«Новая жизнь»

Андрей Круз Мария Круз Земля лишних. Новая жизнь

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 34 число 6 месяца, четверг, 13:00

Я вернулся вчера, а точнее — сегодня, с отрядом «минитменов», мёртвый от усталости. И после «встречи» уснул так, что если бы меня не разбудили, то спал бы, наверное, до сегодняшнего вечера. Или до завтрашнего. Или ещё дольше. Спасибо Боните, что такого не случилось. Она даже магазин в двенадцать часов закрыла, чтобы меня разбудить со всей интимной непосредственностью.

Что удивительно, так это то, что я уже и силы восстановил здоровым сном. Обычно утренний кофе варить — моя забота, а тут она сама кофемолкой жужжать пошла. А я просто сзади любовался и налюбоваться не мог. К одежде она дома вообще пренебрежительно относилась, а телом совершенным гордилась и не давала мне забыть, как оно выглядит. А выглядит, как скульптура из светлой бронзы, где над каждым изгибом автор ночей не спал, думая, как его совершенней воплотить. А потом воплотил — и не воплощал уже ничего, потому что такого — не превзойти.

Но всё прекрасное рано или поздно заканчивается: приходится возвращаться к делам. Рассказала Бонита, сидя рядом на постели с чашкой и скрестив ноги по-турецки, что приезжал связник. И наш план, как Проход запереть и кубинцев из гор вывести, и через равнину провести, она с ним передала. Если командование даст согласие, то ей телеграмму пришлют, и на следующей неделе он опять заедет. Теперь дело за мной осталось — выяснить, как среагирует моё начальство.

Отказа я не ожидал, если честно. Барабанов не дурак, предложение пройдёт через него, и он сможет убедить командира и остальных, дальше, по команде. Да там и убеждать не надо никого — предложение выгодно всем. А вот мне необходимо встретиться здесь с Немцовым, да так, чтобы в городе это видели. Тогда мне, может быть, удастся не засветиться как агенту.

В принципе, если я и засвечусь, ничего страшного не случится, но на всей секретности работы можно будет поставить крест. Здесь ни для кого не секрет, что я с РА сотрудничаю, и друзья у меня там есть, вопрос совсем в другом: насколько такие друзья держат меня в курсе своих дел? И откуда мне стало известно о кубинских частях за горами, о которых местные жители ни сном ни духом? Только от моей Марии Пилар, которая, получается, водила всех за нос в этом городе. Могут и обидеться, а ей тут жить ещё. Нам с ней жить, собственно говоря.

А если всё, что планируется с нашей стороны, получится, и выяснится, что кубинцы захватили Дикие острова, то есть выступили против Американских Штатов, — как на это отреагируют местные? Хоть и не слишком у них в чести правительство из Зиона, но и те и другие — американцы. Есть одна идейка, как воздействовать на их умы, но нужно сначала обдумать её хорошенько. Так что в другой раз расскажу.

А сейчас — подъём, пятнадцать минут на утренний туалет, и ускоренным маршем в магазин, работать. Ленивых в этом городе, где всем заправляют проповедники, не любят и не уважают.

Через двадцать минут я вытащил из машины немногие, но весьма ценные трофеи и перенёс их в мастерскую, разложив на столе для чистки. По товару работы нет, зато всё равно есть чем заняться.

В течение дня люди в магазин заходили и даже что-то покупали. В город сегодня пришли сразу три конвоя из разных мест. Один боец из охраны конвоя, вёзшего немецкое пиво в Форт-Джексон, хотел заменить свою английскую L85 на что-то более безотказное, и я продал ему АК-101, выкупив взамен нелепое чудо производства компании «Ли-Энфилд» за очень небольшие деньги. Её я отложил для партии товара, который поедет в Порто-Франко.

Днём, с трёх до пяти, наступало полное затишье — все расходились на ланч, и Бонита пошла домой готовить, а я остался в магазине в ожидании команды «К столу!» и быстренько привёл английскую винтовку в порядок, почистив, смазав и упаковав в ящик с остальными.

Меня продолжали одолевать дурные и мрачные мысли о моих отношениях со Светланой. Через несколько дней предстояло ехать в Порто-Франко, а это всего в трёх часах от Базы «Россия». По местным понятиям — ничего, считай что соседний двор. То, что я веду себя непорядочно, было для меня понятней понятного. С этим надо что-то решать.

То, что Светлана решила так просто не отступать, мне тоже было понятно. В конце концов, она сумела получить доступ к закрытой банковской информации и обнаружить меня по моим денежным операциям. Кстати, а насколько эта информация закрыта? И от кого она закрыта, а от кого не очень? В любом случае девушке с иммиграционного контроля такую информацию по первому требованию предоставить не должны были, так не бывает. Значит, ей кто-то помог, кто имеет доступ соответствующего уровня, или у неё теперь самой такой доступ есть? Повышение? Смена места работы? Насколько я помнил, она ожидала перевода в конце года на Базу в Порт-Дели, а ничего другого она не говорила. Или просто мне не говорила? Собственно, она мне вообще о себе не очень много рассказывала. Знал я её близко настолько, чтобы сказать, что у неё есть две маленькие родинки на спине, расположенные одна над другой вдоль позвоночника, что у неё маленький шрам на левом бедре, но не настолько близко, чтобы рассказать, как и откуда она попала в Новую Землю, как жила раньше и почему приняла такое решение — перейти в другой мир.

Я ведь ни на секунду не забывал о «воротах». Если она может получить доступ к одной информации, может быть, у неё есть доступ и к другой? Получается, что я нашёл источник информации? Прекрасно, молодец! «Бонд. Джеймс Бонд. На хрен. Пошёл на хрен». Соблазнил одну женщину, живёт с другой, теперь втихаря от другой переспит с первой и в пылу страсти выведает все самые страшные тайны и обставит врага со всех сторон. А потом уйдёт от неё в ночь и ветер, заявив, что его призывает долг, о котором он не может ей ничего рассказать, и оставит её в любви и слезах. И вернётся к другой, сказав, что не может ей рассказать, где был, но это очень, очень важно. Кругом была опасность, а над головой свистели пули. Так получается? Получается, что так. А вот смогу я так? Очень сомневаюсь. Чтобы так уметь, надо было сволочную часть натуры тренировать, долго и интенсивно, а у меня всё времени не было.

Затем меня отвлекли от грустных мыслей приглашением к столу. Отложил все дела вместе с мыслями — и побежал обедать.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 34 число 6 месяца, четверг, 18:00

После обеда и прочего мы вновь открыли магазин. К Боните забежала Джей-Джей, чтобы забрать наш «перенти» в мастерскую с целью написания на капоте новой ящерицы. Посетителей пока не было, и я решил разобраться с оружием, которое привёз с собой из рейда. До сих пор мне доставались трофеи, годные лишь для продажи, на мой взгляд. А сейчас впервые попалось что-то стоящее, что продавать не хотелось. Два новых «сто четвёртых» и такой же новенький, только со склада, «абакан».

Разборка «абакана» — это не «калаш» на части раскидать. К счастью, руководство нашлось среди запасов книг, которые я с собой в ППД захватил, так что справился. Почистил, собрал, приложился пару раз, целясь в стенку. Непривычно немного, но не могу сказать, что совсем неудобно. Магазинов для АК-74 у меня в запасе много, так что с этим проблем не будет. Да и с боя восемь запасных взял, вполне достаточно. Подумал, смонтировал на нём оптику, убрав ПСО-1 и заменив его американским ACOG из магазинных запасов, присоединив через переходник, опять приложился. Только вот магазин с наклоном вправо смущает — странно как-то, с непривычки кажется, что автомат перекосило или он сейчас вывалится.

Взялся чистить «сто четвёртые». Они тоже совсем новые — явно недавно с завода, без царапинки пока. Постреляли из них совсем немного. Ничего особого, но порадовали. Пусть кучностью они «сто третьему» и проигрывают, но не слишком — это не «огрызок» АКС-74У, а полноценное оружие, можно сказать — наш ответ М4. А при бое в стеснённых условиях, при штурме помещений он у «сто третьего» даже выигрывает. Быстрее целишься с ним, и при переносе огня по фронту увод оружия меньше — центр тяжести к плечу ближе. А если учесть, что в пластиковых чемоданчиках с причиндалами к ним имеется по добротному глушителю, то актуальность такого трофея вообще очень возрастает. «Вал» меня слишком демаскирует, «сто третий» с ПББС становится слишком длинным, а «сто четвёртый» — оружие вполне распространённое и очень удобное для таких случаев.

Надо бы только дозвуковыми патронами УС разжиться, а то у меня ни единой штучки таких нет. Не продаются они коммерчески — не нужны никому, да и не поощряется продажа оружия с глушителями в большинстве краев. Не то чтобы запрещена, а просто… патронов не купишь, например, с собой глушитель носить нельзя и так далее. Считается, что нормальному человеку бесшумное оружие точно не нужно.

Тут сразу три клиента в магазин зашли, и я пошёл ими заниматься. Может, ещё что-нибудь в кассу перепадёт.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 35 число 6 месяца, пятница, 11:00

День начался уже привычно. У нас появились свои семейные ритуалы, в которых присутствовал «кофе в постель» в моём исполнении — и «разнообразные радости телесной любви» в обоюдном. Затем спустились вниз, открыли магазин, заодно себе ещё по чашечке кофе сварили. Тоже общность душ — оба без кофе жить не можем. Я без трёх чашек с утра существовать не могу.

Четверг и пятница вообще были хороши для торговли — трудно сказать, почему так. Народу приходило раза в два больше, чем обычно. С утра продали здоровенный револьвер «кольт-анаконда» калибра .45 LC, «длинный кольтовский», с оптическим прицелом к нему — явно в стрелковом клубе друзей потрясать или охотиться. А куда ещё с такой артиллерией? Ещё один бразильский IMBEL в средненьком состоянии, но с хорошей скидкой, продали какому-то фермеру. Говорит, что вынужден работников нанимать и вооружать их, вот для них и берёт.

Затем случился приятный сюрприз — зашёл Джеймс Фредерик. Он взялся со своей командой провести конвой от Вако до Нью-Портсмута. Это такой небольшой порт в континентальном анклаве Британского Содружества. И потом перегнать конвой обратно. Заказ был хороший — места в дальних конвоях стоили недёшево, и по ходу можно было подбирать временных попутчиков, поэтому такие заказы группы конвойной проводки ценили. Джеймс был не один, а со своей девушкой, Джеки, той самой хохотушкой из Алабама-Сити, которая гуляла с нами по набережной. Джеки пожелала посмотреть мир и преодолела сопротивление Джеймса, пытавшегося убедить её остаться дома. Встала в колонну на своей «витаре» и отправилась в дальний путь.

Зашли они просто так, поболтать, и в разговоре мы выяснили, что из Аламо они тронутся только в воскресенье, поэтому мы пригласили их на ужин, пообещав в одиннадцать вечера заехать в гостиницу за ними. Кофе мы им тоже сварили, поболтали ещё минут пятнадцать, после чего они ушли.

А затем на велосипеде заехал мальчишка с почты и привёз мне телеграмму. Признаться, при виде телеграммы у меня сердце упало, но она оказалась из ППД. Даже не из Демидовска, а напрямую из ППД, без всякой конспирации. Впрочем, подписана она была Немцовым, и в ней говорилось, что если я намерен отправиться в Порто-Франко, то могу присоединиться к их конвою, который прибудет вечером в воскресенье и отправится дальше утром вторника.

Я показал телеграмму Марии Боните, после чего она заметно погрустнела. Мы собирались отправиться вдвоём, но она ожидала связного из штаба. Всё же на службе Mi Guapa, как ни крути, как и я. И я рассчитывал на то, что поедем вместе, и тогда саванна или не саванна, засады или не засады, а всё равно получится путешествие — романтичней некуда. Но вышло всё наоборот: «Дан приказ: ему на запад, ей — в другую сторону!» Разве что, в отличие от гимна комсомольцев-добровольцев, она никуда не ехала, а я направлялся прямо на восток.

Чем больше я думал о наших с Марией Пилар отношениях, тем больше понимал, что я нуждаюсь в ней постоянно и ежеминутно. Я не мог пройти мимо неё, чтобы не прикоснуться, не мог не слышать её голоса — слава богу, как все женщины испаноязычных народов, молчать больше пятнадцати секунд она не умела, — не мог не ощущать её рядом. И когда я говорю «ощущать», я действительно имею в виду именно это. Я кожей, душой и всем своим естеством чувствую, что она рядом, что я могу прямо сейчас встать, подойти к ней и поцеловать её, погладить по гриве невероятно густых, блестящих волос, затянутых в хвост, могу заглянуть в глаза. И знаю, что она мне ответит, что не останется равнодушной, и нет ничего на свете, что могло бы ей помешать выразить ответное чувство, показать свою любовь.

Она буквально обволакивала меня, растворяла меня и всё вокруг в самой себе. Да, я люблю её, и я чувствую любовь ответную, ничуть не меньшую. А может, даже и большую, если только такое возможно на этом свете или том, другом. Я никогда не испытывал раньше ничего подобного и не думал и не мечтал, что когда-либо испытаю. В моей жизни в том мире было много женщин, возможно, даже слишком. Но ни одна из них не могла пробиться через оболочку, удерживающую все мои чувства внутри меня, не дающую им развиться, воплотиться во что-то настоящее. Они появлялись в моей жизни и исчезали, не оставляя за собой никакого следа в моей душе. Я не думал о них, расставшись, не вспоминал. Теперь же пришла та, которая одним своим появлением изменила меня, заставила мучиться и страдать рядом с собой, самим фактом своей близости и недоступности одновременно, заставила измениться, измениться так, как больше человек измениться не может — она научила меня любить.

Собираясь ехать с ней вместе в Порто-Франко, я даже не должен был беспокоиться о том, что она вдруг может стать обузой — она уже не раз показала, что в бою стоит многого. Она мне была и женой, хоть мы ещё и не поженились, и другом, и напарником в бою, и вообще всем на свете. Тем, что заставляет тебя всегда думать о будущем, начиная каждую мысль со слова «мы» вместо «я», смотреть на вещи через призму не только своего, но и её восприятия мира, и всегда и отовсюду стремиться вернуться к ней и биться за то, чтобы ни на секунду не расставаться. И не приведи бог чему-то или кому-то встать между нами, попытаться лишить меня той, что забрала половину моей души, оставив взамен половину своей.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 35 число 6 месяца, пятница, 23:20

Мы закрыли магазин в девять вечера, неплохо за день поторговав. Я сложил три персональных чека в конверт, чтобы сходить с ними в банк в понедельник, и следом сунул тысячу триста экю наличными — для того, чтобы внести на счёт. Затем мы быстро убрались в помещении, а я привёл в порядок мастерскую — пришлось монтировать одному покупателю имевшийся у него раньше оптический прицел на неподходящую к нему винтовку, меняя стандартные кольца на новые, большего диаметра.

За Джеймсом и Джеки мы должны были заехать лишь в одиннадцать — это двадцать шесть ноль-ноль по местному времени, позволю себе напомнить, — поэтому у нас оставалось время на кофе, отдых и доступные развлечения дома. Без двадцати одиннадцать мы собрались на выход, и я прихватил с собой «абакан» в чехле с пятью запасными магазинами и М21 с запасом патронов. Решил сравнить: любопытство просто разбирало.

Джеки и Джеймс остановились в той самой гостинице, где в своё время я прожил две ночи. За стойкой была всё та же толстуха, которая нас очень приветливо встретила, поставила перед нами по стакану минеральной воды со льдом и протянула трубку телефона.

Джеймс спустился через полминуты, а Джеки задерживалась. Со слов Джеймса получалось, что если Джеки сделает что-нибудь вовремя, то он заподозрит, что это не она, а потерявшаяся в детстве её сестра-близнец. Хотя на этот раз, всё с его же слов, она задержалась не слишком, спустившись вниз через каких-то пятнадцать минут. Все были в сборе и вместе вышли к машине.

Джеки впервые оказалась в Аламо, поэтому мы провезли их довольно извилистым путём, давая рассмотреть городок, общее впечатление от которого у неё вылилось во фразу: «Здесь вестерны не снимают?» Моё первое впечатление было совершенно аналогичным. Теперь привык уже, воспринимаю нормально.

В клубе собралось изрядно народу, но достоинством карточки ассоциированного члена была возможность занять столик из резерва. Нас встретил сам Рой Питерсон, проводил к столику. Показав на два оружейных чехла у меня в руках, поинтересовался — не ожидается ли чего-нибудь интересного? Я сказал, что не знаю, будет ли это интересным, скорее взяли новое оружие для испытаний. Питерсон сказал, что любит всё новое, и просил его позвать посмотреть, когда дойдёт до дела. Мы пообещали. Жалко нам, что ли?

Джеймс уже бывал в этом клубе раньше, но для Джеки, которая прожила в Новой Земле меньше года, а в прошлой жизни училась в университете Джорджии на отделении изящных искусств, место, настолько посвящённое стрельбе и оружию, было в диковинку. Джеймс даже подвёл её к голове каменного варана, убитого и освежёванного Марией Пилар Родригез. Джеки потрогала жуткие зубы, сказала, что выглядит тварь ужасно. Действительно страшноватая животина, в этом я с ней тоже был согласен.

Они вернулись за стол, и Джеки рассказала, что напросилась в поездку с Джеймсом, чтобы порисовать. Она много рисует и даже устроила две маленькие выставки в Алабама-Сити, с местными пейзажами и портретами знакомых. Сейчас она надеется найти ещё нескольких художников в этом мире и попробовать организовать передвижную выставку, вновь приучая людей Новой Земли не только бороться за существование, но и вспоминать иногда, что существуют и другие вещи на свете.

Не уверен, что в Аламо это сработает: здесь самым прекрасным почитали револьвер, стейк и любовь во Христе и столь с ним не сочетавшиеся. А единственной картиной в городе можно было считать витраж с распятием, расположенный за кафедрой преподобного в городской церкви.

Вообще искусство в этом мире находилось в зачаточном состоянии. Фильмы, которые крутили по местному телевидению и которые можно было купить на дисках, — все попадали сюда из-за «ворот», причём совершенно пиратскими. Местными были только новости и репортажи о соревнованиях, львиную долю которых транслировали или продавали в записях дельцы из Нью-Рино. Ещё в Нью-Рино снимали порно, и не знаю, следовало ли гордиться таким фактом, но эти фильмы и были первой ласточкой новоземельного кинематографа. Символично, вам не кажется?

Книги тоже были в основном из Старого Света, разве что напечатаны в местных типографиях. Но читали здесь больше, особенно дети, по сравнению с тем, сколько читают дети Старого Света. Не было на местных телевизионных каналах ни тупых бесконечных мультиков про супергероев, ни мыльных опер. Как бы то ни было, Джеки решила приобщить этот суровый мир к разумному, доброму, вечному, за что уже следовало сказать ей «спасибо».

После довольно продолжительного ужина я предложил прерваться на некоторое время, сказав, что до того, как я опьянею, хотел бы продемонстрировать Марии Боните новое оружие. Джеймс тоже изъявил желание посмотреть, но нас и его больше поразило то, что с нами пошла и Джеки — от неё такого не ожидали, а ведь от постоянно доносившихся со стрельбища выстрелов она морщилась.

Я попросил подождать пару минут, подошёл к Рою Питерсону и попросил у него возможности выйти на поле на пару минут, и так, чтобы меня не пристрелили при этом.

Рой остановил стрельбу, и я довольно быстро сложил из кирпичей пару небольших штабелей на стоярдовой отметке. Кирпичей здесь было много — их использовали для разных трюков, и целые их штабели лежали вдоль забора. Пока я возился с мишенями, Мария Пилар и наши спутники пришли на стрельбище, принеся чехлы с оружием.

— Mi Amor, давай сделаем так: ты берёшь себе мишень слева, а я — справа. У тебя двадцать патронов в магазине. У меня… — выщёлкнул я из магазина десяток патронов, — тоже двадцать. Задача — уничтожить свой штабель. Готова?

— Готова, — пожала она плечами.

— Ты начинаешь, я стреляю вторым.

Мы заняли два мата, Бонита прицелилась. Затем захлопали частые выстрелы. От кирпичей летели крошка и куски, примерно после десяти выстрелов штабель перестал существовать. Я намеренно взял именно мощную М21, а не её собственный FNC — для наглядности, да и самому себе показать преимущества хитрой системы «абакана».

— Доволен? — с некоторым вызовом спросила Мария Пилар.

Чего тут спорить? Ловко она расколотила кирпичи, причём стреляла не наобум, а с толком — так, чтобы разнести всё вдребезги максимально эффективно.

— Вполне, — кивнул я. — Теперь моя очередь.

Я взял «абакан», прицелился в середину штабеля. Только бы не обмануться в ожиданиях… Переводчик стоял на «двойке», то есть очереди из двух выстрелов, которые производились с частотой 1800 в секунду. Получалось, что две пули подряд всегда попадали почти в одну точку на таком расстоянии. Нажал на спуск. Середина штабеля почти испарилась, превратившись в облако пыли. Сзади загомонили зрители. Взял прицел пониже, ещё выпустил очередь, затем ещё. Штабель практически превратился в крошку. Всё.

— Ну как? — спросил я у Марии Пилар.

— Очень впечатляет, — кивнула она задумчиво. — Я знаю, как это действует, но никогда не видела в реальности.

— Вообще-то у меня была мысль отдать тебе эту игрушку вместо твоей бельгийской винтовки. Она по надёжности не хуже, насколько я знаю, а вот результат стрельбы… В магазине пятнадцать таких двойных выстрелов.

— Мне надо попробовать.

Я отсоединил магазин от автомата, втолкнул в него десять выброшенных ранее патронов.

— Я взял ещё четыре магазина. Играй на здоровье.

Я оглянулся и увидел, что нас окружили все стрелявшие здесь. Всё новое всегда и везде вызывает любопытство, и Стрелковый клуб Аламо вовсе не исключение. Подошёл Рой Питерсон.

— Очень, очень серьёзно выглядит, — сказал он, показав на развалившиеся кирпичи. — Это «абакан», насколько я понимаю?

— Именно он, — подтвердил я.

— К нам пока они не попадали, только видели у русских, — с оттенком сожаления сказал Питерсон. — Их пока немного, насколько я понимаю. В этих местах они очень хороши, с таким эффектом можно свалить гиену с одного выстрела.

— Хм… надо проверить, — озадачился я после такого заявления. — О гиенах я пока не думал.

— На вас нападали здесь животные? — поинтересовался Питерсон.

— Всерьёз — нет, — ответил я честно.

— Значит, всё впереди, — усмехнулся собеседник. — Гиена или каменный варан могут быть опасней любой банды. Их сложно убить, а они могут убить легко. На группы людей не нападают, а вот если придётся идти по саванне одному или ночевать, даже в машине, — следует быть настороже. Тот же каменный варан — агрессивная и быстрая тварь, и его чертовски трудно вовремя заметить.

— Вы охотитесь? — спросил я главного местного стрелка.

— Иногда, — кивнул он. — Здесь хорошая охота — лучше африканской. Но в ней меньше спорта и больше заботы о добыче хорошего мяса, поэтому и охотимся в основном на рогачей и антилоп. И на гиен, как спорт.

— А каменный варан? — заинтересовался я.

— Они больше в горах, а горы здесь опасны, труднопроходимы и малоизучены. Поэтому мы туда нечасто ходим. Да и нечего нам там делать. А в сезон дождей они выбираются на равнину и вообще могут забраться куда угодно. Фермеры их у себя в загонах для скота регулярно обнаруживали.

— А свинки опасны? — спросил я. — Я с ними столкнулся, и они атаковали, но их спровоцировали. А при нормальных обстоятельствах?

— Для пешего, и в саванне — безусловно, — подтвердил Питерсон. — Чертовски опасны. Если увидят кого-то подходящего размера, они расценивают это как добычу. И в сезон дождей становятся агрессивней. Подходят к фермам, атакуют скот, случается, что и на людей нападают. Змей ещё много здесь. Если увидите длинную песочного цвета змею без рисунка с прямоугольной головой — держитесь подальше, она очень ядовита. Умрёте за несколько минут.

— Понятно, — кивнул я. — Мне уже приходилось здесь стрелять, но всё больше в людей.

— Да, людей, которые хуже животных, здесь тоже много, — сказал Питерсон. — Очень много всякой дряни попадает сюда через «ворота». Вы никогда не слышали о банде Сэнди?

— Нет, не довелось, — ответил я.

— Это у нас в Техасе было, — начал рассказывать владелец клуба. — Завелась банда в штате, но не такая, как те, кто приходит с гор. Латиноамериканцы просто грабят, зарабатывают на жизнь. Они конченые подонки, разумеется, но вместе с тем они нам понятны — обычные разбойники. А эти нападали на фермы, убивали, резали, насиловали, зверствовали невероятно. Для удовольствия. Объявили на них загонную охоту по всей территории, засекли, гнали неделю — от всех городов, по всем направлениям. Тысячи людей участвовали в облаве. Зажали у реки, двоих убили и двоих взяли. Оказалось, что все они были приговорены к смерти в Старом Свете. Но затем их забрали из «коридора смертников», привезли к «воротам», дали по тысяче экю и забросили сюда. Не объясняя ничего. Они кое-как добрались до Техаса, а потом взялись за старое, причём гораздо хуже, чем в той жизни. Там каждый был сам по себе убийца, а тут им помогли объединиться в банду. Кто это сделал, зачем? Никто так и не понял.

— Банда русских, фальшивый «конвой» — точно такие же были, — внёс я свою лепту. — Три месяца как здесь. Забрали прямо из тюрьмы и забросили сюда. Правда, с этими известно, кто их сюда звал. Звали усилить другую банду. Но ведь те, кто их отправил, должны были думать?

— У Ордена девиз: «Каждый имеет право на новую жизнь». Им можно многое прикрыть и объяснить, — сказал Питерсон.

Джеймс сначала молча стоял с нами, но затем тоже вступил в разговор:

— Я со своими ребятами несколько раз участвовал в таких охотах, как на банду Сэнди, — сказал он. — Меня часто привлекают, я в прошлой жизни служил в команде SWAT отделения Бюро в штате Миссисипи. И почти каждый раз оказывалось, что это какие-то последние ублюдки из Старого Света. Даже маньяка отловили однажды. Жил фермером, похищал девочек, что с ними делал — даже рассказывать не хочу. Когда взяли его, то привезли в Форт-Ли. А там, в управлении шерифа, работал один парень, бывший «фед» из отделения Бюро в Атланте, Джорджия. И он его узнал — за ним там гонялись три года, поймали, заперли, и он ждал суда. А оказался здесь.

— Похоже, что Ордену это нужно зачем-то, — сказал я.

— Да, очень похоже, — ответил Рой. — Только зачем?

— Держать нас в форме? Или социальный эксперимент?

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 37 число 6 месяца, воскресенье, 21:40

Вечером должен был прибыть конвой под командой Немцова, а уже послезавтра, рано утром, я должен был к нему присоединиться и отправиться в Порто-Франко. У нас оставалось всего два дня от нашего импровизированного медового месяца, и мы старались воспользоваться ими настолько, насколько позволяли силы.

После очередного невероятно позднего завтрака мы пошли на пляж. Да, в Аламо был пляж, и даже с двумя маленькими ресторанчиками на нём. Вместо песка там была мелкая галька, которую со стороны гор несла прозрачная речушка, но лежать на ней было приятно. Вода не успевала окончательно нагреваться за то время, пока речка бежала по равнине, была прохладной, даже холодной, но солнце палило немилосердно, и такая вода была очень хороша. Она была настолько чиста и прозрачна, что её можно было пить, и в городе много раз проводили анализы её состава, чтобы только лишний раз в этом убедиться. Не укладывалось в человеческом мозгу, что можно пить воду просто из речки, — вот и проверяли постоянно.

Обедали мы тоже на пляже, в крошечном ресторанчике «Dave's», ели очень вкусную и даже не слишком костистую речную рыбу, которой здесь было великое множество, пили пиво и вообще сибаритствовали. На пляже было много людей — наверное, половина города. Играли и кричали дети, загорали их родители, и вообще там было как на любом другом пляже в небольшом провинциальном городке в Старом Свете.

Немцова с компанией мы решили пригласить к себе и устроить шашлыки. Почётную обязанность готовки я взял на себя, и мы с пляжа поехали к местному мяснику, который оказался дома, и уломали его открыть лавку и продать нам большую свиную лопатку — килограмма на четыре: восемь фунтов на его весах. Всё остальное дома было, и я, конфисковав кастрюлю, вылил туда бутылку белого сухого вина, разбавленного почти пополам водой, немножко бренди, выдавил два лимона, которые тоже здесь стали выращивать, порезал и побросал туда то, что от лимонов осталось, пару больших ложек сахара, нарезал две луковицы, насыпал красного жгучего перца, потом высыпал туда мясо, тщательно переминал это всё минут десять — и оставил мариноваться.

Примерно через час по местному радио объявили, что конвой, идущий из русской базы в Порто-Франко, подходит к городу, и те, кому он нужен, могут его встретить в обычном месте. Мне он был нужен, и я вышел на улицу, завёл машину и поехал встречать Немцова.

Прождать на площадке мне пришлось около пятнадцати минут. Встречать конвой приехало с десяток человек, которые сидели в машинах и на квадроциклах, разговаривая и поглядывая в сторону подъездной дороги. Наконец появились столбы пыли, показался «бардак», за ним, в отдалении, пылил ещё один, следом — БТР, а потом возникли грузовики, наши «уралы», КамАЗы и американские Ml09. Замыкали конвой два вооружённых бронетранспортёрными башнями «водника» с егерскими эмблемами на бортах и ещё один БТР — тот же, что и раньше. Только вот «водники» добавились, раньше их не было. Ещё в колонне шёл средней длины «унимог» со светло-серой кабиной и кузовом с тентом.

Конвой организованно втянулся на площадь, затем американские грузовики отделились от русских и, сопровождаемые встречающими, поехали по своим адресам. Русская часть колонны была снова встречена парнем на квадроцикле и в «стетсоне», который повёл её за собой на огороженную стоянку, а я поехал следом за ними. Колонна заехала в ворота, а я остался снаружи, ожидая, когда все снимут снаряжение, разберут свои вещи, которые уносят с собой со стоянки, и выйдут в ворота.

Через пять минут из ворот начали выходить солдаты — все знакомые по прошлому рейсу. Мы здоровались, пожимали руки. Затем появились Немцов, Владимирский и Быхов, а с ними — лейтенант Сова из разведбата, на поверку оказавшийся Сергеем, за которым боец тащил ящик дозвуковых патронов УС, каких я просил. Я очень обрадовался тому, что и Михаил пришёл с конвоем, хотя и предполагал это. Рассадил всех в «перенти» и повёз к отелю, чтобы дать возможность помыться и переодеться с дороги. Предупредил, чтобы не вздумали жрать, потому что шашлык уже замаринован, мангал готов: мангал с шампурами я у Джо в мастерской на второй день после приезда в Аламо заказал, потому как жить в своём доме без мангала — себя не уважать, а на каких-нибудь местных барбекю шашлык настоящий не сготовишь, — дрова лежат рядом, знай пережигай в уголь и жарь мясо. И ящик пива имеется, и бурбон «Одинокая звезда». Идее о шашлыках все обрадовались неимоверно и, кажется, даже больше стали уважать. За сообразительность, наверное, и вообще.

Я сдал гостей всё той же упитанной даме в отеле, которая уже считала меня своим приятелем и сразу налила два бокала пива — себе и мне, и с которой мы следующие двадцать минут обсуждали события в Углу. Затем по очереди спустились мои гости, я попрощался с хозяйкой отеля и повёз всех домой.

А дальше мы уселись на заднем дворе. Я активно взялся пережигать дрова в уголь, припахав Владимирского насаживать мясо на шампуры под моим контролем. Мария Бонита раздала всем пиво, но Немцов с Быховым сразу предпочли «Одинокую звезду», которой оба были большие любители. Затем заехали Джо с Джей-Джей, подсели к столу. Джей-Джей взяла себе пиво, а Джо, поглядев на своих приятелей, тоже налил себе виски.

Сергей Сова сидел тихо, в разговорах участвовал мало. Поэтому я был сильно удивлён, когда Бонита постучала меня по плечу и показала глазами на нашего молчаливого лейтенанта. Он уединился с Джей-Джей в углу двора и развлекал девушку беседой, причём так успешно, что та улыбалась до ушей, и по её лицу было видно, что собеседник ей крайне симпатичен. Наверное, я был раньше неправ, думая, что у неё наклонности не такие.

Вскоре шашлык, который я всё время заботливо переворачивал, увлажнял раствором уксуса «бальзамико» и перетасовывал над мангалом, был готов, и я схватил шесть шампуров, потащил их к столу, водрузил на блюдо. Собрался было вернуться к мангалу за следующими, но за мной уже стояли Джей-Джей с Сергеем, державшие в руках всё остальное.

А дальше началось то действие, что у нас обычно «шашлыками» и называют. То есть все пили — кто пиво, кто покрепче, — рвали зубами мясо с острым соусом, смеялись, болтали, Джей-Джей с Сергеем сидели уже чуть не в обнимку.

Пока народ веселился, мы отошли с Владимирским в сторонку.

— Я так понимаю, что Барабанов тебя с поручением заслал? — спросил я его.

— Да. Здесь вся необходимая информация, можешь прочитать.

Он незаметно сунул мне флэшку.

— Теперь основное: твоё предложение по выходу кубинцев принято, — продолжил он. — Поговорить с местным руководством приедет кто-то от нас и от кубинцев. Вам не стоит слишком светиться такими связями. Дали знать кому нужно, и достаточно. Легенда такая: кубинские части были сформированы нами в тылу бандитских земель из наших кубинских союзников с целью недопущения объединения банд и противодействия им на их же территории. Тайная операция была, и всё тут. Сейчас ситуация меняется, и мы вынуждены их отозвать, а на прощание намерены максимально обезопасить тех, кого они раньше фактически прикрывали. В общем, официально открываем информацию об операции. Для вас не стопроцентное прикрытие, но лучше, чем ничего. Да и шуму будет много, о вас и не вспомнят.

— А для вас? — спросил я, усмехнувшись.

— Для нас тоже сплошные плюсы — техасцы будут знать, что кругом нам обязаны своим спокойствием, а заодно будут потрясены нашей предусмотрительностью, которой и в помине не было, — уверенно заявил Михаил.

Я подумал, что зря я тогда сказал Джо, что попытаюсь что-то сделать. Так себе агент из меня, если честно. Конспиратор тот ещё. Всё надо делать молча. Эх, губит нас дилетантство, губит. Пора уже ума набираться.

— Теперь по поводу Порто-Франко, — продолжал Михаил. — К тебе прибудут двое помощников. Один встретит тебя там, он кубинец, зовут Рауль, представится как Раулито. Найдет тебя в мотеле «Арарат». Скажет, что приехал из Кадиза по рекомендации Карлоса Нуньеза. Такой Нуньез там на самом деле существует, рулит оружейным магазином возле порта, наш человек. Кубинец, если точнее.

— А кто этот Рауль по профилю? — уточнил я.

— Подрывник, электронщик и механик, редкий специалист, да и вообще толковый мужик, здесь уже достаточно давно, — ответил Михаил. — Второго нужно будет встретить на Базе «Россия», его ожидаем приблизительно в следующий вторник, который через неделю. Приблизительно: канал — штука неровная, бывают сбои.

— Я вроде по плану прошёл в «ворота», — сказал я.

— Просто повезло, — пожал плечами Владимирский. — Бывает, что по несколько дней ждут. В общем, прибудет во вторник или позже. Лучше всего, если ты его там встретишь. Его здесь никто не знает ещё, зовут Дмитрием, служил на Тихоокеанском флоте, старлей, спецназ тамошний в прошлом. Неплохо знает английский. Вооружи его, помоги освоиться и возьми на работу. Будет твоим помощником в Порто-Франко, парень очень толковый, специально в Старом Свете подобрали для тебя, как силовика. Ну и боец соответственный: в подводных диверсантах лохов не держат. Машину для Порто-Франко вам прислали, «унимог», ты видел в колонне. Гурченко лично подбирал — отвечает за каждый болтик. Ребята подгонят её там на стоянку к мотелю, а дальше уже разберёшься. На словах — всё, остальное в письменном виде, полагаю.

— А тебя зачем прислали? — спросил я.

— Не только меня, — покачал он головой. — Сову и ещё восемь бойцов в придачу. Буду здесь работать с Силаевым, если удастся — увезём его и второго пленного в ППД: Палыч со всей контрразведкой по ним слезами обливается. Попытаемся договориться с местной властью. Мы на «водниках» отделяемся от конвоя.

— Понятно, — сказал я, кивнув. — То-то смотрю, прибавилось бортов.

— Вот нас и прибавили, временно.

Да, судьба что дышло — как повернул, так и вышло. Придётся мне со Светланой объясняться — с глазу на глаз и в глаза глядя. Не скроешься за телеграммками. Сам не шёл к ней, так начальство в бесконечной мудрости своей приказало. И никуда не денешься.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 39 число 6 месяца, вторник, 07:20

В семь утра я присоединился к конвою Немцова, получил место в колонне — и встал сразу за головным БТР. «Перенти» снова был загружен, «сто третий» лежал в предназначенном для него месте справа от меня, «вал» упрятан в тайник в борту. Больше ничего не брал — всё равно с колонной иду. Разве что пулемёт, который теперь безотлучно жил при этой машине, лежал сзади вместе с лентами, завёрнутый в брезент. Ну и для прибывающего человека оружие прихватил: не там же ему покупать?

«Унимог» стоял в колонне следом за мной. Не слишком новый, но и не старый, средняя по длине версия серии 400. В кузове у него были дополнительные баки на кронштейнах, которые можно демонтировать, если требуется увеличить полезный объём и грузоподъёмность. То, что нужно. Надо бы и к «перенти» такие заказать, смонтировать под задними сиденьями — литров на двести примерно. Тогда хоть в кругосветку. Ничего ведь сложного в них нет. В основной бак устанавливается штуцер, к которому подведён шланг из дополнительного бака. На штуцере клапан для стравливания воздуха, чтобы давление в главном баке не повышать, и слабенький электронасос, который лишь помогает подкачивать идущее самотёком топливо. И так, по мере необходимости, можешь прямо на ходу подливать солярку из запасного бака в основной, как из канистры: просто вместо возни рычажок переключаешь. Жрёт трёхосный «перенти» с грузом под двадцать пять литров солярки на сто километров, если по просёлку, и это дало бы дополнительных восемьсот километров. Немало, кстати: день пути.

Раньше надо было думать, Джо такие баки под любую модель делает. Даже Джей-Джей умеет. А теперь поздно жалеть.

Вообще, как я уже говорил, путешествие с конвоем располагает к размышлениям. Тем более в конвое с опытной и хорошо вооружённой охраной. Когда не надо даже на езде особо сосредотачиваться — всё равно тебя ведут, и никаких занятий, кроме как целого дня неторопливой езды, тебя не ожидает, сознание начинает занимать себя отвлечёнными или, наоборот, сугубо практическими мыслями.

С каждой поездкой окружающий мир становился всё привычней, и если раньше ты глазел во все стороны, как на передачу «В мире животных», то теперь он больше ассоциировался с пейзажем за окном купе, когда сменяют друг друга стрелки, станции, полустанки, леса, поля, а ты читаешь себе книгу и лишь изредка поглядываешь в окно — мол, а где это мы уже?

Путь из Аламо в Порто-Франко при нормальном темпе занимал пять дней, с четырьмя ночными привалами в саванне, так что передумать можно было много. Сиди себе на заднице и думай всё это время, только прерывайся на то, чтобы ещё один сухпай вскрыть и слопать. И запас воды не забывать пополнять — всё равно два раза будем на попутные заправки заезжать в крошечные посёлки, больше похожие на опорные пункты, где люди живут, заправляя и обслуживая конвои и занимаясь перевалкой небольших партий грузов. Скука смертная в таких посёлках жить, наверное. Живет полсотни человек, из которых половина на посту, а вторая смотрит на дорогу и думает: когда к ним конвой заглянет? Есть там универсальный магазинчик, где можно купить всё, что угодно — от еды до патронов, — и есть заправка, где можно долить бензина или солярки. И всё. Пара небольших складов, пара ветряков, вращающих генераторы в целях экономии топлива, благо ветры в саванне постоянные, да десятка три домиков, построенных из кирпича местной выделки и расположенных по кругу, образуя мощными задними стенами что-то вроде крепостной стены. Вокруг этих стен ветер несёт пыль, шевелит волнами траву в саванне, и по всей равнине пасутся стада, которым нет никакого дела до странной возни откуда-то появившихся здесь людей.

Случалось, иногда на такие посёлки налетали банды, но случай захвата в истории сохранился всего один, потому что укреплены они были неплохо, а сносить всё под корень из тяжёлого оружия никто не собирался — какой же тогда грабёж? Только бессмысленная порча имущества.

Конвой заезжал на пыльную стоянку, заправлялся, путешественники быстро забегали в магазин, покупали что нужно, заливали воду, некоторые и не покупали ничего, а просто бродили между стеллажами с товарами, чтобы размять ноги. Затем подавалась команда к отправлению, и конвой уезжал, оставляя жителей посёлка наедине с саванной. Лишь изредка кто-то из конвоя оставался в таком посёлке — из-за технической проблемы или потому, что изменились планы, и становился общим гостем, всеми желанным, потому что он мог рассказать жителям, что происходит в мире, на Дороге, и как вообще живут люди.

Вот в такие посёлки и заходила на заправку наша колонна, и я тоже заглядывал в маленькие магазинчики, чтобы наполнить канистру свежей водой и купить упакованные сэндвичи и ментоловые леденцы, хорошо отбивающие жажду в пути, а то если будешь пить всё время — по кустам не набегаешься. Потом мы вновь уходили на Дорогу, и посёлок оставался за спиной, быстро скрываясь за неровностями пейзажа.

По ночам мы останавливались на специальных площадках для ночёвок. Это были удачно выбранные места на расстоянии дневного перехода друг от друга, с хорошим обзором и достаточно укрытыми стоянками. Такие места были выбраны тутошними «караван-баши» уже давно, и останавливались на них все конвои, из года в год. Каждый конвой традиционно что-то добавлял к благоустройству стоянок — углублялись ли окопы на холмиках для дозоров, притаскивались ли дополнительно колючие кусты, ограждавшие площадку от зверей, обновлялись ли укрытия для бронетехники. Каждый конвой обязательно вёз с собой связки дров, которые на манер фашин были приторочены к броне или лежали в кузовах, потому что саванна не была изобильна деревом, а сухие кусты сгорали в кострах мгновенно, давая яркий свет и быстротечное тепло. Излишки дров оставлялись на привалах, и постепенно на многих площадках скопились целые поленницы.

Нападений на конвои на стоянках почти никогда не случалось, потому что места были выбраны удобные не только для обороны, но и для обнаружения противника на подходе, а саму стоянку в обязательном порядке проверяли на наличие мин и прочих безобразий. Позиции располагались разумно, секторы огня выверялись годами, и, несмотря на кажущуюся неказистость, каждая такая площадка через несколько минут после захода в неё колонны превращалась в настоящий опорный пункт. Проще было атаковать колонны на марше.

Иногда на таких площадках встречались попутные или встречные конвои, люди смешивались у костров, делились новостями, а иногда, при совпадении интересов, заключались сделки и происходил обмен товаров.

Люди ночевали и в машинах, как чаще предпочитали делать торговцы и перевозчики, и в маленьких одноместных и двухместных палатках, как делали военные. Эти палатки представляли собой настоящие шедевры палаточного дизайна. Они были крепко пошиты, устанавливались за минуту, закрывались противомоскитными пологами, а дно их заворачивалось вверх примерно на двадцать сантиметров от земли и представляло собой настоящего ежа из длинных пластиковых иголок с обоих торцов, что надёжно защищало палатку от заползания как насекомых, так и змей. Идея этой конструкции пришла от волосяных верёвок, которыми в пампе патагонские пастухи-бакеро окружали свои биваки и через которые ни змеи, ни насекомые не перебирались.

Я ночевал в машине, разворачивая с каркаса для тента во все стороны противомоскитную сетку, потому что ночью на огонь костров из саванны прилетало множество насекомых, не всегда при этом безобидных. Прямо на ящики с оружием я набрасывал надувной матрас на жёсткой пластиковой основе — один из тех, которые были очень популярны среди путешественников, позволяя сооружать постели на самых неровных поверхностях, изобилующих острыми углами. Сверху бросал спальный мешок и забирался в него, не застёгиваясь, а просто накрываясь. Было тепло, мухи за сеткой не кусали, а воздух был таким свежим, что я с ужасом представлял, что было бы, если бы судьба забросила меня обратно в Москву, — задохнулся бы от выхлопных газов, наверное.

На одной из таких стоянок я с тремя бойцами потратил немного времени на то, чтобы перегрузить товар с «перенти» на «унимог», справедливо рассудив, что если этот грузовик уже принадлежит нашему магазину, то пусть и выполняет присущие ему грузовые функции. Тем более что мне предстояло ехать из Порто-Франко на Базу «Россия», и перегружаться всё равно бы пришлось, но делать уже это самостоятельно, то есть в одиночку, что намного хуже.

Так конвой и шёл, нападений не было, разве что пару раз замечали на возвышенностях каких-то наблюдателей с биноклями, но те никаких враждебных действий не предпринимали, — ну, их тоже соответственно не трогали.

Как и планировали, на исходе пятого дня колонна появилась в прямой видимости с блоков вокруг Порто-Франко, её зарегистрировали на въезде, опечатали оружие, что заняло не так уж много времени, после чего пропустили, завернув бронетехнику на отдельную стоянку, а грузовики отправили на большие парковки к порту и железнодорожной станции. Я же, как едущий по своим делам, поехал к уже знакомому мотелю «Арарат», а за мной следом катил гружёный «унимог», а уже за ним — мотоцикл с ещё одним солдатом, который должен был увезти обратно водителя грузовика. Целая процессия.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 3 число 7 месяца, воскресенье, 26:45

За стойкой мотеля «Арарат» восседал на высоком стуле сам Саркис. Он узнал меня сразу, активно поприветствовал, даже обнял, выделил домик и сам вызвался переставить грузовик с товаром на запирающуюся площадку. Затем отправил меня заселяться, взяв взамен обещание сразу же после ванны прийти в ресторан и составить ему компанию. Пообещал что-то исключительное на ужин — и вообще выглядел очень радостным. Ну и я, признаться, был рад его видеть.

Через полчаса, умытый и немного посвежевший, пришёл в ресторан, и Саркис пригласил меня за столик на террасе, где уже стояли тарелки и огромное блюдо с салатом. Едва я успел сесть, как всё та же быстроглазая чёрненькая девица притащила две гигантские запотевшие кружки пива, бастурму производства самого Саркиса и ещё какое-то вяленое мясо, очень солёное и острое, нарезанное тонкими длинными полосками. Саркис сел за стол напротив, поднял кружку, поздравил с удачным путешествием. Много расспрашивал о нашем отъезде, и я рассказал ему историю с засадой. Он переживал, всплёскивал руками, ликовал, когда я ему рассказал, чем всё закончилось. Поинтересовался чеченцем, и я рассказал ему, что того убили вместе с остальными, а на расспросы о «толстом менте» я ответил, что о нём ничего не знаю.

Затем Саркис подозвал быстроглазую, что-то пошептал ей, та кивнула, убежала и вскоре вернулась со своей копией, такой же стреляющей глазками, маленькой и чернявой. Саркис величественным жестом усадил их с нами за стол, отрекомендовав как девушек порядочных, но в меру податливых и до ласки охочих. Я извинился, поблагодарил его за заботу, но сказал, что, во-первых, устал с дороги, а во-вторых — только что женился. Саркис ни капли не обиделся — просто той, которая села рядом со мной, указал на стул с другой стороны от себя. Поздравил со свадьбой, расспрашивал о жене, а девицы, оказавшиеся венгерками, уместно хихикали, но в разговор не вмешивались.

Я подумал, что Саркис устроился со всем доступным комфортом, и поинтересовался, много у него ещё в запасе таких «чуть-чуть податливых» среди персонала? — на что он гордо ответил, что только эти две, и вообще он их самому себе нашёл, и разве что самым лучшим гостям они компанию составляют. По крайней мере, я был польщён тем, что причислен к числу гостей «почётных».

Затем он расспросил меня о моих планах и не то чтобы пришёл в восторг от моей идеи открыть в Порто-Франко ещё один оружейный магазин. Всего их в городе было два, причём второй находился в центре и своего тира не имел, поэтому с Саркисом и не конкурировал. Однако я его утешил, пообещал ему бесперебойную поставку патронов из Демидовска, которых он не получал, обмен товаром по необходимости, взаимные скидки и ещё сказал, что искать место намерен у конвойных стоянок, с другой стороны города. Ещё его порадовала возможность покупать недорого боеприпасы для перепродажи. Он успокоился и предложил поговорить завтра об этом подробно — может, он даже порекомендует, к кому обратиться за арендой подходящего помещения и места под маленькое стрельбище.

Ресторан уже опустел: постояльцы в нём допоздна обычно не засиживались, предпочитая или веселиться в городе, или спать в домике, а мы ещё часа три просидели вместе, Саркис лишь успевал гонять к бару за пивом своих «чуть-чуть податливых» официанток. Потом у нас обоих стали слипаться глаза, а зевали мы чаще, чем говорили, поэтому попрощались, и я пошёл к себе в домик один, а Саркис к себе в квартиру на втором этаже — и не один, естественно.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 4 число 7 месяца, понедельник, 10:00

С утра я зашёл к гостеприимному хозяину мотеля и обнаружил его на прежнем месте за стойкой, совершенно выспавшегося с виду и без каких либо следов вчерашнего «Великого Пива» на лице. Чисто выбритый и благоухающий большой дозой одеколона, он поприветствовал меня, поинтересовался, как мне спалось. Спалось отлично, кстати. После надувного матраса, расстеленного на ящиках с оружием, широкая и мягкая постель, да ещё душ под боком — великая вещь.

Саркис, как и обещал, черканул на обороте бланка счёта адрес какой-то складской конторы между портом и железнодорожной станцией и сказал, что у них было хорошее помещение за разумные деньги, они с Биллом даже сами хотели его арендовать, но пока у них не хватает «оборотки» на второй магазин. Предложил не откладывать визита в долгий ящик, а обсудить вопросы поставок товара после моего возвращения, за обедом. А потом отправил меня завтракать.

Завтрак был a la buffet, то есть такой, какой у нас называют «шведским столом». Много разного мяса, сыра, несколько видов свежих булочек, фрукты, овощи — в общем, как положено, очень даже неплохо. Набрав всего, к чему душа лежала, в тарелку и налив стакан холодного сока из каких-то местных фруктов, напоминающих яблоки, но покислее и позеленее, я с удовольствием откушал. Одна из «чуть-чуть податливых», томно закатывая глаза под лоб, налила мне чашку кофе и подала корзинку круассанов.

Я оставил сообщение для Рауля, или Раулито, буде таковой появится в гостинице в моё отсутствие, что буду в отеле через четыре часа, и поехал по плану, нарисованному Саркисом, искать арендодателей на помещение под магазин — и сам магазин на предмет посмотреть.

Нашёл означенную контору я не сразу, а поплутав некоторое время среди многочисленных складов, пока не наткнулся на вагончик-времянку с гордой надписью «Vijay Bashvaruni. Shipping and Logistic». В вагончике я нашёл волоокую девушку в сари за компьютером и маленького упитанного индийца с величественными усами. Едва я заговорил, он сразу понял, о чём речь, сказал, что это замечательное помещение, как нельзя лучше отвечающее задачам торговли оружием, они согласны сдать за «сиксти хандредз» в год, и он немедленно мне его покажет. Покопавшись в столе, он выудил оттуда связку ключей, зачем-то побренчал ею у себя перед глазами, потом махнул мне рукой, приглашая следовать за ним.

Помещение оказалось действительно неплохим. Небольшой кирпичный домик вплотную был пристроен к забору грузового терминала порта и состоял из торгового зала метров сорок площадью и двух маленьких комнаток, идеально подходящих под мастерскую и склад. Задняя дверь проходила сквозь забор территории порта и вела в совершенно изолированный со всех сторон двор метров пятидесяти в длину и метров восьми в ширину. Виджай Башваруни рассказал, что раньше они хотели организовать здесь продажу мотоциклов, поэтому и выкупили такой кусок территории у порта, но потом в городе открылся большой гараж, торгующий ими, и идея заглохла. Когда пришёл Саркис искать место под оружейный магазин, они даже установили для него на окнах решётки, а ворота во двор заделали бетоном, полностью его закрыв. Но с Саркисом тоже ничего не вышло, и они будут рады отдать это помещение за те самые «сиксти хандредз».

Ещё он дал мне адрес столярной мастерской, где можно было заказать хороший прилавок, полки, шкафы и всё остальное, что должно наличествовать в приличном магазине.

Мне место понравилось, цена тоже не пугала — в самом городе аренда выше, насколько я успел узнать из местной газеты, и участок под тир, прилегающий к магазину, тоже нереально найти. Да и стрелять в тире посреди города никто не разрешит, если этот тир не в подвале. А тут и грузовой порт, и станция, и так шум с грохотом, так что никаких запретов. Надо только установить пулеуловители у дальней стены. Поэтому я ответил согласием, мы вновь вернулись в контору, где обладательница сари и больших влажных очей распечатала арендный контракт. Мы его подмахнули, указав номера идентификационных карточек, и с этим контрактом я направился в отделение Банка Ордена, заодно выполнявшего обязанности фискального органа на подотчётных Ордену территориях. Там я зарегистрировал новообразованный бизнес, предоставив им копию арендного контракта и продиктовав название магазина, которое придумал тут же.

Магазину создали отдельный банковский счёт, выдав мне для него ещё одну карточку с пирамидой, этот счёт увязали с кредитным счётом Русского Промышленного, чтобы не облагать налогом возврат кредита, поздравили с началом работы и пожелали успехов. Всё же есть у Ордена хорошие стороны. Например, регистрация компании и постановка на налоговый учёт за десять минут. И налог у Ордена не смертельный — пятнадцать процентов от дохода: видать, денег им и так хватает.

Затем я перевёл на счёт «Vijay Bashvaruni. Shipping and Logistic» арендную плату за полгода, включая страховой депозит за месяц, после чего вышел на улицу.

Посмотрев на часы, понял, что ещё успеваю и к столярам. Нашёл мастерскую почти сразу и договорился о том, что завтра от них придёт человек обмерить помещение, а потом уже посчитаем стоимость их работы.

Подумал, что могу ещё сделать сейчас. Только вывеску заказать, но где — я не знал, — и поехал в отель.

Саркиса за стойкой не было, вместо него была вторая «чуть-чуть податливая», которая на ломаном английском, налегая на «р», сказала мне, что ко мне заезжал некто Рауль, который сейчас ушёл, но вернётся в течение часа. Часа — считая с какого момента? С настоящего, потому что он ушёл пять минут назад.

Время обеда уже наступило, и я пошёл в ресторан, где и занял столик у окна. Заполнена была половина зала, Саркиса видно не было. Клон «податливой», что стояла за стойкой, подошла ко мне, поулыбалась, принесла пиво и положила передо мной меню. Едва я углубился в его изучение, как непонятно откуда вынырнул Саркис, отобрал меню, сказал, что сам предложит что надо — он с утра купил у буров-охотников маленькую четырёхрогую антилопу и уже подмариновал мясо для жаркого. Жаркое из местной антилопы мне нравилось, и я возражать не стал. Саркис тоже подсел ко мне, поинтересовался, понравилось ли мне помещение, воскликнул: «А ты как думал!» — когда я поблагодарил его за совет, после чего мы углубились в вопросы дальнейшего сотрудничества. Результатом наших переговоров было то, что Саркис будет получать от меня товар с пятнадцатипроцентной скидкой, а он будет отправлять мне клиентов в поисках оружия подешевле, чем у него. Они с Биллом торговали в основном новыми западными образцами, которые брали с орденского склада, через орденского же поставщика. Элитный товар, так сказать, и никакого секонд-хенда — если только совсем случайный. Таким образом, мы поделили рынок.

Затем появился невысокий худой парень с зачёсанными назад чёрными волосами и маленькой бородкой «эспаньолкой». «Чуть-чуть податливая» провела его ко мне за столик, и он представился как Раулито по рекомендации Карлоса Нуньеза из Кадиза. Затем он сразу заказал у второй «податливой» пива и попросил меню.

Раулито с виду больше всего напоминал гангстера — причёской, стилем одежды да и манерами, разве что кистями рук больше походил на пианиста, хоть и привычного к физическому труду: пальцы были в царапинах и следах химикатов. Раньше он работал в Америке — механиком в оружейном магазине, где находился, разумеется, «по заданию партии и правительства», и хорошо говорил по-английски, хоть и с заметным испанским акцентом. Там он освоил все тонкости оружейной механики, тем самым легко определив своё место в моей торговле. Кроме того, он был отлично подготовленным подрывником — очень полезная специальность — и инженером-связистом, причём последнюю специальность приобрёл в городе Твери, в местном политехе.

Из особо полезного следовало отметить, что он имеет на контакте четверых бойцов в городе, которых при необходимости можно привлечь. Они владели небольшим клубом «La Rumba» на границе района «красных фонарей», при этом довольно безобидным по своей сути — латиноамериканские танцы, коктейли и лёгкие закуски, — ничего предосудительного. По крайней мере, девушки лёгкого поведения кучковались у них, не «отстёгивая» никому.

Схема получалась следующая: Раулито отвечает за связь с кубинским командованием и альтернативную силовую поддержку, если брать скрытую сторону работы, и работу продавца и механика в магазине, если говорить о легальной стороне. Таким образом, прибывающему на днях Дмитрию доставалась роль второго продавца, водителя «унимога», экспедитора и снабженца, связи со мной и командованием в ППД. Перевалочный склад для товара всё равно находится в Аламо, так что его перемещения будут обоснованны. Наши конвои ходят не каждый день, а он с «унимогом» может присоединиться к любому и перевезти кого нужно и что нужно. Первое звено цепочки начинало вырисовываться.

Я спросил Раулито — где он устроился на жительство и есть ли у него машина? Он сказал, что уже нашёл маленькую квартирку по рекомендации этих самых «клубовладельцев» всего за двести в месяц, а машина у него имеется. Он показал за окно на маленький «Сузуки Самурай» испанского производства, превращённый в пикапчик с удлинённым кузовом на высоких колёсах. А он, в свою очередь, поинтересовался зарплатой, о которой я сказал, что получать он будет стандартно для такой работы в этих местах — девятьсот в месяц. Он ответил, что его вполне устраивает, тем более что он берёт заказы на тюнинг оружия и готов тем самым делиться прибылью с магазином и подрабатывать для себя.

Тогда я назначил ему встречу завтра в половине десятого уже в помещении магазина, а пока поручил найти изготовителя вывесок. Дальше мы уже перешли на служебную рутину, читателю не интересную, о способах связи и системе сигналов, после чего попрощались до завтра и разошлись.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 5 число 7 месяца, вторник, 22:30

Этот день прошёл в хлопотах, но немалую их часть перевалил на себя Раулито. Он разбирался с обмерщиком, бегал с ним в столярную мастерскую, привёз откуда-то верстак и кое-какие инструменты. Ещё целую кучу инструментов он привёз с собой в кузове «самурая», оборудовав более чем полноценную мастерскую. Заказал вывеску, съездил со мной в банк, где я «привязал» его к счёту магазина, определив ежемесячный лимит расходов. Затем мы подключили сигнализацию к пульту орденской охраны складского комплекса, подогнали «унимог» к магазину и разгрузили в склад.

К вечеру уже приехали первые столяры, начавшие строить прилавок и полки, а шкафы должны были быть готовы через два дня. Затем мы прошлись по всему списку имеющегося оружия, определили цены, переписали кучу ценников, приготовили их к моменту готовности помещения. Я купил и приволок кассовый аппарат, торговля без которого и в Порто-Франко не поощрялась, несмотря на весь либерализм властей. В связи с тем, что мне нужно было уехать на Базу «Россия», а магазин будет готов к открытию раньше, я сказал Раулито, чтобы он меня не дожидался. Как будет готово — сразу открываться для торговли.

Вечером у нас опять были посиделки с Саркисом — он командовал обслуживающими нас «чуть-чуть податливыми» венгерками с отеческой вальяжностью, пил пиво, ел шашлык и давал полезные советы по части успешной торговли в этом городе. А потом я спать пошёл.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 07:00

В семь утра следующего дня я поехал на Базу «Россия» встречать нового человека. Это была основная и официальная версия, а кроме того, я ехал туда, ожидая тягостной встречи со Светланой. Я не знал, как сказать и что сказать ей, не знал, что скажет и сделает она, встретив меня, не знал ничего. Знал только, что ничем хорошим это закончиться не может. И осознание этого факта портило настроение просто до полной невозможности.

Дорогу я не забыл со времени прошлой поездки, многие места узнавал. Всё так же тянулась рядом одноколейная железная дорога, всё так же поднималась пыль из-под колёс и всё так же с одной стороны уходила к горизонту саванна, а с другой время от времени блестел океан.

На этот раз со мной никаких канадцев с либеральными взглядами не было, никто не создавал лишних проблем, «перенти» играючи глотал неровности грунтовки, но при этом я неуклонно приближался к цели своей поездки, ощущая себя так, будто еду добровольцем на каторгу или куда похуже. Я был настолько одуревшим с самого утра, что даже забыл наполнить водой канистру, чего со мной пока ни разу не случалось, и на исходе первого часа поездки меня начала мучить жажда.

Никаких свежих мыслей не было, кроме той, которая гвоздила меня изо дня на день — «ворота», Орден, Светлана, Бонита, не смогу — подло, причём по отношению к обеим. Пусть даже я бросаю одну ради другой, но такой подлости она не заслужила. Хорошо, я остаюсь чистым и порядочным, я не предаю любви и не внушаю ложных надежд — и что дальше? Провал всего задания? Как мне ещё втереться в Орден? Что будет с Русской Территорией, если Орден окончательно отрежет её от снабжения? Если кубинцы с нашими захватят Дикие острова и Орден вступится за своих любимчиков — Американские Штаты? Я — чистенький, я — порядочный, а там — сотни тысяч людей, соотечественников. Тех, которые надеются на меня, которые послали меня добраться до этого секрета, и я ответил согласием, и поехал. И их, если честно, не слишком волнуют мои отношения с двумя женщинами, в которых я никак не могу разобраться. Точнее даже — вовсе не волнуют. Их волнует своё собственное выживание — как общества и как страны.

Светлана имеет доступ к одной закрытой информации — значит, может иметь и к другой? И как мне узнать это? «Милая, ты знаешь, я тут встретился с одной девушкой, и мы собираемся пожениться, но ты по старой памяти не могла бы мне немножко перекопировать вашу базу данных — ну, ту, где гриф „Совершенно секретно‟, и особенно желательно — „Особой важности‟. Не сочти за труд, и побыстрее, пожалуйста. А то я к невесте тороплюсь». Здорово, правда?

Сейчас башка лопнет, как арбуз от прямого попадания из гранатомёта. А как всё просто кажется на первый взгляд. Приехать, обнять, поцеловать, потащить в спальню — и «Do it like they do it on Discovery Channel»[1]. А потом обещать увезти с собой — вместе с базой данных и прочей информацией, разумеется. И ведь может сработать, как ни по-идиотски звучит. И что потом? Орден её… не знаю, что с ней Орден сделает. Или романтично забрать её с собой. Третьей в супружескую постель. «Дорогая, смотри, кого я к нам привёл! Правда, здорово?» Или увезти в ППД и сказать — мол, ты меня здесь пока подожди. Тоже мысль, и тоже очень хорошая. Они, мысли, у меня все одна другой лучше. Что ни мысль — то просто образец высшей нервной деятельности. Мыслитель. Спиноза!

А если бы не было Светланы? Что бы я тогда делал? А не знаю. Не могу сейчас больше ни о чём думать. Одно знаю — что сейчас больше всего вероятность получить информацию о «воротах» на Базе. Потому что здесь «ворота» есть. А в других местах их нет. И будь что будет, разберусь я со своими женщинами. Если получится.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 09:50

По дороге мне попался навстречу один орденский патруль на двух бронированных «хамви», и мне показалось, что я узнал в сидевшем на переднем пассажирском сиденье того самого веснушчатого сержанта, с которым мне довелось столкнуться на дороге после перестрелки — ещё на моём первом отрезке пути в этом мире. Больше никого не было, кроме неизменных животных на равнине, даже поезда не попадались. На левом траверзе промелькнула База «Северная Америка», а затем, совсем вскоре, показалась База «Россия». Блок на въезде с М113 и «хамви», шлагбаум, вопрос: «У вас есть оружие, которое следует опечатать?» — благодарность за сотрудничество, после того, как я убрал «сто третий» в брезентовую сумку и туда же бросил кобуру с «гюрзой». ПКМБ, который я так и возил в этой машине, был уже упакован: всё равно воспользоваться им на ходу было бы проблематично без второго члена экипажа.

Затем считывание идентификационной карты и предупреждение, что я имею право находиться на территории Базы «Россия» без специального разрешения не более трёх ночей. Всё по-прежнему, ничего не изменилось. Я проехал по совсем небольшой территории Базы, вырулил на центральную улицу, доехал до круглой площади с фонтанчиком и свернул за отель «Рогач», где была маленькая, машин на пять-шесть, почти пустая стоянка. Заглушил фырчащий дизель, набросил сверху тент, чтобы сиденья совсем не раскалились под солнцем, подхватил из кузова сумки да и пошёл в отель.

Прошёл через совсем пустой бар, подошёл к стойке и похлопал ладонью по бронзовому звонку.

— Уже здесь, уже иду! — послышался голос на ломаном английском.

Из подсобки вышла та самая блондинка с уставшим лицом, которая работала в баре вместе с Арамом.

— Здравствуйте, — поприветствовал я её. — Мне бы комнату, если возможно.

— А, это вы, — улыбнулась она. — Я вас помню. Я говорю по-русски. Я полька, но учила русский в школе. Вам на сколько ночей?

— Я не уверен точно, — пожал я плечами. — Может, на одну ночь, может быть, на две. Даже на три, возможно. Мне надо человека встретить из «ворот».

— Не проблема, — покачала она головой. — Оплатите за одну, а если задержитесь — ещё заплатите. Здесь все встречающие так — кто день ждёт, а кто и неделю. На моей памяти канал так замерцал, что десять дней никого и ничего прислать не могли.

— Мне с ванной, пожалуйста, — вспомнил я отличия местных комнат.

— Пожалуйста, — кивнула она и щёлкнула по клавиатуре компьютера, что стоял за стойкой. — Пятнадцать за одну ночь.

Я достал из кармана зажим с банкнотами, выдернул из него десятку и пятёрку, положил на стойку. Она дала мне ключ.

— Спасибо, — поблагодарил я. — А Арам где?

— Арам сегодня на поезде в Порто-Франко поехал — с братом повидаться.

— Вот незадача, а я сейчас в Порто-Франко у его брата в мотеле живу. Надеялся увидеться.

— Видите, как получилось, — развела она руками.

— А вас как зовут? — поинтересовался я.

— Агнешка. Можно называть Агнесс. Вы запишитесь в книгу, пожалуйста.

Я повернул к себе книгу записи постояльцев, написал там своё имя и поставил возле него закорючку подписи.

— Спасибо. Приятно отдохнуть вам после дороги.

— Спасибо, — поблагодарил я её, затем спросил: — Скажите, а у кого можно уточнить — прошёл нужный человек «ворота» или ещё нет?

— Подходите прямо на иммиграционный контроль нужного направления и спросите у дежурного.

— Спасибо ещё раз.

— Не за что.

По иронии судьбы мне достался тот самый номер, где мы впервые переспали со Светланой. И в этом номере тоже ничего не изменилось: всё стояло и лежало на тех же местах, как и тогда. Наверное, я надеялся увидеть какие-нибудь изменения — как знак, что что-то изменилось и в другом, что мне удастся найти выход из той ситуации, в которую я себя загнал. Но всё повторялось с точностью до мельчайших деталей. Всё так же вполоборота к кровати стоял белый телефон, всё также было застелено покрывало на кровати, чуть наискосок, свисая одним углом до пола. Сознание цеплялось за мелочи, чтобы не останавливаться на главном.

Убрал в шкаф оружейный чехол, распаковал сумку и пошёл мыться с дороги. Пыли на мне осело много, очень много. Одежду, которую снял с себя, упаковал в полотняный мешок с надписью «Прачечная» и положил возле кровати. Переоделся в чистое. Посидел на кровати, глядя в окно. Потом махнул рукой, встал — и пошёл на выход.

До стеклянной двери в зал иммиграционного контроля было минуты две ходу, и как я ни пытался их растянуть, совсем скоро оказался у цели. Толкнул дверь, вошёл.

Светланы там не было, вместо неё за стойкой сидела среднего роста худенькая девушка в строгих прямоугольных очках и мальчишеской стрижкой с косым пробором на русых волосах, как у примерных мальчиков на картинках для других примерных мальчиков в книжках для примерных мальчиков же. Её военная форма песочного цвета, несмотря на то, что явно была пошита по мерке, выглядела на ней противоестественно — настолько не гармонировала с полудетским лицом.

— Добрый день, — поздоровался я с ней.

— Здравствуйте, — дежурно улыбнулась она, сверкнув мелкими белыми зубами. — Чем могу вам помочь?

— Я ожидаю одного человека с той стороны. Хотел бы узнать — прибыл он уже или нет?

— Как зовут человека и откуда направляется?

— Человека зовут Дмитрием, а насчёт направляется… знаю только, что из России.

— Это сложнее, у нас восемь «ворот» из России… Давайте посмотрим.

Она пролистала какой-то список на экране монитора.

— Вчера не было ни одного Дмитрия. Сегодня с утра тоже, и сегодня больше переходов не будет.

— А почему, если не секрет? — полюбопытствовал я.

— Не секрет, — покачала она головой. — Замерцал канал — магнитная буря, это мешает. Поэтому следующих ожидаем не раньше, чем завтра. Тут уже будем ждать, как всё сложится. Но кто именно прибудет — у нас не указано, могу лишь посоветовать терпеливо ждать.

— Скажите, а Светлана ещё здесь работает? — спросил я.

— Нет, её перевели, — покачала головой девушка.

— В Порт-Дели?

Надеюсь, радости в моём голосе она не разобрала. Но радость оказалась преждевременной — девушка меня сразу разочаровала:

— Нет, она здесь, на Базе, просто на другой должности. Её повысили.

Я подумал было, что можно спокойно возвращаться в отель, но затем представил Светлану приходящей в бар с подругой и натыкающейся на меня, — и мне даже плохо стало. Решил идти до конца, спросил:

— А где мне её можно найти?

— Она в центральном офисе, это направо отсюда — до станции и снова направо. — Девушка в очках показала рукой. — Там сразу увидите. У дежурного попросите вас соединить.

— Спасибо. Вы знаете, а я ведь только имя знаю, а как мне её спросить?

— Беляева её фамилия. А работает она в отделе «Архив и регистрация».

— Спасибо, — натянуто улыбнулся я. — До свидания.

— Не за что, рада была помочь, — снова дежурно улыбнулась она.

Я опять вышел на улицу, свернул направо и пошёл в сторону металлических конструкций железнодорожной станции. Действительно, перед станцией дорога расходилась в стороны Т-образным перекрёстком, и я свернул направо. Ещё через сто метров я дошёл до трёхэтажного здания из поляризованного стекла, со стилизованной пирамидой на фронтоне и небольшой табличкой «Центральный офис».

Здание не было роскошным по понятиям Старого Света, но на фоне местной простоты выглядело чуть ли не дворцом. Холл был под стать внешности — белый полированный камень, мебель хай-тек, широкая конторка на хромированных массивных ножках, уставленная телефонами, за которыми сидел капрал в орденской форме, читавший газету.

— Здравствуйте, — поднял капрал глаза от газеты. — Чем могу вам помочь, сэр?

— Здравствуйте, — блеснул я встречной вежливостью. — Я ищу Светлану Беляеву из отдела «Архив и регистрация».

— Посмотрим, что я могу сделать для вас, — сказал капрал, берясь за телефон. — Подождите немного, пожалуйста.

Он нажал какую-то светящуюся кнопку на широком плоском телефоне, соединился с кем-то, спросил, могут ли передать госпоже Беляевой, что к ней посетитель. Затем спросил моё имя, повторил его в трубку, выговаривая как «Ондрей», затем помолчал, подтвердил что-то и повернулся ко мне:

— Вы можете подождать ещё минутку? — спросил он.

— Да, могу, — кивнул я. — А зачем?

— Честно говоря, сам не знаю, сэр, — ответил он. — Меня просто попросили вам это передать.

В этот момент в тишине здания послышались быстрые шаги, на вершине лестницы, ведущей в холл, появилась Светлана, сбежала вниз и бросилась ко мне с такой силой, что чуть не сшибла с ног. Вцепилась в меня, впилась в губы своими губами, оторвалась и сказала:

— Ты всё-таки приехал!

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 10:05

Естественно, я не стал объясняться и выяснять отношения там, в холле их штаб-квартиры, на глазах и без того ополоумевшего капрала. И Светлана тоже не могла оставаться со мной дольше, чем на пару минут: она просто выбежала с какого-то совещания. Она стояла, прижавшись ко мне так, что мне даже было трудно дышать. Я обнял её, погладил по голове, прижал к себе:

— Тише, тише. Успокойся.

— Ты всё же приехал. — Она подняла на меня радостные глаза: — Я приду к тебе сегодня, я не могу сейчас уйти. Я в семь смогу вырваться отсюда. Жди меня, пожалуйста.

— Хорошо. Я дождусь. Я в «Рогаче».

— Я приду. Всё, иди давай! Жди, чёрт возьми!

И я ушёл в отель. Ждать, чёрт возьми.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 19:15

Чем можно занять несколько часов томительного ожидания? Я вздремнул пару часов — всё же не выспался сегодня, посмотрел телевизор, по которому шли местные новости и какие-то старые вестерны, Сэма Пекинпа, кажется, но я не уверен: пропустил начало и одного, и шедшего сразу за ним второго фильма. Сосредоточиться на кино всё равно не получалось, и я пошёл вниз, в бар. Лучше уж принять на грудь в преддверии грядущего объяснения.

В баре сидело трое солдат в «песчанке», но без бронежилетов, шлемов и оружия — они пили пиво. Больше не было никого, лишь за стойкой стояла чернокожая девушка из тех, которых я раньше видел здесь работающими официантками. Я подошёл к ней, попросил «пинту», которую она мне немедленно налила. Спросила — предпочитаю я платить сразу или открыть счёт? Я предпочёл счёт: всё равно мне ещё долго сидеть. Взял с подставки у стойки меню и, прихватив кружку, пошёл за столик.

Есть не хотелось совсем, но я всё же выбрал клаб-сэндвич с курицей — и есть просто, и брюхо набьешь. И не развезёт после второй кружки. Всё же только вчера ел в последний раз.

На улице тоже было пусто, смотреть не на кого, но в баре висели телевизоры, по которым в записи крутили старые гонки квадроциклов по саванне, те самые «400 километров Порто-Франко». Ладно, хоть это посмотрю, куда так Джей-Джей стремится попасть, — и зачем ей это надо? Квады пылили, прыгали, ревели моторами, часто переворачивались, кто-то свернул себе шею. Ничего так, активненько.

Принесли сэндвич, а если точнее, то четыре небольших сэндвича из скреплённых зубочистками тостов, проложенных между ними ломтиками помидора, яйцом, куриной грудкой, салатом и сдобренных майонезом. Вокруг сэндвичей на тарелке была гора картошки «по-французски». Картошка-то «по-французски», а вот появилась впервые в Бельгии и к Франции никакого отношения не имеет, что характерно.

Кое-как, давясь и запивая пивом, проглотил два сэндвича из четырёх. Зато кружка закончилась, теперь можно следующую просить. Показал пальцем на кружку, после чего поднял один палец вверх. Девушка из-за бара одними губами спросила: «Ещё одну?» — Я кивнул в ответ, она кивнула мне и тут же наполнила следующую.

На стойке лежали местные газеты, — я взял верхнюю из стопки, развернул. Какие-то новости, местные и международные. Много объявлений. Продают, покупают. Машины, подержанную мебель в связи с переездом, даже домашних животных — что угодно. Ладно, удачно продать им мебель, что ещё скажешь. Посмотрел на часы. Ещё больше часа. Это хорошо или плохо? Может, и хорошо: сижу вот с пивом и газетой, и не надо никакой женщине объяснять, что она мне, конечно, нравится, но мы же можем остаться друзьями, и всё такое. Или плохо, потому что уже совсем плохо мне самому, и будь что будет, лишь бы скорее?

Светлана появилась ровно в семь, когда я уже осушил третью кружку и ожидал четвёртой. Против своих собственных ожиданий и надежд, я не опьянел совершенно, как будто вместо пива компот пил. Она почти бежала по улице, явно высматривая меня в баре, — увидела, лицо осветилось улыбкой. Через несколько секунд она села напротив, улыбаясь, слегка запыхавшаяся, и спросила:

— А даме пива?

— Дама вроде бы толстеет от пива, — вспомнил я её заявления с нашей прошлой встречи.

— За один раз не потолстеет, — отмахнулась она. — К тому же я и так два килограмма за месяц набрала, всё равно сгонять нужно. Не спорь, закажи немедленно.

Девушка смотрела в нашу сторону, поэтому я просто показал два пальца. Она опять молча кивнула и принялась наполнять кружки. Светлана молча смотрела на меня и улыбалась.

— Ты чего веселишься? — поинтересовался я.

— А я глазам пока своим не верю, — откинулась она на спинку стула, закинув руки за голову, отчего и так высокая её грудь поднялась ещё выше. — Действительно вернулся.

— Тебя повысили?

— Да, и очень даже повысили. — Она положила локти на стол и чуть нагнулась вперёд: — Я возглавила аналитику, хотя по названию она числится архивом.

— И теперь пользуешься служебной информацией в личных целях, — сказал я утвердительно.

— Ещё как, но не только в своих, а ещё и в твоих личных.

— В моих? — удивился я.

— Да, в твоих, — подтвердила она.

Принесли пиво и меню Светлане.

— Я голодная, времени нет поесть, — объяснила она. — Сейчас, минутку.

Она просмотрела закатанную в пластик карту меню с обеих сторон и заказала карри с курицей и рисом. Попросила не слишком острый. Затем повернулась ко мне:

— Именно в твоих интересах, — повторила.

— Объясни, — попросил я, несколько заинтригованный.

— Чуть позже, — покачала она головой. — Лучше расскажи, где ты сейчас и как? Что ты сейчас делаешь?

— В общем, в основном я в дороге, — сказал я. — Я начал торговать оружием. Наверное, самое подходящее занятие для меня — всё равно больше ничего не умею толком. Сейчас приехал из Порто-Франко, открыл там магазин. Здесь мне надо встретить человека.

Я ожидал встречного вопроса вроде: «Так ты не за мной приехал?» — но такового не последовало. Вместо этого она начала расспрашивать меня о том, где я был, с кем общался, как решил заняться торговлей. Я в ответ выдал исправленную и сокращённую версию своих приключений. Рассказал, что отправился в ППД с колонной Русской Армии, что решил её опередить и по пути случайно обнаружил засаду. Рассказал, что засаду перебили. Она кивнула и сказала:

— Я уже это знаю. Ты с командиром колонны приходил получать деньги в наше отделение банка в Аламо.

— Ты за мной следила?

— Нет, и не было такой возможности, — отрицательно покачала она головой. — Я потом стала выяснять. И ещё тебе переводили деньги — две премии по тысяче из отделения Базы «Северная Америка». А потом ты снова появился в Аламо и получил сразу за семнадцать человек. Это ты их всех убил, что ли?

— Не всех, — покачал я головой. — И не сам: нас трое было. Фактически моих двенадцать, но мне помогали — сам бы не справился ни за что.

— А потом тебе снова перевели деньги, техасские «минитмены», ещё три тысячи, — продолжила она. — И под таким же обоснованием. Как ты там оказался?

— Магазин на паях в Аламо, — пожал я плечами. — Приходится участвовать в их рейдах тоже, если хочешь жить в городе и пользоваться уважением. Иначе не выйдет.

Она кивнула, как будто подтверждая, что знает правила жизни в Аламо.

— За пару месяцев на тебя мой отдел записал двадцать два бандита и соучастие в уничтожении аж сорока семи, — подвела она итог.

— Вы ведёте записи? — удивился я.

— Мы — «Архив и записи», — сказала она, посмотрев на меня как на слабоумного. — Естественно, мы ведём записи и анализируем информацию. В том числе и по критериям, по которым ты угодил в поле зрения системы. У тебя один из самых высоких рейтингов среди тех, кто проходил «ворота» на этой Базе.

— Результат результату рознь, — хмыкнул я несколько скептически. — Я снайпер по воинской специальности. У снайперов всегда результат высокий — больше, чем у других. Но снайперы действуют в рамках чужой инициативы, просто как ещё один вид оружия. Результат — не показатель в данном случае. Применили снайпера — это как сбросили бомбу удачно. Бах — и куча трупов. Но бомба же не сама наводилась в цель. К тому же очень рельеф способствует.

Здесь я несколько прибеднялся и упрощал, но мне становилось интересно. Даже грядущее объяснение отходило на второй план. Вместо плачущей девушки, прощавшейся со мной и просившей приехать, передо мной сидела вполне уверенная в себе, молодая, красивая и очень даже знающая, чего она добивается, женщина. А вот чего она всё же добивается? Она-то это знает, а вот я никак не пойму.

— И теперь у тебя есть доля в магазине в Аламо, магазин в Порто-Франко, потом ты ещё где-нибудь откроешь магазин — и станешь торговцем? Солидным негоциантом? Ты уверен, что у тебя это получится? — с заметным оттенком иронии спросила Светлана.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но пока мне интересно. Я люблю оружие. Я много езжу по этой земле, встречаю многих людей.

— А банда сутенёров, которую вы искалечили в Порто-Франко, — одна из встреч? — съехидничала она.

— Тебе их жалко?

— Ни капельки, ещё и сама бы добавила, — категорически заявила она. — Я просто хотела сказать, что и об этом тоже знаю.

— Вы что, установили за мной слежку?

Она отрицательно покачала головой, отпив из бокала, затем ответила:

— Нет. Но если знать первоначальную информацию, ты знаешь, у кого спрашивать дальше и какие вопросы задавать. И тогда появляются новые подробности. У нас ведь почти в каждом городе есть свои офисы — банковские, представительские, военные. А моя должность даёт мне возможность задавать любые вопросы и просить что-то выяснить без всяких проблем. Никто не удивляется и не интересуется, зачем это мне.

— А зачем это тебе? — задал вопрос уже я сам.

— Это как раз то, о чём я собираюсь рассказать позже. Скажи лучше, а как ты на армейской базе сумел в РА не попасть? Они ведь должны были пригласить тебя.

— Я плохо приспособлен для действий в строю. — Я сделал защитный жест руками, как бы отрубая тянущиеся ко мне щупальца. — Одиночка. И возраст у меня совсем не призывной: сорок лет всё же. В таком возрасте легко отклонять предложения.

— А если снайпером? — уточнила она. — Снайперы всегда одиночки, насколько я из фильмов знаю.

— Я уже был снайпером на войне. Больше не хочу.

— Не обиделись?

— Нет, ни капли. Говорю же, я не призывная возрастная категория. Я даже получил право скупать у них трофеи со склада. Чем и торгую.

— Оружейник-старьёвщик? — Это уже с ехидством.

— Наверное, — пожал я плечами.

Если она хотела меня этим зацепить, то промахнулась. Не вижу ничего обидного.

— А на какой войне ты был раньше? Чечня?

— А этого вы не знаете? — искренне удивился я.

Она ответила — с расстановкой, даже похлопывая ладонью по столу в такт словам, как бы помогая мне лучше запомнить каждое слово:

— Орден — организация своеобразная, но у неё есть одно-единственное правило, которое она выполняет безусловно: тот, кто прошёл «ворота», родился заново. — Она сделала паузу, глядя мне в глаза. — Мы не выясняем ничего об их прошлой жизни и не ведём никаких записей. Для Ордена — и меня, кстати, — ты родился считаные недели назад, а я приняла твои роды, зарегистрировав вход. А ты мало о себе рассказывал. Может быть, где-то и хранятся записи о прошлом, но это намного, намного выше моего уровня допуска. И я совсем в этом не уверена — думаю, что нет таких записей. Нет у нас системы сбора сведений о «прошлой жизни».

— Нет, в Чечне я не был. Я был в Афганистане, — ответил я.

— Долго?

— Примерно два года.

— И больше в армию ты не хочешь?

— Нет, мне достаточно, — сказал я как можно более категорично. — Это окончательно.

— Как ты думаешь сам, ты человек Русской Армии?

Я немного подумал над ответом, точнее — сделал вид, что думаю, затем сказал:

— Нет, я сам по себе. Мне с ними проще общаться, чем с другими, может быть, но не более.

Ей принесли карри, два белых рисовых купола среди кусочков курицы в оранжевом остром соусе. Она взяла вилку в правую руку. Перехватив мой взгляд, засмеялась:

— Что ты уставился? Здесь в основном американцы, у них всегда вилка в правой, даже если с ножом едят. Нарежут весь стейк, а потом вилку в правую руку — и едят по кусочку. Вот и я привыкла. А карри и нарезать не нужно.

Наколола кусочек курицы на вилку, попробовала.

— Всё равно слишком острым сделали, — слегка поморщилась она. — Каждый раз одно и то же.

— Ты изменилась, — сказал я, глядя на неё.

— Потолстела.

— Нет, этого я не вижу. Ты сама изменилась.

— Ни капли, — покачала она головой, жуя курицу. — Я такая же, как всегда. А когда ты вышел из «ворот», тогда я — да, изменилась. Временно. У меня была депрессия, меня вместо повышения собирались переводить в Порт-Дели, где душно, влажно, скучно, где я никого не знаю и мне ничего не светит. И тут появился ты, затащил меня в постель, подарил мне три дня настоящего праздника. И я влюбилась. А потом всё наладилось: меня повысили, а влюблённой я осталась. Видишь, как всё здорово получилось?

— Да уж вижу.

— Ладно, не злись, — улыбнулась Светлана. — Твое мужское самолюбие ничем не задевается. Ты что, забыл, как я на тебя бросилась в офисе? Я не изменилась, я всё та же и хуже не стала. Просто стала самой собой. И всё.

— Здесь не о самолюбии речь, — осторожно ответил я. — Просто я был знаком с другой Светланой, а сейчас будто знакомлюсь заново.

— Не совсем заново. Все мои телесные стати и достоинства остались прежними, ты всё знаешь. — Она даже выпрямилась и сделала некое движение плечами, демонстрируя грудь. — Появилась пара лишних килограммчиков на заднице, но я с ними справлюсь. К тому же она у меня и так не слишком маленькая, так что распределились они незаметно.

— А не телесные?

— Я — прежняя, — вздохнула она. — Я всегда такой была — я знаю, чего хочу, я знаю, как этого добиться, и я добиваюсь.

— И чего ты добиваешься сейчас? — спросил я.

— И об этом тоже чуть позже, — в очередной раз ушла от этого вопроса Светлана. — Я не хочу говорить об этом сейчас и здесь. Всё… — она неопределённо пошевелила пальцами, — взаимосвязано. А насчёт «знал»… Ты ничего не знал обо мне и не знаешь сейчас. Ты не «знал», а «встретил», всего на три ночи. Ты не знаешь, кто я, откуда я взялась, почему я здесь. И я знаю о тебе столько же. Ни капли больше. Те три дня, что мы были вместе, ты думал в основном о том, как бы меня ещё попользовать, чтобы получить больше удовольствия, а я думала о том, как бы дать себя попользовать, чтобы ты получил больше удовольствия. Вся наша совместная биография укладывается в список из «как», «куда» и «сколько раз». И всё! Разве я не права?

— Всё было так односторонне? — поинтересовался я.

— Нет, ни в коем случае! — Она даже руками замахала. — Мне понравилось всё — и «как», и «куда», и особенно — «сколько раз». Я не жалею ни капли и помню каждую секунду. Но давай оставаться взрослыми людьми — у каждого из нас есть своя цель, и у каждого своя жизнь. Я добиваюсь своей цели, чего бы это ни стоило. Ты тоже, как мне кажется. Милый, симпатичный, в меру наглый, невозмутимый, спокойный и себе на уме. Когда я просила забрать меня отсюда — это была слабость, не свойственная мне. А сейчас я в порядке. И ты в полном порядке — резвишься в новом мире и вовсе не собираешься меня никуда забирать. Разве не так?

— Не совсем так, но углубляться в подробности не будем, — спрятался я в кустах.

— В подробности — не будем, — легко согласилась она и тут же пустилась в подробности: — Но ты поселился в городе кретинов, помешанных на оружии и Диком Западе, и уже превратился в местную знаменитость. Новый Дикий Билл Хикок, лучший стрелок и живущий с самой красивой девочкой города. Тебе рукоплещут, и ты счастлив. Ты вешаешь скальпы на пояс, а твоя подружка-мексиканка умеет вытащить нож из-за подвязки и метнуть его прямо в глаз любому злодею. Кино! Да, да, я знаю, что ты живёшь с девушкой, и вы даже числитесь мужем и женой! Ты удивлён? Ожидал видеть меня рыдающей?

— Уже нет. — Я усмехнулся. — Но ты хорошо собираешь информацию. Правда, она не мексиканка.

Она посмотрела на меня исподлобья, затем, помолчав, продолжила:

— Естественно, я хорошо собираю информацию, иначе меня бы не поставили во главе отдела по сбору информации. Это вытекает из элементарной логики. Какой бы протекцией ни пользовалась. А я ею пользуюсь, и за протекцию нужно платить. И я плачу. Хочешь знать, как?

— Это не то чтобы обязательно.

— Не хочешь, — усмехнулась она. — Потому что что-то предполагаешь. Верно. Ну так знай — я сплю с начальницей-лесбиянкой, хотя сама таковой не являюсь. Вообще даже опыта такого не имела. Но я честно придерживаюсь правил, и когда она вызывает меня с докладом, я беру папки и с деловым видом иду к ней. И там делаю всё, что от меня требуется. А её тоже скоро повысят, и если я буду умницей, я займу её место — она меня рекомендует. И тогда я стану вторым человеком на этой Базе. А это уже немало. И это — программа-минимум. А у меня ещё и запасные варианты есть, программа-максимум. Поэтому не надо мучаться виной — ты никого не предавал, и верности от тебя мне не нужно. Пусть всё остаётся, как есть.

— Тогда о чём мы говорим? — спросил я.

— Закажи ещё пива, — заявила она. — Без пива ни слова не скажу.

Я засмеялся:

— Хорошо.

Я сделал знак девушке за баром, и она принесла ещё две кружки.

— Ты уедешь — и я пойду в спортзал, — сказала Светлана, отпив из своей кружки и критически глянув на свои бёдра.

— С понедельника — новая жизнь?

— Нет, — покачала она головой. — У меня всё время одна и та же жизнь. Просто пойду в спортзал. И буду ходить, пока не уберу лишний вес. А почему ты меня не спрашиваешь, как я превратилась в такую стерву-карьеристку?

— А надо спросить?

— Надо. Тогда бы ты лучше меня понимал.

— В таком случае — считай, что я спросил.

В общем, её рассказ на что-то сверхоригиналыюе не претендовал. Родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Мама — учительница. Денег не было и не предвиделось. Отец умер, когда Светлане было шесть лет. Девочка оказалась упрямой, хорошо училась, занималась спортом. Стала кандидатом в мастера по лёгкой атлетике и окончила школу на одни пятёрки, что редко сочетается в одном ученике. Обычно — или спорт, или учёба. Зато ни на что другое времени не хватало. Если бы не спорт — то и поступление не светило бы: и без неё охотников хватало. Прорвалась в университет на юридический факультет. Надо было на что-то жить. Переводиться на вечерний не хотела и не собиралась. Искала работу, где могла. Долго продержаться не удавалось нигде — домогались начальники: очень уж хороша она собой. Светлана к тому времени пришла к следующему выводу — роман на работе и секс с начальником не грех. Грех — не получить взамен ничего. Или получить мало.

Со временем ей повезло. За наиболее успевавшими студентами следили. На неё положила глаз американская бухгалтерская компания, точнее — её петербургское представительство. Целеустремлённая, упорно работающая, изучающая иностранные языки, красивая девочка привлекла их внимание. И ей предложили работу, даже не дожидаясь защиты диплома. Она согласилась — и впервые получила возможность не только сводить концы с концами, но и начать помогать матери, которую искренне и нежно любила. Мать болела, была на пенсии по инвалидности.

На новом месте работы Светлане тоже начали оказывать знаки внимания, но она была стойкой. Зато сама сумела соблазнить главу представительства — сорокапятилетнего американца, отца четырёх детей и примерного семьянина. Тот был шокирован «любовью» молодой и красивой девушки, оказавшейся ко всему ещё девственницей. У неё хватило ума держать это в тайне, что его удовлетворяло полностью, не портить ему жизнь, — и он сумел в благодарность помочь ей подняться на одну ступеньку, затем ещё на одну, начать вести самостоятельные дела, и был намерен помогать ей и дальше.

К сожалению, её компания оказалась вовлечена в скандал, где фигурировала фиктивная отчётность, отмывание средств, взятки в России и других странах, фальсификация отчётов о прибылях, раздувание стоимости активов, излишне свободное манипулирование средствами акционеров. Всё рухнуло в одночасье, о петербургском филиале просто забыли, начальника отозвали в Америку, с трудом построенное благополучие затрещало по швам.

И в этот самый момент к Светлане подошли люди из какого-то американского же фонда и сказали, что нуждаются в толковых юристах для работы в странах третьего мира. Взамен обещали перспективы роста, высокую оплату, массу бонусов. Она подумала — и согласилась. По распространённой мировой практике такая работа зачастую являлась трамплином, к тому же для работы в проблемных регионах даже американские посольства привлекали работников своих же посольств из неблагополучных стран. Например, американское посольство в Афганистане пополняется грузинами из американского посольства в Тбилиси, которым сулят хорошую зарплату. Сами американцы в такие места стараются не ездить: это не Париж.

В течение месяца она прошла целую кучу тестов, нацеленных в основном на выявление мотивации и готовности ломиться к цели, не оглядываясь ни на что. Такой готовности у неё уже хватало, и тесты подтверждали это на все сто.

А дальше она попала в «ворота». Сначала была шокирована тем, где оказалась, и близка к истерике, когда узнала, что назад ходу просто нет. Вообще нет. Но потом немного успокоилась, когда выяснила, что её маме Орден в Старом Свете перечисляет на счёт очень неплохие деньги — регулярно и в срок. Ей организовали даже несколько телефонных звонков маме, с которой было всё в порядке, насколько может быть в порядке с больным человеком. Но недостатка ни в чём она не испытывала. И даже намекнули, что могут перевезти маму сюда — после того, как она устроится. Это её более или менее успокоило.

Вторым открытием являлось то, что ей действительно очень хорошо платили, просто великолепно. Даже на её низовой должности, эквивалентной сержантской в армии, она получала в пять раз больше меня на капитанской должности в Русской Армии, и это не считая разных бонусов. Вслух я этого, естественно, не сказал. Но потом она опять загрустила. Вся База насквозь была пронизана интригами, взаимным подсиживанием, злоупотреблением служебным положением, беспорядочным сексом и всем прочим, что всегда возникает в местах, где собрали на небольшом пространстве несколько сот честолюбивых карьеристов и не предоставили никакого иного выхода их энергии.

Бороться за место под солнцем она была готова, но никак не могла найти стартовой позиции для этого. Подходил срок её планового перемещения в другое место, в рамках программы ротации кадров, и, со слов притворно сочувствующей подруги, её должны были отправить в новую точку в маленьком орденском анклаве в Порт-Дели, которую заранее считали «братской могилой» для тех карьер, у которых не было перспектив.

В этот момент из «ворот» вынесло меня. И Светлана изменила главному правилу не вступать в интимные связи без достаточной мотивации — и вдруг увидела, «что это хорошо». Не то чтобы весь её мир от этого перевернулся: он где стоял, там и стоять остался — крепко так, но депрессию как ветром сдуло. Со всей своей душевной жадностью она выкачивала из этих трёх дней каждое ощущение, каждую мелочь, каждый момент. И новоприбывший плохой бизнесмен и хороший стрелок Андрей Ярцев сыграл роль инициирующего заряда для нового взрыва активности.

Раз все влиятельные мужчины Базы были заняты или старались оставаться свободными, или чувствовали себя вполне свободными для того, чтобы пользоваться положением, но ничего не давать взамен, Светлана обратила внимание на женщин. Точнее — на одну женщину, которая была известна склонностью к блондинкам, которая рассталась с последней пассией, которая оказывала знаки внимания Светлане и которая занимала должность заместителя главы всей этой лавочки. Светланa, хоть вообще не имела такого опыта, и опыт с мужчинами у неё был не так чтобы великий — фактически я был у неё вторым, — поговорила с мисс Майлз откровенно и сказала, что в обмен на хорошую должность та может располагать ею, Светланой, так, как только той придёт в голову.

Ход оказался тактически мудрым, и Светлана перескочила сразу через несколько ступеней, возглавив вакантную должность руководителя «Архивов и записей». Должность держали для другой потенциальной добычи мисс Майлз, но красивая и спортивная Светлана, которую даже не надо было склонять ни к чему и которая предложила себя сама, легко соперницу отодвинула в сторону, оставив ту кусать локти на пыльной обочине карьерного хайвея.

И теперь Светлана смотрела свысока на окружающих. Были в этом и минусы — у начальницы были «склонности», и она теперь была вынуждена избегать пляжа или надевать закрытый купальник. Но это она тоже стоически терпела, потому что, на её взгляд, плюсы нового положения перевешивали минусы. А уж если говорить о прибавке к зарплате, то она была не то что ощутимой, а просто ошеломительной.

— Ты знаешь, — говорила она, уже перейдя с пива на достопамятное «вишнёвое» вино, — я даже не смогу тебя сейчас затащить в постель. Здесь много знакомых, и моя мисс Майлз, мымра такая, узнает об этом в тот же момент. Раньше мы могли бы заниматься этим прямо возле того фонтана — и все или отвернулись бы, или свистели и давали советы. А теперь я так не могу. Она меня делить ни с кем не хочет, и если меня сдадут, то уже завтра я буду снова регистрировать новых поселенцев на месте Кати. Ты видел Катю?

— Мальчик с пробором и в очках? — уточнил я, хоть и понял, о ком речь.

— Она самая, — кивнула Светлана. — Новенькая здесь, но тоже ищет, как бы ей низкий старт поудачней взять. «Высокие» старты здесь не так эффективны.

— Что за термины? — заинтересовался я.

— Мои собственные, из лёгкой атлетики, с поправкой на бюрократическую специфику, — засмеялась она. — «Низкий» старт — это лечь под кого-нибудь удачно, «высокий» — своими силами, трудом и талантом, с высокими же идеалами и стремлениями. Изредка работает, но с меньшей эффективностью и не всегда в нужную сторону. У военных здесь с этим проще, а вот у нас, чиновников… Так к чему это я? А, вот к чему — если тебе станет скучно и одиноко без меня, я могу пообещать Кате вскоре перевести её в свой отдел.

— И?

— Пользуйся расположением Кати — если нужно и сколько нужно. Всем удобно.

— Это чем же? — У меня полезли глаза на лоб.

— Тебе — развлечение, Кате — служебный рост, я её не обману, — начала загибать пальцы Светлана. — Малоуважаемой мисс Майлз, которой уже наверняка донесли, что мой бывший бойфренд приехал, — спокойствие и никаких подозрений на мой счёт. А для меня проверка, что это за Катя.

Я вздохнул, с преувеличенным вниманием посмотрел сначала в потолок, потом на нее:

— Тебе уже говорили, что ты гений, или ещё не говорили? А то пора сказать.

— Не ёрничай. Так здесь делаются все дела, и никак иначе, — отмахнулась Светлана. — А если ты перестанешь морализировать и посмотришь на это с другой стороны, то поймёшь, что сделаешь благое дело. Не захочешь себе Катю на ночь — останется девушка «ай-ди» прокатывать до лучших времён.

— А тебе-то это зачем?

— А я тебя люблю, — усмехнулась она. — А ты не делай такие глаза: у меня любовь в такой форме выражается, в заботливой. Забочусь я о тебе, не хочу, чтобы ты скучал. Как умею, забочусь. Как могу. Потому что ты — единственное, что есть в моей жизни «просто так», без цели. Не могу тебя развлекать сама — пусть за меня это делает моя подчинённая.

— А она разве твоя подчинённая?

— Если будет стараться — станет, — отрезала Светлана. — И ещё будет мне обязана по гроб жизни. Я же дальше планирую расти, вакансии будут. Причём — скоро. Опоздает Катя на поезд — будут расти другие. А так я её под крылышко возьму, пока моя дура Майлз здесь остаётся, или пока я здесь работаю. Продвигать буду, заботиться.

Всё, амба. Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. Вот и всё, а ты боялась — даже платье не помялось. Что ещё вспомнить к слову? А я-то, кретин, сюда весь в мыслях трагических ехал. Слёзы-сопли: «Я возвращаю ваш партре-эт, я о любви вас не молю-у…» — или как Михалков в своём кино по Островскому: «Простите, обручён-с!» А тут? Зоопарк в пустыне, любимая моя нежная спит с лесбиянкой за должность, а должность поменьше меняет на то, чтобы я по ночам без неё не скучал. Чего, чего я там думал о том, что пользоваться её слабостью в своих целях нехорошо? Вы не напомните?

И, кстати, какой такой слабостью? Эта девушка выкована из нержавеющей стали с головы до пят и проломит любую стену на своём пути не хуже чем БАТ[2]. Надо будет, она и меня на ещё одну ступеньку лестницы разменяет, не поморщившись. И Катю сверху в могилку положит — за ненадобностью. Хотя нет, не положит, Катя ещё понадобится: её тоже можно будет «махнуть, не глядя» на что-то ещё полезное. Если сама Катя её к тому времени по рублю не разменяет — школа-то одна.

Провёл я ладонью по самопроизвольно шевелящимся волосам, вздохнул, пива выпил. Впрочем, есть в этом и плюсы. Раз не можем мы теперь в постели друг другу компанию составлять, чего я боялся, и нет более во мне сомнений, как поступать хорошо, а как — не очень, то можно и дальше зайти. В интересе ко всему происходящему здесь.

— А ты, как я понял, вскоре дальше расти собираешься? — спросил я.

— Да, если всё, что я планирую, получится как надо, — кивнула она. — И ты мне должен в этом помочь.

— А мне это зачем? «Должен» — понятие такое… размытое, так скажем. Иногда подмывает такие долги простить. Всем.

— Если ожидаешь услышать от меня: «Разве я тебе безразлична?» — то ошибаешься, не услышишь, — усмехнулась она.

— А что услышу?

— Услышишь то, что и ты от этого получишь многое. — Она постучала себя пальцем в грудь, перечислила список благ: — Половину царства, меня под рукой, деньги и власть. Что там ещё должно быть в списке? Да, и свою девушку не бросай — живите счастливо, можешь всё это с ней поделить пополам, включая меня, если вам это покажется забавным. Я не против.

— С мисс Майлз не так плохо оказалось? — съехидничал я.

— С ней — хуже некуда, не нравится она мне, — преувеличенно брезгливо сморщилась Светлана. — Но мне всё равно. Если у меня всё получится, я в долгу не останусь.

— Что же ты хочешь?

— Ты неожиданно приехал, мне нужен один день кое-что уточнить. — Она выглядела немного озадаченной. — Я уже сама собиралась тебя зазвать — и тут ты сам, как чёрт, к ночи помянутый. Давай лучше завтра, хорошо? А то вдруг окажется, что весь разговор — пустышка.

— Хорошо, — пожал я плечами. — Намекнуть можешь хотя бы?

— Могу, — сказала она, секунду подумав, — Орден положил на тебя глаз. По результатам финансового анализа. Это компьютер делает, по «убийство-часам», выплатам премий и прочей базовой инфе. Затем всё попадает в руки какого-нибудь чиновника из Ордена, который просто так, на всякий случай, рассматривает дело этого человека. Вдруг пригодится такой специалист? Ты выехал отсюда — и всё попало в мой отдел, а я забрала дело себе. И немножко «заострила» взгляд Ордена. И ты стал Ордену желанен, как стигматы святой Терезе. И ты можешь обменять это желание на многое для себя. А я тебя научу, как это сделать, сведу с теми людьми, кто может произвести обмен. А сама, посредством этого, прыгну выше — вырвусь с этой поганой Базы.

— Куда? — полюбопытствовал я.

— Надеюсь, на Нью-Хэвен, — ответила она. — Слышал о таком? На Остров Ордена ещё не потяну — по слухам, именно оттуда Орден правит, — но Нью-Хэвен — последняя ступень перед ним. И там не так, как здесь. Там — гольфовые поля, дома с бассейнами, там отличные пляжи и дорогие клубы и даже то, чего в Старом Свете ни за какие деньги не получишь.

— Что же? — остро заинтересовался я.

— Пока не скажу, — помотала она головой так, что светлые волосы хлестнули её по щекам. — Если всё у нас сложится так, как я надеюсь, — увидишь всё сам.

— А Катю куда?

— Не ехидствуй. — Она пьяно-обличающе направила в меня указательный палец. — Зависит от Катиного поведения. Если будет умницей — займёт моё место. Совсем умницей — заберу с собой. А Катя — одна из немногих русских здесь, и как я ни цинична, но мне проще с ней дело иметь. Мы хоть и готовы друг друга в дерьме топить, но против окружающего мира можем объединиться. Рука руку моет.

— А просто так забрать? — поинтересовался я.

Светлана усмехнулась, посмотрела с веранды в сторону осветившейся фонарями улицы, на которой уже появились гуляющие. Затем сказала:

— Фёдор Шаляпин однажды сказал, когда ему предложили участвовать в благотворительном концерте: «Бесплатно только птички поют». Хочет конфетку — пусть послужит. Иначе как я могу быть уверена, что она будет делать то, что я ей говорю? Это ведь ещё и проверка.

— Как всё сложно, как всё это тонко…

— Не надо мне Веничку Ерофеева здесь цитировать, — хлопнула она ладонью по столу. — Лучше напьёмся. Как Веничка. Хоть мымру свою забуду на вечерок и напьюсь с любимым мужчиной, раз переспать с ним не могу.

— А как на это Майлз посмотрит? — всё же ковырнул я пальцем в ране.

— Скорее всего — никак, — не слишком уверенно ответила Светлана. — Мы же на глазах всё время, ничего предосудительного. А если ты мне поможешь в том, о чём я хочу тебя попросить, — мы с тобой вдвоём можем её потом в унитазе утопить. А сейчас Катя придёт, с нами посидит. Я её позвала к нам, считай — уже облагодетельствовала, доверие оказала, авансом. Ты расслабься: она будет вести себя хорошо, если сам не захочешь другого. Просто познакомлю вас, окажу доверие, по головке поглажу. Поймёт, что я её заметила, выделила.

— А с чего вдруг?

— А с того, что когда ты от неё вышел и ко мне пошёл, она сообразила мне позвонить и проинформировать, что меня мужчина ищет. Инициативу проявила — она ведь, как и все, про Майлз знает. Плюсик заработала. Жирненький.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 году 6 число 7 месяца, среда, 22:30

Действительно — потом мы просто пьянствовали, и даже разговор клеился. Скользких тем не осталось, всё было на виду, как на ладони. Она ничего не скрыла и сама всё обо мне знала, даже расспрашивала о Боните, не выказывая никаких признаков ревности. А я расслабился, успокоился и даже начал думать конструктивно, с пользой для дела. Мне же предлагали прямую дорогу в Орден. То, чего нам не хватало. Какую именно — узнаю завтра, Светлана сказала, что знает, как встретиться без лишних ушей: она боялась утечки информации.

Светлана продолжала расспрашивать о моих дорожных приключениях, правда, особенно интересовалась моими отношениями в ППД. Я сказал, что встретил там сослуживца по Афганистану, что он помог мне получить право торговли трофеями и хорошие условия для покупки товара на патронной фабрике. С этими договорами я легко получил кредит в Русском Промышленном банке, который такие проекты всегда финансирует.

Главным достоинством ППД была закрытость и даже кастовость, пожалуй. В город было невозможно заехать, минуя КПП, а через КПП не пускали кого попало. Личный состав подбирался по приглашениям и рекомендациям, люди служили не за страх, а за совесть, контрразведка следила за каждым новым лицом, поэтому оттуда вообще не было утечки информации. Даже гражданский персонал как самой Базы, так и городка почти на сто процентов состоял из членов семей военных. Чёрная дыра для всех желающих разведать что-нибудь. И хотя в самом городе я ходил в форме, не скрываясь, и «обмывал звёздочки» в офицерском клубе, наружу об этом не просочилось ни слова. И я вполне спокойно придерживался своей легенды, не опасаясь разоблачения.

На её вопрос о том, где я собираюсь осесть окончательно, сказал, что меня пока удовлетворяет Техас, где у нас с Бонитой идёт торговля и нас в городе знают и хорошо относятся. А дальше — видно будет. На это она хмыкнула и сказала, что если у нас всё выйдет, как надо, мы с Бонитой сможем жить на райском острове с нормальными дорогами, играть в теннис и содержать яхту. А может, и не только там. На мой вопрос — а где ещё? — она сказала, что просто ляпнула, не думая. Это я тоже запомнил. Всё же пьяна она была уже заметно, могла и проговориться, о чём не полагается.

Пришла Катя. Не в форме, а приодевшаяся с умом. Лёгкий сарафанчик, подчеркивающий её подростковую фигуру, открывающий не лишённые гармонии формы. В меру, но всё же открывающий. Тонкая, подбритая сзади шейка, мальчишеская прическа, строгие, но изящные очки. Большие глаза, аккуратный носик, немножко тонкогубый сжатый рот. Просто девочка-отличница, хорошенькая и примерная, радость папы с мамой, чистенькая и свежеумытая.

Было заметно, что столь высокопоставленная фигура, как Светлана, впервые почтила её своим вниманием, да ещё и пригласила провести время с нею и её другом. В глазах Кати светились преданность и решимость развивать первый успех до конца. Вот ведь как бывает — сообразила вовремя по телефону позвонить, что в прямые обязанности не входило, — и заметили. И пригласили вместе развлечься. Не просто так — наверняка отрабатывать придётся, но — успех!

Светлана, даром что пьяненькая, сначала поцеловала её, как подружку, втянула в разговор, обменялась с ней сплетнями, попутно объясняя мне, кого они имеют в виду, и даже иногда показывая обсуждаемых среди посетителей «Рогача». Приблизила, так сказать, вовлекла, показала, что очень даже ей рада. Поинтересовалась, как ей на иммиграционном контроле работается, пожаловалась, что тоже ужасно там мучилась. Сказала, что очень плохое там место, потому что расти некуда — только на начальника смены, и всё. Рассказала пару нерадостных историй из своего опыта.

Умная она. Циничная и умная. Через полчаса общения у Кати в глазах светилась решимость делать всё, что угодно, лишь бы вырваться из своей должности. Потом её поманили — Светлана сказала, что собирается проводить реорганизацию своего отдела, вопрос согласован, должности появятся. Рассказала о зарплате и бонусах. Осталось ждать, когда она Кате предложит подписать кровью договор о продаже её бессмертной души, а заодно и бренного тела — она вполне для этого созрела.

Потом Светлана пару минут поболтала о пустяках, заказала ещё вина себе и Кате. Потом вдруг сказала, что я — её лучший друг и человек, который очень ценен для Ордена. И она хотела бы, чтобы моё пребывание здесь было приятным и комфортным. У меня, дескать, дела здесь, а всё так непонятно, неопределённо. А у неё самой нет возможности мне помочь — не её епархия, да и по службе занята. Не могла бы Катя её заменить, помочь мне решить свои вопросы?

Мне уже стало интересно, как глубоко она «продавит» Катю и насколько уже её приручила?

Катя изъявила полную готовность помогать мне решать все вопросы быстро и безболезненно. Тогда ей поставили первую задачу — после каждого прохода информировать меня о прибывших через «ворота». После того как она немедленно согласилась, ей намекнули, что по телефону каждый дурак может, но это не выглядит очень уж уважительно по отношению к поручившему. Катя подумала и сказала, что она сможет договориться с девушкой с восточно-европейского направления, чтобы она её время от времени подменяла.

Когда Катя отошла «припудрить носик», я спросил у Светланы:

— А зачем это всё? Мне же нужно только сказать по телефону, что нужный человек прибыл, когда он вообще прибудет. И больше ничего.

— А это не для тебя, любимый, — странно улыбнулась она. — Это для меня. Если Катя ставит на меня, хочет, чтобы я помогла ей сделать карьеру, она должна понимать, что должна быть моей и душой и телом. Как я принадлежу Майлз. Думаешь, у меня за спиной не шепчутся? Думаешь, мне это приятно? Думаешь, не хихикают над закрытыми купальниками, которых я раньше не носила? И никто не знает, что прошлая подружка Майлз предпочла плюнуть на карьеру, но не продолжать в том же духе? И если я, та, которая спасёт Катю от прозябания на самой низовой должности, намерена что-то от неё получить, то Катя должна это делать раньше, чем я её попрошу. И пусть привыкает к тому, что лизать задницу начальству нужно старательно и с инициативой, с любовью и выдумкой. Хочет меня в начальницы — пусть тренируется, задницу я предоставлю. Свою, родную, драгоценную.

Действительно, а какое моё дело? Изменись условия, окажись Катя над Светланой — и та будет бегать как курьерский поезд по Катиным поручениям. Это у девушки Кати на лице написано.

— Хорошо, считаю это не моим делом, — поднял я руки в примирительном жесте. — Если хочешь её от «ворот» забрать в обмен на бессмертную душу — твоё дело.

— «Ворота» тоже разными бывают: у некоторых и я бы посидела. Ладно, неважно, пьяная я что-то совсем.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 7 число 7 месяца, четверг, 19:00

Трижды за этот день Катя, уже в форме, приходила ко мне в отель, где я бездельничал с книгой, и докладывала о прибывших. Канал заработал, прибывших было много, но Дмитрия не было, и я просто проводил время.

Около семи Катя появилась опять и подала мне ксерокопию списка планирующихся к прибытию завтра примерно к полудню (это в пятнадцать ноль-ноль по местному времени, я напомню), где значился некто Дмитрий. Имя было отчёркнуто жёлтым маркером. Похоже на моего парня — по имени, по крайней мере. Я поблагодарил Катю, но она не ушла, а сказала:

— Госпожа Беляева хочет вас видеть в тире при арсенале. Она уже там.

— Хорошо. Сейчас оденусь.

Больно вид у меня был легкомысленный — полосатые шорты и майка с надписью: «F_CK! All I need is U». Пусть не расценивают это прямым приглашением.

Я зашёл в ванную, надел джинсы с рубашкой, вышел, приглаживая волосы.

— Я вас провожу, пойдёмте.

— Что бы я без вас делал, Катя… — Сказал я это машинально, даже не задумываясь о смысле фразы.

— Госпожа Беляева просила меня помогать вам, в чём смогу, и оказывать любые, самые любые услуги, если они вам понадобятся.

Я остановился: это уже начинало отдавать абсурдом.

— Катя, простите… — повернулся я к ней. — Вы очень понятно намекаете, но вам это для чего?

— Если я смогу сделать больше, я покажу свою лояльность, — спокойно ответила она, глядя мне в глаза. — И перейду в отдел «Архив и регистрация». И у меня наконец появится та самая «рука», которая поможет подняться.

— А почему вам ей просто не сказать, что вы… гм… проявили лояльность? — уже заинтересовался я.

— А если вы проговоритесь, что это не так? — чуть подняла она брови.

— И что будет?

— Я до конца жизни буду стоять за стойкой контроля, — всё так же спокойно объяснила она. — Госпожа Беляева стала очень влиятельным человеком на Базе и теперь способна испортить жизнь кому угодно. Или исправить её. Это позволяет её должность, а ещё ей всегда поможет мисс Майлз, у которой характер мелочный и мстительный.

— Да, не знал её с этой стороны.

Катя тактично промолчала. Я, конечно, мог сказать, что не проговорюсь, но решил, что не стоит так уж радеть об этой Кате, потому как не стоит она того. И мы пошли в домик иммиграционного контроля, в небольшой тир за арсеналом, где я когда-то покупал АКМ. Прошли по тому же длинному коридору, зашли в дверь арсенала, в котором был прежний ассортимент, затем Катя открыла дверь на маленькое, закрытое со всех сторон стрельбище — и отступила назад. Я вошёл.

Светлана сидела на столе, свесив ноги. Подбежала ко мне, поцеловала в губы, затем прошептала:

— Больше ничего не будет. Не хочу сразу Кате в руки козыри давать — наверняка всё поймёт, не дура.

Да не вопрос! Я и не претендую, если честно. Никому никаких козырей, включая меня самого. Я даже мог бы это сделать, но эта новая, циничная и недобрая Светлана меня, признаться, привлекала гораздо меньше, чем прежняя. Я допускал мысль, что, возможно, мне и придётся заниматься с ней сексом, но теперь я смотрел на это как на средство получить от неё то, что я ищу. Я ничего бы не сказал об этом Боните, никогда. И, пожалуй, никогда бы и сам не вспоминал. Не было такого — и всё. Не было.

Но то, что от меня этого и не требовалось, вызывало лишь чувство облегчения.

— Зачем позвала? Готова поделиться идеями?

— Да, теперь готова.

Она подошла к двери, приоткрыла её и выглянула в арсенал.

— Никого. Хватило ума не подслушивать. Вот тебе пистолет и куча патронов. Ты стреляй не торопясь, а я буду рассказывать.

— Хорошо.

Разумная идея. На самом деле большинство чувствительных микрофонов не выдерживает близкой стрельбы — портятся они, вот их никогда и не ставят в тирах и стрельбищах. Известная с давних пор истина.

Я взял со стола «стечкин», вставил магазин и быстро произвёл три двойных в мишень на десяти метрах.

— А здорово… Хорошо у тебя получается, — сказала, посмотрев в ту сторону, Светлана.

