что случилось с пропавшими разведчиками? Часть из них охотилась за тобой… после той истории с ракетой…- мне не давали покоя рассказы об оторванных головах, сломанных шейных позвонках, телах разодранных в клочья…

Он посмотрел на меня с нескрываемым изумлением.

– Что ты несешь как пацан, не разу не побывавший в пределах периметра,- он начал заводиться и мне это не нравилось, – Ты не знаешь, что такое кучка голодных крыс или этих… близоруких? – при других обстоятельствах я бы рассмеялся, – Что из себя представляет романтичный туман над болотом? – после этого слова боль опять наполнила о себе, – Не знаешь как “волосы” незаметно прицепляются к пряжке ремня, а затем методично выжигают твои кишки…- он заговорил более спокойно,- Впрочем, этого стоило ожидать. Не предполагал одного, что эта легенда будет питать чаяния наивных искателей приключений.

– Так ты не убивал их?! – озвученная мысль просто ошеломила меня.

Грустная улыбка родилась на его лице.

– Нет, был один, нашедший мое жилище. Он стоял с винтовкой в руках, целился мне в сердце и хихикал как полоумный… Неуемная алчность и желание скорой расправы – я понял, что разговора не получится… Пришлось убить его. Остальные, – он сделал видимо привычное движение головой к приподнятому плечу,- кому уже ничем нельзя было помочь, кто уже не был человеком…- странная пауза,- а кто никогда не вернется сюда… Но появляются новые: одних забирает Зона, другие пытаются прибить меня за призрачные богатства…

– Так у тебя ничего нет? – меня все больше поражают мои открытия…

…Больно… Сознание освобождается, уплывает куда-то…

– Почему же, есть… Все, что с собой и еще всякая утварь в “хоромах”,- он замолчал,- Я был одним из инженеров контура охлаждения третьего реактора.Нам выпал тот ничтожный процент возникновения чрезвычайной ситуации. Ничего не поделаешь… Основали автономный комплекс, где и жили семьями… Кому-то надо было полностью выводить АЭС из эксплуатации и разбираться с причинами. Когда все работы находились в стадии завершения, произошло непредвиденное… Внезапный выброс неизвестной энергии, сопровождаемый разрушительной волной… Гниды, мутирующие и развивающиеся под воздействием радиации… Не спасся почти никто… Кого могли, вывезли, безнадежных – ликвидировали на месте. В близлежащих районах царила истерика, люди требовали от власть предержащих каких-то решений… В это время Оборонное Ведомство США и предложило свою помощь… Правительство Украины заплатило огромные деньги за разработку плана и проведение операции “Нейтрализация” Зоны… Решили уничтожить все повторным взрывом, вымести территорию… Ученые били тревогу, говоря, что неуправляемая реакция может привести к непредсказуемым последствиям. Я был с ними согласен, тогда я уже кое-что знал о Зоне… Но на них не обращали внимание, а меня здесь услышать не могли…

– Но… почему ты остался здесь? – спрашиваю я тихо.

Он либо не услышал, либо не захотел реагировать на мой вопрос.

Дредноут продолжал…

– Да на это сложно было и надеяться, когда одним необходимо сохранение в своих руках Власти, а другие не против разжиться парой миллиардов… Засылали военных – десант, разведку, научный персонал – геодезистов, биологов… Я просто смотрел, чтобы они не натворили ничего лишнего. Но когда началась операция, я уже не мог сидеть в стороне… Не мог я уговорить одиннадцать вооруженных солдат отказаться от выполнения приказа… Вот и растрезвонили в отместку про ракету, чипы… Третью глупость они не совершили… Хм… Историю Зоны все из вас знают хорошо…

– Почему ты?..- он понимает недосказанный вопрос.

– Потому!.. – он опять чуть не срывается на крик, мне это видится сквозь какую-то блеклую пелену,- я же не могу объяснять это каждому подстреленному сталкеру,- последнее слово, слетевшее с его губ, резануло мой слух, – если вы сами не понимаете… Зона нуждается в вас, она зовет вас – одних в виде жажды наживы, других – жажды приключений… Какая разница! Она живет вами, она этим дышит, вы ее кровь, течение ее жизни. Она убивает вас как ненужные, отмирающие клетки организма, призывая новых рабов. Кто из вас решился уйти сам? Это же аномалия, здесь не должно быть людей. Зона – это раковая опухоль на теле планеты. Вы приходите сюда излечить ее? Нет. Вы приходите насладиться ощущениями… Умру – не умру… Разбогатею – сдохну, превратившись в фарш на радиоактивной почве… Когда ты последний раз слышал пение птиц, когда ты слышал как ветер шелестит листвой, пролетая сквозь раскинутую блестящую ткань паутины? Не мешайте, не втыкайте в эту рану раскаленные прутья. Природа мудрее, чем мы все.Она сама исправит содеянное за своих беспечных отпрысков…

Он замолчал так же внезапно… Все тоже… Широко расставив ноги он смотрит как я изо всех сил цепляюсь за уходящее от меня сознание. В воздухе висит молчание.

– Ладно, пойдем. Может успею еще донести тебя до границы… – его голос был полон обжигающей скорби.

– Подожди,- пролепетал я, повалившись на пол, – скажи мне, почему она выстрелила? Ты знаешь… – я был уверен, что у него есть ответ.

Он подходит ко мне, аккуратно берет за плечи, прислоняя непослушное тело к стене. По-прежнему не отпуская меня, глядя в пустоту моих зрачков, он произносит:

– Контроллер… Совсем рядом…У нее не было никаких шансов… Прости… Я не мог поступить иначе…

Я начинаю проваливаться в бездну, палитру света заливает огненной темнотой. Мир рушится грудами в небытие. Все… Ничего больше не держит, полет… Хватает сил еще ненавидеть этот мир, эту жизнь… Зону… Но нет ненависти к нему… Видимо я стал взрослее… Я теперь знаю, что меня там ждут…

– Ее…, – темно,- должен был…,- Боже, как темно,- убить я…

Дредноут сидел на полу, закрыв лицо руками, сквозь пальцы которых просачивалось стекло воды. Он бы не сделал… Знаю, что не сделал бы … Даже ели бы ему представилась возможность… Лежал бы с пистолетом в руках и ждал, когда его добьют, не веря, что она может попасть под контроль… А я что? Видимо я уже все смогу…

– Не стреляй, – ему послышался до безумия родной голос, – папа, это же я, не стреляй, пожалуйста…- пуля, преодолевающая звуковой барьер, рвет еще нежную, но омертвелую кожу и сделав свое дело, вылетает в труху искрошив пару позвонков…

…Зона бросила ему вызов, он его принял…

Человек, чья массивная осунувшаяся фигура выделялась на фоне алеющего заката, нес за предел тело очередной жертвы Зоны. Две горящие реки, стекающие из глаз, придавали ему мифический облик. Он клялся, что больше не позволит никого ей забрать…

Я бегу по тропинке… Босиком, ноги в пыли… Я бегу к реке. Туда. К зеленокосой иве. Где она. В белоснежном платье. Утопая в изумрудном ковре, ждет на берегу. И улыбается… Мне…

Я больше никогда не увижу как она плачет!

Январь, 2004 г.

Ака Check (check_01) Нормальные люди.

Теперь налюбом уважающем себя рынке есть хотябы один магазинчик сгордой вывеской «Артефакты». Там-то выисможете подобрать себе желаемый сувенир «прямо изтой самой Зоны!».

Лежит горка ржавых обломков, вроде ничем непримечательная, апродавец рядом соловьем поет отом, сколько недель ихпытались изЗоны вынести, дапокаким секретным каналам они унего оказались. Истоят железяки столько потому, что вневидимом глазу спектре испускают лучи… Нет, что Вы!Полезные- растения рядом ажизгоршков выскакивают! Повторяю, ничего опасного, если хотите,- при Вас дозиметром померю!

Часть- 1.

Трудно решиться изменить то, к чему привык. Причем не просто привык, а прикипел всей душой. Антон не знал, чем его держала Зона, да впрочем, и не хотел знать. Единственное, в чем он был сейчас уверен, так это в том, что так быть не должно. Размышляя над всем, что видел несколько этих лет, Антон понимал, что Зона и все, что ее окружало должно вызывать в нем только отвращение и, иногда, сочувствие.

Приятно было вот так сидеть в темноте на полу со слегка прикрытыми глазами, по спине бегут мурашки от холодной бетонной стены. А по руке бежит обыкновенный муравей. Антон поднес его к лицу. Вот он забежал на татуировку. Уроборос. Змей, вонзивший зубы в собственный хвост. Предназначение и бесконечность. Антон сбросил муравья и посмотрел на часы. Времени было достаточно, чтобы вспомнить и попробовать взглянуть на все, что видел, со стороны.

А видел он немало. Появление Зоны, когда приехал сюда солдатом-срочником, для оцепления местности. Осторожные попытки первых сталкеров узнать, в чем же там все-таки дело. Уверенные шаги по ставшей вдруг чужой земле. Уверенные только поначалу, пока не было рассказов и слухов от других людей, которым удавалось что-то узнать от ученых, как мухи на мед слетевшимся на аномалию. Хотя нет, мухи чаще летят не на мед…

И первые находки! Они будоражили воображение любопытствующих, причем больше не своими необычными свойствами и не тем, что такое вообще может существовать, а получаемой за них платой. Солдаты, иногда сопровождавшие ученых, любили трепаться в барах о замеченных ими странных предметах, а еще больше о том, какие премии они получали за свои находки. Гораздо реже упоминалось о тех, кого в этом походе потеряли, причем, на вопросы о подробностях рассказчики отвечали молчанием. Однако потерями интересовались гораздо реже, чем премиями.

Сейчас сложно сказать, кто стал первыми сталкерами. Люди, пытавшиеся найти дорогу в свои дома, отобранные у них Зоной? Ученые в защитных костюмах, пытавшиеся разобраться в Зоне? Искатели приключений, пытавшиеся несмотря на все кордоны и предостережения, пробраться Туда?

Это сейчас сталкерами называют всех тех, кто был в Зоне, за Шестым километром, и, самое главное, вернулся оттуда. Сейчас, когда все знают, что из себя представляет глубь Зоны и просто так туда никто не пойдет. Тогда же туда шли просто из интереса. Всегда найдутся люди, готовые ползти под колючкой и прожекторами, просто чтобы удовлетворить любопытство. И когда они, удовлетворенные, приносили с собой что-то Оттуда, сразу появлялись те, кто, хотел бы это приобрести. Участники иностранных экспедиций, которым требовались инородные объекты, а идти в неизвестность очень не хотелось. Нелегальные представители международных промышленных гигантов, без споров выкладывавшие круглые суммы за возможный технологический прорыв. Просто богатые любители различных диковинок.

Вот тогда-то и началось. Почуяв запах денег, к Чернобылю рванул поток тех, кто надеялся, что Зона быстро обогатит. Те, кто, так или иначе, не смог устроить свою жизнь, тратили последние деньги на билет до Чернобыльской Аномальной Зоны и снаряжение, купленное в привокзальном магазинчике. Были в их рядах и «последние романтики», и урки, жаждущие легкой наживы. Многие шли в Зону прямо «с вокзала», боясь, что кто-то займет их место. Некоторые перед этим заходили в «сталкерские» бары, слушали байки и раскошеливались еще и на карты, обеспечивающие «безопасный проход по Зоне». Новички с картами проживали, в конечном итоге, на пару дней дольше: они не знали, что карта четырехдневной давности может стать причиной смерти, если на эти четыре дня приходился выброс.

Антон в то время, находясь на одном из многочисленных блокпостов по периметру Зоны, часто видел новичков, крадущихся ночью в Зону. Они полагали, что остаются незамеченными, а караульные просто берегли патроны. Какой смысл палить по всему, что ползет в Зону, если и так возвращается только один из десяти. Зона сама позаботится, а старая карта поможет. Хотя с другой стороны, в те времена большинство карт было настоящими. Тогда не было такой вражды между «профессиональными» бригадами и кланами, как сейчас. Тогда еще не догадывались, что переданную в знак прекращения войны карту разведанной территории можно, не подвергая себя опасности, проверить на новичке, еще и получив с того плату. А затем просто аккуратно пойти следом, наблюдая, куда он доберется…

Когда «сталкерство» еще только набирало силу, новички объединялись в группы – пара детекторов, оружие и купленная в складчину карта какого-нибудь участка – и чувствовали себя кладоискателями. На деле же они входили в лабиринт, наполненный смертельными ловушками, в котором не было выхода. Не только потому, что ориентация по детектору в то время больше напоминала «охоту на лис» и большинство опасностей, подстерегающих сталкера, было неизвестно. Люди осторожные и старательные могли с этим справиться. Просто в Зону гораздо проще войти, чем выйти. Мало кто из выживших новичков, пробирающихся наружу, догадывается, что на выходе его уже ждут, причем обычно те, кто вчера с такой неохотой «уступил» группе драгоценную карту. Да, грабители, шакалы, стервятники – как их только не называют. Однако бывалые люди понимают, что если ставить клеймо шакала, лоб для него пришлось бы подставить почти всем сторожилам. Все потому, что нормальных людей здесь нет. Сложно, очень сложно в Зоне жить честно – кажется, она сама не любит честных сталкеров. Нет, находятся смелые, отчаянные одиночки, готовые свернуть горы, переплыть море и пройти Зону вдоль и поперек. Но такие долго не живут, ни в Зоне, ни за ее пределами. Внутри – потому что невообразимо сложно красться по Зоне, контролируя все вокруг, радиус пятьдесят метров визуально, карту и детекторы, все звуки и движения воздуха, и это еще пока не встретишься с обитателями Зоны. Для одинокого сталкера критической оказывается и стая мутировавших крыс, поджидающая его в темном сарайчике, и тройка-пятерка зомби, зажавшая между двух комариных плешей. Снаружи еще проще – никому не нужен слишком удачливый конкурент и слишком многим нужна его карта и содержимое рюкзака. Нормальных людей здесь нет – вот все, что нужно знать новичкам.

Даже шакалы – это не состояние души или вредность характера, а метод выживания. Просто есть люди, которым пары походов в Зону хватает, чтобы понять, как просто там сдохнуть. Однако и уезжать от Зоны они не хотят – слишком большие деньги крутятся вокруг торговли артефактами. Приходит решение: пусть в Зону идут идиоты, которым не терпится своими собственными руками затолкать свою задницу в мясорубку, я же с группой боевых ребят встречу их на выходе и предложу поделиться. Ведь жизни вышедших никого не волнуют. Достаточно раз сходить в Зону, чтобы понять цену жизни сталкера. Посмотреть на зомби, – каждый из них был сталкером, человеком с желаниями, страхами и надеждами. Где они сейчас? А зомби – десятки, сотни, может даже тысячи. Еще больше сталкеров сгинуло без следа во всех этих гравиконцентратах, мясорубках, студнях, воронках, пухе, сетях, зажигалке и вытяжных трубах. И на место каждого приходит еще десять. Но выживают те, кому удается потерять все эмоции и стать машиной, технично и методично выполняющей свою работу. Нормальных людей здесь нет.

Антон уже давно понял, что бывалый сталкер – как хороший самурай. В смысле, что для него «смерть – это цель жизни». В Зоне она ждет тебя на каждом шагу. Поэтому не стоит приманивать смерть еще и снаружи. Куда проще заплатить за вход и за выход и возвращаться спокойно, зная, что тебя не ловят в оптическом прицеле, ожидая когда ты ступишь на Третий километр, где аномалий практически нет и можно спокойно подойти за трофеями.

Прилегающая к Зоне жилая территория уже давно затмевает любой черный рынок сложностью и опасностью взаимоотношений. Если собираешься в Зону, необходимо наладить отношения и с боевиками, контролирующими ту часть периметра, через которую собираешься идти, и уж тем более иметь надежного дельца, который займется сбытом хабара. Чтобы открутиться от платы, некоторые пытаются ходить через армейские расположения (у тех запросы меньше), однако от боевиков так спасения не найти – они легко скрываются от редких армейских патрулей, посещающих Второй и Третий километры, и поджидают там тех, кто погнался за дешевизной.

Новички, которые первый раз идут в Зону, даже не подозревают обо всей этой инфраструктуре. Зачастую потому, что тот, кто продал им карту – кукловод – уже проложил зеленую улицу в Зону: узнал от армейцев, где не будет сегодня патрулей, где видели конкурирующие группы; договорился со своими боевиками, чтобы новичков не трогали. Обычно кукол посылают после зональных выбросов, когда своей сталкерской бригадой идти опасно и требуется проверить карту на случай изменения привычного местоположения аномалий. Все бывалые сталкерские бригады ходят только проверенными маршрутами, а на проверку старых и исследование новых всегда отправляются не догадывающиеся об этом куклы.

И вот идут такие сталкеры, по всем известным по слухам правилам идут: осторожно, уткнувшись в карту и детекторы, иногда гаечки по сторонам кидают, изредка останавливаются и начинают насторожено влево-вправо стволами шарить. За ними же, в сотне-другой метров, не выпуская их из виду тихонько движется бригада, продавшая карту… Если новичкам удается пройти маршрут, да еще найти что-нибудь, то сталкерская бригада старается придержать контроль над ними, предлагает услуги по сбыту артефактов (естественно, предлагаемые цены сильно отличаются от реальных). Так куклы какое-то время ходят в Зону, пока постепенно не узнают, что творится вокруг них. Тут перед ними и ставят выбор – или продолжать работать в Зоне, возвращая изрядные долги за защиту, информацию, карты (и накапливая новые), или так и остаться на Третьем километре, нашпигованными свинцом. Согласившись работать, сталкеры-куклы превращаются в сталкеров-трудяг.

Три вездесущих муравья опять строем шли вокруг запястья. Антон, склонив голову, вздохнул и снова посмотрел на часы. Раздался странный скрипящий звук и за неплотно прикрытой тяжелой дверью, прямо перед ним, блеснуло несколько ярких вспышек, на миг осветив ползущий по полу комнаты грязновато-желтый туман. И снова стало темно и тихо.

Хорошие трудяги становятся причиной разборок между сталкерскими кланами, группировками, и имеют неплохие шансы со временем занять свое место в какой-нибудь бригаде. А для этого требуется не попасться под армейский разъезд, не словить пулю чужих боевиков или сталкеров, приносить хабар и выживать в Зоне день за днем, месяц за месяцем. Если же человек ходит в Зону уже более года-двух, то за такого все бригады готовы глотку рвать – это значит, что он не простой сталкер, а чуйный. Чуйный сталкер надежнее детекторов, вся работа в бригаде крутится вокруг него, недаром же ходит присказка, что «один чуйный сотни кукол стоит». Чувствуют они опасности в Зоне, саму Зону чувствуют, находя пути там, где не одна группа сорвалась. Берегут такого сталкера как зеницу ока. Не от аномалий берегут, а от людей – опыт показывает, что, не смотря на все возможности, еще не один чуйный от пуль «конкурентов» уворачиваться не научился. Да и армейские, проводя рейды, не особо разбираются, на кого наткнулись – на боевика или сталкера, чуйного или новичка.

Вообще, за несколько лет существования Зоны настрой солдат по отношению к сталкерам постепенно изменился от настороженного к практически безразличному. Ходите в Зону, охота вам лезть туда – ну и ходите, плевать на вас, но тихонько, не высовываясь. Даже ненадежное перемирие лучше войны. Только один раз, года два назад, когда Антон уже отслужил и начал сам потихоньку ходить в Зону, используя связи на блокпостах, произошел жесткий конфликт. Одна крупная группировка боевиков, кажется, «Волки», пыталась захватить контроль над большой частью периметра, и между делом да разборками, перебила пару армейских патрулей, сожгла один блокпост и даже ухитрилась сбить прибывший Ми-24. Отморозки, конечно. Хотя нормальных здесь нет.

Армейское командование безопасности ЧАЗ быстро оправилось от шока и решило устроить боевикам кровавую баню. На первые четыре километра Зоны были отправлены небольшие (от 5 до 8 бойцов) группы спецназа, а на блокпостах начали вести отстрел без предупреждения. Это было черное время для сталкеров. Группы спецназа, прочесывавшие территорию, постоянно сменяли друг друга, оставляя Зону только на время выбросов. Солдаты патрулировали Зону только на БТР. За несколько недель зачисток была уничтожена большая часть боевиков и сталкеров. Из сталкеров пропали в основном куклы и трудяги, хотя и две серьезные бригады, «Психи» и «Трепачи», тоже не успевшие вовремя выбраться, в полном составе полегли на подходах к постам, через которые, между прочим, входили. Антон все это время, вместе с тремя другими сталкерами, тоже чуйными, провел в Зоне, у леших.

Время шло, операцию закончили, отчитались перед начальством и вернулись к своим обязанностям: солдаты – держать периметр, спецназ – сопровождать экспедиции в Зону и охранять лагеря с учеными. Сталкеры начали выбираться из щелей и собирать новые группы и кланы, искать боевиков.

С того времени держится некий негласный баланс. Армейцы понимают, что не смогут контролировать Зону и все, что вокруг нее твориться. Сталкеры ходят в Зону, стараясь не пересекаться путями с учеными и солдатами. Боевики пасутся на Втором и Третьем километрах, охраняют своих сталкеров, время от времени устраивая разборки с чужими группами, но особо не борзеют, при виде патрулей мгновенно сворачиваясь.

У каждого была своя роль, своя дорога, свой круг, по которому он ходит и колесо, в котором бежит. Заканчивается это все одинаково – или какой-нибудь выходкой Зоны, которой оказываешься не готов, или шальной пулей, к которой не готов еще более. И ты видишь подтверждение тому каждый день, и неизменно повторяешь, что нужно только заработать на нормальную жизнь и все закончится хорошо, и не будешь видеть эти пристальные взгляды на выходе из Зоны, пытающиеся углядеть, несешь ли ты что-нибудь ценное. Не придется втягивать шею в лесу в ожидании выстрела, когда нутром чуешь, что приближаешься ко Второму и Третьему километрам и гадаешь, кто же сегодня встречает тебя, свои или чужие.

Когда пару лет походишь в Зону, постоянно теряя своих знакомых, друзей, а то и просто издалека наблюдая, как исчезает навсегда парень, с таким упоением строивший планы в баре, наступает момент и решаешь, что с тебя хватит. Еще хуже становится от грызущей тебя изнутри безысходности и одиночества, когда понимаешь, что это судьба сталкера. Предназначение. Да, нормальных людей здесь нет. И чтобы выжить, приходится идти на многое, чего от себя не ожидаешь.

Антон последний раз глянул на часы и, оттолкнувшись от стены, поднялся на ноги. Пора. Уйти отсюда и стать нормальным. Он подобрал рюкзак и шагнул к тяжелой бронированной двери, подумав, что сегодня, в последний раз в этой комнате, ему стало тепло.

Обратите внимание наэкран: уникальные записи отестествоиспытателей, бесстрашных исследователей аномалий, покорителей Зоны!!! Потрясающие образовательные иприключенческие фильмы, смонтированные изреальных записей профессиональных операторов. Только самые качественные материалы! Никаких черно-белых отрезков, падений камеры или обрывов съемки! Некоторые уникальные черно-белые материалы раскрашены наосновании рассказов очевидцев! Правдали, что там ужасы сплошные? Что скажешь, налюбителя, налюбителя… Можем также предложить художественные фильмы оЗоне, созвездами мировой величины вглавных ролях! Головокружительный боевик «Черный Сталкер» сзамечательными спецэффектами! Романтическая мелодрама «Любовь мутанта»! Эротический триллер «Последняя загадка Зоны»! Также унас есть замечательные фотоальбомы свидами чудес Зоны! Покупайте себе исвоим друзьям вподарок!

Часть- 2.

Не успел майор специального отряда безопасности ЧАЗ Дегтярев пообедать, как ему позвонили: срочная спасательная операция. У небольшой экспедиции ученых проблемы в Муравейнике, мало того, еще и до местного выброса недолго. «Дернуло же их туда» – подумал он, передавая сигнал дежурной группе. «А ведь по инструкции, каждый пятый вылет должен сопровождать ответственный офицер. Пишет ведь их кто-то, эти инструкции, за ногу его!» – скорым шагом направляясь к вертолетной площадке.

Около старенького, штопаного Ми-24, не далее, как вчера снятого с капремонта, копошились солдаты. Так и есть, третья группа спецов: Ян, Андрей и Петро. Они затаскивали в пустовавшую до этого вертушку пеленгатор, амуницию и крупные, но надежные полевые детекторы аномалий. Изготовленные на территории пост-СССР и правильно (по-настоящему, правильно) настроенные они могли показать, даже как ворочается спящий в пещере снежный человек. Дегтярев поздоровался с ребятами, подобрал свой тяжеловатый комплект снаряжения (усиленный армейский антирадиационный костюм с бронником, шлем, щитки на руки и ноги, родной FN-FAL, упаковка спецоборудования) и забрался в вертолет.

Да, ученые из Зонального НИИ постоянно модифицировали детекторы в соответствии с появляющейся информацией о новых видах аномалий, и их оборудование не стоило даже сравнивать со всякими дешевыми Sumsung’ами рядовых сталкеров, собираемыми в Харькове на коленке. Настраиваемый сейчас Андреем полевой детектор торсионных и электромагнитных полей в открытом воздухе держал радиус всего метров сто, однако держал крепко. С такими детекторами, говорят, долетали даже до заброшенного научного комплекса. Но все равно, если в воздухе и можно было чувствовать себя относительно спокойно (обычные комариные плеши и винты определялись на раз), то на земле было хуже: ПДТЭП-172ЧАЗ неважно «видел» сквозь стены зданий, а таскать с собой эту махину, да еще с аккумулятором… Мобильные же детекторы были не столь функциональны и, как правило, определяли какой-нибудь один тип аномалии. А ведь Зона тоже не спит. Часто спецы, попадая вглубь Зоны, чтобы забрать пострадавших и прикрыть их отход, старались не отдаляться от вертолета – настолько велика опасность вляпаться во что-нибудь новенькое, открывшееся после недавнего выброса. Во что-нибудь настолько аномальное, что впечатленные его действием научные сотрудники рядом тут же назовут твоим именем. Обычно называли посмертно. Не так давно майор присутствовал при «открытии» «клеточного распылителя Пигага" (сталкеры назвали это дуршлагом). После ученые больше трех месяцев не выходили из своих лагерей, опасаясь посещать даже провешенные территории. Время шло, а экспедиции уже снова как магнитом тянуло в здания, подвалы, подземные комплексы, в общем, туда, откуда их было бы потруднее вытащить Дегтяреву и его группам. Правильно говорят, нормальных среди них нет.

Ми-24 поднялся в воздух. Ребята рядом быстро снаряжались, – Зона и место высадки были недалеко. Впереди летчик и штурман сверяли маршруты полетов с последними сталкерскими слухами и рассказами:

– Вон, видишь впереди слева залысину? Там, говорят, с неделю назад веретено появилось.

– Где слышал?

– Во вторник в баре трое чертей гуляли, после вылазки, видать. Так говорят, плешь на этом месте пропала. А как плешь пропадет, сам знаешь…

– Плешь там была не маленькая, надо бы подальше в сторону взять.

Дегтярев закрепил щиток на голени и начал наполнять разгрузку обоймами и гранатами к подствольнику. Внизу, на земле копошились трое сталкеров, очевидно, размышляя, как лучше обойти подозрительный отрезок земли на опушке леса. При виде вертолета они пригнулись и рванули обратно под деревья. «Не про вашу душу» – усмехнулся про себя майор, а тоже наблюдавший сцену Петро заметил: «Наверняка, они эти злосчастные полста метров полчаса проходили».

Майор закрепил на предплечье мобильный Casio – плевать на радиацию, главное в живых остаться. Вскоре на маленьком экране появилась транслируемая картинка с вертолетного детектора – мерцающее, переливающееся разными цветами пространство Зоны, а слева от центра, у самого края проплывало яркое белое пятно веретена. Сколько народу погибло от этого, мягко говоря, «аномального явления», пока какой-то светлой голове не удалось установить связь между жизненным циклом комариной плеши и веретена, выявив затем их примерные энергетические характеристики. И, пожалуйста, – через полгода уже спокойно облетаем эту пятидесятиметровую воздушную мясорубку.

– Эй, там! Мы на подлете, скоро Муравейник.

Тут вертолет неожиданно рвануло вниз. Спецов подбросило на сидениях, а тяжелый детектор придавил Андрея к стенке. Через мгновение машина также резко прекратила падение и тут же завалилась вправо, покидая опасную область.

– Вы что там вытворяете?! – заорал майор, пока Ян помогал отодвинуть детектор.

– Если бы мы, – Зона. Про пульсирующий гравиконцентрат слышали? – хмуро отозвался штурман. – «Танцор», если по-сталкерски. Хорошо, что высоко были, да двигатель не отказал, а то бы лежали сейчас на земле в плотно упакованном виде.

Дегтярев посмотрел вниз. Действительно, до земли было метров пять, не больше.

– Но на детекторе ничего не было – возразил Андрей, врубая снова массивный ящик, из под которого только что вылез.

– Потому и не было, что танцор был неактивен. У него ведь еще и активность непериодическая, так что хрен предскажешь, когда он в следующий раз сработает.

– И откуда только вы такие умные беретесь? – вздохнул спец.

– Нам позавчера Примачук про танцоров лекцию читал. Вам, говорит, летунам, об этой пакости первыми надо знать. Мозговитые говорят, что пульсар – первая стадия гравиконцентрата, которая затем стабилизируется в комариную плешь. А вообще, самое паршивое, если попадешь в танцора на земле.

– Я почему-то и не сомневался. Только вот обо всех прелестях этой жизни мы узнаем последними – заметил майор, доставая контейнер с антирадом.

– Хотя, если подумать, на земле надо делать то же, что и в воздухе – побыстрее выбираться из танцора. Ну, это только если двигаться сможешь и при первой перегрузке не вырубишься. Рюг-Клоун рассказывал, что ему гравиконцентрат слабый еще попался. Так он только вверх дернется, как его снова – хлоп о землю! И так несколько раз, пока у танцора перерыв подлиннее не выпал и сталкер этот наружу не выкатился…

– Вот и Муравейник.

Муравейником называли старую базу обеспечения, проржавевшую и наполовину развалившуюся. Находилась она километрах в пяти от западной границы. После появления Зоны валившее сотнями в надежде легких денег сталкерье быстро просекло все ее преимущества. Тогда база была еще ближе к границе зоны и находившиеся почти под открытым небом россыпи предметов, частично модифицированных Зоной, привлекали всех. Большинство аномальных ловушек было тогда новинкой, и целые группы сталкеров гибли на глазах у других, лихорадочно отмечавших опасности на карте. Однако, даже несмотря на обилие аномалий, оттуда вынесли все, что можно было отделить. И еще долгое время в барах продавались из-под полы новичкам с большими глазами карты Муравейника, «сокровищницы Зоны», с подробно отмеченными ловушками. Новички осторожно обходили холмики костей и терпеливо осматривали пустые ангары, пытаясь даже откопать что-нибудь ценное в земле. А затем произошло внезапное расширение Зоны, и Муравейник наконец-то оставили в покое. Сейчас любой сталкер знал, что поход туда не окупит даже патронов, истраченных на берегущих свое последнее пристанище зомби и полчищ крыс.

С верху майору были хорошо видны разбросанные плиты ограды, четыре ангара без крыш, несколько рассыпавшихся избушек и проходящая через центр базы железная дорога Запад-Восток.

– Есть! – сказал Петро, глядя на пеленгатор, – они впереди около самого северного ангара.

– И видимо, не одни – буркнул штурман. Ми-24 отвернул от появившейся впереди плеши и пошел кругом, приближаясь к отметке пеленга.

Действительно – у ангара открывалась странная картина. Крыша и две смежные стены отсутствовали и были видны три тела: два в центре и одно у стены. Плюс в углу бился человек. Он постоянно оглядывался, и снова бросался на стены, в единственный сохранившийся угол. Но это было не все странное, – выход из этого самого угла был закрыт. От стены до стены идеальным полукругом стояли зомби. Не двигаясь, не шевелясь, стояли плотной стеной, обратившись своими серыми лицами к двум телам в центре ангара и дергающемуся в углу человеку. Из-за деревьев, ангаров и прочего ползли все новые мертвецы. Они подходили, подползали и останавливались, как будто становясь зрителями в каком-то спектакле.

Майор сглотнул. Зомби было около сорока, и они все прибывали.

– Эй, да это же Хребтов, Юрка! Лаборант электронщиков – удивленно протянул Ян, глядя в бинокль на прыгающего в углу человека.

Дегтярев тоже взял бинокль и уставился на этого Хребтова. На нем надет камуфляж, однако, под ним явно обычный экспедиционный защитный костюм ученых. На спине небольшой рюкзачок. Тут лаборант повернулся, и майор увидел болтающийся на груди АК. «Сталкер, блин». Бинокль опустился ниже – на лежащих людей. Все они, видимо, были мертвы. Двое: у стены и в центре – были одеты так же, как и Хребтов. Третий же бы типичным сталкером, правда, довольно-таки легко снаряженным для Муравейника. Потому, видать и лежал там с простреленной головой.

– Что будем делать, командир? – спросил пилот. – Пойдем на второй круг?

– Андрей!

– В развалюхе аномалий нет. Совсем нет. Абсолютно чисто.

Майор глянул на свой Casio и тоже поразился идеальной черноте в ангаре. Как будто и не было там никакой Зоны.

– Интересно, почему они не подходят?

– Какая разница, главное, что стоят! – Дегтярев вспомнил прошлый раз, когда два десятка живых мертвецов напали на экспедицию, укрывшуюся от радужного дождя в заброшенном здании. Тогда спецам пришлось, перекрывая лестницы и коридоры, отвлекать зомби на себя, а затем выманивать из здания под огонь вертолета. Тогда потеряли троих бойцов. Одного задавила Сетка, другого зомби загнали в студень, третьего похоронили обвалившиеся перекрытия. – Штурман, заряжай свою шарманку.

Вертушка пошла на второй круг, кося из 12,7 мм пулемета безмолвную стену оживших трупов. Бойцы же тем временем внимательно осматривали окрестности. Похоже, больше здесь никого не было. Когда от зомби почти ничего не осталось, машина подошла ближе к беснующемуся в углу лаборанту. Каково же было удивление спецов, когда тот сдернул с шеи автомат и пустил несколько коротких очередей в вертолет. Пули простучали по бронированному корпусу, не причинив никакого вреда. Майору показалось, что сквозь шум вертолета он услышал щелчок пустого затвора АК. Несмотря на оттягивающую правый карман обойму, Юрка внизу отшвырнул оружие в сторону и снова бросился на стену.

Дегтярев выругался. Еще не хватало с этим психом возится.

– Ладно. Добивайте упырей, и будем спускаться.

Снова зашумел четырехствольный пулемет, разрывая на куски неповоротливые тела.

И тут Дегтярев увидел справа от вертолета висящее над лесом облако. Белое облако на затянутом серыми тучами небе. Пух.

– На юго-востоке – облако пуха. Ползет к нам! – почти одновременно с мыслями майора закричал Андрей.

– @#$ – емко выразился летчик.

– Мы спускаемся! Давайте быстрее, перед ангаром, за красной клумбой! – решил майор. Вертушка повернулась и двинулась туда.

– Удачи! Прогуляемся и вернемся. Если еще кого в округе увидим, скажем, – напутствовал штурман, когда Дегтярев, Петро и Ян скользнули вниз по тросам.

Миг – и полусогнутые ноги приняли удар на себя, входя в плотную землю. Рядом раздались еще пара едва различимых хлопков. Ми-24 над головой уже развернулся и пошел влево, вдоль старой железки. Облако медленно поползло туда же.

Майор быстро зафиксировал картинку на компьютере, но детектор ушел уже далеко и вся область правее ржавого корпуса УАЗа была не видна. Сзади раздался хлоп и почти сразу – взрыв. Дегтярев обернулся: это Петр пустил сорокамиллиметровку в пытающиеся еще ползти разорванные части зомби. Какой-то кусок тела отлетел и упал на бывшую клумбу, тут же медленно потемнел и рассыпался в прах. Детектор не ошибся, пометив на экране эту нечем не примечательную полоску земли алым цветом.

Из ангара раздался стон. Лаборант стоял уже на коленях, уткнувшись головой в стену.

Майор и Ян аккуратно подошли ближе, не опуская наведенных на него автоматов. Майор посмотрел в сторону. Двое других людей в экспедиционных костюмах под камуфляжем были явно убиты зомби. Тяжелые рваные раны, переломы, разбитый шлем. Рядом с одним из них, наполовину прикрытая рукой, лежала СКС с оптикой. С вертолета ничего больше не передавали, значит, кроме них здесь никого не было. Зомби не пошли бы в центр базы, оставив или пропустив людей в лесу. Этому же, сталкеру, голову продырявили недавно. Дегтярев встретился взглядом с Яном и указал на застреленного.

– Шакалили – убежденно ответил спец.

Хребтов вскочил и рванулся было в сторону. Коротким движением майор развернул свой FN-FAL, и тюкнул парня прикладом по голове. Глухо отозвался защитный шлем и лаборант повалился на землю.

– Забираем, и пусть сами с ним разбираются. Сними здесь все – для следствия.

– Остальные?

– У нас не катафалк для мародеров.

С севера приближался звук летящего вертолета. Сзади снова раздался хлопок подствольника и взрыв – Петро ограничивал поползновения остатков зомби.

В ожидании подхода вертолета, майор посмотрел на свой Casio, переключил на прием. До выброса оставалось около двух часов, и полоска красной земли начинала слегка пульсировать. Да, все-таки покупая надежное снаряжение для похода в Зону, – покупаешь свою жизнь.

Дегтярев огляделся, показал на валяющиеся около тел рюкзаки и сказал стоящему рядом Яну:

– Глянь, может там что интересное осталось. Не порожняком же назад идти.

Любите живую природу?! Вынеошиблись, зайдя кнам! Только унас, только для Вас очаровательные образцы флоры, населяющей Зону! Подходите кэтому стенду: любое изэтих красивейших растений украсит Ваш дом. Это LenokxticusOrepartiklen! Обратите внимание наокрас листьев, радужные пятна меняют цвет взависимости отвремени суток! Быстро достигая крупных размеров, оно легко станет достопримечательностью любой оранжереи! Что?.. Нееголи называют живоглоткой? Спасибо заинформацию, мыуточним упоставщиков… УВаших знакомых было такое?! Неправдали, загляденье! Что уних проросло изтелевизора? Нет, вынаверняка ошибаетесь, растение здесь непри чем! Может быть, это просто модель телевизора такая?.. Говорите, что тогда уних идверь тойже модели? Очень может быть, сейчас чего только невстретишь!!! Такбы сразу исказали, что нелюбите живую природу…

Часть- 3.

Обычное утро в лагере начинается так: в 7:05 Стан просыпается от пронзительного писка будильника, мучительно долго ищет кнопку выключения звука и, наконец, в тишине откидывается обратно на подушку. Взгляд направо подтверждает, что соседняя раскладушка пуста – это означает, что Серега, сосед по комнате, опять ночевал в передвижной лаборатории. Взгляд налево – что радиация никуда не исчезла, родной 1.1 Р/час, и через полчаса снова надо принимать дозу антирада, уже дневную, поменьше. Вылезать из теплой постели и идти умываться, слыша отдаленный треск автоматных очередей и редкие разрывы гранат. Такой шум разрывал ночь каждый раз, когда творения Зоны подходили к лагерю близко. Эта деревушка считалась относительно спокойным местом, выбросы здесь происходили с перерывом в три недели, и ее выбрали для выездного лагеря. Однако с зомби и ревунами это, видимо, не согласовали, и они с завидным упрямством ползли к ограждению.

Это утро ничем не отличалось от других, кроме, пожалуй, одного – на сегодня Стан планировал вылазку в Зону. Вообще-то походы было ни таким уж редким явлением: во время каждого выезда в лагерь, продолжительностью неделя, проводилось по 2-3 экспедиции, которые сопровождались спецназом. Сегодняшняя вылазка отличалась от них тем, что была зарегистрирована как индивидуальная, т.е. со свободным маршрутом и без сопровождения. Формально подобное было запрещено, однако руководство исследовательской группы иногда само предлагало подобные вылазки. Причиной тому служили трудности при работе со спецназом – озабоченные своей безопасностью, они придерживались лишь проложенных маршрутов, а во время похода буквально не давали сделать шага в сторону. Никто не спорил с опытностью военных сталкеров, но они иногда казалось настоящими параноиками, свихнувшимися на почве аномальных опасностей. А лаборанты так вообще были уверены, что нормальных среди военных нет.

Ни для кого не было секретом, как военные оказываются в Чернобыльской Аномальной Зоне. Столь непопулярное место службы выбирало начальство для особо отличившихся. «Прикомандировать к батальону ЧАЗ» в армии стало обычной присказкой к понижению в звании, и, следует отметить, дисциплину эта присказка укрепляла отменно. «Служите хорошо, и тогда вы не попадете на блокпосты Зоны» – говорят офицеры новобранцам.

Стан сплюнул, поставил зубную щетку на место и пошел к выходу, пристегивая защитный шлем. Внутри комнаты растянут белый антирадиационный купол и кажется, что ты живешь под парашютом. Достаточно же приподнять внутреннюю дверь и толкнуть внешнюю, деревянную, чтобы оказаться в центре типичной заброшенной деревушки. Покосившиеся заборы, облезлые крыши и море травы, затянувшей все вокруг. Только вместо доброжелательных старичков в валенках и старушек в цветастых платках между домами мелькают оранжевые комбинезоны исследователей, да кое-где проходят запакованные в броню спецназовцы. Официально лагеря с учеными охраняются простыми солдатами, а спецназ прислан просто для надежности. И теперь «для надежности» спецы пытаются заправлять в лагере почти всем. Например, если на посту сидит спецназовец, то из лагеря не выйдешь без кучи бумажек, подтверждающих что ты покидаешь территорию в своем уме, не по своему хотению, а по чьему-то велению.

Сосед Серега, которого Стан собирался позвать с собой, хоть и любил возиться с разным компьютерным железом, был крепким парнем, отслужившим в свое время в отряде «Витязь». С ним даже в Зоне было спокойнее. Чтобы найти его, идти надо вправо, к стоящим там двум здоровым фургонам – передвижным лабораториям. Ими пришлось воспользоваться, когда выяснилось, что некоторые образцы невозможно вынести целыми за пределы Зоны, где они рассыпаются в прах или начисто теряют свои свойства. Левая лаба – физики, правая – биологи. Стан направился к левой.

Справедливости ради следует отметить, что и среди ученых, приехавших к ЧАЗ, было мало светил науки. С тех пор, как в 2007 году Зона расширилась, поглотив исследовательские комплексы вместе со всеми людьми, кандидаты наук предпочитают не приближаться к этой местности, а получать материалы по почте и на их основании строить теории. Сюда же посылают тех, кто либо сам вылез со своей инициативой, либо «не сошелся характером с руководством», а в общем, всех, кого можно без проблем заменить. Кроме того, на благородное дело исследования последствий чернобыльской катастрофы отправлялись те, кто собирался сталкерствовать законно. Лаборанты и младшие научные сотрудники, на зарплату которых прожить было невозможно, отправлялись в командировку в Зону вместе с другими рисковыми парнями, регистрирующимися в качестве помощников, консультантов. Люди со стороны удивляются, зачем ученым сталкерство, если им и так за находки полагается законная премия. На самом же деле вознаграждения выдаются лишь за уникальные находки, остальные же приравняются к хламу, хотя вполне могут заинтересовать нелегальных покупателей. Военные сталкеры ведут надзор за тем, что ученые вывозят из Зоны, поэтому ценный хлам, найденный исследователями выносится или с помощью обычных сталкеров, или вместе с особо ценными образцами, которые подлежат сортировке только снаружи, вне Зоны, в специальных лабораториях, куда товарные материалы, конечно же, не доходят.

Однако даже сталкерством некоторые «исследователи» не ограничиваются. Особо лихие ребята в ходе индивидуальных экспедиций даже нападают на сталкеров, пытаясь найти хоть что-то на продажу. И это вовсе не тяга к наживе или приключениям. Просто когда два-три месяца не выплачивают ни зарплату, ни премии из-за того, что институт урезал финансирование экспедиции, а дома жена с ребенком или родители ждут денег, становится особенно тяжело смотреть, как ценности выносятся у тебя из-под носа. Стан знал, что именно так было с Витькой Ининым, когда он с двумя другими лаборантами устроил засаду на сталкеров-мародеров, которые уже два раза снимали установленные в стороне от лагеря датчики для записи возмущений Зоны. Только не знали они, что за датчиками наблюдали и спецназовцы. Когда застреленные сталкеры упали на землю, а лаборанты подошли и начали разбирать их рюкзаки, их и взяли. Ребят отдали под суд, а всю их экспедицию отозвали и еще долго таскали по органам. Подобное было редкостью, но Стан знал, что на месте Витьки мог оказаться каждый. К счастью, зарплата экспедиции Стана приходит вовремя, да и на премии грех жаловаться. Так что сегодня рисковать он не собирался.

Как и ожидалось, Серега оказался в лаборатории. Глянув на детектор, с которым ковырялся электронщик, Стан поинтересовался:

– Ну как, работает?

– Обижаешь, последние обновления. Зря я его, что ли, всю ночь прошивал?

– Так давай уже собирайся. Кроме тебя же с этой хреновиной никто не справится.

Сергей скривил лицо:

– Поспать бы. Далеко пойдем?

– Да нет, до Мертвого леса дойти да обратно. Я там перед выбросом одну хитрую машинку поставил, если что-нибудь запишет, то сразу за докторскую сяду.

– Сядешь ты, как же!

– И еще биологам-ветеринарам этим срочно ревун потребовался. А сами сходить не могут – приехали два старикана. Не военных же просить. Да, карту мне дадут свежую, так что без проблем.

– Тогда ладно. Слушай, Славка, а давай тогда еще лаборанта нашего прихватим – Юрку Хребтова. Помнишь, патлатый такой, все нудил «Возьмите в Зону, да возьмите в Зону». Толковый парнишка, и дисциплинированный.

– Ну, если дисциплинированный, пускай идет. Ты только расскажи ему все, что надо.

Договорились встретиться через час на посту №3, где сегодня должны были дежурить знакомые Стану солдаты. Серега остался в лаборатории, чтобы проверить остальные детекторы и все-таки полчаса поспать. Стан же пошел узнавать насчет карт.

Начальника экспедиции, профессора Семенова, он нашел в стационарной лаборатории, которая располагалась в большой постройке (ангаре, амбаре, – черт знает этих сельчан). Снова деревянная дверь и натянутый внутри белый пузырь. Внутри пузыря стояло несколько столов с компьютерами и крупных шкафов аппаратуры, при виде которых у Стана сразу заломило мышцы – он никак не мог забыть, как пришлось таскать контейнеры с этими дурами из грузовика. Все ученые стояли возле одного компьютера, где, видимо, шел серьезный спор. Прошу прощения, господа ученые, – диспут.

Увидев вошедшего, от них к Стану направился невысокий пожилой мужчина с седой бородкой:

– Здравствуйте, Станислав! Не раздумали еще идти?

– Никак нет, Николай Андреевич! Да здесь недалеко, за 3-4 часа обернемся.

– Поосторожней бы все-таки, взяли б с собой солдат… Ладно, знаю, тебе не впервой, – близоруко прищурившись, профессор глянул на часы. – Минут через сорок вернутся охранники наши…

– Спецназовцы?

– Да, они самые. Вот по чистому леску и отправитесь, они как раз и информацию на картах обновят. Сколько вас пойдет-то?

– Трое. Я, Вишняков Сергей и Хребтов… М-м, Юрий.

– Вот и хорошо. Сейчас я вам экспедиционные выпишу…

Стан подождал, пока профессор нашел на своем столе чистый бланк, вписал в него цели экспедиции, состав, полномочия и завизировал подписью и печатью.

Выйдя из амбара, Стан зашел домой выпить кофе и позавтракать. На своей раскладушке уже похрапывал Сергей, готовясь к походу. Стан сварил кофе, попробовал и тихонько ругнулся, каждый раз получается черти что, – то автолом отдает, то рыбьим жиром. Зона, сэр!

После завтрака надо было забежать на пост. Проходя по деревне, Стан заметил четырех спецназовцев, направляющихся к своей палатке. Судя по их настроению, утренний обход прошел удачно, и наверняка никаких тварей и новых аномальных зон найдено не было.

На посту после недолгого разговора дежурный указал на стоящий в углу ящик. Стан выбрал там три больших камуфляжных комбинезона, типа сталкерских. Из оружия нашлись только АКМ’ы. C большим трудом удалось выбить для себя СКС’ку с немецкой оптикой – к ревуну все-таки близко подходить не хотелось.

– Побыстрей давайте приходите. А если кто-нибудь из элиты этой заявится, и отправитесь вы не в экспедицию, а куда подальше, и я с вами… – пробурчал дежурный, глядя, как Стан сваливает все вещи под стол.

Осталось только забрать карты у профессора из ангара. По пути встретился Серега с каким-то долговязым парнем, видимо тем самым Юрием. Стан махнул им рукой в сторону поста, мол, поторопитесь и словно желая подкрепить свои слова, сам рванул рысцой к главной лабе. Кто знает, когда эти спецназовцы вздумают заглянуть на пост.

Николай Андреевич подтвердил, что в окрестностях деревни ничего опасного найдено не было, и передал схемы безопасных маршрутов и местоположения аномалий. Однако выяснилось, что из-за повысившейся активности сталкеров, к Мертвому лесу придется идти сначала до старой базы обеспечения, а оттуда по железной дороге. В принципе так было даже лучше – ни к чему привлекать внимание сталкеров, а на Муравейнике, как сталкеры называли старую базу, точно ни с кем не встретишься.

Стан добежал до поста. К счастью, там все было спокойно, и двое других участников похода уже снарядились. Дежурный переписал данные об экспедиции в журнал, все разобрали оружие и рассовали по карманам запасные обоймы.

В 9:23 исследовательская группа смешанного состава за номером экспедиционного листа 112 без военного сопровождения покинула территорию выездного лагеря К-4, расположенного в Чернобыльской Аномальной Зоне.

Или вот- очень ценная вещь! Еле вырвали отученых- ну,Выпонимаете, иххлебом некорми, дай открытие сделать. Соберутся такие группой и… Нет, несмотрите, что выглядит как горшок- этот артефакт воздух озонирует! Подойдите сюда… Нувот, то-то же. Посмотрите, конечно,- никакой механики или электроники. Полнейшая загадка! Что? Затакие деньги можете вовсем районе кондиционеры установить? Ичто Выбудете знакомым говорить,- что для Вас эти кондиционеры через три заставы под пулеметами изЗоны выносили? А,как хотите…

Часть- 4.

Антон осторожно шел по чужой земле Зоны. Мягко ступая по траве, поглядывая по сторонам и изредка на карту. Он знал этот маршрут наизусть, но осторожность и внимание для сталкера – вторая мать. Надо следить и за детекторами, закрепленными на руках. Было время, когда сталкеры, чтобы не смотреть на детекторы, закрепляли голые контакты на коже. Тогда при определении детектором аномалии чувствовался слабый разряд тока. Мода эта прошла, после того как одну группу заживо сожгла молния, ударившая из земли и соединившая их детекторы на руках. Взгляд налево, аккуратный шаг вправо. Около молодого дубка новые лохмотья, покрытые бурыми разводами. Из дупла пустыми глазницами смотрит череп. Забавно. Под лохмотьями должны остаться ботинки. Это был дуршлаг. Все, кроме ног и головы, разлеталось в пыль. Отсюда надо к тому знаку.

Пройдя метров тридцать, сталкер внезапно остановился. Лицо на миг окутало чем-то горячим. Антон медленно выдохнул. Воздух вышел изо рта плотной серой массой, и его тут же всосало в легкую паутинку, колыхающуюся на кусте впереди. Значит, недавний выброс все-таки сместил ее. Надо сделать шаг вперед и только потом в сторону.

Обойдя ловушку, сталкер мягко двинулся дальше. Здесь, на Пятом километре, по пути к Муравейнику, он мог определить, с помощью приборов или сам, почти все опасности, поэтому при движении можно держать определенный темп. Созданий Зоны Антон тоже не особо боялся: ревуна можно определить на расстоянии, крысы редко встречаются в лесу, карлики не встречаются никогда, мутировавшие собаки легко погибают в Сетях, населяющих эту область, потому что не могут их распознавать. Оставались лишь зомби и контроллеры, но ни те, ни другие Антона не видели.

Стан держался впереди группы. Он посматривал сначала на карту в руках, потом вокруг, и уверенно шел вперед. Военные карты хороши тем, что маршруты на них указаны с большой точностью, вплоть до отдельных деревьев. Поэтому пока ты двигаешься по исследованной местности с сегодняшней картой в руках, можно держать определенный темп. Кроме того, не было причин опасаться и созданий Зоны: спецназовцы полчаса назад обошли 500 метровую область вокруг лагеря и не обнаружили никаких следов тварей. Сейчас группа шла по старой проселочной дороге, которая ничем не отличалась от обычной, кроме того, что иногда приходилось обходить трехметровые стены подорожника, медленно покачивавшего листьями. Или без видимых причин сворачивать с чистой дороги и петлять между деревьями, обходя что-то, от чего один из детекторов Сереги начинал сходить с ума.

Два раза пришлось останавливаться и, вздохнув, выверяя каждый шаг, идти по узкой, в две ширины ботинка, полосе вытоптанной земли, стараясь не касаться бурных зарослей папоротника. Как и ожидал Стан, дисциплинированности Хребтова хватило лишь на полчаса.

– Далеко мы идем?

– По прямой – три километра. В обход, как мы, – шесть. Двигаемся прямо до Муравейника, а оттуда – по железке к Мертвому лесу.

– В обход мы идем из-за сталкеров, так? Я слышал, сегодня рядом будут проходить маршруты «Грызунов» и «Кровников», поэтому рядом с ними лучше не появляться. А чем Муравейник безопаснее?

Стан вздохнул: «Повезло с попутчиком» и укоризненно глянул на Серегу, тот сразу уткнулся в детектор.

Антон сидел на опушке леса уже минут двадцать. Перед ним рядом с тропинкой белела молоденькая русская березка. Белела не только стволом, но и листьями, казалось, серебряными. Если присмотреться, отсюда можно было заметить искорки, иногда перебегавшие с ветки на ветку. Разрядки у Антона не было, поэтому оставалось только ждать.

Зомби и контроллеры перестали замечать Антон после того, как он побывал у леших. Так называли сталкеров, живших в Зоне. Уже давно несколько чуйных сталкеров, которым надоела вся эта грызня между военными, боевиками и сталкерами, ушли в Зону насовсем. Говорили, что они живут в какой-то деревушке. С лешими иногда торговали, получая редкие артефакты, причем они сами находили себе покупателей. Ученые пытались наладить с ними контакт, но это не удавалось. Некоторые сталкерские бригады пытались проследить за ними, но теряли следы. Лешие были людьми, но Зона что-то изменила в них, сделав их частью себя и позволяя неуловимо исчезать от преследователей, избегать ловушек и потрясающе чуять.

Сейчас из памяти Антона стерлось почти все, что касалось того времени, которое он со своей группой, «Змеями», провел в сарайчике посреди озера студня на залитой нестерпимо ярким солнцем полянке. Помнился лишь этот слепящей белый свет и тяжелый туман в голове, да иногда всплывали странные мысли и фразы, которые ему явно не принадлежали. После одной из этих мыслей Антон и начал ходить в Муравейник, каждый раз возвращаясь с хабаром. Стабильно и надежно. Никто не представлял, что можно найти артефакты на исхоженной сотни раз площадке, и начали ходить слухи о новых тропах в самую глубь Зоны. Отряды кукол-новичков отправлялись на «штурм» новейших месторождений, пропадая без вести. А Антон снова и снова, поражая всех, приносил аномалии, многие из которых видели в первый раз.

Вряд ли кто-то догадывался, что перед тем как доставить товар сталкер ходил в Муравейник два раза – до Выброса и после. И чтобы уйти оттуда во второй раз с полным рюкзаком, в первый раз надо этот рюкзак туда принести. Не пустой, а до отказа набитый заготовками.

Все тело Антона неожиданно сковала судорогой, также мгновенно отпустив. В воздухе поплыл запах озона. Сталкер поднялся с трудом, стонали еще не отошедшие от разряда мышцы, и осторожно направился дальше. Да, сегодня сидел слишком близко, а еще, – березка определенно с каждым разом набирает силу.

– Мы же идем практически без проблем. Так почему не устроят серьезную экспедицию поглубже в Зону?

Стан покачал головой, – этот парень достанет кого угодно. Серега вон и то уж пожалел, что взял его с собой. Что возьмешь с исследователя, который не знает, что было здесь несколько лет назад. И даже не несколько, а всего два года. Устроили ведь тогда экспедицию эту самую.

Шумихи было! Бесстрашные покорители Зоны! Неустанные исследователи! Погрузились в два БТРа, за ними пустили две передвижные лабы военного типа – убронированные до самой антенны, а поверху послали две вертушки – Ми-24 и Ми-8 (все как положено: каждой твари – по паре). Целью был комплекс тот брошенный – серая громадина из стекла и бетона, которая до середины 2007 года олицетворяла «триумф науки и тяги к познанию неизвестного». Не добралась экспедиция до комплекса самую малость – когда первый БТР начало в прямом смысле плющить, словно он попал под каток, а в стороне от дороги заколыхалось облако пуха, остальные, не раздумывая, развернулись и покатили назад, неожиданно для себя утолив жажду покорения Зоны.

В воздухе же произошла заминка – летевший на Ми-8 руководитель экспедиции, за неделю до этого прибывший из какого-то крупного института доктор наук заартачился. Он, де, уже увидел впереди очертания зданий и не может вернуться, даже не сделав снимков. Послушавшись его, летчик согласился еще немного приблизится к комплексу. С земли видели, как, слегка наклонившись вперед, похожий на нагруженного шмеля Ми-8 тяжело двинулся дальше и вдруг завис в воздухе, как был, с креном градусов в 15. Лопасти крутятся, а сам ни с места.

Пришлось возвращаться, оставив вертолет, – на связь они не выходили, а на Ми-24 наотрез отказались приближаться к нему (не помогли даже угрозы трибунала). Так вот, сталкеры рассказывают, что вертолет этот до сих пор там висит, ничуть не изменившись за два года, кажется, вот-вот и дальше пойдет. А еще ходят слухи, что где-то раз в полгода экипаж его выходит на связь, сообщает, что «все в порядке, полет продолжают» и отрубается. Вот тебе и экспедиция, коллега лаборант.

Стан начал пересказывать все это притихшему Юрке, когда они вышли из пролеска и пошли вдоль старой растрескавшейся дороги, ведущей прямо к базе обеспечения.

Зомби Антон заметил, когда вышел из пролеска и, глянув на сканер, направился прямо к Муравейнику. Мертвец стоял около одной из расколотых железобетонных плит, которые некогда были оградой базы. Сталкер огляделся вокруг, и, не спеша, направился к стоявшему столбом существу.

Ободранные лохмотья комбинезона, на спине еще висит небольшой рюкзачок. Длинные спутанные волосы, почти скрывающие склоненную голову и грязное, землистого цвета лицо с перекосившейся кожей. Антон замер, не дойдя метра три, и комок подкатил ему под горло – он узнал этого человека.

Сюда, в Муравейник редко заглядывают сталкеры – разве что мимоходом, не задерживаясь, и по опушке дальше, к деревне или Мертвому лесу. Поэтому, когда в прошлый раз Антон, по привычке подождав у выхода из леса и осмотрев окрестности, услышал смех, раздающийся из крайнего ангара, сразу понял, что это может быть только новичок, случайно забредший сюда сразу после Выброса. Да, конечно, прошелся здесь и наткнулся на валяющиеся россыпью ценности. Антон вспомнил, что тогда он практически не думал, как новичок оказался там, а сразу скользнул к краю бетонной стены с тяжелым пистолетом Стечкина в руке. Два приставных шага в сторону, прямая, проведенная через прицельную планку и мушку оказывается направленной на худого парня, который, сидя на земле, нервно откручивает крышку керамического контейнера. Он даже не успел перестать улыбаться, когда два плевка свинцом в стальной оболочке отбросили его на бетонную стену. На земле тогда остались два контейнера и пистолет Макарова.

Сейчас, глядя на того новичка, стоящего перед ним с двумя пулевыми отверстиями в залитой почерневшей кровью груди, Антону показалось, что он тогда поступил неправильно, и все можно было решить по-другому. Сталкер тряхнул головой, отгоняя эти, ненормальные для него, мысли. Первая оторопь от неожиданной встречи прошла, и Антон спокойно сказал стоящему перед ним зомби:

– Сам виноват. Мародеры долго не живут.

Он прошел мимо стоящего трупа, едва не задев его плечом и вошел в ангар, стаскивая со спины рюкзак. Присел, рассматривая, что на этот раз сотворила Зона своим выбросом из принесенного им хлама. И тут снова (второй раз за последние пять минут) Антону пришлось замереть. В дальнем углу, образованном двумя уцелевшими стенами, лежал небольшой предмет. Незнакомый, но на творения Зоны не похож. Подозрительный, но тянет к нему, так и хочется взять в руки и рассмотреть повнимательнее. Одновременно с этим желанием появилась холодная мысль уйти отсюда немедленно, и снова придти только перед следующим выбросом, ожидая, не побывал ли здесь другой сталкер вместо него. А еще лучше – вообще сбежать из Зоны, и пусть этот раз станет последним! Не последним, а заключительным. Так и сделаю – решил Антон и стал подниматься на ноги.

Первых зомби заметил Хребтов. Две фигуры, неуклюже переваливаясь, брели впереди парней по другой стороне дороги. Серега глянул на детекторы, на карту и тихо сказал:

– Метров через десять свернем в лес. Идем тихо, и если кто-нибудь чем-нибудь брякнет…

Стан только понадеялся, что лаборант правильно истолковал выразительный взгляд бывшего спецназовца. Когда пошли по лесу, хруст веток сзади и в стороне выдал еще несколько зомби, тоже бредущих к Муравейнику.

– Двигаемся быстро, нам надо обойти тех, что впереди. Главное – проскочить базу, а на нее зомби не пойдут.

– Точно? Я слышал, они перед выбросом собираются на местах смерти.

– Сталкерские сказки. Зомби обычно избегают зданий и построек. Во всяком случае в Муравейнике…

– Стой! Вон та горка!

– Ага, точно. Стан, левее!

Серега с Юркой перебрасывались репликами почти на бегу, петляя между кустами, замирая перед ямками и холмиками, ориентируясь по едва заметным следам и редким сталкерскими значкам. Стан, держась слегка позади, был слегка поражен – то ли вид зомби подействовал, то ли выход из проверенной зоны, но надоедливый лаборант неуловимо превратился во внимательного и ловкого профи. Не забыть бы спросить, где он служил.