— Я всё же снайпер, не кондитер, — пожал я плечами.

— Я думала, это только из винтовки.

— Нет, я почти из всего неплохо.

— Тогда в Аламо тебе самое место, среди этих психов, — удовлетворённо, словно окончательно убедившись в какой-то мысли, сказала она. — А девочка твоя так же стреляет?

— Не хуже, — лаконично ответил я.

— Понятно, нашли друг друга, — кивнула она. — Рассказываю теперь. Я хорошо знакома с одним человеком из Ордена, почти с самого верха. У нас хорошие отношения, и я оказала ему некие услуги. Не сексуального характера, если тебя волнует! То есть под столом не отсасывала.

— Начало интригует, — улыбнулся я.

Она пропустила мою ремарку мимо ушей, продолжила:

— Он почти с верхушки, но не самой. Что-то вроде младшего партнёра в компании. Право голоса имеет, но недостаточно весомое. У него есть проект, который в случае успешной реализации поможет ему подвинуть остальных на нашем Олимпе. Что за проект — точно не знаю, не хочу врать и предполагать. Но ему очень нужен человек, который проект возглавит. Он должен быть русским, разбираться в военном деле и уметь организовывать специальные операции. И не входить в существующие русские группировки. Ты очень хорошо попадаешь под это описание. Я взяла твой файл, немножко оттенила краски для яркости — и передала ему. Сказала, что только я могу тебя уговорить, а так ты — свободный художник.

— Понятно, — кивнул я. — И дальше?

— Он хочет с тобой встретиться.

— Здесь?

— Нет, ни в коем случае. — Она даже руками замахала. — Кроме меня, здесь об этом не знает ни одна живая душа. Я совершаю самый страшный карьерный грех — обращаюсь через голову нескольких начальников к начальнику олимпийского масштаба. И если это всплывёт — меня уничтожат. Майлз загонит меня в Порт-Дели смотрителем площадки приёма навеки, а начальник Базы её поддержит, потому что я и через его голову прыгаю. Но если всё получится — я на Нью-Хэвене, на должности, позволяющей забыть о Майлз, а ещё лучше — припомнить ей всё, что я терплю. Мой союзник — на вершине и связан со мной узами удачного сотрудничества. Это будет работать и впредь.

— А что это даёт мне? — удивился я. — Про тебя я всё понял уже. У меня личная жизнь, налаженный бизнес, а тут мне предлагают авантюру за маловнятные дивиденды. И зачем мне в неё влезать?

— Тебе? — удивилась она. — Перечисляю! Первое — ты можешь потребовать должность в Ордене, в управлении специальных проектов. Любую должность, смею обратить твоё внимание. Это управление попадёт под ведение нашего потенциального союзника, и он захочет иметь во главе своего человека. Даже не так — не ты, а я для тебя потребую. Сама.

— Для русского? — с недоверием спросил я. — Зачем я там?

— А вот это никого не волнует, — даже возмутилась она. — Здесь одна национальность — Орден. Есть люди отовсюду. А жить вы потом будете на Нью-Хэвене, а у этого острова не зря такое название. И вся верхушка Ордена там живёт, на своём острове только работают. И все руководители направлений там, в том числе и специальных проектов. Получите великолепный дом бесплатно, вид на океан и прочее. И многие другие там живут, богатые и влиятельные, отовсюду. Жизнь там другая — не такая, как везде в этом мире, и не такая, как даже в том. Там другие правила, никто не ограничит тебя ни в чём, если у тебя есть власть. Ты там как бог. Знаешь, кто там бывал? Ты даже представить себе не можешь, кто там бывает. Некоторые рвутся там время провести — хоть немного, а ты будешь там жить.

— А кто бывал?

— Неважно, потом узнаешь.

— С должностью понятно, — усмехнулся я. — От одной я в ППД отказался, так давай теперь проситься на другую?

— Это — другая должность, — терпеливо растолковывала Светлана. — Это та должность, за которую платят огромные деньги и где власть почти безграничная. А есть ещё кое-какие бонусы, которых тебе сейчас знать не положено, но которые очень тебя удивят.

— Предположим, — кивнул я. — Что ещё?

— Ещё единоразовая премия, размер которой ты можешь сам назначить, — добавила она. — В разумных пределах, разумеется, но разум Ордена способен охватить очень большие суммы, не спотыкаясь на количестве нулей. А ещё ты получаешь меня неподалёку — сильную, влиятельную, которая не будет портить тебе жизнь и которая будет по-прежнему доступной. И твоя девочка ничего об этом не узнает. И у меня хватит власти к тому времени обставить всё так, что даже подозрения у неё не возникнет. И я сохраню тебя. Мало?

— Нет, пожалуй, немало, — покачал я головой.

Я ещё несколько раз выстрелил, сменил магазин.

— Ты предлагаешь много, — продолжил я. — Но во всём есть свои «но», о которых ты не знаешь и знать тебе не надо. Мне надо серьёзно подумать.

— Сколько?

— Хотя бы несколько часов. — Я ещё пару раз пальнул в мишень. — Скажем, к двадцати пяти часам я объявлю о своём решении.

— Твоё право. Мы не сможем увидеться вечером — Майлз знает, что ты здесь, и уже морщится. Пригласила меня в гости, скотина. Отказаться не могу. По телефону никуда не звони, спустись в бар. У нас не слушают, в принципе, но я слишком многим рискую. Я пришлю Катю, ты увидишь её, помашешь, так чтобы все видели, пригласишь за столик. Пусть выглядит, как твоя инициатива, хорошо?

— Договорились, — подтвердил я.

— Мне уже пора идти — ты постреляй ещё немного и иди тоже. Завтра днём увидимся, обещаю. Я передам тебе все инструкции, если ты согласишься.

— Хорошо.

— Всё, побежала. — Она вновь крепко поцеловала меня в губы и вышла из арсенала.

Заглянула Катя, сказала, что проводит меня, когда я закончу. Я пожал плечами — и ещё минут десять дырявил мишени на разных расстояниях. Когда я закончил, Катя, о которой я забыл — так тихо она стояла, — сказала:

— Ух… Здорово! Мне бы так уметь.

— А вам зачем?

— Не знаю, но вдруг пригодится…

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 7 число 7 месяца, четверг, 25:00

Около двадцати пяти я спустился в бар. Свободные столики были, забито было лишь возле стойки сменившимися с дежурства. Я сел, заказал пива.

На самом деле я ничего не обдумывал. Вся ситуация была прозрачна насквозь. Два дилетанта в рамках большой организации решили поправить свои дела, совершив нечто выдающееся. Не нужно пока гадать, что именно, но то, что это будет нацелено против территории РА — это ежу понятно. Стать героями. Сколько великих провалов в истории произошло по вине таких вот карьеристов, лезущих не в свою епархию?

Светлана, может быть, вполне искренне считает, что в результате я возвышусь и буду иметь с ней тайные свидания, но я очень сомневаюсь, что её покровитель и вдохновитель думает так же. Скорей всего, меня ожидает участь той самой наёмной банды латиноамериканцев, которых мы пустили в расход до того, как их пустили бы в расход их наниматели. Но если она действительно меня так разрекламировала, то я могу набивать себе цену. А значит, получить в обмен ещё один кусочек информации. Подозреваю, тем самым «тайным бонусом» и была «двусторонняя проходимость» между мирами. И Светлана уже о ней знает — может быть, даже пользовалась. Стоит вспомнить её оговорку.

Кто может ходить в обе стороны? Как раз те самые, богатые и влиятельные. Верхушка Ордена в том числе. Скорее всего, такие «ворота» должны быть на Нью-Хэвене. По-настоящему богатые ценят своё время и не будут летать для этого на Остров Ордена. К тому же, насколько я помню из своих собственных файлов, охрану Острова и Нью-Хэвена несёт одно и то же подразделение. Значит, всё взаимосвязано.

По крайней мере, хоть какой-то шанс приблизиться к цели. А на случай непредвиденных обстоятельств есть Владимирский с группой Совы и кубинцы, а если надо, то из ППД ещё людей и сил подбросят. Просто надо быть готовым ко всему. Главное, сначала предупредить своих, потом встретиться с этим умником, который на Олимп рвётся, а дальше, как говорили в Одессе, будем посмотреть.

Катя появилась у веранды бара минута в минуту. Проинструктировали её хорошо, потому что она не искала меня глазами, а словно просто зашла на минутку. Я окликнул её, позвал к себе. Она вполне искренне заулыбалась, присела.

— Что пить будете, Катя?

— То же, что и все здесь. «Вишнёвку», — очень живенько, всё так же улыбаясь, попросила она.

Я подозвал официантку, попросил две «вишнёвки». Не всё же одно пиво пить — разнообразие нужно. После того, как нам принесли бокалы, я посмотрел на Катю. Та так и сидела молча.

— Катя, что вы должны сейчас сделать? — спросил я.

— Вы мне должны что-то сказать, — отрапортовала она. — Потом я должна передать это госпоже Беляевой, слово в слово.

— Когда вы это сделаете?

— Завтра с утра. Сегодня она занята.

При этих словах у Кати на лице появилась какая-то странная, как бы брезгливая, гримаса. Я так и не понял её значения, но за спиной у Светланы точно шептались.

— Понятно, — кивнул я. — Пока составите мне компанию, раз уж пришли?

— Разумеется, — опять вполне мило улыбнулась она. — Я в вашем распоряжении до тех пор, пока вы сами не решите, что моего общества вам уже достаточно.

— Очень хорошо. Кроме вас, никого больше здесь не знаю. А завтра передайте ей, что я принял предложение.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 8 число 7 месяца, пятница, 15:00

Светлана встретила меня в помещении иммиграционного контроля, куда я без нескольких минут три пришёл встречать Дмитрия, не будучи уверен, что это тот человек, который мне нужен. Правда, мне показали его фотографию, так что увижу — узнаю, если он пластическую операцию не сделал.

Дмитрий возник ровно в три, минута в минуту, налегке, лишь с рюкзаком за плечами и большой спортивной сумкой в руках. Через стекло было видно, как он появился во дворе, выйдя не из бокса, как если бы был на машине, а из двери рядом. Всё тот же охранник, который раньше встречал меня, подбежал к нему, вежливо отвёл в сторону, показал на дверь иммиграционного контроля.

Дмитрий был молод — лет двадцати пяти на вид, если очень уж не присматриваться, коротко стрижен, светловолос. Одет в камуфляжные штаны и берцы, синяя футболка обтягивает серьёзные мускулы. Крепкий парень.

Катя встретила Дмитрия за стеклом, показала рукой в нашу сторону, говоря, видимо, что его встречают, после чего они занялись формальностями. В этот момент мы могли поговорить со Светланой, не опасаясь чьего-нибудь излишнего любопытства.

— Любимый, тебе придётся на этот раз удовлетвориться исключительно духовным контактом, — тихо сказала она, стоя рядом и опираясь на барьер. — Я не в форме, и Майлз бдит.

— Ничего страшного, успеем ещё, — ответил я. — Единения душ на сейчас достаточно.

Теперь вдруг так свободно стало врать. Я легко и не напрягаясь изобразил сожаление, — получилось правдоподобно настолько, что она сказала:

— Мы ещё встретимся вскоре, не расстраивайся, — и слегка коснулась пальцами моей руки. — Компенсирую всё упущенное. Ты принял моё предложение, насколько мне моя Катя передала?

Надо же, Катя становится «моей». В смысле — «её». Девушка делает успехи на своём пути вверх.

— Да, я принял, — ответил я. — Но есть одно условие — у меня есть свои собственные дела, которые я должен привести в порядок. Поэтому я хотел бы сам выбрать момент выхода на связь с твоим человеком, или он должен быть готов к тому, что я не как юный пионер — «всегда готов».

— Сколько тебе нужно времени?

По всему видать, ей это не слишком понравилось. Но ничего страшного, потерпит. Мне и подготовиться надо, да и цену себе набить.

— Около двух недель, может, немножко меньше, может — больше, — ответил я. — Две недели — это реально.

— Почему так долго? — возмутилась она.

Она явно ожидала, что я «всё сейчас брошу и пойду доставать шарик».

— Потому, что у меня работа, — объяснил я. — Даже не уверен, что буду сотрудничать с вами после того, как поговорю с твоим «олимпийцем». Возможно, я просто отклоню его предложение. А моё дело меня кормит, и весьма неплохо, поэтому портить его я не стану. С этим мы разобрались?

— Да, разобрались, — вздохнула Светлана.

— Второе: я буду встречаться только с тем, кто может принимать решения, — уже начал гнуть я свою линию. — Если это будет посредник, тот, кому надо будет «консультироваться» после каждого сложного вопроса, — лучше даже не начинайте процесса. Потому что сложные вопросы со своей стороны я гарантирую.

— Это я понимаю, — кивнула Светлана. — Он должен поговорить с тобой сам.

— И последнее. — Тут я сделал паузу, привлекая к этим словам особое внимание: — Я ещё не взял на себя никаких обязательств. Сначала я точно должен знать, чего от меня хотят.

— Это мне тоже понятно.

— Тогда давай способ связи.

— Запомни номер телефона, — ответила она. — По нему надо будет позвонить, когда будешь в Порто-Франко. Пригласишь к телефону Светлану Беляеву. Меня там не будет, естественно, но тебе перезвонят. Дальше договаривайтесь сами. Вот и всё.

Она несколько раз повторила мне пятизначный номер, я запомнил.

— Впредь, если будешь здесь, можешь использовать Катю. Я думаю, уже достаточно приручила её. Теперь она работает на меня. Значит — и на тебя.

— Щедрая какая, — усмехнулся я.

— Ко мне сейчас слишком много внимания здесь, — пропустила Светлана колкость мимо ушей. — Выскочка, злобная стерва, опередила всех на старте. Будут пакостить, а я ещё продолжаю зависеть от своей Майлз. Поэтому так будет проще и безопасней как для меня, так и для нашего проекта. Всё, любимый, мне надо идти.

Она быстро меня поцеловала — и вышла на улицу.

Катя тем временем оформила все бумаги Дмитрию и, попросив его подождать, подошла ко мне и спросила:

— По правилам, я должна ещё отвести его в отделение банка. Как лучше?

— Нет смысла, — покачал я головой. — Я ему по пути всё объясню, а ваш банк и в Порто-Франко есть. Счёт ведь уже открыт?

— Конечно, это происходит автоматически при регистрации приезда, — подтвердила она.

— Тогда достаточно, зачем время терять? До приезда в город, в саванне, он своим счётом точно не воспользуется. Просто проводите его ко мне.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Я вам ещё понадоблюсь сегодня? Я на дежурстве — тогда мне нужно будет договориться с коллегой, чтобы она меня подменила.

— Не думаю, вы и так мне очень помогли, большое вам спасибо, — ответил я. — Мы можем уходить?

— Да, разумеется. Контроль ваш человек уже прошёл.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 8 число 7 месяца, пятница, 17:20

Дмитрий выглядел обалдевшим после перехода, что понятно и простительно, только почёсывал плечо, куда его кольнули прививкой. Он поздоровался и почти ничего не говорил, пока мы шли к гостиничной стоянке, загружали его сумки в машину, пока я расплачивался за отель и пока мы не выехали за пределы Базы. Первый вопрос он задал уже на площадке за блокпостом, когда нам распечатывали оружие, и тот оказался вполне естественным:

— И где это я теперь?

— Ты в другом мире. Не на Земле, — подтвердил я его подозрения.

— Понятно, — кивнул он. — И насколько он другой?

— Не то чтобы слишком, но здесь — смесь Дикого Запада с Парком юрского периода, — попытался я дать экстрактное описание окружающей действительности. — Хищники, бандиты, приключения и всё такое. Тебе понравится.

— Точно?

— Наверняка, — кивнул я уверенно. — Веришь, я действительно пока не встретил ни одного человека здесь, который бы хотел отсюда вернуться обратно. Если хоть чуть-чуть романтики в тебе осталось…

— Когда меня сюда приглашали, то сказали, что я сразу в местную армию?

— И да, и нет, — ответил я уклончиво. — Ты поступаешь в моё оперативное подчинение и пока даже не будешь числиться в армии. И будешь шпионом и диверсантом при необходимости. Умеешь?

— Если только диверсантом, — ответил Дмитрий.

— Ничего страшного, я тоже плохо умею, а поначалу твоё дело — базу держать и курьером по необходимости. Пока до силовых действий дело не дойдёт. Оружием и прочим обеспечим. Кстати, об оружии…

Я протянул ему «сто четвёртый» и брезентовую сумку с восемью набитыми магазинами, затем присовокупил ко всему маленький пластиковый чемоданчик КДО.

— Поставь себе, что там больше нравится, — постучал я пальцем по чемоданчику с дополнительными приблудами. — Всё пристреляно, кроме ПСО, тут уж ты сам.

— А чего короткий? — немного удивился он, принимая от меня оружие и сразу начав распихивать магазины по разгрузке, которую достал из сумки.

— Длинный у тебя вот… — сказал я, вытаскивая из чехла пулемёт. — Сразу в турель ставь, будешь пока штатным пулемётчиком. Как ты с пулемётом?

— Нормально, — кивнул он, принимая увесистую тушу ПКМБ и ловко устанавливая её в турель.

— Потом вот это прицепи. — Я передвинул к нему по сиденью «грача» в кобуре и пару запасных магазинов. — С таким знаком?

— Да, у нас там… — Он кивнул в сторону Базы: — …такие уже выдали.

— Ну и здесь выдали. Патроны с ТУС, усиленные.

— Понял.

— Ну и на сладкое… — Я присовокупил к пистолету две «эфки» и две РГД демидовского производства. — Теперь ты готов. Если есть что в сидоре, что тебе нужно, доставай, цепляй сейчас. Поедем немедленно.

— А что может понадобиться?

— Здесь в саванне что угодно может понадобиться, — просветил я его. — Здесь место относительно тихое, но в прошлый раз чуть на банду не нарвался, даже пострелять пришлось. Её вообще орденские вояки долбили уже к тому времени, но двое убежали и прямо на меня выскочили. Ты собирайся, садись, а я тебе по дороге всё рассказывать буду. Тут есть о чём рассказывать.

Я махнул на прощание рукой блокпосту, и мы поехали.

По дороге я рассказывал Дмитрию обо всем, что мне удалось узнать об этом мире. Как и я недавно, он был крайне шокирован наличием очередного Ичкерийского Имамата, всё время переспрашивал, интересовался всем. Он вертел головой, при виде пробежавшей неподалёку гигантской гиены чуть не впал в ступор — всё как у меня в первое время. В общем, классический «шок новичка» был налицо, тем более что я перед отъездом три дня на Базе прожил, успел собрать информацию, а он прямо из «ворот» — и в машину.

Попутно и я расспрашивал его, кто он и откуда. Дмитрий оказался сибиряком, из Прокопьевска, что рядом с Новокузнецком. Отслужил срочную, поступил в училище, сразу после него угодил на Тихоокеанский флот, был ранен при обстоятельствах, не подлежащих разглашению, награждён орденом Мужества. По ранению вышел в запас, пару лет провёл на гражданке. Недавно ему исполнилось тридцать. Из дополнительных умений одно было немаловажным — хорошо владел «Системой», вёл самостоятельно группы во Владивостоке. Ну а знание методов проведения специальных операций на море всегда пригодиться может. Лично я в таких делах ни бум-бум.

Затем я начал вводить его в курс дела, что касалось предстоящей работы. Он быстро и точно воспринимал информацию, редко переспрашивал, но переспрашивал так, что было видно, что он всё прекрасно понял: уточнял и дополнял. Поэтому за время пути мне вполне удалось провести предварительный инструктаж.

До Порто-Франко мы добрались без приключений, запломбировали оружие у въездного блокпоста — и вскоре уже располагались в мотеле.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 9 число 7 месяца, суббота, 10:00

Раулито открыл магазин в пятницу не дожидаясь меня, и в первый же день ему удалось неплохо поторговать. Место оказалось удачным, очень многие новоприбывшие в этот мир начинали спешно довооружаться, когда видели, в составе каких конвоев им предстояло отправиться дальше. Глянут так на пару-тройку бронемашин, вооружённую до зубов охрану, прикинут, зачем такая бдительность, и бегом кидаются вооружаться.

Но сегодня с утра клиентов не было, Раулито сидел в мастерской, монтируя на свой «сто первый» переходник с русского бокового крепления под прицел на крепление Пикатинни. На верстаке перед ним лежал коллиматорный прицел «Aimpoint», которому предстояло занять место на креплении. Ещё он успел заменить стандартное полиамидное цевьё автомата другим, ещё с тремя планками всё того же Пикатинни, на одной из которых уже красовалась дополнительная штурмовая рукоятка, совмещённая с компактными сошками. Ну вообще… Но если охота, то кто может запретить?

Я познакомил ребят, Раулито даже обнял Дмитрия, как давно утерянного и вновь нашедшегося брата, после чего мы вышли на улицу, где занялись освоением «унимога» — очень уж непривычной машины для российского офицера, хоть и недалеко ушедшей по идеологии от нашей «шишиги». Рядом стоял «самурай» Раулито, на котором уже красовался логотип «RA Guns and Ammo». Раулито сказал, что за один день два раза отвозил патроны и гранаты к Саркису с Биллом, и теперь «самурай» превратился в развозную машину. А вообще патроны скоро закончатся, потому что в первый день раскупили треть наших запасов, конвойщики берут оптом, и если мы хотим продолжать торговлю, то срочно нужно их пополнить.

Затем я сбегал на почту и отправил телеграмму с просьбой выслать на транзитный склад в Аламо патроны по прилагающемуся списку, рассчитывая заодно и под Саркиса с Биллом, а в конце включил абзац о необходимости срочной встречи.

А вечером мы все вместе пошли в «Румбу», пригласив заодно и Саркиса и Билла, где долго и бурно праздновали и открытие магазина, и приезд Дмитрия, и что угодно. Раулито блистал перед дамами полусвета, среди которых большая половина в этом заведении была испаноязычными, Дмитрий тоже пользовался у них популярностью и, как холостяк, не отказывал себе в доступных удовольствиях. Хозяева клуба, оказавшиеся братьями Рамирес, которых звали Маноло, Луис, Карлос и Игнасио, оказались хозяевами гостеприимными, и, в общем, праздник удался.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 10 число 7 месяца, воскресенье, 10:00

С утра за Дмитрием заехал Раулито на «самурае», и они покатили в город подыскать новому сотруднику квартиру, чтобы ему не надо было выкладывать половину зарплаты за мотель. Хоть для постояльцев, живущих дольше двух недель, Саркис делал изрядную скидку, но подённая оплата — это не долгосрочная аренда. А я поехал на почту, размышляя о том, что надо будет купить мотоцикл у «трёх толстяков» в Алабама-Сити и возить его с собой: всё же длинный «перенти» был не слишком хорош для езды по узким городским улицам. То ли дело на кроссовике погонять!

Ответ уже дожидался меня. Из текста следовало, что встречу готовы организовать через пять дней, в Аламо, поэтому времени у меня оставалось в обрез. Надо было немедленно выезжать. Я сразу направился на площадку отправления конвоев, отыскал диспетчера в небольшом белом вагончике — тучного рыжего мужика, мучительно потеющего и сидящего в потоке воздуха от большого вентилятора. Сегодня жара вообще зашкаливала за сорок градусов.

Мужик пощёлкал клавишами компьютера, после чего сказал, что ближайший конвой в том направлении — на Нью-Рино, отправляется только в среду. Поздно, мне надо торопиться. Придётся самим, на двух машинах. Чёрт, да когда у меня появится наконец человек, чтобы его за пулемёт посадить? Появился Дмитрий — так надо грузовик с собой гнать.

Вернулся в мотель, нашёл Билла, сказал, что вынужден срочно ехать в Аламо по делам, без конвоя, но намерен там загрузить Дмитрия патронами. Если им интересно, то могут присоединиться. Билл глубоко задумался, затем сказал, что поедет. Тогда я объявил ему, что выезд завтра в семь утра, и чтобы он был готов. Поедем прямо от мотеля.

Дождался в ресторане Раулито и Дмитрия, усадил их с собой обедать, рассказал о своих планах. Раулито, узнав, что мы собираемся ехать самостоятельно, поморщился, но не возразил — служба. Зато предложил взять двоих из братьев Рамирес, раз уж в их обязанности входит силовая поддержка. Разумно, я мог бы и сам сообразить. Никак не привыкну, что я здесь за главного. Тогда всё выглядит лучше. Дмитрия за пулемёт, двоих братьев — в «унимог». Так проще, потому что если дойдёт до драки, то команды и сигналы на разных языках, которые отдаются инстинктивно, могут внести путаницу.

В общем, какая-то конфигурация нашего мини-конвоя вырисовывалась, а значит, мы завтра двинем в Аламо. В Аламо — к Марии Пилар Родригез, к Боните, к Mi Amor, к Mi Corazon, к Mi Guapa, к Mi Carinosa! Всё же жизнь хороша!

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 11 число 7 месяца, понедельник, 07:00

Раулито подвёз двоих братьев Рамирес к шести утра. Это были Маноло и Игнасио, самый старший из братьев и самый младший. Оба с немецкими G3, с виду совершенно новенькими, у Маноло — с оптикой. В китайских разгрузках местного изготовления, правильном камуфляже и в лёгких бронежилетах. У каждого по изрядному запасу патронов в пачках в рюкзаках и сумках. Серьёзно ребята выглядели, а судя по тому, как обращались с оружием и снаряжением — далеко не новички в таких делах. У Дмитрия и так был наш камуфляж «камыш», который как нельзя лучше подходил под саванну. Годится, все нормально экипированы.

Примерно в половине седьмого подкатил Билл. Вот это да! Билл был на чём-то, напоминающем УАЗ-таблетку, но гораздо крупнее, на мощных колёсах и с острыми углами кузова. Тем не менее эта совершенно не известная мне машина имела шильдик «лендровер». Это что за чудо такое?

Билл сказал, что чудо называется «Лендровер 101 Форвард контрол», что производили их для британской армии с конца шестидесятых до девяностого года, и большинство из них почти не ездили, а стояли на хранении. Первоначально он был сконструирован как артиллерийский тягач, но были и другие варианты. Что эта версия была предназначена под эвакуационную машину, но внутри всё переделали, а прежний мотор «Ровер», плохой и жравший бензин немилосердно, сменили на дизель, три и два десятых литра, от «тойоты». И теперь такой машине цены нет. В высоту эта «таблетка» была почти как «шишига», но водительское место не в пример удобней, даже можно назвать комфортным. В общем — классный экипаж, загляденье, как раз для этих мест.

К семи наша маленькая колонна была сформирована, обязанности распределены, связь проверена, порядок движения и походный ордер определены. Билла поставили в середину, как имеющего без сменного водителя проблемы с самообороной. Мы с Дмитрием на «перенти» пошли впереди, головным дозором, немного оторвавшись, а замыкали колонну братья Рамирес на «унимоге». В случае атаки на колонну мы должны были перемещаться назад и прикрывать всех пулемётным огнём. Мы же должны были выполнять функции передового дозора, но на небольшой дистанции.

Время поджимало, и мы сразу, едва построившись, двинули в путь.

Разумеется, было не самой лучшей идеей идти в маленькой колонне. Такие маленькие группы — самый лакомый приз для банд. Одиночки их интересуют меньше — не та добыча, хотя тоже неплохо, — большие конвои хорошо охраняются, а вот такие, как мы… Рассчитывали мы в основном на опыт нынешних скамаров, которые сумеют определить, что колонна идёт без груза. Но сами машины тоже имущество ценное, как ни крути, — можно только из-за них напасть. С другой стороны, наши машины давали возможность пытаться оторваться от преследования не только по дороге, но и по самой целине саванны.

В общем, поехали мы.

Территория Европейского Союза, заправочная станция Форт №2 22 год, 11 число 7 месяца, понедельник, 23:10

Первый день поездки прошёл без приключений — разве что я чуть язык не натёр, рассказывая Дмитрию об окружающем мире и отвечая на бесконечные вопросы. Впрочем, мне самому было интересно выпендриться знаниями, вроде как я уже и ветеран здесь, да и помогало скоротать время на пустынной дороге. Поломок не было, нападений не было, запас топлива у всех был большой, и мы всего лишь пару-тройку раз останавливались, чтобы смотаться по нужде. К закату на горизонте появился форт-заправка, до которого обычно в первый день доехать не удавалось. Это порадовало: значит, держим темп выше «среднеконвойного». И мы решили привалов в саванне не устраивать, а заночевать там, в форте, прямо в машинах.

После короткой проверки нас пропустили в ворота в заграждении, состоящем из вкопанных в землю одним концом обрезков рельсов, способных остановить танк, и мы заглушили моторы у заправки. Устали всё же, как ни крути. Я вылез из-за руля, потягиваясь и массируя затекшую шею: целый день за рулём по трясучей грунтовке бесследно не проходит. Пока ждали отошедшего до ветру заправщика, зашли в магазинчик, осмотрелись, я пополнил запас леденцов и накачал чистой воды в канистру. Тем временем подошёл заправщик, дядька лет пятидесяти в джинсах и испачканной машинным маслом майке, и мы стали поочерёдно подгонять машины к колонке, заполняя под крышку наши бездонные баки. Узнав, что мы намерены остаться на ночлег в форте, он предложил нам не спать в машинах, а воспользоваться крошечной местной гостиницей, в которой было всего пять номеров на две кровати каждый, но зато это были настоящие кровати с настоящим чистым бельём, хоть и с удобствами в коридоре. А ещё в этом самом коридоре была душевая на три кабинки — вообще роскошь. А мы и не знали, что здесь есть такая гостиничка. Стоило это всё всего по пятёрке с носа, и мы решили провести ночь в относительном комфорте. Кроме того, в магазинчике было нечто вроде маленького бара, где собиралось население форта по вечерам. Мы присоединились к аборигенам и оказались желанными гостями — народ здесь изнывал от скуки. Пиво у них было всё то же самое, неизменное «Hoffmeister», к нему подавали провяленное до каменной твёрдости и острое до пожара во рту мясо антилопы, в общем — посидели, и даже очень неплохо после утомительной дороги.

Суверенная Территория Техас, отроги Сьерра-Невады 22 год, 14 число 7 месяца, четверг, 11:40

Через три дня мы втянулись в пространство между двумя сходящимися углом горными хребтами, бесхитростно называемое всеми Угол. Тот самый, провались он совсем, который с Проходом. Все в конвое знали, что это такое, а Дмитрия в курс дела я ввёл заранее, так что мы были настороже.

Я показал ему место бывшей засады, где вдалеке от дороги виднелся сгоревший остов бандитского джипа, показал ещё сохранившееся углубление, где стоял фугас, флажки, предупреждающие о минах, и показал окопы, кое-где ещё проглядывавшие через траву. Трупы бандитов давно исчезли, растащенные падальщиками. На этом месте с нами ничего не случилось, и мы следовали по Дороге дальше, постоянно поддерживая связь. На всякий случай мы на «перенти» оторвались от остальных машин, останавливаясь на возвышенностях и обозревая окрестности в бинокли, поддерживая связь по радио.

Почти до двенадцати часов было тихо, и никого, кроме пасущихся в высокой растительности травоядных, не было на обозримом пространстве. А затем мы увидели пыль на дороге, из которой вскоре показались приближающиеся нам навстречу машины. Два лёгких DPV — багги для патрулирования в пустыне, и с ними два внедорожника и пикап, все разного цвета и разнообразно вооружённые. Я пригляделся к ним в двенадцатикратник — полно людей в машинах, одеты кто во что горазд. Банда, с вероятностью в девяносто процентов.

— К бою! Поворот налево, девяносто градусов, уходим в саванну! — заорал я в микрофон.

Нарвались всё же. Если увяжутся следом — точно банда, если пройдут мимо, то я ошибся.

— Si, jefe! — Это Маноло.

Повторять им было не надо, массивные «лендровер» с «унимогом» рванули с дороги влево как два взбесившихся бегемота. И тут же багги из встречной колонны свернули в траву, на перехват. Точно банда!

— Дима, огонь! — скомандовал я.

Над самой головой загрохотал пулемёт, перед машинами банды поднялись фонтаны пыли. Хорошо стреляет, до банды чуть не километр ещё. Хотя нет, метров семьсот, пожалуй, но стрельба отличная. Те ударили по тормозам, смешав порядок.

— Держись!

Я воткнул передачу, выжал газ и вывернул руль. «Перенти» соскочил с дороги и покатил по траве, сминая её кенгурятником и бампером. Нам было видно с возвышенности, что оба багги продолжали нестись в том же направлении, энергично ускоряясь, а внедорожники и пикап пошли по дороге в прежнем направлении, тоже прибавив ходу. Понятно: быстрые и лёгкие багги с тяжёлыми М2 выполняют роль загонщиков, а внедорожники — ударной силы. В кузове пикапа вообще была установлена безоткатка, внедорожники вооружены тоже М2, как и багги. Четыре крупнокалиберных и безоткатное орудие — серьёзная огневая мощь. Нам с такими не конкурировать.

Я повёл машину левее, выйдя на укрытый скат гребня, чтобы не подставляться под огонь пулемётов. И вовремя: над гребнем взлетели столбики пыли и донёсся грохот очереди.

— Всем! — заговорил я в микрофон, стараясь не тараторить. — Нас преследуют на пяти машинах, вооружённых пулемётами. Две машины идут правее с целью обогнать и прижать к основным силам, следующим за нами. Всем увеличить скорость до максимально возможной, курс не менять. Не дайте приблизиться преследующей группе. Мы попытаемся отогнать загонщиков.

Как хорошо откомандовал — сжато и по делу. Осталось только придумать, как всё это сделать. Без того, чтобы ещё раз не показаться над гребнем, нечего было и думать о плане.

— Держись! Поднимемся на гребень — огонь по готовности! — крикнул я Дмитрию, хоть он меня и в наушнике короткой связи слышит. Но из-за того, что он прямо у меня за спиной, не могу удержаться, чтобы не кричать.

— Есть!

Я вновь свернул к пологому склону, и через несколько секунд наша машина поднялась над вершиной гребня, плавно покачиваясь, как на пологой волне. Внедорожники и пикап только сворачивали с дороги на наш след, а вот багги уже изрядно опережали и шли сходящимся курсом. До них было метров двести, не больше. Однако они нас заметили не сразу — видимо, не ожидали, что мы идём прежним курсом. Дмитрий крикнул:

— Тормози!

Я ударил по тормозам, «перенти» проскользил по дёрну несколько метров всеми шестью колёсами, качнулся вперёд-назад, и в этот момент пулемёт над головой одну за другой выпустил три очереди по десятку патронов в замыкающую багги. Гильзы и звенья ленты посыпались в мешок, пулемёт завибрировал на турели так, что задрожал корпус машины. Первая очередь бронебойно-зажигательных легла совсем рядом с целью, подняв фонтаны пыли справа, а вторые две пришлись почти полностью в маленький вездеход.

На эти самые DPV устанавливался не дизель, а двухсотсильный бензиновый мотор VW, практически открыто, без всякой серьёзной защиты. Ещё вездеход нёс дополнительные топливные баки, наполненные легковоспламеняющимся бензином. Он был лёгок, мгновенно ускорялся, мог нестись по саванне с огромной скоростью, на нём стояло два пулемёта — крупнокалиберный М2 и единый М60 прямо на капоте, но из задней полусферы этот вездеход был абсолютно беззащитен и очень уязвим. Сидячее место пулемётчика давало ему возможность стрелять только вперёд и максимум на сорок пять градусов влево и вправо. По-другому пулемётчика было не разместить — вылетел бы или искалечился о саму машину во время бешеной гонки по буграм и кочкам. У второго стрелка сектор был ещё хуже.

Бандиты, судя по всему, использовали загонщиков следующим образом: пользуясь преимуществом в скорости, те вырывались далеко вперёд, разворачивались, занимали позиции с хорошим сектором обстрела и могли из четырёх пулемётов остановить кого угодно или заставить повернуть назад. Наш маневр оказался для них неожиданным, да и мы не очень ожидали увидеть их так близко. Но выскочили мы на них слева-сзади, в «мёртвой зоне», и результат для замыкающей багги оказался фатальным. Мгновенно рванули дополнительные баки, мотор, затем боеприпасы, судя по всему. DPV превратился в серию мощных взрывов, из которых во все стороны летели куски вездехода.

— Добивай ленту во второй! — заорал я, но приказывать и не надо было. Дмитрий тут же перевёл огонь, но водитель второго багги ловко и толково прикрылся горящими обломками первого, вынырнул на пару секунд на открытое пространство, а затем исчез в лощине, объезжая покатый холм.

Я сразу же рванул тяжёлую машину с места, слыша, как Дмитрий на ходу меняет короб с лентой. Пока противник уклонялся от очередей, он потерял нас из виду. Нас разделил холм, за который он завернул и на который наверняка попытается заехать сзади. В бегство он не кинется, быть такого не может. По всей логике, мы должны были или снова нырнуть за гребень, чтобы укрыться от ответного огня, или двигаться по нему дальше, что менее вероятно, потому что сзади к нам приближались внедорожники и пикап. Таким образом, экипаж багги, заняв позицию на холмике, мог прижать нас двумя своими пулемётами к мёртвой зоне за гребнем и дать возможность уничтожить нас основной группе, пользуясь преимуществом в тяжёлом вооружении.

Поэтому я решил рискнуть и поступить так, как от нас наверняка не ждут — рвануть прямо к холму. Крикнул Дмитрию:

— Держи вершину холма на прицеле! И приглядывай за склонами!

— Есть! Уже!

Этот маневр дал нам ещё одно преимущество — с основной преследующей группой нас разделил гребень, на котором мы были только что, и на какое-то время мы полностью выпали из зоны видимости противника. Тем более что поверхность земли в этом месте полого понижалась, начиная вновь подниматься ближе к холму.

Я не ошибся. Когда до вершины холма оставалось чуть больше ста метров, багги появился прямо на ней. Пулемётчик и водитель смотрели вперёд, на гребень. Пулемётчику даже не надо было ловить прицел — опыту него был, и когда их машина заехала на вершину, ствол тяжёлого М2 смотрел почти точно в цель, точнее — туда, где она должна была быть, поступи мы так, как они от нас ждали. А цель оказалась почти перед ними и ниже метров на десять. И Дмитрию осталось лишь нажать на спуск — багги выехал прямо на линию огня, и сидевшие в нём люди получили десятка два пуль почти мгновенно. Этот DPV не взорвался — просто остановился, и экипаж обвис в привязных ремнях.

— Держись!

Я вновь рванул тяжёлый «перенти» с места, сворачивая вправо, туда, где уже стелился чёрный дым от горящего DPV, предоставляя нам настоящую дымовую завесу. Прямо по колее, продавленной в траве вторым багги, я свернул в ложбинку, объехал холм по дуге и начал с абсолютной точностью повторять маневр противника, по его же следам, надеясь на то, что он успел сообщить своим о собственных намерениях, но не успел сказать, что уже умер.

«Перенти» без груза легко вырвался на вершину, я почти вплотную прижался к багги, надеясь в случае чего прикрыться ею и сдать назад. Противника в поле зрения не было.

Я запросил по радио братьев, наблюдают ли противника они, но Маноло сказал, что не видят никого, потому что виляют между холмами и видимость ограничена.

— Держи гребень!

Крикнув это Дмитрию, я выскочил из-за руля, закинув ремень «сто третьего» на шею, и подбежал к DPV. Стрелок в этой машине сидел выше водителя, почти за спиной. Я вскочил на трубчатую раму вездехода, отстегнул ремень и рванул обмякшее тело пулемётчика из ковшеобразного сиденья. Так рванул, что чуть плечо из сустава не вылетело. Труп тяжело упал в траву, а я прыгнул на его место, больно ударившись коленом о непривычно низко расположенный пулемёт. Схватил его за рукоятки, повёл влево-вправо вязко двигающийся шарнир. Всё непривычно, рукоятки расположены по бокам массивной ствольной коробки, да ещё и горизонтально. Клавиша спуска под большим пальцем. Ну это не страшно, это как акселератор на квадроциклах, запомню.

Уже лучше. Один тяжёлый и один единый пулемёты против двух тяжёлых и безоткатки. Но безоткаткой действовать можно только с места, а на таком расстоянии шансы единого пулемёта и крупнокалиберного если не уравниваются, то сближаются.

Через несколько секунд над гребнем появилась голова стрелка в кузове внедорожника, «лендровера». Он увидел нас, не понял, что именно видит, потому что одна машина была их, а другая — противника, и что всё это значило, до него сразу не дошло. Противник двигался по нашим следам, поэтому я резко перекинул прицел туда, где с вершины холма в нашу сторону вели следы «перенти», и когда «ленд» показался целиком, нажал на спуск.

У М2, оказывается, два спуска, и я нажал не на тот, который нужно. Бухнул одиночный выстрел — и всё. Автоматический огонь — другая клавиша. Поэтому первой ударила по ним очередь Дмитрия. Однако и одной хватило для того, чтобы водитель сделал самую непростительную ошибку в этой ситуации — нажал с перепугу на тормоз, вместо того, чтобы утопить газ до пола и попытаться выйти из-под огня маневром. И во внедорожник забарабанили уже две очереди, из обоих пулемётов, как струи из двух шлангов, выбивая искры и осколки.

Стрелок за турелью было спохватился, даже успел открыть ответный огонь, хоть и не точный, но в него попало сразу несколько пуль. Его оторвало от турели страшным ударом и выбросило из машины, а массивную трубчатую конструкцию турели с поворотным кругом выбило из креплений вместе с закреплённым в ней пулемётом.

— Остальных держим!

— Есть!

Но остальные не показывались. Мы вертели головами, оглядывались — никого. Значит, укрылись и ждут нас. Другого объяснения быть не может. Это если на первый взгляд. Потому как оказалось, что может — две машины противника показались через несколько минут, вдалеке. Выбрались на дорогу и взяли курс на Угол, в противоположную от нас сторону. Это же грабители, соображать надо. Смертный бой им ни к чему, прибыли от него нет. Напали, получили по зубам — и пошли к себе на базу зализывать раны и караулить добычу попроще.

А с Углом и Проходом этим надо что-то делать. Скоро здесь будет совсем не проехать. Просто заповедник бандитский. Словно со всей Новой Земли ублюдки здесь собрались.

Связался по радио с братьями Рамирес, дал отбой тревоги, направил их к нам. Хлопнул шашкой с зелёным дымом, бросил её в траву, чтобы направление обозначить, и полез осматривать DPV, выкинув из кресла убитого водителя. Не повезло с трофеями. Хоть и не загорелся, но бронебойными его изрядно попортило. И двигатель разбит, и коробка передач, и система охлаждения. А жаль, жаль, интересная машинка.

Вскоре подъехали «лендровер» и «унимог». Мы начали снимать оружие и турели, собирать трофеи. Кое-что взяли всё же, хоть и ни единой машины. «Ленду» я очередью весь мотор развалил — лупил куда попало. А «ленд» почти новый, в рейдовом исполнении. А так взяли два М2 тяжеленных с почти тысячью выстрелов боекомплекта. Один М60 и тысячу двести в лентах к нему. Те же М2, хоть и старьё невероятное, ещё самого господина Браунинга конструкция, в Первую мировую изобретённые и в тридцатых годах модернизированные, но пулемёты неплохие, надёжные. Можно каждый продать тысяч так по пять-шесть, а то и больше. И М60 — хоть и дрянь, но тоже стоит чего-то. А у Билла фотокамера цифровая оказалась: сняли убитых, каждого отдельно. Предъявим Ордену — пускай платит. Дмитрию не меньше шести тысяч полагается. А скорее всего — восемь, моих тут только один, в кабине «лендровера», а все остальные — его результат.

Затем забросили в кузов семь стволов стрелкового автоматического, все — болгарские АК и РПК. И пистолетов пять — сколько собрали. Пистолеты все разные, но не старьё и не дешёвка, так что тоже товар. Патронов немало, даже цинки нераспечатанные нашлись в «лендровере» — наши, демидовские. Радиостанции целыми осталась и в DPV, и в «ленде»: тоже свинтили — пригодятся. С «ленда» даже колёса сняли: Джо купит, благо резина вполне новая. Взяли четыре новеньких трансивера с гарнитурой. Гарнитура — это наушник и микрофон. Микрофон на горле, наушник — где положено, в ухе. Это пригодится тоже. Нам тут не до жиру, чтобы такое богатство бросать. И шесть канистр с соляркой перегрузили, тоже хорошо. И солярку используем, и канистры пригодятся. Всё пригодится. «Что там, верёвочка? Давай и верёвочку!» — как говаривал гоголевский персонаж.

Закончив сбор трофеев, опять построились в колонну и пошли обратно, на Дорогу.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 15 число 7 месяца, пятница, 19:10

В Аламо въехали вечером, быстро прошли блокпост на въезде. Спутники мои поехали в отель устраиваться: все, кроме Дмитрия, тут не впервые, дорогу знают. А я домой помчался. Ох, как я торопился. Тормознул прямо перед магазином, так что пыль из-под колёс облаком половину улицы накрыла, вывалился из кабины — и прямо внутрь, в дверь.

Бонита моя, прекрасная как сама жизнь, стояла, открыв рот от такого шума и треска, прямо перед прилавком. Подбежал, схватил, прижал к себе, сгрёб так, чтобы всю, целиком обнять, целую, у самого аж дыхание перехватило. Свет в глазах меркнет. Как же я по тебе тосковал, Amor моя единственная!

Чувствую — у неё спина вздрагивает. Плачет, что ли? Пытаюсь в лицо заглянуть, а она его прячет у меня в груди, в разгрузке корявой и угловатой. Поймал её всё же, поднял лицо, а у неё в огромных глазах — огромные слёзы.

— Чего ревёшь?

— Сам дурак.

Поговорили, в общем.

Плюнули на торговую порядочность, магазин закрыли. Машину во двор загнали, и имущество трофейное заставила она меня всё же перетащить в магазин. А потом со своим сидором и оружием наверх поскакал, как и не устал вовсе.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 16 число 7 месяца, суббота, 12:20

Нет, всё же у человека должна быть любимая женщина и свой дом, куда хочется возвращаться. Пусть у нас дом не поймёшь где — то ли в ППД, на зелёной улочке с маленьким двориком, то ли в Аламо, где второй этаж над магазином объединен в одно светлое и солнечное пространство. Нет, не так. Дом — это там, где твоя любимая женщина, и даже если вы спите вдвоём в саванне, в кузове машины, то там твой дом в этот момент. Или нет, не так. Дом — это там, куда вам хочется вернуться вдвоём. Или там, где хочется быть вдвоём. Да, так точнее, пожалуй.

Вот мне и хотелось быть вдвоём сейчас и здесь, в студии над магазином. А надо было ехать в мотель у конвойной площадки, где меня должны были ждать. Так и боролся с самим собой, не мог от единственной и любимой уйти так вот, прямо с утра. Но всё же пришлось. Поблистала она передо мной бронзовой голой красотой у кофеварки, выпил кофе, побрился — и поехал по служебным надобностям. А у неё даже не спросил до сих пор — приезжал ли связной, что передал, если приезжал. Всё как-то не до того было.

А в мотеле меня и вправду ждали. Я по пути ещё Дмитрия прихватил, так что, может быть, и заждались даже. Стояли там два новеньких БПМ-97 с «утёсами» и соосными АГС-30 на крыше. Серьёзные машины, в Старом Свете даже в серию пойти не успели, но сюда заказали, потому что всё равно дешевле бэтээров — грузовик внутри, и всё тут. Да ещё и доделали их немножко — ручки сделали, чтобы на броню запрыгивать.

Зашёл я в главный домик мотеля, смотрю — а вся честная компания в баре собралась, кофе пьёт. Ну и я зашёл, поздоровался, Дмитрия представил. Приехал Барабанов, с ним Владимирский, Сергей Сова и ещё один майор из контрразведки, начальником отдела у Гонтаря служит. Константинов фамилия его.

Потом, когда с приветствиями закончили, Барабанов спросил:

— Ну, зачем вызывал?

— Есть новости. Хорошая и ещё хорошая, — интригующе начал я. — С какой начинать?

— Сам решай.

— Новость первая — «ворота» работают в обе стороны, как мы и полагали, — объявил я. — Не каждые, судя по всему, а те, которые поближе к руководству Ордена. На их Острове и на Нью-Хэвене. Доказательств пока не имею, всё со слов, но указывает на это. Объяснить?

— Попозже. Давай пока по главному, — сказал Барабанов. — То, что в обе стороны, мы и так поняли, — почему именно эти?

— По задачам, — крайне ёмко ответил я. — Чуть позже об этом. Вторая новость — Орден приглашает меня к себе и хочет поручить работу. Это не инициатива руководства, а пары сотрудников-карьеристов. Как мне кажется, тех, у кого нет доступа к орденским подготовленным кадрам или агентурной сети, но которые хотят устроить акцию — и тем себя возвысить.

— Какая акция? — насторожился Барабанов.

— Судя по всему — какая-то большая пакость в наш адрес, — пожал я плечами. — Не поручусь, но так выглядит. Я не думаю, что они хотят меня просто позвать и сказать: иди, мол, застрели Барабанова, скажем.

— Спасибо, — поблагодарил Николай.

— Не вопрос. Обращайтесь, если что, — ответил я. — Они не дураки всё же. Скорее всего, они хотят произвести акцию в конкретном месте, во время конкретного события. Например: готовится встреча нашего руководства с каким-то иным, на высоком уровне. Или должны отправить что-то ценное откуда-то и куда-то. Например — наши ракеты. Их надо будет захватить или уничтожить. Третий вариант — кого-то неожиданно пригласят на переговоры или другую встречу. Так мы заранее сможем прикинуть варианты.

Он подумал, кивнул:

— Хорошо, мы прикинем список возможных вариантов. К «воротам» теперь. Откуда такая мысль?

— Очень просто, — начал я объяснять. — Оказывается, всё руководство Ордена и все более или менее влиятельные фигуры живут на Нью-Хэвене. А работают на Острове Ордена. И на этом же острове находятся все исследовательские центры. Значит, именно там и должна быть основная «материальная» связь между мирами, мы уже говорили об этом в управлении.

— Верно, говорили, — подтвердил Николай. — Выглядит логично. Дальше давай.

— Кроме того, я понял, что Нью-Хэвен посещается… именно «посещается» людьми из Старого Света, — надавил я на слово «посещается». — И по некоторым намёкам я понял, что в этот мир из Старого Света приезжают, чтобы на Нью-Хэвене время проводить вне сферы деятельности законов. Такой курорт вседозволенности для очень богатых. Не будут же их возить чёрт знает откуда, учитывая, что пролетариев среди них нет? Да и остров самое безопасное место для размещения такого оборудования.

— Что-нибудь ещё? — спросил Барабанов.

— Да, и эта информация у нас давно, — кивнул я. — Остров Ордена и Нью-Хэвен охраняет одно и то же подразделение патрульных сил. Поскольку Орден не строит большой бюрократической структуры, а нацелен на эффективность, есть смысл предположить, что оба острова обслуживаются одним и тем же чиновничьим и менеджерским аппаратом. Значит, если есть двусторонние «ворота», то они в ведении одной и той же группы людей на обоих островах. Определив эту группу, нам будет проще распознать, кто является носителем технической информации по устройству и принципам работы «ворот».

— А дальше? — буквально подталкивал меня Барабанов.

— А дальше — увы, придётся действовать грубо, — заявил я без всякого сожаления. — Потому что серьёзными научно-аналитическими кадрами в этом мире мы вообще не располагаем, а в тот мир нам обращаться уже мешают. Зато мы располагаем самыми лучшими как в этом мире, так и в том, пожалуй, специальными подразделениями. И если удастся узнать хотя бы основной принцип прокладки каналов между мирами и удастся вычислить управляющую «воротами» структуру, то мы сможем осуществить захват как специалистов, так и оборудования. Или хотя бы технической документации по оборудованию.

Барабанов хмыкнул:

— Если бы всё так просто. Хотя в главном наши с тобой идеи совпадают. Мы действительно вынуждены заменять нормальную агентурную разведку силовыми акциями. Теперь ты что планируешь?

— Планирую выйти на связь с инициативным господином из Ордена, — ответил я. — Постараюсь заломить достаточную цену, вытянуть на разговор, узнать, чего он хочет. Обязательно прорваться на Нью-Хэвен — хотя бы пока оглядеться. Не думаю, что откажут, потому что надо заманить меня, а потом меня в любом случае в расход спишут. Можно и показать приманку. Буду тянуть из него информацию: пусть уговаривает. Они торопятся, надеются. Им проще уговорить меня, а потом убрать, чем заново начинать искать человека.

— Разумно, — кивнул он.

— Теперь мои потребности: мне нужен хороший запас этого самого паучьего яда, в обеих версиях. И в шприцах, и в дротиках, и в порошке. Мне нужен ещё «винторез» с десятком магазинов, с полным комплектом приблуд, и ещё СП-5 и ПАБ-9. Хотя бы по паре цинков. И трое ночных очков. Попытаюсь всё получить с потенциального нанимателя, если получится — верну. Пластит, ящик, с разными Эс-Вэ, список дам. Пару подствольников и хотя бы четыре цинка «вогов». Мне нужны два РПГ-7 и по десятку выстрелов к ним, по пять осколочных и по пять тандемных, и хотя бы пару вьюков РПО-А. И пулемёт ещё один — можно «печенег», протестовать не стану.

Не то чтобы это всё так срочно надо было, но запас, как известно, ни карман не тянет, ни сзади не беспокоит, так что просить надо всё и при любой возможности. Вдруг не откажут?

— Куда тебе такая куча? — с подозрением глянул на меня Барабанов.

Я принял максимально деловой вид и сказал не менее деловым голосом:

— Это ещё не куча. А вдруг у нас не будет времени вызывать подкрепление, а задачи надо будет решать? Тогда выход один — своими силами действовать, а их у нас не слишком много, так лучше уж усилиться, насколько возможно.

— «Шмели» не дадим — не стоит излишней «русскостью» мелькать, — категорически заявил мой собеседник. — Тем более что мы их стараемся вообще не продавать. «Печенег» тоже не дадим: их ни у кого, кроме нас, нет, а ПКМ со стволом пришлём, это не вопрос. Гранатомёты… у нас есть трофейные «Марк сто пятьдесят три», американские, их получите. Выстрелы к ним разные, дадим побольше термобарических гранат — будут вам вместо «шмелей». Они послабей, разумеется, но тоже работают. Ночники пришлём. Ты уже с «валом» правила нарушаешь, но «винторез» всё же дадим, так и быть. И боекомплект, какой просишь. Но не козырять этим: пользуйся в самом крайнем случае, понял?

— Понял, не дурак, — разочарованно протянул я. Фокус с сильным вымогательством не получился, а так хотелось… — И ещё — мне нужно точно знать, кто посылал запрос на переселение Дмитрия из того мира в наш.

— Пожалуйста, — хмыкнул Николай. — Запрос на него был направлен Управлением внутренних дел Московского правительства. За подписью самого Коршунова. Мы решили тебя подстраховать — не тупые же мы совсем. Пусть ломают голову, кого вызвал самый грязный мент в истории человечества и почему этот парень работает в частной лавочке? Впрочем, там половина запросов за его подписью идёт — он сам понятия не имеет, кого приглашает: подмахивает не глядя. А легенду сейчас учить начнёт, она от его жизни всего одной деталью отличается.

— Это какой же? — полюбопытствовал я.

— Сбежал от обвинения во всяких преступлениях, — усмехнулся Николай. — Во Владике влезли в разборки с бандитами, на самом деле была там такая история — перепало «браткам» местным. Это на самый крайний случай, а так достаточно намёков на то, что переселился вынужденно, начнут на той стороне проверять — найдут примерно столько же информации. «Дезу» мы уже организовали. Этого достаточно, здесь, сам знаешь, — спрашивать о прошлом моветон. Оружие и прочее получишь самолётом из ППД к концу недели. Что ещё?

— Мне нужна группа быстрого реагирования, — выдвинул я своё самое главное требование. — И чтобы был у неё транспорт для того, чтобы вылететь туда, куда я её вызову. Может быть, в процессе охмурения меня Орденом мелькнёт какая-нибудь возможность, которой нельзя будет не воспользоваться. И если такая случится — чтобы ребята были быстро. Я могу использовать братьев Рамирес и Дмитрия, но это всего пять человек, нужен резерв.

— Думали уже об этом, — ответил Барабанов. — Группа Совы так и будет на твои задачи нацелена, а в целях конспирации и экономии времени мы её сюда переведём, в Аламо. Начинаем готовить операцию по выводу кубинцев, так что сюда пять групп передислоцируем, все из разведбата, с транспортом и даже вертолётами. Всё официально, никто ничего не заподозрит. И у них будет самолёт — на случай перелёта больше, чем дальность «восьмёрок». Стоять будет на местном аэродроме, самолёт техасский, наши как-то с ними договорились о взаимных услугах. Считай, что всё это — для тебя, только подберись к «воротам». И встречаться можем без лишней конспирации — чего тебе с земляками пива не выпить? Самый разумный предлог.

Я повернулся к Сове:

— Серёга, с дочкой Джо уже виделся в этот приезд?

— А я и не уезжал, — заулыбался он. — Так здесь и был: по взаимодействию с «минитменами» работал.

— Вот ты какой молодец! — притворно восхитился я. — Ты в курсе, что девушка не хуже папы своего стреляет и обижать её нельзя?

— Видел, — кивнул лейтенант. — Каждый день меня на стрельбище тащит.

— Ну тогда рад за вас. Просто ты это учитывай, если нахулиганить решишь.

Барабанов перебил:

— Не отвлекайся давай, теперь пошли по деталям.

И мы пошли по деталям. Часа три ходили, но прошли все. Единственной детали не было — не стал я здесь Светлану сдавать, назвал просто «источником информации», что в шпионских делах допустимо. Пусть её, может, и вправду прорвётся куда повыше? Да и любит она меня по-своему, как мне кажется, — хоть такую маленькую ответную любезность окажу.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 16 число 7 месяца, суббота, 17:30

Сказал я всем, что раз с работой покончили, то до завтра никого видеть не желаю. Патроны Дмитрий с Биллом всё равно только в понедельник с утра получить смогут, склады закрыты в выходные, а конвой на Порто-Франко пойдёт лишь в среду. Так что времени у них вагон. Дмитрию приказал особо с вояками всё же не маячить, а развлекаться в компании братьев Рамирес и Билла: не надо ему излишне светиться. А сам домой рванул — навёрстывать упущенное. У меня выходило так, что до следующего воскресенья я мог в Аламо сидеть, никуда не уезжать. Целая неделя! Роскошь и дар богов.

Конечно, работы тоже хватает, в том числе и в магазине, но всё же — почти всё время вместе. Что ещё нужно для полного счастья? Если только побольше времени. Скажем… как насчёт всей жизни?

В общем, вернулся я обратно. А вечером стрелять пошли — в клуб, а заодно и отужинать в обществе. Это здесь светской жизнью называется.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 17 число 7 месяца, воскресенье, 12:00

Хочешь — не хочешь, но даже утренние блаженные часы приходится прерывать, чтобы сделать что-то полезное. Решил разобраться с трофейными пулемётами и в продажу их выставить. В Порто-Франко везти их смысла не было: товар своеобразный, в основном покупаемый теми, кто вынужден сам по себе много ездить без конвойного сопровождения, или те же конвойщики-частники такие покупают. А в Порто-Франко люди всё больше при городском хозяйстве живут, а всё, что за пределами города, — забота орденских военных, так что крупнокалиберный пулемёт там продать сложно. А вот трофейная лёгкая стрелковка с Дмитрием поедет в Порто-Франко. Там проще продать такое возле места отправки конвоев. Люди оттуда в разные места едут — найдётся и на русский стандарт покупатель, хоть и болгарского изготовления. К тому же трофеи это Дмитрия, — вот пусть сам себе и зарабатывает. А если пулемёты продадутся, то тоже на его счёт перечислю, за вычетом комиссионных, разумеется.

Был ещё один ротный М60 в хорошем состоянии, но старого образца, вьетнамской эпохи, когда он вообще был не просто неудачной, а удивительно неудачной моделью. Его я недорого выставил. На них спрос так себе везде, когда есть доступ к другим моделям. Дурной это пулемёт — тяжёлый не по делу, неудобный, а замена ствола — вообще песня. Как насчёт асбестовой рукавицы в комплекте, без которой ствол не снимешь? И чего с ним Рэмбо бегал? Дурак, наверное. Да и ствола запасного не было: не нашли мы его в трофеях.

Раз с этим всё решил, то полез по справочникам — искать инструкцию по разборке и сборке М2. Не знаком я накоротке с этим пулемётом, а угадывать тоже не следует — даже в самых больших железяках бывают хрупкие и ненадёжные детали, которые сломать можно запросто, если без ума в них лезть. Или обратно поставить не тем концом, а потом удивляться проблемам.

В справочниках инструкции не нашлось, зато она сама приехала — в парадную дверь Джо постучался. Я открыл, пожал руку — и сразу к холодильнику пошёл за пивом, чтобы его не заставлять самому на это намекать. А к таким намёкам он практически ещё в дверях переходит: совсем не умеет себя сдерживать.

Джо присел у пулемётов, покачал один из них за ствол, затем спросил:

— Что с ними делать собираешься?

— Продавать буду, что ещё остаётся, — пожал я плечами, как бы удивившись вопросу.

— Трофеи? — уточнил он.

— Трофеи, — подтвердил я. — В Углу опять постреляли.

— По дороге сюда? — продолжил он допрос.

— Да, напоролись на банду на встречных курсах. Чуть нас самих в трофеи не записали.

— А с кем ехал?

— Парень у меня новый работает — диверсант-подводник в прошлой жизни, — заочно представил я Дмитрия. — В основном его работа, из пулемёта. Великий мастер оказался, не только нырять умеет. Ещё два кубинца, я их иногда нанимаю в помощь, и Билл, совладелец оружейного, сюда за патронами приехал.

— С кубинцами? — Он помолчал, затем спросил: — Скажи, вся эта новая идея о походе в Угол — с твоей подачи?

— Отчасти, — покрутил я ладонью.

— От какой части? — усмехнулся он.

— Ты сколько об этом знаешь? — задал я встречный вопрос.

— Знаю, что за горами были части кубинцев, которые на ваших работали. — Он выпрямил большой палец из сжатого кулака, что означало «во-первых», а затем отогнул указательный: — И что теперь они уходят на русскую территорию, а нам предлагают захватить Проход. Это уже во-вторых.

— Почти всё знаешь, — кивнул я. — А жена у меня кто? Забыл? Кубинка. Поэтому и я знал немного. Немного от неё, немного от Немцова. А когда у нас с тобой разговор зашёл, я о них вспомнил. Два и два сложить не сложно, вот и увязалось всё в один узел. Вслух я об этом никому не говорил, не мой секрет, поэтому и тебе не сказал, но такую идею подкинул Немцову. А тот к командованию пошёл.

— А те, которые с тобой? — Он кивком показал куда-то за окно.

— Ох, и любопытный ты… — усмехнулся я. — Связаны, конечно, но не напрямую. У них свой бизнес в Порто-Франко, но иногда мне помогают. У меня и оружейник кубинец, а он уже с этими познакомил. Толковые ребята, мне понравились.

— У нас тут, сам знаешь, к латиноамериканцам настороженно относятся.

Сказав это, он кивнул куда-то в сторону гор, за окно.

— Сейчас получше будут, как мне кажется, — ответил я, пожав плечами.

— Наверное, — согласился Джо. — В конце концов, Мария Пилар здесь — гордость города и объект поклонения. Мечта подростков и образец благодетели. — Затем вдруг сказал: — К пулемётам давай вернёмся.

— Возвращаемся, — согласился я. — Говори, чего хочешь?

— Хочу их у тебя забрать и вместе с машинами продать, уже в турелях. И машины так лучше продадутся, и пулемёты быстрее. Мы начали переделывать два иранских «ниссана» в рейдовые вездеходы, так что пулемёты будут кстати. Патроны к ним есть?

— Почти тысяча, в лентах, даже набивать не надо.

Тем более хорошо, потому что машинок для набивания этих лент у меня не было, и в трофеях их не нашлось.

— Отлично. — Джо даже хлопнул в ладоши удовлетворённо. — Давай ответ сразу.

— Согласен, забирай, — обрадовался я. — Я сам сомневался, как продадутся. Всё же не хлопушки, тяжёлые. Мне бы ещё М60 пристроить.

— Это если по дешёвке фермер какой-нибудь купит, — ушёл в отказ Джо. — Хоть мы здесь и патриоты, но такое покупать — себе во вред. И с машинами наверняка не возьмут. А вообще я по другому поводу зашёл. Что ты можешь рассказать об этом лейтенанте, Сергее?

— Не много, — покачал я головой. — Я с ним мало знаком, если честно. Молодой, раньше в Чечне воевал, во вторую кампанию, в спецназе, а здесь тоже в разведбате, егерь. Я его сам практически в первый раз видел тогда у себя на шашлыках. А что?

— С Джей-Джей он всё время проводит, — пояснил Джо. — Вот и интересно стало.

— За Джей-Джей беспокоиться не нужно, как мне кажется, — пожал я плечами. — Умная девочка.

— Умная? — с сомнением протянул Джо. — Ну, это на чей взгляд — если на мой, так и не очень. А пулемёты тогда сейчас давай, я завтра с утра их монтировать начну. Я как раз на грузовике — помоги в кузов отнести.

Помог я Джо отволочь всё это железо в «додж» и вздохнул с облегчением. Пусть теперь у него голова болит. И теперь получается, что всё я сделал, кругом молодец и имею полное право идти с женой на пляж, что мы и собирались сделать.

На пляже, кстати, Джей-Джей видели. С Сергеем в обнимку. Даже подходить к ним не стали: не хотели мешать. А они нас и не заметили.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 18 число 7 месяца, понедельник, 10:00

В понедельник магазин открыла Бонита, а я повёз Дмитрия в орденский банк — предъявлять доказательства уничтожения шестерых бандитов. Ну и на себя одного записал. Снова посидели в кабинете у «1st Lieutenant P. Merrier», который выписал бумажки, зашли к «О. Berkovitz» поставить печати, а потом к «L. Kowalski», где получили деньги наличными. Дмитрий был немало потрясён несомненным коммерческим успехом своей победы и твёрдо намерен был это сегодня отпраздновать. А я задумался над одним моментом, на который обратил внимание в кабинете «1st Lieutenant P. Mercier»: военный представитель Ордена подшивал свой экземпляр рапорта на премию в папки, и в прошлый раз он вложил пластиковый конверт с рапортом и видеодиском в папку с пометкой «Премиальные», которая стояла на полке. А на этот раз он достал из стола тоненькую папку без названия — лишь с номером на ней, очень напоминающим номер моей идентификационной карты, хотя точно я разглядеть не успел, и достал эту папку из стола. Значит, госпожа Беляева из «Архива и записей» действительно поставила меня на особый контроль? И местное отделение орденского банка за мной присматривает? По её поручению?

Затем я отвёз Дмитрия с Биллом на склад, где их сразу загрузили ящиками боеприпасов по списку. Пусть стоят гружёными: всё равно по городу они пешком гуляют, а так будут готовы к отъезду в любой момент. Хотя планировался отъезд в среду, с очень большим конвоем под русской охраной, которая работала по контрактам — свою колонну русские не вели, просто зарабатывали для ППД деньги. И лишний доход, и лишняя практика. А к отправлению таких дальних конвоев в Аламо собирались конвои поменьше со всего Техаса.

В следующее воскресенье должен был появиться ещё один попутный конвой до Порто-Франко — конфедератский, с которым планировал выехать я, и собирался это делать уже не один. А поэтому до конца недели надо было решить один важный вопрос: кто в лавке останется? «Сын Сэма» такие услуги Марии Боните оказывал, но у него и с отцом работы хватало, а если дело расширяется — негоже самой хозяйке за прилавком стоять, лучше нанять постоянного работника. И должен работник быть местным, из Аламо, чтобы поглядывающему на магазин Ордену особых подозрений не внушать.

С этой мыслью я к Боните и вернулся. Как раз к обеденному перерыву, который обозначил себя в этом мире острыми энчиладами с местной говядиной. Когда я ей изложил, что больше не намерен ездить по городам и весям в одиночку, а собираюсь вести при этом жизнь семейную, реакция последовала такая решительная и бурная, что энчилады едва не полетели на пол, а нам снова потом пришлось одеваться и есть их уже холодными. Впрочем, всё равно вкусные были.

По поводу того, кто займётся магазином, она посоветовала поговорить с Роем Питерсоном, который знает каждого человека в городе, имеющего отношение к оружию, и знает, насколько этот человек с оружием знаком. И может подсказать, кому бы не помешала работа. Поэтому мы решили вечером поехать в стрелковый клуб, тем более что практиковаться надо постоянно. Стрельба — дело такое: забросишь тренировки — и куда всё делось? Сам удивишься.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 20 число 7 месяца, среда, 12:00

В среду с конвоем отбыли Дмитрий и Билл. Проводили их я и братья Рамирес. Братьев я решил чаше показывать окружающим в одной компании с нами, потому что если работники местного отделения орденского банка ещё и присматривают за нами по поручению «госпожи Беляевой», то лучше пусть знают, что со мной есть ещё какие-то люди, не слишком похожие на русских. Да и мне потом проще сказать будет, что я предпочитаю работать со своими людьми, если таинственный «олимпиец» попытается снабдить меня своей командой.

Братья выглядели серьёзными бойцами, а если покопаться в их биографиях, то всплывает лишь то, что они владеют клубом в Порто-Франко, где собирается много гулящих девок. И что они связаны со мной через работающего у меня кубинского иммигранта из Флориды, а ещё у меня работает русский, которого затащило в этот мир насквозь коррумпированное московское МВД. И что я веду совместные дела с армянином и американцем, владеющими оружейным магазином в Порто-Франко. И что армянин владеет ещё и мотелем, как и его брат на Базе «Россия», а в мотеле его брата и встречались мы неоднократно с «госпожой Беляевой». Ведет эта тропинка куда угодно, кроме ППД.

В середине дня в магазин пришёл тощий парнишка лет восемнадцати с длинными светлыми волосами, частично собранными в хвост, в белой майке и камуфляжных штанах, заправленных в тяжеленные ботинки. Представился Скоттом и сказал, что мистер Питерсон рекомендовал ему обратиться к нам по поводу работы в магазине. Я спросил, где он работал раньше, на что он ответил, что недавно окончил школу в Вако, а пять месяцев подрабатывал в оружейной мастерской стрелкового клуба. Мы устроили ему быстрый экзамен по знанию предмета, и он толково ответил на все вопросы. Тогда я предложил ему прийти завтра к десяти утра и показал фронт работ. Если сумеет сделать всё как надо — пусть работает.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 22 число 7 месяца, пятница, 21:00

В пятницу вечером на местном аэродроме приземлился Ан-12 из ППД. С ним прибыли двадцать егерей из разведбата и моя посылка. Груз забрал Сова и завёз мне. Приехали они, естественно, с Джей-Джей, на пикапе её отца, гружённом зелёными ящиками. Скотт, приступивший к работе, уже ушёл, и мы забросили ящики в магазин, вскрыли их. Всё было на месте — пластит, средства взрывания, ампулы, два маленьких арбалета для стрельбы отравленными дротиками, «винторез» с двумя прицелами и восемь десятизарядных магазинов. Было два цинка СП-5 и три с бронебойными ПАБ-9. Три длинных ящика вмещали в себя гранатомёты Мк.153, ещё в четырёх ящиках лежали выстрелы к ним — кумулятивные и термобарические, в присоединяемых пусковых контейнерах. Был и пяток одноразовых «армбурстов», произведённых в Сингапуре по лицензии, которых мы не просили, но и отказываться не собирались. И пулемёт ПКМН, прямо со склада, как я и просил. Всю складскую комнатку забили.

Хорошая посылка, как ко дню рождения.

Взял я тогда Марию Пилар в охапку, увёз её в саванну — осваивать «винторез» с ночником. Пусть привыкает, нам теперь вместе действовать.

Да, именно так: действовать мы будем вдвоём, хоть и страшно за неё. Страшно так, что сама мысль о том, что с ней может что-то случиться, лишала меня рассудка. Но надеяться на то, что эта женщина останется дома, когда я буду где-то воевать, было бесполезно. И не только потому, что это было её работой и служебным долгом, но и потому, что, кроме того, что она была прекрасна и женственна, она была ещё и бойцом ничуть не хуже, чем я, а может быть, и лучше. И настаивать на том, чтобы она осталась в тишине и безопасности, было не только бесполезно, но и просто нереально. Я точно знал, что она пойдёт со мной всюду, куда придётся пойти мне, а я пойду туда, куда пошлют её, и такая у нас теперь судьба. И лучше будет для нас обоих, если мы не будем с этой судьбой бороться, а просто попытаемся быть друг для друга самыми лучшими напарниками.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 23 число 7 месяца, суббота, 14:00

А в субботу мы готовились к отъезду и пытались использовать каждую минуту последнего дня дома, чтобы просто побыть друг с другом. Пусть мы не собирались теперь расставаться, и кубинское командование сочло работу Марии Пилар Родригез в Аламо выполненной, но впереди был долгий пятидневный путь через саванну, с ночёвками в кузове машины, а затем — полное неопределённости будущее. А сегодня мы никуда не торопились: у нас был целый день для двоих — длинный солнечный день Новой Земли, странного мира, который раскрывает в людях всё, что в них скрыто, хорошее и плохое. И, может быть, именно этот мир сделал мою так поздно пришедшую первую любовь такой яркой, сумасшедшей и бесконечной.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 24 число 7 месяца, воскресенье, 07:00

Конвой, шедший из Форт-Ли в Порто-Франко, охранялся конфедератами, но, к нашему сожалению, не «Ящерицами саванны» Джеймса Фредерика, а незнакомой нам до этого времени командой под названием «Dodgers». «Увёртливые» были оснащены и вооружены так же, как и «ящерицы», только вместо легкомысленных квадроциклов в передовом дозоре у них были два DPV, и было у них на один «хамви» с гранатомётом больше. Сам конвой был большим — целых пятнадцать грузовиков.

Мы присоединились к нему на «перенти», все вчетвером, догрузив машину ещё дополнительным количеством патронов, из которых сразу пять ящиков у нас купила охрана, внеся оплату в стоимость поездки, а остаток оплатив персональным чеком.

Особых приключений от этой поездки мы не ожидали, учитывая количество охраны и множество вооружённых людей в самой колонне, но осторожность никогда не повредит. Вообще к концу седьмого месяца здешнего года, длящегося четыреста сорок дней, конвои начинали разрастаться. Понемногу приближался сезон дождей, когда почти любое движение между городами замирает. Раскисают дороги, их перерезает неожиданно возникшими реками, в океане и заливе бушуют редкие по силе штормы, и лишь местами исправно функционируют железные дороги, охватывающие пока ничтожную долю заселённой территории. И города, посёлки, форты, фермы, деревни и все другие сообщества людей стремятся запастись всем необходимым на будущее, чтобы спокойно прожить почти сто двадцать дней изоляции, домоседства и скуки. Впрочем, именно в этот период местная статистика фиксировала наибольшее количество зачатий — старая шутка несла в себе лишь долю шутки. Ну та самая, где говорится про сломанный телевизор. А ещё, говорят, во время сезонов дождей прекрасно зарабатывали книготорговцы с видеопрокатчиками — как за весь год перед этим.

Место в ордере нам досталось в самой середине, где приходилось глотать пыль, зато совсем не приходилось напрягаться в дороге. Поэтому все последующие пять дней поездки для меня больше напоминали прогулку в авто с любимой девушкой, хоть и изрядно затянувшуюся и проходящую в антисанитарных условиях.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 29 число 7 месяца, четверг, 15:20

После пяти дней пыльной и монотонной дороги через саванну конвой под водительством «увёртливых» начал втягиваться через блокпост в Порто-Франко. Орденские военные проверяли списки конвоя, опечатывали стволы оружия на бронетехнике, пломбировали оружейные сумки. Мы честно предъявили к опечатыванию то, что было на виду, — всё остальное находилось в тайнике.

Вообще мера с опечатыванием для меня была покрыта тайной, вытекавшей из её полной бесполезности. Может быть, кто-то когда-то и думал, что опечатанное оружие труднее использовать в городе. Например, если ты его использовал, то поставить пломбу заново будет затруднительно. Хотя, на мой взгляд, нормальный умелец вполне мог скопировать любой из пломбиров. Впрочем, возможно, идея была в том, что опечатанное оружие просто не будут носить с собой, особенно те, страдающие комплексами, кто носит его исключительно для форсу и повышения самооценки. Какой тут форс, когда его не видно даже? Ну и вероятность нетрезвого его применения понизится. Возможно, и так, тогда это даже неглупая идея, а я ничего в этом не понимаю.

Мы подъехали к магазину, где нас встретили Дмитрий с Раулито, причём Раулито впал в обычное оцепенение при виде Марии Пилар Родригез. Ну, это простительно: к этому мы уже привыкли. Братья Рамирес вон уже совсем привыкли и даже не запинаются, когда с ней говорят. Мария Бонита, как всегда, одарила всех ослепительными улыбками, обаяла и довольно быстро разговорила. От них мы узнали, что торговля идёт бойко, патроны повадились раскупать конвои, идущие не по привычной для нас Дороге, а сворачивающие севернее или южнее после выхода из города. Поэтому дополнительный груз был встречен ликованием. Продавалось и само оружие — как мы и предполагали, в основном отъезжающими из Порто-Франко новыми переселенцами. Мы были правы в том, что делали здесь ставку на недорогие модели и бывшие в употреблении стволы, потому что многие новоприбывшие свободными средствами не располагали и тратили экономно. Даже наши новенькие АК-101 так и не были проданы, а перекупленная партия потрёпанных АК румынского производства ушла почти влёт за счёт своей невысокой цены.

Мы разгрузили машины, после чего я послал Раулито отвести братьев Рамирес домой, а мы с Марией Пилар поехали в «Арарат».

В мотеле нас встретил сам Саркис, который увидал из окна заезжающий на площадку уже знакомый ему «перенти». Он жал руки мне, раскланивался перед Бонитой, был отчаянно гостеприимен и звал к немедленному ужину, содержанием которого обещал заняться сам. В конце концов согласился отпустить нас на пару часов в домик, который я уже не снимал, а постоянно держал за собой, разумеется, взяв клятву, что мы даже не подумаем ужинать в другом месте, да ещё и деньги за это платить.

Мы отправились к домику, прихватив у Саркиса ещё один ключ — для Бониты. Побросали вещи, долго-долго мылись вдвоём под душем, и с нас текла такая грязная вода, какую только можно увидеть на автомойке во время оттепели в Москве. В общем, мы не только мылись, и нам было в душе хорошо, а в спальне на кровати оказалось ничуть не хуже, как когда-то, в первый день моего с ним знакомства, пророчил Саркис. В результате и без того изрядный аппетит приобрёл просто нечеловеческие масштабы, и к ужину в ресторан мотеля мы почти бежали.

Саркис действительно нас ждал, и не один. За столом сидел толстяк Билл, оказавшийся невероятно застенчивым в обществе Марии Пилар Родригез. Билл, естественно, успел рассказать Саркису о нашей стычке с бандой в Углу, тот отчаянно хвалил нас с Дмитрием, благодарил за то, что Билл не только не пострадал, но даже веса не сбросил и товар доставил.

Затем был долгий-долгий ужин, Саркис оказался настоящим джентльменом: не давал Боните скучать, следил, чтобы у всех были полны тарелки и бокалы, много шутил, заставляя всех хохотать, рассказывал какие-то безумные, явно выдуманные, но очень смешные истории из жизни родного села возле славного города Дилижан, что в Армении, и вообще был душой компании и настоящим тамадой. Хорошо посидели, в общем.

А во время ужина я отлучился ненадолго к телефону и позвонил по пятизначному номеру, который мне диктовала Светлана. И попросил её к телефону. Мне сказали, что она находится в другом месте, а затем пообещали связаться со мной самостоятельно — в один из дней следующей недели. Ко мне в магазин должен был зайти человек, попросить меня — и представиться, что он от мистера Родмана. И он должен мне передать информацию, когда и где состоится встреча с неким инкогнито.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 37 число 7 месяца, пятница, 15:00

На следующий день я организовал выезды всех, кроме Раулито, в саванну, где мы начали заниматься боевым слаживанием. Хотя я и не знал, что нас ожидает в свете моего начинающегося романа с Орденом, но мы должны были представлять собой полноценное подразделение, умеющее действовать чётко, мгновенно ориентироваться в обстановке и понимать друг друга без слов. Мы с Бонитой, которая теперь захватила трофейную М21, отрабатывали действия снайперской пары, тренировались в корректировке огня, в передвижении, в стрельбе из двух винтовок с большого расстояния и в комбинированной, когда один снайпер стреляет с большого расстояния, вынуждая противника выслеживать его, а второй, хорошо замаскированный, ведёт огонь с трёхсот метров из бесшумного «винтореза». Она была всегда отличным стрелком, но я заставил учить её наизусть баллистические таблицы всех распространённых калибров под разные типы пуль, невзирая на её протесты, и регулярно и некстати спрашивал. Такие вопросы вызывали взрывы негодования, попытки перейти врукопашную, но я был неумолим, обещая в туманном будущем начать пороть ремнём за ошибки, что приводило вообще к вспышкам неконтролируемой агрессии. Но таблицы усваивались.

Дмитрий был за пулемётчика, но вообще отлично справлялся с любым оружием из нашего арсенала. В общем, Дмитрий взял на себя роль огневой поддержки, специалиста по вооружению, если пользоваться западной терминологией, тем более что и с гранатомётами он тоже был на «ты».

Братья Рамирес изначально были подготовлены как штурмовики, давно распределили между собой роли, быстро и бесшумно двигались парами, прикрывая друг друга, чётко делили между собой секторы огня, разделялись для парного движения и так же легко собирались в группу. Я плюнул на прибыли — найду, чем отбить — и вооружил их АК-101, теми, что под патрон «5.56 НАТО» из запасов, имевшихся в магазине. Так хоть получается некое подобие унификации арсенала. Проблема была лишь со штатной оптикой, которой у меня не было, но Раулито нашёл в мастерской переходники с российского стандарта на Пикатинни, поэтому с этой проблемой тоже разобрались.

В общем, у нас быстро складывалась небольшая, но достаточно хорошо оснащённая и отлично подготовленная группа. И у нас был в запасе Раулито, хоть и хуже подготовленный в военном отношении, зато отличный механик и опытнейший подрывник. Раулито тоже выезжал с нами, и мы тренировали его как второй номер пулемётчика, помимо основной задачи.

И сами мы с Бонитой тренировались в качестве штурмовой пары, тренировали даже движение тройкой, как в своё время действовали немцы в Сталинграде, когда пулемётчик идёт во главе штурмовой группы, ведя непрерывный огонь вдоль коридора, а двое автоматчиков поддерживают его с боков. К сожалению, здания для тренировок у нас не было, поэтому мы двигались по коридору, обозначенному вешками и выстроенными в ряд автомобилями.

Мы готовили оружие, проверяя всё и вся, пристреливая и отлаживая, экспериментировали с прицелами, тренировались с закладкой взрывчатки, минированием, метанием гранат. Готовились всерьёз, понимая, что после того, как в магазине появится человек «от мистера Родмана», ситуация может развиваться в каком угодно направлении, причём с любой возможной скоростью.

Если честно, мне не хотелось вступать в длительные шпионские игры с Орденом. В этом он был заведомо сильнее нас — со своими возможностями и своим опытом. Я надеялся лишь определить ключевые объекты для своей задачи, а затем перейти к быстрым и решительным силовым действиям. И такое могло сработать.

Представьте себе завзятого интригана — влиятельного, работающего в большой компании на одном из высоких постов. Он подсиживает коллег, он карабкается наверх по головам, он имеет большой кабинет с секретаршей и чувствует себя неуязвимым. Так ли это? Из своего собственного опыта скажу — не так. Когда-то давным-давно мне довелось некоторое время поработать в организации под таким руководством. И мой начальник поставил себе задачу стереть с лица штатного расписания вашего покорного слугу, дававшего лучшие, чем он, результаты. Пакостил, подсиживал, распускал слухи. И в конце концов, как говорится, «достал». И тогда я принял одно простое решение. Зная любовь начальника к ранним появлениям на работе, минут за сорок до прихода секретарши, я тоже пришёл пораньше. Зашёл к нему в кабинет, закрыл за собой толстую звуконепроницаемую дверь и долго его бил. Не то чтобы сильно — в основном, толстой тяжёлой папкой с буклетами по голове, и время от времени ронял его на покрытый ковролином пол. А потом рекомендовал ему уволиться, если не хочет, чтобы я ему шею свернул. А если он заявит на меня сейчас, то я всё буду отрицать, потому что мы наедине, и следов на нём нет. А если меня уволят, я каждый день буду встречать его у конторы, чтобы пожелать доброго утра. И тогда ему небо в овчинку покажется. И знаете что? Он уволился на следующий день: по собственному желанию. Почему? Потому, что большинство интриганов даже не предполагают, что их просто будут бить — самым банальным образом. Этого нет в их арсеналах войны, у них другое оружие, и в ситуации с битьём они теряются и расстраиваются.

А Орден, по моим наблюдениям, главный интриган Новой Земли. У него есть боевые силы, решающие иногда ограниченный круг задач, но в основном бои ведутся чужими руками. Орденские военные выглядят очень гордыми собой, но настоящий опыт приходит к другим. К таким, как Русская Армия, техасские «минитмены», тайная кубинская армия, к конвойщикам из Конфедерации, гоняющимся за бандами на южном берегу залива, английским морским пехотинцам и к колониальной лёгкой пехоте. Вот на это я и рассчитывал. И в случае столкновения орденцев с моджахедами из Ичкерийского Имамата я тоже поставил бы на последних и, скорее всего, выиграл.

В общем, у нас был шанс переиграть Орден при условии, что мы будем действовать своими методами, «пойдём другим путём», как завещал нам рано облысевший классик диалектического учения.

И в три часа дня в пятницу в торговый зал магазина вошёл коротко стриженный человек в полувоенных брюках, крепких ботинках и в песочного цвета туристическом жилете поверх белой майки. На поясе у него висела открытая кобура с пистолетом «SIG-Sauer», и факт открытого ношения оружия в городе явно свидетельствовал о его принадлежности к Ордену. Лицо его напоминало какого-то американского актёра вторых ролей, который привлекает внимание удивительно сонным выражением лица. Он подошёл к Дмитрию, спросил меня. Дмитрий позвал меня из мастерской, где Раулито объяснял мне, что произошло с подержанной репликой AR-15 из-за применения патронов со стальной гильзой. Я не дослушал объяснения, усвоив только, что эта реплика — дерьмо последнее, и вышел к посетителю.

— Здравствуйте, — поприветствовал я незнакомца. — Чем могу помочь?

— Здравствуйте, — протянул он мне руку. — Я представляю мистера Родмана. Нам надо поговорить. Есть минутка?

Я пожал протянутую ладонь и жестом пригласил его прогуляться на нашем маленьком стрельбище. Мы прошли через дверь, я закрыл её за собой. Повернулся к нему и не слишком вежливо сказал:

— Здесь можно говорить. Говорите.

— Я здесь по поручению мистера Родмана, — повторился он.

— Это я уже понял, — кивнул я.

Он не смутился, выражение его лица ни на йоту не изменилось. Он лишь сказал:

— Мне поручено предложить вам работу.

— Кем поручено? — задал я вполне логичный вопрос.

— Мистером Родманом, разумеется, — спокойно ответил визитёр.

— Я не знаком с мистером Родманом, — вздохнул я неестественно сокрушённо. — Я впервые слышу о нём от вас. И вас я тоже вижу впервые. Поэтому вам надо либо быть более детальным, либо нам следует прекратить разговор.

— Мистер Родман представляет Орден, — ни на секунду не теряя самообладания, сказал посетитель.

— Прекрасно, — кивнул я. — Где он его представляет?

Стриженый впервые озадачился, а я продолжал его «продавливать»:

— Вы не ответили, где и перед кем мистер Родман представляет Орден? Откуда я должен знать, что такой мистер Родман существует в природе? И назовите себя как-нибудь, я не люблю общаться с анонимными визитёрами.

— Называйте меня Смит, — слегка улыбнулся посетитель. — Мне сказали, что я должен лишь передать вам поручение и узнать ваши условия его выполнения.

Его выдержке можно было позавидовать — на самом деле он оставался идеально спокойным.

— Мистер Родман вам так сказал? — спросил я.

— Разумеется, — подтвердил Смит.

— Мистер Родман вас ввёл в заблуждение, — сказал я ему. — Я согласился встретиться с кем-то, кто способен предложить мне обмен некими услугами. Причём с тем, кто способен самостоятельно принимать решения, способен их обсуждать, способен брать на себя обязательства и способен доказать, что он способен их выполнить. Если я неправильно понял тех, кто меня об этом попросил, — значит, наша встреча ошибочна. Если же неправильно поняли меня, то она становится бессмысленной.

— Возможно, произошло недопонимание, — примирительно ответил Смит. — Я должен буду проконсультироваться с мистером Родманом. Вас же я прошу в течение ближайших суток оставаться в городе — исключительно в порядке любезности. Я думаю, что недоразумение будет разрешено, и мы вновь сможем встретиться. Ещё я буду вам очень благодарен, если вы дадите мне номер своего мобильного телефона, чтобы я мог с вами связаться.

Я достал из бумажника визитную карточку магазина, написал на обороте номер местного мобильного телефона. Роуминга здесь не было нигде, причём по каким-то соображениям политического порядка, а не технического, поэтому во всех городах, где была сотовая связь, приходилось покупать новую SIМ-карту.

— Благодарю вас, — Смит убрал карточку в нагрудный карман разгрузки. — Я свяжусь с вами так быстро, как получу ответ от мистера Родмана.

— Хорошо. В ближайшие сутки я буду в городе.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 10:00

Смит позвонил в десять утра в субботу, в святое время, когда я совершенно не готов поддерживать контакты с внешним миром, а предаюсь исключительно познанию новых высот и новых бездн страсти с самым прекрасным из созданий обоих миров. Плюнуть на этот звонок я не мог, поэтому был вынужден ответить, хотя голос мой теплотой не отличался.

— Это Смит, простите, если разбудил, — послышался в трубке уже знакомый невозмутимый голос.

«Тебя бы так будили, звонарь утренний», — подумалось мне, но вслух я спросил:

— У вас новости?

— Да, — ответил он. — Произошло недопонимание, о чём мы сожалеем. Мне необходимо встретиться с вами приблизительно в пять часов. Мистер Родман находится в другом городе, и я вынужден буду вас пригласить в поездку на два или три дня. Другого способа не существует, к сожалению.

— Понимаю.

Я показал сидевшей на мне разозлённой Боните большой палец. Она только свирепо раздула ноздри и сделала бешеные глаза, а затем начала понемногу двигаться, не дожидаясь конца разговора.

— Я заеду за вами туда, куда скажете. Возьмите с собой одежду, как если бы вы ехали, скажем… в гольф-клуб.

Бонита задвигалась активней и покрутила пальцем, показывая: «Закругляйся!»

— Договорились, — ответил я. — В пять в магазине.

— Я заеду за вами.

Я отключил телефон и швырнул его в угол комнаты.

— Наконец-то! — чуть ли не прорычала Бонита.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 17:00

Смит подъехал к магазину ровно в пять на новеньком сером короткобазном «лендровере» с закрытым верхом и орденскими эмблемами на дверях. Я вышел к нему, неся в руках сумку с вещами и притороченным сверху чехлом с оружием. Там лежали М4 и «беретта 92» из магазинных резервов. Если этой сумке суждено утратиться в связи с какими-либо мерами безопасности вокруг таинственного мистера Родмана, то пусть уж потеряется это оружие, чем моё собственное.

— Вам не понадобится оружие там, куда мы направляемся, — сказал Смит.

— Там не понадобится, может быть, — пожал я плечами. — А если что-то случится в дороге? Здесь своеобразный мир.

— Возможно.

Не сказав больше ни слова, Смит тронул машину с места и повёл её куда-то за железнодорожную станцию. Дорога заняла всего пятнадцать минут, потому что мы приехали на местный аэродром.

На аэродроме стояли в ряд несколько самолётов самых разных типов, но мы подъехали к ветерану С-130 «Hercules», заслуженной «рабочей лошадке», перетащившей на своём горбу несметные горы груза за пятидесятилетнюю историю своего существования.

— Не пугайтесь, — перехватив мой взгляд, сказал Смит. — Это грузопассажирский вариант, внутри оборудована пассажирская кабина, герметичная и прекрасно отапливаемая. «Геркулес» здесь самый оптимальный самолёт.

— Понимаю.

Действительно, для местных авиалиний турбовинтовые транспортники с возможностью взлёта и посадки с грунтовых ВПП были очень кстати. Недаром в ППД пользовались старыми Ан-12, практически аналогами «Геркулесов», не говоря уже о «кукурузниках» Ан-2. Скорость у таких самолётов ниже, чем у реактивных, зато у них отличная дальность, надёжность и имеется возможность планировать. В транспортниках оборудовались небольшие пассажирские кабины, и они перевозили и людей, и грузы, и всё что угодно.

Прямо у открытой грузовой рампы нас встретили, Смит отдал какому-то солдату ключи от машины, затем вытащил из багажника свою сумку. Я сделал то же самое, за исключением того, что ключей не отдавал.

Поднявшись по громыхающей под ногами рампе, мы прошли через большой грузовой отсек и вошли в герметичную дверь с кремальерами.

— Располагайтесь, — сказал он, обведя рукой ряды кресел. — Лететь будем долго, не меньше семи часов. Можете поспать — кресла вполне удобные. Я, с вашего позволения, именно этим и займусь.

— Хорошее предложение, — согласился я и сразу задал самый насущный вопрос для любого полёта: — Кормить будут?

— Видите шкафчик у стены? — показал он рукой. — Там стандартные обеды. Берёте, вынимаете оттуда то, что хотите подогреть, и открываете вот эту дверку, повыше. За ней микроволновка. Напитки в высоком шкафчике правее, спиртное — ещё правее. Здесь всё бесплатно: служебный рейс.

— Спасибо за совет.

Я достал бутылку пива из шкафа, сковырнул пробку и откинулся в кресле. Правда удобное, как в первом классе. Кроме нас, в двадцатиместном салоне никого не было. Из грузового отсека некоторое время доносились звуки погрузки, затем всё затихло. Заныли электромоторы, закрывающие рампу, затем поочерёдно начали запускаться двигатели. Ну что, полетели?

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 24:30

Проснулся я оттого, что самолёт шёл на посадку. Повысилось атмосферное давление и заложило уши, я всегда от этого просыпаюсь в самолёте. К моему счастью, я способен продрыхнуть, ни разу не проснувшись, весь полёт — любой продолжительности. В моей богатой перелётами жизни это было большим преимуществом. Так случилось и на этот раз. Судя по заспанному лицу Смита, он тоже такого таланта был не лишён.

— Прилетели или промежуточная? — спросил я его.

— Прилетели: у нас беспосадочный перелёт, — ответил Смит, зевая. — Поскольку вы уже на месте и скрывать дальше глупо, скажу — вы на острове Нью-Хэвен. Вам здесь понравится. Мне нравится, по крайней мере. Уже поздно, и мистер Родман до завтра с вами встретиться не может, поэтому вас отвезут в отель. Оружие вам придётся сдать в аэропорте, в том числе и скрытое, если вы его имеете: будете проходить контроль. Здесь ношение оружия не резидентам острова запрещено. На обратном пути вам его отдадут.

— Встречаемся завтра? Во сколько? — уточнил я.

— Точно не знаю — я позвоню около десяти утра, — ответил он. — Если вы выспались во время полёта, то найдёте, где развлечься неподалёку от отеля. Здесь действительно хорошо, чувствуйте себя комфортно. Ваш порто-франковский мобильный телефон здесь работает, не отключайте его. И ещё, это немаловажно, — здесь абсолютно, стопроцентно безопасная территория. Поэтому не пытайтесь пронести через контроль что-либо запретное. Многие здесь вначале допускают такую ошибку.

— Арестуют?

— Нет, просто конфискуют запрещённый предмет. Согласитесь: обидно потерять таким образом какое-нибудь хорошее дорогое оружие.

— Всё моё оружие в сумке.

— Прекрасно, — кивнул он. — Пристегнитесь, мы садимся.

Через пару минут самолёт плавно коснулся полосы, некоторое время катился, затем моторы взревели на реверсе, и вскоре, сделав пару поворотов, «Геркулес» остановился.

— Не торопитесь — нам скажут, когда можем выходить, — придержал меня за руку Смит, когда я уже было вскочил с кресла. — Сначала вытащат груз. В этом неудобство таких самолётов, но по-другому никак не получается.

С грузом возились минут пятнадцать, затем в интеркоме раздался голос, разрешивший выход. Мы достали наши сумки из багажных шкафов, вытянувшихся вдоль стен, и пошли из самолёта.

Было уже темно — лишь площадка перед самолётом была ярко освещена. Нас ожидал открытый автомобиль, специально для аэродромов сконструированный, судя по всему. У нас на таких ещё в шахтах ездят — «крот» называется. Мы сели на сиденья из отформованного пластика, и нас повезли к одноэтажному зданию со светящимися большими окнами.

Затем мы прошли стандартный аэродромный контроль с металлодетектором и просвечиванием багажа. Я сдал сумку в камеру хранения, получив взамен пластиковый жетон на тоненькой титановой цепочке — на шею вешать, наверное. Смит предъявил с оружием свою идентификационную карту, которую считали — и вернули ему пистолет.

— Пойдёмте, нас ждут.

Мы вышли из здания аэропорта на освещённую стоянку, где рядом стояли два белых «Ниссана Террано 2» с шашечками и надписью «New Heaven Cabs» во весь борт. Надпись отражала свет, равно как и шашечки, и казалось, что рисунок светится. Эта надпись повторялась на рубашках и бейсбольных кепочках двух чернокожих, которые явно были за водителей.

— Это местные такси, вам платить не надо — всё за счёт принимающей стороны, — продолжал по ходу дела наставлять меня Смит. — Отель оплачен, не беспокойтесь. Представьтесь Смитом, Ай-Ди не предъявляйте. Дополнительный сервис тоже включён. Если вам понадобится куда-нибудь добраться самостоятельно — оплачивать такси уже будете сами. Желаю приятно провести вечер, а завтра я позвоню в десять утра. Всего доброго.

— До свидания, — попрощался я с ним за руку.

Шофёр уже подхватил мою сумку и уложил в багажник, вежливо указав мне на правое заднее сиденье. Затем, не говоря ни слова, сел за руль, завёл зафырчавший дизелем «ниссан» и повёз меня. Всё это время я слышал шум прибоя, доносящийся с небольшого расстояния, — даже чувствовался запах моря. Значит, аэропорт на берегу — стоит запомнить для начала.

Дорога была асфальтирована, от чего я уже успел отвыкнуть, и не просто асфальтирована, а представляла собой идеально ровную поверхность со светоотражающей разметкой, нормальными указателями и знаками. Короче — была как двухполосная дорога где-нибудь в богатом районе в Старом Свете. Пейзаж, насколько он мне виден был в свете фар и фонарей — да-да, здесь даже фонари были, дорога освещалась! — ничуть не напоминал саванну, а скорее карибские пейзажи, где на островах чередуются поля и пальмовые рощи, кустарниковые заросли и настоящие джунгли.

Затем в свете фар появился указатель «Ocean View Golf Club», и такси свернуло направо. Дорога разделилась на две полосы, с засаженным цветами газоном посредине. Мы преодолели три или четыре пологих «лежачих полицейских», раскрашенных светоотражающими полосами, выехали на участок кругового движения вокруг гигантской клумбы, проехали между двумя рядами живой изгороди и оказались на большой парковке перед длинным двухэтажным зданием со светящейся вывеской «Ocean View Club Hotel and Resort».

Такси описало плавный полукруг и остановилось у освещённого подъезда с пышным козырьком, возле которого стоял высокий осанистый негр в белой форме с золотыми галунами. Он подскочил к такси, видимо, намереваясь подать мне руку, за неимением двери, которую можно было открыть, и радостным голосом произнёс:

— Добро пожаловать в наш отель.

Я поздоровался и пошёл в ярко освещённый холл. Чаевые таксисту пускай в счёт запишут — швейцар позаботится, если отель действительно такой, каким пытается казаться. Холл отеля был заставлен широкой, разлапистой мягкой мебелью с разноцветной обивкой, за одним из столиков, развалившись, сидели с чашками кофе двое мужчин в рубашках «поло». Стойка регистрации была справа. Мимо меня, поздоровавшись, в сторону выхода покатил багажную тележку ещё один негр в шапочке посыльного. Когда я подошёл к стойке, они со швейцаром уже погрузили мою сумку на неё.

За стойкой стоял высокий молодой мулат с аккуратной бородкой и стриженной налысо головой. Он поздоровался, когда я подошёл к нему:

— Добро пожаловать, сэр, — поприветствовал он меня, ослепительно улыбаясь.

— Добрый вечер, — куда скуднее улыбнулся я в ответ. — Для меня должна быть зарезервирована комната.

— Простите, сэр, могу я узнать ваше имя?

— Смит, — сказал я, как меня инструктировал настоящий обладатель этой фамилии.

Он несколько секунд щёлкал клавишами компьютера, снова улыбнулся, потом сказал:

— Для вас зарезервированы апартаменты с одной спальней. Счёт оплачен вперёд, считая дополнительные услуги.

Он достал из ящичка белую пластиковую карту со стрелочкой и логотипом отеля, провёл ею в машинке для кодирования ключа, вложил в конвертике логотипом отеля и протянул мне:

— Ваш ключ, сэр. — Он постучал по конвертику длинным темным пальцем: — На него же будут относиться и записываться все ваши расходы. Теперь я могу показать вам ваши апартаменты. Вы хотите сделать это сейчас, сэр?

— Да, пожалуйста.

Он вышел из-за стойки, сделал приглашающий жест в сторону больших застеклённых дверей в глубине холла, из-за которых доносилась негромкая музыка, и пошёл рядом со мной. Мы вышли в гигантский, далеко вытянутый в длину внутренний двор с огромным бассейном, всё пространство слева от которого занимали столики ресторана. Народу было не слишком много, но примерно половина столиков была занята. Люди были в основном одеты для загородного клуба, каковым это место, судя по всему, и являлось. Другую сторону бассейна, примыкающую к ресторану под прямым углом, занимал бар с тростниковой мебелью, где сидело несколько немолодых людей в компании симпатичных молоденьких негритянок. Между рестораном и баром была небольшая сцена, где несколько чернокожих играли калипсо.

— Завтрак накрывают в этом ресторане с семи утра до одиннадцати, сэр, — объяснил менеджер, указав рукой на ресторан.

Мы прошли мимо бассейна и зашли в небольшой, но не менее импозантный холл, в котором было четыре двери, расположенных полукругом. На одной висела табличка с номером D12 — таким же, как и на конвертике с ключом-картой.

— Ваш номер, сэр, — достаточно торжественно объявил мой провожатый, отпер дверь универсальным ключом, открыл её передо мной и сделал приглашающий жест: — Прошу вас, сэр.

Когда дверь открылась, прихожая осветилась мягким светом. Менеджер шагнул за мной, щёлкнул общим выключателем, осветив весь номер. Номер был очень даже ничего, если не сказать проще — роскошный. Просторная гостиная на нижнем уровне со стойкой бара, четырьмя табуретами возле неё. Стена за стойкой была глухой, завешенной полочками с бокалами и большим баром с бутылками. В самой гостиной были широкие мягкие диваны и кресла с тростниковыми ножками, низкий и длинный кофейный столик. На стене висел большой телевизор с плазменным экраном, снизу, под ним, в ряд были выстроены DVD-проигрыватель, блок неплохой стереосистемы и игровая приставка. Задняя стена гостиной представляла собой прикрытую прозрачными занавесками сплошную стеклянную поверхность. За ней виднелась довольно просторная терраса.

По левой стене гостиной вверх карабкались торчащие прямо из самой стены ступеньки, ограждённые деревянными перилами с другой стороны. Спальня же размещалась на антресольном этаже, фактически — на балконе над гостиной, тоже сплошь стеклянном с одной стороны, и была укомплектована огромной кроватью с изогнутой кожаной спинкой, отдельным баром, стоящим у ограждения. Перед кроватью на стене, с наклоном, висел ещё один телевизор с плазменным экраном, но поменьше первого, и снизу от него тоже был DVD и маленький блок управления стереосистемой.

На всех стенах висели картины в стиле карибско-африканского лубка с невинно-эротическими сюжетами.

Менеджер обстоятельно показал мне номер, продемонстрировал, как открывать двери на нижнюю и верхнюю террасы, с которых открывался вид на море, показал великолепную ванную на спальном этаже, с гигантской джакузи из чёрного с прожилками мрамора, гостевой туалет на первом этаже, все блоки управления кондиционированием, — после чего предложил принести льда, показав пустое ведёрко для него. Я не противился, и он вернулся через минуту с полным ведёрком, которое поставил в холодильник, и с лотком льда, который уложил в морозилку.

Я поблагодарил его, достал банкноту в десять экю и протянул ему. Всё должно быть правильно, и ритуал должен соблюдаться, как и в любом другом отеле. Трюк со льдом, как дополнительной услугой, присутствует и в лондонском «Ритце», и в парижском «Георге V». После этого менеджер получает свой бонус. Пятёрку готовишь носильщику, который появится через пару минут с твоим багажом.

К моему удивлению, менеджер отказался, а затем сказал, что поначалу все так удивляются, но по правилам этого отеля все чаевые всегда внесены в счёт, поэтому я могу не беспокоиться. Его услуга уже оплачена, равно как и услуга носильщика, и горничной, которая придёт с минуты на минуту. Она должна будет распаковать мне вещи и унести их гладить. Специфика жизни в Новой Земле такова, что многие люди вынуждены месяцами держать свои вещи в сумках и чемоданах, поэтому по приезде они все нуждаются в глажке. А следовательно, он просит не давать здесь чаевых никому, чтобы не ставить служащих в неловкое положение. Они вынуждены будут отказываться, а я буду чувствовать себя неловко с протянутой купюрой.

Я пожал плечами и сказал, что мне так только удобней. Он попрощался и вышел. Следом за ним вкатил тележку с моей сумкой носильщик, выложил её на столик для багажа и, пожелав приятного вечера, вышел. Сразу же вошла молоденькая изящная мулатка в коротком платье горничной, переднике и наколке на убранных в пучок кудрявых волосах. Она поздоровалась, спросила — может ли она распаковать мой багаж? Я предоставил ей это право, сам в это время пролистывая «отель-гид».

Она быстро и очень сноровисто вытащила вещи из сумки, которые состояли из трёх пар брюк «чинос», нескольких рубашек «поло» и пары гаваек, двух пар мокасин и пары сандалий. Бельё и прочее деликатно оставила в сумке, достала лишь несессер с туалетными принадлежностями и солнцезащитными очками.

Как хорошо, что задушила меня жадность бросать всё это в Старом Свете. Пожалел я творения господ Т. М. Lewin с Джермин-стрит в Лондоне, и господ Geeves amp; Hawkes с Сэвилл-Роу в том же городе. Я ведь и костюмы, которые полегче, привёз с собой в Новую Землю, и обувь от John Lobb. И сорочек с десяток, и галстуки, которые подходящими были. Не смог, не осилил бросить это всё. Одна из немногих моих настоящих слабостей — добротная английская одежда, пошитая на заказ или хотя бы по мерке. Ну как такое бросишь? А вот теперь пригодилось. Я молодец! Я кругом молодец!

— Сэр?

Это меня горничная окликнула. Если у менеджера «сэр» звучало весьма по-британски, скорее как «сёр», скорее с шепелявым «с» и проглоченным «р», то у горничной «сэр» был сочным, тягучим, как на американском юге или на тех же Британских Карибах: «Са-а-а».

— Да?

— Я могу помочь вам принять ванну после дороги или быстро сбросить напряжение, сэр. Более длительные по времени услуги вам могут оказать девушки из бара. Вам что-нибудь из этого требуется, сэр?

— Быстро сбросить напряжение — это как именно?

— Ртом, сэр! — откровенно и даже радостно доложила горничная.

Во как! И правда, весёлый островок себе и друзьям своим Орден завёл. Оценил.

— Это тоже входит в стоимость входящих в счёт услуг? — более чем искренне заинтересовался я.

— Именно так, сэр, — кивнула она. — Видите?

Она подняла правую руку с резиновым с золотом браслетом, на котором был выгравирован логотип отеля. Я принял это изначально за довольно изящное и оригинальное украшение.

— В ваш счёт включены услуги всех, кто носит такой браслет, — объяснила она. — Но сексом имеют право заниматься только девушки из бара и официантки после смены. У горничных много работы, и мы не имеем права надолго задерживаться, сэр. У горничных смена заканчивается в семь утра, когда гости уже спят.

— Нет, спасибо, мне этого пока не требуется, — усмехнулся я. — Просто погладьте вещи как можно скорее.

— Немедленно, сэр.

Она быстро развесила рубашки и брюки на лёгкие вешалки и убежала с ними за дверь. Особенно она меня не удивила. Если есть место, где нет привычных законов, и есть люди, готовые платить, чтобы здесь обосноваться, то такого отельного сервиса следовало ожидать в первую очередь. До всего остального бы позже дошли, а до горничных в передничках с сеансами орального секса додумается любой старикашка с прогрессирующей импотенцией за промежуток времени от полутора до двух секунд, а то и быстрее. Идеальный бордель. Хотя внешне совсем не похож — скорее это ресорт категории «Пять де Люкс». Как если бы такой сервис ввели в вест-индском «Четыре Сезона».

Взял я несессер и пошёл мыться. А когда вышел, завернувшись в отличный махровый халат из тех, что так любят воровать постояльцы всех без исключения отелей, даже сам раз в лондонском «Ритц» не удержался, горничная развешивала одежду в шкафу. Быстро, очень быстро всё сделали.

Я прошёл к барной стойке, пробежался глазами по этикеткам бутылок. Все почти из Старого Света. Или счёт должен быть сумасшедший, или брешет Орден о том, что овёс нынче дорог. И скорее всего — второе. Достал бутылку «кампари», сыпанул кубиков льда в широкий стакан, плеснул туда ярко-рубиновой жидкости и долил такое же количество содовой. Взял из вазочки пластиковую палочку, помешал напиток в быстро остывающем бокале. Кубики льда звонко постукивали о стеклянные стенки.

Горничная тем временем покончила с одеждой, всё же убрала стопку белья на полку.

— Скажите, а сейф в номере где находится?

— Сэр, сейф здесь не нужен, — улыбнулась она до ушей. — Здесь не бывает краж. Совсем не бывает, да, сэр!

— Понятно, спасибо, — легко поверил я. — А почему бар такой неудобный? Каждый раз стойку обходить.

— Сэр, если вы устроите вечеринку с девушками из бара, одна всегда может стоять за стойкой, сэр. Они умеют смешивать коктейли не хуже, чем в баре, сэр. Их всему учили.

— А что, так много девушек в баре?

— Да, сэр! Очень много.

Я отпустил горничную. Если много, то точно счёт скачет прямо к Полярной звезде — или что в этом мире на её месте, — на всех и клиентов не хватит, а содержать их надо, и платить им. Если платить. А если, скажем, платить мало, то можно содержать. И постояльцев с инфарктом от ресепшен при подписании финального счёта выносить не надо будет. А где тогда они их берут, таких альтруисток, и так много? А не на базаре ли покупают? Том самом, что в селе имени «великого шахида ичкерийского джихада» организован? Но замордованными и забитыми они здесь не выглядят, отнюдь. Даже оральная горничная с виду вполне жизнерадостна. Интересно, интересно.

Натянул «чинос», рубашку, сунул ноги без носков в мокасины. Пойду прогуляюсь, поболтаю, поспрашиваю. Попытаюсь понять — что за райское местечко организовали на этом острове? Да и поужинать не мешает, даже при осуществлении разведывательной деятельности в борделе.

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 27:10

Как я и предполагал, ближе к наступлению полуночи народу в ресторане и баре только прибавилось. Я подошёл к столикам, и ко мне сразу же подлетела чёрная девушка в чёрном же платьице, выступавшая здесь в роли метрдотеля:

— Вы будете один, сэр?

— Скорее всего.

— Прошу вас, сэр. — Она показала изящной рукой на ряды столиков. — Вы хотите сидеть поближе к музыкантам или подальше?

— Лучше подальше.

— Прошу сюда, сэр.

Калипсо я любил, и играли музыканты очень хорошо, но с дальнего столика удобней было осматривать весь зал, а именно это мне и хотелось сделать — рассмотреть присутствующих как можно внимательней. Вид на публику обычно тоже о многом говорит.

Девушка предложила мне меню и аперитив, и я заказал «кровавую Мэри», после чего она быстро удалилась. Английский у неё был прекрасный, но тоже с намёком на акцент, и похоже, что акцент французский. Я разговаривал с троими из персонала, и у всех разное произношение. Откуда их набирают? Из Старого Света или уже здесь?

Я прихватил из номера сложенную пополам компактную и не слишком подробную карту острова, на обороте которой был список мест, обозначенных на самой карте числами в кружочках. Ещё там были несколько заметок. Пробежал их глазами. Интересно… Остров большой, эдак восемьдесят на сто километров. Примерно половина острова или даже несколько больше была обозначена как «частная собственность», и посещение её залётными туристами без приглашения не приветствовалось. Никаких подробностей и обозначений на этой территории не было. Дороги были нарисованы до границы — и обрывались. По карте можно было понять, что остров представляет собой почти правильный овал, с поправкой, естественно, на природную неровность. Запретной была нижняя часть овала — южная. Северная же представляла собой типичное курортное место, предназначенное для богатых туристов. Семь гольф-клубов, из которых два обозначены как «частные», а пять — «публичные». Названия частных гольф-клубов очень характерны: «New Augusta» и «St. Andrews. New course». Самые-самые в Старом Свете, второй даже выполняет функции организации, определяющей правила самой игры. Даже PGA[3] на это не претендует.

Рельеф острова был очень правильный, он понижался к берегу и превращался в настоящие горы к середине. По не запретной территории были разбросаны тут и там какие-то «community» с ничего не говорящими названиями. Некоторые принадлежали гольф-клубам, некоторые существовали отдельно. Хорошая дорожная сеть. Основная дорога окружала остров и извивами поднималась к его центру, где терялась в «частной собственности», и от неё отходили в сторону центра остальные. На берегу находилось несколько отелей. Понятно, всё интересное — под запретом. Вопрос: отелей много, много жилых комплексов, а вот информация об этом острове на материке практически отсутствует. Знаю только, что есть такой, и что для богатых. Неужели этот малонаселённый мир родил уже столько богатых, и при этом они все, как один, держат язык за зубами? Сомнительно. Значит, сюда едут из Старого Света? На поток поставлено? Надо интегрироваться в местные компании. Поговорить, выпить. «Девушки из бара» наверняка могут знать о посетителях достаточно. Те напиваются здесь до зелёных соплей, наверняка перед девицами крылья расправляют — такой вот, мол, я орёл. Значит, этих тоже надо поспрашивать. Может, выболтают что-нибудь интересное.

Какой список вопросов? Как они попали сюда? И где это самое место, откуда поедут обратно? Не вот это на карте, под восьмым номером — «Пассажирский терминал», у самой границы запретных земель? И всё, достаточно. А ещё у нас на очереди мистер Родман, который что-нибудь да скажет. И после того, как я приму его предложение, хорошо поторговавшись, надо встречаться со Светланой. И хоть бить её, хоть целовать, но вытянуть из неё максимум. Под соусом — «я ваш, буржуинский».

Пригляделся к публике в зале. В основном мужчины, что немудрено здесь, лет от сорока до шестидесяти. Так, часы, часы… вот что важно! Какие у них часы? Наверняка кто-то из них не имеет часов местных. Местные — только электронные, с тридцатью часами, причём с последним часом на двенадцать минут длиннее стандартного. А как такие механические сделаешь, если стрелка должна два раза круг обежать, а длинный час всего один? Если только весь циферблат на тридцать делить, но тогда на них смотреть будет сложно. Часы, чёрт бы их побрал! А мне — бегом в номер и надеть свои, которые я по незнанию привёз, вместо того чтобы продать. Часы у меня с собой хорошие, дорогие, «Breguet» золотой, классический, с автоподзаводом, знающий — поймёт. Я их вместе с одеждой положил, которую, как думал, уже и надеть не придётся. И нацепить их на руку самому — для маскировки, если люди в обычных часах ходят. И календарик поправить по-земному: скажем, извините, они тут останавливались у меня, долго не носил, хочу снова на земное время подстроиться. Не подскажете, какое там сейчас число и час?

Вон компания через столик, трое мужчин и женщина. Мужчины так сидят, что левого запястья сейчас ни у кого не видно. А у женщины часы земные, я их сразу опознаю, «Tiffany» квадратные, коллекция «Атлас», на шёлковом ремешке, с бриллиантиками по периметру. Но женщина их и просто так надеть может, как украшение, независимо от продолжительности суток здесь. Чтобы нормальная женщина поменяла «Тиффани» на местные электронные, да ещё выйдя в ресторан? Да ни в жисть!

А вот её спутник, сидящий ко мне вполоборота, жестикулировать начал. Ну, «Ролекс» я сразу узнаю. Такие вычурные, «наглые», лезущие в глаза, вроде золотого слитка, только на отдельные детали разложенного, кроме них, никто не делает. А вот циферблата не видно. Может быть, специальные заказы завелись для местных «богатых и знаменитых»? Всё может быть в обоих мирах. Надо ближе смотреть. Поужинаю — и в бар пойду.

На ужин мне подали вырезку «шатобриан» и отличное красное вино из Бордо, не старое, но удачного года, в полубутылке. И тоже из Старого Света. Если бы не странное поведение отельного персонала, можно ставки делать, что остров этот где-то в Карибском море находится.

Подозвал официантку со счётом. Хотел на цены взглянуть, но она просто взяла мой ключ от номера и прокатала его в машинке. И всё. Ну так тоже делается, например, на кораблях, когда ключ от каюты является платежным средством, а когда причаливаешь, то разом за всё рассчитываешься. А расспрашивать пока не хотелось — не стоит заранее внимание привлекать.

— Скажите, а говядина у вас местная или тоже оттуда? — Я постучал пальцем по бутылке вина.

— Говядина местная, из Техаса, сэр, — прилежно ответила официантка.

— Спасибо, — кивнул я. — Всё было замечательно.

Опаньки, а вот это уже интересно. Я на неё снизу смотрел, когда она у столика стояла, и в глаза мне её ноздри бросились. Ноздри слишком заострённые у кончика носа, так только после пластики бывает. И нос у неё не совсем африканский, а — так, чуть-чуть, для приятно экзотического вида. И грудь слишком правильная, похоже на имплантаты. Не большая, как на обложках журналов для онанистов, которые продаются на заправках по всему миру и стоят на нижней полке, а умеренного размера, изящная.

Что мы с этого получаем? Пусть в наши времена не такие уж великие деньги надо заплатить, чтобы сделать грудь и нос, но после этого работать официанткой с интимными услугами? А почему бы и нет? Так делают, по Амстердаму вон, по «красным фонарям» погуляйте, в окошки посмотрите. Там у половины всё «от лучших хирургов». Так то там, где они на себя работают и дерут с пьяных туристов немилосердно. А здесь этим отель платит. Так много платит, что окупается операция? Или с операции работа здесь начинается? Они все чернокожие. Такие живут в Дагомее и в Суданско-Нигерийском халифате, а там богатства особого народ не нажил, это я уж точно знаю. На пластику ей там бы пришлось жизней пять копить, если не дольше. Что-то здесь не сходится. Раздеть бы её, посмотреть на остальное — на сколько там хирурги наработали? Она ещё на службе, сейчас нельзя. Зато на других можно, которые «из бара». Если в официантку кто-то инвестировал, то в девушек, специально для таких целей здесь предназначенных, ещё больше небось вложили. Короче — срочно в бар, все дороги ведут туда, будто в Рим.

И всё же зашёл в номер, часы взял. И положил в карман, а местные тоже снял — и в другой убрал. Посмотрю, что там у людей на руках, и надену соответственно.

В баре было не то чтобы людно, но и не свободно. Девушек было в меру — чуть больше, чем посетителей, все составляли кому-то компанию. Я присел за стойку на высокий табурет, слева от компании из двух мужчин, говоривших с американским акцентом, и четырёх чернокожих девушек. Присмотрелся к девушкам сначала. Так и есть, все «тюнинговые». Носы, губы, грудь, у одной, в белом топе, — явно ещё и живот сделан. С этим всё понятно. Так они лучше выглядеть стали для европейского глаза.

Я об африканских канонах красоты ничего сказать не хочу, да и не могу. Они у нас разные, каноны эти. Я знаю, что в истинно африканских списках достоинств даже «жёлтые белки глаз» числятся, а для нас это показатель больной печени. И поэтому те негритянские красотки, которых мы на MTV видим, все туда идут прямо «из-под ножа». И делают их так, чтобы европейцу приятней смотреть было, под Барби подгоняют. Вспомните, у всех даже волосы прямые, а такие разве у них бывают? Найдите хоть одну африканку с прямыми от природы волосами. А почему так делают? Потому, что музыку надо продавать, и поющая должна вызывать сексуальное желание не только у «братьев из гетто», но и у тех, кто за музыку платит, покупает пластинки, то есть у белых. У многих из них даже бёдра дорабатывают — отличаются они формой у европеек и африканок.

Вот и здесь то же самое. Над каждой поработали. Затем взгляд вниз перевёл, на руку соседа. Да не маши ты рукой, потом с ней поговоришь. Есть контакт! Рука на стойку легла, замерла. «Патек» обычный, старосветский. Никаких специальных циферблатов, всё как обычно. Римские цифры почти правильные, двенадцать делений. Кстати, знаете, почему «почти правильные»? А вы найдите часы неплохие с римскими цифрами — и на четвёрку посмотрите. Посмотрите, посмотрите, не поленитесь, сразу поймёте, о чём это я.

Вот и у него «почти». А у второго что? А второй в электронных, только не таких, как у меня, а в золотых и даже с виду стильных, с чёрной пластикой экрана, оправленной в золото и чёрный же лак. Дорогая игрушка, совершенно незнакомая и наверняка местная — в Старом Свете уважающий себя человек электронные ни за что не наденет. Значит, второй — местный, получается. Говорят о ерунде какой-то, из разговора ничего не выудишь. Ладно, пора!

Достал из кармана старосветские часы, стукнул несколько раз ими ребром по ладони, чтобы маятник раскрутить, к уху поднёс. Есть, затикали. Вытащил шпенёк, чтобы стрелки передвинуть, и к сидящему справа от меня мужику обратился:

— Прошу прощения, мне надо время выставить. У вас часы точно идут?

Он ничего, не удивился ни капли, подставил руку так, чтобы мне поудобней было, а затем спросил:

— Давно уже здесь? Счёт времени утратили?

Попутно он отсалютовал бокалом.

— Убрал эти, когда сюда приехал, и забыл. — Я отсалютовал ему своим. — А теперь уже не пойму даже, день какой с той стороны.

— Да, здесь такое случается, — понимающе кивнул он. — Я когда в первый раз приезжал, то точно так же всё получилось.

Ну что, ещё вопросы есть? «Приезжал» он, понимаешь.

— Давно сюда ездите? — спросил я.

— Около двух лет. Земных, я имею в виду.

— Часто? — продолжал я его разводить на трёп.

— Часто не получается, пару раз в год удаётся вырваться. — Он чуть поморщился. — Была бы возможность — вообще отсюда не уезжал.

— Когда обратно планируете?

— Послезавтра. А вы?

— Я пока ещё здесь: дела не закончил, — ответил я.

— По делам здесь? — спросил он, хлебнув пива. — Я просто так, в отпуск. Купил здесь дом в «Пурпурном саду», так и езжу. Гольф, девочки, прочие удовольствия. А вы чем занимаетесь?

— Я узкий специалист по столь же узким отдельным военно-техническим вопросам, так сказать проще, — улыбнулся я, словно извиняясь за глупый ответ. — Объяснять намного дольше.

Он засмеялся:

— Да, кого тут только не встретишь. А я на «Мерилл Линч» работаю. Я — Том. Это — Джейк, он местный.

— Очень приятно, — протянул я руку сначала ему, потом его приятелю. — Я — Андрей. Выпьете?

— С удовольствием.

— Вы что пьёте?

— Я пью местное, «Hoffmeister», а Джейк — «Guinness».

— Логичней было бы наоборот.

Том захохотал.

— Естественно, но чужой кусок всегда вкуснее. Правильно, детка? — Он увесисто шлёпнул девицу по попке.

Та захихикала и сказала: «Да, сэр!»

— Прекрати меня сэром называть! Зови папочкой, а то папочка рассердится, отведёт тебя в укромное место и отшлёпает.

— Да, папочка, сэр! Латиша будет хорошей девочкой!

— Смотри у меня!

При этом он погладил Латишу по попке, скорее даже в попке, так его мясистая ладонь вцепилась в ягодицу этой самой Латиши.

Тут ко мне подошёл целый выводок девиц, не меньше десятка. Видимо, по местным правилам им в баре отсвечивать нельзя. Появился — подошли, выбрал — отвалили. А места занимать не надо — статус не тот.

Получается, что помимо всего прочего Орден здесь зарабатывает и на недвижимости, и курорт устроили для богатеньких, где можно отрываться как угодно, не опасаясь папарацци и скандалов. И это, скорее всего, верхний слой тутошней действительности. А сейчас самое разумное — с новыми знакомыми подружиться и побольше расспросить, аккуратненько так.

Я указал на места за стойкой бара слева от себя двум близняшкам-североафриканкам, судя по чертам лица — Сомали, Эритрея или Эфиопия. Оттуда примерно. Они представились как Джеки и Джесси. Ну, если они Джеки и Джесси, то в таком случае я — Ренье, князь Монако, ныне покойный.

Девицы заказали какие-то экзотические коктейли — судя по всему, безалкогольные и дорогие. Консумация называется, для незнающих. Коктейлю цена грош в базарный день, девицы не напиваются, только писать бегают после того количества, которое поглотили. А в баре кассовый аппарат звенит, денежки заведению насчитывает. Тоже всё как у людей.

Потом, смотрю, метрдотель давешняя, которая с французским акцентом, неспешно так прошла мимо бара. Эфиопки, до того тихо сидевшие, вдруг ко мне подвинулись, одна даже прижалась. Надзор за активностью имеется, чтобы старались. И, судя по всему, меры воздействия имеются. Не бьют, конечно: для этого клиенты имеются вроде Тома, а вот что-то другое… не знаю, штрафы там или наряды на кухню. Но действует — вон они как подскочили, аж в лице изменились. Чувствуется, голова умная и циничная здесь порядки придумывала. Вроде «госпожи Беляевой». Ничего, если она на самый верх заберётся, здесь начнётся ещё и не такое.

В общем, стали мы с Томом дружить. С Джейком тоже стали, но он пьянее был и говорил невпопад обычно, поэтому с ним дружили меньше. Том, предчувствуя скорый отъезд и конец удовольствий, девиц в баре разве что ещё раздевать не начал. Хватал всех подряд, не разбирая, какие здесь чьи и с кем сидят. Много хохотал, ещё больше острил, подчас так, что и у меня, к казарменному юмору привыкшего, волосы шевелились. Оттягивался Том во всю ширь.

Местному Джейку я разок в пиво водочки плеснул. Себе «полтинник» спросил, ссылаясь на национальные традиции и то, что для нас, русских, водка необходима для поддержания жизнедеятельности, и аккуратненько так, по половинке, Джейку в «Гиннес» перелил. В одну кружку и потом — во вторую. Он уже такой пьяный, что этого не заметит, так что пусть вообще отключается, нечего к разговорам прислушиваться.

Тома несло, я подыгрывал, и в конце концов кое-что полезное он ляпнул. Пожаловался на сложности проезда к «воротам». Поставили их, говорит, в закрытой зоне, хотя до открытой — пятьдесят шагов. И мучают там Тома и других несчастных проверками документов. Тут в дымину пьяный Джейк тоже решил в беседе поучаствовать и авторитетно заявил, что по-другому — никак нельзя. Потому что приезжих не выпускают за пределы острова, а местных, за исключением некоторых, не пускают в «ворота». Даже тех, кто на острове постоянно. Поэтому такой способ контроля — самый наилучший. Вот Том захочет слетать поохотиться в местные пампасы — а хрен ему, Тому, значит. Хочешь — переселяйся сюда вообще и отдавай к чёртовой матери свои пропуска в этот мир и обратно. А захочет кто из местных, скажем, вон та вон, которая клиентов за столики рассаживает, мотануть в Старый Свет — и ей тоже… фигу, в общем. Нечего там слухи распространять. Поэтому только особым доверием облечённые могут туда-обратно ходить и за пределы острова в то же время ездить. Я кивнул с пониманием, как будто облечённый, потому что они знали о моих поездках по всем местным городам и весям, а косил я под приезжего. То есть чуть дурака не свалял.

А дальше Том потребовал не только продолжения, но и всемерной эскалации банкета — и потащил меня с Джейком и всех девиц к себе в апартаменты. Подробности рассказывать не буду: я довольно быстро смотался, оставив Джейка спать, а Тома — гоняться за дамами, как сатира за нимфами. Единственное, что могу сказать: все девицы прошли через изрядный «тюнинг», потому что рассмотреть их в подробностях возможность представилась сразу же, как только они в дверь вошли.

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 39 число 7 месяца, воскресенье, 10:00

Смит снова блеснул пунктуальностью и позвонил ровно в десять. Вчера, с подгулявшими Томом и Джейком, я сумел не употребить лишнего, так что никаких последствий с утра не ощущал. И когда телефон зазвонил, я уже был одет и собирался на завтрак.

— Это Смит, доброе утро, — послышался привычно-монотонный голос в трубке.

— Доброе утро.

— Мистер Родман сегодня в двенадцать будет в гольф-клубе Сент-Эндрюз. Он мог бы пригласить вас сыграть с ним восемнадцать лунок, или, если вы не играете в гольф, он свяжется с вами после игры.

— Как ни странно, но в гольф я играю. Надеюсь, прокат клюшек там существует и есть про-шоп, где я мог бы купить кое-что необходимое?

— Разумеется, — уверенно ответил он. — Тогда мы заедем за вами в одиннадцать, чтобы у вас осталось время подобрать то, что вам нужно.

— Хорошо, жду вас в одиннадцать, — ответил я, обратив внимание на слово «мы».

Да, как это ни странно, в гольф я играл. Начал играть ещё в Доминикане, где был у меня ученик по дайвингу — тренер по гольфу. Я учил его, а он учил меня. Нравился мне гольф, он чем-то к стрельбе близок, в основном — соревнование с самим собой, со вчерашним днём состязание. Проживая в Лондоне, тоже этого занятия не оставил, и даже перебравшись обратно в Москву, играл и на московских полях, и ездил зимой на юг Испании, где для гольфистов настоящий рай. Не блистал, но гандикап официально имел пять, а в лучшие моменты мог и вообще в два уложиться. И гардероб мой был как раз под гольф рассчитан — нужны были только перчатка на левую руку, туфли и ремень эластичный, чтобы крутить торсом не препятствовал. И кепку, пожалуй: в очках я не люблю играть. Даже самое хорошее стекло иногда искажает изображение, а когда стоишь на грине и пытаешься определить кривизну поверхности, то очки очень здорово подвести могут.

Я неторопливо позавтракал, выпил маленькую чашку эспрессо — перед гольфом, как и стрельбой, кофеином лучше не накачиваться. Затем вышел на парковку отеля, а тут и Смит подъехал с ещё одним мужиком, одетым, как он сам. Только Смит был среднего роста, крепкий, коротко стриженый и с незаметным лицом, а второй — повыше и на не очень удачливого боксёра похож. Отрекомендовался Брауном, естественно.

Заехали они на открытом сером «сто десятом», с уже привычными орденскими эмблемами на дверях, куда я и уселся на заднее сиденье. Смит вежливо поспрашивал, как прошёл мой первый вечер на Нью-Хэвене, и я сказал ему, что пока мне здесь всё очень нравится, и место это очень подходит как для жизни, так и для получения от этой жизни всевозможных радостей. Ответ Смиту понравился, судя по всему. В требуемую концепцию укладывался. Не просто так они меня сюда тащили, верно? Хотели поразить воображение заезжего провинциала.

Путь до клуба занял не много времени, и автомобиль остановился на парковке у потрясающего клаб-хауса, не хуже чем в самом Сент-Эндрюзе, наверное. Машины вокруг тоже были соответствующих марок и моделей, военно-полевого вида «сто десятый» выглядел здесь противоестественно. Мы прошли внутрь, в магазин, находившийся на первом этаже.

Да, очень и очень неплохо. Очень. В общем, нашёл я сразу, что хотел. Туфли, перчатку и козырёк. И мячи трёхслойные — чтобы своими играть, знакомыми. В общем, достаточно, носки только ещё добавил.

С клюшками у них тоже всё хорошо было. И в прокат не всё комплектом давалось, а выбрать можно было. Вот я и выбрал то, что мне привычно. Самое главное — у них айроны были «Бен Хоган», такие же, как у меня. Рукоятка немного толстовата для моей ладони — на своих я поменял на тонкую, — но всё остальное как надо. Клюшка эта интересная: у неё головка из двух сплавов состоит. Рамка из вольфрама, а ударная поверхность, «лицо» — из титана. И получается, что центр тяжести чуть ли не в самом низу головки, отчего удар получается быстрый и мощный. То, что металл разный, можно увидеть, если только к свету под углом головку повернуть. Стыка так и не видно, но цвет отличается. Так и взял весь комплект, с тройки по девятку. Вуды взял «Большую Берту» — первый, третий и пятый. Тут сомнения неуместны. А вот паттер выбрал самый простенький, классический — лишь бы рукоятка с головкой в середине соединялась: так мне целиться легче, — и движется он более прямо. Веджи тоже взял хогановские, как у меня. Докупил ещё вилочку — дивоты заравнивать, и пакетик с деревянными «ти», длинными и короткими, вперемешку[4].

Выдали мне сумку и карт под неё. Растолкал я клюшки, чтобы лежали в привычном порядке, и покатил с этим всем хозяйством на улицу. А на улице встретил Смита, сопровождавшего высокого, симпатичного, блондинистого и очень молодого мужика, едва за тридцать. Для такой «олимпийскости» молодого, я имею в виду.

— Мистер Ярцев? Я — Спенсер Родман Четвёртый, рад вас видеть, — протянул он мне руку.

Рукопожатие умеренно крепкое, дружелюбное, «располагающее» — таким специально учат.

— Очень приятно, — поздоровался и я. — Андрей Ярцев. Было мило с вашей стороны пригласить меня на частный корс.

— Я и не знал, что вы играете, — блеснул безукоризненной улыбкой Родман. — Мой партнёр заболел и не смог приехать, а мы уже зарезервировали время. Так что вы очень кстати оказались здесь.

— Я тоже так думаю, — согласился я. — Почти полгода не играл, приятно будет вспомнить.

— Прошу вас.

Он показал мне на белый двухместный карт. Сам сел за руль, и мы поехали. Смит и Браун остались на месте. Едва мы тронулись с места, Родман перешёл к делу:

— Я ожидал, что вы не станете общаться со Смитом, и заранее намерен был пригласить вас на Нью-Хэвен. Но это была проверка. Если бы вы согласились говорить с ним, то я расценил бы вас как ещё одну банду, которая ищет, где бы заработать. Может быть, вам и досталась бы работа, но не слишком ответственная и не слишком выгодная.

— И потом меня в убыток можно было бы списать, верно? — нейтральным тоном осведомился я.

Родман посмотрел на меня. Затем кивнул и сказал:

— Возможно, вы правы. Но я не заинтересован в кратковременном сотрудничестве. Вас очень хорошо рекомендовали — человек, которому я кое-чем обязан. Очень умный человек, который делает головокружительную карьеру. И она будет ещё более головокружительной, если у нас с вами всё получится.

— А моя карьера? — подкинул я вопрос.

— Она как таковая не состоится, — усмехнулся Родман. — Вы сразу запрыгнете на самую высокую из возможных ступеньку. Выше вам уже не попасть, не буду скрывать. Но выше вас будут считаные люди. Это как в большой корпорации, где вы можете стать исполнительным директором, но чтобы заседать в правлении — нужно иметь акции.

— Пакеты зачастую идут в виде бонуса исполнительному директору, — напомнил я.

— Да, но — миноритарные пакеты, — кивнул мой спутник. — Это и здесь возможно. Сейчас таким миноритарным пакетом, если выражаться образно, обладаю я. А я намерен объём своего пакета увеличить. Деньгами у нас такие дела не делаются — только заслугами. И поэтому мне нужны вы, а вам буду нужен я. А ещё вы нужны, что меня, признаться, очень удивляет, рекомендовавшему вас человеку.

— Почему удивляет? — усмехнулся я. — Я настолько уродлив?

— Нет, просто я никогда бы не подумал, что эта девушка может питать тёплые чувства к кому-нибудь, кроме себя, — покачал головой Родман с явным удивлением. — Первый «ти», кстати. Машинку здесь бросим, её заберут. Тут приятно прогуляться.

— Не возражаю.

Карт остановился практически рядом с двумя жёлтыми шарами, обозначавшими линию первого удара.

— Разыграем? — Родман достал монетку и покрутил её в пальцах.

Британский пятидесятипенсовик, новенький, прямо оттуда. Хотя он — американец. И Родман сам как эта монета — молодой, холёный, с прекрасным произношением, ухоженные руки, тонкие пальцы с несколько длинноватыми, только прошедшими маникюр ногтями. Прекрасная стрижка, свидетельствующая, что обладатель оной — джентльмен. Ни на руках, ни на лице — ни единого шрамика, только веснушки на белой коже. Точно не били в жизни ни разу. В колледже, может, постукался в перчатках на «поединке джентльменов» разок, и достаточно. Зато умён и хитёр. Ин-три-ган. Как я и надеялся. Весь жизненный путь на лице написан. Закрытая школа, затем — скорее всего Гарвард, произношение — типичный янки. Изучал право, естественно. Иначе и быть не могло. Студенческое братство, «fraternity», которое плодит удивительных уродов — «дедовщина» чистой воды, зато со страшным самомнением, а заодно потом даёт немало связей в истэблишменте.

Потом работа в юридической компании, большой, затем наверняка стал партнёром. Не мог не стать, потому что не из крестьян, приставка «Четвёртый» многого стоит, семейные связи должны были сработать. Затем всё те же связи, интриги и умение пролезть куда угодно привели его в Орден. Впрочем, может, само братство их в Орден и отправляло. По слухам, нынешний президент американский в какие только общества тайные не влез в бытность свою в студенческом братстве, где блистал не умом, а лишь пристрастием к алкоголю. А теперь уже и не поймёшь, кто им, двоечником, крутит.

Из таких, как Спенсер Родман, только адвокаты и получаются. Чаще всего работающие с корпоративным правом, налогами и вообще не пойми с чем. Или прямо в политику идут: в Америке прийти в политику, не будучи юристом, почти невозможно.

А ещё такие ребята чуть не с детства привыкают к власти — и твёрдо понимают, что весь мир предназначен к тому, чтобы их обслуживать. Из них получаются такие вот орденские управители, стремящиеся тихой сапой управлять всем и вся. А потом хотят больше власти, ещё больше и начинают делать глупости, как вот Родман сейчас. Потому что студенческое братство и корпорация законников не дают необходимых знаний для организации специальных операций.

— Бросайте.

— Мой — орёл, ваша — решка.

Родман бросил монетку, и она упала профилем королевы вверх. Ему и начинать. Родман зажал в ладони мячик вместе с «ти», воткнул в землю, аккуратно убрал руку. Двести восемьдесят ярдов, пар — три[5]. Несложная лунка, для разминки.

Родман сомневаться не стал, взял первый вуд, несколько раз замахнулся, примериваясь, затем маленьким шажком передвинулся на линию мяча, сделал отличный замах. Звонкий щелчок — и мячик по идеальной дуге полетел в сторону грина. А неплохо! Перебросил через единственный бункер и попал прямо в рафф. Но теперь ему нужно выбивать из раффа к флажку[6], и потом добивать придётся всё равно: вряд ли он попадёт сразу в лунку — далековато всё же, и грин[7] под уклон от него идёт.

— Прошу вас.

Я решил не блистать длинными ударами — они у меня не слишком точными получались. Выбрал третий айрон, тоже примерился, сделал несколько пробных свингов, затем прицелился, пару раз проверил направление, ударил. Звук хороший, сочный, летит прямо, но гораздо ближе. Как и рассчитывал, упал перед бункером и даже не докатился до него.

— Нестандартное решение, — сказал Родман.

— Я не слишком хорош с вудами: точность хромает, — честно сознался я. — Зато теперь девятым айроном выбью его точно к флагу.

— Я так и подумал, — улыбнулся Родман. — Вы — перестраховщик.

— Я — снайпер, — поправил я его. — В моей специальности для лихачества вообще нет места. Снайперское дело больше напоминает обычную бюрократию. Или бухгалтерию, скорее всего.

— Вы знаете, это очень хорошо. В том деле, к которому я хочу вас привлечь, ненужному риску тоже нет места. Пойдёмте к мячам?

— Прошу вас. — Я жестом пропустил его вперёд.

Мы не торопясь пошли к мячикам.

— Скажите, вы сейчас собрали и тренируете довольно своеобразную команду, — заговорил он, когда мы уже катили свои тележки по стриженой зелёной траве поля. — Молодая и очень красивая женщина, ваша подруга, которая известна не только красотой, но и боевыми умениями. Бывший офицер из России, скрывающийся здесь от обвинения в уголовных преступлениях. Бывший житель Флориды, известный там как подпольный торговец оружием и изготовитель взрывных устройств для банд наркоторговцев, особо искушённый во всякой сопутствующей электронике. И братья-бандиты, содержащие клуб, при этом умеющие владеть оружием как «зелёные береты». Какова цель этого?

— Цель — создать профессиональную группу, способную решать любые задачи с максимальной эффективностью, — выдал я официальную версию.

— А кто будет ставить задачи? — уточнил Родман.

— Будет группа — найдётся и кому ставить, — пожал я плечами. — Для группы задачи ставлю я, а уже моё дело получить их от кого-то ещё. Только услуги моей группы очень дороги, потому что второй такой в этом мире нет.

Родман задумчиво кивнул, усваивая моё самоуверенное заявление. Затем сказал:

— Обоснуйте последнее утверждение, пожалуйста.

— Есть плохо подготовленные банды, и есть прекрасно подготовленные группы, работающие в рамках каких-то конкретных задач на кого-то конкретного, в составе конкретных воинских формирований. А такой универсальной, как моя, ещё нет. Мы подготовлены по самым высоким стандартам, но не принадлежим ни к одной политической группировке, армии или правительству.

Теперь он кивнул скорее утвердительно.

— То есть вы пытаетесь воскресить институт наёмничества в том виде, как он существовал, скажем, в Конго и Биафре? Отряды хорошо подготовленных бойцов, с постоянным составом, но работающие по найму? — уточнил он.

— Да, точное определение, но мы подготовлены ещё лучше, — подтвердил я его догадку.

— Какова готовность группы сейчас?

— Зависит от задачи, — немного озадачился я его вопросом. — Скажем так — высокая. Остальное доберём, когда будет понятно, что надо сделать, если задача вообще соответствует нашему профилю.

— Соответствует, — кивнул он и сказал: — Ваш мяч.

— Спасибо.

Второй удар был не сложным, стандартным. Целился я всё равно долго, но потому, что давно усвоил — гольф спешки не любит. Ударил, и мяч по высокой дуге пролетел над бункером и упал на грин примерно в метре от лунки, почти не прокатившись.

— Прекрасно, — сказал Родман, проследив движение мяча. — Последний удар очень простой теперь.

— Надеюсь. Пойдёмте к вашему мячику.

Мы пошли в обход песчаного бункера, катя за собой сумки на тележках.

— То есть, в принципе, вы согласны взять на себя миссию по, скажем, элиминации? — уточнил он.

— Когда создаётся команда бойцов, не ожидаешь, что вам предложат работать нянечками в доме для престарелых, — парировал я. — Или выгуливать собачек.

— Это верно, — кивнул Родман. — А к работе на постоянного нанимателя как бы вы отнеслись?

— Это зависит от условий найма, — усмехнулся я. — Разложите все подарки под ёлкой, и я смогу сказать точнее.

— Хорошо, — кивнул он. — Сейчас выбью этого гадёныша из травы, и продолжим.

Родман достал ведж, встал под углом к траектории — и быстро и ловко выбил мяч на грин. Хорошо выбил: метрах в двух от флага остановился.

— Добьём? — спросил он.

— Да, конечно.

Я извлёк паттер из сумки, подошёл к мячику. Так, уклон от меня, но слабый. И чуть-чуть влево. Значит, целюсь правее сантиметров на десять, и главное — силу рассчитать. Наклонился, проверил стойку, пару раз провёл паттером мимо мяча. Придвинулся и слегка ударил, проводив его клюшкой. Мячик описал пологую дугу по короткой траве и скатился в лунку. Я достал его и сунул в карман.

— Прекрасно. Теперь я.

Я заметил, что Родман играет здорово, но готовится к каждому удару быстро, рассчитывая скорее на умение и талант, чем на тщательный просчёт позиции. Но мячик забил легко.

— Теперь можем на вторую идти, — сказал он.

Мы забросили клюшки в сумки и пошли к краю первого поля.

— Попробую разложить подарки, — продолжил мой собеседник. — Разумеется — деньги. Сумму мы с вами определим, но она будет впечатляющей, обещаю. Это первое. Второе — вы получите должность в Ордене. Ваша знакомая потребовала этого от меня в самой категорической форме.

— Какую должность, и что она даёт? — сразу взял я быка за рога.

— Я после окончания операции намерен занять кресло руководителя направления специальных проектов, — отчётливо, чуть не по слогам, давая мне возможность запомнить каждое слово, сказал Родман. — Это — второй уровень в иерархии Ордена. А ваша подруга из Базы «Россия» попадает на третий: отдел специальной аналитики. Разведка, в общем. А вы попадаете в её подчинение — руководителем направления специальных операций. Как она и просила, вы будете вместе, а два самых ключевых направления в моей структуре будут управляться моими людьми. Всем хорошо. И мне, и вам, и ей. В такой комбинации мы будем почти неуязвимы.

— Это правильный ход с вашей стороны, — похвалил я его. — Бюрократически безупречный. А что даёт должность мне?

— Бесплатно — симпатичный дом в холмах, с видом на океан. Здесь. Чувствуете, что здесь совсем не так жарко, как на континенте? — спросил он неожиданно.

— Это всегда так? — спросил я.

В Порто-Франко сейчас градусов сорок, зной и адское пекло, сковородка, а здесь дай бог чтобы тридцать было. И ветерок. А ведь ближе к экватору.

— Всегда, — кивнул он. — Нет таких перепадов климата. И сезон дождей здесь намного проще переносится — и дождь спокойней, и не целый день, а так — польёт немного, а потом опять солнце. Здесь и на соседнем острове — настоящий микроклимат.

— Ну надо же! — удивился я. — Понятно, почему ваши власть имущие здесь расселились. Что ещё?

— Власть, — чётко выговорил это слово Родман. — Возможность жить с вашей красавицей в комфорте и почитании. И другая ваша подруга в соседнем кабинете, как дополнительное развлечение. И очень высокие бонусы к очень высокой основной зарплате. Вы быстро станете богатым человеком. Орден даже рядовым сотрудникам платит много, а уж руководителям такого уровня — вы даже представить себе не можете. И ещё вы будете неуязвимы на острове, случись вам укрываться.

— Этот уровень предполагает возможность прохода через «ворота»?

— Вы уже знаете? — улыбнулся Родман.

— Послушайте, вы же нанимаете меня не только потому, что я умею стрелять, а ещё и потому, что я умею думать и складывать два и два, — даже немного возмутился я. — Это же секрет Полишинеля.

— Расскажите, как вы догадались? — попросил Родман. Я рассказал ему обо всех своих умозрительных догадках, которые раньше приводил Белецкому, Гонтарю и Барабанову в ППД. Кроме того, рассказал о часах и о том, что пьяные имеют привычку болтать. Попутно мы прошли длинную вторую лунку с паром четыре — без особых достижений, но и без приращения гандикапа.

— Впечатляет, — кивнул он. — Я начинаю думать, что вас раньше даже недооценивали. А я хотел вас удивить. Правда, там не так всё просто, как вам сейчас кажется, но в основном вы правы. А зачем вам «ворота»? Хотите обратно?

— Ни за какие деньги, — покачал я головой. — Но если дойдёт дело до серьёзной работы в будущем, возможность найти и пригласить некоторых людей, что-то ввезти сюда из того мира — была бы кстати.

— Вы сможете ходить через «ворота», ваш статус будет предполагать такую возможность, — сказал Родман. — Теперь о вашей команде. Что вы планируете делать с ними в будущем?

— Им должны достаться деньги и, возможно, поддержка Ордена в каких-то видах, — начал перечислять я. — Например, поставка спецсредств по разумным ценам для нужд команды. Или даже бесплатно. Транспорт, возможно. Я предпочёл бы иметь их на материке как независимую группу, поэтому хотелось бы иметь доступ к хорошей тренировочной базе, на материке или здесь, время от времени. Форму необходимо поддерживать. Вы правы, я именно начинаю формировать отряд наёмников. Если у меня появятся лишние деньги — я сделаю его сильнее и эффективней. В идеале превращу в частную военную компанию, на манер того же «Блэкуотер» из Старого Света.

— Согласен, как раз это несложно организовать, — кивнул собеседник.

Мы прошли некоторое время в молчании, после чего я спросил:

— Скажите, а вся лавочка, в которой, как предполагается, я буду работать, базируется здесь, или придётся ездить на работу далеко-далеко?

— Вообще-то пока это закрытая для вас информация, — довольно резко ответил Родман.

— Мне казалось, что вся информация об этом острове закрытая, и, даже приглашая меня сюда, вы рискуете её разглашением, — засмеялся я.

— Ничуть, — заявил он. — Остров не может покинуть никто, кроме совсем немногих проверенных сотрудников Ордена. Вас здесь нет — вас специально не регистрировали на въезде, чтобы даже доказательств вашего посещения не существовало. Влетали вы как «Смит плюс один». Вы не зарегистрированы в отеле. Вы ещё ничего не знаете об острове, если честно, но даже если узнаете больше, то будете всего одним-единственным сумасшедшим, который сам не ведает, что говорит. Система простая, но очень эффективная. Здесь даже никакой секретности нет особой — просто у информации отсутствуют пути распространения. Изолированная информационная система. Вещь в себе, если угодно.

— Я ещё спрошу кое о чём, — аккуратно закинул я удочку. — Половина острова закрыта. Это по причине секретности, или там действительно частная собственность?

— Это не секрет, пожалуй, — задумчиво ответил Родман. — Наверное, это даже бонус для вас. Потенциально. В теории. Да, там есть несколько закрытых орденских объектов, но это не главное. Там действительно частная собственность. Почти половина той территории приобретена различными частными владельцами, где они и живут, или куда они приезжают. Принцип такой — если у вас хватит денег купить там участок земли, причём маленькие участки не продаются, то на своей земле вы можете установить любые законы, которые вам угодны. Любые. Хотите — наслаждайтесь рабовладельческим строем, хотите — постройте коммунизм. Никто и никогда не поинтересуется вашим образом жизни, пока он не начнёт входить в противоречие с интересами соседей.

— Интересно, — покачал я головой.

— Нравится идея?

— Очень.

— Поэтому главный источник секретности в том, что мы сами не спрашиваем, чем там занимаются люди, — пояснил он. — Мы просто не знаем и не имеем права знать. Но это очень, очень дорого. Даже если у нас всё пойдёт хорошо, то не уверен, что вы сможете обосноваться там. Я пока точно не могу и даже не могу предвидеть, когда смогу наконец.

Родман помолчал пару секунд, затем добавил:

— Кстати, отчасти наличие этой территории и есть причина того, что на острове нет никаких спецслужб. Ни слежки, ни прослушки, ни даже полиции. Есть батальон патрульных сил для оборонных функций и охраны специальных объектов, и всё.

Ну, это-то понятно. Если есть чего скрывать и своя рука владыка, зачем здесь разводить людей, основная работа которых — сбор информации? Мало ли какую информацию они соберут и как её используют? Многие уже напарывались на проблемы, когда слишком увлекались созданием спецслужб. Пока в них реальной потребности нет, они и не нужны. И без них найдётся кому проблемы создавать.

— Стоп… А те же «Архив и записи»? А отделы охраны порядка патрульных сил? — поинтересовался я.

— Всё на материке, — показал он рукой в сторону невидимого берега. — Пока здесь не было ничего. Да и те больше на аналитику и охрану ориентированы, это не разведка. Первую попытку создать спецслужбу, причём ограниченную в правах и задачах, предпринимаю я сейчас. Я имею в виду — на острове.

Третья лунка получилась для меня провальной. Загнал мяч в бункер, потом выбил его за куст. Пришлось перебрасывать по неудобной траектории, и мяч упал далеко от флага. И загнал я его в лунку двумя паттами. Два очка в гандикап, двойной богги. А Родман уложился в пар.

— У меня к вам ещё один вопрос, — продолжил Родман. — Дело в том, что некоторые предполагаемые в будущем операции будут нацелены против интересов территории Русской Армии. Не против людей, а именно — интересов. Насколько это для вас приемлемо?

Ну, вот, наконец, и давно ожидаемый вопрос. Пора уже было им разродиться. Ответ на него тоже давно подготовлен:

— Видите ли, я очень долго прожил за границей России, — заговорил я, изображая задумчивость. — Когда вернулся домой — провалил бизнес, потому что отвык даже существовать по тамошним правилам. Зря вернулся.

— Так что по основному вопросу? — напомнил Родман.

— Конечно, это немного неприятно, но не критично, — ответил я. — Если бы было критично, я принял бы их предложение остаться там. Но я предпочёл сохранить независимость и организовать свою собственную маленькую армию. А почему вы всё же обратились ко мне? Я же русский, не было ли более естественным нанять кого-то другого, перед кем не стоял такой вопрос — действовать против своих или нет?

— Устойчивых групп обученных наёмников ещё нет в этом мире, — ответил он. — И самое главное — если ваши соотечественники начнут очень уж активно интересоваться, кто стоит за операциями, а у нас не хватит ума сохранить секретность, то в результате наткнутся на вас. Тоже русского, командующего группой людей без излишних принципов.

Четвёртая лунка имела пар в три удара, но уже была сложной. Фэрвей изгибался вправо, огибая группу деревьев, на отметке в сто ярдов. Получалось около ста пятидесяти прямого удара, но при этом был изрядный риск загнать мяч в кусты. После поворота фэрвей проходил через ещё сто ярдов газона до самого грина, но сам грин был окружён тремя бункерами, и за ним была яма с водой. Загогулисто. Через деревья перебросить не получится — далековато, траектория будет пологой. Только обогнуть — но у меня такие удары всегда выходят совершенно непредсказуемыми.

Родман начал с «ти» уверенно. Айроном, тройкой, подсекая мяч, чуть открыв «лицо» клюшки, придавая ему вращение по часовой стрелке. После щелчка мяч взмыл в воздух, пролетел какое-то время прямо, затем решительно свернул вправо — и исчез из поля зрения, заслонённый деревьями.

Моя очередь. Можно не рисковать и выбить мяч по прямой: пусть упадёт на фэрвей подальше от флага, — а потом добить прямым ударом. Только вот какая штука — чем дальше удар, тем ниже точность, а грин окружён ловушками. А мой удар будет дальше от флага при такой тактике. И вероятность снова загнать мяч в бункер или, хуже того, в яму с водой — очень возрастает. И тогда надежда догнать Родмана почти испарится. Играет он лучше, чем я. Придётся повторять его удар.

Готовился я очень долго — даже слишком, хотя этого тоже делать не стоило. Позиция для свинга вообще довольно напряжённая: тело устает. Ударил. Мяч почти повторил траекторию своего собрата, но всё же не так чисто. Куда попал — не видно, надо идти. Мы с Родманом подхватили сумки и пошли вперёд. Он продолжил:

— Впрочем, как я и обещал, операция напрямую не направлена против каких-либо лиц или объектов Русской Армии. Скорее, против их интересов, не более, хотя и ключевых интересов. Не буду скрывать — вся история возникновения и развития их территории превратилась в один большой нонсенс. Не самая удобная и удачно расположенная земля, с агрессивными противниками прямо под боком, выделенная нами для расселения ваших соотечественников, оказалась очень богата природными ресурсами. И не просто ресурсами, а ресурсами, имеющими ключевое значение в этом мире. Предугадать заранее это было невозможно. Посмотрите на мячи!

Мячи лежали рядом — буквально в двух шагах друг от друга, ближе к левому краю фэрвея, достаточно далеко от кустов. Можно играть, и при этом — с равной позиции. А мне бы преимущество нужно: я уже на два очка отстаю.

Следующий удар был за Родманом. Безошибочный свинг шестым айроном, мячик упал прямо на грин — и, несколько раз несильно подскочив, остановился метрах в трёх от флага. Я просто повторил удар, послав мяч поближе к флагу на полметра.

— Вы просто по моим следам идёте, — усмехнулся Родман. — В общем, изначальный проект, в котором предполагалось, что русские привычно для них занимают границу между европейской и азиатской цивилизациями и выступают в роли естественной преграды для азиатско-мусульманской экспансии, состоялся не в полной мере. Кое-что пошло не так, как планировалось.

— Вы утратили управление? — усмехнулся я. — И, кстати, зачем было формировать почву для всей этой экспансии?

Родман хмыкнул, но ответил:

— На самом деле именно из тех краёв можно безболезненно и незаметно переселять великие множества людей. Там до них никому нет дела — умрут они или куда-нибудь уедут. Там их очень много, и их существование никого не заботит. В Америке, Европе, да и в России, так не выйдет. Дальше… дешёвая рабочая сила ведь нужна и здесь. Продолжать?

— Нет, достаточно, — покачал я головой. — С этим всё ясно. Вернусь к вопросу об утрате управления.

— Вернёмся к утрате управления, — согласился Родман. — Предполагалось, что Орден будет ограничивать процесс укрепления военной мощи русских, контролировать финансовые потоки, не давать им слишком уж окрепнуть. Именно для этого мы, не буду скрывать теперь, организовали переброску через «ворота» целого ряда лиц из руководства Российской Федерации на «той стороне», которые и там работали на нас. Тем более что либеральные политики к тому времени теряли почву, а мы ошибочно полагали, что это вследствие репрессивной политики власти. Вроде как в других условиях они смогут возглавить народ.

После этой речи он поморщился, словно его лимоном кормили.

— И?.. — усмехнулся я.

Родман вздохнул и продолжил:

— Инициировали открытие коррупционных уголовных дел, устроили лазейку на эту сторону, фактически — вытеснили их, перевезли их и доставили на место. Предоставили им всё, о чём они нас просили: дополнительные средства, оборудование, людей и прочее. Надеялись, что они действительно смогут возглавить ваших соотечественников здесь и помочь нам управлять ситуацией. Уберёте мяч?

— Да, конечно, — кивнул я.

Мой мяч мог оказаться на траектории мяча Родмана, поэтому я поднял его с грина, бросив на это место монетку.

— Секунду, пожалуйста.

Родман долго целился, сделал патт, и мяч прокатился мимо лунки, остановившись сантиметрах в тридцати за ней. Родман поморщился:

— Ваш удар.

Я уже заметил, что Родман не слишком хорош именно на грине. Видимо, пространственное воображение у него было слабее, чем у меня. Мне же, привыкшему в голове выстраивать баллистические траектории, учитывая все отклонения, это было проще. Два с половиной метра для меня была очень небольшая дистанция. Учёл уклоны, ударил — мячик загремел в лунке. Родман быстро добил свой. Мы покатили тележки к следующему «ти».

— К сожалению, достичь этого им не удалось, — продолжил мой собеседник. — Моё руководство не учло того простого факта, что упомянутые люди и на той стороне никакой любовью соотечественников не пользовались, и на этой таковую им тоже заработать не удалось, хотя обещали они противоположное. Наше руководство верило их заверениям и платило, а они сразу начали грызню между собой, делёж активов — и, в конце концов, ситуация стала ещё более неуправляемой.

— Вообще-то они этим всегда занимались, — уже засмеялся я. — Странно было не знать.

— Не я принимал решения, к сожалению, — сказал он. — И в этот момент наиболее организованной и целеустремлённой силой оказались другие люди, нам глубоко враждебные. И это наложилось на открытие целого ряда богатых месторождений металлов, природного газа и, в конце концов, нефти. Мы слишком доверились уверениям и обещаниям наших коррумпированных союзников, слишком долго почивали на лаврах и, как результат, получили так называемую Территорию Русской Армии. Она прекрасно выполняет заложенные в неё нашим проектом функции барьера между цивилизациями, но с не меньшим успехом — функции барьера между нами и нефтью, между нами — и контролем над Новой Землёй, между нами — и вообще каким-либо контролем над ситуацией.

Я пожал плечами, сказал:

— Ну, пока ничего нового вы мне не открыли: это всё видно со стороны, лежит на поверхности.

— Это вступление, никаких откровений я пока и не собирался произносить, — ответил Родман. — В общем, контроль нами был утрачен, попытки не дать укрепиться тоже провалились. Нефтепродукты, металлы и налаженное производство востребованной здесь промышленной продукции помогло русским организовать «горизонтальные связи» с другими территориями. Мы пытались мешать закупкам военной техники и оборудования Русской Армией, но с малым успехом. Для них закупали технику другие территории, рассчитываясь за нефть и товары здесь. Какие-то каналы нам удавалось перекрывать, но многие — нет. Здесь нет такого международного законодательства, как в Старом Свете, запретов на перепродажу не существует, поэтому — результат налицо. Ещё сложнее нам обосновать перекрытие каналов поставки промышленного оборудования. Единственное, что мы можем делать, это мешать, ссылаясь на технические трудности, но тянуть такую политику бесконечно невозможно. К тому же мы и сами пользуемся нефтью здесь, закупая её, правда, у ваших недружелюбных соседей, делая их при этом сильнее, что тоже очень недальновидно.

В общем, пока всё шло по сценарию «Что русскому здорово, то немцу смерть». Всё, что работало в плюс для русских, было ножом вострым для Ордена. Ничего нового даже в этом мире.

— Может быть, вам как раз не следовало проводить политику давления против русских? — спросил я. — Вы просто настроили их против себя, ничего при этом не добившись. Ваш удар, кстати.

Родман выставил «ти», установил мячик. Пар лунки всего два, расстояние — сто сорок ярдов. Не сложно, но и не просто: ошибаться нельзя. Кусты, бункеры. Родман сыграл восьмым айроном, забросил мячик точно на грин, но не слишком близко к флагу. Патт будет сложным — под спуск.

— Ваш удар.

Чем выше номер айрона — тем круче траектория полёта мяча, тем меньше он потом катится. Но и удар короче. Я решил сыграть семёркой — такого поставленного свинга, как у Родмана, у меня нет. Значит, мне лучше перебросить мяч через флаг, а оттуда сыграть в горку: так проще. С другой стороны, мячик может и до раффа так докатиться — и выбивай его оттуда. Про два удара можно будет забыть.

Установил мячик на низком «ти», прицелился. Траектория простая: только бы не перелетел. Звук получился хорошим, сочным. Мяч по чёткой дуге пошёл вверх и вперёд, завис на какое-то время в верхней точке, после чего стремительно полетел вниз, упал почти возле самого флага с глухим стуком, слегка подпрыгнул, немного прокатился, остановился. Хорошо, что почва на грине не пересохшая — поливали недавно, а то бы как на бетон упал и скакал бы по непредсказуемой траектории.

— Идеальный удар! Мои поздравления! — Это Родман.

Мы пошли к мячикам и он продолжил свою речь:

— Может быть, и не следовало, — согласился Родман с моим заявлением. — Орден вообще допустил массу ошибок, и не только с русскими. Чего стоит хотя бы дробление американской территории! Это ведь тоже показатель ошибок — развалить свою же страну. Именно для исправления ошибок и будет создаваться управление специальных проектов, в котором мы с вами должны работать.

— Если договоримся, — добавил я.

— Если договоримся, — эхом повторил Родман.

— Итак, что вы задумали?

— Давайте сыграем патт, а потом продолжим. Не возражаете?

— Нет, нисколько.

Его удар был первым, бил Родман под уклон. Я на всякий случай убрал свой мяч, пометив место, чтобы потом не возникло спорных ситуаций, если Родман ударит слишком сильно и промахнется мимо лунки. Родману нужно было пробить метра на четыре, под уклон, с боковым уводом. Тяжеловато, прямо скажем. Он долго, по-настоящему долго готовился на этот раз, несколько раз целился, отходил, опять возвращался. Приседал, опираясь на паттер, пытаясь разглядеть все изгибы грина. В конце концов, ударил и промахнулся. Мяч прокатился сантиметрах в двадцати левее лунки — и остановился лишь в метрах полутора за ней. Родман поморщился.

— Не стоит расстраиваться, это был очень сложный патт, — сказал я.

— Я плохо сыграл на грине, — с кислой миной констатировал он. — В отличие от вас, я очень хорошо знаком с полем, поэтому мне это непростительно. Ваш удар.

Мне было проще. Мяч лежал метрах в трёх от флага, но траектория удара была простой и понятной — главное, только силу удара рассчитать правильно. Всё, что превышает в длину два метра, уже уходит в область непредсказуемого. Надо аккуратненько, аккуратненько…

Не ошибся я с силой: мяч подкатился к лунке и свалился в неё точно посредине. Одно очко из потерянных я вернул — хорошо. Мы вновь подхватили сумки и пошли к следующей лунке.

— Я повторюсь — что вы задумали? — спросил я. — Для чего вам понадобился я со своей командой?

— Для многого. Очень многого. Если хоть одно дело удастся сделать из того списка, в котором перечислены дела, которые «желательно выполнить», то уже будет прекрасно. Кстати, вы могли бы провести операцию на территории основной базы Русской Армии — базы в Береговом или в Демидовске? Это просто вопрос, из области теории.

— Шутите? — поразился я его наивности. — Это для камикадзе. Нанимайте шахидов.

— Почему? — спросил Родман.

— Потому, что система безопасности этих объектов исключает любую попытку проведения любой специальной операции, — отрезал я. — Смертник ещё сможет достичь незначительного успеха, любой другой — никогда. Если вы позвали меня за этим — самое время прощаться, я даже не намерен обсуждать подробности.

— Я же сказал, что это просто теоретический вопрос, — отрицательно покачал он головой. — Но в прошлом году было совершено убийство господина Демидова на строго охраняемой территории. Что скажете об этом?

— Смертником, — добавил я. — Путей и возможностей отхода у исполнителя не было. Проникновение его на территорию произошло с помощью внедрённой агентуры. Ваша работа, кстати?

— Нет, не наша. Мы даже не были в курсе, — решительно сказал Родман. — Никакой практической пользы мы из этого не извлекли: с нынешним руководством территории договариваться даже труднее. Впрочем, я и не ожидал от вас положительного ответа по поводу операций в пунктах базирования РА. Мы даже информацию из Базы и Берегового получать не можем. Демидовск, как гражданский и промышленный объект, немного более доступен, а военные объекты — просто безнадёжно. В этом мире нет такого изобилия технических средств разведки, как в том. Спутники не летают, реактивная авиация в зачаточном состоянии, возможности средств ПВО превышают возможности винтовых самолётов. Расчёт только на оперативников. Мы даже не имеем более или менее сносной карты пунктов базирования РА, верите?

— Верю, — согласился я с ним. — Я сам там не слишком много видел: маршруты перемещения ограничены. Много стен и заборов — сложно понять, где и что находится. Ничто ниоткуда не просматривается, хотя я был допущен в расположение дивизии.

— Именно, — воздел он палец. — Мы даже пытались в качестве эксперимента подобраться к аэродромам хотя бы на дистанцию выстрела из управляемого ракетного оружия, такого как TOW, например. Без оружия, разумеется, и без реальных враждебных намерений — исключительно в экспериментальных целях. Бесполезно! Они патрулируют даже места возможного появления противника, подходы и всю местность вокруг. Наша группа просто вынуждена была уйти, так и не попытавшись подобраться к объекту.

Тем временем мы подошли к следующей лунке. Компания из четырёх человек играла её, поэтому мы вынуждены были подождать, когда они освободят фэрвей. Присели на скамейку. Родман продолжал:

— Ситуация для нас сейчас меняется — от плохой к худшей. Ваши соотечественники начали какую-то операцию, совместно с моими отколовшимися соотечественниками, в районе Прохода. Если это — операция по захвату Прохода, и она удастся, то в результате северная Дорога становится почти безопасной, что невыгодно Американским Штатам. Они теряют деньги, а у РА освобождаются дополнительные силы для того, чтобы использовать их в других операциях. Целый полк лёгкой пехоты, самолёты и несколько вертолётов, в той или иной форме, задействованы на обеспечении безопасности Дороги. Если они освободятся — это очень серьёзная сила, которую можно будет бросить на другие цели. И я могу поставить сто экю против засохшего бургера и выиграть, что следующий шаг русских — захват Диких островов.

— Это плохо? — спросил я.

— Это — катастрофа, — вздохнул Родман. — Мы теряем даже теоретическую возможность доступа к нефтяному месторождению. Если русские укрепятся на Диких островах, то такой возможности с этого направления у нас не будет. Острова — граница доступной для добычи части месторождения. Дальше дно идёт резко вниз — сразу на шесть тысяч футов, добывать на такой глубине даже в Старом Свете проблема, а для нас — невозможно. Строительство даже обычной нефтяной платформы в этом мире невероятно.

— Атаковать халифаты и имаматы?

— Это возможно, но… тогда мы становимся буфером вместо русских, прикрываем уже их, а не они прикрывают нас, и мы расходуем свои силы. Влезаем в длительный и кровавый военный конфликт. У нас есть технологическое преимущество, но не такое подавляющее, как в Старом Свете.

— А ослабить их нарушением поставок?

— Этим тоже нельзя баловаться до бесконечности, — покачал головой Родман. — У нас ведь есть цель заселить этот мир. А если мы будем так обращаться с переселяющимися народами — никто сюда не поедет. Мы вынуждены, в общем и целом, соблюдать принцип равных возможностей. Если не финансовых, то хотя бы технических.

— А что в случае с русскими? — спросил я. — Извините, отвлёк от темы.

— Конфликта нет, — пожал плечами Родман. — Они успевают первыми — и мы туда даже не пытаемся соваться, или мы успеваем первыми — и им остаётся только смириться. Наличие у них этих чёртовых противокорабельных ракет полностью лишает нас возможности вступать с ними в прямой конфликт, чего мы, впрочем, не хотим ни при каком развитии событий. И главная проблема сейчас — время. Нам кажется, что они начнут операцию ещё до начала сезона дождей. Примерно к этому времени у нас будут спущены на воду два боевых корабля. Хороших, мощных по меркам этого мира корабля, способных поставить точку в вопросе владения островами, — если бы не ракеты. Идёт настоящая гонка за каждый день. Если бы нам удалось выиграть хотя бы неделю, а ещё лучше — две, заставить русских задержаться с началом операции, то даже это могло бы гарантировать нам успех.

— Каким образом?

— Корабли прошли бы за линию островов. — Родман прочертил дугу головкой айрона на песке у нас под ногами. — Территориальных вод здесь нет. Отсекли бы острова от направления атаки русских. Словно бы сохранили их для наших собственных операций в дальнейшем. А уже затем Американские Штаты провели бы десант своими силами, укрепились и… да и всё, пожалуй. Ракеты русских останутся на складе: они не нападут на нас при отсутствии прямой угрозы их территории, а мы и не собираемся таковую создавать. Можно бурить и качать нефть прямо в танкеры. Русские ничего не предпримут — хотя бы потому, что тогда мы имеем легальный предлог навсегда лишить их доступа к поставкам через «ворота» и присвоить право отслеживать подозрительные поставки третьих лиц. Потому что это будет актом открытой агрессии с их стороны.

— А если русские высадятся на острова? — задал я следующий вопрос.

— Если же русские высаживаются на острова, то они наверняка минируют проходы между ними, укрепляются и размещают артиллерию и вертолёты с ракетами на позициях, недоступных как для огня, так и для наблюдения. Объявляют острова своими — и подход к месторождению закрыт. Мы тоже не можем и не собираемся нападать, потому что это повлечёт за собой войну, и поэтому нам останется лишь утереться.

— Итак, чего же вы хотите от меня?

— Можем играть, — показал он рукой на фэрвей. — Лунка свободна.

Двести сорок ярдов, пар — три. Две группы кустов недалеко от грина заставляют задуматься о меткости, а яма с водой перед грином — о вероятности повторного ввода мяча. Оптимально — аккуратненько бросить мяч ярдов на сто сорок, потом ещё разок, с максимальной точностью — на грин. Можно попытаться сразу на грин, но это — не по моей точности. А вот Родман, пожалуй, сможет, учитывая, что он и с полем хорошо знаком.

Сто пятьдесят ярдов у меня — шестой айрон, главное, чтобы мячик не распрыгался и не катился слишком далеко. Фэрвей влажный — поливали недавно, — не должен мяч сильно прыгать. Так и сделаю. Достал из сумки «шестёрку», мячик — на короткую «ти» поставил. Удар стандартный, ничего мудрить не надо. Главное — прицелиться в створ двух групп кустов, чтобы в случае неудачи шансов на нормальное продолжение было больше. Ударил. Мяч упал точно, как я и планировал. Теперь ещё разок аккуратно сыграть на грин, и тогда смогу уложиться в пар, пожалуй.

— По-прежнему перестраховываетесь, господин Ярцев, — прокомментировал мой удар Родман.

— Мы уже это обсуждали. Мне склонность к риску не свойственна.

— Ну а я попытаюсь своим способом.

Родман целился недолго и выбросил мяч прямо на грин — метров за шесть от флага. Я бы так не сумел. Может, и сумел бы, но для меня это — вопрос удачи. Он в пар уложится наверняка — длинный патт поближе к лунке, а затем — добивание. А мне ещё один удар с аптекарской точностью проводить надо. Мы оба пошли к моему мячу.

— Итак, чего же вы всё же хотите?

— Мы должны или сорвать, или задержать захват Диких островов русскими, — сказал Родман.

— Подробней вы можете сказать? У вас есть план, или вы просто намерены попросить меня это сделать как-нибудь, как мне будет угодно? — с добавкой ехидства в интонацию спросил я.

— План есть, разумеется, — пропустил Родман моё ехидство мимо ушей. — План состоит из двух частей, одна из которых обязательна, другая — желательна. На ваш взгляд, каким образом будет осуществлён захват островов?

Ну, тут и гадать нечего. Если я изложу своё настоящее видение, вряд ли оно будет отличаться от видения орденцев. Поэтому и не буду придуриваться, скажу как есть:

— Учитывая низкую обеспеченность морскими десантными средствами, скорее всего, будет высажен вертолётный десант в составе егерских разведывательных частей. Они захватят плацдармы, затем им по воздуху перебросят подкрепления — может быть, не единожды, — после чего на обычных транспортных судах будет переброшена необходимая техника, артиллерия и так далее. Ничего оригинального. Весь расчёт на внезапность и быстроту первого удара, равно как и высокую выучку.

— Совершенно верно, других вариантов нет, — согласился Родман. — Поэтому в случае атаки их вертолёты уязвимы для ПЗРК, и ещё у них дефицит морского транспорта. У них из своего морского транспорта только угольные баржи, рыболовецкие суда и пара небольших танкеров. Танкеры они наверняка использовать не будут: они их кормят, — а вот на баржах вполне можно перебросить на острова артиллерию, оборудование и технику. Если никто не будет препятствовать.

— Возможно, — кивнул я. — А зенитная артиллерия у обитателей Диких островов есть?

— Мы исходим из того, что позиции артиллерии будут разведаны и подавлены, — ответил Родман. — В посёлке Береговой подготовлена рота подводных диверсантов — возможно, они и начнут атаку. А вот разведать переносные зенитно-ракетные комплексы почти невозможно, поэтому именно ПЗРК способны сорвать атаку вертолётов.

— Вторая мишень, как я понимаю, — транспорт?

— Да. Если удастся повредить баржи — высадка задержится. Без барж они не начнут вертолётного десанта: смысл теряется. Не будет возможности осуществлять снабжение и подвозить подкрепления.

Нет, всё же эти ребята дилетанты. Они играют в этот новый мир, причём даже в те игры, о которых не знают ничего.

— Скажите, основную схему операции придумывали вы сами?

— В основном, — чуть насторожился Родман. — А что?

— Несколько по-дилетантски выглядит, вы уж простите за откровенность, — решил я опустить его на землю. — Эскадрилья Ми-8МТ способна каждым рейсом перебрасывать на острова роту со всем вооружением. В течение светового дня они могут перебросить на остров до батальона, а у Русской Армии не одна эскадрилья вертолётов. Могут и имеющиеся Ми-2Т даже задействовать, которые тоже в состоянии личный состав перебрасывать — по восемь бойцов каждый.

Я заметил, что лицо Родмана заметно поскучнело, и продолжал топить его фактами:

— Батальон егерей со всем вооружением и техникой — сила достаточная, чтобы удерживать любой из островов сколь угодно долго. А гаубицы вполне можно перебросить на внешней подвеске — ничего хитрого в этом нет. Такое применение вертолётов в боевых уставах записано. Гаубица Д-30 весит чуть больше трёх тонн, насколько я помню, три тонны — как раз допустимая масса груза на внешней подвеске Ми-8МТ. А есть ещё и Ка-32, они и пять тонн носят. Эскадрилья доставляет батарею с боекомплектом, личным составом и всем прочим на острова за час. Баржи нужны, но их отсутствие не критично, можно обойтись и без них.

— Тем более, — сказал Родман. — Значит, на острова должны попасть ПЗРК.

— Их там нет ещё? — удивился я.

— Их здесь почти ни у кого нет, кроме нескольких армий северней Залива, — сказал он. — Пока ещё ни одна банда не получила ни единицы. Орден всегда очень старался не давать такой возможности никому, кроме… гм… наиболее цивилизованных армий. Вроде бы у банд в районе Прохода есть несколько старых «Стрел» польского производства, но и это не точно. Ваш удар.

Аккуратно надо, аккуратно. Девяткой, с абсолютной точностью, ровно на сто десять метров. Я пару раз прицелился, проверил стойку, сделал пару пробных взмахов клюшкой. Хорошо, что мяч на ровную поверхность угодил: так проще. Ударил, выбил мяч почти к самому флагу. Родман похлопал:

— Великолепно.

— И вы хотите рискнуть и дать бандитам ПЗРК? — спросил я. — При этом русские будут такими тупыми, что не поймут, откуда они взялись?

— Поймут, если мы просто дадим им ракеты, — ответил Родман. — А вот если бандиты захватят груз ПЗРК, направленный третьей стороне, например… Русские же понимают, что бандиты ждут нападения, и с их стороны попытка завладеть подобным оружием будет вполне логична. А какова будет реакция русских, если они узнают, что у бандитов есть несколько десятков «стингеров»?

Хоть в этом он прав. Чтобы догадаться, гением быть не нужно, и визит к гадалке тоже не требуется. Потери в вертолётах здесь очень трудно будет восполнить — особенно если после этого Орден перекроет кислород…

— Операция отложится на неопределённое время, как мне кажется, — сказал я. — План её полностью изменится. В любом случае — вертолётный десант не будет основой нового плана.

— Именно, — удовлетворённо кивнул Родман. — А нам известно, где будут эти самые «стингеры». И мы можем убить одним камнем сразу двух птиц: не дать РА захватить Дикие острова — и в то же время не допустить попадания такого оружия в руки противника. Как нашего противника, так и противника русских, к слову.

— Кому поступают ПЗРК? — спросил я.

— Великому Халифату, — ответил Родман. — И мы не хотим, чтобы ПЗРК были у халифата. И русские не хотят, потому что халифату они совсем не нужны, а вот в Ичкерийском Имамате — очень пригодятся: вам не кажется? Скорее всего, именно туда они и собираются их передать.

— Вы правы, — кивнул я и спросил, указав на мяч: — Бьёте?

— Разумеется.

Родман бьёт патт. Метр с небольшим до лунки, поверхность не сложная. Мы снова в равных условиях — видимо, оба укладываемся в пар. Его мяч дальше, он сразу добивает. Целился он тщательно, забил без проблем. Мне вообще оставалось не больше метра, поэтому мой мяч попал в лунку следом. Всё, играем следующую.

— Скажите, — спросил я, когда мы вновь пошли дальше с сумками на тележках. — А то, что такое оружие окажется в руках бандитов, вас не беспокоит?

— Беспокоит, — вздохнул он. — Именно поэтому американцы планируют сугубо морскую операцию по захвату островов. Авиация используется только разведывательная, с расстояний, превышающих дальность поражения из ПЗРК. А вот русские такого позволить себе не могут: морских средств не хватает.

— А распространения оружия не боитесь? — полюбопытствовал я.

— Придётся рискнуть, — ответил он. — При захвате островов попытаемся изъять всё, будем использовать все средства убеждения.

— Догадываюсь, — усмехнулся я. — Сколько там «стингеров»?

— Около сорока, насколько нам известно. Поступают из Саудовской Аравии в Старом Свете — в помощь единоверцам в Новой Земле. Перекрыть поставку мы не можем. Великий Халифат здесь числится в списке стран мирных, хотя, на мой взгляд, это средневековая деспотия. Такое отношение к нему — наследие из Старого Света, здесь не очень обоснованно. Но… не мой уровень компетентности.

Даже в этом они не слишком долго размышляли. Явно самодеятельность. Ну зачем все сорок ПЗРК отдавать одной банде?

— Есть ли смысл отдавать всё бандитам? — задал я вопрос. — Для того, чтобы РА отложила операцию, им хватит и половины, даже меньше — десятка полтора достаточно, зато так у бандитов будет меньше соблазна продать часть на сторону.

— Разумно, — согласился Родман. — А куда остальные?

— В неофициальный фонд специальных операций. Мало ли что в будущем случится… — пожал я плечами.

— Согласен, — оживился он. — Доставим их сюда.

— Где должен произойти захват? — спросил я.

— Южнее Залива, по нашему мнению, — в порту Басра. — Он показал рукой на голубую поверхность Залива, которая прекрасно была видна с поля. — Их будут доставлять морем, потому что груз поступит на грузовой терминал порта Базы «Средний Восток». По расписанию оттуда пойдёт всего одно судно — «Звезда Рияда». Значит, ПЗРК повезут на нём — под усиленной охраной, скорее всего. А в порту они расслабятся, как нам кажется. Затем их заберут со склада в порту и увезут на армейские склады где-то в глубине материка. Шанс будет утерян.

Хоть бы и вправду посоветовался с кем-нибудь знающим, не городил глупостей.

— Я думаю, что здесь вы ошиблись, — мягко сказал я, хотя хотелось кричать, что собеседник дурак. — Возможно, надо захватывать сам корабль. Они ждут пиратов, а не диверсантов. Ждут нападения в море, но очень сомневаюсь, что они будут готовы к скрытному проникновению на судно. А вот усилить охрану в порту на недельку ничего не стоит. К тому же в случае удачного захвата судна — его тоже можно продать пиратам. И рано или поздно оно всплывёт в районе тех же самых Диких островов, что только подчеркнёт, в каком направлении следует вести поиск виновных.

— А вы сумеете совершить захват в открытом море? — явно заинтересовался Родман.

— Сумеем, если нам дадут возможность потренироваться, — осторожно ответил я. — У нас есть один профессионал в составе группы, он сможет нас натаскать. Главное — отработать проникновение на судно, а дальше нам хватит собственной выучки. Это как захват помещения. И ещё нам понадобится своё судно с надёжным экипажем и хорошим радаром, быстроходная лодка класса «зодиак» и кое-какое специальное оборудование. Сумеете добыть?

— Если я не сумею, то больше в этом мире не сумеет никто. Разумеется, сумею, — даже слегка обиделся Родман.

— А кто в курсе конкретных деталей операции? — перешёл я к конкретике.

— Смит, — ответил он. — Начинайте с ним работать завтра.

— A c кем обсуждать стоимость работ? Тоже с ним?

Родман усмехнулся и сказал:

— Нет, стоимость работ обсуждайте со мной. Сколько вы хотите помимо того, что будете зарабатывать на новом месте?

— Моя команда получает один миллион ровно. В золотых слитках Банка Ордена, — чётко сказал я. — Из них вперёд — десять процентов, которые можно просто наличными, перед самым началом операции, остальное — по выполнении работы. Гарантии того, что вы нас потом не перестреляете вместо выплаты, я придумаю позже. Но они будут — не удивляйтесь потом и не говорите, что вас не предупреждали. И приготовьте ещё пятьдесят тысяч на расходы.

— Хорошо, — кивнул он. — Но вы дорого цените свою работу.

— Разумеется, — согласился я. — А вы хотите изменить ход истории по дешёвке?

Дальше перешли к деталям и так добрались до восемнадцатой лунки. Родман так и вёл в один удар. Восемнадцатая была непростой — фэрвей прерывался в середине большим прудом, затем целая сеть бункеров окружала грин. Играть надо было очень аккуратно, учитывая то, что пар лунки был три.

Мы оба довольно удачно перекинули мячи через пруд, а вот на грин Родман сыграл точнее. Сантиметров сорок до флага: детский удар. Мой мяч упал метрах в четырёх, с недолётом. Плохо.

На грине выяснилось, что позиция моя даже хуже, чем я предполагал. Грин шёл под уклон, а бить дальние патты легче вверх, чем вниз. Проще рассчитать траекторию и силу удара. И вообще грин был сложным, с несколькими переломами. Я целился минут пять, наверное. Мяч покатился, задел край лунки, крутанулся по нему — и упал внутрь. Есть контакт! А вот Родман не забил. Знаете почему? Потому, что самый простой удар, самое простейшее действие в гольфе, как и во всём другом, надо выполнять с тем же тщанием, как и сложное. Именно так Тайгер Вудс проиграл Крису Ди Марко последнюю игру в «Огаста Оупен». Поленился тщательней целиться: простенький был удар. И промахнулся. А Родман из сорока сантиметров не добил всего на пару — небрежничал, уже чувствовал, что победил. И счёт сравнялся. Тщательнее надо, ребята, как говорил Жванецкий.

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 39 число 7 месяца, воскресенье, 14:00

В «Девятнадцатой лунке», как называются бары в половине гольф-клубов, в которые идут выпить игроки, платили пополам — счёт был равный. Говорили больше о пустяках, поскольку вокруг хватало людей, а обсуждение рабочих деталей надо было продолжать со Смитом — сам Родман до такого не унижался. Но мне постепенно удалось расположить своего собеседника к беседе. Мне это почти всегда удается, к счастью. Он разболтался, расслабился, и я перевёл разговор на «ворота». Рассказал, что проезд «ворот» был одним из самых шокирующих впечатлений в моей жизни.

— Я привык уже. В первый раз было немного странно, но уже во второй — как к себе в спальню зашёл, — сказал Родман.

— Вы и в первый раз знали, куда шли, а мне просто сообщили, что сейчас повезут «вон в то зеркало».

— Да. Если так, то должно быть страшновато, — засмеялся он.

— Скажите, Спенсер… — мы уже звали друг друга по имени, — а как вообще эти «ворота» здесь оказались? Ведь первый проход был случайным, если верить открытым источникам.

— Да, абсолютно случайным, — подтвердил он. — Но, к счастью, среди учёных оказались светлые головы, которые догадались втолкнуть в проход ещё одни «ворота» — в разобранном виде — и мощный генератор с запасом топлива. Тем, кто оказался в Новой Земле, удалось соединить «ворота» между собой, зная их частоту, кажется. Ну а потом всё стало намного проще, хоть сложностей и хватает.

— Наверное. А как удалось так аккуратно выстроить их вдоль берега? Первые же в случайном месте оказались, как мне думается? — спросил я.

— Существуют маяки, на которые наводится канал. — Он передвинул по столу солонку, после чего провёл пальцем воображаемую черту между ней и своим бокалом. — Ставится маячок, затем он соединяется с «воротами» в той стороне, затем с этой — упрощённая конструкция с односторонней проходимостью. И канал готов. Вталкивали сюда маяки и машины, машинами везли маяки в нужные места — и открывали каналы туда.

— А в пределах одной планеты они работают? — спросил я. — Вообще машины не были бы нужны.

— Не работают. Почему — не скажу, и никто не скажет. Собственно говоря, никто до сих пор и не понял, что это за канал и куда. Это же побочный эффект эксперимента. Пытались так делать — возили маяки, даже соединяли с «воротами».

— И что?

— Ничего, — покачал он головой. — Всё, что вталкивалось в канал, просто исчезало неизвестно куда, и неизвестно, где оно сейчас. Есть теория, что это даже не пространственный канал, а ещё и временной. Или вообще в другую действительность.

— Ничего себе… — вполне искренне поразился я. — А почему скрывали двусторонность?

— Первая причина вам и так понятна, наверное, — ответил он. — Никто не хочет, чтобы переселенцы ехали обратно: у нас задача максимально населить этот мир, а не тот. И есть ещё один момент — лимит по размеру и массе совсем другой, когда отправляешь груз отсюда.

— А какие лимиты, если не секрет?

— Оттуда — примерно железнодорожный вагон, после чего начинается неконтролируемый рост потребления энергии, и канал «схлопывается», — ответил он. — А в обратном направлении… примерно два человека с сумками на пассажирской лёгкой платформе. Примерно шестьсот фунтов, а затем стабильность нарушается. Да и вообще мерцание канала выше, и «окна» открываются намного реже. В общем, встречная проходимость по совокупности факторов не выше трёх процентов от основной.

— А почему? — удивился я.

— Откуда я знаю? — пожал он плечами. — Если вы спросите, какой прецедент был создан в процессе «Миллхауз против штата Массачусетс» в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, я отвечу, но все эти материи… И есть ещё масса каких-то деталей, из-за которых канал в ту сторону работает слабенько. Надо у специалистов спрашивать, — но они всё равно не расскажут.

Он даже засмеялся. Я отпил пива, кивнул:

— А если, скажем, я прохожу «ворота», и в этот момент отключается электроэнергия. Где я окажусь тогда? И в скольких кусках? Или сами «ворота» ломаются?

— Сломаться сразу они не могут, насколько мне говорили, — покачал головой Родман. — Я тоже этим интересовался. Точнее — то, что уже входит в канал, в любом случае дойдёт до конца. А вот следующий предмет в канал попасть не сможет. Отключится электроэнергия — а там стоят блоки бесперебойного питания, как у компьютеров, и резервные генераторы. Вы этого даже не заметите.

— Это утешает, а то как представлю, что голова здесь, а задница — там, и кто-то забыл оплатить счёт за электричество…

— Знакомый страх, — вновь засмеялся он. — Я через это прошёл. К тому же «ворота» — технический объект сверхвысокой важности. Структура у них блочная, в случае чего — любой блок меняется за минуту. Насколько я помню, хоть это и не моя область, в помещении с «воротами» должны быть складированы ещё двое ворот в разобранном виде: на случай отказов. Замена блока занимает пару минут, кажется, а сборка и настройка новых «ворот» — не больше двадцати.

— А зачем такая страховка?

— Всякое бывает, — развел он руками. — Бывает, что тяжёлая техника, когда идёт через «ворота», просто врезается в стойку и заваливает всю конструкцию. Как в гараже строительной компании. Бульдозерист с похмелья — и авария.

В строительстве мне довелось работать. Знакомая ситуация.

— Слушайте, но ведь это чертовски много всякого железа — держать «ворота» в разобранном виде?

— Почему? — не понял меня Родман.

— Ну, мне так показалось… — «давил» я. — С чьих-то слов, кажется. Вроде сами «ворота» — это верхушка айсберга, а всё остальное, и главное, и самое большое — отдельно, чуть ли не целое здание занимает.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Видимая часть «ворот» — это и есть почти все «ворота». Ещё блок размером вот с этот стол, весом с холодильник с пивом, и три компьютера. Один компьютер управляет, второй ждёт, когда сломается первый, а третий — контролирует два первых. И всё. Разве что все эти дивайсы находятся с этой стороны. Предосторожность — на случай, если кто-то всерьёз решит прорваться сюда с той стороны.

— Вы имеете в виду правительственные агентства? — уточнил я.

— Ну разумеется, — подтвердил он. — В абсолютной тайне всё хранить там не удаётся. Кто-то что-то знает. Но пока рубильник с этой стороны — мы в безопасности. Даже разобраться в устройстве и определить рабочие частоты невозможно, если захватить только старосветскую часть устройства.

— Разумно. А персонал?

— Все учёные и инженеры живут на этой стороне, — ответил он. — В Старом Свете нет ни байта проектной информации. Если мы решим отделиться от того мира — это будет навсегда.

Я и в самом деле мысленно похвалил Орден за предусмотрительность. Патриотизм патриотизмом, но никакого желания не испытываю, чтобы правительство моей родины ломанулось предъявлять права на этот мир. Или любое другое правительство. Пусть там порядок наводят, а здесь им делать нечего — сами разберёмся.

— Вы учитывайте, правда, что это не то чтобы секретная информация, но тоже не для публикации, — добавил Родман. — Легенды вокруг «ворот» нам выгодны.

— Я понимаю. Чем больше ложной информации, тем легче в ней утопить настоящую.

И утопили ведь. Сколько всякой информации о «воротах» ходит по Новой Земле — и ничего толком не понятно. А всё так просто. Нужен маяк, чтобы пробить канал в нужную точку, забросить туда вторые «ворота» — и всё. Собрали за двадцать минут — и канал заработал. И не так уж много энергии он жрёт, если хватает мобильного генератора, чтобы работа не прерывалась. Хотя это на первый взгляд. Было бы так просто всё — они бы приёмные «ворота» ставили где попало, как им удобней, а не выстраивали редкими кучками. Чего-то я всё же не знаю, пожалуй. И это «что-то» вполне ключевой фактор.

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 40 число 7 месяца, понедельник, 10:00

Смит заехал за мной без двадцати десять, всё на том же открытом «лендровере».

— Куда мы едем? — спросил я после обмена приветствиями.

— В наш новый офис, — ответил он, выруливая с отельной стоянки на дорогу. — Посмотрите, как будет размещаться отдел специальных операций.

— Вы работаете в этом отделе?

— Буду, если отдел будет создан, — ответил он. — Пока там только раковина для моллюска, но внутри — никого. Пустота.

— Понятно. Это далеко?

— На закрытой территории, — ответил он, ткнув пальцем куда-то вперёд.

Это уже интересно. Возможно, что-то полезное удастся увидеть по дороге.

— Территория, где частные владения?

— Нет, разумеется, — усмехнулся Смит. — Есть кусок острова, который отведён под службы Ордена. Туда мы и едем. Частные владения — они очень частные, туда никому хода нет ни при каких обстоятельствах. Там даже охрана другая: не подчиняется никому.

Дорога из второстепенной превратилась в главную и начала понемногу взбираться вверх. По форме остров очень напоминал верхушку кекса. Середина его была самым высоким местом, а заросшие зеленью бока сначала довольно круто, а затем всё более полого спускались к морю. Местами сквозь зелень виднелись виллы, таунхаусы или блоки апартаментов, попадались гольфовые поля, теннисные клубы — в общем, всё как у людей. Дорога извилисто поднималась к самой вершине в середине острова. Со всех сторон её зажимали заросли кустов, деревьев, переплетённых лианами, покрытыми невероятно яркими, удушающе сладко пахнущими красными цветами.

— Интересный ландшафт, — сказал я. — С обеих сторон залива — саванна, сухая степь, а здесь просто джунгли. Да ещё и горы.

— Здесь микроклимат — нет такой засухи, как на берегу, — подтвердил мой спутник то, что вчера рассказал мне Родман. — И сезон дождей здесь почему-то мягче — нет такого потопа.

— Скажите, Смит, а вы здесь живёте?

— Да, на острове, — кивнул он. — Уже два года.

— Перебрались с материка? — полюбопытствовал я.

— Нет, пришёл через «ворота» прямо сюда.

— А на материке были?

— Разумеется, мы с Брауном практически все известные земли объездили, — усмехнулся он. — У нас вся работа как раз на материке: сюда только отдыхать возвращаемся.

— А на ту сторону через «ворота» проходили?

— А зачем? — даже удивился Смит. — Меня туда ничто не манит. Могу, но не хочу.

— Мне было бы любопытно разок проскочить, — сказал я. — Сам не знаю, зачем.

— Браун тоже пару раз ходил, причём без всякого смысла, — засмеялся Смит. — Не убоялся хлопот. Пил пиво с той стороны — и сразу обратно возвращался. К сожалению, у вас ещё нет допуска к «воротам», а то ничего сложного в этом бы не было. Можно было бы хоть сейчас устроить, если канал держится. Это почти рядом с тем местом, куда мы едем.

— Смит и Браун. Почему вы так назвались? — опять потешил я любопытство.

— Мы не назывались, — вздохнул он тяжело. — Мы всегда были Смитом и Брауном, хоть это и звучит как дурная шутка. Я — Пол Смит, он — Том Браун[8], и это наши настоящие имена. Мы и раньше вместе работали, и раньше только самый ленивый это не комментировал. Не верит никто, и всё тут. Вот «ворота», смотрите. Ничего интересного.

Действительно, ничего особо интересного в том, что я увидел, не было. Дорога упиралась в высокую бетонную стену с витками «егозы» поверху. В стене было трое «ворот»: двое почти вплотную друг к другу левее, и ещё одни, кованые, с завитушками, и стоянкой такси перед ними — справа. Возле тех ворот, которые были слева, имелось что-то вроде опорного пункта, в котором находились с десяток пехотинцев в полной экипировке, а у тех, которые справа, топтались двое патрульных в повседневной форме — с кобурами на ремнях и с телескопическими дубинками в чехлах. Видимо, на случай возникновения проблем хватало тех вояк, которые торчали на блоке, а пугать прибывших излишней демонстрацией военной мощи орденцы не хотели.

Чуть правее этой площадки перед воротами, на бугре, видимо — самой высокой точке острова, на площадке стояли три военных кунга, над одним из которых вращалась антенна РЛС. Отсюда, значит, и идёт контроль окружающего воздушного пространства.

— «Ворота» справа — это дорога за «ленточку»? — спросил я у Смита.

— Именно, — кивнул он. — Там как в аэропорте — маленький пассажирский терминал и большой грузовой. Только процедура регистрации и есть сам вылет: прошёл в арку — и уже улетел. Правда, иногда подолгу ждать приходится, так что зал ожидания тоже имеется. «Ворота» слева — на запретную территорию: туда и мне хода нет, а вот средние — туда, куда нам надо.

Смит подогнал вездеход к средним «воротам», протянул свою идентификационную карту патрульному, и шлагбаум перед нами распахнулся.

Дорога почти не изменилась — разве что обочины стали не такими ухоженными и фонари вдоль неё исчезли. Минут через пять езды машина свернула направо, проехала ещё метров пятьсот среди зарослей и вкатилась на площадку, огороженную сетчатым забором с неизменной «егозой» поверху. Кроме стоянки забор окружал довольно большую территорию, на которой размещались три небольших быстровозводимых офисных блока, в два этажа каждый, а также какие-то сарайчики, гаражи и ещё что-то. На дальнем плане красовались два огромных ангара с округлыми крышами, похожие на разрезанные повдоль бочки из-под бензина.

— Приехали, — сказал Смит.

На въезде на территорию находилась застеклённая будка, в которой скучал солдат в полевой форме, в шлеме и бронежилете, с карабином М4, висящим стволом вниз на груди. Он не торопясь вышел из своего логова, проверил документы Смита, спросил: «Плюс один?» — после чего открыл шлагбаум, и мы въехали внутрь.

— Пустовато выглядит, — заметил я, оглядев стоянку.

— Да, здесь пока пусто, — подтвердил Смит. — Управление только начинает формироваться, или пока только думают о том, чтобы начать формировать, — я точно не знаю даже. Мы с Брауном пристроились здесь кое-как, по крайней мере подключились к сети и можем хотя бы разложить карту на столе. А больше здесь нет ничего, только охрана. Пойдёмте — покажу, как мы устроились.

Мы вышли из машины и вошли в крайний справа офисный блок. Внутри было пусто и гулко. Свет не горел, и маленький вестибюль освещался только светом, попадающим в окна. Серый линолеум на полу, белый пластик стен, матовые плафоны ламп на потолке. Скромно, функционально.

— Мы на втором этаже сидим, пойдёмте, — показал Смит на лестницу.

Мы поднялись, свернули в коридор и прошли по нему почти до самого конца, сопровождаемые эхом собственных шагов.

— Сюда.

Смит распахнул одну из дверей, и мы попали в небольшой кабинет, где стояли три рабочих стола с компьютерами, один из которых был пуст, а два несли на себе следы некоей обжитости.

— Присаживайтесь, — предложил Смит. — Кофе будете? Кофейный автомат уже подключили и зарядили.

— Не откажусь. Капуччино он варит?

— Кажется, да. Сейчас принесу.

Смит вышел из кабинета, а я огляделся. Действительно, было заметно, что в кабинет въехали совсем недавно. На стене висела ламинированная карта известных областей Новой Земли, у стены стояли нераспакованные коробки с офисными принадлежностями, на доске для рисования маркерами сиротливо висела одинокая бумажка с каким-то номером. Даже запах был, как будто вскрыли картонную коробку, привезя в ней что-то прямо из магазина.

Смит вошёл в кабинет, неся в руках два пенопластовых стаканчика с кофе, — поставил один из них передо мной.

— Если это можно считать капуччино, то вот он, как вы и просили, — сказал он при этом.

Ладно, не буду привередничать, хотя ежу понятно, что кофе с пенкой из автомата можно называть «капуччино» лишь с огромной натяжкой. Знал, на что шёл, когда просил именно его. Хорошо, что стаканчики не картонные, а то был бы с бумажным привкусом.

— Итак, мистер Родман, наш всесильный босс, поручил мне начать работу с вами, но дальнейших подробностей он избежал, по обыкновению убоявшись, что мы здесь измучаемся от безделья, — сказал Смит, садясь в кресло, откидываясь назад и скрещивая мускулистые руки на груди. — С чего начнём?

— Начнём с поставки ПЗРК, — ответил я. — Насколько точной является информация?

— Информация точная, — уверенно ответил собеседник. — Любое серьёзное оружие, которое проходит через «ворота», обязательно предварительно декларируется. За месяц. Стрелковое никак не декларируется и не регистрируется — до него дела нет, а вот что посерьёзней, начиная с любых гранатомётов, кроме простых подствольных, декларируется в обязательном порядке.

— За всем, из чего можно подбить машину? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил Смит и продолжил: — За нашими «друзьями» с южного берега Орден присматривает особенно внимательно, поэтому они старательно соблюдают правила. Задекларированы сорок два «стингера» — судя по всему, из Саудовской Аравии. Они будут размещены на складе, откуда производится погрузка на морской транспорт. Из чего мы сделали вывод, что их повезут морем.

Для себя я ещё отметил отрадный факт, что огнестрел не регистрируется. А значит, по тому же «Армалайту» вычислить меня совсем невероятно, хоть и без того такая возможность выглядела эфемерной при тутошней анархии. Впрочем, сейчас речь не об этом.

— А если они изменят своё мнение по поводу доставки морем и решат везти сушей — это сложно изменить? — спросил я Смита.

— Нет, изменить не сложно, но доставка сушей маловероятна. — Он повернулся к висящей на стене карте, провёл по ней колпачком шариковой ручки: — Дорога проходит по землям Дагомеи, где царит полная анархия: слишком много риска. И сама дорога как единое целое — неизвестно, существует ли. Никто не знает точно.

— Воздухом?

— Ближайший аэродром в Порт-Дели — сначала туда надо доставить автотранспортом. — Ручка трижды постучала по красному кружочку на границе зелёной суши и голубого океана. — Кроме того, у халифата сейчас напряжённые отношения с Британским Содружеством. Британцы обнаружили, что халифат подстрекает суданские и нигерийские банды к нападениям на Алмазный Мыс, поэтому не думаю, что они рискнут везти ракетные комплексы по британской территории. С бриттов станется их просто задержать или даже отобрать, как компенсацию за ущерб. Особенно если учитывать, что эти ПЗРК потом самим бриттам и будут угрожать. Поэтому морской путь является и самым безопасным и самым предсказуемым.

— На чём повезут?

— Судя по всему, на «Звезде Рияда», — ответил Смит и, пощёлкав «мышкой», вызвал на экран своего компьютера фотографию неуклюжего, но крепкого с виду судна с синими бортами и белыми надстройками. — Это тридцатиметровый траулер — многоцелевое судно с высокой мореходностью. Экипаж семь человек, и ещё до двадцати человек можно разместить в качестве охраны, или там пассажиров, неважно. Вооружение съёмное, но есть места для установки двух двадцатипятимиллиметровых автоматических пушек и двух крупнокалиберных пулемётов. Построено судно испанцами в Виго — из завезённых с той стороны деталей и комплектующих. Скорость до четырнадцати узлов. Арабы используют его лишь при перевозке особо важных грузов и персон — очень берегут.

— Чертежи судна есть?

— Да, уже есть, — кивнул Смит и вызвал на экран следующую картинку: с продольным разрезом судна. — Прямо с верфи. Проект типовой, испанцы такие ещё строят. Мы сказали, что намерены заказать подобную посудину в постройку — они немедленно дали всю информацию.

— А что по поводу нашего судна? — напомнил я.

— Мы можем нанять посудину, — сказал Смит. — «Нинья», двадцать метров в длину, тринадцать-четырнадцать узлов она даёт. Экипаж надёжный. Официально они рыбаки, фактически — чем только не занимаются: работают по найму, базируются на Порто-Франко. У них есть мощный кран, им часто приходится перегружать всякие грузы прямо в море.

— Мне приходилось встречать подобные суда в прошлой жизни, — сказал я. — Если покопаться, то все они возили или белый порошок, или чёрные винтовки.

— Я тоже встречал, и тоже в прошлой жизни, — сухо ответил Смит. — Но здесь другой случай.

— А в прошлой жизни вы… — Я дал ему возможность продолжить.

— DEA[9]. Браун тоже. Работали в Колумбии, Боливии, Перу. Как сюда попали — рассказывать долго и не всегда приятно, — ответил Смит, явно обрубив возможность дальнейших расспросов.

— «Зодиак» спустить с судна проблемой не будет? — вернулся я к делу.

— Нет, разумеется. Никаких проблем.

— Что с отслеживанием движения «клиента»?

— Подсадим им маячки в порту — это совсем не проблема, и у «Ниньи» неплохой радар, — ответил Смит. — Перехватить сумеем. Судно дойдёт из Порто-Франко до Форт-Линкольна, там дозаправится — и мы подсядем. Затем спустимся к югу, восточней острова на сто пятьдесят миль… вот здесь… — Смит карандашом провёл по карте еле заметную линию. — Арабам придётся подниматься выше, огибая Мыс. Причём они постараются держаться от бриттов подальше: отношения у них паршивые, как я уже говорил. Вот здесь и проще всего их перехватить. «Зодиак» догонит их легко — в темноте заметить не должны. Мне приходилось участвовать в перехватах судов с Береговой охраной США, знаю, о чём речь.

— «Зодиак» нужен сразу, в Порто-Франко, — решительно заявил я. — И нужно ещё судно — для тренировки, приблизительно подходящего размера: иначе рискуем облажаться в деле.

— Организуем, — кивнул он. — Будем брать орденский траулер «Орка» — он чуть меньше, но сойдёт. Я даже предлагаю для тренировок развернуть лагерь на некотором расстоянии после Баз, южнее. Там уже никого постороннего, ехать туда недалеко, можно тренироваться, а жить… патрульные силы устроят нормальный лагерь. Вокруг лагеря колючую спираль растянут от животных. Когда мы уедем — лагерь соберут. А патрульные ещё и периметр охранять будут: меньше своих забот.

— Годится. Хорошая идея, — даже обрадовался я. — Деньги готовьте — надо покупать всякие полезные мелочи. А ещё лучше, сами найдите требуемое по списку. У вас всего этого должно быть как грязи — это мы всё больше в бедности прозябаем.

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен 22 год, 1 число 8 месяца, вторник, 07:00

Утром следующего дня за мной заехали Смит и Браун. Было ещё темно, мы собирались на аэродром. Браун привёз пакет с деньгами, как мы и договорились с Родманом. Пятьдесят тысяч на расходы. Сто тысяч аванс. Я забросил свою сумку с вещами в кузов «сто десятого», а сам уселся на заднее сиденье. Смит тронул вездеход с места, а я вернулся к привычному уже занятию — глазеть по сторонам.

Всё свободное время на острове я потратил на то, чтобы объездить всю доступную территорию на взятой в прокат в отеле «витаре». Поначалу подозревал, что за мной могут пустить наблюдение, но потом решил верить Родману в том, что слежка и прослушка здесь отсутствуют как явление. Если сюда авторитетная и влиятельная публика с той стороны едет, и они узнают, что потенциально могут быть выслежены, записаны и сняты… Лучше даже не представлять последствий. Тем более что следить на острове было не за кем. Поэтому я расслабился.

Как мне удалось понять из собственных наблюдений, бесед со случайными собутыльниками в барах и кратких разговоров с обслуживающим персоналом, всерьёз охранялась лишь половина острова — та, куда закрыт доступ, и то исключительно по периметру. Охрану частных владений несла частная охранная компания, непонятно кому принадлежащая, и вообще, что происходило на той территории — было неизвестно никому. Жилую, общедоступную часть острова всерьёз никто не патрулировал: не было необходимости. Патрульные силы охраняли лишь аэродром, расположенный в самой удалённой части общедоступной территории — потому что это было единственное место с плоским рельефом: уже сразу за пределами аэродрома начинались холмы.

Аэродром охранялся неплохо, но отнюдь не сверхъестественно. Мне удалось насчитать пять «хамви», из которых три были вооружены спаркой из пулемёта и автоматического гранатомёта, а два явно выполняли обязанности дежурных машин. Ещё одна машина — бронированный южноафриканский автобус RG-12 с многочисленными антеннами, в цветах камуфляжа «джунгли» — скромно стоял у стены терминала. Смена караула обеспечивалась довольно сомнительным способом: наряд на шести машинах ехал с дальнего конца острова по извилистой единственной дороге, проходящей по горнолесной местности. В случае необходимости дорогу можно было блокировать во множестве мест незначительными силами, полностью лишив караул возможности получить подкрепления.

Кое-какая охрана была и в самом здании терминала, но в основном безопасность острова обеспечивали морскими средствами — просто не давая приблизиться никому на расстояние в пятьдесят морских миль. Расстояние же до ближайшего берега было таково, что достичь берегов острова могли только вертолёты класса Ми-8, не меньше, да и то на обратный путь топлива уже не оставалось. Ближайшим же берегом был берег американский, что означает: орденский. Поэтому, даже если бы и удалось покинуть остров с подвесными баками, хватило бы топлива исключительно до него, что равнозначно тому, что вторгшиеся так на острове бы и остались. А самолёты можно было посадить лишь на аэродроме: в другом месте рельеф такого не позволял.

Ещё одним, а точнее — двумя, элементами безопасности острова были две радиолокационные станции. Одна — на аэродроме, более предназначенная для обслуживания аэродрома, и вторая, которую я только что видел, — на самой вершине острова: для слежения за окружающим пространством. Вполне возможно, что помимо РЛС где-то в зарослях на вершине спрятаны и ЗРК, но разглядеть мне их не удалось. В любом случае ЗРК без РЛС как песня без баяна.

И третья ступень обороны — на аэродроме имелось несколько атакующих вертолётов «апач», причём пара «апачей», судя по всему, находилась на боевом дежурстве в полной готовности к вылету. Мне удалось рассмотреть ракеты «Хэллфайр» на подвеске — и ещё какие-то: наверное, «воздух-воздух». Для Новой Земли более чем достаточная сила: могут сбить или утопить всё, что приблизится к острову без разрешения, или поразить любого противника на самом острове. А если поднять ещё и остальные вертолёты…

Таким образом, географическое положение, вкупе с хорошими по местным понятиям военно-морскими силами, создавали, в общем-то, непроницаемую систему безопасности, не вынуждая патрульные силы Ордена излишне напрягаться на охране береговой линии. Но вот если противнику удастся найти способ проникнуть на остров и блокировать действия вертолётов, то тогда вся эта система становится крайне уязвимой. Для атаки изнутри она была плохо приспособлена, что и требовалось доказать.

Как бы то ни было, мы втроём прошли контроль, я забрал из камеры хранения свою сумку с оружием, и открытый аэродромный экипаж повёз нас и ещё несколько человек, вылетавших с утра пораньше в Порто-Франко, к самолёту. Среди них было четверо орденских офицеров в звании лейтенантов и пятеро гражданских. Все выглядели невыспавшимися, в основном молчали, — лишь двое гражданских вполголоса обсуждали какие-то финансовые вопросы. «Экипаж», пофыркивая расположенным сзади дизелем, подвёз нас к самолёту с откинутой аппарелью, где все вышли и быстро прошли в пассажирскую кабину, бухая ногами по металлическому полу грузового отсека. Расселись по креслам, а затем все разом встали и бросились расхватывать из буфета закупоренные пенопластовые стаканчики с кофе.

Я тоже прихватил нечто с надписью «мокка», открыл, попробовал, не выплюнул и удовлетворённо сел в кресло. С утра я могу пить кофе в нечеловеческих количествах.

— Смит, когда будем готовы начать тренировки? — спросил я у спутника. — У нас осталось не так уж много времени.

— Думаю, мне удастся всё организовать за неделю, — ответил Смит, подумав. — Я свяжусь с вами по телефону: не стоит нам лишний раз показываться вместе.

— Разумно, — согласился я. — Нам тоже надо понемногу готовиться к тому, что магазины и клуб будут оставаться без владельцев. Займёмся подбором персонала.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 1 число 8 месяца, вторник, 15:00

Самолёт приземлился на аэродроме Порто-Франко в полдень по местному времени. В пятнадцать ноль-ноль — напомню для невнимательных. Мы со Смитом и Брауном пешком пошли к стоянке, где дожидался хозяина давешний короткобазный «лендровер». Погрузились в него вместе с сумками, и мои новые коллеги подвезли меня к самому мотелю — не заезжая, впрочем, на его территорию, дабы не слишком афишировать наше знакомство.

Марии Пилар дома не было. Я позвонил ей на мобильный, сообщил, что приехал, на что она ответила, что немедленно выезжает ко мне: она была в магазине. Я предложил сменить дом на ресторанчик мотеля, потому что обеденное время неумолимо приближалось. Как раз для Бониты дорога домой должна была занять минут пятнадцать, а я за это время мог бы заказать еду и встретить её уже с накрытым столом. Предложение было принято. Я быстро распаковал сумку с одеждой, прихватил из неё упакованный в сверкающую бумагу подарок, купленный на острове, и пошёл в ресторан.

Хозяйничал сегодня сам Саркис, по обыкновению бурно меня поприветствовавший. Он немедленно порекомендовал местных «креветок» в соусе из белого вина на горячее и белое же вино к ним. Я согласился. Вообще-то местные «креветки» были скорее размером с омара — только что хвост побольше, а голова — поменьше, а на вкус напоминали скорее наших речных раков. Так что полноразмерное основное блюдо состояло всего из пары «креветок» с гарниром из овощей на гриле.

Саркис ушёл на кухню распоряжаться, а я попросил у «податливой» венгерской девушки минеральной воды и заказал салат из сердцевинок латука с маленькими рыбками, напоминавшими маринованные анчоусы.

Едва она пришла с подносом, на котором стояла запотевшая стеклянная бутылка с водой, как из-за окна раздалось негромкое тарахтенье дизеля, и во двор вкатил небольшой угловатый внедорожник с низким кузовом, за рулём которого восседала во всей красе Мария Пилар Родригез — в том самом наряде амазонки, в котором она отправилась с нами в первое путешествие с конвоем, в перчатках без пальцев, тёмных очках и в «патрульном» кепи. Интересно, как практически военную форму можно превратить в наряд столь ярко выраженной сексуальности? Нет, так нельзя просто.

Мария Бонита влетела в ресторан как ураган, с ходу атаковала меня, расцеловала, чуть не повалив на стол, сняла поочерёдно кепи, очки и перчатки, уселась за стол напротив и поинтересовалась: чем любимую женщину будут кормить?

Ответил ей тихо подошедший сзади Саркис. Кстати, у Саркиса, невзирая на его тучность, был настоящий дар ходить совершенно бесшумно, чего от него никак не ожидаешь. Прямо армянский ниндзя. Мы пригласили Саркиса за стол, но он отказался, сославшись на занятость, пообещав подойти через полчасика. Думаю, не так уж он был занят: просто из присущей ему деликатности он решил дать нам время побыть вдвоём.

«Податливая» принесла блюдо с салатом, тарелки и приборы, а заодно и белое вино. Разлила вино и минеральную воду по бокалам, пожелала приятного аппетита — и отошла. Мы чокнулись бокалами, пригубили вина. Хорошее вино, напоминает «петит шабли». Я спросил у Бониты, как шли дела в моё отсутствие. Выяснилось, что дела шли хорошо, торговля разворачивалась, и мы откровенно перехватывали весь местный рынок по распространённым маркам патронов. По меркам Старого Света это, может, и не достижение, но для Новой Земли — серьёзный бизнес.

Ещё в день моего отъезда договорилась с одной маленькой фирмочкой с немецкой территории по поставкам наших патронов, которыми те будут торговать дальше до самого Китая, а взамен они предложили по весьма льготной цене четыре военных внедорожника «Фольксваген Илтис», которые стояли в Порто-Франко на складе у железной дороги. Лёгкий вездеход с дизелем объёмом в один и шесть десятых литра и съёмным брезентовым верхом производился для бундесвера в качестве посыльной и эвакуационной машины, и такие машины немцы получили из-за «ленточки» со складов длительного хранения.

Одну из этих машин намеревался купить Дмитрий, разжившийся деньгами после памятного боя в Углу, поскольку до сих пор был безлошадным, ещё две планировал продать Саркис, просто выставив их на стоянке у мотеля, потому что место здесь бойкое, а одну машину Бонита придержала исключительно на всякий случай — и сейчас каталась на ней.

Кстати, от Бониты я узнал, что Дмитрий здесь даром времени не терял и уже вступил в отношения с очень миленькой девушкой-итальянкой, которая работала на центральном пульте управления сигнализацией и которой он сдавал магазин под охрану, а также которая теперь делит с нашим коллегой снимаемую им квартирку — как раз со вчерашнего дня. Вот так, всего ничего меня не было, а столько новостей.

Я быстро прикинул экономику сделки — действительно неплохо. А если такой контракт удастся продлить на будущее и у нас появятся достаточные оборотные средства, то мы и автомобильную торговлю сумеем начать. Даром, что ли, у Саркиса столько места пропадает? А мимо него весь поток переселенцев идёт. Да и Джо забывать не стоит: он тоже неплохо продаёт, к нему уже со всего Техаса едут. Тем более что предприимчивые немцы планировали наладить поставку таких машинок из-за «ворот» вместе с запасными частями, что делало продажи намного проще.

— Скажи теперь, я — коммерческий гений или нет? — гордо спросила Бонита.

— Гений, вне всякого сомнения, — расцеловал я её, но тут же смазал впечатление, сказав: — А теперь главное — мы в деле. Орден сделал нам предложение. И, как мне кажется, мы можем очень здорово этим воспользоваться. У нас есть неделя на то, чтобы начать готовиться самим, и через неделю мы начнём готовиться к операции официально.

— Что за операция?

Я рассказал Боните, чего от нас хочет Родман. Как мы начнём к этому готовиться. И во что, по моему мнению, эта операция в финале должна вылиться.

— Ну ты и нахал… — сказала Мария Пилар после того, как я изложил ей весь план. Как мне показалось — сказала это даже с уважением.

— Mi Amor, нахальство в такой ситуации — половина успеха, — заявил я на это. — Надо поступать нестандартно. А вообще нужна встреча с нашими. И вашими, наверное. Какой здесь ближайший город с аэродромом?

— Нойехафен, — ответила она. — Четыреста километров к северу по берегу. Он вообще самый ближний. И дорога спокойная, нападений почти не бывает. Обжитая местность, бандам далеко идти от гор — если только местная шпана изредка хулиганит. А можно и просто поездом: туда даже железная дорога идёт.

— Поездом было бы приятно, но не следует — очень уж заметно получится, — вздохнул я. — Наверняка регистрируют при посадке. Надо устраивать встречу там, причём самое позднее — послезавтра. Пусть вылетают. Я дам телеграмму своим, а как поступать с твоими коллегами, это уже тебе видней.

Придётся ехать на машине, а жаль. Признаться, в этом мире поезд был экзотикой, и я бы не отказался прокатиться на нём с комфортом. Ты сидишь, тебя везут. Небось ещё и напитки подают.

В зале опять появился Саркис, и мы зазвали его за стол. На этот раз он упираться не стал и присоединился к нам, затребовав ещё бутылку вина и салат из местных фруктов на десерт. Мы пару минут поболтали ни о чём, после чего я сказал ему, что нам нужно набирать персонал для магазина. Мол, торговля расширяется, все люди постоянно будут в разъездах, нужны продавцы на полный рабочий день. Саркис помолчал пару минут, подумал, явно лелея какую-то мысль, после чего выдвинул встречное предложение — передать магазин в управление ему, благо контроль не сложный, за двадцать пять, скажем, процентов с прибыли, а он возьмёт на себя все технические проблемы, персонал и прочее. Наше дело будет только бухгалтерию проверять — и всё. Прибыль будет оставаться на счету магазина, оттуда же покрываться расходы, а свою долю они будут каждые две недели переводить на счёт своего предприятия.

Мы с Бонитой подумали и решили, что предложение того стоит. Всё равно перед нами стояла задача расширять сеть магазинов в требуемых направлениях, а тонуть в деталях управления каждым отдельным объектом мы не могли. А Саркис с Биллом — люди уже проверенные, контролировать их мы вполне сможем, зато вся наша боевая группа высвобождается для выполнения остальных задач.

Разумеется, не всё из этого было произнесено вслух за столом, но итог был предсказумемым: предложение Саркиса мы приняли.

После обеда мы поехали на Главную улицу Порто-Франко — туда, где на Овальной площади находился офис с буквами NWM и почтовым рожком на эмблеме. Не удержавшись, я взял со стоянки тот «илтис», что Бонита оставила нам в пользование, и, признаться, он мне понравился. Не очень быстрый и не слишком мощный, но маневренный и тяговитый вездеходик оказался очень хорош на нешироких улицах Порто-Франко. И если удастся наладить торговлю такими, то, может быть, ещё и хороший бизнес получится. А если вспомнить, что «перенти» нам одолжили, то, может, даже придётся рассчитывать на «илтис» как на основную машину. Он всё же нам принадлежит. Тем более что моя «семисьпятка» застряла в ППД. Надо бы её оттуда как-то в Аламо перекинуть, по-хорошему если. Пропадёт машина, на одном месте стоя.

В почтовом офисе работал всё тот же эпатажного вида парнишка с красно-чёрными волосами, подведёнными на покойницкий манер глазами и лицом, несущим следы увлечения пирсингом. Меня он не вспомнил, естественно: внешность у меня не слишком запоминающаяся, что, в общем, и к лучшему. Я составил две телеграммы вполне коммерческого содержания в ППД, в которых настоятельно требовал немедленной встречи в Нойехафене.

Из почтового отделения мы направились в магазин, где застали Дмитрия и Раулито. Там я отдал каждому из них чертежи судна «Звезда Рияда», поставив задачи: Дмитрию — предварительно разработать способ захвата судна в открытом море; Раулито — возможности проникновения внутрь без использования существующих люков и дверей. Ещё я поручил обоим до завтрашнего утра проработать список требующегося для операции — и выдал каждому на руки по пять тысяч экю наличными из аванса, полученного на острове.

Примерно час мы обсуждали будущую операцию, затем зал магазина заполнился гомонящими покупателями — пришёл конвой из Латинского Союза. Оставив Дмитрия и Раулито разбираться с клиентурой, мы с Бонитой поехали в «Румбу» — к братьям Рамирес. В отличие от нас, им не требовалось нанимать персонал на время отсутствия: сами братья в клубе не работали, а лишь им владели, но в любом случае нам многое следовало обсудить с ними. Теперь наша группа вступала наконец в новую фазу своего существования — в активную, к которой и предназначалась.

Обсуждение плавно переросло в посиделки, и мы с Бонитой просидели в клубе почти до полуночи, постепенно теряя слух от громкой музыки. Румбой в клубе и не пахло, если честно, а ди-джей злоупотреблял испаноязычным рэпом. Но, в общем, место было неплохое.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 2 число 8 месяца, среда, 11:00

Ответную телеграмму из ППД принесли в магазин в одиннадцать утра следующего дня. Барабанов подтверждал встречу в Нойехафене в четверг, в отеле «Мюле», около трёх часов дня. Мы с Бонитой прикинули время — требовалось отправиться из Порто-Франко немедленно: как раз к вечеру мы были бы уже на месте. Выезжать с утра рискованно, учитывая нынешний цейтнот. Мало ли что может случиться в дороге?

Мы кинулись в «фольксваген» и погнали в мотель собираться. Ничего сверхъестественного — я взял упакованный и запломбированный своей магазинной пломбой «сто третий» с подствольником и разгрузку со стандартным набором гранат и магазинов, а Бонита прихватила «абакан» с оптикой, к которому уже привыкла. Для тихой дороги вполне достаточно.

Всё это мы забросили в «илтис», на котором решили ехать, чтобы не особенно мелькать нашим слишком заметным «перенти», подкатили к ресторанчику, купили там канистру минеральной воды в дорогу, сэндвичи — и сами быстро перекусили. Всё, в путь.

Время было неурочное для выездов конвоев за пределы города, и поэтому, кроме нас, никто не проходил контроль на блоке. Обычно все стараются выехать с утра, а тринадцать часов никак утром не назовёшь. Патрульные распечатали оружие и пожелали счастливого пути, и впервые на этой развилке я не поехал прямо, а свернул направо — на дорогу, идущую вдоль берега океана. Согласно карте и описаниям Раулито, мы должны были ехать весь путь по обжитым землям — не то что по Дороге на запад, по которой катались раньше.

Действительно, некоторые признаки обжитости вдоль этой дороги имелись. Иногда даже попадались встречные машины, в сторону от дороги уходили ответвления, ведущие к каким-то строениям, напоминающим фермы. Пару раз мы видели на возвышенностях парные моторизованные патрули сначала орденских сил, а затем, через пару часов, дорогу взяли под контроль военные в мешковатом камуфляже растительной раскраски, с винтовками G36 и в рейдовых внедорожниках «Сервал» — военной версии знаменитых «гелендвагенов», со спарками крупнокалиберного и ротного пулемётов на каждом. Ландвер. Всё, мы явно ехали по территории Евросоюза.

Дорога тоже имела что-то вроде покрытия — как на территории ППД. Скорее всего, в дорогу сначала закатывали катком гравий, а потом землю многократно поливали солёной океанской водой — благо до берега было совсем близко. В сухую погоду такая комбинация превращалась чуть ли не в бетон, да и в дождливую должна была сохранять некоторую проходимость. Интересно, когда в этом мире появятся нормальные дороги? Не скоро, я думаю. Слишком малолюден и слишком большие расстояния, не под силу нам пока ещё завести асфальтированные дороги. И в ближайшие годы, а то и десятилетия, внедорожники будут единственным здесь востребованным видом транспорта. А я и не против, собственно говоря.

Впрочем, вдоль дороги, по которой мы ехали, тянулась дорога железная — всё же признак прогресса. И невзирая ни на что, люди продолжали строить железные дороги. Пусть медленно, пусть пока они не покрывали больших расстояний, но уже понемногу они образовывали сети, и была надежда, что лет эдак через пятнадцать или двадцать можно будет на поезде доехать хотя бы по одноколейке до самой русской территории от самой европейской.

Я попытался вспомнить, что я читал о городе Нойехафен в местных путеводителях. Торговый порт, относительно большой, население — около десяти тысяч человек, в основном занимается всем, что связано с морем, портом или перевалкой грузов. Это и является основным источником доходов. Уровень преступности невысок, уровень аморальности обычен, разрешены проституция и лёгкие наркотики. Тяжёлые наркотики и сутенёрство запрещены: за это следует наказание в виде каторжных работ на длительные сроки. Вот и всё, что мне удалось вспомнить.

По такой дороге нам удавалось держать скорость около семидесяти километров в час, запаса топлива нам хватило бы съездить туда и обратно, поэтому, по моим расчётам, мы должны были покрыть это расстояние за шесть-семь часов. Единственное, что мешало наслаждаться поездкой, — это громыхание покрышек по гравию, но и к этому мы вскоре привыкли.

Чем дальше мы ехали по дороге, тем всё более и более населённой выглядела местность. Всё больше и больше машин встречалось, причём все они ехали сами по себе, а отнюдь не в составе конвоев. Катили фермерские грузовики, гружённые фруктами, проехал скотовоз с коровами в кузове, дважды проезжали фургоны с логотипом пива «Hoffmeister» на борту. Точно, его же где-то здесь варят. Вот что значит — жить далеко от Угла. Возможно, если Проход перекроют, то и по нашей Дороге можно будет ездить без охраны бронетехники. Разорятся тогда конвойщики, или придётся профиль работы менять.

Впрочем, мобильные патрули и здесь мелькали частенько, а на двух перекрёстках находились вполне серьёзные ВОПы, где стояли в укрытиях немолодые бэтээры «лукс», готовые сорваться с места по вызову патрульных. Несколько раз мы видели в небе лёгкие спортивные самолёты, но раскрашенные в камуфляжные тона — с воздуха тоже велось наблюдение за дорогами. Здесь такой способ контроля был популярен. На русской территории порядка двух десятков учебно-тренировочных Як-52 летали над саванной, высматривая вторгшиеся банды. Топливо такие самолёты расходовали экономно, не в пример вертолётам, а с дальностью полёта в полтысячи километров они могли контролировать изрядную территорию. Увёртливость спасала их от обстрелов с земли из стрелкового оружия, обслуживание было делом простым, и обучение пилотов тоже несложным — куда проще, чем вертолётчиков. Для наших условий — идеально.

И немцы, судя по всему, использовали такую же тактику, только вот самолётов я не мог узнать: не силён я в них. Но в любом случае до полной и окончательной идиллии здесь тоже было далековато.

Один раз мы даже проехали сквозь маленький городок, что тоже было довольно необычным для меня. Все мои поездки по этому миру в прошлом проходили по пустынным и безлюдным местам, и чтобы попасть в какой-нибудь населённый пункт, надо было с этой дороги съезжать и ехать туда специально. А вот так, чтобы просто насквозь проехать, как через подмосковный городок вроде Солнечногорска… Да, изменил меня этот мир.

Городок был по-немецки аккуратным, с белыми заборчиками и ухоженными палисадниками. В нём была маленькая центральная площадь со зданием бургомистрата и полицейским участком, возле которого стоял такой же, как у нас, «илтис» бело-зелёной расцветки с надписью «Polizei» на борту. Над зданием развевались флаги — немецкий и Евросоюза: всё как в Европе в Старом Свете.

За городом дорога раздваивалась. Указатель показывал, что если мы свернём влево, то можем посетить добрый десяток городов с немецкими названиями и один — с французским, а вот если поедем прямо, то через сто десять километров попадём в потребный нам Нойехафен — и всё, больше никуда. А нам никуда и не надо больше.

— Действительно, тихо здесь, — сказала Бонита, когда мы проехали указатель. — Не то что у нас на Северной Дороге.

— Это точно, почти нормальная жизнь, — согласился я.

Забавно, но наша Северная Дорога лежала заметно южнее той дороги, по которой мы ехали сейчас. Просто насквозь весь материк по меридиану пересекали только две дороги: Южная через орденские земли, Американские Штаты, юг Техаса и Конфедерации прямо в Новую Одессу — и Северная, с который и вы тоже уже очень хорошо знакомы.

Даже диких животных вокруг этой дороги паслось заметно меньше, чем в саваннах перед горами. Впрочем, то же самое мы наблюдали и на дороге от ППД до Демидовска: человек начинал вытеснять дикую природу. Зато вместо рогачей на пастбищах паслись самые обыкновенные коровы, сопровождаемые вооружёнными верховыми пастухами. Да, тут картинка про мальчика-пастушка с дудочкой не катит — сожрут к чёртовой матери вместе с дудочкой или угонят вместе с коровами. Здесь вместо дудочки пулемёт нужен.

Ближе к Нойехафену мы стали замечать в море рыболовецкие сейнеры. Рыбаков мало, рыбы много — вот и нет нужды рыбакам уходить далеко от порта. Кстати, в Нойехафене уже рыбоконсервный завод построили и поставляют консервы отсюда по всему северу обитаемого мира. Консервы как символ укрепления цивилизации. Подходит? А чёрт его знает, может, и подходит.

Территория Европейского Союза, г. Нойехафен 22 год, 2 число 8 месяца, среда, 21:00

К счастью, не только в Порто-Франко есть добрая традиция на въезде в город выдавать всем желающим карты города и путеводители. Карта города Нойехафена была отпечатана в цвете и на хорошей бумаге, в отличие от серенькой карты Порто-Франко. И согласно этой самой карте, в городе было четыре отеля. Тот, который был нужен нам, «Мюле», находился в дальнем от нас конце набережной, которая, судя по всему, выполняла в городе роль главной улицы — променада.

На блоке при въезде в город красовалось написанное на пяти языках объявление, напоминающее о необходимости убрать в чехлы с глаз долой всё оружие и о карах тому, кто данным требованием пренебрежёт. Мы решили не пренебрегать, зная серьёзный подход немцев к соблюдению правил.

Разобравшись с оружием, я сориентировался по карте и понял, что найти гостиницу труда не составит. Нужно просто въехать в город, свернуть направо в сторону океана, а уперевшись в набережную, свернуть по ней налево и доехать почти до конца. Зарегистрировавшись на въезде, мы проехали под поднявшимся шлагбаумом в город.

Город был чистым, улицы заасфальтированы почти везде, бордюры тротуаров выкрашены белой краской, на дорожном покрытии имелась всамделишная разметка. В городе даже были светофоры на основных перекрёстках! Здания из уже привычного разноцветного кирпича поднимались на высоту трёх, а на набережной — и четырёх этажей. В архитектуре использовалось много стекла, и я вспомнил, что оконное стекло тоже являлось одной из статей экспорта немецкой территории. Как и мобильные заводики по производству такого вот прочного и яркого разноцветного кирпича, сырьём которому служила местная песчаная земля и специальные присадки, которые немцы поставляли пользователям кирпичных мини-заводов вместе с красителями. Между прочим, технология производства такого кирпича восходила ещё к восемнадцатому веку, шла из России и опробована была для императора Павла I.

Отель был построен даже с выдумкой, хоть и несколько неуместной. Над плоским двухэтажным зданием возвышалась башня, как будто выложенная из выветренного кирпича и изображающая пострадавшую от времени мельницу. Честно говоря, мне так и не удалось логично связать мельницу — «мюле» и набережную океана, и лишь потом я узнал, что владелец этой гостиницы владел гостиницей и в прошлой жизни. И вот уже та гостиница, в маленьком городке под Гамбургом, заслуженно именовалась «Мюле», потому как была перестроена из старой мельницы. А тут хозяина ностальгия одолела.

Ещё с хозяином в этот мир переехал огромный попугай, который на потребу публике вскрывал огромным клювом маленькие пятидесятиграммовые бутылочки шнапса, пил из них, а потом закусывал чем-то, пахнущим ванилью, из чайной ложки, которую протягивал ему хозяин. Публике нравилось. Впрочем, пока ещё рано об этом рассказывать: пока мы лишь припарковались у тротуара перед входом в отель, а попугая лишь вечером видели.

За стойкой ресепшена стояла молодая девушка с яркими пурпурными прыщами на лице, которая с суровым выражением лица протянула нам карточку для заполнения, после чего выделила ключ от номера. Она же объяснила нам, что после одиннадцати вечера ресепшен закрывается, равно как и дверь в отель. Зато ключ от номера эту дверь запросто открывает, поэтому помехой нам это не будет.