Они аккуратно обошли все аномалии и наверняка обогнали тех зомби на дороге, когда между деревьями наконец появилось открытое пространство. Однако из леса решили не выходить, а стали двигаться по опушке, иногда останавливаясь и внимательно осматривая здания базы – черные провалы окон, склады, на въездах в которые уже давно отсутствовали ворота и противоположную сторону леса. Группа уже дошла до середины Муравейника, когда, обшаривая округу в оптический прицел Стан вдруг заметил человеческую фигуру. Он уже было решил, что это еще один зомби, когда фигура двинулась к остаткам склада №3, и по пластике стало понятно – человек. Стан тут же сдвинулся за ближайшее дерево и стал добавлять резкость, чтобы получше разглядеть сталкера.

Антон почти выпрямился, когда на его спине словно что-то зашевелилось. Чей-то взгляд. Сталкер крутанулся, подворачивая одну ногу, и упал на землю. Тут же выдернул пистолет, перекатился за обломок бетонной плиты и, изо всей силы вжавшись в грунт, стал осторожно осматривать видимую полоску леса. Вскоре он заметил движение – человек в камуфляже вышел из-за дерева и опустил винтовку стволом вниз. Слева от него появились еще двое, тоже с опущенным оружием, постояв некоторое время, все они медленно двинулись в сторону Антона. Шли слегка пригнувшись, далеко обогнув скелет УАЗа. Уже там сталкер заметил на головах у троицы купола защитных шлемов – значит, это ученые.

Антон привстал, опираясь одной рукой на плиту, а другой держа незнакомцев на прицеле, и поднялся на ноги. Облегченно вздохнув, сунул пистолет за пояс и пошел навстречу. За одним из стекол шлема виднелось улыбающееся лицо Серого, с которым Антон не раз сталкивался во время службы, да и после поддерживал дружеские отношения.

– Привет. Уж кого не ожидал здесь встретить, так это тебя… – начал было присевший на землю Серый, но его прервали. Один из его спутников, высокий и худой, с калашем на плече, дошел до края стены, осторожно выглянул и тут же шагнул назад, тихо сказав:

– Здесь то же самое…

– Ладно. Зомби везде, Антон, – неожиданно закончил приветствие старый друг.

Сталкер добрался до стены и также осторожно выглянув, увидел трех мертвецов, бредущих в эту сторону. «А с другой стороны тот, с прошлого раза» – вспомнил он, и оглянувшись, посмотрел на другого спутника Серого с СКС, прижавшегося к противоположной стене. По его лицу Антон понял, что зомби там, видимо, не один. Появилось ощущение какой-то нереальности происходящего – Антона зомби заметить не могли, да и ученых этих тоже не должны были увидеть (Серый все-таки профи, и не пошел бы в Зону с кем ни попадя), тем более что уж кто-кто, а зомби хорошим зрением не отличались. Зачем же они все сюда идут? От мыслей его оторвал голос ученого с СКС:

– …со стороны железки идет еще четверо. Что делать-то будем?

– Давайте здесь останемся. Какое никакое укрытие! – отозвался парень с автоматом.

– Заляжем. Может быть еще стороной пройдут… – задумчиво протянул Серый и глянул на Антона – Ты как считаешь?

Антон молчал. У него в голове копошилась мысль, что можно просто уйти отсюда, ему-то зомби ничего не сделают. Сталкер посмотрел на ожидавшего ответа приятеля и сказал:

– Да, может быть. Попробуем переждать.

Уходить отсюда не хочется, что-то держит. «Совесть, что ли!» – усмехнулся про себя Антон, шагнул в сторону и лег за плиту, туда, где ждал ученых. Слева, у стены был Серый, справа – тот, с СКС. Парень с калашем отошел в угол и осторожно, стараясь не шуметь, проверял гранату в подствольнике.

Через несколько мгновений все затихло и осталась только тишина, которую нарушал лишь шорох земли вокруг. Зомби шли, и шли сюда. Вдруг появилось чувство, что на этот раз не обойдется, и зомби мимо не пройдут. Жутко лежать вот так на земле, ожидая, что же будет дальше, когда вокруг тебя копошится чужая жизнь. В лесу, между деревьями, там, откуда вышли ученые, что-то шевельнулось – может быть показалось? Антон был уверен, что ему нечего опасаться ни зомби, ни контроллеров, но предчувствие чего-то нехорошего не проходило. Шаркающие шаги раздаются все ближе. Антон приподнялся на одно колену. Сейчас, сейчас, но откуда они выйдут? Из-за угла склада расположенного перед ними, появилась сгорбленная фигура, замерла, и, прохрипев что-то, двинулась в сторону Антона и его собратьев по несчастью. С другой стороны вышли еще двое и тоже заспешили сюда. Вот и все, зомби не пошли стороной…

Человек справа процедил что-то сквозь зубы и первым открыл огонь по надвигающимся зомби. Стрелком он оказался хорошим – после трех выстрелов те два живых мертвеца уже неловко копошились на земле, пытаясь подняться, но разбитые коленные суставы не давали им этого сделать. Сзади застучал одиночными автомат, но пули попавшие в корпус лишь слегка замедлили двигавшуюся справа сгорбленную фигуру. Остановил ее Серый, безошибочно всадив короткую очередь в голову. Со стороны леса показалось еще несколько зомби. Краем глаза Антон заметил, как ученый с СКС вытащил передатчик и, быстро набрав код, начал что-то в него говорить. «Спецназ вызывает» – как-то отрешенно подумал сталкер, – «поздно только уже…". Он уже видел, как из-за стены рядом с Серым вывернул тот, старый, зомби, и тут же отлетел назад, получив пинок ногой в живот. Антон привстал и вместе с Серым всадил несколько пуль в голову пытавшемуся подняться мертвецу.

«Сейчас попрут из-за стен и вблизи нам будет уже не отбиться» – понял Антон и решил уходить, немедленно уходить отсюда. У него еще есть шанс выбраться и уйти из Зоны, став нормальным человеком! Задумавшись, Антон не обратил внимания, как замолчал сзади автомат Калашникова, а остекленившиеся глаза его владельца глянули вправо, влево и остановились на затылке сталкера….

Падая на землю вместе с зомби, мертвой хваткой вцепившегося в комбинезон, Стан нашел в своем мозгу только одну мысль – теперь стариканам-биологам придется самим идти за ревуном.

Лес. Пятый километр ЧАЗ. Под деревом расположились два человека. Тяжелая броня с покрытием «Хамелеон», полностью закрытые шлемы, предплечья и корпус бугрятся множеством датчиков. К дереву прислонено оружие, о котором с уверенностью можно сказать лишь одно – его предком был H amp;K G-400. На руках одного из людей ноутбук, однако, вряд ли какой-нибудь хакер сможет определить его производителя. Расскажи сталкерам об этих людях – засмеют, скажут, фантастики насмотрелся. И единственным достоверным фактом, подтверждающим реальность этих двух человек могла бы послужить запись разговора, которая велась автоматически:

– …Как показания?

– Работает на третьем уровне. Отмечен достаточный всплеск активности. Довожу до четвертого.

– …Поступила передача. Сигнал о помощи с объекта БС-5801! Научная экспедиция просит об эвакуации. Скоро вышлют вертолет.

– Мы же предупреждали спецназ, чтобы они никого из подопечных своих из лагеря без присмотра не выпускали! Да еще перед выбросом… Передай нашим, чтобы погоняли эту армейскую элиту проверками.

– Уже гоняют. Ладно, давай как обычно – на полную мощность.

– Второй манок вернуть не можем!.. Все, перегрузка. Прибор уничтожен. Уж куда только не уходим для испытаний, все равно находятся какие-нибудь ненормальные, которым не терпится там появиться. Ну кто виноват, спрашивается?

– Дублируй записи и пошли. Скоро прилетят спецы, нам здесь делать нечего. А старшие отчет ждут…

Однако вряд ли эта запись когда-нибудь попадет в руки нормальных людей, бывающих в Зоне.

Ненравится, хотите чего-нибудь поинтереснее? Нучтож. Пройдите туда. Только для Вас, последнее поступление. Видите сосуды изтолстого стекла, те,что запломбированы? Нет! Это нерак инелангуста! ЭТО… (шепотом) рука ЗОМБИ. Зачем побледнели иназад попятились? Конечно, шевелится,- самиже просили поинтереснее! Купите,- ваш мальчик будет ввосторге! Обижаете… Вовсе она ненабатарейках, чистейшая аномалия. Да,абсолютно безопасно- такое стекло ицелый-то зомби непробьет, аздесь одна только рука. Берете!? Да,понимаю, ту,что поопрятнее… Вкассу, пожалуйста! Кстати, сдругой стороны наней вытатуирована змейка!

Ака Chino (Chino _01) Безразличие.

Сколько прошло времени я не знаю, живу и всё. Как любое живое существо. Да и кому это интересно? „Сколько тебе лет!“ Зачем этот вопрос? Смотрите, что я умею! Бойтесь моей силы! И с каждым годом я становлюсь всё сильнее, хитрее. Опыт, понимаете. Ладно, скажу по секрету, – мне несколько миллионов лет, вот только вырваться удалось недавно. Зато сколько за это время сделано! Весь мир узнал обо мне, хотя он и так всегда был мой. И вот я в полный рост стою посреди планеты, все вокруг боятся меня, видя мою мощь и силу. Видя, что случилось с остальными …

Ну что, жалкие людишки? Хотите дружить со мной? Не выйдет! Раньше нужно было думать! Своей злобой и жадностью вы освободили меня. Не ждите от меня благодарности – это чувство мне неведомо. Я дам вам то, что могу – смерть! Идите и присоединитесь к тем, кто уже получил мои подарки. Варианта два – либо стать на мою защиту, превратившись в воина моей армии, либо пойти в пищу. Мне. Я не страдаю „каннибализмом“, просто мне всё равно. Мне всё равно, какой вариант вы выберете, оба меня устраивают. Ну а если не прийдёте совсем – не имеет значения, прийдут другие, всё время приходят новые. Хотите стать героями? Прошу. Хотите умереть в безызвестности? Не имеет значения. Вы пытаетесь со мной бороться? Покорить? Как бороться с тем, чего вы даже не понимаете? Что породили сами? Хотите заставить землю забрать меня обратно? А как же баланс? Исчезновение одного повлечёт за собой рождение другого. И не известно, что будет хуже, а мне всё равно…

Вы сами причина своих бед. Ваша ненависть не знает границ – и это мне нравиться; алчность и эгоизм застилают вам глаза – я соглашусь с вами полностью. Злитесь, презирайте, завидуйте и уничтожайте – такого допинга я от вас и жду, чтоб стать ещё сильнее. Этот процесс нельзя остановить! Я захлестну Землю, поглощу всех, порабощу остатки доброжелательности и доверия, уничтожу последние островки любви. Мои творения будут шагать по земле в поисках добычи, моя армия будет захватывать новые территории.

Ваша темная половина – это часть меня. Я безраздельно следую за вами везде, и почти всегда вы делаете то, что я хочу. Земля пыталась бороться, но моё рождение было неотвратимо. Зря она это делала. Защищая вас, она обрекает себя на погибель. В благодарность вы добиваете её. Погибая, вы забираете её с собой, а мне без разницы. Главное, что я всё равно выиграю битву „за место под солнцем“, которое мне в принципе не нужно. А для кого оно? Вам оно точно не понадобится, а моим творениям не нужен свет. Им всё равно! Свет порождает жизнь, а жизни в них нет. Они существующая „живая“ противоположность жизни. Их питает смерть, ими движет ненависть. У вас даже слова нет, что бы назвать жизнь по ту сторону. Жизнь – живут. Смерть – …? Вы – низшие существа, хрупкие и беззащитные. А по закону все слабые должны быть уничтожены. Естественный отбор…

Вы нарекли меня Зоной. Какое право вы имели заключить меня в рамки столь ничтожного слова?! У „зоны“ есть границы, у меня их нет. И не будет. „Зона“ – это вы, постепенно исчезающие в сужающихся границах, которые определили себе сами. Вы исчезнете – это только вопрос времени. А пока мне всё равно. Абсолютно…

Ака Corpse (Corpse_02) Без названия.

12 апреля 2006 года. 9.15

Он пробрался сквозь заросли, колючей проволокой опутавшей подход к городу, словно сама природа, ужаснувшаяся последствиям насилия над ней, попыталась скрыть свою исковерканную плоть. Сквозь надломанные куски асфальта свались вверх к солнцу острые как копья растения.

Герман взглянул на карту. Он находился на южной окраине Чистогаловки – городка, заброшенного еще после Первой катастрофы. До Станции было несколько часов пути.

Городок был южными воротами в Припять, и выбитыми глазницами окон, провалинами дверей и траурной симфонией тишины словно предупреждал, на что идет путник, решившийся потревожить вечную тишину мертвого города. Однако Герман, не раз бывавший в Зоне, и получивший в среде Сталкеров неформальное звание Опытного, знал как следует вести себя тут. Нужно идти по зловещим улицам с чувством Хозяина, Хозяина, вернувшегося в свой дом. Город должен почувствовать силу Сталкера, и тогда он перестанет быть ловушкой, свернет свою злость, спрячет с недовольным рычанием свою темноту в подвалах и темных закоулках.

Герману было уже 40, из них 20 он отдал Зоне. Начав еще студентом исследовать леса вокруг Зоны, он внимательно изучал Рост Зоны. Именно так он называл процесс, начавшийся где-то 15 лет назад. Однако в Университете никто и слышать не хотел его предостережения о Второй Аварии. Каменные лбы, выросшие в эпоху, когда не то что Зоны не было, сама атомная физика становилась на ноги, не хотели, да и не могли понять, что Зона не была мертвой. Она жила, но понятие жизни там было совсем иное…

Герман закончил Университет, но ушел из науки, видя то что она из-за страха оказаться под контролем своего собственного детища лишь робко делает анализы и замеры в Зоне, опасаясь остановить ее рост. Но Герман знал, что Зону можно остановить. И он шел, готовый к очередной схватке с ней.

В его рюкзаке было несколько боекомплектов АК-47 и пара гранат. На обратном пути он пройдет через Старые Соколы, где продаст часть собранных в Зоне боеприпасов старому пройдохе Дацюку, 42-летнему торгашу, скупавшему оружие из Зоны у сталкеров и продававшему его местной мафии. Дацюк, пришедший 10 лет назад неизвестно откуда в Зону, уже попал под ее контроль. Седые остатки волос, пасть гнилых зубов и кашель, ежеминутно вырывашийся из полуистлевших легких, выдавали в нем жертву Зоны. Он уже никогда не вернется обратно. Жить ему оставалось немного, и он знал это, добивая свой полумертвый организм различными спиртовыми соединениями, покупаемыми у проезжавших мимо армейских частей, и на несколько часов опьянявших его, вытаскивавших его изъеденный заразой мозг из ада Зоны.

Армия давно перестала отлавливать безумцев, поселившихся недалеко от Припяти. Потому что вне Зоны они вряд ли уже посмеют выйти, а выйдя, будут сразу выловлены и помещены в карцер, где проведут остаток своей жизни, изучаемые лабораторными яйцеголовыми словно подопытные крысы. Население Зоны знало это, и потому предпочитало сгореть в пламени станции, чем тлеть в лабораториях.

Герман не приходил сюда просто ради брошенного оружия, остатков механизмов, из которых местные умельцы собирали себе машины: от печи до трактора. Да и мрачная романтика Зоны была ему уже далека. Он искал следы Жизни. Он знал, что они где-то рядом, стоит только протянуть руку, и…

Качели возле здания бывшего детского сада, ржавый автомобиль, аккуратно припаркованный возле тротуара… Брошенная кукла. Все напоминало о том, что время не повернуть вспять. Человечество должно научиться жить с новыми правилами. Смириться с ними или погибнуть.

В последние несколько месяцев Герман стал наблюдать повышение активности Зоны. Процесс увеличения радоактивности, рост растений, цикл жизни насекомых стал короче, щел в геометрической прогрессии, причем фиксировалось все это в разных точках. Создавалось впечатление, что все 30 километров Зоны стали одним гигантским реактором, набирающим обороты, выходящим из под контроля. Однако каков будет результат процесса? Неужели дремлющий вулкан 4-го энергоблока вновь проснется? Кто или что вдохнет в него силы? Вопросы мучали Германа и гнали его вперед, на север, в Припять, где он свернет к Станции.

Герман насторожился. Он привык в тишине и пустоте Зоны, но тут было что-то не так… Странное чувство. Внезапно радиометр разразился невыносимым писком, датчики, словно сойдя с ума, запестрели показаниями… Воздух мгновенно стал каким-то ватным, наполнившись потоками излучаемых частиц и Герману в лицо ударил теплый, яркий ветер. В грудь ударила волна невыносимого света, и сталкер был отброшен на спину…

«Странно, если это Второй Взрыв, я должен бытьь уже мертв!», – подумал Герман, лежа на битом стекле тротуара. Его обволакивала какая-то мягкая материя, проникавшая насквозь сквозь панцирь захитного скафандра, сливаясь с его клетками. Герман открыл глаза и увидел Это. Светящийся переливающийся шар, висящзий в воздухе метрах в десяти от сталкера, искрился и издавал какой-то натянутый звенящий звук. Герман не верил своим глазам. Он схватил фотокамеру и начал судорожно снимать объект. Однако чувство Сталкера металось в его груди, требуя бежать со всех ног, уйти как можно дальше от этого шара, излучавшего неиспытанную ранее тревогу.

Внезапно шар качнулся и стал вытягиваться в длину. Ошарашенный Герман вскочил и побежал прочь, назад, из Зоны. Отбежав за угол стоявшего возле дороги сарая, он осторожно выглянул из-за угла и тут увидел то, к чему шел всю свою жизнь…

Из шара, выросшего до трех метров в диаметре, медленно вышло существо, издававшее шелест-треск, словно тысячи мелких клочков бумаги терлись друга. Существо медленно подняло голову и уставилось немигающим взглядом на Германа. Пасть твари открылась, и черный язык вывалился наружу…

Ака Cpcat (Cpcat) Без названия.

1

Я не знаю, к чему снятся пауки. Когда ты живёшь близ Зоны Отчуждения, содержание снов перестаёт быть чем-то далёким и оторванным от реальности: Зона забирает тебя без остатка, даже твои сны. Поэтому сниться может что угодно, но наутро ты понимаешь, что всем, что тебе приснилось, была Зона. В эту ночь снились пауки. Они куда-то бежали по столу, по стенам, по одеялу и по самой коже Лисьей Бритвы. В этом сне она лежала, затаясь, и ждала. Пауков можно было терпеть сколько угодно: они не были опасными существами, от них не исходило никакой агрессии; скорее они выглядели жалкими и больными созданиями. Высоко задирая искривлённые лапки, они потряхивали белёсыми, пятнистыми брюшками. Вот один паук, чёрный, кособокий, отталкиваясь задними лапами, заполз на локоть, неподвижно покоящийся на простыне. Передние конечности были коротки и не имели сочленений, поэтому ему приходилось двигать своё тело волоком, цепляясь за ткань сразу тремя или четырьмя задними лапками. Проползя по плечу, паук упал и стал упорно толкаться в шею, путаясь в волосах.

В этот момент Лисья проснулась. Прикреплённые прямо над кроватью электронные часы выстроили "семь ноль-ноль" светящимися цифрами. Стоя под холодным душем, она думала о пауках.

К десяти Лисья уже сидела на ветви огромного высохшего тополя, стоящего в чаще на одном из холмов, что окружали её дом. На высоте второго этажа часть ствола была высверлена, и в ней размещался один из тайников с оборудованием. Лисья носила пятнистую серо-зеленую униформу лёгкого летнего образца, без опознавательных знаков. Честно сказать, она даже не знала, какой армии и каким войскам принадлежит эта форма; она набрела на неё на военной барахолке в Киеве. Главное её достоинство было в множестве навесных и внутренних карманов и спецткани, которая не продувалась ветром, отталкивала влагу и согревала в холодную погоду. Торговец тогда отвёл глаза и уступил почти за бесценок, когда Лисья спросила о происхождении пробитого в спине отверстия. И ещё чему всегда поражалась Бритва – для какого пацана её шили, что она так хорошо подошла к её маленькому росту и поджарому сложению.

Во всём городке осталось совсем мало людей, ещё помнивших, какой она была, когда только появилась в Зоне – невзрачной двадцатилетней девчонкой, пришедшей найти себя там, где многие находили последний причал. За эти годы она получила несколько хороших шрамов, замкнутый характер и кличку "Бритва" – скорее всего, за острые черты лица, хотя наверняка не известно. "Лисья" же была производной от имени, но об этом знали ещё меньше.

Десять лет назад и Зона была другой: пустынным лоскутом радиоактивного лесопарка, обнесённого колючей проволокой. Когда-то, очень давно, в центре торчал полосатый цилиндр трубы, возвышавшейся над двойным бетонным саркофагом четвёртого энергоблока Чернобыльской АЭС. Памятное Посещение к тому времени было уже позади, местами проявлялись странные и необъяснимые физические аномалии, гравитационные ловушки; уже успели накипеть едкие ржавые волосы на металлических прутьях, и комариные плеши робко цепляли пролетающих птиц с тоненьким, еле заметным, свистом, за который и получили своё название. Главное, по сути, отличие состояло в том, что тогда в Зоне действительно не в кого было стрелять.

Сталкеры тогда были просто проводниками в Зону. За артефакты платили только научные институты и вездесущие военные. К последним обращались редко – из опасения нарваться на карающий кулак закона: походы в Зону были объявлены нелегальными ещё в прошлом веке, когда самой опасной аномалией был повышенный радиационный фон. Но те, кто рисковал и связывался с военными, могли получить многое, от хороших денег и снаряжения до выгодного контракта и статуса военного сталкера-проводника. А сегодня Лисьей как раз предстояло выдвигаться в первый поход в Зону, пользуясь этим самым новым статусом.

Задание было несложным, скорее даже формально-проверочным, хотя все знали, что молчаливая девушка по имени Лисья Бритва не нуждается в подтверждении своей репутации. Если человек десять лет живёт рядом, а шесть – ходит в одиночку в Зону и при этом ещё жив и в одном куске, это говорит само за себя.

Путь лежал в малознакомый северный сектор, но далеко уходить с асфальтки не требовалось: случай произошёл как раз около дороги, которую все называли "полдвенадцатой" за то, что она входила в Зону почти точно с севера. Научники сунулись в Зону на вертолёте испытывать новый подвесной детектор аномалий, а тот дал сбой, и его цапнула первая попавшаяся "плешь". Вертолёт чудом не рухнул от рывка – благо длинный трос, на котором болтался детектор, лопнул, как гнилая верёвка, в первое же мгновение. Упавший детектор и был целью вылазки.

Лисья порылась в утробе тайника, вдыхая свежий запах мокрой листвы, извлекла "щелкунчика" – дозиметр, похожий на толстую авторучку, засунула его в специальный кармашек на предплечье. За пояс уцепился ультрамодный и ультраполезный прибор – Garmin„овский GPS в пылевлагозащитном ударопрочном корпусе, совмещённый с неплохим детектором аномалий и радиометром, который мог в автоматическом режиме отмечать обстановку на цветной карте района. За ним последовал маглайт, гравитационная лебёдка, электронная док-аптечка и ещё несколько столь же полезных вещей, хранить которые даже в умело защищённом доме было бы неосмотрительно. Другой тайник поделился армейской "Грозой" калибра 7.62 и девятимиллиметровой "Гюрзой", приятно утяжелившей нагрудную кобуру скрытого ношения.

В таком классически-сталкерском облачении она и явилась на КПП северного въезда в Зону. Дежурный по КПП попросил предъявить удостоверение, пропуск и карточку допуска, смерив Лисью взглядом. Девушки в Зоне – явление скорее исключительное. Видимо, мальчишеская фигура и куцый хвостик неопределённо-серого цвета (ровно такой длины, чтобы не мешать надевать шлем "мундира") не отвечали его понятиям о прекрасном, а смотреть в глаза уходящим в Зону он давно отучился.

Зона участливо приняла девушку в свои владения, овевая прохладными ветрами и пронизывая неизвестными науке излучениями. Асфальтка вела вглубь лесного массива, теряясь за поворотом. Оглянувшись напоследок и сверясь с картой, Лисья зашагала по обочине на юг.

Через полтора часа ходьбы темп пришлось снизить и, на всякий случай, перевесить автомат со спины на грудь. До упавшего датчика оставалось минут десять ходьбы, потом надо было сойти с дороги и метров на двести углубиться в лес.

Осеннее небо над Зоной "радовало" глаз низкими серыми облаками. Деревья шумели на ветру, а под ногами зашелестело, когда размытый дождями асфальт сменился гравийными заплатками. Лисья мягко и пружинисто шла вперёд, поминутно озираясь по сторонам. В высоких кустах виднелся прогнивший багажник разбитой когда-то давно "шестёрки". На обочине валялись гайки, мятые гильзы и битое стекло.

"Garmin" на поясе завибрировал, указывая, что первая путевая точка достигнута, и пора сворачивать с дороги. Девушка вгляделась в небо на горизонте и, задумчиво понажимав кнопки на приборе, засунула его за край форменных брюк креплением наружу, чтобы наверняка почувствовать вибросигнал. Теперь – прямо в лес.

Придорожная трава стояла желта и суха, как сено, и ботинки уминали её высокие стебли с предательским хрустом. Уже на подходе к кромке деревьев детектор начал подрагивать – где-то близко граница аномалии. На экранчике так ничего и не прояснилось, только нарисовалась стрелка на восток с иконкой линейного возрастания силы притяжения. Лисья пошла чуть наискосок, и новые стрелки стали почти параллельно друг другу появляться на карте, обозначая довольно обширное аномальное поле. Углубляясь, идти становилось всё тяжелей, а автомат на ремне явно потяжелел.

Через минуту, обойдя странное место почти полукругом, Лисья наткнулась на трос, лежащий на земле. Один его конец она быстро вытащила из кустов, а другой намертво застрял где-то ближе к центру аномалии. После получасового кружения, дёрганья и лазанья по деревьям с биноклем стало примерно понятно, где лежит болванка с прибором, и Бритва стала прилаживать лебёдку к дереву, чтобы детектор не пошёл наружу через центр аномалии, иначе он остался бы там навсегда. Лебёдка, за глаза называемая "сосунком", – это изумительная штуковина, основанная на каком-то артефакте Зоны: кирпичик с регулятором мощности и приклёпанным к нему альпинистским карабином. Если трос (или палец, что категорически не рекомендует Инструкция) поместить в карабин и повернуть издевательски тугой регулятор, то трос (или палец, если пользователь дурак) будет протягиваться через этот карабин, пока "сосунок" не будет отключен.

Привязав "сосунок" к дереву тремя мотками парашютных строп, Лисья защёлкнула трос в карабине и медленно повернула рукоятку. Трос зашелестел, вхолостую пролетая точно через центр карабина, и натянулся, слегка провисая. Ещё мощности – загудел как струна, но с места не сдвинулся. Ручку почти до конца – ничего, кроме свиста воздуха, прокачиваемого через карабин гравитационным "вентилятором". Вдруг раздался громкий хруст, и стоящее вдалеке высоченное дерево начало падать, сначала медленно, потом всё быстрей и быстрей, как при ускоренной перемотке ленты. Лисья среагировала мгновенно и правильно, повернув ручку рывком до отказа. От рывка сверху осыпалась листва, а трос стремительно рванулся в карабин. Дерево ещё падало, и вот уже со скоростью автомобиля из дальних кустов выскочил небольшой бронированный контейнер, а следом и пузатая стальная чушка, висевшая на конце троса, чтобы прибор не болтало на ветру. Лисья отрубила "сосунок" и бросилась на землю, вжавшись в узловатые корни дерева, зная, что будет от падения дерева в такую большую аномалию. Локальный выброс. Падая, она успела лишь услышать, как, перекрывая свист воздуха, затрещали верхушки деревьев, пригнувшись, будто травинки под ногой великана, и повинуясь расходящейся волне перегрузки в десятки g. Чувство было такое, будто по тебе проехались танком или какая-то здоровенная, раскормленная Годзилла. Да ещё и не просто наступила, а станцевала казачка. Вместе с болью пришла бессознанка.

Первым, что отметила Лисья, очнувшись, было то, что она не захлебнулась собственной кровью только благодаря тому, что лежала лицомвниз. Чувство было просто отвратительным, смесь свернувшейся крови и земли заполняла рот и нос, прокушенный язык саднил, и отплёвываться мочи не было. Сев на землю и первым делом оглядевшись, Лисья прополоскала рот водой из фляги и сплюнула в траву. Вокруг царили сумерки, и жёлтый непроницаемый туман, какой всегда ложится после выброса, плотной завесой окутывал стволы деревьев. Наручные часы показывали полпятого.

Удача, что за несколько часов никто не набрёл на лежащую без сознания Лисью: автомат лежал на расстоянии вытянутой руки, и рюкзак под деревом выглядел нетронутым. Стиснув зубы, Лисья поднялась на ноги, представляя, какие синяки оставила "Гюрза" на рёбрах и "Garmin" на бедре. Морщась, она достала приборчик, глянула на пустой экран и заложила его за ремень с правой стороны. Жаль такой инструмент терять, но главное, что кости были целы, а общее состояние быстро улучшалось. "Жива осталась, дальше дело техники", – приободрила себя Бритва.

Капсула с прибором лежала в траве, на первый взгляд целая и невредимая. Пломбы лаборатории прикрывали собой болты, на которых держалась крышка. Расковыряв их и убедившись в целости корпуса, Лисья осторожно завернула прибор, помигивающий цветными лампочками, в лист поролона, уложила его на дно рюкзака и побрела к дороге, стараясь шуметь как можно меньше. Обойдя границу аномалии, по пути к полдвенадцатой дороге в голове тревожно забилось нехорошее предчувствие, нараставшее с каждым шагом . На пути попадались лишние деревья! Днём она хорошо запомнила вот эту толстенную осину, но ивняка, уходившего на восток, здесь будто и не было, как и зарослей мха под ногами. И самое главное – дороге следовало бы уже давно показаться, но вместо неё лес и кустарник занимали всё, что давал разглядеть плотный туман.

Бритва насторожилась и, жалея погибший GPS, включила на всякий случай "щелкунчика", который был столь же надёжен, сколь и прост. Щелчки с частотой "раз-два" в секунду говорили об относительно нормальном радиационном фоне. Хоть одной напастью меньше. Под тихое пощёлкивание дозиметра, пригнувшись, сжимая автомат и полагаясь лишь на свою интуицию и чутьё, двинулась она вперёд.

Рыжий туман сам по себе был аномалией и состоял из мельчайших хлопьев лёгкого бурого вещества непонятного состава, которое распадалось без следа при нагревании и растворении в воде. Ещё одно свойство, которым он обладал, было то, что он реагировал на аномалии, как металлический порошок на магнитное поле, – вокруг "комариных плешей" выстраивались полупрозрачные конусы и столбы, а Твари, существа-порождения Зоны, оставляли за собой долго оседающие дымные "хвосты" в насыщенном туманом воздухе. Когда-то Лисьей Бритве приходилось зарабатывать на жизнь походами в Зону с компрессором, накачивая в небольшие контейнеры по десять граммов бурого порошка. Человек в Горностайполе, которого все звали Матвей, оружейный мастер, снабжал эти контейнеры капсюлями с таймером и получался простейший и надёжный детектор аномалий, совмещённый с дымовой завесой – уже немало пустых банок было раскидано по Зоне.

С такими мыслями Лисья выбирала дерево поудобней, чтобы подняться над туманом и попробовать сориентироваться, когда где-то недалеко раздалась автоматная очередь, и захрустели ветки. Кто-то быстро приближался, неосмотрительно громко топая по Зоне. Лисья скрылась за густым кустом, охватывающим толстый ствол старой берёзы, и выключила неожиданно бойко затрещавшего "щелкунчика". Из тумана показался человек в комбинезоне полной защиты с зеркальной маской, какие обычно надевают учёные, когда всё-таки решают сунуть нос в Зону. Серый комбинезон был решительно испачкан и выглядел довольно потаскано. Человек затравленно оглядывался, покачиваясь на ходу, и грозил в лес стволом автомата. Пройдя по поляне метров десять, он рухнул на колени и пополз вперёд, волоча автомат за ремень, пока не скрылся в кустах. За ним из тумана шумно нарисовалось мутное пятно, от внушительных размеров которого Лисья мысленно присвистнула. Как она и полагала, раздирая кусты, на толстых двупалых лапищах на поляну вывалилась исполинская туша, похожая на огромного горбатого медведя. Медвежья мать тяжело и шумно дышала, мотая головой и кряхтя. Зверюга явно не горела желанием получить ещё одну порцию свинцовых плетей и не решалась потрошить кусты длинными клыками. Толстая шея гнулась с трудом, а погоня уже успела утомить медведку и та, пофыркав, отправилась назад, оставляя в зарослях ещё одну просеку. Глупый и неосторожный человек с автоматом лежал в кустах не шелохнувшись; похоже, не мог поверить, что зверь оставил его в покое. Лисья медленно подползла к кустам и тихо спросила: "Живые остались?" Никто не ответил. Ноги в грязных комбезовских штанах оставались неподвижны. Лисья доползла до учёного, предусмотрительно отложив подальше его MP-5, и потормошила человека за сапог, помахав на всякий случай над ним "щелкунчиком". Не дождавшись реакции, она осторожно уцепилась за рукав и перевернула тело на спину – зеркальное стекло было измазано в лесной грязи. Тихо шикнул спускаемый воздух, щёлкнул замок шлема, и стекло легло рядом.

"Красивый, сволочь," – отметила про себя Бритва, уже понимая, что такие линии глаз и губ, как у найдёныша, не могут принадлежать мужчине. Девушка в Зоне? Очень, очень странный вопрос. Что делают в Зоне сразу две девушки? Лежащая перед Бритвой сумасшедшая, что решилась связаться с Медвежьей матерью, была определённо красива: смоляные волосы и тёмная кожа выдавали в ней южанку. Нащупав пульс, Бритва приложила жало док-аптечки, молясь, чтобы та не была испорчена при выбросе. Аптечка пискнула и зажгла жёлтую лампочку. Читать показания диагностики уже не было никакого желания – веки пациентки задрожали, и замутнённый лекарствами взгляд чёрных глаз остановился где-то за Лисьиным плечом. Девушка что-то промычала и попыталась встать, но была мягко, но уверенно положена обратно наземь. Через минуту, когда взгляд её стал более осмысленным, Лисья участливо поинтересовалась:

– Как здоровье, несчастная?

– Мм.. меня зовут.. Я Мила, – выдавила из себя девушка.

– Йовович, что ли? – с усмешкой сказала Бритва.

– Нет, кличка такая. Что со мной случилось?

– Медведка случилась. Каждый дурак в Зоне знает, что медведку трогать нельзя – уж сколько человек полегло.

– Я стреляла… отдышавшись, сказала Мила, – Она что, бронированная?

– Может и бронированная. Этим, – кивнула на MP-5 Лисья, – её не проймёшь. Шерсть как проволока, шкура покрепче кевлара. В неё раньше много стреляли, немало пуль она в себе носит. Бесит её это… Вообще повезло, что она тебя не раздавила. Сытая была, наверное, и добрая.

– Да мне и так от неё досталось, ой… Её убить вообще нельзя, что ли?

– Можно, наверное. Гранатомётом. Только не надо – Медвежья мать сама никогда не нападает и питается она ветками в основном. Сталкеры её уважают и не трогают. Что тебе у неё понадобилось? – Тут Лисья припомнила, где находится логово медведки – самого крупного существа Зоны, мутировавшего отпрыска диких кабанов, судя по мясистому пятаку и длинным кручёным клыкам, растущим из нижней челюсти. Как это она смогла забраться так далеко от логова, или как это сама Лисья оказалась аж на востоке, в средней части Зоны, где жила медведка.

– Где мы находимся, ты знаешь хоть? – спросила она девушку.

– Километров пять от Лужи. От водохранилища то есть.

– Нифига себе дёрнуло. – Оценила Бритва последствия выброса. – А календарь? – спросила, обратив внимание, что заметно вместо ночи сумерки сменились днём. Мила назвала число. "То ли кто-то врёт, – подумала Бритва, – то ли меня зашвырнуло не только на дюжину километров, но и на несколько часов в прошлое." Какие только шутки не шутила Зона со своими гостями – бывало, что и месяцами люди блуждали где-то, а вернувшись, утверждали, что не были дома всего три дня. Решив оставить разбор этого феномена на потом, Лисья деловито поинтересовалась: "Как здоровьице?"

– Болит всё. Эта… – Мила помедлила с выражением, – хрень… мне так клыком наподдала, что я метров на шесть в кусты отлетела. Я шла за артефактом на запад от Лужи, и залезла в какой-то буерак, а там она, медведица эта твоя…

– Медведка, – поправила Бритва.

– Медведка, – согласилась Мила. – Выскочила.

– Из-за дерева, – ухмыльнулась Лисья, представляя себе внезапно выскакивающую из-за дерева Медвежью мать.

– Не видела, – поморщилась девушка, – просто быстро появилась. Я как дёрнулась и двинула в неё из автомата. А из неё – ни кровинки. Потом – бац, и я лечу, и больно. Поднялась, и убегать – а дальше ты видела.

– Дура. – Безапелляционно заявила Бритва.

– Дура, – согласилась Мила, – нервная.

Она уже сидела на земле, разминая ушибленные бока. Комбинезон смягчил удар Медведки, но тряхнуло основательно, это было заметно.

Медведка однажды открыла БТР, как консервную банку, когда один такой же стрелок по медведкам в нём спрятался, и Лисья хорошо помнила рассказы о том, как этого стрелка чуть ли не ложечкой по останкам БТРа собирали.

– Идти сможешь? – поинтересовалась Бритва.

– Да, ноги целы, к счастью.

– Как в Зону попала?

– Лодка на берегу, моторка.

– Пойдём в обход логова, выберемся к лодке и домой. Ты же не собираешься на анаболиках за своим артефактом ходить? И где оборудование твоё, горе-сталкерша?

– Там, – кивнула та в направлении просеки, оставленной медведкой. – Да у меня и не было особо ничего. Новая карта, обоймы, сканер дешёвенький и плейер.

– На кой чёрт в Зоне плейер, самоубийца? – удивилась Бритва.

Мила промолчала.

– Могу, вообще-то, и не спрашивать, но – первый раз в Зону пошла?

– Да.

– И почему одна?

– Проводнику платить надо. Стрелять я умею, давно уже. Я справлюсь. Думала…

– Знаешь, здесь ведь всё гораздо хуже, чем кажется со стороны. И дело не в стрельбе совсем.

Дальше шли молча, пока Лисья вдруг не вздёрнула голову и не схватилась за правый бок. Знакомая до чёртиков вибрация приятно разливалась по телу.

– Неужто лучшая новость недели? – Пробормотала Лисья, не веря глазам своим, достав чудом оживший "Garmin". Цветастые надписи на экранчике рапортовали о процессе загрузке карт, – оклемался, подлец!

После процесса калибровки и обновления списка видимых спутников красный треугольничек отметился примерно в трёх километрах от водохранилища.

Мила вгляделась в почти счастливое лицо своей спасительницы.

– Я тебя знаю. Тебя называют Лисья Бритва.

– Может и так. Девчонок среди сталкеров по пальцам одной руки – нетрудно догадаться. Что с того?

Мила шумно втянула воздух и выпалила:

– Я искала встречи с тобой.

Бритва вгляделась в чёрные глаза, подумала и сказала:

– Только не говори, что ты позавчера приехала в Зону, чтобы стать сталкером, подписалась на самый дешёвый контракт на добычу "шпаг" или каких нибудь "ежовых игл", купила на последние деньги комбез и снаряжение и хочешь теперь, чтобы я была твоей нянькой-поводырём?

– Нечего добавить, – вздохнула Мила. – Почти оно.

– Нечего добавить. – Саркастически повторила Лисья. – Я не работаю в команде. Я работаю одна. Ты не первая просишь меня об этом, но, правду сказать, ты первая, кто просит об этом уже в Зоне. Но это дела не меняет. И чего тебе дома не сиделось?

– Дома мне не очень-то весело жилось, – ответила Мила мрачно и с такой интонацией, что стало понятно – домой она в ближайшей жизни не собирается. – Меня на самом деле зовут Миланой, я чеченка, ты понимаешь?

– Вот уж кого здесь не хватало… Впрочем, кому какая разница? В Зоне – никому.

– Поэтому я и приехала к Зоне.

Так они и брели дальше по лесу, тихо перекидываясь короткими фразами. Лисья держала ухо востро и прокладывала курс по прибору – в обход всех известных аномалий и изредка занося пометки в "Garmin", когда натыкалась на изменившуюся границу или новое образование. Места были известные и через полчаса перед девушками засеребрилась мутная вода Киевского водохранилища, которое Мила называла Лужей.

2

Тёмная вода плескалась за бортом, распространяя запахи тины и влаги. Единственным, нарушающим тишину звуком, было тихое шипение парогенератора, и белые дымные рукава расходились от водомёта под днищем лодки-плоскодонки. Девушки сидели на носу, молча и собранно наблюдая за береговой линией и гладью водохранилища.

– Как тебе местные пейзажи? – нарушила молчание Бритва.

– Жутковато. Знаешь, и захватывает.

Зрелище и действительно внушало опасения – чёрная, почти непрозрачная на вид, поверхность воды, не беспокоимая ни малейшим ветерком, но тем не менее не идеально ровная: морщины, углубления и бугры отмечали возмущения гравитации, и Бритва вела лодку как можно дальше от их скоплений. Тени причудливо сплетались на искривлённых ветвях прибрежных деревьев, а завершали пейзаж лужицы не осевшего ещё грязноватого тумана.

– Говорят, здесь порядочных размеров зверьки водятся, прямо под нами. Я не видела, но иногда видно, как вода беспокоится… Может, и плешь блуждающая, а может, и плавает кто…

Мила поёжилась, поглаживая воронёный бок автомата.

– Иногда фонтаны брызгают, как гейзеры на Камчатке. Иногда кровь плывёт, или масло. Сталкеры здесь ходят на лодках, покуда серьёзных происшествий не случалось, – таинственно продолжила Бритва.

– Надеюсь, и не случится.

– Тьфу на тебя, дурочка. На, порули лучше, – Бритва передала штангу управления лодкой Миле и перебралась на корму. Стараясь не склоняться над водой, вглядывалась она в глубину, пытаясь различить движение или очертания какого-нибудь неизвестного науке обитателя водохранилища. Пару раз ей казалось, что там, где-то в глубине, за расходящимися струями мельчайших пузырьков и волнением кильватерной струи, проплывали неторопливо грузные тени, или чудился блеск чешуи, но наверняка сказать она бы не решилась.

– Смотрю на карту – мы на полпути от дома, – сообщила Мила.

И тут детектор на поясе Бритвы завибрировал.

На карте района, прямо по синей заливке водохранилища, поверх глубинных меток и границ известных постоянных аномалий, пролегали обширные концентрические круги с обозначением аномальной конфигурации магнитных линий. Активность была совсем слабой и, похоже, уже остаточной после крупного разряда, произошедшего не очень давно где-то в глубинах Лужи. Бритва, озабоченно косясь на детектор, молча согнала Милу с носа лодки и взяла малый вперёд вглубь поля. Мила молчала, неизвестность начинала пугать её. Облегченно вздохнули они только тогда, когда центр колец остался позади.

– Обошлось? – Мила обернулась назад.

– Вроде порядок. Удача.

Бритва выключила двигатель, и лодка поплыла по инерции.

– Глянь-ка туда – указала Мила, прищурясь вдаль, – что плывёт?

– Похоже на человека, – Лисья покрутила окуляры бинокля.

Нахмурясь, она вгляделась в плавающий на поверхности объект и, не говоря ни слова, завела двигатель. Выражение её лица было очень неоднозначным.

Человек в военной форме спокойно лежал на воде: выступало лишь безмятежное лицо с закрытыми глазами, потасканные мокрые кроссовки и медленно вздымающаяся и опадающая грудь. Он спал, либо был без сознания. Лисья, орудуя веслом, подплыла на расстояние вытянутой руки и вцепилась в рукав солдата – тот, похоже, и не собирался просыпаться. Едва не зачерпнув ледяной забортной воды, девушки втащили его в лодку. Бритва нащупала пульс, погладила солдата по щеке и назвала по имени, – Артём… – Тот нахмурился и приоткрыл рот. Веки задрожали, и он выдохнул из себя тихий шёпот:"Лиза".

– Артём, чертями тебя раздери, как ты здесь оказался?

Солдат зашевелился и приоткрыл глаза, ещё не вполне соображая, что происходит.

– Лиза…

– Всё в порядке, ты у меня в лодке.

Мила наблюдала всю сцену, подавляя огромный соблазн вмешаться в разговор.

– Артём, как ты себя чувствуешь? Ты что-нибудь помнишь? Как ты оказался в воде? – Лисья сноровисто пощупала пульс и положила ладонь на лоб Артёма.

– Лиза, я не помню ничего, – пауза, – вообще. Я помню только тебя, но не знаю, почему и откуда.

– Лежи спокойно, сейчас достану доку.

Док-аптечка зажгла зелёную лампочку. Здоровье в порядке.

– Лиза, – прошептал солдат, – кто я? Я в Зоне, да?

– Да, в Зоне. Ты всё вспомнишь, мы едем домой. Подожди, сядь, садись. – Поддерживаемый под руки, Артём сел на скамейку на корме лодки.

– Уже скоро – прошептала Лисья, прибавляя тяги.

Мила решила, что пора вмешаться.

– Вы знакомы?

– Да, давно, – Бритва явно не горела желанием отвечать на расспросы, а Артём понуро и тихо сидел на корме, даже не пытаясь отжать мокрую униформу.

– Понятно. Рули там осторожней. Артём… – она повернулась к солдату и вдруг тихо вскрикнула, будто увидев нечто неожиданное и страшное. Бритва рывком обернулась, бросив руль.

На месте Артёма сидел другой, незнакомый Бритве парень – в мокрой форме Артёма, с теми же самыми нашивками, но чернявый и смуглый. Он наклонил голову набок и произнёс: "Милка, Милка".

Мила заверещала и отпрыгнула от него на самый нос, едва не свалившись в воду, выкрикивая:

– Нет! Нет! Ты умер! Нет! Ты мёртвый!

– Милана! – громче сказал призрак и добавил что-то по-чеченски.

– Ты ещё кто такой, мать твою? – через дуло автомата процедила Бритва.

Тот повернул лицо к ней и, за мгновение до того, черты его исказились, будто расплавились, волосы мгновенно посветлели, и он опять превратился в Артёма.

– Лиза… Что ты делаешь? Положи автомат. – Осуждающе сказал Артём и, повернувшись к Миле, голосом чернявого произнёс – Мила, иди сюда.

Та, похоже, потеряла голос и лишь сдавленно хныкала за спиной Бритвы, размазывая слёзы. – Ты же мёртвый! – повторила она.

Артём поднял руки к груди.

– Не двигаться, – коротко приказала Бритва и повела стволом "Грозы".

Тот запустил пальцы между пуговиц гимнастёрки и начал ощупывать свою грудь. Подняв лицо, он снова выглядел как смуглый незнакомец. Взявшись за ворот, он потянул в стороны, ткань затрещала.

– Не двигаться, – максимально жёстко повторила Бритва.

Пуговицы отлетали одна за другой, и взорам остолбеневших девушек явилась белёсая грудь без сосков, в самом центре которой чернели три пулевых отверстия. Запёкшаяся корка на ранах вдруг лопнула, и свежая красная кровь рывками полилась, пропитывая разорванную рубашку. Лицо существа начало меняться, – в Артёма, потом – в смуглого, потом в пожилого, седого мужчину, в подростка и так далее, раз в секунду превращаясь в кого-то иного – мужские, женские лица, дети – все неизменно хищно улыбались белыми зубами. Нервы Бритвы сдали, и она нажала на курок. Сухой треск выстрелов разнёсся над Киевским водохранилищем, и окровавленное тело тяжело опрокинулось за борт. Мелькнули ноги в кроссовках, изогнувшись вбок, как рыбий хвост, и только мутное кровяное пятно на воде напоминало о случившемся.

Милана сидела на передней скамейке, обняв себя за колени, и тихо раскачиваясь взад-вперёд. Бритва на предательски дрожащих ногах стояла в полный рост с автоматом, вертя головой по сторонам, чтобы заметить любое проявление твари, но тишина, похоже, установилась надолго. Обеих девушек заметно потряхивало от пережитого шока.

Ака Critic (Critic) Оборотень.

Когда-то я любил рисовать. Теперь я делаю это по необходимости. Чтобы выжить…

Я рисую лучших бойцов, которые когда-либо существовали, внеземных существ, способных выжить где угодно, рисую порождения своей собственной больной фантазии…

* * *

Следопыт еще раз осмотрел здание в полевой бинокль. Вроде бы чисто. Это здание сталкер заметил в свою прошлую ходку. Стоящее в низине, оно вдобавок было надежно укрыто от любопытных глаз стеной кустарника. Небольшой, одноэтажный домишка, видимо использовался до катаклизма как место для отдыха. И, скорее всего там найдется что-нибудь для одинокого сталкера. Следопыт спрятал бинокль, еще раз посмотрел на детекторы аномалий и, поудобнее взяв автомат, медленно пошел в сторону дома. Спокойно подобрался к двери, заглянул внутрь. Тишина и покой. В доме даже сохранилась какая-то мебель. Детекторы молчали. Сталкер зашел внутрь. Его ожидания оправдались. В углу второй комнаты лежали три "Хлопушки". Сам по себе этот артефакт встречался очень редко, а о том, чтобы "Хлопушки" могут встречаться по несколько штук сразу Следопыт даже и не слышал.

… "Хлопушка"- артефакт с оборонительными свойствами. Выглядит как цилиндр ярко зеленого цвета. При активации, вызываемой разрушением внешней оболочки, создает вокруг себя поле, преодолеть которое не способно ни одно порождение зоны. Существа, попавшие в область поля, погибают мгновенно. На людей вредного влияния не оказывают…

Каждая из "Хлопушек" тянула тысяч на пять зеленых у ученых, а торговец давал за каждую десять. Следопыт сразу же понял, что при удачной реализации, он сможет, наконец, осуществить свою мечту – скафандр высшей защиты последней модели. Но…

Сталкер понял, почему эти артефакты оставались невостребованными слишком поздно. Сзади, из дверного проема послышался шорох и тихое, на гране слышимости, шипение. Ловушка захлопнулась. Это были "мантикоры" – кошмарный гибрид паука и скорпиона размером с лошадь. Но самая большая опасность этих существ заключалась в наличии у "мантикор" зачатков разума. Следопыт рванулся было к "Хлопушкам" – сейчас он был готов даже пожертвовать одной из них, но сверху, с чердака, сквозь дыру в потолке упала еще одна "мантикора", отрезая сталкера от последней надежды на спасение. Тем более что "мантикоры" стаями меньше чем по пять особей не охотились и прыжок через окно, скорее всего, закончился бы в нежных объятиях одной из них. Единственным выходом оставалось вжаться в ближайший угол и попытаться забрать с собой хотя бы одну из них. И надеяться на Чудо…

Чудо произошло. Когда две "мантикоры" на мгновение замерли в проемах дверей, внутренней и внешней, ведущей на улицу и во вторую комнату, готовясь к атаке, в комнату ворвался маленький стальной рукотворный смерч. Человеческая фигура, затянутая в странную серо-зеленую хламиду с двумя изогнутыми клинками средней длины. Правда, то, что это именно мечи, Следопыт заметил уже позже. А сейчас он наблюдал как сверкающие полосы остро отточенной стали кромсали на составляющие одну из "мантикор". Сталкер не задумываясь перевел автомат в сторону второй и утопил курок. Впрочем, после первой же короткой очереди он с удивлением заметил, как и второй монстр валится на бок. Обычно на "мантикору" уходило обоймы две или несколько разрывных пуль. Недоразумение разрешилось быстро, – смерч прекратился, и только сейчас Следопыт увидел, что это именно человек и именно с мечами, фигура легким шагом приблизилась к телу второй "мантикоры" и вытащила из груди метательный нож. Сталкер только покачал головой. Нож был брошен в единственное слабое место монстра – в стык двух пластин хитинового панциря, прикрывавшего жизненно важные органы существа. Лучшим стрелкам не всегда удавалось подобное.

Фигура практически бесшумно вернула клинки в ножны, висевшие за спиной, пальцы правой руки сложились в знак известный любому сталкеру и означавший, что вокруг все спокойно и, так и не произнеся ни звука, исчезла за дверью. Снаружи остывали трупы еще четырех "мантикор". Все три "Хлопушки" остались не тронутыми.

– Спасибо, Оборотень, век не забуду, – прошептал Следопыт…

* * *

Сижу в баре… Пью… Отхожу… Каждая из картин занимает уйму сил… Буду рисовать завтра… Или послезавтра… Какой-то новичок пялиться на меня второй час. Пусть…

* * *

Ночь застала двоих сталкеров в районе болот. Пара – учитель и ученик.

– В общем так, ночь пережидаем здесь. Ночью, конечно, ходить можно, но не рекомендуется. К тому же только ночью встречаются некоторые твари с которыми тебе пока встречаться не стоит. Всему свое время.

– Лагерь разбиваем?

– В Зоне? – Старший говорил с заметной иронией. – Скажи спасибо, что не придется ночевать стоя по пояс в воде.

– Спасибо!

– Молодец, далеко пойдешь. Ложись и попытайся уснуть, – завтра силы тебе понадобятся. Будешь нужен – подниму.

Младший сталкер лег, свернувшись калачиков и обняв свой рюкзак, будто бы это был самый большой артефакт Зоны.

Тишину ночи разорвали звуки выстрелов. Младший вскочил и тут же упал, сбитый толчком старшего.

– Хватай автомат. Получи, зараза. – В ночь ушли еще две пули. – Зомби прут. Откуда же их столько взялось. Гад! На!!! С предохранителя сними!!!!!!

– Старший, может отступим? – сталкер все-таки разобрался со своим автоматом и теперь стрелял примерно в том же направлении, что и его напарник.

– Некуда, малыш. Болота сзади. Не в ловушку попадешь, так в трясине утонешь. Я уже молчу про "тритонов".

… "Тритон" – существо, порожденное Зоной. Место обитания – гидросфера Зоны. Активный период – темное время суток. Крайне опасный, атакует теплокровные существа, как оружие использует парализующий яд. Точная форма и органы восприятия окружающей среды неизвестны…

– Так что же делать?

– Попытаться забрать с собой как можно больше. Прости, малыш. – Сталкер продолжал отстреливаться.

Зомби наступали. Пули плохо действуют на мертвое тело. Даже с перебитым в трех местах позвоночником зомби будет продолжать ползти к своей цели. Для полной гарантии сталкеры сжигали тела. Если конечно побеждали. Но не в этот раз.

Было темно. Пока откуда-то сбоку не вырвалась, осветив окрестности, струя огня. Из армейского огнемета. Ближайшие зомби моментально занялись пламенем, став этакими своеобразными факелами.

– Молись малыш, что бы это были военные сталкеры, они нас не трогают. Потому что, если это спецназ – суши сухари. – Учитель в любой ситуации остается учителем. – Кстати, Контролера не видишь? Чуть правее тебя – группа зомби сбитая в кучку, внутри Контролер. Он так себя от шальных пуль защищает. Эх, гранату бы сюда.

Огнемет поджег пламенем еще с десяток фигур и прекратил свое разрушительное действие. Чуть позже раздалось тихое жужжание, будто бы раскручивался какой-то механизм.

– Не понял, – только и успел сказать старший сталкер, перед тем как раздался грохот непрерывной очереди пулемета. Крупнокалиберные пули, вылетающие непрерывным потоком, буквально разрывали противника на части. На группу зомби с контролером ушло не более пяти секунд. Бывшие живые мертвецы лежали на земле в самых разнообразных позах. Больше некому было их контролировать.

– А может это не военные сталкеры и не спецназ. Может это третий вариант. – Младший не успел спросить, что же это за вариант, когда этот самый вариант вышел к ним. После этого младшему ничего не захотелось спрашивать. Фигура человека казалось, даже не казалось, а именно сошла с экрана телевизора. Два с лишним метра ростом, полторы косых саженей в плечах, зеленое, идеально чистое камуфло, боевая раскраска на все лицо, а в руках… В руках человек держал "миниган" – многоствольный пулемет. На правом плече небрежно, именно небрежно висел огнемет. На другом плече – штурмовая винтовка какого-то футуристического дизайна. Да и форма была увешана таким количеством вооружения, что дух захватывало. Даже по самым скромным прикидкам вся эта "снаряга" должна была весить килограмм двести – двести пятьдесят. При этом человек шел очень легко, из-за чего непроизвольно создавалось впечатление, что все это бутафорское. Но сталкер сам видел как все это стреляло, ну не все – только огнемет и пулемет, но все равно даже тени сомнения не вызывало, что все оружие настоящее.

– Привет, вы в порядке? – даже голос у него был какой то ну очень правильный.

– Привет, Оборотень, ты вовремя.

– Работа такая. Пиво будете?

– Давай. – Старший разговаривал спокойно, без тени удивления, будто бы сталкеры в Зоне постоянно обмениваются пивом. Человек, увешанный оружием, как новогодняя елка вытащил из какого-то кармана три банки пива и отдал по одной каждому из сталкеров. Пиво было холодным. Именно это и добило младшего. Он, тихо обалдевая, уселся на землю и открыл свою банку. Незнакомец в два глотка прикончил свою, как-то одним движением поднялся с земли и произнес

– Ладно, пора мне. Но я еще вернусь. – И он растворился в ночи. Старший спокойно пил пиво.

– Учитель, кто это?

– Это? – Сталкер задумчиво посмотрел в сторону, в которую ушел ночной гость. – Это Оборотень. Сталкер. Тот самый третий вариант, который был для нас идеальным.

– Но как? Он же…

– Он же что? То, каким ты его видел, ты видел первый и последний раз в жизни. Он всегда разный. Он умеет все и не умеет ничего. Он приходит, когда нужен и никогда не зовет на помощь. Он миф даже среди сталкеров. Когда-нибудь он спасет твою жизнь.

– А сегодня?

– Сегодня он спас мою. Пей пиво. Вернемся – покажу тебе его в баре. Только не вздумай подходить и благодарить. Бесполезно.

– Но кто он на самом деле?

– Никогда не задавай этого вопроса. Среди сталкеров ходит поверье, что тот, кто узнает всю правду про Оборотня, – сам станет Оборотнем. Просто знай, он – Оборотень. И все. Допьем пиво и можем ложиться. Я думаю, в радиусе пары километров ни одного бродячего монстра не осталось.

* * *

Я был художником. Нет не так! Я БЫЛ художником. Говорили, что я хорошо рисую. А мне хотелось рисовать что-то свое. Совсем свое. Как кто-нибудь из Великих. И я пошел в Зону. Рисовать! Наверное, я был первым. И, наверное, последним…

* * *

Пацаны, как всегда собрались вовремя. Сегодня типа дело. Идем доить корову. Крысеныш нашел типа одного лоха. Типа сталкера. Говорил, долго следил. Вчитывал, что здесь он сам типа ничего не стоит. Крысеныш, сам конечно шушера, но свое дело четко знает, иначе давно бы на нож сел. Короче типа пошли.

Типа пришли. Лоховская хата. Дверь плевком вышибить можно. Но, короче, Вялый кулаком приложил, она и вылетела. Типа зашли. Халупа, она и в Африке халупа. Сталкеры так типа не живут. Не знаю как, но типа не так. Так клиент в коридор выскочил и моргалами лупает – че делать-то. Ну, мы с пацанами его и скрутили в козий рог. Он и лежит, типа не трепыхается. Ну, Старшой ему и зачитывает, кто он типа такой и кому он кланяться должен. Ну, типа нам. Ну, Старшой на такие штуки мастер. Он, было дело, Банкиру все по понятиям разложил, да так, что тот и не пискнул. Ну, а на этого лоха и нас с Михой хватило бы. Короче все пучком. Не закозлил Крысеныш.

Короче стоим, типа ждем, когда клиент за жизнь плакаться станет. И че мы типа такой бригадой шли. Как чую ствол к затылку прилепился. И чую серьезный ствол. Как не Магнум. Мозги на стенке долго видны будут. Короче стою. И все стоят. Потому как за каждым ствол объявился. Ну и пацаны, что стволы держали. Только не пацаны это были. Сталкеры. Причем те, кого трогать – хлопот выше башни. И выходит в центр типа пахан ихний. Меж глаз Михе засветил, он как раз клиетна держал, да так засветил, что Миха с копыт сверзился. А Миха бугай еще тот. Его одной левей не свалишь. Да и правой тоже.

Короче выходит их пахан, и к Старшому. И обращается так как-то, видно по фене их сталкеровской. Что мол, дорогой Степан Евгеньевич, мол мы же вас предупреждали, что бы вы на Оборотня, в смысле клиента нашего, ручонки свои загребущие не протягивали, а то так и ножки протянуть недалече. Короче втирал он так, втирал. Ни хрена не понял я, только чую, зря я в одиннадцать лет скрипку бросил – боксом занялся.

Выстрелы прозвучали практически одновременно. Бригада Черепа в этот день прекратила свое существование.

* * *

Кто мне дал ЭТО? За что? Почему я? Ведь есть лучше, сильнее, опытнее. Так почему я? Каждый раз, РИСУЯ, я знаю, что беру в долг. У кого? И там, в Зоне приходиться отдавать. Отдавать так, как отдаешь краску холсту. Кому же я отдаю? И главное, – каким будет последний мазок…

* * *

Зона. Утро. Бежит слепой пес. Один, без стаи. Бежит в центр Зоны, хотя стаи предпочитают окраины. Странный какой-то пес. Бежит себе, ну и пусть бежит. В Зоне хватает интересного и без него. Хотя стоп. Куда же ты глупое животное? В реактор? Да ты знаешь что там?

Стальная дверь была закрыта и не в силах животному, пусть и очень умному, сдвинуть ее с места. Не беда. Пес запрыгнул на один из ящиков, так удачно стоявших рядом, потом на другой чуть повыше. До крыши одноэтажного здания оставался еще добрый метр. И тот он не растерялся. Рядом когда-то росло дерево, теперь же, видимо после какой-то бури оно лежало, поваленное на здание. Эй, собаки не лазают по деревьям! Ты хоть это знаешь? Нет, этого он не знал и теперь, пробежавшись по стволу и спрыгнув на крышу, вряд ли уже узнает. Тогда, может он знает, что же внутри реактора. Может быть. Пес присел перед дырой в крыше, втянул носом воздух, подумал и прыгнул вниз. В комнате он дождался, пока в одном из коридоров не мелькнет стая сородичей, выбежал и влился в нее. Никто из них ничего не заметил. А если и заметил, то подумал, что так и должно быть.

Эту комнату не видел еще никто из людей. В комнате находился Он. Хозяин. Похожий на человека лишь внешне, да и то не совсем. Находился всегда, сколько он себя помнил. Никогда он не покидал ее. Но, тем не менее, всегда знал, что твориться в ЕГО царстве. Псы были его глазами, контролеры – мыслями, мантикоры, тритоны, пластуны и многие другие его руками и всем тем, что необходимо для правильного управления. Для Порядка. И была его Воля. Капканы, которыми он играл как любимыми игрушками, чистки – необходимые для начала каждого нового цикла, в общем, ему было что делать. Как раз он принимал сведения от очередной стаи псов, те видели очередное пришествие Разрушителя и умудрились остаться при этом в живых. Он внимал их мыслям, пытаясь уловить новые детали. Разрушитель давно не давал ему покоя, но Он не волновался, знал, что рано или поздно все будет по его воле. Псы уходили, и только один из них оглянулся и оскалил клыки. Это было странно, но не заслуживало внимания. Низшие существа – что с них взять

Крысы атакуют редко. Но если атакуют – никаких патронов не хватит. Человек, сталкер, загнанный в угол. В руке – заточенная полоса металла. А к нему идут крысы, идут, зная, что тот уже не сможет им помешать. Они идут есть.

На валуне, спиной к которому прижался человек, возникает фигура слепого пса. Он водит головой, будто бы осматривая ситуацию, оскаливает клики и прыгает вниз. Падает между живым пищащим ковром и его жертвой. Демонстративно поворачивается к жертве не самой эстетической частью тела и рычит. Крысы останавливаются, слушают и с резким визгом срываются. В сторону. Пара мгновений и из всех участников этой трагикомедии на сцене остаются лишь двое. Бывшая жертва также стоит, только все шепчет: "Обор… Но этого не может…, не может…"

Пес зачем-то перебирает лапами и убегает прочь. В пыли остается надпись: "Может, сталкер, может"…

* * *

Невозможно писать картину вечно. Так же как и у рассказа у нее должен быть свой финал. Недаром же картину не рисуют, а пишут!

* * *

Все, вроде бы собрался. Хотя я хожу в Зону уже третий год, сегодня волнуюсь так же как в первый раз. А может сильнее. Взгляд опять, наверное, в сотый раз за сегодняшнее утро упал на записку, лежавшую на столе: "Ганфайтер, сегодня в три часа дня. Квадрат В-3, на холме у поваленной сосны. Буду ждать. Оборотень. P. S. Возьми с собой побольше патронов."

Такого не могло быть. Оборотень ВСЕГДА ходил сам и НИКОГДА не просил помощи. Даже когда на него наезжали местные бандитские группировки. Значит, случилось что-то совсем неординарное. Причем, что самое противное, я не мог себе даже приблизительно представить, что именно. Надо идти. Даже не потому, что Оборотень два года назад спас мне жизнь и не потому, что спасал он практически всех сталкеров, некоторых даже по два раза. Просто НАДО! Записку зачем-то я взял с собой.

Погода выдалась хорошей. Ласково грело солнце, легкий ветерок нежно обдувал лицо, будто бы ласкаясь, как шаловливый котенок, по небу плыли небольшие белые облака. Периметр остался позади, а место встречи, назначенное Оборотнем, находилось не так далеко, да и дорога туда была сравнительно безопасной.

Холм был уже в пределах видимости. Направив уже было свои шаги в том направлении, я заметил две темные точки на вершине. Прямо около поваленного дерева. Я достал бинокль и вгляделся. Сталкеры. Две штуки. Если не ошибаюсь, Следопыт и Везунчик. Оба – старожилы. Никогда не ходили вместе. О чем-то спорят. Не хочется, конечно, вмешиваться, но время поджимает. Ладно, свои люди – разберемся. Когда я поднимался по холму, ребята уже не спорили – стояли, мрачно глядя друг на друга. И создавалось ощущение, что они сейчас вцепятся друг другу в глотки. Черт, что происходит?

– Ганфайтер, ну хоть ты ему скажи, – Следопыт заметил меня и, даже не поздоровавшись, начал говорить, – я ему говорю, ну уйди ты отсюда на полчаса. Дело у меня. Ганфайтер, ты же меня знаешь. Если бы мне на самом деле не было бы нужно, я бы не просил.

– А я не могу уйти, – вмешался Везунчик, – у меня тоже дело. Следопыт, да я тебе все артефакты со следующих пяти ходок отдам. Ну, будь человеком.

– Ребята, я вообще-то вас хотел попросить уйти, – До меня начинало доходить, – у меня здесь встреча…, – сталкеры как по команде замолчали, – С Оборотнем.

– У меня тоже.

– И у меня.

– Так. У меня предложение. Дожидаемся Оборотня и потом разбираемся что же ему от нас нужно.

В течении следующих десяти минут вместо Оборотня к нам подтянулись еще сталкеры. Десятка два. Цвет, элита. Все они поднимались с явным намерением попросить всех нас быстренько отсюда убраться. Причем у некоторых на языке уже вертелось направление, в котором это следует сделать. Но мы уже, как люди опытные сразу же встречали их фразой.

– И ты к Оборотню? Ну, садись, загорай.

Или

– К Оборотню? В очередь, сукины дети.

В конце концов, Оборотня мы дождались. Оказалось, что лимит неожиданностей на сегодняшний день еще не исчерпан. Оборотень пришел, как есть. В том виде, в котором мы всегда видели его в баре. Когда он не умеет НИЧЕГО! Оборотень поднялся на холм и оглядел нас несмело, чуть смущенно улыбаясь.

– Спасибо, что пришли. Сейчас подтянутся остальные и я все расскажу. – Остальные? А нас что мало???

Собралось пятьдесят четыре сталкера. Они были абсолютно разными, объединяло одно – любому из них в Зоне я бы смог доверить свою спину. Да и не в Зоне тоже. Оборотень начал говорить.

– Прежде чем я начну, у меня просьба. Не спрашивайте ни о чем. Можете не идти со мной, но, ради всего святого, не спрашивайте. Мне нужно в центр Зоны. В реактор. Сам я туда таким не дойду, а дойти нужно обязательно. Проведите меня туда, пожалуйста.

Пошли все. Такого Зона еще не видела. Мы шли, зачищая местность. Не знаю, для скольких крупных тварей сегодняшний день стал последним. Мелкие создания от нас просто шарахались. Оборотня держали в центре. Переводили его мимо особо опасных ловушек, временами, когда он выдыхался, тащили на собственном горбу. У всех на лице был написан немой вопрос: "Зачем?". Но все молчали. И вот Реактор. Последний километр пришлось буквально прорываться сквозь монстров. Создания Зоны будто ополоумели. Но мы прошли. И вот он Реактор. Оборотень оживился. Он осматривал коридоры и направлял нас: "Направо, налево, сейчас вниз, стоп, все мы пришли". Оборотень остановился в глухом тупике. Перед нами находилась обычная бетонная стена, покрытая пылью в несколько слоев.

– Спасибо, ребята, дальше я сам.

– Нет, Оборотень, не сегодня, – вмешался Капитан, – вместе пришли, вместе и уйдем.

Оборотень грустно улыбнулся, пожал плечами, после чего из рюкзака вытащил обыкновенную тетрадь в двенадцать листов и протянул мне.

– Когда я зайду, прочитай. Вслух!

Из тетради он вытащил небольшой кусок картона, с каким то рисунком на нем, отвернулся к стене и замер, склонив голову. Все вздрогнули, когда его окутало сияние. Точно такое же сияние появлялось во время Выброса, но сейчас оно было каким-то мягким, домашним. Свет скрыл Оборотня полностью и через секунду рассеялся. Мы впервые увидели, как Оборотень это делает. Перед нами находилось существо с бледной, почти белой кожей, гуманоидного типа без малейших признаков растительности на голове. Лица не было видно, оно стояло спиной к нам. Существо мягким кошачьим движением развело руки в стороны и стена перед ним раскрылась. За стеной показалась комната, где находилось точно такое же существо. Оборотень сделал два шага вперед и стена сомкнулась за ним. Капитан посмотрел на меня.

– Ну, ни хрена себе. Читай, Ганфайтер.

Когда-то я любил рисовать. Теперь я делаю это по необходимости. Чтобы выжить…

Я рисую лучших бойцов, которые когда-либо существовали, внеземных существ, способных выжить где угодно, рисую порождения своей собственной больной фантазии. Я хожу ими в Зону. Одно существо может пойти в Зону только один раз. Не знаю кто придумал это правило, я вообще мало знаю об этом.

Как это все началось? Я был художником. Нет не так! Я БЫЛ художником. Говорили, что я хорошо рисую. А мне хотелось рисовать что-то свое. Совсем свое. Как кто-нибудь из Великих. И я пошел в Зону. Рисовать! Наверное, я был первым. И, наверное, последним…

Меня накрыло Выбросом. Точнее не совсем так. Я рисовал очередную картину Зоны и почувствовал приближение Выброса. Времени убежать уже не было, поэтому я попытался залезть в подвал какого-то здания. И мне повезло. Из подвала шла сеть коммуникаций, уводившая еще глубже под землю. Во время Выброса я лежал вжавшись в угол в обнимку с недописанной картиной и молился всем богам, о которых знал. Земля содрогалась, с потолка сыпался песок, откуда-то слышался скрежет изгибающегося металла. Каждую секунду я ожидал, что именно она и станет последней, но за ней приходила другая, а за ней еще одна и еще…

А потом я увидел свет. И сет этот был теплым, как летнее солнышко, нежным, как руки матери, надежным, как слово друга.

Как ни странно я выжил. Более того, мне удалось выбраться. И некоторое время после я даже не подозревал, что уже изменился.

А потом я опять пошел в Зону. Мне хотелось закончить картину. А тогда я рисовал "кондора", одну из немногих летающих тварей Зоны. И уже войдя в Зону, я продолжил картину. "Кондор" получился на славу. Помнишь, Капитан? Знаю, помнишь. Тот безумный полет со сталкером в когтях. Не помню, от кого ты убегал, но как мне повезло, что оружия у тебя уже не осталось. Ты об этом никому не рассказывал, о том как ты, вися на высоте пятидесяти метров, крыл черным загибом всю эту Зону, и особенно некоторых представителей пернатых, вспоминая их родственников по обеим линиям, а также зачем-то вплетая в свой монолог остальные создания Зоны.

Помнишь как мы сели на землю и ты, вглядевшись в фиолетовые глаза "кондора", узнал меня. Ведь это ты дал мне прозвище.

Тогда я мучиться вопросами. Кто мне дал ЭТО? За что? Почему я? Ведь есть лучше, сильнее, опытнее. Так почему я? Каждый раз, РИСУЯ, я знаю, что беру в долг. У кого? И там, в Зоне приходиться отдавать. Отдавать так, как отдаешь краску холсту. Кому же я отдаю? И главное, – каким будет последний мазок…

Простите, ребята. Я спасал вас не из чувства благородства, хотя мне было приятно это делать. Спасение одного из вас – это был мой билет в обратную сторону. Я рисовал. Рисовал существо. В Зоне или в городе – неважно. Но обернуться я мог ТОЛЬКО в Зоне. Спасая вас, я получал возможность обратного превращения.

А какие у меня получались картины. Поверьте профессиональному художнику – никому не повторить их. Жаль, их никто не увидит. После превращения картина пропадала. Чистый холст – вот все, что оставалось мне. И повторить рисунок я уже не мог. Не шло! Хоть умри!

И постепенно я начал понимать. Все мои превращения – это звенья одной цепи. Ими я писал картину своей жизни. Но… Невозможно писать картину вечно. Так же как и у рассказа у нее должен быть свой финал. Недаром же картину не рисуют, а пишут!

Ребята, там за этой стеной – Хозяин. Хозяин всей Зоны. Если он будет жить – мы проиграем. Рано или поздно, так или иначе. Зона поглотит все. Ребята вы отказываетесь верить в это, но Зона растет, а нас становиться все меньше. Еще год назад, я мог бы собрать две сотни сталкеров, не особо напрягаясь. А сегодня – только пятьдесят четыре. Год назад граница Зоны была дальше от города на четыре километра. Рано или поздно она поглотит все. Хозяину спешить некуда. Его нужно уничтожить. А что бы уничтожить Хозяина – надо самому стать Хозяином.

Ганфайтер, не так давно я просил тебя читать вслух. Зачем? Все считали это блажью, но разве же можно отказать Оборотню. А я засекал время. Ганфайтер, всегда, когда я входил в образ, мне приходилось бороться с ним, подчиняя себе это тело. Из этого образа мне не выйти. И не спорь со мной. Ганфайтер, прости, я потребую от тебя того, чего не требовал ни от кого. Я спас твою жизнь. Спаси и ты меня. Убей существо, которым я стал. Иначе у Зоны появиться новый Хозяин, еще страшнее и сильнее прежнего. Мне долго не выдержать. Прощайте, ребята…

Не успело затихнуть эхо от последнего слова, произнесенного мной, как стена снова раскрылась и мы увидели ту же комнату. Одно из существо лежало около противоположной стены и не двигалось. Кто-то заметил, что тело буквально таяло, как тает снег пот мартовским солнцем. А перед нами стоял Оборотень, точнее то, что от него осталось. Белое лицо, три глаза, змеиные ярко желтые зрачки смотрели в три разные стороны. Вместо носа – провал. Лишь улыбка. Улыбка – единственное, что оставалось в нем от того человека, которым мы все дорожили, за кого любой из нас отдал бы жизнь, не задумываясь. И эта улыбка РАСТВОРЯЛАСЬ на роже этой мрази, превращаясь в оскал, который обнажил мелкие гнилые зубы. Это добило меня.

Не помню, как револьверы оказались у меня в руках. Я нажимал на курки, не замечая что кричу и плачу одновременно. И еще долго опустевшие револьверы щелкали ударниками, пока Капитан мягко не вытащил их из моих сведенных пальцев.

Второе тело также начало таять, а Следопыт склонился над кусочком картона, где все отчетливее проступал рисунок человека с несмелой и чуть смущенной улыбкой.

Ака Cyborg (Cyborg) Спаситель из мышеловки.

Трава была мокрой и страшной. И пахучей. Все-таки как она цветет? Здесь, в этом месте, где сама жизнь выкинула белый флаг и ушла куда-то далеко, в такие недосягаемые дали, про которые Тэк уже перестал мечтать. Хотя ушла – это не так. Здесь она изменила свое обличье, открыв в себе такую сторону, что мороз пробегал по коже. Сначала, в первое время. Ну а потом он куда-то исчез, исчез вместе со страхом. Это все Зона, это она вытесняет в людях то, что присуще только людям. Что должно быть присуще людям. Это она сперва пробуждает гнилой азарт, который сначала кроется лишь в наживе, а затем постепенно перерастает в некое странное греющее и щекочущее нервы чувство. И дальше невозможно жить без нее. Но хотя нет, дело не в самом азарте. По крайней мере, для Тэка.

Терентий Климов – вот как его звали там, в другой жизни, кусок которой был подан на завтрак очень и очень давно. Тэк – вот как звали его сейчас. И это имя нравилось ему больше. И вот ведь как забавно – сталкеры называют друг друга кличками порой обидными, чаще всего исходя из привычек или внешности, а Климова почему-то сразу окрестили Тэком. Видать, посчитали его настоящее имя довольно странным для того чтобы давать еще одно, и прозвище Тэк было ничем иным как первыми буквами его имени и фамилии. Ну Тэк так Тэк, усмехнулся небольшому каламбуру Климов.

Скоро рассвет. Еще совсем немного, и можно будет встать. Минное поле – именно так прозвали эту ловушку. Банально до ужаса, но точно. Тело задрожало мелкой дрожью. Он напряг мышцы, стараясь особо не дергаться. Гвоздь… Он ведь здесь вляпался. Вляпался по пьяни, после того, как поспорил с кем-то из своих, что пройдет эту ловушку за раз. Идиот. Везучий, сукин кот был, это да. Но мозги фортуна ему запудрила. Возомнил Гвоздь себя пупом земли. То есть Зоны. А Зона не терпит к себе неуважения. Зону надо любить только так, как может любить ее сталкер. И никак иначе.

Ведь почему одному везет там, где другому смерть? Потому что Зона знает, кто ты и зачем пришел. И очень похоже на то, что она играет со сталкером, как кот с мышкой. И если кот сытый – беги, мышка, себе в норку с кусочком сыра, аккуратно выхваченным из мышеловки. Потому что Зона знает – ты придешь еще. За тем же сыром. И если ты захотел отщипнуть побольше, мышеловка может сработать. Вот так…

Осторожно и очень медленно Тэк поднес к глазам свои командирские часы. Циферблат светился слабо, потому что кругом был какой-то темно-серый кисель, но этого вполне хватало. Четыре тридцать три. Еще восемнадцать минут, и можно встать.

Тэк снова погрузился в размышления. Там, в реальности так не думалось. Здесь совсем другое дело. С каждым приходом в Зону Тэк ощущал такую прозрачную и холодную ясность рассудка, что ему становилось страшно. Ему вообще почему-то становилось страшно совсем не от тех вещей, от которых следовало бы. Однажды в подлеске возле пробитой цистерны он услышал вой. Жуткий, похожий на волчий. И только знание того, что это не волк, делало его страшным. В вое слышались нотки плача ребенка. А Тэк не испугался. Просто быстро снял с плеча СВД и посмотрел в оптику. Ему стало даже интересно увидеть эту тварь. Профессор говорил, что в Зоне много забавных тварей. Только надо уметь их увидеть, добавил он. А потом он еще так странно засмеялся, что Тэку сразу сделалось не по себе и он выпил сто грамм не морщась, лишь бы заглушить неприятное ощущение. Вот… Тварь он так и не высмотрел. Не успел. Потому что где-то за спиной возник смех. Тоже детский. Из ниоткуда. И шагов никаких Тэк не слышал. Да что шаги! Он высмотрел бы незнакомца до того, как тот заметил бы Тэка. Тем более ребенка. И вот тут он испугался. Испугался так, что даже обделался. Правда, сначала Тэк этого даже и не заметил. Два километра он шел к кордону не оборачиваясь. Он хотел этого, но знал, что этого делать нельзя. Два километра по шпалам с детским смехом за спиной и каким-то неживым теплом. И слышишь только собственные шаги. Может быть, это было бы забавно в другой ситуации. Но с тех пор Тэка передергивало при любом детском хихиканье. Он даже дал себе зарок, что больше не будет ходить в Зону, он уверял себя, что это был некий знак оттуда, что ему сказочно повезло и надо начинать новую жизнь.

И вот он снова здесь. Зарекайся, не зарекайся – вернешься. Вернешься затем, что приготовлено тебе. Именно тебе, лично. Профессор вот говорил, что когда сталкер возьмет в зоне то, что она хотела ему оставить, тогда, говорит, на вечерние сопли его не жди. Вечерними соплями он называл то сборище в его вонючем трейлере, куда обычно приходили те, кто решил пойти в Зону и те, кто пришел оттуда. Кто в первый раз, кто в последний. В том смысле, что самый последний. Этот трейлер стал уже чем-то вроде традиции. И даже больше – не посидишь у старика Профессора перед выходом – жди беды. А так ли это, или нет, никто не проверял. Всем хотелось просто верить.

Сам Профессор был действительно профессором. Физико-математических наук. Пожалуй, самый старый из них всех. Он тут работал чуть ли не при ликвидации последствий аварии. Впрочем, сталкером Профессор не был, но его как-то сразу приняли за своего. Ученый он. Зона сразу ограничение проводит. Она ведь знает, кто и зачем к ней идет. И ведь почему-то не любит, когда ей всякие анализы проводят. Поговаривали, что как-то Профессор отбился от группы (не только одних ученых, тогда еще их спецназ охранял). Гораздо позже все поняли, что ни спецназ, ни милиция, ни регулярная армия не сможет противостоять тому, что там. Но суть не в этом. Профессор заблудился, но в последствии рассказывал, что дороги он не мог не знать. Была карта и даже компас, хотя он в Зоне может быть полезен через раз. Профессора не было три дня, а потом на кордоне появился человек, который улыбался и был совершенно седым и сильно постаревшим. А его точные швейцарские часы его спешили на минуту тридцать. Ни исследования, ни гипноз, ни другое новомодное барахло не дало абсолютно ничего. Профессор что-то явно делал, где-то был, но никакой вразумительной информации выудить не удалось. Сам он смутно помнил, что с кем-то долго разговаривал. Конечно, ему мало кто верил, все решили, что старик тронулся умом. После этого Профессор ушел из своей конторы и поселился в заброшенном трейлере почти у самого кордона. Патрули сначала цепляли его за попытки пробраться в Зону, но потом, видя, что нарушитель и сам на ладан дышит, да еще к тому же разумом явно темнит, оставили все эти попытки.

Тэк снова взглянул на часы. Еще несколько минут, и этот кисельный туман рассеется сам, обнажив плоскую поверхность с пахнущей травой, налитой и перезрелой, словно здесь за ней кто-то ухаживает. А может, и ухаживает. Тэк бы не удивился, узнав это. За всю свою жизнь он уже разучился удивляться.

Он зажмурился и снова открыл глаза. В небе, затянутом серыми тучами уже виделся гнойный шар солнца. С ежедневной кровью рассвета. Тиканье секундной стрелки отдавало тяжелыми ударами в груди.

Все. Четыре пятьдесят одна. Туман начал растворяться, словно рядом заработала огромная вытяжка. Но ветра не было. Тэк вообще не помнил, чтобы в Зоне когда-то был ветер. Здесь всегда безветренно, какой-то мертвый штиль. А птицы есть. Только мало. Воронье обычно, которое высматривает, чем бы поживиться. Точнее, кем. У них тут одно блюдо, подумалось Тэку. Ошибившийся сталкер, если от него еще что-то остается.

Тэк встал, вынул СВД из чехла и бережно закинул за плечо. Чехол он скрутил и положил в свой потрепанный рюкзачок. С каждым движением тело ныло и стонало после бессонной ночи в одном положении. Хоть бы не упасть.

Он сделал первый шаг в мягкой мокрой траве, двигаясь к своему первому маячку. Когда-то, когда он прошел минное поле в первый раз, он поставил маячки – через каждые десять метров втыкал куски арматуры с подвязанными лоскутками. Конечно, все это оставалось такой чудовищной лотереей, что даже думать об этом было страшно. Но здесь Тэк знал другое. Это место он мог пройти. Это место мог пройти только он. Остальные его обходили. Даже Гвоздь, земля ему пухом, если вообще его останки остались в этом мире.

Тэк всегда удивлялся этому. Почему Зона разрешала ему проходить тут? Каким образом его маячки каждый раз меняли свою позицию, отчего путь становился то прямой, то извилистый, то вообще непонятно какой? И почему, в конце концов, свои маячки видел только он? Каждую ночь они пропадали в кисельном тумане, а потом утром, ровно в четыре пятьдесят одну появлялись совсем в других местах.

Вообще-то это считалось хорошей приметой. Значит, Зона тебя любит. Доверяет. Или же хочет открыть что-то именно для тебя. Так считается. Но этому никто не завидует. Если Зона что-то дает тебе, она может потребовать что-то взамен. И очень похоже, что излюбленная ее игрушка – это человеческая жизнь.

Вот и следующий маячок. С красной ленточкой. И ведь остались они такими же свеженькими, как в тот час, когда Тэк их привязывал. А сами арматурные прутья были уже погнутые, со ржой, некоторые какие-то оплавленные, что ли… Тэк уже не обращал на это внимания и не забивал голову подобной ерундой. Все равно никто не узнает, как и что здесь происходит.

А земля ведь теплая, здесь, в этой ловушке. Почему-то. Тэк вспомнил Гвоздя. Он тогда был рядом. Он даже пытался его отговорить, но Гвоздь был упертым чертом. Особенно когда пьян. Тэк сглотнул, подавив в себе желание плюнуть. Нельзя здесь. Это чувствуется. Нельзя.

Гвоздь был длинным и тощим парнем с вечной кривой ухмылкой. Минное поле сломало его как спичку, сплюснуло с двух сторон, а потом со страшным чавкающим звуком его поглотило что-то непонятное. Какой-то кусок сероватой тьмы, словно выбравшейся с изнанки реальности чем-то перекусить в нашем грешном мире. Но до половины Гвоздь дошел. Непонятно, почему Зона дальше его не пустила. Из-за самоуверенности, возможно. Но скорей всего, по другой причине.

Уже совсем рассвело. Тэк шел медленно, как будто пробуя на прочность каждый шаг. Он всегда сомневался. И это не раз спасало ему жизнь. Хотя это если с людьми… Тут же совсем другое. Придет время, и никакое везение или осторожность не помогут. Это знает каждый сталкер. Знает. Но продолжает приходить сюда.

Осталось еще пять маячков. Потом он дойдет до станции и узнает, что делать дальше.

Вот и последний. Тэк сделал шаг и понял, что и в этот раз Зона разрешила ему пройти. Он облегченно вздохнул, достал флягу и сделал три жадных глотка воды. Спиртное он в Зону не брал. Тэк постоял некоторое время не оборачиваясь. Это был его маленький ритуал, некая дань уважения Зоне за то, что она пропустила его. Зачем он это делал? Тэк сам бы не ответил. Просто он знал, что так надо. Он всегда полагался лишь на свою интуицию. И она отплачивала ему за это верными решениями.

Когда он обернулся, чтобы кинуть последний взгляд на минное поле, его маячки уже исчезли. Тэк уже этого не пугался. Он боялся другого – что как-нибудь он придет, а маячки не появятся. И второй раз ему не пройти. Это уж точно. Зона редко когда дает второй шанс.

До станции Тэк дошел быстро, по заброшенной грунтовой дороге. Миновав бессильно обвисший шлагбаум, он свернул на пути, направившись к вокзалу. Старое полуразвалившиеся здание с облупившейся желтой штукатуркой, выбитыми окнами и маленьким, словно приклеенным к зданию вокзальчика перроном, на котором даже сохранилась будка, в которой некогда продавали воду и газеты. За станцией в разросшейся зелени торчали крыши домиков поселка. Туда лучше не ходить. Гвоздь когда-то рассказывал, что там по прежнему живут люди, которые не захотели оставлять свои дома. Только, говорил он, совсем другие это люди. Мутанты, что ли, с вялым интересом спросил Тэк. Нет, бешено вращая хмельными глазками, сказал Гвоздь, обычные люди, только другие. Тэк тогда обозвал его спятившим от выпивки идиотом. Потом как-то Гвоздь вернулся с блуждающим взглядом и окровавленными руками, в одной из которых был зажат любимый спецназовский нож Гвоздя, с которым он не расставался нигде. Он снова нес какую-то ахинею, что, мол, это уже не люди, хоть и люди, им нельзя дать сбиваться в стаи, что он, Гвоздь, перерезал горло одиннадцати выродкам и будет резать дальше. Ночью он напился, а на следующий день погиб на минном поле. Тэк не знал, кого или что так упоенно резал Гвоздь, но он подозревал, что, не даже поспорь Гвоздь той ночью, он все равно бы сгинул. А поселок этот явно был не чист. Тэк уже бывал в этом месте, и со стороны утопленных в листве домиков ему как-то послышалось чье-то заунывное пение, к которому скоро подключился тот самый жуткий плачущий вой. У Тэка быстро сдали нервы и он дал деру оттуда, все время ожидая детского смеха за спиной.

Здесь была еще одна странная штука. Дыра. В прямом смысле. Возле перрона, на земле была дыра метров пять в диаметре, в которую обрывались рельсы железнодорожного полотна. Вокруг нее больной окантовкой лежал щебень мертвецки желтоватого цвета, который по ночам еще и слабо флюоресцировал.

Тэк подошел поближе. Тоже еще тот вид. Свисающие вниз рельсы, согнутые или оплавленные неведомой силой, гладкие стенки, ужасающая тьма внизу и постоянный дребезжащий гул, идущий, похоже, из самого ада. Тэк поднял кусок щебня и зачем-то бросил вниз. Дребезжание стало каким-то раздражительным, потом снова успокоилось. Звука падения камня не было.

По поваленному телеграфному столбу Тэк взобрался на перрон и огляделся. Тихо. Никаких посторонних звуков. Сначала он к этой тишине никак не мог привыкнуть, она просто душила и рвала на части, а потом ничего, свыкся с ней. Она даже начала нравиться. Но все же это была больная тишина.

Вроде все спокойно. Теперь надо зайти в здание вокзала и найти сверток, оставленный заказчиком. По правде говоря, странный это был человек. Сказал, что только Тэк сможет выполнить заказ. Эта фраза удивила Тэка. Незаменимых, как известно нет. Возможно, думал он, заказчик имел в виду минное поле, которое может пройти только он, но это утверждение основывалось на какой-то странной логике. Да, Тэк его прошел, но этим он лишь выиграл немного времени по сравнению с другим сталкером, который пошел бы в обход. А что такое время для Зоны? Всего лишь одна из игрушек.

Все еще ожидая какого-то подвоха, Тэк зашел в здание вокзала, на всякий случай вытянув из кобуры ТТ. Здесь было очень грязно, везде валялись какие-то несовместимые вещи. Не хватало лишь запаха мочи и экскрементов, незаменимому атрибуту развалин и заброшенных зданий, но тут оставлять их явно было некому. Темной плиткой у входа были выложены цифры 1961. На полу, среди осколков плитки, виднелись цементные проплешины. Несколько рядов простеньких деревянных кресел у стены с откидными сиденьями, окошечки касс и большая разбитая люстра посреди зала, дитя вычурных советских лет, бог весть как упавшая вниз.

Озираясь, словно шпион, идущий на явку, Тэк подошел к среднему окошку кассы и локтем выбил грязное стекло. Осколки громом зазвенели по полу. Затем он просунул руку под прилавок и нащупал небольшой сверток, затянутый резинкой. Еще раз оглянувшись, Тэк вложил пистолет обратно в кобуру. Осмотрев сверток, он заметил записку, зажатую резинкой. В записке было лишь две буквы. “Т.К.”. Это означало, что сверток принадлежит именно ему, Климову.

Странно, вдруг подумал Тэк. “Кто-то лез в Зону, чтобы оставить эту передачу мне. Тогда зачем было нанимать меня? Получается, лишь для того, чтобы я ее нашел и вскрыл. Заказчик говорил, что в свертке дальнейшие указания. Странно, ой как странно. Осторожней, Тэк”.

Что же там? По размерам и весу подходит даже и кусок мыла. Нет, тут потяжелее будет. Ловушка? Но кому это выгодно? Федералы? Вряд ли. У них другие методы. Кто-то из своих? Но у Тэка не было врагов. Насколько он понимал.

Зачем-то он поднес сверток к уху, в то же время понимая, что современной взрывчатке вовсе не обязательно тикать. Еще после нескольких мучительных минут раздумий, Тэк снял резинку и развернул грубую желтоватую бумагу.

Это был плеер. С диктофоном.

Тэк хмыкнул, злясь все больше. Зачем эти шпионские страсти? Если сейчас ему прикажут просто идти обратно, если он поймет, что стал жертвой розыгрыша больших шишек, которые сейчас где-то в баре делают на него ставки, если он почувствует, что рисковал жизнью и испытывал терпение Зоны ради чьего-то азарта, он вернется с того света за заказчиком. Чтобы и его отправить на тот свет.

Он нажал кнопку. Послышался щелчок, а затем знакомый и спокойный голос заказчика раздался с пленки.

– Здравствуйте, Тэк. Надеюсь, это именно вы, потому как только вы сможете сделать то, о чем я вас попрошу… – Тэк скривился с этими словами. – Итак, осталось совсем немного. Сейчас пять часов тринадцать минут. Вы…

Тэк машинально взглянул на часы и выключил запись. Неприятная холодная струйка пота скатилась по спине.

Было пять тринадцать. Ровно.

Стало как-то совсем не по себе. Что за штучки? Просто совпадение? Наверное, ведь рассчитать время с точностью до минуты, особенно в Зоне, нереально. Кто же, черт побери, стоит за всем этим? Или это еще какой-то более изощренный розыгрыш?

Пытаясь подавить в себе страх, Тэк дрожащими пальцами достал сигарету и закурил. Что-то изменилось здесь. Что-то явно не так, шептал ему внутренний голос.

Тэк отмотал запись и снова нажал “play”.

– …чем я вас попрошу… Итак, осталось совсем немного. Сейчас пять часов шестнадцать минут. Вы пройдете…

Тэк снова выключил запись и бросил окурок в невесть как здесь очутившуюся детскую коляску. Теперь это не может быть розыгрышем. Но как?!.. Стало очень страшно. С ним играют, как с мышью. Значит, когда придет время, его сожрут. “И нужен им был именно я”, – отрешенно пролетело в голове Тэка. Он мотнул головой и ударил себя по щеке. Потом по другой. Вот так. Не дрейфь, сталкер! Еще из большего дерьма выбирался.

Оставался один вариант. Играть по предложенным правилам. Он снова включил запись.

– …по путям до упавшего вертолета. Возле него вы увидите домик обходчика. Он там один, не ошибетесь. Заходите в дом и ждете дальнейших указаний.

Тишина. Лишь шелест пленки. Тэк отмотал немного вперед, а потом еще, но запись на кассете была только одна. Одно только непонятно, неужели нельзя было сразу сказать, куда и зачем? Вообще-то теперь все непонятно. Но. Но… Ведь он пока не погиб, и складывается все пока, тьфу-тьфу, конечно, хорошо.

Тэк сунул плеер в карман и вышел на перрон. На несколько минут выглянуло солнце, которое застенчиво осветило Зону. Нет, не идет ей солнечный свет. Он делает ее еще мрачнее и угрюмей. Тэк, который теперь был напряжен, как струна, спрыгнул на пути. На всякий случай он снял с плеча СВД. Если с ним шутят люди, им же хуже. Страшнее, если развлекается Зона.

Рельсы почему-то не ржавели, будто по ним каждый час пролетали поезда. А вот шпалы прогнили, развалились и дальше методически превращались в труху. Тэк шел по узкой дорожке между колеями, поросшими травой. По левую руку виднелись заброшенные дома поселка, чуть дальше даже были видны пятиэтажки. Крупный поселок был. В пустых темных окнах притаились чужие воспоминания. Когда-то здесь была жизнь. По траве бегали дети, на лавочках возле домиков сидели старушки. Теперь тут непонятно что, но самое страшное не в этом. Самое страшное в том, что на все всем наплевать. Это стало модно – после рюмки-другой вспомнить самую страшную техногенную катастрофу двадцатого века, потом заговорить о Зоне, выдвинуть несколько версий, вычитанных в одном из научно-популярных журналов, перекинуться на сталкеров, задумавшись на секунду, кем же их все-таки считать – своеобразными отбросами общества, рискующими жизнью ради собственной выгоды или же романтиками-авантюристами, которые так и горят желанием если не разгадать сущность Зоны, так хотя бы направить ученый свет человечества на верный путь. А на самом-то деле… После всего этого такой псевдоинтеллектуал поцокает для приличия языком и перейдет к футболу или к извечному вопросу о бабах.

Ему не понять, что для горстки людей, именуемых сталкерами, Зона стала чем-то большим, чем просто территория аномальных явлений. Она стала целью их жизни, подарив им совсем другой мир, в котором нет ничего, что делается по несправедливости или исходя из человеческой жестокости. И хоть этот мир страшен и мертв, для них он милее настоящего, для которого каждый сталкер сам давно уже мертв. Живые в Зону никогда не ходили. И умирают сталкеры, нет, не с улыбками на лицах, потому что они не настолько сильны. Умирают они с чувством понимания и облегчения. В нашей жизни любой человек на своем смертном одре, за исключением, возможно, естественной смерти, полюбопытствует у бога, черта, природы или еще у того, во что он верит: “за что?..”. И никто из них ему не ответит. А сталкер знает свой ответ. И знает свою вину.

Но ведь умирать все равно страшно. И очень даже не хочется, даже если ты трижды подлец. Но это там, по ту сторону кордона. А здесь… Нет, Зона, конечно не десница карающая, но она знает, что этот трижды подлец именно ты. Тэк вспомнил Буддиста. Этот парень и до аварии был немного со скосившейся крышей, а Зона свихнула ее полностью. Да, вот уж он в этой теме любого мог заткнуть за пояс. Он даже дошел до того, что начал водить людей сюда для очищения от самих себя и от грязи того мира, откуда они пришли. Но вот ведь странно как выходит, думал Тэк, ходить очищаться в место, которое произросло из этой же человеческой грязи и глупости.

И что теперь Буддист, непорочный наш сталкер-проповедник? А все. Сгинул он бесследно с группой из десяти человек. Потому что нет на самом деле непорочных и не было. Вот так. А потом Гвоздь кого-то там резал, берсеркер хренов.

И смысл всего этого? Тэк одно время думал, что Зона просто ищет людей, которые смогут в ней жить. Бредовая концепция, конечно. Он не знал никого, кому нравилось тут быть постоянно. Но ведь зачем-то она появилась?

Окончательно запутавшись в собственных мыслях Тэк наконец увидел впереди вертолет. Это был советский старенький Ми-8, перевозивший разведывательную группу в первый хаос понимания, что есть Зона. Конечно, это была ошибка, но тогда еще никто не знал, с чем мы столкнулись. Тэк когда-то смотрел эту легендарную съемку, сделанную из второго вертолета. Несчастный Ми-8 закрутило вокруг собственной оси с бешеной скоростью, потом начали ломаться лопасти, словно они наткнулись на невидимую преграду. Но вертолет еще некоторое переворачивался в воздухе, наплевав на все законы физики, а потом все же рухнул вниз. Экипажа так и не нашли. Никаких останков. Абсолютно.

Тэк приблизился к старому остову. Был он какой-то обгоревший и неживой, как все здесь. Обломленные остатки лопастей обездвижено висят. Стекол давно нет, внутри салона неприятный сумрак. Вон чуть дальше впереди белеет домик обходчика. Тоже чужеродный какой-то. Словно не возникновение Зоны было недоразумением, а существование человечества и творений его рук. Но только здесь ощущался такой дисбаланс. Немного подумав, Тэк прилег на влажную еще траву возле вертолета, приложил СВД к плечу и посмотрел на окна. Ничего не разглядеть.

Закинув винтовку на плечо, Тэк снова достал ТТ и сделалось вдруг ему как-то так тоскливо и муторно, что он чуть не разревелся. Потом жутко разболелась голова и все поплыло перед глазами. Упершись в холодный бок Ми-8, Тэк глубоко вздохнул. Не ловушка ли это? Насколько он знал, в этом районе их не было. Но ведь это еще ничего не значит. Кто-то выяснил про нее, кто-то решил проверить, кто-то заслал для этого Тэка. Кто? ТТ выпал из ослабленных пальцев в траву. И вдруг сразу стало лучше.

– Ты не хочешь, чтобы я пользовался оружием, – прошептал Тэк и в подтверждение своей догадки поднял пистолет. Голова сразу налилась свинцом и заныла противной болью. Как только Тэк вложил ТТ в кобуру, все снова стало нормально.

Пружинистым шагом он пошел к домику. Сердце бешено колотилось, а сзади словно кто-то легонько подталкивал в спину, как подталкивают родители малыша, сделавшего свой первый неуверенный шаг.

Двери нет. Крыша давно прогнила. Маленькая прихожая, дощатый пол. Кухонька, старая плита, облупленный чайник. Далее – единственная комната. Старый телевизор с лопнувшим кинескопом, диван неопределенного цвета с призывно торчащей пружиной, лежащий на боку стол без одной ножки, разбросанные два стула, тумбочка и побитый сервант. И что он тут должен найти? И где дальнейшие указания?

Страх навалился так же внезапно, как и недавняя головная боль. Неужели конец? И хваленая интуиция замолкла. Тэк автоматически поднял стул и сел. Потом появился тихий, как будто бы отдаленный гул, который нарастал, звенел, залезал сквозь уши прямо в голову и кипятил уставший от всех этих парадоксов мозг. Тэк зажмурился и закрыл уши руками. Кажется, даже заорал.

Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем он понял, что все еще жив. Он медленно открыл глаза и дернулся от неожиданности. Прямо перед ним стоял мальчик. Обычный человеческий ребенок, без генетических аномалий (на вид), лет эдак десяти-одиннадцати.

– Привет, – сказал он спокойно обомлевшему Тэку.

– П-привет, – заикаясь, хриплым голосом ответил Тэк. – Ты кто?

– А что, по мне не видно?

Тэк промолчал и встал на ослабевшие ноги. Пацан как пацан. Кроссовки, джинсы, рубашка в синюю клетку. Обычное лицо без признаков волнения или страха.

– Что ты тут делаешь? – тупо спросил Тэк, глядя на мальчишку.

– Тебя жду. Ты ведь сталкер, верно? – Тэк снова промолчал. Пацан вытянул из кармана рубашки мобильный телефон и протянул Тэку. – Возьми.

Тэк взял телефон, который в его руке сразу залился незатейливой трелью.

– Алло?.. – растерянно произнес он.

– Алло! Тэк! Тэк?

– Да-да, это я…

– Вы добрались, хорошо… Тэк, слушайте меня очень внимательно. Ваша задача – довести мальчика до кордона и передать его моим людям.

– Ну… хорошо, – голос заказчика немного успокоил Тэка. – В таком случае мы будем выдвигаться. Куда мне…

– Подождите. Тут одно условие. Мальчик сам укажет место подбора. И вы во всем должны его слушать.

Тэк снова опешил на несколько секунд, а потом рассмеялся в телефон нервным смехом:

– Очень смешно! Ты прямо юморист, приятель. Чтобы я, сталкер, слушал какого-то малолетнего засранца?!! Здесь?!! Да он же нас обоих погубит!

Далее Тэк долгой тирадой выразил свое отношение к происходящему. На том конце линии терпеливо ждали.

– Закончили? – невозмутимо произнес заказчик. – Теперь приступайте. И помните, если условие будет нарушено, в лучшем случае вы не получите свой гонорар.

– А в худшем? – ледяным голосом осведомился Тэк.

– В худшем? – усмехнулись в трубке. – В худшем, Тэк, деньги и выплачивать-то будет некому. Я вам не угрожаю. Вас просто погубит Зона.

Раздались короткие гудки. Тэк вопросительно протянул трубку мальчику, но тот лишь пожал плечами. Интереса ради Тэк попробовал набрать первый попавшийся номер. Безрезультатно. Даже гудка нет.

С ненавистью глядя на мальчишку, Тэк спрятал телефон.

– Ну, – сказал он презрительно, – давай, веди!

Они вышли из домика. Солнце, потихоньку набираясь дневной силой, медленно ползло по горизонту. Прямо идиллия какая-то.

– Куда мы идем-то? – хмуро спросил Тэк. – Слышь, парень, может сделаем так: ты мне скажешь, где тебя должны подобрать, а я проведу тебя?

– Не-а, – покачал головой мальчик. – Я поведу. Ты дороги не знаешь.

– Вот это номер! – искренне удивился Тэк. – А ты, стало быть, знаешь?

Пацан кивнул.

– Так куда мы идем?

– Нам надо пройти мимо деревни, потом по проселочной дороге на север, дальше до автостанции, а там меня встретят.

Парень не врал. Тэк действительно не знал этой дороги. Они зашагали обратно той дорогой, которой пришел Тэк.

– Слушай, пацан, а имя у тебя есть?

Мальчик внимательно и серьезно посмотрел на Тэка.

– Алеск, – нехотя сказал он.

– Как? Может быть, Алекс?

– Алеск.

– Ну а фамилия?

– Зачем?

– Просто спросил, – отступил Тэк, заметив в глазах Алеска злобный огонь.

Они прошагали еще несколько десятков метров.

– А все-таки, как ты здесь оказался?

– Слушай, сталкер, может заткнешься? – устало сказал Алеск. Такого оборота Тэк не ожидал. Он набычился и процедил:

– Может и заткнусь. А может, и вообще уйду. На хрен мне эти деньги сдались! Другой работы здесь нет, что ли?

– Ага, – насмешливо сказал малолетний грубиян, – давай, уходи. Посмотрим, сколько ты пройдешь.

Тэк задумался. Действительно свалить, что ли? Может и взаправду разыграли тут для меня спектакль какой-то. Да и действительно, черт с ними, с деньгами-то, собственная шкура дороже. А то еще затащит этот знаток Зоны либо в ловушку, либо еще к кому-то, кто на дружескую беседу вовсе и не настроен.

Так и не решив окончательно, что же ему делать, Тэк демонстративно развернулся и пошел прочь. Но не прошел он и десятка метров, как буквально в двух шагах перед ним промелькнуло что-то темное. Тэк замер и опасливо обернулся. Пацан выжидал. Без паники, как будто все заранее запланировано. Тэк сделал еще один маленький шажок и совсем рядом с носом вновь показалась тьма и потянуло холодом. Нахмурившись, он снял рюкзак и достал оттуда пакетик с гайками, подвязанных обрывками ткани. Выудив одну, Тэк отступил назад на пару шагов и бросил.

Гайка пролетела половину траектории, потом блеснула и с громким хлопком исчезла. Как только нечто ее поглотило, мир впереди задрожал и немного расплылся, как будто смотришь сквозь стекло, по которому течет вода. Затем все смолкло. Тэк молча закинул рюкзак за спину и вернулся к Алеску.

До самой станции они молчали. Лишь когда они подошли к перрону, Алеск сказал:

– Диктофон у тебя?

– Что? – погруженный в свои мысли Тэк не расслышал вопроса.

– Диктофон, говорю, у тебя?

– Какой еще… А, да, у меня!

– А бумага, в которую он был завернут и резинка?

– Н-нет… Я выкинул, кажется…

– Где?

– Вроде там же, в здании.

– Хорошо. Значит так, иди в зал, отыщи бумагу с резинкой, заверни диктофон, как был. Под резинку засунешь ту бумажку с твоими инициалами. Потом аккуратно положишь его на то же самое место, откуда ты его взял. Давай.

Тэк застыл, определяя, издевается пацан или же нет. Вроде серьезно говорит. Ничего не сказав, но ощущая себя полным идиотом, Тэк снова взобрался по столбу на перрон и вошел в здание вокзала. Бумагу он нашел сразу, а резинку искал долго, ползая на карачках по всему плиточному полу. Потом начались поиски бумажки с инициалами, но Тэк вовремя вспомнил, что положил ее в карман. Завернув плеер и оформив сверток так, как был, Тэк просунул руку через окошко кассы с противным ощущением, что эту руку что-то сейчас откусит. Однако ничего не произошло. Только у самого входа он услышал странный звук, как будто высыпали на пол что-то мелкое. Он резко обернулся, но ничего подозрительного не заметил, хотя всем нутром ощущалось, что что-то изменилось. Внимательно осмотревшись, Тэк заметил. Стекло кассы, которое он выбил, когда доставал сверток, теперь было на месте.

В нем зародилось то чувство постыдного ужаса, когда оно обливает сердце огнем, разум паникой и ноги наливает силой. Тэк с трудом удержался, чтобы с криком не сорваться с места. На деревянных ногах он вышел из зала, а потом все-таки не выдержал и побежал к Алеску, который терпеливо ждал его возле перрона.

– Что это было? – возбужденно спросил он мальчишку. – Зачем было оставлять тот диктофон? Твои друзья жлобы какие-то!

– Они не жлобы. И не друзья. А диктофон нужен был для тебя самого.

– Чего? – растерялся Тэк.

Алеск вздохнул.

– Ну, это штука со временем… Представь петлю. Идет время, она затягивается – потом снова цикл и так бесконечность. Теперь представь другую петлю, с узлом, который сам развязывается. Чтобы следующий цикл был возможен, необходимо снова завязать узел. Ты его завязал.

У Тэка отвисла челюсть. Если бы это все говорил не десятилетний пацан, а какой-нибудь академик, тогда эти слова воспринимались бы легче.

– Откуда ты это знаешь? – глядя в глаза Алеску, спросил Тэк. – Кто ты?

– Пошли, – сказал Алеск. – Нам до темноты надо добраться до автостанции.

– Через поселок?

– Угу.

– Ты же говорил “мимо”!

– Да?.. Так то крюк большой. Ничего, так пройдем.

Миновав здание вокзала со стоящими грязными автомобилями возле него, Тэк и Алеск направились по асфальтированной уже дороге вглубь поселка.

А когда солнце светит, думал Тэк, глядя по сторонам, вовсе здесь и не страшно. Неуютно, это да. Ряды пустых домов, разросшиеся деревья и кустарник, трава из щелей на асфальте, брошенные автомобили. И никого, чтобы там не плел Гвоздь.

Словно в опровержение этих мыслей, откуда-то из кустов выскочила черная худая кошка и, дико заорав, метнулась под забор на другой стороне улицы. Тэк сам не заметил, как в руке у него оказался ТТ. А потом сообразил, что голова вроде ясная, не болит, когда он оружие держит. Вдруг у него возникла одна мысль. Он посмотрел на Алеска и внезапно навел на него пистолет.

Удар в голове был настолько силен и неприятен, что Тэк чуть не потерял сознание, но выронил ТТ и обеими руками схватился за голову, упав на колени. Постепенно боль стихла и он встал.

– Не делай так больше, – сказал Алеск. Тэк кивнул.

– Это ты? – скорее утверждая, чем спрашивая сказал он.

– Нет. Зона.

Повисла пауза.

– Можно мне поднять мой пистолет?

– Поднимай, – безразлично сказал Алеск. – Только не тычь им куда попало.

– Слушай, – сказал Тэк, пряча пистолет в кобуру, – а это правда про… про… ну, что здесь еще живут?

Алеск насмешливо посмотрел на него.

– Так и знал, что врал все Гвоздь, – с каким-то сожалением произнес Тэк.

– Нет, не врал, – коротко сказал Алеск.

– Как не врал? – удивился Тэк. – Ты же сам только что сказал, что здесь никто не живет.

– Не живет, – кивнул пацан.

Тэк почувствовал, что наливается злостью.

– Послушай, приятель, я тебя спрашиваю не просто так. Бог с тобой, не хочешь, не говори, кто ты и что здесь делаешь. Может быть, тебе твоя жизнь и не дорога вовсе. А я вроде как хочу живым отсюда уйти.

– И денежки загрести, – вдруг весело вставил Алеск.

– И денежки, – хладнокровно кивнул Тэк. – Потому что живым и дальше хочу жить. И если я что спрашиваю, так это только из нашей общей безопасности.

– Не боись, – сказал Алеск, – если станет опасно, я сам скажу. Пошли.

И снова они продолжили свой странный путь по этой отчужденной земле. Сталкер, который уже начал забывать свое собственное имя и странный мальчишка, которого он должен был довести, нет, точнее сопровождать до точки эвакуации. Эвакуации, разумеется, Алеска, потому что у Тэка с недавнего времени зародилось предчувствие, что его предоставят самому себе.

– Слушай, может передохнем? – предложил Тэк, как только они вышли из поселка.

– Давай.

Они сели прямо в выгоревшую траву на обочине. Вот ведь тоже странно – в одних местах цветет, соком наливается, а в других мертвая совсем. Как будто разные климатические зоны здесь. Но, конечно, дело не в климате.

Тэк раскрыл рюкзак и вытянул сверток с бутербродами. Алеск смотрел куда-то вдаль. Тэк хотел было предложить ему, но потом со злостью вспомнил насмешливое отношение мальчишки к нему, и промолчал.

– Может, угостишь? – спросил Алеск, не оборачиваясь.

– А зачем? – нагло и зло ответил Тэк с набитым ртом. – Ты же такой козырный, сам все знаешь и умеешь. Ты же жрал здесь что-то все это время?

Алеск повернулся к нему.

– Не злись, – сказал вдруг он мягко.

Тэк посмотрел на него, и вдруг увидел в его глазах какую-то совсем чужую боль, несвойственную человеку, а уж тем более ребенку. И злость как-то прошла сама собой. Он развернул сверток и протянул Алеску бутерброд.

– Скажи, – сказал Тэк, когда они лежали в сухой ломкой траве, раскинув руки, и просто глядели в небо, – а зачем я тебе? В смысле, ты бы справился и один.

– Может быть… Но дело не в пути, а в том, что в конце пути.

Тэк рассмеялся в ответ.

– И что же будет в конце пути?

– Если я скажу сейчас, ты мне вряд ли поверишь.

– Тогда ответь мне на один вопрос. Я думаю, ты сможешь ответить. Что такое Зона? И зачем ей мы?

Алеск долго молчал, а потом сказал:

– Может быть, ты поставил вопрос не совсем верно? Может быть, правильнее было спросить, зачем она нам? Ведь миру не нужна Зона, но ей нужен мир. А как она возникла? Не знаю. Тебе виднее. И миллионам остальных людей. Но что я могу сказать точно – дело здесь вовсе не в аварии, и не в радиации, хотя эти факторы и послужили пусковым механизмом. Дело в людях, в том, что у них внутри. Зона – это ответ. Ответ всему человечеству. Только почему-то человечество никак не хочет это понять. Зона – это обида. Наш мир обиделся на нас. Вот и все. И не надо искать здесь никаких ответов, не надо посылать экспедиции, военных, зонды и прочую техническую ерунду. Нужно просто понять, что если мы меняем самих себя, то меняем окружающий мир.

– Погоди, погоди, – вдруг дошло до Тэка. – Я понял! Ты ведь знаешь, как избавить человечество от Зоны! Как же я сразу не догадался? А я тут просто как телохранитель! Вот почему я даже не могу направить на тебя пушку!

Алеск мрачно усмехнулся.

– Ничего я не знаю. Если бы знал, Зона меня бы уже уничтожила. Но я знаю много чего другого. И ты нужен не как телохранитель, поверь мне.

– Это правда? – испытывающее посмотрел на него Тэк.

– Что именно?

– Насчет того, что ты не знаешь, как уничтожить Зону?

– Вообще-то есть только один вариант. Но он не устроит тех, кто меня сюда послал. Да и никого он не устроит.

– И какой же? – с замершим сердцем спросил Тэк.

– Уничтожить человечество. До последнего младенца и старика. Потому что Зона и Человек – понятия настолько сросшиеся друг с другом, что решить проблему можно только так. Думаешь, почему сталкеров так тянет сюда? Просто они сильнее, чем остальные, ощущают эту связь. Но этот вариант абсурден, и существует лишь теоретически. Поэтому Зоной он даже не рассматривается. Мы ведь не самоубийцы.

Тэк достал флягу и жадно выпил половину воды. Руки предательски дрожали. В голове гулял ветер, которого так не хватало здесь. Ему вдруг стало невыносимо здесь находиться, в этой кровоточащей язве, порожденной техногенной ноосферой. Ему захотелось домой, прижаться к жене, зарыться в ее пахнущие цветами волосы, а потом долго-долго лежать рядом, ничего не говоря друг другу…

Только нет у него дома. И жена умерла десять лет назад от острой лучевой болезни.

Он встал, поднял рюкзак и винтовку, посмотрел на часы. Три часа.

– Пошли, – сказал он Алеску. – Пора.

Алеск встал и они пошли по проселочной дороге на север. Вокруг притаились мертвые поля и луга, одинокие полуразваленные дома, оставленная техника. За лугами ощетинилась кромка леса. Который был чужим до невозможности.

Ближе к вечеру небо стянули густые тучи, от чего темнота сползала быстрее. Все это время они молчали. Лишь когда показалась автостанция, Алеск остановился и сказал:

– Там патруль. Это уже кордон. Придется тебе их снять.

– Зачем? – удивился Тэк. – А выждать нельзя? Или пусть твои дружки этим занимаются.

– Я тебе говорил, они мне не дружки. Но если ты хочешь, чтобы они вообще появились здесь, делай, что говорят.

Тэк сжал зубы, потом снял рюкзак и отдал Алеску.

– Жди в этих кустах. Я скоро.

Ползком, прячась в разросшемся кустарнике, Тэк подобрался к станции так близко, насколько возможно. Сломанные и прогнувшиеся козырьки остановок, здание касс с провалившейся крышей, сгоревшая АЗС рядом, одинокие автобусы. А где-то рядом стена с колючей проволокой, отграничивающая мир от мира. И никого вроде бы. Как этот пацан определил, что здесь патруль? Он поерзал, выбирая наиболее удобную позицию, а потом прильнул к оптике.

Он скользил взглядом по развалинам, и в конце концов показались двое патрульных с АК и немецкой овчаркой. Тэк напрягся и поймал одного в полустершуюся галочку прицела. Указательный палец замер на спусковом крючке.

Вдох. Выдох. Пауза.

Тэк нервно крутанул головой. Приклад жег плечо, но он не мог выстрелить. Он не мог убить человека просто так. Как только он это понял, сразу полегчало. Ну их к черту со своими играми. Сваливать надо потихоньку…

Тут Тэк заметил, что овчарка гавкнула и повела носом, принюхиваясь. Тэк чертыхнулся и зачем-то беспомощно огляделся. Будто рядом еще кто-то мог быть. Сердце застучало в ускоренном ритме. Патрульные встревожено взялись за автоматы, а собака уже насторожено рвалась к месту, где лежал Тэк.

Он беспомощно смотрел через прицел на приближающихся патрульных, так и не решаясь выстрелить. И вдруг какой-то шорох в кустах рядом заставил его отвлечься, а потом что-то серое метнулось на собаку. Тэк похолодел и вцепился в винтовку, наблюдая за происходящим.

Затрещали АК, дико взвизгнула овчарка. А серая тварь, отдаленно напоминающая волка, только гораздо крупнее и вся какая-то в буграх, уже подняла окровавленную морду от распростертых и истерзанных тел. Потом она взвыла знакомым жутким воем с человеческими нотками в нем и бесшумно скрылась среди автобусов двумя огромными прыжками. Потом раздалось еще несколько воплей, и все стихло.

Тэк немного выждал, ошарашенный происходящим, затем встал и медленно вышел на асфальт станции. Вдалеке стоял Алеск. Тэк махнул ему рукой, подзывая сюда.

Пошел дождь. Делая сгустившиеся сумерки еще более зловещими. Тэк подошел к телам патрульных. Они были прямо разорваны в клочья. Сильные капли дождя размазывали кровь по асфальту, как рука сумасшедшего художника мешает краски. Подошел Алеск.

– Ты видел? – еще не оправившись от пережитого, спросил Тэк.

– Ты испугался, – сказал Алеск вместо ответа.

– А ты думал! Ты бы видел эту тварь вблизи!

– Я не про то.

Тэк взглянул мальчишке в глаза и отвел взгляд.

– В Зоне много всяких тварей. Надо лишь уметь их увидеть.

Тэк вздрогнул. Это были слова Профессора. Он вздохнул. Боже, как надоели эти недомолвки, слова с двойным смыслом, этот постоянный страх, не покидавший его с тех пор, как появился Алеск. И хоть им по пути не встретилась ни одна ловушка (случайность ли?), эта прогулка по Зоне с этим пацаном не от мира сего была хуже всяких ловушек.

– Дай телефон, – попросил Алеск. Тэк дал. Алеск нажал несколько клавиш и выбросил аппарат. Тот жалостно хрустнул об асфальт.

Через несколько минут послышался шум винтов, и вскоре над ними завис красавец Ми-26 в защитной раскраске, но без опознавательных знаков. Затем он начал медленно снижаться, и приземлился на асфальтовую площадку рядом с Тэком и Алеском. Тэк зажмурился от сильного порыва ветра с холодными брызгами дождя. Из вертолета выбежало десять человек в полном обмундировании штурмовой команды спецназа. Они четко и быстро взяли в кольцо Тэка с Алеском, направив на них свои аккуратные МП-5. Тэк покрутил головой и криво ухмыльнулся. В руках он все еще держал СВД.

Когда винт остановился, из вертолета вышел высокий худощавый человек в черном костюме, на который был накинут серый плащ. Его лицо было непробиваемо спокойным. Заказчик.

– Бросьте оружие, Тэк, – сказал он своим как обычно спокойным голосом.

Тэк разжал пальцы и Драгунов упал на асфальт.

– И пистолет, пожалуйста, – кивнул заказчик.

Тэк медленно вытянул из кобуры свой ТТ и все так же медленно положил рядом с винтовкой.

– Ну здравствуйте, Тэк, – улыбнулся заказчик. – И ты здравствуй, малыш. Давно не виделись. Правда, ты этого не помнишь.

И Тэк, и Алеск молчали.

– Подойди ко мне, мальчик, – ласково, но в то же время с металлом в голосе сказал заказчик. Алеск молча подошел к нему.

– Повернись ко мне спиной, – приказал заказчик. Алеск повиновался.

Тэк взглянул на него. За маской спокойствия он снова увидел ту не свойственную людям боль. И еще страх.

– Смерч. Транзистор. Орнамент. Пеленг, – произнес заказчик. – Команда ноль, восемь, три, шесть, один, четыре.

После последнего произнесенного слова Алеск судорожно вздохнул и застыл с открытыми глазами. Тэк с изумлением наблюдал за происходящим. Ему очень захотелось убежать отсюда прямо сейчас. Хоть через всю Зону.

Заказчик улыбнулся улыбкой чеширского кота и сказал Тэку:

– Отлично! Я знал, что вы справитесь.

– Рад, что оправдал ожидания, – хрипло сказал Тэк, не отрывая взгляда от Алеска. Кажется, он даже не дышал. – Это все? Я могу идти?

– Э-э… не совсем. От вас требуется еще одна услуга. Последняя. Но перед этим я должен оговорить с вами одну вещь. Вы узнали слишком много. Честно говоря, мы на это не рассчитывали. По идее, мы должны вас ликвидировать…

Заказчик выжидающе посмотрел Тэку в глаза, пытаясь определить его реакцию, но он лишь усмехнулся.

– Но, учитывая принесенную нам пользу, а также ваш опыт работы в Зоне, мы предлагаем вам работать на нас.

– На “нас” это на кого?

– Ну… скажем так, на одну организацию с прекрасными возможностями и перспективами, которые она предоставляет таким людям, как вы. У нас работают очень много сталкеров.

– И какие же цели вашей организации? – продолжал допытываться Тэк.

– Изучение Зоны. Разработка лекарства против этой чумы нашего мира. Понимание и открытие новых технологий. Как видите, у нас довольно благородная цель – если не избавить человечество от Зоны, так хотя бы выжать из нее максимальную пользу. Поверьте, мы не стоим на месте. Уже сейчас мы можем немало.

– Что? – презрительно скривился Тэк, вспоминая слова Алеска про Зону. – Благородная? А разве это благородно – посылать детей в Зону и использовать их в своих чертовых экспериментах?

Заказчик дернулся, но остался спокоен. По крайней мере, внешне.

– Вы немного путаете. Это, – он указал на Алеска, – не совсем человек. Это нечто вроде исследовательского зонда. Биомеханического. Это проект “XELA” десятилетней давности. Десять лет назад это существо было отправлено в зону только для сбора информации. Теперь проект подошел к концу, и вы помогли доставить зонд нам.

Проект КСЕЛА, АЛЕСК наоборот, сообразил Тэк. Парень даже не знал своего имени. Да и не было у него никогда имени…

– Вы все врете, – сказал Тэк устало. – Вам надо было узнать, как уничтожить Зону. Вы же боитесь ее, как преисподней. Боитесь настолько, что даже сами не можете туда прийти. И какой это, на хрен, зонд? Я что, не определю живого человека, пусть даже выращенного Зоной? Я не знаю, как он выжил там, я не знаю, как вы сделали его таким, но я знаю точно, что он живой. И искать средство надо не здесь, не в Зоне…

– Погодите! – крикнул заказчик. – Он что, рассказывал вам? Он понял?