Мы поблагодарили девушку и с сумками поднялись на второй этаж по гулкой деревянной лестнице. Носильщиков и прочих атрибутов хорошего сервиса здесь не водилось, зато номер был на удивление большой, хоть и совсем недорогой. Сказывалось то, видимо, что Нойехафен лежал в стороне от основных транзитных маршрутов и изобилием иногородних посетителей избалован не был. Поэтому мы получили в своё распоряжение огромную комнату с тяжёлой мебелью в немецком стиле, гигантскую террасу с видом на океан и не менее гигантскую ванную. И всё это за какие-то двадцать экю в сутки.

Мы распаковали сумки, затем вышли на террасу. Вид на океан был потрясающим. Закатное солнце светило из-за спины, и каждая маленькая волна на поверхности воды отражала его розовый свет. Снизу, с набережной, доносились весёлые голоса гуляющей публики, откуда-то тянулись запахи жарящейся рыбы — набережная изобиловала ресторанчиками, и оттуда слышалась музыка.

— Corazon, ты есть хочешь? — спросила прижавшаяся ко мне Бонита.

— Хочу, — сразу согласился я. — А нас в отеле накормят?

— А сколько сейчас времени?

— Половина десятого, — сказал я, глянув на часы.

— Накормят, — уверенно кивнула она. — Ресторанчик открыт до одиннадцати.

Вот как раз за ужином мы попугая и видели, только рассказали об этом раньше.

Территория Европейского Союза, г. Нойехафен 22 год, 3 число 8 месяца, четверг, 15:00

Мы встретились в ресторане отеля на набережной ровно в полдень. К тому времени мы с Бонитой неплохо погуляли по портовому городу Нойехафену, поглазели на небольшую, но битком забитую судами гавань, давшую название городу, и даже искупались, посетив местный пляж. Пляж, кстати, был выше всяких похвал — широкий, с белым песком, плотным песчаным же дном и длинной волной — мечтой серфингистов.

На встречу в ресторан отеля пришли Барабанов и Владимирский. Я впервые увидел их в гражданской одежде — такой же «походно-боевой», как и у нас. Здесь их никто в лицо не знал, в отличие, скажем, от Аламо или Порто-Франко, поэтому они решили не привлекать излишнего внимания.

Мы обнялись, поздоровались, заказали пива и к нему — традиционных немецких «краутвюрстен» с тушёной капустой, картошкой и горчицей. Лишь Бонита ограничилась салатом и соком. После того, как принесли пиво в огромных керамических кружках с оловянными крышками и изображениями мельницы, Барабанов уставился мне в глаза и сказал:

— Уважаемый, мы взяли самолёт из личного резерва комбрига. Можно сказать, из-под задницы у командира вытянули. И гнали сюда с двумя дозаправками, так что лучше бы тебе действительно убедить нас, что встреча важная.

— Вам судить, — пожал я плечами. — Я знаю, что собирается сделать Орден, я знаю, что им известно, я знаю, где находятся «ворота», я знаю, как их захватить и как перевезти к нам, и я знаю, как сделать так, чтобы Орден винил в потере самих себя и забыл о нас. Это — достаточно важно?

— Серьёзное заявление. — Он даже дух перевёл. — Придётся объяснять.

— Объясню.

Приблизительный план операции у меня был уже проработан, и на изложение его ушло примерно около тридцати минут. Ещё около получаса я отвечал на вопросы. После этого Барабанов сказал:

— Ты знаешь, ведь может сработать. Почти наверняка сработает. Хороший план, наглый. Самое главное в нём — ты не проявляешь инициативы. Люди сами говорят тебе, что делать, а ты лишь выполняешь их указания. Никаких подозрений быть не должно. В принципе. В теории. А ты уверен, что всё пойдёт именно так?

— А как ещё? — пожал я плечами. — Они именно этого от нас и хотят.

— Хорошо бы, хорошо бы, — в задумчивости постучал пальцами по столу Николай.

— Главное, чтобы группа Совы была там, где нужно, и в нужное время. И имела всё необходимое при себе, — добавил я.

— А куда трофеи? — спросил Владимирский.

— Сгрузим на берег в Техасе и увезём с глаз долой, — сразу ответил я. — И вся моя команда с ними уедет, внаглую. Такая куча «стингеров», да ещё и неучтённых — великая приманка для моего нового начальства. Не думаю, что они предпримут враждебные действия против моей команды, пока не получат все ПЗРК себе. К тому же моё предложение сначала заплатить, а потом передать по назначению то, что причитается бандитам, должно их здорово взбесить и заставить на нас сильно обижаться. Решат, что так, нормальные наёмнические выкрутасы.

— А не помешают увезти? — опять спросил Барабанов.

— Кто? — развёл я руками как бы в недоумении. — Не думаю, что с нами будет больше двух орденцев, а команда судна… мы заранее покажем, что с нами лучше не шутить. Силой помешать не смогут, а я и не намерен скрывать, что ПЗРК — тоже залог нашей безопасности. Они должны будут захотеть заполучить всю нашу группу вместе со «стингерами» к себе на остров. Одним выстрелом — двух зайцев. И у нас примерно такие же планы.

— А дальше что? — спросил он. — Если даже с Орденом всё получится…

Тоже серьёзный вопрос. И назрел уже, пора было и вслух его задать.

— Команду надо будет сохранить и расширить, найти место базирования, — ответил я. — Хорошие наёмники скоро будут здесь в цене, как мне кажется. А это даст нам возможность подступать к таким местам, куда нас раньше не звали и звать не собираются. Ещё люди нужны будут. Специалисты.

— Хорошо, это позже обсудим. Будут тебе специалисты, — плавно соскочил с темы Николай. — Что ещё от нас необходимо? Именно сейчас?

— Добро на операцию. Только.

— Ты же понимаешь, что лично я дать боевого распоряжения не могу, — сказал Барабанов. — Мне надо командиру доложить. Сообщим тебе послезавтра телеграммой. Но готовиться начинай — на всякий случай. Думаю, что боевое распоряжение будет. Кстати, этот городок неплох для личных встреч. Орден здесь не представлен практически: у них с немцами отношения натянутые. Есть аэродром, и вам не слишком далеко ехать из Порто-Франко. Предлагают тебе ещё и здесь магазинчик открыть.

Я с сомнением посмотрел в окно, затем сказал:

— А кто тут особо покупать что будет? Транзита нет.

— Ну, придумай что-нибудь, — развёл он руками. — Нужна база в тихом месте на этом побережье. Считай боевым распоряжением.

— Ладно, закончу с делом — придумаю, — кивнул я.

Барабанов опять вступил в разговор, обращаясь к Боните:

— Вы знакомы с Роберто Мартином?

— Разумеется, — улыбнулась она. — Он в Нью-Рино принимает ставки на игры, а заодно недавно старшего лейтенанта получил, насколько я знаю.

— Он приезжает в Порто-Франко в субботу, — сказал Барабанов. — С ним ещё три человека. Будут открывать букмекерскую контору в городе, а Роберто её возглавит. Работать они будут как филиал центральной конторы в Нью-Рино. Их задача — установить прямую радиосвязь с ППД и своим командованием, благо они должны передавать и принимать информацию о результатах матчей, поэтому наличие мощного передатчика ни у кого подозрения не вызовет. Кроме того — они должны организовать резервную оперативную базу в городе. Если понадобится — будут прятать людей, оружие и так далее. Они появятся в «Ла Румбе», связь с ними поддерживайте через клуб, в прямой контакт без необходимости не вступайте, но в самом крайнем случае можете воспользоваться их связью. В самом крайнем, повторяю.

Бонита кивнула:

— Понятно. А что за люди с Роберто?

— Силовики, — ответил Барабанов. — И как ширма, и фактически.

— Насколько я знаю, в городе есть букмекеры, — сказала она. — Какие-то местные бандиты этим занимаются. Конфликта не будет?

— Не знаю, если честно, — пожал плечами Николай. — Это уже ваши товарищи просчитывали ситуацию, но думаю, что нет. С кубинцами из Нью-Рино доморощенные гангстеры вряд ли пойдут на конфликт: всё же весовые категории разные. В Порто-Франко серьёзных ОПГ нет. И, думаю, при необходимости старший лейтенант Мартин и сопутствующие ему товарищи смогут решить эту проблему. Главное — вы не вмешивайтесь, не ставьте под удар основную операцию.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 7 число 8 месяца, понедельник, 12:00

В Порто-Франко мы вернулись в пятницу, выехав, как и подобает добрым людям, из Нойехафена с утра пораньше. А прямо в магазине нас дожидалась телеграмма, дающая зелёный свет проведению операции. Всё, обратной дороги нет — действуем, как задумали.

Мы вывесили табличку «Учёт», благо всё равно посетителей не было, и устроили совещание. Дмитрий сказал, что он посидел над чертежами «Звезды Рияда», и что ничего особо сложного в ночном захвате не слишком большого и не слишком быстроходного судна нет. Главное — провести нормальные тренировки с личным составом, иметь быстроходную нешумную лодку и судно, с которой её можно спустить за борт. Он уже купил гидрокостюмы, жилеты и боты для себя и остальных членов группы, водонепроницаемые чехлы для оружия и подготовил список необходимого, чего в магазинах не купишь.

Раулито показал чертёж некоей конструкции, более всего напоминающей складной плотницкий метр. Вся эта штуковина заполнялась пластитной взрывчаткой и работала как топор по тому контуру, по которому она будет сложена, а главным достоинством её было то, что устанавливалась взрывчатка почти мгновенно. С помощью этого инструмента мы сможем быстро проходить как через обшивку судна так и через его переборки. К понедельнику Раулито должен был закончить сборку пяти таких рамок и заполнить их «семтексом».

Ещё они купили две лёгкие разборные алюминиевые лестницы — самые обычные, бытового назначения, но Раулито в мастерской превратил их в штурмовые, прикрепив к ним сверху длинные тупые крючья, которыми эти лестницы можно будет цеплять за леера ограждения захватываемого судна. Изнутри к лестницам были приделаны десятисантиметровые упоры с толстыми резиновыми заглушками, которые не должны были позволить металлическим лестницам стучать по обшивке судна, и к тому же должны были удерживать их на некотором расстоянии от борта, чтобы сделать подъём проще. Толково.

В общем, здесь подготовка к делу велась по плану. Я прикинул наличие бесшумного оружия — не то чтобы его нет, но и не то чтобы оно есть. «Винторез» для захвата годился средненько, «вал» по требованиям проходил, «девятка» — то, что доктор прописал, два укороченных «сто четвёртых» и один «сто третий» с ПБС. В любом случае на всех не хватает, к тому же половина из наличия на мне числится, утопит кто — мне голову прогрызут. Тоже надо решать, и желательно через Смита. На хрена он нам ещё сдался? Позвонил ему и потребовал решения вопроса исходя из благородной идеи, что запас карман не тянет. Он среагировал спокойно и пообещал вопрос решить. Хорошо бы, а то добыть что-то бесшумное через магазины проблематично, если не светить своих связей.

Рикардо Мартин с коллегами уже прибыли в город, со всей требуемой гангстерской пышностью, как сообщил Маноло Рамирес. Три чёрных «хаммера» в гражданской версии, немедленно снятый коттедж на дорогой окраине города и все прочие атрибуты бандитов из Нью-Рино были при них. Они уже вышли на связь с братьями Рамирес и обещали установить постоянный канал связи с командованием не позднее, чем к середине следующей недели.

В воскресенье с утра со мной связался Смит и попросил встречи. Мы пересеклись с ним в кафе в центре города, где он сообщил, что организовал всё, что от него требовалось, в понедельник с утра лагерь на берегу будет установлен, а во вторник к берегу подойдёт орденский траулер, который мы будем использовать для тренировок. Экипаж траулера сокращён до минимума, подготовлены плавучие мишени в огромном количестве. Траулер будет оставаться в нашем распоряжении ровно столько, сколько нам потребуется. Заказанное оборудование прибудет туда, а насчёт оружия он сообщит отдельно. Я ответил, что мы будем готовы выехать в лагерь в понедельник около полудня, на чём мы разговор и закончили.

В понедельник с утра Раулито закончил сборку и снаряжение своих хитрых взрывоопасных конструкций, разобрал и упаковал штурмовые лестницы, а Дмитрий собрал в сумки всё снаряжение, закупленное им. К магазину подъехали братья Рамирес на напрочь переделанной в рейдер «семисьпятке» с пулемётом НК21 на турели, вызвав у меня очередной приступ ностальгии по оставленной в ППД машине. Около двух часов дня подъехал Билл, и в течение часа мы передали ему бразды правления магазином.

Ровно в полдень ввосьмером, на двух машинах, гружённые тюками со снаряжением и оружием, мы двинулись прочь из города к югу, по направлению к Базам. По направлению к первому настоящему делу — серьёзной боевой операции.

Ещё через десять минут мы уже «распломбировались» на блоке и покатили по уже хорошо знакомой мне пыльной дороге на юг, вдоль берега океана. Правда, впервые мне довелось ехать в этих местах в подобном многолюдстве. Не один, сам по себе, и не вдвоём с Дмитрием. Справа от меня сидела прекраснейшая из женщин и любимейшая из жен… ну, неважно, что свадьбы ещё не было, важен сам факт… а заодно боевой товарищ и не менее боевой заместитель. Да-да, всё в том же «наряде амазонки», с «абаканом» на коленях, придерживаемым изящными руками в тонких перчатках без пальцев. Хороша, как воплощение богини войны. За спиной, возле ПКМБ на турели, сидели болтавшие о всякой ерунде Дмитрий и Раулито. За нами пылил второй вездеход с четырьмя вооружёнными до зубов братьями Рамирес и ещё одним образцом мощного автоматического оружия. Вообще-то в столь представительной компании кататься по саванне намного уютней.

Впереди нас ожидала дорога протяжённостью в пять часов, покуда мы минуем все пять Баз, углубимся в саванну на побережье и устроимся в лагере. Несколько раз навстречу нам проезжали парные орденские патрули на бронированных «хамви». В другой ситуации они, скорее всего, не удержались бы от проверки — очень уж наша компания напоминала хорошо экипированную банду, — но Смит должен был предупредить местных вояк о нашем появлении и дать наше описание. Что он, видимо, и сделал, потому что патрули несколько раз проезжали мимо, не задерживаясь.

Много раз навстречу попадались машины с новоприбывшими в Новую Землю людьми — видать, сегодня каналы работали без перебоев и с максимальным напряжением. Особенно меня впечатлил бухающий сабвуфером и гремящий рейв-музыкой чёрный «гелендваген» с московскими номерами и двумя совершенно пьяными короткострижеными мордами внутри. Такое впечатление, что они свернули сюда прямо с московской улицы по ошибке, а ехали куда-нибудь в ночной клуб. Прошла навстречу колонна из десятка новеньких УАЗов в простейшей военной комплектации, но не защитного, а светло-серого цвета. Наверное, просто для продажи гонят, тем более что РА ими не пользуется — предпочитает убийственно надёжные бразильские «бандейранте» и экономичные «Нивы» на посылках. В каждом из уазиков был только водитель — значит, машины шли до Порто-Франко, где уже должны были влиться в какой-то конвой. С ними ехали два газовских «егеря» — полноприводных грузовика на высоких колёсах, с пятиместной кабиной и кузовом-кунгом, и «вепрь» — такой же внедорожный автобус.

Затем прошли четыре новеньких грузовика «татра» — видимо, с восточноевропейского направления. Прошёл навстречу по железке поезд из трёх пассажирских вагонов и примерно десятка платформ, гружённых всевозможной техникой, в основном — строительной, и какими-то ящиками. Прокатила маленькая колонна из пяти различных американских пикапов, гружённых тюками горой, в которых сидели люди, внешне больше всего похожие на фермеров. Причём эти ехали целыми семьями — видать, тяга к освоению новых земель у американцев ещё из крови до конца не выветрилась.

Дважды над дорогой пролетали вертолёты. Сначала прошли два пузатых российских Ка-26, идущих парой, явно после капиталки, судя по девственно-чистой окраске даже без знаков принадлежности. Не было на них и бортовых номеров, которые пока ещё просто здесь не появились и появляться не собирались. Для аэродромных служб достаточно было позывных, которые лётчики сами себе присваивали и меняли, когда считали нужным. Впрочем, автомобильные номера и такая формальность, как регистрация транспортных средств, здесь тоже пока не прижились.

Затем дважды, попарно, пролетали американские «Робинсоны Рэйвены» — двухместные двадцать вторые модели и четырёхместные сорок четвёртые. Хороший вертолёт, главное преимущество которого — заправка обычным бензином: американцы на нём отличный бизнес делают в Новой Земле, причём совершенно заслуженно. Несколько раз поодиночке пролетали лёгкие самолёты.

Затем однажды промчалась над дорогой пара пятнистых MD-500 — небольших военных вертолётов, известных как «Defender», один с подвесными «миниганами», а второй с блоками НУPC по бортам — эти патрулировали дорогу в честь оживлённого движения.

Я уже знал от Светланы, что возле Баз есть ещё и небольшой аэродром с «воротами», через который заталкивают полуразобранные самолёты, которые затем собираются в ангарах, оснащаются местной «авионикой», если это так можно назвать, и вылетают дальше своим ходом, поэтому и не удивлялся изобилию всего летающего.

Вообще сегодня на этой дороге было оживлённо, что производило приятное впечатление — этот мир развивался, жил, пополнялся людьми, сюда везли технику, и что самое интересное — лишь малая часть его уже была немного освоена и редко заселена людьми.

Мы двигались по дороге около пяти с половиной часов — только с одной краткой остановкой по уважительной причине. Постепенно слева от нас проплыли и остались позади поочерёдно Базы по приёму переселенцев и грузов «Северная Америка», «Россия и Восточная Европа», «Западная и Центральная Европа», «Южная и Латинская Америка», «Юго-Восточная Азия и Китай», «Япония, Корея и Океания». Вообще названия этих Баз были довольно приблизительными. Например, австралийцы и новозеландцы прибывали в этот мир через «Западную и Центральную Европу», и восточноевропейские страны неславянского происхождения, такие, как Венгрия и Румыния, и даже Молдавия, тоже шли через эту же Базу, в то время как те же чехи, поляки и остальные славяне прибывали через «Россию и Восточную Европу». Вьетнамцы шли через Базу «Япония, Корея и Океания», хотя сама страна была самой что ни на есть Юго-Восточной Азией.

В своё время я спрашивал у Светланы, почему так странно распределены направления, и объяснение оказалось простым, как мычание. Изначально существовали несколько базовых направлений, а когда количество «ворот» стало увеличиваться, то их придавали той или иной Базе почти произвольно, руководствуясь лишь равномерностью распределения грузопотока и прибытия людей, — отсюда и такие на первый взгляд странные решения.

После того, как мы проехали Базы, и без того не слишком ухоженная грунтовая дорога приобрела выраженные следы запустения. Сюда люди ездили редко — не то направление. Единственными посетителями этой территории были только редкие охотники из числа проживающих на Базах. Больше здесь ничего и никого не было.

Примерно в половине девятого вечера мы увидели уже знакомый нам короткобазный «Дефендер 90», стоящий на бугре возле полузаросшей колеи.

— Опознаёмся, — сказал я Боните.

Она кивнула, вышла на связь на согласованной частоте. Так и есть, Браун изображает комитет по встрече. Связавшись, он предложил следовать за ним и резко свернул в сторону океана, пробираясь прямо по траве меж плоских холмиков. Его старый след ещё не успел расправиться окончательно, и было видно, что Браун возвращается по собственной колее.

В этом месте дорога уже изрядно отклонялась от берега океана вглубь саванны, поэтому путь до лагеря занял около пятнадцати минут. Послышался шум прибоя, запахло морем — йодом, сохнущими водорослями. Мы перевалили через заросшую кустарником песчаную дюну и оказались на самом берегу возле разбитого лагеря.

Лагерь был устроен на совесть. Пять добротных четырёхместных палаток были установлены на деревянных поддонах, в каждой — по две крепкие складные койки с лёгкими шкафчиками возле каждой. Ещё одна большая палатка выполняла функцию штаба и совещательной комнаты: в ней была установлена школьная доска, стояли раскладные столы и стулья. Отдельно стояла ещё одна такая же палатка, где разместилось отделение материально-технического обеспечения, которое должно было обслуживать радиостанцию, смонтированную на «хамви», кормить нас и нести караульную службу. Ну что же, меньше проблем для нас.

Стараниями хозотделения в лагере уже были сооружены два добротных отхожих места, и посредине площадки между палатками стоял длинный полевой умывальник. Весь лагерь был обнесён колючкой-спиралью, перед которой местами были установлены на растяжку сигнальные мины, предназначенные больше не для предупреждения о нападении, а для того, чтобы пугать излишне приблизившихся к лагерю животных — проверенный местными способ.

Ну что же, учитывая то, что нам в этом лагере придётся провести целых три недели, обстоятельность его возведения могла только радовать.

Мы заглушили двигатели автомобилей, когда машины втянулись на территорию лагеря и выстроились в ряд на площадке для транспорта, где уже стояли ещё один вооружённый тяжёлым пулемётом «хамви» и грузовик М939 с открытой кабиной. Из штабной палатки вышел Смит, подошёл к нам, поздоровался, поинтересовался, как мы доехали. В свою очередь я поинтересовался у него, где лодка и судно для тренировок.

— Целых два «зодиака» в грузовике — надо только собрать, — ответил он. — Но делать это без главного специалиста не стали. Судно прибудет лишь через три дня, к сожалению, а пока будем заниматься тем, для чего оно не требуется. В грузовике есть мишени на поплавках — для тренировок в стрельбе с лодки.

— Насколько гарантировано сохранение секретности нашего здесь пребывания? — спросил я.

— Все солдаты дали официальную подписку о неразглашении, — ответил Смит. — Соответственно, в случае нарушения обязательства их ждёт военный суд.

— Что за команда у судна? — задал я ещё один вопрос.

— Это орденское судно, военная команда, все тоже дадут обязательство о неразглашении, к тому же команда будет уменьшена до необходимого минимума.

— Хорошо, — кивнул я удовлетворённо. — Начнём размещаться.

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь 22 год, 7 число 8 месяца, понедельник, 22:00

В палатках мы разместились достаточно комфортно — они были четырёхместными, но оборудованы под проживание двоих. Часть штабной палатки использовали под склад того, что не хотели бы хранить просто под навесами. К моей радости, Смит достаточно буквально понял моё пожелание не скупиться на боеприпасы для тренировочного процесса, поэтому под маскировочной сеткой и тентом был выложен целый штабель зелёных патронных ящиков.

Смит расстарался и привёз в лагерь восемь немецких автоматов сорок пятого калибра UMP со съёмными глушителями и две армалайтовские винтовки AR10 SuperSASS — американский ответ нашим «винторезам», — что заставило меня поморщиться, потому что очень уж ответ был ублюдочным, и что самое главное — боялся воды, от которой он клинил и портился навсегда, что для захвата судна было как нельзя кстати. Ни «вал», ни «винторез» мы сюда не брали по известной причине, и факт их наличия у нас пока намерены были скрывать.

По компоновке они тоже были неудобны, потому что сделаны словно бы для стрельбы на длинные дистанции, при этом имея эффективную дистанцию огня меньше четырёхсот метров, и то внатяжку. А что ещё мог предложить дозвуковой патрон калибра 7,62? В общем, американцы их объявили, по своему обыкновению, «революцией в стрелковом деле», но в реальности это были обычные… М16, чтобы всем понятно было, с дополнительным положением газового регулятора под дозвуковые патроны, то есть с низким давлением. И всё — больше никакого новаторства. Можно было свинтить глушитель, переставить регулятор на обычный боеприпас — и пользоваться как обычной винтовкой: точной, но капризной.

А вот пистолеты-пулемёты меня обрадовали — глушители эффективно гасили звук выстрелов, а дозвуковая тяжёлая пуля сорок пятого калибра могла свалить, даже угодив в бронежилет, что для боя в тесноте в самый раз. К тому же и запасных магазинов хватало для этого оружия, и коллиматорные прицелы имелись — с тактическими фонарями и инфракрасными лазерными целеуказателями. За это спасибо, хороший выбор.

В общем, чтобы группа начала втягиваться в ритм подготовки, я объявил тренировку по боевому слаживанию, а затем, когда уже стемнело, вывел её всю на соседний с лагерем пляж, где было оборудовано импровизированное стрельбище, и устроил ночные стрельбы из нового оружия. Немецкие автоматы работали безукоризненно на дальности в пятьдесят метров, если, конечно, не ждать от них сверхъестественного и не стрелять в бронежилеты.

На следующее утро вся группа перешла в руки Дмитрия, который начал с банального плавания. К счастью, прибрежные воды этого мыса не слишком уж кишели хищниками ввиду пологого песчаного дна и, как следствие, недостатка пищи, — но всё же сам наш инструктор с обоими орденцами плыл на «зодиаке» параллельным курсом, вглядываясь в прозрачную воду.

После часовой «плавательной разминки» мы позавтракали, после чего Дмитрий в течение часа читал нам лекцию о том, как следует догонять ночью охраняемое судно и как на него забираться.

Потом почти половину дня мы с Бонитой, как отделение огневого поражения, потратили на то, чтобы только начать попадать в плавающие мишени с движущейся со скоростью в четырнадцать узлов лодки. И здесь начали возникать первые вопросы. Главной проблемой было использование оптики при ветреной погоде: резиновый «зодиак» выбивал немало брызг из волны, заливая оружие, что ему было крайне противопоказано: могло просто заклинить. Но это не всё — сейчас мы заматывали винтовки прорезиненной палаточной тканью, но для оптики этот трюк не проходил. Брызги размывали изображение, и даже при дневном свете это создавало трудности, — а как быть ночью? С огромными линзами объективов ночников? Нам недостаточно было поразить возможных часовых на палубе атакуемого судна: мы должны были держать палубу под контролем всё время, пока штурмовые группы не займут свои позиции на ней, после чего сами должны были подняться на неё и взять под прицел открытые пространства палубы.

В тихую погоду такая проблема не стояла — она даже при попутном ветре не возникала, — но рисковать операцией в расчёте на подходящие условия не хотелось. А менять прицельные приспособления в лодке, в полной темноте и при режиме максимальной скрытности, тоже выглядело глупым, тем более что у этих винтовок не наша боковая планка, где за секунду всё закрепить можно, равно как и снять, а западный стандарт — то есть муторный, с закручиванием болтиков. Хорошо, что всякой оптики и электроники Смит доставил с запасом, поэтому взялись комбинировать. Решили отказаться от оптики с большими объективами, заменив её панорамными прицелами в комплекте с ночным монокуляром, установленными тандемом. Панорамный коллиматорный прицел протирать было легко, и совсем небольшой объектив монокуляра ATN можно было легко прикрывать ладонью. Правда, дистанцию огневого поражения сократили со ста пятидесяти метров до ста, что, со слов Дмитрия, для таких условий было более чем нормальным.

Затем долго и упорно тренировалась в занятии своих мест в лодке, в размещении штурмовых лестниц и быстрой их сборке и разборке. Для непривычных братьев Рамирес и для Бониты даже надевание гидрокостюмов и движение в них требовало некоторой тренировки. К счастью, Дмитрий рассчитывал на жаркий местный климат и снабдил нас тонкими трёхмиллиметровыми гидрокостюмами, с которыми всё это проделывать было проще, чем, скажем, с пятимиллиметровыми.

В сумерки я опять устроил для всей группы часовую стрелковую тренировку на пляжном стрельбище, а на ночь глядя Дмитрий снова было вознамерился загнать всех в воду для занятий плаванием, но здесь уже я воспротивился, ибо больше читал о местной морской фауне, чем наш уважаемый инструктор. Даже в нашей земной Австралии или Южной Африке не следует слишком уж увлекаться ночными морскими купаниями, а тут — вообще как русская рулетка. Это он ещё владивостокскими мерками руководствуется, а уже пора отвыкать…

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь 22 год, 8 число 8 месяца, вторник, 07:00

Ночь прошла спокойно — лишь какой-то зверь сорвал растяжки с сигнальными минами и убежал, успев всех разбудить. Утро же опять началось с плавания под присмотром Дмитрия и американцев, а затем мы половину дня изучали чертежи внутреннего устройства судна «Звезда Рияда». Даже построили его трёхмерную компьютерную модель. Главное было определить ключевые точки нанесения удара и самые уязвимые места в случае «нетрадиционного» проникновения в помещения судна. «Нетрадиционное» — это с помощью адских машинок Раулито.

Всю вторую половину дня мы с Бонитой посвятили стрельбе с лодки по мишеням. Занимались мы этим так долго, что в конце концов патологически молчаливый Браун, сидевший у нас на руле, начал жаловаться на одурение.

«Штурмовики» начали строить лабиринты из колышков и лент, повторяя контуры внутреннего оборудования судна, где и тренировались в групповом передвижении по ним, тоже до дрожи в постоянно полусогнутых ногах.

Перед ужином вновь целый час все стреляли на пляжном стрельбище, причём сегодня я взялся за пистолет. Не свою «гюрзу», а привезённый Смитом, к моему великому удивлению, классический М1911, «правительственную модель» из орденских арсеналов, правда, с клеймом «Спрингфилд Армори»[10]. И палил из неё, пока ствол не задымился, руки не заныли от отдачи и рамка пальцы жечь не начала.

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь 22 год, 9 число 8 месяца, среда, 07:00

В среду произошло великое событие: к нам прибыл восемнадцатиметровый траулер «Орка» под флагом Ордена, чтобы мы могли начать полноценные тренировки. Прибыл с утра пораньше, встал на якорь примерно в двухстах метрах от берега. Мы вчетвером — Дмитрий, Смит, Бонита и я — на «зодиаке» отправились на борт, где и встретились со шкипером — молодым, лет двадцати пяти на вид, маленьким и тощим блондином.

Примерно полчаса у нас ушло на то, чтобы обговорить с ним нашу «культурную программу» на сегодня. По планам мы должны были начать с самого простого — хотя бы приблизиться к идущему с постоянной скоростью судну сзади-сбоку и удерживаться у борта достаточное время для того, чтобы установить штурмовые лестницы. От шкипера же требовалось идти прямолинейным курсом с восьмиузловой скоростью, пока не поступит команда на разворот, после чего он должен был так же двигаться в обратном направлении.

Тренировку начали около одиннадцати утра. «Орка» двигалась вдоль берега, за ней «зодиак», в котором в полном составе сидела наша группа с оружием и всем снаряжением, а за ним шёл второй катер со Смитом и Брауном, выступавшим в роли резервного и спасательного плавсредства.

Мы разместились в лодке согласно составленному Дмитрием боевому расписанию. На носу — отделение огневого поражения, то есть мы с Марией Пилар, вооружённые бесшумными винтовками, впрочем, сейчас не взведёнными и стоящими на предохранителях. За нами, двумя парами, в затылок друг другу, вдоль бортов сидели четверо братьев Рамирес, штурмовое отделение, со сложенными пока ещё лестницами, лежащими на надутых бортах «зодиака». За ними размещались подрывник Раулито со своими адскими машинками, впрочем, роль которых на настоящий момент выполняли алюминиевые стойки для палатки, уложенные в рюкзак, и сидящий у мотора командир группы на настоящий момент — Дмитрий. Во время операции Дмитрий должен был подниматься на борт вместе со штурмовыми группами, а вести лодку будет Раулито — к счастью, имевший уже опыт управления маломерными судами ещё с Флориды, но для первой тренировки Дмитрий решил взять управление лодкой на себя.

На первый взгляд ничего особенно сложного не было. Мощный мотор «Ямаха», установленный на «зодиаке», мог придать лодке скорость куда выше, чем нам требовалось, и работал он совсем негромко. Примерно в трёхстах метрах от судна Раулито надел на крышку мотора толстенный поролоновый колпак, и он стал почти не слышен даже нам, сидящим в лодке, которая стала плавно и довольно быстро догонять уходящий от нас траулер. Мыс Бонитой приподнялись, навели винтовки на корму приближающегося судна, после чего через десять секунд доложили об условном поражении целей. Не опуская стволов, мы взяли на контроль видимую часть палубы.

Дмитрий сходящимся курсом подвёл лодку к закруглённой корме траулера. Когда мы подошли почти вплотную, даже я почувствовал, как лодку потянуло под корму, но Дмитрий удерживал её на курсе. Братья Рамирес, уже сложившие лестницы в боевое положение, довольно ловко забросили одну на леера ограждения, а вот когда начали передавать к борту вторую, Игнасио Рамирес оступился, «зодиак», и без того с трудом удерживаемый Дмитрием в требуемой позиции, качнулся, и нас резко отнесло метра на три вправо. Мы с Бонитой с трудом удержались в положении «на колене», потеряв на некоторое время контроль над палубой. Вот так — а вроде всё просто с виду.

— Повторяем! — скомандовал Дмитрий.

Братья сняли уже зацепленную лестницу с лееров, Раулито сдёрнул колпак с крышки мотора, чтобы тот не перегревался. Дмитрий прибавил газу, и лодка по пологой окружности вновь пошла на позицию «далеко сзади».

Вторым заходом нам удалось добиться точно такого же результата — разве что братья повесили уже обе лестницы на судно. Затем мы пошли на третий, четвёртый, пятый и так далее заходы, причём управлял лодкой уже Раулито. Примерно через три часа нам удалось добиться сносных результатов. Лестницы надевались на борт без всякого стука, лодка удерживалась точно в требуемой позиции у судна, а мы перемешались по ней, не вызывая катастрофических раскачиваний. После ещё пары повторений Дмитрий признал, что для начала достаточно, и мы повернули к берегу: обедать.

После обеда мы вновь разделились. Команда траулера установила на корме специально изготовленные решётки, условно поднимавшие высоту кормового ограждения траулера до таковой у «Звезды Рияда». Судно стояло на месте, а Дмитрий, Раулито и все братья Рамирес тренировались в быстром и бесшумном подъёме на борт по лестницам — мы же с Бонитой вновь отправились расстреливать плавающие мишени из прыгающей на волнах лодки. Результаты, кстати, были уже получше.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 11:00

В субботу траулер должен был нас покинуть до утра понедельника. За прошедшие дни мы, по крайней мере, научились очень ловко подбираться к идущему уже со скоростью одиннадцать узлов судну, мгновенно устанавливать лестницы, лихо и бесшумно забираться по ним на борт, занимать свои позиции, не забывая при этом пришвартовать к борту покинутую лодку. Мы с Бонитой уже достаточно хорошо приспособились к стрельбе из прыгающего «зодиака», и мало какие мишени могли уцелеть после наших выстрелов. Сто метров превратились в рубеж гарантированного поражения, причём и в ночное время тоже.

В результате к субботе все оказались просто вымотанными до последней стадии. Поэтому я объявил выходной до вечера воскресенья. Идею все поддержали удивительно горячо. Если исходить из того, что здесь все были люди взрослые и знали, чем занимались, то такая реакция свидетельствовала неоднозначно: силы на пределе. Смит с Брауном собрались на Базу «Северная Америка», где у них были какие-то приятели, Раулито с Дмитрием, к нашему удивлению, решили остаться в лагере и даже собрались на рыбалку на «зодиаке». Оказывается, они выпросили снасти у шкипера «Орки». Ну а мы с братьями Рамирес намеревались отправиться в Порто-Франко. У нас с Бонитой была вполне благородная идея принять совместную ванну, потом провести некоторое время вместе в широкой кровати на чистых простынях, после чего отужинать с Биллом и Саркисом, а закончить день в «Ла Румбе» — всё у тех же братьев. Ну и с начальством связаться тоже не мешало бы — между делом так, не навязываясь.

Чтобы не приезжать в город слишком поздно, мы выехали в шесть утра субботы, прошли весь путь без остановок и уже в одиннадцать часов утра остановились возле своего домика в мотеле «Арарат».

Какая всё же замечательная штука горячая ванна даже после всего недели сравнительно ещё комфортного проживания в даже столь благоустроенном лагере! А если принятию водных процедур сопутствуют и прочие плотские наслаждения, то ценность ванны увеличивается многократно. И двуспальная кровать с хрустящими от чистоты простынями — всё же лучше двух составленных рядом раскладушек в палатке. И вообще достаточно подробностей. За обедом встретимся.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 15:00

За обедом мы встретились и с Биллом, и с Саркисом. Саркис рассказал, что Билл нашёл одного парня для работы в нашем магазине, и что тот сможет приступить к обязанностям с понедельника. Парень — француз, бывший военный из Легиона, как называлась местная французская армия, пострадал в аварии, теперь хромает, из чего следует, что нести службу дальше не способен. В оружии разбирается отлично и был бы рад заполучить такую работу. Я сказал, что, к сожалению, в понедельник меня в городе не будет, но я полностью доверяю мнению Билла.

Ещё Саркис сообщил, что сегодня на станцию поступил вагон с каким-то оружием для московской территории, и ему позвонил некий знакомый живчик из Новой Одессы, который раньше продавал магазину всякий товар с «усушки и утруски» по выгодной цене. И живчик этот просит о встрече, так что, скорее всего, он что-то ещё предложит на продажу. Если мне интересно поприсутствовать при разговоре, то следует подойти в магазин Саркиса к двум часам. Может быть, что-то полезное привезёт для меня, а мы тогда с Саркисом и Биллом как-нибудь сторгуемся. Я согласился — почему бы и нет? Наверняка будет что-то русского стандарта: другое на московскую территорию не возят, — так что может пригодиться. А Саркису всё равно чем торговать — лишь бы цена была нормальная и продавалось всё. Кстати, о «двух часах»: по-местному это семнадцать ноль-ноль, а вовсе не четырнадцать.

Отобедав по полной программе, с закусками, горячим, основным блюдом и десертом, который являлся ореховым пирогом совершенно невероятного вкуса — фирменное и тайное блюдо Саркиса, — мы с Бонитой поехали в город. Начали с почты, потому как дисциплина — первое дело. Отстучали руководству телеграммы, подразумевающие, что процесс подготовки к операции идёт по плану. И что мы вновь будем в городе в следующие выходные — случись, что мы понадобимся лично.

Исполнив долг, решили излишней деловитостью пока не блистать, а просто попить кофе на терраске небольшого кафе на Овальной площади. Всё же выходной день, жители Порто-Франко заслуженно отдыхают после трудовых буден — а чем мы хуже? В сквере на площади было множество гуляющих, с детьми и без, а в этом кафе, неподалёку от почты, подавали самый лучший капуччино на всём пространстве от Восточного берега орденской территории до Демидовска — не знаю, в чем уж их секрет. Мы с Бонитой заняли столик у самого края террасы, и к нам подошла невысокая темноволосая девушка с большими глазами, в светлом платье и белом длинном переднике. Мы попросили два капуччино, и она переспросила нас по-итальянски:

— Росо? Grande?[11]

— Grandissimo, per favore[12], — ответила за нас Бонита.

Девушка улыбнулась и ушла к стойке, а я спросил Марию Пилар:

— Ты что хулиганишь? А вдруг и вправду принесут grandissimo? Что мы будем с ним делать?

— Не знаю. Я тебя люблю, — вдруг неожиданно закончила она фразу.

— Я тоже тебя люблю. Безумно люблю.

Она протянула руку через стол и подсунула свою ладонь под мою. Я аккуратно сжал её тонкие пальцы, и так мы молча сидели, пока нам не принесли кофе, оказавшийся, к счастью, обычным «Grande».

— Corazon, как ты думаешь, чем закончится вся эта история, которую мы с тобой закрутили? Я имею в виду — чем она закончится для нас с тобой? Где мы окажемся? — спросила она.

— Если всё пройдёт, как мы рассчитываем, то никаких проблем нам она не принесёт, скорее — наоборот, — ответил я задумчиво. — Будем работать дальше, ездить в новые места. Мы даже очень неплохо на этом заработаем. Если всё пройдёт не совсем так, как мы надеемся, то мы можем уехать в Аламо, где нам рады. Или если совсем не так, то уедем в ППД, где нам тоже рады, и где мы будем в абсолютной безопасности.

— А если совсем-совсем «не так»? — спросила она, посмотрев мне в глаза.

— Mi Amor, тогда лишь один Бог ведает, или кто за него в этом мире, во что всё это выльется, — ответил я честно. — В любом случае могу тебе обещать, что мы будем вместе.

— Именно это я и хотела услышать. А кофе здесь действительно вкусный, ты не наврал.

— Ты забыла, что я — живое воплощение понятия «честность»?

— Не заметила и не замечу. Потому что как только я тебе поверю, тут ты мне и изменять начнёшь — поймёшь, что я ослабила бдительность. И что мне тогда делать? Придётся убить, а мне тебя жалко. А пока я тебе не доверяю, ты вон какой — живой и здоровый.

— М-да, — развел я руками. — И ведь даже логика какая-то во всём этом бреде наблюдается.

— Я тебе дам бред! — замахнулась она кулачком. — Логика в чистом виде: просто женская, а значит — самая логичная. Понял?

— Понял, сдаюсь.

— То-то же. Бойся меня.

Бояться у меня пока не очень получалось, а вот любить её — очень. Так мы и сидели, пили кофе, а я смотрел на неё и любил. А потом всё же поехали обратно в мотель — только не за тем, за чем вы подумали, а посмотреть, что привёз новоодесский снабженец Саркису.

Мы приехали к саркисовскому «Gun Store» ровно к двум, припарковав машину у главного здания мотеля — как раз перед входом в магазин. Рядом уже стоял трёхдверный, но длинный «гелендваген» армейского типа, в «московских» расцветок камуфляже, с закрытым кузовом. Слышал, что они такие вроде централизованно закупали. Хороший выбор. Я заглянул в машину через окно — в багажном отсеке стояли какие-то ящики защитного цвета — с товаром, видать.

Мы с Бонитой прошли в магазин. В магазине у прилавка стояли Саркис, Билл и высокий суетливый худой мужик лет сорока в гражданской одежде с массивным золотым браслетом на руке, который обернулся на звон колокольчика, висевшего над дверью.

— Андрей, знакомься, это Толя, — представил его Саркис.

Я протянул руку Толе, пожал её:

— Андрей.

— Толя. Толян можно, — широко заулыбался живчик. — А красавицу как зовут?

Бонита улыбнулась, протянула ему руку:

— Мария Пилар.

— Мария?

— Именно Мария Пилар, — поправила его Бонита. — Двойное имя, у нас так часто бывает. Мария будет неправильно — не моё имя.

— Ой, девушка, да вот вы как скажете — так оно и будет, — согласился Толян, явно сделавший стойку.

«Да» у него звучало как «та»: «Та вы как скажете…» — а вообще акцент больше всего напоминал не одесский, а скорее… харьковский, пожалуй.

Я вопросительно посмотрел на Саркиса, тот пожал плечами и поднял с прилавка уже знакомый и привычный «сто четвёртый».

— В общем, Толя автоматы привёз, предлагает, а я сразу о тебе подумал, — сказал Саркис. — Тебе такое нужнее может быть.

— Стволы — новьё, прямо с Тулы! — совершенно неожиданно добавил Толян. — Муха не шалила, разве что в тапочках.

— Из Ижевска, — машинально поправил его я.

— Чего?

— Из Ижевска, — повторил я. — «Калашниковы» в Ижевске делают, на Ижмаше — не в Туле. Там же «абаканы», а вот «винторезы», ВСК и АКСУ — уже в Туле.

— А, ну, может быть, как скажешь, — не стал возражать собеседник, ничуть не смутившись. — Один хрен — стволы нулёвые, модель новая, а эти чего-то жмутся, как целки в казарме.

— Толя, не жмёмся, а человека ждём, — сказал Саркис. — Может быть, ему нужнее: чего я у друга буду перехватывать? А мы с ним сочтёмся.

Естественно, сочтёмся, мне орденских денег на это не жалко. Только вот тут один момент, его прояснить бы надо:

— А как насчёт ка-дэ-о к ним? Ну, приблуды всякие? — спросил я у Толи.

— Обижаешь! — заулыбался он. — Знал, зачем ехал, с Одессы прихватил. Всё есть. Три к этим… — Он постучал пальцем по ствольной коробке «сто четвёртого». — И три к длинным.

— «Сто третьи» тоже есть? — оживился я.

— Три таких, маленьких, и три больших, — максимально понятно объяснил Толян и даже руками показал. — Все с чемоданчиками, и по четыре рожка на каждый.

Рожки дополнительные не проблема: у меня в магазине их ящики, на любой вкус, а товар у Толи хороший. Это грех отрицать. Очень пригодиться может.

— Почём? — задал я самый существенный вопрос.

— Большие по три, а маленькие по две пятьсот, потому что без граников, — скороговоркой ответил он.

— Побойся бога! — аж подскочил на месте Саркис. — Толя, я тебя не первый год знаю! Давай нормальную цену.

— Да я же тебе накладные показал — они же дороже стоят, если с чемоданчиками считать! — аж заголосил Толян. — А ты «сто третьими», что у меня брал, по две пятьсот за ствол здесь торговал без всяких чемоданчиков, мне пацаны рассказали.

— Толя, будто ты за них хоть копейку заплатил, — с укоризной заявил Саркис.

— А вот это не твоя проблема, — отрезал Толян. — Товар мой — цена моя. Где взял — там больше нет. К тому же мне делиться надо. Думай!

Судя по всему, харьковский Толя и дилижанский Саркис торговались уже давно. Я отозвал Саркиса в сторону, тихо спросил:

— А ты что, не зарабатываешь?

— Ну что я — с друзей буду брать? — возмутился Саркис. — Ты мне долю в деле дал, а я на тебе наживать? Только дорого он просит: торгуйся.

Я повернулся к картинно, но неискренне надутому Толяну, хотел согласиться, но Саркис меня опередил:

— Толя, если я не возьму, то никто в городе не возьмёт. Иди тогда на улице торгуй, с лотка — как раз твой уровень. Паоло, что в центре торговал, неделю как закрылся, конкуренции не выдержал. А кроме него остался только я.

— У терминала магазин открылся, — напомнил Толян.

— Так я им и управляю, — захохотал Саркис. — В доле я там, а главный пайщик в отъезде. Так что тоже со мной договариваться. Думай, в общем, насчёт скидок.

Толян вздохнул, уставился в потолок. С десяток секунд думал, шевеля губами, затем повернулся к нам и сказал:

— Давай пятнадцать пятьсот на круг — и забирай.

— Штуку скинул? — переспросил я. — Пятнадцать — и я деньги прямо сейчас считаю.

Деньги у меня действительно были с собой. Из тех пятидесяти тысяч, которые мне выделил Родман на оперативные нужды, десять тысяч я выдал под отчёт Дмитрию с Раулито, а восемь пачек по сто «карт» достоинством в пятьдесят экю каждая лежали у меня в поясной сумке прямо сейчас.

— Ладно, можете грабить, — махнул рукой Толик, явно не слишком сожалея, из чего я сделал вывод, что он этому товару не хозяин, а просто пускает его налево. — Коли эта шашлычная душа тут монополистом стал — куды теперь крестьянину податься?

— Давай, заносим товар, считаем. — Это уже Саркис, который решил времени не тянуть.

Мы вчетвером быстро перетащили в магазин ящики из Толянова «мерседеса», который он именовал «бенцем», разложили их содержимое на прилавке и верстаке. Толян не обманул — шесть автоматов двух типов, к каждому по комплекту навесного и по четыре магазина. Всё правильно, без обмана. Я взял в руки «сто третий», а Билл уже осматривал укороченный автомат. Всё было новым, с завода — не прикопаться. Тогда я достал из сумки три пачки по пять тысяч, протянул их Толяну:

— Считай.

Тот быстро, так, что пальцев не видно было, пересчитал все «карты» из каждой «колоды», убрал всё в свою сумку. Вот сноровка у человека!

— Как в аптеке, — объявил Толян после того, как деньги дематериализовались. — Обмыть бы надо!

— О чём разговор? Сейчас в кладовку всё закинем — и пойдём обмоем, — пообещал Саркис.

Обмывалась сделка недолго — суетливому Толяну надо было ехать к формирующемуся конвою, поэтому он просто чокнулся бокалом вина с присутствующими, довольно быстро его выпил, пожал всем руки, кроме Бониты, которой он руку поцеловал церемонно, — и ушёл к своей машине.

— Мы же их не собираемся продавать? — спросила меня Бонита, когда за Толяном закрылась дверь.

— Нет, разумеется, — ответил я. — Просто глушители есть ко всему в комплекте, что очень сильно облегчит нам жизнь. И мы можем всё это взять с собой на войну, никого не стесняясь. Разве что не следует афишировать заранее.

— Почему?

— Потому, что то, что нам подогнал Смит, тоже пригодится, — очень логично заверил я. — А так увидит, что у нас и без него всё хорошо, — и попытается забрать.

Не отказываться же от халявы? В принципе, Толян помог мне решить ту проблему, в решении которой мне отказало собственное начальство: предоставить новые русские автоматы для моей команды. Начальство опасалось, что в таком случае мою группу могут связать с ППД, а вот продажа оружия ворюгой-снабженцем на такую связь не тянула — поэтому, как выражался когда-то один мой знакомый, «лицо кавказской национальности», у нас «и волки сыты, и волки целы». Всё хорошо у волков, в общем.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 23:00

Вечером мы всё же заявились в «Ла Румбу». Там было всё как обычно — громко, шумно, люди танцевали, народу было битком, яблоку негде упасть. Все братья Рамирес в полном составе сидели за большим круглым столом в углу, в компании ещё нескольких мужчин латиноамериканской внешности и целого выводка девиц. Мне они знакомы не были, но при виде Бониты один из них вскочил и приветственно замахал руками.

— Это Рикардо Мартин, пойдём — познакомлю, — сказала она, потащив за собой.

Когда мы подошли к столу, нас шумно поприветствовали, причём Маноло Рамирес отрекомендовал меня остальным как El Jefe. Рикардо и его товарищи вполне выдерживали гангстерский стиль в одежде — яркие гавайки, дорогие часы, какие уже появились в этом мире — электронный механизм в массивном обрамлении из золота и камней, зачёсанные назад и набриолиненные волосы. Девицы тоже потрясали размером серёг, у всех, как на подбор, в виде колец, глубиной декольте и очень незначительной длиной платьев, а также разными оттенками смуглости кожи. Впрочем, и сами братья Рамирес вне военно-полевых условий выглядели вылитыми бандюгами, как и подобает владельцам ночного клуба в таком месте.

Рикардо был в этой компании явно за главного — самые большие часы, самая толстая цепь на шее, самые вальяжные манеры, самая модная эспаньолка. Трое сидевших с ним отличались в основном крепостью сложения, и если бы не стиль одежды и причёски, то больше бы напоминали кого-то вроде десантников.

Рикардо Мартин подсел к нам и тихо — так, чтобы никто не слышал, — сказал, что связь с центром у них уже есть, работает через ретранслятор в Нью-Рино, поэтому при необходимости я могу просто устроить себе разговор с разведуправлением. Для этого нужно просто зайти в их контору, а дальше они сами всё устроят. Кроме того — они здесь находятся и как дополнительное силовое подразделение, так что, в случае чего, на них можно рассчитывать. Я пообещал, что побеспокою их лишь в самом экстренном случае, а пока достаточно «услуг связи». Заодно поинтересовался, какова реакция местного криминала на появление конкурентов, — на что Рикардо ответил, что криминал пока молчит в тряпочку, но делать выводы ещё рано.

Веселье за столом постепенно переходило из фазы «все сидят и пьют» в фазу «все сидят и пьют с девицами на коленях» и приближалось к фазе «все сидят и пьют, девицы танцуют, многие из них — на столе». Но, впрочем, учитывая, что краткий блиц-опрос выявил происхождение девиц от Венесуэлы до Колумбии и от Мексики до Доминиканской Республики, ожидать от них, что они будут сидеть чинно и благородно, не стоило. Ну не из тех они краев. Удивляться такому их поведению — это как удивляться восходу солнца, а воспринимать их надо доброжелательно и с пониманием: у них темперамента на десяток среднестатистических европеек у каждой, его куда-то девать надо — вот и пусть танцуют.

В общем-то вся стилистика клуба «Ла Румба» была довольно разгульной. Бармены и официантки здесь танцевали на стойках, часто выдёргивая девушек из толпы посетителей и затаскивая их наверх: потанцевать вместе. Музыка грохотала так, что трудно было разговаривать, ди-джей в невероятной шапке всему прочему предпочитал клубный испаноязычный реггатон, то есть музыку шумную и темпераментную. Хотя у «Ла Румбы» была репутация места не слишком целомудренного, но, на наш с Бонитой взгляд, репутацию места самого весёлого в городе этот клуб мог снискать вполне. Он служил главным пристанищем всех испаноязычных людей — как живущих в Порто-Франко, так и проезжающих через него, — а полагать испаноговорящих людей скучными язык не повернётся у самого их злостного недоброжелателя.

В конце концов Боните даже удалось вытащить меня танцевать, что уже само по себе являлось немалым достижением. Сама она предавалась этому занятию с наслаждением и готова наслаждаться была бесконечно, поэтому мне пришлось её оставить на танцполе в компании подруг наших коллег. Очень уж разные вещи мы с ней подразумеваем под понятиями «немного потанцевать». А вот у остальных девушек понятия с ней оказались схожими, — так что им и флаг в руки.

Что ещё добавить можно к сказанному? Вечер удался, как говорится, хоть и затянулся он до утра.

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь 22 год, 14–18 число 8 месяца, понедельник-пятница

В лагере всё оказались к вечеру воскресенья, ещё до темноты. Как выяснилось, Дмитрий и Раулито тоже время провели плодотворно. Отправились на рыбалку на «зодиаке» и зацепили на крючок нечто такое, что протаскало их за собой почти четыре часа, после чего оборвало леску и оставило без рекордного улова. Впрочем, удалось им наловить рыбы и вполне разумного размера, напоминающей старосветского тунца, которую они к вечеру и запекли на углях в фольге и которой угощали нас. Им даже удалось связаться по радио со Смитом и Брауном, собиравшимися выезжать с Базы «Северная Америка», и заставить их привезти лук, лимон и специи для приготовления рыбы должным образом, а также несколько бутылок белого вина, так что вечер воскресенья у нас завершился ещё и пикником на природе.

Следующим утром пришла «Орка», бросив якорь прямо перед лагерем, и мы вновь приступили к тренировкам. Всю первую половину дня мы подгоняли лодку к движущемуся траулеру, цепляли на него штурмовые лестницы и быстро перебирались на палубу судна, и в этом мы уже достигли автоматизма.

Вторую половину уже не только мы с Бонитой, но и все остальные провели, расстреливая плавающие мишени с движущихся лодок, беспощадно изводя боеприпасы. А вот ночью мы вновь начали тренировки по высадке на судно, и, надо сказать, разница по сравнению с дневными условиями была разительная. Всё, что было уже отработано до автоматизма днём, накладываясь на ночные условия, требовало повторного заучивания. Расстояния искажались, траектории движения становились непонятными, наблюдение за палубой усложнялось. Судно шло безо всяких ходовых огней, и был риск просто потерять его в темноте. Зона действия пассивных приборов ночного видения не бесконечна, а пользоваться активными не следует. Если на борту кто-то смотрит в ночной бинокль, то это будет как фонариком ему помахать — мол, вот он я!

Приходилось ещё следить за тем, чтобы подходить с противоположной стороны от лунной дорожки, чтобы не высветиться на её фоне со всей лодкой на глазах изумлённых наблюдателей, стоящих у автоматической пушки. В общем, о многом думать приходилось.

Так промучились всё время до утра, и только ближе к рассвету мы более или менее слаженно и аккуратно провели две высадки на палубу.

На следующий день мы сдвинули график сна и бодрствования, освободив время после обеда для теории и стрелковой подготовки, а всю ночь посвятив учениям на воде. Кроме занятий по высадке на судно мы начали практиковаться в обнаружении судна в темноте — как по радиомаяку, так и по командам по радио, подсказывающим курс. В боевых условиях такие команды должны были подавать с нашего судна, с которого бы с помощью радара следили за «Звездой Рияда», но в данном случае свой курс периодически подсказывал сам шкипер «Орки».

К середине этой недели в дневных стрельбах по плавающим мишеням с лодки мы с Бонитой достигли, как мне кажется, возможного максимума результативности и решили перейти к стрельбам ночным. В четверг мы уже безошибочно выходили на нужный курс по отношению к скрытому в темноте судну условного противника, бесшумно его настигали и так же бесшумно поднимались к нему на палубу. Мы с Бонитой освободили для себя по часу от ночных занятий, которые использовали для дополнительной тренировки в стрельбе. К концу недели все мишени «гибли» почти мгновенно в любое время суток и при любой погоде.

В пятницу с утра Раулито начал проводить со всеми занятия по установке и использованию своих хитрых подрывных «рамок». Они вместе с Дмитрием придумали один трюк с проникновением на судно противника на случай серьёзного огневого противодействия на палубе. «Рамка» прорубала вход прямо через внешнюю обшивку корпуса в коридор жилой палубы, что почти наверняка позволяло выйти в тыл защитникам судна — случись им успешно сопротивляться у входов на нижние палубы. Для этого требовалось освоить парную работу подрывника с ассистентом, который помогает подрывнику спуститься за борт, быстро оттуда убраться в безопасное место, а затем сбрасывает к образовавшемуся отверстию лестницу, по которой пройдёт штурмовая пара.

Мы работали над схемами и трёхмерной моделью судна, определяя наиболее вероятные точки, где может укрыться противник, где мы сможем найти укрытие от огня или при проведении взрывов. Рассчитывали время движения от одной точки до другой, заучивали наизусть порядок движения каждого члена группы. Определяли сектора наблюдения и сектора ведения огня для каждого шага каждого из нас, пытаясь исключить любые случайности. Мы рассчитали даже точки, где при приближении к судну сзади может неожиданно укрыться и выпасть из зоны видимости не то что часовой, а просто вышедший покурить на палубу случайный человек. Невозможно предусмотреть всё, но возможно предусмотреть многое. И чем больше предусмотрено, тем меньше остаётся на волю случая, — и тем выше шансы на успех.

К вечеру пятницы мы вновь загоняли себя до состояния подгибающихся в коленях ног, и я объявил выходные до вечера воскресенья. Смит с Брауном опять собрались провести выходные на Базе «Северная Америка», а мы все ввосьмером решили отправиться в город.

Перед отъездом в Порто-Франко ко мне подошёл Смит и попросил встретиться с неким человеком от Родмана, который должен мне позвонить. Я спросил его, зачем это нужно, на что он ответил, что это — распоряжение Родмана, и никаких подробностей он не знает. Хорошо, встретимся — чего не встретиться-то?

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 19 число 8 месяца, суббота, 11:00

В эту субботу, как и в прошлую, мы выехали из лагеря в сторону города в шесть утра, чтобы побольше времени провести там. На этот раз в нашей машине ехали четверо — Раулито и Дмитрий решили опытов с рыбалкой не продолжать, а отдохнуть дома. К тому же Дмитрий собирался всё же купить машину — один из тех «фольксвагенов», что так удачно сторговала моя практичная Бонита. Ну и я всячески поощрял его в этом решении, справедливо полагая, что от моторизованного сотрудника больше пользы, чем от пешего. К тому же Раулито с Дмитрием жалели, что пропустили посиделки в «Ла Румбе» в прошлую субботу, а братья Рамирес были намерены компенсировать унылость и серость учебных лагерных будней пышностью очередного всенощного праздника в клубе.

Ехали до города весело — даром что все были невыспавшиеся, — местами даже с песнями. Как и в прошлую субботу, в одиннадцать были на месте. А затем жизнь преподнесла нам сюрприз: когда мы направились на обед в ресторан Саркиса, то нашли там сидящих с ним Немцова, Владимирского и Быхова. Едва мы вошли в зал, бывшая уже навеселе компания начала шумно и радостно нас приветствовать. Здоровались, обнимались, хлопали друг друга по спине, Мария Пилар себя в щёку целовать дозволяла. Перед ними на столе стояли несколько бутылок красного вина, окружавших огромное блюдо с запечённым антилопьим окороком — одно из фирменных блюд ресторана.

Нас буквально затащили за стол, обе «слегка податливые» тут же принесли нам тарелки, винные бокалы и приборы, налили минеральной воды, поставили перед нами свежее блюдо с салатом.

— Банкет по какому поводу? — поинтересовался я у Немцова.

— Известно по какому — с приездом называется, — логично ответил он и уточнил: — Чем повод плох?

— Буры антилопу сегодня завезли с утра, вот и угощаемся. Хорошая антилопа, молодая. Тебе понравится, — расширил список поводов сам Саркис.

— Ну, антилопа — это, конечно, повод, — признал я уверенно. — А чего мясо без водки пьёте? С конвоем здесь? — Это я опять к Немцову.

— Ну а с чем же ещё? — даже удивился он. — КамАЗов новых десяток перегоняем, ну и в них всякого добра под крышу. Станки какие-то, детали, ещё что-то. В Демидовск погоним. А мясо без водки — это погода. Жарко как-то для водки. Вот винцо у Саркиса хорошее, молодое.

С этими словами он выразительно покачал бокалом. Понятно, только вот интересно, Владимирский специально ко мне с конвоем пришёл или по какому другому заданию? Хотя насчёт другого задания — сомнительно очень: скорее всего ко мне.

— Схожу пригляжу за вторым окороком, — сказал Саркис, встал из-за стола и скрылся в кухне.

— Михаил, колись — чего приехал? — сразу спросил я у Владимирского.

Он лишь пожал плечами, затем ответил:

— Да, в общем, ничего слишком важного: просто повидаться перед началом операции. Шёл конвой — вот я и прицепился, привёз кой-чего. И ещё с нами пришла кашээмка, будет ваш сигнал ловить по берегу. Пойдёт отсюда южной дорогой на запад и будет постоянно вас слушать. Группа Совы разместится в Нью-Рино, в полной боевой готовности.

— Операция в Проходе когда? — уточнил я.

— Через десять дней ровно, одновременно с вашей по захвату судна, — ответил Михаил.

— Одновременно — это хорошо, — заключил я удовлетворённо. — По моим прикидкам, после захвата судна у нас на всё и про всё будет не больше недели.

— Командир требует полной готовности к операции в день, когда твои дадут сигнал. Вот здесь все каналы и частоты для связи с нашими ребятами, — достал Михаил блокнотный лист. — Ваш позывной, всей группы — «Варан», позывной ребят с ретранслятором — «Лемур», группа в Нью-Рино — «Гиена», центр — «Большая рыба». Запомнил?

— Особенно центр запомнил. Барабанов не под пиво сочинял? — поразился я списку позывных. Надо же, фантазия разгулялась — нет чтобы как у людей: «Ольха», «Берёза»…

— Может, и под пиво, не знаю, — усмехнулся он. — Мне тоже понравилось.

Он протянул мне листок с несколькими цифрами, которые мне предстояло заучить.

— Всё, Саркис с кухни идёт.

Действительно, Саркис вернулся к столу, на ходу снимая поварской фартук.

— Сейчас ещё окорок подоспеет.

— Саркис, ты смерти нашей хочешь? Нам дай бог этот доесть, — вытаращился на него Быхов.

— Э, не говори ерунды, — отмахнулся ресторатор толстой волосатой рукой. — Мы же пока сидим? Сидим. Сейчас ещё посидим, поболтаем, вина попьём — опять есть захотим. Ты моему опыту поверь — съедим оба, и вы ещё попросите.

— Тебе видней, но не говори, что я не предупреждал, — заявил Быхов.

— Ты мне вот скажи лучше: что — Билла с конвоем до Аламо возьмёте? — спросил у него Саркис. — Нам патроны нужны — почти все распродали, вроде как всех проезжих снабжаем. И для них, — Саркис ткнул пальцем в меня, — ещё один парень за товаром поедет, француз.

— А кто в лавке останется? — Это уже я Саркису.

— Ксавье останется, а поедет его племянник — молодой парень, Луи, — ответил он. — Луи вообще конвойным водилой работает, у него свой «ивекко», так вместе с ним сюда через «ворота» пришёл, а сейчас контрактов нет — вот и подрядился. И вам удобно, и нам — тоже к нему подгрузим: на фургончике Билла очень уж много не увезёшь, а продажи растут.

— А с оплатой как будем? — не понял я. — Я могу только чек выписать.

— А мне чем плохо? — удивился Саркис. — Меня в банке знают, магазинный счёт там твой есть, обналичат без проблем.

— Тогда лады, спасибо.

— Спасибо спасибом, но тебе у нас ещё выручку принять надо — торговля-то шла всю неделю. Заходи завтра с утра в наш магазин, часиков в десять — Билл тебе всё передаст, он здесь будет к отъезду готовиться.

— Спасибо, зайду, — пообещал я.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 11:00

Вчера посиделки с антилопьим окороком затянулись, было выпито море вина, и в финале выяснилось, что Саркис не ошибся — оба окорока были съедены до крошки. К тому же к нам присоединились Дмитрий с Раулито, серьёзно усилив наши ряды. В результате помимо окороков на стол попало зажаренное седло пресловутой антилопы и ещё какие-то её части тела, потому как покупка машины Дмитрием тоже была признана «поводом». А потом ещё и Билл подошёл — едок не из последних.

До водки так и не дошли, хоть к вечеру и стало прохладней, но вина выпили немереное количество. А в «Ла Румбу» не пошли — заленились, объелись, отяжелели.

Часов около восьми вечера у меня зазвонил мобильный телефон. Номер был незнакомый. Я ответил. Вежливый мужской голос по-английски поинтересовался, передавал ли мне господин Смит пожелание о встрече представителя господина Родмана со мной? Я ответил утвердительно. Тогда тот же голос поинтересовался, не будет ли мне затруднительно приехать к десяти утра в центральное отделение орденского банка в этом городе? Тут я вынужден был ответить отрицательно, памятуя о встрече с Биллом, и перенёс время на одиннадцать. Голос на том конце провода с готовностью согласился на такую поправку, на чём мы вежливо попрощались.

В половине десятого утра я выскользнул из-под обнимавшей меня руки спящей Марии Пилар, быстро умылся и побрился — и ровно в десять был в магазине с Биллом. Билл собирал какие-то сумки, и на верстаке лежала разобранная G36K, с которой он, видимо, намеревался отправиться. Мальбрук в поход собрался…

Бухгалтерские дела заняли примерно около получаса. Новый продавец Ксавье и впрямь оказался парнем толковым, и сам Билл за прошлую неделю тоже блеснул, так что у меня сегодня в любом случае был повод для визита в орденский банк. Билл отдал мне пачку денег, стопку чеков и банковских платежек — и ведомость на всё это. Я поинтересовался, когда он выезжает в Аламо, и он сказал, что завтра ранним утром, с немцовским конвоем. Я пожелал ему счастливой дороги — на случай, если сегодня уже с ним не встретимся, и вышел из магазина.

Погрузился в наш разъездной «фольксваген», перемахнув через низкий борт, и тронул с места, направившись в центр Порто-Франко. Что интересно, немцы конкурсом ввели этот внедорожник в своё время для бундесвера, он даже у «гелендвагена» вполне заслуженно выиграл, — а по ощущениям получился обычный пляжный багги. Никак не военная машина, хотя и проходимость на высоте, и вообще всё на месте. Зато когда погода испортится, на него можно будет навесить двери и установить брезентовый верх, в отличие от «перенти», в котором двери вовсе не предусмотрены. Даже сейчас на нём верх стоит, только сильно урезанный — одна крыша, прикрывающая от висящего прямо над макушкой палящего солнца.

После пяти минут езды я остановил машину возле здания центрального отделения орденского банка в Порто-Франко. Кстати, действительно могу засвидетельствовать, что это именно «здание», два этажа, а не как обычно — крошечный операционный зал и два кабинетика. Заглушил двигатель, выбрался из машины, перекинув ногу через низкий борт и уцепившись рукой за дугу для тента. Вход в банк вёл через двойные двери со вставками из матового стекла. Я толкнул правую створку, вошёл в зал. Всё как обычно — стойка, две операционистки, конторка менеджера, невзрачного лысоватого человека в очках в массивной оправе, за которой практически терялось его лицо. К нему я и подошёл, как меня проинструктировали по телефону:

— Меня должны ждать, — сказал я ему.

Он посмотрел на меня, поджав тонкие губы, затем кивнул, встал из-за стойки и сказал:

— Пойдёмте со мной.

Он провёл меня в коридор с кабинетами, где мы подошли ко второй двери с левой стороны. Менеджер кивнул на неё и сказал:

— Проходите, вас там ждут.

Я вошёл в кабинет.

— Привет.

— Привет…

Светлана. Не в форме уже: джинсы, свободная рубашка мужского покроя с закатанными рукавами, мокасины. Волосы собраны в хвост, несколько прямых прядей светлых волос свисают у виска. Лицо красивое, спокойное, немного надменное. Сидит за столом владельца кабинета.

— Ты действительно от Родмана или как? — усмехнулся я.

Я присел на край стола, свесив ногу.

— Скорее, от самой себя, — ответила она. — Но и от Родмана тоже. Меня перевели на остров, я здесь проездом. Родман решил поторопить события — начал везде расставлять своих людей. Поэтому заехала тебя поблагодарить.

— Меня? За что? — удивился я.

— За то, что согласился работать с Родманом. Если бы ты отказался, я бы оказалась не нужна и сидела бы со своей грымзой на Базе. А теперь — всё. На Базу меня уже не вернут, как бы дела ни пошли. В любом случае я остаюсь работать на Нью-Хэвене, поэтому я в выигрыше независимо ни от чего.

Я приметил маленький бар-холодильник у стены, открыл дверцу, выловил оттуда бутылку сока — местного, но из старосветских апельсинов, которые тут тоже выращивают почем зря.

— Надеюсь, банк от этого не обеднеет? — спросил я Светлану, наливая из бутылки оранжевый сок в стакан.

— Какая разница. Мне тоже налей, — махнула она рукой уже привычным жестом, который означает, что её это не волнует.

Я взял второй стакан с полочки над баром, наполнил, протянул ей.

— Ты едешь на остров. Насовсем. Означает ли это, что Родман уже получил вожделенную должность?

— Пока в статусе «временно исполняющего обязанности». После проведения операции его утвердят.

— А твой статус?

— «Временно исполняю обязанности» его заместителя, — улыбнулась она.

— Второй человек? — поднял я брови, изображая удивление.

— Именно.

Опять слабая улыбка с неким оттенком превосходства.

— А мой будущий статус предполагает…

— Ты поступаешь в моё подчинение. — Она усмехнулась. — Здесь по сценарию я должна плотоядно облизнуться и потереть ладошки.

Она их даже потёрла, картинно и выразительно.

— Размечталась, — усмехнулся я.

— Размечталась, — подтвердила она. — И пока прекращать мечтать не намерена. Сексуальные домогательства и всё такое. Хочешь блиц-сеанс орального секса с будущей начальницей?

— Ты забыла уточнить роли.

— Скажем так: отряхивать брюки на коленях придётся мне.

— Это как дополнение к «спасибо»? — восхитился я.

— Нет, это как минет, — отвергла она моё предположение. — Как самостоятельная и вечная ценность. Всё остальное, скорее, дополняет его.

— Сейчас не хочу.

Она помолчала пару секунд, пристально глядя на меня своими прозрачными светло-голубыми глазами с каким-то шальным выражением в них, затем спросила:

— А сейчас?

— Сейчас тоже не хочу.

— А почему? Тебе раньше нравилось, — продолжала она настаивать.

— Уверен, что и сейчас понравится. Но, зная тебя… с тебя станется попытаться заполучить ещё один рычаг воздействия на меня. — Я окинул взглядом кабинет. — Не обшаривать же мне чужой офис в поисках камер?

— Значит, вот ты обо мне какого мнения, — изобразила она возмущение, но неискренне.

— Я ошибаюсь?

— Частично.

— Объясни.

— Я бы легко так поступила с кем угодно, — сказала Светлана. — Но с тобой не хочу. Нет здесь никаких камер с микрофонами, и я не хочу портить тебе жизнь. Ладно, в другой раз, сам выберешь время и место.

— Хорошо, — засмеялся я. — Я в блокнотик запишу, что с тебя один минет — стребовать при случае.

— Скромник. — Опять взмах руки. — Требуй больше, чем один. Я — снова свободная женщина.

— Кстати, а что с приснопамятной Катей? — спросил я.

— Катя работает на прежнем месте и с нетерпением ждёт вызова с другого места службы, — ответила она.

— И таковой воспоследует?

— Разумеется. Катя мне ещё долго будет нужна — она свою преданность доказала. Как только появится возможность, сразу же её заберу. Первым делом.

Она допила сок, поставила стакан на стол, оставив на нём кольцевидную отметину от запотевшего стакана, но явно нимало об этом не заботясь.

— Говори теперь, зачем хотела меня видеть? Не только ведь из-за блиц-минета? — спросил я её.

— Не только, разумеется. — Она откинулась в кресле ещё дальше, скрестив руки на груди. — Я хочу спросить тебя вот о чём! Например, всё проходит удачно, Родман выполняет все свои обещания… ты работаешь со мной. Чей человек ты в таком случае? Родмана или мой?

— Не будь дурой, — сказал я. — Я всегда свой человек. И руководствуюсь исключительно собственными соображениями. А вот если ты хочешь спросить, чей я союзник… ты ведь это имеешь в виду?

— Это, — кивнула она.

— Твой, разумеется. Вот за это ты можешь не беспокоиться. Пока ты не начнёшь разменивать меня по рублю в пользу своих целей — я буду на твоей стороне.

Я помолчал, потом усмехнулся и добавил:

— И ты даже не знаешь, насколько я на твоей стороне. Скажи и ты мне вот о чём: если Родман облажается в глазах своего руководства, кто примет бразды правления после него?

— Если он облажается, то думаю, что это облажаемся мы, а не он, — сказала она с расстановкой. — Он останется чистеньким. Сам знаешь, shit always goes downhill[13]. Мы окажемся крайними, а такие, как Родман, всегда в белом.

— А если ситуация повернётся так, что Родман облажается и не сможет назначить крайних? — спросил я. — Станет самым крайним из крайних, плохим-плохим мальчиком — и не будет иметь возможности оспорить это утверждение?

— Что ты имеешь в виду? — явно заинтересовалась она.

Так и знал, что мимо ушей она этого не пропустит. Для неё это было бы противоестественно: не тот человек.

— Не вдавайся — просто ответь, — чуть надавил я.

— Если я буду умной девочкой и сразу же поведу себя как положено, то, возможно, эта должность окажется за мной, — осторожно подбирая слова, ответила Светлана. — Очень хорошая, высокая, почётная должность, о которой я сейчас и не мечтаю. Достаточно сказано?

— Достаточно, — кивнул я. — Старайся на новом месте. И мне нужны от тебя ещё кое-какие услуги.

— Какие ещё услуги? Я ведь уже предлагала минет, но ты отказался, — съехидничала она.

— Я же сказал — «ещё кое-какие», это кроме минета.

— Жирно не будет? И минет, и услуги… — Она посмотрела на меня сквозь бокал, который снова наполовину наполнила соком.

— Не будет, — заявил я. — Ладно, если серьёзно… Ты можешь сделать новые личности? Пусть без легенд, а просто задним числом? И так, чтобы они более или менее проходили проверку?

— Не могу, — покачала она головой сокрушённо. — Раньше могла, а теперь — нет.

— Жаль, жаль.

Она вновь поставила бокал на стол, оставив на нём ещё одну отметину, встала с кресла, потянулась. Красивая она женщина всё же — спортивная, сильная, здоровая, холёная. Только очень уж в ней суть по-мужски практичная.

— Я могла это делать сколько угодно, когда сидела на иммиграционном контроле, — сказала она, повернувшись ко мне. — Я могла вписывать сколько угодно людей — задним числом, придумывая им любые имена и места, откуда они прибыли. При этом у них бы автоматически открывались задним числом счета в орденском банке. И никто никогда бы не проверил — приходили такие люди в этот мир или нет.

— А по банковской активности? — уточнил я.

— Да половина людей здесь оперирует только наличными и не попадает ни под какие регистрируемые действия. Не пользовался счётом, да и всё тут.

Я, признаться, был несколько ошарашен. Не думал, что в системе регистрации может быть такая дыра.

— А почему так?

— Потому, что девочкам на контроле въезда нет смысла этим злоупотреблять. Люди мелькают мимо них и уходят. Поэтому им просто этого не нужно, поэтому дыру в системе никто не замечал. А я как-то случайно неверно зарегистрировала человека. Потом исправила и обнаружила, что человек раздвоился, и никакая система этого факта не выловила. Я даже могла бы сделать ай-ди-карту этому человеку — без всяких проблем. Я могла бы сделать тебя хоть десятью людьми, прибывшими в разное время и из разных мест, снабжёнными картами и счетами в банке, и никто, никогда бы не смог к этому придраться.

— А есть способ выловить таких «пустышек»? — уже всерьёз заинтересовался я.

— При условии, что их ввели не с терминала на иммиграционном контроле, — ответила она. — Если с контроля — то выловить их невозможно, это первоисточник, истина в последней инстанции.

— А в теории?

— Только если все-все-все вошедшие начнут проявлять какую-то активность в орденских структурах, что невозможно даже в теории, — покачала она головой.

— Значит… — Я сделал паузу.

— Значит, ты поедешь на Базу к Кате, скажешь, что я приказала ей сделать для тебя всё, что ты пожелаешь, — сказала она. — Дашь ей день сроку, и к вечеру пусть она принесёт тебе столько карт, сколько потребуется. Главное, чтобы у тебя были файлы с фотографиями, потому что съёмка на месте попадает в дополнительный архив и появляется шанс выловить «пустышку». Теперь Катя тоже знает секрет, но я даже не думаю, что до меня это кто-то уже делал.

— А ты сама догадалась воспользоваться?

— Разумеется, — чуть ёрнически усмехнулась она. — Мало ли что случается в жизни! Меня — шесть экземпляров. Единственный минус в том, что остальные Светланы не обладают всеми правами оригинала. Например, попасть на Нью-Хэвен или выбраться оттуда они не смогут. А в пределах остальных территорий они могут перемещаться как угодно. У одной из них есть даже кое-какие сбережения в двух банках. Не слишком много, но есть: я подкидывала ей денег с зарплаты. Я думаю, что теперь у нас и Кать несколько. Подозреваю, по крайней мере.

— Чем дальше, тем больше я тебя уважаю и больше боюсь, — довольно искренне сказал я.

— И меньше хочешь!

Палец с накрашенным ногтем был обличающе направлен на меня.

— Страх и влечение — несовместимы, — сразу оправдался я.

— Дерьмо собачье. — Всё тот же отвергающий жест рукой. — Взрасти в себе немного здорового мазохизма, и желания прибавится. Я ведь отличная девка, особенно в постели — тебе ли не знать?

— Циничная только не в меру, — ответил я. — Вообще без берегов.

— И это тоже моя привлекательная сторона, — широко улыбнулась она.

— Может быть. Скажи, что ты ещё знаешь о Родмане? Меня интересует статус Смита и Брауна, и кто ещё кроме них возле него?

— Смит и Браун — бывшие спецы из агентства по борьбе с наркотиками, — заговорила она серьёзно. — Сюда попали после какой-то тёмной истории, работают у Родмана. Профессионалы в определённых областях. Они — именно работают у Родмана. А есть ещё двое, я их знаю меньше, на вид — вылитые мерзавцы. Они работают на Родмана персонально. Чем занимаются — непонятно, числятся в каких-то хозяйственных структурах. Кто-то из них всегда рядом с хозяином. Один или оба. Мне кажется — они «решают проблемы», причём любые и любыми способами. Не люблю их, боюсь и не хочу видеть.

— То есть Родман умеет решать проблемы радикально? — уточнил я.

— Мне кажется, что Родман умеет создавать проблемы, — после паузы сформулировала она. — И не хочет знать, какими методами они были решены. Для этого и существует эта парочка — Хоффман и Маллиган, которые решают проблемы.

— Понятно. Значит, если Родман решит от нас избавиться, то это будет поручено… — Я дал ей возможность закончить фразу.

— Скорее, Хоффману и Маллигану, — сказала она. — Смиту с Брауном, вероятнее всего, не доверят. Не те люди.

— Хорошо. Тогда нам обоим нужна от тебя одна услуга. И мне нужна, и тебе нужна.

— Какая?

— После операции я начну вести себя… немного грубовато — так скажем, — сказал я неопределённо. — Не оправдывать оказанного доверия, превращаться в пригретую на груди змею и так далее. Меня станут не любить, начнут хотеть избавиться. Ты не могла бы начать ему намекать, что на мне свет клином не сошёлся, и таких, как мы, можно найти много?

— Зачем тебе это? — слегка нахмурилась она. — Рискованно. В любом случае тебя не будут пускать на остров, даже если не убьют, и я не смогу тебя видеть.

— Не рискованно, — покачал я головой. — Так задумано. Ты скакнёшь вверх, а я буду по-прежнему ездить на остров. Всё будет хорошо, потому что ты будешь к тому времени решать, кому ездить на остров, а кому нет. Договорились?

— О чём?

— Что ты будешь там умницей и постараешься стать полноценным заместителем Родмана! Тем, кто сможет поднять упавшее знамя! И что сделаешь так, как я прошу!

— Хорошо, — медленно сказала она. — А что мне за это будет?

— Может быть, я разрешу тебе совершить таинство орального секса со мной в новом кабинете. Даже два, а то и целых три раза.

Она захохотала:

— Пошёл ты! Я тогда буду твоей начальницей, и мне не нужны будут никакие разрешения. Когда захочу, тогда и… это самое, в общем. А теперь излагай — чего именно ты просишь?

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 12:20

Освобождение от старой должности и открывающиеся новые перспективы пошли Светлане на пользу. Она изменилась — повеселела, много, хотя и сомнительно, шутила, и расстались мы с ней вполне дружески. И самое главное — мы поняли друг друга. Я понял, что благодетель Родман для неё тоже лишь ступенька вверх, если обстоятельства сложатся определённым образом, а она поняла, что я намерен сыграть свою собственную партию в этом оркестрике, не следуя слепо нотам, выданным мне нынешним дирижером. И она вполне готова была сыграть против Родмана, если это давало возможность перескочить ещё на ступеньку вверх, да ещё и в героическом ореоле. А то, что она открыла мне технологию создания «оболочек» для личностей, доказывало, что между нами заключён хоть и молчаливый, но реальный союз. Это был знак доверия.

Стало немного понятней и распределение ролей среди людей вокруг Родмана. Смит и Браун, судя по всему, действительно работают на ниве специальных операций от имени Ордена. А вот для личных специальных операций Родман использует других людей — неких Хоффмана и Маллигана. И если всё пойдёт так, как я предполагаю, то именно им Родман захочет поручить «подчистить концы» после того, как в моей группе отпадет необходимость. Смита и Брауна, как мне кажется, следует опасаться меньше с этой точки зрения, хотя абсолютной уверенности в этом я тоже не испытываю.

А в том, что в группе «отпадет необходимость», я не сомневаюсь. Пусть даже Светлана этого не подозревает сейчас и планирует, что мы с ней будем работать вместе, но всё так и сложится, потому что я именно к этому и стремлюсь. И в дальнейшем все наши отношения с Родманом пойдут так, что тому обязательно захочется потихоньку от нас избавиться.

А вот если Родман наделает глупостей, например… Например, в глазах высокого руководства не только провалит операцию, но и скроется от ответственности, и даже вызовет подозрения на свой счёт, то тогда его место сможет занять Светлана. Которая мне будет этим обязана и которой захочется хранить в тайне наш маленький заговор. Разве это плохо?

К Кате на Базу мне обязательно надо выбраться, причём именно на этой неделе. Сегодня же сфотографироваться, и в понедельник, пожалуй, я поеду прямо на Базу. С утра пораньше, чтобы вечером быть уже в лагере. Даже сегодня с вечера: всё равно Бониты дома уже не будет — лучше у Арама в «Рогаче» переночую и высплюсь завтра.

Рассуждая таким образом, я доехал до мотеля. Собирался было подъехать к нашему домику, но заметил в открытом окне ресторана знакомый силуэт и свернул к парадному подъезду. Любовь моя проснулась и приступила к завтраку. Что там у неё? Яйца «Бенедикт» с красноватой слабосолёной рыбой, с большим успехом заменяющей в местной кухне лососину. Неплохо, неплохо. А в меню их нет — это специально для Марии Пилар Саркис расстарался.

Я уселся напротив, налил себе в бокал минеральной из большой запотевшей бутылки, стоящей перед Бонитой.

— Доброе утро, Mi Amor.

— Доброе утро, Corazon, — подняла она глаза. — Как успехи?

— Успехи есть. Мне нужно будет тебя сфотографировать сегодня, оговорюсь — на документы, не в обнажённом виде, к сожалению, а тебе будет нужно сфотографировать меня. И тоже скромно, без творческих излишеств. А ещё ты поедешь сегодня в лагерь вместе с остальными, а я поеду сейчас, через пару часов точнее, и прибуду в лагерь завтра поздно вечером.

— Почему? — с подозрением спросила она.

— Потому, что так надо, увидишь, — обтекаемо ответил я.

— Ты знаешь, что меня такой ответ удовлетворить не может. — Она отложила вилку. — С кем ты сегодня встречался и куда ты завтра поедешь?

Тон Бониты изменился в сторону похолодания. Причём сразу до уровня абсолютного ноля.

— Я поеду на Базу «Россия», но знать об этом следует лишь тебе, и никому больше.

— У тебя была женщина на этой Базе. До меня, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Мария Пилар.

— Была, — кивнул я. — Теперь её там нет.

— Сегодня ты встречался с ней?

— Да. Она и есть наш контакт в Ордене. Из-за неё вся эта каша и заварилась.

— Мне это не нравится, — покачала она головой. — Ты ей по-прежнему нужен.

— Мне тоже это не нравится. Но так сложились обстоятельства. Она нам тоже нужна.

— И зачем тебе на Базу, если её там уже нет?

— Её нет там потому, что она стала слишком большим начальником, — ответил я. — И стала потому, что мы ей в этом помогли. А теперь она кое-что сделала для нас — для того, чтобы потом мы кое-что сделали для неё. А потом она сделает кое-что для нас опять, чтобы мы сделали ещё кое-что для неё. Рука руку моет, и прочее. Долго объяснять, завтра вечером всё увидишь своими глазами.

Мария Пилар молча посмотрела на меня, затем сказала:

— Ты ведь знаешь, что я тебе доверяю? Пожалуйста, никогда не обманывай меня, хорошо? Я слишком тебя люблю, для того чтобы узнать когда-нибудь, что ты меня обманул. Если тебе станет плохо со мной, то просто скажи мне об этом — не обманывай.

— Мне кажется, что ты делаешь слишком глобальные выводы из моей поездки.

— А я их делаю не из поездки. Я просто тебе об этом говорю. А поездка… езжай, разумеется, если это нам на пользу и если так надо. Что говорить Смиту с Брауном?

— Ничего. Что я приеду в понедельник вечером. Уехал по делам. Для них — достаточно. Они обеспечивают тренировки, а не командуют нами. Нечего поощрять излишнее любопытство.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 18:00

Я не стал никому говорить о той услуге, которую нам решила оказать Светлана. Разумеется, как сотрудник разведуправления, я должен был информировать руководство об этом, но всё же решил этого не делать. Мы с Марией Пилар работаем на большую политику маленького мира, а даже в большом мире нет ничего более изменчивого, чем политика. И нет никого более уязвимого, чем носители многочисленных секретов и те, кто выступал в роли инструмента влияния на политику. Ничего не хочу сказать плохого о Коле Барабанове, например, но… как говорится — на Аллаха надейся, а верблюда привязывай. Пусть это будет нашей маленькой тайной.

Я до сих пор не выдал своего контакта в Ордене, иными словами — о Светлане знаю только я и отчасти — Бонита. И не собираюсь отдавать её разведуправлению в будущем. Слишком много личного в нашей нынешней с ней связи, и то, что было в прошлом, не даёт мне права и желания подпускать к ней наше управление. Они, управления эти, излишними сантиментами не обременены, а подходят ко всему исключительно с позиций банального практицизма. Но есть у них добрая традиция, причём у всех: если контакт работает с одним агентом и работать с другими отказывается, то так тому и быть.

Да и вообще многое меняется со временем — лучше уж иметь свою маленькую страховку, на всякий случай. Она — одна из моих маленьких страховок, а я — её страховка.

Поэтому, едва я распрощался с Бонитой, которая укатила на «перенти» в компании Дмитрия и Раулито, я начал укладывать свои сумки в «илтис». Всё, можно ехать. Давно я здесь в одиночку не катался.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 22:15

До Базы я добрался к самому закату. За последние пару месяцев в этих местах не слышали о какой-либо бандитской активности, но ехать в полной темноте по пустынной саванне тоже совсем не хотелось. К счастью, этого и не потребовалось. Солнце ещё висело у горизонта огромным пурпурным диском, когда я запечатал всё оружие и снаряжение на въездном блокпосту.

Ещё через пару минут я загнал машину на стоянку за гостиницей «Рогач» и вошёл в бар, заодно выполнявший и функции ресепшен. На этот раз за стойкой находился сам Арам — родной брат нашего компаньона по торговым делам. Народу в баре было не слишком много — завтра понедельник, рабочий день.

Арам меня узнал сразу, замахал рукой, приглашая поближе к стойке. Я бросил на дощатый пол сумку с вещами, подошёл к гостеприимному трактирщику, пожал руку.

— Рад, рад видеть, — заявил Арам. — Наслышан от брата немало, и сплошь только хорошее. Надолго к нам?

— На одну ночь всего, завтра к вечеру уеду.

— Встречаете кого-нибудь опять? — полюбопытствовал он.

— Нет — так, дела бумажные, — отмахнулся я.

— Вам какой номер? С ванной, разумеется?

— С нею.

— Вот и хорошо, — сказал Арам, выложив ключи на стойку. — А знаете, что красавицу вашу с Базы перевели куда-то? Не знаю куда, но, говорят, очень высоко залетела. Вроде как чуть не всем Базам голова теперь.

— Да, я знаю.

Я взял со стойки ключи и направился в номер.

— И напоминаю: как только себя в порядок приведёте — спускайтесь ужинать, — сказал Арам вослед. — У нас сегодня замечательное морское меню. Сюда в порт траулер-краболов заходить стал — покупаем прямо с борта. Всё свежее, под пиво — просто восхитительно.

— Спасибо, приду обязательно.

Я прогромыхал ботинками по уже знакомой лестнице на второй этаж, встал на площадке, посмотрел на ключ. Нет, на этот раз мне номер другой достался. А на моём прежнем, «том самом», висела табличка «Не беспокоить». Значит, занят.

Я дошёл до своей двери, отпер её, вошёл внутрь, включил свет. Номер такой же, как и в прошлый приезд, только планировка как в зеркальном отражении. Кровать слева, а дверь в ванную — справа. Поставил сумку на тумбу для чемоданов, раскрыл её, достал джинсы, мокасины и белую майку. Бросил всё на кровать, сам уселся рядом, взял с тумбочки телефон.

Отвык я здесь от обычных телефонов, если честно. Мобильные — и то больше в ходу, только в отелях настольные телефоны и вижу. Справочник не нужен — с прошлого визита шестизначный номер и так запомнился. Натыкал его на клавиатуре, прислушался. После пяти гудков трубка ответила знакомым молодым женским голосом:

— Hello?

— Катя? Это Андрей Ярцев, я на Базе, — объявил я в трубку.

— Я вам нужна?

Голос вежливый и деловой, как у барышни на ресепшене дорогого отеля.

— Да, вы мне нужны. Когда сможете подойти в «Рогач»?

— Я только в ванну залезла, — зазвучала она чуть растерянно. — Я вам очень срочно нужна?

— Нет, не слишком, но сегодня мы обязательно должны увидеться. Когда вам удобно?

— Если я приду минут через сорок-пятьдесят, это нормально?

— Разумеется, в любое время. Вы обедали?

— Нет пока.

— Заодно и пообедаем. Заходите, буду ждать.

Я повесил трубку. Похоже, магия Светланиных обещаний по-прежнему сильна — Катя, как юная пионерка, всегда готова. Ну и славно, именно такая она мне и нужна. К тому же мне и самому ванна не помешает: очень уж тут степные дороги пыльные, а «илтис» — машина открытая.

Вымывшись и вытершись, оделся и спустился в ресторан. Для Кати ещё рановато, а вот Арам, едва я уселся за стол, пришёл с двумя кружками и каким-то гигантским блюдом, сплошь заваленным всевозможными морепродуктами и изделиями из оных. Поставил одну кружку передо мной — сам со второй, поменьше, сел напротив.

— Передохну с вами пять минут. Как Саркис? Мы уже с месяц не виделись.

— Не похудел, по крайней мере, — усмехнулся я. — Процветает. Взяли с партнёром у меня портофранковский магазин в управление.

— Слышал, слышал, — закивал Арам. — Мы с ним по телефону говорили в прошлые выходные, кажется. И он стал теперь давать в семейный совокупный доход больше, чем я. Раньше у меня гостиница с баром давали шестьдесят процентов примерно, а с тех пор, как его магазин пошёл в гору, он уже даёт шестьдесят.

— Разве плохо?

— Замечательно. Я вам очень благодарен, что вы его к прямым поставкам подпустили.

— Я тоже ему много за что благодарен, — очень честно ответил я. — Сами всем не успеваем заниматься, а за братом вашим мы в Порто-Франко как за каменной стеной.

— Видите, как всё сложилось? Давайте за это и выпьем.

Мы чокнулись пивными кружками.

— Жаль, здесь нельзя оружейный открыть, — сказал Арам. — Орден не разрешит: они здесь сами на списанном старье немало зарабатывают. Единственное, что могу делать — намекать постояльцам, чтобы не спешили все деньги тратить здесь — мол, в Порто-Франко можно гораздо лучше отовариться.

— А вас за такую агитацию из города не выставят? — улыбнулся я.

— Не выставят, — засмеялся и он. — На самом-то деле из местных служащих в процветании оружейной торговли на Базе лично никто не заинтересован. Им всё равно: чиновники. Вы ждёте кого-то? — спросил Саркис, увидев, что я посмотрел на часы.

— Да, должна одна девушка подойти, поговорить.

— Понятно, — кивнул он. — Да, Саркис мне целых два часа красоту жены вашей расписывал — как песню пел. Я раньше думал, что он так только о еде говорить может. Поздравляю — что могу ещё сказать?

Намёк, что за моим поведением приглядывают? Милостью бдительных армянских братьев девушки мне теперь не положены? Или это он без задней мысли, просто вспомнилось?

— Спасибо. Действительно красавица, грех спорить. А вот и девушка идёт, — сказал я, увидав в конце улицы торопящуюся Катю.

— А, Катенька… Катя, Катя, Катя, Катеринка, не целуй меня щека, целуй на затылка… — задумчиво пропел с сильным акцентом Арам, глядя на Катю, после чего повернулся ко мне: — Не помните, это у какого писателя?

— У Паустовского, кажется. «У Карапета есть буфет, на буфете есть конфет…»

— Верно, верно, — закивал он. — «На конфете есть портрет — этот самый Карапет…» По иммиграционной линии бумаги выправляете, что ли?

— Да, по ней самой.

— Ну, не буду мешать, — сказал он, вставая из-за стола. — Если потом скучно будет — подходите за стойку, поболтаем.

— Обязательно.

Катя вошла на террасу, подошла к столику.

— Здравствуйте, рада вас видеть.

При этом не садится, стоит, как первоклассница у доски. Что это — поза подчинения или стратегия соблазнения?

— Садитесь, Катя, — пригласил я. — Я, с вашего позволения, себе уже заказ сделал, а вы для себя сами решайте, чем обедать будете.

— У вас блюдо на двоих, оно и в меню так значится — «На две персоны», — показала она пальцем на мою тарелку. — Это вы такой голодный или Арам такой щедрый?

— Скорее — последнее. Претендуете на роль «второй персоны»?

— Претендую, если вы не против и не настолько голодны, — улыбнулась она.

Улыбка у неё тоже такая… «аккуратная», иначе не назовёшь. Зубки белые, ямочки на щеках появляются, но серые глаза смотрят серьёзно — ну отличница, да и только.

— А пить? — спросил я.

— Пиво, как и вы. Что я могу для вас сегодня сделать?

— Минуточку.

Я показал Араму, следящему за нами из-за стойки, на свою кружку, затем поднял один палец. Он кивнул, начал наполнять кружку.

— Что можете сделать? Светлана попросила вас помочь мне с конструированием нескольких «оболочек».

Катя внимательно посмотрела на меня.

— «Оболочек»? Хорошо. И у вас есть для этого… — предоставила она мне возможность закончить фразу, заодно проверяя, одно и то же ли мы с ней имеем в виду.

— «Флэшка» с фотографиями, имена и приблизительные даты, — перечислил я. — А ещё, хотя она меня об этом и не просила, у меня есть для вас премия. Положите её на имя одной из своих «оболочек».

— Вы же знаете, что я делаю это не ради денег, — сказала Катя, глядя мне в глаза через стёкла своих прямоугольных очков.

— Знаю, — кивнул я. — Вы делаете это ради карьеры. И Светлана оформит вам перевод отсюда сразу же, как только доберётся до нового места работы. Я говорил с ней вчера, она подтвердила. Но вы делаете это для меня, а я не могу помочь с карьерой, поэтому вы возьмёте деньги. Я полагаю, что запасной личности хорошо иметь и запасные деньги. Мало ли что?

— Не только ради карьеры, на самом деле, но всё равно — спасибо, — кивнула Катя.

Подошёл Арам с кружкой пива и тарелкой с приборами, расставил это всё перед Катей, затем вернулся за стойку.

— Скажите, насколько я могу быть уверен, что такая система конструирования личностей не отслеживается? — задал я самый главный вопрос.

— Невозможно, — решительно ответила она. — Наши записи являются первоисточниками, потому что многие люди после прихода меняют имена и фамилии. Системе нужно от чего-то отталкиваться. К тому же иногда мы вынуждены что-то исправлять — какие-то ошибки. И вся сеть иммиграционной службы рассчитана на то, что мы можем вносить изменения. Это распространяется и на записи задним числом. Ошибка, разумеется, но пока её никто не заметил.

— А если заметят? — спросил я.

Катя покачала головой достаточно категорично и ответила:

— Ничего страшного. Исчезнет возможность вносить записи, но отследить уже сделанные всё равно никто не сможет. Есть лишь одна возможность проколоться: если я сама вас сфотографирую для карточки. Тогда ваша фотография сохранится ещё на одном сервере — под другой датой. Не думаю, что их когда-нибудь кто-нибудь будет сравнивать, но в теории — это единственная возможность заподозрить обман.

— А номера карточек ни о чём не говорят? — уточнил я.

— Лишь теоретически, — ответила она. — Номера выделяются огромными сериями. На «ворота» номер один — сто тысяч карточек, на «ворота» номер два — ещё столько же, и так далее, по всем Базам. При этом особого порядка в номерах не было, многие серии перемешаны. Компьютеру всё равно, а перебрать всё вручную невозможно.

— То есть вы имеете в виду, что эти номера так и числятся за каждыми «воротами» издавна? — уточнил я.

— Да, именно так, — подтвердила Катя. — Поэтому дату въезда я могу ставить примерно до трёх лет назад.

— Я в списке примерно с таким расчётом даты въезда и вписал, — сказал я удовлетворённо. — Как вам отдать всё это лучше? Это небольшой конверт, там «флэшка», список и деньги.

— Я потом возьму у вас, когда будем перемещаться в туалет и обратно. Не хочу, чтобы кто-то видел, что мне что-то передают. И, кстати, деньги не обязательны, я же сказала.

— Вы знаете, чем я занимаюсь?

— Нет, — пожала она плечами. — Знаю, что вас что-то связывает с госпожой Беляевой и с Орденом.

— Я — наёмник. Точнее — возглавляю отряд наёмников. Наёмники — это те, кто воюет за деньги. И в данном случае я обратился к вам за услугой, необходимой мне для облегчения моей дальнейшей деятельности по зарабатыванию денег. Соответственно эта услуга тоже должна оплачиваться.

В общем, на первый взгляд платить Кате было совсем не обязательно, но на будущее было бы полезным, чтобы она воспринимала меня не как ещё одно тягостное поручение «госпожи Беляевой», а как самостоятельное явление природы, от которого может быть и польза. Именно поэтому в конверте вместе со всем остальным лежали две плоские «колоды карт» достоинством в пятьдесят экю, по пятьдесят в каждой. Это здесь немало. Тем более что это всё равно из денег Родмана — откуда пришло, туда и ушло.

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» 22 год, 21 число 8 месяца, понедельник, 18:45

Вчера Катя меня предупредила, что на выполнение заказа уйдёт весь день. У неё ожидался большой приток мигрантов, а заниматься моими делами она могла лишь тогда, когда оставалась в зале иммиграционного контроля одна. Около восемнадцати ноль-ноль она позвонила мне на мобильный телефон, сказала, что всё сделала и может уйти с рабочего места — сегодня новых мигрантов не ожидается, потому что «канал схлопнулся», а её может подменить девушка с направления «Украина».

Я сидел на веранде ресторанчика «Чирингито» на пляже, где я провёл большую часть дня, валяясь в шезлонге и купаясь в океане. Не то чтобы я не накупался до одурения за последние пару недель, но больше днём на Базе делать было нечего. Ответив на звонок, я быстро рассчитался в баре и пошёл в гостиницу. Надо будет поторопиться с выездом, если хочу везде успеть засветло. Меньше всего мне улыбалось искать в темноте съезд с заросшей дороги, который должен будет привести меня к нашему лагерю.

Когда я подошёл к «Рогачу», Катя уже сидела за стойкой бара. Сегодня она была в форме — песочных брюках и такого же цвета рубашке с короткими рукавами и двумя параллельными полосками на уголках отложного воротника. Даже «беретта» в кобуре, как в своё время у Светланы.

— Здравствуйте, — поздоровалась Катя со мной. — У меня всё готово. Но вам лучше бы проверить.

— Пойдёмте со мной наверх, — позвал я её. — Мне надо собираться.

Она слезла с высокого табурета и пошла следом. Чернокожая девица за баром, заменявшая сейчас Арама, с любопытством посмотрела на нас.

Я отпер дверь в номер, пропустил Катю вперёд и тоже зашёл. Она открыла висящий на поясе чехол для мобильного, извлекла бумажный свёрток размером с кредитную карточку и толщиной сантиметра полтора, протянула его мне:

— Проверяйте.

Я развернул бумагу и быстро перебрал в руках карточки с фотографиями и изображениями пирамиды с глазом. Имена с фамилиями, имена без фамилий, имена настоящие и имена ложные. Номера вразброс. А фотографии я сам делал. Даты приезда — от полугода до трёх лет назад. Нормально. Восемь моих карт и восемь — для Марии Пилар.

Ещё там была свёрнутая в конвертик моя бумажка, со списком имен и фамилий. Я развернул её. Возле каждого имени Катя от руки дописала точную дату и страну прибытия. Тоже полезно. Всё в порядке.

— Вот ваша «флэшка» с фотографиями. — Катя протянула мне пластиковую штуковину. — Всё в порядке?

— Всё великолепно, — обрадованно кивнул я. — Вы умница, Катя.

— Скажите, а кто она, если не секрет? — Катя кивнула на карточки, которые я продолжал держать в руках.

— Моя девушка, — ответил я. — А что?

— Да ничего, в общем, — пожала она худенькими плечами. — Красивая очень. Я теперь понимаю, почему вы от меня отказались в прошлый раз. Она… как бы сказать… тоже воюет за деньги?

— Да, тоже.

— Умереть и не встать, — заключила она. — Куда мне до неё. И стреляет, как вы?

— Не хуже.

— Боже, у людей здесь жизнь есть, а я с тоски подыхаю, — вздохнула Катя. — Если меня отсюда не переведут — плюну на всё. Покину Орден, пока в допуски к секретам не вляпалась, и попробую сама устроиться. Кстати, спасибо за деньги: пригодятся.

— Не за что. Вы их заработали, — вполне искренне ответил я, потому что Катя сняла целый набор головных болей. — К тому же, насколько я помню, Орден и так прекрасно платит своим людям, и эта сумма не столь уж велика для вас.

— Она совсем неучтённая, а Орден платит нам исключительно через свой банк, поэтому здесь, на Базах, каждый цент расходов под контролем. Причём даже не знаю зачем — просто по привычке, как мне кажется.

Она помолчала, затем снова заговорила:

— Если вам потребуется сделать подобное ещё раз — поторопитесь. Возможно, если госпожа Беляева сдержит слово, меня отсюда переведут. И возможность исчезнет.

— Хорошо, но думаю, что достаточно, — честно ответил я. — Не стоит злоупотреблять и не стоит афишировать. Вы этим воспользовались, Светлана, теперь ещё и мы вдвоём. Не стоит распространять явление ещё шире. Мы уже выбились за рамки правила «что знают двое — знает и свинья».

— Я понимаю, — кивнула она.

— Ну и прекрасно. Спасибо за помощь, теперь мне нужно собираться.

— Не за что. До свидания.

Выставив таким образом Катю, я быстро переоделся в «походно-боевой» наряд, сбежал вниз по лестнице, рассчитался за номер с заинтересованно поглядывающей на меня негритянкой, пошёл на стоянку. И уже через пять минут распаковывал сумку с оружием и снаряжением за блокпостом, а затем мой «фольксваген» попылил по колее меж высоких трав саванны.

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь 22 год, с 21 по 27 число 8 месяца, с понедельника по воскресенье

В лагерь я приехал вполне даже засветло, легко обнаружив съезд с колеи и своевременно опознавшись по короткой связи. Ни Смит, ни Браун, ни кто-либо другой никаких вопросов мне не задавали. Ну и правильно — зачем зря на грубость нарываться? Лишь Бонита вопросительно посмотрела на меня, и я еле заметно кивнул ей — мол, всё в порядке.

Как выяснилось, весь день группа занималась высадкой на судно, а сейчас, до темноты, по планам у них был ужин и разработка тактических схем эвакуации с судна. С наступлением же ночи вновь должны были приступить к поиску и захвату «Орки», на которой были даже сделаны из листов фанеры частично контуры некоторых кормовых надстроек «Звезды Рияда».

Опять сидели над планами и чертежами арабского судна, определяли места и очередность закладки зарядов «семтекса», которыми должны были быть выведены из строя системы связи, радары, сигнальные системы и двигательная установка, если захваченное судно придётся оставить. Экипаж же при таких условиях высаживался на спасательные плоты — те, кто оставался в живых после штурма. В идеале судно захватывалось, затем продавалось пиратам или наркоторговцам на самих Диких островах, там же оказывался и груз судна. Все следы — как самих захватчиков, так и пропавшего груза — должны были вести туда, по замыслу Родмана. По идее и экипажи чаще всего продавались вместе с захваченными судами, но на это ни у нас, ни у орденцев духу не хватило: всё же мы не работорговцы. По плану Ордена свидетели даже не помешали бы комбинации, подтвердили бы факт пиратского нападения. Впрочем, наш замысел был немного другим, но Родмана мы, естественно, в подробности не посвящали.

Ночью мы уже лихо обнаруживали судно — как по маяку, так и по наводке с помощью радио, — безошибочно подгоняли к нему лодку, чётко и бесшумно устанавливали лестницы, захватывали палубу.

В связи с тем, что занятия у нас шли в основном ночные, сон сдвинулся на утро, когда уже начинало рассветать. Именно в это время мы с Бонитой наконец остались в нашей палатке наедине, и я тихо показал ей наши запасные «оболочки». Говорили мы почти беззвучным шёпотом, накрывшись спальным мешком с головой и мучаясь от духоты, хотя и проверили свою палатку на наличие подслушки.

— Зачем? — спросила она, перебирая в тонких пальцах свои новые личности.

— На всякий случай.

— Кто ещё знает? — снова спросил она.

— Тот, кто сделал. Но она будет молчать, потому что это абсолютно нелегально.

— Насколько надёжные?

— Судя по всему — на девяносто девять процентов, — ответил я. — Эти люди числятся приехавшими и живущими здесь.

— Руководство знает?

— Никто не знает и знать не должен, — ответил я решительно. — Никогда.

— Ты им не доверяешь? — В голосе послышалось удивление.

— Я доверяю Барабанову, — ответил я. — Доверяю как себе. Доверяю его командиру, но уже меньше, потому что знаю его меньше. И я совсем не знаю людей, которые командуют ими. Например, тот факт, что покойный Демидов был профессиональным уголовником, да ещё и вором в законе, меня совершенно не вдохновляет, что бы о нём здесь ни говорили. И вообще я не доверяю до конца ни одному представителю ни одной власти в мире. Иногда враждующие политики договариваются, иногда — меняют свои взгляды на то, что хорошо и что плохо. Не хочется оказаться в глупой ситуации.

— Не знаю, может быть, ты и прав, — неуверенно сказала она.

На этом мы в разговоре и остановились, после чего почти мгновенно уснули.

На следующий день занятия продолжились. Мы с Бонитой в «зодиаке» с Брауном на штурвале вновь носились между плавающими мишенями, расстреливая их из винтовок. Остальные занимались под руководством Раулито, доводя до автоматизма работу со взрывчаткой. Ночью же мы перешли к самой сложной версии захвата судна. Смит и Браун находились на борту «Орки» в роли часовых, старающихся обнаружить нас и осветить прожекторами. Со своей же стороны, мы должны были скрытно подходить к судну, обнаруживать этих самых часовых, условно уничтожать их и производить высадку.

Борьба шла с переменным успехом, но всё же, к нашей чести, можно было сказать, что в половине случаев мы добивались успеха. В реальной обстановке результат должен был быть намного выше, потому что Смит и Браун знали, кого они ждут, откуда, — и старались максимально усложнить нам задачу. Часовые же на борту одиноко идущего в море судна на третью ночь после начала рейса не должны были быть столь же изобретательно бдительны.

Следующий день ушёл на тактическую подготовку, создание новых тактических схем на случай возникновения самых невероятных непредвиденных обстоятельств, а ночью мы вновь гонялись за «Оркой». Заметно снизились успехи Смита с Брауном в обнаружении преследующего «зодиака». Мы в основном успевали подобраться на дистанцию гарантированного поражения часовых из бесшумного оружия, прежде чем они нас обнаруживали.

И так мы занимались до субботы. В субботу же я объявил день отдыха, не покидая лагеря, а ночью мы должны были провести итоговые занятия по всем основным тактическим схемам. Экипаж «Орки» снабдил нас рыбой, которую мы запекли в костре и которая сопровождала «ленивый день» вкупе с ящиком пива, доставленным с базы. В основном все загорали, купались или просто валялись на песке.

Ночью же мы решили блеснуть всем, чему научились за эти три недели. И, надо сказать, не опростоволосились: сделали шесть попыток захвата «Орки» — и лишь в одном случае были обнаружены часовыми своевременно. В реальной обстановке это уже соответствовало стопроцентной скрытности. Три попытки мы провели по стандартной схеме захвата, а ещё три — с проникновением в судно сквозь борт с помощью подрыва. Не было ни одного прокола. Каждый был способен выполнять свою роль с закрытыми глазами.

Потом для всех были ночные стрельбы с лодок. Результат был очень хорошим, а у отделения огневого поражения, то есть у нас с Марией Пилар, — почти абсолютным. Дмитрий теперь опять занял вместо своей менторской позицию отделения тяжёлого оружия — огневой поддержки, если по нашей терминологии. Он был вооружён ПКМН с установленным на нём инфракрасным лазером и коллиматорным прицелом, в общем — куда как серьёзно. В любом случае, как бы дело ни пошло, мы были способны с расстояния в сотню метров смести с палубы судна всё живое. Другое дело, что в случае досрочного обнаружения нас автоматические пушки и крупнокалиберные пулемёты «Звезды Рияда» могли провести такой же фокус с нами с гораздо большей дистанции. Впрочем, если мы всё же успевали в «мёртвую зону» бортового оружия — то ситуация становилась скорее спорной. Мы не дали бы экипажу головы поднять над бортом, а они не дали бы нам подняться на борт. А для этого у нас тоже была тактическая схема с проникновением на вторую палубу взрывом, непосредственно с лодки, без лестниц.

В воскресенье мы двигались по лабиринтам на жёрдочках, обозначающим лентами планировки всех палуб «Звезды Рияда». И здесь явных недостатков выявить тоже не удалось. Прошли лабиринты по нескольким тактическим схемам, каждый раз укладываясь в отведённое время и каждый раз чётко реагируя на случайным образом вводимые изменения обстановки. Смиту была поручена почётная роль особо вредного посредника при учениях. Тоже справились, после чего я объявил общий сбор группы на обед. И там констатировал, что тренироваться дальше — это лишь ухудшать подготовку. Возможный для настоящих условий пик формы достигнут. Всё. Поэтому всем было предложено ехать по домам, прихватив с собой полученное оружие и остатки казённых боеприпасов, которых, кстати, немного осталось, гидрокостюмов, оборудования, и дома ждать сигнала к началу операции. А сигнал сбора, по расчёту Смита, должен был последовать приблизительно через два-три дня, не позже.

Отойдя в сторону, мы договорились со Смитом о способах связи и прочем. Я пообещал довести это до группы самостоятельно.

Уже загрузившись в машины и тронувшись с места, я спросил у Дмитрия, насколько мы, по его мнению, готовы. Он подумал, затем сказал:

— Как морские диверсанты — никуда не годимся, а вот для конкретной задачи по захвату конкретного судна — готовность практически абсолютная. Если не случится чего-либо невероятного, то мы эту «Звезду Рияда» берём в десяти случаях из десяти попыток. Как бы там ни развивалась ситуация. Главное, с остальным потом не облажаться.

— Ну и хорошо — не зря столько времени на этом пляже проторчали, — удовлетворённо заключил я. — Как машина, кстати?

— Да вроде бы нормально, но я даже проехаться не успел толком, — ответил он. — В субботу обмывали, а в воскресенье Мария Пилар нас сама сюда увезла.

— Думаю, теперь пара дней покататься у тебя будет. Или, если хочешь, можно заказать перегон её в Аламо вместе с остальными. Трудно сказать, как у нас потом получится с возвращением в Порто-Франко.

— Думаю, что проблем не будет, — хмыкнул Дмитрий. — К Саркису на стоянку поставим, а там никому дела нет. Может, продаются, а может, и постояльцев.

— Правильно, — сказала сидящая справа от меня Бонита. — А понадобится — Саркис перегонку организует, это не сложно. В любом случае в Аламо мой пикап стоит, будет на чем ездить.

— А если что пойдёт у нас не так, на магазине потом не отразится? — спросил Дмитрий. — Точнее, на Саркисе с Биллом?

— Не думаю, — ответил я. — По договору он у Саркиса в ответственном управлении, а он здесь ни при чём, что касается всех наших дел. Хотя… не знаю, если всё пройдёт, как рассчитываем, — ничто ни на чём не отразится, всё останется по-прежнему. А если всё пойдёт не так… тогда сложно и представить, чем всё может закончиться. Надеюсь, пронесёт.

— В общем, нам надо бы дела в порядок привести за пару дней, — подвёл итог моей речи Дмитрий. — Как думаете? Даже Рамиресы вроде бы клуб свой Рикардо Мартину передали на всякий случай.

В разговор вмешалась Бонита:

— Corazon, я думаю, ты должен снять деньги со своего счёта в этом банке. Пусть будут наличные. Ты перевёл счёт магазина на Саркиса?

— Да, — кивнул я.

— Пусть так и будет, — кивнула она. — А мы свои собственные должны снять. Мы не обязаны доверять Ордену. Мы не работали на него раньше. Это не будет выглядеть странно: первый контакт, первая попытка совместной деятельности.

— Ты права, — согласился я с нею. — Дима, у тебя в этом банке деньги есть?

— Нет, — засмеялся он. — Двадцать два экю на счету. А так всё в наличных. Да и не так уж много осталось после покупки машины. Проблема в Монике у меня.

— В ком? — в один голос переспросили мы с Марией Бонитой.

— Подружка моя, — пояснил он. — Ну итальянка, которая со мной живёт. Моника. Она вроде как ценная и любимая, и терять не хочется.

— Дима, дорогой, мы тебе в этом случае советовать ничего не будем, — категорически заявила Бонита.

— Не, Дим, ни фига не будем, — сразу же примазался я. — Тут сам разбирайся. Ни слова совета.

— Ладно, дальше видно будет. Оплачу квартиру месяца на три, а если что-то у нас не так пойдёт, то потом тихонько вернусь за ней. Если желание ещё будет.

— Дима, бросать девушку собрался таким подлым способом? — строго вопросила Бонита.

— Хорошо, хорошо, вернусь в любом случае — как скажете, сеньорита командующий, даже без желания, — поднял он руки.

— То-то же.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 27 число 8 месяца, воскресенье, 22:00

Вечер опять превратился в посиделки в ресторане у Саркиса, со всеми теми же участвующими лицами. Раулито, правда, ушёл веселиться в «Ла Румбу», а вот Дмитрий заехал «просто поужинать» в ресторан под гордым названием «Арарат». Причём приехал не один, а как раз с той самой Моникой — кудрявой смуглой барышней с пухлыми губами, чёрными глазами, носом с горбинкой и отчаянной скоростью речи — быстрее, чем у Марии Бониты на родном языке, если только такое возможно. Моника всем понравилась хотя бы потому, что представляла собой полную противоположность отчаянно светловолосому и светлокожему Дмитрию.

Билл ещё не вернулся из Аламо, а сам Саркис обществом не манкировал, разумеется. Сегодня у него были говяжьи стейки, подававшиеся на деревянных досках с соусом «чуми-чури» и очень острым оранжевым «брава». Ну и как всегда — хорошее вино и холодное пиво для желающих.

Мы планировали сами попозже заглянуть в «Ла Румбу», но в результате заболтались, засиделись, заленились уходить — и разошлись из уже закрывшегося «Арарата» около двух часов ночи. Мы с Бонитой в обнимку пошли к нашему домику, Саркис побрёл к себе наверх, а Дмитрий с Моникой укатили на новоприобретённом «илтисе».

— Ну что, Mi Amor, начнём завтра паковать багаж для отправки и подводить итоги своей жизни здесь? — спросил я Бониту, когда мы вошли в наш домик.

— Да, пора, — согласилась она. — А что будем делать с тем, что нам понадобится для следующего этапа?

— Упакуем в сумки и передадим связистам, раз они едут с ретранслятором в сторону Нью-Рино.

— Дорогой, надо одежду в Аламо отправить, — решительно сказала Бонита. — Я не намерена терять такую кучу вещей здесь, если Орден не даст нам потом вернуться. И Арама отправить это всё потом — не попросишь. Это ты думаешь, что достаточно о своих железяках позаботиться.