– Да пошли вы все, – сплюнул Тэк. – Идиоты.

Заказчик задумался, потом вытянул пистолет и выстрелил Алеску в затылок. Маленькое тело с тихим стуком упало. Тэк с ужасом посмотрел на заказчика. Тот спрятал пистолет и достал нож.

– Последняя услуга, – сказал заказчик и протянул нож Тэку. – Извлеките три капсулы из тела.

– Какие капсулы? – монотонным голосом спросил Тэк.

– В которых содержится информация о Зоне за десять лет. И, надеюсь, об избавлении от этого кошмара.

Тэк посмотрел на тело Алеска. Этот парень должен был стать чем-то вроде маленького спасителя человечества, которому сразу взвалили на спину тяжелый крест. Ведь спасать человечество от самих себя – непосильная задача. И бессмысленная.

Он взял нож. Как он мечтал метнуть его прямо в лоб этому выхолощенному ублюдку! Но на него смотрело десять стволов, и, возможно, еще и Алеск. Из тех мест, где сейчас жена Терентия Климова, человека, пытавшегося сбежать от собственного имени.

– Где капсулы?

– Одна вшита в миокард, вторая за левым глазом, а третья в большеберцовой кости. Тоже левой.

Тэк склонился над телом и повернул его на спину. Открытые глаза Алеска смотрели куда-то ввысь.

– А можно полюбопытствовать? Почему именно я? – сидя на корточках, повернул голову Тэк.

– Потому что так надо. Поверьте.

Тэк кивнул, подумал и размахнулся, чтобы от ужасной горечи, тоски и боли всадить нож… в себя. Металл с хрустом пробил грудную клетку, и Тэк свалился на бок, хрипя и хватая ртом воздух. Было больно. Очень. Но по-другому.

– Нет, ну не идиот? – разочарованно произнес уже далекий, словно за чугунной заслонкой голос заказчика. Он наклонился и вытянул нож из груди Тэка. Тот всхлипнул, а в груди что-то страшно булькнуло.

Когда заказчик сам резал Алеска, добираясь до капсул, Тэк плакал. И ему было вдвойне обидно, что он не может ощутить своих слез на щеках, потому что по ним колотил дождь своей водой. Но хотелось воды с солью.

Дождь все не кончался, а Тэку так хотелось, чтобы тучи разогнал летний ветер и он в последний раз смог увидеть небо… Он умер, так и не дождавшись. А дождь, словно ожидавший его смерти, прекратился сам. И ветер действительно разогнал все тучи и обнажил небо, и даже солнце.

Только оно клонилось к закату.

Ушаков Фёдор aka Cyclops (Cyclops_01) Неизбежность.

Сталкер остановился и облизнул пересохшие губы. Его звали Николаем, но имя уже потеряло значение, теперь он просто Сталкер. Пот застилал глаза, по спине ползли тёплые струйки. Этим летом выдалась необычайно жаркая погода, и Зона, казалось, многократно усиливала испепеляющее действие солнца. Сталкер хотел взъерошить волосы, но рука уперлась в шлем. Даже здесь, на краю зоны ходить с непокрытой головой было бы полным безрассудством.

Николай отстегнул от пояса фляжку и сделал пару хороших глотков, блаженно жмурясь каждый раз, когда по горлу протекала живительная влага. Затем приложил к глазам бинокль, нацелился на чёрную громаду вдали и нажал кнопку автоматической фокусировки. Старый завод по производству неизвестно чего. Сталкер поводил биноклем из сторону в сторону, но не заметил нечего необычного – мрачные стены с облупившийся краской, пустые глазницы окон, ржавые остовы машин на стоянке, бурно произрастающая через потрескавшийся асфальт трава, обычный для Зоны пейзаж. Николай покосился на весевший на поясе детектор аномалий, но тот не находил рядом источников возможных опасностей.

Человек вздохнул, поправил сьезжающий на глаза шлем и продолжил нелёгкий путь, переодически останавливаясь и прислушиваясь.

– Чёрт, занесло же меня сюда,- подумал он, – всё опять упирается в нехватку денег. "Деньги" , я уже начинаю ненавидеть это слово, так безразлично оно к жизням людей. Оно как идол, требует всё больше жертвоприношений, кричит: – Крови мне , жертв, людских страданий! Вот чёрт! – снова выругался он и прибавил шаг.

– --

– Чёртовы ублюдки! Вонючие грязные скоты!- шептал я себе под нос. Как ни странно, это помогало: расслаблялись мышцы, замедляли безумную скачку оба сердца. Ярость уходила, чтобы притаиться в уголке сознания пульсирующей занозой, а когда придёт время вновь завладеть мною, заставив плясать тело в смертельном (для других, конечно) танце. Я осмотрелся: с десяток распотрошенных трупов лежало рядом. Я поднял близжайшую собаку и посмотрел в её безглазую оскаленную морду. Она была ещё жива, несмотря на страшные раны на животе, и тихо скулила. Я отшвырнул её в сторону, раздался глухой удар, пронзительный визг, потом всё стихло. Осталось только завывание ветра, да шум капающей воды где-то наверху. Подхватив пару досок и какую-то железяку я стал спускаться. Сегодня предстоит ещё много работы.

– --

Сталкер осторожно ступал по раскалённому асфальту, обходя поросли оранжевой травы, похожей на мочалку- так называемые "Ржавые волосы". Волосы особенно хорошо приживались на металлических поверхностях,

получая все необходимые им питательные вещества при окислении металла.

Мягкие и пушистые на вид, они так и просили, чтобы их погладили. Николай усмехнулся. Когда-то, в самом начале эпохи исследования Зоны, нашлось несколько наивных смельчаков, запустивших в неё руки и тут же их лишившихся. Тоненькие стебелки травы выделяли очень сильный яд, мгновенно вызывавший некроз тканей.

Сталкер взял АКМ, до этого спокойно весевший за спиной, на изготовку, передернул затвор, и вступил под своды мрачного полуразрушенного здания.

Прислушался – тишина, только где-то тихо капает вода. Человек осторожно двинулся вперёд, под ногами захрустело битое стекло, шаги гулко отдавались в пустом цехе. Детектор аномалий молчал. Осторожно обходя покрытые теми же волосами ржавые станки, Николай двинулся по периметру здания.

– --

Я резко остановился. Какое-то непонятное, но одновременно знакомое чувство зашевелилось в моём мозгу.

– Здесь чужак, он близко, совсем близко,- говорило оно, – иди, иди убей его! Снова Ярость, как огромный Левиафан тяжело заворочилась в моём сознании.

Однообразные кровожадные мысли, как тучи перед грозой клубились в моей голове. Я напряг мышцы рук, с сухим щелканьем выскочили когти и остались в таком положении, зафиксированные специальными сухожилиями. Тяжело переваливаясь, я заспешил к выходу из норы.

– --

Сигнал зуммера прозвучал совсем неожиданно. Сталкер схватил трезвонивший детектор аномалий, приглушил звук и вгляделся в дисплей.

Обнаружено серьёзное нарушение гравитационного поля, характер постоянно- периодический, расстояние – 25 метров, – сообщал тот. Николай посмотрел в направлении, услужливо указанном детектором: у стены находилась странная металлическая конструкция, напоминающая лестницу или, скорее всего, миниатюрный подьемный кран, тем не менее уходящий под потолок. Тут же в глаза бросились ранее незамеченные детали: каркас крана был странно ломанно изогнут и держался на тонком металлическом штыре, вбитом в пол, словно был сделан из бумаги.

Николай очень медленно стал приближаться к этой странному и пугающему сооружению, и вскоре увидел сам артефакт – простой пятнадцатисантиметровый гвоздь. Шаг, ещё шаг, спина покрывается холодным потом, руки дрожат – артефакты очень чутко реагируют на присутствие человека, но обычно это происходит на близких расстояниях. Когда до гвоздя оставалось около пяти метров, сталкер снял с пояса антигравитационную ловушку, нажал на красную кнопку с надписью "Пуск", щелкнул парой рычажков и приготовился ждать, пока она зарядится.

Как вдруг спокойно лежавший гвоздь прыгнул в сторону сталкера, под аккомпанемент истошно вопившего детектора меняя свою форму, становясь похожим на длинную и очень тонкую нить. Николай успел только инстиктивно пригнуться и закрыть лицо рукой. Нить срезала ему два пальца на левой руке до первой фаланги и верхнюю часть шлема, как раскаленный нож режет масло. Всё произошло так быстро, что он не успел почувствовать даже боли. Сталкер оглянулся: морфировавший гвоздь изчез в прорезанной им щели, потом перевёл взгляд на руку и зашарил по поясу в поисках аптечки, бросив автомат на бетонный пол.

– Бинокль, фляжка, нож, подсумок с обоймами, фонарик – всё на месте, но где же эта проклятая аптечка! – нервно шептал Николай, морщась не от самой боли, а от её предчувствия.

Лестница-кран покачнулся, лишившись последней невидимой опоры- остаточного гравитационного поля, и стал заваливаться в сторону стоящего рядом человека. Сталкер заметил неясную тень, и лишь успел сделать шаг в сторону, как его придавило сегментом крана. Левая израненная рука затрещала, ломаемая сразу в нескольких местах, ребра прогнулись, пара из них треснула и впилась в лёгкие, левую ногу насквозь пробил острый металлический штырь и пригвоздил к полу.

А-а-а-дьявол, – закричал Николай. Крик сорвался на судорожный всхлип. Боль была горяча, как котёл с кипящим маслом и оглушающа, как удар кувалдой. Лучшим в его положении было бы попытаться потерять сознание, чтобы не обрести его вновь, но сталкер был упрям, его рука метнулась к выпавшей при ударе аптечке и прижала её к шее. Успокаивающе зажужжал анализатор, четыре иглы поочерёдно впились в тело, вводя антисептик, обезболивающее и стимуляторы.

Тяжело всхлипавая, Николай ждал, пока подействуют препараты, острое чувство безнадёжности и неизбежности такой степени, что хотелось плакать, охватило его. Ему захотелось домой, подальше от этой чёртовой Зоны. Чувствуя щекой что-то тёплое, словно руки своей мамы, Николай понял, что это его собственная кровь, струящияся из истерзанного тела. Кровавая пелена перед глазами исчезла, боль отступила, подстёгнутое стимуляторами тело упорно цеплялось за жизнь.

– --

Ментальный удар такой силы, что им можно было бы рушить стены, если они были бы в моём мозгу, обрушился на мой разум. В нём было всё: и боль, и страдания, и острое чувство безвыходности могли бы заставить плакать даже камень. Но не меня. Для моей Ярости это жизненная энергия, питающая её сила. Невозможная, ослепляющая Жажда крови, смертей, убийств вспыхнула во мне.

Я прибавил ходу и с размаху вышиб последнюю баррикаду из досок и металла, которую с таким трудом сделал день назад, прикрыл глаза защитными плёнками (хорошо от света они не защищают, но здесь достаточно темно) и огляделся. Вот оно, лежит там в углу, мы завём их Длинными, потому что они почти вдвое выше нас. Глупое, грязное существо, ты напяливаещь вторую шкуру, ты носишь металлическую смерть, но ничто не спасёт тебя от моего возмездия, слышишь ты, чудовищная ошибка природы. Я присел, напряг мышцы ног и прыгнул, выставив вперёд хищно блеснувшие когти.

– --

– Это похоже на дурной сон. Чёрт возьми, здесь всё похоже на дурной сон,- Николай уставился на неожиданно возникшего с рядом уродца, словно бы вылезшего из ночного кошмара: Лысая голова с маленькими злыми глазками, плавно переходящая в бочкообразное тело, стоящее на маленьких толстых ножках. Тварь приблизилась и зашипела. Сталкер не чувствовал страха, его притупляли стимуляторы, лишь недоумение: почему всё Это произошло именно с ним? Он оглянулся на лежащий невдалеке АКМ, и снова перевёл взгляд на чудище. Последним образом, переданным глазом, была скрюченная рука, вооружённая пятью зазубренными когтями.

– --

Я оглянулся, начиная приходить в себя. Опять то же самое: ошмётки тела валялись по всей округе. Я удовлетворенно потер руки, ещё раз осмотрелся и пошёл в нору. Ведь сегодня предстоит ещё так много работы.

Данис Халиуллин ака Anfex (DanisHaliullin) Скрытая тьма.

28.07.03 – 01.08.03

«А я не Колобок, я – ежик из чернобыльского леса!»

Народный Чернобыльский анекдот.

Скрываясь во тьме

– Наливай! – сказал один сталкер, с громким звуком опуская стакан.

– Так ты говоришь, что нам надо дождаться наступления темноты? – сказал второй, убирая флягу с водой.

– А ты мозгами пошевели! Естественно пойдем ночью, не будем же выдавать свое присутствие другим охотникам за артефактами?

Первый сталкер протер запылившееся стекло бинокля и начал исследовать зону АЭС.

– Это понятно, а из чего эти артефакты…из золота? – наивно спросил второй

– Это обычный кусок ржавого металла, добытый в необычных местах, идиот!

– Не понял.

– Понимаешь, есть много людей, которые желают разжиться необычными предметами ну там унитазом с потонувшего Титаника и прочими идиотскими мечтами богачей. Катастрофа на Чернобыльской АЭС тоже не стала исключением, но как ты знаешь простым смертным в зону попасть нереально, она по сей день очень хорошо охраняется, да и встреча c мутированными животными мало кому покажется приятным. – Закончил первый, отложив в сторону бинокль.

– Понятно, коллекционеры значит. Лично я дома никогда бы не держал кусок радиоактивного унитаза.

– А ты представь, что у тебя все есть и больше не куда тратить деньги?

– Да я об этом мечтаю!

– Ну и куда бы ты девал деньги? В благотворительность? А вот нефига! Всем известно, что многие богачи просто скупердяи, жлобы по-нашему. Вот любят они искать приключений на свою задницу, в смысле посидеть на радиоактивном унитазе.

– Хм, возможно ты и прав. Может, хватит про сантехнику? Лучше о деле поговорим. – Второй сделал глоток воды.

– Да о чем здесь говорить? Вон сам посмотри столько охраны, – первый протянул бинокль, – потом ближе к двенадцати ученые подтянутся.

– Ученые?

– Слушай ты сталкер? – презрительно спросил первый

– Сталкер.

– Сталкер должен быть осведомленным?

– Должен.

– Тогда почему ты задаешь такие тупые вопрос?! – первый уже переходил на крик, – Ученые делают замеры радиации, неужели не ясно?

– Ясно, я же просто воин и мне не надо знать все эти тонкости. Ой, кто это? – второй показал рукой в сторону АЭС.

– Может, дашь мне бинокль? Я, знаешь ли, не такой зоркий как орел!

– Извиняй, держи. – Виновато сказал второй, передавая бинокль.

– Кого я вижу! Это же Страйкер! – с нескрываемым удивлением сказал первый

– Какой еще Страйкер?

– Этот военный сталкер тот еще мародер, опять воровать пришел! Еще экипирован-то как, напялил противорадиационный костюм. Так сиди здесь, шлем не выключать, ты должен быть все время на связи.

– Так точно, командир. А как называть друг друга будем? Нужно позывные придумать.

– Хоть одна умная мысль у тебя сегодня. Короче ты будешь Страйдером, а я…

– А ты Скримером! – перебил его второй.

– Почему это я Скример?

– Да потому что орешь все время!

– Что ты сказал, я не расслышал? – разговор грозил закончится потасовкой.

– Да ничего особенного командир.

– Ты у меня еще попляшешь новичок! Да я тебя в комариную плешь загоню!

– Куда?

– Потом узнаешь.

Охота на Страйкера.

Скример засунул нож в обувь и показав средний палец Страйдеру, бесшумно направился в сторону Страйкера. Он бежал, то и дело озираясь, каждый свой звук он принимал за посторонний, будь то шелест травы или хруст старых веток под ногами. К счастью поблизости не оказалось ни одного охранника. Страйкер уже скрылся в здании. До цели оставалось тридцать метров…двадцать. Внезапно раздался глухой выстрел, звуковые детекторы на шлеме Скримера мгновенно засекли этот звук, Скример резко пригнулся, пропустив летящую пулю над головой, но датчики засекли еще один свистящий звук. Свинцовая пуля летела прямо по направлению к нему, за несколько метров до Скримера пуля неожиданно изменила траекторию и улетела в даль.

– Комариная плешь! – в ужасе подумал Скример и ловким движением отскочил назад.

Над его головой пролетела птица, которая на секунду замерла в зоне плеши, и с диким криком ее разорвало на части.

– Нефиг летать где попало – съязвил Скример, – чтож делать нечего надо идти в обход.

Он достал прибор размером с обычную шариковую ручку предназначенный специально для определения размера плеши, наведя на место, где разорвало птицу, из ручки вырвался яркий зеленоватый лазер, Скример посмотрел на маленький экран, на котором высветилась надпись «Diameter 10 m»

– Что-то мало, видимо сегодня спад аномальной активности, впрочем, мне же лучше.

Обойдя опасную зону стороной, он услышал шипение в шлеме, а затем голос Страйдера.

– Скример что у тебя там, я видел какие-то лучи.

– Все в порядке Страйдер, это было то место, куда я хотел тебя загнать!

– Не ори так! Пчелиная плешь что ли?

– Ну-ну пчелиная! Комариная, болван!

– Пчелиная, Шмелиная какая разница?

– Хватит трепаться, мне надо поймать этого подонка, я думаю, стрельба по мне его рук дело, ты лучше следи, чтобы меня не застрелили. Увидев любого человека, докладывай мне, понял?

– Так точно. Слушай, а что это за кнопка такая…

Связь оборвалась.

– Мда не везет мне с напарниками, одни идиоты! Наверняка кнопку выключения нажал.

– Я все слышал Скример. – послышался шипящий голос Страйдера.

– Ну и молодец, я сказал конец связи всё.

– Мне конечно по…

Скример не стал дослушивать. Он тихо шел внутри здания, стараясь как можно меньше издавать звуков.

– Пшш…Скример! В твою сторону направляются несколько охранников, как слышишь?

Ответом ему были выстрелы.

– Страйдер, етить твою за ногу! Из-за твоей болтовни тут перестрелка началась, а у меня из оружия только нож!

– Ну ты же сам сказал, что если кого увижу сообщать.

– Заткнись! Срочно беги сюда с пушками!

– С какими?

– Бери АК, что как маленький!

– Без проблем, жди.

Страйдер повесил на плечо два автомата, взял патронов и парочку гранат для полной экипировки.

– Я уже бегу!

– Давай шевели копытами у этой сволочи патронов как грязи!

– ОК

– Стой! Я должен тебе рассказать про комариную плешь это невидимое гравитационное поле с мощным разнонаправленным ускорением. Разрывает на части любое попавшее живое существо. Типичные признаки это необычные вмятины в полу, изогнутые в восьмерку металлические объекты, самый просто способ понять, где оно находится это бросить камень, если он изменит траекторию полета, делай ноги!

– Ты сам понял что сказал? Представь себе такую картину сталкер бежит и кидается камнями, так в психушку можно загреметь. – Страйдер веселился.

– Ты чего такой радостный сволочь? Напился что ли? Меня пристрелить могут, а он тут шутки шутит!

– Хуже водки лучше нет! Давай я лучше анекдот тебе расскажу:

– Мама, ребята в школе говорят, что у меня слишком большая голова, и обзывают головастиком.

– Так дай им за это по шее.

– А они от меня по узким коридорам убегают!

– Да пошел ты! – Скример оторвал микрофон от шлема.

Скример лежал на полу, прикрывая голову руками от осколков разбиваемого пулями окна.

– Нет времени ждать надо что-то делать.

Дождавшись когда у стреляющего закончатся патроны, Скример выскочил из укрытия и буквально через несколько секунд столкнулся со Страйкером, не теряя времени Скример ударом ноги выбил автомат из рук мародера.

– Получай шакал позорный! – С этими словами Скример врезал прикладом автомата по голове.

В это время Страйдер бежал сломя голову, камнями он не кидался. Завидев охранников приближающихся вплотную к эпицентру выстрелов, он закричал.

– Лежать, стоять!

Крики мгновенно привлекли внимание охранников, не говоря ни слова, они начали палить в него.

– Стоять, лежать, сидеть!- от страха вопил Страйдер, ложась на землю

– Определись баклан! Мы не можем делать все одновременно.

– Баклан? А ну получайте шакалы волосатые!

Страйдер снял с пояса осколочную гранату и прицельно кинул в охранников.

– Лягай, це росіянин проклятий! – кричала охрана.

Рвануло, будь здоров, охранники с нечеловеческими криками разлетелись как кегли, складываясь в одну кучу.

– Вот так-то хлопцы! Ни одна сволочь не имеет право обзывать Страйдера!

Страйдер пробежавшись по трупам, добежал до укрытия своего командира.

– Скример, ты где? Пришел убийца охранников и великий спаситель рода человеческого! – Страйдер чувствовал себя богом.

– Страйдер, ты мент?

– Какой мент? Конечно нет.

– Тогда нахрена прибегаешь, когда тебя уже ни кто не ждет? – взвыл Скример.

– Я вообще-то с охранниками сражался. Ты его убил? – Страйдер осматривал лежачего сталкера.

– Нет, только оглушил. Жаль веревки нет, а то связали бы.

– Веревку я взял! – Страйдер обрадовался, что наконец-то сделает одолжение своему командиру

– О, великий Страйдер, чтобы я без тебя делал! Ты совершил поступок глобального масштаба!

– О, не стоит благодарностей командир, я всегда рад помочь ком…

– Молчать! Давай сюда веревку.

Скример отрезал ножиком приличный длины кусок веревки и словно сотрудник психиатрической больницы обмотал Страйкера с головы до ног и прочих причиндалов.

– Хорошая мумия получилась – подтрунивал Страйдер.

– Главное не мумия, главное прочность! – Затягивая узел, изрек Скример.

Аномалия.

К Чернобыльской АЭС, сверкая фарами во тьме, подъехала машина-убийца под названием «Газель» остановившись в области четвертого блока, из машины вылезли люди больше всего походивших на космонавтов.

Услышав голоса Скример осторожно высунувшись из окна, заметил, как в их сторону направляются «космонавты»

– Страйдер, шухер! Сваливаем отсюда, тут ученые подъехали.

– А что с этим делать будем. – Страйдер тыкал ногой в мародера.

– Как что? Придется забирать с собой, ты же не хочешь, чтобы он все про нас рассказал? Так что поднимай тельце и бегом в кусты.

– А что сразу я? – Страйдер явно не хотел быть грузчиком.

– Да потому что ты шкаф! Только ты сможешь поднять эту тушу в скафандре.

Страйдер не стал спорить с командиром и покорно взвалил на свои плечи сталкера.

Они хотели вылезти в противоположное от двери окно, как вдруг раздались крики и выстрелы.

– Что происходит Скример?

– А ты сам посмотри – пригласил командир.

То, что увидел Страйдер невозможно описать. В воздухе повисло прозрачное облако, которое было заметно по странным искажениям реальности в его центре, это было похоже на колыхание волн в море. Но не это повергло его в шок, а то, что натворила эта аномалия. Вся земля была залита кровью, на земле валялись руки и головы, оставшиеся от ученых. В одно мгновение их трупы мигом исчезли, оставив от себя только кости.

– Сталкеры называют это «Мясорубка». Это ловушка, которая постепенно накапливает заряд и разряжается на живое существо. В отличие от комариной плеши кидание камней в зону аномалии ни к чему не приводят, так как она действует только на живые организмы, состоящие из плоти и крови, а так же на животных, которые получили приличную дозу радиации в зоне АЭС. Когда я увидел это в первый раз, я тоже был шокирован.

– Я не могу здесь больше находится, клал я на всякие аномалии.

– Но-но! Пока не найдем артефакты мы никуда не уйдем.

– Ищи свои поганые артефакты, а я лучше домой.

– Ты, кажется, многого не понимаешь, новичок! – зловеще произнес Скример, – если ты уйдешь тебя или убьют или сожрут местные мутанты, рассказать тебе кто здесь обитает? Ты ведь не знал о слепых псах, которые встречаются стаями по несколько десятков особей, у которых в результате многочисленных мутаций видоизменились скелет и мускулатура, атрофировалось зрение, развился иммунитет к радиации? А о крысиных волках, которые во время голода пожирают своих сородичей? На каждые десять крыс приходится один крысиный волк. И про карликов не слышал? Я тебе с удовольствием опишу их это такие желто-белые уроды, обитающие в подземельях, глаза их очень чувствительны к свету и слепнут при ярком освещении. Обожают устраивать ловушки на сталкеров и ученых.

– С меня хватит этих ужасов, мне было достаточно аномалий. – Страйдер бросил тело сталкера – мародера и направился к выходу.

– Я думал ты воин, а ты оказался обычным трусом, хотя не мне решать. Лично я предпочту сгинуть здесь сражаясь с этими тварями, чем насиживать мозоль на заднице, смотря ящик и запивая все это паршивой кока-колой…

– Твари говоришь? А ты разве артефакты ищешь не ради денег? – спросил напрямую Страйдер.

– Это было 2006 года, 12 апреля… – начал свой рассказ Скример

– Вот только не рассказывай мне байки про то, как ты потерял отца, мать, про то, как ты утопил в унитазе резинового утенка. – Страйдер откровенно стебался над ним, но заметив что, Скример стал серьезным как никогда раньше, он замолчал.

– Вот этот день я находился в нескольких километров от этого места. Стало необычно ярко, на небе исчезали облака, затем раздался грохот, земля затряслась под моими ногами, я упал на землю, из носа и ушей потекла кровь, яркий свет ослеплял и выдавливал глаза. Я думал, что настал конец света или опять повторялись события 1986 года. От боли я потерял сознание. Очнувшись в больнице, я узнал, что взрыв произошел в километре от АЭС, Весь персонал погиб мгновенно. Так же много людей попали в эту зону – зона ада, так я ее прозвал. Ни кто не организовывал спасательные операции из-за того, что в зоне действовали странные аномалии. Прошло несколько месяцев – зона ада увеличилась и поглотила пять километров окрестностей. Много правительственных войск, а так же лабораторий исчезло. Рядом с одной из лабораторий жила моя семья. Человеческих останков не нашли. Они пропали без вести…

Скример опустил взгляд.

– Извини, я не знал. – Оправдывался Страйдер.

– Ты иди домой, я сам здесь разберусь.

– Нет!

– Страйдер не надо делать мне одолжений.

– Причем здесь одолжение? Я теперь сам хочу разобраться в этих мистических событиях.

– Как хочешь, – Скример ухмыльнулся, – кстати, слышал такой анекдот:

Сидят два крокодила на дереве. Один другому говорит:

– Прикинь, ведь раньше, до Чернобыля, мы зелеными были…

– Да, мы еще и плавать умели.

– Ладно, пора за дело! Полетели за нектаром.

Страйдер рассмеялся.

– А такой слышал:

– Давай погадаю на дорожку. Дай руку… У-у-у, да ты украинец… Ну-ка дай вторую… О-о-о, да ты чернобылец… Ну-ка дай третью…

Друзья смеялись над черными анекдотами и отправились продолжать поиски артефактов в зоне отчуждения

Шахта смерти.

Страйкер очнувшись, пытался пошевелиться, но тут же заметил, что он связан. Он извивался, словно на углях, пробовал перегрызть веревку, освободить руки, но все было тщетно, Скример намертво связал его. Страйкер услышал писк, с трудом повернувшись, он увидел крысу бегущую в его сторону.

– Еще не хватало быть сожранным какой-то маленькой крысой, – ворчал он, и тут же его осенила идея.

– Барбос! Шарик! Ко мне! – Кричал он, думая, что всех существ в мире называют собачьими кличками.

Крыса приблизилась и начала обнюхивать его лицо.

– Пш-ш-шла вон! Не там грызешь дура!

Сделав последнее усилие, он повернулся так, что бы крыса была возле его рук.

– Грызи!

Крыса принялась грызть, но не веревку, а его руки.

– А-а-а, безмозглая тварь!

Видимо эта крыса была исключением из мутантов и словесная атака на нее подействовала.

Спустя небольшой промежуток времени Страйкер сидел и обматывал покусанную руку бинтом. Периодически корчась от боли.

– Кто это меня так оприходовал прикладом, понятно что не новичок, скорей всего такой же сталкер, как и я.

Поднявшись, он увидел единственный проход вглубь здания АЭС и не раздумывая отправился туда, без экипировки и без оружия.

Страйдер со Скримером шастали по развалинам здания, то и дело, ударяясь о всякие балки, деревяшки. Они вышли в комнату, где была раскуроченная крышка реактора с огромной дырой в центре. Скример снял одну защитную перчатку и прикоснулся к металлическому основанию крышки и тут же ее одернул – крышка была очень горячей.

– Кажется, это случилось не так давно. – Сказал Скример и задумался.

– Ну и что, нам-то какое дело до этого? – потупив взгляд, спросил Страйдер.

– Ты как всегда ничего не понимаешь, если это случилось недавно, то наверняка туда не ступала нога сталкера, а значит, есть куча артефактов.

– Логично конечно, но там, наверное, сотни рентген в час.

– Это не проблема. Мы же скафандр Страйкера с собой прихватили, а в нем никакие рентгены не страшны. – Уверял его Скример.

– Действительно не страшны, а кто спускаться будет, я?

– Упал что ли? Да я такую тушу как ты не удержу!

– Я что-то лесенки не вижу, как спускаться будешь? – поглядывая вниз, спросил Страйдер.

– Посмотри наверх, видишь железную балку? Так вот закидываем туда веревку, одним концом я обматываю себя, а другим ты будешь контролировать скорость моего погружения на дно реактора. Как видишь все просто! – констатировал Скример и начал обматывать себя.

– Да ты головастик! Все что ты сказал похоже на погружение водолаза.

– Типа того, только я по узким коридорам не бегаю. – Улыбнулся Скример.

– Вижу у тебя хорошее настроение? Ну давай спускайся смельчак, только будь на связи – заботливо попросил его Страйдер.

– Хорошо дружище, держи конец крепче – двусмысленно сказал Скример.

– Не понял, ты про какой конец говоришь?

Сталкеры засмеялись.

Скример взял на всякий случай пистолет и медленно начал погружаться на дно, провожая взглядом Страйдера который медленно отматывал веревку.

– Скример подожди, лови гранату! Это особое изобретение правительственных войск со звуковым детонатором, кричишь «дестрой» и она взрывается, круто да? – Страйдер кинул гранату в Скримера.

– Ты поосторожней там, мало ли чего, а вдруг взорвется!? Короче слушай сюда, если я буду дергать конец, то немедленно поднимай меня. – Доносилось эхо Скримера.

– Так ты еще и конец дергаешь, не знал дружище, что ты этим делом еще помышляешь. – Удивлялся Страйдер.

– Хорош хохмить. Главное конец не отпускай, – сдерживая смех, кричал Скример, – а то мне что-то не хочется навсегда застрять здесь.

– Да ты я вижу молодец, будешь дергать свой конец! – сочинял Страйдер.

Но Скример уже его не слышал. Спустившись вниз, он включил прибор ночного видения и тупо смотрел по сторонам – проходов не было.

– Все приехали… – подумал он.

Осмотрев внимательно стену, он увидел небольшую щель от бывшего кирпича

– Надеюсь, скафандр выдержит – вслух сказал Скример

И немного пораздумав, рванул в сторону пробоины и, разнеся плечом старые кирпичи, оставил приличного размера проход. Он попал в комнату, где единственным путем была вентиляционная шахта.

– Прямо как в анекдоте про головастика – Шутил он.

Кое-как забравшись в вентиляцию, он полз словно глиста в скафандре, грязно матеря всех тех, кто строил эту АЭС. От напряжения Скример обливался потом, а если учесть, что он был еще в скафандре, то любой сталкер не позавидовал бы ему. После очередного поворота шахта разветвилась несколько путей. Скример раздумывал куда свернуть, приняв решение пойти налево, он услышал подозрительное шуршания звукодетектор на шлеме с задержкой в доли секунд, определил, кому принадлежат эти звуки, на шлеме тут же высветилась информация «Wolfing Rats – Distance 18,6 m» а также контуры крысы.

– Волчьи крысы! Как ты мог забыть про них Скример! – ругал он себя.

Не растерявшись, он подполз поближе и закинул гранату за угол. Сообразив, что в узком помещении радиус взрыва моментально сожжет его, он попятился назад, ударяясь головой об стенки. Как только он выпрыгнул из шахты раздался мощный взрыв, ужасный писк полчища крыс, огонь и пламя бушевало над его головой, лицо жарило невыносимо горячо. Скример уже начал прощаться с жизнью, как грохот тут же стих.

– Со звуковым детонатором, – передразнивал он, пытаясь охладиться, – тоже мне изобретатели! – и тут же вспомнив, что находится в центре реактора, передумал раздеваться.

Отдохнув от этого кошмара, Скример заглянул в вентиляцию и с удивлением обнаружил что, несмотря на то, что шахта была построена десятилетиями назад, от недавнего взрыва в ней ничего не повредилось.

– Вот это техника! Эх, побольше бы таких гранат. – Сказал он и снова забрался в шахту.

Старый «друг».

Два часа ноль минут.

Страйкер бродил по коридорам, немного пошатываясь, травма головы оказалась намного серьезней, чем он предполагал. Пройдя еще пару коридоров, он упал рядом со скелетом очередного застрявшего здесь на веки или сожранного мутантами сталкера. В костлявой руке у него была аптечка, которой он не успел воспользоваться.

– Извини друг, но мне это сейчас нужнее чем тебе.

Скелет не сопротивлялся. Страйкер с чистой совестью забрал аптечку и достал обезболивающий пластырь, который при соприкосновении с человеческой кожей моментально всасывается в кровь и распределяется только на поврежденные места. Несколько секунд спустя боль полностью прошла, Страйкер двинулся дальше.

Страйдер сидел с концом и от скуки сочинял стихи.

Возвратился я в Чернобыль

Вижу что-то здесь не так

По небу летят пингвины

Громко матерится рак

Кошки норы здесь копают

Счетчик Гейгера трещит

Что-то плохо очень стало

Вот башка уже болит

На дороге растет травка

Желтоватая она

Опять плохо что-то стало

И не вижу ни черта!

Эту травку я сорвал

Руки сильно ободрал

Зашипела вдруг она

Пальцев нету не фига!

Попытался убежать

Чую ноги не поднять

Отвалились вдруг они

Надо мне теперь ползти

Думал это все приснилось

Ущипнуть хотел себя

Руки полностью сломались

Ущипнуть нельзя себя

Страйдер замолк. Где-то вдалеке раздавались странные звуки, которые больше всего напоминали стук по металлу. Не на шутку испугавшись, Страйдер передернул затвор АК и на всякий случай поменял неизрасходованную обойму на новую. Дрожа от страха, он направился в сторону стуков. С каждым его шагом они становились все громче и громче, теперь звуки напоминали скрежет чьих-то когтей. Страйдер удалялся от места дислокации. Прислушавшись, он понял, что скрежет находится за одной из четырех окружающих его стен. Звук прекратился, Страйдер расслабился. Внезапно пробив стену, выпрыгнуло ужасное существо в два раза выше самого Страйдера, челюсть у мутанта отсутствовала, свисал единственный глаз, больше всего монстр напоминал смесь собаки и большого паука. Увидев сталкера, оно завизжало противным звуком, Страйдер от страха уронил автомат и прикрывая уши ладонями, побежал обратно. Оно бежало за ним, но из-за веса не очень быстро. Страйдер выскочил обратно к своему исходному месту и столкнулся со Страйкером.

– Ты??? – Страйдер был удивлен

– Тебе не жить сталкер! – Страйкер направил на него найденный пистолет и готовился выстрелить прямо в лоб.

Монстр бежал, ломая все на своем пути. Страйдер стоял, не двигаясь, дождавшись, когда монстр окажется совсем близко, он прыгнул в сторону. Страйкер смотрел с широко раскрытыми глазами на бегущего монстра. Монстр на полной скорости разорвал мародера на части и окончательно разрушив крышку, сорвался в глубокую шахту реактора.

Страйдер подошел и взглянул вниз реактора. Он услышал эхо от воя чудовища, затем глухой удар приземлившегося тела. Страйдер почувствовал себя плохо, в глазах начало темнеть. Руки и ноги его не слушались. Пытаясь сопротивляться, он потерял сознание.

Чудовища подземелий.

Два часа ноль минут. Глубоко под землей.

Скример выбрался из вентиляции и обнаружил, что находится возле реактора, который почему-то работал.

– Что здесь происходит? – Скример присел отдохнуть.

– Ты попал в ад сталкер!

Из темноты вылезло существо с получеловеческим лицом с выпученными черными глазами, кожа была немного бледноватая.

– Кто ты? – спросил Скример, с интересом рассматривая лицо незнакомца

– Я Контроллер. Я телепат и могу контролировать на расстоянии большинство зомби обитающих здесь, – существо неестественно вращало глазами, – а также могу заставить атаковать таких как вы, мерзких людей – сталкеров! – прошипел он.

– Что тебе от меня надо? – незнакомец Скримеру не нравился.

– Этот вопрос должен задать тебе я – Контроллер приближался к сталкеру.

– Раз ты телепат, то тебе не составит труда узнать, чем они занимаются. – Скример держался от него на расстоянии.

– Артефакты?

– Да.

– Здесь все моё!

С этими криками Контроллер бросился на сталкера. Скример поймал его за волосы и, прижав к стене, приставил к виску автомат.

– Слушай ты хамелеон лупоглазый! Я думаю, одного патрона хватит, для того чтобы очистить землю от очередного мутанта.

– Стреляй, если сможешь! – совершено без страха сказал Контроллер.

Скример вдавил дуло в его голову и посмотрел в его глаза, увести взгляд он уже не смог, Контроллер начал его гипнотизировать. Скример не контролируя себя, опустил автомат и отошел от мутанта.

– Жди друзей! – Крикнул Контроллер и скрылся.

Скример рухнул на землю, его словно парализовало, с трудом двигая конечностями, он открыл аптечку. Достал странной формы шприц и воткнул иглу себе в руку. Укол подействовал незамедлительно. У Скримера начались конвульсии, адская боль мучила все тело. Стиснув зубы, он поднялся на ноги и прислонился спиной к реактору. Спустя примерно десять минут он чувствовал себя лучше, болела только голова.

Скример думал над последней фразой Контроллера.

– Какие еще друзья? – отряхиваясь от пыли, думал сталкер.

Под землей, где никогда не бывает света там, где всегда тьма бежали мутированные животные, которые прятались от радиация на протяжении многих лет. Под гипнозом Контроллера они направлялись на поверхность, чтобы уничтожить сталкеров и все живое не земле.

Скример почувствовал, как трясутся стены здания, земля уходила из-под ног. Он быстро подбежал к проходу где полчаса назад был Контроллер и взглянув туда увидел красное свечение, присмотревшись получше он увидел тысячи голодных волчьих крыс, стаи слепых собак и над всеми возвышалось что-то большое, гораздо больше чем он слышал во всяких историях про неизвестного мутанта с которым встречались самые первые сталкеры.

Скример оцепенел от ужаса и быстро бросился назад. Вентиляционную шахту он преодолел в два раза быстрее. Сзади уже доносились душераздирающие вопли, рычания.

– Да что же здесь творится такое?! Делай ноги Скример! – говорил он себе.

Выбравшись из шахты, он с ужасом обнаружил, что находится в совершенно незнакомом ему месте. Медлить было нельзя, он не раздумывая, бросился в первую ближайшую дверь. Скример оглянулся, он уже отчетливо видел всю эту кучу нечисти. Силы были на исходе, бежать становилось все трудней. Скример набегу открыл аптечку и достал ампулу которую сталкер должен принимать в особо экстренных ситуаций. Мигом проглотив ее, он почувствовал что от усталости ничего не осталось. Преодолев огромное расстояние, он очутился в лаборатории. Заперев железную дверь, Скример осмотрелся, он не знал, что на дне реактора есть секретные лаборатории. Напротив него стояла кабина похожая на телефонную будку, в которой сверкали электрические разряды. Мутанты бились об дверь, с каждым ударом вмятин становились все больше. Скример заметил, что больше дверей в лаборатории нет.

– Выхода нет – думал Скример, – и выбора тоже!

И открыв дверь будки, шагнул в неизвестность…

Все снова.

Вся зона АЭС была охвачена огромным невидимым энергетически полем. Началась сильная гроза.

Страйдер обнаружил себя на улице и почему-то с ручным гранатометом РГ-6 в одной руке и со станковым пулеметом ХМ-134. В его сторону бежали охранники.

– Опять вы? Я не понимаю! – истерично крикнул он и выстрелил из РГ-6.

От охранников осталось только мокрое место.

– Так, Страйдер спокойно все в порядке, наверное это был сон… – гадал он, – Страйдер осмотрел свою одежду, она вся была в крови. – Кровь Страйкера? Какой нахрен сон! Здесь что-то не так. Надо связаться со Скримером! – Он включил рацию на шлеме.

– Прием, Скример это Страйдер как слышишь меня?

Ответом ему была тишина.

– Как слышишь Скример? – повторил он.

Никто не отвечал.

– А-а, черт! – Страйдер снял шлем и швырнул его на землю.

Весь промокший от дождя Страйдер побежал туда, где в прошлый раз Скример ждал его помощи. Внутри никого не было.

– Что мне делать, только ждать? – мыслили он.

Тем временем Скример обнаружил себя на дне реактора рядом телом огромного монстра и с веревкой в руке. Без причины он дернул ее на себя. Веревка с легкостью подалась и упала возле ног Скримера.

– Вот Страйдер, а! Неужели кинул! Так, стоп! Нужно еще выяснить, почему я снова здесь?

Подумать он не успел, так как снова услышал звуки в вентиляции.

– Все повторяется, этого не может быть, я думал это простые байки сталкеров, какой я дурак! – был себя кулаком Скример, – а вот этого монстра я что-то не припоминаю.

Со стены напротив Скримера посыпался песок.

– Кто там еще?! – на грани нервного срыва заорал он и начал стрелять из пистолета по стене, тем самым помогая быстрее проникнуть скребущемуся.

Разломав стену, оттуда выбежал карлик с топором и, размахнувшись, отрубил сквозь защитные перчатки мизинец сталкеру. Скример взвыв от боли, бросился на него. Заученным движением он выхватил топор из рук карлика и точным ударом разрубил его голову на две части. Карлик без единого звука повалился замертво. Скример отрубил топором кусок веревки и обмотал то, что раньше называлось мизинцем.

– Что ты надел гад? – пиная труп ногой кричал Скример, – Хоть одно полезное дело сделал. Проход открыл!

Из вентиляции повалило куча крыс, рядом пробив с чудовищной силой запертую дверь, появился мутант которого Скример не увидел тогда с большого расстояния. Лучше бы не видел! Это был большой мутант с двумя головами держащий огромный камень двумя руками.

Скример рванул в проход, проделанный карликом. Он увидел длинную тропу ведущую наверх.

– Поднажми Скример, до поверхности осталось всего ничего!

Двухголовый мутант не смог забраться по этому склону, но крысы и псы спокойно бежали за сталкером.

Спасение.

Скример бежал по тропе не оглядываясь. Выбравшись на поверхность, он увидел Страйдера, который слонялся по улице без дела.

– Страйдер, бегом сюда скорее! Дай мне пушку помощней! – кричал Скример, отстреливаясь жалким пистолетом.

Страйдер сообразив, взял РГ-6 и ХМ-134 и с присущей только ему силой швырнул Скримеру. Приземлились они точно рядом с командиром.

Скример быстро избавился от пистолета, поднял гранатомет и произвел несколько выстрелов, под землей стало гораздо тише, но крыс все равно было очень много.

– Бегом в машину ученых! Подъезжай сюда и посигналь, понял? – приказал Скример и сменил гранатомет на шестистволку.

– Будет сделано командир.

Страйдер снял большую часть своей военной экипировки, чтобы было легче, оставил только нож и побежал к машине. Через минуту он уже был возле «Газели» на капоте машины сидел слепой пес. Страйдер остановился и медленно, не издавая лишних шумов, вытащил нож и замер.

– Быстрее Страйдер, патроны кончаются! – кричал Скример, периодически постреливая из шестистволки и гранатомета.

Пес сразу же учуял присутствие живого человека. Пес со скрежетом прижался всем телом к капоту и прыгнул на Страйдера.

– Получай адская псина!

Страйдер кинул нож в летящую мишень и попал прямо в живот, пес взвизгнул и упал замертво. Переступив труп, Страйдер запрыгнул в машину и, найдя ключ зажигания, задним ходом поехал спасать Скримера.

У Скримера кончились боеприпасы, раздался сигнал машины. Скример бросив оружие, со всех ног бежал к ней.

Сотни крыс были уже на поверхности, они бежали по мокрой траве за сталкером. Страйдер завидев командира, дал по тормозам, Скример не ожидал и со всей силы залетел в кузов машины.

– Что встал идиот! Гони отсюда! – потирая ноющее от боли колено, визжал Скример.

– Да я как лучше хотел. – Оправдывался Страйдер и утопил педаль газа до отказа.

– Как лучше он хотел, да я себе ноги переломать мог! – ворчал Скример.

– Без ног человек может жить, а вот без головы нет – философски подметил Страйдер.

– Не гони пургу, лучше скажи-ка мне на милость, куда это ты удрал, когда я дергал конец?

– У-у-у, это долгая история ты даже не знаешь, сколько мне пришлось пережить! А ты на самом деле конец дергаешь? – смеялся Страйдер.

– У меня под землей сердце в пятки уходило, когда я убегал от этих уродов! И хватит про концы говорить, а Страйкер там остался? – сменил тему Скример.

– Страйкер мертв. Его паук на части разорвал.

– Какой паук???

– Я же говорю долгая история. – Повторил Страйдер и для разряжения обстановки зачитал свой очередной стих:

Уезжаю я отсюда

Нагляделся на АЭС

Не вернусь сюда я больше

Хоть оттягивай конец

Насмотрелся аномалий

Насмотрелся на зверей

Лучше в зоопарке

Посмотрю простых свиней

Больше ужасов не надо

Не смотрю теперь ТВ

Кинга нафиг начитался

Телепузиков бы мне

Спать ночами не могу

Ад мерещится в раю

Пью снотворное мешками

Больше жить я не могу!

– Да ты оказывается поэт Страйдер?

– Да хрен с ними с этими стихами Скример. Лучше скажи мне, зачем мы здесь были? Ни одного артефакта не нашли.

– В следующий раз найдем, зато мы нашли приключений на свою задницу.

– Натирая мозоль на радиоактивном унитазе!!! – кричали сошедшие с ума сталкеры.

Газель быстро удалялась от зоны АЭС. Крысы, псы и прочие уроды упорно бежали за ней, но им доставались только выхлопные газы скрывающейся во тьме машины…

Константин Назаренко ( Danmer _1 ) Живая Зона.

В нашем мире невозможно понять, где правда, а где глюк. И видишь ли ты то, что видишь, или…

Рэдрик ожесточенно продирался сквозь сплошное сплетение веток, кустарника и еще каких-то неизвестных растений – какие растут только в Зоне, которая их и породила. Ветки хлестали Рэдрика по щекам, раздирая их до крови, колючки кустарника впивались в руки, но он будто даже не замечал этого. Теперь ему было все равно… Он уже третий день продирался сквозь этот гнилой лес к своей цели. Еще вчера у него закончились патроны и еда, автомат он выбросил за ненадобностью – зачем он без патронов? Если подпустить здешних жителей к себе ближе, чем на два метра – не спасет даже топор… только чудо… Этой ночью ему пришлось убегать от неясного силуэта, затаившегося в кустарнике. В Зоне каждая тень готова ни с того ни с сего кинуться на зазевавшееся существо… Он разодрал в куски свой защитный костюм и потерял противогаз. На счетчике Гейгера, верно, даже шкалы не хватит измерить ту дозу радиации, что излучало теперь его тело. Рэдрик точно знал, что на этот раз он либо выйдет из Зоны победителем, либо останется здесь навечно…

Сейчас он вспоминал, как всего немногим более 70 часов назад он сидел в уютном баре и, неспешно всасывая один за другим бокалы пива, прислушивался к разговорам новоприбывших юнцов, мечтающих стать сталкерами. Он думал тогда: "Последние месяцы их прибывает всё больше и больше. Возможно, их влечёт ими же придуманная "романтика" Зоны. А может быть – неплохие деньги (если повезет) от огромных корпораций, вынужденных пользоваться услугами сталкеров из-за запрета проводить исследования Зоны негосударственным организациям. Кто знает? Большинство из этих новичков погибнет в Зоне в первый же день. Кое-кто выживет, станет опытным сталекером, может, даже заработает немного денег; но ему уже не будут нужны ни слава, ни "романтика", ни деньги. Он будет мечтать только о том, чтобы вернуться к прежней жизни. Но никто из них никогда больше не сможет вернуться назад. Зона притягивает к себе тех, кто посмел потревожить её владения, она приковывает к себе, и уже больше никогда не отпускает. Ни один сталкер еще не умер вне Зоны. Должно быть и мне однажды выпадет отдать своё тело (а то и душу) на растерзание Зоне. Но я не сдамся до конца! Я уверен, что Зону можно победить! И я это сделаю."

Собственно, ничего особенного в этих его рассуждения не было. Он каждый вечер думал об этом, пока не забывался в беспокойной и напряженной полудреме, чтобы назавтра целый день рыскать по Зоне, а вечером опять переживать те же чувства и рассуждать в том же тоне.

Но этим вечером Рэдрику не суждено было дойти до конца в своих мыслях. Его грубо прервал старый сталкер Визгун, подсевший без всякого приглашения за столик Рэдрика.

– Я слышал, ты хочешь "победить" Зону, – начал он без всяких вступлений.

– Кому какое дело, – огрызнулся Рэдрик.

– Не-е-е, ну дело, конечно, твое, но я знаю, как это сделать!

– Что ж сам не сделаешь?

– Как видишь, я уже слишком стар, чтобы сильно углубляться в Зону…

– Ну что ж – выкладывай…

– В самом сердце Зоны есть лачуга. Ее нельзя спутать ни с одной другой. Она как-то не вписывается в окружающую местность, будто ее строили не люди… Ночью от нее исходит неясное свечение. Я то знаю, это не радиация, это что-то другое… что-то непонятное… Я только раз видел эту лачугу. Издалека. Страх сковал меня, и я уже не мог сделать ни шагу вперед. Тогда я думал, что вернусь. Возьму много людей, техники… Но никто не поверил мне… Но я точно знаю – это было сама сущность Зоны – ее душа, сердце… Называй, как хочешь. Это было так давно… Сейчас там уже, наверное, огромный лес, а тогда был только молодняк по пояс…

– Ха! А почему ты думаешь, что Я поверю тебе? – оборвал его ностальгическое повествование Рэдрик.

– Потому что ты всерьез веришь, что Ее можно "победить"… – и, не говоря больше ни слова, он встал и ушел из бара.

Тогда Рэдрик и вправду не поверил старику, но наутро решил, что ничего не потеряет, если проверит. А теперь, чем дальше он углублялся в Зону, тем больше верил. И даже не просто верил – он знал!

Вдруг лес неожиданно кончился, открывая большую поляну. Поляна была практически идеально круглой, а в центре, ровно посредине, стояло одноэтажное покосившееся здание. Это было очень странное строение: кирпичная коробка, покрытая металлической крышей, без каких-либо намеков на окна. Толька старая металлическая дверь висела на одной петле. И хотя на дикую Зону уже спустились сумерки, на стенах можно было разглядеть каждый кирпичик и каждую трещинку. Весь "дом" как бы светился изнутри. Рэдрик застыл на границе леса и поляны, все мысли моментально вылетели у него из головы. Он достиг своей цели, перед ним было возможное осуществление мечты всей его жизни.

Немного постояв, он спокойно пересек поляну, сорвал с петли дверь и вошел внутрь. Изнутри стены были покрыты когда-то белой, а теперь сероватой, местами облупившейся краской. Пол и потолок странным образом точно соответствовали стенам. Складывалось впечатление, что эта комната вырезана из монолитного куска бетона и идеально отшлифована. Но это было не самое странное…

Посреди комнаты на равном расстоянии от стен, пола и потолка висел в воздухе плазменный шар. Его поверхность попеременно сменяла все цвета спектра. Рэдрик обошел шар и, рассмотрев со всех сторон, протянул к нему руку. Когда он притронулся к поверхности шара, комната озарилась вспышкой, и ток прошел по всему его телу. Сталкер упал без сознания…

Когда Рэдрик очнулся, шар висел на прежнем своем месте, но комната преобразилась. Стены, потолок и пол были идеально ровными и белыми. Нигде не было ни малейшей трещинки. Дверь была серого цвета и висела на положенном ей месте…

Внезапно дверь открылась, и за ней показался коридор. В комнату вошел человек. Он медленно закрыл дверь и внимательно посмотрел на Рэдрика. Его лицо показалось Рэдрику таким знакомым, как если бы он знал этого человека всю жизнь. Заметив озабоченное лицо сталкера, человек широко улыбнулся и произнес:

– Здравствуй, Рэд! С возвращением! Как тебя наша новая игра…

В нашем мире невозможно понять, где правда, а где глюк. И видишь ли ты то, что видишь, или ты просто шизофреник, или параноик, или просто дурак, и тебе все это только кажется… Ты можешь об этом много думать и выдвигать всё новые версии, но ты, также как и я, никогда не сможешь проверить… Возможно, только в конце…

…:::|||Константин "Danmer" Назаренко|||:::…

Александр Шалапуда (Dante) Легенда о первом.

Graffiti decorations

Underneath a sky of dust

A constant wave of tension

On top of broken trust

The lessons that you taught me

I learn were never true

Now I find myself in question

They point the finger at me again

Guilty by association

You point the finger at me again…

Фрагмент из песни Runaway группы [Linkin Park].

Легенда о первом.

Вот и ночь наступила

У костра мы сидим

Мы сидим и молчим

Лишь в огонь мы глядим

Только ветер играет

С языками огня

В голове льется дождь

Дождь прошедшего дня

Тишина, тишина

Наш удел-Это путь

Мы поставили цель

И уже не свернуть

А чуть завтра рассвет

Мы опять кто-куда

Сталкер-это ведь жизнь

Это наша судьба.

Он был обычным солдатом

Не лучше не хуже других

Он был как ты или я, ребята

Был свой среди своих

Не рвал он звезд на погоны

Не бежал за светлой мечтой

Он просто делал свою работу

И был самим собой

Нам имя его неизвестно

В годах затерялось оно

Да это, вобщем, неважно

Давно это было давно

Когда вдруг над пыльною зоной

Упала с небес пустота

Когда вдруг Чернобыль забытый

Обняла рукой темнота

Когда вдруг забили тревогу

И стали ответы искать

Когда вдруг невинные люди

Вдруг начали жизни терять

Она как пятно появилась

И стала здесь все пожирать

На месте забытых руин

Вдруг начала мир создавать

Мир новый-забытых забвений

Судьба заточила свой нож

Ведь жизнь человека увы, здесь

Не ценится даже за грош

Служил он в солдатском отряде

И вел он патруль у границ

Над зоной все время кружили

Огромные стаи птиц

Отряды ученых в скафандрах

Входили в тот мир, но поверь

Для них мир забвений взорвался

И стал зоной смерти теперь

Ведь многие не возвращались

Домой не найдя дорогу

А те кто сумели вернутся

Молились только лишь богу

Никого не пускали в зону

Но солдат наш хотел убедится

Ему просто хотелось узнать

Что находится за той границей

Он не мог получить ответы

И в сознанье настал полный крах

В его просветленном мозгу

Любопытство сломило страх

Он собрал свой рюкзак и одежду

Взял с собой пистолет и пошел

Темной ночью пришел он к решетке

И то что искал-он нашел

Не большая дыра на границе

И открывши ее он упал

Он упал в ряд каких-то кустов

Затем встал и вперед побежал

Тишина над пустынною зоной

У него было десять минут

Пока местный патруль и солдаты

Ту дыру не найдут

Он смотрел на наручный свой датчик

Аномалий как-будто здесь нет

Одна из таких аномалий

Дарит смерти в расцвете лет

Он бежал и бежал задыхаясь

Кем он был? Чем он стал? Наплевать!

Ему было теперь всеравно

Хотя жизнь было глупо терять

Ну а сзади раздался выстрел

Словно гром он пронзил тишину

"Нарушитель! Остановитесь!

Или я сейчас меры приму!"

Три солдата бежали вдогонку

Ну а он все бежал и бежал

Незаметил как тело слабеет

И как медленно пульс вдруг упал

Впереди на огромной поляне

Света столб из земли выходил

Словно купол он трогал небес

И до центра земли уходил

Наш солдат побежал прямо к свету

Свет его сокровенных всех снов

Три бежавших остановились

Они знали на что он готов

И один закричал:

"Ну зачем-же, для чего ты бежишь, это бред!?

Если ты вдруг войдешь в этот свет

Этим ты причинишь себе вред!"

Наш солдат протянул вперед руку и сказал:

"Этот свет-чистый свет!!

А за ним, здесь, лежат все разгадки

Что искали мы много так лет!"

Он исчез за границами света

В этот миг луч померк и погас

И никто его больше не видел

А народ сочинил этот сказ

Может быть он открыл тайну зоны?

Может быть он пропал навсегда?

Только, видимо, вся эта тайна

Не откроется нам никогда

Правда факт, остается фактом

Первый сталкер-как первый герой

Он пытался открыть людям правду

Только мир оказался слепой

Но по зоне теперь, ежедневно,

Много сталкеров лазят во мгле

Они ищут ключи к главной тайне

Доверяя себя лишь судьбе…

Александр Шалапуда (Dante_02) На Бумаге.

“Как удар молнии, резкий и внезапный, падают на нас ее слова. Прислушавшись, можно различить отдельные фразы и предложения. В тихом шепоте все открывается и мы видим. Мы начинаем видеть, как будто приходит прозрение, мы видим сквозь закрытые глаза. Сквозь наше мировоззрение, сквозь наше неверие, сквозь наши предрассудки…

Через порывы ветра и капли кислотных дождей. На поляне, через ржавый мусор. Сквозь опустошенную и изрезанную людской неприязнью землю, быстрым и почти бесшумным шагом идут они…

Искатели приключений? Охотники за наживой? Странники ищущие смысл жизни? Заблудшие твари? Кто они? Что им здесь им нужно? Здесь в ЗОНЕ, нет победителей и проигравших. Здесь нет героев. Нет оружия. Нет армии. Здесь нет чудовищ, что с голодными ртами ищут где бы им открыть новую пищевую цепь. Здесь нет людей, которые скитаются со стеклянными глазами и превращаются в этих же чудовищ.

Здесь нет ничего.

Представьте себе мир созданный внутри одного человека. Сотканный из его страхов и ночных кошмаров. Созданный внутри…

Никто не может понять того, что настоящий мир, рисующий и противостоящий ЗОНЕ, это твой разум. Собранные в комок все мысли, знания и опыт превращаются в пулю, которую заряжают в самое смертоносное оружие…в мозг. При бешенном ритме, танцующего адреналина в крови. Один выстрел, одно движение, одно сознание. И приходит осознание того что сегодня ты выжил.

Сталкер против ЗОНЫ.

Когда мы выживаем, мы благодарим ее. Она и кормит и поит нас, заставляя, ради своей забавы, нас ходить по острию ножа. Нам приходится смеятся, когда она этого хочет. Нам приходится плакать, когда она этого хочет. И нам приходится умирать, когда она этого хочет…

Тысячи смельчаков, зеленых новичков и ветеранов бросали ей вызовы и безответные признания в любви. Чего они ждали? Милости? Или может быть награды? Их кости до сих пор гниют на ее землях. Они стали частью ее, похоронив здесь, неоправданные надежды и несовершенные мечты.

Так кто я? Угадай! Мое лицо похоже на тысячи лиц что ты видел за свою жизнь. Мой голос похож на тысяч голосов что ты слышал в этом мире. Кто я? Я думаю не так как все люди, там где люди видят грязь и развалины, я вижу новое место для ночлега. Там где все видят летящих птиц, я вижу то что можно поесть. Ну и кто я?

Я такой же как и сотни моих братьев – я Сталкер!

В моей руке зажат карандаш. Строчка за строчкой. Мысль за мыслью. Мое имя не имеет значения. Знай одно – я Сталкер. Справедливый или нечестный, злой или добрый, бедный или богатый. Мое имя не будет иметь значения…для нее.

Хотя она всегда любила смелых. Тех кто был бесстрашен. Проснувшийся герой в каждом человеке, вызывал у нее восхищение. А трус до конца своих дней, даже боялся произнести ее имя. Сталкер взявший свое прошлое, настоящее и будущее и закопавший это на берегу пересыхающей реки, который пожимает руку смерти, словно она его старый друг, каждый раз при встрече с ней, который даже с переломанными ногами способен сохранят улыбку на лице, бросает НАСТОЯЩИЙ ВЫЗОВ ЗОНЕ. Но тот кто бросает ей НАСТОЯЩИЙ ВЫЗОВ, либо получает смерть подобной которой не существовало еще в этом мире, либо находит собственное “я” вписанное в страницы историй о ЗОНЕ.

Я много слышал историй от пьяных посетителей таверны в Сталкеровской деревне. Легенды, сказки там и даже тосты. Но ни одна из них не сравнится с легендой об “Архиве Мыслей”.

Вы думает что это какое-либо хранилище информации ЗОНЫ? Или это место где собираются монстры? Нет! Это нечто более земное. Нечто более жизненное.

Я искал его, долго и упорно. И я нашел его.

Сейчас я пишу. Пишу свое исповедание, так же как и сотни Сталкеров до меня. Может быть я и не вернусь, и может мне повезет…первому.

Хочу лишь сказать что те, кто будет читать это письмо, может быть вспомнит что был когда то такой Сталкер. Который бросил НАСТОЯЩИЙ ВЫЗОВ ЗОНЕ и звали его Ледовитый.”

***

Пустой коридор освещали лишь мутные лампы. В самом центре, на полу сидел человек. Он писал на желтом листе бумаги, аккуратно выводив слова карандашом.

Закончив, он несколько секунд всматривался в написанное, а затем, тяжело вздохнув, встал.

Вытащив изо рта жвачку. Он подошел к стене.

Нельзя было оторвать взгляда от открывшегося зрелища. И то что можно было увидеть, создавало внутри не с чем не сравнимое чувство. Чувство уничтожающее одиночество.

Все стены этого коридора были сплошь увешаны бумажными листами. Десятки, сотни листов. Маленькие и большие, пыльные от времени и совсем свежие. Они висели прикрепленные, кто кнопкой, кто гвоздем, кто жвачкой.

“Архив Мыслей” – мыслей всех Сталкеров. Вот он какой. Они приходили и оставляли здесь свои надежды и мечты. Свои мысли и размышления. Свои победы и разочарования…

Многих, кто оставил здесь свою исповедь, уже нет в живых. А кто-то до сих пор ищет, ищет ответы на свои такие сокровенные и такие глупые вопросы. Но никто из них, будь он живой или мертвый, никогда не расскажет о расположении этого места. Потому что ты должен найти его сам, так же как найти роль, ту роль которую ты играешь, в пьесе под названием “ЗОНА”.

Сталкер подошел ближе и нашел небольшое и свободное место. Приклеив на жвачку к стене свое письмо. Он развернулся и зашагал к выходу.

Железная дверь со скрежетом отворилась. В глаза ударил свет. Такой знакомый и такой теплый. Сталкер поправил рюкзак и зашагал на встречу с ней, со своей судьбой…с ЗОНОЙ. Через порывы ветра и капли кислотных дождей, через ржавый мусор…

Виталий Орлов ака Dayver (Dayver_01) Урок истории.

Два ангела сидят уменя наплечах:

ангел смеха иангел слёз.

Иихвечное пререкание- моя жизнь.

Я, приняв позу мудрого учителя, оглядел самый необычный за всю мою немалую жизнь класс, и после того как самый последний разгильдяй соизволил поднять свою третью точку, кивнул и произнёс:

– Спасибо, присаживайтесь. Сегодня мы заканчиваем курс современной истории, с чем вас и поздравляю, – по классу пронёсся вздох облегчения, который всего десять лет назад был другой, детский вздох, – что в нём может быть другого? я не мог объяснить, но знал – он другой. – Как вы знаете, тот, кто стоит перед вами, некоторое время работал в Зоне, мне многое удалось повидать и пережить, как ни странно, без сильных физических и моральных травм. – Я улыбнулся, но смог ли кто оценить мой чёрный юмор? – Но самое главное.. – пауза, как многое можно узнать, вовремя сделав перерыв и внимательно рассмотреть непоседливые, смешные, внимательнее, грустные, но главное заинтересованные мордашки, – это Встреча, которая перевернула этот Мир вверх тормашками, это Встреча, которая свела, как бы невероятно это не выглядело, нас всех здесь вместе, и в которой я имел честь присутствовать и даже играть в ней немаловажную роль.

Итак, рассаживайтесь поудобнее и приготовьтесь, пережить эту историю вместе со мной, кто с помощью техники, а кто с помощью своих мозгов.

По классу прокатился смешок, я опять улыбнулся, закрыл глаза и стал вспоминать:

Зима 2040.

После очередного скачка Зона расширилась до100 километров вдиаметре, это был скачёкнетолько размерный, ноикачественный. Стали приходить сообщения опоявлении новой силы, более организованной, хорошо использующей технологии людей, нопредпочитающей ненападать наних. Самое странное, рождённые Зоной, они были вней лишние, сражаясь спорождениями Зоны, стакой злобой иотчаянием, что становилось радостно, оттого, что они небыли врагами человека. Несуразные создания напервый взгляд невызывающие страха, нозакованные вброню иловко управляющиеся ссамым разнообразным оружием, представляли реальную силу.

Яехал всоставе экспедиции навстречу сэтой силой, эта встреча небыла запланирована, т.е. мыехали как всегда нахально инаавось, надеясь наткнуться наних, атам как получится. Явздохнул, какже это было почеловечески.

Молодые, хорошо обученные иподготовленные, „зимние“ сталкеры ивоенные, прокладывая дорогу для машин, мелькали среди деревьев, оберегая нас. Амыучёные, боялись, мёрзли, опять боялись иопять мёрзли, напиваясь, снова иснова, асреди них, яуставший отдетей, учитель истории, увлёкшийся тайнами Зоны, иполезший заприключениями.

Посмотрев вокно, яопять увидел снег, который таил всебе ловушки, которых небыло летом, иновых тварей, которые жили только зимой. Конечно, оставались твари-универсалы, которые жили влюбое время года, ноактивно действовать они предпочитали только летом, зимойже прячась взданиях, нестолько боясь холода, сколько безумных снежных созданий, которые нападали навсёчто движется. Витоге получалось, что зимний период был самый опасный. Отсюда ипошло разделение на„летних“ и„зимних“ сталкеров, последние, конечноже, задирали нос, говоря, что они лучшие.

Вздохнув, ярешил прочитать одно изПосланий Зоны, написанных сослов одного израссказчиков, утверждавшего, что оно подлинное. Много предположений было поэтому поводу, нояпока невыдвигал никаких идей, япросто собирал эти записи:

„Пришёл Человек к Зоне и говорит:

– Много „плохих“ в этом Мире, а я слаб и немощен, страшно мне. Сделай меня сильным и смелым, накажу „плохих“ – и придёт Благодать.

Выполнила его просьбу Зона, и пошёл этот Человек вершить правосудие.

Прошло время, оглянулся герой и видит, – нет больше „плохих“, все „хорошими“ стали, а кто не успел, тот на тот свет отправился. Опустились руки у молодца, скучно стало, много сил осталось, а смысл жизни кончился. И пошёл он опять в Зону:

– Не осталось больше противника, помоги мне!

Выполнила и эту просьбу Зона – сделала его „плохим“.

Опять пролетели дни, наполненные смыслом. Смахнул однажды пот со лба герой, глядь – нет больше „хороших“, а „плохим“ никто не успел стать. Грустно стало – с кем теперь бороться?

Повесился Человек, и наступила Благодать'.

Авокруг стояла звенящая тишина… Стоп, апочему тишина? Засвоими думами янезаметил, как заглохли моторы машин. Вожидании выстрелов, япотянулся ксвоему Р-92, норуки предательски задрожали иникак немогли открыть кобуру. Мне повезло, что ясидел, потому что наменя накатила такая слабость, которая бывает только тогда когда какой-то животный нюх чувствует приближение смерти. Какаяже она наэтот раз? Явидел ислышал омногих видах отбытия виной мир, нозона была разнообразна, старуха скосой, верно, служила ей.

– Что тыпридумала?!!- янезаметил, как закричал.- Что тыхочешь? Зачем тыздесь? Почему? Как?

Ещёнемного иязабилсябы вистерике, ноответ незамедлил себя ждать…. Ноэтот ответ был только напервый вопрос.

Задняя двухстворчатая дверь жилого фургона медленно открылась, инафоне белого снега появился тот самый новый враг или друг?

Онзашёлисел напротив- как хозяин, вся его поза говорила обэтом. Внешний вид ипропорции тела отличались отпервоначальных, тех, что дала природа, ноузнать тех млекопитающих, изкоторых они появились, было несложно.

– Разум подарок или наказание?- сказал гость, ончуть наклонил голову ияпонял, незнаю, откуда, хотя интонация несменилась, что это был вопрос- Для начала необычные факты. Резкий, досих пор необъясненный переход отобезьян доваших первых разумных предков, довольно сильно друг отдруга отличающихся, также как имыотличаемся отсвоих прародителей. Хотя наша эволюция, из-за влияния Зоны, прошла втысячи раз быстрее, мынесмогли отследить этого превращения. Сколько обезьяны живут вместе счеловеком? Хоть уодной проснулся разум?

Далее, были созданы сразу две разумные ветки, имеющие схожие черты, новтоже время обладающие различным потенциалом силы иагрессивности. Ваши конкуренты были- неандертальцы, наши- крысы. Напервый взгляд, что иувас, что иунас противник был более перспективным, ноитог оказался невихпользу.

Можно найти больше доказательств, носейчас невремя для дискуссий, смысл один- кто-то даётРазум, причёмдействуя поодной схеме. Кто изачем его даёт?Для начала, может быть, для того, чтобы мысменили вас, как высменили динозавров?…

Наступила пауза, последовала очередная смена позы, ячувствовал, что говорящий смущён.

– Никак немогу начать говорить оглавном, даитебе, как ячувствую непосебе. Представляю, как сидит какой-нибудь теранозавр, пьётчаёк,размышляет осмысле жизни, итут светки спрыгивает обезьяна, хватает чайную ложку состола,- ложка, сама посебе, взмыла ввоздух,- икак даст полбу динозавру!

Отнедоброго предчувствия язажмурил глаза, удара непоследовало, открыв один глаз, яувидел как он,поднеся руку корту, задумчиво вертит ложку, эта поза обозначала улыбку, явздрогнул, нуишутка, блин.

– Вернёмся кглавному, мынехотим драться свами, неиз-за того, что можем проиграть, апотому что насмену нам могут прийти другие, после того как наше время закончится. Нужен договор, мынайдёмчему научить друг друга, асамое главное: попробуем найти того, кто даётразум, изачем нужна эта страшная игра- игра сосменой Разума напланете.

Иещё,Мыневызываем страха, напервый взгляд безобидны, дети смотрят мультики где мыдобрые ихорошие, таким образом легче пройдётадаптация.

Онпротянул свою руку, аяпротянул ему свою.

Очнувшись, и оглядев класс, я произнёс:

– Теперь и Вы стали участниками этого важнейшего события, а к чему это привело, преподавать буду уже ни я.

Прозвенел звонок и шумная ватага выбежала в коридор.

– Учитель, – вздрогнув, я обернулся, за спиной никого не было, вот чёрт, совсем старый стал, наверное, так никогда и не привыкну к этому, переведя взгляд вниз я увидел перед собой мышонка , с портфелем, в шортах и футболке, а поза его выражала – смущение…

Ака Dimm0n (Dimm0n_01) Пустышка.

Часть I

– И что же в ней особенного?

– Не знаю. – ответил Сергей

– Ну ладно, мы друзья уже 2 года, дай-ка мне на неё поглядеть.

Сергей, порывшись в сумке, вынул из неё небольшую пирамиду красного цвета.

Торговец повертел её в руках.

– В общем-то я не вижу в ней ничего необычного. Где ты её взял, говоришь?

– Далеко. Я зашёл почти в самое сердце.

– Там, думаю, просто так вещи не валяются.

– Значит договорились?

– Да.

Они ,обменявшись деньгами и пирамидкой, по-дружески попрощались и торговец положил пирамидку в свой ржавй сейф, а Сергей вышел на улицу. Там было по-осеннему темно, хотя было всего два часа дня. Серые свинцовые тучикак будто раздавливали землю. Самым логичным решением для него, имеющего на руках некоторую сумму денег, было бы пойти в бар, что он и сделал. В баре все встретели его с криками и возгласами – наконец-то такой бывалый и знаменитый сталкер вернулся. Его все на перебой спрашивали о том, где он был, что нашёл, а он всё повторял и повторял одну и ту же историю и его все угощали и угощали бесплатной выпивкой. Но Сергей не был рад ни уважению, ни почестям. В своём последнем путешествии в ЗОНУ он потерял друга и напарника, которого убил волк. Сам Сергей зашёл на этот раз очень далеко в ЗОНУ. За последние два года это было самым плохим его походом. После того, как он потерял напарника он забрёл в странное разрушенное здание, предназначение которого он так и не смог определить. Там, на грязном бетонном полу, покрытом мусором, ломанными досками и битым шифером, лежала правильной формы небольшая красная пирамидка. Как только Сергей взял её, сверху раздался ужасный скрип, отвалилась опорная железобетонная конструкция, здание начало рушиться. Он еле унёс оттуда ноги. С тех пор, как сталкер вернулся, пирамидка не проявляла каких-либопаранормальных свойств, тем не менее он продал её своему другу, как и все когда -либо найденные артефакты.

После прослушивания истории бывалго сталкера, все в баре переключились на байки о сверхмощном артефакте, существующем в зоне.

Уже поздно вечером Сергей возвратился в свой сарай, где он жил. Там он заснул.

Часть II

На утро его разбудили крики на улице. Сергей вышел из сарая, в лицо ему ударило яркое солнце. На улице была суматоха – бегали люди, стоял гвалт голосов.

– Что случилось? – спросил Сергей у одного знакомого завсегдатая бара.

– Он мёртв.

– Кто?

– Тот, кому ты продал свою пирамиду, Санёк.

– Но… как это произошло? – спросил Сергей уже на бегу к дому торговца.

– Ещё не знаю.

Подбежав к дому, они увидели кучку народа, толпившегося возле двери. Растолкав всех, Сергей вошёл в дом. Доктор, сидевший внутри, очевидно с похмелья, уже успел констатировать смерть от пулевого ранения. Сергей присел над телом – да, это был Александр. Ещё один друг погиб… Но кто его убил?

– Когда это произошло? – спросил он у стоящего рядом человека.

– Сегодня ночью, вроде ничего не похищено.

Сергей встал на ноги и огляделся. В доме Сани , как обычно, царил беспорядок. На многчисленных столах лежало всякое барахло. Вдруг он увидел сейф, тот самый ржавый сейф, но открытый. В нём не было пирамидки.

«Неужели успел продать!» – пронеслось у Сергея в голове, – «Нет. Он бы сказал»

Выйдя на улицу, ему всё показалось темнее, солнце уже не светило так ярко, трава казалась ещё более засохшей. Теперь он был уверен, что всё из-за этой пирамидки… этого Артефакта. «Может, его особенность в том, что всё вокруг рушится, всё, от надежд но железобетонных свай? Нет!» Сергей пообещал самому себе отомстить.

Часть III

Прошло около 3 дней после убийства. Однажды ночью случайно возвращаясь из бара тёмным переулком он увидел… красную пирамиду. Один человек в грязном и потёртом пальто передал её другому. Увидев Сергея они бросились бежать.

Раздалось два выстрела.

Сергей вернулся к себе в сарай. Немного повертев в руках пирамидку, он поставил её на стол, а сам упал на стул.

«Странно. Из-за этой пирамидки погибли черыре человека… Я сам застрелил двоих.

Парадоксально, что человек может сделать из-за какого-то артефакта… И всё это из-за этой пирамидки… из-за пирамидки…"

Вдруг Сергея охватила такая злость, что он схватил первое, что попалось ему под руку и ударил этим пирамиду. Этим первым оказался топор…

Сергей был бывалым сталкером. За те 2 года он привык ждать от ЗОНЫ чего угодно. Он ожидал, что что-то произойдёт, что пирамидка зажжётся ярким пламенем, взлетит и даст сдачи, что, на худой конец, она окажется из сверхпрочного и сверхлёгкого металла, но этого он не ожидал… Острый топор вонзился в древесину и расколол пирамидку на две неравные части, одна из которых улетела в противоположенный угол сарая.

Пирамидка оказалась обычным куском древесины, покрытым красной краской. Пустышка. Всё из-за ничего.

Дмитрий Максимов ака Соловей и Сергей Жидков ака Палладин (dmsz_01) Письмо.

Хотите вы песен – их есть у меня.

Здравствуй, брат! Знаю, пишу редко. Знаю, ты опять ходатайствовал насчет меня. Даже знаю результат. Извини, уехать к тебе не могу. Потому что не хочу, что бы меня искали всю мою жизнь. Так что, братишка, придется остаться здесь. Не кори себя, ты же не виноват, что рвануло здесь, а не в Харькове, где ты живешь. За меня не волнуйся, я нашел новую работу. Работаю помощником автомеханика. Машины, масло, карбюратор. Даже здесь нужны машины. Брат, и не надо приезжать ко мне. Пусть все остается, так как есть. Пройдет время, мы встретимся. Я обещаю тебе.

Твой брат!

Письмо закончено. Будем надеяться, что Шурик поймет все то, что я хотел сказать. Тем более что он прекрасно знает, как штудируется почта ОТСЮДА. Пора в путь. Только нужно позвонить Седому.

* * *

Автомат медленно остывал. Стаи бестбастеров сегодня Зона не досчитается. Впереди коридор Чести. Так, стимулятор. Перетянуть руку. Калаш в правую руку с ремнем на плече. Для долгого боя не годится, но для коридора пройдет. Не зря же меня зовут Палладином.

* * *

Сегодня я сопровождал в Зону очередного «Великого и Ужасного». Не уверен, что этот качек проживет дольше шести часов, но через блок-посты я его провел честно – как договаривались. Вряд ли он достал эти наркотики легальным путем, но справиться без допинга со спрутом для меня нереально, а делиться с парой-тройкой «сталкеров» хуже, чем выпить прокисшее пиво. Я даже рассказал ему о ближайшей мясорубке – парнишка явно нацелился протаранить ее насквозь, а я, несмотря на то, что знакомые, говоря обо мне, упоминают «синдром сволочи» забочусь о своих нервах и совести гораздо больше их. По крайней мере я не рассказывал новичкам сказки о Золотом Шаре, как Стервятник. Пусть это будет на его совести. Аминь.

* * *

Два шага. Блин, мне не хватило два шага. Коридор Чести заканчивался «мясорубкой». Для всех остальных! Да и коридор, впрочем, остальные называли смертолазкой. Все равно шли. Шли вдвоем, втроем и даже по одиночке. В центре хлопушки находился артефакт. Всегда разный, но всегда полезный. Оружие или медблок. Невидимость или неуязвимость на пять секунд. Разное было. Только о чем не знали остальные. В конце коридора, справа находилась дверь. Маленькая, незаметная. Она не давала этого артефакта. Но она давала большее. Понимание! Понимание того, что ты есть, чего тебе хочется. В первый раз я пошел в Зону. Тогда. Пошел, чтобы найти Золотой шар. Мне о нем говорили. Исполняет любое желание. Но мне повезло. Я попал в смертолазку и прошел ее. И попал не к хлопушке, а в этот незаметный коридор. Но дело не в этом. Мне оставалось два шага – пройти Петлю Неуязвимости и Признание Рыцаря. Неважно, что остальные называют это Удавилкой и Кувырком Через Левое Заднее Колено. Так вот, в моей, как всегда, включенной рации возник вызов. Кто-то кричал. Причем кричал не от боли, а от страха. Значит можно успеть. Я повернулся лицом к стене. Развел руки. И дверь открылась. Шаг. Выстрел. Еще на одну тварь меньше. В комнате лежал человек, судорожно сжимая в руках ручной гранатомет. Даже не «чайник» – «носик от чайника». Не зря меня зовут – Палладин.

* * *

Сегодня хуже. Да я вывел какого-то придурка. Вышел сам. Улова должно хватить или на пол года или на скафандр. Б@#. Ну откуда я мог знать о Вспышке. Не мог. Никак не мог. Но парень сдох. Сдох как собака, скуля и визжа от боли. А я видел это. Видел и не помог. Ну и хрен с ним, что не мог. А пошли вы… кто из вас лежал пластом сутки под туманом, не имея возможности не то, что встать – голову оторвать от асфальта, ставшего вдруг тепловатой липкой жижей. А я лежал. И больше не хочу. Смог, а не хочу. И тому, кто спросит об этом – отобью все желание спрашивать. Сволочи. Гады. Ненавижу. Я пьян. Дайте мне проспаться, и я снова стану Соловьем, тем, кто шутит и поет о Зоне, кто смеется над ней, выживает там, где невозможно и не бывает там, где нельзя. Наверное, в этом и есть разница между мной и остальными – я знаю, где нельзя. Мне завидуют, мной восхищаются, но Очкарик ушел туда, куда я считал, что нельзя – ушел и вернулся. Гад. А я с тех пор лезу куда не попадя. Не знаю, кому и что я хочу доказать. Очкарик не вернулся год назад, а я все лезу. Сволочь, ни до ни после я ведь не ошибался, но какая теперь разница… Не обращайте внимания, я выпил, так бывает, так бывает всегда, когда я возвращаюсь из Зоны. Я говорю, нет, я кричу об этом, но остальные предпочитают создавать вокруг меня легенду – так безопаснее. А ученые, кажется, они меня изучают, как Зону. Ну и хрен с ними. Дамы извините, я пьян, пусть это и не оправдание. Но джен…

* * *

Парень оказался даже не новичком. А именно «носиком от чайника». Его сопроводил в Зону кто-то из Ищущих или из сталкеров, как они себя называют. Пришлось его успокаивать, поднимать на ноги, вести обратно и обстоятельно советовать сдаться на блок-посту, сетуя на дурость и молодость. Таких даже не задерживают. А потом мне пришлось возвращаться обратно. Возвращаться обычным путем, ибо ДВЕРИ открываются только тогда, когда сам, интуитивно считаешь это необходимым. Пройдя две мухобойки и одну паутинку, я уловил присутствие Псов. Свист, особый свист, и вожак подметает пыль своим хвостом у моих ног. Не зря меня зовут Палладином…

* * *

Сначала комариная плешь, там где ее точно не было, затем туман и под конец сеть. На дорогу, занимающую пять часов ползком, я потратил двое суток. Да здравствует «Мивина», но пива мне не хватало, как некоторым не хватает воды. Шторм в этот раз подкрался незаметно, и мне пришлось укрыться в старой трансформаторной будке. Двое суток. Пищи хватало, но вот все остальное, особенно запах… На вторые сутки выйдя наружу расстрелял стаю Слепых Псов. Уложил всех как на линейке, но патронов к калашу не осталось. Вру, остался один – застрелиться. Шучу. Не смешно, да. Мне тоже.

Наверно впервые в жизни поблагодарил Стерятника – с паяльной лампой прошел почти всю теплотрассу до Припяти. И это от плаката «Атом-Миру». Если вернусь и расскажу в «Сталкере» – не поверят, схарчат заживо. А вот баллон с газом теперь будет в моей экипировке обязательным. И пусть смеются – прав тот, кто выжил. Прав тот, кто вернулся. А мне здесь уже ТРИ года. Я Соловей.

Зона, ползу на пузе,

Двое паршивых суток.

Но я благодарен музе –

А то бы сошел с катушек.

Приполз и заснул как мертвый

Мне ничего не снится.

Для вас я наверно первый,

Плюнуть, и застрелиться.

Ну вот и закончен стих,

Свеча догорает воском.

Ты женщина – значит жизнь,

А жизнь, это так не просто…

Не знаю до сих пор, почему я так нравлюсь женщинам, но без них я бы загнулся уже после первого своего выхода. Да будут они святы. Аминь.

Завтра Зона будет недоступна. Почему не знаю, но ученые от этого прыгают на задних лапках, а Сталкеры следят, когда я покину городок. Смешно, они не знают, что я просто хочу выспаться. А то, что в это время кто-то умирает в Зоне, ну так там постоянно кто-то умирает. Все, хочу спать. Баю-бай… черт, кто это? А, это ты, Вера. Давай обсудим это утром. Спок ночи. Не раздевай меня, не люблю чувствовать себя голым… Ты знаешь, я это уже не раз говорил? Я пьян, я всегда пьян, когда возвращаюсь в город. Ты меня за это любишь? Странно. Никогда не пойму женщин. Особенно Веру.

* * *

Опасность! Я почувствовал. Сейчас в Зоне произойдет Чистка. Я видел это пару раз. Первый – когда шел в Зону и увидел, как перед глазами мелькнул сиреневый купол. Второй раз, когда выходил из зоны, таща на себе очередного героя-недоучку. Но теперь я был в центре. До границы я не успел бы при всем желании. А передо мной находился Карлик. Один из тех, кого оставили в Зоне. Его можно было спасти. Пусть даже он будет меня материть нечеловеческими словами всю дорогу и все лечение. Но Седой мне сказал спасибо. Поэтому этого карлика тоже надо спасти. Один вопрос, как? И я рванулся к Золотому Шару. Карлик на горбу, его руки, смотанные изолентой, врезались в кадык, калаш в двух руках. Вторая обойма примотана к первой для ускорения перезарядки. Коридор Крови! Впереди стоят двое Баньши. Короткая очередь. Одна захлебывается своей зеленой кровью. Вторая, выпустив ручные и крыльевые когти, рванулась ко мне. Приклад в челюсть. Удар в колено. Она упала, пытаясь клыками вцепиться в мое мужское достоинство. Я же Палладин, а не монах. Удар в… ну что там у нее там. Выстрел в висок. Мозги на стене. Не мои. И то хорошо. Обернулся. У Карлика круглые глаза: « Это была Баньши». «Была» – Пусть ты не человек. Пока! Но ты будешь им. «ПОЕХАЛИ! Дальше Зал презрения. Всего лишь уйти от семнадцати падающих лезвий. Нормально. Но время поджимало. И я остановился. «Господи, позволишь ли ты мне приказать?…"

Очнулся я около Золотого Шара. Рядом лежала девушка. Не очень красивая, но безумно симпатичная. Интересно, это награда или наказание?

* * *

Лежу у здания ДК. Прямо передо мной в метре над дорогой серебрится примостившаяся к столбу паутина. На этом расстоянии она безопасна, но все равно вид ее вызывает дрожь. Это не объяснить человеку не бывавшему в зоне – чувство, когда знаешь, что сейчас все безопасно, но волосы на загривке встают дыбом и ощущение – то, на что ты сейчас смотришь, это вызов тебе. Вызов как человеку, как охотнику, как тому, кто прямо здесь и сейчас. Стоп. Я увлекся. Из-за угла здания появляется стая Слепых Псов – та самая, что укрывалась на пустыре, и меня срывает из укрытия, как осень срывает кленовый лист. Бегу вниз по улице, забросив калаш за спину и дергая левой рукой из-за пояса ТТ. Меня догонят. Я это чувствую. Блин, ну зачем я не остался у стены – они ведь точно проскочили бы мимо, но наверно именно поэтому меня сорвало с места. Если я прав – я должен умереть, а вот если нет – тогда достаточно успеть к выходу теплотрассы на перекрестке. Собаки туда не сунуться. Бегу. И даже не спиной – всей кожей чувствую, что не успеваю. Мчусь, натянув обеими руками лямки рюкзака. Даже успев к спуску я вполне могу зацепится рюкзаком прыгая вниз, и тогда финита ля… Люк, точнее круглый проем в асфальте. Прыгаю вниз, разворачиваясь в воздухе лицом к стае – солдатиком у меня есть шанс войти в проем, а рюкзак смягчит удар о стенку колодца.

Стая в пяти метрах от меня, а, значит, она не успевает. Но где же вожак – я не видел его, и это было не просто странно – он должен был меня догнать. Для него я готовил ТТ. Уже проваливаясь вниз, я выстрелил в молодого пса – по моим прикидкам именно он должен был разделить стаю. Выстрелил скорее из врожденной вредности и ведь попал. Интересно, скажет ли мне спасибо тот сенбернар?

* * *

Девчонку я вывел. Она не говорила ничего, лишь куталась в подаренную ей мою куртку. Да, прям как с барского плеча. Девчонку сдал Седому. Сам был Карликом, пусть теперь расхлебывает. И я вернулся обратно. Там что-то нужно было сделать. Когда мне подарили жизнь, я понял, что рано или поздно мне придется вернуть этот долг. Так что я опять здесь. Забрался на крышу одного из жилых зданий и отщелкнул крышку оптического прицела. Зачем же меня звали? Я прильнул к прицелу как привлекают любимую женщину. Прости, любимая, я не хотел. В прицеле мелькнула бегущая фигурка. Я добавил приближение и навел прицел. И кого же я увидел? Иванушка-дурачек. Остальные, правда, звали его Соловьем, я звал так. Во-первых, по жизни его звали Иваном, а во-вторых, только дуракам может так везти как ему. За ним неслась стая бестбастеров. И вожак уже был готов вонзить клыки ему в горло. Пол секунды я боролся с искушением выстрелить, не различая, кто у меня в прицеле, но я смог перебороть это недостойное чувство. Палец плавно утопил курок. Вожака отбросило на асфальт, без малейшей надежды подняться. Иванушка успевал спрятаться в один из Подкопов Тактика. Поэтому пусть дальше разбирается сам. И я почувствовал, что сюда я пришел только ради этого выстрела. Может, меня зря зовут Палладином…

* * *

«Любите родину – мать вашу».

Не знаю, как этот кусок плаката попал сюда, но приземлился я точно на лицо родины… или матери, кто их разберет.

Родина – это двор,

Двор, в котором я вырос.

И пусть надо мной топор,

Я и не такое вынес.

Родина – это род,

Родители, дети, други.

А если кто не поймет,

Несите факелы, слуги.

Родина – ты душа,

Я от тебя пьянею.

Много ведь было зла,

А мне так хотелось неба.

Я заблудился. Знаю это даже не глупо – смешно. Заблудиться в теплотрассе, но, кажется, я умудрился это сделать. Уже несколько часов не показывались карлики, и, что самое странное, даже не чувствовалось их присутствия. Почему-то вспомнилась старая пословица – чем легче вход, тем дороже выход. Начали трястись поджилки, и в голову стали лезть страшилки сталкеров – о невидимой вдове, машинках из квартала смертников, Старике и тополином пухе. Хотя пух я видел. Слава Богу, со стороны. Крыс я не замечал уже часа два. Странно все это. Когда я наткнулся на колодец, мне уже спать хотелось до несхочу. Сверху он оброс мочалом, зато снизу все было чисто. И так мне захотелось наверх…

* * *

Дурацкое путешествие. Во-первых, мне явилась Наташа. Моя жена. Бывшая. Сука нувориш рвущийся на своем Пежо. Я убил его. А потом ушел в Зону. Вернулся, что странно. Но дело не в этом. Я шел на выход. И мне явился силуэт. Силуэт, образ, тень, – какая разница. Наташа! Та, которую я даже не добивался. Мы посмотрели друг другу в глаза и ПОНЯЛИ! Мы были в месте. Долго! Два месяца. Вы не можете понять как это много? Вы не поймете. Но дело не в этом. Она появилась:

– Здравствуй, Палладин.

– Здравствуй, Наташа, давно ты меня зовешь так?

– Только после смерти, Палладин. Тебе нужно выжить. Ты знаешь об этом?

– Знаю, Наташа.

– Ты знаешь, что ты должен сделать?

– Знаю…

– Прощай

– Прощай

Я пошел вперед. Я все понял. Впереди была цель. Одна. И я шел к ней. Так было надо.

* * *

Я шел вниз. Спускался по вмурованным в стену скобам и тихо матерился об оставшемся где-то наверху выходе на поверхность ну и что, что мочало, зря что ли я тащил за спиной баллон для паяльной лампы? Выжег бы все к чертовой матери и прошел бы, так нет, испугался, пожалел газ и полез вниз. А-а-а… пропади оно все пропадом, зачем-то ведь я сюда полез. И так осталось лишь долезть и посмотреть на это что-то. И очень надеюсь, что унести его, а не убить. Итак, левая рука – правая нога, правая рука – левая нога, и так сто восемнадцать раз. Ни одной ловушки, на одного карлика, ни одной аномалии, но под конец спуска я вдруг остановился и полез в рюкзак за наркотиками. В голове пронеслась суматошная мысль – неужели спрут, а левая рука уже всаживала в вену шприц. И как только умудрился попасть? Аккуратно, с подчеркнутой осторожностью, упаковав шприц обратно в рюкзак (хотя зачем – он ведь одноразовый), я подождал, когда пальцы перестали дрожать, и картинно спрыгнул с высоты пол метра. Вопрос о том, стоило ли колоться, вися на лестнице, если до пола оставались понты, так и остался без ответа. С другой стороны, перекладина, упирающаяся в сгиб локтя перекрыла нормальный кровоток и обозначила вены. Интересно, это подсознание, или то самое дурацкое везение. В Зоне я дурак, в городе пьяный, а в те нечастые промежутки, когда еще не успел старательно изображаю то ли пророка, то ли юродивого. На Руси испокон веков везло дуракам и пьяным, а юродивых уважали и боялись. В общем, живем по классике. Пока живем. А вот и дверь. Как в каптерке у моего ротного под Ташкентом. Осторожно толкаю ее стволом калаша, держа палец на спуске подствольника. Хотя, когда дверь распахивается, мелькает на задворках нелепая мысль – если сейчас я осторожен и дверь бьется об косяк. Что же будет дальше. Интересная вещь наркотики… Опаньки…

* * *

В чем роль Палладина? Вытаскивать всяких уродов, которых привели сюда так называемые сталкеры, или что-то другое? Бороться за артефактами? Убивать Зону? Не знаю… Но я шел вперед. Автомат выдавал звонкие трели. Твари ложились под ноги. Я шел тем же путем, которым меня послал Стервятник. Тогда, в первый раз. Я шел к Золотому Шару. С тем желанием, что было единственным. Наташа. Говорят, что зона способна оживлять. И я решил, что хватит быть Палладином. Очередь! Два трупа. Впереди коридор Откровения. За ним Золотой Шар. Пусть даже в него не верит Иванушка. Прошел все ловушки. Впереди десять метров безопасного пути. И вдруг мелькнула тень. Человеческая тенью Я не смог… Огонь и грохот. Может, меня зря звали Палладином?

* * *

Я вышел в изгиб коридора. Старый, окрашенный в нижней половине зеленой краской, с высокими, «сталинскими» потолками. Впереди шел какой-то сталкер. Шел красиво, сметая все на своем пути. До тех пор, пока впереди не мелькнула фигура девушки. Сталкер замер, а я, я мягко спустил курок. После того как я видел того, кого легенды прозвали Стариком, я могу спустить курок даже в девушку, даже в ребенка, если я в Зоне. Тело, неестественно вывернув голову, на перебитой пулей шее сползало по стене. Скрип наманикюреных ногтей по бетону стены вывел сталкера из ступора. Он обернулся, и я скривился – не удержался. Это был Палладин – то ли дурак, то ли альтруист, не знамо каким боком выжившем в Зоне и являющем собой вечный упрек тем, кто не обладал ангельским терпением, и хоть раз нарушившим Заповеди Господни. Что касается заповеди «Не убий», то он, по-моему, не относил жителей Зоны даже к зверям. Но я отвлекся. Зря. Вспышка накрыла нас обоих. Прощай Вера. Интересно, есть ли жизнь после смерти?

Ака dn2010 (dn2010_01) Молчание.

Помните, я описывал свою первую прогулку в Зону?

Только я мог так глупо поступить, когда вдруг собрался и поперся туда.

Наобум. Напролом.

Чтобы в очередной раз оправдать мнение, что дуракам везет…

Но я был молод и мне хотелось приключений.

Идиот. Придурок.

…

Отделался Молчанием, Телефонными Звонками в голове, Черным Фургоном и стертой памятью.

Повезло, что вернулся.

Повезло, что отделался.

Везунчик.

Но что теперь?

Что дальше?

Я не могу просто с этим жить… Давит.

Читал недавно рассказы про Зону и зло смеялся.

Они еще не знают. Наивные.

Они придумывают какие-то слова и пытаются выдавить из себя что-то, что сойдет за интерес:«Поиск. Это то, ради чего стоит бежать. А бежать ещё и как стоит. Когда ты один, а за твоей спиной разверзается ад, то ждать чуда, конечно можно, но я на это не надеюсь. Я бегу!»- Бен Джонсон бежит, не надеясь на чудо. На трибунах восторженно машут флажками. В конце его ждет золотая медаль.

Только, пересекая черту многие умирают.

Злость.

Когда Сфера схлопывается – можно не то что не бежать, можно просто моргать и улыбаться, можно хлопать в ладоши и танцевать джигу – эффект будет одинаковый.

Я видел своими глазами, как умирали наши ребята. Я прикрывал отход Сереги и Жорика, наблюдая их в оптический прицел, как вдруг неожиданно раздался характерный звук и я понял, что весь наш план с прикрытием – провален к черту. Эти твари прыгали со всех сторон, рвали тело, рвали других, рвали сами себя…

Жорик побежал к воротам, но его эти мрази догнали на счет раз. Серега отстреливался. Даже когда его накрыло с головой, я слышал пальбу.

Я еще долго судорожно дергал пальцем курок, пока до меня дошло, что патроны давно закончились.

Уже ночью, на границе кольца меня задела Глубина. Я матерился, переживая заново рождение и ужас слепоты. Я бился в судорогах, не воспринимая ничего вокруг и стреляя в пустоту.

А здесь…

Мне стало невыносимо тоскливо и скучно просыпаться по утрам.

Мой мозг сжался под давлением Молчания. Она ест меня уже почти полгода.

По ночам я лежу пластом и смотрю вниз, а из пустоты меня хлещут по лицу какие-то руки-водоросли.

Я стал сильно пить. Жена ничего не спрашивает, только молча плачет по ночам…

Зачем я это пишу сюда? – спросите вы.

А хрен его знает.

Вчера мне позвонил Проводник, сказал, что у него есть ко мне дело.

Его дела я знаю наперед…

Ака dn2010 (dn2010_01) Четвертый Блок.

Часть 1.До.

Сегодня наконец курьер привез долгожданный пакет.

Парень, который назвался Скаем, сказал, что шеф на словах просил передать, чтобы я был очень внимателен. "Он всегда это говорит!" – ответил я ему, криво улыбаясь. – "Как там наши!". "Жорик с Серегой не вернулись, уже неделя прошла, как должны были вернуться…"

Хреново…

Обычное дело, когда выполнение задания требует дополнительных усилий, но Жорик и Серега – одни из самых опытных и осторожных сталкеров нашего клана, именно поэтому они всегда выходили сухими из воды, в какие бы переделки не попадали. Недельная задержка без связи со штабом – это плохо, очень плохо…

…

Курьер прыгнул за руль Нивы, махнул рукой и уехал, обгоняя поднятую пыль.

В доставленном пакете, кроме сводки новостей за неделю и привычных инструкций по маршруту с размеченным планом местности, был еще один конверт, на котором маркером жирно был нарисован восклицательный знак в круге. Это была рассылка от Элека Длинного, нашего человека в научном миру.

[Элек работал в каком-то засекреченном НИИ. Что-то такое насчет теории звезд – его профиль. Зона же – просто хобби, правда, хорошо нами оплачиваемое хобби.

Наши люди вышли на него с полгода назад, однако пользы этот контакт уже принес немало. Именно Элек предупредил процесс схлопывания Сферы, – тогда это спасло наш отряд от неминуемой гибели. Когда мы уже хотели отправиться вытаскивать на поверхность установку EGV, по радио поступил сигнал от связного, чтобы мы и думать забыли об этой операции. Потом на том месте был ровно очерченный выжженый круг диаметром метров пятьсот.]

То, о чем в письме писал Элек, меня не обрадовало…

Согласно его расчетам, темпоральная зона держится восемь-десять часов, перерыв составляет около часа. Это время чисто и затем новый цикл.

Маршрут через эту зону занимает как раз эти пятьдесят-шестьдесят минут – это в случае, если ничего и никто не помешает.

Стало быть, придется рискнуть. Другого пути я не видел, да и отступать уже было поздно… слишком много мы поставили на карту.

…

У меня оставалась ночь…

Я лежал с открытыми глазами, перед глазами почему-то прокручивались события прошлой весны, когда я впервые убил сталкера из клана Zaki…

…он только что был здесь, за этим каменным бордюром с решеткой! Расплавить его в стекло!!, – я запустил треккера понад стеной. Он срикошетил, хлопнул впустую…

Сволочь! Его там нет… Неужели у него еще остались двойники?

Вспышка, сожрав пространство на секунду, вернула обратное положение предметам… Прыжок в сторону, отклонение по вертикали…

Если бы удар пришелся в спину, не спас бы даже жилет. Разорвало бы с треском и хрустом.

Первый уровень, второй… Ччерт! Вот и он! Дышит уже тяжело, хромает… спускается к воде… Видимо, таки загнал я его, преследуя вот уже третий день. Каждый раз он уходил с помощью двойников, но… кончаются же они когда-нибудь?

– Ну вот ты и мой, наконец! – процедил я сквозь маску, удерживая точкой прицела его грудную клетку.

Щелчок фиксатора, режим паузы… все замерло, а в следующее мгновение дернулось с компенсацией, ускоряя троих треккеров навстречу боли.

АААААААХхнул, оседая… уже умирая, уже понял, что проиграл… Расплывающаяся по воде кровь, которую тут же стало сносить вниз течением…

Я подбежал к нему, пнул ботинком на всякий случай, чтобы убедиться, что это не двойник.

Это действительно был он, один из Zaki, издыхающий сейчас на моих глазах, истекающий кровью, с оторванной рукой…

Вот он лежит у моих ног, захлебываясь в воде, я склоняюсь к нему, и шепчу зло: "Насчет Зоны – вы все заблуждаетесь…"

Но он меня уже не слышал.

Я сорвал с его груди медальон с буквой "Z"…

…

Да, они действительно все заблуждались. Все до последнего Zaki – фанатичные идиоты. Все эти разговоры о Вере… Только мешаются под ногами…

Но чем мы лучше?

Стоят ли все наши жизни того, чтобы узнать правду о четверке?

В Зоне все заблуждаются. Все…

Завтра утром мне предстоит пройти по самому опасному маршруту. Конечная цель на карте помечена цифрой "4"…

Сейчас там темпоральная зона… Но ее действие должно закончиться через пять-семь часов.

Я буду там завтра… И уже завтра вечером я буду знать все.

Ака Dolphin (Dolphin) Скотобойня.

Правая лапа котенка была прибита гвоздем к деревянной балке, из-за чего он покачивался, подхватываемый мощным потоком ветра. Жалобный писк впитывался в голову, усиливая боль.

– Не подходи к нему.

Макс воровато оглянулся назад и отстранил Дельфина от намеченного пути.

– Нам туда.

– Черт. Надо снять его.

– Нет. У нас нет времени. Нам надо идти – Макс ещё раз оглянулся назад и продолжил – К тому же это очень опасно.

– Какого хрена, Макс? Тут пройти пару шагов – Дельфин ещё раз посмотрел на дергающегося котенка и сделал шаг ему навстречу.

– Стой, дурак! Ты помнишь, о чем мы договаривались? Здесь решаю я. И я говорю тебе идти дальше.

– Да что может произойти? Тут всего то через старые рельсы перешагнуть.

Макс устало поправил волосы и снисходительно посмотрел на Дельфина.

– Это будет отклонением от маршрута. А это очень рискованно.

– Какое нахер отклонение? Два шага в сторону.

– Ты не понимаешь. Расстояние здесь не имеет никакого значения. Ты можешь сделать два шага в сторону, а окозаться у Даггера на другом краю. У нас есть Тропа, и лишь она обеспечивает относительную… ты слышишь идиот? ОТНОСИТЕЛЬНУЮ стабильность.

– Ну ладно… – Дельфин ещё раз посмотрел на котенка, в котором чувствовал что-то родное, и, развернувшись, пошел за Максом.

– Почему ты назвал себя Дельфином?

– Это имеет значение?

– Нет. Но просто интересно. Ты у меня 48. И до тебя ещё никто не называл в честь животных

– Хм… А как?

– Ну… Чаще всего ваш брат любит обзывать себя Художником.

– Художник… И много ты сводил таких художников?

– Человек 20

– Действительно много…

– Ну, так почему Дельфин?

– Они мне нравяться. Они такие красивые, свободные, неземные…

– Ты, наверное, не умеешь плавать?

– Да. А как ты догадался?

– Все просто. Те художники не умели рисовать, а раз ты дельфин, значит плавать не умеешь…

– По-твоему кличкой человек обозначает свое неумение?

– Да нет. Он обозначает свой страх. – Макс закурил сигарету – по крайней мере здесь. Тут, наверное, атмосфера такая, располагающая к проявлению всех фобий. Даже в прозвищах.

Макс блаженно откинулся на траву.

– Слушай, а ты когда нибудь водил сюда женщин?

– Да. Один раз.

– И чего она хотела?

– Не знаю. Мне это не интересно.

– Она дошла?

– Нет.

– Она умерла?

– Да.

– Как?

– Я убил её.

Дельфин вскочил на ноги и недоверчиво поглядел на Макса.

– Да… я убил её. И видит зона, она этого заслуживала.

– Но как… то есть почему?

– Неважно. Я не хочу об этом говорить.

– Какой нахер неважно? Для меня это очень важно! Это у тебя бизнес такой – водить сюда людей и убивать их?

Макс рассмеялся и поднялся на ноги, выплюнув на траву недокуренную сигарету.

– Так что, Макс?

– Не волнуйся. Тебе нечего бояться.

– Ей ты, наверное, то же самое говорил.

– Нет. Здесь нельзя врать. Я же объяснял.

– А убивать здесь выходит можно?

– Да. Когда этого хочет зона.

– Ты псих.

– Возможно… Здесь все такие. И ты тоже. Разве не чувствуешь? В своей голове… Покопайся в ней и посмотри, какие мысли возникают у тебя глядя на все это. – Макс зажмурился, провожая взглядом черное облако – Зона… Она уже внутри тебя. И она останеться внутри тебя навечно.

– Я ничего не ощущаю, кроме этой дурацкой боли.

– Ты знаешь… – Макс замялся. – Ладно, нам пора идти.

Солнце ласково освещало заброшенную баскетбольную площадку. Проржавевший забор покачивался на ветру и противно скрипел. Мелкие клочки бумаги, подхваченные воздушным потоком, взлетали вверх и образовывали странные фигуры, почти правильной геометрической формы.

– Это Бланш. Много людей здесь осталось… Очень много… Я тут четверых потерял, да и сам один раз чуть не погиб. Ты видишь?

– Что?

– Эти бумажки. Сколько они тут летают, не знает даже сам Даггер. Если на них смотреть долго, то Бланш втянет тебя вовнутрь, а что будет дальше одной зоне известно.

– Втянет? Как?

– Не знаю… Это что-то вроде гипноза, но страшнее во сто раз. Такое чувство, что спускаешься в ад – Макс поёжился и отвел глаза – словами не опишешь. Пойдем, здесь нельзя долго стоять.

Макс развернулся и толкнул Дельфина в плечо.

– Подожди. Мне показалось…

– Оставь. Здесь всегда всем что-то кажеться. Нам надо идти.

– Ладно, пошли.

Дельфин в последний раз посмотрел на старую баскетбольную площадку и, ссутулившись, пошел за Максом.

– Пошли быстрее – бросил ему назад Макс и быстро зашагал вперед.

Дельфин пошел за ним. Макс явно торопился уйти из этого места, и вскоре Дельфину пришлось бежать, чтобы держать своего провожатого в поле зрения.

– Макс! – задыхаясь, крикнул он – подожди Макс! – ещё раз крикнул Дельфин и, спотыкнувшись, упал на траву.

А когда он поднял глаза, то увидел мелкие клочки белой бумаги, которые водили вокруг него хоровод.

…Зона не поддаеться описанию. Она вообще ничему не поддаеться: ни оружию, ни деньгам, ни человеческому разуму. Понять её нереально, использовать невозможно. Мы можем лишь уповать на её милость, на её благосклонность и принимать дары, платя за них страшную цену…

Дельфин стоял в центре той самой баскетбольной площадки и непонимающе смотрел на бегущего к нему Макса.

– Беги! Вали оттуда!!!

Порыв ветра отвесил пощёчину Дельфину и заставил его запахнуть свой плащ. Он воровато огляделся по сторонам и сделал неловкий шаг.

– Беги! – заорал ещё раз Макс.

Дельфин хотел сделать шаг, но не успел. Невидимая сила подняла его в воздух как пушинку и безжалостно бросила беспомощное тело куда-то вперед, застилая сознание черной пеленой.

– Беги! – уже тише сказал себе Макс, глядя на столб пыли, поднявшийся на том месте, где стоял Дельфин.

– Беги! – пробормотал он и упал на колени.

Пыль развеялась, открывая взгляду пустоту.

Тишина вернулась в зону.

– Вот и все. – Макс поднялся с зеленой травы и снял свою потертую кепку – прощай Дельфин.

Он стоял, обнажив голову и слушал, как потихоньку оживает зона, только что избавившаяся от чужака. Затем привязал к ветке гайку на белой тряпке и пошел назад, аккуратно ступая по старым следам.

Он очнулся лежа в грязной воде в канаве. Его глаза оббежали небо и в них вернулось Понимание. А потом пришла боль.

Дельфин заскулил, как подбитая собака и попытался пошевелить ногой, что принесло невыносимый импульс боли, и он едва не потерял сознание. Собравшись с силами, Дельфин приподнял голову и заскулил опять. Его правая рука была вывернута и сломана, а указательный и большой палец болтались только на коже. Левая нога была пробита навылет железным прутом, а стопа неестественно вывернута. Лужа крови под его искромсанным телом медленно разросталась по все канаве, омывая собой растущую болотную траву.

– Господи! – прошептал, рыдая, он – Господи! За что!

Небо заплакало мелким дождем и наклонилось к нему своими черными тучами. Вода капала на его лицо и смывала слезы с кровью, обнажая рваные раны. А потом пришел голос.

– Иди ко мне.

Дельфин развенрулся и увидел её. Она стояла на краю канавы и манила его пальчиком. Она… Это была она – даже платье было то самое…

– Иди ко мне, я помогу тебе.

Какая-то часть его сознания, бывшая пока ещё разумной кричала: "Не смей!", но боль приобрела полный контроль над телом, и Дельфин медленно пополз к девочке.

Она шла по обочине, когда фары выхватили из темноты её худенькое тело. Девочка замахала руками и побежала навстречу автомобилю.

– А ничего телка – пробасил Димон и втянул кокс в левую ноздрю – остановись Дельфин.

– Да ладно тебе, молоденькая ещё – ответил Дельфин и прикурил парламент – Сейчас в городе нормальных кралей снимем.

– Я сказал, тормози

Дельфин искоса поглядел на Димона и понял, что сейчас с ним лучше не спорить. Да и спорить вобщем-то разхотелось, когда он рассмотрел девчонку поближе. Уж больно ладно её скроила природа.

– Здорова красавица! Куда идем?

– Домой – ответила девчонка и почему-то покраснела.

– Садись подвезем – пригласили её Димон, приветливо улыбаясь

– Да я, наверное, лучше сама дойду. Тут недалеко…

– Да ладно садись, не укусим чать. Сама же к нам бежала.

– Я в А****ке живу – вы туда дорогу знаете?

– А что нам знать-то? Сама покажешь, где эта Тьмутаракань находиться. Садись вперед.

Димон вышел из машины и пустил девчонку на переднее сиденье. Она села, подобрав платье, и Дельфин ощутил запах молодого тела.

– Меня Димон зовут, а это Дельфин. А тебя как кличут красавица?

– Лариса. А почему тебя Дельфином зовут?

– Со школы повелось – улыбнулся Дельфин

– Слышь Ларис, выпить хочешь?

– Нет. Спасибо.

– А что так? Уваж компанию.

– Нет. Меня дома ругать будут…

– Её дома ругать будут… – передразнил Димон – а кто тебе сказал, что мы тебя домой везем?

– Вы же говорили! Останови машину!

– А с чего это он будет её останавливать? Хотя… Ну-ка Дельфи, сверни в тот лесок.

– Отпустите меня – закричала она и начала бить Дельфина по руке.

– У шустрая какая… А ну спокойно – тихо и серьезно сказал Димон, приставив нож к её горлу – а не то порежу на лоскуты. И не волнуйся – опустим мы тебя. Вот только развлечемся чуток. Тормози Дельфин.

Машина остановилась и Димон выкинул Ларису из машины.

– Отпустите меня – зарыдала она – я никому не расскажу.

– Конечно, не расскажешь – улыбнулся Димон и рывком левой руки порвал ей платье – ты же умница…

Когда Макс услышал грохот, он интсинктивно упал на траву и свернулся в клубок. Лишь через несколько минут он осмелился встать и оглядеться. Вокруг опять воцарилась привычная тишина, но грохот… Он был. Это не было иллюзией, за годы в зоне Макс научился распознавать звуки зоны.

– Дельфин? – громко спросил он.

Зона зашуршала травою.

– Дельфин? – ещё раз чуть громче спросил Макс.

В этом месте кричать нельзя. Не зря оно называлось Тихим Омутом. Любой крик нарушит равновесие. А оно здесь так же ценно, как собственная жизнь.

Макс задумчиво поглядел в сторону, откуда пришел грохот и кинул вперед гайку с завязанной белой тряпкой.

Дельфин полз вперед, не останавливаясь, не смотря на боль, вызываемую каждым движением. Весь мир спрессовался в фигурку девочки, которая манила его и звала. Она обещала избавление от всего, что мучило его. Она была его богом, его идолом, от которого нельзя отказаться. Которому можно и нужно верить. Голова кружилась, тело горело, но цель… Цель была почти рядом. Дельфин чувствовал, что почти пришел туда, где ему будет легче.

Он вполз на бетонную дорожку, ведущую к серому зданию с грязными закопченными стеклами и продолжил свой путь.

Макс ощупал бетонную дорожку и аккуратно наступил на неё. Это было Открытием, возможно очень важным. Здесь в зоне он никогда не видел асфальта и бетона, кругом была трава, а тут… широкая бетонная дорога. Макс швырнул гайку дальше и аккуратно двинулся вперед. Он прошел десять метров и остановился возле старых железных ворот, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

Серое здание перед ним выглядело пугающе, но что-то было в нем знакомое… Что-то родное… Макс аккуратно распахнул ворота и мелкими шагами двинулся навстречу неизведанному.

Дельфин вполз на ступеньки и его тело погрузилось в блаженную прохладу. Неизвестно откуда взявшийся здесь поток воды омывал его раны принося мимолетное успокоение боли. Вода была красной, но холодной. Дельфин выпил несколько глотков и только потом понял, откуда у воды взялся такой странный цвет. Поток тек вверх по лестнице, а не вниз. Вопреки всем законам течение несло его кровь с первых этажей на последние.

– Ну и плевать – пробормотал он и увидел девочку. Она поманила его и побежала вверх по лестнице.

– Подожди… Я сейчас… Подожди…

Дельфин ухватился целой рукой за кусок перилл и подтянулся на одну ступеньку, потом на другую…

– Подожди меня…

Сначала Макс увидел кровавые следы Дельфина, а потом тело на машине. Он осторожно подошел и посмотрел на лежащего человека, истекающего кровью. Что-то в его облике показалось Максу знакомым, но опознать лицо и одежду было невозможным, уж слишком все было залито кровью и изрезанно кусками стекла. Лишь кроссовки остались целыми. И опять у Макса возникло ощущение де жа вю.

Вопль раздался откуда-то сверху и Макс грохнулся на землю, разбив себе лоб. Привычка падать на траву сыграла злую шутку.

– Иди ко мне!!! – снова раздался вопль.

Макс затравленно огляделся, и пополз назад от здания.

– Иди ко мне!

– Господи – прошептал он. И оглядел здание. – Прости меня, но ради этого придурка я погибать не собираюсь.

Макс пополз назад, а потом вскочил и побежал по бетонной тропе.

Он открыл калитку, оглянулся на здание и, повернувшись назад, оказался лицом перед дверью. На ней было написано "Выход".

Дельфин поднялся на последний этаж и увидел, как девочка открыла дверь и забежала внутрь комнаты. Дверь хлопнула и сквозь кровавые разводы на глазах он смог прочитать, что написано на двери.

– Выход… Конечно… Я иду… – прошептал он и, приподнявшись, потянулся вперед. Дверь скрипнула.

– Я иду…

Он ввалился в комнату и за ним щелкнул замок.

Сильный порыв ветра швырнул Макса в дверь. Он упал в комнату, дверь хлопнула, и за ним щелкнул замок.

– Привет.

Дельфин открыл глаза. Перед ним на колене стоял мальчик лет десяти в белом смокинге.

– Привет Дельфин.

– Кто ты? – сквозь боль процедил Дельфин

– Я? По-моему для тебя важнее не кто я, а что я собираюсь с тобой сделать.

– Со мной?

– Да, сладкий мой. Как насчет твоих бедных глазок?

– Мои глаза… Что с ними?

– Пока все в порядке. Но сейчас…

Мальчик вбелом смокинге вынул из кармана большую швейную иглу.

– Но сейчас с ними будет большой непорядок.

На глазах Дельфина игла раскалилась до красна и начала медленно, но неумолимо двигаться к его зрачку.

– Погоди… Не надо… За что…

– Ты и сам знаешь, сладкий мой. Ты знаешь за что.

– Я.. я… я не хочу…

– А кто хочет? Ты думаешь, они хотели?

Мальчик обвел рукой огромный зал, где в разных позах на полу валялись сотни окровавленных стонущих тел…

– Погоди… прости… я… я…

– Простить? Макс! Мой бедный маленький сталкер. Я не могу прощать. Я даже не понимаю смысл этого слова, сладкий мой.

– Хорошо… Что ты хочешь? Что тебе надо?..

– Надо? Мне? Мне ничего от тебя не надо… Хотя у меня есть для тебя альтернативное предложение. Ты можешь спастись… По крайней мере от меня.

– Я согласен. Ты слышишь??? Я согласен!!

– Ты торопишься. Ты даже не хочешь выслушать, в чем будет заключаться мое предложение?

– Да плевать!!!

– Хорошо… Но я все же скажу…

– Понимаешь, Дельфинчик. Ты ведь любишь, когда тебя так зовут, сладкий мой? Так вот Дельфинчик, я дам тебе шанс искупить твою вину перед собой. Ты понимаешь?

– Нет… Что это… Что это значит?

– Это значит, что здесь есть лишь один человек, который может помочь тебе. И этот человек ты.

– Я.. Я.. я не могу… не могу ничего…

– Все очень просто – если ты сам поможешь себе, то ты свободен. А если нет… То ты – ты мой навсегда, Дельфинчик. Слышишь? Навсегда! На вечность, сладкий мой.

– Ты согласен?

– Да, черт возьми! Только отпусти меня.

– Ты свободен Макс, ты абсолютно свободен, сладкий мой – лети…

И Макс полетел настречу черному окну, ведущему на столь желанную свободу.

Дельфин очнулся и зажмурил залитые солнцем глаза. Он огляделся вокруг и увидел окружающий его мир в каком то странном черно-белом свете. Шумел ветер. Его порывы то подбрасывали тело Дельфина, то отпускали его. Тело… оно тоже было каким-то странным… легким…, но правая рука была чем-то пробита и страшно болела.

Шорох приковал его внимание и на поляну перед ним вышли два огромных человека. Один из них указал на него и подошел к нему ближе. Дельфин услышал голос Макса:

– Не подходи к нему. Нам туда.

– Черт, надо снять его – ответил второй человек.

– Нет. У нас нет времени. Нам надо идти. К тому-же это очень опасно…

Когда Дельфин понял всё, то начал кричать. И из его горла вылетал отчаянный писк котенка, растворяющийся в других звуках зоны.

А где-то в другом времени и месте Макс, сквозь кровавую пелену, лежащую на его глазах и изрезанном стеклом лице, пытался разглядеть человека, крадущегося к нему.

dolphin

23-25.11.03

Впечатления, вопросы и пожелания dolphin@petr.ru

Ака Dolzi (Dolzi) Ядерный взрыв.

Сюжет по мотивам игры Сталкер "Ядерный Взрыв"

Проработка текста, и полнота сюжета сейчас версии – 0.5

Вся реальная игровая графика будет происходить на игровом движке Half-Life 2

ЯДЕРНЫЙ ВЗРЫВ

Однажды ночью, когда шёл сильный дождь, погода была не очень приятная на вид!

Сталкеру снился страшный сон, он представлялся так будто все горит, Все люди погибают, Сталкеру очень неприятно, он видет очень страшные существа, тут он просыпается, и понимает что будущие может быть не очень удивительным даже во сне, он этому очень поверил.

И Судя по тому где всё это происходило, он понял что это было всётаки на нашей планете, ( город "Ильдаров" )

Так как он мог хотя бы дышать, но воздух был очень не приятным, и не очень прозрачным.

Дело было очень плохо, Так как в нескольких городах – проводились тесты над ядерными орудиями, которые имели очень большую степень радиации!!

Сталкер немного подумал и решил то, что тесты могут провалиться, и ядерные оружия упадут на землю, тогда никто не выживет.

Но после этого он подумал, откуда тогда появились мутанты, и звери, и он решил сходить с этими вопросом ко многим знакомым учёным, он спросил их, могут ли люди стать очень не красивыми или даже я бы сказал похожими на мутантов.

Учёный ответил ему, то, что это может быть из-за радиации, например.

Сильный взрыв, но он должен быть не просто сильный, а с ужасающей силой, но я по крайней мере думаю, что такого никогда не должно произойти!

Так Сталкер и понял то, что взрыв ядерной ракеты может распылить радиацию на весь мир, тогда в живых никто и никогда не останется, а сейчас 1987 год, и космические корабли не умею летать с планеты на планету, тогда Сталкер решил обратиться к тестерам ядерных ракет, но ему фактически никто не поверил, лишь малая часть доверяла ему, но эта малая часть ничем не могла помочь ему предотвратить ядерный взрыв! – он очень разочеровался

Но сталкер не мог никак пробраться к ракетам, у него не было даже сведений о них,

Ни где они будут запускать, ни каким образом! и он почти что ничего не знал!

И тогда сталкер начал думать, что нужно сделать, чтобы предотвратить запуск ядерных ракет и тогда он подумал об одном плане, что должен быть человек, который запустит эту ракету, и он очень много думал, и он начал вспоминать то, что он видел как происходил ядерный взрыв, Он смотрит в окно видет красивую природу!

И вдруг белый и очень яркий свет, горит вдали, он прыгает в окно, не разбиваясь падает, и видит красный предмет в форме ГРИБА из дыма, и большая волна несёться к нему уничтожая всё всё всё на пути….

И вдруг после того как волна было в метрах от него, он проснулся с очень большим страхом!

Он не знал ничего от этого Человека, он знал только 2% сведений то что он был примерно такой!

Имя – Ульников Иван Петрович!

Ранг – Генерал!

Человек очень сильный по характеру!

Умеет водить и стрелять почти из всех видов оружия!

Знал Поччти все виды рукопашного боя!

Знал всю карту города!

И только из-за этого человека, будут происходить тесты ядерных ракет, и из-за него, они упадут на землю!

Сталкер очень хотел продлить жизьнь ещё на миллионы лет, но он знал что ему столько не прожить, но всё зависило от него!

Он хотел узнать очень много информации о местонахождение этого человека лишь только малую часть информации!

Тогда он решил взять для начала хотябы немного оружия, и боеприпасов чтобы хотябы подготовиться!

У него был один знакомый который очень хорошо знал людей связанные с такими профессиями как например ЯДЕРНЫЕ ОРУЖИЯ!

Вот он и поинтересовался то что будут тесты, и речь шла такая

1..Здарова

2..Привет, давно не виделись

1..Я вот хотел у тебя спросить знаешь ли ты кого-нибудь, кто занимаеться ядерным оружием

2..Да вот знаком мне один человек, он собирался тестировать ракеты, но мне как-то всё-равно

1..ВО а ты можешь сказать его имя и какое нибудь местонахождение

2..Конешно зовут его Ульников Иван Петрович, живёт в городе "Ильдаров" ну то-есть в нашем!

1..Вот мне этот человек очень нужен, не подскажешь когда он будет проезжать тут!

2..Кто-то мне сказал что завтра в 8 утра

Сталкер про себя подумал "Это мне и нужно"

1..НУ тогда спасибо тебе огромное может ещё увидемся

2..Удачи!

И тогда он собрал все важные данные, и решил всё таки убить этого человека

Потому что он знал что это он уничтожит весь мир,

И тогда Сталкер собрал все силы, и пошол на ту самую точку, где он сказал!

Он пришел, на ту самую точку, и вдруг он сидит и ждёт,

и неожиданно прое зжает автомобиль, он стреляет в него, и попадает прямо в голову,

Генерал умирает, а Сталкера окружают около 10 человека с Ak-47

Он и подумал то что он рискнул своей жизьнью, и спас мир!!!!

Алексей Дорощенков (dorozenko) Союзник.

Ветерок приятно холодил кожу лица. За углом шуршала трава, будто кто-то по ней осторожно ступает. Палец судорожно замер на спусковой скобе, готовый в любой момент сорваться. Осторожной поступью Сергей зашел внутрь.