— А, ну да… — сообразил я. — Тоже в сумки, и можно почтой прямо в Аламо, на адрес Джо. Вместе со всем остальным. Почта здесь надёжная, с хорошими конвоями ходит.

— Вот теперь ты выглядишь практичным, — удовлетворённо сказала Бонита.

— Это я тебя покорить практичностью хотел, — вздохнул я. — Не сработало?

— Сработало. Сделаю вид, что поверила. Иди сюда, буду тебя любить за такую практичность.

Территория Ордена, г. Порто-Франко 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 09:00

Смит позвонил утром:

— Всё готово. За вами в три заедет грузовик. Готовы?

— Разумеется, — даже удивился я вопросу.

— До трёх.

— Счастливо.

Я обзвонил всех, вызвал в мотель к четырнадцати сорока пяти. Мы с Бонитой ещё раз проверили всё, что берём с собой. Оружие, боеприпасы, прицелы, ночные очки, гидрокостюмы, боты к ним, экипировку. Всё в порядке, всё готово. Набрал номер связистов:

— Передайте «Большой рыбе»: началось. Повторяю — началось.

— Принял — «началось», — ответил телефон.

— Подтверждаю. Конец связи, — сказал я, убрал мобильный в карман, огляделся. Волнительно что-то. Нервно. Бонита тоже бледновата.

— Mi Amor, времени у нас ещё вагон и маленькая тележка, — заявил я. — Пошли завтракать, кофе пить, может, и коньячку в него накапаем. В успокоительных целях.

— Перед работой? — возмутилась она.

— Какой работой? — удивился я. — Мы на аэродром сейчас — оттуда лететь несколько часов будем. Потом плыть несколько дней. Работа когда ещё начнётся! Мы пока туристами.

Она подумала и со мной согласилась:

— Хорошо. Так и сделаем, после того, как… ну ты понял меня, да?

К одиннадцати мы всё же в ресторан пришли. Время всё равно убивать надо. И мандраж лёгкий имеется. Куда от него денешься?

В общем, убивали время, как могли, уже сидя на мешках. Народ в ресторан ближе к двум начал подтягиваться. Народ из нашей группы, я имею в виду. Бросали сумки и баулы за стойкой администратора, а сами — пиво пить шли.

Ровно в три к мотелю подъехал пыльный грузовик с кунгом на базе старого армейского M109. При этом без орденских эмблем, а за рулём сидел молодой парень в штатском, хотя и с армейской стрижкой, классический «Jarhead»[14]. Рядом с ним сидел Браун, Смита видно не было. Грузовик остановился, и Смит немедленно обнаружился — он был в кунге. Прямо через окно ресторана он призывно махнул нам рукой, и мы, разбирая тюки на ходу, потянулись к машине. Я подошёл к Смиту, пожал руку, поздоровался, спросил:

— Всё по плану?

— Всё по плану, — подтвердил он. — Вылетаем в Форт-Линкольн, там сразу же перегружаемся на «Нинью». «Звезда Рияда» уже подала заявку на швартовку в порту Базы на завтра. Придётся нам в море пару дней дополнительно проболтаться.

— Ничего страшного, если это судно не свинарник, — пожал я плечами.

— Нет, я «Нинью» знаю, — сказал Смит. — Там даже каюты нормальные, двухместные — на двенадцать пассажиров. Не слишком просторные, вроде купе в поезде, но терпимо. И кок неплохой: не помоями кормит.

— Тогда ничего страшного. Ладно, давайте грузиться.

Забросив в кунг рюкзак, сумку и оружейные чехлы, я взялся за поручни и поднялся внутрь. Народ с грехом пополам распределялся по не слишком просторному помещению, да и экипировка много места занимала. Но кое-как уселись — благо ехать всего минут пятнадцать. Было слышно, как водитель врубил передачу, грузовик рыкнул дизелем и тяжело покатил по гравию площадки на улицу.

Я огляделся в кунге. Судя по всему — бывшая аппаратная, машина связи в прошлом. Видны все атрибуты ранее установленной, а потом демонтированной аппаратуры. Затем, особенно не утруждаясь ремонтом, в кунге установили откидные полки на восемь человек, нижний ряд которых сейчас исполнял роль сидений для нашей группы.

— А для чего вот это всё? — Я обвёл пальцем странный, напоминавший камеру в полицейском участке интерьер.

— Раньше была машина связи, потом её выкупила у патрульных сил частная компания и переоборудовала под походное жильё для геологических групп. Если, скажем, ночевать в саванне, то можно лагерь не разбивать, и зверьё внутрь не заберётся. А те, например, кто воду ищет, они больше дня на одном месте не задерживаются, — объяснил Смит.

— А почему? — спросила Бонита.

— А кто заинтересован в по-настоящему глубоко расположенной воде? — удивился он вопросу. — А если она неглубоко, то до неё добуриваются за день, не больше. И сразу земля становится ценной для фермерства. Так и катаются — буровая, грузовик с кунгом и обычно джип с пулемётом.

— А мы сейчас за геологов? — усмехнулся Дмитрий.

— Нет. Просто владелец фирмы — мой приятель, раньше в Ордене работал, а теперь сам по себе. Попросил машину на пару часов у него.

Путь до аэродрома занял от силы пятнадцать минут. Грузовик проехал в сетчатые ворота, откатившиеся в сторону по команде из застеклённой будки привратника, и не торопясь двинулся куда-то в дальний край лётного поля. Затем остановился, пыхнув воздухом из пневматических тормозов.

— Приехали, — сказал Смит.

Грузовик остановился прямо возле самолёта — длинноносой одновинтовой «Сессны Гранд Каравана». Мы быстро выгрузились из кунга, по очереди выпрыгивая из высокой кабины и передавая друг другу сумки.

Открылась на удивление широкая дверь, наружу опустилась лесенка, в дверях показался молодой парнишка в майке «танк» и с серьгой в правом ухе. По подставленной лесенке мы, грохоча ботинками по металлу, поочерёдно забрались в тесный салон. Там оставили с десяток кресел, а вместо ещё четырёх было место под багаж. Вообще-то неслабый багажный отсек под брюхом у этого полугрузового самолёта, но всё же лучше держать своё имущество поближе к себе. Мы расставили свои тюки вдоль стен ближе к хвосту, и открывший нам дверь пацан закрепил багаж при помощи какой-то хитрой системы сеток и ремней.

Мы с Марией Пилар уселись рядом, она — ближе к окну. На такие же два кресла слева от нас сели Смит и Браун. Бонита спросила у Смита:

— Сколько лететь?

— Около четырёх часов. Лучше поспать, — ответил тот, уже откидывая спинку кресла.

— Я не умею спать в самолёте, — вздохнула Бонита. — Завидую тем, кто может.

— Ваш муж может — имел возможность убедиться, — сказал Смит. — И мы с напарником умеем. В своё время пришлось много летать в дальние рейсы: привыкли.

— Куда летали?

— В основном — из Соединенных Штатов в Южную Америку. И обратно, разумеется. Чаще на военных, грузовых, неторопливых. На борту только спать и оставалось.

Парень, крепивший наш багаж к стенкам, прошёл по салону вперёд, открыл дверь кабины экипажа, сказал нам: «Пристёгивайтесь, взлетаем», — и закрыл за собой дверь. Затем запыхтел запускаемый двигатель, постепенно набирая обороты. Пыхтенье переросло в гул, а гул — в рёв. Самолёт немного дёрнулся, когда пилот отпустил тормоза, и, слегка покачиваясь, покатил в сторону взлётной полосы.

В начале взлётки он остановился на минуту, затем моторы взревели громче, и самолёт рванул с места, быстро набирая скорость. Я почувствовал, как ко мне в руку всунулась ладошка Марии Пилар.

— Что? — шепнул я.

— Не знаю, — так же шёпотом ответила она. — Боюсь взлёта и посадки.

— Ты?

Я поразился, если честно.

— Я, — злым голосом ответила Бонита. — Просто держи меня за руку, пока высоту не наберём, хорошо?

Вместо ответа я слегка сжал её пальцы и почувствовал ответное пожатие.

Территория Американских Штатов, г. Форт-Линкольн 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 19:10

Аэродром в Форт-Линкольне находился рядом с гаванью, насколько мне удалось разглядеть в иллюминатор, пока самолёт закладывал пологий вираж. Порт разделял город и лётное поле, поэтому посмотреть город нам не светило.

Экипаж так решительно сбросил высоту, что у нас засосало в солнечном сплетении, выровнял машину по направлению вдоль ВПП и столь же смело посадил самолёт на неровную бетонную поверхность. Судя по равномерному буханью покрышек шасси, полосу выложили из бетонных плит на не слишком мощную подушку. Затем середина каждой плиты просела, а стыки немного разошлись, вызывая шум и вибрацию при взлёте и посадке самолётов — подобно тому, как стучат колёса поезда на стыках рельсов. Самолёт совершил совсем короткий пробег по полосе, довольно резко замедлившись реверсом и тормозами, затем съехал с полосы, пару раз повернул и остановился окончательно, слегка покачнувшись на амортизаторах.

Дверь пилотской кабины распахнулась, оттуда вышли двое — давешний похожий на подростка хлопец и высокий худой брюнет с длинным носом и залысинами на лбу и тоже с серьгой в ухе — видимо, пилот. Пилот открыл дверь в левом борту и вышел из салона, вывалив наружу трап, а подросткового вида механик отстегнул загогулистое переплетение крепёжных ремней и тросов от наших сумок, попрощался с нами и исчез в пилотской кабине, закрыв за собой дверь.

Мы навьючились своим имуществом и выбрались на потрескавшийся бетон площадки. Было очень жарко, над серой ВПП колебалось прозрачное марево горячего воздуха. От раскалившегося за день бетона под ногами вверх шёл настоящий поток тёплого воздуха, заставляя колебаться, как в кривом и шевелящемся стекле, весь окружающий пейзаж. Ни единое дуновение ветерка не колебало ни одной травинки, проросшей сквозь щели в бетоне — даже американский флаг на высоком флагштоке в середине стоянки самолётов висел поникнув, ни разу не шелохнувшись.

— Это за нами, — сказал Смит, показывая на приближающийся к нам от ворот аэродрома камуфлированный грузовик «Шеви Кодьяк», проходимую, но вполне гражданскую модель с тентованным кузовом — явно уже местное творчество.

Через минуту грузовик остановился рядом. Из кабины выпрыгнули двое — капрал и рядовой в обычной американской «песчанке» с самыми обычными, американскими, знаками различия, со стандартными «береттами» в кобурах. Капрал отсалютовал Смиту, что-то тихо ему доложил, рядовой же обежал машину, откинул задний борт и скинул из кузова лёгкую лесенку. Мы подхватили мешки и пошли к заднему борту. Двое братьев Рамирес поднялись в кузов и начали поочерёдно принимать от нас мешки, укладывая их поближе к кабине. Затем все поочерёдно забрались в кузов и уселись на скамейках, установленных вдоль кузова посредине так, что мы оказались лицом к бортам.

Грузовик бодро тронулся с места, довольно энергично разгоняясь, миновал автоматические ворота, ведущие с территории аэродрома, выехал на сносно асфальтированную дорогу и поехал вдоль берега моря. Эта поездка и десяти минут не продолжалась, как мне показалось. Грузовик остановился у очередных ворот, затем вновь тронулся, миновав шлагбаум и двух гражданских охранников с карабинами М4. Я пришёл к выводу, что охранники здесь или слишком много зарабатывают, или слишком мало работают. По крайней мере, ничем другим объяснить того количества модных аксессуаров, которые каждый из них навернул на свою винтовку, я не смог. И «красные точки», и тактические фонари, и лазерные целеуказатели, и штурмовые рукоятки, совмещённые с компактными сошками. Явно видны усилия ума праздного, ничем более не занятого. Книжку бы почитали лучше, что ли…

Впрочем, надолго мы возле этих новоявленных реинкарнаций «Дикого» Билла Хикока не задержались, а вновь поехали — уже по территории порта, виляя меж каких-то складов, пакгаузов, сараев, стоянок и прочих атрибутов промзоны. Выехали на пирс, где я сразу ощутил солёный запах моря, и остановились.

— Приехали, — лаконично информировал нас Браун.

Я спрыгнул через задний борт, за мной последовал Смит. Прежде чем капрал и рядовой из кабины успели к нам, мы уже откинули задний борт и началась выгрузка имущества. Я огляделся. Прямо возле нас у деревянного пирса стоял одинокий, не слишком новый, но ухоженный и недавно покрашенный траулер — судно метров двадцати в длину, с высокими бортами, как бы прогнутое в середине корпуса, с основательными надстройками, стрелой мощного поворотного крана сзади и большим погрузочным люком на корме. На корме висел флаг Европейского Союза, на борту было написано: «Ла Нинья». Судя по обводам корпуса, «Нинья» была построена как судно не слишком быстроходное, но зато с высокими мореходными качествами и экономно расходующее топливо. Впрочем, тип наиболее распространённый в этом мире, где больших судов почти не было, а все расстояния для плаваний были очень даже немаленькими.

На корме, держась за леера ограждения, стоял среднего роста лысоватый мужичок лет сорока с узким лицом, крючковатым носом и трёхдневной щетиной. Одет он был в красную майку и грязные белые шорты ниже колен, пошитые из грубой ткани вроде парусины. Прямо через плечо висела перевязь с кожаной кобурой, из которой торчала деревянная рукоятка выполненного из нержавейки «смита-и-вессона», кажется, модели 29, калибра «.44 Магнум», того самого револьвера, из которого Грязный Гарри стрелял злодеев в одноимённом фильме. Да, Билли Бонс, куда там… Впрочем, если вам интересно, то стрелял Гарри в кино не из «сорок четвёртого», а «сорок первого» калибра — и только называл его «сорок четвёртым». Не сдюжил Клинт Иствуд против отдачи «сорок четвёртого» во время съёмок.

«Билли Бонс» откинул заграждение в леерах, ведущее на трап, и крикнул по-английски с заметным испанским акцентом:

— Поднимайтесь на борт!

Я подхватил с раскалённых досок пирса свои мешки и один из мешков Бониты, навьючил всё это на себя и пошёл следом за не столь тяжелогружёным Смитом. Прошли по пружинящим под ногами сходням, по палубе, втиснулись в узкую дверь, причём я зацепился за что-то лямкой рюкзака, — спасибо шедшей сзади Боните: отцепила. Вошли в неожиданно просторную кают-компанию, откуда вело три трапа — один из них шёл вперёд и вверх, короткий, на половину уровня — на закрытый ходовой мостик, а на крыше надстройки был ещё и открытый, дублирующий. Ещё один трап вёл вперёд и вниз — и спускался на пассажирскую палубу с шестью совсем маленькими, как купе в поезде, каютами, даже чуть меньше, потому что каюты были двухместными. Третий трап вёл назад и вниз, спускаясь к жилой палубе экипажа, оттуда же можно было попасть в машинное отделение, грузовой трюм и камбуз. Ещё одна дверь в задней стене кают-компании вела прямо на палубу, к пульту управления краном.

Интерьер был полностью выдержан в стиле «максимальная практичность» — исключительно легко моющийся и совершенно неистребимый пластик. Да и вообще судно было пропитано духом «больше пользы за меньше денег», как и всё в этом мире, за исключением острова Нью-Хэвен.

Вереница из десятка тяжелогружёных людей с топотом спустилась по трапу на пассажирскую палубу и быстро распределилась по каютам. Благо они все были совершенно одинаковыми, с двумя откидывающимися с одной стены койками, маленьким санузлом, куда при этом умудрились втиснуть крошечную раковину и унитаз с хитрой системой рычагов, выравнивающих давление и заставляющих отходы жизнедеятельности нырять, а не плавать поверху. Главное — не перепутать очередность действия рычагами. При этом абсолютно вся площадь санузла составляла душевую кабину — можно вообще сидеть на унитазе и принимать душ одновременно, если есть такое желание, разумеется.

Багаж прекрасно уместился в пространстве под нижней койкой, как в том же поезде. Иллюминатор был закрыт шторкой, которую я откинул — неплохо, можно будет даже любоваться пейзажами из каюты. Над дверью было устроено ещё нечто вроде полки с загибающейся внутрь передней кромкой. На самой двери и на стене напротив красовались крючки для одежды. Шкафа не было, зато был маленький столик у окна и даже привинченный к полу табурет у него — вполне достаточно места для завтрака вдвоём. В общем, впечатление, сложившееся раньше, сохранилось — чисто, практично, есть всё, что нужно, но ничего лишнего. Совсем ничего.

Из коридора доносилось хлопанье дверей, стук откидываемых коек в каютах, голоса — группа размещалась на проживание. Я вышел в коридор, крикнул:

— Минутку внимания!

Кто-то вышел из каюты, кто-то просто высунулся из двери.

— Чтобы без кобуры я никого не видел! — заявил я. — Автоматическое оружие находится доступно в каютах, дополнительное — постоянно при себе. Даже в трусах. Трусы и кобура — рекомендуемая форма одежды. Всем понятно?

— Вы чего-то опасаетесь? — повернулся ко мне Смит.

— Во-первых, мы уже приступили к операции, поэтому группа находится в состоянии повышенной боеготовности, — ответил я. — Во-вторых, я опасаюсь. Я опасаюсь незнакомого экипажа, я опасаюсь неожиданных встреч, я опасаюсь нападения инопланетян и четырёх всадников апокалипсиса. И пока операция не закончится и мы не вернёмся домой, я буду опасаться и требовать от всех и каждого постоянно быть вооружённым. Вас это тоже касалось бы, будь вы в составе моей группы.

Мария Пилар ненатурально, но восхищённо вздохнула:

— Любимый, ты такой мудрый! Только немножко параноик, но таким ты мне нравишься даже больше. Когда тебя упекут в сумасшедший дом, я смогу тебя там навещать и кормить с ложечки в периоды обострений, когда на тебя будут надевать халатик с длинными рукавами. Разве это не возбуждает?

— Вооружаться — бегом марш! — рыкнул я на неё.

— Si, senor Comdndante jefe! — радостно отрапортовала она и исчезла в каюте.

Я вытащил из оружейной сумки кобуру с «гюрзой» и запасным магазином, прикрепил её к поясному ремню и прихватил низ кобуры полуторадюймовым нейлоновым же ремешком к бедру. Затем повесил три зажима с запасными магазинами с другой стороны. Всё, теперь я укомплектован. Продолжающая бурчать что-то издевательское Бонита тоже вооружилась, надев кобуру со своим неизменным «глоком».

— Mi Amor, ничего смешного, — заявил я ей уже всерьёз. — Мы уже в деле, поэтому давай быть готовыми ко всему.

— Corazon, если ты думаешь, что я этого не понимаю, то ошибаешься, — заявила Бонита. — Я всё же прошла специальную подготовку, и у меня воинское звание. А если ты думаешь, что это заставит меня прекратить выступать и спорить — то тут ты тоже ошибаешься. А если ты рассчитывал на что-то другое, то тебе не следовало становиться моим фактическим мужем. Я на заре нашего знакомства другой не была и изменяться в будущем не собираюсь. И вообще заткнись, командир нашёлся.

Последние слова она уже буквально промычала, заткнув мне рот поцелуем и чуть не повалив меня на столик у иллюминатора.

— Ладно, — шепнула она мне, отпустив, — пошли наверх — осмотримся.

Мы поднялись по тесному крутому трапу в кают-компанию, где молодой парень с индийской внешностью и иссиня-чёрными кудрявыми волосами, одетый в белую футболку и расписные шорты, расставлял по длинному столу кружки, кофейники, сахарницы и какие-то бисквиты в вазочках.

На трапе из ходовой рубки появились босые волосатые ноги, и к нам спустился капитан.

— Я понял, что вы главный у этой команды? — спросил он, протягивая руку. — Я капитан Соуза. Альберто Соуза. Эта посудина принадлежит мне, и я же на ней за шкипера.

— Приятно познакомиться. Андрей. — Я пожал протянутую руку.

Ладонь у шкипера была мозолистая, шершавая и твёрдая, как доска. Он задержал мою руку в своей не слишком вежливо и спросил:

— Я взял работу, но знаю о ней недостаточно. Для меня главное — на моём траулере стрелять будут?

— Исключено, — категорично ответил я.

— Ну и хорошо, — обрадовался он. — Вот этот парень, который накрывает на стол, — это Джо. Точнее, зовут его гораздо сложнее, но выговаривать это каждый раз я не берусь. Он у нас кок, стюард и заодно — оператор крана. Он из Британской Индии, а в прошлой жизни жил в Бирмингеме. Ещё есть механик Тим Бихан, он ирландец, жуткий пьяница, но лучше механика я не видел. Сейчас он возится с дизелями. Штурман и радист у нас тоже есть, когда нужно — он заменяет меня. Его зовут Пако, он, как и я, в прошлой жизни был мексиканцем, а в этой мы живём на испанской территории, в Виго. Сейчас Пако спит, он заступит в ночную вахту.

— Давно капитанствуете? — поинтересовался я.

— Лет двадцать уже, — ответил шкипер. — Половину срока возил всякий товар по Мексиканскому заливу в Старом Свете, а вторую половину — вожу здесь, что придётся и кого придётся, по Большому заливу. Мистера Смита и мистера Брауна ещё с тех времен знаю, хоть тогда мы были совсем не друзьями. А вы давно здесь?

— Нет, несколько месяцев всего. А здесь со Смитом как встретились?

— Совершенно случайно, абсолютно! Он увидел меня в порту Виго, когда принимал там какой-то груз. А я вот не пойму по вашим ухваткам, кто вы такие — военные или бандиты? Кто на кого похож, и красавица ещё с вами… — продолжал любопытствовать капитан Соуза, покосившись на Марию Пил ар.

Ну, ему простительно, если честно, если учесть, что он подрядился работать почти втёмную и принял на борт вооружённую до зубов то ли банду, то ли ещё кого.

— Наёмники мы. — Это уже Бонита ответила, мило улыбнувшись. — А где наши лодки, кстати?

— А, ну тогда понятно, — кивнул Соуза. — Как раз как наёмники и выглядите. А «зодиаки» ваши мы ещё в Порто-Франко на борт приняли — упакованы хорошо, за них не беспокойтесь. Ближе к месту надуем и моторы подвесим. Рассаживайте свою команду за стол, Джо подаёт кофе, как видите.

— Мы словно в чартер на яхте собрались. — Это снова я.

— За те деньги, что мистер Смит заплатил мне, я могу позволить кормить и поить вас как богатых туристов в прошлой жизни, — усмехнулся он.

— Возили туристов? — вмешался в разговор подошедший Дмитрий.

— Иногда, — кивнул шкипер. — У меня была пятнадцатиметровая лодка, на которой было удобно пересекать залив и ловить рыбу.

— Да, на маршруте от Мексики до Флориды можно было много разной рыбки наловить, — вклинился в разговор по-испански Маноло Рамирес.

— Сеньор, кто в этом мире ворошит прошлое? — с лёгким ехидством спросил Соуза на том же языке.

— Никто не ворошит, даже если учитывать, что мы познакомились с сеньором Соуза в тот момент, когда он всё же успел спустить за борт триста фунтов белого порошка, — подал голос Браун от стола, где он наливал себе кофе, правда, не снизойдя до испанского, а вещая на языке Шекспира и Бивиса с Баттхэдом. — Подозреваю, что именно этот случай помог сеньору капитану решиться на переезд в этот мир. Мы его не поймали, но сеньор капитан остался кому-то должен.

— Сеньор Браун… — вкрадчиво обратился к нему Соуза. — Может быть, об этом стоит напечатать ещё и в газетах? Чем бы я ни занимался в той жизни и на кого бы ни работал, половину заказов в этой жизни я получил от вас. И они вовсе не были заказами на организацию рыбалки для бойскаутов. И ваши одежды теперь совсем не такие белые, как раньше. Если вы не будете ворошить моё прошлое перед незнакомыми людьми, то я буду помалкивать о вашем настоящем.

Пока капитан произносил сию отповедь, его рука как бы случайно переместилась к кобуре. И выражение его глаз начало меняться из выражения «ехидное» в «убил бы на фиг».

— Ладно, ладно, — тихо сказал Смит. — Хватит об этом.

Было видно, что Соуза и Браун друг друга недолюбливают, мягко говоря, но на Смита неприязнь капитана вроде как не распространялась. Капитан хмыкнул и поднялся по трапу на ходовой мостик, решив не продолжать диспута.

— Так, господа, прошу немного внимания, — громко объявил Смит. — Довожу до сведения график движения. Ближайшие двое суток мы будем идти к точке рандеву, поэтому все могут расслабиться и получать удовольствие от морской прогулки, если, конечно, у вашего командира нет других планов. Ожидание в точке рандеву составит около суток, но может быть, и меньше, поэтому прошу быть в готовности к двадцати четырем ноль-ноль среды, то есть — послезавтра.

— Самоподготовка — по необходимости, — лаконично закончил я речь Смита.

Большой залив, широта Американских Штатов 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 23:00

Едва все расселись пить кофе, сервированный индийцем Джо, как в кают-компанию вошёл парень очень маленького роста, короткостриженый, с торчащим надо лбом ёжиком и длинными бакенбардами, выпячивающий грудь и задирающий подбородок, чтобы казаться сильнее и выше. Руки его по локоть были измазаны в плохо отмытом машинном масле, от одежды шёл стойкий запах солярки. Под кофе — самое оно. Он подошёл к трапу на ходовой мостик, постучал ладонью о перила и крикнул по-английски:

— Долбаный дизель в порядке! Можем трогать, шкипер.

Впрочем, вместо «долбаный» на самом деле он сказал «fucking», которое у него прозвучало как «фукин», что свидетельствовало о том, что данный человек, скорее всего, и носил имя Тим, и прибыл в этот мир он с острова, почитающего Святого Патрика, знаменитого скалами Мохера, зелёными лугами, плохой погодой и оделившего мир пивом «Гиннесс».

— Понял, Тим! Спасибо! — крикнул шкипер Соуза с мостика, и практически сразу мы услышали звук включившегося зажигания.

Спаренные дизели зарычали, распространяя вибрацию по всему корпусу судна. Тим махнул рукой и так же гордо прошествовал мимо нас к трапу, ведущему на жилую палубу экипажа, оставив в воздухе лишь неистребимый запах солярки, начисто перебивший аромат хорошего кофе.

По палубе за окнами надстройки пробежался Джо, заодно выполнявший обязанности палубного матроса, повозился с канатом на корме, после чего начал собирать его в аккуратную бухту. Дизели рыкнули чуть настойчивей, было слышно, как под кормой забурлила вода, и «Нинья» тронулась с места. Мелкие волны захлюпали по скулам корпуса, судно слегка накренилось на повороте, обходя деревянный пирс.

Капитан рулил по тесному порту уверенно, обходя пришвартованные там и сям баржи, какие-то небольшие суда, стоящие под погрузкой. Ближе к выходу из гавани стояли два совсем небольших, метров по двадцать, патрульных катера с автоматическими пушками на носу и корме. Я попытался классифицировать их, но не смог. Такое ощущение, что аналогов в Старом Свете не существовало. Скорее всего, эта конструкция была разработана исключительно под потребности жизни в Новой Земле. Небольшой размер, пушки и никаких ракет. Ракеты для Новой Земли дороговаты, а стрелять здесь часто приходится.

Показался край волнолома с небольшим маяком на нём и антенной радиомаяка. Наш траулер обогнул стенку, образованную наваленными валунами, и вышел в открытое море, точнее — в Большой залив. Хотя, если честно, заливом назвать это было сложно — размерчиком залив был во всю Средиземку.

В правую скулу корпуса ударила небольшая волна, судно покачнулось. Капитан прибавил ходу, и траулер, немножко осев на корму, начал набирать ход. Плеск бьющихся в корпус волн стал чаще, но судно пошло ровней, теперь уже просто разрезая мелкую волну форштевнем.

Бонита кивнула мне в сторону ходового мостика и тихо спросила:

— Поднимемся, посмотрим?

— Пошли.

Капитан Соуза сидел на высоком вращающемся кресле с прямой спинкой и округлыми подлокотниками, перед ним на наклонной панели светились несколько экранов и три группы циферблатов. Большое никелированное рулевое колесо замерло в одном положении — видимо, судно управлялось автопилотом. Справа от капитана из отдельного ящика торчали рычаги машинного телеграфа… или это на больших кораблях телеграф, а на таких — сектор газа? А чёрт его знает, не учили меня морским премудростям.

Из больших окон ходового мостика открывался вид на задранный нос судна, слегка покачивающийся относительно горизонта на встречной волне. Солнце понемногу шло к закату, опускаясь к морскому горизонту справа от нас.

— Не возражаете, капитан? — спросила Соузу Бонита.

— Ни в коем случае, сеньора, — перешёл на испанский Соуза. — Что вас интересует?

— Всё. Я ещё ни разу в этом мире не передвигалась по воде.

— Вот уж в этом, поверьте мне, никакой разницы вы не заметите, — улыбнулся он. — Вода в том свете и вода в этом — абсолютно одинаковы. Только в этом свете погода гораздо более предсказуемая, чем в том.

— А сводки погоды здесь бывают для тех, кто в море? — спросил я шкипера.

— Ну, если это можно назвать сводками… — усмехнулся он. — Но с уверенностью в девяносто девять процентов могу сказать, что до конца этого месяца, ещё месяц и первые две недели следующего погода будет такая же, как сейчас. А вот потом мы встанем на прикол на целых три месяца — сто двадцать дней.

— Постоянно непогода? — уточнил я.

— Не постоянно, но очень часто штормит. Шторм начинается быстро, и слабым он не бывает. Не были ещё в этом мире в сезон дождей?

— Нет ещё, — покачал я головой.

— Мерзкое время. — Шкипер поморщился брезгливо. — Постоянный дождь, только меняется с сильного на очень сильный. И постоянный ветер. Солнца нет, земля раскисла, в море волнение или шторм. Люди сидят по домам. Конвои не едут никуда, поезда ходят всего раз в неделю, самолёты не летают. Жизнь существует внутри городов.

— А вы как проводите время? — спросила Бонита.

— А я женат, между прочим, прекрасная сеньора, — посмотрел на неё Соуза. — И у меня двое детей, которые живут в Кадизе. Мы ставим судно на прикол на три месяца, и я, с вашего позволения, живу в кругу семьи. Фрахта нет, заказов нет, что за год заработал — то и тратим. И ещё добавлю, что если у человека есть любимая женщина, хорошие дети и нормальный дом, то сезон дождей вовсе не так уж плох, поверьте мне.

— Охотно верю. Ты всё понял? — толкнула меня в бок Мария Пилар.

— Быстрей бы уж… — шепнул я ей прямо в ухо и обнял за плечи. — Капитан, а я хотел бы ещё вопрос задать вам… А как здесь навигация вообще осуществляется? Звёзды же совсем другие?

— По компасу, основным звёздам, которые уже описаны, и главное — по радиомаякам. Они по всему берегу залива и обжитым берегам океана разбросаны. Работают они с разным сигналом, а у меня есть таблица. Видите? — постучал он пальцем по большому прямоугольному экрану, на котором ярко светились две пульсирующие точки. — Мы сейчас имеем на правом траверзе маяк в Форт-Линкольне, а вправо двадцать градусов — маяк Зиона. Углы на маяки нам теперь известны, расстояния между маяками известны всем, есть в таблицах. Немного тригонометрии — и мы определились по координатам. А так, без маяков, разумеется, далеко не уйдёшь. Раньше ходили только в каботажные рейсы, я застал те времена. А в открытое море здесь ходят лет пять, не больше. И нормальные лоции появились не раньше, чем года четыре назад.

— Вы говорили, что вы уже десять лет здесь. И как раньше ходили? — спросила шкипера Мария Пилар.

— Я же говорю — каботажными рейсами. — Видя непонимание Бониты, Соуза разъяснил: — Постоянно ввиду берега, ориентируясь по нему. Поэтому до того берега Большого залива не ходил ни разу в те времена — или заблудился бы, или просто не хватило бы топлива. Только самолёты летали. Когда англичане начали обустраиваться там, на Мысу и в Индии, они поставили первые радиомаяки. Ещё американцы на свои деньги поставили радиомаяки в халифате в нескольких местах после того, как оттуда начали нефть возить. Теперь можно ориентироваться, так что стали мы и туда ходить — как сейчас, например.

— А острова как обозначены? Их же здесь немало.

— Дикие острова никак не обозначены, а все цивилизованные — прекрасно видны. — Он ткнул пальцем в разложенную карту: — И орденские, и американские, и британские — везде мощный сигнал, никаких проблем. На орденских островах даже по несколько — чтобы легче было расстояние определять. У них пятидесятимильная зона запретная.

— Стрелять будут?

— Сразу не будут, разумеется, — ответил Соуза. — Всё же случается, что кто-то заблудился, например. Сначала предупредят по радио, потом подойдёт сторожевик и вежливо попросит удалиться. Заплутавшегося могут даже проводить.

— А в шторм как? В сезон дождей? Тоже патрулируют?

— Нет, разумеется, — покачал он головой. — Но и психов нет, чтобы в сезон дождей по морю ходить. Доживёте до сезона — сами увидите.

Большой залив 22 год, 29 число 8 месяца, вторник, 11:00

Второй день плавания больше напоминал круиз, точнее — чартерный рейс на яхте. Индиец Джо, или как там его звали на самом деле, оказался отличным коком, поэтому и ужин предыдущего вечера, и завтрак сегодняшнего были выше всяких похвал. Бонита в купальнике развалилась в шезлонге на носу шхуны, отвлекая шкипера от прямых обязанностей по ведению судна, остальной народ, включая меня, отдыхал, а точнее — бездельничал, поэтому, когда тощий высокий брюнете бородкой — Пако, помощник капитана, предложил публике развлечься рыбалкой, Дмитрий с Раулито и двумя из братьев очень оживились.

Я сразу предупредил, что они могут хоть китобойным промыслом развлекаться, но если кто-то из них порежет руку леской — я, слава богу, хорошо знаю, что такое морская рыбалка с борта судна на крупную рыбу — или получит другую травму, которая помешает ему выполнить боевую задачу, — лучше пусть сам прыгает за борт. В любом случае участь потерянного в море среди акул будет лучше, чем та, которую я ему уготовлю. Кажется, мне поверили, но от своей дурацкой затеи не отказались.

Активно помогать рыболовам взялся механик Тим, хотя сама рыбалка отличалась редкой незамысловатостью — сначала на здоровенный крючок намотали хаотично нарезанную белую полихлорвиниловую изоляцию от электрического провода и забросили крючок за корму. Ждать пришлось минуты три, не больше. Плетёная леска задергалась, и Тим вытащил на палубу полосатую, как тигр, рыбу килограмма в три весом.

— Это что за рыба? — полюбопытствовал я.

Ответ Тима можно было перевести как «долбаный полосатик», но я не уверен, что ругательство было обязательной составной частью названия рыбы. Как выяснилось в дальнейшем, судьбой этой рыбы была вовсе не сковородка, а крюк побольше, где она превращалась уже в «долбаную приманку». И уже этот крюк, в комплекте с цепным поводком и жуткой толщины леской, и был основной рыболовной снастью.

Впрочем, процесс ловли большой рыбы тоже не занял больше пяти минут. Леска рванулась в сторону, за кормой вскипела вода, все закричали, загомонили, пытаясь разглядеть, что же такое «клюнуло» на трёхкилограммовую приманку. В пене и брызгах мелькнул тёмно-серый блестящий бок, затем белое брюхо, огромный хвост с серповидным плавником ударил по воде с такой силой, что брызги долетели до палубы судна.

— Здоровая тварь! — закричал Дмитрий.

Раздался звонкий щелчок, леска ослабла, и вода успокоилась — лишь следы от наших винтов немного баламутили поверхность воды.

— И кто это был? — невинно поинтересовалась Мария Пилар, подошедшая ко мне сзади.

Тим оповестил окружающих, что это была «долбаная акула», и что она была такая «долбано здоровенная», что мы не имели ни единого «долбаного шанса» её вытащить. Придётся теперь ловить ещё одного «долбаного полосатика», чтобы повторить всё заново.

Неожиданно в спор вмешался Пако и сказал, что Тим может оставить свои мнения при себе, а то, что оборвало леску, к акулам ни малейшего отношения не имело. Приманку схватила «реактивная рыба» — очень большая, подчас под четыре метра, массивная, формой тела напоминающая нашего тунца и разгоняющаяся до невероятной скорости. За счёт особых полостей она пропускает через себя воду, создавая при необходимости дополнительную тягу по принципу водомёта. Единственное различие с земным тунцом составляет голова рыбы — конической формы, покрытая панцирем, которую «реактивная рыба» использует как таран, буквально вышибая дух из своих жертв. После чего голова разделяется почти пополам гигантской пастью, усаженной острейшими зубами, и рыба рвёт оглушённую добычу на манер акулы.

Я оставил людей ловить «долбаных полосатиков», а сам пошёл к капитану на крышу надстройки — на открытый ходовой мостик. Капитан сидел в своём кресле, глядел на горизонт, судно шло на автопилоте.

— Доброе утро, шкипер, — поприветствовал я Соузу.

— Доброе утро, — откликнулся он. — Как вам у нас на борту?

— Если бы не задание, с удовольствием провёл бы с вами неделю-другую, — честно признался я. — Мне много приходилось работать в море на таких судах, сейчас просто ностальгия накатила. Где мы сейчас?

Капитан постучал пальцем по экрану, на котором мигали две пульсирующие точки маяков:

— Справа — остров Свободы, маяк Форт-Рейгана. Вот этот… — Соуза показал на точку поменьше, практически прямо по курсу: — Это маяк на маленьком острове, который так и называется — Остров Маяка. На нём есть радиомаяк, световой маяк и домик смотрителя. Больше на этом островке нет ничего, это просто скала в океане. Зато там гнездится много зубастых чаек.

— Зубастых чаек?

— Именно так. Не видели? — удивился он. — Здесь хищные птицы словно смесь птеродактиля с птицами. Зубастые клювы, настоящие хвосты. В Старом Свете таких не увидишь.

— Как падальщики в саванне? — вспомнил я мерзких крикливых тварей.

— Да, примерно. Такая же конструкция. А вообще здесь всё хищное. Здесь даже киты хищные — как будто не хватает акул и прочих. Я слышал, «реактивная рыба» оборвала леску?

— Вроде бы, если верить Пако, — кивнул я.

— Только Пако и стоит верить, Тим лишь вид знатока имеет, — сказал Соуза. — Так вот эта самая «реактивная рыба» — вылитый тунец, даже на вкус похожа. Но наш тунец гоняется за мелочью, и мы его едим, а здешний тунец гоняется за нами и с удовольствием ест нас. Здесь в воде всё может съесть тебя. Здесь даже стаи рыбок вроде пираний водятся в море, представляете? Если тебя не сожрал кит метров десяти длиной, не схарчили акулы и вот эти тунцы, не откусила тебе ноги гигантская мурена, потому что ты проплыл слишком близко от её норы, — тебя могут обглодать до костей рыбки размером с небольшую дораду, даже по форме похожи.

— Всё так сурово? — поразился я.

Не то чтобы я об этом не читал, но о морской фауне написано пока мало и бестолково.

— Да. Вам приходилось нырять в Старом Свете?

— Я был инструктором по нырянию, — ответил я, после чего добавил: — Поэтому и провёл столько времени на небольших судах.

— Приходилось нырять там, где много акул?

— Разумеется.

Мне в местах, где мало акул, не приходилось нырять, если уж быть до конца честным: их везде было много.

Соуза закурил сигару, выпустил клуб дыма и положил её в широкую пепельницу справа от штурвала. Предложил сигару мне, но я отказался.

— Чему вы учили людей, если были инструктором?

— Зависело от места, — пожал я плечами. — Например, на Мальдивах просто просил акул руками не трогать, а так ничему особому — там много еды, акулы всегда сытые, крупные пелагические виды в лагуны никогда не заходят. В других местах предупреждал о царапинах, порезах, запрещал мочиться в воду, хоть в гидрокостюме это почти невозможно. Много разных правил для разных мест.

— Понятно, — кивнул Соуза. — А здесь правило одно — ночью вообще не лезь в воду: сожрут. Если близко к берегу, разумеется. В открытом море — лотерея, как нарвёшься. Днём можно купаться на песчаных отмелях, где мало живности, но лучше — на огороженных пляжах. У коралловых рифов лучше и днём не плавать. В незнакомых местах купаться нельзя ни в коем случае: никогда не знаешь, на кого нарвёшься. В общем, если вам «зодиаки» нужны для того, о чём я думаю, помните главное — не падайте в воду. Это не обязательно смерть, но очень опасно. Всегда кто-то может приплыть на плеск. Вы ещё рыбу-броненосца не видели… Слышали про такую?

— Читал в путеводителе. Панцирная рыба? — вспомнил я картинку с некоей массивной тварью.

— Да, она, — кивнул шкипер. — Голову ничем не пробьёшь — толстенная кость, дюйма четыре в толщину, не меньше. Вся голова как будто отлита из этой кости, из двух половин — верхней и нижней. Даже зубов нет — челюсть как клюв попугая или морской черепахи устроена. Зато может перекусить пополам бревно. Питается черепахами, крупными моллюсками и панцирными донными рыбами. И в длину эта рыба бывает метров семь-восемь. Толстенная такая туша. Плавает всегда у дна, медленно, но может рвануть с места — будь здоров. Разгоняется как поезд подземки. Человек для неё как раз оптимальный размер добычи.

— Как я понимаю, открыть дайв-школу — здесь не лучший коммерческий проект? — усмехнулся я.

— Ну, если цель школы — откармливать местных рыб учениками, то вполне успешно может получиться. Рыбы будут благодарны, — серьёзно ответил Соуза.

— Понятно.

Соуза окутался клубами сигарного дыма, отхлебнул кофе и продолжил лекцию:

— В дельте Амазонки ещё и крокодилов целая прорва — тоже выплывают в море. Здоровые! Сколько раз видел.

— Доводилось ходить в дельту?

— Случалось несколько раз, вечно по контракту со Смитом, — несколько самодовольно ответил шкипер. — Вообще много куда доводилось ходить. В этом мире нет такой дыры, где не ступала бы нога капитана Соузы. Так что, если что интересно — спрашивайте.

— И как там? Насколько помню по карте — чёрт ногу сломит, тысячи островов?

— Тысячи островов — это уже преувеличение. — Он взял со стола лист лоции, развернул ко мне: — Вот, смотрите… Это самая обычная сельва, мангровые болота. Острова, протоки — всё судоходно только для плоскодонок. Некоторые протоки существуют лишь в прилив, а острова — исключительно в отлив. Судоходная часть начинается севернее, ближе к русским, которые её патрулируют — охраняют фарватер. Мы же были в середине, между судоходной частью и болотами. Вот там — действительно лабиринт. Если не знать фарватера и не иметь проводника — можно не выбраться.

— Знаете фарватер? — спросил я.

— У нас были проводники, — ответил он. — А теперь и дорогу знаю. Запомнил.

— С проводником не опасно?

— Опасно. Русские туда часто забираются: гоняются за производителями дури. Это же сопредельная территория, а точнее — русские считают её своей. Производители дури не любят посторонних, а если учесть, что их там несколько десятков враждующих банд, то даже если ты друг одним, то это делает тебя врагом другим.

Я сделал вид, что замялся, затем спросил:

— Нетактичный вопрос, но… возили дурь?

— Вопрос более чем нетактичный, но я отвечу — нет, дурь я не возил, — ответил он. — Я возил дурь раньше, по водам Мексиканского залива, пока меня не остановила американская береговая охрана с мистером Смитом и мистером Брауном на борту. Тогда я уронил несколько мешков порошка в воду и из преуспевающего человека превратился в обречённого должника.

— Профессиональный риск, как я понимаю?

— Именно так, сеньор, — спокойно кивнул шкипер. — Поэтому я не в обиде на агента Смита. И поэтому беру от него заказы в этом мире.

— А как выкрутились там?

— У меня забрали мою лодку те, кому я остался должен, из города Хоарес. Знаете такой?

— Наслышан, — подтвердил я. — Хоаресский картель.

— Да, именно. Но я к тому времени знал про лазейку сюда — подсказал один приятель. И тогда мы с Пако украли лодку побольше, вот эту самую, у тех людей, которые забрали мою лодку, которая была гораздо меньше. И перебрались сюда. А теми деньгами, которые у нас ещё оставались, оплатили проход с лодкой. А к островам мы возили «зодиаки» и моторы к ним. Там они пользуются спросом — вот мы и делали свой маленький бизнес с агентом Смитом. Банды, живущие в дельте, без «зодиаков» просто существовать не могут: они там как автомобили в нормальном месте, почти единственный транспорт. Большие лодки ходят по большим протокам, а таких немного, и они хорошо известны, как главные улицы. А по маленьким протокам ходят маленькие лодки, которых там вечно не хватает. А порошок я больше возить не хочу, и мне кажется, что мистер Смит тоже не стал бы этого делать.

За спиной раздался голос Бониты:

— А разве есть разница между перевозкой порошка и продажей лодок тем, кто этот порошок насыпает в пакетики?

Соуза усмехнулся:

— Не знаю, прекрасная сеньора, какая между этим разница, но, на мой взгляд, это лучше. Это даже лучше, чем убивать за деньги — как наёмники, например. Я не хочу казаться излишне любопытным и задавать, как выразился ваш муж, «нетактичные» вопросы, но… вы же не на рыбалку сейчас отправились, верно? Кто-то платит вам за то, что вы куда-то подплывете на этих самых «зодиаках» и что-то там сделаете? И столько винтовок в чехлах вовсе не просто так, верно?

— А я вас и не обвиняю, шкипер, — ответила Мария Пилар, подойдя к нам и становясь рядом со мной. — Я просто хочу сказать, что не стоит заблуждаться относительно истинного значения своих поступков. Мы насчёт своих не заблуждаемся.

Соуза задумчиво попыхтел своей сигарой, затем сказал:

— Возможно, вы и правы. Но мне больше нравится думать, что я немного поднялся по лестнице от очень плохих поступков хотя бы к просто плохим.

Большой залив 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 24:00

К вечеру среды я объявил режим полной боеготовности, — разве что гидрокостюмы были разложены под тентом на палубе, но надеть их оставалось делом пары минут. Было приготовлено оружие в непромокаемых быстросъёмных чехлах, приборы ночного видения, лестницы, «адские машины» Раулито. Оба «зодиака» находились на палубе, причём один из них был надут, мотор к нему был подвешен, а сама лодка готова к немедленному спуску.

Смит загнал Брауна в ходовую рубку следить за экраном, чтобы вовремя заметить сигнал установленного на «Звезде Рияда» маяка, а заодно подежурить у экрана радара. Судоходство в Новой Земле, а особенно — в этой части залива, не было интенсивным, поэтому можно было быть уверенным — любая отметка на радаре, скорее всего, и обозначала искомое судно. Тут вроде как морская глухомань.

В кают-компании постоянно было включено радио, настроенное на волну радиостанции Британского Содружества. На длинных волнах, разумеется — с хрипом, атмосферными помехами и каким-то бульканьем. Примерно в середине дня по радио передали выпуск новостей, в котором британцы дали короткое сообщение о том, что силами вооружённых формирований Русской Армии, Американской Конфедерации, Территории Техас и германской территории Европейского Союза была проведена операция по захвату Прохода в горах Сьерра-Невада. Операция прошла успешно, Проход взят под контроль участвовавшими в операции силами. Никаких подробностей не сообщалось, но нам было достаточно. Все зааплодировали, зашумели. Смит даже немного удивлённо оглядел нас, на что я ему сообщил, что если бы он тоже платил столько же за доставку товара по Дороге и настолько же часто отбивался бы там от засад, то он бы просто станцевал джигу на столе. Кажется, такое объяснение его вполне удовлетворило.

А значило это, что кубинские подразделения вышли из-за хребта и двинулись в сторону нашей, русской территории, чтобы принять участие в высадке на Дикие острова. А ещё это значило, что мы, со своей стороны, не ошиблись, планируя первую фазу нашей собственной операции. И пока всё развивается по плану.

Браун следил за экраном в ходовой рубке в надстройке, а я поднялся на ходовой мостик на крышу, где за штурвалом находились и шкипер Соуза и его помощник Пако. Оба старых приятеля-контрабандиста опять курили сигары и опять пили кофе, подливая его в чашки из большого кофейника из нержавейки. Заметив меня, Соуза вытащил из шкафчика стеклянную чашку с пластиковой ручкой, наполнил её кофе и протянул мне.

— Кого ждёте, командир? — спросил он.

— Арабов. Из Великого Халифата.

Смысла скрывать дальше уже просто не было: всё равно вскоре они бы во всём разобрались сами. Зато теперь доверие за доверие — можно и самому кое-что спросить.

— Связь отсюда вы с кем можете установить?

Соуза несколько озадачился:

— Вас расстояние интересует?

— Да, расстояние.

— Все американские острова, Американские Штаты… Если на средних волнах… Нью-Хэвен на коротких.

— Смит с Нью-Хэвеном связывается?

— С Нью-Хэвеном точно. — Соуза помолчал, пожевал губами, потом спросил: — Смит вам кто? Наниматель?

— Представитель нанимателя.

— Не доверяете ему? — подчёркнуто равнодушно спросил Соуза.

— Я никому не доверяю, с кем работаю в первый раз, — покачал я головой. — Со Смитом — впервые.

— Я с ним несколько лет работаю — пока он не подводил, — ответил шкипер. — Хотя не знаю, какие у вас ставки. Я с вами раньше тоже не работал.

— Высокие ставки. При необходимости связь с Нью-Рино установить сможете?

Соуза внимательно посмотрел на меня, а ответил за него Пако:

— Возможно. Зависит от помех в атмосфере и разрешения Смита. Всё же он наш наниматель — надеюсь, это понятно?

— Естественно. При соблюдении этого условия, — согласился я.

— Передатчик у нас достаточно мощный, на длинных волнах вполне способны связаться. Но длинные волны — это длинные волны, тут уж как получится. И ещё раз напомню — команду на установление связи мне может отдать только Смит. Даже Браун не может.

— Кстати, откуда у вас, шкипер, такая стойкая неприязнь к мистеру Брауну? — проявил я любопытство — похоже, бестактное.

— Кое-что произошло между нами в тот день, когда я стал должником. Помните, я рассказывал? Мистер Браун молчалив, но бывает несдержан и бывает неразумно груб. А у меня долгая память.

Поговорив ещё несколько минут с Соузой и Пако, я спустился вниз, на палубу. Все люди из группы сидели в кают-компании, пили кофе. Я вошёл к ним, сказал:

— Кофеином не злоупотребляйте перед делом. Где Бонита?

Раулито показал пальцем в палубу. Я спустился по трапу, зашёл в каюту. Мария Пилар сидела за столиком, опустив плотную шторку на иллюминатор, и при свете лампы на гибком стебле красила ногти.

— Готовишься к бою? — спросил я, обняв её сзади.

— Да, — хихикнула она. — Это успокаивает.

— Волнуешься?

— Немножко. А ты?

— И я немножко.

Я сел рядом на койку, откинулся:

— Mi Amor, вообще не отходи от меня ни на шаг в течение всей операции. Как мы и планировали — всё время будь рядом, хорошо?

— Не доверяешь? — усмехнулась Бонита.

— Глупости какие. Просто будь всё время рядом. Всегда. Мне так спокойней.

— Мне тоже, так что не волнуйся.

Она привалилась ко мне, опустив голову на плечо. Я прижался щекой к шёлковым душистым волосам, поцеловал её в макушку. Почему-то мне кажется, что если она будет рядом, то в нужный момент я смогу прикрыть, защитить её. Хоть это и иллюзия, конечно. А может быть, и не иллюзия?

— Когда начнётся, как ты думаешь? — спросила она.

— Не знаю. Хотелось бы, чтобы этой ночью, иначе придётся тащиться следом на пределе видимости радара до следующей ночи. А вдруг их кто-нибудь встречать выйдет?

— Ненавижу ждать, — вздохнула Бонита. — И не умею. Я больше десяти секунд никогда в жизни ждать не могла — сразу беситься начинала.

— А теперь ты не бесишься, хочешь сказать?

— Бешусь, но не так бурно, как раньше. Пошли наверх, чего здесь сидеть!

— Пошли.

Мы вышли из каюты, поднялись по трапу в кают-компанию, оттуда вышли на корму. Уже начинало смеркаться, солнце катилось к горизонту слева от нас. Мы сели на хорошо прогретые тиковые доски палубы прямо у рейлингов. Молча сидели, глядя на расползающийся по волнам след от винтов. Погода тихая, почти штиль. Эх, так бы и было до конца операции.

Сзади послышались торопливые шаги. Оглянулись — Смит.

— Есть отметка. И на радаре, и маркер, — сказал он в своей обычной невозмутимой манере.

Я вскочил на ноги, Бонита повторила маневр. Быстро пройдя в кают-компанию, я оповестил всех сидящих, лениво перекидывающихся в карты:

— Боевая тревога. Всем надеть гидрокостюмы, разобрать оружие и снаряжение, быть в тридцатисекундной готовности к спуску лодки.

Загрохотали сдвигаемые стулья, все зашевелились.

— Mi Amor, давай готовься.

Я поднялся по трапу на внутренний ходовой мостик, где хозяйничал Браун:

— Покажите клиента.

— Вот он. — Браун ткнул пальцем в экран, где отображались радиомаяки. Там пульсировала ярко-красная маленькая отметка. — Идёт сходящимся курсом. А вот он на радаре.

На экране радара вспыхивала ярко-зелёная чёрточка в окружении немногочисленных помех. Ладно, нечего мудрить — пора принимать командование операцией.

— Действуем по первой тактической схеме — ускоряемся, уходим вперёд, спускаем лодку. Дальше наводимся по маркеру, связь с судном — только в экстренных случаях.

— Есть, сэр. — Браун прочувствовал, что расслабуха закончилась.

Я спустился в кают-компанию, где все уже были почти полностью экипированы. Сбежал вниз, разделся в каюте, затем выскочил в одних плавках наверх, быстро натянул гидрокостюм. Застёгивать «молнию» и натягивать капюшон пока не стал, а вот несмываемую водой краску на лицо нанёс. Теперь вместе с капюшоном получаюсь чёрным, как… как гуталин, например. Натянул неопреновые дайверские боты с рифлёными резиновыми подошвами. Всё, почти готов. На водолазном поясе надел-натянул на себя кобуру с «гюрзой», расчехлил винтовку, оставив полиэтиленовые пакеты на резинках только на прицеле и стволе. «Хеклер» с присоединённым глушителем остался в чехле — вытащу в последний момент, а вот подсумок с ремнём через плечо с шестью магазинами для него надел сразу.

— Смит, теперь подача сигнала на вас. Не проморгайте момента, — скомандовал я.

— Не волнуйтесь, здесь сложно проморгать, — пробормотал он, не отрываясь от экрана. — Проверили свой сканер?

— Пока ещё нет. Думаете, дальности уже хватит?

— Должно хватать, хоть и на пределе.

Я вытащил из непромокаемого чехла непромокаемый же корпус приёмника сигнала с радиомаяка, проверил уровень зарядки аккумулятора — полный, всё хорошо. Щёлкнул обрезиненной клавишей включения. Раздался тихий свист прогревающегося прибора, затем замерцал размеченный сантиметровыми квадратами экран. Нет, сигнала не наблюдается — далековато для сканера, о чём я Смиту и сказал. Впрочем, сканер я решил уже не выключать, а команду к спуску лодки на воду дать лишь тогда, когда «клиент» будет чётко наблюдаться на экране.

Судовые дизели замолотили чаще, «Нинья» заметно ускорилась. Теперь задача капитана не только сблизить наши курсы со «Звездой Рияда», но при этом ещё и уйти вперёд. Когда сигнал радиомаячка на «Звезде» будет уверенно приниматься моим сканером, мы опустим с борта траулера «зодиак», займём на нём свои места, а наше судно уйдёт на предельную дальность действия своих радаров. Если противник даже обнаружит странные эволюции нашего траулера, то особой угрозы для него они представлять не будут — слишком далеко. А обнаружить надувной, низко сидящий в волнах резиновый и пластиковый «зодиак» радаром — это уже из области фантастики.

Большой залив 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 26:00

— Лодку на воду!

Братья Рамирес взялись за канаты, закреплённые на носу и корме «зодиака», напряглись, и через минуту лодка оказалась в воде, затем туда спустились все мы, пока Тим и Джо удерживали её у борта. Смит перегнулся через рейлинг борта, наклонился, выискивая меня в темноте, в группе одинаково чёрных людей с чёрными лицами. Я махнул ему рукой, привлекая внимание.

— Удачи, — сказал он. — Если противник радикально изменит курс — мы оповестим по радио кодом. Если ситуация штатная — мы храним радиомолчание, а вы идёте по своему прибору, — повторил он мне свою часть общего плана.

— Всё верно. Повнимательней здесь, следите за целью. — Затем я скомандовал Раулито: — Всё, покатили.

«Зодиак» рыкнул мотором и быстро отвалил от чёрного в ночной тьме борта траулера. До цели оставалось около пятнадцати километров, судя по сканеру, который работал в метрической системе. Меньше десяти миль, если по-морскому. Сигнал от радиомаяка устойчивый, направление отслеживается легко.

Мы с Бонитой, как отделение огневого поражения, расположились на носу лодки. У нас за спиной, посредине, сидел Дмитрий с пулемётом, братья Рамирес с бесшумными «хеклерами» с намотанными на них полиэтиленовыми пакетами сидели вдоль бортов, удерживая сложенные штурмовые лестницы. На руле был Раулито, заодно придерживая ногой подвеску для переноски выстрелов к РПГ, в которой вместо конических боеприпасов виднелись сложенные «рамки» его домодельных взрывных устройств.

Интересна темнота в море. Даже когда звёзды ярки и местная луна полна, сама вода представляет собой настоящее чёрное покрывало, на фоне которого теряется всё. Мы заметили в ночные бинокли «Звезду Рияда» с расстояния в километр — чётко очерченный чёрный силуэт на фоне звёздного неба, но сами при этом оставались совершенно неразличимы для часовых на палубе судна, буде таковые там есть. Чёрная лодка с чёрными людьми на чёрной воде. Чёрная кошка в тёмной комнате. В чёрном-чёрном лесу… нет, это уже не о том.

К счастью для нас, местный планктон не имел привычки светиться в темноте, поэтому за нами никакого хвоста не оставались. В Старом Свете в таких широтах так бы не вышло — тянули бы за собой светящийся шлейф.

Мотор «зодиака» работал негромко, потому что догоняли мы судно неторопливо, чётко придерживаясь многократно отработанного плана. Шум судовых дизелей должен был перекрыть этот звук с большим запасом. Мы уже сейчас слышали тяжёлое пыхтение мощных машин в утробе «Звезды Рияда».

Дмитрий замерил расстояние до судна лазерным дальномером.

— Триста восемьдесят.

— Триста пятьдесят.

— Триста двадцать.

Бонита сняла пакеты со своей винтовки, приложилась, тихо щёлкнув предохранителем, включила ночной монокуляр, прижав резиновый наглазник к лицу, чтобы не выдать себя возможным наблюдателям зеленоватым свечением из окуляра. Я повторил её действия, и мир быстро проявился из темноты в призрачном зеленоватом исполнении. В середине зрительного поля висела неожиданно яркая точка коллиматорного прицела. Навёл его на палубу судна, повёл влево-вправо. И где цели?

— Наблюдаю одного, — шёпотом доложила Бонита. — Курит у ограждения.

— Вижу.

Действительно, возле лееров ограждения, у края борта стоял человек, у головы которого периодически вспыхивал огонёк сигареты. Этого можно считать покойником — ночное зрение не работает сейчас, стоит открыто. Интересно, это вахтенный или просто кто-то покурить вышел на палубу? Если вахтенный, то он свою судьбу заслужил.

Звук мотора за спиной резко ослабел — это Раулито надел чехол-заглушку. Всё, мы в режиме максимальной скрытности. Лодка вновь ускорилась, хоть и не сильно — это наш кормчий увеличил обороты.

На корме «Звезды Рияда» что-то вроде барбета, за ним — спаренный «эрликон». Стрелок… где стрелок? Шевеление над краем барбета. Там стрелок, прямо на сидении, просто копается внизу — как будто шнурки завязывает. Вот выпрямился… Смотрит не пойми куда, но нас не видит, это точно. И хорошо, потому как мы для его «спарки» на один зуб. Трах — и от нашей лодки только воспоминания, а что от нас останется — на корм рыбам пойдёт.

— Наблюдаю стрелка за кормовой пушкой, — пробормотал я. — Бонита, держишь курильщика.

— Есть курильщика.

Надо же, ведь может, когда хочет. «Есть! Так точно!» А в личной жизни — никакой дисциплины.

Отсюда носовая пушка не видна, но и мы для неё вне сектора обстрела и даже наблюдения. А что ещё есть на палубе? А вот что: пулемёт на верхней надстройке, ротный, без турели. Небрежно опирается на рейлинг, и с ним ещё один часовой.

— Пулемёт наверху, — опять прошептал я.

— Наблюдаю, — подтвердила Бонита.

— Изменение целей: твой — пулемёт, я беру пушкаря и курильщика, — вновь забормотал я. — Для тебя пушкарь — дополнительная цель.

— Есть пулемёт, пушкарь — дополнительно.

Тихо, тихо идёт «зодиак», только волны в пластиковое днище пошлёпывают — звонко так, но всё равно кажется, что даже собственное сердце громче стучит. Слышу шумное дыхание Дмитрия. Даром что для него это вообще работа по профилю, но всё равно волнуется.

— Дмитрий, сколько наблюдаешь?

— Троих.

Он тоже в ночной прицел пулемёта палубу разглядывает. Он наша последняя надежда — на случай, если всё пойдёт не так. Теперь главное — понять, есть ли на верхней надстройке ещё кто-нибудь, кроме пулемётчика? Если его снять, а там ещё кто-то есть, кто тревогу поднимет, то грош цена всему нашему скрытному подходу. И пулемётчик сейчас даже опасней пушкаря. Пушкарю время надо сдвинуть с места всю свою установку, навести, прицелиться, а пулемётчику этого делать не нужно — только заорать да пальбу начать. И угол обстрела у него не в пример лучше. И всё, нам тогда ни к судну не подойти, и ни уйти. Включится прожектор, нашарит нас, и тогда уже из пушки ка-а-ак дадут…

Нет, вроде бы нет никого наверху: одинок пулемётчик. А вот курит, курит-то кто? Его второй номер? Пушкарь с носа? Случайное лицо? Вахтенный? Ладно, всё равно уже не поймём, а ждать дальше опасно: до борта метров сто осталось всего, последний рубеж атаки. Пора давать команду. Сам навёл яркую точку на голову пушкаря, перекидываю её на курильщика, затем опять на пушкаря и опять на курильщика. Так, нормально. Снова целюсь в пушкаря.

— Огонь!

Скомандовал — и сам потянул спуск AR10. Раз, второй, очень быстро. Что там было на верхней надстройке — мне видно не было, а вот пушкарь откинулся назад в своём пластиковом кресле и не шевелился больше. И шума никакого. Только щелчки двух затворов и хлопки, как у «духовушки», да и те совсем негромкие.

— Минус один. — Это Бонита доложила.

Ага, достала она пулемётчика с мостика, это отлично.

— Минус два, — доложился я. — Держи подходы с носа.

Теперь её забота сделать так, чтобы никто «неплановый» с носа на корму не пошёл — оттуда, откуда нам не видно. А сам перекидываю метку целеуказателя на курильщика. Тот стоит, головой крутит. Видать, что-то услыхал, скорее всего — шум падения тела сверху. Но шухер не поднимает: видимо, ещё не понял, что происходит. Ну и не поймёшь уже, поздно теперь понимать — и вообще: не кури на вахте.

Плавно тяну спуск, опять два раза. Она несильно толкает в плечо — раз, другой, выплёвывая в сторону курильщика две пули. Даже в ночник видно, как у головы курильщика появились два кровавых облака. Затем тело рухнуло на палубу.

— Минус три, — доложил я. — Цели не наблюдаю.

— Цели не наблюдаю, — как эхо доложила Бонита.

— Цели не наблюдаю. — Это Дмитрий.

Так, значит, палуба очищена как минимум перед нами, можно командовать продолжение операции.

— Бонита, Дмитрий, держим палубу, — заговорил я. — Остальным — приступить к высадке.

— Понял. — Это уже Раулито.

Мотор заурчал самую малость громче, борт судна начал резко расти перед нами. На палубе по-прежнему никого, но есть люди в ходовой рубке, и вполне возможно, ещё один пушкарь на носовой артиллерийской установке.

Дмитрий принимает командование проникновением на судно на себя, одновременно откладывая пулемёт и берясь за «хеклер».

— Собрать лестницы.

Послышались негромкие щелчки — это братья разложили штурмовые лестницы.

— Приготовиться.

А потише пыхтеть никак нельзя? Так не то что на палубе — в машинном отделении «клиента» нас услышат.

«Зодиак» закачался на кильватерной волне судна, чёрный борт закрыл для нас весь мир. Всё, контролировать со своей винтовкой ещё что-нибудь на палубе я уже не в силах. Просто откладываю её на пластиковый пол лодки, прижимая к надувному борту, выхватываю из заранее открытого чехла немецкий пистолет-пулемёт с толстой трубой глушителя и сложенным прикладом.

— Вперёд! — Это я команду к штурму дал. — Включить связь.

Лодка закачалась под нами — это братья Рамирес по лестницам полезли на палубу. Слышно, как резиновые заглушки опорных ножек лестницы тихо постукивают в борт. Но мы даже это предусмотрели — за металлом борта в этом месте нет никаких обитаемых помещений.

Включили «короткую» связь. Уже не до радиомолчания: во время захвата судна придётся разделяться, координировать действия.

Братья Рамирес распределились вдоль борта, взяли под прицел всю палубу. За ними следом по левой лестнице поднялся Дмитрий, а по правой, закинув пистолет-пулемёт за спину, полез я. Сам не заметил, как на палубу забрался. Выдернул оружие из-за спины, откинул приклад, взял под прицел весь проход до самого носа слева от надстроек, одновременно включив коллиматорный прицел. Ночник уже не нужен: на палубе и так подсветка есть, от ночника в такой ситуации больше проблем может случиться, чем пользы. Услышал, как забралась на палубу Бонита, доложила, что держит проход справа. Затем от Раулито доклад — он на палубе, лодка пришвартована к судну. Тоже важно — не терять же ценное имущество!

— Зачистить палубу и надстройку.

Это у нас тоже отработано сотнями раз — в расчерченных лабиринтах, на компьютере в трёхмерной модели, на чертежах и схемах и просто в голове. Мы с Бонитой бесшумно сдвинулись в стороны, до самых лееров ограждения, чтобы взять проходы вперёд под обстрел с максимально возможного угла. Братья Рамирес бесшумно пошли к носу, прижимаясь к надстройкам, попарно. Раулито с Дмитрием остались на корме — в самой середине, чтобы выдвинуться в любом направлении, где они потребуются.

— «Синие», у двери, — шёпот в наушнике.

Это Маноло Рамирес доложил, что подошли к двери надстройки. Мне их не видно — они идут с борта, который Бонита контролирует. А позывные мы взяли по американской системе: удобная она.

— «Жёлтые», у двери. — Это Игнасио и Карлос.

— Проверить носовую пушку, — шёпотом командую я.

Один из них присел у самой двери на колено, второй тихо двинулся вперёд, за угол надстройки — проверить носовую артиллерийскую установку. С невидимой для меня стороны к носу должен был пойти Луис. И действительно, через несколько секунд послышались доклады в наушнике:

— Чисто.

— Чисто.

Значит, курильщик был, скорее всего, пушкарём с носа, отчаянно пренебрегавшим своими обязанностями. Я уже говорил, что страсть к курению на боевом дежурстве погубит мир? Говорил, но могу и повторить.

— Продолжаем движение.

Теперь мы подтягиваем тылы. Палуба безопасна, укромные места проверены. Возможно присутствие противника на верхней надстройке, и вероятно — на ходовом мостике внутри. Но начинаем проверку сверху. Мы с Бонитой подходим каждый со своей стороны к дверям в надстройку. С ней в качестве огневой поддержки Дмитрий, со мной — Раулито со всеми своими взрывоопасными игрушками.

Трап наверх только с нашей стороны, поэтому на проверку пошёл Маноло. Совершенно бесшумно он поднялся по ступенькам, приподнялся над краем ограждения надстройки, держа автомат у глаз.

— Чисто.

— Продолжаем движение.

Маноло так же бесшумно спускается по трапу, занимает позицию перед дверью в надстройку. Теперь главное в чём? Понять, с какой стороны дверь открыта, а с какой — задраена изнутри, и тихо её не открыть. Попробуем угадать… Если пушкарь с носа ушёл курить на правый борт дисциплину нарушать, а трап наверх слева, то логично предположить, что открыта левая дверь. А экспериментировать не хочется — хочется как раз так вот тихо-тихо продвигаться дальше, без шума и взрывов. Даже в окна надстройки заглядывать опасно — а ну как там кто-то сидит и как раз в окна пялится — даром что света нет внутри? Тогда для него окна как экраны: любой силуэт на фоне неба будет как фигура из китайского театра теней, контрастна и выразительна.

Маноло, согнувшись вдвое, подобрался к двери. Проверить, кто внутри надстройки, мы никак не можем. Не заглядывать же в окна, на самом деле! А фокусы с волоконными мини-камерами, просунутыми под дверь, на кораблях, с их комингсами и дверями с кремальерами, не работают. Маноло слегка поворачивает ручку двери. Открыто. И одновременный доклад с противоположного борта:

— Закрыто.

Ну и прекрасно, зато легальный предлог держать Бониту подальше от драки. Это планом тоже предусмотрено.

— «Синие» и Дмитрий, через корму — ко мне. Бонита — контролируй дверь. Каждый идущий через неё без радиоопознания — враг.

— Есть.

— Есть, есть. — Это братья и Дмитрий.

Маноло вопросительно смотрит на меня. В принципе, нам ждать остальных не обязательно. За дверью два помещения. Вытянутая кают-компания с санузлом в торце — и трап на этаж выше, на ходовой мостик. Братья захватывают ходовой, я — контролирую кают-компанию. Но это работает при условии, что не начнётся заваруха. Дверь на жилую палубу узкая, за нею — узкий коридор, который простреливается насквозь. Поэтому — никаких импровизаций, от плана — ни на шаг.

Я отрицательно качаю головой. Никакой самодеятельности. Тем более что с кормы, согнувшись и совершенно бесшумно, идут трое. Порядок восстановлен.

— Входим. Раулито, держать дверь. Бонита, как у тебя? — продолжал командовать я.

— Чисто.

— На счёт три.

Все занимают позицию у уже открытой, но прижимаемой к комингсу вручную двери. Нельзя открывать заранее: это может вызвать сквозняк и привлечь внимание раньше времени.

— Раз, два, три! — Я с каждым счётом откидывал один палец из сжатого кулака. — Вперёд!

Дверь быстро, но бесшумно распахивается. Хорошо, что порядок на судне: петли смазаны. Двое братьев входят, направляют стволы в разные стороны, затем следом за ними мы с Дмитрием, тоже в разные стороны, затем снова братья. Перестраиваемся на ходу, братья опять вперёд, я — за ними, замыкающим, идём к трапу. Дмитрий, Маноло и Луис пересекают пустынную кают-компанию в сторону трапа на нижние палубы, блокируют выходы. Всё почти без звука — лишь резиновые подошвы слегка поскрипывают, но звук судовых дизелей это начисто перекрывает.

Сверху на трап падает рассеянный свет — видимо, вахта при дежурном освещении работает. Начинаем подниматься по трапу. Тихо-тихо. Хорошо, что на трапе ковровое покрытие, даже и без того бесшумные шаги братьев глушит. Первым идёт Игнасио, за ним — Карлос. Я — третьим, замыкающим. Я не штурмовик, моё дело — огневая поддержка, случись чего.

Когда голова Игнасио поднимается над срезом ступеньки, все замирают. Игнасио поднимает ладонь с двумя отставленными пальцами. Понятно: на мостике двое. Мысленно молюсь, чтобы Игнасио не смотрел на них пристально, раз уж они нас до сих пор не увидели. Многие люди способны чувствовать пристальный взгляд. Я это точно знаю — сам такой.

Игнасио медленно поднимает оружие на уровень глаз, плавно, по-кошачьи переставляя ноги, поднимается по лестнице. Следом за ним, такими же отточенными шагами, идёт Карлос. Мне пока ничего не видно, кроме ног Карлоса, но никакого шума нет — нас всё ещё не видят. Братья поднимаются в саму ходовую рубку, мне тоже удается в неё заглянуть. Действительно, двое в светлых брюках и белых рубашках, рассматривают на радарном экране отметку нашего траулера. Вот спасибо — не ожидал от «Ниньи» такой неожиданной помощи. Мы просто заходим по пружинящему покрытию пола дежурной вахте за спины.

Они тихо переговариваются по-арабски, нас не видят. Везёт нам — дальше некуда. Даю команду к атаке: жестом. Игнасио и Карлос делают шаг вперёд, раздается негромкая возня, хрип, и оба обитателя ходового мостика оказываются на полу, оглушённые и обалдевшие. Я быстро прикидываю, кто из них может быть капитаном. Явно немолодой мужик с бородой. У него какие-то нашивки на белой рубашке. У второго — такие же, но числом поменее. Быстро вынимаю из маленького футляра на рукаве шприц-тюбик с ослабленным паучьим ядом-транквилизатором, колю второго в шею. Крепкий сон на пару часов обеспечен. Гораздо проще и быстрее, чем связывать брыкающегося противника. Капитан или тот, кого мы капитаном считаем, даже не дёргается, только смотрит на нас совершенно обалдевшими глазами. Карлос держит его сзади, зажимая рот рукой в перчатке, Игнасио поднёс к лицу нож с чёрным лезвием. Это действует: это пугает.

— Капитан? Ты — капитан? — спрашиваю я его по-английски.

Капитаны все английский знают — это даже здесь язык международный, без знания английского капитаном «Звезда Рияда» даже в гавань Базы бы войти не смогла. Обязан понимать меня.

Бородач кивает головой. Понимает. Ладно, теперь подробности:

— Сколько человек на корабле?

Он смотрит на меня, по глазам не поймёшь даже — слышал ли он вообще, о чём я его спросил?

— Сколько людей на судне?

Игнасио подносит нож ближе, к самому глазу.

— Двадцать, — быстро отвечает сиплым шёпотом бородач.

— Сколько из них экипаж? — сразу же задаю следующий вопрос.

— Восемь.

— Кто остальные?

— Солдаты. С одним офицером.

Так, трое убиты. Все были в военной форме. Значит, имеем ещё девять вояк и шестерых из экипажа.

— Солдаты в пассажирских каютах?

— Да.

— Экипаж?

— В своих каютах, на корме.

— Сколько людей на вахте?

— Трое солдат на палубе и один матрос, он в машинном отделении. И мы двое.

— Ракеты в трюме?

— Да.

— У кого ключи?

— У меня и офицера. Больше нет ключей.

Планировка «Звезды Рияда» похожа на нашу «Нинью» — только всё в полтора раза больше. Значит, надо аккуратно обезвредить экипаж — и, как получится, военных. Экипаж нам ещё пригодится: у нас планы на экипаж есть. Карлос обшаривает карманы бородача, вынимает из правого связку ключей, показывает мне.

— Который? — спрашиваю у капитана.

— Длинный. Самый длинный.

— Всё, спать!

Бородач и пикнуть не успевает, как я втыкаю ему в шею ещё один шприц-тюбик. Глаза бородатого капитана мгновенно собираются в кучку, и он отключается.

Судно идёт на автопилоте — впереди ни островов, ни мелей на несколько часов пути, а то и на сутки. Пусть так и идёт дальше себе помаленьку. В любом случае — ходовой мостик захвачен, радиорубка совмещена с ходовым, палуба очищена. Теперь дело за экипажем и машинным отделением.

Быстро, но тихо спускаемся вниз, открываем дверь по правому борту, предварительно оповестив Бониту о том, что сейчас это сделаем. А то она девушка аккуратная, согласно плану операции будет стрелять на поражение во всё, что себя не обозначило. Спрашиваю её шёпотом:

— Как здесь?

— Тихо. Чисто.

Голос совсем спокойный, устроилась за чем-то вроде канатного ящика — сразу и не увидишь, если выбежишь на палубу. А дальше поздно будет присматриваться.

— Давай на ходовой мостик, — сказал я ей. — Там капитан с помощником в отключке, но мало ли что? Ещё проснутся не вовремя — заплачут, всех разбудят. Да и упаковать их не мешает.

— Хорошо.

Она тихо скользнула мимо меня в дверь, затем по трапу наверх, а дверь на палубу опять задраили. Палуба с пассажирскими каютами имеет всего один выход — сюда, к нам, а вот с палубы экипажа можно проникнуть дальше: и к машинному отделению, и кладовым, и трюмам, и камбузу. Поэтому военных мы пока можем просто блокировать, а экипаж надо немедленно лишить возможности хозяйничать на судне.

Быстро собираю всех, ставлю задачу, которая и так всем давно известна. Ничего, повторение всегда полезно:

— Раулито, контролируешь открытую дверь. Дмитрий — выход с пассажирской палубы. Братья, обе группы — палуба экипажа, действовать без шума, по возможности. Я контролирую коридор по мере вашего движения. Действуем.

Дмитрий занимает позицию напротив выхода с пассажирской палубы, а мы пошли дальше: братья впереди, а я следом. В таком порядке и спустились на палубу экипажа. Здесь дежурное освещение работало только на пол под ногами, противоположная дверь — даром что в восьми метрах — уже терялась в темноте. Занял позицию спиной к трапу, опустился на одно колено для устойчивости, навёл толстый глушитель «хеклера» на дверь напротив.

— Начали, — скомандовал.

Мы знали, что капитан и помощник должны занимать каюты ближе ко входу. По крайней мере, так по проекту было. Братья аккуратно попробовали ручки дверей двух ближайших кают. Одна заперта, вторая — нет. Запертую тихо-тихо отперли универсальным ключом.

— Чисто.

— Чисто.

Понятно — как в проекте было, так и оказалось. И капитан, и помощник на мостике оказались одновременно. Капитан ночью спать предпочитал, а на вахте наверняка был помощник, который увидал на радаре странно себя ведущую отметку нашего судна, вызвал начальство посоветоваться, предложить ответственность за дальнейшие действия на себя взять.

— Дальше.

Ещё по две двери с каждой стороны. За каждой — двухместная маленькая каюта. Должно быть ещё шесть человек. Мест — восемь. Ладно, там видно будет. Маноло и Луис сместились к следующей двери, Игнасио и Карлос пристроились следом. Коридор узкий: двум парам не разместиться. Я приподнялся по лестнице на пару ступенек, чтобы иметь возможность целиться в дальнюю дверь поверх голов. Где-то за ней ещё один бодрствующий.

Маноло аккуратно пробует ручку двери каюты. Заперто. Снова появляется ключ-трёхгранка, замок открывается. Маноло аккуратненько заглядывает внутрь, поднимает один палец, что означает, что в каюте один человек. Затем он проскальзывает внутрь, следом за ним — Луис, слышится короткая тихая возня, удар, тишина. Затем стрёкот затягивающихся одноразовых пластиковых наручников, треск разматываемой клейкой ленты. Есть ещё один из экипажа. Карлос и Игнасио вламываются в каюту напротив, там тоже начинается возня. К ним быстро перебегает Луис из той каюты, куда они зашли с Маноло вначале.

Быстро продвигаюсь дальше по коридору. Тесно, чёрт возьми, страшно неудобная позиция. Я даже сложил приклад «хеклера», чтобы в тесноте поразворотистей быть: простор тут проектом не предусмотрен. За спиной настоящая драка идёт, две двери слева и справа от меня, третья — перед носом. Расчёт на то, что противник сонный, — а я по шуму угадаю, откуда он появиться должен. А шума и без этого уже хватает — не получается тишины и благолепия у нас. Хоть и весь расчёт у нас на яд-парализатор, но, видать, кто-то проснуться успел.

Всё, тишина. Опять треск наручников, надеваемых для гарантии, и звук разматываемой клейкой ленты — чтобы неожиданно проснувшийся кричать не начал.

Неожиданно рукоятка двери справа от меня начинает поворачиваться. Разбудили кого-то всё же, или помочиться припекло ему. Дверь щёлкает замком, начинает открываться внутрь каюты. Штурмовики наши ещё за спиной у меня, помощи ждать от них рано. Что есть силы бью плечом в открываемую дверь. Есть контакт! Видимо, дверью прямо в лоб угодило выходящему, судя по гулкому звуку. Кто-то громко, с подвизгом охает и падает внутрь каюты на спину, навзничь. Вламываюсь следом, не могу разглядеть даже, есть ли ещё кто-нибудь в каюте, бью ногой навстречу кому-то, пытающемуся подняться с пола. Чёрт бы побрал эти мягкие боты от гидрокостюма — разве ими ударишь нормально? Бью туда же затыльником «хеклера», попадаю по плечу или по рукам, в темноте не поймёшь.

Что-то валится на меня сверху, со второй полки, со злобным пыхтением, чьи-то руки охватывают было шею, но сразу соскальзывают, а напавший тут же падает куда-то назад. Не один был этот живчик в каюте, — но кто-то из братьев успел следом заскочить, сдёрнул его с меня.

Тесно, как в шкафу, драться невозможно вообще. Тот, кто лежит у меня под ногами, повизгивает со страху, пытается лягаться и попадает мне по ногам. Снова пытаюсь ударить «хеклером», куда-то попадаю, но добиваюсь лишь отчаянного крика на арабском языке. Двое Рамиресов — не вижу, кто именно, — выволакивают второго «клиента» из каюты, пытаясь не дать тому разораться. Ещё двое ломятся в дверь напротив./p>

В конце концов мне удается оглушить ударом по голове продолжающего сопротивляться противника, навалиться на него сверху. Хорошо, что шприцы-тюбики в креплении удобно расположены — раз, и выдернул. И выдернул, и вколол дозу парализатора противнику куда попало. Но сработало: захрипел он, слегка завибрировал — так всегда бывает, когда яд действовать начинает.

Хлопает ещё одна дверь — та самая, которую я должен был контролировать. Не спал один из команды, не спал, скотина такая! Тот самый, кого я караулить должен был. Сунулся в дверь в коридор, увидел, что там творится, — и рванул обратно, в сторону трюмов и стальных дверей, за которыми как в сейфе. И ещё по пути ему рычаг пожарной тревоги попался. Врубилось аварийное освещение, завыла сирена. Всё. Скрытая часть операции закончилась.

— За ним! — заорал я заполошно. — Не дать запереться!

Маноло и Игнасио ломанулись за убежавшим. Луис и Карлос продолжали паковать оставшегося члена экипажа. Сирена выла так, что в ушах закладывало. Сверху донеслась автоматная очередь, затем рванула граната, потом сразу за ней — вторая, стрельба стихла. Это нормально: наши все с глушителями, их слышно быть не должно. Дмитрий блокирует выход солдат с пассажирской палубы. Снова треснула пара очередей.

— Вы двое — наверх, в помощь Дмитрию, — скомандовал я Луису с братом. — Чтобы ни одна сволочь не высунулась из пассажирского отсека. Раулито — ко мне!

Это я уже в рацию скомандовал — понял, что без Раулито мы здесь не обойдёмся: успеет сбежавший запереться где-нибудь.

— Бонита, ты где? — запросил я дальше.

— На ходовом мостике, — послышалось в наушнике.

— Помоги Дмитрию блокировать выход.

— На прицеле, — лаконично ответила она.

— Молодец.

Позицию Бониты мы уже заранее просчитали. Если залечь на верхней ступеньке мостика, то под обстрелом окажется не только выход из пассажирского отсека, но и значительная часть его коридора. А это, в свою очередь, означает, что всем, кто сопротивляется в этом месте, придётся попрятаться в каюты. Что и требуется, потому что вариант «громкого входа» мы тоже отрабатывали.

Открылась дверь справа от меня, в проёме появился Игнасио, доложил:

— Противник заперся в машинном отделении.

Из противоположной двери выбежал Раулито со своим «волшебным рюкзаком». Я с ходу ему скомандовал:

— Дверь в машинное отделение. Вышибай. — Затем скомандовал Игнасио: — «Глушилки» готовим.

— Есть.

— Есть.

Мы выскочили в коридор, что шёл за отсеком экипажа. Железные переборки, железные двери. Возле одной из них стоит Маноло с «хеклером», наведённым на дверь. Сверху донеслась ещё одна длинная пулемётная очередь, затем в наушниках послышался доклад Бониты:

— Двоих сняла. Они меня не замечают из-за Дмитрия. В коридоре наблюдаю ещё три трупа.

— Гранатами сначала удалось накрыть. — Это уже Дмитрий уточнил.

— Понял, — ответил я и сразу скомандовал: — Штурмовать не вздумайте — ждите нас.

— Принял.

Послышался опять взрыв очередей, чей-то долгий крик и снова стрельба, затем рванула граната.

— Доклад! — всполошился я.

— Один пытался прямо из каюты бросить гранату наверх, — послышался в наушнике голос Бониты. — Я его ранила в руку, граната взорвалась в коридоре. Затем беспорядочная стрельба, но у них — минус один ещё.

— Забросьте им туда пару «глушилок» — им должно понравиться. Пусть не расслабляются.

— Есть, — послышался голос Луиса.

Я прикинул — оставалось девять военных, двоих завалила Бонита, троих Дмитрий, теперь ещё один. Значит, трое пока обороняются.

— Jefe, лучше взорвать переборку вот здесь, чем дверь, — заявил Раулито, показав на гладкий участок стальной переборки, крашенной белым. — Он наверняка на дверь смотрит — вдруг у него оружие, а мы под девяносто градусов войдём. Отсюда по схеме до двигателя и прочего далеко, не повредим.

— Молодец, давай, — одобрил я его решение.

Раулито выдернул из рюкзака одну из своих «рамок», растянул её чуть не до формата двери, начал крепить прямо на металл переборки. Сверху донеслись даже отсюда слышные очень громко хлопки светозвуковых гранат М84. Один, второй. Если сделали неожиданно, то сидящие внизу должны были оценить шутку.

— Давайте все за угол! — скомандовал Раулито, устанавливая детонатор в кремового цвета массу «семтекса».

Мы ломанулись по коридору за угол, присели. Я открыл рот, закрыл уши. Бабах! Грохот и звон падения огромной металлической сковороды на металлический же пол.

— Бегом! — заорал. — Светозвуковыми — огонь!

Стараниями Раулито в переборке прорубило новую дверь, которая упала внутрь машинного отделения. По коридору тянуло кисло-горелым запахом взрывчатки. Я выдернул из разгрузки светозвуковую М84, дёрнул кольцо, зазвенел об пол отлетевший рычаг предохранителя. Не слишком размахиваясь, метнул во вновь образованную дверь увесистый металлический цилиндр. И туда же, с другой стороны проёма, швырнул его близнеца Маноло. Оба отвернулись в стороны, открыли рты, закрыли глаза и уши. Ба-ба-бах! Даже сквозь сжатые веки видны отблески магниевой вспышки из машинного отделения.

— Вперёд!

Игнасио ныряет в проём первым, за ним — Маноло, я — как и положено командиру — последним. В машинном отделении отчаянно пахнет горелым металлом и пронзительно тянет взрывчаткой. Убежавший от нас моряк сидит у стены, не пытаясь сопротивляться. Судя по всему, он «поймал» обе вспышки, полностью дезориентирован и, скорее всего, даже ничего не видит. Сдвоенная вспышка светозвуковых гранат, если от неё не успели отвернуться, гарантирует полную слепоту минут на двадцать, а то и больше. Оружия у него не было.

— Игнасио, упаковывай клиента. Маноло, проверяем помещения. Раулито!

— Я! — откликнулся подрывник.

— Есть способ пройти на пассажирскую палубу?

— Нет, я посмотрел по схеме, — ответил он. — Перебьём магистральные трубопроводы.

— Понял, — кивнул я. — Маноло, тогда вы с Раулем осматриваете оставшиеся помещения. Игнасио, тащишь затем клиента в одну из кают. И сразу докладываете. Я — к остальным.

Без меня уже здесь точно разберутся: по логике и банальной арифметике, в оставшихся помещениях уже никого остаться не должно. Раулито проникнуть на жилую палубу не поможет, поэтому пускай занимается обыском судна вместе с Маноло. Я побежал обратно, прошёл через коридор жилого отсека экипажа, поднялся наверх по трапу, пригибаясь. Тут пока было тихо.

— Где они? — спросил я у Дмитрия.

— Во второй слева — один, и в третьей справа — двое, — показал он рукой. — В двух каютах. Достать их уже несложно, но без команды решили не начинать.

— Ну и правильно. Подойти поближе к каютам можно?

— Можно, но аккуратно. Там трупы в коридоре вповалку — придётся перебираться.

— Дай-ка гляну…

Я приподнялся повыше, подняв «хеклер» на уровень глаз, чтобы не схлопотать снизу, тихими приставными шагами придвинулся к трапу. Действительно, несколько трупов прямо под ступенями, сложно пройти будет. Я махнул рукой Дмитрию, подзывая. Тот так же тихо подошёл ко мне. Я сказал почти неслышным шёпотом:

— Если встанешь вот сюда, слева от спуска, то сможешь обстреливать дверь третьей каюты справа. Так?

— Смогу, — кивнул Дмитрий, меняя спаренный магазин в оружии.

— То, что надо. Карлос, — позвал я.

— Я! — шепнул тихо подошедший кубинец.

— Ты у нас лучший по метанию. Сможешь забросить две РГД из проёма первой каюты справа в дверь второй слева?

— Смогу, — кивнул тот.

Карлос всю жизнь в бейсбол играл, основное амплуа — питчер. Вот и практическая польза появилась от этого маловнятного для меня спорта.

— Отлично. Тихо спускайся, мы тебя прикрываем, — хлопнул я его по плечу. — Гранаты остались ещё?

— Конечно.

— Давай две, одну за другой, подряд. Понял? После взрывов сразу заскакиваешь в каюту, добиваешь всё, что шевелится, там укрываешься. Понял? Вошёл в первую справа, бросил во вторую слева, спрятался в первой справа, потом — бум, ещё бум, и ты перескакиваешь во вторую слева. Понял?

— Понял, — кивнул тот.

— Дима, прикрываем, — обернулся я к товарищу. — Как только он входит во вторую каюту, начинаешь обстрел третьей. Три коротких — желательно так, чтобы ещё и внутрь залетало. Карлос, пошёл вниз. После третьей очереди бросаешь гранаты. Луис, на всякий случай держи первую слева дверь.

— Есть.

— Есть.

— Есть.

Я встал на одно колено справа от спуска, навёл ствол на дверной проём.

— Бонита, как просматриваешь коридор?

— До низа третьей двери, — послышалось в наушнике.

— Тогда держи вторую слева.

— Есть.

Мимо меня неслышно прошёл по ступеням вниз Карлос. Задержался на минуту перед дверями кают первого ряда, проверил и ту, и другую при помощи раскладного зеркальца. Молодец, аккуратно действует. Не люблю героизма ни в какой его форме.

Карлос аккуратно переступил через труп, второй, дошёл до нужной двери, исчез в каюте. Всё абсолютно бесшумно.

— Готов.

— Начинаем. Дмитрий, давай.

Тот нажал спуск. Одна очередь, вторая, третья, затем — тишина. В тишине было слышно, как выдернулись кольца из двух гранат, хлопнули запалы, гранаты перелетели через коридор и исчезли в дверном проёме второй каюты слева. Со стуком упали на пластиковый пол, покатились.

Раздался отчаянный крик, кто-то бросился из каюты в коридор, сзади грохнул двойной взрыв. Выбежавшего бросило на стенку коридора напротив, и в ту же секунду я всадил в него подряд две трёхпатронные очереди. Его бросило дальше — прямо на пол перед каютами третьего ряда. Карлос одним прыжком влетел в каюту слева, доложил:

— Чисто!

И тут же снова заработало оружие Дмитрия, выбросив две стайки тяжёлых пуль в сторону двери третьей каюты справа. Они ударили по металлическим переборкам, отрикошетили от бронзового комингса двери внутрь. В каюте раздались крики, кто-то просто открыл бестолковый огонь в противоположную каюту. Засверкали вспышки выстрелов, блики от них замелькали сполохами по стенам.

— Карлос, повторяем, — скомандовал я.

— Есть.

Хоть я уже не слышал щелчков запалов, но успел разглядеть, как две гранатных тушки перепелками пересекли коридор, исчезли в дверях. Снова крики, кто-то выскакивает, двойной взрыв внутри, в выскочившего попадают очереди из трёх стволов. Его швыряет на стену и от неё отбрасывает на пол.

— Карлос, гранаты ещё есть?

— Уже нет, — ответил кубинец.

— Тогда жди брата, — скомандовал я. — Луис.

— Я! — откликнулся тот.

— Мы прикрываем. Спускаешься к брату, даешь ему две гранаты. Укрываешься с ним. Он повторяет трюк. После взрывов забрасываете ещё две в последнюю дверь слева. Там никого, кажется, но… сам понимаешь.

— Есть.

Луис неслышно скользнул вниз, перешагнул через наваленные в тесном коридоре тела, заскочил в каюту к брату. Вновь послышались щелчки запалов, гранаты влетели всё в ту же многострадальную каюту. Снова бабахнуло, вспыхнуло, выбросило клубы дыма, но никакой реакции ни от кого не последовало.

— Третья слева, давайте, — перевёл я прицел на новую цель.

Луис осторожно выглянул из каюты, сжимая в руках две гранаты с уже выдернутыми кольцами, но зажатыми предохранителями. Тихо подошёл к последней двери слева. Зазвенели упавшие на пол рычаги, гранаты влетели в дверной проём. Луис бросился обратно и исчез в той же двери, из которой только что вышел.

Неожиданно одна из гранат вылетела обратно в коридор: кто-то успел её выпнуть наружу. Стукнулась о противоположную стенку, отскочила обратно и замерла посредине.

— Ложись!

Мы метнулись в стороны от проёма. Внизу грохнуло, что-то со звоном посыпалось. Взрыв был двойным. Мы вернулись на позицию, тут же навели стволы на последнюю дверь слева, но оттуда только дымом тянуло. Именно поэтому надо всегда по две гранаты закатывать, когда штурмуешь помещение. Одну противник может обратно выкинуть, но две уже обычно не успевает.

— Братья внизу, гранаты? — запросил я.

— Только светозвуковые остались, — доложил Луис.

— Нормально. Давайте туда «глушилки» и зачищайте. Вполне достаточно будет.

— Есть.

Теперь оба брата вышли из второй каюты, заняли позиции в коридоре с автоматами на изготовку. Луис кивнул, и Карлос забросил в дверной проём ещё две М84. Я зажмурился. Грохот, вспышки. Открыл глаза — увидел спины метнувшихся в каюту братьев, затем негромкая, как трещотка, короткая очередь из «хеклера». «Контроль», скорее всего.

— Чисто.

Это Карлос доложил.

— Общий доклад. Потери, ранения.

— Маноло — порядок.

— Рауль — порядок.

— Игнасио — порядок.

— Бонита — порядок.

— Дмитрий — порядок.

— Карлос — порядок.

— Луис — порядок.

Всё, все целы, все здоровы. Очень хорошо.

— Бонита, пускай две зелёные ракеты. Пусть идут сюда, — скомандовал я и расстегнул до низа «молнию» гидрокостюма: упарился.

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 28:00

«Звезда Рияда» легла в дрейф, а «Нинья» шла к ней крейсерским ходом. Расстояние между судами было около пятнадцати морских миль, поэтому подходное время составляло около часа. Тем временем мы занялись обыском судна — проблем не хотел никто.

Всё собранное оружие снесли на ходовой мостик, разложив на покрытой ковролином палубе. Военные были вооружены немецкими винтовками G3 — достаточно свежими, некоторые из них с подствольниками. Вахтенный на открытом ходовом мостике дежурил с немецким же MG3: в общем, военные следовали привычному арсеналу Саудовской Аравии из Старого Света. А вот экипаж был сплошь вооружён немолодыми болгарскими АК калибра 7,62, но из них никто не смог схватиться за оружие — настолько неожиданным оказалось нападение, а оружие хранилось в оружейке, а не в каютах.

Разумеется, в первую очередь я бросился проверять содержимое грузового трюма на корме. И не ошибся: штабель тёмно-зелёных продолговатых контейнеров, тщательно уложенных, скреплённых и проложенных амортизирующими прокладками, покоился на своём месте — на двух поддонах. Да, это были американские «стингеры», те самые, что должны были или помешать атаке на Дикие острова, или выполнить совсем другую работу, если следовать нашему плану.

Однако кроме «стингеров» в трюме нашёлся десяток РПГ-7, причём не чьего-то, а нашего, российского производства, прямо с Ковровского завода, судя по виду, и немалый запас выстрелов к ним, осколочных ОГ и противотанковых ПГ — тоже наших. А ещё больше удивило наличие двух десятков огнемётов РПО-А, «шмелей». Не уверен, что они вообще поставляются на экспорт, хоть голову под это не заложу. А вот это уже будет нашими личными трофеями. О них разговора не было, и в планах наших они не значились. Как мы ими в дальнейшем распорядимся — дело десятое, но, как говорится: «Что моё — то моё, а вот о твоём давай поговорим». Другое дело, что они для частных лиц под запретом, но это мы решим — есть идеи, как это сделать.

Ко мне подошёл Маноло и сообщил, что весь экипаж в полном составе приходит в себя в кают-компании. Наручники с них снимать не стали, а пропустили длинный нейлоновый трос через них, привязав его концы к перилам двух трапов. Не цепью прикованы, разумеется, но освободиться быстро от такой конструкции не получится, поэтому, если ещё и присматривать за ними, гарантия спокойствия получается стопроцентная. После того, как они окончательно придут в себя, Маноло намерен был мобилизовать их на уборку.

Ещё одну интересную находку совершила Бонита. В носовой части «Звезды Рияда» на месте технических помещений обнаружились помещения другого назначения, больше напоминающие тюремные камеры. Две большие комнаты, отделённые мелкоячеистой решёткой от узкого коридора, с крашеными металлическими стенами, примитивными санузлами и цинковыми раковинами умывальников, вода в которые открывалась из коридора. В стены были вварены металлические кольца, к которым вполне можно было кого-нибудь приковывать. «Звезда Рияда» ещё и функции тюремного судна выполняла? Надо будет поподробней об этом с капитаном побеседовать — порасспрашивать его, поинтересоваться.

Я вышел на палубу и с облегчением увидел приближающиеся ходовые огни «Ниньи». Хоть переоденемся наконец! Никакой одежды у нас с собой не было, а попробуйте проболтаться на воздухе несколько часов в гидрокостюме — пусть в сухом и даже расстёгнутом. То ещё удовольствие. Да и для того, чтобы смыть чёрную краску с лица, нужен был специальный раствор, иначе её замучаешься убирать. Впрочем, кроме одежды и багажа вместе с «Ниньей» к нам приближались и первые проблемы. Пора было орденскую операцию превращать в операцию собственную.

Траулер аккуратно приблизился к захваченному судну, встал борт в борт, отработав винтами. Тим и Джо с борта судна сбросили ярко-оранжевые подвесные груши подушек и метнули на борт «Звезды Рияда» швартовочные концы. С этой стороны их подхватили Раулито и Дмитрий, как самые опытные среди нас в морском деле, быстро закрепили их на кнехтах.

Борт «Звезды Рияда» возвышался над бортом «Ниньи» больше чем на метр, поэтому мы спустили вниз для удобства в качестве трапов обе штурмовые лестницы. Мы с Марией Пилар спрыгнули на палубу подошедшего судна, где нас дожидался Смит.

— Как всё прошло? — спросил он меня.

— Всё прошло по плану, — кивнул я. — Экипаж захвачен, подразделение охраны уничтожено. Судно повреждений не имеет. С вашего позволения, нам срочно нужно переодеться.

— Как насчёт «стингеров»? — придержал он меня.

— «Стингеры» на месте, хорошо упакованы, — обернулся я к нему. — Есть ещё ценный груз. Об этом после — сначала мы переоденемся. Подыхаем уже в этом неопрене.

— Хорошо, спешки нет, — кивнул он. — Погода тихая, судоходство здесь нулевое. Попрошу пока Джо кофе приготовить на всех.

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» 22 год, 31 число 8 месяца, четверг, 00:20

Какое всё же блаженство — принять душ после нескольких часов пребывания в неопреновом гидрокостюме. И одеться после этого в нормальную одежду — по крайней мере в тот её вариант, который полагается «нормальным» в Новой Земле, со всеми кобурами, разгрузками, подвесными системами и прочим.

Шкипер Соуза с помощником Пако находились на верхнем открытом судовом мостике, Тима видно не было — может быть, возился со своими ненаглядными дизелями, «индиец Джо» болтался без дела на корме. Смит с Брауном сидели в кают-компании, ожидая меня.

Я быстро огляделся на палубе — всё идёт по плану. Весь багаж нашей группы собран и перекочевал на «Звезду Рияда». Кроме меня и Бониты, на борту «Ниньи» никого из нас не осталось. У фальшборта «Звезды» как бы случайно стояли Дмитрий со своим пулемётом и двое младших Рамиресов, уже с «Калашниковыми», которые ехали в багаже. Все в бронежилетах, с пополненным запасом гранат. Готовы к любому развитию событий, в общем. Это хорошо — хоть и не думаю, что какие-то «события» вправду сейчас случатся.

Я поправил кобуру с «гюрзой», спросил Бониту:

— Готова?

— Ага, — кивнула она. — Пошли порадуем коллег.

Я распахнул застеклённую дверь в кают-компанию с палубы, вошёл внутрь, она следом за мной. А потому, что действовать пистолетом так быстро и метко, как она, из нашей группы никто не умел. Чувствовалась школа Джо и вообще опыт проживания в Аламо.

— Приступаем к погрузке? — спросил меня Смит.

— К погрузке? — изобразил удивление я. — Смит, вы смеётесь?

— В смысле? — не понял он.

— В смысле, вы считаете нас идиотами? — спросил я. — Неужели вы думаете, что мы достаточно доверчивы для того, чтобы перегрузить ракеты на вашу лодку, утопить или продать бандитам захваченное судно своими руками, принять на себя обвинение в пиратстве, оказаться вне закона на всех территориях и ждать, что после всего этого вы с нами рассчитаетесь?

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, — нахмурился Смит.

Браун заметно напрягся, но пока ничего не предпринимал. Я понял, что его напряжённость заметила и Бонита. Это хорошо.

— Думаю, что понимаете, — перешёл я на подчёркнуто спокойный, даже менторский тон. — В данной ситуации вам абсолютно невыгодно платить нам и выполнять свои обязательства. Сам факт приёма меня на службу в Орден превращается в огромную проблему для вас, случись, что когда-то всплывет история с моим участием в пиратском налёте. А ещё вам нужно много мне заплатить. Миллион золотом. А потребность в нас уже отпала — «товар» у вас, контакты с бандитами с островов — тоже у вас. Зачем мы вам? Это невыгодно.

— Боюсь, что вы ошибаетесь, — спокойно сказал Смит. — Родман всерьёз намерен пригласить вас на службу. В этом я ему верю.

— Смит, лично вы мне симпатичны, — вздохнул я. — Скажите, готовы ли вы гарантировать то, что вы сказали? На сто процентов? Ответить головой или как-то ещё подобно? Поклясться чем-то святым для вас?

Смит задумался.

— Я не знаю, но мне кажется, что вы сейчас совершаете ошибку, — сказал он медленно. — Вас не собирались обманывать. Я это знаю. Я действительно не могу этого доказать, но я знаю. Что вы намерены делать?

Я достал из кармана листок бумаги, протянул его Смиту:

— Здесь адрес в Нью-Рино, на который должна поступить телеграмма. С вызовом на телефонные переговоры. В телеграмме должен быть указан номер, на который я могу позвонить. С той стороны у телефона должны оказаться два человека — Родман и Беляева. Беляеву я знаю и доверяю ей. Я расскажу, что им делать дальше, но наличные деньги стоит приготовить уже сейчас, если платить вы не собирались.

— Что будет с грузом? — спросил он, всё так же не повышая голоса.

— Груз пойдёт тем самым маршрутом, как мы и договорились, — объявил я. — Пятнадцать ракет окажутся в таком месте, откуда вы сможете перевезти их на Дикие острова быстро и без потерь. Двадцать семь ракет окажутся готовыми к отгрузке туда, куда вы их захотите отправить. Вам понадобится самолёт, который долетит до Нью-Рино и улетит обратно и который сможет всё это увезти.

— Вам потом не светит работа, как мне кажется, — медленно покачал он головой.

— Смит, я не верил в эту работу с тех пор, как мне впервые о ней рассказали, — усмехнулся я. — Понимаете? Я в Санта-Клауса верю больше, чем в такие предложения. У меня другая работа — мы наёмники. Мы выполнили обязательства по контракту… ну, почти выполнили… и мы захватили отличные трофеи, которые сейчас на борту захваченного судна. Однако мы не намерены продавать судно с экипажем бандитам с островов, потому что мы не работорговцы и не пираты. — Тут я спохватился и спросил: — Смит, кстати… а «Звезда Рияда» никогда не была вовлечена в работорговлю? Мы нашли тюремные камеры внутри.

Смит задумался на секунду, махнул раздражённо рукой:

— Не знаю, возможно. На той стороне Залива это в порядке вещей — там все или держат рабов, или торгуют ими, или сами рабы. Что вы сделаете с судном?

— Пока не решили. Судно дойдёт туда, куда мы его поведём, разгрузится, а потом… видно будет. В любом случае они нам не помешают. Ни вам, ни нам. Это я вам обещаю.

— Нет, так не пойдёт… — Это уже дёрнулся Браун. Знал я, что он не выдержит. Вспыльчивый — гораздо хуже себя контролирует, чем его коллега. Но в скорости прицеливания из пистолета ему до Бониты как до Нью-Рино вплавь от этого самого места. Он только цапнул кобуру, как уже в лицо ему целился ствол «глока». Молниеносное движение, безошибочное наведение в цель. Хоть в цирке с этим выступай.

— Тихо. Сидеть. — Бонита даже сказала это спокойно, безо всякой экспрессии в голосе.

— Том, спокойно. — Это уже Смит. — Это не сработает. Родману надо было думать раньше. Вы знаете… — Это уже ко мне. — Я понимаю вашу позицию. Честно. Вполне возможно, что на вашем месте я реагировал бы так же. Давайте разойдёмся мирно. Когда вы готовы принять телеграмму?

— Тридцать седьмого можете отправлять. Лучше с утра, чтобы у нас было время поболтать по телефону.

— Сколько времени потребуется нам, чтобы погрузить пятнадцать ракет и доставить их адресату?

— Если ваша лодка будет ждать, скажем, в Билокси, то вы уложитесь в сутки, — ответил я.

— Это приемлемо, — кивнул он.

— Я знаю, — сказал я. — Я защищаю интересы своих людей и свои лично, а вовсе не пытаюсь разрушить вашу операцию. Давайте просто уважать интересы друг друга. Всё обсудили? На этом откланиваемся. Адрес не потеряйте. Всем удачи.

— Увидимся.

— Несомненно.

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» 22 год, 31 число 8 месяца, четверг, 01:00

Нам хорошо было видно с борта недоумение шкипера Соузы, когда Смит что-то говорил ему на ходовом мостике — видимо, сообщал об изменении планов. Дмитрий с Раулито сбросили обратно, на палубу «Ниньи», швартовочные концы, и ничего не понявший и не вдававшийся в подробности «индиец Джо» уложил их в бухты. Буду скучать по его цыплятам «виндалу» — острым, как раскалённая лава.

Я поднял к нам на борт штурмовые лестницы, сложил их и занёс в кают-компанию. Через пару минут «Нинья» загромыхала дизелями, отвалила от борта «Звезды Рияда» и вскоре исчезла во тьме. Всё, от них мы пока избавились, что и требовалось.

Тем временем пленённый экипаж почти очухался и вполне годился к работе. Всерьёз пострадавшим можно было считать лишь одного — того самого, которого мне пришлось оглушить. У него была серьёзно рассечена кожа на голове, сломана переносица, выбита пара зубов и были все признаки сотрясения мозга. Поэтому Маноло сделал ему перевязку и быстро наложил швы, не особо заботясь об аккуратности. Ещё были проблемы с судовым механиком — он действительно заполучил временную слепоту от взрывов светозвуковых гранат, но это должно было пройти. Все остальные представляли собой вполне трудоспособную часть местного населения, поэтому всех, за исключением капитана, организовали на уборку трупов и наведение порядка в пассажирских каютах. Все каюты были к тому времени тщательно обысканы, поэтому мы почти не опасались, что кто-то из пленных сможет вооружиться и создать проблемы. Да и приглядывали за ними.

Пока они таскали и выбрасывали за борт трупы, я отвёл на ходовой мостик капитана Абу Фуада, где и собрался с ним побеседовать. Капитан, судя по выражению лица, беседовать не хотел, но и не беседовать боялся, поэтому на вопросы всё же старался отвечать. Из его ответов я выяснил, что запаса топлива, пресной воды и продуктов на борту судна с избытком хватит на то, чтобы пересечь Большой залив во всех направлениях несколько раз. Капитан с готовностью назвал мне шифр к сейфу, где хранился судовой журнал и куда он убрал принятые на хранение от командовавшего охраной офицера бумаги на груз. Ещё капитан выказал полную готовность вести судно туда, куда ему скажут, но его готовность к сотрудничеству начала слабеть, когда я начал задавать вопросы о тюремных камерах в носовых отсеках судна. С этого момента он начал стесняться откровенничать и перешёл к рассказам о том, что, мол, планировалась возможность использовать судно в качестве тюремного, и ещё что-то в этом духе.

— Скажите, капитан… — прервал я его быструю, но несколько путаную речь. — А если я просто начну читать судовой журнал, то не найду ли там упоминания о характере обитателей камер?

Масленые чёрные глазки капитана Абу Фуада метнулись в сторону, внушив мне мысль, что журнал сразу раскроет мне все тайны.

— Капитан, надеюсь вы не думаете, что я не найду того, кто переведёт мне журнал с арабского, которого я, увы, не знаю? Или вы надеетесь покинуть меня раньше, чем мне представится возможность прочитать журнал?

Капитан тоскливо вздохнул, и лицо его посетило типичное для многих восточных людей плаксивое выражение, когда они не то чтобы стесняются, но не хотят, чтобы их били.

— Капитан, вы подрабатывали работорговлей, правильно? — продолжал я настаивать на продолжении беседы.

— Не я! — запротестовал капитан. — Я не торговал, только возил! Хозяин судна торговал.

— А кто у нас хозяин судна? — вкрадчиво спросил я.

— Племянник халифа, — с готовностью ответил капитан. — Один из племянников. Он командует охраной дворца халифа, полковник.

— А знает ли любезный капитан Абу Фуад, что страны, которые расположены северней Залива, считают работорговцев вне закона? — подкинул я ему ещё вопрос для размышления. — И что я имею законное право объявить судно своим призом, а уважаемого капитана Абу Фуада повесить, как собаку? По древнему морскому закону? И уважаемый капитан Абу Фуад, как повешенный, никогда не попадёт в рай? Кто там мимо рая пролетает? Повешенный, укушенный собакой, а ещё кто?

Такая перспектива совсем капитана не порадовала. Настолько не порадовала, что капитан впал в настоящую истерику, кричал, плакал, сулил невероятные выгоды от его службы нам и вообще вешаться не хотел. Даже свободные от надзора за остальными пленными члены группы зашли на шум — узнать, чем капитан так расстроен.

В общем, удалось мне объяснить капитану, что спасти свою никчёмную жизнь он может лишь тем, что будет вести судно туда, куда ему скажут, так, как ему скажут, и при этом он будет глух, нем, не будет создавать проблем, и нам будет казаться, что судно движется исключительно само по себе. В ответ я получил от капитана уверения и клятвы всем святым, что степени его готовности к сотрудничеству даже сам Аллах великий не ведает. На том и договорились.

Капитана загнали на мостик, а закончивший приборку в каютах экипаж отвели в камеры на носу, где всех благополучно и заперли. Очень кстати камеры оказались, а то сторожи их тут.

Капитан поинтересовался лишь, куда вести судно, и был направлен к побережью Техаса. А мы с Бонитой, которая в своё время получила подготовку по работе чуть ли не на всех существующих в мире радиостанциях, засели в радиорубке. Нам было куда и зачем «позвонить».

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 14:00

В общем и целом, благодаря облагораживающему примеру капитана и рассказу о том, какая судьба ждёт работорговцев, экипаж «Звезды Рияда» склонился к сотрудничеству. Мы даже произвели перераспределение их по камерам. Теперь правую камеру занимал капитан, его помощник, механик и кок, то есть те, которые периодически могли покидать её под конвоем. В камере же слева сидели те, кто должен был пребывать взаперти до конца похода. Прогулок для заключённых в нашем регламенте не значилось. К счастью для них, к камерам был подвод воздуха от кондиционера, потому что днём борта и палуба раскалялись отчаянно. Видимо, в своё время они так же беспокоились о сохранности живого товара.

Кок был, кстати, неплохим — может быть, только излишне склонным к приготовлению национальных блюд. Однако после того, как из меню под угрозой расстрела была исключена отварная баранина, всё остальное вполне удовлетворяло нашим вкусам. На нём же лежали обязанности кормления пленных, поэтому последние не голодали.

Помощник капитана менялся вахтами с самим капитаном и прилежно вёл судно в нужную точку. Местные способы навигации по радиомаякам были настолько просты, что даже я, полный профан в мореходном деле, через пару часов был способен контролировать курс.

В свободное от управления судном время помощник капитана занимался переводом судового журнала на английский язык. Как я и предполагал, вся карьера капитана как работорговца была расписана в нём. Работорговля в странах южного берега Залива преступлением не считалась, а была вполне почтенной статьей дохода. «Звезда Рияда» совершала плавания в основном в тех местах и даже в сторону Баз на территории Британской Индии до сего момента ни разу не ходила, поэтому капитан Абу Фуад ничего не скрывал. Помимо того, что он действительно перевозил рабов, а точнее — рабынь по заказам своего начальства, он и лично не брезговал куплей-продажей живого товара, на чем имел твёрдый и регулярный доход.

В результате желание помощника капитана откреститься от злодейств своего начальника привело к тому, что юридическую могилу Абу Фуаду он вырыл глубокую и в будущем обещал свидетельствовать против своего шефа, случись ему такая возможность. По моим прикидкам, такая возможность ему точно должна была представиться.

Интересно было то, что, возвращаясь в свою камеру по окончании вахты, помощник оказывал капитану всё возможное уважение и ничем не давал тому понять, что хочет обменять свою голову на его. Ну и мы капитана в известность о предательстве помощника не ставили — нам было нужно, чтобы капитан вёл судно, куда ему велят.

В течение всего плавания мы занимались лишь тем, что контролировали поведение оказавшихся вне камер пленных, которых никогда на воле не оказывалось более двух одновременно. Максимум — капитан или помощник и кок на кухне. Контроль над действиями капитана с помощником лежал поочерёдно на Дмитрии, Боните, Раулито или мне, а надзором за коком занимался кто-то из братьев Рамирес. Всё же ножи разделочные под рукой — мало ли что? Хотя от маленького, щуплого и трусоватого кока подвигов ждать явно не приходилось.

В остальном плавание протекало тихо, спокойно, без эксцессов и проблем. В свободное от дежурств время мы загорали на палубе, даже купались в сборном бассейне, который установили на корме и наполняли морской водой при помощи помпы. Экипаж навёл порядок в каютах для пассажиров, из которых три приобрели вполне жилой вид. В них мы и обосновались.

Три остальных были здорово испорчены взрывами гранат, но, к счастью, иллюминаторы в них уцелели. Стёкла в них были толстенные, а РГД — граната наступательная, не из мощных. Но всё равно всё было изорвано осколками, а на обивке мебели остались кровавые пятна — отмыть их не смогли даже с моющими средствами. В конце концов мы просто заперли эти каюты.

Кроме содержимого трюма, нам досталось в качестве трофеев ещё немало всякого оружия. Учитывая, что установки «эрликонов» на носу и корме были съёмными и монтировались лишь при необходимости, я также счёл автоматические пушки нашими трофеями отдельно от самого судна. Нечего им в Береговой плыть — всё равно где-нибудь на складе осядут и сгинут. Не наш калибр, не наш стандарт. Поэтому в течение пары дней, проведённых в плавании, мы размонтировали обе установки и даже упаковали их в виде, подходящем для транспортировки грузовиками. Такие пушки любой форт-заправка у Дороги с руками оторвёт. А только трофейного стрелкового оружия, по самым скромным оценкам, мы получили тысяч так на десять-двенадцать, по оптовым ценам.

Найденные в трюме гранатомёты мы поделили, предназначив часть себе в запас: у нас впереди ещё многое ожидается — пригодятся. А остальное мы честно собирались передать в ППД — нам всё равно столько не нужно. К тому же есть проблема, как я уже сказал: мы частные лица, и владеть подобным оружием нам не положено. Надо регистрировать хотя бы охранную фирму — тогда проблема снимется. Над этим следует подумать.

Худо-бедно, а своего собственного груза у нас тоже на хороший грузовик набралось. Хорошо, что примерно чего-то в этом духе я и ожидал. Насчёт того, что в местных войнах себя никто не забывает, я уже не раз упоминал — здесь всё по принципу: «В большой семье… не зевай, в общем». Каждый трофей стоит денег, и они по праву твои. Другое дело, что мы работаем под эгидой своих разведывательных управлений, — однако даже в этом необходимо соблюдать коммерческий интерес. Что в планах было, то было, а вот что сверху — отдай нам и не греши. В других местах мы бы и от стоимости призового судна четверть потребовали.

Утром в субботу, с помощью всё той же судовой радиостанции, мне удалось выйти на связь со всеми, с кем необходимо, и получить подтверждение их присутствия в нужном месте. Поэтому к техасскому берегу мы приближались со спокойной совестью. Нас там ждали, и к встрече все были готовы.