– Хм, здесь можно поживиться.

Его голос прозвучал слишком громко в этой тиши, нарушаемой лишь заунывным свистом ветра и постукиванием старой рамой. Осторожно продвигаясь вглубь, он не забывал следить за уровнем радиации. Резко и пронзительно запищал сенсор движения. Молниеносно отскочив за укрытие, Сергей обвел взглядом помещение.

Мысли метались в беспорядке, в голове проносились тысячи вариантов, до рези в глазах всматривался в пугающий полумрак. Выставив перед собой LR-300ML, он шагнул вперед и застыл, держа на прицеле дальний угол.

– Эй! Выходи, я тебя заметил. Выходи медленно, без резких движений. Вот так. Покажи мне руки. Так и иди.

Незнакомец осторожно вышел, смотря на Сергея, подошел поближе, и Сергей смог отчетливо разглядеть его лицо: все в ожогах, в порезах неизвестного происхождения. А главное глаза – зрачки были серебряного цвета. На лице Сергея не дрогнул ни один мускул, хотя мысленно содрогнулся увиденному.

– Как тебя зовут?

– Олег, – басом проговорил человек.

"Похоже, он не ищет неприятностей". Крепкого телосложения, без капли жира или дурного мяса, притворная замедленность в движениях, он выглядел очень опасным. Но что-то успокоило Сергея, и он уже не видел в нем врага.

– Как ты здесь оказался? – Не опуская автомата, продолжил допрос Логанов.

– Я здесь живу, – просто, без всякого скрытого смысла ответил Олег.

От этих слов у Сергея Логанова похолодело в животе, будто он проглотил глыбу льда, однако лицо не изменилось. Он хорошо умел скрывать свои чувства, что неоднократно спасало его.

– Давно? – голос его оставался без эмоций.

– Уже несколько лет. Это можно назвать ссылкой. Правительство избавилось от меня, закинув в этот ад. А ты – сталкер, при чем, судя по твоему оружию и обмундированию, довольно опытный. Я много повидал таких как ты. Большинство сразу открывало огонь, остальные убегали. Но ты, как я вижу, не такой как все.

– И что же ты видишь? – с иронией спросил бывший майор спецназа, волей случая, закинутый в этот богом забытый край.

– А ничего. Я лишь вижу четкую слаженность движений и поведение. Никто со мной не разговаривал. Что-то в тебе есть необычного, ты не такой простак, что ищет денег и славы. У тебя другие цели, – уклончиво ответил человек.

– Ладно. Я думаю, ты хочешь отсюда выбраться. Нам с тобой по пути. Вполне выгодная сделка для обеих сторон, – резко оборвал Олега майор.

Уже без опаски Сергей убрал оружие и протянул руку Олегу. Закрепив сделку рукопожатием, Логанов протянул ему пистолет.

– Умеешь обращаться? – спросил Сергей.

Олег лишь загадочно улыбнулся и принял оружие, на ходу проверяя обойму и передергивая затвор. Сергей с удивлением наблюдал за его действиями, но решил пока не спрашивать, где он так научился обращаться с оружием.

Олег резко вскинул пистолет. Тело спецназовца, подчиняясь рефлексам, отпрыгнуло за ближайшее укрытие. Воздух разрезал звук частых выстрелов. Настолько частых, будто стреляли из высокоскоростной винтовки. Донеслись, приглушенные противогазом, вскрики со стороны выхода, выглянув из-за ящика, майор увидел группу из пяти сталкеров. Не долго думая, он открыл огонь, но как оказалось, по уже поверженному противнику. Только отстреленные гильзы с сухим звоном попадали на металлический пол.

Схватка длилась всего несколько секунд, но для бывшего спецназовца она шла намного больше, так всегда кажется. Олег с виноватой улыбкой поблагодарил Сергея за пистолет.

– Да ладно, пустое. Это ты мне жизнь спас. Пошли, узнаем кто это, – сказал Логанов.

Они подошли к трупам. Олег сразу же подобрал для себя автомат и амуницию, отдав Сергею пистолет с разряженной обоймой. Сергея же интересовало совсем другое. Его интересовало, что они искали здесь. Может его? Но докапываться до сути времени не было, оставил задачку на потом.

– Все. Надо уходить, – скомандовал Сергей.

Без возражений Олег вышел на улицу. Следом за ним – Сергей. "Хм. Неплохо он разбирается в вооружении", – подумал бывший майор спецназа, критически осматривая своего нового союзника.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_01) Байки из склепа Гоблин.

– Вышел излеса Гоблин…

– Кто, блин?

Неперебивай, блин! Так вот, заспиной унего сабля.

– Шо, *ля?

Никогда в бункер или, по-нашему, склеп, столько людей не набивалось. По крайней мере, я не видел. Открыл мне Падла. Почему Падла? Сам себя так кличет. Да он и вправду – падла. Ехидная среднестатистическая морда подонка, короткая стрижка под „полубокс“, блатные замашки и никакой совести.

– Привет! – выдавил я из себя на пороге бункера.

Падла презрительно смеряет меня взглядом, перебрасывая левой рукой четки из стреляных гильз, и молча сплевывает.

Очень не хотелось входить – раз тут есть Падла, то наверняка вместе с ним и Сержант. Еще более мерзкая личность. Не люблю я этого жлоба, впрочем, как и он меня. Знаете, так бывает – увидишь первый раз человека и сразу понимаешь, что он тебе противен, и останетесь вы с ним врагами до конца дней своих. Хотя, какой он человек? Сержант. Сильный, грубый, тупой и жестокий, как мой взводный в стройбате. В стройбат я попал из-за плохого зрения. Именно поэтому я носил очки, а очки в нашем обществе всегда ассоциировались с интеллигентностью их носящего. В моем случае это было правдой. И что я могу поделать, если все сержанты ненавидят интеллигентов и тех, кто слабее? А я и то и другое. По крайней мере, внешне.

Я еще немного потоптался у входа, но идти в ночь в Зону не хотелось. Лучше уж Сержант с Падлой, чем контроллер со стаей слепых псов и крысоволком в придачу. Время уже было позднее. Я лишь калаш поудобнее перехватил и, скрепя сердце, залез внутрь.

Оказалось, зря волновался – кроме этих двоих в склепе находились Гоблин, Хохмач и еще какой-то незнакомый мужик. Мне сразу полегчало – я-то уж думал, что придется провести бессонную ночь, следя за тем, чтобы мне не перерезали глотку. Гоблин и Хохмач – хорошие мои знакомые, по-своему знаменитые сталкеры, и с ними меня никто не обидит.

Гоблин – мужик лет тридцати-тридцати пяти с острыми чертами лица и стальными жгутами мышц на худом жилистом теле. Это человек-так-его-мать-легенда! Долгожитель в наших кругах. Говорят, в прошлом, когда еще Зоны не было, он пацаном в ролевые игры играл – ну, это когда мальчики и девочки себя эльфами и гномами воображают, едут в лес и там на самодельных мечах дерутся, в палатках живут, водку до посинения бухают и прочими недетскими интересностями занимаются. Его уже тогда Гоблином звали. А его настоящее имя, похоже, он и сам забыл. Да и зачем сталкеру настоящее имя? Как появилась Зона, он одним из первых в нее пошел. Огнестрельное оружие тогда свободно достать было нельзя, да и дорого, так, рассказывают, он сюда с мечом и арбалетом пошел. И вернулся живой. Такая вот сталкерская байка! Не знаю, правда это или нет, не спрашивал я его никогда. Однако он и сейчас все время с тесаком за спиной промышлять ходит.

Гоблин сидел спиной к стене, чистил свой „Форт“, в то время, как полнотелый Хохмач, смахивающий на медведя-хиппи, орал старую песню про Дункана МакКлауда под гитару. Где он тут ее взял? С собой, что ли, притащил? Хохмач со мной одного возраста, но уже известен, в отличие от меня. В основном, благодаря своим хохмам.

С другой стороны стола ненавидящим взглядом сверкнул Сержант. Что, облом тебе, хрен моржовый? – подумал я не без ехидства. Сегодня разборок не будет. Хотя, ох, как хотелось всадить в этого урода пол-обоймы по старой памяти! Было за что…

Незнакомый мужик непримечательной внешности бросил на меня короткий колючий взгляд темных глаз и вновь расслабился на своей койке. Раньше этого типа я не встречал. Но, судя по тому, что он был в одной компании с Падлой и Сержантом, ничего хорошего от него ждать было нельзя.

Хохмач, развернувшись, увидел меня, расплылся в улыбке и еще громче заорал песню, потом неожиданно прервался и шепнул мне:

– Слава Богу, теперь нас трое! А то с этими ублюдками в одном склепе… – и он указал глазами в сторону наших общих недругов, после чего резко выпрямился и вновь загорланил.

Я хорошо понял его настроение. Сам бы я здесь недолго прожил.

В полумраке бункера я разглядел на столе следы их ужина – консервы, каша из концентрата и несколько пустых банок пива вокруг сиротливо стоящей поллитровки. То-то Хохмач так заливается!

– Привет, Серый! – повернул ко мне голову Гоблин, когда я подошел к нему поближе.

И тут я увидел на его лице шрамы. Совсем свежие – наверное, трехнедельной давности. Они тянулись через всю правую половину лица от виска до подбородка. Да и сам сталкер выглядел каким-то постаревшим и подавленным.

– Откуда такая красота?- поинтересовался я.

– Это – красота? – ухмыльнулся Гоблин. – Тогда что ты скажешь про это? – и он закатал правый рукав.

Под почерневшей кожей, напоминавшей расплавленный пластик, уродливыми узлами и шишками сплетались мышцы. Пальцы были скрючены, но вполне хорошо работали, а от локтя до плеча рука являла собой сплошной глубокий шрам. Гоблин ухмыльнулся, наблюдая за моей реакцией, и спустил рукав на место.

– Кто это тебя так? Уроды?

– Долгая история… – нехотя ответил тот.

– А ты торопишься? Может, наружу спешишь выйти? – резко закончив петь, присоединился к разговору Хохмач. – Давай, колись, кто это тебе марафет навел! Мне он тоже ни фига не говорит, – это уже было сказано мне. – Уперся, как пень!

– Да тошно рассказывать…

– Расскажи! – с мольбой протянул Хохмач ему полную банку пива.

Я молча топтал углеродистое желе из тюбика, восстанавливая силы после тяжелого дня, и не отрывал взгляда от лица Гоблина. Да, такие следы… Тот помялся еще немного, потом спрятал свой пистолет и, потирая изуродованную руку, начал:

– Две недели назад я и Сом собрались в Зону. Ох, нет, тошно мне! – скривился, как от боли, Гоблин.

– Да ладно, расскажи – полегчает! – насел Хохмач.

– Ладно… Так вот. Две недели назад я и Сом засобирались в Зону. Только Сом подцепил какую-то хворь и слег. Я тогда хотел уж сам пойти, но мне позарез напарник нужен был. Вот тогда-то он и уговорил меня взять с собой мальчишку.

– Какого мальчишку?

– Да был один, все просился в Зону… Мне Сом сказал, что тот ловкий малый, в войсках дяди Васи служил. Ну, я, дурак, и согласился. Хотя Зона – это не аты-баты, тут другие законы.

В это время Сержант и Падла засобирались на боковую. Незнакомец что-то шепнул на ухо Сержанту, тот глянул в нашу сторону и кивнул головой. Затем он гаркнул своим казарменным голоском:

– Але, гараж, мы спать собираемся!

– Спокойной ночи! – как можно ласковее проговорил Хохмач, улыбнувшись во весь рот.

Сержант взревел – такие люди не любят, когда что выходит не так, как они хотят:

– Ты че, не понял! Кончай базар! Спать пора!

– Хочешь спать – иди, спи! Мы тут при чем? – продолжал с холодным спокойствием Хохмач. Он был крупнее и сильнее Сержанта, и потому мог позволить себе так с ним разговаривать.

– Ну, а дальше что? – повернулся мой друг к Гоблину, обделяя вниманием наших соседей.

Морда Сержанта стала пунцовой, даже уши побагровели от злости. Я ухмыльнулся тому, как Хохмач легко поставил его на место. Следовало бы мне попридержать бурную радость. Или родиться Брюсом Ли…

Сержант заметил мою реакцию и кинулся на меня:

– Что за ё* твою мать? Ты что это, б***ь очкастая, смеешься? – кулаки с телом моего давнего врага быстро приближались, за ними следовал Падла с премерзкой рожей. – Ах, ты п***р гнойный!

Гоблин оказался на пути Сержанта раньше, чем тот добрался до меня. Его метровой длины тесак был приставлен к горлу взбешенного сталкера.

– Тебе же сказали, Сержант: хочешь спать – п***й на х*й! – медленно и спокойно сказал он.

Глаз говорившего не было видно, но его голос свидетельствовал о том, что он таких, как Сержант, каждый день десятками делает. Все знали, как ловко дерется Гоблин, особенно на ножах.

Хохмач встал навстречу дернувшемуся было за оружием Падле. Одно движение – и тот лежал на полу, держась за вывихнутую челюсть. Незнакомец на нарах спокойно наблюдал за картиной своим холодным взглядом, не предпринимая никаких действий. Но я отчего-то не сомневался, что в случае чего – он знает, что будет делать. От этой мысли стало не по себе, в руках сам собой оказался верный калаш. Я перепугался не на шутку, да что там скрывать, я чуть не обосрался – еще немного, и эта ссора перерастет в кровавое побоище.

Именно поэтому бункера мы называем склепами – слишком часто вот так вот в них происходят стычки из-за добычи, из мести, по пьяни или просто так. А может еще из-за засад, которые рядом с бункерами устраивают мутанты – они давно поняли, что нашему брату надо где-то спать и прятаться от порождений Зоны.

На этот раз все закончилось благополучно. Гневно сверкая глазами, Сержант пошел к своей койке, подхватив по дороге Падлу.

– Мы еще встретимся на узкой дорожке… – прохрипел тот гнусавым голосом.

– Глохни, падла! – ответили ему хором Хохмач с Гоблином, демонстративно положив на стол свое оружие. У Гоблина это был его тесак и ПМ, Хохмач ограничился новеньким FN-200. Мой ствол молча присоединился к ним. Конечно, у тех тоже оружие имеется, но теперь они не сунутся – мы наготове.

Напряжение постепенно спало, наши соседи улеглись и молчали, лишь изредка бросая на нас красноречивые взгляды. Лишь незнакомец, казалось, совсем обо всем забыл и крепко спал.

– Ну, и?… – как ни в чем не бывало мгновением позже продолжил выуживать из Гоблина историю Хохмач.

Рассказчик неторопливо хлебнул пива, глаза матерого сталкера смотрели сквозь стол, как бывает, когда вспоминают тягостные события прошлого. Никто его не подгонял. Я уже думал, что вновь разговорить сегодня Гоблина нам не удастся, потому тихо спросил у Хохмача, кивнув в сторону незнакомца:

– А это кто такой, не знаешь?

– Неа. Снимиприперся. Подозрительный тип.

Я согласно кивнул. Непонятно чего можно было от него ожидать.

– Так вот. Посты прошли как обычно – расплатились с лейтенантом водкой и сигаретами, чтобы нервы и время на ограждение не тратить, – неожиданно заговорил Гоблин минуту спустя. Похоже, ему самому захотелось выговориться. Мы с Хохмачем придвинулись ближе.

– Дошли с этим парнем до точки без приключений. То есть, не то, чтобы как обычно, а вообще без приключений. Не встретили ни одного мутанта, ни одного зомби, даже крыс не было. И парень сообразительный – все на лету схватывает. Куда не надо – не лезет, шум не поднимает, не стонет, хотя внешне – хлюпик хлюпиком. Наш Серый по сравнению с ним – просто Терминатор.

Я довольно покраснел от такого „комплимента“.

– Затарились артефактами под завязку, в общем, все так удачно, что даже страшно – где подвох-то будет? У меня тогда сразу нехорошее предчувствие появилось – что-то на обратном пути случится. Под конец нашли мы одну вещицу. С виду гайка гайкой, я такими сам путь проверяю. А когда проходили мимо, она как загорится, будто только из домны достали. Причем, что странно – трава под ней не жухнет, не горит. Что за херня такая? Я сразу стал ее проверять. По приборам от нее никакого излучения – ни теплового, ни радиационного! Наоборот, гайка холоднее, чем окружающая среда и вообще не фонит. Я ее аккуратненько в контейнер упаковал, парню говорю – мол, мы с тобой теперь разбогатеем, новый артефакт нашли! Отдадим ученым – получим приличные бабки. Даже о волнениях на время забыл.

– Ну вот, идем мы назад, и снова никаких неожиданностей. Я опять разволновался. Слишком все гладко! Все как будто жду чего-то. И дождался. Сначала я ее на радаре увидел, – Гоблин задрожал всем телом.

– Кого? – выдохнул я, как ребенок, слушающий на ночь страшную сказку.

– Да, эту суку – Гиену.

– Эта та, что Кипиша на товар кинула и Моню-Торгаша порешила? – переспросил Хохмач.

– Во, ты об этих случаях слышал. А меня она три года назад в Зоне без оружия подыхать оставила, когда от стаи слепых псов уходила. Прострелила ноги, забрала добычу и все оборудование, и бросила. Еще смеялась, гнида, думала, не выживу! – он ударил кулаком по столу, руки его тряслись. – У меня только этот тесак и остался, – кивнул он на короткий кривой меч на столе. – И то, только потому, что он ей уже в тягость был.

Я уважительно посмотрел на казавшееся бесполезным оружие.

– Дай еще выпить! – обратился Гоблин к Хохмачу.

Тот с готовностью достал еще одну банку пива:

– Последняя.

Гоблин приложился, осушив за раз ее всю. После этого его вроде слегка попустило.

– Знали бы вы, чего я тогда натерпелся. Но выполз. И ноги залечил, слава уж не знаю кому – кость лишь слегка задело. Но это другая история.

Встретил я ее, и думаю – ну, теперь-то я с тобой рассчитаюсь! Теперь тебя на куски порежу, медленно, чтобы мучалась долго. И потом буду свиньям скармливать. За все, что я прошел из-за нее.

Вышли к ней в открытую. Она как увидела меня – лицом побелела. Что, говорю, красавица, долг платежом красен? Уже ствол навел, решал только, как подольше ее помучить, чтоб не сразу умерла? Напарник мой молодец, не стал вмешиваться, хоть и истории этой не знал, да вот только Гиена стерва умная. Стала мне про какое-то золото, в зоне спрятанное, говорить. Предложила пополам поделиться, чтоб только жизнь ей оставил.

– Ну, жлобство сталкера и сгубило! – сделал вывод Хохмач.

– Не, я сначала не повелся, но уж больно подробно она мне про это золото рассказала, ни разу не запнулась. А когда сказала сколько его там… Я ее спрашиваю: а что мне мешает тебя завалить после того, как мы золото найдем? Знаете, что она мне ответила? Я не сомневаюсь в твоем благородстве. Хотя ведь знала, что живой я ее не выпущу. Думала, наверное, самой потом как-нибудь от меня избавиться. Решили наше добро схоронить в одном из моих тайников, и рвануть за золотом. У Гиены оружие отобрали и руки ей завязали, как она не упрашивала.

– И много золота? – тихо спросил Хохмач.

– Сто килограмм в слитках и изделиях.

Мы с Хохмачом удивленно присвистнули.

– Да я после всего, что случилось, врагу не пожелаю этого золота. А тогда жадность надо мной верх взяла.

Быстренько наши контейнеры в тайнике заныкали, я только гайку ту у себя оставил, потом Гиену прижали – где она машину прячет? Не на себе же она собиралась центнер груза тянуть. Она не долго упиралась. Еще один крюк в сторону, чтобы машину взять. Тут уже твари местные нам попадаться стали, да и аномалий побольше. Слышим – вой сзади, псы слепые нам на хвост упали. Они хоть и слепые, но нюха-то не потеряли. Взяли наш след и погнали. Мы уже их дыхание слышали, когда до машины добрались. Завели „Москвич“, когда первые твари в зоне видимости показались. Я тогда за руль парня посадил – гони, десантура! Сам через окно стал собак отстреливать, что ближе всего подбирались. А паренек неплохо машину водил, за несколько минут оторвались.

Добрались до города, пару раз чуть в аномалии не влипнув на полном ходу. Гиена дорогу показывала. Нашли тот домик, в котором золотишко краденное перекупщики до катастрофы хранили. Как только вышли – тут все веселье и началось! Сначала тварь какая-то выползла, вроде свиньи, только намного крупнее, вся в каких-то шипах и четыре глаза вместо двух. Мы патронов немеряно потратили, прежде чем ее завалить. Тут чувствую – где-то контроллер сидит, нам на мозги капает, еще чуть-чуть, и кто-то из моих попутчиков мне глотку грызть начнет. Я тогда „шумиху“ включил, сразу отпустило. Вот ведь вещь полезная! Ученые все о высоких материях думают, о формулах всяких, теории строят, а тут технари-самоучки такую штуку сделали без всяких НИИ. Глушит мысли пси-шумами и никакой контроллер тебе не страшен. Правда, и у самого в голове какая-то каша, но зато живым будешь. По радару вычислил я местонахождение контроллера, стал обходить, десантника возле машины с Гиеной оставил.

А контроллер тоже не дурак – вокруг него такое кодло зомби лазит, что и не подползешь. Никогда не видел, чтобы сразу столько трупов контролировал! У меня тогда с собой М-16 с глушаком была – вещь тихая и точная, хоть и дерьмо по сравнению с калашом. Я парочку дальних зомби без шума снял, чтобы контроллер подумал, будто я его с той стороны обхожу. Он своих куколок всех туда и бросил. Вот тогда я к нему поближе подошел…

– Тихо всунул и пошел! – вставил свой комментарий Хохмач.

– Ну, типа того… – покачал головой Гоблин. – Возвращаюсь – а там Гиена уже что-то моему десантнику втирает. Но парень, молодец, на ее понты не велся! Она его, оказывается, запугать пыталась. Мной. Типа, я могу и подконтрольным вернуться и еще кем похуже. Не удержался я тогда – как заехал ей по морде! Вот ведь б***ская стерва! Выключил „шумиху“ – и так уже голова шумела, как улей. В дом зашли все вместе. Я сначала хотел парня возле машины оставить, чтобы с ней ничего не случилось, потом передумал. Он в Зоне новичок, мало ли кто на него нарвется, рисковать не стоит.

Вошли внутрь, стали в подвал спускаться, а там крысиное гнездо. Целый клубок этих мерзких тварей копошится, вот только крысоволка нигде не видно, что насторожило. Надо бы другим путем пройти, только нет его, другого. А патронов на крыс жалко тратить – это ведь не один десяток пуль надо в них пустить. Ну, я чеку из гранаты выдернул, и в клубок швырнул, остальных уж из автоматов добили.

Держимся друг к другу поближе, пробираемся дальше вниз. Фонари включили. Тайник, оказалось, был в стене. Правда, за все эти годы время стену основательно разрушило, ящики и коробки крысы прогрызли. Золото прямо на полу валялось. Не обманула Гиена. Там и слитки были, и кольца с бриллиантами, и браслеты, и еще много чего. Снаружи уже темнело, надо было поскорее грузиться и драпать из города. Гиену в машине заперли, сами таскать золото стали. За полчаса управились.

Последнюю ходку делали, когда на нас крысоволк напал. Сидел же где-то все это время, выжидал, тварь хитрожопая! Как прыгнет из темноты! Меня с ног сбил и дальше пролетел, целя в десантника. Но тот опять меня порадовал, увернулся вовремя (и как только успел?). А я сам головой о стену приложился, светло стало, как днем. Вот только дальше все хуже пошло…

Вместо того, чтобы оружие вытащить, мой напарник решил в карате попрактиковаться, попытался крысоволка ногой в морду двинуть. Вы ведь знаете, какие эти твари быстрые. Комбинезон и ногу он как промокашку прокусил и сразу к горлу кинулся. Парень бы тут и помер, если бы я не выстрелил. Тварь завизжала и из подвала выбежала. Подхожу к десантнику, смотрю – дело дрянь. Когда простая крыса кусает и то проблем много. А тут так ногу разворотило. Я рану обеззаразил, как смог, перебинтовал. Отнес парня к машине, оставил вместе с Гиеной, а сам назад вернулся.

– За золотом? – спросил я.

– Да на кой хер я бы за ним возвращался? И так хватило бы. Но в подвале еще оружие и амуниция осталась – я ее бросил, чтобы напарника наверх поднять. Выхожу наверх – мой десантник возле машины с ПМ-ом стоит, улыбается, а у самого кровь из раны хлещет. Рядом „шумиха“ разбитая лежит.

Я сразу в сторону прыгнул, потому пуля меня и не скосила. И тут чувствую – в мозг ко мне вламываются. Откуда второй контроллер здесь взялся, ума не приложу. Они всегда по одному ходят. А тут двое в один день на одном и том же месте, считай. Может, у них брачный период начался, х** их знает – они ведь как-то размножаются. Только тогда мне не до размышлений было. С одной стороны, мой бывший напарник с автоматом, с другой – контроллер мозги компостирует. А тут еще и Гиена, уже с развязанными руками и тоже в мою сторону идет. Ей-то я бошку без сожаления снес, а вот в парня стрелять не хотелось. Думал, убью контроллера – и домой его привезу. Пусть одноногий, но все же вернется. Да вот только контроллер надо мной верх брать стал, голова не слушается, руки-ноги ватными стали. Я ненадолго мысли отключил – меня этому трюку один знакомый научил. Трюк проверенный. Когда ничего в голове нет, как у нашего Сержанта, то и бояться нечего. Вот и я таким на несколько секунд стал. Контроллер меня и потерял. Тогда я со всего духу кинулся подальше от того места.

Бежал долго, петлял, от пуль уворачивался, да вперед внимательно смотрел, чтобы куда не влететь. Пронесло. Сердце барабаном в ушах стучит. Я опять отключил сознание, пока не восстановился. Потом оружие в руки – и назад двинулся, только уже другой дорогой. По радару ориентируюсь, поскольку уже совсем стемнело. Струхнул я тогда маненько. Ночью в городе лазить – все равно, что в футбол на минном поле играть. Я в этом скоро убедился. Все, что есть страшного в Зоне, на улицы повылезало. Тогда я решил в каком-нибудь доме до утра схорониться. Забежал в один дом, и тут же лицом к лицу с десантником столкнулся. Я с перепугу на пол грохнулся, автомат выронил. А он мне:

– Помоги! – говорит. – Не бросай меня!

А у самого глаза, как две стекляшки, и пистолет на меня поднимает. И опять мне убегать пришлось, чуть в туман не влетел, потом на карликов нарвался. В общем, много еще чего страшного случилось, прежде чем я в подвал, как крыса спрятался. А по следам контроллер со своими зомби шли. Прицепился, как репей, не отставал. Я по подвалу пробирался, когда пол подо мной провалился. Упал я не очень-то и глубоко, метра три. Фонарь, ясное дело, разбился при падении.

Сижу в темноте, чувствую, дерьмом воняет. Калоотстойник, мать его так. По самое горло в говне сижу, ароматы вдыхаю, потому как не знаю, как выбраться в темноте такой. А наверху уже шевеление какое-то началось. Я тут же мозги отключил, в этот раз надолго. Уж насколько долго не знаю – времени не засекал, но от страха снова думать начать не решался. У меня уже крыша ехать начала – я чувствовал, как улетаю куда-то, музыка кругом играет, звезды, свет… И в то же время шаги над собой, вой собак на улице, звуки осыпающегося камня… и вонь. Еще бы чуток – и я бы, наверное, назад вернуться не смог.

Мне контроллер вернуться помог. Это я уже, конечно, потом понял – этот урод сообразил, что я где-то затаился, и так как не мог мое психическое проявление засечь, то придумал другой способ. Он крысоволка себе подчинил и по запаху тот меня вычислил.

Верите, ждал бы его – все равно так отреагировать бы не смог. Действительно правду говорят, что подсознание иногда необычные штуки выкидывает. У меня рука сама собой меч выхватила и в темноту метнула. А потом оттуда мертвое тело крысоволка вылетело. Я его в прыжке сбил, еще не видя и не слыша! Но все же он меня зацепил. На автомате, чисто рефлекторно. – Гоблин провел пальцами здоровой руки по шрамам.

– Что тут началось! Контроллер засек место, где одна из его кукол сдохла и направил туда всех, кого смог. Скоро вокруг меня зомби было, как дерьма. Душа, слава Будде, на место уже вернулась к тому времени, хотя мысли все еще не появлялись. Я сам как зомби действовал. Подсветил себе из калаша десантника (заодно и пару трупов уложил), и увидел справа от себя туннель. По нему и пошел. Когда выбрался наружу, магазин уже опустел, а вокруг светило солнце. Я на себя глянул – весь в дерьме, в ране опарыши копошатся. Из фляги вымылся, как мог, на рану дезинфицирующим раствором побрызгал да червей повытаскивал. Потом проблевался.

За машиной в город возвращаться было глупо – наверняка от нее крысы уже кучу металлолома оставили, а если и нет, то засада там меня наверняка ждет. Так пешком и побрел. Через час контроллер меня нагнал. С ним был зомби-десантник, ну а у меня только мой тесак да один патрон в обойме ПМ-а. Для себя оставил. Как приблизились они ко мне, я дуло в рот вставил и жду – как только контроллер действовать начнет, я себе мозги вышибу, но живым не дамся. Он отступил. А парня оставил мне, сняв с него свою волю. Я уж думал, что он меня отпускает потому, что уважает за силу. Оказывается, он просто почуял, что тут сейчас Выброс будет. Правда, я это узнал чуть позже. Я взвалил на себя десантника и потащил его. Успел я пройти только десятка два метров, когда шарахнуло. В глаза слепануло, а башку будто циркуляркой разрезало. Когда очнулся, гляжу – все еще живой. Что за черт, думаю? Как это может быть? Неужели теперь тоже мутантом стану, раз выжил?

– Помните гайку, про которую я вам говорил?

Мы с Хохмачом закивали головами.

– Так вот, лежит она в оплавленном контейнере, вся горит от жара и шипит. Контейнер от жары растекся у меня по правому боку и руке, комбинезон расплавил. Жжет не сильно, примерно как бытовой радиатор зимой. Рука у меня чесалась, как будто крапивой пожалился, а на следующий день почернела вся. Видать, гайка на себя всю энергию выброса взяла. Раньше она холодная была, теперь же наоборот, огнем горела.

Отодрал я от руки плавленое железо и пластик, стал десантника искать. Только все зря. Даже пряжки от него не осталось. Так вот я домой и вернулся. Один. Последний патрон, что для себя оставлял, нашел себе другое применение, более полезное.

– Так чего такой грустный? – удивился Хохмач. – Радоваться надо, что живой!

– Да я-то живой… А вот иногда встречаю мать того десантника… – Гоблин тяжело вздохнул. – Ходит старушка, не зная, что с ее единственным сыном случилось, куда пропал. Слезы в глазах. И так мне тяжко и противно на душе становится. Она ведь даже не знает, что он в Зону пошел.

Мы молча закивали головами, заметно погрустнев.

– Сам ведь пошел… – попытался найти оправдание Хохмач. Однако он и сам понимал, что это слабое утешение. Повисла тягостная пауза.

– А золото? – неожиданно вспомнил я.

– Да я теперь врагу своему не пожелаю за ним отправиться! – с укоризной посмотрел на меня Гоблин.

Вдруг с койки поднялся Сержант и направился к нам. В руках у него что-то было. Мы тут же положили руки на оружие. Сержант, который все это время, оказывается, внимательно слушал, подошел к столу, разложил на нем карту Зоны и спросил у Гоблина:

– Где, говоришь, ты его оставил?

Гоблин посмотрел на Сержанта, нехорошо усмехнулся:

– Ну, тебе-то я с удовольствием скажу.

И ткнул пальцем в карту.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_02) Байки из склепа Серый.

Самурай должен прежде всего постоянно помнить- помнить днем иночью, стого утра, когда онберет вруки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, допоследней ночи старого года, когда онплатит свои долги- что ондолжен умереть. Вот его главное дело.

Ноесли оннепомнит осмерти, онбудет беззаботен инеосторожен, онбудет говорить слова, которые оскорбляют других, тем самым давая повод для споров.

Тогда онможет быть убит, имя его господина- запятнано, аего родители иродственники- осыпаны упреками.

Юдзан Дайдодзи.

Я проснулся под громкоголосое пение Хохмача, аккомпанирующего себе под гитару; несколько минут поворочался, не желая полностью проснуться. Но шум, который издавала луженая глотка моего товарища, выхватывала из оков сна так же верно, как гул колокола. Он пел одну из бессмертных песен Виктора Цоя:

Доброе утро- тебе итаким, как ты!

Доброе утро, последний герой,

Здравствуй, последний герой!

– Доброе утро, – тихо прошептал я на это приветствие, и улыбнулся. Хорошая песня.

– Рота, подъем! – крикнул Хохмач во все свое хохмачье горло, увидев, что я все еще не решаюсь окончательно проснуться. – Ну и здоров же ты дрыхнуть, Серый!

– Ну и здоров же ты песни орать! – вторил ему я. – Доброе утро, последние герои!

Гоблин молча кивнул из-за стола, продолжая свою нехитрую утреннюю трапезу из запасов концентратов. Я спрыгнул с койки, протер закисшие глаза и надел очки. Оказалось, что все уже давно встали, кроме меня.

Трое наших соседей сидели с другой стороны стола. Между ними и нами чувствовалась четкая, но невидимая для глаза граница. Чтобы это почувствовать, не нужно быть семи пядей во лбу – отрицательные флюиды пропитали весь воздух бункера. Молчаливый незнакомец, пришедший с Сержантом и Падлой, восседал во главе стола. Стало быть, он у них за старшего.

Нехорошее чувство возникало у меня при взгляде на эту троицу. Я не параноик, нет, но вот что я умею делать хорошо – так это чувствовать людей. Интуиция меня ни разу не подводила. Кто-то когда-то сказал мне, что я – человек-зеркало, отражающий настроение других. Что же, там, в обычном, скучном мире, это было плохим качеством, особенно при приеме на работу. В Зоне же именно благодаря своей чувствительности и, в то же время, незаметности, я оставался в живых. Я всегда знал, где меня ждала засада, почему мне вдруг захотелось свернуть с намеченного ранее маршрута или исчезнуть побыстрее из какого-либо места, кто и как из сталкеров ко мне относится, и вел себя соответственно. Хотя нет, не всегда…

Я тогда только начинал, и сталкерская братия представлялась мне одним дружным, сплоченным коллективом, живущим по законам рыцарства. Пока не встретил Сержанта. Он первый, кто открыл мне глаза. Может, поэтому я его так сильно ненавидел?

В тот раз я вошел в бар после своей третьей удачной вылазки, чувствуя себя крутым и сильным мужчиной, успевшим многое повидать и многому научиться. Поэтому, когда здоровый жлоб беспардонно и грубо толкнул меня, проходя мимо, я, конечно же, возмутился и попросил его быть аккуратнее.

– Тебе что-то не нравится, чмо очкастое? – резко обернулся ко мне тот.

Морда его мне сразу не понравилась. Под ложечкой у меня предупредительно заныло, но я тогда был под впечатлением от собственного успеха, и потому считал себя довольно крутым.

– Смотри, куда прешь! – ответил я ему.

– Я тебе щас ноги поотрываю и в жопу позасовываю, – являя мне свои редкие зубы, улыбнулся мой обидчик под дружный смешок посетителей бара.

– Ну, это еще надо сделать, – усмехнулся я.

Народ придвинулся ближе. Идиотская ухмылка здоровяка сползла с его лица, и он навис надо мной:

– Сиди себе, и не мурлыкай, понял?

– А то что? – не унимался я, несмотря на то, что в голове призывно кто-то кричал: „Молчи, молчи, не нарывайся!“

И тогда… Я думал, что я знаю кунг-фу. Оказалось, чисто теоретически. Да, Нео из меня не вышло. Так что Матрица может спать спокойно.

Когда ребра срослись, а глаза вновь смогли видеть, я опять отправился в Зону. И там вновь почувствовал себя Человеком. С тех пор я изменился. Вернее нет, не так. Я остался прежним, изменилось мое отношение к окружающему миру. Я уже не обманывался насчет сталкерского „содружества“, понимая теперь, что ублюдки встречаются везде. Я больше не считал Зону чем-то чужим, злым и жестоким. Я стал всегда прислушиваться к своим предчувствиям – дурным особенно. И я понял одну очень важную вещь – понял, зачем пошел в Зону. Чтобы быть Человеком, Личностью. Это мне удавалось только здесь. Только здесь я был счастлив. Все остальное – шелуха.

С этими мыслями и воспоминаниями я уселся за единственное свободное место за столом – возле Падлы, поэтому, когда он выдернул из-под меня табуретку, я даже не успел отреагировать. И упал на пол, больно ударившись копчиком. Падла и Сержант довольно и противно заржали, как только могут ржать такие дебилы, как они.

– Уроды… – сказал я, поднимаясь.

– Что?! – выдвинул вперед челюсть Сержант, вскакивая на ноги. Но я уже держал направленный в его сторону автомат.

За столом воцарилось молчание. Падла осторожно косился на мой калаш. В случае чего – он тоже окажется на линии атаки.

– Я сказал, что вы – уроды! – громко и четко повторил я. – Я хотел сказать „казлы', но „уроды“ вам лучше подходит.

– Ах, ты падла! – зашипел Сержант.

– Нет, это твой друг – Падла, – спокойно продолжал я, удивляясь собственной смелости.

– Да я тебя… – дернулся тот.

Я повел дулом автомата, не теряя из вида ни одного из этой троицы:

– Да я сам тебя… Зона большая! Можно затеряться ненароком…

Не известно, чем бы все это кончилось, если бы третий спутник Падлы и Сержанта, совершенно спокойно завтракавший все это время, вдруг не сказал:

– Ладно, нам пора!

Голос его был твердый и властный, тон не терпел никаких пререканий. Падла было дернулся:

– Дайте, я его…

Резкий удар по опухшей после вчерашней потасовки челюсти заставил его замолчать. Он упал на пол и, закрываясь руками от незнакомца, который встал и начал оправлять свой костюм, замямлил:

– За что, шеф?

Второй удар был нанесен ботинком под дых.

– Идиот… Собирайся!

Сержант уже выполнял приказ. Падла отполз от стола и тоже принялся поспешно собирать вещи.

Так, это уже интересно! Шеф… Да, мои опасения подтверждаются. Кого так мог называть Падла? Мы с Гоблином и Хохмачом коротко переглянулись. В клане Чистильщиков шефом был Крученый, которого мы все знали в лицо. Стало быть, либо у них за столь короткий срок произошли изменения в иерархии, и к власти пришел совсем новый и неизвестный ранее авторитет, либо чистильщики работали еще на кого-то.

Ничего не скажешь – странная компания! Два самых отъявленных негодяя и человек, который ими помыкает и держит в страхе.

В две минуты сборы были закончены. Не прощаясь, незнакомец повел своих людей на выход. На пороге Сержант и Падла оглянулись и бросили на меня такие взгляды, что я понял – при первом же случае… Однако было в их взглядах еще нечто такое, что заставило ознобу пробежаться у меня по спине. Опять! Опять эти предчувствия! Они что-то такое затевают!

Я сел на табурет, и только сейчас заметил, как гулко и часто стучится сердце. Руки и лоб покрылись испариной.

– Что это с тобой случилось? – уставились на меня Гоблин и Хохмач, как только мы остались одни.

Я глубоко вздохнул и пожал плечами.

– Сам не знаю, что на меня нашло… Просто, когда меня опускают ТАМ, мне еще как-то все равно, а в Зоне я терпеть не могу.

– Буду знать! – хитровато улыбнулся Хохмач.

Неожиданно мы все вместе рассмеялись. Хохот постепенно нарастал, по мере того, как мы осознавали происшедшее.

– А ты видел, какая рожа у Сержанта была? – хохотал вовсю Гоблин. – Он от нашего Серого такой прыти не ожидал! Ррраз! Автомат в морду: „Я сказал уроды!“, – и он схватился за живот.

– А этот, шеф… – сквозь душивший смех выдавливал Хохмач. – Морда кирпичом, глазами хлоп-хлоп: „Ладно, нам пора!“, – в судорогах Хохмач согнулся пополам и хлопал себя кулаками по ляжкам.

– А Падла-то, Падла! – еще больше разошелся Гоблин. – Челюсть опухшая, а тут еще один удар…

Я вообще не мог говорить. Вдруг представил себе всю эту картину со стороны – замешательство Сержанта, трусость Падлы, их быстрое бегство… Я хохотал до колик в животе, ничего не видя в сузившиеся щелочки глаз. Вот бы заснять это все на видеокамеру! Такой бы сюжет был! Показывать потом другим за деньги.

Мы еще не скоро успокоились. Нервный смешок нет-нет, да и пробивался наружу.

– Ух! – держась руками за брюхо, устало выдохнул Хохмач. – Это не меня Хохмачом надо было назвать, а тебя. Тебе бы в цирке работать!

– Сержантов укрощать! – вставил Гоблин и мы опять прыснули со смеху. – Видел бы ты себя со стороны – Александр Матросов перед прыжком на дзот.

– А кто такой Александр Матросов? – спрашиваю я.

– Да ты че, не знаешь таких вещей? – удивился Хохмач. – Герой войны. Второй мировой! Грудью амбразуру закрыл.

– Буду знать…

Да уж… Такое не забудется никогда. Такое мне Сержант с Падлой припомнят! Зато сколько удовольствия!

Наконец, когда мы высмеяли весь месячный запас веселого настроения, стали собираться. Шутки шутками, а пора и дело делать.

– Идем со мной! – неожиданно предложил мне Хохмач. – Вдвоем не так тяжко.

– Не, я пас. И так под завязку нагрузился, – и показал полные контейнеры.

У Хохмача их, правда, раза в два больше с собой было, но и весил он соответственно. Сто с лишним кило против моих неполных шестидесяти. Плюс костюм и остальная хренотень, что на себе тяну – еще килограмм двадцать. Взять больше, значит только медленнее перемещаться. Как говорил покойный Троглодит, мастер по крылатым выражениям: „Брать больше, чем можешь – жлобство, меньше, чем нужно – глупость“. Я всегда следовал этому правилу.

– Ну нет, так нет, – улыбнулся мне Хохмач и продолжил сборы.

Мы осторожно вылезли из склепа, тревожно озираясь и тщательно проверяя дорогу. Время шуток закончилось. Здесь, снаружи, все было по-другому и требовало постоянной сосредоточенности. Бункер располагался под холмом на опушке леса. Вход прикрывал бурно разросшийся густой подлесок. Дальше тянулись покрытые травой и мусором холмы с редкими кустами и молодыми деревьями. Все было спокойно. Похоже, мутанты бункер еще не засекли. Это хорошо. Можно будет еще раз им воспользоваться, если что.

Дальше наши дороги расходились. Мне нужно было еще полдня топать к проволоке (если по прямой, то, конечно короче, но кто жездесьходит по прямой?), Хохмач и Гоблин же, наоборот, только начинали свой поход вглубь Зоны. Как принято, мы расстались не прощаясь. Им обоим пока было по пути, и они вместе отправились на север. Я оглянулся, глядя, как эти два легендарных сталкера молча удаляются от меня.

Ветер прошел по верхушкам деревьев, погнал сухие листья, заставляя лес разноголосо шуметь; вдалеке завыли слепые псы, загоняя свою добычу или просто от тоски. Было обманчиво тихо. Солнце еще не заглянуло сюда, но было довольно светло для глаз. Я шел размеренным осторожным шагом, бесшумно скользя от одного укромного места к другому, чтобы ненароком не попасть на глаза местным обитателям, медленно сокращая расстояние между собой и своей целью.

Так я прошел около полукилометра. Вдруг я услышал позади себя выстрел СВУ. Вместе с ним застрекотал калаш, потом рванула граната. Прикинув в уме направление и расстояние, я понял, что примерно там сейчас должны находиться Гоблин и Хохмач. Но ни у кого из них не было снайперки, у Хохмача была FN-200 или, попросту, „феня“. Ее выстрелов я не слышал. Значит, стреляют не они.

И тут меня осенило! Снайперская винтовка была у незнакомца. Я ее хорошо запомнил, когда он выходил из бункера. Со всех ног, как это возможно вообще в Зоне, я кинулся назад, на помощь друзьям.

Когда я подбежал, выстрелы все еще не стихали, но стали реже. Я чуть не налетел на нападавших. Незнакомец и Падла залегли в рытвине среди кустов, в то время как мои друзья отстреливались, лежа на лугу, как на открытой ладони. Я выбежал как раз за их спинами и, недолго думая, пустил короткую очередь в спину незнакомца с винтовкой. Тот откинулся назад, медленно развернулся в мою сторону, и расширенные зрачки серых холодных глаз уставились на меня. Затем незнакомец медленно осел на землю. Падла перепугано обернулся, увидел меня с калашом и истошно заорал, бросая свое оружие:

– Не убивай меня, не убивай, сталкерочек! – он вытянул ладони вперед, будто пытался защититься ими от пули, и отползал назад. – Не убивай, я все скажу! Это не мы, это все Паук, Радионуклид… – тыкнул он пальцем в сторону убитого.

Так вот значит что! Вот кого я завалил! Я просто обалдел.

– Говори!

– Что? – не понял Падла.

– Почему вы на них напали, вам ведь я насолил? Говори, ну! Быстро!

– Паук мне долг простить обещал, а Сержанта к погонам устроить, если мы Хохмача завалить поможем. Он специально узнал, когда тот в Зону пойдет, – продолжал лепетать Падла.

Я вышел из задумчивости.

– Где Сержант?

– За тобой пошел, хозяин за тобой послал!

– Ах ты падла! – раздался голос у меня за спиной.

Я вовремя прыгнул в сторону. Сержант выстрелил. Пуля попала Падле в живот.

– Аааа… – закричал он, закрывая руками дырку в животе. – Не убивай, Сержант… Аааа… Маааамааа!

Перекатившись за холм, я выстрелил в Сержанта, но попал только в плечо. Черт! Он упал, потом вновь поднялся, выматерился и побежал прочь, бросив на прощанье Падле:

– Чтоб ты сдох, сука! Всех заложил, падла!

Я выпустил еще одну очередь вдогонку, но в этот раз вообще промазал. Упустил того, кого больше всего хотел убить и убил того, кого не следовало бы трогать. Сержант скрылся, Падла, извиваясь, как уж, стонал и полз куда-то в сторону, за кусты. Когда я догнал его, с ним уже было кончено – он вляпался в ведьмин студень. Желеобразная масса начала его переваривать, правая половина лица и рука уже были опутаны клейкой гадостью.

– Помоги мне! – ныл Падла, пытаясь вырваться из смертельных объятий студня.

Как бы я не ненавидел его, я все же пристрелил несчастного. И не только из жалости. Не хватало еще, чтоб он своими криками сюда всех мутантов созвал. Хотя… И так тут нашумели столько, что надо было убираться поскорее. Я вытащил из калаша Падлы магазин, пополняя свои истраченные запасы, и двинулся к друзьям.

– Не стреляйте, это я, Серый! – крикнул я им на всякий случай.

Никто по мне не стрелял. Когда я подошел, то понял почему. У Хохмача шлем на голове был пробит выстрелом снайпера, осколок гранаты угодила ему в грудь, но он был еще жив, к моему удивлению, хотя лежал без сознания и еле дышал. Гоблин сидел с простреленными ногами и виновато глядел на меня, пытаясь самостоятельно наложить жгуты.

– Черт, не везет мне с ногами… – прохрипел он своими побледневшими губами. – Уходи, Серый! Возьми патроны – и уходи.

Я бросился обрабатывать их раны, как мог, сделал обоим по уколу кровоостанавливающего. Гоблину помог наложить жгуты.

– Ты слышишь меня? Уходи! – кричал он на меня. – Скоро тут будет полно уродов, беги!

– Слушай, заткнись, а? Лежи спокойно! – крикнул я на него. – Если меня из-за тебя убьют, я тебе… яйца отрежу!

Меня охватила паника, я понимал что сейчас может случиться. Но я не мог бросить своих товарищей, с которыми вот только что делил кров и хлеб, с которыми дежурил по очереди всю ночь. Понимаю, это дурацкое понятие о чести, привитое правильными книжками и фильмами, и в реальной жизни оно вредно, опасно… Да пошло все к черту в ж…! Перед кем я оправдываюсь? Вытащу их отсюда, и все тут!

И я потащил их. Двух здоровых мужиков, один из которых тяжелее меня почти вдвое даже без амуниции, потащил. С трясущимся от страха телом, с потными ладонями, со стремной задницей, с тихим матом и громким от непомерной нагрузки сердцебиением. Потащил.

Часть оборудования и оружия пришлось бросить – и так было довольно тяжело. Свои контейнеры с добычей тоже оставил, избавляясь от каждого лишнего грамма груза. С собой прихватил аптечку, свой АК и „феню“ Хохмача, патроны и воду.

С тем и потянул. Тридцать метров по земле – одного, потом налегке назад – и еще на тридцать метров вперед – второго. У Гоблина забрал оружие, чтобы не застрелился часом из благих побуждений. Отобрал даже его ножи.

В детстве, я помню, мы все прикалывались – вешались на шею другу, изображая тяжелораненых, и стонали: „Брось, комбат!“ Теперь это было не смешно. Гоблин каждый раз, когда я возвращался за ним, просил:

– Серый, пристрели меня! Не мучайся, тебе с нами не дойти.

Я внутренне злился, но ему ничего не говорил. Хорошо, хоть Хохмач без сознания – молчит себе, на мозги не капает. Но какой же он тяжелый! Боже, зачем ты даешь родиться таким здоровым людям? Почему позволяешь им идти в Зону, а потом какому-то заморышу тащить его на своем горбу? Если я его вытащу, с него бочка пива. А лучше водки! Я хоть и не пью, но если в этот раз выберемся – то напьюсь непременно.

Стая слепых псов, штук двадцать, показалась довольно скоро, но я уже успел дотащить своих друзей до леса. В тени деревьев они нас сразу не должны были заметить. Пока же им хватило трупа Радионуклида, но скоро они выйдут на наш след. А сил у меня оставалось все меньше и меньше. Тяжеловато ходить по земле с такими отягощениями, да еще при этом не попадать в ловушки.

– Сигареты… табак… – застонал Гоблин.

Я поначалу не расслышал его слов – думал, опять он за свое.

– Что, дать закурить? – наклонился я к нему, когда все же понял его речь.

– Табак, собаки… – схватил он меня за рукав.

Тогда до меня дошло. Вытрусив из его пачки все сигареты, я выпотрошил из них весь табак и рассыпал по нашим следы.

Запах крови погнал псов вслед за нами, когда труп Радионуклида был полностью обглодан. А это произошло довольно быстро. Мы с Гоблином слышали их радостный лай сзади. В густом лесу радиус обзора небольшой, поэтому они нас не видели, хотя мы были в сотне метров от них, когда собаки наткнулись на табак. Послышался жалобный скулеж – теперь мы сбили им нюх на время. Хорошо, что они слепые. Были бы зрячие, тогда нашли бы нас по бороздам от башмаков на земле, а так им пришлось только метаться во все стороны в поисках ускользнувшей добычи.

Но не успел я сделать и двух ходок, как собаки радостно завыли. Опустившись на землю рядом с Гоблином, я проверил оружие и стал ждать быстрой развязки. Однако звуки погони не приближались к нам, а наоборот – уходили все дальше в сторону. Я сначала испугался, что псы побежали в обход, пока не вспомнил про Сержанта. Ну конечно! Они напали на его след, ведь он тоже был ранен, и запах его крови вывел на него наших преследователей. Что ж, баба с возу – кобыла в курсе дела!

Не знаю, сколько времени прошло. Каждый раз, когда сердце, казалось, не выдержит, когда хотелось все бросить и просто упасть от усталости, а дальше пусть хоть зомби живыми сожрут, каждый раз я заставлял себя сделать еще несколько ходок. „Ну, давай, еще чуть-чуть! Ну, до того кустика… еще до пригорка, а там все! Вот еще только с холма спущусь – и точно все! Ну, Гоблина чуть дальше подтяну, он ведь полегче!“ – обманывал я сам себя в такие минуты – и полз. Потому что понимал – мои друзья долго не протянут. Пульс Хохмача становился все слабее, Гоблин стал впадать в беспамятство, побелев, как снег в феврале, а до границы Зоны было больше половины пути.

Так я их дотащил до железнодорожного депо. Миновал „изнанку“ или, как ее еще называл черный сталкерский юмор, „красную шапочку“ – аномалию, в которой человека выворачивало наизнанку, в прямом смысле слова, мясом наружу. Заметить ее и легко и сложно одновременно. Надо следить за тенями на земле. Та тень, которая падает в обратную сторону от источника света и есть „изнанка“. Попадает в нее человек – и получается красная шапочка.

И тут с неба пошел дождь. Я и не заметил, когда набежали хмурые тучи, укрывая за собой рыжее вечернее солнце. Внезапно загремел гром, и первые тяжелые капли полетели вниз. Потом зачастило, и земля вмиг стала мокрой. Как там у Высоцкого? „С неба мразь, словно Бог без штанов“? Меня начало брать отчаяние из-за всех напастей, которые сегодня выпали на мою долю, когда взгляд зацепился за то, что в Зоне и странах бывшего Совка считалось роскошью, а в остальном прогрессивном мире – средством передвижения. Среди развалин депо, груды арматуры и прочего хлама я заметил угловатый салон „Нивы“. Машина на вид была на ходу. Я осторожно подобрался к ней, ежесекундно вертя головой на триста шестьдесят градусов, боясь быть замеченным хозяевами транспортного средства в опасной близости от своего авто.

Капот холодный – значит, ушли давно, и, даст Бог, далеко. Бак почти полный. Что же, это судьба!

Те, кто хоть пару раз смотрел американские боевики, могут считать, что прошли курс обучения угона автомобилей. Без труда разбив стекло, я как можно бережнее затащил в салон раненых товарищей и продолжил свою разрушительную деятельность. Когда замок зажигания постигла участь ветрового стекла, я методом научного тыка быстренько отыскал нужные проводки. Машина завелась. Даже странно, что хозяева не вытянули бегунок или еще какую-нибудь деталь. Что же, действительно, лох – это судьба, как поется в популярном хите.

Мотор взревел и я стартанул с места. Как оказалось, не зря. Вслед мне послышались редкие выстрелы в промежутках между нецензурной бранью. Пули разбили заднее стекло и продырявили салон, но особого вреда мне не принесли.

Вскоре машина вышла на разбитую временем асфальтированную дорогу. Погоня осталась, не начавшись, далеко позади. Я сбавил скорость, чтобы не растрясти раненых и пел от радости, хотя у меня не было особого слуха и тем более голоса:

Это было круто, это было жирно,

Это было просто пасса-жирно!

Но тем и хороша попса, что орать эти тупые песенки без капли смысла и намека на мелодию может любой безголосый. И хоть рано еще было радоваться, моя душа запела припев, который являл собой апофегоз всей этой галиматьи:

Лох – это судьба! Это твоя и моя улыбка.

Лох – это судьба! Это чья-то большая ошибка!

…Так я и ехал, еще не веря в то, что выбрался и вдобавок вытащил с собой двух легендарных сталкеров, еще не зная, что сам впоследствии благодаря этому стану легендой, даже не догадываясь, что своей кражей обрек на смерть четырех людей из Долга, вплотную приблизившихся к разгадке тайны Зоны. Я не знал, что я еду на войну. Войну кланов и криминальных группировок, которая неизбежно должна была начаться после смерти Паука. Я и мечтать не мог, что Гоблин и Хохмач выживут, также как и мой самый заклятый враг – Сержант. Я о многом еще не знал, потому что все это – в будущем…

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_03) Байки из склепа Хохмач.

Если закаждым охотится смерть, небывает

маленьких или больших решений. Есть

лишь решения, которые мыпринимаем перед

лицом своей неминуемой смерти.

Карлос Кастанеда.

Сержант внимательно вгляделся в карту, после чего свернул ее и отошел к своей койке, где о чем-тостал шептаться с Падлой. Гоблин криво улыбался своей гоблинской ухмылкой ему вслед. Потом он достал из кармана сигареты, и они с Хохмачом молча закурили.

Я недовольно поморщился – не переношу табачного дыма. Здоровье у меня и так было не ахти какое – то ли родители плохо постарались, то ли Бог на них за что-тообиделся, но в свои двадцать пять кроме плохого зрения я везде таскал за собой свое хилое тело и мощный комплекс неполноценности. Наверное, поэтому я себе не мог позволить вредных привычек. И вообще, я не мог похвастаться ничем, что выгодно выделяло бы меня среди других сталкеров: я не умел стрелять в темноте на звук, как Крот, не владел приемами рукопашного боя, как Гоблин или Монах, не смешил никого своими рассказами в перерыве между ходками в Зону, как Хохмач, не был ни быстр, ни ловок. Я был никакой. И кличка Серый – это не производная от моего имени, которое вряд ли кто из сталкеров знает, а свидетельство моей серости и неисключительности.

Зато и в Зоне на меня редко обращали внимание представители местной фауны. Благодаря этому я жил и выживал, и возвращался вдобавок с добычей после каждой ходки, в то время как другие гибли. Взглянув на грузное тело Хохмача, я сразу подумал – какему-тоудается выжить? Ведь здесь физическая сила ничего не решает – мутанты всегда имеют численное преимущество, и мелкому и осторожному сталкеру вроде меня всегда легче пройти мимо них тихо и незаметно.

Потом я подумал о Сержанте.Этого-токак еще земля носит? Мозгов меньше, чем у меня в берцовой кости, здоровый, как шкаф, и вспыльчивый, как порох. Такой никогда не загадывает дальше, чем на сейчас, и не думает о последствиях своих поступков. Просто нечем! Ан нет, уже два года, как промышляет и возвращается живым, каждый раз всех разочаровывая. Меня в первую очередь. Может, все дело в том, что он никогда глубоко в Зону не заходит и живет, в основном, за счет поборов с более слабых сталкеров? Скорее всего, так и есть.

Пока мои друзья курили, а враги переговаривались, я, оставшись наедине со своим самокопанием, смог вдоволь им насладиться.

– Эх, грустную историю ты рассказал! – вздохнул через некоторое время Хохмач, обращаясь к Гоблину. – Не умеешь ты истории со счастливыми эндами рассказывать! Как же мы, славяне,все-такилюбим себя помучить…

Тут он попал в точку, как будто прочитал, что у меня в голове творилось.

– Вот у меня история была… – протянул Хохмач.

Настало время обычных сталкерских баек. Я любил слушать Хохмача – врал он складно и весело.

– Было это полгода назад. Ну, или может, месяцев семь. У меня тогда особенно остро финансовый вопрос стоял. В общем, проигрался я в шахматы, а может в карты, в пух и прах. Остался должен крупную сумму наших родных хохлобаксов. Либо отдавать надо было, либо со своим мужским достоинством расставаться – это в лучшем случае. Ну, я так подумал, что лучше деньги на бочке, чем яйца в мешочке.

Мы с Гоблином заулыбались. Все знали, какие проблемы тогда были у Хохмача. Но и тогда и сейчас он переводил все в шутку. Его талант даже в самых критических ситуациях видеть смешное всегда приводил меня в восторг. Один раз я ему даже вслух это сказал. Знаете, что он мне ответил?

– Смешное в критических ситуациях? Хм. Что же может быть смешного в женских месячных? Разве что реклама прокладок?

Вот и сейчас он рассказывал нам реальную историю, которая полгода назад могла бы закончиться его смертью, если бы он не вернул двадцать штук родных тугриков людям Паука, местного пахана.Вообще-то, за глаза все называли его Радионуклидом. Паук держал в руках всю торговую сеть в Зоне, все скупщики артефактов платили ему дань за право работать в этой сфере, а также сдавали самые интересные находки. Говорят, он имел связи также среди военных, ученых и даже в правительстве. Сталкерам он тожекогда-топытался установить дань, только ничего у него не вышло – люди, ходящие под смертью, в отличие от торгашей, ни с кем своими кровными делиться не хотели. Попросту, его сборщиков, что называется, „похерили“. А после этого, не без легкой руки Хохмача, к Пауку приклеилась кличка Радионуклид, которая, впрочем, звучала тихо и только среди своих. В глаза этого никто бы сказать не осмелился, да и никто ни разу не видел Паука, шифровавшегося не хуже любого шпиона, но в наше время везде есть глаза и уши, обидное прозвище достигло ушей авторитета.

Когда Хохмача спрашивали:

– Почему Радионуклид?

Тот всегда потрясающе артистично кривился и отвечал:

– Никто его не видел, но всем от него плохо!

Обычно после этого раздавался взрыв хохота.

Умные люди поговаривали, что тот проигрыш специально был подстроен Радионуклидом, чтобы был повод наказать Хохмача. Никто не знал, как ему удалось выпутаться. И вот теперь я это узнаю.

– Я тогда почти не вылезал из Зоны, за разные темные заказы брался, чтобы нужную сумму скопить. Можно сказать, я даже с местными монстрами породнился. Подходишь вот так к контроллеру, он смотрит на тебя такими доообрыми глазами, как дедушка Ленин на детей, а ты ему и говоришь: „Мы с тобой одной крови – ты и я!“ Он прослезится и пропустит. Да еще эскорт для охраны снарядит – то ли парочку зомби, то ли стаю добрых служебных собачек – это уж кто под рукой окажется. Узнавать даже начали. Приходишь в Зону – а они встречать уже идут, ластятся, как к родному, зубками покусывают, лапками поглаживают.

Мне даже возвращаться не хотелось. Тем более, что только половину денег собрал, а мой добрый кредитор нервничал – у него на жизнь не хватало, голодал бедняга, пока я в сытости и роскоши катался, как сыр в масле. Поэтому он попросил своих друзей поговорить со мной, спросить, не нужно ли чего?

Мы с Гоблином стали посмеиваться. Каждый из нас знал, что Радионуклид за день капусты срубал больше, чем сталкер за год. Да и излагал все Хохмач просто великолепно! И ужасно смешно.

– Ну вот, пригласили его друзья меня вежливо чаю с ними попить. Лимузин за мной прислали, охрану. Доставили с комфортом, в дорогое кресло усадили, стали разговаривать. Душевные ребята попались!

Ну, вначале они попритворялись, будто грубые, я попритворялся, будто смелый. Тогда они сделали вид, что разозлились, я – что испугался. Я был бы рад еще с ними поболтать, но они устали, да и мне пора было сказку на ночь читать. Вот и рассказали они мне, что у их хозяина серьезные проблемы, поэтому денег надо больше. Я им сказал, что где ж мне их взять за одну-тонеделю? Они мне резонно заметили, что если отобрать у меня все лишнее оружие и оборудование, то я смогу побольше из Зоны таскать. И отобрали. И много еще чего из моей конуры позабирали, чтоб я за жизнь так сильно не цеплялся.

Лицо Хохмача приняло более серьезное выражение.