Нашей целью был крошечный рыбацкий порт возле городка Корпус-Кристи, где нас встречали. Выбран этот порт был по двум причинам — он был достаточно большим, чтобы принять тридцатиметровое судно, и достаточно маленьким и удалённым, чтобы не привлекать лишнего внимания. К тому же в городе Корпус-Кристи не было ни единого орденского учреждения — даже банка, что было нам тоже на руку.

Капитан не подвёл нас — вышел точно в необходимое место, завёл судно в маленькую бухту, где мы и отшвартовались у небольшого пирса. Возле пирса стояли несколько машин — два армейских М109, два длиннобазных «унимога», новенький двухосный «урал», пятнистый автобус «вепрь» на высоких колёсах и «хамви» «минитменов» с крупнокалиберным пулемётом на крыше. Возле машин стояла группа людей — десятка два, одетых крайне разнообразно. Среди них было шесть человек в форме Русской Армии, чёрно-белых тельняшках и чёрных беретах новообразованной и пока немногочисленной морской пехоты. Было четверо в морских форменках и пилотках, с мичманом во главе. Все вооружены, у всех здоровые рюкзаки. Эти должны были принять у нас призовое судно, заменить экипаж и перегнать его в Береговой вместе с пленными, а там уже решать, что с ними делать.

Ещё два прапорщика-легкопехотника, судя по повседневной форме и немолодым лицам — специалисты, технари, и с ними двое рядовых с автоматами. Люди, прибывшие с особо важной миссией, специалисты по электронике и системам наведения.

Были четверо в «саванном» камуфляже и кевларовых шлемах американского образца, с автоматическими винтовками М16 в руках. Они должны были возглавить на «хамви» наш маленький конвой и дать ему возможность пересечь территорию Техаса без проблем. «Минитмены».

Кроме них возле грузовиков стояли четверо в разномастной полувоенной одежде и столь же разнообразно вооружённые, по виду — сущие бандиты. Именно они пригнали сюда грузовики из города Нью-Рино, и представляли они всё те же кубинские «преступные сообщества», окопавшиеся в этом городе. Они должны были сопроводить нас в свой преступный город, где предполагалось дальнейшее развитие событий. Прапорщики же задерживались с пятнадцатью ПЗРК здесь, а затем вместе с двумя рядовыми должны были доставить их на «воднике» в Билокси, после того, как над ракетами будут выполнены некие манипуляции.

А вот возле «унимогов» стоял не кто-нибудь, а Джо собственной персоной, в компании незнакомого парня. Это уже наш личный бизнес — помимо решения проблем государственной важности. К счастью, в этом мире радиостанции могли выходить и на обычные почтовые отделения и могли отсылать обычные же телеграммы. Вот и послали мы Джо телеграммку с просьбой присоединиться к маленькому конвою, прихватить хороший транспорт и загрузить товар, предназначенный в наше личное пользование.

И вся эта делегация ожидала нас.

После швартовки судна мы загнали капитана в камеру, а сами принялись руководить суетой по перегрузке части груза и сдаче судна под руководство прибывшей призовой команды. Помимо того, что груз подлежал выгрузке и перевалке на машины, необходимо было сделать ещё одну вещь — вскрыть все контейнеры со «стингерами» за исключением пяти, вытащить из каждого ПЗРК, а взамен положить приблизительно равный по весу и распределению тяжести вес. И закрыть контейнер, и снова опечатать его пломбой контроля Базы по приёму переселенцев и грузов «Средний Восток». Это уже на будущее, потому что вся эта история не только не закончилась, но ещё и толком не началась.

Пока прапорщики занимались контейнерами, а морпехи перетаскивали в разные штабели уже вскрытые, запечатанные, опустошённые и иные контейнеры, укладывая их на деревянные складские паллеты, мы с Джо занялись перегрузкой наших личных трофеев. Джо обязался принять автоматические пушки на хранение и сразу же начать искать им покупателей. Связи в тех местах у Джо были хорошие, знакомых прорва, а в качестве вооружения долговременных оборонительных сооружений таким «эрликонам» цены не было. У въезда в города такие ставились, а самое главное — во всех фортах-заправках, без исключения. Очень, очень востребованный товар, хоть и своеобразный.

Естественно, Джо не удержался от того, чтобы не полюбопытствовать:

— А где это вы нашли такой симпатичный корабль с таким количеством добра?

На этот счёт дежурная версия ответа у меня тоже была:

— Взяли заказ на неофициальный захват груза, предназначенного для Ичкерийского Имамата. А судно оказалось предназначено для работорговли, поэтому забрали груз и всё судно как приз.

— Это же куча денег, — поразился Джо.

Куча денег нам должна была перепасть от Родмана, если всё пойдёт так, как мы спланировали. И куча нам доставалась не вся: львиная её доля уходила в недра наших разведывательных управлений. А то, что нам оставалось, вполне тянуло на оплату обычной операции по захвату судна с подозрительным грузом.

— Эта куча денег нам не светит по договору с заказчиком, — ушёл я в отказ. — У нас объект захвата был корабль с грузом «стингеров». А нам достаётся оплата за труд и часть того, что не обозначено в задании. Поэтому взяли себе вот эти пушки, тяжёлого вооружения кое-какого, но его продавать не будем — ещё самим пригодится. И все трофеи с экипажа.

— Вы что, по найму работаете? — заинтересовался Джо. — Как конфедераты — те, что «охотники за головами»?

— Вроде того, но не совсем, — ответил я. — Мы за объявленными наградами не гоняемся, нас сами находят. Иногда нас удобно использовать, когда невозможно действовать напрямую.

— Скользкий бизнес, не находишь?

— Пока планируем работать на нескользких клиентов, — пожал я плечами. — И, кроме того, это же не основной бизнес — скорее, дополнительный. Есть магазины, есть клуб у ребят. Совмещаем.

— Интересно, интересно.

Джо явно о чём-то глубоко задумался. Ладно, пусть думает — тут машину загружать надо. Материальными ценностями. Кстати, а охранную компанию надо регистрировать, а то лучшие трофеи конфисковать могут. Закон такой.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 18:00

Джо рулил, а мы с Бонитой просто подсели в кабину «унимога» пассажирами, хоть и тесновато было. Не виделись мы давно, было о чём поговорить и что выспросить. Самое главное, что нас интересовало: как развивалась история с захватом Прохода? Джо участвовал в ней с самого начала, и на более объективный источник сведений, чем он, мы и рассчитывать не могли.

— Ничего сверхъестественного не было во всей этой истории, — рассказывал Джо. — Мы только готовились долго, а произошло всё очень быстро. Выдвинулись, вышли в район сосредоточения. Затем целый день ждали сигнала. Потом началась стрельба в Проходе, очень интенсивная, но недолгая. Потом всё затихло, и мы получили сигнал к началу движения. Когда мы вошли в Проход — всё было кончено. Все высоты захвачены кубинцами, минные поля уже обозначены флажками, кубинцы даже выставили регулировщиков. Нам осталось только подняться на высоты, которые относились к нашей зоне ответственности, очистить от трупов и переоборудовать их под оборону в обратном направлении.

— А что кубинцы? — спросила Бонита.

— Встречены с триумфом. Они вывели много техники с той стороны, самих их было тысячи три-четыре примерно.

Я подумал, что кубинцы сочли за лучшее сконцентрировать все подразделения с той стороны в один отряд и так выйти. Разумно, что скажешь.

— В общем, они вышли. На всё их имущество и запасы их собственного транспорта не хватало. Они как кочевники шли. Мы предоставили им грузовики — конфедераты, европейцы, русские. Гигантская колонна получилась, таких на Дороге ещё не видели.

— А как они всё это протащили через Проход сначала? — поразился я.

— А они и не тащили. Они захватили не только Проход, но и всю область перед ним с той стороны гор. Там и складировали имущество. А потом, когда минные поля в ущелье уже были обозначены, туда потянулись грузовики под погрузку. А уже потом вся колонна пошла в Береговой.

— Береговой?

— Говорят, что так, — пожал плечами Джо. — Вроде бы командование РА выделило им там огромный участок побережья под расселение.

— И что теперь здесь? — спросил я. — На Дороге в смысле?

Джо усмехнулся.

— Я так понимаю, что все бандиты с той стороны в шоке от неожиданности или просто обделались. Только в зоне Прохода мы насчитали около трёхсот трупов. Три банды были истреблены поголовно, по нашим прикидкам. Маршрута выхода «на охоту» уже не существует, там теперь всё под контролем. Сейчас всё минируется заново и в два слоя. Новых способов пройти на эту сторону они ещё не придумали. Вроде бы пытались выйти в Конфедерацию через долину Большой реки, но… там местность удобная для обороны, в отличие от Угла: тот, кто выходит из ущелья, попадает практически в огневой мешок. Конфедераты поставили там опорные пункты, и РА роту лёгкой пехоты пока туда передвинула — на всякий случай. Заперто всё.

— Значит, можно теперь ездить без конвоев? — обрадовался я, поскольку поездки по Северной Дороге были для нас уже обязательным процессом.

— Пока можно, — подтвердил он. — В одиночку я не стал бы всё же, но с минимальной компанией уже можно.

— А конвойные команды? Куда им теперь?

Джо усмехнулся, покачал головой, сказал:

— Это и есть единственные пострадавшие. Уже начинают искать другую работу. Что-то интересует?

— Никто не продаёт фирму уже с лицензией? — спросил я.

— А, вот ты о чём, — кивнул он. — Надо уточнить. Попробуй, кстати, у своих «ящериц» из Конфедерации спросить — у них ведь даже техасская отдельная лицензия есть. Тоже ведь без работы остаются.

— Это существенно? — спросил я.

— Весьма, — ответил Джо. — Без неё ты можешь взять конвой в Конфедерации и довезти его только до Аламо, где передать местной группе. А с местной лицензией можешь гнать его хоть до Корпус-Кристи… — показал он рукой куда-то за спину, — до самого побережья. Будешь в полном праве оборонять его на нашей территории. Я так понимаю, тебе надо права владения тяжёлым оружием зарегистрировать?

— Верно, — подтвердил я.

— Тогда это оптимальный вариант, поговори с ними. А пока складируй всё у «минитменов». Дорого, но легально — проблем не будет.

— Понял, спасибо, — поблагодарил я и спросил: — А какое отношение к кубинцам в Техасе теперь?

— О чём спрашивать? Лучше некуда, — усмехнулся Джо. — Марии Пилар лучше вообще в городе не появляться — замучают признаниями в любви. Мало того что она всегда была любимицей города — так теперь ещё и слух прошёл, что чуть ли не она одна всё это организовала.

— Пусть мне памятник тогда ставят на главной площади. В откровенном наряде, как Зена — королева воинов. Или — Рыжая Соня. Очень красиво получится, тем более что Зена похуже меня будет, — без излишней скромности высказала свои пожелания к обещанному монументу Бонита.

— И все подростки бросят школу и будут толпиться возле него? — засмеялся Джо. — Нет, уважаемая сеньора, вас — только в скромном и целомудренном наряде воительницы и с винтовкой, как в Старом Свете в каждом городе стоял свой отец-основатель.

— У вас был?

— А как же! Джебедайя Спрингфилд. В енотовой шапке и с ружьём.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 29:40

Пересечь Территорию Техас с юга на север удалось за одиннадцать часов. В город въехали глубокой ночью. Все ехавшие с нами устроились в том самом мотеле, в котором обычно останавливались конвойщики — неподалёку от стоянки, а мы заехали с Джо сначала к нему на склад, где поставили грузовик со всем трофейным вооружением, кроме стрелковки, которую всю перебросили в кузов «бандейранте» Марии Пилар — он так и стоял на площадке у Джо. Всё тот же Джо взял с нас обещание зайти к нему завтра в гости на зажаренные на гриле колбаски, после чего мы расстались.

Около полуночи мы наконец заехали к себе во двор. Хорошо-то как домой приехать! Домик в мотеле «Арарат» хоть и выполнял исправно функции нашего семейного жилья, но на самом деле таковым не являлся. Всё же мотель и есть мотель. А здесь… здесь всё своё. Привычный и при этом такой свой стук деревянных ступеней под ногами, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. Привычно включенный свет над входной дверью. Привычный замок, отперев который, распахиваешь дверь — и попадаешь в свой холл, к своей вешалке, своей стойке для обуви. А вокруг… своя кровать, свои вещи, своя кухня, своя кофеварка, в конце концов. В стойке возле стереосистемы стоят привычные компакт-диски, даже набираемая в ванну вода звучит как-то привычно, по-домашнему.

Сколько мы уже здесь не были? Кажется, ровно пятьдесят дней. Вполне достаточный срок, чтобы начать отвыкать от своего жилья. Знаете, как бывает? Не был ты дома месяц или больше, ездил в отпуск или, скажем, в командировку. А потом возвращаешься, заходишь в своё жильё, в котором ты прожил долго, не как я здесь — пару месяцев всего. Осматриваешься вроде бы в насквозь привычном, знакомом до последней черты интерьере — и всё равно чувствуешь, что как будто бы и не знакомое всё, как будто ты видел это на фотографии. Примерно такое ощущение сейчас у меня и возникло.

— Corazon! Наша ванна! — закричала Мария Пилар, бросаясь в ванную комнату.

Я услыхал, как давно закрытый кран фыркнул, плюнул водой — ржавой, судя по взвизгу Бониты, — но затем звук превратился в монотонное журчание вполне стабильной струи.

— Не закрывай пробку, дай ржавчине слиться! — крикнул я из комнаты.

— Не учи — не глупей тебя, — с апломбом заявила Мария Бонита, выходя из ванной и начиная раздеваться на ходу. — Там нет ржавчины, просто воздух в трубе. А вода льётся чистая-чистая. Как я после ванной. Знаешь, какая я после ванной?

— Не-а.

— А я сейчас покажу. Чтобы знал.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 15:15

Ну почему уже завтра рано утром нам уезжать? Как хорошо было бы пробыть дома хотя бы ещё пару дней, провести их вот как сейчас — вдвоём, в постели, среди своих вещей, и когда утренний солнечный свет падает в своё окно. А ещё сейчас я сварю кофе для обоих, а потом, когда мы его выпьем, мы вернёмся в постель — свою, попрошу заметить. А потом уже будет очередь Бониты варить кофе, а моя очередь любоваться на неё.

Потом, после моего любимого шоу, которое, я напомню, называется «Обнажённая красавица, готовящая капуччино», Мария Пилар всё же оделась и побежала в парикмахерскую, проклиная морскую воду и то, как она действует на волосы, обещая сделать маникюр, педикюр и что-то ещё. Из чего я сделал вывод, что ждать её до обеда нет даже смысла.

Тогда я нашёл в записной книжке телефон Скотта. Напомню — того парнишки, которого нам рекомендовал владелец и президент стрелкового клуба Аламо в качестве продавца в магазине. Скотт жил с родителями — в доме на восточной окраине городка. Трубку сняла его мать, я отрекомендовался и попросил позвать его к телефону. Она тоже поздоровалась, затем я услышал, как она его зовёт.

Извинившись за беспокойство в выходной день, я попросил его на часок подъехать в магазин. Аргументировал тем, что мы в городе проездом, а я завез кое-какой товар, и хотелось бы сразу решить, что с ним делать. Скотт с готовностью согласился и пообещал вскоре быть. Я поблагодарил его и спустился вниз. Открыв заднюю дверь магазина, я начал затаскивать свёртки с трофейным оружием. На судне мы их просто запаковали в куски нарезанного брезента и перехватили армированной лентой.

Действительно через несколько минут раздался треск двигателя, и перед магазином остановился квад «Ямаха-Рэптор», хищная на вид, прыгучая и скоростная штуковина. Скотт прибыл.

Скотт несколько огорчился, что не увидит сейчас Марии Пилар, но это не помешало ему взяться мне помогать с затаскиванием в торговый зал и распаковкой трофеев. Он поинтересовался, «откуда дровишки», разумеется, и я, чтобы совсем не разочаровывать семнадцатилетнего парня, выдал ему подкорректированную версию наших приключений.

Если изложить её вкратце, то звучала она как «новое воплощение Рыжей Сони — брюнетка Мария Пилар Родригез», в компании мужа (меня) и верных товарищей (описаны очень кратко) «взяли контракт» (американцу рассказываю — всё же ему так понятней) на захват судна работорговцев (ну разве плохо, что они такими оказались?), которое перевозило рабынь (семнадцатилетнему парню ведь рассказываю, подростку, ему обнажённые рабыни в цепях и в мрачных трюмах куда как больше понравятся, чем, скажем, малообразованные обитатели Северной Дагомеи), причём перевозило не куда-нибудь, а во дворец халифа (чем не «1001 ночь»? И халиф тут, и рабыни для халифа нехреновые быть должны, знай представляй их себе в цепях и слезах). И не соврал ведь почти! После её подвига по освобождению Дороги от бандитов такая мелочь, как захват судна работорговцев, прошла «на ура». В общем, Скотту история понравилась, и он, со свойственной местным жителям практичностью, предложил продавать историю вместе с винтовками и повысить цены на них процентов на тридцать, потому как почти раритеты. Я обещал поразмыслить над предложением.

Когда мы закончили с распаковкой и сортировкой трофейных автоматов с пистолетами, я попытался отправить Скотта домой, но он отказался, сказав, что папаша попытается запрячь его мыть машины, так что лучше он займётся чисткой оружия в магазине.

Затем я вытащил из машины ещё одну большую оружейную сумку, которая приехала сюда почтой и которую нам отдал вчера Джо. В ней лежал мой табельный «сто третий» и взятый в Углу «сто четвёртый» — каждый со своим чемоданчиком, — «девятка» с магазинами и прицелами, «абакан» Бониты и «вал» с «винторезом». А заодно обе снайперки, «армалайт» и М21. Из этого в продажу ничего не идёт, это наш арсенал, к которому я сейчас присовокупил обе AR10 с глушителями и оба же UMP. Орденское имущество, которого я точно не верну.

Большая куча получается — всё это надо наверх тащить, а в одну ходку я не справлюсь. Даже в две не справлюсь: тут ещё магазинов и приблуд огромная сумка.

Тут в разговоре выяснилось, что у Скотта две недели назад был день рождения, и ему уже не семнадцать, а все восемнадцать. А по законам Территории Техас с этого возраста разрешено владение любым оружием, включая автоматическое и штурмовое. Пришлось озаботиться подарком, на роль которого прекрасно подошла одна из G3. Тем более что я всё равно хотел выразить ему своё «спасибо» за отличный порядок в магазине и бухгалтерии. Мы ведь приехали неожиданно и без предупреждения: нас он не ждал и специально не готовился.

В общем, вручил ему винтовку с четырьмя запасными магазинами и набором для чистки. И поздравил с миновавшим днём рождения. И зря это сделал — если до этого Скотт порывался заняться чисткой трофеев, то после получения дара он сначала долго меня благодарил в подростково-идиоматических выражениях, потом позвонил какой-то Лори и предложил ей срочно ехать с ним в саванну пострелять. Затем быстро набил магазины патронами из стоявшего под прилавком ящика, на бегу пообещал мне завтра внести в кассу деньги за них, выбежал на улицу — и я лишь услышал, как рыкнул мотор удаляющегося квада. Так я вновь остался в магазине один.

Однако решил за Скотта работу по чистке не доделывать, раз уж он сегодня весь такой довольный и при подарке, — а взвалил на плечо кучу оружейных чехлов и потащил их наверх: порядок наводить и чистить. Правда, из всего оружия только половина оружия сделала несколько выстрелов, но порядок есть порядок — если пострелял, то чистить непременно.

Бонита появилась действительно к обеду. С уложенными и вытянутыми волосами, новым маникюром и педикюром. Довольная собой, что, впрочем, для неё обычное явление. С ходу она опять начала варить нам кофе, а я заканчивал сборку автомата и рассказывал ей попутно, что случилось сегодня в магазине. Она посмеялась, сказала, что подарки надо вручать после работы, а не во время. А потом спросила — помню ли я, во сколько нас пригласил Джо? Я ответил, что прекрасно помню, что мы приглашены к шести вечера.

Она поставила чашки с кофе на стол, села напротив, пристально посмотрела мне в глаза и сдержанно попросила посмотреть на часы. Чувствуя какой-то подвох, но не понимая, в чем он может крыться, я посмотрел на часы и сказал, что сейчас пятнадцать минут четвёртого. Тогда она посмотрела на меня ещё внимательней и спросила — неужели мне даже в голову не приходит, что если мы приглашены к шести, а сейчас ещё только четверть четвёртого, то у меня есть целая куча времени, чтобы выразить и доказать свою любовь любимой женщине?

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 18:00

До дома Джо от нашего было не так чтобы очень близко по меркам Аламо — минут двадцать пешком, но мы всё же решились прогуляться, насладиться тёплой погодой. Жара в этих краях уже начала спадать понемногу, чувствовалось приближение промозглого и ветреного сезона дождей. Впрочем, непосредственно до его начала, по расчётам местных жителей, оставалось ещё дней сорок. И все единодушно советовали ловить последние погодистые дни, потому что в сезон непогоды всё население Новой Земли превращалось в вынужденных домоседов — максимум на что решающихся из развлечений, так это на визиты друг к другу в гости и посещения ближайших к дому кабаков.

Признаться, такая перспектива меня не очень пугала. Оказаться почти взаперти с Бонитой, да ещё не на один месяц… без «заданий партии и правительства», без необходимости все бросить и чесать куда-то в составе конвоя целую неделю по пыльной саванне… Соблазнительно. Главное — успеть закончить до наступления такового сезона всё то, что мы задумали. И в правильном порядке. Тогда можно будет отдыхать не только с чувством исполненного долга, но и с осознанием того, что за тобой никто не гонится и не ищет тебя с намерением разорвать на куски за всё, что ты тут натворил.

Гостеприимные хозяева встретили нас на заднем дворе возле уже раскочегаренного огромного котла жаровни. Рядом, на огромном блюде, были разложены свиные колбаски, из переносного холодильника торчали горлышки пивных бутылок. На сколоченном из досок столе под тентом расставлена посуда, а Джей-Джей распределяла по раскладным стульям полосатые подушки, закрепляя их «липучками». Чтобы мы не отсидели себе ничего, пока будем жаренную на углях колбасу трескать.

После встречи, приветствий, после того, как женская половина компании уединилась за столом, я подошёл к Джо, раскладывающему на решётке длинные, оранжевые от перца и специй колбаски. Рядом с ним, на столике, среди разложенных лопаточек, щипцов и прочих барбекюшных принадлежностей, стояла открытая бутылка пива. Он предложил мне «сделать себе комфортабельно», что подразумевало, что я вполне могу достать из холодильника такую же для себя. Что я и сделал, собственно говоря. Свернул с неё пробку, выбросил в урну и подошёл к Джо.

Судя по всему, наш вчерашний разговор не прошёл для него бесследно. После того, как он сообщил мне, что есть возможность удачно пристроить «эрликоны» на строящийся новый форт-заправку, который его приятели решили организовать в месте постоянных стоянок конвоев между Аламо и уже относительно безопасным Углом, он спросил меня:

— Хочу узнать — ты со своей командой от кого берёшь контракты? От всех, кто обратится?

— Не совсем, — ответил я и выдал основную версию: — Есть ряд территорий, от которых мы возьмём контракты, и территории, с которыми мы не станем иметь дело. Мы поддерживаемся Русской Армией, поэтому, если я сомневаюсь, не пойдёт ли мой контракт вразрез с их интересами, я могу посоветоваться с ними предварительно. Они же в немалой степени кредитуют мой бизнес, поэтому они если мне и не начальство, то — основной наниматель.

— С этим понятно, — кивнул он. — А как тебе достался контракт на захват судна? Это тоже заказ русских?

— Не совсем, — уклончиво ответил я. — Это был заказ от плохого нанимателя — такого, на которого мы никогда бы не стали работать. Но так вышло, что перевозимые «стингеры» направлялись в Ичкерийский Имамат, что никак не могло радовать русских. Я связался с ними, они дали санкцию на операцию и заменили заказчика собой. К тому же судно оказалось работорговцем, так что всё получилось по закону.

— А что с «плохим» нанимателем? — проявил здоровое любопытство Джо.

— Он настолько плохой, что операция ещё не закончена, — усмехнулся я. — Завтра с утра мы уедем её заканчивать.

— И чем это должно закончиться?

— Как в кино — плохие теряют деньги, силу и посрамлены, — съерничал я.

— И всё же — к кому вы себя в большей степени относите? — продолжал настаивать Джо. — К наёмникам или к «хорошим»?

Видать, его и вправду этой темой разобрало: вон как уцепился. Американец — и денег хочется, и чтобы в белой шляпе[15] сниматься.

— Джо, ты где воевал в той жизни? — ответил я вопросом на вопрос. — В Персидском заливе? Ещё где-нибудь?

— В Заливе и на Гренаде, но это не война, сам понимаешь.

— У вас была прорва трофеев от иракцев, — начал я издалека. — Разбили их легко, они бросали всё, что имели, сдавались с оружием и так далее. Что вы делали с трофеями? Делили на всех и несли продавать?

— Издеваешься? — засмеялся он.

— Нет, просто спрашиваю.

— Тогда я просто отвечаю: нет, мы не собирали трофеев. Трофеи собирали совсем другие части, специально к этому предназначенные.

— А здесь? — Я махнул рукой куда-то в сторону гор. — Мы собираем трофеи сами, делим их между собой, кто сколько противников убил, а потом продаём. Здесь то ли Средневековье, то ли Дикий Запад, Джо. Значит, и место для «вольных отрядов». «Регуляторов», если ты любишь старые ТВ-шоу. А на кого работать — дело твоей личной порядочности.

Джо перевернул вновь бурно зашипевшие колбаски на решётке, побрызгал на них чем-то прозрачным.

— А я не рассуждаю о порядочности твоего бизнеса, — сказал он. — Ты меня неправильно понял. Мне интересно — как ты его организовал?

— А зачем тебе?

— Если честно — пока не знаю, — ответил он после паузы. — Я приехал в это мир семь лет назад. Жена умерла ещё в том мире, и мы с дочкой прошли через «ворота». Я воспитывал её, как умел, и воспитал… сам знаешь, кого я воспитал. Она чинит машины, водит самолёт, стреляет из всего, из чего можно выстрелить… Я начал бизнес по ремонту, а потом — продаже машин, и теперь у меня работают дочь и ещё пара ребят, которые могут с этим справляться не хуже, чем я. А у меня появляется время думать о том, что просто жизнь в Аламо становится для меня скучноватой.

— Ты хочешь присоединиться к группе? — спросил я.

— Если честно — сам не пойму, — пожал плечами Джо. — Похоже на то. В общем, если тебе вдруг понадобится человек с моими навыками… знающий территорию Техаса, Конфедерации и Американских Штатов… разбирающийся в технике, хорошо стреляющий… если тебе надо будет нанять самолёт или вертолёт и посадить кого-нибудь за штурвал — сделай нам предложение.

— Вам? — удивился я. — Ты имеешь в виду и Джей-Джей?

— Да, я имею в виду и свою дочь, — сказал он. — Ты её знаешь: она сама рвётся в любую заваруху. А если я влезу в историю с тобой, а её оставлю в стороне, то она наделает гораздо больших глупостей, чем если бы была рядом со мной. Сам такую воспитал — сам и должен расхлёбывать. Если она впутается в историю — пусть лучше впутается со мной или с теми людьми, которым я доверяю.

— Джо, надеюсь, я не должен тебе объяснять, что сотрудничество с нами может быть очень опасно? — вкрадчиво спросил я. — Мы же не костры и ночёвки для бойскаутов устраиваем.

— Не считай меня полным идиотом, — грубо ответил он. — К тому же вам нужны будут и пилоты, и водители, и те, кто сможет присмотреть за базой. Это уже не так опасно.

— Верно, не так, — кивнул я.

Я задумался. У меня созрел один вопрос, который я давно собирался задать Джо, но пока этого не сделал.

— Джо, скажи… а как ты относишься к такой организации, как Орден?

— Я их не люблю, — сразу ответил он. — А что?

— Почему не любишь? — уточнил я.

— Потому что их цель — получить с нас как можно больше, а дать взамен как можно меньше. И они смотрят на нас, как на белых крыс в лаборатории. Ставят опыты. Лично я в этом уверен, — а это мне очень не нравится.

— Почему ты так думаешь? Какие опыты?

— К чему эти вопросы? — спросил Джо.

— И всё же ответь, пожалуйста, — настаивал я.

— Хотя бы потому, что в этот мир попадают люди, подобные Сэнди и его банде, — подумав, сказал Джо. — Помнишь, Рой Питерсон тебе рассказывал? Тогда, в клубе? И не только Сэнди. Орден специально забрасывает таких, как Сэнди, в наш мир, это понятно. Но для чего? Чтобы гибли люди, да ещё такой жуткой смертью? Знаешь, что творила банда Сэнди, пока их не поймали? Или это просто развлечение? Знаешь, давным-давно было такое соревнование для охотничьих собак — их запускали в курятник, а потом считали, чья собака разорвала больше цыплят. Я даже думал — может быть, и у тех, кто управляет Орденом, это тоже спорт такой? Скажем, я забросил сюда Сэнди, а ты… скажем… Мэнди… Давай теперь посмотрим — кто больше людей убьёт, изнасилует детей и сожжёт ферм? Сэнди или Мэнди? Если Сэнди — ты ставишь пиво, если Мэнди — я. Другого объяснения у меня нет.

— Поэтому ты к Ордену относишься… закончи фразу.

— Плохо, — сказал Джо. — Я очень плохо отношусь к Ордену. И я не знаю ни одного человека в этом городе, который бы относился к Ордену хорошо. Достаточно сказал?

— Вполне, — кивнул я и показал на гриль: — Колбаса горит, переверни.

Джо брызнул на разгоревшиеся с одного края угли из опрыскивателя.

— Рано переворачивать. Так к чему все эти вопросы?

— К тому, что… Первое — я не работаю на Орден. Второе — я могу работать против Ордена.

— Я должен их пожалеть или что? — нахмурился он.

— Большинство в Ордене — американцы. Не меньше половины, пожалуй, — уточнил я, что же имелось в виду.

— Американцы живут на американских территориях, — ответил Джо. — Орден живёт на другой, своей территории, где собирает моральных уродов, и мне обидно, что они открыли набор среди американцев в первую очередь. Вот и вся философия. К тому же, как я понимаю, ты не пойдёшь отстреливать просто сотрудников Ордена? Например, отделение их банка в Аламо?

— Не пойду.

— А если целью атаки являются те, кто ставит эксперименты с заброшенными в наш мир убийцами — я участвую. Мы поняли друг друга?

— Думаю, что да. А колбасу всё же переворачивать пора.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 35 число 8 месяца, понедельник, 07:00

С утра на двух М109 мы выехали из Аламо в направлении на запад. После захвата Прохода бандиты ещё не нашли новых способов пересечения гор, поэтому на Дороге воцарилось затишье. Не то чтобы полное — бандиты здесь не только из-за гор приходили, бывали даже местные банды, — но люди уже рисковали перемещаться вне состава конвоев, и в большинстве случаев — вполне успешно. Так и мы двинули на двух грузовиках — нас восемь человек и четыре кубинца из Нью-Рино, приехавших за нами в Техас.

Несколько раз мы видели на Дороге встречные машины без сопровождения конвоев. Люди ещё сбивались в небольшие колонны, держали оружие на виду, наготове, но перед ними не шли, выставив в стороны стволы башен, бронемашины, не двигались впереди дозоры. Сразу становилось понятно, что захват и взятие под контроль Прохода произвели настоящую революцию в местной торговле.

Ещё кое-что меня заинтересовало. В двух местах возле Дороги я видел людей, у которых были землемерные инструменты и которые ими ещё и пользовались. Это означало, что у ставшей менее опасной Дороги собираются что-то строить. Ферму ли, заправку, ещё что-нибудь — не знаю, но Дорога действительно начинает притягивать к себе жизнь, хотя раньше она слишком часто притягивала смерть.

Дорога продолжала патрулироваться. Мы трижды встречали патрули «минитменов» — каждый на двух «хамви», стоявших на возвышенностях. Но всё же это было совсем не то, что раньше. Это уже как дорога в Нойехафен, это уже как ехать из ППД в Демидовск. Воплощение спокойствия, можно сказать, — и всего за несколько дней.

Сидевший за рулём кубинец Хорхе рассказал нам с Марией Пилар, что даже «город жуликов» Нью-Рино — и тот ощутил улучшение. Может быть, те, кто скупал добычу у банд, и понесли ущерб, но зато поток людей, едущих туда развлекаться, увеличился уже чуть не в полтора раза. Две большие и влиятельные банды из города даже скинулись на то, чтобы начать строительство большого форта-заправки на том самом перекрёстке, где мы с Бонитой в своё время пытались перехватить конвой в Аламо.

Сами кубинцы содержали в Нью-Рино ипподром, два казино, спортивный клуб, где устраивались матчи по боксу и чему угодно, большой боулинг и целую сеть букмекерских контор. И у них количество визитёров только за последнюю неделю чуть ли не на треть увеличилось. Как будто всё население Конфедерации, Техаса и даже Московской Территории только и ждало, когда можно будет смотаться в Нью-Рино, чтобы потратить там честно заработанные деньги.

Из проезжавших мимо маленьких колонн не все выглядели перевозчиками товаров и грузов: в некоторых машинах ехали просто компании людей, чего раньше здесь почти никогда не встречалось. Да и оживилась Дорога, разъездились по ней. Что же, значит, наша идея с выходом соотечественников Бониты через Проход оказалась действительно удачной.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 36 число 8 месяца, вторник, 25:00

Двигаться без конвоев оказалось ещё и намного быстрее. Когда не стало необходимости в регулярных остановках на проверку подозрительных участков местности впереди, когда стало можно держать скорость повыше, потому что не нужно было всё время быть настороже, путь до Нью-Рино оказалось возможным совершить в один день. Выехав в семь утра из Аламо, уже к одиннадцати вечера — напомню: к двадцати шести ноль-ноль — мы въехали в пригород Нью-Рино. Раньше так ни у кого не получалось: всем приходилось ночевать в саванне примерно в трёх часах пути до развилки. В том самом месте, где прекрасная Мария Пилар Родригез впервые выступила на нашей стороне, оказав неоценимую помощь в захвате злодея Лукаса, он же — Лука Пераччи.

Теперь же эту развилку мы миновали ещё в половине десятого — и бодро покатили по накатанной грунтовке, а ещё через полтора часа пути, что для местных масштабов почти что ничто, мы подъехали к городу.

Первой, самой главной и характерной особенностью города являлось отсутствие блокпостов на въезде. Больше нам такие города в этом мире не попадались ещё. Охраняли город не войска, «минитмены» или наёмники, а репутация. И кроме репутации — его необходимость для всех, кто хоть каким-либо образом связан с криминалом. Продать краденое и закупить наркотики, набрать проституток в бордель и продать рабынь — всё происходило здесь. Разори, сожги этот город — и всё преступное сообщество Новой Земли осиротеет и пойдёт по её просторам, пытаясь заново построить все те связи, которые естественным образом образуются в Нью-Рино.

Второе, что бросается в глаза, — это размер города и его многолюдность. По сравнению с Нью-Рино все те города, которые мне довелось увидеть здесь ранее, являлись маленькими, скучными и недостойными внимания. По меркам Новой Земли Нью-Рино был огромен, шумен, многолюден, весел. Население города доходило, по слухам, уже до двухсот тысяч человек, впитав в себя почти всех авантюристов и преступников этого мира. Внешне же он напоминал большие города Дикого Запада — такие, какими мы их видели в фильмах. Сочетание ярких вывесок и немощёных пыльных улиц, толпы гуляющих людей и валяющихся под забором пьяных. Даже драка на улице не привлекала особого внимания окружающих. Ну дерутся люди — может, по-другому разобраться не могут. Вот если бы они, скажем, дрались в дверях казино, находившегося рядом, мешая заходить посетителям, то тогда им бы быстро надавали по шее и изгнали решать свои вопросы куда-нибудь в иное место.

Функции сил правопорядка в Нью-Рино выполняли или вышибалы и охрана увеселительных заведений, которые при необходимости умели объединяться и разогнать любую драку на улице, мешающую людям посещать их места, или просто члены преступных сообществ, которые поделили город на районы и контролировали уличную преступность в своих лоскутах территории.

Никакого правительства или иных органов власти в этом пункте не было. Все вопросы его развития решались или стихийно, или на встречах местных «авторитетов». Учитывая, что основной целью любого организованного преступного сообщества является извлечение прибыли, следует ли удивляться, что вопросы решались быстро и эффективно?

Случалось, правда, «авторитетам» и не договориться между собой. Тогда один кусок города становился вдруг враждебен другому, на улицах гремели выстрелы, а в злачных местах рвались бомбы или случались пожары. Но потом опять наступали мир и благодать.

Нельзя сказать, что город Нью-Рино обходился без тюрем. Обходился он без тюрем в обычном их понимании, — зато каждый из вершителей городских судеб, если он хоть немного себя уважал, имел свою собственную тюрьму, где и содержал тех, кого считал необходимым там содержать: от в конец проигравшихся игроков до заложников.

Однако вся эта агрессия города не была направлена вовне. Городу не чужд был инстинкт самосохранения. Раньше, на заре создания бандитской вольницы, был риск, что Нью-Рино превратится в местный аналог махновской столицы Гуляйполе. Местные обитатели, те, которым не досталось больших городских районов, пытались зарабатывать на жизнь грабежами на Дороге, но им быстро дали понять соседи, что относятся к этому неодобрительно. И если приходящие из-за гор банды поймать было сложно, то сжечь и сровнять с землёй город Нью-Рино для нескольких объединившихся армий окрестных территорий — проще некуда. И тогда город вверг себя в процесс самоочищения и отделения зёрен от плевел, а агнцев — от козлищ. Кого-то убили, кого-то изгнали, лишив имущества, и грабежи прекратились.

Постепенно, когда город стал извлекать всё больше и больше дохода из приезжих, посещающих казино, бордели, клубы, соревнования и прочие увеселения, началась стихийная борьба с уличной преступностью, шулерством и мелким мошенничеством. Решались эти проблемы тоже с привычной для этих мест брутальностью. Шулерам ломали руки, грабителей просто стреляли, мошенников обдирали до нитки и, обмазав смолой и обваляв в перьях, вывозили за городскую черту. Поэтому обыватели могли посещать город без излишней опасливости. Стандартных предупреждений вроде «не щёлкать клювом» и «не водить жалом» в большинстве случаев было достаточно.

Худо-бедно, но этот странный безвластный город как-то ужился с окружающим миром, да ещё и к немалой радости этого мира. Все были только рады, что большая часть преступников старается жить где-то в Нью-Рино, а не в твоём родном городишке. А так получалось, что и волки сыты, и овцы целы. И даже попадавшие под категорию «овец» могли приехать сюда, без особой опаски погулять среди «волков», пока не видит жена, посетить бордель, проиграть в казино и уехать обратно, увозя впечатления о себе, как о крутом парне, который здорово «погудел» в Нью-Рино.

Вот по улицам такого города и катили сейчас, не торопясь, оба наших грузовика. На вопрос, куда мы едем, Хорхе ответил:

— К ипподрому.

Как выяснилось, местные преступные сообщества предпочитали проживать компактно и поближе к контролируемым ими объектам. Образовывались настоящие крепости, в которых стеной от внешнего мира были огорожены дома, склады имущества и прочее. Там жили главы сообществ, их члены, члены их семей, гости, пленники, хранилось нажитое непосильным трудом. В случае осложнений такие анклавы становились практически неприступны для атак конкурентов, которые могли рассчитывать поразить лишь тех, кто непредусмотрительно вышел за стены. Вот в такой анклав нас и везли сейчас. Назывался он, как и следовало ожидать, Маленькая Гавана.

К счастью, если вспомнить истинную подоплеку возникновения кубинского преступного сообщества, созданного с вполне благими целями, данный анклав предоставлял прекрасную возможность скрыть то, что должно быть скрыто, хранить то, что должно быть сохранено, и принимать тех, кого надо было принять. Поэтому до нашего появления в городе здесь приняли, разместили и окружили достаточным комфортом два отделения егерей из разведбата, прибывших скрытно, не заметно ни для кого, в крытых грузовиках, со всем вооружением и снаряжением. Первое, естественно, под командой Совы, второе — старшего лейтенанта Корнеева, позывной — Туча, и под общим командованием старшего лейтенанта Владимирского, которого мы с Бонитой особенно рады были бы видеть.

Грузовики въехали в металлические ворота в высоком бетонном заборе, возле которых ошивалось аж четверо молодых мужчин в полувоенной одежде и с автоматическими винтовками на плече. Как объяснил Хорхе, такая охрана не предполагала эффективности, а являлась чем-то средним между вывеской и визитной карточкой, местной традицией, если угодно. Вывеска гласила «К нам — не лезь!».

Дальше грузовики остановились на площадке, высадили нас со всем имуществом — и укатили в закрытые гаражи, где и должны были стоять до нужного момента. Мы остались на гравийной площадке, мучительно потягиваясь после долгой дороги. Точнее, недолгой по местным меркам, но сами попробуйте просидеть в грузовике почти безвылазно девятнадцать часов, с короткими остановками на посещение кустиков. Казалось, что позвоночник потрескивает, когда ты прогибаешься назад, а ноги гудят, когда ты вытягиваешь их.

Площадка заодно и стоянка. Здесь тоже всё выдержано в нужном стиле. Чёрные «хаммеры» всех моделей с десятками дополнительных фар и кучей приблуд, длинные «сабёрбены» на никелированных дисках, несколько размалёванных «рэнглеров». Всё эпатажное, яркое, аляповатое.

К нам быстро подошёл мужчина лет тридцати, высокий, худой, смуглый, стандартной гангстерской внешности, то есть с «хвостом», бородкой-эспаньолкой, в яркой рубашке над белыми брюками, под правой полой которой угадывались очертания висящей на поясе кобуры. На нём были мокасины из змеиной кожи и знаменитые местные «котлы», о которых я уже упоминал — электронные часы в обрамлении из массивного золота. В комплекте к этому наряду шли, разумеется, массивная золотая цепь на шее, такой же браслет на руке и даже серьга с бриллиантом в ухе.

— Добрый вечер! — поприветствовал он нас ещё на подходе, раскинув руки, как будто собираясь всех нас обнять. — Рады видеть вас в Маленькой Гаване. Я сегодня вроде распорядителя, меня зовут Пабло, и я сейчас размещу вас на жительство. Сеньора! Сеньоры! Прошу за мной.

Широким жестом он пригласил нас проходить дальше. Мы подхватили с земли наши тюки и оружейные чехлы, при этом Пабло успел схватить рюкзак Марии Пилар и при этом отбиться от её попыток забрать его обратно. Идти оказалось совсем недалеко. Прямо возле площадки вытянулось двухэтажное кирпичное здание из зеленоватого германского кирпича, которое выполняло функции главной гостиницы анклава.

Небольшая гостиница Маленькой Гаваны несла на себе отпечаток заметной роскоши, а не просто благополучия. Холл её был оформлен как оранжерея, и под стеклянным куполом тянулись вверх из утопленных в пол кадок местные тропические растения. Одна стена представляла сплошной аквариум, в котором плавали рыбки размером с хорошего леща, только поярче, а стойка портье была облицована каким-то синеватым, почти чёрным деревом. Распоряжалась же за стойкой ослепительно улыбавшаяся смуглая брюнетка лет двадцати в канареечно-жёлтом платье в обтяжку, с огромным декольте и зачёсанными в пучок блестящими чёрными волосами.

Всё это великолепие было окружено галереей, с которой ярко-красные двери вели в гостиничные номера. Такие же двери окружали холл и по всему первому этажу.

— Это у нас визитная карточка. Мы — большая и богатая банда — не можем принимать гостей плохо, — засмеялся Пабло, увидев моё выражение лица. — Вам здесь понравится, тем более что для вас с женой выделили лучший «сюит» в этом отеле.

— Я так понимаю, что это отель для внутреннего пользования? — уточнил я.

— Разумеется, — кивнул он. — У нас есть три отеля в городе — для туристов, а этот — исключительно для своих. Приезжают люди из других городов, партнёры по бизнесу, если можно их так назвать, да и настоящее командование иногда посещает. Идите с Исабель, устраивайтесь, я за вами зайду минут через тридцать. Хватит вам времени себя в порядок привести?

— Вполне.

— Вот и прекрасно. Вашим коллегам объяснят, как и где они могут провести время, а с вами ещё хотят встретиться.

Исабель в жёлтом платье ослепительно улыбнулась нам с Бонитой и жестом пригласила нас следовать за ней. Не знаю, заметила ли она, что я иду на пару с красавицей женой, но холостого мужчину такая походка в сочетании с такой талией, такими ягодицами и таким обтягивающим платьем могла довести до сердечного приступа или неконтролируемой сексуальной агрессии. Даже Бонита удивлённо ойкнула, глядя на всю эту плавно покачивающуюся красоту.

Мы поднялись по лестнице на галерею, прошли по ней до последней двери, отделённой от остальных несколько более протяжённым простенком, Исабель открыла её перед нами и жестом пригласила входить.

Интересно, эту мебель делают в Новой Земле или везут с той стороны? Если с той стороны, то это расточительство, а если делают здесь, то этот мир прогрессирует на глазах. Пока мне ещё не доводилось видеть здесь столь изящно и уместно сделанных интерьеров. Смесь «хай-тек» и японской национальной архитектуры, смесь цвета «яичной скорлупы» с тёмно-красной кожей и коричневым деревом. Просторная спальня с широкой низкой кроватью на фоне шкафа-ширмы, набранного из пергаментных квадратов между деревянными планками. Гостиная с низкими креслами и диваном, с кофейным столом, столешница которого представляла собой сочетание кожи, стекла и плетёного камыша. Много зелени, как и в холле. Помимо роскоши ещё и, безусловно, умелая дизайнерская рука.

Разумеется, апартаменты в отеле «Ocean View Hotel and Resort» на острове Нью-Хэвен были даже роскошней, но их и не следует воспринимать как часть именно этого мира. Хорошо живут товарищи служащие организованных преступных сообществ, очень хорошо.

А что у нас с ванной? А с ванной у нас тоже всё правильно — огромная, яйцеобразной формы, белая как снег. Чёрная плитка пола и стен, белые раковины строгих геометрических форм, подсветка в стенах и зеркало во всю стену. Хорошо! Красиво.

— Воспользуемся? — спросила Бонита, указав на ванну.

— Сейчас не успеем. Давай быстро ополоснёмся с дороги и переоденемся, Пабло зайдёт за нами через тридцать минут. Кстати, а как одеваться?

— Одеваться? — Мария Пилар задумалась. — По крайней мере, как эта Исабель я одеваться не буду. Одевайся на все случаи жизни — всё равно под местного бандита у тебя не получится.

Так я и сделал. С оружием тоже уподобился Пабло — подвесил на пояс брюк кобуру с «гюрзой» и надел рубашку навыпуск. Вроде и есть оружие, но глаза не мозолит. С другой стороны пояса при помощи второго такого же зажима закрепил два запасных магазина.

Бонита же оделась как собиралась — универсально. Свободные брюки, мокасины, свободная рубашка мужского покроя и очень универсальная сумочка: открываешь сверху — и взаправду сумочка из ядовитой саванной мамбы. А сдвинешь вбок застежку — и откидывается задняя стенка, и прямо в руку падает двенадцатизарядный «Taurus Millennium Pro» — компактный автоматический пистолет калибра девять миллиметров. Хорошая, надёжная машинка бразильского производства. А чего вы хотите? В этих краях понятие «правильно одеться» на пистолеты тоже распространяется.

Мы вышли из номера ровно через тридцать минут. Посмотрели с галереи вниз — Пабло стоял возле фонтана посреди холла и болтал с Дмитрием. А Дмитрию постоянное общение с Раулито на пользу не пошло — ну куда к его стриженой белобрысой голове такие «гавайки» попугайских расцветок и тропические «чинос»? Ну вылитый «браток» на отдыхе. Хотя… может, оно здесь и кстати. Кому тут ещё быть на отдыхе?

Мы спустились по лестнице, подошли к ним.

— Дима, у тебя какие планы? — спросил я у него.

— Рауль зовёт с ним прогуляться. Он с братьями Рамирес и какими-то корешами отсюда собрались на выход.

— Тоже дело.

Пабло подошёл, улыбнулся и сказал нам с Бонитой, перейдя на испанский:

— Vamos[16].

И мы пошли за ним. Вышли из гостиницы, пересекли стоянку, прошли между двумя складскими помещениями, затем свернули налево, потом направо… Настоящий лабиринт. Надо же, до чего в этом городе додумались! Красотой такие анклавы не блещут, разумеется, но штурмовать подобное место и армия замучается. И если снаружи они выглядят бестолковым скоплением разносортных зданий, жилых и технических вперемежку, то внутри… чего только наш отель стоит. Между тем Пабло довёл нас до какого-то склада, открыл калитку в больших деревянных воротах, вошёл внутрь. Мы за ним. И остолбенели. Такого я ещё в своей жизни не видел и о таком не слышал. Да, здание было похоже на огромный склад. А теперь представьте себе: вы заходите внутрь — и вместо удаляющихся стеллажей, кран-балок и погрузчиков вы натыкаетесь… на вторую фасадную стену этого же здания, очень даже жилого вида. А свободное пространство между воротами и фасадом — очень миленький дворик, под стеклянной крышей. С дорожками и фонтанчиком. Представили? В фасаде за окнами свет горит, на первом этаже здания даже виден бар, оттуда музыка слышится, и люди там сидят. Можно сказать, почти копия нашей гостиницы, только внутри другого здания.

— Пабло, что это? — спросила вконец ошалевшая Мария Пилар.

— Вы не слышали разве? — удивился Пабло. — Я думал, что уже все наши знают. Гостиница для тех, кто приехал совсем… гм… инкогнито. Коллеги вашего мужа здесь остановились, поскольку они абсолютно не афишируют своего присутствия в городе.

— Да, ребята… ну вы и устроились здесь, — пробормотал Дмитрий.

— А чего вы ещё хотите от гангстеров? — усмехнулся Пабло. — Добро пожаловать.

И мы вошли во вполне нормальный подъезд, который ожидаешь увидеть где-нибудь на улице, но никак не внутри другого здания. А дальше мы попали в столь же нормальный холл, в котором на диванах сидели молодые люди крепкой комплекции с короткими стрижками и смуглые девушки в довольно откровенных платьях. Все пили пиво или коктейли, смеялись. Из бара доносилась музыка. Время проводили, в общем.

Мы прошли в бар, где было многолюдно, а двое барменов едва успевали подавать напитки настойку. Публика была такая же, как и на входе, но в углу у стойки приткнулись не кто-нибудь, а Миша Владимирский, Сергей Сова и ещё один старлей — Корнеев, а по позывному — Туча. Увидев нас, они замахали руками, призывая нас присоединиться.

Мы подошли, поздоровались, обнялись с Владимирским. Бонита позволила ему и Сове поцеловать себя в щёку. Мы с Дмитрием заказали пиво, Мария Пилар — дайкири.

— Вы давно уже здесь, Миша? — спросил я Владимирского.

— Сразу после операции в Проходе нас сюда перекинули, — ответил он. — Почти сразу, но уже неделю вас дожидаемся.

— Похоже, не скучаете?

Я кивнул на компанию смуглых девушек, тараторящих что-то наперебой и постоянно смеющихся.

— Как тебе сказать, — пожал он плечами. — Мы же почти всё время взаперти, отсюда только в тёмное время выходим, и то за пределы забора — ни шагу.

— Но девушек и здесь успели найти, — усмехнулся я.

— Так смотри, сколько женихов у нас здесь! — даже возмутился он. — А в Маленькой Гаване девушек хватает. И не надо о них плохо думать! Здесь всякие родственницы, дочери, сёстры и даже незамужние служащие специальных подразделений Вооружённых сил новой Кубы. Ходят к нам в гости — пообщаться и повеселиться. Ещё есть вопросы абсолютно не по делу?

Отповедь была что надо, и я сразу сдал на попятный:

— Никак нет, товарищ старший лейтенант. Теперь по делу. Вас две группы?

— Две группы, Сова и Туча, под моим общим командованием, — подтвердил Михаил.

— Схему для аэродрома прикидывали? — перешёл я к вопросам по делу.

— Несколько вариантов — в одном из складов макеты сделали, тренируем каждый день. Проблем быть не должно.

— Хорошо, — кивнул я. — ПТУРы?

— Есть, — кивнул он. — Всё есть, и ещё кое-что сверх того. ВССК «Выхлоп» знаешь?

— Нет.

— Считай, тот же «винторез», только калибра двенадцать и семь, — объяснил Михаил. — Бесшумный. Если там основное средство передвижения патрулей — «хамви», то можно просто транспорт выбить: тихо, незаметно, а значит — без лишних жертв. Да и по людям в защите хоть куда.

— Замечательно. Сколько таких?

— Две, — сказал он, после чего добавил: — Да нормально подготовились, объект мы берём в любом случае — не беспокойся.

— Да это понятно, — вздохнул я. — Нам бы ещё убить поменьше, но чтобы пользы побольше. С технарями что?

— Тоже здесь, четверо. Причём такие, что сами себя прикрыть способны при случае. Нянчиться не придётся.

— Получается, если вместе с нами… восемь, плюс двадцать, плюс ты и четверо технарей…

— Тридцать три богатыря. Первая группа, а следом за ней вторая — уже на поддержку.

— Сколько разница по времени?

— Десять минут, — ответил он. — Продержимся, если правильно начнём. Ладно, посмотрим, как пойдёт.

— Вот и славно, — кивнул я. — Хорошо, завтра приступаем, а то засиделись вы тут уже. Барабанова не будет, как я понимаю?

— Некогда ему. Высадка готовится, и всё такое. Сейчас у него хлопот выше башки с одними только разведсводками. Кстати, все «стингеры» кубинцам решили передать — для вящей уверенности. Думаю, судно тоже им отойдёт, в качестве первого вклада в развитие водного сообщения между островами и берегом.

— Правильно сделали.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 36 число 8 месяца, вторник, 28:00

Город Нью-Рино не спит никогда. Даже когда засыпают казино и бордели, открывается что-то другое — рестораны и стадионы. После того, как я переговорил с Владимирским, Пабло повлёк нас дальше. Мы вернулись на стоянку и погрузились в чёрный, как ночь, и увешанный хромированными частями, как ёлка, «хаммер».

— Куда теперь? — спросила его Бонита.

— Встретимся с моим командиром, — ответил Пабло. — Точнее — с боссом. Вообще лучше здесь от армейских привычек отучаться, а то скажешь что-нибудь не то и не там, где надо. С боссом встречаемся — командиров здесь нет. Вы ведь знакомы, кажется?

— Да, очень хорошо, — улыбнулась Бонита. — Мы ещё в прошлой жизни в одном отделе служили. Я новичком пришла, а он начальником был. Потом меня отправили работать во Флориду, а он остался в Гаване, а сюда уехал на три года раньше, чем я. Я вас познакомлю, он хороший человек, тебе понравится, — добавила она, уже адресуясь ко мне.

Тем временем «хаммер» выписал несколько поворотов по прилегающим к анклаву улицам и остановился у сверкающего подъезда клуба «La Palomita». Машину узнали сразу, потому что к ней подбежали двое массивных «дорменов» в красных лёгких куртках, распахнули задние двери. «Дормены» выглядели весьма по-европейски — на кубинцев похожи не были. Один из них подал руку Боните, второй принял ключи от машины у Пабло и полез за руль, чтобы припарковать. Ещё двое таких же квадратных хлопцев топтались в дверях клуба. У одного из них распахнулась куртка, и я увидел на поясе полный набор усмирительных орудий — пистолет в кобуре, не разглядел какой, телескопическую дубинку в чехле и наручники. Кроме того, у каждого из них была радиостанция «короткой» связи с головной гарнитурой. Глядя на них, можно было поверить, что они способны навести порядок на улице перед клубом.

Тот, что подавал руку Марии Пилар, возглавил наше маленькое шествие, провёл в распахнувшиеся стеклянные двери клуба, затем открыл ещё одну дверь — справа от входа, возле которой перетаптывался ещё один «шкаф» в красной куртке и за которой оказалась длинная узкая лестница наверх. Здесь инициатива вновь перешла к Пабло, который пригласил нас следовать за ним.

— Вообще здесь принято отбирать оружие, но на нас это не распространяется, — сказал Пабло, шагая по покрытым красным ковром ступенькам. — А так люди с оружием в клуб не допускаются — всё принимается на хранение.

— Кстати, а откуда охранники? — поинтересовался я. — На кубинцев не слишком похожи.

— Откуда угодно, самые разные, — ответил Пабло. — Тот, который нас вёл, украинец. Есть бельгиец, насколько я знаю, голландец. Американец один. Разные. Они же не в организации — они просто в клубе работают. На все наши заведения своих людей в охрану не напасёшься, да и не к лицу это таким большим и важным гангстерам, как мы. Пришли, кстати.

Пабло стукнул в ещё одну дверь, в которую упёрлась лестница, и вошёл, не дожидаясь приглашения. Мы вошли следом. Я успел разглядеть лишь темноволосого мужчину лет сорока, сидящего в компании ещё двоих за большим круглым столом, когда Мария Пилар издала какой-то отчаянный взвизг, бросилась вперёд, он распахнул объятья, и… дальше последовала встреча двух счастливо встретившихся друзей. Тем временем я пожал руки его соседям по столу, примерно моим же ровесникам, которые представились как Энрике и Алехандро.

Затем процесс обоюдного обожания Бониты и её бывшего коллеги завершился, и наконец представили и нас, в каковом удовольствии не отказала себе Бонита. Меня она представила как своего мужа, а бывшего шефа — как Родриго Лопеса. Мы пожали друг другу руки, и EL Jefe предложил нам рассаживаться.

Я огляделся. Мы находились в чём-то, напоминающем симбиоз театральной ложи с кабинетом в ресторане. Круглый стол был окружён удобными стульями и вписан в такую же окружность, образованную перилами. Балкон нависал над основным залом клуба, где громыхала музыка и плясала целая толпа народу. Балкон можно было задернуть красными тяжёлыми шторами, начисто отгородившись от зала, или наоборот, как сейчас, иметь возможность заглядывать сверху девушкам в декольте.

Мы расселись за столом. Справа открылась ещё одна дверь, и на балкон зашла женщина лет сорока в строгом костюме, с гладкой причёской и удивительно аристократичными резкими чертами лица. Её появление вызвало новый всплеск эмоций у Бониты, которая вскочила, расцеловала вошедшую, была расцелована ею, после чего меня представили сеньоре Лопес, представившейся, правда, именем Инесс. Естественно, если вы обратили внимание на фамилию, женой Jefe Лопеса, а заодно и исполнявшей роль хозяйки клуба. И которая оказала нам честь лично принять заказ на поздний ужин.

Сидевшие рядом Энрике и Алехандро оказались чем-то вроде «капитанов» мафии, отвечающих за отдельные направления «семейного» бизнеса. Энрике отвечал за букмекерские конторы, которые заодно были и резидентурами, поэтому он числился шефом Рикардо Мартина из Порто-Франко. Алехандро же отвечал за «силовую составляющую».

До появления официантки ни о чём серьёзном за столом не говорили — в основном, Бонита и Лопес предавались совместным воспоминаниям. После того же, как на столе появились напитки и еда, Лопес взял инициативу в свои руки и обратился ко мне, причём по-русски, почти без акцента:

— Я хотел бы сказать, что разговор, который сейчас состоится, произойдёт как с санкции моего командования, так и с санкции подполковника Николая Барабанова. Поэтому мне хотелось бы, чтобы вы с самого начала отнеслись серьёзно к тому, что я говорю.

— Понятно, — кивнул я. — Продолжайте.

— В той операции, которая вам предстоит в нашем городе и о которой я знаю совсем немного, нам отводится вспомогательная роль — мы будем вас прикрывать. Причём прикрывать даже не профессионально, а лишь фактом присутствия — на случай, если кто-то, играющий против вас, решит привлечь со своей стороны местных бандитов. Которых здесь, как вы говорите, как собак нерезаных.

— Изображаете «крышу»?

— Именно, — подтвердил он. — Но мы с Николаем обсуждали ещё и перспективы дальнейшей совместной работы. Ваша идея с созданием профессионального «вольного отряда» оказалась очень, очень востребована в этом мире. Едва вы начали тренировки в Порто-Франко, ещё до ваших контактов с Орденом, мы понемногу начали распускать слухи.

— Слухи какого рода?

— Рекламного рода, — усмехнулся Лопес. — Слухи о том, что существует группа военных профессионалов и что они выполняют задания высокой сложности, а также что очень дорого берут за работу. Два дня назад мы начали сливать публике новую информацию — о том, что некая профессиональная команда по чьему-то заказу захватила в открытом море арабское судно с хорошей охраной, доставила его вместе с грузом и экипажем заказчику, а заказчик тем самым решил какую-то серьёзную проблему.

— Зачем это всё? — удивился я.

— Затем, что информация подобного рода выявила целый слой потенциальных заказчиков. И многие из них — те, к кому мы искали и не могли найти подходов. Поэтому есть мнение, что после завершения нынешнего вашего цикла работы вам и нам следует начать создавать частную военную компанию.

— Их и сейчас хватает, — удивился я. — Те же конвойщики.

— Они узко профилированы, — объяснил Jefe Лопес. — Это охранные агентства, можно сказать. Вы же создадите именно военную компанию, ориентированную на специальные операции.

— Если мы используем компанию как путь подманить тех, кто не подманивается другим способом, — агентство станет одноразовым, — пожал я плечами. — Зачем весь труд?

— Потому что агентство может принимать заказы не только от плохих ребят, — ответил собеседник. — Есть целый рынок для подобной деятельности, причём по заказам — вполне положительных людей, общин, компаний. Армиям зачастую не хватает времени, возможностей и средств для проведения небольших операций, например, по спасению… или по улучшению обстановки в одном отдельно взятом районе… или чему-то подобному. Это — работа для наёмников.

— И как вы всё это планируете организовать? — спросила Бонита, внимательно слушавшая весь разговор.

— Для начала мы дадим информацию о том, что через одну из букмекерских контор можно выйти на вашу группу. Аккуратно дадим информацию, через третьи руки. Люди, которые там работают, будут проводить предварительную проверку заказчиков. Если это не жульё, то будем организовывать встречу с вами. — Лопес помолчал и добавил: — С кем-нибудь из вас. Представителем.

— Наличных сил под это… не знаю, насколько хватит, — засомневался я.

Нас всё же всего семь человек — как раз одну посудину захватить. На что-то большее в таком составе замахиваться было бы опрометчиво.

— Это обсуждайте с Барабановым, — ответил Лопес. — Мы отвечаем за заказы и инфраструктуру.

— Хорошо, — кивнул я. — Здесь есть что обсудить. Действительно есть. Хотя бы то, что пока мы девяносто процентов всех доходов должны отдавать своим управлениям. Разумеется, реального контроля за этим не было, но всегда лучше зарабатывать официально, чем укрывать доходы. А если хочется организовать серьёзную компанию, то деньги надо оставлять в схеме. Нужны базы, оборудование, нужны люди, занимающиеся техническими вопросами: одних боевиков недостаточно. Необходима мобильность, причём не меньшая, чем у армейского подразделения. Это уже бизнес, а в этом я разбираюсь немного лучше, чем моё руководство, насколько я успел заметить. Но вообще мысль здравая. Почему бы не развить первоначальный успех?

— Дальше, — продолжил речь Лопес. — По просьбе вашего руководства мы всё это время занимались расследованием деятельности группировки так называемого «Большого Мальчика» Томми, главного сутенёра этого города. Нас просили выяснить, насколько Томми-Два-Б может быть связан с Орденом, какие у него связи, кем ему приходится чеченская община, содержащая клуб «Одалиска». Кое-что нам выяснить удалось. Начну с простого — клуб «Одалиска» управляется чеченцами, представляет собой бордель, в котором работают девушки, привезённые с той стороны Залива — негритянки, арабки и другие. С восточным колоритом, так сказать. Насколько мы понимаем — все привезены насильно, захвачены или куплены на рынках.

— В городе это одобряется? — поинтересовался я.

— В этом городе нет ничего, что одобрялось бы или не одобрялось, — ответил Лопес. — Вопрос стоит по-другому — мешает это окружающим или не мешает. Чеченские бандиты не мешают. Их клуб, как нам кажется, в большей степени является местом продажи рабынь, где их перекупают другие группировки, преимущественно Томми-Два-Б. Ещё через этот клуб в город поступает героин, который уже отсюда распространяется дальше.

— Только героин? — уточнил я.

— Да, — подтвердил Лопес. — Именно его выращивают в имамате. Кокаин производят в горах Сьерра-Невады и Меридианного хребта, амфетамины и стимуляторы — в дельте Амазонки и на Диких островах. Чеченцы выращивают опийный мак. Благодаря этим двум каналам и тому, что сами чеченцы почти не заметны в этом городе, их не трогают.

— Они так слабы здесь?

— Да, весьма, — кивнул собеседник. — Не их места: всё уже поделено давно, новой банде не укрепиться без прикрытия «старших товарищей». Они очень заметны, у большинства проблемы с английским языком — они его просто не знают, — впрочем, и других языков тоже, поэтому возможностей усилиться в Нью-Рино у них нет. Они очень сильны с другой стороны Залива, но здесь они просто маленький анклав чужаков на враждебной земле.

— Понял, — кивнул я.

— Вернёмся к теме, — продолжил Лопес. — Томми-Два-Б контролирует различный рэкет в этом городе. Он главный сутенёр, на него работает пара десятков борделей, ему платят все гулящие девки, которые заходят в его клубы, он контролирует несколько улиц, где собираются проститутки, и каждый сутенёр в малиновой шляпе и в расписном «рэнглере» платит ему. Он связан с продажей наркотиков, причём не только с героином. Он получает и кокаин, и амфетамины, и местные «сладкие сны», причём в огромных количествах, и мы ума не можем приложить, куда можно столько здесь продать.

Ну, этим вопросом я сам задавался, и одна догадка у меня есть. Впрочем, как и у всех остальных. Но от отгадок до реальных фактов путь неблизкий. Я спросил:

— Меня вот что интересует: имеет ли Томми контакты с Орденом?

— Это уже и нам стало интересно, — ответил Лопес. — Мы установили наблюдение за анклавом Томми. Несколько раз в ворота анклава заезжал этот человек…

Лопес достал из нагрудного кармана небольшой конверт с фотографиями, открыл его, выбрал несколько фотографий:

— Вот, смотрите.

Он толкнул по столешнице два снимка, на которых через открытые ворота были сняты с сильным увеличением два человека — высокий, бритоголовый, в тёмных очках и с бородкой-эспаньолкой, по виду типичный бандит, и второй: среднего роста, с небольшими усами, похожий больше на немолодого полицейского, коренастый, одетый в полувоенную одежду и песочного цвета разгрузку, больше даже смахивающую на охотничью — в таких Смит с Брауном ходят. Они о чём-то разговаривали, стоя возле борта белого «хаммера-2».

— Этот снимок мы сделали случайно, — объяснил Лопес. — Ворота на их стоянку открылись в тот момент, когда два эти человека там общались. До того момента нам никак не удавалось увидеть этих людей вместе. Высокий — Томми-Два-Б, а второй нам неизвестен. Зато известно, что он всегда приезжает к Томми прямо с аэродрома, а на аэродром попадает на самолёте, принадлежащем Ордену. На следующий день он всегда улетает обратно. Мы проследили момент его посадки и увидели, что при каждом его отлёте вместе с ним грузят большие мешки в самолёт. Вот снимок.

На снимке была видна хорошо знакомая мне «Сессна Гранд Караван», стоящая на аэродроме с открытой дверью. Коренастый с усами показывал трем вооружённым бандитам, тащившим какие-то большие, обвязанные клейкой лентой пакеты, на что-то внутри корпуса самолёта.

— Фотографий у меня нет, но нам удалось заметить, что прилетает этот визитёр к Томми всегда с сумками объёмом поменьше, — прокомментировал Лопес. — Если бы меня кто-то спросил, что там происходит, я был бы готов поклясться, что парень с усами перекупает у Томми целую гору наркоты. Выглядит это именно так. Вот ещё снимок, это тоже интересно.

Возле того же самого самолёта стояли усатый и на этот раз двое бандитов. С ними были две девушки в одинаковых платьях, стоявшие спиной к объективу. Судя по цвету кожи и волос, девушки были или арабками, или индианками. На следующем снимке было видно, что один из бандитов заводит девушек в салон самолёта, при этом становится заметно, что они скованы между собой за запястья.

— Ваше мнение? — спросил я его.

Своё мнение у меня уже сложилось, но хотелось бы услышать знающего и умного человека.

— Это не часто происходит, но и не редко — раз в месяц примерно, — поэтому я склонен думать, что визитёр иногда выполняет чей-то персональный заказ, — сказал Jefe Лопес.

— Девушки из числа тех, кого привозят чеченцы? — уточнил я.

— Думаю, что да.

— Значит, что у нас получается… — попытался я подвести итог. — «Большой Мальчик» Томми посылает своего человека Луку Пераччи, чтобы тот нанял банду из-за гор для нападения на русский конвой. Конвой вёз нечто, что очень мешало Ордену. Пераччи посылает чеченца из фактически подчинённой тому же Томми группировки договориться с продажным ментом о помощи в организации нападения. При этом сам Томми, как нам кажется, продаёт наркотики и рабынь представителю Ордена, который действует либо по чьему-то поручению, либо даже согласно своим служебным обязанностям. Так?

— Именно так, — кивнул собеседник.

— И рабынь, и часть наркотиков для Томми поставляют чеченцы, а ещё множество наркоты Томми получает от бандитов с той стороны гор, — дополнил я мысль. — Я не ошибаюсь?

— Нет, разумеется. Кокаин. Очень много кокаина.

— Вот и вторая связь Томми с теми, кто напал на конвой. — Я перешёл к выводам: — Цепочка выстроилась. Представитель Ордена обращается к Томми за услугой. Тот посылает одних зависимых от него бандитов — чеченцев — нанять других бандитов — латиноамериканцев, чтобы устроить засаду. Отказать Томми они не могут и не хотят, потому что Томми-Два-Б их главный канал сбыта наркотиков. А Томми сбывает наркотики через того самого представителя Ордена, который просил его об услуге с конвоем. Я что-то упустил?

— Нет. Картинка целостная. Осталось выяснить лишь одно…

Я вопросительно посмотрел на Лопеса. Он продолжил:

— Кто этот человек из Ордена и на кого конкретно в Ордене он работал.

— Есть идеи, как это сделать?

— В городе часто пропадают люди. А в остальном… надо подумать.

Да, подумать всегда полезно.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 02:00

— Corazon, а что тебе ещё нужно? — спросила Бонита. — Всё как на ладони. Этот «Большой Мальчик» столь силён и влиятелен лишь потому, что связан с Орденом и может продать наркотиков в десять раз больше, чем любой другой в этом мире. Все любят тех, кто приносит им деньги. Куда Орден девает наркотики, объяснять надо?

— Не надо, но ты всё же объясни, — ответил я. — Хочу знать твоё мнение.

Совещание проходило в ванне, где мы вдвоём плавали в горах пены и с ледяными «мохито» в руках. Всё же нам удалось воспользоваться доступными удовольствиями в нашем сюите. При этом мы сидели лицом друг к другу, и розовые пятки Бониты покоились у меня на груди.

— У Ордена есть «ворота», и есть огромный мир за ними, который вынюхает весь кокаин, проширяет весь героин и пропляшет весь «экстази», который смогут произвести не только здесь, но и ещё в трёх таких же мирах. — Она отпила коктейль, подумала секунду, словно сбившись с мысли, и продолжила: — И там его можно продавать без опаски — нет ни контрабанды, ни плантаций коки в Колумбии или мака в Афганистане, товар образуется прямо из воздуха где-то в приличном месте в середине Америки или в России, например. Где угодно. Гигантские деньги, которые могут превращаться во что угодно на той стороне и приносить ещё больше денег здесь. И новые горы денег там. Насквозь преступный и при этом абсолютно неуязвимый бизнес. Самому Ордену заниматься этим не к лицу даже здесь — вот он и использует местных бандитов, чтобы вырастить и привезти отраву, затем тихо перебрасывает отраву в «ворота», а там, скорее всего, её покупают бандиты оттуда — и уже продают на улицах. Что скажешь?

— Скажу, что ты права на все сто процентов, — заявил я. — У меня такое же мнение, не хватает лишь нескольких деталей.

— Каких?

— Нет доказательств — это раз. Не для суда: для нас самих. Без них мы рискуем нажать не на ту кнопку. Нужен «язык», желательно — этот самый усатый. Второе — необходимо знать точно, является ли это политикой Ордена или инициативой отдельных его управленцев. Это важно — это определит наше поведение в дальнейшем.

— Согласна, — кивнула она. — Всегда лучше знать точно, чем предполагать. Как думаешь это сделать?

— Я не буду этого делать: нам ещё придётся бывать в этом городе, — ушёл я в отказ.

— А кто будет? «Семья» Лопес? — удивилась она.

— Ни в коем случае: им ещё гангстерской войны в городе не хватает, будто других забот нет, — решительно заявил я. — Михаилу с двумя группами спецназа здесь сколько ещё бездельничать? Вот пускай пользу приносят — всё равно никто не знает, что они в городе. Им это сделать — как мне в затылке почесать. Упакуют этого усатого в лучшем виде. В конце концов, я для них ещё и воинский начальник.

— А Томми-Два-Чего-то-там?

— А Томми пускай пока поживет, — ответил я. — У него другая судьба — быть показательно «исполненным» за то, что решил побаловаться с Русской Армией. Мое командование в бесконечной мудрости своей назначило его послужить к назиданию другим. Сейчас ему компанию подбирают, кажется.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 10:00

Несмотря на то, что посиделки с Jefe Лопесом вчера изрядно затянулись, а после этого мы ещё в течение долгого времени энергично отдавали должное размеру ванны и ширине кровати, на утренний стук в дверь номера я подскочил как ошпаренный. Сто против одного — телеграмма от Родмана.

Я схватил с вешалки белый махровый халат, завернулся в него и открыл дверь сюита. Так и есть — девушка-портье, но уже не Исабель.

— Сеньор, извините, но вы предупреждали, что, если придёт телеграмма…

— Да, большое спасибо! — схватил я у неё из рук маленький конверт.

— Всего доброго, — улыбнулась она. — Могу что-то ещё сделать для вас?

— Прислать в номер кофейник и две чашки возможно?

— Разумеется.

Она повернулась и пошла по галерее. Тоже очень хорошенькая, но по походке до Исабель Великолепной всё же недотягивает. Я закрыл за ней дверь и развернул телеграмму. Текст простой, проще некуда. Время и номер телефона. Никакой подписи. До времени ещё два часа. А телефоном можно воспользоваться даже в номере, хоть это и невероятный комфорт для Новой Земли. Здесь больше как в старые добрые времена — звонить по межгороду можно или с почты, или со специального переговорного пункта. Подойти к девушке за стойкой, заказать разговор, потом вас будут долго соединять, потом назовут номер кабинки, и вы побежите туда кричать сквозь атмосферные помехи и прочее. Потому что телефонная связь между городами идёт уже по радиоканалу, и даже не на коротких волнах. Спутники-то здесь пока ещё не завелись.

Здесь картина та же, но кубинцы содержат свой пункт связи, чтобы клиентам проще было делать ставки. И, например, звонить родственникам, просить денег в долг, если, скажем, кто-то спустил всё до копейки на собачьих бегах или ещё где-нибудь. И соединиться с ними можно с любого телефона в анклаве или любого заведения, принадлежащего им. Недостижимый уровень комфорта.

Я снял трубку с телефона, стоящего на тумбочке, набрал «девятку», чтобы выйти на оператора, и заказал разговор с этого аппарата на двенадцать часов по продиктованному мной номеру. Мне вежливо сообщили, что заказ принят. Ну и славно.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 12:00

Ровно в двенадцать часов телефон зазвонил. Я снял трубку с аппарата, ответил.

— Сеньор, международный звонок, — послышался голос.

— Спасибо, соединяйте.

Если вы думаете, что я разговаривал по телефону, по-прежнему валяясь в постели, то ошибаетесь. И Бонита и я были одеты, сидели в гостиной возле стоящего на кофейном столике телефона, к которому были подключены ещё и записывающие устройства. На креслах и диване кроме нас сидели Владимирский, Сова, Туча, Лопес и «силовик» Алехандро. У всех были наушники — я не хотел выводить разговор на динамик, чтобы Родман, или кто там будет со мной общаться, не понял, что здесь много слушателей.

В трубке раздались щелчки, затем сигналы соединения, затем я услышал голос Родмана:

— Родман здесь.

— Ярцев, — представился я.

— Добрый день, Ярцев. Чего вы теперь хотите?

Голос спокойный, даже сдержанный.

— Свои деньги, — сказал я. — Девятьсот тысяч в золоте Орденского банка, как мы и договаривались.

— Мы договаривались об оплате по завершении операции, — возразил Родман.

— У вас не слишком хорошая память, — усмехнулся я. — Я вам сказал, что добавлю к схеме ещё пару штрихов для обеспечения гарантии платежа и собственной безопасности. Вы просто пропустили это мимо ушей. Во время игры в гольф, вспоминаете?

Родман замолчал. Я даже слышал его дыхание в трубке.

— Да, я вспомнил, — послышался его голос. — Вы не конкретизировали это заявление позднее.

— Нет, — согласился я с этим утверждением. — Кстати, условием, которое я выдвинул, было присутствие при разговоре госпожи Беляевой. Она рядом?

— Это конференц-связь, — сказал Родман. — Она тоже вас слышит.

— Светлана, ты здесь?

— Да, я здесь. — Голос прозвучал более чем сухо — им можно было заморозить воду в стакане.

Бонита, сидящая напротив меня, вопросительно поднимает брови. Я слегка киваю — мол, так и надо. Действительно, так и надо. Договорённость такая: чем успешнее развивается наш с ней сговор, тем недружелюбней тон общения. Не зря мы почти час тогда в Порто-Франко это обсуждали, при «заключении союза».

— Хорошо. Можем считать, что все в сборе, — объявил я. — Сколько времени вам потребуется, чтобы приготовить деньги? Это вопрос к господину Родману.

— Деньги готовы, — ответил Родман. — Это около двухсот фунтов золота в десяти ящиках.

— Ровно девяносто килограммов, я знаю, — подтвердил я с готовностью.

— Золото приготовлено уже неделю назад. — Это опять Светлана, и это опять согласованное вмешательство в разговор. — Пересчитано и лежит в ящиках.

Что это значит? Это значит, что она соврала, и золото собиралось спешно. Это значит, что Родман забрал золото из фондов Ордена тайно, никого не оповестив, своей властью, и что платить нам он не собирался. Об этом сказала фраза про счёт и ящики. Это тоже хороший знак: всё по плану. А вот если бы Светлана никак не прокомментировала этот центнер золота, то тогда бы это значило, что Родман взял золото открыто, официально и действительно заранее, собираясь вести себя прилично, что на самом деле хуже для дела.

Ладно, начинаю переговорный процесс.

— Хорошо, давайте обсуждать условия, — сказал я в трубку. — Мы имеем две партии ПЗРК. Первая партия находится в Билокси и может быть погружена на судно через тридцать минут после поступления денег. Вторая партия, в двадцать семь единиц, находится в Нью-Рино и может быть просто банально обменена на золото, если это золото прилетит или иным способом появится здесь. Какие вопросы?

— Вопросов несколько, — ответил Родман. — Начну с конца. Мы планировали ваше присутствие при передаче ракет нашим… контрагентам с Диких островов не только в качестве свидетелей, но и в качестве охраны. Упомянутые контрагенты — не те люди, к которым стоит ездить в гости, не подстраховавшись. Второе…

Тут я его перебил:

— Я прерву вас, Спенсер. Извините. Сколько времени мы тренировались перед первой операцией? Три недели? Три недели сплошной тренировки, верно? — Я добавил в голос праведного гнева.

— Да, и…

— И! — хлопнул я ладонью по столу. — А почему мы узнаем о второй работе только сейчас? Почему мы не знаем не только места, условий, схемы операции, но и самого факта, что она должна состояться?

— Мы были вынуждены так поступить, не будучи уверенными, что вы намерены выполнить даже первую часть нашей сделки, — ответил Родман. — Страховка, если хотите. И я не пойму, что вы подразумеваете под «операцией»? Присутствие в качестве охраны?

Я драматически перевёл дух, затем сказал:

— Родман… на будущее… если вы когда-нибудь ещё попытаетесь планировать какие-нибудь силовые действия, привлекайте консультантов. Вы что, полагаете, что если мы будем присутствовать на судне, то этого достаточно? Без плана, отработки взаимодействия, без разведки? Если вам просто нужен кто-то с автоматами, стоящий за спиной ваших сотрудников, наймите обычную банду. Они недорого возьмут, а вид у них куда грознее, чем у нас.

— Помолчи немного. — Это Светлана вмешалась. — Дай нам сказать что-нибудь.

— Хорошо, валяйте.

Я откинулся в кресле, ожидая продолжения.

— Спенсер, позволите мне? — Это она начальнику.

— Хорошо, объясните вы, — послышался голос Родмана.

— Объясняю. Ты меня там слышишь?

— Слышу, слышу.

Слышно паршивенько, правда. Как в былые времена общения по межгороду — до появления цифровых линий. Помехи, шумы.

— Мы немедленно высылаем тебе сорок пять килограммов золота, — сказала Светлана. — Самолёт может вылететь через два часа и быть уже сегодня в Нью-Рино. Ты получишь с ним сорок пять килограмм золота в слитках нашего банка. Взамен ты не должен отдавать ничего. Просто забери деньги.

— Продолжай, — сказал я. — Что тогда от нас необходимо?

— От вас необходимо быть в Билокси как можно быстрее, — сказала Светлана. — С пятнадцатью ракетами. Погрузить их на «Нинью» и присоединиться к ним. Потом, когда вы вернётесь, даже в тот же Билокси, мы снова поговорим — и определим, как вы получите остальные деньги. И как вы отдадите нам остальные ракеты. Самое главное для нас — доставить пятнадцать комплексов туда, где их ждут. Это в голове у тебя укладывается?

Вообще-то это было несколько новым. Точнее — абсолютно новым, и так мы не договаривались. Однако мы предусмотрели со Светланой изменение планов и знаком того, что она вынуждена так поступить, послужила фраза: «Это в голове у тебя укладывается?» Понятно, что-то меняется, на что она не в силах повлиять, но она советует так и поступать. Насколько я ей самой доверяю? Умеренно доверяю, но… попробуем посчитать вероятности. Предположим, нас там ждёт ловушка. Как ловушка может сработать только против нас, но не коснуться кого-либо ещё? Тех же Смита и Брауна? Или их тоже приносят в жертву? Сомнительно.

Предположим, главное для Родмана загрузить пятнадцать «стингеров» на судно, заплатить половину суммы — и плевать на остальные двадцать семь? Глупо. Какие ещё версии? Заставить нас доделать свою работу, заплатить половину, а уже потом придумать, как получить остальные ракеты, не заплатив денег, а заодно и нас «сократив»? Теплее. Всё же не надо вводить новых людей в операцию в качестве охраны. Мало ли что они выкинут? Что ещё? Ещё — его начальство. Он ведь операцию им разрекламировал, высоким чином стал, а ход операции вдруг завернул не пойми куда. Значит, давление сверху, требование явить результат.

А насколько нужны остальные двадцать семь «стингеров» Ордену? Может быть, не слишком и нужны? Мало у них своих, что ли? А с другой стороны, оставлять такое количество зенитных комплексов вообще неизвестно в чьих руках… Например, народных мстителей, которые откроют сезон охоты на орденские «геркулесы». И что тогда? Нет, не годится, Родмана за такую операцию на колбасу пустят — кровяную.

Следовательно, что мы имеем из наиболее вероятного? А имеем мы первое: Родману кровь из носу нужно отправить пятнадцать ПЗРК бандитам. Это понятно. Второе: ни Родман, ни Смит с Брауном не слишком-то доверяют таким партнёрам. Возможно, те захотят получить и ПЗРК, и «Нинью», и экипаж в рабство, и командиров в заложники, и поймать их потом нереально, учитывая джунгли, дебри, запутанность, многочисленность и удалённость. Третье: остальные двадцать семь комплексов Родман обязательно попытается получить обратно. Обязательно, или его новая должность будет называться «Временно исполняющий пожизненные обязанности козла отпущения». Его назначат крайним за всё. «Стингеры» должны оказаться у него, и ради этого он будет готов на всё. Даже… при правильном подходе — даже не убивать нас. Сразу, по крайней мере. А если потом, то уже можно, не страшно.

Обмыслив всё таким образом, я сказал:

— Хорошо. Отправляйте самолёт. Где, когда и как его встречать?

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 29:00

Разумеется, весь первоначальный план пошёл наперекосяк, о чём я и оповестил Владимирского. Впрочем, он и сам не глухой — все всё слышали. Всё, что напланировали, к чему готовились — побоку. Однако ничего умнее, чем дать указание обеим группам спецназа так и сидеть в Нью-Рино, мы не придумали. К тому же у спецназеров появилась работа — случись в город прилететь тому самому усатому с фотографий, которые показал мне Лопес. Со слов Jefe выходило, что усатый бывает здесь часто, не реже чем пару раз в месяц, так что вероятность того, что он вновь появится в поле зрения наблюдателей, становилась выше с каждым днём.

Самолёт должен был прибыть почти к полуночи — на аэродром, с грузом золота. Мы выпросили у Лопеса два «хаммера» с местными водителями и Пабло в качестве проводника. Ну и сами загрузились на оставшиеся свободными пять мест в двух автомобилях. Да, именно так, всего пять. «Хаммеры» только снаружи огромные, а внутри каждого всего четверо умещаются в четырёх раздельных креслах из-за высоченного и широченного трансмиссионного тоннеля посреди салона. Поэтому Раулито и оба младших Рамиреса остались в анклаве — паковаться к завтрашнему отбытию, а с нами поехали Маноло и Луис.

Здоровенные чёрные «хаммеры» с наглухо тонированными стеклами вырвались из ворот анклава и рванули через светящийся огнями вывесок ночной Нью-Рино в сторону аэродрома. Езды было около пятнадцати минут, но ещё минут десять-пятнадцать должно было уйти на то, чтобы договориться о въезде на территорию аэродрома на двух автомобилях. Аэродром принадлежал другой «семье», которая взялась отвечать за безопасность всего, на него попадающего, и поэтому въезд целой банды за ворота так с лёту было и не организовать.

Пабло потратил не меньше десяти минут, договариваясь в воротах лётного поля. Принадлежал объект так называемой «семье Витали», коренным сицилийцам, рванувшим в этот мир с родного острова в связи с обострением жажды их крови у представителей закона. Дон Витали имел неосторожность организовать взрыв на дороге, в котором погибли некий судья и двое свидетелей, но информация об организаторе всё же попала к карабинерам, и уважаемому дону на родном острове совсем житья не стало. Теперь он владел примерно четвертью всех объектов в Нью-Рино, ни от кого не скрывался и не слишком расстраивался от такой резкой смены места жительства. Ему здесь нравилось.

В конце концов вопрос въезда был разрешён, и наши два вездехода проехали через ворота и остановились на стоянке, ожидая посадки самолёта.

Самолёт прилетел примерно минут через двадцать. На горизонте появились мигающие навигационные огни, затем послышался гул мотора, и над взлётно-посадочной полосой со снижением прошла знакомая полугрузовая «сессна». Место стоянки ей было отведено метрах в трёхстах от ворот, поэтому мы опять погрузились в машины и покатили в ту сторону. Туда же, как мы заметили, поехал и жёлтый внедорожник «исудзу», выполнявший на аэродроме функции как машины сопровождения, так и такси для экипажей.

Вдоль рулёжной дорожки засветились фонари, и в их свете мы увидели приближающийся к нам белый с синим, переливающийся в их свете, как лакированный, бок самолёта с чёрными иллюминаторами. Самолёт зарулил на полагающееся место, открылась дверь, выпала лесенка трапа, появился уже знакомый пацанистый бортмеханик с серьгой.

Он спустился на землю, а за ним появился среднего роста коренастый мужик в привычной здесь полувоенной одежде, с кобурой на поясе, с усами и короткой стрижкой. И выглядел он в точности как на фотографиях. Даже одет так же, как и на снимке. Тебя-то нам и надо! Пускай и Михаил делом займётся. Надеюсь, ты сейчас не улетишь, дядя?

Он держал в руках небольшой, плоский, но весьма увесистый деревянный ящик. Посмотрел на нас сверху, затем спросил у механика:

— Это они?

— Да, — подтвердил тот.

— Хорошо, — ответил усатый, затем повернулся ко мне и сказал: — Я от вашего нанимателя. У нас с собой девять таких ящиков.

И он сделал жест, как бы протягивая ящик мне с верхней ступеньки трапа. Я принял его, ухватившись за прибитые сбоку ручки из толстой деревянной планки. Было слышно, как внутри ящика переваливаются и постукивают друг друга боками тяжёлые металлические бруски. Опустив ящик на траву, я отстегнул стальные зажимы, притягивающие крышку, и заглянул внутрь. Так и есть — золото, в маленьких слитках по сто граммов, проложенных вощёной бумагой. На каждом слитке орденская пирамида с глазом и надпись «One thousand EqU». Два слоя в высоту, пять слитков в длину и столько же в ширину. Пятьдесят в ящике. Пять килограммов. Девять ящиков. Четыреста пятьдесят тысяч экю. Очень много.

Проверив первый ящик, я передал его Маноло Рамиресу, а сам взялся за второй, который принял от усатого Дмитрий. Проверил его — вроде бы тоже без обмана. Не думаю, что само золото фальшивое. Не станут они так рисковать. Кстати, так что это за усатый такой? Золотишко возит, порошок, девочек.

— Вы Хоффман или Маллиган? — в упор спросил я его, решив излишне не мудрить.

Выстрел наудачу, «на понт взял», но не думаю, что я ошибся. Кого ещё Родман может прислать в таком щекотливом деле? Усатый явно растерялся и ответил:

— Хоффман. Маллиган остался на острове.

Ну вот и мило, теперь ясности больше. Только вот узнать бы теперь — это Орден тебе поручает порошок в «ворота» забрасывать или наш друг Спенсер Родман Четвёртый зарабатывает себе на конфеты? Девушек ему возили, кстати?

— Вас отвезти в отель? — спросил его я.

— Нет, нас отвезёт местная машина, — отказался Хоффман. — Самолёт будет ждать вас здесь в восемь утра, не опаздывайте. Пока долетит до Билокси, пока там дозаправится… экипаж не очень любит летать по ночам.

Вот что он имел в виду? Что задержится в городе? Или полетит с нами? Не очень хорошо будет его похищать, если нам лететь вместе. Тогда всё вообще может пойти непредсказуемо. А вот если задержится, то никаких проблем.

— Хорошо, до завтра, — ответил я.

Ящики с золотом были уже уложены в багажник машины, поэтому нам осталось только загрузиться самим, что мы и сделали. Едва дверцы успели захлопнуться, как двигатели взревели, и тяжёлые «хаммеры» понеслись по полю в обратном направлении. Обратно в анклав, в гостиницу. Надо собираться. Завтра начинается неожиданное продолжение нашей морской эпопеи.

На выезде с аэродрома на стоянке находились две жёлтые «исудзу» и белый «хаммер-2», как две капли воды похожий на тот, который я видел на фотографии. Едва мы выехали за ворота, как белый внедорожник въехал на лётное поле. Возможно, наш усатый друг Хоффман решил попутно ещё дело провернуть — с «Большим Мальчиком»? Было бы неплохо, а если бы он ещё и задержался на денёк, то вообще чудесно. Взять бы его с наркотой, да ещё и с девицами… Отвези в тихое место, и с такими уликами можно всё за пять минут вытрясти из него. Хоть это и не преступление в Нью-Рино, но на всех окрестных территориях — криминал высшей пробы. Работорговля, торговля наркотиками — сразу петлю на шею или плотины строить в дельте Большой реки, у конфедератов, пока не помрёшь от голода и побоев. Даже у московского правительства — у самого Коршунова, насквозь продажного, — за такое пуля в затылок, без разговоров. В машине я сразу спросил Пабло:

— Запомнили этого усатого, который говорил со мной?

— Разумеется, — кивнул он, обернувшись с переднего сиденья.

— Свяжитесь с руководством — пусть отследят… У вас связь безопасная?

— Конечно. Мы вообще не пользуемся открытыми каналами.

— Можете меня связать с Лопесом? — попросил я. — Это чертовски срочно.

Пабло кивнул:

— Сейчас сделаю.

Он наклонился к приборной панели, где была установлена радиостанция, потыкал кнопки, вызвал коммутатор, попросил переключить его на Jefe, потом протянул тангенту связи мне:

— Jefe.

Мне удалось быстро объяснить Лопесу, о чём идёт речь. Он пообещал немедленно дать команду проконтролировать приезд Хоффмана, а заодно объявить боеготовность номер один для нашего спецназа. Что и требовалось.

Территория Конфедерации Южных Штатов, г. Билокси 22 год, 38 число 8 месяца, четверг, 18:20

Мы вылетели из Нью-Рино ровно в восемь ноль-ноль. Самолёт был заправлен, мотор запущен, а вот Хоффмана в салоне не было. Рупь за сто даю — остался Хоффман в Нью-Рино попутно порешать все остальные свои дела, к огромной нашей радости. Какая бы у него ни была охрана, но проехать на аэродром по пустынной загородной дороге он не сможет никогда. План операции уже готов, определены люди, позиции, пути выдвижения и эвакуации. И это также точно, как то, что завтра с утра взойдет солнце, а ночью на небе появится местная луна. И если мы вернёмся сюда после проведения операции, то мы увидим Хоффмана, сидящего в «домашней» тюрьме «семьи Лопес», что нам и требуется. А пока наше дело — закончить то, что мы здесь начали.

Мы уже привычно уложили в хвосте салона наши баулы, дав возможность мальчишке-бортмеханику их закрепить, расселись в кресла и мирно дремали до самого Билокси. Если уж нет возможности отвертеться от «продолжения банкета», то хоть приедем к нему выспавшимися. Полученное вчера золото мы сдали на хранение Лопесу. Он передаст это в ППД. Отдадим кесарю — кесарево, слесарю — слесарево, а финчасти — что ей полагается.

Из полученных в своё время авансом ста тысяч восемьдесят тысяч в пластиковых купюрах были разделены из расчёта «по десять на рыло» и лежали у каждого поближе к телу. Зачем? А на случай, если вдруг что пойдёт не так и понадобится выбираться из заварухи, а десять тысяч экю в этом мире могли помочь выбраться из многих проблем. Или вызвать новые.

А вот имущества у нас сколько было — столько и осталось. Поскольку следующий этап операции проводился совершенно вслепую, ничего особо оригинального с оружием мы придумать не смогли. С поправкой на то, что в основном Дикие острова представляют собой сплошные джунгли, я решил не брать никакого дальнобойного снайперского оружия ввиду очень небольшой вероятности его использования. Зато, наплевав на всю скрытность и прочие правила конспирации, мы с Бонитой взяли бесшумные «вал» с «винторезом», правда, пока тщательно упакованные, так что не опознаешь. Болота — они везде болота, и соваться в них с капризными американскими винтовками, боящимися воды, и тем более грязи, я не стану ни за какие коврижки.

Дмитрий был вооружён своим ПКМ и «сто четвёртым» в качестве запасного оружия, Раулито избавился от своих взрывоопасных рамок, зато имел целый мешок мин МОН-50 — всё от Владимирского, предназначенных для раздачи всему личному составу, если, случись, нам придётся действовать на суше. Вооружён Раулито был тоже «сто четвёртым» из купленных у Толяна, а все четыре брата-штурмовика были со «сто третьими», Игнасио я передал пока свой служебный автомат.

И ещё мы везли с собой четыре одноразовых «Армбурста» — на всякий случай получив их взаймы у Лопеса. И гранат «от пуза».

В общем, будем считать, что подготовились универсально. Хотя бы в порядке самогипноза. Как в анекдоте про этот самый самогипноз: «Я не пукну, я не пукну… пук! Это не я, это не я…» Хотя, если честно, не люблю я таких малопонятных сдвигов в планах. Не люблю, и всё тут. Но, с другой стороны, Светлана тем скудным набором условных фраз не могла объяснить мне, зачем это надо, и, вполне возможно, причины у неё были. Только вот какие?

Хоть под гул самолётного мотора размышлялось хорошо, но всё же бесплодно — по причине недостатка исходных данных. Поэтому минут через тридцать после взлёта я задремал, оставив размышления на будущее. Самолёт преодолел расстояние до Билокси без промежуточных остановок и около пяти часов вечера пошёл на посадку на маленький тамошний аэродром.

Городок Билокси на территории Конфедерации был назван так в честь известного в прошлом курорта, расположенного в штате Миссисипи на берегу Мексиканского залива. Однако местный Билокси отнюдь не был курортом, а скорее напоминал наиболее оживлённый грузовой и рыболовный порт на побережье Конфедерации. Самое главное, что присутствовало в порту Билокси и что делало его меньше всего похожим на курортную марину, заполненную яхтами, был нефтяной терминал, куда принимались танкеры и откуда автоцистерны и наливные баржи разбирали привезённое топливо. Вид у терминала был весьма и весьма некурортным.

Сам город тоже существовал в основном как транспортный узел и перевалочный пункт: особой красотой не блистал, но при этом процветал напропалую.

Самолёт в таком же экспрессивном стиле, как и раньше, зашёл на посадку, решительно бухнулся на полосу, прокатился по ней в отведённое ему место, где нас уже встречал аэродромный транспорт — такая же открытая телега с пластиковыми сиденьями, как и на аэродроме на острове Нью-Хэвен, который в свою очередь отвёз нас к воротам, где ожидал грузовик с двумя рядовыми, прапорщиками-технарями и «стингерами». Впрочем, прапорщики и солдаты были в «партикулярном платье» ещё с момента отбытия из Корпус-Кристи, и об их принадлежности к такой почтенной организации, как Русская Армия, ничто не свидетельствовало. А сейчас мы решили особой конспирацией не заниматься, исходя из того, что если даже кто-то следит за нами, то он и не подумает, что машина, которая нас встречает, загружена этим самым стратегическим грузом.

Мы быстро забросили свои рюкзаки и сумки в крытый кузов М109, который ожидал нас, после чего и сами залезли туда, обсев со всех сторон защитно-зелёный штабель «стингеров». У нас оставалось около пятнадцати-двадцати минут, пока мы не приедем в порт, для того чтобы выяснить у техников подробности того, что они совершили с трофеями. Старший из прапорщиков, хохол Величко, вкратце объяснил это так:

— ПЗРК наводится, захватывает цель, не глючит, не сбоит. Всё на первый взгляд с ним нормально. Проблемы начнутся только после пуска.

— Какого рода проблемы? — уточнил я.

— ГСН потеряет цель, — объяснил Величко. — Причём потеряет с вероятностью в сто процентов. Снаряд пойдёт по прямой или так, как его заклинит, но ни в один летательный аппарат не попадёт никогда, если только тот, конечно, прямо на пути не зависнет.

— Визуально можно обнаружить, что в оружии кто-то покопался? — спросил я о самом важном.

— Даже не визуально не обнаружишь, — уверенно ответил он. — Если только к тестирующим приборам подключать… Но у них таких нет и быть не может.

— А осмотром что можно заметить? — уточнил я.

— Ничего. Сделали так, что с виду как муха не сношалась. А если сношалась, то в тапочках. Даже пломбы восстановили на контейнерах — по отливкам, всё как и было.

Хорошо бы так, хорошо бы. В этом нам лучше не облажаться.

— Мужики, гарантируете? — продолжал я настаивать. — Догадываетесь, чем для нас закончиться может, если обнаружится, что в «стингерах» копались?

— Обижаешь, — ответил Величко. — Даже спорить не хочу.

— Ну ладно, если нас грохнут — будем по ночам сниться. В лунном свете.

Впрочем, на мой взгляд, контейнеры с зенитно-ракетными комплексами выглядели так, как будто их никто и пальцем не тронул. Даже орденские пломбы ещё с Базы на месте. И как стояли на поддоне, так и стоят, разве что на поддоне их раньше двадцать было, а теперь — пятнадцать.

Прапорщиков высадили по пути через город, притормозив в одном из глухих переулков. Сами же покатили дальше. Вскоре грузовик притормозил, мы услышали, как открылись металлические ворота, и оказались на территории порта. Пара поворотов, скрип тормозов — и водитель заглушил двигатель.

Я выпрыгнул из кузова, огляделся. Знакомая картина! «Нинья», кормой пришвартованная к дощатому пирсу, и капитан Соуза, босиком, с кобурой на перевязи, у сходен.

— Приветствую вас, шкипер! — крикнул я.

— И вам привет, блудные дети, — крикнул Соуза. — А куда вы дели такой большой красивый кораблик, который взяли поиграть?

— Мы проиграли его в карты в Нью-Рино, — крикнул я в ответ. — Зато наигрались.

— Хорошо повеселились, судя по всему?

— Просто замечательно. Открывайте трюм, мы с подарочками. А где уважаемые господа Смит и Браун?

— Приближаются к вам сзади. Они ходили в магазин.

Я оглянулся. Смит и Браун приближались к нам от въезда в порт, с каким-то свёртком в руках. Хозяйственные какие, залюбуешься. У проходной был неплохой магазинчик, насколько я успел разглядеть из-под тента кузова. Увидев, что я оглянулся, Смит помахал мне рукой. Я махнул в ответ.

Я скомандовал всем своим выгружаться из кузова и начинать погрузку на судно. На палубе оказался весь экипаж. Индиец Джо открыл люк трюма на корме, куда и потащили «стингеры». Браун хотел осмотреть контейнеры на палубе, но я сказал, что пусть смотрит в море или лезет за ними в трюм, а штабель ПЗРК совсем не та вещь, которой стоит «светить» в порту. С таким доводом он согласился. Поэтому перегрузку провели быстро, стараясь не привлекать излишнего внимания. Затем на палубу забросили наш багаж, и грузовик уехал.

Итак, те же и там же. «Нинья», в первой каюте по левому борту лежат наши вещи, мы пьём кофе в кают-компании, судно выходит из порта. Всё возвращается на круги своя.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 38 число 8 месяца, четверг, 20:00

— Смит, и всё же, если вы в будущем хотите избежать подобных инцидентов, вам стоит чуть больше посвящать нас в ваши планы. Родман сказал, что вы рассчитываете на нас как на охрану, верно?

Мы сидели в кают-компании «Ниньи», пили кофе и вяло доругивались.

— Да, именно так, — подтвердил Смит.

— Тогда начинайте рассказывать мне всё о процессе передачи товара покупателю, — сказал я. — Или, бог свидетель, я просто заставлю развернуть судно обратно, плюну на оставшиеся деньги и навсегда откажусь от любого сотрудничества с вами.

— Хорошо, — тяжко вздохнул Смит. — На самом деле я был сторонником того, чтобы посвятить вас во все детали операции, но Родман воспротивился.

— Глупо.

— Я знаю, — кивнул Смит. — Родман дилетант, но он мой начальник. Вот карта местности, смотрите.

На обсуждении присутствовали все. После того, как Смит начал раскладывать крупномасштабную карту по столу, народ окружил её со всех сторон. Как выяснилось, мы шли вообще не на Дикие острова. Встреча и передача ракет должны были состояться в дельте Амазонки — в лабиринте проток среди мангровых зарослей. Сказать, что это нас вдохновило, было бы сложно. Незнакомый запутанный фарватер, узкие протоки среди заросших непросматриваемой зеленью островов, невозможность набрать хоть сколько-нибудь вразумительную скорость. Условия хуже придумать сложно.

— Скажите, Смит… — я потыкал пальцем в мелкую россыпь пятнышек-островов на карте, — …а кто выбирал такое замечательное место рандеву? Если хоть что-то пойдёт не так, мы покойники. Причём независимо оттого, как мы вооружены, сколько нас и прочих факторов.

— Место назначили те, с кем мы встречаемся, — ответил Смит. — Раньше нам приходилось уже бывать в этой точке.

— Раньше вы тоже передавали «стингеры»?

— Нет, — покачал он головой. — Раньше мы «стингеров» не передавали.

— А насколько вы уверены, что всё пройдёт без осложнений?

— Если не вмешается кто-то ещё, то на сто процентов, — сказал Смит. — Эти люди зарабатывают на этих ракетах. Берут их у нас бесплатно — и перепродают тем, кто обосновался на Диких островах.

— Это в целях конспирации? — спросила его Бонита.

— Нет. У нас нет связей на Диких островах, а у этих людей есть. Пришлось дать им заработать.

Бонита хмыкнула:

— А вы уверены, что они продадут ПЗРК на острова, а не оставят, скажем, себе? — спросила она. — Или не продадут кому-то ещё, кто предложит больше?

— Уверены. И у нас есть основания быть в этом уверенными. И мне не хотелось бы вступать в их обсуждение — лучше остановимся на том, что касается вашей работы, — заранее отрезал возможные расспросы Смит.

Бонита усмехнулась и спросила:

— А в чём смысл нашей работы, если вы так уверены в тех, с кем мы встречаемся?

— Мы боимся того, что об этой сделке знает кто-то ещё в тех краях, — пояснил Смит. — И попытается завладеть ракетами. Ваша забота — сделать так, чтобы их у нас не отобрали до того времени, как мы передадим их дальше.

Я откинулся на стуле, заложил ногу на ногу и, скрестив руки на груди, всей своей позой выражал недоверие.

— Смит, — сказал я. — Я должен заметить, что в стадии предварительного планирования подобных операций должны участвовать военные специалисты. Военные, вы слышите? Именно на стадии планирования. Предварительно. «Предварительно» означает — «до начала», «пока не началось». А не думать потом, как получить свободу маневра в глубокой заднице, в которой мы оказываемся согласно этому мудрому замыслу.

— Эти функции должны были после этой операции достаться вам. Именно вас планировали на должность ведущего планировщика подобных операций, — ехидно ответил Смит. — Теперь — не знаю.

— А надо было поручить эти функции до операции, — парировал я. — Мы спланировали захват арабского судна — и он прошёл как по часам, а мы не получили ни царапины. Так почему же мы не спланировали и эту операцию?

— Всё, хватит. Вы меня уже устыдили. — Он поднял руки. — И мне нечего ответить. Давайте работать конструктивно.

И мы начали мыслить конструктивно. Мыслить пришлось долго — до глубокой ночи, но нечто, похожее на план, нам всё же удалось вымучить. Гениальным его было назвать сложно, но всё же это было лучше, чем совсем ничего. При составлении плана мы исходили из следующих предпосылок: в манграх дельты Амазонки островов больше, чем людей. И проток между ними ничуть не меньше. А ещё Смит знает, где именно мы должны будем сгрузить контейнеры с ПЗРК, потому что другого места для этого там нет.

Сложность состоит в том, что местные обитатели могут менять фарватер, причём по-детски простым способом. У них есть несколько якорных мин кустарного изготовления, но весьма мощных, которые они выставляют в какой-либо протоке на перетяжке из троса, а затем — через неделю, например, — снимают и перетаскивают в другую протоку. Если всего существует пять-шесть возможных путей дойти до нужного места на судне, то в реальности свободен лишь один, откуда сейчас убрали мины. И иногда весьма извилистый. В частности, в нашем случае «Нинью» должны встретить на границе мангров и проводить до места по тому фарватеру, который является рабочим на настоящее время.

Учитывая то, что встречаемся мы всё же с бандитами, а не с профессиональными военными, мы можем допустить, что точка встречи с лодкой-проводником будет определена не слишком далеко от входа в действующий фарватер. Поленятся граждане производители наркотиков вести нас до входа долгим обходным маршрутом, как есть поленятся.

Но для «зодиака» мины не представляют такой же опасности, как для судна с нормальной осадкой. И возможных путей пройти вглубь территории на резиновой лодке гораздо больше, чем на нашем траулере. Если аккуратно, конечно. Скрытно. Если не нарываться.

Второй предпосылкой было то, что из-за наших художеств по поводу оплаты услуг ранее назначенная дата встречи уже недействительна, а новая ещё не определена. Поэтому до суток, а то и двух временной форы мы вполне сможем себе выторговать, чтобы использовать их с пользой для себя.

Ну и третьей предпосылкой к созданию подобного плана было то, что мы были очень хорошо оснащены технически — по местным понятиям, разумеется. Конечно, нас не обеспечивали данными наблюдения со спутников, и мы не могли вызвать артиллерийскую или авиационную поддержку, но даже факт наличия самых современных ночных очков, прицелов, биноклей, лазерных дальномеров, бесшумного и мощного оружия — в этих условиях стоил очень многого. Плюс прекрасная подготовка каждого в группе, хорошие средства связи и всё прочее, включая гранатомёты и мины МОН-50. Теперь верите, что, как я уже говорил раньше, в армии не бывает жадности, а лишь «разумная запасливость»? Вот и я о том же.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 39 число 8 месяца, четверг, 01:00

Шкипер Соуза сменился с вахты в полночь, уступив её Пако. И был изловлен нами с Бонитой, для того, чтобы просветить нас в особо животрепещущем вопросе — прочитать лекцию на тему «Водный и сухопутный животный мир зоны мангровых болот в дельте Амазонки в мире Новая Земля». Потому что знание такового мира вполне могло внести существенные коррективы в предварительно разработанный план действий в том районе.

Шкипер долго ломаться не стал — лишь сходил к холодильнику в кают-компании и вернулся с тремя бутылками пива «Alabama's Best», явно из пополненных в Билокси запасов. Две протянул нам, одну взял себе. Свернул пробку с тихим «чпоком», над горлышком мелькнул и пропал белый дымок. Мы расположились прямо на палубе, на корме, Бонита пристроилась ко мне сбоку, и я обнял её за плечи, а шкипер сел по-турецки напротив и взялся нас просвещать:

— Рассказывать можно долго, и всего я и сам не знаю, — он хлебнул пива. — Начну с суши. Первое — насекомые. Насекомых много, в основном все отвратительные. И с виду, и повадками. Под деревьями без капюшона даже не ходите. Пиявки. Падают за шиворот, когда задеваешь ветки, присасываются. Во-первых, сложно оторвать — надо прижигать, во-вторых, впрыскивают в кровь что-то, отчего потом из любой царапины как из перерезанной артерии хлещет. В каждом камуфляже, выпущенном в этом мире, есть сетчатые или иные капюшоны, свёрнутые и спрятанные в воротниках. Показывать надо, или вы заметили? — добавил он с ехидством.

— Спасибо, это мы уж как-нибудь, — в тон ответил я.

— Это хорошо. — Соуза опять приложился к бутылке. — Дальше — комары, мошки, всякая летающая мелочь. Настоящий ад. У нас есть репеллент, сделанный из цветов местных лиан — отпугивает большинство насекомых, но следует регулярно подновлять его слой. В идеале, независимо от температуры и влажности, лучше надевать перчатки, сетку на лицо и прочую защиту, а уже её пропитывать репеллентом. Так надёжней. Перчатки «волосатые» есть?

— Есть, — кивнула Бонита.

«Волосатые» перчатки — местное изобретение. Действительно, вся наружная поверхность перчаток топорщится тонкими волосками из лески, как мохнатая гусеница. Зачем? Очень мешает кусающим насекомым приблизиться к коже, при этом сама ткань перчаток сетчатая, с нормальной вентиляцией.

— Дальше — пауки, — продолжал тем временем шкипер. — Пауки разные, но есть особо поганый вид — амазонский тарантул. Чёрно-красная тварь размером чуть не с воробья — прыгучая, кусачая. Впрыскивает парализующий яд, а самка ещё может прямо в живое тело яйца отложить, и потом хирурги замучают. Живёт в основном под опавшими и гниющими листьями, роет ходы. Заметить сложно, и можно напороться на эту гадость неожиданно. Из плюсов — жвала у него не слишком длинные, рассчитаны в основном на то, чтобы выкусить кусок кожи. Поэтому одежда защищает неплохо. Главное — не дать ему вцепиться в голое тело. С этим всё ясно?

Я с пониманием покивал. С ядом этого тарантула я был знаком накоротке, можно сказать.

— Мохнатые сколопендры, — продолжил между тем Соуза. — Водятся везде, все их видели, но в этих местах они больше, злее, и яд у них хуже. Ядовиты сами волоски — получаешь ожог и сильнейшую аллергию, помимо отравления. Не умрёшь, но будешь неделю себя чувствовать как живой покойник. Нарушается ориентация, ничего не соображаешь, кружится голова, тошнота и прочие проблемы. Водятся везде, но в основном — в траве и под листьями кустов, на нижней их поверхности.

— В Техасе они тоже не игрушечные, — возразила Бонита.

— Знаю я ваших техасских, — усмехнулся шкипер. — У техасских, даже чёрных, яд слабый. Амазонские хуже — и раза в полтора больше.

— Понятно, — кивнул я, поморщившись. — Что ещё?

— Ещё? — задумался Соуза. — На земле ещё змеи. Разные. Очень большие, но редкие, водятся в воде и на суше, вроде анаконды. В принципе, не агрессивные, но опасные, если нарвёшься. Просто знайте, что их следует уважать. И змеи поменьше, ядовитые. Запомните, в этом мире ужей и полозов нет — все небольшие змеи ядовиты. Все до единой. Ведут себя как змеи в Старом Свете, то есть сами не нападут, но спровоцировать несложно. Без пристежных голенищ — никуда.

Ну, насчёт дополнительных голенищ мы ещё в Техасе научились соображать: змей и в траве в саванне хватает, — поэтому после захода солнца, когда змеи выбираются на охоту, там без них пешком не ходят. В общем, у всех в рюкзаке по комплекту имеется.

— Крупных хищников на островах нет — слишком мало места для них, но иногда попадаются ядовитые обезьяны, — продолжал шкипер. — Говорят, к настоящим обезьянам никакого отношения не имеют, скорее просто зверюга, умеющая прыгать с дерева на дерево. Морда как у собаки скорее, даже на бабуина не слишком похожа. Что интересно — ядовитых желез нет. Ядовиты все зубы, сами по себе, при укусе несколько остаётся в ране и быстро растворяется в крови. А у твари за неделю новые вырастают. Зубы как иголки — их штук двести во рту. По слухам, вроде как из этой обезьяны какое-то лекарство начали делать для быстрого заживления ран: регенерация у неё невероятно быстрая. В общем, скоро эти макаки тоже в статью дохода превратятся, как мне кажется.

— Они там есть? — спросил я.

— Есть, — кивнул шкипер. — Не очень много, но забираются туда, где могут перепрыгнуть с острова на остров. На человека не охотятся и не нападут, если не нарушишь границ их территории.

— А как определить границу?

— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Но их сначала слышно — близко подходишь, и они начинают орать. Орут как кошки в марте, так что сразу реагируй. А вообще поосторожней — по ним тебя легко вычислить могут.

— Понял. Что ещё?

— На суше — ничего интересного. Остальное в воде. В воде есть некрупные акулы, метра по два-три, как раз в протоках и водятся. Могут напасть, могут не напасть, но если в воде есть кровь — нападут обязательно. Крупные акулы не заходят туда — тесновато им, и вода почти пресная, раздражает жабры. Но бывают крокодилы. Бывают очень большие крокодилы, парень. Бывают такие крокодилы, что ты даже представить себе не можешь. К счастью, в основном они живут южнее, на границе мангров и джунглей и на северном берегу Амазонки, в болотах, но сюда тоже заплывают иногда. Советов не даю — защищайся, как можешь, если чего. Шкуру только бронебойные пробивают, и то не везде.

— Впечатляет.

— Я видела чучело такого крокодила, — вмешалась Бонита. — Его в Вако привезли, в музей. Десять метров с чем-то. Похож на земного, только пасть длиннее, кажется, и сам массивней.

— Правильно, сеньора, — подтвердил Соуза. — Ещё в тех местах в протоках в прилив появляются хищные киты. Они не как наши касатки — скорее похожи на смесь кита и ящера. Но говорят, что это киты. У них даже шея есть, которая поворачивается, но сзади — хвост как у кита. Плавники тоже как у ящера. Гибрид, в общем. Они бывают огромные, гигантские просто. Держатся посреди фарватера, охотятся на крокодилов.

— Десятиметровых? — поразился я.

— Именно. Но теперь, говорят, они почти перестали заходить в протоки. Несколько раз протаранили мины — вот и боятся теперь. Великоваты они для маневров. Змеи в воде встречаются, само собой, но кусаться в воде не любят — удавы на плывущих не охотятся, только с берега хватают, пираньи же в этом мире, как ни странно, живут больше в море, но самая большая опасность в другом, запоминайте. Слушаете?

— Слушаем.

— Вода в море здесь чиста, как слеза Девы. — В ритм каждому своему слову Соуза постукивал донышком пивной бутылки по доскам палубы. — Но в манграх вода жёлтая и непрозрачная. Грязнее, чем в самой реке. Река вымывает и поднимает ил из-под мангровых корней. И чем мутнее становится вода — тем больше всякой мелкой твари в ней. Поэтому без одежды в воду — ни ногой, ни под каким видом. Старайтесь даже не нахлебаться воды из проток. Пришлось нырять — сразу же проверяйтесь на пиявки, и самое главное — закрывайте в воде глаза, если упали. Заразы как таковой нет, а именно мелких паразитов там прорва. Ты, парень, лучше даже член в воде прикрывай, и вы, сеньора… простите, сами понимаете… тоже прикрывайте как можно лучше. Подцепите какого-нибудь микроскопического червя — потом намучаетесь. Запомнили?

— Ещё что-нибудь? — с некоторой тоской спросил я.

— Достаточно для начала. Ещё одна простая хитрость, как последний шанс: если взорвать гранату в воде, всё живое разбежится мгновенно. Но кое-какая рыба всплывёт, к ней вернётся рыба побольше на обед. За этой рыбой вернутся акулы, и через несколько минут всего живого и хищного в воде будет даже больше, чем до взрыва. Но несколько минут спасти свою задницу у тебя есть. Держи уши над водой, и у тебя есть шанс. Запомнил?

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 09:00

Всё утро следующего дня мы просидели над картой. Настоящий лабиринт из десятков маленьких островов, проток, отмелей и глубин. К счастью, из-за того, что эта область входит в район действий Русской Армии, русские же провели аэрофотосъёмку местности и позже передали снимки орденскому топографическому отделу. Поэтому карту следовало полагать достаточно точной.