– Я в кабак пошел и напился. Ко мне тогда Кипиш и подрулил, предложил „верняк“. Он тожекое-комудолжен был. А мне что? Я пьяный, мне все по пояс! Я даже деталей не спрашивал. А Кипиш все втирал, что знает, когда „окно“ будет, что мапой Картографа разжился, что дело вернее верного – бабла зашибем! Ну, вы знаете Кипиша… Хвастался, какие у него новые шмотки, винтарь армейский. Я тогда этому значения не придал.

А на следующий день „погоны“ меня за седалище взяли, когда с Кипишом через проволоку лезли. Тот сразукуда-тоиспарился, а меня, как папу Римского опекать стали. Красные шапочки кругом бегают (краповые береты – прим. Серого),какой-тожирнозадый полкан из „бобика“ вылез, приказы раздает. Чего это ко мне такое внимание? – думаю. Как будто убийцу Джона Кеннеди словили.

Меня потом в какой-тобункер привезли, так и так, говорят – или сотрудничать с нами будешь, или под статью пойдешь.

Из Зоны в зону попадать неохота.

– Чегоделать-тонадо? – спрашиваю.

А „погон“ мне и отвечает:

– Вам, – говорит, – як известному, сталкеру, доверяется особо!.. важливое, государственное завданіе. За рідну, неньку Україну!

Мало того, что на суржике говорит, так еще такие непонятные паузы в предложениях делает, что хрен поймешь его.

– Трэба… ото, зафатыть у Зоні карлика, одного… Карлика. Живьем! Для научных экспериментів, тобто.

– Любить вашу маму! – офигел я. – Может, еще контроллеру носки заштопать по дороге? Что ж вы своих военных сталкеров на это особо важное дело не припашете? – спрашиваю.

У того мысль по большому небесному кругу пошла, пока до мозга добралась, он уже успел комплекс мимической гимнастики сделать. В итоге родил:

– Ібо… две наших, группы… зныкли без вести! Мы нэ можемо, більше рысковать, нашимы людьмы.

Меня такое подозрение взяло. Что за задание такое самоубийственное для одного человека? Я, конечно, мужик здоровый, но! Я ведь не самый лучший сталкер! Почему на это дело именно меня подряжают? А если бы меня возле проволоки не взяли? А если бы мне деньги не нужны были, и я дома сидел? Слишком много совпадений. К тому жечто-тоя не помню ни одного упоминания в Зоне о жирном полкане, говорящем на жутком суржике.

И тогда я понял. Весь этот цирк – и мой карточный проигрыш, и Кипиш с его „верняком“ и новым оружием, и полковник этот штабной с его ужасным произношением и большим пузом, задание идиотское – все это подстава! На тот свет меня спроводить решили! И подстроил все это Радионуклид, туды его в качель!

Мы с Гоблином зашипели на Хохмача – рядом были Падла, Сержант и тот незнакомец, что вроде как дрых на своей койке. Не стоило при них упоминать обидное прозвище Паука. Сержант с Падлой и правда при последних словах бросили подозрительные взгляды в нашу сторону, третий их спутник все так же спал.

– Да мне пополам! Типа Радионуклид не знает, что я его так называю, пусть доносят.

– Ну, и ты согласился? – осведомился я у Хохмача.

– А куда деваться? На зоне меня бы быстро шестерки Радионуклида прирезали. Лучше в Зоне „туман“ глотать, чем на зоне срок мотать! В общем, согласился я на эту авантюру. Но за это я с них потребовал новый защитный костюм,FN-200, „Форт -12“, гранаты со снотворным газом, „мухоловку“, сканер, прибор ночного видения и двадцать штук по факту выполнения задания. Полкан аж офигел от такой наглости. Я ему: что, хотите, чтобы я задание выполнил? Так давайте мне снаряжение нормальное! Он помучался малость, подумал своей одной-единственной извилиной. А потом мне с чистой душой руку пожал. Согласились на все, что я просил, контракт подписали, в котором все условия сделки оговаривались. Все чин по чину!

– Не может быть! – не поверил я.

– Я тоже удивился. Ну, я там же, на базе, как смог, проверил все то, что они мне всучили.Домой-томеня никто не пустил, чтоб чего лишнего не разболтал. Военная тайна, любить вас в рот! Оружие, говорят, перед самим заданием получишь. А вот амуницию для ознакомления дали.

Защитный костюм внешне нормальный, сканер тоже ничего, хоть и не последней модели. А вот у „мухоловки“ аккумулятор убитый, прибор ночного видения барахлит. Аккумулятор я заменил быстренько – у них же тихо стянул новый, а вот „ночник“ попросил другой дать. Они там помялись немного, но в итоге дали.

Всю ночь перед ходкой спать не давали, вонючки, инструктаж со мной проводили. Чего можно, чего нельзя, как связываться, к кому на какой блок-пост подойти после выполнения. А утром меня на вертолете (!!!) доставили в самую промежность… В Банку.

Гоблин тихо присвистнул, я подавился воздухом.

Банка – одно из самых опасных мест в Зоне, наряду с Дырой, Кунсткамерой и Колизеем. Такой концентрации аномалий больше нигде не было, как здесь. Все известные разновидности плюс неизвестные. Разрушенные дома, битое стекло, постоянно висящая дымка тумана – обычного вперемешку с кислотным, и ловушки почти на каждом шагу. Там у сканера мозги лопаются от такой концентрации физических искажений. К тому же, это почти в самом центре Зоны, а это значит, что выбраться оттуда почти нереально.

– Я тогда решил, – продолжал Хохмач, – что всем назло выберусь, пусть мне на пузе весь путь проползти придется. Проблемы только со временем были – через два дня Выброс. Первым делом решил из Банки выползти – карликов и в других местах хватает, менее веселых.

Сканер выключил, а то он, бедный, светился весь, как новогодняя елка. Лег. Бросил первую гайку – она как теннисный мячик заметалась – от одной комариной плеши к другой, пока в мясорубку не попала. Тут такой фейерверк начался! Зато путь я приметил. Метра три прополз и еще одну метнул – почти тот же результат, только в конце она в тумане исчезла. Таким макаром метров сорок одолел, пока мне дорогу ржавые полосы не перегородили. Где заканчиваются не видноиз-затумана. Тупик. Пришлось обратно возвращаться. Смекнул я, сколько мне гаек понадобится, чтобы оттуда выбраться, понял, что тут целый слесарный цех нужен. Тогда и стал дорогу мелом помечать. Ползал так часа два, что черепаха, все почти на одном и том же месте. Зато уж нарисовался мелом!

Остановился передохнуть, подкрепиться. А тут ветер поменялся. Чувствую – щипает в горлечто-то, потом и жечь начало. Я тут же маску защитного костюма на лицо. Только оказалось что с ней, что без нее – результат один. Накололи менявсе-такис костюмом. Я маску в сердцах сорвал и швырнул подальше. Она далеко пролетела, метров десять-двенадцать, и спокойненько упала. Я тут же это расстояние и прополз. Так, метр за метром, и вылез оттуда. Всего это у меня часов шесть заняло, хотя, казалось бы – метров триста той Банки!

Вылез.Дай-кадумаю, оружие на всякий пожарный проверю – может с ним тоже чего не так? И не зря! Что в винтовке, что в „Форте“ – стволы забиты. А ведьFN-200штука сама по себе капризная, ухода требует. Ну, думаю, вонючки нехорошие! Даже в этом перестраховались!

Вычистил я их, дальше пошел, а тут воронакакая-токаркать начала.

– Дурной знак! – сказал Гоблин.

– Да, я тоже так вначале подумал. А потом я вспомнил, что плохая примета верить в дурные знаки. Плюнул на это. Дальше, по сравнению с Банкой, было чистоРио-де-Жанейро! На этом я и прокололся. Рано расслабился. Когда шел по железнодорожной насыпи, поскользнулся, упал, разбил нос.

– Тьфу ты! – нервно засмеялся Гоблин. – Вечно ты со своими шуточками!

– Да, а ты знаешь, как это больно? – заулыбался Хохмач и подмигнул мне.

Я тоже невольно засмеялся. Да, умел он рассказывать так, чтобы любую серьезную вещь превратить в хохму.

– Ну вот, добрался до заброшенного хутора, решилгде-нибудьпереночевать. Зашел в самый тихий домик, тихо спустился в подпол, а там… Смотрю – на полу карлик мирно дрыхнет! Это ж надо – так подфартило! Я быстренько его по голове тюк! – и в контейнер, что мне с собой для него дали. Еле туда его запихнул, гада. Они хоть ростом и маленькие, зато в плечах в полтора раза шире меня. Тяжелый, как сволочь! Я тогда еще подумал, что лучше бы мне кравчучку дали, чтобы транспортировать этого ублюдка. Бросил ему туда еще вдобавок гранатку, с газом снотворным, как я думал. А это слеповуха перекрашенная оказалась. Хорошо, хоть я зайчика поймать не успел.

С того места я ушел, чтобы его сородичи вдруг также на меня спящего не наткнулись. До сумерек нашел другое место для ночлега – на крыше ангара. По дороге Жмыха встретил. Он как узнал, что я за спиной несу – так и драпанул от меня!Ха-ха. Обалдетельное зрелище! Ради этого одного стоило за задание браться.

И Хохмач показал нам с Гоблином, как это выглядело. Мы чуть животы не надорвали.

– Ну все, тихо, тихо! – зашикал он на нас, когда мы особо сильно разошлись, и кивнул на „соседей“, недовольно ворчащих на наш шум. – У ребят режим, им спать надо.

Мы взвыли. Я вообще чуть на пол не упал.

– Козлы, – прорычал Сержант и перевернулся на другой бок.

– А сам-тоне трусил – тварь такую за спиной нести? – утирая выступившие от смеха слезы, спросил Гоблин, возвращаясь к рассказу Хохмача.

– Не! Там чемодан оборудован для этого. Карлики ведь дневного света боятся, так там специальные электролюминесцентные панели дневного света в стены встроены. Сидит он там, а свет ему глаз раскрыть не дает, вот он ни о чем другом и думать не может. Простой, но верный способ. К тому же я „мухоловку“ на всякий пожарный включил. Она всепси-излученияулавливает – и мои, и чужие, так что ни одна „муха“ мимо меня не пролетала. Аккумулятор новый, так что можно было не волноваться.

– Умно. Неужто они тебе чемодан не подпортили, как костюм и оружие? – удивился Гоблин.

– Тот, кто все это затеял, все мелочи рассчитал. Хотел, чтобы все достоверно выглядело. А вот то, что мне карлика взять удастся, не учел. Дали бы мне испорченный ящик – и все, хана. Ну да хватит об этом! Слушайте, чего дальше было.

Проснулся утром рано оттого, что опасность почувствовал. Смотрю – недалеко от меня крыса сидит, смотрит на меня. Здоровая! Хотя, в Зоне мелких крыс не бывает. Бывают либо здоровые, либоохренеть-как-супер-здоровые. Так вот эта была здоровая. Лежу, боюсь пошевелиться – не раз видел, как они быстро прыгают. Она тоже не шевелится, понимает, что если промахнется, то второго шанса не будет. Так мы смотрели друг на друга долго-долго – минут двадцать, может больше. У меня рука уже затекла. Я ей пошевелил тихонько, чтобы размять, а крыса это как сигнал приняла. Я в сторону дернулся, куском листовой жести прикрылся. Крыса от нее как отрикошетит! Вниз с ангара упала, только мозги о бетон шваркнули. То бишь, день начался неплохо.

Я уже почти до проволоки дотопал, пара километров осталась, когда стрельбу услышал. Думал поначалу, что это отморозки из „Долга“ мутантов отстреливают, уж очень много шуму. Подошел поближе – гляжу три идиота сквозь толпу зомби напролом прутся. Чудом только выбрались оттуда живые. Ни за что не догадаетесь, чем они дальше занялись!

– Затаились, или быстро ушли в сторону… – предположил Гоблин.

– Ни фига! – покачал головой Хохмач.

– Если бы такой простой ответ был, он бы вопроса не задавал, – вслух подумал я.

– Молоток, Серый, шаришь! – похвалил меня Хохмач.

Я попытался сделать следующее предположение:

– Глупость какую-нибудь? Не знаю…

– Ладно, не рожайте! – остановил наши мучения Хохмач. – Эти придурки уселись и стали впечатлениями о прошедшем бое делиться! Причем все с такими умными и серьезными лицами, какое только может быть у 14-15-летнихпацанов, играющих в крутых взрослых сталкеров.

Мы с Гоблином переглянулись – действительно, придурки!

– Я близко подошел, чтобы на будущие трупы поглядеть, поэтому хорошо все слышал. Это было примерно так: Один спрашивает: „Что вы думаете по этому поводу!“. Второй отвечает: „Я думаю, это было круто!“, третий говорит: „Я думаю, это было опасно…' – единственная здравая мысль. Потом задававший вопрос подвел итог: „Ну что же, похоже, мы здорово повеселились! Идем дальше“.

– Уроды… – в шоке шепчу я, слушая рассказ об этих мальчишках. – Идиоты! Компьютерные дети.

– Да! – с горечью в голосе кивает Хохмач. – Наигрались в шутеры типа Анрыла или Кваки, и с таким же представлением о действительности лезут в Зону! Дебилы!Все-такинаше поколение было более умное, мы не путали реальность с виртуальным миром. А эти… Посидели за компом, почувствовали себя крутыми перцами – и поперлись воевать. Причем из оружия у них – одинАК-47, два „Макара“ и обрез от двустволки. А дорогу перед собой совсем не проверяли – перли, как по Крещатику, даже гайки не бросали. Насмотрелись старых фильмов типа „Брата“ – распилили дедовское ружье и с ним полезли в Зону.

– Я тоже в первый раз с обрезом от двустволки пошел, – вспоминая былое, произнес Гоблин.

– А говорили, что ты со своим мечом и арбалетом пошел, – разочарованно произнес Хохмач. Еще одна легенда оказалась ложью.

– Что я, дурак?Во-первых, это сколько же арбалетных болтов с собой таскать надо,во-вторых, перезаряжается он долго, а стреляет неточно. И в третьих, слишком уж арбалет громоздкий. Я с обрезом в первый раз пошел, – повторился он. – Ну, понятное дело, и меч с собой взял. Я его всегда беру. Но тогда и монстров поменьше было, да и я напролом не лез.

– Слушай, Хохмач, а дальше что было? Ты им помог? – это уже я спросил.

– С чего бы это? – поднял он брови. – Покойный Троглодит говорил мне: „Если человек идиот, то дай Зоне его исправить!“ Если бы я им помог, и вывел живыми, то они только утвердились бы во мнении относительно своей крутости. И в следующий раз пошли снова, а кроме них еще сотни таких же мальчишек.

– Так что же ты сделал? – тихо спросил я.

– Я отошел подальше от этого места, поскольку на шум, который подняли три этих придурка, должно было сбежатьсяпол-Зоны, и стал наблюдать. Когда самый слабый из них вдруг развернулся и выстрелил в своего друга, я понял, что в действие из засады вмешался контроллер. Третий пацан побежал. Он даже не понял, что с ним случилось, когда в комариную плешь попал. Его за долю секунды на салфетки порвало. Тут контроллер первого парня отпустил, но только лишь для того, чтобы его разорвали собачки, которые к тому времени подоспели.

– И ты смотрел на все это? – ужаснулся я такой холодности.

– А что мне было делать? Перестрелять всех мутантов в округе? Я этих долбодятлов туда не тащил, обязательств никаких не брал. У меня своих проблем тогда хватало, помнишь? Что, скажешь, нужно было к ним присоединиться?

Я покачал головой. Он прав. Те дети решили стать сталкерами. А сталкер если пошел в Зону, сам и выбираться должен.

– Ты прав, – повторился я вслух. – Извини.

– За что?- подмигнул мне Хохмач. – Все давно забыто!

– Так ты донес карлика военным? – спросил Гоблин.

– Донес. „Мухоловку“ включил, чтобы контроллеру в лапы не попадаться, короткими перебежками как раз перед самим выбросом и успел. Только пошел я не к блок-посту, как говорил мне полковник, а прямиком к людям Радионуклида. Я ведь Горбатому в карты продулся, вот к нему я и пошел. Раз они из одной шайки все, то какая разница, кому нести?

Захожу, а там и Горбатый, и полкан тот штабной сидят, и еще несколько людей Радионуклида, и куча свидетелей-сталкеров. Ох, и рожи у шестерок Паука тогда были!

Поставил я ящик на стол и гонорар свой потребовал. Полкан и офигел. Они не надеялись, что я живым вернусь, а то, что я еще и груз с собой принесу, вообще никто представить себе не мог, потому так легко они и подписались мне деньги выплатить. А тут гляжу – полковник этотчто-томямлить начал про нарушение секретности, сопли жует, глазами перепуганными хлопает.

Тогда я сказал, что если он не заплатит, то у меня есть два варианта – либо я пойду к военному начальству с этим контрактом, либо открою контейнер прямо там, где стою. Обе этих перспективы, похоже, его напугали до усырачки. В общем, получилось так, что я Радионуклиду его дутый долг его же деньгами и вернул. Да вдобавок капитал скопил, разжился новым оружием и техникой взамен старых.

Потом я Кипиша разыскал, поговорил с ним „за жисть“, по душам поговорил… Теперь он мне „верняк“ предлагать не торопится, и другим не велит.

– Да, – глубокомысленно протянул я, – в тот раз тебе действительно повезло. Только Радионуклид наверняка не забудет обиды. Он снова захочет тебя убить.

Мой друг медленно поднялся, потянулся и с добродушной улыбкой посмотрел на меня с высоты своего почти двухметрового роста:

– Вот за что люблю тебя, Серый, так это за бездонный оптимизм и потрясающую жизнерадостность!

Мы втроем от души рассмеялись. Опять мои пессимистические настроения!

– Однако время позднее! – поднялсяиз-застола Гоблин. – Отбой!

И, наклонившись, сказал уже потише:

– Дежурить будем по одному, каждые два часа. А то, не ровен час, припомнят нам наши шуточки соседи. Серый, ты первый!

Я был не против. Все равно на сон не тянуло – перед каждой ходкой в Зону я несколько суток кряду сплю. На всякий случай. Однако когда подошла очередь Гоблина, я лег на нагретую им койку и уснул, как убитый. Завтра будет тяжелый день…

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_04) Мать.

Нашим матерям посвящается…

Она стояла, напряженно вглядываясь вдаль. Ветер растрепывал ее седые неухоженные волосы, спутанные и неаккуратно уложенные пучком на затылке. Кисти рук, как всегда сцепленные в замок перед грудью, нервно подрагивали, а глаза излучали тревогу и ожидание. Она возвышалась на вершине холма, откуда хорошо просматривалась дорога, по которой возвращались сталкеры после своих опасных походов. Да и ее исхудавшее тело, просвечивающее в лучах вечернего солнца, было хорошо заметно и со стороны тракта, и из поселка благодаря старомодному платью, что лохмотьями развевалось при каждом порыве ветра…

Никто не знал ни ее имени, ни настоящего возраста, ни места, из которого она пришла. Появившись здесь впервые, она поначалу пугала всех своей безмолвной стражей на холме, изо дня в день высматривая что-то с его вершины и не вступая ни с кем в разговоры. Некоторые особо пугливые пытались даже ее прогнать, но она всегда вновь возвращалась на свой пост. Она никогда ничего не просила, ни с кем не заговаривала и не отвечала на вопросы. Оставалось только гадать, каким чудом в ее немощном теле теплилась жизнь. Понятно было только одно – ее безумие.

Так шло время. Незнакомку называли нищенкой, полоумной, сумасшедшей, ведьмой, попросту дурой и относились к ней по-разному. Одни брезговали, другие плевали через плечо и крутили кукиш в кармане, проходя мимо, третьи оставляли еду на пригорке, четвертые строили догадки и предположения о ней. Но никто не понимал ее. Так было довольно долго. Пока не появился Монах.

Впрочем, Монахом он тогда еще не был. Молодой, совсем зеленый парень впервые отправился в Зону с отрядом матерых ветеранов. Что называется, балластом. Звание сталкера он еще не заслужил, так как был новичком. Такие часто гибнут при первой же ходке. Лет девятнадцати-двадцати от роду, он обладал глубокими темными глазами, излучавшими мудрость и силу. Был он высок ростом и широк в плечах, молчалив и спокоен лицом. Более ничем внешне парень не выделялся. В Зону его взяли, поскольку он шутя уложил в баре Клеща и Гнилого, которые решили “попрактиковаться” на салагах. Чистильщиков никто не любил в сталкерской братии, клан “Детей Зоны”, принявший опеку над парнем, в этом ничем от других не отличался.

Группа состояла из пяти человек: четверо опытных “детей” и новичок. Когда вся пятерка выступила в путь, от отряда неожиданно отделилась долговязая фигура в капюшоне и устремилась к пригорку, на котором в предрассветный час уже одиноко стояла безумная. Мужчины тогда опешили – куда это молодой рванул? Тот же спокойно поднялся на вершину, встал на колени перед женщиной и тихо попросил:

– Благослови меня, матушка!

Тогда в первый раз услышали ее голос. Женщина вполне осмысленно посмотрела на парня, склонившегося перед ней, и осенила его крестным знамением:

– Храни тебя Бог, сынок! Возвращайся живым!

Крепкий, борцовского сложения Комиссар, бывший старшим в том рейде, глядя на эту картину, пошутил тогда: “Ну, прям монах с игуменьей!” Спутники рассмеялись и в шутку прозвали парня Монахом. Он ничего им не ответил и на их колкости не обращал внимания. Монах спустился с холма, оставив на его вершине припасенный ранее узелок с едой и свое старое имя, а затем присоединился к отряду.

Через неделю, на четыре дня позже намеченного срока, из всей группы вернулось только двое – превратившийся в седого морщинистого старика Комиссар и притащивший его на себе измотанный, но без единой царапины, Монах.

Когда израненного, облученного Комиссара, похожего на мумию, подхватили подоспевшие из поселка люди, новоиспеченный сталкер сбросил свой груз, поднялся на холм и поклонился женщине в ноги.

– Спасибо, матушка.

Говорят, она посмотрела на него, и материнские слезы покатилась из ее глаз.

– Вернулся, сынок…

Так она обрела новое имя, на которые всегда была щедра Зона. Мать. Матушка. Теперь так звали ее все. С тех пор стало традицией идти перед походом к Матери и просить благословения. Все, кто делал это с чистым сердцем и открытой душой, получали его. Все, кто получал ее благословение, возвращались. Живыми.

И тогда началось настоящее паломничество к ней. К Матери шли сталкеры и мародеры, чтобы заручиться ее добрым словом, правда, доставалось оно не многим; глупцы из числа заумных всезнаек пытались выведать у нее несуществующие секреты; ученые, не в силах объяснить ее феномен, либо называли все шарлатанством, либо говорили что-то о вербально-психологическом внушении и положительной самомотивации; твердолобые военные вообще отказывались верить в чудеса. И только Монах нежно называл ее матушкой и ничего от нее не требовал и не ждал.

А она продолжала стоять на вершине холма.

…Ветер стал сильнее, он погнал по небу вереницы холодных пунцово-серых туч, тянувшихся до горизонта сплошной косматой стеной. Стало темно и промозгло, как будто и не было над этим всем теплого ласкового солнца. Сухие листья и мусор закрутились в бешеной пляске, то неистово кружась на месте в виде миниатюрных смерчей, то пускаясь наперегонки друг с другом. Трава приникла к земле, лес у дороги шумел живым стройным разноголосым хором, готовясь к надвигающейся грозе. В поселке все разошлись по домам, плотно закупорившись о непогоды.

Мать стояла и глядела на дорогу.

Потом все стихло на какое-то мгновенье. Воцарилась абсолютная тишина, как в поле перед боем двух армий, но лишь для того, чтобы потом разразиться оглушительной какофонией битвы.

Тишь и полумрак разрезали сразу несколько вспышек молний, а последовавшие за ними рокочущие раскаты грома разметали ошметки тишины по округе. И тут же начальные аккорды грозы было подхвачены: деревья скрипели стволами и трещали поломанными ветками, ветер выл кровожадным берсеркером, низко стелясь по траве и зло мечась из стороны в сторону, тревожно шумели листья, барабанной дробью зачастили тяжелые дождевые капли, немилосердно вколачивая свои удары в землю.

А хрупкая фигурка Матери, каким-то чудом удерживалась на вершине холма, словно выросшая из самой земли, и продолжала стоять на месте. Несмотря на ветер, рвущий во все стороны одежды и пытающийся опрокинуть слабую на вид женщину. Несмотря на холодный дождь, что заливал глаза и заставлял дрожать от холода все тело. Несмотря на молнии, что сверкали в опасной близости с холмом и валили старые деревья. Несмотря ни на что – она стояла и смотрела на дорогу, по которой из Зоны возвращался высокий молодой сталкер.

Он поднялся по скользкой от грязи земле на холм, преодолевая сильные порывы ветра, и как всегда преклонил колени перед ней.

– Спасибо, матушка! – сквозь гром прокричал вернувшийся живым.

Но на этот раз ее ответ был иным. Она положила руку ему на плечо и, когда он поднялся, спокойно сказала:

– Сынок, отведи меня в Мертвую Балку!

– Что?! – не расслышал Монах из-за сильного ветра.

– Отведи меня в Мертвую Балку! – не повышая голоса, повторила она.

На этот раз он понял, что она сказала. Лицо обычно невозмутимого Монаха вытянулось от удивления, глаза широко раскрылись. Он отрицательно покачал головой. Мать упорно продолжала смотреть на него. Мольба, боль и невыносимая печаль были в этих глазах. От этого взгляда парень, повидавший многое за последние два года своей жизни в Зоне, захотел оказаться как можно дальше. Монах посмотрел на небо, словно собираясь найти оправдание в непогоде, и второй раз покачал головой. Но опять наткнулся на взгляд Матери. Она ждала от него ТОЛЬКО ОДНОГО ответа. Так они смотрели друг на друга какое-то время. Монах не знал – долго они так стояли или лишь мгновенье. Для него время вообще остановилось. Он пытался мысленно отговорить Мать от этой затеи, ссылаясь на тяжести Зоны, на возможность скорого Выброса, на сотни других опасностей, ожидающих их там, но каждый раз натыкался на ее непреодолимое намерение и невозмутимое спокойствие ее глаз.

В конце концов, он не выдержали и, сквозь силу, выговорил:

– Завтра, в пять…

Женщина улыбнулась светлой теплой улыбкой, на миг озарив царившую вокруг тьму:

– Все будет хорошо, сынок, – и впервые за все время своего пребывания в поселке покинула холм, не дождавшись ночи.

Сталкер постоял еще некоторое время на месте, растерянно глядя вслед ушедшей женщине, а затем тоже спустился вниз.

Монах очень устал, но в эту ночь он не мог уснуть. И причиной его бессонницы была отнюдь не страшная гроза, разыгравшаяся за стенами его жилища. Он лежал и смотрел в потолок, мысленно прокручивая в голове произошедший на холме разговор снова и снова, и в который раз удивлялся – каким образом эта женщина заставила его принять ее решение? Почему он согласился отвести ее в Мертвую Балку? Выброса не было уже больше месяца. Никто не мог предсказать, когда будет следующий. Его последний поход и так был рискован, но теперь он попросту играет со смертью. А сама Балка? Зачем Матушке нужно попасть в это кошмарное место? Неужели он настолько безумна? Монах ворочался на скомканной простыне и задавал себе все новые и новые вопросы, на которые не мог найти ответов.

Вконец вымотав себя мучительными размышлениями, он уснул за два часа до намеченного времени, приняв твердое решение утром отговорить Мать от ее затеи.

Проснувшись через час в холодном поту, Монах поднялся и увидел в зеркале осунувшееся лицо человека, не спавшего ночь. Темные круги под глазами, осоловелый взгляд уставших красных глаз – он давно себя таким не видел. Выйдя на кухню, Монах вскипятил воду, а потом долго курил, уставившись через немытое стекло окна в ночь. Чашка чая, остывающая на столе, так и не дождалась его.

Наспех одевшись и захватив необходимое снаряжение на двоих, сталкер вышел из дома. Несмотря на принятое решение, он, тем не менее, слабо верил в то, что ему удастся отговорить Матушку. Парень отрывисто шагал по дороге, терзаемый собственной неуверенностью.

На окраине поселка они встретились. Монах хотел было начать свою заранее заготовленную речь, но женщина пресекла на корню его попытку:

– Все будет хорошо, сынок! – повторила она вчерашнюю фразу и пошла по направлению к Зоне.

Монаху ничего не оставалось, кроме как смириться.

***

Сама по себе Зона – место довольно жуткое. И дело отнюдь не в тех опасностях, что она таит в себе. Дело в духе, который царит здесь. Пустые глазницы окон домов, брошенных еще во времена первой аварии, что голодной чернотой провалов пялятся на забредшего сюда путника и раскрывают беззубые рты; забытые давным-давно вещи, беспорядочно гниющие в радиоактивной пыли; пустота на улицах когда-то людного города; ветер, тоскливо разносящий обрывки старой жизни. И тишина, чуждая для человеческого уха. Эта тишина сводит с ума, вытягивает душу из смельчаков, рискнувших отдаться ее объятьям. И только осторожный шорох собственных шагов и учащенный стук сердца свидетельствуют о том, что ты еще не оглох. Однако есть в Зоне участки более других пугающие притаившимися в них опасностями.

Мертвая Балка или Долина теней, как еще называли ее – это низина на месте старого городского кладбища. Конечно, долиной здесь и не пахло, зато призрачных теней прошлого хватало с избытком. Тут не было особой активности мутантов или повышенной концентрации аномалий, как в других печально известных местах. По этим признакам Долина Теней была обычным участком Зоны. Ее губительная сила была совершенно другого свойства. Само по себе место выглядело жутко, нереально даже для Зоны. Памятник заброшенным памятникам, призрачная зона посреди призрачной Зоны, оно давило на психику людей своей атмосферой, мертвой во всех смыслах тишиной, буквально обрушивая на человека лавину противоречивых чувств и переживаний, заставляя слабых духом сходить с ума, а сильных – просыпаться ночами от кошмарных снов. Некоторые вообще пропадали здесь без вести, и никто не ничего знал об их участи. Давно смельчаки не заходили сюда, не в силах преодолеть страх перед неизвестным врагом. И в это место сейчас направлялись Монах и Мать.

В начале пути они пробирались осторожно, так, как и следовало ходить по Зоне. Монах внимательно проверял дорогу перед собой, прокладывая путь в виде ломаной линии, осторожно осматривал округу в поисках мутантов, сверяясь со сканером и соблюдая абсолютную тишину при передвижении. Однако со временем их путь стал все больше выходить на прямую линию. Именно так оказывалось меньше всего препятствий и опасностей. Казалось, сама Зона подталкивает и торопит их, освобождая короткий путь перед возможным близким Выбросом. Монстры, казалось, их не замечали, на пути не встречалось ни одной аномалии, уровень радиации был непривычно низок. Это пугало сталкера, с опаской и удивлением поглядывающего на свою спутницу. Все эти чудеса он связывал с ее появлением здесь. Монах смотрел на нее и думал: “Кто она? Что происходит? Почему Зона нас пропускает?” И еще много других “зачем” и “почему” скакали у него в голове. Мать же добродушно улыбалась, когда он в очередной раз оглядывался на нее через плечо.

Они шли по влажной после ночной грозы земле, воздух был прозрачен и свеж. Шагать было легко – мокрая тропа, утрамбованная дождем и очищенная от мусора ветром, хорошо ложилась под ноги. Монах выключил сканер и другие приборы, снял маску, беспечно забросил автомат за спину и шагал по прямой, как будто на прогулке по обычной, “чистой” земле. Вмиг улетучились страх и осторожность перед возможной опасностью. В парне укрепилась твердая уверенность, что ничего не случится, пока Мать рядом с ним.

Так они прошли путь, который обычно делался за два дня. Постепенно спутница Монаха оказалась с ним вровень, а когда вдали показалось заброшенное кладбище и разрушенные городские постройки, вообще пошла впереди, повинуясь какому-то незримому внутреннему зову. Этот зов вел ее к цели, заставляя идти все быстрее и быстрее, пока, наконец, Монах стал еле-еле поспевать за женщиной. Он не останавливал ее. Теперь она его вела.

Оказавшись на кладбище, Мать снова замедлила шаг. Она стала неспешно пробираться между ржавыми оградами, покосившимися могильными камнями и крестами с полуистлевшими, размытыми водой, фотографиями, внимательно осматривая каждую пядь земли. Парень потоптался на условной границе Мертвой Балки, не решаясь ступить внутрь, но потом сделал над собой усилие и отправился вслед за Матушкой, стараясь смотреть только себе под ноги. Он боялся поднять взгляд, помня рассказы тех, кто вернулся отсюда, и поэтому чуть не врезался в женщину, когда та остановилась, заметив что-то на земле. Монах посмотрел из-за ее спины с высоты своего роста. Там, наполовину погребенные под землей от долгого пребывания на одном месте, виднелись гниющие обрывки защитного костюма. Модель была старая. Из-под комбинезона торчали белые, как снег, отполированные временем, человеческие кости.

Мать расслаблено опустилась на землю и стала гладить останки того, что было когда-то ее сыном. По лицу безумной блуждала счастливая и, одновременно, печальная улыбка. Губы что-то шептали, а глаза увлажнились.

– Сынок… – сказала она, будто здороваясь. – А вот и я.

У Монаха к горлу подкатил колючий душащий ком, и он отошел, чувствуя, что вторгается во что-то чужое. Женщина же спокойно опустила голову на мертвые кости, продолжая гладить останки и что-то тихо нашептывать. Ее путешествие закончилось.

Через минуту она умерла…

Облаченная в защитный костюм не по размеру, который дал ей Монах, Матушка выглядела спокойной и безмятежной, как будто легла отдохнуть и вот-вот снова встанет. В глазах цвета безоблачного неба, что уже никого не искали в этом мире, царили безбрежная любовь и нежность. На худом, изможденном нелегкой жизнью, лице, уже немолодом, но еще и не совсем старом, застыла легкая полуулыбка. Правая рука ласково покоилась на холмике мусора, некогда бывшем дорогим для Матушки человеком. И никакого движения, как во всей окружавшей местности, только ветер поигрывал одиноким пепельно-серым локоном волос, выбившимся из нехитрой прически.

Монах ожидал увидеть в конце своего пути все, что угодно – открывающиеся в другие измерения порталы, летающие тарелки, Черный монолит, Иисуса из Назарета, конец света, Мать, уходящую в неизвестность, но только не это. Только не это!

Только сейчас он понял, КЕМ была эта женщина на самом деле. Только сейчас он понял, зачем она пришла сюда. И только сейчас он понял, кого потерял. Осознав это, сталкер больше не мог себя сдерживать. Его трясло.

Монах опустился на колени рядом с двумя мертвыми телами – одним старым, но все еще теплым, другим – молодым, но умершим так давно, что ветер и вода отшлифовали кости за долгие годы – он опустился перед ними на колени и заплакал. Сначала тихо и скупо, потом все сильнее, ощущая тягостную пустоту, разрывающую его изнутри. Он рыдал, не жалея слез, как только может рыдать настоящий мужчина, не боящийся чужих пересудов и глупых условностей. Он рыдал и рвал ногтями землю, пропитанную радиационной пылью и смертью. Грудная клетка была мала для разраставшейся в ней тоскливой муки.

Парень не понимал, почему он так горестно воспринял потерю этой чужой, незнакомой женщины, имя которой так и осталось неизвестным. Что-то заставляло его страдать сверх всякой меры, и не было спасения от этой напасти. Он пытался уйти от этой щемящей боли, спрятаться от нее, как все мы, когда не можем вынести тяжелый груз, но не смог. Монах рыдал и выл, как израненный волк холодной ночью. Но обычных слез было мало, чтобы выразить его чувства. Тогда он вытащил нож и стал им яростно водить по щекам. Физическая боль не могла заглушить того, что творилось в душе Монаха, но все-таки приносила немного облегчения, как будто нож разрезал невидимые путы, в которых томилось сердце. Кровавые слезы обильно стекали по лицу и падали на влажную землю. И земля, уже напоенная дождем, щедро впитывала эту боль, казавшуюся бесконечной.

Сам того не замечая, Монах копал яму. Сначала бездумно греб руками, вырывая дерн и разбрасывая в стороны грунт, потом осознанно, целенаправленно стал рыть могилу для Матушки и того бедняги, которого она считала своим сыном. Он лопатил слежавшуюся землю, не замечая, что давным-давно в сгущающихся сумерках округу оглашает жалобный вой слепых псов, что вокруг него стоят зомби и скорбно взирают на его работу. Монах же остервенело копал – и в этом нашел свое спасение. Он готов был умереть, попасть под Выброс, стать мутантом или зомби, сойти с ума, готов ко всему, только не сейчас. Сейчас он ДОЛЖЕН был похоронить этих двоих. И он их похоронит, прежде чем что-либо с ним произойдет! И Монах продолжал рыть могилу…

…В поселке сильно удивились, когда утром на привычном месте не оказалось безумной Матери. Сначала все посчитали, что это связано с грозой. Позже оказалось, что пропал и Монах. А на следующий день произошел Выброс сокрушительной мощности. Даже за пределами Зоны люди почувствовали его разрушительную силу. Мигрени и приступы эпилепсии, психические расстройства и галлюцинации, потеря зрения и памяти – вот лишь немногие из проявлений Выброса, которые произошли с людьми, жившими неподалеку.

Еще через день, на рассвете, поселенцы увидели на холме высокую фигуру, обтесывающую топором огромную деревянную колоду. Люди подходили и спрашивали человека с топором о судьбе Матери. Его угрюмое молчание было красноречивее любых слов. Вскоре весть о смерти безумной облетела всю округу. Через некоторое время к фигуре на холме присоединился седоволосый Комиссар. Группа сталкеров, собравшихся в Зону, отложила свой поход и тоже принялась помогать. Никто ничего не говорил, все понятно было без слов.

К вечеру на вершине холма возвышался памятник женщине, высматривающей что-то вдали. У ее ног лежали останки сталкерского костюма.

Сошелся весь поселок. Пришли даже чистильщики, крамольные торговцы и раскрашенные девицы из борделя. Странное чувство общей потери собрало здесь такую разношерстную публику. Любого функционера поразило бы отсутствие формальностей на этой церемонии. Не было “урочистого” открытия мемориала, произнесения напыщенных лицемерных речей, никто не разрезал алых ленточек и не возлагал венков. Оркестра с музыкой тоже никто не требовал. Присутствовавшие молча стояли, взирая на эту такую близкую и трагическую для всех композицию. Всех охватило состояние крайней скорби и вины. Людей душили слезы. Взрослые мужики и размалеванные девицы поголовно плакали по незнакомке без имени, как тогда Монах в Долине. И никто никого не стеснялся.

А в основании памятника тем же ножом, которым сталкер кромсал себе щеки, высокий парень со шрамами на лице заканчивал вырезать надпись:

ПРОСТИ НАС,

МАМА…

***

Из докладной записки руководителю научной базы “Полынь” акад. Остапченко М.А:

“Доводим до Вашего сведения, что 13.07.11 г. по местному времени учеными-наблюдателями в поселке Последний Приют было отмечено явление массового психоза. Явление выражалось в поголовной истерии жителей, связанной со смертью некой Матушки, обитавшей в районе вышеназванного населенного пункта и якобы обладавшей неизвестными экстрасенсорными способностями.

По предварительным данным, массовая истерия затронула около 97% населения Последнего Приюта. Одна из предполагаемых причин психоза – последствия освобождения сознания людей из-под ментального психологического контроля со стороны данной особы. Второй гипотезой служит предположение о побочном эффекте последнего Выброса, произошедшего накануне явления массовой истерии, и, возможно, ставшим побудителем данной реакции поселенцев, обитающих в непосредственной близости от Зоны.

По данному факту группой ученых под руководством проф. Ганжи Р.И. начато научное исследование”.

P.S. Монаха нашли мертвым на холме у изваяния Матери в первое утро после начала войны между кланами и людьми Паука. У основания холма также обнаружили двух мертвых мародеров или, как они сами себя называли, чистильщиков. Судя по следам, Монах дополз до памятника, будучи уже смертельно раненым. Теперь там воздвигнут еще один постамент – человек в капюшоне, склонивший колени перед незнакомой женщиной.

Александр Д. ака Drakon89 ( Drakon89 _ 1) Наследие .

В делах нет лучшего совета,

чем быть умеренным. Быть

умеренным значит предвосхищать.

Предвосхищать – значит быть

подготовленным и сильным. Быть

подготовленным и сильным значит

быть всегда преуспевающим. Быть

всегда преуспевающим – значит

иметь бесконечные возможности.

Лао Де-Цзин.

16.44. Участок периметра B2.

Четвертый сектор.

День первый.

Они встретились в назначенное время. Один придирчиво осматривал другого, в то время, как тот с непроницаемым лицом, стоял, независимо заложив руки за спину. Видимо, осмотр удовлетворил первого и он произнес:

– Я поведу тебя…

Второй постарался незаметно сглотнуть слюну.

– Не знаю, достоин ты этого или нет, но выбор пал на тебя. Ты сразу должен понять: я тебе не нянька, а только поводырь. Любое твое действие, ведущее к неприятностям, позволят мне действовать на свое усмотрение и даже оставить тебя. Ты должен понять: те, кто идут в Зону, либо не возвращаются, либо становятся немного параноиками. Зоне все равно, когда и кто совершит ошибку. Зона умеет ждать.

– Я запомню. Давайте знакомиться. Меня..

– Во-первых, на ты, – перебил его первый. – Никаких имен. Зови меня старшим, а ты, следовательно, будешь младшим. Незачем Зоне знать наших имен. Во-вторых: ты слушаешься меня беспрекословно или у нас с тобой ничего не получиться. И тогда я пойду в Зону один.

– Вы… извини… ты, так говоришь о Зоне, словно она разумна.

– А почему бы и нет? Что мы знаем о Зоне? Однажды она взяла и появилась. Появилась как болезнь, как раковая опухоль в теле Земли. Но это не просто скопление ловушек, там недостаточно просто обходить опасные места. Смерть может подкрастся внезапно, словно подслушав твои дальнейшие планы на жищнь. Ты должен бы знать сколько опытнейших людей пропало в Зоне. Собственно, побывав в зоне, ты сам сможешь составить свое собственное мнение, а пока тебе придется слушать меня.

– Я запомню это.

Старший повернулся и зашагал вперед. Младший двинулся следом. Подойдя к забору, старший остановился, достал какой-то прибор, провел специальным щупом по проволочным ячейкам и что-то нажал. Потом он прикрепил два крокодильчика к сетке, подключил их к прибору, достал обычные кусачки и мигом проделал отверстия в сетке.

– Лезь.

– А патрули?

– Лезь, говорю! Или я ухожу один!

Младший снял рюкзак и пролез через сделанное отверстие. Старший, передав ему оба рюкзака, скользнул следом.

– Так, теперь придется пошевелить ножками, – Старший отцепил крокодильчики от сетки и запихнул к себе в рюкзак, повернулся и припустил к виднеющейся вдалеке рощице. Младший, подхватив свой рюкзак, ринулся следом. Пробежав с километр, старший остановился и, оглянувшись, сказал:

– Вполне неплохо, думаю теперь можно передохнуть.

– От…кого мы бежали? – едва переводя дыхание, спросил младший.

Старший снял с головы обруч с трансфером (транскомуникационная система связи с псевдоинтелектом) и, протянув младшему, сказал:

– Послушай.

– …аза, прорыв…четвертом секторе. Несанкционир… проникновение в Зону. Повтор….прорыв в…ону…

Младший снял обруч и протянул его обратно старшему.

– Нас ищут? – полуутвердительно спросил спросил он.

– Чуть-чуть, – улыбка тронула губы Старшего. – Понимаешь, то место, где мы прошли – неофициальная дверь для сталкеров. Охрана границы относиться к нам очень и очень терпимо, иногда может даже помочь. Они там прекрасно знают об этом месте, но правила устоялись и нас без причины не трогают. Вся территория охранного периметра подключена к чувствительной системе и, когда в заборе образуется хоть малейшие отверстие, система благодаря искажению сигналов проходящих по всей сетке объявляет тревогу, указывая с точностью до полуметра, расположение этого отверстия. Охрана ближайшего кордона прибывает на место в течении семи минут.

– Но тогда как…

– Ты хотел спросить, как успели? То устройство, что я подключил к забору имитирует стабильность прохождения сигнала. Как ты понимаешь без него у нас уже были бы проблемы. Раньше тут хотели провести электричество, поставить везде вышки. Однако самоувеличение Зоны поставила на всех этих проектах жирный крест. Сейчас на месте старых укреплений только туман, все металлические решетки и прутья обрастли мочалкой рыжих волос, вызывающих при касании сильные ожоги. Вобщем, когда патруль прибывает на место, начинается обычный театр. Проведут осмотр, составят акт, поищут по эту сторону забора везде, кроме как здесь и уберутся восвоясьи. Да ремонтников вызовут. А здесь искать не будут потому, что точно знают, что тут искать не стоит.

Старший подмигнул, а Младший наморщил лоб:

– Довольно сложно и запутано.

– В Зоне все так. Хотя тут-то как раз ничего сложного. Немного потрешься в этой среде – привыкнешь.

Старший снял рюкзак и принялся в нем что-то искать. А найдя, протянул Младшему блестящий браслет из тонких пластинок:

– Одень этот датчик на руку. Он показывает ближайшие искажения пространства. И еще… Ты знаешь про фотографии Кирлиана?

– Это те, которые фотографируют поле человека? – неуверенно спросил Младший.

– Да, в нормальном состоянии оно полностью зеленное с вкраплением желтого. По усовершенствованным приборам сейчас определяют состояние больного. Если в поле появляется обилие желтого, постепенно переходящее в красное, то эта часть является больным участком. Так вот, рядом с гравитационной ловушкой, поле человека становиться серым со стороны гравитационной аномалии. Этот датчик, что на твоей руке, фотографирует твое поле, каждые две секунды проецируя его на дисплей. Видишь на экране человеческий контур? На него и проецируется поле человека после включения прибора. Очень полезная вещь для новичков.

– Но, а ты? – смущенно спросил младший.

– Я с ним начинал, а сейчас я аномалии чувствую лучше, чем любой прибор. А это так сказать подарок старшего поколения младшему.

Он улыбнулся, но, увидев сомнение на лице младшего добавил:

– Чтобы ты окончательно успокоился, считай, что я страхую сам себя. Мне бы очень не хотелось лишний раз рисковать, вытаскивая всякий раз тебя из неприятностей.

Поколебавшись еще несколько секунд, Младший взял датчик и нацепил на руку. Экран не работал. Увидев небольшую выпуклость на боку браслета, он нажал на нее. Прибор отозвался противным пищанием, повторяющимся каждые две секунды. Старший взял его за руку и что-то сделал. Пищание стихло.

– Забыл про эту дурную функцию. Давно уже я им не пользовался.

– А как ты отключил звук?

– Тут квантовый экран. Вон, на самом экране видишь? Нажимаешь и… все в порядке. Боюсь его пищание, не поможет, а наоборот лишний раз выдаст кому не надо, поэтому будь внимательней и чаще поглядывай на экран.

– Спасибо, я запомню. Так, куда мы идем?

– В начале за снаряжением, в таком виде в каком ты.., – он критическим взглядом осмотрел черные джинсы, куртку и небольшой рюкзак парня и продолжил, – не стоит здесь ходить.

Он поднялся, закрыл рюкзак, а потом протянул Младшему рукояткой вперед пистолет.

– ПММ, довольно надежный и полезный друг для начинающих. Легкий, 12 патронов в обойме, малая отдача, высокая кучность, глушитель. С 50 метров попасть по цели размером с зайца – смешная задача.

– Но зачем?

– Зона, это не только полоса препятствий, но и полный загон всякой флоры и фауны. И то и другое представлено не только вегитарианцами. А когда их много… Дальше объяснять не надо?

– Я понимаю, но почему ты мне это все даешь?

Старший на секунду улыбнулся чему-то, но, опять помрачнев, ответил:

– У меня и так много барахла собой, хочу рюкзак облегчить, да и еще раз повторяю, мне бы не хотелось тебя постоянно вытаскивать из неприятностей. Не нужен, так и скажи, – он выжидающе смотрел в лицо парня.

Младший вздохнул и взялся за холодную, рифленую рукоятку.

– Вот и отлично. Тут предохранитель, курок немного тугой, поэтому, стреляя, старайся одновременно плавно и сильно нажимать. С остальным ознакомишься на практике. – Старший опять улыбнулся, подхватил свой рюкзак и двинулся вперед.

Младший положил пистолет за пояс, еще раз взглянул на датчик-браслет и поспешил нагонять Старшего.

18.46. Окраина Черного леса.

Седьмой сектор.

День первый.

Они услышали что-то напоминающее выстрелы, уже подходя к самой границе леса. Старший остановился. Он достал из-за пояса пистолет и показал младшему повернутую к земле ладонь. Тот послушно лег на землю. Прошло несколько минут и выстрелы стихли. Подождав еще несколько минут в абсолютной тишине, Старший убрал пистолет:

Думаю, можно идти дальше

Но почему мы не помогли? Ты же не знаешь, кто там, вдруг им нужна была наша помощь? – с негодованием в голосе спросил Младший.

Зона учит осторожности, тем более, что чтобы там ни было, оно уже закончилось.

Ты циник.

Да, – сказал Старший, – но ты или станешь таким же или умрешь. Зоне не нужны герои. Многие бежали на помощь, и эта их помощь была последняя, которую они оказывали в этом мире.

Но ведь гуманизм…

Пойми, иногда о гуманизме стоит забыть, чтобы остаться в живых, – он вздохнул. – Тем более в радиочастотном эфире не было просьб о помощи. А раз просьб не было, значит, и наше вмешательство могло быть неправильно расценено и неизвестно чем бы это все закончилось.

Ты ищешь сам себе оправдания.

Мне не нужны оправдания для себя. Ты все поймешь через какое-то время. А теперь вспомни наш уговор и просто делай то, что я тебе скажу.

Старший медленно двинулся вперед. Впереди было странное марево. Сквозь него смотрелось как через залитые водой очки. Старший достал гайку и кинул вперед. Пролетев метров пять, гайка изменила траекторию своего полета и полетела вверх.

– Что это? – спросил, пораженный увиденным Младший.

Попрыгунчик. Прелюбопытнейшая штука. Место, в котором гравитация по сравнению с Землей очень мала и ты почти ничего не весишь. Еще ты становишься как бы отрицательно заряженным и тебя отталкивает от земли. Ты ведь учил физику, все одинаково заряженные заряды отталкиваются. Вот и тут тоже самое. Не самое приятное место для выхода на пенсию.

Они обошли это место стороной, предварительно кинув несколько гаек вокруг, чтобы посмотреть протяженность аномалии. Старший что-то продиктовал в нашлемный микрофон.

Да, посмотри на браслет, что он показывает?

Чуть-чуть серого с фиолетовым. – ответил, давно забывший про браслет и уже устыдившийся этого Младший.

Ага, значит это гравитационная аномалия с небольшим искажение в пространстве и однонаправленным вектором воздействия – сказал тихо Старший в микрофон, но Младший его услышал.

18.59. Начало Черного леса.

Седьмой сектор.

День первый.

В лесу было красиво. Сумрачный свет, проникая сквозь ветви мрачных деревьев и отражаясь от старой коры, придавал всему какой-то фантасмагорический вид. Младший взглянул на браслет. На экране было спроецировано его зеленое поле с небольшой желтизной. Серое с фиолетовым, недавно показанное ему датчиком, теперь отсутствовали.

’Странно, почему он ничего не говорил про фиолетовый цвет?’- он вспомнил уроки физики: ’Когда мыльный пузырь лопается, то, если замедленно смотреть на этот процесс, в месте будущего разрыва цвет переходит в фиолетовый, а потом в черный, ну, а потом пузырь лопается. Значит ли это, что человек, подошедший близко к этой аномалии лопается, как пузырь? ’ Он шел вслед Старшему и сомневался, стоит ли это спросить у него или…

Старший остановился и кинул гайку вперед, еще одна гайка улетела в сторону. Обе, пролетев положенное им расстояние, упали так и не отклонившись от траектории. Пройдя еще пару шагов, они вышли на маленькую поляну. Все вопросы застыли у Младшего в горле.

На краю поляны лежало что-то. Что-то, издалека напоминающее человека. Старший достал еще одну гайку и она отправилась в сторону тела.

Чисто, думаю можно подойти.

С пистолетом в руках Младший двинулся вслед за Старшим. При ближайшем рассмотрении Младший понял, что ошибся. Бледная кожа, выпученные черные глаза на получеловеческом лице, спутанные волосы. Старший присвистнул:

Контроллер, черт бы его побрал. В лесу. Невероятно!

Рядом в кустах что-то пошевелилось. Старший мгновенно развернулся и, толкнув Младшего, уставился дулом пистолета на кусты.

Оттуда показалась рука в противорадиационном скафандре. Рука сжимала странный прибор, по виду очень походящий на пистолет. Старший ждал.

Вскоре из кустов полностью выбрался и хозяин руки. Противорадиационный скафандр на нем имел очень странную форму. Толстый серый комбинезон с ранцем на спине и прозрачным конусовидным шлемом, был в нескольких местах порван. Лицо человека было все в синяках, с рассеченной брови капала кровь.

Так, это мне совсем не нравиться. – Произнес Старший, вынимая из руки человека оружие. – Ты что тут делаешь?

Wer… sind Sie? – произнес с трудом человек.

Черт, иностранец, еще интересней.

Можно я попробую? Это немецкий, а я на нем немного говорю, – не дожидаясь разрешения, он ответил: – Wir sind die Forscher.

Wo…bin…ich?

Im Schwarzen Wald.

Wie ich… mich hier erwiesen… habe?

Wir wollten es Sie fragen? Ihnen ist die дrztliche Betreuung nцtig?

Ich denke,… dass es schon zu spдt.

Человека в скафандре вырвало. Он успел хлопнуть себя по груди, конусовидный шлем свернулся в тонкую серую складку на вороте и обладатель этого чуда рухнул на колени, облегчая желудок. Сделав паузу, он вдохнул сырого воздуха, закашлялся и вновь попытался опорожнить пустые внутренности. Младший держал его за плечи, не давая ткнуться лицом в маслянистую лужу на земле.

Старший достал из-за пояса прибор по виду напоминающий небольшой карандаш и, приладив к плечу, нажал на кнопку. Устройство с тихим шипением впрыснуло что-то внутрь человека.

Я влил в него противорадиационную сыворотку. Парень явно из научного корпуса – только у них такое серьезное снаряжение есть.- Он посмотрел на ученого, которого еще корчило в судорогах: -…но боюсь это ему даст лишь несколько лишних мгновений, он принял слишком большую дозу. Дай руку.

Я…

Давай, от него сильно фонит, а ты – без защиты. Помощник хренов, отца на тебя нет, – он осекся.

Что? Ты знаешь моего отца? Что это значит?

Потом, потом все вопросы. Потерпи до убежища. Сейчас – руку! – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Младший подчинился. Лицо Старшего ничего кроме озабоченности не выражало. Щелчок. Лекарство потекло по венам. Еще один щелчок и Старший отправил дозу лекарства уже себе.

Что он сказал?

Спросил, кто мы и где он находиться, я сказал, что мы исследователи, находится он в Черном лесу. Потом он спросил, как он тут очутился, и я ответил, что это и мы хотели бы узнать.

Это все?

Еще я предложил ему медицинскую помощь, но он ответил, что уже слишком поздно, потом его вырвало.

Черт, это скандал. На территории Зоны есть два постоянных научных лагеря, один только с нашими, второй смешанный. Еще есть незаконные лагеря, в которых находятся иностранные ученые-энтузиасты, пробирающиеся в Зону с завидным постоянством. Вот перед нами наверняка один из представителей этих энтузиастов. Новостей, что из второго лагеря кто-то пропал, не было.

Черт, у меня какой-то металлический привкус во рту, меня тошшнит, – перебил его Младший.

Давно пора, шлаки ведь должны выходить!

Младшего вырвало. Старший задумчиво смотрел в землю и о чем то думал. Потом подошел к телу Контроллера, осмотрел его, но внешних повреждений не нашел. Принялся осматривать оружие, взятое у ученого. Очень странный вид, длинное дуло, с закруглением на конце. Не курок, а какое-то чудное углубление. Неписанное правило Сталкеров учило никогда не чего не делать зря, не трогать, не подходить. Но сейчас, Старшему было важно понять, что это. Он навел ствол на ближайшую ветку и надавил на углубление. Ничего не произошло, только ни ветки и ни того, что было сзади не осталось. Исчезло как и не было. Только солнечный луч падал в проделанное отверстие. Старший хмыкнул. ’Неужели научились из артефактов послушное оружие делать?’

Тут он заметил, что ученый перестал сплевывать густую желчь и смотрит на него. Обругав себя за непозволительную рассеянность, он подошел поближе. Младший сидел, привалившись к дереву и вид имел довольно бледный. На роль переводчика он сейчас не подходил. Не зная, почему, возможно по наитию, Старший еще раз спросил:

Тебе легче?

Вначале ученый смотрел на него непонимающим взглядом, а потом, нажал что-то у себя на руке и посмотрел выжидательно. Старший повторил. Недоумение на лице ученого сменилось пониманием и он кивнул головой. Он заговорил очень быстро, почти без запинок:

Sie mьssen es anhalten. Der Fehler… mit dem Punkt des Ьberschwindens

Что за…?

Внезапно полилась русская речь. Ученый говорил на другом языке, но Старший его понимал. Тот повторил:

Вы должны… это остановить. Ошибка… с точкой выброса.

Какая ошибка?

Ученый как будто не слышал, он продолжал:

Оно включилось само, поздно… не вернулись… Мы пытались.

Казалось, ученый перескакивает с одной мысли на другую, не имея времени и возможности выразить все. Вдруг он спросил:

Какой это век?

21, – ответил уже совсем, сбитый столку Старший.

’Переводчик’, так назвал его Старший переводил без запинок, но на самом деле Старший видел с каким трудом давались ученому все эти слова. Он кашлял. Изо рта потекла кровь.

Третья зона. Координаты 345.25.238. Там мы должны были выключить это.

Кто ты? – спросил Старший.

Минутное молчание, потом едва слышным шепотом:

Корректировщик.

Кто?

Корректировщик. Человек, исправляющий ошибки сделанные…

Он замолчал.

Кем или чем? Скажи мне! – Старший наклонился к умирающему.

Нами, ими, не известно. Наш бесполезный опыт со структурой… Они воспользовались этим… Включено в экстренном режиме… Персонал… сразу… Нельзя было, это… Время… Там, в глубине….уходит…

Что?

Кровь шла уже из носа, лицо все больше и больше бледнело. Старший выпустил еще несколько зарядов аптечки инъектора, но она уже была не в состоянии помочь агонизирующему организму.

У меня нет времени. Я не смог прорваться, даже Щит не смог меня полностью защитить от ментального возмущения в зоне, он не выдержал сам. – Ученый с трудом показал на тело Контроллера: – Я не смог это исправить. Прорыв больше не получится, структура связывает нас тугим узлом. Вы должны мне помочь. Вы должны это выключить. Там проход, в ствол, в этой точке. Возьми это.

Он, с трудом двигаясь, достал из кармана коробочку и передал Старшему.

У меня нет времени объяснять, нажмешь вот тут и оно даст инструкции. Это устройство включается в двухстах метрах от точки входа. У тебя в руке Скварк, универсальное оружие, разбивающие структуру на атомы, будь с ним осторожен Тут же аптечка. В кармане лежит диск, это фляга с водой, просто сжимаешь ее. Сними с меня обруч, это Лингвик и управляющая система для слуг ствола. Еще оно показывает аномалии, будь осторожен с Выбросом, найдите Колос внутри. Без него вы не войдете в…

Он замолчал, взгляд его сфокусировался где-то далеко и слабым шепотом ученый вдруг сказал:

– А похож…

Глаза ученого закатились, и голова упала в лужу из своей же крови и рвоты. Старший повернулся, Младший стоял сзади:

Мы ведь сделаем это?

Значит, ты все слышал. Не будь идиотом. Если верить этому парню – он из будущего. Если ты готов следовать непонятно куда по первой просьбе человека, сказавшего, что он путешественник во времени – значит ты такой же псих, как и он. Какое нам дело до его проблем? Особенно теперь, когда у него и проблем-то не осталось.

Младший насупился и смотрел себе под ноги.

Ну, не дуйся, – сказал Старший. – Мы же в Зоне – пойми это. Тут бывает даже по сторонам смотреть опасно, а ты хочешь, чтобы мы без подготовки поперлись в незапланированный заход? Я понимаю какое на тебя произвело впечатление все это. Пойдем. Нам все равно надо вначале добраться до Убежища. Без подготовки мы вообще никуда не пойдем. Посмотри на него. Его тренировали специально и то парень протянул совсем недолго. Откуда он взялся и при чем тут время – разберемся. Если он все же сказал правду, то произошло, что-то очень страшное, раз затронута структура пространства-времени. Пора идти, уже темнеет. Только отдадим последний долг.

Сняв Лингвик и достав еще несколько вещей из карманов, начинающего распадаться скафандра, они отошли в сторону. Старший поднял Скварк, прошептал что-похожее на молитву и выстрелил. Тело исчезло. Ту же самую операцию проделали с Контроллером. После этого молча, упаковавшись, тронулись в путь. Начинал накрапывать дождик. Небо оплакивало своих посланников.

20.43.Рядом с Убежищем.

Второй сектор.

День первый.

Все это время они шли молча. Каждый думал о своем. Дождь поливал все сильней, но благодаря ему они обошли Комариную плешь. Дождевые струи, попадая на нее, расходились узорами, образуя небольшую арку. Еще им встретилась Мясорубка. У Старшего был разрядник но, что-то не пошло. Заряд, частично уменьшенный, все же выстрелил. К счастью, вхолостую. Старший что-то буркнул себе под нос и спрятал разрядник в рюкзак.

Чтобы поднять настроение, он рассказал Младшему легенду, ходившую в Зоне о человеке, который остался жив, после попадания в Комариную плешь.

….лишился только ноги и руки. И сейчас живет. Инвалид, но зато уважаемый герой, живет в деревне Сталкеров, за ним там ухаживают.

А мы зайдем в деревню? – хмуро заинтересовался Младший, впервые после сцены в лесу, открывший рот.

Нет, нам нечего там делать, – отрезал Старший.

Настроение у Младшего опять испортилось и они продолжали идти молча. Вскоре достигли Взбучки.

Взбучка, -сказал Старший, доставая гайку, -это немного приподнятая земля. Появляются они при Зональных выбросах и могут держать внутри почти любую аномалию. А могут быть и абсолютно безвредными.

Старший кинул гайку. Все было нормально.

Отлично, еще немного и мы дома! – сказал он бодро, спускаясь по Взбучке.

Младший, все еще испытывая обиду за несправедливую, как ему казалось, выволочку, с независимы видом принялся изучать браслет с датчиком. Темно фиолетовый цвет. Фиолетовый?!