Другое дело, что ландшафт изрядно менялся в приливы и отливы. Единственный, как и в Старом Свете, спутник планеты здесь был больше и ближе к поверхности, поэтому и такое явление природы, как приливы и отливы, проявлялось интенсивней. В общем, более сложного для ориентирования на местности и более запутанного места в этом мире сложно было себе даже представить. К счастью, шкипер с помощниками общими усилиями сумели точно указать на карте точку, где они встречались с местными обитателями в прошлые разы. Естественная бухточка, образованная тремя почти сросшимися между собой островами, находилась в глубине болот, и даже просто найти её по карте было делом непростым. А с учётом того, что всё будет происходить ночью и в полной темноте…

Оперативная обстановка в районе предполагаемых действий отличалась запутанностью и непредсказуемостью. Перечисленные шкипером Соузой естественные опасности лишь дополняли опасности основные — гомогенные, если угодно. Опасностью номер один следует признать именно тех людей, в гости к которым мы направлялись. Помимо хранящихся в трюме «Ниньи» ПЗРК мы обладали ещё таким ценным имуществом, как сам траулер, его экипаж и пассажиры. В этом районе за голову одного раба платили до десяти тысяч экю, в отличие от материка, где цена раза в два ниже. А ценность хорошего двадцатиметрового траулера в таком месте вообще не поддается описанию. Удержатся ли «партнёры» от соблазна получить столько всего и сразу? Не знаю, не знаю.

Вторая опасность состояла в том, что данным районом заправляла не одна, а сразу несколько группировок наркоторговцев, состоящих друг с другом в крайне запутанных отношениях. Они и враждовали, и заключали союзы, объединялись друг с другом против внешних опасностей и при этом резали друг другу же глотки при любом удобном случае. Поэтому велика вероятность того, что даже если «гостеприимные хозяева» ничего плохого не замыслили, то их соседи могут счесть траулер с людьми и грузом достойным приобретением.

Третья опасность была как бы ещё не похуже первых двух. Если первые две были обусловлены наличием в районе алчных и насквозь преступных сообществ, в просторечии именуемых «бандами», то третий фактор имел такую характеристику, как «высокий профессионализм». В районе мангровых проток очень часто действовали подразделения егерей Русской Армии. И если они натыкались на кого-то вооружённого, путешествующего по протокам на хорошей лодке, без знаков различия и принадлежности, в полувоенной форме, и при этом в их боевых распоряжениях никак не упоминалось, что здесь могут быть некие союзные силы, с высокой долей вероятности можно было записывать себя в покойники. К счастью, именно в этом районе они действовали очень редко, в отличие от болот на правом берегу Амазонки, где уже и банд никаких почти не осталось их стараниями.

В общем, та ещё работка нам предстояла — нарочно не придумаешь. Поэтому готовиться к ней надо было тщательней, чем даже к захвату «Звезды Рияда». Именно таким мыслям я предавался, сидя на палубе, на корме и обматывая мохнатой лентой расцветки «джунгли» длинный глушитель «вала». Впрочем, не один я занимался рукоделием: Бонита, сидевшая у меня под боком, чистила пистолет, её «винторез» уже лежал рядом, замотанный в ленту и больше напоминающий волосатую корягу.

Кстати, Смит не преминул поинтересоваться, откуда у нас оружие, которое никому не продаётся. К счастью, в активе у меня была стычка с компанией Силаева, что легко проверялось, поэтому я свалил всё на них. Московские вояки эти винтовки тоже имели на вооружении. Ладно, как бы то ни было, а выбора у нас нет — не идти же в воду и грязь с тем, что он нам выдал?

За спиной у нас были разложены «лешие», которые должны были подвергнуться беспощадному перекрою и превратиться из лохматых комбинезонов в короткие накидочки с капюшонами.

Пробираться по настоящим джунглям, переходить вброд воду, вылезать на берег и бесшумно красться в лохматом камуфляже почти невозможно. Он цепляется за ветки и создаёт лишний шум. Он тяжелеет от влаги и не даёт тебе сохнуть. Впрочем, в экваториальных джунглях и так не слишком высохнешь — влажность невероятная. И в него немедленно переселяется огромное количество всякой насекомой твари. Той самой, которая падает на тебя сверху. Лохматый сетчатый комбинезон для них как президентский сюит в лучшем отеле.

Кроме того, видимость в джунглях и так очень ограничена — метров до пятидесяти в самом лучшем случае. Полагаться при движении приходится больше на слух или реакцию: кто выстрелит быстрее. Поэтому такой отчаянной потребности в лохматом камуфляже, как в иных местах, в джунглях нет. Достаточно коротенькой, до задницы, накидки с капюшоном, которую ты набрасываешь на себя сверху, когда занимаешь позицию лицом к противнику. Вот в такие накидочки и должны были преобразоваться наши замечательные комбинезоны.

Дмитрий и Раулито перекраивали огромный кусок маскировочной сети, которая имелась в бездонных запасах шкипера, в нечто вроде палаточки-навесика для резиновой лодки и пары кусков, которые должны были путешествовать у нас на спине. Двигаться на разведку должны были шестеро. Две пары разведчиков и ещё пара «лодочников». Последние должны были найти место для лодки под ветвями низко свисающих над водой деревьев — и замаскировать лодку этим самым «навесиком», ожидая возвращения коллег или в самой лодке, или рядом.

Вообще-то замысел особой сложностью не поражал. Одна пара, в составе Луиса и Раулито, остаётся на судне. Официально — как пулемётчики, фактически — для контроля поведения экипажа и нанимателей. Дмитрий даже уступал Луису свой пулемёт, забрав взамен у него «сто третий» с подствольником. Пара в составе Карлоса и Игнасио была теми самыми «лодочниками», которые доставляли две пары разведчиков туда, куда требуется, и дожидались их возвращения.

Ещё одна пара, в составе Дмитрия и Маноло, должна была выступить в роли тылового охранения второй пары, а в случае спешного отхода — отсекать преследователей. Такая их функция была обусловлена тем, что у них не было иного бесшумного оружия, кроме пистолетов. Ну и основная пара, в составе Бониты и меня, должна была выполнить главную цель рейда — разведку, а при необходимости огневую поддержку со скрытой позиции бесшумным оружием.

Выдвигались мы почти на сутки, поэтому упаковке рюкзаков следовало уделить особое внимание. Рюкзаки у нас были так называемые «дэй-паки», то есть по идее ты должен был тащить в них груз ровно на сутки похода и боя — не слишком интенсивного, разумеется. Рюкзаки были новоземельного, китайского производства, расцветки «сухой лес», как наиболее универсальные. Снизу к каждому рюкзаку мы приторочили по лёгкому, почти невесомому матрасу-подстилке, скрученному в трубку. Сибаритство? А ты полежи на сырой, сочащейся водой почве, в которой роют ходы мелкие черви с паразитными манерами, примерно так сутки, и посмотрю, как потом запоешь. А так матрасик в сочетании с плащ-накидкой и с куском масксети — идеальная подстилка. Сама масксеть смотана в рулончик и прикреплена к рюкзаку сверху, на клапан.

В рюкзаке две большие фляги по два литра, к одной из которых подведена трубка гидрационной системы. Что это такое? Очень просто: обычная «автопоилка» с трубочкой и клапаном. Можешь пить воду на ходу, вот и всё. Худо-бедно, а четыре килограмма с лишним, считая вес самих фляг. Фляги хитрые по форме — кстати, по мере осушения сжимаются в гармошку, для чего на трубке и нужен клапан, препятствующий поступлению воздуха. А зачем? Затем, чтобы вода в полупустых не плескалась, не выдавала шумом.

Теперь попробуем посчитать всё вместе. Не интересно? А всё равно попробуем.

Итак, мы несём на себе четыре килограмма воды, а вместе с подвеской, флягами, трубками и прочим — четыре с половиной. Три килограмма автомат, плюс к нему девять снаряженных магазинов более чем по полкило каждый. Всё вместе — почти пять килограммов. Почему девять магазинов? Много, думаете? Девять магазинов, да по двадцать патронов — сто восемьдесят выстрелов. Пять минут интенсивного боя или ещё меньше. Патроны для «вала» увесистые, по двадцать три грамма — много не унесёшь.

Теперь вес самого рюкзака с подвесными берём и вес разгрузки. Разгрузка в основном спереди и по бокам нагружает, рюкзак — сзади, соответственно вес лучше распределяется, но вместе они — пять килограммов. Следите за мыслью? Очень хорошо. Кроме самого автомата и боеприпасов у нас есть к нему прицел ПСО-1 весом почти семьсот граммов, считая с креплением, и ночник весом в полтора килограмма. И ещё бинокль с лазерным дальномером, компактный, очень нужный, с чехлом и подвеской — кило на круг. А ночной монокуляр? Тоже ведь четыреста граммов или даже больше. Скажете, до фига будет? А как нам ночью через лабиринт проток пробираться без света? В бинокли-прицелы на всё не насмотришься — они с увеличением, а надо ведь и просто «под ноги» смотреть.

Ещё у нас есть гранаты. Целых четыре, больше уже не беру — две оборонительных «эфки» по шестьсот граммов и две наступательных РГД-5 по четыреста. Всё равно ещё два килограмма в совокупности. Продолжаем.

Пистолет «гюрза» в кобуре, заряженный — один килограмм триста граммов, плюс по двести ещё четыре магазина. В итоге — два сто, округляем вниз, до двух. Хоть я ещё ни разу пистолетом в бою не воспользовался, но без него — никуда. Что ещё? Аптечка с лекарствами и таблетками для обеззараживания воды в полкило весом, и ещё пол кило — набор для ухода за оружием, потому как в джунглях уход нужен постоянный. Ещё килограмм. Очень хорошо. Нож НР-2 в ножнах, почти шестьсот граммов.

Считаем дальше. Подстилка, плюс сетка, плюс накидка — ещё два килограмма. Сухпаёк высококалорийный, однодневный рацион, местного изготовления, по самому минимуму — килограмм, если считать с упаковкой. Трёхразовое питание всё же. Можно было бы и меньше взять, да вот вопрос — не придётся ли нам потом вообще своим ходом из мангров выбираться? На лодке или просто вплавь?

Кстати, вы считаете? А уже больше тридцати килограммов набралось. Всякие мелочи, такие как репелленты, краска для лица, шнурочки, лески для растяжек, карабинчики, армированная клейкая лента для ремонта шлангов, а в моём случае — чего угодно, универсальный нож, который заменяет любой набор инструментов, по самым скромным прикидкам — ещё на килограммчик тянет. Вот и имеем два пуда, как из пушки. А ещё по «монке» на нос — обезопасить лёжку, радиостанции короткой связи с гарнитурой, а Маноло ещё и рацию на себе тащит для связи с судном. Плюс свои собственные мелочи, которые каждый свои таскает, вроде тех же батареек запасных, да по бухте репшнура, на случай переправы или там вскарабкаться куда.

В общем, даже по самому скромному навьючиваемся мы как верблюды. А по-другому не получается: можно в последний момент хватиться чего нужного — а его и нету. И каждый раз, каждый раз, сколько я ни паковал такие рюкзаки для выходов, всегда была мечта на чём-нибудь сэкономить, а чего-нибудь нужного, вроде «побольше гранат и патронов», прихватить, — и никогда не получалось.

И самое главное, почему надо тащить всё: рассчитывать здесь можно только на себя. Ни «вертушка» не прилетит за тобой, ни бронегруппа к тебе не прорвётся. Всё сам, всё сам.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 11:00

Как заучить карту из доброй сотни островов наизусть? Расположенных так, как будто кто-то пытался собрать гигантский пазл на карте, но не сумел, разозлился, перемешал все кусочки головоломки и ушёл, бросив всё как есть? А никак не запомнишь. Можно запомнить только маршрут по принципу: «Остров справа, затем направо, направление на запад, после островов справа и слева изгиб фарватера под пятнадцать градусов к северу, затем…» — и так далее. Двигаться в темноте по карте можно, но лучше маршрут подучить. А то придётся быстро мотать удочки оттуда, а тебе надо снова накрываться с головой палаткой и карту с фонариком рассматривать. Не помнишь, куда дальше. Вот мы сидели и заучивали маршруты — основной и альтернативный.

Индиец Джо по нашей просьбе не готовил сегодня ничего солёного, острого или экзотического — лишь простую, в меру грубую и убийственно традиционную пищу. Даже рыбы в меню не было. Нельзя, чтобы в рейде съеденное на обед вызывало у тебя жажду, дискомфорт или, не приведи бог, расстройство желудка. Про последнее я молчу, а даже жажду возьмите? В этих гнилых болотах пополнить запас воды негде, если только набрать в протоке, бросить во флягу две обеззараживающие таблетки, затем профильтровать — и лишь через несколько часов получить два литра даже не воды, а, судя по запаху, того самого раствора, которым на вокзалах туалеты моют.

Затем мы вчетвером — Бонита, я, Маноло и Смит — засели составлять расписание связи, таблицу частот и кодовую таблицу. Позывные определили опять бесхитростно, по стандартным американским «цветовым» позывным, которыми они в группах SWAT пользуются. Просто и удобно. Поделились на команды — «красную», причём я стал «Красный-Один», Бонита — «Красный-Два», Дмитрий и Маноло образовали «синюю» команду, Карлос и Игнасио — «жёлтую». Позывной лодки — «Остров», на котором Смит с Брауном — «Один» и «Два», а Луис и Раулито — «Три» и «Четыре».

Решили выходить на связь каждый чётный час, в тринадцать минут «нечётного», каждый раз меняя рабочие частоты по графику. Почему не «в ноль-ноль»? Потому, что высока вероятность проведения радиоперекличек постов противника в это время, и чтобы избежать даже случайного пересечения по частотам. Одна частота была определена как экстренная, и её должны были прослушивать постоянно. В общем-то в этом ничего, кроме рутины, нет, но рассказываю на случай, если кому интересно. Неинтересно — не читайте, не вопрос.

К середине дня мы засели в кружок на палубе, пригласив ещё и капитана и Смита с Брауном, после чего начали отрабатывать последовательность действий в различных ситуациях. Назначались ответственные, определялись ключевые точки. Люди поочерёдно вступали в разговор, излагая порядок своих собственных действий в том или ином случае. И мне, таким образом, было проще выявлять слабые места, «точки решения» и «точки невозвращения».

Понятие «точка невозвращения» пришло к нам из авиации. Что это означает? Представьте себе самолёт, скажем, Валерия Чкалова. Который вылетел из страны победившего социализма СССР в Соединенные Штаты Америки с целью установления рекорда дальности беспосадочного перелёта, прокладки нового маршрута и демонстрации достоинств социализма. Запас топлива самолёта рассчитан из того, чтобы взлететь на своём аэродроме, преодолеть путь и совершить посадку в пункте назначения. И вот Валерий Чкалов вдруг меняет своё мнение по поводу установления рекордов и решает, что дома ему будет лучше. И хочет повернуть самолёт обратно. Может он это сделать? Может, если не прошёл «точки невозвращения», в которой запас топлива в баках оказывается достаточным для достижения пункта назначения, но уже недостаточным для возвращения в исходную точку.

«Точка решения» — это уже мой личный термин. При планировании чего-либо я часто пользуюсь карандашиком, рисуя разветвлённые схемы возможных вариантов действий. И точки, где схемы ветвятся, и есть «точки решения». А в жизни это те моменты, когда ты должен решить, по какому плану ты продолжаешь действовать, начиная со следующего твоего шага. Обычно «точки решения» предшествуют «точкам невозвращения». Ты принимаешь решение в этой точке, действуешь по выбранному плану, а потом, когда всё пошло наперекосяк, обнаруживаешь, что «точка невозвращения» пройдена и обратной дороги из той задницы, куда сам себя завёл, уже нет.

Потом Дмитрий, Раулито и ирландец Тим взялись за сборку и тщательнейшую проверку оставшегося у нас «зодиака». По поводу же утраченного, кстати, Смит пообещал вычесть его стоимость из окончательной оплаты. Видимо, в случае, если Родман так и не сумеет придумать, как «стингеры» забрать, а нас всех извести.

Ближе к вечеру мы миновали Дикие острова по левому борту. Пиратство процветало больше на южной части этой островной дуги, поэтому никаких приключений не предвиделось, и мы только разглядывали в бинокли торчащие из моря высокие, покрытые сплошными джунглями холмы.

Затем шкипер подержал судно пару часов в дрейфе, прежде чем начать двигаться к той точке, где мы должны были спустить на воду лодку и на ней уйти вглубь мангровых проток.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 29:00

Лодку мы спустили на расстоянии примерно пяти километров от ближайшего острова. «Нинья» подошла к нему в темноте, её экипаж опустил на воду «зодиак», в который загрузилось шесть человек в полной экипировке, после чего траулер опять ушёл в море, ожидать сигналов по радио или, в самом крайнем случае, — трёх красных ракет. После красных ракет нас подбирать было уже не надо, а мы должны были сами искать способ вырваться из мангровых болот в сторону русского берега. Теоретически это было возможно, практически — очень сомнительно.

На руле оказался Дмитрий, как самый опытный и знающий в морском деле. Он завёл мотор, прибавил оборотов, и лодка заскользила по почти зеркально гладкой воде к чёрным кучам островов, с трудом различаемых впереди. Пока двигатель не приглушали, потому что звук лодочного мотора вовсе не был таким уж редким в этих местах. Бандиты катались на лодках с острова на остров, патрулировали протоки, ловили беглых рабов, если таковые случались. Но и слишком афишировать своё присутствие мы не хотели, поэтому шли с небольшой скоростью, следя за окрестностями и сверяясь с компасом.

Мангровые острова в темноте напоминали огромные куски лохматой овчины, разбросанные по гладкому полу. Казалось, что пройти через тесно сжавшиеся стволы растений на островах не то что человек — кошка не сможет. Что вообще такое «мангры»? Мангры — это такие места, где деревья периодически тонут в воде во время прилива, а во время отливов у них обнажаются корни, образуя причудливые их переплетения вместо береговой линии. Даже выбраться из воды на такой остров в отлив почти непосильная задача. И если ты достаточно глуп, чтобы привязать лодку под этими навесами из переплетённых корневищ, то рискуешь сделать лодку «подводной» и добраться до неё лишь в следующий отлив.

Вот в такое место нас черти и понесли.

Едва мы приблизились к границе мангровых болот, первое, чем они себя обозначили, — это комарами. Тонкий, заунывный вой даже перебивал тихий звук мотора, а на фоне ещё не окончательно потемневшего неба были видны настоящие облака гнуса. Среди мелких летучих тварей попадались жужжащие твари покрупнее, которые подчас пикировали прямо в лицо, но, кажется, не кусались. Возможно, они жрали как раз комаров. Однако выданный нам шкипером Соузой репеллент, которого в его запасах оказалась чуть не сотня тюбиков, пока действовал. Первую порцию мы вообще смешали с краской для лица — по заверению всезнающего Соузы, так защита была эффективней. В дальнейшем рекомендовалось обновлять слой репеллента на лице раз в пару часов. Поскольку у каждого было по тюбику этой слабо пахнущей мази, нам могло хватить на неделю, не меньше. Пах репеллент, кстати, даже приятно — будто бы зелёными яблоками.

Ещё у нас в пластиковом пакете было несколько крошечных губок с каким-то составом, который не отпугивал, а привлекал комаров. Такую губку надлежало вытащить из пакета и выбросить в нескольких метрах от себя, тем самым перенацеливая кровососов на другую добычу. И назывался он аттрактантом.

Наша лодка пробиралась, в основном прижимаясь к островам, где она полностью растворялась в их тени, и под свисающими над водой кустами комарья было особенно изобильно. Кусаться они, может быть, и не кусались, но сам факт того, что у тебя перед лицом постоянно висит целое облако зловредной мошкары, здорово нервировал.

Поначалу все окрестные острова и протоки выглядели безжизненными. Ни звука, ни огонька, ни признака жизни. Согласно карте, мы должны были углубиться в эти лабиринты примерно на полчаса нормального хода. Со слов Смита выходило, что населены острова в глубине мангровых болот. На ближайших к морю бывают только временные наблюдательные посты, и то не всегда.

Первых людей мы увидели примерно минут через десять нашего осторожного продвижения по протокам. Сначала мы услышали звук лодочного мотора, далеко разносящийся по воде. В отличие от нас, обладатель этого мотора не стремился двигаться потише. Мы сразу же прижались к острову, забившись в густую тень под самыми ветками, сбросили обороты двигателя до минимума. Чехол на него надевать не стали, чтобы не перегревать раньше времени — понадеялись, что звук мотора неизвестной лодки начисто забьёт бормотание нашего движка.

Мы с Бонитой по-прежнему были отделением огневого поражения и сидели на носу, на дне лодки, опираясь на туго надутые борта и на них же разместив оружие. Когда по звуку стало ясно, что неизвестный движется в нашу сторону, я откинул вверх ночной монокуляр и включил ночной прицел, прижав к лицу резиновый наглазник. Бонита последовала моему примеру.

Я навёл прицел на протоку перед нами, в то место, где она образовывала Y-образную развилку, огибая остров прямо по курсу. Звук мотора шёл оттуда. Уже через пару-тройку минут на этой развилке показалась небольшая пластиковая лодка с подвесным мотором. В ней сидели четверо — все в панамах, непромокаемых накидках и с автоматами Калашникова. Вроде бы АК-103 у всех, судя по сильно изогнутому магазину и цилиндрическому компенсатору отдачи. Неплохо. А для такого места, как болота, вообще лучше не придумать. И патрон мощный, и надёжность выше всяких норм. Даже если в грязи утопишь, то всё равно стрелять можешь. Зря мы сами с такими, что ли?

Лодка шла спокойно, быстро, ни от кого не таясь. Ни фонарями, ни приборами ночного видения сидевшие в ней не пользовались — видать, знали весь путь наизусть и пройти его могли с закрытыми глазами, в отличие от нас. Они прошли метрах в пятнадцати, даже не обернувшись в нашу сторону, и исчезли за поворотом протоки. «Зодиак» лишь закачало на поднятой ими небольшой волне. Патруль? Просто по делам покатили? Не на прогулку же…

Я засёк время по часам — 29:67. Помните, что последний час в сутках длится семьдесят две минуты? Вот такое время и получилось. До сеанса связи — восемнадцать минут.

Звук мотора окончательно затих вдали, и я дал команду продолжать движение. Мотор снова заурчал, набрав обороты, и мы медленно заскользили по блестящей глади воды среди чёрных островов. До предполагаемой стоянки судов оставалось минут пятнадцать нормального движения и не меньше часа нашими темпами. Все повернули головы и стволы по своим секторам наблюдения. Но стволы, к счастью, пока не требовались.

Минут десять мы двигались в полной тишине и спокойствии. Нарушали тишину только всплески, время от времени раздающиеся в протоках. И, судя по звуку, плескалось что-то увесистое. И плескалось где-то перед нами. Мы опять остановились у одного из островков в тени под ветками, но совсем не для того, чтобы разглядеть, кто там в воде. Просто дальше нам требовалось пересечь широкий, метров в сто пятьдесят, плёс, у которого сам бог велел бы разместить наблюдателей, и мы намерены были осмотреться внимательней прежде, чем продолжить движение.

У Бониты вместо дальномера был бинокль-тепловизор. Она включила его, подняла монокуляр и начала сектор за сектором осматривать окрестные острова — неторопливо, детально, не отвлекаясь. Я вновь включил прицел и попробовал рассмотреть верхушки деревьев. Возможно, там устроены наблюдательные посты на подвесных платформах. В таких местах со столь густой растительностью это довольно стандартный способ размещения наблюдателей.

Минут через пять Бонита прошептала:

— Наблюдаю двоих. Право-пятнадцать, ориентиров нет. Деревянная площадка на сваях, за кустами.

С ориентирами в однообразной и густой растительности действительно не очень. Но через минуту мне тоже удалось разглядеть пост. Сваи в метр высотой — видимо, от змей и насекомых, перила из жердей, всё накрыто масксетью, сверху — навес. Днём этот наблюдательный пункт даже скрытным считать бы не следовало — он был почти на виду, но ночью найти сложно. Под навесом сидели двое в таких же панамах, как и давешние пассажиры лодки. Дмитрий заглушил мотор, и в полной тишине мы услышали, что сидевшие о чём-то говорят. К счастью, ветер был от них к нам, и он приносил отдельные слова. Разобрать нельзя было не только содержание разговора, но даже язык, на котором они общались, но было заметно, что служба несётся не слишком бдительно. Этот пост скорее дежурная предосторожность. Хотя, как говорил нам Смит, именно в этом месте бандитов беспокоят редко, вот они и расслабились.

Вновь раздался звук лодочного мотора — на этот раз сзади, и вскоре в протоке появилась моторка. Возможно, та же самая, которую мы видели перед этим, а возможно, просто похожая на неё. Четверо в панамах и накидках, с АК в руках. Лодка опять прошла почти рядом, закачав нас на волне, вышла на плёс. С поста замигал фонарик. Три коротких, пауза, потом ещё три коротких вспышки. С лодки ответили двумя короткими, длинной, секунды в две, и одной короткой. Хорошо, что лодка уже удалялась от поста, и мигавший отзыв вынужден был развернуть свой красный фонарь вполоборота к нам. Затем лодка занырнула в одну из проток, но не в ту, в которую собирались мы.

— Дима, попробуем? — спросил я Дмитрия. — Похоже на пароль и отзыв на сегодня.

— Давай попытаемся, — ответил он. — Других вариантов я пока не вижу.

— Сдай на малых назад метров на сто, — попросил я его. — Время связи, и перед постом нам лучше пройти открыто — с нормально работающим мотором.

— И я так думаю: меньше подозрений, — согласился он. Завести мотор вновь он успел, когда лодка с местными обитателями миновала нас и перемигивалась фонариками с постом. Дмитрий сдал немного задом, чтобы выйти из-под ветвей, затем также задом затянул нас за поворот, после чего лодка развернулась и пошла на малом ходу в боковую протоку, узкую и мелкую, где можно было спрятаться.

Маноло включил рацию, быстро вышел на связь.

— «Остров», «Остров», приём.

— «Остров-Один» на приёме.

— Жизнь прекрасна. Повторяю — жизнь прекрасна. Приём.

— Принял «жизнь прекрасна». Приём.

— Отбой связи.

Рация выключилась. Вокруг стояла мёртвая тишина, только где-то отчаянно голосила какая-то визгливая птица.

— Дима, давай как решили, — скомандовал я. — Держись ближе к середине и этому берегу, по диагонали направо пересекаем, уходим во вторую после поста протоку. Монокуляры всем снять — может вызвать подозрения. На проходившей лодке их ни у кого не было.

— Так и сделаем. Пошли.

Лодка, набирая ход, пошла обратно в протоку, из которой мы только что свернули. Опять поворот направо, даже с небольшим креном на этот раз, и мы, огибая остров, под которым ещё несколько минут назад прятались, вышли на тёмное зеркало плёса.

Слева спереди вспыхнул красный глаз сигнального фонаря. Три «точки». Пауза. Три «точки» — частых, нетерпеливых.

— Маноло, ответ!

Маноло направил на остров такой же красный фонарь, выдал две «точки», двухсекундную «тире» и снова «точку». У меня замерло дыхание — казалось, даже сердце остановилось. А вдруг у них на разные случаи жизни да разные пароли? Даже на прицеле их сейчас держать не могу. Вдруг они нас наблюдают, и каково это будет выглядеть, если мы возьмём их на прицел, ответив на запрос пароля?

Лодка продолжала идти в требуемом направлении, вода плескалась под плоским пластиковым дном, но с берега ни криков, ни выстрелов пока не доносилось. Угадали с паролем, что ли? Один на всех у них? Вот хорошо бы.

Вроде бы тихо, всё ещё тихо. Мы уже к нужному повороту приблизились, и пока никакого шухера. Вообще никакого, тихо так… всё ещё тихо… тихо… поворачиваем… скрываемся из виду. Вот теперь дышать можно, и, судя по общему выдоху — не только мне.

— Дима, меньше обороты, чехол, сразу налево после острова, направо и прямо. Там опять остановка.

— Понял.

Вновь на крышку подвесного мотора упал, погребая её под собой, толстый поролоновый, обшитый скользкой синтетической тканью чехол. И звук почти исчез. Теперь нам повилять немного, чтобы даже след наш потерялся, если кто по нему прокатиться решит. Всё, нас здесь нет, и до этого мы вам приглючились.

После пары поворотов мы вновь нашли укромное местечко под корнями, остановились, прислушались. Кажется, пройденный нами пост в широкой протоке означал границу обжитой территории. Тишины, как раньше, уже не было. На одном острове, раскинувшемся в соседней протоке, но частично видимом нам, было какое-то жильё. Там светился фонарь, и ещё в темноте мы увидели, как открылась и закрылась дверь, а в светящемся её прямоугольнике мелькнул чей-то силуэт. Ещё где-то совсем недалеко играла музыка. Негромко, судя по звуку — нечто переносное, недорогое. Было слышно даже, как в такт басам резонирует некачественный пластмассовый корпус. Что слушают, кстати? Похоже на «латинский рэйв». Интересно, а сами местные обитатели своей же «дурью» балуются? Она же у них вроде «экстази» получается — вот и вспомнилось… Рэйвовая колотилка напомнила.

Так всё же, где этот гадский любитель музыки? Слышно же, что он рядом, но где? Может быть, Бонита с тепловизором его скорее обнаружит?

Не обнаружила. Возможно, он находился на островке в стороне от берега, может быть, в какой-нибудь лодке, но скрытой от нас за поворотом. В конце концов, в столь оживлённом месте и наша лодка должна была привлекать уже меньше внимания, поэтому я скомандовал продолжать движение.

Действительно, никакого внимания ни с какой стороны мы не привлекли. Лодка продолжала скользить по протокам, тихо бурча приглушённым двигателем, никто не пытался нас окликнуть или как-то воспрепятствовать движению. Пейзаж вокруг становился всё более и более обжитым. Один большой остров, который мы пропустили справа от себя, был застроен какими-то амбарами или сараями, у сколоченной из досок пристани были пришвартованы три «зодиака» — таких же, как и у нас. На другом острове мы увидели несколько небольших щитовых домиков и какие-то склады под навесами, закрытыми масксетями. Несколько раз мы видели на берегу или пристанях людей с оружием и без, которые не обращали на нас никакого внимания. Я даже распорядился снять чехол с крышки мотора, чтобы не привлечь ничьего внимания излишне тихой работой двигателя.

Главным ориентиром для нас был понтонный мостик между двумя островами, о котором нам было известно со слов Смита и шкипера. Он должен был мелькнуть в протоке справа от нас параллельно движению, и мы не должны были его пропустить. Потому что ближе к якорной стоянке для судов находилась ещё одна цепочка постов, и проходить её с ходу было рискованно. Мы намеревались обогнуть остров, к которому ведёт понтонный мост, высадиться с его обратной стороны, пересечь его пешком, где и занять позицию.

Судя по компасу, секундомеру и карте, мы находились почти на месте. Теперь главное — не проспать мостик и не влететь прямо на лодке куда не следует. Дмитрий ещё сбросил скорость, мы еле скользили по поверхности воды.

— Мост и причал справа, — прошептала Бонита.

— Вижу.

И впрямь, тёмное зеркало протоки пересекала чёрная полоса. Если присмотреться, то можно было даже рассмотреть верёвочные перила мостика. Мост вёл с одного крупного острова на другой, спускаясь с крутого берега и упираясь в широкую деревянную пристань напротив.

— Дима, давай назад.

— Уже.

Мы медленно развернулись и пошли в обратном направлении. Теперь нам надо было свернуть в узенькую протоку налево, первую после большого острова, пройти по ней до следующей протоки, обогнуть ещё один остров против часовой стрелки, а там найти укрытие для лодки и скрытые позиции для себя. Если верить карте и тому, что шкипер со Смитом не перепутали координат якорной стоянки, то с этого острова должны были просматриваться наиболее важные для нас объекты.

Протока между островами была действительно узкой — не шире пяти-шести метров. Ветви деревьев нависали над нею с обеих сторон, как арка, почти полностью закрывая доступ тому скудному свету, который отбрасывали вниз звёзды и местная луна. Кроме того, за долгие годы деревья почти полностью захламили эту протоку упавшими ветвями, поэтому риск напороться лодкой на корягу был не просто высок, а равнялся почти ста процентам.

— Аккуратно надо, — открыл нам свет истины Дмитрий, придерживая лодку на входе в протоку.

— Может быть, попытаемся обойти вокруг следующего острова? — спросил я. — У нас по карте здесь просто протока, не свалка. Не пройдём: не видно ни черта, что там впереди.

Дмитрий сидел молча, рассматривая путь перед нами в ночной бинокль с подсветкой. Только бы не засекли этот «невидимый свет», который невидим лишь для тех, у кого такого же прибора нет.

— Есть проход, но нужно аккуратно. Хорошо, что очки с собой, хотя света мало для них.

Ночные очки и монокуляры — вещь полезная, а при данных обстоятельствах даже незаменимая. Но всё же им нужен свет звёзд и луны, для того, чтобы они могли его многократно усилить и донести картинку до глаз. А если свет вообще не попадает на их окуляры, то и польза от них весьма и весьма сомнительная. Впрочем, смотреть можно в монокуляры, а подсветить ИК-фонарем, что на бинокле и ночных прицелах. Так и сделали.

Мы потихоньку пошли внутрь тоннеля, образованного смыкающимися над головой ветвями. От «очков» пользы было немного, но всё же местами рассмотреть поверхность воды удавалось. Будем надеяться на то, что шесть человек в ночных очках сумеют общими усилиями обнаружить все опасности.

Главное — не распороть пусть прочные, разделённые на отдельные камеры, но резиновые борта лодки об острые коряги. Двигаемся медленно-медленно, аккуратно-аккуратно.

— Тихо!

Что-то зашлёпало по воде впереди нас. Животное? Рыба? Судя по звуку, нечто пытается двигаться вброд. Хотя нет, не похоже. Мы замерли, вообще не дыша. У меня в голове один за другим вереницей пошли образы десятиметровых крокодилов и двадцатиметровых хищных китов. Хотя для последних эта протока узковата, как ни крути. А крокодилу что? Крокодил, где надо, и в пешем порядке может. Топ-топ, плюх-плюх — и пошёл, куда ему надо. К нам, например.

Вода плеснула ещё несколько раз, и всё затихло. Наверное, какая-нибудь местная акула удачно поохотилась. Хорошо, если так. Ладно, нам всё равно вперёд надо, нечего здесь рассиживаться.

— Продолжаем движение, — скомандовал я.

— А как же ещё? — отозвался Дмитрий.

Вновь — полегоньку, помаленьку — мы двинули вперёд. Вдруг сердце у меня провалилось куда-то в район желудка, а дыхание остановилось. Над самой головой раздался отчаянный визг, как будто возбудились колонки рок-группы перед концертом, когда пьяный техник-настройщик случайно поднёс к ним микрофон.

— Твою мать!

Птица. Большая, чёрная, с длинным массивным клювом. Сидит на ветвях над нами метрах в пяти, смотрит вниз. Хорошо видна на фоне просвета между ветвями. Посмотрела на нас, посмотрела, распахнула клюв и выдала ещё один звук. Убил бы, тварь такую, чуть в штаны не облегчился из-за неё.

— Сволочь такая.

— Вот это глотка.

— Чтоб тебя…

Прокомментировать произошедшее счёл своим долгом каждый. Все с облегчением вздыхали: даже от большой птицы такой звук представить сложно. Тембр и громкость уникальные, при неожиданной активации голоса инфаркт почти обеспечен. К тому же птичьи вопли в неурочное время могут заставить насторожиться местных недоброжелателей. Те вдруг могут подумать, что неплохо бы посмотреть — кто, мол, птиц беспокоит? Или время урочное, а птица эта и так поорать любит? Откуда я знаю — что я, Джералд Даррелл, что ли?

— Не боись. Вперёд помалу. — Это Дмитрий.

Ладно, попытаемся… гм… следовать совету. Протоку прошли, в конце концов, минут за двадцать, наверное, хотя в длину она была не больше двухсот метров. Приходилось останавливаться, отталкиваться от коряг, даже сдавать задом несколько раз. Но прошли всё же, впереди — чистая протока, широкая, мы таких избегали до сего момента, а сейчас даже обрадовались. Остановились перед выходом на неё в темноте, минут десять рассматривали окрестности. Никого. Жизнь кипит чуток в другом месте, а мы на «огороды» выбрались, как и рассчитывали.

— Остров слева по курсу, — сказал я нашему рулевому. — Обходим с правой стороны, ищем укрытие для лодки. И на нём высаживаемся.

— Понял.

Вновь скольжение вперёд, лодка тронулась с места. Опять глушитель на мотор: не надо даже случайным свидетелям слышать, что в той протоке кто-то шлялся. Нам там долго прятаться придётся, излишнее любопытство может повредить.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 08:00

Найти место для укрытия оказалось несложно. Две группы деревьев выдавались в протоку, образуя нечто вроде кармана между ними, а сверху над водой нависали кусты. Именно под ними мы и оставили лодку, накрыв её сверху масксетью и замаскировав ветками кустарника. Должно быть, хорошо спрятали, но проверить это можно лишь днём, и то если поглядеть со стороны. Может оказаться итак, что цвет сетки, срезанных веток и окрестного кустарника сильно отличаются, и весь наш труд ушёл не на маскировку, а скорее — наоборот, на выделение спрятанной лодки на фоне окружающей зелени. Ну и, кроме того, мы рассчитывали, что в эту крошечную захламлённую протоку никто не полезет, чтобы проверить качество нашей работы.

«Лодочники», они же — «жёлтые», нашли себе скрытную позицию метрах в тридцати от лодки, там, где им удавалось наблюдать как сам «зодиак», так и протоку в обоих направлениях. Мы же двумя парами направились вглубь острова, стараясь двигаться бесшумно и скрытно. По нашим расчётам, на этом островке никого не должно было быть, но, учитывая его близость к месту основного расположения банды, всякое могло случиться. Например, решили господа производители дури расширить свои плантации или просто присоединить ещё один пятачок суши к своей базе. Шкипер Соуза со Смитом были здесь в последний раз ещё до прошлого сезона дождей. Год прошёл — местный год. Четыреста сорок дней, если помните.

Едва мы углубились в гущу кустов, деревьев, переплетённых лиан, как нас окружил почти непроглядный мрак. Спасибо ночным монокулярам: только благодаря им нам удавалось не таранить лбами стволы деревьев. На середине острова мы разделились. Дмитрий и Маноло направились искать укрытую позицию — с таким расчётом, чтобы прикрывать тыл как нам, так и «лодочникам», а заодно спокойно развернуться. Мы же с Бонитой медленно, стараясь даже сучком не хрустнуть под подошвой, пошли дальше, в сторону противоположного берега, откуда можно было наблюдать за островом, который Соуза описал как «основной».

Выпавшая на ночь роса совершенно не испарялась — поэтому, стоило отодвинуть ветку кустарника, как на тебя с неё лил настоящий водопад. Под подошвами ботинок чавкала глина. Цвет её мне не был виден, но я готов был голову прозакладывать, что она не отличается от той самой мерзкой красной глины в латиноамериканских джунглях, с которой я был знаком накоротке ещё по Старому Свету.

Ноги старались разъехаться на ней в стороны, она неделями хранила в себе следы твоих ботинок, выдавая твой путь, она налипала на них и мешала ходить, на ней даже трава не растёт. Вы представляете себе джунгли? Вот всё это хитросплетение лиан, кустов, веток, листьев, чего угодно. А травы нет. Нет травы — и всё тут. Не растёт она во влажной красной глине. А если растёт, то редкими пятнами.

К счастью, такое обширное пятно нам удалось обнаружить на самом берегу широкой протоки, возле которой мы намерены были занять позицию для наблюдения. Густой кустарник, торчащие корни, свисающие широкие листья — маскируйся как угодно. Хоть с этим здесь порядок. Мы сняли ночные очки, оглядели местность вокруг в ночники. Противоположный берег метрах в восьмидесяти, наблюдается хорошо. Видны стены каких-то домиков, сараи, за ними — кусты. Второй остров, куда ведёт понтонный мостик, виден левее и дальше. До него около двухсот метров, тоже хорошо просматривается.

Мы выбрали место для лёжки за упавшим стволом дерева. Оно рухнуло и пока ещё не погрузилось в глину окончательно. Ещё не прогнили сломанные при падении сучья, и оно опиралось на них. Вокруг мелкие кустики, ствол перевит лианами. Если расположить наши лежанки прямо за ним, то нас будет с трёх метров не разглядеть, а мы сможем наблюдать противника из-под ствола. И тень от него не даст бликовать оптике днём. Так и сделаем.

— Здесь устроимся.

— Хорошо, — шепнула Бонита.

Мы спустили с плеч рюкзаки, отстегнули снизу непромокаемые матрасики, те самые, свёрнутые в трубку, раскатали их по земле. На них бросили по плащ-накидке, на себя набросили по сделанной из лохматого сетчатого камуфляжа накидке с капюшоном. От бревна сверху, назад, растянули и закрепили деревянными колышками два куска масксети. Улеглись, проверили сектора наблюдения. А неплохо устроились: чёрта с два нас здесь обнаружишь. Даже сверху, с низко зависшего вертолёта, случись у бандитов такой найдётся.

Быстро провели перекличку по короткой связи. Все на местах. Все готовы. Мы понемножку начали выщипывать перед собой по листочку, по травинке — импровизированные амбразуры. Выключили ночные прицелы, взялись за пассивный ноктовизор, он же — ночной бинокль. Первая смена наблюдения была моя. Наблюдают за противником всегда по очереди, и никогда — вместе. Почему? Потому, что любой наблюдатель, если он занят своим делом всерьёз, устаёт. Попытайтесь непрерывно обшаривать взглядом передний край противника по секторам, скажем, часика два подряд. Тогда поймёте, о чём я. Ещё одна опасность — глаз «замыливается».

Что это значит? А то, что пейзаж становится привычным, и мозг начинает сам домысливать картинку, основываясь на знакомой ему информации, усвоенной раньше. И новые детали, появившиеся недавно, могут остаться незамеченными. Поэтому наблюдатели всегда работают в паре и по очереди.

Решили дежурить по два часа. Засекли время, и Бонита, накрывшись плащ-палаткой, улеглась набок и уснула. Умница, золотая моя, так и надо. Нечего ночью силы тратить — они днём пригодятся. Ночью здесь активность низкая, судя по всему. А что у нас на наблюдаемом объекте, кстати?

На противоположном берегу кусты были вырублены практически полностью. Под деревьями в свободном порядке были построены несколько лёгких домиков со щитовыми стенами, оконными проёмами, затянутыми москитной сеткой вместо стекла, с низко нависающими крышами из пальмовых листьев. Свет нигде не горел, но время от времени по тропинке между домиками проходил часовой с автоматом на плече, висящим стволом вниз. Уже привычная панама, камуфляжная форма, и на панаме — накомарник. Что он в этом накомарнике в темноте видит? Только тропинку под ногами? Его счастье, что местная луна всё же такая яркая, не чета той, что в Старом Свете была.

Кстати о накомарниках. Губка с приманкой для комаров удачно дополнила свежеобновлённый на лицах крем-репеллент. По крайней мере, на первый взгляд облако насекомых над нами оказалось не таким густым, как раньше, хоть комариный писк давил на уши. Надеюсь, что местные часовые не настолько наблюдательны, чтобы засечь по туче комаров наблюдателей в ста метрах от себя. И «волосатые» перчатки действовали замечательно. Что может быть хуже, чем искусанные комарами суставы пальцев, особенно для снайпера? А сейчас я специально одну руку не смазывал репеллентом, наблюдал: не получается у злотворных летучих гадов даже сесть на кисть руки — волоски не дают.

А вот это уже интересно — похоже на дзот. На самом мысу, с хорошим сектором обстрела. Скорее даже не дзот, а просто перекрытое пулемётное гнездо. Внутри двое, а вот пулемёт интересный. Пулемёт у них крупнокалиберный «корд»[17], российский, новенький. Откуда знаю, что новенький? Потому что «кордов» стареньких не бывает — это вообще модель новая. И я не слышал, чтобы наши в Старом Свете кому-то её уже продавать начали. Вообще интересно здесь, кстати — бандиты повально новыми АК-103 вооружены, «корд» в гнезде. Кто их «подогревает», вот бы узнать?

В общем, за первый час наблюдения мне удалось увидеть только смену часовых и пулемётного расчёта, один раз мимо меня прошла на хорошей скорости всё та же пластиковая моторка с четырьмя вооружёнными людьми. Видимо, они всё же патрулировали протоку. Чуть позже мне удалось обнаружить ещё одного часового — на пристани у понтонного мостика. До этого он был закрыт кустами, но сейчас решил пройтись по пристани и обнаружил себя. А где всё же якорная стоянка для судов, вот что интересно? Ладно, потом разберёмся, когда светать начнёт. Попозже ещё один пулемёт нашёл — на соседнем острове, сразу за понтонным мостом. Ничего так укрепились. Два крупнокалиберных, с перекрёстными секторами — это серьёзная заявка на успех.

В десять минут третьего вышел на связь с Маноло, поручил ему передать очередную «жизнь прекрасную» на судно, «Острову». В три часа разбудил Бониту, натянул на себя плащ-палатку и сам отключился, поручив ей толкать меня беспощадно, если я начну демаскировать позицию храпом.

В пять Бонита разбудила меня. Никакого движения, кроме очередной смены часовых, не наблюдалось. Часовые сменяются сами по себе, безо всяких разводящих и полагающихся команд вроде «Разводящий ко мне, остальные на месте!» или «Осветить лицо!», например. Просто выходит следующая смена из какого-то домика в глубине застройки и расходится по постам, а через несколько минут идут обратно сменившиеся. А «бодрянка» есть у них, интересно? Или вся караулка дрыхнет? Вообще полезно знать было бы, случись чего.

Ближе к семи небо вдалеке начало понемногу светлеть. Дело к рассвету, который случится здесь около восьми утра. В семь я сменил ночной прицел «вала» на ПСО-1, разбудил Бониту и снова завалился спать сам, обновив слой репеллента на лице и одежде. И в восемь проснулся, потому что пригрело солнце. И хотелось пить и есть. Попил через трубочку системы гидрации, извлёк из бокового кармана пластиковую упаковку с сухим пайком. Война войной, а обед — по расписанию.

— Как там? — поинтересовался я у наблюдающей в бинокль Бониты.

— Проснулись, — прошептала она. — Зашевелились.

Наша позиция чем ещё хороша оказалась — так это тем, что бревно спасало нас от бликов, да и солнце светило со спины. Поэтому никто не мешал осматриваться. Я тоже снял крышки с окуляров своего бинокля, пристроился рядом с Бонитой, попутно жуя высококалорийный батончик из орехов, мёда и чего-то там ещё. Что у нас на той стороне?

Действительно, началось шевеление. На острове напротив был настоящий посёлок. Домиков двадцать, не меньше, выстроенных двумя улицами. Ближе всего к нам была столовая под навесом, где у выстроенных на каменном фундаменте дровяных плит возились два повара в условно белых куртках. Ещё один в такой же куртке взял на кухне два кофейника и понёс их куда-то вглубь посёлка — начальству, наверное. А начальство с девками нежилось, судя по всему. Точнее, не по всему, а лишь по тому, что из самого большого домика вышла девица в шортах и красной майке, потягивающаяся и расчёсывающая длинные светлые волосы. Или она сама тут главное начальство? Молода ещё для начальства, не тянет. Но симпатичная, симпатичная.

Якорная стоянка нашлась. Она как раз и ограничена понтонным мостиком — просто крупных судов там сейчас нет. Стоят два шестиметровых военных «зодиака», моторка из стеклопластика вроде той, которая ночью патрулировала, и одна моторка побольше, с хорошими сиденьями, широкая и удобная. Для начальства, наверное.

А вот это уже интересно — на соседнем острове из длинного низкого сарая выгнали человек пятнадцать оборванцев. В основном — чёрные, но есть и несколько белых. Вот это и есть рабы местные, насколько я понимаю. С ними двое с автоматами на плече и деревянными дубинками. Рабов построили в колонну по два и повели куда-то вглубь острова. Там плантация, что ли? Не на утреннюю же зарядку их. Насколько я помню из отчёта нашего разведуправления, здесь больше года ни один раб не выдерживает — умирает.

— Mi Amor, спать хочешь? — спросил я. — А то у меня сон пропал, могу понаблюдать.

— Наблюдай. Я ещё посплю, — с готовностью передала мне смену Мария Пилар.

Щёлкнули пластиковые крышечки на обрезиненном бинокле-ноктовизоре, зашуршала плащ-накидка. Бонита отправилась спать, а я решил глазеть дальше. Интересно подчас за чужой жизнью втихаря понаблюдать. Особенно если ты планируешь им эту жизнь сильно испортить, возникни такая необходимость. Кстати, что там насчёт испортить? Нажал пару раз кнопку дальномера, в окулярах побежали цифры. До крайнего дома сто метров ровно, до дальнего — почти триста. Даже поправки не нужны — хоть в глаз стреляй, если по ближнему рубежу.

В десять минут девятого опять сеанс связи. Сообщили «Острову», что ничего необычного не наблюдаем, пусть выходят на связь, сообщают, что готовы назначать встречу. Вот тогда мы и посмотрим, как на это местное население среагирует.

Судя по всему, с сеансом связи Смит тянуть не стал. Минут через пятнадцать я увидел, как из маленького домика с высокими антеннами в сторону домика с блондинками пробежал невысокий боец в панаме и в зелёно-коричнево-синем камуфляже «джунгли», держа в руке маленькую жёлтую бумажку. Даже бланки радиограмм у них есть, как я погляжу. Ещё через пять минут боец прошёл обратно в сопровождении двоих — высокого худого брюнета в «пилотских» чёрных очках в золотистой оправе, камуфляжных брюках, белой майке и с кобурой на поясе и невысокого коренастого мужичка с седым ёжиком, почти полным отсутствием шеи и изрядным пузом. Пат и Паташон какие-то.

Они исчезли с радистом в дверях узла связи, затем радист вышел на улицу и закурил. Это они его выставили, что ли? Так смысл какой, если ему через фанерные стены и так всё слышно? Ладно, им виднее. Может, воин чеснока на завтрак нажрался и тем самым нежное начальство своим присутствием расстраивает. Например.

Через несколько минут Длинный и Толстый, как я их мысленно поименовал, появились на улице, о чём-то оживлённо беседуя. Знать бы, о чём. Длинный посмотрел на часы, потом потыкал пальцем в циферблат, стараясь что-то втолковать Толстому. Тот возражал, мотая головой на толстой короткой шее и делая столь же отрицательные жесты руками. Кажется, партнёрство у них было неравноправным, и Длинный был главнее, потому что через несколько минут мотания головой его собеседником он напустил на себя начальственный вид и, судя по всему, приказал что-то Толстому. Тот пожал плечами, но возражать уже не стал. И ушёл с выражением лица «Хозяин — барин».

Длинный тоже пошёл к своему дому, и на некоторое время на островке воцарилось спокойствие. И так прошло около часа. Один раз по протоке прокатила патрульная моторка, с пулемётом на турели и тремя седоками. Больше не было никого. А вот по истечении часа мне довелось наблюдать нечто интересное, никак в планы наблюдения не укладывавшееся.

Я пялился на пустынный остров напротив. Там было пусто — даже часовой, прохаживавшийся по дорожке, к тому времени исчез за домами. Вдруг справа от нас, метрах в двадцати, раздался треск, громкое конское фырканье и какое-то утробное урчание. Спящая Бонита проснулась мгновенно и попыталась схватить «винторез», я еле удержал её, а сам я от неожиданности холодным потом покрылся. Затем снова донеслось фырканье и тяжёлые шаги, которые, впрочем, к нам не приближались, а двигались в сторону берега. Я подумал, что какое-то массивное животное провело ночь на острове, а теперь проснулось и… пошло к воде — на водопой, наверное. Зачем они ещё к воде ходят?

Затрещали кусты у самого берега, раздался тяжёлый плеск, как будто что-то тяжёлое и большое погрузилось в воду. Я осторожно-осторожно продвинулся вперёд и посмотрел направо, вдоль берега. Сначала увидел мокрую серую спину, возвышающуюся из воды, затем я разглядел голову с двумя парами коротких бивней и таким же коротким хоботом. Больше всего этот зверь напоминал некую смесь южноамериканского тапира и африканского слона, с изрядной добавкой носорога. Большой зверь, весом с тонну, возможно. Он стоял в воде и пил, опустив морду в красную мутную воду. Напившись, он фыркнул, мотнул тяжёлой башкой туда-сюда, после чего побрёл прямо на середину протоки, попутно оставляя в воде жёлтый вонючий след — животина облегчала кишечник тугой зловонной струей.

Теперь понятно. Судя по всему, зверь травоядный, находится в некотором родстве с саванным рогачом, хоть рогов у него нет — лишь бивни на морде. Вчера до прилива зверь забрался на остров, на котором мы скрывались, где и заночевал. Его мы и слышали в темноте, скорее всего. А теперь дождался очередного отлива — и по наметившимся мелям пошёл на другой остров. Решительно так пошёл: здоровая зверюга, тяжёлая. Для небольших акул из проток наверняка слишком крупная добыча.

С противоположного берега послышался свист. Свистел зверю часовой, прогуливавшийся по периметру посёлка. Затем к нему присоединился пулемётчик из дзота. Зверь не обратил на них никакого внимания и продолжал брести по плечи в мутной воде, направляясь к острову справа от них. Перед его грудью поднимался маленький вал рыжей воды, за массивным задом веером расходились волны, как за корпусом катера.

Но что-то произошло. Послышался тяжёлый всплеск, взметнулся фонтан брызг, в котором промелькнуло нечто продолговатое. Голова с бивнями исчезла под водой, не издав ни звука. Но с новым всплеском она вновь появилась на поверхности. «Тапир», как я назвал его уже про себя, заревел, но рёв вновь прервался, когда голова снова, уже резким рывком погрузилась в воду. На поверхности показался его толстый бок, массивная нога, судорожно бьющаяся на поверхности и поднимающая тучу брызг. Затем и она погрузилась в воду, но на поверхности по-прежнему бились и сталкивались волны и водовороты, взлетали брызги.

«Тапир» был массивен и силён, и что бы его ни тащило вниз, у него всё же хватило сил вновь поднять голову из воды, чтобы вдохнуть. То, что напало, явно старалось утопить его, а он рвался из-под воды наверх. Но он был уже ранен, и ранен, судя по всему, смертельно. Половина его морды была располосована длинными глубокими ранами, как будто гигантские грабли прошлись по нему, вырывая лоскуты грубой кожи и мяса. Правого глаза и уха уже не было, вместо них с морды свисали рваные клочья, и виднелась белая кость черепа. На короткой складчатой шее тоже были видны страшные разрывы, из которых водопадом хлестала кровь.

И вновь могучий рывок утащил «тапира» под воду. Вода забурлила, что-то под самой поверхностью задвигалось из стороны в сторону. Вода была мутной от красной глины, совершенно непрозрачной. Опущенная в неё ветка теряла свои очертания уже в десяти сантиметрах от поверхности, но даже эта муть не могла скрыть огромного кровавого пятна, которое расплывалось на месте нападения.

— Что это? — прошептала Бонита.

Голос у неё явно дрожал. Да и я, признаться, совершенно оторопел от зрелища, разворачивающегося перед глазами.

— Чёрт его знает, но оно огромное, — пробормотал я. — Смотри!

«Оно» было действительно огромным. Нам было видно, где продолжают трепать под водой тушу «тапира», как Тузик шапку. В этом месте «оно»… скажем так — «начиналось». А вот «заканчивалось» оно далеко, метрах так в десяти примерно — там, где под водой билось нечто тёмное, похожее на хвост.

— Кит? — спросил я шёпотом.

— Не знаю, — так же дрожащим шёпотом ответила Бонита. — Мне не видно. Кто-то огромный.

И наконец «оно» нам открылось. Туша «тапира» всплыла, а вместе с ней, удерживая её за толстую заднюю ногу, всплыла огромная, как стол, вытянутая, корявая, покрытая щитками, пересечённая на всю длину зубастой пастью голова крокодила. А за ней из воды поднимались, раскинувшись во всю свою невероятную длину и ширину, ряды зубчатых гребней на спине, бревноподобный хвост. Он был велик. Не «велик» в смысле «большой», а «велик» в смысле «величествен». Он был размером с хорошую яхту, могуч и невероятен — он был властелином всей местной вселенной болот и каналов.

Краем глаза я заметил шевеление в дзоте и переключил внимание туда. Молодой парнишка в камуфляже попытался навести «корд» на местного болотного повелителя, но второй, постарше, не дал ему этого сделать. Между ними возник краткий спор, причём младший возражал, а старший показывал рукой на соседний остров. Затем младший оставил крупнокалиберный пулемёт в покое. Понятно. Эту страхолюдину тут знают и пугают им рабов на соседнем острове, чтобы не разбегались. Или ему их скармливают — дело нехитрое, и он у них за похоронное бюро. А очереди из «корда» пулями калибра 12,7 мм хватило бы даже этому гиганту за глаза. Они бронетранспортёры прошибают — не то что крокодилов.

А крокодил между тем ничего лучше не придумал, как дотолкать «тапира» на отмель в десяти метрах от нас и там приняться за еду. Не то чтобы я опасался, что он заодно привлечёт внимание и к нам, вовсе нет. Мы были очень хорошо замаскированы, и обнаружить нас с постов на той стороне протоки было невозможно. Даже в тепловизор — земля уже нагрелась. Но я судорожно вспоминал, каким образом крокодилы обнаруживают свои жертвы. В голове почему-то упорно крутилась мысль о том, что змеи чуют тепло, а у летучих мышей есть сонары. При чём тут крокодилы, было непонятно, но вспомнить, как они ищут добычу, у меня не получалось. По запаху? Зрением? Спинным мозгом чуют?

«Вал» и «винторез» были заряжены бронебойными патронами, оптимальными для джунглей, но, разглядывая невероятной толщины костяные щитки на морде крокодила, я сомневался, что даже эти тяжёлые, шестнадцатиграммовые, но низкоскоростные пули способны эти щитки пробить. И если мы крокодилу не понравимся, аппетит ему, например, испортим, то или он нас съест, или бежать нам от него по кустам под очередями двух крупнокалиберных пулемётов.

Ел крокодил «тапира» очень впечатляюще. Затащив толстую тушу жертвы на отмель, он пристроился рядом. Пасть у него была заметно шире, не такая заострённая вперёд, как у земных крокодилов, и зубы у него, в отличие от земных его аналогов, строением больше напоминали акульи, острые и частые, растущие в несколько рядов, которые легко рвали мясо с туши. Крокодил приподнимался на передних ногах, открывал пасть так, что нам через глотку был виден чуть ли не его желудок, издавал низкий, на грани инфразвука рёв, при этом ещё и распространяя волну зловония, после чего вцеплялся в наиболее мясистую часть туши жертвы. По моим прикидкам, «тапир» весил не меньше тонны, но вцепившийся крокодил трепал и болтал эту тушу по мелководью до тех пор, пока огромный клок плоти вместе с толстой грубой шкурой не вырывался с отвратительным треском, орошая брызнувшей кровью все окрестности. Добытый шматок мяса хищник судорожно глотал, причём выглядело это так, как будто он собирается им подавиться, а затем совершался очередной бросок на добычу.

При каждом таком броске у меня шевелились волосы под капюшоном, а Бонита еле слышно ойкала и вздрагивала. Зрелище было, прямо скажем, то ещё. Представьте взбесившегося монстра в нескольких шагах от вас, когда до вас даже брызги от его рывков в воде долетают. Каково?

Вскоре возникли ещё претенденты на кусочек с барского стола. Вокруг «тапира» появились небольшие, с полметра, тёмные рыбины, которые быстро подскакивали к погруженной в воду части туши и выхватывали из неё куски. Поодаль над водой появилось несколько треугольных плавников местных акул. Не слишком больших, но… есть простое правило — если акула переросла один метр, она уже становится потенциально опасной. Даже если она принадлежит к неагрессивному виду. В свою бытность дайв-инструктором я был укушен за кисть руки детёнышем рифовой белопёрой акулы, которого пытался вытащить за хвост из-под камня, чтобы показать туристам. Полуметровая рыба сумела вырвать хвост у меня из ладони, развернуться, атаковать меня, укусив за ладонь, и скрыться.

Зубы у акулёнка были ещё мелкие, и на руке у меня была неопреновая перчатка, поэтому серьёзной травмы он мне не нанёс, но белые мелкие шрамы так и остались до сих пор, напоминая, что не надо терять осторожности, а излишнее самомнение вредит. И я понял, что даже очень маленькие акулы всё же очень сильны и очень быстры. Мне запомнилось ощущение акульего хвоста в руке — как будто стальной трос бился и извивался сам по себе. А акула, которая переросла размер в два метра, становится потенциальным убийцей. Не в смысле того, что она обязательно нападёт, отнюдь. Мне приходилось нырять среди десятков таких акул. Но если она решит напасть, то она тебя обязательно убьёт, буде такова её цель. И не стоит себя тешить сценами с защитой при помощи водолазного ножа: если вы увидите двухметровую акулу в её естественной среде, то поймёте, что у вас нет шансов.

Так о чём это я? Об акулах. А почему об акулах, когда здесь крокодил за главного? Может быть, потому, что они от него предпочитали держаться подальше, невзирая на кровь в воде.

А вообще в воде уже кипел настоящий пир. Помимо рыб, о которых я уже говорил, появились ещё то ли угри, то ли змеи, которые вцеплялись в свисающие клочья плоти и отчаянно извивались, пока не отрывали их, падали в воду, опять возвращались. Сверху на тушу садились маленькие ящеры-падальщики вроде степных, но помельче. При каждой крокодильей атаке они с хриплым воем взлетали вверх, после чего немедленно возвращались на место. Появились какие-то маленькие, размером с жука, то ли крабы, то ли раки, которые расползлись по всей туше. И над всем этим великолепием сверху собрались мухи. Туча — огромное гудящее облако мух. И всё это у нас прямо под носом. Вот благодать-то.

Напротив, на острове собралась целая толпа. Кто-то даже снимал происходящее на видеокамеру. Примерно через час крокодил нажрался и, оставив остатки туши, покинул место пиршества. И тогда к туше подошли акулы, которые начали отрывать от неё всё, что только оставалось на костях. Вода вскипела розовым, в кучу сбились плавники, тёмно-серые спины и белые акульи брюхи. Вновь взлетели падальщики и закружились с криками над местом битвы. Только мухам и крабам было всё равно, а вот несколько толстых рыбин, подплывших к туше первыми, прямо на наших глазах попались акулам на зуб. Наелись, отяжелели, потеряли прыткость — и были съедены сами.

Потом ушли и акулы, а над скелетом «тапира» осталась пировать всякая мелочь и насекомые. Через два часа после крокодильей охоты скелет был почти лишён мяса, но зато начал вонять. В жаркой духоте всё загнивало быстро, и к падали это особенно относилось. И воняла падаль сильно, очень сильно.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 15:00

К середине дня мы даже к вони немного притерпелись. Всё равно сменить позицию так, чтобы там не воняло, было нереально, да и сами мангровые болота здорово попахивают гнилью, поэтому вонь от падали нас шокировала, скажем так, умеренно. А вот скопление мух над гниющими останками напрягало гораздо больше, провались они совсем. Настоящее гудящее облако этой мерзости висело прямо перед нами, не забывая уделять толику своего внимания и нам, расположившимся всего в нескольких шагах от их вечеринки.

В прошлый сеанс связи Смит оповестил нас, что бандиты назначили точку и время рандеву. Встреча должна была состояться в двадцать два ноль-ноль, перед линией островов, в открытом море. Там траулер должна была ожидать моторная лодка, за которой он и должен был проследовать по фарватеру до места передачи груза. В принципе, всё, как мы и ожидали.

Никаких специальных приготовлений к встрече мы с утра не заметили, но после полудня кое-что всё же произошло. К пулемётчикам в дзоте на мысу пришли ещё несколько человек, и они общими усилиями перетащили тяжёлый пулемёт на трёхопорном станке ближе к бухточке, где и укрыли его в спешно вырытом и замаскированном сетью и ветками окопе. Теперь оба «корда» были нацелены на якорную стоянку.

Затем к стоянке приблизилось некое сооружение, напоминающее нечто среднее между плавучим грузовиком, рыболовным баркасом и самоходной баржей. На мой взгляд, это и была старая десантная баржа с откидной аппарелью, которую привлекли в качестве грузового транспорта для работы в болотах. Баржа привезла большую катушку троса, которую принялись выгружать четверо чернокожих в лохмотьях. Катушка была тяжёлая — возились они долго. Затем с тросом начали производиться уже более загадочные манипуляции. Его вытащили на противоположный берег использующегося в качестве стоянки проливчика между островами, где и закрепили катушку за двумя сросшимися высокими деревьями, пропустив сам трос через развилку и замаскировав всю эту конструкцию. Затем противоположный конец погрузили на лодку, перевезли через пролив и потащили на берег.

Мне не было видно, к чему трос там цепляют, но общий замысел гостеприимных хозяев становился ясен. Сколько бы человек ни оказалось на «Нинье», как бы ни были они вооружены, но когда они войдут в пролив, за кормой у них из воды поднимется трос, перегораживающий выход и лишающий их маневра, а с противоположной стороны выход будет закрыт наплавным мостиком, а когда их возьмут под прицел два «корда» — а что ещё, кроме них, я даже и не знаю, — то гостеприимные хозяева смогут диктовать гостям любые условия.

Вопрос: зачем хозяевам это надо? Предосторожность? Сомнительно. Они знакомы со шкипером и со Смитом, вели с ними дела и раньше. Ракеты отдаются им бесплатно, поэтому вопрос «кинуть на деньги» здесь не стоит. Что ещё?

Ещё есть два варианта. «Кинуть на всё имущество», включая траулер и самих гостей, и, как вариант, захват достаточного количества заложников и ценностей — с целью получения остальных «стингеров». Подозреваю, что поначалу получателям товара декларировали совсем другое количество ПЗРК, и они на такое и рассчитывали изначально. А теперь их, по моей инициативе, в этом урезали. А они небось будущую прибыль уже поделили и на кучки разложили, — и тут такое разочарование.

А ведь мало того что стоимость подобного оружия в Новой Земле можно назначать произвольно, — так и обладатель оного становится разве что не неуязвимым. По крайней мере, атак аэромобильных частей той же Русской Армии им придётся опасаться куда в меньшей степени, чем раньше. И поисковые группы на Ми-8 не будут так свободно летать над дельтой Амазонки. И штурмовики «Тукано» тоже начнут опасаться — а это стоит многого.

Какой из этого мы делаем вывод? Гостеприимные хозяева собираются злоупотребить доверчивостью гостей. И я померил лазерным дальномером расстояние до обоих пулемётных гнезд. На будущее, на всякий случай. Они злоупотребят доверием гостей, а мы злоупотребим небрежностью хозяев.

К следующему сеансу связи мне пришлось немного рискнуть нашей маскировкой. Я покинул НП и пополз вглубь острова, чтобы лично переговорить с «Островом». Кое-какие идеи у меня появились — надо было изложить их тем, кто остался на судне, и дать им время подготовиться. Конечно, столько времени болтать по радио — тоже риск, но в данном случае он становился риском необходимым.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 23:00

Ровно в двадцать два тридцать «Нинья» появилась в эфире короткой связи. Дистанция нормального приёма в такой местности у нас была приблизительно до двух километров — следовательно, они уже были близко. Я обозначил себя в эфире, и Смит сказал, что они подготовились, как я их и просил. После чего мы поменяли канал связи.

Ещё через несколько минут я увидел наш траулер в створе двух островов слева, в конце видимой части канала. Для того, чтобы зайти на якорную стоянку, им надо было обогнуть тот остров, на котором содержали рабов, по противоположной от нас стороне. Рабов привели в барак минут сорок назад, и прежде, чем завести внутрь, построили у входа. Один из охранников что-то говорил им, а те понуро слушали. Я разглядел их в бинокль уже внимательней, чем с утра.

Их было восемнадцать человек. Четырнадцать из них чернокожие — скорее всего, куплены на базаре в селе имени великого шахида ичкерийского джихада Абу Аль-Валида. А ещё четверо были европейцами. На двоих были остатки какого-то камуфляжа непонятной и неизвестной мне принадлежности. Возможно, из разгромленных конвоев охранники. Им тоже случалось попадать в плен. Ещё двое были одеты вообще непонятно во что и, судя по истощению и потухшим, как у зомби, глазам, они доживали последние дни. А вот те двое, которые в камуфляже, выглядели поживее и покрепче. Видать, недавно в плену.

Охрана пленных вообще особой хитростью не отличалась. Барак их был почти по крышу врыт в землю, и часовой располагался на этой самой крыше и сидел на скамейке под навесом. Выход оттуда был один — узкая дверь, сколоченная из массивных досок и запиравшаяся на засов гомерических размеров. Выбить такую было нереально, даже в открытую дверь быстро проскочить бы не удалось, и один часовой с автоматом мог, не напрягаясь, уложить там всех рабов, предпринявших попытку побега.

Пришлось нам теперь перестроить свои порядки. Тыловое охранение в составе Дмитрия и Маноло — это хорошо, разумеется, но теперь от них будет больше пользы в составе ударной группы, которая собралась возле лодки. А ещё мы с Бонитой последний час занимались распределением целей и секторов огня. Готовились, в общем. В том, что дело закончится дракой, мы уже почти не сомневались. Хотя достаточных к тому оснований привести не мог, иначе я уже трубил бы сигнал к отступлению, — и плевать на мнение Смита.

Когда «Нинья» мелькнула слева, я связался с Дмитрием и дал им сигнал к боевой готовности. Расчёт был на то, что дисциплина у бандитов всё же не военная, и когда потенциальная добыча войдёт в протоку и встанет на якорь, население посёлочка не удержится и пойдёт смотреть на траулер в полном составе. К тому же у них не слишком хорошо с развлечениями в этом месте, и ожидаемое представление соберёт всех.

Дмитрий подтвердил готовность. Они уже сидели вчетвером в лодке, маскировка была снята, и обе пары, «синяя» и «жёлтая», могли вступить в дело немедленно. Ну и мы, «красные», были уже в абсолютной готовности нанести удар. Расстояния промерены, цели распределены, патроны досланы. Дело за командой начинать представление.

«Нинья» опять появилась в поле зрения — уже в створе островов, образующих стоянку. Она неторопливо шла за моторной лодкой, гоня перед собой ленивую волну жёлтой воды. На мостике были видны Соуза со Смитом. И я оказался прав: едва послышался звук двух дизелей траулера и над верхушками кустов показалась его мачта, всё население посёлка двинулось в ту сторону. Я даже увидел обоих командиров, Длинного и Толстого, идущих в сторону пристани в сопровождении четырёх охранников в камуфляже, не похожем на камуфляж, принятый у местных бандитов. Кто-то из «боссов» не местный и приволок охрану с собой? Выглядят они серьёзно, с виду — европейцы неиспанского типа, в отличие от большинства местных бандитов. Я указал на них Боните как на объект внимания, а сам мысленно отнёс их к списку первоочередных целей.

На прибытие траулера отвлёкся даже часовой в посёлке, а наблюдательный пост с мыса был снят ещё днём и вместе с пулемётом переехал к стоянке. Я вызвал Дмитрия:

— «Синий-Один».

— «Синий-Один», на приёме.

— Здесь «Красный-Один». Действуйте.

— Подтверждаю «Действуйте».

— Отбой связи.

Всё, Дмитрий поехал. Можно подождать развития событий, но не думаю, что есть смысл. Хозяева вечеринки явно задумали недоброе, и нет смысла ждать, когда они себя проявят во всей красе. Лучше будем готовы к атаке. А в связи с ажиотажем на берегу их увидят только с дальнего острова — примерно с трёхсот метров. Увидят панамы, камуфляж, автоматы, такие же, как и у местных, и скорее всего примут за своих. Лодка высадит Дмитрия, Маноло и Игнасио на острове, а Карлос вернётся на ней обратно, чтобы дождаться нас с Бонитой, а заодно и прикрыть с тыла.

— «Красный-Один». Вызывает «Остров-Один», — послышался голос Смита.

— «Красный-Один» на приёме, — шёпотом ответил я.

— Хозяева собираются скандалить. Повторяю: хозяева собираются скандалить.

— Понял, — ответил я. — Держите их на пристани, сколько можно. Не пускайте на судно. Протяните ещё две минуты. Всем полная боевая готовность. Атака по моей команде.

— Принял.

У них там бойцы есть. Не знаю, как шкипер и экипаж, но Смит и Браун выглядят не новичками в таком деле, а Луис и Раулито вообще бойцы хоть куда. И позиция у них… «сюрпризная». Не должны были их видеть. А пулемёт почти в упор — сила серьёзная, мало никому не покажется. У «Ниньи» есть ещё одна хитрость: в основание надстройки до уровня окон встроено противопульное бронирование, и такая же броня прикрывает верхний мостик, дизель и наиболее уязвимые органы управления. Если крупнокалиберные «корды» в дело не вступят или гранатомёты, то люди внутри в надёжном укрытии.

Лодка с нашей группой действительно спокойно и нагло пересекла протоку справа от меня и высадила трёх человек на берег. Кто-то из них, кажется, Маноло, оттолкнул «зодиак» от берега, и тот направился обратно — уже с одним человеком на борту. А трое, пригибаясь за кустами, пошли к посёлку. Ещё через минуту Дмитрий доложил о занятии позиций на расстоянии гранатного броска. Неплохо подошли, где-то между домами устроились.

Всё, пора, пора. Я навёл прицел на мостки и причал. Там явно развивался скандал. Смит стоял на борту траулера, не пуская на борт никого. Раулито и Луиса не было видно, Браун тоже не показывался. Шкипер и Пако тусовались на открытом ходовом мостике, ещё двое членов экипажа тоже прятались.

Ругался и угрожал в основном Длинный, а Толстый стоял у него за спиной. А за спиной у Толстого, в некотором отдалении, метрах в десяти, стояла четвёрка… пусть будут «телохранителями», чёрт их маму знает, кто они такие. Длинный показывал на пулемёты, толпу на берегу, трос, который подняли из воды и которым перегородили выход со стоянки, топал ногой по доскам причала. Понятно: пытается захватить имущество с наименьшими потерями. А то начнёшь долбить из «кордов» по траулеру — и ненароком груз поломаешь, машину судовую испортишь или ещё что-нибудь важное. А это не нужно, это невыгодно. Смит же явно слушал Длинного вполуха, больше прислушиваясь к эфиру, чтобы не пропустить моей команды.

Ну, с Богом. Первая команда.

— Всем, — обратился я к команде. — Здесь «Красный-Один». Начали!

Смит неожиданно повернулся спиной к Длинному и пошёл прочь от борта. Тот застыл в недоумении от такой наглости собеседника. А мы с Бонитой открыли огонь по пулемётным расчётам. Теми, кто на мостках, займутся без нас.

Бонита обстреливала дальний от нас остров, потому что целей с той стороны было меньше. Мне же достался ближний пулемёт. Все трое из расчёта сидели ко мне спиной — один за пулемётом, второй у коробок с лентами и ещё один что-то делал, частично перекрытый ими, но мне было не видно, что именно. Я всадил пулю в затылок стрелку, увидев, как голова дёрнулась от удара и панама взлетела вверх, тут же свалил второго, который копался с чем-то, чего я не видел. Он завалился вперёд, толкнув третьего. Тот начал оборачиваться и поймал пулю лицом, мгновенно залившимся кровью. Посидел пару секунд, покачиваясь, и свалился мешком. Всё, все поражены в голову — можно списывать. И даже паника не успела начаться.

— Цель номер один поражена. — Доклад от Бониты.

Это значит, что у второго пулемёта, с той стороны протоки, тоже все умерли. Не расстояние это для нашего оружия, и низкая скорость полёта пули на такой дистанции не играет особой роли.

Компания на мостках только зашевелилась, оглядываясь. Четверо лбов схватились за автоматы, навороченные до неприличия АК в камуфляжных пятнах, с подствольниками, и в этот момент на них сверху, с борта «Ниньи», по параболе упали две РГО. РГО — это сильно. Это как Ф-1 — разве что радиус поражения поменьше за счёт лёгких осколков, зато эффект поражения побольше. И взрывается она от удара — не распрыгаешься по укрытиям. Упали РГО на доски у них за спиной — и немедленно взорвались, почти разом. Прямо за спинами у «телохранителей», которые только начали оборачиваться. И всё, на этом их жизненный путь завершился: рухнули все четверо, дымясь рваной одеждой. И прикрыли своими телами от облака осколков своих командиров, выполнив на прощание «телохранительские» обязанности. А затем прямо под ноги командирам, Длинному и Толстому, упали две светозвуковые М84 и хлопнули. Убить она не может — разве что обожжёт, но повалились они как кегли.

Сверху, с борта траулера, ударил пулемёт. Ударил длинными очередями — сначала по телам лежащих телохранителей, затем в сторону посёлка. К нему автомат присоединился, затем ещё два. Шкипер и Пако стреляли прямо с мостика, из АКМ. Теперь противник в посёлке должен рвануть назад от берега и занять позиции лицом к судну и тылом к группе Дмитрия. На что мы и рассчитывали, собственно говоря.

Я выцелил двоих, попытавшихся пристроиться к крупнокалиберному пулемёту. Трупы предыдущего расчёта им мешали — не разглядели они в горячке, что все трое убиты выстрелами сзади. Нет, впрочем, одному в лицо пуля попала. Но двое-то точно сзади, в затылок. Со спины их расстреляли: не самая удачная идея занять их позицию. В общем, новая смена потащила убитых из пулемётного гнезда наружу, вцепившись в лямки разгрузок. И поймали ещё по пуле. А потом ещё по одной — для уверенности. «Вал» только толкал меня в плечо с тихими щелчками, как будто в ладоши кто хлопает, посылая бронебойные пули через протоку. И рядом щёлкал «винторез»: у Бониты тоже целей хватало.

На острове начались паника и беспорядочная стрельба. Всё перекрывали длинные очереди из ПКМ, а больше пулемётов слышно не было. Видимо, выбили мы всю их огневую поддержку. Но «Нинье» тоже доставалось — по ней стреляли со всех сторон, стёкла сыпались на палубу и в кают-компанию, как брызги. Попадания в бронелисты выбивали искры, как сварка, прежде белые надстройки прямо на глазах покрылись чёрными оспинами следов от пуль, которые ливнем сыпались на траулер.

Стрельба с острова продолжала усиливаться, но вдруг резко ослабела, перекрытая взрывами гранат. Трое наших ударили с тыла — дали противнику втянуться в перестрелку и напали сзади. Там лабиринт в посёлке — открытых пространств почти нет. По сравнению с тройкой наших бойцов в таких условиях бандиты не котируются. Подготовка не та — мне даже отсюда видно. Кто так позиции выбирает? Я снял ещё двоих, устроившихся за металлическими бочками, походя, потратив на каждого по пуле и добавив ещё по одной в качестве «контроля».

Две бесшумных и мощных винтовки с фланга, с прекрасно замаскированной позиции, в такой кутерьме — это хорошо. Это вносит настоящее опустошение в ряды ничего не понимающего противника, взятого в «три огня».

— В моём секторе чисто. — Опять доклад от Бониты.

Означает, что на втором острове ни один противник не появляется в поле зрения. А вот в моём поле появляется. Двое бегут с РГТГ-7, занимают позиции за углами домов — для стрельбы с колена. Это уже серьёзно. Группа Дмитрия их не видит: там на другом краю посёлка всё круче и круче закипает стрельба, перемежаемая взрывами ручных гранат и «вогов». Значит, эти мои.

Не до выцеливания сейчас: главное — не дать выстрелить в судно. Всаживаю ближайшему ко мне пулю в плечо. В таком ракурсе, сбоку, попадание в плечевой сустав может быть и смертельным ранением, а уж о потере боеспособности и говорить нечего. Тот валится набок, РПГ падает на землю. Второй уже целится, но я успеваю выпустить три пули подряд куда-то в бок, одну за другой. Тоже упал. А ну-ка… теперь «контроль»… всё, отбегались. Меняю магазин, опять навожусь. Слева от меня снова хлопки — Бонита нашла цели на «моём» острове. Ну и хорошо, нам всё полезно.

А вот это интересно! Пока шум, гром и паника, Браун тащит свалившихся бесчувственно Длинного и Толстого по мосткам, старясь спрятать их за корпусом «Ниньи»… даже нет — на бывшей десантной, а ныне грузовой барже он их прячет. Сам Браун вооружился М4 с подствольником — даже шлем кевларовый натянул. Впервые в таком «боевом» исполнении его вижу, да и действует он толково.

Стрельба в посёлке то вспыхивала с новой силой, то немного притухала. Я запросил Дмитрия:

— «Синий-Один», здесь «Красный-Один», как обстановка?

— Паника в посёлке. Мы десятка полтора уже завалили — они не могут понять, где мы, а где они. Регулярно стреляют друг в друга, несут потери. Два барана пятерых своих в сарае гранатами забросали, а потом мы их самих на ноль помножили.

— Много их ещё?

— Хватает пока.

— Какая помощь нужна?

— Никакой не нужно, справимся, — ответил Дмитрий. — Я тут целый ящик гранат нашёл, будем их выкуривать. Пусть пулемёт работает энергичней по простреливаемым улочкам — это их нервирует и мешает позиции занимать.

— Здесь «Остров-Два», будет тебе пулемёт, — воткнулся голос Луиса.

Пулемётный огонь стал энергичней. Опять загрохотали гранаты, потом хлопнуло несколько «вогов», вперегонки заколотили автоматы. А затем в нашу сторону выбежали ещё пятеро из посёлка. Видимо, перегруппироваться решили — начать действовать по плану. Заняли позиции спиной к нам под спуском к воде. Спрятались, значит. Как в тире на стенде.

— Mi Amor, видишь? — спросил я.

— Вижу, — ответила она, наводя на них винтовку.

— Ты слева, я справа, от краёв к центру. Огонь.

Я подвёл марку прицела к затылку противника. Под панаму. А чего они все в панамах, кстати? Хотя от падающих сверху насекомых самая лучшая защита. Но не от пули. Я выбрал свободный ход и дожал спусковой крючок. Хлоп. Потом ещё несколько раз, не считал. В затылки, спины, в лежащие друг на друге тела. Все пятеро за пару секунд. И мы оба сменили магазины.

А затем мы услышали пуск снаряда из гранатомёта, и следом за этим — взрыв и автоматные очереди. С тыла. С нашего тыла, в смысле.

— «Жёлтый-Два», доклад! — крикнул я.

— Моторка и четверо в ней, с пулемётом, — послышался голос Карлоса. — Подходили с тыла. Сейчас чисто.

Ну и прекрасно, вот и «армбурсты» пригодились. Как он их? Раз — и квас. Лодка потонула, а за ней следом и пассажиры.

— Продолжай в том же духе.

— Не в кого продолжать.

— Отбой связи.

Шутник, тоже мне. А что тут у нас? А у нас, кажется, потише стало. У нас со стороны судна в посёлок идут трое — Payлито, Луис и Смит. Смит тоже с М4, тоже с подствольником, в чёрной разгрузке поверх чёрного же броника, только без шлема, в «патрульном» кепи. Идут осторожно, с оружием наизготовку, готовые в любую секунду открыть огонь.

— «Синий-Один», здесь «Красный-Один», доклад о потерях, — затребовал я, начиная нервничать.

— «Красный-Один», зачищаем, — откликнулся Дмитрий. — Потерь нет, имеем одного «трехсотого» — лёгкого.

— Кто?

— «Жёлтый-Один». В плечо дважды, в мягкие. Не страшно.

Всё же зацепило Игнасио. Вот и первая кровь в отряде.

— Принял, — подтвердил я. — «Остров-Один», потери?

— Два раненых, оба легко, — доложил Смит. — Браун в ногу и Тим в лицо. У Тима царапина на щеке, ничего страшного. У судна серьёзных повреждений нет.

— Помогите зачистить посёлок. Есть пленные?

— Да. Местный командир и его гость. Пригодятся.

Стрельба продолжалась отдельными спорадическими вспышками ещё минут десять, потом затихла окончательно. А Карлос перевёз нас на остров, и мы больше не обязаны были нюхать вонь от гниющих останков «тапира». Сколько же можно? Нанюхались уже на всю жизнь.

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 25:00

Операция прошла так удачно, как я даже не ожидал. Всё же неожиданность нападения в условиях, когда противник чувствует себя в полной и абсолютной безопасности — большое дело. Они просто не озаботились ничем иным, кроме захвата судна, за что и поплатились. А поплатились они изрядно. Приблизительный подсчёт их потерь дал больше тридцати трупов, считая потопленную выстрелом из гранатомёта лодку и тех, кого они сами перестреляли в суете и панике. Со слов Смита и шкипера выходило, что они никогда не видели в этом месте больше людей, чем это количество, из чего можно было сделать вывод, что основные силы этой банды уничтожены почти полностью. Разумеется, были у неё «филиалы» и на других островах и других плантациях в этом районе, но я рассчитывал на то, что, услышав бурную стрельбу и потеряв связь с командованием, они, скорее всего, до утра не попытаются вступать в бой. Почему? Ну потому, что они же не знают, кто и зачем напал на них, сколько нападавших, как они вооружены и чем всё закончилось. В любом случае им следовало начинать с разведки, что они и сделают, скорее всего.

Помимо трупов были и пленные. Длинный оказался главарем этой банды, со слов Смита, а вот Толстый был новым персонажем — как и четверо его «телохранителей». Обоих главарей, тщательно обыскав, заперли в двух маленьких кладовках в трюме, откуда Пако и Индиец Джо вытащили всякое хозяйственное барахло.

Ещё нам в качестве трофея досталась та самая блондинка, которую мы увидели с утра потягивающейся и причёсывающейся возле домика главаря, и несколько человек технического персонала — таких, как повара, механики и ещё какие-то невнятные люди. Исходя из того, что молодая блондинка делила домик с Длинным и Толстым, мы решили, что кому-то из них она небезразлична, и прихватили её на «Нинью». В любом случае, климат в манграх нездоровый для молодого женского организма, так что лучше ей эти места покинуть. Поскольку вакантных кладовок для заключения на судне больше не было, её пристегнули за одну руку наручниками к рейлингу и оставили сидеть на палубе.

Маноло оказывал первую помощь раненым. Браун получил пулю навылет в мягкие ткани бедра, когда волок пленных к барже по мосткам. Теперь, будучи перевязанным и получив дозу обезболивающего, он сидел в шезлонге на палубе траулера и пил кофе.

Тим был ранен в лицо куском стекла из выбитого пулями окна — он отстреливался из кают-компании. Осколок глубоко рассёк ему правую щёку, и теперь Маноло накладывал ему швы. Или «долбаные швы», со слов Тима. Ничего фатального, но шрам останется на всю жизнь, и Тим сможет рассказывать девицам в пабах всевозможные леденящие душу истории, как он заработал такое жуткое ранение.

Игнасио был ранен несколько серьёзней, чем ему показалось вначале. Гранатный осколок ударил его в предплечье левой руки, и его энергии хватило, чтобы сломать лучевую кость. Поэтому в комплекте со слепым осколочным ранением он заработал ещё и перелом и сейчас был полностью небоеспособен. К тому же был и второй осколок, застрявший в мягких тканях плеча. Маноло вытащил оба, наложил ему шину, сделал перевязку, поставил дренаж и вколол обезболивающее. В любом случае, непосредственно в нашем отряде было уже не восемь, а семь человек: один, как ни крути, выбыл.

Пока Маноло оказывал помощь, а остальные осматривали место боя, собирали трофеи в кучу и охраняли судно, мы с Дмитрием и Бонитой, которая теперь в боевой обстановке всегда следовала за мной, как тень, отправились к бараку с пленными. Хоть на этом острове уже давно никто не подавал признаков жизни, всё же двигались мы аккуратно. Крыша барака-землянки образовывала нечто вроде вала у нас на пути, за которым мог спрятаться кто угодно. Мы, все трое, взяли оружие на изготовку и двинули к этому валу с трёх направлений. Я — напрямую, а Бонита с Дмитрием обходя с флангов. Стараясь ступать совершенно бесшумно, я поднялся по проседающему под ногами покрытию из дёрна на крышу барака, повёл стволом «вала» из стороны в сторону.

— Чисто.

— Чисто. — Доклад Дмитрия.

— Чисто. — Бонита.

— Заходим в барак, — скомандовал я. — Но поосторожней.

Дмитрий подошёл к двери, осмотрел её, выискивая признаки растяжки. Мало ли что успели охранники здесь учинить, прежде чем умерли?

— Кошкой, — подсказал я ему.

— Ага.

Дмитрий размотал моток репшнура, набросил на ручку двери, аккуратненько сдвинул засов, сам сместился за насыпь.

— Бойся!

Мы пригнулись, услышали, как открылась тяжёлая дверь.

— Не бойся! — послышалось секунд через пятнадцать.

Не заминировано. Ладно, заходим, смотрим. Мы подошли к бараку, Дмитрий уже стоял в дверях. Аккуратно заглянул внутрь, светя фонарём. Отшатнулся.

— Мать твою, ну и вонь.

Действительно — вонь из барака шла невероятная. Запахи дерьма, гнили, грязи, немытых тел, гноя. Я тоже заглянул внутрь — темнота, лишь слабый свет пробивается через одно крошечное зарешёченное окошечко в торце. Двухъярусные грубо сколоченные нары, на них груды гниющей травы и листьев. Видны люди, закрывающиеся от света фонаря руками, лиц не разглядеть. Но даже руки, которыми закрывают лица, — серые, тощие, грязные. Одежды толком нет ни у кого — лишь лохмотья от того, во что они были одеты, попав в плен.

— Кто говорит на английском, испанском или русском? — крикнул я на английском.

Молчание. Эхо.

— Повторяю вопрос. — На этот раз я перешёл на русский. — Кто говорит на английском, испанском или русском языках?

Затем повторил то же самое на испанском языке.

— Я говорю! — ответили на испанском.

Так и есть, один из двоих в камуфляже.

— Подойдите ближе, пожалуйста!

С койки верхнего яруса спрыгнул молодой, тощий, заросший бородой, среднего роста, подошёл по проходу ко мне.

— Вы освобождены из плена, — объявил я ему. — Пожалуйста, представьтесь.

— Лейтенант Рибейра, вооружённые силы Бразилии, — представился пленный. — Со мной сержант Амансио Лима.

Военный, да ещё и офицер — это неплохо. Очень даже кстати.

— Лейтенант, сможете взять руководство над этими людьми? — спросил я Рибейру. — Наверху ещё не совсем безопасно, нам необходимо, чтобы все действовали организованно.

— Да, смогу, — подтвердил тот, но как-то не очень уверенно.

— Очень хорошо, — кивнул я. — Все могут идти?

— Все. Кто не может, тот живёт в этом месте не дольше, чем требуется времени его пристрелить и столкнуть в воду.

— Тогда выводите людей — и быстро спускайте всех на пристань, — скомандовал я. — Мы прикроем вас. Вопросы?

— Нет вопросов, сделаю. Амансио! — позвал он своего сослуживца и что-то прокричал тому по-португальски.

Я выскочил на свежий воздух из этой самой землянки. Гнилостный болотный запах показался мне теперь чем-то вроде лучшего аромата в истории всех вселенных. Дмитрий и Бонита стояли прямо у меня за спиной.

— Ну, что там? — спросила Бонита.

— Там кошмар, — выдохнул я. — Зиндан. Mi Amor, давайте с Дмитрием на крышу землянки. Займите позицию так, чтобы прикрыть место погрузки со стороны плантации. Начинаем выводить пленных.

— Зиндан? — переспросила Мария Пилар.

— Яма в земле, используемая как тюрьма, — пояснил я ей. — Всё, вперёд, прикрывайте нас.

Дмитрий с Бонитой вскарабкались наверх и быстро заняли позиции, целясь в единственном направлении, откуда ещё можно было ждать нападения, хоть и очень сомнительно.

Из двери начали выходить узники. Хотя уже начинало темнеть, они морщились на тусклый свет и прикрывали глаза. Наличием освещения в зиндане никто не озаботился. Вёл людей лейтенант Рибейра.

— Лейтенант, давайте за мной, — позвал я его. — Давно в плену?

— Здесь сорок два дня, и до этого ещё месяц, — ответил он, ни на секунду не задумавшись. Наверняка каждый час считал.

— Давайте, не задерживайтесь, — поторопил я его. — Нам отсюда ещё смыться нужно.

— Подтянитесь там! — крикнул на испанском сержант Лима.

Не похоже, что большинство этот язык знало. Никакой явной реакции на команду заметно не было.

— Лейтенант, а на каком языке бандиты с вами говорили?

— На английском, — ответил бразилец. — Эта банда состояла из сброда отовсюду.

— А у вас как с английским?

— Слабо, если честно. А Амансио вообще ни слова.

— Среди пленных есть кто-то вроде старосты или бригадира? — спросил я, поняв, что надо налаживать действенное управление. — Кто может руководить, кроме вас?

— Есть, — кивнул Рибейра. — Джозеф Мпота. Вот он. Хороший человек, его уважали. Его вместе с нами сюда продали. Говорит и на английском, и на нескольких африканских наречиях.

Лейтенант показал на ещё не слишком истощённого чернокожего с широченными плечами и одним глазом. Вместо второго на лице был рваный шрам.

— Мистер Мпота? — обратился я к нему.

— Да? — Голос у него был как из железной бочки, низкий и гулкий.

Кожа у него была совсем чёрная, даже с синеватым каким-то оттенком, сквозь прорехи рубахи выглядывали мощные, как у борца, мускулы.

— Сколько из ваших людей сумеют позаботиться о себе и своих товарищах?

— Не меньше половины, — ответил он.

— Кто умеет держать оружие в руках?

— Почти все — кто лучше, кто хуже, но настоящих солдат здесь нет, — честно сознался африканец. — Я и сам не слишком хорош, но просто стрелять смогу, если покажете пальцем, куда, сэр.

— Хорошо, организуйте работу. Видите эту баржу? — Я как раз показал пальцем на десантно-грузовой шедевр. — В ней по проекту должны были передвигаться тридцать человек с оружием — значит, и вы все влезете. Пошлите людей разобраться с заправкой. Вон в той металлической будке будет помпа, а вот там…

— Я знаю, сэр, — прервал он меня. — Я даже помогал это делать охране. Что надо заправить?

— Заправляйте баржу. Под крышку. И запасите топливо в бочках. Грузите на неё сразу тех, кто плохо себя чувствует. Кто сумеет управлять ею?

— Я сумею, сэр. — Он стукнул себя в широкую грудь. — Я служил боцманом на торговом судне в прошлой жизни.

— Прекрасно, — обрадовался я. — Вам нужны вода и еда. И то, и другое есть в посёлке, есть целый склад консервов. Набирайте так, чтобы хватило на несколько дней. Видите ту кучу оружия? Вооружайтесь. Лейтенант и сержант вам помогут выбрать. Лейтенант? — перешёл я на испанский.

— Да, сеньор?

— Выбирайте оружие для тех, кто сумеет стрелять. Знаете, где у них был оружейный склад?

— Знаю — тот зелёный сарай, — показал он на невысокое длинное строение, сложенное из массивных брёвен и обсыпанное землёй по периметру.

В склад я заглянуть уже успел. Добра там всяческого было много — как будто банда собиралась обороняться здесь против целой армии. Да, а полегла при нападении дюжины человек, к тому же тех, которые должны были попасть в засаду. И какой из этого вывод? А очень простой: в какой бы безопасности ты себя ни чувствовал, не пренебрегай караульной службой и всегда патрулируй прилегающие к твоему расположению районы. Почему погибли расчёты тяжёлых пулемётов? Потому, что их убили снайперы. А откуда здесь снайперы? Почему они чуть не сутки валялись на соседнем острове, спокойно распределяя цели и сектора огня? Вот-вот, и я о том же. Имей они привычку хотя бы раз в день проверять вероятные места, где может скрываться наблюдающий противник, — и чем бы всё закончилось? Нас с Бонитой не поймали бы, так следы лёжки нашли. И пришлось бы нам или убираться, или отбиваться, и в любом случае такого, как сейчас, не случилось бы.

— Берите оттуда патроны в цинковых упаковках, — продолжал я говорить бразильскому лейтенанту. — Не меньше, чем по одной коробке на один ствол. Больше — можно. И хотя бы по четыре магазина. С убитых собирайте оружие, всем автоматы. Всё остальное уже лишнее — им уметь пользоваться надо.

— Я понимаю, сеньор, — кивнул он.

— Прекрасно. Постарайтесь раздобыть людям одежду, обувь и всё необходимое, что сможете найти в посёлке. И не тяните время: нам надо как-то выбираться отсюда ещё. Всё понятно?

— Всё понятно.

— Действуйте.

Я подошёл к борту траулера, где Смит разбирался с трофейными картами, испещрёнными разноцветными пометками.

— Смит, нашли схему минирования проток?

— Похоже на то, — кивнул тот. — Сейчас нужно получить подтверждение от наших пассажиров. Если они расположены беседовать, разумеется.

— А вы их выводите на палубу и показывайте баржу с рабами. Пообещайте обеспечить их билетом в круиз на неё, если им будет скучно общаться с нами. А что за девица? Кому из двоих она дороже?

— Ещё не выяснили. Сейчас разберёмся.

Я оставил Смита, как бывшего сотрудника полицейского агентства, разбираться с пленными и побежал в посёлок, где Раулито, обнаруживший огромные запасы взрывчатки, минировал всё и вся, а Луис с Карлосом продолжали собирать трофеи. Трофеев было много, и многие из них вызывали искренний интерес. Например, четыре пулемёта «печенег», которые не продавались в этом мире, а лишь поставлялись для двух русских армий. Новенькие, в смазке и даже в упаковке. Они лежали на складе и в сегодняшнем бою не сделали ни выстрела. Всё стрелковое оружие — это автоматы АК-103 и АК-104, не меньше сотни стволов, и это только на складе, не считая тех, что были на убитых.

Да, я говорил уже, что АКМ и его позднейшие варианты самое оптимальное оружие для болот и джунглей, но я не предполагал, что кто-то так тщательно снабдит ими местных производителей наркотиков. У каждого на этом острове был новый «сто третий», и «сто четвёртые» у командиров. И почти сотня на складе. Неплохо. И что интересно — номера серийные очень близки к тем, что мы с помощью Саркиса купили у живчика из Новой Одессы по имени Толян. И это чем дальше, тем больше интригует.

К тому же к автоматам не было КДО — чемоданчиков, которые собирают в комплекты и раскладывают уже в Демидовске, а значит, оружие пошло, скорее всего, прямо из «ворот», не заворачивая на местные территории.

А вот это вам как нравится? РПГ-29, десять штук! Те самые «вампиры», новые, современные, которые активную броню с противокумулятивными экранами насквозь прошибают. Шестьдесят сантиметров многослойной брони плюс активная защита — пробивается навылет. И гранат ПГ-29В — две сотни. Не многовато ли? Ладно, возьмём пару-тройку «граников» и гранат к ним, сколько сможем. Остальное взорвём.

РПГ-7. Стандартный вариант классического пехотного гранатомёта. Мы такие уже взяли со «Звезды Рияда», а тут ещё обломилось. Десять штук, и гранаты любые, на выбор. И осколочные ОГ, и термобарические ТБГ, и противотанковые ПГ, обычные ВЛ и тандемные ВР. Чего душа пожелает. Вот это нам пригодится, особенно если будет преследование на судах или лодках. Да и по пулемётному гнезду отработать двухкилограммовой осколочной ОГ — мало не покажется, рванёт как четыре «лимонки» одновременно. РПГ-29 всё же тяжеловат, с ним так не побегаешь по палубе.

Пять новеньких СВД-С. Полиамидный пластик, складной приклад. Принадлежности и аксессуары ещё к двум «кордам». Это плохо — значит, они где-то ещё есть, не напороться бы на них, когда будем выбираться из болот. Зато «пятидесятых» лент в коробках — валом, уже набитых, да и сами машинки для набивки нашлись, причём как для пулемётных лент, так и для АГС. А вот это хорошо. Нашлась подствольников целая куча: десятка три собрали, «вогов» к ним — хоть грузовиком вывози. Гранат множество, в ящиках, все гранаты — демидовского производства. Хотя это как раз ни о чём не говорит: ими торгуют по всей Новой Земле и все, кому не лень, включая вашего покорного слугу и его партнёров.

А вот вообще подарки от Деда Мороза — два АГС-30. Не «семнадцатая» модель, которая даже югославами по лицензии и китайцами безо всякой лицензии производится, и даже не с российского завода «Молот» из Вятских Полян, а новенький, лёгкий, мобильный «тридцатый» производства Ковровского завода имени Дегтярева. Ни убавить, ни прибавить. И лент к ним — пропасть. Коробки круглые по двадцать девять выстрелов, несчитано. И ещё больше гранат в цинках. Странно всё же. Нет, я понимаю — войны наркомафии, и всё такое… но оружие-то в упаковке так и лежит. И если пересчитать стволы на количество личного состава, то излишек стволов наблюдается. Природный дисбаланс, так сказать. Зачем им столько?

А это вообще новинка. Целый десяток новых ГМ-94, четырёхзарядных гранатомётов-помповиков — для войны в городе. Их специально для второй чеченской войны разработали: войска ещё малознакомы с ними. Хорошая штука, с довольно мощной гранатой калибра 43 миллиметра. Есть даже термобарические выстрелы с радиусом взрыва всего три метра. Вроде бы немного, но зато всех наповал, и самое главное — что уже в пяти метрах тебе самому ничего не грозит. Специально для городской войны, как я сказал уже. И гранат к ним пропасть — всех видов, ящиками. Что-то здесь не так. Как будто какая-то сволочь поставила себе задачу вооружить тех, кто враждебен Русской Армии и находится близко от границ, русским же оружием.

— Раулито, — обратился я к подрывнику. — Организуй всех, кого сможешь. Все АГС — на борт судна. И боезапаса — сколько получится. Все вот эти гранатомёты, они ГМ девяносто четыре называются. Все пулемёты и ленты к ним тащите, которые набитые. Оба тяжёлых пулемёта тоже на борт. Затем собираешь всех доступных людей, берёте прямо от караулки мешки с песком — и тащите их на нос, на палубу. Чем больше, тем лучше. Минимум два десятка потребуется.

Баржу с пленными я решил ничем, кроме лёгкого стрелкового оружия, не вооружать. Были у меня серьёзные сомнения в уровне военных знаний и умений бывших жителей Дагомеи, и давать им что-то тяжёлое для ведения огня с движущегося плавсредства, в непосредственной близости от нас и с изменяющимися секторами обстрела… Нет уж, увольте. Пускай лучше перетаскивают трофеи. Если на плантации работать месяцами у них силы были, то часок поработать во имя собственного спасения сам бог велел.

Я отловил пробегавшего мимо Джозефа Мпота и поставил ему уточнённую задачу. А затем подозвал бразильского лейтенанта, отправив сержанта, уже переодевшегося в новый трофейный камуфляж и обувь, заниматься делом.

— Лейтенант, вы с сержантом перебираетесь к нам на судно, — объявил я ему. — Баржа пойдёт без вашего участия — следом за нами.

— Может, мне следует руководить людьми на барже? — возразил он. — У них ни у кого военного опыта нет нормального.

— Именно поэтому вам там делать нечего, — отрезал я. — Научить их ничему за оставшееся время не успеем, а нам нужны каждые руки, умеющие держать оружие. Задача — вооружить судно так, чтобы до выхода из болот к нему никто даже приблизиться не мог. Понятно?

— Да, сеньор.

— Поступаете в подчинение Раулю, вместе с сержантом. Он поставит вам задачу, — показал я ему на суетившегося Раулито.

— Я понял, сеньор.

— Вперёд!

Я сам бросился обратно к судну, прихватив заодно все пять СВД-С и кучу магазинов к ним. Магазины прямо в упаковках затолкал в какую-то брезентовую сумку, повесив её на плечо, а винтовки навалил на руки как дрова и так понёсся к трапу.

Суета вокруг впечатляла. Тащили всё, что успевали. Раулито наладил настоящий конвейер из бывших узников, которые взялись за работу не то что с удовольствием, а даже с каким-то ликованием. Всё тяжёлое, вроде ящиков с боеприпасами, тащили с непонятными, но оптимистичными африканскими песнями. Джозеф Мпота добыл себе где-то свисток, которым привлекал внимание, когда требовалось отдать приказ, повесил на плечо стволом вниз «Калашников» поверх снятой с трупа окровавленной разгрузки — и выглядел как вполне заправский африканский борец с колониальным игом или чем-то там ещё. И тот же Джозеф догадался припахать пленных из технического персонала лагеря, а их было, худо-бедно, целых двенадцать человек. Работа пошла энергичней.

На палубе ко мне подошёл Карлос. Сказал, что нашли склад наркотиков. Килограммов пятьсот как минимум, в мешках по десять килограммов. Это много, очень много. Откуда здесь всего так много? Здесь людей было раз-два и обчёлся, лодок всего несколько, а такая прорва оружия, взрывчатки, наркотиков. Надо будет потом вплотную заняться Длинным и Толстым. Кстати, девицу надо будет убрать с палубы, а то так и сидит у рейлинга, прикованная к нему. Стрельба начнётся — и ей кранты.

Я затащил винтовки с магазинами в надстройку, свалил в углу. Пусть будут. Раз дали нам приказ свой отряд собирать, то будем его вооружать. Трофеями. Зря старались, что ли?

Связь с Бонитой. Что там с подходами к зоне погрузки? Там всё тихо. Оставляем одну Бониту с обязательством докладывать каждую минуту, а сюда требуем Дмитрия: пусть помогает вооружать траулер.

Казалось бы, чего проще? А вот не так-то всё и просто. Например, все тяжёлые пулемёты и станковые гранатомёты установлены на пехотных станках. А пехотные станки не слишком высокие, особенно для АГС. У старой модели ещё повыше был, а у новой — для стрельбы из положения «лёжа» практически. А нос у траулера, в пользу высокой мореходности, изрядно задран и начисто перекрывает любой сектор обстрела в направлении вперёд. Турели никакой, естественно, нет. Выход лишь один — устанавливать два АГС на носу, по одному с каждого борта, прикрывать их мешками с песком, как ни по-идиотски это выглядит на судне, мешки прихватывать тросами к ограждению, и к ним — двух стрелков.

Ещё есть два хороших укрытия, защищённых от ружейного огня, — кают-компания, бронированная до нижнего края окон, и верхняя надстройка, открытый ходовой мостик, да вот незадача — высоковато бронирование для станка «корда». Поэтому «корд» отцепили от станка и оставили с сошками, как единый пулемёт. Он, к счастью, такое позволяет, отдача у него снижена невероятно, хоть с рук и не постреляешь. За него взялся Дмитрий, как самый квалифицированный пулемётчик, да и физическая сила нужна: это не ПК.

Для ГМ-94 тоже дело нашлось. Все набили гранатами и все разложили на открытом ходовом мостике. И цинки с гранатами поставили дополнительно. В случае необходимости будем прямо с мостика обстреливать что попало. По три-четыре гранаты в подозрительное место — тоже неплохо. А ещё добавить к ним РПГ с осколочными и термобарическими гранатами. Кого туда, понадёжней? Не знаю, вспомнят ли шкипер с помощником про опасную зону на двадцать метров назад? Новичок с гранатомётом опасней любого противника: как даст по своим выхлопом — и поминай как звали.

И кроме всего этого — ещё и сюрприз. Какой? А простой. Все «печенеги» с лентами уложены у стенок кают-компании. В случае атаки хватаем все четыре, приподнимаемся над бронепоясом и даём одновременно по очереди в пятьдесят — сто выстрелов в одно и то же место, по одной цели. Эффект в таких случаях потрясающий — представьте себе, как в вас, пусть даже укрывшегося, разом прилетает так двести, или триста, или четыреста пуль. Как оно? Обычно впечатляет — долго потом будете решаться из укрытия высунуться, если успели укрыться, конечно. А нам большего и не надо.

Ещё один «корд» никуда не лез, нигде не размещался, и специалистов для пользования им в «безстанковом виде» тоже не было. Поэтому его тоже сняли со станка и уложили у стены кают-компании. Он нам потом пригодится, если отсюда выберемся.

Маноло нашёл целую кучу медикаментов и перевязочных материалов, щедро поделился с Джозефом Мпота и сам приготовил целую коробку, заваленную ИПП. Обитателям же баржи приказали вооружиться, но в драку не лезть, — если только по команде их капитана Джозефа. А до того момента залечь за крепкими высокими бортами баржи и головы не поднимать. Ни при каких условиях! Что бы ни происходило!

Спешили, но не суетились и за два часа успели очень многое — и перетащить кучу трофеев на судно, и даже недавним рабам найти нормальную одежду. Плюнув на цвет смешанной с глиной воды, почти все они отчаянно отмывали с себя тюремную грязь на мелководье. Во время плена у них была лишь одна возможность подойти к воде — в виде трупа, на скармливание акулам и прочей живности, или живым, с той же целью, в качестве кары за попытку побега.

Раулито взял себе в помощники сержанта Лиму, который оказался толковым подрывником, и они, используя огромные найденные запасы взрывчатки, минировали всё, что мы не могли вывезти. Тех пленных, которых мы использовали в работе, затем заперли в бараке, где раньше содержали рабов. Затем я сказал об этом Джозефу Мпота, и он пошёл туда с несколькими бывшими пленными, на ходу снимая автомат с плеча. Вскоре из барака донеслась беспорядочная стрельба, крики, а затем всё затихло. Бывшие рабы вышли из барака и направились назад. Ну что же, примитивная, но явная справедливость восторжествовала. Для работорговцев и рабовладельцев в этом мире приговор один — смертная казнь. И у меня при этом не возникло никаких мук совести.

Трофеев было очень, очень много. Невероятно много. В маленьких бандитских лагерях посреди болот так не бывает. Не положено. Что-то здесь не так. Даже тех же МОН-50 взяли множество со склада, но вокруг лагеря их не было совсем. Для кого всё хранилось? А вот денег в лагере было мало. В сейфе у командиров нашлось всего пятьдесят тысяч с мелочью. Не копейки, конечно, но я думал, что наркоторговцы должны быть побогаче. Или все деньги ушли на покупку оружия?

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 27:30

Долго пришлось распределять людей по всему наличному оружию. Весь экипаж пристроился на открытом ходовом мостике, кроме раненого Тима с забинтованным лицом, который ушёл к дизелям, решив, что его место, как моториста, следить за ними непосредственно до конца прорыва. Возглавил оборону мостика я сам, вооружившись РПГ-7. Я хорошо из него стреляю — вот и решил взять эту обязанность на себя. И здесь же устроился раненый Браун, который, сидя на палубе, должен был выполнять обязанности заряжающего. Точнее — подавать те снаряды, которые мне потребуются.

Пако, Индиец Джо и сам шкипер Соуза вооружились ГМ и должны были палить из них во всё подозрительное, не жалея гранат. Благо гранаты мы вывезли все, какие нашли, а нашли их очень много. Пусть стреляют неточно — лишь бы энергично. Те же обязанности были у залёгших на носу среди мешков с песком Луиса и Карлоса. Они из своих АГС должны были обстреливать все подозрительное в зоне видимости. Коробок с гранатными лентами у них чуть не по десятку рядом лежало, так что особо жалеть боеприпасы не требовалось.

Бонита, Смит, лейтенант Рибейра и сержант Лима засели в кают-компании, вооружившись с неба свалившимися «печенегами». Дмитрий уселся за «корд» — естественно, как самый лучший специалист по обращению с пулемётами, а Маноло пристроился к нему заряжающим.

Пленную девицу Бонита отвела вниз, где опять приковала её к рукоятке двери в кондейку, в которой содержали Длинного. Для страху она дала девице пару подзатыльников и посадила однорукого нынче Игнасио сторожить её и кладовки с пленными, чтобы чего не вышло.

Немного отмытые и хорошо вооружённые, освобождённые рабы расселись на дне баржи, за штурвал которой встал Джозеф Мпота. Рация короткой связи на барже была, поэтому связь наладили быстро. Проверили работу двигателя на барже, управление — всё в порядке. Можно было трогаться. И мы тронулись.

Загнав в трубу РПГ осколочную гранату и опирая гранатомёт раструбом в палубу, я устроился рядом со шкипером. Соуза сдвинул рычаги машинного телеграфа вперёд на пару делений, траулер тронулся с места и пошёл по гладкой воде, слегка разгоняясь. Я достал позаимствованный у Дмитрия бинокль-тепловизор, зашарил им по кустам. Вообще тепловизор здесь так себе работает — очень уж густая листва, даже тепло не пропускает, и земля к вечеру не успевает охлаждаться. Гниющие листья тоже дают тепло, что окончательно смазывает контраст. Пако тоже пользовался тепловизором, но тоже без особого эффекта.

Джозеф Мпота оказался опытным рулевым. Баржа шла сзади как привязанная, не приближаясь, не удаляясь, не ломая строя. Пока всё было тихо.

— Хорошо бы и дальше так, — шепнул я шкиперу.

— Даже не надейтесь, — также шёпотом, будто кто-то мог нас услышать, ответил Соуза. — Мы такой шум устроили — половина банд должна была сюда стянуться. Одна надежда, что они сразу, в темноте, не полезут проверять, что случилось: слишком стрельба была интенсивная. Могли и русские егеря налететь, а кому надо с ними связываться?

— А через десять минут ещё все склады рванут, — добавил я. — Здесь как взрыв вулкана Кракатау будет.

— Не разминируют? — спросил шкипер.

— Нет. Раулито всё минировал на неизвлекаемость, — ответил я. — Только подрывом, а на это мы согласны. И не успеют к тому же.

— Может быть, это отвлечёт их, — вздохнул Соуза. — Надеюсь.

— И я надеюсь.

Ещё окончательно не стемнело, но и светло тоже не было. Были сумерки в самом разгаре. Соуза был вынужден подсвечивать карту, на которой были изображены фарватеры, действующие на этой неделе. Смиту удалось разговорить пленных, причём именно подсказанным мною способом: продолжать путешествие на одной барже со своими бывшими рабами никто не захотел.

— Браун… — окликнул я сидящего на палубе и белевшего повязкой на ноге заряжающего. — А как догадались местных боссов живыми взять?

— Смит догадался, — ответил тот. — Они подошли к борту и сразу предложили сдаться. Показали трос, тяжёлые пулемёты, толпу на берегу. Думали, что мы пришли вообще в прежнем составе — мы со Смитом и экипаж. В общем, вели себя так неосторожно, что нельзя было не воспользоваться. Охрана стояла далеко, можно было выбить их одним взрывом, не навредив боссам. И когда я бросил гранаты в их охрану, Пол сбросил этим двоим «глушилки». Они и попадали. А дальше зачем их было убивать? Пригодятся. Я спрыгнул с борта, подцепил их и затащил в баржу. А уже в барже пуля рикошетом меня достала — от борта.

— Гениально, — искренне сказал я. — Может быть, им ещё и заложниками доведётся здесь поработать.

— Сомневаюсь, что будет польза, — покачал головой Браун. — Их банду мы выбили в основном, а чужие их жалеть не станут — только обрадуются, что одним конкурентом меньше. Это как волка в заложники брать, да ещё и перед конкурирующей стаей.

— Наблюдаю сигнал! — послышался в наушнике голос Карлоса.

Нам сигналили с берега фонариком. Соуза заглянул в бумажку, на которой чёрточками были нарисованы «тире-пауза-тире-точка-тире» и просигналил соответствующе. На мой взгляд, он всё сделал правильно, но почему они открыли огонь — я так и не понял. С берега ударили ротный пулемёт и два автомата. Трассы потянулись к ходовому мостику, стеганули по металлу брони, гулко забарабанили, завизжали рикошетами.

— Огонь! — скомандовал я, немного присев и наводя гранатомёт на место, где за кустами бились огоньки у враждебных стволов.

Карлос меня опередил. Залаял АГС, захлопали разрывы гранат на берегу, и тут же я поймал нужную точку в ПГО-7, нажал на спуск. Толкнуло, бабахнуло прямо под ухом, зашипело, качнуло трубу на плече. Молнией метнулась от меня к противнику осколочная граната, грохнуло в кустах, тут же туда улетели ещё по паре гранат от Пако и Индийца Джо, и ещё очередь гранат из пяти от Карлоса. И наступила тишина.

Во как! Знай наших, особенно если наши способны за пару секунд столько гранат в одно место накидать.

— Осколочную! — скомандовал я Брауну, и тут же в протянутую ладонь легла ребристая увесистая дубина гранаты ОГ-7В, которую я немедленно зарядил в гранатомёт.

Судя по всему, стрельба бесследно не прошла. В двух местах, примерно в километре от нас, в небо ударили длинные очереди трассерами. Ещё в двух местах взлетели попарно красные ракеты. Кажется, в болотах начинается большой шухер.

— За нами лодка! — вышел на связь Джозеф Мпота с баржи.

— Барже принять вправо! — тут же команда от Дмитрия.

Баржа резко сместилась правее. Действительно, пользуясь сумерками, сзади подошла моторка, метров так на сто пятьдесят или двести. Я глянул на неё в ночной бинокль. Четверо или пятеро внутри, и похоже, что с пулемётом. Активировал дальномер — сто восемьдесят семь.

— Дима, долбани их из «корда».

— Принял, — послышался его голос в наушнике. — Сделаю.

Из «корда» можно именно «долбануть». Всё же калибр в двенадцать целых и семь десятых миллиметра может поспорить с чем угодно. А «корд» машинка новая и очень точная — раза в два точнее, чем старый НСВ. У «корда» ствол очень хитрый, сделан так, что противоестественным образом нагревается равномерно, его не «ведёт», и характеристики не меняются. Хотя для ста восьмидесяти семи метров при таком калибре любой технологии достаточно.

В общем, Дмитрий «сделал». Сделал и лодку и седоков — двумя очередями. Хорошо грохочет «корд»: как в барабан, сочно так. Впечатляет. Длинные тяжёлые гильзы раскатываются по палубе в разные стороны, брякают звенья ленты. Уже после первой очереди лодка попыталась отвернуть, да куда там… Впрочем, может быть, не отвернуть, а просто убило рулевого или управление повреждено было, нам теперь не узнать. Потому что после второй очереди лодка взорвалась и просто исчезла. Во что он попал, интересно?

А ракеты продолжали взлетать. Кажется, начиналась облава, и те, кого мы встретили, были только первыми ласточками оной. Первыми псами, скорее: какие уж тут ласточки.

— Барже вернуться в кильватер. Сигнальщику наблюдать заднюю полусферу.

Из баржи торчало всего две головы — рулевого Мпоты и ещё одного молодого шустрого хлопца, которого назначили сигнальщиком и которому вручили трофейный активный ночник, после чего велели смотреть за корму и глаз не отрывать.

Ещё пару минут стояла тишина, если не считать плеска воды под бортами довольно быстро идущих судов и рокотания дизелей, а затем там, откуда мы ушли, наконец рвануло. И как рвануло! Как будто действительно вулкан извергся в этих болотах, поднимая в небо догоняющие друг друга клубы красного, подсвеченного страшным клубящимся пламенем, дыма. Рвануло раз, другой, третий. Взрывы шли подряд, подбрасывая вверх то, что хранилось на складах и что пока не успело взорваться. И часть этого взрывалась в воздухе, часть взрывалась, возвращаясь на землю, с которой только что взлетела и которая продолжала швырять в небо всё, что, казалось, только что принадлежало ей. Раулито явно не поскупился на взрывчатку. Пластита и тротила на складе хватало.

Я подумал, что ещё пара-тройка минут спокойствия у нас есть — сейчас все глазеют на светопреставление: не до слежения им за проходящими траулерами. И, в общем, угадал, потому что именно через три минуты в параллельной протоке показался быстроходный серый катер метров десяти в длину, со спаренным крупнокалиберным пулемётом в поворотном кругу на носу и единым пулемётом на корме, скрытым за стальным щитком. Так и есть — знаменитый ещё по Вьетнаму и фильму «Апокалипсис сегодня» «пиббер»[18].

Пока катер шёл по соседней протоке, его постоянно закрывали от нас маленькие острова, и он явно ждал чего-то, не пытаясь атаковать нас и не давая возможности атаковать его.

И точно, ещё через минуту с другой стороны вывалил его близнец — такого же серого цвета и с такими же пулемётами. Вышел сбоку, завалился в лёгкий крен и пошёл следом, неся бурун жёлтой воды по носу. Катер по правому борту ускорился и начал вырываться вперёд. Я быстро бросил взгляд на карту — так и есть, впереди плёс, открытая вода, там они смогут взять нас в два огня.

Преследующий катер ловко прикрылся от нашего «корда» баржей с пленными. Мы с мостика могли стрелять поверх неё, но если мы обнаружим такую нашу способность слишком рано, до момента гарантированного поражения, то катер сможет расстрелять из своего носового спаренного М2 наш мостик как консервную банку. Впрочем, ему сейчас попасть в нас намного труднее, чем нам в него. «Нинья» вместе с баржей развели в протоке такую волну, что «пиббер» на ней болтало как игрушку.

Я отложил гранатомёт с осколочной гранатой и взял второй — с противотанковой. Не зря я приготовил сразу два: подозревал, что придётся стрелять и по технике тоже, и будет не до перезарядки.

Загрохотали пулемёты на «пиббере», и десантная баржа сыпанула россыпью рикошетов, послышались крики. Ещё очередь, и ещё. Надеюсь, они не забыли, что их задача лежать на дне, а повредить что-то в этом корыте проблематично. Двигатель и баки бронированы хорошо, и все жизненно важные органы баржи расположены под палубой, между нею и плоским дном. Фактически — ниже ватерлинии.

Зато пулемётчик на «пиббере» отвлёкся, и это то, что требуется. Я вскочил, вскинув трубу гранатомёта на плечо, поймал раскачивающийся на волне силуэт катера в сетку прицела, прикинул опережение, нажал на спуск. Вновь гулкий взрыв под ухом, с толчком и шипением вырывается граната, яркой стрелой пролетает через сумерки и бьёт катер в низкую рубку, где и взрывается. Вроде бы должен быть результат, а катер идёт следом, как привязанный. Странно это! Валюсь на палубу как подкошенный, кричу Брауну:

— Кумулятивную!

Тот протягивает мне второй РПГ, уже с кумулятивной. Нет, слишком умный он всё же для второго заряжающего. И забирает у меня пустой гранатомёт на перезарядку. А я собираюсь вскочить и прижимаюсь ниже, потому что верхняя часть ограждения мостика начинает грохотать, вибрировать, брызгать искрами и покрываться дырами. Что-то обжигает щёку и висок, чувствую кровь — не тёплую, а почему-то холодную. Все на мостике попадали друг на друга, а в наушнике снова голос Дмитрия:

— Барже принять влево!

Маневр баржи отвлекает пулемётчика, стрельба прекращается, я вскакиваю, вновь целюсь в катер из гранатомёта. Катер отстал метров на пятьдесят, я вижу пулемётчика за барбетом. С кормы «Ниньи» в катер опять бьёт длинная очередь тяжёлых пуль из «корда», выбивая искры и разбрасываясь рикошетами, и я успеваю подумать, что там сейчас — как только что было на мостике. И стреляю. И вновь попадание, и на этот раз небесполезно. Катер резко теряет ход и останавливается. Мне видно, как пулемётчик пригибается за барбет, прячась от обстрела с нашей кормы. Всё, от этого оторвались, но идущий параллельным курсом начинает пристреливаться к нам из трёх своих пулемётов. Мы в секторах действия и носового, и кормового. Пока в редких просветах между островами, но прицел он явно берёт всё точнее и точнее. И снова сзади появляется лодка — небольшая, пластиковая, с пулемётом в турели, виляющая по протоке и выбрасывающая в нашу сторону пучки трасс. Дмитрий пускает в неё очередь, не попадает, но отгоняет — лодка резко отворачивает, отстаёт, прячется за островом.

Я сую Брауну пустой гранатомёт на перезарядку, говорю: «Кумулятивную!» — и беру у него из рук другой, уже с торчащей из него заострённой гранатой. Пристраиваюсь к борту мостика, упираюсь, проверяю, чтобы за мной, в зоне безопасности, никого не было. И начинаю неторопливо прицеливаться в катер. В рубку. Скоро плёс, скоро он попытается нас встретить из двух своих стволов пятидесятого калибра плюс одного единого, — а это серьёзно. А у нас на ту сторону могут действовать только гранатомёты и «печенеги», но катер, судя по всему, от калибра семь шестьдесят два неплохо защищён. Ему плевать на этот калибр, собственно говоря.

— Цель на семь часов! — Это Смит по радио.

Я оглядываюсь и вижу чудо техники — болотную скоростную аэроплатформу. Знаете такие? Плоскодонка, скорее даже корыто, сзади огромный самолётный пропеллер, может даже по суше проскакивать, если не высоко и не далеко. Всё бы ничего, но по центру платформы установлен пулемёт КПВ на старом зенитном станке ЗГУ-l, только колёса с него отвинчены. И наводчик сидит в кресле, ствол своей четырнадцати с половиной миллиметровой мясорубки на нас наводит. И тоже вне зоны видимости «корда». И тоже острова мешают. И тоже ведь ждёт плёса. Только проскочим последний клок суши, как нажмёт он на спуск — и прошьёт нашу «Нинью» как кусок масла раскалённой спицей.

— АГС, левый борт, пристреливайтесь к платформе навесом, хотя бы нервируйте, — крикнул я. — Пако, тоже попытайся — учись, по крайней мере. «Печенеги», к окнам левого борта: как только выскочим из-за острова на открытое пространство — огонь по платформе из всех стволов.

А что у нас есть для катера по правому борту? Кроме моего РПГ — ничего. Хотя бы ещё один стрелок нужен.

— Бонита, бросай пулемёт и ко мне на мостик — бегом! — крикнул я в микрофон.

Судя по всему, команду «бегом» она приняла всерьёз. Через секунду влетела к нам по трапу. Я без разговоров сунул ей второй РПГ и кивком указал на обогнавший нас катер.

— Держи его на прицеле. Я попытаюсь его подстрелить в просвете между следующими островами, а ты будь готова бить сразу, как выйдем на плёс.

— Есть.

Она заняла позицию с упором на локти. Я прицелился снова. Сейчас протока, катер даст пару коротких очередей для пристрелки. У меня будет секунды три пустить снаряд, но никак не могу толком рассчитать упреждение: положение катера за островом приходится угадывать.

Вот он исчез… был под таким углом… я успел ему почти под рубку навестись… где он появится? Какой частью он попадёт в окуляр ПГО-7 — «прицела гранатомётного оптического»? Как рассчитать упреждение?

Я даже не понял, чем он попал: сразу нажал на курок. Вновь удар по барабанной перепонке, толчок оружия, как будто кто-то очень сильный приподнял его спереди, а затем отпустил. Вновь хвост ракеты, рассекающий сумрак. Бах! Есть контакт! Только куда? Неважно, сейчас главное — зарядить. Браун уже это понял — я только глаза к нему скосил, а он мне очередную противотанковую сунул. Мы опять вооружены.

Постоянно тянет оглянуться на аэроплатформу. А ну как у него уже открытое пространство, и ну как даст он сейчас из своего самого мощного в мире пулемёта? Энергия пули из КПВ в два раза выше, чем у любого другого крупнокалиберного, мало нам не покажется. Хотя знаю, что если «печенеги» молчат, то и у платформы нет возможности стрелять.

Шкипер замысел противника тоже понял, и он сказал всем по короткой связи:

— Как только увижу плёс, даю команду «Приготовиться!». Всем понятно? И меняю курс на пятнадцать правее, больше не смогу. И пулемёту бы с кормы туда пострелять.

— Пулемёт с кормы по-любому постреляет, — услышали все голос Дмитрия.

Я оглянулся. Так и есть, Дмитрий и Маноло подтащили стол кают-компании к иллюминатору, выдрав его из креплений, и на нём расположились со своей крупнокалиберной молотилкой.

Платформа тоже начала ускоряться, пытаясь выйти из сектора обстрела нашего пулемёта. Успели разглядеть, как они его перетаскивали, пока был просвет между очередными шапками зелени на воде.

Пако между тем постреливал навесом в сторону платформы. Ни разу не попал, но обстрел они заметили. Пускай, может быть, лишнюю каплю адреналина это пулемётчику в кровь выжмет, и рука у того дрогнет не вовремя. Или вовремя для нас.

Вновь взгляд на катер справа. Куда-то в корму я ему попал. Скорости он не сбросил, пулемёты стреляют, единый с кормы так вообще пристрелялся, лупит по бронепоясу так, что искры летят, но из дыры в корме «пиббера» валит чёрный дым. Маслопровод? Или я поджёг старую паклю, и никакой пользы?

Странный, визгливый, металлический звук за спиной, со стороны платформы. Резко поворачиваюсь — и слышу ликующий крик шкипера, Пако и Индийца Джо. Ведь бывает же такое везение! Пако, который гранатомётчиком был, прямо скажем, паршивым, извёл чуть больше десяти гранат, пытаясь навесом попасть в платформу. И в результате каким-то чудом попал осколочной в решётку, ограждающую вентилятор. А вентилятор пластиковый, судя по всему, и ему оторвало или всю лопасть, или кусок лопасти. А что это значит? Это значит, что на платформе сейчас такая вибрация, что у седоков дерьмо в штаны проваливается само по себе, проскальзывая в прямую кишку под её влиянием, и что если двигатель не заглушить в скором времени, то он просто сломается, вал пойдёт вразнос, и всё такое. А уж о прицеливании и речи быть не может.

Так и есть, платформа сбрасывает скорость, а пулемёт разражается длинной, очень злобной и совершенно бесполезной очередью, выбросив почти в самое небо длинный хвост трассирующих пуль. Скорее всего, и ствол запорол: у КПВ ему много не надо.

— «Печенегам» залечь! — сразу принялся я командовать. — Дима, пулемёт к правому борту — у нас конкурентом меньше.

— Вижу. Уже тащим, — крикнул он в ответ.

Опять грохот, искры, крик. Пристрелочная очередь из крупнокалиберной спарки с катера всё же нашла наш мостик, пробив его в нескольких местах. Браун мешком заваливается вбок, уронив голову на мгновенно залившуюся кровью грудь, рядом на полу корчится и тяжко стонет Индиец Джо, пытаясь зажать рану на ноге ниже колена. А там и нет ничего ниже колена — оторвало всё к чёртовой матери. Его ступня и половина голени с торчащей костью отброшены к борту. Пако судорожно, трясущимися руками вытаскивает из аптечки резиновый жгут. Палуба вся залита кровью, ноги скользят, разъезжаются. Запах крови и горелого металла, дым, всё вижу как в тумане. Оглядываюсь на сумки с выстрелами к гранатомёту. Дырка от пули в сантиметре над ними. Пробила бронепояс, прошла прямо над кучей взрывчатки и оторвала ногу нашему коку.

— Маноло, на мостик, здесь тяжёлый «трехсотый»! — заорал я в микрофон. — Лейтенант Рибейра, к тяжёлому пулемёту заряжающим!

— Есть!

— Да, сеньор!

Слышу шаги Маноло, как он топает по фиберглассовым ступенькам трапа, вбегает на мостик, падает на колени, прямо на окровавленную палубу, наваливается на катающегося по ней индийца, начинает вместе с Пако накладывать ему жгут. Пако тоже досталось — по лицу стекает кровь. Рассекло мелкими осколками металла, выбитыми тяжёлыми пулями из броневого пояса. А я с ним, наверное, как близнец сейчас: кровь уже по шее течет, и разгрузка на груди вся заляпана.

— Приготовиться к маневру! Теперь влево! — Крик шкипера в наушниках и просто рядом. — Маневр!

Вскакиваю, швыряю себе на плечо гранатомёт, опять ловлю в прицел то место, где должен быть этот чертов катер с пулемётами. Вот сейчас… сейчас… сейчас… Чувствую, как заваливается в крен «Нинья», совершая маленький, единственно допустимый поворот в таком узком месте, но немножко всё же сбивая заранее выставленный прицел вражеским пулемётчикам, давая нам лишнюю секунду жизни. Выскакивает из поля зрения прицела, как из кадра, последний сгусток кудрявой зелени острова, открывается серый борт катера, мне даже кажется, что пулемётчик немного дёрнулся, подпрыгнул, обнаружив, что ствол его М2 целится чуть в сторону, просто в пространство. Нажимаю спуск, снова чуть не глохну от взрыва ускорителя в трубе, и вижу рядом шлейф второго снаряда, стартующего из трубы РПГ.

Обе ракеты, моя и Бониты, угодили в цель — в рубку и в заднюю пулемётную турель. Двойной взрыв, по которому одновременно с этим хлещет очередь из нашего «корда», а спаренный носовой М2 с катера бьёт в нас, но уже по нижней надстройке, и даже на мостике, наверху, мы чувствуем, как сотрясается вся туша траулера под ударами тяжёлых пуль. И затем огонь прекращается, потому что катер начинает раскрываться вдоль корпуса, разрывая металл и выбрасывая из-под него пучки огня, и взрывается сразу весь — даже непонятно, что такое могло храниться внутри, что за боеприпасы и что за топливо? И мы проходим мимо быстро скрывающихся под водой железных обломков, приветствуя их отчаянными криками, матом и проклятиями.

— Командир, имеем «двухсотого»! — кричит Дмитрий в наушнике. — Бразильский сержант!

Чёрт, вот так и побыл свободным человеком всего ничего сержант Лима. Жалко мужика.

— Принял, — буркнул я в микрофон.

А впереди находится наблюдательный пост — тот самый, которому мы сигналили фонариком с лодки, когда проникали в болота. Мы с Бонитой заряжаем гранатомёты заново — она осколочной ОГ, а я термобарической ТБГ — и наводимся примерно в то самое место, где пост был раньше. Но оттуда никто не стреляет и не мигает. И когда мы подходим ближе, то видим уже вдалеке, в боковой протоке, убегающую моторку и выпускаем в неё две гранаты, но не попадаем, и гранаты просто исчезают под водой, не произведя никакого видимого эффекта. И Карлос тоже выпустил по ним очередь из АГС, но тоже не попал.

Осталось совсем немного до выхода из болот на морской простор. Всерьёз нас никто не преследует, но пару раз мы видели моторки, обогнавшие нас по параллельным каналам и ушедшие вперёд.

— Шкипер, засаду готовят наверняка, — крикнул я, перекрывая грохот дизелей. — Если так и будем ломиться к морю напрямую, то нарвёмся. Точно с гранатомётами засели.

Сам я по ходу дела заправлял ещё одну ТБГ в трубу гранатомёта, а Бонита уже успела перезарядить.

— Понял, — кивнул Соуза. — Постараюсь поменять маршрут.

Он склонился над картой, а я тем временем запросил баржу:

— Баржа, как обстановка?

— Двое убиты при обстреле, — ответили оттуда. — Раненых нет.

При обстреле из крупнокалиберного именно так и бывает. Или очень тяжело раненные, или убитые, лёгких не бывает никогда практически — если только от побочных факторов, как мы с Пако от летящих металлических ошмётков. Я выдернул из нарукавного кармана ИПП, разорвал обёртку, обтёр тампоном кровь с лица. Чувствую, что под кожей пара-тройка металлических кусочков ворочается, но это не страшно — Маноло их потом у меня на раз повыдёргивает.

Соуза потыкал карту пальцем, как будто утверждаясь в каком-то решении, затем выпрямился и повернулся ко мне:

— Я понял, где нас будут ждать. Совсем избежать проблем не удастся, но очень осложнить им жизнь я сумею. Будьте готовы к обстрелу с правого борта.

— Понял. — Затем добавил в рацию: — Всем готовность к отражению обстрела с правого борта.

Рация подтвердила готовность несколькими голосами. Мне было видно, как Карлос на носу траулера меняет коробку с лентой в АГС, устанавливая полную. Я тоже устроился поудобней. Пако и Маноло переложили потерявшего сознание Джо под стенку мостика, и Маноло побежал вниз, к «печенегу». От крови палуба на мостике стала скользкой, ноги разъезжаются. Плохо.

Проскочив ещё пару проток, если, конечно, к движению со скоростью двенадцать узлов подходит термин «проскакивать», траулер заложил крутой левый поворот и нацелился в совсем узкую протоку между двумя большими островами. И мы убедились, что Соуза был прав. Нас ожидала засада, и засада надеялась, что мы пойдём прямо в море по более широкой и удобной протоке правее, где нас должны были взять в два огня. А мы пошли левее — и теперь оказались для засады под крайне неудобным углом, и вскоре должны были выйти из сектора обстрела, если, конечно, не застрянем в узком проходе. И засада, сидевшая в кустах с целью «засадить» нам по самое «не балуй», засуетилась и открыла огонь со всех стволов.

Стволы у них были, и особенно мешали жить как минимум четыре гранатомёта. Сразу четыре ракеты вылетели из кустов и устремились к нам. Две прошли над палубой — видать, неверно по сетке определились стрелки, — ещё одна ударила прямо в нос траулера, вырвав куски обшивки борта и, как позже выяснилось, повредив «подрульки», а ещё одна кумулятивная ракета ударила в стрелу крана на корме. И эта стрела нас спасла — иначе рвануло бы прямо в надстройке.

Ещё нас спасло то, что граната была кумулятивная. Была бы осколочная или термобарическая — Дмитрию и Рибейре у пулемёта точно пришёл бы конец. А так их только оглушило и контузило. Зато стрела переломилась в шарнире и с тяжким грохотом рухнула на палубу, чуть не проломив её.

Мы увидели, откуда стреляли гранатомётчики, и пальнули туда сами: два выстрела ушли в кусты и там рванули. Не знаю, достали мы кого-либо или не достали, но рвануло примерно там, откуда стреляли в нас. Захлопал АГС с носа, и в зарослях начали рваться тридцатимиллиметровые гранаты, разбрасывая ветки и листья. И туда же ударили четыре «печенега» — бесконечно длинными очередями, каждый на всю ленту. Пако начал выпускать туда свои гранаты, судорожно передёргивая ствол гранатомёта, перезаряжая и категорически промахиваясь, и в конце концов к оркестру присоединился «корд». А потом мы скрылись между островами — не застряли, не потеряли баржи — и вышли в открытое море.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 2 число 9 месяца, понедельник, 10:00

Вчера ночью мы отошли от берега примерно миль на шестьдесят, после чего легли в дрейф и занялись ремонтом, лечением раненых и подсчётом потерь. Радар работал, так что мы не опасались, что нас смогут незаметно преследовать. И посты выставили.

Тяжёлых повреждений траулер не получил, но количество мелких не поддавалось перечислению. В нём не осталось ни одного целого окна в надстройках, в носу, выше ватерлинии, красовалась здоровая пробоина, упавший кран заклинил люк трюма и повредил шпангоуты под палубой. Было разбито много приборов, причём как на открытом ходовом мостике, так и в надстройке. Правда, список разбитого внизу и наверху не совпадал, поэтому можно было управлять судном вдвоём и пользоваться при этом всеми приборами.

Индиец Джо был плох. Маноло оказал ему всю возможную помощь, но его срочно требовалось везти в госпиталь. Джо лежал в каюте, накачанный наркотиками, и смотрел в потолок, не проявляя никаких эмоций. Его оторванную ногу захоронили в море.

Брауна и Лиму похоронили, вместе с ногой Джо, тоже в море. Признаться честно, я не думал, что сухой и неэмоциональный Смит был настолько привязан к своему напарнику. Узнав о его смерти, он впал в состояние ступора и сейчас сидел с бутылкой виски на корме, молча глядя на горизонт и отхлебывая из горла.

Были двое погибших и на барже. Погиб один из белых — тех, кого мы расценили как «не жильцов», и парнишка-сигнальный, который первым обнаружил преследование. Очередь из крупнокалиберного пробила борт баржи, прошла сквозь грудь сигнальщика, отбросив его назад. Европеец приподнялся с палубы, чтобы оказать какую-то уже ненужную помощь, и был убит второй очередью. Остальные лежали на дне, и пули прошли выше, никого не задев. Но несколько человек, как и у нас, посекло мелкими металлическими осколками, выбитыми пулями из стального борта.

Дмитрий и лейтенант Рибейра почти оглохли. Разумеется, это было временное явление, но сейчас им надо было кричать, чтобы они тебя слышали. Карлос тоже был контужен взрывом гранаты на носу и к тому же получил семь крошечных осколков в плечо и бок, которые Маноло извлёк у него под местной анестезией. Теперь Карлос был способен лишь на то, чтобы просто сидеть, потому что от контузии у него кружилась голова.

Если все операции до этого момента у нас проходили гладко, то эта, подготовленная в спешке, пошла не так. Нас потрепали.

Бонита была цела, не имела ни единой царапинки на своём прекрасном теле, а мне, как оказалось, досталось не только по морде. Осколок металла, судя по всему, оторванный ракетой от стрелы крана, угодил в спину. И я заметил это лишь ближе к утру, когда наконец уселся на стул в разгромленной кают-компании — и сразу же отшатнулся от спинки, почувствовав резкую боль. Маноло осмотрел меня, кольнул новокаином, сделал пару маленьких разрезов и вытащил продолговатый кусочек железа, измазанный кровью. Покрутил его перед собой, удерживая зажимом, после чего сбросил его в ладонь, обтянутую латексной перчаткой, и вышвырнул через разбитое окно в море. А затем быстро выдернул четыре мелких осколка у меня из-под кожи на лице — уже без всякой анестезии. Хорошо, что был я в тактических очках из карбонового стекла, иначе мог бы остаться без глаза — прямо на правом стекле была глубокая царапина, как стеклорезом сделанная.

Бонита с Луисом, как единственные уцелевшие, пошли проверить пленных. Всё было в порядке — кроме того, что и Длинный и Толстый просились в уборную, а девица уже и не просилась, а с печальным видом сидела на полу в мокрых шортах. Рука, давно уже прикованная к двери, у неё затекла, и Бонита сжалилась над ней, отведя в нашу каюту, где та помылась в душе под присмотром выразительно похлопывающей по кобуре Марии Пилар. Затем Бонита выдала ей какую-то из моих маек в качестве одежды, потому что по размеру та была блондинке как платье, и задумалась — куда её теперь девать? Не держать же всё время прикованной в коридоре, где та ещё ко всему просто мешала проходу. В результате она отвела её в кают-компанию, где сумела пристегнуть её к длинной цепи, пропущенной вокруг оконного простенка, и у той появилась какая-то минимальная свобода. По крайней мере, она могла встать, сесть и перемещаться между диваном и окном.

Длинного и Толстого же вывели в туалет на так называемую «купальную платформу», опущенную вниз с кормы, где они и облегчились под свист и комментарии с баржи. Охранял их лично лейтенант Рибейра, уже даже побрившийся и выглядевший вполне «по-уставному» в новеньком трофейном камуфляже, разгрузке и с кобурой на бедре, поэтому процесс облегчения у пленных шёл быстро и эффективно — по причине резко обострившейся «медвежьей болезни». Не всегда же тебя охраняет твой вчерашний раб, который должен был заработать тебе денег, а сам подохнуть и быть скормленным падальщикам. Это заставляет нервничать.

Затем мы собрали совет в составе шкипера, Пако, меня, Бониты, Смита, который немного пришёл в себя, и перебравшегося с баржи Джозефа Мпоты. Джозеф тоже разительно изменился за последний день. Обитатели баржи запаслись одеждой со складов, а кое-кто догадался прихватить в посёлке даже бритвы, поэтому за то время, пока мы болтались в дрейфе, люди привели себя в порядок. А Джозеф так вообще ощущал себя вождём своего маленького племени.

Задачей совещания было определить наш дальнейший маршрут, и никаких разногласий с этим не возникло. Траулер с баржей следуют почти до порта Береговой на территории Русской Армии, где мы передаём раненого Джо на баржу, и та сдаётся на милость русских военных властей. Там Джо попадает в госпиталь, а мы выдаём ему с собой сумму, достаточную для того, чтобы, выписавшись, он мог спокойно пережить сезон дождей, а потом добраться до Кадиза, где живёт весь экипаж «Ниньи».

Куда пойдёт «Нинья» после этого? Шкипер сказал, что вполне способен дойти до любой точки, лежащей по долготе в пределах Форт-Рейгана. А в этих пределах выбор пунктов назначения был уже немалым, но обсуждать это на общем собрании было не обязательно. После этого общее совещание было распущено, и мы остались вдвоём со Смитом.

— Смит, куда предлагаете дальше? — спросил я. — Операция провалена, и нет никаких шансов, что нам удастся передать ракеты получателю. У нас двое пленных, которых заберут в любом порту назначения. Не знаю, как на территории Ордена, но и в Техасе и в Конфедерации власти отберут их с вероятностью в сто процентов.

— Американские Штаты, — ответил Смит. — В Зион. Там есть порт и ремонтная база, и там фактически территория Ордена. И там же мы можем определить наши дальнейшие действия.

— Я слышал, что в Зионе запрещено ношение оружия. Это верно? — уточнил я.

— Да. Всё оружие сдается в арсеналы, которых несколько в черте города.

— Значит, Зион отпадает.

— Почему?

— Смит, мы пока ещё лишь временные союзники, — сказал я. — Мы ничего не решили относительно оплаты, мы не решили, куда пойдут остальные ПЗРК. Мы не выпустим оружия из рук, поэтому Зион для нас не подходит. Предлагайте иные места — нейтральную территорию.

— А у вас есть предложения? — спросил он меня.

— Нам подходит любой порт на территории Конфедерации или Техаса.

— Где отберут пленных?

— Да.

Смит задумался. Было видно, что предлагаемые мной условия его не радуют. Ему придётся объясняться с Родманом по поводу провала главной операции, затем объяснять, куда опять мы делись. Слишком много объяснений. И за всё — ответственность на нём.

— Смит, я не оставляю вам выбора, — не дал я ему долго раздумывать. — Так и скажите Родману. Пусть у него болит голова по этому поводу. Вы пытались сделать всё, как вам приказали, но всё пошло прахом. Почему — это мы ещё успеем выяснить до вечера: главные виновники сидят здесь, на судне. А затем мы вновь расстанемся до момента достижения нового соглашения — вот и всё. А впрочем… есть другой способ решить проблемы. Вы идёте в Нью-Галвестон, техасский порт с самой лучшей ремонтной базой, ставите там «Нинью» на ремонт. Это займёт несколько дней как минимум. Родману сообщите о повреждениях судна, которые не дают технической возможности продолжать плавание. Мол, даже дотуда еле доковыляли.

— И что дальше? — спросил он.

Всё же Смит был немного пьян — медленно соображал.

— Я вас покину и уеду с трофеями, — объяснил я. — Затем выйду на связь через несколько дней, найду вас в городе. Дней через десять примерно, может быть, раньше. К тому времени вы попытайтесь найти мирное решение проблемы с руководством, а мы тоже попытаемся сделать это со своей стороны. К тому же я ожидаю новостей, которые могут быть вам очень интересны и потенциально смогут повлиять на сложившуюся ситуацию.

— Чем они могут быть мне интересны? — не понял он.

— Скажите, а как вы вообще попали на работу к Родману?

— Я не люблю вспоминать эту историю, — покачал он головой.

— Смит, послушайте… — Я посмотрел ему в глаза. — Вы пришли работать из агентства по борьбе с наркотиками в агентство по их распространению. Как так получилось?

Смит хмыкнул, посмотрел вдаль, на море:

— Вы знаете, мы с Брауном проработали вместе очень долго, были напарниками. Работали в разных странах — в Перу, Боливии, Колумбии, Мексике. В общем, весьма успешно. На высокие должности не забрались, работали на земле, но нас считали агентами толковыми и знающими своё дело. А потом к нам приехал молодой, подающий надежды, в галстуке и костюме от братьев Брукс, из Вашингтона, из центрального аппарата. И он проводил собственную операцию, нужную лишь для того, чтобы он получил повышение. К операции привлекли частных подрядчиков из «Динкорпа», которые там занимаются уничтожением плантаций, чего мы категорически не хотели. Операция пошла плохо, потому что была придумана дилетантом и не могла закончиться хорошо. Контракторы стали изображать из себя ковбоев, и всё пошло вкривь и вкось. Вместо ареста наркобарона погибли гражданские, включая двоих детей. Началось расследование. Мальчик в дорогом костюме уехал в Вашингтон, а на нас обрушилась Ниагара дерьма. Во всём обвинили нас — тот, кто всё задумал, вышел сухим из воды.

— Это знакомо, — кивнул я. — Попробую угадать — дальше вас нашёл Родман? Угадал?

— Родман с тем мальчиком из Вашингтона вместе учились в школе, а потом вместе были в одном университетском братстве. И Родман вроде как спас наши задницы, увезя в этот мир и приставив к работе. Так нас «прикрыл» вашингтонский умник. Насколько нам известно, теперь мы там числимся в бегах и обвиняемся во всём — разве что не в растлении малолетних.

— То есть у вас имеется причина быть благодарным Родману? — немного поиздевался я.

— Шутите? — глянул он на меня исподлобья. — У нас не было выбора.

— Понятно, — кивнул я. — Смит, я не готов сейчас продолжать разговор на эту тему, но я хотел бы, чтобы вы дождались меня в Нью-Галвестоне. Большего пока не скажу. Договорились?

— Вы мне тоже не оставили выбора, — пожал он плечами. — Не драться же мне со всей вашей бандой!

— Верно, это не поможет, — согласился я с ним. — Да и зачем нам драться? Хотите пообщаться с пленными?

— Давайте попробуем. С кого начнём?

— Предлагаю с девицы. Просто выспросим у неё предварительно, кто есть кто, а затем перейдём к остальным.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 2 число 9 месяца, понедельник, 19:00

Допросы пленных продлились несколько часов. Девицей занялась Бонита, которую та после подзатыльников боялась как огня. К нашему немалому удивлению, девица оказалась украинкой и, к ещё большему удивлению, — дочкой Толстого. И оба они, папа с доченькой, были жителями славного города Новой Одессы, причём до недавнего прошлого папа возглавлял охрану морского порта, но потом место потерял в силу передела собственности и организовал транспортную компанию. И эта компания вела дела с Длинным и его бандой в болотах. Сейчас же доченька сопровождала папу в деловой поездке в качестве переводчицы, потому что к языкам у папы способностей не было. На вопрос, как же Толстый, которого на самом деле звали Петро Васильевич Володько, общался с Длинным, которого на самом деле звали Клеанте Диджуни и который был уроженцем Сардинии, без помощи Алёны Петровны Володько, Алёна Петровна ответила, что господа Володько и Диджуни знакомы ещё с совместного бизнеса в Одессе, «за ленточкой», и синьор Диджуни неплохо владеет русским.

Мы переглянулись — история становилась чем дальше, тем интересней, даже Смит оживился. Тогда я попросил Бониту подержать девицу в нашей каюте, где и проходил допрос, продолжая беседу, а мы вдвоём направились общаться с остальными, прихватив с собой для убедительности лейтенанта Рибейру: его присутствие должно стимулировать приступы откровенности.

Первым был вытащен из кладовки Клеанте Диджуни, который показал, что его надоумил напасть на судно его непорядочный компаньон Володько, предлагая взять всех в заложники и вынуждая доставить в болота остальные «стингеры». Как Диджуни ни сопротивлялся, терзаемый муками совести, но противостоять Володько не смог — и вынужден был напасть. А связывала их в прошлом совместная работа по распродаже вооружения и имущества армии незалежной Украины через одесский порт, где Володько был представителем продавца, а Диджуни — покупателя.

Диджуни был водворён на место, а Петро Васильевич Володько был извлечён на свет божий, отведён туда же на корму, куда водили его партнёра, где и рассказал, что идею захватить все «стингеры» путём захвата заложников выдвинул Диджуни, а сам же Петро Васильевич сопротивлялся, сколько мог. Но поскольку Диджуни здесь главный, то всё же он решил напасть, за что Петро Васильевич невинно страдает теперь.

В дальнейшем ещё не раз пришлось общаться с каждым из них и даже слегка побить обоих, а заодно пообещать переправить их на часок на борт идущей следом баржи, и в конце концов нас оделили чрезвычайно интересной информацией.

Транспортная компания Петра Володько базировалась в новоодесском порту, и «крышей» этой компании был не кто-нибудь, а сидящий сейчас в подвале разведуправления в ППД подполковник Силаев. Да, да, тот самый Силаев, с которого и началась вся история с засадами на Дороге. Силаев же предоставил своему другу Володько телохранителей — тех самых, которые были накрыты одной гранатой, причём все они были членами УНА-УНСО и в прошлом воевали в Чечне на понятно чьей стороне.

Работа же компании Петра Володько состояла в основном в обмене оружия со складов московского МВД на наркотики, которые доставлялись обратно в новоодесский порт, а уже оттуда летели специальным рейсом самолёта в Нью-Рино, где и передавались… кому бы вы думали? Людям «Большого Мальчика» Томми, который уже платил за них золотом. Диджуни же имел репутацию главного поставщика оружия всем остальным бандам в этом регионе, и золотом они платили уже ему. Впрочем, наркотиками тоже платили, а он их менял на всё то же оружие.

Правда, недавно Силаев куда-то исчез, а вместо него поднял упавшее знамя бывший глава одного из отделов по экономическим преступлениям из солнечного города Нальчика, некто Кагов, вынужденный покинуть свою должность в Старом Свете в силу крайней вороватости, который теперь и «крышевал» Володько. На этот раз Володько был вынужден задержаться на базе у Диджуни, потому что у его тридцатиметрового судна «Ласточка» возникли технические проблемы и оно ушло в тайную ремонтную базу на Дикие острова на два дня. Вот это жаль — могли бы отличное судно ещё захватить в своё распоряжение, да не довелось. И, оставшись на бандитской базе, угодил он в историю с нападением на «Нинью», причём в данном случае мы были склонны верить скорее ему, чем его сардинцу-партнёру. Сами видели их разговор возле узла связи — да и логичней было, что именно Диджуни обуяла жадность. Всё же оружие — его бизнес и его рынок.

Подумал я, подумал — и заявил удивлённому Смиту, что всех троих пленных я заберу с собой. Поскольку, как я ему объяснил, все они связаны с одной неприятной историей, случившейся в Техасе, и техасцы будут им очень рады. А как поступит с ними Орден — не известно никому: может, ещё и по домам отпустит. А отпускать их куда бы то ни было я не хочу — пусть их лучше судом Линча судят и на дереве вешают. К моему удивлению, Смит согласился. Кажется, ему уже стало всё равно: забираю пленных — ну и чёрт с ними.

К вечеру этого дня Боните удалось связаться с техасским телеграфом и отправить в Аламо сообщение с просьбой встретить нас в Галвестоне с уже двумя грузовиками и машиной из ведомства шерифа Мёрфи для сопровождения пленных. Оставалось надеяться, что телеграмма дойдёт по назначению.

Большой залив, судно «Нинья» 22 год, 3 число 9 месяца, вторник, 06:00

В шесть утра следующего дня мы оказались в пятнадцати километрах от Берегового. Перегрузили носилки с Индийцем Джо на баржу, туда же перешёл Рибейра, уже вполне похожий на военнослужащего, — с автоматом, гранатами, в разгрузке и трофейном камуфляже. Я оставил лейтенанту наши координаты в Аламо, и он пообещал в будущем обязательно с нами связаться. На этом мы расстались. Так было проще — не нужно было ни с кем объясняться по поводу того, что именно у нас в трюме и куда это всё едет. Не ссылаться же мне при Смите и экипаже «Ниньи» на приказ начальника разведуправления РА?

А так бывшие рабы лишь расскажут, что пришли мы, вступили в бой с бандитами и всех спасли. А Джо скажет, что их наняли для того, чтобы доставить наёмную разведгруппу в глубину бандитских болот, что они и сделали. А что и как было — это он не в курсе, он суп варит и краном управляет. Вот и всё. А в Галвестоне нас и расспрашивать никто уже не будет. Судно нанято Орденом, везёт груз оружия по орденским же надобностям, подверглось нападению пиратов, но отбилось. А пленных заберёт шериф Мёрфи, болтать лишнего им не давая, а уже в Аламо разберёмся, что с ними дальше делать.

После расставания с десантной баржей мы направились на северо-восток, в сторону Нью-Галвестона. Пленных заперли в кладовках — кроме Алёны Петровны Володько, которую за ногу приковали к лееру ограждения палубы, давая возможность дышать свежим воздухом. Шкипер с Пако вели судно, а остальные занимались ремонтом — по мере возможностей. Требовалось заделать, хотя бы временно, заведя пластырь, большую пробоину в форштевне «Ниньи», расклинить люк трюма, разобрать и сложить на палубе повреждённый кран. До этого момента удосужились разве что смести за борт мелкие осколки битых стёкол.

К середине дня Тиму Бихану и Раулито удалось расклинить люк, и мы с Бонитой и Дмитрием занялись переборкой и упаковкой трофейного оружия. Делиться трофеями хоть с кем-нибудь я не собирался — разве что вручил всем в экипаже по АК-103 вместо их ветеранов АКМ, вроде как в благодарность и на память. Орден их в проблемы завёл, вот Орден пусть и оплачивает издержки — такие, как ремонт судна. А про захваченные в сейфе у синьора Диджуни пятьдесят тысяч экю я даже не заикнулся — это всё нам. И вообще немалую часть этих трофеев я собирался не пускать в продажу, а складировать в Аламо. Глядишь, и пригодится всё это для организации базы Вольных отрядов, если идея получит развитие. Не бегать же каждый раз за помощью в ППД? А так, считая ещё и трофейные РПГ со «шмелями», которые мы взяли на «Звезде Рияда», у нас уже вооружения на роту. И всё неплохое.

Мы засели за опись имеющегося у нас имущества. Неплохо. Почти семьдесят АК-103 у нас осталось, ровно тридцать АК-104, два крупнокалиберных «корда», четыре «печенега», гранатомёты РПГ-7 и РПГ-29, пять снайперских СВД-С, десяток «помповых» гранатомётов ГМ-94, тридцать три подствольника ГП-25, два автоматических гранатомёта АГС-30 на станках, несколько ящиков мин МОН-50 и великое множество боеприпасов. Весь трюм мы успели забить под завязку, да и в надстройке в ящиках немало лежало, изрядно нагрузив шхуну. Это даже трофеями назвать трудно — такая куча всего. Одних выстрелов к гранатомётам десятки ящиков.

Я задумался ещё глубже. Столько автоматов, да и всего прочего, нам точно даже в будущем не понадобится. Достаточно будет оставить десятка два «сто третьих» и десяток «сто четвёртых», да и всё остальное сократить до разумных объёмов. Остальные можно будет отправить в ППД вместе с излишками ранее захваченных гранатомётов, которых нам тоже столько не нужно. Это стандарт для наших — не откажутся, примут с радостью. А взамен надо будет что-то стребовать — те же чемоданчики с КДО и второй «перенти», например: понравилась мне эта машина. А заодно пусть мою «тойоту» перегонят в Аламо. А «перенти» из Порто-Франко и так туда направился: успел я дать телеграмму Саркису, чтобы организовал отправку. Надо теперь всё в одно место собирать.

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон 22 год, 5 число 9 месяца, четверг, 08:00

В бухту Нью-Галвестона «Нинья» вошла утром четверга. За день до этого мы получили радиограмму от почтовой службы Территории Техас, которая подтверждала, что нас встретят и что к нашему прибытию кроме транспорта будет готова бригада грузчиков и передвижной кран. Таскать всё на себе из трюма было бы проблематично — судовой кран приказал долго жить после попадания в него кумулятивной гранаты.

Действительно, когда мы швартовались у пирса на выделенном нам месте в порту, на пирс выехали грузовики и два «хамви» с надписями на борту «Sheriff. Alamo County». Один из них представлял собой бывшую санитарную машину, теперь с клеткой сзади, и предназначался для перевозки заключённых. Всё по-честному, как у цивилизованных людей.

Встречали нас Джо и Джей-Джей, пригнавшие грузовики. Служителей же закона возглавил помощник шерифа Зак Коул — тот самый, с которым мы когда-то смотрели фотографии мёртвых бандитов в первый мой визит в Аламо. С ним были ещё четверо помощников, которые сразу же приняли с «Ниньи» семью Володько и синьора Диджуни. Коул сказал, что шериф Мёрфи вполне согласен подержать их у себя в клетке до тех пор, пока не определится дальнейшая судьба пленных. Производство наркотиков каралось в Техасе повешением, так что если они никому больше не понадобятся и учитывая то, что вина их сомнению не подлежит, то они вполне могли последовать по стопам того бандита из фальшивого конвоя, которого повесили за городской чертой. В общем, останется определить только меру виновности Алёны Петровны.

Короче, передали всех троих под опеку помощника шерифа Коула, и стражи закона загрузили их в свой «воронок». Мы же перегружались в два грузовика, которые пригнали Джо с дочкой. Впрочем, Бонита не перегружалась, а стояла в обнимку с Джей-Джей и о чём-то с той болтала.

— Ещё одно судно работорговцев попалось, но уже побогаче? — с лёгким ехидством поинтересовался Джо у меня, оглядывая ящики с трофеями.

— Судно не попалось, — покачал я головой. — Разнесли базу наркоторговцев в дельте Амазонки, а они оказались главными поставщиками оружия для остальных банд.

— Неплохо, — кивнул Джо. — А пленные кто?

— Длинный — главарь банды. А толстяк… ты Силаева помнишь?

— Конечно.

— Его подчинённый. Поставлял оружие бандитам — возил из Новой Одессы.

— С санкции правительства? — удивился Джо.

— Не думаю. Скорее всего, правительство просто не вмешивалось. Джо, есть вопрос. Можно будет в Аламо нанять самолёт?

— Можно, — даже чуть удивился он вопросу. — Куда лететь, скажи, и сколько пассажиров?

— Пассажиров двое — Мария Пилар и я. Лететь до Нью-Рино и обратно в Аламо.

— Если наймёшь мою девочку в качестве пилота, то она наймёт тебе самолёт, — заявил Джо. — Она знает, где это можно сделать. Но ты пообещаешь за ней в Нью-Рино приглядывать.

— По рукам, — согласился я. — И вообще — нам скоро предстоит большая драка, а мы в недостаче на одного члена команды. Игнасио ранен в руку — действовать нормально не сможет. Мне вспомнилось, что ты говорил кой о чём — по поводу твоего участия…

Джо посмотрел мне прямо в глаза:

— Ты готов предложить мне работу?

— Да, готов.

— И за какую сумму я буду работать?

— Тридцать тысяч экю, — ответил я. — Дела примерно дня на три-четыре, как я рассчитываю.

— И кто противник? — спросил Джо. — Орден?

— Орден, — подтвердил я.

— Я в деле, — сразу заявил он. — Что по поводу Джей-Джей?

— Пока я не готов сказать, — уклонился я от ответа. — О ней поговорим позже — пусть для начала отвезёт нас с Бонитой в Нью-Рино и привезёт обратно целыми.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 5 число 9 месяца, четверг, 25:00

Наши трофеи, к счастью, в два больших грузовика влезли, равно как в кузовах уместились те, кому не хватило места в кабинах. Впрочем, в кабинах места хватило лишь нам с Бонитой. Я сидел с Джо, а она — с Джей-Джей, которая затащила Марию Пилар к себе чуть ли не насильно.

Колонна из двух машин шерифа и двух грузовиков проделала весь путь до Аламо за один день, и когда на город спустилась ночь, все мои бойцы уже разместились в отеле, помощники шерифа увезли пленных в тюрьму, грузовики встали на складском дворе в ожидании того, что завтра с утра их разгрузят, а Джей-Джей отдала мне ключи от «перенти», со вчерашнего дня дожидавшегося нас у неё на стоянке. А завтра дочка Джо должна была договориться об аренде самолёта, и если всё у неё получится, то послезавтра утром мы с Бонитой и Джей-Джей в роли пилота должны были вылететь в Нью-Рино.

А сегодня у нас появилась возможность провести ночь в собственной квартире и в собственной постели, затем целый день в Аламо и ещё одну ночь в своей постели. Благодать. А то за последние месяцы мы ночевали где угодно и как угодно, кроме как в месте, специально для этого предназначенном: в своей спальне. Непорядок.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 6 число 9 месяца, пятница, 11:00

С утра следующего дня мы встретили Скотта, пришедшего открывать магазин, поздоровались — и вдвоём с Марией Бонитой поехали на склады «минитменов», куда сгрузили всё оружие, приехавшее с нами, — лицензии на тяжёлое вооружение у нас пока не было, ну и все излишки заодно свалили там же. Но вообще вопрос с лицензией надо было срочно решать, для чего следовало звонить Джеймсу Фредерику в Алабама-Сити.

Затем мы покатили на наш оптовый склад, где и обнаружили, что почти полностью исчерпались запасы патронов и гранат из Демидовска и срочно надо было делать следующий заказ, если не хотим начать подводить покупателей. Догадаться назначить менеджером по заказам Скотта у нас раньше ума не хватило, а теперь мы рисковали сорвать поставки по имеющимся у нас договорам. Кроме того, нужно было заняться обменом трофеев на всякие блага для нас, то есть срочно связаться с ППД. Отправить всё лишнее туда — и с колонной с товаром получить ещё и «чемоданчики» хотя бы, хоть несколько штук: очень уж они удобны в пользовании. Ну и мою «тойоту» неплохо было бы заполучить — чего она там пропадает?

А вообще дело расширяется, усложняется, требует всё больше и больше управления, Скотт в силу неопытности с ним не справится. Нужен постоянный менеджер, который не будет пропадать неделями неизвестно где, сидя в засадах посреди мангровых болот, а ещё не забираясь по приставным лестницам на чужие суда посреди моря, но который будет сидеть в офисе и управлять движением товара и денег. Кому-то нужно и в обычные командировки ездить — без стрельбы и взрывов. Кого взять на эту работу? Здесь война такая, на самообеспечении. Хочешь жить — умей вертеться, а хочешь жить хорошо — ещё и вертеть всё остальное. Поэтому, если не хочешь провалить работу, — думай, соображай, ищи человека.

— Что делать будем? — спросила Бонита, когда мы уселись в кабину её пикапа.

— Надо с Джо поговорить — выяснить, что там с «эрликонами». Продаются или нет? — ответил я. — Затем нам надо навестить шерифа и прояснить ситуацию с пленными. Им они сто лет не нужны — разве что повесить, а нашим пригодятся. Договоримся, чтобы их забрали, может быть, с ближайшим конвоем.

— А что с девчонкой делать?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Невинной считать её нельзя — папаше помогала, чем могла, была в курсе всего, в использовании рабского труда участвовала, в изготовлении и продаже наркотиков тоже — пусть всего лишь переводчиком. Можно оставить здесь, можно с остальными отправить в ППД. Для неё лучше в ППД очутиться, как мне кажется. Там ей срок присудят, а техасцы могут её вздёрнуть: у них любое участие в производстве наркотиков — смертная казнь, а за работорговлю — пусть даже косвенно — могут конфедератам продать: будет там хлопок собирать лет десять или двадцать. Око за око, и всё такое, у них же всё по Библии.

— Возможно, — согласилась она с моими выводами. — К работорговцам здесь отношение… сам знаешь, какое. Налётчики из Латинского Союза сколько людей отсюда увели!

— А ты-то что сама думаешь? — спросил я её.

— Ничего не думаю, — фыркнула Бонита. — То, что она дура, я заметила. Такое впечатление, что она сама не понимает, в чём участвовала. Сомневаюсь, что это её спасёт, но… Ладно, там будет видно.

Дорога до стоянки Джо заняла у нас около пары минут — благо он базировался со всем своим хозяйством здесь же, в промзоне.

Припарковались возле ворот под вывеской «Саг and Truck Sale. New and Preused», вошли в калитку. Сначала нам на глаза попалась Джей-Джей в рабочем комбинезоне, с распиханными по карманам разнокалиберными отвёртками и прочим инструментом для работы с электрооборудованием. Она нам обрадовалась, подбежала, расцеловала Бониту и даже мне выделила поцелуй в щёку. На вопрос, что у нас на завтра с самолётом, она ответила, что договорилась за восемьсот экю в день на аренду немолодой «сессны-кардинала», принадлежащей владельцу аэродрома Уиллу Хитфилду. Не то чтобы дёшево, но и недорого. Дальности полёта вполне хватает, салон у самолёта на четырёх пассажиров рассчитан, так что вполне достаточно ещё и для нормального багажа. Я подумал и согласился. Только на те деньги, которые мы взяли в сейфе синьора Диджуни, можно такой самолёт арендовать почти три недели, так что можно себе позволить.

Я поинтересовался — с чем это она сейчас возится, и Джей-Джей показала на два старых армейских «шеви-блэйзера», стоявших рядом. Старые машины восьмидесятых годов, но почти без пробега, долго простоявшие на складах американской национальной гвардии. Эти «блэйзеры» использовали как курьерские и как машины для командования — они были просты по конструкции и по-спартански комфортабельны, но просты в устройстве и легко ремонтировались. Теперь кто-то скупил эти машины по дешёвке в Старом Свете, поставил дополнительные баки, после чего закинул их в «ворота» и продал здесь. Бизнес был выгодным — национальная гвардия продавала эти машины чуть ли не на вес, и сколько-то съедала доставка через «ворота», а в Новой же Земле эти «блэйзеры» продавались по двадцать тысяч экю, что составляло примерно процентов двести прибыли поставщику. А Джей-Джей сейчас монтировала дополнительные фары на крышах этих устаревших внедорожников. Вообще здесь любят старые машины с НЗ — конструкция проще, чем у современных, пробег у них нулевой, а цена в несколько раз ниже, чем у новых. Да и бегают они куда дольше.

Бонита осталась во дворе со своей юной подружкой, а я зашёл в конторку к Джо. Тот сидел за уже привычным обшарпанным столом, рядом в маленькой пирамиде стояла привычная М16А2 с подствольником, на боку висел привычный «кольт-миротворец». Ну что же, постоянство вкусов — признак стабильности.

Мы поздоровались, Джо достал из холодильника две бутылки «Alabama's Best», протянул одну мне:

— Что с самолётом? Джей-Джей должна была договориться, — спросил он.

— Джей-Джей умница, всё сделала, — похвалил я его дочку. — Завтра рано утром вылетаем. Кстати, её в Нью-Рино приятный сюрприз ожидает. Там Сергей со своей группой сейчас.

Я подумал, что самого Сергея следует предупредить о прибытии подружки. А то сидят там, в потайной гостинице, веселятся с местными девушками, а тут чуть ли не невеста — как снег на голову. Мало ли что.

— Надолго летите? — спросил Джо.

— Думаю, что на две ночи, не больше. Ты не беспокойся, мы к своим летим, остановимся на сверхохраняемой территории, а такой гостиницы, как там, ты больше нигде в этом мире не увидишь, ручаюсь.

— Да я и не беспокоюсь, если честно, — ответил Джо. — Она вполне способна за себя постоять. Зато будет при деле.

— А это не дело, что ли? — показал я за окошко, где Джей-Джей, продолжая болтать с Бонитой, привинчивала к крыше «блэйзера» кронштейн.

— Это ей скучно, — усмехнулся Джо. — Я же её знаю. Пусть ещё и с вами летает.

— Да разве я против? — ответил я, после чего спросил: — А что с автоматическими пушками?

Я имел в виду два «эрликона», которые мы сняли с захваченной «Звезды Рияда» и судьба которых была сейчас в руках Джо.

— С автоматическими пушками у меня есть два предложения, одно из которых мне нравится больше, но я хотел бы предварительно обсудить его с тобой, — сказал он.

— Что за предложение? — заинтересовался я.

— Двое парней из нашего города и двое из Вако собираются купить землю на развилке северней города и поставить там форт-заправку для конвоев, идущих мимо Аламо. Это всего двадцать миль отсюда, так что будет пригородом. Но там можно неплохо торговать и заниматься грузовым транзитом. Они предложили мне поучаствовать в проекте, внести долю в покупку земли и начало строительства. И Северный Торговый банк даст ссуду на двадцать лет, если земля будет в собственности.

— И ты предлагаешь… — Я сделал паузу, давая возможность Джо продолжить фразу.

— Стоимость двух спаренных «эрликонов» вполне сопоставима с паем. А им всё равно в будущем придётся покупать нечто такое. Нет фортов без автоматических пушек в этом мире, даже учитывая, что на Дороге стало спокойней. А ты сможешь получить свой складской двор в форте, открыть ещё один магазинчик, а заодно использовать склад как…

— …тренировочную базу для отряда, — кивнул я, поняв, куда он клонит. — Ты это имеешь в виду?

— Именно это я и говорю, — подтвердил Джо. — А заодно ты можешь зарегистрировать себя как военную компанию, охраняющую это территорию, и получить все лицензии.

— Хм… разумно, — кивнул я.

— Ты и так неплохо зарабатываешь, как я вижу, — продолжил Джо. — Пара хороших контрактов, и ты полностью покроешь стоимость постройки склада. Ты сможешь оттуда ещё и торговать — в Аламо ты платишь за склады, а там не будешь.

Я задумался. Интересная идея, Джо не откажешь в сообразительности. Стоимость земли и строительства в этих краях невелика, мы даже сейчас можем себе позволить полностью покрыть их стоимость, собрав все резервы. Место действительно хорошее для торговли, потому что не все конвои стремятся заходить в Аламо, а часть следует мимо, и город упускает возможность работы с ними. Для тренировки отряда, потому что вполне возможно оборудовать в складе тир, а поблизости тренировочный комплекс для отработки взаимодействия, и так далее. И возможно построить жилой дом на закрытой территории, где можно тайно собрать людей и поставить транспорт на стоянку. Далеко от всех любопытных. Как маленький анклав — по примеру тех же кубинцев в Нью-Рино. И коммерческая выгода, и польза для службы. До аэродрома оттуда всего пятнадцать километров, Дорога проходит мимо, и положение самого города Аламо на северной стороне Залива идеально — почти в середине.

— Джо, а ведь это может быть отличной идеей, — сказал я. — И там можно поставить большую радиостанцию. Дай мне подумать до возвращения из Нью-Рино, да и с женой следует посоветоваться — у неё прав на наш бизнес столько же, сколько и у меня.

— Спешки нет, думай, — ответил он. — Вопрос с банком решён — я тоже буду участвовать в деле: поставлю там гараж. Проходящие машины нуждаются в ремонте, иногда конвои перепродают транспорт. И продавать там неплохо.

— Какой пай?

— Зависит от того, сколько ты хочешь получить. Но больше двадцати пяти процентов тебе не дадут — это точно. Ни у кого не может быть больше. Если ты хочешь участвовать, то я соберу людей после вашего возвращения, и мы можем всё обсудить.

— Хорошо, — согласился я. — Теперь по поводу участия в операции. Ты подтверждаешь своё решение?

— Да.

— Тебе надо заняться отработкой взаимодействия с кубинцами. У нас есть снайперская пара — это мы с Марией Пилар, которая при случае может работать как штурмовая. Есть отделение тяжёлого оружия в лице Дмитрия, и есть две пары штурмовиков в составе братьев Рамирес. Сейчас вакантно место штурмовика. Но на эту операцию я хочу нанять тебя немного в иной роли. Нечто вроде грабителя-угонщика.

— Кто за тебя в твоё отсутствие?

— Дмитрий.

— Я с ним встречусь, а ты дай ему команду, чтобы он не удивлялся.

— Договорились.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 07:00

Рано утром Джей-Джей за нами заехала всё на том же «матте» и повезла на аэродром. Мы на этот раз были снаряжены почти налегке — лишь у каждого по автомату и по кобуре с пистолетом. Ни камуфляжа, ни спецсредств, лишь стандартная для этого мира полувоенная одежда — та, которая на английском языке именуется «outdoors». То есть «за дверями», для выхода на природу. Даже автоматы нам по идее не были нужны в Нью-Рино, но всегда оставалась некая вероятность того, что самолёт окажется где-нибудь на вынужденной посреди саванны, и там пистолетов было бы уже недостаточно.

Джей-Джей ещё вчера, заехав в магазин, получила от меня укороченный «сто четвёртый» с боекомплектом, для пилота и водителя — то, что надо. Всё же единообразие вооружения группы надо блюсти, — а она уже одна из нас, что бы я пока на этот счёт ни говорил Джо. Пришлют из ППД пластиковые чемоданчики КДО — получит один их них вдогонку, а сейчас она успела смонтировать на оружии через переходник коллиматорный прицел EOS. Вид у неё, как всегда, был воинственный и немного детский.

Самолёт же, который нам показали, когда мы подъехали к аэродрому, несмотря на двадцатипятилетний возраст, выглядел неплохо. Видать, капиталку прошёл. Джей-Джей поставила свою машину на стоянке, мы выбрались, подхватив сумки с имуществом, пошли пешком к «сессне». У самого борта остановились.

— Командир, сэр! Воздушное судно к полёту в любом направлении готово. Докладывает пилот Джей-Джей Джейсен, сэр! — приложив ладонь в перчатке без пальцев к коротко остриженной светловолосой голове, радостно отрапортовала Джей-Джей.

— Издеваешься над нанимателем? — усмехнулся я.

— Сэр, так точно, сэр!

— Папаше нажалуюсь. Он тебя — ремнем.

— Садитесь в салон, — засмеялась Джей-Джей. — Почему все всегда обещают пожаловаться Джо в надежде, что он меня выпорет, если он за всю жизнь меня не то что и пальцем не тронул, а даже не крикнул ни разу, — и весь город это знает!

Я закинул сумку под задний ряд сидений, уложив её там поплотнее. Огляделся — самолёт действительно хорошо отремонтировали. Сиденья были вместо кожи практично обтянуты плотной дешёвой тканью, и явно совсем недавно: она даже протереться нигде не успела. Кабина была изнутри обита свежим пластиком — пока ещё без единой царапины.

— Может быть, мы продолжаем надеяться, что рано или поздно он не выдержит и сделает то, что должен был сделать намного раньше? — спросил я у девушки.

— Даже не надейтесь! — авторитетно заявила Джей-Джей. — Расселись? Я запускаю двигатель.

— Расселись.

Кресла в «сессне» были вполне удобные, и хватало места, чтобы даже вытянуть ноги вперёд. Джей-Джей надела наушники, быстро переговорила с диспетчером, роль которого здесь выполнял хозяин как этого самолёта, так и всего аэродрома, Уилл Хитфилд. Затем загудел стартёр, затарахтел и зачихал выхлопом мотор, перед лобовым стеклом замелькал завертевшийся винт. Затем Джей-Джей прибавила газу, мотор затарахтел энергичней. Несколько минут мотор прогревался, затем самолёт снялся с тормозов и покатил по рулежной дорожке к взлётной полосе, выехал на неё, опять притормозил, нацелившись вдоль неё, а затем мотор взревел максимальными оборотами, и мы начали разбег. Нас слегка вжало в спинки кресел, самолёт затрясло на не слишком гладком бетоне, потом он оторвался и пошёл вверх, постепенно набирая высоту и заодно заваливаясь на одно крыло, ложась на курс.

Под нами всё ниже и ниже опускалась холмистая поверхность саванны, с пятнами тут и там разбросанных групп деревьев и кустов, с пасущимися стадами рогачей, антилоп и вполне цивилизованных техасских коров и бычков. Возле стад можно было разглядеть и верховых пастухов, и находящийся неподалёку в обязательном порядке внедорожник с пулемётом на турели. Здесь надо было быть готовым встретить любых хищников — от гиен до бандитов, хоть с последними и легче стало после захвата Прохода. Такого безобразия, как ещё совсем недавно, уже не было.

— Сколько лететь будем? — спросила Бонита у Джей-Джей.

— Полетим на пятидесяти пяти процентах мощности, в экономичном режиме… — прикидывая, ответила девушка. — Приблизительно четыре с половиной часа. Нас там встретят?

— Встретят, — ответил я. — Будут ждать на аэродроме. Кстати, там тебя ожидает некий сюрприз.

— Какой? — требовательно спросила она.

— Если я скажу какой, он перестанет быть сюрпризом.

— А если ты не скажешь — какой, я брошу штурвал, и летайте, как хотите.

Бонита показала пальцем на меня:

— Он умеет водить лёгкие самолёты.

— Вот всегда так. Раздразнят любопытство, и… — не закончила фразу Джей-Джей.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 12:00

Весь маршрут «сессна» прошла на высоте три километра, с реализуемой мощностью двигателя чуть больше половины. Не то чтобы топливо было в Новой Земле очень уж дорогим, но привычка всегда иметь его запас была у каждого в крови. Огромные расстояния и незаселённые пространства всегда легко создавали в сознании каждого пилота картины вынужденных посадок, неожиданных изменений маршрутов, замолчавших радиомаяков, поэтому каждый сэкономленный литр из трёхсот сорока, залитых в баки самолёта, мог спасти жизни пассажиров.

Джей-Джей вела самолёт уверенно, чётко ориентируясь по приборам. Современные комплексы авионики, базирующиеся на сигналах системы GPS, в Новой Земле не работали. Навигация в воздухе осуществлялась либо по радиомаякам, именуемыми радиоприводами, разбросанными в городах и на аэродромах, причём каждый издавал свой индивидуальный сигнал, либо по старинке — по компасу и хронометру, а также визуально, по ориентирам на земле. Именно поэтому Джей-Джей вела самолёт по большей части над Дорогой, которая в основном совпадала с нашим маршрутом и которая с трёхкилометровой высоты выглядела как тонкая желтоватая нитка, пересекающая бесконечную равнину цвета выгоревшей травы. Справа от нас, на горизонте, возвышались горы Сьерра-Невады в виде изломанной линии, ограничивающей синеватый силуэт на фоне голубого безоблачного неба.

Стовосьмидесятисильный мотор «текстрон-лайкаминг» гудел ровно, пропеллер расплылся в прозрачный круг, самолёт шёл выше любых восходящих и нисходящих потоков, не было никакой турбулентности, и полёт доставлял настоящее наслаждение. Всё же есть большая разница между перелётом на пассажирском лайнере, пусть даже первым классом, где о тебе заботятся и предугадывают твои желания, и самостоятельным полётом на маленьком самолёте. И пусть скорости несравнимы и какой-нибудь «боинг» или аэробус преодолел бы это расстояние чуть больше, чем за час, со своей крейсерской скоростью выше девятисот, а мы летели со скоростью всего двести сорок километров в час, но удовольствия от этих перелётов несравнимы. Когда вас всего трое в маленькой остеклённой со всех сторон кабине лёгкого моноплана с высокорасположенным крылом и свисающими вниз «лаптями» обтекателей шасси, ты видишь каждое движение пилота, перед тобой покачиваются «рога» второго штурвала — ощущения совсем-совсем другие.

Около одиннадцати часов утра вдалеке показался город.

— Снижаюсь до трёх тысяч футов, — проинформировала нас Джей-Джей. — Есть связь с вышкой.

Здесь даже наличие связи с вышкой было уже достижением. Всё вернулось к временам зари авиации в Старом Свете — разве только широкополосные радиомаяки добавились, и для отслеживания их появились специальные сканеры с жидкокристаллическими дисплеями. Но в остальном — как товарищ Водопьянов при спасении героев-челюскинцев летал.

«Сессна» перешла в пологое пикирование, мотор загудел немного тише, слегка компенсируя сброшенными оборотами нарастающую при снижении скорость. Джей-Джей аккуратно вывела машину на посадочную глиссаду, чётко прицелилась в полосу, попутно продолжая болтать с вышкой, восхитительно мягко опустила задние шасси на бетонную поверхность, также мягко прижала к полосе переднее колесо. Самолёт, пробежав метров пятьсот несуетного посадочного торможения, свернул на рулёжную дорожку.

— Джей-Джей, а ведь ты прекрасный пилот — заявляю со всей ответственностью, — сказал я и получил локтём в бок от Бониты:

— Ты ещё ей руку и сердце предложи сразу! «Прекрасный пилот» сначала, а потом появится «прекрасная девушка»!

Джей-Джей вовсе не обиделась на такую эскападу от своей подруги, а лишь засмеялась и сказала:

— Я знаю. Меня Уилл Хитфилд учил летать на этом самом самолёте и всегда хвалил. И мне нравится летать. Если бы мне удалось найти постоянную работу пилота, я бы вообще больше ничем не занималась. Добывайте себе самолёт, и я готова возить вас из города в город каждый день с утра до вечера.

— А сколько стоит заиметь здесь самолёт такого класса? — спросил я.

— Берёте цену в Старом Свете и умножаете на два или два с половиной примерно, — ответила Джей-Джей. — «Сессна» такого возраста, как эта, и в таком же состоянии в Америке стоит около ста с чем-нибудь тысяч долларов. Умножайте на полтора и переводите доллары в экю по курсу один экю за один доллар.

— Неплохо.

— Как и всё здесь, — кивнула она. — Но я знаю, что пара фирм в Форт-Линкольне и в Порто-Франко принимает заказы на новые самолёты и подержанные.

Действительно — такому старенькому самолёту в Америке цена тысяч сто, может быть, чуть больше, это даже я помнил. Четверть века ему уже, особыми приблудами и «наворотами» он не блещет, а капитальный ремонт его лишь упростил, лишив дорогой «гарминовской» авионики и той же кожаной обивки сидений. Только прямой перевод долларов в экю даёт стоимость в долларах около двухсот тридцати тысяч… а если ещё в полтора раза увеличить — совсем неплохо получается. Очень, очень неплохо Орден на всём, проходящем через «ворота», зарабатывает — надо лишать его монополии на «ворота» самым срочным образом.

Пока мы болтали, Джей-Джей зарулила на отведённое нам место и заглушила двигатель. После четырёх часов тарахтения мотора наступила удивительная тишина. Я открыл дверь из салона, подхватил сзади сумку, взял за цевьё автомат и выпрыгнул наружу. Сразу за мной выбралась Бонита, а Джей-Джей задержалась в кабине, завершая какие-то послеполётные дела.

Со стороны въезда на аэродром к нам направился ярко-красный «хаммер-2». Здесь, в Нью-Рино, в отличие от всех других мест Новой Земли, по крайней мере — северней Большого залива, — стиль «милитари» в автомоде не слишком прижился, а торжествовала сутенёрская пышность. Спартанская практичность автомобилей с других территорий выглядела в этом бандитском месте настоящим убожеством. Здесь в почёте были никелированные колёсные диски, сверкающие «кенгурятники», десятки дополнительных фар на хромированных дугах, установленных над крышей.

В машине сидели двое. Незнакомый мне до нынешней поры водитель — и наш знакомец Пабло в неизменной «гавайке» с кобурой под полой. Мы пожали друг другу руки, похлопали по плечам, я представил Пабло Джей-Джей и наоборот, после чего мы забросили сумки в безразмерный багажник и свободно разместились втроём на заднем сиденье большого внедорожника. Многолитровый мотор рыкнул, и мы выехали с аэродрома.

— Как прошла операция с визитёром? — спросил я Пабло.

О том, что Хоффман был успешно захвачен, я узнал ещё вчера, из обмена срочными телеграммами, но как это произошло, мне было неизвестно.

— Знаю только, что без проблем, — ответил Пабло. — Взяли его, двоих людей Томми-Два-Б и двух девушек. Девушки из Британской Индии, захвачены бандой из Дагомеи, перепроданы чеченской банде, а те их отправили прямо в Нью-Рино, минуя рабский рынок в Абу Аль-Валид-Юрте. Здесь их продержали две недели в «Одалиске», после чего передали Хоффману. А как прошла сама операция — не знаю даже, я не участвовал.

— О чём вы? — спросила меня Джей-Джей.

— Чуть позже узнаешь, — ответил я ей.

Минут через двадцать мы въехали в уже знакомые ворота анклава «семьи Лопес» в Нью-Рино, и водитель подвёз нас прямо к подъезду гостиницы.

— Выгружаемся.

Мы вышли, забрали багаж из машины — и пошли вместе с Пабло ко входу. Когда вошли в двери, Джей-Джей охнула — на неё вид гостиничного холла произвёл точно такое же впечатление, как и на меня недавно. Отвык здесь народ от роскоши, отвык.

За стойкой ресепшен располагалась уже знакомая нам Исабель, так и поражающая всех глубиной декольте, томностью взгляда и выразительностью форм, подчёркнутых тончайшим платьем в обтяжку. На этот раз платье было не жёлтым, а белоснежным, подчёркивающим насыщенную смуглость кожи. Когда Джей-Джей увидела гостеприимную распорядительницу гостиницы, она охнула ещё раз: Исабель тоже впечатляла — даже больше, чем холл в виде тропического сада.

Исабель поприветствовала нас как старых друзей, представилась Джей-Джей, заставила представиться и её, затем выдала нам ключи от номеров. Нам с Бонитой достался прежний сюит, а Джей-Джей — соседний, немного поменьше. Мы поднялись по лестнице на галерею второго этажа, и возле двери в номер я сказал Джей-Джей, что у неё есть пять минут, чтобы расположиться и спуститься вниз.

— А я вам зачем нужна? — удивилась девушка.

— Пока ты входишь в группу, вопросы «зачем» и «почему» задавать не следует, а следует выполнять приказы. Всё понятно? — почти серьёзно объяснил ей я.

— Сэр, так точно, сэр! — по-шутовски вытянулась и откозыряла Джей-Джей.

— Хорошая девочка. У тебя пять минут — время пошло.

Чем хороши самолётные перелёты, в отличие от автомобильных путешествий с конвоем, так это тем, что ты прибываешь на место не уставшим и вполне чистым, а не покрытым пылью с головы до пят. Поэтому тебе достаточно быстро распаковать сумку в номере, и ты готов двигаться дальше.

Пабло ждал нас внизу, любезничая с улыбающейся Исабель. Едва мы спустились, как хлопнула дверь номера Джей-Джей и дочка Джо присоединилась к нам.

— Где сейчас наши? — спросил я у Пабло.

— На тренировке, — ответил он. — Я провожу.

Мы вчетвером вышли из отеля, но пошли не в направлении уже знакомой нам «потайной» гостиницы, а в противоположную сторону — к огромному ангару, из которого доносились приглушённые хлопки одиночных выстрелов и барабанные дроби очередей.

— Здесь у вас что, тренировочная база? — спросил я.

— Да, целый комплекс построили. Раньше соседи, живущие вокруг анклава, пугались стрельбы, но теперь привыкли. Хотя для бандитов тренироваться — не слишком традиционно. Они здесь и без всяких тренировок круче некуда, — съехидствовал Пабло.

Мы подошли к высоким массивным воротам и вошли в калитку в одной из створок. Ангар был гигантским — в нём хватило места и на стрельбище, и на два «лабиринта» с передвижными перегородками и мишенями на мешках с песком, предназначенными для отработки захвата помещений и таких операций, как спасение заложников, например. В обоих лабиринтах и на стрельбище сейчас занимались обе егерские группы. Сова как раз переснаряжал автоматный магазин, и я окликнул его. Он обернулся, увидел рядом с нами Джей-Джей, удивлённо вытаращившую глаза, подбежал к нам, обнял и поцеловал девушку.

— Это и есть сюрприз? — спросила та, немного отстранившись.

— Плохой? — невинно уточнила Мария Пилар.

— Нет, хороший, — ответила Джей-Джей. — Но могли бы и сказать — я бы оделась поприличней.

— И так хороша, — резюмировала Бонита.

— Где Михаил? — спросил я у Сергея.

— На втором лабиринте.

— Понял.

Мы с Бонитой пошли в направлении второго лабиринта, стрельба в котором уже закончилась. Владимирский стоял возле стартовой позиции, о чём-то говоря с Корнеевым и двумя сержантами. Увидев меня, он махнул рукой в знак приветствия и подошёл к нам. Мы поздоровались, Бонита получила традиционный поцелуй в щёку.

— Рад вас видеть, — сказал Владимирский. — Как долетелось?

— Прекрасно.

— Джей-Джей за пилота у вас была? — Он показал на девушку, болтающую с Сергеем.

— Да, — подтвердил я. — Отлично летает. Талант.

— У Джо доченька, как мне кажется, обладает всеми талантами, кроме традиционно присущих девушкам её возраста, — усмехнулся он.

— Как знать, как знать. Что с Хоффманом?

— Поёт как птица: столько дисков уже извели на его душевные излияния — обалдеешь, — сказал Михаил. — У него две рабыни с собой были, двести килограммов кокаина и десять тысяч доз «экстази» из «глюквы-ягоды»…

— Как-как? — не понял я.

— «Глюквы». Не слышал это слово до сих пор? — удивился он.

— Нет, — покачал я головой.

— Темнота, — махнул он рукой небрежно. — «Глюквой» у нас её кличут. В общем, не суть. Как только он понял, к кому он попал со всем этим, так и раскололся в одну секунду, до самой задницы. Не знает, что ещё нам рассказать.

— А как взяли его? — поинтересовался я.

— Проще некуда, — засмеялся Михаил. — Детский сад с барабанами. Устроили засаду на пути на аэродром на следующий день — после того, как вы улетели. Этот же самолёт за ним сюда вернулся. Там по дороге два холмика друг напротив друга помнишь?

— Помню, — кивнул я. — И что?

— Когда они между ними въехали — прострелили им переднее колесо из «винтореза». Они даже не поняли, что это засада, встали — и все вчетвером из машины вылезли: лопнувшее колесо менять. А у нас с двух сторон люди сидели. И раз они так полезли наружу, по ним с обеих сторон из двух ГМ резиновыми пулями, а они по двести пятьдесят грамм и скорость под сто в секунду. Посшибали всех с копыт, потом повязали, колесо на их «хаммере» заменили, да так всех и увезли. Никто и пикнуть не успел — разве что девчонки в себя только к вечеру пришли. «Хаммер» не нужен, кстати?

— Какой?

— «Двойка». Его уже здесь перекрасили, не узнаешь.

— Бензина в поездках не напасёшься, — покачал я головой. — Если бы обычный армейский был, с дизелем, то не отказался бы.

— Тут на таких не ездят, — улыбнулся он. — Не те места. Не понтовитая машина.

— Да знаю, — отмахнулся я. — А девчонки спасённые где?

— В гостинице вместе с тобой, под личной заботой и опекой Исабель Великолепной.

— С них показания взяли? — спросил я.

— Обижаешь — каждый день до сих пор по несколько часов беседуем, до каждой детали всё выясняем. Хотим заодно выяснить маршруты ухода дагомейских банд из Индии. Бритты были бы очень благодарны за такую информацию. По их сведениям, у тех какой-то тайный проход там есть, отрываются от преследования раз за разом. Девчонок через него тащили.

— Правильно, — согласился я с такой программой. — Теперь и мне надо бы пообщаться с Хоффманом. В тихом месте, с видеокамерой, запасом дисков и кем-нибудь видом пострашнее, для внушительности. Есть такой?

— Есть, как не быть, — кивнул Владимирский. — Старшина Гамосов из группы «Тучи». Вид самый что ни на есть зверский, и гвоздь-двадцатку в узел завязывает, не напрягаясь. И Хоффман к нему привык уже — огрёб разок, так теперь боится даже глядеть в его сторону.

— А кто вообще Хоффман такой? — поинтересовался я. — И дружок его Маллиган?

— Работали в прошлом на ЦРУ, в Латинской Америке в основном, а потом перебрались на Средний Восток — занимались контактами со спецслужбами «дружественных режимов». Какие ещё спецслужбы могут быть у тех же саудовцев, кроме живодёрских? А потом они перебрались к частникам, в «Динкорп», и они там что-то совсем не то, что надо, натворили — попали в скандал с пытками и ликвидациями, секс-траффиком и прочим, и их быстренько сюда, в Новую Землю, а твой друг Родман их пригрел, под крыло взял.

— Ладно, потом посмотрю записи допросов, — кивнул я. — Пошли пообщаемся с клиентом — мне тоже есть о чём его спросить.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 22:00

Хоффман действительно был разговорчивым. Видимо, несмотря на «кучерявую» биографию и суровую репутацию, героем он не был никогда, ну и, кроме того, попавшись с поличным на торговле наркотиками и работорговле, он понял, что терять ему нечего, а приобрести хоть что-то ещё можно. К работодателю особой сердечной привязанности он не испытывал, поэтому потребности выгораживать Родмана у него не было, и откровенничал он напропалую, почти без задержек.

Протокол допроса Чарльза Хоффмана

7 число 9 месяца, суббота, 13:00

Вопрос: Какие обязанности вы выполняли, когда состояли на службе в Ордене под началом Спенсера Родмана Четвёртого?

Ответ: Я и Дон Маллиган выполняли обязанности личных порученцев и телохранителей Родмана.

Вопрос: Что входило в ваши обязанности?

Ответ: Как телохранители, мы занимались охраной Спенсера Родмана во время его поездок и встреч с людьми, которые могли представлять потенциальную опасность.

Вопрос: С какой целью вы регулярно посещали территорию анклава, принадлежащего преступной группировке Томми Фарелли в Нью-Рино?

Ответ: Я доставлял Томми Фарелли деньги от Спенсера Родмана.

Вопрос: Для чего вы передавали деньги Томми Фарелли?

Ответ: Он передавал Спенсеру Родману наркотики, которые я доставлял на Нью-Хэвен.

Вопрос: Вы неоднократно были замечены, а теперь и пойманы на том, что увозили рабынь. Для чего и куда вы доставляли девушек?

Ответ: Я доставлял девушек Спенсеру Родману в его поместье на острове Нью-Хэвен. По его требованию.

Вопрос: Для чего Спенсер Родман требовал привозить ему девушек из Нью-Рино?

Ответ: Родману требовались восточные и темнокожие девушки. Именно таких поставляет в Нью-Рино чеченская банда через клуб «Одалиска». Томми Фарелли отбирал самых красивых для Родмана, когда тот требовал таких доставить. Их содержали у Фарелли до тех пор, пока не поступал заказ от Родмана, после чего я отвозил их на остров.

Вопрос: Как в дальнейшем складывается судьба девушек, которых вы привозите на остров?

Ответ: Мне это неизвестно.

Вопрос: Куда дальше поступали наркотики, которые вы привозили Родману?

Ответ: Родман отправлял полученные наркотики через «ворота» в Старый Свет.

Вопрос: Лично вы участвовали в передаче наркотиков через «ворота»?

Ответ: Нет, я не участвовал в этом.

Вопрос: Откуда вам известно, что Родман отправлял наркотики через «ворота»?

Ответ: Мне известно это со слов Дона Маллигана.

Вопрос: Что вас связывает с Доном Маллиганом?

Ответ: Мы вместе работали в Старом Свете.

Вопрос: На какую организацию вы работали в Старом Свете?

Ответ: Сначала мы работали на Центральное Разведывательное Управление, а потом на Департамент Безопасности Отечества.

Вопрос: Вы были с Маллиганом напарниками всё это время?

Ответ: Да.

Вопрос: Следовательно, уровень доверия между вами был высоким?

Ответ: Да, разумеется.

Вопрос: Дон Маллиган участвовал в отправке наркотиков через «ворота»?

Ответ: Мне это неизвестно.

Вопрос: Маллиган сообщил вам, что Спенсер Родман переправляет наркотики через «ворота», но при этом вам неизвестна степень участия Дона Маллигана в этом, несмотря на высокий уровень доверия между вами?

Ответ: Да, это так.

Вопрос: Кто является наиболее доверенным лицом Спенсера Родмана?

Ответ: Его заместители, помощники Смит и Браун.

Вопрос: Известно ли Смиту и Брауну об операциях с наркотиками? Прошу подумать перед ответом, потому что это я могу перепроверить через другие источники информации.

Ответ: Я затрудняюсь с ответом.

Вопрос: Попробую задать вопрос иначе. Смита и Брауна ставили в известность об операциях с наркотиками?

Ответ: Не знаю. Думаю, что нет.

Вопрос: Кроме вас с Маллиганом оповещали кого-нибудь ещё об операциях с наркотиками?

Ответ: Нет.

Вопрос: А о поставках рабынь Спенсеру Родману?

Ответ: Нет.

Вопрос: Следует ли из этого, что именно вы и Маллиган являетесь доверенными лицами Спенсера Родмана? Я имею в виду то, что вам доверяется информация, которая не доверяется больше никому?

Ответ: Да, можно и так сказать.

Вопрос: Для чего Родману привозят рабынь?

Ответ: У Родмана есть партнёр, который имеет специфические склонности в сексе.

Вопрос: Если я попытаюсь найти девушек вот с этой фотографии, где я смогу это сделать?

(Допрашиваемому предъявлена фотография, сделанная наружным наблюдением.)

Ответ: Мне это не известно.

Вопрос: Вы привозите девушек Спенсеру Родману домой?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы бываете дома у Родмана?

Ответ: Если требуется его сопровождать в поездке, то мы встречаем его у него дома.

Вопрос: Вы видите впоследствии у него дома девушек, которых вы ему привозите?

Ответ: Нет.

Вопрос: Вам приходится увозить этих девушек у него из дома так же, как вы их привозите?

Ответ: Нет.

Вопрос: Эти девушки живы или мертвы?

Ответ: Это мне неизвестно.

Вопрос: Если эти девушки мертвы и смерть их наступила в доме Спенсера Родмана, кто занимается вопросами захоронения тел?

Ответ: Это мне не известно.

Вопрос: Согласно показаниям Аарона Лепке, с которым вы попали в плен, именно он всегда передавал вам как наркотики, так и девушек. Это так?

Ответ: Да, это так.

Вопрос: Со слов того же Лепке, вы неоднократно ему говорили о том, что именно вам приходится вывозить тела девушек из дома Родмана, и что тела эти «в плохом состоянии», и что девушки «долго не живут». Это так?

Ответ: Нет, это ложь.

Вопрос: С какой целью Лепке стал бы лгать, если это делает его соучастником в ещё более тяжком преступлении?

Ответ: Это мне неизвестно.

Вопрос: Готовы ли вы подтвердить своё заявление в присутствии самого Лепке? И готовы ли вы к тому, что я вас оставлю на часок наедине с моими коллегами, и они зададут вам эти же вопросы?

Ответ: Нет.

Вопрос: Уточните, что означает ваше «Нет»?

Ответ: Не готов.

Вопрос: Вам приходилось вывозить тела девушек из дома Родмана?

Ответ: Да.

Вопрос: Что послужило причиной их смерти?

Ответ: Жестокое обращение.

Вопрос: Кто подвергал девушек жестокому обращению?

Ответ: Спенсер Родман и его партнёр Бернстайн. Имя мне не известно. Если быть точным — это всегда делал Бернстайн с ведома Родмана. Сам Родман этим не увлекался.

Вопрос: Чем?

Ответ: Родман не садист. Просто ему не было дела до того, что сделает с девушками его партнёр. Он нуждался в его лояльности.

Вопрос: Кто такой Бернстайн?

Ответ: Мне это не известно. Он каким-то образом связан с передачей наркотиков через «ворота».

Вопрос: Бернстайн с какой стороны?

Ответ: С той стороны. Из Старого Света. Он работает на правительство США, но мне не известно — где и кем.

Вопрос: Подразумевается ли, что Бернстайн всегда участвует в жестоком обращении с девушками?

Ответ: Всегда. Именно он и участвует, это его развлечения, и именно поэтому он так зависит от Родмана. Для Родмана это лишь способ держать Бернстайна за горло. Родман управляет Бернстайном посредством этого.

Вопрос: Родман имеет видеозаписи происходящего?

Ответ: Да.

Вопрос: Откуда вам это известно?

Ответ: Мы их просматривали.

Вопрос: С кем?

Ответ: С Маллиганом.

И так далее.

Допрашивали Хоффмана до моего приезда уже несколько дней, и я сам задавал ему вопросы в течение почти пяти часов. Похоже было, что выжали из него уже всё, что он знал. Он не только рассказал нам о склонностях Родмана и некоего Бернстайна, а ещё много поведал нам об устройстве «воротных» терминалов, правилах прохода, организации обороны острова. Знал он, где находятся зенитные ракеты, которых мне не удалось обнаружить во время моего там пребывания. Знал порядок действия по тревоге. Рассказал, где Родман «развлекается» с девушками и где хранит видеозаписи. Известно ему было, где записан код отличного сейфа Родмана и что в этом сейфе можно найти.

Очень, очень много было известно Хоффману, и всё это он продолжал выкладывать нам, иногда упираясь, когда дело касалось его личного участия в наиболее мерзких делах, но в основном без затруднений — детально и откровенно. А тот кусочек видеопротокола допроса, который я привёл выше, должен был помочь мне решить самую главную проблему, или я ничего не понимаю в людях. А раз так, то я разыскал Джей-Джей и приказал ей подготовить самолёт к вылету рано утром следующего дня. И в полётный план вместо Аламо внести город Нью-Галвестон, что на побережье Суверенной Территории Техас.

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 07:00

Расстояние от Нью-Рино до Нью-Галвестона по прямой было около тысячи четырёхсот километров. Что, в свою очередь, составляло почти максимальную дальность полёта нашей старенькой «сессны», с аварийным резервом топлива на сорок пять минут полёта. Это было немного рискованно — лететь вот так, на пределе возможностей самолёта, но Джей-Джей сказала, что беспокоиться не о чем. Перед сезоном дождей наступает совершенно безветренная погода, и любой полёт можно рассчитывать с математической точностью.

Другое дело, что сам полёт должен был занять почти семь часов, поэтому Джей-Джей настояла на том, чтобы я сел на соседнее кресло в качестве второго пилота. А ещё мы постарались с утра не напиваться ни воды, ни кофе и не есть ничего рискованного, потому что в таких маленьких самолётах туалеты не предусмотрены. На случай экстренной нужды можно, разумеется, воспользоваться «аварийными емкостями», перебравшись за задние сиденья и попросив всех смотреть в другую сторону, но… сами понимаете. И сажать самолёт посреди холмистой саванны, чтобы «сбегать в кустики», было бы очень проблематично. А для борьбы с жаждой были предназначены те самые мои любимые ментоловые леденцы, неоднократно проверенные в деле.

В общем, после сигнала диспетчера Джей-Джей запустила двигатель. Остывший за уже прохладную ночь мотор выбросил клубы сизого дыма, фыркнул несколько раз, затарахтел равномерно, раскручивая винт и пытаясь стронуть с места самолёт, удерживаемый тормозами. В наушниках послышалась команда диспетчера, позволяющая руление к предстарту, и наша пилотесса отпустила ножной тормоз. «Сессна» покатилась вперёд, сделала плавный разворот и встала в самом начале ВПП на красной полосе. Я бросил взгляд на флагшток с ветряным конусом — ветер слабый и к тому же встречный. То, что надо. Вновь послышалась команда в наушниках — на этот раз разрешающая взлёт. Обороты взлетели почти на максимум, самолёт начал разбег и метров через триста легко оторвался от полосы. Штурвал второго пилота, живущий самостоятельной жизнью, отъехал немного назад, и самолёт начал карабкаться на невидимую гору, стараясь добраться до высоты трёх километров, где можно будет сбросить обороты, почти уполовинив приводимую мощность, и спокойно тащить нас дальше на юго-восток, рубя воздух трёхлопастным винтом.

Ближайшие пять часов полёт будет направляться по компасу, потому что запас топлива не позволял следовать дорогам, как главным наземным ориентирам. Примерно через два часа удастся проверить курс — он должен будет пройти над тремя небольшими озёрами. Затем опять потянется однообразная саванна, а ещё через пару часов мы должны будем заметить южную Дорогу, которая и сможет вывести нас прямо на Нью-Галвестон.

Поэтому нам обоим, первому пилоту Джей-Джей и второму — мне, следует быть вдвойне внимательным. Ошибка в курсе, потеря ориентиров, и последствия могут быть необратимыми. Как минимум — вынужденная посадка и повреждённый самолёт, а в худшем случае даже гибель. Не везде найдёшь ровный участок саванны для посадки, да и что на самом деле скрывает под собой высокая выгоревшая трава, можно узнать лишь экспериментальным путём. Даже самые густонаселённые земли на самом деле почти пустынны и населены лишь вдоль дорог или рек, а между этими поселениями сотни и тысячи километров пустынных, никем не обжитых пространств.

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 15:00

Долетели до Нью-Галвестона мы без приключений, если не считать таковым то, что сразу же после посадки все наперегонки бросились в туалет. Топлива нам хватило с запасом — могли бы ещё километров сто пролететь до того, как перешли бы к расходованию аварийного резерва. Хороший транспорт самолёт! Никогда мне ещё здесь не приходилось перемещаться с такой скоростью. Пролетели весь Техас, хоть и не целиком, а «угол срезали», — а ведь ещё только полдень. Напомню, что полдень здесь в три часа дня — в пятнадцать ноль-ноль то есть.

К счастью, Нью-Галвестон довольно крупный по масштабам Новой Земли город и оживлённый порт на этом берегу, поэтому и аэродром при нём тоже весьма оживлён. И на аэродроме можно взять в прокат автомобиль — привычный для местного пейзажа открытый армейский «матт». Стоимость этой услуги пятьдесят экю в сутки, что мы вполне могли себе позволить. Пластиковая купюра перекочевала из моего кошелька в руки невысокого мужичка в замасленном комбинезоне, и мы получили ключи от внедорожника средней потрёпанности, но ещё во вполне приличном состоянии, красовавшимся надписью на капоте и бортах «Tad's Car and Truck Hire»[19].

От аэродрома до центра города было не больше пятнадцати минут езды по пыльному грейдеру, но в пределах города дороги были заасфальтированы. В машине мы держали совет по поводу того, остаемся мы ночевать здесь или нет. Совет, как таковой, зависел от моего решения, но до встречи со Смитом никакого решения я принять не мог. Поэтому мы нашли на набережной, в двух минутах ходьбы от ворот порта, небольшую гостиницу под странным названием «Sailor's Moon», где взяли два номера на сутки, и выгрузили багаж.

Мы с Бонитой затащили сумки в номер, представлявший собой светлую и очень симпатичную комнату с небольшой терраской и видом на море, после чего я выбежал на улицу и поехал в порт искать чинящуюся «Нинью». Мне удалось выяснить у охраны в воротах порта, что наш траулер пришвартован у четвёртого пирса, на который можно проехать на машине, уплатив всего пятёрку в кассу, что я и сделал.

Затем дорога дважды повернула вокруг складов и пакгаузов, после чего вынесла меня на пирс под большой чёрной на жёлтом фоне надписью «Pier 4». У пирса была пришвартована «Нинья», уже совсем целая с виду, сверкающая новой белой краской надстроек и синей краской бортов. На палубе траулера я увидел помощника капитана Пако. Тот тоже поднял глаза на подъехавший автомобиль, улыбнулся и помахал рукой. Судя по всему, к нашему поведению на судне притерпелись и возмущаться им перестали. Я тоже поприветствовал Пако в ответ и подошёл к сходням.

— Привет! — окликнул я его. — Смит на борту?

— Спит в каюте, — ответил Пако. — Разбудить?

— День на дворе — будите, разумеется. Ночью надо спать, если ты такой большой босс.

Пако кивнул и исчез за дверью, а я поднялся на палубу судна, где меня встретил вышедший навстречу помощнику Тим Бихан с огромным пластырем на правой щеке. Я пожал ему руку.

— Тим, героически выглядишь, — отпустил я ему комплимент. — Все леди во всех пабах твои теперь. Просто капитан Флинт.

— У капитана Флинта были долбаные сокровища на его долбаном острове, а у меня только морда долбаным осколком порезана, — решительно заявил Тим Бихан.

— Флинту морду порезало тоже раньше, чем он добыл сокровища, — резонно возразил я.

— Остаётся долбаная надежда, — вздохнул Тим.

В кают-компанию поднялся по трапу Смит, весьма заспанный с виду. Видать, и вправду спал. Увидев меня, лишь кивнул и заинтересованно посмотрел, ожидая от меня объяснений: зачем принесла нелёгкая?

— Здравствуйте, Смит, — пожал я ему руку. — Есть минутка?

— Есть много минут, — ответил он, скрыв зевок ладонью. — Судно в ремонте, мне делать нечего.

— Тогда побеседуем. Не возражаете?

— Не возражаю. Джо теперь с нами нет, кофе варим сами. Будете?

— От кофе я ещё никогда не отказывался.

Смит подошёл к стоящей на столике кофеварке, временно переехавшей из маленького камбуза, набил несколько чайных ложек свежемолотого кофе в металлический фильтр, воткнул его в гнездо и подставил снизу две чашки. Загудел насос, две тёмно-коричневые струйки дымящегося кофе полились в чашки, образуя бежевого цвета пенку.

— Сахар? Сливки? — спросил он, обернувшись.

— Нет, просто чёрный, без сахара.

— Как хотите.

Себе Смит плеснул в чашку сливок из крошечного молочника и бросил две ложки тёмного тростникового сахара. Затем с чашками вернулся за стол, сел напротив.

— Итак, господин Ярцев, объясните, для чего я который день уже болтаюсь с судном в техасском порту? — спросил он после первого глотка.

— Проблемы? — улыбнулся я.

— Проблем нет, если честно, — покачал он головой в некоей задумчивости. — У Родмана какие-то проблемы, и такое ощущение, что ему совсем не до нас. Кажется, даже сообщение о том, что «стингеры» не переданы адресату, он пропустил мимо ушей.

— Понятно, — удовлетворённо кивнул я. — Я так и думал.

— А почему вы так думали? — заинтересовался Смит.

— Есть основания, — уклонился я от прямого ответа. — У вас ноутбук с собой? Сможете посмотреть диск с чем-то, что вас заинтересует?

— Смогу. Что за диск?

— Хоффман. — Я вытащил из кармана оптический диск в конверте. — Бенефис Хоффмана под названием «Исповедь ублюдка». Вам понравится.

— А как он к вам попал?

— Вместе с Хоффманом, — мило улыбнулся я. — Не удивляйтесь. Да вы всё поймёте из самого диска. Сейчас у нас… — взглянул я на часы, — шестнадцать часов ровно. На диске около двух часов болтовни, и ещё пару часов даю вам на переваривание информации. В двадцать ноль-ноль я буду вон в том баре, видите? У входа в гавань?

— Я знаю этот бар, — кивнул Смит. — Захожу каждый вечер.

— Вот и зайдите вечером. И там мы продолжим разговор.

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 20:00

Время до вечера я посвятил продолжительному обеду со своими спутницами в пляжном ресторанчике. Подавали того самого «долбаного полосатика», которого Тим Бихан использовал в качестве приманки, под соусом из сливок, мелких креветок, ракушек и специй, с отварным диким картофелем и овощами. К рыбе было очень неплохое белое вино, лёгкое, слегка кисловатое, хранящее вкус того винограда, из которого его произвели на французской территории. Предварялась рыба замечательным супом из морепродуктов в испанском стиле. Ресторанчик представлял собой просторную веранду под тростниковой крышей, которая шуршала под ветерком с моря и давала прекрасную тень. Время ланча закончилось, на террасе было немноголюдно, а нам спешить и некуда. Мы ели, попивали вино, несколько раз искупались в море, благо пляж был огорожен и не было риска, что тебя съедят.

В девятнадцать тридцать я оставил девушек вместе с машиной на пляже, а сам побрёл, не торопясь, ко входу в порт. Солнце припекало, и к тому времени, как я достиг бара «Зубастый кит» у входа в порт, рубашка у меня пропотела.

В баре начинали собираться люди, рассаживаясь за столиками и у стойки. Я подошёл к стойке, и высокий рыжий толстяк-бармен поинтересовался, что я буду пить. Поскольку машину я оставил девушкам, то был не за рулём и в выборе напитков себя не ограничивал. Тогда я поинтересовался у бармена — делает ли он «мохито»? Бармен подтвердил, что делает запросто, и я заказал себе этот коктейль, как нельзя более подходящий для жары.

Делал его бармен совершенно традиционно, не заменяя ингредиентов земного происхождения местными. В роли лайма выступал лайм, сахар был тростниковый, а мята — свежая и вполне земная с виду. Ром был местный, бутылка напоминала старосветский «Гавана клаб». Бармен ловко растёр мяту в сахаре с лаймом, насыпал льда, долил содовой воды и рома, поставил стакан передо мной:

— Два пятьдесят. Или открыть счёт? — спросил он.

— Откройте счёт.

— Хорошо.

Бармен написал что-то на листке бумаги, приколол его кнопкой к стойке со своей стороны. Я отпил «мохито» — очень, очень даже неплохо. Не приторный, в меру мяты, в меру кислый, очень холодный — то, что нужно для такой жары.

Я передвинулся со стаканом в самый дальний край стойки — так, чтобы была возможность опираться спиной на стену и смотреть на вход в бар. Да и публика в этом уголке не кучковалась: можно было поговорить, если Смит придёт, конечно. Хотя, по моим расчётам, должен прийти. По крайней мере, чтобы получить ответы на свои вопросы. Насколько я разбираюсь в людях, а мне кажется, что за сорок лет своей извилистой жизни я в них разбираться научился, Смит не тот человек, чтобы окончательно наплевать на все свои моральные устои, забыть, чем он занимался раньше, и не думать о том, чем он занимается теперь. Хотя… посмотрим. Если я ошибаюсь, то вся наша операция окажется под угрозой, чего не хотелось бы, разумеется.

Смит появился в дверях ровно в двадцать ноль-ноль — в пять часов вечера по местному времени. Да, да, двадцать ноль-ноль здесь вовсе не восемь часов. Полдень здесь в пятнадцать, вот и отсчитайте. А что ещё оставалось местным обитателям, если здесь сутки в тридцать земных часов с лишним продолжительностью? Увеличивать продолжительность часа? Минуты? Секунды? Или добавлять минут в час? Или секунд в минуту? Но если изменять сами стандартные единицы времени, то можно выбросить на помойку огромное количество всевозможных приборов, которые на привычные для нас земные секунды-минуты рассчитаны, — даже тахометры в автомобилях, например. Вот и приняли самое безболезненное решение: добавить часов в сутки и продлить предполуночный час на двенадцать минут. Всё понятно, но говорить «пять часов вечера», когда электронные часы показывают цифры «20:00», мне и самому трудновато.

Отвлёкся. Смит был пунктуален и вошёл в бар ровно в пять, как и обещал. Увидел меня за стойкой, подошёл, сел на соседний стул. Заказал пива у обратившегося к нему бармена, которого называл Томом. Получив высокий конический бокал с «Лучшим Алабамским», отпил из него и обернулся ко мне:

— Я посмотрел диск.

— Наверное, теперь у вас много вопросов? — спросил я.

— Не слишком много, но они есть, — сказал он. — По крайней мере, я понял, что сейчас так беспокоит Родмана. Исчезновение Хоффмана с товаром и девушками заставляет его паниковать. Зачем вы похитили Хоффмана?

— Для того, чтобы мы с вами могли определить вашу позицию по вопросу торговли наркотиками. И работорговли. Сейчас у вас есть хоть какие-нибудь сомнения в том, чем вы занимались всё это время?

Смит вздохнул, посмотрел внимательно мне в лицо:

— Нет, сейчас у меня нет никаких сомнений, — ответил он. — А что это даёт вам?

— Я работаю на РА в настоящий момент.

— Вы служите в РА?

— Нет, я — свободный подрядчик, — покачал я головой. — Военный частный контрактор, если угодно. И сейчас я просто нанят. — Здесь я решил соврать — незачем так уж открыто светить свой статус. — Но, кроме того, я ещё и русский, и меня волнует судьба моего народа в этом мире. Господин Родман, помимо того, что переправляет наркотики в огромном количестве в Старый Свет, что мне не нравится само по себе, и дарит девушек убийце-извращенцу, ещё и ведёт враждебную деятельность по отношению к нам, русским.

— И ваша цель?

— У нас несколько целей, — ответил я. — Одна из них выполнилась сама собой — «стингеры» не попали на Дикие острова. Есть ещё одна цель, которая возникла у меня в ходе операции: мне нужны Родман и Маллиган, и особенно — этот самый Бернстайн с той стороны. Это уже личное. Ещё есть цель личная и очень прозаическая — ограбление. Со слов Хоффмана получается, что Родман держит в личном сейфе у себя в доме очень большие суммы в золоте и местной валюте, если вы обратили внимание на соответствующую информацию в протоколе его допроса.

— Обратил, разумеется, — кивнул Смит.

— Эти деньги пригодятся нам в будущем, — продолжил я мысль. — И я готов разделить их с вами, если вы поможете заполучить их владельца с коллегами.

— Продать Родмана? — уточнил он.

— Вы против? — усмехнулся я.

— Ничуть, — покачал он головой. — Просто я собирался сделать это бесплатно. Как вы хотите это сделать? Родман не покидает остров никогда, если только не считать его переходов в Старый Свет.

— Вы можете доставить мою группу на остров? Как мне кажется, у вас достаточно полномочий для этого.

— Не совсем, — ответил он. — У меня новый начальник — Светлана Беляева. Теперь я вынужден буду получить её санкцию на это. И если санкция будет, то информация о вашем приезде поступит Родману.

— Она даст санкцию, — улыбнулся я. — У меня есть основания на это надеяться. И Родмана не оповестит.

Смит хмыкнул, уставившись на свой бокал с пивом, покачал головой:

— Вот как далеко всё это заходит… — Он отпил пива, затем спросил: — И в будущем мисс Беляева займёт место Родмана, судя по всему?

— Хотелось бы, — пожал я плечами. — Она сука, каких поискать, но… она не без принципов, и настоящим злом её не назовёшь: просто карьеристка. Она не будет продавать девушек извращенцам и травить людей наркотиками. И нам удастся понять, кто на самом деле управляет наркобизнесом — лично Родман или это Орден? Ответа мы до сих пор не получили: цепочка обрывается на вашем нынешнем начальнике.

— Понятно, — кивнул Смит. — Мне это и самому интересно. Вы хотите прилететь на остров с оружием и оснащением, как я понимаю?

— Да, с изрядным багажом, — подтвердил я. — Сможете провести через контроль?

— С санкции Беляевой смогу. Это не трудно. А что вы собираетесь делать с Родманом? Убить на месте?

— Родмана мы заберём с собой. Если будет Бернстайн — его тоже заберём. Или убьём. Маллигана можно просто пристрелить — он не так важен.

— И как же вы собираетесь вывезти их с острова, хотелось бы знать?

— А вот этого уже вам знать не нужно, — ответил я решительно. — Пока. План у нас есть. Скажите лучше — что вы намерены делать в будущем? Останетесь работать у Беляевой?

Смит задумался. Махнул бармену, заказал себе ещё пива. Показал мне на мой почти пустой бокал с «мохито», но я отрицательно покачал головой. Том поставил перед ним заказанное пиво и насыпал в стеклянную розетку орешков из большой жестяной банки. Смит поблагодарил его, повернулся ко мне.

— У меня есть некоторая сумма денег, но не слишком большая, чтобы начать новую жизнь, — сказал он. — Но если вы собираетесь ограбить Родмана, это может решить проблему. Сколько получу я?

— Вы получите двадцать пять процентов, — ответил я ему.

— Почему именно двадцать пять, и сколько это может составить? — прищурился он.

— Половину мы заберём себе, поскольку мы выполняем всю работу, — начал я перечислять «пайщиков». — Ещё четверть уйдёт… не скажу кому, но догадаться не сложно.

Смит кивнул:

— Не сложно, это верно. Сколько это может составить?

— Хоффман сказал, что меньше двух миллионов экю у Родмана в сейфе не бывает. Считайте сами. Большие деньги в этих местах.

— Большие, — согласился он. — Тогда я намерен покинуть остров и работу на Орден. Думаю, что устроюсь в Кадизе и начну совместный бизнес с Соузой. Не связанный с оружием и стрельбой. Надеюсь, что мисс Беляева поможет мне выйти в отставку без слишком больших проблем? После исчезновения Родмана начнётся скандал.

— Не думаю, — сказал я и сразу добавил: — Точнее, буря обрушится на самого Родмана — вслед ему, если можно так выразиться. А вы выходите в отставку лишь в силу того, что любимый вождь оказался негодяем. Испытали большое моральное потрясение и впали в глубокую депрессию. Это нормально.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда чего вы хотите от меня конкретно?

— Въезда на остров с оружием и снаряжением, — заявил я. — Если Бернстайн на острове, то желательно именно в это время. Также возможности не регистрироваться при въезде.

— Это я сделать смогу, — сказал Смит. — Но без регистрации вы не устроитесь в отель, а своего места для жизни у вас нет. И нет транспорта. Если вы возьмёте его в прокат, то вам опять понадобится предъявлять Ай-Ди. Или вы рассчитываете управиться со всеми делами так быстро?

— Я могу позволить себе «засветиться», — ответил я. — Остальным это не желательно. Я могу взять машину в прокат — нет проблем. Насколько мне помнится, на острове есть виллы, сдающиеся в аренду?

— Да, — подтвердил Смит. — Они чаще всего принадлежат отелям.

— Очень хорошо, — кивнул я удовлетворённо. — Если я дам вам имя и номер Ай-Ди, сможете ли вы в нужный момент забронировать такую виллу? А ещё лучше — две?

— Смогу. Но если вы что-то серьёзное натворите на острове, вы поставите меня под удар.

— А от лица вашего отдела специальных проектов вы можете это осуществить?

— Разумеется, но тогда… Ну да, верно. Мисс Беляева санкционирует?

— Санкционирует Родман, — улыбнулся я. — Точнее, уже давно санкционировал, только не знает об этом.

— Это самый лучший вариант, — усмехнулся Смит. — Когда вы хотите это сделать?

— Чем быстрее, тем лучше, но хотелось бы, чтобы помимо Родмана нас мог встретить и Бернстайн.

— Куда вы их потом? — спросил он.

— С Родманом зависит от ряда обстоятельств, а Бернстайна хотелось бы подарить британцам, — ответил я. — Если удастся захватить видео со сценами, где он убивает девушек. Среди них есть девушки из Британской Индии.

— А халифаты? Насколько я понял, арабки тоже проходили через его руки? А там вообще приговоры заковыристые — Средневековье в разгаре, — проявил Смит кровожадность.

Действительно у правителей халифатов насчёт казней фантазия работала хорошо. Разрывание пополам и сварение заживо были ещё не самыми жуткими. Но…

— Нам не понятны его связи с халифатами — возможно, что они его и пальцем не тронут, — ответил я Смиту. — Всё же халифаты и Ичкерийский Имамат — главные поставщики опиума, а Родман с Бернстайном — главный канал сбыта. Местный рынок и десятой части такого количества дряни не поглотит. Да и нет никакой уверенности, что убийство рабыни ради развлечения они вообще сочтут преступлением. А вот британцы его повесят с вероятностью в сто процентов. Вот и пусть висит.

— Верно, — кивнул Смит. — С этими ребятами из халифатов ни в чём нельзя быть уверенным. Они сами торгуют рабами. А от дагомейцев откупиться проще простого. Надо только придумать, как мне отследить прибытие Бернстайна.

— Следует ли мне считать, что вы приняли моё предложение? — переспросил я у него.

Смит усмехнулся:

— Считайте, что мы достигли соглашения. — Он отсалютовал мне бокалом с пивом. — Мне не жалко Родмана, мне хочется казни Бернстайна, мне хочется оставить эту поганую работу, я не хочу участвовать в торговле наркотиками, более того — я хочу её разрушить, и мне есть чем заняться в этом мире, если у меня будут деньги. Мой единственный друг, который всю жизнь боролся с наркотиками, погиб здесь, выполняя задание наркоторговца. Давайте займёмся деталями.

Сальвадор, 2006–2008

Карта сделана Som (Меннибаевым Саматом).

Уменьшенная версия. Оригинальную карту см. здесь.

Примечания

1

«Сделай это, как делается на канале «Дискавери» (англ.) — строчка из песни группы «Bloodhound Gang».

(обратно)

2

БАТ — Большой артиллерийский тягач. Здоровая такая машина, смесь бульдозера и танка.

(обратно)

3

РGА — ассоциация профессиональных игроков в гольф. Основная международная организация, объединяющая профессионалов, квалифицирующая тренеров и клубы, организующая чемпионаты.

(обратно)

4

Айрон (Iron) — железная, и вуд (Wood) — деревянная. Разновидности клюшек для гольфа. В прошлом клюшки с плоской головкой изготавливались из железа, а с объёмной — из дерева. Теперь всё делается из высокотехнологичных сплавов, но названия так и остались. Вуды предназначены для особо дальних ударов, у них тяжелее головка и длиннее рукоятка. Айроны нужны для игры поближе. Отличаются длиной рукояток и наклоном лицевой поверхности головки. Паттер предназначен для добивания на грине, непосредственно в лунку (putt). Назначение веджей (wedge) — специальные удары, такие как выбивание из бункера, или из «раффа» («воротника» травы вокруг грина). Дивот — ямка в дёрне, образующаяся после удачного удара айроном. Заравнивать дивоты — признак благовоспитанности. Ти (tee) — одновременно маленький колышек, на котором выставляют мяч для первого удара, и точка, откуда начинается игра на каждой из лунок. Существуют три «ти», с которых начинают люди с разным уровнем мастерства.

(обратно)

5

Пар (paar) — количество ударов, за которое игрок должен забить мяч в лунку. Излишек ударов приплюсовывается к гандикапу (отставанию), а «сэкономленный» удар называется «бёрди».

(обратно)

6

Флажок обозначает лунку, когда игроки находятся от неё далеко. Во время игры на грине флажок убирают.

(обратно)

7

Грин (green) — участок очень коротко подстриженной травы вокруг лунки, игра на котором разрешена только накатом (патт). Грины обычно отличаются сложной конфигурацией.

(обратно)

8

Смит и Браун — две самые распространённые фамилии у англоязычных народов. Всё равно что по-русски представляться Ивановым и Петровым.

(обратно)

9

DЕA (Drugs Enforcement Agency) — Агентство по борьбе с распространением наркотиков, федеральное ведомство США.

(обратно)

10

«Спрингфилд Армори» — известная оружейная компания в США, отличающаяся неплохим качеством продукции. Знаменитый же «Кольт 1911A1 Правительственный» изготавливается очень многими производителями, среди которых, как наиболее известные, следует числить «Чешска Збройовка», «Зиг-Зауэр», «Смит-и-Вессон», «Кимбер Армз», «Таурус» и целый ряд других.

(обратно)

11

Маленький? Большой? (ит.)

(обратно)

12

Величайший, пожалуйста (ит.).

(обратно)

13

Дерьмо всегда стекает вниз (англ.).

(обратно)

14

Кувшинноголовый — прозвище американских военнослужащих, данное им из-за стрижки «ёжиком».

(обратно)

15

Канон старых американских вестернов — все положительные герои носили белые шляпы, а отрицательные — чёрные.

(обратно)

16

Пошли (исп.).

(обратно)

17

«Корд» — крупнокалиберный пулемёт калибра 12,7 мм. Сконструирован и производится на заводе им. Дегтярева (ЗИД) в г. Коврове с 90-х годов прошлого века. Поступает на вооружение ВС РФ для замены пулемётов НСВ «Утёс», производство которых после развала СССР оказалось за границей. Значительно превосходит своего предшественника по всем характеристикам. Впрочем, выпуск НСВ теперь наладили в Туле.

(обратно)

18

Patrol Boat, River. «Pibber».

(обратно)

19

«Прокат автомобилей и грузовиков Тэда».

(обратно)

Художественное оформление книги

Art обложки

Оглавление

.

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 34 число 6 месяца, четверг, 13:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 34 число 6 месяца, четверг, 18:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 35 число 6 месяца, пятница, 11:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 35 число 6 месяца, пятница, 23:20

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 37 число 6 месяца, воскресенье, 21:40

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 39 число 6 месяца, вторник, 07:20

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 3 число 7 месяца, воскресенье, 26:45

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 4 число 7 месяца, понедельник, 10:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 5 число 7 месяца, вторник, 22:30

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 07:00

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 09:50

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 10:05

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 6 число 7 месяца, среда, 19:15

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 году 6 число 7 месяца, среда, 22:30

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 7 число 7 месяца, четверг, 19:00

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 7 число 7 месяца, четверг, 25:00

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 8 число 7 месяца, пятница, 15:00

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 8 число 7 месяца, пятница, 17:20

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 9 число 7 месяца, суббота, 10:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 10 число 7 месяца, воскресенье, 10:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 11 число 7 месяца, понедельник, 07:00

Территория Европейского Союза, заправочная станция Форт №2 . 22 год, 11 число 7 месяца, понедельник, 23:10

Суверенная Территория Техас, отроги Сьерра-Невады . 22 год, 14 число 7 месяца, четверг, 11:40

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 15 число 7 месяца, пятница, 19:10

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 16 число 7 месяца, суббота, 12:20

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 16 число 7 месяца, суббота, 17:30

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 17 число 7 месяца, воскресенье, 12:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 18 число 7 месяца, понедельник, 10:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 20 число 7 месяца, среда, 12:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 22 число 7 месяца, пятница, 21:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 23 число 7 месяца, суббота, 14:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 24 число 7 месяца, воскресенье, 07:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 29 число 7 месяца, четверг, 15:20

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 37 число 7 месяца, пятница, 15:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 10:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 17:00

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 24:30

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 38 число 7 месяца, суббота, 27:10

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 39 число 7 месяца, воскресенье, 10:00

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 39 число 7 месяца, воскресенье, 14:00

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 40 число 7 месяца, понедельник, 10:00

Территория Ордена, о. Нью-Хэвен . 22 год, 1 число 8 месяца, вторник, 07:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 1 число 8 месяца, вторник, 15:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 2 число 8 месяца, среда, 11:00

Территория Европейского Союза, г. Нойехафен . 22 год, 2 число 8 месяца, среда, 21:00

Территория Европейского Союза, г. Нойехафен . 22 год, 3 число 8 месяца, четверг, 15:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 7 число 8 месяца, понедельник, 12:00

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь . 22 год, 7 число 8 месяца, понедельник, 22:00

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь . 22 год, 8 число 8 месяца, вторник, 07:00

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь . 22 год, 9 число 8 месяца, среда, 07:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 11:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 15:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 12 число 8 месяца, суббота, 23:00

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь . 22 год, 14–18 число 8 месяца, понедельник-пятница

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 19 число 8 месяца, суббота, 11:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 11:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 12:20

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 18:00

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 20 число 8 месяца, воскресенье, 22:15

Территория Ордена, База по приёму переселенцев и грузов «Россия» . 22 год, 21 число 8 месяца, понедельник, 18:45

Территория Ордена, временный тренировочный лагерь . 22 год, с 21 по 27 число 8 месяца, с понедельника по воскресенье

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 27 число 8 месяца, воскресенье, 22:00

Территория Ордена, г. Порто-Франко . 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 09:00

Территория Американских Штатов, г. Форт-Линкольн . 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 19:10

Большой залив, широта Американских Штатов . 22 год, 28 число 8 месяца, понедельник, 23:00

Большой залив . 22 год, 29 число 8 месяца, вторник, 11:00

Большой залив . 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 24:00

Большой залив . 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 26:00

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» . 22 год, 30 число 8 месяца, среда, 28:00

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» . 22 год, 31 число 8 месяца, четверг, 00:20

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» . 22 год, 31 число 8 месяца, четверг, 01:00

Большой залив. Судно «Звезда Рияда» . 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 14:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 18:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 33 число 8 месяца, суббота, 29:40

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 15:15

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 34 число 8 месяца, воскресенье, 18:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 35 число 8 месяца, понедельник, 07:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 36 число 8 месяца, вторник, 25:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 36 число 8 месяца, вторник, 28:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 02:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 10:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 12:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 37 число 8 месяца, среда, 29:00

Территория Конфедерации Южных Штатов, г. Билокси . 22 год, 38 число 8 месяца, четверг, 18:20

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 38 число 8 месяца, четверг, 20:00

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 39 число 8 месяца, четверг, 01:00

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 09:00

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 11:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 40 число 8 месяца, суббота, 29:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 08:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 15:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 23:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 25:00

Мангровые болота, дельта р. Амазонки. Ничейная территория . 22 год, 1 число 9 месяца, воскресенье, 27:30

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 2 число 9 месяца, понедельник, 10:00

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 2 число 9 месяца, понедельник, 19:00

Большой залив, судно «Нинья» . 22 год, 3 число 9 месяца, вторник, 06:00

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон . 22 год, 5 число 9 месяца, четверг, 08:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 5 число 9 месяца, четверг, 25:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 6 число 9 месяца, пятница, 11:00

Суверенная Территория Техас, г. Аламо . 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 07:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 12:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 7 число 9 месяца, суббота, 22:00

Суверенная Территория Невада и Аризона, г. Нью-Рино . 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 07:00

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон . 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 15:00

Суверенная Территория Техас, г. Нью-Галвестон . 22 год, 8 число 9 месяца, воскресенье, 20:00 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Art обложки

Реклама на сайте