Не задумыаясь, он кинулся со Взбучки как ныряльщик, вниз головой, и толкнул Старшего в плечо. Оба повалились влево и покатились вниз. Внезапно что-то сдавило грудь, кровавый туман застлал глаза. Последнее что он почувствовал, это падение куда-то далеко-далеко. Потом навалилась тьма.

Очнулся он от холода. Дождь лил сплошным потоком, смывая кровь идущую из носа и разбитой губы. Вокруг царила кромешная темнота, разрываемая редкими вспышками молний. Он попытался подняться, но, покачнувшись, упал. Полежав немного, попытался разглядеть что-нибудь рядом. К его удивлению, Взбучка, над склоном которой он так красиво недавно летал, светилась ровным голубоватым сиянием. В этом этом неверном свете, в тридцати шагах от себя, он увидел лежащего Старшего.

Не имея сил идти, он пополз. Старший не двигался. Младший подтянул свое непослушное тело поближе и уронил голову на плечо Старшему. Немного полежав и собравшись с силами он приложил палец к сонной артерии своего наставника. Слабое биение пульса под холодными пальцами показало, что Старший жив.

Под руку попала круглая фляжка Корректировщика. Он взял и не особо задумываясь нажал на нее. Струя теплой воды ударила ему в лицо. Он слизнул с губ капли этой воды, оценил странный вкус. Во рту что-то происходило. Словно сотни маленьких иголочек пробежали по небу и окутали горло. В носу щипало. Младший чихнул и вдруг понял, что чувствует себя намного бодрей.

Он приложил фляжку к губам, чуть-чуть сжал ее и уже знакомого вкуса жидкость хлынула ему в горло. Полежал еще пару минут и медленно сел.

В голове проступала изумительная ясность, словно после долгого и здорового сна. Мышцы наливались силой, усталость улетучивалась и с каждой секундой ему становилось все лучше. Перевернув флягу, он разжал Старшему зубы и влил туда несколько капель чудесной воды. Веки Старшего медленно затрепетали, и он открыл глаза. Младший подхватил его под голову, приподнял и сунул горлышко фляжки в рот.

– Пей, – сказал он мягко и уже привычно сдавил послушный сосуд.

Старший сделал несколько глотков, потом отстранил руку Младшего и сел.

– Как ты? – поинтересовался он, оглядываясь по сторонам.

Кровь все еще текла с носа и губы Младшего, однако голова болела уже не так сильно. Сверху по-прежнему лил дождь, только молнии стали сверкать пореже.

– Нормально. Холодно вот только, – улыбнулся Младший, – и чуть было не стало совсем одиноко.

– Ладно, сейчас все поправим.

Старший с кряхтеньем поднялся. Поднялся и Младший. Обоих изрядно покачивало, по лицам бежала вода, но уже через несколько минут, оба принялись собирать разбросанные вещи. Вода из фляги погибшего ученого продолжала оказывать самое благотворное влияние.

За мной должок, – сказал тихо Старший Младшему, и, подумав немного, добавил:

А я-то уж думал, что вот оно. Все равно ведь скоро, я помню, я все запомнил. Мда.

Все это он пробормотал себе под нос и вдруг словно очнулся:

А ведь что-то новенькое было. Я ничего не почувстовал, да и гайка легла ровно.

– Зато сработал подаренный тобою датчик.

– Видишь, не зря я тебе его дал. Нам повезло, что никого и ничего нет рядом, а то мы были бы просто подарком судьбы для жадных или голодных.

Пройдя немного, и сверившись с направлением по компасу, Старший уверенно зашагал к кустам. Подойдя к ним, он сказал:

– Тут вход. Залезай.

И скрылся в темноте за мокрыми ветками. Младший последовал за ним.

Действительно, за кустами оказался люк. В его открытом зеве было видно мелькание света фонаря и Младший стал спускать по крутой лесенке вниз. Люк закрылся сам собой.

– Он открывается, автоматически в присутствии хозяина. Сюда имели вход только два человека: я и твой отец. Сверху, даже если убрать кусты, люк не виден, специальная мимикрирующая маскировка защищает его от зондирования со спутника. В свое время твой отец отвалил за это приличные деньги. Но оно того стоило.

Старший щелкнул чем-то в углу и вытянутое помещение залил неяркий желтый свет. Старший сбросил с себя мешок, расстегнул и снял мокрую куртку и продолжил как ни в чем ни бывало:

– Убежище полностью автономное. Обнаружить его почти невозможно: специальный материал прячет внутренние пустоты от всех видов современных сканеров. Вряд ли кто его будет искать, но тут предусмотрено даже это. Единственный минус: тут нельзя было пользоваться связью. Но твой отец и этот вопрос решил. Спутниковый канал, через военных, полностью защищен. Тут есть специальная выдвижная антенна. Раздевайся, вещи положим в сушку. Да и перекусить уже пора.

21.20. Убежище.

Второй сектор.

За узким коридором было просторное помещение с двумя дверями по бокам.

– Туалет и маленькая душевая налево. Направо, кухня и спальное помещение.

– А что тут? – указывая на незаметную дверь в углу, спросил Младший.

– Склад пищевых припасов и не только…

Они ходили по теплому полу Убежища в одних трусах, развесив перед этим всю мокрую одежду в небольшом сушильном шкафу.

– Тут самый низкий фон по всей Зоне. Так что не удивляйся, что мы тут так по-простому, – ответил Старший, на незаданный вопрос Младшего, который, впрочем, хорошо читался в его глазах. – Я сейчас в душ. Кажется все же залез ногой куда не следовало – надо срочно обработаться. Потом – ты.

Оставшись один, Младший плюхнулся на кровать, ощутил всем телом удивительную гладкость одеяла и… открыл глаза . Старший стоял рядом, уже одетый в штаны и майку.

– Ну как, поспал? Я специально дал тебе немного времени. Решил без тебя не ужинать, так что быстро в душ, а потом поговорим да пожуем. Чистая одежда – внутри душа, в стенном шкафу.

Младший пошел в левую комнату. Внутри был биотуалет, сбоку в углу примостился душ. В другом углу была пластиковая дверка, за которой действительно висела новая одежда. Не сильно задумываясь об этом, он полез в душ.

Минут через десять, посвежевший и приободрившийся, он вылез из под горячих струй, растерся чистым махровым полотенцем и, с наслаждением, облачился в чистое белье. Трусы, майка, штаны – все было по размеру.

Когда он вышел из душа и вернулся в ’спальню’ Старший сидел на кровати, и открывал какие-то консервы.

С легким душем! – с улыбкой сказал он и протянул ему одну вскрытую банку и большой ржаной сухарь. – Садись, поедим.

Младший пристроился напротив, взял с маленького откидного столика чистую вилку, разгрыз сухарь.

Некоторое врмя они молчали, думая каждый о своем.

– Теперь скажешь, откуда ты знаешь отца? – спросил Младший, с ощущением блаженства пережевывая что-то мясное и сочное.

Старший перестал есть и, отложив банку, сказал:

– Да, ты прав, не стоило с этим затягивать.

Он немного помолчал, потом заговорил глухим голосом, медленно подбирая слова, словно вспоминая, что-то уже давно позабытое.

– В Зоне есть несколько крупных группировок сталкеров. Самые крупные группы: ’Долг’, ‘Свобода’, ‘Монолит’, ‘Грех’. Еще есть маленькие группы сталкеров, не имеющие почти никакого влияния, сталкеры-одиночки, сталкеры-шаманы, темные сталкеры. У каждой группы совершенно разные интересы, но, как ни печально, каждая себя считает наиболее важной и нужной в Зоне.

Он снова взял банку и принялся жевать, продолжая свой рассказ:

– Я принадлежу к группе темных сталкеров. Точнее, у нас нет организации, просто есть люди, которые ищут хабар не для продажи, а, пытаясь понять, что такое Зона. Твой отец, тоже в начале был темным сталкером, а потом ушел к военным. Армия заинтересована в изучении причин и последствий катастрофы, картографировании Зоны и ее аномалий. Для этих целей они используют военных сталкеров, которых набирают среди обычных исследователей Зоны и армейской элиты.

Жестяная банка у Младшего опустела, он отложил ее в сторону и с благодарностью принял от Старшего кружку с горячим чаем. Только теперь он заметил большой термос-чайник в углу.

– Обычно группа состоит из трех-пяти человек, а твой отец всегда ходил в одиночку. Ты можешь спросить, почему он ушел из темных сталкеров и примкнул к военным? Причиной было его желание узнать больше, а у военных сталкеров возможности, как в технике, так и в полномочиях намного шире. Военных сталкеров посылают на, интересующих военное ведомство, объекты. Это обычно крупные здания, лабаротории, цеха заводов, склады. Благодаря этому, он, совершенно легально выполняя задания военных, еще и занимался своими исследованиями и пытался найти ответы на вопросы о причинах трагедии в Зоне. Это убежище тоже во многом сделано благодаря тем льготам, которыми обладают военные сталкеры.

Старший налил себе чаю, достал сигареты, закурил. Младший терпеливо ждал продолжения.

– Мы с твоим отцом начинали вместе, – сказал, наконец, Старший. – Вместе крестились Зоной. Мы были тогда очень наивными, и думали, что сможем найти причины катастрофы. Но время шло, Зона становилась неотъемлемой частью нас. Мы искали, и уже не могли остановиться. Твой отец однажды мне жизнь спас. В тот день мы исследовали один из новых блоков, который оказался по направлению первого взрыва…

… два сталкера продвигаются по темным коридорам, продираясь сквозь джунгли навалов разнообразного индустриального мусора – балки, ржавые конструкции, бетонные блоки и прочий хлам живописно украшает все внутренне пространство. В руках одного АК74, и детектор жизненных форм на поясе. В руках второго пистолет FN HP-SA. Детектор подает свой тихий сигнал, крупная живая масса на расстоянии приблизительно 10 метров. Сталкер отключает звук детектора и замирает в темном углу, в трех метрах от него проход через который предположительно пойдет неизвестное сщество. Второй встает во другой угол и, присев, берет проход на мушку. Детектор сигнализирует о приближении живой массы – восемь метров, семь, шесть, пять… пять… пять…Судя по всему – это Карлик и он что-то почувствовал!

Сталкер держит проход в прицеле, ему кажется, что темнота немного сгустилась. Карлик стоит в пяти метрах дальше по проходу и кажется, тоже ждет. Тут первый сталкер чуть не открывает огонь, в проход медленно и беззвучно влетает кирпич, он немного вращается. Кирпич зависает в двух метрах напротив сталкера. Второй сталкер с пистолетом медленно качает головой, призывая к спокойствию. Тишина ничем не нарушается. Кирпич, качнувшись немного, разворачивается в воздухе, немного поднимается и бесшумно несется к сталкеру с автоматом. Получив ощутимый удар кирпичом, сталкер не выдерживает и бросается в проход поливая огнем сжавшуюся темноту, но его встречает поток летящих кирпичей. Он падает, а кирпичи продолжают рушится ему на голову. Кровь начинает застилать глаза, сознание медленно угасает. Его постепенно замирающий мозг, совершенно равнодушно отмечает два выстрела. Лавина кирпичей, мусора и остального хлама прекращает лететь в окрававленного человека, но он этого уже не ощущает. Сознание покинуло его мгновением раньше. Второй сталкер, откидывая мусор с тела напарника, впрыскивает ему в шею антишоковый прпарат и тащит к выходу…

– …и он вытащил меня. Я до сих пор не знаю как, но он дотащил меня до лагеря ученных. Там я пробыл полторы недели, пока я не поправился. За это время твой отец и стал военным сталкером.

Старший закурил, Младший молчал. Боль потери была еще жива, все случилось так недавно.

– В последний раз мы встретились тут, два месяца назад, – снова заговорил Старший. – Он тогда мне только сказал, что у него появилась зацепка. Он также заявил, что очень надеется, что ошибается, так-как то, что он обнаружил слишком страшно. Потом он ушел, перед этим сказав, что если с ним что-то случиться, я должен найти тебя и… отвести сюда. Через три недели он связался со мной и сказал, что мы должны срочно встретиться, он сказал, что он ПОНЯЛ. Ты понимаешь это? Он приблизился к разгадке, или нашел ее. Мы должны были встретиться тут. Я никогда не забуду тот день. Я не смог дойти до точки встречи. Это был тот день, когда в Зоне произошел внеплановый Выброс…

Гулкое землетрясение и вспышки молний освещают черные кипящие облака. Сталкер еле успевает забежать в дом – начинается выброс. Протяжный подземный удар сотрясает дом. Поднимается пыль, валится с полок мусор. Трансфер пронзительно шипит, не имея сил перебиться через помехи. Сталкер срывает трансфер с головы и, кинув на пол, забивается в угол. Через разбитое окно комнату освещает вспышка невероятно яркого света. Мир теряет цвета и сереет. Через открытый дверной проем видна улица ,и лежащий на асфальте, почерневший труп слепого пса. Ураганный ветер несет мусор, начинается самый тяжелый момент выброса. Земля встает на дыбы, все заливается мертвым светом. Появляется многоголосый гул и грохот, вспышки молний. На полу трясутся упавшие вещи. Сталкер, забившись в угол, прикрывает слепнущие глаза. И вот наступает пик выброса. Происходит последний, самый сильный и страшный удар. Он дергает землю, ломает деревья. На мгновение становится темно, а потом свет и свист, сошедшей с ума Зоны, вырубает сознание у сталкера. На полу валяется, сорванный сталкером, трансфер. Сквозь сильное шипение помех прорывается какой-то звук, чтобы через несколько секунд оборвавшись всхлипом, опять превратиться в ничто…

– Твой отец погиб. На его устранение или захват, я точно не знаю, были посланы три МИ-24. Ты понимаешь, три армейских десантно-штурмовых вертолета. Двадцать четыре человека армейского спецназа. Армейский спецназ – это тебе не «голубые каски» оцепления. Это – реальная ударная сила, взвод самых отчаянных головорезов. Все это – ради поимки и устранения одного человека. Он узнал, что-то такое, что ему не могли позволить рассказать или даже просто узнать. Что-то, что испугало кого-то на самом верху.

Старший окутался облаком табачного дыма и Младшему на секунду – только на крошечное мгновение – показалось, что глаза наставника подозрительно блестят. Но когда тот продолжил рассказ, голос его звучал по-прежнему глухо и ровно:

– Он убил девятерых. В одиночку. Прекрасный стрелок, настоящий мастер ножевого боя, он мог их всех положить. Если бы только думал о себе и ушел бы в леса Зоны. Но что-то влекло его туда, где на него, в итоге, бросили две самонаводящиея кассетные бомбы с вертолета. Есть тут недалеко секретная база, с которой патрульным вертолетам лететь до Зоны минут пятнадцать от силы.

Старший затушил окурок, достал из под стола алюминиевую флягу и пару стопок. Разлил прозрачную, остро пахнущую жидкость.

– По официальным военным источникам, он погиб при стычке с мародерами. Я много заплатил, чтобы это все узнать. Теперь ты знаешь все. Можешь меня судить, можешь меня ругать, но я должен в память о твоем отце, ради всех нас выяснить, что произошло. Я пойду туда.

Младший молчал. Ему хотелось многое сказать и многое спросить. Но говорить сейчас, казалось просто невозможным, словно он мог этим обидеть память своего отца.

– Помянем, как положено, – сказал Старший протягивая Младшему полную стопку. – Хороший был мужик, настоящий друг и настоящий человек. И думал только о будущем человечества.

Выпили, Младший помотал головой отгоняя набежавшую слезу.

Старший вышел и принес небольшую, черную коробочку.

– Только, ты можешь ее открыть. Для этого ты здесь.

Младший равнодушно взял коробочку. Она открылась. Внутри лежал кусочек цветной бумаги. При ближайшем рассмотрении это оказался кусочек карты, на которой была отмечена точка и написаны какие-то цифры. Младший прочитал:

345.25.238. Зона 3

Старший внезапно сел и схватился руками за голову, уставился на Младшего и сказал сдавленным голосом:

– Это те координаты, что называл мне Корректировщик!

09.11.Лагерь ученых3.

День второй.

Вчера, после продолжительных споров, в которых Младший отказался оставаться или идти в лагерь ученых, было решено выйти в путь утром. Младший утверждал, что он имеет такое же право мстить за смерть отца, как и Старший. Он говорил, что отец одобрил бы его поступок, нельзя, чтобы его старания пропали зря. Все предметы, которые, остались у них от Корректировщика, Старший спрятал в рюкзак. Они шли в одежде, в которой, как он объяснил, ходят военные сталкеры.

– Последний подарок твоего отца, – пояснил вчера Старший, раскрыв герметичный контейнер, который обнаружился в миниатюрном подвале. В контейнере был, как показалось Младшему, небольшой арсенал для вооружения маленькой армии.

В руках Старший сжимал FN2000 с компьютеризованным прицелом-модулем управления огнем и 40мм гранатометом. На одном боку болталась фляга с водой, на другом FN HP-SA. На левой руке висел датчик психовоздействия, совмещенный со счетчиком Гейгера, на правой руке была прикреплена, полностью заряженная, аптечка-инъектор. На голове был обруч трансфера с компьютеризованным опознателем, свой-чужой.

Младший был одет в костюм с усиленной антирадиационной защитой. На левой руке – подаренный Старшим датчик, на правой – аптечка. На поясе была пристегнута фляга и, данный Старшим, пистолет. В руках он сжимал АК74.

Продвигались довольно быстро. На всей протяженности пути им попался только странный пруд с коричневой булькающей жижей. Младший хотел бросить гайку, но Старший его предостерег. Вдруг жижа вспенилась и выплеснула пятиметровый столб коричневой гадости в небо. Падая обратно, и на камни, коричневая жижа плавила их. Начал распространятся противный запах, Старший мгновенно натянул противогаз, Младший последовал его примеру. После этого они обошли пруд, но противогазы еще долго не решались снять.

Вскоре они достигли координат указанной Зоны.

Впереди, что-то показалось. Старший насторожился. Кругом стояла мрачная тишина. Он поднялся на груду почерневших конструкций, перед ним открылись развалины каких-то зданий. Среди остовов зданий лежали почерневшие, наполовину разъеденные студнем, останки человеческих тел. Присмотревшись, он заметил несколько трупов слепых псов.Рядом, в беспорядке, лежала аппаратура и техника исследователей. Явно тут нашла свою гибель акая-то научная экспедиция.

Старший слез с конструкций и, сделав Младшему знак, прошептал ему на ухо:

– Надо уходить, тут где-то рядом бродит стая. Все это произошло максимум два- три часа назад, тела до конца не доедены, стая может вернуться.

Они рискнули и побежали, вопреки здравому смыслу, зная, что Зона не прощает неосторожных. Однако им повезло.

– Наверное, мы еще не исчерпали кредит судьбы, – сказал Старший, после десятиминутного забега.

Они все ближе и ближе подходили к цели.

11.00. Зона 3 (345.25.238.)

День второй.

Старший остановился и, как ни странно, достал из рюкзака бумажную карту, которую стал внимательно изучать.

– Старший, а как же томографическая карта? – спросил с удивлением Младший, недавно, обнаруживший эту полезную функцию в шлеме.

– Сейчас эта – полезней, – странно ответил Старший: – Нам вон в ту сторону, еще два километра.

Он показал вперед, где виднелось здание, разрушенное до основания.

– В эти развалины? Разве там может быть разгадка?

– Слепой сказал: «Посмотрим», – спокойно ответил Старший.

Эти два километра они прошли за сорок минут. Датчики, как будто посходив с ума, постоянно показывали изменение гравитационных сил, радиационный фон менялся от самого низкого до почти предельного. Однако ни кидание гаек, ни визуальные наблюдения не помогли обнаружить никаких признаков аномалий. Это было очень странно.

Когда они подошли к покореженному строению, пот струился с обоих.

Старший внезапно остановился и, повернув голову, тихо произнес:

– Мы не успеем. Эта территория два часа назад объявлена карантинной зоной. Они нас засекли. Сюда летят серьезные ребята по наши души.

– Сколько? – только и нашелся, что спросить Младший.

– Семь МИ. Даже больше, чем за твоим отцом. Хотя твой папа ох какой нужный им человек был. Как же они надеялись его расколоть да покачать информацию. Да обломалось им. – Старший грустно улыбнулся. -Что будем делать теперь? Мы не успеем обыскать все здание.

– Думаю, пора воспользоваться объяснением Корректировшика!

Остановившись около какой-то железки, Старший снял рюкзак и достал коробочку, взятую у Корректировшика. Оглядев ее со всех сторон, он что-то нажал сбоку. Коробочка разошлась на четыре части. Старший поставил ее на грязный пол. Тонкий луч, вырвавшись из коробочки, развернулся полукругом и показал лицо уже мертвого Корректировщика. Лицо шевельнуло губами, полилась незнакомая речь:

– Falls Sie mich jetzt hцren, ich bedeute hat die gelieferte Aufgabe nicht erledigt und war erzwungen, der Hilfe zu bitten…

– Черт. – ругнулся старший и полез за Лингвиком.

Одев его, он стал искать, как его активировать, но тот неожиданно включился сам.

– …ба. Моя миссия состояла в выключение контура ствола. Контур ствола, это…

Старший услышал вдруг гул вертолетов.

Черт. Они уже здесь. Где вход? – закричал Старший.

Коорегировщик спокойно рассказывал дальше.

…образом. Попытка выяснения Хаэртером не принесла ни какого результата, он вернулся обратно с полностью уничтоженной защитой и пустыми банками данных…

Сволочь, у нас нет времени, – Старший с отчаянием смотрел на коробочку.

В какой-то момент он не выдержал и пнул, стоящий на земле, аппарат.

Нет! – закричал Младший.

Вдруг звук изменился. Механический голос равнодушно вещал:

– …чения Лингво функции ключа. Совпадение трех векторов в центре энергетического возмущения указывает на вход во временной зоне высокоуровневой стабильности. Использование входа, вызывает очистку горизонта и во внешний мир производиться сброс…

Гул вертолетных винтов раздавался уже повсюду. Крылатые машины готовились к посадке.

… ства. Для включения векторов поиска нужно на боку Лингво нажать…

Старший не дослушав, принялся манипулировать прибором. На экране три красные линии сошлись в одну точку где-то в десяти метрах левее.

– Бежим! – крикнул Старший, подбирая коробочку, которая в его руке опять свернулась. Через пару минут они вбежали в небольшой зал. Вектора указывали, что вход находится здесь.

Где же он? – спросил Младший.

Старший не ответил. Двигаясь вперед, он немного развернулся и протянул руку вправо. Его ладонь вошла в пустоту и исчезла.

Я нашел его! – сказал Старший.

Младший подбежал и тоже протянул руку. Ничего не произошло.

– Черт, я так и думал! Лингво является ключом! Сюда может пройти только один. Времени на поиски второго Лингво у нас нет.

Он снял рюкзак с плеч.

– Младший ты должен пойти, я их задержу. Тут в рюкзаке все сложено.

– Я не оставлю тебя одного, – закричал Младший и поднял автомат.

– Я все равно не знаю их языка! – пошутил Старший грустно, – Бери Лингво.

– Я тебя не оставлю, – как заговоренный повторял Младший, – должен быть еще какой-то выход!

– И подставишь нас обоих! Неужели твой отец погиб зря? – голос Старшего хлестал Младшего как бич. Резкий, сильный голос. Старший еще ни разу с ним так не говорил, а теперь…

– Но, Старший! – в отчаянии закричал он, понимая, что выбора у него все равно нет.

Я задержу их. Быстрее! Давай!

Младший одел Лингво. Схватил второй рюкзак. В коридоре послышались шаги. Свет. Младший подошел к тому, что являлось проходом в Ствол. Шагнул одной ногой, замер, еще не решаясь сделать окончательный шаг. Старший стоял рядом и грустно улыбался. Автомат так и висел на правом плече стволом вниз. Оглушительные в тесноте помещения выстрелы, покатились эхом по коридорам. Старшего дернуло, из плеча фонтаном хлестнула кровь.

Старший! – закричал Младший.

Меня звали Владик, – попытался улыбнуться он, и толкнул Младшего вперед.

Последнее, что услышал Младший, это затихающие крики и стрельбу.

А потом была черная пречерная тьма.

24.12.02-26.12.02.

(коррекция/Holod – 20.12.03.)

Ака DW (dw_01) Мы поможем.

(c) DW, 2003

Бросил рюкзак. Вот так. И сразу стало свободней дышать. Респиратор повис на груди. Теперь, кажется, исчез и молот в голове, и резкая боль в боку. Передвинуть кобуру на живот, расстегнуть. Вдох. Утренняя прохлада проникает глубоко внутрь, наполняя свежестью и радиацией. Обоймы, две всего. Приятное тепло тронуло одеревеневшие пальцы в насквозь промокших ботинках. Положить рядом, вот так, и гранату тоже. А руки почти не трясутся. Автомат на коленях. Какой легкий стал. Небо высокое. И не надо никуда больше идти. Затылок чувствует шершавость стены ветхого строения из почерневших от времени досок. Здесь мне хорошо. Вдох. Хорошо. Как хорошо. Ну, где вы? Я готов.

Звонко отлетая от стенки сарайчика гильзы с шипением шлепаются в лужу. Их все больше. Больше. Красиво. Поменять магазин.

Страх и ненависть. Ненависть к Зоне. Злоба. Ярость. У меня их нет. Я спокоен. Я принимаю Ее как Она есть. Здесь много ненависти. Но я свободен от нее. Ненавидящий слаб. Зависим. Отчаянная слепая злоба движет созданиями Ее. Слепая злоба. Слепые псы. Символично. Гильзы снова бьют стену сарая.

Сейчас они брызжут слюной, туман ярости застилает им сознание. Они ловят раскаленный свинец своими телами, но все еще карабкаются, ползут, все еще ненавидят. Ненавидят меня до последнего вздоха. Ненавидят Зону, породившую их. Ненавидят себя.

Я понял их. Понял Зону. Понял ее боль. Ее ужас. Она враждебна людям. Она не щадит свои создания. Она зла, она ненавидит. Ненавидит себя.

Все-таки, какая же это ценность – патроны. Ценность. Теперь, наконец, можно уронить автомат в грязь.

Идите сюда, твари. Я помогу вам. Помогу, не всем, но многим. Помогу избавиться от ненависти. Промасленная кобура выпускает на волю избавителя.

9-мм гильзы ПММ смешались в луже со своими 5,45-мм собратьями.

Смотри же, Зона! Смотри! Я делаю это не ради наживы. Не ради мести. Не ради удовольствия. Я делаю это из сострадания. Я помогу.

У меня не получится спасти тебя, Зона. Уже нет. Но обязательно это сделают другие. Сделают такие, каким был я. Сделают, несмотря на твою злобу, несмотря что ты противишься, кусаешь протянутую руку помощи. Спасут тебя от самой себя.

К компании гильз присоединилось металлическое кольцо с усиками из жесткой проволоки.

Мы поможем. Не бойся.

Ака Dyadya (Dyadya_01) Отчёт группы 'Гарпун'.

В ЦРУ узнали что в ::: существует некая аномальная зона и решили для выяснения обстановки послать туда группу зелёных беретов. Была создана группа ‹Гарпун›. Здесь прилагается её отчёт:

Отчёт группы ‹Гарпун›.

Просочились успешно под видом туристов в санаторий ‹Звёздный›. Мы вышли из города ::: в районе ::: в составе и специализации:

Командир – Майор Дринкинс – штурмовик

Сержант – Мэл О Лири – снайпер

Рядовой – Дон Даксон – пулемётчик

Специалист – Билли Грэгсон -гранатомётчик

Рядовой – Майк Салливан – связист-медик-штурмовик

26 мая ::: года.

Лес был необычный редко, где бывает так тихо в это время суток. Группа шла обычным порядком. В нём практически не было птиц и иногда раздавалось странное журчание, хотя до речки было ещё около 50 километров. Когда проходили опушку леса неожиданно напоролись на группу неизвестных – в ходе перестрелки, был тяжело ранен Дон Даксон он получил ранение от взрыва гранаты, ему оторвало руку и перебило обе ноги – спасти его не было никакой возможности, он умер от кровопотери. Группа неизвестных была полностью уничтожена, в ходе обыска трупов был обнаружен странный предмет – который по форме напоминал мыльницу, его назначение не было ясно, но при этом как будто был тёплый, его прозвонили счётчиком, но фон был нормальный.

После того как все трупы были закопаны, все следы боя уничтожены – всё необходимое снаряжение было обновлено, группа направилась к болоту ::: Вечерело. Мы до сеанса связи так и не успели дойти до точки ‹Абцент› и вышли на связь в положенное время. Запросили инструкции и получили приказ двигаться прежним маршрутом. Встали лагерем. Ночь прошла спокойно.

27 мая ::: Года

Утренний сеанс связи прошёл нормально. К 13.00 вышли к точке ‹Абцент› и провели сбор проб земли, воды, воздуха, замерили фон. В 15.20 начали пересекать болото :::.. направляясь в точку ‹Пума›. Болото на первый взгляд было нормальным, но когда сержант споткнулся о корягу, его практически моментально засосало. К вечернему сеансу связи мы пересекли болото и вышли к точке ‹Пума› где собрали необходимые данные. В ходе сеанса связи получили указание двигаться прежним маршрутом. Ночью исчез Майк Салливан, он отлучился к колодцу, так показывают следы в радиусе 100 метров никто к лагерю по земле не подходил, так что либо его достали из колодца, либо по воздуху, при этом следов борьбы замечено не было.

28 мая :::. Года

В свете предыдущих событий получили указание задействовать резервный вариант выйти к точке ‹Игрок›, ‹Картёжник› и ‹Танго› – обойти промзону, миновав полустанок ::: и блокпост и выйти к шоссе ::. . В ходе марша майор уверяет, что видел существо похожее на обезьяну, при этом контакт был мимолетным. В 17.45 вышли к точке ‹Игрок›. Пошёл черноватый дождь. Его пробы тоже взяли. В ходе вечернего сеанса связи получили подтверждение действовать по резервному варианту. Ночь прошла спокойно.

29 мая ::::. Года

Двигались к точке ‹Картёжник›, на которую вышли к 12.00. После этого пошли к полустанку :::. . В 18.25 при попытке пересечь полустанок :::: нас обстрелял снайпер, майор был убит. Билли же через обрыв, установив пару растяжек, пошёл через лес. Успешно миновал блокпост к 23.00 и вышел к последней точке ‹Танго›. Где взял пробы. Шёл всю ночь…

30 мая :::.года

Ничего особого ночью не случилось. Когда днём Билли вышел к шоссе ::::..

он избавился от всего оружия и поймал попутку направляющуюся в район :::.. после чего его по обычным каналам его переправили в Штаты.

Конец отчёта

Из группы уцелел один Билли Грэгсон, он сначала прошёл курс психологической реабилитации и находится сейчас в отделе ‹Гамма›, где составил более подробный отчёт об увиденном. Изучение ‹мыльницы›, пока никаких результатов не дало, кроме наличия в ней редкоземельных элементов в необычных пропорциях. До сих пор не ясно это предмет изготовлен людьми или является продуктом аномальной зоны. Анализ собранных проб не обнаружил значительных отклонений от стандартов, кроме одной пробы, где отмечен повышенный радиационный фон.

Соответствующий отдел ЦРУ подумывает о посылке другой группы, предлагается использовать местный контингент в тёмную, но это совсем другая история.

Ака Dzen (Dzen) Возвращение в Зону.

Ты должен сделать добро из зла, потому

что его больше не из чего сделать.

Р.П. Уорен

Глава I

…Ужасно болела голова. Как только я открыл глаза резкая боль пробежалась по всему телу. Я не чувствовал ног. Пересиливая боль я приподнялся на руках и осмотрелся. Я лежал посреди улицы. Вокруг никого не было, город словно замер, давно брошенный, мертвый и безмолвный. Асфальт на котором я лежал был покрыт трещинами и разломами. Ржавые брошенные авто стояли прямо посреди улицы. Вокруг были многоэтажные дома. Запустевшие, полуразрушенные «хрущёвки» смотрели на меня своими грязными, местами разбитыми, окнами. В пасмурном сером небе стервятниками кружили птицы. Я попытался вспомнить как сюда попал. Но каждая попытка это сделать сопровождалась сильной головной болью. Я не помнил кто я. Кто я? Я был одет в оранжевый прорезиненный комбинезон модели ОЗК Л-1. На нём была прикреплена всяческая аппаратура: воздушный фильтр, счётчик Гейгера, терморегуляторы и т.п. Рядом со мной лежала не менее резиновая шлем-маска, с грязным, чем-то заляпанным, стеклом. Боль в теле постепенно угасала. Я приподнялся и прихрамывая пошёл в глубь города. Мертвая, зловеще-спокойная тишина давила со всех сторон. Я слышал как бьётся собственное сердце. Нужно было передохнуть, собраться с мыслями, успокоиться. Самое ужасное для меня в тот момент было чувство страха перед неизвестностью. Я не мог понять всего происходящего. Как я здесь очутился? Что это за место? Как долго я здесь и почему? И вообще, КТО Я?!!! Этот вопрос терзал меня долго, пока я не набрёл на единственную не заколоченную дверь. Это дало шанс сосредоточить сознание на другом. На обшарпанной кирпичной стене висела табличка «СТОЛОВАЯ». Я приоткрыл дверь и зашел. Было довольно темно и сыро. Но всё же можно было разглядеть опрокинутые деревянные стулья и столы, стены, когда-то белые, сейчас были покрыты копотью и сажей. Над потолком висела одинокая лампочка. Похоже, здесь давно не убирались, думал я, шагая по обсыпавшейся штукатурке, каким-то бумажкам и прочему мусору. Я зашёл на кухню. Кругом стояли холодильники, плиты и шкафчики. По полу, маневрируя между кастрюлями, бегали крысы. Оглядевшись, я нашёл выключатель. Щелкнув пару раз я убедился, что электричества здесь давно нет. На противоположенной стене поблёскивала железной обивкой дверь, скорее всего выходящая на улицу. Когда я подошел к двери достаточно близко дал о себе знать счетчик Гейгера. Мигающая красная лампочка и довольно опасный уровень радиации говорили о том, что лучше в эту дверь не входить. Я развернулся и собрался уже уходить, как внезапно увидел позади себя синее свечение. Обернувшись, я увидел такую картину: сквозь железную дверь просачивались языки синего пламени! Желеобразная масса, с виду напоминающая огонь, как привидение прошло сквозь дверь, будто это была вода просачивающаяся сквозь бумажную салфетку. От «огня» исходило синее свечение, но от этого комната казалась только темнее. Огонь медленно подползал ко мне. Крысы, бегавшие по полу, внезапно спрятались по своим укромным норам. Но это их не спасло. Чем ближе подползал огненный студень, тем больше слышалось попискивание умирающих животных. Счётчик Гейгера показывая всё нарастающий уровень радиации вышел из строя. Инстинктивно я бросился бежать к выходу через основной зал столовой. Я выбежал на улицу и осмотрел прибор. Пластиковые детали счётчика оплавились, но резиновый костюм остался цел. А значит я выжил только за счёт своего комбинезона. Я тяжело дышал, в голове кружилась какая-то бессмыслица. Я брёл по улице в надежде найти зацепку к своим воспоминаниям…

Глава II

Данил лежал на кровати и поглаживал длинные локоны молоденькой блондинки нежно прижавшейся к его груди. Она ещё спала. Минуты тянулись медленно и хотелось надеяться что этот момент продлится долгое время, но как назло зазвенел телефон. Гудок прорезая утреннею спокойную тишину ворвался в спальню и заставил Данила подняться. Он взглянул на часы. 7:05. Господи, кто ещё в такую рань собрался мне звонить? В конце – концов, не дадут офицеру поспать на выходных? Осторожно, чтобы не разбудить красавицу, он вылез из-под её объятий, накинул халат и босыми ногами пошлёпал отвечать на ранний звонок.

– Алло? Кто это? – раздражено спросил Данил.

– Максимов, надо полагать? Я Лэнс Гедви. Звоню по поводу Ваших клиентов. – ответил голос из трубки.

– Ботаников что ли?

– Ну да, четверо учёных, которые позавчера, если я не ошибаюсь, обращались в Вашу организацию с просьбой нанять охрану для их экспедиции в Зону. Они у Вас оставили договорённости и документы подтверждающие право выхода в Зону?

– Да, а что?

– Возможно, они уже мертвы.

– ЧТО?

– Они отправились в Зону сектора 13 без Ваших людей.

– …

– Теперь вся ответственность лежит на Вас.

– Но почему они отправились без сталкеров? Это же самоубийство!!!

– Это уже Ваши проблемы. Моё дело доложить. Всего хорошего, до свидания.

Данил медленно положил трубку. Идиоты! Как же теперь быть? Если Институт Международной Зонографии узнает об инциденте, военная организация С.Т.А.Л.К.Е.Р. распадётся, а его посадят. Посадят! Лучшего военного сталкера! Каждый день рисковавшего своей шкурой ради правительственных целей! Мгновенно всплыл в голове телефон профессора А.Оманова. Его кафедра ответственна за сектор 13. Нужно срочно связаться с ним!

– Да? – спросил заспанный голос.

– Александр? Это Данил. У меня проблемы! На днях четверо дилетантов из ИМЗ отправились в твой сектор.

– Приветствую, так но почему же с ними не пошли твои люди?

– Я сам в недоумении!!! Они расписались и наследующий день мы подготовили парней. Ну всё мол, когда нужно будет забирайте! А их день нет, другой, а потом эта крыса, Гедви, звонит и говорит пропали без вести яйцеголовые!

– Мда-а. А тут не давно на мой блокпост стая мутантов напала! Я уж думал к вам обращаться. Но мы их сами перебили, а вот блокпост долгое время без охраны находился. И не исключено что учёные эти успели проскользнуть. Я сам знаю, они настоящие фанатики, их хлебом не корми, дай артефакты изучить, да в Зону слазить!

– Мне нужен пропуск.

– Ты что собираешься в одиночку идти?

– Я опытный сталкер. Зону знаю как свои пять пальцев.

– А как насчет мутантов? Навряд ли ты один сможешь перебить целую стаю. Они до сих пор где-то около блокпоста ходят!

– Не волнуйся. У меня для них будет сюрприз. За пропуском заеду через пять минут.

– Ну что ж, ладно заезжай. Удачи тебе. Пока.

Пройдя в спальню Данил присел на край кровати и нежно стал будить блондинку.

– Всё зайка, пора вставать.

– Ох, ночью ты был как заводной…

– У меня много дел, так что тебе пора собираться, деньги я оставил на комоде.

Она поднялась с кровати и походкой «от бедра» направилась в ванную. Данил ещё раз взглянул на её прекрасное тело. Нужно собираться.

Спустившись в склад С.Т.А.Л.К.Е.Р.А. Данил стал снаряжаться. Любой боец военной организации мог позволить себе лучшее обмундирование и вооружение, и уж тем более её командир.

Через некоторое время Данил уже был так называемом предзоннике. Внимательно рассмотрев пропуск он сунул его в карман. Здесь то предъявлять его не кому, зато, если патруль остановит без пропуска, и в тюрьму загреметь не долго. Блокпост был основательно разрушен. Бой здесь был жаркий, судя по количеству гильз на асфальте. Данил прошёл через руины блокпоста и углубился в лес. Вот она – Зона. Стерва. Давно я с тобой не общался! Ещё помню, встретила ты меня, жалкого, неопытного, молодого, определявшего свою судьбу, броском гайки! Но теперь посмотри на меня! Я многого добился в жизни благодаря тебе, только вот угробить ты меня пыталась каждый раз. Ну теперь пора свести счеты! Я вернулся, и ты отдашь мне тех людей которые пропали несколько дней назад! Зона, мать твою, слышишь я вернулся за ними! Данил шел по старому разбитому шоссе. Внимательно изучая каждое движение и шорох. Он дошёл до таблички приколоченной к старому деревянному столбу. «До города Припять остал…ь ….. километров» было написано на европейский манер. Надпись давно стёрлась и определить сколько же осталось до города было сложно. Он отправился дальше. Он всё шел, шел…Было заметно как Зона влияет на окружающую среду. Некогда зелёные деревья, теперь стояли сухие и почерневшие. Небо затянули свинцовые тучи и через некоторое время первые капли разбились об асфальт оставляя после себя тёмные пятнашки. Когда Данил подошел к городу дождь разразился не шуточный. Данил пробирался вглубь города, грамотно обходя ловушки и просто подозрительные места. Техника, встроенная в шлем бронекостюма позволяла видеть даже невидимые ловушки. Кругом разруха и заброшенность. Дома, детские качели, разбитые витрины магазинов с вывесками «Спорттовары», «Глав маг» «Электроника», всё это напоминало о прошлой, беззаботной жизни города Припять. Только жизни здесь уже нет. А если и есть – то грамотно скрывает этот факт. Кстати, я не встретил ещё ни одного мутанта. Подозрительно. Данил прошел ещё дальше, как вдруг остановился. В нескольких метрах от него среди куч мусора лежал человек в оранжевом комбинезоне. Данил подошел к нему. Изуродованный труп учёного смотрел в небо остекленевшими глазами. Ноги его были обглоданы, и из-под комбинезона торчали окровавленные кости. Данил присел и попытался установить личность учёного. Хоть и агония исказила черты его лица, но это всё же был один из тех четверых. Так, минус один. Значит их ещё трое… Внезапно его раздумья прервал тихий ропот доносившийся из подъезда одного дома. Эдакое пощелкивание или клокотание. Данил направил на подъезд шестиствольное дуло своего «Потрошителя МК-2». Клокотание утихло. «То-то же»,- подумал Данил. Он развернулся пошел вдоль по улице. Часы летели словно минуты. В Зоне нет времени… Данил остановился. Ему послышалось что дальше по улице кто-то есть. Какие-то голоса или даже стоны перерастали в постоянный гул. Из-за проливного дождя сенсоры бронекостюма работали плохо и сквозь стекло шлема было видно только поблёскивающее марево капель. Он прошёл дальше как вдруг увидел странное и одновременно страшное зрелище. Толпа изуродованных полуразложившихся зомби тщетно пыталась достать залезшего на балкон второго этажа человека. Мужчина был одет в оранжевый защитный костюм! Но вёл он себя как то не естественно, спокойно бросая куски арматуры и прочий хлам который валялся на балкончике в ревущую толпу мертвецов. Что-то тут не так. Хоть Данил и стоял на опасно близком расстоянии, на него похоже никто не обращал внимания. Потом приглядевшись он заметил что на другом конце улицы стоит кто-то. Неестественно худая, вытянутая и постоянно вертящаяся на одном месте фигура могла принадлежать только контроллеру. Если я его пришью возможно уничтожу тем самым связь с зомбаками. Данил присел на одно колено, прицелился и один раз выстрелил. Потрошитель медленно раскрутился и выстрелив тремя пулями выплюнул гильзы на асфальт. Все три пришлись в тело контроллера, и тот брызгая фонтанами крови упал замертво. Но тут ситуация изменилась в неожиданную сторону. Зомби продолжали лезть друг на друга лишь бы добраться до лакомого кусочка, а учёный как будто очнувшись от сна стал в ужасе озираться, и когда до него дошло что происходит, он истошно закричал и упал в обморок. А зомби тем временем уже добрались до перил балкона. Времени не было, нужно было выручать ботаника. Дав мощный залп по толпе, Данил разнёс нескольких в куски окровавленного мяса. Но они похоже не обратили на это внимания. Тогда разозлившись он стрелял и стрелял по толпе, пока от неё не осталось ничего кроме луж крови обильно стекавшей вместе с дождевой водой в водостоки. Данил слыхал о новом порождении Зоны – Могильщиках. Эти твари были какой-то разновидностью контроллеров, но могли управлять разумами целых групп людей. Они самые опасные монстры Зоны. Не дай бог, с таким встретится. Как его описывают, так он сам дьявол во плоти. Данил подбежал к подъезду. Железная дверь с кодовым замком была заперта. Это не проблема. Пара выстрелов и кодовый замок превращается в ленточки. Пинком выбив то что осталось от «пары выстрелов» Данил взбежал по местами обвалившейся и ужасно замусоренной лестнице. Квартира 12. Дверь была не заперта. Он вошёл. Там было грязно. Людей эвакуировали из Зоны, в тот судный для многих день, не давая собрать даже личные вещи. Поэтому вся мебель, вещи, какие-то детские игрушки, тряпки и бытовая техника оставались в Зоне навсегда. Ни один из оставшихся в живых не рискнул вернуться за добром. Пройдя в главную комнату он открыл дверь на балкон и встал рядом с учёным.

– Вставай ботаник! Разговор есть! – разозлёно приказал Данил. Его голос через фильтры в шлеме звучал хрипло и с шипением характерным для радиосвязи.

– Что? Кто это? Я где? – начал приходить в себя учёный.

– Ты, мать твою, придурок, в Зоне!!! Я командир военного отряда. И я здесь чтобы вас спасти. Где остальные?

– Сейчас, дайте-ка подумать… А, вспомнил! Мы решили разделиться и обследовать эту улицу. Они были здесь. Мы разделились, пошли, а… а дальше я ничего не помню!

– Теперь главный вопрос: ПОЧЕМУ_ВЫ_ОТПРАВИЛИСЬ_В_ЗОНУ_ОДНИ??? – специально делая длинные паузы прорычал Данил.

– Но, я тут не причём… Мы так решили.. Зачем, думаем деньги тратить.. Ну мы так реши…

– Заткнись! Решать надо было раньше! Я не хочу из-за вас, придурков, работу терять. Ты, хоть знаешь к чему привило ваше «решение»? Один из членов вашей команды мертв. Его кишки дожирают сейчас черви и крысы. Кто был организатором экспедиции?

– Олег Смирнов. Он ответственный за экспедицию. И… кстати он и предложил идти без ваших людей…

– Ладно. Понятно. Значит замутил всё Смирнов… Собирайся, ты идёшь со мной.

Шли долго. Часа два, ни меньше. Дождь прошел и в вечернем небе показались первые звездочки. Где-то из пустых окон домов выглядывали синие языки «Ведьминого студня». Ботаник всё причитал что не вернёмся мы, что попадём в ловушку, что нас съедят монстры и прочую чепуху… Но Данил его не слушал, внимательно сосредоточившись на ситуации. «Стой.» – тихо сказал он. Учёный остановился. Данил обернулся к нему. «Здесь «Комариная плешь» кругом, мы сюда не пойдём.» – меняя направление сказал Данил. Внезапно он почувствовал, что за ними кто-то наблюдает. Учёный тоже заволновался. Тут оба услышали клокотание доносящееся откуда-то с верху. Данил поднял голову и непроизвольно положил палец на спусковой крючок Потрошителя. Внезапно ботаник стал корчиться и орать во всё горло. Он схватился за голову и упал на колени. С диким рёвом он стал вгрызаться пальцами в своё лицо. Он выдавливал себе глаза, и не переставая истошно кричать разрывал свой череп на куски. Послышался неприятный звук ломающейся кости. Он сдирал с лица кожу, обнажая пульсирующие окровавленные мышцы. Из его разодранного горла вытекала желтоватая пена. Вдруг агония прекратилась и он упал. Всё произошло настолько быстро, что Данил и не знал как отреагировать в такой ситуации. Он судорожно сжал рукоять пулемёта. Озираясь, он стал пятиться от стены с которой послышалось клокотание. Могильщик! Это наверняка он! Контроллеры хоть овладевают разумом для конкретной цели, а этим тварям просто нравится убивать! Убивать! Смотреть как в агонии, истекая кровью корчится человек!!!

– Тварь! Выходи! Я тебя не боюсь!!! Ты не сможешь овладеть мной! – прокричал Данил на всю улицу.

И это было действительно так. Шлем бронекостюма был снабжен особыми приборами обеспечивающими защиту от таких тварей как контроллеры. Пощёлкивание прекратилось. И в самый неожиданный момент что-то кинулось на Данила с ошеломительной скоростью выпрыгнув из окна третьего этажа. Это что-то имело небольшой вес, но от силы толчка Данил упал на землю. Он резко вскочил и надавив до боли на курок стал поливать свинцом всё вокруг себя. Твари было не видно и он снял палец со спускового крючка. Послышался сдавленный хрип. Данил пошёл на звук держа оружие наготове. Подойдя поближе он увидел мертвого монстра. Около 195 сантиметров в длину оно имело худощавое телосложение, скукоженную, трупного цвета кожу, практически обтягивающую скелет. Шея слишком длинная. На морде глаза и пасть затянуты кожной плёнкой. Четырёхпалые передние лапы в два раза длиннее, чем задние. Ну и мразь! Могильщик лежал перепачканный в луже собственной крови. Красной крови. Куда мне теперь? Учёный сказал что они изучали эту улицу. Значит не далеко придётся ходить. Двигаясь быстро и размеренно Данил дошёл до переулка в котором два дома соединялись аркой. Оглядевшись он понял что это не самое лучшее место для пикника. Со всех сторон на него повалили толпы озверевших зомби…

Глава III

(финал)

Я бежал по улице как загнанный зверь. Ночная пелена уже сомкнулась над моей головой, но продолжал бежать. Останавливаясь, чтобы осмотреться я двигался к арке. Какие-то обрывочные воспоминания говорили мне о том, что мне нужно срочно добраться до туда. Я бежал наугад, но чувство не прекращающегося дежа вю подсказывало путь. Как будто я здесь уже был. Всё это видел. Внезапно я остановился. Ко мне вернулась память!!! Я помню!!! Я Дэвид Мак’Кинли! Член Института Международной Зонографии! Мы вчетвером с моими коллегами отправились в Зону! Я помню! Так. Что было дальше? Ах да, точно, мы направлялись изучить существо под названием могильщик! Мы разделились, так… Потом… Потом я потерял сознание! Но я отчётливо помню, что если операция пойдёт не так, мы договаривались встретиться на переулке где два дома соединяются аркой, это, если мне не изменяет память, 48 улица, арка находится на 48/2. Пробежав ещё некоторое расстояние я увидел в далеке толпу идущую на мигающий свет. Свет постоянно менял направление и пульсируя озарял толпу. От лучей этого «света» силуэты в толпе редели. Я подошёл ещё ближе и теперь отчётливо слышал механический гул многоствольного пулемёта и ревущую толпу людей. В темноте толком было ничего не понять, подбежав достаточное расстояние я увидел, что люди были не совсем людьми, а тем чем они стали после смерти. Толпы мертвецов подбирались к одинокой фигуре высокого плечистого человека отчаянно отстреливавшегося с шестиствольного пулемёта. В свете выстрелов я увидел, что на нём был одет шлем и мощная броня защитного цвета. Монстры уже почти брали его в кольцо. Тут я заметил, что на арке сидит тварь очень мне знакомая. Могильщик ловко зацепившись и повиснув вниз головой управлял этой толпой. Он вглядывался своими слепыми глазами в разгар битвы ожидая увидеть смерть смельчака.

– Эй! На верху! – не вытерпев крикнул я прыгая и пытаясь привлечь его внимание. Я указывал на арку.

Он заметил меня и резко вздёрнув тяжелое оружие как пушинку, дал мощный залп по ничего не ожидающему монстру. Мертвая туша с мерзким шлепком ударилась об асфальт. Толпа издала предсмертные вопли и попадала замертво. Ей давно пора. Без контроля этого существа они обычные трупы. Я подбежал к нему. Его броня была помята и в некоторых местах даже прокусана. Он тяжело дышал опираясь на пулемёт.

– Вы в порядке? Я Дэвид Мак’Кинли. Представитель Института Международной Зонографии в России. – радостно отрапортовал я.

– Третьим будешь… – устало пробурчал он.

– Что простите?

– Ты за сегодняшний день третий.

– Вы уже видели членов нашей экспедиции?

– Да.

– Так где же они?

– Мёртвые валяются.

– Как… А почему?!!

– Потому, что ваш Смирнов отказался брать с собой сталкеров. Торопился очень. Мне нужно его найти.

– Мы договорились встретиться здесь, если что-то пойдёт не так.

– Какова цель экспедиции?

– Ну, Олег Семеныч, говорил, что изучение могильщиков даст все ответы на все вопросы возникшие вместе с Зоной. Простите, а как Вас зовут?

– Данила я. Данил Максимов, командир военной организации С.Т.А.Л.К.Е.Р.

Ещё немного поговорив мы отправились на поиски Олега Смирнова. Мой новый знакомый вёл себя уверенно, буквально чуял ловушки. Я и так был весь во внимании, но его чувство самосохранения работало за двоих, вовремя предостерегая меня от невидимой опасности. Ночная мгла покрывала и без того таинственные руины города. Мы ещё долго бродили в потёмках, и наконец Данил предложил сделать привал. Мы зашли в старый заброшенный спортзал. Пройдя в угол зала мы сели на пластиковые сиденья. Было чертовски темно, пока он не развёл костерок из старых газет и щепок валявшихся повсюду. Я подобрал одну газету. Комсомольская ПРАВДА. №23. Вторник 29 января 1985г. Расслабившись я уснул. Очень вымотался за эти дни.

Проснулся я уже под утро. Данил как будто и не спал. Всё сидел, следил за угасающем пламенем костерка. Он был без шлема. Длинные чёрные волосы, серьезный взгляд, аккуратная борода в французском стиле.

– Мак’Кинли, есть хочешь? – спросил он доставая из рюкзака банку тушенки.

– Не откажусь. – скромно ответил я. Жрать хотелось страшно!

Наспех перекусив мы продолжили поиски. Долго прочёсывая город мы наткнулись на стаю голодных слепых собак. Те не успели даже подбежать. Мы уходили уже далеко от города. Оставалось только одно место где мог быть Смирнов – Саркофаг – логово могильщиков. Но заходить внутрь было бы самоубийственно! Походив метрах в 300 от саркофага мы наткнулись на одинокую избу. Деревянное здание слегка накренилось в бок, но было всё же цело. Складывалось такое ощущение, как будто за ним кто-то ухаживал. Зайдя внутрь я обалдел: кругом стояла современная аппаратура, приборы слежения, компьютеры! Данил испытывал примерно тоже ощущение. Всё осмотрев мы нашли доклады Смирнова и видеозапись на кассете с пометкой «Могильщики»… Вставив кассету в видеоплеер мы стали свидетелями договора. Между Смирновым и… Могильщиками! На некачественном видео он рассказывал о могильщиках, о их местах обитания, о том какие они совершенные существа, и о том что они следующая ступень в эволюции человека. В кадре помимо него присутствовало двое тварей абсолютно неагрессивно настроенных по отношению к нему. Ещё он рассказывал о том, что могильщики лишь предзнаменование свыше, и скоро придут ОНИ, чтобы превратить всю планету в одну Зону. Но для этого нужно обрушить саркофаг, и тем самым убить остатки человечества поселившихся рядом с ИХ территорией – Зоной. Про себя он говорил, что они обещали ему самый таинственный артефакт – Золотой шар исполнения желаний. Дальше запись заканчивается. Мы переглянулись. Данил положил пулемёт на стол и прошел к дневникам Смирнова.

– Он уже давно ведёт с ними контакт. – листая журнал сказал Данил.

– Неужели это правда? Пришельцы существуют? – я был в недоумении.

– Не только существуют. Они уже перешли на следующую ступень контакта – порабощение…

– Я рад, что вы всё осознали! – вмешался в разговор третий голос. На пороге стоял лысый мужчина в грязной синей куртке и вытертых джинсах. В руках он держал детонатор и двуствольный обрез. Его лицо было бледно белым, по вискам стекали струйки пота, обезумевшие, налитые кровью, глаза смотрели на нас широко увеличенными зрачками. – Теперь никто не чего не изменит! ОНИ придут!!! Никто не сможет вытеснить дьявола из собственной приисподни! Вы все умрёте!!! Я взорву саркофаг и всё будет кончено!!! Тонны радиоактивной пыли разлетятся на сотни километров! А ОНИ будут править миром!

– Но ты тоже умрёшь! – надеясь хоть как-то переубедить безумца, сказал я.

– Нет! ОНИ сказали мне, что если я выполню свою часть договора, то обрету бессмертие и Золотой шар! Прекратите разговаривать! И даже не пытайтесь предпринять попыток сбежать или ещё какую глупость! – с этими словами он нацелил на нас обрез и заставил выйти из здания. Он вёл нас к мосту. Довольно старое, но всё ещё крепко держащееся сооружение было протянуто над бурными водами местной реки. Подняв руки, мы шагали по решетчатой поверхности моста. Внезапно он приказал остановиться.

– Вы будете свидетелями новой эры! Конца вашего жалкого существования! Не будет больше голода, боли, нищеты, безработицы… Вас вообще не будет! Будут только могильщики и Я! – подняв детонатор над головой, кричал он на всю округу.

Тут из-под моста послышалось знакомое клокотание. Внезапно рядом со Смирновым возник могильщик. Он стоял на задних лапах, но от этого не казался ниже нас ростом. Он был настоящим гигантом. Мускулатура монстра была на высоте! В правой лапе он держал Золотой шар… Смирнов принял могущественный артефакт из лап могильщика.

– Я хочу… – Смирнов не успел загадать желание. С двух берегов послышались автоматные очереди. Данил сразу понял в чём дело и упал на решетку.

– Ложись! – прокричал он.

Обливаясь фонтанами крови упал Смирнов. Он выронил шар и детонатор. Естественно я бросился за детонатором. Внезапно время остановилось и так же внезапно приняло своё нормальное течение. За этот миг я успел поймать устройство способное погубить всю жизнь на Земле. Но за этот миг произошло много событий: могильщик бросился на правый берег, но там его ждала засада, пара очередей и от монстра остались куски изрешеченного мяса, в этот момент артефакт скатился с моста и упал в реку… Бурные воды реки навсегда скрыли таинственный Золотой шар. Смирнов так и не осуществил планы своих ХОЗЯЕВ. Из леса с противоположенной части моста вышел Александр Оманов в окружении спецназовцев.

– Молодец, вовремя подошёл. – улыбаясь приветствовал его Данил. – Но почему вы стали нас искать?

– Когда ты ушёл Военный совет сектора 13 решил искать вас, так как твои люди стали волноваться. Мы нашли твои следы по морю трупов, тянущихся от предзоника до моста. – ответил Александр. – собирайтесь, там, в лесу нас ждёт «вертушка»

– Да. Давно я здесь не был. Но возвращаться сюда больше не собираюсь… – осматривая пейзаж с моста, сказал Данил.

Мы с ним подошли к краю моста.

– Как ты думаешь, чего бы пожелал Олег у шара? – спросил я глядя в воду.

– Ну, уж явно, не счастья для всех, даром, и чтоб никто не ушёл обиженным… – устало улыбаясь ответил он.

г. Томск

10.10. 2003

Андрей Жуков ака El Diabolo (El_Diabolo_01) Суицид.

…Как меня зовут? Какая вам разница – "Что в имени тебе моем…".

Имя не важно, важно то , что эта чертова Зона отняла у меня единственного сына. После смерти жены он оставался единственной причиной, по которой у меня оставались силы жить. Вы совершенно напрасно меня спасли.

Знаете, благими намерениями выложена дорога в ад.

Когда Лены не стало, у меня чуть не опустились руки – сын единственное, что держало меня на краю…

Мы все же выжили, и нельзя сказать, что это было просто – работы почти никакой, сын еще учился…

После армии Пашка загорелся Зоной – ходили слухи о сумасшедших суммах, которые сталкеры получают за тот радиоактивный мусор, что тащат из Зоны…

Он говорил "Кому если не мне туда идти пап? Я только после армии – рефлексы как у пантеры – я ко всему готов! А что за работу я смогу найти в противном случае? Должны же мы пожить "как белые люди"?".

Я его отговаривал, но это уже стало его мечтой…

Вопреки моим ожиданиям его "сталкерская" карьера началась ловольно удачно, в доме появились деньги… Но не в деньгах дело. Зона зашепила Пашку и он уже не мог не возвращатся туда..

Именно так он и говорил "возвращатся"…

Месяц назад его уже было не узнать – безумный огонек в глазах, рассказы о каком-то "артефакте" – чуть ли не Священном Граале Артура…

Последнее время он ходил в Зону лишь бы найти этот чертов "Грааль", он выходил из Зоны только чтобы пополнить запасы…

Неделю назад один из его приятелей-сталкеров принес мне кулон с портретом Лены.

Пашка всегда носил его… Как христианин свой нательный крест…

Это конец.

– "У вас денег больше нет? Может помочь?".

– Спасибо, не надо – денег хватило бы еще и внукам, только не будет уже внуков.

– "Вас может подвезти до дому?"

– Что же, отвезите на железнодорожный вокзал.

– "Вы не местный ?"

– Местный, но раз утопиться не удалось, попробую броситься под поезд.

Оглавление

Дмитрий Бирюков (Birukov_01) . Ловушка.

Дмитрий Бирюков (Birukov_02) . Посланник.

Черный юмор. (BlackHumor_01) . Лезвие бритвы.

Илья Бондаренко (Bondar_01) . Зеленая заря.

Илья Бондаренко (Bondar_02) . Без названия.

Ака Braun (Braun_1) . Жизнь.

Ака Canistrus (Canistrus_01) . Утро нового лета.

Игорь Петрушин ака Сhaos и Сергей Веремеенко ака Raven_craw (Chaos_1) . …Please don’t cry…

Ака Check (check_01) . Нормальные люди.

Ака Chino (Chino _01) . Безразличие.

Ака Corpse (Corpse_02) . Без названия.

Ака Cpcat (Cpcat) . Без названия.

Ака Critic (Critic) . Оборотень.

Ака Cyborg (Cyborg) . Спаситель из мышеловки.

Ушаков Фёдор aka Cyclops (Cyclops_01) . Неизбежность.

Данис Халиуллин ака Anfex (DanisHaliullin) . Скрытая тьма.

Константин Назаренко ( Danmer _1 ) . Живая Зона.

Александр Шалапуда (Dante) . Легенда о первом.

Александр Шалапуда (Dante_02) . На Бумаге.

Виталий Орлов ака Dayver (Dayver_01) . Урок истории.

Ака Dimm0n (Dimm0n_01) . Пустышка.

Дмитрий Максимов ака Соловей и Сергей Жидков ака Палладин (dmsz_01) Письмо.

Ака dn2010 (dn2010_01) . Молчание.

Ака dn2010 (dn2010_01) . Четвертый Блок.

Ака Dolphin (Dolphin) . Скотобойня.

Ака Dolzi (Dolzi) . Ядерный взрыв.

Алексей Дорощенков (dorozenko) . Союзник.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_01) . Байки из склепа Гоблин.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_02) . Байки из склепа Серый.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_03) . Байки из склепа Хохмач.

Юий Круглов aka Drakon v palto (Drakon_04) . Мать.

Александр Д. ака Drakon89 ( Drakon89 _ 1) . Наследие .

Ака DW (dw_01) . Мы поможем.

Ака Dyadya (Dyadya_01) . Отчёт группы 'Гарпун'.

Ака Dzen (Dzen) . Возвращение в Зону.

Андрей Жуков ака El Diabolo (El_Diabolo_01) . Суицид.

Реклама на сайте